Султан и его гарем Георг Фюльборн Борн
        ХIXвек. Закат Великой Османской империи… Юная Реция иблагородный Сади полюбили друг друга спервого взгляда. Нонапути ксчастью их ждет немало преград… ВСади влюблена принцесса Рошана, иона готова навсе, чтобы добиться взаимности ипогубить соперницу. Соблазненный возможностью блестящей карьеры, Сади становится фаворитом принцессы… Сумеютли Реция иСади сохранить свою любовь?
        Георг Борн
        Султан и его гарем
        
* * *
        Часть первая
        I
        Золотая маска
        Встолице Турции — Константинополе инадокружавшими ее водами царствовал удушливый жар, какой обыкновенно бывает вэто время года навсем Востоке.
        Вполдень всякие занятия прекратились, инаулицах невидно было нидуши, кроме бесчисленного множества голодных собак.
        Снаступлением вечера движение вгороде оживилось, ножар неуменьшился. Ввоздухе нешелохнулось, анебо начало мало-помалу покрываться темными тучами.
        Кберегу Босфора вэто время подъезжал налегкой лодке молодой лодочник, которых вТурции зовут каикджи. Этобыл высокого роста юноша, летдвадцати; егомускулистые руки легко управляли веслами, наголове была надета красная феска. Черты его красивого лица, загорелого отсолнца, выражали добродушие, благородство иум.
        —Почему ты едешь сюда изСкутари, Сади? — спросил грек-лодочник, сидевший усамого берега вожидании пассажиров.
        —Яотвозил одного франка вДолма-Бахче, — отвечал молодой турок.
        —Кночи будет буря, иона разразится раньше, чемты успеешь вернуться назад, — заметил грек.
        —Дабудет воля Аллаха! — прошептал молодой лодочник Сади иоттолкнул лодку отберега.
        Раньше, чемпредсказывал грек, поднялся сильный ветер, иморе покрылось волнами.
        Внесколько мгновений небо покрылось густыми тучами, такчто стемнело почти какночью.
        Нимало неиспугавшись, Сади продолжал грести, хотя волны грозили, того игляди, затопить его маленькую лодку.
        Вдруг Сади услыхал громкий испуганный крик:
        —Помогите! — пронеслось поводе.
        Сади оглянулся кругом инанекотором расстоянии заметил большую лодку спавильоном изшелковой материи.
        Трииличетыре гребца махали руками икричали. Усамого павильона стоял слуга имахал шелковым платком. Сади разобрал слова: «Помогите! Лодка течет! Сюда!» Затем ему послышалось слово «принцесса».
        Конечно, лодочник понял, чтоэта роскошная лодка должна была принадлежать какому-нибудь знатному турку, нопрежде всего юноша подумал отом, чтовней кто-то подвергается опасности, аон влюбом случае поспешилбы напомощь, даже еслибы подвергался опасности какой-нибудь бедняк.
        Собрав все силы, Сади направился клодке, которая, казалось, уженачала наполняться водой.
        Вэто время изпавильона появилась фигура знатной турчанки. Лицо ее было закрыто тонким белым покрывалом, такчто его нельзя было разглядеть, тогда какона, напротив, могла отлично все видеть. Широкое верхнее платье скрывало формы ее тела отглаз любопытных. Поее жестам видно было, чтоопасность велика.
        —Сюда, каикджи! — закричал слуга, повыговору грек. — Еесветлость принцесса вопасности, лодка течет! Пошли какможно скорее сберега илиизгорода лодку.
        —Теперь уже поздно! — раздался из-под покрывала голос принцессы. — Вода заливает павильон! Лодочник должен отвезти меня всвоей лодке вСкутари! Положи влодку ковер!
        Сади неуспел взглянуть напринцессу — нечто другое возбудило его внимание идаже ужас! Слуга-грек, ккоторому относились последние слова принцессы, взглянул нанего таким взглядом, чтоунего сердце похолодело. Никогда вжизни Сади невстречал человека, взгляд которого вызывалбы такой ужас.
        Ногрек втуже минуту повернулся исполнять приказание своей гордой повелительницы, аСади невольно схватился засвятой талисман изМекки, висевший унего нагруди.
        Казалось, чтопринцесса судовольствием глядела намолодого лодочника из-под покрывала.
        Сильный ветер мешал Сади струдом держать свою лодку рядом сбольшой лодкой принцессы.
        Вэто время грек положил ковер наскамейку лодки, апринцесса спешно оставила свою, быстро наполнявшуюся водой, ипересела влодку Сади, который невольно еще раз обернулся нагрека-слугу, нопоследний вэто время наклонился инеглядел наСади.
        —Вези меня вСкутари, — приказала принцесса, усевшись наковер, — нобудь осторожен, каикджи. Если ты довезешь меня благополучно доберега, тоя щедро награжу тебя; еслиже я подвергнусь из-за тебя опасности, тотвоей голове неудержаться наплечах.
        —Небойся, принцесса Рошана, — отвечал спокойно Сади, знавший имя принцессы. — Ядоставлю невредимой тебя наберег.
        Грек остался вбольшой лодке, чтобы отвести ее вбезопасное место, даивмаленькую лодку Сади нельзя было никого более посадить, неподвергнув всех опасности потонуть.
        Сади бесстрашно начал свою борьбу состихиями. Гром уже гремел, имолния прорезывала тучи. Волны поднимались все выше ивыше, ималенькая лодка Сади казалась их игрушкой.
        Принцесса безбоязненно доверилась Сади. Онаспокойно сидела наковре иследила закаждым движением весел лодочника, красивое лицо которого сделалось еще привлекательнее вэтой борьбе состихиями, которымион, казалось, пренебрегал. Принцесса свозрастающим изумлением глядела наСади, бесстрашно, твердой рукой управляющего своей лодкой.
        —Янемогу въехать вканал, который ведет ктвоему дворцу, принцесса, — сказал Сади, когда лодка начала приближаться кберегу, — прикажи, гдеты хочешь выйти?
        —Там, гдеостанавливаются пароходы изСмирны, можешьли ты причалить туда?
        —Яисполню твое приказание.
        —Кактебя зовут?
        —Сади, сынРамана.
        —Ктобыл твой отец? — продолжала спрашивать принцесса.
        —Онбыл муэдзином[1 - Муэдзин — служитель мечети, сминарета призывающий мусульман кмолитве.] вминарете султанши Валиде! Онумер пять лет тому назад, ия сделался перевозчиком.
        —Тынегодишься быть перевозчиком, Сади, хотя иумеешь отлично управлять лодкой. Тот, ктоспособен хладнокровно глядеть влицо такой буре, может вынести всякую борьбу. Приходи комне водворец, Сади, яхочу наградить тебя зато, чтоты спас меня отопасности.
        —Ясделал это неради награды, принцесса! Заплати мне обыкновенную плату запроезд, нонеболее! — отвечал Сади.
        —Хорошо, ноприходи заэтой платой комне водворец.
        Вэто время лодка подъехала кпароходной пристани, укоторой всегда стояли наемные экипажи.
        Начал накрапывать дождь, игром гремел все громче игромче.
        Твердой рукой Сади повернул свою лодку кберегу.
        Вто время какони подъезжали, наберегу происходила какая-то свалка.
        —Чтотам такое? — спросила принцесса перевозчика, приготовлявшего ей трап.
        —Этоправоверные иарабы дерутся сфранками, вдело пошли уже ножи икинжалы, такчто кавасы[2 - Кавасы — турецкие полицейские исыщики.] ничего немогут сделать.
        —Долой проклятых собак-христиан! Смерть им! — кричали несколько турецких матросов, иобе стороны были встрашной ярости.
        Вдруг Сади прижал руки кгруди иначал шептать какое-то изречение изКорана.
        —Чтостобой? — спросила принцесса, собравшаяся вэто время подняться поступеням напристань.
        —Посмотри туда, принцесса! Золотая Маска!
        Говоря это, Сади указал напоявившуюся недалеко отних фигуру. Бледное лицо незнакомца было дополовины закрыто исодной стороны казалось залитым кровью. Часть лба иголова были покрыты зеленым арабским платком, концы которого падали пообе стороны головы. Верхняя часть лица была закрыта золотой перевязкой.
        Принцесса намгновение остановилась.
        —Да… этоона… это Золотая Маска! — прошептала она наконец.
        Между тем незнакомец прямо пошел ксражающимся ивошел всередину, ноказалось, чтоножи икинжалы отскакивали отнего.
        Матросы, арабы ифранки — все, какбы движимые ужасом, расступились иотхлынули назад.
        Незнакомец между тем непроронил нислова, молча прошел он через отступающие ряды, точно его появления было достаточно, чтобы прекратить кровопролитную битву.
        —Приведи мне карету! — приказала принцесса.
        Сади сделал знак кучеру одной изкарет, который сейчасже подъехал.
        —Видишьли ты эту фигуру? — спросила принцесса кучера.
        —ЭтоЗолотая Маска, — отвечал дрожащим голосом кучер, испуганно оглядываясь вокруг.
        —Поезжай заним, язаплачу заэто тысячу пиастров!
        —Еслибы ты обещала мне вдесять раз больше, тоитогда я несогласилсябы, — отвечал кучер.
        —Яприказываю тебе! Япринцесса Рошана.
        —Приказывай, чтохочешь, нонеэто, светлейшая принцесса: следовать заЗолотой Маской — значит приносить себе несчастье. Дактомуже это былобы бесполезно. Посмотри, онауже исчезла!
        Сади оглянулся кругом. Кучер был прав — Золотой Маски нигде небыло видно.
        Принцесса сдосадой села вкарету, простившись сСади милостивым движением руки.
        II
        Реция, красавица турчанка
        Гроза, сопровождавшая появление Золотой Маски, также скоро окончилась, какиначалась.
        Зайдя вкофейню узнать орезультатах схватки, Сади возвращался назад ксвоей лодке.
        Дело завязалось из-за двух венгерских девушек, которых один старый турок хотел отвести впредместье Галату, чтобы продать вгарем знатного турка. Обедевушки начали звать напомощь, тогда завязалась борьба, вовремя которой припоявлении Золотой Маски девушкам удалось бежать инайти помощь уближайшего консула. Турок, вгарем которого вели девушек, былГамид-кади, один извысших государственных сановников, какговорили вкофейне.
        Прежде чем идти домой, Сади зашел посмотреть еще раз, хорошоли привязан его каик, инашел внем дорогой ковер принцессы, который грек-слуга положил влодку.
        —Теперь поздно, — прошептал Сади, складывая ковер, — нозавтра утром я должен отнести его принцессе, ато она может подумать, чтоя хочу присвоить ковер себе!
        Положив его обратно влодку, Сади отправился домой. Скоро он вошел вузкую грязную улицу состарыми деревянными полуразвалившимися домами. Узкие имрачные улицы Скутари, гдеживут только турки иевреи, производят наиностранца крайне неприятное впечатление, итолько изредка глаз отдыхает нароскошной мечети илизеленых группах деревьев, время отвремени попадающихся между домами.
        Ночь уже наступила, когда Сади вошел вулицу Капу. Всеуже стихло, ибыло почти совсем темно, таккактолько изредка горели тусклые фонари. Тамисям встречал Сади возвращавшихся изкофеен турок, затем улица снова пустела.
        Вдруг, переходя через небольшую площадь перед мечетью, Сади послышался слабый крик, какбудто стон умирающего. Оностановился, нокакнивглядывался втемноту, ничего немог различить.
        —Красавица Реция! — раздался недалеко отСади тихий шепот. — Наконец-то я нашел тебя!
        Вответ наэти слова снова раздался слабый крик испуга.
        Сади стал присматриваться внимательнее ипонял, чтотут, подпокровом ночи, совершалось нечто ужасное. Ночтоже такое? Гдебыла та, которая называлась Рецией? Гдебыл человек, говоривший сней?
        Тогда Сади взглянул понаправлению ковходу вмечеть, около которой росло несколько высоких деревьев ивисел фонарь. Втени одного издеревьев Сади заметил фигуру девушки-турчанки, которая стояла, дрожа всем телом, небудучи всостоянии нибежать, нидаже позвать напомощь. Ейугрожал кто-то, кого Сади немог рассмотреть, атолько слышал голос.
        Голова ее была покрыта белым покрывалом, нооно спустилось слица, выражавшего испуг, иСади был поражен красотой девушки. Большие глаза сдлинными черными ресницами выражали ужас голубки подпритягивающим взглядом змеи. Черные роскошные волосы падали волнами из-под вуали. Маленький полуоткрытый ротик сярко-красными губами скрывал засобой два ряда перлов.
        Вту минуту, какСади, ещеошеломленный красотой девушки, напрасно старался понять, вчем дело, ктурчанке быстро подошел мужчина, досих пор скрывавшийся втени деревьев.
        Нопочемуже девушка ждала, пока этот человек, очевидно, еевраг, подойдет кней, анестаралась спастись бегством? Почему незовет она напомощь?
        НоСади уже нашел объяснение этой загадке! Человек, приближавшийся ккрасавице, былгрек-слуга принцессы Рошаны, взгляд которого, упав случайно наСади, наполнил ужасом его сердце.
        Да,Сади неошибался! Этобыл действительно грек, ивзгляд его обладал притягивающей властью змеи.
        Молодая девушка, встретившаяся сгреком вэтом уединенном месте, попалабы, несопротивляясь, вего руки, еслибы Сади случайно непроходил мимо.
        Сгромким угрожающим криком поспешил Сади кмечети.
        —Чтотебе надо отдевушки, грек?! — вскричалон, решительно подходя кдрожащей жертве.
        Грек злобно оглянулся нанеожиданного защитника.
        Турчанка упала наколени исумоляющим видом протянула руки, какбы прося Сади опомощи изащите.
        —Ради Аллаха, — прошепталаона, — заступись заменя!
        Какзмея, испугавшись опасности, оставляет свою жертву, точно также игрек, увидя Сади и, может быть, боясь, чтоон позовет кавасов, поспешно оставил девушку.
        —Тывсе-таки неуйдешь отменя! — прошепталон, уходя. — Тыдолжна быть ибудешь моей…
        Затем он неслышно скрылся задеревьями.
        Сади подошел кдрожащей девушке, которая глядела нанего глазами, полными слез.
        —Ктоты, говори, чтобы я мог отвести тебя ктвоему отцу, — сказал Сади ласковым голосом, протягивая девушке руку.
        —Уменя нет ниотца, ниматери, нибрата, — отвечала девушка печально.
        —Значит, тысирота? Кактебя зовут игде ты живешь?
        —Меня зовут Реция, ябыла единственной дочерью мудрого Альманзора! Защити меня отгрека! Онугрожаетмне, ия думаю, чтоонже — виновник смерти моего дорогого брата Абдаллаха, Однажды утром его нашли мертвым набазаре, убийца притащил его туда, чтобы скрыть следы. Мойнесчастный отец поспешил набазар ибезпамяти упал натруп своего единственного сына!
        —Разве утвоего брата были враги, чтоон пал жертвою убийцы?
        —Грек часто ходил около нашего дома, и, вероятно, брат завязал сним ссору! Когда мы похоронили моего брата, насснова постигло несчастье. Мойотец Альманзор должен был отправиться впутешествие, мненизачто нехотелось отпускатьего, потому что я боялась остаться одна встаром мрачном доме! Однако отец все-таки уехал заморе ибольше невозвращался. Одни говорили, чтоон утонул, другие — чтонанего напали разбойники иубили.
        —Бедная Реция! Сади, сынРамана, принимает большое участие втвоем горе, — сказал молодой человек, взволнованный горем красавицы.
        —Тогда я осталась одна, игрек начал преследовать меня, недавая мне покоя даже вмоем собственном доме. Япозвала напомощь соседей, ноодин старый еврей сказал, чтоон знает грека, он — доверенный слуга могущественной принцессы Рошаны, ипоэтому былобы опасно ссориться сним. Тогда я заперлась иневыходила никуда, ноЛаццаро, такзовут грека, нашел итут дорогу — перелез через высокую каменную стену, окружавшую дом. Яубежала вдругой дом моего отца! Носегодня вечером я пошла помолиться вмечеть и, выходя изнее, встретила опять моего преследователя. Еговзгляд испугал иприковал меня так, чтоя была невсостоянии сопротивляться.
        —Небойся ничего, ястобой, бедняжка!
        —Этот грек — мойзлой дух! Ябоюсь его инемогу никуда скрыться отнего.
        —Япровожу тебя дотвоего дома. Твоего брата убили, твой отец погиб, утебя нет никого изблизких — возьми меня всвои защитники!
        —Утебя благородное, сострадательное сердце! Явижу, чтоты желаешь мне добра! Благодарю тебя затвое заступничество, нопрошу тебя, оставь меня одну! Тыосвободил меня изплена ужасного Лаццаро, нотеперь докончи твое благородное дело — неследуй замной, чтобы соседи немогли осудить меня.
        Только вэту минуту девушка вспомнила, чтоее лицо открыто, ипоспешно закрылась покрывалом.
        —Яникогда незабуду лица, которое Аллах позволил мне увидать сегодня, ононавсегда запечатлелось вмоем сердце! — сказал молодой человек, протягивая руку девушке, всееще стоявшей наколенях, чтобы поднятьее. — Яисполню твою просьбу иоставлю тебя, ноодного ты неможешь мне запретить, это — любить тебя!
        —Иди, прошу тебя, иди, — дрожащим голосом прошептала девушка, затем она быстро исчезла задеревьями.
        Сади молча глядел ей вслед.
        Онвдруг совершенно преобразился, ончувствовал, чтолюбит ичто Реция, сирота, дочь Альманзора, вочтобы то нистало должна принадлежатьему.
        III
        Вразвалинах удервишей
        Поздно вечером вэтотже день поулице Капу вСкутари шел человек, направляясь кнаходящимся наконце улицы старым деревянным воротам.
        Человек был одет втемный кафтан, инаголове его был повязан по-арабски зеленый платок, концы которого падали пообе стороны головы.
        Когда он подошел кфонарю, висевшему уворот, тостало видно, чтоверхняя часть его лица была закрыта блестящей золотой повязкой. Никто незаметил, какон вышел изворот. Заворотами шла широкая дорога, обсаженная каштановыми иапельсиновыми деревьями, онавела влюбимый летний дворец султана. Незнакомец держался втени деревьев. Ночь уже наступила, илуна начала показываться нагоризонте.
        Когда дорога стала подниматься вгору, таинственный незнакомец оглянулся кругом исвернул намаленькую проселочную тропу, шедшую всторону.
        Этатропа вела сначала вверх, потом спускалась вдолину, вкоторой виднелся какой-то хаос стен, полуразрушенных башен истолбов, среди которых поднимались вершины деревьев. Старые развалины, освещенные луной, представляли странное итаинственное зрелище.
        Кэтим-то развалинам направился незнакомец взолотой маске. Онпошел ктой частиих, которая густо заросла кустарником.
        Чемближе он подходил, темяснее доносился донего шум голосов. Казалось, этот шум был ему хорошо знаком, потому что он необращал нанего никакого внимания.
        Этомолились дервиши.
        Человек взолотой маске незаметно подошел кразвалинам, скрываясь втени деревьев. Усамой земли, полускрытое кустами, было устроено низкое отверстие. Незнакомец наклонился иисчез вразвалинах.
        Недалеко отэтого места, напоросшем мхом обломке камня, сидел сдлинной седой бородой старый дервиш, турецкий монах. Нашее унего висел целый ряд амулетов, сего губ машинально сходили слова: «Велик Аллах, иМагомет — егопророк».
        Вэто время подороге изКонстантинополя показалась карета истала также приближаться кразвалинам.
        Старый дервиш встал инизко поклонился, сложив руки нагруди, когда изкареты вышел знатный турок вкрасной феске наголове. Нагруди унего висело множество орденов. Онпрошел мимо дервиша ивошел вширокие ворота встене вовнутренность развалин.
        Почти около самого входа расположились вкружок около тридцати дервишей. Всередине находился шейх, настоятель этого монастыря, бивший втакт ногою, тогда каксидевшие вокруг громко вскрикивали, наклоняясь то вперед, тоназад, тонаправо, тоналево, затем снова вскакивали. Ониневидели инеслышали ничего, происходившего вокруг них, дотакой степени были погружены всвое занятие.
        Знатный турок прошел мимо них ивошел вдругое помещение, отделявшееся отпервого полуразрушенной стеной, потолкомже тут, какивпервом, служило звездное небо.
        Вэтом отделении дервиши бичевали друг друга поспине, рукам иногам так сильно, чтокровь лилась сних ручьями. Темнеменее они были втаком экстазе, чтонечувствовали нималейшей боли.
        Освещенные неверным лунным светом, этиполунагие, беснующиеся ипокрытые кровью люди представляли такое страшное зрелище, чтовсякий посторонний человек, неожиданно попавший вэтот турецкий монастырь, подумалбы, чтоон попал вад.
        Чтокасается приехавшего знатного турка, тоон, казалось, былуже знаком сэтими процедурами, потому что, необращая наних никакого внимания, прошел через большой двор кстарой башне, ещедовольно хорошо сохранившейся. Перед входом вэту башню сидел молодой дервиш.
        —Мансур-эфенди здесь? — обратился приезжий кдервишу.
        —Направь свои шаги вкомнату совета, мудрый ивеликий Мустафа-паша, тынайдешь там Баба-Мансура, которого ты ищешь, вобществе Гамида-кади.
        —Была здесь сегодня вечером принцесса Рошана?
        —Стого времени, какя здесь сижу, принцесса еще непоявлялась, — отвечал молодой дервиш.
        Мустафа-паша вошел вовнутренность башни. Широкие сени, вкоторые он вступил, были слабо освещены висящей лампой. Изэтой передней железная дверь вела вкомнаты.
        Мустафа-паша, визирь[3 - Визирь — крупный сановник придворе султана.], вошел вэту дверь.
        Онаоткрылась перед ним, какбы покакому-то таинственному знаку, ивизирь вошел вбольшую круглую комнату, около стен которой стояли низкие широкие диваны. Полбыл покрыт коврами. Комнату освещали две висящие спотолка лампы.
        Напротив дверей сидели надиване два турка, одетые вчалмы, широкие шаровары, подпоясанные богатым поясом, короткие куртки итуфли состроконечными носками. Этобыл типично турецкий костюм. Чтокасается вошедшего, тоон был одет вевропейское платье: черный, доверху застегнутый сюртук ичерные панталоны.
        Одна только красная феска указывала наего турецкое происхождение.
        Один изсидевших был уже стар, чтодоказывала его длинная седая борода. Этобыл Гамид-кади, верховный судья вКонстантинополе.
        Товарищ Гамида был моложеего. Унего была черная, довольно короткая борода, худое, срезкими чертами лицо иподвижные черные глаза. Этобыл Мансур-эфенди, называемый дервишами также Баба-Мансур, глава магометанского населения, вТурции, первое духовное лицо, носящее титул Шейх-уль-Ислама, самое близкое лицо ксултану.
        Мустафа-паша подошел ксидящим, поклонился исел рядом сними.
        Познаку Мансура дервиш, стоявший увходной двери, вышел изкомнаты совета.
        —Даблагословит Аллах, — заговорил Мустафа-паша, — яочень рад, чтовстречаю вас обоих вместе. Япривез вам одно очень важное известие.
        —Мыочень рады видеть верного последователя великого пророка, — отвечал Баба-Мансур Шейх-уль-Ислам. — Вчемже состоит твое известие?
        —Япривез очень важное известие, — начал визирь. — Помнители вы одного мудрого толкователя Корана, поимени Альманзор, иего сына Абдаллаха? Один странный случай указал мне их существование. Яехал домой издворца султана, гдебыл совет министров, каквдруг изноры встене выползла маленькая змея ипоползла какраз поперек моей дороги. Стоявший недалеко часовой хотел убить ее саблей, ноя удержалего. Тогда змея поспешно бросилась нагревшуюся насолнце ящерицу иводно мгновение утащила ее ксебе внору. Этот случай заставил меня задуматься. Япридаю большое значение снам иразличным приметам, ичтобы объяснить себе этот случай, яотправился вГалату кодной известной толковательнице снов игадалке, цыганке Кадидже, чтобы расспросить ее ослучившемся сомною.
        —Ичтоже сказала цыганка? — спросил Шейх-уль-Ислам слегким выражением насмешки налице, которую он напрасно старался скрыть.
        —Несмейся надзнаменитой гадалкой, мойобразованный брат Мансур, — продолжал Мустафа-паша, — выслушай сначала, чтоона мне сказала, незная меня, таккакя скрыл, ктоя. «ВСкутари живет один старый толкователь Корана, происходящий извеликого дома Абассидов, — сказалаона. — Бойся иего потомков! Через них будет поколеблен трон! Змея бросится наблестящую ящерицу — убей змею, прежде чем она достигнет цели».
        —Такговорила цыганка?!
        —Слушай дальше! Япозаботился сейчасже справиться, существуетли вСкутари такой толкователь Корана, иоказалось, чтотам действительно есть такой, чтоон называется Альманзором ипроисходит издома калифов Абассидов!
        Шейх-уль-Ислам иего товарищ Гамид-кади молчали.
        —Новажнее всего мне показалось то обстоятельство, чтоуэтого старого Альманзора скрывался некогда принц Саладин, истарик, может быть, итеперь знает, гдескрывается этот принц, — прибавил шепотом визирь. — Этообстоятельство придало вмоих глазах словам Кадиджи еще большую важность.
        —Тыпомнишь, чтосказала тебе старуха-цыганка? — обратился кМустафе Гамид-кади. — Онасказала: «Убей змею, прежде чем она достигнет цели!»
        —Да,она это сказала!
        —Змея уже уничтожена, брат мой, — вмешался Мансур-эфенди.
        —Альманзор умер? — спросил Мустафа.
        Мансур иГамид молча кивнули головой взнак согласия.
        —Унего был сын Абдаллах!
        —Еготы также ненайдешь, — сказал Гамид-кади.
        —Позвольте мне удивляться вашей мудрости изнанию, братья мои! — вскричал визирь, едва скрывая свое изумление. — Выуже знаете то, чтоя хотел вам сообщить какважную новость.
        —Несмотря наэто, мыблагодарим тебя отимени нашего общего святого дела затвое известие, — отвечал Шейх-уль-Ислам. — Всякая опасность теперь устранена, итайна принца Саладина узнана. Альманзор, безсомнения, знал настоящее местопребывание принца, ноон неизменил ему досвоей смерти.
        —Этутайну хотят сохранить, — сказал Гамид, — ия думаю, чтотвой сотоварищ Рашид-паша несовсем чужд этому делу.
        —Яприехал стем, чтобы пожаловаться нанего, — отвечал Мустафа. — Япотерял кнему всякое доверие. Оннетолько наш враг, ноивраг нашего общего дела! Рашид-паша хочет ограничить права правоверных, онхочет стать нам поперек дороги.
        —Втаком случае он умрет, каквраг нашего великого пророка! — сказал Шейх-уль-Ислам тоном человека, могущество которого безгранично.
        —Онпогибнет, — прибавил Гамид-кади, слегка наклоняя голову.
        Вэту минуту вкомнату вошел стороживший удверей дервиш. Онсложил руки нагруди, наклонил голову ипроизнес:
        —Еесветлость принцесса Рошана подъезжает!
        Приэтом известии Мустафа-паша поднялся сосвоего места.
        —Моедело окончено, — сказал он остающимся, — дазащитит вас Аллах!
        —Даблагословит тебя Аллах! — отвечали водин голос оба остающиеся.
        Затем Мустафа-паша оставил комнату совета.
        Несколько мгновений спустя молодой дервиш снова отворил дверь, инапороге появилась принцесса Рошана, закрытая белым покрывалом. Дервиш закрыл заней дверь иудалился, принеся предварительно бархатную подушку дляпринцессы.
        Принцесса села. Баба-Мансур иГамид-кади низко поклонилисьей.
        —Нашему общему делу угрожает новая опасность, — начала принцесса Рошана. — Япоспешила сюда длятого, чтобы передать вам важное известие, Шейх-уль-Ислам! Ядолжна сказать тебе, чтотвой опаснейший враг снова появился вСтамбуле.
        Мансур-эфенди почти сохранил равнодушие испокойное выражение лица, только блеск черных глаз выдавал его беспокойство.
        —Прокого ты говоришь, светлейшая принцесса? — спросилон. — Ктоснова появился вСтамбуле?
        —Явидела вчера вечером вСкутари Золотую Маску! — отвечала принцесса.
        —Яподозревал это, когда ты сказала обопаснейшем нашем враге, принцесса. Наши враги точно гидра: едва мы успеваем отсечь одну голову, какнаместе ее вырастает сотня новых, — продолжал Мансур-эфенди мрачным тоном. — Номы узнаем тайну этой Золотой Маски, которая вредит нашим планам. Мыдолжны исорвем, наконец, покрывало, закоторым прячется наш враг.
        Шейх-уль-Ислам потянул зеленый шелковый шнурок, висевший недалеко отнего.
        Втуже минуту вкомнату вошел дервиш.
        —Принесите бумагу иперо! — приказал Шейх-уль-Ислам.
        Через мгновение дервиш принес вкомнату маленький круглый стол, накотором лежали бумага, перья ичернильница, и, поставив перед Гамидом, снова ушел.
        —Пиши, брат мой, — сказал Шейх-уль-Ислам своему соседу: — «Всем хаджи, муллам, кади икавасам повелевается схватить так называемую Золотую Маску, гдебы она нипоявилась. Тот, ктонеисполнит этого приказания илистанет противодействовать его исполнению, будет отвечать заэто своим имуществом ижизнью».
        Гамид-кади подал приказание дляподписи великому муфтию, какмногие звали Шейх-уль-Ислама. Затем поставил внизу свое собственное имя.
        —Янадеюсь вместе свами, — сказала принцесса, — чтоЗолотая Маска будет теперь взята итайна, окружающаяее, уничтожена. Новот что мне еще надо! Яхочу получить какое-нибудь место дляодного молодого человека изнарода, таккакя знаю, чтовам нужны решительные исамоотверженные люди, аэто именно такой человек.
        —Твое желание, светлейшая принцесса, будет исполнено! Пришли сюда этого человека, онполучит место, — отвечал Шейх-уль-Ислам. — Гамид-кади ия благодарим тебя зановое доказательство твоего доверия ирасположения кнам! Смеюли тебя спросить, имелали ты разговор ссултаншей Валиде?
        —Да,ноон был совершенно безуспешен, надо надеяться, чтоследующий раз будет удачнее. Султанша Валиде разрушила все мои старания допытаться отнее, знаетлиона, гденаходится принц Саладин, ноя надеюсь узнать другим путем игораздо скорее, живли принц, иесли жив, тогдеон.
        Вэту минуту вкомнату вбежал свыражением ужаса налице дервиш-привратник.
        Мансур судивлением идосадой взглянул напомешавшего, нодервиш поспешно подошел кнему ипрошептал наухо несколько слов, которые произвели наШейх-уль-Ислама сильное впечатление.
        —Золотая Маска вразвалинах?! — вскричал он поднимаясь. — Ктовиделего?
        —Сулейман, караульный. Онвидел его какраз около этой башни.
        —Этоплод его фантазии! — вскричала принцесса, также поднимаясь.
        —Махмуд-шейх также узналего! — подтвердил бледный отстраха дервиш.
        —Здесь, вразвалинах! Оносмелился проникнуть даже сюда — пусть его найдут сейчасже иприведут, чтобы закончить, наконец, этукомедию! — вскричал Шейх-уль-Ислам. — Сторожите все выходы! Оннеуйдет отнас, если только дляМахмуд-шейха Сулеймана небыло это игрою воображения! Ясам буду искать его ивозьму именем закона! Этоизвестие крайне радует меня, иты, принцесса, будешь свидетельницей так долго желаемого события. Золотой Маске неудастся безнаказанно осквернить своим присутствием это святое место.
        —Желаю тебе успеха, — прошептала принцесса, оставаясь вкомнате вдвоем сГамидом-кади, — желаю тебе победы, мудрый Шейх-уль-Ислам! Яподожду здесь результата твоего предприятия.
        IV
        Сади ипринцесса
        Когда Сади проснулся надругой день после ночи, вкоторую он впервый раз встретился скрасавицей Рецией, образ ее все еще был унего перед глазами. Онснова вспомнил все происшедшее накануне, иему показалось, чтопорок идобродетель воплотились влицах грека Лаццаро икрасавицы Реции.
        Бедняжка Реция была круглая сирота, одинокая вцелом мире, неимела ниединой души, которая былабы кней привязана.
        —Но, — говорил себе Сади, — онадолжна была почувствовать, чтоя полюбилее, чтоя готов ее защищать ивсем пожертвовать длянее!
        Какгордо ивтоже время мягко просила онаего, чтобы он оставил ее одну. «Иди, — говорилаона, — тыспас меня изрук ужасного Лаццаро, докончиже теперь свое благородное дело инеследуй замной!»
        Сади немог поступить иначе, какисполнить ее просьбу, итеперь незнал, гдеснова найтиее! Амежду тем он должен был найти ее вочтобы то нистало, идлятого он будет искать ее день иночь.
        Вдруг Сади поспешно вскочил спостели.
        Онвспомнил проковер принцессы. Егонадо было отнести водворец исделать это непременно вэтоже утро!
        Сади поспешно оделся, вышел измаленького деревянного домика своего отца, вкотором жил, ипошел вгавань.
        Солнце только что начало подниматься из-за ясных вод Золотого Рога. Поморю уже начали там исям скользить легкие лодки, поддерживавшие сообщение между городом илежащими поберегам деревнями. Насамом берегу поднимались стены сераля, дворца султана, который своими киосками[4 - Киоск — вте времена небольшая постройка илиздание, входящее вансамбль дворца султана.], павильонами исадами занимал более полумили поберегу. Вдали виднелись купола мечетей ишпили стройных минаретов, украшенных полумесяцами.
        Наберегу уже царило сильное оживление. Торговцы фруктами, цветами иовощами спешили стоваром набазар. Перевозчики мыли ичистили свои лодки. Саки[5 - Саки — водоносы.] сведрами наплечах несли воду вгород, идаже изредка появлялись носилки, вкоторых сидели знатные турчанки. Беспрестанно встречались армянские, еврейские ифранцузские купцы, чтобы начать свои занятия.
        Сади нашел свою лодку напрежнем месте и, вскочив внее, взял весла истал грести кканалу, который вел кодворцу принцессы Рошаны.
        Этот довольно широкий канал был так стар, чтокамни, которыми была отделана набережная, совсем заросли мохом. Вода вканале никогда ненагревалась солнцем, таккакросшие пообе стороны канала деревья совершенно закрывалиего.
        Дворец, ккоторому вел этот канал ивкотором жила теперь принцесса Рошана, служил прежде местом жительства длябратьев султана, закоторыми вэтом дворце легко было наблюдать. ВТурции напрестол вступает несын после отца, астарший принц извсех находящихся вживых потомков Османа, такчто он может быть братом илиплемянником умершего султана. Поэтому султаны обыкновенно смотрели подозрительно насвоих наследников, боясь их попыток вступить раньше положенного напрестол.
        Носнекоторого времени принцам был отведен другой дворец, скоторым мы также познакомимся всвое время, апринцесса Рошана заняла дворец вСкутари.
        Подъехав кпристани, укоторой стояли лодки принцессы, Сади привязал свой каик иначал подниматься поступеням лестницы, которая вела кодворцу.
        Навстречу ему попался лакей исердито запретил идти дальше.
        Сади хотел объяснить причину своего прихода, ноподошедший кним другой старый лакей нехотел ничего слышать иугрожал схватить его и, связав, передать караульному, если только он осмелится сделать еще хоть шаг.
        Сади только улыбнулся вответ наэти угрозы, таккакодним движением руки могбы расправиться совсеми старыми лакеями, ноименно их старость непозволила ему употребить силу.
        Вэто время одно неожиданное обстоятельство помогло Сади выйти изэтого положения.
        Вероятно, принцесса изокна увидела происходившую сцену, потому что вдруг появился солдат-араб, один изтех, которые обыкновенно день иночь караулят впередней дворца, иприказал лакеям отимени принцессы сейчасже оставить впокое Сади.
        Лакеи судивлением расступились.
        —Следуй замной, каикджи! — обратился солдат кСади иповел его через громадную переднюю дворца помраморной лестнице.
        Грека-лакея нигде небыло видно, впрочем, Сади вэту минуту совершенно недумал онем. Великолепие дворца целиком заняло все его внимание ипробудило мысль отом, какхорошо быть богатым ииметь возможность исполнять все свои желания.
        Мраморная лестница была устлана дорогими персидскими коврами, акомната, вкоторую черный солдат провел Сади, была вся обита зеленой шелковой материей. Взолотой клетке сидел пестрый попугай.
        Едва только дверь затворилась заарабом, какспротивоположной стороны распахнулась портьера.
        Окружавшая Сади роскошь хоть ивосхищалаего, нонисколько несмущала инесделала неловким.
        Вошедшая вкомнату прислужница пригласила Сади следовать засобой. Онапривела его вбольшую комнату, гденамягких шелковых подушках сидела принцесса Рошана, окруженная своими прислужницами, ожидавшими ее приказаний.
        Принцесса, также какиее прислужница, была подпокрывалом.
        —Тыхорошо сделал, чтопришел, Сади, — сказала принцесса, когда он опустился перед ней наколени. — Ятвоя должница!
        —Янедлятого пришел, чтобы напомнить тебе обэтом, принцесса, атолько затем, чтобы положить ктвоим ногам ковер, который ты вчера вечером оставила вмоем каике, — отвечал Сади иположил напол ковер.
        Одна изприслужниц сейчасже унесла его прочь.
        —Сколько тебе следует завчерашнее путешествие? — спросила принцесса.
        —Пять пиастров, такова такса!
        —Пусть будет так! Эсма, — обратилась принцесса кодной изженщин, — выдай перевозчику требуемые им деньги! Этозаперевоз, Сади, хорошо, нонезаспасение моей жизни. Заэто я оставляю засобой право вознаградить тебя посвоему усмотрению! Ядорого ценю свою жизнь ипоэтому также высоко ценю испасениеее! Скажимне, чего ты желаешь, икакбы нибыло велико желание, яисполнюего! Говори, Сади!
        —Тыочень добра, принцесса, ноя ничего нежелаю, чтоты моглабы исполнить!
        —Как, утебя нет никакого желания? — сизумлением спросила принцесса. — Тытак счастлив идоволен, чтонадуше утебя нет никакого неисполненного желания? Этобольшая редкость! Или, может быть, твои желания настолько велики, чтоты считаешь их превышающими мою власть? Неужели тебе нравится быть всю жизнь перевозчиком? Неужели ты никогда невидал баши-бузуков, черкесов? Неужели твое сердце никогда небилось сильнее призвуках военной музыки? Неужели привиде проезжающего мимо тебя аги тебе никогда неприходила вголову мысль надеть такуюже блестящую форму? Неужели ты никогда немечтал ославных военных подвигах, отом, какты могбы прославить свое имя исделаться героем?..
        —Да,да, принцесса! — вскричал Сади своодушевлением, иего красивые глаза ярко засверкали. — Тывозбуждаешь вомне мечты ославе!
        —Тынедолжен оставаться лодочником, Сади, — снова продолжала принцесса, увидя, чтоее слова произвели сильное впечатление накрасивого юношу. — Тебе суждено занять высокое положение всвете! Втебе кипит кровь героя! Замени весло дамасским клинком! Сбрось ссебя красную куртку каикджи инадень военный мундир. Тыбесстрашно подвергал из-за меня опасности свою жизнь, посвятиже ее служению твоему отечеству — ия предсказываю тебе блестящую будущность!
        —Яуже давно хотел быть солдатом, ноАли-бей, ккоторому я обращался, непринял меня, таккакнебыло места.
        —Ясделаю тебя агой, капитаном моих телохранителей, иобещаю тебе вбудущем почести ибогатство; когда ты будешь офицером сераля, томоя воля даст тебе ититулы, иотличия.
        —Прости, принцесса! — вскричал Сади. — Ноя нехочу быть тебе обязанным замое отличие! То,что ты мне обещаешь, яхочу заслужить сам! Яхочу быть обязанным только своим собственным заслугам!
        —Тыгорд, Сади, нотвое требование еще более убеждает меня втом, чтотебе предстоит великая будущность! Тыотказываешься отмоего покровительства — хорошо! Тыбудешь обязан своим успехам только самому себе, ноты должен согласиться нато, чтобы я дала тебе сначала возможность проявить себя!
        —Сделай меня солдатом, принцесса, ибольше ничего!
        —Завтра ты узнаешь мою волю, Сади. Идидомой ижди; ноты должен помнить отвоем подвиге, — сказала принцесса и, поднявшись сподушек, сняла спальца кольцо сбольшим бриллиантом. — Возьми это кольцо вдоказательство моей благодарности тебе. Пусть оно напоминает тебе опринцессе Рошане иотом, чтоэто кольцо поможет тебе вовсякое время пройти комне.
        —Тыслишком щедро вознаграждаешь меня заничтожную услугу, принцесса!
        —Воспользуйся правом видеть меня, предоставляемым этим кольцом, — продолжала принцесса, — яжелаю видеть тебя время отвремени ислышать, чего ты достиг! Атеперь можешь идти!
        Сказав это, онапротянула Сади свою прелестную руку, украшенную дорогими кольцами.
        Сади опустился наколени исжаром поцеловал руку принцессы.
        Онаблагосклонно кивнула юноше иоставила сосвоими женщинами комнату, вкоторой Сади еще продолжал стоять наколенях.
        Сади поднялся, удверей его ожидала таже самая прислужница, которая провела его вкомнату, онавывела его обратно впереднюю иопустила заним тяжелую портьеру.
        Когда Сади вышел налестницу, толицом клицу столкнулся сгреком Лаццаро, доверенным слугою принцессы. Казалось, чтовэту минуту грек узнал вСади того, ктоночью вырвал унего изрук его добычу, егожертву…
        Грек устремил наСади взгляд непримиримой ненависти, ноСади прошел мимо квыходу, погруженный вмечты инадежды набудущее.
        V
        Черная Сирра[Сирра — гном.]
        Поздно вечером, втотже самый день, когда незнакомец взолотой маске появился вразвалинах удервишей, водном издомов Скутари уокна стояла бледная, печальная девушка.
        Серебристый свет луны падал намощенный мраморными плитами двор иосвещал девушку достаточно, чтобы мы могли узнать вней красавицу Рецию.
        Какнедавно еще она была счастлива ибеззаботна, атеперь! Отец Альманзор, пословам людей, умер, иРеция даже немогла помолиться наего могиле, таккакнезнала, гдеона! Реция была одна, оставлена всеми, потому что ее брат умер еще раньше, чемотец. Но,несмотря нагоре, вэтот вечер всердце Реции мелькнула надежда. Аллах послал ей человека, благородное сердце которого она сразу поняла! Сади явился, чтобы спасти ее отпреследований грека, итеперь образ красивого, благородного юноши всюду преследовалее. Любовь проникла всердце Реции, иглазаее, казалось, искали возлюбленного, агубы шептали его имя! Увидитли она его снова? Станетли он искатьее? Любитли он ее также, каконаего?
        Ночь уже наступила, амолодая девушка все еще стояла уокна.
        Дом, гдестояла Реция уокна, былводворе, адвор отделяла отулицы высокая каменная стена.
        Улица, накоторой находился дом, была так узка, чтолунный свет только местами освещалее.
        Везде было пусто итихо.
        Вдруг втени домов послышался какой-то шорох. Невозможно было разобрать, чтоэто такое двигалось идобралось додома покойного отца Реции. Здесь это нечто остановилось. Остановившееся походило начеловека инаживотное; однако это неопределенное существо было одето вженское платье, аголова укутана покрывалом.
        Существо добралось доворот дома истало вщель смотреть водвор.
        Тамвсе было тихо. Странное создание немного времени разглядывало двор, азатем неслышно скользнуло кстене, итогда можно было ясно увидеть, чтоуэтого существа две необыкновенно длинные руки, которыми оно ухватилось зарешетку, покрывавшую верхушку стены. Снеобыкновенной силой маленькое чудовище повисло наруках изатем водно мгновение было уже настене.
        Никакая кошка немоглабы легче взобраться, чемэто существо, похожее начерного гнома. Перелезши через стену, маленький гном поднял голову наокна дома.
        Реция уже нестояла больше уокна.
        Маленький черный гном постоял сминуту, глядя вокруг себя исвидимым удовольствием вдыхая чистый воздух сада, двора, насередине которого бил фонтан, обсаженный кругом благоухающими цветами.
        Затем он поспешно прокрался кдвери итихонько постучал.
        Онглядел вокна, точно зная, чтовних должен кто-нибудь показаться.
        Онпостучался еще раз, громче, тогда вокне снова появилась прелестная головка Реции.
        Лицо ее выражало испуг иозабоченность: ктомогбы стучаться кней ночью?
        —Реция! — раздался тихий голос. — Открой дверь, Реция, этоя, Сирра!
        —Ты? Ночью? — судивлением спросила Реция. — Откудаты, бедняжка? Икакты могла попасть водвор?
        Стоящая водворе показала настену.
        —Яперелезла через стену, — сказалаона. — Ядолжна была видеть тебя, Реция! Сойди скорее вниз иоткрой дверь, мненадо передать тебе нечто важное.
        Голос говорившей звучал нежно иприятно, хотя внем втоже время слышалось выражение ужаса.
        Реция сошла иоткрыла дверь. Онанесла вруках маленькую лампу, свет которой, упав налицо пришедшей, осветил страшно некрасивое лицо девушки.
        Реция взяла пришедшую заруку иввела ее вдом, после чего двери заними затворились.
        Сирра была ростом невыше четырех футов[7 - Фут — единица длины, равна 0,3м. — (Ред.).], спина ее была сильно сгорблена, ивто время, какостальные члены очень малы инеразвиты, руки были чересчур длинны. Голова, скоторой Сирра, войдя, сняла покрывало, была также очень велика, алицо, хотя девушке было всего четырнадцать лет, было так некрасиво, старо изагорело отсолнца, чтопрозвище Черная Сирра, тоесть «черный гном», вполне шло его обладательнице.
        Онасбоязливой нежностью глядела наРецию, которая обращалась сней очень ласково, таккакзнала, сколько несчастная страдает отдругих.
        —Тытак поздно пришла сюда изГалаты? — спросила Реция, предлагая Сирре сесть рядом ссобой наподушки, ноСирра опустилась наковер уног красавицы, свосхищением любуясьею.
        —Ялучше сяду сюда ибуду любоваться тобой.
        —Азнаетли мать Кадиджа, чтоты ночью ушла сюда?
        Сирра покачала головою.
        —Нет, онаэтого незнает, — отвечалаона, — впрочем, онанисколько несталабы огорчаться, чтоя подвергаюсь опасности, потому что когда я бываю больна, тоона радуется, думая, чтоосвободится отменя. Ноона недолжна знать, чтоя пошла ктебе! Онауже спала инеслыхала, какя ушла. Яеще застала одного перевозчика, который согласился перевезти меня. Ядолжна была видеть тебя, чтобы предупредить изащитить отнесчастья.
        —Защитить меня? Бедное дитя! — сказала Реция, гладя черные волосы сидевшей уее ног девушки. — Тыради меня подвергала себя опасности! Чтоесли мать Кадиджа проснется? Онавсе по-прежнему дурно обходится стобой?
        —Ах,да, — прошептала несчастная, слегка наклоняя голову, — онанеможет меня видеть, аведь я невиновата, чтотак нехороша собой, неправдали, Реция? Ведь тыже всегда добра комне, амать Кадиджа постоянно зовет меня бранными именами. Если она зовет меня Сиррой, какдругие, тотолько тогда, когда накурится опиума.
        —Какты думаешь снова возвратиться вГалату?
        —Этоя еще исама незнаю, нонебойся, Сирра сумеет придумать, какэто сделать. Если ненайдется ничего лучше, тоя сумею сама переплыть налодке безгребца, этосовсем нетрудно! Новыслушай меня! Тыподвергаешься большой опасности! Янемогла раньше прийти ктебе!
        —Твои испуганные взгляды пугают меня!
        Сирра всплеснула руками:
        —Вчера вечером кнам вГалату приехал один знатный господин, — продолжала шепотом Сирра, — хотя я незнаю, ктоименно, потому что он был закутан. Мать Кадиджа выгнала меня вон, чтобыон, какона говорила, неиспугалсябы привиде меня, яже тихонько спряталась втемном коридоре, рядом скомнатой, вкоторой мать Кадиджа принимала знатного незнакомца.
        —Тыхотела подслушивать, Сирра, этонехорошо!
        —Еслибы я неподслушала, тонемоглабы защитить тебя! Япредчувствовала несчастье! Мать Кадиджа ненавидитвас, иее ненависть ненасытна!
        —Янедумала, чтобы Кадиджа досих пор немогла забыть, что…
        —Онавас всех смертельно ненавидит, — перебила Рецию Сирра, — онахочет вашей погибели инеможет никак насытить своей жажды мщения. Тыеще незнаешь Кадиджи — онаужасна. Нослушай дальше. Яприложила ухо кдвери истала слушать. Яотлично слышалавсе, чтоони говорили между собой. Знатный господин приехал длятого, чтобы спросить объяснения появления змеи, которая попалась ему надороге. Мать Кадиджа, вероятно, узнала посетителя, таккаксказала, чтозмея — этотвой отец, Альманзор, ичто змею надо уничтожить!
        —Тыеще незнаешь, Сирра, какое я получила печальное известие, — согорчением сказала Реция. — Мнесообщили, чтомой отец невозвратится.
        —Невозвратится? Чтоже такое случилось?
        —Онумер!
        —О,какое горе! Какое несчастье! — вскричала Сирра, обнимая колени Реции. — Твой отец, Альманзор, также умер. Нодляматери Кадиджи этого мало, онанеуспокоится дотех пор, пока неуничтожит всех. Тыеще жива, онаитебя хочет погубить, Реция, идотех пор неуспокоится, поверьмне, пока непогубит итебя! Беги, прошу тебя, — продолжала Сирра, сумоляющим видом протягивая руки. — Беги, ането мне придется тебя оплакивать. Япришла затем, чтобы сказать тебе все это. Беги, ането ты погибла!
        Вто время, какСирра говорила эти слова, ееверхнее широкое платье распахнулось иобнажило сильные руки.
        —Чтоутебя такое наруках, — спросила Реция, таккаквсе руки несчастной были покрыты багровыми рубцами, тоже самое оказалось нашее инаплечах Сирры. — Чтослучилось стобой, бедное дитя?
        Сирра опустила глаза инеотвечала.
        —Язнаю, вчем дело, ибезтвоего ответа, — продолжала Реция, — тымолчишь итерпишь, ноэти шрамы говорят затебя.
        —Ах,ты так добра, такдобра! — прошептала сослезами Сирра, стараясь скрыть слезы принужденным смехом, — ялюблю тебя отвсего сердца. Ничто немогло удержать меня, когда я узнала, чтоты вопасности! Впрошедшую ночь я немогла уйти, потому что Кадиджа недоверяет мне изаперла все двери, ноя притворилась, будто ничего неслышала иневидела! О,какдлинен показался мне сегодняшний день, Реция! Наконец наступила ночь! Мать Кадиджа снова заперла все двери, ноодно окно осталось открытым, аты знаешь, какхорошо умею я лазать ипрыгать, когда хочу. Явыпрыгнула изокна…
        —Спешиже скорей домой, чтобы Кадиджа незаметила твоего отсутствия! — сказала Реция, которая старательно намазала бальзамом раны Сирры.
        —Язнаю еще кое-что, — прошептала Сирра, — язнаю еще одну тайну, ноя умру, если выдамее, ах, Реция, милая Реция, язнаю ужасную вещь! Ноя скажу ее тебе, нотолько одной тебе, никому больше! Атеперь беги сомной отсюда, беги, умоляю тебя, пока еще непоздно.
        —Небеспокойся обомне, Сирра! Благодарю тебя зановое доказательство твоей привязанности, ноя теперь небоюсь засебя!
        —Неполагайся насвою безопасность! Тытакже будешь жертвой мести!
        —Иди! Возвращайся домой иложись тихонько впостель, чтобы Кадиджа неузнала отвоем отсутствии. Яже небоюсь засебя! Явстретила одного благородного юношу, который защитит меня икоторому я доверяюсь срадостью.
        —Втаком случае я спокойна! — вскричала срадостью Сирра, поспешно поднимаясь. — Втаком случае ненависть Кадиджи неповредит тебе. Япредупредила тебя итеперь уйду! Небойся заСирру! Мненикто ничего несделает. Покойной ночи, Реция!
        Молодая девушка выпустила Сирру издома, иона скоро исчезла вночной темноте.
        VI
        Лейб-гвардеец
        Мыоставили дервишей вто самое время, когда все бросились искать Золотую Маску, появившуюся вразвалинах.
        Могущественный глава последователей пророка, Шейх-уль-Ислам Мансур-эфенди сам явился среди падавших перед ним ниц дервишей, чтобы убедиться, действительноли Золотая Маска показывалась вразвалинах. Дервиши вбеспорядке кидались то туда, тосюда, ищатаинственную личность, которую великий муфтий, могущественный Баба-Мансур назвал своим врагом.
        Всепоиски ипреследования были напрасны. Золотой Маски нигде небыло! Старый шейх бросался туда исюда, всех расспрашивал — онсам видел фигуру Золотой Маски иотлично узналее. Караульный клялся, чтоон также ясно видел таинственного незнакомца, ноон исчез, точно вдруг сделался невидимкой.
        Поиски продолжались доутра, идаже наследующий день видно было несколько дервишей, обыскивающих развалины, но, конечно, напрасно.
        Поздно вечером надругой день кстарым развалинам подъехал всадник. Когда он приблизился, томожно было увидеть, чтоон принадлежит кчислу высших офицеров турецкой армии. Онбыл одет втемно-синий ссеребряными шнурками сюртук ичерные панталоны, набоку находилась сабля, запоясом — кинжал ипистолеты.
        Подъехав кразвалинам, онсошел слошади ибросил поводья караулившему увхода старому дервишу, который приветствовал приехавшего ввысокопарных выражениях.
        Магомет-бей, угрюмый, ссовершенно татарским лицом, необратил никакого внимания настарика ипрямо пошел вразвалины.
        Привратник низко поклонился начальнику капиджи[8 - Капиджи — дворцовая стража.] иввел его вприемную. Вскоре дверь вкомнату совета отворилась ибей вошел внее. Увидя сидящего наподушках Шейх-уль-Ислама, онбросился наколени. Мансур-эфенди был один вкомнате совещаний.
        —Тыприказал мне явиться, мудрый ивеликий Баба-Мансур, — начал пришедший. — Итвой верный слуга Магомет-бей поспешил исполнить твое приказание.
        —Мненадо передать тебе важное приказание, Магомет-бей, — сказал Мансур-эфенди таким тоном, каким господин говорит сосвоими слугами. — Тызнаешь, что15?е Рамадана очень близко, день, когда султан всопровождении меня торжественно отправляется вмечеть, гдехранится плащ нашего пророка. Длятебя, которого я сделал начальником капиджи, этот день также большой праздник.
        —Явсем обязан тебе, имой полк тебеже обязан своим значением, мудрый Баба-Мансур! — ответил начальник стражи сераля. Приказывай твоему слуге Магомету-бею, янеколеблясь исполнювсе! Окажи мне милость, давслучай доказать тебе мою преданность! Ягорю желанием укрепить твою власть!
        —15?го Рамадана ты будешь иметь случай снова доказать мне твою верность, Магомет-бей, — отвечал Шейх-уль-Ислам. — Рашид-паша, который будет всерале 15?го Рамадана, недолжен выйти издворца живым, онстал врагом Корана исделался опасен ивреден длядела нашего святого пророка, поэтому смерть отступника решена!
        —Твое приказание будет исполнено, могущественный имудрый Баба-Мансур.
        Вэту минуту вкомнату вошел молодой привратник инизко поклонился.
        —Чтотебе надо? — спросил Шейх-уль-Ислам.
        —Пришел посланный отпринцессы Рошаны, поимени Сади, который принес письмо итребует лично видеть Мансура-эфенди, — сказал дервиш.
        —Принцесса очень рекомендовала мне этого юношу, — сказал Шейх-уль-Ислам, обращаясь кМагомет-бею, — ярешил устроить его подтвое начальство, водворцовую гвардию, яочень рад, чтоон пришел именно теперь, когда ты здесь. Посмотри нанового лейб-гвардейца! — Затем, обращаясь кдервишу, онприказал ввести Сади.
        Дервиш поклонился ивышел.
        Сади вошел вкомнату совета иувидал Магомет-бея, вкотором помундиру узнал офицера, лежащего уног сидевшего наподушках сановника.
        Впервую минуту Сади незнал, чтоему надо делать, нозатем подошел кпристально глядевшему нанего Мансуру-эфенди, опустился наколени иподал ему письмо принцессы Рошаны.
        Казалось, чтокрасивый истройный юноша понравился Шейх-уль-Исламу. Онвзял письмо, распечатал истал читать.
        —Тебя очень хорошо рекомендуют вэтом письме, Сади, — сказалон. — Говорят, чтоты благоразумен, решителен иверен, аэто величайшие достоинства мужчины. Тыжелаешь служить подзнаменем великого пророка? Яисполню твое желание, тыпоступишь вполк, который хранит нетолько священную мечеть всултанском дворце, нотакже ивнутренние покои султана.
        —Тыхочешь сделать меня лейб-гвардейцем, мудрый Мансур-эфенди! — вскричал Сади.
        —Вимператорскую гвардию назначаются только заособые отличия, потому что принадлежать кчислу капиджи — большая честь, ия надеюсь, чтоты отплатишь усердием ипреданностью заоказываемое тебе доверие! Ятребую оттебя слепого повиновения ипредупреждаю заранее, чтовсякое нарушение его будет строго наказано.
        —Благодарю тебя, великий имилостивый Мансур-эфенди! — вскричал свосторгом Сади. — Тыделаешь меня лейб-гвардейцем — положись наменя, явечно буду благодарен тебе заэту милость.
        —Магомет-бей, — обратился Шейх-уль-Ислам кофицеру, разглядывавшему Сади, — возьми этого юношу вряды твоих храбрецов идавай ему сзавтрашнего дня такоеже жалованье, какое получают ивсе остальные. Пока он может сохранить свое имя, еслиже он отличится, тогда отменя будет зависеть достойным образом изменить его имя. Янесомневаюсь, чтоизнего выйдет хороший солдат, который употребит все усилия, чтобы отличиться!
        —Завтра утром ты получишь платье, — сказал начальник капиджи, обращаясь кСади. — Вместе стобой поступил комне сын одного знатного черкеса — Гассан.
        —Завтра утром! Ягорю желанием начать службу! — вскричал содушевлением Сади. — Даймне отличиться, иты увидишь, чтоя недорожу жизнью!
        —Идииобратись завтра кЗора-бею, — приказал Магомет-бей. — Случай, окотором ты говоришь, незаставит себя ждать.
        Сади поклонился Баба-Мансуру иначальнику капиджи, затем встал иоставил комнату, полный блестящих надежд.
        Когда Сади вышел, Шейх-уль-Ислам снова обратился кМагомет-бею.
        —Тывидел твоего нового солдата, чтоты онем думаешь? — спросилон.
        —Мнекажется, чтоон будет усердным слугой пророка! — отвечал Магомет-бей.
        —Обещай произвести его вбаши ивели ему иеще двум другим гвардейцам убить Рашида-пашу, когда он 15?го Рамадана будет уезжать издворца, — приказал Мансур-эфенди, — дасмотри, чтобы приказание было исполнено безрассуждений, иначе сейчасже покончи сним, потому что тебе необходимы такие люди, которыебы слепо повиновались!
        —Тызнаешь, мудрый Баба-Мансур, чтоя совершенно так воспитываю своих солдат, — отвечал начальник телохранителей.
        —Тызнаешь теперь мою волю, исполниже ее вточности имолчи! Незабудь также назначить верных людей втелохранители кодворцу султанши Валиде, — заключил Шейх-уль-Ислам. — Атеперь иди, ида хранит тебя пророк!
        VII
        Празднество притурецком дворе
        Наступило 15?е Рамадана, большой праздник умусульман. Султан уже приготовлялся кпарадному шествию вмечеть сераля, вкоторой хранились пять мусульманских святынь.
        Вполдень султан Абдул-Азис ожидал своих высших сановников исоветников, которые впарадных мундирах должны были сопровождатьего.
        Опоясанный мечом Османа, составляющим украшение инеобходимую принадлежность турецкого трона, султан сидел наподушках вобширной зале, гдеон обыкновенно принимал визирей исовещался сними.
        Окна этой залы были плотно завешаны длязащиты отжгучих лучей солнца. Вокруг стояло множество маленьких ибольших столов, новообще обстановка нисколько непоходила нату, чтомы привыкли видеть внаших дворцах.
        Портьеры были подняты, такчто видна была целая анфилада комнат изал, вкоторых ходили камергеры, адъютанты иприслуга.
        Султан Абдул-Азис, человек сорока лет ицветущего здоровья, одевался обыкновенно по-европейски, также какиего визири — вчерный, наглухо застегнутый сюртук, черные панталоны икрасную феску; нашее висела звезда. Новописываемый нами день султан был одет втурецкий костюм — вчалме, расшитой драгоценными камнями, иукрашен всеми орденами. Рядом сним стоял визирь Рашид-паша, закороткое время достигший больших почестей. Онбыл точно также одет вчалму иширокие шаровары, подпоясанные драгоценным поясом.
        Рашид-паша был красивый иеще довольно молодой человек сживыми глазами ибледным лицом. Онпочти неоставлял султана и, казалось, имел нанего большое влияние. Онстарался бороться против старых предрассудков, но, чтобы достичь своей цели, ончасто шел окольными путями, неостанавливаясь ниперед чем, чтобы уничтожить тех, ктостановился ему поперек дороги.
        Таким образом, между министрами султана образовались две партии, которые привсяком удобном случае старались вредить одна другой, вособенностиже сильна была эта вражда между двумя визирями: Рашидом-пашой иМустафой-пашой.
        —Тыговорил, чтоэто всем известная тайна, — обратился султан кРашиду-паше, — чтоМустафа-паша находится вблизких отношениях спринцами ипринцессами, нопреследуютли эти отношения какую-нибудь серьезную цель?
        —Янезнаю этого, ваше величество, — уклончиво отвечал Рашид-паша.
        —Когда мои министры начинают особенно заниматься моими родственниками, тоэто всегда имеет какую-нибудь особенную цель, которая должна возбуждать недоверие, — мрачно заметил султан.
        —Ваше величество, свашей обычной мудростью проникните вих планы, если такие действительно существуют, — продолжал Рашид-паша. Вэтоже самое время вкомнате появилась высокая фигура Мустафа-паши, который остановился нанесколько мгновений, пристально глядя настоявшего около султана Рашида, нонебудучи замечен последним. — Мустафа-паша, безсомнения, глубоко предан престолу вашего величества, новаше величество имеет вРашиде-паше тоже верного инеустанного слугу истража вашего спокойствия.
        Казалось, чтосултану уже сильно надоели постоянные распри иподозрения среди его приближенных, покрайней мере, этоможно было заключить поего недовольной мине.
        Между тем Мустафа-паша услышал свое имя, ивего глазах сверкнула непримиримая ненависть, когда он взглянул наРашида.
        —Твоя судьба уже решена, — прошепталон, подходя между тем ксултану снизким поклоном.
        —Япришел донести вашему величеству, чтовсе уже подготовлено кцеремонии, ивсе сановники собрались втронной зале! — доложил Мустафа.
        Султан поднялся сподушек. Поего утомленному лицу видно было, чтопредстоящее празднество тяготитего.
        Сопровождаемый обоими министрами ицелой толпой камергеров иадъютантов впраздничной форме султан прошел через целую анфиладу комнат дотронной залы, которая вся была украшена золотом иотделана вмавританском стиле.
        Здесь султана всопровождении большой свиты ожидал Шейх-уль-Ислам иостальные визири идругие сановники, вместе свеликим визирем, внешне маленьким инезначительным, но, всущности энергичным иумным Али-пашой, чтобы сопровождать своего повелителя вмечеть.
        Всебыли одеты по-турецки всоответствующие чину изванию костюмы.
        Этобыло многочисленное иблестящее общество, которое собралось втронной зале. Везде сверкали драгоценные камни. Роскошные турецкие костюмы какбы напоминали опрежнем могуществе Полумесяца.
        Когда султан вошел взалу, Шейх-уль-Ислам подошел кнему идонес, чтосвященная мечеть, гдехранится плащ пророка, ожидаетего. Всешествие тронулось впуть.
        Мансур-эфенди, окруженный своими муллами икади, открывал шествие.
        Заним шел султан, надкоторым верные слуги несли балдахин.
        Следом засултаном шли его адъютанты иМагомет-бей, начальник телохранителей султана.
        Затем следовали генералы вблестящих мундирах, принадлежавшие ксвите султана.
        Великий визирь шел окруженный всеми министрами иверховными советниками, азаними тянулся длинный хвост дворцовых: имамов иразличных придворных чинов.
        Мечеть сераля непользовалась расположением султана, ион бывал тут только вторжественные дни. Любимымже его местопребыванием, какмы увидим впоследствии, былстоящий наберегу Босфора увеселительный дворец Беглербег.
        Привходе всвященную мечеть стояли накарауле двое солдат султанской гвардии, двое капиджи-баши: Сади ивместе сним поступивший товарищ, Гассан.
        Когда шествие приблизилось, ониподняли сабли. Шейх-уль-Ислам открыл двери священной мечети, исултан вместе сосвитой вошел внее.
        Ниодин христианин никогда непроникал вэту мечеть, идаже невсе правоверные мусульмане могут входить сюда, строго охраняемую день иночь.
        Священные предметы, выставленные послучаю праздника, были: священное знамя — санджак-шериф; плащ Магомета; борода «пророка, которая после его смерти была сбрита его любимым цирюльником Сельманом; один изчетырех зубов Магомета, которые были выбиты вужасной битве приБедре, когда настороне Магомета сражался архангел Гавриил воглаве трех тысяч других небесных воинов, и, наконец, отпечаток ступни пророка начетырехугольном известковом камне.
        Этисвященные предметы хранились всеребряной сдрагоценными камнями шкатулке. Онастояла какраз посередине мечети навозвышении, заменявшем алтарь ипокрытом богатыми украшениями. Надвозвышением висели золотые лампы истраусовые яйца.
        Около открытой шкатулки стояли два массивных серебряных подсвечника. Полмечети был покрыт дорогими коврами. Внутри свет отламп боролся сдневным светом, проникавшим вокна, сделанные вкуполе.
        Внише, спротивоположной стороны, стоял диван длясултана. Входная дверь была закрыта красной материей, покрытой золотыми надписями изКорана. Вэту минуту Шейх-уль-Ислам стоял ушкатулки сосвященными предметами иказался повелителем. Онсамодовольно наблюдал, каксултан иего свита смиренно подходили ксвятыне ипочтительно склонялись перед нею. Затем последовала общая молитва.
        Вотмолитва окончена, исултан, утомленный празднеством, возвратился внишу, чтобы несколько мгновений посидеть надиване. Кнему поспешно подошел Рашид-паша сизменившимся лицом — казалось, онхотел сообщить нечто особенно важное, иначе он неосмелилсябы беспокоить втакую минуту его величество.
        —Ваше величество вопасности! — прошептал Рашид-паша, обращаясь ксултану. — Готовится заговор, ия боюсь всего самого ужасного!
        —Чтопривело тебя кэтому убеждению? — спросил султан.
        —Мнепоказалось, чтокараульные что-то ненадежны! Ваше величество простит меня, если я зашел слишком далеко всвоем усердии.
        Этоновое донесение Рашида-паши, казалось, очень неприятно подействовало насултана, иможно было заметить, чтоон обвинял занего того, ктопередал. Султан встал и, нислова неответив визирю, пошел вон изниши.
        Вэто мгновение Магомет-бей повернулся кстоявшему удверей Сади, чтобы передать ему тайное приказание.
        Нонеожиданное появление султана помешало исполнению его намерения.
        Султан вышел измечети и, проходя мимо Сади, обернулся кнему.
        —Кактебя зовут? — спросилон.
        —Сади, ваше величество, — отвечал молодой лейб-гвардеец.
        —Идивперед иубей всякого, ктосталбы тебе поперек дороги! — приказал султан.
        Сади пошел перед султаном, держа саблю наготове, визири последовали заним, тогда какШейх-уль-Ислам иего свита еще остались вмечети.
        Твердыми шагами шел вперед Сади, вполне сознавая всю важность своего положения, ивнимательно осматривался посторонам, стараясь заметить малейшую опасность иготовясь защищать своего повелителя.
        Абдул-Азис судовольствием глядел намолодого отважного солдата, стаким мужественным видом шедшего впереди.
        Увидя, чтосултан так быстро оставил мечеть, всясвита бросилась вслед заним, торопясь догнать иприсоединиться кшествию.
        Саркастическая, едва заметная улыбка мелькнула нагубах Шейх-уль-Ислама, когда он взглядом провожал султана иего свиту. Затем он сделал таинственный знак Магомет-бею.
        Султан дошел досвоих покоев, невстретив ничего, чтомоглобы оправдать предостережение Рашида-паши. Затем Абдул-Азис сейчасже вышел вовнутренний двор сераля, чтобы отсюда отправиться наберег Босфора. Онсел вожидавшую его лодку, чтобы ехать всвой любимый дворец Беглербег.
        Сади дошел доберега. Познаку султана он вошел влодку истал начасах увхода вустроенный павильон длясултана, решившись неиначе пропустить врага своего повелителя, какчерез свой труп.
        Когда султан благополучно доехал дочудесного сада, окружавшего его любимый дворец, Сади также оставил лодку и, держа саблю наголо, снова пошел впереди султана, надкоторым слуги несли балдахин.
        Только войдя водворец, Сади упал наколени иопустил вниз острие сабли, таккаксултан подошел кнему.
        —Ждиздесь моих дальнейших приказаний! — сказал ему Абдул-Азис иначал подниматься попокрытой ковром лестнице.
        Непрошло четверти часа, какпоявился чиновник ипотребовал того лейб-гвардейца, который провожал султана изсераля.
        Сади должен был сказать свое имя, чиновник вписал его вбумагу, которую принес ссобой, идал ее Сади.
        Когда последний развернул сверток, тоувидел, чтоэто указ, назначающий его подпоручиком капиджи…
        Вто время каквлетнем дворце султана происходило это веселое событие, наполнявшее радостью сердце Сади, всерале, надворе, принаступавшей вечерней темноте происходило другое — мрачное, впрочем, нередкость вКонстантинополе, какмы сами убедимся вэтом впоследствии.
        После завершения праздничной процессии визири собрались насовет ипоокончании его оставили сераль, чтобы сесть вожидавшие их экипажи иехать всвои роскошные конаки — такназываются вТурции богатые дома.
        Изпоследних визирей, оставлявших дворец, былРашид-паша. Онодин шел через внутренний двор, таккакего сотоварищи все более иболее отдалялись отнего.
        Когда Рашид дошел доглавного выхода, который состоит изпавильона свосемью окнами надворотами, емупослышалось, чтосзади чей-то голос назвал его поимени. Онневольно обернулся, иему показалось, чтоон видит сзади себя человека вразорванном кафтане сзеленым арабским платком наголове, подкоторым что-то блестело, какзолото.
        Темнеменее Рашид-паша необратил внимания наэто странное явление ивышел вворота.
        Вэтоже самое мгновение, прежде чем Рашид успел дойти досвоей кареты, нанего бросились собеих сторон двое капиджи.
        Нималейшего крика, стона илишума борьбы небыло слышно…
        Рашид-паша был убит.
        Когда наследующий день султану донесли онеожиданной смерти Рашида-паши, тоАбдул-Азис невыразил нималейшего сожаления окончине любимого визиря, напротив того, казалось, чтосултан доволен, чтотак неожиданно освободился отнего.
        VIII
        Султанша Валиде
        Мать султана Абдул-Азиса султанша Валиде занимала часть сераля ипользовалась всяким случаем, чтобы влиять надела ипоступки сына. Оназаботилась отом, чтобы султан постоянно имел новые длясебя развлечения, инаполняла его гарем красивыми любовницами. Онащедро раздавала придворным многочисленные подарки.
        Султанша преследовала всвоей жизни две цели: властвовать надсыном ипритеснять будущих наследников престола! Этим двум целям она жертвовала всем, иникакие средства непугалиее, если дело касалось успеха ее планов.
        Невольница попроисхождению, она, благодаря счастью итвердости характера, достигла своего влиятельного положения. Отец Абдул-Азиса сделал ее своей законной женой, ипосле этого она решилась еще более усилить свое могущество.
        Когда султан, еесупруг, умер инапрестол вступил ее сын Абдул-Меджид, онасделалась султаншей-матерью, илииначе султаншей Валиде.
        Абдул-Меджид умер рано, иему наследовал Абдул-Азис. Онаоставалась по-прежнему султаншей Валиде, только власть ее еще более укрепилась, началось ее настоящее царствование.
        Величественная наружность султанши Валиде невыдавала ниее лет, ниее происхождения, накоторое указывала только ее любовь кярким цветам ироскошным костюмам.
        Унее были резкие, почти мужские черты лица, инетолько внешность, ноиголос выдавали силу характера исуровость, граничившую сжестокостью. Усебя впокоях султанша Валиде постоянно ходила соткрытым лицом, нотщательно закрывала голову, чтобы скрыть, чтоее волосы совершенно поседели.
        Через несколько дней после убийства Рашида-паши султанша сидела всвоей любимой комнате, обитой малиновым бархатом, слушая рассказы горничных-надсмотрщиц отом, какпринял султан приготовленные длянего вгареме сюрпризы. Улыбка удовольствия появлялась наее лице всякий раз, когда она слышала, чтосултан, еесын, смеялся иливообще был доволен.
        Вечер уже наступил, иневольницы начали зажигать стенные лампы, закрытые матовыми шарами.
        Тогда вкомнату вошла прислужница идоложила султанше, чтопришла гадалка Кадиджа иожидает вприемной, говоря, чтохочет сообщить важное, тайное известие.
        Султанша Валиде хорошо знала гадалку изГалаты, которая нераз предсказывала ей будущее иеще ранее предсказала султанше, чтоона достигнет высшей степени могущества.
        Воспоминание обэтом предсказании, атакже убеждение, чтогадалку можно употребить начто угодно, заставили султаншу приблизить ксебе старую цыганку. Этотакже была одна изчерт ее характера — онаохотно заводила отношения слюдьми изнизшего класса.
        Султанша приказала ввести цыганку. Вскоре вкомнату вошла женщина, удрученная старостью илиболезнью, одетая вширокое красное платье, закрытая серым покрывалом. Наногах унее было нечто вроде сандалий, авруках палка, накоторую цыганка опиралась.
        Онавошла так уверенно, чтовидно было, чтоневпервый раз всерале ибывала тут часто. Онаоткинула назад старое покрывало иоткрыла лицо, накотором, несмотря наморщины, ещевидны были следы редкой красоты.
        Кадиджа опустилась наколени перед султаншей исклонила голову почти досамого ковра.
        —Встань, Кадиджа, — приказала султанша, — искажи, чтопривело тебя сюда.
        —Одно важное, страшно важное известие, могущественная султанша! — вскричала Кадиджа. — Ещеникогда я неприносила тебе такого важного известия! Онотак важно итребует такой тайны, чтониодно человеческое ухо, кроме твоего, недолжно услышать моего известия. Вышли твоих женщин иокажи мне милость, выслушав меня наедине.
        Султанша сделала знак бывшим тут прислужницам оставить комнату иотпустила также гаремных надсмотрщиц.
        —Мыодни, Кадиджа, чтоты хочешь мне сказать? — обратилась султанша Валиде кцыганке, которая продолжала стоять наколенях увхода, теперьже она поспешно встала иснетерпением подошла ближе ксултанше. Подойдя, цыганка снова опустилась наколени.
        —Оннайден! — вскричала она глухим голосом. — Яоткрыла, гдеон, могущественная султанша! Япредаю его втвои руки, иоттебя будет зависеть сделать сним что тебе будет угодно.
        —Оком ты говоришь, Кадиджа? — спросила султанша Валиде.
        —Твое желание справедливо иблагоразумно, тынехочешь, чтобы принцы твоего дома имели сыновей, — продолжала цыганка, — такбыло уже ипрежде. Великий Осман требовал этого! Тыразыскиваешь убежище принца Саладина! Когда впоследний раз ты спрашивала меня обтом, янемогла дать тебе никаких сведений! Теперьже я пришла сказать тебе, гдеон.
        —Тызнаешь, гдеон скрывается?
        —Этатайна открыта спомощью моего искусства! Несомневайся вмоем могуществе, повелительница, япринесла тебе новое доказательство этого могущества. Радуйся иблагодари Аллаха иего пророка! Япринесла тебе известие, гдеможешь ты найти так долго преследуемого иразыскиваемого тобой принца.
        Этонеожиданное известие, казалось, действительно произвело насултаншу Валиде большое впечатление, хотя она инехотела показать этого.
        —Говори, гдеэто таинственное место? — сказалаона. — Досих пор я никак немогла узнатьего.
        Старая цыганка сделала таинственную изначительную мину.
        —Да,я знаю это, — прошепталаона. — Тебе никак неудавалось найти маленького принца, потому что он хорошо спрятан! Никтобы нестал его искать там, гдеон живет! Ноотстарой Кадиджи ничто нескроется. Пройди мечеть Рашида-паши поправой стороне дороги, тамстоит уединенный дом, весь скрытый среди лимонных иапельсиновых деревьев, жасминов ипальм отнескромных взглядов! Вэтом-то доме живет старый слуга покойного султана, авместе состариком ималенький принц! Садтак велик, чтопринц может ездить внем верхом ииграть, небудучи замечен сулицы.
        —Иты наверняка знаешь, чтоэтот ребенок — принц Саладин? — спросила султанша Валиде.
        —Несомневайся, повелительница, яотвечаю жизнью, чтоэто принц! Япередаю его втвою власть! Пусть надним исполнится закон твоего дома: всем сыновьям принцев угрожает смерть! Покрывало сорвано стайны, иКадиджа снова доказала тебе свою верность ипреданность!
        —Какзовут этого слугу моего покойного сына?
        —Егозовут Коросанди, онараб попроисхождению!
        —Какмогла узнать ты эту тайну? — спросила султанша.
        —Ха,ха, ха! — засмеялась гадалка. — Будь довольна, повелительница, чтоя нашла тебе маленького принца.
        —Яхочу знать, какоткрыла ты место?
        —Тыприказываешь — иКадиджа повинуется! Уменя есть дитя, дочь, попрозванию Сирра; онаумна ихитра, какшакал! Тыпомнишь, чтопрежде маленький принц жил устарого Альманзора вСкутари, якараулила его дочь последние дни, иона отправилась вместе сСиррой кназванному мною дому, потому что они знали, гдепринц. Япошла следом заними инашла, наконец, объяснение тайны; затем поспешила сюда, чтобы передать тебе то, чтосама узнала.
        Султанша Валиде встала иподошла кписьменному столу, стоявшему вэтой комнате. Открыв один изящиков, онавынула кожаный кошелек сзолотом ибросила его цыганке.
        —Воттебе плата затвое известие, — гордо сказала султанша. — Заметилли тебя кто-нибудь привыходе издома?
        —Нет, повелительница, меня никто невидел, — отвечала Кадиджа, целуя конец платья султанши. — Благодарю тебя завеликодушный подарок. Утвоей рабы Кадиджи только иесть одно желание — этобыть достойной твоих милостей.
        Султанша поспешно вышла изкомнаты иприказала своей верной прислужнице, чтобы цыганку накормили инапоили. Затем приказала позвать офицера, бывшего вэтот день дежурным покараулу водворце.
        Через несколько мгновений вкомнату вошел Зора-бей.
        Онпочтительно поклонился султанше, которая опустила покрывало налицо. Молодой офицер знал могущество стоявшей перед ним величественной женщины. Онзнал, чтоее приказания также важны, какприказания султана.
        Несколько мгновений султанша пристально глядела намолодого офицера.
        Зора-бей, неморгнув, выдержал этот взгляд.
        —Твое имя? — спросила султанша.
        —Зора-бей, ваше величество.
        —Какдавно ты служишь?
        —Ужегод.
        —Зачто ты получил звание бея?
        —Запоездку курьером вКаир.
        Султанша помолчала сминуту, казалось, онадумала отом, можноли довериться этому молодому офицеру идать ему важное поручение.
        —Знаешьли ты мечеть Рашида впредместье? — спросила она наконец.
        —Незнаю, нонайду, ваше величество!
        —Сзади этой часовни, поправой стороне дороги, стоит скрытый задеревьями дом Коросанди, бывшего слуги султана! Передай ему приказание прийти сюда, если застанешь его дома! Еслиже его нет, товойди вдом, найди там восьмилетнего мальчика. Корасанди скрывает его всвоем доме! Возьми этого ребенка ибезшума приведи сюда, ясама решу его дальнейшую судьбу.
        Зора-бей поклонился взнак того, чтоисполнит приказание.
        —Еслиже ты втечение ночи неприведешь сюда мальчика, тоя буду думать, чтосним случилось несчастье, — продолжала султанша. — Еслиже он будет жив ивтвоих руках, товочтобы то нистало приведи его сюда.
        —Приказание вашего величества будет исполнено!
        —Действуя таким образом, тыпоможешь исполнению священного закона! Молчи идействуй!
        Молодой офицер снова поклонился иоставил комнату.
        Онсейчасже пошел надворцовый двор, аоттуда наберег, гдепостоянно стояло несколько султанских лодок.
        Зора-бей сел водну изних ивелел гребцу-матросу везти себя впредместье Рашида, которое напротивоположном берегу Золотого Рога.
        Около этого предместья обыкновенно стоит наякоре большая часть турецкого флота.
        Было уже поздно, когда лодка отъехала отсераля истрелой пустилась вперед погладкой поверхности воды, вкоторой уже отражалась луна.
        Попрошествии получаса лодка подъехала кберегу предместья.
        Зора-бей вышел излодки иприказал матросу возвратиться обратно. Затем он остановил одного старого турка ипопросил указать дорогу кмечети Рашида-паши.
        Улицы предместья были еще довольно оживленны, таккаквэтой местности вообще много таверн, кофеен имест, гдекурят опиум, вкоторых посетители остаются очень поздно, иногда даже доутра.
        Мимо мечети шла довольно уединенная улица, окруженная садами иведущая кгреческому кварталу.
        Зора-бей пошел поэтой улице и, увидев проезжавший наемный экипаж, позвал кучера.
        —Знаешь ты это предместье? — спросил Зора-бей.
        —Да,я здесь живу.
        —Нетли здесь поблизости дома, принадлежащего бывшему слуге султана, Корасанди?
        —Да,господин, тыстоишь какраз усамого дома Корасанди, только он окружен садом, ноесли ты пришел, чтобы видеть старого Корасанди, тоты напрасно прошелся! Явидел, какон ушел издому.
        —Хорошо, благодарю тебя! — сказал Зора-бей.
        Кучер поехал дальше, амолодой офицер подошел кворотам сада. Онинебыли заперты наключ. Зора-бей вошел втемный сад иснова затворил засобой ворота.
        Пройдя несколько шагов, Зора-бей заметил перед собой свет; онстал осторожно продвигаться понаправлению кэтому свету, держась втени деревьев, иподошел кнебольшому, нокрасивой наружности дому. Водном изокон мелькал тот свет, который руководил Зора-беем.
        Онподошел кокну, закрытому ставней, ивщель стал смотреть вкомнату. Этобыла спальня старого Коросанди. Егопостель была еще пуста, нонадругой, закрытой пологом, лежал восьмилетний принц Саладин. Невинный ребенок, ещенепонимавший всей опасности своего положения, спокойно исладко спал.
        Тогда Зора-бей обошел дом сдругой стороны, гдебыла входная дверь. Онеще незнал, естьли вдоме кто-нибудь, кроме ребенка.
        Постучавшись тихонько инеполучив никакого ответа, онпопробовал отворить дверь инашел, чтоона, также какиворота, была только притворена, нонезаперта наключ. Онвошел вдом идошел досамых дверей спальни. Этадверь точно также отворилась, иЗора-бей очутился вкомнате, вкоторой спал маленький принц.
        Подойдя ближе кспящему ребенку, молодой офицер пристально взглянул нанего.
        Затем он быстро решился.
        Онсхватил спящего Саладина наруки испрятал подсвоим плащом.
        Раздался испуганный крик неожиданно разбуженного мальчика.
        —Молчи! — прошептал Зора-бей, — Нислова больше, если тебе дорога жизнь.
        —Пощади меня, куда ты меня несешь? Ктоты? — испуганным голосом спрашивал мальчик.
        —Неспрашивай, тывсе узнаешь сам. Незови напомощь, ато умрешь!
        Маленький принц, сердце которого сильно билось, начал тихонько плакать. Зора-бей вышел сним изспальни. Оннес ребенка наруках подплащом икрепко прижимал ксвоей груди.
        Всаду, казалось, небыло более никого, покрайней мере, молодому человеку никто невстретился.
        Онвышел беспрепятственно наулицу сосвоей ношей, едва заметной подплащом, искоро исчез понаправлению кмечети Рашида.
        IX
        Таинственный защитник
        Вэтуже самую ночь, несколькими часами позже, кСкутари ехала лодка, управляемая молодым лейб-гвардейцем. Внизу, надне лодки, лежало что-то, покрытое плащом молодого офицера.
        Подъехав кфольварку, молодой человек оглянулся кругом. Этобыл Сади! Убедившись, чтокакнаморе, такинаберегу все спокойно ипусто, онпривязал свой каик. Затем поднял плащ инакинул его себе наплечи.
        Наполу, влюке, лежал бездвижения маленький принц. Онкрепко спал; покачиванье лодки, свежий воздух иусталость победили наконец испуг истрах, нослезы еще блестели наего щеках иресницах.
        Сади наклонился кпринцу, и, казалось, емубыло жаль будить ребенка, ноэто было необходимо!
        Когда Сади слегка дотронулся доего руки, мальчик сейчасже проснулся исиспугом стал глядеть вокруг своими большими глазами.
        —ГдеКоросанди? — спросил он испуганным голосом. — Яхочу кнему! Ктоты? Ятебя незнаю! — Ицелый поток слез сопровождал эти слова.
        —Будь спокоен, моймилый, — прошептал Сади, беря ребенка наруки ипряча его подплащ. — Тебе несделают ничего дурного.
        —Гдея? Куда ты меня несешь?
        —Втакое место, гдеты будешь вбезопасности, Саладин!
        —Яхочу назад кКоросанди! — плакал ребенок, ещенесовсем придя всебя после сна, иплач его делался все громче.
        —Неплачь, Саладин, чтобы тебя кто-нибудь неуслыхал, — старался Сади успокоить ребенка. — Тынеможешь вернуться кКоросанди! Нонебойся меня, милый мой, ястобой длятого, чтобы защитить тебя.
        Несколько мгновений Сади стоял внерешительности, незная, чтоделать сребенком, которого час тому назад ему передал Зора-бей, асам снова отправился всераль.
        Вдруг Сади осенила счастливая мысль. Веселая улыбка мелькнула унего налице.
        —Будь спокоен, моймилый, ясведу тебя втакое место, гдея исам судовольствиембы остался, затобой будут ухаживать прелестные ручки, — прошептал Сади маленькому принцу, затем крепко прижал его ксебе ивыскочил излодки. Широкий плащ Сади совершенно скрывал его живую ношу. Маленький принц продолжал плакать, потому что его нимало неуспокоили слова Сади.
        Было уже далеко заполночь, когда молодой капиджи-баши вошел влабиринт узких улиц Скутари. Вкофейнях еще был огонь, иперед дверьми сидели турки икурили, ноСади, никем незамеченный, дошел доулицы, вкоторой стоял дом Альманзора, который Реция избрала себе убежищем. Сади знал это, потому что искал инашел красавицу-турчанку, ноему неудавалось еще переговорить сдевушкой.
        Дойдя достарого мрачного дома, Сади постучал вворота исбеспокойством поглядел кругом, таккакбоялся любопытства соседей, нососеди крепко спали — никто нигде непоказывался.
        Сади постучался немного громче.
        Вслед заэтим стуком надворе послышались легкие шаги.
        Сердце Сади забилось сильнее — этобыли шаги Реции, онсейчасже узнал ее походку.
        Реция услышала стук ипоспешила кдвери, думая, что, может быть, этовозвратился отец, таккакона низачто нехотела поверить вего смерть. Онанаскоро оделась изакуталась впокрывало.
        —Ктостучит? — спросилаона. — О,нетыли это, отец? Говори!
        —Тыошибаешься, дорогая Реция, янетвой отец, — отвечал Сади.
        —Яузнаю твой голос, — сказала после недолгого молчания девушка. — Ты — Сади.
        —Открой, прошу тебя!
        —Зачем пришел ты сюда втакое время?
        —Япринес ктебе сокровище, которое хочу вверить твоему попечению, впусти меня, небойся, ялюблю тебя отвсей души, тыцарица моего сердца!
        —Тыпринес сокровище?
        —Открой, тогда ты все узнаешь! Впусти ксебе Сади ивыслушайего! Никому, кроме тебя, немогу доверить я моего сокровища!
        Реция больше неколебалась. Дрожащей рукой отодвинула она задвижку. Разве перед ней стоял нетот самый человек, который спас ее отужасного Лаццаро? Разве сама она нежелала видетьего?
        Теперь он был перед ней, еегорячее желание исполнилось!
        Сади вошел водвор иснова запер засобой дверь, затем протянул руку Реции.
        Девушка принесла ссобой маленькую лампу, исвет ее осветил украшенный шнурами мундир гвардейской стражи сераля, надетый наСади.
        Вее глазах невольно выразилось изумление привиде того, чтоСади так быстро достиг такого почетного положения.
        Ноее мысли были прерваны легким всхлипыванием маленького принца.
        Реция вопросительно взглянула наСади.
        —Тыдолжна все знать, — сказал Сади, — ноотойдем подальше отворот, чтобы нас немогли подслушать.
        —Втаком случае, пойдем, — сказала девушка ипошла вперед, ктому месту двора, гдебил фонтан.
        Тогда Сади распахнул плащ иопустил наземлю маленького принца.
        Впервую минуту Реция была так удивлена, чтонезнала, чтосказать, нопотом вдруг она опустилась наколени икрепко прижала кгруди ребенка.
        Саладин точно также срадостным криком бросился ей нагрудь! Казалось, чтоони давно знали друг друга.
        —Дорогой Саладин! — вскричала Реция, тогда какмалютка слюбовью прижимался кее груди. — Яопять тебя вижу! Тысомной!
        Этобыла прелестная, трогательная сцена.
        Мальчик плакал исмеялся сквозь слезы, лежа нагруди девушки, которая нежно обнимала ицеловала ребенка.
        Сади был изумлен, оннемог объяснить себе радости этого свидания.
        Наконец Реция объяснилавсе.
        —Саладин жил прежде унас, — сказалаона, — мойотец берег его какзеницу ока, мыдолжны были скрывать ребенка, таккакему угрожала таинственная опасность, наконец однажды ночью Саладин был взят отнас, истого времени мы сним невиделись, теперьже ты приводишь его опять комне!
        —Яхочу остаться утебя, Реция! О,я так устал, уведи меня вдом, — вскричал маленький принц.
        —Япередаю его твоему покровительству, — обратился Сади кдевушке, — утебя он будет скрыт лучше всего. Спрячь его отвзоров всех людей, недоверяй никому, отведи его ксебе вкомнаты ивозвратись назад комне, потому что я должен передать тебе еще тайну.
        Реция сделала так, каксказал Сади. Онаотвела мальчика ксебе вкомнаты, гдеприготовила ему постель иуложилаего. Усталый ребенок сейчасже уснул; тогда Реция поспешила выйти надвор, гдеее снетерпением ожидал Сади.
        —Ребенка преследуют, — прошептал Сади, — спрячь его хорошенько, иначе он погиб! Зора-бей, мойтоварищ, ия, мыготовы защищать маленького принца.
        —Этоблагородно ствоей стороны! Небеспокойся, ябуду защищать принца! — сказала Реция.
        —Язнал это! СамАллах внушил мне мысль поручить принца тебе, когда я внерешительности стоял наберегу. Но,Реция, ядолжен снова видеть тебя, ябуду приходить сюда вночной тиши, атеперь скажимне, вспоминалали ты обомне?
        —О,неужели ты вэтом сомневался? — прошептала Реция.
        —Тылюбишь меня! — вскричал Сади. — Скажи мне одно слово! Тылюбишь меня? Тыхочешь быть моею?
        —Когда ты далеко отменя, ятолько идумаю отебе, — прошептала Реция.
        —О,повтори еще раз эти слова, онинаполняют мою душу блаженством! Тыбудешь моею! Теперь будущее улыбаетсямне, ябуду стараться достичь почестей, чтобы приготовить тебе жизнь, достойную тебя, моявозлюбленная! Тыодна должна быть моей женой, таккаквся моя любовь безраздельно принадлежит тебе.
        —Ах,еслибы я могла сделать тебя таким счастливым, какя того желаю! — сказала Реция дрожащим голосом. — О,еслибы мой отец Альманзор мог видеть счастье, которым ты даришь меня!
        Вэту минуту влюбленным послышался легкий шум застеной, какбудто шум шагов, нораздавшийся крик петуха, возвещавший онаступлении утра, заглушил этот шум.
        Реция быстро оглянулась крутом.
        —Слышишь, — прошепталаона, — наступает утро!
        —Ядолжен оставить тебя, моявозлюбленная Реция. Восходящее солнце заставляет меня бежать оттебя, ноя скоро введу тебя всвой дом навсегда! Тогда мы больше небудем разлучаться!
        —О,еслибы это время наступило скорее!..
        —Ононедалеко! Скоро я назову тебя своею итогда отведу тебя вмой маленький домик! Атеперь да хранит тебя Аллах, моядорогая.
        Реция проводила Сади доворот, гдеони обменялись еще несколькими словами любви, затем Сади поспешно удалился.
        Утро уже наступало, когда Реция затворила калитку засвоим возлюбленным ивернулась вдом. Прежде всего она посмотрела, спокойноли спит порученный ее покровительству ребенок, которого она любила отвсего сердца, потом она пошла лечь сама.
        Носон бежал отизголовья девушки. Большое счастье, также какинесчастье, недает человеку спать.
        Реция благодарила небо заниспосланное ей счастье, которое было так велико, чтоона почти неверила самой себе. Благороднейший икрасивейший человек всвете любил ее — искоро она будет его женой!
        Рано утром Реция уже снова была наногах, чтобы позаботиться омаленьком принце ихорошенько спрятатьего. Сади привел кней ребенка! Онауже ипрежде любила мальчика, нотеперь он стал длянее еще дороже, какзалог любви дорогого ей человека, напоминавший олучшем исчастливейшем дне ее жизни.
        Чтокасается маленького Саладина, то, проснувшись, онбросился вобъятия Реции, которая нежно отвечала наласки ребенка.
        Вечером, когда уже стемнело, Реция решилась, наконец, выйти издома заводой. Водоем находился какраз перед воротами. Подойдя кнему, Реция увидела, чтооколо него стоит много женщин идевушек, пришедших заводой также, какиона.
        Онаподождала нанекотором расстоянии, чтобы те наполнили свои ведра, изатем подошла всвою очередь.
        Вту минуту, когда она хотела идти назад, изтемноты выделилась какая-то неопределенная фигура.
        Реция немогла различить, ктоэто, только ускорила свои шаги, но, пройдя несколько шагов, невольно обернулась иувидела, чтонезнакомец приближается кней. Наголове был надет зеленый платок по-арабски, большая часть головы была закрыта, ноналице ясно видна была золотая маска.
        —Реция! — раздался голос Золотой Маски.
        Реция низко поклонилась иприложила руку ксильно бьющемуся отстраха сердцу, таккаквспомнила, чтоЗолотая Маска, пословам всех, приносила несчастье тому, кому являлась даже тогда, когда хотела помочь.
        Золотая Маска назвала ее поимени, значит, оназналаее!
        —Явидел, какты вышла издома твоего отца, — раздался вблизи отРеции приятный голос Золотой Маски, — яследовал затобой кводоему, потому что должен был защитить тебя.
        Реция была удивлена.
        —Тылюбишь Сади, молодого офицера капиджи-баши, — продолжала Золотая Маска, — онтакже любит тебя, ноон невсостоянии защитить тебя против твоих врагов, покушающихся натвою жизнь инажизнь принца Саладина, который спрятан утебя снынешней ночи.
        Откуда могла знать Золотая Маска олюбви кней Сади? Откуда могла она знать, чтомаленький принц спрятан унее?
        Реция была невсостоянии произнести нислова! Молча слушала она таинственного незнакомца, знавшеговсе! Ноее удивление еще увеличилось, когда он стал продолжать.
        —Вэту минуту, — говорила Золотая Маска, — гадалка Кадиджа уже знает, чтоты оставила прежний дом ипереселилась сюда! Онаходила около твоего дома иподозревает, чтоСаладин утебя. Теперь она идет вразвалины дервишей — Кадри, чтобы погубить тебя имальчика! Ноона придет сегодня слишком поздно — инедостигнет своей цели! Нозавтра вечером она может достичьее! Поэтому ты недолжна дожидаться здесь завтрашнего утра! Тыдолжна бежать спринцем.
        —Кудаже я должна бежать? — спросила Реция дрожащим ииспуганным голосом.
        —Старая Ганифа еще жива, ищиунее защиты, пока непредставится тебе случай оставить Константинополь вместе спринцем! Внастоящую минуту ты думаешь оСади ибоишься, чтонеувидишься сним больше!
        Реция была поражена. Какмогла Золотая Маска проникнуть всамые сокровенные ее мысли?
        —Сади найдет тебя, — продолжал таинственный незнакомец имедленно пошел дальше, — яскажуему, гдеты будешь! Послушайся моего предостережения инедожидайся утра вдоме твоего отца! Беги вместе сСаладином!
        Реция взамешательстве пробормотала несколько слов благодарности.
        Золотая Маска слегка кивнула головой ипошла дальше.
        Когда несколько мгновений спустя Реция пришла всебя инаклонилась взять ведро, которое опустила наземлю, изатем снова оглянулась вокруг, Золотая Маска уже исчезла вомраке.
        Никто незнал, откуда появлялась таинственная Золотая Маска икуда исчезала, еенамерения были также таинственны, какиона сама. Реция впервый раз видела Золотую Маску, окоторой внароде ходили такие разноречивые толки иокоторой старая Ганифа рассказывала ей столько сказок. Исполненная суеверным страхом, молодая девушка поспешила вдом своего отца, тогда каквушах все еще звучали слова ее таинственного защитника.
        Х
        Караван богомольцев вМекку
        Наступил торжественный день ежегодного отправления каравана правоверных мусульман вМекку, народину Магомета, гдекаждый турок считает долгом побывать хоть раз вжизни. Послучаю отправления этого каравана втурецкой части Константинополя царствовало сильное оживление.
        Паломничество вМекку есть одна изглавных обязанностей каждого мусульманина, ипрежние калифы совершали это путешествие ежегодно. Новнастоящее время султаны, боясь засвое здоровье, которое моглобы пострадать оттакого дальнего пути, только посылают вМекку драгоценные подарки, асами ограничиваются тем, чтосмотрят изокна дворца, каккараван отправляется впуть.
        Ужерано утром все улицы Стамбула оживились. Богатые ибедные пилигримы, женщины истарики, юноши идети, девушки идряхлые старухи — всеспешили присоединиться кшествию ипосмотреть наего отправление.
        Окна икрыши домов втех улицах, покоторым должен был проходить караван, были усеяны зрителями, тамисям развевались зеленые знамена, инавсем пути стояли кавасы, чтобы наблюдать запорядком.
        Кофейни игостиницы были переполнены правоверными, которые пришли издалека, аулицы покрыты нищими дервишами, оборванными пилигримами ичужестранцами.
        Ужезанесколько дней начали стекаться вКонстантинополь пилигримы. Впрочем, большая часть народа, сутра наполнявшего улицы, состояла излюбопытных зрителей.
        Солдаты иполицейские едва могли удерживать любопытных, чтобы сохранить свободной середину улицы дляпрохода каравана.
        Среди зрителей стояла одна старуха вгрязном покрывале икрасном широком плаще, около которой стоял Лаццаро, доверенный слуга принцессы Рошаны, очевидно пришедший неизодного любопытства, ноимевший еще другую цель.
        Лаццаро был молодой человек, летдвадцати, срезкими, неприятными чертами лица. Нанем была надета темная бархатная куртка икрасная феска. Налице его видны были следы всевозможных излишеств, вособенности заметны были следы курения опиума. Нозаметнее всего были его беспокойные глаза, производившие странное впечатление навсякого, ктовстречался сих взглядом.
        Грек, вместе сописанной нами старухой, стоял наступенях подъезда одного дома, такчто мог видеть всю площадь.
        Караван должен был скоро появиться. Всевзоры были устремлены вту сторону.
        —Тыговоришь, чтоона спряталась устарой служанки Ганифы? — спросил грек.
        —Совчерашнего вечера она снова исчезла оттуда, — отвечала старуха. — Ябыла вчера вразвалинах удервишей, ноненашла там могущественного Шейх-уль-Ислама.
        —Тыдумаешь, чтоуРеции, дочери Альманзора, жилмальчик?
        —Явиделаего.
        —Иты полагаешь, чтоэто некто иной, какпринц Саладин?
        —Неужели ты думаешь иначе, Лаццаро? — спросила старуха. — Старый Коросанди был приведен ксултанше Валиде, гдеего расспрашивали, куда он дел принца, потому что посланный заним офицер ненашел ребенка, ностарик объявил, чтопринца украли, пока он был вкофейне, и, несмотря наугрозы идаже мучения, продолжает повторять тоже самое.
        —Какслучилось, чтоты нашла дочь Альманзора устарой Ганифы?
        —Сирра должна была знать обэтом. Наднях, вечером, онатихонько ушла издома, яувидела это случайно, проснувшись вэто время. Очень может быть, чтоона икаждую ночь уходила таким образом. Япоспешно вышла издома иуспела увидеть, какона села наберегу вкаик. Япоследовала заней, такчто она незаметила меня, ия увидела, чтоСирра вошла вдом старой Ганифы. Ястала наблюдать задомом ивчера утром увидела надворе Рецию, которая вела заруку восьмилетнего мальчика.
        —Черт возьми! Этонедурная находка! — прошептал Лаццаро.
        —Да,милый мой, особенно если этот мальчик — принц. О,еслибы я вчера видела Шейх-уль-Ислама! Атеперь опять все пропало! Онаубежала, потому что, вероятно, заметила что-нибудь инашла теперь себе другое убежище.
        Лаццаро молчал изадумчиво глядел вперед, казалось, чтоунего вголове возник какой-то план, которого недолжна была знать старуха-гадалка.
        —Тытоже метишь напрекрасную Рецию, — продолжала гадалка седва заметной улыбкой, — онатебя околдовала, Лаццаро, нетакли? Ноона смотрит выше: онадумает, чтопроисходит отвеликого калифа, исчитает себя важнее всех других правоверных. Недумай больше обэтом, моймилый, ейтебя ненадо. Ядумаю, чтоее очаровал какой-нибудь гвардеец илибаши изсераля, автаком случае тебе тут нечего делать.
        Грек побледнел, услышав эти слова.
        Вдруг наулице послышался сильный шум, который, казалось, быстро приближался.
        —Идут, идут! — кричала нетерпеливая толпа, приветствуя громкими возгласами долго ожидаемое бесконечное шествие.
        Впереди, чтобы очищать дорогу каравану, ехал отряд турецкой кавалерии впестрых мундирах, заними следовал эмир идругие последователи пророка вновых зеленых одеждах изеленыхже вышитых золотом чалмах. Всебыли верхом навеликолепных лошадях.
        Позади них ехали эфендасии частей города Стамбула, Галату иПеру, губернаторы Румелии иАнатолии имуллы.
        Затем следовали султанские чиновники взеленых исиних, вышитых золотом исеребром мундирах. Одни изних несли серебряные, украшенные янтарем бунчуки, тогда какдругие пели хвалебные гимны, отвремени довремени прерываемые криками толпы: «Аллах! Аллах!»
        Шейх-уль-Ислам, окруженный своими приближенными, сдовольным видом смотрел напилигримов ипровожавшую их шумную, разодетую по-праздничному толпу.
        Потом ехали многочисленные важные сановники, везшие шерифу Мекки собственноручное письмо султана, лежащее вбогато украшенном ящике.
        Засановниками следовали два священных верблюда, называвшиеся Махними-Шерифи, игравшие главную роль вцеремонии.
        Этиживотные недолжны ничего носить ипроисходят, попреданию, оттого верблюда, накотором ехал пророк вовремя своего бегства.
        Первый верблюд был великолепно украшен. Сбруя иззеленой кожи осыпана драгоценными камнями, шеяихвост обвешаны амулетами, наголове — пучок страусовых перьев. Оннес наспине украшенный золотом иперьями ящик, заключающий всебе священное покрывало, которое султан назначил вподарок храму вМекке.
        Надругом верблюде было только седло, сделанное наподобие того, накотором некогда сидел Магомет. Оно, также какився сбруя, было иззеленого, вышитого серебром бархата.
        Заверблюдами ехал начальник каравана всопровождении своих помощников — кавасов. Дикая оглушающая музыка итолпы оборванных дервишей возвестили оприближении пилигримов.
        Опираясь надлинные дорожные палки, скриками: «Аллах! Аллах!» шли пилигримы, принадлежавшие побольшей части книзшим слоям населения столицы. Заними шел отряд пехоты исемь мулов, нагруженных дарами дляхрама.
        Второй оркестр ивторая толпа пилигримов заключали шествие.
        Сберега раздавались пушечные выстрелы, возвещавшие всей столице оботправлении каравана богомольцев.
        Вчисле пилигримов была одна турчанка. Боязливо шла она втолпе, закрыв лицо покрывалом иоглядываясь посторонам, какбы отыскивая кого-то среди окружавшего богомольцев народа.
        Онавела заруку маленького мальчика, едва, казалось, достигшего восьми лет, ивсе внимание которого было поглощено окружавшей его пестрой толпой.
        Вдруг турчанка вздрогнула. Онабыла утого места, гдеЛаццаро игадалка смотрели нашествие пилигримов. Схватив поспешно ребенка, онапопыталась спрятаться закого-нибудь избогомольцев.
        Ногадалка ее уже увидела.
        —Смотриже, — сказала Кадиджа вполголоса, обращаясь кЛаццаро, — смотриже, этоона, онахочет бежать! Принц тоже тут!
        —Реция ипринц Саладин? Да,этоони, онахочет скрыться; ночто ты хочешь? Онавбезопасности между пилигримами. Тыможешь только спокойно смотреть, какона проходит мимо тебя.
        —Нет, нет! — вскричала вбешенстве Кадиджа, бросаясь втолпу пилигримов. — Язнаю кое-что! Онитакиеже богомольцы, какия!
        Вто время какстарая Кадиджа прочищала себе дорогу среди богомольцев, грек тоже старался продвинуться вперед, чтобы непотерять извиду Рецию иСаладина.
        Когда процессия подошла кберегу, откуда она должна была быть переправлена вСкутари, гадалке удалось добраться доШейх-уль-Ислама, сходившего слошади, чтобы взойти наожидавший его пароход.
        —Выслушай меня, справедливейший извсех шейхов! — вскричала Кадиджа, падая наколени. — Вчисле богомольцев скрываются двое, которых ты ищешь икоторые хотят бежать изстолицы подвидом пилигримов! Ещеесть время их задержать! Тыодин можешь это сделать!
        —Ктоты? — спросил, подходя кней, Шейх-уль-Ислам.
        —Кадиджа, — отвечала тихо гадалка.
        —Когоже ты обвиняешь воскорблении святости шествия? Ктоони?
        —Реция, дочь Альманзора, ипринц Саладин! — прошептала Кадиджа, стараясь небыть услышанной никем, кроме Шейх-уль-Ислама. — Немедли, всемогущий Мансур, всявласть теперь втвоих руках! Тыможешь теперь завладеть ими — ещечас ибудет уже поздно.
        Приимени Реции глаза Мансура-эфенди блеснули.
        Видно было, чтодлянего слова гадалки имели важное значение.
        —Ступай иищи их между пилигримами, — сказал Шейх-уль-Ислам Кадидже. — Стой тут наберегу исмотри; когда ты их увидишь, скажи — икавасы схватятих.
        —Будь благословен, великий шейх! — вскричала гадалка ипоспешила встать навозвышение берега, откуда она могла лучше видеть бесконечное шествие пилигримов. Ееглаза искали Рецию ипринца. Безсомнения, грек непотерял их извида, иэто должно было облегчить ее поиски.
        Реция иСаладин, пытавшиеся подвидом богомольцев покинуть столицу, конечно, погибли, если Кадидже удастся их увидеть иуказать наних кавасам.
        XI
        Ужасное поручение
        Сади был очень поражен, ненайдя более Реции иребенка втом доме вСкутари, гдеони нашли убежище.
        —Гдеже она теперь? Ужнеудалосьли ей бежать?
        Сади никак немог объяснить себе, чтопроизошло. Всеего старания отыскать Рецию были напрасны.
        Онаипринц исчезли бесследно.
        Впервую минуту подозрение прокралось вего душу, ноон поспешил отогнать отсебя эти мысли.
        Еготоварищи, молодой изящный Зора-бей игордый Гассан, скоторыми он коротко сошелся, всеболее иболее выказывали свое удивление происшедшей сих другом перемене, такчто ему невозможно былобы скрыть отних истинную причину этого. Онрешился притвориться веселым иоткровенным ипостараться ревностным исполнением обязанностей службы отвлечь свои мысли оттяготившего его события.
        Надругой день после торжественного отправления вМекку каравана богомольцев Магомет-бей, начальник султанской гвардии, неожиданно позвал ксебе Сади.
        Когда Сади вошел вбольшую караульную залу, гдеего ожидал Магомет-бей, топоследний был совершенно один исидел надиване, по-турецки скрестив ноги икуря кальян, возле дивана стоял небольшой столик.
        —Утебя знатная покровительница, ия сам доволен тобой, — начал Магомет-бей, — тыхороший солдат, ия очень рад, чтотебя так скоро произвели! Внастоящее время мне предоставляется случай дать одному измоих подчиненных возможность отличиться, ия подумал отебе, Сади.
        —Этоочень великодушно ствоей стороны, достойный Магомет-бей, — поблагодарил Сади. — Скажи, чтонадо сделать, чтобы получить отличие, окотором ты говоришь? Невоссталили горные жители иненадоли потушить пламя восстаний? Или…
        —Выслушай меня, — перебил Сади Магомет-бей, — янезнаю, какая услуга потребуется оттебя, язнаю только, какова будет награда! Тот, которого я изберу икоторый блестящим образом исполнит то поручение, которое ему дадут, получит большое повышение послужбе. Если это будешьты, тотебя сделают беем.
        —Гдедолжен я получить то поручение, окотором ты говоришь, благородный Магомет-бей? — вскричал своодушевлением Сади. — Яисполнюего, хотябы мне пришлось бороться ссамыми ужасными опасностями, иникогда незабуду твоего великодушия.
        —Тылучше всего можешь доказать мне свою благодарность усердием иповиновением. Чтокасается поручения, тооно будет передано тебе сегодняже вечером вразвалинах свободных Кадри могущественным повелителем нашего полка, мудрым Мансуром-эфенди. Садись налошадь испеши вразвалины, Шейх-уль-Ислам ожидает верного человека, которого я должен был длянего выбрать. Прощай, желаю тебе успеха!
        —Благодарю тебя, благородный Магомет-бей! — вскричал Сади, онпоспешно вышел иззала иотправился вконюшню, чтобы взять лошадь.
        Затем он поехал кберегу ивзял большую лодку, вкоторой поместился вместе слошадью, иприказал везти себя вСкутари.
        Начало уже темнеть, когда они отъехали отберега, иСади велел гребцам поторопиться. Онискоро добрались допротивоположного берега.
        Выйдя наберег, Сади вскочил налошадь ипоспешил кразвалинам дервишей Кадри.
        Шейх-уль-Ислам иГамид-кади были уже вразвалинах и, сидя втойже комнате, гдемы их видели уже раньше, разговаривали оделах.
        —Мненедает покоя мысль, — говорил Мансур-эфенди своему задумчивому собеседнику, — каковладеть принцем Саладином.
        —Икакмогло случиться, что, несмотря надонос гадалки изГалату, онмог ускользнуть? — спросил Гамид-кади.
        —Дочь Альманзора спряталаего! Старая Кадиджа, чемуя, впрочем, неверю, говорит, чтобудто узнала ее среди пилигримов, — отвечал Шейх-уль-Ислам, — нонаберегу, гдепилигримы садились накорабль, этаженщина напрасно ждала, чтобы указать кавасам напоследнего отпрыска Абассидов! Она, вероятно, заблаговременно успела спрятаться вместе спринцем; слуга принцессы Рошаны также немог уследить задевушкой втесноте идавке.
        —Значит, всякий след потерян? Амежду тем эта двойная добыча былабы очень важна.
        —Нет, невсе еще погибло! Если нам удастся овладеть принцем Саладином ивоспитать его длянаших целей, тобудущее будет внаших руках.
        Вэту минуту разговор был прерван появлением дервиша-привратника, доложившего, чтокапиджи-баши Сади просит, чтобы его приняли.
        Мансур-эфенди приказал ввестиего, икогда дервиш ушел, обратился кГамиду-кади.
        —Этого молодого человека, — сказалон, — намприсылает Магомет-бей! Теперь я припоминаю, чтопринцесса Рошана покровительствуетему.
        —Можешьли ты положиться нанего? — спросил недоверчивый Гамид-кади.
        —Магомету-бею было приказано выбрать самого надежного баши, — успел только ответить Мансур-эфенди, потому что вэту самую минуту дверь отворилась, ивкомнату вошел Сади.
        Сложив руки нагруди, онопустился наколени перед могущественным Шейх-уль-Исламом иего мудрым товарищем.
        —Магомет-бей посылает вам свой нижайший поклон, — сказалон.
        —Ятеперь вспоминаю, чтосам султан назначил тебя баши, — обратился Мансур-эфенди кСади, — итеперь тебе представляется случай получить титул бея! Тебе, кажется, суждено быстро повышаться вчинах, другие должны прослужить годы, прежде чем делаются баши!
        —Даймне случай отличиться, могущественный Баба-Мансур, пошли меня сражаться сврагами, ягорю желанием доказать, чтоумею владеть шпагой! — отвечал Сади своодушевлением.
        —Этому скоро также представится случай, — сказал Мансур-эфенди, — носегодня я хочу дать тебе другое, нонеменее важное поручение, приисполнении которого ты можешь доказать свое усердие! Водной избоковых улиц, идущих отрынка вСтамбуле, стоит маленький полуразрушенный деревянный домик, принадлежащий старой невольнице Ганифе. Отправься вэтот дом. Кроме названной старухи, тынайдешь там молодую девушку имальчика…
        —Какзовут девушку икакзовут мальчика, могущественный Баба-Мансур? — спросил сзамиранием сердца Сади.
        —Девушку зовут Реция, онадочь толкователя Корана Альманзора, имямальчика — Саладин, намнеобходимо завладеть обоими, иты должен сегодня ночью тайно привезти их сюда!
        Сади нужна была вся сила его характера, чтобы невыдать себя приэтих словах, ноон победил ужас, сказав себе, чтодолжен спасти Рецию, таккакиначе иона, ипринц могут навсегда оказаться взаточении.
        —Японимаю твое молчание, юноша, — продолжал ужасный Мансур-эфенди следяным хладнокровием. — Тыожидал нечто другое идумаешь, чтозавладеть девушкой иребенком — неочень трудное поручение, номогу тебя уверить, чтоэто поручение имеет длянас громадную важность, и, успешно исполнивего, тыокажешь нашему делу громадную услугу! Идииспеши исполнить данное тебе поручение.
        Сади непомнил, каквышел изкомнаты, гдеего принимал Мансур-эфенди, но, когда дервиш подвел молодому человеку лошадь, егорешение было уже готово. Онблагодарил Аллаха, чтопоручение небыло дано кому-нибудь другому, потому что теперь он мог спасти свою возлюбленную ипринца отгрозившей им ужасной опасности.
        Длячего нужна была Шейх-уль-Исламу Реция, этого Сади немог понять, чтоже касается принца, тонетрудно было догадаться обих коварных планах.
        Между тем ночь уже развернула надСтамбулом свое черное покрывало.
        Мрачно было надуше одинокого всадника.
        Лодка ожидала Сади, чтобы снова отвезти его всераль. Молодой человек отдал гребцам почти все бывшие сним деньги, чтобы они везли его скорее; темнеменее было уже около полуночи, когда они доехали доберега. Сади поспешно вскочил налошадь ипогнал ее крынку.
        Доехав, онпривязал лошадь крешетке иуглубился вгрязный итемный переулок, вкотором стоял дом старой Ганифы.
        Вокруг было тихо ипусто. Двери домов были заперты, ниводном окне несветился огонь. Сади поспешно подошел кдвери одного бедного дома ипостучал.
        Втуже минуту вдоме послышалось движение иотворилось окно, вкотором показалась голова женщины, закрытой большим покрывалом. Этобыла Ганифа.
        —Отвори! — сказал Сади.
        —Ктоты ичто тебе надо отменя ночью, бей? — спросила Ганифа.
        —Тывсе узнаешь, открой скорее, ането Реция погибла! — сказал Сади, чтобы придать большее значение своим словам.
        —Реция? Чтоснею? — вскричала бывшая служанка девушки.
        —Яхочу спастиее! Отвори! Нельзя терять ниминуты!
        —Онаушла, еенет больше уменя, юноша, онаушла вчера спилигримами.
        —Амальчик?
        —Реция, гордость исчастье Альманзора, взяла ссобой ребенка, обаони ушли отменя.
        —Если ты говоришь неправду, тозавтра Реция погибла!
        —Аллах свидетель! — вскричала старуха. — Яговорю правду, благородный бей, онаушла, иснею вместе мальчик; обаони ушли отменя, ия незнаю, гдеони теперь, носкажимне, неСадилиты, окотором мне говорила Реция?
        —Да,я Сади.
        —О,какое горе, чтоты пришел поздно! Онавсе рассказывала мне провашу любовь. Онахотела видеть тебя еще раз, о, онатолько идумает, чтоотебе.
        —Куда хотела она отправиться спилигримами? — спросил Сади.
        —Онахотела только выбраться изгорода, чтобы отвести вбезопасное место маленького принца; онахотела все тебе рассказать ипроститься стобой, ноты пришел слишком поздно.
        Опасность, которой подверглась Реция вдоме старой Ганифы, нисколько неуменьшалась сее уходом издома старухи. Гдебы нинаходиласьона, могущественные слуги правителей могли достатьее. Единственное безопасное место — домСади, вкотором никому непришлобы вголову искатьее.
        Прежде всего надо было найти девушку! «Пока мне поручено искать Рецию вдоме Ганифы, никто другой небудет преследоватьее, — думал просебя Сади. — Еслиже я дам знать, чтодевушка исчезла издома старухи, тоее сейчасже снова начнут разыскивать».
        Нельзя было терять ниминуты, иСади сейчасже пустился впуть, чтобы отыскать след Реции. Ондолжен был догнать караван, который пустился впуть уже накануне! Очень может быть, чтоего возлюбленная находится среди пилигримов.
        Онвозвратился обратно нарынок, отвязал лошадь ихотел уже ехать обратно, каквдруг перед его лошадью, точно изземли, выросла какая-то фигура.
        Лошадь взвилась надыбы отиспуга.
        —Сади! — раздался глухой голос.
        Услышав свое имя, Сади стал пристально всматриваться вомрак: нанезнакомце был надет зеленый арабский платок, из-под которого сверкала золотая маска.
        —Сади! — снова повторила Золотая Маска, чтобы быть услышанным молодым всадником. — Тыищешь Рецию, дочь Альманзора, ипринца Саладина! Отправься напристань сераля, там, влодке султана, спряталась Реция смаленьким принцем! Ноберегись иты сам, потому что утебя есть враг, который хочет вочтобы то нистало погубить тебя.
        —Итак, янайду Рецию! — вскричал Сади. — Благодарю тебя заэто известие, даблагословит тебя Аллах!
        Лошадь Сади все еще фыркала идрожала отстраха, ноЗолотая Маска исчезла также быстро, какпоявилась.
        Сади дал лошади шпоры ипоспешил ктому месту, гдедолжен был найти свою возлюбленную.
        Между тем ночь уже давно наступила, ивесь Стамбул казался погруженным вглубокий сон, наулицах никого небыло, кроме множества собак, ищущих себе пропитание.
        Сади приблизился кберегу. Около него стояли напричале лодки, назначавшиеся дляобычного обслуживания султана. Гребцы, которые должны были день иночь находиться насвоих местах, крепко спали, убаюкиваемые размеренным покачиванием лодок.
        Сади осторожно подошел кним — ниодин непроснулся.
        Последний патруль прошел уже давно, даивообще эта часть берега, даже иднем, была довольно пустынна, ночьюже наней непроходило нидуши.
        Около берега стоял целый ряд больших ималых лодок султана, которые очень редко употреблялись вдело.
        Сади признал, чтоРеция выбрала себе отличное убежище, таккактут она могла пробыть неодну неделю, небудучи никем потревожена.
        Молодой человек поспешил клодкам. Ожидание волновалоего. Онувидит Рецию, чтобы больше никогда неразлучаться сней.
        Онбудет защищать искрыватьее, онадолжна принадлежать ему инайти унего безопасное убежище! Осторожно, чтобы неразбудить спавших матросов, Сади вошел впервую лодку;
        —Реция, — шепотом позвалон.
        Ответа небыло.
        —Реция! — повторил он еще раз. — Тебя зовет Сади, который хочет защитить тебя иотвести ксебе.
        Онподошел кустроенному влодке навесу иоткинулего. Поднавесом никого небыло.
        Новэто время всоседней лодке показалась женская головка подпокрывалом.
        —Неужели это всамом делеты? — раздался слегка дрожащий голос.
        Вследующее мгновение Сади был рядом сРецией, около которой плакал маленький принц.
        —Узнаешьли ты меня теперь, моявозлюбленная? — спросил Сади. — Япришел, чтобы отвести тебя ксебе вдом. Тыпревратишь мрачный маленький домик вэдем! Тыбудешь делить сомной ирадость игоре! Говори, согласнали ты наэто?
        Вместо ответа Реция молча протянула руку. Слезы счастья текли поее щекам, иона прижалась кгруди благородного юноши, пришедшего спастиее.
        Между тем маленький принц, ничего непонимая, авидя только чужого человека, заплакал исиспугом прижался кРеции.
        —Неплачь, Саладин, — весело вскричала девушка, — мытеперь спасены!
        —Да, — сказал Сади, — мальчик также пойдет комне, егоя также буду защищать отего преследователей, которые будут его искать всюду, нотолько неуСади.
        —Сколько страху я натерпелась, — шептала Реция, — счастье, чтомне удалось скрыться вкараване отпреследований Кадиджи иЛаццаро, искавших меня! Яспряталась вместе сСаладином вэтой лодке.
        —Бедняжки, высидите здесь совчерашнего дня, неевши инепивши! Садитесь поднавес. Сади сумеет один довезти вас досвоего дома.
        Реция иСаладин срадостью вошли поднавес.
        Сади взял весла и, несмотря нато, чтолодка была очень тяжела, доехал допротивоположного берега.
        Начало уже рассветать, когда Сади, никем незамеченный, привел всвой дом Рецию иСаладина.
        XII
        Ядревности
        —Магомет-бей пришел потвоему приказанию, светлейшая принцесса, иожидает вприемной, — докладывал грек Лаццаро Рошане, — Прикажешь ему предстать пред твои светлые очи?
        —Яхочу сним переговорить! — отвечала принцесса.
        Лаццаро оставил комнату, окна которой были закрыты ставнями, защищающими отпалящих лучей солнца.
        Через несколько минут он возвратился всопровождении Магомет-бея.
        —Тыкомандуешь полком кадиджи, — обратилась принцесса кМагомет-бею, — вэтом полку служит один молодой баши, поимени Сади.
        —Яочень счастлив, принцесса, чтомой полк обратил насебя твое милостивое внимание, — отвечал подобострастно Магомет-бей.
        Необращая внимания наслова бея, Рошана продолжала надменным тоном повелительницы:
        —Сади-баши нетебе обязан своим повышением, амогущественному повелителю правоверных! Яудивилась, что, будучи начальником, тынастолько плохо знаешь твоих подчиненных, чтодосих пор неоценил вполне этого Сади! Ондосих пор все еще только баши!
        Магомет-бей понял, чтоСади пользуется особенной благосклонностью принцессы иона желает его повышения, новтоже время, несмотря навласть принцессы, уМагомет-бея был другой повелитель, ещеболее могущественный, чемона, хотя идействовавший вомраке.
        —Тыправа, принцесса, Сади умен имужественен, — сказалон, — ятакже, какиты, знаю это, исам срадостью доставилбы ему титул бея, еслибы он исполнил последнее поручение, данноеему! Амежду тем это поручение было дано ему предпочтительно перед другими.
        —Чтоэто запоручение, окотором ты говоришь? — спросила принцесса.
        —Дело шло оприведении висполнение одного важного ареста! Надо было арестовать дочь толкователя Корана Альманзора иодного мальчика, который унее скрывается.
        —Мальчика? Этоприказание было отдано Мансуром-эфенди? — спросила принцесса.
        —Да,принцесса, теперь ты сама можешь судить, насколько важно было это ему поручение, — отвечал Магомет-бей.
        Рошана поняла, чтодело шло овзятии принца Саладина.
        —Этот мальчик был удевушки поимени Реция, — продолжала принцесса, тогда какглаза Лаццаро засверкали мрачным огнем.
        —Сади-баши должен был захватить девушку иребенка, местопребывание которых было ему указано, ноон ненашелих, аследовательно, иневзял, — сказал Магомет-бей.
        Приэтих словах дьявольская улыбка искривила черты Лаццаро, казалось, ончто-то знал, чтоделало ему понятнее эти слова ивтоже время возбуждало его ярость.
        —Этоменя удивляет, — сказала принцесса. — Сади такой человек, который способен исполнить какое угодно поручение. Доставь ему еще новый случай отличиться, ия даю тебе слово, чтоон исполнит все всовершенстве! Топоручение, окотором ты говоришь, он, может быть, неисполнил потому, чтонепонимал всей его важности. Сади более чем кто-нибудь заслужил ту форму, которую он носит! Иди!
        Принцесса отпустила Магомет-бея совсеми признаками сильного неудовольствия. Впрочем, впоследнее время расположение ее духа ухудшалось скаждым днем, ееприслужницы дрожали перед ней.
        Любовь ккрасавцу Сади росла, аон ниразу невоспользовался чудной силой подаренного ему Рошаной кольца — ведь оно открывало ему свободный доступ вовнутренние покои принцессы.
        Когда Магомет-бей вышел, онапродолжала мрачно обдумывать услышанное, иее желание видеть Сади все больше ибольше увеличивалось. Наконец она подозвала ксебе грека.
        —Видел ты Сади-баши? — спросила она своего доверенного слугу.
        —Да,светлейшая принцесса, явидел благородного Сади-баши, — отвечал грек. — Тыудивляешься его неблагодарности ижелаешь видетьего, — нонежди напрасно, пройдет много дней, аон инеподумает прийти ктебе.
        —Почему ты говоришь это так уверенно? Изтвоих слов я вижу, чтоты узнал нечто, дающее тебе право говорить таким образом; яхочу знать, чтоэто такое! Ядействительно удивляюсь, почему Сади-баши небыл уменя больше водворце после первого раза. Тыхочешь объяснить мне это, Лаццаро, ноберегись, если ты скажешь что-нибудь, чего небудешь всостоянии доказать, ястрого накажу тебя!
        —Втаком случае твой верный ипокорный слуга будет молчать, — споклоном сказал Лаццаро.
        —Тыскажешь, чтоты знаешь, яприказываю тебе! — сгневом вскричала принцесса.
        —Твои приказания дляменя святы, светлейшая, тывсе узнаешь, хотябы это стоило мне жизни! Нопрежде, прошу тебя, прикажи выйти твоим прислужницам.
        Принцесса знаком исполнила просьбу грека. Невольницы вышли, иРошана осталась вдвоем сгреком.
        —Говори! — приказала она мрачным тоном. — Яслушаю!
        —Счастливый случай открылмне, чтоСади-баши, юноша, ккоторому ты так благоволишь, моямилостивая повелительница, любит одну девушку, — медленно сказал грек, капля покапле вливая яд всердце принцессы, — янесколько раз видел его ночью разговаривающим сэтой девушкой.
        —Почемуже ты знаешь, чтоСади-баши любит девушку, окоторой ты говоришь? Разве неможет она быть его сестрой? — спросила принцесса.
        —УСади-баши нет сестры, ноесть возлюбленная, которую он сделал своей женой.
        —Гдеже эта возлюбленная, шпион? — сдосадой спросила принцесса.
        —Мояповелительница сердится наменя, амежду тем Лаццаро сказал только истину. Сади-баши взял свою возлюбленную ксебе вдом исделал ее своей женой, итак любитее, чтоготов ради нее перенести всевозможные опасности.
        —Окаких опасностях говоришьты?
        —Возлюбленная Сади есть та самая красавица Реция, дочь Альманзора, которую Сади должен был арестовать, — продолжал грек, любуясь впечатлением, которое эти слова производили напринцессу, склонность которой кСади Лаццаро давно заметил. — Вовсяком случае, Реции действительно небыло втом месте, куда заней послал Сади Мансур-эфенди, ноСади нашел ее вдругом, досих пор неизвестном мне месте, ипривел ее вместе смальчиком ксебе.
        —Как? Имальчика тоже?
        —Яголовой отвечаю заэто, принцесса.
        —Теперь ты должен представить мне доказательства твоих слов, — сказала после довольно продолжительной паузы Рошана.
        —Тебе надо приказать, светлейшая принцесса, какое доказательство нужно тебе.
        —Безсомнения, тызнаешь дом, куда отвел Сади Рецию имальчика?
        —Да,знаю, принцесса, онстоит вКоралловой улице, этодом старого муэдзина Рамана, всякий, живущий наэтой улице, укажет тебе этот дом.
        —Тыдолжен проводить меня туда! Ясама хочу убедиться вистине твоих слов! Яхочу быть вдоме, хочу увидеть ислышать, действительноли Сади привел Рецию всвой дом! Воткакого я требую доказательства, итребую сейчасже.
        —Тытребуешь многого, принцесса! — сказал торжествующий грек. — Вмоей власти доставить тебе возможность взглянуть натщательно скрытое ото всех счастье Сади иРеции! Лучшего доказательства никто невсостоянии дать тебе, ноя несоветовалбы тебе, принцесса, идти сейчасже, непотому, чтоя неуверен вуспехе, нопотому, чтотеперь слишком светло иоживленно наулицах, такчто нас могут узнать.
        —Втаком случае сделай себя неузнаваемым, какэто сделаюя.
        —Сади иРеция также могут нас заметить иначать подозревать!
        —Скоро будет темно, приходи сюда через час… нет, ждименя натеррасе! Закрой себе лицо иоденься вдругое платье!
        Сильно взволнованная принцесса отпустила грека, довольного успехом своего первого шага, ипозвала своих прислужниц, чтобы переодеться таким образом, чтобы небыть узнанной.
        Длятурчанок подобное переодевание легче, чемдлякого-либо другого, таккакони совершенно закрывают себе лицо покрывалом. Широкого платья, которое скрылобы фигуру, совершенно достаточно, чтобы они могли явиться куда угодно, небудучи узнанными. Прислужницы принесли другое покрывало, ипринцесса надела его сверх того, которое уже наней было. Никто еще невидел принцессы безпокрывала, даже ее прислужницы немогли похвалиться, чтовидели черты ее лица; никогда, даже оставаясь совсем одна, принцесса неподнимала покрывала.
        Затем принцесса закуталась вширокий плащ иотправилась натеррасу своего дворца.
        Накаменной лестнице, сходившей вканал, стоял Лаццаро. Унего наголове был пестрый платок, скрывавший лицо.
        Оннизко поклонился своей повелительнице, которая, нислова неговоря, подошла кнему истала спускаться вниз полестнице кводе.
        Сойдя вниз, онасела вмаленькую простую лодку.
        Грек последовал заней, агребцы взялись завесла.
        Лаццаро приказал им плыть вСкутари.
        Солнце уже зашло, нанебе там исям начали показываться звезды, игрек нашел, чтоуже достаточно темно, чтобы привести висполнение их предприятие, темболее что вузких улицах предместья было еще темнее, чемнаморе.
        Принцесса иее спутник вышли излодки инаправились кКоралловой улице, гдестоял дом Сади. Улица эта вполне оправдывала свое название, потому что вней восновном жили торговцы кораллами; этобыли побольшей части евреи, которые там исям сидели удверей своих домов. Несколько турок также еще курили наулице свои трубки иразговаривали между собой.
        Никто необратил внимания наспутницу Лаццаро.
        —Здесь! Мыпришли, принцесса, — прошептал грек, когда они прошли маленький, новеселый снаружи домик Сади иподошли крядом стоявшему, большому и, по-видимому, необитаемому дому.
        Лаццаро вынул изкармана ключ иоткрыл им дверь необитаемого дома, затем, оглянувшись вокруг, ненаблюдаетли заними кто-нибудь, онпоспешно вошел вдом вместе спринцессой.
        —Разве это дом Сади? — спросила принцесса. — Какдостал ты отнего ключ?
        —Сади принадлежит соседний дом, принцесса, — шепотом отвечал Лаццаро, — мнестоило большого труда получить доступ вэтот дом.
        —Встретимли мы кого-нибудь вдоме?
        —Нет, светлейшая принцесса, домпуст ивесь ктвоим услугам!
        Принцесса пошла вперед потемному коридору, грек последовал заней, предварительно заперев дверь наключ.
        Затем он вынул изкармана маленький потайной фонарь истал освещать путь.
        —Твоя милость позволит мне идти вперед, чтобы указывать дорогу, — сказал грек ипрошел вперед.
        Через коридор они вышли надвор, перешли через него кдругой двери, которую грек снова отпер.
        Пройдя несколько комнат, ониподошли клестнице, поднялись поступеням иочутились наплощадке, откоторой шел коридор сомножеством дверей.
        Вкаждом турецком доме вКонстантинополе есть водворе внутренний флигель, гденаходятся женские комнаты.
        Водин изтаких флигелей грек иввел принцессу, тщательно закрывая полой фонарь, боясь, чтобы кто-нибудь незаметил огня.
        Комната, вкоторую вошел Лаццаро спринцессой, была темна ипуста, ивней было всего одно маленькое окно, выходившее водвор.
        —Сейчас ты увидишь Сади иРецию, принцесса, — прошептал грек, — позволь мне дать тебе возможность посмотреть вовнутренность дома Сади.
        Вдруг Рошане послышался какой-то шум, какбудто неясный шепот влюбленных.
        Кровь закипела вее сердце, онавообразила себя вблизи Реции иСади — итак, Лаццаро несолгал, уСади была возлюбленная, женщина, которую он прятал усебя, несмотря навсе опасности.
        Грек подошел кстене, закрыл потайной фонарь, затем он открыл какой-то проход илиотнял несколько камней.
        Слова стали доноситься яснее. Вместе стем вкомнату пробрался луч света.
        Рошана поспешно подошла ктому месту, откуда виднелся свет, иувидела, чтовстене было вынуто несколько кирпичей инавысоте глаз сделано насквозь всоседний дом два отверстия, вкоторые можно было свободно видетьвсе, чтоделалось внутри, тогда каквтоже время эти отверстия были совершенно незаметны изсоседнего дома.
        Принцесса наклонилась слюбопытством котверстиям иувидела, чтоони выходили вженское отделение соседнего дома.
        Рошана легко смогла оглядеть всю комнату, которая была освещена лампой.
        То,что она там увидела, страшно поразилоее! Сердце перестало биться — дыхание остановилось, онаточно окаменела.
        Восвещенной комнате Реция лежала вобъятиях своего дорогого Сади, который крепко прижимал ксебе возлюбленную ислюбовью глядел вее черные глаза.
        Этобыла картина полнейшего счастья.
        Сади наклонился ипоцеловал молодую женщину.
        Принцесса была невсостоянии переносить дольше это зрелище.
        Ревность так сильно заговорила вней, чтоона едва невыдала себя иЛаццаро.
        Ноона смогла победить себя, хотя это стоило ей большого труда.
        Онаотошла ототверстия.
        —Возьми фонарь ипосветимне! — приказала она беззвучным голосом.
        Лаццаро видел, какпоражена всем виденным была принцесса, нонесказал ничего имолча исполнил ее приказание.
        Принцесса непошла вдом Сади, небросилась между любовниками, ноона решила вочтобы то нистало уничтожить ираздавить соперницу! Онинебудут знать, ктоих поразит, нотем ужаснее будет ее мщение.
        Рошана жаждала мести, ивсю дорогу обратно водворец она только идумала обэтом. Впереживаниях провела она всю ночь…
        XIII
        Гадалка изГалату
        Если идти изцентра Константинополя, называемого собственно Стамбулом, побольшому главному мосту надругой берег Золотого Рога, топрежде всего войдешь вчасть города, именуемую Галату. Вслед заГалату идет населенный иностранцами, посланниками ихристианскими путешественниками квартал Перу. Здесь европейский характер настолько преобладает, чтодаже большая часть улиц носит французские названия ивсе дома выстроены наевропейский лад.
        Впрочем, этоможно сказать только проту часть Перу, которая идет поберегу, внутренняяже часть также грязна исостоит изтакихже маленьких деревянных домиков, какиГалату, которая составляет центр торговли вКонстантинополе.
        ВГалату всего только одна мечеть, тогда какдругие районы города имеют их почти сто, иэто обстоятельство лучше всего доказывает, чтовэтой части живут восновном евреи, греки иразличные иностранные торговцы.
        Втой части Галату, которая идет поберегу, вземлянках живут различные фокусники, цыгане, укротители змей ивеселые женщины всех наций, ииностранцу лучше избегать этих проклятых береговых улиц.
        Содного додругого конца этого предместья проходит главная улица, откоторой идет целый лабиринт узеньких, грязных переулков.
        Наглавной улице Галату стоял сильный шум. Караульные наГенуэзской башне, старинной цитадели, увидели сверху огонь вСкутари идали обэтом сигнал барабанным боем; караульные стоявшей надругом берегу башни военного министерства, называемого сераскиератом, отвечали наэтот сигнал.
        Тогда сбатареи было сделано семь выстрелов, чтобы дать всем знать, чтовСкутари пожар. ВСкутариже поулицам бегали гонцы икричали: «Пожар! Пожар!»
        Шумисуматоха наулицах еще больше увеличились, когда напожар прибежали солдаты, неся ссобой лестницы иведра, ипожарные сручными насосами.
        Пламя, казалось, всебольше ибольше увеличивалось, зарево делалось все больше, ишум также усиливался.
        Когда вКонстантинополе загораются деревянные дома, тоникто уже недумает гаситьих, атолько отстаивают соседние, чтобы предупредить распространение пожара, который бывает ужасен вчасти города, застроенной почти одними деревянными домами — такзанесколько лет перед этим выгорела вся Перу.
        Однако наэтот раз пожар ограничился только тем домом, вкотором начался, искоро весь народ, спешивший напожар, начал возвращаться обратно.
        Вто время кактолпа, шедшая спожара, проходила поглавной улице Галату, втемноте раздался громкий крик опомощи, похожий накрик ребенка илимолодой девушки.
        Вдруг всередине улицы появился какой-то человек сножом вруках, угрожая им всякому, ктоосмелилсябы преградить ему путь.
        Между тем снова раздался крик опомощи, ион звучал так горько ивтоже время так угрожающе, чтотрудно было понять, вчем дело, темболее что окружающие струдом могли видеть втемноте.
        Можно было различить толькото, чтокакое-то существо, покрытое кровью, лежало наземле уног человека сножом. Большинство думало сначала, чтолежащий наземле просит опомощи, новскоре все увидели, что, напротив, онхотел вочтобы то нистало удержать незнакомца сножом.
        —Помогите! — кричал лежавший наземле. — Помогите! Этоон поджег дом! Схватитеего! Онхочет меня убить!
        —Тысама этого хотела, — вскричал человек сножом, — такумриже!
        Оннанес сильный удар лежавшему уего ног существу, которое слабо вскрикнуло, идлинные руки, державшие, каквтисках, ноги незнакомца, бессильно опустились.
        Проходившие хотели броситься клежавшему наземле иостановить человека сножом.
        —Держитеего! Позовите кавасов! — раздались голоса, имножество рук сугрозой потянулось кнезнакомцу. — Онсовершил поджог!
        —Назад, если вам жизнь дорога! — вскричал, сверкая глазами исугрозой размахивая ножом, тот, кого обвиняли вподжоге. — Ктопервый подойдет комне, простится сжизнью.
        Толпа попятилась, всеокружающие были испуганы нестолько угрозами незнакомца, сколько его взглядом, похожим навзгляд змеи.
        —Этогрек! Убитая — дочь гадалки! Держитеего! Оннедолжен убежать! — кричали одни.
        —Чтовы верите гному! Оставьте впокое грека, — кричали другие, иводно мгновение толпа разделилась надве партии.
        —Схватитеего! Ведите подарест!
        —Я — Лаццаро, слуга принцессы Рошаны, — сказал тогда незнакомец. — Неужели вы больше поверите сумасшедшей, чеммне?
        —Какой унего злой взгляд! — шептали некоторые.
        —Эточерный гном? — говорили некоторые, глядя належавшее наземле существо, вкотором читатель, вероятно, ужеузнал бедную Сирру, — стоитли поднимать из-за нее шум?
        —Живалиона?
        —Пусть она лежит, старуха-гадалка придет взятьее, — говорили другие.
        Вэту минуту поулице проезжал экипаж.
        Толпа разделилась, чтобы пропустить карету.
        Когда грек взглянул наехавших, онсейчасже узнал, ктоедет, ивоспользовался этим случаем, чтобы спокойно уйти.
        Вкарете сидели две женщины подпокрывалами, итолпа, расступившаяся, чтобы дать дорогу, стала кричать, чтоэто султанша Валиде сосвоей прислужницей. Атак каксултанша раздавала много денег бедным иустроила дляних кухню, тоунее было довольно много приверженцев среди бедняков, которые находились втолпе ибросились наколени пообе стороны экипажа, низко наклонив головы иприложив руки кгруди.
        Между тем лошади, увидав лежавшую наземле Сирру, бросились всторону.
        —Чтотакое случилось? — снеудовольствием спросила султанша Валиде, когда карета остановилась. — Селим, посмотри, чтотам такое, — приказала султанша негру-лакею, сидевшему рядом скучером.
        Селим поспешно соскочил скозел, увидел Сирру, лежавшую наулице, расспросил стоявших вокруг и, подняв окровавленную девушку, подошел снею ккарете султанши, зная, чтоподобное зрелище неможет испугать его повелительницу.
        —Черный гном, — сказалон, — кажется, мертвая. Этодочь Кадиджи!
        —Этодочь гадалки? Идизамной, яхочу отнести кней дочь, — сказала султанша, выходя изкареты. — Знаешьты, гдеживет Кадиджа? — продолжалаона, обращаясь ксвоей спутнице, тогда какследовавшие закаретой кавасы водно мгновение разогнали палками окружающую толпу.
        —Язнаю, гдеживет Кадиджа, могущественная повелительница, — отвечала прислужница, — ноее жилище отвратительно, ия боюсь твоей немилости, если провожу тебя туда.
        —Этоволя судьбы. Яхочу идти кКадидже. Яхочу отнести кней дочь ипереговорить сней. Веди меня!
        —Какприкажешь, повелительница, — отвечала невольница.
        Султанша сделала знак Селиму следовать заней сбесчувственной Сиррой наруках.
        Прислужница повернула нанабережную, гдетолько изредка тут итам горели фонари.
        Синостранных кораблей слышались песни матросов, аиздали, изкакой-нибудь кофейни, доносились музыка ипение.
        Носултанша Валиде была нетакая женщина, чтобы из-за таких пустяков отказаться отзадуманного ею плана.
        Когда султанша приблизилась кпервому перекрестку, донее донесся раздраженный женский голос.
        —Гдеона, змея, ядовитый гном? Гдеона, негодная дрянь? — кричала раздраженная Кадиджа, приближаясь ксултанше инеподозревая, ктоэта знатная турчанка. Только подойдя кней иувидя кавасов, черного невольника иблестящий экипаж, следовавший засултаншей, гадалка узнала, ктоидет кней навстречу, иее крики мгновенно смолкли.
        —Этоты, Кадиджа? — спросила султанша.
        Гадалка бросилась наколени.
        —Какое счастье выпало мне надолю! — вскричалаона. — Повелительница правоверных стоит передо мной, дабудет благословен этот час ипусть пропадет моя отвратительная дочь!
        —Яшла ктебе. Проводи меня ксебе вдом! — приказала султанша Валиде.
        —Какое счастье, какая честь имилость выпадают намою долю! Сама могущественная султанша пришла ксвоей рабе! — вскричала гадалка, протягивая ксултанше свои костлявые руки. — Номой дом беден, инаши полы непокрыты коврами, достойными твоих ног!
        —Однако ты моглабы жить обеспеченно, таккакя знаю, чтоты богата. Утебя есть дочь?
        —Да,есть, повелительница! Аллах обрушил наменя свой гнев! Моядочь урод! И,нанесчастье, онанеумирает! Ктомуже унее черное сердце, иона больше привязана ковсякому встречному, чемкомне.
        —Селим! — позвала султанша своего слугу, потом, обратясь кКадидже, продолжала: — Посмотри сюда, твояли это дочь?
        —Да,этоона! ЭтоСирра! Онаумерла! Покрыта кровью! — вскричала гадалка, — Вотрана отудара ножом!
        —Возьми свою дочь, явстретила ее лежащей вэтом положении надороге, — сказала султанша.
        —Онаумерла! Велик Аллах! — вскричала старая Кадиджа. — Никто незнает, чтосней случилось! Онаумерла, ия, наконец, освободилась отнее! Тыприказала поднять мертвую ипринести мнеее, этохороший знак!
        —Увереналиты, чтоона умерла? — спросила султанша старуху, которая взяла Сирру изрук Селима.
        —Да,умерла, конечно, умерла!
        —Ты,какя вижу, желала этого.
        —Онабыла несчастное создание, длячего было ей жить насвете? Теперьже все кончено! Аллах велик!
        —Мненадо поговорить стобой! Проводи меня ксебе!
        Старуха еще несколько раз повторила освоем счастье ирадости видеть усебя султаншу иповелаее, сгибаясь подтяжестью безжизненной Сирры, пока наконец непривела кмаленькому, низенькому домишку, одна стена которого совершенно опускалась вводу.
        —Вотдом Кадиджи, которая удостоится сегодня такой неслыханной чести, — сказала старуха.
        Водном изокон дома виден был свет. Дверь была заперта. Кадиджа отперла ее и, положив Сирру наземлю упорога, поспешно вошла вдом ипринесла лампу, чтобы посветить султанше.
        Кадиджа ввела ее вкомнату, всяобстановка которой состояла изстарого дивана икруглого стола, стоявшего посередине комнаты. Затем она принесла издругой комнаты старый ковер, который разостлала перед султаншей.
        Селим иприслужница невошли вдом, акарета медленно двигалась взад ивперед поберегу.
        —Тызнаешь, чтоя хотела захватить всвои руки Саладина, сына принца, который позакону недолжен был иметь сыновей, — сказала султанша, оставшись вдвоем сгадалкой. — Тысказаламне, гденаходится ребенок, ноон уже исчез оттуда.
        —Тыопоздала, повелительница!
        —Принц находится теперь вдругом убежище.
        —Янадеюсь, чтонаднях смогу указать тебе, гдеон теперь, — отвечала старуха. — Янеустанно разыскиваюего! Язнаю, чтопринц Саладин недолжен жить, нопротив нас действует какая-то сила!
        —Прокакую это силу говоришьты? — подозрительно спросила султанша Валиде.
        —Нетсилы более могущественной, чемтвоя власть, повелительница, — отвечала Кадиджа, — нопротив тебя действует кто-то, чьемогущество тем ужаснее, чтоон действует вомраке. Никто незнает, ктоэто, нотем неменее это сопротивление существует.
        —Иты думаешь, чтоэта сила противится моим планам?
        —Да,повелительница, тыугадала! Иэта таинственная сила велика!
        —Чтоже это засила?
        —Несчастье угрожает тебе ивсему государству! — вскричала Кадиджа. — Золотая Маска показалась снова!
        —Селим говорил мне обэтом, нонезнаешьлиты, чтоэто запривидение?
        —Онотебе враждебно, ивсюду, гденипоявляется, приносит ссобой несчастье…
        —Втаком случае, егонадо схватить иуничтожить.
        —Этозначилобы только увеличить несчастье! Золотую Маску нельзя убить! Уничтожь ее сегодня, завтраже она появится снова! Когда, десять лет тому назад, вКаире свирепствовала черная смерть, похищая каждый день тысячи людей, топеред этим наулицах города появилась Золотая Маска — ябыла вКаире ивиделаее! Чума пощадила меня иСирру, ия бежала вКонстантинополь. Когда, около семи лет тому назад, Перу сделалась добычей пламени, уничтожившего тысячи домов, перед этим опять-таки появилась Золотая Маска.
        —Итеперь привидение снова появилось?
        —Да,всемогущая повелительница, иэто существо неуловимо ибессмертно! Когда, больше чем двадцать лет тому назад, была большая война вСтамбуле, перед ней видели Золотую Маску! Тогдашний Шейх-уль-Ислам Армид-эфенди велел схватитьее, ипреследователям удалось даже убитьее, ноэто только казалось, потому что после того, какона была похоронена, онаснова появилась. СамАрмид-эфенди видел ее иприказал вырыть тело, гдеоно было похоронено, ноземля была напрасно перерыта — Золотая Маска исчезла!
        Казалось, чтоэтот рассказ оЗолотой Маске сильно взволновал султаншу Валиде. Онабыла очень суеверна, иее сильно обеспокоили слова колдуньи.
        —Мансур-эфенди, мудрый имогущественный теперешний Шейх-уль-Ислам, также приказал поймать Золотую Маску, — продолжала Кадиджа, — новсе напрасно!
        Султанша Валиде перебила говорившую.
        —Постарайся найти следы мальчика! — приказала она ипошла изкомнаты, чтобы сесть вкарету.
        Селим вскочил накозлы рядом скучером, агадалка упала наколени ипоклонилась почти доземли. Сильные лошади уносили обратно всераль мрачную султаншу Валиде.
        XIV
        Трилейб-гвардейца
        Несколько дней спустя после описанного нами нагауптвахте всерале сидели три молодых человека изкапиджи.
        Один изних был Зора-бей, молодой, знатный офицер, сынбогатого чиновника изСмирны.
        Зора-бей был высок истроен. Егочерные волосы иборода были тщательно причесаны, амундир сшит изтончайшей материи.
        Рядом сним сидел Гассан-баши, черкес попроисхождению, ноуже давно переселившийся вКонстантинополь ипосещавший военную школу вТофан; онбыл моложе Зора-бея, нестарше двадцати трех иличетырех лет. Выражение лица Гассана было суровое ирешительное.
        Самый красивый исамый молодой изтрех собеседников был уже знакомый нам Сади-баши. Ностех пор, какмы его видели впоследний раз, сним, казалось, произошла перемена. Вместо обычной веселости лицо его носило насебе печать скрытого горя.
        —Огонь водин час, говоришь, уничтожил твой дом? — спрашивал вэту минуту Гассан.
        —Да,только один мой дом исгорел! — отвечал Сади.
        —Яочень сожалею отвоей потере, Сади-баши, — сказал Зора-бей, — темболее что нажалованье внастоящее время плоха надежда; вовсяком случае, япрошу тебя смотреть намой кошелек какнасвой собственный.
        —Благодарю тебя запредложение, ноя невоспользуюсь им, потому что я умею довольствоваться малым, — отвечал Сади. — Потеря дома также неочень огорчала меня сначала, каквы сами могли заметить.
        —Да,я понимаю, — заметил Гассан, — тебе жаль только того, чтосгорело место, гдеты вырос.
        —Тыправ, мойдобрый Гассан, нововремя пожара меня поразил более тяжкий удар, — печально сказал Сади. — Вамя могу это доверить, друзья мои! Высраспростертыми объятиями приняли меня всвою среду, хотя посвоему происхождению я инебыл достоин этого. Поэтому вы заслуживаете моего полного доверия! Уменя вдоме была красавица Реция, дочь Альманзора, которую преследует глава дервишей — Кадри, атеперь она нашла смерть вогне илиже похищена кем-нибудь вовремя пожара!
        —Тыненашелее?
        —Досих пор все мои старания были тщетны, — продолжал Сади, — ноэто еще невсе! Принц Саладин также был уменя вдоме иисчез вместе сРецией.
        —Яручаюсь головой, чтоэто дело Мансура-эфенди илиГамида-кади! — вскричал сгневом Гассан.
        —Тише! Незабывай, чтопока они еще наши начальники! — заметил осторожный Зора-бей. — Итак, твоя жена ипринц оба исчезли?
        —Оба!
        —Этоясно! — вскричал Гассан, неотличавшийся турецкой сдержанностью, которой ввысшей степени обладал Зора-бей. — Ясно, чтоэто дело дервишей Кадри, которые узнали убежище принца Саладина, любимого сына принца Мурада, наследника престола иплемянника теперешнего повелителя правоверных! Тому, ктоовладеет Саладином, легко будет иметь большое влияние нанаследника престола, отца мальчика принца, который напрасно ищет сына. Вотвам иобъяснение этой охоты замаленьким принцем.
        —Ятакже твердо убежден, чтоэто дело рук главы дервишей Кадри, ипоэтому решился выйти изэтого полка, который имеет своим главой Шейх-уль-Ислама! — сказал Сади-баши. — Ялучше буду солдатом вдругом полку, чемздесь офицером.
        —Ясогласен стобой, Сади. Ятакже нехочу оставаться вполку, который служит орудием втемных делах, — неколеблясь объявил Гассан.
        —Яуже давно решил — припервой возможности выйти изкапиджи-баши, — сказал, улыбаясь, Зора-бей, — такчто мы вэтом отношении сходимся все трое! Прежде всего, надо, чтобы были ясны цели тех, кому надо служить. Чтоже касается планов, которые преследует глава капиджи-баши, тоони илисовершенно необъяснимы, илиже прямо противоречат верности султану. Новозвратимся ктвоей тяжелой потере, — продолжалон, обращаясь кСади, — хорошоли ты обыскал место пожара?
        —Все, допоследней головни, пересмотрено мной! Очевидно, рассчитывали, чтонетолько Реция спринцем, ноия погибнем впламени. Втот вечер, каквы знаете, ябыл свободен отслужбы, итолько случай заставил меня пробыть несколько лишних часов вСтамбуле, икогда я узнал опожаре, тобыл усераля! Мнеивголову непришло, чтогорит мой дом, нозная, чтопожар вовсяком случае недалеко, япоспешил домой и, придя, нашел только обгорелые остатки. Невозможно было отыскать никаких следов Реции ибедного ребенка, иникто незнал, каким образом произошел пожар.
        —Невероятно, чтобы Реция ипринц нашли смерть вогне, — заметил Зора-бей, — вовсяком случае, кто-нибудь наулице слышалбы крик застигнутых огнем, иты нашелбы хоть какие-нибудь останкиих.
        —Нетсомнения, чтотвоя Реция имальчик просто похищены! — вскричал Гассан. — Да,ия думаю, чтопожар был устроен нарочно дляэтого. Этомы должны узнать вочтобы то нистало, тыведь согласен сомной вэтом, благородный Зора-бей?
        —Рассчитывай наменя, Сади, — сказал Зора-бей, вместо ответа наслова Гассана протягивая руку Сади, — рассчитывай наменя, какнасвоего помощника! Мысделаемвсе, чтоможем, чтобы отыскать Рецию ипринца.
        —Отлично, мойблагородный товарищ! — вскричал пылкий Гассан. — Мыобъединимся, чтобы оказать помощь другу. Мыбудем помогать тебе, Сади, анашей тайной целью будет…
        —Молчи, Гассан! — прошептал Зора-бей.
        Действительно, вэту самую минуту дверь отворилась, инапороге появился придворный.
        Друзья вежливо поклонилисьему.
        —Яищу Магомет-бея, — сказал вошедший, обращаясь кЗора-бею, который пошел ему навстречу. — Еговеличество султан приехал всераль ижелает лично отдать приказание начальнику капиджи.
        —Яочень сожалею, ноМагомет-бея нет внастоящее время водворце, — отвечал Зора-бей, — ноесли ты прикажешь, тозаним можно послать.
        —Этобудет слишком долго! Ктозаменяетего?
        —Зора-бей, который имеет честь говорить стобой.
        —Втаком случае пойдем сомной, — сказал придворный. — Еговеличество желает, кажется, дать какое-то спешное поручение; вчем оно состоит, янезнаю, номне невелено возвращаться безофицера, таккакего величество желает сейчасже отбыть вБеглербег.
        —Яочень счастлив, чтомне предстоит честь исполнить приказание повелителя правоверных, — отвечал Зора-бей иотправился вслед запридворным впокои султанши Валиде, укоторой сидел султан Абдул-Азис, еесын. Абдул-Азис вовсем повиновался матери ислушался ее советов прилежнее, чемвсех своих визирей.
        Оножидал возвращения посланного вбольшой комнате, отделанной наевропейский лад. Всямебель, ковры, бронза идаже обои были выписаны изПарижа. Султан, одетый вчерное европейское платье, созвездой нашее, стоял умаленького столика, накотором лежало несколько бумаг.
        Придворный вошел идоложил султану, чтопривел дежурного офицера.
        Султан был бледен и, видимо, взволнован. Наружность султана, человека еще нестарого идовольно полного, вобыкновенное время выражала апатию, нонаэтот раз он был довольно оживлен.
        —Подойди сюда! — приказал он Зора-бею. — Тыофицер капиджи?
        —Да,ваше величество, — отвечал молодой человек. — Зора-бей, дежурный покараулу.
        Несколько мгновений султан молча рассматривал Зора-бея.
        —Сомной здесь два моих адъютанта, — сказал он наконец, — нодляисполнения того, чтоя хочу тебе поручить, мненужен другой офицер.
        —Приказание вашего величества будет вточности исполнено!
        —Вэтом я несомневаюсь! Этопоручение очень важно, ия думаю, чтотебе одному трудно будет его исполнить, — сказал султан, понижая голос; казалось, Зора-бей внушил султану доверие. — Тебе нужны будут помощники, которые сумелибы сохранить все дело втайне!
        —Ваше величество оказывает мне большую честь своим доверием, ия надеюсь показать себя достойнымего! Мойотец также пользовался доверием своего повелителя иникогда неизменялему.
        —Ктобыл твой отец?
        —Эссад-ага, флигель-адъютант.
        —Яочень рад слышать, чтоты сын Эссада-аги, яего очень хорошо помню, — обрадовался султан. — Живли еще твой отец?
        —Да,ваше величество! Эссад-паша внастоящее время, милостью вашего величества, губернатор Смирны.
        —Хорошо! Поговорим оделе! Яхочу дать тебе одно очень важное дляменя испешное поручение. Мнепередали, чтоодин измоих визирей вошел втайные отношения спринцами, моими племянниками, иночью имеет сними свидания. Яхочу узнать, вчем состоят эти отношения инасколько злоупотребляют моим доверием. Визирь, имякоторого неотносится кделу, пошлет сегодня ночью депешу принцу сосвоим доверенным адъютантом Галиль-беем. Яхочу завладеть идоверенным, идепешей! Ноэто должно быть сделано быстро ибезшума.
        —Ягорю желанием немедленно исполнить поручение вашего величества! — отвечал Зора-бей.
        —Знаешь ты Галиля?
        —Да,ваше величество! Если я неошибаюсь, тоГалиль-бей — адъютант Мустафы-паши?
        —Да! Новот чтоеще: водворец принца ведут три дороги, янезнаю, известныли они тебе! Одна дорога идет отПеру, через Долма-Бахче, вторая — отСкутари подругому берегу Босфора, третья дорога — водой, следовательно, тыодин неможешь исполнить моего поручения.
        —Насдолжно быть трое, чтобы наблюдать закаждой изтех дорог! Уменя есть два товарища, накоторых я также могу положиться, какнасамого себя, икоторые внастоящее время здесь, водворце. Если ваше величество дозволитемне, тоя посвящуих, насколько это необходимо, вданное мне поручение.
        —Ктоэти товарищи, окоторых ты говоришь?
        —Гассан-баши иСади-баши.
        —Нетотли Сади, который недавно сопровождал меня водворец?
        —Точно так, ваше величество!
        —Если ты возьмешь их себе впомощники, тоони также, какиты, должны хранить глубочайшую тайну! Яприказываю это подстрахом моего гнева! Еслиже кому-нибудь извас удастся схватить курьера, тоя щедро награжу того! Иди!
        Зора-бей поклонился иоставил комнату.
        Султан снова позвалего.
        —Ясейчас еду обратно вБеглербег, — сказалон, — принеси мне туда известие озахвате депеши иаресте гонца.
        Зора-бей поспешил ксвоим товарищам, которые снетерпением ждалиего.
        —Хорошая новость, — сказалон, нерасставаясь, однако, сосвоим обычным спокойствием. — Япринес длянас троих дело, удачное исполнение которого принесет нам большие награды.
        —Тыбыл усултана? — спросил Гассан.
        Сади также свниманием слушал.
        —Около полуночи мы должны отправиться потрем различным дорогам, чтобы схватить Галиль-бея, — отвечал Зора-бей.
        —Галиля, адъютанта Мустафы-паши? Чтоже такое случилось? — спросил Гассан.
        Зора-бей пожал плечами.
        —Мыдолжны его инаходящуюся унего депешу ночьюже доставить вБеглербег ипередать султану, — сказалон, — вэтом состоит все поручение.
        —Акудаже ведут дороги? — спросил Сади, глаза которого засверкали.
        —ВТерапию.
        —Значит, кодворцу принцев!
        —Галиль-бей должен вочтобы то нистало быть схвачен прежде, чемон доедет додворца, — продолжал Зора-бей (вэто время вдверях показалась чья-то голова). — Чтобы неошибиться, мыдолжны ехать сейчасже! Ты,Гассан, возьми себе ту дорогу, которая идет отСкутари, ты, Сади, — дорогу поморю, таккактвоему уменью бороться сэтой стихией мы обязаны тем, чтовидим тебя срединас, чтокасается меня, тоя возьму себе дорогу через Долма-Бахче.
        —Отлично! — вскричал Гассан. — Оннеуйдет отнас!
        —Яручаюсь, чтоводой Галилю неудастся пробраться водворец, — сказал Сади, которого поручение султана наполнило благородным воодушевлением. — Досвиданья, друзья мои. Ногдеже мы сойдемся, если один изнас захватит курьера? Каким образом тот, который будет иметь успех, даст обэтом знать остальным?
        —Трипути лежат неочень далеко один отдругого, — отвечал Зора-бей (между тем каквдверях снова мелькнула прежняя голова), — тот, ктосхватит курьера идепешу, главное дело депеша, тоттри раза выстрелит изревольвера! Тривыстрела будут дляостальных сигналом отправиться кБеглербегу, потому что захваченный должен быть отведен туда, итам мы все встретимся.
        —Отлично! Атеперь вперед! — вскричал Гассан.
        —Высядете налошадей, ая влодку, — сказал Сади. — Прощайте! Мненетерпится узнать, кому изнас улыбнется счастье, ктосхватит курьера идепешу.
        Затем друзья расстались.
        XV
        Ангел идемон
        Вту ночь, когда пожар уничтожил дооснования домик Сади, грек Лаццаро возвратился водворец принцессы воборванном платье ивесь вкрови. Но,казалось, оннеобращал никакого внимания наэти следы борьбы.
        Онподнялся поступеням лестницы, навстречу ему вышла прислужница принцессы Эсма исказала, чтопринцесса снетерпением ждет его ивтечение часа спрашивала онем больше десяти раз. Он,нетеряя ниминуты, должен идти кней.
        Лаццаро повиновался. Принцесса сидела надиване ичитала французскую книгу, которую нераз бросала внетерпении ипотом снова брала.
        Намаленьком столике перед диваном стояла бутылка шампанского истакан.
        Когда Эсма доложила, наконец, оприходе Лаццаро, Рошана бросила книгу иприказала выйти бывшим вкомнате невольницам, желая остаться наедине сЛаццаро.
        —НаКоралловой улице был пожар, — сказала принцесса, кактолько Лаццаро вошел вкомнату. — Ябоюсь зажизнь Сади-баши, таккакгорел его дом.
        —Точно так, принцесса, горел дом Сади-баши, — отвечал Лаццаро, идьявольская улыбка искривила его губы.
        —Говори, былли Сади дома?
        —Еслибы он был дома, тонебылобы пожара.
        —Ятак идумала, значит, этоты сделал, — прошептала принцесса. — Знаешьлиты, чтобы случилось, еслибы тебя поймали?
        —Тогда Реция ипринц небылибы вмоих руках, — отвечал грек сулыбкой, придававшей страшное выражение его бледному лицу.
        —Яспрашиваю тебя, знаешьлиты, чтобылобы тогда стобой?
        —Конечно, светлейшая принцесса, меня, конечно, наказалибы заподжог.
        —Тыизверг! — прошептала Рошана. — Благодарение Аллаху, чтоСади небыло дома, ноеслибы Сади сгорел, тоя приказалабы тебя зашить вкожаный мешок ибросить живого вканал.
        —Этообычная история, — дерзко сказал грек. — Удастся уладить — тогда все хорошо, ивсе средства дозволены, неудастся — несдобровать верному слуге. Скажимне, повелительница, исполнилли я твое желание, захватив Рецию ипринца?
        —Почему ты спрашиваешь меня обэтом? Да,конечно, яприказала тебе это сделать.
        —Хорошо, акакже должен был Лаццаро вгусто населенном квартале захватить двух упомянутых лиц? Какмог он овладетьими? Ястал советоваться сам ссобой инашел, чтоэто лучше всего устроить всуматохе, вовремя пожара! Япривел висполнение этот план, исам Сади-баши должен меня благодарить, чтоя избавил его отстарого хлама, потому что его дом был совсем развалина, атебе, принцесса, представляется случай выстроить новый дом спасителю твоей жизни.
        —Сади небыло дома… Рассказывай дальше!
        —Яподложил огонь, когда начало темнеть, исухое дерево вспыхнуло так быстро, что, бросившись вдом, ясам подвергался опасности. Всамых дверях надворного флигеля я нашел испуганную Рецию, жену Сади. Онабыла хороша какангел, — продолжалон, наблюдая, какое производят напринцессу впечатление его похвалы Реции. — Маленький принц, плача, держался заее платье. Весь двор был наполнен дымом, соседи уже начали сбегаться напомощь, чтобы тушить огонь, ясхватил Рецию вместе сребенком ипосадил вкарету, мыдоехали доберега, тамя взял большую лодку иотправился вГалату вместе смоей кричавшей иплакавшей добычей. Здесь я поместил их вдоме гадалки Кадиджи.
        —Иэто удалось тебе безвсякой помехи?
        —Яговорил всем, чтонесчастная сгоря потеряла рассудок.
        —Аникто невидел, какты сделал поджог итайно похитил Рецию ипринца?
        —Всеравно, какникто!
        —Чтоэто значит? Ятебя непонимаю!
        —Этовидел урод, черный гном!
        —Ктоэто?
        —Дочь Кадиджи.
        —Онавидела это — гдеже она теперь?
        —Онаумерла, светлейшая принцесса! Негодная кошка напала наменя вГалату, называя поджигателем, онавцепилась вменя иразорвала намне платье — тогда я должен был употребить против нее силу. Яоставил ее наулице мертвой. Старуха Кадиджа будет очень рада этому.
        —Такчто это теперь никому неизвестно?
        —Никому, кроме тебя именя, даже Кадиджа незнает ничего.
        —Ноона узнает все отРеции иотмальчика.
        —Яуже позаботился, чтобы этого неслучилось. Яотвел Рецию имальчика водну изкомнат вдоме Кадиджи изапер их там, вотиключ, светлейшая принцесса, — продолжал Лаццаро, подавая принцессе ключ, — пленники втвоих руках, яотдаю их тебе!
        —Тыдоказал мне свое благоразумие ирешительность, — сказала Рошана, очень довольная случившимся. — Завтра утром можешь получить умоего банкира десять тысяч пиастров.
        —Твое великодушие имилость неисчерпаемы, принцесса! — вскричал грек, низко кланяясь.
        —Нопрежде ты должен исполнить еще одно важное поручение, — перебила его Рошана. — Вдоме гадалки Реция ипринц недостаточно хорошо скрыты! Онимогут легко убежать оттуда. Водну изследующих ночей ты отвезешь Рецию имальчика вразвалины кдервишам! Передай их Мансуру-эфенди, вовсемже остальном мы можем положиться наего мудрость.
        —Будет исполнено, повелительница!
        —Втаком случае возьми ключ.
        —Сегодня уже поздно, яотвезу пленников вразвалины вследующую ночь. Вовсяком случае, япойду теперь посмотреть, чтоони делают, исказать старой Кадидже, чтоона скоро освободится отних! Дапошлет тебе Аллах спокойный сон иприятные сновидения!
        Лаццаро ушел.
        —Онжив — ион будет мой! — прошептала Рошана, оставшись одна…
        Между тем вэто время Сирра лежала водворе, там, куда положила ее старая Кадиджа стем, чтобы наследующий день похоронить.
        Может быть, читатель усомнится, можноли это так просто сделать? Неужелиже, скажетон, покойник недолжен быть осмотрен доктором, который определилбы причину его смерти? И,следовательно, сказалбы, чтонесчастная девушка умерла насильственной смертью.
        Да,это былобы так, еслибы дело происходило невТурции! Осмотр покойника производят вТурции только тогда, когда этого требуют ипритом платят заэто. Чтоже касается той части Галату, вкоторой жила гадалка, тотам происходят такие вещи, какие никому неснились всамых грязных кварталах Лондона иПарижа. Трудно определить количество жертв, погибающих здесь!
        Итак, гадалка нимало незаботилась обедной Сирре! Когда султанша Валиде уехала, старуха отправилась водин недалеко находившийся дом, гдепродавали опиум игашиш, атакже вино иводку, употребление которых запрещено мусульманам. Старая Кадиджа любила спиртные напитки ичасто опьяняла себя опиумом игашишем, очудесном действии которого мы узнаем впоследствии!
        Наэтот раз она купила бутылку кипрского вина.
        Возвратившись домой, Кадиджа вдруг услышала слабый стон, онаиспугалась иподумала оСирре, нопоследняя лежала по-прежнему неподвижно. Тогда старуха стала прислушиваться иуслышала, чтостон исходит изкомнаты, вкоторую Лаццаро запер своих пленников.
        Ноэто нисколько ее некасалось, поэтому она преспокойно отправилась всвою комнату, гдепринялась запринесенное вино ипила дотех пор, пока неопьянела инезаснула…
        Вдоме старухи-гадалки все стихло — только изодной комнаты слышался слабый крик опомощи — ноитот скоро стих. Зато вокруг дома, изсоседних кофеен доносились веселые крики, песни имузыка.
        Вдруг вдоме гадалки произошло что-то необыкновенное — слабый крик пронесся ввоздухе, иснова все стихло.
        Вэтоже самое время дверь вту комнату, гдеспала Кадиджа, приотворилась инапороге появилась уродливая фигура несчастной Сирры. Ееголова ивсе тело были покрыты ранами, ноона была жива и, придя всебя, осторожно пробралась вдом. Увидя мать спящей, онатихонько пробралась ккадке сводой иначала осторожно обмывать свои раны, боясь, чтобы плеск воды неразбудил ненавидящую ее мать. Бедная девушка готова была снова лишиться чувств отболи.
        Вэто мгновение извнутренних комнат снова раздался глухой крик опомощи ислабые рыдания.
        Черная Сирра стала прислушиваться.
        Вдругона, казалось, узнала голос, звавший напомощь.
        Онасильно вздрогнула — итак, проклятый грек привез сюда Рецию имальчика. Сирра невидела этого, онавидела только, какон поджег дом, новсуматохе она потеряла его извиду ивстретила только тогда, когда, отвезя Рецию смальчиком кКадидже, грек снова вернулся напожар.
        Мыбыли свидетелями сцены, происшедшей приэтом.
        Втоже мгновение, кактолько Сирра узнала голос, зовущий напомощь, еерешение было принято: онанедумала ниосвоей слабости, ниобопасности, которой подвергалась, — единственное желание наполняло ее душу — спасти вочтобы то нистало Рецию иСаладина, единственная мысль — расстроить планы грека.
        Сирра нечувствовала больше слабости, онаосознавала толькото, чтобезнее Реция погибла, чтоона, черный гном, должна быть спасительницей пленников, иэто сознание придало ей новые силы.
        Онаотлично знала все углы изакоулки вдоме, поэтому могла безмалейшего шума пробраться ктой комнате, гдебыли заперт Реция иСаладин.
        —Помогите! Сжальтесь! — раздавалось из-за толстой двери, иэтот крик глубоко проник всердце бедной Сирры.
        Онаподошла ксамой двери.
        —Помощь близка, — произнесла она дрожащим ислабым голосом, который прозвучал, какнебесная музыка. — Сирра здесь! Будь покойна, бедная Реция, яспасу тебя иСаладина, яосвобожувас.
        —Тыздесь! Слава Аллаху, — прошептала Реция, ирыдания мальчика смолкли.
        —Яосвобожу тебя, — продолжала Сирра истала искать втемноте ключ.
        Вэто время снаружи послышался стук. Сирра вздрогнула.
        Кто-то пришел — ктоэто мог быть? Никто, кроме грека.
        Стук повторился, инаэтот раз громче.
        Сирра поспешила насколько могла обратно кдверям. Страх, испуг ипотеря крови наконец переломили ее — иона упала безчувств.
        Между тем Лаццаро снетерпением снова постучался.
        Тогда старуха-гадалка начала, наконец, просыпаться. Внаружную дверь все громче стучались. Просыпаясь, Кадиджа опрокинула стол истоявшую нанем бутылку состатками вина, стала браниться, апотом зажгла огонь иотправилась, шатаясь, кворотам.
        Трудно представить себе, какой отвратительный вид имела полупьяная старая колдунья, явившаяся отворять дверь. Оначуть ненатолкнулась належавшую Сирру.
        —Ктотам? — спросилаона.
        —Отвори! — раздалось вответ.
        —Ого, этоты, Лаццаро? Скажимне, тыбыл сегодня уже здесь илинет? Яникак немогу этого припомнить! Всябеда — старость! Память совсем пропала! — бормотала Кадиджа, отворяя.
        Грек поспешно вошел изапер засобой дверь. Прислабом свете фонаря он увидел Сирру, лежащую вуглу.
        —Сирра умерла! — объявила старуха, иЛаццаро только тут заметил, чтоона пьяна. — Яизбавилась отнее! — продолжала Кадиджа. — Завтра я ее похороню…
        —Пойдем вдом, старуха, — перебил грек, боясь, чтобы кто-нибудь изпрохожих неуслышал их разговора.
        Онвошел вкомнату Кадиджи, наполненную винными испарениями, Кадиджа пошла заним согнем.
        —Тыхочешь увезти Рецию ипринца Саладина, тызапер их уменя, — сказала старуха созлобной радостью, — этонедурная добыча, мойдорогой! Поздравляю тебя, только недай птичкам снова улететь!
        —Согласнали ты продержать их усебя доследующей ночи?
        —Конечно, почемуже нет! Яохотно сделаювсе, чтотебе угодно. Яочень рада, чтоты поймал их наконец. Помнишь, какмы потеряли их извиду вкараване богомольцев, ноя знала, чтоты небросишь дела! Теперь она уже неуйдет!
        Надворе вэто время что-то зашевелилось, иудверей комнаты Кадиджи послышался легкий шелест.
        Сирра снова пришла всебя иузнала голос Лаццаро, тогда, собрав все силы, онадотащилась додверей, чтобы послушать, очем грек говорит сее матерью.
        —Вбудущую ночь я возьму их снова оттебя, адотех пор ты отвечаешь мне заних головой, — сказал Лаццаро.
        —Небеспокойся, моймилый, отсюда им неубежать! Разве ключ неутебя? Данебойся ничего! Двери крепки, повторяю тебе, ивдоме никого нет, ктомогбы помочь твоим пленникам, таккакСирра умерла! Поганая тварь любила дочь Альманзора больше, чемменя, онабыла отрава моей жизни! Тебе нечего бояться дозавтрашней ночи. Акуда ты хочешь их деть?
        —Яотвезу их вразвалины кдервишам Кадри, — отвечал Лаццаро.
        —Так, моймилый, так, тамих будут сторожить лучше всего! Мансур-эфенди уже давно хотел овладеть ими обоими.
        —Япришел теперь сюда длятого, чтобы убедиться, действительноли Сирра умерла инескрылисьли пленники.
        —Втаком случае убедись сам, моймилый.
        Задверями произошло движение.
        Через мгновение Лаццаро, сосвечой вруках, выходил издома, егобеспокойные глаза прямо устремились вугол двора…
        Тутпо-прежнему лежало бездыханное тело Сирры.
        Грек подошел кней, поднес свечу прямо кее лицу иподнял руку — рука упала тяжело ибесчувственно…
        —Онаеще теплая, — прошептал Лаццаро. — Тыдолжна смотреть заней, старуха!
        Вэто время изкомнаты, гдебыла заперта Реция, снова раздался крик опомощи.
        —Тыслышишь? — сказала старуха сдьявольской улыбкой. — Голубка воркует, хи-хи-хи, будь покоен, моймилый, яуберегу ее дозавтрашней ночи! Тебе нечего бояться.
        Лаццаро отдал свечу Кадидже и, неговоря нислова больше, вышел наулицу.
        Когда полупьяная Кадиджа снова заснула, вуглу, гдележала Сирра, зашевелилось… она слышалавсе… надо было вочтобы то нистало спасти Рецию иСаладина изкогтей ненавистного грека — этодолжно было удасться! УРеции небыло никого, кроме нее! Нокакмогла она привести это желание висполнение?
        XVI
        Охота задепешей
        Возвратимся снова ктому вечеру, когда султан Абдул-Азис поручил Зора-бею арестовать курьера Мустафа-паши, итри приятеля отправились потрем различным дорогам, ведущим вТерапию. Зора-бей иГассан верхами караулили оба берега, Сади вмаленькой лодке, которой он управлял один, снял ссебя оружие, чтобы легче было грести. Галиль-бей, посланник визиря, надеялся избежать всех преследований.
        Вто время какСади отчаливал отберега усераля, вотдаленной части берега отчаливала довольно большая лодка, вкоторой сидел курьер Мустафа-паши всопровождении двух солдат, переодетых гребцами.
        Галиль-бей, человек еще молодой, обязанный своим положением тому, чтоникогда неостанавливался ввыборе средств длядостижения цели, стоял влодке иглядел вокруг, тогда каксолдаты гребли.
        Между офицерами Галиль-бей пользовался самой дурной репутацией. Егобоялись, потому что он старался возвыситься засчет других ивсегда готов был донести натоварища. Пронего говорили, чтоМустафа-паша дает ему такие поручения, закоторые неберутся другие офицеры.
        НоГалиль-бей был совершенно безразличен ктому, чтоонем говорили.
        Опасность, которой он подвергался вэту ночь, стала ему известна потому, чтоон подслушал разговор троих друзей после того, какслучайно узнал, чтосултан призывал ксебе Зоран-бея. Галиль знал, покакой дороге кто будет его ожидать, знал, какой сигнал они решили дать, когда его поймают, иэто наполняло его сердце тайной радостью исамодовольством. Онторжествовал примысли, чтопроведет всех троих своих противников, ивнутренне смеялся, какие они сделают лица, когда, обманутые сигналом, который он подаст, онивсе трое сразличных сторон поспешат кБеглербегу, иниодин изних непривезет депеши, аона тем временем будет им безопасно доставлена водворец принцев.
        Онприказал солдатам держать лодку посередине фарватера истал осматриваться вокруг, непреследуетли его Сади. Галиль еще незнал этого молодого капиджи-баши инеожидал, чтоимеет вего лице опасного соперника, онсчитал его всего лишь неопытным молодым офицером, который также, какиего товарищи, будет обманут фальшивым сигналом.
        Было около полуночи, когда лодка Галиля проехала добрую половину дороги, невстретив ничего подозрительного, ион посчитал, чтонастало время подать фальшивый сигнал. Галиль-бей приказал гребцам ехать кберегу, который был окружен высоким тростником. Место казалось ему достаточно удобным ибезопасным дляисполнения его намерения.
        Всевокруг было тихо испокойно. Последние перевозчики были уже давно дома.
        Галиль-бей вынул револьвер итри раза выстрелил изнего скороткими промежутками.
        Эходалеко разнесло выстрелы повоздуху.
        Сигнал был дан, иГалилю неоставалось ничего более, какждать успеха своего дела, тоесть отправить противников вБеглербег.
        Вэто время Зора-бей насвоей великолепной лошади проехал уже довольно далеко.
        Вдруг издали донего донеслись три выстрела.
        —Досадно, — прошепталон, сдерживая лошадь, — тебе непосчастливилось, Зора, Гассан илиСади захватили курьера идепешу! Новсе равно хорошо, чтоудалось хоть кому-нибудь изнас исполнить повеление султана, — и, повернув лошадь, онпоехал впервую береговую деревню, чтобы переплыть надругой берег, вБеглербег, гдесултан ожидал его игде он должен был встретиться стоварищами.
        Гассан также отъехал уже далеко, когда услыхал условленный сигнал. Онповернул ипоскакал вБеглербег, куда приехал первым. Онсоскочил сседла истал поджидать товарищей.
        Прошло довольно много времени, когда, наконец, кберегу подъехала большая, тяжелая лодка.
        Этобыл Зора-бей, ехавший влодке вместе слошадью. Выйдя наберег, оннашел Гассана.
        —Утебя нет депеши? — спросилон.
        —Нет! Этоты стрелял?
        —Нет! Это, должно быть, Сади, — отвечал Зора-бей, — меня только удивляет, чтоего еще нет.
        —Мыдолжны подождать его здесь, — заметил Гассан.
        Между тем Сади вэто время, насвоей легкой лодке, доехал почти доТерапии, невстретив Галиль-бея. Следовательно, последний, если только он воспользовался водным путем, должен был быть сзади. Чтобы непропуститьего, Сади начал переезжать отодного берега кдругому, такчто ниодна лодка немогла ускользнуть отего внимания.
        Сади был исполнен живейшего желания исполнить приказание султана иоткрыть измену министра, который давал клятву верности своему монарху, авместо этого преследовал изменнические планы!
        Сади поставил небольшой парус, илодка его безшума незаметно скользила поводе, отодного берега кдругому. Вдруг Сади стал прислушиваться.
        Было уже заполночь.
        Нанекотором расстоянии раздался выстрел, другой итретий.
        Сигнал был дан, оставалось только возвратиться вБеглербег.
        Нопрежде чем ехать водворец, Сади хотел убедиться, действительноли это был условленный сигнал илиже просто случайное совпадение. Емуказалось невероятным, чтобы его товарищи успели так скоро овладеть депешей. Даесли даже это ислучилось, тонебудет вреда, если он немного опоздает.
        Онснова поставил свой парус иначал скользить поволнам, внимательно вглядываясь втемноту, ккоторой глаз его привык, когда еще он был лодочником.
        Нокругом было тихо ипустынно, такчто, проездив несколько времени, Сади уже хотел ехать вБеглербег, каквдруг ему послышался вотдалении какбудто всплеск весел.
        Сади плыл напарусе, следовательно, безвсякого шума, поэтому ему легко было расслышать любой звук.
        Онбыл недалеко отберега, накотором стоит Беглербег, каквдруг заметил перед собой лодку, которая медленно подвигалась, таккакшла навеслах.
        Сади недумал, чтоэто мог быть Галиль-бей, посланник визиря, темнеменее изпредосторожности хотел посмотреть, ктоэто может ехать так поздно.
        Сади приготовил свое оружие, укрепил веревку отпаруса истал ждать.
        Лодка подошла ближе.
        Вдруг она поворотила прочь отберега.
        Сади сейчасже заметил это и, нетеряя ниминуты, поставил парус так, чтобы догнать лодку.
        Ноедва вбольшой лодке заметили, чтоСади следит заней, какизовсех сил начали стараться уйти отнего.
        Тогда Сади догадался, чтоимеет дело сГалиль-беем иливовсяком случае слюдьми, которые затеяли что-то нечистое, иначе им небылобы надобности стараться убежать! После этого Сади, неколеблясь, стал преследовать бегущих.
        Поднялась настоящая охота.
        Галиль-бей иего два гребца старались изовсех сил, ноСади так хорошо управлялся сосвоей маленькой, легкой лодочкой, чтоскоро почти нагнал большую, тяжелую лодку Галиля.
        Теперь Сади убедился, чтоперед ним находился посланник Мустафы-паши, ибыл рад, чтоему пришло вголову усомниться вистинности сигнала.
        —Именем его величества султана приказываю вам остановить лодку! — вскричал Сади, всебольше ибольше приближаясь кбеглецам.
        Насмешливый хохот был ответом наего слова.
        Тогда Сади понял, чтоему придется силой овладеть депешей, нопрежде надо было догнать лодку.
        То,что, может быть, былобы длядругого невозможно, дляСади было игрушкой.
        Онперегнал лодку и, спустив парус, стал поперек дороги, теперь должна была начаться настоящая борьба.
        Один против троих!
        Галиль-бей внимательно следил завсеми движениями лодки Сади, готовясь выдержать нападение. Надо было вочтобы то нистало спасти себя идепешу, которая была вкожаной сумке, надетой нашею. Ион велел своим гребцам удвоить скорость.
        —Стойте! Сдайтесь! — вскричал Сади. — Именем его величества султана я приказываю тебе, Галиль-бей, следовать замной вБеглербег.
        —Глупый мальчишка, понимаешьлиты, чтотворишь? — отвечал Галиль-бей. — Возвращайся назад! Досих пор я щадил тебя! Ноесли ты непослушаешься моего предостережения, тоберегись!
        —Берегись сам! — вскричал раздраженный Сади. — Тымой пленник!
        Вместо ответа Галиль-бей вынул револьвер, инадсамой головой Сади просвистела пуля.
        Тогда Сади тоже вынул пистолет и, держа его вправой, левой рукой продолжал управлять лодкой.
        Вэту минуту раздался второй выстрел, ноСади вовремя успел отшатнуться ивсвою очередь выстрелил, видя, чтодело необойдется безкровопролития.
        Пуля Сади попала Галиль-бею вруку, ион выронил пистолет.
        Раненый Галиль-бей сорвал сшеи кожаную сумку сдепешей ипередал ее одному изгребцов. Сади едва заметил, чтопроизошло, потому что другой гребец едва совсего размаху неударил его веслом, иСади принужден был стать замачту своей лодки, чтобы избежать удара. Авэто самое мгновение гребец, которому Галиль передал депешу, бросился вводу ипоплыл кберегу. Между тем Сади внесколько мгновений одолел второго гребца, нанеся ему сильный удар саблей поплечу, хотя Галиль-бей, держа оружие влевой руке, ипытался помочь своему солдату.
        Тяжело раненный солдат упал надно лодки, аГалиль, видя, чтонеможет больше противиться своему врагу, неподвергая опасности свою жизнь, покорился своей судьбе.
        —Чтозаставило тебя напасть наменя иранить? — спросил он сдосадой.
        —Твое сопротивление! Разве ты неслышал, чтоя именем султана приказывал тебе сдаться?
        —Чтотебе отменя надо? Почему долженя, Галиль-бей, сдаться тебе, простому баши?
        —Ятребую, чтобы ты отдал мне депешу, которую везешь попоручению Мустафы-паши.
        —Тыдурак, тебя нарочно обманули! Уменя нет никакой депеши, — отвечал Галиль.
        —Этоувидим, апока — тымой пленник! Ещераз повторяю тебе: отдай мне депешу!
        —Тыопоздал! — насмешливо сказал Галиль-бей, — уменя была депеша, да! Иона теперь впути кцели! Разве ты невидел второго гребца вмоей лодке? Егонет больше влодке, ион несет депешу куда надо.
        —Япоймал тебя, пока этого сменя довольно, — твердо испокойно отвечал Сади, — недумай, чтобы твои слова заставили меня сколько-нибудь изменить мое решение ипогнаться задругим. Ты — мойпленник, естьли утебя илинет депеши!
        Онотнял уобоих пленных оружие, привязал их лодку ксвоей ипоплыл вБеглербег, неспуская глаз сГалиля.
        XVII
        Казнь
        Между тем Гассан иЗора-бей вэто самое время напрасно ждали Сади наберегу уБеглербега.
        —Что, если мы обманулись мнимым сигналом, — сказал, наконец, Гассан, сидевший уберега напне, держа лошадь подуздцы.
        Зора-бей стоял около него исбеспокойством глядел натемную поверхность воды.
        —Мнетоже кажется это очень странным, — заметил вполголоса Зора-бей.
        —Невидноли чего-нибудь?
        —Ничего невидно инеслышно!
        —Новедь Сади должен был илисам подать этот сигнал, илиже слышать его также, какимы.
        —Очень может быть, чтоон был благоразумнее, аможет быть, оннерасслышал сигнала совсем, — отвечал Зора-бей. — Ябоюсь, чтомы стали жертвой хитрости.
        —Нокакмогло это случиться?
        —ОтГалиль-бея всего можно ожидать, — продолжал Зора-бей, — длянего любые средства хороши. Изменник должен быть предусмотрителен ихитер, чтобы скрывать свое преступление.
        —Тыдумаешь, чтоэто он подал фальшивый сигнал? Тогда я сейчасже еду снова! — вскричал Гассан, вскакивая сместа.
        —Успокойся, друг мой! — остановил Зора-бей молодого, вспыльчивого Гассана. — Возможно, Сади повезет больше нашего, ядумаю, чтомы сделаем правильно, если снова отправимся повыбранным нами дорогам, натот случай, если Галиль-бей выехал уже после того, какдал фальшивый сигнал! Кнесчастью, лодка, вкоторой я приехал, ужедавно отправилась обратно, инам обоим остается только одна дорога!
        —Ясогласен стобой. Ненадо терять ниминуты! — вскричал Гассан, поспешно вскакивая налошадь.
        —Возьми себе часть дороги доТерапии, ая возьму себе дорогу доСкутари, затем снова возвратимся сюда, — сказал Зора-бей исел налошадь.
        Вследующее мгновение оба офицера уже скакали впротивоположные стороны.
        Вто время какЗора-бей спешил котдаленному предместью, чтобы, если можно, поймать там посланника визиря, Гассан, наклонясь кшее лошади, чтобы лучше видеть посторонам, скакал вовесь опор потемной дороге.
        Прошло около часа, каквдруг Гассану показалось, чтокакая-то тень приего приближении бросилась вкусты, росшие пообе стороны дороги.
        Гассан сейчасже подъехал ктому месту.
        —Ктотут? — закричалон. — Отвечай! Ането я начну стрелять покустам.
        Всебыло тихо.
        Тогда Гассан соскочил слошади, привязал ее кдереву и, размахивая саблей, пошел вкусты.
        «Янеошибся, — бормоталон, — явидел человека, ион недолжен уйти отменя, пока я неудостоверюсь, ктоон такой».
        Тогда посланный Галиль-бея, таккакэто он спрятался вкустарник, нежелая быть пойманным, бросился бежать назад.
        Гассан кинулся вслед заним.
        —Стой, если тебе жизнь дорога! — вскричалон. — Стой, ането я убью тебя!
        Солдат продолжал бежать.
        Гассан вынул револьвер ивыстрелил вслед бежавшему, нотак какбыло слишком темно, чтобы хорошо прицелиться, тоон промахнулся; тогда он бросился вслед забежавшим.
        Солдат употреблял все усилия, чтобы уйти отГассана.
        Скоро Гассан увидел, чтонагоняет беглеца.
        Гассан готов уже был схватить бежавшего, каквдруг заметил, чтопоследний бросил отсебя что-то всторону иснова побежал дальше. Гассан остановился иначал осматриваться вокруг.
        Наконец внебольшой яме он нашел кожаную сумку соборванным ремнем.
        Зная, чтоон всеравно успеет догнать беглеца, Гассан решил проверить, чтоже находится внайденной им сумке, которую солдат бросил, очевидно надеясь, чтопреследователь ненайдетее.
        Гассан открыл сумку — ивскрикнул отрадости.
        Всумке лежало письмо! Этобыла депеша Мустафы-паши! Наконец-то она нашлась!
        Непреследуя больше солдата, таккакон был только исполнителем вруках визиря иГалиль-бея, Гассан вернулся назад ксвоей лошади ипоспешил сосвоим сокровищем кБеглербегу. Онбыл всильном волнении икрепко сжимал депешу — главное было сделано!
        Между тем Зора-бей, ненайдя насвоем пути ничего заслуживающего внимания, возвратился обратно вБеглербег, ивтоже самое время кберегу подъехал Сади сосвоими двумя пленниками.
        —Отчего утебя две лодки? — закричал ему Зора-бей.
        —Одна моя, адругая — Галиль-бея! — отвечал Сади.
        —Значит, тыего захватил?
        —Да,его иодного гребца-солдата.
        —Значит, этоты иподал сигнал?
        —Нет, нея.
        Сади причалил, Зора-бей подошел помочь товарищу иувидел сидящего влодке Галиля итяжелораненого солдата, который лежал надне истонал.
        —Поздравляю тебя, Сади! — сказал Зора-бей. — Мысейчасже должны отвести его водворец ксултану.
        Сади привязал лодку ипотребовал, чтобы пленники выходили.
        —Галиль-бей также ранен? — спросил Зора-бей. — Темнеменее это неспасет его отвыдачи нам депеши.
        Досих пор Галиль-бей неговорил нислова, мрачно глядя перед собой, но, услышав эти слова, онпрервал молчание.
        —Галиль-бей прежде всего будет жаловаться, чтоофицеры напали нанего, какнаразбойника. Никакой депеши уГалиль-бея нет, аеслибы ибыла, тоон давно уничтожилбыее, чтобы вы немогли торжествовать! Клянусь вам пророком, чтоуменя нет никакой депеши.
        Этаклятва, надо признаться, произвела неприятное впечатление наобоих товарищей.
        —Очень может быть, — сказал Зора-бей, — нонам приказано привести тебя водворец, есть илинет утебя депеши.
        —Вынедостигли вашей цели, — насмешливо отвечал посланник Мустафы-паши, довольный успехом своей хитрости. — Чегоже вам надо отменя? Выможете меня обыскать сголовы доног ивсе-таки ненайдете депеши.
        Сади неотвечал нислова, нопринудил Галиль-бея идти вперед.
        Всеотправились вБеглербег, куда султан возвратился уже несколько часов тому назад ипрямо прошел вгарем.
        Придя водворец, Сади иЗора-бей просили, чтобы их впустили, ибыли сейчасже отведены ккараульному офицеру, который принял их очень любезно.
        —Мнеприказано сейчасже доложить овашем приезде дежурному камергеру, — сказалон. — Прошу вас подождать несколько минут!
        Онввел Сади иЗора-бея, неспускавших глаз сГалиля, вдежурную комнату, асам отправился доложить обих приходе.
        После ухода дежурного офицера Зора-бей снова потребовал уГалиля отдать депешу, начто последний только засмеялся. Тогда Зора-бей приказал обыскатьего.
        Вэто время дежурный офицер возвратился ипередал приказание султана, чтобы Зора-бей иСади вместе спленником сейчасже шли кнему.
        Обыск Галиль-бея неимел никаких результатов. Депеша ненаходилась.
        Тогда Сади иЗора-бей повели его ссобой вприемную.
        Султан Абдул-Азис вышел почти сейчасже, таккакторопился узнать орезультате.
        —Кого вы привели? — спросилон.
        —Галиль-бея, доверенного посланника Мустафы-паши, ваше величество, — отвечал Зора-бей. — Сади-баши схватил его после сильного сопротивления сего стороны, точно также, какисопровождавшего его солдата.
        —Гдедепеша?
        Злая улыбка пробежала полицу Галиль-бея, затем он вдруг бросился наколени перед султаном.
        —Япрошу ваше величество милостиво выслушать меня! — вскричалон. — Этот офицер напал наменя, ранил ипривел сюда, ия даже незнаю причины этой вопиющей несправедливости.
        —Ктоты?
        —Галиль-бей, ваше величество.
        —Вкакой ты состоишь должности?
        —Я — адъютант уМустафы-паши.
        —Тыдолжен был отвезти ночью тайную депешу вТерапию?
        —Ваше величество можете спросить уэтих офицеров, нашлили уменя какую-нибудь депешу? — отвечал Галиль-бей. — Меня нетолько ранили иарестовали, новвысшей степени унизили, приказав меня обыскать.
        —Иничего ненашлось? — вскричал поспешно султан, обращаясь кЗора-бею иСади.
        —Ксожалению, нет, ваше величество.
        —Какже это могло случиться? — удивился султан, начиная сердиться, таккакбесполезный арест Галиля перечеркивал всякую возможность открыть измену Мустафы-паши, иадъютант визиря имел полное право жаловаться. — Мненужна была депеша, анепленник.
        Положение Зора-бея иСади сделалось очень скверным! Ихторжество обратилось впоражение, которым Галиль-бей непреминул воспользоваться.
        —Янадеюсь, — сказалон, — чтоваше величество справедливо накажет запричиненное мне сегодня оскорбление безвсякого повода смоей стороны.
        —Действительно, этонеслыханное насилие! — вскричал султан, раздраженный неудачей.
        Вэту самую минуту вкомнату вошел дежурный флигель-адъютант.
        Галиль-бей уже готов был выйти победителем, когда султан обратился квошедшему адъютанту.
        —Чтотакое? — спросилон.
        —Гассан-баши говорит, чтожелает передать вашему величеству важное известие.
        Сади иЗора-бей обменялись радостным взглядом — Гассан пришел! Очень может быть, чтоон принес доказательство виновности Галиль-бея!
        —Ктоэтот Гассан-баши? — спросил султан.
        —Третий изнас, ваше величество! — позволил себе ответить Зора-бей.
        —Онпринес какую-то важную бумагу, — продолжал адъютант, — ичто она имеет связь споручением обоим офицерам.
        Галиль-бей молча прислушивался, невставая сколеней, кактрусливая лиса, застигнутая врасплох опасностью.
        —Пусть войдет! — приказал султан дежурному адъютанту.
        Глубочайшее молчание воцарилось взале вожидании появления Гассана.
        Гассан вошел, ондержал вруках депешу.
        —Чтозабумага утебя вруках? — спросил султан.
        —Позвольте передать вашему величеству депешу визиря Мустафы-паши, — отвечал Гассан, — яотнял ее усолдата подороге вТерапию.
        Опустившись наколени, онпередал бумагу султану, который, против обыкновения, принял ее собственноручно, развернул истал читать.
        Сади иЗора-бей вопросительно поглядели наГассана, который им сделал знак рукой.
        Лицо султана прояснилось.
        —Моепредчувствие оправдалось, — прошептал он едва слышно, — этот Мустафа-паша — изменник ипредатель! — Затем он обратился кГалиль-бею, всееще стоявшему наколенях.
        —Тывиновен! — сказалон. — Неужели ты будешь продолжать отрицать, чтоты был отправлен сэтой депешей?
        Галиль задрожал, ноневсилах был ничего ответить.
        —Вэтой депеше ты назван доверенным лицом изменника паши, — продолжал султан, — ибудешь наказан. Наденьте наизменника цепи иотправьте его вСтамбул. Нислова! Прочь сглаз моих!
        Несколько адъютантов бросились наГалиль-бея, побледневшего отстраха, ивывели изкомнаты, откуда он несколько минут назад чуть было невышел победителем.
        Султан еще раз поглядел набумагу, затем сложил ее иположил настол около себя.
        Туттолько он заметил, чтотрое молодых офицеров все еще были вкомнате.
        —Выисполнили мое приказание, — сказалон, — просите уменя заэто чего хотите!
        —Мыжелаем выйти изкапиджи, — сказал Гассан.
        —Как, всетрое?
        —Да,наше первейшее желание — быть переведенными вдругой полк, — подтвердил Сади.
        —Янеспрашиваю вас опричине этого желания, хотя служить вкапиджи считается зачесть, — сказал султан, — ноя исполню ваше желание, какобещал! Кактебя зовут? — обратился он кГассану.
        —Гассан-баши, ваше величество!
        —Гассан-бей назначается адъютантом кмоему сыну Юсуфу-Изеддину! — сказал тогда султан.
        —Благодарювас, ваше величество! — вскричал свосхищением молодой человек.
        —Зора-бей иСади-бей, — продолжал султан, — назначаются вкорпус баши-бузуков. Безблагодарности! Лучше всего офицер может доказать свою благодарность, служа верой иправдой своему государю! Янадеюсь иметь ввас таких слуг.
        Султан сделал знак рукой, итрое товарищей вышли.
        —Кажется, япришел какраз вовремя, — сказал Гассан, когда они вышли издворца наберег, гдеуСади была лодка, аудвух других — лошади.
        —Какудалось тебе захватить депешу? — спросил Зора.
        Гассан рассказал все происшедшее.
        Затем Сади сел влодку иотправился обратно вКонстантинополь, тогда какдвое других поехали тудаже верхом.
        Наследующее утро кМустафе-паше явился посланный издворца сбумагой, вкоторой было сказано, чтозаизмену правительству он заслужил смерть, носултан приговаривает вместо него ксмерти Галиль-бея, аегоже, Мустафу, приговаривает кизгнанию! Поэтому ему предписывается втотже день сдать все дела его преемнику, Муци-паше, ивтечение трех дней выехать изСтамбула навсегда. Местом его пребывания назначается главный город острова Родоса, который он недолжен оставлять подстрахом смертной казни.
        Итак, Галиль-бей был приговорен ксмертной казни.
        Поповелению султана прежде всего унего были отняты все титулы иордена, аказнь назначена наследующий вечер.
        Мужество исамоуверенность оставили Галиля вту самую минуту, какего хитрость была так неожиданно разоблачена. Насмешка мгновенно сбежала сего лица исменилась ужасом иотчаянием.
        Услышав смертный приговор, онсовершенно сник ипочти безсознания лежал вуглу своей мрачной темницы.
        Онзнал, чтодлянего нет спасения, таккакему придется искупить нетолько свою вину, ноивину паши.
        Жизнь всех турок находится вруках султана, нокогда какой-нибудь высший сановник заслуживает смерти, тосуществует такое обыкновение: султан посылает провинившемуся красный шнурок, иполучивший такой «подарок» должен сейчасже сам лишить себя жизни.
        Единственное лицо, которое могло небояться присылки такого подарка, былШейх-уль-Ислам, таккак, будучи главой магометанской церкви, онодинаково неприкосновенен, какисултан; инераз султаны принуждены были склоняться перед властью Шейх-уль-Ислама.
        Внастоящее время Шейх-уль-Ислам все еще стоит выше всех остальных сановников, ибезего участия необъявляется ниодно постановление, таккактурки требуют, чтобы все их законы были согласны срелигией, главой которой является Шейх-уль-Ислам.
        Всякая другая вина моглабы еще быть прощена, нодлятурецких султанов нет ничего ужаснее мысли отом, чтоих наследники готовят заговор. Причина этого постоянного страха правителей, жертвой которого становится множество людей, заключается втом, чтовТурции после смерти султана вступает натрон неего старший сын, ностарший принц вовсем семействе, приходитсяли он братом илидядей, илидаже племянником султана. Этот закон турецкого престолонаследия никогда неоставляет вспокойствии султана и, конечно, неспособствует благополучной исчастливой жизни наследников турецкого престола.
        Галиль служил посредником всношениях принцев свысшими сановниками, итакие люди немогли надеяться наснисхождение.
        Очень часто нещадили даже принцев, ониприносились вжертву боязни султана потерять престол. Доказательством жестокости турецких нравов может служить то, чтооставляли вживых только принцесс, дочерей принцев, сыновьяже должны быть убиваемы прирождении. Следствием этого приказа стало то, чтосыновья принцев воспитывались тайно, чтобы спасти им жизнь. Теперь понятно, почему Саладин, сынпринца Мурада, наследника султана Абдул-Азиса, принужден был скрываться уже описанным нами образом, точно также ибоязнь Абдул-Азиса, чтоего собственный сын Юсуф-Изеддин также, всвою очередь, будет предметом преследований.
        Султан Абдул-Азис вступил напрестол 25июня 1861года, после смерти брата своего Абдул-Меджида.
        Обабыли сыновьями султана МахмудаII.
        Абдул-Меджид оставил после себя шесть сыновей ивосемь дочерей. Старшим всемействе, кому должен был перейти трон после Абдул-Азиса, былплемянник его — Магомед-Мурад, родившийся 21сентября 1840года; затем после него следовал брат его Абдул-Гамид.
        Исполняя последнее желание своего умершего брата, Абдул-Азис непринял никаких строгих мер против своих наследников — сыновей умершего, какэто делали другие султаны, новсе-таки он небыл спокоен ипостоянно подозревал, чтоего наследники имеют какие-то тайные планы.
        Теперь становится понятным желание султана овладеть известной нам депешей. Ихотя она несодержала всебе ничего действительно изменнического, нобыло достаточно того обстоятельства, чтоона прислана принцам, чтобы связной заплатил заэто жизнью.
        Султан приказал, чтобы Галиль какизменник был публично казнен рукой палача вовтором, внутреннем, дворе сераля.
        Этот большой двор, гдетакже, какивпервом, стоят начасах капиджи, представляет большой четырехугольник, вокруг которого идут густые аллеи дляпешеходов, апообеим сторонам бьют фонтаны. Слевой стороны находится здание, вкотором хранятся сокровища султана, направо расположены квартиры служащих идворцовое управление.
        Налевойже стороне имеется старый колодец, окруженный плитами, укоторого прежде обыкновенно происходило обезглавливание турецких сановников, приговоренных ксмертной казни.
        Вечером, надругой день после ареста Галиля, перед заходом солнца весь описанный нами двор был наполнен служащими притурецком дворе, иэта толпа была так велика, чтозанимала весь двор, такчто длявизирей иих свиты едва могли очистить место.
        Поприказанию султана все должны были присутствовать приказни изменника.
        Когда солнце уже зашло загоризонт, ноеще весь Константинополь был залит его ярким отблеском, точно заревом пожара, когда свысоких минаретов муэдзины призывали правоверных квечерней молитве, апоулицам вновь началось движение, прекращавшееся навремя жары, тогда Галиль всопровождении нескольких дервишей икараульных был приведен вовнутренний двор.
        Войдя водвор иувидя ожидавшую его толпу, онлишился чувств отужаса ислабости, снего сняли цепи, чтобы ему легче было идти, ноон лежал, какмертвый. Лицо его было страшно бледно, казалось, чтосмертный приговор уже убилего.
        Нималейшего сострадания невозбуждал ксебе Галиль из-за своей трусости. Видэшафота отнял последнюю твердость уприговоренного.
        Стоявшие вокруг чиновники сравнодушным видом смотрели наприготовления кказни человека, который наказывался заизмену, идумали только отом, какбы самим непопасться, таккакмногие изних были неменее виновны визмене, чемГалиль-бей. Ониназывали Галиля ослом зато, чтоон позволил себя поймать, тогда какпрежде восхищались изавидовали его быстрому повышению.
        Вчисле зрителей находились три наших героя — Сади, Зора иГассан.
        Молодые люди стояли недалеко отместа казни, напочетном месте, ивсе присутствовавшие слюбопытством смотрели наних.
        Имуже было известно, чтосам султан лично дал этим офицерам повышение, милость, которой удостаивались только избранные.
        Другие офицеры сзавистью смотрели наних, даже сам палач, онвидел падение неодного любимца, кончавшего наэшафоте, понятно, чтоон итеперь думал отом, скороли падут эти новые любимцы! Палач вечно думает только оконце, инигде этот конец небыл так близок, каквТурции.
        Палач Будимир, человек уже пожилой, былпопроисхождению черкес, носюности жил вКонстантинополе, гдебыл прежде помощником палача.
        Теперь уже сам Будимир состарился, ноэто все еще был сильный ивысокий старик внушительной наружности, черкесский костюм которого выглядел какчто-то театральное вэтой ситуации.
        Еголицо, украшенное седой длинной бородой, выражало достоинство истепенность, какбудто он гордился важностью своего поста. Еговсе боялись иговорили, чтовстаром черкесе нет никапли сочувствия. Обещеки ишея палача были покрыты страшными рубцами.
        Между тем Галиль был подведен кэшафоту ипередан вруки палача.
        Только палач захотел положить свою жертву, какГалиль лишился чувств и, несмотря навсе усилия палача, неприходил всебя.
        Ввоздухе мелькнул топор, раздался глухой удар, иголова Галиля покатилась…
        Приговор был приведен висполнение, итолпа разошлась, довольная виденным зрелищем, иуже совершенно забыв оГалиле…
        Наследующую ночь Мустафа-паша оставил Константинополь, чтобы отправиться визгнание.
        XVIII
        Привидение водворце
        Кчислу самых прелестных мест живописных берегов Босфора принадлежит, безсомнения, тачасть азиатского берега, накоторой стоит дворец Беглербег, называвшийся прежде Хризохером.
        Здесь находилась летняя резиденция султана Абдул-Азиса, этобыл его любимый дворец, доступ вкоторый дляевропейцев был чрезвычайно затруднен.
        Дворец стоит насамом берегу, иего белый блестящий фасад виден издалека. Онсамый большой извсех дворцов султана, исовсем недавно кнему была сделана огромная пристройка, такчто стоимость этого дворца составила дотого неслыханную сумму.
        Внижнем этаже жила прислуга ивсе служащие водворце.
        Поднявшись помраморной, покрытой ковром лестнице наследующий этаж, посетитель поражался ослепительной восточной роскоши.
        Лестница освещалась через купол, весь состоящий изкрасных стекол, которые распространяли чрезвычайно приятный свет; перила налестнице — золотые, ився лестница украшена тропическими растениями.
        Внутренний двор дворца был окружен мраморной решеткой, инанего содной стороны выходили решетчатые окна гарема, сдругой — бесчисленные залы икомнаты султана, превосходящие одна другую роскошью ивеликолепием. Сзади гарема находился великолепный сад.
        Кворотам дворца подъехала карета симператорскими гербами, и, въехав водвор, онаприблизилась ксамому подъезду.
        Лакеи бросились опустить подножку иотворить дверцы кареты.
        Изкареты вышла принцесса Рошана и, необращая внимания нараспростертых перед нею слуг, прошла налестницу.
        Напринцессе было роскошное платье изПарижа, асверху накинута дорогая шаль.
        Вечер уже наступал, авместе сним ивремя визитов иаудиенций. Рошана явилась водворец своего царственного дяди, чтобы узнать нетолько оего здоровье.
        Принадлежа кцарствующему дому, Рошана имела свободный доступ впокои султана ипотому гордо поднялась вверх поступеням лестницы вовторой этаж.
        Здесь ее принял гофмаршал ипровел вприемную, гдеона должна была ожидать выхода султана.
        Вприемной уже кто-то был, казалось, чтопринцесса нисколько небыла этим удивлена.
        Приемная освещалась большой люстрой.
        Вотдаленном, темном углу комнаты стоял мрачный исуровый Шейх-уль-Ислам Мансур-эфенди.
        Онбыл одет по-европейски, вчерный, доверху застегнутый сюртук ичерные панталоны.
        Шейх-уль-Ислам казался вэто мгновение каким-то мрачным духом, сторожившим каждый шаг султана. Какпредставитель пророка, онимел неограниченную власть надвсеми турками. Издавая какое-нибудь постановление, султан должен обратиться кШейх-уль-Исламу заего подписью иодобрением, тогда какШейх-уль-Ислам, хотя идолжен иметь согласие султана, номожет обойтись ибезнего, потому что правоверные мусульмане ибезтого будут ему повиноваться.
        Войдя вприемную, принцесса сейчасже заметила Мансура-эфенди, который сдостоинством поклонилсяей.
        Когда гофмаршал пошел доложить султану оприезде принцессы, последняя подошла кМансуру-эфенди.
        —Яочень рада, чтовстречаю тебя здесь, — сказала она вполголоса. — Какой результат имели твои усилия?
        —Никакого, принцесса! Тывернанам, ноего величество султан чуждаетсянас, — отвечал Шейх-уль-Ислам.
        —Тывсвоем усердии видишь все вчерном свете! Ядумаю, чтомогущественный повелитель правоверных следует вовсем твоим советам.
        —Нет, принцесса, тыошибаешься: янеимею насултана никакого влияния — другой приобрел это влияние!
        —Тынамекаешь насултаншу Валиде?
        Шейх-уль-Ислам утвердительно кивнул головой.
        —Язнаю это, — продолжала принцесса. — Сегодня я пришла сюда длятого, чтобы сделать последнюю попытку! Яничего нехочу обещать заранее, ноты знаешь мое усердие, знаешь также мою решимость; сегодняже, повторяю тебе, яхочу сделать последнюю попытку. Яиду ксултану инадеюсь найти тебя еще здесь, когда возвращусь отнего, чтобы иметь возможность передать тебе, чего я достигну.
        —Желаю тебе успеха, принцесса, — отвечал Мансур-эфенди, кланяясь Рошане. Вэту минуту вкомнату вошли двое пажей, которые подняли тяжелую бархатную портьеру, тогда каквошедший заними гофмаршал доложил принцессе, чтосултан ожидаетее.
        Впрохладном кабинете, гдебили фонтаны, сидел султан Абдул-Азис. Около него стоял маленький столик, накотором стояла чашка кофе инаполовину выкуренная трубка. Расстроенное состояние его здоровья непозволяло султану много курить.
        Султан, также какиШейх-уль-Ислам, былодет вчерное европейское платье.
        Когда принцесса вошла, султан поднялся сосвоего места испоклоном пошел ей навстречу…
        —Какздоровье моей дорогой племянницы? — спросилон, предлагая ей занять место рядом сним.
        Принцесса любезно поклонилась иприняла приглашение.
        —Яочень рада видеть тебя здоровым, дорогой дядя иповелитель, — сказалаона. — Яуже давно желала поговорить стобой наедине. Сегодня ты даруешь мне эту милость.
        —Япогружен вгосударственные заботы, принцесса, такчто едва имею время отдохнуть, — сказал султан. — Надо признаться, чтобыть султаном — совсем нетакое большое счастье, какэто воображают. Но,вовсяком случае, разсделавшись им, яхочу остаться султаном досвоей смерти.
        —Дапродлит Аллах твою жизнь! — заметила принцесса.
        —Мнедонесли, чтосын принца Мурада — Саладин — жив, — продолжал султан. — Ия нехочу, чтобы мальчик подвергался какимбы то нибыло преследованиям! Точно также, какя хотелбы устранить всякую опасность отмоего сына Юсуфа-Изеддина после моей смерти.
        —Этоновое доказательство твоего великодушия, дорогой дядя, — сказала Рошана, — нонедумай, чтотолько ты один думаешь обовсех, многие точно также думают изаботятся отебе. Твоя покорная племянница может доказать свою благодарность, доставив тебе удовольствие.
        —Всамом деле?
        —Этотебя удивляет, мойдорогой дядя, амежду тем Рошана только идумает отом, какбы доказать тебе свою благодарность завсе твои милости. Праздник Байрама недалеко, ия хочу тебе, послучаюего, подарить новое украшение длятвоего гарема.
        Султан улыбнулся.
        —Посмотри наэтот портрет, могущественный повелитель, — продолжала принцесса, вынимая фотографию вроскошной бархатной рамке ипоказывая ее султану. — Яникогда еще невидела такой красавицы.
        Султан взял портрет истал рассматриватьего.
        Рошана внимательно наблюдала, какое он произведет впечатление насултана.
        —Ктоэта девушка? — спросилон.
        —Ееимя Реция, мойдорогой дядя. Онасирота. Если она тебе нравится, тобудет утебя кследующему Байраму.
        Султан поглядел еще раз напортрет красавицы, потом передал его Рошане.
        —Благодарю тебя запредложение, — сказалон, — ноты знаешь, чтовсе приготовления кэтому празднику обыкновенно делает султанша Валиде, точно также, какивыбирает мне вгарем девушек, ия нехочу нарушать этого правила. Возьми твой портрет обратно!
        Рошана побледнела приэтих словах султана, доказывавших, какое сильное влияние имела нанего султанша Валиде.
        Последняя попытка привлечь султана насвою сторону неудалась! Принцесса взяла портрет обратно испрятала.
        —Тыотвергаешь доказательство моей благодарности, милостивый повелитель, — сказалаона, — хотя я отвсего сердца желала угодить тебе.
        Вэту минуту вдверь вошли двое пажей иостановились удверей, чтобыло знаком прибытия водворец султанши Валиде.
        Почти вслед заними вкомнату вошла сама султанша, бросив удивленный взгляд насидящую вкабинете принцессу.
        Абдул-Азис поднялся, чтобы поздороваться сматерью.
        Гордая, роскошно одетая султанша Валиде вошла вкомнату своего сына какповелительница. Онапоздоровалась ссыном, потом спринцессой, которая встала приее появлении.
        Молчание, последовавшее заэтим поклоном, показало Рошане, чтоей пора уйти. Тогда она простилась ссултаншей иее сыном.
        Рошана возвратилась обратно вприемную, гдеее ожидал Мансур-эфенди.
        Принцесса поспешно подошла кнему.
        —Всебыло напрасно, — сказала она шепотом. — Знаешьлиты, ктопришел сейчас ксултану?
        —Султанша Валиде! — отвечал Шейх-уль-Ислам.
        —Онабыла сомной холоднее, чемкогда-либо, — продолжала принцесса, — онатеперь полновластная госпожа, инам неостается ничего другого, каксойтись сней; твоя мудрость должна найти дорогу, покоторой мы лучше достигнем цели.
        —Янедремлю, принцесса! — отвечал Мансур-эфенди, тогда какпоего лицу невозможно было прочесть, чтотворится унего вдуше.
        Между тем султан иего мать вели следующий разговор:
        —Явсе больше ибольше прихожу кубеждению, чтомы должны упрочить трон затвоим сыном Юсуфом, — говорила султанша. — Вотуже два дня, какэта мысль недает мне покоя! Мыдолжны сделать это, слышишьлиты, — должны!
        —Чтобы привести висполнение наше желание, нампридется нарушить закон, — отвечал султан, задумчиво глядя перед собой, — ясам часто думал отом, чтобы оставить трон моему сыну, ноя трепещу заего жизнь! Около нас живет наш злейший враг!
        —Тыподразумеваешь Мансура-эфенди? — спросила султанша. — Норазве неоттебя зависит заменить теперешнего великого муфтия другим? Если Мансур-эфенди небудет благосклонно поддерживать наши планы, тогда он должен пасть!
        —Подобные перемены очень опасны!
        —Этиопасности будут все увеличиваться, пока ты будешь терпеть Мансура-эфенди наместе Шейх-уль-Ислама. Частые перемены сановников очень полезны, — продолжала шепотом султанша Валиде. — Мнепередавали, чтоМансур-эфенди захватил принца Саладина! Онпреследует какие-то тайные цели.
        —Если Мансур падет, тоизменится только имя, ноидея останется таже, — перебил султан свою мать.
        —Досих пор ты слушал мои советы, имои предостережения находили дорогу ктвоему сердцу. Вокруг тебя плетутся тайные интриги, вкоторые я еще несовсем проникла, нокоторые еще больше усиливают вомне желание утвердить престол затвоим сыном. Ктонебудет благоприятствовать этому, тотдолжен пасть. Найди себе таких людей, вкоторых ты былбы уверен.
        —Язнаю, чтоты уже давно нерасположена кМансуру, — сказал султан, — ноесли он овладел Саладином, то, яверю, оставит его вживых, следовательно, моежелание будет исполнено.
        —Твоя мягкость заходит уже слишком далеко, молю Аллаха, чтобы тебе непришлось раскаиваться! Относительно принца ты уже слишком милостив!
        —Яобещал это моему покойному брату!
        —Тызнаешь, чтоя имею везде глаза изнаю отаких делах, которые оттебя скрыты. Я,может быть, единственное существо, которому ты можешь вполне доверять!
        —Язнаю твою проницательность итвое желание мне добра, итакже, какиты, желаю, чтобы напрестол после меня вступил мой сын.
        —Поверь, мойдорогой, — продолжала султанша, — чтоя думаю только обувеличении иукреплении твоей власти! Новот уже наступает ночь, итебе пора отправляться наотдых! Дазащитит тебя Аллах ида увеличит он твое могущество!
        Султанша-мать встала ипростилась ссыном, накоторого разговор сней произвел тягостное впечатление.
        «Онаправа, — прошепталон, — ядолжен вочтобы то нистало упрочить престол замоим сыном, тогда мне нечего будет бояться исполнения предсказания старого дервиша, который предсказалмне, чтоя буду свергнут спрестола иумру насильственной смертью. “Берегись твоих врагов втвоем дворце!” — постоянно повторял мне старик Нагиб, умерший впрошлом году.
        Еслиже мне удастся назначить наследником моего сына, то, конечно, мненечего бояться, чтоон свергнет меня спрестола, ипредсказание дервиша отпадет само собой! Ядолжен постараться достичь этого!.. Между тем вокруг меня творится что-то непонятное, ячувствую какую-то неопределенную опасность; чтоэто такое, янемогу понять, номной невольно овладевает страх… Нопрочь эти черные мысли! Пора мне отправиться вгарем».
        Абдул-Азис подошел кпортьере иоткинулее. Этобыло знаком, чтоон отправляется вгарем.
        Вкомнату сейчасже вошли пажи сканделябрами, чтобы проводить султана.
        Когда Абдул-Азис всопровождении своей свиты вышел вприемную, тоувидел стоявшего вней Шейх-уль-Ислама.
        —Тыеще здесь, Мансур-эфенди? — судивлением спросил султан.
        —Яожидал чести видеть ваше величество, какэто бывает каждый день, — отвечал Шейх-уль-Ислам, — носегодня я напрасно ждал этой чести.
        —Ввознаграждение заэто я позволяю тебе проводить меня догарема, — сказал Абдул-Азис.
        —Благодарю, ваше величество, заэто новое доказательство вашей комне милости, чтоже касается моих донесений, тоя надеюсь, чтозавтра ваше величество милостиво выслушаетих!
        —Намнадо омногом переговорить стобой, великий муфтий, — сказал султан. — Завтра мы ждем тебя внашем кабинете.
        Вэто время султан иего спутник шли погалерее, освещаемой пажами; несколько слуг следовали вотдалении.
        Вгалерее царствовал красноватый полусвет, который вконце галереи переходил всовершенный мрак.
        Султан уже подходил ковходу вгарем, каквдруг пажи, шедшие впереди, сиспугом бросились всторону, выронив изрук канделябры; слуги, шедшие сзади инезнавшие причины этого неслыханного поступка ибоявшиеся гнева султана, бросились кпажам, чтобы поднять упавшие наковер канделябры иснова зажечь погасшие свечи.
        Ноислуги, всвою очередь, сужасом попятились назад.
        Султан, непонимавший причины случившегося, ужеготов был рассердиться…
        Каквдруг втемном конце галереи показалась высокая фигура вразорванном кафтане, сзеленым арабским платком наголове ибледным лицом, дополовины закрытым золотой маской.
        Приэтом зрелище султан нерешительно остановился.
        —Золотая Маска! — прошепталон.
        Всесужасом попятились назад, только один Шейх-уль-Ислам, казалось, небыл особенно поражен этим таинственным явлением.
        —ЭтоЗолотая Маска, — обратился он ксултану, — непозволителивы, ваше величество, разоблачить, наконец, тайну этого появления?
        Султан сделал знак согласия.
        Шейх-уль-Ислам поспешно пошел квыходу изгалереи налестницу.
        —Прикажите часовым занять все входы ивыходы иподстрахом смерти невыпускать никого издворца! — закричалон, наклоняясь вниз через перила. — Заприте все двери иворота, пусть стены будут караулить часовые, точно также, какипристань.
        Слышно было, чтоприказание было сейчасже исполнено, ворота были закрыты, иповсем направлениям послышались мерные шаги часовых ицелого отряда, отправляемого наберег.
        Внесколько минут весь дворец был занят солдатами. Чтоже касается Золотой Маски, тоона исчезла втемных переходах дворца.
        Мансур-эфенди довольно улыбнулся ипродолжал путь вместе сеще бледным отиспуга султаном. Привидению перекрыли выход издворца. Наэтот раз оно недолжно было ускользнуть отчасовых, если только действительно Золотая Маска небыла существом бесплотным.
        XIX
        Рука покойницы
        Когда Лаццаро ушел отКадиджи вту ночь, вкоторую привез кней Рецию иСаладина, Сирра, притворившаяся мертвой, сейчасже встала и, несмотря настрашную слабость отпотери крови, поднялась наверх, гдеРеция уже давно ждалаее.
        Плач мальчика замолк, потому чтоон, наконец, уснул, крики опомощи Реции также замолкли, только тихие вздохи доносились дослуха Сирры, которая напрасно искала ключ. Дверь была заперта назамок.
        Грек принял все меры, чтобы его пленники немогли убежать.
        Сирра была невсостоянии их освободить.
        —Реция! Утешься! Ястобой! — просилаона.
        —Сирра, этоты? — прошептала Реция.
        —Да,я здесь — яспасу тебя!
        —Слава Аллаху! Тывыпустишьнас! О,спаси нас изтюрьмы.
        —Потерпи еще немного! Дверь заперта, ноя постараюсь найти ключ.
        —Тыблизко отменя, ия ничего небоюсь, — вскричала Реция, — язнаю, тыпоможешьнам!
        —Подкрепи себя сном инебеспокойся ниочем, ястобой! — прошептала Сирра. Затем она тихонько спустилась вниз, вту комнату, гдеспала Кадиджа.
        Начало уже светать, когда Сирра отворила дверь вкомнату своей матери. Кадиджа лежала настаром диване икрепко спала, такчто неслышала, какдевушка вошла вкомнату, чтобы поискать ключ, ноненашлаего, втоже время она почувствовала такую слабость, чтоедва могла держаться наногах. Кровь снова потекла изее ран, тогда, собрав последние силы, Сирра добралась дотого угла, куда бросила ее Кадиджа, ибезсил опустилась наземлю; слабость ее была так велика, чтоона казалась мертвой, новтоже время видела ислышалавсе, чтопроисходило вокруг, небудучи только всостоянии пошевелиться.
        Этоужасное состояние скоро перешло всон, нокогда наутро Сирра проснулась, топо-прежнему немогла подать никакого признака жизни.
        Прошел целый день, аСирра продолжала лежать бездвижения.
        Старая Кадиджа подошла кней, посмотрела инашла, чтоСирра мертва.
        Вечером кстарухе-гадалке пришел посланник отодной знатной турчанки сприглашением прийти кней, аснаступлением ночи кдому подъехала карета, изкоторой вышел грек Лаццаро. Между тем старая Кадиджа только что приготовилась уйти.
        —Онамертва? — спросил Лаццаро, войдя иуказывая наСирру.
        Старуха утвердительно кивнула головой.
        —Онабольше нешевелится, — заметила старуха. — Еенадо былобы убрать отсюда, номне некогда этим заняться, таккакя должна уйти.
        —Хорошо, явозьму это насебя, — сказал Лаццаро, — ясегодняже ночью отвезу ее накладбище. Япришел заРецией иСаладином.
        —Втаком случае возьми ссобой покойницу.
        —Хорошо!
        —Ноты должен будешь принести мне доказательство, чтоты похоронилее.
        —Разве ты думаешь, чтоя хочу отвезти ее вдругое место?
        —Яхочу иметь доказательство, чтоона похоронена!
        —Хорошо, твое желание будет исполнено. Нетли утебя какого-нибудь старого сундука?
        —Возьми старый черный сундук, ноон будет велик длянее, — отвечала гадалка.
        Старая Кадиджа принесла сундук.
        Сирра жила, онаслышала каждое слово, оназналавсе, чтосней происходило, нонемогла пошевелиться идолжна была позволить делать ссобой все что угодно.
        Кровь стынет вжилах примысли отом, чтодолжна была вытерпеть несчастная, слыша, какее приготовляются похоронить живую! Аее собственная мать радуется ее смерти! Единственное существо, которое могло помочь Реции изнало опреступлении Лаццаро, было теперь вего руках!
        Грек поднял Сирру сземли иположил всундук, обезображенное существо свободно поместилось внем, тогда Лаццаро сложил покойнице руки иопустил крышку.
        —Остальное предоставьмне, — сказал он Кадидже и, вынеся сундук издома, водрузил его накозлы, чтобы кучер поставил нанего свои ноги, словно боялся, чтоСирра убежит.
        Старуха Кадиджа сейчасже ушла, предоставив окончить все греку. Лаццаро возвратился вдом ипошел вту комнату, гдебыли заперты Реция иСаладин.
        Когда он вложил ключ взамок, Реция решила, чтоэто пришла Сирра освободитьее.
        —Сирра, этоты? — шепотом спросила Реция.
        —НеСирра, анекто другой, ктопришел взять тебя ссобой, — отвечал Лаццаро, отворяя дверь.
        —Назад, негодяй! — вскричала Реция, протягивая руки, какбы желая оттолкнуть отсебя грека.
        —Нешуми напрасно! Идизамной! — приказал грек.
        —Если ты меня неотпустишь, тоя позову напомощь!
        —Если ты будешь кричать, тоя вынужден буду связать тебя! Тывмоей власти! Всякая попытка бежать илипозвать напомощь будет иметь длятебя самые печальные последствия! Яхочу увести тебя отсюда! Следуй замной!
        —Куда? — спросила Реция, тогда какмаленький принц, плача, держался заее платье.
        —Ктвоему красавцу Сади! — снасмешкой отвечал грек. — Вего новый, роскошный дом, который ему подарила принцесса Рошана, которая его любит. Яотведу тебя туда, чтобы ты видела, какблаженствует твой неверный Сади икакмало он отебе думает.
        —Прочь отменя, демон! — вскричала Реция.
        —О,ты неверишь моим словам? Тыдумаешь, чтоСади принадлежит одной тебе! Норазве ты невидела наего пальце драгоценного кольца? Этокольцо дает ему право вовсякое время войти вовнутренние покои принцессы!
        —Этоужасно!.. Янехочу больше ничего слышать!..
        —Теперь тебя нет, итвой красавец Сади забыл отебе! — продолжал грек, любуясь мучениями своей жертвы. — Тысама заслужила то, чтостобой случилось! Тыдолжна сама увидеть, какверен тебе твой Сади. Япокажу его тебе уног принцессы!
        —Прочь отменя!.. Убей меня, нонемучь больше, злодей! — вотчаянии простонала Реция.
        —ТыиСаладин, выоба должны следовать замной! — приказал грек. — Иесли вы небудете мне повиноваться добровольно, — прибавилон, вынимая кинжал, — тоя убьювас.
        Глаза грека приэтом сверкали такой магической силой, чтонесчастная Реция, точно прикованная этим змеиным взглядом, позволила ему увлечь себя издома.
        Мальчик следовал заними, держась заплатье Реции иотстраха непроизнеся нислова.
        Когда Реция пришла всебя, товместе сСаладином уже сидела взакрытой карете.
        Онахотела кричать, ноее крик был едва слышен.
        Лаццаро сидел вместе сними, акарета катилась снеобычайной быстротой. Испуганная Реция крепко прижимала ксебе Саладина.
        —Послушай, — заговорил грек, — тыеще можешь все изменить! Твоя участь втвоих руках! Ненадейся наСади инаего любовь, онпотерян длятебя навсегда, он — любовник принцессы, которая окружает его всеми благами мира! Илиты думаешь, чтоон способен оттолкнуть отсебя все это? Послушайся меня! Если ты будешь идальше сопротивлятьсямне, тоты погибла!
        —Яскорее согласна налюбые мучения, даже смерть, чемстать твоей! — решительно вскричала Реция.
        —Умереть ты неумрешь, тогда дляменя исчезлабы всякая надежда когда-либо обладать тобой! Нострадать ты должна! Тыдолжна покоритьсямне! Время отвремени я буду приходить ктебе испрашивать, неизменилали ты своего решения.
        —Никогда я неотвечу ничего другого, клянусь тебе! — вскричала Реция.
        —Пусть пройдет несколько недель, мояголубушка, иты заговоришь другое, — сказал грек, — твоя гордость будет сломлена, иты сама рада будешь отдатьсямне.
        Между тем карета, казалось, доехала доберега, гдеее поставили набольшую барку иповезли надругой берег. Переехав, онаснова покатилась поночным улицам.
        Кудаже вез Лаццаро свои беззащитные жертвы?
        Было уже заполночь, когда карета наконец остановилась.
        Лаццаро высадил Рецию ипринца иввел их вкакую-то темную комнату иликоридор.
        Кругом было так темно, чтоРеция немогла рассмотреть, гдеони находятся.
        Нопочти втоже самое мгновение появился дервиш, неся вруках фонарь. Увидав дервиша, Реция бросилась кнему навстречу.
        Лаццаро иронически засмеялся.
        —Спаси меня, святой человек! — вскричала она вотчаянии, — освободи меня иребенка!
        Дервиш, казалось, неслыхал вопля молодой женщины.
        Между тем Лаццаро подошел кстарому дервишу ипоказал ему какую-то бумагу.
        Этабумага произвела неожиданное действие.
        Старик низко поклонился. Тогда Лаццаро указал наРецию имальчика.
        Старик снова низко поклонился и, подойдя кРеции, сделал ей знак следовать засобой.
        —Куда ты хочешь меня отвести, святой человек? О,сжалься наднами! — умоляла Реция, аиспуганный Саладин плакал все громче игромче, ностарик неслышал ничего — старый Тагир был глухонемой отрождения — ниодин звук непроникал через его уши.
        Лаццаро поглядел вслед удалявшимся свидом облегчения: наконец-то Реция иСаладин были внадежных руках иотправлялись втакое место, гдеони навеки будут спрятаны отвсего света.
        Реция иСаладин были привезены вразвалины Кадри…
        Возвратившись ккарете, Лаццаро приказал кучеру ехать накладбище вСкутари.
        Непрошло ичетверти часа, каккарета уже подъезжала ккладбищу.
        Усамого входа стояла мечеть, около которой жил муэдзин, исполнявший вместе стем иобязанности могильника.
        Когда карета остановилась, Лаццаро вышел изнее, взял сундук, вкотором лежала Сирра, ипошел кдому могильщика.
        Онслегка постучался вдверь.
        Почти втуже минуту старый могильщик отпер дверь исострахом взглянул нанезнакомца.
        —Хорошо, чтоты еще неспишь, — сказал Лаццаро, — япринес ктебе покойницу, тыдолжен выкопать могилу.
        —Сейчас, ночью?
        —Яподожду, пока ты это сделаешь, — отвечал грек, опуская наземлю тяжелый сундук.
        —Тынеслугали принцессы, живущей здесь, вСкутари?
        —Тыугадал. Воттебе плата! — сказал грек, подавая могильщику кошелек.
        Этосделало могильщика гораздо сговорчивее. Онпоблагодарил грека ипошел копать могилу.
        Вэто время Лаццаро наклонился ксундуку, вкотором лежала Сирра, нобыло так темно, чтонельзя было разобрать, длячего он это сделал. Затем он снова закрыл сундук ипонес ктому месту, гдемогильщик рыл могилу.
        Могилы вТурции роются неглубоко, поэтому яма дляСирры была выкопана очень скоро.
        Сундук, вкотором лежала несчастная, неподававшая нималейшего признака еще неугасшей вней жизни, былопущен вмогилу изасыпан землей инаней сделан бугор, чтобы обозначить место могилы.
        Всебыло кончено.
        Грек простился смогильщиком ивернулся назад ккарете, вкоторой доехал додворца принцессы.
        Войдя водворец, онузнал, чтопринцесса уже спальне.
        Тогда он сел влодку иприказал везти себя вГалату.
        Онотправился кстарой Кадидже.
        ВГалату еще царило большое оживление, вее лачужках раздавались крики, смех ипесни.
        Лаццаро дошел додома Кадиджи, онауже давно возвратилась исейчасже наего стук отворила дверь.
        Лаццаро вошел натемный двор.
        —Всели сделано? — спросила Кадиджа.
        —Япринес тебе доказательство, чточерный гном мертв ипохоронен, — отвечал грек, вынимая что-то из-под широкого верхнего платья, — вот, возьми!
        Надворе было темно, ноизполуотворенной двери вдом пробивался слабый луч света.
        —Чтоэто такое? — спросила гадальщица.
        —Рука мертвой, — отвечал злодей. — Теперь утебя есть доказательство! Спокойной ночи!
        Старая Кадиджа немогла невздрогнуть, онадержала вруках холодную, каклед, руку Сирры, руку, которую Лаццаро оторвал умертвой.
        Лаццаро оставил дом, аКадиджа все еще продолжала держать руку покойницы; онанезнала, чтоей сней делать, утрупа теперь недоставало левой руки; что, если, какдумала Кадиджа, покойница явится потребовать эту руку назад?..
        XX
        Вчертогах смерти
        Прошло около получаса после того, какгрек Лаццаро оставил кладбище, имогильщик вернулся всвой маленький сторожевой домик. Свеча вего спальне потухла. Могильная тишина иглубокий мрак покрывали могилы, камни идеревья; новот вкустах, близ стены, что-то зашевелилось — ивотворенные ворота кладбища длинной вереницей стали проникать человеческие фигуры. Можно было насчитать досеми таких фигур — всепохожие одна надругую. Когда они выходили наслегка освещенное место, видны были их оборванные кафтаны, аукаждого — зеленая арабская головная повязка, нижеее, наполузакрытом лице сверкала узкая золотая маска. Безмолвно, каксонм духов, пробирались они между могилами довновь наброшенного кургана черной Сирры.
        Тутони остановились.
        Духили это, призраки, полуночные существа которых носятся между кипарисами ироются вземле? Глубокий мрак непозволял различить, чтоделали эти таинственные люди намогиле; через полчаса они снова длинной вереницей неслышно удалялись складбища — последний изних затворил ворота — ониисчезали вночной темноте.
        Вернемся теперь кРеции ималенькому принцу Саладину, которых Лаццаро передал глухонемому дервишу Тагиру вразвалинах Кадри.
        Письменный приказ, предъявленный греком старому дервишу, оказался достаточным длятого, чтобы указать последнему, чтоему надо сделать.
        Часть обширной руины, куда введена была Реция смальчиком, лежала встороне, противоположной Башне мудрецов изалу дервишей, иказалась совершенно изолированной отэтих помещений.
        Теперешние развалины Кадри когда-то служили дворцом греческому императору. Впоследствии турки овладели Константинополем, свергли спрестола иумертвили греческих государей.
        КакСофийская мечеть — чудо Константинополя — была прежде христианской церковью, славившейся сказочным великолепием, точно также ибывший дворец, расположенный наокраине рощи, перед Скутари, сделался местом магометанского богослужения после того, каквыстрелы осаждавших Константинополь турок обратили его вбеспорядочную груду развалин. Отпрежней роскоши, отзал, палат, башен неосталось иследа! Величественные колонны потрескались иразбились вдребезги, пробитые стены обрушились, купола исчезли, имрамор рассыпался. Чтопощадили турецкие ядра, толишило великолепия дикое неистовство завоевателей и, наконец, всеразрушающая рука времени. Впоследствии сразрешения прежнего султана все руины перешли вовладение дервишей — Кадри, могущественного монашеского общества наВостоке.
        Между тем какта часть развалин, гденаходились залы ипокои, вкоторых дервиши совершали свои религиозные обряды ижили игде помещалась Башня мудрецов, была сильно разрушена, другая часть, которая, казалось, имела особое тайное назначение, сохранилась лучше. Здесь стены высились кнебесам, подобно дворцу, итам исям были снабжены оконными просветами, местами заделанными решеткой. Открытыеже покои служили дервишам местом молитв, переходивших часто висступление.
        Нониодин изних невходил вту мрачную, обнесенную толстыми стенами часть прежнего величественного дворца, которая впродолжение многих лет скрывала бесчисленное множество ужасных тайн.
        Этумрачную, уединенную часть развалин называли Чертогами смерти, ипосвященные знали ее назначение.
        Ночью измаленьких решетчатых отверстий часто доносились жалобные стоны жертв, предаваемых мучительной смерти, ноникто неосмеливался поспешить кним напомощь, никто нерешался даже сознаться, чтоон слышал эти ужасные звуки.
        Тенесчастные, которые попадали вэти Чертоги покакой-нибудь тайной причине, шлинавстречу смерти ипокидали этот мир вто мгновение, каквступали вэти ужасные места. Этобыл предел между смертью ижизнью.
        Однако никто незнал, чтопроисходило вобнесенных стенами покоях, никто несмел отом спрашивать, ниодни уста несмели упоминать обэтом, непостижимая тайна окружала эту часть развалин Кадри — Чертоги смерти были непроницаемы длявсех!
        Сторожих, старый дервиш Тагир, немог ничего рассказать обих ужасах, однако ходили слухи, чтовкамерах, застенами вдесять футов толщиной, гнили трупы, лежали скелеты, укоторых суставы рук иног еще были вжелезных оковах, итомились люди, исхудавшие, какскелеты, которые годами выдерживали лишения иужасы этой неволи.
        Этобыл тюремный замок, гдефанатичные ревнители ислама начинали идовершали свои преследования.
        Султаны являлись вБашню мудрецов ипреклонялись перед защитниками веры. Полная власть сосредоточивалась вруках начальников кадри, онипользовались настоящей властью, между тем каквруках султана она была только кажущейся.
        Отсюда выходили могущественные приказы ирешения, иимя божественного пророка должно было придавать им силу изначение.
        Ивописываемое нами время тоже действовала эта таинственная сила. Султан Абдул-Азис непреклонялся перед Шейх-уль-Исламом иего приближенными; он, правда, оказывал ему должное уважение, нонаходился больше подвлиянием матери — султанши Валиде, чемглавы церкви, асултанша Валиде была предана больше суеверию, чемвере.
        Темнеменее могущество Шейх-уль-Ислама иего приближенных было еще велико. Бывали, правда, случаи, когда султан пользовался религиозным фанатизмом имогуществом Шейх-уль-Ислама длясвоих целей, такчто еслибы он низверг его могущество, товчем-то повредилбы самому себе.
        Развалины Кадри были вневсякого контроля ивневсякой власти, идаже обвинения идопросы оставались безвсяких последствий, таккакони проходили через руки подчиненных Шейх-уль-Ислама. Скорее, ониимели часто самые гибельные последствия длятех, ктонаних отваживался. Наказание настигало их раньше, чемони его предугадывали. Приказы Шейх-уль-Ислама исполнялись судивительной точностью ибыстротой, инавсем лежала печать глубокой тайны.
        Власть высоких служителей ислама проявлялась также иоткрыто. Онидолжны были решать вопросы особственности, выносить приговоры, определять наказания инаблюдать заих исполнением.
        Всяорганизация была устроена судивительным искусством иумом. Целая сеть тайных нитей шла отШейх-уль-Ислама, всеони соединялись вего руках, онприводил их вдвижение, иотего произвола зависела целая толпа хаджей, мулл, законоучителей иверховных судей, кади ишейхов, софтов, имамов иульмасов, которые составляли религиозную опору всего обширного государства.
        Вночь, когда Лаццаро передал Рецию имальчика старому дервишу Тагиру, Шейх-уль-Исламом был сделан новый важный шаг — маленький принц находился вего власти, подего защитой, какон ловко выражался. Иэто обладание принцем, оннадеялся, принесет ему большие выгоды вукреплении власти. Мансур-эфенди неусыпно заботился орасширении своего могущества! Онсрадостью пожертвовалбы всем остальным дляудовлетворения своего властолюбия! Унего было одно только стремление, одна только цель — усиление его власти! Вдуше этого скрытного человека жила только одна любовь — любовь кмогуществу! Этому кумиру он жертвовал всем, пред ним он преклонялся, емуодному он был предан.
        Старый дервиш Тагир незнал, ктоему был передан вэту ночь, оннеспрашивал обимени, онисполнял только свой долг. Глухонемой старик какбудто был создан дляэтой смотрительской должности! Оннемог ничего поведать изтого, чтопроисходило принем, иневыслушанными проходили мимо его ушей жалобы, проклятия илипросьбы заключенных.
        Тагир был человек безвсякого чувства, безсобственных мыслей исуждений — именно такой, рожденный дляслепого повиновения сторож был нужен Шейх-уль-Исламу!
        Всевопросы ипросьбы бедной Реции были оставлены безвнимания.
        Старый дервиш, который провел большую часть своей жизни вэтих мрачных местах ибыл совершенно отчужден отвнешней жизни, необращал внимания нажесты обоих плачущих жертв.
        Сфонарем вруке шел он рядом сними через длинный, широкий, сосводами коридор, гдетам исям находились заложенные камнями окна.
        Каменная стена состояла изкрасно-бурых кирпичей иотвремени казалась совсем темной. Внизу коридор был выстлан плитами.
        Старый дервиш довел Рецию имальчика довитой лестницы. Онабыла необыкновенно прочно сделана иустояла подразрушительным действием времени.
        Витая лестница вела вверхнее отделение Чертогов смерти.
        Реция иСаладин должны были взбираться поступенькам, Тагир освещал им дорогу.
        Пройдя шестьдесят высоких ступеней, ониснова вступили вширокий, соблупившимися стенами коридор, потолок которого составлял остроконечный свод.
        Тут, какбы измогилы, выходили глухие жалобные стоны, тяжкие мольбы томившихся взаключении иненаходивших сна, имежду ними звуки цепей, доходившие доушей дрожащей отужаса Реции! Ребенкомже вэтом страшном месте овладел такой страх, чтоРеция, оберегаяего, нежно сжала всвоих объятиях.
        Скудный свет фонаря, который нес старый дервиш, слабо освещал широкие, огромные покои этой части развалин. Наконец дервиш остановился уодной двери ивытащил связку ключей из-за пояса.
        Онотворил дверь ивпустил Рецию имальчика впросторное сырое помещение сосводами, толстые стены которого непропускали солнечных лучей.
        Вчетырехугольной комнате находились жалкая постель, стул истол. Водной изстен наверху виднелось решетчатое окно, каквцерквах, авдругой стене — полуотворенная дверь, которая вела вовторую, смежную, немного меньшую комнату. Здесь небыло ничего, кроме соломенной постели истарого, изъеденного червями стола.
        Реция все еще незнала, гдеона находится ичто сней должно случиться. Вневыразимом отчаянии, сжимая плачущего мальчика всвоих объятиях, следовала она заглухонемым сторожем вэти ужасные покои.
        Никто необъяснялей, куда она попала ичто сней должно было случиться! Ноее привел грек, этого было достаточно, чтобы убедить ее втом, чтосней должно было произойти что-нибудь ужасное. Всеее вопросы ипросьбы остались невыслушанными. Погиблаона, беспомощная, вместе сребенком!
        Старый дервиш, какмы сказали, ввел обоих заключенных вбольшое, наводящее ужас помещение, имевшее вид пустых комнат древнего замка; затем он принес кружку воды, маисовый хлеб инесколько фиников, положил все это настол иудалился сосвоим фонарем.
        Глубокий мрак окружил Рецию имальчика, одна только звезда мерцала через высокое решетчатое окно комнаты, какбудто хотела принести утешение обоим несчастным заключенным.
        Реция глядела нанее ипростирала кней руки, между тем какизее прекрасных глаз струились слезы.
        —ОкоАллаха, прекрасная блестящая звезда! — восклицала она дрожащим голосом. — Тывидишь скорбь ибедствие, которое постигло бедного маленького принца именя! О,приведи сюда Сади, моего повелителя исупруга, чтобы он освободилнас; освети путь благородному человеку, скоторым меня разлучило ужасное несчастье, чтобы он мог нас отыскать!
        Взгляни! Моесердце, моядуша связаны сним бесконечной любовью, итеперь я должна быть сним вразлуке? Ты,ты вывелоего, храброго защитника иизбавителя, намой путь, приведиже его итеперь комне, чтобы он освободил меня изрук моих врагов! Светлое око Аллаха, проникающее комне втемницу, блестящая многообещающая звезда, услышь мольбу Реции, сияй напути моему Сади, приведи его сюда! Низкие, позорные речи Лаццаро, который старался очернить вмоих глазах благородного человека, дорогого, возлюбленного, непроникли вмою душу, язнаю, какСади меня любит! Ноон незнает, гдея томлюсь икакя очутилась вовласти моих врагов! О,если мой вопль дошелбы доего ушей, он, исполненный мужества илюбви, поспешилбы комне, чтобы ввести меня всвой дом, — ногдеон? Несчастье занесчастьем! Домего отца сделался добычей пламени! Несчастье преследует его именя иразлучаетнас. Аллах, услышь мою мольбу, приведи его комне, даймне снова увидетьего, дорогого, возлюбленного, итогда окончатся все печали.
        —Реция, гдемы? Мнестрашно, здесь так темно, — обратился мальчик сбеспокойством ктой, которую он много лет знал илюбил, таккакона заботилась онем, какмать.
        —Успокойся, моемилое дитя. Ястобой, осуши свои слезы! Всемогущий ивсеблагий Аллах вскоре поможетнам, — утешала Реция трепещущего мальчика, хотя сама была исполнена неописуемого беспокойства истраха, ногоре мальчика придало ей силы имужества. Чтобылобы, еслибы иона теперь изнемогла.
        —Гдемы теперь, Реция?
        —Ясама этого незнаю — ноя стобой.
        Мальчик припал кней иположил голову наколени. Онуспокоился, слезы нетекли больше, онведь был подзащитой того существа, которое любил сраннего детства. Реция заменяла ему мать!
        —Тысомной, — тихо говорилон, — ноподожди, пусть только вернется Баба-Альманзор идядя Мурад, тогда мы отомстим нашим врагам! О,Баба-Альманзор умен имудр, ивсе уважаютего, адядя Мурад могуч ибогат! Когда они нам помогут, когда они только придут, тогда мы спасены! Твой Сади также придет сними ипоможетнам?
        —Незнаю, моймилый мальчик!
        —Ах,еслибы он только пришел. ОниБаба-Альманзор! — продолжал Саладин, тутего уста смолкли, иутомленная событиями дня головка его склонилась, исон осенил его своими легкими крылами.
        Реция все еще бодрствовала. Еедуша ненаходила так быстро покоя, какдуша ребенка.
        Исполненная томительного беспокойства, сидела она вмрачной тюрьме, куда засадил ее грек зато, чтоона отвергла его любовь.
        Неужели должен он был восторжествовать? Неужели порок инесправедливость одержат верх? Всеее сердце ивсе ее помыслы принадлежали благородному Сади, которого она пламенно любила, инеужели верность идобродетель должны были пострадать?
        Онатихо иосторожно перенесла Саладина нажалкую постель всмежной комнате; слабого полусвета, пробивавшегося сквозь высокое окно состроконечными сводами, было достаточно длянее, чтобы найти дорогу.
        Онаположила спящего мальчика насолому ипокрыла его старым одеялом.
        Ивот маленький принц лежал нажалкой постели. Носпал он насоломе так спокойно исладко, какбудто насамой мягкой перине!
        Реция сложила руки длямолитвы.
        Страшно доносился исюда глухой звон цепей несчастных заключенных, ужасно звучали тяжелые стоны изсоседних тюремных камер среди безмолвия ночи. Никто теперь неслышал их — ужасно было одиночество среди этих страшных звуков! Гдеона находилась? Фигура старого глухонемого сторожа произвела нанее тяжкое впечатление, икаксмертельно она нибыла утомлена, всеже нерешалась лечь напостель ипредаться сну.
        Наконец иее охватил сон; нежным прикосновением сомкнул ее веки ислюбовью отогнал отнее все заботы имучения.
        XXI
        Летний праздник
        Европейские посланники снаступлением летней жары оставили свои отели вПеру иотправились сосвоими семействами вБуюк-Дере, гдебольшая часть изних имела свои летние резиденции. Буюк-Дере — одно изживописнейших мест наберегу Босфора — получил свое название отбольшой долины, которая тянется вглубь страны напротяжении почти полутора миль отберега.
        Селение Буюк-Дере состоит изнижней, лежащей уморя, половины, гдеживут богатые греки, армяне инекоторые турки, иизверхней, расположенной нахолмах. Именно здесь разместились дворцы ипрелестные сады посланников.
        Освежающий прохладный морской ветерок смягчает здесь солнечный зной, который тяжело переносится вгороде.
        Сюда убегают отудушливой жары изловония улиц Константинополя владельцы этих великолепных летних дворцов. Здесь, встарых тенистых иискусно распланированных садах, проводят они свой отдых.
        Английский посол, имевший здесь всвоем распоряжении дворец ивеликолепный парк, каждый летний сезон устраивал летний праздник, накоторый он рассылал многочисленные приглашения ковсей знати турецкой столицы.
        Вэтом году также должен был состояться праздник, иего ждали срадостью, таккакон принадлежал ксамым приятным ипрелестным развлечениям жаркого времени года.
        Какивпрежние годы, знатные турецкие дамы тоже принимали участие вэтом празднике, конечно, подобычным покрывалом (ячмаком). Присутствие двора досих пор обыкновенно ограничивалось только принцами. Самсултан никогда неприсутствовал. Вэтомже году, должно быть, были важные политические причины, султан принял лично длясебя приглашение иобещал приехать.
        Между тем принцессы, через принцессу Рошану, дали понять супруге посланника, чтоони также хотелибы посетить летний праздник, исейчасже были сделаны соответственные этому желанию распоряжения.
        Внимание кпридворным дамам доходило дотого, чтоим предоставлено было право привезти напраздник свою свиту, статс-дам и, наконец, всех, кого они только пожелают.
        Вчисло турецких офицеров, получивших приглашение наэтот праздник, попал, кего величайшему удивлению, иСади-бей, новый офицер башибузуков.
        Получив пригласительный билет, онсудивлением покачал головой. Какудостоился он такой необыкновенной чести, такого отличия, когда ему досих пор неприходилось входить нивмалейшие отношения санглийским посольством? Оннеделал визитов втех кругах, незаводил знакомства нисодним изофицеров иличленом посольства!
        Ошибки никак немогло произойти, таккакего имя извание были отчетливо обозначены набилете! Чтотеперь было делать?
        Сади отправился ктоварищу своему Зора-бею, укоторого он застал Гассана, адъютанта принца Юсуфа-Изеддина.
        Друзья радушно поздоровались.
        —Япришел ктебе свопросом, — начал Сади, обращаясь кЗоре, — янезнаю, каким образом я удостоился чести быть приглашенным ичто мне тут делать? — Приэтом он достал приглашение изкармана.
        Зора-бей улыбнулся.
        —Чтотам утебя такое? — спросилон.
        —Гм,довольно загадочная история, мойдруг! — продолжал Сади. — Приглашение налетний праздник английского посланника.
        —Иты также? — заметил Зора-бей сосмехом.
        —Иты? Чтоэто значит? Чему вы так смеетесь? — спросил Сади обоих товарищей.
        —Тому, чтомы получили такиеже приглашения, — отвечал Зора-бей ипоказал билет. — Сейчас только пришел комне Гассан стемже вопросом, какиты, ия был намерен предложить вам тотже вопрос!
        —Значит, иты тоже? — спросил удивленный Сади.
        —Нучтоже? — заметил Гассан.
        —Очень просто, мыотправимся, — отвечал Зора-бей.
        —Ядумаю, чтомы этим приглашением обязаны никому другому, кактебе, Гассан, или, скорее, твоему званию — адъютанта принца, — сказал Сади. — Этомне кажется единственным объяснением!
        —Нет, нет! Мнесдается нечто совсем другое! — воскликнул вдруг Гассан, погрозив, смеясь, своему товарищу Зоре. — Помнишьли ты еще прекрасную англичанку, которую ты видел недавно вечером?
        —Какую англичанку? — спросил Зора.
        —Чтозадурную память имеет этот Зора? — продолжал Гассан. — Или, может быть, этоодно только притворство?
        —Ночтоже было сэтой прекрасной англичанкой, окоторой ты говоришь? — спросил Сади.
        —Ятебе сейчас расскажу, может быть, этонапомнит Зоре его любовное похождение, — отвечал Гассан, бросив таинственный взгляд насвоего дипломатически улыбающегося товарища. — Мывозвращались споследним пароходом изТимирагана. Напароходе вчисле иностранцев находилась также поразительно прекрасная англичанка. Приней были лакей игорничная; онаказалась знатного рода! Когда мы сдругой стороны приблизились кпристани, умоста, мызаметили перед выходом, чтодамой иее служанкой овладело большое беспокойство, искоро услышали, чтовдороге унее затерялась дорожная сумка снекоторыми драгоценностями!
        Каксветский кавалер, Зора-бей, сидевший вблизи прекрасной англичанки, счел долгом предложить свои услуги иностранной беспомощной даме, предварительно представившисьей. Онаприняла это очень любезно, сказала, чтоона приехала изАнглии вгости канглийскому посланнику, иназвала себя мисс Сарой Страдфорд!
        —Однакоже утебя хорошая память, Гассан, — сказал Зора.
        —Офицерский мундир возбудил вней доверие, — продолжал Гассан, — иона нам сообщила сулыбкой, чтоунее, должно быть, вдороге украли сумку, хотя горничная истерегла вещи!
        Всумке заключались ценные вещи, однако, казалось, потеря эта небыла особенно длянее чувствительна, нокактолько она вспомнила, чтовсумке этой находились некоторые бумаги, онапобледнела исильно встревожилась.
        —Ядолжен вам признаться, чтосчитаю эту мисс Страдфорд задипломатического агента, которая прислана сюда длясекретных дел!
        —Гассан сочинил целый роман, — заметил Зора, улыбаясь.
        —Полно, пожалуйста, друг мой. Хотя Гассан иможет ошибаться, однако нередко глаз его очень верен, — отвечал Гассан.
        —Ну,чтоже случилось дальше? — спросил Сади.
        —Мисс Сара Страдфорд обратилась кЗоре спросьбой помочь отыскать ей дорожную сумку, итот отправился тотчасже ккапитану. Вэто время пароход уже подошел иприставал кберегу. Капитан приказал задержать пассажиров ипроизвести обыск всего судна. Этопривело кжелаемому результату! Сумка была найдена вуглу одной изкают вцелости, ипрекрасная англичанка получила ее изрук Зоры. Онаблагодарила его ипозволила нам проводить ее спарохода. Напрасно искал ее слуга упристани карету английского посланника, которая должна была отвезти ее вего отель вПеру. Кареты небыло! Изэтого нового затруднения выручил ее опять Зора! Онпредложил ей свою прелестную коляску, амисс Страдфорд приняла опять эту рыцарскую услугу нашего светского товарища! Онадала кучеру несколько золотых монет — исэтих пор мы ее уже больше невидели!
        —Когдаже это было? — спросил Сади.
        —Около восьми дней тому назад, тыотправился тогда вСкутари, чтобы отыскать след твоей Реции!
        —Англичанка знала только вас двоих, номеняже нет; приглашение должно иметь другое основание, — сказал Сади.
        —Будь что будет! — воскликнул Зора-бей. — Мыже последуем приглашению! Представляться предварительно посольству вданном случае нет нужды; помоему мнению, здесь дело идет только осписке приглашений новых офицеров; иеслибы все вздумали осаждать семейство посланника своими визитами, бедняга былбы достоин сожаления! Мысегодня отдадим наши визитные карточки здесь, вгороде, вздании посольства вПеру, этого достаточно иозначает принятие приглашения.
        Гассан иСади согласились исделали так, каким советовал Зора.
        Наконец настал день, когда должен был состояться летний праздник вБуюк-Дере.
        Водворце ипарке все было готово кпринятию многочисленных гостей. Посланник приказал устроить все свеличайшей пышностью, чегобы это нистоило.
        Впрохладных покоях дворца били фонтаны, выбрасывающие душистую воду. Этипокои предназначались дляпринятия принцесс ипринцев, еслибы им вздумалось уединиться отнаплыва гостей; вотдельных комнатах, возле парка, былустроен буфет; точно также вразных местах парка располагались киоски ипавильоны, которые были открыты снескольких сторон, гдевзолотых кружках идорогих сосудах подавались всевозможные напитки ипрохладительное, кушанья илакомства. Всамом парке все было приготовлено длятого, чтобы сделать этот ночной пир истинно царским.
        Настенах дворца развевались флаги Англии иТурции, авотдельных местах были устроены сбольшим вкусом декорации изфлагов, куда входили цвета всех европейских государств. Самсад был убран приглашенным французским садовником совершенно вовкусе знаменитого версальского дворцового сада.
        Огромные стены изподстриженной зелени, величественные бассейны смраморными статуями ифонтанами, наполовину скрытыми втени деревьев, террасы соранжереями были выполнены сбольшим вкусом.
        Снаступлением вечера, вожидании начала праздника, садвдруг осветился морем разноцветных огоньков, чтопридало всему невыразимо волшебный вид. Огненные цветы окаймляли куртины; большие, отливающие всевозможными огнями триумфальные арки возвышались валлеях; змейки гирлянд вились вокруг столетних деревьев досамых вершин, фонтаны выбрасывали отливающие всевозможными цветами огненные столбы, абеседки икиоски украсились разноцветными фонарями.
        Неотразимо было действие этого волшебного освещения, икогда султан всопровождении великого визиря иостальных министров показался всаду, онбыл восхищен этим зрелищем ипопросил провести себя повсему обширному парку.
        После того какпосланник принял усебя султана, еговидели вобществе одной дамы. Прекрасная англичанка желала быть представленной султану, иАбдул-Азис дал свое согласие, ианглийская дама была ему представлена. Онабыла поразительно красива, хотя, вглядевшись внее пристальнее, можно было заметить, чтоона уже непервой молодости.
        Мисс Сара Страдфорд обладала станом Юноны. Фигура ее была ввысшей степени изящна. Ктомуже она умела одеваться стой простотой, какумеют одеваться только настоящие аристократки. Ееплатье иукрашения имели немалую цену, новтоже время небросались вглаза. Кроме того, вовсем ее облике иобращении было такое очарование, которым она отлично умела пользоваться.
        Валлеях обширного сада укиосков толпились гости. Сверкали блестящие мундиры, рядом счерными фраками виднелись орденские звезды, слышался шорох дорогих платьев, сверкали драгоценные украшения.
        Английские итурецкие офицеры прохаживались, оживленно разговаривая; дипломаты обменивались отрывочными фразами. Жена посланника иее дочь встретили турецких принцесс исупругу великого визиря истарались развлечь их ипоказать им парк. Везде царило оживление. Этот летний праздник неимел того обременительно-строгого этикета, какзимние собрания взалах дворцов. Здесь можно было, небудучи замеченным, скрыться валлеях сада иболтать скем угодно. Ужеодно то обстоятельство, чтоздесь можно было, безмятежно прогуливаясь, незаметно подойти кдамам ивступить сними вразговор, делало эти летние праздники любимейшими.
        Турецкие дамы, быть может, больше других радовались этим летним увеселениям, таккактут они могли сбросить ссебя часть того гнета, который вдомашней жизни так давит турецких женщин.
        Ныне турчанки, всеболее знакомясь собычаями Западной Европы, мечтают отакойже свободе, какую имеют европейские женщины, ипоэтому пользуются всяким случаем, чтобы воспользоваться непривычной дляних свободой; приэтом они имеют иважное преимущество — онимогут являться подпокрывалами, чтобы остаться неузнанными, вто время каксами могут отлично разглядеть того, скем говорят искем встречаются.
        Дваеще довольно молодых господина вчерных сюртуках, темно-красная чалма наголове которых только иобнаруживала их турецкое происхождение, стояли, тихо разговаривая между собой.
        —Издесь следят закаждым нашим шагом, Гамид, — сказал старший изних глухим голосом.
        —Ядавным-давно знал это, Мурад. Гдетолько нас несторожат инеследят занами? Яуже давно необращаю наэто внимания инезабочусь обэтом!
        —Мнеже это недает покоя! — отвечал мрачно Мурад. — Яболее нигде нечувствую себя внеопасности!
        —Нужно стараться отвлечь себя, — сказал казавшийся флегматичным худощавый Гамид. — Однако кто эта иностранка, которая приближается кнам?
        —Этоангличанка, которая гостит упосланника; онанедавно разговаривала сдядей султаном, — отвечал Мурад, племянник султана Абдул-Азиса, своему брату, принцу Абдул-Гамиду.
        —Кажется, унее есть кнам поручение илихочет предостеречьнас, таккакона, по-видимому, скрывается втени! Ноты знаешь мое отвращение киностранцам, — сказал тихо Гамид. — Яудаляюсь, таккактерпеть немогу иностранок!
        Между тем мисс Сара Страдфорд, озираясь посторонам, приближалась кпринцу Мураду, адъютант которого стоял невдалеке иразговаривал счиновником сераля, который, казалось, шпионил запринцем.
        Принц Мурад сделал несколько шагов навстречу даме, номисс Сара Страдфорд вместо того, чтобы прямо вступить вразговор спринцем Мурадом, сделала ему знак рукой, прося неподходить кней.
        —Одно только слово, принц. Завами наблюдают, ипоэтому я могу только шепнуть вам одно: маленький принц Саладин жив, ноон вопасности! Вынайдете средства отыскатьего! Прощайте, принц.
        —Благодарювас, заваше участие иизвестие, мисс Страдфорд, — едва успел тихо ответить ей принц Мурад, нопрелестная англичанка пронеслась уже далее.
        Казалось, никто незаметил этого короткого разговора, покрайней мере, такдумал принц, однако встречу эту видели двое стоящих внебольшом отдалении офицеров: Сади иГассан!
        Тридруга встретились налетнем празднике после того, какони были сбольшой предупредительностью приняты посланником.
        Потом Зора поспешно удалился отних, иГассан, проходя сСади поосвещенной аллее, высказал ему свое предположение, чтоЗора пошел отыскивать свою прекрасную незнакомку, встретившуюся сним напароходе.
        Вдруг Гассан слегка толкнул своего товарища ипоказал ему натропинку, отделенную отних невысокими кустарниками.
        —Видишьлиты? — прошепталон.
        —Тыбыл прав, мойдорогой Гассан-бей. Зора ииностранка, — тихо отвечал ему Сади.
        Молодой офицер шел попарку, оживленно разговаривая сангличанкой, незамечая своих товарищей. Онаулыбаласьему, и, казалось, деликатность его светского обращения иутонченная любезность нравилисьей.
        —Авы видели принца Мурада? — спросила его мисс Сара Страдфорд.
        —Принц Мурад стоит втой стороне, близ киоска, спринцем Гамидом, — отвечал Зора-бей.
        —Пожалуйста, подождите меня здесь, — тихо попросила его англичанка, — ятотчасже возвращусь сюда! Выдолжны простить мне этот короткий перерыв внашем разговоре.
        Приэтом она засмеялась тихо, почти дружески, и, недождавшись ответа Зоры, отошла отнего, прячась втени деревьев.
        Гассан иСади заметили, чтоона сказала несколько слов принцу итакже быстро вернулась кЗора-бею.
        —Видишьли ты там молодого мушира[9 - Мушир — советник.] Изета? — спросил тихо Гассан. — Он,безсомнения, заметил эту встречу, каккоротка она нибыла!
        —Оннаблюдал запринцем, неправдали? — спросил Сади.
        —Конечно! Принц Мурад, кажется, этознает ипослал своего адъютанта занять Изета, ноотэтого мушира ничего нескроется!
        Англичанка иЗора возвращались снова пососедней аллее.
        —Принц Юсуф неявился налетний праздник? — спросил Сади.
        —Оннесовсем здоров, ноон пожелал, чтобы я пошел сюда. Ябоюсь, однако, чтобедный молодой принц серьезно болен! Онтакой слабенький итакого нежного сложения!
        —Кажется, онстал близок тебе, Гассан?
        —Этоверно, — отвечал адъютант, — яскаждым днем все более люблю принца, ион теперь относится комне сбольшим доверием.
        —Ты,значит, доволен своим перемещением?
        —Вполне! Однако недумал, чтоотэтого я неисполню данного тебе обещания. Яего незабыл! Когда ты позовешь меня, чтобы отыскать твою Рецию ималенького принца Саладина, янепощажу никулаков, нижизни.
        Гассан был высок исилен итак возмужал запоследнее время, чтосвоим видом он мог внушить уважение каждому.
        Вэту минуту разговор их был прерван подошедшим кним офицером, который воспитывался ввоенном училище вместе сГассаном итеперь очень обрадовался, встретив его снова.
        Хотя Гассан ипредставил ему Сади, однако последний счел лучшим оставить их вдвоем инемножко пройтись одному посаду.
        Вдруг вблизи его раздался голос.
        Сади радостно обернулся.
        —Таквот где надо было искать тебя! Видно, утебя есть очень важные дела, — говорила закрытая покрывалом дама, вкоторой он узнал принцессу Рошану.
        —Ячувствую, чтоты считаешь меня неблагодарным, светлейшая принцесса, — сказал Сади, преклоняясь перед Рошаной. — Однако недумай, чтоя непоказывался втвой дворец оттого, чтоя забыл твою доброту; единственная причина та, чтоя боялся показаться тебе навязчивым.
        Рошана посмотрела нанего пытливо инедоверчиво.
        —Тыправду говоришь илитебя удерживало что-нибудь другое? — пытливо спросилаона, нопривзгляде накрасивого молодого офицера она разом переменила тон. — Тынехотел принять отменя поздравления сповышением, яэто знаю. Утебя странные взгляды наподобные вещи. Новот я встречаю тебя здесь! Скажи, кактебе нравятся твои новые обязанности? Неманятли они тебя выше? Тыеще напервой ступени, Сади, иутебя еще много возможностей заслужить почести иславу! Проведи меня поэтой аллее! — прибавилаона.
        Сади исполнил приказание ипошел рядом спринцессой.
        —Оченьбы мне хотелось вскоре видеть тебя пашой, — продолжалаона, иее сверкающие глаза были устремлены наСади. — Тогда только начнется длятебя истинное наслаждение жизнью! Теперь ты довольствуешься небольшим жалованьем, позже станешь богатым исможешь исполнить любое свое желание!
        Рошана казалась ему вэту минуту, вволшебном освещении праздничной ночи, обольстительной царицей, волшебницей, которая рисовала ему все прелести этого мира, чтобы завлечь всвои сети. Еероскошная фигура, заставлявшая подозревать обольстительное личико ичудные формы, произвела свое действие наСади, который, какопьяненный, глядел пылающими любовью глазами наобольстительную женщину: еероскошная одежда сшумящим шлейфом, еедорогое покрывало ицепь избольших матовых жемчужин, украшавшая ее шею, — всеманилоего: ведь шедшая сним рядом была принцесса, онапринадлежала ксамым знатным дамам вимперии, иона отличила Сади! Ончувствовал, чтоона его любит, чтоона обещает ему все блаженство, чтобы только показать ему свое могущество.
        —Хорошо принадлежать квысшим сановникам присултанском дворе, — продолжалаона, идявозле Сади поаллее. — Хорошо возвыситься надвсеми, оставив их далеко засобою: всеэто открыто длятебя, Сади, всеэто лежит перед тобой, всеотдаю тебе, ибомоя власть безгранична! Говори, гордый бей, будешьли ты по-прежнему избегать меня?
        —Опринцесса, оставь присебе твои богатства, твои почести ититулы, даймне только розу ствоей груди! — воскликнул Сади, восхищенный обольстительной красотой илюбовью принцессы, иопустился перед ней наколени, вупоении глядя нанее, покрытую покрывалом. — Ничего мне ненадо, только этот величайший знак твоей милости! Даймне поцеловать розу, которая покоилась натвоей груди!
        Рошана вздрогнула. Сади был побежден, увлечен, преданей!
        Безмолвно сняла она розу сгруди иподала ее упоенному восторгом Сади.
        Последний страстно прижал ее ксвоим устам — принцесса любилаего! Онупоен был блестящими мечтами иобразами, забыта была бедная Реция иее пламенная, верная любовь — перед ним стояла окруженная ореолом величия женщина, которая отличала его между всеми остальными, еечудная фигура была отнего так близка, чтоон касался ее одежды. Охваченный страстным желанием назвать своим это обольстительное существо, онпротянул кней руки.
        Вэту минуту они услышали приближающиеся шаги иголоса.
        —Сюда идут, — прошептала принцесса, — досвидания!
        Сади быстро встал, всееще держа розу всвоей дрожащей руке.
        —Тылюбишь меня, прелестнейшая изженщин! — воскликнул он глухим голосом; затем он поспешно удалился вполутемную аллею.
        Принцесса прижала рукой свое бьющееся сердце.
        —Теперь ты мой! — шепталаона. — Совершенно мой, иклянусь божественным пророком, тывэтом нераскаешься!
        XXII
        Принц Мурад
        Принц Мурад иего брат Абдул-Гамид жили вмаленьком дворце вТерапии, который поприказанию султана, ихдяди, былдляних выстроен.
        Хотя водворце ибыло все необходимое, принцы, однако, чувствовали, чтозакаждым изних ведется постоянное наблюдение, чтоони окружены шпионами идоносчиками, которые все их слова идействия передавали султанше Валиде. Никуда они немогли укрыться отэтих сторожей! Даже вовнутренних, скрытых покоях, гдеони встречались сженами, заними подсматривали иподслушивали.
        Султанша Валиде, имевшая обыкновение часть года жить всерале, проводила самые жаркие недели также наберегу Босфора, влежащем между Тшироганом иОртакеем Ильдисе Кешки (Звездный Киоск). Онбыл виден издалека благодаря беловатой, обнесенной вокруг дворца стене; вблизи его находилась лиловая долина. Отсюда имела обыкновение вести свое наблюдение султанша-мать, после того какона переехала сюда изсераля.
        Обоих принцев содержали какподарестом. Онимогли уезжать иоставлять дворец, нозакаждым их шагом тщательно следили. Нотакая свобода неесть свобода, ипоэтому принцы почти никогда неоставляли своих покоев! Онизнали, чтоони шагу немогут ступить безшпиона!
        Султан иего мать боялись заговора.
        Принц Мурад налетнем празднике узнал отмисс Сары Страдфорд, чтосын его Саладин еще жив, новопасности. Какое побуждение руководило иностранкой, когда она подошла кнему сэтой важной вестью? Действовалоли тут только одно сострадание илипреследовала она другую цель?
        Принц Мурад недумал обэтом!
        Егомучила только одна мысль — какувидеть свое дитя, своего мальчика, испасти отопасности, окоторой бегло намекнула ему иностранка?
        Нокакэто сделать незаметно, когда он немог оставить дворец безтого, чтобы заним ненаблюдали? Внесколько часов былобы донесено оего действиях вкиоске, всераль иБеглербег, носейчас никто недолжен был знать оего намерении. Когда принц Мурад утром, мучимый этими мыслями, изсвоих спальных комнат вернулся вдневные покои, кнему явился, пообыкновению, егоповеренный слуга Хешан подать кофе.
        Хешан каждое утро сразуже узнавал расположение духа своего повелителя поего глазам инастроению: онхорошо знал все желания, планы имысли принца, таккакнаходился принем сраннего детства. Сегодняже, хотя он изаметил озабоченный вид принца, немог понять причины его волнения.
        —Хешан, — обратился принц ксвоему слуге, которому он мог вовсем довериться, — яозабочен иопечален!
        —Чтоже запричина печали моего светлейшего господина иповелителя? Хешан сделаетвсе, чтобы устранить его заботы, — отвечал уже престарелый слуга.
        —Тыговорил недавно, когда я послал тебя справиться опринце Саладине, моем маленьком сыне, чтодом старого Альманзора пуст изаброшен.
        —Понимаю теперь, ваше высочество грустит омаленьком принце! Да,дом был пуст, иникто ничего незнал омаленьком мальчике! Одна старая еврейка сказаламне, чтостарик Альманзор был убит илипропал безвести, онневернулся изпутешествия, аРеция, егопрекрасная дочь, отправилась вдом одного молодого офицера, избравшего ее всвои супруги. Дальше иона ничего незнала.
        —Знаешьли ты отель английского посольства вПеру?
        —Конечно, ваше высочество.
        —Тамты увидишь иностранную даму, которая гостит упосланника вКонстантинополе. Дама эта — мисс Сара Страдфорд, — знает, чтомой Саладин жив, онамне это шепнула ночью налетнем празднике, оназнает также, чтоон вопасности, — сказал Мурад, — итеперь, Хешан, надо узнать отнее все подробности.
        —Янемедленно поспешу вПеру иотыщу иностранку!
        —Будь осторожен, чтобы тебя незаметили! Передай мисс Страдфорд мое почтение иуверь ее вмоей благодарности, — наказывал принц Мурад своему слуге. — Разузнай отнее обовсем, чтокасается моего сына, ипринеси мне какможно скорее ответ. Яужасно беспокоюсь заСаладина идолжен теперь, наконец, узнать, гдеон!
        Хешан обещал ему это исейчасже оставил дворец.
        Таккакон часто делал справки вгороде длясвоего повелителя, тонебыло ничего удивительного втом, чтоон так рано отправился вКонстантинополь. Ичтобы шпионам нетак-то легко можно было проследить заним, небудучи замеченными, онвзял лодку дляпереезда вПеру. Хешан был осторожен иопытен. Мурад мог нанего положиться!
        Онзнал все ходы ивыходы, всеопасности, всех шпионов исторожей ибыл необыкновенно сметлив, чтобы, когда было нужно, ускользнуть отних.
        Принц снетерпением дожидался возвращения своего поверенного. Онотворил всвоем салоне окно, выходящее наберег, ирассматривал вмаленькую подзорную трубку все идущие изгорода лодки, чтобы узнать издали лодку Хешана. Прошло уже несколько часов после его отъезда, Мурад рассчитал, чтоХешан долженбы вернуться.
        Однако расчеты его оказались неверны, инетерпение его достигло высших пределов.
        Проходил час зачасом. Время шло, принц ничего неел, непил, такбеспокоило его отсутствие слуги. Наступил вечер — туттолько пристал Хешан всвоей лодке кберегу ивскоре показался впокоях своего господина.
        Мурад набросился нанего.
        —Гдеты был так долго, собака! — яростно вскричалон.
        Хешан уже давно невидел принца втаком гневе.
        —Пощади, светлейший господин иповелитель! — воскликнулон, падая наколени перед разгневанным принцем. — Янемог вернуться раньше. Сжалься, я, кроме точного исполнения моей обязанности, ничего несделал.
        —Чтоты узнал? Говори скорее!
        —Япоспешил сначала вПеру, чтобы никто меня незаметил, неподгляделбы, чтоя еду ванглийское посольство. Пробрался я вКонюшенную улицу позади отеля, потом вошел туда через заднюю дверь. Иностранную даму я должен был долго дожидаться.
        —Сказаллиты, чтоприслан отменя? — спросил принц.
        —Нет, ваше высочество, янеупоминал обэтом, таккакприслуга недолжна была знать, чтоваше высочество послали меня кмисс Страдфорд!
        —Ноей-то самой ты сказал это?
        —Точно так-с, ваше высочество, и, по-видимому, этоизвестие смутило или, вернее, обрадовало прекрасную иностранную даму, — продолжал Хешан. — Онаобошлась сомной очень ласково иприказала мне войти всвой будуар, гдемы были совсем одни игде, пословамее, никто немог нас подслушать. Тутя высказал ей свою просьбу. Она, по-видимому, была кэтому готова ивыразила свое сожаление, чтонемогла еще впрошлую ночь сообщить вашему высочеству обовсем подробно. Тутона назвала мне бывшего служителя сераля Коросанди, откоторого я должен был узнатьвсе, таккакпринц Саладин впоследнее время находился унего.
        —УКоросанди, служителя сераля?
        «Понимаю, — сказал просебя принц Мурад, — хотели иметь его вверных руках ипотому потихоньку спрятали уэтого служителя сераля».
        —Дальше иностранная дама ничего незнала, разве только, чтопринцу Саладину уКоросанди угрожает опасность, если он все еще находится унего иеще жив. Япоблагодарил иностранную даму ипоспешно отправился впредместье Рашида-паши!
        —Тыразве знал, гдеживет служитель сераля?
        —Точно так-с, ваше высочество. Янедавно случайно узнал это: унего запредместьем есть маленькая дача. Япоспешил туда, нашел дом, новорота были крепко заперты! Ядолжен был ждать. Наконец я увидел вотдалении Коросанди ипоспешил кнему навстречу. Язнаю давноего, ондобродушен иглуповат; онтотчасже мне рассказал обовсем. Принц Саладин действительно однажды ночью был переданему, онхорошо содержал ихранилего.
        —Знаешьлиты, гдемой сын? — снетерпением спрашивал принц Мурад.
        —Япопорядку расскажу подробно обовсем, чтоя узнал, — успокаивал его Хешан.
        —Тыназываешь Коросанди глупым иверишьему. Однако кто знает, может быть, онтебя обманул? Ктознает, правдули он сказал тебе?
        —Ваше высочество, Коросанди честен, ион ктомуже, вподтверждение своих слов, поклялся бородой пророка! Внем нет лжи. Япривел его кКассимской мечети, итут он должен был еще раз повторить свои слова! Значит, онсказал правду.
        —Говори скорее, чтоон сказал тебе?
        —Принц Саладин пробыл вего доме продолжительное время всовершенной безопасности. Коросанди заботился иухаживал заним иплакал, вспоминая онем, ибомаленький принц стал ему дорог каксобственное дитя! Однажды он вернулся домой чуть позднее обычного инашел постель маленького принца пустой! Вотчаянии, какбезумный, искал онего! Принц Саладин пропал бесследно.
        Наконец после беспокойных розысков он узнал, чтоодному офицеру сераля вту ночь дано было поручение…
        —Чего медлишьты, говори дальше!
        —Ябоюсь твоего гнева, выражения твоей печали, светлейший владыка иповелитель! Офицеру сераля дано было поручение удушить принца Саладина!
        —Удушить? Ядавно это предчувствовал — знаюя, чьих рук это дело! — воскликнул он вотчаянии. — Удушить моего сына!..
        —Коросанди незнает, совершилосьли это…
        —Какже этому несовершиться, если Саладин был похищен уневнимательного слуги? Ногоре тому, ктосовершил это дело иумертвил моего любимца! Гореему, говорюя! Ядолжен знать его имя!
        —Коросанди сам только что узналего.
        —Яжелаю знатьего! Ктоэто?
        —Молодой офицер Зора-бей!
        —Зора-бей зовутего, — этого мне достаточно! Ну,хорошо, теперь вечер, яотомщу этому бею исобственноручно накажуего! — воскликнул Мурад всильном волнении. — Моймальчик задушен!
        —Ваше высочество хотите сами…
        —Ятотчасже отправляюсь вКонстантинополь, всераль!
        —Ваше высочество неподумали отом, чтонас преследуют инаблюдают занами! — пытался предостеречь его Хешан.
        —Твоя правда, всюду этот Мушир-Изет! — сказал сдосадой принц Мурад.
        —Если он только увидит ваше высочество именя, если он заметит, кого мы отыскиваем, онтотчасже донесет обэтом! — продолжал Хешан.
        Мурад сердито топнул ногой.
        —Явсе-таки долженже получить верные сведения омоем любимце! — воскликнулон.
        —Я,кажется, знаю один выход, светлейший владыка иповелитель!
        —Какой выход разумеешьты?
        —Великий султан Селиман имел обыкновение переодетый вмешиваться втолпу!
        —Понимаю! Тыполагаешь, чтоя также должен переодетым ввечерних сумерках выйти изТерапии?
        —Только таким образом удастся нам пройти незамеченными.
        —Номеня могут спохватиться?
        —Ваше высочество сегодня длявиду отправитесь раньше обыкновенного вспальные покои, ябуду ждать вас там скафтаном капиджи-баши, которых много наверху вгардеробной! Ваше высочество наденете это платье ивместе сомной оставите дворец!
        —Пусть будет так! Наступил уже вечер! Достань поскорее мундир! — приказал принц.
        Хешан оставил зал.
        Вслед затем принц Мурад позвонил. Несколько слуг поспешили кнему. Онприказал осветить ему дорогу вспальные покои иотправился вженское отделение дворца. Тутон отпустил слуг доутра. Хешан ожидал его впередней спальных покоев.
        Онпринес ссобой легкий мундир капиджи-баши ипомог принцу одеться. Втаком одеянии никто немог узнать последнего ввечерней мгле.
        Хешан ипереодетый принц незаметно прошли изспальных покоев покоридорам иоставили дворец, невозбудив нивком подозрения.
        Одно только обстоятельство бросилось вглаза одному изсвиты принца, постоянно находившемуся водворе иподчиненному муширу Изету: этовыход Хейгана втакое позднее время рядом скапиджи.
        Шпион невидел, каквошел последний, ноон обязан был доложить. Ясно было, чтоэтот капиджи-баши пришел водворец скаким-нибудь поручением.
        Между тем принц Мурад иХешан сошли кберегу, сели влодку ивелели отвезти себя ксералю. Онивошли туда снаступлением ночи иотправились впервый двор сераля.
        Хешан предостерегал принца неидти далее, чтобы кто-нибудь незаметилего.
        Мурад поручил своему слуге осведомиться оЗора-бее ипозвать его сюда, асам остался водворе всильном беспокойстве. Снетерпением он беспрестанно посматривал надверь, вкоторую исчез Хешан.
        Наконец приярком свете газовой лампы заметил он молодого офицера, выходившего через эту дверь надвор всопровождении Хешана. Этобыл тот, кого они искали, — Зора-бей, похититель его ребенка, убийца маленького принца!
        Гневом вспыхнули глаза принца, онбыстро пошел навстречу молодому, ничего неподозревавшему офицеру, положа руку наэфес шпаги.
        —Тыли Зора-бей? — спросил он торопливо.
        —Такточно, носкемже я имею честь говорить? — обратился кнему вежливым тоном Зора, изумленный заносчивой встречей капиджи-баши.
        —Тыли похитил принца Саладина спостели вдоме Коросанди? — продолжал Мурад.
        ТутЗора, побледнев, сделал шаг назад. Онузнал принца!
        —Ятребую ответа иливонжу шпагу тебе вгрудь! — воскликнул пылающий гневом Мурад. — Тыли похитил принца Саладина? Твояли нечестивая рука задушила моего любимца?
        —Прошу выслушать меня, принц! — ответил Зора-бей, бледный, струдом преодолевая неприязнь, вызванную обращением принца, — Руки мои незапятнаны вкрови принца! Янесделал ему никакого вреда!
        —Ноты ведь похитил Саладина изспальни Коросанди! — вскричал принц Мурад, всееще пылая гневом.
        —Явзял принца спостели, таккакему угрожала опасность, ипередал его моему товарищу Сади, который хотел отнести его вбезопасное место!
        Вэту минуту оживленный разговор принца имолодого офицера был прерван — слуга Хешан торопливо приблизился ксвоему повелителю.
        —Сейчас прошел мушир Изет поту сторону двора! — сообщилон. — Если я несовсем ошибаюсь, онузнал ваше высочество поголосу!
        —Гдемушир? — спросил Мурад.
        —Онисчез там вдверь!
        Принц снова обратился кЗора-бею.
        —Кому передал ты мальчика? — спросилон.
        —Человеку вовсех отношениях надежному — Сади-бею, который передал его дочери Альманзора, прекрасной Реции.
        —Дочери Альманзора? — воскликнул Мурад, иего гневный взгляд, казалось, прояснился. — Гдеона? Гденайти мне Рецию, дочь Альманзора?
        —Онаисчезла, место пребывании ее досих пор еще ненайдено, принц! АСаладин?
        —Егоследы также еще ненайдены.
        Хешан снова обратился ксвоему повелителю.
        —Умоляю, ваше высочество, неоставаться здесь долее, — упрашивал он вполголоса. — Ябоюсь, неслучилосьбы чего-нибудь!
        Принц Мурад, казалось, необращал внимания нанастоятельные предостережения слуги.
        —Какимже образом исчезла Реция, дочь Альманзора? — спросилон.
        —Вдоме Сади произошел пожар!
        —Так, значит, Реция имальчик сгорели?
        —Дасохранит нас отэтого Аллах, принц!
        Вдруг обе половины больших ворот распахнулись.
        —Чтоэто значит? — запальчиво спросил Мурад.
        Вместо ответа он услышал шаги приближающегося караула.
        Зора-бей глядел удивленным ивопросительным взглядом наприближающийся кним отряд солдат.
        —Яимею приказание арестоватьвас! — воскликнул начальник отряда.
        —Какое ты имеешь наэто право? — спросил запальчиво принц Мурад.
        —Сделайте милость, ваше высочество, повинуйтесь безсопротивления, — шепнул принцу Зора-бей, внезапно увидевший себя внепредвиденной опасности. — Всякое сопротивление только увеличилобы опасность! Мыследуем затобой, — обратился он ккараульному офицеру.
        —Прошу извинения, дорогой мой Зора-бей, — отвечал тот, пожимая плечами. — Яисполняю только высшее приказание!
        Принц, Зора иХешан последовали заним вкараульную сераля.
        XXIII
        Адъютант принца
        Старший сын султана, принц Юсуф, наэтот раз счастливо избегнул угрожавшей ему тяжкой болезни. Оннаходился усвоего царственного отца водворце Беглербег. Почти десятилетний принц был необыкновенно бледным ислабым ребенком, нобойким илюбознательным, такчто учителям его часто стоило немалого труда сдерживать его любознательность. Вего характере, несмотря наюность, было что-то меланхолическое. Принц Юсуф был нежен, ласков исклонен кблаготворительности. Егооткрытый характер, добросердечие, доброта иприятное обращение сделали его любимцем всех окружавшихего.
        КГассану, этому энергичному, сильному идостаточно скрытному сыну Кавказа, принц Юсуф почувствовал скоро истинную привязанность. Может быть, ихсближению способствовало именно то обстоятельство, чторано повзрослевший принц иеще довольно молодой адъютант были таких разных характеров, может быть, принца привлекал отличный отего темперамент Гассана.
        Какбы то нибыло, новый адъютант стал скоро бессменным всвите принца. Юсуф неотпускал его отсебя, икогда Гассан-бей иногда пользовался свободными отслужбы часами иоставлял дворец, принц был вневыразимом беспокойстве, тоскливо ожидая часа возвращения Гассана.
        Напротив, Гассан, хотя инебыл совершенно холоден кпринцу, держался врамках служебных отношений. Отеплых чувствах, казалось, унего небыло ипомину. Оноставался сдержанным, спокойным! Этоспокойствие внушало уважение принцу.
        Оннашел вГассане старшего брата, скоторым он мог делиться своими взглядами намир.
        Гассан был постоянно откровенен спринцем исмело указывал ему наего недостатки, вто время какдругие только льстилиему. Ипринц смотрел наГассана, какнадруга, отнюдь некакнаподчиненного.
        Принц должен был делатьвсе, чтобы стать сильным, поэтому Гассан занимался сним фехтованием, часто совершал сним прогулки поводе, чтобы тот мог дышать морским воздухом, инеусыпно опекалего.
        Султан заботился особлюдении всех рекомендаций, которые должны были укрепить здоровье его первенца, ведь нанего он возлагал большие надежды! Онсам часто являлся осведомиться, достаточноли развиваются телесные идушевные силы принца, искоро заметил редкую привязанность Юсуфа кновому адъютанту, которого он длянего выбрал.
        Однажды Юсуф иГассан гуляли втенистых аллеях сада вБеглербеге, чудный воздух его должен был благотворно действовать напринца. Солнце было близко кзакату, между деревьями было разлито то, свойственное одному югу освещение, которое можно назвать золотистым, пока припоследних лучах заката оно неперейдет вярко-красное.
        Юсуф заставлял Гассана рассказывать различные эпизоды изжизни прежних султанов ивнимательно прислушивался кего словам.
        Цветущие кустарники разливали вокруг благоухание, птицы пели свою вечернюю песню, иГассан сЮсуфом незаметно дошли дотой части парка, которая всамом конце примыкает кпролегающей мимо большой дороге иотделяется отнее высокой стеной, местами заросшей вьющимися растениями. Скоро подошли они незаметно кместу, гденаходятся широкие решетчатые ворота, через которые взад ивперед катятся экипажи.
        Вдруг принц схватил своего адъютанта заруку ипоказал ему нарешетку.
        Подругую сторону ее стояла, опираясь напалку, старая горбатая женщина, одетая вкрасное платье исплатком наголове. Онапроизвела напринца впечатление несчастной, нуждающейся впомощи, ион взглядом просил Гассана подать бедной горбатой старухе денег.
        —Тыслишком сострадателен идобр, принц, — сказал тот враздумье, — прошло только полмесяца, ая издерживаю сегодня изтвоих денег предпоследнюю золотую монету!
        —Дайтолько! — просил Юсуф. — Мыобойдемся иодной монетой, мненичего больше ненадо вэтом месяце!
        Вту самую минуту, какГассан хотел исполнить желание принца ибросить золотую монету горбатой женщине, которая выглядела цыганкой иливорожеей, кстарухе вбешенстве подступил бостанджи, стоявший начасах подругую сторону ворот. Онжестами угрожал пронзить ее штыком, если она тотчасже неудалится сэтого места.
        Скриком протянула она вперед свои костлявые руки ипалку, чтобы защитить себя отострого, блестящего оружия.
        —Чтохочешь ты сделать! — закричалаона. — Тыхочешь заколоть старуху Кадиджу.
        Принц Юсуф дал знак адъютанту удержать часового изащитить беднягу.
        —Оставь старуху! — приказал Гассан-бей громовым голосом, который так испугал бостанджи, чтоон, схватив штык, бросился всторону. Гассан отворил ворота ивпустил впарк беспрестанно кланявшуюся почти доземли старуху, чтобы дать ей денег.
        Старая, хитрая Кадиджа узнала теперь принца иего адъютанта ибросилась перед ними напесок, произнося громкие похвалы.
        —Этотвое милосердие спасло бедную гадалку! Тынепобрезговал помочьей! — воскликнулаона, обращаясь то кпринцу, токГассану, бросившему ей золотую монету, которую Кадиджа подняла исудорожно прижала ксвоим засохшим губам.
        —Аллах, бесконечна твоя благость, чтоты удостоил меня перед кончиной узреть прекрасного, светлейшего принца иего благородного воспитателя! — громко воскликнулаона. — Какдолжна прославлять я этот день, доставивший мне такое счастье! Явидела тебя, прекрасный, светлейший принц, исполнилось теперь мое заветное желание! Нопростери еще дальше твою бесконечную доброту имилосердие, о, восходящая звезда Востока, дозволь старой Кадидже доказать тебе свою признательность! Протяни ей твою левую руку, великий, светлейший принц, истарая Кадиджа, ккоторой приходят знатные ипростолюдины, богатые ибедные, чтобы она разгадала им сны, предскажет тебе твою будущность! Твое милосердие так велико, исполни просьбу галатской гадалки.
        Принц Юсуф, по-видимому, нечувствовал охоты знать свою будущность, нотак какстарая Кадиджа беспрестанно умоляла опозволении, тоЮсуф бросил вопросительный взгляд наГассана.
        —Если прикажешь, принц, ядам гадалке мою руку, — сказалон, — чтобы ты услыхал, чтоона мне предскажет.
        —Сделай это, если ты этим непренебрегаешь! Ятебе предскажувсе, чтоготовится тебе вбудущем, благородный воспитатель, иты некогда вспомнишь старую Кадиджу иее слова, ибоони сбудутся, верь мне вэтом! — воскликнула ворожея.
        Между тем надворе быстро темнело, итаинственный сумрак покрывал сидящую накорточках гадалку. Сама она иее слова производили неприятное впечатление, иГассан хотел уже оставить ее иидти дальше спринцем, недожидаясь ее пророчества, какзаметил, чтоЮсуф, никогда еще невидавший инеслыхавший ворожеи, казалось, заинтересовался всем происходившим.
        Онрешился исполнить желание принца, хотя внутренний голос ипобуждал его бежать отгадалки.
        —Такговориже, — сказал он презрительным тоном, желая заглушить этот внутренний голос, — говори твои сказки!
        —Тыневеришь, благородный воспитатель, чтослова старой Кадиджи сбудутся! — воскликнула гадалка. — Тыдумаешь, чтоя говорю одни слова безсмысла ибезоснований — старая Кадиджа подробно читает твою судьбу полиниям твоей руки, ичто она говорит, должно сбыться, если ты даже ипопыталсябы избегнуть этого! Тоже было свеликим имогущественным пашой Багдада, которому я однажды гадала. Онпосмеялся надо мной, когда я ему сказала, чтоон умрет чрез своего сына, ибоунего тогда еще небыло сына, какон закричал мне это сосмехом приотъезде. Через несколько лет упаши родился сын, которогоон, вспомнив мое пророчество, поскорее отправил вдальний город. Дваилитри года спустя, паша, проезжая через тот город, захотел видеть своего маленького сына. Чтобы добраться дожилища мальчика, ондолжен был пройти через мост, икогда нянька сребенком встретили его намосту, туда бросился собеих сторон народ, чтобы видеть иприветствовать пашу. Тогда мост обрушился, ивчисле потонувших были паша иего сын!
        —Удивительно! — пробормотал принц Юсуф.
        —Всесбывается, чтопредсказывает старая Кадиджа, — продолжала ворожея. — Протяни мне свою левую руку, благородный воспитатель светлейшего принца, яхочу только бросить взгляд наее линии, гденаписановсе!
        Гассан протянул старухе свою руку.
        Едва взглянула она наладонь, каквужасе закричала ипротянула кнему свои смуглые исхудалые руки.
        —Аллах! — вскричала она несколько раз. — Кровь, ничего, кроме крови! Уста мои содрогаются говорить тебе твою судьбу, благородный бей, ябоюсь твоего гнева!
        —Неужели ты думаешь, чтотвои слова пугают меня? — спросил Гассан презрительным тоном. — Ямогу все выслушать, итак, говориже, старуха!
        —Ужас истрах! — вскричала ворожея. — Таких знаков илиний я никогда еще невидывала, ая видела тысячи тысяч рук! Огосподин, господин, берегись летних дней года, онипринесут светлейшему принцу опасность! Берегись иностранного конака[10 - Конак (тур.) — дом, жилище.]! Кровь иопять кровь, кровь, которую ты прольешь, пристает ктвоим рукам! Жажда мести иненависть приведут тебя кужасному делу, окотором будут рассказывать города инароды. Страшно иужасно это дело: никогда еще подобного неслучалось! Нотакже ужасно будет инаказание, которое постигнет тебя ипред которым ты сам явишься встретить смерть сулыбкой наустах. — Аллах! Аллах! — снова воскликнула старая ворожея ипротянула руки кнебу. — Ужас истрах! Язык мой немеет!
        —Кончай, старуха! — приказал Гассан. — Чтобы нибыло, янебуду мстить тебе затвои пророческие слова!
        —Яневиновата втвоей судьбе, яговорю толькото, чтонаписано натвоей руке, ничего более, както, чтотебе определено ипредначертано! Тызасвое дело претерпишь ужасную смерть, благородный бей ивоспитатель, будет воздвигнута виселица и…
        —Ужасно… Довольно! — воскликнул принц Юсуф. — Пойдем, дорогой мой Гассан-бей, небудем слушать дальше слова колдуньи!
        Гассан пристально имрачно взглянул настаруху — ееслова глубоко врезались душу, однако он презрительно махнул рукой.
        —Иди, безумная! — приказалон, указав нарешетчатые ворота. — Каких только безумных слов ты ненаговорила!
        Старая Кадиджа повернулась иввечерних сумерках оставила парк Беглербега.
        Юсуф иГассан вмолчании возвращались чрез покрытые уже густою мглою аллеи водворец; тутпринц упал нагрудь Гассана.
        —Этого неможет инедолжно случиться! — воскликнул он всильном беспокойстве. — Тынекончишь так ужасно! Тыбудешь жить, чтобы я долго, очень долго, имел удовольствие называть тебя своим другом!
        Всегда сдержанный, суровый Гассан был, по-видимому, тронут этим выражением глубокой привязанности! Онзаключил Юсуфа всвои объятия, какдруга, иоба неподозревали, чтоименно эта дружба иприближала их кисполнению страшного пророчества!
        XXIV
        Воскресшая изгроба
        Сади пробудился, наконец, отсвоего душевного опьянения, могущество обольщения имагическая сила величия, неумеренного честолюбия ибогатства — все, чтодействовало нанего так неотразимо вблизи принцессы, — разлетелось теперь впрах.
        Прелестный образ Реции снова воскрес вего душе. Онслышал ее тихие слова любви, видел ее блестящие счастьем иблаженством глаза, потом опять слышались ему ее тихие вопли истоны. Гдебыла Реция? Гдетомилась бедняжка? Подвергаласьли она преследованиям лютой злобы, жертвами которой пали уже ее отец Альманзор ибрат?
        Онарассказала все освоей семье. Отецее, Альманзор, велсвое происхождение попрямой линии откалифов иззнаменитого рода Абассидов, которые имели право напрестол. Альманзор, старый толкователь Корана, долго незаявлял освоих правах, ноунего хранились рукописи, доказывавшие его происхождение иправа. Этирукописи также бесследно пропали вместе сним. Боялисьли прав этого потомка некогда могущественного иславного царского рода, илихотели навсякий случай устранить этих потомков, какбы то нибыло, новнезапная смерть Абдаллаха ибесследное исчезновение Альманзора достаточно свидетельствовали опреследовании.
        Сади терзался упреками, обвиняя себя втом, чтоРеция имальчик были унего похищены! Вее смерть он неверил. Ногдеже должен он искатьее? Удалосьли Шейх-уль-Исламу иего верным слугам прибрать ее ксвоим рукам? Всеэти вопросы неотступно преследовали Сади. Еговоображению представлялась бедняжка, томящаяся взаключении: онслышал ее вопли, понимал ее душевную тоску ивремя отвремени возвращался наразвалины своего дома — неосталосьли здесь следов преступления? Новсе поиски его оставались тщетными! Никто изсоседей невидал Реции имальчика, никто неслышал их криков опомощи вовремя пожара!
        Даже старая Ганифа ита ничего незнала оРеции ибольше невиделаее. Поэтому Сади перестал обращаться кней срасспросами иприходить наразвалины своего дома, нонаправил свои поиски совсем вдругую сторону.
        Когда Сади уже перестал посещать обугленные остатки дома, всееще лежавшие накаменном фундаменте, начались странные явления.
        Что-то, подобно привидению, пробиралось между обугленными балками, стенами икамнями; иесли кому-нибудь случилосьбы быть свидетелем этого таинственного видения, тотпринялбы его скорее задомового, чемзачеловеческое существо!
        Действительно, загадочное существо, пробиравшееся ночью поразвалинам, мало походило начеловека. Гибкое, ловкое ибыстрое, какящерица, онодвигалось так проворно иловко иимело такие неуклюжие формы, чтоникто незамечалего.
        Этобыл Черный гном! Сирра была жива! Онавоскресла измертвых! Еслибы старая Кадиджа илиЛаццаро увиделиее, ониподумалибы, чтовидят перед собой призрак.
        Небыло сомнения, чтоэто былаона. Второго такого изуродованного ибезобразного существа, какЧерная Сирра, небыло вцелом свете! Онабыла жива! Онавышла измогилы, вкоторую собственноручно заключил ее грек. Раны, по-видимому, зажили, недоставало только левой руки — культя руки усамого сгиба тоже хорошо искоро зажила.
        Сирра была еще проворнее иловчее прежнего! Онасудвоенной силой ипроворством прыгала пообгорелым балкам, хотя унее инехватало одной руки.
        Впрочем, едвали можно было заметить это! Черный домовой владел правой рукой иостатком левой так искусно, что, казалось, вовсе ненуждался впоследней.
        Серп луны взошел уже нанебо, ипритусклом свете его можно было ясно видеть инаблюдать заСиррой.
        Убедившись, чтокругом тихо ипусто, онаоставила пепелище и, прокравшись мимо домов, достигла открытого места. Тутстояло несколько человек, поэтому она спряталась застенкой выступа, села накорточки ипоходила теперь накучу старого темного тряпья.
        Наконец, когда все ушли, поспешила через пустые улицы идошла доберега. Здесь стояло бесчисленное множество каиков.
        Недумая ниминуты, онавскочила водну излодок, оттолкнула ее отберега, наперед отвязав цепь отжелезного кольца, иначала грести одной рукой понаправлению кГалате. Наводе вэту темную ночь было также пусто итихо, какинаулицах.
        Судивительной силой иловкостью Сирра направила каик кберегу Галаты, привязала его ивышла излодки. Она, безсомнения, хотела вдоме своей матери справиться оРеции иСаладине, надеясь, чтоони находились еще там. Еслиже их там уже небыло, тоона решила вочтобы то нистало отыскатьих.
        Теперь она должна употребить все усилия, чтобы спасти Рецию! Этацель наполняла ее душу, одно это желание одушевлялоее… Всердце этого несчастного существа небыло места другой любви, кроме любви кРеции ипринцу, — ксвоей матери Кадидже она уже более нечувствовала привязанности. Прежде, несмотря напритеснения, онастаралась сохранить кней доверие илюбовь, ножестокость матери заглушила остатки детской любви всердце этого несчастного создания!
        Более чем отран, страдала она отэтой внутренней скорби! Какчасто Черная Сирра проводила целые ночи втайных слезах нажалкой постели вдоме старой Кадиджи! Какчасто мать ее обращалась сней бесчеловечно! Сколько раз несчастное существо желало себе смерти, когда матьее, Кадиджа, оскорбляла имучилаее!
        Ведь она была все-таки кровное дите старой ворожеи инебылаже виновата втом, чтородилась таким уродом.
        Сирра спешила подзащитой ночи ксвоему дому. Онаподошла кдвери итронула заручку — дверь поддалась — онанебыла заперта.
        Этобыло удивительно втакой ночной час! Старой Кадиджи, казалось, небыло еще дома.
        Сирра вошла втемные сени иснова заперла засобой дверь назамок.
        Несчастному созданию стало больно икак-то особенно грустно, такчто сминуту она простояла неподвижно — онабыла вродительском доме! Нокакоставила онаего? Оназналавсе, чтослучилось! Вто время, какона немогла шевельнуть ниодним членом, онабыла всостоянии слышать! Икакие мучения вынесла она именно отэтого, онаслышала изнала, чтоее похоронили заживо, чтобы только наконец избавиться отнее, ивтоже время немогла нидвигаться, ниобнаружить какого-нибудь признака жизни!
        Теперь она была жива, онабыла спасена каким-то чудом — каким? Онанемогла сама себе объяснить!
        Вдоме царила могильная тишина. Сирра прокралась кдвери того покоя, гдебыли заключены Реция иСаладин.
        —Реция! — позвала она тихим голосом. — Здесьли тыеще? ЭтоСирра зовет тебя!
        Ответа небыло.
        —Реция! — закричала она громче.
        По-прежнему все было тихо.
        Вэту минуту одинокой Сирре послышались приближающиеся сулицы кдому шаги.
        Быстро толкнула она дверь, которая также оказалась незапертой — Реции иСаладина там больше небыло. Тогда Сирра решилась идти искатьих. Новту самую минуту, когда она хотела схватиться заручку двери, последняя была уже отворена снаружи.
        Старая Кадиджа возвращалась домой. Унее был ссобой маленький фонарь, таккакона нелюбила ходить впотемках.
        Черная Сирра спряталась вугол задверь — случайно очутилась она натомже месте, куда старая Кадиджа бросила тогда ее какмертвую.
        Старуха, ввеселом расположении духа, кактолько вошла вдом, снова заперла дверь — ноедва захлопнулаее, какприслабом мерцании фонаря заметила умершую, давно схороненную Сирру.
        Глаза ее остекленели, члены тряслись, каквлихорадке, иужас был так велик, чтоона немогла сойти сместа.
        Сирра нешевелилась, ноглядела намать взглядом, исполненным скорби иукора.
        —Этоты? — произнесла, наконец, Кадиджа струдом. — Тыпришла получить свою руку — язнала это наперед, — приэтих словах Сирра невольно подняла высоко, какбы снемым укором, остаток руки.
        Старая гадалка отшатнулась.
        —Тыполучишь ее — нея взяла ее утебя! — вскричала она хриплым, трепещущим голосом. — Нея, Лаццаро принес еемне!
        —Язнаювсе! — отвечала Черная Сирра, иголос ее звучал по-прежнему скорбно иукоризненно.
        —Тызнаешьвсе? — заикаясь, вскричала Кадиджа. — Твоя рука висит там, поднашей лодкой, вводе!
        Страх старой колдуньи был так велик, чтоСирра испугалась заее жизнь и, нежелая быть причиной ее смерти, отворила дверь ивышла наулицу.
        Теперь только старая Кадиджа вздохнула свободно — призрак удалился.
        Быстро затворила она дверь и, шатаясь, пошла всвою комнату изаперлась там. Сирраже вернулась кводе, вошла сначала встарую лодку своей матери, нашла там тонкую веревку, концы которой были вводе, привязала кней свою «руку» икамень. Онаопустила то идругое вместе сверевкой вводу инаправилась ккаику, вкотором приехала, чтобы вернуться назад вСкутари. Ночь уже клонилась кконцу, когда она достигла пристани. Выйдя излодки, онапошла подороге кразвалинам Кадри.
        Сирра знала эти развалины. Онаоднажды излюбопытства ходила туда и, незамеченная, осмотрела стены. Подобные места очень нравились бедной, уродливой Сирре, таккаквних удобно было прятаться; этобыло убежище вроде стенных нор маленьких сов иночных птиц! Чемпустыннее было место, тембольше интереса имело оно дляСирры.
        Присероватом утреннем полусвете добралась она доразвалин. Дервиши спали. Даже старый привратник, растянувшись, лежал уворот. Емусладко грезилось его путешествие всвятой город исвященные места.
        Сирра прокралась мимо него искоро достигла той стороны обширных развалин, гдедлинный коридор вел вЧертоги смерти.
        Итутона, казалось, была знакома сместностью, таккакскоро нашла вход изатем тихо пошла помрачному широкому коридору сосводами. Шумее шагов попеску мог выдатьее, ноничего нельзя было видеть внепроницаемой темноте этого замкнутого коридора; онапрокрадывалась далее, ощупывая стену правой рукой.
        Наконец достигла она лестницы, взобралась поней осторожно, чтобы ненаделать шуму. Онанезнала, чтосторож Тагир был глухонемой. Поднявшись наверх, неожиданно наступила она накакой-то мягкий предмет, ивтуже минуту кто-то схватилее.
        Вверху, вкоридоре, взадней части находилось окно, через которое пробивался слабый полусвет.
        Тогда Сирра увидела близко перед собой старого сторожа, спавшего перед лестницей. Нога ее наступила ему наруку.
        Тагир схватилее, впервую минуту ничего невидя. Новтоже мгновение Черная Сирра сбыстротой ипроворством кошки уже спустилась поперилам лестницы, некасаясь ногами ступенек. Когда Тагир опомнился, онауже проскользнула вниз исчастливо достигла коридора.
        Старый сторож, по-видимому, немог надлежащим образом уяснить себе случившееся. Что-то пробудило его ото сна. Онясно чувствовал вруке посторонний предмет Илиэто только пригрезилосьему? Илиже он восне коснулся рукой перил? Онвстал иосмотрелся посторонам, насколько можно было это сделать всумерках, — однако кругом небыло ничего видно.
        Оннелег больше ипонес заключенным свежую воду имаисовый хлеб.
        Сирраже бродила сначала внизу покоридору, чтобы изучить выходы ихорошенько запомнить местность. Вконце коридора вышла она водвор, окруженный толстыми стенами дворца, гденаходились колодезь ицистерна.
        Чувствуя сильную жажду, онанапилась воды исъела несколько спелых плодов, которые лежали вкармане платья.
        Когда старый Тагир пришел кколодцу наполнить водой кружки, онаспряталась, ион прошел мимо. Затем Сирра проскользнула покоридору долестницы иподнялась поступенькам наверх.
        Кроме Тагира, другого сторожа вкаменной тюрьме небыло.
        Сирра воспользовалась его отсутствием иувсех дверей вполголоса стала звать Рецию.
        Наконец-то, казалось, нашла она заключенных!
        —Ктозовет меня? — раздался голос из-за одной двери.
        —Если ты — Реция, скажи, чьяты дочь? — спросила Сирра.
        —Дочь Альманзора!
        —Значит, тыта, которую я ищу.
        —А,этоты, Сирра? Отвечай, нетакли?
        —Этоя, мояРеция! Стобойли Саладин?
        —Да,он спит всоседней комнате. Какнашла ты меня?
        —Любовь моя ктебе указала мне путь.
        —Спаси меня! Освободи! Здесь ужасно! Слышишьли ты стоны умирающих ибольных? Доходитли дотвоего уха звон цепей?
        —Здесь страшно!
        —Гдемой Сади, мойповелитель исупруг?
        —Яуже три ночи ждала, искала, ноненашла твоего Сади, прекрасная Реция!
        —Тыненашлаего? Неслучилосьли сним беды? — спрашивала Реция полным страха голосом.
        —Дазащитит его Аллах!
        —Аты пришла спасти меня?
        —Спасти иосвободить тебя иСаладина!
        —Аесли Кадиджа хватится тебя?
        —Мать Кадиджа считает меня умершей!
        —Умершей? — спросила Реция.
        —Умершей исхороненной! Всеэто я расскажу тебе позже. Теперь дело идет отвоем освобождении.
        —Яхочу только вновь увидеть моего Сади! Какдолжен он беспокоиться игрустить обомне!
        —Тише — возвращается сторож! Наступает день, ядолжна скрыться.
        —Смотри, чтобы он тебя неувидел, Сирра.
        —Вследующую ночь я опять приду итогда постараюсь освободить тебя, бедная, прекрасная Реция. Терпение, терпение только доследующей ночи! Апока да утешит изащитит тебя Аллах!
        Старый глухонемой дервиш только что возвращался снизу сдвумя полными кружками. Оннаходился уже налестнице, когда Сирра шмыгнула наверх, чтобы спрятаться водном изтемных боковых коридоров.
        Вто время какон вошел вкамеры, ловкой Сирре удалось поспешно сойти вниз иоставить развалины Кадри. Врощице, рядом сразвалинами, хотела она найти укромное место, чтобы наконец нанесколько часов уснуть.
        XXV
        Площадь голов
        Втот вечер, когда Шейх-уль-Ислам проводил султана вего ночные покои водворце Беглербег, караул оцепил все выходы, идаже маленькая пристань перед дворцом ита была охраняема, чтобы невыпустить ниодного существа — Мансур-эфенди вполне надеялся завладеть наконец Золотой Маской.
        Удивительно, однако, чтохотя отряды солдат поспешно исполнили приказание, ивсе ходы ивыходы были заперты иоцеплены, ноЗолотой Маске каким-то непостижимым образом инаэтот раз удалось ускользнуть.
        Коридоры игалереи дворца были обысканы, ноненашли никаких следов Золотой Маски!
        Выходы ипристань оставались доследующего утра также тщательно охраняемыми. Однако стража донесла, чтоневидела нидуши.
        Понятно, чтовсе это только усилило вШейх-уль-Исламе желание раскрыть тайну Золотой Маски. Этогоже желал исултан. Появление водворце видения считалось зловещим знамением. Многие называли Золотую Маску предостерегателем, являвшимся тому, кому грозило несчастье, чтобы предостеречь испастиего.
        Итак, Золотая Маска, вустах народа, преследовала добрую цель, возбуждала уважение, ивсе, среди кого она появлялась, спочтительным поклоном отступали сдороги, нерешаясь преградить ей путь.
        Давно уже непоказывалось это видение. Оноявлялось всегда перед наступлением тяжелых испытаний илизловещих событий. Говорят, чтоуже божественному пророку Магомету[11 - Магомет (Мухаммед) — основатель названной его именем религии — родился вМекке. Родителиего, Абдаллах иАмина, принадлежали кзнатному, нообедневшему роду Куррейш, который имел всвоих руках светскую власть вМекке иправо присмотра занаходящимся вэтом городе храмом, священной Каабой. Откровения Магомета собраны вКоране.] явилась Золотая Маска вМедине вмае 632года, следовательно, незадолго доего смерти. Одни говорили, будто она принадлежит кродственникам пророка илиже кпредкамего. Другие рассказывали, будто Золотая Маска была верным другом Магомета Абубекра, который вместе сней должен был всентябре 622года бежать отего врагов вМедину.
        Эгобегство называется геджра, исэтого года начинается летосчисление магометан. Абубекр, родившийся в573году вМекке, былкалифом арабов изасвою ученость иискусство толкования снов был всюду уважаем. Онпервый примкнул кМагомету иизменил свое настоящее имя Абд-эль Кааба вАбдаллаха. Прозвище Абу-бекр (отец девы) получил он уже позже, когда Магомет женился наего дочери Аиче.
        Хотя Абубекр иумер вавгусте 634года вМедине, однако суеверный народ все еще считал его ходящим поземле.
        Золотой Маске вразных частях империи придавали разные значения иудивительнейшие объяснения.
        Однажды вечером султан Абдул-Азис принимал всвоем кабинете Шейх-уль-Ислама, вдруг показался один изего адъютантов идоложил, чтоводворец прибыл сважным известием баши изкараульни, находящейся вСемибашенном замке. Семибашенный замок, по-турецки — ЭдиКули, древний инаполовину разрушенный, стоит совершенно изолированно наокраине Стамбула уМраморного моря. Скаждым годом этот древний замок все более приходит вупадок; трибашни уже почти совсем обвалились. Безсомнения, этакрепость была построена вскоре после основания Константинополя. Когда султан МагометII завоевал город, Семибашенный замок был уже развалинами. Онвосстановил его изанял своими янычарами. Приновейших турецких султанах Семибашенный замок служил государственной тюрьмой, иеще впрошлом столетии султаны заключали туда посланников тех держав, скоторыми вели войну.
        Один издворов этого мрачного полуразрушенного Семибашенного замка назывался Площадью голов, таккакздесь складывали головы обезглавленных, чтобы их можно было видеть через высокую стену.
        Караул древнего замка состоял вте времена, окоторых идет речь, только изнескольких солдат. Вэто уединенное, пустынное полуразрушенное здание, кроме больших ворот, ведет еще много отверстий встене.
        Баши, явившийся водворец султана, служил вСемибашенном карауле.
        Абдул-Азис приказал адъютанту узнать оцели его прихода.
        Адъютант отправился искоро вернулся сдокладом, чтобаши пришел донести онеобыкновенном явлении встаром Семибашенном замке. НаПлощади голов явилась ему Золотая Маска, ион решился тотчасже прийти сюда сдокладом.
        —Приведи баши комне! Ясам хочу выслушать его донесение! — приказал Абдул-Азис.
        Адъютант ввел уже престарелого капрала впокои султана.
        Такая неслыханная милость привела баши ввосторг. Онбросился наковер итри раза прикоснулся кнему лбом.
        —Тыпришел изСеми башен? — спросил султан.
        —Нижайший раб вашего величества пришел оттуда. Теперь он счастлив: очиего видели могущественного повелителя правоверных! — отвечал капрал.
        —Тывсегда стоишь вСеми башнях?
        —Точно так, ваше величество. Ястою там стремя племянниками!
        —Чтослучилось стобой вэтот вечер?
        —Нечто великое, ваше величество, нечто чрезвычайное! Мнеоколо шестидесяти лет, ая еще никогда невидел Золотой Маски, окоторой народ рассказывает столько чудес, — отвечал старый капрал. — Когда я час тому назад один совершал, пообыкновению, дозор, заметил наПлощади голов фигуру влохмотьях! Следовательно, чужой вошел взамок! Яхотел окликнуть его ипоспешить кнему — тутя заметил зеленую головную повязку иподней золотую маску. «ЭтоЗолотая Маска! — вырвалось уменя. — Яникогда ее невидел, новсеже узналее». Яостановился исмотрел нанее — онапрошла мимо меня, какбудтобы меня вовсе небыло. Ясложил руки нагруди ипреклонился перед ней. Золотая Маска села наобломок колонны! Явернулся кплемянникам итут только услышал отних, чтоеще несколько лет раньше видели они Золотые Маски вСемибашенном замке.
        —Золотые Маски? — переспросил султан. — Разве их несколько?
        —Один измоих племянников утверждает, чтоих, должно быть, неодна, таккакон видел нескольких. Когда после того я стоял уворот башни, увидели мы снова внекотором отдалении фигуру влохмотьях сблестящей золотой маской; былали это таже самая, чтопрежде, илидругая — янаэто немогу ответить.
        —Зачем ты неразведал оней? — спрашивал султан, между тем какШейх-уль-Ислам, безмолвно стоя сбоку, внимательно следил заразговором.
        —Янемедленно отправился сюда.
        —Иты неокликнул фигуру, явившуюся вСемибашенном замке?
        —Ведь это, ваше величество, была Золотая Маска!
        —Всеже твоя обязанность была окликнутьее! Приказалли ты своим часовым проследить изадержать странную фигуру?
        Старый капрал, казалось, неожидал такого вопроса иподобную вещь считал невозможной.
        —Отвечайже! — сгневом приказал султан.
        —Яспешил квашему величеству сдоносом — ничего больше! — отвечал, дрожа, капрал.
        —Тыдурной слуга, если пропускаешь чужих, ктобы они нибыли, вСемибашенный замок! — вскричал султан вкрайней раздражительности, затем он дал знак своему адъютанту: — Пусть отведут этого баши подстражу истрого накажутего, — приказал он исделал дрожащему капралу повелительный жест, приказывающий ему немедленно удалиться сглаз.
        Старый баши знал очень хорошо, чтоэто было смертным приговором.
        Вгалерее его окружили бостанджи иотвели вгородскую тюрьму Сераскиерат, гдеон должен был ожидать наказания.
        —Яхочу отправиться вСемибашенный замок, — обратился султан кадъютанту, — приготовьте лодку! Проводи меня, Мансур-эфенди. Яхочу, наконец, раскрыть то явление.
        Шейх-уль-Ислам поклонился. Несколько камердинеров познаку повелителя поспешили кнему ипринесли широкий плащ, который он имел обыкновение надевать приночных выездах.
        Султан всопровождении Шейх-уль-Ислама ифлигель-адъютанта вышел кроскошной, выложенной камнем части берега, гдеуже стояли готовые лодки.
        Онвошел водну изних, обаего спутника последовали заним, ивто время, какон сел впавильон намягкую подушку, ониостались стоять снаружи.
        Лодка неслышно скользила попокрытой вечерними сумерками воде понаправлению кгороду.
        Адъютант отдал приказание ехать кСеми башням.
        Вэто время наПлощади голов вСемибашенном замке, застарыми, мрачными стенами находилось несколько человек. Почти каждый изних вошел туда через особый ход итихо сел наобломок колонны.
        Площадь голов была невелика, иокружающая ее стена почти заслоняла ее отсвета, снаступлением ночи покрывала таинственной мглой.
        Земля этой площади некогда, припрежних султанах, приняла столько крови, чтопочва насажень глубины была пропитана ею — стена кругом была таже, через которую некогда смотрели наголовы казненных: таквысоко клали их итак велико было число обезглавленных.
        Итак, наэтом уединенном, мрачном дворе сидели наобломках колонн шесть оборванных фигур. Всеони так походили одна надругую, чтоникто неотличилбы их друг отдруга. Седьмой обломок колонны был еще пуст. Прислабо мерцающем свете, проникавшем водвор, можно было разглядеть оборванные кафтаны, бледные, полузакрытые лица изадумчиво опущенные кземле глаза. Укаждого часть лба иголовы была обвита зеленой арабской головной повязкой, концы которой висели посторонам, ярко светилась золотая маска.
        Новот исполненными достоинства шагами приблизилась кСеми башням еще одна такаяже фигура. Прямо шла она настражу убольших ворот вглавной башне, какбудтобы все двери ивходы должны были открыться перед ней.
        Часовые, стоявшие насвоих постах, заметили Золотую Маску, шедшую прямо наних, иотошли всторону, почтительно преклонившись перед фигурой, которая безмолвно прошла мимо инаправилась кПлощади голов.
        Ниодин изприсутствующих нешевельнулся. Седьмой безмолвно подошел кеще пустому обломку колонны иопустился нанее.
        —Выпоследовали моему призыву, братья, — сказал он после короткой паузы глубоким, приятным голосом. — Мыдолго отдыхали — теперь начинается снова наша деятельность! Готовится нечто великое, имы должны отдать все наши силы одному делу, соединяющемунас. Освободилисьли вы отостальных обязанностей?
        Шесть фигур наклонили безмолвно головы.
        —Итак, начнем наше дело воимя Бога. Великого ивсемогущего, Бога всех живущих!
        Остальные шестеро снова поклонились.
        —Брат Омар, начинай! — обратился вновь пришедший кблизсидящему.
        —Янаблюдаю, — начал этот глухим голосом, — вразвалинах Кадри. Ежедневно Мансур-эфенди держит совет сГамидом-кади, однако оба преследуют необщее благо, недела веры, асвои личные цели. Яподозреваю Мансура-эфенди впостыдном властолюбии! Всякое средство кдостижению цели священно длянего! Своему стремлению кмогуществу жертвует он всем! Егодеяния гибельны, ивскоре поднимется восстание, имразжигаемое!
        —Оставайся вблизи него, брат Омар! — сказал вновь пришедший, когда тот замолчал. — Собери листочки, гдеты записываешь его проступки, ипринеси их сюда, когда переполнится мера! Говори, брат Бохира, — обратился он затем кследующему. — Чтоимеешь ты сообщить твоим братьям?
        —Янаблюдаю, — начал иэтот, неменяя своего сгорбленного положения, — водворце султана свлиянием Мансура-эфенди борется еще другое, иэто влияние также разжигает возмущение, которое ивспыхнет вскоре! Султанша Валиде окружает султана развлечениями, чтобы тем вернее властвовать надвсеми! Еесоветы султану решительны, ивизири бессильны против нее! Ужебродит между ними дух раздора, ивскором времени они прибегнут ксредствам, которые приведут кнеслыханным переворотам!
        —Пребывай ивпредь всерале иводворце Беглербег! — сказал вновь пришедший. — Чтоимеешь ты сообщить опреследовании Реции ипринца Саладина, брат Мутталеб?
        —Янаблюдаю, — начал иэтот, — игонители невинного принца идочери Альманзора заключили их вЧертогах смерти, тамтомятсяони!
        —Аты, брат Беку-Амер?
        —Янаблюдаю! Несчастная дочь старой, закоренелой впороках гадалки Кадиджи, поимени Черная Сирра, принимающая участие впринце идочери Альманзора, исторгнута мною имоими помощниками измогилы ивозвращена кжизни! Тело ее отвратительно, нодуша чиста!
        —Аты что имеешь сообщить, брат Калед?
        —Янаблюдаю! Бесчестным поступкам грека Лаццаро, доверенного слуги принцессы, нетконца! Этоон пытался убить дочь Кадиджи, таккакона знает его злодейства. Онсчел ее мертвой ивелел ее зарыть, отняв унее наперед левую руку! Похищение Реции ипринца есть тоже дело его рук! Яследую заним всюду, брат Хункиар!
        —Собери таблицы, гдеты записываешь его злодейства, брат Калед, наказание его давно ждет!
        —Теперь твоя очередь, брат Абульореда, — обратился тот, которого Калед назвал Хункиаром икоторый, казалось, председательствовал между ними.
        —Янаблюдаю, — начал Абульореда. — ИзЛондона приехала сюда одна женщина, которая еще раньше имела секретные поручения вПариже ивдругих местах, новезде заводила одни козни иинтриги! Женщина эта, агент английских дипломатов, нечто иное, какискательница приключений, иприсутствие ее опасно! Еезовут мисс Сара Страдфорд!
        —Наблюдай заней изаее планами, брат, чтобы мы вслучае ее тайных козней могли ей противодействовать! — сказал Хункиар, по-видимому знавшийвсе. — Онаживет уанглийского посланника инедавно налетнем празднике имела тайный разговор спринцем Мурадом!
        —Оназавлекает всвои сети одного молодого офицера баши-бузуков, — продолжал Абульореда. — Сила обольщения ее велика, ивезде она пользовалась ею длядостижения своих целей!
        —Предостереги молодого офицера, какпредостерег ты Рассима-пашу, — заключил Хункиар.
        Втуже минуту странное таинственное собрание наПлощади голов поднялось ивнезапно разошлось.
        Сшести разных сторон водвор, почти одновременно, вошли шесть одинаково одетых человек, которые, по-видимому, сторожили все выходы. Иуних также, какиусеми остальных, подзеленой головной повязкой блестела узкая золотая маска.
        —Зачем вы беспокоитенас, братья? — спросил их Хункиар.
        —Уходите, скорей уходите! — отвечал один изпоспешно вошедших. — Султан сШейх-уль-Исламом приближается сюда влодке, через несколько минут он явится наПлощадь голов!
        —Рассейтесь вразные стороны, — раздалось вполголоса приказание Хункиара.
        Тринадцать фигур тихо исчезли втени стен, ичерез несколько секунд Площадь голов была безмолвна ипуста, итолько бледный свет луны падал насемь пустых мест.
        Вслед затем наПлощади голов появился султан вместе состражей ивсопровождении усердного Шейх-уль-Ислама ифлигель-адъютанта. Онхотел, наконец, удостовериться впоявлении Золотой Маски.
        Ноплощадь была пуста! Кругом небыло видно нидуши.
        Всамом Семибашенном замке также ненашли никого.
        Бесследно исчезловсе, какночной призрак, исултан, задумавшись, вернулся всвою лодку. Золотая Маска обеспокоилаего. «Чтопредвещал этот призрак?» — сострахом думал султан.
        XXVI
        Призрак черной Сирры
        Реция предалась уже отчаянию встрашной темнице, нонадежда снова вернулась кней, когда нарассвете, какмы уже описывали, проник кней голос Сирры.
        Теперь, когда Сирра знала место ее заключения, невсе еще погибло длянее.
        Еслибы она только отыскала Сади ипозвала его напомощь, спасение иосвобождение ее былибы верны.
        Образ Сади непокидалее. Любимый муж, которому она навеки принадлежала душой ителом, искал ее — внутренний голос говорил ей это! Досих пор он ненашел ее только потому, чтотюрьма была скрыта, нотеперь Сирра открылаее, инадежда снова ожила вдуше Реции.
        Когда Саладин, спавший вдругой комнате, проснулся ипоспешил кней, онатихо сообщила ему эту утешительную весть: онискоро будут освобождены. Бедный мальчик струдом переносил лишения неволи. Еслибы подле него небыло Реции, ондавным-давно заболелбы. Страх, наполнявший его вэтих ужасных стенах, недостаток свежего воздуха иполноценной пищи гибельно влияли наСаладина. Реция серьезно беспокоилась занего. Даисама она выглядела бледной иистомленной. Одно только поддерживало ее — этомысль оСади, олюбимом муже, который теперь был длянее всем, после того какзлосчастная судьба отняла унее отца ибрата!
        Когда Сирра приприближении старого сторожа шепотом простилась сней, Реция была всильной тревоге, боялась, чтобы дервиш незаметил Сирру; встрахе прислушивалась она — нонеслыхала ничего, кроме тяжелых шагов сторожа, значит, Сирра прошла незамеченной.
        Тагир явился вкамеру ипринес воду, хлеб иплоды. Онедва бросил взгляд насвоих пленников. Тообстоятельство, чтоон был глухонемой, делало его бесчувственным ковсему. Даже красота ипрелесть Реции непроизводили нанего никакого впечатления. Онбыл лишен чувств. Онвидел людские страдания исмерть, неимея кним итени сострадания. Механически исполнял он свои обязанности. Нирадости, ничувства свободы, нинаслаждения несуществовало длянего. Лицо его ничего невыражало.
        Маленький принц боялся этого человека ивсегда сужасом глядел нанего, когда тот входил вкамеру; онказался ему одним изстрашных сказочных чудовищ.
        Когда ушел Тагир, Реция накормила Саладина, поела немного изатем предалась мечтам обосвобождении ее дорогим Сади.
        Реция снетерпением ждала вечера, ждала ночи! Онатвердо была уверена втом, чтоСирра иСади придут освободить ее иСаладина.
        Проходил час зачасом. Никогда еще день неказался ей так длинен.
        Тихо разговаривала она сСаладином.
        —Мужайся, моярадость! — шепталаона. — Сегодня ночью будем мы свободны, спасены!
        —Ах,наконец-то, наконец-то! Ноя ведь останусь утебя, неправдали? — спрашивал маленький принц.
        —Да,Саладин, ябуду охранять тебя!
        —Еслибы неты, Реция, ядавным-давнобы умер! — жалобно шептал принц, такрано обиженный судьбой.
        —Тыостанешься уменя, будь покоен! МойСади придет освободитьнас!
        —Ах,теперь я люблю твоего Сади, также какиты.
        —Заэто я еще больше люблю тебя! Этомой Сади принес тебя комне!
        —Ая тогда боялсяего. Другой офицер взял меня отБаба-Коросанди иотдал меня твоему Сади! Янезнал, чтоон отнесет меня ктебе. Разве Баба-Альманзор вовсе непридет повидаться снами?
        —Ябоюсь, чтоон никогда невернется, Саладин!
        —Тыговорила недавно, что, может быть, онивернется.
        —Явсе еще надеюсь — страх инадежда борются вомне! Ноон давно, очень давно уехал, иникакого известия отнего недошло доменя! Другие принесли мне весть, будто он умер!
        —Умер! Ах,Баба-Альманзор был так добр, иАбдаллах тоже умер, он, который вырезал дляменя хорошенькие лодки изкоры иприносил мне финики, ион также невернется более! Знаешьли что, Реция, яужасно боюсь, может быть, иСади тоже невернется!
        —Чтоговоришьты, Саладин? — укоряла она сердито маленького принца. — Тыэтого недолжен говорить! Разве ты незнаешь, какя люблю Сади?
        —Тытакже любила иБаба-Альманзора, аон также невернулся! Тылюбила иАбдаллаха — ион невернулся! Вотмне ипришло вголову, чтоиСади невернется, таккакты его тоже любишь!
        —Мнестрашны твои слова, Саладин!
        —Тысердишься наменя, Реция?
        —Никогда более неговори ничего подобного.
        —Ах,какхотелосьбы мне поплакать ипогоревать стобой! Яэтой ночью видел очень страшный сон!
        —Мнеказалось, будто я слыхала твой крик илистон.
        —Мнеснилось, будто я шел заруку стобой гулять заворота имы пришли накладбище, — рассказывал маленький принц, — итут ты показала мне могилы доброго Баба-Альманзора иАбдаллаха! Кактолько вступил я нанадгробный камень доброго Баба-Альманзора, онскатился прочь. Мыпоглядели вниз — могила была пуста! Втуже минуту показалосьмне, какбудто мы были уже ненакладбище, ауподошвы крутых песчаных гор, накоторые мы хотели взобраться.
        Вверху росли цветы идеревья, отбрасывая тень, анасамом верху стоял твой Сади. Казалось, онманилнас, потом он стал расти, делался все выше ивыше! Позади него стояла женщина, такаяже высокая, голова ее была также величава, каквершина пальмы, иСади отвернулся отнас, амы все старались вскарабкаться кнему ивсе падали ипадали вниз: твой Сади несмотрел нанас более, онсмотрел только навысокую женщину, имне показалось, будто покрывало упало сее головы, итут я закричал отужаса — глазам моим представилась мертвая голова.
        —Зачем только такие сны снятся тебе, Саладин, — сказала Реция стайным ужасом.
        —Неудивительно, чтомне приснилась мертвая голова. Яоднажды видел такую вкабинете Баба-Альманзора, ивот она иногда припоминаетсямне, — отвечал маленький принц.
        Реция посмотрела врешетчатое окно — надворе было уже темно, наступил вечер, давно желанный вечер!
        —Отгони отсебя эти мрачные образы твоего сновидения, моярадость, — сказала Реция ислюбовью обняла мальчика. — Вотнаступает ночь, иСирра приведет сюда Сади!
        —Ах,какстрашно было ночью взбираться навысоту, — горевал маленький принц, — кактрудно было подыматься попеску, мывсе падали вниз.
        Этиобразы сновидения, казалось, имели легко объяснимый смысл, ноРеция нехотела идумать обэтом! Надежда, наполнявшая ее душу, победила. Оназнала мужество исилу Сади!
        Оннакажет грека, кактолько Сирра сообщит ему овсех злодействах подлеца! Чтомог сделать Лаццаро, несмотря нахитрость излобу, против мужества илюбви, наполнявшей Сади! Кроме того, Сади ведь был офицер имог пробраться кней скорее всякого другого. Глаза ее блестели.
        Луна уже взошла нанебо, бледный серебристый свет ее пробивался сквозь решетку вкомнату, гдеРеция смаленьким принцем пламенно ждала своего избавителя, своего возлюбленного Сади. Вдруг она услышала тихие шаги вкоридоре, Это немог быть старый Тагир; онникогда вэтот час неприходил кзаключенным.
        Реция прислушивалась. Онаподнялась сместа — восторг охватил ее душу примысли, чтоэто приближается Сади.
        Саладин тоже услышал шум и, неговоря нислова, указал надверь.
        Вотшаги дошли додвери.
        Затаив дыхание, смотрела нанее Реция! Следующая минута должна была решитьвсе!
        Взамок был воткнут ключ итихо, медленно повернут.
        Такникогда неотворял дверь Тагир! Ноэто могла быть Сирра? Сади илиСирра? Новот дверь отворилась — инапороге показалась окруженная мраком фигура мужчины.
        Реция наклонилась вперед. Лунный свет упал навошедшего — крик ужаса вырвался изуст заключенной: неСади, неСирра были это! Лаццаро, грек стоял напороге. Оннадеялся застать прекрасную Рецию вглубоком сне. Новот она стояла перед ним, онаималенький принц, охваченные страхом.
        Реция откинулась назад, когда Лаццаро подошел кней. Раздирающий крик опомощи вырвался изее уст, онаувидела себя вовласти презренного грека, который среди ночи пробрался кней.
        Нокрик замер, неуслышанный вобширных покоях Чертогов смерти.
        Какое ужасное разочарование дляРеции, которая уже протянула руки, чтобы принять всвои объятия возлюбленного Сади! Какой ужасный час предстоялей! Какие муки готовил ей теперь грек? Чтонужно ему было отРеции?
        Онаотшатнулась отнего, какотхищного зверя, сложила руки длямолитвы иопустилась наколени. Между тем Саладин прижался кней инеспускал глаз сЛаццаро.
        Последний уже освоился сцарствовавшим вкамере полумраком инаправился кРеции.
        Наэтот раз она была вего власти! Когдаже он протянул руки, чтобы обнятьее, маленький принц, позабыв острахе, бросился нагрека ипытался оттолкнуть его своими маленькими ручками, затем вцепился подобно репейнику вруку Лаццаро.
        Грек отбросил отсебя мальчика стакой силой, чтотот, непикнув, повалился каксноп иостался лежать устены.
        Какразъяренная львица, детенышу которой угрожает враг, сотчаянной силой бросилась Реция нагрека.
        —Презренный! Если ты преследуешь меня своими злодействами, то, покрайней мере, пощади ребенка, чтотебе сделал этот мальчик! — закричалаона. — Зачем ты издесь неоставляешь нас впокое?
        —Чтобы владеть тобой, чтобы назвать тебя своей, прекрасная Реция! — отвечал Лаццаро. — Тыбудешь моей!
        —Прочь отменя, негодяй! Никогда, никогда рука твоя некоснется меня! Ятак глубоко ненавижу ипрезираю тебя, чтосоглашусь скорее умереть, чемпринадлежать тебе! Убей меня — яхочу живой илимертвой остаться верной женой Сади.
        Адский хохот был ответом наее слова.
        —Тыодумаешься, прекрасная Реция! — воскликнулон.
        —Зачем ударил ты мальчика, презренный? Мойбедный, милый Саладин!
        —Оставьего! Тыдолжна быть моей! — скрежетал зубами Лаццаро иподступил кРеции, стараясь заключить ее всвои объятия.
        Снова раздался раздирающий крик опомощи. Страшно отзывалось громкое эхо вобширных покоях.
        —Кричи сколько угодно, никого нет поблизости, тымоя! — говорил грек, торжествуя иподходя все ближе.
        Онагордо выпрямилась. Пылая ненавистью, стояла она перед врагом.
        —Смотри так, теперь ты еще прекраснее, чемкогда-либо! — воскликнул грек и, неиспугавшись ее угрожающего вида, обвил своею сильной рукой тонкий станее.
        Погибла Реция, если только неслучится чудо! Беспомощная, онабыла отдана напроизвол исполненного пылких желаний грека, который видел уже себя уцели!
        —Сади! Спаси меня! Сади! — воскликнулаона, собрав последние силы. Онауже чувствовала руки Лаццаро, ощущала его дыхание усвоей щеки. Отвращение, ужас, ненависть наполняли ее душу. Онастала защищаться, какмогла, ночто значили эти слабые попытки вырваться против возбужденной страстью силы грека.
        —Сади! Помогимне! — ещераз воскликнула Реция задыхающимся голосом исделала последнее усилие вырваться изрук своего врага.
        Вдруг двери камеры сшумом распахнулись. Этослучилось так внезапно, чтонельзя было заметить, ктораскрыл их — видно было только, чтонаполу, вомраке, окружавшем дверь, что-то зашевелилось ивтоже мгновение прыгнуло вверх. Страшное проклятие вырвалось уЛаццаро. Онвнезапно почувствовал, чточто-то тяжелое вцепилось внего сзади исдавило ему шею.
        Этослучилось так внезапно, чтовпервую минуту он инедумал, чтоего душит постороннее существо, аскорее заподозрил, чтослучилось что-то сним самим.
        Онвыпустил Рецию, задыхаясь, схватился зашею итут почувствовал, чтоунего наспине сидит кто-то икрепко сжимает его шею!
        Этомог быть только ребенок!
        Может быть, мальчик.
        Новедь он все еще безчувств лежит наполу!
        Лаццаро было некогда думать обэтом, чувство самосохранения пересилиловсе! Онхрипел — емунехватало воздуха, ещеминута — ион задохсябы.
        Реция, вырвавшись изрук грека, полумертвая отстраха инапряжения, упала наколени.
        Какбезумный схватил Лаццаро руки, сжимавшие его шею, онсужасом чувствовал теперь, чтосзади чья-то голова касаласьею. Итак, нанем сидело человеческое существо!
        Онхватался заголову врага ипробовал изовсей силы удариться спиной обстену, чтобы только сброситьего, новсе было напрасно!
        Онвужасе выбежал изкамеры — страшное существо, вцепившись, оставалось нанем.
        Всвоем безумном бегстве Лаццаро чуть было неопрокинул старого Тагира, который, найдя дверь вкамеру еще открытой, заперих, убедившись предварительно, чтоони были еще вкамере.
        Хрипя, ударяясь обстены, сшироко выпученными глазами бросился грек послабо освещенным коридорам клестнице. Водно мгновение он был уже внизу — наспине его все еще сидел ужасный призрак. Онувидел голову иузнал Черную Сирру! Дочь гадалки, которую он сам похоронил, руку которой принес старой Кадидже, теперь сидела нанем исвоими руками сжимала ему горло. Невидя инезаботясь отом, куда попадет, Лаццаро бросился через дверь итемный коридор вЗал дервишей.
        Шатаясь, вступил грек всередину их круга сужасной ношей и, хрипя, грохнулся напол между вскочившими отужаса дервишами.
        XXVII
        Переодетый принц
        Вернемся снова ктому вечеру, когда переодетый принц сосвоим слугой Хешаном отправился всераль отыскивать следы маленького Саладина.
        Между тем какпринц Мурад надворе запальчиво говорил сЗора-беем, мушир Изет показался впередней султанши Валиде, находившейся всерале.
        Изету было вменено вобязанность наблюдать запринцами, исултанша-мать тотчас принялаего, таккакименно она считала необходимым вести заними наблюдения.
        Мушир Изет вошел вкомнату, гденадиване сидела султанша Валиде, инизко поклонился ей совсеми знаками глубочайшего почтения.
        —Тыприносишь мне известие, касающееся принцев? — спросилаона.
        —Ваше величество! Соизвольте выслушать мое важное известие, — сказал мушир. — Принц Абдул-Гамид неоставляет никогда Терапии изанят назначениями ираспоряжениями относительно устройства своего маленького дворца вКитхат-Хапе уПресных вод, куда принц хочет переехать, кактолько придут все вещи изПарижа! Принцже Мурад снекоторого времени всильной тревоге, ипричина ее внеизвестности участи принца Саладина.
        —Какой вздор! Принц Мурад может быть спокоен, чтомальчик этот останется жить! — воскликнула султанша Валиде.
        —Принц хочет увериться иполучить нужные объяснения, — продолжал мушир. — Поэтому его высочество сегодня вечером, всопровождении слуги, переодетый, потихоньку оставил Терапию.
        —Переодетый? Вкакомже костюме?
        —Еговысочество надели мундир баши.
        —Агде находится принц?
        —Внизу, водворе сераля, ваше величество! Еговысочество явились всопровождении слуги ивступили вжаркий спор софицером Зора-беем, которого они искали!
        —Этот Зора-бей заодно спринцем? Сопровождалли он принца?
        —Еговысочество искали Зора-бея, повсей вероятности питая надежду получить отнего сведения оместопребывании маленького принца Саладина!
        —Кчему это переодевание? Чтозначит этот маскарад? — воскликнула султанша. — Хотят сыграть сомной шутку илиже сделаться посмешищем дляприслуги? Принц ведь ибезподобного переодевания может оставлять свой дворец, кчемуже все это?
        Мушир поклонился, пожав плечами.
        —Пусть немедленно попросят принца иего свиту отправиться вРозовый киоск; дальнейшее решит сам султан!
        Этопоходило наарест.
        Изет снова поклонился.
        —Приказание вашего величества будет немедленно приведено висполнение, — сказал он тоном рабской преданности.
        —Ступай идонесимне, кактолько принц исвита его будут вкиоске, — приказывала султанша Валиде. — Яхочу тогда оставить сераль! Пусть предварительно займут караулами все выходы вкиоск, какэто предписывает достоинство принцев. Чтобы приказание мое было исполнено!
        Мушир отправился, ивскоре после того, какмы уже видели, показался дежурный офицер, пригласив принца, Зора-бея ислугу следовать заним вРозовый киоск, который находится всадах сераля ипредставляет собой уединенное, очень старое иугрюмое здание, вовсе незаслуживающее названия Розового киоска. Поназванию можно представить его себе обвитым розами, живописно расположенным, прелестным домиком — ничего подобного нет уэтого киоска! Онлежит втенистом, пустынном месте, среди совершенно запущенных садов сераля, иничто неподает повода кего названию, разве только несколько дикорастущих поблизости розовых кустов.
        Самкиоск был очень неуклюжей беседкой. Своими серыми, угрюмыми стенами, грубыми лепными украшениями икуполами вверху напоминала беседка то время, когда султанские жены часто приходили вэтот сад ипили здесь кофе, курили ипредавались скуке.
        Кактолько мушир Изет донесей, чтоприказание ее исполнено, онаоставила сераль иотправилась вБеглербег ксултану.
        Когда принц Мурад, Зора-бей ислуга Хешан через коридоры сераля идворы были введены всад, ихслучайно видел изодного изпокоев Шейх-уль-Ислам, который, по-видимому, имел какое-то дело всерале. Онвелел позвать начальника капиджей.
        —Давно неудостаивался я милости являться пред твое высокое лицо, могущественный имудрый Мансур-эфенди, — сказал Магомет-бей.
        Шейх-уль-Ислам велел ему встать иподойти кокну, выходившему вовнутренний двор. Вэту минуту подвору проходили ввечерних сумерках трое арестованных.
        —Ктоте военные, которых ведет капиджи-баши? — спросилон.
        —Баши, который идет впереди, некто иной, какпереодетый принц Мурад, великий могущественный Баба-Мансур!
        —Как, принц?
        —Клянусь бородой пророка! Последний — слуга принца, Хешан, авторой — один изтрех неверных, которые своим внезапным исамовольным выходом обесславили твой полк, всемогущий Баба-Мансур!
        —Полк капиджи? Тыобэтом еще ничего недоносилмне, Магомет-бей.
        —Твоя милость стого дня еще ниразу неудостаивала меня аудиенции!
        —Какмогли они выйти изполка? Ктодал им позволение натакой неслыханный шаг?
        —Самего величество султан!
        —Акто эти три смельчака?
        —Зора-бей, Гассан-бей иСади-баши!
        —Тот, кого ты назвал последним, неонли был нам рекомендован принцессой Рошаной?
        —Да,мудрый ивсемогущий Баба-Мансур, этоон. Сади, поповелению султана, беем переведен вкорпус баши-бузуков вместе сЗорой!
        —Атретий?
        —Третий изэтих преданных друг другу товарищей — Гассан-бей — сделан адъютантом принца Юсуфа-Изеддина, — отвечал Магомет-бей свыражением ненависти иглубокого негодования. — Ониобратились кего величеству султану спросьбой оперемещении. Такого позора еще никогда неслучалось втвоем полку, всемогущий Мансур-эфенди, иосмелюсь высказать мое живейшее желание инастоятельнейшую просьбу: накажи этих дерзких заэтот позор.
        —Твое раздражение справедливо, именя также возмущает этот поступок, таккакдосих пор все считали заособую честь имилость служить вполку капиджи, — сказал Шейх-уль-Ислам.
        —Накажи, раздави этих недостойных твоим гневом, мудрый имогущественный Баба-Мансур, илипредоставь мне дать волю моему справедливому негодованию инаказать троих ослушников.
        —Знаешьли ты причину, приведшую трех офицеров кэтому шагу?
        —Да,могущественный имудрый Баба-Мансур, иэто могу я тебе сказать. Сади-баши, тотмолодой, рекомендованный светлейшей принцессой солдат, должен был, потвоему приказанию, арестовать дочь толкователя Корана Альманзора — Рецию инаходящегося приней мальчика, ноСади полюбил эту Рецию ивзял ее себе вжены!
        —ТотСади-баши? Верноли твое известие?
        —Несомневайся вэтом…
        —Онвернулся тогда сответом, чтоненашел дочери Альманзора вдоме ее отца?
        —Этобыла правда, мудрый ивсемогущий Баба-Мансур, онненашел ее натом месте, которое ты ему назначил, нопотом он нашел ее вдругом месте ивзял ксебе вдом! Тут, послучаю пожара, домего обратился впепел, иона пропала безвести! Чтобы неполучать больше такого приказа, онискал инашел случай выйти изтвоего великого иславного полка!
        —Адва других офицера?
        —Они, какя уже заметил, связаны сСади тесными узами дружбы, ия понял изих разговоров, чтоони имеют общие дела ивсе трое разыскивают дочь Альманзора. Итак, ониради Сади изменили полку!
        —Япредоставляю тебе, Магомет-бей, право наказать трех отступников заих измену, ноустрой так, чтобы никто ничего неузнал онаказании инезаметилего! Перевод состоялся поприказанию его величества султана, значит, оботкрытом приговоре инаказании неможет быть иречи!
        —Уменя готов уже хороший план, могущественный имудрый Баба-Мансур.
        —Иоставь его присебе! — перебил его Шейх-уль-Ислам. — Янехочу знатьего, тыодин вответе, будь осмотрителен! Вмоейже признательности затвое усердие можешь быть уверен.
        Мансур-эфенди отпустил начальника капиджи изатем, безсвиты, отправился посамой отдаленной дороге квнутреннему двору сераля, который, какипервый двор, постоянно охраняют капиджи.
        Отсюда проходят всады сераля через ворота, теперь открытые, авпрежнее время строго оберегаемые черными ибелыми евнухами.
        Стех пор каксултан стал появляться всерале очень редко, только вторжественных случаях, анастоящий двор свой игарем содержал водворце Беглербег, ворота эти вовсе неохранялись. Поэтому никто незаметил, чтоМансур-эфенди втакое позднее время отправился втемные сады сераля. Войдя, онтотчас повернул вту сторону, гдесреди высоких деревьев находился Розовый киоск. Когда он приближался ккиоску, навстречу ему вдруг раздался сторожевой оклик солдат:
        —Ктоидет?
        Шейх-уль-Ислам остолбенел, онинеподумал, чтозаняли киоск стражи! Онбыстро подошел кчасовому и, прежде чем тот успел повторить оклик — этобыл солдат изкапиджи, — Шейх-уль-Ислам назвал себя, солдат стал вофронт.
        Мансур направился ккиоску иприблизился кокнам.
        Онувидел, чтовкомнате горел огонь, окно было еще открыто.
        —Светлейший принц! — сказал Мансур-эфенди тихим голосом.
        Вслед затем кокну приблизились шаги.
        —Ктоты? — спросил принц Мурад.
        —Разве светлейший принц неузнает того, ктотолько что получил известие обучасти вашего высочества?
        —Мнекажется, ты — великий мудрейший Мансур-эфенди! Чтотебе отменя нужно?
        —Япришел уверить ваше высочество всвоей преданности!
        —Зачем это? Тынастолько посвящен вовсе, чтобы знать, какопасно давать здесь подобные уверения, — отвечал принц Мурад.
        —Известие ослучившемся огорчило меня, ия пришел уверить ваше высочество втом, чтохочу употребить все свое влияние, чтобы уничтожить последствия!
        —Кажется, истолковали вдурную сторону то, чтопереодетый принц посетил сераль! Новедь это было необходимо! Яимел нато свои причины!
        —Причины эти — тайна?
        —Ониуже более нетайна, великий муфтий, стех пор каких знает офицер, находящийся теперь вдругой части киоска! Япришел отыскать следы моего сына, принца Саладина.
        —Смеюли я назвать вашему высочеству этот след? — спросил Мансур-эфенди уклончиво.
        —Можешь быть уверен вмоей вечной благодарности, мудрый Мансур-эфенди, если окажешь мне эту услугу!
        —Ваше высочество оставили принца навоспитание уизвестного своею мудростью толкователя Корана — Альманзора?
        —Этотак! НоАльманзор ведь умер!
        —Яслышал, будто он пропал безвести, икаким-то случаем маленький принц был отдан бывшему служителю сераля Коросанди, — продолжал Шейх-уль-Ислам, нашедший наконец давно желанный случай сойтись сбудущим преемником престола иприобрести его доверие.
        —Всеэто я знаю! Ногдеже теперь находится принц Саладин?
        —Пусть ваше высочество предоставит мне сэтих пор отечески заботиться опринце.
        —Тысогласилсябы сделать это, мудрый Мансур-эфенди?
        —Яобещаю вашему высочеству еще больше: переселение влюбимый дворец светлейшего принца!
        —Чтопобуждает тебя ктаким обещаниям?
        —Яхотелбы приобрести доверие вашего высочества.
        —Тыполучишь его иктому еще мою благодарность, если сдержишь слово, мудрый Мансур-эфенди!
        —Отменя самого, ваше высочество, больше ничего неуслышите, нофакты будут говорить заменя! — отвечал Шейх-уль-Ислам.
        —Дазащитит ваше высочество милосердный Аллах!
        Вто время, каквэтой стороне киоска происходил вышеупомянутый разговор, Зора-бей ходил взад ивперед поотведенной ему комнате вдругой части.
        Оннезажигал огня. Встреча спереодетым принцем невыходила унего изголовы, ион сожалел только ободном обстоятельстве, что, кнесчастью, немог сообщить принцу, гденаходится Саладин.
        Нотолько он подошел коткрытому окну ибросил взгляд наглубокий мрак, расстилающийся между деревьями, какему показалось, будто подокном кто-то шевелится.
        —Благородный Зора-бей! — прозвучал тихий голос.
        Онприслушался — онясно слышал свое имя, нонемог узнать ниголоса, нифигуры.
        —Ктозовет меня? — спросилон.
        —Тише, пожалуйста, мойблагородный Зора-бей, тише! — отозвался голос. — Яприношу тебе известие, которого никто другой недолжен слышать!
        —Прежде всего, скажимне, ктоты?
        —Твой друг идруг твоих обоих товарищей! — отвечал глубокий, сдержанный голос, который молодому офицеру показался знакомым, новсе-таки он немог догадаться, ктобы это мог быть.
        —Сади ищет свою жену, которая исчезла вовремя пожара вего доме! Тыихрабрый Гассан-бей соединились сСади, ивсе трое отыскиваете дочь Альманзора.
        —Твоя правда.
        —Ядаже скажу тебе, благородный Зора-бей, гденаходится прекрасная Реция, чтобы ты мог передать эту весть твоему другу Сади-бею!
        —Как, тызнаешь, гдедочь Альманзора? Говори, ктоты, оказывающий моему товарищу эту услугу?
        —Неспрашивай омоем имени, благородный Зора-бей, достаточно будет тебе моих слов. Сади-бей снова увидит дочь Альманзора, если ему удастся проникнуть вте покои сераля, гденаходятся избранные напраздник Байрам женщины, изкоторых султанша Валиде выбирает наэтот год одалиску[12 - Одалиска (тур.) — раба-наложница вгареме султана.] длягарема султана.
        Зора-бей прислушивался, этавесть поразилаего!
        —Тыточно это знаешь? — спросилон.
        —ОтСади-бея итебя будет зависеть убедиться вистине моих слов! — отвечал незнакомец. — Явидел сам, какбыла введена вэти покои дочь Альманзора!
        Зора-бей помолчал минуту, потом вдруг подошел кстолу, чтобы зажечь стоящую нанем свечу. Онхотел удостовериться, ктобыл принесший это известие.
        —Постарайтесь проникнуть впокои, может быть, вамудастся, — продолжал незнакомец. — Вынайдете там прекрасную Рецию!
        Вэту минуту Зора-бей зажег свечку иподошел коткрытому окну, чтобы осветить стоящего всаду, — нонезнакомец втуже минуту бросился вкусты. Зора-бей слышал еще шаги, новидеть его уже немог.
        XXVIII
        Месть Магомет-бея
        Всепопытки Сади найти Рецию были тщетны, оннемог открыть нималейшего следа, хотя неусыпно заботился обэтом.
        Теперь ему пришла вголову странная мысль. Золотая Маска однажды сообщила ему убежище Реции, итеперь он хотел разыскатьее, чтобы вторично узнать, гдеРеция. Ногде должен был он искать таинственное существо? Гдемог он найти Маску? Онаявлялась незваная, внезапно подкрадывалась ктому, ктовсего менее думал оней, отыскатьже ее небыло никакой возможности! Сади бродил ночью поулицам Стамбула иСкутари внадежде где-нибудь вомраке вечера увидеть Золотую Маску. Ностранно! Теперь, когда он высматривал ее ихотел ее видеть, она, какнарочно, непоказывалась.
        Когда он однажды вечером производил свои поиски, встретил он Гассан-бея, который, освободившись нанесколько часов, шелкнему. Сади сообщил ему свое намерение. Смеясь, положил Гассан руку наплечо товарища.
        —Тщетная попытка, Сади, — сказалон. — Золотая Маска является то одному, тодругому, тоздесь, тотам! Тыдолжен ждать, покуда она снова подкрадется ктебе; больше ты ничего неможешь сделать!
        Гассан проводил Сади вего квартиру ирассказал ему оприключении состарой колдуньей.
        Ониеще говорили обэтом, какотворилась дверь ивошел Зора-бей.
        Молодые офицеры поздоровались.
        —Ядумал, чтоты находишься поддомашним арестом, — обратился Сади кЗора-бею.
        —Да,я был подарестом вРозовом киоске, — отвечал Зора и, подсев кдрузьям, рассказал им освоей встрече спринцем. — Совчерашнего вечера досегодняшнего находился я там, только час назад выпустили меня — после того, какпринц иего слуга также оставили Розовый киоск, ая письменно изложил свои показания!
        —Дело осталось бездальнейших последствий? — заметил Сади.
        —Былобы странно, еслибы оно еще имело дальнейшие последствия, — воскликнул Зора-бей. — Ибезтого я целые сутки провел подарестом!
        —Тебя хватятся вполку, — сказал Гассан.
        —Ядумаю, Магомет-бей сделал уже донесение!
        —Конечно, иначе я незналбы ничего обаресте, — подтвердил Сади. — Всепроисшествие возбудило всюду большой интерес, ибольшинство завидовало твоему приключению.
        —Ипусть. Былоли там действительно чему завидовать, яоставляю безответа, — отвечал Зора, — но, однако, сомной вРозовом киоске случилось нечто касающееся тебя, Сади, ичто немедленно привело меня сюда!
        —Говориже! Рассказывай! — воскликнули Гассан иСади.
        —Этостранная история, ия ничего, немог узнать отом, ктоявлялся ночью укиоска, — начал Зора-бей, — имени своего он несказал, икогда я зажег свечку, чтобы разглядетьего, онбесследно исчез втемноте!
        —Этобыла, может быть, Золотая Маска! — воскликнул Сади.
        —Недумаю!
        —Чтоже сделал этот незнакомец? — спросил Гассан.
        —Онвыдавал себя занашего друга, номне нехотелось этому верить, внутренний голос подсказывалмне, чтоэтого быть неможет!
        —Нашдруг? Ион точно знал всехнас? — спросил Сади.
        —Да,всех троих!
        —Еслибы он действительно был нашим другом, — заметил Гассан, — тодлячего былобы ему окружать себя такой таинственностью?
        —Яподумал тоже самое! Ноничего неприязненного немог найти я вего известии!
        —Чтоже это было заизвестие?
        —Онпришел сказатьмне, гдетвоя Реция!
        —ГдеРеция? — воскликнул Сади. — Онзнает это?
        —Конечно, онэто сообщилмне, чтобы я передал тебе, иты, наконец, избавился отмуки неизвестности!
        —Авы еще сомневаетесь вего дружбе, вы, недоверчивые души?
        —Какаяже цель этому незнакомцу уведомлять нас оместе пребывания Реции? Говориже, Зора, гденаходитсяона?
        —Известие необрадует тебя, Сади! — отвечал Зора. — Однакоже ты должен знатьвсе! Твоя Реция, кажется, находится вчисле женщин, избранных султаншею Валиде, чтобы кближайшему празднику Байрама выбрать новую одалиску вгарем!
        —Как, мояРеция? — воскликнул Сади всильном возбуждении — Онамежду женщинами, захваченными кБайраму? Онанедолжна остаться там!
        —Будь осторожен, мойдруг! — уговаривал Зора-бей своего взволнованного товарища.
        —Онанедолжна там оставаться, говорюя! Ядолжен освободить, спастиее, еслибы даже это стоило мне жизни!
        —Тызабываешь, чтоникто, подстрахом смертной казни, несмеет переступать порога дворца Долма-бахче, гдеевнухи ирабыни стерегут избранных, — сказал Гассан.
        —Язнаювсе, нонеужели вы думаете, чтоэто может удержать меня, когда я знаю, гденаходится моя Реция? — воскликнул Сади. — Нипрепятствий, нипределов несуществует дляменя! Ятак идумал, чтотолько что-то необычайное помешало мне найтиее. Бедная Реция! Язнаю, чтоесли другие, избранные кБайраму, гордятся ирадуются этому назначению, Реция будет горевать вотчаянии. Ядолжен освободитьее, чегобы мне это нистоило!
        —Подумалли ты обопасности? Обдумалли ты преждевсе? — спрашивал Гассан. — Избранные женщины скрыты отвсех, иникто несмеет их видеть!
        —Мнеиненадо видетьих, мненадо только возвратить иосвободить мою Рецию!
        —Едвали будет возможно проникнуть водворец Долма-бахче ивойти внего, — заметил Зора-бей враздумье.
        —Нираздумий, нисомнений нет дляменя! Сейчасже я отправлюсь вДолма-бахче.
        —Тывзволнован! Неувлекайся безрассудным поступком, Сади. Онможет стоить тебе жизни! — предостерегал его Зора.
        —Язнаю опасность, — нознаю также свой долг! Моерешение непоколебимо, иникакая земная власть неможет уничтожитьего! Сейчасже отправляюсь я вмраморный императорский дворец!
        —Если ты этого непременно хочешь, пусть будет так! Ия тоже пойду стобой! — объявил Зора-бей.
        —Ия также неоставлю тебя, какэто повелевают долг иданное тебе обещание, — сказал Гассан иподнялся сместа.
        —Низачто насвете! Янепринимаю этой жертвы! — воскликнул Сади. — Предоставьте все одномумне! Довольно будет одному изнас поплатиться жизнью вслучае неудачи. Оставайтесь!
        —Мыразделим твою участь! — решительно отвечал Зора-бей, протягивая Сади руку.
        —Неотвергайнас! Мыостаемся стобой, — сказал Гассан срешительным видом, такчто Сади немог вторично отказать, неоскорбивих.
        —Прежде чем отправиться вДолма-бахче, позволь мне предложить еще один вопрос, — обратился Зора кСади. — Тыхочешь вытребовать дочь Альманзора, нопокакому праву?
        —Поправу, которое дает святая любовь! — воскликнул Сади восторженно. — Реция — моя!
        —Тыназываешь ее женой, ты, чтобы охранитьее, ввел всвой дом, иРеция, исполненная любви идоверия, охотно последовала затобой, — продолжал Зора, — нобрак еще небыл совершен имамом инеподписан свидетелями!
        —Тыошибаешься, друг мой, брак наш заключен старым имамом вСкутари! — отвечал Сади.
        —Конечно, подписи его будет достаточно, иты могбы спомощью этой бумаги еще раньше доказать свое право, ногдеже бумага имама?
        Сади побледнел.
        —Горемне, онасгорела, — сказал он глухим голосом, — онасделалась добычей пламени!
        —Какой несчастный случай!
        —Довольно! Ничто неможет удержать меня! — воскликнул Сади. — Достаточно моего слова инашей любви!
        —Юный мечтатель! — произнес Зора-бей стихой исострадательной улыбкой. — Чтотебе вздумалось! Одно свидетельство обраке могло еще тебе пригодиться, твоиже слова ислова Реции ничего незначат!
        —Будь что будет, нето я длядостижения цели употреблю силу! — объявил Сади отважно.
        —Чтобы несделать опрометчивого шага, прими нашу помощь исовет, — обратился Гассан квзволнованному Сади. — Освобождение Реции силой стоилобы тебе головы. Предоставь нам наперед удостовериться, действительноли дочь Альманзора находится вчисле предназначенных кБайраму женщин! Втом случае, еслибы нам удалось убедиться вэтом и, может быть, даже увидеть Рецию, тогда моглибы мы надругое утро отправиться освободить ивозвратить ее тебе. Обосвобождении силой неможет быть иречи; вспомни только, чтоизбранные женщины идевушки охраняются многочисленными евнухами ирабынями, авнизу стоят накарауле капиджи!
        —Гассан говорит правду, Сади, — поддержал друга Зора-бей. — Если эта попытка нам удастся сегодня, остальное сделаем завтра, нотихо иосмотрительно!
        —Хотелосьбы мне видеть, какбылибы вы спокойны, потеряв любимую жену? Авы еще требуете спокойствия отменя. Несправедливыевы! — воскликнул Сади. — Требуйте отменя всего, только нехолодной рассудительности вэту минуту! МояРеция взята уменя, ия должен оставаться спокойным? Чтовсе сокровища мира всравнении слюбящим сердцем! Реция любит меня! Еслибы вы только знали ее иее самоотверженную любовь! Скорей, друзья, вДолма-бахче!
        Зора иГассан уступилиему, хотя инескрывали отсебя той опасности, вруки которой безрассудно бросались сами! Онидолжны были сопровождать Сади, онинемогли оставить его одного, ненарушив данной ему клятвы! Может быть, имеще удастся умерить беспредельную отвагу Сади.
        Если он позволит себе увлечься безрассудными поступками, онпогубит исебя, иих. Никогда еще неоставался безнаказанным тот, ктоосмеливался проникнуть впокои, гдеприготовлялись исовершались тайны Байрама. Никогда еще ниодин смельчак немог сообщить, чтопроисходило вэтой строго оберегаемой части гарема Долма-бахче, ибоживым никто неоставлялего.
        Однако дальнейшие возражения, неудержав Сади, походилибы натрусость инерешительность, апотому оба друга уступили. Головам их угрожала опасность — темнеменее они неколебались ниминуты.
        Тридруга отправились подороге вДолма-бахче.
        Позади Перу, вЦыганском квартале наберегу Босфора находился дворец Долма-бахче.
        Водворце Долма-бахче ежегодно напразднике Байрама происходило представление вновь избранной императрицей-матерью жены султана, которая вступала вего гарем.
        Воспользуемся случаем, чтобы кратко рассказать отрадициях семейной жизни вТурции вте времена.
        Турецкие женщины иих отношения смужчинами невсегда понятны европейцу. Обычай многоженства — одно изсущественнейших отличий турецкой жизни. Неменее странным кажется нам ито обстоятельство, чтотурецкая женщина могла являться публично только подпокрывалом: непокрытая, несмела она говорить спосторонними лицами. Так, встатье «Турецкие женщины» следующим образом объясняют этот обычай: «Пророк Магомет принудил своего приемного сына иполководца Цейда прогнать отсебя супругу Цейнебу ипотом сам женился наней; насвадьбе некоторые гости оставались очень долго. Тутбыло им открыто ипредписано отБога, чтобы жены пророка только “зазавесой”, тоесть закрытые покрывалом, говорили сдругими, исключая близких родственников, ивсе жены правоверных должны были следовать этому обычаю».
        Встарину положение женщины уарабов было свободное, какэто итеперь водится убедуинов, иненациональный дух, аличное желание пророка ограничило эту женскую свободу иустановило то гаремное заключение, которое так дурно повлияло натурецкие нравы.
        Вообще, турок имеет только одну жену, ктоже имеет средства, может завести инескольких. Хотя настоящий невольничий рынок изапрещен законом, всеже торг людьми производится, хотя ивиных формах, иедвали можно найти хоть одного богатого турка, который неприобреталбы заденьги жену, рабов ирабынь.
        Последние известны подименем одалисок, горничных, нопринадлежат, какивсе женщины вдоме турка, кего гарему. Если обыкновенный турок хочет иметь жену, тоесть первую, илиесли родители хотят женитьего, посредницами вэтом деле становятся матери жениха иневесты.
        Непосредственное участие последних выражается иногда только втом, чтоматери потихоньку позволяют жениху сквозь решетку посмотреть наневесту безпокрывала.
        Начинаются взаимные переговоры. Наконец жених, ввиде свадебного подарка, дарит невесте несколько тысяч пиастров и, следовательно, некоторым образом покупаетее.
        Кодню, назначенному длясвадьбы, имам приготовляет брачный контракт, который затем скрепляется подписью свидетелей, итогда невесту после разнообразных увеселений вкарете подвозят кдому жениха.
        Уворот дома ожидает жених, онвынимает ее изкареты ивносит, теперь уже свою супругу, вдом, гдеимеет право снять снее покрывало.
        Каждый турок обязан назначить жене своей особое помещение всвоем доме, хотябы только одну комнату. Если унего несколько жен ирабынь, ондолжен каждой изних отдать враспоряжение особый покой.
        Если турок состоятельный, он, приведя имаму доказательства того, чтоможет содержать гарем, может иметь дочетырех законных жен истолько рабынь, сколько позволяют ему средства.
        Обыкновенно первая жена выбирается изтогоже сословия, чтоимуж; остальных жен, равно иодалисок, выбирает он изпривезенных нарынок грузинок, черкешенок итурчанок, которых сами родители продавали торговцу, имевшему невольничий девичий рынок вСтамбуле. Здесь совершался этот постыдный торг женщинами идевушками. Цена закаждую доходила отдвух допяти тысяч пиастров: черные невольницы ценились дешевле.
        Бразды домашнего правления находятся всегда вруках первой жены, ночасто ей приходится очень горько, если одна изпрочих жен приобретет особенную любовь супруга иповелителя. Тут, чтобы низвергнуть соперницу, пускала она вход всевозможные интриги.
        Здесь нелишним будет упомянуть ободном случае вдоме вдовствующей дочери Магомета-Али-паши, бывшего вице-короля египетского, поимени Нацин-Ханум. Таккаксупруг ее часто небыл дома, тоона находила возможность безнаказанно принимать вгареме своего возлюбленного; втоже время она была ввысшей степени ревнива. Компаньонка принцессы рассказывала следующее: супруг принцессы сказал однажды рабыне, подававшей ему воду: довольно, мойягненочек! Этислова привели принцессу всильное бешенство. Бедное создание было убито поее приказанию, затем жареная головаее, начиненная рисом, была подана кобеду мужу.
        —Возьмиже кусочек твоего ягненочка! — сказала ему Нацин-Ханум.
        Бросив салфетку, онудалился ипотерял кней всякое расположение. Неразвелись они только потому, чтосупругу хотелось сохранить богатство иостаться зятем Магомета-Али. Ревность этой ужасной дочери вице-короля распространялась навсех невольниц; прималейшем подозрении вневерности она приказывала сечь их плетьми досмерти.
        Всягаремная жизнь полна злобы иревности, здесь рождается много хитрых интриг. Несмотря накажущуюся покорность турецкой женщины, часто она ведет правление государством.
        Тезнаменитые визиты, которые турецкие женщины так часто делают одна другой, теперь служат средством добиться должностей их мужьям, сыновьям ибратьям. Лестью добиваются они расположения жен министров ивысших сановников, аэти просьбами иласками домогаются умужей длясвоих протеже всех мест, какихбы те нипожелали.
        Если турку случается убедиться вневерности одной изсвоих жен, емупредоставляется право развода. Онжалуется нанее имаму, итот уже определяет наказание изменнице.
        Еслиже это сделано одной изего невольниц, онпродает илидарит ее другому. Техже невольниц, которые были постоянно верны своему повелителю, оннередко берет себе вжены.
        Стража гарема — евнухи — служат вместе стем иприслугою женам; онисопровождают последних вовсех их выездах, напрогулки, набазар, вванны — словом, всюду. Заэто они получают большое жалованье и, кроме того, пользуются большими преимуществами.
        Больших гаремов имелось немного. Самый многочисленный изних был, конечно, гарем султана, внем находилось более четырехсот женщин.
        Некоторые богатые паши имели всвоих гаремах довосьмидесяти жен ирабынь.
        Если такой господин вместе сженами предпринимал поездку наПресные Воды иливТшукдиди, вверх отСкутари, томеста, гдеони отдыхают, занесколько часов перед тем очищались солдатами. Если случалось надороге встретиться стаким поездом и, невозбудив внимания, наблюдать заним, можно было увидеть много интересного.
        Между тем какжены царствующего султана утопают вроскоши иудовольствиях, гарем умершего султана навеки лишен всех радостей. Изжен бывшего султана Абдул-Меджида, брата Абдул-Азиса, осталось около четырехсот женщин; всеони должны доконца жизни носить вдовье покрывало ижить вбольшом старинном дворце наберегу Босфора. Полицейская стража ходит постоянно снаружной стороны этого похожего натюрьму дворца истережетих.
        Водворце Долма-бахче, который возвышается наберегу Босфора заТефиной, рядом смаленьким дворцом Бешикташем, наблюдает стража завновь избранными длясултана женами, здесь их воспитывают подруководством султанши-матери.
        Дворец каменный иеще новый.
        Отдельные части его измрамора инеобыкновенно роскошны. Всередине дворца находится огромная аудиенц-зала вдва цвета, спотолком ввиде свода, опирающимся наколонны. Посредине висит огромная газовая люстра сдесятью тысячами рожков. Приемный зал ирабочий кабинет султана, пребывающего здесь только вовремя Байрама, имеют мозаичные полы, устланные дорогими коврами.
        Возле высоких зеркал приделаны большие канделябры.
        Наружные срешетками покои дворца заключают всебе гарем. Заним тянутся большие, роскошно отделанные сады.
        Близ этого дворца лежит маленький летний дворец Бешикташ. Онпостроен уже около двухсот лет тому назад.
        Высокие стены скрывают его прекрасные сады отвзоров проходящих.
        Наступала ночь. КДолма-Бахче мчались вовесь опор трое офицеров.
        Ниединым словом необменялись они дорогой. Мрачный Сади был впереди. Онспешил увидеть иосвободить Рецию. Забыты были все прелести принцессы! Еголюбовь кРеции одержала верх!
        Достигнув первых огромных ворот, охраняемых капиджи, тридруга соскочили слошадей ипередали их солдатам. Онивсе еще непредчувствовали, чтопопались вловушку предателя. Даже то обстоятельство, чтоименно капиджи охраняли наружные ворота, ненаводило их намысль обизмене.
        Какофицеры, занимавшие караулы всерале ивБеглербеге иотличенные султаном, ониимели свободный доступ водворец Долма-бахче. Апотому они беспрепятственно прошли через все ворота ивышли набольшой двор.
        Теперь нужно было пробраться дальше. Сади поспешил вверх полестнице кгалерее, Зора иГассан последовали заним.
        —Останьтесь тут, — обратился кним Сади шепотом. — Всетрое мы неможем идти далее, яодин уже найду дорогу.
        —Мыпроводим тебя допокоев, гденачинается гарем, — пояснил Зора ивместе сГассаном последовал заспешившим вперед Сади.
        Никто незадержал их увходов взалы ипокои. Часовые наверху, уотдельных входов беспрепятственно пропустилиих.
        Таким образом приблизились они ктой части дворца, гденазначенные напраздник Байрама жены иодалиски содержались подстрогим надзором икараулом.
        Зора иГассан остались тут, аСади через пустую переднюю, гдевдругое время стояли императорские евнухи, пробрался всмежные покои. Тутнавстречу ему вышел изумленный лала иподнял руки свидом ужаса, нопрежде чем он успел остановить Сади, тотпрошел уже вследующий покой.
        Здесь намягких подушках спали оберегаемые черными невольницами обе назначенные дляимператорского гарема новые жены, одну изкоторых султанша Валиде должна была избрать дляпраздника Байрама идоставить своему сыну султану.
        Привиде постороннего молодого офицера они вскочили ислюбопытством рассматривалиего, между тем какневольницы убежали сгромким криком.
        Сади поглядел наобеих женщин — ниодна изних неимела нималейшего сходства сРецией!
        Значит, оннапрасно проник вэти запретные места?
        Вэту минуту накрик рабынь ипоприказанию испуганного лалы собрались евнухи истража.
        Произошло невыразимое замешательство исмятение. Никогда еще неслучалось такого неслыханного поступка. Триофицера проникли вгарем! Лала был всильном замешательстве инегодовании. Когда Сади вернулся ксвоим друзьям снеожиданной вестью, чтоРеции втех покоях небыло, поприказанию лалы ворота внизу были уже заперты ипозван гофмаршал.
        Магомет-бей сторжествующим видом показался воглаве караула поприказанию гофмаршала арестовать трех офицеров заих неслыханную дерзость, чтобы его величество султан сам произнес им приговор.
        Вэтот момент Зора понял предательскую игру Магомета.
        Триофицера отдали свои шпаги, нонебею, агофмаршалу, ибыли заключены подстражу.
        Нопоугрожающему взгляду Зоры видно было, чтоон намерен отомстить начальнику капиджи заего предательство.
        XXIX
        Ссылка
        —Мынуждаемся втвоем совете поодному важному делу, втвоем совете ивтолковании закона, — говорил султан наследующее утро Мансуру-эфенди, стоявшему перед ним вего дворце Беглербег.
        —Ваше величество сделали милость вторично упомянуть оважном деле, неудостоив меня доверием, — отвечал Шейх-уль-Ислам. — Причина этого колебания известнамне! Мансур-эфенди имеет противников, которые осаждают ваше величество!
        —Тывидишь, чтопротивники твои немогут отклонить моего намерения, яисполняюего, яхочу дать тебе новое доказательство моего полного доверия, великий муфтий, — сказал султан Абдул-Азис. — Оттебя будет зависеть оправдать это доверие иопровергнуть доносы твоих противников.
        —Служить вашему величеству верой иправдой есть единственное мое стремление!
        —Такслушайже, — начал султан после короткой паузы, глядя строго иозабоченно, между тем какШейх-уль-Ислам сбоку пытливо наблюдал засвоим повелителем. — Тызнаешь, чтособственно породовому закону моего великого предка Османа после моей смерти престол должен наследовать принц Мурад какстарший вроде, апосле него ближайший наследник — брат его Гамид!
        —Такпредписывает закон! — отвечал Мансур-эфенди споклоном.
        —Высшее желание моей жизни, великий муфтий, изменить этот несчастный закон, который служит тяжким бременем какдлясултанов, такидляпринцев.
        —Подумайте только, ваше величество, осиле древних обычаев, овнезапном неожиданном изменении исильном впечатлении, которое оно произведет наумы!
        —Целая толпа мулл, имамов, кади исофтов невстретит это нововведение снедоверием, если ты его одобришь инайдешь закон, допускающий подобное толкование, — отвечал султан. — Еслиже ученые будут склонны кперемене, закон будет принят всем моим государством.
        Шейх-уль-Ислам задумался нанесколько минут; этобыл случай выказать ираспространить свое могущество! Этобыло средство сделаться необходимым султану ивытеснить, наконец, султаншу Валиде! Еслибы он ловко принялся задело, томог теперьже остаться победителем, необещая ничего особенного!
        —Какой порядок престолонаследия имеет ввиду ваше величество? — спросилон.
        —Яжелаю оставить после себя престол моему старшему сыну Юсуфу, великий муфтий. Этим, безсомнения, разинавсегда устранится волнение истрах, подозрение инадзор запринцами, исчезнут интриги! Яхочу дожить последние годы втишине, аневбеспокойствах!
        —Обапринца — Мурад иГамид — знают свои права, ваше величество, — сказал Мансур-эфенди. — Едвали будут они склонны молчать приподобном изменении порядка престолонаследия, таккакимеют ибезтого начто жаловаться!
        —Разве принцам есть начто жаловаться? — спросил Абдул-Азис судивлением.
        —Онипрославляют милосердие идоброту вашего величества, однакоже, сдругой стороны, онитерпят различные ограничения иунижения, — отвечал Шейх-уль-Ислам. — Недавний арест принца Мурада, егожительство вТерапии, похожее назаключение, — тягостная свита, назначаемая Муширом-Изетом, — всеэто вещи, которые существуют неповоле вашего величества.
        Султан чувствовал, против кого были направлены эти удары! Онзнал очень хорошо постоянное соперничество султанши Валиде иШейх-уль-Ислама.
        —Яотменю эти постановления, — сказал султан. — Мушир-Изет будет уволен, пусть принцы переезжают всвои любимые дворцы исами выбирают себе прислугу!
        —Этоновое доказательство милосердия вашего величества неостанется безблаготворных последствий! — отвечал Шейх-уль-Ислам.
        —Янемедленно дам тебе относящиеся кэтому приказания, великий муфтий, — продолжал султан иподошел кписьменному столу. — Япокажу, чтонеотказываю сыновьям моего брата вих просьбах ижеланиях!
        —Касательно престолонаследия я справлюсь взаконах итогда доложу вашему величеству, — сказал Шейх-уль-Ислам. — Всемои старания будут направлены ктому, чтобы ивпредь заслужить доверие вашего величества! Номне кажется важным, чтобы мои противники непротиводействовали мне вмногосторонних трудах, которые мне представятся!
        —Япозабочусь обэтом, великий муфтий, японимаю твои слова, илучшим доказательством моей благосклонности пусть будет то, чтоя принимаю их безгнева, — возразил султан, знавший очень хорошо, чтоМансур-эфенди подразумевал никого другого, каксултаншу Валиде.
        —Моявсенижайшая просьба, моевысшее желание — этобыть удостоенным полнейшего доверия вашего величества, — продолжал Шейх-уль-Ислам, принимая письменные приказы султана касательно принцев, — Приношу мою благодарность вашему величеству заэти доказательства милости инадеюсь, чтоони будут иметь важные последствия.
        Вэту минуту разговор их был прерван приходом дежурного флигель-адъютанта, который доложил огофмаршале дворца Долма-бахче. Султан приказал ввестиего. Мансур-эфенди остался стоять встороне ибыл свидетелем следующей сцены.
        Гофмаршал вошел вкабинет инизко преклонился перед султаном.
        —Какое известие привело тебя сюда втакой необычайный час ибезпредварительной просьбы обаудиенции? — спросил Абдул-Азис.
        —Давсемилостивейше простит мне ваше величество мое появление! Необычайное происшествие привело меня сюда, — сказал гофмаршал сглубокой преданностью. — Вэту ночь водворце Долма-Бахче тремя офицерами вашего величества было совершено неслыханное дело!
        —Значит, тыявляешься комне сдоносом наэтих трех офицеров?
        —Увы! Долг вынуждает меня всепокорнейше донести вашему величеству освершенном!
        —Чтослучилось?
        —Трое офицеров отважились наневероятное дело! Язык мой немеет доносить обэтом вашему величеству!
        —Ктоэти офицеры?
        —Зора-бей иСади-бей избашибузуков иГассан-бей, адъютант принца Юсуфа!
        —Язнаю этих офицеров! Онинаделе выказали себя верными иотважными!
        —Онинеслыханным образом злоупотребили своей отважностью, игнев вашего величества постигнетих!
        —Говори, чтослучилось?
        —Пусть ваше величество несделает подателя этой вести ответственным заслучившееся, — сказал гофмаршал, бледный отстраха иволнения. — Ядрожу еще теперь примысли опреступлении!
        —Офицеры моей армии — иктомуже еще адъютант принца? Чтомогли они учинить? Онидолжны лучше всякого другого уметь отличать право отпроступка, апотому я буду неумолим всвоей строгости, если узнаю, чтоони употребили возло свое достоинство!
        —Трое офицеров осмелились прошлой ночью проникнуть водворец Долма-бахче!
        —Скаким намерением?
        —Чтобы войти вте покои вашего величества, гдеблагочестивый лала иевнухи оберегают кБайраму жен!
        Султан вскочил сдивана, накотором вел прием.
        Мансур-эфенди свидимым удовольствием наблюдал, какое впечатление произвела насултана эта весть — погибли три изменившие его полку офицера; онэто понял повспыхнувшему гневом лицу султана приэтом неожиданном известии.
        —Онихотели проникнуть вженские покои? — спросил Абдул-Азис. — Офицеры хотели отважиться проникнуть вженские покои?
        —Увы! Япринужден ответить утвердительно навопрос вашего величества!
        —Намерение это заслуживает строжайшего наказания! Говориже! Имведь неудалось исполнить своего намерения, этонемогло им удасться, таккакпокои строго охраняемы.
        —Темнеменее они привели висполнение свое желание.
        —Как! Онипопали вженские покои?
        —Да,ваше величество!
        —Втаком случае неверные стражи первые получат наказание! — гневно воскликнул султан. — Гдебыли стражи внизу?
        —Насвоих местах, нокапиджи несмели задержать офицеров!
        —Аевнухи? Аты? Гдебылты?
        —Ятолько что лег спать!
        —Втаком случае ты ответишь мне головой зато, чтодерзким удалось это неслыханное дело! — воскликнул султан.
        —Смилуйтесь! Умоляю ваше величество опомиловании!
        —Аевнухи? Гдебылиони?
        —Ониотлучились наминуту!
        —Пусть заэто бросят их вподземные тюрьмы сераля иназначат других сторожей, тыже, поднаблюдением которого находится весь дворец, сложишь немедленно маршальский жезл! Гдетрое офицеров?
        —Ониотдали мне свои шпаги инаходятся теперь водворце Долма-бахче вожидании приговора вашего величества!
        —Онизаслужили смерть! — воскликнул султан всильном раздражении. — Заэту дерзость они поплатятся головами!
        Шейх-уль-Ислам слышал приговор — улыбка торжества скривила его губы.
        Итак, триофицера недолго должны были пережить выход изполка капиджи, выход, такоскорбивший Шейх-уль-Ислама.
        —Умилосердитесь надо мной! — молил гофмаршал, преклоняя колени пред султаном. — Всенижайший раб вашего величества невинен вужасном происшествии!
        —Прочь сглаз моих, вонизмоего дворца! Мнеуже давно донесли, чтоты вдолжности гофмаршала приобрел большой капитал! Если деньги нажиты честным путем, ониостанутся утебя; носледствие покажет, вернымли слугой был тымне.
        Гофмаршал лежал наковре, дрожа отстраха, какпреступник, внезапно увидавший, чтовина его открыта; оннемог произнести нислова итолько простирал руки ксултану.
        Гневный жест последнего приказал ему оставить кабинет. Абдул-Азис был втаком гневном возбуждении, какое доэтих пор было только раз замечено унего, именно когда он впал втяжкую болезнь. Лицо его было бледно, глаза лихорадочно блестели, нервными порывистыми шагами ходил он взад ивперед покабинету.
        —Разошли приказы, великий муфтий! — закричал он Шейх-уль-Исламу. — Пусть их отошлют сегодняже квеликому визирю! Трое офицеров должны быть приговорены ксмерти, евнухи — кудалению, агофмаршал привлечен кстрожайшему следствию — этомоя воля! Ступай!
        Мансур-эфенди знал султана, оночень хорошо понимал, чтовданную минуту лучше всего ретироваться, поэтому немедленно поспешил воспользоваться приказанием удалиться. Кроме того, всегодняшнюю аудиенцию он достиг всего, чего только желал, апотому свнутренним удовлетворением оставил кабинет! Вруках его был важнейший вопрос двора! Вруках его было достижение полной доверительности принцев.
        Таким образом, держал он теперь всвоих руках все нити иодним ударом предупредил султаншу-мать вее делах; приказы относительно принцев, которые лежали вего кармане икоторые он немедленно хотел привести висполнение, служили доказательством его победы!
        Едва наступил вечер, каклюбимая яхта султанши-матери показалась внизу уберега Беглербега. Онапристала кберегу. Султан только что встал отпослеобеденного сна, когда султанша Валиде всильном волнении явилась кнему.
        —Чтосделалты, великий султан! — воскликнулаона, оставшись наедине сосвоим сыном. — Чтослучилось? Ктопобудил тебя отдать те приказания касательно принцев? Шейх-уль-Ислам, этахитрая, пронырливая лисица! Номое — последнее слово, султан!
        —Тывволнении, успокойся, султанша, — отвечал Абдул-Азис.
        —Мое — последнее слово, султан! Если Шейх-уль-Ислам останется твоим советником иглавой церкви, ядобровольно отправляюсь вссылку! Онилия! Тыуволил мушира Изета, этого добросовестного ибдительного чиновника, тывозвратил принцам их увеселительные дворцы ипрежних слуг — всеэто дело его рук. Ноты недумаешь опоследствиях!
        —Мансур-эфенди пересмотрит законы относительно престолонаследия!
        —Иты доверяешь этому хитрому муфтию? Тыверишь, чтоон будет служить твоим целям? Тыисполнил его домогательства ипросьбы идумаешь, чтоон будет следовать твоим желаниям? Иесли он даже действительно провозгласит прямой порядок престолонаследия, если ты достигнешь высшей цели, султан, ккаким последствиям приведет тогда эта свобода, которую ты даешь принцам! Кчему приведет твое великодушие? Умоляю тебя подумать — безпротиводействия непримут они этого порядка инеоткажутся отсвоих прав! Аты еще увеличиваешь их власть, тыделаешь их свободными инезависимыми? Отмени твои приказы, султан! Прикажи еще надежнее караулитьих!
        —Янехочу посеять между нами яд злобы ивозмущения!
        —Тыэтого нехочешь, ноникто неможет этому воспрепятствовать! Верьмне, чтокрайне необходимо еще внимательнее присматривать запринцами теперь, когда ты хочешь возвести напрестол твоего сына, принца Юсуфа!
        —Янемогу несколько раз надню менять свои приказания. Разя произнес, чтопринцы могут переехать вувеселительные дворцы, значит, должно быть посему!
        —Хорошоже! Последствия твоего поступка незамедлят сказаться, — отвечала султанша Валиде, бледная имрачная. — Пусть другие вернее служат тебе, пусть другие пожинают неблагодарность! Ядолго наблюдала завсем — теперь это более невозможно! Яухожу! Новыслушай ипоследуй последнему совету: янемогу уйти безэтого, уволь этого Шейх-уль-Ислама! Онникогда неизменит порядка престолонаследия! Если ты доверишьсяему, тыпогиб!
        —Султанша! — воскликнул Абдул-Азис, вскочив сместа.
        —Яодна могу сказать тебе это, султан, тебеже остается поступать, кактебе угодно, — продолжала султанша Валиде гордо, — тысделал свой выбор — яудаляюсь! Соблитым кровью сердцем посмотрю я издали, как-то ты доверяешь тем, ктодавно служит иверен тебе, как-то ты слушаешьих. Вэтот час напоминаю тебе слова пророчества, которые сказал тот нищий дервиш утвоей колыбели: «Берегись твоих врагов водворце твоем, вблизи тебя!» Решено — яудаляюсь! Аллах да защитит тебя, султан!
        —Обдумай твое решение, султанша! — обратился Абдул-Азис ксвоей матери.
        —Онохорошо обдумано, всевтвоей власти, — заключила султанша Валиде. — Стяжелым сердцем расстаюсь я стобой, ноиначе быть неможет! Гдевладычествует этот Мансур, тамнет места дляменя! Прощай, султан!
        Абдул-Азис видел, какудалилась его советница, егомать, нослова ее оскорбилиего, ион неудержалее. Впервый раз султанша Валиде ошиблась всвоих расчетах, оназашла слишком далеко, оначувствовала это, онапроиграла! Онахотела выйти победительницей исильным ударом раздавить соперника, ноудар этот неудался! Игра была проиграна, итеперь уступить — значило изменить своему слову.
        Апотому султанша Валиде оставила дворец встрашном раздражении, онабыла так разгневана! Какбогиня гнева, стояла она всвоем роскошно убранном золотом павильоне лодки.
        Точно также исултан, после ухода султанши Валиде, былвсамом дурном расположении духа. Емуказалось, чтоон сделал слишком поспешный шаг — ончувствовал, чтоему необойтись безсвоей всегдашней советницы, ивсе это возбуждало внем беспокойство игнев. Ничто небыло так ненавистно султану, какподобное беспокойство.
        Чтодолжен он был сделать, чтобы выйти изэтого положения? Визири явились водворец сважными докладами — Абдул-Азис непринялих. Онбыстрыми шагами ходил взад ивперед покомнате.
        Вместо того чтобы прийти ккакому-нибудь твердому решению, онмучился раздумьями, упреками исомнениями.
        Ондаже почувствовал страх примысли, чтоон должен обходиться безсултанши, онтак привык кее советам, иона так умела руководить им, чтоон постепенно все более иболее терял самостоятельность.
        Вэто время камергер внезапно доложил султану опринце Юсуфе-Изеддине, имевшем крайнюю нужду видеть своего отца.
        Известие это приятно подействовало насултана, казалось, лицо его подобрело инадуше его разом стало спокойнее.
        Онприказал ввести принца.
        Красивый, стройный принц Юсуф, полумальчик, полуюноша, вошел сласковым видом вкабинет отца иприблизился кнему спокорностью истрахом! Онхотел опуститься наколени, нотот порывисто привлек его ксебе ипротянул ему руку дляпоцелуя.
        Абдул-Азис любил своего сына, потому ипоявление его имело насултана такое благотворное влияние.
        —Чтонадо тебе, Юсуф? Тывыглядишь таким озабоченным ипечальным? — обратился султан кпринцу.
        —Ах,ваше величество, да, яочень печален, исердце мое полно скорби! — порывисто воскликнул Юсуф.
        —Такдоверьсямне, если стобой случилось что-нибудь неприятное, Юсуф. Яохотно готов отогнать оттебя эту скорбь, преждевременную длятвоей юности.
        —Вруках вашего величества лежитвсе: моясудьба, моярадость имоя печаль, — отвечал принц строгательной покорностью имягким голосом. — Всезависит отвашего величества!
        —Мыодни, Юсуф, называй меня отцом.
        —Облагодарю, горячо благодарю заэту милость, — воскликнул впечатлительный принц ипорывисто поцеловал руку султана. — О,какая бесконечная милость дляменя — называть тебя отцом, тебя, всемогущего султана, повелителя иимператора всех жителей этого государства! О,еслибы мне только показать себя достойным этой милости — называться твоим сыном, мойдобрый отец!
        —Надеюсь, чтоты это сделаешь, Юсуф. Уменя большие надежды ипланы натебя!
        —Планы? Смеюли я узнатьих, мойдобрый отец?
        —Тыеще очень молод дляэтого, Юсуф.
        —Ах,еслибы только эти планы касались моего вступления вармию, еслибы мой добрый отец послал меня вбитву, впоход! Длясебя лично мне нечего просить, япришел ктебе попросить задругого, более заслуживающего твое снисхождение!
        —Актоже этот другой? — спросил султан, удивленный изаинтересованный словами сына.
        —О,мой добрый отец, яприближаюсь ктебе стяжелым, скорбным сердцем! — воскликнул принц страстно. — Яприбыл сюда полный страха искорби, ився моя надежда натвою любовь комне идоброту!
        —Говориже, закого хочешь просить?
        —ЗаГассана-бея иего двух товарищей!
        —Нислова более, Юсуф! — прервал его речь султан. — Нерасточай свои просьбы длянедостойных!
        —Умилосердись, отец, умилосердись! — умолял принц. — Лучше лиши меня жизни, только пощади трех офицеров!
        —Чтопобуждает тебя кэтому ходатайству?
        —Моялюбовь, моеуважение кэтим трем офицерам! Только недумай, чтоблагородный Гассан-бей знает что-нибудь омоем ходатайстве, оннедопустилбыего! Нет, только любовь кнему побуждает меня умолять занего изадвоих его друзей!
        —Тынезнаешь, какое преступление совершилиони, инеможешь измерить их вину, Юсуф! Приговор произнесен! Встань! Этопрекрасная черта втебе, чтоты просишь засвоего воспитателя, нодовольно, тыисполнил свой долг!
        —Мойдолг, добрый отец? Язнаю только, чтоследовал непреодолимому влечению сердца! Янемог поступить иначе, ядолжен был просить утебя милости! Если умрет Гассан, янедолго переживуего!
        —Какая экзальтированная речь, Юсуф. Утебя будет другой адъютант ивоспитатель.
        —Другой адъютант — пожалуй, мойдобрый отец, этому я верю, обэтом позаботится твоя доброта! Нодругой неможет заменить мне Гассана-бея, если ты прикажешь совершить надним приговор, ужасный приговор! Сжалься, исполни просьбу твоего покорного сына!
        Султан увидел слезу, заблестевшую набледной, нежной щеке слабенького принца! Юсуф сильно привязался кГассану! Если он унего будет отнят, то, прислабом здоровье принца, пожалуй, придется опасаться занего!
        Султан раньше недумал инезнал, чтоЮсуф привязался так горячо кмолодому офицеру.
        —Пусть будет по-твоему, — сказал он после краткой паузы. — Ипотвоей просьбе, единственно потвоей просьбе, Юсуф, ямилую Гассана-бея, чтобы доказать тебе мою отеческую доброту! Нопусть Гассан-бей внаказание неоставляет дворца втечение месяца!
        —Благодарю, горячо благодарю тебя, мойдобрый отец, заисполнение моей просьбы! — воскликнул принц, ссияющим отсчастья лицом обнимая своего отца. — Нодоверши свое милосердие! Изтрех виновных ты простил одного — распространи твою великую доброту ивеликодушие также инадвух остальных!
        Лицо султана омрачилось.
        —Воздержись отдальнейших просьб, Юсуф, — сказал он серьезно, почти строго. — Ядал тебе одно доказательство моей отеческой любви, нуидовольно!
        —Мойдобрый отец! — просил принц, глядя снадеждой имольбой насвоего отца. — Негневайся наменя, яследую внутреннему побуждению инеоставлю тебя дотех пор, пока ты непростишь обоих друзей Гассана-бея! Гневайся наменя, только отмени кровавый приговор, умоляю тебя обэтом!
        —Тыволнуешься, аэто вредно длятебя, Юсуф!
        —Ябуду счастлив ивесел, мойдобрый отец, если мое ходатайство непропадет даром! Избавь их отсмерти, ах, какужасно думать омогиле!
        —Идивсвои покои, Юсуф!
        —Ямогу надеяться, явижу это потвоему лицу!
        —Яподумаю!
        —О,теперь я счастлив идоволен! — продолжал принц иобнял отца. — Благодарю, тысячу раз благодарю, мойдобрый отец!
        Когда Юсуф, сияющий счастьем, возвращался всвои покои, Абдул-Азис велел позвать своего статс-секретаря.
        —Приговор относительно трех офицеров надо изменить, — сказал ему султан. — Ипозаботься, чтобы мой приказ немедленно был объявлен тем, кого он касается! Гассан-бея я милую, оностается адъютантом принца Юсуфа, новтечение месяца недолжен оставлять дворца! Касательно двух остальных офицеров, язаменяю смертный приговор ссылкой.
        Племя бедуинов, Бени-Кавас, вобласти Бедр, возмутилось, идочь одного эмира стоит воглаве мятежников, которые беспрестанно нападают наотряды моих солдат. Этудевушку зовут Кровавая Невеста. Какмне обэтом доносят, совсех сторон арабы стекаются подее знамена, такчто возмущение растет все более иболее. Обоих офицеров ссылаю я вБедр иназначаю их предводителями моих войск, посланных против мятежников.
        Приготовь приказ ипозаботься отом, чтобы он немедленно был доставлен обоим осужденным. Приказываю вдвадцать четыре часа оставить Стамбул иотправиться вссылку, изкоторой, если они непадут вбитве, яверну их только тогда, когда они окажут какую-нибудь чрезвычайную услугу! Ступай!
        XXX
        Ужасная ночь
        Вернемся теперь кЛаццаро иЧерному гному, очутившимся среди воющих дервишей, которые приэтом неожиданном истрашном зрелище вужасе отступили, неимея возможности объяснить себе, чтослучилось так внезапно ичто засоздание очутилось между ними среди ночи.
        Страшное, вызывающее ужас зрелище представлял грек, мчавшийся, какбешеный, изатем грохнувшийся напол, исидящая нанем, какбы сросшаяся сним Сирра.
        Дервиши бросились друг надруга, думая, чтосреди них появился злой дух.
        Даже шейх отскочил виспуге.
        Лаццаро, гонимый смертельным страхом, какбезумный, опрокинулся назад, собрав последние силы.
        ТутСирра внезапно оставила грека, иновый ужас овладел присутствующими, когда безобразная фигура, подобно призраку, пронеслась между ними, бросилась квыходу искрылась вразвалинах.
        Наконец-то грек избавился отноши. Мало-помалу он поднялся, идервиши, подойдя кнему, увидели, чтомежду ними лежал человек.
        —Дайте мне воды! — воскликнул Лаццаро хриплым голосом, и, озираясь посторонам, онтеперь только узнал, гденаходится.
        Дервиши, покрайней мере некоторые изних, по-видимому, узнали грека; емудали ковер, чтобы он сел инемного успокоился, ипринесли воды.
        Скоро он оправился, ишейх узнал внем слугу принцессы Рошаны, который приходил вБашню мудрецов кШейх-уль-Исламу споручением отпринцессы.
        —Чтостобой случилось? — спросил он грека. — Тывсе еще бледен идрожишь.
        —Черт возьми! — пробормотал Лаццаро. — Ведь это призрак Черного гнома вскочил наменя.
        —Призрак Черного гнома? — спросил шейх, идервиши окружили грека.
        —Тыведь знаешь гадалку Галаты? Устарой Кадиджи была дочь-подкидыш! Видели выее?
        —Что-то быстро промчалось между нами! — заметили дервиши.
        —Этаковарная излая девчонка, прозванная всюду Черным гномом, умерла недавно, ясам похоронилее; ведь еслибы я несам положил ее вящик, еслибы я невидел, чтоона похоронена вСкутари, ябы усомнился, ноЧерный гном умерла, итеперь она вскочила мне наспину исдавила мне горло!
        —Мысами видели призрак! — подтвердили дервиши.
        —Выего видели, ая его чувствовал, — продолжал грек. — Онтак крепко сидел уменя нашее исжимал мне горло, чтоя немог избавиться отнего, янемог даже схватитьего, чуть было незадохся! Этобыло невыносимо. О,еслибы призрак еще раз попалсямне, — продолжал скрежеща зубами грек, — яневыпустилбы его изрук!
        —Онможет мучить идушить тебя, длятебяже он неуловим, — заметил один издервишей.
        —Должно быть, мало хорошего сделал ты ему прижизни, — сказал другой.
        Лаццаро встал; емувсе еще казалось, какбудто нес он груз ишея его втисках. Онпоблагодарил дервишей запомощь иотправился. «Невезде Черный гном может броситься наменя», — говорил себе грек.
        Наобратном пути водворец его госпожи сним ничего неслучилось, иэто еще более укрепило его вубеждении, чтоЧерный гном носится вЧертогах смерти, вблизи заключенных.
        Ужас мало-помалу уступил место бешенству, когда грек пришел водворец. Призрак долженже быть, наконец, побежден. Онбыл неуловим, грек ведь испытал это, таккаквсе попытки освободиться отнего были неудачны, ноеслибы ему еще раз пришлось встретитьего, оносторожнеебы взялся задело. Онтвердо принял это решение, ачто решил Лаццаро, оннепременно исполнял.
        Втот вечер, когда Сади иЗора должны были отправиться вссылку поприказу султана, Лаццаро вышел издворца своей госпожи, выведав предварительно наверху впокоях кое-что, наполнившее его тайной радостью.
        Онзадумал один план! Вэтот вечер он решил исцелить Рецию отее любви кСади! Иэто намерение, которое он наэтот раз надеялся привести висполнение, радовало ивызывало внем смех, когдаже Лаццаро смеялся, казалось, злой дух торжествовал надпобежденной душой!
        Егожгучие глаза сверкали, ион решился наэтот раз вруинах быть более осторожным. Подплащом унего был потайной фонарь. Онотправился вконюшни принцессы ивелел запрячь ту самую карету, которую он брал уже однажды дляперевозки Реции ипринца вразвалины. Затем он отдал кучеру приказание ехать вразвалины Кадри.
        Всяприслуга принцессы привыкла повиноваться греку: всебоялись нетолько его влияния, ноеще более его коварства излобы, апотому Лаццаро играл роль хозяина водворце еще незамужней принцессы.
        Через час карета остановилась уразвалин, которые вели вЧертоги смерти.
        Грек смаленьким фонарем вруке вылез изкареты иприказал кучеру ждать, затем исчез вдлинном страшном коридоре, вкотором небыло слышно ничего, кроме стука его шагов.
        Онбеспрестанно озирался посторонам, боясь, непокажетсяли где-нибудь призрак. Такон достиг витой лестницы, неся перед собой фонарь иосвещая им каждый уголок.
        Сирра непоказывалась! Лаццаро достиг верхнего коридора ивстретил здесь старого Тагира.
        Грек достал изкармана записку, показал ее старому сторожу, трираза преклонившемуся перед ним сосложенными нагруди руками, ивзял унего ключ откамеры, гдеРеция находилась теперь одна, таккакпринц Саладин, лишившийся чувств отудара грека, поприказанию Мансура-эфенди был взят отнее иперенесен вдругой покой, гдеего окружили роскошью ивсячески угождалиему.
        Реция была еще несчастнее теперь, когда унее отняли Саладина. Стрепетом сердечным ждала она содня надень освобождения, ждала появления Сади, нодни проходили заднями, аона все еще томилась втюрьме. Пропал нежный румянец ее щек — онаничего непила инеела, скорбь изнуряла ее душу, тоска терзалаее, ипрекрасные глаза ее невысыхали отслез!
        Новот кдверям ее камеры снова приблизились шаги…
        Реция стала прислушиваться.
        Ктопришел вэтот вечер? Ктоприближался кней?
        Дверь распахнулась — ослепительный свет фонаря проник вкамеру, Реция узнала вошедшего. Этобыл снова ужасный Лаццаро!
        Реция неожидала вторичного посещения Лаццаро. Онанепредчувствовала, чтоэта ночь будет длянее еще ужаснее! Онахотела бежать. Хотела спастись всоседнем покое.
        —Останься! — крикнул ей Лаццаро. — Япришел увезти тебя!
        —Увезти? Куда? — спросила Реция, вздохнув.
        —Ктвоему Сади!
        —Тылжешь! Тыненастолько благороден!
        —Почему нет? Клянусь тебе, тыувидишь своего Сади, яхочу доставить тебе это удовольствие!
        —Тывсамом деле хочешь это сделать? — спросила Реция, всееще сомневаясь.
        —Твоя душевная тоска трогает меня, твоя любовь кСади отталкивает тебя отменя! Яхочу вылечить тебя отэтой любви!
        —Чтозначат эти слова?
        —Тывсе увидишь сама!
        —Должнали я надеяться илиопасаться? О,какую муку заставляешь ты меня переносить! Сжалься! Освободи меня! Отведи меня кСади, имоя вечная благодарность будет тебе наградой! Ноккому обращаю я эту мольбу! Утебя нет сердца.
        —Недумай этого! Номое сердце стремится владеть тобой! Яхочу назвать тебя своей! Язнаю твою верную любовь кСади. Нобудешьли ты любить так пламенно человека, который оскорбляет твою любовь обманом ипокоится вобъятиях другой женщины вто время, какты сохнешь оттоски понему?
        —Сади — мойповелитель исупруг, онможет иметь еще других жен, ноон этого неделает, язнаю это! Онпоклялся мне всвоей любви, ион принадлежитмне, мнеодной.
        —Безумная вера! — захохотал грек. — Говорю тебе, чтоон тебя бросил иобманывает! Мнежаль тебя, ипотому я хочу вылечить тебя оттвоей любви кизменнику! Онуже давно забыл тебя вобъятиях другой женщины! Тысохнешь оттоски илюбви кнему, аон болтает ствоей соперницей, которая совершенно вытеснила тебя изего сердца, такчто он ниразу неделал даже попытки увидеться стобой.
        —Прочь отменя, сплетник! Язнаю твою хитрость! Твои слова недействуют наменя! Сади — мой!
        —Прихожу ктебе неспустыми словами! Яприношу тебе доказательства!
        —Сердце мое трепещет, какое испытание готовитсямне!
        —Яхочу отвести тебя кСади! Тыувидишьего!
        —Аллах, сжалься надо мной! Неоставляй меня! Руководи мной!
        —Если ты неверишь моим словам, топоверишь своим глазам.
        —Все, чтоисходит оттебя, всеобман илукавство! Яничего нехочу видеть! Ябуду любить Сади вечно!
        —Дурочка, зачем тебе любить человека, который отказался оттебя ибросил! Тыдолжна следовать замной!
        Реция, дрожа, закрыла руками глаза, ейстало страшно! Вее душе разбуженное греком сомнение боролось сверой вклятву Сади, ивера пересилила сомнение!
        —Сколько угодно призывай свое дьявольское искусство, чтобы мучить меня изаглушить мою любовь, тебе это неудастся! Сади — мой! Еслибы он меня бросил, этобылобы дляменя смертью!
        —Пойдем! Яувезу тебя отсюда! Тыдолжна сама, своими глазами, убедиться вистине моих слов, сомнение будет гибельно длятебя, — сказал грек. — Ночтобы ты нивидела, неговори нислова, вотединственное условие, какое я требую оттебя!
        —Янепоеду стобой! — вскричала Реция вотчаянии.
        —Тыдолжна идти! Илиты нехочешь еще раз увидеть своего Сади? Вэту ночь решится твоя участь, тыосвободишься отсвоих страданий, когда увидишьвсе!
        —Пусть будет так! — воскликнула Реция решительно. — Яиду стобой!
        —Встань наколени, чтобы я мог завязать тебе глаза!
        —Яготова видетьвсе, чтобы нибыло!
        —Тыдолжна увидеть все только наместе, куда я поведу тебя! Тамя сниму повязку ствоих глаз, атеперь закрой покрывалом свое лицо!
        Реция исполнила требование Лаццаро; онабыла вего власти, иктомуже внутренний голос побуждал ее следовать заним! Еслибы она всамом деле увидела Сади, один возглас, быстрое слово могли вызвать его кней! Онапредалась надежде освободиться, наконец, отвласти ужасного грека! Покрывало, опущенное наее лицо, закрывало иглаза. Грек, осмотрев, взял ее заруку.
        Онвывел ее изкомнаты, оставив ключ вдверях.
        Печально последовала заним Реция через коридор, вниз полестнице идалее квыходу.
        Лаццаро крепко держал руку Реции. Ондовел ее докареты, посадил внее, исел рядом сней. Реция невидела, куда он ее вез.
        Через какое-то время карета остановилась. Грек открыл дверцы и, соскочив наземлю, помог Реции выйти изэкипажа.
        Глаза Реции были так плотно закрыты, чтоона невидела, какярко освещены были окна дворца принцессы. Казалось, тампраздновали блестящий пир.
        Вошедшие водворец Лаццаро иРеция услыхали обольстительные звуки музыки, доносившиеся кним изотделенной залы.
        Сади-бей, следуя приглашению принцессы, только что явился водворец, чтобы перед своим внезапным отъездом вссылку проститься сРошаной. Онажелала, прежде чем он отправится вдалекую страну, набитву сарабским племенем, ещераз поговорить сним ипередать некоторые рекомендации кгубернаторам Мекки иМедины, которые могли быть полезныему.
        Когда Сади получил приказ оссылке, мысль оРеции сильно беспокоилаего, нотеперь он отправлялся наполе битвы, иГассан, оставшийся вКонстантинополе, обещал ему вего отсутствие употребить все усилия, чтобы отыскать Рецию изащититьее.
        Вэту ночь он должен был вместе сЗора-беем оставить столицу иотправиться вдалекую Аравию, гдеблиз берегов Черного моря, между Меккой иМединой, лежит Бедр — цель их путешествия. Онидолжны были вместе сотрядом солдат сесть навоенный корабль иехать доДамиетты наберегу Египта. Отсюда начинался дальний поход вМедину — мимо Суэца, через пустыню Эт-Гней, мимо Акабы.
        Смертный приговор был отменен, ноэта ссылка наотдаленную войну была нечто иное, какотправление нагибель. Конечно, этоизменение приговора было почетно, ноопасности, поджидавшие обоих офицеров вдалекой земле мятежников, едва оставляли вних надежду когда-нибудь снова увидеть столицу наберегу Босфора! Ктобыл пощажен пулями лукавых имногочисленных врагов, тотстановился жертвой чумы, часто свирепствующей втех местах. Ниодин полководец, ниодин офицер изтех, которых досих пор посылали, чтобы положить конец кровопролитным нападениям играбежам арабского племени, невернулся обратно, всенашли там смерть.
        Теперь Сади иЗора должны были предводительствовать войсками султана, число которых значительно уменьшилось, априверженцев Кровавой Невесты скаждым днем становилось больше. Военный министр приказал переправить туда несколько сотен башибузуков ичетыре пушки, чтобы они подначальством двоих офицеров двинулись нанеприятеля иподкрепили находящийся втой далекой стране уже упавший духом гарнизон.
        Задача, выпавшая надолю двух молодых офицеров, несмотря навсе опасности, имела всебе много заманчивого! Нетолько странность этой экспедиции, гдеим предоставлялся случай выказать мужество инаходчивость, ноиборьба сопасностями имели большую притягательную силу.
        Сади уже мечтал огеройских подвигах ипобедах, Зора-бей, точно также полный надежд, спешил навстречу битвам, хотя идлянего, какидляСади, удаление изКонстантинополя было неочень приятно.
        Мисс Сара Страдфорд еще находилась втурецкой столице, итак какона предпочла Зору всем другим, томежду ней имолодым офицером установились скоро дружеские отношения. Онанетолько принимала преданность Зоры, ноидавала понять, чтоона была длянее приятна. Когда он перед отъездом пришел проститься сней, мисс Страдфорд была ввысшей степени изумлена этим внезапным событием.
        —Выуезжаете так далеко? Выотправляетесь наполе битвы иктомуже вдалекую опасную страну? — спросилаона. — Этопечалит меня!
        Зора сообщилей, чтоон вместе сСади-беем отправляется туда поприказанию султана.
        —Нампредстоит отличиться, мисс Страдфорд.
        —Аможет быть, иневернуться! Мы,люди, склонны верить тому, чего желаем, нобольшей частью случается иначе, — отвечала прекрасная англичанка. — Ия отдуши жалею оразлуке свами! Знаетеливы, какую надежду питала я относительновас?
        —Пожалуйста, доверьте еемне!
        —Отчего небыть мне откровенной! Янадеюсь, чторано илипоздно вы вступите вдипломатический корпус, — говорила мисс Страдфорд, — недумаю, чтобы вы серьезно рассчитывали остаться военным, по-моему убеждению, вы, приваших возможностях, вашем отличном образовании исветском поведении, рождены скорее дляобщения сполитиками иженщинами, чемспушками иэскадронами! Янадеюсь, почему, незнаю сама, скоро увидеть вас всалонах дипломатов!
        —Этажизнь иэто общество былибы дляменя довольно заманчивы, мисс Страдфорд, темболее, чтотам я имелбы случай постоянно видеться свами, — отвечал Зора-бей. — Благодарю вас заэто доказательство вашего участия, явозьму его каксладкое воспоминание ссобой вдорогу, иесли мне удастся победоносно вернуться сюда, янадеюсь тогда снова увидетьвас!
        —Здесь, вКонстантинополе, этонеудастся, — сказала мисс Страдфорд сулыбкой, — новАнглии, быть может, мыкогда-нибудь ивстретимся.
        Зора обещался вновь увидетьее, исэтим они расстались.
        Сади прибыл поприглашению принцессы, которая приняла его вдорогом бархатном платье персикового цвета. Прекрасная фигура Рошаны иокруглость ее форм выделялись более чем когда-либо вэтой роскошной, истинно царской одежде. Лицоее, пообыкновению, досамых глаз было закрыто затканным золотом покрывалом. Ноширокие рукава, плотно облегавший ее стан корсаж сроскошным кружевным бордюром, вырезной лиф платья — всевыказывало ее изящную шею, округлые плечи ипрекрасные руки.
        Весь костюм принцесса выписала изПарижа вместе сгорничной, которая учила ее умению носить европейские платья.
        Принцесса Рошана приняла Сади влетнем салоне своего дворца. Этобыл тенистый, прохладный салон, подобно беседке илипавильону стрех сторон окруженный вековыми деревьями.
        Устроен он был счрезвычайной роскошью. Зеркальные стены отражали тысячи огоньков маленькой прелестной люстры, ковры, покрывавшие пол, были дорогой работы; стулья иподушки, гардины ипортьеры были дороги иизящны. Мраморные колонны увхода поддерживали большие вазы сцветущими вьющимися растениями, анастолах стояли разные дорогие безделушки.
        Вотдаленном покое помещался хор музыкантов, цыган игреков, разнообразные инструменты которых производили чудное сочетание звуков. Рошана любила мечтать, лежа наподушке, волнуемая этими нежными звуками.
        —Тыотправляешься набитву, — говорила она Сади, восхищенному видом салона иего обладательницею. — Высшее желание твое исполнено — тыимеешь, наконец, случай отличиться! Нобереги свою жизнь, Сади, чтобы получить награды притвоем возвращении.
        —Яиду победить илиумереть, принцесса!
        —Знаешьли ты твоих врагов иих могущество? Знаешьли ты союзников, которых дала им природа? Знаешьли ты самум пустыни, черную смерть иопасности Бедра? Тыидешь навстречу всем ужасам, Сади, ия трепещу затвою жизнь, нода поможет тебе твое мужество! Тыимеешь могущественную противницу вдалекой стране. Знаешьли ты Кровавую Невесту? Слышалли ты что-нибудь оней?
        —Яслышал толькото, чтоона дочь эмира бени-кавасов, светлейшая принцесса!
        —Кровавой Невесте едва только шестнадцать лет, ноберегисьее, Сади! Онасмертельно ненавидит каждого турка, каждого солдата падишаха идотех пор неуспокоится, пока неувидит его плавающим всобственной крови, — продолжала принцесса, аСади жадно прислушивался кее словам.
        —Солия увлечена неутолимой жаждой мести! Онабыла обещана вжены одному юноше избедуинского племени Эц-Цайядин, известному редкой храбростью иумом. Недовольствуясь кровавыми лаврами, приобретенными наохоте затиграми ипантерами, онвздумал получить их инаполе битвы, какраз перед торжественными проводами обещанной ему невесты. Поэтому он напал сгорстью своих приверженцев идрузей нанебольшой отряд турецких солдат, бывших вразъездах постране вБедре.
        Водной изэтих битв бедуин был ранен, попал вруки солдат ибыл казнен поприказанию губернатора Медины. Всепросьбы занего были тщетны. Хитростью только удалось невесте достать отрубленную голову своего жениха. Уголовы этой поклялась она страшно отомстить солдатам султана запреждевременную смерть своего возлюбленного. Поприказу отцаее, тронутого слезами дочери ивоспламененного ее клятвой мести, восстало все племя бени-кавосов против владычества падишаха.
        Подобно Орлеанской деве идет теперь эта княжна набитву. Целое племя доверило ей свои знамена, ирассказывают, будто она сознаменем впереди всех бросается нанеприятельские отряды имужественно сражается рядом сотцом ибратьями, чтобы отомстить засмерть своего жениха. Воткакова Кровавая Невеста, Сади! — заключила свой рассказ принцесса. — Тыидешь против нее иее храбрых войск, которые имеют перед тобой большое преимущество: онизнают свою гористую страну ивезде имеют убежища, откуда могут нападать истрелять потебе итвоим солдатам!
        —Стоитли идти против девушки! — сказал Сади спрезрительной улыбкой. — Мнебылобы приятней, еслибы воглаве моих врагов, мятежников втакой далекой стране стоял паша, полководец!
        —Заней стоит сила, которую ты также мало должен презирать, какиее, Сади! Неизодного только племени князя, ееотца, состоит ее войско, мнедокладывают, чтоиродственные племена, ободренные успехами Кровавой Невесты, соединились сним, иобщие силы их объединяют много тысяч воинов! Этозначительная сила, Сади, многоли солдат намерен ты им противопоставить?
        —Эторешено будет только наполе сражения, нонедумай, опринцесса, чтоя боюсь снесколькими сотнями башибузуков выступить против арабов! Чембольше опасность, темславнее победа!
        —Этотвои слова! Язнаю твое мужество ипотому говорю: если только возможно кому-нибудь победить иусмирить дальнее племя, этосделаешьты! Ябуду сопровождать тебя втвоем походе, Сади! Моимысли ижелания будут следовать затобой всюду: припереезде через море, впоходе через пустыню инаполе битвы! Ида защитит тебя Аллах! Если ты вернешься победителем, втриумфе недостатка небудет! Изгнанником уезжаешь ты — славным вернешься назад! Ясама тогда подам тебе венец героя иприкажу повесить натвою голову бунчук паши, ипусть толпа, исполненная восторга иудивления, любуется вернувшимся победителем!
        —Какие божественно прекрасные образы рисуешь ты перед моими глазами, принцесса!
        —Да,допаши ты должен возвыситься! Яеще впредь говорила тебе, чтославная будущность манит тебя!
        —Чудесны, возвышенны ипрекрасны твои слова, принцесса! Да,я должен достигнуть этой цели илиумереть!
        —Тыбудешь жив, тыпобедишь, Сади! Пусть мои слова ижелания провожают тебя. Тыправ, божественна самим добытая слава, — говорила принцесса, между тем какисполненный смелых надежд ивосторга Сади, какбы вблаженном сновидении, преклонил колена ипростер кней руки.
        —Такибыть, уезжай ивернись победителем.
        —Благодарю тебя затвои слова, опринцесса, тывозвысила мою душу! — воскликнул Сади, упоенный восторгом, — Тынеувидишь меня иначе, какокруженного славой, ярешился победить илиумереть.
        Тывручила мне рекомендательные письма кгубернаторам, тыдала мне доказательства твоей благосклонности имилости, нопрекраснейшее, чтоты даешь мне вдорогу, — этобожественный образ, которым ты очаровала мои взоры! Благословляю тебя заэто! Благодарю тебя иберу ссобой твои слова какмогущественный талисман.
        Сади порывисто прижал ксвоим пламенным устам протянутую ему руку принцессы, склонившейся кнему; казалось, онхотел сжать ее всвоих объятиях ивстрастном порыве простер руки ктой, которая указала ему заманчивые горизонты, сияющие славой ипочестями будущности.
        Вэту минуту упоенному восторгом Сади показалось, будто позади него прозвучал тихий крик: онузнал голос, иголос этот заставил его вздрогнуть.
        —Сади! — раздалось уего уха, иэтот скорбный возглас глубоко потряс его душу.
        Этобыл голос Реции, иличувства обманывалиего?
        —Сади! — слышалосьему, иэтот крик звучал какбезнадежный крик разбитого сердца.
        Онвскочил, взгляд его блуждал посалону исмежной оранжерее, ноРеции нигде небыло. Волнуемый разными чувствами, спешил он издворца принцессы.
        Реция упала вобморок привиде зрелища, накоторое указал ей грек, заставив ее бросить взгляд наСади иРошану.
        Этобыла ужасная ночь длянесчастной; невольно вырвался изее трепетных уст крик, который услышал Сади.
        Затем она лишилась чувств.
        Часть вторая
        I
        Кровавая невеста
        Водной котловине, окруженной небольшими возвышенностями инесколькими крутыми горами, между городами Мединой иБедром вАравии находился лагерь, состоящий избольших палаток. Вокруг лагеря, который, по-видимому, принадлежал дикому племени, бродили лошади иверблюды, обгладывая последние скудные стебли травы накаменистой бесплодной почве.
        Этонебыл лагерь мирного кочевого племени, чтодоказывало нетолько военное убранство верхушек палаток, увенчанных различными предметами добычи, отнятой упобежденных турецких солдат, ноирасставленная поокрестным вершинам стража; всадники, похожие наконные статуи, резко выделялись наясном небе. Лошадь ичеловек, казалось, таксрослись между собою, чтооба, сознавая важность их положения иназначения, недвигались сместа. Стоя навершине ибеззаботно опустив поводья лошади, всадник пристально устремлял взгляд впространство, которое он должен был охранять. Дальше, внизу, между выступами гор ивтрещинах, вглядевшись попристальнее, можно было заметить такиеже неподвижные фигуры. Белый плащ, закрывавший все тело сголовы доног, обличал вних арабов. Вблизи каждого свободно паслась лошадь, онастояла илибродила вокруг, следуя малейшему знаку своего хозяина.
        Солнце уже спускалось загоризонт, покрывая все заревом вечерней зари, тени принимали исполинские формы, ивдали небо ихолмы соединялись морем фиолетового цвета. Напалатках, насклонах гор инауродливых пальмах лежало то чудное, толучезарное освещение, которое придает всему Востоку иИндии их своеобразный колорит.
        Палатки были покрыты сшитыми кусками войлока изкозьей шерсти, защищающими отдождя исолнца. Совсех сторон эти палатки были плотно закрыты иимели почти все около двадцати футов длины идесяти футов ширины; только одна изних была значительно больше; получшей материи ивсему устройству ее было видно, чтоона принадлежала шейху илиэмиру племени.
        Перед этой палаткой сидел наверблюжьей шкуре вождь сдлинной белой бородой. Сверх грубой бумажной рубашки нанем надет был кафтан изатканный золотом плащ, наногах — красные башмаки. Голова его была обвита дорогой дамасской шалью. Задумчиво, почти мрачно смотрел он вдаль. Вдруг сидевший увидел бедуина, приближавшегося кпалаткам. Пригнувшись кшее лошади, мчался он через ущелья гор. Водной руке держал он повод лошади, вдругой — ружье. Казалось, будто длинный, укутанный вбелый плащ предмет был привязан клошади, такабсолютно закрывал плащ фигуру всадника.
        Приблизившись кбольшой палатке эмира, онсоскочил слошади иподошел ккнязю племени бени-кавасов, который вел около двух тысяч ружей[13 - Такисчислялись варабских племенах военные силы, посланные наполе битвы.] против султанских солдат, изкоторых более четверти уже пало вбитвах.
        Молодой бедуин, преклонясь перед ним, положил правую руку нагрудь.
        —Япринес тебе важное извести, мудрый Гарун, тебе итвоей храброй дочери Солии! — сказал молодой воин. — Гдетеперь Кровавая Невеста?
        Эмир Гарун откинул занавес палатки, внутренность которой была разделена ковром надве половины. Водной половине жил эмир ссыновьями Абу-Фарези иАбу-Барди, другую половину занимала его дочь Солия.
        Эмир закричал сыновьям явиться кнему вместе сСолией. Явился только один.
        —Абу-Фарези иСолия уехали, — сказалон, — посмотри туда, мнекажется, этоони возвращаются!
        —Да,этоони, сестра твоя ибрат, — отвечал старый эмир. — Эль-Омар, обожди сдокладом!
        Молодой араб, также какистарый эмир иего сын, взглянул навстречу обоим всадникам, мчавшимся сбыстротой ветра. Ктоэтого незнал, тотнизачтобы незаметил, чтоодин издвух всадников была девушка, вооруженная по-мужски. Рядом сбратом, Абу-Фарези, вбелом полосатом плаще ивзеленой головной повязке, сидела она насвоем стройном коне, одетая, подобно мужчинам, вшелковый кафтан подразвевающимся плащом, наногах уней были желтые сапоги, аголова была обвита пестрой шалью. Вруке держала она ружье, азапоясом, перехватывавшим ее шелковый кафтан, можно было заметить, когда она спрыгнула упалатки слошади, воинское украшение, которое страшным образом оправдывало прозвище «Кровавая Невеста». Кроме пистолета идвух роскошных кинжалов, напоясе висела голова турецкого солдата наверевке, которая была продета через голову изодного уха вдругое припомощи кинжала.
        Видэтого победного трофея был ужасен! Черная, запекшаяся кровь прилипла кшее, клицу иволосам головы истрашно выделялась намертвенно-бледном лице. Кровью была забрызгана одежда Солии изапятнан дорогой шелковый кафтан — она, по-видимому, гордилась этими пятнами иэтим трофеем. Вглядевшись вблизи вСолию, внимательный наблюдатель сразубы узнал вней девушку илиже принял ее забезбородого юношу. Унее были правильные, носуровые черты лица, большие темные глаза исильно развитый стан. Онапрезирала одежды иукрашения женщин! Ницветного покрывала налице, нисеребряных колец вносу иушах, нисеребряных обручей нашее ируках неносилаона, ееукрашениями были оружие инеприятельские головы, одну изкоторых она теперь положила кногам отца, причем недрогнул ниодин мускул ее какбы высеченного измрамора лица.
        Эль-Омар, молодой араб, почтительно преклонился перед нею — онанеобратила наэто никакого внимания.
        Эмир глядел наокровавленную голову.
        —Мывстретили неприятельского караульного, — сказала Кровавая Невеста, — вотя принесла тебе его голову, отец!
        —Солия выстрелила внего слошади, этобыл новоприезжий башибузук, — прибавил Абу-Фарези, один избратьев Кровавой Невесты, вто время какдругой приподнял привязанную кверевке голову ирассматривалее. — Лошадь бросилась всторону ипотащила засобой полумертвого врага, имы последовали заним, наконец Солии удалось саблей отделить голову оттуловища, иголову она взяла себе, атуловище принесет лошадь внеприятельский лагерь!
        —Выслушайте известие Эль-Омара, который только что прибыл сюда влагерь! — обратился эмир кКровавой Невесте идвум ее братьям. Теперь только обратилась Солия свопросом кмолодому арабу:
        —Разве брат мой Абу-Варди неприслал тебе сегодня утром сотни всадников, чтобы занять большую караванную дорогу?
        —Да,храбрая иблагородная дочь Гаруна, звезда нашего племени, нашсмелый знаменосец, — отвечал молодой араб, — Эль-Омар принес важные известия тебе, мудрому эмиру итвоим мужественным братьям; япомчался сегодня утром ссотней всадников потой дороге. Кполудню достигли мы горы Кора. Ябросился вперед. Едва достиг я вершины, чтобы произвести дальнейший осмотр, каквнезначительном расстоянии отменя набольшой караванной дороге заметил длинный отряд войска. Этобыли турецкие солдаты башибузуки.
        —Значит, вчисле их был итот, которого мы встретили, пусть труп его объявит приближающимся нашу борьбу ненажизнь, анасмерть, — сказала Кровавая Невеста. — Продолжайже!
        —Явернулся ксвоим всадникам вхорошо скрытое место, таккаквраги тотчасже послали несколько пуль нам навстречу, иоттуда был нам виден весь отряд!
        —Каквеликон?
        —Мынасчитали допятисот солдат спредводителями! Всередине длинного отряда лошади иверблюды тащили струдом две пушки!
        —Онивезут ссобой две пушки, — сказал старый эмир. — Этобесполезный труд, должныже они знать горные ущелья!
        —Когда я сосвоими всадниками достаточно разглядел все иубедился, чтоэто были новые войска, — продолжал молодой араб, — мыпомчались назад! Там, заложным лагерем, оставил я взасаде своих всадников, асам поспешил сюда, донести тебе обовсем! Прикажи мне заманить сегодня ночью башибузуков сих пушками влагерь, иты можешь сглавными силами твоего войска напасть наних иистребить прежде, чемони успеют начать битву, можешь отобрать их пушки иупотребить их дляукрепления иобороны твоего лагеря!
        —Невсе главные силы возьмем мы дляистребления этих новых войск! — воскликнула Кровавая Невеста. — Даймне еще сто человек, — обратилась она котцу, — яибратья сэтой горстью воинов нападем наврагов ипобедимих!
        —Явстретил поту сторону горы Джарль двух человек изплемени алезов, — сообщил Эль-Омар, — ониуже знали, чтоприближаются новые военные силы, ирассказалимне, чтопридет еще арьергард тоже сдвумя пушками! Каквелик последний, онинезнали! Ониузнали только, чтокаждый изэтих отрядов имеет предводителем молодого бея, чтооба предводителя встолице падишаха были приговорены ксмерти, нопотом смертный приговор был заменен ссылкой! Этоони идут нанас, онидали священную клятву убить Кровавую Невесту ипобедить наше племя илипасть наполе битвы!
        —Онипоклялись вмоей смерти? — спросила Солия мрачно. — Яотплачу им темже! Посмотрим, ктоостанется победителем!
        —Онихотят истребить нас идумают, что, захватив вплен Кровавую Невесту, будут уже уцели, — продолжал молодой араб, — твоюже голову падишах оценил вдвадцать тысяч пиастров.
        —Моюголову? Дорого, однакож, ценит меня султан, — сказала Солия схолодной язвительной улыбкой, — обановых предводителя хотят, значит, приобрести эту награду! Язахвачу их вплен, итогда увидим, какая цена будет выдана мне заих головы, когда я их пошлю султану! Ягорю нетерпением начать бой сновым неприятелем! Даешьли ты нам сотню воинов, отец?
        Старый эмир утвердительно кивнул головой.
        —Возьми больше, — сказалон.
        —Сотню Эль-Омар оставил взасаде, уложного лагеря, чтобы заманить башибузуков вдолину, сотню возьмем мы теперь ссобой, больше нам ненадо, отец! Скорей, братья, наступил вечер, созовите сотню воинов ивыступим!
        —Осмелюсьли я остаться стобой, храбрая Солия? — спросил молодой воин Кровавую Невесту.
        Онабросила нанего почти сострадательный взгляд — онадавно уже заметила, чтоЭль-Омар любитее, — онаже нисколько нечувствовала кнему взаимности, онаслужила высшим целям! Онадолжна была себя исвою жизнь принести вжертву кровавой мести, овозможности почувствовать любовь еще раз после смерти жениха она инедумала!
        —Нет, — отвечалаона, — лучше, если ты вернешься ксвоим воинам, Эль-Омар! Замани солдат падишаха взасаду лагеря, ноневступай сними вбитву дотех пор, пока братья ия небудем близко, тогда только можешь начинать битву, иначе они переколотят сначала всехвас, апотом инас! Поспеши!
        —Тыприказываешь — Эль-Омар повинуется! — ответил молодой араб, поклонился эмиру иКровавой Невесте икликнул лошадь. Вскочив настройное животное, онумчался всумерках быстро наступившего вечера.
        Между тем оба сына эмира созвали уже сотню воинов. Всеони налошадях собрались надругом конце походного лагеря. Заплечами уних были ружья, авруках копья — любимое оружие сыновей пустыни.
        ИСолия, дочь князя, также надела ружье иприказала прислуживавшей ей молодой аравитянке подать копье. Теперь она была вооружена также, какимужчины.
        Обабрата пришли идонесли старому эмиру, чтосотня воинов уже готова квыступлению. Престарелый князь простился сдетьми ипожелал им воинского счастья. Солия ибратья вскочили налошадей. Ихждал отряд, представлявший странное, даже, можно сказать, страшное зрелище всумерках вечера. Выстроившись вдлинные ряды, стояли вгробовом молчании всадники.
        Вбелых бедуинских плащах, скапюшонами наголовах исвысоко торчащими ввоздухе копьями, начерных лошадях они казались привидениями.
        Какоблако пыли, исчез отряд, предводимый Солией ибратьями, вдолине ибросился вущелье, соединявшее его сбольшой караванной дорогой. Подохраной сумерек направились они вту сторону, гденаполовину скрытый между возвышениями был разбит маленький лагерь, сооруженный, чтобы заманить неприятеля взасаду.
        Через несколько часов Эль-Омар достиг высот этого лагеря. Тутон застал своих воинов всильном волнении. Стражи видели, чтопредводитель баши-бузуков отослал половину войска сдвумя пушками подороге, уходящей всторону отглавной караванной.
        Арабским форпостам удалось захватить вплен одного изотставших султанских солдат, иотнего они узнали, чтопредводитель этого отряда, поимени Сади-бей, послал солдат спушками, чтобы они примкнули кЗора-бею, который подругой дороге шел сюда стремястами человек идвумя пушками.
        Всенеприятельские силы состояли, таким образом, извосемьсот солдат ичетырех пушек. Садиже стоял воглаве отряда только издвухсот шестидесяти человек, иарабы горели нетерпением заманить его вэтот лагерь иистребить. Онтолько что прошел мимо потой стороне большой караванной дороги почти вблизиих. Эль-Омар приказал своим воинам дождаться полночи, когда прибудет Кровавая Невеста воглаве еще одной сотни воинов.
        Воины сидели наконях, готовые кисполнению приказаний. Вбезопасных убежищах стояли стражи, чтобы видеть все вокруг. Мнимый лагерь лежал вдолине исовершенно походил нанастоящий походный арабский лагерь, такчто привзгляде нанего неприятель незаподозрилбы никакого обмана. Около палаток было много верблюдов илошадей. Амежду тем лагерь быт пуст. Ежедневно приезжали туда воины, приносившие корм иводу лошадям иверблюдам.
        Между тем наступила ночь. Бледный свет луны падал нагористую, местами непроходимую местность, гдеобитало племя бени-кавасов, воевавшее теперь свойсками султана. Вто время какарабы знали каждое ущелье, каждое убежище, каждое хранилище воды икаждое селение, солдаты султана должны были пользоваться только караванной дорогой, гдезаними все время наблюдали хитрые враги. Преследуя племена арабов, онипостоянно подвергались опасности: ихувлекали взасаду, вопасные скалистые места, старались обмануть иразобщить. Солдатам попадались такие опасные скалистые места, гдеони невсостоянии были угнаться заарабами, вто время какте насвоих привыкших кгорным дорогам конях поспевали всюду. Ктомуже малочисленность турецких войск…
        Так, Зора иСади струдом собрали всего восемьсот солдат, часть которых ктомуже порядочно упала духом, адругие были сильно изнурены тяжелым идолгим походом через пустыни игоры.
        Нооба молодых офицера ничуть непадали духом. Напротив, препятствия итрудности еще более укрепили вних решимость наказать ипобедить мятежников.
        Сади все время был настороже, идясотрядом ночью покараванной дороге. Наследующий день они должны были соединиться сЗора-беем, шедшим тудаже подругой дороге, более опасной. Объединившись, онимоглибы подумать иосерьезном сражении сарабами.
        Сади уже горел нетерпением начать битву, нодва события, случившиеся втот день, когда он отправил половину своего отряда насоединение сЗорой, находившимся, поего мнению, вбольшей опасности, сделали его осторожнее.
        Прежде всего, лошадь одного изего разведчиков примчалась обратно кколонне, таща изуродованного всадника безголовы.
        Когда те солдаты, которых он взял изМедины икоторые уже ранее участвовали впоходе против арабов, увидели страшно изуродованный труп, онипобледнели:
        —Этосделала Кровавая Невеста! Этоона отрубила голову ивзяла ее себе вместо трофея! — воскликнулиони. — Кровавая Невеста близко!
        —Темлучше, — отвечал Сади-бей, когда ему донесли обэтом. — Нампредставляется случай помериться силами сней исее воинами!
        —Онапревосходит нас силами, — пронеслось между солдат.
        Едва Сади заметил, чтомалодушие истрах могут овладеть воинами, онбросился кним ипригрозил собственноручно застрелить каждого, ктотолько осмелится сеять панику вотряде.
        —Иливы боитесь девушки, трусы? — кричалон. — Еговеличество султан, нашимператор иповелитель, назначил двадцать тысяч пиастров заее голову! Яприбавляю кэтому еще имое жалованье идарю его тому, ктопервый отважится подступить кКровавой Невесте. Следуйте замной! Яповедувас! Иесли вы останетесь верны, мыпобедим!
        Этислова Сади воодушевили воинов, пришедших вместе сним изКонстантинополя. Всеони срадостью присоединились ксвоему предводителю, давклятву победить илиумереть вместе сним. Остальныеже солдаты роптали наСади, зачем он послал кЗоре половину отряда спушками: онибоялись, чтобы ночью неслучилось сними какого-нибудь несчастья. Страх этот поздно вечером еще более увеличился: второй всадник изразведки исчез. Вероятно, арабы захватили его вплен.
        Получив это донесение, Сади понял, чтовраги караулилиего; ноон неробел, принем все еще было двести пятьдесят солдат, изкоторых, впрочем, онмог положиться только наполовину, остальные уже упали духом, таккак, служа вэтой стране, испытывали только одни лишения.
        Боязливо озирались они посторонам, опасаясь неприятельского нападения.
        Сади ехал впереди всех. Наступила ночь. Принем находились фельдфебель икапралы, которым он приказал безжалостно убивать каждого солдата, сделавшего попытку кбегству. Только так надеялся он удержать ненадежных.
        Ксчастью наших воинов, луна рано взошла нанебо. Бледный, серебристый свет ее падал напесчаную, лежащую между холмами караванную дорогу, накоторой кое-где напеске валялись побелевшие отсолнца кости лошадей иверблюдов.
        Между холмами пролегала бесплодная степь, через которую также пролегла дорога. Кругом небыло ниодного дерева.
        Новот один извсадников-разведчиков подскочил кСади идонес, чтоприясном свете луны он хорошо различил вдали нескольких всадников натом месте возвышенности, где, казалось, было ущелье иливход вдолину, икогда ему удалось незамеченным взобраться навысоту, онзаметил втой долине палатки лагеря.
        Сади слушал доклад спокойно изадумчиво.
        —Втвоем известии тревожит меня то обстоятельство, — сказал он строго, — чтоты видел неприятельских всадников, атебя они незаметили!
        —Ябыл осторожен, еслибы они заметили меня, онивыстрелилибы помне! — отвечал солдат.
        —Уараба острое зрение! Чтоони втебя невыстрелили, этоеще недоказывает того, чтоони тебя невидели. Мнекажется, онихотят заманить нас взападню, ониготовятся кнападению ипощадили тебя только длятого, чтобы разом захватить всехнас! — пояснил Сади. — Скачи немедленно подороге, покоторой отправились наши солдаты, кхраброму Зора-бею, сообщи ему обовсем случившемся. Иесли ему негрозит опасность, пусть придет сюда, таккакнам, повсей вероятности, придется столкнуться снеприятелем. Скачи скорее!
        Сади послал туда еще двух курьеров наслучай, если первый попадется вруки арабов, затем он разделил своих солдат надва отряда, первый подего личным командованием продвигался вперед низом, другойже, подпредводительством Тшаума, должен был следовать заним поверху. Полночь уже миновала, каквдруг несколько пуль просвистело свозвышенности иззасады — идвое изсолдат Сади уже плавали вкрови.
        Немедленно велел он бить наступление ибросился совсем своим отрядом навозвышение.
        Тутувидел он целый неприятельский отряд, который приего приближении скрылся вущелье.
        Сади остановился. Положение его вэтой неприятельской стране показалось ему чрезвычайно опасным. Туткнему подъехал один изшедшего поверху отряда исообщил, чтовнизу, вдолине, завозвышенностью находится походный лагерь, асверху, сдругой стороны гор, неприятели устроили засаду.
        Опасения Сади сбылись! Скрывшиеся отнего внизу арабы были там только длятого, чтобы заманить его вкотловину, аостальные сгор хотели открыть понему смертельный огонь.
        Нужно было принять быстрое решение, ион скомандовал начать бой. Сади непозволил заманить себя вущелье ивложный лагерь.
        Когда арабы увидели это, сильное бешенство овладелоими! План их неудался! Предводитель солдат раскусилего.
        Внезапно, чтобы истребить его маленький отряд, иззасады выскочила сотня арабов. Подобно вихрю, скопьями бросились враги наСади иего солдат, которые немедленно составили каре идали залп понеприятелям. Видно было, какповалилось несколько арабов вместе слошадьми, остальныеже сновой силой устремились наврага.
        Новый залп встретил их — снова пали многие, ноэто неустрашило остальных: споднятыми копьями бросились они натурецких солдат. Начался рукопашный бой, иСади, бившийся всамой гуще, заметил, кбольшой своей радости, чтовоины его бились храбро, хотя многие изних были тяжело ранены неприятельскими копьями. Тут, какбы напогибельего, примчалась Кровавая Невеста сбратьями ивоинами — какбелое облако, налетел ее отряд свозвышенности насражающихся.
        Между тем иТшаум привел своих солдат напомощь товарищам, ивскоре уподошвы гор разгорелась отчаянная схватка. Число сражающихся собеих сторон было почти одинаково. Кровавая Невеста билась всередине своих, возле нее сражались братья; пестрые бедуинские плащи выдавалиих.
        Завязался страшный рукопашный бой, вкотором арабы имели преимущество благодаря своим копьям, хотя ибашибузуки, всвою очередь, нетолько ловко владели ружьями, ноупотребляли вдело иружейные приклады.
        Новот Сади увидел, чточасть его войска ослабела ипоколебалась! Нетеряя ниминуты, бросился он вих сторону.
        Кровавая Невеста, тоже заметившая, чтовраги слабеют, поспешила тудаже, исобеих сторон воины сновым напором бросились друг надруга.
        Произошла страшная схватка: солдаты Сади стали одерживать верх, иКровавая Невеста, пылая гневом, увидела, чтоее воины один задругим валились слошадей. Ноона нехотела отступать! Онабилась, какльвица, и, казалось, была неуязвима.
        Однакож иее геройский пример немог удержать разбежавшиеся отряды ее иЭль-Омара. Сгромким победным криком бросились солдаты Сади последам отступавших, иотдвухсот неприятельских воинов едва осталась половина.
        Вдруг один избратьев Кровавой Невесты громко ипронзительно крикнул, ивозглас этот, казалось, прозвучал известным сигналом длявсех арабов.
        Отступавшие иКровавая Невеста, размахивая копьями, снова помчались вперед насолдат.
        Арабы получили подкрепление. Через минуту он понял, чтостарый эмир сбольшим войском мчался вовесь опор напомощь дочери исыновьям. Онбоялся, чтоим недостаточно будет двухсот воинов, ивел теперь большой отряд им напомощь. Этисвежие силы сдикой яростью бросились набашибузуков, иначалась страшная резня. Через несколько минут бой был решен. Сади воодушевлял своих воинов ксопротивлению, онвсе время был впереди всех, новсе его геройские усилия были тщетны — солдаты его валились один задругим.
        Вэту минуту крайней опасности длятеснимых башибузуков Сади был ранен ударом копья ибезчувств упал слошади: арабы сдиким криком торжества бросились наоставшихся безпредводителя турецких солдат, отступавших врассыпную.
        Какхищные звери, бросились всадники Кровавой Невесты набегущих воинов ибезпощады рубилиих.
        Арабы одержали блистательную победу. Сади, упав слошади, которая сгромким ржанием умчалась прочь, лежал наземле безчувств, плавая вкрови.
        Солия, предоставив преследование братьям, сама бросилась кпобежденному неприятельскому предводителю.
        Эль-Омар был около Кровавой Невесты вто время, когда она приблизилась кСади.
        —Привяжи его натвою лошадь! — приказала онаему, указывая набезжизненного Сади. — Яхочу взять его ссобой внаш лагерь итам воткнуть его голову наверхушку моего шатра.
        Молодой араб соскочил слошади иподошел кСади.
        —Онтолько безчувств, онеще жив, неотрубитьли мне ему голову?
        —Несмей его трогать! — сказала Кровавая Невеста. — Иделай, чтотебе приказано! Онмой!
        Эль-Омар поднял бесчувственного Сади насвою лошадь ипривязал его кседлу. Затем он поймал другую лошадь, потерявшую всадника, ивскочил нанее.
        —Ступай! — закричала ему Кровавая Невеста ивслед затем, сделав знак своему отцу ибратьям, сосвоим новым трофеем помчалась назад вдальний лагерь. Эль-Омар слошадью, накоторой лежал Сади, следовал заней вовесь опор.
        Через несколько часов они достигли временного лагеря, гдеостальные воины, ужеготовые кбою, сдиким криком торжества приняли иприветствовалиих.
        Кровавая Невеста была предметом их обожания: онибросились перед ней наземлю, целовали ее плащ ипрославляли какгероиню.
        Онастриумфом провезла Сади через их ряды досвоего шатра. Эль-Омар отвязал слошади раненого, всееще непришедшего всознание. Затем она подошла поглядеть натого, ктонаходился вее власти.
        Яркий свет луны освещал хотя бледное ибезжизненное, ноблагородное, прекрасное лицо Сади.
        Видэтого молодого бея, по-видимому, произвел нанее необычайное впечатление. Онаглядела нанего инеподнимала руки, которая должна была убитьего.
        Эль-Омар стоял внекотором отдалении исудивлением глядел наСолию: почему медлила она нанести смертельный удар пленному врагу?
        Внезапно она обратилась кмолодому воину:
        —Эль-Омар, — сказала она глухим голосом, — снеси раненого туда, впустой шатер, яхочу подождать отца ибратьев, пусть они будут свидетелями его смерти.
        Молодой воин исполнил приказание Кровавой Невесты. Онснес Сади впустой шатер возле шатра эмира иположил его там. Затем он вернулся истал накарауле увхода.
        —Вернись втвой шатер, — приказала ему Солия, — ясама буду караулить.
        Эль-Омар пошел, нопошел он недовольный. Внутренний голос говорилему, чтоего любви грозит опасность. Почему рука Солии выпустила эфес сабли, после того какона посмотрела нараненого бея? Этого никогда еще неслучалось.
        Онвернулся всвой шатер, чтобы дождаться возвращения остальных воинов, новдуше его было неспокойно.
        Кактолько ушел Эль-Омар, Солия вошла вшатер. Онадалеко откинула занавес, закрывавший вход. Яркий свет луны падал набезжизненного врага, находившегося вее плену.
        Какую удивительную власть имел надней ее враг? Чтозачувство, какого она еще никогда неощущала, прокралось вее душу? Онавстала наколени перед Сади идолго смотрела нанего неподвижно; прекрасный бледный юноша, чело которого было какбы увенчано его геройским подвигом, возбудил вее душе несострадание, нерадость, нет, онвозбудил любовь, какой неощущала прежде она даже ксвоему убитому жениху.
        Такстояла она наколенях возле бесчувственного, покрытого кровью врага, каквдруг влагере раздался лошадиный топот игромкие голоса, иэтот шум дал ей знать, чтоотец ибратья вернулись. Тогда она вскочила, какбы пробудившись оттяжкого сна, иоставила шатер.
        Влагере царила радость победы — почти весь отряд турецких войск был уничтожен, немногим удалось спастись идонести известия ослучившемся Зора-бею.
        Эмир ссыновьями вошел вшатер, перед которым ждала их Солия. Лицо ее было строго имрачно. Онамолчала. Ничего несказала она опленном, которого привезла ссобой.
        Старый эмир исыновья его пошли спать, после того какбыла расставлена новая смена часовых.
        Кровавая Невеста все стояла напрежнем месте.
        Теперь она сознавала, чточувство, которое испытывала она кмолодому бею, было любовью. Онанепонимала этого чувства, досих пор ей еще неизвестного, потому-то оно иимело такое неодолимое нанее действие.
        Луна скрылась задальними горами прибледном полусвете наступающего утра.
        Солия пристально смотрела вдаль — неволшебстволи было то чувство, которое вызвал вней этот враг? Любовь, которую ощущалаона, была преступлением! Мысль эта заставила ее содрогнуться! Онавспомнила освоей клятве мести. Неизменялали она ей теперь, щадя своего врага?
        Внезапное решение, казалось, овладело ею — глаза ее снова сверкнули, и, по-видимому, внутренняя борьба окончилась.
        Онабыстрыми шагами пошла кмаленькой площадке, находившейся посреди теперь безмолвного лагеря. Здесь стоял маленький, завешанный зеленой материей шатер. Увхода находилось свернутое знамя, которое она вбольшие сражения возила ссобой. Онавошла вшатер. Внем навозвышении лежала набальзамированная голова ее казненного неприятелями жениха.
        Онавстала перед ней наколени ипристально смотрела встрашно искаженные, неподвижные черты.
        —Япоклялась тебе вмести, — говорила Солия дрожащим голосом, — простимне, чтосегодня я впервый раз замедлила исполнение своей клятвы! Рука моя медлила умертвить пленного врага, ноты нескажешь, чтоСолия нарушила свою клятву! Иэтот враг также должен принять смерть отмоей руки! Пусть никто неупрекнет дочь Гаруна вслабости! Яиду!
        Онаподнялась — ещеодин взгляд бросила она наокруженную сероватыми сумерками голову казненного жениха, которую она сопасностью дляжизни похитила уврагов, ужас охватилее, ейпоказалось, будто глаза мертвеца пристально игневно взглянули нанее, иона немогла отвести глаз.
        Быстро пошла она квыходу, ноглаза ее все еще были прикованы кглазам мертвеца.
        Солия вышла изшатра. Решение ее было принято. Сади, пленный враг, должен был умереть. Онахотела собственноручно отрубить ему голову саблей, какэто сделали враги сее женихом.
        Святость клятвы икровавая месть победили вней то странное чувство, которое проникло вее сердце привиде молодого бея. Сабля висела еще унее напоясе.
        Онанаправилась мимо отцовского шатра ктой палатке, гдележал Сади.
        Нотолько успела она проскользнуть мимо отцовского шатра, какприбледном утреннем свете увидела перед собой Эль-Омара, который илитолько хотел войти вшатер раненого, илиже вышел оттуда.
        Солия содрогнулась, иее глаза вспыхнули гневом; ведь этот молодой воин мог заметить ее слабость. Онапобледнела.
        Эль-Омар увидел Кровавую Невесту ихотел подойти кней, чтобы сказать ей что-то.
        Заметив это, онасделала повелительный жест рукой.
        —Ступай всвой шатер, дерзкий! — закричала она дрожащим отгнева голосом. — Ступай илия убью тебя!
        Молодой араб остановился наминуту, какбудто вдуше его происходила борьба, нозатем повернулся иушел.
        Солия, проводив его мрачным взглядом, гордо иважно, какбудто шла напразднество, направилась кшатру, гдележал раненый враг, иисчезла внутриего.
        II
        Чудо
        Через несколько дней после той ночи, когда грек ипризрак Черного гнома внезапно явились меж воющими дервишами, один изних нашел близ руины Сирру, совершенно истощенную отголода ижажды.
        Видэтого странного существа тотчасже напомнил старому дервишу призрак Черного гнома, ондумал, чтоснова видит его перед собой, и, гонимый непреодолимым ужасом, хотел бежать.
        Вэту минуту круине приближался Шейх-уль-Ислам иувидел встрахе бежавшего дервиша.
        —Чтослучилось? Чтозапричина твоего страха ибегства? — спросилон.
        Дервиш бросился кногам всемогущего главы всех мусульман икоснулся лбом земли взнак глубочайшей покорности.
        —Овеликий имудрый шейх надвсеми шейхами! — воскликнулон. — Явидел призрак Черного гнома ибоялся, чтобы он невскочил наменя, какнагрека два дня тому назад!
        —Призрак Черного гнома? — спросил Мансур-эфенди.
        —Да,мудрый имогущественный Баба-Мансур, — отвечал дервиш иподробно рассказал ему оночном происшествии. Вего рассказе было столько сверхъестественного, чудесного, чтоэто заинтересовало Шейх-уль-Ислама.
        —Тыговоришь, чтосущество это умерло ибыло погребено? — спросилон.
        —Точно так, могущественный имудрый Баба-Мансур: существо это (оно выглядит наполовину человеком, наполовину каким-то странным существом) воскресло измертвых!
        —Грек Лаццаро поклялсянам, чтоЧерный гном умер, ион сам видел его погребение. Создание это умерло, было похоронено итеперь, однакоже, ходит между живыми!
        —Если только грека необмануло сходство, — заметил Мансур-эфенди задумчиво, — тоэто, очем ты говоришь, невозможно!
        —Этокажется невозможным инемыслимым, мудрейший измудрецов, авсеже это случилось. Голова моя слишком слаба, чтобы дать тебе объяснение. Ямогу только сказать, чтоэто случилось, больше ничего! — продолжал дервиш. — Грек хорошо узнал Черного гнома, который вскочил ему наспину ихотел задушитьего. Онутверждал, чтоэто был призрак умершего ипохороненного создания! Вособенности одна примета убедила его вэтом — уЧерного гнома вгробу недоставало левой руки, иупризрака также ее нет!
        —Куда девалось это создание вту ночь, когда вместе сгреком очутилось средивас?
        —Оночуть незадушилоего, наконец оставило, кактень проскользнуло мимо нас иисчезло.
        —Агде ты снова видел его теперь?
        —Здесь, между старыми деревьями, онолежит вкустарнике инешевелится!
        —Сведи меня туда! — приказал Мансур-эфенди.
        —Как, великий имудрый шейх надшейхами, тыхочешь…
        —Яхочу видеть это чудо!
        —Останься, исполни мою мольбу, останься здесь! — просил дервиш.
        —Недумаешьлиты, чтоя боюсь? Яприказываю тебе проводить меня туда. Яхочу видеть загадочное существо!
        —Ядрожу затебя, могущественный имудрый Баба-Мансур! — жалобно воскликнулон.
        —Тыдрожишь скорее засебя, чемзаменя. Яэто знаю! Нонемедли дольше! — приказал Мансур-эфенди.
        Дервиш увидел, чтоотговариваться более было невозможно, апотому, дрожа отстраха, — безобразное существо возбудило внем непреодолимый ужас, — медленно пошел вперед. Шейх-уль-Ислам следовал заним.
        Между тем уже начинало смеркаться. Онискоро дошли дотого места вчаще, гдеСирра, полумертвая отголода ижажды, неподвижно сидела накорточках. Видее был так необычен, такстрашен, чтоШейх-уль-Ислам невольно остановился: такого существа он еще никогда невидал. Оновполне заслуживало названия гнома. Одетая вчерное платье, слицом, покрытым досамых глаз темным покрывалом, сиделаона, сжавшись вкомок, — фигуру ее едва можно было принять зачеловеческую.
        Мансур-эфенди подошел кСирре инагнулся кней. Затем — кневыразимому ужасу своего проводника — ондотронулся доСирры — онаупала.
        —Удивительное создание, — пробормотал Мансур. — Онокажется мертво, нооно изплоти икрови. Возьми ее наруки инеси вслед замной, вБашню мудрецов, — обратился он кдервишу.
        Тотхотел отговориться.
        —Делай, чтотебе приказано! — повелительно сказал Шейх-уль-Ислам.
        Дрожа всем телом отстраха иужаса, дервиш повиновался приказанию своего повелителя.
        Оннагнулся кСирре, упавшей отизнеможения, иподнял ее наруки. Онабыла так тяжела, чтоон едва мог ее поднять.
        Мансур-эфенди пошел ктой части развалин, гдевкаменной стене находились маленькие ворота, которые он иотворил.
        Онпропустил вперед дервиша сего ношей ипоследовал заними. Изгалереи одна дверь вела взалу совета, другая всмежный покой. ТутМансур-эфенди велел дервишу положить бесчувственную Сирру наподушку ипринести воды, фруктов ихлеба.
        Дервиш, обрадовавшись, чтонаконец освободился отопасной ноши, поспешил уйти ичерез несколько минут принес требуемое. Затем он оставил Шейх-уль-Ислама одного сЧерным гномом. Мансур-эфенди спрыснул бесчувственную Сирру водой — иона очнулась.
        Онаприподнялась иудивленно озиралась посторонам — впервую минуту она незнала, гденаходилась, нопотом узнала Шейх-уль-Ислама.
        Мансур-эфенди дал ей поесть, напиться, иСирра охотно принялась завсе.
        —Тебяли зовут Черным гномом? — спросил онее.
        Сирра кивнула головой.
        —Да,мудрый эфенди, такзовут меня замою наружность, номое имя Сирра, — отвечалаона, иее звонкий, каксеребряный колокольчик, приятный голос, которого нельзя было ожидать приее теле, поразил Шейх-уль-Ислама.
        —Говорят, чтоты воскресла измертвых? — продолжалон.
        —Да,мудрый эфенди, грек Лаццаро похоронил меня, всесчитали меня умершей, ноя небыла мертвой, — сказала Сирра. — Ябыла жива, только немогла двигаться!
        —Тыбыла похоронена?
        —Ябыла зарыта вземлю вящике. Мнеказалось тогда, чтоя должна задохнуться идействительно умереть! Чтобыло сомной дальше, незнаю, мудрый эфенди: когда я пришла всебя, ячувствовала только боль здесь, востатке моей руки, которая теперь совсем зажила. Ялежала влесу, возле меня стояла вода, пища икуча останавливающих кровотечение иосвежающих листьев длямоей раны!
        —Аты незнаешь, Черная Сирра, каким образом очутилась ты снова наземле? — спросил Мансур.
        —Нет, мудрый эфенди.
        —Чудо! — пробормотал Шейх-уль-Ислам, и, по-видимому, вдуше его возникло намерение воспользоваться этим воскресшим измертвых существом длясвоих целей. Через подобное чудо он мог достигнуть многого, чего досих пор немог достичь другими средствами.
        —Помогимне, защити меня, мудрый ивеликий эфенди, — говорила Сирра, иголос ее звучал так нежно ипрекрасно, точно небесная музыка. — Яуслужу тебе заэто!
        —Тызнаешь меня? — спросил Мансур.
        —Нет, явижу только, чтоты знатный имудрый муж, — отвечала умная Сирра.
        —Знаешьлиты, гденаходишься?
        —Нет, мудрый эфенди, явижу только, чтонахожусь встенах, вздании, которое может стать мне кровом.
        —Гдебыла ты раньше?
        —Умоей матери Кадиджи.
        —Ктоона такая?
        —Толковательница снов вГалату.
        —Знаетлиона, чтоты жива?
        —Нет, она, думая, чтоя умерла, отдала меня греку, чтобы он меня похоронил. Никто незнает, чтоя жива, кроме тебя именя! Грек имоя мать Кадиджа, хотя ивидели меня после, ноони называли меня призраком! Онинезнают, чтоя жива!
        —Нехочешьли ты вернуться ксвоей матери?
        —Лучше умереть влесу отголода ижажды! Умилосердись, мудрый ивеликий эфенди, оставь меня здесь! Яохотно буду служить тебе запищу, питье икров! Укрой меня, спрячь меня отматери Кадиджи игрека! Ябуду тебе полезна исделаювсе, чтотебе будет угодно!
        Мансур-эфенди задумался. Что, еслибы ему спрятать ее ивыдавать зачудо? Еслибы ему переодеть ее иникому непоказывать, апользоватьсяею, какколдуньей илипророчицей? Еслибы ему только ловко воспользоваться «чудом»? Султанша-мать была суеверна, ион смогбы, воспользовавшись этим, начать спомощью «чуда» руководитьею. Само собой разумеется, онанедолжна была знать, чьих это рук дело икто направляет пророчицу. Надо было только тайно иловко взяться заэто. Чудеса изнамения безотказно действовали насултаншу. Теперь Шейх-уль-Ислам имел вруках верное средство. Еслибы чудом возвращенная кжизни, руководимая инаставляемая им Сирра приобрела влияние насултаншу-мать, тогда он мог надеяться управлять ею через Сирру.
        Развалины Кадри недолжны были служить местом действия, этовозбудилобы подозрение вего участии вэтой игре! Также мало мог служить дляэтого дворец принцессы Рошаны. Надо было скорее выбрать другое место, более подходящее. Никто недолжен был подозревать, чтоШейх-уль-Ислам участвует вэтой игре, тогда тем действеннее былобы подтверждение этого чуда.
        Кроме того, тообстоятельство, чтовоскресшая измертвых, призрак, какназывали ее грек истарая Кадиджа, незнала ниего, ниместа, гденаходилась, позволяло ему делать сней что угодно, обратив ее всвое орудие.
        —Ах,мудрый иблагородный эфенди, непрогоняй меня! — продолжала хитрая Сирра, — ихоть я тебя инезнаю, новсеже умоляю тебя опокровительстве!
        —Здесь ты неможешь остаться!
        —Нет? О,так ты меня нехочешь прогнать?
        —Будь покойна, яукажу тебе место, гдеты должна будешь остаться!
        —Благодарю тебя затвое милосердие идоброту, мудрый иблагородный эфенди, яохотно буду служить тебе. Гдето место, которое станет мне убежищем?
        —Ясам отведу тебя туда, Сирра!
        —О,твоя доброта так велика, чеммогу я отблагодарить тебя?
        —Молчи обовсем, говори иделай толькото, чтоя прикажу тебе.
        —Обещаю тебе это, великий имудрый эфенди!
        —Кроме того, тыдолжна повиноваться моей воле, никогда нерасспрашивать омоих намерениях, никогда неоставлять того места, куда я хочу свезти тебя, ничего неделать безмоего согласия, ничего неговорить обомне иникогда нежелать возвращения ксвоей матери, — сказал Шейх-уль-Ислам.
        —Никогда, обещаю тебе это!
        —Тыначинаешь новую жизнь, новое существование! Мать твоя похоронила тебя, каксвое умершее дитя, — тыожила истала другой!
        —Да,мудрый эфенди! Тыговоришь правду, яожила дляновой жизни!
        —Настольколи ты оправилась, чтобы следовать замной, всостояниили ты ходить?
        —Такдалеко, какты пожелаешь!
        —Ядолжен завязать тебе глаза!
        —Делай сомнойвсе, чтонайдешь необходимым, высокий имудрый эфенди!
        Шейх-уль-Ислам взял большой темный платок, снеобыкновенной тщательностью завязал им глаза Сирры, набросил наее плечи широкий плащ ипомог ей закутаться внего. Онабыла мала, каккарлица, икакнискрывай иниукутывай ее безобразную фигуру, Сирра всегда выглядела уродом!
        —Пойдем, яповеду тебя, тыведь ничего невидишь! Ясведу тебя водно место, где, если только беспрекословно будешь повиноватьсямне, начнется длятебя беззаботная ипрекрасная жизнь, — сказал Шейх-уль-Ислам ивзял Сирру заправую руку.
        ИзБашни мудрецов, гденаходились Мансур-эфенди иЧерный гном, вела постоянно запертая назамок дверь квыходу изразвалин Кадри, которым пользовался только Шейх-уль-Ислам.
        Онотворил дверь, вошел, ведя Сирру, втемный коридор башни искоро достиг отверстия встене, почти совершенно закрытого тернием идругими кустарниками.
        Отсюда он вместе сСиррой вышел навоздух.
        Между тем уже настал поздний вечер ивезде царствовал мрак.
        Шейх-уль-Ислам, погруженный вдумы, пошел ккарете, стоявшей подругую сторону развалин. Селвэкипаж рядом сЧерным гномом, захлопнул дверцы кареты итогда только отдал кучеру приказание ехать кРашиду-эфенди.
        Конак этого знатного, нопочти обедневшего из-за склонности кмотовству человека, очевидно, былизвестен кучеру.
        Рашид-эфенди был чиновником министерства внутренних дел иимел одно желание — любым способом сделаться пашой иливизирем, чтобы иметь возможность разом поправить свое состояние ижить вбогатстве ироскоши.
        Рашид был слепо предан Шейх-уль-Исламу, которому он был обязан своим положением. Онитеперь вел роскошную жизнь иимел маленький дворец, богаче иизящнее которого нестоило ижелать. Оннадеялся уплатить свои долги, кактолько, сделавшись визирем илимуширом, будет располагать большими средствами, апока все занимал новые суммы ивсегда находил людей, которые охотно ссужали его деньгами. Онпринадлежал ктем натурам, которые любят проводить жизнь вразвлечениях, итаких людей вКонстантинополе множество.
        Скоро карета остановилась перед домом Рашида вСкутари.
        Мансур-эфенди приказал Черному гному невыходить, нождать его возвращения ихранить глубокое молчание.
        Рашид недавно вернулся сослужбы, кончил обед икурил сигару, прихлебывая горячий черный кофе избогато разрисованной чашки.
        Когда слуга доложил ему оШейх-уль-Исламе, онбросил сигару ипоспешил навстречу своему могущественному покровителю.
        Мансур-эфенди был, пообыкновению, спокоен инепроницаем. Оставшись наедине сРашидом, онсел наподушку.
        —Тынедавно просил моего покровительства дляодного бедного софта[14 - Софт — вТурции изучающий законоведение ибогословие.], — началон. — Сообщи мне некоторые сведения онем.
        —Иты обэтом помнишь, мойвысокий имудрый Мансур-эфенди, — польстил ему Рашид, — тыничего незабываешь, ничто неускользает изтвоей памяти. Дозволь мне удивляться тебе ипринести тебе мое благоговение.
        —Кончай свои похвалы, — прервал его Шейх-уль-Ислам, — назови мне имя софта!
        —Егозовут Ибам, могущественный имудрый Мансур-эфенди! Ибам живет вдоме своей матери, недавно умершей. Пока она была жива, онбыл зажиточен, теперьже, когда он должен хозяйничать сам, онстал беден, таккакнезнал цены деньгам инеобращал наних внимания. Онживет вмире фантазий, ия боюсь заего будущее.
        —Чемже бредит этот софт?
        —Всем сверхъестественным!
        —Каких он лет?
        —Леттридцати, ноон выглядит пятидесятилетним.
        —Агде он живет?
        —ВБостон-Джолли (Садовой улице), рядом сбольшим минаретом, моймудрый имогущественный Мансур-эфенди.
        —Тынезнаешь, почему он неимеет более высокого положения?
        —Онинедомогается этого! Онучится имечтает, необращая внимания намирские отличия иблага.
        —Онодин живет вдоме?
        —Совершенно один.
        —Великли дом?
        —Вдва этажа — внизу живет Ибам, вверху жила его мать.
        —Ведетли он знакомство сдругими софтами?
        —Нет, онвообще избегает общества иживет совершенно уединенно.
        —Значит, этоименно такой человек, какого мне надо, — внезапно сказал Шейх-уль-Ислам ивстал.
        —Смеюли узнать, вчем дело?
        —Ибам, софт через несколько дней станет знаменитым человеком, егобудут посещать самые знатные лица, — отвечал Мансур-эфенди. — Вего доме находится чудо!
        —Чудо?
        —Конечно! Чудо изнамение!
        —Какого оно рода? Прости мне мое любопытство.
        —Одна ожившая измертвых девушка, обладающая даром пророчества. Глазам ее являются чудесные видения, такчто я могбы назвать ее пророчицей!
        —Пророчицей?!
        —Онанаходится вдоме Ибама!
        —Должноли это остаться тайной?
        —Нет! Чудо могут узнатьвсе! Донеси обэтом ивсераль, если хочешь!
        —Султанша Валиде заинтересуется тайной, можетли Мушир-Изет донести ей обэтом?
        —Отчегоже нет, ведь пророчица может быть посещаема всеми! Только неупоминай приэтом моего имени!
        —Признаешьли ты ее пророчицей, моймудрый имогущественный Мансур-эфенди?
        —Пока еще нет, новскором времени это случится, — заключил Мансур-эфенди разговор ипростился сРашидом, проводившим его доподъезда.
        Шейх-уль-Ислам снова вошел вкарету иприказал кучеру ехать наСадовую улицу иостановиться близ большого минарета. Карета покатилась ивскоре остановилась уназначенного места.
        Мансур-эфенди вышел иприказал кучеру ожидать его здесь, затем вынул Сирру изкареты иисчез снею вкустах, окружавших минарет. Ондовел Сирру, глаза которой все еще были плотно завязаны, добольшого, даже чересчур роскошного дляпредместья Скутари пестро раскрашенного дома. Здесь, внизу, софт Ибам сидел скабинетной лампой урабочего стола иприлежно занимался вычислением математических формул. Возле него лежали открытые астрономические сочинения, асбоку стояли реторты, дополовины наполненные всевозможными эссенциями, склянки странной формы имногие чудные предметы, назначение которых длянесведущего было непонятно.
        Софт Ибам был так погружен всвое занятие, чтобыл глух ислеп ковсему остальному. Дверь его дома была еще незаперта, хотя уже приближалась полночь. Егобледное лицо сбольшими беспокойными темными глазами, длинная редкая борода обнаруживали нетолько усердие, скоторым он занимался своими математическими вычислениями, ноиту странность, которая, пословам Рашида, вбудущем грозила ему сумасшествием. Ноон был еще вполном рассудке, если несчитать его веры всверхъестественные явления иего беспокойного стремления вочтобы то нистало достигнуть непостижимого.
        Мансур сминуту посмотрел сбезлюдной улицы вокно намудрствующего софта, иулыбка удовольствия скользнула поего мрачному лицу; этот софт был именно таким человеком, какого было нужно дляпланов Шейх-уль-Ислама — изнего можно было сделать фанатика, готового пожертвовать жизнью ради своего дела.
        Мансур-эфенди тихо приказал Черному гному неделать шума иподнял Сирру наруки. Онапозволяла делать ссобойвсе.
        Онвошел вдом сзадней стороны. Комната, вкоторую он вошел, была освещена маленькой лампой, иизнее вела лестница навторой этаж. Мансур тихо поднялся поней инаверху опустил Сирру.
        Тут, вкоридоре, широком идлинном, находилось много дверей. Мансур отворил одну изних.
        Онавела вбольшие женские покои, выходившие водвор дома. Онибыли обставлены хорошо сохранившимися диванами истолом, наполу был дорогой ковер, другой ковер разделял покои надве части. Сюда иввел Мансур Черного гнома, снял снее повязку итихо отдал некоторые приказания. Затем он оставил комнату инеслышно спустился поступенькам лестницы.
        Небудучи никем замечен, вышел он наулицу ивернулся ксвоей карете, ждавшей его надругой стороне уминарета. Приказав кучеру ехать кдому софта Ибама заминаретом иостановиться там, онсел вэкипаж идоехал додверей дома, вкотором он только что был. Тутон вышел изкареты ивелел кучеру дожидаться. Вдоме он направился кдверям той комнаты внизу, гдезанимался софт. Постучал.
        Дверь тотчас отворили. Бледный софт Ибам, одетый вширокий рваный кафтан, стоял перед Мансуром-эфенди. Онпристально смотрел нагостя своими большими огненно-черными глазами.
        —Знаешь ты меня? — спросил Мансур, входя кнему вкомнату.
        Ибам, по-видимому, сильно испугался.
        —ТыШейх-уль-Ислам, мудрый ивеликий Баба-Мансур, — произнес он глубоким, глухим голосом. — Какая милость ичесть пали надолю дома простого софта?
        —Тыпосылал замной, софт, — сказал Мансур все еще изумленному Ибаму.
        —Я?! Мудрый имогущественный Баба-Мансур! Какмог я дерзнуть наэто?
        —Нарочный, посланный оттебя час назад, явился комне!
        —Нарочный? — спросил Ибам, дрожа ипобледнев еще более. — Онприходил ктебе?
        —Онпринес мне известие, чтовдоме твоем случилось чудо!
        —Чудо вмоем доме?
        —Таксообщил мне нарочный!
        —Велик Аллах, мудрый имогущественный Баба-Мансур! — воскликнул софт. — Дух, которого я вызываю, повиновался! Вотпобеда моего учения! Нонектебе вызывал яего, аксебе! Прости мой дерзкий поступок! Этоиесть чудо, окотором говоришьты!
        —Ошибаешься, софт! Твой нарочный говорилмне, будто чудо находится водном изверхних покоев твоего дома, имне хотелосьбы взглянуть нанего!
        Ибам снова устремил наМансура-эфенди свой пристальный взгляд.
        —Чудо вверху, вмоем доме? Пойдемже посмотрим иубедимся, действительноли постигла меня подобная награда, — сказал он исхватил лампу.
        —Идивперед, япойду затобой! — приказал Мансур.
        Сторжественной важностью, бормоча вполголоса странно звучащие слова, поднялся софт Ибам слампой вруке полестнице, между тем какМансур-эфенди, неспуская снего глаз, следовал заним.
        Вверху Ибам открыл сначала одну дверь — комната была пуста. Затем он подошел кдругой иотворил ее — тамнаковре сидело накорточках, какстрашный призрак, существо, какого софт еще никогда невидел.
        Онсодрогнулся. Затем сверхъестественная радость преобразила его мертвенно-бледное лицо! Заклинание духов удалосьему. Вотперед ним сидело странное, необыкновенное существо, итаинственный вестник сообщил, чтовего доме случилось чудо!
        Онопустился наколени ипробормотал невнятные слова.
        —Ктоты? — закричал Мансур-эфенди Черному гному.
        —Меня зовут Сирра, — зазвучал нежный ангельский голос, который вызвал блаженную улыбку накакбы преобразившемся лице софта. — Ямертвая ипогребенная дочь Кадиджи, толковательницы снов Галату!
        —Тыбыла похоронена?
        —Да! Ноя снова исторгнута измогилы.
        —Какэто случилось?
        —Яэтого незнаю! Когда я пришла всебя, яуже более небыла вмогиле, куда положил меня грек Лаццаро!
        —Чудо изнамение! — воскликнул софт, иего бледное лицо приярком свете стоявшей перед ним наковре лампы блаженно улыбалось. — Чудо вмоем доме! Какая награда! Какая милость!
        —Янезнаю, гдея, — продолжала Сирра, — ноя вижу много людей, приходящих вопрошать меня, просить меня заглядывать вих будущее ивдалекие страны. Яузнаю меж ними изнатных — имать Кадиджу также! Защити меня отнее иотгрека — янехочу уходить отсюда! Яхочу остаться здесь!
        —Да,ты должна здесь остаться! — воскликнул софт.
        —Яухожу допросить толковательницу снов Кадиджу игрека Лаццаро, — сказал Мансур-эфенди; — Только после их показаний объяснится странный случай. Дотех пор держи это существо втвоем доме.
        —Торжество! Награда! — восклицал между тем Ибам.
        —Уйди иоставь воскресшую измертвых одну! — приказал Мансур-эфенди. — Яхочу узнать обовсем, чтоимеет связь снеобъяснимыми рассказами странного существа! Яхочу выслушать нетолько грека итолковательницу, ноимуэдзина накладбище, рывшего могилу! Необходимо разъяснить этот таинственный случай! Закрой иохраняй дверь.
        Мансур-эфенди вышел ссофтом изкомнаты, гдеЧерный гном остался снова один.
        Софт вневыразимо гордом иторжественном расположении духа остался караулить удвери, аМансур-эфенди спустился слестницы ивернулся ксвоему экипажу, который быстро умчался потихой ипустынной Бостон-Джолли.
        III
        Новая краса гарема
        Праздник Байрама уже наступил, начался восточный пост. Безмолвие царило наулицах Константинополя. Можно было видеть старых имолодых мужчин счетками вруках, прохаживающихся изулицы вулицу иничего неговорящих, кроме хвалы Аллаху иего великому пророку. Никто несмел работать, никто впродолжение дня несмел ниесть, никурить[15 - Кпреступлениям, которые делают дневной пост недействительным, принадлежит, поверованию мусульман, также икурение.] — этотяжкое запрещение, ивсякий, чтобы как-нибудь незаметно убить время поста, гуляет побазару, илистоит водворе мечети, илинаберегу ожидает желанных пушечных выстрелов, возвещающих закат солнца. Едва прозвучит сигнал — сновою силой кипит жизнь, которая подгнетом закона замерла надень. Всеедят, пьют, курят, ивесь народ систинным восторгом бросается ввихрь запрещенных днем удовольствий.
        «Поизвилистым улицам гремят трубы, — такописывает праздник Швейгер-Леркенфельд всвоем сочинении. — Подполумесяцем глухо звучат тамбурины вруках смуглых детей арнаутов, икогда ночное покрывало спустится наосвещенный Стамбул, тамисям слышится нежная игра нафлейте, исполняемая зазатейливыми проволочными окнами того илидругого гаремника. Спервыми лучами утренней зари загорами Скутари вторично пушечные удары возвещают наступление дня, икаждый мусульманин снова надень воздерживается отпищи, питья, курения иупотребления благовонных эссенций.
        Величие всего праздника составляет таинство святой ночи. Страх овладевает исламитами снаступлением этой ночи. Сней связано необъяснимое, таинственное представление осверхъестественных влияниях навесь видимый мир; всесущества одушевленной инеодушевленной природы вэти часы приводятся вдвижение волшебными силами, которые сильнее проявляют вних чувство бытия. Самым осязательным образом это исламитское таинство нашло себе проявление водном обычае, который состоит втак называемой брачной ночи падишаха.
        После большой церемонии водной изимператорских мечетей едет султан верхом всвой мраморный дворец Долма-Бахче, гдестанцами имузыкой повелителя всех правоверных ждет еще нетронутый цветок гарема — новая жена, которая долгое время перед тем тщательно воспитывалась подруководством султанши Валиде, чтобы быть достойным образом подготовленной кэтому часу.
        Свидание происходит посреди празднества. Между тем какввеликолепном зале, подотливающим рубинами стеклянным куполом, прогуливаются взад ивперед разодетые красавицы, иневидимый оркестр разносит поогромному покою тихие, приятно ласкающие слух мелодии, султан прислушивается кним из-за сделанной избархата занавеси своего ложа. Цветные огоньки перебегают спуговицы напуговицу — новот зашумела пурпуровая занавесь, иТала, единственное мужское существо, которое смеет находиться втечение этого праздника внутри императорских покоев, просит усултана дозволения сделать ему обычный туалет.
        Всепокои пусты, вседвери заперты, зеркала завешаны, инабольшой террасе, выходящей наБосфор, стоят хорошо вооруженные бостанджи, чтобы немедленно застрелить всякого злодея, дерзнувшего вэту святейшую изночей приблизиться ксултанскому святилищу.
        Впрелестном, сверкающем мозаичными, алебастровыми иянтарными украшениями брачном покое молодая, помнению мусульман, счастливейшая девушка подсолнцем Аллаха, ожидает той минуты, когда снова зашумит пурпуровая занавесь ипоявится султан, чтобы принять новую красу своего гарема.
        Наулице сотня пушечных выстрелов возвещает народу минуту свидания. Огромная толпа наулице ждет слюбопытством того момента, когда султан намолочно-белой кобыле Недидере отправится верхом водну изимператорских мечетей, чтобы показаться народу вовсем величии восточных государей.
        Через два часа после захода солнца отправляется падишах вмечеть длямолитвы.
        Молитвенные галереи сверкают вблеске разноцветных огоньков, цветных лампад, которые блестящими цепями перебегают накрасивые карнизы. Наверху, наголубом куполе, блестит золотой полумесяц, между тем какпервые созвездия бросают свои серебряные нити наволшебную картину.
        Султан приближается налошади. Шталмейстеры сразвевающимися плащами открывают шествие, ихзамыкает гвардия. Далее следует султан вроскошном мундире, окруженный блестящей свитой, ивсопровождении длинной пестрой толпы придворных илейб-кавасов (жандармов). Вовремя церковной церемонии гвардия занимает все входы вхрам, офицеры занимают лестницы истоят шпалерами вовнутреннем покое — иеще раз ярко сверкает полузабытый восточный блеск, расточительная роскошь Османидов, баснословное великолепие Востока…»
        Наконец-то султанша Валиде праздновала торжество ипобеду своего влияния.
        Шейх-уль-Ислам уже считал ее низвергнутой или, покрайней мере, отстраненной. Последний удар султанши, какмы уже видели, совершенно неудался — каквдруг «святая ночь» снова подняла ее допрежнего, а, может быть, ещеибольшего, чемпрежде, влияния! Онанадеялась наэто! Императрица-мать знала могущество своего средства исумела им воспользоваться! Праздник Байрама снова вернул водворце ее прежнее положение. Итеперь она была сильнее имогущественнее, чемкогда-нибудь. Теперь смотрела она сторжествующим презрением насвоего противника, Шейх-уль-Ислама, который спритворной преданностью безмолвно исосредоточенно перенес эту перемену.
        Султан Абдул-Азис был втаком восторге отновой красы гарема — молодой, прекрасной черкешенки, — избранной длянего ипредставленной ему султаншей Валиде, чтопосле церемонии вмечети он еще раз посетил свою мать, чтобы засвидетельствовать ей свою признательность.
        Этот случай показал всем, чтосултанша Валиде находится снова навысоте своего могущества. Султан был впрекраснейшем расположении духа, идавно невидели его таким милостивым ивеселым, какввечер брачной ночи.
        Однако императрица-мать стала осторожнее инавсякий случай обеспечила себя еще одной союзницей или, лучше сказать, орудием, которое прислучае могло быть использовано. Онатак воспитала итак опутала своим влиянием новую красавицу гарема, чтовлюбом случае могла через прекрасную черкешенку добиться своего. Ибезтого уже султан сожалел оразрыве сматерью; длянего заметно было ее отсутствие, оннемог обходиться безее советов. Императрица-мать сумела почти совсем подавить внем самостоятельность ирешимость.
        Впоследний день Байрама принцы также могли являться ксултану суверениями всвоей преданности. Впрежние годы султан нехотел беспокоить себя их приемом, наэтотже разони, кудивлению своему, были введены гофмаршалами вгостиную султана.
        Абдул-Азис принял их вмундире сорденскими звездами нагруди. Онсидел, апринцы должны были стоять.
        После того какони засвидетельствовали султану свою покорность ипреданность, султан напомнил им внемногих словах, чтоего милости обязаны они своею жизнью ивсем, чтоимеют. Затем он приказал им прочесть древние хроники иприпомнить родовые законы. Водной изэтих хроник говорится слово вслово следующее:
        «После свержения спрестола нашего повелителя, султана Мустафы, в1618году (по-турецки 1024) царствовал наш повелитель султан Осман. Перед началом своего победоносного похода против врагов государства позвал он ксебе брата своего Магомета, чтобы приказать его умертвить. Когда принц вошел впокои, султан сидел насофе ичитал книгу.
        Принц обратился кнему стакими словами:
        “Умоляю тебя именем Бога, непятнай себя моей кровью инеделай меня твоим обвинителем встрашный день всеобщего воскресения мертвых! Яничего нежелаю оттебя, кроме сухого хлеба ежедневно!”
        Султан отвечал наэто приказанием удушитьего, которое ибыло надним исполнено вегоже присутствии посредством окрашенного вкрасный цвет шнурка. Приказни унего износа брызнула кровь так высоко, чтообагрила чалму нашего повелителя султана.
        Этодеяние случилось вДжемади[16 - Джеманди — утурок пятый ишестой месяцы года.] 1030года (понашему исчислению 1621). Нонепрошло игода, такговорится вхронике дальше, какснашим повелителем, султаном Османом, случилось тоже, чтосделал он сосвоим братом, — ион был задушен, инанем оправдалось справедливое изречение: “каким судом судишь, такимже исам будешь осужден!”».
        После указания наэти древние донесения султан отпустил испуганных принцев, которые были рады возможности вернуться кженам всвои дворцы, гдеони вели жизнь заключенных, апотому искали развлечения втех удовольствиях, какие могли доставить себе всвоих покоях.
        Через несколько дней после того султанша Валиде явилась ксултану водворец Беглербег. Всильном волнении вошла она впокои сына, который поее просьбе выслал свою свиту.
        —Чтослучилось, султанша, чтоприводит тебя втакое волнение? — спросил Абдул-Азис.
        —Твоя великая милость идоброта, султан, которую ты оказывал принцам, неостается безпоследствий, — отвечала строго императрица-мать. — Еслибы ты только послушался моего совета! Теперь я несомневаюсь более, чтоони находятся втайных отношениях сШейх-уль-Исламом!
        —Изчего заключаешь ты это? — спросил султан.
        —Конечно, изтого, чтоМансур-эфенди все еще ничего неделает дляизменения порядка престолонаследия, хотя он иобещал это! Приверженцы этой идеи многочисленны, султан, ия говорю тебе, чтоновый закон невстретит нималейших препятствий.
        —Яподожду, чтосделает Мансур!
        —Тыждешь напрасно, султан! Недоверяйему!
        —Неужели должно начаться снова старое соперничество? — спросил султан смрачным видом.
        —Никакого соперничества быть неможет! Мансур слишком ничтожен, чтобы быть моим соперником, — отвечала султанша Валиде сявным презрением. — Только длятого, чтобы предостеречь иохранить твое величество, говорю я это! Нослушай, коротко приведу я тебе надежное доказательство, объяснение, которое убедит тебя ипоможет обличить виновных.
        —Каким образом достала ты это доказательство?
        —Верным способом, султан! — сказала султанша Валиде торжествующим тоном. — Столица твоя современи Байрама скрывает всвоих стенах чудо!
        —Чудо? Чтослучилось?
        —Язнаю твое отвращение ковсем вещам, которые кажутся тебе невероятными, ноя другого мнения, султан, яверю вчудеса изнамения!
        —Сначала я должен узнать, какого рода это чудо.
        —СБайрама, ссамой святой ночи, какговорят, явилось это чудо!
        —Акто сообщил тебе это?
        —Мушир Изет! Ядоверяю ему вовсех отношениях!
        —Скажижемне, чтоэто такое?
        —Вдоме одного бедного софта, который занимается магией, внезапно явилось чудо; никто незнает, каким образом иоткуда.
        —Какзовут этого софта?
        —Ибам! Домего стоит возле большого минарета вБостон-Джолли! Изет был унего! Внезапно, вверхнем покое его дома, ночью, нашли существо, ожившее измертвых!
        Султан махнул рукой.
        —Басни! — сказалон.
        —Янаперед знала, чтоты неповеришь этому. Я,может быть, исама неповерилабы, еслибы мне непредставился случай ранее самой видеть это, теперь живое, существо мертвой, — горячо продолжала султанша Валиде, — ноповеришьли ты моим глазам! Мойраб примне поднял мертвое, безжизненное, истекающее кровью существо наулице, когда я проезжала мимо! Онотнес его помоему приказанию вдом, гдеоно жило!
        —Ачто это засоздание?
        —Дочь гадалки Кадиджи изГалату, несчастное созданье прижизни, обиженное природой иизуродованное; но, кажется, онавознаграждена заэто наружное злополучие! Онабыла похоронена — допросили свидетелей, отрыли могилу — инашли ящик пустым! Весь Стамбул только иговорит, чтоочуде! Никто незнает, никто неможет постигнуть, каким образом она ожила измертвых. Народ толпами стекается туда посмотреть начудо! Даже толковательница снов, подонесению мушира Рашида, была вдоме софта ипала наколени перед ожившей. «Да,да, этоСирра, этомоя умершая дочь!» — воскликнулаона.
        —Знаетли Шейх-уль-Ислам обэтом происшествии?
        —Пусть он опровергнетего, если может, чудо нельзя отрицать! — продолжала султанша Валиде. — Какпророчица дает она объяснение неизъяснимым предметам, подает советы ипомощь! Онавидит более, нежели могут видеть человеческие глаза, иголос ее звучит какангельский! Домсофта небывает теперь пуст, ибедность его превратилась вбогатство, таккаккаждый спешит принести кнему вдом какой-нибудь дар!
        —Твой рассказ доказывает твою веру встранный случай, — сказал султан, — ноя немогу решиться серьезно поверитьему! Оподобных происшествиях рассказывали уже неоднократно!
        —Ноникогда еще ниочем подобном! — возразила султанша Валиде горячо.
        —Тыбыла уже вдоме софта?
        —Нетеще, ноя решилась посетить его недлясебя лично, недлясвоих дел, ноединственно длятого, чтобы, наконец, получить объяснение планов Мансура, — сказала султанша Валиде ивстала сместа. — Должноже, наконец, решиться — моили сомнения основательны, илитвое доверие справедливо!
        —Яничего против этого неимею, носообщи мне орезультате твоего посещения, — заключил султан разговор. — Изтвоего рассказа, изтвоего доклада отом, чтоты видела ислышала, ялучше всего могу понять, чтоэто запроисшествие! Нобудь осторожна, невыдай своего намерения касательно Мансура, чтобы невольно несодействовать могущему произойти обману! Дахранит тебя Аллах.
        IV
        Глас пустыни
        Там, гдеизКаира вСуэц извивается караванный путь попустыне Эль-Тей, гдеСинай гордо подымает свою священную вершину, аКрасное море гонит свои волны доСуэца иАкабы, шелодинокий человек.
        Этобыло удивительно, чтобы человек рискнул один идти навстречу опасностям пустыни, иктомуже безлошади иливерблюда. Путешественники всегда соединяются вкараваны. Человек этот отважился наневероятное. Спокойно, мерным шагом, сгорбившись, шелон попеску пустыни. Между тем после жаркого дня наступил вечер.
        Одинокий путешественник опирался напилигримский посох. Зеленая арабская головная повязка, концы которой развевались пообе стороны, полузакрывая бледное лицо, обвивала его голову, аподней, приярких лучах вечерней зари, сверкала узкая золотая маска. Рваный желтовато-серый плащ походил наполинялую орденскую мантию. Наногах путешественника были кожаные сандалии, которые укреплялись широкими ремнями выше лодыжки. Седая длинная борода спускалась нагрудь, ноон неказался стариком, напротив, походка его была тверда иуверенна. Кругом, насколько мог обнять глаз, небыло видно ниодного живого существа. Далеко вокруг, досамого горизонта, ничего, кроме песка, облитого красноватым светом вечерней зари! Ниодной тропинки небыло видно, ничто неуказывало место отдыха, ничто непоказывало направления! Песчаное море окружало путника воборванном плаще. Новсеже след был, обозначавший ведущую через пустыню дорогу — большие караваны оставили следы напути! Тутлежали полусгнившие останки овцы, тамсандалия, вдругом месте — оборванный мех дляводы, посох, остатки головной повязки идругие вещи, обозначая место, гдекараван отдыхал
иоткуда уже продолжал свой дальнейший путь.
        Нидеревца, никустарника, нибылинки — ничего, кроме страшной пустыни смерти! Нипения птички, нижужжания жука, ниплеска воды — всюду тишина! Пагубна эта тишина, мучительна, исмертельный страх овладевает всяким, ктовпервый раз отважится пуститься вэто плавание попесчаному морю!
        Нопутник воборванном кафтане нечувствовал, по-видимому, нистраха, ниодиночества. Он,казалось, привык кужасам иопасностям пустыни.
        Когдаже вечерняя заря мало-помалу потухла игоризонт оделся сначала впурпурно-красный, затем вфиолетовый цвет, когда втуманной дали песок пустыни, казалось, слился снебом инаступил час молитвы, одинокий путник опустился наколени и, обернувшись лицом кМекке, тихо произнес молитву.
        Едва надалеком западе зашло солнце, какнавостоке уже взошла луна итихо поднялась понебу, проливая свой серебристый свет нанеобозримую пустыню.
        Фигура влохмотьях встала. Теперь, прибледном лунном свете, онаеще отчетливее выделялась своею длинной тенью.
        Только хотел путник продолжать свой путь, какзаметил вдали полузакрытое туманом, новсе-таки очень заметное явление пустыни, туфата-моргану, которая зовется караваном духов.
        Точно также, какэто бывает вблизи некоторых берегов, кажется, будто вэтом песчаном море илинадним несется длинный-предлинный ряд молчаливо двигающихся фигур, навьюченных верблюдов, струдом передвигающих ноги лошадей, — одним словом, целый караван! Путешественникам пустыни хорошо знакомо это странное явление, которое вследствие миража переносит иприближает кудивленным глазам нечто такое, чтоудалено нанесколько миль, ипривиде такого каравана духов каждого невольно охватывает тайный ужас.
        Одинокий путник, глядя напризрачный поезд, узнал внем караван богомольцев, который король Египта, подобно султану, обязан ежегодно отправлять вМекку. Онтакже посылает постоянно два драгоценных ковра вМекку иМедину, один изних, называемый Кисвей-эль-Торбей, зеленого цвета иукрашен изречениями изКорана. Онпредназначается лежать нагробе пророка вМедине. Другой — изчерного штофа сзеленой бахромой, называемый Кисвей-эль-Неббен, предназначается украшать кровлю Каабы вМекке.
        Верблюд вроскошной сбруе везет эти дары вдорогой палатке наспине.
        Кавасы окружают верблюда, иотряд кавалерии сопровождает караван через пустыню длязащиты его отразбойных набегов арабов.
        Перед глазами одинокого путника прошел этот караван сего богомольцами ивсадниками, сего чиновниками идервишами иснеобходимою принадлежностью каждого каравана — безумными богомольцами, которые наВостоке, каксостоящие подособым божьим покровительством, причисляются ксвятым. Онисоставляют постоянно самостоятельную часть каравана иездят почти каждый год вМекку. Между ними можно было увидеть таких, всетело которых, смуглое ихудое, блестит отжиру, которым они натираются каждый день, между тем каксголовы висят длинные, заплетенные иливсклокоченные волосы; другиеже гладко стригут голову иобвешиваются старыми горшками, сковородами икотлами; третьи, совсем почти голые, носят нателе вериги илижелезные кольца нашее, четвертые увешиваются пестрыми лохмотьями итрубят врога антилоп.
        Привиде этого длинного каравана человек врваном кафтане остановился, исложа руки нагруди, ждал дотех пор, пока воздушная картина снова необратилась вничто, изчего она ивозникла.
        Затем он продолжал свой путь исвернул всторону скараванной дороги. Тутвдали нагоризонте выплыла едва видимая черная точка. Кэтой-то точке инаправился одинокий путник; последняя становилась все больше помере того, какон кней приближался. Скоро показалась темная, громадных размеров пирамида. Среди песков пустыни ибесконечной глади равнины вырастало это мощное, воздвигнутое избольших плит здание. Оновысится здесь целые тысячелетия, какогромный знак давно минувшего времени, какпамятник старины, которого никакая сила невсостоянии была разрушить — даже время.
        Этобыла одна изтех пирамид, которые служат надгробным памятником царям, жившим тысячелетия назад. Огромное здание среди песков пустыни заключало всебе нечто строгое, мощное, иего громадность внушала уважение. Освещенное луной, оновыглядело еще таинственнее. Какнемой исполинский сторож, каксверхчеловеческое произведение ивсеже воздвигнутое человеческими руками, какнеобыкновенный колосс, внутри которого, скрытая вкаменистой массе, заключена мумия того царя, вцарствование ипоприказанию которого было воздвигнуто это исполинское произведение. Такпредстало оно всвоей величественности, всвоей мощи глазам одинокого путника, который всравнении сним казался карликом.
        Оннаправился ктой изчетырех сторон пирамиды, накоторой находились иероглифические надписи, теперь уже давно разгаданные. Пирамида была сложена изогромных камней, нонималейший знак невыдавал двери, входа илиотверстия.
        Итак, одинокий путник воборванном кафтане подошел кпирамиде стой стороны, накоторой находился удивительный иероглиф давно минувшего времени.
        —Бейлерг-беги![17 - Владыка надвладыками! (тур.)] — воскликнул он громким голосом.
        —Ктозовет меня? — раздалось глухо, какизмогилы.
        —Твой вестник изСтамбула! — отвечал путник.
        —Какую весть приносишь тымне? — спросил какбы выходящий изглубины пирамиды голос.
        —Семеро бегов шлют тебе сомной поклон ижелание всякого благополучия! — воскликнул одинокий путник. — Стараниям Шейх-уль-Ислама неудалось еще открыть нималейшего следа! Всеего стремление, какипрежде, направлено ктому, чтобы захватить всвои руки верховную власть!
        —Неужели он илиего соперница пользуются еще властью? — прозвучал голос пустыни. — Этонесчастье! Близок день, вкоторый род Османов падет!
        —Грек Лаццаро доставил принца Саладина иРецию вруки Кадри, онинаходятся вразвалинах.
        —Ималенький принц также? Онпогибнет вневоле!
        —Кадри содержат его хорошо, таккакШейх-уль-Ислам надеется через него влиять напринца Мурада, закоторого, равно какизапринца Гамида, онходатайствовал усултана Абдул-Азиса!
        —Судьба должна свершиться! — продолжал голос пустыни. — Никакая власть ихитрость немогут удержать течение событий! Всякая вина будет отомщена наземле.
        —Дочь гадалки возвращена кжизни, — продолжал одинокий путник. — Черная Сирра полна благородных намерений ичувств! Онасбольшой хитростью иумом служит добру, ивсе ее планы идействия направлены только ктому, чтобы помешать намерениям Кадри игрека!
        —Этогрек Лаццаро заколол Абдаллаха?
        —Да,поприказанию Кадри! Онбыл только орудием Мансура.
        —Горе вере, имеющей такого защитника, который прибегает кподобным средствам, — прозвучал голос пустыни. — Богесть Бог, Бог есть любовь! Вселюди братья! Вера должна неразделятьих, ноприводить кснисхождению, ксправедливости, ксогласию! Этой цели служиммы!
        —Богесть любовь! Вселюди братья! — повторил стоящий снаружи торжественно ипреклонился, сложив руки нагруди.
        —Продолжай! — приказал голос.
        —Мансур-эфенди выдал Сирру зачудо, запророчицу.
        —Вотмоя воля иприказание, которые ты должен сообщить всем: пусть братья, теперь ивпредь, помогают Сирре ируководятею! Пусть ниодна капля крови ее непрольется безнаказанно!
        —Беги изСтамбула спрашивают, пришелли последний час гадалке игреку?
        —Мойголос уведомит братьев, когда придет час!
        —Сади-бей иЗора-бей неумерщвлены, смертная казнь заменена ссылкой, — продолжал одинокий путник, — ониздесь, длянаказания Солии иэмира!
        —Сади-бей подвергается тяжкой смертельной опасности вэтой стране, — отвечал голос пустыни, — ноон недолжен погибнуть! Сообщи ближайшему бегу, чтобы ему были доставлены помощь изащита! Онудалился отЗора-бея; курьеры, которых он кнему посылает, недостигают цели.
        Бегдолжен известить Зора-бея ипривестиего, иначе оба погибли!
        —Приказание твое будет исполнено! Моепоручение теперь кончилось! Смиренно жду я дальнейших твоих распоряжений!
        —Сообщи братьям, близким идалеким, чтоя бодрствую изнаювсе! Сообщи бегам, чтоя доволен их усердием! Ещененастал час, когда мы все встретимся вСтамбуле, аон приближается! Великое лежит влоне будущего! Ужеподымается первый признак бури! Мансур-эфенди выбрал Салоники длятого, чтобы дать первый сигнал кборьбе, кожесточению умов! Окомое видитвсе! Пройдет немного месяцев, ипервая кровь будет пролита!
        Остерегайтесь вывсе! Пусть каждый исполняет свою обязанность! Пламя вспыхнет, наше дело будет потушить иуничтожитьего! Богесть любовь! Вселюди братья! Данепогибнет всякая любовь! Дабудет везде согласие иблагодать!
        —Богесть любовь, вселюди братья! Вера недолжна разлучать, нодолжна вносить согласие! — повторил стоящий упирамиды.
        —Дабудет твоим путеводителем Господь! Идисмиром! — прозвучал голос пустыни.
        Человек врваном кафтане склонился, сложа нагруди руки перед пирамидой, какперед повелителем, и, хотя никого нельзя было видеть, одинокий путник все-таки оказывал глубокую почтительность разговаривавшему сним.
        —Дабудет надо мной твое благословение, Бейлер-беги! — сказал он иснова поднял свою укутанную голову. Месяц осветил золотую маску налбу унего, иона ярко блеснула прилунном свете. Одинокий путник снова повернул отпирамиды всторону ивернулся набольшак, караванную дорогу, покоторой вполумгле наступающей ночи исчез вдали.
        Ветер размел следы его шагов напеске, ниодно существо неслышало ниего слов, ниголоса пустыни.
        V
        Атака Зоры
        Вернемся теперь кСолии, кдочери пустыни, направлявшейся кпалатке, гдележал раненый Сади безчувств.
        Борьба ее была решена! Пред мертвой головой своего жениха призвала она снова напамять долг кровавой мести, гневными словами отослав Эль-Омара, пошла кпалатке. Занавесь ее небыла откинута. Ничто непоказывало, чтобы кто-нибудь был вшатре.
        Кровавая Невеста вынула изножен свой широкий блестящий хандшар[18 - Хандшар (ятаган) — обычное оружие наВостоке; онодлиннее кинжала, мало изогнуто изаострено свнутренней стороны. Рукоятка обыкновенно бывает изметалла, ноиногда иизслоновой кости изубов моржа, убедныхже воинов — издерева, ибольшей частью имеет дужку. Ножны покрыты кожей илибархатом. (Г.Б.)] идержала его всвоей сильной руке, чтобы немедленно совершить долг мести надлежащим безчувств врагом.
        Онаоткинула занавесь шатра ивошла внего — онанехотела еще раз увидеть влицо раненого, нехотела больше видеть его черты, чтобы неподдаться искушению.
        Нокогда она вошла вшатер иокинула его взглядом, еюовладел ужас — шатер был пуст! Необманывалоли ее безумное ослепление чувств? Негрезилосьлией? Нет! Неподвижно стояла она иглядела нато место, гденедавно лежал Сади, — онобыло пусто!
        Ужас Кровавой Невесты был невыразим! Чтослучилось? Куда девался раненый враг? Ктоунее похитилего? Онаоткинула занавесь увхода, чтобы лунный свет мог лучше проникнуть вовнутренность палатки — онаискала его кругом сотчаянной торопливостью.
        Раненый исчез, палатка была пуста. Ничего, кроме кровавой лужи наполу, необозначало того места, гдележал Сади. Тогда вуме Солии мелькнула мысль, чтоникто другой, кроме Эль-Омара, немог похитить раненого врага. Оназастала его ушатра! Оннаблюдал заней и, может быть, заметил ее медлительность, ипотому взял унее врага, чтобы умертвитьего. Солия содрогнулась — еедушил этот позор. Что, если Эль-Омар сообщил всему племени, чтоКровавая Невеста медлила умертвить врага, ион унее взялего, чтобы невидеть его пощаженным?
        Этого немогла вынести Солия! Мысль эта сводила ее сума.
        Ктодругой, какнеон, могсделать это? Онапоместила раненого впустую палатку, среди лагеря, рядом сшатром эмира.
        Отряд солдат раненого бея был разбит, уничтожен, ниодин враг немог отважиться проникнуть влагерь, который совсех сторон был тщательно оберегаем стражей.
        Какфурия, каклишенная жертвы тигрица, вскочила Солия после напрасных поисков. Вгневе выскочила она изшатра. Кругом ничего небыло видно — лагерь был безмолвен ипуст.
        Кровавая Невеста схватила свой сигнальный рожок, висевший унее напоясе, ивтуже минуту раздался ужасно неприятный звук, извлеченный изрожка. Этобыл звук, потрясший окрестность, наполнивший всю долину; этобыл сигнал, известный всему племени, который очень часто ночью созывал воинов кбитве. Страшно звучал он втишине ночи.
        Удивительно было действие этого рожка, Внесколько секунд весь лагерь, вэто время тихий ибезмолвный, какбудто вымерший, мигом пришел вдвижение, воины вскочили иловили своих коней, застучало оружие, раздались приказания, ивсе вминуту, забывши сон, были уже готовы кбою.
        Братья Кровавой Невесты вышли также изшатра, истарый Эмир явился узнать, чтослучилось ипочему рожок антилопы призывал квыступлению.
        —Слушайте! — вскричала Солия громовым голосом, неукротимое бешенство делало изнее гиену. — Идите сюдавсе! Случилось неслыханное дело! Ниначто непохожий, бесчестный поступок! Раненый враг, которого я хотела принести вжертву мести, сейчас уменя похищен изпалатки, куда он был отнесен!
        —Бейисчез? — воскликнул Абу-Фарези, один избратьев Кровавой Невесты. — Самон немог убежать!
        —Онбыл безчувств, — отвечала Солия.
        —Ктоже похитил его утебя? — спросил Абу-Варди, другой брат Солии. — Враг немог проникнуть внаш лагерь.
        —Этодолжен быть враг внутри лагеря, — воскликнула Кровавая Невеста, — явидела Эль-Омара, бродившего около палатки! Ятребую отчета уЭль-Омара!
        —Эль-Омар! Эль-Омар! — прозвучало порядам палаток.
        Молодой араб спокойно игордо подошел кСолии иее братьям.
        —Вчем обвиняют меня? — спросилон.
        —Визмене! — воскликнула Кровавая Невеста встрашном гневе. — Никто другой, кроме тебя, немог похитить уменя раненого врага!
        —Тыдумаешь, чтораз ты пощадила его ичувствуешь кнему любовь, тоя исполнил затебя твою клятву мести иумертвил бесчувственного бея? — отвечал Эль-Омар. — Янесделал этого, яненарушил твоего права.
        Слова молодого араба были мгновенно прерваны. Солия внеукротимом бешенстве пустила внего копье. Позор, который нанес Эль-Омар Кровавой Невесте своими словами, возмутил истарого эмира иего сыновей. Копье Солии хотя иранило молодого араба, ноон пошатнулся только наминуту, ихотя кровь струилась изего тяжело раненного плеча, ноон преодолел боль ибурю своих чувств истоял, холодно улыбаясь ивполне владея собой.
        —Иты смеешь, презренный, поносить меня! — воскликнула Солия. — Еслибы я незаботилась отом, чтобы ты сознался, куда девал раненого врага, ябы немедленно убила тебя!
        —Чтобы заставить меня молчать, тыхочешь учинить несправедливость! Впервый раз пощадила ты врага, явидел это! Тыхотела остаться незамеченной — ноя был свидетелем! Тыстояла наколенях перед врагом исвосторгом смотрела ему влицо, вместо того чтобы убитьего.
        —Замолчи, дерзкий! — воскликнул Абу-Фарези. — Знаешьлиты, накого бросают подозрение твои злобные слова? Солия стоит выше подобного позора! Твоя злоба непопадет внее! Нооправдайся иочисти себя отподозрения впохищении раненого врага, сделанного длятого, чтобы раздражить Солию ибросить нанее подозрение.
        —Да,очисти себя отэтого тяжкого греха, Эль-Омар! — согласился Абу-Варди сосвоим братом. — Чтоскажет мой мудрый ивысокий отец?
        —Никто, кроме тебя, небыл наместе! Очисти себя отподозрения! — сказал старый эмир.
        —Янезнаю, гдеуКровавой Невесты раненый враг! — отвечал Эль-Омар. — Спросите неуменя, аунее, гдеон спрятан, ибокогда я вошел впалатку, прежде чем Солия вернулась внее, раненого там уже небыло, аСолия грозила мне смертью, если я подойду только кпалатке! Говори, будешьли ты отрицать это?
        —Тыдолжен сознаться, презренная собака, куда ты девал врага! — воскликнула Солия, бледная идрожащая отстрашного гнева. — Тыдолжен сознаться, куда ты его дел, чтобы бросить мне это дерзкое обвинение.
        —Мненевчем признаваться, яуже сказалвсе, чтознал, — отвечал Эль-Омар, также смертельно бледный отволнения. — Тыможешь убить меня, можешь меня замучить, новсе окружающие воины знают истину!
        —Смерть нечестивцу! — воскликнула Кровавая Невеста иударила копьем своим молодого араба так, чтоон упал. — Признавайся, неверная собака, гдеутебя враг?
        Братья бросились купавшему.
        —Яумираю — из-за тебя, — сказал он угасающим голосом, — яничего незнаю овраге, которого ты пощадила, — прошепталон, всеболее иболее слабея.
        Вэту минуту раздался вконце лагеря дикий шум, поднялась невыразимая суматоха.
        Нопрежде чем рассказывать, чтопроизошло далее влагере эмира, мыдолжны пояснить, чтобыло сЗорой, когда Сади оказался побежденным впятеро превосходящей его силой.
        Отряд, которым командовал Зора-бей, шелподороге, которая была удалена почти начетыре мили откараванного пути, покоторому кочевали бедуины.
        Кочевники были менее опасны, чемте, которые жили вселениях. Апотому наЗору небыло сделано ниодного нападения, ион непотерял даже ниодного извыезжающих разведать всадников.
        Темболее удивилсяон, когда снаступлением ночи кего тремстам тридцати солдатам пристали еще двести пятьдесят человек идве пушки отСади, такчто последний удержал присебе только двести пятьдесят человек. Может быть, такговорил себе Зора, Сади разведал, чтоему грозят впереди еще большие опасности. Потому он иотправил ему новый отряд, теперь он имел всвоем распоряжении около пятисот пятидесяти солдат ичетыре пушки и, когда настала ночь, приказал принять все меры предосторожности, чтобы втемноте неподвергнуться опасности.
        Насклоне одной горы Зора велел сделать привал, таккаклюди его утомились отдалекого путешествия, алошади иверблюды нуждались вкоротком отдыхе. Ночное время есть лучшее дляпутешествия попустыням, поэтому отдых немог продолжаться долго. Зора сел накамень, между тем какего солдаты бросились напесок, изадумчиво смотрел настоящих напосту часовых. Зора думал опрекрасной англичанке, которая влеклаего, ион невыразимо тосковал поней.
        Онзнал, чтоона была вдружбе сознатными лицами Англии, чтосостояла ввысших должностях и, вероятно, имела тайные планы, посещая Турцию, ноистинного назначения ее он разгадать немог. Вней иее прошлом было что-то таинственное дляЗоры, иэто придавало англичанке свою прелесть, онстрастно желал поскорее увидеть прекрасную иностранку.
        Зора сидел немного вотдалении отсвоих воинов иих бивуака. Когда, спустя короткое время, онподнял глаза, тозаметил перед собой полускрытую вночной темноте фигуру влохмотьях, которая шла прямо нанего.
        Странно! Стражи, казалось, вовсе неокликнулиее, покрайней мере, оннеслышал никакого звука — какже мог этот человек незамеченным проникнуть влагерь?
        Фигура подошла ближе, итут, прилунном свете, Зора мог ясно увидеть блестящую золотую маску подголовной повязкой.
        —Золотая Маска! — пробормотал Зора. — Такимне является это таинственное существо? Этопредостережение опредстоящем несчастье! Онаидет ближе!..
        —Зора-бей! — прозвучал глухой замогильный голос, имолодой офицер невольно поднялся сместа.
        —Зачем зовешь ты меня, таинственный человек? — спросилон.
        —Япришел ктебе, чтобы отвести тебя кСади-бею, — прозвучал глухой голос. — Следуй замной ствоими людьми, ясведу тебя кврагу, который напал наСади ипобедилего!..
        —Значит, Сади вопасности?
        Золотая Маска неотвечала ничего больше, онатолько махнула рукой взнак того, чтоЗора сосвоими солдатами должен следовать заней. Зора велел немедленно бить тревогу. Надо было, нетеряя ниминуты, поспешить напомощь другу! Каким образом проникла Золотая Маска влагерь? Зора допросил стражей — никто ничего невидел, теперьже солдаты видели сгорбленную фигуру ипреклонились перед ней. Отряд двинулся впуть. Зора бросился налошадь, верблюдов погнали далее, ивесь отряд поспешно двинулся снова впуть. Солдаты незнали цели этого поспешного выступления, онидумали, чтопоявление Золотой Маски было предостережением, ипоэтому-то немедленно состоялся дальнейший поход.
        Зора ехал впереди, солдаты торопливо следовали заним.
        Перед ними, утопая вполусвете итумане, кактень, колебалась фигура Золотой Маски, показывая направление, вкотором должен был двигаться весь отряд.
        Вдруг сдругой стороны показалось несколько фигур, илюди Зоры скоро узнали вних бегущих солдат Сади.
        Беглецы были приведены кЗоре, иони рассказали ему обитве, которая случилась едва заодну милю оттого места, гдеони теперь находились, обистреблении почти всего отряда, немногим удалось спастись бегством.
        —Агдеже сам Сади-бей? — спросил Зора вбеспокойстве.
        —Явидел, какон, тяжело раненный, упал слошади, иКровавая Невеста взяла его ссобой, — отвечал солдат.
        —Вперед! — скомандовал Зора. — Нужно отомстить коварным арабам засмерть павших! Ониубили наших товарищей!
        Громкими криками одобрения были встречены эти слова предводителя. И,следуя задалекой темной тенью, весь отряд устремился так быстро, кактолько мог, понепроходимой пустыне. Онидоверились Золотой Маске. Ночто, если таинственное видение манило их вбесконечную даль? Что, если призрачная фигура, какблуждающий огонь, увлекала войска Зоры вопасность?
        Сади был вруках той, исполненной кровожадности имести девушки, которая умерщвляла всех своих врагов! Еслиб Зора непоспешил, помощь его пришлабы поздно…
        Наконец, когда уже утро должно было сменить ночь илуна скрылась, призрачная фигура Золотой Маски исчезла вдали захолмом. Когдаже Зора сосвоими солдатами приблизился кэтому холму, онавнезапно показалась снова. Ипристально всматривающемуся Зоре показалось, чтофигура протянула руку втом направлении, куда он должен был идти. Онпоследовал поэтому направлению идостиг ущелья, которое лежало между двумя крутыми холмами.
        Высланные вперед разведчики скоро вернулись сважной ирадостной вестью — вближайшей котловине находится неприятельский лагерь.
        Зора приказал расставить пушки, чтобы навсякий случай иметь возможность бомбардировать лагерь, ипробрался вперед сосвоей кавалерией ипехотой. Нотак какущелье было очень узко, тоон мог только частями пробираться вперед и, достигнув лагеря, только сэтой частью войск мог начать атаку. Онустремился вперед идостиг места, скоторого прибледном утреннем свете увидел перед собой лежащий вдолине лагерь. Зора мог даже заметить, чтовпоследнем происходило смятение.
        Вэту минуту арабский часовой заметил вущелье наступающего неприятеля.
        Зора уже повел своих солдат наприступ, ипередний отряд выступил изущелья.
        Перед лагерем произошла дикая схватка. Застигнутые врасплох неожиданным нападением, арабы, незнавшие, чтозанеприятель икакова его численность, вследующую минуту сдостойной удивления отвагой иприсутствием духа были уже готовы отразить врага. Эта-то тревога идикий шум, внезапно возникшие влагере, идостигли слуха Кровавой Невесты, когда она вслепой ярости убила молодого воина, осмелившегося перед всеми обвинять ее влюбви итрусости иобратить ее короткое колебание впозор.
        Весть обитве сбыстротой молнии достигла эмира иего приближенных, ипочти втуже минуту прозвучал боевой сигнал.
        Вооруженные арабы устремились намаленькую кучку врагов, проникшую вущелье, издесь вспыхнула отчаянная битва. Поспешно двигались изущелья солдаты Зоры засвоим смелым командиром ипоражали арабов, которые немогли отступить, таккакзадние теснили передних. Около тысячи воинов эмира обороняли лагерь. Зораже имел всвоем распоряжении неболее половины этого числа, иеслиб он еще мог всех разом повести ватаку, ато вто время, какон снебольшим числом солдат сражался впереди, остальные находились еще вущелье, неимея возможности ударить поврагу и, следовательно, помочьему. Апотому он терпел страшный урон: между тем каквся толпа арабов бросилась нанего иего солдат ипревосходством сил способна была подавитьих, стоявшие позади теснили передний отряд Зоры имешали вести боевые действия. Оннемог двинуться нивзад, нивперед. Еслижебы он пал сосвоим передним отрядом, тоарабам оставалось только снова впустить остальную толпу его солдат вдолину иизрубитьих.
        Зора понял эту страшную опасность.
        Онобратился кратникам сословами воодушевления, иему удалось немного отбросить назад арабов. Тогда передние ряды сейчасже подались вперед, аостальная часть, бывшая вущелье, взобравшись навозвышенные места, принялась стрелять поарабам. Этоободрило остальных, иЗора начал шаг зашагом подвигаться вперед сосвоими мужественно бившимися солдатами, неодолимо тесня неприятелей клагерю ипробиваясь вперед потрупам павших.
        Вэту минуту страшной дляарабов опасности Кровавая Невеста бросилась сразвевающимся зеленым знаменем между сражающимися, трубя врог.
        Сгромким криком бросились они снова наврагов, иудар был так силен, чтовоины Зоры заколебались. Зора отчаянно сражался, иего мужество стоило многим арабам жизни, нодаже его стойкость неимела успеха, таккаквраги, столпившись около Кровавой Невесты иее братьев, стояли твердой, непреодолимой стеной.
        Вту минуту, когда Зора увидел, чтовсе храбрецы его падали один задругим, аКровавая Невеста сострашным хохотом отрубила голову одному раненому инадела ее наострие копья, когда братья этой ужасной девушки уже прокричали победные клики ивоины сдикими возгласами бросились врукопашный бой, свершины горы дошел влагерь глухой шум, ивслед затем внизу раздался страшный грохот, какбудтобы произошло землетрясение.
        Пушечное ядро было пущено свершины влагерь иснесло несколько палаток.
        Вслед затем земля еще раз содрогнулась отвзрыва. Наэтот раз ядро второй пушки, ужевернее направленное, попало прямо вгущу арабского войска.
        Страшное замешательство, внезапный ужас охватили воинов Кровавой Невесты. Ониувидели себя собеих сторон окруженными неприятелем. Какпопали туда пушки? Неновыйли отряд турецкого войска приближался сдругой стороны? Едва Зора заметил действие пушек, едва увиделон, чтовраги смешались, онсудивительной ловкостью воспользовался этим.
        Лошадь была подним убита, онсражался пеший, теперь Зора сдиким криком повел своих воинов против растерянно смотревших навершину горы арабов. Отчаяние инерешительность овладели воинами Кровавой Невесты, идаже ее знамя немогло более воодушевить назащиту лагеря арабов, упавших духом.
        Онибросились клошадям, и, когда третье ядро снова было пущено вих стан, ничто уже немогло более удержать их ипомешать их дикому бегству.
        Правда, небольшая кучка еще сражалась вместе сэмиром, егосыновьями иКровавой Невестой, ноиони были смяты потоком ворвавшихся вдолину солдат Зоры.
        Увидев наконец, чтодержаться более было невозможно ичто земля покрыта трупами их товарищей, остальные арабы также предпочли спастись бегством.
        Зора сосвоей кавалерией преследовал их иразбил наголову, такчто эмир сохранил неболее половины своих воинов.
        Ноитурки понесли тяжелые потери, ипобеда дорого обошлась им! Ноони завладели неприятельским лагерем инашли внем богатую добычу ковров, лошадей исъестных припасов, последним вособенности были они очень рады, инемедленно разделили их между собой.
        Зоре необходимо было напасть наслед Сади, новсе его старания были тщетны, оставалось предположить, чтоон был убит. Хотя Зора страшно отомстил заего смерть, нонемог вернуть своего друга! Вшатрах ненашлось никакого следа Сади, апленные ираненые арабы охотнее умирали, чемдавали хоть малейшие сведения.
        VI
        Безумный софт
        ВБашне мудрецов сидели рядом надиване Шейх-уль-Ислам иего помощник Гамид-кади, совещаясь друг сдругом.
        —Гяуры[19 - Гяур — неверный, такмагометане унизительно называли христиан.] сами подадут повод ктому, чтобы истребить их огнем имечом, — сказал Мансур-эфенди. — Новые донесения, дошедшие доменя, показывают, чтовозмущение неизбежно! Тогда Полумесяц накажет ненавистных ипоступит сними так, какони того заслуживают!
        —Акакие известия получил ты сегодня изСалоник? — спросил Гамид-кади.
        —Ещенесколько недель тому назад я говорил тебе, чтовСалониках также должны произойти события, которые дадут повод заступиться заверу. Одна болгарская девушка, поимени Варда, хочет выйти заприверженца нашего пророка; онтребует отхристианки перехода вислам. Родители ее против этого, анаселение города разделилось надве партии. Пустые причины часто имеют важные последствия! Задачей муфтия игубернатора будет подогреть волнение. Настал час оказать услугу делу нашей веры!
        —Неслишкомли будет велик мятеж гяуров, моймудрый брат? — спросил Гамид-кади. — Язнаю, чтоты действуешь крайне осмотрительно, нопозволь напомнить тебе, чтовосстанут все вассальные княжества исвоей численностью легко могут превзойти наши военные силы!
        —Всеэто уже взвешено мной, брат мой, — отвечал Мансур-эфенди. — Мыдолжны воспользоваться случаем доказать наше влияние ипоказать всем, каквлюбом деле необходима наша помощь.
        —Этонеобходимо!
        —Вслучае, если вспыхнувший мятеж достигнет такой силы, чтоимеющееся унас войско окажется недостаточным, наше дело доказать, чтостоит нам произнести слово — икаждый мусульманин соружием вруках выступит насвященную борьбу заверу, — продолжал Шейх-уль-Ислам. — Ичто неудалось султану иего визирям, тосовершит одно наше слово!
        —Твой план хорош, брат мой, новот что: мыможем двумя различными путями доказать, какнеобходима наша помощь! Один изних ты только что назвал, сейчас я укажу тебе другой. Государственная сокровищница пуста, казна растрачена! Тенебольшие суммы, которыми еще могут располагать министры, скоро истощатся, если мятеж примет большой размах. Тынехуже меня знаешь, надолголи хватает даже огромных сумм, если заними жадно тянутся тысячи тысяч рук! Мойсовет — избрать второй путь! Когда совершенно истощится казна, помощь должна прийти отнас. Суммы, которые находятся внашем распоряжении, окажут необходимую помощь, которой никто инеожидает всерале.
        —Нашразговор навел меня намысль онедавно прочитанных мною рукописях, принадлежавших старому толкователю Корана Альманзору, который выдает себя запотомка калифов издома Абассидов, — сказал Мансур-эфенди.
        —Документы доказывают справедливость его притязаний, — возразил Гамид-кади. — Ярассмотрел бумаги, ониподтверждаютвсе.
        —Ясэтой целью иотдал их тебе, — продолжал Мансур-эфенди. — Япрочел идругие рукописи инаткнулся наодин удивительный древний документ, написанный неразборчивым почерком. Япостарался, однако, разобрать его иузнал, чтопоследний изкалифов перед своим бегством спрятал вбезопасное место все громадные сокровища дома Абассидов; номесто, гдекалиф спрятал богатства своего дома, указано неясно, ктомуже эти указания отчасти стерты. Мнеудалось только разобрать, чтосокровища велики ичто они спрятаны вбезопасном месте, подкамнями. Высученым Али-шейхом возьмите документ, подробно рассмотритеего, — продолжал Мансур-эфенди, — ипостарайтесь узнать, накакое место указывает составитель этого документа. Если мы отыщемего, мыможем приступить кделу, пополнив этими сокровищами нашу казну.
        —МысАли-шейхом сейчасже разберем документ, кактолько ты передашь егонам, — отвечал Гамид-кади.
        Вэту минуту взалу совета вошел молодой дервиш инизко поклонился обоим могущественным сановникам.
        —Ходжа Неджиб! — доложилон.
        —Приведи его сюда! — приказал великий муфтий.
        —Неэтомули ходже поручил ты надзор засофтом? — спросил Гамид-кади.
        —Да,Неджиб стережет дом софта Ибама.
        Молодой дервиш открыл двери ивпустил взалу совета высокого, худощавого, одетого вчерное, мужчину. Ходжа Неджиб совсеми знаками раболепства бросился наколени перед муфтием.
        —Зачем ты пришел? — спросил Шейх-уль-Ислам.
        —Негневайся наменя, великий имудрый Баба-Мансур, зато, чтоя оставил свой пост вдоме, гденаходится чудо, — отвечал ходжа Неджиб, — этобыло необходимо! Янесмел мешкать долее! Софт Ибам сошел сума!
        —Какдавно заметил ты это?
        —Спрошлой ночи.
        —Иты только теперь пришел сюда доложить обэтом?
        —Ядумал, этопройдет! Сначала мне казалось, чтософт шутит, ия уговаривал его оставить эти неуместные шутки. Теперьже безумие его усиливается.
        —Чтоже он делает?
        —Онгромко хохочет икричит, чточудо нечто иное, какобман, чтолюди допускают морочить себя ичто все это одно плутовство!
        Мансур-эфенди иГамид-кади обменялись быстрым взглядом.
        —Гдетеперь безумный софт? — спросил первый.
        —Язапер его наверху вкомнате.
        —Агде чудо?
        —Вдругом покое. Язапер дом назамок.
        —Слышалили люди слова сумасшедшего?
        —Да,мудрый Баба-Мансур. Оникричали, чтософт небезумный, аговорит правду. Этоочень радовало Ибама: онобнимал мужчин икричал, чтоесть еще наземле люди, которые всостоянии понятьего. Ондобивался сверхъестественного, ломал надним голову, исследовалего, ночудо отнюдь небыло его произведением, плодом его трудов. Оностало низким обманом — иснова начинал насмехаться надлюдьми, собравшимися вдоме. Незная, чтоделать, чтоотвечать наего безумные слова, онивопросительно глядели друг надруга, пожимали плечами, шептались, другие вторили его смеху иуходили прочь. Вовсем виноват софт, иесли, мудрый Баба-Мансур, тывэтуже ночь неприкажешь увезтиего, онпринесет несчастье своим безумием.
        —Вернись какможно скорее вдом софта, недалее каксегодня ночью я сам приеду туда.
        —Приезжай, мудрый Баба-Мансур, ипосмотри сам, правдули сказал твой раб Неджиб!
        —Адотех пор ты отвечаешь мне головой зато, чтософт несделает никакого бесчинства иниодна душа небудет кнему допущена, — сказал Шейх-уль-Ислам. — Если Ибам сумасшедший, егоздесь унас вылечат. Еслиже это притворство иим руководит злой умысел, тогда он получит свое наказание. Ступай!
        Ходжа Неджиб встал, низко поклонился иоставил залу совета.
        —Этот софт кажется мне опасным, — сказал Гамид-кади. — Подобные натуры снезависимыми идеями исредствами кисследованию их могут наделать много вреда, ипотому их нужно обезвредить.
        —Ясогласен стобой, брат мой! Если софт небезумный, атолько притворяется им, мынайдем средство привести его ксознанию своей вины, наказать его иположить конец его козням, — отвечал Шейх-уль-Ислам. — Сегодняже ночью я приму надлежащие меры, разузнаю обовсем, и, вслучае нужды, онбудет обезврежен.
        Приэтих словах Мансур-эфенди позвонил.
        Молодой привратник споклоном вошел вкомнату.
        —Передай приказание, чтобы три дервиша ждали меня внизу, укареты, — сказал Шейх-уль-Ислам, — пусть шейх выберет трех самых сильных дервишей иснабдит их веревками иплатками.
        Привратник удалился.
        —Прежде чем отправиться ксофту, — обратился Мансур кГамиду-кади, — яхочу передать тебе, брат мой, тотдокумент, вкотором упомянуто осокровище калифов, чтобы ты вместе сАли-шейхом разобрал рукопись.
        —Яневыпущу ее изрук ибуду беречь какзеницу ока, брат мой! — отвечал Гамид-кади ивместе сМансуром поднялся сместа.
        Ониподошли кдвери, которая вела всмежную комнату Башни мудрецов.
        Тутпомещалось несколько вделанных вуглублениях стены сосводами шкафов, хорошо укрепленных изапертых назамки. Вних содержались важнейшие документы. Вэтом иднем иночью оберегаемом месте они были вбезопасности.
        Гамид-кади взял состола канделябр сзажженными свечами ивместе сМансуром подошел ксреднему шкафу.
        Шейх-уль-Ислам вынул несколько маленьких ключиков. Одним изних он отворил маленькую железную дверцу. Гамид-кади светилему.
        Вдруг Мансур отскочил, какбы охваченный внезапным ужасом; бледный какполотно, онсмотрел напустую полку шкафа.
        —Чтостобой, брат мой? — спросил Гамид-кади.
        —Документов нет! — вскричал Мансур.
        —Пропали документы? Быть неможет!
        Шейх-уль-Ислам торопливо обыскал прочие полки — всеостальные бумаги были нетронуты, небыло только тех, которые он искал.
        —Всетут, всеостальные документы вналичии, — сказал он глухим голосом. — Неттолько тех, которые мы отняли утолкователя Корана Альманзора инашли вего доме! Этонепостижимо! Никто неможет проникнуть вэти покои! Никто неможет добраться дошкафов! Однакож документов нет!
        —Яровно ничего непонимаю, — сказал Гамид-кади.
        —Документы похищены! — повторил Шейх-уль-Ислам. Новдруг, казалось, емупришла вголову мысль, пролившая свет наэтот непостижимый случай. — Золотая Маска! — прошепталон, побледнев изадыхаясь отволнения; перед ее появлением вруинах документы были еще вшкафу! Теперь их там нет!
        Ноон скоро оправился отсвоего волнения исгордой улыбкой обратился ксовершенно растерявшемуся отиспуга Гамиду-кади.
        —Невсе еще пропало, брат мой, — сказалон. — Ябыл настолько предусмотрителен, чтоснял точную копию сдокумента. Хотя неразборчивые места еще менее ясны вкопии, всеже еще несовсем пропала надежда объяснитьих, яточь-в-точь скопировал все буквы.
        —Какая счастливая мысль, моймудрый брат! — воскликнул Гамид-кади, свободно переводя дух. — Гдеэта копия?
        —Нездесь, онавмоем архиве вгороде! Завтра я вручу тебеее, иты можешь тогда, вместе сАли-шейхом, приняться заработу, — сказал Шейх-уль-Ислам иснова запер шкаф.
        Затем оба вернулись взалу совета, итам Мансур-эфенди простился сГамидом-кади.
        Последний остался еще вразвалинах окончить свои дела, аМансур-эфенди отправился кожидавшей его карете.
        Возле кареты стояли трое дервишей. Мансур приказал им сесть кнему вкарету и, вполголоса отдав приказание кучеру, сампоследовал заними. Карета быстро покатилась понаправлению кБостан-Джалли иостановилась перед домом Ибама, возле большого минарета.
        Двери дома были заперты, окна завешаны. Толпа, всегда осаждавшая дом софта, мало-помалу разошлась, осталось только несколько нищих икалек.
        Шейх-уль-Ислам вместе сосвоими провожатыми вышел изкареты ипостучался.
        Водну минуту ходжа Неджиб открыл дверь ивпустил Мансура итрех дервишей.
        —Гдесофт? — спросил его Шейх-уль-Ислам.
        —Разве ты неслышишь его голос, мудрый Баба-Мансур? — спросил Неджиб, указывая наверх, откуда раздавался звонкий хохот, прерываемый криками, которых, однако, нельзя было разобрать.
        —Агде Черная Сирра?
        —Онанивочто невмешивается, кротка ипокорна, ядумаю, онатеперь спит.
        —Проводи нас наверх, ксофту! — приказал Мансур-эфенди.
        Неджиб взял лампу ипошел впереди, освещая путь. Шейх-уль-Ислам последовал заним всопровождении трех дервишей.
        Ибам утих наминуту, но, услыша приближавшиеся шаги, онснова завопил:
        —Новые гости! — кричалон. — Всеверят вобман!
        Мансур приказал дервишам ожидать его дальнейших приказаний, асам вместе сНеджибом вошел вкомнату, гденаходился безумный софт.
        Едва только свет проник вкомнату, какИбам принялся бросать напол все лежавшие настоле деньги ивещи, которые люди, веря вчудо, приносили вего дом, ивбешенстве топтать ногами.
        —Этогрехом нажитые деньги! — кричалон. — Прочь! Всеэто обман, гнусный обман! Ия еще должен ему содействовать! Низачто насвете! Ха,ха, ха! Илюди ничего непонимают! Чудо это — дело немоих рук, это — твое произведение, великий муфтий! — кричалон, вытянув руку иуказывая дрожащими пальцами наШейх-уль-Ислама, мрачно смотревшего нанего. — Этотвое дело, ия нежелаю, чтобы мой дом служил длятакой низкой цели! Завтра я созову сюда всех софтов! Пусть только они придут, ярасскажу имвсе! Пусть они рассудят.
        —Узнаешь ты меня, Ибам? — спросил Мансур-эфенди.
        —Какмне тебя неузнать, тывеликий муфтий, тыБаба-Мансур! Хорошо ты сделал, чтопришел! Янехочу иметь никакого дела счудом инежелаю, чтобы оно оставалось вмоем доме. Сними сплеч моих эту обузу идевай ее куда хочешь! Возьми уменя иэти деньги, онивнушают мне отвращение игнетут мою душу! Янехочу принимать вэтом никакого участия!
        —Нечувствуешьли ты себя больным, Ибам? — спросил Мансур-эфенди.
        Вответ наэти слова софт разразился резким хохотом иязвительная усмешка исказила его бледное лицо.
        —Ага, воткак, понимаю! — воскликнулон. — Неболенлия? Да,кажется, ясумасшедший! Ха,ха, ха, тебе это угодно! Ябезумный! Сумасшедший!
        —Ибам, тыслишком разумно отвечаешь, чтобы уверитьнас, чтоты впал вбезумие!
        —Слишком разумный! Непомешан! Втаком случае я ровно ничего непонимаю.
        —Яобъясню тебевсе. Тыпритворяешься безумным, тынамерен совершить постыдный обман скакой-то неизвестной мне целью! — вскричал Шейх-уль-Ислам, смерив софта презрительным взглядом. — Ты,конечно, принадлежишь ктем вольнодумцам, которые гордятся, противясьмне. Новы все погибнете отмоей руки!
        —Хотябы твоя рука ипогубила меня, явсе-таки скажу, чтопуть твой неправый, инаказание непременно постигнет тебя! Меня ты устранишь зато, чтоя говорю правду, номожешьли ты устранить всех, ктопостиг твои замыслы! Прочие софты низвергнут тебя, ибовсе, чтоты делаешь, приносит вере отцов более вреда, чемпользы!
        —Довольно, попридержи свой язык! — вскричал Шейх-уль-Ислам, бледный отгнева, приэтих неожиданных словах, открывшихему, чтовнекоторых кружках его подчиненных распространялись опасные длянего идеи. — Тыдоказалмне, чтоты вздравом рассудке, чтотолько злоба, неверие иплутовство побуждают тебя играть роль сумасшедшего! Позвать сюда дервишей!
        Ходжа поспешил исполнить приказание Мансура.
        Привиде вошедших дервишей лицо Ибама страшно изменилось, теперь он только начинал осознавать всю угрожавшую ему опасность.
        —Схватить софта Ибама! — приказал Мансур-эфенди.
        —Насилие! Насилие! — кричал Ибам, вужасе отступая назад. — Помогите! Меня хотят умертвить зато, чтоя сказал правду. Помогите, помогите!
        Носкоро голос его смолк; один издервишей набросил ему наголову шерстяной платок, аостальные два связали ему руки иноги веревками.
        Внесколько минут он был связан. Слабо доносились его крики через толстую ткань. Софт Ибам был бессилен вруках троих дервишей, безмолвно исполнявших каждое приказание, малейший знак Шейх-уль-Ислама.
        —Снесите его вкарету иотвезите вразвалины, — приказал Мансур-эфенди строгим тоном, — атам передайте его Тагиру, пусть он отведет его втюрьму. Еслиже софт начнет буйствовать ипродолжать притворяться помешанным, пусть наденут нанего смирительную рубашку. Ступайте иисполните мое приказание!
        Дервиши вынесли неспособного никкакому сопротивлению Ибама изкомнаты испустились слестницы.
        Мансур-эфенди стоял наверху, Ходжаже светил им.
        Внизу дервиши усадили софта вкарету иповезли вразвалины Кадри.
        Тамони развязали ему ноги исняли снего платок.
        —Куда вы меня ведете? — кричалон, пристально озираясь кругом, когда дервиши втащили его вдлинный темный коридор, который вел вЧертоги смерти.
        Тутявился старый глухонемой старик сфонарем вруке.
        Теперь Ибам знал, гдеон находился.
        —Япогиб, всекончено! Аллах, спаси меня, Алла…
        Крики ужаса несчастного замирали втолстых стенах ужасного дворца.
        Дервиши привелиего, истарый Тагир, неслыхавший его воплей, запер нового арестанта водну изкамер, гдеего крики наконец смолкли.
        VII
        Могущество Кадри
        Какмы уже знаем, Сирра, отизнеможения иголода лишившаяся чувств близ развалин, была взята Шейх-уль-Исламом, который ипостарался использовать ее длясвоих целей. Ноеще доэтого события Сирра через старую Ганифу разузнала, чтоСади-бея нет вКонстантинополе, ночто унего было два друга, иодин изних находился вБеглербеге. Оназнала даже, чтопоследнего звали Гассаном.
        Девушка размышляла отом, должнали она сама отправиться влетний дворец султана.
        —Предоставь этомне, — говорила старая Ганифа. — Тыправа, Сирра, если кто может спасти нашу бедную Рецию, такэто тот знатный молодой офицер! Егоходатайство что-нибудь да значит! АхАллах, Аллах! — горевала бывшая служанка. — Чтобудет сдомом благородного имудрого Альманзора! Онумер, сын, егогордость, убит, дочь, егорадость, невинно томится втюрьме. Ивсему этому виной никто иной, какужасная, мстительная Кадиджа! Онаодна!
        —Замолчи! — перебила Сирра старую Ганифу. — Лучше посоветуемся, какнам освободить бедную Рецию теперь, когда ее Сади далеко отсюда! Яперепробовала все средства, ноглухонемой сторож бдителен. Ночью пыталась я взять унего ключи идействовала ловко иосторожно; двумя пальцами моей единственной руки тихонько тронула я связку ключей, которую он придерживал своей рукой, ноон тотчасже проснулся, ия должна была бежать!
        —Поверьмне, будет лучше, если знатный господин, друг благородного Сади, вступится забедную Рецию! Гассан-бей вБеглербеге, яэто точно знаю!
        —Постой, лучше всего сделаем так! — воскликнула Сирра. — Янапишу несколько строк, аты отнесешь записку водворец иотдашь прислуге, этоменее всего бросится вглаза!
        —Тывсегда была умницей! — согласилась старая Ганифа, очень довольная тем, чтоей ненадо было лично говорить сГассаном.
        Живо достала она усоседей перо ичернила идивилась умению Сирры писать такие письма. Старая Ганифа, какибольшинство бедных людей, неумела написать ниодной буквы.
        —Вот! — сказала Сирра, проворно написав несколько строк. — Прежде выходило лучше, когда уменя были еще обе руки, ноГассан-бей прочтет иэто! Возьми иотнеси ему вБеглербег.
        Старая Ганифа втотже вечер отправилась водворец. Караульные внизу уворот нехотели пропускатьее. Ксчастью, случайно подошел камердинер принца Юсуфа испросил, чтоей надо. Емутолько доверилаона, зачем сюда пришла.
        Онобещал ей сейчасже передать записку адъютанту принца, но, несмотря наэто, ещевпродолжение нескольких минут должен был выслушивать убедительные просьбы, увещевания имольбы старухи. Наконец ему удалось отделаться отнее, ион поспешил списьмом водворец. Ганифаже отправилась обратно вСкутари.
        Гассан-бей разговаривал спринцем вто время, каккамердинер насеребряном подносе подал ему письмо.
        Вотчто было вписьме:
        «Благородный Гассан-бей, друг храброго Сади-бея. Беспомощная Реция оставлена напроизвол злобы преследователей! Спаси жену твоего друга, Аллах наградит тебя заэто! Онатомится взаключении вразвалинах Кадри. Избавьже ее отнезаслуженных ею мук!»
        —Чтоты получил? — спросил его принц.
        —Известие обесследно исчезнувшей Реции, оней я рассказывал вашему величеству! — отвечал Гассан.
        —Неможешьли ты показать мне записку?
        Гассан молча подал письмо принцу.
        —Тыведь говорил, чтодруг твой Сади-бей избрал ее себе вжены? Бедняжка страдает? Онавзаключении? Этоскверно. Гассан, мыдолжны освободитьее, должны помочьей, ведь Сади-бея нет здесь изанее некому вступиться!
        —Участие вашего высочества весьма милостиво.
        —Мыдолжны употребить все старания, чтобы освободитьее! Ктоненавидит ипреследует жену твоего друга? Оназаключена вразвалинах Кадри? Ядумал, тамодни только дервиши!
        —Яникогда небывал там, принц! Знаю только, чтотам всегда Шейх-уль-Ислам держит совет сГамидом-кади.
        —Недавно сюда подъехала карета Гамида-кади, явидел, какон вышел иотправился вкабинет моего отца.
        —Если ваше высочество позволитемне, явоспользуюсь этим благоприятным случаем, чтобы узнать, действительноли Реция, дочь Альманзора, находится взаключении.
        —Нетолько позволяю тебе, нодаже прошу сделать это вмоем присутствии! — отвечал принц Юсуф, который, по-видимому, горячо принимал ксердцу дело Реции иСади, таккакпоследний был другом Гассана. Онпозвонил.
        Вошел слуга.
        —Просить Гамида-кади комне! — сказал Юсуф.
        —Еслибы это только имело благоприятные последствия, принц!
        —Чегоже ты опасаешься?
        —Надо быть осторожным, принц! Гамид-кади пользуется большим влиянием, и, какслышно, онвтесной дружбе сШейх-уль-Исламом.
        —Мнехочется только, чтобы ты узнал проРецию! — отвечал принц.
        —Боюсь, чтобы ваше высочество неповредили себе этим, — сказал Гассан, — этот кади пользуется большим влиянием, ивлияние это очень важно приосуществлении тех планов, которые ваше высочество намерено осуществить вбудущем.
        —Недумаешьлиты, Гассан, чтоиз-за этого я откажусь отсвоего желания вступиться заневинно страждущую? Тыникогда еще неговорил так сомною.
        —Прошу извинения! Ядумал только обудущем вашего высочества! Слова вашего высочества напомнили мне одругом — омоих обязанностях кдругу! Носюда идут!
        —Посмотри, ктоэто?
        —Гамид-кади! — сказал Гассан, отдергивая портьеру ивидя перед собой знакомого нам седобородого советника Шейх-уль-Ислама. Спочтительным поклоном он пропустил его вкомнату.
        —Тызвал меня, принц? — спросил кади, почтительным, нотвердым голосом обращаясь кЮсуфу, — Гамид-кади перед тобой!
        Принц Юсуф холодным взглядом измерил сановника.
        —Мойблагородный Гассан-бей, — обратился он после небольшого молчания ксвоему адъютанту, — тызнаешь, чтоя хотел спросить. Обратисьже отмоего имени ккади.
        Хотя султан очень редко сам разговаривал судостоенными аудиенции сановниками, абольшею частью поручал это присутствующему визирю, асамже был только наблюдателем ислушателем, однако попытка принца поступить такимже образом, казалось, произвела неприятное впечатление наГамида-кади. Онсчел себя оскорбленным, даже изменился влице, однако овладел собой. Глаза Гассана следили завсем. Онжалел отакой опрометчивости принца, ноэто продолжалось только одну минуту! Припервыхже словах кади сожаление уступило место крайнему негодованию.
        —Такменя призвали сюда длятого, чтобы отвечать навопросы офицера, принц? — немог удержаться, чтобы несказать, Гамид-кади.
        —Да,длятого, чтобы отвечать навопросы, мудрый кади, — начал Гассан, — однако незабывай, чтовопросы часто бывают очень важными! Мыполучили известие, чтовразвалинах Кадри томится взаключении девушка, дочь толкователя Корана Альманзора, такли это?
        —Янеобязан, даиневправе давать объяснения вподобных обстоятельствах, всеже ия решусь спросить: разве ваше высочество намерены уже обзавестись гаремом, чтоотыскиваете одалисок?
        —Вопрос этот заставляет меня изменить тон, — сказал Гассан холодно ивыразительно. — Мнедано поручение требовать ответа намой вопрос одочери Альманзора, впротивном случае я принужден буду обратиться сжалобой кего величеству султану!
        —Этодолжно оставаться тайной длявсех! Дела Кадри неподлежат общественному суду, — отвечал Гамид-кади внешне учтивым, нонадменным тоном. — Чтоделается там, скрыто ичасто непостижимо дляостального мира!
        —Такты оставляешь безответа вопрос озаключенной? — спросил Гассан.
        —Тыупомянул недавно оего величестве султане! Только вкрайних случаях уполномочен я давать объяснения!
        —Скажи кади, чтоон должен дать инепременно дастих! — сказал принц своему адъютанту. — Сейчасже отправляйся впокои моего светлейшего отца идоложи флигель-адъютанту, чтоты должен, отмоего имени, просить аудиенции уего величества.
        Сэтими словами принц отвернулся откади ивсильном неудовольствии вышел изкомнаты.
        Гамид был бледен ивзволнован, оставляя покои принца. Между Юсуфом ипартией Мансура-эфенди иГамида-кади произошел разрыв, иГассан имел основание опасаться последствий этого разговора дляпринца.
        Изфлигеля принца Гамид отправился вту половину дворца, гдезаседали статс-секретари султана иминистры обыкновенно сходились длясовещаний. Тамему надо было ссекретарями покончить одно важное административное дело. Бледность его поразила всех, ноГамид объяснил ее нездоровьем.
        Вту минуту, когда кади собирался уже уйти, вкабинет торопливо вошел камергер султана. Онбыл так взволнован, чтодаже незаметил Гамида инесколько раз кряду спросил онем.
        Один изстатс-секретарей указал ему накади.
        Камергер поспешно обратился кпоследнему иобъявил, чтоему поручено немедленно проводить кади квеликому визирю, который, отимени султана ипоего приказанию, должен переговорить сним ободном важном деле. Султан сидел надиване вто время, когда Гамид-кади вошел вего кабинет испочтением поклонилсяему. Возле Абдула-Азиса стоял великий визирь.
        —Сделан донос, — начал тот, — чтовруине Кадри томится втяжкой неволе одна девушка исовершенно невинно! Спрашиваю тебя, Гамид-кади, имеетли основания этот донос, илиты можешь его опровергнуть?
        —Оноимеет основание! — отвечал Гамид.
        —Чемможешь ты мне объяснить подобное насилие?
        —По-видимому, наменя возвели тяжкое обвинение, — сказал советник Мансура слегка дрожащим голосом. — Ия непременно палбы подгнетомего, еслибы сознание исполненного долга невнушало мне мужества исилы! Кадри стремятся кодной цели — всячески упрочить ивозвысить могущество вашего величества. Цель эта движет всем. Онаипричина возведенного наменя обвинения.
        —Говори яснее, Гамид-кади! — сказал великий визирь.
        —Воля его величества дляменя закон! — продолжал Гамид. — Невозможно, чтобы государственные власти видели ипредотвращали все опасности, которые угрожают ивредят трону вашего величества! Ядалек оттого, чтобы обвинить кого-нибудь, напротив, ночто совершается тайно, часто ускользает отих взоров. Этоочень естественно. Наблюдению надэтими тайными кознями против правления итрона вашего величества ипосвящены все наши заботы, всенаше внимание!
        —Какое отношение имеет это предисловие кзаключенной девушке? — спросил великий визирь.
        —Состоялся заговор потомков дома Абассидов, — отвечал Гамид, нарочно возвысив голос, исудовольствием заметил, чтоизвестие это осталось небезвнимания опасавшегося засвой трон Абдул-Азиса. — Только вразвалинах Кадри знали обэтом заговоре, никто больше инеподозревал онем.
        Султан строго исупреком посмотрел навеликого визиря.
        —ВСкутари жил один старый толкователь Корана, поимени Альманзор, — сдостоинством продолжал Гамид. — Этот Альманзор был потомок Абассидов. Вокруг него собралась толпа бунтовщиков, задавшихся отважной ипреступной мыслью. Воля иприказание вашего величества заставили меня говорить, ипотому да всемилостивейше простит мне ваше величество, если мои слова вам неприятны. Вразвалинах Кадри знали обэтих замыслах. Толкователь Корана Альманзор умер ибезвести пропал вдороге, сынего был убит встычке набазаре, адочьего, вместе сдокументами, заключена втюрьму, чтобы можно было произвести расследование. Вотвесь ход дела. Дочь Альманзора итеперь еще находится взаключении!
        Рассказ опроисках враждебной ему партии внушил султану страх, абдительность, окоторой говорил Гамид, была принята им одобрительно. Ондал понять великому визирю свою волю.
        —Еговеличество довольны твоим оправданием, Гамид-кади! — сказал визирь. — Тебе итвоим товарищам разрешается действовать втомже духе, чтобы всегда иметь бдительное око везде, гдетолько есть опасность дляимператора иимперии! Еговеличество милостиво отпускает тебя!
        Гамид-кади поклонился султану ивеликому визирю исчувством одержанной победы гордо оставил императорские покои.
        Издворца он немедленно отправился вразвалины Кадри, чтобы известить Шейх-уль-Ислама облестящем результате своих аудиенций придворе султана.
        Между тем вмрачных Чертогах смерти, куда несмела пройти никакая власть, совершалась ужасная казнь. Гамид-кади застал еще это новое доказательство могущества Кадри.
        Прежде чем быть свидетелями всех этих ужасов, безнаказанно происходивших вЧертогах смерти, вернемся кРеции ипосмотрим, чтопроизошло сней современи той страшной ночи, когда грек Лаццаро свез ее водворец принцессы, чтобы показатьей, чтоСади лежал уног другой женщины.
        План негодяя удался.
        Разбитая душой ителом идоглубины души оскорбленная, оналишилась чувств, убедившись, чтоее необманывал грек, чтодействительноон, ееСади, стоял наколенях перед другой женщиной исвоими устами касался ее одежды.
        Онанемогла разглядеть этой соперницы — покрывало спрятало ее черты. Оназнала только, чтоэто была богатая изнатная дама, новсе это припомнила она уже усебя втемнице, гдеснова очутилась, сама незная как.
        Случилось то, чтоона считала невозможным, таккакдосих пор ниразу еще жало сомнения непрокрадывалось вее душу, теперьже она своими глазами увидела невероятное.
        Покинутая любимым человеком, оставленная всеми, онасчитала себя погибшей. Всюлюбовь свою сосредоточила она наСади. Онаобожалаего, сним вместеона, незадумавшись, умерлабы: смерть неказалась ей страшною вего объятиях… Атеперь, необманомли оказались все ее надежды?
        Нет, этоневозможно! Сади немог покинутьее! Онавсему поверилабы, только неэтому! Неужелиже глаза обманулиее? Нет, зорким оком любви она смотрела насвоего Сади!
        Но,может быть, какие-нибудь другие, неизвестные ей отношения существовали между ним итой, перед которой он стоял наколенях? Быть может, ониненарушал своей клятвы верности? Такговорило сердце благородной женщины, иэта мысль чудесным образом укрепила ее больную, измученную душу.
        —Нет, нет, этоневозможно! — повторялаона. — Этонеправда! Скорее погибнут земля инебо, чеммой Сади бросит меня! Какмогла я поддаться обману? НеЛаццароли устроил все это, чтобы мучить меня ивырвать измоего сердца Сади? Ноты ошибся всвоем расчете! Тынезнаешь истинной любви! Хотя ты ипоказал мне свидание, которое заставило меня содрогнуться, лишило меня сознания, всеже любовь победила сомнение. Немое дело знать, чтопроисходило между Сади итой знатной госпожой. Моесердце говоритмне, чтоСади всецело принадлежитмне, одноймне, чтоон никогда неоставит меня инепроменяет надругую! Пусть все обвиняют ичернятего, янизачто неоскорблю его своим подозрением! — воскликнула Реция спрояснившимся лицом. — Оннепременно придет освободить меня, кактолько узнает отСирры, гдеменя найти! Прочь черные подозрения, прочь мрачные мысли исомнения! Верь всвоего возлюбленного! Надейся наего верность, ожидай свидания сним иразгони недостойные образы, которые тревожат твою душу! Ятвоя, мойСади! Ятвоя навеки! Срадостью готова я безропотно перенестивсе, чтобы только снова увидеть тебя, чтобы только опять принадлежать тебе, одному
тебе!
        Благородство ее непорочной души одержало победу надвсеми сомнениями, надвсеми дьявольскими ухищрениями Лаццаро.
        Нопроходили дни заднями, аСади все небыло. ДаиСирра неприходила кней более!
        Маленького принца отнее взяли. Теперь она была совершенно одна, всеми покинутая!
        Новот однажды вечером она услыхала раздирающий душу крик опомощи, неизвестно откуда доносившийся. Часто, иднем иночью, раздавались стоны ивопли закованных вцепи страдальцев, нотакого ужасного крика Реция никогда еще неслышала.
        Откудаже выходили эти ужасные стоны? Бедная Реция дрожала всем телом. Чтотакое происходило там, водворе? Неужели никто немог явиться напомощь несчастным, неужели никто немог помешать инаказать дервишей-кадри иих начальников занасилие? Неужели небыло надними судьи? Долголи будут эти люди совершать злодейства ипоступать посвоему произволу, небудучи никем привлечены кответственности? Разве могущество их так велико, чтоникто неосмеливается осудить их поступки ипотребовать уних ответа?
        Втемницах томились воковах жертвы религиозной злобы, обреченные наголодную смерть! Этобыли жертвы, возбудившие подозрение иненависть Шейх-уль-Ислама. Изкамер слышались вопли истоны. Трупы выносились глухой ночью изЧертогов смерти изарывались где-нибудь надворе.
        Ночто означал этот странный крик опомощи, этот вопль ужаса? Реция ясно слышала, чтоон выходил содвора.
        Ужестемнело. Красноватый мерцающий свет падал напотолок той камеры, гденаходилась Реция.
        Чтосовершалось надворе подприкрытием ночи? Онадолжна была узнать, вчем дело! Ужасные звуки отогнали отнее сон!
        Онаприставила кокну стул изсмежной комнаты, гдетак долго находился принц Саладин, ивлезла нанего. Теперь она доставала доокна имогла видеть, чтопроисходило водворе. Еевзорам представилось такое страшное зрелище, чтоона вужасе отскочила назад.
        Надворе совершался суд надкаким-то несчастным. Этоон испускал пронзительные крики опомощи.
        Восемь дервишей сзажженными факелами составляли круг. Трое остальных сорвали ссофта Ибама, таккакэто былон, одежду досамого пояса. Затем веревками привязали его руки, ноги ишею кдеревянному столбу так крепко, чтоон немог шевельнуть ниодним членом, онипривязали его грудью кстолбу, такчто, казалось, несчастный обнимал столб.
        Затем трое дервишей схватили палки, ичерез три удара кровь показалась наспине софта.
        Ибам должен был сознаться, чтоон только играл роль сумасшедшего ивсе слова его были сказаны им изковарства, злобы ипрезрения квере. Ноон нехотел этого говорить, изаэто ужасный приговор был исполнен. Надворе Чертогов смерти — «заизмену иобман он должен был быть подвергнут бичеванию», такгласил приговор Шейха-уль-Ислама иего советника. Кровь текла соспины несчастного страдальца, ноудары сыпались наизраненную окровавленную спину.
        Бледное лицо софта было обращено кнебу, словно он взывал опомощи изащите.
        Но,казалось, видобнаженного, окровавленного тела только возбуждал впалачах злобу ибешенство.
        Реция вужасе закрыла глаза.
        Дервиши довершали казнь уже надмертвым!
        Софт Ибам уже отошел кпраотцам, когда его наконец отвязали отпозорного столба.
        Дервиши наклонились надним и, убедившись вего смерти, дали знать Шейху, чтософт был подвергнут бичеванию, нонемог пережитьего. Шейхже доложил Баба-Мансуру иего советнику, чтософт умер ивместе сним смолкли иего смелые речи.
        VIII
        Лжепророчица
        Перед домом софта Ибама, обвиненного вереси, которого, какговорили внароде, взяли длятого, чтобы привлечь кответственности, ежедневно собирались толпы людей: одни желали видеть чудо, другие делились друг сдругом своими мыслями овоскресшей измертвых.
        Совсех частей города стекались горожане кпророчице испрашивали ее совета вразных делах. Собравшиеся перед домом люди рассказывали, чтоона слово вслово знает все суры[20 - Сура — глава (отдел) всвященном писании магометан. Всего вКоране 114 сур.] ичасто ссылается наних всвоих приговорах исоветах. Часто она дает совершенно неясные, непонятные ответы, аиногда предсказывает удивительные вещи.
        Весть овоскресшей измертвых девушке скоро разнеслась повсюду идошла доушей слуги принцессы.
        Грек остолбенел приэтом известии, емуневольно вспомнился призрак Черного гнома.
        Вечером он выбрал свободное время, чтобы отправиться кдому возле большого минарета. Перед домом он застал толпу. Побольшей части это были старики, ипритом избеднейших слоев.
        —Скажи-камне, — обратился Лаццаро кодному старому носильщику, который стоял встороне снесколькими другими, — здесьли находится чудо, восставшее измертвых?
        —Да,здесь, тынайдешь это наверху! Ступай иподивись чуду!
        —Ктоона такая икакее зовут?
        —Этого я незнаю! Даичто нам вее имени? Она — пророчица, этого достаточно! — отвечал старик.
        —Можноли теперь ее видеть?
        —Да,там наверху еще много народа! Когда она говорит, кажется, будто звучит голос снеба, — продолжал старик, снова обращаясь ксвоим знакомым.
        Лаццаро вошел вдом. Тамбыла страшная давка. Каждый хотел видеть чудо, многие желали обратиться свопросами кпророчице. Большинствоже было привлечено любопытством. Кое-как добрался он долестницы. Сверху донизу стеной стояла толпа. Никто немог двинуться нивзад, нивперед.
        Удивительноеще, какдеревянная лестница могла выдержать такую тяжесть.
        Лаццаро был всегда находчив вподобных обстоятельствах. Употребляя вдело свои локти, онименем светлейшей принцессы приказывал дать ему дорогу. Многие, следуя этому приказанию, сторонились перед ним, остальныхже он бесцеремонно отталкивал всторону итаким образом благополучно пробрался через толпу наверх. Всенях тоже было тесно, новсеже нетак, какналестнице, ипройти здесь греку нестоило нималейшего труда.
        Дверь комнаты, гдепомещалось чудо, была открыта. Она, казалось, даже была снята, такчто нетолько можно было беспрепятственно входить ивыходить внее, ноивидеть саму комнату.
        Лаццаро пробрался кдверям.
        Вкомнате, наковре, стояли наколенях десяток илиболее женщин имужчин; пообе стороны пророчицы, новнекотором отдалении отнее, находились две свечи, такчто благодаря темному ковру, спускавшемуся сзади спотолка и, по-видимому, делившему комнату надве части, даеще ибезтого царившему впокое мраку, нельзя было хорошо рассмотреть пророчицу.
        Пообе стороны около свечей стояло походже, илислуге имама; казалось, онинаблюдали запорядком ибыли здесь сторожами.
        Перед спускавшимся сверху ковром, начем-то высоком, сидело илистояло чудо, илипророчица. Видна была только ее голова, всеже остальное тело было закутано вплащ сбогатым золотым шитьем. Онбыл очень широк идлинен: густыми складками покрывал он всю ее фигуру изакрывал даже тот предмет, накотором она сидела илистояла.
        Наголове унее была надета зеленая косынка. Вселицо, заисключением глаз, было закрыто покрывалом. Таким образом, глядя напророчицу, посетители видели одни глаза; лицо, руки, шея, туловище — всескрывала одежда.
        Вту минуту, какЛаццаро подошел кдвери ипристально стал смотреть натаинственно укутанную пророчицу, раздался ее голос. Время отвремени принималась она говорить, после того какчто-то шевелилось сзади ее — этонемогло ускользнуть отвзора внимательного наблюдателя. Голос ее был чрезвычайно благозвучен ипроизводил неотразимое впечатление навсех тех, кто, стоя наколенях, сблагоговением внимал ее речам.
        «Зачем желать другого судьи, кроме Аллаха? Ондал вам Коран дляотличия добра отзла! Апотому непринадлежите кчислу тех, которые сомневаются внем. Слово Аллаха совершенно посвоей правде ибеспристрастию! Слова его неможет изменить никто! Ибоон всеведущий ивсемогущий!»[21 - Текст изшестой суры Корана.]
        Пророчица снова смолкла, новсе еще слышался ее голос, словно серебристый звон колокольчика.
        Уног ее Лаццаро увидел разные дары, которые оба ходжи время отвремени клали всторону.
        Поголосу грек тотчасже узнал Сирру, всвою очередь иона немогла невидеть грека, нониодно движение ее глаз невыдало этого.
        Такэто ей дивилисьвсе, ктостекался кэтому дому? Онатеперь уже некоторым образом имела если невласть, то, покрайней мере, сильное влияние натолпу, ион чувствовал, чтовлияние ее должно было расти, еслибы она продолжала обращать свои речи ктой части народа, вкоторой легко было разжечь слепую веру. Влияние ее могло сделаться громадным, этоочень хорошо понимал хитрый грек.
        Нокакая опасность угрожалаему, когда считавшаяся мертвой была спасена измогилы ивозвращена кжизни? Онпонимал, чтоему стоит бояться ее иее ненависти. Онсознавал, чтонебыло человека, которого Сирра ненавиделабы так глубоко, какего. Оназнала кое-какие вещи, которые могли дорого обойтисьему, если он только ненайдет себе могущественного защитника.
        Оннемог объяснить себе, чтопроизошло после того, какон сам положил ее вчерный ящик иее засыпали землей. Онвидел только одно — онабыла жива. Нокаквышла она измогилы, этооставалось длянего непостижимым.
        Новот снова раздался ее прекрасный голос.
        «Вы,правоверные, неводите дружбы стеми, ктонеодной свами веры. Онинепреминут соблазнить вас иищут только вашей гибели! Ненависть свою квам произнесли уже их уста, ногораздо худшее еще скрыто вгрудиих!»
        Вэту самую минуту слова Сирры были прерваны чьим-то криком. Увхода показалась старая гадалка Кадиджа. Иона узнала поголосу свою умершую исхороненную дочь!
        —Да,да! — кричала старуха ибросилась наковер среди преклоненных мужчин иженщин. — Этоона, воскресшая измертвых! Этоона, моядочь Сирра! Потеря запотерей! Зачем невернулась ты вмой дом? Зачем пошла ты вчужое место?! — продолжалаона, жадными взглядами пожирая принесенные дары. — Здесь нахожу я тебя вновь! Чудо! Да,это чудо, иникогда еще небыло ему подобного! ТыСирра, дочь моя Сирра, умершая исхороненная!
        Трудно описать впечатление, произведенное этой сценой наприсутствующих! Всетеснились квходу посмотреть настарую Кадиджу ипослушатьее! Более убедительного доказательства справедливости существования чуда немогло быть, иМансур-эфенди, зазанавеской наблюдавший зауспехом своего дела, немог ижелать более благоприятной длясебя сцены.
        Новот один изслуг-дервишей пробрался сквозь толпу кодному изсторожей, шепнул ему что-то итемже ходом удалился. Сторож подошел ксамой портьере исказал несколько слов довольно тихо, такчто они были слышны только помещавшемуся запортьерой.
        Вслед затем внизу дома иналестнице раздался шум. Ясно слышались громкие голоса иудары. Этокавасы очищали дом отлюбопытных, таккаксултанша Валиде желала посетить пророчицу. Внесколько минут удалось им пробиться сквозь толпу ипрогнать народ слестницы, затем они поднялись наверх итакже бесцеремонно выгнали оттуда всех коленопреклоненных, втом числе грека истарую Кадиджу, громкие возражения иубеждения которой непривели никчему. Вцелом доме недолжно было остаться нидуши, кроме Сирры идвух сторожей усвечей. Всяулица была очищена отнарода кавасами.
        Вслед затем подъехала закрытая карета безфорейтора ибезособенной пышности, котораябы указывала навысокое достоинство ее владетельницы. Карета эта была пропущена кавасами иостановилась перед домом софта.
        Изнее вышла султанша Валиде ивошла восвещенный дом, гдеуже все было приготовлено кее посещению. Онанашла постоянно осаждаемый публикой дом пустым, какона этого ижелала, иподнялась полестнице вмрачные покои, гденаходилось чудо. Войдя, онаповелительным жестом приказала удалиться обоим низко склонившимся перед ней слугам.
        Оставшись одна сСиррой, онаблизко подошла кней.
        —Яузнаю тебя, — сказала она своим твердым мужским голосом, — сбрось покрывало ствоего лица, яхочу убедиться, талиты, которую я видела мертвой!
        Из-за портьеры послышалось тихое приказание, иСирра исполнила желание султанши.
        —Да,этоты, яузнаю тебя! — воскликнулаона, почти вужасе отступая назад, — скажи, какты воскресла изгроба?
        —Через кого икакспрашиваешьты, яэтого незнаю, — отвечала Сирра своим нежным голосом, который произвел невыразимое впечатление насултаншу.
        —Знаешьлиты, чтобыла вмогиле? — спросила она наконец.
        —Язнаю, чтобыла схоронена, нонезнаю, каким образом вышла я измогилы.
        —Чудо! — прошептала Валиде, свозрастающим удивлением прислушиваясь кголосу Сирры. — Япришла сюда, — продолжалаона, — узнать, можешьли ты ответить мне нанесколько вопросов, болеели тебе доступно видеть, чемдругим людям? Говори, яхочу знать, будетли внук мой, принц Юсуф, напрестоле?
        Запортьерой раздался тихий шепот, которого немогла слышать императрица-мать: этому мешало ее покрывало, ноон, по-видимому, руководил ответами Сирры.
        —Тыспрашиваешь, вступитли напрестол принц Юсуф? Да,только притом условии, — прозвучал снова голос Сирры, — если ты получишь свою прежнюю власть ивлияние!
        —Такотвечай мнееще: получули яих? — продолжала спрашивать султанша Валиде.
        —Этовозможно длятебя, нотолько приодном условии, окотором ты инеподозреваешь!
        —Какоеже это условие?
        —Желание твое будет исполнено, иты получишь свою прежнюю власть, если доверишься тому, кого первого встретишь завтра насвоем первом пути! — отвечала Сирра.
        —Кудаже поведет этот путь?
        —Водворец Беглербег!
        —Беглербег? Недумаю! Явовсе ненамерена отправляться завтра рано утром вБеглербег!
        —Тыпоедешь туда склонить султана тайно отправиться сюда!
        Султанша Валиде остолбенела, мысль эта досих пор неприходила ей самой вголову.
        —Ещеодин вопрос, — сказала она после короткого молчания, — какие средства должна употребитья, чтобы достигнуть названных тобой целей?
        —Средства эти еще несозрели! Тыузнаешь их притвоем следующем приходе. Султан придет сюда перед тобой.
        Слова эти ився таинственность, которой облечено было чудо, укрепили суеверие султанши иокончательно расположили ее впользу Сирры! Онаудивлялась ей иверила внее!
        —Яприду сюда еще кое очем расспросить тебя, — сказала она иположила увхода небольшой кожаный кошелек сзолотыми монетами вдар пророчице. Затем всильном волнении оставила дом софта.
        Всюдорогу мысли ее всецело были заняты всем виденным ислышанным. Даже вто время, какона вСкутари пересела изэкипажа всвою лодку, которая должна была перевезти ее вувеселительный дворец наберегу Босфора, вушах ее все еще звучали слова чуда: «Султан приедет сюда перед тобой!» Ивсвязи сэтим пророчица сказала: «Средства еще несозрели. Тыих узнаешь притвоем следующем приходе!»
        Такдляэтих средств необходимо было появление султана упророчицы? Безсомнения!
        Ивот султанша Валиде решилась уговорить своего царственного сына посетить чудо. Чемскорее будет это, темлучше!
        Новту самую минуту, какона приняла намерение наследующееже утро отправиться ксултану иубедить его съездить кпророчице, вспомнились ей слова Сирры: «Желание твое будет исполнено, если ты соединишься стем, ктопервый встретится тебе натвоем пути водворец Беглербег!» Так это была правда! Ведь она решилаже теперь отправиться завтра утром водворец. Кого-то встретит она надороге? Невыразимое любопытство итомительное ожидание овладели императрицей-матерью. Почти всю ночь она провела безсна, метаясь насвоих шелковых подушках. Раньше чем когда-либо позвала она горничных игораздо раньше того часа, вкоторый она это обыкновенно делала, онауже отдавала приказания своему гофмаршалу.
        Султанша Валиде была всильном беспокойстве, причина которого была никому неизвестна. Нетерпение иожидание томилоее. Беспрестанно вспоминались ей слова пророчицы, объявившейей, чтодлядостижения своих целей она должна вступить всоюз стем, кого первого вэтот день встретит напути ксултану.
        Давно желанный час наконец настал — онамогла ехать насвоей любимой яхте вБеглербег.
        Султанша поспешно сошла вниз. Сэтой минуты начался уже ее путь вБеглербег. Никогда еще необращала она такого внимания навстречавшихсяей, каквэтот день.
        Онавзошла наяхту. Поводе, взад ивперед, обыкновенно шныряло много лодок ипароходов, накоторых было много народу. Нуаесли она увидит нескольких сразу, чтотогда? Что, если ей встретятся лица вовсе незнакомые? Каксбудутся тогда слова пророчицы? Тысячи вопросов ипредположений занимали султаншу всю дорогу.
        Нобеспокойство овстрече снесколькими лицами оказалось несостоятельным, ислова пророчицы приобретали все большее ибольшее значение. Когда яхта султанши переезжала Босфор, ниодной лодки, ниодного каика, ниодного парохода непопалось ей навстречу, тогда какнезадолго донее ивслед заней бесчисленное множество их шныряло взад ивперед! Точно всеони, следуя тайному приказанию, должны были держаться вдали отнее.
        Итак, только наберегу, подороге ктеррасе дворца илинаней, могпопасться тот, скем должна она была соединиться, кому должна была довериться, чтобы достигнуть своих целей ижеланий. Слова пророчицы ясно гласили: «Напути водворец». Какскоро она войдет водворец, какскоро она переступит порогего, всебудет кончено.
        Между тем яхта пристала уже кберегу. Султанша вышла изнее, окруженная своей прислугой. Четыре черных невольника держали носилки, чтобы перенести ее водворец. Севвносилки, султанша откинула шелковые занавески, чтобы иметь возможность увидеть того, ктопопадется ей навстречу.
        Ниодного человека, даже часового, невидно было напути.
        Негры пообыкновению спустили носилки уширокого крыльца, которое вело ктеррасе дворца; императрица-мать предпочитала подниматься сама поего ступеням.
        Онавышла износилок. Набольшом широком крыльце также никого небыло. Новот, когда волнуемая ожиданиями султанша дошла уже допоследних ступеней, сверху, навстречу ей показался Шейх-уль-Ислам.
        Султанша словно остолбенела отудивления привиде этого человека, которого она менее всего ожидала! Онавстретила Мансура-эфенди, своего ненавистного соперника, — онбыл тем, накого указала ей пророчица.
        Шейх-уль-Ислам, отойдя немного всторону, остановился, узнав императрицу-мать, испочтительным поклоном пропустилее. Онаже, едва будучи всостоянии ответить наего поклон, прошла мимо инаправилась кглавному входу водворец.
        IX
        Встреча
        После своей блестящей победы надбедуинами Зора занял их лагерь, чтобы дать своим людям давно желанный отдых после всех трудов илишений. Везде были расставлены часовые, таккакЗора был уверен, чторазбитый враг соберется сдухом ибудет продолжать борьбу.
        Онсильно беспокоился оСади инемог понять, куда он девался. Наследующий день он велел схоронить убитых иприэтом приказал тщательно поискать между ними своего товарища, ноСади ненашелся.
        Неужели обратившиеся вбегство враги взяли его ссобой? Этобыло немыслимо! Неубилили ониего? Нотогда осталсябы отнего какой-нибудь след.
        Зора повсем направлениям разослал разведчиков, приказав им нетолько разыскать Сади иследить задействиями врага, ноотыскать также тех изсолдат Сади, которые спаслись бегством вночь битвы. Сделав эти распоряжения, онтем неменее исам решил приняться запоиски. Онвсе еще неверил всмерть своего друга, всееще нетерял надежды найти его живым. Онзнал, чтотяжело раненный Сади попал вруки врагов, теперь надо было только проверить, взялили они его ссобой.
        Пока Зора все это обдумывал, кнему явился один изразведчиков идоложил, чтовраги снова соединились изаняли прежний лагерь, лежащий вчетырех милях оттого, гдерасположился отряд Зоры. Кроме того, разведчик узнал, чтоКровавая Невеста вместе сбратьями инесколькими всадниками отправились кдругому племени просить унего помощи.
        Этобыло важное известие! Еслибы врагам удалось найти себе союзников, тосопротивление бедуинов увеличилосьбы, итогда врядли Зора иСади, если тот был еще жив, моглибы успешно справиться сэтим мятежом, таккакнаходившиеся вих распоряжении силы были слишком незначительны.
        Вэтой ситуации Зора должен был пока довольствоваться тем, чторазослал повсюду разведчиков. Главным длянего вэту минуту было узнать обучасти Сади. Емухотелось также добыть сведения очисленности врагов, ихновом расположении и, если возможно, немедленно напасть иистребить все это племя.
        Этого он мог достигнуть только втом случае, еслибы разведчику удалось пробраться внеприятельский лагерь. Нодело это было сопряжено стакими опасностями ивыполнить его было так трудно, чтоон нехотел поручить его даже самому опытному изсвоих воинов, арешился сам, неговоря нислова, привести этот смелый план висполнение, отдав предварительно необходимые распоряжения навремя своего отсутствия.
        Всумерках он выехал излагеря, захватив ссобой бурнус икопье одного изубитых бедуинов. Онхорошо знал, вкаком направлении находится неприятельский лагерь, разведчики его объяснили ему ипуть, который был ближе ибезопаснее.
        Оставив свой лагерь, Зора завернулся вбелый бурнус ископьем вруках стал походить насына пустыни, такчто издали его смело можно было счесть забедуина.
        Подъехав кместу, где, поего расчету, должен был находиться лагерь арабов, оночутился вузкой, далеко простиравшейся между холмами долине искоро, несмотря натемноту ночи, наскалистом выступе холма заметил неприятельский караул.
        Зора только длявиду держал копье вруке, вдругойже унего было ружье, чтобы воспользоваться им вслучае необходимости.
        Ночасовой принял его засвоего воина, возвращавшегося влагерь.
        Единственно, чтомогло подвести Зору, этото обстоятельство, чтоон незнал дороги влагерь. Часовому должно было броситься вглаза, какэто возвращающийся влагерь воин блуждает, ненаходя палаток.
        Ноудача благоприятствовала Зоре. Онслучайно попал вбоковую долину итам вдали увидел неприятельские палатки.
        Теперь он находился влоговище врага! Несчастный случай, оклик часового мог выдать его истоить ему жизни!
        Ноон смело, немедля ниминуты, спокойно поехал кпалаткам.
        Влагере царило уже ночное безмолвие. Стояли илежали лошади. Упалаток тут итам сидели бедуины, молча покуривая свои трубки. Никто, по-видимому, необратил внимания навозвращавшегося так поздно влагерь воина.
        Было уже довольно темно, когда Зора спрыгнул слошади ихотел поставить ее рядом сдругими. Но,опасаясь, чтолошади узнают чужую итем выдадутего, онсделал вид, будто хочет осмотреть животное, иотвел его втакое место лагеря, гденевидно было ниодного воина.
        Здесь он поставил встороне своего коня и, завернувшись вбурнус, осторожно прошел между палатками, чтобы повеличине лагеря определить, хотя приблизительно, численность врагов. Посреди лагеря он увидел большую палатку иедва успел подумать, что, должно быть, онапринадлежит эмиру, какуслышал приближающиеся сбоку шаги.
        Онспрятался заодну изпалаток иоттуда увидел, чтобедуин быстрыми шагами подошел кбольшой палатке.
        Зора тихонько приблизился кбольшому шатру иуслышал, чтобедуин произнес имя эмира.
        Вслед затем тот вышел изпалатки. Вблизи небыло ниодного воина, никто невидел Зору, стоявшего запалаткой эмира, даеслибы кто ивиделего, тонизачто неузналбы внем своего врага, офицера падишаха.
        —Япринес тебе ответ отмолодого эмира изплемени бени-шемтаров, — докладывал воин старцу. — Молодой эмир знает уже, чтонеприятель нанес нам тяжкий ущерб иизвсего твоего войска утебя осталось немногим более пятисот воинов. Эмир бени-шемтаров хитер. Онбоится ничего невыиграть союзом снами!
        —Такон отказывается отнего? — спросил эмир.
        —Онхочет держать совет!
        —Знаю я этот совет! Хорошо, чтосыновья мои избрали другой путь! — сказал эмир. — Напалли ты наслед врага?
        —Одного шпиона башибузуков я встретил нагоре Катан, онвыстрелил вменя изружья, япроткнул его копьем, онлежит теперь уподошвы Катана, лошадь его я привел ссобой.
        Зора непроронил ниодного слова. Неукротимое бешенство овладело им припоследних словах араба. Разведчики были крайне важны, ивот снова один изних поплатился жизнью.
        Между тем молодой воин удалился. Зора недаром рисковал собой, он, покрайней мере, узнал, чтовсе племя состояло изпятисот воинов ичто эмир, чувствуя свою слабость, искал союзников. Оставалось еще узнать, небылли Сади пленником влагере.
        Зора знал обычай бедуинов — знатных иливажных пленников держать подстрогим караулом вшатре эмира илипоблизости отнего. Нониупалатки эмира, ниуодной изближайших кней небыло часовых.
        Оставалось предположить одно: может быть, Сади попал вруки врагов уже мертвым. Нокакмог он разузнать обэтом?
        Зора заметил, чтошатер эмира имел два входа, ипосле того, какодним изних старик вернулся впалатку, Зора решился узнать назначение другого.
        Палатка, по-видимому, состояла изнескольких отделений.
        Тихо иосторожно подошел он кзанавеси инемного приподнялее. Слабый свет здесь слегка проникал вовнутренность палатки.
        Зоре хотелось узнать, спалли кто-нибудь впалатке. Оннемного более откинул занавесь иувидел посреди шатра возвышение, накотором лежало что-то, показавшееся ему человеческой головой. Назаднем плане увидел он постель, которая была пуста.
        Тогда Зора решился войти вшатер, неспустив занавеси. Увхода стояло свергнутое зеленое знамя Кровавой Невесты, таккакэто отделение палатки эмира принадлежалоей. Самой ее небыло влагере. Чьяже была голова, лежавшая навозвышении посреди шатра? Зора вздрогнул примысли, чтоэто могла быть голова Сади.
        Но,рассмотрев голову вблизи, онубедился, чтоона принадлежала неСади. Хотя бальзамирование иизменилоее, новсе-таки он мог узнать, чтоголова эта небыла головой его друга. Мыуже знаем, чтоэто была голова жениха Солии. Кровавая Невеста успела захватить ее ссобой вовремя своего бегства изпрежнего лагеря.
        Теперь Зора уже более недумал найти Сади, живым илимертвым, вруках врагов. Мстительная Кровавая Невеста непременно оставилабы его усебя.
        Тогда он решился взять ее знамя, нотолько хотел протянуть кнему руку, каквдруг услыхал чьи-то шаги.
        Увхода показалась чья-то голова: должно быть, этобыл ночной патруль.
        Зора успел забиться вглубину шатра итам неподвижно стоял, затаив дыхание.
        —Разве благородная ихрабрая дочь Гаруна вшатре, чтооткрыта занавесьего? — спросил начальник патруля.
        Гробовое молчание царило впалатке.
        —Тывшатре, храбрая Солия? — повторил воин уже громче, нонешел далее: былобы неслыханное дело, еслибы он вошел впалатку женщины, хотябы даже иКровавой Невесты, которая походила скорее намужчину, чемнаженщину, иносила мужскую одежду.
        Должно быть, старый эмир изсмежной части палатки, только толстым ковром отделявшейся оттой, гдебыл Зора, услыхал слова воина, таккакего голос отвечал:
        —Солия сегодня утром вместе сбратьями отправилась вБедр!
        Голова воина тотчасже исчезла, ирука его задернула занавесь.
        Зора нетрогался сместа. Страшная опасность миновала. Ощупью отыскал он знамя итихо, осторожно сорвал зеленую полуизорванную материю сдревка. Затем расстелил его пополу и, пройдя через него, вышел изпалатки.
        Ноедва сделал он несколько шагов, кактотже высокий широкоплечий воин, который делал ночной дозор, вышел из-за ближайшей палатки ибыстро направился кЗоре. Повсей вероятности, неудовлетворившись коротким ответом эмира, онспрятался поблизости ивысматривал оттуда. Ондогадывался, чтокто-нибудь да был вшатре Кровавой Невесты, итеперь догадки его подтвердились. Изпалатки вышел воин.
        Зора сейчасже угадал страшную опасность, грозившуюему. Хотя он изнал по-арабски, новсе-таки ответ его тотчасже выдалбы внем иностранца.
        —Стой! — закричал ему воин.
        Зора поспешно схватился зарукоятку надетого унего подбурнусом кинжала, чтобы навсякий случай иметь его наготове.
        Неотвечая ничего, онхотел идти дальше.
        —Чтотебе надо было вшатре Кровавой Невесты? Ктоты? — продолжал воин, быстрыми шагами направляясь кЗоре.
        Только мгновенная решимость могла еще спастиего, минуту спустя былобы уже поздно.
        Вместо ответа Зора вытащил кинжал и, прежде чем враг его мог отступить илизакричать, онстакой силой вонзил внего оружие, чтотот неуспел ниоказать сопротивления, нипозвать напомощь. Каксноп повалился он наземлю, истекая кровью. Острое лезвие кинжала вонзилось ему вгорло, слышалось только его страшное хрипение.
        Зора недождался смерти врага. Торопливо прошел он между палатками ктому месту, гдестояла его лошадь. Онсчастливо избежал опасности. Еслибы неприсутствие духа иловкость, скакою он умертвил бедуина, тоего погибель былабы несомненна. Минута колебания, промах, ион поплатилсябы жизнью.
        Через несколько минут Зора свободно добрался досвоей лошади, проворно вскочил нанее итемже путем выехал излагеря.
        Было уже далеко заполночь, когда Зора снова мчался поузкой долине. Ондостиг своей дели идолжен был радоваться, чтовышел невредимым изсвоего опасного предприятия.
        Посмеиваясь втихомолку, скакал он далее, отыскивая глазами часового, которого он видел привыезде изсвоего лагеря, ноникак немог найтиего.
        Новот, когда он проехал уже порядочное пространство, дорога показалась ему совсем незнакомой, адолина значительно больше. Внимательно стал он присматриваться кместности итут только, кудивлению своему, заметил, чтосбился спути. Вернуться назад он немог, вероятно, уженамилю отъехал он отлагеря, итеперь нужно было иливыбраться нанужную дорогу, иливыехать набольшую караванную.
        Немного спустя попал он вглубокий песок итут остановил лошадь, неотваживаясь пускаться вэто страшное песчаное море.
        Зора хорошо знал лошадиный инстинкт идовольно часто полагался нанего вподобных случаях. Инаэтот раз он решил предоставить животному выбор направления иотпустил поводья. Почувствовав свободу, умное животное, казалось, поняло намерение своего господина, ласково трепавшего его пошее. Сначала высоко подняла она голову, повсем направлениям нюхая воздух, затем нагнулась кземле истала обнюхиватьее.
        Помнению Зоры, надо было ехать направо, чтобы вернуться всвой лагерь. Лошадьже повернула влево.
        —Явверяюсь твоему выбору! — прошепталон. — Номне кажется, чтоты ошибаешься.
        Лошадь оставила встороне пустыню, апошла похолмам, гдеона чувствовала подногами твердую, местами даже каменистую почву.
        Скоро наш одинокий всадник заметил, чтонаходился какбудто напроезжей дороге: тамисям, наболее слабом грунте, виднелись следы лошадиных подков. Нодорога эта была незнакома Зоре.
        Около получаса, если небольше, ехал он вэтом направлении, каквдруг невольно вздрогнул.
        Онясно расслышал треск взведенного курка ружья илипистолета.
        Втуже минуту раздался выстрел, пуля провизжала какраз между головой Зоры ишеей лошади, ита, чтобы избегнуть опасности, сделала прыжок вперед ихотела мчаться далее.
        НоЗора был другого мнения. Хотя он инезнал, один илимного врагов находилось поблизости, инемог быть уверен, чтовследующую засим минуту непосыпятся нанего новые выстрелы, новсе-таки он решился мужественно встретить нападение.
        Новот прогремел второй выстрел иуказал Зоре место, гденаходится враг. Втуже минуту он полетел туда, держа наготове ружье.
        Подъехав ближе, онувидел перед собой человека, струдом поднимавшегося сместа. Ивтуже минуту, прежде чем выстрелить, онзаметил, чточеловек этот непохож набедуина. Туттолько вспомнил он освоем бурнусе и, подъехав поближе, увидел, чтовыстреливший внего был втурецком мундире.
        Проворно соскочил он слошади, ирадостная надежда вновь ожила внем.
        —Эй! — закричалон. — Тыизчьего отряда: Седи-бея илиЗоры-бея?
        —Какое тебе дело? Защищайся! — отвечал тот.
        —Сади! Тыли это? Отвечайже! — воскликнул Зора-бей.
        —Нокто ты такой? — вскричал турок.
        —Я — Зора!
        —Зора! Какое счастье! — воскликнул тот. — Действительно, яСади и, приняв тебя заврага, чуть было собственноручно незастрелил своего лучшего друга итоварища.
        —Вотгде пришлось мне отыскать тебя! — радовался Зора изаключил всвои объятия Сади, который казался очень слабым, аего шея иплечо были наперевязке. — Хвала Аллаху! Тыжив!
        —Да,я жив! Только совчерашнего дня знаю я это, — сказал Сади после первых приветствий, — но, кажется, жизнь моя была наволоске!
        —Тытяжело ранен, Сади?
        —Вшею неприятельским ятаганом врукопашном бою, ивплечо — выстрелом.
        —Инаголове есть что-то!
        —Это, друг мой, пустяки, удар, который только оглушил меня!
        —Тыбыл вплену уКровавой Невесты, такдонесли мне твои солдаты.
        —Прежде всего, гдемои солдаты?
        —Немногие изних уцелели!
        —Ятак идумал! — сказал какбы просебя Сади. — Клянусь бородой пророка, онихрабро бились, ноони погибли! Тактолько немногие уцелели? Гдежеони?
        —Ониприсоединились комне. Яотомстил заних изатебя, Сади. Враги разбиты иизгнаны изсвоего лагеря, который я изанял теперь своим отрядом!
        —Отлично! — воскликнул Сади, иего глаза засветились восторгом. — Яненаходил покоя вБедре!
        —ВБедре? Разве ты был вБедре? — спросил Зора.
        —Да,вот эта дорога ведет вБедр.
        —Так, значит, ядавеча неошибался внаправлении! ДаиТибур мой, моеверное животное, тоже несовсем был неправ: ончуял ближайшую дорогу ипошел поней! Нопрежде всего скажи, какпопал ты вБедр? Каквырвался ты изрук Кровавой Невесты, которая нещадит ниодного врага?
        —Этивопросы задавал себе ия, ноникак немогу наних ответить, мойхрабрый Зора, — отвечал Сади-бей, очень слабый отболи ипотери крови, чтохорошо видел Зора.
        —Тынеможешь ехать дальше, тыизнурен, Сади, отдохнем несколько часов, атам будем продолжать наш путь влагерь, — сказалон. — Пока мы сделали самое трудное — нашли друг друга, всеостальное легче! Благо ты жив! Мывернемся кнашим соединенным отрядам, разгромим обессиленного противника, имы завладеем этой землей мятежников, если…
        —Если что? — спросил Сади.
        —Если Кровавой Невесте ибратьям ее неудастся склонить родственные им племена ксоюзу. Нопойдемже, отыщем где-нибудь поблизости местечко, гденам можно будет подкрепить сном свои силы! — сказал Зора иповел своего друга кближайшей отвесной скале. Обелошади следовали заними.
        —Тывидишь, чтомне нужен покой, — сознался наконец Сади. — Ядолжен признаться, чтоя еще слаб, новсеже я немог оставаться там долее, ядолжен был вернуться квам! Вотуже четыре часа я вдороге, иотезды мои раны снова заболели!
        —Чтоэто такое! — воскликнул Зора, указывая наотверстие между каменными глыбами. — Кажется, мынашли здесь пещеру, которая может стать нам отличным убежищем наночь!
        —Осторожнее, друг мой! — предупредил Сади. — Мынедолжны входить, непроверив.
        —МойТибур пойдет вперед иукажет нам дорогу, ауменя есть присебе свеча иогниво, — отвечал Зора, зажигая вынутую им изкармана свечу. Лошадьего, нагнув морду иобнюхивая землю, первая вошла вовнутрь, по-видимому, очень обширной, далеко простиравшейся вглубь скалы пещеры. Вход внее был очень широк ивысок. Занею следовал Зора спылавшей свечой вруке, Сади замыкал шествие, ведя заузду своего коня.
        —Здесь приятная прохлада, — сказал Зора, иего голос как-то странно зазвучал впустом пространстве. — Знаешь, чтоя заметил сейчас?
        —Чтотакое? — спросил Сади, входя впещеру.
        —Чтовэтом убежище немы первые.
        —Охотно верю этому, ктомуже ипещера эта неособенно скрыта, — сказал Сади. — Посмотри-ка, вонтам остатки обеда, вотлежат обуглившиеся кусочки дерева — следы того, чтоздесь зажигали огонь. Втой половине, наотвесной скале валяется сено, должно быть, служившее постелью прежним посетителям пещеры. Превосходно, Зора, пробудем здесь несколько часов, уснем сами, даилошадям нашим дадим отдых. Сено будет нам постелью. Утром двинемся впуть. Хвала Аллаху, чтоя возвращаюсь снова ксвоему отряду!
        Обатоварища легли насено, неподалеку отсвоих лошадей. Свеча Зоры все еще освещала внутренность пещеры, которая внизу была очень широка, наверхуже сходилась ввиде остроконечного свода. Потолка вовсе невидно. Всравнении свеличиной внутреннего помещения, вход казался узким инизким.
        —Расскажи немножко, — предложил Зора, загасив свечу, — явсе еще незнаю, чтобыло стобой икакпопал ты вБедр, тыведь был вруках Кровавой Невесты. Хотя ты исказал, чтосам непонимаешь, каквсе это случилось, новсе-таки расскажи, покрайней мере, то, чтознаешь!
        —Тедве раны я получил еще раньше удара вголову, потерял немало крови, апоэтому удар вголову лишил меня чувств. Чтобыло потом сомной, право, незнаю! Когдая, наконец, пришел всебя — должно быть, ядолго пробыл вбесчувственном состоянии — иудивленно осмотрелся кругом, ялежал напостели вчужом доме, около меня сидел старик, житель Бедра. Навопрос мой, какпопал я кнему вдом, онотвечал, чтоон нашел меня утром удверей, какпопал я туда, онсам незнал; кэтому он прибавил только, чтораны мои тщательно перевязаны.
        —Однако ты сам немог добрести доБедра, — задумчиво заметил Зора, — невозможноже предположить, чтобы тебя доставили туда бедуины.
        —Кчему все вопросы ирассуждения, этонапрасный труд, мойблагородный Зора-бей, — ответил Сади, иголос его выдавал усталость после сильного утомления. — Довольно того, — продолжалон, — чтоя пришел всебя; мнепомнилось итеперь смутно помнится, чтоеще перед тем я приходил однажды всознание. Кажется, янаходился втемном покое иощущал качку, новслед затем я опять лишился чувств, икогда снова очнулся, ябыл, какты уже знаешь, вдоме старого обитателя Бедра, который нехотел даже принять никакой награды заоказанную мне помощь ипопечение.
        —Какзовут этого благородного старика?
        —Мутталеб! Ябыстро оправился исегодня вечером решился вернуться ксвоим солдатам! Добрый старик уговаривал меня остаться. Ноя немог оставаться долее впостели. Раны мои зажили. Яобъяснилему, чтоя воин инемогу выносить долго бездействия. Наконец он уступил моим доводам иотпустил меня, перед тем натерев освежающим ицелительным бальзамом мои раны исделав новую перевязку. Тогда настала другая забота: лошади моей небыло, осталасьли она наполе битвы илиумчалась оттуда примоем падении, неизвестно, одним словом, еенебыло.
        —Такутебя новая лошадь? Ая инезаметил, — сказал Зора, снаслаждением потягиваясь намягком сене.
        —Губернатор Бедра прислал мне другую, тогда все пошло какпомаслу! Япростился сдобрым стариком, поблагодарил его завсе его хлопоты иснаступлением сумерек отправился впуть. Янамерен был ехать непокараванной дороге, апоокольному пути. Тамя тебя, конечнобы, незастал, ноя этого непредполагал. Зато я так счастлив, чтовстретил тебя здесь. Однако спокойной ночи, друг мой Зора. Свосходом солнца мы должны снова двинуться впуть.
        —Доброй ночи, Сади! — отвечал Зора, затем все стихло впещере. Лошади давно успокоились, слышно было только мерное дыхание спящих, глубокая тишина царила кругом. Слабый свет проникал впещеру, небудучи всостоянии разогнать царившего вней мрака. Войголодных гиен ишакалов доносился сюда изпустыни.
        Нонеодни алчные звери подприкрытием ночи делали свои набеги. Бедуины рыскали попустыне, подстерегая добычу. Каквихрь, мчались они насвоих быстрых конях попесчаному морю, белые бурнусы развевались повоздуху.
        Вотпоказались всадники, человек десять илидвенадцать. Трое ехали впереди, остальные позади. Этобыли воины изплемени бени-кавасов. Кровавая Невеста сдвумя своими братьями всопровождении свиты возвращалась изсоседнего бедуинского племени, которое она приглашала всоюзники.
        Посольство было неудачно. Между племенами быстро разнеслась весть, чтобени-кавасы потерпели сильное поражение. Ктомуже эмиры получили отгубернатора приказ остерегаться всяких сношений смятежниками, ибосултан безпощады накажет иистребит всех бунтовщиков.
        Дела бени-кавасов были плохи, ониувидели, чтоникто издругих эмиров незахотел примкнуть кним, ауних было всего пятьсот воинов. Вмрачном настроении возвращалась Солия. Обабрата ее были также взбешены отказом эмиров, икомуже? Им,гордым сыновьям эмира, союза скоторым еще недавно добивались все эмиры пустыни каквеличайшей длясебя чести.
        Война спадишахом уменьшила их племя стрех тысяч допятисот воинов, итеперь, если им непоможет счастливый случай, погибель их неминуема.
        Солия ехала погруженная вэти мрачные мысли. Побокам ее ехали братья, девять всадников следовали заними.
        —Мыедем мимо пещеры Эль-Куриб, — сказала Кровавая Невеста. — Прежде чем ехать дальше, отдохнем тут час-другой!
        —Ясогласен стобой, — отвечал один избратьев.
        —Ятоже, — сказал идругой. — Ты,Солия, можешь лечь впещере, мыже слошадьми расположимся около нее.
        Ивсадники поскакали кпещере Эль-Куриб, ужезанятой двумя офицерами падишаха.
        Была уже поздняя ночь, когда они достиглиее. Проворно соскочили они сконей, двое стали сторожить, остальные улеглись увхода впещеру, аСолия вошла вовнутренностьее. Глаза, ещенеосвоившиеся сглубоким мраком пещеры, ничего невидели. Осторожно пробиралась она ощупью вперед. Вдруг рука Солии ухватилась заголову лошади. Онаиспугалась, затем убедилась, чтопещера была уже занята! Рука ее ясно ощупала двух лошадей.
        Тихо иосторожно вернулась Солия кбратьям.
        —Укого есть ссобой свеча? — тихо спросилаона. — Впещере лежат две лошади, агде кони, тамивсадники!
        Один извоинов принес сухой сук, удругого было ссобой огниво. Внесколько минут сук был зажжен. Солия запретила воинам следовать заней, велела остаться ибратьям, асама, держа водной руке свой маленький факел, адругой прикрываяего, снова вошла вглубину пещеры.
        Необращая внимания наугрожавшую ей опасность, онабесстрашно направилась квходу, воиныже остались, держа наготове ружья. Свет ее факела слабо освещал пещеру. Сделав несколько шагов, онаувидела иузнала двух крепко спавших неприятельских офицеров.
        Солия вздрогнула отрадостного испуга. Обапредводителя султанских войск попались ей вруки! Этомогло теперь дать войне неожиданный оборот, благоприятный дляее племени.
        Словно очарованная, остановилась она наминуту.
        «Что, если офицеры проснулись? Влюбом случае они погибли, — говорила она себе сторжествующей улыбкой. — Живыми илимертвыми должны они будут попасть вмои руки. Убежать они немогут! Изпещеры только один выход, ноион занят солдатами».
        Созлой усмешкой насмуглом лице смотрела она наспящих врагов ирадовалась, чтоей удалось захватить эту неожиданную добычу.
        Рука ее схватила уже висевший унее напоясе ятаган; ейхотелось убить врагов одного задругим восне. Новтуже минуту она переменила намерение! Неприятельские вожди должны были попасть вее руки живыми. Всевоины должны были видеть пленных врагов! Изатем уже легко было разбить, истребить лишенных командиров иупавших духом солдат падишаха!
        Упоенная этими мыслями, Солия повернулась, чтобы идти исказать братьям освоей добыче. Вэту самую минуту Сади проснулся. Онбыстро вскочил сместа ипристально смотрел наСолию. Всеэто показалось ему плодом расстроенного воображения. Примрачном свете дымного факела Солия выглядела совершенным привидением. Тихо направилась она квыходу. Туттолько узнал Сади Кровавую Невесту ипонял опасность! Движением руки разбудил он Зору.
        Кровавая Невеста увидела, чтооба офицера вскочили сместа исхватились заоружие.
        —Сюда! — закричалаона, вернувшись ксвоим. — Обанеприятельских предводителя впещере! Следуйте замной! Мыдолжны захватитьих!
        Весть эта вызвала необычайное волнение между арабами, ипрежде чем Солия смогла сказать еще хотябы одно слово, всеуже теснились кпещере.
        Зора иСади сразу поняли весь ужас угрожавшей им опасности.
        Вминуту вскочилиони, схватились заятаганы истали увхода.
        —Смерть каждому, ктоосмелится войти впещеру! — кричал Зора, размахивая своей саблей.
        Нодва араба проникли уже вглубинуее: один был брат Солии, другой — простой воин. Раздались два удара сабли: Сади иЗоры, обабедуина замертво повалились наземлю. Бешеный крик, последовавший заними, показывал, чтобедуины видели внезапную смерть своих товарищей и, горя мщением, готовы были растерзать врагов.
        Когда еще один воин, сраженный ударами обоих офицеров, палнатрупы двух первых, остальные отступили. Положение Сади иЗоры было очень опасное, хотя они суспехом отбили первое нападение врагов. Вглубине пещеры они были, правда, вбезопасности, каждый, желавший проникнуть внее через узкий вход, должен был пасть подударами их ятаганов, но, несмотря наэто, онивсе-таки были пленники! Онибыли впещере, имевшей только один выход, занятый иохраняемый врагами. Выйти изнее они немогли, такчто насчастливый исход врядли можно было рассчитывать! Онидолжны были опасаться также быть изрубленными привыходе, какони это сделали сврагами привходе их впещеру.
        —Чтонам теперь делать? — тихо спросил Сади, когда перед пещерой водворилась тишина.
        —Положение наше прескверное! — также тихо сознался Зора. — Намсделали плохой сюрприз.
        —Мыдолжны попытаться вырваться отсюда!
        —Это, наверно, будет стоить нам жизни!
        —Наша погибель также верна издесь, впещере, если нас будут осаждать иголодом принудят ксдаче!
        —Обсудим спокойно наше положение, — сказал Зора, — надо обдуматьвсе, Сади. Мынезнаем, сколько там врагов, незнаем, какие меры примут они вотношениинас, ясно только одно: онинепременно будут осаждать нас здесь!
        —Пустим лошадей вперед, и, когда арабы бросятся наних ибудут стрелять поним, мытем временем попытаемся вырваться насвободу, — сказал Сади.
        —Такуж лучше нам поступить так, какОдиссей сослепыми циклопами: прицепимся кбрюху лошади итаким манером удерем отсюда, — отвечал Зора полушутя, полусерьезно.
        —Предложение это стоит принять ксведению! — согласился Сади. — Ядумаю, чтотаким образом нам удастся уйти отврагов.
        —Смотри-ка, чтоэто? — воскликнул вдруг Зора, указывая понаправлению квыходу.
        —Огонь, огонь! — вырвалось уСади.
        —Клянусь вечным спасением, этадьявольская уловка умертвит нас дымом, смотри, ониразводят огонь!
        Огненное море загородило выход, бежать было невозможно… Доушей несчастных офицеров доносился крик торжествующих врагов. Арабы поприказанию Кровавой Невесты натащили засохшей травы, хворосту исвалили все это вкучу перед входом впещеру. Солия бросила туда свой факел.
        Трава мгновенно вспыхнула — ивместе сгустым черным дымом поднялось пламя. Воины сновали взад ивперед, беспрестанно таскали сухие сучья итраву, доставляя новую пищу пламени.
        Удушливый дым густым облаком проникал впещеру, красноватое пламя ворвалось уже вовнутренностьее.
        Вкороткое время вся пещера, неимея свежего воздуха, должна была наполниться дымом, итогда оба офицера погибнут.
        Торжествующие арабы, выучившиеся этому маневру отфранцузов вАлжире или, покрайней мере, слышавшие онем, теперь применилиего. Онивсе глубже иглубже толкали впроход дымящиеся головни. Всепопытки Зоры иСади, которые, чтобы преградить доступ дыму, совали впроход трупы врагов, немогли спасти их отнеминуемой смерти.
        Вотчаянии взялись они заружья, вгустом черном дыму невидя, куда иудачноли они попадают. Один изврагов, смертельно раненный, пал, сраженный их выстрелом. Остальныеже, поощряемые одобрительными криками Кровавой Невесты, неутомимо продолжали поддерживать огонь.
        Долголи могли выдержать пленные этот ужасный приступ?
        Онипопытались было вырваться изпещеры, ноширина исила пламени были слишком велики! Онипогибли. Имсуждено было задохнуться.
        Кровавая Невеста заранее торжествовала: победа улыбалась уже ее племени!
        Х
        Попытка освобождения
        —Всенапрасно, мойблагородный Гассан-бей! — воскликнул принц Юсуф. — Намнечего инадеяться наосвобождение Реции.
        —Хотьбы вернулся поскорее Сади-бей!
        —Неужели мы будем ждать столько времени идопустим, чтобы бедная девушка томилась взаключении? — горячо возразил принц. — Намоего державного отца рассчитывать более нельзя!
        —Яэто знаю, принц!
        —Номы должны сами попытаться помочьей!
        —Этоблагородное намерение, принц, номне нехотелосьбы, чтобы ты подвергал себя опасности.
        —Язнаю тебя, мойверный Гассан, иуверен, чтостой самой минуты, какты понял, чтобесполезно надеяться насодействие султана, тысам решил попытаться освободить илипокрайней мере хоть чем-нибудь помочь бедной девушке. Ужнестанешьли ты отрицать это?
        —Реция — возлюбленная жена моего друга, принц, иподобное намерение смоей стороны неудивительно!..
        —Необязанли каждый разделять эти честные мысли, мойблагородный Гассан?
        —Какмогу я отвечать отрицательно натвой вопрос! Ноподобное великодушие недолжно заводить нас слишком далеко! Спасибо тебе, принц, затвое желание помочьмне, ноты недолжен исполнять его сам!
        —Почемуже, Гассан? — быстро спросил Юсуф. — Непотомули, чтоя принц? Ая думал, чтоэто-то прежде всего ипобуждает меня квеликодушным поступкам!
        —Тыдолжен быть осмотрителен, принц!
        —Тынапоминаешь мне обобязанности повиноваться моему державному отцу, тыправ! Нонаш владыка иповелитель неприказывал наказать девушку. Мыже знаем, чтоона страдает невинно. Тыхочешь попытаться ее освободить, дозвольже имне участвовать вэтом, — просил принц своего адъютанта. — Неотвергай меня потому, чтоя принц! Непринц Юсуф, апростой смертный Юсуф примет участие втвоем деле! Неоткажиему, Гассан!
        —Этого нельзя, принц!
        —Почемуже нельзя? Этопустые отговорки ствоей стороны!
        —Подумай только огневе его величества!
        —Подумаем лучше остраданиях заключенной, законный защитник которой далеко отсюда. Какбудет тебе благодарен твой друг, когда, вернувшись, узнает, чтобедняжка спасена тобой! Акакпрекрасно сознание совершить подобный поступок!
        —Тыотгадал, принц. Ясегодняже вечером хотелбы сделать попытку освободитьее!
        —Ябыл уверен вэтом! Язнаю тебя, друг мой! — воскликнул Юсуф, подавая руку своему адъютанту. — Неоткажи мне вжелании принять участие втвоем деле!
        —Янесмею допустить этого, принц!
        —Гассан, ядолжен поступить так! Наэтот раз только уступи моей просьбе! Ясам незнаю, какая непреодолимая сила влечет меня; вдругих случаях, тызнаешь, твой совет итвоя воля дляменя закон, наэтот раз сделай по-моему!
        —Пусть вся ответственность заэто падет натебя, принц!
        —Тыберешь меня ссобой, тыисполняешь мою просьбу! Спасибо тебе, Гассан! Язнаю, чтоты любишь меня, моглибы я иначе всей душой привязаться ктебе. Заключенная должна находиться вразвалинах Кадри, гдеэто? Знаешьли ты эти развалины? — спросил Юсуф.
        —Хоть я ивидел их снаружи, нонезнаю, вкакой части находится заключенная! — отвечал Гассан.
        —Ктопринес тебе записку, Гассан?
        —Какая-то старуха.
        —Нельзяли разыскатьее? Через нее, может быть, мымоглибы подробнее узнать место.
        —Ясделалвсе, чтобы найтиее, ноэто мне неудалось.
        —Чтоты намерен теперь делать?
        Гассан молчал.
        —Осмотрелли ты броненосец, прибывший изАнглии, принц? — спросилон.
        —Тыхочешь отвлечь меня, пытаешься еще раз отговорить меня отмоего намерения, ноэто неудастся тебе, Гассан, даютебе слово! — вблагородном негодовании воскликнул принц. — Ещераз спрашиваю тебя: естьли утебя уже какой-нибудь план? Илинехочешьли ты наудачу пробраться вразвалины, которые, какя слышал, населены дервишами, такчто посторонние неимеют туда доступа.
        —Яхочу испытать одно средство, чтобы получить подробные сведения!
        —Пожалуйста, скажимне, чтоэто засредство?
        —Тыпринимаешь такое живое участие вовсем, пусть будет по-твоему, принц! Ты,вероятно, слышал уже опророчице вдоме софта?
        —Да. Такты хочешь идти кней?
        —Яхочу спроситьее, гдеРеция, пусть она подробно опишет мне ее местопребывание! Если она пророчица, онадолжна знать иэто!
        —Такты веришь вее таинственную силу?
        —Внее более, чемвовсе другое! Знаешьлиты, чтоэто иесть чудо, окотором столько говорятвсе!
        —Япойду стобой кпророчице!
        —Она — воскресшая измертвых девушка!
        —Когда мы поедем, Гассан?
        —Сегодняже вечером! Недалее какчерез час!
        —Никто недолжен знать, куда мы едем. Сегодня прекрасный вечер, скажем, чтомы едем кататься.
        —Ещеодно условие, принц, пока мы еще неуехали, — сказал Гассан Юсуфу, — предоставь мне говорить идействовать, тыже должен исполнить мою просьбу неподвергать себя опасности каким-нибудь опрометчивым словом илинеобдуманным поступком!
        —Хорошо, яобещаю исполнить твое желание.
        —Теперь отправимся впуть, принц! Надень серую военную шинель, ясделаю тоже, наши мундиры недолжны быть видны.
        Юсуф вовсем следовал совету своего адъютанта. Обанакинули поверх мундиров серые шинели иотправились наберег, гдепринца уже ждала его прелестная маленькая лодка, накоторой он часто катался поБосфору.
        Отъехав нанекоторое расстояние отберега, Гассан отдал гребцам приказание ехать вСкутари.
        Ужестемнело, когда они приехали туда иостановились упристани.
        —Знаешьли ты дом софта? — спросил принц своего адъютанта, выйдя сним наберег.
        —Рашид-эфенди описал мнеего, пойдем, принц!
        Сэтими словами они отправились вБастит-Джаили. Войдя вдом софта возле большого минарета, онизастали там еще много народа. Один изсторожей подошел кадъютанту, и, когда тот назвал себя, всех любопытных поспешили выгнать издома, после чего сторож нашел еще время известить онеожиданном посещении того, кто, скрываясь запортьерой, руководил ответами пророчицы.
        Принц иГассан торопливо поднялись наверх.
        Принцу было непосебе, когда он вошел втаинственное помещение пророчицы, гдецарили полумрак иприятный запах ладана. Даже Гассан, родом черкес, прошлое которого было полно всевозможных приключений, итот почувствовал себя как-то необычно вблизи этого удивительного существа, которое он увидел перед собой принеясном свете двух восковых свечей.
        Черная Сирра, пообыкновению, неподвижно сидела навозвышении, сног доголовы укутанная всвою длинную, широкую одежду.
        Новот неожиданно раздался ее голос, словно звон серебряного колокольчика.
        —Говорите, зачем явились вы сюда! — воскликнула пророчица.
        —Мыпришли затвоим советом ипомощью, — начал Гассан, — открой нам местопребывание одной заключенной девушки!
        —Какее зовут ичья она дочь?
        —Реция, дочь Альманзора!
        Туттолько узнала Сирра Гассана.
        Ноона недолжна была обнаружить это, несмела подать вида, чтоимя Реции было близко ее сердцу. Точно также неимела она права сказать ниодного слова отсебя, онадолжна была только повторять все то, чтоподсказывал ей стоявший запортьерой.
        —Чтожелаете вы знать? — спросилаона.
        —Мыпришли узнать оттебя, гдесодержится взаключении Реция инельзяли освободитьее?
        —Через час — снаступлением ночи — отправляйтесь вразвалины Кадри! — прозвучал снова ангельский голос пророчицы. — Тамсодной стороны увидите вы длинный открытый мрачный коридор. Войдите внего.
        —Доберемсяли мы этим путем дотюрьмы Реции?
        —Выдойдете долестницы, подниметесь поней ивойдете впервый боковой коридор вправо отглавного.
        —Тамнайдем мы Рецию?
        —Вконце коридора увидите вы камеру — онатам. Своей цели достигнет лишь тот, ктопрезирает опасность. Строго следуйте моим указаниям иотправляйтесь туда нераньше инепозже того, какя сказала!
        —Благодарим тебя засообщенные нам сведения, — сказал Гассан, — онипомогут нам совершить доброе дело!
        Сэтими словами он вместе сЮсуфом вышел отпророчицы, иоба оставили дом софта.
        Вскоре после них иМансур-эфенди вышел издома иотправился ксвоему экипажу, ожидавшему его близ кустарников, окружавших минарет.
        Обасторожа также ушли сверху иоставили Сирру одну.
        Невыразимый страх ибеспокойство терзалиее. Онанемогла предостеречь Гассана, друга Сади иРеции. Скрепя сердце должна она была повторять слова Мансура. Оназнала, чтоГассан итоварищ его погибнут, если последуют ее словам, авнутренний голос говорилей, чтоони это непременно исполнят.
        Чтоей было теперь делать? Онадолжна была спастиих. Нокакмогла она совершить это? Онасама, словно заключенная, содержалась подкараулом. Онадолжна была предостеречь Гассана, должна была догнатьего. Через час он отправится вразвалины, еслибы ей теперь удалось вырваться издома, тоона моглабы еще догнатьего, моглабы предостеречьего, такчто он инеузналбы вней ту, которая, повинуясь чужой воле, заманила его вловушку.
        Нокакей было уйти? Ворота были уже, наверно, заперты, даисторожа внизу дома непременно задержалибыее. Медлить было нельзя долее, время шло, ичас быстро приходил кконцу.
        Сирра взглянула наокно, оно, каквовсех гаремах, было заделано решеткой. Отсюда убежать было невозможно. Нобыли еще комнаты, окна которых небыли заделаны ивыходили набезмолвную ипустынную Садовую улицу.
        Очень часто ипрежде случалось ей совершать путешествия вокно, когда его стерегли, амежду тем ей хотелось уйти. Теперь, правда, уСирры была всего одна рука, ноона инедумала обопасности, незнала страха. Онаобязана была предостеречь Гассана. Вэту ночь освобождение Реции немогло ему удасться. Скорее ему угрожала опасность самому попасть вчисло заключенных. Сирра хорошо знала Мансура иего планы. Помешать ему осуществить его замыслы была ее единственная цель.
        Сторожа были внизу и, конечно, ужеспали. Онабыла одна наверху, никто ненаблюдал заней.
        Онасбросила ссебя длинный плащ иосталась всвоем прежнем черном платье.
        Тихонько прошла она водну изпередних комнат. Хотя они были инеслишком высоко отземли, новсе-таки спуститься вниз через окно было нелегко.
        Сирра взяла одеяло, зубами разорвала его пополам исвязала оба конца вместе. Затем один изконцов прикрепила кокну иотворилаего.
        Онаосторожно выглянула наулицу ивнимательно прислушалась, новсе было тихо ибезлюдно.
        Словкостью кошки вскочила она наокно, схватила рукой свернутое втрубку одеяло иначала спускаться.
        Наконец она была насвободе, ноуже час, назначенный ею адъютанту принца, истекал, адоразвалин было еще далеко.
        Еслибы кто-нибудь вее отсутствие прошел мимо дома софта иувидел висящее изокна одеяло, топобег ее былбы открыт. Новсе эти мысли отошли перед необходимостью предостеречь Гассана иего спутника, которого сразу узнал Мансур-эфенди, нокоторого Сирра еще никогда невидела.
        Всмертельном страхе оставила она дом: онабоялась прийти слишком поздно. Торопливо пошла она ближайшей дорогой поулице, которая вела котдаленному дворцу Беглербегу; затем уже свернула влево надорогу, ведущую вразвалины.
        Тудаже стремились вэто время иГассан спринцем. Нетерпение их было так велико, чтоони начетверть часа раньше срока пришли вразвалины. Сирра опоздала… Когда Гассан иЮсуф дошли доразвалин, онабыла еще далеко.
        Онистрого следовали указаниям пророчицы, иоба были твердо уверены, чтосмогут найти иосвободить Рецию.
        Следуя описанию Сирры, ониискали вуказанной им стороне развалин открытый длинный мрачный коридор искоро действительно нашлиего. Этобыл коридор, ведший вЧертоги смерти, тотсамый, через который Реция иСаладин были отведены втемницу.
        Гассан шел впереди, заним ощупью следовал принц. Было так темно, чтоглаза невидели даже своей вытянутой руки.
        Ниодин луч света непроникал вэтот длинный сосводами коридор, истранно отдавались внем их шаги.
        Отважный Гассан недумал осебе, нозапринца он очень боялся. Принцы втогдашней Турции ибезтого очень часто подвергались опасности.
        Ноон успокаивал себя тем, чтоникто немог ничего знать оприсутствии Юсуфа вразвалинах.
        Наконец он почувствовал подногами довольно крутую витую лестницу, которая вела вверхние помещения. Слабый свет проникал теперь сверху.
        —Нелучшели тебе здесь, внизу, подождать меня, принц? — тихо спросил он своего юного спутника.
        —Нет, мойблагородный Гассан, гдеты, тамия! — отвечал тот. — Нетеряй напрасно слов, япойду затобой наверх.
        —Мнестрашно затебя, принц, весь этот дом кажется мне тюрьмой!
        —Чтобы нибыло, Гассан, яиду стобой!
        После такого решительного ответа Юсуфа Гассану ничего неоставалось делать, какотказаться отсвоих попыток удержать принца.
        Молча поднялся он поступеням лестницы. Принц тихо следовал заним.
        Наверху лестницы он заметил еще новый длинный, высокий коридор, вконце которого горел фонарь.
        Свет был ему необходим. Онпопросил принца остаться налестнице, асам отправился попустому коридору кфонарю. Донего доносились страшные стоны ивопли томившихся втюрьме заключенных.
        Дрожь пробежала потелу принца. Первый раз вжизни находился он втаком месте, впервый раз слышал он стоны ивопли несчастных.
        Между тем Гассан снял состены фонарь ивернулся сним кЮсуфу, бросая подозрительные взгляды вовсе стороны намногочисленные мрачные боковые коридоры; но, кудивлению своему, онневидел никого. Непотомули назначила им пророчица этот час, чтосторожей вэто время небыло поблизости?
        Онидолжны были идти попервому боковому коридору, вправо отглавного, вконце которого, пословам пророчицы, находилась темница Реции, цель их стремлений.
        Каждый боковой коридор отделялся отглавного большой тюремной дверью. Только некоторые изних были заперты, большинствоже было открыто настежь, втом числе ита, чтовела кпервому коридору направо.
        Коридор этот был довольно длинен. Гассан сфонарем вруках шел впереди, Юсуф следовал заним, держа правую руку подсерой шинелью упояса, накотором висели его шпага икинжал.
        Новот они дошли доконца коридора иприслабом свете фонаря могли уже видеть дверь указанной им камеры, вдруг позади них раздался глухой звук. Впервую минуту нитот, нидругой немогли понять, вчем дело; удивленно озирались они вокруг, носвет фонаря недоходит доначала коридора.
        Втуже минуту звук оборвался слабым треском, какэто обыкновенно бывает призахлопывании двери.
        —Клянусь бородой пророка — эточто-нибудь да значит! — пробормотал Гассан.
        —Кажется, сквозной ветер захлопнул дверь коридора, — отвечал Юсуф.
        Обанаминуту остановились, затем Гассан, высоко держа вруке фонарь, вернулся кначалу коридора, чтобы узнать, вчем дело.
        Заним последовал иЮсуф.
        —Дверь заперта! — тихо сказал Гассан.
        —Ееможно будет потом отворить! Вначале отыщем вконце коридора ту комнату, которую указала нам пророчица, — посоветовал Юсуф.
        Гассан толкнул широкую тяжелую дверь, онанеподдалась. Дверь была заперта, вэтом небыло сомнения, иотворить ее было невозможно стой стороны, гденаходился принц сосвоим адъютантом.
        Лицо Гассана омрачилось. Былли это только несчастный случай? Действительноли сквозной ветер захлопнул тяжелые деревянные двери? Этобыло немыслимо! Гораздо вернее иправдоподобнее было то, чтодверь запер сторож.
        Принц между тем спешил вконец коридора кнаходившейся там камере, непоняв всей угрожавшей им опасности. Гассан, напротив, хорошо осознавалее. Несмотря нато, онпоспешил запринцем додверей камеры. Онабыла заперта, взамке небыло ключа.
        Гассан постучался.
        —Здесьлиты, дочь Альманзора, супруга Сади-бея? — тихо спросилон.
        Ответа небыло.
        Гассан постучал еще громче.
        Вкамере все было тихо по-прежнему.
        Юсуф толкнул дверь ипопробовал отворитьее, ноему это неудавалось, несмотря навсе его усилия.
        —Чтоэто значит? — сказалон, бледнея.
        —Боюсь, чтомы попали вловушку, — прошептал Гассан.
        Нопринц спешил назад покоридору, теперь он убедился, чтовнем небыло ниодного окна, везде только крепко запертые двери.
        —Будь осторожен, принц! — тихо сказал Гассан ему вслед, — ядолжен тебе напомнить отвоем обещании.
        —Мыдолжны попытаться найти какой-нибудь выход!
        —Который ненайдется! — прибавил Гассан.
        —Чтоже ты думаешь онашем положении?
        —Чтооно очень опасно, принц!
        —Мызаключенные?
        —Мнекажется, чтотак! Япредостерегал тебя, принц.
        —Недумаешьлиты, чтоя раскаиваюсь? Нет, нет!
        —Здесь невидно иследов Реции! — заключил немного спустя Гассан, постучавшись иуостальных дверей инигде неполучив ответа, — пророчица, укоторой мы были, обманщица!
        Принц подошел квысокой тяжелой двери, которая, какнам известно, была заперта, игромко постучал. По-прежнему все было тихо, никто неявлялся. Точно все вокруг вымерло.
        —Выходит так, какя сказал, мызаключенные, — объявил Гассан. — Вэтих заброшенных стенах, безвсякого выхода, мыможем умереть отголода ижажды, если только нам непоможет счастливый случай, абедная Реция по-прежнему останется взаточении.
        —Мыдолжны уйти отсюда! — вскричал принц, всееще повсем сторонам ища выход.
        Вдруг он остолбенел отудивления.
        —Ясейчас слышал голос, — тихо сказал он Гассану, указывая наодну дверь, которая, по-видимому, вела вкамеру, насамомже деле — кодному боковому коридору.
        Гассан подошел кпринцу.
        —Тыслышишь? — спросил тот.
        Задверью раздался тихий, совсем тихий голос:
        —Гассан-бей, — шепнул он чуть слышно.
        —Яздесь! — тихо отвечал Гассан.
        —Хвала Аллаху, чтоя нашла тебя! Тыодин?
        —Нет, вдвоем сосвоим спутником! Ноктоты?
        —Неспрашивай меня! Яхочу освободить тебя ипривести кРеции, — прозвучал нежный приятный голос, которым заслушались принц иГассан.
        —Чтоэто, узнаешьли ты этот чудный голос? — тихо спросил принца Гассан.
        —Мнекажется, будто я слышу пророчицу, — отвечал Юсуф.
        —Пойдемте! — прозвучал снова тотже голос, дверь отворилась, иглаза молодых людей увидели безобразную, едва похожую начеловеческую, фигуру Сирры.
        Появление ее вэтих страшных местах производило ужасное впечатление! Фигура этого меленького урода, еевнезапное появление вэтих страшных коридорах, еезакрытое покрывалом лицо ичерная одежда — всеэто делало ее такой страшной, чтопринц Юсуф невольно отшатнулся отнее.
        —Человеклиты! — вскричал Гассан.
        —Япроведу тебя, Гассан-бей, итвоего спутника кРеции, довольно стебя этого! — отвечала Сирра своим нежным ангельским голосом, иконтраст его сее фигурой произвел напринца иего адъютанта неменее сильное впечатление.
        —Тынечудоли из… — хотел спросить Гассан, ноСирра недала ему докончить.
        —Скорей, скорей, иначе все погибло! Реция жива, онавдругой камере, яотведу вас кней! Уменя ключ отдверей ее камеры, — пробормотала она ивывела Гассана ипринца изтого коридора, вкотором они были заперты.
        —Тыхочешь это сделать? Тыэто можешь? — спросил Гассан; принцже все еще полуудивленно, полунедоверчиво ивместе стем сострадательно рассматривал безобразное существо.
        —Ямогу это сделать! Втом коридоре заперли истерегливас, япомогу вам бежать вместе сРецией.
        —Гдеты взяла ключи? — тихо спросил Гассан, вместе сЮсуфом следуя заЧерным гномом поузкому боковому коридору.
        —Ксчастью, старый Тагир, поторопившись запереть вас втом коридоре, забыл их водной двери.
        —Такты наша избавительница?
        —Яисполняю только свой долг, нотише! Невыдайте себя, выдолжны еще сходить заРецией, япровожу вас додверей, затем я должна уйти, знаетели вы дорогу назад?
        —Если только снова непопадем втот коридор, гдебыли заперты. Ктосыграл снами эту шутку?
        —Неспрашивайте более.
        —Только одно, — прошептал принц, — тынепророчицали издома софта?
        —Нислова более, если ты нехочешь погубить нас всех, — грозно прошептала Сирра, иее большие черные глаза гневно сверкнули присвете фонаря, бывшего вруках Гассана. — Вот, — продолжалаона, — главный коридор, который ведет назад клестнице, ноздесь вы недолжны идти, старый Тагир стережет внизу дверь впервый боковой коридор. Поэтому коридору доберемся мы докамеры Реции, держитесьего, затем войдите вдругой, изнего ведет узкая лестница водвор. Коль скоро будете вы водворе, вы — спасены. Содвора войдите вдлинный прямой коридор, ведущий обратно наулицу. Тише, вотдверь вкамеру Реции, вотключи, ядолжна уйти. Дазащитит вас Аллах! Будьте осторожны, прощайте.
        Гассан хотел поблагодарить загадочное создание, хотел удержатьее, ноона проворно инеслышно шмыгнула назад покоридору, оставив их одних удвери, ведущей втюрьму Реции.
        Помощь Сирры нетолько разом избавила их отвсех опасностей, ноипривела кцели. Стоит им только открыть двери, освободить Рецию ивместе сней оставить это старинное, страшное здание, иони достигнут всего, чего только желали.
        —Зачем оставляет онанас? — тихо спросил принц.
        —Онаговорит, чтодолжна уйти. Почему? Незнаю, — отвечал Гассан. Поставив фонарь напол, онвзял изсвязки ключей тот, накоторый указала ему Сирра, итихо вложил его взамок двери.
        —Этобылаона! Ятвердо уверен, чтоэто было чудо издома софта, — шептал Юсуф.
        —Мыспасены, — тихо сказал Гассан, открывая дверь. — Здесьли, вэтойли тюрьметы, прелестная дочь Альманзора, супруга Сади-бея?
        —Ктотам, ктоты? — прозвучал дрожащий голос, иРеция, вставши спостели, вышла навстречу молодым людям, такнеожиданно явившимся кней ночью.
        Всеэто казалось ей сном! Ноудивление ирадость Реции присловах Гассана были так велики, чтоона даже забыла накинуть насвое прекрасное лицо ячмак, который она снимала наночь.
        —Мыпришли отимени Сади освободить тебя, прекрасная Реция, — отвечал Гассан. — Ядруг иприятель Сади-бея — Гассан-бей.
        —Почемуже непришел сам Сади? — спросила Реция. — Зачем послал он тебя? Ужнезабылли он меня?
        —Нисколько! Ондолжен был отправиться набитву, амы пришли освободить тебя, — сказал Гассан.
        Туттолько вспомнил он опринце, который стоял какочарованный привиде прелестной девушки — такой красоты он никогда еще невидел.
        Неподвижно смотрел он насиявшие радостью черты Реции, вее сверкавшие слезами глаза, наее грациозную фигуру и, очарованный, немог произнести нислова.
        —Освободи меня, благородный бей, — воскликнула Реция внесебя отрадости, — испаси меня отэтой тяжкой неволи, яхочу следовать заСади хотябы накрай света!
        Туттолько заметила она юношу, взоры которого были прикованы кней. Втуже минуту вспомнилаона, чтолицо ее незакрыто.
        Яркий румянец разлился поее нежным щекам, иона проворно накинула покрывало.
        —Пойдем скорее, — тихо промолвил ей Гассан, — часосвобождения наконец пробил.
        —Этоты, Реция, дочь Альманзора, — сказал принц. — Тотчас, когда я увидел тебя, — счастливейший вмоей жизни!
        —Скорее уйдем отсюда, — торопил Гассан.
        —Даймне твою руку, прекраснейшая изженщин, — просил Юсуф, — доставь мне блаженство вывести тебя изэтих мест мучений насвободу.
        Реция подала руку принцу, Гассан сфонарем пошел впереди, ивсе трое вышли изкамеры.
        Нотолько что вступили они вкоридор, каквдруг навстречу им показался Мансур-эфенди, окруженный несколькими дервишами.
        —Чтотакое произошло здесь? — спросил он ледяным тоном. Затем, обращаясь ковсей свите: — Запереть двери! — приказалон. — Здесь совершено преступление!
        —Назад! Дорогу дляэтой заключенной идляменя! — вскричал принц Юсуф.
        —Ктоосмеливается говорить таким тоном вразвалинах Кадри? — прогремел Шейх-уль-Ислам.
        —Я! Тыменя незнаешь? Такзнайже, я — Юсуф Изеддин, сынвсемогущего султана, повелителя всех правоверных!
        —Хотьбы ты был сам его величество султан! — вскричал Мансур-эфенди. — Дело внасилии, аневлице, позволившем его себе! Запереть двери! Должно проверить, ктоте, чтосамовольно проникли вэти места и, таким образом, сами попали вчисло заключенных! Пусть его величество султан сам произнесет приговор надними.
        XI
        Принцы
        Поприказанию султана Абдул-Азиса вжизни обоих принцев, Мурада иАбдул-Тамида, произошла перемена. Дотого времени они подстрогим надзором жили вотведенном им дворце. Теперьже каждый изних мог свободно переехать всвой собственный дворец. Несмотря наэто, принц Мурад по-прежнему вел замкнутую жизнь. Матьего, черкешенка, была христианка[22 - Попредписанию султана МухаммедаII, султан должен быть постоянно сыном христианки (Г.Б.).], иМурад охотно перешелбы вхристианство, еслибы неего виды напрестол.
        Принц Мурад мечтал одно время вступить вбрак севропейской принцессой ивести европейский образ жизни. Ножелание это было невыполнимо приустановленном исламом порядке престолонаследия. Так, онрешился завести трех жен, ито потому только, чтопервая изних оставалась бездетной. Онасама выбрала ему двух других, изкоторых одна была матерью принца Саладина.
        Издетей султана Абдул-Меджида, который насмертном одре взял сосвоего брата Абдул-Азиса клятву пощадить его сыновей, принц Мурад был старшим ипотому после смерти Абдул-Азиса должен был наследовать престол. Следующий заним был принц Абдул-Гамид, егоединокровный брат. Родная мать его рано умерла вгареме, имальчик был усыновлен бездетной второй женой Абдул-Меджида, такчто итеперь она считалась матерью Гамида.
        Радостно прошли детство июность принца додвадцати лет. Пока жив был отецего, султан Абдул-Меджид, весело иприятно проводил он время сначала вкругу мальчиков, потом рабов ислуг и, наконец, среди прекрасных рабынь.
        Немного оставалось времени научение. Принц Мурад, атакже иГамид, учились читать иписать по-турецки ипо-арабски, акогда султан Абдул-Азис в1867году воизбежание заговора взял их ссобой наПарижскую выставку, онивыучились еще нескольким французским фразам.
        Принц Гамид занимался также некоторыми науками, ивкомнатах, гдеон жил, можно было увидеть целую коллекцию географических карт. Принц завел себе европейский костюм итакуюже обстановку. Онуже более нелюбил турецких украшений сполумесяцем извездами, иработали унего французские инемецкие рабочие, которые должны были поддерживать порядок вевропейском вкусе. Так, наслужбе унего были садовник Шлерф искульптор Ульрих, гаремный врач был тоже немец изГанновера.
        Вто время какпринц Мурад любил спиртные напитка ичасто сорил деньгами, братего, Гамид, былему полной противоположностью. Деньги он тратил расчетливо иаккуратно, нелюбил пирушек ивел довольно скромную жизнь. Худощавый, ссуровым лицом, сдлинным армяно-турецким носом ичерными усами, онказался человеком волевым иэнергичным.
        Ототца Гамид унаследовал маленький дворец вКиагиме-Хане напресных водах иземли вМаслаке, гдеон устроил себе поместье, совершенно всвоем вкусе. Когда его главный дом — крестообразное здание сфронтонами навсе стороны — былвчерне окончен, онотослал архитектора исам принялся размещать обстановку поразным образцам, выписанным им сЗапада, преимущественно изВены. Поэтим-то образцам устроил он все всвоем новом дворце. Наружный фасад этого маленького двухэтажного здания внешне был неособенно привлекателен. Зато роскошны были окружающие его парки ивосхитителен вид, расстилающийся сего террасы вовсе стороны, таккакон лежит нахолме. Всадах располагались оранжерея, богатый птичник, великолепные фонтаны ипрелестный Ей-мунлук[23 - Ей-мунлук — маленький домик состоловой игостиной (тур.).]. Гаремный сад обнесен был огромной стеной.
        Вступив водворец, выпрежде всего входили вбелый зал сясеневой мебелью. Далее, поширокой лестнице, подымались наверх втакойже, ноукрашенный позолотой исзолоченойже мебелью зал верхнего этажа.
        Внизу, направо, располагались покои Гамида, состоящие изтрех комнат, отделенных одна отдругой тонкой стеной. Вовсех трех мебель была изрозового ипалисандрового дерева. Первая комната — кабинет Гамида, вторая, отделяющаяся отпервой подвижной зеркальной стеной, — уборная, апоследняя — спальня. Налево отзала находился гарем сбелой мебелью, спальня иуборная хозяйки дома, главной жены принца.
        Вверхнем этаже, налево отзолотой залы, имелись комнаты варабском стиле; теже, чтолежали направо, украшены были мебелью изчерного дерева. Вэтих-то покоях ижил принц сосвоей женой идвумя детьми, маленьким мальчиком идевочкой, совершенно ala Franca, какговорят вТурции. Желая подражать европейскому образу жизни, онобедал сними заодним столом, вместе сними гулял посаду после того, каксултан Абдул-Азис неожиданно дал свободу принцам.
        Втоже время принца Гамида можно было считать верным мусульманином: оннепропускает ниодного изпредписанных исламом религиозных обрядов, любил даже похвалиться своим благочестием. Когда однажды случилось ему вчас молитвы быть внедома, онприказал сопровождавшим его слугам разостлать ковер ипривсех совершил свою молитву. Встранном противоречии сэтим было то обстоятельство, чтоон держал домашнего дервиша, который служил ему придворным шутом.
        Принц Гамид неимел близких друзей, братже его Мурад напротив. Изслуг его снекоторых пор наибольшим доверием пользовался Хешам. Впоследствии он приблизил зятя своего Нури-пашу. Нури-паша был женат наего сестре, принцессе Фатиме. Другаяже сестра, принцесса Рефига, была замужем заЭдхемом-пашой. Нури стал впоследствии гофмаршалом Мурада.
        Однажды после обеда перед маленьким дворцом принца Мурада остановился экипаж.
        Изкареты вышла султанша Валиде иотправилась вовнутренние покои, гдежил принц Мурад, потурецким законам будущий наследник престола. Онапослала кнему гофмаршала доложить оее приезде. Всильном волнении подымалась султанша полестнице вверхние покои дворца. Наней было дорогое черное бархатное платье, тяжелыми складками ниспадавшее сее стройного, величественного стана. Лицо ее покрывал ячмак, оставляя одни глаза. Ееволе ипредписаниям вделе моды подчинялась вся империя; неводном султанском гареме царствовалаона, по-видимому, онараспоряжалась поступками жен всех подданных турецкого императора. Неоднократно давала она предписания оплотности ткани дляячмака, запрещала носить сапожки поевропейской моде, прогуливаться ноулицам Перу, останавливаться перед магазинами европейских купцов и, таким образом, внекотором отношении открыто господствовала надними. Нотурецкие женщины также ловко умели обходить предписания султанши Валиде, какмужья их — приказы султана.
        Поднимаясь полестнице, императрица-мать увидела принца Мурада, шедшего сверху кней навстречу вглубочайшем почтении. Оннизко поклонился султанше. Онбоялся этой могущественной женщины!
        —Какая милость выпала мне надолю! — сказалон, низко кланяясь. — Какую честь оказалаты, великая государыня, моему дому, переступив порогего!
        Султанша Валиде холодно приняла это приветствие Мурада, неудостоив его даже ответом: онаочень хорошо знала настоящий смыслего.
        —Проводи меня вовнутренние твои покои, принц Мурад, — отвечала она своим повелительным голосом. — Мненадо поговорить стобой.
        —Дабудет прославлено твое вступление вмой дом, государыня, милостивая имогущественная мать моего дяди. Мурад благословляет тот час, вкоторый он удостаивается чести проводить тебя всвои покои, — сказал принц иповел султаншу Валиде всвою отделанную золотом ибархатом парадную гостиную, гдепредложил ей мягкий ивеликолепный диван.
        Императрица-мать молча опустилась нанего.
        —Тыживешь теперь здесь удобнее исвободнее прежнего, — начала она после небольшой паузы. — Ценишьли ты это?
        —Всякая милость моего державного дяди дорогамне, всякую милость его принимаю я сблагодарностью!
        —Япришла заметить тебе, принц Мурад, чтоты могбы пользоваться еще большей свободой, даже могбы жить совершенно независимо, гдеикактебе вздумается, еслибы только захотел!
        —Слова твои поражают меня, великая государыня! Какможет зависеть отменя изменить свой жребий?
        —Да,оттебя одного зависит отвратить отсебя всякое недоверие, всякую, понятную внастоящее время иобременительную длятебя, предосторожность. Тызнаешь причину всех стеснительных длятебя распоряжений — онивызваны законом опрестолонаследии.
        —Глубоко сожалею обэтом! Носколько раз наколенях клялся я тебе идержавному дяде никогда прижизни султана неделать самому незаконного шага кдостижению трона.
        —Этопустые слова, принц Мурад, яэто отлично знаю. Досих пор, благодаря бдительности мушира ислуг, тебе непредставлялось случая ксовершению заговоров. Представьсяже такой случай — иблеск трона прельстит тебя изаставит нарушить слово. Невозражай, принц Мурад, чтоя говорю, товерно. Султан, всвоем бесконечном милосердии, пощадил жизнь твою итвоего брата, нонезабывай, чтожизнь эта только подарок султана. Есть только одно средство, которое моглобы гарантировать тебе дальнейшую жизнь идоставить полную свободу.
        —Назови егомне, великая государыня.
        —Средство это — торжественное отречение отпрестола.
        —Аты неподумала, милостивая имогущественная повелительница, отом, чтомое отречение неизменит положения, чтоявится другой наследник, коль скоро я отрекусь отсвоих прав?
        —Ближайший наследник — ты. Вседело только втвоем отречении, котороебы избавило тебя совершенно отнеобходимого впротивном случае насилия, — продолжала султанша Валиде. — Тыочень умно поступилбы, следуя моему совету; тогда нетолько длятебя, ноидлявсех началасьбы другая жизнь. Язнаю, чтоты любишь владеть большими средствами иимеешь их теперь всвоем распоряжении. Тыбоишься, чтовслучае отречения небудешь больше иметь столько. Ноя обещаю тебе все мои сокровища, если ты только подпишешь отречение.
        —Как, великая государыня! Тыхочешь отказаться отсвоих сокровищ? — спросил изумленный Мурад.
        —Да,я готова это сделать. Тыполучишь мои сокровища, если согласишься отречься отсвоих прав. Икакая полная наслаждений жизнь ждет тебя, принц Мурад! Тыбудешь богат, тыокружишь себя всевозможной роскошью, ничто непомешает тебе жить какигде вздумается.
        —Это, конечно, заманчиво.
        —Заотречение отпрестола ты будешь осыпан золотом исможешь исполнить каждое свое желание. Более того, тысможешь тогда жить где угодно, хоть вПариже, который так манит тебя. Можешь иметь прекрасных одалисок, ясама подарю их тебе, принц Мурад! Говори, согласенли ты отречься?
        —Янемогу сделать этого, великая государыня.
        Султанша Валиде порывисто вскочила сместа. Неужели все ее обещания ильстивые речи должны были пропасть даром?
        —Отчего неможешь? — спросилаона. — Икто мешает тебе? Чьей посторонней воле должен ты повиноваться? Илитебе мало того, чтоя тебе предлагала?
        —Всвоей великой милости ты предлагала мневсе, чтоимеешь. Недумай, чтобы я неценил этого, новсе-таки я должен ответить тебе, милостивая повелительница, чтоя немогу отречься отсвоих прав.
        —А,понимаю, тымечтаешь облеске трона, тыпомышляешь опышности государева двора, омогуществе, орадости носить титул императора; ноты видишь только внешний блеск, незамечая того, чтозаним скрывается. Тынепомышляешь оврагах придворе ивсемействе. Кактолько вступишь ты напрестол, длятебя тоже появится наследник, какты длянынешнего султана, иутебя небудет ниодной покойной минуты. Подумай обовсем этом, принц Мурад!
        —Явсе взвесил, великая государыня!
        —Ивсе-таки остаешься присвоем решении?
        —Винтересах самого себя, винтересах всего народа я обязан неотрекаться отпрестола безважных причин, — решительно объявил Мурад.
        Султанша, гордо подняв голову, встала сместа.
        —Таквиниже себя засвой отказ, — сказала она сугрозой, заставившей содрогнуться принца. — Япришла сюда внадежде сделать спокойнее твою жизнь; теперь ты сам будешь виноват впоследствиях, которые вызваны твоим ответом!
        —Яготов навсе!
        —Даже насмерть? — всильном раздражении воскликнула султанша Валиде, увидев, чтонамерение ее неудалось.
        —Если мне суждено умереть насильственной смертью, янесмогу избежать этой участи даже ивтом случае, если отрекусь отмоих прав напрестол, — отвечал Мурад.
        —Япришла предложить тебе выход, пришла спасти тебя, тыменя непослушал, таклезьже впетлю, — сказала императрица-мать. — Султан должен заботиться освоей безопасности! Ясама буду действовать, если увижу, чтосултан незамечает угрожающей ему опасности. Новот чтоеще, — прибавила она вдруг, удача улыбнуласьей, иона ласково обратилась кпринцу: — Явспомнила, чтоутебя, неизвестно скакой целью, забрали твоего сына Саладина идосих пор удерживают его усебя. Тылюбишь мальчика?
        —Явсем сердцем привязан кнему, великая государыня!
        —Тыхотелбы иметь его присебе?
        —Этомое самое большое желание!
        —Ионо может быть исполнено, если ты согласишься наотречение отпрестола, принц Мурад!
        Султанша Валиде рассчитывала этим последним обещанием склонить принца изменить свое решение.
        Несколько минут длилось молчание, вдушеего, по-видимому, происходила борьба.
        —Тыснова будешь иметьего, тыбудешь вбезопасности! — соблазняла его императрица-мать.
        —Ядолжен быть готов приносить все вжертву моему долгу, — отвечал принц, бледнея, слегка взволнованным голосом. — Любовь ксыну борется сэтим долгом — пусть она будет первой жертвой!
        —Тыостаешься присвоем решении?
        —Янемогу иначе!
        —Такты несогласен наотречение?
        —Янемогу этого сделать, великая государыня!
        —Такты нехочешь изменить своего решения, — пробормотала султанша Валиде вневыразимой ярости. — Пустьже вся ответственность падет натвою голову!
        —Могущественная государыня, державная мать моего дяди изволит гневаться наменя?
        —Кчему это напоминание родственных отношений, принц Мурад? — холодно отвечала султанша. — Сын, который неследует совету своих родителей, перестает быть их сыном! Яухожу! Дайбог, чтобы тебе никогда непришлось раскаяться всвоем ответе!
        Мурад хотел проводить императрицу-мать доподъезда, ноона резким тоном запретила ему это ивсильном гневе рассталась спринцем.
        Наследующее утро водворец принца явился Нури-паша. Оннесколькими годами был старше Мурада, черты его лица иманеры свидетельствовали, чтоон был энергичен ихитер. Смуглое лицо его было обрамлено густой черной бородой, амаленькие блестящие глазки так ибегали вовсе стороны.
        Принц Мурад приветливо встретил своего зятя, хотя они особенно инедружили.
        —Какздоровье принцессы? — спросил принц, очень любивший свою сестру.
        —Принцесса шлет тебе поклон, принц, аглавное, — прибавил Нури, подходя ближе кпринцу, — аглавное — просьбу быть осторожнее!
        Мурад улыбнулся иудивленно посмотрел наНури-пашу.
        —Осторожнее? Чтохочет сказать сестра этими словами? — спросилон. — Нужноли мне еще остерегаться, когда меня итак уже стерегут?
        —Язатем ипришел, чтобы предостеречь тебя, принц! Мушир Изет внизу, втвоем дворце!
        —Мушир? Яэтого еще незнал!
        —Разве тебе обэтом недокладывали?
        —Никто. Впрочем, чтокасается других слуг, этоменя неудивляет, ноХемам, вотчто странно!
        —Может быть, онисам незнает оприсутствии мушира, — заметил Нури-паша. — Есть причина быть осторожнее, когда хотят нанести тебе решительный удар!
        —Окаком решительном ударе говоришьты?
        —Могу я говорить откровенно, принц? Япришел сюда просить тебя остерегаться вэти дни пищи ипитья.
        —Чтоты хочешь этим сказать? Ужнебоишьсяли ты отравы?
        —Конечно, принц! Мушир Изет втвоем дворце недаром! Мушир Изет человек, откоторого можно всего ожидать.
        Мурад вмрачном раздумье слушал своего зятя.
        —Явсе еще неверю ввозможность этого, — сказал он после небольшого молчания.
        —Но,может быть, тыисполнишь просьбу мою ипринцессы быть вэти дни более осторожным, чемдоверчивым! Исполниже наше желание!
        Мурад подошел кстолу иприжал пуговку колокольчика.
        Вошел Хемам. Онднем иночью находился припринце.
        —Знаешь, ктоссамой ночи находится вмоем доме? — спросил Мурад?
        Хемам, казалось, непонял всей важности этого вопроса.
        —Отвечайже! — приказал Мурад своему доверенному слуге. — Знаешьлиты, чтослучилось там, внизу, вмоем доме?
        —Ничего особенного, ваше высочество!
        —Разве ты невидел мушира?
        —Мушира Изета? Нет, ваше высочество!
        —Такоттебя сумели скрыть его присутствие! Приказываю тебе никому ивиду неподавать, чтомне известно присутствие мушира, — сказал принц. — Яжду кобеду гостей, пусть накроют настол недляменя одного, каквсегда, аеще надве персоны!
        —Позволь, принц, — перебил Нури-паша своего шурина, — мнекажется, лучше будет, если ты отдашь это приказание уже встоловой, когда кушанья будут поданы! Я,кажется, угадываю твой план?
        —Хорошо! — сказал Мурад, следуя совету хитрого Нури. — Такмолчиже! Яжелаю обедать через четверть часа! Ступай!
        Когда слуга удалился, Мурад обратился кНури-паше:
        —Прошу тебя быть моим гостем! Мнехотелосьбы иметь свидетеля! Мыбудем обедать втроем, и, ядумаю, этобудет необыкновенно интересный обед!
        Нури улыбнулся.
        —Приглашение твое делает мне честь иочень радует меня, принц, — сказал он слегким поклоном, — только прошу тебя неоставлять моего предостережения безвнимания!
        —Увидишь сам, какя ценюего!
        —Этобудет дляменя большим утешением!
        Немного времени спустя Хемам доложил, чтообедать подано.
        —Проводи меня ибудь моим гостем, — обратился принц кНури ивместе сним отправился встоловую, гдебыл накрыт маленький столик дляпринца. Настоле дымились кушанья истоял хрустальный графин сшербетом.
        —Ступай вниз, — приказал Мурад своему слуге, — иотыщи мушира Изета! Передай ему мое желание видеть его усебя застолом!
        —Еслибы мы только могли видеть физиономию мушира приэтом известии, принц, — сказал Нури сязвительной усмешкой Мураду, когда ушел слуга. — Увидев меня здесь, ондогадается, кому обязан он этой милостью ичестью!
        Вэто время Хемам спешил поступеням лестницы. Онпришел вовремя, застав мушира Изета уже нагалерее, готовым покинуть дворец. Привиде Хемама лицо его невольно омрачилось, ион ускорил шаги.
        Нослуга принца догналего.
        —Прошу извинения, благородный мушир, — сказалон. — Мнеприказано позвать тебя кстолу!
        Мушир Изет слегка вздрогнул.
        —Кстолу? — переспросилон.
        —Такприказал его высочество!
        —Хотя уменя иесть спешные дела всерале, ноэто приглашение светлейшего принца — такая милость ичесть дляменя, чтоя следую затобой! — сказал мушир, быстро овладев собой.
        Хемам отвел мушира встоловую.
        —Принести приборы! — приказал Мурад слуге. — Нури-паша имушир составят мне компанию.
        Последний бросил язвительный взгляд настоявшего устола Нури, быстрые, проницательные глаза которого пристально смотрели намушира.
        —Какая неожиданная милость, мойсветлейший принц, — обратился Изет сглубоким поклоном кМураду, — сердце мое исполнено благодарности!
        —Скаких пор ты снова вмоем доме, чтобы помогать мне вличных моих делах? — спросил принц.
        Изет нисколько нерастерялся.
        —Гофмаршал вашего высочества сегодня утром принимал отменя срочные суммы, — отвечалон.
        Хемам между тем ставил стулья.
        —Януждаюсь вобществе, — продолжал Мурад простодушным тоном, садясь застол. — Пора положить конец одиночеству! Яжелаю видеть усебя побольше гостей! Садитесь! Нури-паша принял сегодня мое приглашение, хотя он иимеет обыкновение обедать всегда спринцессой; ноя немогу часто видеть его засвоим столом: этомоглобы рассердить сестру мою! Тыже, мушир, ссегодняшнего дня будешь постоянно разделять сомной трапезу, таково мое желание! Безотговорок! Язнаю, тыбудешь отговариваться делами — передай их вдругие руки, тыостанешься уменя ибудешь застолом забавлять меня твоим знанием всех новостей!
        Нури иИзет заняли свои места. Хемам стал разносить кушанья. Прежде всего он подал принцу блюдо изриса, особенно любимого вТурции. Мурад положил немного себе натарелку; Хемам подал затем паше, тотсделал тоже. Наконец дошла очередь идомушира Изета, ион принужден был взять себе.
        —МысНури-пашой неочень проголодались, — начал принц. — Мыдавеча славно позавтракали, апотому необращай нанас внимания, аешь вволю. Хемам, наполни стакан мушира, пусть он выпьет замое здоровье!
        Изет побледнел. Онпонял теперь план Мурада иувидел, чтопринц был предупрежден. Нохитрый мушир нерастерялся: онбыстро сообразил, какпоступить ему вэтом опасном положении.
        —Какмогу я есть ипить, когда ваше высочество неприкасаетесь кпище, — сказалон.
        —Яприказываю тебе это. Пейзамое здоровье!
        —Приказание вашего высочества приводит меня взамешательство — незнаю, какиобъяснитьего, — отвечал Изет, недотрагиваясь нидокушанья, нидостакана.
        —Объясняйего, какхочешь, носъешь все иосуши стакан!
        —Неужели меня будут принуждать кэтому? Этопохоже наподозрение, — осмелился сказать Изет, прикидываясь оскорбленным. Нури неспускал снего глаз.
        —Яприказываю тебе выпить замое здоровье! — повторил Мурад.
        Мушир, видя, чтовсе погибло, рискнул напоследнее — онхотел бежать.
        Вэто мгновение Мурад вскочил состула иприказал Хемаму принести заряженный пистолет.
        —Съешь все иосуши стакан, нето я застрелю тебя! — закричал страшно взбешенный Мурад, указывая ему натарелку.
        Хемам принес пистолет. Принц взял его вруку ипоместился рядом смуширом.
        Дрожа всем телом, Изет поневоле должен был исполнить приказание принца.
        —Надеюсь, чтообед нисколько неповредит тебе, — сказал Мурад смертельно бледному муширу. — Сэтого дня, какя уже сказал тебе, тыбудешь каждый день обедать сомной! Скромность твоя завела тебя слишком далеко: если уменя нет аппетита, тыиз-за этого недолжен голодать!
        —Ваше высочество поступаете сомной очень странно, — заикаясь произнес Изет. — Янезнаю…
        —Тынезнаешь, чему обязан честью обедать вмоем обществе? Яобъясню тебе это, мушир!.. Мойпрадед Солиман, опасаясь засвою жизнь, имел обыкновение заставлять повара пробовать каждое кушанье, прежде чем есть его самому. Тыназначен мне помощником исоветником — яизбрал тебя дляпробы блюд примоем столе. Сегодня ты сделал уже начало. Ночто стобой? — спросил Мурад, увидя, чтоИзет через несколько минут зашатался настуле.
        —Небольшой припадок… следствие немилости… — пробормотал мушир.
        Мурад позвонил.
        Несколько слуг вошли встоловую.
        —Муширу дурно! — сказал принц. — Отнесите его всоседнюю комнату, пусть он останется там! Выотвечаете мне занего своей головой. Делайте, чтоприказано!
        Слуги отнесли мушира вуказанную им комнату.
        —Подождем иувидим, — обратился принц кНури-паше. — Обморокли унего только иликакая-нибудь болезнь! Тебеже спасибо запосещение изапредостережение. Передай также ипринцессе мою благодарность. Яжелаю чаще видеть тебя, Нури-паша, моим гостем! Тызнаешь, чтоя некоторым образом живу здесь водиночестве. Надеюсь найти втебе друга!
        XII
        Соучастница втайне
        Сирра предчувствовала угрожавшую ей опасность ипоэтому поспешила скрыться изразвалин Кадри, доведя Гассана ипринца докамеры бедной Реции — освобождение ее более всего остального беспокоило Сирру. Словно гонимая фуриями, спешила она назад. Незасебя бояласьона, оначувствовала только, чтодолжна остерегаться. Ведь она еще недостигла своей цели, неисполнила своего намерения. Ейхотелось посрамить иразрушить низкие планы Мансура, которым она какбы содействовала, онахотела постараться обратить зло вдобро. Вслучае своей неудачи она намерена была разоблачить Мансура.
        Сбыстротой ветра бежала она покоридорам, невстречая препятствий идаже неподозревая, чтоименно теперь-то иподжидала главная опасность Гассана, Рецию иЮсуфа.
        Онабежала так быстро, чтоказалась тенью, ивсякий, ктоувиделбы ее вэту минуту, низачто непринялбы ее зачеловеческое существо.
        Неотдыхая ниминуты, недавая себе времени перевести дух, спешила она вБостан-Джонгли.
        Приближаясь кдому софта, онакужасу своему увидела перед домом троих сторожей. Сильно размахивая руками, сфонарями рыскали они вокруг, озабоченно ища что-то. Сирра сразу поняла, вчем дело. Наверно, онизаметили ее отсутствие итеперь, вужасе, искалиее, заранее предвидя гнев Мансура-эфенди, когда он узнает, чтоони упустили «чудо».
        Сирра остановилась инаблюдала засторожами; сосвоего места она могла видетьвсе, чтоони делали, небудучи сама замеченаими. Кактолько они подошли кдеревьям икустарникам, окружавшим большой минарет, чтобы издесь сфонарем поискать исчезнувшую пророчицу, Сирра подкралась поближе ипроворно проскользнула воткрытые настежь двери. Мигом поднялась полестнице, вытащила назад служившее ей недавно вместо каната полотно, побежала всвою комнату и, какнивчем небывало, легла спать.
        Только что успела она это сделать, какуслышала тихие шаги налестнице. Сирра нешевелилась, думая, чтоэто один изсторожей шел наверх посмотреть, нетутлиона. Свет отдвух горевших унее вкомнате свечей слабо проникал всени, дверь была довольно далеко.
        Новот внезапно показалась одетая влохмотья фигура. Сирра вздрогнула, онаясно различала старый желтовато-серый плащ, зеленую арабскую головную повязку иподней налбу ярко сверкавшую золотую маску.
        —Сирра! — прозвучал голос вошедшего.
        —Яслушаю, — отвечала Сирра, мгновенно вскочив спостели инизко, досамой земли склоняясь перед Золотой Маской.
        —Тебе грозит опасность отМансура-эфенди! — продолжал глухой, замогильный голос Золотой Маски, — ноты восторжествуешь надним, если только поступишь согласно моим указаниям!
        —Говори! Яготова повиноваться тебе! — отвечала Сирра, неподымая головы, точно боялась, чтоодин вид Золотой Маски ослепит ей глаза.
        —Ястобой! Тынепогибнешь! — продолжал снова прежний голос. — Только делай то, чтоя тебе прикажу! Водин изследующих вечеров султан, переодетый вмундир мушира, явится ктебе ибудет спрашивать тебя обудущем! Неговори ему тех слов, которые будет подсказывать тебе Мансур, неназывая султана поимени, скажи ему такое пророчество: «Донаступления третьего Рамазана[24 - Рамазан — сорокадневный пост умусульман.] опустеет трон пророка. Несмерть лишит повелителя правоверных престола, ачеловеческая воля ичеловеческая рука! Враги водворце страшнее гяуров! Потом напрестол взойдет Магомет Мурад, подименем Мурада Пятого, ноего царствование будет всего три месяца, затем трон пророка снова опустеет, иопять это сделает несмерть, ачеловеческая рука! Затем наследует Абдул-Гамид, иеще раз опустеет трон пророка! Нанем воссядет Мехмед Решад-эфенди, итогда пророчество мое будет исполнено!
        Золотая Маска смолкла.
        —Каждое изтвоих слов запечатлелось вдуше моей, — сказала Сирра, — янепременно исполню твою волю!
        Когда она подняла голову, Золотая Маска уже исчезла, — тихие шаги ее уже смолкли внизу дома.
        Между тем сторожа вернулись после своих неудачных поисков. Онивидели, какЗолотая Маска вышла издому иисчезла вомраке ночи, нонеосмелились преследоватьее.
        Один изних поднялся вкомнату пророчицы. Сирра спала насвоем месте.
        Онневерил своим глазам ипозвал двух остальных. Словно вкопанные остановились они привиде спящей пророчицы — этонебыл обман чувств! Та,которая исчезла икоторую они напрасно искали повсюду, вглубоком сне лежала теперь перед ними.
        Онитихонько вышли изкомнаты илегли надворе улестницы, решившись караулить. Тутони принялись совещаться, какпоступить им после всего случившегося, инаконец пришли крешению признаться вовсем Баба-Мансуру, опасаясь, чтовпротивном случае наказание будет еще строже.
        Когда надругой день Мансур-эфенди явился вдом софта, всетри сторожа бросились ему вноги, прося прощения.
        Баба-Мансур удивленно посмотрел наних.
        —Чтослучилось? — спросилон.
        —Мыневинны, мудрый имогущественный Баба-Мансур, — отвечал первый сторож. — Сирра, должно быть, уходила ночью издома!
        —Каксмели вы ее выпустить? — сгневом вскричал Мансур.
        —Мынезнаем, какэто случилось! Вполночь пришли мы наверх посмотреть свечи; онибыли погашены, мыпринесли другие. Тутувиделимы, чтопостель, накоторой обыкновенно спит Сирра, была пуста!
        —Онабыла, верно, вдругой комнате!
        —Мыобыскали весь дом, — отвечал второй сторож, — осмотрели всякий уголок, нонигде ее небыло. Всильном испуге вышли мы сфонарями наулицу, искали повсюду, нонигде немогли найтиее!
        —Какмогла она выйти издому, небудучи замечена вами? — грозно спросил Мансур.
        —Изокна сулицы висело полотно, понему, должно быть, онаиспустилась!
        —Аее вы так иневидели?
        —Нет, могущественный имудрый Баба-Мансур, — сказал третий сторож, — когдамы, наконец, нигде ненайдяее, возвращались домой, тоувидели удома Золотую Маску; когдаже пришли наверх, Сирра уже спокойно спала, каквсегда, насвоей подушке.
        —Вывидели Золотую Маску?
        —Казалось, онавышла издому! — отвечал первый сторож.
        —Едва увидели иузнали мыее, какона уже исчезла вомраке ночи, — прибавил второй.
        —Мыпоспешили наверх, мыстрашно боялись, мудрый Баба-Мансур!
        Свозрастающим удивлением слушал Шейх-уль-Ислам последнюю часть доклада, всемрачнее имрачнее становилось его лицо. Какую связь имело все это? Былали Золотая Маска вдоме? Действительноли уходила Сирра? Связанли уход иприход Сирры споявлением Золотой Маски?
        Впервую минуту Мансур хотел дать сторожам почувствовать свой гнев, нопотом одумался.
        —Выдолжны загладить свою ошибку, — сказал он строго, — вотвам ктому удобный случай. Выдурно исполняли свою обязанность впрошлую ночь, тембдительнее должны быть вы вследующие. Ноделайте вид, будто спите илиуходите прочь, чтобы смелее чувствовала себя та, которую вы караулите.
        —Хорошо, милостивый имогущественный Баба-Мансур, мыэто сделаем, приказание твое будет исполнено вточности! — отвечали сторожа, — мыпостараемся заслужить твое прощение.
        —Выговорите, чтовидели Золотую Маску здесь, около дома, — продолжал Мансур, — мневажно знать, войдетли еще Золотая Маска вдом илинет. Будьте бдительны. Если Золотая Маска придет вдом ивы увидитеее, позаботьтесь, чтобы она немогла уйти отсюда!
        Сторожа молчали, сильно смущенные словами Мансура.
        —Иливы боитесь Золотой Маски? — спросил Шейх-уль-Ислам.
        —Никто незнает, чтоэто такое, — отвечал один изсторожей, — большинство говорит, чтоона неизплоти икрови, какмы. Идругие утверждают, чтонельзя ее нитронуть, нипреследовать, онаделает одно добро ислужит предостережением тем, ккому является, — такговорят люди, мудрый имогущественный Баба-Мансур, правдали это илинет, мынезнаем!
        —Чтобы нам это узнать иубедиться, чтотакое Золотая Маска, ваше дело только запереть двери иокна истеречьее, если она появится здесь вдоме! — приказал Мансур-эфенди. — Всеостальное предоставьтемне. Нетли увас еще чего?
        —Мудрый иправосудный, кади здесь иожидает тебя внижнем покое, — доложил один изсторожей.
        Мансур-эфенди отправился вуказанную сторожем комнату. Таможидал его кади.
        —Язаставил тебя ждать, брат мой, — сказал Мансур, — новэту ночь мне удалось захватить важную добычу, идосих пор пришлось провозиться сней.
        —Какую добычу? — спросил Гамид-кади.
        —Принца Юсуфа иадъютанта его Гассана, онихотели силой освободить Рецию, новЧертогах смерти попались мне вруки, темнеменее дочь Альманзора, воспользовавшись суматохой, успела убежать!
        —Онанайдется. Такпринц Юсуф был там! — срадостью вскричал кади. — Этоему непройдет даром!
        —Ятолько что сделал доклад султану ипросил его произнести надними приговор, — продолжал Мансур. — Онбыл страшно взбешен, темболее что имел относительно его известные тебе планы. Само собой разумеется, ядал ему понять, чтоподобные события могут дурно отозваться напринятом нами решении.
        —Так, так, брат мой, теперь нельзя более обвинять тебя впроволочке, — сказал кади, лукаво прищурив глаза, — всеклучшему! Знаешьли, зачем я сюда явился?
        —Получить теперь вдвойне важную копию стого старинного документа, гдеговорится осокровищах калифов? Япринесее, брат мой, вотона, — отвечал Мансур иподал своему сообщнику аккуратно спрятанный вкожаном бумажнике документ. — Разбери его вместе сученым Али идай нам надежду, чтобогатства наши еще увеличатся!
        —Будь спокоен! Сэтогоже днямы, вместе сАли, примемся заразбор древнего документа, — сказал Гамид-кади, пряча бумажник вкарман своего сюртука. — Чтоделать дальше, решим насовете. Кночи увидимся вразвалинах, апока прощай!
        Кади ушел, аШейх-уль-Ислам отправился вкомнату пророчицы.
        Сирра, пообыкновению, сидела напохожем натрон возвышении вкомнате, возле спускавшегося спотолка ковра. Длинная широкая одежда по-прежнему скрывала ее безобразную фигуру. Лицо ее было закрыто покрывалом, видны были одни глаза.
        Онанешевельнулась, когда вошел Мансур-эфенди. Онасидела спокойно иневозмутимо, какбудто нивчем небывало, вожидании посетителей, ежедневно приходивших спрашивать ее илипросто дивиться чуду.
        —Чтоделала ты ночью? — сердитым, грозным тоном спросил ее Мансур.
        —Тыпришел мучить меня, эфенди? Тыхотел взять меня подсвое покровительство, яже взялась заэто служить тебе. Разве я неделаю этого, эфенди?
        —Тынарушила свое обещание, которое дала мне втот день, когда я взял тебя подсвою защиту, тыуходила ночью изэтого дома!
        —Ктосказал тебе это, эфенди, сторожа?
        —Говори, будешьли ты отрицать, чтоуходила издому итем нарушила свое обещание? Тымолчишь! Яжелаю знать, гдеты была!
        —Вразвалинах Кадри!
        —Вразвалинах? Зачем ты туда ходила? — спросил Мансур, крайне удивленный ее словами.
        —Затобой!
        —Замной?
        —Да,туда, куда ты отвел меня тогда, Баба-Мансур, — отвечала Сирра.
        Шейх-уль-Ислам вздрогнул, кдосаде своей он понял, чтоСирра знает его имя. Глаза эфенди, сверкая злобой, встретились сглазами пророчицы, ноона твердо выдержала его грозный взгляд.
        —Такты нарушила ивторое обещание, — закричал он слегка дрожащим голосом, выдававшим его волнение, егобесило, чтоорудиеего, Сирра, уходила издому иктомуже знала его имя, — язапретил тебе шпионить замной, иты обещала это!
        —Яинешпионила, Баба-Мансур!
        —Какже узнала ты мое имя?
        —Яитогда уже знала тебя!
        —Такты притворялась, лицемерка! — вбешенстве закричал нанее Шейх-уль-Ислам, всеболее иболее сознавая опасность, вкоторой он очутился, делая Сирру, таксказать, соучастницей всвоей тайне, орудием своих планов. — Такты меня тогда обманула!
        —Почему опасаешься ты того, чтоя знаю твое имя? Разве ты делаешь что-нибудь такое, чтозаставляет тебя скрываться? — свозмущением спросила его Сирра.
        —Каким тоном осмеливаешься говоритьты, недостойная моего участия, тварь! — закричал Шейх-уль-Ислам. — Каксмеешь ты идти против своего благодетеля?
        —Мыобоюдно нуждаемся друг вдруге, Баба-Мансур, благодеяние твое состоит втом, чтоменя держат взаперти идают мне скудное пропитание! Заэто я служу тебе пророчицей!
        —Замолчи! Нислова, отвечай намои вопросы! — приказал Шейх-уль-Ислам. — Яхочу знать, чтоделала ты ночью икто утебя был! Если ты будешь идалее тянуть сответом, явырву его утебя силой!
        —Чтозначат твои угрозы, Шейх-уль-Ислам?! — закричала Сирра, вбешенстве вскочив сместа. — Чемнамерен ты принудить меня отвечать?
        —Наказаниями ипытками, какты этого изаслуживаешь!
        —Посмей только! — вскричала Сирра, дрожа отгнева. — Тронь меня только, тогда узнаешь меня! Илиты забыл, чтосделал меня орудием длядостижения своих тайных замыслов? Берегись употребить против меня насилие, несмей оскорблять меня, нето я разоблачу тебя! Никакое наказание неможет меня постигнуть, всепадет натебя; ведь я проповедую потвоемуже внушению, говорю толькото, чтоты подсказываешьмне, стоя запортьерой. Чемугрожаешь ты мне замою службу? Пыткой? Тюрьмой вЧертогах смерти, гдеты заставляешь томиться бедную Рецию?
        Мрачными, удивленными взглядами пристально смотрел Мансур наСирру, внезапно ставшую фурией, этого он никак неожидал! Этобезобразное, всегда тихое существо выглядело теперь раненой гадюкой, готовой ужалить врага.
        —Тыговоришь это вбезумии! — сказал Шейх-уль-Ислам.
        —Ненамекаешьли ты набезумие Ибама, которого велел замучить досмерти? Несмей прикасаться комне, предупреждаю тебя заранее! Этобылобы твоей гибелью. Тыгораздо умнее поступишь, продолжая делать своей соучастницей ту, которую ты сейчас оскорбляешь!
        «Чемдопустить ее погубить тебя теперьже!» — добавил Мансур просебя; онзнал теперь, чего ему ждать ичего бояться!
        «Яуничтожу тебя, дура, прежде чем ты успеешь исполнить свою угрозу, — думал Шейх-уль-Ислам просебя. — Тыпозволила себе вгневе угрожатьмне, неподумав, чтоэтим готовишь себе гибель каксоучастнице моей тайны, тынедолжна оставаться вживых! Участь твоя решена!»
        Затем он громко сказал Сирре:
        —Яготов забыть инаэтот раз простить тебевсе, чтопроизошло ночью!
        —Яиожидала оттебя этого, Баба-Мансур! — отвечала Сирра идобавила: — Лучше, если мы будем действовать сообща, ия по-прежнему буду служить тебе!
        —Яготов сделать так, какбудто инеслыхал твоих опрометчивых слов, — притворно согласился Мансур.
        Обезаключили мир, причем каждый преследовал свои планы. Каждый изних хотел погубить другого! Теперь все дело было втом, ктовэтой неравной борьбе одержит верх.
        XIII
        Помощь вбеде
        Положение двух молодых офицеров впещере Эль-Нуриб было ужасно.
        Дымначинал уже наполнять всю пещеру, едкий удушливый воздух проникал вгорло илегкие Сади иЗоры.
        Лошади задыхались ибеспокойно перебирали копытами.
        Тогда оба товарища решились напоследнюю, отчаянную попытку спастись. Расстреляв внеприятелей все заряды, чтобы помешать им поддерживать пламя, они, размахивая кинжалами, бросились квыходу вузкую расщелину скалы. Офицеры решили оружием пробить себе путь илиумереть поднеприятельскими ударами, чемзадохнуться впещере.
        Нооба одновременно немогли поместиться вузкой трещине, пришлось идти поочередно.
        Сади шел впереди, заним Зора. Такпробивались они вперед, размахивая саблями. Злобный торжествующий крик врагов встретилих. Несоружием наступалиони, загораживая выход несчастным пленникам. Вэтом небыло нужды! Онимогли предоставить это огню. Широко ивысоко вспыхнувшее пламя служило достаточным препятствием, преодолеть которое немог никто.
        Пятеро арабов пали вбитве, остальные, вместе сКровавой Невестой, увидели показавшиеся среди пламени фигуры неприятельских офицеров.
        Этобыло ужасное зрелище, норадостное дляСолии иее братьев.
        Гонимые смертельным страхом, несчастные пробирались воблаках дыма, среди высоко вздымавшегося яркого пламени, онишли почти наверную смерть, чтобы только вырваться изпещеры иумереть вбою, чемзадохнуться вдыму.
        Ноогненное море было велико, этого изглубины пещеры они немогли видеть. Онинезнали, чтопламя загородило весь выход. Какую пользу могло принести им их мужество иоружие?
        Сади пробовал было пробраться сквозь пламя, ноогненные языки совсех сторон обвили его тело, водин миг обожгли ему ноги, вомногих местах зажгли одежду, такчто он принужден был вернуться опять вглубь пещеры.
        Зора точно также должен был отказаться отэтой последней, отчаянной попытки кспасению.
        Вернувшись впещеру, обапринялись тушить вспыхнувшее платье.
        Теперь они окончательно погибли. Онибыли обречены намедленную имучительною смерть, оставался только один исход — самим покончить поскорее сосвоей жизнью.
        Дымуже так густо наполнил пещеру, чтооба друга начали задыхаться.
        Состраданием взглянул Зора намучившихся, подобно им, лошадей, которые беспрестанно поворачивали головы ксвоим господам, какбудто спрашиваяих: зачем остаемся мы здесь? Почему неумчимся прочь отсюда?
        —Всекончено, Сади, — обратился Зора ксвоему другу, — длянас нет больше никакой надежды наспасение. Умрем вместе! Убьем сначала наших верных животных итем избавим их отмучений, потом умрем исами.
        —Янебоюсь смерти, Зора, номеня печалит мысль оРеции, — отвечал Сади, — онаснова осиротеет! Что-то будет сбедняжкой?
        —Успокойся, друг мой! Гассан, узнав онашей смерти, сочтет своим долгом вступиться задочь Альманзора ивзять ее подсвою защиту.
        —Мненесуждено было еще раз увидеть ее ипроститься сней, — сказал Сади. — Прощай, Реция, дазащитит тебя Аллах, — яухожу оттебя.
        —Всекончено — язадыхаюсь, — прозвучал хриплый отдыма голос Зоры; оннемог более видеть Сади, хотя тот истоял почти около него, такгусто была пещера наполнена черным дымом. — Лошади уже хрипят ивалятся — яоблегчу им смерть — атам мы исами бросимся насвои ятаганы.
        Сади иЗора подошли клошадям, которые уныло глядели нахозяев, словно жалуясь насвои мучения, — тяжело было смотреть настрадания верных, беспомощных животных.
        Сади, боясь расчувствоваться, первый вонзил ханджар вгрудь своей лошади, кровь ручьем хлынула израны — онпопал прямо всердце, животное сделало отчаянную попытку вскочить наноги, нотутже сглухим, жалобным ржанием грохнулось наземлю, утопая всвоей крови.
        Зора, по-видимому скрепя сердце, последовал совету друга, емубыло больно убивать своего коня, такдолго верно служившегоему, однако он принужден был сделать это. Стиснув зубы, оннанес ему смертельный удар ибыстро отвернулся, чтобы невидеть его агонии.
        —Теперь наша очередь, — обратился он кСади, держа вруке свой окровавленный ятаган, — смерть наша будет отомщена бедуинам!
        —Умрем вместе, Зора, — отвечал Сади, раскрывая объятия, — скажем последнее прости друг другу, атам, какверные товарищи, умрем вместе!
        Зора обнял Сади, минуту длилось прощание. Дикий вой торжествующих врагов проникал впещеру снаружи, пламя закрывало весь вход, авпещере два благородных, мужественных сердца готовились ксмерти.
        Онипростились, ещеодно пожатие, краткая молитва, икаждый изних искал себе место, гдебы укрепить ханджар итогда уже броситься нанего.
        Вэто самое мгновение торжествующие крики бедуинов смолкли, между ними поднялась сильная суматоха, авслед затем раздались выстрелы.
        —Слышишь? Чтобы это значило? — спросил Зора, внезапно ободряясь.
        —Клянусь моим вечным спасением, этонаши солдаты!
        Слышно было, какарабы отвечали навыстрелы изавязался бой.
        —Амы неможем выйти отсюда! — вотчаянии говорил Сади. — Мыдолжны остаться здесь изадохнуться, прежде чем будем освобождены!
        —Янемогу держаться больше наногах, немогу больше открыть глаза! — воскликнул Зора.
        —Потерпи еще несколько минут, друг мой, помощь близка, — утешал его Сади, хотя исам готов был лишиться чувств отугарного едкого дыма.
        Бойвсе еще продолжался: этослышно было побыстро следовавшим один задругим выстрелам.
        Новот доушей пленных офицеров донеслись крики солдат:
        —Сюда, ониобложили вход огнем! — раздался громкий голос. — Может быть, обабея здесь! Уберите прочь горящие головни!
        —Этоголос моего тшауша! — сказал Зора.
        —Сюдавсе! — закричал тотже голос. — Пусть бегут остальные враги, мывсе равно их догоним. Очистим сначала вход впещеру!
        —Сюда! — крикнул, наконец, иСади, становясь увхода. — Мыздесь, впещере!
        Живо закипела работа. Солдаты, пришедшие стшаушем, чтобы отыскать Зора-бея, долгое отсутствие которого сильно его беспокоило, саблями своими проворно очистили вход отгорящих головней.
        Сади, невсилах произнести нислова, велквыходу полубесчувственного отдыма Зору — свежий воздух начинал уже проникать впещеру.
        —Пойдем, пойдем! — повторял Сади, увлекая засобой товарища, хотя перед входом ивалялись еще раскаленные уголья, ноогонь был прекращен, ипуть открыт.
        Зора, опираясь наруку друга, шатаясь, вышел навоздух — нотут он безчувств упал наземлю, иСади также потерял сознание.
        Маленький отряд солдат окружилих, громкими криками выражая свою радость, чтокомандиры их снова сними.
        Только нарассвете Зора иСади пришли, наконец, всознание.
        Между тем солдаты обыскали пещеру инашли там мертвых лошадей; ксчастью, имудалось поймать несколько лошадей убитых, валявшихся около пещеры арабов, такчто оба офицера взамен своих убитых получили новых.
        —Гдевраги? ГдеКровавая Невеста? — были первые слова Зоры, кактолько он пришел всебя.
        Вслед заним очнулся иСади, жадно глотая чистый свежий воздух.
        —Мыдолжны догнатьих! — вскричалон.
        —Онибежали, мыразбилиих, — отвечал тшауш обоим офицерам.
        —Кровавая Невеста недолжна ускользнуть отнас! — повторял Зора. — Давайте мне скорее лошадь! Мыдолжны догнатьее!
        Сэтими словами он встал, струдом преодолевая последствия удушливого дыма. Сади проворно вскочил иточно также потребовал себе лошадь иоружие.
        —Мыдолжны пуститься впогоню заними! — воскликнулон. — Вочтобы то нистало надо догнать иуничтожитьих, аглавное — захватить вплен Кровавую Невесту!
        Внесколько минут все были наконях.
        Зора поскакал вперед, заним следовал Сади рядом стшаушом, указывавшим направление, вкотором бежали оставшиеся вживых арабы.
        —Помощь пришла какнельзя более кстати, — сказал Сади, — ещенесколько минут, ивы нашлибы впещере одни трупы! Теперь мы должны догнать бежавших врагов!
        —Куда они повернули? — спросил Зора своего унтер-офицера, ехавшего между ним иСади.
        —Онипомчались вэту ивту стороны! — отвечал тшауш.
        —Такты сотрядом поезжай поэтому направлению, Сади-бей ия повернем туда! Имотнас неуйти!
        —Втом направлении, куда ты намерен ехать, Зора-бей, лежит вдали неприятельский лагерь!
        —Всеравно, — отвечал Зора, — делай кактебе приказано! Ну,Сади-бей, пустимся впогоню!
        Тшауш должен был повиноваться, сосвоими солдатами он поскакал потому направлению, которое указал ему Зора-бей, самже Зора вместе сСади повернули вдругую сторону.
        Между тем нанебе занималась уже заря икрасноватым светом обливала пустыню. Свежий утренний воздух подкрепил силы Сади иЗоры. Сади нечувствовал даже боли отсвоих еще незаживших ран, горя одним желанием, — догнать иуничтожить врагов. Егопрекрасное лицо дышало отвагой, онрешил наказать врагов зате муки, которые они готовили ему иЗоре!
        Напеске ясно обозначился след лошадиных копыт, оставленный бежавшим неприятелем.
        —Видишь след? — спросил Сади. — Мнекажется, чтовэту сторону свернуло только двое всадников.
        Всесильнее исильнее пришпоривали они своих новых, ещенепривыкших кним коней имчались позалитой утренним светом пустыне.
        Тшауш иего солдаты давно уже скрылись извиду. Сади иЗора, несознаваясь всвоем голоде ижажде, мчались далее, однако втихомолку каждый желал освежиться глотком воды илиподкрепить себя едой. Новокружавшей их пустыне нечего было инадеяться найти что-либо подобное. Кругом небыло ниисточника, нималейшего жилья.
        Онибезотдыха мчались все дальше идальше, наконец через несколько часов они увидели шатры небольшого мирного племени кочевников.
        Изнуренные офицеры, проворно соскочив слошадей, подошли кшатрам, вокруг которых бродили лошади иверблюды.
        —Эй! — закричал изнемогавший отжажды Сади. — Дайте нам хоть несколько глотков молока иличего-нибудь, чтобы напиться.
        Изпалатки вышел старый араб.
        —Судовольствиембы, сударь, — отвечалон, — нополчаса тому назад были здесь два всадника ивзяли унасвсе, чтотолько было взапасе.
        —Двавсадника? Вызнаетеих? — спросил Зора.
        —Ониизплемени бени-кавасов. Мойсын говорит, будто это были сыновья эмира.
        —Иони все взяли утебя? — спросил Сади.
        —Все, сударь!
        —Куда они повернули?
        Старик указал им направление.
        —Яумираю отжажды, — сказал Сади, подавая старику несколько монет, — хоть здесь ты инеможешь никак употребить эти деньги, новБедре илиМедине купи наних что-нибудь себе. Дайнам только кружку молока!
        —Подождите, сударь, ясейчас подою кобылиц, онидадут еще немного молока! — отвечал араб.
        Вскоре он вернулся скружкой лошадиного молока, которое Сади разделил сЗорой.
        Питательный, освежающий напиток чудесным образом подкрепил их силы иуничтожил все дурные последствия ночи.
        Поблагодарив старика, онивскочили налошадей ипомчались понаправлению, вкотором ускакали два всадника, которых они надеялись вскоре догнать.
        Сначала они различали следы беглецов напеске, новскоре они затерялись нахолме.
        Товарищи остановили лошадей, чтобы посоветоваться, куда им теперь ехать. Сади только что хотел предложить взобраться нахолм иоттуда хорошенько осмотреть местность, каквдруг из-за выступа горы показался всадник.
        Егонеожиданное появление привело взамешательство Зору, который первый заметилего, Садиже схватил пистолет.
        —Стой! — закричал всадник. — Нестреляй! Ясын старого Бену-Намура, вшатер которого вы сейчас заходили. Выищете двоих воинов изплемени бени-кавасов?
        —Да! Тызнаешь, гдеони?
        —Онинедолжны знать, чтоя предостерегаювас, иначе смерть моя неизбежна, ноони ограбилинас, поэтому я стал их врагом. Берегитесьих, ониздесь, захолмами, взасаде подстерегаютвас. Непроезжайте здесь, поверните лучше всторону, тогда подъедете кним стыла! Здесьже вы наверняка погибнете.
        —Благодарю тебя затвое предостережение! Этосыновья эмира бени-кавасов? — спросил Сади.
        —Да,храбрый бей, этоони!
        —Теперь скажи нам еще вот что: далеколи отсюда долагеря племени, тыведь хорошо знаешь эту местность!
        —Затри часа скорой езды можно донего добраться. Онлежит вот втой стороне! — отвечал сын Бену, указывая направление. — Если вы сдругой стороны проедете мимо холмов, тоувидите черные горы, поверните кним, инаткнетесь налагерь бени-кавасов.
        Зора подал молодому арабу прекрасный кинжал, один издвух, висевших унего напоясе.
        —Прими этот подарок внаграду затвое известие, — сказал онему, — возьми его отнас напамять!
        —Благодарю, храбрый бей! — радостно вскричал молодой человек, любуясь кинжалом. — Еслибы мне ненадо было сторожить наш скот здесь нахолме, яохотнобы проводилвас, но, ксожалению, янемогу этого сделать.
        —Мысами найдем дорогу, спасибо тебе, — отвечал Сади.
        Иоба офицера поскакали вуказанном им направлении.
        —Такони здесь, поблизости, отдыхают иподстерегаютнас, — после небольшого молчания произнес Зора, — значит, онинеуйдут отнас.
        —Будем осторожнее! Хотя я ивовсе ненамерен нападать наних стыла, номне нехотелосьбы также, чтобы иони разбойнически, из-за угла, подстрелили меня, — заметил Сади. — Яжелаю честного боя, лицом клицу.
        Вэто время они обогнули холмы, возвышавшиеся среди песчаной пустыни, искоро добрались догор.
        Онипришпорили лошадей, каквдруг изущелья выскочило навстречу им двое всадников, которые впервую минуту были поражены, увидев турок.
        Сади иЗора впервый момент были также озадачены этой встречей, нопочти сейчасже опомнились.
        Онипомчались навстречу сыновьям эмира, размахивая ханджарами, ярко сверкавшими насолнце.
        Арабы успели уже приготовиться кнападению. Неукротимая ненависть ижажда мести возбуждали четырех всадников. Одна только сторона могла живой оставить поле битвы.
        Судивительной ловкостью взмахивали сыновья эмира своими копьями истреляли изружей, нонемогли попасть вловко отскакивавших всторону офицеров.
        Длинные копья бедуинов были тем более опасны, чтоих обладатели сранней юности всовершенстве умели владетьими.
        НоСади иЗора были неменее искусные бойцы. Онихорошо знали все приемы своих противников, ихотя их ятаганы далеко уступали копьям, однако они так искусно исмело наступали наврагов, чтовсе усилия бедуинов ранить их были безуспешны.
        Несмотря нато что Сади еще неоправился отраны, емупервому удалось прорубить голову своему противнику. Только что тот попытался поразить Сади копьем, какофицеру удалось отскочить всторону ивтуже минуту сильным ударом раскроить бедуину голову. Ханджар вонзился так глубоко, чтораздробил череп арабу, который, неуспев даже вскрикнуть, упал слошади, ата, заметив падение своего всадника, диким прыжком отскочила всторону.
        Тогда Сади хотел поспешить напомощь своему товарищу, нотот закричалему, чтожелает сам сразиться сосвоим врагом.
        Лошадь Зоры, ещекнему непривыкшая, была далеко нетак быстра иловка, каклошадь араба, этодавало последнему преимущество надпротивником.
        Араб хотел вочтобы то нистало выбить Зору изседла илисмертельно ранить, ноЗора стаким искусством отражал все его удары, чтопоединок неимел никакого результата.
        Новот бедуин, по-видимому, стал одерживать верх. Копье его задело лошадь Зоры, тасделала дикий прыжок.
        Сынэмира хотел уже нанести противнику второй, смертельный удар, новэту минуту произошло нечто, чтоотвлекло внимание бедуина, иэтого мгновения достаточно было Зоре.
        Кним мчался сын старого араба Бену.
        Ятаган Зоры ударил поправой руке противника — копье упало наземлю, вторым искусным ударом Зора убил врага.
        —Уезжайте, уезжайте скорее, иначе вы погибли! — раздался громкий голос араба. — Кровавая Невеста ведет сюда все племя! Пятьсот воинов идут сней! Вондвижется вдали облако пыли. Если они окружатвас, выпогибли! Выдолжны скрыться ипризвать сюда своих солдат. Ноя боюсь, чтоуже поздно!
        —Смелым Аллах помогает! — воскликнул Сади, иего мужественное прекрасное лицо осветилось. — Спасибо тебе запредостережение! Мыдолжны вочтобы то нистало добраться досвоего лагеря ипривести сюда солдат. Вперед, Зора!
        —Увидя своих братьев убитыми, Кровавая Невеста дотех пор неуспокоится, пока недогонитвас! — закричал араб, указывая натрупы обоих бедуинов. — Дасохранит вас Аллах, храбрые беи!
        XIV
        Бегство
        Когда Гассан ипринц Юсуф вместе сРецией, убегая изкоридора Чертогов смерти, внезапно увидели перед собой Шейх-уль-Ислама, окруженного дервишами, дочь Альманзора снова потеряла надежду наспасение иедва нелишилась чувств отужаса.
        —Беги! — шепнул ей Гассан. — Нетеряй удобной возможности. Мыостанемся здесь. Тыже беги!
        Онаневольно повиновалась этим словам и, пользуясь моментом, когда все внимание Шейх-уль-Ислама было обращено напринца Юсуфа иего адъютанта, решилась бежать.
        Пользуясь всеобщим замешательством, онаспряталась вкоридоре, куда проникал только слабый свет.
        Вдруг она невольно остановилась, доушей ее долетели умоляющие крики нежного детского голоса. Онираздавались задверью, возле которой она стояла.
        —Ах,освободите именя! — прозвучал жалобный голосок. — Возьмите меня ссобой!
        Реция узнала этот голос, онпринадлежал Саладину. Вероятно, онуслышал, чтовкоридоре происходило что-то, уловил отдельные слова, непостигая их связи, иневольно прокричал свое заветное желание внадежде, чтоего услышат. Инадежда необманулаего: Реция, стоя уего камеры, хорошо расслышала его слова.
        —Саладин! — шепнулаона. — О,еслибы я могла взять ссобой моего бедного, милого мальчика!
        —Ктотам? Этоты, Реция? — продолжал тотже голос.
        —Этоя, Саладин!
        —Тысвободна? Такосвободи именя!
        —Дверь твоя заперта!
        —Онатолько назадвижке, яэто видел, Реция, попробуй только отодвинуть задвижки снаружи!
        Вэтой части коридора было совершенно темно. Вдали еще стояли Гассан, Юсуф, Шейх-уль-Ислам идервиши; через какую-нибудь минуту они могли заметить ее бегство, хотя Гассан истарался продлить разговор, чтобы дать ей время убежать.
        Несмотря наэто, онадолжна была освободить Саладина.
        Дверь действительно заперта была надве задвижки. Реция тихонько отодвинулаих, дверь отворилась, иСаладин выбежал вкоридор.
        —Тише! — шепнула Реция, указывая вдаль. — Уйдем скорее, милый мой мальчик, только скорее, иначе мы оба погибли!
        Саладин чуть было незакричал отрадости, снова встретившись сгорячо любимой Рецией, но, вспомнив оее предостережении, онбоязливо молчал.
        Торопливо схватила она его руку иповлекла ссобой помрачному коридору.
        Далее они спустились поузкой лестнице ичерез несколько минут были уже водворе.
        Вэту самую минуту сверху раздались голоса их преследователей. Дервиши, заметив бегство Реции, поспешили заней, чтобы догнать иотвести назад.
        Ужас охватил обоих беглецов. Увлекая засобой Саладина, Реция спешила подвору вдлинный мрачный коридор, выходивший наулицу. Гонимая непреодолимым страхом, онабежала смальчиком. Колени ее дрожали, ималенькие ножки отказывались служитьей, ноона превозмогала усталость.
        Саладин, еелюбимец, сознавая опасность, напрягал все свои силы, чтобы успевать заней.
        Вкоридоре было так темно, чтоРеция должна была ощупывать дорогу левой рукой, чтобы ненаткнуться настену, правойже тащила засобой мальчика.
        Ониуже почти выбрались наулицу, свежий ночной воздух дул им влицо, Реция свободно вздохнула, каквдруг Саладин встрахе обернулся назад.
        —Ониидут, ониидут сюда! — воскликнули его дрожащие губки.
        Реция также взглянула назад вкоридор — тампоказались преследовавшие ее дервиши сфакелами. Онибыстро приближались кбеглецам, иРеция поняла, чтоим опасно бежать подороге — онинепременно попалибы вруки своих преследователей, которые вскором времени должны были увидеть идогнатьих.
        Саладин плакал отстраха. Тогда Реция потащила его кстенам развалин. Тамона завернула впримыкавший кним лесок, чтобы укрыться вего чаще.
        Саладин тотчасже понял намерение Реции. Горе иопасности рано развили внем рассудок. Теперь он исам тащил дальше свою спасительницу, беспрестанно оглядываясь назад.
        Дервиши сфакелами недошли еще довыхода изразвалин, когда Реция смальчиком были уже вкустах, скрывавших их отвзоров преследователей. Вседальше идальше спешилаона, тернии рвали ей одежду идокрови царапали ноги, ноона нечувствовала боли: любой ценой надо было спасти себя имальчика.
        Ониуже отошли набольшое расстояние отстен искрывались подсенью деревьев, каквдруг Саладин, боязливо прижимаясь кРеции, шепнулей, чтовидит надороге факелы.
        Реция увлекала его все глубже иглубже вчащу леса.
        Пробежав значительное расстояние подороге, некоторые издервишей поняли, чтоздесь ненайти им беглецов, что, вероятно, ониспрятались где-нибудь вкустах.
        Двое продолжали бежать, адвое сфакелами принялись обыскивать примыкавшие кразвалинам кустарники.
        Саладин иРеция заметили, чтодервиши повернули вкусты.
        Мальчик немог идти дальше. Егомаленькие ножки были изранены тернием.
        —Такостанемся здесь, — решила Реция, — войдем вэтот большой густой куст.
        —Аесли они найдут нас здесь, Реция?
        —Тогда мы должны будем вернуться внашу тюрьму.
        —Спрячемся хорошенько.
        Реция иСаладин раздвинули ветви высокого кустарника изабрались всамую серединуего, совсех сторон окруженные густым лесом листьев иигл.
        Здесь они надеялись укрыться отпреследователей.
        Было так темно икустарники так густы, чтоони немогли видеть, чтопроисходило вокруг.
        Только поприближавшимся голосам ислабому свету они догадались, чтодервиши близко.
        Несчастные дрожали отстраха всвоем убежище, ещеминута, ивсе должно было решиться. Что, если преследователи найдутих?
        Саладин крепко прижался кРеции, ита прислушивалась, затаив дыхание, онаслышала уже шаги дервишей, ясно могла разобрать их слова. Онауслышала, чтоиостальные два дервиша поблизости обыскивали кусты, убедившись, чтонадороге Реции небыло.
        Всеближе иближе подходили они ктому месту, гдеукрывались наши беглецы, обыскивая чутьли некаждый кустик.
        Вотони уже усамого их убежища, стоит им раздвинуть ветви — ибедняги погибли.
        Вдруг они повернули всторону.
        Реция свободно вздохнула иврадостном волнении обняла Саладина, теперь они снова стали надеяться.
        Ноуже через минуту один издервишей вернулся назад, какраз ктому кусту, гдесидели, прижавшись, Реция иСаладин. Теперь они совсем отодвинулись вдругую сторону.
        Дервиш раздвинул ветки ифакелом своим осветил густо заросший кустарник. Густо сплетшиеся между собой сучья скрыли беглецов. Дервиш незаметил их иопустил ветви.
        Теперь только Реция иСаладин были спасены.
        Обапреследователя отправились дальше.
        —Здесь их нет, — заметил один изних, — ведь неможемже мы обыскать весь лес!
        —Может быть, ихнашли другие!
        —Вернемся, чтотерять понапрасну время!
        Вслед затем оба дервиша вернулись вразвалины.
        Раздвинув немного ветви, Реция следила закрасноватым светом удалявшихся факелов.
        Вдали она увидела остальных дервишей, также безуспешно возвращавшихся назад, искоро, подобно блуждающим огонькам, мерцающий свет факелов совершенно исчез встенах развалин.
        Туттолько поднялась Реция, заней вскочил иСаладин.
        —Ах,моя милая, дорогая Реция! — вскричалон. — Неоставляй меня! Возьми меня ссобой!
        —Куда? — невольно вполголоса вырвалось уРеции. — Куда нам теперь деваться?
        Вэто самое время Шейх-уль-Ислам вполне вознаградил себя заутрату дочери Альманзора, последней отрасли дома Абассидов, захватив всвои руки ненавистного ему принца Юсуфа иего адъютанта.
        —Теперь я узнаю ваше высочество, — сказалон, — темнеменее я должен просить вас пробыть здесь доутра, мненужно известить его величество султана онеожиданном событии! Ибей останется также привашем высочестве, пусть его величество сам произнесет приговор!
        —Ядолжен уйти! — вскричал принц Юсуф, увидев, чтоРеция уже убежала, тогда какнепреодолимая сила влекла его кней. — Зачем оставаться мне здесь, скакой стати?
        —Ваше высочество, вероятно увлекшись соблазнительными речами, проникли вэти места, — отвечал Мансур-эфенди, — итеперь невыйдете отсюда дотех пор, пока его величеству султану небудет известновсе!
        —Донести обовсем его величеству султану ваша светлость может влюбое время, — обратился Гассан кШейх-уль-Исламу, — ноничто недает вашей светлости права держать здесь подарестом императорского принца именя! Подобное насилие неостанется безпоследствий!
        —Побереги длядругих свои угрозы иувещевания, — отвечал Мансур-эфенди совсем высокомерием, накакое был только способен, — яостаюсь присвоем решении.
        —Янемогу оставаться здесь! — воскликнул Юсуф, делая несколько шагов втом направлении, куда бежала Реция. — Ядолжен уйти!
        —Запереть ворота! — приказал Шейх-уль-Ислам.
        —Ваша светлость недумает опоследствиях подобного приказа? — спросил, дрожа отгнева, Гассан, между тем какокружавшие Мансура дервиши бросились исполнять его приказание.
        —Янизачто неостанусь, еслибы даже осмелились употребить силу! — закричал Юсуф.
        —Будь рассудителен, принц! — шепнул Гассан.
        —Если вашему императорскому высочеству угодно расположиться поудобнее, здесь квашим услугам есть комната.
        —Мызаключенные? Такэто правда? — внегодовании спросил принц.
        —Этонеслыханное насилие! — воскликнул Гассан.
        —Ктовиноват внасилии, пусть решит его императорское величество! — следяным равнодушием отвечал Шейх-уль-Ислам.
        —Такостанемсяже здесь. Пусть решится, имеетли этот человек право поступать снами, каксзаключенными! — запальчиво вскричал принц, видя невозможность следовать задевушкой, красота которой произвела нанего такое впечатление.
        —Отвашего высочества зависит выбор места, — ответил Мансур-эфенди, пожимая плечами. — Если вам угодно остаться здесь, япротив этого ничего неимею! Замной! — обратился он затем ксвоим спутникам.
        Дверь сшумом захлопнулась заними.
        Принц Юсуф иГассан остались одни, вкрайнем негодовании наненавистного им Мансура.
        Фонарь слабо освещал страшный коридор Чертогов смерти.
        —Чтоскажешь ты наэто приказание, Гассан? — обратился крайне взбешенный всем этим принц ксвоему наставнику.
        —Скажу, чтомы должны пока уступить, чтобы остаться правыми!
        —Ясогласен стобой! Одно только тревожит меня!
        —Чтоже это такое, принц?
        —Чтоя немогу последовать заосвобожденной узницей! Утешимсяже той мыслью, что, покрайней мере, мыисполнили свое намерение иосвободили Рецию!
        —Ваше высочество хотелибы следовать заней? — спросил сильно удивленный Гассан.
        —Ах,да, Гассан, мнехотелосьбы еще раз увидетьее, ещераз поговорить сней! О,какхорошаона!
        —Кажется, ваше высочество очарованы ее красотой?
        —Мнетак хотелосьбы следовать заней, ивдруг мы принуждены остаться здесь, — печально сказал Юсуф. — Пойдем втот покой, гдетак долго томилось прелестнейшее существо насвете!
        Сэтими словами принц вошел вбывшую темницу Реции. Лицо его сияло радостью, точно он переступил порог святилища.
        —Вотздесь она жила, здесь она плакала! — продолжалон. — Тамона отдыхала, вто окно смотрела! Останемся вэтой комнате, Гассан?
        Гассан молча смотрел наочарованного первой чистой любовью принца.
        —Теперь я благодарен Шейх-уль-Исламу зато, чтоон неотпустилнас. Ямогу теперь быть втом покое, гдееще час тому назад томилась Реция! Здесь ступали ее ножки, тамнапостели отдыхала она — останемся здесь, Гассан! — сказал Юсуф, обнимая своего любимца. — Понимаешьлиты, чтонаполняет иволнует мою душу!
        —Ясудивлением слышу ивижу это, принц!
        —Чему ты удивляешься? Оттого, чтоя необращаю внимания наприставленных комне вуслужение рабынь иодалисок, незаключиллиты, чтоя немогу любить ниодной женщины? Илитебя удивляет, чтотак внезапно все вомне потянулось кней? — спрашивал Юсуф. — Разве я сам знаю, какэто случилось? Танепостижимая сила, чтонепреодолимо влекла меня принять участие вее освобождении, была уже предчувствием любви! Мнеказалось, чтоиначе немогло инедолжно быть, точно нужно было освободить часть меня самого! Теперь я разгадал эту загадку!
        —Реция уже несвободна, принц! Боюсь, чтолюбовь эта будет несчастной!
        —Этовопросы, докоторых мне нет никакого дела, Гассан. Ядолжен увидеть Рецию — одна эта мысль занимает меня! Мнеприятно быть втой комнате, гдеона так долго жила. Видеть прелестную девушку, неспускать своих очарованных глаз сее прекрасного лица, слушать ее чудный голос — вотчто мне нужно! Всеостальное нисколько меня некасается.
        —Темпламеннее еще эта любовь, принц! Ябоюсь той минуты, когда ты изее уст услышишь, чтоона принадлежит другому, чтоона любит другого!
        Принц подумал сминуту.
        —Тыбоишься этого? — сказалон. — Яже нет, Гассан! Тыдумаешь, еелюбит другой — ая думаю, чтовсе должны любить Рецию.
        —Ваше высочество…
        —Незови меня так, Гассан, вэтот прекрасный час, прошу тебя, зови меня своим другом, зови меня Юсуфом, неиначе.
        —Асвита, принц?
        —Когда мы одни, зови меня Юсуфом.
        —Какое счастье! — сказал Гассан, заключая принца всвои объятия. — Этоновое доказательство твоей благосклонности — большая честь дляменя, Юсуф.
        —Адляменя — этоеще никогда неиспытанное мной блаженство! Ночто ты хотел сказать?
        —Тыневерно понял меня, Юсуф. Ясказал, чтоРеция любит другого.
        —Этонисколько меня нетревожит, Гассан. Оставь мне мою прекрасную мечту, зачем стараешься ты разрушитьее?
        —Чтобы впоследствии непришлось тебе, Юсуф, испытать горькое чувство разочарования.
        —Неделай этого, даймне помечтать, оставь мне мою любовь. Знаешьли, Гассан, всетвои слова бессильны против этой любви. Онавладеет моим сердцем, онанаполняет мое существо, всеостальное исчезает перед ней. Недумай также, что, любя Рецию, ядолжен непременно обладатьею. Мнехотелосьбы только следовать заней, хотелосьбы еще раз увидетьее, ещераз поговорить сней — чтобудет дальше, незнаю. Тыбеспокоишься обудущем, очем-то таком, чтомне ивголову неприходит! Яее люблю, Гассан, вотвсе, чтоя знаю.
        Такпрошла ночь. Утром принцу тяжело было расставаться стем покоем, гдекаждый уголок напоминал ему оРеции.
        Крытая дворцовая карета была поприказанию султана послана вразвалины. Юсуф инеподозревал бури, вызванной наего голову Шейх-уль-Исламом, ноГассан предвидел ее ивооружился твердостью.
        Карета отвезла принца сего адъютантом водворец Беглербег.
        Упоенный любовью Юсуф был занят своими мечтами. Асултан всильном волнении ходил взад ивперед покабинету. Онбыл встрашном гневе напринца из-за доноса иловкого подстрекательства Мансура.
        Оннемедленно велел позвать ксебе принца.
        Юсуф, какнивчем невиноватый, спокойно вошел впокои своего державного отца. Онхотел уже подойти кнему, чтобы пообыкновению поцеловать унего руку, носултан гневным движением отстранил своего сына.
        —Чтоты наделал ночью? — сердито закричал Абдул-Азис. — Окаком неслыханном насилии докладываютмне? Разве достойно принца идти против законов? Неужели должны еще поступать комне жалобы намоего сына?
        —Моймилостивый владыка иотец изволит наменя гневаться? — спросил Юсуф.
        Егоудивленный тон, казалось, ещеболее взбесил султана.
        —Чтоеще запритворство? — закричалон. — Тынезнаешь разве, чтонаделал? Принц неслыханным никогда насилием довел себя дотого, чтопровел ночь взаключении, каккакой-нибудь пьяный софт! Прочь сглаз моих! Уменя нет более сына Юсуфа! Прочь сглаз моих!
        Втакие минуты султан немог владеть собой. Онбыл вгневе.
        —Пощади, державный отец игосударь, — сказал Юсуф.
        —Неттебе пощады! Прокурор передаст тебе мой приговор! — вскричал султан.
        —Прокурор? Отчего милостивый мой отец иповелитель нескажет мне сам, какое наказание заслужиля?
        —Нельзяли безвопросов! Несмей выходить издворца, если нехочешь быть задержанным часовыми, — прибавил султан.
        —Такя издесь заключенный? — пробормотал Юсуф. Приказ этот, казалось, более всего печалилего: теперь он немог отыскать Рецию.
        —Ступай всвои комнаты! — приказал султан, повелительным жестом указывая надверь.
        Юсуф попытался еще раз пасть кногам отца, нотот отвернулся отнего. Казалось, чтопринц разом потерял любовь отца. Задумчивый вернулся он кГассану ирассказал ему онемилостивом приеме.
        —Яопасался этого, Юсуф. Будем надеяться, однако, чтоего величество недаст склонить себя кнасильственным мерам, ностой самой минуты, какты упомянул мне опрокуроре, япредчувствую беду, — смрачным видом отвечал Гассан.
        —Янесмею выходить издворца, немогу еще раз увидеть Рецию, вотчто самое скверное, — заключил сумасбродный принц.
        Вечером принцу доложили опрокуроре.
        Юсуф приказал ввестиего. Приэтом свидании присутствовал Гассан.
        Прокурор передал принцу его смертный приговор!..
        Юсуф был поражен, несколько минут он немог прийти всебя, потом упал вобъятия Гассана…
        XV
        Смерть мушира
        Вовсяком случае, очень странным казалось то обстоятельство, чтомушир Изет захворал откушанья изриса, которое был принужден съесть застолом принца Мурада.
        Былали схватившая мушира колика случайностью, илиже следствием дозы мышьяка, случайно попавшей вкушанье?
        Мушир принадлежит кзнатнейшим государственным чиновникам притурецком дворе, вгражданском ведомстве он считается даже высшим чином изначит почти тоже, чтомаршал ввоенном.
        Мушир носит титул «девисти» (счастливец) и, пообыкновению, вевропейском экипаже ездит наслужбу. Онможет возвышаться даже дозвания великого визиря.
        Другое дело мушир военного ведомства: здесь состав их многочисленнее, асодержание меньше. Несмотря нато, онивсегда занимают высокое положение, имушир Изет носил титул «девисти». Темболее имел он нато право стех пор, какбыл командирован надежурство всераль идолгое время втайне занимал должность шпиона запринцами.
        Замуширами непосредственно следуют «рютбе-и-бама» (высокий чин), распадающиеся надва класса. Титул их «утуфетли» (милостивый). Затем идут «рютбе-и-ули» ститулом «зеадетлин» (счастливый), опять-таки составляя два класса; далее «мутемайнц», взвании столоначальников ститулом «эфенди».
        Затем следуют ранги других чиновников: рютбе-и-сализе (третий класс) ститулом рифатлу (возвышенный) ирютбе-и-раблие (четвертый класс) ститулом ритуфетли (великодушный). Мелкие чиновники носят титул гамьетли (ревностный).
        Изслужителей церкви, непосредственно заШейх-уль-Исламом следуют судри ипять пайесов Стамбула исвященных городов: Билады, Арбы, Гумилии иАнатолии.
        Положение военных вбюрократическом мире выражается преимущественно вчине офицеров. Низшие чины уже названы раньше, упомянем теперь овысших. Втурецкой армии есть муширы вчине приблизительно наших полковников, затем пашей вчине дивизионных ибригадных генералов. Всеони почину стоят ниже другого — эфенди гражданского ведомства.
        Говоря опаше, заметимеще, чтотитул этот жалуется какгражданским чиновникам, такивоенным; упервых он дается только муширам имутссарифам (губернаторам второго разряда) провинций, хотябы они были только вчине мутемайнцов, увоенныхже он может быть пожалован каждому офицеру вчине полковника ивыше.
        Запашой следует титул «бей» увоенных и«эфенди» (господин) устатских, заним идет титул «ага». Под«эфенди» подразумевается вобщепринятом понятии ученый, вбюрократическом мире — часто весьма высоко поставленное лицо, даже сами принцы крови прибавляют ксвоему имени только титул «эфенди».
        Министры называются «эркиат-девлет» (столпами правительства), на. них лежат все заботы огосударственном правлении, истоящий воглаве каждого министерства носит титул «визирь» (бремяносец). Изчисла их избирается великий визирь. Наравне сШейх-уль-Исламом, занимает он высший сан, нонеимеет, подобноему, права натитул «светлости», хотя привсяком официальном выезде его исопровождают два офицера изармии, двое конных кавасов, двое слуг ичибукчи верхом налошадях, вто время какШейх-уль-Ислам только вторжественных случаях имеет свиту, нозато его свита больше ибогаче.
        Какмы теперь видим, муширы принадлежат квысшему классу чиновников, ихчасто назначают визирями, которымони, собственно, служат советниками, советникже великого визиря называется «мустемар».
        Поприказанию принца Мурада внезапно заболевший мушир Изет был помещен водной изкомнат дворца иокружен строгим присмотром. Квечеру состояние больного стало настолько опасно, чтопозвали докторов. Тебыли вбольшом затруднении. Помочь они немогли, аобъявить обэтом несмели иограничились пропиской нескольких безвредных лекарств.
        Принц Мурад спал вэто время всвоей уборной насофе и, проснувшись, ужезабыл омушире. Затем он отправился кбрату своему Абдул-Гамиду стем, чтобы позавтракать унего, итолько тут вспомнил обольном мушире. Тогда он рассказал брату оприключении.
        Возвратясь домой, онпозвонил, чтобы послать слугу своего Хешама справиться омушире. Каковоже было удивление Мурада, когда вместо ожидаемого слуги явился новый, досих пор служивший только внизу, вкомнате чиновников.
        —ГдеХешам? — спросил принц.
        —Хешама водворце нет, ваше высочество.
        —Нетводворце? Такгдежеон?
        —Частому назад его увез Магомет-бей.
        Мурад знал теперь, гдебыл Хешам. Враги нашли нужным удалить отнего верного слугу.
        —Кактебя зовут? — спросил он нового слугу.
        —Махмед, ваше высочество.
        —Нучто, какбольной мушир?
        —Он,ваше высочество, сейчас скончался.
        —Умер! ТакИзет умер?
        —Онлежит холодный ибездыханный.
        —Сделанли уже доклад оего смерти всераль?
        —Частому назад мушир Изет через Магомет-бея послал заимамом ипередал ему свою предсмертную волю, — отвечал новый слуга Махмед.
        —Аостальная прислуга еще водворце?
        —Только самое небольшое число, всеостальные отпущены изаменены новыми.
        Вэту самую минуту вкоридорах раздались шаги иголоса. Казалось, словно кто плачет. Повременам ясно слышалось слово «Аллах» всвязи содним издевяносто девяти прозвищего, сопровождаемых вздохами истонами.
        —Чтотам такое? — спросил принц.
        Махмед вышел изкомнаты исейчасже вернулся назад.
        —Слуги имама уносят мертвого мушира, — доложилон.
        —Скороже все это делается! Впрочем, мнеэто очень приятно! — сказал Мурад. — Ктоведетих?
        —Имам.
        —Какможет имам отважиться наэто?
        —Онспровожатым.
        —Скаким провожатым? — сердито спросил разгоряченный вином Мурад.
        —Сновым муширом, ваше высочество, который займет место умершего.
        —Какего зовут?
        —Девлет Чиосси, ваше высочество!
        —Мнепомнится, мушир этот служит всерале? Позови его комне!
        Махмед поспешно вышел, аМурад вожидании мушира уселся надиван. Затем напороге комнаты показался новый шпион принца. Изет умер, новлице этого Чиосси нашелся еще более ревностный ивнимательный наблюдатель закаждым шагом принца.
        Мушир Чиосси был уже немолод. Онбыл одет вблестящий мундир. Физиономия его выражала скрытость илукавство. Онвошел вкомнату иснизким, почтительным поклоном остановился перед принцем.
        —Тыпослан комне водворец? — спросил Мурад.
        —Если ваше императорское высочество согласны, — отвечал мушир сособенным язвительным ударением, — язайму место так скоропостижно умершего мушира Изета!
        —Ктоприслал тебя сюда?
        —Яявился сюда поприказу, который только что передал мне Магомет-бей!
        —Здешняя служба, мушир, очень опасна, наперед говорю тебе это! Ктонеможет переносить подаваемых мне кушаний, пусть лучше отказывается отнее заранее, — сказал Мурад сявной насмешкой. — Мушир Изет служит примером тому, какбыстро схватывает колика даже здорового человека итолько после одного кушанья!
        —Яуверен, ваше высочество, чтомушир Изет был болен еще дополучения приказания откушать блюдо, которое, быть может, было ему противно.
        —Тогда я советую тебе вслучае, если ты также несовсем здоров, лучше небрать этого места, — продолжал принц. — Знай, чтоиты всегда будешь обедать сомной ипрежде меня отведывать все подаваемые мне блюда!
        Чиосси поклонился созлобной улыбкой.
        —Вашему императорскому высочеству остается только приказать, — отвечалон. — Ячувствую себя вполне здоровым ивысоко ценю честь обедать заодним столом свашим высочеством!
        —Знаетли султанша Валиде обэтом неожиданном происшествии?
        —Ксожалению, янемогу ответить наэтот вопрос, ваше высочество! Ясейчас только узнал оскоропостижной смерти мушира Изета иполучил приказ поспешить сюда, чтобы велеть вынести покойника изанять место мушира.
        —Тебе известно, почему сменили мою прислугу?
        —Вероятно, еевчем-нибудь подозревают.
        —Сменили икамердинера моего Хешама!
        —Должно быть, этопроизошло из-за сегодняшнего несчастья, ваше императорское высочество, другой причины я незнаю!
        —Мневовсе ненравится эта перемена!
        —Часто доверяют слуге, который вовсе незаслуживает доверия, а, напротив, только злоупотребляет им!
        —Яжелаю снова взять Хешама!
        Новый мушир зловеще пожал плечами.
        —Очень жаль, чтонемогу исполнить желания вашего императорского высочества, — отвечалон, — насколько я слышал, слуги Хешама нет уже больше вживых.
        —Такего убили потому, чтоон нравилсямне? — сказал принц Мурад.
        —Если ваше высочество недовольны новым камердинером Махмедом, товашему высочеству стоит только всемилостивейше уведомить меня, ион будет сменен.
        —Такбедного Хешама действительно заставили поплатиться своей жизнью засмерть мушира, вкоторой он совершенно невинен, — продолжал Мурад, необращая внимания наслова Чиосси. — Мнетеперь всеравно, ктобы мне нислужил, каковбы нибыл следующий камердинер, янемогу удостоить его своим доверием, неподвергая его жизнь опасности. Яочень хорошо понимаю это теперь.
        —Какя уже сказал, люди эти невсегда заслуживают подобного доверия, ваше высочество. НаХешаме лежит подозрение, чтоон несовсем невинен всмерти мушира.
        —Ступай, объяви всем им, чтоэто ложь, Хешам стоит выше подобного подозрения. Ноони воспользовались смертью мушира, чтобы взять его уменя илишить жизни заего верность. Вмоих глазах он стоит втысячу раз выше иного визиря илипаши, который, подличиной верности ипреданности, ловко умеет набивать свои карманы. Хешамже умер бедняком, ондаже небрал отменя жалованья.
        —Быть вмелочах бескорыстным нетак трудно, и, — смногозначительной улыбкой заметил мушир, — оннебрал жалованья, зато, может быть, онтем более умел вознаграждать себя.
        —Тыпотому так думаешь, чтотак поступает большинство внашем государстве, тыдумаешь, чтонедуг этот так заразителен, чтоуже ненайдется более ниодного слуги, которыйбы неворовал инеобманывал, ненаживалсябы вымогательством привсяком удобном случае. Такзнайже, чтоневинно пострадавший сегодня Хешам был образец бескорыстия. Яхочу воздать ему теперь, после смерти, добрую память — онбыл честный человек. Одно это ставит его выше другого мушира, паши ивизиря.
        Чиосси менялся влице отедва сдерживаемой им злобы приэтих намеках.
        —Нетли увашего высочества еще поручения дляменя? — спросил он дрожащим голосом, едва владея собой. — Выслушивать похвалы слуге вовсе невходит вмои обязанности.
        —Мушир, яприказываю тебе, чтобы наего надгробном камне была сделана надпись: «Онбыл честный человек», этолучше всякого саркофага. Ещевот что: уХешама осталась жена ималолетние дети, яжелаю, чтобы они каждый месяц получали понескольку сот пиастров измоей казны! Теперь ступай, яхочу спать. Прикажи новому камердинеру Махмеду принести мне кночи стакан шербета.
        Чиосси поклонился.
        —Приказания твои, светлейший принц, будут исполнены, — сказалон. — Желаю вашему высочеству продолжительного испокойного сна.
        И,злобно сверкнув глазами, онвышел изкомнаты. Последние слова его имели двоякий смысл.
        НоМурад инеподумал обэтом. Онедвали даже слышал его слова, едвали обратил наних внимание. Егоодолевала усталость, ончувствовал сильный жар инуждался впрохладительном.
        Новот вкомнату вошел новый камердинер Махмед сзолотым подносом, накотором помещались хрустальный стакан слимонадом изолотой холодильник сольдом.
        Онпоставил поднос нанизенький круглый мраморный столик, стоявший возле постели принца. Видпрохладительного напитка был так заманчив длятомимого жаждой Мурада, чтоон сейчасже положил несколько кусков льда влимонад, чтобы сделать его еще холоднее, исжадностью стал глотать приятный напиток.
        Сделав несколько глотков, оностановился, онпопробовал еще раз инашел, чтотот имеет какой-то особенный, посторонний вкус.
        Туттолько Мурад вспомнил оновой прислуге ионеобходимой предосторожности, которой он только что пренебрег. Горькая улыбка пробежала поего полному лицу примысли, чтоон неможет безопасно выпить ниглотка. Принц вэту минуту позавидовал нищему! Теперь только понял он всю безвыходность своего положения, оннемог даже утолить жажды, неподвергая себя опасности вкусить смерть слимонадом.
        Новый камердинер уже ушел.
        Мурад посмотрел нашербет, ещераз попробовалего, вкус его был дотого отвратителен, чтопринц сразмаху отбросил отсебя дополовины налитый лимонадом стакан. Онпопал вбольшое стенное зеркало, ито созвоном разбилось вдребезги.
        Прислуга слышала шум, ноникто нерискнул войти вкомнату.
        Между тем Мурада еще более томила жажда. Чтобы утолитьее, неподвергая себя опасности, онвзял врот несколько кусков льда, этоосвежилоего, емустало легче, тогда какпосле лимонада внутренний жар, казалось, ещеувеличился.
        Проворно вскочив спостели, бросился он кокну, открыл его ижадно вдыхал пропитанный влагой ночной воздух.
        Немного погодя принцу стало вдруг дурно, онзашатался.
        Голова закружилась, тщетно пытался он добраться достола, чтобы позвонить. Визнеможении он упал наковер.
        Теперь только смысл пожелания мушира стал понятен. Конечно, продолжительный испокойный сон, наверно, предстоял тому, ктоложился спать после такого питья.
        —Ктоприготовилего? Ктоподнес ему это угощение? Неужели еще недостаточно было одной человеческой жизни, ужеуничтоженной?
        Еслибы Мурад вэту ночь умер, народ еще долго незналбы ничего оего смерти; ничего неслыхалабы оней иприслуга. По-прежнемубы накрывали настол, стряпали, делали доклады, ничто невыдавалобы смерть, пока тем, ктодолжен был знать обэтом, невздумалосьбы официально известить окончине принца прислугу инарод. Затем былибы справлены поминки, иникто незналбы, отчего умер принц.
        Прошло какое-то время, иМурад стал шевелиться. Бледный, какмертвец, сзакрытыми глазами, непридя еще окончательно всебя, онпопытался встать, чтобы позвать напомощь.
        —Сюда! — закричал он слабым, беззвучным голосом. — Хешам! Яумираю! Позови доктора!
        Этобыло ужасное зрелище.
        Онсобрал последние силы, чтобы встать ипозвонить, нокогда он приполз кстолу ихотел уже, опираясь нанего, привстать сполу, стол упал, иМурад снова свалился наковер.
        Была поздняя ночь, никто неявлялся, беспомощный лежал принц всвоем покое, Хешама небыло, ановая прислуга пошла уже спать. Онпопытался закричать еще раз; всвоем полубесчувственном состоянии он инепомнил, чтоХешама небыло.
        —Помогите! Сюда, Хешам! — кричалон. — Позови греческого врача! Яумираю! Шербет был…
        Тутголос его оборвался, даибезтого никто неслыхал его хриплых криков.
        Вэту минуту Мурад вполне походил намертвеца, только руки его конвульсивно сжимались исжались вкулак так крепко, чтониодин человек невсилах былбы разжатьих. Мускулы лица также подергивались конвульсиями. Носкоро он успокоился, совсем утих.
        Умерли он илискорая помощь могла еще спастиего? Онлежал точно вглубоком сне.
        —Желаю вашему высочеству продолжительного испокойного сна, — сказал мушир Чиосси.
        Принц Мурад действительно спал сном, иливечным, илибыл только вобмороке — этого незнал еще никто.
        XVI
        Султан ипророчица
        Ужасный приговор, произнесенный Абдул-Азисом своему старшему сыну, непроизвел особенного впечатления наЮсуфа.
        После ухода прокурора Гассан всильном волнении подошел кпринцу, итот горячо пожал руку своему адъютанту.
        —Уменя теперь, Гассан, только одно желание, — сказал он скаким-то ледяным спокойствием, сильно удивившим Гассана, — мнехотелосьбы перед смертью еще раз увидеть Рецию.
        —Тынедолжен умереть, Юсуф, — страстно перебил его Гассан и, каксумасшедший, бросился вон изкомнаты.
        —Кудаты, друг мой? — закричал принц.
        НоГассан неслушалего.
        Бледный отволнения, приняв отчаянное решение, отправился он кАбдул-Азису. Каквоспитатель старшего принца, онимел доступ ксултану.
        Гассан был всильно возбужденном состоянии, вэту минуту он инедумал обопасности испрезрением глядел влицо смерти. Неожиданное известие прокурора взволновало ивстревожилоего. Приговор этот казался ему чудовищной несправедливостью. Какмог султан осудить насмерть своего любимого сына? Онмог сделать это только необдуманно, впылу гнева! Недумая опоследствиях, бросился Гассан через императорские покои вкабинет султана.
        Тщетно пытались гофмаршалы, камергеры иадъютанты удержать безумного, незнавшего никаких препятствий. Непрося аудиенции, бездоклада, бросился Гассан вкабинет султана, встретившего его удивленным игневным взглядом, ибросился ему вноги.
        —Тыневоспитательли принца? — спросил Абдул-Азис. — Какпопал ты сюда? Тызнаешь, чемрискуешь?
        —Моею жизнью, ваше величество, ноя только длятого ипришел сюда, чтобы повергнуть ее кстопам вашего величества! — взволнованным голосом воскликнул Гассан. Султан был крайне удивлен этой неслыханной отвагой молодого офицера, этого еще никогда небывало! Вэту минуту лицо Гассана было так выразительно, такярко виделось налице презрение ксмерти, чтоАбдул-Азис невольно залюбовался им.
        —Разве ты незнаешь путь комне? — гневно спросилон.
        —Ваше величество! То,что сейчас произошло, уничтожает все преграды изаконы! Аллах свысоты взирает нанас! Именем Всемогущего умоляювас, выслушайте меня. Приговор надпринцем ужасен…
        —Понимаю! — перебил его султан. — Тыпомнишь, чтопринц некогда спас жизнь тебе итвоим обоим товарищам, итеперь хочешь заплатить ему свой долг.
        —Ябуду взывать только кправосудию имудрости вашего величества, более ничего! — неустрашимо отвечал Гассан. — Приговор пал наневинного! Яодин виновен вовсем! Прикажите умертвить меня, ваше величество, только пощадите принца!
        —Виноватли ты илинет, янежелаю знать, гнев мой разразился надпринцем, донос был сделан нанего! Приговор уже произнесен!
        —О,возьмите его назад, ваше величество! Подумайте только опозднем раскаянии ионевозможности вернуть назад приговор, ужеприведенный висполнение!
        —Гассан-бей!
        —Сжальтесь, ваше величество, надсобственной плотью икровью! Долженли я напомнить отеческому сердцу олюбимце? Ужасно видеть, какпрольется невинная кровь принца. Одна мысль обэтом приводит меня втрепет. Неужели благороднейшее сердце должно перестать биться? Изачтоже? Зачто должно постигнуть наказание пылкого, жаждущего высоких подвигов юношу? Ондолжен принять смерть только зато, чтопомог мне освободить бедную, несчастную девушку! Сжальтесь, ваше величество! Недайте исполнить этот ужасный приговор! Впрошлом столетии вПруссии был король, который также хотел смертью наказать своего сына забезрассудный поступок юности. Однако вконце концов король внял просьбам своих вернейших слуг исоветников идозволил товарищу его умереть вместо него. Кетте звали этого счастливца, которому дозволено было положить свою жизнь запринца исохранить длястраны величайшего изкоролей — принц этот был Фридрих Великий! Последуйте, ваше величество, примеру этого короля, дозвольте мне быть Кетте дляпринца Юсуфа, дозвольте мне умереть занего, ясрадостью встречу смерть, только оставьте жизнь принцу!
        Никогда еще ниодин смертный неосмеливался говорить так ссултаном! Ноникогда иникто нетрогал так глубоко сердце султана, непробуждал внем всех чувств.
        —Ваше величество, позовите сюда караульных капиджей, — умолял страстно Гассан. — Прикажите вонзить вэту грудь все штыки, яумру срадостной улыбкой благодарности наустах, если только, умирая, услышу слова: принц помилован!
        Султан был, по-видимому, тронут словами Гассана, может быть, отеческое сердце уже сожалело опроизнесенном впылу гнева приговоре.
        —Мужество твое служит лучшим доказательством того, чтоты небросаешься своими словами, — сказал он Гассану. — Чтобы спасти принцу жизнь, сделал ты то, начто досих пор неотважился никто! Затвою любовь кпринцу тебе прощается твой необдуманный шаг!
        —Хвала Аллаху, теперь я надеюсь нажизнь принца, умоляю ваше величество помиловать неменя, аего! Пусть я буду наказан, лишьбы он был прощен!
        Удивительное чувство овладело султаном, такого мужества, такой самоотверженной любви никогда еще неслучалось ему видеть! Невольно проснулось внем желание неубивать, неотталкивать отсебя этого верного, жертвующего своей жизнью запринца человека, ноприобрести внем одного изтех приверженцев, вкоторых нуждается икоторых желает себе всякий государь икоторые вособенности необходимы повелителю Востока. Окруженный многочисленными интригами иопасностями, должен он владеть хоть одним верным сердцем, иметь всвите своей хоть одного человека, стоящего вневсякого подозрения.
        Врагов унего было довольно, друзьямиже он немог похвалиться.
        —Встань, Гассан-бей! — строго приказал султан. — Яхочу быть милосердным нетолько вотношении принца, ноитебя! Твое самовольное вторжение вмои покои будет тебе прощено! Яготов исполнить твое желание. Принц будет помилован, иты сегодня ночью умрешь вместо него!
        —Благодарю, горячо благодарювас, ваше величество! — воскликнул Гассан. — Теперь я счастлив! Высшее желание моей жизни должно исполниться!
        —Передай принцу, чтоон прощен, нопозаботься отом, чтобы он снова непришел просить затебя, — продолжал султан. — Дозавтра я нежелаю видеть принца, дозавтра! Сегодня, снаступлением ночи, тыдолжен быть уменя вкабинете, итогда узнаешь дальнейшие мои приказания, апока приготовься ксмерти!
        —Милосердие вашего величества наполнило радостью мое сердце, ипоследнее слово, которое произнесут мои уста, будет благодарность зато, чтомне дозволено умереть запринца! — вблагородном восторге воскликнул Гассан. — Приказ вашего величества будет вточности исполнен мной.
        Султан отпустил Гассана, проводив его взглядом, вкотором живо отражались чувства, впервые вспыхнувшие вего душе.
        Гассан, после многочисленных приключений ииспытаний занесенный судьбой вСтамбул, поступил здесь ввоенное училище, хотя вомногих кружках втихомолку ипоговаривали, чтонекогда он занимался торговлей рабами.
        Теперь Гассан произвел насултана необычайное впечатление. Ондолжен был сознаться, чтоГассан ему очень понравился инемешалобы иметь вблизи себя такого отважного офицера.
        Ещеболее усиливала это впечатление любовь кЮсуфу, которая снова вспыхнула внем спрежней силой исовершенно победила гнев. Гассан только ускорил эту победу. Слова: «долженли я напоминать отеческому сердцу олюбимце? Ужасна мысль, видеть, какпрольется кровь принца!» — невыходили изголовы султана.
        Вместе срасположением кГассану росло отвращение кШейх-уль-Исламу, хотя впоследнее время ипроизошла перемена вотношениях между султаншей Валиде ивеликим муфтием. Мансуру-эфенди удалось лживым наговором вызвать гнев султана против Юсуфа идовести его докровавого приговора собственному сыну!
        Ичто заужасное преступление совершил Юсуф? Шейх-уль-Ислам выставил его поступок немыслимым произволом.
        Норазговор сГассаном заставил султана изменить решение, и, отпускаяего, Абдул-Азис принял уже намерение, окотором инеподозревал Гассан.
        Сторжествующим видом победителя вернулся он кпринцу игорячо обнялего.
        —Тыспасен! Мнеудалось предотвратить ужасную опасность! — врадостном волнении воскликнул Гассан.
        —Благодарю тебя, Гассан, задружескую услугу! Яхочу поблагодарить имоего державного отца заего милость!
        —Только несегодня, Юсуф. Отложи благодарность дозавтра! Такжелает его величество, — сказал Гассан, сияя счастьем, между тем какводворце говорили оего предстоящей казни инемогли понять его торжествующего вида.
        —Скажи, какудалось тебе так скоро изменить намерение султана? Ясильно боялся затебя.
        —Неспрашивай, Юсуф, какудалось мне это! Будь доволен тем, чтоэто сделано.
        —Скажи, какой жертвой добился ты моего помилования? Какое-то ужасное предчувствие сжимает мне сердце! — сиспугом вскричал принц. — Лицо твое сияет таким странным торжеством, Гассан, скажимне, чтоволнует тебя?
        —Ничего, кроме радости, чтоты спасен! Сегодня вечером я должен буду тебя оставить.
        —Оставить? — спросил принц.
        —Только накороткое время! Такприказал султан.
        —Гассан, япредчувствую что-то недоброе! — воскликнул принц. — Чтоты сделал дляменя?
        —Ятолько исполнил свой долг, ничего больше! Небеспокойся, Юсуф.
        —Тыхочешь меня оставить, Да еще поприказанию моего державного отца, тычто-то скрываешь отменя, ноя узнаю, ядолжен вочтобы то нистало узнать это!
        —Успокойся, Юсуф, ничего нет! Разве ты невидишь, какая искренняя радость, какое торжество светятся намоем лице?
        —Яровно ничего непонимаю! Тыдурно делаешь, Гассан, таясь отменя. Яневсилах отгадать, чтослучилось иличто должно случиться, нонадуше тревога, чтотебе угрожает что-то недоброе.
        Гассан старался успокоить принца инавести его надругие мысли, чтонаконец иудалось ему сделать, напомнив принцу оРеции. Юсуф всей душой отдался этой любви ичувствовал непреодолимое желание снова увидеть девушку.
        Наступил вечер.
        —Прощай, Юсуф, — сказал Гассан, стараясь казаться какможно спокойнее ивеселее, чтобы скрыть отпринца цель своего ухода. — Ядолжен идти впокои его величества.
        —Гассан, ятебя больше неувижу! — воскликнул принц.
        —Мыувидимся, принц! — отвечал Гассан, стараясь успокоить молодого человека.
        —Тыидешь, тыоставляешь меня, янепущу тебя одного, гдеты, тамдолжен быть ия!
        —Этого нельзя, Юсуф, яуже говорил тебе, чтосултан желает видеть тебя неранее, какзавтра. Мымужчины идолжны твердо встречать все удары судьбы. Чтобы нислучилось, принц, небудет ничего такого, чтонеслужилобы доказательством моей верности ипреданности. Ноя должен идти! Простимне, чтоя должен тебя оставить, иначе нельзя. Ещераз прощай!
        —Тыневернешься, сердце говорит мне обэтом!
        —Тогда слюбовью вспомни обомне, Юсуф.
        —Аллах, сжалься! Скажи… Гассан… останься!
        Горячо прижал Гассан принца ксвоему сердцу, насильно вырвался изего объятий и, ещераз кивнув головой, бросился изкомнаты. Юсуф поспешил вслед заним. НоГассана уже небыло. Через час Юсуф узнал отадъютантов икамергеров, чтоГассан-бей вэту ночь должен умереть вместо принца.
        Известие это повергло его встрашное горе. Онхотел идти ксултану, нонесмел явиться кнему вэтот час, хотел догнать Гассана, отказаться отего жертвы, ногде был теперь этот благородный человек, вызвавшийся умереть занего? Вневыразимом отчаянии бросился он всвои покои, закрыв лицо руками, упал напостель иразразился неудержимыми рыданиями. Ондолжен был потерять своего друга, которого любил, какникого другого, ондолжен был потерять его ради спасения собственной жизни. Этобыло ужасно!
        Вэто время Гассан был уже впокоях султана.
        Кнему подошел флигель-адъютант иобъявил, чтоему приказано всвоей военной шинели отправиться вовнутренние покои султана.
        Приказание это очень удивило Гассана. Однако он велел одному изслуг принести свою серую военную шинель и, надевее, всопровождении флигель-адъютанта отправился вовнутренние покои султана.
        Зачем он должен был явиться вшинели искакой целью позвал его султан всвои внутренние покои? Недолженли он был получить здесь красный шнур, чтобы удавиться? Нозачемже было ему умирать вшинели?
        Внедоумении вошел он вярко освещенную комнату, гденаходился султан, иснизким поклоном остановился увхода. Кудивлению своему, онувидел, чтоисултан тоже был одет всерую военную шинель.
        Ночь только что наступила. Богато разукрашенные драгоценными камнями стенные часы своим серебристым боем возвестили ее приход. Держа вруках маленький золотой ключик, султан подошел кпотаенной двери.
        —Идизамной! — резким, повелительным тоном обратился он кГассану, отворяя дверь. — Запри дверь занами!
        Сэтими словами султан вошел вслабо освещенный коридор, устланный коврами ислуживший только дляодного султана. Гассан последовал заним изолотым ключом снова запер двери.
        Чтоэто значило? Султан вместе сним уходил издворца?
        Пройдя длинный коридор, ониспустились нанесколько ступенек ивышли кбоковым воротам дворца. Там, свнутренней стороны, воткнут был ключ.
        —Отвори! — приказал султан. — Вели содвора подъехать сюда карете, ноникому неговори, чтодляменя. Кучеру прикажи ехать вСкутари итам остановиться вблизи большого минарета. Тыпоедешь сомной иничем невыдашь, ктоя.
        Гассан поклонился, всееще непонимая, чтопроисходит. Ужнедолжнали была его казнь произойти вблизи минарета? Нозачемже ехал туда султан? Может быть, онсам хотел присутствовать приней? Всеэто было непостижимо. Молча отворил он ведущие набольшой двор Беглербега ворота, которыми султан дозволял пользоваться только притайных поручениях, ичерез двор игалереи прошел вбогатейшие конюшни, гденаготове стояло несколько сотен сильных, породистых, прекраснейших лошадей.
        Двекареты были постоянно заложены: одна парадная — длясултана, другая простая — дляпридворных.
        Этой последней ивелел Гассан подъехать кворотам, отдав кучеру необходимые приказания.
        Султан поспешно вышел наулицу ивскочил вэкипаж. Гассан, заперев ворота, последовал заним, икарета быстро покатилась подороге кСкутари именее чем через час была уже вБостон-Джонгли, близ большого минарета.
        Тамона остановилась. Обаофицера вышли. Гассан приказал кучеру дожидаться тут. Осмотревшись кругом, оннеувидел ничего, чтобы могло указать ему нанамерение султана, емуивголову неприходило, чтоони едут кСирре.
        —Проводи меня кдому зарощей, возле большого минарета! — тихо сказал султан. — Чтобы нислучилось, тыдолжен быть сомной!
        Теперь только понял Гассан намерение султана, и, следуя его приказанию, отправился кдому замученного вту ночь софта Ибама.
        Тамвэто время происходило совещание между Мансуром-эфенди иГамидом-кади.
        Вэтот вечер Мансур несмел выезжать издома: оножидал султана, икади приехал кнему насовет.
        —После долгого бездействия дело пророка должно, наконец, торжествовать, этовысшая цель моей жизни, брат мой! — сказал Шейх-уль-Ислам Гамиду-кади. — Давно уже неделалось ничего дляславы имогущества Полумесяца, пришло время загладить прошлое.
        —Все, чтоты избираешь своей целью, моймудрый брат, будет непременно достигнуто, яэто очень хорошо знаю! — отвечал кади.
        —Ради этой цели я готов пожертвовать своей жизнью, — продолжал Мансур. — Древний блеск империи Османов должен быть восстановлен, иесли народ станет подзнамя божественного пророка, тоостанется непобедим. Надо возбудить веру, ачто может разжечь ее таким ярким пламенем, какнеборьба сгяурами!
        —Посланные твои, брат мой, неутомимо действуют ввассальных землях, раздувая пламя восстания. Какие известия получил ты отних?
        —Прежде всего, пламя восстания вспыхнет вБоснии! Тамуже начинает волноваться христианское население. Восстанут игорцы, заними последуют Сербия, Черногория иостальные вассальные княжества, — сказал Мансур, иглаза его засверкали зловещим блеском. — Пока еще огонь только тлеет, но, постоянно разжигаемый, онскоро вспыхнет ярким пламенем. ВСалониках нашелся повод квосстанию, иодного намека, одного знака довольно, чтобы вспыхнуло пламя войны между правоверными игяурами!
        —Яудивляюсь твоим мудрым распоряжениям. Действительно, нужна твоя неутомимая деятельность, твой все обдумываюший ивсем пользующийся разум, чтобы разжечь такое пламя, чтобы ничтожную болгарскую девушку сделать орудием своих планов! Только великие люди, брат мой, способны натакие дела, ноподумалли ты отом, чтоможет случиться, если вспыхнувшее пламя достигнет таких размеров, чтоты невсилах уже будешь остановитьего?
        —Отнас будет зависеть воспользоваться удобной минутой иводрузить знамя пророка, — отвечал Мансур. — Кровопролитие послужит очистительной жертвой делу всех правоверных, царство пророка получит новый блеск. Носкажимне, какие сведения почерпнули вы смудрым Али-шейхом изстарого документа? Яполон ожидания, брат мой, таккакдляисполнения моих обширных планов нужны огромные средства. Первое исамое могущественное уменя вруках — этосила веры, разожженной вовсех землях, надкоими сияет Полумесяц. Второе средство должен ты открыть идоставить мне вруки. Длявосстановления прежнего блеска нашей империи, длядостижения ее могущества нужны богатства, которых, прирасстроенной государственной казне, нетвнашем распоряжении. Чтоже содержит документ?
        —Мудрость твоя напала наистинный след, — отвечал кади. — Старый документ есть действительно завещание калифов издома Абассидов, которые перед бегством укрыли свои сокровища вбезопасном месте. Документ переходил изрук вруки, и, по-видимому, никто необращал нанего внимания инепотрудился разобратьего. Такон попал вруки последнего потомка Абассидов, старого толкователя Корана Альманзора, который последний имел право нанаследство калифов, нососмертью его сокровище неимеет наследников.
        —Только дочь его еще жива!
        —Этонисколько непомешает нашим планам, — продолжал кади. — Одно, чтозаставило меня призадуматься после разбора старинного документа, этонепонятное итаинственное исчезновение подлинного документа, яникак немогу объяснить себе этого!
        —Слава Богу, чтоунас осталась копия! Таквдокументе действительно говорится осокровище Абассидов?
        —Да,брат мой! Мыузнали место, гдескрыли его калифы перед своим бегством, одного только незнаем мы — нерасшифрованали рукопись раньше иневзятыли уже сокровища.
        —Самое простое средство узнать обэтом — немедленно обыскать это место! Назови мнеего.
        —Водном уединенном месте пустыни Эюб-Тей, недалеко откараванной дороги, возвышается, какгласит документ, громадная пирамида, неподдающаяся разрушительному действию времени! Внутриее, там, гденаходятся мумии древних царей, лежат сокровища, оберегаемые мертвецами.
        —Победа! Победа! — воскликнул Мансур-эфенди. — Мывозьмем умертвецов громадные сокровища Абассидов, вкоторых они уже больше ненуждаются.
        —Наэтом месте рукопись оборвалась, — продолжал кади, — немногие строчки только дают понять, чтонаследующих листах ясно обозначено место ипуть вовнутрь пирамиды, нолисты эти илиуничтожены, илизатеряны, одним словом, ихнет!
        —Такмы сами отыщем место ипуть впирамиду, брат мой!
        —Мыперерыли ипересмотрели остальные документы, найденные вдоме Альманзора, нопропавших листов нет между ними, иниводной изостальных рукописей небыло инамека наэто объяснение!
        —Такбудем довольствоваться тем, чтоузнали! Ясам снесколькими заслуживающими доверия людьми припервом удобном случае отправлюсь куказанной пирамиде инайду доступ внее. Ядотех пор неуспокоюсь, пока недостигну того илидругого результата. Ещеодин шаг косуществлению моих планов я намерен сделать сегодня ночью. Султан будет здесь, вдоме.
        —Новый знак твоего могущества! Никогда еще неслучалось ничего подобного, брат мой!
        —Онпридет, имоя обязанность — воспользоваться этим часом длядела нашей веры.
        —Понимаю, тыхочешь устами пророчицы расположить его впользу твоих планов иподготовить кпредстоящим событиям!
        —Яхочу подвигнуть его кподвигам воимя нашей веры, чтобы он содействовал достижению моей цели инепротивился моим планам!
        —Яслышу голоса, — внезапно прервал разговор Гамид.
        —Этоон!
        —Но,кажется, оннеодин!
        Шейх-уль-Ислам подошел кполуотворенной двери. Вэто время один изсторожей встретил внизу султана иего проводника.
        —Сним офицер, — сказал Мансур.
        Гамид-кади распрощался сШейх-уль-Исламом ивышел издома, тогда каксултан всопровождении Гассана подымался полестнице.
        Мансур-эфенди другим путем, содвора, тоже отправился наверх и, никем незамеченный, былуже насвоем месте. Гассан все еще непонимал, зачем взял его султан ссобой кпророчице, накоторуюон, после событий прошлой ночи, смотрел совсем другими глазами. Ондолжен был умереть вместо принца, атеперь вдруг сопровождал султана вдом софта? Чтоже это значило?
        Абдул-Азис вошел вслабо освещенную комнату, гдечудо встало, пообыкновению, навозвышение. По-прежнему широкая идлинная белая одежда сзолотым шитьем закрывала всю ее фигуру. Какое-то мистическое, таинственное впечатление произвела насултана пророчица ився обстановка комнаты. Сторожа принесли длянего подушку, Гассан встал позади него.
        Новот зазвучал чудный, серебристый голос Сирры.
        —Когда придет помощь Божья ипобеда иты увидишь моих людей вступающими врелигию Аллаха, восхвали тогда твоего Владыку ипроси унего прощения, ибоон прощает охотно[25 - Сура изКорана.].
        —Говорят, тыможешь видеть далекое будущее ипредсказывать людям их судьбу, — после непродолжительного молчания обратился кСирре Абдул-Азис. — Скажимне, чтовидишь ичто знаешьты.
        Мансур шепнул ей сообразный его планам ответ, нокаков был его ужас, когда Сирра, которая всегда понимала ибуквально повторяла его слова, наэтот раз заговорила совсем другое — онедва верил своим ушам. Чтослучилось? Чтоон услышал?
        Сирра исполнила приказание Золотой Маски!
        —Донаступления третьего Рамазана трон пророка опустеет, — сказала она своим неземным голосом. — Несмерть лишит повелителя правоверных престола, ночеловеческая рука! Враги водворце страшнее гяуров! Затем вступит напрестол Магомед Мурад, подименем Мурада V, ноего царствование продлится всего три месяца, затем трон пророка снова опустеет, иопять нечерез смерть, аповоле людей! Следующий заним Абдул-Гамид будет царствовать еще меньше, ипрестол пророка опять опустеет. Егозаймет Мухмед-Решад-эфенди.
        —Замолчи! — вужасе вскричал султан: онстрашно дрожал иедва держался наногах подгнетом этого ужасного пророчества.
        Гассан был также поражен ее словами.
        —Уйдем скорее изэтого дома, — струдом выговорил султан и, шатаясь, вышел изкомнаты. — Идизамной.
        —Янинашаг неотстану отвашего величества! — отвечал Гассан ивместе ссултаном покинул дом софта.
        Подороге Абдул-Азис быстро повернулся кследовавшему заним Гассану ивзволнованным голосом сказал:
        —Теперь ты видишь, чтоя только длявида принял твою жертву, чтобы испытать тебя. Тынеумрешь запринца! Яжелаю иметь тебя присебе. Садись сомной вкарету иникому неговори отом, чтоты сейчас слышал!
        XVII
        Лаццаро ипринц
        Прежде чем следовать занитью нашего повествования, заметим, чтоописанные здесь лица исобытия притурецком дворе, хотя имогут многим показаться невероятными идаже нелепыми, однакоже домельчайших подробностей соответствует истине. Равно исообщенное впрошлой главе пророчество, которое стало известно всему Константинополю ирассказывалось повсюду еще доего исполнения.
        Теперь вернемся кнашим событиям.
        Бегство Реции, попонятным нам теперь причинам, встревожило Мансура иГамида-кади тем сильнее, чтовместе сРецией исчез ималенький принц Саладин.
        Обабыли равно важны дляправителей могущественных Кадри. Реция, какпоследняя вроде Абассидов, вырвавшись насвободу, могла помешать идаже быть опасной дляосуществления замыслов Мансура. Аобладание принцем давало возможность влиять нанаследника престола Мурада, отца Саладина. Ивдруг оба неожиданным образом ускользнули отнего, даиказнь Юсуфа была отменена султаном.
        Хотя Мансур ипринял немедленно все надлежащие меры дляпоиска беглецов, ноэто было дело далеко нелегкое вогромной турецкой столице, ктомуже разъединенной начасти, отделенные друг отдруга водой.
        Навторой день после бегства Реции иСаладина принцесса Рошана послала своего доверенного слугу Лаццаро вразвалины споручением кШейх-уль-Исламу. Грек уже несколько дней втихомолку обдумывал, какбы ему лучше устранить «чудо». Онбоялся Сирры, знавшей овсех его преступлениях! Еслибы она обвинила его вподжоге, этомоглобы дурно кончиться длянего, несмотря назаступничество принцессы.
        Нокакему было подступиться кней, когда она стала пророчицей? Тосверхъестественное появление пророчицы особенно беспокоилоего: какмог он заставить ее молчать илисделать ее безвредной, когда она раз уже воскресла измертвых?
        Страшно было выражение глаз Лаццаро, когда он напути вразвалины раздумывал осредствах погубить Сирру, одна мысль окоторой уже приводила его вбешенство иужас.
        Желтовато-бледное лицо его казалось окаменелым. Всяжизнь сосредоточивалась водних глазах, которые, казалось, имели какую-то злобную силу. НаВостоке настолько распространена вера взлой глаз, чтоомогуществе его упомянуто даже вКоране, поэтому многих охватывал ужас приодном взгляде Лаццаро.
        Ненависть излоба Лаццаро направлены были теперь против Сирры — ноона была длянего недосягаема! Еслибы он только осмелился подойти кней, тонаверняка былбы схвачен ирастерзан ее сторожами иликоленопреклоненной перед ней толпой. Онслишком хорошо знал фанатизм магометан. Вподобную минуту они приходили втакое дикое бешенство, чтонаместеже побивали камнями илиразрывали накуски, недопуская вмешательства кавасов.
        Расправа черни очень легко принимает чудовищный характер, нонигде она несклонна так кфанатизму, каквТурции.
        Между тем кактурки вдругих случаях вообще обнаруживают большое хладнокровие инелегко могут быть выведены изтерпения, толпа фанатиков тем опасна, чтоЛаццаро, более чумы, боялся ее инеотваживался наоткрытую вражду спророчицей.
        Грек незнал, чтоидумать оней! Онбоялсяее, иэто сильно мучилоего, таккакона была единственным существом, которого боялся Лаццаро.
        Вразвалинах Кадри он узнал отсторожа вБашне мудрецов, чтоБаба-Мансур вотсутствии, аГамид-кади работает вЗале совета.
        Лаццаро велел доложить ему осебе итотчас был введен ккади. Тотсидел устола иписал, перед ним лежали документы. Онвзял изрук грека письмо принцессы иприказал ему ждать ответа. Лаццаро поместился удверей.
        Должно быть, письмо заключало всебе важное известие. Кади заботливо спряталего, затем обратился кслуге принцессы, скоторым был знаком уже много лет. Онхорошо знал, чтоэто он убил сына Альманзора ипривез Рецию вЧертоги смерти.
        Письмо содержало, по-видимому, какое-то известие одочери Альманзора. Гамид-кади вторично развернул ипрочел его итогда только сказал:
        —Знаешьли, чтодочери Альманзора удалось убежать вместе спринцем?
        —Нет, мудрый кади. Лаццаро оттвоей милости впервые слышит обэтом бегстве! — отвечал грек, иглаза его дико сверкнули приэтих словах.
        —Имудалось бежать изразвалин, — продолжал кади. — Всепопытки отыскать их неудались.
        Лаццаро гордо ипрезрительно улыбнулся.
        —Если мудрому кади угодно будет поручить мне это дело, беглецы недолго пробудут запределами развалин, — сказалон.
        —Язнаю, какты искусен вподобных делах, нонаэтот раз эта задача нелегкая. Чтобы помочь тебе, сообщу важную новость. Немы одни разыскиваем дочь Альманзора, принц Юсуф, ослепленный ее красотой, тоже ищетее!
        Лицо грека приняло злобное, полное ненависти выражение.
        —Светлейший принц? — спросилон. — О,дочь Альманзора счастлива, нечего сказать! Красота ее находит много поклонников!
        —Вчем успел принц Юсуф, янезнаю, нодумаю, чтоему легче будет отыскать ее след. Тыможешь разузнать обовсем, предложив принцу свои услуги вэтом деле.
        —Такдолжно быть, если ты это приказываешь, мудрый кади!
        —Сегодня вечером принц намерен отправиться вразвалины Хебдоман, чтобы отыскать дочь Альманзора! Знаешьли ты эти развалины?
        —НевоВлахернскомли они квартале, куда можно пройти через высокую арку ворот, минуя большое стамбульское кладбище?
        —Да,там! Через несколько часов ты можешь встретить там принца. Постарайся подойти кнему ипредложи ему свои услуги! Принц тебя знает?
        —Боюсь, чтосветлейший принц помнит меня. Впрочем, темлучше, этоеще увеличит его доверие! — отвечал Лаццаро.
        —Этаместность далеко небезопасна, ислишком рискованно состороны принца отправляться вэтот притон цыган, нищих имошенников!
        —Любовь незнает опасностей! — усмехнулся грек. — Дочь Альманзора обворожила светлейшего принца! Чтобы отыскатьее, онготов идти хоть накрай света!
        —Узнаешьли ты принца, если он явится туда впростом платье?
        —Будь покоен, мудрый кади, янайду светлейшего принца!
        —Отпроживающей там сволочи можно ожидать всего дурного, — сумыслом заметил кади, чтохитрый грек очень хорошо понял. — Тынехуже других знаешь, чтонападения разбойников там нередкость! Отправляясь туда, принц, самтого неподозревая, подвергает себя опасности. Этоотребье — персидские лудильщики инищие — зорко следят затеми, укого есть золото идрагоценности!
        —Да,нападение там недиво, — согласился Лаццаро.
        —Тебе предстоит отвратить несчастье. Нотак каквэтом костюме цыгане имошенники легко могут принять тебя запровожатого принца ипопытаться ограбить иубить также итебя, — сказал Гамид-кади, — тосоветую тебе лучше переменить одежду.
        —Кажется, явполне понял тебя, мудрый кади, спешу вточности исполнить твои приказания.
        —Может быть, тебе удастся через принца напасть наслед дочери Альманзора. Вотвсе, чего я оттебя требую, ничего другого ивмыслях уменя небыло, — заключил разговор осторожный кади. — Ступай исообщи мне орезультатах твоих дел!
        Грек удалился снизким поклоном. Прежде всего он вернулся вСкутари итам наодном изрынков купил себе красную феску итемный кафтан.
        Затем он отправился вуказанное ему Гамидом-кади предместье города.
        Отсеральского шпица вСтамбуле, пройдя некоторое пространство возле высоких дворцовых стен итенистых платанов, достигают насыпи, покоторой проходит железная дорога. Развалившиеся башни здесь чередуются спотрескавшимися полуразрушенными стенами.
        Здесь, уСеми башен Эди-Кули, сворачивают отберега Мраморного моря назад, кЗолотому Рогу, вдоль огромных Юстинианских земляных стен. Тут, оставив почерневшие отвремени итакже обреченные наразрушение башенные колоссы, приходят карке ворот бывшего портала святого Романа. Через несколько проломов встенах выходят сначала набольшие Стамбульские кладбища смногочисленными каменными обелисками, затем достигают Влахерна, прежде большой части города, теперьже местечка, состоящего изгрязных, населенных евреями лачужек, значительную часть которых истребляют ежемесячные опустошительные пожары.
        Здесьже находятся иразвалины Хебдоман — притон египетских цыган, еврейских нищих игреческих мошенников. Вместе слетучими мышами искорпионами они населяют эти мрачные убежища, авпрекрасные весенние дни праздношатающиеся ребятишки греются насолнце, наплитах иобломках колонн, остатках прежней роскоши, прежнего великолепия греческой империи.
        Какразвалины Кадри надругом конце города, такиэто угрюмое, каменное здание ведет свое начало стех времен, когда Константинополь еще небыл завоеван турками.
        Развалины Хебдоман состоят извысоких инизких стен, заросших кустарниками ивьющимися растениями, тамисям находятся отверстия ввиде остроконечного свода. Местами заметны нижние части окон.
        Внутренность Хебдоманских развалин делится набесчисленное множество отдельных помещений, изкоторых большая часть закрыты сверху инаполовину завалены мусором иобломками камней, такчто там образовались целые поселения, строго обособленные. Итам, посреди мусора итравы, живет множество бесприютных бродяг, слишком бедных иленивых длятого, чтобы занесколько пиастров нанять себе квартиру впорядочном доме.
        Этосборище людей представляло пестрое смешение всевозможных племен, костюмов, наречий иобычаев.
        Настенах ивнизу натраве сидят илежат смуглые цыганские ребятишки, увходов, прислонясь кстене, стоят стройные цыганские девушки, сбоку старые; полунагие укротители змей иперсидские факиры сидят нашкурах зверей иснаслаждением покуривают трубки; кругом, всвоих помещениях, лежат опьяневшие отопиума нищие, стараясь блаженными сновидениями заглушить свои земные бедствия. Восточные музыканты игреки бренчат насвоих инструментах, дальше, вверху, наодиноком стенном выступе сидит накорточках молодой цыган иизвлекает изсвоей скрипки глубокие, жалобные мелодии, слышанные им ототцов.
        Былуже вечер, иразноплеменные бродяги, подобно ночным птицам, оставляли свои дневные убежища иотправлялись блуждать погородским улицам, выжидая удобного случая дляграбежа илиубийства.
        Вечерняя заря мало-помалу потухала вместе сотлетом летучих мышей, мошенники тоже вышли насвою ночную работу, отдохнув задень.
        Вэто время какой-то мужчина втемном кафтане шел подороге квышеупомянутому убежищу бесприютных горемык. Красная повязка наподобие чалмы обвивала его голову.
        Доразвалин было еще далеко, когда подразвесистым платаном он увидел лежащего человека. Человек этот, по-видимому, спал. Наружность его испугалабы всякого: спервого взгляда можно было узнать внем разбойника. Судя поего усеянному рябинами лицу ибеспорядочной одежде, этобыл грек. Казалось, человека вкрасной чалме влекло кэтому бродяге, онтолкнулего, какбудто хотел что-то спросить.
        Нотот, очевидно страшно опьяневший отопиума, ничего нечувствовал идаже непошевелился.
        Только незнакомец хотел повторить свою попытку разбудитьего, каквдруг вблизи его что-то зашевелилось, чего он дотой минуты инезаметил.
        Внизу, утолстого ствола платана, сидел какой-то старик, поджав подсебя полуобнаженные ноги, сголыми руками иплохо прикрытым туловищем; наголове унего была надета широкая грязная чалма. Чудное впечатление производило сильно загорелое морщинистое лицоего, обрамленное длинной, белой, какснег, бородой, ниспадавшей нахудощавую костлявую грудь старика. Смуглые руки иноги его были поразительно худы, новтоже время сильны икрепки. Нашее унего висела цепочка смощами, аниже — дудка. Возле него втраве лежали, свернувшись, семь иливосемь змей, головы которых почти касались голого тела старика.
        Неподвижно, каквосковая фигура, сиделон, прислонившись спиной кдереву. Онтолько тогда шевельнулся, когда человек вкрасной чалме вторично хочет толкнуть спящего бродягу.
        —Неделай этого! — сказалон. — Грек убьет тебя, если ты теперь его разбудишь.
        —Как, тыукротитель змей? — спросил тот, ипризвуке его голоса все еще зоркие глаза старика так быстро иживо скользнули понему, какбудто он узнал этот голос ихотел удостовериться вличности этого человека.
        —Яегипетский укротитель змей, Абунеца, ивчера ночью удостоился чести заставить танцевать моих змей вгареме всемогущего султана всех правоверных, — отвечал старик подошедшему кнему ближе незнакомцу.
        —Ачто, милость эта наполнила твои карманы? — спросилон.
        Укротитель змей промолчал.
        —Ятак идумал, — продолжал незнакомец, посмеиваясь втихомолку. — Гофмаршалы, начальники евнухов, слуги ивесь штат тратят столько денег, чтоничего неосталось натвою долю. Язнаювсе. Тыбедняк, яэто вижу.
        —Да,сударь, ябеден, очень беден! — отвечал укротитель змей, опустив голову.
        —Отчегоже ты неумеешь сам себе помочь? — продолжал тот. — Тыничего недостанешь, водворце богачей неполучаешь даже предназначенных тебе денег: ихберут себе гофмейстеры ислуги. Иначе ибыть неможет. Носкажимне, непроходил илинепроезжал здесь верхом молодой эфенди?
        —Молодой знатный господин?
        —Да,наруках унего дорогие перстни, карманы его туго набиты золотом.
        —Нет, сударь, такого пока еще невидел!
        —Такон еще придет.
        —Тыждешьего?
        —Яхочу предложить ему свои услуги!
        —Так! Ночто нужно молодому эфенди здесь, вХебдомане? — спросил укротитель змей. — Неслугуже намерен он нанимать?
        —Здесь, вразвалинах, онищет одну девушку смальчиком.
        —Турчанку?
        —Да,иочень красивую!
        Старик отрицательно покачал головой.
        —Нет, сударь, здесь невидел. НовСкутари видел я вчера прелестную турецкую девушку сдесятилетним мальчиком.
        —Этоони! — воскликнул Лаццаро. — Их-то иищет молодой богатый эфенди. Скажи ему это, когда он вернется изразвалин, может быть, ондаст тебе бакшиш[26 - Бакшиш — турецкая водка, служившая средством расчета зауслуги.].
        —Кажется, тыхочешь поступить кнему вуслужение?
        —Разумеется! Дайсначала ему пройти, чтобы мне встретиться сним уразвалин! Обратись кнему, когда он пойдет обратно.
        —Но,поступая кнему вуслужение, тыскажи, чтоя видел девушку имальчика вСкутари.
        —Зачем? Надоже итебе что-нибудь заработать!
        —Ах,ты очень добр! — воскликнул старый укротитель змей. — Абунеца два дня уже ничего неел!
        —Ну,ачто, если он ничего тебе недаст? — сязвительной усмешкой спросил его тот. — Делай, чтохочешь, меня это нисколько некасается, онбогатый эфенди!
        Старик осторожно иробко осмотрелся кругом, неслышалли кто этих слов.
        —Тыочень добр, — сказал он затем, понизив голос, — тыхочешь дать кое-что старому Абунеце! Ядумаю даже, тыеще что-нибудь прибавишь, если… — проговорил он совсем тихо, — если я верно понял тебя.
        —Понял илинет, делай, чтохочешь! Ктоотсвоей честности умирает сголода, тотничего лучшего незаслуживает. Какие еще утебя, старик, сильные ноги ируки, ядумаю, тысправишься слюбым молодым парнем! Далеколи еще доразвалин?
        —Неочень!
        —Ладно! Мыпотом вернемся сюда, старик, — сказал человек вкрасной чалме, поклонился укротителю змей иснова вернулся надорогу.
        Онпоспешно пошел понаправлению кразвалинам, гдетам исям стояли илежали девушки, женщины имужчины. Подойдя ближе, онуслышал шум ибрань.
        Всебросились ктому месту посмотреть, чемкончится крупная ссора между цыганом итурком.
        Лаццаро, человеком вкрасной чалме былон, какуже, наверно, отгадали читатели, по-видимому, хотел сначала убедиться, ненашлили Реция иСаладин себе убежище вразвалинах.
        Увхода вних, всясгорбившись, сидела накорточках старая цыганка.
        Лаццаро подошел кней.
        —Уходишьли ты каждое утро вместе сдругими вгород илиостаешься здесь? — спросил онее.
        —Янемогу больше ходить, сударь, явсегда здесь, — отвечала горбатая старуха.
        —Неприходилили вчера илисегодня новые бесприютные искать здесь убежище?
        —Да,сударь, целая толпа пришла сегодня ночью.
        —Небылоли между ними девушки смальчиком?
        —Тыговоришь оженщине сребенком наруках!
        —Каких лет был мальчик?
        —Нестарше четырех лет!
        —Нет, яговорю неотом, яспрашиваю о…
        Вэтот момент разговор их был прерван: надороге Лаццаро увидел принца безпроводника, приближавшегося кразвалинам. Онбыл вевропейском костюме, счалмой наголове. Хотя платье его ибыло излучшей материи, ноничто необличало внем его высокого звания, темболее он шел пешком. Однако порукамего, обтянутым перчатками, можно было угадать внем знатного турка.
        Лаццаро отошел отцыганки имедленно пошел навстречу принцу, делая вид, чтопринадлежит кобитателям развалин.
        Принц Юсуф, увидяего, знаком подозвал ксебе.
        —Тыживешь здесь? — спросилон.
        —Да,знатный барин! — отвечал тот, вполной уверенности, чтопринц неузналего, темболее что он был втурецком кафтане ичалме, иктомуже стемнело.
        —Яотыскиваю здесь одну девушку изСкутари, — продолжал Юсуф. — Знакомо тебе это место?
        —Да,знатный господин, ябыл прежде слугой вдоме мудрого толкователя Корана Альманзора!
        Принц был поражен.
        —Такты знаешь идочьего? — обрадовалсяон.
        —Рецию, знатный барин?
        —Мнесказали, чтоона смальчиком отправилась сюда!
        —Дочь Альманзора? Тогда я зналбы обэтом. Явиделбыее. Нет, знатный господин. О,еслибы мне только увидетьее! Нет, знатный барин, онанездесь!
        —Нездесь? Тыверно это знаешь?
        —Также верно, както, чтонаднами Аллах! Такты, знатный барин, ищешь прекрасную Рецию?
        —Странная встреча! — задумчиво произнес Юсуф. — Ты,значит, былслугой вдоме ее отца?
        —Иропщу наАллаха, чтонемогу быть им более! Мудрый Альманзор невернулся, единственный сын его убит, весь дом опустел! Нознаешь, чтоя думаю? Там, вСкутари, живет старая Ганифа, прежняя служанка иповеренная дочери Альманзора, неунеели приютилась прекрасная Реция?
        —Очень может быть. Знаешьли ты эту служанку? Знаешьли, гдеона живет? — быстро спросил Юсуф.
        —Да,знатный барин.
        —Можешьли ты проводить меня кней?
        —Сейчасже, если прикажешь.
        —Такпойдемже, проводи меня, янагражу тебя заэто.
        —Какую хорошую, беззаботную жизнь вел я прежде, пока еще жив был мудрый Альманзор, — говорил Лаццаро. — Чтоэто было завремя! Хотя там инебыло распущенности, асоблюдались чистота истрогий порядок, нонам было хорошо; каклюбящий отец заботился Альманзор обовсех… Мыдолжны вернуться сюда надорогу ксеральскому шпицу, знатный барин, — перебил он свою речь, — оттуда мы должны переехать вСкутари.
        —Тамждет меня моя яхта.
        —Темлучше. Ясейчас увидел, чтоимею дело сознатным господином, — льстивым тоном сказал коварный грек, вместе спринцем Юсуфом удаляясь отразвалин. — Да,чудное было это время. Какропщу я наАллаха, чтомудрый Альманзор невернулся!
        —Теперь ты безместа? — сучастием спросил Юсуф.
        —После такого доброго господина трудно отыскать себе нового!
        Тообстоятельство, чточеловек этот знал Рецию ибыл слугой вдоме ее отца, расположило принца вего пользу. Вдуше он решил уже взять его ксебе вуслужение.
        —Кактемно здесь уплатанов, — сказал он после небольшого молчания, вместе сЛаццаро подходя ктому месту дороги, гдесидел старый укротитель змей.
        Глаза грека беспокойно забегали, отыскивая старого Абунецу.
        —Здесь темно, знатный барин, ностой стороны падает лунный свет нанашу дорогу, — сказал он так громко, чтоукротитель змей должен был его слышать, если он былбы еще поблизости. — Несказалли ты давеча, чтопрекрасная Реция имела присебе мальчика?
        —Да,десятилетнего мальчика, — таксказали мне недавно вСкутари.
        —Номне ничего неизвестно обэтом мальчике, — продолжал Лаццаро еще громче, — еслибы я только знал…
        Вэту минуту между старыми тенистыми деревьями, возле дороги, что-то зашевелилось.
        —Ктотут? — громко спросил принц Юсуф.
        Новэтот самый момент кним подступила высокая, окутанная мглой ночи фигура.
        Лаццаро вполной уверенности, чтоэто укротитель змей ион сейчас набросится напринца, быстро приблизился кдеревьям. Новдруг он почувствовал удары двух здоровенных кулаков. Принцже вужасе отступил назад.
        —Чтоздесь такое? — воскликнулон.
        —Ничего, принц, ничего! — тихо сказал голос. — Дело касается невас, авашего коварного проводника, идите спокойно своей дорогой.
        Впервую минуту, пораженный этой неожиданной встречей, Юсуф незнал, чтоему делать, темболее что кругом было совершенно темно.
        Раздался глухой стон.
        —Чтослучилось? — спросилон. — Ктоты такой?
        Онближе подошел ктому месту, гдебыло сделано неожиданное нападение наего проводника, нонемог видеть ниего, нинападавшего нанего, только что-то шумело ишевелилось между деревьями.
        Ночерез минуту все смолкло.
        Грек куда-то исчез, напрасно звал онего, искал между деревьями, онникого ненашел. Кругом все было тихо ибезмолвно.
        XVIII
        Победа
        Сади иЗора оставили поле битвы, гдевчестном бою пали сыновья эмира. Онибыстро поскакали коткрытой равнине, узнав отмолодого пастуха онеприятельских силах, приближавшихся туда, по-видимому, сцелью окружить их ивзять вплен.
        —Боюсь, чтотшауш сосвоим отрядом попался вруки бедуинов! — сказал Зора своему товарищу. — Онрискнул зайти слишком далеко!
        —Коварные арабы заманили его ксвоему лагерю, — отвечал Сади, — должно быть, Кровавая Невеста уже там, иначе ее воины немоглибы выступить напомощь ее братьям.
        —Прежде всего, надо нам пробраться всвой лагерь, — продолжал Зора, — всеостальное сейчас неважно. Толькобы нам соединиться сосвоими солдатами, атам мы уже одолеем врагов.
        —Так, так, мойхрабрый Зора-бей, надо спешить!
        —Чемскорее мы разобьем врагов, темраньше сможем победителями вернуться народину!
        —Знаю, чтотебе нетерпится вернуться вСтамбул!
        —Ябеспокоюсь заРецию!
        —Ая думал, чтотебя обворожила принцесса! Онатебя любит, Сади, инедурно былобы, еслибы ты сделался пашой иженился напринцессе! Невозражай ничего, друг мой, — полушутя, полусерьезно сказал Зора. — Неследует отталкивать отсебя счастье, если оно случайно выпадает нам надолю. Оноибезтого только раз вжизни улыбается человеку! Если он им вовремя невоспользуется, топотеряет его навсегда ивсю жизнь будет вэтом раскаиваться. Будь благоразумен, Сади, следуй голосу рассудка инедавай воли своим чувствам!
        —Тыхорошо умеешь читать наставления другим! — сказал, смеясь, Сади. — Какидут твои дела спрекрасной англичанкой, а?
        —Тосовсем другое дело, Сади. Онадипломат, ия чувствую большое желание посчастливом возвращении народину избрать тоже поприще! Тыже, напротив, намерен продолжать военную карьеру, иесли достигнешь звания паши, какбудет заманчиво длятебя жениться напринцессе! Поверьмне, гордость ичестолюбие возрастают вместе снашим возвышением. Теперь ты еще инедумаешь обэтом, сегодня ты сомневаешься всправедливости моих слов, нопридет время, когда ты напути кславе будешь ослеплен честолюбием.
        —Принцесса комне благосклонна, недумаешьлиты, чтоя буду отрицать это?
        —Короче говоря, оналюбит тебя!
        —Иэто может быть, номежду нами лежит такая глубокая пропасть, чтонечего идумать обисполнении твоих пожеланий, друг мой!
        —Пропасть эта вскором времени будет уничтожена! Вспомни оНури-паше, оЭдхеме-паше, обаженаты напринцессах.
        —Янехотелбы быть наих месте.
        —Тоопять-таки другое дело, Сади! Онинето, чембылбыты, — нехозяева всвоем доме. Ночто там такое — видишь ты дым?
        —Этопыль, друг мой! — отвечал Сади. — Облако пыли, поднятое скакунами наших врагов!
        —Твоя правда, теперь я исам это вижу, мыдолжны взять немного правее, чтобы, миновавих, добраться досвоего лагеря. Мыпотом, наверно, найдем их натех горах, гдемы давеча были!
        —Мыдолжны держать вправо, — сказал Сади через несколько минут, когда они уже своротили немного всторону отвидневшегося вдали облака пыли, — нопосмотри-ка сюда, Зора, итут, кажется, тоже подымается вдали легкий туман.
        —Клянусь бородой пророка, иэто облако пыли!
        —Если мы повернем еще правее, нампридется сделать круг!
        —Этонепоможет, Сади. Однако неможемже мы броситься вруки арабам, чтобы они окружили иуничтожилинас! Этобылобы безумием. — Зора повернул немного правее, иСади последовал заним, хотя исвнутренним колебанием. Бедуины были близко идолжны были увидеть их наголой песчаной равнине, местами только прерываемой холмами. Чтобы остаться незамеченными, офицеры должны были сделать дальний обход. Обатоварища слегка пришпорили лошадей, иверные животные сбыстротой ветра понеслись попустыне.
        Вдруг Сади вздрогнул иостановил своего коня.
        —Чтотакое? — спросил, подскочив кнему, Зора.
        —Стой! — закричал Сади. — Посмотри-ка туда, — ион указал ему надругую сторону горизонта, итам вдали мало-помалу подымалось облако, адругие сбоку заметно увеличились.
        —Мнекажется, мыокружены неприятелями, — мрачно сказал Зора, остановив лошадь. — Совсех сторон идут сюда небольшие отряды!
        —Втаком случае, намничего больше неостается, как, спрятавшись где-нибудь поблизости, ждать их приближения изатем, всамом удобном месте пробиться сквозь их ряды, — отвечал Сади. — Этоединственная длянас возможность соединиться сосвоими солдатами!
        —Онихотят отрезать нам дорогу, окружить нас ивзять вплен. Спешимся, Сади! Икони ивсадники должны лечь, если они увидятнас, прежде чем пойдут врассыпную, тонам придется сразиться совсеми, итогда мы погибли!
        Обаофицера проворно соскочили слошадей.
        —Пойдем вон туда, гдебуря нанесла песку наподобие окопа! — вскричал Сади изаузду отвел своего коня козначенному месту. — Ляжем заэтот холм ибудем караулить неприятеля. — Зора последовал заним кнанесенному ветром песчаному холму, закоторым совсех сторон окруженные неприятелями офицеры могли укрыться дотех пор, пока невысмотрят, скакой стороны удобнее пробиться сквозь неприятельские ряды.
        Вместе сними улеглись илошади.
        Обаофицера были теперь закрыты холмом, имчавшийся вдали совсех сторон неприятель немог их видеть.
        Должно быть, отряды собрала Кровавая Невеста исама предводительствовалаими, таккакСади вскоре заметил развевающееся поветру знамя.
        Чтобы неупустить офицеров изсвоих рук, арабы, какувидели теперь Сади иЗора, разделились нанебольшие отряды, которые нанекотором расстоянии друг отдруга мчались кодному общему месту, гдеони инамерены были соединиться.
        Каждый изотрядов, по-видимому, состоял издвадцати илитридцати воинов, ирасстояние между ними было около четверти мили. Таким образом, ничто немогло ускользнуть отних, иСади иЗора поняли, чтоони только чудом могут пробиться между этими отрядами.
        Изсвоей засады они ясно видели направление отдельных неприятельских отрядов иприприближении их заметили, чтоотряд сознаменем остался далеко слева. Нодва отряда все еще мчались прямо наних; ночем ближе приближалисьони, темболее становился между ними промежуток, издали казавшийся незначительным.
        Вместе стем возросла инадежда офицеров пробиться между отрядами.
        Кругом, ссеми сторон, приближались отдельные всадники бедуинов, и, возможно, было еще много других, которых из-за отдаленности немогли видеть Сади иЗора.
        Отряды, которые собеих сторон прямо шли наних, казались им наиболее удаленными друг отдруга.
        —Здесь мы должны пробиться, — решительно сказал Сади, — дадим им подойти нанесколько сотен шагов, затем вскочим налошадей ибросимся вперед! Враги собеих сторон кинутся нанас. Мывыстрелим вближайших, атам, пришпорив лошадей, ринемся вперед кнашему лагерю.
        —Тыправ, Сади! — согласился Зора. — Кровавая Невеста собрала все свои силы иразделила их наотряды, чтобы тем вернее уничтожитьнас; значит, ейудалось убежать оттшауша иего солдат.
        —Темлучше, друг мой, толькобы нам проскочить идобраться долагеря, таммы сможем подпустить Кровавую Невесту ивсе ее силы, чтобы сразиться сними.
        —Ониподходят ближе — воттот отряд, слева, назначительном расстояний движется отнас, другой, справа, тоже далеко, хотя иближе первого, вту сторону мы идолжны броситься. Заряженоли твое ружье?
        —Да,иружье, иоба пистолета.
        —Моетоже! — вполголоса сказал Сади. — Ненадо упускать удобной минуты — раз, два, три — вперед! Дапоможет нам Аллах!
        Онипроворно вскочили — между тем какнеприятельские отряды собеих сторон промчались мимо.
        Ониувидели иузнали обоих офицеров! Раздался дикий крик, бедуины бросились впогоню.
        Сади иЗора, казалось, погибли, около сотни всадников бросились наних надвоих, каждый отряд состоял изпятидесяти человек.
        Сади иЗора первые выстрелили изсвоих винтовок, затем перебросили ружья наплечи, таккакнекогда было заряжатьих, ипоскакали.
        Беспорядочный шум поднялся совсех сторон, арабы помчались заними. Гремели выстрелы, ипули свистели вокруг двух смелых всадников, пытавшихся пробиться сквозь окружавшие их неприятельские отряды.
        Поднялась невыразимая суматоха, крики, выстрелы, ржание лошадей — всеэто слилось вкакой-то беспорядочный гул. Притомже бедуины так поспешно бросились впогоню затурками, чтоследы их скрыли два столба пыли.
        Когда они рассеялись, видно было, чтоарабы, пригнувшись кшеям лошадей, всвоих белых развевающихся плащах, мчались все водном направлении. Онибоялись, чтоофицеры ускользнут отних.
        Сади иЗоре удалось оторваться отбедуинов. Сзади их раздавались еще отдельные выстрелы, нопули непопадали вцель. Мало-помалу бедуины расстреляли все заряды, азаряжать им тоже было некогда — надо было догнать неприятеля, аунекоторых арабов были такие лошади, чтосними редко какая другая могла сравняться вбыстроте ивыносливости.
        Эти-то всадники ипустились теперь впогоню. Сади иЗоре невозможно было ускользнуть отних, какбы нигнали они своих лошадей.
        Когда остальные арабы увидели, чтошесть лошадей, известных всем каклучшие бегуны, помчались впогоню ичерез несколько минут уже далеко оставили засобой всех остальных, тораздались дикие крики радости. Обаофицера услышали их иувидели, чтошесть бедуинов опередили других иприближались кним.
        —Онинас догоняют! — закричал Сади своему товарищу, ехавшему впереди. — Ноим незахватитьнас! Сшестью бедуинами мы справимся, если дело дойдет дорукопашной.
        —Вперед! — отвечал Зора.
        —Арабы все больше ибольше отстают, итолько шестеро быстро приближаются кнам. Пистолеты вруки, Сади. Каждому изнас надо сделать подва выстрела, идолжно пасть подва врага, тогда останутся только два, асними мы живо справимся.
        Сади горел нетерпением покончить сосвоими преследователями ивыстрелил еще раньше, чемскомандовал Зора. Пуля сшибла одного араба слошади.
        —Ловко попал! — закричал Зора итоже выстрелил, неостановив лошади, атолько обернувшись наскаку.
        Почти втоже время иСади дал второй выстрел, ипокакой-то странной случайности обе пули попали водного.
        —Какжаль! — воскликнул Сади. — Моглибы быть два.
        Видя, кактоварищи их пали, сраженные неприятельскими пулями, остальные четверо бедуинов проворно отскочили вразные стороны, заметив, чтоЗора снова прицелился вних.
        НоЗора был меткий стрелок. Хотя он инепопал втого всадника, вкоторого метил, таккактот неожиданно рванул всторону свою лошадь, нозато пуля ударила влошадь, бедное животное сделало прыжок игрохнулось наземлю, придавив ногу всаднику.
        —Иотэтого мы избавились, — сказал Зора. — Осталось трое, сними мы справимся, если они нас догонят.
        —Остальные, кажется, бросили преследоватьнас.
        —Каквидно, онирассылают вовсе стороны нарочных.
        —Пусть они соединяются, — отвечал наэто Сади, — потом ненадо нам будет сгонятьих.
        Трое остальных арабов, увидя, чтоофицеры истратили все заряды, судвоенной быстротой бросились заними, имхотелось отомстить врагам заубитых.
        Опасность все еще была велика дляСади иЗоры. Длязащиты небыло уних ничего, кроме ятаганов; нечего делать, надо было довольствоваться иэтим.
        Сади внезапно повернул лошадь и, взмахнув ятаганом, бросился натроих бедуинов.
        Егопримеру последовал иЗора. Копье было опасным оружием вруках сынов пустыни, лошади тоже повиновались любому знаку своего господина. Ноничто немогло противостоять безграничному мужеству обоих офицеров.
        Нападение их было так быстро инеожиданно, чтоарабы невольно отступили.
        Сади иЗора поспешили воспользоваться своим преимуществом. Вто время какСади был занят двумя, Зоре удалось ловким ударом повалить лошадь третьего, абедуин безлошади — всеравно что побежден. Хотя он ловко выскочил изседла, новыронил приэтом копье.
        Двумя прыжками Зора очутился возле Сади, теснимого бедуинами, ипомог ему одолеть обоих врагов. Вскоре им удалось изрубить одного исильно ранить другого, третийже, сброшенный слошади, вскочил налошадь одного изубитых и, невступая вбитву, бросился ксвоим товарищам.
        —Вперед! Мыдолжны какможно скорей добраться долагеря инемедленно вместе совсеми солдатами выступить против них. День этот еще некончен! Надеюсь, чтоон будет славным днем нашей жизни! — воскликнул Сади.
        —Тебе следует награда победителя! — отвечал Зора. — Принцесса была права, открыв втебе талант ипредсказав тебе блестящую будущность.
        —Нислова более, Зора, — перебил его Сади, — мыоба выдержали тяжелый день исумели выйти изопасного боя живыми. Нобой еще некончен.
        —Мыможем отдохнуть минуту, — заметил Зора после небольшого молчания имедленно пустил своего взмыленного коня. — Кажется, впылу битвы мы свернули снастоящей дороги.
        —Солнце садится там, значит, ехать надо сюда, — сказал Сади.
        —Видишьли ты кругом возвышения?
        —Нет, горизонт заволокло тучами.
        —Мыилиедем непотой дороге, илиеще так далеко отлагеря, нораньше ночи нам донего недобраться. Однако молодой пастух полагал, чтолагерь нарасстоянии всего трех иличетырех миль.
        —Едем дальше, — предложил Сади.
        —Лошади очень устали.
        —Ядумаю, мыстобой, Зора, устали еще больше, однако несмеем изаикнуться обэтом.
        —Нутак едем, — согласился Зора.
        —Будем держаться немного левее, — сказал немного спустя Сади, — кажется, втой стороне лежат холмы, полузакрытые фиолетовым паром.
        —Вэтой пустыне гораздо легче, чемнаморе, сбиться спути! — отвечал Зора.
        —Кночи будет вдвое хуже!
        —Амой желудок дьявольски пуст!
        —Успокойся, — улыбнулся Сади, — влагере мы найдем чем подкрепиться, — ион яркими красками стал рисовать своему товарищу все удовольствия хорошего обеда. Зора, смеясь, снова погнал коня.
        —Ого, посмотри-ка туда! — закричал он наконец, кактолько последние лучи заходящего солнца засияли нагоризонте. — Чтотам такое, друг мой?
        —Помоги Аллах, чтобы оправдались твои слова, чтобы это были те холмы, закоторыми лежит наш лагерь, — отвечал Зора. — Нотеперь мне исамому кажется, чтомы наверной тропе.
        Онипомчались далее, ичем ближе подъезжали они кгорам, темяснее видели, чтоони напути кцели.
        Наступила уже ночь, когда их окликнул часовой, иони увидели перед собой лагерь. Тшауш сосвоим отрядом невернулся, наверно, онипопали вруки Кровавой Невесты истали жертвой ее дикой мести.
        Пока оба офицера утоляли голод, солдаты готовились квыступлению.
        Пушки снова были разобраны инавьючены наверблюдов. Войско выстроилось, приведя впорядок ружья иприхватив ссобой провиант. Через полчаса солдаты сидели наконях.
        Сади иЗора объявили своим воинам, чтонаэтот раз надо одержать решительную победу, враги все собрались наравнине, ипридется выдержать упорный бой.
        Солдаты радостными криками отвечали своим смелым командирам. Зора иСади стали воглаве своих отрядов иоставили лагерь. Онирешились разъединиться, чтобы собеих сторон внезапно напасть нанеприятеля.
        Впрочем, онидержались недалеко друг отдруга, чтобы привнезапном нападении иметь возможность припервыхже выстрелах немедленно соединиться.
        Между тем Кровавая Невеста была вневыразимом бешенстве. Впервые слышалаона, чтовсе принятые ею меры остались тщетными иоба офицера падишаха все-таки ускользнули отнее, вто время какона уже твердо рассчитывала овладетьими. Небыло никакой надежды науспех дальнейшего преследования, иСолия решилась лучше отыскать сначала братьев изатем уже, соединившись сними, продолжать военные действия против турецких войск. Каковже был ее ужас, когда она нашла обоих братьев убитыми.
        Этоеще сильнее взбесило Солию! Вотчаянии бросилась она натрупы, которые печально обступили воины, затем вскочила идрожащим голосом поклялась дотех пор неуспокоиться, пока неистребит всех врагов илисама непадет вбитве.
        Арабы последовали ее призыву истолпились подзнаменем Кровавой Невесты. Всеклятвенно обещали илиотомстить засмерть своих вождей, илипасть всражении. Затем обоих воинов погребли натом самом месте, гденашла их Солия, иогромными камнями завалили их могилу. Так, среди пустыни упокоились рядом, головами кМекке, обабрата Кровавой Невесты.
        Совершив погребение, бедуины снова вскочили наконей. Солия развернула знамя, таккакрешилась немедленно вести своих воинов наврагов — победить илиумереть. Ейнетерпелось известием обокончательном уничтожении ненавистных врагов обрадовать престарелого отца, содним старым слугой оставшегося влагере, иэтим смягчить печальную весть осмерти обоих сыновей.
        Словно вихрь мчалась она воглаве своих войск понаправлению кнеприятельскому лагерю.
        Ейхотелось нетолько истребить войска падишаха, ноижестоко наказать те соседние племена, которые отказались помочь ей итем нанесли оскорбление, которое Солия хотела непременно смыть кровью.
        Неукротимая жажда мести руководила каждым ее шагом. Ненависть пересилила то чудное чувство, которое овладело ею привиде смелого неприятельского вождя, иона хотела видеть всех врагов мертвыми усвоих ног.
        Ивоины Кровавой Невесты были увлечены ее мужеством. Жажда брани томила их стой минуты, какони увидели трупы сыновей их эмира. Допоследнего человека, допоследней капли крови решились они биться итеперь устремились заразвевающимся поветру знаменем Кровавой Невесты, которая впереди всех мчалась кнеприятельскому лагерю. Какстая призраков, вбелых развевающихся плащах, мчались бедуины, численностью своей превосходя силы, бывшие враспоряжении Сади иЗоры.
        Солнце уже закатилось, ивечерняя мгла покрыла пустыню. Нанебе засияли первые звезды, ипрохлада сменила удушливый дневной жар.
        Новот Солия внезапно вздрогнула: вдали она увидела какую-то двигающуюся вих сторону черную массу.
        Этобыло турецкое войско.
        Воины Кровавой Невесты тоже увидели приближающихся солдат падишаха.
        Настала решительная минута. Солия велела своим воинам остановиться, дать врагам подойти поближе изатем внезапно броситься наних.
        Такое внезапное нападение всегда приносило успех, этоона нераз испытала. Тщетными оставались все попытки регулярных войск противостоять дикому натиску такой орды, искусно использующей вначале оружие, азатем свои длинные копья.
        Бледный свет луны извезд освещал равнину.
        Ослепленная ненавистью, невладея настоящим военным опытом, онавидела только приближавшегося неприятеля инеподозревала, что, бросившись вперед, ватаку, онаувлекала своих воинов насмерть инагибель.
        Длинной шеренгой бросились заней бедуины иводну минуту далеко растянулись вобе стороны, чтобы, сомкнувшись, окружить неприятеля. Раздались выстрелы издлинных ружей бедуинов, акогда солдаты ответили им темже, арабы споднятыми копьями бросились нанеприятеля.
        Отрядом турецких войск командовал Сади. Сневозмутимым спокойствием отдавал он приказания своим солдатам открыть сильный огонь победуинам.
        Кровавая Невеста иее воины были встречены градом пуль, многие изних полегли убитыми, нооставшиеся также неудержимо стремились вперед.
        Завязался горячий, отчаянный бой. Внесколько минут сыны пустыни окружили отряд Сади исвоими длинными копьями опустошали ряды солдат.
        Бедуины были уже уверены всвоей победе, бившаяся впередних рядах Кровавая Невеста заранее торжествовала, каквдруг битва неожиданно приняла другой оборот.
        Вдали раздались звуки трубы.
        Зора-бей повыстрелам определил начало боя ипоспешил сосвоим отрядом напомощь Сади.
        Чудесной музыкой прозвучали трубы дляСади, который сражался, каклев, инамерен был победить ибезпомощи Зоры. Новрагам давали большой перевес их оружие ихорошо выдрессированные лошади.
        Неоспоримое искусство арабов владеть копьями непременно помоглобы им одержать победу, ихбыло вдвое больше, чемотряд Сади, но, ксчастью, раздавшиеся звуки труб воодушевили солдат.
        Сеще большим ожесточением бросились они засвоим командиром набедуинов.
        Всвоей неукротимой злобе Солия неслыхала сигналов приближающихся врагов. Онадаже неследила более зауспехами своих воинов, разубедившись вих перевесе. Глаза ее были прикованы кСади, смелому неприятельскому вождю. Донего она хотела добраться, чтобы сразиться сним.
        Этонепреодолимое желание влекло ее вперед. Спомощью ханджара она пробилась сквозь неприятельские ряды иувидела себя, наконец, уцели. Сади-бей мчался прямо нанее. Впервую минуту он неузнал вней Кровавую Невесту, таккак, чтобы удобнее было сражаться, онапередала знамя одному изсвоих воинов. Нострастный крик, вырвавшийся изгрудиее, выдал вней женщину. Несколькими прыжками коня он очутился перед ней.
        —Сдайся мне сосвоими воинами! — закричалон. — ТыКровавая Невеста!
        —Нет, нет, никогда! — страстно воскликнула Солия, бросаясь наСади.
        —Втаком случае ты погибла вместе совсем твоим племенем! — отвечал Сади. — Нехочешь иначе, такумриже!
        Начался поединок. Всхватке сошлись неукротимая злоба Солии ивоенное искусство Сади, который хотел живой захватить ее всвои руки.
        Ондолжен был призвать напомощь всю свою ловкость, чтобы противостоять ее бешеному натиску. Словно богиня мести бросалась она наСади.
        Между ними шел кровавый турнир ненажизнь, анасмерть.
        Вовремя поединка подоспел сосвоим отрядом Зора, исэтой минуты участь арабов была уже решена. Онибыли внезапно окружены вновь прибывшим неприятелем, нонехотели сдаваться.
        Новот одному изсолдат Сади удалось овладеть знаменем, сокрушив ятаганом несшего его воина.
        Арабы испугались — ониискали Кровавую Невесту, носвет луны был слишком слаб, чтобы можно было видетьвсе, чтопроисходило вокруг: знамя было потеряно, Кровавой Невесты нигде небыло видно…
        Ивсе оставшиеся вживых бедуины бросили оружие, когда Зора снова потребовал сдаться.
        Втуже минуту Сади, всееще сражавшемуся сСолией, удалось наконец обезоружить свою противницу, ранив ее вправую руку.
        —Убей меня! — закричала Кровавая Невеста. — Замою голову назначена награда! Убейже меня!
        —Нет, — отвечал Сади, — тыдолжна живой попасть мне вруки. Сдавайсяже!
        —Нет, никогда! — вскричала Солия ихотела левой рукой вонзить себе всердце кинжал, ноСади вовремя успел схватить ее руку и, соскочив сседла, силой приподнял слошади бешено сопротивлявшуюся Солию.
        Кровавая Невеста походила напойманную львицу. Онавсе еще делала отчаянные попытки умертвить себя. Новсе было тщетно. Сади приказал нескольким солдатам связатьее.
        —Покорись твоей участи! — закричал оней. — Посмотри-ка туда: твое племя уничтожено.
        Неговоря нислова, вневыразимом отчаянии стояла связанная Кровавая Невеста ивидела, какмаленькая кучка ее воинов, избежавших смерти, сложила оружие.
        Побежденная Солия находилась вруках ненавистных врагов, подвластью того, кого она ненавидела более всех остальных.
        Онатолько выжидала удобного случая умертвить себя. Сосвязанными руками, окруженная караулом неприятеля, онастояла ипристально смотрела напокрытое кровью итрупами поле битвы, гдеплемя ее кончило свое существование.
        Зора узнал оподвиге Сади инемедленноже поспешил кнему, оставив пленников подкараулом своих солдат.
        Торопливо соскочив слошади, онбросился обнимать своего друга.
        —Победа, Сади, победа! — радостно воскликнулон, горячо сжимая его всвоих объятиях. — Тывзял вплен Кровавую Невесту! Большего торжества ижелать нельзя!
        —Мыуцели, друг мой, — отвечал Сади. — Спасибо тебе затвою помощь, безтебя победа небылабы одержана так быстро ирешительно!
        —Даздравствует Сади-бей! — громко разнеслось вночи. Впервый раз войска султана торжествовали такую блистательную победу среди этой пустыни.
        —Наконей! — скомандовали офицеры. Пленные арабы были привязаны клошадям солдат. — Пусть срассветом пришлют изБедра помощь раненым, амертвым найдется здесь одна общая могила!
        Затем отряд вместе спленниками двинулся котдаленному неприятельскому лагерю, чтобы захватить еще нескольких остававшихся там воинов. Этодлинное шествие, вкотором можно было видеть иликующие, ипечальные, удрученные горем иотчаянием лица, медленно двигалось попесчаной пустыне, слабо освещенной бледным светом луны.
        Только кутру добрались они долагеря бени-кавасов, ноон казался вымершим. Ниодин звук, ниодно движение между палатками ненарушали мертвой тишиныего.
        Прислабом утреннем свете Сади иЗора отправились вшатер эмира.
        Увхода впалатку они нашли престарелого эмира мертвым — онпредпочел умереть, чемпережить поражение. Возле него лежал ивоин, принесший известие опоражении, истарый слуга, последовавший примеру своего господина илишивший себя жизни.
        —Онпредпочел смерть позору, — сказал Сади, указывая натруп эмира. — Вдуше этого человека было много истинного величия. Отдадимже ему последний долг инавосходе солнца, припушечной пальбе, предадим его прах земле. Затем двинемся вБедр иоттуда спленниками изавоеванной добычей вернемся вСтамбул, куда гонцы еще раньше принесут известие онашей победе. Племя бени-кавасов достойно наказано.
        XIX
        Новый фаворит
        Пророчество Сирры ивстреча сМансуром-эфенди натеррасе дворца побудили султаншу Валиде примириться сним. Онатак верила вчудеса изнамения, чтослова пророчицы были длянее законом.
        Шейх-уль-Ислам заметил эту перемену иупотребил всю свою хитрость, чтобы закрепить эти отношения.
        Водин изследующих дней султанша Валиде приказала муширу Изету намекнуть Мансуру, чтовназначенный час она желает встретить его вАйя-Софийской мечети.
        Императрица-мать имела собственную мечеть вСкутари ичасто посещалаее, чтобы вприсутствии народа совершать свои молитвы. Вокрестностях мечети, внутренние помещения которой были отделаны мрамором иустланы коврами, усултанши Валиде было несколько религиозных училищ, называемых вТурции медресе, атакже квартиры длястудентов, столовые длябедных, больница, бани икараван-сарай — пристанище дляпутешественников. Всеэто делала она длятого, чтобы заслужить любовь народа.
        Новназначенный день квечеру она отправилась невсвою мечеть, вбольшую, роскошную Айя-Софию, напаперти которой желала она встретить Шейх-уль-Ислама.
        Прежде чем войти вмечеть, каждый мусульманин производит омовение внаходящемся перед ее дверью бассейне. Всобственной мечети султанши Валиде устроен был длянее особый бассейн; здесьже вАйя-Софии был только один, общий. Слегка обмакнула она туда несколько пальцев икоснулась ими лба, незакрытого покрывалом.
        Ниснаружи, нивнутри мечети невидно ниобраза, нирезьбы. Коран строго запрещает изображать людей иживотных. Зато стенные украшения, состоящие изарабесок иизречений изКорана, украшают внутренность магометанских мечетей, стены которых ночью бывают освещены бесчисленным множеством ламп.
        Богослужение наВостоке невеличественно инеторжественно, оносостоит изодних механически произносимых молитв ичтения текстов изКорана.
        Вкаждой мечети встороне, обращенной кМекке, находится большой мраморный престол святого пророка, икнему должен быть обращен лицом каждый молящийся.
        Константинопольские мечети делятся попышности изначимости надва разряда: императорские — Джами-эс-Салатин имолельни, известные подименем Меджидие. Первых — шестнадцать, вторых — около ста пятидесяти. Кроме наибольшей ипрекраснейшей извсех мечетей Айя-Софии (Святой Софии), ежегодный доход которой насчитывает дополутора миллионов пиастров, кимператорским мечетям принадлежат: мечеть Эюб, мечеть МагометаII, далее, мечети БаязидаII, СелимаI, мечеть наследного принца (Шайзаде), затем АхмедаI, СолиманаI, Наи-Джами, Палиде, Аясма, Нури-Осман, Лалели (Тюльпанная мечеть) имножество других.
        Айя-София была соборной церковью Константинополя, когда он был еще христианским городом. В538году (IVв.), после неоднократных пожаров, император Юстиниан принялся вновь отстраивать его сеще большим, чемпрежде, великолепием. Спустя двадцать лет обрушилась восточная половина большого купола, ноЮстиниан восстановил поврежденную церковь еще прекраснее ипрочнее. Чтобы дать хотябы некоторое представление овеличине ироскоши этой, теперь магометанской мечети, сообщим, чтодляпокрытия издержек наее сооружение были введены специальные налоги ивычеты изжалованья чиновников. Стены исводы выведены были простыми плитами, нороскошь колонн превзошла собой все досих пор известное. Тутбыли всевозможные сорта мрамора, гранита ипорфира; фригийский белый мрамор срозоватыми полосками, зеленый изЛаконии, голубой изЛивии, черный кельтийский сбелыми жилками ибелый босфорский счерными, египетский звездчатый гранит ипорфирные колонны, взятые Аврелием изСолнечного храма вБаальбеке, восемь зеленых колонн, привезенных изхрама Дианы вЭфесе, атакже изТрои, Кизина, Афин исЦикладских островов.
        Впоследствии турки еще более украсили эту великолепнейшую изцерквей.
        МагометII воздвиг оба столба, подпирающие юго-восточную часть храма, обращенную кморю, иодин минарет. Султан СелимII выстроил следующий, немного ниже первого. МурадIII соорудил остальные.
        Доста архитекторов руководили постройкой Айя-Софии, пять тысяч рабочих трудились направой стороне истолькоже налевой.
        Попреданию, план был вручен императору Юстиниану ангелом, явившимся ему восне.
        Семь споловиной лет затратили надоставку изаготовку материалов, восемь споловиной лет продолжалась сама постройка. Когда все было уже закончено, император всочельник 554года наколеснице, вкоторую было запряжено четверо лошадей, поехал вцерковь. Онвелел заколоть тысячу быков, тысячу овец, тысячу свиней, десять тысяч кур ишестьсот баранов, втоже время тридцать тысяч мер ржи итриста центнеров золота розданы были народу.
        Впоследствии, когда Константинополь завоевали турки, церковь эта была превращена вмечеть, вней почти все было сохранено, такчто Айя-София остается сохранившимся памятником давно минувшей эпохи и, вероятно, некогда будет снова возвращена христианам.
        Вбольшом куполе бросается вглаза известное изречение изКорана: «Аллах есть светильник неба иземли». Текст этот вночи Рамазана бывает залит морем света оттысячи тысяч ламп, которые тройным окружением, помещаясь одно наддругим, освещают свод купола, между лампами висят букеты ипучки искусственных цветов изолотые блестки.
        Вцерковной нише, ввиде полукруга, помещался престол сдарохранительницей. Этобыло место длясвященников, икнему вели семь ступеней. Таккакместо это прямо выходило навосток, ононемогло быть мирабом — молитвенной нишей спрестолом пророка, святилищем исповедников ислама. Магометане должны молиться слицом, обращенным всторону, гденаходится Кааба вМекке. Константинопольские мечети должны иметь свой святой престол наюго-западе, ипотому вовсех тех церквах, которые были прежде христианскими, молящиеся никогда необращались лицом прямо калтарю, авсегда отвернувшись отнего вкось.
        Против престола, вцентре обширной церкви, находилась христианская кафедра. Внекотором расстоянии отнее помещается теперь кафедра мусульман, предназначенная длябогослужения каждую пятницу, снее-то проповедник, называемый хатибом, провозглашает молитву засултана. Настоящиеже проповеди, бывающие здесь, произносятся схристианской кафедры, причем хатиб всходит нанее сдеревянным мечом вруке — взнак напоминания опобеде пророка. Двое знамен накафедре — одно справа, другое слева — означают победу ислама надхристианством.
        СМурадаIII ведут свое начало две огромные мраморные вазы внижней части здания, каждая изкоторых содержит дотысячи мер воды. Ежедневно они наполняются свежей водой ипохожи наогромные кропильницы.
        Нашпицах минаретов ярко сверкают золоченые серпы луны, самый большой находится нанекогда осененном крестом, главном куполе, каквечный, издалека видимый символ торжества Полумесяца; вясную погоду надвадцать миль кругом виден он сморя светлой точкой, словно напоминая всем остальным народам Европы, чтоводной ее части итеперь еще вместо креста господствует враждебный ему символ. ВАйя-Софии находятся три мусульманские святыни: светящийся камень, холодное окно ипотеющая колонна, почитаемая внароде чудом.
        Потеющий столб находится налево увхода, ведущего напаперть северных ворот храма, выступающей нанем влаге приписывают чудодейственную целебную силу. Появление этой влаги легко объясняется тем, чтоколонна эта, какпесчаная, вбирает всебя много паров изокружающего воздуха изатем, присухом воздухе, выделяет влажность насвоей поверхности. Этообстоятельство итеперь еще позволяет наживаться некоторым слугам ислама: каждую ночь они смачивают колонну водой.
        Недалеко оттех ворот мечети, через которые выезжает изсераля султан, ивблизи мираба находится выходящее насевер окно, постоянно холодное, укоторого знаменитый Шейх-Ак-Шамиддин — наставник Магомета II впервые излагал вэтой церкви Коран. Сэтого времени место это стало священным длявсех учителей ипроповедников ислама. Ещеизвестный турецкий путешественник Стягия всвоих описаниях Константинополя упоминает очудесном действии холодного окна. Итеперь еще верят, чтосвоей прохладой оно доставляет особенную мудрость учителям. Проникающий вэто окно свежий северный ветерок поддерживает внем прохладу, иэто понятно, чтовсвежем, прохладном месте иучителя ислушатели чувствуют себя бодрее инаходчивее, чемвовсех других, сжаркой, удушливой атмосферой.
        Светящийся камень находится вверхней галерее. Этосветлый, прозрачный камень, многие принимают его заоникс, нонасамом деле это нечто иное, каккусок персидского мрамора, который вбирает всебя солнечные лучи иискрами отражаетих.
        Чудо светящегося камня ничто, всравнении счудесным освещением мечети вовремя семи святых ночей, вособенности вночь Предопределения (15?е Рамазана), называемую Лейлет-Эль-Кадр, вкоторую сходит снеба пророк.
        Вэту ночь султан сбольшой процессией является вАйя-Софию и, выслушав богослужение, присвете бесчисленного множества разноцветных ламп возвращается всераль, аоттуда, какуже было сказано раньше, отправляется вДолма-Бахче продолжать свое брачное торжество. Вэтот день, вовсей своей пышности, собираются там все шейхи, имамы, хабибы, мурдины идругие низшие служители церкви.
        Изостальных мечетей самая роскошная — мечеть Солимана Великого, являющаяся блестящим произведением турецкой архитектуры. Огромный главный купол поддерживается четырьмя колоннами. Купол футов надвадцать выше Айя-Софийского, внутренность ее тоже украшена текстом из24?й суры Корана: «Аллах есть светило неба иземли. Егосвет есть мудрость, скоторой горит лампа подстеклом. Стекло блестит каксолнце, лампа наполнена маслом священного дерева. Невосточное, незападное это масло — оносветит длявсякого, ктотолько захочет!»
        Затем следует мечеть АхмедаI, изкоторой всегда отправляется караван вМекку, потом МагометаII, завоевателя Константинополя. Мечеть эту строил греческий архитектор Христодул ивнаграду получил отсултана всю смежную улицу. Предание говорит, будто Магомет, рассердившись наХристодула зато, чтотот построил эту мечеть ниже Айя-Софийской, велел отрубить ему обе руки.
        Надругой день Христодул пошел ксудье (кади) сжалобой нажестокий приговор султана. Кади приказал султану явиться насуд. МагометII повиновался голосу закона, которому должны подчиняться все безразличия, ноприэтом взял ссобой подкафтан бердыш.
        Султан хотел сесть перед кади, нотот приказал ему стоять наравне систцом. Христодул повторил свою жалобу, объяснив, чтостолбы ивсю мечеть сделал он ниже длятого, чтобы она могла лучше уцелеть вовремя землетрясения, изаэто султан велел отрубить ему руки итем лишает его возможности зарабатывать напропитание. Магомет посчитал поступок наказанием. Наэто кади сказал:
        —Падишах, блеск порождает часто несчастье! Низкие стены твоей мечети никому немешают молиться ислужить вней Аллаху! Еслибы даже вся твоя мечеть состояла изодних драгоценностей, всеравно ничего незначилабы она вглазах Аллаха. Отрубив руки этому человеку, тысделалбы противозаконный поступок. Оннеможет более работать! Натебя теперь ляжет обязанность заботиться оего семействе! Чтоскажешь ты наэто?
        —Чтоправда, топравда! — отвечал султан. — Пусть решит закон!
        —Закон, — продолжал кади, — определяет отрубить тебе руки вслучае, если тот человек несогласится наполюбовную сделку!
        —Ясогласен выдавать ему ежегодную пенсию изобщественных сумм, — возразил султан…
        —Нет! — вскричал кади. — Неизобщественной казны! Твоя вина, тыивответе; вотмой приговор!
        —Ну,так я готов каждый день давать ему подвадцати кусков золота, довольно будет этого?
        Архитектор согласился сэтим вознаграждением, итяжба была прекращена.
        Туттолько воздал кади должное почтение султану.
        —Осудья, счастье твое, чтоты беспристрастно решил это дело. Еслибыты, изуважения кмоему сану, произнес приговор невпользу архитектора, яубилбы тебя вот этим бердышем! — сказал тогда султан.
        Замечательны еще странные названия некоторых мечетей, которыми они обязаны своему происхождению. Так, например, одна изних называется Тадки Джедим («Прими, ясъелбы это»). Оналежит недалеко отПсаматийских ворот и, должно быть, была воздвигнута кутилой, который, внезапно раскаявшись всвоем чрезмерном обжорстве, стал ежедневно откладывать вшкатулку те деньги, которые употреблял прежде настол. Скопил таким образом значительную сумму инаэти деньги построил мечеть.
        Когда дворецкий подавал ему меню, он, вместо того чтобы заказывать блюда, бросал деньги вшкатулку сословами: «Прими, ясъелбы это!»
        Другая мечеть носит название Лити-Богадата (шесть пирожков). Онабыла основана придворным булочником султана МагометаII, обязанным ежедневно доставлять кстолу его шесть горячих пирожков изаэто получившим монополию наторговлю мукой. Онсильно нажился засчет бедняков ивстарости дляоблегчения своей нечистой совести построил мечеть.
        Рассказывают, однако, чтожертва эта нисколько непомогла лихоимцу: поокончании постройки взбешенный народ ворвался вего булочную иутопил его вквашне.
        После этого беглого очерка турецких церквей вернемся ксултанше Валиде.
        Какмы уже знаем, онаотправилась вАйя-Софию итам, наженской галерее, совершив свою молитву, пошла напаперть.
        Невдалеке, втени колонн, стоял Шейх-уль-Ислам.
        Императрица-мать направилась кнему. Заметив это, Мансур, совсеми знаками глубокой преданности, пошел кней навстречу.
        —Явижу, чтоты пришел намой зов, мудрый Шейх, — заговорила императрица-мать, — проводи меня немного поулице, мненужно спросить тебя кое очем.
        —Кажется, светлейшая государыня хочет удостоить меня своим доверием; этотакая честь дляменя, чтоя прежде всего спешу изъявить ей свою благодарность, — отвечал хитрый Шейх-уль-Ислам, желая сделать императрицу-мать своей союзницей.
        —Да,я хочу довериться тебе, мудрый Шейх! Давно я необращалась ктебе. Придворные интриги разъединилинас, — говорила султанша Валиде, возвращаясь всопровождении Мансура-эфенди всераль. — Яочень рада, чтонаступила, наконец, перемена внаших отношениях!
        —Можетли кто-нибудь более меня оценить твою благосклонность, светлейшая государыня, явсеми силами постараюсь доказать тебе свою преданность!
        —Тысейчас узнаешь, зачем я звала тебя, — продолжала императрица-мать. — Япришла винтересах нашего могущественного султана или, лучше сказать, меня привела сюда забота опрестолонаследии! Тынехуже меня знаешь онедостатках нашего законодательства вэтом отношении, имое единственное желание изменить существующие унас поэтому вопросу постановления итем успокоить моего державного сына. Тымолчишь, мудрый Шейх?
        —Яслушаю. Говоривсе, светлейшая государыня!
        —Отодного твоего слова, оттвоего толкования закона зависит многое. Тыможешь изменить закон, если докажешь необходимость этого. Будем действовать сообща, инам нетрудно будет придать вес этим нововведениям.
        —Тыдумаешь, светлейшая султанша, чтобудет возможно отменить древние законы императорского дома?
        —Если инет, товсе-таки ябы хотела, чтобы дляпринца Юсуфа было сделано исключение!
        —Тыжелаешь, чтобы после кончины султана вместо законного наследника вступил напрестол принц Юсуф?
        —Тыугадал! Впрочем, тыеще раньше знал обэтом желании.
        —Подобные изменения всуществующем порядке вещей должны быть тщательно взвешены, — уклончиво отвечал Шейх-уль-Ислам.
        —Будем действовать сообща!
        —Своим предложением, светлейшая султанша, тыделаешь мне большую честь!
        —Согласенли ты принятьего?
        —Япересмотрю все законы итогда увижу, возможноли это.
        —Этот ответ я уже вторично слышу оттебя.
        —Тыдолжна извинить меня, ноникто безизвестных гарантий ивыгод нерешится натакой важный ирискованный шаг!
        —Тыжелаешь вознаграждения, понимаю!
        —Невознаграждения, атолько работы, светлейшая султанша, участия вгосударственных делах, одним словом, опекунства!
        —Вступив напрестол, принц Юсуф будет слишком велик дляопеки.
        —Ну,тогда назови это местом первого тайного советника.
        —Тырассчитываешь занять место возле меня?
        —Снеограниченными правами!
        —Обэтом надо еще поговорить ипосоветоваться, мудрый Шейх, нонаперед я хочу выслушать оттебя, какого рода желаешь ты иметь место: возле меня илинадо мной?
        —Возле меня недолжно быть никого, светлейшая султанша.
        —Понимаю, — сказала императрица-мать, — нопрежде чем согласиться натакие условия, ядолжна еще подумать. Через несколько дней ты узнаешь мое решение.
        Этими словами она дала понять Шейх-уль-Исламу, чторазговор их окончен.
        —Дазащитит исохранит тебя Аллах, светлейшая султанша! — отвечал Мансур иснизким поклоном оставил двор сераля.
        Султаншаже отправилась всвои покои, чтобы покончить некоторые дела, прежде чем вернуться всвой летний дворец.
        «Японимаю твои планы, тыхочешь повелевать, хочешь захватить всвои руки власть правления, — пробормоталаона, — ноя вместе стобой скажу: надо мной — никто! Даже иты думаешь, чтоя переживу султана! Покрайней мере, нерассчитываешь намою смерть! Ядумаю, мыеще увидимся стобой, великий муфтий! Ясделаю тебе уступки, тыполучишь достаточные выгоды, нонадо мной — никто!»
        Несколько дней спустя водворце принца Мурада произошел случай, стоивший муширу Изету жизни, автот вечер, когда смертельно занемог сам принц, султан всопровождении Гассана ездил вдом софта.
        Надругой день, рано утром, Гассан явился вприемную императора.
        Флигель-адъютанты ивесь придворный штат были крайне удивлены неожиданным появлением впавшего внемилость идаже осужденного насмерть адъютанта принца, казнь которого все считали уже делом решенным.
        НоГассан исам немог объяснить внезапную благосклонность султана. Онсам незнал, чтовсе это значило ичто ждало его впереди, ивсе еще готов был пожертвовать своей жизнью запринца.
        Онхорошо видел, какшептались придворные приего появлении. Никто неотваживался подойти квпавшему внемилость, никто нехотел говорить сосужденным насмерть.
        НоГассан был неизтех людей, которые отчего-нибудь смущаются. Онбезмалейшей робости обратился кдежурному камергеру спросьбой передать гофмаршалу, чтоон явился поприказанию его величества ипросит аудиенции.
        Всеобщее удивление возросло еще более, когда Гассан, впавший внемилость идаже осужденный насмерть, все-таки был удостоен аудиенции.
        Между прислугой разнеслась уже весть, чтонакануне, поздно вечером, онбыл проведен ксултану, иникто невидел, каквышел он изцарских покоев. Всеэто было крайне непонятно.
        Какое-то время спустя все удостоенные втот день аудиенции высшие чиновники находились уже вприемной иснетерпением ожидали, когда явится гофмаршал отвести их ксултану; некоторыеже вполной уверенности, чтоих позовут первыми, спрезрением смотрели наостальных. Нокаковоже было их удивление, когда вошедший гофмаршал объявил, чтоего величество желает принять адъютанта принца Юсуфа Гассана-бея. Сгордыми вопросительными лицами ивздернутыми носами смотрели они намолодого офицера, которому султан оказал предпочтение перед всеми ними.
        Этобыло непостижимо! Какая нужда была ему вэтом адъютанте? Покакому случаю он был принят первым?
        Недоумевая, качали они головами, делали всевозможные предположения, ноникто немог доискаться настоящей истины.
        Гассан был отведен вкабинет султана.
        —Исполниллиты, Гассан-бей, поручение, которое я возложил натебя сегодня ночью повозвращении водворец? — спросил его султан.
        —Приказание вашего величества исполнено, яявился сдокладом издворца принца Мурада, — отвечал Гассан.
        —Ночью мушир принес известие осмерти принца.
        —Мушир слишком поторопился сообщить осмерти принца, недождавшись результатов его болезни, — продолжал Гассан-бей. — Действительно, принц Мурад внезапно захворал вечером ибольше часа пробыл безсознания, борясь сосмертью! Затем судорожным движением он опрокинул стол, гдестоял колокольчик. Шумдошел допередней, иновый камердинер поспешил вспальню принца. Оннашел его наковре втяжелом болезненном состоянии ипрежде всего позвал мушира Чиосси.
        —Тотли это мушир, чтоприходил сюда ночью?
        —Точно так, ваше величество!
        —Мнепомнится, кпринцу был командирован другой мушир!
        —Мушир Изет! Вчера после обеда он скоропостижно умер отколик водворце принца!
        —Ипринц также заболел? Странный случай! Говори дальше!
        —Новый мушир, войдя кпринцу, прежде всего велел перенести его накровать, вэто время принц был всостоянии очень похожем насмерть, иЧиосси, послав залейб-медиком, сампоспешил сюда, объявить осмерти принца.
        —Яочень рад, чтоизвестие это оказалось ложным.
        —Благодаря искусству врача, принявшего все необходимые меры кспасению, принц немного оправился иподает теперь надежды навыздоровление.
        —Пусть внаграду выдадут лейб-медику принца тысячу дукатов измоей шкатулки! — воскликнул султан. — Янехочу смерти принца иего братьев, пусть неговорят, чтоя нарушил свою клятву.
        —Хотя светлейший принц ивпадал еще раз воцепенение, носегодня утром врачу удалось наконец устранить опасность.
        —Значит, принц спасен?
        —Светлейший принц изволил заснуть, илейб-медик уверил меня, чтонаступил решительный перелом вего болезни идело идет квыздоровлению.
        —Говорилли ты сновым муширом?
        —Точно так, ваше величество.
        —Чтоможешь ты сказать онем?
        —Спозволения вашего величества, япредпочитаю молчать.
        —Высказалли ты принцу мое соболезнование?
        —Меня донего недопустили, ноя поручил сделать это врачу.
        —Ядоволен твоим докладом. Теперь я сообщу тебе одну новость, которая, надеюсь, обрадует тебя. Япрощаю принцу его проступок, тебяже перевожу изего штата всвой ипредварительно жалую тебя своим личным адъютантом исекретарем.
        —Милость вашего величества слишком велика! — воскликнул Гассан, бросившись наколени.
        Султан, взнак своей особой благосклонности, далему поцеловать свою руку, чего досих пор он никогда неудостаивал ниодного изсановников.
        —Тысегодняже вступишь висполнение своих обязанностей, — продолжал султан, — ия желаю, чтобы ты бессменно находился примоей особе. Вбудущем тебя ждет назначение пашой иливеликим шейхом, если ты только оправдаешь мои ожидания. Надеюсь иметь втебе верного исамоотверженного слугу! Ктосрадостью готов умереть запринца Юсуфа, тот, надеюсь, всем пожертвует изасвоего господина иповелителя. Онивсе должныбы быть такими, — продолжал султан, указывая наприемную, — ивсе прикидываются готовыми умереть изпреданности иверности комне, нобоюсь, чтоесли дело дойдет доэтого, тониодин изних непожертвует заменя своей жизнью, какты хотел пожертвовать ею запринца.
        —Япостараюсь оправдать доверие изаслужить благосклонность вашего величества, — отвечал Гассан дрожащим отволнения голосом.
        —Яхочу дать тебе новое доказательство своего доверия, удостоив тебя еще одного поручения, — продолжал султан. — Яприказываю тебе арестовать ту пророчицу вдоме софта, слова которой ты уже слышал. Носначала ты должен допытаться, чтоэто заличность. Разузнай хорошенько обовсем исообщимне.
        —Приказание вашего величества будет вточности исполнено.
        —Теперь позови комне сюда гофмаршала.
        Гассан бросился исполнять приказание султана. Маршал был очень удивлен, чтосултан дал это поручение бею.
        Снизким поклоном он вошел вкабинет султана.
        —Ятолько что пожаловал Гассана-бея моим бессменным адъютантом исекретарем, — обратился Абдул-Азис кгофмаршалу, — ипотому объяви всем маршалам икамергерам, чтоГассан-бей имеет право бездоклада входить вмои покои. Этомоя воля. Ступайте.
        Гофмаршал иГассан были отпущены.
        Новое светило взошло приконстантинопольском дворе — Гассан-бей стал явным любимцем султана, неоспоримым подтверждением этого обстоятельства служило то, чтоон мог бездоклада входить впокои султана, чемнемог похвастаться ниодин сановник.
        Гассан невольно улыбался втихомолку, заметив внезапную перемену вотношении кнему упридворных. Всесразу стали почти раболепно ласковы ипреданны, ипридворные чиновники, которые досих пор бог знает каквысоко задирали перед ним нос, внезапно стали считать зачесть осведомиться оего здоровье. Скоро повсюду узнали, чтоон сделался новым фаворитом.
        XX
        Ложное известие
        Нападение укротителя змей нагрека произошло вомраке ипритом так быстро, чтотот насилу пришел всебя, хотя инепотерял присутствия духа.
        Лаццаро был уверен, чтоукротитель змей «обратил внимание» наего спутника итолько поошибке схватил его самого. Всеэто произошло так быстро инеожиданно, чтогрек неуспел даже защититься. Онпопробовал возмутиться, нострашные удары кулаком укротителя змей лишили его речи, затем ичувств.
        Когда Лаццаро очнулся, онлежал встороне отдороги между деревьями.
        Ужерассветало. Вголове его была такая путаница, чтоон сначала немог собраться смыслями, ипрошло немало времени, прежде чем он пришел всебя иприпомнил случившееся.
        Онструдом поднялся, старого укротителя змей, который угостилего, вместо принца, ударами кулаков, ислед простыл; принц Юсуф тоже давным-давно ушел. Черты лица укротителя змей напоминали ему кого-то, ноон немог вспомнить, накого тот походил.
        Какой удачей казалась встреча сним икакскверно все окончилось!
        НоЛаццаро незаподозрил вдурном умысле старого укротителя змей, асчитал, чтовиновата вовсем темнота, царившая вблизи деревьев. Онговорил себе, чтостарик сам понес убыток, потому что упринца Юсуфаон, безсомнения, нашелбы немало пиастров, теперьже остался безничего, таккаккарманы Лаццаро остались нетронутыми. Оннашел вних все свои наличные деньги.
        Мало-помалу он оправился отнападения, ихотя голова его болела еще вомногих местах, однако его здоровая натура быстро преодолела последствия ночи. Онпоклялся привстрече состарым укротителем змей Абунецой примерно наказать его заошибку. Попробовал встать, чтобы добраться, доближайшей цистерны. Этооказалось труднее, чемон думал. Грек много раз падал натраву имох, прежде чем смог твердо держаться наногах. Затем он дотащился донаходящейся близ развалины цистерны иосвежил водой голову.
        Вода помоглаему, ончувствовал только сильную боль вголове, ивто время каккнему окончательно вернулись силы, онуже начал строить планы надень.
        Когда уже совсем рассвело, онотправился всторону Скутари, чтобы приняться запоиски Реции иСаладина, которых укротитель змей видел наулицах этого предместья.
        Между тем ему снова пришла мысль, чточерты этого старика кого-то напоминалиему, нонемог вспомнить ипродолжал свои поиски Реции. Квечеру он решил, чтоона, может быть, уженаходится вразвалинах Кадри, иотправился, туда, чтобы донести обовсем кади илиБаба-Мансуру.
        Последний давно находился вразвалинах, когда Лаццаро был введен вкомнату совета.
        Грек рассказалему, чтослучилось ночью, иуслышал отМансура, чтоРеции иСаладина небыло вразвалинах.
        —Ихвидели вчера здесь, вСкутари, — продолжал Лаццаро, — ноя немог еще найтиих, яхотел узнать обовсем здесь.
        —Твое усердие, которое ты неоднократно оказываешь, побуждает меня предостеречь тебя отдочери старой толковательницы снов. — Пророчица казалась опасной ему после того, какпривстрече ссултаном она произнесла слова неМансура, асвои собственные. — Пророчица обвиняла тебя, аты знаешь, чтогреки из-за своей дурной славы немогут более рассчитывать напокровительство законов! Хоть ты ислуга принцессы, нотвоя высокая покровительница невсостоянии будет защитить тебя, таккакобвинение пророчицы слишком тяжко.
        Лаццаро давным-давно, какмы знаем, опасался подобной мести Сирры — теперь она наступила.
        Черный гном донес нанего, иему предстояла смерть заподжог, еслибы кади расследовал обвинение.
        —Обвинение Сирры внушено ее местью.
        —Яжелаю тебе добра, таккакя неоднократно замечал твое усердие, потому ипредостерегаю тебя! Если пророчица будет допрошена повсей форме, если она потребует выслушать итвое показание перед судьей, тотебе никто уже несможет помочь!
        —Ябуду ивпредь служить тебе, мудрый имогущественный Баба-Мансур, ябуду беспрекословно исполнять каждое твое приказание, даймне только ствоей великой мудростью совет вэтом затруднительном положении!
        Мансур хотел воспользоваться положением грека, чтобы убрать сего помощью Сирру издома софта идоставить ее вразвалины, ноон нехотел открыто участвовать вэтом. Набралось много причин, вызвавших внем крайнее недоверие кСирре: внезапное посещение Золотой Маской дома софта, ночное исчезновение «чуда», ееугрозы каксоучастницы втайне и, наконец, еесобственное предсказание, данное султану.
        Мансур немог более веритьей, ондолжен был, скорее, боятьсяее.
        Однако он сам немог участвовать вовнезапном исчезновении пророчицы, точно также, какивдоме софта недолжно было ничего случиться. Сирру нужно было выманить оттуда. ИМансур решил использовать грека.
        —Есть только два средства, могущие спасти тебя отпоследствия доноса: бежать илипомешать пророчице обвинить тебя, — сказал он сважным видом, — илиты избежишь наказания, иливоспрепятствуешь приговору; последнее средство, если оно только возможно длятебя, бесспорно лучше. Если неслучится повторное обвинение ипророчица непотребует твоего наказания, тоиникакого суда небудет длятебя.
        —Прости мне один вопрос, могущественный имудрый Баба-Мансур, — сказал грек после короткого раздумья, — несостоитли пророчица подтвоим покровительством?
        —Подтакимже покровительством, какивсе прочие верующие.
        —Тытрогал ее — изплотили икровиона?
        —Каквсе прочие люди.
        —Ясперва думал, чтоона дух, призрак! Потом говорили, будтобы она чудо!
        —Доказано, чтоона каким-то, досих пор необъяснимым, образом была исторгнута измогилы, вкоторую ты сам опустилее.
        —Да,я сам, мудрый имогущественный шейх. Онабыла мертвая, ничего другого я немогу сказать.
        —Однако, должно быть, жизнь еще была вней.
        —Этопревышает мое понимание! Довольно того, чтоона жива. Тысказалмне, чтоона ненаходится подтвоим покровительством, благодарю тебя затвой совет ипомощь.
        —Онаоткрыто обвиняет тебя втрех преступлениях ипригласила ксебе назавтра кади, — сказал Мансур. — Онаутверждает, чтоты поджег дом Сади-бея.
        Мансур-эфенди следил взглядом задействием его слов нагрека иделал паузу после каждого обвинения.
        Лаццаро позеленел, оночень хорошо знал, какое наказание ждалоего, еслибы дело дошло дорасследования.
        —Онаутверждает далее, чтоты умертвил сына толкователя Корана Альманзора!
        —Потвоему поручению, могущественный имудрый Баба-Мансур, потвоему повелению!
        Мансур внезапно привскочил сместа.
        —Чтоговорит твой язык! — сгневом воскликнулон. — Помоему приказанию? Ядавал тебе поручение?
        —Непоручение, нет, несердись наменя заневерное слово, номне казалось, тогда я понял, что…
        —Тебе казалось, тыпонял! — гневно перебил его Мансур. — Удержи свой язык! Повторение подобных слов неможет вторично пройти тебе безнаказанно!
        —Смилуйся, мудрый имогущественный Баба-Мансур!
        —Пророчица утверждает, в-третьих, чтоты пытался умертвитьее, чтобы заставить ее молчать, чтоты изувечилее, отрубил унее руку ичто ты заживо похоронилее.
        —Еслибы ты мне только дал волю, владыка, надвсеми владыками, ясумелбы устранить пророчицу безшума иневозбудив ничьего внимания, — сказал Лаццаро.
        —Какты это сделаешь?
        —Обещаю тебе, чтопророчица сама оставит дом софта! Обещаю тебе привести ее сюда вразвалины, — отвечал грек.
        —Будетли она вдоме софта илиздесь вразвалинах, дляменя всеравно, толькобы ты избегнул всякого наказания.
        —Яимею твое дозволение, мудрый имогущественный Баба-Мансур, дляменя достаточно этого.
        —Яотказываюсь отвсякого участия втом деле, иначеты, вконце концов, опять скажешь, чтодействовал помоему поручению, — сказал Мансур-эфенди. — Неплати вторично замою доброту подобной неблагодарностью! Ступай!
        Лаццаро встал сковра, накотором он стоял наколенях.
        —Хвала ислава тебе, мудрый имогущественный Шейх! — воскликнул он изатем оставил комнату совета иБашню мудрецов.
        Несколько минут он простоял враздумье наулице — стемнело, ондолжен был действовать вэтотже вечер, завтра могло быть уже слишком поздно. Слова Мансура лучше всего доказалиему, каквелика была длянего опасность.
        Лаццаро подумал и, спустя немного времени, казалось, определил план действий, этоподтверждала его дьявольская улыбка идикий блеск его страшных глаз.
        —Пусть будет так, — пробормотал он просебя. — Главное дело втом, чтоя должен только вкрайнем случае прихватить ее ссобой — меня пугает этот Черный гном, ябоюсь Сирры! Лучше всего наэтот раз увидеть ее мертвой, инастолько мертвой, чтобы она более невоскресла. Вернее всего использовать огонь.
        Лаццаро оставил развалины Кадри инаправился кпредместью Скутари. Затем он подошел втемноте кдому, гдежила старая Ганифа, прежняя служанка прекрасной Реции, дочери Альманзора.
        Вдоме было тихо итемно.
        Вероятно, старая служанка уже легла спать.
        Онпостучал внизу, ивслед затем кто-то вышел намаленький, наподобие балкона, выступ дома.
        —Ктотам внизу? — спросил женский голос.
        —Потише! Уменя есть длятебя известие.
        —Известие дляменя? Посмотрим. Откогоже?
        —Нетыли старая служанка Ганифа?
        —Этоя. Аты кто?
        —Япринес тебе важное известие.
        —Говориже, чтобы это могло быть.
        —Знаешьли ты Черную Сирру?
        —Дочь старой толковательницы снов?
        —Чудо вдоме софта!
        —Знаюли я Сирру? Конечно!
        —Тыдолжна приказать Сирре вэтуже ночь отправиться кворотам Скутари, Ганифа.
        —Ктоприказывает это? Ктопосылает тебя?
        —Реция, дочь Альманзора.
        Вверху, набалконе, внезапно стало тихо.
        —Чтоже это такое? — сказала наконец старая Ганифа, снова прервав молчание. — Этостранно. Какже может Реция присылать комне споручением, когда она находится здесь, уменя!
        —Если Реция утебя — тогда это ошибка, — отвечал Лаццаро внизу, — тогда это была другая.
        —Ктожеты, говори?
        —Нарочный принца Юсуфа иГассана-бея, которые освободили прекрасную Рецию.
        —Так, так — нарочный принца ихраброго бея.
        —Удержи только дочь Альманзора подтвоим надзором, — воскликнул грек глухим голосом, — янемедленно сообщу принцу иблагородному бею, чтоона находится втвоем доме!
        —Чтоже скажешь ты очуде? — спросила Ганифа, которая была любопытна, какбольшинство старых одиноких женщин.
        —Черная Сирра должна прийти кворотам Скутари.
        —Ясообщу ей немедленно, разя знаю, чтоты слуга храброго Гассана-бея, — вызвалась старая служанка.
        —Найдешьли ты так поздно дорогу кСирре?
        —Обэтом небеспокойся.
        —Онадолжна поскорей прийти кворотам, итак, чтобы стража вдоме незаметила ее ухода.
        —Хорошо. Ктовелел сказать ей это?
        —Только передайей, чтоэто очень важно, тамона узнает обовсем. Скажи, чтоповеление идет отженщины, илилучше скажи — отГассана-бея ипринца Юсуфа.
        —Отблагородного бея ипринца — тогда она придет.
        —Заворотами уплатанов ее будут дожидаться, тамбудет стоять карета, пусть она сядет внее.
        —Карета! Вероятно, карета принца?
        —Да,все остальное услышит она там, онатакже увидит прекрасную Рецию.
        —Всеэто я скажуей.
        —Поспеши! Пусть Сирра будет осторожна ипостарается незамеченной выйти издома, никто недолжен знать, чтоона оставила дом, — тихо продолжал грек.
        —Аесли она непойдет вэту ночь?
        —Онавочтобы то нистало должна идти! Завтра будет уже слишком поздно.
        —Оназахочет узнать, зачем должна она идти туда?
        —Лучше, еслибы она наперед незнала этого.
        —Ноесли она потребует этого?
        —Тогда скажией, чтостарая Кадиджа лежит присмерти.
        —Старая Кадиджа присмерти! Возможноли это! Да,я должна сейчасже сказать ей это, тогда она немедленно отправится туда, — сказала старая Ганифа. — Могули я сопровождатьее?
        —Мненевелено разрешить тебе это, мнеприказано только, чтобы Сирра пришла кворотам.
        —Старая Кадиджа присмерти, какмогло случиться это?
        —Ябольше ничего незнаю. Поспешите.
        —Яиду, — отвечала старая Ганифа иисчезла сбалкона.
        Лаццаро остался стоять внизу, втени дома. Случай открыл ему местопребывание Реции. Онанаходилась, спрятанная вверху, вдоме старой Ганифы, инеподозревала, чтоон так неожиданно узнал обэтом.
        Грек мог вэту ночь захватить двойную добычу: завладеть Рецией, азатем иСиррой, таккакон несомневался, чтоЧерный гном немедля поспешит кплатанам перед воротами Скутари.
        Против дома находился внизу, накаменном фундаменте, стенной выступ. Этоместо показалось греку самым удобным длятого, чтобы спрятаться. Отсюда он следил задомом старой Ганифы.
        Немного спустя старая служанка, закутанная вчерный платок, вышла издома намрачную извилистую улицу. Онапритворила засобой двери дома, нонезаперла назамок, чтовызвало угрека злобную усмешку.
        Ностарая Ганифа, казалось, вдруг испугалась, таккаквнезапно вернулась иснова подошла кдвери дома. Теперь она заперла ее итогда только отправилась кдому софта.
        Грек проводил служанку взглядом — через несколько минут она исчезла вомраке узких, грязных имрачных улиц квартала.
        Злорадная улыбка скользнула погубам грека! Оннашел Рецию! Онабыла одна внеохраняемом доме! Стоило ему только отворить дверь ипроникнуть вдом — иона будет вего власти! Кругом было тихо ипусто. Никто немог услышать крика Реции опомощи.
        Старая полугнилая дверь дома небыла длянего препятствием, хотя Ганифа изаперлаее.
        Онизовсей силы навалился надверь. Емухотелось избежать шума, чтобы неразбудить Рецию наверху.
        Наконец дверь поддалась сильному натиску — гнилое дерево невыдержало — перед греком лежали старые темные сени…
        Хотя внутреннее расположение дома Ганифы инебыло ему известно, нотак какстарые дома Константинополя почти все внутри устроены наодин лад, онмог пройти стакойже уверенностью, какбудто былбы взнакомых покоях. Чтобы ненаткнуться начто-нибудь итем непроизвести шума, онвытянул руки, ощупывая заднюю стену идверь надвор илилестницу.
        Вкакой комнате находилась Реция, оннезнал, новмаленьких домах немного комнат инетрудно отыскать ту, гдеона пребывала.
        Онподнялся постарой деревянной лестнице инаверху вошел вкомнату, дверь которой старая Ганифа оставила отпертой.
        Глаза Лаццаро сверкнули — прислабом свете месяца, проникавшем туда содвора вокно, онзаметил спавшую Рецию — онбыл уцели! Дочь Альманзора была вего руках! Какая награда ожидалаего, еслибы он доставил ее вруки Кадри, которые искали ее ихотели завладетьею! Вэтом мрачном пустынном доме Реция немогла убежать отнего: поблизости небыло никого, ктобы мог прийти наее крики ивступиться занее!
        Лаццаро вошел втемный покой. Реция проснулась отшума исдиким криком ужаса вскочила… Ужедавеча, когда старая Ганифа разговаривала сгостем, ейпоказалось, чтозвук его голоса хорошо был знакомей.
        Теперьже она внезапно увидела перед собой того, кого боялась, каксмертельного врага.
        Ужас охватилее. Исюда, среди ночи, внезапно явился этот страшный человек! Неужели он мог проникнуть всюду? Неужели он будет преследовать ее доконца жизни?
        Когда Лаццаро хотел подбежать кней, Реция бросилась отнего.
        Страшная, ужасная борьба началась втесных комнатах старой Ганифы.
        Вдруг Реция отворила дверь, которая вела намаленький балкон, Лаццаро кинулся заней итуда. Нераздумывая ниминуты, Реция соскочила через железную решетку балкона натемную пустую улицу, иее громкий крик опомощи нарушил тишину ночи.
        Грек заскрежетал зубами, глаза его искали ее втемноте. Бросившись вниз, онкинулся преследоватьее…
        XXI
        Сади-паша
        —Тыговоришь, чтооба офицера уже вернулись? — спросил султан своего адъютанта Гассана.
        —Сегодня утром корабли вашего величества вступили вгавань! — отвечал тот. — После блестящих побед войска возвращаются вСтамбул, чтобы сложить кногам вашего величества завоеванные трофеи.
        —Военный министр уже сообщилмне, чтоплемя мятежников истреблено идочь эмира взята вплен. Яхочу наградить победителей позаслугам. Благодаря им окончена война!
        —Благосклонность вашего величества будет высшей наградой дляСади-бея иЗоры-бея.
        —Мнепомнится, онитвои товарищи идрузья!
        —Однако мои действия неодобрилибы мои храбрые товарищи, еслибы я замолвил заних хоть слово перед вашим величеством, онихотят собственными подвигами заслужить прощение.
        —Ониуже сделали это, исполнив мои приказания.
        —Итеперь уних одно только желание — получить отвашего величества дозволение натриумфальное шествие.
        —Пусть им будет это доставлено! Ясам хочу быть свидетелем их триумфа, — отвечал Абдул-Азис. — Онинаказали мятежное племя, установили наконец мир — этодостойно награды. Дабудет забыто прошлое. Ссылка отменена. Твои товарищи могут вступить вгород, яотдам сераскиру соответствующие приказания. Меня удивляет толькото, чтоон еще недоложил мне обэтом!
        Вэту минуту вкабинет султана явился дежурный камергер исообщил оприбытии принцессы Рошаны.
        Абдул-Азис отдал приказание ввести принцессу.
        Гассан остался, какположено личному адъютанту, свидетелем их разговора; снекоторого времени он безотлучно находился приособе султана.
        Принцесса вошла вкабинет ибыла чрезвычайно любезно принята султаном.
        —Очень рад тебя видеть, — сказалон. — Садись возле меня. Мневсе еще непредставляется случая поздравить тебя собручением, принцесса. Мнекажется, тыочень долго выбираешь!
        —Извини меня, дорогой мой дядя исултан, чтоя все еще должна отвечать натвой вопрос: яеще невыбрала! — возразила принцесса. — Явсе еще невстретила человека, достойного моей любви, аесли ивстретила, тоуспехи его ненастолько велики, чтобы назвать его моим супругом.
        —Твои притязания слишком велики, принцесса!
        —Вособенности одно — мною должна руководить любовь, мойдобрый дядя исултан! Тызнаешь, чтоФуад-паша, умерший несколько лет тому назад вНицце, мудрый министр исоветник, искал моей руки, ноя нелюбилаего. Тызнаешь, чтоКирулли-паша, двоюродный брат вице-короля Египта, былумоих ног, ноя знала его склонность кодалискам. Янесмоглабы делить любовь моего супруга смоими служанками!
        Султан улыбнулся, онвременами любил разговаривать спринцессой Рошаной.
        —Яуже привык слышать оттебя необычные суждения, — сказалон. — Тыимеешь европейские взгляды, и, ядумаю, тыохотнее всего жилабы сосвоим супругом вПариже иливВене.
        —Ошибаетесь, дорогой мой дядя исултан. Япредпочитаю остаться здесь, ядобрая, ревностная дочь пророка! Супруга я все еще неимею, ноимею дорогого мне человека ипришла квашему величеству просить занего!
        —Дорогого человека? Говориже, ктоон, принцесса. Мнеинтересно узнать твой вкус!
        —Яхочу просить занего, моймилостивейший дядя исултан, — продолжала принцесса, — иклянусь тебе, чтоон достоин твоей милости иблагосклонности!
        —Яхочу услышать его имя!
        —ЭтоСади-бей, один издвух предводителей твоих войск, которых ты послал усмирить мятежных бедуинов.
        —Сади-бей! Тызанего хочешь просить, принцесса?
        —Тынаказал его вечной ссылкой, дорогой мой дядя исултан!
        —Итем обидел тебя. Ссылка, ямогу сказать длятвоего успокоения, ужеотменена.
        —Отменена? О,благодарю, горячо благодарю, мойдобрый дядя! — пылко воскликнула принцесса. — Твою милость получил достойный, ибогде найдешь ты между твоими офицерами такого, которыйбы проявил подобную храбрость? Гдеможно встретить офицера, который одержалбы такую победу? Кровавую Невесту он везет живую, ондоставит пленную вСтамбул, чтобы привести ее ктвоему трону! Чего неудавалось другим, того он достиг мужеством иоружием!
        —Ты,безсомнения, ходатайствуешь задостойного, принцесса! Ясудовольствием награжуего.
        —Иеще ценнее его мужества — егоблагородный ум, еговозвышенное сердце, еговеликодушие. Отвсех ходатайств он отказался. Онхотел сам заслужить себе прощение своими заслугами, оннивчем нехотел быть обязанным другим. Этовелико, мойдорогой дядя исултан, эторедко, этопризнак благородного характера, иесли такой слуга вашего величества недостоин особой благосклонности, тогда ее незаслуживает ниодин человек внашем обширном государстве!
        —Твой восторг дляменя лучшее доказательство достоинств молодого офицера!
        —Онвозвращается какпобедитель, дорогой мой дядя исултан, онприближается спленными врагами, которых он втриумфальном шествии приведет ктебе, кступеням твоего трона.
        —Явижу, тыуже вдуше своей пожаловала ему награду, которая кажется тебе справедливой идостойной, — сказал султан. — Говори, принцесса, какой ты просишь награды?
        —Омой добрейший дядя исултан, тыосчастливишь меня, тынаградишь истинные заслуги, если Сади-бея пожалуешь титулом паши! — воскликнула принцесса.
        —Тыумеешь награждать ипросить! — отвечал Абдул-Азис.
        —Ноя прошу справедливо, дорогой мой дядя исултан, этот титул неслишком высок дляСади-бея. Яникогда еще необращалась спросьбой длясебя, неоставьже эту сегодняшнюю просьбу безвнимания!
        —Яочень рад, что, пожаловав этот ранг, могу обрадовать два сердца: твое, принцесса, имолодого победителя! Пусть будет по-твоему!
        —Тыхочешь возвысить его дозвания паши?
        —Пусть будет так!
        —О,благодарю, мойдобрейший дядя исултан!
        —Янадеюсь этим действительно заслужить твою благодарность, принцесса. Ноя исполняю твою просьбу тем охотнее, чтоона касается достойного!
        —Онполучит бунчук паши! — воскликнула принцесса врадостном волнении, чтосильнее всего свидетельствовало оее любви. — Сади будет достойно награжден тобой. Благодарю, горячо благодарю!
        —Иты сама вручишь ему императорский приказ оего назначении!
        —Позволь мне присутствовать приэтом, моймилостивый дядя исултан, — возразила принцесса. — Позволь мне явиться вТронную залу квеликому торжеству, ия буду тебе обязана лучшими минутами моей жизни!
        —Пусть будет так! Яхочу отпраздновать победоносное возвращение моих войск, ипусть впразднестве этом принимают участие идамы, — сказал султан. — После доклада сераскира я назначу день, когда должен совершиться торжественный въезд. Триумфальное шествие должно закончиться праздником взалах сераля. Яхочу своей милостью ибогатой наградой поощрить идругих ктакомуже усердию. Перед придворной свитой я хочу наградить заподвиги!
        Аудиенция принцессы была окончена, ипосле пылких слов благодарности она оставила кабинет. Гассануже дано было поручение передать сераскиру приказание немедленно доложить обокончании войны иразгроме мятежного племени.
        Наследующий день сделан был подробный доклад, изкоторого видно было, чтоСади-бей иЗора-бей проявили необычайную храбрость.
        Самсултан теперь нетолько дал позволение натриумфальное шествие погороду досераля, ноиназначил дляэтого день, который должен считаться праздником. Шествие должно окончиться вТронной зале, инаэтом торжестве должны присутствовать принцы, принцессы ивсе сановники.
        Уженакануне праздника были сделаны приготовления ктриумфальному шествию, исбыстротой ветра разнеслась повсему городу весть, чтопленная Кровавая Невеста сосвоими воинами будет проведена скораблей повсему городу ксералю итамони, кактрофеи, будут повергнуты кступеням трона султана.
        Снаступлением праздника повсей обширной гавани корабли были украшены флагами, икогда шествие сошло сбольших морских пароходов ивышло наберег, десять пушечных выстрелов возвестили всему народу начало торжества.
        Всеулицы, покоторым должно было пройти шествие, были забиты любопытными, итысячи людей стояли накрышах ибалконах. Закрытые покрывалами женщины сидели уокон, желая увидеть знаменитого Сади-бея, имякоторого было наустах увсех. Рассказывали чудеса оподвигах его иЗоры-бея, ивсе свозрастающим любопытством ожидали триумфальное шествие.
        Наконец показались первые всадники — этобыли императорские гвардейцы, онирасчищали дорогу идолжны были смотреть, чтобы привиде пленных невозникли беспорядки. Заними появились всадники верхом, которые время отвремени трубили всвои золотые трубы, возвещая всем оприближении желанного шествия.
        Заними показался отряд победоносных войск сверблюдами, тащившими пушки так, какони двигались попустыне.
        Громкие радостные возгласы встретили смуглых, мускулистых солдат.
        Затем следовали пленные арабы, закованные вцепи всвоих белых плащах.
        Заними лошади иверблюды везли взятые трофеи; меха, оружие, шатры идрагоценности эмира.
        Снова раздался громкий, радостный крик, пленныеже сыны пустыни шли сгорбившись ибыстрыми шагами, онинехотели слышать нирадостных криков победителей, нивидетьих.
        Затем следовал маленький отряд музыкантов, егобрали ссобой войска, ониграл торжественный марш. Нокрики тысячной толпы заглушалиего. Слышны были возгласы: «Сади-бей, Зора-бей, Кровавая Невеста».
        Вотпоявилась иона. Закованная вцепи, онасидела насвоей лошади. Знамя, которое она носила всражениях, было прикреплено кседлу, таккакдержать его она нехотела.
        Таксовершился въезд Солии!
        Рядом сней ехали — поправую руку Сади, слева — Зора, приветствуемые совсех сторон.
        Сади сосчастливой улыбкой отвечал напоклоны, иизуст вуста переходили слова восхищения его красотой.
        Сади стал героем дня! Победитель бедуинов, смелый бей, которому удалось захватить Кровавую Невесту[27 - Кровавая Невеста — дочь эмира изплемени бени-кавасов, лицо невымышленное; все, чтоздесь оней рассказано, происходило вдействительности.] иживую доставить вСтамбул. Онсделался предметом поклонения, обожания, имногочисленные лавровые венки летели сбалконов надорогу, покоторой он ехал.
        Другой отряд победоносных войск замыкал длинное шествие, которое смузыкой ибарабанным боем, пригроме пушек, направилось ксералю, гдедолжно было произойти настоящее торжество.
        Набольшом дворе стояли длинными шеренгами вернувшиеся солдаты Сади иЗоры.
        Сераскир сосвоими офицерами отимени султана принял вернувшихся победителей уворот сераля ивелел раздать солдатам денежные награды. Сади иЗора соскочили слошадей, сошла сконя иКровавая Невеста. Между тем каксолдаты спленными бедуинами остались внизу, набольшом дворе, обаофицера сКровавой Невестой были введены сераскиром вовнутренние покои султана. Сади-бей нес вруках знамя Солии.
        Впередней появились гофмаршалы, чтобы сособенной торжественностью ввести их вТронную залу кпадишаху.
        Абдул-Азис сидел насвоем высоком золотом троне, подле него стояли принцы, заними высшие сановники, министры, придворные ибольшое число высших офицеров, ближе всех ксултану стоял Гассан.
        Придворные дамы заняли свои места наверху вгалереях Тронной залы, идаже султанша Валиде явилась, чтобы участвовать вэтом редком празднестве.
        Впереднем ряду сидела также принцесса Рошана вроскошном костюме.
        Наступенях трона стояли пообеим сторонам пажи, сзади трона — визири, всевсвоих блестящих мундирах.
        Удверей Тронной залы Сади иЗора были встречены великим визирем, который подвел их кступеням трона.
        Кровавая Невеста также должна была приблизиться кнему.
        Сади-бей поверг знамя кногам султана, затем он иЗора опустились наколени.
        Кровавая Невеста стояла, мрачно глядя перед собой, онаневидела всей окружающей роскоши идумала только освоем позоре, огибели своего племени.
        —Сади-бей! Зора-бей! — громко сказал султан. — Победителями возвратились вы народину! Вынаказали мятежное племя бени-кавасов ипривезли мне какживой трофей дочь эмира вмою столицу! Ядоволен вашими успехами ихочу перед собравшимися здесь наградить иотличитьвас! Яназначил заголову Кровавой Невесты цену вдвадцать тысяч пиастров, яудваиваюее.
        —Лучшая награда вашего величества заисполненный нами долг — почетное шествие, устроенное войскам, — сказал Сади громким голосом. — Знамя я повергаю кногам вашего величества, гофмаршал вручит вам договоры спрочими эмирами далекой страны! Давсемилостивейше примет их ваше величество!
        —Сади-бей! Тыповерг кмоим ногам знамя племени ивручил гофмаршалу договоры, яхочу тебя заэто особо отличить моей милостью ипоощрить других ксоревнование — яжалую тебя пашой!
        Втуже минуту подошел гофмаршал сознаком трех бунчуков вруках иподнял его надСади.
        Наулице загремели пушки.
        —Тыполучишь знаки твоего нового сана измаршальской палаты, Сади-паша! — продолжал султан. — Инадеюсь, чтоэто отличие поощрит тебя кновым подвигам!
        Сади, стоя наколенях перед султаном, взволнованным голосом произнес несколько слов благодарности.
        Всеобщее удивление царило вкругу присутствующих. Султанские жены ипринцессы свосхищением смотрели напрекрасного молодого офицера, которого ожидало такое блестящее поприще.
        Сади был ошеломлен, изумлен, этого он неожидал! Едвали он был всостоянии сразу постигнуть значение этого повышения! Онбыл неожиданно причислен квысшим офицерам исановникам! Ондостиг положения, какого досих пор так быстро недостигал никто другой наего месте.
        Теперь всеобщее внимание обратилось кКровавой Невесте.
        Самсултан рассматривал пленную синтересом, апринцессы идругие женщины сгалереи глядели нанее ишептались между собой.
        Зора-бей, нисколько незавидуя Сади, однако немного смущенный, стоял встороне.
        Султан отдал приказание увести внадежную темницу кровожадную аравитянку, отрук которой погибло так много его солдат.
        Затем султан сосвоими советниками иминистрами оставил Тронную залу.
        Теперь только Гассан подошел ксвоим друзьям исердечно приветствовалих. Сначала он поздравил Сади, затем обратился кнемного смущенному улыбавшемуся Зоре.
        —Теперь я скажу тебе, мойхрабрый Зора, почему ты неполучил еще здесь, вТронной зале, особого отличия, какСади, — говорил Гассан тихим голосом. — Тебе также предстоит повышение инеожиданная радость! Твое главное желание исполнится! Тывступаешь надипломатическое поприще ибудешь военным атташе припосольстве. Тыможешь заявить, куда хочешь отправиться!
        —Гассан, друг мой, правдули ты говоришь? — горячо воскликнул Зора, забыв свою прежнюю сдержанность.
        —Чтоя говорю, товерно! Через несколько дней ты получишь касающиеся этого известия.
        —Этонастоящая радость дляменя! — сказал Сади. — Ниодно мое повышение немоглобы так осчастливить меня!
        —Теперь мы все трое напути куспехам, — обратился Гассан ксвоим друзьям, — ноя должен следовать засултаном! Сегодня вечером мы опять увидимся! Выеще должны рассказать мне освоих военных приключениях!
        После этого Гассан поспешно удалился.
        Тутвзоры Сади скользнули вверх погалерее, наверху, узолотой решетки, стояла принцесса Рошана! Онузналее! Онаблагосклонно приветствовала его рукой, какбудтобы хотела знаком передать ему свое поздравление.
        Сади представил соблазнительную картину блестящего будущего, еговлекли богатство, блеск ислава. Принцесса любилаего! Теперь он был паша, сановник, длякоторого открыт был путь кпочестям, ивего душу прокралась мысль, чтобылобы недурно иметь право назвать принцессу своей супругой…
        Ноон уже оставил Тронную залу.
        Сади иЗора передали пленницу сторожам подземной государственной тюрьмы, иее повели вподземные камеры.
        Наследующуюже ночь Кровавой Невесте удалось задушиться спомощью своего покрывала. Онанемогла смириться спозором неволи, улучила, наконец, удобный момент, когда заней ненаблюдали, чтобы лишить себя жизни.
        Таккончилась полная приключений жизнь этой дочери пустыни.
        XXII
        Наказание предателя
        Великий визирь Махмуд-паша, управляющий министерством иностранных дел иотличавшийся своей страстью кинтригам, находился врабочем кабинете вдвоем сдоверенным секретарем, муширом Рашидом.
        —Вотназначение Зоры-бея, ваша светлость! — обратился мушир квеликому визирю, подавая документ.
        —Этот Зора-бей, кажется, тотсамый офицер, которого отличила англичанка мисс Сара Страдфорд? — спросил Махмуд-паша.
        —Точно так, ваша светлость! — отвечал Рашид, улыбаясь. — Зора-бей переводится вдипломатический корпус иназначается военным атташе, такгласит нота!
        —Неговорилли тымне, чтомисс Сара Страдфорд тайно играет вЛондоне важную роль?
        —Точно так, ваша светлость, мисс Страдфорд использует дипломатические знакомства длядостижения своих личных интересов, — отвечал Рашид. — Яполучил вчера подробное донесение относительно ее стремлений исвязей. Оее прошлом никто незнает или, лучше сказать, никто нежелает знать!
        —Какое нам дело допрошлого, мушир Рашид, будем интересоваться настоящим!
        —Внастоящее время мисс Страдфорд играет немаловажную роль! Она, каксообщаютмне, влиятельная фаворитка первого английского министра, ноледи Страдфорд недовольствуется этим. Мнеизвестно, чтоона также неотказывается отухаживаний ифранцузского посланника вЛондоне.
        —Ифранцузского посланника? — спросил удивленный Махмуд-паша. — Всамом деле, эталеди увлечена скорее приключениями, чемполитикой!
        —Ошибаетесь, ваша светлость, — заметил Рашид сдвусмысленной улыбкой. — Ядумаю, чтоледи предана более всего дипломатическим интригам — будучи фавориткой английского министра ипричисляя французского посланника ксвоим поклонникам, онадействует попоручению третьего?
        —Знаешьли ты этого третьего?
        —Этотайна, ваша светлость! Даже моему агенту, который действует очень ловко иоткоторого нетак-то легко что-нибудь скрыть, неудалось узнать, ктоэтот третий, который руководит ее действиями! Только известно, чтоанглийский министр ничего неподозревает оглавном руководителе поступков леди, афранцузский посланник ничего незнает обанглийском министре!
        —Ловкая интриганка эта леди, — признал великий визирь. — Нодлянас былобы важно склонить насвою сторону эту леди, хотябы действуя через того, чьибумаги мне были здесь только что поданы!
        —Если только он способен выполнить эту задачу, — усомнился мушир Рашид.
        —Нужно попробовать проверитьего. Мнеговорили, чтоэта англичанка изъявила желание снова, вдругих условиях, встретиться смолодым беем, ачто она «поддругими условиями» подразумевала дипломатическую службу, этоясно! Приглашенли сюда Зора-бей?
        —Онуже ожидает вприемной.
        —Если он ловок исмел, томожет быть нам полезен вЛондоне, — продолжал великий визирь. — Дело только втом, чтобы он постарался проникнуть вдела леди инесделался орудием вее руках.
        —Чтобы влиять нанее, нужно, ядумаю, более чем всовершенстве понимать придворные интриги. Леди кокетничает сдвумя могущественными сановниками, нелюбя ниодного, единственно длятого, чтобы через них достигать своих целей. Тотже, которого полюбит леди, через нее будет управлять теми двумя так, чтоони незаметят этого.
        —Новедь неизвестно, ктоэтот третий?
        —Ксожалению, какя уже докладывал вашей светлости, моему агенту, несмотря навсе его старания, неудалось узнать этого.
        —ТакЗора-бей узнает это! Попросите его сюда, яхочу немедленно встретиться сним.
        Мушир отправился вприемную ивслед затем ввел вежливо раскланивавшегося Зору квеликому визирю.
        —Мойхрабрый бей, — обратился кнему Махмуд-паша, — настало время, когда твое желание может быть исполнено иты заменишь меч пером.
        —Этазамена мне крайне приятна, ваша светлость! — отвечал Зора-бей. — Ядавно уже страстно желаю вступить надипломатическое поприще.
        —Ноты недолжен совершенно изменять своему военному делу, — продолжал великий визирь. — Мырешили назначить тебя военным атташе какого-нибудь посольства. Приэтом мне пришло наум состоявшееся когда-то твое знакомство сознатной англичанкой.
        —Этодоказательство незаслуженного участия радует меня, ваша светлость.
        —Этаангличанка, мисс Сара Страдфорд, принадлежит кчислу влиятельных дипломатических дам, мойхрабрый бей, имой долг обратить твое внимание нато, чтоты, если ловко используешь это, возможно, проникнешь вовсе ее тайны. Нодляэтого необходимо тебе быть осторожным исуметь завоевать ее симпатию.
        —Леди — самая любезная дама, какую когда-либо приходилось мне знать, ваша светлость, ия давно желаю снова увидетьее! — сказал Зора.
        —Относительно дел ты обратишься кнашему посланнику вЛондоне, — продолжал великий визирь. — Нужные бумаги будут вручены тебе. Когда ты думаешь уехать?
        —Немедленно, ваша светлость, кактолько окончу здесь, вСтамбуле, дело моей чести, — отвечал Зора-бей. — Речь идет онаказании лживого иковарного изменника, которое я раньше немог исполнить, таккакпоприказу султана неожиданно был послан навойну.
        —Амного времени займет исполнение этого дела?
        —Только несколько дней, пока несостоится дуэль, затем я оставляю Стамбул!
        —Яеще раз хочу видеть тебя, чтобы передать тебе бумаги! Норазве это дело чести неможет кончиться полюбовно?
        —Нет, ваша светлость, онодолжно быть решено оружием!
        —Какя ниуверен втвоем искусстве владеть им, новсе-таки будь осторожен, раненый несможет выехать всрок.
        Зора убедил великого визиря внеизменности своего решения, рассказавему, вчем дело, неназывая имени виновного.
        —Здесь замешана месть иненависть, причина которых непонятнамне. Онприбег кобману, который привел нас троих ктому, чтомы были приговорены ксмерти, затем Сади-бей ия были избавлены отсмертной казни иотправлены навойну, которая заменила ссылку.
        —Аизэтой ссылки освободила тебя иСади-пашу ваша храбрость, — прибавил великий визирь. — Тыинановом поприще найдешь немало случаев выказать твое мужество, присутствие духа иум. Бумаги твои будут наднях готовы!
        Зора-бей был отпущен, простился свеликим визирем иотправился верхом вБеглербег, гденадеялся застать Гассана иСади.
        Сади-паша вэтот день, наособой аудиенции, докладывал султану ипринцу Юсуфу оподробностях похода, аГассан взял отпуск, чтобы исполнить некоторые дела вгороде.
        Когда Зора-бей приехал вБеглербег, онзастал Сади-пашу впокоях дворца, занимаемых Гассаном.
        Онипоздоровались, иСади немог нахвалиться милостивым приемом, оказанным ему султаном ипринцем.
        —Анаш товарищ Гассан действительно любимец султана? — спросил Зора.
        —Султан желает его постоянно иметь присебе! Кажется, султан встревожен тем, чтоГассан выпросил короткий отпуск. Нопринц Юсуф еще более привязан кнему!
        —Ячерез несколько дней уезжаю вЛондон, Сади!
        —Такнам действительно предстоит разлука?
        —Иначе ибыть неможет, ноя слышу шаги!
        —ЭтоГассан возвращается, наконец, отМагомет-бея.
        Гассан вошел вкомнату иприветствовал своих друзей. Онбыл серьезен, почти мрачен.
        —Поручение твое исполнено инеисполнено, смотря потому, какты это примешь! — сказал он Зоре.
        —Такты застал Магомет-бея? — спросил тот.
        —Да,всерале!
        —Сообщилли тыему, чтопобудило Зору послать ему вызов? — спросил Сади.
        —Явнескольких словах объяснилему, чтомежду нами решено было жребием, кому следует наказать его заизменническую шутку, которую он сыграл снами! — рассказывал Гассан. — Сначала он сделал вид, какбудто ничего незнает. Когдаже я спокойно иобстоятельно заявилему, чтотогдашний таинственный вестник был некто иной, какон, Магомет-бей наконец сознался вэтом. «Если ты этого непременно хочешь — да, этобыля, — сказалон, — исделал это, чтобы наказать вас заунижение, нанесенное вами моему полку! Итак, этобыля, чтоже далее?»
        —Япришел вызвать тебя попоручению Зоры-бея, — сказаля. — Онпредоставляет тебе право выбора оружия, места ивремени, одним словом, все, ижелает только наказать тебя затогдашнее предательство!
        —Отлично сказано! — воскликнул Зора. — Нопоправде, этот презренный плут заслуживает, чтобы его наказали просто хлыстом! Нопродолжай, мойблагородный Гассан!
        —«Наказать? — спросилон, — продолжал Гассан свой рассказ. — Тыпришел вызвать меня отимени Зоры, этовсе, ничего больше? Ядумаю сделать твоему другу одолжение, неприняв твоего вызова!»
        —Неприняв вызова? — воскликнули водин голос Сади иЗора.
        —Приэтом он так оскалил зубы, какбудто этот ответ доставлял ему особое удовольствие, — продолжал Гассан. — Я,также какивы, переспросилего, ион отвечалмне: «Янепринимаю вызова, потому что Зора-бей ниже меня вчине, ия нехочу застрелитьего, чтобы ненавлечь насебя неприятности!»
        —Этожалкий плут! — воскликнул Сади. — Онвмоих глазах стоит ниже самой негодной собаки!
        —Такя беру насебя вызов! — отвечал яему. Онпожал плечами: «Тыбей башибузуков, я — бейкапиджей», — отвечал он презрительно, такчто я почувствовал искушение бездальнейших разговоров проткнуть его шпагой.
        —Хорошо, чтоты удержал твой порыв, — сказал Зора, бледный, носпокойный. — Этот презренный бей — орудие Мансура — только того ихотел, чтобы ты ранилего, аон имелбы повод кновому обвинению. Ихотя ты адъютант самого султана, всежеон, благодаря силе Кадри, могбы кое вчем тебе напакостить!
        —Стоитли более говорить обэтом, — обратился Сади ксвоим друзьям, — предоставьте мне потребовать отнего удовлетворения!
        —Оннедаст его тебе нивкаком случае! — продолжал Гассан. — Иоттвоего имени повторил я ему вызов, ноон спрезрительным видом сказал мне вответ, чтонебудет нибиться, нистреляться, таккакуверен, чтоубьет противника, аему вовсе нет охоты из-за нас путешествовать вкрепость!
        —Тогда мы должны принудить его кэтому! — воскликнул Сади вволнении.
        —Илинаказать, гдебы мы его нинашли, — сказал Зора хладнокровно, нохладнокровие его было только наружное; егобледное лицо выдавало его внутреннее волнение.
        —Посоветуемся насчет этого, — сказал Гассан. — После того какон отказался отдуэли, яобъявилему, едва владея собой, чтопусть он пеняет насебя самого запоследствия своего малодушия, затем я спрезрением отвернулся отнего иушел. Мойсовет — вседело представить султану наего разрешение!
        —Всеэто хорошо, мойдруг, — отвечал Зора, — ноты знаешь нехуже меня, ктоскрывается заэтим Магомет-беем. Боюсь, чтонам неполучить вответ совета опримирении!
        —Яостаюсь притом, чтомы должны принудить его дать нам удовлетворение, инепозднее, каксегодня! — воскликнул Сади.
        —Какже ты его заставишь, если он находится всерале исмеется вглаза вответ натвой вызов? — спросил Гассан.
        —Клянусь бородой пророка, ядумаю, этобылобы хорошо!
        —Яхочу попробовать другое средство, — заметил Зора после некоторого молчания. — Сегодня вечером Магомет-бей сменится иотправится всвой конак. Выже, после заката солнца, взяв ссобой греческого врача иофицера, который взялсябы исполнить обязанность секунданта уМагомета, поезжайте кпустынному месту, чтоводворе серальского шпица. Направо, внекотором расстоянии отдороги, стоят несколько старых деревьев, тамждите меня изахватите ссобой пистолеты. Ябуду усераля ждать Магомета. Когда он выйдет оттуда, язаставлю его следовать замной.
        —Аесли он непоследует затобой? — спросил Гассан.
        —Тогда… ну уж незнаю, чтопроизойдет тогда, — отвечал Зора.
        —Ядумаю, оннебудет отговариваться, — заметил Гассан.
        —По-моему, попытай свое счастье иливызови его придругих офицерах, — посоветовал Сади.
        —Этоничего недает. Тыеще мало знаешьего! — возразил Гассан.
        —Тутпоможет только страх немедленного наказания, — сказал Зора: — Людей, подобныхему, можно исправить, только приставив кгруди кинжал. Если он непримет мой вызов, тоя публично заставлю его защищаться, аесли иэто непоможет, пусть уходит сунизительными палочными побоями, таккакничего другого незаслуживает!
        —Решено, Зора! Гассан ия отправляемся после заката солнца кназначенному месту вместе сврачом исекундантом дляМагомет-бея, — сказал Сади, — итам будем ждать твоего прихода.
        —Вероятно, яприду неодин! — заключил Зора разговор.
        Затем три друга расстались. Гассан хотел привезти ссобой пистолеты иофицера, Сади — сходить загреческим врачом, аЗора сделать несколько визитов, таккакеще немало часов оставалось досмены Магомета сдежурства всерале.
        Зора снова успокоился, какбудто ничего особенного недолжно было случиться сним вечером.
        Онокончил свои визиты, иникто изего знакомых ничего незаметил опринятом им намерении.
        Снаступлением вечера Зора отправился вулицу, ведущую ксералю. Онабыла пуста. Здесь обыкновенно можно было встретить только экипажи знатных чиновников, конные ипешие караулы иприслугу сераля. Дежурство Магомет-бея должно было скоро кончиться.
        Зора пришел пешком ивволнении ходил взад ивперед поулице.
        Мимо него катились экипажи, выехавшие издвора сераля.
        Начинало смеркаться. Приближался новый караул.
        Зора направился кворотам, таккактеперь каждую минуту мог прийти бей капиджей.
        Несколько конных офицеров оставили сераль и, вежливо раскланявшись сЗорой, проехали мимо.
        Наконец показалась фигура Магомета.
        Зора изовсех сил сдерживал себя, чтобы неприйти вбешенство привиде ненавистного изменника.
        Когда бей вышел наулицу, Зора направился кнему.
        —Тыотверг мой законный вызов, Магомет-бей! — обратилсяон.
        Начальник капиджей был изумлен этой неожиданной встречей.
        —Ты,кажется, подстерегал меня наулице? — спросилон.
        —Япришел сам спросить тебя, хочешьли ты теперьже дать мне удовлетворение?
        —Тыуже слышал мой ответ.
        —Яприглашаю тебя следовать замной ксеральскому шпицу, тамготовы свидетели иоружие.
        —Повторяю тебе, чтоя непринимаю твоего вызова, разве тебе еще мало этого? Илия еще должен сказать тебе, чтомне наскучила твоя навязчивость?
        —Если ты нехочешь иначе, такзащищайсяже, презренный! — воскликнул Зора, бледный отнегодования, иобнажил шпагу.
        —Безумный! — вскричал Магомет-бей. — Чтоты делаешь подокнами императорского дворца!
        —Чтобы заэтим нипоследовало, тынеускользнешь отменя.
        —Ятребую, чтобы ты вложил свою шпагу вножны! — воскликнул Магомет-бей, ноЗора так стремительно нападал нанего, чтоон должен был обороняться, если нехотел пасть мертвым.
        —Этонападение убийцы! — прокричал он изатем обнажил шпагу. — Пусть вся ответственность падет натвою голову!
        —Яхочу наказать тебя, жалкий предатель, честь моя обязывает меня кэтому. Обороняйся!
        Жаркая битва разгорелась подстенами императорского дворца. Шпаги звенели исверкали присвете только что вышедшей луны.
        Зора так стремительно нападал наМагомета, чтотот отступил нанесколько шагов — ониприблизились кворотам.
        Скрежеща зубами отбешенства, Магомет отражал удары своего противника иждал только случая обезоружитьего, чтобы тогда, бездальнейших разговоров, донести онем ипредать его военному суду.
        Ноэтот коварный план разбился обискусство Зоры владеть оружием.
        Через несколько минут Магомет понял превосходство своего противника, онкипел яростью ирешил заманить Зору водвор сераля.
        —Ого! — воскликнул тот. — Японял твой план, мошенник, тыснова хочешь использовать свое коварство, чтобы победить ипогубить меня! Нонаэтот раз тебе это неудастся, таккакя теперь знаю твои предательские уловки! Нисместа! Твоя трусость должна быть наказана, оставайся здесь наулице, итолько один изнас сойдет сместа.
        Магомет понял, чтоесли этот бой продолжится еще несколько минут, тоон пропал, таккакон мог только обороняться.
        Зора твердо решил наэтот раз наказать предателя инизачто невыпуститьего:
        Неговоря нислова, онусилил нападение, чтобы окончить дуэль среди улицы.
        Теперь Магомет надеялся только нато, чтоизсераля придут свидетели иразведут противников. Тогда дело Зоры былобы скверно, потому что этот бой подокнами императорского дворца, этонападение, этопринуждение кобороне, конечно, походило гораздо более напокушение измести, чемнадуэль. Всеэто моглобы иметь самые дурные последствия дляЗоры, темболее что заним стоял Мансур-эфенди иГамид-кади. Приговор мог быть суровым, ноЗора вовсе недумал опоследствиях, онрешился наказать негодяя.
        Вдруг Зора нанес удар вшею илиплечо Магомет-бея. Брызнула кровь, ноМагомет продолжал биться, ожидая свидетелей. Наконец ему показалось, будто он слышит шум шагов изворот дворца.
        Зора продолжал наступать. Нетеряя ниминуты, онснова напал наМагомет-бея. Шпага его сверкнула, ивследующую минуту он стакой силой ударил вголову начальника капиджи, чтотот, смертельно раненный, пошатнулся.
        Вэту минуту вворотах показался мушир Рашид и, увидев, чтоМагомет зашатался иготов упасть, поспешил кнему, чтобы поддержать знакомого ему офицера.
        —Чтоздесь происходит? Чтослучилось? — воскликнулон, бросаясь кМагомет-бею.
        —Узнаешьли ты меня? — прозвучал слабый голос Магомет-бея.
        —Конечно, яузнаю тебя, мойблагородный бей.
        —Яжертва подлого нападения, отомсти заменя имою смерть Зора-бею. — Этобыли последние слова Магомета.
        —Тыслышал мое имя? — обратился Зора-бей кмуширу. — Ноя избавлю тебя отдоноса ивсех хлопот, таккаксам утром отправлюсь вбашню сераскира дляразрешения моего дела. Теперь, если этот бей твой друг, позаботься только отом, чтобы его доставили домой.
        —Этонеслыханное дело! — произнес разгневанный мушир Рашид. — Несчастный бей умирает намоих руках.
        НоЗора уже удалился, онпрошел вкараульню иприказал прислать врача, затем отправился туда, гдеего все еще ждали оба его товарища, чтобы уведомить их ослучившемся.
        Умирающий Магомет-бей был привезен всвой конак; икогда врачи подошли кего кровати, имничего уже неоставалось делать, какподтвердить наступающую смерть.
        XXIII
        Жертва непримиримого врага
        Спасаясь отЛаццаро, немедля ниминуты, Реция перескочила через решетку балкона ивыбежала наулицу сгромким криком опомощи.
        Грек стоял вверху, набалконе, когда разнесся поузкой мрачной улице этот призыв опомощи.
        Минуту он простоял вожидании, азатем поспешил издома вниз полестнице заубежавшей Рецией.
        Никто неотозвался наее крик, наулице по-прежнему все было тихо ипусто, обитатели ветхих деревянных домов вокруг уже легли спать, может быть, крик опомощи ипроник вих сновидения, ноон непробудил крепко спавших.
        Лаццаро нехотел выпустить Рецию, которую случай бросил вего руки, поэтому он поспешил, чтобы непотерять ее извиду.
        Девушка завернула наболее широкую иоживленную улицу, нокогда Лаццаро бросился занею, онаточно провалилась сквозь землю; грек стоял инапряженно искал ее глазами — нигде ее небыло, онаисчезла бесследно.
        Куда могла она деться? Грек врастерянности пробежал всю улицу, онискал ее вовсех переулках изакоулках между домами, новсе было напрасно — Реция пропала, ион немог понять, каким непостижимым длянего образом ей удалось убежать отнего?
        Лаццаро охватило бешенство насамого себя, зачем он тотчасже неспрыгнул вслед занею вниз наулицу инесхватилее. Тогдабы она несмогла убежать отнего. Теперь он сам был виноват вслучившемся.
        «Покрайней мере, — думалон, — Черная Сирра неускользнет отменя. Если она поверит словам старой Ганнифы, которой Сирра доверяла, тоона попадет взападню, изкоторой наэтот раз ей нетак-то легко будет уйти».
        Сирра была длянего ненавистна иопасна стех пор, каквоскресла измертвых истала пророчицей, еесуществование сулило ему постоянную угрозу разоблачения. Ислова Мансура доказывали, какие опасности поджидаютего.
        Ноон надеялся наконец избавиться отэтого страха!
        Несмотря наэто, встреча сСиррой вовсе небыла ему приятна. Он,небоявшийся никого, ощущал неприятное чувство примысли оней, оннемог отогнать отсебя чувство ужаса стех пор, какпризрак Сирры сидел унего наспине идушилего. «Ноя должен вочтобы то нистало избавиться отэтого чувства, отэтого ужаса истраха», — говорил он себе.
        Онзнал, чтоона жила, какипрочие люди, чтоона была изплоти икрови и, следовательно, ееможно было убить. Наэтот раз он намеревался непросто убедиться вее смерти, онхотел сжечьее, чтобы она исчезла бесследно, иэта мысль успокаивалаего: когда пламя истребит ее безобразные члены, онанесможет снова восстать изгроба, чтобы свидетельствовать против него; оннехотел более хоронитьее, арешил развеять прах поветру.
        Грек дошел додеревянных ворот Стамбула искрылся вих глубокой мрачной тени, чтобы его небыло заметно, вслучае если Сирра уже явилась туда илибыла поблизости.
        Перед воротами царил еще больший мрак, чемвгрязных улицах Стамбула, таккакта дорога, накоторой ожидал грек, совершенно неосвещалась.
        Между тем было уже поздно, когда Лаццаро добрался долежащей близ берега иобсаженной платанами дороги. Возле нее было болото ироскошно разрослись камыши.
        Лаццаро бросил взгляд всторону ворот — Сирры еще небыло видно.
        Пришлалиона? Грек знал, чтоСирра была осторожна инедоверчива. Ноона ничего немогла заподозрить, таккакГаннифа неузналаего. Когда грек добрался доплатанов, было уже заполночь, исэтой стороны перед воротами было тихо ибезлюдно; побольшойже улице, которая вела кБеглербегу икселениям поэту сторону Босфора, тамисям катились кареты искакали всадники.
        Лаццаро встал позади платана, докоторого почти доходили камыши; когда Сирра показаласьбы уворот, емустоило только нагнуться вкамыши, чтобы остаться незамеченным, амежду тем изсвоего убежища он мог видетьвсе.
        Тутон решил караулить Сирру. Какдикий зверь, спрятавшийся вкамыши, чтобы броситься надобычу, какзмея, неподвижно вомраке поджидающая ничего неподозревающую жертву, такион вомраке ночи поджидал бедную, несчастную Сирру, всмерти которой он поклялся…
        Вэто время старая Ганнифа, неподозревая ничего дурного, шлакдому софта.
        Когда она пришла, было уже поздно, иона услышала отсидящих накорточках вблизи дома нищих, чтоуже два дня вдом никого недопускают. Ноона решилась любым путем проникнуть кСирре.
        Почемуже вдом никого недопускали? Чтослучилось? Онаподошла ближе. Двери были заперты.
        Чтоже ей теперь было делать?
        Старая Кадиджа могла недожить доследующего дня, каксказал ей посланный отпринца Юсуфа иГассана-бея!
        Одно окно внизу было освещено.
        Онаподошла кнему ипостучала. Вслед затем оно открылось ипоказалась голова худощавого ходжи Неджиба.
        —Ктотам? Ктоты? — спросилон.
        —Старая Ганнифа, сударь. Мнехотелосьбы пройти кпророчице!
        Ходжа, по-видимому, былуже извещен Мансуром обэтом посещении, потому что тотчасже впустил старую Ганнифу.
        —Тыможешь подняться наверх, — сказалон. — Яустал ихочу спать, язапру дверь только назадвижку.
        —Хорошо, мудрый эфенди! — сказала старая Ганнифа. — Хорошо, больше тебе ничего ненадо иделать, списпокойно, япотом уйду иснова захлопну дверь! Небеспокойся обомне! — Онабыла рада, чтотаким образом Сирра могла незаметно, вместе снею, оставить нанесколько часов дом, чтобы поспешить кстарой Кадидже, прежде чем та отойдет ввечность.
        Наверху, вкомнате Сирры, ещегорел огонь, слабый свет проникал налестницу.
        Старая Ганнифа, низко согнувшись, ждала, пока худощавый ходжа внизу невошел вкомнату инезапер засобой дверь, тогда только она поднялась поступенькам лестницы. Онадействовала сбольшою поспешностью, озабоченная важностью своего поручения. Сирра только что легла, когда старая служанка Реции, которую Сирра хорошо знала, внезапно вошла кней. Подле ковра горели еще две свечи.
        —Этоты пришла, Ганнифа? — спросила Сирра.
        —Однилимы, дочь моя?
        —Да,если затобой неследуют сторожа.
        —Ониостались внизу!
        —Тогда ты можешь говорить смело.
        —Япришла ктебе сизвестием!
        —Прежде всего отвечаймне, гдеРеция? — спросила Сирра своим ангельским голосом, строгательной доверчивостью схватив руку старой Ганнифы ипритянув ее ксебе.
        —Будь покойна, дочь моя, — отвечала добрая старуха, — Реция уменя!
        —Утебя? Тогда я спокойна! Берегиее, добрая Ганнифа! Агде маленький принц?
        —Саладин тоже вбезопасности!
        —Этодляменя большая радость! Утебя Реция хорошо спрятана, ноя все-таки страшусь заее жизнь!
        —Старая Кадиджа дотех пор неуспокоилась, пока неразорила дом мудрого, благородного Альманзора! Онадостигла этого кто знает какими путями!
        —Неговори обэтом, Ганнифа! — сказала Сирра печально. — Скажи, чтопривело тебя сюда?
        —Поручение ктебе, дитя мое! Ничто наземле неостается безнаказанным! — продолжала старая Ганнифа, устремив взор свой кнебу. — Длякаждого пробьет последний, тяжкий час, иблаго тому, ктоможет счистым сердцем ибезвсякого трепета идти ему навстречу!
        —Чтоже запоручение принесла тымне, Ганнифа?
        —Частому назад благородный Гассан-бей ипринц Юсуф прислали комне нарочного!
        —Гассан-бей? Нарочного?
        —Да,я должна была тотчасже собраться ипоспешить ктебе, нонадо, чтобы никто неслышал, чтоя сообщу!
        —Ачтоже хочешь ты сообщитьмне? — тихо спросила Сирра.
        —Чтобы ты ускользнула издома! — отвечала старая Ганнифа также тихо, носневыразимой важностью.
        —Издома? Кудаже?
        —Кстарым деревянным воротам. Перед ними, уплатанов налево, найдешь ты карету, воспользуйсяею!
        —Кчемуже?
        —Тыдолжна отправиться кстарой Кадидже!
        —Я? Кмоей матери?
        —Да,Сирра. Старая Кадиджа лежит присмерти, каксообщил мне посланный. Тыдолжна сейчасже идти туда, завтра, может быть, будет уже поздно!
        —Моямать? Иэто сообщил посланный Гассана-бея?
        —Он,должно быть, знал уже обэтом. Онговорил тогда еще ободной женщине илидевушке, этоя несовсем поняла, главное дело втом, чтостарая Кадиджа присмерти ичто ты должна отправиться кплатанам перед воротами!
        —Этостранное известие… — заметила Сирра враздумье. — Зачемже я пойду кплатанам?
        —Ядумаю, тамбудет ждать карета, чтобы никто невидел твоего ухода!
        —Акарету прислал туда благородный Гассан, друг Сади? Этодляменя слишком большая честь, — сказала Сирра, — ялучше сама поползу поулицам!
        —Отсюда тебе легко будет уйти сомной: ходжа устал испит!
        —Темлучше — ятотчасже поспешу вГалату; еслиже я пойду кворотам, язря сделаю большой круг иприду слишком поздно, добрая Ганнифа.
        —Тогда непользуйся каретой, тыправа, тыумна иловка, тыпроберешься кводе, атам тебе легко будет пройти кматери! Можешь неидти кворотам, яскажу тому, ктождет тебя вкарете, чтоты прямо побежала туда.
        —Ахда, добрая Ганнифа, сделай это! Пойдем скорее! Знаешь, ябольше невернусь сюда, если мне только удастся уйти!
        —Тыбольше невернешься сюда?
        Сирра потрясла головой.
        —Уменя свои планы, — прошепталаона. — Ивраги Реции вмоих руках. Если они неоставятее, уменя есть средство наказатьих!
        —Чтоты говоришь? — вскричала удивленная старая Ганнифа.
        —Ядосих пор стремилась кэтой цели, теперь я достиглаее, — продолжала Сирра, иее большие темные глаза так грозно сверкнули, чтостарая Ганнифа совсем испугалась. — Теперь они непосмеют более преследовать бедную Рецию! Нопойдем. Мыдолжны уйти! Тыговоришь, чтоходжа спит?
        —Да,Сирра, внизу никого нет.
        —Идругого сторожа также нет?
        —Яего невидала.
        —Такубежим отсюда!
        —Нокудаже ты денешься?
        —Непримешьли ты меня ксебе, добрая Ганнифа?
        —Я,я? — удивиласьона. — Тогда вмой дом будут приходить люди. Чтоже будет сРецией исомной?
        —Никто небудет приходить ктебе, никто недолжен знать, чтоя утебя!
        —Так-так! Значит, тыбудешь уменя тайно?
        —Тынебоишься этого, Ганнифа?
        —Ядумала только оРеции.
        —Небойся, онанебудет более жить встрахе иопасности. Кактолько я приду квам, яскажу вамвсе! Сейчас должна поспешить вГалату кмоей матери, чтобы еще увидеть ее ипоговорить снею. Онапоступила сомною некакмать, новсе-таки она остаетсяею. Пойдем!
        Ганнифа иСирра тихо оставили верхний этаж ипрокрались кстарой лестнице. Внизу, всенях, было мрачно ибезмолвно.
        Ноони обе счастливо вышли всени изатем через двери издома. Старая Ганнифа снова заперла дверь. Наулице она рассталась сСиррой.
        Вто время какта поспешила кберегу, чтобы переехать вГалату, старая служанка, неподозревая ничего дурного, повернула понаправлению, гдевнекотором отдалении находились старые деревянные ворота Скутари. Онаочень спешила, чтобы незаставить долго ждать поверенного благородного Гассана-бея — онанедумала отом, чтошла насмерть, чтоминуты ее сочтены!
        Небыло видно низги. Небо покрылось облаками, подул сильный ветер.
        Старая Ганнифа плотнее закуталась встарый платок ибольшое покрывало и, сгорбившись, пошла дальше; погода была промозглая, иона сильно продрогла. Сминуты наминуту становилось темнее, инакрапывал мелкий дождь.
        Старуха дошла додеревянных ворот. Полночь давно уже прошла, нигде небыло видно нидуши.
        Подойдя кворотам, онапопробовала взглянуть понаправлению платанов, нобыл такой туман, чтоона ничего немогла различить. Оназнала дорогу иповернула налево — ивскоре встретила перед собой первые деревья идолжна была ощупать их руками, тактемно было кругом.
        —Здесьли карета? — хотела она закричать и, сгорбившись, прошла еще несколько шагов, чтобы лучше видеть.
        Вэту минуту кто-то схватил иприжал ее кземле. Этослучилось так быстро инеожиданно, чтоона несмогла даже опомниться. Старая ислабая женщина, онанемогла защищаться. Ганнифа чувствовала только, чтопришел ее последний час! Онахотела позвать, хотела закричать, хотела обороняться, — нонемогла ничего сделать. Всмертельном страхе она пыталась сопротивляться, ночто значило ее сопротивление всравнении сосверхчеловеческой силой того, ктонеожиданно напал нанее вомраке ночи?
        Нистона, никрика несорвалось сее уст — впоследнее мгновение, когда она лежала соцепенелыми членами, наклонился надсвоею жертвою тот, ктобросился нанее идушил.
        Старая Ганнифа пристально посмотрела вужасное лицо грека Лаццаро, — ион, казалось, узнал ту, кого, схватил вомраке ночи. Чтопроизошло далее между платанами вкамышах, скрыла ночь своим черным покрывалом…
        Вэто самое время Сирра, сосвойственной ей ловкостью ипроворством, спешила поузким улицам Стамбула, пробираясь посвоему обыкновению вглубокой тени домов. Онапоходила тогда наживотное, иеслибы действительно кто-нибудь увидел ее тень, скользившую удомов, тониктобы непринял ее зачеловеческую, такгорбата иизуродована, такмала ибезобразна была Сирра.
        Новдуше ее соединились все добрые начала, — чтобы вознаградить зато, чемобделила ее природа внешне. Онабыла умна, добра, ипоступки ее были благородны. Сирра позволила Мансуру-эфенди использовать ее длясвоих целей только потому, чтобы низвергнутьего! Приэтом она следовала неодному внушению своего сердца, ноиголосу Золотой Маски. Вее руках были теперь доказательства, чтобы свергнуть иобличить всемогущего шейха. Чтоунее были свои собственные цели, онпонял изответа, который дала она султану поприказанию Золотой Маски. Итеперь пришло ее время уйти издома софта.
        Нонезасебя боролась Сирра! Еепобудило кэтому беспрестанное преследование Реции после того, какуней были уже похищены отец ибрат. Преследования шли откадри, отМансура иГамида-кади, — теперь она могла побороться сними, иона, жалкий урод, хотела воспользоваться тем, чемвладела.
        Дойдя донабережной, Сирра нашла много каиков, нониодного лодочника.
        Недолго думая она села влучшую лодку, оттолкнула ее отберега истала грести одной рукой. Путь через всю гавань вГалату широк, ноона быстро проплылаего.
        Онапривязала лодку кизвестному ей довольно отдаленному месту набережной, вблизи той улицы, гдестоял деревянный дом ее матери.
        Онабыстро дошла достарого маленького дома. Тамвсе было тихо итемно.
        Неужели старая Кадиджа уже умерла? Неужели никто непомог ей вее предсмертных муках?
        Сирра подошла кдвери — онабыла заперта. Никто нешевелился внутри дома, никакого стона небыло слышно.
        Сирра постучалась, никто невышел наее стук. Онапостучала еще громче — всетоже молчание.
        ТутСирра легко ипроворно, каккошка, подошла кполуоткрытому окну, отворила его иприслушалась — внутри ничего небыло слышно, ещеменее могла она что-нибудь видеть прицарившем там мраке.
        Тогда Сирра влезла вокно итихо пробралась вкомнату. Глаза ее должны были привыкнуть кцарившему там мраку, поэтому она постояла несколько минут неподвижно.
        Потом, подойдя кстарой постели, накоторой спала всегда ее мать Кадиджа, онаосторожно ощупалаее, постель была пуста — старой Кадиджи небыло вкомнате.
        Сирра зажгла маленькую, стоявшую настоле лампу иначала обыскивать сени, маленький двор иостальные комнаты, нонибольной, нимертвой нигде небыло! Неужели Кадиджу уже унесли? Неслишкомли поздно пришла Сирра?
        Дверь дома была заперта. Всебыло по-прежнему. Внизу вкомнате настоле еще лежали остатки обеда: рыбные кости, сладкий рис имаисовый хлеб.
        Потушив лампу, Сирра вылезла вокно наулицу.
        Едва только она очутилась внизу, какуслышала произносимые вполголоса слова человека, который приближался, разговаривая исмеясь сам ссобою. Онаприслушалась: этобыла мать Кадиджа. Такона говорила всегда, возвращаясь ночью пьяная домой.
        Сирра неверила своим глазам.
        Тутподошла старая Кадиджа. Онабыла совершенно здорова.
        Следовательно, известие старой Ганнифы было неверно, иСирра решилась немедленно отыскать дом иее самую. Предварительно она убедилась, чтомать Кадиджа жива издорова возвращалась изближайшей таверны, опьяневшая отопиума.
        Старая Кадиджа незаметила Сирры, сидевшей накорточках удома: было слишком темно, имысли ее носились вдругом мире. Шатаясь, дотащилась она допостели ибросилась нанее.
        Сирра убедилась, чтоизвестие оболезни матери было ложное. Онасосвойственной ей проницательностью тотчас поняла, чтозаэтим скрывался какой-то дурной умысел, чтоГаннифа присвоей доверчивости стала жертвой обмана. Сирра немогла еще проникнуть вцели этого ложного известия. Ноона решила сейчасже разузнатьвсе.
        Сирра поспешно вернулась клодке иотправилась понаправлению кСкутари.
        Подороге ей пришла вголову мысль, чтотут действовал некто иной, какЛаццаро, и, безсомнения, дело шло оРеции. Что, если она придет слишком поздно? Что, если Реция снова попала вруки своих могущественных врагов? Тогда помощь изащита Сирры могли быть бесполезными. Кчему привелобы то, чтоона выследила замысел Мансура иготова разоблачитьего, если Реции уже нет? Какмогла она найти след Реции, еслибы даже низвергла Шейх-уль-Ислама?
        Тысячи мыслей ипредположений волновали ум Сирры вто время, какона судивительным проворством добралась доСкутари.
        ТутСирра выскочила наберег ипоспешила потемным, грязным улицам.
        Сеял мелкий, какпыль, дождь, такчто нарасстоянии нескольких шагов ничего невозможно было разглядеть.
        Онадошла додома старой Ганнифы, дверь небыла заперта — одно это подтвердило ее подозрение насчет нового несчастья. Онапоспешила всени иокликнула старую служанку — ответа небыло. Неужели она еще невернулась отплатанов? Этобыло непостижимо, таккакСирра вэто время сделала вдесятеро больший путь. Домбыл пуст, Реции небыло. Сирра еще раз позвала Ганнифу и, неполучив ответа, вышла издому.
        Онарешилась узнать, гдебыла Ганнифа. Ногде искатьее? Одно только могло навести ее наслед — онадолжна отправиться кдеревянным воротам, может быть, надороге она ивстретит Ганнифу, может быть, онамежду платанами все еще ждет карету.
        «Добрая старуха, — думала Сирра, — была вызвана туда только затем, чтобы, неопасаясь, можно было явиться вее дом заРецией иСаладином. Ганнифа инеподозревала этого! Безсомнения, онавсе еще ждет заворотами».
        Сирра спешила помрачным, безмолвным улицам кдеревянным воротам. Онабыла полна беспокойства, ожидания истраха заРецию имальчика. Еслибы ей только отыскать Ганнифу, снею вернется она кней вдом инемедленно примется зарозыски. Никто другой, кроме грека Лаццаро, немог участвовать вэтом деле и, наверно, попоручению Мансура. Мансур игрек доживают свои последние дни, если ей удастся обличить их гнусные поступки итем добиться их падения. Ноудастсяли ей это? Еслибы она даже идоказала плутовство Мансура ипреступления грека, то, спрашивается, нашелсялибы теперь вКонстантинополе такой справедливый судья, кактот, который непобоялся некогда осудить султана? Всекади были подчинены Гамиду-кади. Донос должен был дойти вначале донего, пройти через его руки. Приего отношениях сМансуром-эфенди что могло изэтого выйти?
        Сирра была достаточно умна, чтобы понимать все это.
        Укогоже должна была она искать правосудия? Укого другого, какнеуГассана-бея, чтобы сосвоим доносом прямо добраться досултана. Один султан стоял выше Шейх-уль-Ислама. Конечно, какмы уже знаем, тоже только визвестном отношении. Чтобы свергнуть султана, достаточно было решения главы церкви, такчто вэтом случае он стоял выше султана. Новтоже время султан еще достаточно крепко держал вруках бразды правления, чтобы отстранить Шейх-уль-Ислама отего поста инаказатьего.
        Новот Сирра достигла ворот ичерез них вышла кизвивающейся уберега тропинке, гдеросли платаны. Начинало уже рассветать. Когда она подходила кплатанам, ейпоказалось, будто позади ее кто-то шмыгнул через ворота понаправлению кгороду, ноона необратила наэто внимания ипошла дальше. Сероватый туман ичастый мелкий дождь застилали слабый утренний свет. Наконец она добралась доплатанов иокликнула Ганнифу. Ответа небыло. Ничеловека, никареты тоже небыло видно.
        Вдруг нога Сирры наступила начто-то мягкое, онанагнулась иневольно вскрикнула. Перед нею лежала мертвая Ганнифа, плавая всвоей крови. Сирра сослезами бросилась кдоброй старой служанке, знавшей ее сдетства… Ганнифа была уже мертва. Онанешевелилась, хотя инеуспела еще похолодеть. Нопечать смерти лежала наее лице. Кровавая пена струилась изорта, полуоткрытые, словно остекленевшие глаза, заострившийся нос — всевыдавало, чтосмерть уже наступила.
        Сирра пробовала поднятьее, обращаясь кней сласковыми словами, называла ее самыми нежными именами, всебыло тщетно: старая Ганнифа ничего более неслышала.
        Вопли Сирры, сидевшей накорточках возле мертвой, надрывали душу.
        Вдруг вворотах послышался шум…
        Чтотам такое случилось? Голоса ишаги приближались. Утренние лучи все более иболее разгоняли мрак ночи, искоро можно было заметить, чтоэто были пять илишесть жандармов, приближавшихся сгромкими криками.
        Сирра поднялась сместа.
        —Вотона! Вотона! — воскликнулиони. — Здесь, уплатанов, лежит убитая!
        —Авот ичудовище, убившееее!
        —Схватите убийцу! Онанеможет еще расстаться сосвоей жертвой! — кричали кавасы, окружив Сирру имертвую Ганнифу.
        Впервую минуту Сирра непонимала, чтопроисходит, но, наконец придя всебя, онахотела объяснить, вчем дело, нонапрасно, кавасы необращали никакого внимания наее слова. Онисхватили несчастную какубийцу Ганнифы, которая немогла опровергнуть этого обвинения, ипотащили вместе струпом вближайшую караульню, гдебросили Сирру втюрьму.
        XXIV
        Арест Зоры
        —Этодобром некончится, — сказал Гассан вмрачном раздумье, когда Зора уведомил его иСади орезультате своей встречи сМагомет-беем.
        —Иначе ибыть немогло, этого плута нельзя было оставить безнаказания, атак какон нехотел принять честного вызова, тоиполучил должное возмездие засвои поступки, — отвечал Зора-бей.
        —Япоступилбы также, — согласился сним Сади.
        —Всеэто хорошо, нововсех случаях надо соображаться собстоятельствами, — заметил Гассан. — Вмешательство мушира Рашида, этого орудия Мансура, способного навсе, делает вмоих глазах это происшествие еще опасней!
        —Мненичего более неостается делать, какзавтраже утром отправиться вбашню Сераскириата иобстоятельно донести обовсем, — сказал Зора.
        —Ябоюсь, чтодонесение это состороны ваших недругов уже сделано сегодня ичто завтра утром ты опоздаешь сосвоим.
        —Конечно, этобылобы досадно, — заметил Сади. — Этот Магомет был, каквы помните, правой рукой Мансура-эфенди иГамида-кади.
        —Аони неоставят безотмщения смерть своего приверженца илюбимца, яготов поручиться заэто, — продолжал Гассан. — Внастоящую минуту они уже знают ослучившемся, апотому мне хотелосьбы немедленно принять меры!
        —Мнекажется, тыэто дело принимаешь серьезнее, чемоно есть, — сказал Зора. — Спор, перешедший впоединок, вкотором одна сторона тяжело ранена, — вотивсе!
        —Между прочим, этого достаточно длятого, чтобы подвергнуть тебя смертельной опасности, несмотря навсе твои заслуги, — возразил Гассан. — Япостараюсь отвратить худшее и, покрайней мере, усултана опередить других.
        —Сделай это, друг мой, асам я рано утром явлюсь снадлежащим докладом. Тогда относительно остального мы можем быть покойны!
        Тридруга вернулись вгород, имежду тем какЗора иСади отправились насвою общую квартиру, Гассан немедленно поехал вБеглербег.
        Чего он опасался, тоуже случилось. Весть онападении подокнами дворца была уже доставлена Мансуром-эфенди имуширом Гамидом водворец идошла досултана, который был ею сильно раздражен.
        Гассан тотчасже понял опасность, ноон непостиг всей ее глубины.
        Шейх-уль-Ислам был уже вкабинете султана. Попросьбе Мансура ненавистный ему Гассан должен был навремя аудиенции оставить кабинет. Этообстоятельство неприятно подействовало насултана, хотя он иуступил желанию Мансура-эфенди.
        Шейх-уль-Ислам сважным видом вошел вкабинет ипреклонился перед султаном.
        —Чтоты желаешь мне донести, великий муфтий? — спросил Абдул-Азис.
        —Япришел вымолить увашего величества наказание наголову недостойного, — отвечал Мансур-эфенди, едва сдерживая свое бешенство, — наголову офицера изармии вашего величества, который недопустимым образом злоупотребил оказанными ему доверием имилостью. Непоопрометчивости, невминуту раздражения совершен этот поступок — онсовершен сумыслом иобдуманно!
        —Окаком поступке ты говоришь?
        —Незнаю, донесеноли уже вашему величеству, чтосегодня вечером совершено убийство начальника капиджей Магомета-бея.
        —Убийство? Яслышал опоединке, — сказал султан. — Этодругого рода дело!
        —Поединком назвать это нельзя, таккакМагомет-бей непринял вызова! Этобыло убийство, анедуэль; Зора-бей поджидал начальника капиджей, подкараулил его изатем, несмотря наотказ его принять вызов, обнажил против него оружие!
        Лицо султана омрачилось.
        —Конечно, этонепоединок, — подтвердилон, — хотя итот был также достоин наказания. Яжелаю, чтобы мои офицеры жили всогласии!
        —Зора-бей вомраке ночи подкараулил начальника капиджей уворот дворца ивсвоей безмерной дерзости, даже неприняв вовнимание места, заколол Магомета-бея подокнами дворца вашего величества!
        —Заколол? Убил?
        —Магомета-бея более нет вживых.
        —Этонеслыханно! Иеще подокнами сераля?
        —Это-то иувеличивает тяжесть моего обвинения!
        Султан позвонил. Вошел дежурный адъютант.
        —Позови Гассана-бея! — приказал султан.
        Когда Гассан явился назов, Шейх-уль-Ислам искоса глядел нанего, неменяя своего положения.
        —Гассан-бей, отправляйся немедленно сдвумя офицерами кЗоре-бею иарестуйего! — приказал султан, подходя кписьменному столу иподписывая приказ обаресте. — Зора-бей совершил тяжкое преступление! Язнаю, чтоон твой друг, но, надеюсь, обязанности поисполнению приказа султана стоят утебя выше личной дружбы! Делай, чтотебе приказано, иотведи офицера втюрьму сераля, итам пусть он ждет следствия иприговора!
        Шейх-уль-Ислам судовольствием выслушал этот приказ, ондобился новой победы иготовился доставить своим приверженцам новое подтверждение своего могущества! Искоса поглядывал он наГассана, нотот ничем невыдал своего волнения. Онпоклонился ивышел изкабинета.
        Что, если Гассан вместо того, чтобы арестовать товарища, поможет его бегству? Мысль эта наминуту встревожила Мансура, ноон тотчасже успокоился, сказав себе, чтотогда он имелбы двух ненавистных людей всвоих руках имогбы окончательно устранитьих.
        Султан был раздражен происшествием иобещал Шейх-уль-Исламу строжайшее наказание виновного.
        Чтокасается Гассана, тоон нисколько небыл огорчен, чтоименно ему досталось поручение арестовать Зору; напротив, онбыл доволен этим обстоятельством: онспешил предотвратить угрожавшую Зоре опасность — тотмог забыться ивминуту раздражения поступить вопреки повелению султана вслучае, еслибы приказ был передан ему другим, и, наконец, Гассан старался избежать огласки происшествия иареста. Ондаже невзял ссобою двух офицеров, асприказом обаресте вкармане один отправился наквартиру Зоры.
        Онзастал его одного. Сади небыло дома.
        Зора побледнел притаком позднем посещении Гассана.
        —Тызнаешь, зачем я пришел? — спросил тот, заперев засобой дверь. — ГдеСади?
        —Онхотел идти куда-то вгости. Нотебе, безсомнения, нужен толькоя, Гассан?
        —Да,ты!
        —Вчем дело?
        —Предостережение мое сбылось скорее, чемя даже полагал, Зора!
        —Тыпришел известить меня обопасности, мойдруг. Спасибо тебе заэто. Может быть, даже посоветовать мне бегство?
        —Теперь уже поздно, — перебил Гассан своего друга глухим голосом.
        —Чтоэто значит? Чтоозначает этот зловещий вид?
        —Вотответ, — сказал Гассан, подавая Зоре собственноручно подписанный султаном приказ обаресте.
        Зора пристально посмотрел набумагу, затем наГассана.
        —Ты… иты вручаешь мне этот приказ! — воскликнул он дрожащим голосом.
        —Да,Зора-бей, я! Неотворачивайся отменя! Мнекажется, тыменя непонял. Япринес тебе приказ потому, чтовруках другого он былбы длятебя ужаснее. Япринес его тебе, чтобы известить тебя обопасности исговориться обовсем дальнейшем.
        —Вовсе нет! — отвечал Зора, отстраняя его движением руки. — Именно потому-то мне так больно итяжело это известие, чтооно передано мне тобою. Только потому, чтопотерять друга гораздо ужаснее, чемссознанием своей правоты попасть подсуд!
        —Так-то ты принимаешь мое посредничество?!
        —Такпринимает его мое сердце, Гассан! Тыпришел арестовать меня! Итак, небудем попусту терять слов — яследую затобой!
        Нетакая натура была уГассана, чтобы после подобных слов еще давать объяснения иоправдываться, онтолько мрачным взглядом посмотрел наЗору, видно было, чтоему тяжело выслушивать отнего эти слова, однакоже он несказал ничего.
        —Яхочу только написать несколько строк Сади, — сказал Зора, взяв бумагу иперо. — Япопрошу его онекоторых услугах, накоторыеон, может быть, согласится; дляменя они очень важны!
        Гассану так ихотелось сказать: даймне эти поручения, Зора, неотрекайся отменя! Предоставь мне позаботиться отом, чтодлятебя важно… ноопять-таки он несказал ничего. После слов Зоры, после его внезапной ледяной холодности он немог произнести слов, просившихся наего уста.
        Нодолжноли роковое недоразумение действительно разлучить двух верных, испытанных друзей?
        Казалось, почти что так. Зора сел, предложив стул Гассану, инаписал несколько строк, затем встал, надел фуражку ипередал свою шпагу Гассану. Рука его дрожала приэтом.
        Этобыло слишком даже идлясдержанного исамолюбивого Гассана.
        —Зора! — воскликнулон. — Возможноли, чтобы ты мог усомниться вмоей дружбе?
        —Разве я недолжен был сделать это?
        —Мывэтом случае думаем по-разному, — сказал Гассан, — вотивсе! Мансур-эфенди явился ксултану сжалобой натебя. Султан поручил мне арестовать тебя, ия доволен был этим, хотя меня втоже время ипечалило постигнувшее тебя несчастье. Ноя говорил себе: тыможешь известить Зору обовсем, следовать затобою будет ему легче, чемзапосторонним… атеперь…
        —Ячувствую, чтообидел тебя! — воскликнул Зора, раскрывая объятия. — Прости мне мою горячность, Гассан, мнебыло больно получить приказ обаресте изрук моего друга!
        —Обсудим совершенно спокойно, чтонам делать, — продолжил Гассан после того, какони сЗорой дружеским объятием заключили мир. — Тише, яслышу шаги! ЭтоСади возвращается домой.
        —Темлучше, будем держать общий совет, таккакдела твои плохи.
        Сади вошел вкомнату ивнемногих словах был извещен обовсем.
        —Настал час объявить Мансуру-эфенди борьбу ненажизнь, анасмерть, — сказал Сади. — Ондотех пор неуспокоится, пока суровый приговор необрушится наЗору.
        —Тоже самое думаю ия, онненавидитнас! — согласился Гассан. — Заполучив Зору всвою власть, оннетак-то легко снова выпустит его изсвоих рук. Явидел вкабинете султана этого высокомерного Мансура-эфенди, ондотех пор неуспокоится, пока непогубит Зору!
        —Апока он сделал уже достаточно, добившись сосвойственной ему быстротой моего ареста, — сказал Зора. — Япропал!
        —Ясам опасаюсь этого.
        —Тыдолжен быть освобожден! — воскликнул Сади.
        —Неделай только теперь еще одного необдуманного поступка, — сказал Гассан, — ато мы окончательно проиграли.
        —Нет, нет, выслушай только мое предложение! — продолжал Сади. — Завтра принцесса Рошана дает празднество вчесть нашей победы надплеменем Кровавой Невесты. Зоре нельзя будет явиться напраздник, мыже стобой отправимся.
        —Ядолжен буду сопровождать султана, который наполчаса явится напраздник.
        —Хорошо. Исултанша Валиде также приедет, аона явная противница Шейх-уль-Ислама.
        —Теперь уже нето! — перебил Гассан своего друга. — Султанша Валиде надеется, чтоМансур будет ей содействовать вотмене закона опрестолонаследии.
        —Такмы должны постараться сообщить султанше Валиде, чтоМансур только обманывает ее ипользуется ею всвоих целях, — предложил Сади.
        —Какже ты докажешь это? — спросил Зора.
        —Всеэто устроится. Главное дело втом, чтобы какможно скорее низвергнуть Шейх-уль-Ислама иосвободить друга нашего Зору.
        —Этолегко сказать, — возразил Гассан враздумье, — унего столько средств исоюзников!
        —Принцесса Рошана сзавтрашнего дня будет его противницей! — воскликнул Сади.
        —Если ты этого достигнешь, — сказал, смеясь. Зора, — тыдокажешь толькото, чтоя уже давно говорил, — принцесса страстно любит тебя.
        —Несмотря наэто, янедумаю, чтобы она допустила падения Мансура, — заметил Гассан.
        —Ядокажу вам противное! Яжелаю низвергнуть этого враждебного нам ислужащего только своему властолюбию Мансура, этопервое! Вероятно, завтрашний праздник доставит мне желанный случай, таккак, безсомнения, Мансур также явится водворец. Еслибы я только мог обличить его коварные замыслы!
        —Ярассказывал тебе, чтослучилось ствоей Рецией, спринцем исомной, — сказал Гассан, — поэтому ты можешь судить овлиянии имогуществе человека, которого мы хотим разоблачить.
        —Безделицы пусть остаются надолю мальчиков иробких! — воскликнул Сади, положив руку наплечо Гассана. — Насже манят великие дела. Ну,мой друг Гассан, твою руку взнак союза! Зора инаэтот раз былбы третьим, еслибы небыл разлучен снами приказом султана. Ноон вочтобы то нистало должен быть спасен иосвобожден!
        —Благодарювас, друзья мои, — сказал Зора спокойно иласково, пожимая руки своим товарищам. — Ятеперь снова узнал, чемвладею! Ктоимеет двух таких друзей, тотможет спокойно положиться наних, отправляясь взаключение. Идем, Гассан. Куда должен ты отвести меня?
        —Втемницу сераля.
        —Это, конечно, жестоко, — продолжал Зора, — нопусть будет так. Прощайте, друзья мои! Янемог поступить иначе, вызнаете мою вину, иввашем мнении я ничего нетеряю, этого дляменя достаточно.
        Сади иЗора дружески простились, затем последний вместе сГассаном оставил квартиру.
        Ониотправились всераль, издесь Гассан велел попросить ксебе маршала императорского дворца.
        Тотуже лег спать, ноего разбудили, ион скоро явился. Гассан показал ему приказ обаресте.
        —Ядолжен доставить благородного Зору-бея втюрьму, — сказалон. — Сделай милость, прикажи провестинас.
        —Клянусь моей бородой, этопренеприятный сюрприз! — воскликнул маршал, который давно уже знал иглубоко уважал Зору. — Храбрый иблагородный бей арестован?
        —Надеюсь, чтоскоро все разъяснится ипримет другой оборот, — отвечал Гассан. — Пожалуйста, прикажи оказывать благородному Зоре-бею все уважение, какого заслуживает такой храбрый воин его величества.
        —Ясам позабочусь обэтом, — отвечал маршал.
        Затем велел позвать начальника этого отделения дворца, который явился сфонарем иключами.
        Внижнем этаже сераля, между толстыми каменными стенами находились каморки, окна которых были плотно заделаны решетками, адвери — изтолстого железа. Комнаты эти прежде предназначались дляхранения императорских капиталов; вновейшееже время дляэтого были назначены новые помещения; ктомуже заведующие государственным имуществом, следуя примеру всех нынешних государей, большую часть сокровищ хранят виностранных банках.
        Стех пор комнаты эти стояли пустые иуже неоднократно служили длясодержания арестованных высших чиновников сераля, внезапно впадавших внемилость.
        Вэти-то отдаленные каморки, ккоторым вел целый ряд коридоров, отправились Гассан, маршал иохранник вместе сЗорой-беем.
        Приличный стол исодержание этого заключенного должно было идти изкухни сераля, гдеготовилась пища навсех дворцовых чиновников. Чтобы получить понятие овеличине этой кухни, оприслуге ииздержках, которых она требовала, достаточно будет упомянуть, чтотолько четыре жены султана получали ежегодно почетыреста тысяч франков иимели прислугу изтрехсот рабов. Сюдаже относились целые труппы танцовщиц, певиц, множество горничных ислужанок, сверх того пятьсот евнухов, такчто водном гареме садилось застол ежедневно около тысячи человек. Если сюда причислить многочисленных чиновников ислуг султанских покоев, тополучится целая армия людей, насодержание которых ежедневно затрачивались огромные суммы, которые присултане Абдул-Азисе доходили додесятка миллионов ежегодно.
        Охранник открыл железную дверь иосветил путь. Гассан, Зора имаршал вошли вкомнаты ссерым, затхлым воздухом. Всямеблировка их состояла изнескольких вделанных встены шкафов, столов иподушек; вкаждом отделении было также поодной свисающей спотолка люстре, подобно тем, какие встречаются вмаленьких церквах.
        Водну изэтих камер был заключен Зора, остальные были заперты. Засветили люстру, позаботились иотеплом одеяле наночь, такчто Зора нивчем нетерпел недостатка, изаключение его походило скорее надомашний арест.
        Таким образом, арестовав своего друга, Гассан вернулся вБеглербег инаследующее утро передал султану шпагу арестованного офицера. Сераскир должен был немедленно произвести подробное истрожайшее следствие поэтому делу — такприказал султан, бывший всамом дурном расположении духа.
        XXV
        Ночное празднество
        Водворце принцессы Рошаны проходило празднество вчесть победоносного возвращения императорских войск ивзятия вплен Кровавой Невесты; но, собственно, праздник ею давался вчесть одного Сади иназначения его пашой. Принцесса разослала многочисленные приглашения, иснаступлением ночи залы ее дворца наполнились разодетыми придворными дамами икавалерами. Только снедавнего времени, стех пор какевропейское влияние начало вытеснять восточные предрассудки, вТурции вошли вобыкновение подобные праздники. Новсякий раз наэто нужно было согласие султанши Валиде, которой полностью подчинялась встране общественная жизнь женщин.
        Принцесса Рошана, очень хорошо зная, каксултанша Валиде любит участвовать вподобных празднествах, первой лично пригласилаее. Таким образом, султанша ничего немогла иметь против этого праздника.
        Онаявилась наторжество вбархатном платье темного пунцового цвета, вышитом золотыми колосьями. Лицо ее было закрыто тонким покрывалом, аголовной убор представляла драгоценная диадема избирюзы.
        Напринцессе Рошане, богатство которой вошло впословицу, было светло-зеленое, украшенное золотом платье, роскошный головной убор избриллиантов, аналице, также какиувсех присутствующих придворных дам, тонкое покрывало.
        Кавалеры были: одни вблестящих военных мундирах, другие — вчерных европейских костюмах.
        Нагалерее большого главного зала, среди которого был душистый фонтан, помещался отличный оркестр музыкантов принцессы.
        Большая зала дворца, вкоторой принцесса только что приняла султаншу Валиде итеперь принимала министров иих жен, была отделана снеобыкновенной пышностью исовершенно впарижском вкусе.
        Потолки были украшены такой живописью, что, глядя вверх, казалось, будто все эти фигуры движутся.
        Огромная люстра сбесчисленным множеством огоньков заливала всю залу морем света, и, отражаясь взеркальных стенах залы, светильники казались бесконечными.
        Вдоль стен были поставлены мягкие диваны, авнише, отделявшейся отзалы пунцовой шелковой портьерой, помещались высокие, наподобие трона, кресла длясултана исултанши Валиде.
        Всоседнем зале слуги раскладывали назолотые подносы ибеспрестанно разносили закуски илакомства, ачерные невольники нахрустальных блюдах — редкие фрукты. Тутже были шербет ивода сольдом.
        Шейх-уль-Ислам также явился сглавными своими советниками исановниками. Принцесса была его давнишняя союзница, апотому привходе взал он поспешил засвидетельствовать ей свое почтение.
        Нопринцесса Рошана немогла уделить ему много внимания: онадолжна была приветствовать визирей идругих знатных гостей, явившихся наее приглашение.
        Сказав несколько приветливых слов присутствующим высшим сановникам, чтобы заслужить их расположение, Мансур-эфенди обратился кГамиду-кади, также удостоенному приглашения принцессы.
        —Мынакануне великих событий, брат мой, — тихо сказал Шейх-уль-Ислам Гамиду-кади, подходя вместе сним кпунцовой портьере султанской ниши. — Вследующие дни должно многое решиться!
        —Тынаходишь, чтоарест пророчицы может иметь тяжкие последствия? — спросил Гамид-кади.
        —Этовозможно, ноя надеюсь вовремя предупредитьих.
        —Онанесмела уйти! — сказал кади. — Мыдолжны вытребоватьее!
        —Изменить этого теперь уже нельзя, брат мой. Надо только предупредить дурные последствия. Другое событие кажется мне более важным. Скоро будет помолвка принцессы Рошаны.
        —Помолвка? Когдаже?
        —Мнепочти кажется, чтосегодняшний праздник можно считать помолвкой.
        —Акто тот счастливец, кого принцесса удостоила своей благосклонностью?
        —Сади-паша!
        —Новоиспеченный солдатский вождь? Быть неможет, Мансур-эфенди!
        —Известие это передано мне изверного источника, — ответил Шейх-уль-Ислам. — Лаццаро, слуга принцессы, доверил мне эту тайну.
        —Сначала еще должен дать свое согласие султан!
        —Оноуже дано!
        —Этого неможет быть! — воскликнул кади. — Один изтрех офицеров, какты увидишь изпоследних приказов ирапортов, впрошлую ночь попал внемилость ибыл арестован.
        —Зора-бей, язнаю это…
        —Ярассчитываю нато, чтоостальные два офицера помогут ему иприбегнут ккакому-нибудь насилию — тогда они пропали!
        —Принцесса сСади-пашой? Этобылобы ничем невосполнимой потерей! — прошептал Гамид-кади.
        Вэту минуту разговор обоих сановников был прерван громким грохотом труб.
        —Султан! — сказал Шейх-уль-Ислам своему советнику иповеренному.
        Роскошно одетые пажи вошли взал истали пообеим сторонам входа. Двацеремониймейстера возвестили опоявлении падишаха. Затем вошел султан вчерном европейском платье сбольшой орденской звездой нагруди. Сзади его шел Гассан, заним следовали важные сановники игенералы, составлявшие блестящую свиту султана.
        Принцесса вышла навстречу дяде и, поблагодарив его замилостивое посещение, повела внишу кпредназначенным длянего креслам.
        Султан приветствовал султаншу Валиде ипригласил ее сесть рядом ссобою. Принцесса должна была также несколько минут пробыть сним, идядя был сней очень любезен. Затем он велел позвать ксебе Шейх-уль-Ислама идругих присутствующих сановников, которым хотел оказать благосклонность икаждого удостоить несколькими приветливыми словами.
        Султанша Валиде улучила время, когда султан разговаривал сминистрами, ивстала посмотреть натолпу гостей.
        Недалеко отсебя она заметила Гассана-бея иобратилась кнему. Оназнала, чтоон был новым любимцем султана иего ожидала блестящая карьера. Императрица-мать расспрашивала его онекоторых неизвестных ей гостях.
        —Апринц Юсуф неприехал? — между прочим спросилаона.
        —Егоимператорское величество остались дома послучаю нездоровья!
        —Передай принцу, чтоя очень жалею обэтом иохотно воспользоваласьбы случаем сблизить его сШейх-уль-Исламом.
        —Ошибаетесь, светлейшая повелительница, принц Юсуф слишком хорошо знает намерения Шейх-уль-Ислама, чтобы что-нибудь ожидать отнего, — тихо отвечал Гассан.
        —Ты,какговорят, поверенный принца — такэто его собственные слова ты передаешьмне?
        —Точно так, светлейшая повелительница! Кроме того, принц Юсуф считает, чтодни Шейх-уль-Ислама сочтены.
        Султанша Валиде удивленно взглянула наГассана-бея.
        —Накаком основании? — спросилаона. Затем, недождавшись ответа, заметив Сади, спросила: — Неновыйли это паша?
        —Точно так, ваше высочество, этоСади-паша, взявший вплен Кровавую Невесту!
        —Яжелаю, чтобы ты мне представил обоих офицеров! — приказала султанша Валиде.
        —Ксожалению, светлейшая повелительница, ямогу представить только одного изних, другойже, Зора-бей, арестован впрошлую ночь.
        —Арестован? Зачто?
        —Запоединок, вкотором убил своего противника, и, ксожалению, противником этим был Магомет-бей, поверенный Шейх-уль-Ислама.
        —Такя хочу говорить сСади-пашой! — приказала султанша Валиде.
        Гассан поклонился исквозь толпу гостей поспешил кСади, который вэто время разговаривал сМахмудом-пашой, великим визирем, инекоторыми высшими сановниками.
        Извинившись, чтобеспокоит, онобъявил Сади, чтосним желает говорить султанша Валиде.
        —Дела наши идут хорошо! — успел шепнуть своему другу подороге Гассан. — Сирра-пророчица уже более невруках Мансура. Ядолжен был арестовать Сирру.
        —Арестовать? — спросил Сади.
        —Отимени султана запророчество! Сирра сегодня вечером сообщила мне обовсем, чтодлянас так важно! Ятеперь полон надежд. Через Сирру мы низвергнем Шейх-уль-Ислама. Ядостаточно-таки знаю онем. Если он будет обличен, если Сирра расскажетвсе, тоему невозможно будет увернуться!
        Вэто время оба офицера подошли ксултанше Валиде.
        —Сади-паша, светлейшая повелительница, победитель мятежников, — представил Гассан своего друга, низко склонившегося пред султаншей.
        —Ямного наслышалась отвоей храбрости, — обратилась кнему императрица-мать, — иочень рада, чтосултан так отличил тебя своею милостью, Сади-паша.
        —Очень благодарен вашему высочеству замилостивое участие! — отвечал Сади. — Ноэта похвала, считаю, относится некомне одному, ноикмоему товарищу, который, ксожалению, неможет принятьее, таккаквследствие необдуманного поступка попал внемилость кШейх-уль-Исламу. Изаэто он теперь томится втюрьме сераля.
        Султанше Валиде очень понравился молодой паша, иона попросила его рассказать обовсем случившемся сЗорой.
        —Мнеочень жаль твоего храброго товарища, Сади-паша. Надеюсь, чтоследствие оправдаетего, — сказала она сочувственно.
        —Следствие будет сделано невего пользу, может даже быть, чтоон поплатится жизнью, если этого пожелает Шейх-уль-Ислам, — осмелился заметить Сади, — ноговорят, что«чудо» оказалось обманом! — прибавилон.
        —Чудо? Пророчица? — спросила султанша Валиде, крайне удивленная.
        —Если следствие открыто докажет это, значит, пророчица нечто иное, какслепое орудие Мансура-эфенди, — отвечал Сади.
        —Чтоты говоришь, Сади-паша! Какможешь ты возводить подобное обвинение напророчицу?
        —Насколько оно справедливо, пусть докажет следствие, светлейшая повелительница! Гассан-бей получил приказание арестовать пророчицу!
        —Арестовать чудо? Быть неможет! Откогоже?
        —Отего величества султана!
        —Яеще этого незнала! Накаком основании?
        —Запророчество! НоГассан-бей немог арестовать пророчицу.
        —Ятак идумала!
        —Пророчица, орудие Мансура-эфенди, была уже арестована жандармами, еенашли натрупе одной убитой старухи.
        —Клянусь нашим божественным пророком, этодляменя непостижимо! Правдали это?
        —Заэто я ручаюсь моей головой, светлейшая повелительница! Если Сирра, невинно захваченная имучимая кавасами…
        —Невинно, да, этоправда. Такони должны страшно поплатиться заэто!
        —Если Сирра неумрет внезапной смертью, тоистина выйдет насвет!
        —Онанедолжна умереть! Гдеона?
        —Вкараульне жандармов, вСкутари.
        —Янемедленно прикажу снова доставить ее вдом софта.
        —Тогда она погибла.
        —Янепонимаю тебя, Сади-паша.
        Сади увидел, чтоГамид-кади обратил внимание Шейх-уль-Ислама нанего инасултаншу Валиде, ихотя он ибыл далеко отСади инемог слышать его разговора симператрицей-матерью, новсе-таки немешало быть осторожнее.
        —Мнеостается только обратиться квашему величеству свсепокорнейшей просьбой отправить Сирру-пророчицу всвой дворец, чтобы избавить ее отвсех оскорблений, мучений иопасностей.
        —Хорошо! — воскликнула султанша Валиде решительно. — Яэто сделаю сейчасже! Позови комне Керима-пашу, моего камергера, ядам ему поручение послать адъютанта сприказанием привести пророчицу комне водворец.
        Сади поблагодарил ипоклонился. Новый шаг был сделан, новый невидимый удар был нанесен Мансуру. Онбыл тем значительнее, чтоМансур немог иподозревать онем. Сади немедленно отыскал Керима-пашу ипослал его ксултанше Валиде.
        Султан уже уехал спраздника принцессы, остальныеже гости тем свободнее предались удовольствиям.
        Женщины, принимавшие участие впразднестве, мало-помалу удалились всмежные комнаты иболтали насвободе, елимороженое икурили папиросы.
        Сади, убедившись, чтоКерим-паша вышел иззалы, небудучи замечен Мансуром иего приверженцами, только хотел снова войти взалу, каккнему подошла доверенная служанка принцессы.
        —Эсме поручено просить тебя, благородный паша, следовать заней, — тихо сказалаона.
        —Кемты послана? — спросил Сади.
        —Тысейчас узнаешь это, благородный паша, — отвечала Эсма ибоковым ходом привела его кдвери.
        —Войди туда, — сказалаона, указав надверь, затем неслышно удалилась помягким коврам, застилавшим весь пол.
        Сади открыл дверь ивошел вмаленькую комнату, обитую зеленым атласом. Первое, чтобросилось ему вглаза, — этовеликолепная золотая подставка стремя бунчуками — знаком достоинства паши, надними висел лавровый венок, окруженный свечами. «Тебе принадлежит торжество этого дня! — было написано сверкающими буквами, состоявшими какбы измаленьких, едва заметных блуждающих огоньков. — Слава тебе, Сади-паша!»
        Сади осмотрелся кругом, вмаленькой комнате никого небыло. Казалось, чтоневидимая рука устроила все это. Предназначенный Сади сюрприз, конечно, былделом принцессы.
        Сади был обрадован иосчастливлен этим, чрезвычайно льстившим его самолюбию сюрпризом. Ссияющим лицом глядел он наблестящие знаки своего достоинства. Онбыл так погружен всозерцание, чтодаже незаметил, какблиз него зашумела портьера ипоказалась стройная фигура принцессы. Онаувидела Сади изаметила его восторг.
        —Прими это отменя взнак моей благосклонности, — тихо сказалаона.
        Сади обернулся и, увидев Рошану, опустился пред нею наколени.
        —Благодарю, горячо благодарю тебя, принцесса! — взволнованно прошепталон, страстно целуя протянутую ему руку.
        —Тыскоро исполнил свое обещание, Сади. Тывозвратился победителем, тыдостиг тех блестящих знаков достоинства, которые висят там, — сказала принцесса, поднимая Сади сколен. — Примиже отменя эти отличия ипозволь пожелать тебе всякого счастья, Сади! Этот праздник устроен втвою честь итвоего товарища Зоры-бея — ия желаю обоих вас видеть вчисле моих гостей.
        —Янемогу представить тебе, светлейшая принцесса, моего друга Зору-бея. Онстал жертвой низкой измены, — отвечал Сади.
        —Жертвой измены? Пойдем вмой будуар, Сади, ирасскажи мне обовсем.
        Ипринцесса повела Сади измаленького зеленого покоя всоседний, немного побольше, куда слегка доходили нежные, чарующие звуки музыки.
        Будуар Рошаны представлял смесь восточной пышности севропейским вкусом. Мягкие, обитые светло-пунцовой шелковой материей диваны, обтянутые дорогими коврами стенные ниши сзолотыми висячими лампами — всеэто влекло котдыху инеге. Кругом стояли прелестные мраморные столики совсевозможными дорогими безделушками: часы измрамора, античные вазы иразличные вещи изянтаря. Всередине будуара спотолка свисала люстра, лампы которой были закрыты матовыми колпаками. Уокна стяжелыми затканными золотом занавесями стоял дорогой, отделанный золотом иперламутром письменный столик принцессы инанем золотой письменный прибор, украшенный драгоценными камнями.
        Принцесса ввела Сади вэтот слабо освещенный роскошный покой, гдеони были совершенно одни, вошла водну изполукруглых ниш иопустилась надиван. Сади, стоя перед нею наколенях, рассказал ей обовсем, чтопроизошло между Зорой иМагометом-беем.
        —Тыправ, Сади. Магомет был фаворитом Мансура-эфенди, — сказалаона. — Шейх-уль-Ислам никогда непростит Зоре-бею убийство его доверенного слуги.
        —Задача моя теперь — освободить Зору инизвергнуть Мансура.
        —Этослишком смелый план, Сади. Оставьего. Онможет испортить всю твою будущность.
        —Когда я отправлялся вбой, тыговорила иное, принцесса, итвои слова были дляменя талисманом, зачем ты наэтот раз предостерегаешь меня? Будь лучше заодно снами, помоги нам внашем деле, оставь Мансура-эфенди! Прошу тебя!
        —Если ты просишь, Сади, янемогу отказать тебе — тыеще никогда непросил.
        —Будь нашей союзницей, тогда дни Мансура сочтены.
        —Если ты объявишь ему войну, ябуду натвоей стороне, Сади.
        —О,благодарю, принцесса, благодарю! — воскликнул Сади вупоении: любовь Рошаны, еепрелестный, обольстительный образ ироскошная обстановка заставили его забыть все остальное.
        Онбыл один снею, внише полутемного будуара, онстоял наколенях перед диваном, накотором лежала Рошана, — принцесса отвечала наего любовь, онмог назвать ее своею. Егоманили блеск ибогатство, ноеще более предполагаемая красота Рошаны иупоение этой минуты.
        Онобнял ислюбовью смотрел нанее, онасклонилась кнему, ивее прекрасных черных глазах сверкнуло целое море любви иблаженства.
        —Любишьли ты меня? — спрашивала она едва слышно трепетным голосом.
        —Выслушай мое признание, опринцесса, да, ялюблю тебя! Последние преграды между нами должны разрушиться, тыдолжна быть моей, беззаветно моей!
        —Неспрашивай, нетребуй ничего, лежи уног моих, ижизнь будет блаженством, — шептала Рошана.
        —Будь моя! Будь беззаветно моя! — страстно шептал Сади ихотел приподнять покрывало сее лица.
        Ноона поспешно отстранила его руку.
        —Чтохочешь ты сделать? — спросила она супреком.
        —Будь моею! Даймне взглянуть натвое личико, даймне поцеловать твои губки, — отвечалон, устремив нанее страстный взгляд.
        —Ятвоя — нонетребуй видеть мое лицо! Обещаю тебевсе, только неэто.
        —Несердись наменя, тыдаешь мне так много, таксогласисьже быть моею.
        —Ятвоя, мойвозлюбленный, наконец-то я втвоих объятиях, — шептала Рошана вблаженном упоении.
        —Аты недашь мне взглянуть натвое лицо? — тихо спросил Сади, обвив рукою стан принцессы.
        Онапоспешно опустила руку напокрывало, боясь, чтобы он неприподнялего, точно подним скрывалась тайна.
        Кругом воцарилась тишина. Музыка смолкла. Гости разъехались. Сади держал всвоих объятиях Рошану, иоба упивались блаженством полной, взаимной любви — забыт был весь свет, забыто быловсе, чторазделялоих, принцесса ссияющими глазами покоилась вобъятиях своего возлюбленного, иСади нагруди Рошаны вкушал все радости иблаженства жизни.
        Новнезапный шум пробудил его отблаженного сновидения.
        Рошана была втаком упоении, чтоничего неслышала, ничего невидела.
        Сади обернулся понаправлению полутемного будуара. Емупослышался глухой голос, какбы выходящий измогилы: «Сади, вспомни оРеции».
        Онвстал. Чтотакое это было? Небылли это голос совести, напоминавший ему опокинутой девушке? Онпристально посмотрел вполутемный покой. Какбудто там что-то зашевелилось. Сади казалось, чтоон видит все это восне. Послабо освещенному красноватым светом будуару пронеслась какбудто призрачная фигура, которая уже нераз являлась Сади, налбу ее он ясно разглядел блестящую золотую маску.
        Сади сострахом вскочил.
        —Чтостобой, мойвозлюбленный? — тихо спросила принцесса, тоже поднявшись сместа.
        —Золотая Маска, — прошептал Сади, указывая набудуар.
        —Тебе пригрезилось, Сади. Яничего невижу, — сказала, улыбаясь, Рошана.
        «Сади, вспомни оРеции», — прозвучало тихо, совсем тихо.
        Сади бросился изниши.
        Комната была пуста — призрак исчез.
        XXVI
        Борьба из-за пророчицы
        Вернемся еще раз взал принцессы. Когда Шейх-уль-Ислам отсултана снова вернулся кГамиду-кади, последний обратил его внимание нато обстоятельство, чтосултанша Валиде разговаривала сначала сГассаном, потом сСади. Мансур-эфенди еще небыл уверен вимператрице-матери, союз, заключенный между ними, былеще непрочен. Апотому его сильно беспокоил разговор обоих офицеров ссултаншей; ончувствовал, чтонадголовой его собиралась гроза. Гассан иСади были его враги, онзнал это, иони скаждым днем приобретали все большее ибольшее влияние. Наибольшаяже опасность грозила ему отСирры, если она еще небыла казнена заубийство старой Ганнифы. Оннадеялся наэто ипредпочел довремени незаботиться оней.
        Новот Гамид-кади заметил, чтослуга принцессы, хитрый грек Лаццаро, неподвижно стоял упунцовой занавеси царской ложи; сэтого места его немогли видеть нисултанша, ниГассан, ниСади, между тем какон мог спокойно подслушать их разговор.
        Лаццаро, казалось, ждал здесь приказаний, насамомже деле он поместился тут только затем, чтобы все высмотреть иподслушать. Егоумысел удался, ожидание необманулоего. Онстал свидетелем важных разговоров. Онвнезапно очутился возле Мансура-эфенди, осторожно высматривая посторонам.
        —Важное известие, — шепнул онему.
        —Говори! Тебе надо многое загладить, — мрачно ответил Мансур-эфенди.
        —Гассан иСади сообщили султанше Валиде, чточудо было нечто иное, какобман.
        Мансур вздрогнул, оннеошибся — гроза готова была уже разразиться.
        —Ониговорили опророчице, исчезнувшей издома софта? — спросилон.
        —Онисообщали неслыханные вещи! Ониобъявили, чтопророчица была твоим орудием. Гассан-бей должен был поприказанию султана арестовать ее запророчество, ноон нашел ее уже вруках кавасов, обвиненную вубийстве старой служанки Ганнифы.
        —ТакСирра еще жива?
        —Да,она жива. Гассан иСади, чтобы доказать свое тяжкое обвинение, просили султаншу Валиде взять пророчицу отжандармов иотправить кней водворец.
        —Ну,ичто сказала султанша?
        —Онатолько сейчас дала своему камергеру Кериму-паше поручение вытребовать Сирру.
        Мансур-эфенди побледнел — глаза его засверкали мрачно ибеспокойно, опасность была больше, чемон даже предполагал, иэтим он обязан был греку, который вместо Сирры задушил служанку. Хотяон, желая загладить свою ошибку ивыйти сухим изэтого дела, ипризвал кавасов арестовать Сирру, когда та лежала натрупе убитой, ноэто теперь вызвало величайшую опасность наголову Мансура-эфенди. Еслибы даже его показания, чтоСирра — низкая лгунья иобманщица, имогли возбудить более доверия, чемее собственные слова, все-таки весь этот неожиданный оборот дела спророчицей был очень опасен; онмог низвергнуть Мансура, темболее что пророчество сильно раздражило султана.
        Заэто последнее обстоятельство ирешил ухватиться Шейх-уль-Ислам. Ещеневсе пропало. Онмог еще рассчитывать напобеду. Еслибы ему удалось захватить всвои руки Сирру, прежде чем этого достигнут его противники, тоон мог быть уверен, чтоодним ударом отвратит все их козни. Всезависело оттого, удастсяли ему овладетьею. Султанша Валиде уже послала своего камергера доставить Сирру кней водворец. Нужно было вочтобы то нистало опередитьего. Стоило Кериму-паше явиться ккавасам ипередать им приказание султанши, иСирра втуже ночь былабы вее власти, таккаккараул несмел медлить ниминуты приисполнении приказа могущественной матери султана.
        Керим-паша быстро прошел через зал.
        Султан собирался уже уезжать.
        —Ступай скорей вслед запашой, — приказал Мансур-эфенди решительно Лаццаро, — следуй заним почти докараульни, затем сделай вид, будто догоняешьего. Скажи, чтосултанша Валиде велела вернутьего, чтобы еще что-то сообщитьему; вероятно… — прибавилон; ногрек уже спешил исполнить данное ему поручение: «Наверняка султанша последует засултаном, прежде чем вернется паша. Тогда игра будет нами выиграна. Керим-паша должен будет отправиться заразъяснением ксултанше Валиде, атем временем мне удастся овладеть Сиррой».
        Затем Шейх-уль-Ислам обратился кГамиду-кади.
        —Нетеряя времени, отправляйся вкараульню кавасов, мойбрат, — сказалон. — Надо вочтобы то нистало опередить наших противников. Пророчица недолжна попасть вих руки. Ееподозревают вубийстве. Поспеши вкараульню. Если захотят ее вытребовать откавасов, тооткажи воимя закона. Никто недолжен опередить меня. Через несколько часов, аможет быть ираньше, ясам буду вкараульне ивытребую эту тварь! Апока недозволяй отпускать подозреваемую вубийстве.
        —Спешу исполнить твое желание, мудрый Мансур-эфенди, — отвечал Гамид-кади ипотихоньку вышел иззалы. Грек уже исчез ипоследовал запашой.
        Необходимые приготовления были сделаны Мансуром сосвойственным ему присутствием духа иэнергией. Холодная улыбка уже скользила поего лицу. Оннадеялся напобеду, назахват Сирры, таккакпобеда должна была остаться затем, вчьих руках будет пророчица. Если Мансуру-эфенди удастся опередить иодолеть противников, онистрашно поплатятся занеслыханную дерзость — желание свергнутьего. Один изофицеров был уже вего власти, значит, всеравно что уничтожен; тойже участи должны подвергнуться иостальные, хотя один изних ибыл любимцем султана, адругой — почти женихом принцессы. Кроме того, Рошана была, помнению Мансура, егосоюзницей, может быть, даже через нее ему удастся захватить всвои руки ипогубить Сади. Онидолжны быть устранены — этобыло первое, чтоон намеревался сделать, овладев Сиррой.
        Шейх-уль-Ислам вышел иззалы ивожидавшей его уподъезда карете немедленно последовал вБеглербег засултаном, которым хотел воспользоваться длясвоих планов. Тут, правда, емумешал Гассан, ноэто немогло остановитьего.
        Дело шло кпобеде, аМансур-эфенди принадлежал ктем энергическим характерам, которые вподобном случае незнают нипреграды, нистраха.
        Вслед засултаном вошел вБеглербег иМансур, иедва вступил султан всвои покои, какзаним последовал иШейх-уль-Ислам.
        Гассан, какивсегда, былприсултане.
        Узнав оприбытии Мансура, Гассан тотчас понял, кчему клонится эта необычная аудиенция. Нопомешать он немог, таккаксултан приказал ввести Шейх-уль-Ислама.
        Мансур низко поклонился султану иизвинился запозднее беспокойство, затем указал взглядом настоящего вотдалении Гассана, попросил аудиенции сглазу наглаз.
        Султан дал знак своему адъютанту удалиться.
        —Япришел донести вашему величеству, чтопочитаемая многими пророчица, — сказалон, — которую адъютант вашего величества тщетно искал вдоме софта, находится визвестном мне месте, необходимо отвести ее вболее надежное место.
        —Тызнаешь, гдеона находится, великий муфтий?
        —Да,эта благодаря различным странным обстоятельствам прослывшая запророчицу личность, прошлое которой покрыто мраком неизвестности, — продолжал Мансур-эфенди, — исчезла издома софта. Какэто произошло ипокакому поводу, этого я невсостоянии объяснить вашему величеству, знаю только, гдеона теперь находится.
        —Гдеже?
        —Вкараульне кавасов, вСкутари.
        —Вкараульне кавасов? Какэто случилось? Разве ее схватили?
        —Кавасы нашли ее натрупе старухи, убитой впрошлую ночь.
        —Такее подозревают вубийстве?
        —Кажется, чтотак, ваше величество! Пока еще ничего неизвестно, носледствие должно раскрыть нетолько это дело, ноипрежние ее действия. Этапрослывшая пророчицей личность слишком долго была покрыта непроницаемым, таинственным мраком. Теперь время приподнять эту завесу.
        —Ясам желаю этого, — перебил султан Шейх-уль-Ислама, вспоминая острашном длянего пророчестве, — ипоручаю тебе заключить эту обманщицу внадежную тюрьму иназначить надней следствие.
        —Приказание вашего величества будет немедленно исполнено! — отвечал Мансур-эфенди, который только иждал этого приказания.
        —Пусть ее запрут втюрьму сераля! — продолжал султан.
        —Приказание вашего величества заключить обманщицу ипреступницу внадежную тюрьму будет исполнено. Ноя принужден буду избрать длянее другую тюрьму. Всерале уже находится один извернувшихся народину офицеров, находящихся спророчицей втайных сношениях.
        —Втайных сношениях? — спросил Абдул-Азис.
        —Янемогу скрыть этого отвашего величества! Подробности неизвестны, новсе указывает нато.
        —Такпредоставляю тебе заключить колдунью вдругую тюрьму, — согласился султан. — Если будет нужно, тывойдешь всоглашение свеликим визирем.
        —Обвинительный акт находится уже вруках кади Стамбула.
        —Такпустьже произнесут приговор!
        Шейх-уль-Ислам был доволен своим успехом. Теперь он уже более несомневался впобеде, икогда после низкого поклона он удалялся изпокоев султана, тогордая ивызывающая улыбка снова заиграла наего лице. Онвышел водвор и, приказав кучеру какможно скорее ехать вкараульню кавасов, вСкутари, селвкарету. Лошади помчались вовесь опор, искоро Мансур был устарого, полуразвалившегося дома, гденаходилась караульня Скутари. Неопередилли его Керим-паша?
        Вэту минуту должно было решитьсявсе.
        Мансур вышел изкареты. Навстречу ему шел издома Гамид-кади. Мансур радостно вздохнул — победа была наего стороне. Сирра была вего руках.
        —Посланный султанши Валиде был уже здесь?
        —Нет! Здесь никого небыло.
        —Значит, Сирра еще вкараульне?
        —Безсомнения, там!
        —Говорилли ты скавасами, мойбрат?
        —Яизбегнул всякого шума!
        —Хорошо, теперь мы должны поспешить!
        —Былли ты усултана?
        —Всеотлично! Всепредоставленонам, султан желает только одного наказания — устранения страшной пророчицы, еенемедленного предания внаши руки, чтобы сделать ее безвредной.
        —Тыуже принял какое-нибудь решение, мудрый Мансур-эфенди? — спросил кади.
        —Яподороге расскажу тебе обовсем, надеюсь, тыпоедешь сомною? — отвечал Шейх-уль-Ислам. — Апрежде всего отправимся вкараульню кавасов. Ядотех пор неуспокоюсь вполне, пока Сирра небудет внаших руках.
        Мансур-эфенди иГамид-кади вошли вкараульню жандармов, большую, полную табачного дыма. Вседремали, ктосидя, ктолежа. Увидя верховного судью Константинополя, всевскочили смест, иначальник их приблизился ккади совсеми знаками глубочайшей преданности.
        —Всёли еще здесь, вкараульне, существо, подозреваемое вубийстве иназываемое пророчицей ичудом? — спросил кади.
        —Да,мудрый имогущественный Гамид-кади, — отвечал начальник жандармов, — моилюди захватили ее натрупе старухи, которая, казалось, была задушенаею.
        —Япришел занею, — продолжал Гамид-кади повелительным тоном. — Передай еемне, чтобы могло начаться следствие.
        Начальник жандармов дал знак двоим изсвоих людей, иони измрачной, сырой тюрьмы вытащили Сирру вкомнату, гденаходились Мансур-эфенди иГамид-кади. Сирра вздрогнула, увидев этих двух людей, — теперь она знала свою участь, знала, чтопогибла, попав вруки этих ненавистных врагов.
        —Свяжите руки иноги подозреваемой вубийстве иотнесите ее вкарету! — приказал Гамид-кади.
        Жандармы повиновались стой поспешностью, какую они всегда проявляли пред высшим начальством, между тем как, небудучи никем наблюдаемы, нешевельнулибы ипальцем. Онисвязали руки иноги несчастной девушке, называя ее исчадием ада, отродьем сатаны, игрубо потащили вкарету, куда вслед затем сели Мансур иГамид-кади, приказав кучеру ехать кнабережной.
        Мансур-эфенди свободно вздохнул — теперь всякая опасность миновала. Керим-паша опоздал. Гассан иСади потеряли своего свидетеля.
        —Куда мы едем? — спросил кади дорогою.
        —Ятолько что думал обэтом инашел, чтоесть только одно место, которое может служить надежной тюрьмой дляопасной преступницы, преследующей свои собственные цели, — отвечал Мансур-эфенди. — Этобашня палача перед Перой.
        Сирра слышалавсе, нонешевелилась ибезмолвно выслушала свой приговор, по-видимому покоряясь предназначенной ей участи, ноболее точный наблюдатель заметилбы поее сверкающим взглядам изакрытому старым, темным покрывалом лицу, чтоона прислушивалась ккаждому слову ивнимательно следила завсем, неупуская ничего извиду.
        —КБудимиру-палачу. Тыправ, моймудрый брат, этосамое приличное место, — согласился Гамид-кади, акарета покатилась дальше искоро доехала донабережной.
        Сирра нечувствовала нималейшего ужаса примысли, чтоее везут кчеркесу-палачу. Оназнала уединенный, глухой дом Будимира, неоднократно приходила она туда изГалаты, знала ипалача, истарую башню, вкоторой он жил, ипотому нисколько небоялась своей новой тюрьмы. Напротив, ейбыло очень приятно, чтоее отправляют именно вэто глухое, уединенное место. Онавсе еще нетеряла надежды обличить инизвергнуть ненавистного, прибегающего кподлым средствам Мансура-эфенди. Одно ужасало ее — этомысль, чтоМансур иГамид-кади, прикрываясь законом, велят казнить ее заподозрение вубийстве. Онадавно уже несомневалась втом, чтоубийство старой Ганнифы было совершено греком попоручению Мансура иГамида-кади ичто приэтом рассчитывали именно нанее. Теперь, когда она была вовласти кади, небыло никакой возможности, даибесполезно было приводить доказательства своей невиновности.
        Нанабережной они сели влодку иприказали везти себя вПеру, кканалу, проходящему через лежащий наберегу цыганский квартал. Лодочник отнес связанную Сирру влодку, куда вошли Мансур иГамид-кади.
        НаБосфоре совсем было тихо, илодка неслышно плыла отСкутари наискось кдругому отдаленному берегу. Скоро они добрались доканала, илодочнику велено было завернуть внего иехать доСимон-Перы. Вцыганском квартале, состоящем изполуразвалившихся шалашей илавок, тамисям слышались шум имузыка, сверкали огоньки, вероятно, пировали богатые иностранцы, забавляясь цыганскими песнями, танцами имузыкой.
        Скоро лодка пристала ксовершенно пустынной местности заПерой. Невдалеке стояла старая башня, окруженная стеной иотданная вовладение черкесу-палачу Будимиру. Гамид развязал ноги Сирре, аМансур расплатился слодочником.
        Затем они отправились вдом кБудимиру, чтобы передать ему Сирру. Никому ивголову непришлобы искать ее вэтом убежище.
        XXVII
        Союзница
        После отъезда султана исултанши Валиде гости еще некоторое время оставались напразднике принцессы, апотом незаметно удалились один задругим.
        Гассан должен был сопровождать султана ипотому немог дождаться результата посольства Керима-паши; ноон был твердо уверен, чтотот непременно доставит Сирру водворец султанши Валиде, значит, была еще надежда низвергнуть Мансура.
        Последние гости заметили отсутствие Сади-паши ипосекрету говорили друг другу, чтововнутренних покоях принцессы, вероятно, вэтот вечер празднуется помолвка, нопока нехотят делать ее гласной, ивесь остальной вечер, пока неразошлись последние гости, только иговорили, чтоосчастье молодого, смелого офицера иолюбви принцессы.
        Вдруг водворец, запыхавшись, вошел камергер султанши Валиде и, узнав, чтоимператрица-мать давно уже отправилась ксебе водворец, опрометью бросился туда.
        Вскоре вернулся иЛаццаро: онзастал еще ненавистного ему Сади вбудуаре своей госпожи иуспел подслушать происходивший между ними разговор.
        Кровь бросилась ему вголову привиде Сади вобъятиях принцессы. Зависть, злоба кэтому счастливцу вспыхнули внем: ондолжен был видеть его возлюбленным своей госпожи и, очень может быть, даже назвать его своим господином.
        Мысль эта бесила грека, оннемог выноситьее. Смертельно ненавидя Сади-пашу, онпринужден был скрывать свои чувства.
        Сади уже поздно оставил дворец принцессы. Водворе ждал его щегольский экипаж, который Рошана подарила ему вместе слошадьми, кучером илакеем, ноСади непринял этого подарка.
        Наследующее утро, едва успел он проснуться, какслуга доложил ему оГассане-бее, итолько Сади вскочил спостели, какдруг его быстрыми шагами вошел вкомнату.
        —Мнеочень нужно поговорить стобой, Сади. Хорошоеще, чтоя застал тебя дома, — сказалон. — Ядолжен передать тебе одно важное известие: Керим-паша слишком поздно пришел вкараульню кавасов!
        —Слишком поздно? Быть неможет! — воскликнул Сади.
        —Темнеменее это так. Ончас тому назад был уменя вБеглербеге исообщил обовсем.
        —Нокакже это случилось?
        —Должно быть, разговор мой ссултаншей Валиде был подслушан, таккаквэто время Шейх-уль-Ислам иГамид-кади стояли недалеко, ониопередили Керима-пашу ивытребовали Сирру.
        —Ивзяли ее ссобой?
        —Таксказали жандармы!
        —Так, дело наше плохо! Нокакмогло случиться, чтоКерим-паша запоздал?
        —Недалеко откараульни его догнал слуга принцессы исказал, чтосултанша Валиде еще что-то хочет передатьему, поэтому тот вернулся изадержался.
        —Этобыл обман! — перебил Сади своего друга. — Этот слуга принцессы мошенник! Рошана должна сегодняже прогнатьего.
        —Да,обман, ошибка, какоправдывался этот грек, султанша Валиде вовсе недавала подобного приказания.
        —О,это негодяю непройдет даром! Ондавно уж мне ненравится. Непонимаю, какможет принцесса терпеть около себя этого грека: унего пренеприятный вид.
        —Всеэто пустяки, друг мой, важно то, чтомы потеряли Сирру, аснею иединственное орудие, которое моглобы помочь нам добиться успеха вборьбе сМансуром-эфенди, — сказал Гассан. — Всеостальное вздор.
        —Мыдолжны возвратитьее!
        —Хотябы нам только узнать, куда дел ее Мансур! Нонет никакой возможности сделать это, икто знает, живали еще Сирра!
        —Ониувезли ее ночью неизвестно куда.
        —Теперь самое главное — найти место.
        —Заэтим-то я ипришел ктебе, Сади, — продолжал Гассан. — Ясостою присултане! Узнавать что-нибудь через него напрасный труд. Тыдолжен приняться задело иупотребитьвсе, чтобы какможно скорее открыть местопребывание Сирры.
        —Какпоживает Зора?
        —Если нам неудастся расположить вего пользу великого визиря, который опасается влияния насултана Мансура, ипобудить его доказать нарешении судьбы нашего товарища, чтовеликий визирь играет придворе неменее значительную роль, тоя опасаюсь, какбы наш друг неподвергся продолжительному заключению вкрепости. Нообэтом после! Внастоящее время все зависит того, чтобы найти иобратно взять Сирру. Спадением Шейх-уль-Ислама будет помилован иЗора!
        —Этоудастся, этодолжно нам удасться! — воскликнул Сади.
        —Мнепришло вголову одно средство!
        —Какое, Гассан?
        —Тыдолжен постараться расположить внашу пользу принцессу!
        —Этоуже наполовину сделано.
        —Оначасто бывает вразвалинах. Может быть, намудастся получить отнее некоторые сведения. Тыдолжен склонить ее наэто!
        —Непрощели будет нам самим отправиться туда?
        —Недлятоголи, чтобы нас арестовали, какнекогда меня спринцем? — спросил Гассан. — Нечего идумать обэтом, друг мой!
        —Язнаю здесь, вСтамбуле, одного нищенствующего дервиша, попробуем послать его разыскать пророчицу.
        —Всеэто напрасно, Сади. Мансур знает наши намерения иопасается нашей вражды, ипотому можешь судить, какосторожно наэтот раз примется он задело, ипослу твоему, конечно, неудастся разыскать следов Сирры, — сказал Гассан. — Илион отвез пророчицу, которая присвоем уме надеялась уже перехитрить Шейх-уль-Ислама, вразвалины, илиуже наднею исполнен тайный приговор.
        —Приговор неможет остаться тайной, таккаксам султан приказал арестовать пророчицу, — отвечал Сади.
        —Казнь должна быть совершена палачом Будимиром.
        —Что, еслибы нам навести унего справки?
        —Этоникчему непривелобы, — отвечал Гассан. — Мойсовет — расположить внашу пользу принцессу ипоручить ей розыски.
        —Япоследую твоему совету, — отвечал Сади, который был очень рад представившемуся ему случаю посетить Рошану. — Яотправляюсь кпринцессе инесомневаюсь, чтоона окончательно перейдет нанашу сторону.
        —Япоручаю тебе все это дело, — заключил Гассан. — Тызнаешь, чтозависит отуспеха твоего визита кпринцессе! Яже возвращаюсь вБеглербег.
        —Япровожу тебя додворца принцессы, — сказал Сади ивместе сГассаном вышел издома.
        Удворца Рошаны они расстались. Сади отправился водворец, итак какблагодаря перстню он имел вовсякое время доступ кпринцессе, ктомуже вся прислуга уже зналаего, оннемедленно был принят и. проведен вгостиную. Грека он невидел вкомнатах. Теперь только вполне вспыхнуло внем отвращение кЛаццаро. Чтоон взале мечети угрожал Реции, этого Сади незнал. Онвидел только его неприятное лицо иузнал теперь, чтогрек, неизвестно скакой целью, занимался тайным шпионством заним изасвоей госпожой и, вероятно, былподкуплен Мансуром. Вовсяком случае, онтвердо решил устранить этого опасного негодяя, еслибы даже принцесса иимела кнему большое доверие; онникогда еще необращался кней нискакой просьбой, иэту она должна была непременно исполнить.
        Рошана была удивлена иобрадована приходом Сади ивелела Эсме провести его вбудуар. Онанаслаждалась воспоминаниями оминувшей чудной ночи, когда вошел Сади, еевозлюбленный.
        Принцесса отпустила служанок ипорывисто протянула ему руки.
        —Благодарю, чтопришел! — воскликнулаона, иглаза ее сияли радостью. — Милости просим.
        —Тытак любезно встречаешь меня, принцесса, — отвечал Сади. — Меня какою-то неодолимой силой влечет ктебе, точно ты владеешь всесильными чарами; янемогу жить безтебя, немогу нележать утвоих ног, неговорить, чтоя принадлежу тебе.
        —Мнекажется, явижу облако натвоем челе, — обратилась принцесса кмолодому человеку.
        Вэто время запортьерой показалась итотчасже снова исчезла голова Лаццаро.
        —Оттвоего взгляда, принцесса, неускользнет ничто! — отвечал Сади.
        —Ибовнем светится любовь, Сади. Нескрывай отменя ничего!
        —Явчера рассказывал тебе опланах Мансура, оего вражде иопророчице, — сказал Сади, иголова грека снова показалась из-за портьеры. — Тыдала мне понять, чтонебудешь противнас! Теперь случилось нечто длянас очень важное. Пророчица, единственная свидетельница против Мансура иего планов, увезена им, иникто незнает, куда деваласьона.
        —Чтоже может из-за этого произойти?
        —Наше падение.
        —Этого быть недолжно!
        —Если ты будешь нашей союзницей, принцесса, томы победим!
        —Вэтой борьбе интриг вы нуждаетесь впомощи женщины? — сказала, улыбаясь, принцесса. — Впрочем, тыправ, Сади. Втаких случаях необходима хитрость ипомощь женщины. Выхотите узнать, куда отвезена пророчица ночью?
        —Отэтого зависитвсе, принцесса!
        —Сэтой минуты я ваша союзница, Сади! — воскликнула принцесса ипротянула молодому паше свою руку. — Перехожу навашу сторону.
        —Благодарю заэто новое доказательство твоей милости идоброты! Тыобъявляешь себя нашей союзницей, теперь я несомневаюсь внашей победе! — отвечал Сади, страстно целуя протянутую ему руку. — Тебе удастся разузнать вразвалинах Кадри, куда отвезена Сирра, намтолько это инужно знать.
        —Выузнаете это, — обещала Рошана; вэто время голова грека снова исчезла запортьерой. — Ясъезжу кМансуру ипостараюсь разузнать обовсем.
        —Только, пожалуйста, будь осторожнее, принцесса, берегись обмана, берегись шпионства здесь, втвоем дворце.
        —Вмоем дворце? — вспыхнула Рошана. — Тыдумаешь, явнем невбезопасности?
        —Боюсь, чтотак! Утебя есть слуга, которому ты доверяешь, — продолжал Сади, — номне кажется, оннезаслуживает твоего доверия.
        —Кто? Лаццаро?
        —Да.
        —Яниразу незамечала заним ничего дурного.
        —Темнеменее, однако, обрати внимание намое предостережение: твой слуга всоюзе сМансуром ипередает ему все планы. Доказательство этому унас вруках!
        —Какое доказательство?
        —Султанша Валиде после разговора сГассаном поручила своему камергеру взять Сирру изкараульни кавасов кней водворец, новот надороге догоняет его твой слуга иобъявляет, чтосултанша велела вернутьего, чтобы дать ему еще кое-какие приказания. Керим-паша вернулся иотправился ксултанше, нотам оказалось, чтовсе это была ложь исултанша непоручала греку ничего подобного. Всеэто было придумано сцелью дать Мансуру время захватить пророчицу.
        —ОтЛаццаро я менее всего ожидала измены!
        —Очень жаль, принцесса, чтоприходится разочаровывать тебя вслуге, которого ты удостаивала своего неограниченного доверия; однако лучше тебе теперьже утратить веру внего, чемдойти доэтого горьким опытом.
        —Тыправ, Сади, — сказала Рошана. — Онорудие Мансура-эфенди, егошпион.
        —Такие слуги, служащие двум господам, всегда опасны.
        —Онуже более неслугамне, пусть служит тому, ради кого он обманул мое доверие, — гневно возразила Рошана ивзялась заколокольчик.
        —Негорячись, принцесса, — тихо сказал Сади.
        —Ондолжен немедленно оставить мой дворец! — решила принцесса ипозвонила.
        Вошла Эсма.
        —Позови комне Лаццаро ивели подавать карету! — приказала Рошана.
        Служанка удалилась.
        —Яхочу сейчасже ехать вразвалины кМансуру иразузнать оместопребывании пророчицы, — обратилась принцесса кСади. — Сегодня вечером приходи комне заответом.
        Эсма вернулась сдокладом, чтоЛаццаро водворце нет. Швейцары внизу утверждали, чтоон только что вышел издома.
        —Янедавала ему никаких приказаний! — гневно воскликнула принцесса. — Онневерный слуга! Передай швейцарам, чтоя приказываю им более непускать Лаццаро комне водворец! Янехочу его более видеть!
        —Такему отказано? — вскричала Эсма, сильно удивленная этой неожиданной отставкой Лаццаро, который столько времени повелевал остальными слугами ислужанками.
        —Да. Пусть он неосмеливается более показываться мне наглаза! — сказала Рошана. — Двери моего дома заперты длянего! Пойдем, Сади-паша, проводи меня докареты.
        Отличия, выпавшие надолю молодому паше, ясно показывали всем, чтопринцесса любила его инехотела долее скрывать своего намерения отдать ему свою руку. Прислуга тотчасже смекнула, чтоотставка грека, этого столько времени полновластного слуги, ненавистного всем, была сделана повнушению молодого паши, ивсе были ему заэто очень благодарны. Вообще вся прислуга Рошаны очень полюбила Сади ирадовалась его браку сих госпожой.
        Рошана поехала вразвалины иотправилась вБашню мудрецов, взалу совета, гдеона уже нераз бывала.
        Вту самую минуту, какона намеревалась войти вгалерею башни, грек собирался уже уходить. Увидя принцессу, онпоспешно шмыгнул всторону ивстал втени, желая остаться незамеченным.
        НоРошана заметила иузналаего. Теперь она сама убедилась, чтоСади говорил правду. Неудостоив его ниодним словом, онапрошла мимо, бросив нанего взгляд глубочайшего презрения, чтобы дать ему понять, чтоона его узнала, несмотря натемноту галереи. Лаццаро, видя, чтоего узнали, хотел что-то сказать всвое оправдание, ноэто неудалось.
        Опринцессе уже доложили, ипривратник распахнул перед ней двери вкруглую залу, гдебыли Шейх-уль-Ислам иГамид-кади.
        Рошана была встречена холодным, проницательным взглядом Мансура, нонетакова былаона, чтобы испугаться подобных взглядов! Всяфигура Мансура-эфенди доказывала, чтоздесь сейчас что-то произошло, чтодоклад был уже сделан.
        —Чтоэто значит? — начала принцесса сгордо поднятой головой. — Нуждаясь всвоем слуге, ядолжна отыскивать его вБашне мудрецов? Меня очень удивляет, чтовы пользуетесь моим слугой длятого, чтобы шпионить замной!
        —Мыудивлены твоим словам, светлейшая принцесса, — отвечал Мансур, пожимая плечами. — Мыничего незнаем отом, очем ты говоришь нам впорыве гнева.
        —Этодурно рекомендует тебя итвое дело инеделает чести твоему сану, великий муфтий, — тыприбегаешь колжи! — воскликнула принцесса.
        Мансур-эфенди вздрогнул, какбы ужаленный змеей.
        —Скаких пор прибегает принцесса кподобным выражениям иобвинениям! — воскликнулон. — Этогрозит ей небыть больше принятой вэтом месте.
        —Ябольше исама непобеспокою вас своим посещением: впоследний раз видите вы меня здесь! — гордо отвечала принцесса.
        —Значит, тыпришла объявить нам разрыв?
        —Высами вызвалиего, стой самой минуты, какосмелились подкупить моего слугу. Янезатем пришла, чтобы что-нибудь объявлятьвам, наэто уменя есть слуги. Моюблагосклонность вы употребили возло. Япришла узнать отвас оместопребывании пророчицы!
        —Речь твоя, светлейшая принцесса, такизменилась совчерашнего празднества, чтоты должна извинитьнас, если мы несовсем понимаемее! — отвечал Мансур-эфенди резким тоном. — Говорят, тебе неудалось намерение сочетаться браком смолодым пашой, который своим быстрым возвышением обязан твоей благосклонности, отсюда понятно твое раздражение, однакож…
        —Замолчи! — перебила Рошана Мансура. — Этоложь! АШейх-уль-Ислам, раззаслуживший подобный упрек, неможет долее оставаться насвоем высоком посту. Яоткрыто обвиняю тебя волжи, иэто погубит тебя, дерзкий! Молодой паша, окотором ты говоришь, ничем мне необязан. Онслишком благороден, чтобы принять награду, имнезаслуженную! Эторедкий пример внашем государстве, ижелательно былобы, чтобы он нашел себе многих подражателей. Яеще некончила! — повелительно воскликнула принцесса, когда Мансур хотел возразитьей. — Подожди, пока я тебе позволю отвечать! Ятребую, чтобы ты сказал, гденаходится Сирра-пророчица! Если ты откажешься открыть мне ее местопребывание, этобудет доказательством твоего страха ивины, великий муфтий: еслибы ты небоялся показаний пророчицы, тебе никчему былобы скрывать ее местопребывание. Отвечай мне теперь!
        Мансур-эфенди дрожал отзлобы; никто еще никогда неосмеливался обращаться кнему сподобными словами! Он,которого боялисьвсе, даже султан ивеликий визирь, стоял теперь перед женщиной, называвшей его лжецом!
        —Если я никому неговорю оместопребывании этой личности, виновной вгнусном обмане, нато моя воля — иволя эта непреклонная! — отвечал он дрожащим голосом. — Впрочем, заэтими сведениями я должен посылать всех кмудрому исправедливому кади Стамбула иСкутари, — продолжалон, указывая наГамида. — Этадевушка, допускавшая называть себя чудом, подлежит его суду ивполне зависит отего воли.
        —Яспрашиваю вас обоих, выведь действуете заодно: назоветели вы мне место, куда вы заключили пророчицу?
        —Яневижу никакого основания исполнить твое требование, светлейшая принцесса, — отвечал Гамид-кади.
        —Таквы недадите мне никакого объяснения?
        —Никакого! — сказали водин голос Мансур иГамид.
        —Такдругой потребует его увас! — грозно воскликнула принцесса, приэтом насмешливая улыбка скользнула погубам Мансура. — Бойтесь меня: теперь я ваша противница.
        Исэтими словами она отвернулась отних инаправилась квыходу.
        Былуже вечер, когда она оставила Башню мудрецов. Вышедши изразвалин, онаувидела старого полунагого укротителя змей, который стоял надороге удерева ипросил милостыню.
        Увидя принцессу, онсложил нагруди свои худощавые руки иопустился наколени.
        Рошана бросила ему несколько монет иприэтом ясно расслышала слова, которые успел шепнуть ей старик;
        —Опринцесса, неищи Сирру здесь, онаупалача-черкеса Будимира!
        Удивленная принцесса только хотела обратиться свопросом кстарику, каквдруг возле своей кареты заметила Лаццаро. Тутона сразу поняла, чтоприсутствие ее слуги побудило старика так тихо произнести свое таинственное известие.
        Онабыстро подошла ккарете, иЛаццаро открыл дверцы.
        Онстоял укареты всмиренной, раболепной позе, ожидая принцессу.
        —Чтотебе здесь надо? — спросила Рошана всильном негодовании.
        —Твоей милости, высокая повелительница! Сжалься надо мной, выслушай меня! — отвечал грек ибросился наколени.
        —Прочь сглаз моих, негодяй! — закричала нанего принцесса.
        —Прости, выслушай меня! Смилуйся, светлейшая принцесса!
        —Длятебя уменя нет более снисхождения! Нетеряй слов понапрасну. Двери моего дворца заперты длятебя. Никогда более непытайся проникнуть комне, нето мои слуги плетью прогонят тебя, изменник!
        И,отвернувшись отнего, онапоспешно вошла вкарету.
        Лаццаро поднялся иотскочил назад, страшно сверкнув глазами.
        —Этотвоих рук дело, Сади-паша! — пробормоталон, скрежеща зубами. — Ямешаю тебе втвоих любовных похождениях. Этого Лаццаро никогда непростит тебе! Разуже я поклялся втвоей смерти, когда ты похитил уменя Рецию, теперь чаша переполнилась. Хорошоже, паша, тыпрогоняешь меня издворца принцессы, заэто я проткну твое сердце кинжалом, гдебы я тебя нивстретил!
        XXVIII
        Мать исын
        Теперь вернемся кРеции ипринцу.
        Реция отправилась кстарой служанке Ганнифе исрадостью поселилась унее, чувствуя себя здесь вбезопасности. Сматеринской заботливостью ухаживала добрая старуха задочерью Альманзора ималеньким принцем; ите дни, которые Реция провела вэтом доме, были отдыхом дляизмученной физически иморально девушки. Здесь впервые, благодаря старой, верной изаботливой Ганнифе, онаузнала кое-что оСади. Онауслышала, чтоон давно уже невСтамбуле, авАравии, итеперь ей было понятно, почему он досих пор ненашелее: этонемного успокоило Рецию, хотя, сдругой стороны, онабыла полна тревоги зажизнь любимого.
        Тоска ибеспокойство все более иболее мучили бедняжку идовели ее дотого, чтоона немогла уже более оставаться уГаннифы, несмотря навсе заботы иласки старухи. Онарешилась оставить Константинополь иразыскать Сади. Нопредварительно она должна была отвести вбезопасное место маленького принца; оставить его уГаннифы она нехотела, нежелая подвергать старушку опасности, которая некоторым образом угрожала всякому, ктодавал приют принцу илией.
        Старая служанка низачто нехотела отпускать Рецию, новсе ее просьбы иубеждения были тщетны. Вособенности она беспокоилась оздоровье Реции иупотребила все усилия, чтобы удержатьее, ноничто непомогло. Реция простилась снею, поблагодарила завсю ее доброту иводин пасмурный вечер оставила дом Ганнифы, ведя заруку Саладина.
        Ночь была холодная идождливая. Наступила зима, которая принесла пасмурные, холодные дни сдождем иизредка даже иснегом. Куда девались прекрасные весенние дни, теблаженные часы, вкоторые она впервые увидела Сади иотдала ему свое сердце, когда она переехала вего дом какнежно любимая жена ивкусила все блаженство взаимной любви!
        Отэтих прекрасных часов, отлучезарных дней неосталось вничего, кроме одних воспоминаний, тоски ибесконечной любви.
        Куда было ей идти? Гдедолжна она была искать убежище?
        Ночь была так страшна, онадрожала отхолода ивсе далее идалее брела погрязным улицам. Ниоткого немогла она получить известия оСади, никто непринимал участия вней ивмальчике!
        Онахотела бежать изСтамбула. Одно намерение, казалось, всецело овладелоею: ейхотелось вочтобы то нистало быть сСади, еслибы даже дляэтого пришлось ей пройти тысячи миль! Мысль освидании сСади была так прекрасна — ради нее можно было перенестивсе.
        НоСаладин немог следовать занею. Гдедолжна была она оставитьего?
        —Ах,Реция, милая Реция, ятак устал! — жаловалсяон. — Амы все еще должны блуждать ночью. Лучшебы нам остаться устарой Ганнифы.
        —Успокойся, моймилый Саладин! Послушай-ка, чтоя тебе скажу. Нехочешьли, ясведу тебя ктвоему отцу?
        —Кнашему отцу, Альманзору?
        —Нет, моймилый мальчик, ктвоему отцу.
        —Ябольше незнаю никакого отца!
        —Вотвидишь, — сказала Реция, выйдя нанабережную исадясь смальчиком впустую лодку, чтобы немного собраться ссилами, — добрый отец Альманзор вдействительности небыл твоим отцом, онтолько взял тебя навоспитание оттвоего настоящего отца, принца Мурада.
        —Тыуже раз говорила мне обэтом, — отвечал полусонный Саладин.
        —Хочешьли ты ксвоему отцу, принцу?
        —Да,если он любит меня. Реция, тыведь тоже останешься умоего отца?
        —Heт, моймальчик, ядолжна уйти.
        —Уйти? Кудаже?
        —Далеко, кмоему Сади.
        —Ах,лучше возьми меня ссобою, милая Реция! — просил мальчик.
        —Тынеможешь идти так далеко. Акогда ты будешь уотца, тебе ненадо будет блуждать более, милое мое дитя, утебя будут защита ипокой. Теперь принцу нечего более опасаться затвою жизнь, каквто время, когда ты был отдан навоспитание моему отцу.
        —Ноты ведь неостанешься сомной?
        —Нет, Саладин, этого я немогу обещать тебе!
        —Нопочемуже ты хочешь теперь отдать меня?
        —Потому что унас нет никакого убежища!
        —Ах,милая Реция, мыочень бедны инесчастны, — сказал маленький принц, иголос его звучал так печально итрогательно, чтоуРеции надрывалось сердце.
        Ночто ей было делать сСаладином? Если она ради свидания сСади готова была перенести все лишения игоре, токакое право имела она подвергать этому ребенка?
        —Вотвидишь, милое мое дитя, — сказала онаему, — твой отец богат, онпринц, ион, верно, ужедавно скучает отебе итолько неможет найти тебя. Нокакобрадуетсяон, если ты теперь вернешься кнему, иты, какпринц, будешь жить вдовольстве исчастье. Каждое твое желание будет исполнено, иутебя будут слуги, которые станут тебе повиноваться.
        —Иникто небудет больше преследовать меня?
        —Никто, тыбудешь жить вроскошном конаке.
        —Ах,это прекрасно!
        —Тыбудешь играть впарке, аотец твой будет ласкать тебя, — продолжала Реция.
        —Нотебя небудет сомной, — проговорил, вспомнив, Саладин.
        —Ядолжна уйти. Пойдем, яотведу тебя котцу.
        Мальчик беспрекословно последовал заРецией, онбыл уверен влюбви той, которая столько времени заменяла ему мать. Онивышли изпустой лодки наберег иотыскали каик, гдееще был лодочник, который иперевез их напротивоположный берег.
        Реция знала, чтопринц жил всвоем маленьком дворце наэтой стороне Босфора, инемедленно отправилась туда сСаладином.
        Ночь давно уже наступила. Всееще шел мелкий, холодный дождь. Чуть брезжил сероватый утренний свет, нонавостоке уже начинала загораться заря.
        Саладин безразлично шел заРецией, которая вела его заруку, глаза его совершенно смыкались отусталости.
        Новот они пришли кпарку. Одна избеседок небыла заперта. Реция вошла внее сСаладином. Должно быть, богатый владелец ее забыл запереть дверь. Вбеседке было много диванов. Реция заперла дверь, уложила спать Саладина, потом легла исама.
        Освежительный сон нанесколько часов заставил их забыть все невзгоды. Яркое солнце разбудило Рецию. Онамигом вскочила. Ноникто еще невходил вбеседку. Онаразбудила Саладина ивместе сним покинула свое ночное убежище. Поблизости они нашли цистерну, гдеиосвежились свежей, холодной водой. Затем Реция повела мальчика кмаленькому дворцу принца Мурада.
        Вкараульне она велела доложить осебе: слуга провел внижние покои рядом сгалереей: тамгордый, важный человек, которого слуга назвал муширом Чиосси, взял отнее мальчика иотпустилее.
        Реция, решив, чтоотцовский дворец лучшее убежище дляСаладина, простилась сним, что, впрочем, нелегко ей было сделать, таккакмаленький принц низачто нехотел отпускатьее, ипоспешно удалилась.
        Водворе она забеспокоилась, чтоследовалобы ей отдать ребенка самому принцу Мураду; онавернулась, чтобы увидеть самого принца, ноприслуга недопустилаее.
        Этоеще более увеличило беспокойство инедоверие Реции, сильно тревожившейся заСаладина. Какнислаба былаона, темнеменее решилась остаться вблизи дворца иподождать, чтобудет сСаладином.
        Знатный, гордый, молчаливый мушир невольно возбуждал вней недоверие, которое еще более возросло стех пор, какона оставила дворец.
        Реция села надерновую скамью втени дерева близ дороги, откуда она хорошо могла видеть ворота, вделанные встену, окружавшую двор ипарк дворца.
        Упроходившего мимо разносчика она купила несколько фиников, утолила голод ипредалась своим мыслям. Тоска оСади гнала ее прочь изКонстантинополя, онадолжна была следовать заним, онадолжна была непременно увидетьего.
        Несколько часов спустя ворота открылись, Реция поспешила туда. Уподъезда стоял экипаж. Изнего вышел довольно полный господин лет тридцати счерными жидкими бакенбардами иусами, вевропейском костюме, только наголове была надета пунцовая чалма. Налице его заметно было страдание. Это, должно быть, былпринц Мурад. Заним следовал тот господин, который взял отнее ребенка икоторого слуги называли муширом Чиосси.
        Реция подошла ккарете. Привиде ее мушир побледнел ивзорами искал слуг, чтобы приказать им прогнатьее.
        —Принц Мурад! — воскликнула закрытая покрывалом Реция.
        Изумленный принц повернулся кдевушке и, приняв ее запросительницу, бросил ей несколько золотых монет. НоРеция неподняла их ипродолжала:
        —Принц Мурад! Дочь Альманзора сегодня привела ктебе водворец сына твоего, принца Саладина, иотдала его этому муширу, — прибавилаона, указывая наЧиосси.
        Принц Мурад удивленным ивопросительным взглядом обратился кЧиосси.
        —Гдемой сын? Правду говорит эта девушка? — вскричалон.
        —Точно так, ваше императорское высочество, — отвечал споклоном мушир, меняясь влице. — Маленький принц находится водворце.
        —Иникто неизвестил меня обэтом? Никто непривел комне принца Саладина?
        —Обэтом, вероятно, забыли, ваше императорское высочество.
        —Как! Забыли передать отцу его ребенка? — запальчиво спросил всегда хладнокровный, почти флегматичный принц инемедленно вернулся водворец. — Ятоже когда-нибудь забуду награждать своих слуг! Этонеслыханное дело! Гдемой сын?
        Чиосси был вынужден отвести маленького принца котцу. ОРеции более никто незаботился. Ноона достигла своей цели — отдала Саладина принцу и, успокоенная, покинула дворец. Когда через некоторое время принц Мурад вспомнил одочери Альманзора иСаладин снесколькими слугами бросился водвор, чтобы позвать Рецию ксвоей матери, кадыне, жене принца, онабыла уже далеко.
        Онавелела лодочнику перевезти себя надругой берег иотправилась впуть отыскивать своего Сади. Ноноги ее скоро устали, иквечеру, пройдя значительное расстояние, онапочувствовала, чтослишком поздно пришла ей мысль следовать замужем: невыразимая усталость одолевалаее. Онабыла нахолме, далеко запредместьем Скутари. Поблизости было разбросано несколько бедных хижин. Здесь жили обнищавшие иливыселенные изгорода мастеровые. Онисами построили себе эти жалкие, покривившиеся набок деревянные хижины изанимались кто выделкой циновок, туфель, ктопочинкой посуды. Работу свою они сбывали вгород итем обеспечивали себе скудное пропитание.
        Реция взглянула нахижины — еетак ивлекло туда, онануждалась влюдской помощи перед наступлением холодной ночи. Ноона немогла идти далее иупала возле дороги. Начинало быстро темнеть. Смертельный страх овладел несчастной женщиной, онабыла одна вэтом уединенном месте, вдали отлюдей.
        Оназвала, ноникто неприходил, бедняжке казалось, чтоона умирает, онаплотнее завернулась всвою теплую одежду иприслонилась кдереву. Темнота совершенно скрывалаее, слышны были только ее тихие вопли истоны.
        Вэто позднее время одна горбатая старуха возвращалась изгорода, гдеона продала работу своего мужа, старого башмачника Гафиза, ивыручила заэто немного денег. Ввеселом расположении духа, гордо побрякивая монетами, шлаона ксвоей покривившейся хижине, гдевела свое жалкое существование вместе смужем.
        Старая Макусса иГафиз были родом изПерсии, ноуже сдавних пор жили вКонстантинополе. Сначала они были довольно зажиточны, имели отличный дом, новсевозможные несчастья мало-помалу разорилиих, истарый Гафиз сделался башмачником.
        Ноэто нисколько неуменьшило его добросердечия, веселого нрава истрасти кстихотворству. Сидя всвоей жалкой хижине имолотком вколачивая сапожные гвоздики, онсочинял втакт какие-нибудь стихи. Когдаже Макусса бранилась, чтослучалось очень часто, таккакона никак немогла привыкнуть ксвоей бедственной жизни, Гафиз сейчасже сочинял нанее стихи ибыл очень доволен, если они ему удавались.
        Этастранная чета была еще самая почтенная между обитателями маленьких хижин, хотя старая Макусса впоследнее время инепренебрегала никакими средствами дляприобретения денег. Гафиз был ималым доволен, онникогда неговорил ниосвоей прежней зажиточности, ниосвоем несчастии итерпеливо переносил свою участь, неропща даже втех случаях, когда ему приходилось голодать. Всвое утешение он сочинил наэтот случай опять-таки стихи:
        Тыдуха нетеряй, Гафиз!
        Придется встарости узнать,
        Кактяжко, больно голодать,
        Чтоб прихорошем ты житье,
        Небыл суровым книщете.
        Итак, старая Макусса возвращалась этой дорогой и, услышав тихие стоны, пошла кместу, откуда они выходили, чтобы узнать, вчем дело. Небудь она ввеселом настроении благодаря полученным деньгам, онанесделалабы этого иравнодушно прошлабы мимо, таккакчувство сострадания кближнему она потеряла стех пор, каксама стала бедна.
        Какбы то нибыло, онаподошла кдеревьям итам нашла Рецию, которая только что произвела насвет мальчика.
        —Здесь, надороге! — вужасе воскликнула старуха, оказав необходимую помощь молодой матери. — Чтоэто значит? Какпопала ты сюда?
        Реция рассказалаей, какона собиралась следовать заблагородным ихрабрым Сади-беем, новнезапно, охваченная болью, упала здесь, надороге.
        —Сади-бей? — спросила старуха свозрастающим интересом. — Такты жена Сади-бея?
        —Да,ноон далеко отсюда! Итеперь мне негде даже преклонить голову!
        —Иеще сребенком! Этого быть недолжно, тыбудешь иметь приют! Утебя будет что поесть, ималютке сделано все необходимое, — продолжала Макусса, рассчитывавшая набогатую награду отмолодого офицера. — Ясейчас схожу заГафизом, чтобы он помог мне довести тебя вместе сребенком внашу хижину!
        —О,неужели ты это сделаешь? — спросила Реция сослезами радости инадежды, чтоее новорожденный ребенок неостанется надворе вэту холодную, неприветливую ночь.
        —Непременно! Иначе ибыть неможет, — отвечала старуха ихотела идти всвою хижину заГафизом.
        —Постой, — попросила Реция, струдом поднимаясь наноги. — Ямогу идти, япойду стобой.
        —Темлучше! Даймне ребенка, Реция, японесуего.
        Подороге Макусса рассказала Реции, какзовут ее имужа, упомянула, чтоон башмачник, ибыла очень довольна, когда та сунула ей вруку остаток своего небольшого капитала внаграду заее услуги.
        —Этолишнее. Сади, вернувшись, может заплатить мне завсе издержки, — сказалаона, однако охотно взяла деньги.
        Реция рассказалаей, чтоона дочь Альманзора, что, кроме Сади, унее нет никого насвете, ичерез четверть часа Макусса так хорошо ознакомилась совсеми обстоятельствами жизни Реции, какбудтобы знала ее впродолжение многих лет. Оназаботливо несла ребенка, завернув его всвое платье, аРеция, собрав последние силы, следовала занею. Свою странную находку надороге старуха считала счастливым случаем: онабыла твердо уверена, чтовернувшийся офицер сторицею вознаградит завсе ее труды изаботы.
        Наконец кое-как добрались они дохижины, гдебыло уже тихо итемно. Старый Гафиз, соблюдая экономию восвещении, ужелег спать. Дверь оставалась незапертой.
        —Пойдем, пойдемже, Реция! — кричала старуха ипервая вошла вхижину, состоявшую издвух комнат. Впервой насоломенной постели лежал Гафиз ипривиде посетителей удивленно поднялся сместа.
        —Опять гости? — спросилон, новтемноте никак немог разглядеть, ктотам пришел сего женой. — Кого еще ведешь ты ссобою?
        Макусса вкоротких словах рассказала ему ослучившемся. Тогда Гафиз поспешно оделся всвой старый кафтан изасветил огонь.
        —Милости просим! — приветствовал он Рецию и, улыбаясь, смотрел намаленького новорожденного мальчика, длякоторого Макусса тотчасже стала приготовлять ванну. — Славный маленький мальчик. Этого я инепредставлял! Свари молодой госпоже супу, Макусса!
        —Да,да! Одно задругим! — отвечала та ипринялась стряпать наплохом очаге, стоявшем вуглу комнаты.
        —Яже покамест приготовлю длямолодой мамы постель изсвежей маисовой соломы, — хлопотал Гафиз. — Ито благодать, чтоудается инасоломе спать! — проговорил он просебя врифму.
        —Ах,да, пожалуйста, приготовьте мне постель, ятак устала! — созналась Реция, которая едва стояла наногах, дактомуже держала ребенка, кричавшего своим нежным голоском.
        Гафиз отправился всоседнюю комнату итам приготовил постель дляРеции. Приэтом он качал головой отудивления насвою жену, которая вдруг стала так сострадательна, чтоприняла ксебе молодую мать сребенком. Этого сней никогда еще неслучалось.
        Присутствие Реции сребенком вдоме старого башмачника, нарушив вечное однообразие его жалкой жизни, приносило ему развлечение иудовольствие. Онсам устал, была уже поздняя ночь, однако он неограничился устройством постели; когда Реция уже легла, онпослал жену покормить бедную, слабую мать, асам принялся делать ванну ребенку. Строгательной заботливостью взял он его наруки ивыкупал сам.
        —Старик идитя — близкая родня, — бормоталон, улыбаясь, таккакмальчик спокойно выносил всю эту процедуру, какбудтобы добрый старик доставлял ему удовольствие. Идействительно, трогательную картину представлял старый башмачник, возившийся смалюткой.
        Наконец мать исын успокоились, итогда только легли Гафиз иМакусса.
        Реция свободно вздохнула, оналежала, держа нагруди свое дитя, подгостеприимной кровлей добрых людей, здесь она была вбезопасности отсвоих преследователей, здесь она могла спокойно ожидать возвращения Сади, отца ее ребенка, исблаженной улыбкой представляла себе ту минуту, когда покажет вернувшемуся отцу его сына, сладкий залог их любви.
        Подвпечатлением этих мыслей иобразов бедная страдалица заснула; благодетельный сон отрадно подействовал нанее после всех тревог этого дня ипрошлой ночи, темболее что вобъятиях унее лежало ее дитя.
        Рано утром проснулась Макусса исудивительною заботливостью принялась ухаживать заслучайно попавшими вее руки питомцами, такчто старый Гафиз немог надивиться этому.
        —Оначует деньги, — бормоталон, улыбаясь. Рано сел он заработу, нокакможно осторожнее принялся задело, чтобы неразбудить спящих всоседней комнате Рецию иребенка. — Если моя старуха держитее, значит, оначует деньги, ибоничего нет длянее насвете, чтоона любилабы так, какденьги!
        Мать исын отлично чувствовали себя подгостеприимным кровом этой хижины, окруженные нежным, заботливым уходом добрых людей. Реция вскоре могла встать спостели. Малютка был ее утехой игордостью, иона сблаженной улыбкой утверждала, чтоон был уже вылитый отец.
        Старик часто качал ребенка наруках. Макусса стряпала длямолодой матери иухаживала занею. Проходили дни заднями, неделя занеделей, аРеция ссыном все еще спокойно жили вхижине старого башмачника.
        Новот однажды кстарому Гафизу пришел его знакомый ирассказал, чтонаследующий день будет праздноваться торжественный въезд пленной Кровавой Невесты иофицеров Зоры-бея иСади-бея, вернувшихся победителями.
        Услыша эти слова, Реция побледнела отрадостного волнения ииспуга.
        —Сади-бей! — воскликнулаона. — Онвернулся победителем!
        Приэтом известии старая Макусса оскалила зубы отудовольствия.
        —Вотвидишь, — сказалаона, — теперь наступили твои красные деньки. Онвозвращается назад, даеще победителем! Какрад он будет увидеть тебя исвоего сына!
        —Ах,я-то какобрадуюсьему!
        —Втолпу навъезде ты недолжна ходить, Реция. Чтоскажет Сади, увидя тебя втолпе!
        —Акакбы мне хотелось, Макусса, видеть его наблестящем празднике, гордо сидящим наконе!
        —Ещеувидим, онли это, еголи будет радостными криками приветствовать народ! Пусть пойдет туда мой муж, он, кстати, узнает, гдеживет Сади-бей иимеетли он снова конак здесь, вСтамбуле. Гафиз скажетему, гдеон может найти свою кадыню исына, — уговаривала ее старая Макусса; онанизачто нехотела отпускать Рецию одну сребенком, боясь лишиться награды отее мужа. Онарешила, чтолучше будет, если Сади-бей прямо изих хижины получит свою жену исына, тогда награда будет вернее.
        Какона желала, такисделала. Гафиз один пошел вгород иквечеру вернулся всвою хижину сизвестием облестящем триумфальном шествии ионазначении Сади пашою.
        Этарадостная весть вызвала всеобщий восторг, конечно, поразным причинам укаждого: уРеции излюбви ксвоему Сади; устарой Макуссы изкорыстолюбия. Онарассчитывала, чтопаша совершенно иначе наградит оказанную его кадыне иребенку помощь, чемпростой бей; теперь тем более недолжна она была выпускать изсвоей хижины Рецию ссыном.
        Онаобъявила, чтолучше завтра сама пойдет вгород ипередаст Сади-паше известие оего жене иребенке, иРеция волей-неволей должна была уступить ее желанию, ведь она была вее руках. Сверх того, старуха умела так ловко обставить свое предложение, чтодаже Гафиз итот должен был сним согласиться.
        Старая Макусса надела свой лучший наряд, остаток прежней роскоши: старое сразводами платье ипестрый платок. Обеодежды своим покроем иполинялыми красками сразу выдавали свою древность, ноМакусса важничала этими остатками прежней роскоши. Онагордо вышла изсвоей хижины ипрошла мимо жилищ остальных мастеровых, чтобы бедный люд подивился ее наряду иувиделбы, чтоона совсем нето, чтодругие. Реция была всильном волнении; еетомило ожидание, даже старый Гафиз итот снетерпением ждал результатов задуманного его женою путешествия. Нонапрасны были все их ожидания. Макусса вернулась вечером, неразыскав Сади-пашу. Собственного конака унего еще небыло. Усераля она понапрасну прождала несколько часов, спрашивая онем. Одно только-то узналаона, чтопринцесса Рошана устраивает празднество вчесть Сади-паши. Онанамерена была вэтот день отправиться вгород итам, перед дворцом Рошаны, ждать Сади. Реция была безутешна, онахотела сама идти, чтобы отыскать своего Сади, ностарая Макусса удерживалаее.
        —Зачем ты будешь блуждать поулицам? Илиты думаешь, чтоузнаешь более меня? — говорила старуха.
        —Недумай этого, — согласился сосвоею дражайшей половиной Гафиз, многозначительно идобродушно улыбаясь. — Предоставь Макуссе все разузнать, выведать — этоуж ее дело, верьмне!
        —Номнебы так хотелось отыскатьего. Может быть, старая Ганнифа знает что-нибудь онем, — говорила Реция: невыразимая тоска сжимала ее сердце.
        НоМакусса непускалаее.
        —Скоро вечер, — говорилаона, — положись наменя, явсе устрою, тебе незачем идти!
        Однако Реция ее непослушалась. Хорошенько укутав ребенка, онавзяла его наруки, простилась сГафизом иМакуссой, обещав им вернуться сбогатой наградой, ипоспешила кСкутари. Старуха была внесебя отдосады затакой оборот дел; онабоялась остаться спустыми руками; Гафизже пытался успокоитьее.
        Всумерки Реция достигла предместья иотправилась кстарой Ганнифе. Сневыразимою радостью приняла ее добрая старушка, нежно ласкала ицеловала ребенка. Онаоставила Рецию ночевать, новэту ночь пришел Лаццаро, чтобы спомощью старой Ганнифы заманить пророчицу кплатанам перед воротами Скутари. Вэту ночь Реция принуждена была, спасаясь отгрека, спрыгнуть сбалкона ивторопях оставила там ребенка. Ейудалось убежать отсвоего преследователя, вочтобы то нистало хотевшего ее назвать своею. Водно мгновение изширокой улицы она завернула впереулок и, быстро обогнувего, вернулась вдом Ганнифы, чтобы взять там свое сокровище, своего возлюбленного сына. Ганнифы нигде небыло, иРеция, сознавая всю опасность своего пребывания вее доме, вторично ушла изнего — посреди ночи, прижимая ребенка ксвоей груди, чтобы защитить отхолодного исырого ночного воздуха. Онапобежала котдаленной хижине старого башмачника. Незасвою жизнь дрожалаона, нозажизнь своего ненаглядного дитяти. Вхижине старого Гафиза они оба были вбезопасности, надо было спешить туда. Оназастала Макуссу еще неспящей. Едва отворила она дверь, какстаруха уже угадала,
ктобыл пришедший.
        —Этоты, Реция? — спросилаона.
        Вэто время проснулся истарик.
        —Да,я опять пришла квам, ожидать моего Сади.
        —Неговорилали я тебе, чтоты ничего неузнаешь? Предоставьмне, яуж отыщу благородного Сади-пашу, — говорила старуха, очень довольная тем, чтомать исын снова очутились вее руках: онавочтобы то нистало хотела сделать их золотым дном длясебя.
        Реция рассказала ослучившемся снею.
        —Здесь, унас, тывбезопасности! — говорила Макусса. — Ложись спать. Счастьееще, чтоты была так отважна! Ох,эта молодежь, никогда ничего ислышать нехочет!
        —Вотона иопять права, — заметил полусонный Гафиз.
        Реция легла насвою постель всоседней комнате искоро заснула вместе ссыном.
        Втот вечер, когда должно было состояться празднество упринцессы, старая Макусса, снова облекшись всвой парадный наряд, отправилась кодворцу, перед которым уже собралась большая толпа любопытных.
        Экипажи сгостями въезжали водвор, иМакуссе невозможно было поговорить там сСади-пашой. Когда он отправился водворец ибольшинство гостей собралось уже там, старая сапожница смело вошла водвор иоттуда поднялась нагалерею. Здесьона, разумеется, встретила дворцовый караул, который бросился прогонятьее.
        Макусса хотела объяснить, чтоей нужно видеть одного изгостей, нобешеные крики их ошеломилиее. Онанасилу смогла опомниться иобъяснить им, чтоона пришла увидеть Сади-пашу.
        Теотвечали, чтоэто невозможно. Сади-паша наверху взалах принцессы, накоторой он скоро женится, иникто несмеет беспокоитьего.
        Услышав это, старая Макусса обезумела отиспуга.
        —Что? — закричалаона. — Чтовы там такое говорите? Яспрашиваю оСади-паше!
        —Мыонем иговорим.
        —Высказали, будто он женится напринцессе?
        Невольники подтвердили это исообщили старухе адрес Сади, ноприэтом заметили, чтоэто только его временная квартира, таккакдлянего уже строится новый конак.
        Макусса стояла какгромом пораженная, еслиб слуги довольно бесцеремонно непрогнали ее сгалереи, азатем исодвора, онавсе еще стоялабы неподвижно натом самом месте.
        О,это была ужасная весть, одним ударом разбившая все ее надежды набогатую награду! Егоудостаивала своей любви принцесса! Теперь, разумеется, онуже более неспросит отой, которую он некогда любил икоторая теперь стоскою ожидаетего. Ондолжен быть супругом принцессы! Несметно богатая имогущественная принцесса Рошана хотела занего выйти замуж.
        Старуха все еще продолжалабы расспрашивать увсех иукаждого, но, прежде чем она собралась смыслями, еевыдворили наулицу.
        Перед дворцом стояло много любопытных, ожидавших султана исултаншу Валиде.
        Макусса обратилась свопросом кнескольким разговаривающим между собою женщинам:
        —Разве вы незнаете, чтобудет помолвка принцессы?
        —Безсомнения, — отвечали те. — Молодой, прекрасный Сади-паша обворожилее! Этоочень красивый офицер! Онпривез Кровавую Невесту, онлюбимец двора! — Имного еще чего рассказывалиони.
        —Какже мне этого незнать? — заметила одна изженщин счувством собственного достоинства. — Сестра моя — судомойка здесь, водворце, изнаетвсе! Славная парочка будет принцесса ипрекрасный Сади-паша; втайне они уже помолвлены; сегодняже будут открыто праздновать их помолвку!
        Этого было достаточно длястарухи. Онапоспешно отправилась домой. Водну минуту рушились все ее надежды! Чего еще могла она ждать отпаши, который женится напринцессе? Какое теперь ему дело доРеции?
        Вневыразимом волнении вернулась она поздно ночью всвою хижину, гдеее снетерпением ждали Гафиз иРеция.
        Напороге она споткнулась: бешенство идосада недавали ей ничего видеть.
        —Воттебе ираз! — вскричалаона. — Всекончено! Всепогибло! Твой Сади-паша!..
        —Чтоже такое случилось? — всмертельном страхе спросила Реция.
        —Вотчто случилось! Вэту ночь твой Сади празднует свою помолвку спринцессой!
        —Спринцессой? Такэто правда? — беззвучным голосом произнесла Реция.
        —Какое ему теперь дело дотебя? — продолжала старая Макусса. — Онболее инедумает отебе. Выссыном теперь вольные пташки.
        Реция, рыдая, закрыла лицо руками.
        —Ктоже сказал тебе это? — спросил Гафиз, которому скорбь Реции глубоко проникала всердце.
        —Ктомне сказал? Люди, знающие это! — злобно вскричала старая Макусса. — Ты,может быть, думаешь, чтоя сама выдумала все это?
        —Сохрани Боже! — успокаивал Гафиз свою расходившуюся супругу. — Ятолько спрашиваю, ктотебе это сказал?
        —Дворцовый караул. Но,недовольствуясь этим, яеще спросила улюдей, стоявших перед дворцом. Тамбыла одна женщина, сестра которой водворце кое-что значит. Какже ей было незнать этого. Иона подтвердила мне тоже самое. Онидавно уже помолвлены, потому-то он инезаботился оРеции иребенке. Ондавно домогается брака спринцессой, ита, должно быть, добезумия любит красивого молодого офицера.
        Гафиз молчал.
        Бедная Реция вернулась всоседнюю комнату ксвоему мальчику, тамона легла нажесткую соломенную постель изаплакала вотчаянии. Унее никого теперь небыло: одинокая, покинутая, онапогибла, иникакой надежды насчастье небыло больше вее сердце.
        Ееединственное сокровище, наследник Сади, любившего другую, былсын. Неведая нигоря, нистраданий, онбезмятежно спал возле плачущей матери.
        Всюночь Реция немогла сомкнуть глаз. Настало утро, аона все еще неспала, всееще струились слезы поее бледным, исхудалым щекам.
        Новот одна мысль внезапно овладелаею: онабыстро вскочила сместа, ейхотелось самой убедиться вовсем. Онахотела сама услышать то, чему все еще неверила ичего немогла себе даже представить. Онасейчасже решилась идти кСади испроситьего, правдали, чтоон хотел покинуть иотвергнутьее? Проворно оделасьона, закутала ребенка ивместе сним оставила хижину старого Гафиза. Онаотправилась вгород. Старая Макусса сказалаей, гдежил Сади-паша.
        Солнце высоко поднялось нанебе, когда она дошла доворот Скутари. Когдаже она стревожно бьющимся сердцем вошла вквартиру Сади, былуже полдень, такдалек был путь. Оназадыхалась отволнения: одна минута должна была решитьвсе.
        Навстречу ей вышел слуга.
        Дрожащим голосом вбессвязных словах спросила она оСади-паше.
        —Егосиятельства благородного Сади-паши нет дома, — отвечал слуга.
        —Мненадо его видеть, — просила Реция.
        —Благородный Сади-паша отправился водворец светлейшей принцессы, инеизвестно, когда его сиятельство вернется оттуда.
        —Водворец принцессы Рошаны? — спросила Реция, едва владея собой.
        —Нуда, мойгосподин женится напринцессе, — подтвердил слуга.
        Реция должна была собрать все свои силы, чтобы невыдать своей слабости перед слугами иотпотрясения нелишиться чувств, чтобы громко невскрикнуть отскорби иотчаяния: оначувствовала, чтовсе погибло.
        Слуга незаботился обедной матери ипокоящемся наруках ее ребенке иудалился, оставив ее одну.
        Сердце ее разрывалось начасти, оназадыхалась, ейказалось, будто пол колеблется унее подногами.
        —Возможноли это? — спрашивала она себя, выходя, шатаясь отгоря, изего квартиры. — Неужели это правда? Неужели Сади забыл свои клятвы?
        Ноона все еще сомневалась ввозможности его измены! Иснова разрывалось ее сердце отскорби, лишь только вспоминала она слова старой Макуссы ислуги.
        Еетоска, любовь иверность — неужели все было напрасно? Аее дитя, которое так безмятежно лежало теперь унее нагруди, залог их любви, неужели ионо должно быть покинуто, должно погибнуть?
        Погруженная всвои грустные мысли, Реция незаметно подошла кхижине старого Гафиза. Былтеплый день, онсидел заработой уоткрытой двери. Тамстояла истарая Макусса и, вероятно, ждалаее.
        Реция сама незнала, какдобралась доих хижины, незнала, чтоснею будет: онабыла вотчаянии.
        Гафиз неспрашивал ничего, онтолько взглянул наРецию — иугадалвсе. Другое дело Макусса.
        —Что, убедилась ты теперь? — спросила она вошедшую Рецию. — Иначе ибыть немогло, онбросил тебя! Какбыть теперь?
        —Да,кактеперь быть? — механически повторила занею Реция изабилась сребенком вугол, бесцельно глядя наокружающее.
        Надругойже день жадная Макусса дала ей понять, чтоона ей втягость, ведь она более уже немогла рассчитывать нанаграду. Гафиз, напротив, старался своим ласковым обращением сРецией загладить грубые выходки своей жены иночью упрекал заэто старуху.
        —Чтонам снею делать? — злобно возражала ему Макусса. — Чемнам кормитьее, когда мы сами едва можем достать себе кусок хлеба?
        —Покрайней мере, небудь так груба снею.
        —Груба илинет, всеже мы неможем держать ее усебя!
        —Завтра работа будет готова, тыотнесешь ее вгород, вотунас ибудут деньги!
        —Онаведь красивая женщина ивсегда может найти себе другого, чегожеона, глупая, такгорюет опаше, который вовсе инедумает оней! — сказала Макусса.
        Реция неспала иизсоседней комнаты слышала каждое слово, онабыла втягость старикам, онихотели избавиться отнее иее ребенка.
        Чтобыло ей делать? Куда деваться смальчиком, который так безмятежно спал теперь унее наруках?
        Наследующее утро старая Макусса отправилась вгород продать работу мужа исвырученными занее пиастрами вернулась квечеру всвою хижину.
        Должно быть, онавыведала что-то новенькое: этовидно было поее многозначительному виду.
        Поговорив смужем оработе, онаобратилась кРеции, которая, удрученная, молча сидела вотдалении.
        —Уменя есть кое-что идлятебя, — сказалаона. — Долголи будешь ты тут плакать исокрушаться? Красота проходит, нетничего хуже тайной скорби; онасушит человека, вызывает седину вволосах, морщины налице ипреждевременно старитего. Какая польза тебе плакать исокрушаться? Ведь изменить ничего нельзя. Тыдолжна начто-нибудь решиться. Разве ты немолода инепрекрасна? Зачемже тебе приходить в: отчаяние? Тебя ожидает лучшая жизнь, тыможешь быть так счастлива, какникто.
        Реция унылым взглядом посмотрела настарую Макуссу.
        —Счастлива? — спросила она взволнованным голосом.
        —Тыхороша имолода, — продолжала старуха, — тывсегда можешь составить свое счастье! Сегодня я случайно встретила старого торговца Бруссу изСтамбула ипожаловалась ему натвое беспомощное положение! «Гм, — заметилон, — если, какты говоришь, онамолода ихороша, я, может быть, найду ей хорошее местечко! Пришли ее комне, япосмотрю сам, чтоснею делать. Богатый Формоза изПеры хочет купить себе жену! Быть может, онаему ипонравится, итогда она может быть уверена всвоем счастье!»
        —Богатый Формоза? — спросил Гафиз. — Этохороший пожилой господин!
        —Вотвидишьли! Яобещала Бруссе, чтоты завтра придешь кнему!
        —Чтобы он меня продал? Чтобы я стала женой человека, которого я никогда еще невидела, человека нелюбимого? — вскричала Реция. — Нетребуй отменя этого!
        —Как, тыотказываешься отподобного счастья? — возмутилась Макусса. — Воткак! Чегож тебе еще надо? Чего ты намерена ждать? Невозвращенияли Сади-паши? Нееголи свадьбы спринцессой?
        —Тыдолжна спокойнее говорить сней, — заметил Гафиз. — Онапринимает все это близко ксердцу.
        —Онадолжна слушаться советов старых, опытных людей! Ребенка я возьму утебя, пусть он воспитывается здесь. Тыбудешь каждый месяц платить мне заего содержание, — говорила Макусса. — Никто недолжен знать, чтоты была женой Сади. Завтра я отвезу тебя кБруссе. Если тот тебя только увидит, тыбудешь иметь хорошее место вбогатом доме, этоверно!
        —Сжалься надо мною инепринуждай меня кэтому! Янемогу быть женою другого, ялучше готова умереть!
        —Говорю тебе, чтоты дура! — вскричала старая Макусса. — Недумаешьли ты вечно оставаться здесь? Поупрямься-ка еще уменя! Отчего ты нехочешь идти кдругому?
        —Неспрашивай меня! Янемогу этого сделать! Япринадлежу Сади, хотя он меня забыл ипокинул!
        —Ая говорю тебе, чтозавтра ты пойдешь сомною кБруссе! — вбешенстве вскричала старуха. — Небезумнаялиона? Любит человека, который изнать ее нехочет, аеще отказывается оттакого прекрасного случая составить свое счастье. Старый Формоза ищет жену всвой гарем, таккакунего умерла его любимая жена! Очень мне надо спрашивать, хочешьли ты илинет! Тыдолжна слушаться опытных старых людей: онилучше знают, чтохорошо ичто дурно, ипозаботятся отом, чтобы ты непогибла. Любовь кпаше! Какое дело ему дотвоей любви иверности!
        Реция ничего неотвечала, онасделала вид, какбудто покорилась, покрайней мере, такобъясняла себе старуха ее молчание. Бедняжка неподвижно сидела, бесцельно глядя перед собой. Онаслышала каждое слово старухи, которая через торговца невольниками Бруссу хотела продать ее старому богатому турку и, конечно, получить заэто свою долю барыша. Онавидела, чтотеперь все погибло!
        Онастояла упропасти, накраю гибели. Еехотели оторвать отее ребенка, отее единственного сокровища, отнее требовали, чтобы она нарушила любовь иверность Сади! Нет, онаникогда несделает этого! Лучше встретит она смерть. Да,смерть казалась ей спасением! Мысль разом избавить себя иребенка отвсех унижений искорбей, отвсех забот ибедствий овладелаею. Тогда все былобы кончено. Тогда она сохранилабы верность своему Сади. Чемей дорога была жизнь теперь, когда он ее покинул? Онанесердилась нанего, непроклинала, хотя сердце ее иразрывалось начасти, — онапростила емувсе! Онабыла бедная, недостойная его девушка, егоже ожидали блеск, слава ивеличие, ейнеместо было вего конаке — лучше всего ей было умереть вместе сребенком.
        Пожелав покойной ночи старикам, она, пообыкновению, отправилась всоседнюю комнату исделала вид, будто легла спать.
        Когда впередней комнате водворилась тишина истарики заснули, онатихо иосторожно поднялась спостели.
        Онаприслушалась, всебыло тихо. Чтобы успокоить проснувшегося ребенка, онапокормила его грудью и, когда тот заснул, встала. Кругом были тишина ибезмолвие. Онаосторожно отворила дверь всоседнюю комнату. Гафиз иМакусса крепко спали, ихгромкий храп разносился покомнате.
        Реция тихо прокралась мимо их постелей, тихонько отворила дверь всени. Холодный ночной воздух пахнул нанее, ноона даже инепочувствовала этого — такбыла взволнована. Онабыстро вышла изхижины, осторожно притворив засобою дверь.
        Никто неслышал ее ухода; повсюду было тихо, всеуже спали. Сребенком наруках она бежала прочь, бесцельно стремясь вперед; еепреследовала одна мысль — поскорее избавить себя исвое дитя отвсех скорбей этого мира!
        Пробегая пополю, онавдруг заметила вдали два огненных глаза приближающегося локомотива.
        Лучнадежды блеснул наее лице. Что, еслибыона, чтобы избавиться отсвоего отчаяния ибеспомощного состояния, вместе сребенком бросилась нарельсы? Водну минуту все былобы кончено.
        Онаторопливо бросилась крельсам.
        Ясно слышался шум приближающегося поезда.
        Онапоцеловала своего ребенка.
        —Такдолжно быть! — воскликнулаона. — Только нанебе ждет нас спасение ипокой, здесь, наземле, мыбеспомощны иобречены нагибель.
        Крепко прижав малютку ксвоей груди, онабросилась нарельсы. Горе иотчаяние ее были так велики, чтоона нечувствовала приэтом нималейшего страха. Напротив, казалось, будто она уже готова была вступить вту блаженную обитель, гдекончаются все земные бедствия.
        Онаеще раз поднялась.
        Громче слышался шум локомотива, словно бешеное фырканье ужасного дракона согненными глазами.
        Наминуту ею овладел ужас.
        —Прощай, мойСади, яумираю затебя! — воскликнулаона.
        Ночной мрак скрывал страдальцев отглаз машиниста, еслибы он ивиделих, тобыло уже поздно остановить поезд итем спасти несчастных.
        Свист локомотива возвестил городу оприближении поезда. Вэту самую минуту вагоны переехали несчастную мать исына…
        XXIX
        Бегство Зоры
        Принц Юсуф напрасно употреблял все старания, чтобы отыскать след Реции, ноон все еще неуспокоился, хотя неговорил более Гассану освоем желании еще раз увидеть прекрасную девушку.
        Юсуф платонически любил Рецию. Онвовсе инедумал назвать ее своею. Онхотел только еще раз увидетьее, поговорить снею. Онабыла так прекрасна: емухотелось полюбоваться ее лицом, еечудными выразительными глазами. Ноему никак неудавалось ее увидеть, хотя чего только он ниделал, чтобы отыскать Рецию.
        Гассан, приобретавший все большую ибольшую благосклонность султана, неговорил Сади более нислова оРеции стех пор, какзаметил, чтомежду ним ипринцессой возникла любовь, которая скаждым днем принимала все более иболее серьезный характер. Оботкрытой помолвке небыло иречи: султан еще недал нато своего согласия, ночто вскором времени она должна была состояться, вэтом Гассан несомневался, апотому имолчал оРеции.
        «Еслибы Сади еще думал оней, — рассуждал Гассан, — онмогбы спросить меня сам».
        НоСади неспрашивал.
        Этонисколько неудивляло Гассана, всердечных делах он был нечувствителен, почти суров. Емунеказалось странным, чтоСади отрекся отсвоей первой любви теперь, когдаему, смелому, домогающемуся величия иславы паше, выпала надолю любовь принцессы. Оннаходил естественным, чтоСади был настолько умен, чтобы всем остальным пожертвовать ради этой блестящей будущности, темболее что ифигура Рошаны была прекрасна, заманчива ивеличественна; судя поней, можно было заключить иокрасоте ее лица.
        Высота ее сана ибогатство еще усиливали это обаяние иувеличивали число домогавшихся ее руки.
        Сообщая своему другу, чтопринцесса Рошана стала их союзницей, Сади нислова несказал ниосвоей помолвке, ниосвоей любви кРошане. Гассан инеспрашивал его обэтом; онрад был, чтоони нашли новую союзницу вборьбе сШейх-уль-Исламом, ивместе сСади надеялся, чтоей удастся открыть место, гдеспрятана пророчица.
        Однажды вечером Сади был уГассана вБеглербеге. Вдруг навзмыленной лошади приезжает туда его слуга ипередает ему собственноручную записку отпринцессы.
        Этузаписку принес один изее невольников наквартиру кСади ипросил какможно скорее передать ее паше.
        Сади взял записку иотпустил слугу. Тутон развернул элегантное письмецо.
        —Читай скорее, ягорю нетерпением узнать, чтоэто такое! — просил Гассан.
        Сади стал читать вслух:
        «Союзница твоя извещает тебя, чтовремя между твоим посещением иполучением этих строк она провела невбездействии. Во-первых, япрогнала своего неверного слугу Лаццаро. Во-вторых, яразошлась сМансуром. В-третьих, благодаря счастливому случаю, отодного старого укротителя змей я узнала, гдепророчица».
        —Принцесса знает это! — горячо перебил его Гассан.
        «Если ты поторопишься, — продолжал Сади, — тысегодняже можешь иметь ее всвоих руках, итогда тебе итвоему товарищу Гассану-бею удастся освободить Зору-бея, чего я отдуши желаю, таккакэто итвое желание! Пророчица — упалача-черкеса Будимира».
        —Учеркеса-палача! Дальше! Читай дальше!
        —Якончил, — отвечал Сади. — Последние слова — доказательство благосклонности комне.
        —Письмо это важно длянас, Сади! Поспешимже немедленно кпалачу!
        Вэту минуту разговор обоих друзей был прерван. Явился камергер султана иповысочайшему повелению позвал Гассана. Султан желал, чтобы он сопровождал его напрогулку.
        Новая помеха!
        —Ясейчасже отправлюсь один, — сказал Сади ипростился стоварищем. Гассан поспешил ксултану. Садиже издворца отправился кберегу исел вприготовленную уже длянего лодку, приказав гребцам ехать кпротивоположному берегу изавернуть вканал.
        Начинало темнеть. Быстро, какстрела, скользила поводе лодка. Сади был исполнен ожидания инетерпения. Еслибы удалось ему найти пророчицу учеркеса-палача, онбылбы вновь обязан принцессе! Онитак уже гордится тем, чтоодного его слова было достаточно, чтобы она стала их союзницей!
        Содня его возвращения свойны унего небыло ниодной покойной минуты. Умчались, таксказать, всепреследовавшие его невзгоды: чины ипочести буквально посыпались нанего. Итеперь его волновала только одна забота — отыскать Сирру.
        Лодка завернула вканал, который тянулся далеко вглубь страны заПерой иТофаной. Сосложенными нагруди руками Сади задумчиво глядел вдаль.
        Лодка подъехала ктому месту, гдеСади должен был выйти. Онприказал гребцам ждать его здесь и, завернувшись всвою военную шинель, пешком отправился котдаленному дому палача. Старая, мрачная башня резко выделялась среди ровной, пустынной местности.
        Нидома, нихижины, нидуши кругом. Этачасть константинопольских окрестностей ровна ипочти обнажена. Кое-где виднелись поросшие деревьями холмики, ноите имели очень печальный вид.
        Наконец Сади добрался достены, окружавшей совсех сторон старую башню, инасилу отыскал вней маленькую деревянную дверь. Онанебыла заперта. Сади толкнул ее — онаотворилась, такчтоон, даже непостучавшись, могпробраться водвор палача.
        Этоего озадачило. Свнутренней стороны двери находилась большая тяжелая задвижка. «Неужели Будимир всегда оставляет дверь открытой?»
        Сади подошел кстарой огромной башне, которая вбылое время служила, вероятно, сторожевым пунктом приукреплениях. Двор был невелик. Какраз посреди него стояла башня. Вуглах, устены валялись бревна, доски, части виселицы ибольшие позорные столбы. Сбоку помещался старый, черный дровяной сарай.
        Сади заметил, чтоводном изнижних покоев горел огонь, иподошел книзенькому окошку, которое, какивсе башенные окна, было мало изаделано решеткой.
        Онзаглянул вкомнату иувидел палача Будимира. Этобыл уже пожилой человек; онсидел устола и, казалось, что-то рисовал илизаписывал нанем мелом. Егообрамленное седое бородой воинственное, испещренное рубцами лицо, егобольшие серые глаза, устремленные настол, — всепоказывало, чтоон сильно был занят чем-то.
        Сади подошел кдвери, ведущей вбашню, — онатакже небыла заперта. Оноткрыл ее ипомрачным коридорам сосводами отправился вту сторону, гденаходилась комната Будимира.
        Вдруг вконце коридора открылась высокая, огромная, тяжелая дверь, инапороге ее показался палач сосвечою вруке.
        Онвышел посмотреть, ктоходит покоридору. Каковоже было его удивление, когда он увидел перед собою молодого офицера.
        —Я — Сади-паша, — сказал офицер, — мненужно переговорить стобою! Тынеосторожен, Будимир. Какможно оставлять двери открытыми!
        —Тывправе, благородный паша, делать мне этот упрек! — отвечал палач мрачным тоном, егозадел подобный упрек. — Большая опрометчивость оставлять двери открытыми здесь, втюрьме, ноя-то неимею этой привычки иготов побожиться, чтодавеча, какивсякий другой вечер, запер их назадвижку.
        —Тогда я немогбы пробраться сюда, — сказал Сади ипоследовал заширокоплечим высоким мужчиной вего комнату. Тамон заметил, чтоБудимир что-то мелом нарисовал настоле.
        —Подойди ближе, благородный паша, — попросил палач. — Чтопривело тебя вмою избегаемую всеми башню?
        —Чтоты рисуешь там, Будимир? — обратился Сади кпалачу вместо ответа.
        —Да,видишьли, — отвечал палач, — ясоображаю, насколько выдержат некоторые бревна идоски. Сегодня ночью я снесколькими работниками хочу устроить виселицу итакую высокую, чтобы ее можно было видеть издали.
        —Виселицу? Длякого это? — спросил Сади.
        —Длямнимой пророчицы, задушившей старую аравитянку Ганнифу.
        —Такона приговорена ксмерти?
        —Недавно мудрый исправедливый Гамид-кади прислал мне приказание, чтобы завтра, после заката солнца, вздернуть мнимую пророчицу нависелицу.
        —Оназдесь, утебя втюрьме?
        —Да,благородный паша, онатам, наверху, водной изкамер.
        —Тыуже готовишься сооружать длянее виселицу, анеизвестноеще, будетли она насамом деле казнена.
        —Какможно вэтом сомневаться, когда слово мудрого иправосудного кади решило уже ее участь? Онаосуждена насмерть.
        —Ноона еще жива, апока она жива, приговор может еще быть отменен.
        —Ктоимеет наэто власть, мойблагородный паша? — спросил палач.
        —Могущественный султан.
        —Неповерю я этому, благородный паша, какглубоко ниуважаю я тебя итвои слова. Его величество султан неможет отменить приговора Шейх-уль-Ислама икади.
        —Номожет назначить новое следствие, иэто непременно случится. Кади очень торопится. Впрошлую ночь только передал он тебе пророчицу, сегодня произнес приговор, азавтра уже должна она быть нависелице!
        —Такгласит приказ, благородный паша.
        —Хорошо! Ноживали она еще — илибедное создание уже умертвили, чтобы только заставить ее молчать, изавтрашняя казнь нечто иное, каккомедия дляпублики?
        —Нет, мойблагородный паша, мнимая пророчица еще жива.
        —Проводи меня кней, мненадо ее видеть исказать ей несколько слов.
        —Негневайся натвоего раба, благородный Сади-паша, если он осмелится заметить тебе, чтоему предписано присутствовать приподобных посещениях, — сказал палач.
        —Тыможешь иобязан сделать это, Будимир. Можешь слушать, очем я буду говорить сСиррой-пророчицей. Недумай, чтоя хочу принудить тебя преступить свои обязанности, — отвечал Сади, очень довольный тем, чтоему удалось хоть отыскать Сирру. Дозавтрашнего вечера он имел еще время использовать ее против Мансура испасти отужасной смерти. Ноон должен был нетерять времени, если только хотел добиться, чтобы теперьже, впоследнюю минуту, успешно предупредить быстрые ирешительные действия Мансура иего помощника.
        Палач взял ключи исвечку.
        —Прошу следовать замною, — обратился он кСади иотправился изкомнаты постарому коридору сосводами. Вконце коридора находилась дверь, которою, вероятно, замыкалась лестница. Будимир хотел отворитьее, новэту самую минуту ему почему-то пришло вголову осветить верхнюю часть двери, гдебыло сделано маленькое окошечко, — стекло было выдавлено.
        Этообстоятельство всвязи соткрытыми дверями показалось палачу странным иподозрительным. Человек немог выдавить стекла иубежать через окно — онобыло так высоко, даидверь была такая гладкая искользкая, чтонебыло никакой возможности добраться поней доокна.
        Дверь была крепко заперта, Будимир открылее.
        Сильный порыв ветра чуть было незатушил свечу. Нооткудаже мог он выходить?
        Будимир несразу нашел объяснение этому, онподнялся сСади поветхой широкой каменной лестнице наверх — тутпомещалось то отделение башни, гдеобыкновенно содержались уже обреченные насмерть жертвы. Оносостояло изнескольких расположенных рядом комнат, всеони были снабжены чрезвычайно крепкими дверями ималенькими, заделанными решеткой окошечками, иникогда еще неудавалось бегство ниодной изжертв палача.
        Сосвечою влевой руке исосвязкою ключей вправой он подошел всопровождении Сади кодной издверей истал отпиратьее. Большой ключ упрямо гремел встаром, заржавленном замке, ночто могло противостоять страшной силе пальцев Будимира? Дверь быстро отворилась.
        —Вэтой камере содержится мнимая пророчица, — сказал он Сади, освещая комнату. — Подойди ближе, мойблагородный паша.
        Сади последовал его приглашению. Вкамере, кроме низенькой постели да каменного стола, накотором стояла кружка сводой илежало немного хлеба, ничего иникого небыло. Сади смотрел вовсе стороны, отыскивая глазами Сирру.
        —Тыошибаешься, палач, здесь нет пророчицы, этакомната пуста.
        —Пуста? — вужасе спросил Будимир итоже вошел вкомнату, осмотрел каждый уголок, везде ища Сирру; нонигде ее небыло. — Онаубежала, — сказалон, дрожа отгнева истраха.
        —Убежала? Да,твоя правда. Здесь, возле двери, сделала она отверстие встене, вынув несколько кирпичей.
        —Дляменя это непостижимо, словно этот Черный гном нечеловек, — проворчал палач, рассматривая отверстие встене.
        —Пророчица убежала итаким образом ускользнула отприговора кади.
        —Такэто она открыла все двери внизу — этого никогда еще небывало. Этоможет стоить мне головы.
        —Ясоветовалбы тебе скрыть пока ее бегство, — обратился Сади кпалачу, лицо которого было мрачно исердито. — Очень может быть, чтодозавтра она еще инайдется. Посвети-камне, янапрасно пришел сюда.
        Сэтими словами он оставил башню палача иотправился креке, гдеон нашел свою лодку, которая иперевезла его обратно вгород.
        Между тем Гассан, совершив прогулку ссултаном, нашел время избрать другой путь дляскорейшего освобождения Зоры. Сэтой целью он отправился квеликому визирю Махмуду-паше. Этот важный государственный сановник, благодаря своим искусно сплетаемым интригам имел большое влияние насултана. Онвсговоре сдругими визирями составлял силу, которой должен был бояться Абдул-Азис.
        Мало-помалу удалось им захватить всвои руки все привилегии, ивто время, какпрежние министры были впостоянном страхе впасть внемилость ксултану, новые министры могли образовать союз, который никого иничего более небоялся.
        Султан был постепенно ограничен всвоей власти, различные лица хватались закормило правления.
        Возникла тайная борьба зауправление, причем важную роль играли придворные интриги, ипонятно, чтопритакой погоне завластью немного оставалось надолю самого султана. Султанша Валиде, Шейх-уль-Ислам, великий визирь, остальные министры, послы иностранных держав — всестремились руководить, вседобивались верховной власти, всепитали честолюбивые замыслы, и, завидуя остальным, каждый старался осуществить свои планы, невыбирая средств. Самсултан давно уже заметил, чтопредсказанные ему старым нищим-дервишем враги были некто иные, какего сановники исоветники, которые своим дурным управлением разоряли страну идумали только отом, какбы увеличить свою казну иудовлетворить свое честолюбие. Прежде султан пользовался таким неограниченным самодержавием, чтодаже великий визирь трепетал перед ним, аминистры прималейшей ошибке илиподозрении дрожали засвою жизнь. Теперьже дела начали принимать другой оборот.
        Махмуд-паша мог похвалиться, чтовполитике он всемогущ, разумеется, только втом, чтокасалось интересов Турции.
        Онсамовластно распоряжался вовнешней политике страны. Султан Абдул-Азис его слушался и, по-видимому, даже побаивался.
        Кэтому-то сановнику иотправился Гассан, предварительно подав великому визирю через одного своего приятеля мушира иностранных дел рапорт, покоторому Зору-бея требовали вЛондон.
        Приэтом докладе Махмуд-паша сейчасже вспомнил оледи Сарре Страдфорд ипредался размышлениям отом, чтоприсутствие Зоры вЛондоне былобы очень кстати дляТурции. Вэту самую минуту доложили оГассане, адъютанте султана.
        Великий визирь велел ввести его всвой кабинет.
        —Тыпришел сизвестием изкабинета его величества, мойблагородный бей? — спросил Махмуд-паша.
        —Нет, ваша светлость, прошу извинения. Япришел почастному делу, — отвечал Гассан. — Инепомоему собственному, аподелу моего арестованного друга Зоры-бея.
        —Разве Зора-бей арестован? — спросил удивленный великий визирь.
        —Странно, чтоваша светлость еще неполучили донесения обэтом отсераскира, — отвечал Гассан ивкратце рассказал ослучившемся, причем непощадил иШейх-уль-Ислама, очень хорошо зная, чтовеликий визирь сним неособенно-то ладит.
        —Этонедело! — сердито воскликнул Махмуд-паша вответ надонесение Гассана. — Этого быть недолжно! Министерство иностранных дел нуждается вЗоре-бее.
        —Яслышал, ваша светлость, чтоЗора-бей должен ехать припосольстве вЛондон.
        —Разумеется, икакможно скорее, онтам нужен. Онназначен туда военным атташе.
        —Одного слова вашей светлости будет достаточно, чтобы помешать действиям Шейх-уль-Ислама, — сказал Гассан. — Еговеличество султан могбы освободить Зору-бея, новлияние Мансура-эфенди так велико! Онупотребляет все усилия, чтобы помешать этому!
        Этислова пробудили ввеликом визире старую неприязнь кего сопернику.
        —Шейх-уль-Ислам может делать что угодно впределах своей власти, — отвечал Махмуд-паша, — нодел дипломатии касаться недолжен.
        —Яопасаюсь, ваша светлость, чтовследствие влияния Шейх-уль-Ислама арест Зоры протянется еще долго.
        —Думаешь мой благородный Гассан-бей, чтоего величество султана нельзя склонить кприказу обосвобождении твоего друга?
        —Боюсь, чтотак, ваша светлость.
        —Втаком случае мы должны сами взяться заэто дело, — коротко объявил Махмуд-паша. — Зора-бей недолжен больше оставаться здесь, оннужен вЛондоне.
        —Смеюли я доложить овашей светлости вкабинете его величества?
        —Нет, сегодня немой день! — поспешил ответить великий визирь.
        —Втаком случае смеюли я секретно сообщить вашей светлости еще одну новость?
        —Говори, яслушаю.
        —Днимогущества Шейх-уль-Ислама сочтены.
        —Чтопривело тебя ктакому заключению?
        —Чересчур честолюбивые планы инедозволенные средства Мансура-эфенди должны привести его кпадению.
        —Тызнаешь еще больше?
        —Мнекажется, ваша светлость, чтонаднях должна решиться его участь.
        —Будь что будет, апока нужно противодействовать влиянию Шейх-уль-Ислама. Зора-бей должен уехать! Ясчитаю: лучше, если он попытается убежать изтюрьмы, уехать вэтуже ночь и, неостанавливаясь нивВене, нивКельне, прямо отправиться вЛондон. Прежде чем он прибудет туда, мывыхлопочем ему помилование, прежде чем он устроится вЛондоне, онуже будет назначен военным атташе.
        —Слова вашей светлости пробуждают вомне радость иблагодарность! Можноли считать их окончательным решением, приказом? — спросил Гассан.
        —Мненичего неизвестно обаресте Зоры-бея. Япередам тебе его бумаги, необходимые дляего отъезда, иЗора-бей может вэтуже ночь оставить Стамбул.
        —Абегство изтюрьмы, ваша светлость, объясните необходимостью?
        —Ябуду его защищать.
        —Приношу вашей светлости благодарность заэту милость.
        Великий визирь подошел кписьменному столу, выбрал несколько приготовленных бумаг, подписал их ипередал Гассану-бею, который принял их сглубоким поклоном.
        —Обегстве, всущности, неможет быть иречи, дело идет скорее обисполнении приказа министерства иностранных дел, — сказал Махмуд-паша. — Если Шейх-уль-Ислам постарался отправить нужного нам офицера втюрьму, тодолжен быть готовым ктому, чтомы его освободим, когда он нам нужен, вотивсе! Ядам отчет заэто, когда придет время, еговеличеству султану. Тебе ничего неостается делать, какпередать бумаги Зоре-бею ипозаботиться отом, чтобы он вэтуже ночь сэкстренным поездом выехал изСтамбула! Времени еще довольно.
        Гассан взял бумаги, поблагодарил пашу иврадостном волнении оставил конак великого визиря. Оннемедленно отправился всераль. Было еще непоздно. Онзастал смотрителя того отделения огромного императорского дворца, вкотором помещалась тюрьма. Тотнизко поклонился влиятельному высокопоставленному офицеру — давно всем уже было известно, чтоГассан стал любимцем султана.
        —Открой мне тюрьму! — приказал Гассан. — Ядолжен передать благородному Зоре-бею этот приказ, который я итебе показываю, чтобы ты непомешал ему оставить тюрьму.
        —Оставить тюрьму? — спросил удивленный смотритель.
        —Прочитай этот приказ министерства иностранных дел.
        —Мудрый ивысокий Мансур-эфенди был здесь иприказал мне соблюдать особенную бдительность.
        —Нет, этибумаги предписывают немедленный отъезд Зоры-бея военным атташе вЛондон.
        —Если ты говоришь иприказываешь мне это, благородный бей, янеосмеливаюсь противоречить тебе, — согласился смотритель, самнезная, чтоделать, иотворил камеру, вкоторой находился Зора-бей. Тамбыла уже зажжена лампа.
        Увидя Гассана, Зора бросился кнему навстречу.
        —Будь желанным гостем вмоем одиночестве! — воскликнулон.
        —Твое одиночество должно кончиться, — сказал Гассан, дружески поздоровавшись сЗорою.
        —Разве Шейх-уль-Ислам уже низвергнут? — спросил Зора.
        —Тише, — сказал Гассан, таккаксмотритель был вкоридоре имог слышать их разговор. — Ещенет, номы сСади надеемся, чтодни его сочтены, нообовсем этом ты узнаешь уже вЛондоне.
        —ВЛондоне?
        —Да,Зора, тывэтуже ночь должен отправиться туда.
        —Значит, ядолжен бежать?
        —Да,пожалуй, чтотак, нопоприказу великого визиря иминистерства иностранных дел.
        —Какую связь имеет все это, яничего непонимаю.
        —Всеочень просто: вминистерстве иностранных дел незнают, чтоты арестован. Тыназначен военным атташе вЛондон сприказанием немедленно отправиться кместу назначения.
        —Друг мой, тыговоришь правду?
        —Воттвое назначение.
        —ВЛондон? Ведь это мое заветное желание! Всем я обязан тебе!
        —Нислова более, друг мой, нельзя терять ниминуты. Тыдолжен ехать сночным поездом! — сказал Гассан ивручил своему товарищу бумаги, который их перелистывал внесебя отрадости.
        —Какое счастье! Всевпорядке… я бегу… илинет, яуезжаю… вот приказ.
        —Счастливого пути, Зора! Перед тобою открывается новый мир, новое поприще! — радовался Гассан, прощаясь сосвоим другом. — Дапоможет тебе Аллах! Присылай известие осебе ипомни своих друзей вСтамбуле.
        —Благодарю, Гассан, горячо благодарю завсе, кланяйся Сади! — воскликнул Зора.
        Гассан поспешно оставил тюрьму, вслед заним вышел иЗора. Внизу ожидал его смотритель.
        —Ты,насколько возможно, облегчал мой арест, воттебе внаграду, — сказал Зора, подавая старому смотрителю значительную сумму.
        Старик чуть незаплакал отрадости, поцеловал руку Зоры ипожелал ему всякого благополучия. Затем он снова запер двери камеры ивернулся всвое жилище внизу сераля.
        Зора немедленно отправился насвою квартиру. Сади еще небыло дома.
        Онпоспешно велел укладывать чемоданы иотправился нажелезную дорогу. Вполночь он уже мчался кновой, давно манившей его цели.
        Вэто позднее время Шейх-уль-Ислам, возвращаясь сконференции всераль, зашел вквартиру смотрителя исообщилему, чтозавтра кади отошлет документы ксераскиру итогда уже начнется следствие.
        Ужас охватил старого смотрителя приэтих словах.
        —Благородный Зора-бей уже уехал, — сказал совершенно озадаченный смотритель.
        —Уехал? Зора-бей?
        —Точно так, ваша светлость, двачаса назад благородный бей оставил тюрьму.
        —Онее оставил? Чтоэто значит? Тыего выпустил?
        —Поприказу его светлости великого визиря, который Зоре-бею передал благородный Гассан-бей.
        —Значит, онименя опередили, — пробормотал Шейх-уль-Ислам смрачным видом. — Ноневсе еще пропало, егоможно догнать исхватить, — азатем, обратившись ксмотрителю, сказал, чтоон будет привлечен заэто кответственности.
        Бледный отстраха смотритель хотел просить помилования, ноМансур-эфенди неслушал его ибыстро вышел изкоридора, решившись немедленно употребить все средства, чтобы помешать бегству Зоры.
        XXX
        Падение Шейх-уль-Ислама
        Приняв Сирру изрук Мансура-эфенди икади, палач запер ее водну изкомнат наверху башни, гдемы были уже вместе сСади. Черный гном спокорностью переносилавсе, онанислова неговорила Будимиру, приносившему ей хлеб иводу. Нокогда вслед зауходом Мансура-эфенди икади палач запер все ворота идвери ивбашне водворилась тишина, Сирра проворно вскочила сместа.
        Глаза ее привыкли ктемноте, онавидела нехуже кошки иясно могла рассмотреть всю камеру. Окошечко было очень высоко, ноэто была еще небеда, таккакона лазила лучше любой белки. Скверно было то, чтооно так плотно икрепко было заделано решеткой, иСирра невсостоянии была ничего сним сделать. Онапробралась кдвери истала разглядывать ее — дверь была так толста икрепка, чтоСирра немогла идумать открытьее. Но,пробуя замок икрюки, онанашла, чтозадвижка была слаба, инаконец после небольших усилий ей удалось ее вытащить; задвижка была железная изаостренная. Вголове Сирры сейчасже возникла мысль — воспользоваться этим орудием длясвоего бегства, иона немедленно решилась сделать отверстие где-нибудь встене. Этобыла нелегкая работа, ноСирра принялась занее сосвойственной ей настойчивостью. Онаочень хорошо понимала, чтовстене, выходящей наулицу, этого сделать невозможно: онабыла так толста икрепка, чтодаже рабочие совсеми необходимыми инструментами лишь внесколько дней могли пробить вней отверстие. Ктомуже палач, войдя вкомнату, могзаметитьвсе. Сирра должна была отыскать более удобное место ивскоре нашла его
встене, выходящей вкоридор; онабыла тоньше иктомуже лежала задверью, чтосовершенно скрывало ее отглаз Будимира. Сирра немедленно принялась заработу; припомощи железной задвижки она стала пробуравливать отверстие. Твердая стена долго неподдавалась ее усилиям. Наконец кутру ей удалось вытащить кирпич. Боясь быть замеченной палачом, который мог скоро прийти кней, онаснова вложила кирпич вотверстие ирукою размела весь мусор.
        Только через несколько часов пришел кней Будимир, принес свежую воду ихлеб исейчасже удалился. Сирра поспешно продолжала работу. Онамогла действовать только одной рукой, другой унее небыло, нонедостаток силы восполнялся ловкостью. Впродолжение дня отверстие значительно увеличилось, аквечеру водном месте оно уже доходило докоридора.
        Надо было быть осторожнее. Ноона должна употребить все средства, чтобы вэтуже ночь совершить бегство. Онанапрягла все усилия исеще большим рвением принялась заработу. Ксчастьюее, Будимир весь день ивечер непоказывался, снаступлением ночи отверстие было так велико, чтоона могла проскользнуть внего. Немедля нисекунды, онапробралась вкоридор, вложив задвижку обратно вдверь, Сирра проскользнула налестницу испустилась вниз.
        Новот, подойдя квысоким крепким дверям, которые внизу отделяли лестницу отсеней, онауслышала шаги палача.
        Затаив дыхание, онаприслушивалась. Сердце замерло вней отиспуга иожидания.
        Простояв несколько минут, онавскочила наширокие перила ипоним поднялась домаленького окошечка наверху двери. Длявсякого другого небылобы никакой возможности влезть так высоко, нодляСирры небыло препятствия, которого она несумелабы преодолеть. Окно неоткрывалось — этобыло досадно!
        Ктомуже наверху неначто было опереться, такчто Сирра должна была сейчасже спрыгнуть. Надворе бушевал ветер. Комната палача была далеко, онамогла отважиться разбить стекло. Пленница снова взобралась наверх ирешительно выдавила стекло — зазвенев, полетели вниз осколки. Сирра прождала минуту — дольше держаться она немогла — никто неприходил, Будимир неуслышал шума.
        Проворно, каккошка, пролезла она вобразовавшееся отверстие, держась рукой завнешний край двери. Затем она освободила руку испрыгнула наплиты больших сеней, откуда расходилось несколько коридоров.
        Онабыла спасена. Палач неявлялся. Тихонько прокралась она кбольшим дверям башни иосторожно отодвинула задвижку. Теперь открылись перед нею двери темницы! Онавышла насвободу итакже тихонько притворила засобою дверь.
        Быстрыми шагами миновала она двор, подошла кмаленьким воротам внаружной стене, также осторожно отодвинув засов. Затворив засобою ворота, нетеряя ниминуты, онаопрометью бросилась через поле, чтобы ближайшей дорогой добраться доберега, переправиться вБеглербег итам всултанском дворце отыскать Гассана-бея.
        Наберегу она нашла много лодочников ипереехала вБеглербег.
        Досих пор все какнельзя лучше удавалосьей.
        Теперь наступало главное дело: нужно было присодействии Гассана-бея убедить султана внизких замыслах иинтригах Мансура-эфенди.
        Сирра счастливо пробралась мимо стражи водвор, проскользнула вгалерею, гдевзад ивперед шныряли слуги. Уодного изних она спросила оГассане-бее. Онпоспешил наверх узнать, былли тот водворце.
        Новту минуту, когда невольник вернулся сответом, чтоГассана там нет, Гамид-кади всопровождении двух слуг вошел вгалерею дворца, направляясь вэто позднее время впокои султана.
        Вдруг он увидел перед собою Сирру. Наминуту он остолбенел отудивления — неужели это ужасное создание имело двойника? Какпопало оно сюда, тогда какдолжно было сидеть втюрьме палача?
        Заметив кади, Сирра страшно испугалась, нососвойственным ей присутствием духа сейчасже хотела ускользнуть отнего ипотихоньку выбраться изгалереи.
        НоГамид-кади дал знак своим слугам схватитьее, чтоим удалось сделать уже надворе. Затем он приказал им отвести пойманную кпалачу, такчто крассвету Будимир снова имел всвоих руках ускользнувшую отнего жертву.
        Наэтот раз он позаботился поместить ее вболее надежную тюрьму, чтобы она еще раз неубежала отнего, исам принялся караулить свою жертву.
        Кади отправился ксултану представить ему наутверждение приговор, присудивший ложную пророчицу ксмерти нависелице, иАбдул-Азис скрепил его своею подписью. Онбоялся пророчества, заранее предсказавшего ему скорое низвержение спрестола, идумал уничтожить его действие, бросив втюрьму иказнив пророчицу.
        Наследующий вечер, тотчас после заката солнца, пророчица должна была быть повешена натой площади, вблизи которой совершила она свое мнимое преступление надстарой Ганнифой, таккакникто нехотел ислышать ее оправданий.
        Перед деревянными воротами Скутари, напесчаном обнаженном холме палач построил виселицу, форма которой знакома каждому инакоторую всякий смотрит неиначе какстайным ужасом.
        Вотсутствие свое Будимир поставил своего помощника перед дверью камеры, гдебыла Сирра, чтобы наэтот раз уже невыпустить ее изрук, асам принялся заработу. Сначала он полагал, чтолжепророчица будет сожжена, иприготовил уже все нужное дляустройства костра.
        Теперьже ему нужно было только поставить виселицу, чтобыло длянего делом привычным.
        ТаккакБудимир работал надвиселицей один, тонастал полдень, аона все еще небыла готова. Вэтот день вечером, тотчас после заката, должна была совершиться казнь. Былпасмурный холодный зимний день, иобитатели Константинополя, по-видимому, нежелали выходить изсвоих домов. Ктомуже только немногие знали опредстоящей казни, Мансур-эфенди предпочел неразглашать оней инеделать ее публичной: оннезналеще, какое впечатление произведет натолпу казнь прежде всеми почитаемой чудом имногими посещаемой пророчицы. Могло дойти довозмущения, ихотя вподобном случае одного торжественного появления его наместе казни всопровождении свиты былобы достаточно дляудержания фанатичной толпы, новсе-таки такой мятеж мог иметь дурные последствия, илучше было совсем избежатьего. Казнь Сирры устранилабы всякую опасность.
        Темнеменее вид виселицы все-таки привлек несколько любопытных прохожих, ониподошли кэшафоту, нонашли там одних кавасов, откоторых немогли получить никаких сведений.
        Квечеру туман покрыл весь Константинополь, море иворота, густым покрывалом завесил ужасный эшафот. Апотому только небольшая кучка зрителей собралась перед старыми деревянными воротами иостановилась вблизи эшафота подождать, чтобудет.
        Между тем Сирра вполне покорилась своей участи испокойно, безтрепета шла навстречу смерти. Еесокрушала только мысль, чтоона неувидит больше Реции иневсилах будет помочьей. Онадолжна была умереть, неузнав, нашелли ее Сади ивзялли ее подсвою защиту.
        Нокакую пользу могли принести теперь вопросы исожаления? Участь Сирры была решена. Скаждым часом день клонился кконцу, апосле заката солнца она должна была распроститься сжизнью, непомешав низким планам иделам Мансура. Оноставался продолжать свои дела, безнаказанно злоупотребляя своею властью.
        Сирра проиграла вборьбе, должна была уступитьему, иМансур поспешил заставить ее молчать.
        После обеда, окончив свою работу, Будимир вернулся втюрьму. Оннемедленно пошел ксвоему помощнику ивелел отворить дверь комнаты, гдесидела его жертва, — онхотел убедиться, тамли еще она была. Затем он принес ей красную блузу, какую всегда должны были надевать осужденные ксмерти нависелице, иприказал надеть ее ибыть готовой, таккакскоро придет ее последний час.
        Отдав все необходимые приказания, Будимир отправился водвор ипринялся запрягать старого, одряхлевшего наслужбе мула внизенькую повозку столстыми, однакоже, стенками.
        Через час должно было закатиться солнце. Доместа казни было довольно далеко, Будимир вернулся вкамеру заключенной, которая, следуя его приказанию, надел красную блузу. Онаказалась вэтом костюме страшней иужасней, чемкогда-либо. Красная одежда, покрывавшая ее безобразное тело, была слишком длинна длянее ишлейфом волочилась поземле. СамБудимир судивлением смотрел наСирру, одетую вкрасную блузу, — такого страшного существа он никогда еще невидел.
        —Готовалиты, Сирра? — спросилон. — Сойдем вниз, пора тебе идти. Наместе казни имам прочтет тебе напутственную молитву. Ненужноли тебе сказать что-нибудь?
        Сирра вместо ответа отрицательно покачала головой, затем между палачом иего помощником вышла надвор, гдеожидала их низенькая двухколесная повозка.
        Будимир открыл дверку сзади ивтолкнул Сирру внебольшое, замкнутое совсех сторон пространство. Сверху было отверстие, заделанное железными прутьями, наподобие клетки, чтобы преступники могли видеть небо, нонесмели идумать обегстве.
        Дверку затворили, палач взмахнул кнутом, имул потащил повозку. Рядом снею шел, держа вожжи, Будимир, азаним его помощник.
        Такэтот «экипаж» добрался дотого места берега Босфора, гдепостоянно был наготове большой паром дляперевозки экипажей иживотных.
        Повозку вкатили напаром, игребцы принялись заработу.
        Будимир видел, чтонельзя терять ниминуты. Емупоказалось, чтомуэдзины возвестили уже онаступающем закате.
        Сирра сидела неподвижно, словно птичка вклетке. Оназабралась вугол ипристально смотрела наулицу. Теперь, казалось, онанемогла более рассчитывать напомощь испасение. Ненашлось никого, ктобы помог ей обличить Шейх-уль-Ислама. Ещенемного, иона будет наместе казни, близ которого она нашла труп доброй старой Ганнифы.
        Сирра несомневалась, чтобедная старуха стала жертвой Мансура игрека, ееубили вместо нее. Онабыла уверена, чтосмерть предназначалась именноей, Ганнифаже случайно попалась вруки подстерегавшего свою жертву убийцы.
        Достигнув противоположного берега, повозку выкатили спарома, иБудимир снова погнал своего мула, чтобы скорее добраться доместа казни.
        Вэто время Гассан был вдвоем ссултаном вего кабинете. Онзнал, чточерез несколько часов совершится казнь пророчицы ичто снею исчезнут все улики, необходимые, чтобы низвергнуть Шейх-уль-Ислама.
        Скаждым часом влияние Гассана наАбдул-Азиса возрастало, ион мог позволить себе больше, чемкто-либо другой.
        Новот вкабинет явился камергер идоложил Гассану, чтоШейх-уль-Ислам водворце инастоятельно просит султана обаудиенции.
        Гассан поручил камергеру продержать Шейх-уль-Ислама дотех пор, пока он непридет звать его вкабинет султана.
        —Чтотам такое? — спросил султан, когда камергер безмолвно удалился.
        —Мансур-эфенди просит аудиенции увашего величества, — отвечал Гассан, сразу угадавший, чтотот пришел доложить султану обегстве Зоры.
        —Чтоты хотел сообщить мне сегодня утром овеликом муфтии иоприговоренной ксмерти лжепророчице? — спросил султан.
        —Яхотел открыть вашему величеству, чтопророчица эта была орудием Мансура-эфенди!
        —Орудие Мансура? Длячего?
        —Длятого, чтобы сее помощью усилить свою власть, свое могущество и, прежде всего, расположить всвою пользу светлейшую султаншу Валиде!
        —Этотяжкое обвинение, Гассан-бей, — сказал Абдул-Азис.
        —Яникогда нерешилсябы легкомысленно рисковать доверием иблагосклонностью вашего величества, — отвечал Гассан. — Яговорю правду! Мансур-эфенди пользовался длясвоих целей тем уродом, которому он дал название «чуда» исделал пророчицей; онасама призналась мне вэтом. Ещенеушло время допроситьее, однако надо поторопиться, Мансур-эфенди очень проворен, онхочет устранить эту соучастницу своих тайн, которая кажется ему теперь опасною, исегодняже вечером совершится ее казнь!
        —Ведь пророчица обвинена вубийстве!
        —Этоложное обвинение, сделанное длятого, чтобы скорее иподприкрытием закона совершить ее казнь!
        —Кавасы нашли ее натрупе!
        —Убитая была дружна снею! Убить хотели пророчицу, итолько случай спасее! Еевызвали ложным известием издома софта вэто отдаленное место! Вместо нее пошла та, которая через несколько часов после того была найдена убитой!
        —Накогоже ты имеешь подозрение, Гассан?
        —Пока еще я немогу ответить наэто вашему величеству, ноклянусь моим вечным спасением, чтопророчица несовершала этого преступления!
        —Позови комне великого муфтия! — приказал султан. Гассан возбудил внем иболее важное подозрение: онснова вспомнил, чтоМансур-эфенди все еще недал ответа поделу опрестолонаследии! Этозамедление, этомолчание были всеравно что отказ. Итак, всемилости, которыми осыпал Абдул-Азис Шейх-уль-Ислама, пропали даром, онпонял это. Сейчас ему впервые показалось подозрительным, чтоматьего, султанша Валиде, впоследнее время совсем перестала враждовать сШейх-уль-Исламом истала недоверчиво относиться кнему, по-видимому заключив сним мир! Ужнезаговорли это? Неправли Гассан? Этот Мансур неодинли изтех врагов, которых он должен опасаться присвоем дворе?
        Абдул-Азис вполне доверял Гассану. Егообвинение немогло неоказать воздействия насултана. Носултан, казалось, хотел поставить Шейх-уль-Ислама лицом клицу счеловеком, предъявившим ему обвинения. Гассан ввел Мансура вкабинет; последний сразу угадал беду, кактолько его заставили ждать. Однако он ничем невыдал своего недоверия исгордым, величественным видом прошел вкабинет султана.
        Шейх низко поклонился императору исделал недовольный вид, когда Гассан встал возле своего повелителя.
        —Тыпришел доложитьмне, чтопророчица будет казнена? — спросил Абдул-Азис.
        —Япришел квашему величеству сдругою вестью, — отвечал Мансур-эфенди, неудостоив Гассана даже взгляда, — свестью особытиях, которые привели меня вкрайнее изумление икоторые немедленно должен довести досведения вашего величества!
        —Тывозбуждаешь мое внимание, великий муфтий. Чтоэто засобытия?
        —Убийца Магомета-бея, начальника твоих телохранителей, впрошлую ночь бежал изтюрьмы сераля!
        —Офицер, который содержался там подарестом? — сдосадою спросил султан.
        —Зора-бей, ваше величество, бежал ночью, ивсе попытки догнать изадержать его были тщетны.
        —Убежал? Какэто могло случиться?
        —Двери тюрьмы открылись перед Зора-беем, — отвечал Мансур-эфенди сиронической улыбкой.
        —Двери открылись?
        —Обстоятельство это кажется удивительным, — продолжал Шейх-уль-Ислам, злобно улыбаясь, — носдозволения вашего величества я сейчасже разрешу загадку!
        —Говори!
        —Молодой офицер, который стоит возле вашего величества, приказал открыть двери ивручил беглецу необходимые бумаги!
        Султан вопросительно взглянул наГассана.
        —Чтотакое? Чтовсе это значит? — строго спросилон.
        —Егосветлость, мудрый иправосудный Шейх-уль-Ислам изволит говорить правду, ваше величество! — невозмутимо отвечал Гассан. — Зоре-бею прислан был приказ изминистерства иностранных дел! Онбыл назначен военным атташе вЛондон инемедленно ночью уехал кместу своего назначения, гдеон, вероятно, добьется такихже успехов, какивборьбе смятежными арабами!
        —Иты, Гассан-бей, вручил ему этот приказ?
        —Точно так, ваше величество!
        —Япришел просить ваше величество опреследовании беглеца инаказании виновного, — продолжал Мансур.
        —Разве ты незнал, чтоЗора-бей арестован помоему именному приказу? — обратился султан кГассану. — Какмог ты явиться подателем бумаг?
        —Япоступил посовести: Зора-бей — верный слуга вашего величества! Тотже, которого он наказал занедостойный поступок, служил невашему величеству, аШейх-уль-Исламу, — бесстрашно отвечал Гассан. — Пусть гнев вашего величества падет наменя инаЗору-бея — насподдерживает сознание, чтомы верой иправдой служим вашему величеству иникому больше!.. АМагомет-бей душой ителом предан был его светлости Шейх-уль-Исламу иисполнял лишь одни его приказания, никогда немоглибывы, ваше величество, удостоить его полного доверия!
        Мансур-эфенди задрожал отбешенства приэтих словах Гассана.
        —Апотому настарания Шейх-уль-Ислама отомстить Зоре-бею заначальника капиджей надо смотреть неиначе какнапопытку отомстить засмерть своего слуги, чтобы доказать свое могущество его преемнику, — продолжал Гассан. — Яже того мнения, чтосолдаты иофицеры какогобы то нибыло государства немогут служить двум господам, чтоони должны быть верными, преданными ипокорными слугами своему императору иникому больше!
        Султан был поражен словами Гассана, икогда тот смолк, наступила пауза.
        —Яжелаю сначала выслушать доклад великого визиря оделе того офицера, который ночью убежал изтюрьмы, — строго сказал Абдул-Азис, иэтот ответ дал понять Шейх-уль-Исламу, чтоон проиграл дело… — Махмуд-паша сообщит мне оназначении Зоры-бея, и, ядумаю, онокрайне важно инеобходимо!
        —Крайне важно инеобходимо, такслышал я изуст Махмуда-паши, — подтвердил Гассан. — Зора-бей назначен служить припосольстве вЛондоне, гдеон имеет важные связи!
        —Доклад великого визиря разъяснит это дело. Мнеговорят, — обратился султан кШейх-уль-Исламу, который стоял перед ним бледный исосверкающими глазами, — мнеговорят, чтовоскресшая измертвых девушка, называемая пророчицей, состояла подтвоим надзором ируководством. Такли это, великий муфтий?
        Мансур ожидал всего, только неэтих слов, которые прямо доказывали, чтосултан уже явно недоверяетему. Абдул-Азис пристально истрого смотрел наМансура, итот должен был собрать все свое присутствие духа, чтобы невыдать ужасного состояния своего отэтого вопроса.
        —Правда, ябыл вдоме софта, чтобы убедиться вчуде, — отвечал он тихим, беззвучным голосом. — Вотивсе.
        —Гдетеперь тот софт? — спросил султан.
        —Онсошел сума.
        —Яспрашиваю, гдеон? Великий муфтий, тыпонял меня?
        —Онумер, ваше высочество!
        Приэтих словах Мансура Абдул-Азис быстро взглянул нанего — взгляд этот был красноречивее слов, онясно показал Шейх-уль-Исламу, чтосултан знал слишком много!
        —Ктоэто, ваше величество, приписывает мне руководство пророчицей? — обратился Мансур-эфенди ксултану; онпонял теперь опасность своего положения идолжен был употребить все возможное, чтобы только победить, — впротивном случае ему грозила погибель.
        —Гассан-бей, яуполномочиваю тебя отвечать, — обратился султан ксвоему адъютанту.
        Обапротивника стояли теперь друг против друга.
        —Яимею доказательства, подтверждающие мои слова, — начал Гассан. — Егосветлость Шейх-уль-Ислам незахочет, даиневсостоянии будет отрицать то, чтопророчица поимени Сирра, дочь старой толковательницы снов Кадиджи изГалаты, была орудием его планов. Егосветлость невсилах будет также опровергнуть, чтопророчица только повторяла слова, которые он подсказывалей, стоя заковром!
        —Подсказывалей! — вскричал султан.
        —Свидетельница еще жива, стоит вашему величеству приказать, иона, пока еще неказнена, будет приведена сюда, отнее мы узнаем всю правду!
        Мансур-эфенди видел, чтопадение его близко, однакож он нехотел так легко проиграть.
        —Слишком поздно! Солнце заходит! Лжепророчица сейчас примет достойное наказание, — сказалон.
        —Втаком случае, перед высоким лицом его величества, — обратился Гассан кМансуру, — яспрашиваю вашу светлость, правдули я сказал, инадеюсь, ваша светлость недопустит того, чтобы допрашивать свидетелей, подчиненных вашей светлости! Яповторяю свое показание, чтопророчица была орудием вашей светлости итолько повторяла те слова, которые ваша светлость подсказывалей.
        —Говори! Правдали это? — спросил Абдул-Азис, едва сдерживая гнев.
        —Надеюсь, ваша светлость небудет принуждать меня допрашивать ходжу Неджиба идругого сторожа пророчицы, вамиже поставленных!
        —Тыприставил кней сторожами своих слуг? — вскричал султан, недожидаясь ответа отсмертельно бледного Шейх-уль-Ислама. — Довольно! Яненуждаюсь впоказаниях слуг великого муфтия! Всетак, какутверждаешьты, Гассан-бей, невероятное оказалось правдой! Итак, пророчица была орудием вруках Мансура-эфенди! Тебе представится случай, — обратился он кпоследнему, — вуединении, водиночестве подумать отом, чтоты наделал ичто произнес устами той лжепророчицы!
        Шейх-уль-Ислам хотел просить султана выслушать его объяснения, нострашно разгневанный Абдул-Азис наотрез отказалему.
        —Тыузнаешь мои дальнейшие приказания, — сказалон, — атеперь ступай!
        Мансур-эфенди был низвергнут, впал внемилость иперестал быть главой всех мусульман Турции. Ноон был слишком горд, чтобы пасть вноги перед султаном, аможет быть, даже видел бесполезность подобного унижения, апотому иудержался отнего.
        Онограничился безмолвным поклоном ивышел изкабинета, бросив наГассана взгляд смертельной ненависти.
        Сэтой минуты Мансур перестал быть Шейх-уль-Исламом, таккаксултан мог назначать иснимать, ноникогда, немог приговорить высшее духовное лицо ксмерти иликлишению имущества.
        —Тыоказал мне новую услугу, обличив этого неверного слугу моего трона, — сказал султан своему адъютанту, когда они остались вдвоем. — Теперь я верю, чтопророчица была невинна.
        —Несчастное орудие этого человека, которого постигла теперь немилость вашего величества, должна поплатиться жизнью зато, чтопоказалась ему опасной, — отвечал Гассан. — Солнце закатилось, ивэту минуту несчастное создание должно умереть.
        —Этому небывать! — воскликнул султан. — Пророчица должна жить, чтобы доказать вину Мансура-эфенди.
        —Ваше величество прикажете…
        —Яприказываю пощадить жизнь пророчицы.
        —Если только непоздно, если палач всвоем усердии неисполнил уже приговор Мансура иего сообщника инеказнил несчастную, тоона будет спасена.
        —Поспешиже исполнить мое приказание, — сказал Абдул-Азис своему любимцу.
        Гассан поклонился ибросился вон изкабинета.
        Может быть, Сирра, несчастная жертва Мансура, была еще жива, может быть, Гассан мог еще вырвать ее изрук палача, который уже вез ее наместо казни.
        Часть третья
        I
        Новые сановники
        Много важных перемен произошло притурецком дворе впоследние месяцы. Ноони немогли задержать хода событий. Вследствие неимоверных поборов ижестокого обращения турецких властей находившиеся подвладычеством султана христианские княжества восстали.
        Первыми взялись заоружие, чтобы сбросить ненавистное иго, боснийцы иболгары.
        Повсюду стали появляться люди, которые подстрекали недовольных коткрытым выступлениям. Этобыли приверженцы Мансура-эфенди иего сообщников; делали они свое дело так ловко истаким успехом, чтосумели разжечь междоусобную войну; этодало туркам повод совсей своей ненавистью кхристианам жестоко расправляться сними вославу пророка.
        Ревнители веры хотели восстановить падшее могущество ивеличие ислама, онивидели ипонимали, какбыстро приближался кзакату турецкий полумесяц припоследних правителях.
        Прижизни султана Абдул-Меджида возлагали большие надежды наАбдул-Азиса. Последние дни управления Абдул-Меджид совершенно незаботился оположении встране иее авторитете вмире. Бледный, изнеженный деспот предавался пьянству, казна была пуста, служившие вего свите офицеры врваных мундирах сопровождали его императорское величество, апомолочно-белым мраморным плитам больших лестниц дворца босиком слонялась неравная прислуга. Новот наступила роковая ночь Рамазана, вкоторую Абдул-Меджид расстался сжизнью итаинственной кончиной закончил свое жалкое существование.
        Абдул-Азис впоследнее время более чем когда-либо предчувствовал, чтоон вместе сосвоей империей приближается кпропасти. Дружба сзападными державами казалась ему недостаточно прочной, и, чтобы утвердить свое императорское достоинство, онобратился ккнязьям Востока, ещеподдерживающим его иверящим вмогущество Турции.
        Совсем почетом встретил он уЗолотого Рога посла кашгарского эмира — Якуба-бея, осыпал любезностями генералиссимуса афганской армии Магомета Саддык-хана идаже принял одного подвластного ему шейха, Гассира-пашу, каксвоего гостя вДолма-Бахче. Всеэти дружественные отношения были необходимы, чтобы найти себе опору среди своих соплеменников иединоверцев. Насколько Абдул-Азис действовал успешно, стараясь воспрепятствовать разрушению калифата, мыувидим впоследствии.
        Вбезрадостном уединении проводил султан свои дни.
        21?го числа месяца Джемади-эль Ауваль ежегодно совершалось вКонстантинополе празднество вчесть восшествия напрестол султана Абдул-Азис-хана.
        Город калифов, центр бывшей мировой державы, пытался праздничной вакханалией заглушить вопли бедствующего народа. Вотнаступил знойный летний вечер, закоторым внезапно следует ночь. Итогда восточный семихолмный город (какназывают Константинополь впротивоположность Риму) заливается морем света. Необозримые потоки пламени бледно-пурпуровыми полосами обрисовывают натемном небесном своде части города, мечети, дворцы идаже безмолвные кладбища. Словно огненные волшебные корабли, скользят суда поспокойной глади моря, похожей нарасплавленную бронзу… Этопрекрасный сон, нанесколько часов разгоняющий ужасную действительность.
        Местами расставлены поулицам отряды пехоты икавалерии. Последние, отдыхая отпродолжительной праздничной службы, слезают сосвоих роскошных коней ивзад ивперед разгуливают поулицам. Отряды эти занимают постоянно только одну сторону улицы — другаяже отводится публике.
        Икакая пестрая картина представляется здесь взору. Европейцы побольшей части избирают длясвоих прогулок главную улицу Галаты, большой мост иплощадь перед Исла-Джами вСтамбуле. Выше, кВысокой Порте, кстенам сераля, теснятся фигуры мусульман; модничают разодетые турки вчалмах, персы ввысоких конических шапках, курды, даже хивинцы итатары всвоих исполинских, закрывающих все лицо головных покровах. Уворот сераля сидит толпа мусульманских женщин, счасу начас ожидающих появления «земного светила», турецкого повелителя, лицо которого освещено хотя иусталой, ноисполненной сознания собственного достоинства улыбкой. Конечно, еговеличие лучезарно, ноблеск алмазов идругих драгоценностей, сияя наобыкновенных смертных, недает теплоты.
        Этот султанский праздник должен был напоминать жителям турецкой столицы облеске ивеличии престола.
        Номогущество турецкой империи, перед которой некогда трепетало пол-Европы, потеряло свою силу. Двести лет тому назад тогдашний султан послал такое объявление войны немецкому императору:
        «Мы,Волки-ханы, милостью Великого Бога нанебе, ия, Бог наземле ивеличайший державный император, отрада испасение турок иязычников игубитель христианства» — этобыло вступлением, затем следовало само объявление войны, ивзаключение говорилось: «Апотому ты должен вполне ожидать, чтомы вскором времени осадим изаймем своими силами всю Германию, нашу империю, нежелая держать усебя тебя итвоего брата Карла».
        Теперь турецкая империя уже нета. Хотя великий визирь имог еще ввести тотже язык всвой указ, ноему недоставало силы длятого, чтобы тотчасже придать ему исполнение.
        Придворе после падения Шейх-уль-Ислама произошли многочисленные перемены. Мансур-эфенди хотя ипал, ноидеи его еще жили ицарствовали. Наместо его Шейх-уль-Исламом назначен был Феми-эфенди, вовсех отношениях следовавший советам Мансура.
        Важным шагом вподдержку Мансура было назначение Рашида-паши министром. Рашид был слепым орудием Мансура, иназначение его визирем давало низверженному Мансуру вруки новые средства ивпредь поддерживать всюду свое могущество. Одного визиря он имел вблизи султана, иименно такого, который вовсем беспрекословно исполнял его волю. Теперь нужно было приобрести второго.
        Ввечер султанского праздника, полгода спустя после своего низвержения, Мансур-эфенди скрылся отторжественных огней, заливавших морем света все дома иплощади города. Онотправился вразвалины Кадри. Здесь все еще была его власть. Здесь был невидимый трон, нити которого были могущественнее, чемте, чтонаходились вруках министров.
        Войдя вгалерею Башни мудрецов, Мансур увидел там грека Лаццаро, который, зорко глядя посторонам, впочтительной позе приближался кнему. Лаццаро стех пор, какего прогнала принцесса, находился вуслужении уМансура-эфенди. Теперь, по-видимому, онвозвращался сважным известием.
        Мансур дал ему знак следовать заним, иоба вошли взалу совета.
        —Нучто, былты вконаке Гуссейна Авни-паши? — спросил Мансур своего слугу.
        —Конак военного министра, могущественного Гуссейна Авни-паши, занят часовыми ислугами, — отвечал Лаццаро. — Мнеудалось познакомиться сИбрагимом, доверенным слугой паши, ия отправился кнему. Произошло нечто очень важное иблагоприятное длятебя, мудрый Баба-Мансур, — продолжал грек, лукаво прищурив глаза. — Нечто такое, чтоотдаст втвои руки благородного пашу.
        —Япоручил тебе узнать, желаетли Гуссейн Авни-паша иметь свидание сомной.
        —Ия принес тебе, мудрый Баба-Мансур, ответ, чтоблагородный паша считает зачесть сегодняже вечером посетить тебя здесь.
        СамМансур был, по-видимому, поражен таким успешным результатом переговоров.
        —Какэто так случилось? — спросилон.
        —Твой раб Лаццаро донесет тебе сейчас обовсем, мудрый повелитель, ипосвятит тебя вовсе подробности. Гуссейн Авни-паша, военный министр, теперь твой. Онбезусловно примкнет ктебе ивполне подчинится твоим советам, таккакему нанесено оскорбление.
        —Емунанесено оскорбление? Кемже? — спросил Мансур-эфенди.
        —Тем, кому благородный паша был досих пор самым ревностным слугой, — принцем Юсуфом-Изеддином.
        —Чтоты сказал? Принцем?
        —Тызнаешь, повелитель, чтоуГуссейна Авни-паши есть молодая прекрасная дочь, которую зовут Лейла. Благородный паша, желая обеспечить себе благосклонность султана иеще более расположение принца иприобрести нанего влияние, отдал свою дочь Лейлу принцу Юсуфу всупруги. Принц, казалось, былтоже влюблен вдочь паши, ноэто было одно мимолетное увлечение, сердце принца все еще пылает любовью кпропавшей безвести дочери Альманзора. Юсуф приказал вчера одному изсвоих адъютантов отвезти прекрасную Лейлу вконак ее отца.
        —Неслыханное оскорбление! — пробормотал Мансур, иторжествующая улыбка пробежала поего лицу, такдолжен улыбаться дьявол привиде новой жертвы, запутавшейся вего сети.
        —Вдоме своего сиятельного отца прекрасная Лейла пала наколени, вотчаянии ломая себе руки, — продолжал свой доклад Лаццаро, — ипаша едва мог удержать несчастную отсамоубийства, онанепременно хотела лишить себя жизни, таккаклюбит принца!
        —Трагическая судьба, клянусь бородою пророка!
        —Постигший ее позор, отчаяние, свидетелем которого был сам отец, — всесошлось одно кодному, чтобы возбудить вмогущественном визире страшную злобу. Однако каквоенный министр, член тайного совета сераля иодин извысших сановников он преодолел свой гнев. Онзаперся сдочерью идал ей клятву мести. Этоуспокоило Лейлу; сегодня ее видели вэкипаже наглавной улице Перы.
        —Апаша?
        Вэту минуту взалу совета вошел молодой дервиш иснизким поклоном остановился перед Мансуром.
        —Простимне, мудрый Баба-Мансур, чтоя должен тебя беспокоить, — тихо сказалон, — сейчас прибыл благородный Гуссейн Авни-паша испрашивает тебя.
        —События опережают мой доклад! — споклоном сказал Лаццаро.
        —Проводи сюда господина военного министра! — приказал Мансур молодому дервишу ивстал, чтобы принять высокого сановника, появление которого заставило его торжествовать вдуше. Вего руках были теперь все новые служители, всемогущественные. Рашид-паша итеперь даже иГуссейн Авни-паша, самый влиятельный извсех, таккаквего распоряжении было войско, которое его любило, — слушалиего, Мансура, указания.
        Ондал своему доверенному слуге знак удалиться, асам пошел навстречу военному министру.
        Тоттолько что вошел вгалерею башни. Министр был вевропейском костюме ивкрасной чалме. Бородатое лицо его выражало энергию, нобыло мрачно.
        Гуссейн Авни-паша поздоровался сМансуром-эфенди ибыстро вошел сним взалу совета.
        —Приветствую тебя, мойблагородный паша! — сказал Мансур вкрадчивым тоном свидом преданности. — Янесмел надеяться приветствовать тебя здесь! Темболее благословляю тот час, который привел тебя сюда!
        Гуссейн Авни-паша принял приглашение Мансура исел рядом сним.
        —Благородный Рашид-паша сообщилмне, чтоты приглашаешь меня насвидание! — отвечалон. — Теперь настал дляменя час последовать твоему приглашению!
        —Иэто случилось вдень султанского праздника? — пытливо спросил Мансур-эфенди.
        —Объясняй себе какугодно, Мансур-эфенди!
        —Втаком случае я объясню это всвою пользу или, лучше сказать, впользу дела, которому я служу! — сказал Мансур. — Тысамый могущественный иусердный сторонник султана, желающего изменить порядок престолонаследия, чтобы доставить корону принцу Юсуфу. Яжелалбы обменяться стобою взглядами поэтому делу, итвое посещение доказываетмне, чтоты желаешь удостоить меня этой чести вто время, каксултан изокон сераля любуется наликующую толпу.
        —Однили мы инеподслушиваетли нас кто-нибудь? — спросил Гуссейн Авни-паша.
        —Никто нас невидит инеслышит.
        —Такзнайже: ябыл сторонником султана, окотором ты сейчас говорил, мудрый Мансур-эфенди!
        —Такты уже более непоборник этого нововведения? — спросил Мансур, по-видимому крайне удивленный. — Долженли я верить своим ушам? Давноли благородный паша, военный министр, надежда армии, таксчастливо изменил свое мнение? Давноли желания султана потеряли свою самую могущественную опору? Тывидишь меня радостно удивленным! Никакая другая весть немоглабы меня так осчастливить: тыдолженже знать, чтожелание это небыло поддержано остальными вельможами империи. Один ты защищалего, ия боялся тебя, нет, позволь мне говорить стобой откровенно: ябоялся затебя! Теперь я вдвое счастлив приветствовать тебя, благородный паша! Одно твое содействие, одна твоя помощь нужна еще нам длясохранения старых традиций нашего могущественного государства.
        —Япришел предложить тебе руку помощи, мудрый Мансур-эфенди, ястал другим! Явижу теперь, чтоизменение закона опрестолонаследии может привести кгибели; сэтого дня я непримиримый враг этой перемены, имое единственное желание — употребить все средства длятого, чтобы помешать исполнению этого.
        —Дозволь мне обратить внимание твое нато обстоятельство, чтолюди сживаются сосвоими желаниями, — отвечал Мансур. — Султан ипринц Юсуф всей душой преданы своему желанию, иони употребятвсе, чтобы привести его висполнение.
        —Тогда они погибнут вместе сосвоим желанием, — мрачно сказал Гуссейн Авни-паша.
        Глаза Мансура сверкнули приэтих словах — ондружески обратился квоенному министру:
        —Намеренли ты сдержать свое слово, желаешьли ты способствовать нашему делу? — спросилон.
        —Яуже сказал тебе это!
        —Втвоей власти погубить султана ипринца Юсуфа! Втвоей власти низвергнуть их обоих!
        Гуссейн Авни-паша, казалось, ужаснулся чудовищности этого плана.
        —Государственная измена… — прошепталон.
        Мансур дьявольски улыбнулся:
        —Этопустой звук, подобные слова часто пугаютнас. Пойми меня хорошенько, благородный паша, ниты, ния, нимывсе, наконец, низвергаем султана ипринца — онисами погубят себя! Желание отмены древних законов приведет их кпадению! Твое дело будет только подтолкнуть ипоощрить их кэтому государственному перевороту! Партия наша велика, онавключает весь Стамбул ивсе государство — этопартия принца Мурада, законного наследника престола! Спрашиваю только, желаешьли ты тайно примкнуть кэтой партии? Втаком случае, тыдолжен пытаться поддержать иукрепить всултане его желание ипривести кжеланному инужному результату!
        —Яготов наэто!
        —Тыважен длясултана, таккаквтвоем распоряжении войско, — продолжал Мансур. — Дайпонятьему, что, действуя силою, онипринц скорее всего достигнут цели своих желаний!
        —Да,да! Твоя правда! — воскликнул Гуссейн Авни-паша.
        —Уверь султана, чтовойско безгранично предано ему иготово содействовать вперевороте, который должен отдать престол принцу Юсуфу. Этоободрит его ипобудит крешительным действиям…
        —Этобудет предательство! — пробормотал паша.
        —Втвоей власти возвести напрестол принца Юсуфа или…
        —Низачто! Никогда небывать этому! — поспешил воскликнуть Гуссейн.
        —Тогда прими вовнимание мой совет — заставь султана поверить вуспех насильственной меры, ион ухватится занее, если ты только обнадежишь его впомощи войска! Больше тебе ничего ненадо делать, благородный паша. Султан ипринц Юсуф сами бросятся впропасть — дело обойдется безнашей помощи!
        —Пусть будет так! Яваш! — отвечал военный министр, иэтим словом была решена участь султана иЮсуфа. — Онипадут, чего они вполне заслуживают, благородный паша!
        —Вдобрый час! — заключил Мансур этот тайный истоль обильный последствиями разговор; затем он вместе своенным министром вышел иззалы совета ипровел его через всю галерею досамого выхода.
        Тамони расстались.
        Мансур-эфенди, торжествуя, вернулся вБашню мудрецов, аГуссейн Авни-паша всвоем экипаже поехал вгород, который все еще утопал вморе света, — уныние ибедствие толпы были заглушены блеском праздника.
        II
        Предатель
        Между тем Сади так сильно возвысился вмилости нетолько увеликого визиря, ноиусултана, чтоуже причислялся квизирям, ненося еще вдействительности этого титула. Сильное, непреодолимое желание подыматься все выше ивыше придворе наполняло его душу, ивсердце его небыло другого стремления, кактолько сделаться необходимым султану.
        Ноблагородство Сади побуждалоего, сверх того, преследовать еще идругую цель — облегчить нищету ибедствия народа! Махмуд-паша, великий визирь, нисколько незаботился отом, чтоположение людей изнизших классов вгосударстве скаждым днем становилось все ужаснее. Великий визирь преследовал только свои внешнеполитические планы, овнутреннихже делах государства он очень мало беспокоился именее всего думал обедствиях несчастного народа.
        Сади хотел воспользоваться своим высоким положением недлясвоего личного обогащения, какэто делало большинство других сановников, нодляоблегчения нужд ибедствий народа.
        Этистремления вызывали ввысших чиновничьих кругах только затаенный смех, амуширы исоветники шептали друг другу, чтоэти человеколюбивые стремления молодого паши еще улягутся. Другиеже полагали, чтоон питает слишком смелые замыслы набудущее, стремясь сделаться любимцем народа, ичто это легко может ему удасться, таккаквместе срукою принцессы ему достанутся несметные богатства.
        Новый визирь Рашид-паша, атакже иГуссейн Авни-паша выказывали ему большое расположение, аСади был слишком доверчив, чтобы видеть заэтим что-нибудь другое, кроме желания подружиться сним.
        Сади сам был чужд всякого лукавства. Егоисполненная благородных планов истремлений душа, егожаждущий великих подвигов ум ивдругих неподозревал ничего дурного, апотому он чистосердечно исрадостью примкнул кновым друзьям.
        Вэтом бурном порывистом стремлении кславе ипочестям он забыл Рецию, еебледный образ только поночам еще являлсяему. Виной тому было проснувшееся внем честолюбие, которое заглушало все остальные чувства, новсе-таки немогло уничтожить его благородства ивеликодушия.
        Первое время часто поночам, когда он покоился насвоих мягких подушках, когда блеск исвет погасали вокруг ибезмолвие ночи окружалоего, ввоображении его рисовался прекрасный образ Реции, слышался ее нежный голос, называвший его поимени. Онвскакивал спостели, иимя Реции замирало унего наустах.
        Утромже образ ее бледнел перед хлопотами водворцах, перед просьбами бедных просителей, которым покровительствовал Сади, перед встречами свизирями иминистрами, перед блеском трона, кступеням которого он мог приблизиться. Потом исчезал образ, терялось воспоминание, внутренний голос, напоминавший ему оРеции, былзаглушен суетою мира, жаждою подвигов.
        Упоенному взору молодого паши представлялось блестящее светило трона, ион чувствовал, чтоздесь найдется длянего столько дела, сколько едва могли вынести его силы. Ончувствовал, чтоздесь, навысокой службе, необходимо честное сердце, бьющееся дляблага народа исултана. Инанем, вышедшем изнарода, прежде других лежала обязанность занять это место ивыполнить все сопряженные сним обязанности.
        Через несколько дней после султанского праздника Гассан иСади сошлись вБеглербеге.
        —Очень рад, чтовстретил тебя, — сказал Гассан, входя вместе сСади впустую комнату пососедству скабинетом султана.
        —Тыхочешь что-нибудь передатьмне?
        —Предостеречь тебя, — отвечал Гассан.
        —Предостеречь? Икакой утебя торжественный вид!
        —Этопотому, чтомое предостережение очень важно.
        —Относительно когоже намерен ты предостерегать меня, Гассан?
        —Относительно новых друзей.
        Сади судивлением ивопросительно поглядел насвоего товарища.
        —Явсе еще непонимаю тебя, — сказалон.
        —Тысобираешься примкнуть кРашиду иГуссейну.
        —Онивесьма предупредительны относительно меня.
        —Ипритом фальшивы.
        —Тыменя удивляешь.
        —Темнеменее это правда, Сади. Янедоверяю этим обоим визирям, онипреследуют свои личные планы изамыслы. Рашид давным-давно — орудие Мансура.
        —Мансур перестал иметь орудия, друг мой. Мансур неимеет уже более власти.
        —Открыто нет, этоправда. Новтихомолку он все еще закидывает свои сети. Тызнаешь, чтоРашид-паша ему одному обязан своим теперешним положением ивсем, чтоимеет. Рашид итеперь еще орудие Мансура.
        —Ты,Гассан, глядишь навсе слишком мрачно.
        —Неотвергай моего предостережения. ИГуссейн Авни-паша снекоторых пор изменился, причина понятна: тызнаешь, принц был настолько неосторожен, чтоотослал дочь его Лейлу вконак отца. Гуссейн никогда незабудет этого оскорбления, ноон слишком умен иосторожен, чтобы хотя чем-нибудь обнаружить происшедшую сним перемену.
        —Мнекажется, Гассан, тыслишком далеко заходишь всвоих подозрениях, темнеменее благодарю запредостережение. Рашид никогда небудет моим другом, яотвечаю только наего любезность, кактого требует долг вежливости, Гуссейнже — другое дело, онвоенный министр иблаговолит комне.
        —Ипостарается употребить тебя длясвоих целей, — запальчиво перебил Гассан своего товарища. — Онзнает, чтоты впоследнее время стал правой рукой великого визиря, ихотелбы через тебя получить необходимые сведения оподробностях врешении разных дел. Остерегайсяего, вотмой совет. Сейчас тебя позовут ксултану.
        —Право, янезнаю, покакому делу!
        —Потвоему собственному, какты увидишь. Вчера я получил отЗоры первое письмо, кажется, вЛондоне он запутался вприключениях иинтригах, — сказал Гассан, — покрайней мере, изписьма его видно, чтоон завален делами, постоянно вобществе иокружен удовольствиями. Любовьже его кледи Страдфорд, кажется, ещеусилилась; онбредит ее красотой, умом илюбезностью. Хорошо, если только он неигрушка вее руках.
        —Тывсюду видишь ложь иизмену.
        —Насокружает много лжи, друг мой, — отвечал Гассан, который впоследнее время часто бывал угрюмым исосредоточенным: пророчество старой Кадиджи невыходило унего изголовы. — Мнекажется, — продолжалон, — чтовбудущем ожидает нас много скверного.
        —Нет, Гассан, брось эти глупости! — улыбаясь, воскликнул Сади. — Отгони отсебя эти мрачные мысли иобразы, прежде они нетак одолевали тебя.
        —Тише, звонок, ядолжен вернуться вкабинет, — прервал Гассан разговор и, оставив своего друга, поспешил назов султана.
        Через несколько минут он снова вернулся кСади.
        —Султан зовет тебя, — сказал он иотвел Сади вмаленький красивый тайный кабинет, гдеАбдул-Азис сидел надиване.
        —Яприказал позвать тебя, Сади-паша, чтобы объявить тебе орешении, принятом мною икасающемся тебя, — начал султан, окинув испытующим взглядом красивого молодого пашу. — Мнедокладывают, чтопринцесса Рошана намерена вступить всупружество ичто она желает отдать тебе свою руку.
        Лицо Сади засветилось надеждою, онгорел нетерпением услышать решение султана.
        —Хотя ты инизкого происхождения, ноя непротив этого союза, таккакты своими заслугами имоею милостью возвысился досана паши, — продолжал Абдул-Азис. — Ядаже очень доволен, чтопринцесса желает вступить всупружество.
        —Приношу вашему величеству благодарность заэто новое доказательство благосклонности! — прошептал Сади.
        —Яничего неимею против этого союза ижелаю только, чтобы ты остался уменя придворе, таккаквеликий визирь хвалит мне тебя, — сказал султан. — Теперь ты знаешь мою волю. Гассан-бей, позови военного министра Гуссейна Авни-пашу вмой кабинет!
        Сади немог уйти, таккакнебыл еще отпущен, иказалось, чтоАбдул-Азис хотел удержать его присебе.
        Гассан отдернул портьеру.
        Военный министр споклоном вошел вкабинет.
        —Садись, паша! — приказал ему султан. Садиже остался стоять возле Гассана. — Тыпришел комне сдокладом, начинай!
        Гуссейн бросил вопросительный взгляд наСади.
        —Сади-паша останется здесь! — сказал султан. — Говори так, какеслибы мы были одни!
        Визирю, по-видимому, вовсе нехотелось, чтобы Гассан иСади оставались свидетелями его доклада: оннезнал, насколько еще можно было доверять им.
        —Новые полки выступают завтра, — началон. — Корабли ссолдатами ивоенными снарядами уже три дня, какоставили гавань иотправились наместо возмущения! Всехристианские народы, подвластные вашему величеству, намерены восстать, нопока довольно тех сил, которые мы уже отослали вБоснию.
        —Мятежники принуждают меня кэтому шагу; яприступаю кнему неохотно, таккакзаранее предвижу, чтоэтот раздор приведет меня встолкновение сдругими державами! Продолжай!
        —Яхотелбы обратить внимание вашего величества наодин благоприятный случай, — продолжал Гуссейн, — нонезнаю, смеюли я внастоящую минуту говорить обовсем?
        —Обовсем!
        —Даже иопрестолонаследии?
        —Даже иобэтом! Гассан-бей пользуется моим полнейшим доверием, иСади-паша также знает мои намерения, Махмуд-паша небудет скрывать их отнего.
        —Яхотел, нетеряя времени, указать вашему величеству, чтотеперь настал удобный момент ввести новый закон опрестолонаследии! — сказал Гуссейн Авни-паша. — Шейх-уль-Ислам молчит, ноисполнить желание вашего величества, может быть, удастся безнего, принудив его затем дать свое согласие.
        —Чтоты говоришь? — перебил Абдул-Азис визиря. — Ведь это насилие!
        —Государственный переворот, ваше величество, нередкость вистории разных государств, быстрый иэнергичный шаг кдостижению желания вашего величества, смелый удар, отмена обременительных иустаревших законов!
        Сади недоверчиво глядел начеловека, высказавшего такое предложение; емуказалось, будто возле султана шипела змея, какбудто это были слова Иуды, хотевшего предать своего господина иблагодетеля. Преследуя добрые, честные намерения, Гуссейн никогда немогбы посоветовать султану подобной насильственной мерой поссориться сдуховенством иэтим дать грозное оружие вруки врагов!
        —Ваше величество имеете всвоем распоряжении меня ивойско! — льстиво продолжал визирь, чтобы успокоить султана. — Теперь самый благоприятный момент. Всеобщее внимание устремлено навассальные княжества, ивойско внезапно выдвинулось насцену! Войска вашего величества вобразцовом порядке идушой ителом преданы своему повелителю, заэто я уж ручаюсь!
        —Тыговоришь онасилии, ядолжен буду штыками ипушками придать вес своей воле.
        —Вназначенный вашим величеством день совершится весь переворот, и, проснувшись наследующее утро, Константинополь найдет уже все оконченным, — продолжал Гуссейн. — Войска займут все важные пункты, Шейх-уль-Ислам иего советники будут окружены караулом, иновый закон опрестолонаследии будет объявлен вашим величеством народу!
        Абдул-Азис, по-видимому, находил удовольствие взаманчивой картине, которую рисовал ему военный министр, онзадумчиво слушал его идозволил ему продолжать.
        —Большинство слуг вашего величества стоят заэтот план, противникиже его иненадежные будут вночь накануне решительного дня арестованы всвоих квартирах. Примкнув кновому закону, онитотчасже будут освобождены. Если народ возмутится, тогда используем штыки; принцы будут отправлены вотдаленное место, аотимени наследника принца Юсуфа раздадим народу деньги. Одним днем решитсявсе, и, недожидаясь согласия Шейх-уль-Ислама, желание вашего величества будет приведено висполнение.
        —Яобдумаю твой план, Гуссейн-паша, — отвечал султан.
        Затем, отдав визирю еще несколько распоряжений, отпустилего.
        Сади немог дольше сдерживать себя. Кактолько Гуссейн вышел изкабинета, онбросился перед султаном наколени.
        —Очем хочешь ты просить, Сади-паша? — спросил Абдул-Азис.
        —Быть милостиво выслушанным вашим величеством! — отвечал Сади. — Речь Гуссейна небыла речью верного слуги, умоляю ваше величество оставить его слова безвнимания! Этобыли советы предателя!
        Даже Гассан был удивлен этой неожиданной выходкой Сади, ноон следовал велению своего сердца.
        —Неотвергайте, ваше величество, моей просьбы, — продолжалон, — внутренний голос говоритмне, чтозасловами этого визиря скрываются измена, фальшь. Этозаставляет меня трепетать — трепетать зажизнь вашего величества!
        —Чтоты сказал! — резко исердито перебил молодого пашу султан. — Обвинение твое падет наиспытанного советника ислугу моего трона!
        —Внутренний голос необманывает меня, явзываю омилостивом внимании вашего величества! Заманчивые предложения визиря фальшивы, аесли инетак, торезультат заблуждения, последствия которого будут ужасны! — сказал Сади.
        —Довольно, Сади-паша! — закричал султан. — Яизвиняю твою опрометчивость твоими добрыми намерениями, новэтом случае просьба твоя опрометчива инедальновидна. Ступай!
        Сади встал; предостерегающий голос его небыл услышан, онтолько повредил себе своими словами, этоон чувствовал, онвпал внемилость, нонераскаивался, оннемог поступить иначе.
        III
        Отравление великого визиря
        Единственное влиятельное лицо придворе, которое оставалось противником бывшего Шейх-уль-Ислама ивсе еще мешало его замыслам, единственное лицо, которого еще боялся Мансур-эфенди, былвеликий визирь.
        Махмуд-паша был человек энергичный, хоть обуправлении им страной говорили немного хорошего, ноон твердо преследовал свои планы ипроникал впланы других. Мызнаем, чтовпродолжение многих лет он был противником Шейх-уль-Ислама, иМансур неоднократно называл его интриганом.
        Феми-эфенди, новый Шейх-уль-Ислам, былчеловек пожилой, держался вдали отдвора инеслишком много давал говорить осебе, онбыл более подстать великому визирю, чемМансур, который ненавидел ибоялся великого визиря, потому что он один понимал его планы.
        Мансур хотел возвести напрестол принца Мурада ибыл уверен вего благодарности затакую услугу. Занасильственное низвержение султана, кроме Рашида иГуссейна Авни-паши, были также ивизирь Халиль-паша, морской министр Ахмед Кейсерли-паша иМидхат-паша. Мансур нашел уже нового преемника великому визирю влице преданного ему Мехмеда Рушди-паши, нопрежде всего надо было вочтобы то нистало устранить Махмуда.
        Приэтом, однако, следовало избежать всякой огласки — открытое насилие, убийство, нападение немогли иметь места, ктомуже подобное дело трудно было выполнить: великий визирь никогда невыезжал безсвиты, и, кроме того, рассказывали, чтоон, посовету одного посланника, носил подсорочкой толстую кожаную кольчугу, которая вполне предохраняла его отударов ипуль. Надо было, значит, подойти кнему другим путем.
        Мансур-эфенди только потому взял ксебе вуслужение грека Лаццаро, чтоимел свои причины купить его молчание иеще нуждался вего услугах.
        Лаццаро был приМансуре идавно уже заметил, чтотот ненавидел ибоялся великого визиря.
        —Что, ваша светлость, еслибы Махмуд-паша умер скоропостижно? — тихо спросил Лаццаро, всееще величая своего господина прежним титулом истоя впочтительной позе. Онискоса смотрел наМансура своим страшным взглядом.
        —Говорят, великий визирь повременам прихварывает! — отвечал Мансур-эфенди.
        Никто, кроме него, ничего незнал обэтом, ноЛаццаро тотчасже понял смысл его слов.
        —Правда, ходят такие слухи, — отвечалон, украдкой посмеиваясь. — Махмуд-паша уже немолод, притомже он довольно тучен — приподобном сложении сним может когда-нибудь случиться что-нибудь вроде удара.
        —Невелика будет потеря длягосударства.
        —Аваша светлость избавитесь отодного противника. Мнехотелосьбы сделать один опыт — уменя вГалате есть одна знакомая, которая вбылое время много странствовала ипринесла ссобой изодного персидского монастыря много прелестных вещиц! Онапоказывала раз мне тоненький кожаный мешочек, нонадо быть сними чрезвычайно осторожным! Между редкостными средствами против всякого рода припадков есть итакие, чтоприслучае могут иметь опасное действие. Мнепомнится, чтораз она показала мне маленькую коробочку сжелтою цветочною пылью иговорила, чтоона ядовита. Кому наскучит жизнь ион захочет умереть, тому стоит только понюхать эту коробочку. Одного запаха, тонкой струйки этой пыли достаточно, чтобы приключилась мгновенная смерть.
        —Достаточно одного вдыхания этой цветочной пыли? Вот, действительно, редкое средство!
        —Умоей знакомой вГалате их много! Мнепомнится, водном изее кожаных мешочков есть несколько зернышек; ктопроглотит хоть одно изних, делается жертвой неминуемой смерти.
        —По-моему, цветочная пыль лучше. Такое зернышко всеравно что пилюля, апилюли так себе, зрянепринимают.
        —Так-то так, ваша светлость, новедь можно растолочь это зернышко впорошок инасыпать встакан, — сказал Лаццаро. — Умоей знакомой есть еще более редкие средства! Так, водном флакончике есть унее белый, прозрачный, каквода, сок. Онаговорит, будто он выжат изкорня одного цветка, растущего вмонастыре далеко вПерсии. Сокэтот действует, какэкстракт гашиша, ноеще вдесять раз сильнееего! Одной капли достаточно, чтобы вызвать чудеснейшие видения; двумя можно возвести душу кнебесам, атрех капель достаточно длятого, чтобы она уже никогда больше невозвратилась наземлю, чтобы человек заснул навеки!
        —Опасные средства! — заметил Мансур-эфенди.
        —Недастли, ваша светлость, какого-нибудь поручения квеликому визирю? — вдруг спросил грек.
        —Поручение? Гм,да, — отвечал Мансур медленно ирастягивая слова какбы враздумье.
        —Мнепомнится, ядолжен был запечатать иотнести письмо квеликому визирю.
        —Так, так — письмо! Разве я тебе говорил обэтом?
        —Кажется, сейчас, ваша светлость.
        —Сейчас?
        —Илидавеча, хорошенько непомню!
        Теперь Мансур хорошо понял, чего желал грек. Онсел записьменный стол инаписал просьбу отнеизвестного, вкоторой просил оместе, иподписался вымышленным именем.
        Затем, свернув бумагу инаписав адрес, нонезапечатав письма, передал его греку.
        —Проситель — бедняк, которому я желаю добра, — сказалон. — Может быть, уМахмуда-паши инайдется длянего какое-нибудь место! Нонеговориему, чтопришел отменя, этонепринесет пользы просителю. Знаетли великий визирь, чтоты уменя вуслужении?
        —Нет, ваша светлость, — отвечал Лаццаро, принимая письмо. — Этого никто незнает, кроме нас двоих да проклятого Черного гнома, который снова ускользнул изрук палача истех пор бесследно пропал. Яуже разыскивал лжепророчицу, новсе усилия мои были тщетны, янигде немог найтиее. Теперь все мои надежды наСади-пашу.
        —НаСади-пашу? — судивлением спросил Мансур.
        —Точно так, ваша светлость. Через него я еще надеюсь отыскатьее, она, наверно, имеет тайные сношения смолодым пашой.
        —Такзатем-то ты ишляешься так часто повечерам?
        —Досих пор все было безуспешно. Ноя терпелив, ваша светлость! Сирра иСади-паша недрузья Лаццаро, хе-хе-хе, — пробормоталон, скаля зубы, — авраги Лаццаро рано илипоздно непременно попадутся ему вруки.
        —Доставьже просьбу Махмуду-паше, — перебил Мансур-эфенди откровенные излияния грека.
        Мансур был слишком осторожен ибоялся, чтобы откровенность грека незашла слишком далеко.
        Лаццаро пошел исполнять данное ему поручение. Изразвалин он прямо отправился вСкутари инапристани взял каик навесь вечер. Прежде всего он велел лодочнику везти себя вГалату. Напротивоположном берегу он вышел довольно далеко отдома старой Кадиджи ивелел лодочнику ждатьего. Онпредпочел пройти немного пешком, чтобы лодочник немог видеть, куда он направился.
        Ужестемнело, когда Лаццаро подошел кгрязному деревянному домику гадалки. Удома он увидел изящный экипаж — верно, уКадиджи были знатные гости.
        Пока грек раздумывал, нелучшели ему подождать, дверь дома отворилась, иизнего вышли две дамы, плотно закутанные вячмаки. Лаццаро поодежде узнал водной изних принцессу Рошану, вдругойже — сеструее, супругу Нури-паши. Старая Кадиджа проводила принцесс доэкипажа.
        Грек спрятался отних итолько после отъезда экипажа подошел кстарухе, всееще смотревшей вслед своим знатным гостьям.
        —Этоты? — спросила она иуказала внаправлении, куда скрылся экипаж. — Тыих видел?
        —Этобыли принцессы.
        —Хи-хи-хи, — захохотала старая Кадиджа вслед уехавшим дамам, — пришли разгадывать свои сны — немного-то было вних приятного. Принцесса любит Сади ивсе еще опасается своей соперницы Реции.
        —Тывсе еще ничего незнаешь оней?
        —Ничего, сыночек, совсем ничего. Новойди вкомнату. Ведь ты пришел комне, нетакли?
        —Значит, всееще нет никаких следов Реции. ИСирры тоже.
        —Явсе думаю, чтоони обе умерли, — заметила старая Кадиджа, введя Лаццаро вгрязную, жалкую комнату, гдевсе еще носилось благоухание отнежных духов принцесс, анастоле горела старая лампа. — Третьего дня, — продолжала старуха, надевичьем рынке, уторговца Бруссы, яслучайно встретилась содной женщиной, мужкоторой, какя потом узнала, персиянин, башмачник. Онапришла спросить Бруссу, непопадаласьли ему девушка сребенком, которую зовут Рецией.
        —Рецией? Сребенком?
        —Слушай дальше, — отвечала старая Кадиджа ивбеспокойстве убрала золотые монеты, полученные ею отпринцесс. — Услышав имя Реции, ястала прислушиваться, расспросила ту женщину, которую звали Макуссой, иотнее узнала, чтодочь старого Альманзора нашла себе убежище убашмачника Гафиза.
        —Такэто действительно былаона? Акакойже это ребенок?
        —Этоее сын отСади! НоСади теперь изнать ее нехочет, отчего она вотчаянии ибежала ночью издома Гафиза.
        —Когдаже это было?
        —Ужесполгода, старая Макусса сама, наверно, незнает когда.
        —Иона невозвращалась?
        —Онатак ипропала вместе сребенком. Старая Макусса спрашивала уБруссы, непопаласьли онаему, ноон засмеялся исказал, чтоон неторгует девушками сдетьми.
        —Сади-паша еще нераз вспомнитее, он, укоторого теперь другие сватовства вголове, — спренебрежением сказал Лаццаро. — Онотнял уменя Рецию, выгнал меня издома принцессы, яэтого никогда непрощу бывшему лодочнику. Ондолжен бояться меня! Пробьет иего час.
        —Так, так, сыночек, твоя правда. Еслибы я только знала, живыли еще Реция иСирра. Ноговори, чтотебе нужно отменя? Зачем ты пришел кстарой Кадидже?
        —Тыдолжна дать мне щепотку пыли, которую принесла изперсидского монастыря. Мненужно ее дляодного хорошего приятеля.
        —Дляодного хорошего приятеля? Хи,хи, хи, тывсе еще такойже шутник, мойсыночек, — засмеялась старая гадалка. — Тыхочешь получить отменя тонкую драгоценную пыль, которая убивает наместе того, ктотолько вдохнет илипонюхает илидругим каким-либо образом приметее, нетакли? Ноуменя ее осталось только самая безделица.
        —Если ее достаточно дляодного, ядорого заплачу тебе, — отвечал Лаццаро, бренча деньгами.
        —Посмотрим. Ужнедлямолодоголи Сади-паши готовишь ты это угощение? — спросила старая Кадиджа.
        Сэтими словами она пошла вугол комнаты, гдеприподняла старую грязную подушку ивынула из-под нее оклеенный серебряной бумагой, звездами иразными фигурами ящичек.
        —Тебе нужно это дляпрекрасного Сади, да? — повторилаона.
        —Да,если ты уж так любопытна.
        —Посмотри, вотвесь остаток, — продолжала старуха идостала изящика тонкий стеклянный флакончик, гдебыло еще немного мелкого, какмука, желтого порошка.
        —Якуплю утебя остаток!
        —Весь остаток? Вумелиты? — вскричала старая ворожея. — Этим количеством можно отправить натот свет человек десять! Довольно будет одной хорошей щепотки! Чтоутебя там такое, письмо? — продолжалаона, увидев, чтоЛаццаро вынул бумагу. — Письмо? Ах,я понимаю, тыхочешь употребить порошок вместо песку, хочешь посыпать им письмо. Смотри, довольно будет четверти, иты дашь мне заэто сто пиастров!
        —Стопиастров заодну щепотку?
        —Этоеще полцены, сынок. Такого порошка больше нигде нет!
        Лаццаро бросил настол горсть пиастров иразвернул письмо.
        —Осторожнее, чтобы пыль непопала нам внос иливрот, ато мы погибли, — предупредила старуха. — Предоставь мне это сделать, я уж знаю, какобходиться сэтими вещами. Ба! — вдруг вскричалаона, рассыпав немного порошка побумаге изатем осторожно сложив письмо. — Воткакие утебя знатные знакомые, хи, хи, хи!
        Онауспела пробежать глазами письмо иузнала, чтооно адресовано великому визирю.
        —Накакие еще знакомства ты намекаешь? — сердито отвечал Лаццаро ивырвал письмо изее костлявых рук.
        —Зачем тебе иметь отменя тайны, сынок?
        —Тайны нетайны, аесли ты небудешь молчать, тогда между нами все кончено!
        —Ого, ты, кажется, боишься, чтобы я неразболтала отвоем письме?
        —Да,когда ты бываешь пьяна!
        —Никогда небываю я пьяна настолько, чтобы забыть, чтоможно говорить ичего нельзя, — возразила старая Кадиджа. — Мыделали стобой немало хороших дел, незабудь это, сынок! Неяли отвела тебя кБаба-Мансуру, когда ему понадобилось устранить Альманзора иего сына Абдаллаха…
        —Тыэто сделала. Нотак какмы уже заговорили обэтом, тоскажи, пожалуйста, чему приписать твою ненависть кстарому Альманзору иего семейству, чтоскажешь ты наэто, Кадиджа?
        —Другой раз, сыночек, другой раз, — отвечала старая гадалка.
        Припоследних словах грека ею овладело сильное беспокойство, исудорожные гримасы совершенно исказли ее ибезтого безобразное, сморщенное лицо.
        —Хорошая вещь твое письмо, хи, хи, хи, — продолжала старуха. — Да,да, покрайней мере, освободится место имладшие смогут получить повышение. Берегись только, чтобы вслучае скоропостижной смерти Махмуда-паши красавец Сади-паша несделался великим визирем. Хи,хи, хи, почем знать, принцессе снилось нечто подходящее!
        —Лучшебы ты давеча ослепла, чтобы нечитать, чего неследует, — пробормотал, скрежеща зубами, Лаццаро ивышел издома старухи.
        —Какие утебя всегда благочестивые желания! — вскричала, смеясь, Кадиджа, провожая своего друга додверей.
        Долго слышался ему отвратительный, хриплый смех безобразной старухи.
        Онпоспешно вернулся кпристани, гдеждал его каик, иприказал лодочнику везти себя вСтамбул.
        Здесь, недалеко отсераля, помещался большой, роскошный конак великого визиря.
        Махмуд-паша квечеру отправился насовет визирей всераль.
        Заседание, накотором было принято решение обыстром усмирении вооруженного мятежа силою, продолжалось недолго, ивсумерках он вернулся всвой конак. Поужинав вкругу семейства, онотправился всвой рабочий кабинет, гдеимел обыкновение заниматься часто допоздней ночи. Рабочий кабинет великого визиря помещался рядом сбольшим приемным залом ивозле маленькой прихожей.
        Прежде чем приняться заработу, Махмуд-паша отворил высокие створчатые двери вприемный зал, таккаквкабинете было очень жарко. Затем уже он сел записьменный стол, надкоторым висела большая роскошная лампа, изанялся окончанием некоторых административных дел. Ноедва он успел просмотреть несколько бумаг, каквдруг услышал шум. Онбыстро вскочил сместа. Вприемном зале, слабо освещенном несколькими канделябрами, ясно слышались шаги. Великий визирь посмотрел взалу, гдецарствовал таинственный полусвет. Вдруг его удивленным глазам представилась какая-то фигура. Было еще непоздно, погалереям везде еще сновали слуги, может быть, этобыл один изних. Онкрикнул — ответа небыло. Онхотел уже посмотреть, вчем дело, новэту самую минуту увхода вприемный зал он увидел фигуру влохмотьях, взеленой арабской повязке, аподнею налбу сверкала золотая маска. Великий визирь судивлением посмотрел натаинственную фигуру, которая втуже минуту исчезла.
        —Золотая Маска, — пробормоталон. — Да,это былаона, ивнароде ходит поверье, чтопоявление ее служит предостережением. Онапоявилась наулицах перед началом мятежа, чтопредвещает мне ее появление?
        Махмуд-паша неокликнул ее инепреследовал. Ондаже непозвал прислугу; несколько минут простоял он враздумье, норазмышления его были прерваны появлением камердинера. Великий визирь думал, чтоон пришел доложить ему остранном видении.
        —Человек списьмом ожидает впередней, ваше сиятельство, — доложил камердинер. — Онтак настоятельно просит видетьвас, чтоя, наконец, должен был уступить его просьбам.
        —Чтоэто зачеловек? — спросил Махмуд-паша.
        —Какой-то проситель.
        —Возьми отнего письмо!
        —Оннехотел его отдаватьмне, боясь, чтооно недойдет довашей светлости иего напрочитаете.
        —Скажиему, чтоя приму ипрочту письмо. Если он итогда незахочет уйти, тывыгониего.
        Слуга споклоном удалился.
        —Странно, — пробормотал великий визирь. — Чтоозначает появление этой сказочной фигуры вэтих местах?
        Онподошел коткрытой двери ипристально посмотрел вдалекое полутемное пространство. Залбыл пуст — неоставалось никаких следов Золотой Маски.
        Слуга списьмом вернулся вкабинет и, положив его написьменный стол, удалился. Махмуд-паша оставил зал. Что-то удерживало его спросить слугу озагадочном видении. Небылоли это просто обманом чувств, галлюцинацией?
        Великий визирь сел застол иснова принялся заработу. Часспустя взгляд его случайно упал написьмо, и, вспомнив свое обещание прочестьего, онвзял письмо, развернул его иударил рукой побумаге: емупоказалась наней желтая пыль. Маленькое, едва заметное облачко пыли поднялось сбумаги прямо влицо великому визирю, ноон, ничего неподозревая, принялся читать просьбу. Отвдыхания этой пыли им овладел легкий припадок кашля, ноМахмуд-паша необратил наэто внимания, прочел письмо доконца итаким образом вдохнул всебя весь яд, внем содержавшийся. Несколько времени спустя, онпочувствовал сильную усталость ивизнеможении откинулся наспинку кресла. Имовладело состояние полнейшего оцепенения — роковое письмо выпало унего изрук. Перед глазами его носились беспорядочные картины. Емуказалось, чтомолния ударяет внего, чтояркое пламя огромными языками обвивает его тело. Ослепленный яркими лучами, казалосьему, закрыл он глаза ивсе немог избавиться отсвета сверкающих молний, онхотел бежать отних, нонемог. Смертельный страх овладел им.
        Супругаего, удивляясь, чтоон так долго сидит заработой, вошла вкабинет. Каковже был ее испуг, когда она увидела, чтомуж ее лежит вобмороке, откинувшись вкресле. Голова его ируки, словно налитые свинцом, тяжело свесились напол. Крик ужаса сорвался сее уст. Онабросилась кмужу — онбыл всовершенном оцепенении. Онапозвала прислугу, инемедленно приняты были все средства, чтобы привести его вчувство. После долгого труда это наконец удалось им.
        Махмуд-паша, действительно, пришел всебя, ножаловался намучительную боль вголове ивовсем теле.
        Немедленно были приглашены доктора, авеликий визирь был отнесен напостель.
        Заночь, благодаря немедленной медицинской помощи, унялась головная боль, нозато боль втеле была так сильна, чтодоводила его дообморока. Доктора сказали супруге визиря посекрету, чтотут действовало отравление. Этодоказывали все признаки его болезни, хотя иненашли ничего, чтоподтверждалобы это подозрение. Великий визирь ужинал вкругу семьи ипосле этого ничего неел.
        Состояние Махмуда-паши было так опасно, чтодоктора сочли нужным приготовить его супругу ковсему. Конечно, онинемогли определить, когда наступит смерть, нонавыздоровление было так мало надежды, чтоони сочли долгом прямо объявить это его близким.
        Наутро султан, узнав овнезапной болезни Махмуда-паши, послал Гассана-бея вего конак узнать осостоянии здоровья великого визиря.
        Гассан принес зловещий ответ, ивесть обопасном положении первого сановника вгосударстве быстро разнеслась изуст вуста, ателеграф передал ее вовсе концы.
        IV
        Восстание начинается
        Угнетенные христианские народы вассальных княжеств нехотели более подчиняться ипереносить самоуправства турецких чиновников. Тщетно другие державы ходатайствовали заподчиненные ей христианские княжества. Турецкие визири обещались немедленно приступить кулучшению их положения, нодальше обещаний дело нешло, ахристиане оставались впрежнем положении. Тогда угнетенные народы, гяуры, какспренебрежением называли их турки, восстали.
        Онинехотели выносить долее нестерпимое иго и, зная, чтоничего недостигнут просьбами, взялись заоружие. Кэтому их еще подстрекали подосланные Мансуром иего сторонниками дервиши — фанатичные ревнители ислама. Фанатикам божественного пророка необходима была новая кровавая жертва, новое торжество.
        Какприлесном пожаре опустошительное пламя неудержимо стремится вперед, незная преград, такипламя мятежа снеимоверной быстротою переходило сместа наместо, ивкороткое время борцы уже собрались попризыву своих вождей. Всеклялись бороться стурками ненажизнь, анасмерть, обещая скорее умереть, чемснова покориться.
        Силы восставших возрастали скаждым днем, итурецкие войска уже выступили дляусмирения мятежа, обурном начале которого дошли известия ивстолицу.
        Аздесь тайно иоткрыто разжигали религиозный фанатизм. Повсюду наплощадях появлялись дервиши сзеленым знаменем иподстрекали толпу ккровавой войне. Наулицах толпились софты. Наоружейных рынках вскором времени распродали все запасы, инаулицах Стамбула ослепленные фанатизмом турки грозно сжимали кулаки иразмахивали кинжалами.
        ВБейко, прелестном летнем дворце, атакже напустынной Тагандшитарской равнине между Скутари иКадикией уже сдавних пор возвышались белые конусообразные палатки войск. Этот пункт был историческим местом сборища созываемых подзнамена пророка борцов династии Османов.
        Военный министр употребил все усилия дляподкрепления своих войск вмятежных областях. Хотя система набора рекрутов вазиатских провинциях инаходилась вмладенческом состоянии, нокто знал короткую процедуру этого дела вТурции, тому нисколько непокажется удивительным, чтоотряды, расположенные лагерем поБосфору, скаждым днем все увеличивались. Вбольших городах барабанным боем сзывали уволенных взапас солдат, затем следует чтение короткого приказа, идикие орды мчатся всоседние округа, гделовят всех способных носить оружие мужчин итащат вказармы.
        Долгие иутомительные походы приходится делать этим новобранцам. Свысот Киликийского Тавра иопасных разбойничьих притонов Антитаврской горной страны спускаются они вмалоазийские области: вАнгору илиКанвий.
        Многие изновобранцев пришли изсеверных районов. Надетые наних колючие амулеты обличают вних береговых жителей островов Симсонских, между тем каксильные, рослые фигуры, занятые приготовлением жирного барана, внутренность которого они начиняли пилавом, немогли скрыть их происхождения сАракса, созера Ван иизКурдистана. Всеони вместе примкнули кмалоазийским башибузукам. Имиуправляет седобородый дервиш изБаязета, амулеты которого, состоящие изкамней, раковин, зубов акулы, бренчат намускулистой обнаженной шее. Свосторгом взирает старик насверкающие золотом исполинские купола Айя-Софии.
        Взгляд этот словно устремлен навидение, может быть, онвызван употреблением слишком сильной дозы гашиша, сквозь розовый туман тусклый взгляд его погружается взолотую область рая.
        Пронзительно звучат барабаны арнаутов. Радостные крики потрясают воздух. Боязливо смотрит мрачный Аймар, астарый дервиш систоков Евфрата вздрагивает, словно пробужденный оттяжелого сна.
        Суеверные сыны гор Курдистана, которые усебя народине находят большое удовольствие втаинственных приключениях, снова увидели давно исчезнувший призрак — Золотую Маску, предвестницу бурных событий…
        После заката солнца, когда вечерняя заря уже погасла нанебосклоне ияркое пламя костров освещало живописные группы башибузуков, черкесов идругих горцев, водном конце бивуака внезапно возникло дикое смятение. Нельзя было разобрать ниодного звука, ивысокомерные дервиши сблагоговением складывали руки нагруди. Скоро загадка разрешилась — фигура влохмотьях, сбледным лицом инеобычайным взглядом, словно желавшим открыть мир страданий, проходила сквозь остолбеневшие отудивления ряды. Затем таинственный гость исчез вомраке ночи.
        Мало-помалу наобширном поле водворялась тишина, только собаки сгромким лаем бродили еще полагерю, забираясь вглубинуего, ккострам, гдеони поедали остатки мяса икости. Повременам раздавался однообразный оклик часовых: «Ктоидет?»
        Воткартина турецкого лагеря. Теперь бросим взгляд налагерь восставших боснийцев игерцеговинцев, пестрой толпы людей вразнообразнейших костюмах, зачастую слабо вооруженных, которые близ одной деревни расположились нанесколько дней дляотдыха, между тем какпредводитель их ждет еще подкрепления изокрестных деревень ивсех призывает принять участие вборьбе заверу иотечество.
        Восстание начинается! Извсех деревень, через которые проходят восставшие, примыкают кним новые борцы заверу исвободу, благословляемые женами иневестами. Отважное мужество ивоодушевление всецело овладелиими! Онибыли втом возбужденном состоянии, вкотором воины, презирая опасность, смело идут насмерть.
        Вотвлагере задеревней, словно цыгане, столпившись уогня, лежат эти мощные, стройные люди сугрюмыми лицами, обрамленными черными кудрями иусами, стемными сверкающими глазами. Пристально смотрят они вярко-красное пламя, иодин изних рассказывает оновых оскорблениях турками. Ночной ветерок колышет надними верхушки вековых деревьев, авдали слышится тихая музыка скрипок ицимбал — тамтанцует веселая, пылкая молодежь скрасивыми черноглазыми деревенскими девушками, забывая навремя смерть, накоторую они идут.
        Какобнимаются они вдиком, бешеном танце.
        Сегодня танцуют — завтра будут биться! Сегодня целуются — завтра будут истекать кровью, сегодня веселятся, пьют, едят — завтра пойдут насмерть!
        Вшинке, расположенном накраю деревни, двабледных, чернобородых вождя скаким-то высоким иностранцем сидят застолом ипьют вино. Онсам присоединился кним и, яркими красками рисуя злодейства последователей полумесяца, разжигает всердцах их еще большую ненависть кпритеснениям, всильном негодовании подстрекает восставших крешительным действиям.
        По-видимому, онотлично знаком сместностью, амежду тем он нибосняк, нисерб, ниболгарин!
        Онговорит обоим славянским предводителям, чтослабый турецкий отряд под. предводительством паши прибыл влагерь вдвух милях расстояния отлагеря восставших иждет подкрепления. Онтак увлекся своим красноречием, чтодаже незамечает, чтовтени открытого портика два больших черных глаза наблюдают заним ичто стоящий втемноте слышит каждое его слово.
        —Срассветом нападите наэтот отряд, ивы наверно одержите победу, — продолжал иностранец, — первую победу ввашем походе против ваших притеснителей. Враги ваши слабы, ониинедумают онападении. Позовите сюда ваших солдат иначните атаку!
        —Чтотам такое? — перебил один извождей иностранца. — Ктотам? Чтослучилось?
        Громкий крик раздался впортике, толпа мужчин иженщин обступила какого-то необыкновенно высокого полунагого человека.
        —Укротитель змей! Посторонитесь! Укротитель змей! — слышалось совсех сторон, исобравшаяся толпа проводила старика, вокруг мускулистых, загорелых, обнаженных рук которого обвились змеи, дозалы, гдесидели оба вождя вместе синостранцем.
        Укротитель змей был встарой грязной чалме, самулетом идудкой нашее ивкоротких, доколен, широких шароварах. Лицоего, также какруки иноги, было сильно загорелое, ирезкий контраст стемным цветом кожи представляла длинная белая борода. Онказался очень старым. Былхудощав, норослый, мускулистый, сильный. Рубашка, покрывавшая верхнюю часть туловища, расходясь спереди, обнажала худощавую, ноширокую исильную грудь.
        —Дайте место укротителю змей! — слышалось изтолпы. — Онзаставит сейчас танцевать змей!
        Ивнесколько минут около странного старика образовался кружок любопытных издевушек ипарней.
        Старик бросил шкуру нагладко утоптанный глинистый пол шинка, поджав ноги уселся нанее иснял срук пять-шесть змей, которые, повертевшись несколько минут, спокойно улеглись около своего хозяина.
        Привиде длинных извивающихся змей присутствующие, особенно девушки, вужасе отскочили назад, затем снова образовали круг, увидев, чтострашные животные, повинуясь знаку своего господина, смирно легли уего ног.
        Новот укротитель змей заиграл надудке, ипритихшие, словно сонные, животные, услыхав эти звуки, мигом вскочили одна задругой. Странно было смотреть, какони, привлекаемые музыкой, прямо, какстрела, тянулись кверху, приближали голову кдудке итрясли своим острым раздвоенным языком.
        Тутстарик стал извлекать другие звуки изсвоей дудки, змеи вскакивали, приседали ипринялись какбы танцевать подмузыку.
        Этовызвало уприсутствующих громкие крики одобрения: одни бросали старику деньги, другие предлагали ему вина, ностарик отказался.
        —Турок, онтурок! — послышалось несколько голосов, ноони заглушены были всеобщим интересом ктанцующим змеям.
        Новот старик оставил дудку, музыка смолкла, азмеи остались стоять втойже позе перед своим укротителем — длинным рядом, приподнявшись всем корпусом ивысоко вытянув головы.
        Старик взял маленькую палочку икоснулся ею затылка первой змеи, она, словно мертвая, мгновенно упала, какбы помановению волшебного жезла. Исовторой, третьей итак допоследней повторил он свой фокус; всеповиновались ему и, словно мертвые, попадали наземлю. Этобыл, по-видимому, конец странного представления. Между тем какстарик все еще оставался наземле сосвоими змеями, толпа любопытных разошлась, только застолом пировало еще несколько человек.
        Обаначальника исидящий сними иностранец, казалось, совсем позабыли остранном зрелище. Онивсе еще были увлечены жарким разговором, аиностранец прилежно пил заих здоровье.
        —Если вы соберете всех ваших солдат, тоувас будет достаточно сил длятого, чтобы обратить вбегство весь корпус паши! — сказал он так громко, чтониодно слово неускользнуло отсидевшего сбоку укротителя змей. — Онеще незнает, чтовы совсех концов собираетесь сюда, иначе он неотважилсябы зайти так далеко! Донаступления утра вы должны выступить сосвоими храбрыми воинами, анарассвете сделать нападение.
        —Неделайте этого! — внезапно прозвучал глубокий, сильный голос — онпринадлежал укротителю змей. — Этобылобы длявас гибелью!
        Незнакомец вскочил сместа.
        —Ктосказал это? — гневно вскричалон.
        —Я,Абунеца, укротитель змей! Неполагайтесь наслова этого человека, онхочет заманить всех вас насмерть!
        —Допросить старика! — закричали другие, аиностранец громко выражал свою ярость и, казалось, нехотел допустить, чтобы услышали укротителя змей.
        —Этотурок, шпион! — закричалон, указывая наАбунецу. — Ондержит змей только длявиду!
        —Он — турок! Онотказался отвина, — раздалось втолпе.
        —Паша подослал его выведать численность ваших сил, — продолжал иностранец. — Он — шпион!
        —Шпион! Да,да! Оншпион! — кричали многие.
        Абунеца поднялся сместа.
        —Делайте что угодно, господа, — сказалон, — возьмите меня подстражу, какшпиона, иливыступайте против паши, — говорювам, чтовы погибли, если сделаете нападение! Нехотите верить моему предостережению, такслушайте вон того…
        Присутствующие, по-видимому, разделились надве партии.
        —Тотже, чтоназвал меня шпионом, — явился сюда подстрекать вас кнападению итем предать вас вруки паши, — продолжал укротитель змей. — Берегитесьего, он — орудие Мансура, служитель бывшего Шейх-уль-Ислама, онпришел заманить вас насмерть.
        —Замолчи, старый пес, илия выбью изтебя наглость! — закричал иностранец и, бешено размахивая кулаком, подступил кАбунеце.
        —Нетрогай меня, Алабасса — младший ходжа изПеры, илиты пропал! — отвечал укротитель змей.
        —Онзнаетего! Онего знает! — воскликнули присутствующие, обступая обоих противников. — Онзнает его имя! Онназвал его младшим ходжой! Атот назвал старика шпионом!
        Иностранец, которого укротитель змей назвал Алабассой, орудием бывшего Шейх-уль-Ислама, былвнесебя отгнева; злоба кипела внем настарика, который снял снего маску иназвал его последователем Мансура! Откуда мог знать это укротитель змей? Почему знал он его имя? Сбешенством напал он настарого Абунецу иударом кулака хотел заставить его молчать, считая, чтолучше всего избавиться отопасного врага! Онполагал, чтостарость сделала Абунецу неспособным ксерьезному сопротивлению ипоэтому ему нетрудно будет справиться сним.
        Норасчет Алабассы оказался неверным. Нападение его неожиданным образом приняло другой оборот, чемон предполагал!
        Обавождя оставались пока безмолвными свидетелями происшедшей ссоры. Онинезнали, кому издвоих верить! Алабасса выказал себя их другом идоброжелательным советником, пилсними вино ипризывал их кнападению — ониникак немогли поверить, чтобы он мог быть изменником! Другой был — бродяга, укротитель змей, по-видимому принадлежащий кврагам илитуркам!
        Итак, положение старого Абунецы было далеко незавидное! Онбыл посреди мятежников, которые ненавидели иопасались каждого турка! Поведение присутствующих уже убедилоего, чтомежду ними небыло ниодного, ктобы поддержал его сторону! Никто непомогалему, никто неудерживал его противника, когдаон, размахивая кулаками, бросился настарика — всеоставались безучастными зрителями происшедшего жестокого кулачного боя, никто невмешивался внего — всестояли кругом исмотрели, даже оба вождя, ите, сидя застолом, равнодушно взирали набойцов, спокойно пуская голубоватый дым изсвоих коротких глиняных трубок.
        Алабасса, шпион Мансура, боялся, чтоесли только ему неудастся заставить молчать проклятого старика, который обличилего, токакизменника его могут повесить наодном изближайших деревьев.
        Ноего бешеный удар кулака поголове старика отскочил отнее, словно она была изжелеза. Нотем неменее никто изприсутствующих несомневался, чтовэтой борьбе старый укротитель змей должен уступить, таккакпротивник его был моложе и, казалось, значительно превосходил его силой.
        Алабасса вторично поднял кулак, чтобы наэтот раз, словно молотком, ударить Абунецу прямо вголову, — новтуже минуту он почувствовал насебе кулаки старика. Укротитель змей спокойно выдержал первый удар — второго он нестал дожидаться, асхватил своего противника загрудь ишею идалеко отбросил его отсебя.
        Приэтом Алабасса нечаянно наступил наодну иззмей — вбешенстве сострашным шипением бросилась она нанего изаставила вужасе отступить назад — рассвирепевшее животное хотело преследоватьего, остальные змеи последовали примеру своей подруги.
        —Убери твоих ядовитых гадов, старый пес, иначе мы убьемих! — закричал внесебя отярости Алабасса.
        —Убейте змей! — кричали некоторые изприсутствующих, сильно напуганные яростью страшных животных.
        —Ктотронет уменя хоть одну изних, смерть тому! — грозно воскликнул укротитель змей.
        —Ужнехочешьли ты воспользоваться ими длясвоей защиты, шпион? — ссарказмом спросил Алабасса, желая натравить всех присутствующих настарика.
        —Ясам сумею защититься против тебя, младший ходжа изПеры, который хочет попоручению Мансура заманить этих воинов напогибель, — отвечал Абунеца.
        —Такспрячьже своих змей, чтобы я мог размозжить тебе твой проклятый череп, злоречивый пес! — кричал Алабасса, невсилах будучи сдерживать долее свой гнев.
        —Будешьли ты отрицать, чтоты Алабасса? — спросил укротитель змей, успокаивая раздраженных животных ипряча их встоявший сбоку ящик. — Ужненамеренли ты отрицать, чтоты младший ходжа изПеры?
        Алабасса бросился настарика, завязалась бешеная схватка. Яростное нападение молодого иктомуже раздраженного человека, по-видимому, должно было сейчасже положить конец этой борьбе — старый Абунеца принужден был отступить.
        Ноон отступил только надва шага, затем положение дел мгновенно изменилось. Укротитель змей схватил своего противника исовсего размаху бросил его наземлю. Онсделал это так быстро, таклегко. Казалось, этонестоило ему никаких усилий. Поего обнаженным, смуглым, худощавым рукам нельзя было догадаться оприсутствии внем такой силы, ивсе считали падение Алабассы просто несчастной случайностью.
        Мигом вскочил он наноги и, бледный, дрожа отбешенства излобы, снова бросился настарого Абунецу, v вытащив изкармана маленький кинжал, которого досих пор никто невидел унего.
        Абунеца заметил блестящее оружие вруках непомнящего себя отярости врага.
        —А,так вот чего ты хочешь, младший ходжа изПеры, — хладнокровно сказалон. — Втаком случае ничто тебе непоможет, тыдолжен умереть!
        Спеной урта бросился Алабасса насвоего противника, однако ему неудалось ранитьего. Старик снова далеко отбросил его отсебя, инаэтот раз стакой ужасной силой, чтовызвал всеобщее удивление инаминуту поднялся вомнении толпы.
        Впервый раз видели они старика, обладавшего такой силой; этого никто неожидал отнего итеперь просто неверили своим глазам. Такой оборот поединка невольно вызвал увсех крики удивления, иказалось, чтоблагосклонность толпы перешла теперь насторону человека, который имел еще такую громадную силу всвоих сухих старческих руках.
        НоАлабасса вовсе нехотел признать себя побежденным, хотя припадании ивывихнул левую руку. Онвскочил какнивчем небывало. Вправой руке присвете спускавшейся спотолка лампы сверкал кинжал. Скрежеща зубами, бросился он втретий раз настарика.
        Наэтот раз нападение обошлось ему гораздо дороже.
        Терпение старика, казалось, истощилось. Неожидая нового удара, онударил Алабассу полицу.
        Кровь хлынула утого изорта илиизноса, онзашатался: стакой ужасной силой поразил его меткий удар укротителя змей.
        Нотому хотелось положить конец борьбе. Второй меткий удар его кулака лишил чувств посланника Мансура. Тогда Абунеца вырвал упобежденного врага кинжал.
        Словно мертвец, лежал Алабасса наполу, аАбунеца смрачным видом стоял надним, какпобедитель надпобежденным. Вего власти был этот человек, жалкое орудие Мансура. Емуоставалось только убить негодяя, вонзив ему всердце кинжал.
        Ноукротитель змей считал унизительным длясебя убивать сраженного, лежащего уног его врага исотвращением оттолкнул отсебя кинжал.
        Вэту самую минуту один извождей встал из-за стола; наулице перед шинком поднялся страшный шум, скаждой минутой принимавший все большие ибольшие размеры.
        Ясно слышались крики нетерпеливых солдат, громко требовавших, чтобы их вели набитву.
        Новот ивнутри шинка снова поднялась суматоха. Воины утверждали, чтотурецкий укротитель змей был шпионом.
        Предводитель подошел кнему.
        —Тыслышишь, солдаты мои считают тебя шпионом! — сказалон. — Янежелаю слушать твоих оправданий, всеравно они ничем немогут изменить твоего положения! Тымой пленник.
        —Янеотказываюсь отплена, — отвечал старый укротитель змей, — язнаю, чтоя невинен. Явовсе нешпион. Япришел предостеречь тебя отнападения. Неполагайся наслова того человека, который лежит наполу безчувств, онизменник!
        —Обыскать карманы иностранца! — приказал предводитель стоявшим около него воинам.
        Онибросились наАлабассу, оборвали его шитый шнурками кафтан иперешарили карманы.
        —Вотбумажник! — закричал вдруг один изних, ощупав его рукой ипочувствовав, чтоон глубоко вшит вподкладку.
        —Оторватьего! — приказал начальник.
        Солдаты сделали это иподали бумажник вождям.
        Теподошли кстолу, чтобы подвергнуть бумаги тщательному осмотру.
        Всеони, по-видимому, были вполне невинного свойства, таккакодин извождей хотел уже собрать их иположить обратно вбумажник. Новэту минуту другой нашел внем секретное отделение, разорвал бумажник идостал несколько бумаг, доказавших, чтостарый укротитель змей был прав, называя иностранца младшим ходжой Алабассой изПеры. Ноэто былобы еще ничего, онмог отказаться отсвоего прежнего положения ипрежней религии. Новот оба вождя, вокруг которых слюбопытством столпились воины, нашли еще другие бумаги, изкоторых узнали, чтоАлабасса был родом серб, чтоон, желая возвыситься вТурции, перешел вмусульманство, состоял наслужбе убывшего Шейх-уль-Ислама идействовал вего интересах.
        Ярость всех бывших вшинке восставших незнала границ, иоба вождя вовсе несчитали своею обязанностью защищать изменника, шпиона иврага отечества. Всебросились науспевшего уже прийти вчувство Алабассу, онмигом был вытащен изшинка наулицу ирастерзан накуски. Подобно диким зверям, набросилась разъяренная толпа наизменника, одни побивали его камнями ипалками, другие рвали накуски.
        —Ведите нас вбой! — кричали воины, размахивая оружием. — Мыхотим напасть напроклятых мусульман, хотим биться сними! Зачем вы еще медлите, ведитенас! Мыхотим победить!
        —Победить! Хотим победить! — отовсюду раздавались крики воинов, воодушевленных мужеством иненавистью кврагам.
        Этовысокое чувство увлекло иобоих вождей.
        —Невступайте вбитву! — закричал старый укротитель змей, которого два воина связывали веревками, чтобы, какпленника, потащить засобой. — Послушайтесь моего предостережения! Выбудете побеждены! Паша имеет всвоем распоряжении силы, втрое превосходящие ваши…
        Ноголос предостерегающего Абунецы был заглушен криками солдат.
        —Вперед! — громко разнеслось вовсе стороны.
        Вожди приказали бить тревогу.
        —Вбой! Кпобеде! — кричали исполненные мужества воины, размахивая оружием.
        Подприкрытием ночи они собрали свои отряды. Этобыло значительное войско. Затем жаждущие брани смельчаки выступили, увлекая засобой ипленного укротителя змей.
        V
        Жертва верной любви
        Мыоставили Рецию какраз вту минуту, когдаона, беспомощная, всеми покинутая, вотчаянии, сребенком наруках, бросилась нарельсы перед приближающимся локомотивом.
        Чтобыло ей теперь вее жалком нищенском существовании, когда Сади оставилее? Чтобыло ей вжизни безнего? Зачем должен был бедный ребенок, залог его любви, прежде времени узнать горе инищету — единственный удел его иматери вэтом мире стех пор, какСади бросилее?
        Есть глубина скорби, равная безумию! Если она охватит нас своими когтями, если эта лютая скорбь терзает наше сердце, тогда нет места ниразмышлению, нистраху, николебанию.
        Втакую-то минуту, когда нам кажется, чтоБог отступился отнас инечего уже более ожидать нам насвете, втакую минуту Реция решилась умереть, неиспугавшись ужасной кончины игреха, втакую минуту сулыбкой мужества, словно шла ненасмерть, анаосвобождение, бросилась она нарельсы.
        Неявляласьли эта ужасная картина восне Сади-паше? Гдебыл он вто время, когда несчастная Реция искала смерти?
        Неподозревая ее ужасной участи, занятый своими планами иважными делами, онсидел вроскошном дворце принцессы Рошаны.
        Неужели вэту минуту страшное предчувствие внезапно неохватило ужасом его душу? Неподсказалли ему внутренний голос имя несчастной, покинутой им возлюбленной? Илиласки принцессы заглушили внем тихий голос совести ион остался неуслышанным?
        Говорят, чтопритакой пылкой любви между любящими сердцами существует тесная связь, такчто один предчувствует опасности иособенно тяжелые события вжизни другого, какбы далеко он отнего нибыл.
        Имелли Сади подобное предчувствие? Казалось, чтода: упринцессы им внезапно овладело непреодолимое беспокойство, казалось, что-то влекло его оттуда, точно где-то ждало его какое-то дело.
        Нонеобраз Реции носился надним, неон наполнял его душу, неон всюду преследовалего! Онбыл давно уже вытеснен изего сердца другими, более блестящими образами!
        Вто время какнесчастная женщина приняла отчаянное решение умереть вместе сосвоим ребенком, сторож нажелезной дороге, Туссум, человек уже пожилой, вышел изсвоего маленького, близ рельсов лежащего домика исполнить свою обязанность: перед приближением поезда осмотреть полотно железной дороги.
        Осмотр этот приходилось делать ему так часто, чтомало-помалу он стал чисто механическим обходом рельсов. Такие работы, часто повторяющиеся икоторые, всущности, вовсе нельзя назвать работой, вконце концов делаются весьма небрежно. НоТуссум ивэту ночь исполнил свою обязанность; низко, надсамой землей держа фонарь, обходил он полотно железной дороги, производя осмотр.
        Была холодная, темная, неприветливая ночь, истарый Туссум качал головой, отправляясь впуть. Всенебо было подернуто облаками. Сквозь них несияла ниодна звездочка.
        ВотТуссум осмотрел свою полосу ихотел уже повернуть назад понаправлению кдому, каквдруг, близко засобой, услышал рев локомотива. Онхотел отойти немного всторону, таккакему хорошо было известно, чтонельзя стоять близко кпроходящему мимо поезду — ветром может втянуть неосторожного между колес.
        Вэту минуту шагах впятидесяти ему показалась человеческая фигура.
        Туссум подумал, чтоошибся, ихотел подойти поближе, нопоезд стакой быстротой исилой приближался кнему, чтостарик поневоле должен был отскочить отрельсов. Онпобежал дальше, нонепрошло иминуты, каксшумом мчавшийся локомотив догналего.
        Тутон заметил, чтокакая-то женщина сребенком бросилась нарельсы.
        Онзакричал, нобыло уже слишком поздно. Шумпоезда ирев локомотива заглушили его голос.
        Онхотел броситься кнесчастным иоттащить их прочь сполотна — ноопоздал. Онсамбы неминуемо погиб, еслибы втуже минуту поспешил кРеции. Онауже бросилась нарельсы.
        Ужасная машина была совсем близко, длянесчастной небыло уже спасения.
        Словно окаменелый, Туссум недвигался сместа. Глаза его устремлены были нато место, гдебросилась Реция, онясно видел еще ее белую одежду, резко выделявшуюся натемной земле, видел, какона еще раз простерла свою белую руку, какбудто впоследнюю минуту еще искала спасения ипомощи, искала руки, котораябы вырвала ее иребенка изкогтей близкой смерти, казалось, впоследний момент ею овладело раскаяние.
        Нобыло уже поздно, всебыло кончено. Неподвижно стоял Туссум подгнетом этого ужасного зрелища, пристально смотрел нарельсы — фонарь выпал унего изрук прямо напесок.
        Поезд поравнялся снесчастными матерью иребенком — вотон уже промчался через них… они безвозвратно погибли.
        Старый Туссум упал наколени, скрестил руки нагруди ипрошептал молитву — такого ужаса он никогда еще невидывал. Сотвращением, изкрайности только поступил он сторожем нажелезную дорогу, этудьявольскую машину, какназывали ее сначала старые турки. Онистарая сестра его Харрем неимели больше никаких средств кжизни, адругого места он ненашел. Новэту ужасную минуту, сделавшись свидетелем такого страшного происшествия, откоторого его всего трясло, словно влихорадке, онснова был охвачен раскаянием, этобыло слишком ужасно! Оннемог спасти несчастную иее невинное дитя. Может быть, ондаже подвергнется наказанию, сделав донесение ослучившемся.
        Поезд давным-давно уже умчался и, наверно, достиг отдаленного города, аТуссум все еще стоял наколенях напеске возле своего фонаря. Никто вовсем поезде инеподозревал ослучившемся. Одинон, Туссум, знал это, один он был свидетелем ужасного происшествия.
        Новот доушей его долетел тихий крик ребенка.
        Онприслушался — оннеошибся, этобыл плач дитяти. Через минуту он стал громче.
        Туссум сейчасже подумал, что, может быть, бедный, брошенный нарельсы ребенок избегнул смерти, хотя итяжело ранен.
        Собравшись сдухом, онвстал сколен, взял фонарь ипорельсам пошел ктому месту, гдележали Реция ссыном. Ондумал найти изувеченный, окровавленный труп, но — удивительно! — хотя Реция илежала, словно мертвая, между рельсами, такчто вагоны, наверно, прошли через нее иребенка, ноБог спас несчастных, один какой-нибудь удар лишил Рецию чувств, ребенокже остался невредим игромко плакал.
        Туссум прежде всего осторожно отнес обоих сопасного места иположил напесок далеко отрельсов, такчто теперь они были уже вбезопасности; затем взял фонарь ипорельсам поспешил ксвоему довольно просторному сторожевому домику.
        —Харрем! — крикнулон, толкнув ногою дверь, своей сестре, ужеспавшей. — Харрем, поди-ка сюда! Случилось большое несчастье!
        —Несчастье? — спросила сестра Туссума, онаимела очень сострадательное сердце ипрежде, когда еще была побогаче, охотно делилась всем скаждым бедняком.
        Туссум рассказал ей онесчастном случае.
        —Может быть, можно еще помочь им? — спросила Харрем. — Пойдем. Сведи меня туда.
        —Ребенок жив, ноженщина, илидевушка, кажется, погибла, — заметил Туссум, провожая сестру ктому месту, гдележала Реция ссыном. — Онанешевелится.
        —Избави Боже! — вскричала старая турчанка, снадеждой сложив руки, онабыла богобоязненна идобра.
        —Клянусь нашим божественным пророком, этобыло зрелище, какого я век незабуду!
        —Тыитеперь, Туссум, бледен какмертвец.
        —Ядрожу еще всем телом.
        —Богвелик, — сказала Харрем, — если будет нато святая воля, мызастанем вживых обоих.
        —Мыотправим их вгород.
        —Вгород? Теперь, ночью, Туссум? Низачто я немогу допустить этого. Ихнадо перенести вмою комнату.
        —Ноесли она умерла?
        —Вотони! Тыслышишь голос ребенка? Онкричит так жалобно! Бедная, несчастная женщина! — сказала сострадательная Харрем привиде бездыханной Реции. — Какую нужду игоре должна была испытать бедняжка, чтобы искать здесь смерть ибросить вее страшные объятия невинную крошку. Мыстобой, Туссум, бедны, ноесть насвете люди еще беднеенас.
        Идобрая Харрем, вшироком платье изсветлой материи, слицом, закрытым старым белым ячмаком, прежде всего подняла плачущего ребенка.
        —Маленький мальчик! Возьми, подержиего, Туссум, онцел иневредим, — сказалаона.
        Старик довольно неловко взял ребенка наруки, тотиспугался изакричал еще громче.
        Харрем наклонилась надРецией ипрежде всего сдернула покрывало сее лица.
        —Онаеще так молода ипрекрасна, нотак бледна ибезжизненна, словно мертвая. Вотпосмотри, — говорила добрая старушка, — вэто место должна она была получить страшный удар, отсюда, через головную косынку, течет кровь!
        —Нучто, онаумерла? — спросил Туссум.
        —Кажется, чтотак.
        —Послушай, дышитли онаеще?
        Харрем нагнулась кРеции, приложилась губами кустам безжизненной девушки, чтобы почувствовать, естьли унее еще дыхание.
        Ребенок кричал так громко, таксильно, чтоТуссум совсем неслышал, чтоговорила сестра.
        Онотнес его немного всторону иположил напесок, асам вернулся оказать помощь Реции.
        —Онаеще дышит, ноочень слабо! — крикнула ему Харрем.
        Теперь ребенок был довольно далеко икрик его немешал их разговору.
        —Чтонам снею делать?
        —Мыдолжны помочьей, должны прежде всего отнести ее домой, — отвечала Харрем. — Задело, Туссум.
        Старик исполнил желание сестры, иоба попробовали нести Рецию, ноэта ноша оказалась непосилам престарелой Харрем; Туссум какможно тише иосторожнее взял безжизненную Рецию наруки иодин отнес ее всвою хижину.
        Харрем несла ребенка ифонарь.
        Сторожевой домик был жалкой ветхой деревянной хижиной, какибольшинство домов вКонстантинополе, нозато состоял изнескольких комнат.
        Добрая Харрем прежде всего позаботилась перенести Рецию насвою постель. Чтобы успокоить ребенка, дала ему немного молока иуложила спать.
        Теперь она могла сосредоточить все свое внимание нанесчастной больной. Промыла ее рану ипозаботилась отом, чтобы Реции было покойно. Туссум предоставил все заботы своей сострадательной сестре, асам лег спать.
        Рана вскоре, по-видимому, начала заживать, нобольная все еще неприходила всознание: страх ивозбужденное состояние, которые пришлось пережить бедной Реции, вызвали горячку.
        Много тяжелых дней иночей принесла старой Харрем болезнь Реции. Целые недели пролежала больная, борясь сосмертью. Добрая старушка, кроме того, должна была еще заботиться иоребенке, расцветавшем благодаря ее материнскому уходу.
        Пришла весна. Казалось, чтогорячка хотела наконец покинуть Рецию. Кбольной вернулось уже сознание, рана зажила — нобедняжка была так слаба, чтовсе еще надо было опасаться заее жизнь.
        Судивительной самоотверженной любовью ухаживала занею старая Харрем, употребляя все усилия дляее спасения… Отрывками, насколько позволяли силы больной, узнала она обстоятельства ее жизни иеще более привязалась кпрелестной девушке. Присвоей бедности она нежалела ничего, тратила последний грош дляподкрепления ивосстановления упадших сил выздоравливающей больной.
        Чтоболее всего помогло выздоровлению Реции, такэто то обстоятельство, чтодитя ее было спасено иона снова могла держать вобъятиях своего любимца, свое единственное сокровище.
        Такмедленно подвигалось ее выздоровление; снаступлением лета она могла уже поцелым часам оставлять хижину, утром ивечером гулять вблизи нее, подтенью деревьев, вдыхая чудный освежающий иподкрепляющий аромат.
        Харрем радовалась, чтоей так хорошо удалось спасти молодую женщину, навыздоровление которой она употребила целые месяцы, иРеция чувствовала горячую благодарность кдоброй набожной старушке, сестре Туссума.
        Грустная улыбка сияла набледном, нопрекрасном лице Реции всякий раз, какХаррем говорила сней ивсячески старалась развлечьее. Глубокая задумчивость лежала вее взгляде ибыла разлита повсему прелестному лицуее; длинные темные ресницы, осенявшие ее глаза, усиливали это выражение.
        Онабыла спасена, вырвана изкогтей смерти иснова возвращена кжизни; горячо благодарила она свою спасительницу завсе ее благодеяния. Онаоказала ей помощь, спасла отнеминуемой смерти иотгреха. ИРеция должна была жить, жить длясвоего сына!
        Часто вжаркие летние дни сидела она подстарыми тенистыми деревьями пососедству сдомиком. Деревья эти прилегали кстене, по-видимому окружавшей какой-то парк илисад. Реция незнала, кому принадлежал этот сад, вблизи которого охотно сиживала, погруженная всвои мысли. Даона инеспрашивала обэтом.
        Нанезначительном расстоянии находился маленький летний дворец султана, называемый цветочным павильоном, таккакогромный сад, окружавший этот маленький невидимый дворец, представлял изсебя роскошный цветник, далеко разливавший благоухание. Вконце сада росли большие вековые деревья, цветущие кустарники, располагались жасминовые беседки ирозовые аллеи, иистинное наслаждение было гулять там вечером.
        Султан Абдул-Азис подарил этот цветочный павильон принцу Юсуфу, который всегда судовольствием посещал его иочень любил гулять вего прелестном саду.
        Дляпринца произведены были некоторые перемены впавильоне: расширили гаремные покои, выстроили конюшни, устроили бег, ипоприказанию султана сделало быловсе, чтобы этот дворец дляпринца стал приятным местом отдыха.
        Несколько недель тому назад принц Юсуф совсем своим штатом переселился вцветочный павильон навсе летние иосенние месяцы.
        Принц неимел уже более присебе своего друга, своего прежнего наставника иадъютанта: Гассан постоянно находился всвите султана, истех пор Юсуф немог уже более так привязаться кдругому адъютанту. Чаще всего любил он быть один ибезсвиты выезжать напрогулки вечером.
        Однажды принц, пообыкновению, приказал седлать свою любимую лошадь. Онсошел впереднюю часть сада, гдеслуги взад ивперед водили стройное, изящное животное, вскочил вседло иодин выехал изсада; вседавным-давно знали его обычай выезжать напрогулку безсвиты.
        Даникто вэто время инеузналбы внем принца. Онбыл вчерном европейском костюме, красной феске, подобно тысячам знатных турок, даисбруя его коня была нисколько небогаче, чемулюбого банкира вГалате.
        Вследствие своего странного необщительного имеланхолического характера принц Юсуф неочень-то был любим своей свитой, даивостальных кругах.
        Было странно идаже неприлично принцу вести себя таким образом.
        Принц Юсуф, по-видимому, никчему неимел пристрастия. Даже красота женщин ита невосхищалаего. Несколько недель тому назад, какмы уже знаем, онотослал прекрасную иумную дочь Гуссейна Авни-паши назад котцу, таккакнечувствовал кней любви. Сердце мечтательного Юсуфа все еще принадлежало той звезде его жизни, которую он только раз видел истех пор немог уже забыть.
        Говорят, человек любит истинно только раз вжизни, всеостальное, принимаемое им залюбовь, неистинное, подогретое чувство.
        Принц все еще мечтал оРеции: гулялли он вчасы уединения поаллеям сада, каталсяли верхом — всюду стоял унего перед глазами ее прекрасный образ.
        Онневидел больше Реции, тщетными оставались все попытки отыскать свой предмет страсти; одно время он думал даже, чтоможет полюбить другую исделаться счастливым обладателемее, потому-то он ивзял всвой гарем дочь военного министра. Ното, чтовпервую минуту он счел любовью, было неболее какмимолетная вспышка страсти, иона прошла также быстро, какивозникла.
        Чтобыло ему теперь вЛейле, дочери Гуссейна? Ончувствовал, чтонеможет сделать ее счастливой. Оннелюбилее, онлюбил другую, которую немог назвать своею, илюбил ее так восторженно, такобожалее, какпрекрасный цветок, какяркую звезду!
        Оннехотел, чтобы Лейла была несчастна, ноосчастливить ее он был невсилах, итак, издоброго побуждения, вовсе нежелая оскорблять чувства девушки, онотослал ее вконак отца.
        Вэтот вечер, катаясь пополям, онвсю дорогу думал оРеции, иизголовы его невыходил вопрос, придетсяли ему еще когда-нибудь увидетьее.
        Наобратном пути, когда солнце уже склонялось кгоризонту итени приняли большие размеры, онслучайно подъехал ктой части стены, окружавшей его сад, пососедству скоторой росли старые тенистые деревья.
        Вдруг Юсуф заметил подсенью их медленно прогуливавшуюся молодую женщину.
        Казалось, онанеслышала инезамечала его приближения, онаоткинула покрывало слица, чтобы свободнее вдыхать освежительный вечерний воздух.
        Этобыла Реция. Оставив спящего ребенка вхижине, словно гонимая какою-то невидимою силой, онаснова вернулась подсень деревьев, чтобы насладиться чудным вечером.
        Тут-то изаметил ее Юсуф. Радостный испуг охватил его привиде прекрасного, горячо любимого им существа. Оннеошибался: этобылаона, прелестная Реция! Онснова нашелее, снова видел перед собою ее чудный образ!
        Онневольно остановил лошадь, боясь пошевелиться, чтобы небыть замеченным. Онсвободно мог любоваться прекрасной фигурой, прелестным, милым лицом своей возлюбленной.
        Вдруг Реция заметила всадника ипроворно накинула ячман налицо.
        Юсуф спрыгнул слошади, несхватив ее поводья, чтобыло ему задело, куда денется лошадь ичто снею станется! Онпустилее, асам поспешил кРеции. Какое счастье! Онснова нашелее!
        Заметив, чтоона неузналаего, оннесказал, чтодавным-давно знает илюбитее, несказал иктоон. Ноон был снею так вежлив, приветлив иделикатен, чторасположил Рецию впользу незнакомого юноши; онапозволила ему идти рядом ссобой исудовольствием прислушивалась кего умному, увлекательному разговору. Да,она должна была сознаться себе, чтоэтот знатный юноша обладал нежным, чувствительным сердцем.
        Юсуф был счастлив, чтонашел Рецию.
        Онспросил, гдеона живет, имолодая женщина чистосердечно ибеззамешательства отвечалаему. ТутРеция заметила, чтолошадь его все удаляется. Вответ наэто принц сказал, чтоона неубежит, ночто он готов обойтись безлошади, онтак доволен, чтонаконец встретилее.
        Приэтих словах молодая женщина покраснела подсвоим покрывалом. Немного погодя она объявила, чтодолжна идти домой, иЮсуф неудерживал се. Онпростился, иони расстались.
        Принц всчастливом настроении вернулся впавильон. Трудно было узнать внем прежнего меланхоличного, необщительного Юсуфа. Кудивлению прислуги, онпришел пешком. Никто несмел спросить его олошади. Через несколько часов конюхи поймали блуждающее пополю верное животное, отыскивающее своего хозяина. Прислуга незнала, чемобъяснить этот странный случай, всезаметили только, чтопринц был гораздо веселее исчастливее обыкновенного.
        Реция незнала, чтоюноша, говоривший снею, былпринц. Правда, ейпоказалось, чтоона уже раз виделаего, ногде — этого она немогла припомнить.
        Вернувшись домой, онадолго еще думала онезнакомом красивом, приветливом юноше. Когда она наследующий вечер снова пришла насвое любимое место, онбыл уже там.
        Теперь ей казалось, чтоона сделала нехорошо, снова придя наэто место.
        Онже подошел кней снескрываемой радостью, подал ей руку взнак приветствия ипредложил быть ее кавалером, уверяя, чтоэто былобы длянего высшим наслаждением ичто всю ночь ивесь день он радовался возможности снова увидетьее.
        Этислова, такискренне выходившие изглубины души Юсуфа, произвели удивительное действие наРецию. Оначувствовала, чтоюноша любитее, чтоон всем своим чистым сердцем привязан кней, может быть, онамоглабы быть счастливой, ответив ему взаимностью… ноона принадлежала другому, онабыла несвободна, онанемогла принадлежатьему! Еесердце, любовь — отданы были другому! Хотя Сади оставил изабылее, онавсе-таки желала оставаться ему верною досмерти! Онанемогла отдать свою руку этому юноше, еслибы даже он ижелал осчастливитьее; онадолжна была остаться внищете ибедности, должна была принести эту жертву своей любви!
        Наследующий вечер, снова встретив Рецию втени деревьев, Юсуф опустился перед нею наколени, страстно схватил ее руку ипризнался всвоей пламенной любви.
        —Будь моей, Реция, — умолялон, — ялюблю тебя, янемогу быть счастлив безтебя! Тыдолжна быть моею!
        Хотя Реция изнала, чтоюношу зовут Юсуфом-Изеддином, ноей неизвестно было, чтоэто — сынсултана.
        —Встань! — коротко сказалаона, поднимая принца. — Незаставляй страдать себя именя, Юсуф! Неищи моей взаимности, нетребуй, чтобы я принадлежала тебе! Будь другом бедной Реции, которая несмеет нарушить своей клятвы! Япринадлежу другому, — тихо созналасьона, — янемогу быть твоей!
        —Тыпринадлежишь другому? Ещеитеперь?
        —Вечно! Вечно!
        Приэтих словах упринца так иупало сердце.
        —Такты неможешь любить меня? — тихо спросилон.
        —Нет, ямогу любить тебя, Юсуф, какдруга, какбрата, — отвечала Реция, — такоюже любовью должен иты любить меня! Умоляю тебя сделать это! Нетребуй отменя большего! Будем друзьями!
        Просьба была так искренна, нежна итак мило произнесли ее уста Реции, чтопринц, увлеченный добротою ипрелестью своей возлюбленной, схватил ее руку иосыпал ее поцелуями.
        —Неотталкивай меня, Реция! — воскликнулон. — Яведь ничего другого нежелаю, кактолько иметь право любить тебя, прекраснейшая иочаровательнейшая извсех женщин.
        Истрастный юноша порывисто прижимал руку Реции ксвоим устам.
        Онадрожала, оначувствовала, чтодолжна удалиться, должна бежать отЮсуфа, чтоона принадлежит Сади…
        —Ятвоя, мойСади, твоя! — прошепталаона, вырвалась отпринца иубежала.
        Юсуф посмотрел ей вслед, емубыло ибольно ивместе стем так хорошо насердце, онничего больше нехотел, кактолько иметь право любить Рецию!
        VI
        Сирра ичеркес-палач
        Вернемся теперь кСирре, которую Будимир доставил наместо казни перед деревянными воротами Скутари.
        Только небольшая кучка любопытных собралась перед страшным эшафотом, воздвигнутым палачом.
        Холодная, сырая, пасмурная погода, даеще то обстоятельство, чтонигазеты, ниобъявления неизвещали оказни пророчицы, объясняли незначительное присутствие народа наэтом ужасном зрелище, которое должно было произойти после заката солнца.
        Мансур-эфенди, досамого часа казни все еще остававшийся Шейх-уль-Исламом, тоже неодобрял лишней огласки; оннезнал, какое еще действие произведет напублику казнь пророчицы. Очень легко могло случиться, чтовподобном случае народ вступилсябы за«чудо» инаместе казни дело дошлобы доопасных демонстраций. Мансур-эфенди имел обыкновение заранее обдумывать все ипринял меры дляпредупреждения подобного неприятного случая.
        Когда карета спреступницей подъехала кподмосткам, накоторых возвышалась виселица, Будимир прежде всего приказал своему помощнику продеть веревку сквозь массивное железное кольцо впередней перекладине.
        Между тем отряд кавасов широко оцепил подмостки.
        Только что Будимир попробовал, хорошоли действует опускной клапан, каквдруг прискакал гонец отМансура сприказанием поспешить сисполнением приговора, дабы непривлечь большого внимания.
        Наместо казни прибыло уже несколько имамов, накоторых возложена была обязанность перед казнью призвать преступников кпокаянию имолитве. Нераз приходилось им исполнять эту обязанность — сотни, даже тысячи преступников впоследнюю минуту жизни виделиони, — ноиони содрогнулись привиде Сирры. Такого страшного существа, такого безобразия они никогда еще невидывали.
        НаСирре надета была длинная красная одежда приговоренных ксмерти.
        Вэтом ужасном костюме она казалась еще страшнее, чемкогда-либо.
        Сирра проворно иловко, словно кошка, влезла наподмостки, когда помощник палача снял снее веревки, кроме одной, привязанной кее руке. Подобно тому, какводят нацепи диких зверей, такипомощник палача наверевке ввел Сирру наподмостки.
        Небольшая кучка зрителей изнарода сужасом иотвращением смотрела напреступницу — наэто страшное существо, влезавшее наподмостки. Онинезнали, чтоэто была пророчица, бывшее орудие Шейх-уль-Ислама.
        Напрасно искала Сирра удобного случая вырваться изрук палача. Онабыла таким созданием, длякоторого ничего незначило прислучае обновить рубцы, покрывавшие лицо ишею Будимира! Вбешенстве иотчаянии она была страшна, владея тогда ужасной силой, иготова навсе, чтобы только освободиться илиотомстить засебя.
        Нопомощник палача был осторожен! Оноставил одну веревку наруке Сирры. Вто время какон поднимался поступеням подмосток, рядом сним лезла иона, будучи невсилах убежать; слуга Будимира крепко держалее.
        Солнце, такдолго огненным шаром видневшееся из-за тумана итуч, ужесклонялось кгоризонту, через минуту оно должно было исчезнуть — аказни вКонстантинополе совершались всегда после заката.
        Когда Сирра подошла кстолбам, составлявшим виселицу, слуга передал своему господину веревку, накоторой он держал Сирру, словно дикого зверя.
        Кней подошли имамы. Онапотребовала, чтобы ее прежде всего освободили отпозорной веревки.
        Один изимамов дал знак палачу исполнить желание преступницы, ивот последние оковы сняты были сСирры.
        Онаувидела себя теперь свободной, ноБудимир иего помощник были так близко, чтостоило им только протянуть руку, чтобы снова схватитьее.
        Имамы призвали осужденную кмолитве ипоказали ей место, гдедолжна она была совершитьее. Сирра последовала приглашению иопустилась наколени. Ейбыло это очень кстати: теперь она избавилась отнеприятного соседства черкеса-палача.
        Минута, назначенная длямолитвы, была последняя вжизни преступника! Итак уже слишком долго длилась вся эта церемония! Будимир думал оприказании Шейх-уль-Ислама. Казнь должна была совершиться сиюже минуту.
        Однако он несмел помешать молитве. Сложив свою руку нагруди длямолитвы, Сирра обдумывала возможность побега. Онавсе еще неотказалась отмысли избежать виселицы, всееще неприготовилась ксмерти. Неужели она должна была умереть безвинно, неужели Мансур должен был победить, онигрек восторжествовать? Нет, этого недолжно случиться! Даже впоследнюю минуту она неотчаивалась! Одно, чтоее беспокоило, — этодлинная красная одежда! Еслибы она насамом деле рискнула напопытку кбегству, этадлинная одежда сталабы ей непреодолимым препятствием, аскинуть ее она немогла. Будимир крепко привязал ее ктелу.
        Однако она должна была начто-нибудь решиться; время, данное ей длямолитвы, ужепроходило — палачом овладело нетерпение. Через минуту, когда он схватит ее инабросит петлю нашею, будет уже поздно, тогда все уже будет кончено!
        Нетеряя ниминуты, Сирра внезапно вскочила, прежде чем Будимир ислуга его могли схватитьее, своею единственною рукою быстро сорвала ссебя красный балахон и, оставшись всвоей обычной черной одежде, проворно иловко, каккошка, спрыгнула сподмостков всередину отступивших отужаса жандармов. Громкий крик раздался изтолпы свидетелей этого неожиданного происшествия приказни; безобразное создание, накоторое стех пор, какявилось оно наподмостки, всесмотрели судивлением иотвращением, теперь внезапно приобрело вглазах зрителей дьявольский характер, ибольшинство изних расступилось сгромким криком.
        НоБудимир нехотел так легко отказаться отсвоей жертвы. Вместе спомощником он бросился впогоню заосужденной, вто время каккавасы разбежались сдиким криком, авсе свидетели этой страшной, дикой погони вужасе расступились.
        Несмотря насвою ловкость ипроворство, онаошиблась врасчете: число зрителей было так незначительно, даите, которые были, такбоязливо отступали перед нею, чтоона тщетно пыталась найти среди них защиту испасение. Онабросалась туда исюда, преследуемая палачом иего слугой, — новсе было напрасно. Недолго продолжалась эта погоня икончилась неудачно дляСирры, которая снова очутилась вруках черкеса-палача.
        Будимир опять втащил свою жертву наподмостки. Хитрой Сирре вторично чуть было неудалось убежать отнего — втретий раз этого недолжно было случиться. Сосвойственной ему уверенностью иискусством он накинул ей петлю нашею, вто время какона стояла наопускном клапане — через минуту Сирра, вися наверевке, качаласьбы ввоздухе…
        Новот подороге сдругой стороны ворот показался вовесь опор мчавшийся всадник, издали махавший белым платком. Палач, глаза которого отбешенства инапряжения вовремя погони запреступницей налились кровью, невидел всадника, ноимамы закричалиему, чтобы он остановил казнь.
        Уженога Будимира была назасове, руки Сирры были уже завязаны наспине — ипетля накинута ей нашею.
        Вэту минуту всадник подъехал кподмосткам. Этобыл Гассан, адъютант султана.
        —Именем могущественного султана, остановись! — закричалон. — Осужденная помилована! Именем его величества, онадолжна остаться вживых! — слова эти подействовали.
        Вовсаднике, проворно соскочившем сконя, черкес-палач сразу узнал адъютанта султана.
        Сирра поняла, чтоона спасена.
        Петля уже так крепко стягивала ей шею, чтоона заранее предвкушала ужасную смерть нависелице, итеперь впоследнюю минуту ей вдруг подоспела помощь.
        Будимир выпустил изрук веревку. Гассан подал ему приказ султана.
        —Яприбыл неслишком поздно! Осужденная невинна вубийстве! — воскликнул Гассан изатем приказал кавасам привести карету.
        Палач был лишен своей жертвы! Изумленные имамы тихонько перешептывались между собой — Сирраже, кактолько сняли снее петлю, дрожа опустилась наколени.
        Всезрители: мужчины иженщины — были крайне удивлены тем, чтоосужденная впоследнюю минуту была помилована; этого никогда еще небывало! Вэто время Гассан приказал освобожденной изрук палача девушке сесть вприведенную карету иехать вБеглербег; самвскочил налошадь ипоследовал закаретой. Любопытные разбрелись, неувидев ожидаемой казни.
        Имамы поспешили вконак Шейх-уль-Ислама донести ему ослучившемся, нонезастали дома Мансура-эфенди.
        Черкес-палач был вкрайнем негодовании, хотя он идолжен был получить такуюже плату заказнь, какеслибы Сирра действительно была повешена, однако он был сильно раздражен тем, чтоунего похитили жертву впоследнюю минуту, когда им овладела уже жажда крови.
        Когда кавасы илюбопытные все разошлись, онвсе еще оставался вместе сработником наподмостках. Вслепом бешенстве он начал рубить столбы виселицы иломать подмостки. Глухие удары топора доносились доближайших улиц Скутари, между тем каквечер быстро покрыл своею мглою город иместо казни.
        Вэто время карета, вкоторой ехала избавленная отужасной смерти Сирра, доехала доБеглербега. Здесь убольших проезжих ворот Гассан приказал спасенной им девушке подождать немного, пока он вернется.
        После этого он отправился впокои султана идоложилему, чтопророчица еще неказнена, аждет внизу, чтобы выступить свидетельницей против Мансура ираскрыть его преступления.
        —Янежелаю более нивидеть, нивыслушиватьее! — воскликнул Абдул-Азис. — Онадолжна радоваться, чтоизбежала смерти, авдоказательствах вины Шейх-уль-Ислама мы более ненуждаемся. После того какон сегодняже вечером уже отрешен отдолжности, яжелаю, чтоб Феми-эфенди занял его место, иприказываю, чтобы он отмоего имени передал это бывшему Шейх-уль-Исламу; пусть он радуется, чтосильнее непочувствовал моей немилости. Тебеже обязаны мы благодарностью затвои неусыпные старания постоять заистину иобличить виновных, тебе иСади-паше!
        Мыжелаем дать тебе новое доказательство нашей благосклонности исэтого дня жалуем тебя великим шейхом нашего двора. Тызнаешь, санэтот равносилен званию визиря.
        Гассан преклонил колено перед султаном иблагодарил его заэту необыкновенную милость. Титул великого шейха приКонстантинопольском дворе давно уже был вакантным. Последним владельцем его был принц. Теперьже Гассан каклюбимец султана носил этот титул, дававший ему право нетолько по-прежнему быть всегда всвите султана, ноизанять одну извысших должностей, приносящую огромные доходы.
        Когда через несколько дней после того великий визирь занемог так опасно, чтоедвали можно было надеяться наего выздоровление, большинство его дел идокладов султану принял насебя Сади-паша. Абдул-Азису он был симпатичнее других, ктомуже он пользовался полным доверием Махмуда-паши иболее всех был посвящен вего дела.
        Гуссейн Авни-паша иего сослуживцы сдосадой смотрели нанового молодого советника султана. Сади возвышался послужбе слишком быстро. Ониначали бдительно наблюдать заним. Хотя он еще инемог вытеснитьих, новсе-таки положение его начинало сильно тревожитьих.
        ОтМахмуда-паши они уже избавились, хотя он еще неумер, ноболезнь его была такого рода, чтоон фактически был устранен. Теперь им угрожала новая опасность влице Сади иГассана.
        Вкругу визирей возникали уже мысли ипланы, преследовавшие неслыханную цель — свержение спрестола султана Абдул-Дзиса, который вел себя чересчур независимо, хотел возвести напрестол сына своего Юсуфа иотменить старые законы престолонаследия.
        Нообэтих планах пока еще умалчивали, онивозникали только вголовах отдельных лиц.
        Хотя великий визирь Махмуд-паша инеумер скоропостижно отяда, поднесенного ему греком Лаццаро вписьме, однако заболел таким сильным воспалением, чтовпродолжение нескольких недель жизнь его была вопасности. Даже когда, по-видимому, последняя была устранена, состояние его здоровья было еще настолько опасным, чтодоктора предписали ему немедленный отъезд изКонстантинополя. Махмуд-паша должен был всопровождении семейства отправиться куда-нибудь подальше, ввысоко надморем лежащее место, издесь попытаться восстановить свое расстроенное здоровье. Озанятии прежней, крайне ответственной должности пока нечего было идумать.
        Гассан через одного изслуг объявил ожидавшей его внизу, вкарете, Сирре, чтоона свободна иможет идти куда угодно. Итак, Сирра счастливо избежала всех опасностей, вырвалась изрук низвергнутого ею Мансура, — нокуда было ей теперь идти?
        Прежде всего ей хотелось отыскать Рецию. Сэтой целью она отправилась вдом убитой иуже схороненной Ганнифы, нонашла дом пустым. Наступила ночь. Пробродив поулицам Скутари, онавелела перевезти себя вГалату. Казалось, что-то тянуло ее кжалкому, старому, грязному домишке ее бесчеловечной матери, Кадидже, откоторой она никогда невидела ничего, кроме оскорблений имучений.
        Чудно создано человеческое сердце! Вечно стремится оно вернуться подродительский кров, будь это даже бедная, жалкая хижина, хотя ты там ничего невидел, кроме горя илишений.
        Чтозатаинственная сила влечет нас подродительский кров? Естьли хоть один человек насвете, которыйбы нестремился кнему илидаже встарости сотрадой невспоминал онем?
        Итак, Сирра прокралась кжалкому, грязному деревянному домишке, гдежила ее мать Кадиджа.
        Дверь была заперта. Надподъездом, какпочти вовсяком турецком доме, помещался маленький балкон. Сосвойственным ей проворством Сирра вскочила набалки, аоттуда уже инабалкон. Снего она пролезла начердак, гдестарая Кадиджа хранила разные ненужные иломаные вещи икуда она никогда неходила.
        ТутСирра расположилась наночлег, издесь намерена она была жить, подобно летучей мыши илисове, которые ищут себе убежища взаброшенных необитаемых местах, гдеони защищены отлюдского преследования.
        VII
        Салон леди Страдфорд
        Густой серый туман расстилался надулицами Лондона. Сквозь это покрывало небыло видно ничего, кроме бесчисленного множества мерцающих огоньков уличных фонарей.
        Экипажи двигались медленно, зато натротуарах пешеходы сделовой суетливостью толкали друг друга.
        Варистократическом квартале Лондона, известном подименем Вест-Энда, подвечер тоже господствовало сильное оживление, нопешеходов здесь было немного, разве только лакеи да повара. Авсе улицы были переполнены экипажами.
        ПоРиджент-стрит, одной излучших улиц Лондона, шелвэтот туманный вечер какой-то молодой иностранный офицер. Онбыл втурецкой форме: серой военной шинели ифуражке. По-видимому, онискал нужный дом.
        Навстречу ему попался лакей.
        —Одно слово, — обратился кнему иностранец начистом английском языке, — близколи отсюда дом леди Страдфорд?
        Лакей пристальным взглядом окинул молодого иностранного офицера.
        —Да,милорд, — отвечалон, — наэтой стороне, сейчасже заКондуит-стрит.
        Молодой турецкий офицер поблагодарил его ипошел дальше.
        Завернув заугол вышеупомянутой улицы, выходящей наРиджент-стрит, онувидел впереди себя одетую вчерное даму, которая переходила через грязное, сырое искользкое шоссе. Вэтоже время несколько кабриолетов мчались поулице внаправлении Риджент-стрит.
        Даме грозила опасность быть раздавленной.
        Молодой офицер увидел, чтолошади одной кареты чуть было уже ненаехали нанее, исчел долгом спасти даму.
        Схватить ее ипоставить натротуар было длянего делом одной секунды.
        —Прошу извинения, миледи, — сказалон, когда дама была уже вбезопасности, — одна секунда — ивы былибы опрокинуты лошадьми.
        Дама подгустой черной вуалью, пораженная бесцеремонностью незнакомца, смерила его гневным взглядом ихотела уже высказать ему свое негодование, новнезапно изменила тон, узнав настоящую причину такого поступка иностранца ипоняв, чтообязана ему спасением.
        Молодой офицер сразу понял, чтоона принадлежит квысшему кругу.
        —Если так, токчему извинения, милорд, — сказалаона, — янеимею никакого повода сердиться навас, напротив, должна быть благодарна вам заоказанную услугу.
        Очевидно, что-то особенное заставило эту даму отправиться втакое позднее время одну, даеще пешком иподтакой густой вуалью, чтобы небыть узнанной.
        Молодой турецкий офицер был, по-видимому, заинтересован. Дама, всвою очередь, была удивлена, встретив вэтот час наРеджент-стрит турецкого офицера невэкипаже, апешком.
        —Я,кажется, угадываю ваши мысли, миледи, — сказал молодой офицер, продолжая идти рядом стаинственной незнакомкой, — васудивляет то, чтоя отправился водин изотелей этой улицы невэкипаже, апешком.
        —Ещеболее дивлюсь я тому, чтовы, иностранец, такпревосходно владеете английским языком, — прервала его дама. — Выуроженец Востока?
        —Точно так, миледи, ясобираюсь сделать визит леди Страдфорд, отель которой должен быть здесь поблизости, — откровенно продолжал молодой офицер.
        Приэтих словах дама чуть заметно вздрогнула, искоса взглянув насвоего юного, простодушного спутника; вероятно, онпринадлежал киностранным дипломатам, но, казалось, мало еще освоился сее тонкостями.
        Нодама подчерной вуалью жестоко ошибалась. Этапростодушная откровенность скрывала глубокий расчет и, действительно, имела быстрый иблестящий успех.
        —Леди Страдфорд? — спросилаона. — Выразве ее знаете?
        —Точно так, миледи. Годтому назад я имел честь быть представленным леди Страдфорд вКонстантинополе.
        —Такона была инаБосфоре? — спросила дама, сопровождая слова свои язвительной улыбкой.
        —Точно так, миледи! Носмею спросить, чтозначит это «и», стаким ударением произнесенное вами?
        —То,что леди Страдфорд поразным тайным делам была уже вПариже, Мадриде иРиме!
        —Яслышал, чтоледи служит дипломатии!
        —Дипломатии, воткак! — сказалаона, ивтоне ее голоса слышалось сильное раздражение. — Другие, — продолжалаона, — напротив, утверждают, чтоледи просто авантюристка, цель которой составляют одни интриги!
        —Этослишком суровый приговор, миледи!
        —Ах,неговорите этого! — почти сгневом прервала дама своего спутника. — Такой авантюристке ниодин приговор неможет быть назван суровым! Эталеди Страдфорд — одна изтех темных личностей, окоторых никто незнает ничего настоящего. Верно толькото, чтовПариже поведением своим она вызвала разные сплетни, наделавшие много шума, ичто она вразводе смужем.
        —Такледи замужем?
        —Разумеется! Разве вы этого незнаете? — отвечала таинственная незнакомка. — Впрочем, вее духе оставлять всех внедоумении касательно своих семейных отношений, этоее метод!
        Казалось, теперь только разговор приобрел интерес вглазах молодого офицера; после этих слов он решил, чтодама подчерной вуалью, наверно, соперница Сары Страдфорд.
        —Известие, чтоледи Страдфорд замужем, действительно, застало меня врасплох, — сказалон.
        —Замужемли леди Страдфорд, янезнаю. Говорят только, чтомуж ее — капитан илиадмирал сэрСтрадфорд!
        —Такадмирал!
        —Садмираломли илискапитаном она вразводе, незнаю, слышала только, чтовскором времени он вернется вЛондон издальнего путешествия. Этовас удивляет, милорд, — сказала, смеясь, дама подвуалью. — Да,да, о, еслибы только поклонники этой авантюристки знали, какони обманываются икакпредмет их обожания обманывает своего супруга!
        —Ктоже эти поклонники, миледи?
        —Какая нужда мне знать иназывать всехих, милорд, говорят даже, чтокчислу их принадлежит игерцог Норфолк. Говорят так, правдали, яеще незнаю!
        —Герцог Норфолк! Приятель первого министра? — спросил изумленный турецкий офицер.
        —Онсамый. Видите там экипаж? — вдруг воскликнула дама, указывая наизящную карету, куда только что вошел господин, вышедший изроскошного, какдворец, дома леди Страдфорд. — Этогерцог! Этодействительноон!
        Молодой офицер хотел задать еще один вопрос своей незнакомке, ноона, несказав нислова больше, скрылась уже втумане, расстилавшемся надЛондоном. Появление герцога Норфолка, которогоона, казалось, ожидала, внезапно спугнулоее; онапоспешно удалилась, повсей вероятности, онабыла илиотвергнутая возлюбленная герцога, иливообще соперница прекрасной Сары Страдфорд — такрешил молодой турецкий офицер и, подойдя кдому известной англичанки, позвонил.
        Мигом отворилась дверь, имолодой человек вошел втеплый, освещенный подъезд, образующий собою просторную, устланную коврами галерею.
        Навстречу ему вышел швейцар вливрее.
        —Нельзяли доложить обомне леди Страдфорд? — обратился кнему молодой офицер.
        Дворецкий позвонил, ичерез несколько секунд наступенях лестницы явился лакей, которому швейцар поручил иностранца.
        Вэто время Сара Страдфорд стояла всвоем будуаре, куда она только что вернулась после отъезда герцога Норфолка, который привез ей роскошный букет.
        Сара держала еще вруках душистый подарок изредких дорогих цветов, задумчиво смотрела она нацветы иврассеянности ощипывала лепестки, налице ее играла улыбка. Немного погодя, положив букет намраморный столик, онаподошла кзеркалу.
        Казалось, онаосталась довольна осмотром. Сара должна была признать, чтовсе еще была красива, аее изящный, эффектный туалет еще более увеличивал ее очарование.
        Новот вбудуар вошла горничная идоложила, чтовприемной ждет иностранный офицер, желающий засвидетельствовать свое почтение.
        —Ктоэто такой? — спросила Сара, быстро оживляясь.
        Горничная насеребряном подносе подала ей визитную карточку.
        «Зора-бей, военный атташе притурецком посольстве», — прочла Сара, радость сверкнула вее глазах.
        —Пусть проводят благородного бея вжелтый салон, — приказала она иеще раз сулыбкой взглянула навизитную карточку. — Этоон! Онприехал! — шептала она всильном волнении. — Наконец-то, наконец-то!
        Казалось, Сара давно уже ждала молодого дипломата итосковала онем.
        Она, расположения которой добивались самые высокопоставленные лица Лондона, стрепетною радостью встретила посещение этого молодого турецкого бея!
        Ссияющим лицом спешила она через анфиладу роскошно меблированных комнат вжелтый круглый салон. Стены салона были обиты золотисто-желтым штофом, потолок был чудесно расписан художником.
        Освещение салона производило удивительное впечатление. Встенах были окошечки сматовыми стеклами, разливавшими мягкий, нежный свет. Меблировка представляла смесь восточной роскоши севропейским стилем. Укруглой стены помещались диваны, обитые дорогим желтым, затканным цветами атласом. Посреди салона стояла огромная ваза стропическими широколиственными растениями иредкими душистыми цветами, увхода, точно вкарауле, стояли два амура избелого мрамора, поддерживая большие вазы сцветами. Тамисям стояли золоченые столики сшахматами, альбомами иразными безделушками. Полбыл устлан дорогим ковром.
        Привходе Сары вжелтый салон Зора-бей пошел кней навстречу ввосторге отих встречи.
        —Наконец-то я опять вижувас, миледи, — сказалон, наклоняясь поцеловать руку прелестной женщины.
        —Высдержали свое слово, сэр, выявились сюда дипломатом!
        —Яукоролевы дипломатов! — тихо отвечал Зора-бей, любуясь прекрасной англичанкой.
        —Милости просим, сэр, — сказала Сара, любезно приглашая гостя сесть рядом снею, — яочень рада видетьвас! Теперь вы должны мне рассказать оСтамбуле, отом, чтобыло свами зато время, чтомы невиделись.
        Зора-бей последовал ее приглашению ирассказал опозднейших событиях вТурции, освоих личных приключениях, обугрожавших ему опасностях иосвоем назначении.
        Сара принимала такое живое участие вовсем, чторазговор скаждой минутой становился все живее иувлекательнее.
        Такбыстро ирадостно прошел первый визит.
        Зора рано распростился, онслышал, чтоледи Страдфорд надо ехать куда-то навечер иливтеатр, и, должно быть, неошибся, таккакСара неудерживалаего. Онапригласила его наследующий вечер, объяснив, чтотогда она надеется быть свободной. Зора судовольствием принял приглашение, какая-то непреодолимая сила влекла его кпрекрасной англичанке.
        Надругой день Сара ввосхитительном туалете приняла своего гостя, иЗора должен был сознаться, чтоон никогда еще невидел ее такой очаровательной, каквэтот вечер.
        Онапровела его вмаленький кабинет, меблированный черным деревом, гдестоял ее большой письменный стол. Комната освещалась маленькой люстрой стонкими матовыми колпаками.
        Черная мебель итемно-зеленая обивка стульев идиванов создавали вкомнате чудный полумрак.
        Зора рассказал своей покровительнице обуспехе его первых визитов увлиятельнейших лиц лондонской дипломатии.
        —Затем я был угерцога Норфолка, — продолжал он иприэтом имени пристально посмотрел наСару.
        —Воткак! — улыбаясь, сказалаона. — Таквы были угерцога!
        —Неонли правая рука первого министра? Неотнеголи зависитвсе, мойдорогой друг? — спросил Зора. — Вызнакомы сгерцогом?
        —Таксебе, отчасти!
        —Онкажется немного угрюмым инеобщительным!
        —Дипломат, мойблагородный бей! — снова сказала, улыбаясь, Сара.
        —Потом я был ивофранцузском посольстве!
        —Умаркиза Вителя?
        —Незабывайте, чтоион принадлежит кчислу важнейших дляменя лиц!
        —Ион принял вас любезно, неправдали?
        —Поего обращению можно было подумать, чтоя ему уже известен, однако этого быть немогло, — продолжал Зора-бей, сулыбкой взглянув наСару, — онказался моим покровителем!
        —Вынеошиблись, Зора. Янедавно говорила ему овас водном обществе! Вынесердитесь наменя заэто?
        —Таквы знакомы исмаркизом? Значит, янеошибся, миледи, предполагая увас обширный круг знакомств имножество поклонников, — сказал Зора-бей, — кним, вероятно, принадлежат имаркиз, игерцог, иминистр.
        —Да,мой дорогой друг, все, все! — улыбаясь, согласилась Сара. — Выназываете их моими поклонниками, хорошо! Пусть так, вызовете их обожателями леди Страдфорд, ноприбавьте: длядостижения ее целей.
        —Так, значит, ия служу темже целям, миледи?
        Взгляд, полный упрека, былему ответом.
        —Ядосих пор еще незнала, чтовы умеете так оскорблять, — сказала она глухим голосом.
        —Если я обиделвас, топростите меня, Сара, — счувством произнес молодой бей. — Простите мне ивопрос, который я должен предложитьвам!
        —Говорите! — отвечала Сара.
        —Вызамужем?
        Сара слегка вздрогнула, казалось, онанеожидала этого вопроса, однако он был сделан вполне естественно идолжен был дать ей понять, чтоЗора любитее. Прежде всего он хотел получить объяснение этому. Ондолжен был знать вочтобы то нистало, былали Сара свободна!
        —Меня оклеветали перед вами, — после короткой паузы тихим, дрожащим голосом сказанаона. — Вашвопрос убеждает меня вэтом! Ноя отчасти сама заслужила этот удар!
        —Такэто правда, Сара? Отвечайтемне! Таквы уже замужем?
        —Нет, сэр! — коротко игордо, отвечала леди Страдфорд. — Все, чтовам обэтом наговорили, — ложь! Нодовольно. Выполучили отменя объяснение, неспрашивайте более!
        —Такэто тайна, Сара?
        —Пока еще — да! Позже вы все узнаете!
        —Однако вы илидругие ожидают адмирала Страдфорда?
        —Япросилавас, Зора, неспрашивать больше; отвашей чести я требую наэтот раз уважить мою просьбу, — гордо иэнергично перебила его Сара. — Язнаю, — продолжалаона, — чтовам иодному вам я обязана дать объяснение. Недождавшись, пока я сама открою вамвсе, вытеперь уже коснулись этого дела; незнаю, почему мне так трудно именно вам говорить обэтом. Пока вы знаете довольно, впоследствии, повторяю, выузнаетевсе!
        —Несчитайте меня недостойным вашего доверия, Сара! Яспрашиваю неизпустого любопытства, этого неудержимо требует мое сердце.
        —Мнеотрадно слышать такие речи, — прошептала леди Страдфорд.
        Былали это комедия? Иливней заговорило глубоко пережитое чувство? Казалось, онабыла сильно взволнована. Зора схватил ее руку, онабыла холодна, влажна идрожала.
        По-видимому, онкоснулся глубокой, тяжкой тайны, скрывавшей прошлое этой женщины.
        —Простите меня, Сара, — кротко инежно сказалон, заключая всвои объятия дрожащую леди, какбудто желая утешить изащититьее. — Янебуду больше беспокоить вас своими расспросами. Высами должны открыть мневсе, когда придет время.
        —Благодарювас, Зора, заэто обещание изадобро. Поверьтемне, вынебудете обмануты. Если я только увижу, чтонестою больше вашего внимания, чтоя слишком низко пала, чтобы заслуживать ваше участие, тогда… нодовольно, — перебила она внезапно, стыдясь своей минутной слабости ибыстро вскакивая сместа. — Прочь все эти мысли ивоспоминания! — решительно вскрикнулаона. — Прочь все беспокойства исомнения! Выуменя, Зора, ярада, чтоснова вижувас. Высдержали свое слово. Еслибы даже я хотела сомневаться всерьезности иискренности вашего чувства, товаше присутствие здесь — лучшее доказательство этому. Какдолжна я благодарить вас зато, чтовы первый вжизни оказали мне такое благодеяние.
        —Какпервый, Сара?
        —Да,первый. Выхотите намекнуть мне намоих обожателей, каквы тогда назвалиих, — чеммогут быть онимне, Зора? Иливы думаете, яневижу их замыслы инепонимаю речи? Подобного благодеяния немогут они оказатьмне, друг мой! Номы добрались досерьезных вещей, откоторых отвязаться нетак-то легко, разве только силою отогнавих, какмрачные привидения, какпорхающих летучих мышей, беспокоящихнас. Будем говорить одругом, Зора.
        Тутмрачная серьезность внезапно исчезла слица прекрасной леди, иона снова стала прежней, тонко улыбающейся дамой большого света, умеющей так мило иостро шутить, прежней веселой илюбезной собеседницей.
        Поздно ночью ушел отнее Зора, ито скрепя сердце. Ондолжен был сознаться, чтоСара была удивительным существом, чтоподдипломатической улыбкой ее икажущимся ледяным спокойствием истрогой обдуманностью скрывалось нечто такое, чего неподозревал занею никто: тайная скорбь, снедавшая ее сердце, которой она несмела коснуться.
        Чтоскрывалось вее тревожном прошлом? Каковы были ее отношения сее многочисленными обожателями высшего круга? Неимелли Зора полное основание быть осторожным? Вдуше его происходила борьба… нолюбовь одержала верх! Иеслибы даже любовь кэтой прекрасной, живущей двойной жизнью леди влекла его кгибели, оннемогбы поступить иначе — Сара приворожилаего. Какая-то волшебная сила влекла его кней. Ктомуже она была нетолько прекрасной, умной, одаренной натурой, новместе стем иопытной, сведущей дипломаткой.
        Незаметно дляЗоры, вминуту опасности, онапомогала ему своим советом изнакомством, благодаря ей он скоро стал любим иуважаем вовсех высших кружках лондонского общества кактонкий, ловкий дипломат.
        Такпрошло несколько месяцев.
        Однажды, вернувшись изгостей, Зора узнал отсвоего лакея, чтовего отсутствие спрашивал его какой-то незнакомый господин.
        Зора спросил его имя, нослуга незнал, незнакомец незахотел назвать себя исказал, чтопридет надругой день.
        Снетерпением ждал Зора таинственного гостя инадругой день остался дома.
        Вназначенный час слуга вошел вкомнату идоложил оприходе гостя.
        Зора приказал ввестиего.
        Через минуту дверь отворилась инапороге показался таинственный незнакомец.
        Трудно описать удивление Зоры; водно мгновение оно уступило место шумной радости.
        —Сади-паша! Мойстарый верный друг! — воскликнул он исраспростертыми объятиями поспешил ему навстречу. — Тыздесь, вЛондоне?
        Этобыл действительно Сади, вевропейском костюме. Егостройная фигура, твердая, уверенная поступь, изящные манеры — всеобличало внем придворного, аего искренность ирадушие выдавали внем прежнего Сади.
        —Да,друг мой Зора. Тебя действительно посетил Сади, который инкогнито здесь, вЛондоне! — отвечалон, усаживаясь вкресло.
        —Воттак приятный сюрприз! — вскричал Зора. — Какое неожиданное свидание!
        Иоба рассказали друг другувсе, чтобыло пережито ими вэто последнее время. Зора поведал, какон через Вену иКельн счастливо добрался доЛондона икактогдашний поединок его сизменником Магометом остался безвсяких последствий, чтоСади исам уже знал. Затем он описал свои первые шаги надипломатическом поприще иочень удивился тому, чтоСади знаком совсеми посланными им вСтамбул рапортами иписьмами.
        —Тыдолжен узнать причину этого, — улыбаясь, сказал Сади. — Последнее время я находился всвите Махмуда-паши ипользовался его доверием, такчто все важные депеши проходили через мои руки.
        —Говорят, великий визирь внезапно захворал?
        —Да,отяда, неизвестно каким манером ему поднесенного. Струдом смогли спасти ему жизнь, ион давно уже уехал изСтамбула!
        —Акто его преемник? — спросил Зора.
        —Пока еще неназначен, только после моего возвращения отсюда решится это!
        —Ужнесбываетсяли мое предчувствие? — вскричал Зора, вопросительно посмотрев насвоего друга. — Нетвоейли голове предназначается эта честь?
        —Нет, Зора, недумаю. Поэтому поводу султан невысказал еще ничего определенного. Тебе хочется знать, чтопривело меня сюда, яэто вижу. Итак каквмоем тайном поручении ты должен помогать мне иделом, исоветом, тоя намерен прежде всего посвятить тебя вэту тайну!
        —Тыздесь инкогнито?
        —Какприезжий путешествующий паша, анечрезвычайный посол султана! Тызнаешь, чтовассальные государства поднимаются, иэто может иметь серьезные последствия, которые теперь никто инепредвидит. Придворе узнали, чтонедавно французским посланником послана вАнглию кпервому министру депеша, вкоторой сообщается решение Франции относительно Турции. Поэтому очень важно достать эту бумагу или, покрайней мере, копию снее. Этоиесть цель моей поездки. Яхочу попытаться узнать отминистров содержание этого документа.
        —Ябоюсь, чтобы тебе непришлось удовольствоваться одними обещаниями, друг мой.
        —Какэто случилось сомной вПариже? Мненеудалось что-нибудь сделать; яузнал только, чтобумага была помечена номером семьсот тринадцать.
        —Семьсот тринадцать! — вскричал сулыбкой Зора.
        —Какое несчастное совпадение. Подумай только, ведь 7 и13 самые несчастливые цифры.
        —Но,может быть, длянас они будут благоприятны.
        —Тыничего неузнаешь отминистров, Сади. Этогосударственная тайна. Ноесли ты неоткажешься отпомощи, которую предлагает тебе друг твой Зора, тоон употребит все усилия, чтобы помочь тебе достичь твоей цели.
        —Какиеже средства есть утебя дляэтого?
        —Ямогу сделать все тайными путями исредствами.
        —Мнеболее нравится делать открыто ипрямо!
        —Яэто знаю, нотеперь это может только повредить, Сади. Незаботься обинтригах, которые связаны неизбежно сдипломатией, яберу насебя достать бумагу №713 иликопию снее.
        —Копию? Да,это былобы лучше всего.
        —Какдолго думаешь ты остаться вЛондоне?
        —Пока неисполню данного мне поручения. Номне надо спешить, таккакдолг призывает меня вСтамбул.
        —Дело сэтой бумагой, должно быть, будет интересно. Кроме того, уменя еще есть здесь союзница, которая будет вэтом очень полезна. Тыхочешь, может быть, остаться неизвестным?
        —Да,я хотелбы пожить здесь какможно тише инезаметнее.
        —Хорошо, друг мой. Мыпримемся задело ипопытаемся достать тебе копию, апока останься уменя, имы поговорим опрошлом иотом, чтонам еще предстоит.
        Дружеская беседа Зоры иСади продолжалась далеко заполночь.
        VIII
        Крест иполумесяц
        Отряд обоих восставших вождей, ведший ссобой старого заклинателя змей, проходил ночью через редкий лес. Ранним утром они хотели напасть настоявший залесом лагерь турецкого войска. Только несколько миль разделяло врагов.
        Этот отряд являл собою пеструю, плохо вооруженную толпу, правда, вомногих местах кней примыкали уже хорошо организованные отряды, ивосстание все более иболее разгоралось. Народ, терпевший досих пор иго турок, поднимался иготов был скорее умереть, чемпереносить долее угнетение.
        Несмотря набесчисленные обещания улучшить участь христиан идать им одинаковые права смусульманами, турецкое правительство инедумало сделать что-либо для«гяуров».
        Более чем когда-либо мусульмане давали почувствовать христианам свое превосходство надними.
        Неудивительно поэтому, чтоодин задругим поднимались угнетенные народы, доведенные доотчаяния притеснениями.
        Сгор иравнин — отовсюду собирались люди вотряды восставших; каждый знал жестокость ибеспощадность турок, каждый знал, чтоугрожаетему, если победа будет настороне войск султана…
        Тихо приближался отряд ктурецкому лагерю.
        Старый заклинатель, которого вели связанным двое босняков, потребовал, чтобы его привели кпредводителю отряда.
        Один извождей тотчасже подошел кстарику.
        —Тысчитаешь меня шпионом, — сказал тихим голосом Абунеца. — Янесержусь натебя заэто, хотя я доказал уже тебе, чтошпион был нея, аАлабасса.
        —Тытурок!
        —Новсе-таки я нехочу вашей гибели. Янехочу пролития крови, — отвечал старик. — Разве может быть шпионом тот, ктосоветует вам вернуться, ктопредупреждаетвас, чтоваши силы слишком слабы ичто вы идете напогибель. Выведете меня ссобой; чтоже, яготов следовать завами, пока вы неубедитесь, чтоя был прав, предостерегаявас.
        —Когда мы это увидим, тыбудешь освобожден.
        —Будет уже поздно, когда вы это увидите, — сказал заклинатель. — Вернитесь, пока еще есть время.
        —Вернуться былобы трусостью! Нет, никогда! — отвечал предводитель восставших. — Если мы победим, тыпогиб, таккакэто докажет, чтоты хотел спасти своих. Если мы будем разбиты, тыбудешь свободен идти куда хочешь. Ятак решил, имое слово неизменно.
        —Тыхочешь, чтобы было так, — хорошо! Ясделал все возможное, чтобы отвратить пролитие крови…
        Восставшие продолжали молча двигаться вперед, инаконец шедшие впереди отряда разведчики донесли, чтонаопушке леса находится лагерь турок, окруженный цепью часовых.
        Тотчасже решено было немедленно напасть натурок. Старый заклинатель змей был привязан кдереву, чтобы немог сбежать исообщить туркам численность инамерение восставших.
        Припервом свете зари бойцы креста двинулись вперед.
        Вдруг влагере турок зазвучали трубы, ивсе пришло вдвижение, восставшие бросились вперед, чтобы недать врагам времени собраться, нобыло уже поздно, иядра полетели навстречу нападающим.
        Хотя прибледном иневерном свете зари трудно было узнать силы противника, однако предводители христиан убедились втуже минуту, чтосилы турок были гораздо значительнее, чемони предполагали. Старый заклинатель был, значит, прав!
        Нобыло уже поздно отступать, ибойцы бросились вперед.
        Турки подпустили их почти ксамому лагерю ивстретили тут убийственным огнем.
        Втоже время отряд кавалерии ударил сфланга нанападавших, которые, таким образом, очутились между двух огней.
        Христиане дрались сизумительным мужеством, хотя ядра ивырывали целые ряды их иперевес сил турок был слишком велик.
        Но,казалось, наэтот раз мужество заменяло недостаток численности.
        Несмотря настрашные потери, восставшие неудержимо двигались вперед, проникли, наконец, всамый лагерь, итут закипела отчаянная борьба. Однако неравенство сил было слишком велико, ипосле двухчасового боя восставшие принуждены были отступить клесу, чтобы там, подзащитою деревьев, продолжать битву.
        Такой маневр был очень благоприятен длябойцов. Только таким образом могли они спастись отсовершенного истребления, которое былобы неизбежно, еслибы туркам удалось отрезать их отлеса. Турки сами увидели это, нобыло уже поздно.
        Влесу восставшим нечего было опасаться нападения турецкой кавалерии, апехота была дляних нестрашна. Битва продолжалась, игром выстрелов далеко разносился полесу. Турки употребляли все усилия, чтобы проникнуть вчащу, нобойцы мужественно отбивали все их нападения, икаждый шаг вперед стоил туркам потоков крови.
        Часпроходил зачасом, абойцы полумесяца все еще немогли продвинуться вперед, иофицеры видели, чторяды их отрядов редеют отгубительного огня противника.
        Сампаша убедился, наконец, вбезуспешности борьбы иотозвал свои войска.
        Ужасный план созрел вего голове, план, вслучае удачи которого восставшие былибы истреблены илиотброшены сгромадными потерями.
        Паша приказал кавалерии ипехоте занять опушку леса совсех сторон, аартиллерии стрелять вту часть леса, гдескрывались восставшие.
        Земля дрожала отгрома выстрелов, иядра посыпались налес, дробя деревья иубивая бойцов, искавших заними защиты!
        Началась ужасная бойня. Избегнувшие счастливо ядер ипадающих деревьев гибли подпулями турок, занимавших опушку леса, аспасшиеся отпуль гибли подсаблями кавалеристов.
        Один изпредводителей был убит, нодругому удалось, наконец, собрать вглубине леса остаток своего отряда. Мало-помалу собрались все уцелевшие, иквечеру наполяне среди леса изуцелевших осталась третья часть отряда, остальные были илиубиты, илитяжело ранены.
        Несмотря наэтот страшный урон, восставшие непали духом иединодушно требовали отвождя, чтобы тот вел их снова против турок.
        Онихотели вочтобы то нистало пробиться сквозь ряды врагов, чтобы соединиться сдругими отрядами своих товарищей.
        Предводитель непротивился их желанию иснаступлением ночи повел их опять клагерю турок.
        Дружно бросились восставшие наврагов, неожидавших нападения, иворвались влагерь.
        Кровавый бой закипел между бойцами креста иполумесяца.
        Ктомог устоять против этого отчаянного мужества! Ктомог выдержать этот бешеный натиск!
        Турки смешались идрогнули.
        Ничтожный отряд бойцов проложил себе дорогу сквозь их ряды. Паша приказал было кавалерии остановить наступление врага, нобыло уже слишком поздно. Восставшие успели уже пробиться сквозь ряды турок, хотя иценою громадных потерь.
        Кавалерия пыталась было преследовать уходивших насоединение сосвоими, нонесколько залпов заставили ее отказаться отэтого намерения.
        Несколько восставших поспешили нато место, гдеони оставили заклинателя змей, чтобы излить нанего свой гнев, хотя его слова иоправдались, — ноэтому несправедливому намерению несуждено было исполниться. Уподножия дерева лежали только веревки, которыми был связан старик, асамого его небыло.
        Нашлили его турки иосвободили, илиему удалось самому отвязаться, никто немог этого сказать. Какбы то нибыло, нозаклинатель исчез.
        IX
        Реция ипринц
        Однажды вечером, вскоре после заката солнца, Черный гном проскользнула вразвалины Кадри.
        Повсюду вокруг царствовала глубокая тишина, нарушавшаяся только треском бесчисленных кузнечиков.
        Досих пор Сирре неудалось еще узнать что-либо осудьбе Реции. Онаперестала уже питать надежду, чтотой удалось избегнуть преследования Мансура иЛаццаро, иснова ею овладела мысль, чтонесчастная находится опять вЧертогах смерти.
        Нонесмотря назнание всех самых потаенных мест этого ужасного места, всепоиски Сирры были бесплодны.
        Этотолько усилило решимость Сирры защитить вочтобы то нистало несчастную. Онахотела своей любовью загладить все зло, которое принесла Реции ненависть Кадиджи.
        Старая гадалка инеподозревала, чтоее дочь нашла себе убежище так близко отнее, поэтому Сирра вышла издома незамеченная матерью.
        Добравшись доразвалин, Черный гном стала внимательно рассматриватьих, какбы ища след Реции.
        Втуже минуту она заметила, чтокразвалинам подходит Лаццаро скаким-то человеком, скоторымон, по-видимому, горячо очем-то говорил. Спрятавшись заразвалившейся стеной, Сирра стала наблюдать заподходившими иузнала вспутнике грека ходжу Неджиба, того самого, который вдоме софта был вчисле ее сторожей, которого она впоследнее время часто видела уматери.
        Пооживленности, скоторой они вели разговор, Сирра догадалась, чтодело идет очем-то важном, поэтому она решилась следить заними и, проникнув всередину развалин, добраться докомнаты совета ислушать удверейее. ДляЧерного гнома, проворной иловкой, этобыло легко, и, проскользнув, какзмея, сквозь расщелину стены, онабезтруда добралась докомнаты совета почти водно время сгреком иходжой Неджибом.
        Вкомнате совета находился уже Мансур-эфенди.
        Стого времени, какон перестал быть Шейх-уль-Исламом, егочестолюбие еще более возросло.
        Ничто немогло остановить его встремлении квласти. Всесредства казались ему хороши длядостижения его планов. Он,незадумываясь, пускал вдело кинжал ияд, чтобы только избавиться оттех, ктостоял унего поперек дороги.
        Сирра окаменела отужаса, узнав изразговора Мансура сЛаццаро иНеджибом, чтоего ненависть простирается уже наСади ичто уже найдены убийцы, которые должны лишить его жизни вместе свеликим визирем Махмудом-пашой.
        —Сади-паша уже несколько дней, какуехал, — сказал Лаццаро. — Куда искаким поручением, этого я немог никак узнать. Очевидно, тутесть какая-то тайна, темболее, чтопаша уехал так неожиданно, чтодаже неуспел побывать упринцессы.
        —Продолжай следить! Ондолжен скоро вернуться! — приказал Мансур.
        —Япринес тебе сведения огалатской гадалке Кадидже, могущественный Баба-Мансур, — начал ходжа Неджиб. — Досих пор тебе была неизвестна причина ненависти, которую питала Кадиджа ктолкователю Корана Альманзору ивсему его семейству. Теперь эта загадка разрешена.
        —Говори, ходжа.
        —Яследовал твоему приказанию, могущественный имудрый Баба-Мансур, ивпоследнее время часто бывал устарой гадалки, — продолжал Неджиб. — Скоро я добился ее полного доверия, только обАльманзоре иненависти кнему она продолжала упорно молчать. Носегодня, благодаря опиуму, онавыдала мне последнюю тайну, рассказала мне причину своей ненависти кАльманзору. Жадность побуждала ее кэтому!
        —Жадность? — спросил Мансур.
        —Ядавно уже знал, чтоКадиджа небезпричины ненавидит толкователя Корана иего семейство, — заметил Лаццаро.
        —Этооткрытие очень важно, мудрый Баба-Мансур, — продолжал Неджиб. — Онокасается важной тайны, которая доэтой минуты была оттебя скрыта. Старая Кадиджа знает осокровищах калифов могущественного дома Абассидов, последними потомками которых были Альманзор иего дети.
        —Сокровища? — спросил мрачно Мансур.
        —Да,мудрый имогущественный шейх! Сокровища, скрытые внутри одной пирамиды.
        Мансур-эфенди был почти испуган словами Неджиба. Длянего было очень неприятно, чтоосуществовании сокровищ калифов знает старая гадалка ичто, кроме того, обэтом узнали Лаццаро иНеджиб. Однако он победил овладевшее им волнение ипринял презрительный вид.
        —Глупости! — сказалон. — Пирамид так много. Асказалали тебе Кадиджа, вкоторой изних лежат сокровища?
        —Онаискала инашлаих. Онапроникла даже внутрьее, — нонемогла найти сокровища.
        —Должно быть, благодаря опиуму, онасделала все эти открытия?
        —Нет, мудрый Баба-Мансур, тыошибаешься, — возразил Неджиб. — Опиум только развязал ей язык. Этисокровища — цель всех ее желаний, иуже десятки лет она прилагает все усилия, чтобы овладетьими.
        —Значит, онаеще непотеряла надежду?
        —Нисколько! Этисокровища длянеевсе. Длятого чтобы присвоить их себе, онахотела истребить все семейство Альманзора.
        —Присвоить? Значит, онауже нашлаих? — спросил Мансур.
        —Онаеще раз пыталась проникнуть внутрь пирамиды. Какя понял изее слов, ейоставалось только проникнуть заодну стену, чтобы найти сокровища, иэтого она немогла сделать.
        —Этим икончились ее попытки?
        —Досих пор, да! Ноона нисколько непотеряла надежды иждет только удобного случая, чтобы…
        —Исполнить свое безумное намерение, — прервал Мансур-эфенди. — Этагадалка, должно быть, помешалась, инаэто надо обратить внимание, таккакона может причинить много бед, если будет гадать невполном разуме.
        —Онанепомешана, мудрый имогущественный Баба-Мансур.
        —Очень часто случается, чтосумасшествие незаметно, нотем неменее оно существует. Необходимо присматривать загадалкой, приведите ее сюда, она, неколеблясь, последует завами, аздесь вы поручите Тагиру смотреть заней.
        Мансур хотел захватить всвои руки Кадиджу, сее помощью попытаться найти сокровища калифов изатем, когда небудет более вней надобности, сделать ее навек немой.
        Сирра слышала весь разговор, происходивший вкомнате совета, итаким образом также узнала, отчего мать ее стакой ненавистью преследовала Альманзора иего детей.
        Выйдя осторожно изразвалин, Сирра спряталась закустом увхода вЧертоги смерти, откуда ей было видно ведущую внутрь развалин дорогу.
        Было уже совершенно темно.
        Прошло неболее часа, какСирра услышала снова шаги иголоса иувидела приближавшихся Лаццаро иНеджиба всопровождении ее матери.
        Старая гадалка, очевидно, инеподозревала огрозящей ей опасности, таккакона спокойно следовала засвоими спутниками и, по-видимому, была влучшем расположении духа.
        Скоро все трое подошли так близко, чтоСирра могла расслышать их разговор.
        —Да,мой сыночек, — говорила Кадиджа, — тамты найдешь прекрасную Рецию, которую ты так давно ищешь.
        Сирра стала жадно прислушиваться. Кнесчастью, онанемогла расслышать названия места, гдеспряталась Реция.
        —Какты могла это узнать? — спросил Лаццаро.
        —Хи,хи! Отменя ничего нескроется! — засмеялась старуха. — То,что я сказала, верно, ищииты найдешь ее там. Чтоэто, разве мы неидем кбашне?
        —Нет, мыпройдем тут, — отвечал грек.
        —Здесь я еще ниразу небыла, сыночек.
        Вэту минуту они поравнялись скустом, закоторым сидела Черный гном, ивскоре исчезли втемных переходах развалин. Кадиджа все еще неподозревала, чточерез одно мгновение она будет уже заключена втюрьму, откуда ей несуждено выйти живой. Смерть ожидала ту, которая так часто употребляла ее какорудие длявыполнения своих замыслов. Наказание постигло преступницу скорее, чемкто-либо мог предвидеть.
        Сирру больше всего беспокоило, чтоей неудалось расслышать названия места, гдескрывалась Реция, ипоэтому она решилась ожидать возвращения грека, таккакбыла уверена, чтоон тотчасже отправится напоиски Реции. Следуя заЛаццаро, Черный гном могла таким образом найти пропавшую дочь Альманзора.
        Непрошло ичетверти часа, какЛаццаро иНеджиб показались снова, разговаривая между собой исмеясь надиспугом икриками гадалки, слишком поздно узнавшей, чтоона попала взападню.
        Увхода они расстались, игрек пошел через открытое поле понаправлению кберегу Босфора.
        Поле было совершенно открыто, небыло нималейшего деревца иликустарника, закоторым можно былобы скрыться, поэтому Сирра, несмотря наглубокий мрак, могла следовать заЛаццаро только счрезвычайной осторожностью инабольшом расстоянии.
        Пройдя мимо дворца принца, Лаццаро направился кполотну железной дороги.
        Вдали виднелся огонек, икнему-то, казалось, ишел грек.
        Подойдя ближе, Сирра увидела, чтосвет виднелся вокне домика железнодорожного сторожа. Реция должна была быть тут, или, покрайней мере, обитатели домика могли указать, гденайтиее.
        Когда грек подошел кдомику, Сирра остановилась и, припав кземле, чтобы небыть замеченной, стала наблюдать завсеми его движениями.
        Лаццаро подошел кокну, вкотором виднелся свет, изаглянул внего, затем он обошел сдругой стороны ивзглянул впротивоположное окно.
        Вслед затем он отошел отдомика ипошел понаправлению кСкутари.
        Подождав немного ивидя, чтогрек невозвращается, Сирра пошла кхижине итогда увидела, чтобыло причиной поспешного ухода грека. Какой-то человек, должно быть сторож, вышел издомика иобошел вокруг него.
        Ненайдя ничего подозрительного, сторож вернулся вхижину, дверь заперлась, исвет погас.
        Тогда Сирра проскользнула кокну итихо постучала.
        Обитатели домика, вероятно, крепко спали, таккаквнутри непослышалось никакого движения.
        —Реция! Тыздесь? — спросила Сирра.
        Внутри домика послышался шепот.
        —Реция! Милая Реция! — продолжала, возвысив голос, Сирра. — Скажимне, тутлиты? Этоя, твой друг, Черная Сирра.
        Окно отворилось, ипоказалась голова Реции.
        —Слава Аллаху! Этоты! — вскричала Сирра внесебя отрадости. — Наконец-то я снова тебя вижу, дорогая моя Реция.
        —Какты меня нашла? — спросила Реция, узнавая Черного гнома.
        —О! Какя рада, чтонашла тебя вживых!
        Обменявшись несколькими словами состарой Харрем, Реция отворила дверь ивышла изхижины.
        Вкратких словах Сирра поспешила рассказать ей обовсем случившемся впоследнее время, особенно предостерегая отгрека, которому сделалось известно, гдеона укрывается.
        Узнав, чтоуРеции есть ребенок, Черный гном пришла ввосторг иначала прыгать, какдитя. Просьбы Сирры были так настоятельны, чтоРеция наконец сдалась ивынесла изхижины сына, видеть которого непременно хотела бедная девушка.
        —О! Этопросто ангел! Маленький ангел! — вскричала сквозь слезы Сирра, осыпая дитя поцелуями. — Онбудет также красив, какты иСади.
        Этоимя напомнило Реции ее горе, иона залилась слезами.
        Сирра принялась утешатьее.
        —Онвозвратится ктебе! — говорилаона. — Оннеможет забыть тебя! Тытак добра, такхороша, такверна, такдостойна его любви! Тыодна можешь сделать его счастливым, анета гордая принцесса. Утешься, неприходи вотчаяние, прекрасная Реция.
        —Вотмое единственное утешение, — сказала Реция, прижимая ксердцу дитя. — Всепрошло, Сирра. Ах,я так люблю Сади!
        —Знаетон, гдеты скрываешься? Знает он проребенка? — спросила Сирра. — Нет? Новедь он должен это знать.
        —Тыхочешь отыскатьего, позвать сюда отмоего имени? Неделай этого, Сирра. Если Сади невернется комне сам, если его любовь ненастолько сильна, тогда пусть лучше мое сердце разорвется отгоря!
        —Сади-паша невСтамбуле. Онуехал.
        —Откуда ты это знаешь?
        —Яузнала это отего слуг несколько дней тому назад. Онуехал надолго, нокуда изачем, неизвестно. Самсултан послалего. Каквысоко, значит, ценит его султан, какмного он ему доверяет!
        —Да,он высоко поднялся! — сказала Реция. — Лучшебы этого небыло! Оносыпан почестями инаградами, ноони разобьют его счастье, какимое! Теперь я одна ипокинута, Сирра!.. Нонет, этонеправда! Аллах хотел дать мне утешение вмоем горе!
        —Сади ктебе возвратится!..
        —Пусть он будет свободен! — прервала Реция. — Янехочу делить его сдругой, после того какя владела им одна!
        —Тынехочешь, чтобы он слышал отвоем ребенке?
        —Нет! Нет!
        —Новедь он долженже знать, чтоты жива, чтоты его еще любишь. Тынеможешь запретить мне сказать ему обэтом! Тыхочешь, чтобы он незнал ничего оребенке? Хорошо, пусть будет по-твоему! Ноя расскажуему, когда он вернется, чтоты по-прежнему вернаему. Только это одно. Пусть он делает, чтохочет, ноон должен знать это, янемогу молчать! Аллах да защитит тебя итвое дитя! — продолжала Сирра, целуя ребенка. — Яскоро тебя увижу. Берегись Лаццаро! Прощай!
        Сэтими словами Черный гном оставила Рецию иисчезла вомраке…
        Надругой день вечером, когда Реция посвоей привычке сидела далеко отхижины, подтенью старых громадных деревьев, ейвдруг послышался какой-то шорох.
        Онастала прислушиваться.
        Вдруг росшие вблизи кусты зашевелились, ветви раздвинулись, имежду листьев показалась голова Лаццаро.
        Реция окаменела отужаса, онанемогла нивскрикнуть, нидвинуться сместа.
        Осмотревшись кругом, грек выскочил изскрывавших его кустов ибросился кнесчастной.
        —Наконец-то я тебя нашел, прекрасная Реция! — вскричалон, злобно сверкая глазами. — Нежди Сади! Оннепридет сюда, онпозабыл отебе. Тебе остается теперь навыбор: илипринадлежатьмне, илипопасть снова вруки Кадри.
        Реция бросилась бежать, нонеуспела сделать несколько шагов, какгрек был уже около нее исхватил ее заплатье.
        Кругом невидно было никого, ихижина сторожа была слишком далеко, чтобы там мог быть услышан крик. Реция, казалось, была полностью вовласти Лаццаро.
        Собрав последние силы, онакрикнула, призывая напомощь.
        —Молчать! — крикнул Лаццаро. — Чего ты кричишь, глупая! Будь моей итебе нечего будет бояться!
        Реция снова крикнула, употребляя все усилия, чтобы вырваться изрук грека.
        Вэту минуту вдали показался всадник, которого незаметили ниРеция, ниЛаццаро. Услышав крик, онпришпорил лошадь ипоспешил напомощь несчастной.
        —Напомощь! — вскрикнула Реция всмертельном страхе.
        —Онаблизка! — послышался вдруг чей-то голос.
        Реция оглянулась и, увидев приближавшегося всадника, упала наколени.
        Этобыл принц Юсуф.
        —Чтоэто значит? — вскричал принц, соскакивая слошади иподходя кЛаццаро.
        Вместо ответа грек устремил нанего взгляд, полный злобы иненависти.
        Страшная сила этого взгляда была такова, чтопринцем невольно овладел страх, ион остановился неподвижно, казалось, небудучи всостоянии произнести слово.
        Прошла страшная, тягостная минута.
        Собрав последние силы, Реция бросилась кпринцу иупала кногамего, моля озащите.
        Глаза Лаццаро оставили наминуту принца, иэто разрушило их силу. Юсуф опомнился ивынул изкармана револьвер.
        Увидев это угрожающее движение, Лаццаро поспешил спрятаться заствол дерева.
        Послав вслед ему пулю, принц наклонился кстоявшей перед ним наколенях Реции.
        —Ступай вмой дворец, тамты будешь вполной безопасности, Реция, — сказалон. — Небойся ничего, никто тебя непотревожит там, даже я сам невойду безтвоего позволения.
        —Прости, принц! Янемогу наэто согласиться! — отвечала Реция. — Тыслишком добр ивеликодушен! Янезаслуживаю этого. Будь счастлив! Тыникогда более неувидишь меня.
        Вэту минуту принц иРеция были внескольких шагах отдомика сторожа.
        —Тынедолжна жить вэтой несчастной хижине, — сказал принц. — Умоляю тебя, Реция, следуй замной!
        —Янемогу принадлежать тебе, принц. Ядолжна уйти! Яболее уже несвободна. Прощай, тыболее меня неувидишь!
        Сэтими словами она исчезла вдверях хижины.
        —Ябуду искать тебя — инайду! — вскричал принц.
        X
        Адмирал Страдфорд
        Водном изсалонов своего роскошного дома леди Страдфорд принимала знатного француза, которого прежде, однако, заставилабы довольно долго прождать счастливой минуты, чтобы увидетьее. Этобыл некто иной, какфранцузский посланник.
        —Милости просим, маркиз, — приветствовала его леди Сара, протягивая гостю руку, которую тот почтительно поцеловал.
        —Япринес вам билет вложу наскачки вДерби, — сказал маркиз.
        —Какая любезность свашей стороны, маркиз!
        —Вашпоступок еще любезнее, — отвечал маркиз, указывая нарозу, украшавшую голову леди Страдфорд, — или, может быть, этодругая?
        —Нет, этароза изтого букета, который вы мне прислали.
        —Знаетевы, откудаона?
        —Таких нет теперь внашем туманном Лондоне.
        —Онаизмоего дорогого Парижа. Тоесть непрямо оттуда, аизмоих оранжерей, которые находятся вокрестностях. Каквам понравилась вчера примадонна?
        —Янебыла вчера вопере.
        —Нет? Чтосвами, мойдорогой друг, вы, кажется, чем-то опечалены? Доверьте мне ваше горе, ясделаювсе, чтобы утешитьвас…
        —Все! — прервала насмешливо Сара. — Остановитесь, маркиз!
        —Как, миледи? Неужели я дал вам повод сомневаться вомне? Выневдухе? — продолжал маркиз. — Этоделает вас еще прекраснее, такчто я безропотно покоряюсь.
        —Выговорите «невдухе», маркиз! Яубедилась вчера, чтоуменя нет ниодного друга.
        —А! Теперь я понимаю. Всему виною эта бумага, которую вы вчера просили. Носкажитемне, пожалуйста, кчему вамона?
        —Ядержала пари.
        —Пари?
        —Нуда!
        —Скем?
        —Содной дамой.
        —Ночто это может значить — пари одипломатическом документе, даеще сопределенным номером! Кстати, какой это номер?
        —Семьсот тринадцать.
        —Право, нечасто встречаются пари ономере!
        —Номер здесь назван совершенно случайно.
        —А! — заметил, смеясь, маркиз; — Втаком случае мы можем смастерить этот номер семьсот тринадцать.
        —Нет, этого нельзя! Мненечего иговорить после того, каквы вчера объявилимне, чтоя могу требовать ваше сердце, ваше состояние — все, кроме этой бумаги. Мненужна была она какдоказательство.
        —Небудьте несправедливы, Сара! Неворчите наменя. Чтовы хотите сказать? Дело идет опари, одоказательстве. Доказательстве чего?
        —Напрошлой неделе уменя был разговор содной дамой относительновас.
        —Меня?
        —Да,вас! Этадама оспаривала уменя ваше внимание. Дело дошло допари, ия обещала доставить доказательство вашего комне внимания. Ядолжна была попросить увас какую-нибудь бумагу извашего архива иликопию снее. Назначен был номер семьсот тринадцать. Итеперь результат этого таков: явижу, чтоошиблась ввас, и, значит, проиграла пари.
        —Ночто застранная идея пришла вам — держать пари обумаге? Отчего вы неназначили вместо этого какой-нибудь убор, экипаж, лошадей?
        —Олошадях иуборах держат пари разбогатевшие лавочницы, маркиз, — возразила оскорбленным тоном Сара. — Длянас нужно что-нибудь несовсем обыкновенное. Теперь я знаю, чтоя ошиблась ввас.
        —Но,друг мой, обдумайте хорошенько…
        —Кчему? — прервала Сара. — Разве теперь невсе уже ясно?
        —Ищите какое-нибудь другое доказательство. Вызнаете, чтоя готов положить кногам вашимвсе.
        —Все! Опятьвсе! — сказала снасмешливой улыбкой Сара. — Это«все» всеравно, чтоничего. Поэтому-то я итребую отвас эту ничтожную бумагу, неимеющую никакого значения!
        —Выназываете ничтожными государственные бумаги!
        —Новедь нужна только копия.
        —Нет! Этоневозможно!..
        —Довольно, маркиз, перестаньте говорить обэтом, — прервала поспешно Сара.
        —Высердитесь наменя, мойдруг?
        —Нет, — отвечала сухо Сара.
        Маркиз пытался было продолжать разговор, ноСара ясно дала понятьему, чтоего присутствие длянее нисколько неприятно.
        —Яоставляювас, миледи. Надеюсь, чтоваша немилость будет непродолжительна.
        —Онапродолжится дотех пор, пока я буду чувствовать, чтоошиблась ввас.
        —Сара!
        —Милостивый государь!
        —Явижу, сегодня ничего нельзя отвас добиться. Досвидания, мойдорогой друг.
        Маркиз вышел.
        —А,ты отказал! — прошептала Сара. — Иты, может быть, думаешь, чтоя позволю тебе надоедать мне своим присутствием. О! Тыбудешь жестоко наказан! Хорошо, чтоуменя есть еще другая возможность добиться этой бумаги.
        Сэтими словами Сара позвонила.
        —Заложить карету! — приказала она вошедшему слуге ипошла вуборную, чтобы переменить туалет.
        Онанадела дорогой бриллиантовый убор, подарок герцога Норфолка, иоделась сроскошной простотой, отличающей аристократок.
        Через несколько минут экипаж был готов, иСара приказала везти себя кгерцогу Норфолку.
        Едва вошла она вприемную, каксам герцог поспешил выйти ей навстречу.
        Онбыл неравнодушен кпрекрасной леди Страдфорд.
        —Милости просим, дорогой друг! — сказалон, увидяее. — Какя рад, чтовас вижу. Яуже собирался ехать квам, чтобы узнать овашем здоровье.
        —Язнаю, чтовы мой истинный друг, покрайней мере, янадеюсь, чтоэто так, — отвечала Сара. — Впрочем, может быть, яошибаюсь.
        —Чтозавопрос!
        —Этот вопрос имое неожиданное посещение — всеэто следствие одного неприятного сна, который я видела вэту ночь.
        —Ночто это засон, который мог вас так обеспокоить?
        —Мнеприснилось, чтовы любите другую инедумаете более обомне.
        —Чтозаидея!
        —Янемогла уснуть всю ночь. Какой-то внутренний голос говорилмне: «Тыбезумна, герцог уже забыл отебе!» Новтоже время другой голос повторял: «Онлюбит тебя!»
        —Иэтот голос нелгал, моядорогая Сара! Кчему было напрасно беспокоиться, лишать себя сна! Повашему лицу видно, чтовы утомлены.
        —Тогда мне пришла вголову мысль, — продолжала Сара. — Ядолжна достать доказательство безосновательности моего беспокойства. Нокакого рода доказательство?
        —Доказательство моей верностивам, моядорогая? Если оно нужно, требуйте, чтохотите, ясудовольствием дам вамего.
        —Выдумаете ожертве, одрагоценностях, ая думаю одоказательстве любви, которая неимелабы никакой материальной ценности. Сегодня утром я увидела восне…
        —Чтоже?
        —Число.
        —Число — идоказательство моей любви квам? Каксвязать это, мойдорогой друг?
        —Высейчас это узнаете, герцог. Явидела восне число 713 наодном письме илибумаге.
        —Странный сон! Чтоже далее?
        —Тогда я подумала, чтоя должна просить увас какдоказательство вашей любви бумагу сномером 713 извашего архива.
        —Странная просьба!
        —Назовите это женским капризом, герцог, нотолько дайте мне это доказательство, успокойте меня! Дайте мне бумагу сномером 713.
        —Но,дорогой друг мой, этого никак нельзя сделать, — уверял герцог всильном смущении. — Кчему вам эта, ничего незначащая бумага?
        —Поэтому-то я ее ипрошу, чтоона неимеет никакой цены.
        —Новыберите лучше какое-нибудь другое доказательство, дорогая моя Сара. Требуйте убор, который носит только королева, требуйте мое имение Рамгет! — вскричал герцог. — Все, всея срадостью отдамвам!
        —Яничего нехочу другого. Янехочу, чтобы существовала даже тень подозрения, что, требуя этого доказательства, яхочу только обогатиться заваш счет, — прервала Сара. — Поэтому-то я ипрошу именно эту бумагу.
        —Ноэто невозможно!
        —Неужели нельзя дать даже копию?
        —Даже икопию! Ведь содержание этих бумаг — государственная тайна.
        —Темболее я буду настаивать намоей просьбе.
        —Ночто это застранней каприз!
        —Значит, вынехотите исполнить мою просьбу? Этоподтверждает справедливость моих опасений.
        —Требуйтевсе, всечто хотите, кроме этого!
        Бледность покрыла лицо Сары.
        —Благодарювас, герцог, — сказалаона, вставая скресла, — благодарювас, теперь я знаю достаточно. Прощайте!
        —Но… прошувас, дорогая моя Сара…
        —Леди Страдфорд! — поправила гордо Сара.
        —Выпоймите…
        —Довольно, герцог.
        —Останьтесь хоть одну минуту.
        —Ниодной секунды. Прощайте, герцог.
        Герцог был вотчаянии.
        Сара гордо испокойно вышла изего кабинета ипоспешно вернулась домой.
        Вэтот день ее надежды уже два раза были обмануты. Этопоражение было невыносимо. Онасчитала, чтонигерцог, нимаркиз неосмелятся отказать вее просьбе, ижестоко ошиблась. Онанезнала, чтоони немогли исполнить ее желания, неподвергаясь сами тяжелой ответственности.
        Дома Сару ожидала новая неприятность. Вее отсутствие явился адмирал Страдфорд.
        Адмирал походил более накакого-нибудь пирата, чемнаморского офицера. Ужедавно он должен был выйти вотставку, чему причиной были его многочисленные неблаговидные поступки ивообще жизнь авантюриста, которую он вел.
        Густая растрепанная борода окаймляла его обожженное ветром лицо. Онносил еще морской мундир, ноордена идругие знаки отличия были давно унего отобраны. Казалось, онникогда непротрезвлялся. Инаэтот раз он также был уже навеселе. Оншумел ираспоряжался, какусебя дома.
        Увидя этого ненавистного ей человека, Сара побледнела. Онабыла готова ковсему, только неквстрече смужем.
        —Вотия опять! — сказал, увидяее, адмирал. — Тебе это ненравится? Ещебы! Нучто, есть какие-нибудь новые связи?
        —Чтовам надо здесь? — спросила Сара, овладев, наконец, собой.
        —Чтомне надо вЛондоне?
        —Чтовам надо вмоем доме?
        —Тебя!
        —Новедь уменя есть ваше письменное обязательство небеспокоить меня вашим присутствием? Заэто обязательство я заплатила вам десять тысяч фунтов.
        —Чтомне доэтого обязательства?
        Сара вздрогнула. Онадогадалась, чтоСтрадфорд успел уже пропить ирастратить эти десять тысяч, атеперь возвратился, чтобы выудить унее новые деньги.
        —Чтоэто значит, милостивый государь? — сказалаона. — Мыокончательно расстались, наши дороги никогда несойдутся более, выэто знаете. Чегоже вы хотите отменя?
        —Яповторяю тебе, чтомое обязательство ничего незначит. Яуничтожаюего.
        —Янадеюсь, чтоэто нетак-то легко сделать.
        —Тыувидишь, чтоэто возможно. Ясейчас докажу!
        —Этозначит, чтовы пришли снова заденьгами?
        —О! Твои слова нисколько меня неоскорбляют, — сказал снасмешливой улыбкой Страдфорд. — Мояжена неможет оскорбить меня.
        —Язапрещаю вам входить вмой дом! — вскричала сгневом Сара. — Иесли вы неисполните моего требования, япринуждена буду прибегнуть кзащите закона.
        —Неволнуйся напрасно, дитя мое! Этовсе одни пустые слова. Язнаю причину такого приема, иэтот проклятый турок поплатится мне заэто!
        Сара вскочила.
        —Чтовы говорите! — вскричалаона.
        —Яговорю, чтопереломаю ребра этому проклятому турку! — крикнул адмирал, ударив кулаком постолу.
        Сара поняла: необходимо сделать вид, чтоона покоряется. Воизбежание скандала, чтобы выгадать время, нужно было успокоить бешеного. Кэтому побуждало ее еще то, чтоон угрожал единственному человеку, которого Сара Страдфорд искренне любила.
        —Яготова слушатьвас! — сказалаона, делая страшные усилия, чтобы сдержать свой гнев.
        —Воттак лучше! Тыубедилась, значит, всвоем бессилии, — засмеялся адмирал сдовольным видом. — Тывидишь теперь, чтопротив меня упорство — плохое оружие. Тебе придется пока выносить мое присутствие. Явернулся изИндии ихочу пробыть смесяц вЛондоне. Язанял четыре комнаты около желтой гостиной; надеюсь, чтоих будет дляменя довольно.
        Сара непоказала ивиду, какужасны были длянее слова мужа.
        —Ядавно уже невидел Лондон, — продолжал адмирал, — имне хочется пожить здесь. Кстати, моякасса совершенно пуста, кроме того, тебе представят завтра мои векселя, покоторым тебе надо будет заплатить.
        —Чтоже хотите вы здесь делать?
        —Делать? Сначала я хочу немного поразвлечься, апотом… да, ведь герцог Норфолк, кажется, вблизких отношениях стобой?
        —Зачем онвам?
        —Яхочу ему представиться. Приятно былобы получить место схорошим жалованием игде притом можно былобы ничего неделать.
        Глаза Сары внезапно блеснули — казалось, ейпришла вголову неожиданная мысль.
        «Непопробоватьли достать эту бумагу сномером 713 припомощи адмирала?»
        Страдфорд поднялся.
        —Обед подан уже, — сказалон, — пойдем встоловую.
        Сара, чтобы неделать сцены, уступила ипоследовала заадмиралом.
        Теперь все ее мысли были заняты планом использовать того, ктобыл ей так неприятен.
        XI
        Сокровища калифов
        —Яхочу видеть Мансура-эфенди! Проводите меня кнему! — кричала старая гадалка вЧертогах смерти.
        Ноглухонемой Тагир неслышал ее криков, атолстые стены тюрьмы непропускали нималейшего звука…
        Наконец однажды вечером втюрьму Кадиджи вошел Баба-Мансур.
        Увидяего, гадалка бросилась ему навстречу иупала наколени.
        —Наконец-то ты пришел, мудрый имогущественный Мансур! — вскричалаона. — Зачто заключили меня вэту тюрьму?
        —Ноты вовсе невтюрьме, — отвечал Мансур, — только ты нужнамне, ия хотел обеспечить себе твою помощь.
        —О! Этосовсем другое дело! Нозачемже ты велел схватить меня? Разве я неготова была всегда служить тебе?
        —Тыгадалка изГалаты, нетакли?
        —Да,Кадиджа поимени, мудрый Баба-Мансур.
        —Небылали ты вродстве столкователем Корана Альманзором? — продолжал Мансур.
        —Да,мудрый шейх, тыправ.
        —Вкаком родстве находишься ты сним?
        —О! Этого я сама незнаю.
        —Какузнала ты осокровищах калифов?
        Кадиджа сизумлением взглянула наМансура, казалось, недоверяя своим ушам.
        Какон мог узнать осокровищах старых калифов? Кроме нее, никто незнал этого!
        Онанепомнила отом, чторассказала Неджибу подвлиянием опиума.
        —Яспрашиваю тебя, какузнала ты осокровищах калифов издома Абассидов? — повторил Мансур.
        —Какя это узнала… осокровищах… старый Альманзор был издома калифов… — бормотала бессвязно Кадиджа прерывающимся голосом. — О! Тывсеведущ, мудрый Баба-Мансур, тытакже знаешь осокровищах калифов. О! Тывсеведущ!
        —Ктосказал тебе, чтосокровища лежат водной изпирамид?
        —СамАльманзор.
        —Иони еще там?
        —Да,ими никто еще немог овладеть.
        —Тыискала сокровища!
        —Как? Тыиэто знаешь? — вскричала Кадиджа.
        —Тызнаешь пирамиду! — продолжал Мансур.
        —Тебе все это известно?
        —Тыбыла внутри нее!
        Кадиджа молчала, пораженная.
        —Однако ты ничего ненашла.
        —Тывсеведущ! — вскричала гадалка. — Чтозначу я всравнении стобой! Приказывай — истарая Кадиджа будет тебе повиноваться. Ятвоя раба!
        —Верноли ты знаешь, чтопирамида, вкоторой ты была, именно та, вкоторой скрыты сокровища? — спросил Мансур.
        —Яуверена, мудрый шейх. Толкователь Корана указал мнеее.
        —Аесли он дал тебе ложное указание?
        —Альманзор никогда этого неделал.
        —Накоторуюже пирамиду он указал тебе?
        —Напирамиду впустыне Эль-Тей.
        —Какмогла ты проникнуть внутрьее?
        —Автранна был тогда еще жив. Онвынул камень, который закрывал вход.
        —Ктоэтот Автранка?
        —Моймуж! Онумер отчумы.
        —Следующей ночью мы едем, иты будешь сопровождатьнас, — сказал Мансур.
        —Кпирамиде? Тыхочешь сам отыскать сокровища калифов?
        —Наследники умерли, иэти сокровища принадлежат церкви. Такрешил кади.
        Сэтими словами Мансур-эфенди вышел изтюрьмы старой гадалки.
        Через несколько дней пароход высадил вДамиетте Мансура-эфенди, Лаццаро, Кадиджу ишестерых дервишей, изкоторых один был хорошо знаком сминным искусством.
        ВДамиетте были наняты верблюды, ималенький караван двинулся впустыню. Старая гадалка указывала путь.
        Когда конному конвою каравана, сопровождавшему его длязащиты отарабов, стала известна цель путешествия, всадники пришли втакое волнение истрах, чтонаэто обратил внимание Мансур. Оказалось, чтопирамида пользовалась вокрестности недоброй славой. Тамслышны были повременам голоса, крики истоны.
        Услышав эту легенду, Мансур только презрительно улыбнулся. Нонадругой день утром весь конвой исчез. Онипредпочли лучше лишиться платы, чемподвергаться опасностям.
        Этообстоятельство даже обрадовало Мансура-эфенди, таккаксним теперь остались только его дервиши, накоторых он мог положиться влюбом случае.
        Наконец пирамида была найдена, истарая гадалка начала отыскивать камень, закрывавший вход.
        Ноилиона успела уже позабыть это место, илинехотела его указывать, только она довольно долго ходила вокруг пирамиды совершенно безуспешно.
        Нетерпение овладело Мансуром.
        Новдруг Лаццаро заметил встене пирамиды круглый, небольшой камень, который, по-видимому, былнедавно сдвинут сместа.
        —Смотри-ка! — крикнул он старой гадалке. — Неэтотли камень ты ищешь?
        —Ах,да! Это, должно быть, тотсамый! — сказала Кадиджа. — Автранна вынимал его изстены.
        Грек попробовал сдвинуть камень, нонеполучилось.
        —Только один Автранна мог это сделать! — заметила Кадиджа.
        Мансур приказал дервишам помочь греку, икамень уступил наконец их соединенным усилиям.
        Закамнем показалось четырехугольное темное отверстие.
        Первый шаг был сделан! Доступ внутрь пирамиды был открыт.
        Дервиши зажгли маленькие лампы, ипоприказанию Мансура один изних пролез вовнутренность пирамиды.
        Заним последовал Мансур иостальные дервиши, наконец последними влезли грек иКадиджа.
        Спертый, удушливый воздух пахнул влицо вошедшим.
        Мансур остановился, мрачный изадумчивый. Совсех сторон были глухие стены, иничто непоказывало существования сообщения свнутренностью пирамиды, амежду тем старый документ говорил, чтозолото калифов скрыто вовнутренней камере.
        —Надо взорвать эту стену! — сказал Мансур-эфенди, обращаясь кдервишу, умевшему закладывать мины.
        —Этого нельзя сделать, пока мы все тут, — отвечал дервиш. — Этослишком опасно: потолок может обрушиться изадавитьнас.
        —Сделай тогда только слабую мину; надо узнать, можноли сэтой стороны проникнуть вовнутрь. Дляэтого надо только расшатать стену, чтобы легче было проделать вней отверстие.
        Дервиши повиновались иначали сверлить отверстие длямины. Мансур следил заих работой слихорадочным нетерпением.
        Наконец после нескольких часов трудной работы все было готово, иМансур приказал заложить мину.
        —Яисполню твою волю, мудрый Баба-Мансур, — сказал дервиш, — ноя немогу отвечать запоследствия. Какбы нибыл слаб взрыв, все-таки я боюсь, чторазрушение будет сильнее, чемты желаешь.
        —Пирамида неразвалится?
        —Нет, мудрый Баба-Мансур, пирамида неразвалится, новнутренность ее вовсяком случае должна пострадать.
        —Темлучше! Намлегче будет проникнуть внутрьее, если стены будут разрушены.
        Дервиш более невозражал ипринялся заисполнение данного ему приказания.
        Всевышли изпирамиды; последним оставил ее дервиш, устраивавший мину ипредварительно поджегший фитиль, который должен был гореть втечение нескольких минут.
        Наступило тягостное ожидание. Среди мрака, окружавшего пирамиду, тамисям мелькали огни ламп дервишей.
        Наконец послышался глухой взрыв. Порох сделал свое дело.
        Всопровождении всех своих спутников бросился Мансур внутрь пирамиды, чтобы увидеть результат взрыва.
        Впервой камере небыло никакой перемены, только водном месте заметна была широкая трещина, которой прежде небыло.
        Результат взрыва оказался гораздо меньше ожидаемого: стена, закрывавшая сокровища калифов, была почти неповреждена.
        Тогда Мансур-эфенди приказал дервишам разломать стену ломами.
        Онитотчасже принялись заработу, ипосле страшных усилий им удалось, наконец, сдвинуть сместа один громадный камень.
        Сглухим стуком упал колосс напесок, покрывавший пол камеры; втуже минуту раздался страшный грохот ипослышались крики ужаса иотчаяния.
        Казалось, всявнутренность пирамиды обрушилась, чтобы наказать дерзких, осмелившихся нарушить покой царской могилы.
        Дервиши бросились наколени. Пораженный ужасом Лаццаро был бледен каксмерть.
        Даже Мансур почувствовал, чтострах овладевает им.
        Когда прошла первая минута ужаса, Шейх-уль-Ислам схватил лампу ибросился квыходу изпирамиды.
        Втом месте, гденаходился выход, потолок обрушился игромадные камни совершенно закрыли отверстие встене.
        Мансур иего спутники были заживо похоронены внутри пирамиды!
        XII
        Таверна Ольд-Кент
        —Нучто, неизвестноли чего-нибудь отаинственном номере 713? — спросил Сади своего друга Зору, садясь рядом сним надиван.
        —Дело, оказывается, труднее, чемя ожидал, — отвечал Зора. — Язнаю, какхочется тебе иметь эту бумагу, какважно дляТурции ее содержание, ноя боюсь, чтобы наши поиски неостались бесплодными.
        —Единственно, чтоя мог узнать наверное, — сказал Сади, — такэто то, чтоАнглия настороне Турции. Иэто уже успех, хотя инетакой, какогобы мне хотелось.
        —Тыправ, Сади! Англия нанашей стороне, ия думаю, нетрудно будет заключить сней союз. Ноочень важно знать намерения французского правительства. Мояпоследняя надежда наледи Страдфорд.
        —Тывсе еще надеешься нанее?
        —Да,хотя теперь оказалось новое, совершенно неожиданное препятствие моим планам.
        —Чтотакое случилось? Язаметил, чтоты сегодня что-то печален.
        —Случилось нечто очень важное, друг мой! Адмирал Страдфорд, который все еще считает себя мужем Сары, внезапно явился вЛондон. Онназывает себя адмиралом, но, какмне кажется, неимеет нималейшего права наэто.
        —А!
        —Тыможешь представить себе, какбыло неприятно дляледи это неожиданное возвращение. Мнеочень жальее, она, должно быть, втайне много страдает. Мнекажется, чтоона жертва семейных расчетов.
        —Могули я откровенно говорить стобой? — сказал Сади, открытая натура которого немогла более сдерживаться. — Мнекажется, Зора, чтоты подвергаешься опасности попасть вскверное положение. Ведь леди Страдфорд замужем.
        —Мынеможем судить оней иобэтом браке, Сади, — прервал Зора, — мынезнаем обстоятельствего, имне кажется, чтоты несправедливо судишь оСаре.
        —Янесужу оней, — отвечал Сади. — Ятолько счел своим долгом предупредить тебя огрозящих тебе неприятностях.
        Вэту минуту вошел слуга иподал Зоре письмо насеребряном подносе.
        —Ктопринес это письмо? — спросил Зора.
        —Слуга леди Страдфорд, — отвечал лакей.
        После ухода слуги Зора тотчасже распечатал письмо ипрочиталего.
        —Странно! — сказалон, качая головой. — Нетникакой подписи!
        —Значит, письмо неотледи?
        —Может быть, иотнее. Нопочему тогда она неподписалаего?
        —Может быть, этому была какая-нибудь особенная причина!
        —Ах,да! Это, должно быть, так, дело идет, повсей вероятности, оновом средстве достать нужную нам бумагу. Слушай, чтотут написано: «Приходите сегодня вечером втаверну Олд-Кент, васбудут там ждать».
        —Ибольше ничего?
        —Ничего!
        —Действительно, очень странное письмо! — заметил Сади. — Тызнаешь эту таверну?
        —Да,она находится наулице тогоже имени, надругой стороне Темзы, вквартале, который пользуется довольно дурной славой.
        —Странно довольно инепонятно!
        —Ядумаю, чтоэто имеет какое-нибудь отношение кнашим поискам, — заметил Зора. — Поэтому я пойду вэту таверну.
        —Позволь мне провожать тебя?
        —Тысвободен сегодня вечером?
        —Да,я исполнил ужевсе, чтомне было поручено. Осталось только достать копию сэтой таинственной бумаги номер 713.
        —Втаком случае, мнебудет очень приятно, если ты будешь сопровождать меня. Непотому, чтоя боюсь идти один, номне всегда приятно твое общество.
        —Таммы узнаем, чтозначило это странное письмо.
        Зора позвонил иприказал слуге подать карету.
        Через минуту экипаж был подан, идрузья вышли издома.
        —Наулицу Олд-Кент! — приказал Зора кучеру, садясь вкарету.
        Экипаж покатился поузким имрачным улицам Лондона.
        —Да,друг мой, — сказал Сади, — Турция теперь очень несчастна. Советники султана побуждают его ксамым необдуманным поступкам. Ядумаю, чтозлейшие враги наши невБоснии, Сербии иЧерногории, новсамом серале.
        —Янедоверяю министрам! Всеони — иРашид-паша, иГуссейн Авни-паша, иМидхат-паша, — всеони преследуют только свои личные цели.
        —Янадеюсь, Сади, чторано илипоздно увижу тебя воглаве управления. Тогда положен будет конец этим смутам ибеспрестанным восстаниям. Тебя неослепляет фанатизм, тысочувствуешь несчастьям страны!
        —Будущее скрыто отнас, ноя уверен, чтотот путь, покоторому следует теперь Турция, приведет ее накрай бездны, таккакее обрек наэтот путь человек, которого хотя мы однажды исвергли, нопланы его исполняют теперь министры. Мансур перестал быть Шейх-уль-Исламом идействует тайно.
        —Восстание вБоснии дело его рук!
        —Да,я думаю, чтоэто так, ия боюсь, чтотеперь он всеми силами старается разжечь восстание. Иусултана ненашлось ниодного советника, который убедилбы его дать христианам полную свободу ибезопасность! Кчему это угнетение, этот безумный фанатизм? Оникопают могилу дляТурции! Прости мне эти горькие слова, — продолжал Сади. — Янепонимаю ослепления министров! Япочти готов думать, чтоони только слепые орудия вруках какого-то человека, который хочет погибели Турции.
        —Может быть, тебе удастся еще отвратить опасность, — сказал Зора. — Будь всегда уверен вмоей помощи иподдержке. Длятебя я готов навсе!
        Вэту минуту карета остановилась вначале улицы Олд-Кент. Друзья оставили экипаж ипошли поузкой игрязной улице, отыскивая таверну.
        Прохожие, попадавшиеся им навстречу, оправдывали дурную славу квартала. Видно было, чтоздесь собирались подонки Лондона.
        Привиде этого вдуше Зоры зародилось сомнение.
        Чтомогло предвещать приглашение вподобное место, непосещаемое никогда порядочными людьми? Небылоли это какой-нибудь западней?
        АЗора еще незнал, чтоздесь нередкость ссоры идраки, оканчивающиеся кровопролитием, чтоздесь нередко находят наулицах убитых илитяжело раненых.
        Наконец Зора иСади подошли ктаверне.
        Окна идвери ее были отворены, иоттуда неслись несвязные крики, хохот, брань.
        Посетители, тоидело входившие ивыходившие, имели отталкивающий вид. Этобыли подонки общества, собравшиеся отовсюду вогромную столицу. Тутбыли иматросы безмест, илюди, имевшие старые счеты сзаконом, иавантюристы, неразборчивые насредства, представители всех наций земного шара.
        —Хотелбы я знать, чтонас ждет вэтой таверне, — шепнул Зора. — Однако войдем внее.
        Сади молча последовал засвоим другом.
        Внутренность таверны была очень проста. Большие, крепко сколоченные столы ипростые скамейки истулья составляли всю ее меблировку. Несколько ламп, висевших спотолка, освещали обширную залу или, скорее, сарай.
        Казалось, ещененачалась обычная жизнь этого заведения, таккаквнем было сравнительно тихо инеслышно было сильной брани.
        Несколько столов было занято побольшей части мастеровыми. Особенно бросалась вглаза группа хорошо одетых людей, сидевших заотдельным столом ипивших вино.
        Друзья сели заотдельно стоявший стол испросили себе бутылку капского вина.
        —Нучто, нашел ты кого-нибудь иззнакомых тебе? — спросил тихо Сади.
        —Нет, пока я невижу никого, — отвечал тот, также сдерживая голос.
        Вэту минуту отворилась дверь одной избоковых комнат, напороге показался человек вмундире морского капитана, загорелый, сгустой нечесаной бородой идиким выражением лица, накотором оставило следы неумеренное употребление спиртных напитков.
        Кактолько он вошел, тотчас изгруппы матросов отделились двое, очевидно его поджидавшие, иподошли кнему.
        Вошедший сказал им несколько слов шепотом иуказал стол, стоявший вблизи того, закоторым сидели Зора иСади.
        —Клянусь бородой пророка, этоадмирал Страдфорд, — сказал Зора, обращаясь кСади.
        —Мужледи Страдфорд?
        —Мнекажется, чтоя неошибся.
        —Значит, этоон пригласил тебя сюда!
        —Япросто ничего непонимаю!
        —Чтоты думаешь делать?
        —Этомы увидим, — отвечал Зора, вто время какадмирал подошел куказанному им столу игромко приказал хозяину таверны подать рому его «юнгам».
        —Чтоты наэто скажешь? — сказал Зора. — Смотри, какнизко опустился этот так называемый адмирал! Эти«юнги», какмне кажется, вовсе нематросы, апросто переодетые негодяи. Истакими людьми он пьет вместе ром!
        —Он,кажется, ужедовольно пьян.
        —Еслибы я раньше узнал, чтоэто заприглашение! Чтоты посоветуешь мне теперь делать?
        —Он,кажется, тебя неузнал.
        НоСади тотчасже убедился, чтоон ошибся.
        Адмирал узнал Зору, ивсе показывало, чтоон намерен затеять сним ссору. Развалившись настуле изасунув руку вкарманы панталон, адмирал смотрел спрезрительной, вызывающей улыбкой наЗору иего друга.
        Зора необращал нималейшего внимания наего выходки; теперь было ясно, кемискакой целью было написано приглашение.
        Туттолько Зора понял, какой опасности он подвергался. Дваматроса тоже начали поглядывать нанего свызывающим видом иожидали малейшего повода, чтобы завязать ссору.
        Кроме того, было очевидно, чтонечего было рассчитывать начью-либо помощь, — честные люди вподобных местах были также редки, какбелые вороны.
        Благоразумнее всего было необращать никакого внимания навыходки адмирала иего матросов ивоспользоваться первым удобным случаем, чтобы оставить таверну.
        Наступала ночь, атаверна все более иболее наполнялась посетителями.
        —Мы,кажется, попали взападню, — шепнул Сади.
        —Намостается только одно — уйти, — отвечал Зора, вставая сосвоего места.
        Увидя это, адмирал вскочил, всвою очередь, состула.
        Казалось, этобыл заранее условленный знак, таккаквтуже минуту оба матроса бросились сгромким криком наЗору иСади.
        Остальные посетители даже непошевелились иостались равнодушными зрителями этой неожиданной сцены.
        Адмирал бросился наЗору; противниками Сади были два матроса, мускулистые руки которых доказывали, чтоадмирал выбрал их ненаудачу.
        Впрочем, ловкость Сади заменяла недостаток силы, ион, схватив первый попавший подруку стул, стал защищаться довольно успешно.
        Рассчитывая насвою исполинскую силу, адмирал думал, чтолегко справится сЗорой, вкотором он видел только молодого, изящного франта, умеющего говорить любезности дамам.
        —А! Янаучу тебя ухаживать замоей женой вмое отсутствие! Этонепройдет тебе так! — крикнулон, вбешенстве бросаясь наЗору идумая одним ударом уничтожить своего противника.
        Ноон жестоко ошибся — Зора неуступал ему всиле ипревосходил его ловкостью. Отбив легко два нападения адмирала, онсхватил его наконец поперек туловища ибросил вугол таверны нагруду столов истульев.
        Послышался страшный треск, адмирал скриком ипроклятиями упал среди обломков мебели, невыдержавшей его тяжести.
        Воспользовавшись этой минутой, Зора позвал Сади, думая оставить таверну, прежде чем адмирал успеет подняться.
        Вэто время Сади удалось уже избавиться отодного противника, укоторого сильный удар поголове отбил охоту нападать нанего.
        Новту минуту, когда он думал уже разделаться также исовторым матросом, дело неожиданно приняло очень дурной длянего оборот.
        Хозяин таверны бросился нанего сдиким криком.
        Увидя это, Сади ловким ударом стула, всееще бывшего унего вруках, заставил второго матроса отлететь нанесколько шагов иприготовился встретить нападение нового врага.
        Новэтот момент все бывшие втаверне поднялись, какодин человек, ибросились наСади иЗору.
        Положение обоих друзей сделалось ввысшей степени опасным.
        Выход изтаверны был загорожен дляних; нападающие бросались, какдикие звери; осопротивлении нечего было идумать, надо было отступать, иЗора, заметив вглубине таверны дверь, стал изовсех сил пробиваться кней, ондумал, чточерез нее можно будет выбраться наулицу.
        После нечеловеческих усилий друзьям удалось добраться додвери, и, отворивее, онибросились воткрывшийся узкий проход.
        Вэту минуту среди нападающих, хорошо знакомых срасположением таверны, раздались крики дикой радости иторжества.
        Радость их была понятна: проход вел ненаулицу, ананебольшой двор, совсех сторон окруженный стенами.
        Зора иСади попали взападню, изкоторой небыло никакой возможности освободиться.
        XIII
        Помощь внужде
        Снова пришла осень, ивстолице Турции наступила зима сдождями иветром.
        Начинало рано темнеть, ибогатые жители Стамбула покинули свои загородные виллы наберегу Босфора.
        Вечером одного прекрасного зимнего дня поширокой дороге, ведущей кДолма-Бахче, шелкакой-то человек спокойным, мерным шагом. Наголове его была надета зеленая арабская повязка, из-под которой виднелась закрывавшая лоб золотая полоса.
        Двое старых турок, проходивших подороге, привстрече снезнакомцем заметили приколеблющемся свете фонарей, тамисям мелькавших подороге, егозолотую повязку и, почтительно поклонившисьему, прошептали, прикладывая левую руку ксердцу: «Салам-алейкум!»
        Золотая Маска отвечала им поклоном ипродолжала свой путь.
        Стоявшие удворца часовые также почтительно склонились припроходе незнакомца, увидя его золотую повязку.
        Наконец Золотая Маска подошла кмаленькому домику впарке, гдегод тому назад Реция нашла убежище вместе спринцем Саладином.
        Теперь парк был печален имрачен. Деревья стояли обнаженные, иветер носил подорожкам опавшие сухие листья.
        Внише стены около домика, который был уже заколочен послучаю наступления зимы, спала женщина, держа наруках ребенка.
        —Реция иее ребенок! — прошептала Золотая Маска, взглянув наспавшую.
        Сэтими словами таинственная Маска опустилась наколени исложила руки, какдлямолитвы.
        Через несколько минут она поднялась ипошла назад тойже дорогой, положив прежде около Реции хлеб, плоды инебольшую сумму денег.
        Пройдя Перу, Золотая Маска вошла вГалату иостановилась удеревянного дома, вкотором жила Кадиджа.
        Подойдя кдвери, таинственная Маска постучала внее. Но,очевидно, этот стук небыл услышан, таккаквдоме все осталось по-прежнему тихо.
        Тогда Маска постучала вовторой раз и, отойдя несколько шагов отдвери, позвала Сирру глухим голосом.
        Вокне подкрышей показалась голова Черного гнома.
        —Матери Кадиджи нет дома! — крикнулаона.
        —Яэто знаю, — отвечала Маска повелительным тоном. — Язову тебя, анеее.
        Несмотря натемноту, Сирра узнала, ктостоит перед ней.
        —А! Этоты! — вскричалаона. — Яиду сейчас! — Сэтими словами она вылезла вокно исловкостью кошки спустилась намаленький балкон, находившийся подокном.
        —Зачем ты звал меня? — спросила Сирра.
        —Ступай подороге вДолма-Бахче, — сказала Золотая Маска, — тамоколо садового киоска ты найдешь Рецию сее ребенком.
        —Рецию? Бедную Рецию? Там, надороге?
        —Ступай туда иприведи ее вдом твоей матери, пусть она найдет здесь себе убежище!
        —Твои приказания дляменя священны, — отвечала Сирра, — нопозволь мне только сказать тебе, чтомоя мать ненавидит Рецию!
        —Язнаю это, нотвоя мать теперь далеко инескоро вернется. Носпешиже, тызнаешь, гденайти Рецию! Спеши, ночь скоро кончится.
        Сэтими словами Золотая Маска отошла отдома Кадиджи ипропала вомраке.
        Сирра поспешно соскользнула сбалкона наземлю ибыстро пошла подороге кДолма-Бахче, напоиски Реции.
        Между тем Реция все еще продолжала крепко спать, спрятавшись внише стены.
        Ужесветало, когда она проснулась. Можно себе представить, скаким удивлением увидела она лежавший около нее хлеб, плоды иденьги. Ктомог принести все это? Онаспала так крепко, чтоприближение Золотой Маски непробудилоее, иэта неожиданная помощь казалась ей теперь чем-то волшебным.
        Вдруг ей послышались чьи-то шаги. Сострахом прижав кгруди спавшее еще дитя, онавзглянула надорогу.
        Ноутренний туман покрывал окрестности имешал различать предметы. Шаги между тем все более иболее приближались, инаконец наповороте дороги показалась женщина.
        Этобыла Сирра.
        —Какты попала сюда, Сирра! — вскричала судивлением Реция. — Какты могла узнать, чтоя здесь?
        —Явидела Золотую Маску, иона сказаламне, гдея могу тебя найти, — отвечала Сирра. — Какя рада, чтонаконец нашла тебя!
        —Золотая Маска? Значит, этоона принесла мне ипищу, иденьги! Яеще ниразу немогла высказать своей благодарности этому таинственному человеку, который так часто помогал мне испасал меня отопасности. Онприходит иисчезает, какдух.
        —Да,Реция, тыправа, ия тоже ему многим обязана! Ноэто невсегда один итотже человек; ядумаю, чтоЗолотых Масок несколько.
        —Яничего обэтом незнаю. Если их имного, тоони повинуются воле одного иливсе одинаково добры иблагородны.
        —Япришла сюда, чтобы позвать тебя внаш дом вГалате.
        —Вваш дом, Сирра? — спросила судивлением Реция. — Разве твоей матери нет там?
        —Нет, Реция, еенет дома, иона долго невернется, таксказала мне Золотая Маска, онаже ивелела мне позвать тебя кнам.
        —О! Втаком случае, япойду стобой. — Сирра схватила наруки дремавшего еще ребенка ипокрыла его поцелуями. Затем они двинулись впуть, иподороге Реция рассказала своей спасительнице, какие нужду илишения вынесла она впоследнее время.
        Было уже совсем светло, когда они достигли наконец дома Кадиджи.
        —Знаешь, гдея теперь живу? — сказала Сирра. — Тамвверху, подкрышей, — продолжалаона, указывая нанебольшое окно.
        —Тывозьмешь меня ксебе наверх? — спросила Реция. — Тогда нас никто непобеспокоит.
        —Подожди здесь немного. Мать заперла дом, когда ушла, ноесть ключи, которые, ядумаю, могут подойти кдвери. Тыведь неможешь так карабкаться, какя.
        Сэтими словами Сирра вскарабкалась набалкон иисчезла вузком отверстии окна.
        Через несколько минут послышался задверью звон ключей. Черный гном скоро нашла подходящий ключ, идверь отворилась.
        Таким образом, постранной игре случая, Реция нашла убежище вдоме своего злейшего врага. Ночто, если старая гадалка вернется скоро назад?
        Этамысль пришла вголову Реции, иона поделилась опасениями сСиррой.
        —Будь спокойна, моядорогая Реция, — отвечала сдружеской улыбкой девушка. — Золотая Маска охраняет нас инепокинет вминуту опасности!
        —Да,ты права, Сирра. Яипозабыла этого благородного, таинственного покровителя, — сказала Реция, поднимаясь вслед заСиррой навторой этаж дома поузкой итемной деревянной лестнице.
        —Сюда мать никогда неподнимается, — сказала Сирра, входя вмаленькую комнату подсамой крышей.
        —Чтоутебя там лежит около стены? — спросила Реция, глаза которой еще непривыкли кполусвету, царствовавшему вкомнате.
        —Этомоя постель, — отвечала Сирра. — Правда, онасделана только изсоломы иморской травы, ноее будет довольно длянас обеих. Тутесть иодеяло.
        Утомленная продолжительной ходьбой, Реция опустилась насолому, Сирра села около нее, иони начали рассказывать друг другу, чтослучилось скаждой изних запоследнее время. Ониговорили осмерти старой Ганнифы, опреступлении, совершенном Лаццаро, иозащите, оказанной ему Мансуром-эфенди, атакже обужасных часах, которые Сирра провела учеркеса-палача.
        Несколько дней прошло всовершенном покое. Реция оставалась постоянно наверху, итолько одна Сирра оставляла повременам дом.
        Однажды, когда Реция вышла набалкон, чтобы подышать чистым исвежим морским воздухом, ейбросилась вглаза плывущая вблизи великолепная яхта.
        Может быть, онаинеобратилабы наэту яхту особенного внимания, еслибы ее непоразило то обстоятельство, чтодва человека, стоявшие напалубе судна, глядели нанее игорячо очем-то говорили.
        Яхта плыла понаправлению кКонстантинополю искоро исчезла изглаз Реции.
        Вскоре после этого вернулась Сирра, уходившая ненадолго издома.
        —Тывидела эту красивую яхту, которая недавно проплыла мимонас? — спросила Сирра.
        —Да,Сирра, чьяона?
        —Бруссы, богатого торговца невольниками.
        —Значит, этоон, должно быть, стоял напалубе? — спросила вбеспокойстве Реция, вспоминая слова жены башмачника-перса.
        —Тыговоришь проодного изтех, чтостоял напалубе? Янемогла разглядеть, ктоони, номне показалось, чтоодин был одет вливрею слуг принца Юсуфа, — отвечала Сирра. — Брусса, должно быть, привез невольниц, ипринц захотел купить какую-нибудь изних.
        —Незнаю отчего, номне вдруг сделалось страшно, — сказала Реция. — Япредчувствую, чтомне грозит какая-то опасность.
        —Небойся ничего, моядорогая Реция, — возразила Сирра. — Кому придет вголову искать тебя здесь? Подкрышей этого дома ты более вбезопасности, чемгде-либо вдругом месте.
        —Ябоюсь незасебя, азамое дитя, замоего крошку Сади, который вылитый портрет отца! — прибавила Реция. — Яуже привыкла кударам судьбы иготова теперь ковсему. Номеня страшит мысль, чтокакое-нибудь несчастье может разлучить меня смоим дитятей. Янеперенесу этого!
        Вечером тогоже дня, когда Реция иСирра давно уже спали, кберегу недалеко отдома Кадиджи подошла лодка. Изнее вышел толстый турок, богато одетый исомножеством колец наруках.
        Навсей фигуре его лежал отпечаток напыщенной гордости.
        Вслед заним излодки вышли еще двое, изних один был, очевидно, рабтолстого турка, адругой носил ливрею слуг принца Юсуфа.
        —Джем! Этоиесть дом галатской гадалки? — спросил турок своего раба.
        Сэтими словами Брусса, таккакэто был некто иной, какторговец невольниками, указал пальцем надом Кадиджи.
        —Да,господин, этоее дом! — отвечал раб.
        —Тут-то ты ивидел красивую женщину?
        —Да,она стояла тут набалконе. Унее наруках был, какмне показалось, ребенок. Впрочем, этого я немог хорошо разглядеть.
        —Нохорошоли ты видел женщину?
        —Да,господин. Онапрекрасна, какроза! Ееглаза блестели, какзвезды! — отвечал Джем.
        —Аты, Фазиль, узналее? — спросил Брусса другого своего спутника.
        —Да,я узналее, этобыла Реция, красавица Реция, ккоторой мой господин давно уже чувствует любовь.
        —Принц немог найтиее?
        —Да,насколько я знаю, всеего поиски были безуспешны. Ноя уверен, чтопринц все еще любит ее и, чтобы овладетьею, неостановится ниперед чем.
        —Втаком случае, необходимо захватить эту женщину, чтобы оказать услугу принцу.
        —Закоторую он щедро вознаградит. Принц непожалеет денег!.. Аведь еслибы нея, тыничего незналбы опрекрасной Реции, — заметил Фазиль.
        —Другими словами, этозначит: Брусса, заплати мне замою помощь! Нетакли?
        Джем иФазиль засмеялись.
        —Да, — сказал последний, — ядумаю, чтомне перепадет что-нибудь.
        —Будь спокоен наэтот счет, нотолько ты должен, разумеется, помочь мне овладеть Рецией.
        —Дляэтого-то я издесь, Брусса! Джем ия, мыпроберемся вдом ипохитим красавицу.
        —Аесли старая гадалка станет шуметь иподнимет тревогу?
        —Мыее свяжем тогда! Втемноте она нас неузнает, даеслибы даже иузнала, тоитогда тебе нечего бояться, таккакты исполнишь сердечное желание принца, ион неоткажет тебе взащите.
        —Этаженщина должна быть довольна! — заметил Джем. — Сколько других желалибы быть наее месте! Всебудут ей завидовать.
        —Ступайтеже заней, — сказал Брусса. — Ябуду ждать вас влодке.
        Джем иФазиль повиновались иосторожно направились кдому гадалки.
        Когда дело шло овыгоде, обаони неимели себе равных половкости ирешительности.
        Дверь дома Кадиджи была заперта, нодерево, изкоторого она была сделана, было так старо игнило, чтоДжем безтруда одним напором плеча сломалее. Стук был так невелик, чтониРеция, ниСирра непроснулись.
        Войдя вдом, Фазиль иДжем зажгли маленькую лампу итщательно осмотрели весь нижний этаж дома.
        —Старухи нет дома, — заметил Фазиль, — ноРеция должна быть здесь.
        —Явидел ее набалконе, — сказал Джем, — верно, онаживет там, наверху, подкрышей. Надо подняться туда.
        —Хорошо, нооставь лампу здесь ипойдем какможно осторожнее.
        Сирра иРеция спали крепким сном, неподозревая оприближении опасности.
        Вмаленькой комнатке подкрышей было почти совсем темно, таккаксвет мог проникать внее только через узкое отверстие встене.
        Осторожно поднявшись полестнице, Фазиль иДжем проникли втесную комнату подкрышей, ипоследний, глаза которого уже привыкли ктемноте, тотчасже увидел спящих.
        Джем указал наРецию инасебя, потом наСирру иФазиля.
        Фазиль кивнул головой взнак согласия, иоба осторожно поползли ксвоим жертвам.
        Послышался слабый крик ишум короткой борьбы.
        Реция иСирра были связаны прежде, чемони успели прийти всебя. Затем им завязали обеим рты, чтобы их крики непривлекли чьего-нибудь внимания; Сирра иребенок были брошены насолому, апораженная ужасом Реция перенесена влодку, которая тотчасже отъехала отберега.
        XIV
        Ужасная ночь
        Какмы уже видели, ужас объял Мансура иего спутников, когда обрушились камни сосвода, потрясенного взрывом.
        Мансур первый опомнился, икнему тотчасже вернулось его обычное присутствие духа.
        Осмотрев разрушение, причиненное обвалом, онподумал, чтоему можно будет спомощью дервишей разобрать камни, закрывавшие проход, итаким образом прочистить себе дорогу насвободу.
        Ноон незаметил всей величины опасности!
        Онневидел, чтовесь проход был завален камнями, далеко превосходившими размерами те, которые лежали внутри пирамиды.
        —Надо приняться заработу! — сказал Мансур-эфенди, обращаясь кдервишам. — Возьмите ломы ипопытайтесь разобрать камни, завалившие выход.
        Ивто время какдервиши иЛаццаро присвете двух ламп начали расчищать проход, самМансур, взяв третью лампу, направился вглубь камеры.
        Там, гдепрежде был камень, падение которого было причиной обвала, зияло темное отверстие. Было очевидно, чтодалее находились другие камеры пирамиды.
        Мансур заглянул вотверстие иувидел, чтозаним было довольно большое пространство, посреди которого стояли каменные саркофаги.
        Нетамли было сокрыты исокровища калифов? Мансур несомневался, чтоон нашел путь ксокровищам, всепоиски которых были досих пор бесплодны, потому что никто нерешался взорвать стену илиэта мысль никому неприходила вголову.
        Онрадовался уже огромным успехам, которых достигнет благодаря обладанию этими несметными богатствами.
        Вдруг унего мелькнула неожиданная мысль — что, если Кадиджа иЛаццаро найдут свою смерть внутри пирамиды? Ихпомощь становилась теперь бесполезной, ивтоже время они были опасны, таккакзнали осуществовании сокровищ.
        Нокакэтого достичь? Ихнемогли задавить камни, таккакболее уже ничего неосыпалось сосводов иникакая сила наземле немогла принудить дервишей заложить новую мину.
        Вэту минуту кМансуру подошел один издервишей.
        —Приди ивзгляни сам, мудрый Баба-Мансур, — сказалон, — обломки камней засыпали весь проход, кажется, тамвсе обрушено!
        Искаженное ужасом лицо дервиша показывало, какое отчаяние истрах овладели спутниками Мансура-эфенди.
        —Отчего ты дрожишь? — спросил Мансур.
        —О! Мудрый имогущественный Баба-Мансур, мыпогибли! Ничто неможет спастинас!
        —Чегоже ты боишься? — продолжал Мансур. — Тыбоишься смерти, маловерный?
        —Негневайся наменя, великий шейх! Ябоюсь несмерти, ножизни досмерти.
        —Чтоты хочешь этим сказать?
        —Мыотделены отвсего света, мудрый шейх, идаже твоя воля будет невсилах уничтожить преграду, закрывшую нам путь кспасению. Мыобречены намедленную смерть отголода ижажды. Янебоюсь смерти, нодрожу примысли опредсмертных мучениях, которые нам предстоят!
        Мансур неответил нислова и, схватив свою лампу, пошел кзаваленному проходу.
        Там, около камней, неподвижно стояли дервиши, бросившие вотчаянии свою работу.
        —А! Этоты! — вскричал всмертельном страхе Лаццаро, увидя подходившего Мансура. — Тымудр, тывсемогущ! Покажиже нам теперь твое могущество, спаси нас изэтой могилы, гдемы похоронены заживо!
        —Да! Помоги, спасинас! — вскричала старая гадалка. — Мынехотим гибнуть здесь! Мыхотим жить!
        —Чтозначат эти безумные слова? — сказал суровым тоном Мансур. — Разве я несвами?
        —Чтонам запольза втом, чтоты тоже похоронен снами. Умирай! Номы хотам, мыдолжны жить! — вскричала обезумевшая отстраха Кадиджа, и, схватив лом изрук одного издервишей, онабросилась кгруде камней, крича: — Замной! Помогайте! Надо вынуть эти камни! Сюда!
        Грек последовал примеру Кадиджи, нодервиши остались насвоих местах, ожидая приказаний Шейх-уль-Ислама. Онинедошли еще дотакого отчаяния, когда человек перестает быть человеком, имежду ними сохранялась еще дисциплина.
        Ониеще готовы были повиноваться тому, кого они так долго считали своим верховным начальником.
        Мансур все еще неосознал всей величины опасности, грозившей ему иего спутникам, ондумал, чтоудастся легко расчистить выход. Поэтому все его мысли были сосредоточены насокровищах, ион хотел вочтобы то нистало осмотреть всю внутренность пирамиды. Время показалось ему подходящим дляпоисков, таккаквсе его спутники думали теперь только оспасении илегко можно было уйти отних незамеченным.
        —Ступайте, — приказалон, — возьмите ломы истарайтесь расчистить проход. Если каждый будет исполнять свой долг, мыскоро будем насвободе.
        Дервиши бросились исполнять волю своего повелителя, атот взял снова свою лампу инаправился вглубину камеры, гденаходилось отверстие встене.
        Отверстие было довольно велико, такчто Мансур безтруда пролез внего.
        Подняв надголовой лампу, Мансур огляделся вокруг: также, какивпервой камере, здесь стояли посредине два каменных гроба смумиями.
        Было очевидно, чтосокровища, если только они скрыты впирамиде, должны находиться именно здесь, таккакничто непоказывало, чтодальше, внутрь, есть еще камеры.
        Ноздесь небыло ничего. Тогда взгляд Мансура упал накаменные гробы. Невнихли скрыты сокровища Абассидов? Может, онинаходятся подмумиями?
        Этамысль сверкнула уМансура, и, бросившись кгробам, онначал осматривать их слихорадочной поспешностью.
        Недовольствуясь осмотром, онпринялся шарить руками вгробах, необращая внимания намумии; вдруг ему бросился вглаза лежавший надне гроба пожелтевший отвремени лист бумаги.
        Онпоспешно схватил ее ипрочитал следующие слова, написанные наарабском языке:
        «Тыищешь напрасно, корыстолюбец! Сокровища калифов лежат нездесь. Ужемногие искали их прежде тебя изаплатили жизнью засвою жадность! Беги!
        Альманзор, последний потомок Абассидов».
        Мансур стоял какпораженный громом исужасом, смешанным сизумлением, смотрел написьмо. Как! Значит, старый толкователь Корана, которого он считал мертвым, ещежив? Онуспел, значит, перенести сокровища вбезопасное место!
        Итак, Мансур иего спутники напрасно подвергались опасностям, всеих труды иусилия были напрасны!
        Ногдеже мог быть Альманзор? Гдеон скрывается?
        Вдруг послышался крик ужаса, глухой стук — изатем все стихло.
        Чтослучилось?
        Бумага выпала изрук Мансура, и, схватив лампу, онбросился назад, впервую камеру пирамиды.
        Тамцарствовала глубокая тишина, прерываемая только тихими стонами.
        Дервиши неработали более, астояли молча, столпившись все вместе.
        —Чтотакое случилось? — спросил сурово Мансур-эфенди.
        —Взгляни, мудрый имогущественный Баба-Мансур! — отвечал один издервишей. — Случилось ужасное несчастье! Сосвода упал большой камень, ранил твоего слугу иубил старую гадалку!
        Втуже минуту Мансуру бросилась вглаза Кадиджа, лежавшая влуже крови, почти совсем раздавленная каменной глыбой. Этобыл уже труп! Ееагония длилась только несколько секунд.
        Рядом снею лежал истонал грек, ноон был более испуган, чемушиблен. Камень только слегка задел его припадении.
        Часть желания Мансура исполнилась. Насвете было меньше одним человеком, знавшим осокровищах, которые Мансур все еще надеялся найти, несмотря нанайденную им бумагу.
        Новэту минуту близкая опасность заставила его забыть навремя осокровищах.
        Туттолько глаза Мансура открылись, ион понял, чтогрозило ему иего спутникам.
        Дервиши сотчаянием вголосе сообщилиему, чтовесь проход завален камнями, вытащить которые нет никакой возможности, таккакедва пошевелят один, каксверху обсыпается еще несколько.
        —Тынеранен? — спросил Мансур лежавшего бездвижения Лаццаро.
        —Ясам еще этого незнаю, господин! — отвечал грек слабым голосом. — Мывсе погибли! Все, иты также!
        —Выговорите, чтонельзя разобрать камни? — спросил Мансур, обращаясь кдервишам.
        —Взгляни сам, мудрый Баба-Мансур! — вскричалиони. — Камни лежат грудой игрозят убить каждого, ктоосмелится их тронуть. Нетболее никакой надежды! Мыпогибли!
        —Камни немогут падать вечно! — отвечал Мансур твердым голосом. — Мыдолжны разбиратьих, пока ничего более небудет обсыпаться.
        —Всенапрасно! — возразил один издервишей. — Даже если нам иудастся после долгих трудов иусилий вынуть некоторые камни, все-таки…
        —Нислова больше! — вскричал гневно Мансур. — Ачто будет, если вы станете сидеть сложа руки? Знаетеливы, чтовам неизбежать тогда голодной смерти?
        —Издесь смерть тоже неизбежна! — сказал мрачно один издервишей. — Смотри, старая гадалка плавает всвоей крови!
        Мансур невольно вздрогнул. Онвидел, чтоего послушные слуги, егорабы переставали повиноваться ему идумали только оспасении своей жизни.
        —А! Неверные собаки! — вскричалон. — Разве вы незнаете, чтовсегда должны быть готовы умереть безропота, если нато будет моя воля?
        —Разве ты немудрый Баба-Мансур? — сказал один издервишей, которому отчаяние истрах давали мужество смотреть безстраха влицо повелителю. — Разве ты немогущественный Баба-Мансур? Если ты так мудр имогуч, топомоги нам испаси нас отгибели!
        —Яприказываю вам взять снова ваши ломы! — вскричал Мансур. — Ктохочет спастись, пусть следует замной!
        Сэтими словами он схватил лом ибросился сам кгруде камней, заграждавших выход.
        Дервиши тотчасже последовали его примеру, идаже Лаццаро присоединился кним, убедившись, чтоон неранен идаже неушиблен.
        Наконец после продолжительной итяжелой работы удалось отодвинуть один большой камень, невызвав нового обвала, затем другой, третий, нотут силы работавших истощились отголода ижажды.
        Мрачное отчаяние овладело спутниками Мансура. Ониясно видели, чторабота эта непосилам иим неудастся расчистить весь проход; усталость давала уже себя знать, инечем было подкрепить упавшие силы, таккакуних небыло никакой пищи.
        Прошел еще день, илампы одна задругой потухли. Воцарился глубочайший мрак, ещеболее усиливавший отчаяние заживо похороненных.
        Натретий день голод ижажда достигли высшей степени, таккаквышла вся вода, бывшая вдорожных фляжках дервишей.
        Безумие овладело дервишами, дикие крики ивопли перемешивались сгромкими молитвами. Выкрикивая все девяносто девять заповедей Аллаха, онипросили его даровать им хлеба иводы.
        Наконец голод принудил Лаццаро инекоторых дервишей переступить границу, отделяющую людей отзверей. Онирешились утолить свой голод мясом мертвой Кадиджи.
        Один Мансур непринял участия вэтом каннибальском поступке. Онстрадал неменее других, ноего железная воля давала ему силу молча выносить мучения. Кроме того, оннашел усебя вкармане несколько фиников, которыми мог отчасти утолить голод; нозато жажда еще более стала мучитьего.
        Нашестой день, когда мучения голода ижажды стали невыносимы, Мансур созвал своих спутников.
        —Очень возможно, — сказалон, — чтомулла вДамиетте, который знает онашей поездке, видя, чтомы невозвращаемся, пошлет нас отыскивать. Нокто знает, когда придет эта помощь? Яслышу ваши крики отчаяния, ясам чувствую, что, если мы ненайдем скоро пищи ипитья, мывсе неизбежно погибнем. Поэтому один изнас должен принести себя вжертву дляспасения других. Егомясо икровь сохранят нам жизнь!
        —Да,ты прав! Один изнас должен пожертвовать собой! — вскричали сдикой радостью спутники Мансура, вкоторых небыло уже ничего человеческого; голод ижажда обратили их вдиких зверей.
        —Вывсе, значит, согласны, — продолжал Мансур. — Хорошо, здесь есть заряженный револьвер, тот, кому придется умереть, может спомощью его лишить себя жизни. Нотеперь остается решить, ктодолжен принести себя вжертву?
        —Мыдолжны бросить жребий! — закричали дервиши. — Да,жребий! Пусть жребий решит это!
        —Мынеможем бросать жребий, — возразил Мансур, — здесь слишком темно. Япредлагаю другой способ. Один изнас пусть ловит других, итот, кого судьба наведет нанего, пусть будет убит.
        —Да,да! Тыправ, Баба-Мансур, пусть так, ноникто недолжен быть исключен, иты, игрек должны тоже участвовать вжребии.
        —Разве мы нездесь? Мынеможем никуда бежать, перед смертью все равны! Пусть сегодня Лаццаро будет отыскивать жертву!
        Дервиши согласились исэтим, иначалась ужасная охота залюдьми.
        Воцарилась мертвая тишина; каждый боялся пошевельнуться, чтобы невыдать своего убежища. Слышны были только легкие шаги грека, отыскивавшего свою жертву.
        План Мансура был хорошо обдуман. Назначая Лаццаро, онзнал, чтотот подвергается такойже точно опасности, какижертва, которую он схватит.
        Иповсей вероятности, произойдет борьба, таккаквсякому дорога жизнь, инеизвестно, ктовыйдет изнее победителем — схвативший илисхваченный.
        Мясо побежденного послужилобы пищей остальным, которые несталибы разбирать, ктопобежден икто победитель.
        Прошло несколько томительных минут.
        Вдруг Лаццаро начал приближаться ккаменным гробам, наодном изкоторых сидел Шейх-уль-Ислам.
        Несмотря навсе свое хладнокровие, Мансур невольно почувствовал, чтохолодный пот выступил унего налбу.
        Ноего опасения были напрасны. Неего схватили руки грека. Кто-то издервишей, думая, чтоЛаццаро непосмеет схватить своего господина, стал вблизи последнего, думая таким образом быть вбезопасности.
        Вомраке началась отчаянная борьба ненажизнь, анасмерть. Пойманный дервиш употребил все усилия, чтобы вырваться изрук Лаццаро.
        Ктоборолся сгреком? Ктопобедит? Ктопослужит пищей обезумевшим отголода? Темнота скрывалавсе.
        XV
        Бумага №713
        Австрийский посланник вЛондоне давал большой обед, накоторый был приглашен весь дипломатический корпус.
        Граф Бейст употребил все усилия, чтобы достойным образом принять своих гостей, икконцу обеда, благодаря шампанскому, разговор сделался чрезвычайно оживленным.
        Наодном конце стола сидели маршал Грант, маркиз де Вилэн, французский посланник, игерцог Норфолк.
        Между ними завязался разговор окрасавицах Лондона, осветилах оперы ибалета, и, наконец, маршал заметил, чтоон любит первую красавицу Лондона ипользуется взаимностью.
        —Позвольте, маршал! Яоспариваю ваши слова, — заметил сулыбкой герцог.
        —Оспариваете?
        —Ямогу утверждать, чтокрасивейшая женщина Лондона принадлежитмне.
        —Извините, господа, — вмешался маркиз, — позвольте имне вставить слово. Ядумаю, вызнаете мой вкус. Язнаю здесь, вЛондоне, одну даму, расположением которой я имею счастье пользоваться; ямогу признать ее первой красавицей Лондона.
        —Значит, выоспариваете, маркиз, чтомоя дама превосходит всех красотой? — спросил герцог Норфолк.
        —Изначит, высомневаетесь вмоем вкусе? — прибавил маршал.
        —Явижу, — сказал сулыбкой маркиз, — чтокаждый изнас считает свою даму красивейшей. Очень легко решить, ктоизнас прав. Выслушайте мое предложение.
        —Яготов держать какое угодно пари! — вскричал маршал.
        —Ия тоже, конечно, — заметил герцог, уверенный впобеде.
        —Япредлагаю пригласить водно итоже место наших дам итогда уже решить спор, — сказал маркиз.
        —Согласен! — вскричал маршал.
        —Один вопрос, маркиз, — вмешался герцог, обращаясь кфранцузу. — Гдевы думаете устроить это свидание?
        —Сегодня вечером вопере! Чтоскажете вы омоем предложении?
        —Ядумаю, чтооно вполне исполнимо, — ответил герцог. — Теперь скоро восемь часов, двух часов будет, ядумаю, достаточно, чтобы все устроить.
        Впрочем, вдуше герцог был невполне спокоен, таккакон был внесколько натянутых отношениях сосвоей дамой.
        Онуже давно раскаивался, чтоотказал ей вее оригинальной просьбе, ивелел уже принести бумагу сномером 713, чтобы рассмотреть ее иобсудить, нельзяли будет пожертвовать ею длязаключения мира.
        Обед уже кончился, имаршал Грант, нетеряя времени, встал из-за стола, чтобы написать записку своей даме, прося ее приехать воперу.
        Егосоперники последовали его примеру, причем герцог всвоей записке выразил желание исполнить просьбу своей дамы касательно одной известной бумаги.
        Послав записки, всетрое успокоились, вполне уверенные каждый всвоей победе.
        Когда офицер маршала Гранта принес Саре Страдфорд любезное приглашение воперу, онавспомнила, чтонепробовала еще достать столь важную длянее бумагу через маршала; поэтому она тотчасже решилась воспользоваться удобным моментом.
        «Ябуду, маршал!» Эти слова безвсякой подписи стояли назаписке, которую Сара отдала посланному дляпередачи маршалу.
        Через несколько минут явился слуга маркиза де Вилэна также сприглашением воперу:
        Ответ был тотже: «Ябуду!», итоже безподписи.
        Наконец, явился ипосланный герцогом.
        Насмешливая улыбка скользнула полицу Сары, когда она увидела третье приглашение. Нокогда она прочитала, чтобумага, которую она просила, лежит уже написьменном столе герцога, ееглаза блеснули странным огнем, иона велела позвать слугу, принесшего письмо.
        —Когда герцог написал это письмо? — спросила Сара.
        —Полчаса тому назад, миледи!
        —Герцог усебя дома?
        —Нет, миледи, егосветлость наобеде уавстрийского посланника.
        —Тамон инаписал письмо?
        —Точно так, миледи!
        —Ктоеще был наобеде?
        Слуга назвал несколько имен, втом числе маркиза де Вилэна имаршала.
        Узнав это, Сара угадала все остальное, иее гордость возмутилась примысли, чтоона должна удовлетворить желание, внушенное вином людям, которых она привыкла видеть усвоих ног.
        «Подождите, великие дипломаты! — прошептала ссаркастической улыбкой Сара, отослав слугу герцога сзапиской, вкоторой, какивдвух первых, стояло: “Ябуду!” — Сегодня я перехитрювас! — продолжалаона. — Игра должна, наконец, кончиться! Сегодня уменя будет бумага, которая так нужна Зоре!»
        Поспешно одевшись, Сара велела заложить экипаж ипоехала кгерцогу Норфолку.
        Какона предвидела, герцога небыло дома; повсей вероятности, ондумал отправиться воперу прямо собеда.
        Этообстоятельство благоприятствовало какнельзя более планам Сары. Онавыразила желание войти вкабинет герцога, чтобы написать ему записку. Прислуга, знавшая хорошо леди Страдфорд, непосмела противиться.
        Войдя вкабинет, Сара подошла кписьменному столу истала разглядывать лежавшие нанем бумаги.
        Торжествующая улыбка скользнула погубам Сары — драгоценная бумага была вее руках!
        Схватив поспешно карандаш илист бумаги, онаначала переписывать содержание документа, имевшего дляТурции такое важное значение.
        Что, если вэту минуту вернулсябы герцог? Этамысль нисколько несмущала Сару. Онаспокойно переписала бумагу и, положив ее настарое место, спрятала копию усебя нагруди.
        Затем она сняла ссебя богатый бриллиантовый убор, подарок герцога, иположила его также настол, рядом сзапиской, накоторой стояли только два слова: «Своей преемнице!»
        Сделав это, онавышла изкабинета герцога и, севвкарету, велела везти себя воперу.
        —Герцог — лисица! — прошепталаона, когда экипаж тронулся сместа. — Онхотел привлечь меня обещанием отдать эту бумагу, которой он никогда нерешилсябы пожертвовать. Нотеперь он увидит, чтоя его перехитрила!
        Через несколько минут Сара входила уже всвою ложу, вкоторой она часто принимала своих многочисленных поклонников.
        Внаходившейся напротив ложе сидели внетерпеливом ожидании герцог, маркиз имаршал.
        Герцог бросил гордый, торжествующий взгляд намаршала, невольное движение которого привиде Сары он счел завыражение удивления ивосхищения. Маркиз тоже увидел Сару иулыбнулся, вполне будучи уверен впобеде.
        —Ну,что вы теперь скажете? — обратился герцог кмаршалу.
        —Яудивляюсь, — отвечал тот, — отчего неявились еще ваши дамы.
        —Как? Как? Чтовы говорите! — вскричал герцог.
        —Жаль, чтоваши дамы неприехали! — заметил маркиз. — Чтовы скажете омоем вкусе?
        —Новедь вложе напротив нас сидит леди Страдфорд! — вскричал герцог.
        —Леди Страдфорд иесть та дама, окоторой я говорил, — отвечал маршал.
        Всетрое взглянули друг надруга свыражением глубочайшего изумления.
        —Мнекажется, чтоя понял, вчем дело, — заметил сулыбкой маркиз. — Намочень легко решить наш спор, таккакмы все трое думали проодну итуже особу.
        —Как? Ивы тоже думали оледи Страдфорд? — спросил озадаченный маршал.
        —Конечно, оледи Страдфорд, — сказал герцог.
        —Значит, между нами царствует полнейшее единодушие, — засмеялся маркиз.
        —Иниодин изнас незнал ничего обостальных! — вскричал маршал. — Право, яначинаю думать, чтоэта прекрасная дочь Альбиона — великолепный дипломат.
        Герцог вспомнил вэту минуту обумаге номер 713 и, поспешно оставив оперу, вернулся всвой отель.
        Написьменном столе вкабинете он нашел доказательство недавнего визита Сары, неприятно его поразившее, таккаконо говорило, чтомежду ними все кончено.
        XVI
        Убийство консулов всалониках
        Впятницу, вечером 5?го мая 1876года потенистой дороге недалеко отжелезнодорожной станции вСалониках[28 - Город Салоники лежит вглубокой бухте Эгейского моря. Внем тогда насчитывалось досемидесяти тысяч жителей, изкоторых более половины были христиане.] шли два путника.
        Один изних был одет очень бедно, почти влохмотья. Егоруки иноги, загорелые отсолнца, были обнажены, голову покрывала старая белая чалма.
        Егоспутник был одет почти также бедно, только вместо белой чалмы он носил зеленую, из-под которой виднелась золотая маска, покрывавшая лоб.
        —Онинехотели слушать моих предостережений ибыли рассеяны. Алабассаже поплатился жизнью засвои преступления, — сказал первый путник, старик сседой бородой, обращаясь кЗолотой Маске.
        Этобыл некто иной, какстарый заклинатель змей Абунеца.
        —Ужедавно, — продолжалон, — яхожу постране, стараясь повсюду тушить пламя восстания, которое раздувают сподвижники Мансура. Ноэтого неудалось мне достичь, восстание принимает угрожающие размеры, исербы поднимаются назащиту своих единоверцев.
        —Всебратья попытаются отвратить несчастье, мудрый Бейлер-беги, — отвечала Золотая Маска глухим голосом. — Нофанатизм слишком возбужден, иуспех увенчал все происки Мансура.
        —Яиду сегодня вСалоники, брат мой, оттого только, чтоиздесь сегодня должны начаться беспорядки.
        —Тыговоришь оделе болгарской девушки Варды?
        —Да,ионо тоже устроено Мансуром, ясам иду туда, чтобы помешать пролитию крови, итеперь вижу, чтоиты думаешь отомже.
        —Мыслужим одному общему делу, брат Хункиар. Стех пор какя оставил пирамиду Эль-Тей, всемои усилия направлены наслужение нашему девизу «Вселюди братья!». Дляэтого я снял знаки нашего братства исделался заклинателем змей, чтобы легче, инебудучи замеченным, исполнять свой долг. ВКаире купил я змей, истарый перс выучил меня искусству заклинателя.
        —Твою неутомимую деятельность, твою мудрость прославляют все беги, — отвечала Золотая Маска, почтительно склоняясь перед Абунецой.
        —Тыидешь, чтобы помешать восстанию вспыхнуть вСалониках. Беги, Хункиар, оставь мне это дело иступай дальше. Агенты Мансура издесь неоставались вбездействии, идостаточно ничтожного повода, чтобы начались большие беспорядки!
        —Язнаю только, чтоболгарка Варда, которая живет вдеревне недалеко отгорода, любит одного молодого турка иради него готова отречься отсвоей веры.
        —Вдеревне образовались теперь две враждебные партии! Христиане имусульмане угрожают друг другу, исегодня вечером все должно решиться.
        —Сегодня вечером?
        —Да,мусульмане похитили Варду издома родных, которые несоглашались напереход ее вдругую веру, исегодня вечером привезут се вСалоники. Этадевушка — жертва обмана, который придуман Мансуром. Турок, которого она любит, презренный помощник Мансура, иВарда будет отведена вгарем Эмира-эфенди.
        Девушка легко позволила себя уговорить отречься отсвоей веры, ноее родные поняли бесчестную игру, поэтому-то агенты Мансура ипохитили ее издома родных. Напрасно те жаловались губернатору наэто насилие, ихпросьбы остались безвсяких последствий. Этораздражило христиан итеперь может стать причиной беспорядков. Сегодня вечером Варда будет привезена мусульманами вСалоники.
        —Взгляни, мудрый Бейлер-беги, — сказала Золотая Маска, указывая навидневшуюся вдали станцию железной дороги, около которой стояла толпа народа. — Вотуже начало!
        —Христиане вСалониках узнали опохищении девушки, — продолжал Абунеца, — ихотят силой отнять ее утурок. Дляэтого-то они исобрались около станции. Наступает решительная минута, брат Хункиар, спеши вгород кгубернатору ипредостереги его опредстоящих беспорядках; ясам вмешаюсь втолпу, чтобы предупредить пролитие крови, если это будет возможно. Ступайже, брат, спеши исполнить, чтовелит тебе долг.
        —Будь благословен, благородный Бейлер-беги! Много нам предстоит еще труда длязащиты несчастных жертв религиозной ненависти. Богстобой ивсеми нами! Богесть любовь!
        —Вселюди братья! — прибавил Абунеца, ипутники расстались. Золотая Маска направилась вглубь городских улиц, азаклинатель змей поспешил кстанции.
        Несколько сотен болгар собрались уже там вожидании поезда, иповсюду слышались угрожающие речи.
        Вэту минуту, когда свисток локомотива возвестил оприближении поезда, мимо станции проезжал американский консул Ходжи, родом болгарин.
        Узнав опричине сборища толпы, онвыскочил изсвоей кареты ибросился настанцию.
        Таммогло произойти вэто время первое столкновение враждебных партий. Турки привезли уже одетую по-турецки Варду, ахристиане хотели отнять ее уних.
        Вэто мгновение посреди спорящих появился старый заклинатель змей.
        —Слушайте! — вскричалон. — Выслушайте мой совет! Неследуйте наговорам дервишей! Онихотят только поселить между вами раздор!
        Наиболее благоразумные изтолпы остановились, но, кнесчастью, американский консул бросился вэту минуту снесколькими болгарами наспутников Варды, чтобы отнять уних девушку, посадить ее вкарету консула иотвезти вего дом.
        —Остановитесь! — крикнул Абунеца болгарам. — Отведите девушку вдом губернатора, пусть он разберет это дело. Недайте восторжествовать фанатикам дервишам!
        Дикий крик заглушил этот предостерегающий голос.
        Спутники американского консула овладели Вардой и, посадив ее вкарету, поспешно увезли состанции.
        Готова была уже начаться свалка, ноАбунеце после нечеловеческих усилий удалось уговорить толпу мирно разойтись.
        Нонадругой день поднялась буря, которую немог успокоить таинственный глава Золотых Масок. Мрачное, демонское могущество Мансура победило!
        Около полудня вмечетях собрались толпы народа, которые вслед затем двинулись кдому губернатора требовать выдачи Варды.
        Губернатор обещал исполнить это требование, итолпа разошлась.
        Нопонепонятной причине, быть может сумыслом, губернатор непринял никаких мер длявосстановления порядка. Вместо этого он послал узнать, гденаходится Варда.
        Через несколько часов толпа снова собралась вглавной мечети иоколо нее.
        Муллы идервиши разжигали религиозную вражду иговорили, чтодлявсех мусульман будет позором, если девушка-мусульманка останется вовласти гяуров.
        Этислова произвели сильное действие натолпу. Волнение достигло высшей степени, слышались яростные крики иугрозы. Фанатики клялись истребить всех неверных.
        Только тут решился губернатор принять меры идляэтого послал заматросами двух турецких военных судов, стоявших вгавани, иприказал собрать солдат.
        Ночто значила против разъяренной толпы эта горсть солдат, даеще турецких!
        Кроме того, иони пришли слишком поздно. Нечаянно илисумыслом — этоосталось невыясненным.
        Германский консул Аббош, узнав обугрожающем настроении мусульман, отправился вмечеть вместе сзятем своим, французским консулом Муленом, думая личным влиянием подействовать натолпу иуговорить ее разойтись.
        Ноконсулы неподумали, чточернь была ввысшей степени возбуждена агентами Мансура, чтослепая ярость ирелигиозная ненависть так овладелиею, чтоникакая сила немогла предупредить пролитие крови.
        Едва толпа завиделаих, какони тотчасже были окружены бешеными фанатиками, ихвтащили вмечеть, гдеожидала консулов смерть. Напрасно, узнав обэтом, губернатор икади Салоник бросились вмечеть, чтобы восстановить порядок иуспокоить возбужденные умы, напрасно Абунеца пытался образумить бешеных фанатиков.
        Всебыло напрасно! Разъяренные мусульмане бросились скинжалами наобоих консулов иумертвилиих!..
        Тогда только пришли войска, которые требовал губернатор, нобыло уже поздно!..
        Врезультате энергичных требований всех держав было произведено строгое следствие, главные виновники были наказаны.
        Тела жертв были торжественно похоронены своинскими почестями, новсе это немогло возвратить жизнь погибшим, немогло смыть пролитую кровь!
        XVII
        Великий визирь Сади Раман-паша
        Мыоставили Сади иЗору вту минуту, когда они проникли втесный иотовсюду загороженный двор таверны, аадмирал иего сообщники уже торжествовали свою победу.
        Нокогда вся толпа сосвечами ифонарями двинулась надвор, чтобы излить свое бешенство напленников, двор был уже пуст.
        Сдикими криками бросились полупьяные сообщники адмирала обыскивать все закоулки двора, ноих поиски были бесплодны.
        Наконец небольшая дверь вуглу, осуществовании которой они позабыли, объяснила им исчезновение пленников.
        Этопривело их вбешенство, иони бросились вдверь, думая еще догнать бежавших, новместо Сади иЗоры они встретили нескольких полицейских, привиде которых более благоразумные именее пьяные обратились вбегство.
        Ноадмирал иего два матроса продолжали шуметь, кричать ипытались сопротивляться, такчто были арестованы, что, впрочем, случалось садмиралом невпервый раз.
        Сади иЗора вернулись домой поздно ночью, довольные, чтотак счастливо избавились отгрозившей им опасности.
        Этобыла та самая ночь, когда произошла вопере описанная нами выше сцена между Сарой Страдфорд. маркизом, герцогом имаршалом.
        Надругой день Сади решил непытаться более овладеть бумагой №713 иехать вКонстантинополь, таккакего ничего более неудерживало вЛондоне.
        Вэтоже утро он сделал последний визит герцогу Норфолку.
        —Чеммогу я быть вам полезен, благородный паша? — спросил герцог после обычных приветствий.
        —Ялюблю действовать открыто, герцог, ипоэтому прямо спрошу увас, какое решение примет Англия вслучае войны. Мнепоручено узнать, каков будет образ действий Франции иАнглии, когда наконец станет невозможным избежать военных действий.
        Герцог судивлением взглянул наСади. Тотспрашивал нибольше нименьше, каксодержание бумаги №713.
        —Э! Э! Любезный паша, — засмеялся герцог, — оказывается, вытакой искусный дипломат, чтоумеете даже пользоваться услугами дам длядостижения ваших целей. Поздравляювас, темболее что дама, окоторой идет речь, также умна, какхороша илюбезна; последнее, конечно, только тогда, когда она хочет. Разве вы неузнали через нее то, очем вы теперь меня спрашиваете?
        —Нет, ваша светлость! Ядействую прямо иникогда вэтом нераскаивался. Этим путем можно всего достичь!
        —Ивы достигли многого, какя вижу, таккакпоручение, подобное данномувам, недается первому встречному.
        Накануне вечером Сара, выходя изсвоей ложи, потеряла копию сбумаги №713, ипоэтому содержание ее действительно небыло известно Сади.
        Но,какбы ввознаграждение заэту неудачу, герцог Норфолк сообщил молодому паше некоторые сведения опланах Англии относительно будущих событий. Всвою очередь Сади уверил герцога, что, возвратившись, онупотребит все усилия, чтобы добиться издания новых законов ипринятия мер дляпредупреждения пролития крови.
        Отгерцога Сади поехал кЗоре и, простившись сним, втотже день оставил Лондон.
        Между тем вТурции все более иболее усиливались беспорядки исмуты. Султан Абдул-Азис потерял голову, стал слушать самые нелепые советы иэтим еще более ухудшал положение государства.
        Софты возбуждали народ, итолпы черни ходили поулицам Константинополя скриками: «Долой великого визиря!»
        Оружейники были буквально осаждаемы покупателями; даже старые ружья иржавые сабли — всераскупалось нарасхват. Шейх-уль-Ислам Феми-эфенди казался фанатичным софтам недостаточно энергичным, иони громко требовали его низложения.
        Положение дел становилось угрожающим.
        Войска набирались ивооружались слихорадочной поспешностью.
        Втакое-то время вернулся Сади изЛондона итотчасже отправился вБеглербег, чтобы доложить султану орезультатах своей поездки.
        Успех, увенчавший усилия Сади, произвел сильное впечатление наупавшего духом султана.
        Когда взаключение Сади сообщил мнение герцога Норфолка онеобходимых переменах иулучшениях, Абдул-Азису, казалось, пришла вголову неожиданная мысль.
        —Тынетолько оказал мне новую важную услугу, исполнив так успешно данное тебе поручение, ноивысказал благоразумные мысли, которые я вполне разделяю. Зауспешное исполнение поручения я награждаю тебя орденом Османии сбриллиантами, чтоже касается домыслей, тоя поручаю тебе обработать их иизложить набумаге какможно скорее. Теперь я нуждаюсь вблагоразумном, опытном советнике, который ясно виделбы положение инужды государства.
        Новое повышение Сади снова возбудило зависть придворе. Завистники немогли простить ему его быстрого повышения, хотя он ибыл этим обязан только своим заслугам.
        Ноон необращал наэто нималейшего внимания и, нетеряя ниминуты, принялся заработу, порученную ему султаном.
        Дело шло онеобходимых переменах вовнутреннем управлении, обуравнении вправах всех подданных султана, осредствах кпрекращению восстания, принимавшего все более иболее угрожающие размеры.
        Днииночи работал Сади, незная усталости, наконец его проект был готов ипредставлен нарассмотрение султана иминистров.
        Всякий, знакомый сположением Турции, конечно, небудет удивлен, узнав, чтопредложения Сади вызвали уминистров целую бурю негодования ивозражений, более того, даже ненависть ких автору. Носултан нашел проект заслуживающим внимания иисполнения иназначил Сади великим визирем.
        Таким образом, Сади достиг высшей ступени государственной службы. Новместе сповышением его увеличивалась иего опасность. Зависть сделалась, правда, скрытою, ноеще более опасною. Поэтому друг его Гассан невыказал большой радости, узнав оего новом высоком назначении.
        —Язнаю, чтоты думаешь, Гассан, — сказал Сади, заметив печаль друга, которым овладело смутное предчувствие близкого несчастья. — Тыдумаешь, ктовысоко поднялся, тотможет низко упасть! Нонебойся ничего! Тому нечего опасаться, кого ведет только желание блага своей родине, ктоготов всем длянее пожертвовать!
        —Такты думаешь, надеешься! Носама эта уверенность вуспехе твоего справедливого дела, она-то ипогубит тебя! Тызнаешь, чтотебя давно уже преследует зависть! Тызнаешь бесчестные исвоекорыстные намерения министров — Гуссейна Авни-паши, Рашида-паши.
        —Темболее я буду остерегаться их изащищать отечество отопасности, которая грозит исполнению планов.
        —Все-таки я боюсь затебя, Сади! Ещеесть время! Ещеты можешь отступить. Недай блеску почестей ослепить тебя, онувлечет тебя накрай гибели! Послушай меня!
        —Нетрать напрасно слов, друг мой! Моенамерение неизменно. Янемогу отказаться отмилости султана!
        —Янепоздравляю тебя сновым повышением, Сади! Теперь настали тяжелые дни. Тебе непобедить всех затруднений, которые будут преграждать тебе путь. Последний раз прошу тебя, остановись! Чтобы держаться вэтой стране иприэтом дворе, надо быть опытным винтригах изаговорах!
        —Довольно! — прервал Сади своего друга. — Былобы трусостью отступить теперь. Теперь-то, вэто время испытаний, инадо доказать свою любовь котечеству исвое искреннее желание служить всеми силами его благу. Моерешение неизменно! Яохотно принимаю насебя тяжелую ответственность, сопряженную смоим высоким положением. Ия надеюсь натвою помощь, Гассан! Тымой старый, мойединственный друг, тыбудешь предостерегать меня, когда увидишь, чтоя вступил наложную дорогу илисделал какую-нибудь ошибку!..
        Спустя несколько дней после разговора, однажды утром слуги доложили Сади, чтоего хочет видеть какая-то девушка, которая уверяет, чтоона принесла великому визирю важные известия.
        Сади тотчас подумал онесчастной дочери галатской предсказательницы, которую он вместе сГассаном когда-то хотел спасти. Онприказал поэтому впустить девушку.
        Предчувствие необмануло Сади: напороге действительно показалась Сирра, Черный гном, казавшаяся еще меньше ростом ибезобразнее, чемпрежде.
        Привиде Сирры перед глазами Сади невольно встал образ Реции, Сирра напомнила ему оего преступной забывчивости.
        —Наконец-то я нашла тебя, благородный паша! — вскричала Сирра, падая наколени. — Теперь ты можешь выслушать меня! Помогимне! Случилось великое бедствие, итолько ты один можешь внем помочь!
        —Говори, чтопривело тебя сюда?
        —Несчастье Реции! Господин! Помоги той, которая тебя так верно игорячо любит! Недай ей погибнуть! — умоляла Сирра своим мягким, проникающим вдушу каждого голосом. — Теперь, когда я нашла тебя, яуверена, чтоты неоставишь внесчастье бедную Рецию! Тынеможешь ее оставить!
        Голос совести говорил Сади тоже самое, ион стоял бледный инеподвижный.
        —Тыговоришь проРецию, дочь Альманзора? — спросил он наконец.
        —Да,господин, протвою жену!.. Ипротвоего ребенка!
        —Ребенка? — спросил Сади дрожащим голосом. — Гдеже теперь Реция?
        Вэту минуту он почувствовал всю тяжесть своего проступка.
        —Благородный паша! Великое несчастье случилось сРецией иее ребенком, который был ей единственным утешением. Новтвоей власти помочьей. Твоя могущественная рука может защитить иосвободитьих.
        —Носкажиже, гдеРеция? Гдедитя?
        —Несколько дней тому назад дочь Альманзора вместе сосвоим ребенком нашла убежище вмаленьком домике моей матери, вГалате. Этобедная итесная хижина, ноРеция думала, чтоона будет вней вбезопасности дотвоего возвращения. Новодну ночь случилось ужасное несчастье. Двое каких-то людей прокрались ночью вхижину, похитили Рецию, аменя связали иоставили вхижине, также какиребенка.
        —Ктоже были эти дерзкие разбойники?
        —Была темная ночь, ия немогла их видеть, ноя несомневаюсь, чтоее взяли рабы Бруссы.
        —Стамбульского торговца рабами?
        —Егояхта плыла накануне мимо нашего дома, ион смотрел наРецию, стоявшую набалконе. Это, наверное, были его люди!
        —Ногдеже ребенок?
        —Негневайся наменя, благородный паша, ребенка уменя украли!
        —Значит, тынехорошо береглаего!
        —Нет! Яберегла маленького Сади какзеницу ока! Господин, этобыл твой живой портрет. Аллах написал наего лице, чтоон твой сын! Янеспускала снего глаз…
        —Ивсе-таки его украли утебя? — прервал Сади.
        —Выслушай, какэто случилось, ипотом суди меня, благородный паша! Когда Реция была похищена людьми Бруссы, яосталась, связанная, наполу вхижине, только кутру удалось мне развязать мои веревки. Явзяла тогда плакавшего ребенка иприжала его кмоей груди, страдая отгоря. Прошло уже много времени, ибыло поздно гнаться запохитителями, таккакони были уже далеко. Поэтому я пыталась сначала успокоить ребенка. Онвсе требовал мать иотталкивал меня прочь…
        —Иты ничего неузнала осудьбе Реции?
        —Нет, ничего! Спустя несколько дней я воспользовалась минутой, пока Сади спал, ипобежала вгород, чтобы отыскать Бруссу. Ноя ненашла его иничего неузнала оРеции. Тогда я поспешила домой. Неболее двух часов я отсутствовала, нокогда вернулась, ребенка уже небыло вхижине. Яискала повсюду, вотчаянии думая напасть хотябы наслед похитителей, новсе было напрасно. Вэто время я услышала отвоем приезде ипоспешила ктебе, чтобы просить опомощи! Негневайся наменя, благородный паша!
        —Янисколько несержусь натебя, хотя меня очень печалит, чтосын мой более неутебя иты неможешь отдать егомне. Ступай домой! Яупотреблю все усилия, чтобы отыскать Рецию. Будь уверена вмоей вечной благодарности залюбовь, которую ты питала кмоей несчастной Реции! Ноя вижу, тыбедна!..
        Сэтими словами Сади взял состола кошелек сденьгами.
        —Япришла сюда незатем, чтобы требовать награды, благородный паша, — сказала Сирра. — Недлятого спешила я ктебе! ТыиГассан-бей, выоба спасли мне однажды жизнь иэтим заплатили мне завсе мои услуги тебе! Моялюбовь кРеции ненуждается ввознаграждении!
        —Все-таки возьми хоть эту небольшую сумму! — настаивал Сади, протягивая кошелек Черному гному. — Старайся напасть наслед ребенка. Если тебе понадобится дляэтого помощь, тытолько скажимне!
        —Лучшая награда замои труды — этотвое обещание отыскать Рецию, твою несчастную жену! Дапоможет тебе Аллах!
        Сэтими словами Сирра вышла.
        Сади задумчиво глядел ей вслед. Слова этого несчастного, изуродованного создания еще звучали вего ушах. Сколько чистой, верной любви, готовой навсякие жертвы, скрывалось подэтой грубой оболочкой!
        Чтоон сделал! Онпокинул Рецию ипозабыл оней, ослепленный стремлением кславе ипочестям! Онбыл богат изнатен, наслаждался счастьем, аона, егожена, терпела нужду илишения.
        Гдетеперьона? Гдеона страдает? Гдевозносятся ее стоны ижалобы кпрестолу Всемогущего? Гделомает она вотчаянии руки, разлученная сосвоим сыном, сосвоим единственным сокровищем иутешением!
        Сади позвал одного изслуг ивелел ему привести тотчасже Бруссу, торговца невольниками.
        Непрошло ичетверти часа, какБрусса входил уже вдом нового великого визиря — Сади Рамана-паши, гордый исчастливый, чтоиэтот сановник будет принадлежать кчислу его клиентов.
        Брусса несомневался, чтоСади хочет пополнить свой гарем его рабынями. Егокруглое лицо сияло примысли огромадной поживе.
        —ТыБрусса, торговец рабами? — спросил Сади, увидевего.
        —Да,могущественный повелитель ипаша! Бруссой зовется тот, кому выпало неслыханное счастье узреть твою высокую особу!
        —Стакими словами обращаются только ксултану, нашему повелителю! — отвечал Сади, спрезрением слушавший низкую лесть жадного торговца. — Чтозаженщины находятся натвоем рынке?
        —Окажи моему роду высшую милость, благородный паша, иосчастливь своим посещением мой рынок. Высшие сановники небрезгают смотреть намоих несравненных красавиц. Уменя была куплена та невольница, которую Мехмед Рушди-паша иАхмед Кайзерли-паша недавно подарили султану, нашему повелителю, тени Бога наземле!
        —Яспрашиваю тебя, какие женщины есть натвоем рынке, — прервал Сади поток красноречия торговца невольниками.
        —Жаль, могущественный паша, чтоты непослал замной три дня тому назад. Уменя были тогда три красавицы. Клянусь бородой пророка, онидостойны были назваться тремя розами. Самую красивую изних, названную Гюль-Багар (Весенняя роза) ты ненайдешь более — онапродана. Ноостальные две: роза Грузии иЧерная роза, черкешенка, — ещеуменя, приди ивзгляни наних!
        —Откуда достаешь ты невольниц?
        —ИзГрузии, сКавказа, изстраны Нила, изПерсии иАрмении! Повсюду ездит твой раб, могущественный паша, чтобы покупать красивых девушек.
        —Тыговоришь, чтопокупаешь — правдали это?
        Этот неожиданный вопрос, казалось, изумил ииспугал Бруссу.
        —Еслибы ты знал, повелитель, какие громадные деньги трачу я ежегодно напокупку невольниц…
        —Яспрашиваю тебя, — прервал Сади, — всехли ты покупаешь? Мнеговорили, чтоты часто похищаешь женщин исилой приводишь их насвой рынок.
        —Обэтом я ничего незнаю, мудрый паша. Конечно, случается иногда что-нибудь подобное, нотолько какисключение.
        —Этонедолжно больше продолжаться! — вскричал вгневе Сади. — Этонебудет долее оставаться безнаказанным. Моим первым делом будет уничтожение этого позора нашей страны! Язнаю, чтодосих пор наторговлю рабами ипохищение их смотрели сквозь пальцы, ноэтого более небудет! Яхочу положить конец этим низким ибесчестный делам!
        —Тыгневаешься наменя, могущественный паша иповелитель! Грозный взгляд твой поражает твоего преданного раба!
        —Тынемой раб инеможешь им быть, побереги длядругих эту грубую лесть, которая только усиливает мой гнев! Тыговорил сейчас отрех женщинах, одну ты назвал розой Грузии, другую Черной розой, третью Весенней розой, какие их настоящие имена?
        —Ониназываются Надине иЗитта!..
        —Атретья? Весенняя роза?
        —Ееуже нет уменя, могущественный паша. Еезвали Рецией!
        —Рецией! Гдеты досталее?
        —Янашел ее водной бедной хижине, вГалате.
        —Иты украл ее там?
        —Украл? Украл? — вскричал Брусса сотлично разыгранным удивлением. — Мойраб Джем привел ее комне. Значит, онукралее? О! Яубьюего, каксобаку!
        —Горе тебе, если потвоей вине какое-нибудь несчастье постигнет Рецию! — вскричал сгневом Сади. — Тыговорил, чтоее уже нет утебя?
        —Весенняя роза уже три дня каккуплена, могущественный паша иповелитель, — отвечал всмущении Брусса.
        —Кем? — спросил Сади влихорадочном волнении.
        —Еевысочеством принцессой Рошаной, могущественный паша!
        Сади вздрогнул. Это, очевидно, была неслучайность, этобыло дело Рошаны! Узнав оРеции, оназахотела захватить всвои руки соперницу, которую Сади предпочелей.
        Решение Сади было скоро принято — поступок Рошаны прекратил все его колебания, выбор был сделан! Ондолжен был спешить освободить Рецию, свою дорогую, верную жену!
        Отпустив сильно встревоженного торговца невольниками, Сади велел заложить карету. Онхотел тотчасже ехать кпринцессе.
        XVIII
        Трирозы
        Прежде чем описывать бурное свидание Сади-паши спринцессой Рошаной, мыдолжны бросить взгляд назад ивернуться ктому времени, когда Реция была похищена Фазилем иДжемом издома старой гадалки.
        Ониперенесли ее влодку, ичерез полчаса несчастная была уже вдоме Бруссы; онанемогла даже позвать напомощь, таккакее рот был завязан платком, подкоторым она едва незадохнулась.
        Вдоме Бруссы ее отвели вотдельную, длянее специально приготовленную комнату, гдеожидали ее черные невольницы, которые одели ее вроскошное платье икрасиво убрали волосы.
        Рядом скомнатой Реции были комнаты двух других красавиц — Надине, розы Грузии, иЗитты, Черной розы Кавказа. Онибыли отделены отостальных рабынь, таккакБрусса надеялся получить заних большие деньги.
        Наследующий день вдом Бруссы явился богатый турок, паша изАдрианополя, специально приехавший вКонстантинополь, чтобы купить уБруссы красивую женщину длясвоего гарема.
        Хитрый торговец знал богатство паши, атакже ито, чтотот был чрезвычайно скуп, поэтому он показал ему только обыкновенных невольниц, неотличавшихся особенной красотой инеимевших большой ценности.
        Втоже время пришел один стамбульский купец, желавший купить красивую жену своему сыну.
        —Нетли утебя чего-нибудь получше? — спросилон. — Этиженщины мне ненравятся.
        —Да,уменя есть три необыкновенные красавицы, ноя их невыставляю напоказ. Ониберегутся дляважных особ, — отвечал сулыбкой Брусса.
        —Такпокажи ихнам! — вскричал паша.
        —Боюсь, чтобы они непоказались тебе слишком дорогими, благородный паша! — заметил сулыбкой торговец.
        —Ужнедумаешьлиты, чтоуменя нехватит денег заплатить?
        —Сохрани меня Аллах оттаких мыслей, твое богатство велико, благородный паша, ноя думаю, чтоцена покажется тебе слишком высокой!
        —Покажи нам твой лучший товар, — попросил стамбульский купец, — мойсын хочет иметь красивую жену, ия непожалею денег.
        —Яочень рад, чтомогу показать вам гордость моего рынка, — отвечал Брусса. — Следуйте замной, япокажу три цветущие розы, красивее которых нет наземле!
        Войдя вбольшую прохладную залу, Брусса посадил своих покупателей наширокий диван ивелел подать шербет.
        Тотчас вошли две темнокожие, нокрасивые девушки-египтянки и, встав наколени, подали обоим покупателям шербет насеребряных подносах.
        Втоже время Брусса вывел напоказ сначала грузинку Надине, потом Рецию и, наконец, черкешенку Зитту.
        Купец ипаша оба были поражены их необыкновенной красотой.
        —Чтостоит Весенняя роза? — спросил паша, указывая наРецию. — Яхочу купитьее.
        —Тысячу австрийских дукатов, благородный паша, — отвечал снизким поклоном Брусса.
        —Всвоемли ты уме? — вскричал паша.
        —Скажиже теперь цены остальных двух? — спросил купец, обращаясь кБруссе.
        —Надине, роза Грузии, стоит восемьсот дукатов, аЗитта девятьсот.
        Купцу также, какипаше, цены показались слишком высоки.
        —Яговорил вам это заранее, — заметил сулыбкой Брусса. — Новсе-таки мне было очень приятно показать вам эти три прелестные розы.
        —Ачто стоит вот эта? — спросил паша, указывая наневольницу, принесшую ему шербет.
        —Даймне сто дукатов, благородный паша, — иона твоя, — отвечал Брусса.
        —Возьми восемьдесят.
        —Дайхоть девяносто.
        —Ниодного пиастра более; хочешь соглашайся — хочешь нет, янеприбавлю ничего.
        Брусса уступил, иторг был заключен втуже минуту.
        Купецже изСтамбула ушел, некупив ничего.
        Вэтотже самый день Фазиль сообщил принцу, чтоон будтобы случайно узнал, чтоРеция, дочь Альманзора, находится вдоме Бруссы, торговца невольниками.
        Этоизвестие произвело напринца ожидаемое впечатление, иФазиль несомневался, чтополучит двойное вознаграждение, отБруссы иотпринца.
        Вечером принц велел подать карету ивсопровождении одного Фазиля поехал вСтамбул. Фазиль ввел его вдом Бруссы ипоспешил сообщить последнему оприезде принца.
        Брусса был очень этим обрадован ипоспешил навстречу принцу, ожидавшему его сбеспокойством инетерпением.
        Принц Юсуф глубоко любил Рецию, иего ужасала мысль, что, еслибы Фазиль неузнал случайно осудьбе Реции, несчастная могла быть уже продана.
        Наконец вошел Брусса иприветствовал принца длинной, льстивой речью.
        —Довольно! — прервал принц поток его красноречия. — Какпопала втвои руки Реция, дочь Альманзора?
        —Язнаю только, чтоее зовут Рецией, ваше императорское высочество! Еепривели комне только вчера.
        —Сколько хочешь ты занее?
        —Дветысячи дукатов, ваше высочество!
        —Хорошо, завтра ты получишь их отмоего кассира. Янехочу спрашивать, имеешьли ты право требовать эту сумму. Яхочу освободить несчастную Рецию изэтого дома, — сказал принц. — Приведи ее сюда, чтобы я мог сказатьей, чтоона свободна.
        —Осмелюсьли я попросить ваше высочество написать мне приказание выдать эти деньги. Ябоюсь, чточиновники неповерят мне наслово.
        —Хорошо, дайбумагу иперо.
        Брусса поспешно подал принцу все принадлежности дляписьма, итот написал приказание овыдаче двух тысяч дукатов.
        —Теперь веди меня кРеции! — приказал принц.
        Брусса позвал слугу слампой иповел принца внутрь дома, вкомнату, гдебыла заключена Реция.
        Привиде принца луч надежды проник всердце несчастной женщины.
        —Тыпришел! — вскричалаона. — О! Теперь я могу надеяться наспасение! Тытак благороден! Такдобр! Помогимне. Яздесь пленница!
        —Тынедолжна оставаться ниодного часа вэтом доме, Реция, — сказал принц. — Тысвободна!
        —Благодарю тебя, великодушный принц! Тыисполнен истинного благородства!
        —Довольно! Неблагодари меня! Тыможешь идти, куда ты хочешь, теперь ты свободна, ноя еще раз спрашиваю тебя, хочешьли ты следовать замной, хочешьли ты быть моей?
        —Неспрашивай меня! Янемогу принять этого, принц! — отвечала вволнении Реция. — Янемогу принадлежать тебе! Нетребуй этого!
        —Тысвободна всвоем выборе! Янехочу принуждать тебя. Ямог протянуть тебе руку помощи, иэтого сознания дляменя довольно. Ступай, куда хочешь. Нопомни, если тебе понадобится помощь, тызнаешь, гденайтиее! Прощай!
        Сэтими словами принц бросился изкомнаты Реции.
        Реция была свободна. Онатотчасже сказала прислуживавшим ей рабыням, чтобы они принесли ее платье.
        Невольницы вышли, нонепринесли платья, авместо того стали подразными предлогами уговаривать Рецию остаться вдоме Бруссы доутра.
        Реция согласилась. Нонаследующий день повторилось тоже самое, инесчастная сотчаянием увидела, чтоБрусса инедумает освобождатьее.
        Получив деньги, этот негодяй вместо того, чтобы довольствоваться этим громадным барышом, решил еще более увеличить его иснова продать Рецию кому-нибудь.
        Прождав несколько дней ивидя, чтоникто незаботится осудьбе несчастной, онубедился, чтоможет безнаказанно привести висполнение свой бесчестный план.
        РазФазиль встретил наулице слугу принцессы Рошаны — Могафи, ичерез полчаса последний явился ксвоей госпоже свидом человека, принесшего важное известие.
        —Ваше высочество поручилимне, — сказалон, — узнать, недочьли Альманзора та женщина, которую любит его высочество принц Юсуф, исегодня я услышал отФазиля…
        —Ктоэтот Фазиль? — прервала Рошана.
        —Слуга принца, ваше высочество, — отвечал Могафи. — Сегодня я услышал отнего, чтоона действительно дочь Альманзора, чтоее зовут Рецией ичто унее есть маленький сын, который находится теперь вдоме старой Кадиджи, галатской гадалки.
        —Сын? — спросила принцесса, слушавшая снапряженным вниманием рассказ слуги.
        —Да,ваше высочество. Этосын Реции иСади-паши, которого она все еще так любит, чтонехочет принадлежать его высочеству принцу, — отвечал ловкий слуга.
        —Тыговоришь, чтодитя теперь вдоме галатской гадалки? Гдеже мать?
        —Онавдоме Бруссы, торговца невольниками, ваше высочество!
        Втечение нескольких минут Рошана оставалась взадумчивости. Казалось, оначто-то обдумывала.
        После возвращения изЛондона Сади был унее только раз, ито нанесколько минут, таккакон был поглощен работой.
        Вголове Рошаны мелькнула неожиданная мысль. Невернулсяли Сади кРеции? Может быть, онискалее? Может быть, вего сердце вспыхнула снова любовь кпокинутой? Унее было дитя, залог их любви! Приэтой мысли кровь принцессы закипела. Онахотела вочтобы то нистало владеть одна сердцем Сади. «Незахватитьли всвои руки мать иребенка? — думалаона, — Тогда я могу быть спокойна!»
        —Могафи! — позвала она слугу. — Яхотелабы, чтобы ты принес водворец ребенка издома гадалки. Емубудет здесь гораздо лучше.
        —Если ты этого желаешь, принцесса, тоя сейчасже поспешу исполнить твое приказание!
        —Ноя хочу, чтобы обэтом никто незнал.
        —Ябуду осторожен, ваше высочество!
        —Втаком случае — ступай!
        Могафи отправился исполнять волю своей госпожи.
        Онстал сторожить удома Кадиджи и, улучив минуту, когда Черный гном ушла издома, пробрался вхижину ипохитил ребенка.
        Принцессаже немедленно поехала кБруссе, спеша привести висполнение свой план.
        Торговец невольниками обрадовался приезду Рошаны ивстретил ее снизкими поклонами, расточая самые льстивые слова.
        —Яслышала, чтоутебя есть одна девушка, поимени Реция, — сказала принцесса.
        Брусса испугался, онподумал, чтопринцесса знает опокупке Реции Юсуфом.
        —Янезнаю, уменяли онаеще, — отвечалон, прикидываясь, будто нехорошо помнит. — Кажется, еекупил его высочество принц Юсуф.
        —Ядумаю, чтоона еще утебя, ихочу ее купить, — продолжала Рошана.
        —Значит, онанеуего величества, принца Юсуфа?
        —Яникогда невижу принца инеговорю сним. Яслышала, правда, чтоон хотел овладеть этой девушкой, ноя незнаю, унеголиона.
        Этислова успокоили Бруссу.
        —Позволь мне разузнать, благородная принцесса, — сказалон. — Может быть, Реция еще иуменя. Уменя так много красивых женщин, чтоя немогу всех их помнить.
        —Покажи мнеих, язнаю ту, которую хочу купить, — приказала принцесса.
        Брусса вышел изкомнаты, гдеон встретил принцессу, ивелел невольницам привести Рецию.
        Увидя принцессу, несчастная бросилась вотчаянии перед нею наколени.
        —Ктобы ты нибыла, — вскричалаона, — спаси меня! Освободи меня изэтой тюрьмы! Тыженщина! Тыпоймешь мое горе! Уменя есть дитя, которое уменя безжалостно отняли!
        Реция немогла узнать Рошану, лицо которой было закрыто, нота тотчасже узнала ту, которую она однажды видела вобъятиях Сади. Онаувидела, чтостого времени красота ее соперницы еще более расцвела, ноэто только усилило ее ненависть иукрепило внамерении устранить соперницу, захватив ее всвои руки.
        —Япокупаю Рецию, — сказала принцесса, обращаясь кБруссе. — Тыполучишь деньги вмоем дворце.
        —Возьми меня ссобой! — умоляла Реция всмертельном страхе. — Неоставляй меня здесь ниодной минуты!
        —Твоя просьба будет исполнена! Закройте ей лицо покрывалом! — приказала принцесса невольницам, которые привели Рецию. — Посадите ее вмою карету. Яхочу взять ее ссобой.
        —Благодарю тебя! — сказала Реция, закутывая лицо покрывалом.
        Онаинеподозревала, вчьих она руках!
        Только когда карета остановилась перед дворцом Рошаны ислуги принцессы отвели новую невольницу вовнутренность мрачного здания, только тогда действительность предстала вовсей жестокости перед изумленной ииспуганной Рецией.
        Чтовсе это значит? Длячего привезли ее сюда? Недолжнали она была встретить тут Сади уже мужем принцессы? Должнали она быть свидетельницей его любви кдругой илией было назначено занять место вгареме Сади?
        Этивопросы волновали несчастную, иона немогла найти ответа нинаодин изних.
        Через несколько дней, какмы уже знаем. Сади-паша неожиданно явился водворец Рошаны.
        Принцесса тотчасже принялаего, ион был введен вприемную залу дворца, окна которой выходили всад.
        Рошане бросилось вглаза сильное волнение, овладевшее Сади, лицо которого выражало гнев. Онаподумала, чтоон пришел, чтобы искать Рецию. Виновные прежде всего думают оразоблачении их вины.
        —Наконец-то ты пришел комне! — воскликнула принцесса, сулыбкой встречая Сади. — Наконец-то я тебя снова вижу! Ночто стобой, Сади-паша? Ужнезаботыли огосударственных делах волнуют тебя?
        —Мнесказали, ноя немогу этому поверить, чтоРеция, дочь Альманзора, находится втвоем дворце, — сказал Сади всильном волнении.
        —Реция, дочь Альманзора? — спросила принцесса схорошо разыгранным удивлением. — Кчему ты спрашиваешь обэтом? Ядумала, тыпришел, чтобы загладить свою вину засвое долгое отсутствие уменя, аты сгневом спрашиваешь окакой-то Реции!
        —Прости, принцесса, моеволнение. Ответьмне, здесьли Реция?
        —Тысовершенно переменился, Сади-паша, тыбыл прежде совсем другой!
        —Положи конец неизвестности, которая меня мучит, принцесса.
        —Тыспрашиваешь оРеции? Да,я купила как-то уБруссы невольницу, которую так звали.
        —Гдеона? Яхочу ее видеть!
        —Какое странное требование! Чтозадело тебе домоих невольниц?
        —Ядолжен ее видеть! Яхочу узнать истину! — вскричал Сади.
        —Подойди кокну ивзгляни всад, — сказала гордо принцесса.
        Дрожа отнетерпения, Сади бросился кокну. Вдруг он вскрикнул иотскочил назад.
        Всаду, подокнами залы, онувидел Рецию, работавшую поднаблюдением садовницы.
        —Чтостобой, Сади-паша? — спросила она ледяным тоном.
        НоСади неслышал ничего. Сомнения иборьба, происходившие внем, окончились. Онзнал теперь свой долг! Сознание вины глубоко проникло вего сердце привиде той, которую он забыл ипокинул, стремясь кславе ипочестям.
        Рошана унижением соперницы достигла только того, чтосэтой минуты выбор Сади был сделан.
        Неговоря нислова, Сади бросился вон иззалы.
        Принцесса взглянула вслед ему схолодной, злой усмешкой.
        XIX
        Подземный ход
        Мыоставили заключенных впирамиде вту минуту, когда Лаццаро схватил одного издервишей имежду ними завязалась отчаянная борьба.
        Желание Мансура, по-видимому, исполнялось.
        Старая гадалка была мертва, апротивник грека боролся совсем мужеством отчаяния, иочень могло случиться, чтотот будет победителем. Автаком случае смерть грека былабы неизбежна.
        Мансур был невозмутимо хладнокровен испокоен: онбыл вполне уверен вспасении.
        Онговорил себе, чтоон неможет здесь погибнуть. Каким образом будет он спасен, этого он незналеще, ноболее всего надеялся напомощь отдамиеттского муллы.
        Между тем борьба все еще продолжалась, ивней приняли участие остальные дервиши, невидя, накого они нападают. Онипомогали тому, начьей стороне был перевес, неразбирая, ктоэто, Лаццаро илисхваченный им дервиш.
        Наконец отчаянное сопротивление жертвы было сломлено, иобезумевшие отголода ижажды бросились нанего, какволки, иводну минуту разорвали его накуски.
        Вдругое время они отвернулисьбы сужасом иомерзением отподобной пищи, нотут голод заглушил вних все человеческие чувства иобратил их вхищных зверей.
        —Однако какон защищался! Пусть вследующий раз другой ловит, сменя довольно! — раздался вдруг голос, вкотором Мансур тотчасже узнал голос грека.
        Лаццаро вышел победителем изотчаянной борьбы, инадежда Мансура неоправдалась.
        НиМансур, нигрек нерешились прикоснуться ктрупу дервиша, несмотря нато, чтоони страдали неменьше прочих. Железная воля помогала им переносить то, чтобыло невыносимо длядругих.
        Разделив еще теплый труп товарища, дервииш попрятались поуглам, какбы боясь, чтобы кто-нибудь неотнял уних их кровавую добычу.
        Один изних, чтобы быть более вбезопасности, пролез через отверстие встене вовторую камеру пирамиды. Нобоясь, чтоего итам легко смогут найти, онпробрался всамый дальний угол итам прижался кстене.
        Вдруг ему показалось, чтоодин изкамней уступил давлению его руки ислегка пошевелился.
        Безотчетный страх охватилего. Онстал ощупывать руками стену инашел, что, действительно, один изкамней, аименно широкая, вделанная встену плита только слабо держится. Оннажал рукой, иплита сглухим шумом упала наземлю, открыв отверстие встене, бывшее началом идущего вглубину прохода.
        Глухой шум отпадения камня был услышан Мансуром, ион тотчасже бросился понаправлению звука.
        —Чтоты тут делаешь? — спросилон, подходя кдервишу.
        —А! Этоты, мудрый Баба-Мансур! — ответил узнавший его голос дервиш. — Посмотри сюда, янашел отверстие встене. Тутвыпала плита.
        Мансур слихорадочным нетерпением стал ощупывать отверстие. Онбыл уверен, чтоэто была какая-нибудь скрытая ниша, гденаходились сокровища калифов.
        Отверстие было настолько высоко, чтовнего мог пройти человек, немного согнувшись.
        Казалось, этобыл какой-то проход между обломками скал, изкоторых была сложена главная масса пирамиды. По-видимому, онвел вниз, таккакпол его заметно понижался.
        Дикая радость овладела дервишем приэтом открытии.
        —Сюда! Сюда! Проход! — закричалон, созывая остальных вовторую камеру пирамиды.
        —Где? Гдеты? — раздалось совсех сторон.
        —Здесь! Идите сюда! Здесь есть выход!
        —Зачем ты зовешь других! — сказал сгневом Мансур. — Разве ты знаешь, куда ведет этот проход?
        —Онведет насвободу, мудрый Баба-Мансур! — вскричал дервиш, радость которого незнала границ. — О! Мытеперь спасены! Яговорю тебе, мыспасены! Иль-Алла! Аллах Акбар!
        Дервиши плакали, кричали ибесновались, какпомешанные.
        Мансур углубился впроход всопровождении открывшего его дервиша. Некоторое время они двигались всовершенном мраке; вдруг вдали блеснула яркая звездочка. Эгобыл луч света!
        —Свет! Свет! — заревел дервиш. — Свобода! Мыспасены! Спасены! Сюда!
        Приэтом известии всеми спутниками Мансура овладело неописуемое волнение: давя друг друга, бросились они разом кузкому отверстию — каждый хотел выйти первым насвободу.
        Можно было подумать, чтоих жизнь зависала откаждой минуты промедления.
        Ксчастью дляних, ходбыл длинен иузок, такчто они могли продвигаться вперед только медленно. Впротивном случае им грозилабы слепота, таккаких глаза, отвыкшие отсвета, невынеслибы быстрого перехода, хотя солнце уже заходило инаступали сумерки.
        Мансур первый достиг конца прохода, наполовину засыпанного песком, ивышел насвободу.
        Туттолько его железная натура сломилась. Онзашатался иупал безчувств напесок. Дервишами окончательно овладело безумие, одни изних скакали икривлялись, произнося имя Аллаха, другие, лежа наземле, корчились всудорогах, третьи повалились отистощения сил. Двое даже помешались. Ихрасстроенный мозг невынес неожиданного потрясения.
        Один только Лаццаро спокойно вынес этот переход отгибели кспасению.
        Очнувшись отзабытья, Мансур тотчасже сдвумя дервишами пошел отыскивать своих верблюдов.
        Только два изних еще дожидались, остальныеже, повсей вероятности, убежали впустыню, таккакони небыли привязаны.
        Вих вьюках были финики инесколько мехов сводой, которые Мансур иразделил между своими спутниками, нопонемногу, таккакон знал, чтопосле долгого голода большое количество пищи может быть смертельно.
        Наконец наступила ночь, и, подкрепив себя немного пищей, несчастные заснули, утомленные долгим голодом ибессонницей, таккаквтечение шести дней, проведенных ими впирамиде, онинемогли заснуть нинаминуту.
        Только один Лаццаро неспал. Жадность, которая внем была сильнее, чемвМансуре, победила усталость. Этот бледный, истощенный страданиями человек выносил лишения легче всех других товарищей!
        Онпритворился спящим илежал бездвижения дотех пор, пока неубедился, чтовсеми остальными овладел глубокий сон.
        Тогда он осторожно приподнялся иосмотрелся вокруг — всебыло тихо испокойно, даже верблюды спали.
        Неслышными шагами подошел грек кМансуру и, наклонившись надним, осмотрел все его карманы.
        Ноони были пусты. Также ивовьюках верблюдов небыло иследа сокровищ калифов.
        Было очевидно, чтоМансур илиненашел сокровищ, илиоставил их внутри пирамиды. Лаццаро хотел вочтобы то нистало воспользоваться этим случаем, чтобы обогатиться. Если Мансур нашел сокровища, ондолжен сним делиться!
        Сэтими мыслями Лаццаро лег, решив наблюдать заповедением Мансура, если тот проснется. Нотут тело взяло верх наддухом, икрепкий сон овладел им. Когда грек проснулся, была еще ночь, нолуна уже спустилась кгоризонту. Близилось утро. Первой мыслью Лаццаро было взглянуть наМансура: место, гдетот лежал вечером, было пусто.
        Демоническая улыбка искривила бледные черты Лаццаро.
        Мансур еще раз решился проникнуть внутрь пирамиды дляпоисков сокровищ калифов!
        Оннехотел делиться добычей, такон должен погибнуть вэтой охоте забогатством!
        Кругом было темно, дервиши спали крепким сном; грек осторожно поднялся ипрокрался кподземному ходу, который вел вовнутренность пирамиды. Тутон убедился, чтоего догадки были справедливы. Вглубине узкого прохода виднелся слабый свет. Мансур воспользовался сном своих спутников и, взяв ссобой лампу, проник снова вовнутренность пирамиды, чтобы продолжать свои поиски сокровищ.
        Казалось, чтосвет мало-помалу приближается. Мансур, значит, ужевозвращался? Может быть, оннес уже часть сокровищ, чтобы спрятать их вовьюках верблюдов! Лаццаро прижался завыступом стены иожидал приближения Мансура.
        Страшное волнение овладело им. Ввисках стучало, вушах раздавался шум, казалось, всякровь ударила ему вголову. Вэту минуту должно было решиться, будет он илинет обладателем громадного богатства. Неужели он подвергался всем этим опасностям только длятого, чтобы вернуться вКонстантинополь спустыми руками?
        Свет все более иболее приближался, инаконец можно уже было различить Мансура, который медленно, согнувшись, шелпоузкому проходу.
        Вдруг внескольких шагах перед собой он увидел человека, заградившего ему путь.
        —Ктотут? — спросилон, вынимая изкармана револьвер. — А,это ты Лаццаро! Чтоты здесь ищешь?
        —Сокровища, Баба-Мансур! — отвечал грек. Потону его ответа Мансур понял, какая огромная опасность грозитему.
        —Назад! — вскричалон, вздрогнув ипобледнев отохватившего его ужаса. — Выйди вон изпрохода идай мне пройти!
        —Если я повернусь, тыменя убьешь! Нет, яхочу, чтобы ты поделился сомной.
        Вместо ответа Мансур прицелился вгрека, приближавшегося кнему сугрожающим видом.
        —Назад! — крикнулон.
        Грек бросился вперед. Прогремел выстрел, ивтуже минуту лампа, которую держал вруках Мансур, упала наземлю иразбилась.
        Пуля Мансура незадела Лаццаро, тотостался невредим, ивомраке завязалась отчаянная борьба, борьба ненажизнь, анасмерть.
        Дервиши спали так крепко, чтоих неразбудил даже гром выстрела, ашум борьбы вподземелье даже инедостигал их слуха.
        Поэтому Мансуру нельзя было надеяться напомощь, ион напрягал все силы, чтобы одолеть своего противника.
        Сосвоей стороны, Лаццаро знал, чтосмерть его неизбежна, если Мансур одержит верх.
        Несколько минут слышался глухой шум борьбы, наконец все стихло.
        Вконце подземного хода показался Мансур, бледный, вразорванной одежде, сокровавленным кинжалом вруке.
        Отерев кровь скинжала иприведя, насколько это было возможно, впорядок свое платье, Мансур подошел кспящим дервишам и, разбудивих, велел собираться впуть.
        Тотчасже верблюды были навьючены, ималенький караван двинулся попустыне.
        Дервиши спросили было оЛаццаро, ноМансур отвечал им, чтосним случилось несчастье, иони замолчали. Дисциплина, ослабевшая вовремя ужасного заключения, была восстановлена, идервиши несмели расспрашивать своего повелителя.
        Через несколько дней Мансур счастливо достиг гавани, гдеожидал его нанятый им пароход, ивозвратился вКонстантинополь.
        XX
        Покушение нажизнь принцев
        Поздно вечером, всубботу 13?го мая 1876года, увхода вразвалины Кадри остановился экипаж, накозлах которого рядом скучером сидел черный слуга.
        Этобыл экипаж султанши Валиде.
        —Здесь мудрый Мансур-эфенди? — спросила она подбежавшего старого, оборванного дервиша.
        —Да,повелительница! Мудрый Баба-Мансур недавно возвратился счастливо изсвоего большого путешествия! — отвечал дервиш.
        Негр соскочил скозел иоткрыл дверцу кареты. Султанша Валиде вышла изэкипажа.
        —Веди меня кМансуру-эфенди! — приказала она дервишу.
        Впервый раз султанша искала льва вего берлоге, впервый раз проникла она вмрачные развалины Кадри.
        Дервиш показывал ей дорогу, слуга-негр шел позади. Онапрошла мимо вертевшихся икривлявшихся дервишей, мимо тех, которые пели ипризывали Аллаха, инаконец достигла Башни мудрецов, гденаходился Мансур.
        Тутона увидела странное зрелище.
        Старый дервиш, помешанный исчитавшийся святым, лежал около полуобрушившейся стены, положив левую руку наземлю, иударял кинжалом стакой быстротой, чтоедва можно было уследить заего движениями. Снеописуемой ловкостью вонзал он блестящую сталь вземлю между раздвинутыми пальцами левой руки.
        Онбыл так поглощен этим занятием, чтоневидел инеслышал ничего, чтооколо него происходило.
        Султанша, проходя мимо, бросила ему золотую монету. Онподобрал ее и, кивнув несколько раз головой, покрытой длинными седыми волосами, снова взялся закинжал.
        —Какимя этого несчастного? — спросила султанша упровожавшего ее дервиша.
        —Алаи, повелительница! Ноон ненесчастен, онодин изсамых счастливых!
        —Знаетлион, чтоделает?
        —Егодуша уАллаха! — отвечал дервиш, указывая нанебо.
        Дверь башни отворилась, исултанша вошла взалу совета.
        Мансур находился там.
        —Благословляю вечер, вкоторый я удостоился высокого посещения вашего величества! — сказалон, почтительно кланяясь султанше.
        —Наступило тяжелое иопасное время, — начала султанша, посвоей привычке прямо приступая кделу: — Яхочу переговорить стобой!
        —Посещение вашего величества дляменя великая милость! Потеря доверия султана тяжело поразила меня, ноэто новое доказательство вашей благосклонности подняло мой упавший дух! — продолжал бывший Шейх-уль-Ислам.
        —Перейдем кделу, Мансур-эфенди, — прервала его султанша. — Яприехала сюда сама, анепозвала тебя вмой дворец оттого, чтохотела, чтобы наше свидание осталось тайной. Тызнаешь, какое бурное время наступило! Война исмуты охватили все государство, ипроисходят события, которые очень меня беспокоят.
        —Чтоже беспокоит тебя, повелительница? Одари меня своим доверием!
        Султанша опустилась надиван, Мансур остался стоять перед ней.
        —Знаешь ты озаговоре впользу принца Мурада? — спросила она вдруг ибросила набывшего Шейх-уль-Ислама проницательный взгляд, наблюдая задействием, произведенным нанего ее словами. Ейуказывали наМансура какнаодного иззаговорщиков.
        —Озаговоре, повелительница? — спросил Мансур стак искусно разыгранным изумлением, чтодаже проницательная инедоверчивая султанша была обманута. — Нет, обэтом я ничего неслышал! Волнение встолице очень велико! Тысама знаешь требования недовольных. Гяуры должны быть безжалостно истреблены! Софты недовольны главой ислама инаходят его слишком уступчивым имедлительным.
        Неудивительно, чтопритаких обстоятельствах принцы думают овозможности переворота ирассчитывают науспех своих планов.
        —Этозначит, чтопринц Мурад надеется, чтоблизко время его восшествия напрестол!
        Мансур видел, чтоесли он через султаншу побудит Абдул-Азиса принять относительно принцев слишком суровые меры, тоэто только увеличит число недовольных иускорит переворот. Онвсеми силами помогал министрам готовить свержение султана, таккактолько отпреемников его он мог надеяться наподдержку своих планов.
        —Ябоюсь, ваше величество, чтопринцы рано илипоздно возымеют эту надежду, — сказалон.
        —Твои сдержанные слова только подтверждают справедливость моих опасений.
        —Мненебыло позволено доказывать долее мою преданность вашему величеству инашему высокому повелителю, султану, таккакинтриги одного выскочки лишили меня доверия его величества, ноя по-прежнему предан моему повелителю, несмотря ниначто! — сказал хитрый Мансур. — Если ты хочешь, высокая повелительница, выслушать мое мнение имои советы, тоя готов повергнуть их ктвоим ногам.
        —Говори.
        —Скорые, энергичные меры могут уничтожить все замыслы врагов. Одно повеление может уничтожить самый корень опасности иотвратить мысли всех откакогобы то нибыло заговора.
        —Назови мне это повеление, Мансур-эфенди.
        —Опасность будет уничтожена, если его величество султан даст приказание немедленноже арестовать принцев, отвести их водворец Долма-Бахче итам содержать подстрогим надзором.
        —Арестовать! Да,ты прав! — сказала султанша, которую легко было побудить кподобным поступкам.
        —Должно арестовать всех принцев, кроме принца Юсуфа, — продолжал Мансур. — Нетолько принцев Мурада иГамида, ноиРашида иНурредина; таков мой совет. Арест должен быть произведен совсей возможной осторожностью иникак непозже, какзавтра утром.
        —Да,я согласна стобой, этонеобходимо.
        —Сверх того, надо объявить принцам, чтоони немогут принимать никого безведома главного камергера, мушира Чиосси, ичто они могут посылать письма только прочитанные им иподписанные.
        —Да,никакая мера неслишком строга, когда дело идет обезопасности султана. Ясейчасже еду вБеглербег, чтобы уговорить султана арестовать принцев. Благодарю тебя затвои советы, — продолжала султанша, поднимаясь сдивана. — Янадеюсь, чтоскоро буду иметь возможность вознаградить тебя заних.
        Сэтими словами она покинула залу совета, удверей которой ее ожидал черный слуга.
        Выйдя изразвалин, султанша Валиде села вкарету ивелела везти себя вБеглербег.
        Мансур глядел ей вслед сторжествующей улыбкой. Прежде такая хитрая ипроницательная, султанша попала врасставленные ей сети. Если ей удастся уговорить султана последовать советам Мансура, тоего падение неизбежно, таккакподобные меры заставят колеблющихся еще министров примкнуть кзаговору.
        Кроме того, ондумал еще более усилить впечатление, произведенное султанскими повелениями. Онхотел совершить покушение нажизнь принцев, ипритом так, чтобы оно было приписано султану илисултанше Валиде.
        Сэтой целью он направился вкелью дервиша Алаи, который снаступлением ночи оставлял свое обычное место вблизи Башни мудрецов.
        Алаи лежал наполу своей темной кельи, вкоторую свет ивоздух проникали только через узкое окно.
        Но,несмотря намрак, онузнал Мансура иупал перед ним наколени.
        —Алаи! — сказал Мансур.
        —Яслушаю, великий шейх.
        —Тымолишься?
        —Ямолюсь день иночь, номои грехи так велики. Ядолжен постоянно кинжалом напоминать себе, чтоя заслуживаю смерть.
        —Хочешь получить прощение грехов?
        —Да,великий шейх, мудрый имогущественный Баба-Мансур! — вскричал ввосторге дервиш. — Тысжалился надо мной, тыхочешь дать мне прощение?
        —Новедь ты знаешь, чтодлятого, чтобы заслужить это, надо свершить что-нибудь необыкновенное, какой-нибудь подвиг.
        —Назови мнеего, повелитель. Сжалься надтвоим несчастным рабом!
        —Тогда ступай вДолма-Бахче ипроникни водворец скинжалом.
        —Ипотом? Потом что?
        —Ударь кинжалом, если увидишь принцев.
        —Принцев? Онидолжны погибнуть?
        —Сохрани тебя отэтого Аллах! Тыдолжен дать схватить себя там!
        —Иэто то дело, окотором ты говорил?
        —Идииисполниего! — приказал Мансур.
        Сэтими словами он скрылся завыступом стены иоставил келью дервиша прежде, чемтот успел заметить его исчезновение.
        —Гдеты, великий шейх? — вскричал визумлении Алаи, невидя больше Мансура. — Гдеты?.. Здесь нет никого! Этобыло, значит, явление! Яповинуюсь его приказанию. Наконец я заслужу прощение!.. Прощение!.. Прощение!..
        Слова Мансура Алаи счел заслова духа, посланного пророком, ислепо им повиновался.
        Между тем султанша Валиде нетеряла времени, ивсе принцы были арестованы иотвезены водворец Долма-Бахче.
        Таммушир Чиосси сообщил им, чтосултан приказал, чтобы они невыходили издворца инепринимали никого, иначе какиспросив прежде наэто разрешение.
        —Значит, мыздесь втюрьме? — вскричал принц Мурад. — Япротестую против такого обращения снами; ния, нимои братья неделали ничего против воли султана ивовсем ему повиновались. Передайте его величеству султану, нашему дяде, чтомы небудем никуда выходить изэтих комнат, таккакнесогласны подвергаться таким унижениям. О! Скороли окончится наша жизнь, исполненная печали, горя иопасений!
        Вскоре принцы получили также письмо султанши Валиде, вкотором повторялись приказания султана исверх того было добавлено:
        «Принцы недолжны иметь детей, иначе последних будут убивать тотчасже после их рождения».
        Теперь принцы немогли ниодного часа быть уверенными вбезопасности, таккакпреследование принцев крови было неновостью вТурции. Вэтом полуевропейском, полуазиатском государстве проклятие тяготело надтем, вчьих жилах текла султанская кровь.
        Ссамого раннего возраста им угрожает смерть. Ниодного спокойного дня, ниодного веселого часа невыпадало наих долю.
        Ихжизнь проходила вбеспрестанном страхе перед гневом султана ипреследованиями султанши Валиде.
        Вечером тогоже дня случилось событие, ещеболее усилившее опасения принцев.
        Вих комнаты проник неожиданно старый дервиш. Никто незнал, какон мог пройти внутрь дворца; вероятно, стоявшие увходов часовые незаметилиего.
        Собнаженным кинжалом бросился он наМурада, наследника трона, иубилбыего, еслибы принц Гамид неуспел отвести вовремя руку убийцы.
        Назов принцев сбежались слуги исхватили безумного Алаи, таккакэто был некто иной, кактот помешанный дервиш, которому Мансур велел совершить покушение нажизнь принцев.
        Слуги передали его часовым дворца. Тебыли изполка капиджи ипотому отвели Алаи невтюрьму, аназад, вразвалины Кадри, гдедервиш засвой поступок отделался только запрещением выходить изсвоей кельи втечение месяца.
        Этоприключение усилило боязнь принцев, особенно Мурада. Нобыло уже близко время, когда должна была кончиться их полная опасностей жизнь, астарший изпринцев возложить насвою голову корону.
        XXI
        Снова вместе
        Увидя Рецию, Сади бросился вон издворца принцессы. Никакая сила наземле немоглабы удержатьего!
        Между ним иРошаной все было кончено. Поступок принцессы прекратил все его колебания. Еговыбор был сделан навсегда.
        Онсмертельно оскорбил принцессу, оттолкнув ее отсебя, чтобы возвратиться ксвоей первой любви.
        Гнев ибешенство овладели гордой Рошаной. Онабыла покинута! Онадолжна была уступить сопернице! Этобыло позорно, невыносимо!
        Страстная любовь кСади водну минуту обратилась вглубокую ненависть кнему икРеции. Онахотела их обоих уничтожить, раздавись.
        Демоническая улыбка пробежала поее лицу, когда она вспомнила, чтоунее есть средство отомстить. Дитя тех, кого она ненавидела, было вее руках.
        Между тем Сади, выйдя издворца, поспешил всад, который был отовсюду огорожен высокой стеной.
        Вход всад был заперт, исбежавшиеся назов Сади слуги ирабы объявили, чтоони немогут отпереть этой двери.
        Одна эта дверь отделяла Сади отРеции, ион хотел вочтобы то нистало проникнуть всад.
        Тогда он вдруг вспомнил, чтодляэтого есть еще другой путь, ипоспешил ктеррасе, выходившей наканал, который доходил досамого сада принцессы.
        Быстро сбежал он поступеням лестницы, спускавшейся стеррасы ксамой воде, вскочил влодку сдвумя гребцами, ксчастью тут находившуюся, ивелел везти себя ксаду дворца.
        Гребцы неколебались исполнить волю паши инаправили лодку куказанному им месту, откуда доступ всад был легок.
        Когда лодка остановилась уберега, Сади выскочил изнее ибросился подорожкам иаллеям сада ктому месту, гдеон видел Рецию, работавшую надрозовыми кустами.
        Поднадзором садовника исадовницы Реция работала вместе сдругими рабынями; слезы отчаяния падали изглаз ее нароскошные цветы.
        Вдруг ей показалось, чтоона слышит знакомый идорогой ей голос.
        —Реция! Реция! Моябедная, дорогая Реция, — донеслось издали.
        Послышались чьи-то приближающиеся шаги.
        Садовник исадовница бросились наколени.
        Ктошел?.. Ктоназвал имя Реции? Страх инадежда боролись вдуше несчастной.
        Наконец она решилась поднять глаза. Этобыл Сади! Этобыл действительноон!
        Упавшие наколени слуги судивлением глядели наСади. Чтомогло быть общего умогущественного паши ибедной невольницы? Этого они немогли понять…
        —Моядорогая Реция! — вскричал Сади, схватив всвои объятия дрожащую, безмолвную Рецию. — Наконец кончились твои несчастья!
        —Тыменя непозабыл? — сказала слабым голосом Реция. — Тыменя непокинешь?
        —Никогда! Яхочу быть твоим, яувезу тебя ссобой!
        —Этосон! — сказала Реция улыбаясь сквозь слезы. — Этот сон так хорош, чтоя хотелабы, чтобы он продолжался вечно!
        —Онибудет вечен! Ноэто несон, этодействительность, моядорогая!
        Этобыла трогательная сцена!
        Даже невольницы, столпившиеся кругом, немогли удержать слез, хотя инепонимали всего значения этого свидания.
        Сади бросил невольницам горсть денег и, схватив вобъятия Рецию, понес ее кожидавшей его наканале лодке.
        —Иты меня непозабудешь? Ябуду снова твоей, совсем твоей? Иты снова будешь моим Сади? — спрашивала Реция нерешительным голосом, какбы все еще недоверяя своему счастью.
        —Да,я буду тебя защищать! Яотведу тебя вмой дом, гарем которого пуст.
        Реция неосмелилась спросить проРошану.
        —Пуст? — спросила она только. — Твой гарем пуст? Аты так высоко поднялся? Ты — паша, тыбогат изнатен!
        —Тыодна можешь войти вмой гарем, быть моей женой! Тыодна должна быть радостью игордостью Сади. Тынедолжна делить скем-либо моей любви!
        —О! Теперь я вижу, чтоты такойже, какипрежде! — вскричала ввосторге Реция. — Этотвои слова! Тымой прежний Сади! Куда ты меня везешь? — спросила Реция, когда лодка переехала через пролив иони сели внаемную карету, попавшуюся им наберегу.
        —Вмой дом, который отныне будет также твоим, — отвечал Сади.
        Через несколько минут экипаж остановился удворца великого визиря. Реция взглянула судивлением наСади.
        —Как, твой дом здесь? — спросилаона.
        —Да,здесь ждет нас счастье!
        —Значит, тывеликий визирь?
        —Длятебя я был ивсегда буду твоим Сади, — отвечал он сулыбкой, — таккаквсе, чтоты здесь видишь, всеэти почести ибогатство, всеэто непрочно иневерно! Воттвое царство, — сказал Сади, вводя Рецию ввеликолепно убранные, нопустые комнаты гарема. — Здесь ты должна быть госпожой!
        Счастье Реции иСади былобы полное, еслибы нашелся пропавший ребенок, маленький Сади, исчезнувший таким таинственным образом; новсе поиски его были бесплодны.
        Сади позволил Реции взять ксебе несчастную дочь Кадиджи, Сирру. НоЧерный гном отказалась отпредложенной ей спокойной жизни иосталась по-прежнему вбедной хижине матери, продолжая свои поиски пропавшего ребенка.
        Сади между тем работал дни иночи, стараясь отвратить опасности, угрожавшие стране итрону, стараясь провести задуманные им нововведения иулучшения.
        Извсех советников иприближенных султана он один только употреблял свое влияние ивласть напользу отечеству. Онвидел собирающиеся нагоризонте мрачные тучи, накоторые султан необращал внимания; онвидел всю опасность, грозившую трону оттех, кого беспечный Абдул-Азис дарил своим доверием, ивсе его усилия были направлены нато, чтобы обезвредить всех врагов султана встране, всерале — повсюду. Вэтом деле он мог рассчитывать только напомощь одного Гассана.
        Зора все еще невозвращался. Хоть Сади ибылбы рад видеть его около себя, ноприсутствие его вЛондоне было необходимо. Кроме этих двух, уСади небыло больше друзей придворе, ион стоял один натакой высоте.
        Спустя несколько дней после того, какСади послал принцессе деньги, которые та заплатила Бруссе заРецию, сама Рошана явилась неожиданно водворец великого визиря. Доглубины души оскорбленная принцесса сама искала Сади! Этодолжно было иметь важную причину! Гордая женщина решилась идти ктому, кого она любила икто отверг ее любовь!
        Сади был чрезвычайно изумлен, когда ему доложили, чтоего желает видеть принцесса, ипоспешил навстречу неожиданной посетительнице.
        —Мойприезд доказывает тебе, — сказала, увидя его Рошана, — чтоя нисколько несержусь натебя, хотя ты идаешь кэтому повод. Явсегда была твоей доброжелательницей, всегда заботилась отебе, иесли ты обязан своим успехом своей деятельности иуму, тоия могу сказать, чтодоказала мое расположение ктебе. Нодовольно! Яприехала сюда незатем, чтобы требовать оттебя признательности!
        —Зачембы ты ниприехала, принцесса, явсегда рад видеть тебя вмоем доме! — сказал Сади.
        —Втвоем доме, говоришьты! Хорошо, называй его так, ведь сегодня твой тот дом, вкотором ты живешь, домвеликого визиря.
        —Тыхочешь сказать, принцесса, чтоникто неможет быть уверен вбудущем. Чтоволя моего повелителя султана, сделавшая меня великим визирем, может илишить меня этого сана, — ноэто неоскорбит меня инепоразит! Яготов ковсему!
        —Ковсему — темлучше! — продолжала принцесса. — Япо-прежнему принимаю втебе участие ипоэтому приехала, чтобы предостеречь тебя. Ты,кажется, слепо доверяешь той женщине, которую увез измоего дворца, — яповторяю еще раз, чтонисколько несержусь натвой бесцеремонный поступок! Ноя хочу предостеречь тебя — тыподарил свое доверие недостойной!
        —Недостойной? — спросил Сади сулыбкой. — Сади знает, кому он доверяет!
        —Тывэтом убежден, Сади-паша? Итем необходимее оказать тебе печальную услугу, разрушив эту уверенность. Тыжертва обмана!
        Сади показалось, чтоон понял намерение Рошаны.
        —Явсегда был благодарен тебе затвои советы, принцесса, — сказалон, — нотеперь они бесполезны. Ябоюсь, чтотебя ввели взаблуждение ложные слухи.
        —Нет, яхорошо знаю истину того, чтоговорю, иеще раз советую тебе обратить внимание нату, которой ты так слепо доверяешь! Тебе, может быть, неизвестно, чтоее любит принц Юсуф, — спросиее, знаетли она принца илинет! Спросиее, виделасьли она спринцем, когда игде? Яговорю тебе только: спросиее! Более ничего! Явижу, чтоты считаешь все это клеветой, темлучше, убедись сам вее несостоятельности!
        —Мнежаль обращаться кРеции стаким оскорбительным вопросом, принцесса! Реция так доказала мне свою любовь иверность, чтоя неимею права оскорблять ее таким вопросом.
        —Значит, тынехочешь последовать моему совету? Какхочешь! Тыубедишься, чтоя была права, нобудет уже поздно! — сказала принцесса итон этих слов обличил ее внутреннее волнение, которое она всеми силами старалась скрывать. — Моепредостережение должно оправдаться, — продолжалаона. — Янесомневаюсь, чтосвидания непрекратятся издесь! Наблюдай внимательно. Сади-паша! Янеоставлю тебя безпомощи инадеюсь, чтоскоро ты получишь доказательство моих слов.
        Затем Рошана оставила Сади. Оназнала, чтосделала первый шаг кмщению.
        Хотя Сади инеповерилей, новсеже ее слова неостались безвнимания.
        XXII
        Заговор министров
        Прошло несколько дней современи внезапного ареста принцев. Народу обэтом ничего небыло известно, нопридворе эта весть произвела сильное впечатление.
        Вдоме военного министра Гуссейна Авни-паши собралось тайное собрание министров иразных влиятельных лиц. Пообстановке можно было принять его запростое дружеское собрание послучаю обеда иличего-нибудь подобного, действительная цель его была неизвестна.
        Тутнаходились министры Мехмед Рушди-паша, Мидхат-паша, Халиль-паша, Рашид-паша иАхмед Кайзерли-паша, далее Мансур-эфенди икомендант столицы Редиф-паша.
        Цель собрания была известна всем, кроме Мидхата иХалиля, таккакте неприсоединились еще досих пор кпланам заговорщиков.
        Разговор зашел сначала опоследних событиях натеатре войны, иГуссейн Авни-паша, неколеблясь, объявил, чтопринастоящих условиях, прицарствовании Абдул-Азиса, нечего идумать обуспехе.
        —Разве вы невидите, друзья мои, — прибавилон, — чтовсе теперь настроены против султана. Чтовы скажете оего недавнем возмутительном поступке относительно принцев?
        —Этого нельзя долее выносить! — объявил Рашид. — Илимы должны спокойно смотреть, какубьют наследника трона? Да,убьют! Разве ты незнаешь опокушении нажизнь принцев, Мидхат-паша?
        —Яничего досих пор незнал обэтом, — отвечал Мидхат.
        Мансур-эфенди судовольствием смотрел наэтот взрыв недовольства, такдолго им подготавливаемого возмущения. Конечно, онинедумал объяснять, чьярука направила кинжал убийцы.
        —Да,это так, какговорит Рашид-паша, — подтвердил Мехмед Рушди. — Нанятый убийца проник впокои принца, и, еслибы принц Гамид неуспел вовремя заметить опасность иотклонить руку убийцы, наследник престола неминуемо погиббы.
        —Это, действительно, неслыханно! — сказал мрачно Мидхат-паша.
        Ондавно уже был недоволен вглубине души, иодного повода было достаточно, чтобы заставить его употребить свою энергию ирешительность напользу заговора.
        —Причина этого покушения ясна! — сказал военный министр, этот враг султана ипринца Юсуфа стех пор, какпоследний пренебрег его дочерью. — Хотят переменить порядок престолонаследия, ачто более всего облегчит исполнение этого плана, какнеустранение тех, ктоимеет право напрестол!
        —Этот план никогда инивкоем случае недолжен исполниться! — вскричал Мидхат-паша.
        —Значит, тыодного снами мнения, благородный паша, — сказал Рашид. — Нововведения недолжны быть терпимы.
        —Мыдолжны препятствовать исполнению этого плана всеми силами, хотябы даже пришлось прибегнуть коткрытой силе! — объявил морской министр Ахмед Кайзерли-паша.
        —Ятоже думаю, чтотолько энергичные меры могут спасти старые законы, — поддержал Мехмед Рушди. — Тымолчишь, мойблагородный Халиль, чтоже ты думаешь делать, когда будут силой менять порядок престолонаследия? Тыбудешь спокойно смотреть наэто?
        —Этого я нехочу инемогу! — отвечал Халиль-паша.
        —Этого неможет сделать ниодин истинный мусульманин! — вскричал Рашид.
        —Тогда мы должны действовать, — заметил Гуссейн. — Унас неспрашивают более нашего мнения, делают безнасвсе, чтохотят!
        —Хотят, должно быть, исполнить свои планы припомощи нового великого визиря, — сказал насмешливо Ахмед Кайзерли-паша. — Этот Сади-паша только дляэтого игодится! Ктоизнас поддерживаетего? Никто!
        —Зачем этот человек стоит воглаве управления? — заметил Мидхат. — Кчему нам все его свободные идеи, егостремления кпеременам инововведениям? Знаете вы его предложения, друзья мои? Нашей власти конец, если они будут приведены висполнение! Кчему нам это равенство прав, уменьшение налога свассальных государств, учреждение школ — всеэти выдумки Сади-паши!
        —Нелюбовью иблагодеяниями, аоружием должны мы уничтожить восстание. Мыобязаны быть верны нашим старым законам, чувствовать, чтомы турки имусульмане!
        —Да,мы должны быть верны нашей вере! — сказал, поднимаясь, неожиданно Мансур-эфенди. — Пусть она будет нашим руководителем, вэто мрачное время! Благородный Мидхат-паша сказал, чтомы должны твердо придерживаться наших старых законов, иэто-то иесть главное! Ктохочет их уничтожить, должен пасть, хотябы вместе сним разрушилось государство! Унас только один выбор, друзья мои: илимы свергнем неверных инеспособных, илимы сами падем!
        —Скажи лучше прямо, Мансур-эфенди, илисултан падет, илимы вместе сгосударством! — вскричал Гуссейн Авни-паша.
        —Тысказал решительное слово! Другого выбора унас нет, — поддержал Рашид.
        Глаза Мидхата-паши мрачно сверкнули. Вместе ссознанием опасности им сильнее овладевало желание принять участие висполнении смелого плана. Замышлялась ниболее нименее какгосударственная измена, иеслибы слова, сказанные вдоме Гуссейна, дошли доушей султана, каждый изприсутствующих получилбы непременно красный шнурок.
        Онизамышляли наложить руки нанаследника пророка, натень Бога, лишить его власти изахватить управление государством всвои руки.
        —Да,другого выбора быть неможет! — подтвердил Ахмед Кайзерли-паша.
        —Теперь надо только узнать, чтоскажет Шейх-уль-Ислам, — заметил Мехмед Рушди. — Ядумаю, егонадо пригласить сюда.
        —Нет, друзья мои, — возразил Гуссейн. — Егопоявление здесь моглобы возбудить подозрение. Разве нет снами мудрого Мансура-эфенди? Чтоскажет он онашем намерении?
        —Свержение султана справедливо инеобходимо, когда этого требует вся страна! — отвечал Мансур-эфенди.
        —Недовольноли дляэтого решения министров? — спросил Гуссейн.
        —Нет! Ноя могу поручиться засогласие Шейх-уль-Ислама, — продолжал Мансур. — Известно, чтоснекоторого времени Абдул-Азис страдает припадками умопомешательства. Вэту ночь будет подобный припадок, иэто обеспечит вашему плану помощь Шейх-уль-Ислама иего подчиненных вовсем государстве.
        Какмог знать вперед Мансур отом, чтовэту ночь ссултаном будет припадок безумия? Какмог он сказать обэтом заранее, еслибы этот припадок небыл делом его рук!
        —Тогда исчезает последняя трудность! — вскричал Рашид. — Внароде ниодин голос неподнимется назащиту султана.
        —Особенно если будет лишен престола мертвый! — прибавил мрачно Гуссейн.
        Вдруг вэту минуту вдверях залы послышался стук.
        Заговорщики сизумлением переглянулись, какбы спрашивая друг удруга, чтоэто может значить.
        Гуссейн колебался, незная, отворитьли дверь илинет.
        Ностук снова повторился, ипритом громче прежнего. Гуссейн подошел тогда кдверям иотперих.
        Напороге показался его адъютант.
        —Простите, ваше превосходительство! — сказалон. — Великий шейх Гассан приехал споручением отего величества султана ижелает видетьвас.
        Делать было нечего. Гуссейн немог непринять посланного султаном искрепя сердце велел просить его войти.
        Гассан вошел ипоклонился побледневшему Гуссейну, который уже думал, чтоего замыслы стали известны султану иего дворец оцеплен солдатами.
        —Еговеличество султан посылает меня ктебе, благородный Гуссейн Авни-паша, — сказал Гассан, обращаясь кГуссейну. — Еговеличество, видя твое усердие иверность, желает, попредставлению великого визиря Сади-паши, дать тебе доказательство своего благоволения.
        Гуссейн ожидал всего, только ненаграды!
        Прочие министры, казалось, были также изумлены.
        —Еговеличество султан, — продолжал Гассан, — награждает тебя орденом Османии сбриллиантами.
        Сэтими словами Гассан приказал войти ожидавшему его всоседней зале камергеру и, взяв унего лежавший накрасной шелковой подушке орден, передал его изумленному Гуссейну.
        Одну минуту Гуссейн, казалось, колебался, новскоре ненависть одержала верх надраскаянием иблагодарностью.
        Между тем Гассан внимательно смотрел налица присутствовавших; какой-то внутренний голос говорилему: вотвраги султана!
        —Прошу тебя, Гассан-бей, передать его величеству мою глубочайшую благодарность, — сказал наконец Гуссейн, принимая орден.
        Только когда Гассан вышел иззалы, смогли заговорщики вздохнуть свободно.
        —Выслушайте меня, друзья мои! — сказал Мехмед Рушди. — Скрывалосьли шпионство заэтой присылкой ордена илиэто было просто совпадение, нововсяком случае нам надо ускорить наши действия.
        —Да,это правда, Рушди-паша, — подтвердил Рашид. — Этого любимца султана ипринца Юсуфа надо остерегаться. Язаметил его пытливые взгляды, оннам недоверяет!
        —Зачем придворе эти любимцы, ради которых отстраняют отдел других, более достойных? Чтомне вэтом ордене, когда я получил его благодаря милости выскочки! — вскричал вбешенстве Гуссейн, бросая орден напол. — Ктоуправляет султаном? Этот Сади-паша, из-за которого был отставлен благородный Мидхат-паша, иэтот любимец султана, великий шейх Гассан-бей! Клянусь Аллахом, этодолжно кончиться! Иэто будет так, если вы все думаете, какя!
        —Да,мы все согласны стобой! — раздалось совсех сторон.
        —Выслушайте мой совет! — послышался голос Мидхата-паши.
        —Говори, благородный паша! — сказал Гуссейн. — Мыготовы последовать твоим советам!
        —Намнеобходимо принять твердое решение! — начал Мидхат-паша. — Невозбудив подозрений, намедвали можно будет еще раз собраться. Поэтому я советую обсудить сегодня весь план действий. Ктозасвержение султана, тотпусть подойдет комне, ктоже против, тотпусть останется насвоем месте!
        Всестолпились около Мидхата, даже Халиль-паша присоединился кзаговорщикам.
        —Хорошо, друзья мои! — продолжал Мидхат. — Свержение Абдул-Азиса, значит, решено. Ичтобы нерисковать успехом, мыдолжны спешить.
        —Назначь день илиночь! — сказали заговорщики.
        —Скоро будет последнее число мая, пусть оно ибудет последним днем власти Абдул-Азиса иего сына.
        —Хорошо, мысогласны.
        —Мудрое предложение Мидхата-паши принято! — вскричал Гуссейн. — Мудрый Баба-Мансур ручается нам запомощь Шейх-уль-Ислама. Ноесли нам удастся свергнуть султана, намнеобходимо будет докончить дело инеостанавливаться наполпути. Чтосделаем мы сАбдул-Азисом? Смерть должна сделать трон свободным иуспокоить нового султана. Абдул-Азис иего сын должны погибнуть!
        Несколько минут продолжалось молчание. Слова Гуссейна, казалось, устрашили всех.
        —Отчего вы молчите, друзья мои? — продолжалон. — Высделали уже один шаг иостанавливаетесь перед вторым? Яповторяю еще раз, Абдул-Азис иего сын Юсуф должны погибнуть! Поручите мне сделать их смерть похожею насамоубийство.
        —Насамоубийство помешанного! — прибавил хладнокровно Мансур-эфенди.
        Мидхат иХалиль снемым изумлением смотрели набывшего Шейх-уль-Ислама. Егохладнокровие пугалоих; онинуждались внем длясвоих целей, ночувствовали тем неменее кнему невольное отвращение.
        —Прежде всего должен быть устранен Сади-паша, — продолжал Гуссейн. — Этот новый советник султана ивеликий визирь стоит нам поперек дороги. Ондолжен быть устранен, таккакнам никогда непривлечь его нанашу сторону.
        —Ивеликий шейх Гассан должен пасть! — сказал Мансур-эфенди.
        —Прежде всего подготовить падение Сади-паши, — сказал Рашид. — Запугайте султана ужасом грозящего ему возмущения, подготовленного этим выскочкой, инепройдет идня, каквеликий визирь падет!
        —Япредлагаю свою помощь вэтом! — вмешался Мехмед Рушди.
        —О,если ты присоединишься комне, никакая сила наземле неспасет Сади-пашу! — вскричал Гуссейн.
        —Ятоже готов помочьвам, — сказал Рашид.
        Мансур улыбнулся.
        —Онбудет первым! — заметилон. — Заним последуют султан ивсе его приверженцы!
        Разделив таким образом между собой роли впредстоящей кровавой драме, заговорщики расстались.
        XXIII
        Счастливая звезда Сади закатывается
        Выйдя издома военного министра, Гассан тотчасже поехал водворец великого визиря.
        Сади-паша еще работал сосвоими секретарями. Узнав оприезде друга, онпоспешил ему навстречу.
        —Яхочу переговорить стобой наедине, — сказал ему всильном волнении Гассан.
        —Чтостобой? Отчего ты так взволнован? — спросил Сади.
        —Насникто здесь неможет услышать? — продолжал Гассан.
        —Нет! Тыможешь говоритьвсе.
        —Ябыл уГуссейна Авни-паши.
        —Тывозил ему орден?
        —Да,ия нашел вего доме странное собрание! Знаешь ты осовете министров, который теперь проходит?
        —Нет, Гассан. Ноуспокойсяже, друг мой!
        —Знаешь ты также, чтонаэтом совете присутствует бывший Шейх-уль-Ислам?
        —Кто?
        —Мансур-эфенди!
        Сади вздрогнул.
        —Как! — вскричал он вудивлении. — Мансур вдоме Гуссейна Авни-паши?
        —Скаких пор насоветах министров присутствует комендант Стамбула?
        —Редиф-паша?
        —Да,ион был там! Выслушай мой совет, Сади, ипоследуйему, иначе все погибло! Будет поздно, если мы пропустим эти часы! Надо принять решительные меры. Ещеможно все поправить! Тыдолжен повелеть арестовать всех, ктотеперь находится вдоме Гуссейна-паши!
        —Чтозамысли, дорогой мой друг!
        —Поверьмне, Сади, теперь решаетсявсе! Вдоме военного министра готовится что-то ужасное, япрочитал это налицах собравшихся!
        —Остановись! Тыслишком легко поддаешься мрачным предчувствиям!
        —Всепогибло, если ты непоследуешь моему совету! — продолжал настаивать Гассан иперечислил всех, бывших уГуссейна.
        —Ночто они могут замышлять?
        —Яуверен, чтоони готовят что-то ужасное! Твое свержение, может быть, даже что-нибудь еще хуже! Новремя еще неушло! Тыможешь еще все поправить!
        —Арестовать первых сановников государства! Какой необдуманный поступок, Гассан! Накаком основании могу я дать такое неслыханное приказание?
        —Тывелишь арестовать их загосударственную измену. Яуверен, чтоони замышляют поменьшей мере это!
        —Чтозамысль, Гассан?
        —Завтра будет уже поздно! Тыколеблешься, тысмеешься, Сади! Ещераз умоляю тебя — последуй моему совету!
        —Гуссейн-паша слишком честен, слишком предан султану, чтобы внем могла зародиться подобная мысль! Вспомни также облагодарности идружбе комне Халиля-паши!
        —Неверь этой дружбе иблагодарности, Сади! Нерассчитывай наверность Гуссейна. Заклинаю тебя всем, чтодлятебя дорого, только наэтот раз послушайся моего совета. Вели отряду надежных солдат оцепить дом военного министра иарестовать всех, тамнаходящихся. Япринимаю насебя ответственность перед султаном заэтот поступок. Подумай только, чтотам Мансур! Одно присутствие этого человека доказывает, чтоготовится измена! Разве ты незнаешьего? Сжалься надсобой, Сади!
        —Довольно, друг мой! — прервал Сади соспокойной улыбкой. — Тызаблуждаешься. Твоя подозрительность заводит тебя слишком далеко! Какмогут все министры составить заговор против меня исултана? Выслушай меня спокойно! Очень может быть, чтоминистры недовольны моими планами, нотогда их вражда направлена только против одного меня, ая их небоюсь.
        —Нет, онизамышляют нетолько против тебя, нопротив всего существующего порядка. Иты можешь еще отвратить опасность.
        —Этоневозможно, Гассан! Чтосказалибы оподобном поступке? Даикроме того, яневерю визмену. Тызнаешь, чтоМехмед Рушди-паша прикаждом удобном случае доказывает мне свою преданность.
        —Темболее опасайсяего.
        —Тызнаешь также, чтоХалиль-паша обязан одному мне своим возвышением. Онизвестилбы меня, еслибы заговор против меня насамом деле существовал.
        —Недоверяйему, Сади! Последние дни мая будут богаты событиями. 31?го мая день рождения Лейлы, дочери Гуссейна, ислуги мои говорилимне, чтовэтот день вдоме Гуссейна будет большой праздник.
        —Чтоже ты вэтом видишь, друг мой? Кчему все эти мрачные мысли? Разреши мне идти выбранным путем, прямым путем, который всегда ведет кцели, несмотря ниначто.
        —Пустьже тогда гибнетвсе, благодаря твоей беспечности! — сказал мрачно Гассан, — Вместе стобой я могбы еще отвратить опасность, ноодин я невсилах этого сделать. Тыспокойно работаешь надсвоими планами, авраги уже подкапываются подтебя. Даже султан, хотя он ценит тебя, нетак уже расположен ктебе, какпрежде, стех пор, какты покинул принцессу. Поверьмне, чтослова клеветников легко проникнут вего душу.
        —Яисполняю мой долг истремлюсь только добиться спокойствия встране. Этого довольно.
        —Какзнаешь, Сади! Пусть Аллах защитит тебя. Люди уже немогут этого сделать! — вскричал Гассан ипоспешно удалился издворца.
        Сади ссостраданием смотрел вслед уходящему другу. Онжалел Гассана, который повсюду видел мрачные тучи игрозящую опасность.
        Нобуря уже собиралась надголовой Сади, иего счастливая звезда закатилась.
        Между тем волнение вКонстантинополе еще более усилилось иначинало принимать угрожающий характер. Фанатические призывы дервишей возбуждали религиозную ненависть черни извали открыто ксвященной войне против неверных. Аминистр внутренних дел иполиции Рашид-паша инедумал принимать какие-нибудь меры дляводворения порядка испокойствия вгороде, напротив, ондаже втайне разжигал страсти черни.
        Вечером того дня, когда происходило собрание заговорщиков вдоме военного министра, Рашид явился неожиданно вБеглербег ипопросил аудиенции усултана, говоря, чтохочет сообщить ему важные известия.
        Онвошел ксултану стаким озабоченным видом, чтотот невольно заметил это испросил его опричине волнения.
        —Надо опасаться больших несчастий! — отвечал изменник. — Волнения внароде принимают угрожающие размеры, иуже есть признаки, чтоследует опасаться открытого возмущения.
        Ничто немогло испугать султана более этого известия отайной опасности.
        —Возмущения? — спросилон. — Чегоже хочет народ?
        —Этоименя обеспокоило, — отвечал хитрый Рашид, — ия попытался собрать сведения. Вседонесения говорят одно итоже. Народ требует усмирения гяуров силою оружия, иего раздражают нововведения твоего великого визиря.
        —Народ нехочет перемен? — спросил султан.
        —Нет, народ проклинаетих, угрожает советникам вашего величества, — продолжал Рашид-паша. — Народ хочет только видеть, какпрольется кровь христиан.
        —Разве недовольно уже пролито крови! — вскричал Абдул-Азис.
        —Народ боится, чтовеликий визирь Сади-паша хочет уничтожить веру наших отцов инаши старые законы! Народ недоверяет первому министру вашего величества. Против него особенно сильно возбуждено неудовольствие.
        —Вказармах довольно войск, чтобы подавить возмущение черни, — сказал мрачно султан. — Новнынешнее тяжелое время опасность удваивается. Яподумаю, чтонадо сделать. Благодарю тебя, Рашид-паша, затвое усердие инадеюсь, чтоивпредь рад будешь наблюдать заспокойствием ипорядком встолице.
        Этислова означали конец аудиенции, иРашид вышел, почтительно поклонившись своему повелителю. Радость наполняла его душу примысли, чтоон успел сделать первый шаг напути косуществлению плана, составленного заговорщиками.
        Доверие султана кСади поколебалось. Но,казалось, Рашид-паша явился водворец недляодной только аудиенции усултана. Унего была еще другая цель.
        Вместо того чтобы оставить дворец, онуглубился вего переходы, направляясь ксобственным покоям султана.
        Этачасть дворца, гденаходился также гарем, была введении особого визиря, которого можно былобы назвать гаремным министром.
        Этот визирь был вовсех отношениях равен спрочими министрами, исключая того только, чтоон неприсутствовал назаседаниях их совета.
        Рашид-паша велел одному изевнухов передать визирю, чтоон желает его видеть.
        Евнух поспешил исполнить приказание паши, инепрошло ичетверти часа, каквизирь гарема вышел кожидавшему его Рашиду.
        —Мансур-эфенди посылает тебе свое приветствие, — сказал, сдерживая голос, Рашид-паша. — Онпоручил мне передать тебе этот сверток, если возможно, безсвидетелей. Чтоон содержит, янезнаю, — продолжалон, подавая визирю узкий идлинный сверток, который он вынул изкармана своего платья. — Яприносил уже тебе однажды подобный сверток.
        —Япомню это иблагодарю тебя, — отвечал визирь, поспешно пряча таинственную посылку Мансура. — Мудрый Мансур-эфенди сообщил тебе еще что-либо?
        —Онсказал следующие слова: этоназначено дляэтой ночи! Скажи так благородному паше. Более ничего он непоручалмне.
        —Егожелание будет исполнено! — сказал визирь.
        Этими словами закончился их разговор, никем неслышанный, нокоторый должен был иметь важные последствия.
        Немного спустя после отъезда Рашида-паши водворец явился Гуссейн Авни итакже потребовал аудиенции.
        Онбыл тотчасже принят, таккакАбдул-Азис вэто смутное время очень дорожил военным министром. Ондоверял ему более, чемостальным министрам, ивсеми силами старался привязать его ксебе; сэтой целью инаградил он его важнейшим орденом государства.
        Восстание росло скаждым днем, иположение Турции делалось все более иболее опасным. Этоимело громадное влияние наслабого султана. Известие оволнениях встолице еще более усилило его страх.
        Имей Абдул-Азис больше твердости ирешительности, чтобы узнать причины беспорядков инеудовольствия внароде, онувиделбы, чтовиной всему высшие чиновники Турции. Онсумелбы тогда отличить своих врагов оттех, которые действительно были воодушевлены благородными стремлениями иискренне желали блага государству.
        Тогда, может быть, емуудалосьбы избежать грозившей ему опасности.
        Ноон доверял больше всего тем, которые только что составили заговор против него иего сына, чтобы лишить их трона ижизни.
        —Яхотел доказать тебе сегодня мое расположение, — сказал султан своему тайному врагу, когда тот униженно склонился перед тем, кого он замышлял погубить.
        —Ия пришел, ваше величество, прежде всего длятого, чтобы повергнуть кногам вашим мою глубочайшую благодарность! — отвечал Гуссейн.
        —Разве благодарность недает тебе покоя, Гуссейн-паша, чтоты так спешишь?
        —Янебеспокоилбы сегодня ваше величество, — сказал военный министр, — еслибы наэто небыло важной причины. Приближающаяся опасность вынуждает меня возвысить предостерегающий голос, пока еще непоздно.
        —Иты? — спросил виспуге султан. — Чтозначат твои слова?
        —Япришел, чтобы предостеречь ваше величество против смелых планов, которые преследует новый великий визирь, — продолжал Гуссейн. — Янесомневаюсь, чтоСади-паша делает это сдобрым намерением, ясам слишком хорошо знаю его благородство. Нонеопытность увлекла его наопасный путь. Народ идаже армия недовольны им. Намнельзя будет рассчитывать навойско приприведении висполнение планов Сади-паши.
        —Чтоты говоришь? Войска отказываются повиноваться?
        —О! Этого еще нет, ваше величество, нодух недовольства исомнения овладел умами, ия вижу, чтоармия снедоверием смотрит наСади-пашу.
        Этислова Гуссейна решили участь Сади. Султан даже инедумал проверять истину слов министра — онполностью поверил им. Какпредвидел Гассан, слова, направленные против его бывшего любимца, легко нашли доступ вего душу. Онтотчасже решился лишить Сади сана великого визиря итаким образом оказать огромную услугу своим врагам.
        Между тем Гассан был так убежден всуществовании заговора, чтоприискивал средства отвратить опасность безпомощи Сади.
        Какое-то предчувствие говорилоему, чтопоследняя майская ночь будет богата событиями, поэтому он решился опередить заговорщиков. Надо было спешить, таккакконец мая был уже близок.
        Эторешение было безумно смело, таккакпосле отказа Сади Гассан остался один против всех важнейших сановников государства. Ноон был изчисла тех людей, которые неотступают ниперед каким отчаянным делом, если только оно кажется им справедливым инеобходимым.
        XXIV
        Кровавая ночь вгареме
        Оставшись один, визирь султанского гарема открыл сверток, переданный ему Рашидом отимени Мансура-эфенди.
        Внем находились четыре розовые свечи, подобные тем, какие обыкновенно горели впокоях султана. Нохотя внешне они ничем неотличались, онидолжны были иметь какое-то особое назначение, известное только визирю.
        Однажды уже были посланы Мансуром такие свечи вгарем султана, ивту ночь уАбдул-Азиса был припадок помешательства, причина которого осталась неизвестной. Только приближенные султана знали обэтом припадке, походившем накакое-то дикое опьянение.
        Взяв свечи, визирь вошел вте покои, вкоторых султан обыкновенно проводил вечер.
        Всебыло пусто ибезмолвно, ниодной невольницы, ниодного евнуха невстретилось визирю.
        Какмы уже сказали, свечи, посланные Мансуром, нисколько неотличались оттех, которыми обыкновенно освещались покои султана, такчто их можно было незаметно заменить, чтоисделал визирь. Двесвечи он поставил вспальне султана идве всоседней комнате, гденанизком столе стояли приготовленные длясултана графины дорогих вин всех стран.
        Абдул-Азис любил перед сном выпить вина вместе сизбранными своими женами.
        Шампанское уже давно надоело султану, ивпоследнее время он обратил свое внимание наиспанские вина, изредка, правда, пробовал он сладкое венгерское, которое более всего нравилось его женам.
        —Стены были обиты темно-красным шелком, полпокрыт мягким ковром. Вкомнате царствовал приятный полумрак, таккаквсе освещение ее состояло изнескольких розовых свечей.
        Сама спальня султана была убрана снеобыкновенной роскошью. Надширокой имягкой шелковой постелью возвышался балдахин, украшения икисти которого были изчистого золота.
        Стены были сделаны изголубого просвечивающего камня, накотором сверкали, какзвезды, золотые исеребряные блестки. Внише стены стоял подзолотой висячей лампой малахитовый столик, накотором лежал развернутый Коран, из-за своей древности ироскошных украшений считавшийся драгоценностью.
        Около постели встене виднелся ряд пуговок изразличных драгоценных камней. Если султану приходила фантазия послушать музыку, тоему надо было только тронуть одну изэтих пуговок, итотчасже раздавались звуки скрытого встене органа.
        Слабый аромат амбры разносился повсем покоям гарема.
        Изпокоев султана вгарем вел широкий коридор, предназначавшийся только дляслуг, таккакдлясамого султана существовал другой ход, скрытый встене изамаскированный вращавшимся зеркалом вспальне султана.
        Залы гарема были также убраны совсевозможной роскошью, ноотвремени инебрежного присмотра их украшения обветшали, такчто вообще они походили более назалы парижских публичных балов, чемнапокои дворца.
        Вмаленькой зале, уставленной диванами, ожидали султана его многочисленные жены. Тутбыли красавицы Армении, Египта, Грузии иАравии. Небыло недостатками вдочерях Европы. Одним словом, тутбыли собраны представительницы всех стран ичастей света.
        Вокруг залы обходила галерея — тамнаходился гаремный оркестр, который наигрывал своеобразные мелодии вчисто восточном вкусе.
        Кактолько вдверях залы показался султан, между женщинами произошло радостное движение, нониодна изних небросилась навстречу своему повелителю. Вседолжны были ожидать, кого изних выберет султан, которой отдаст он предпочтение наэтот вечер.
        Только тогда могли некоторые изних приблизиться ксвоему повелителю. Одни подавали ему длинную трубку, другие приносили вмаленьких чашках кофе ишербет.
        Обыкновенно замузыкой следовало происходившее всоседней большой зале представление акробатов иборьба атлетов, затем выступали придворные танцовщицы, немного погодя султан уходил всвои покои всопровождении избранных жен.
        Этот вечер небыл исключением.
        Когда султан вернулся всвои покои, вкоторых горели уже розовые свечи, распространявшие тонкий аромат, евнухи тотчасже принесли вино. Дляженщин были поданы бокалы шампанского, адлясултана капское вино, которое он впоследнее время предпочитал всем прочим.
        Вдруг султан пришел вбеспокойство. Имовладело какое-то странное волнение, капли пота выступили наего лбу, чрезмерно расширенные глаза дико блуждали посторонам.
        Онприказал увести женщин, начинавших тоже жаловаться насильную головную боль.
        Схватив состены саблю, Абдул-Азис, какбы движимый инстинктом, сбил напол один изканделябров срозовыми свечами.
        Ноприэтом одна изсвечей продолжала гореть, ивслед занею затлелся ковер.
        Необращая наэто внимания, султан вскочил сдивана, накотором он сидел, исобнаженной саблей бросился всвою спальню.
        Спальня была также наполнена ароматом, распространяемым свечами, который, по-видимому, имел такое странное действие насултана.
        Дваостававшихся евнуха бросились тушить тлевший ковер.
        Вдруг напороге появился снова Абдул-Азис стаким ужасным излобным выражением лица, чтострах невольно объял обоих евнухов.
        Наизмененном донеузнаваемости лице султана лежала печать безумия. Широко раскрытые глаза, казалось, хотели выскочить изорбит. Бледные, почти белые губы бормотали бессвязные слова.
        Нопозади султана виднелось нечто, ещеболее ужаснувшее евнухов.
        Вспальне показалось светлое пламя иклубы дыма — горели подушки иодеяла постели.
        Итам Абдул-Азис, объятый слепым бешенством, разбил исшиб саблей подсвечники иканделябры.
        Евнухи бросились мимо султана, продолжавшего бешено махать саблей, иначали изовсех сил тушить пожар.
        Привиде этого непонятный гнев овладел султаном, ион бросился наевнухов, которые уже успели припомощи ковров иподушек потушить огонь.
        Один израбов увидел вовремя приближавшегося собнаженной саблей султана и, поняв грозившую опасность, успел отскочить всторону. Затем он сгромким криком бросился вкоридор, ищаспасения вбегстве.
        Нодругой евнух неуспел спастись, исильный удар саблей поголове повалил его безчувств напол.
        Ударив несколько раз саблей несчастного, Абдул-Азис бросил его ивгневе начал преследовать убегавшего, махая ввоздухе окровавленной саблей.
        Водну минуту ужасная весть облетела весь гарем, ивсе бежало перед султаном.
        Женщины убегали всамые отдаленные комнаты изапирались там.
        Черные слуги иевнухи впаническом страхе собрались вотдаленной зале дворца, надеясь быть тут вбезопасности, каквдруг среди них появился обезумевший султан.
        Всебросились бежать, нониодин неосмелился вырвать оружие изрук бешеного.
        Выход был слишком тесен, чтобы все могли враз убежать, инесколько раз сверкнула ввоздухе сабля султана, каждый раз находя новую жертву.
        Стены ипол залы окрасились кровью.
        Наконец удалось запереть все выходы изпокоев султана; долго еще были слышны крики бешеного, звон разбитых зеркал, шумломаемой мебели, номало-помалу все стихло.
        Наступило утро, явились доктора исултанша Валиде, итолько тогда решились войти впокои султана.
        Онлежал безчувств наполу одной иззал, всееще держа вруке окровавленную саблю.
        Поприказанию докторов султан был перенесен вего спальню, икогдаон, спустя несколько часов, очнулся, тобыл вполном сознании инепомнил ничего изсобытий прошедшей ночи, только жаловался наусталость иголовную боль.
        XXV
        Заговор
        Каждую пятницу принцесса Рошана ездила водну измечетей Скутари, гденаженской галерее унее было особое место.
        Однажды, когда она возвращалась измечети, уподножия одного изминаретов ее остановил сгорбленный и, по-видимому, старый дервиш, который досамой головы был закутан своим ирамом (шерстяным покрывалом).
        Думая, чтоон хочет попросить милостыню, принцесса бросила ему деньги.
        —Позволь одно только слово, принцесса! — сказал вполголоса дервиш, когда Рошана проходила мимо него.
        —Чего ты отменя хочешь? — спросила резко Рошана, недовольная навязчивостью дервиша.
        —Передать тебе весть, принцесса, хочуя! Выслушай меня! Этавесть очень важна!
        Принцесса необратила внимания наэти слова ихотела уже пройти мимо старика.
        —Подожди только одну минуту! — продолжал дервиш. — Сади-паша покинул тебя длядочери Альманзора. Тыненавидишь их обоих, принцесса! Ия также ненавижуих.
        Рошана остановилась ивзглянула пытливо настарика.
        —Откуда знаешь ты проСади-пашу имою ненависть? — спросилаона.
        —Язнаю еще более, принцесса! Тыбыла предусмотрительна иприняла меры предосторожности! Дитя Реции втвоих руках, иты можешь ужасно отомстить Сади!
        —Ктоты? — спросила принцесса.
        —Человек, который ненавидит Сади, ненавидит Мансура, ненавидит всех людей! — отвечал сгорбленный дервиш подавленным, шипящим голосом. — Теперь ты узнаешь меня, принцесса?
        —Твой голос кажется мне знакомым.
        —Ямогбы тебе служить ипомогать!
        —Прежде всего твое имя!
        Дервиш выпрямился иснял сголовы ирам. Вблизи стоял фонарь, колеблющийся свет падал настранную фигуру старика, которому, казалось, было известновсе, чтокасалось тайн принцессы.
        —Ктоты? — повторила снетерпением Рошана.
        Ейхотелось вочтобы то нистало раскрыть эту загадку. Дервиш повернулся ксвету, иперед глазами принцессы явилось бледное, искривленное демонической улыбкой лицо Лаццаро.
        —Этоты! — вскричала принцесса. — Кчему это переодевание?
        —Тише, принцесса! Янемогу иначе показываться, — отвечал Лаццаро, снова закрывая лицо ирамом. — Никто еще незнает, чтоя избежал смерти впирамиде. Мансур-эфенди недолжен этого знать, ондумает, чтоя гнию теперь вподземном проходе.
        —Тысделался слугой Мансура, нетакли?
        —Кмоему несчастью, да! После того какты понаущению Сади отослала меня, принцесса! Несколько месяцев тому назад мы поехали вЕгипет идалее впустыню Эль-Тей. Мансур-эфенди хотел отыскать сокровища старых калифов иовладетьими. Мыискали их водной пирамиде иприэтом едва непоплатились жизнью! НоАллах нехотел нашей смерти, имы снова увидели свет!
        —Еслибы Мансур иты вместе…
        —Игадалка Кадиджа была тоже снами, ноона невернулась живой, — прервал грек.
        —Еслибы вы там все погибли, человечество моглобы вздохнуть свободно! — сказала Рошана.
        —О! Тебе нравится шутить, принцесса! Мансур-эфенди иЛаццаро счастливо вышли изпирамиды, носокровища небыли найдены. Втуже ночь Мансур снова пошел один впирамиду, ия последовал заним, чтобы достать что-нибудь инамою долю. Мывстретились вподземелье, иМансур сначала попробовал намне свой револьвер, апотом обработал кинжалом, какбешеную собаку! Только чуду обязан я был, чтовомне сохранилась еще искра жизни. Когда я очнулся, Мансура иоставшихся вживых дервишей уже небыло, ябыл один среди песчаной пустыни. Тогда я напряг последние силы и, выбравшись изподземелья, пополз ккараванному пути, который, какя знал, проходил недалеко отпирамиды. Тамнашли меня купцы изСуэца. Тыдумаешь, онипомоглимне, принцесса? Нет! Онибросили мне только кусок черствого хлеба ипорченых плодов ипошли далее. Нопотом мне встретились два бедуина, двастепных разбойника., иони помогли мне вблагодарность зато, чтоя сообщил им облизости каравана, который они давно уже искали. Онидали мне пить, отвезли меня кцистерне, гдея мог обмыть мои раны, одним словом, ониспасли мне жизнь! Иэто были разбойники, принцесса!
        —Ненависть овладела тобой, грек! — сказала Рошана.
        —Да,ты права, принцесса! Яненавижу твоего Сади-пашу, ненавижу мудрого Баба-Мансура, ненавижу всех людей! Еслибы неэта ненависть, ядосих пор еще неоправилсябы отмоих ран, онавозвратила мне силы! Возьми меня ксебе, принцесса! Ядумаю, тебе нужен теперь такой слуга, какя! Возьми меня втвой дворец! Мояненависть может оказать тебе неодну услугу. Такой, какя, едва избегнувший смерти, кому, какмне, нечего терять иливыигрывать, только годен кчему-нибудь!
        Сначала принцесса слушала судивлением слова Лаццаро, нопотом решилась еще раз воспользоваться длясвоих целей услугами грека. Мысль, чтоСади иРеция соединились снова, чтоона покинута изабыта, — этамысль недавала ей покоя иусиливала ее ненависть. Теперь ей представлялся удобный случай отомстить засебя. Лаццаро понял, чтопринцесса готова исполнить его просьбу.
        —Язнаювсе, — сказалон, — яисполню все твои желания, принцесса, прежде чем ты их выскажешь! Непройдет инедели, какСади будет разлучен сРецией. Недалее какчерез семь дней Реции небудет более вего гареме! Онинедолжны торжествовать, смеяться надтобой! Онинедолжны наслаждаться счастьем ниодной минуты! Яотвечаю заэто! Яотомщу засебя изатебя! Если ты этого хочешь, товозьми меня ксебе, принцесса!
        —Возьми этот кошелек, — сказала принцесса. Лаццаро ловко поймал его налету. — Чтобы оказать мне услугу, тебе ненадо делаться моим слугой! Покажи, чтоты можешь сделать, итогда мы поговорим.
        —Хорошо! Благодарю заденьги, повелительница. Значит, договор заключен!
        Рошана оставила грека ипошла ксвоей карете, ожидавшей ее невдалеке.
        Лаццаро проводил ее глазами, и, когда экипаж скрылся извиду, онснова закутался всвой ирам ипошел отмечети, сгорбившись иедва передвигая ноги.
        Оннаправился кБеглербегу ипосле двухчасовой ходьбы достиг наконец дворца.
        Часовые, стоявшие уворот, нехотели его впускать водвор: нищенствующие дервиши тысячами бродили поКонстантинополю ипользовались дурной славой.
        Нонаконец греку удалось найти более сговорчивого часового, согласившегося пропуститьего.
        Войдя водвор, Лаццаро отошел всторону и, скрывшись подтенью одной изстен, казалось, чего-то ждал.
        Вдруг он оставил свой пост инаправился поспешно надругую сторону широкого двора — тампоказался Фазиль, слуга принца Юсуфа.
        —Фазиль! — крикнул Лаццаро, сдерживая голос.
        Фазиль остановился исизумлением оглянулся вокруг.
        —Сюда, Фазиль! — повторил грек.
        Туттолько тот заметил старого дервиша.
        —Ктоты? — спросил он снедовольным видом. — Какты сюда попал?
        —Подойди комне наодно слово, Фазиль. Тысейчас все узнаешь.
        Голос дервиша показался Фазилю знакомым, ион решился подойти кнему.
        Тогда Лаццаро снял сголовы ирам.
        —Подойдиже сюда! Подойди! — повторил он настойчиво.
        —Как, этоты? Тыеще жив! — вскричал Фазиль, узнавая грека. — Ты,значит, вернулся?
        —Тыслышал, чтоя невернулся вместе спрочими, нетакли? НоЛаццаро еще жив! Добрый вечер, Фазиль! Да,это я опять!
        —Этоочень меня радует, — сказал слуга принца свидимым удовольствием. — Нокчему ты нарядился нищим дервишем?
        —Обэтом поговорим вдругой раз. Сегодня унас есть более важные дела! Есть утебя свободное время, Фазиль?
        —Только несейчас. Япослан, чтобы принести льду. Икроме того, яхочу вочтобы то нистало слышать, чтоони там говорят, — отвечал Фазиль, указывая нату часть дворца, гденаходились комнаты принца.
        —Чтоже там такое? — тихо спросил грек.
        —После! Гассан-бей упринца! Яскоро вернусь, ждименя здесь!
        —Хорошо! Смотриже слушай внимательно, Фазиль, непропускай ниодного слова, язаплачу тебе, быть может, заних, — пообещал Лаццаро иснова отошел подтень стены.
        —Принц должен помочь моим планам относительно Реции иСади, — прошептал, оставшись один, Лаццаро. — Иесли неон, такего слуги. Искусно составленное письмо кпрекрасной Реции, потерянное наполу водворце великого визиря, — этобудет первый шаг! Фазиль поможет мне сделать остальное! Гассан-бей упринца? Ониговорят, верно, очем-нибудь важном! Тыиэто узнаешь, Лаццаро! Мнекажется, тыкакраз вовремя вернулся вКонстантинополь.
        Спустя некоторое время водворе снова показался Фазиль и, осторожно оглядываясь вокруг, протянул греку бутылку.
        —Выпей-ка, этонедурно! — сказал он тихо.
        —Токайское! — заметил грек, попробовав вино. — Ктоего тут пьет?
        —Все! — засмеялся Фазиль. — Начиная спринца икончая поваренком. Знаешьты, чтовсе это великолепие скоро кончится? — прибавилон, ещеболее понизив голос.
        —Язнаю только, чтоначинаются беспорядки.
        —Дело плохо! Надо приискивать новое место, таккакнапринца через несколько дней нельзя уже будет рассчитывать.
        —Чтотам они говорили? — спросил Лаццаро.
        —Гассан-бей был упринца. Когда они одни, ониразговаривают, какродные братья.
        —Тывсе слышал?
        Фазиль утвердительно кивнул головой.
        —Гассан-бей говорил принцу, чтоготовится заговор, заговор министров длясвержения султана! Этобудет также ипадение самого принца.
        —Заговор министров? ИСади-паша вчислеих?
        —Нет, онтоже погибнет, если заговор удастся, — отвечал Фазиль.
        «О! Этосовсем другое дело! — подумал Лаццаро. — Тутнам нечего больше делать!»
        —Гассан-бей, каквидно, хотел, — продолжал Фазиль, — уговорить Сади-пашу принять меры против заговора, нотот несогласился ивообще неповерил его словам. Такчто теперь Гассан-бей хочет взяться заэто один.
        —Чегоже он хочет?
        —Уничтожить заговор иотвратить опасность. Онсказал принцу, чтоночь последнего дня мая месяца назначена заговорщиками дляисполнения их плана. Поэтому он хочет опередить их впредшествующую ночь иарестовать всех.
        —Гассан-бей?! Министров!
        —Да,вночь стридцатого натридцать первое мая.
        —Какое унас сегодня?
        —Двадцать восьмое, — отвечал Фазиль. — Ждать придется недолго.
        —Тыуверен, чтоСади неучаствует вэтом заговоре?
        —Яуже сказал тебе, чтоСади-паша должен был арестовать министров, ноон незахотел этого сделать!
        —Тогда нам ничего больше неостается делать, какпомогать заговорщикам. Гассан-бей тогда тоже падет.
        —Онэто хорошо сам знает. Поэтому-то он ихочет опередить заговорщиков, принц тоже будет ему помогать.
        —Этого недолжно случиться, Фазиль!
        —Почемуже? Если этого неслучится, япотеряю мое место, Лаццаро.
        —Еготебе нивкаком случае неудержать, поверьмне! Гассан-бей ничего несможет сделать!
        —Онмужествен иумен, говорю тебе!
        —Ну,даже если ему иудастся наминуту отвратить опасность, товсе-таки ему никогда неуничтожить ее совсем. Чтоты хочешь: оставить это место изаработать завтра большую сумму денег илиостаться здесь нанесколько дней ипотом неиметь ничего?
        —Большую сумму?
        —Неменьше твоего годового жалованья.
        —Этостоит послушать!
        —Тыможешь завтра очень легко заработать эти деньги, Фазиль, — сказал вполголоса Лаццаро.
        —Гм!.. Почемуже ты сам нехочешь их заработать? — спросил недоверчиво Фазиль.
        —Янемогу заработать их сам, — отвечал грек. — Во-первых, тебе, какслуге принца, скорее поверят, чеммне, во-вторых, янемогу теперь еще показываться. Одним словом, янемогу заработать сам этих денег ипоэтому хочу передать это дело тебе, таккакты мой друг!
        —Хорошо, ясогласен: тыправ, тутя ничего непотеряю!
        —Нутак иди завтра, ночтобы этого никто незаметил, кодному иззаговорщиков — тызнаешь их имена?
        —Да,Гассан-бей называлих: Гуссейн-паша, Мидхат-паша…
        —Довольно! Ступай завтра кМидхату-паше искажиему, чтозаговор открыт иСади-паша приготовился арестовать всех их накануне назначенного ими дня.
        —НеСади-паша, — заметил Фазиль.
        —Этовсе равно! Скажи, чтоСади-паша!
        —Хорошо, пускайон!
        —Тогда Мидхат нестанет торговаться овознаграждении. Завтра будет двадцать девятое мая, иунего будет еще время предупредить своих товарищей огрозящей им опасности. Ониуспеют еще исполнить свой замысел.
        —Да,это правда!
        —Когдаже ты пойдешь?
        —Завтра вечером.
        —Неслишком поздно только!
        —Вдевять часов.
        —Тывэтом нераскаешься! Яприду узнать, каквсе произошло. Спокойной ночи, Фазиль.
        Истарые приятели расстались.
        Когда надругой день Мидхат-паша возвращался всвой дом, усамого входа его остановил нищенствующий дервиш, который опять был некто иной, какЛаццаро.
        —Великий паша! — сказал он глухим голосом.
        —Ступай водвор моего дома, — сказал ему Мидхат, — тамтебя накормят идадут денег.
        —Язнаю, чтоты великодушен ищедр, великий паша! Выслушай мои слова! Берегись Сади-паши!
        Мидхат невольно остановился ивзглянул сизумлением нанищего дервиша.
        —Берегись твоего врага, Сади-паши! — продолжал тот. — Высокое место предстоит тебе! Займиего! Вэту ночь все зависит оттебя! Воспользуйся ею иберегись Сади-паши.
        Сэтими словами Лаццаро низко поклонился Мидхату-паше иотошел прочь.
        Слова старого нищего еще более усилили волнение, всеболее иболее овладевавшее Мидхатом помере того, какприближался день развязки.
        Этаразвязка была ужасна! Дело шло освержении султана иовозведении натрон другого. Удайся этот переворот, ите, которые его задумали, сталибы самыми сильными имогущественными людьми государства. Вслучаеже неудачи им неизбежать позорной смерти.
        Мидхат хотел быть сильнейшим ипервым. Оннедоверял остальным участникам заговора. Онболее всего боялся, чтоих сила ивлияние будут первенствующими ион будетими, какпрежде Сади-пашой, отодвинут навторой план.
        Ноеслибы ему удалось стать воглаве их изахватить всвои руки все нити заговора, тогда нечего былобы их опасаться и, вслучае успеха, легко былобы устранитьих.
        Вто время, когда Мидхат, объятый этими мрачными думами, ходил взад ивперед посвоему кабинету, вошел слуга идоложилему, чтоодин изслуг принца Юсуфа хочет его видеть.
        Этоизвестие изумило Мидхата. Как? Кнему явился посланный отпринца?
        Онтотчасже велел впустить слугу, инапороге кабинета появился, униженно кланяясь, Фазиль.
        —Выслушай меня, великий паша! — сказал он умоляющим голосом, падая наколени перед пашой.
        —Ктоты? — спросил Мидхат судивлением. — Мнесказали, чтоменя хочет видеть слуга его высочества принца Юсуфа.
        —Этоя, великий паша! Нолучше, если никто этого неузнает, таккакя пришел неотимени принца! Япришел, чтобы сообщить тебе обопасности, грозящей тебе ипрочим министрам!
        —Значит, тыизменник? — сказал Мидхат ледяным тоном.
        —Тыможешь велеть кавасам взять меня, если хочешь, ноя думаю, чтоты наградишь меня! Заговор выдан!
        —Выдан — кем? — вскричал Мидхат, пораженный ужасом.
        —Сади-паша знает, чтоты ипрочие заговорщики назначили последнее число мая днем исполнения ваших планов! Онхочет накануне ночью арестовать всех вас вваших домах!
        —Сади-паша… — прошептал Мидхат, ккоторому уже вернулось его спокойствие. — Ион назначил ночь стридцатого натридцать первое мая?
        —Чтобы опередитьвас!
        —Этоночь сзавтра напослезавтра! — продолжал вполголоса Мидхат. — Нам, значит, остается еще сегодняшняя ночь!
        —Япришел, чтобы предостеречь тебя итвоих друзей! — сказал Фазиль.
        Мидхат подошел ксвоему письменному столу и, вынув изящика кошелек сденьгами, протянул его Фазилю.
        —Тывовремя пришел предостеречь меня, бери свои деньги ибеги, таккакты рискуешь теперь своей головой, — сказалон, указывая надверь.
        Фазиль поспешил взять кошелек иснизкими поклонами исчез изкомнаты.
        Мидхат-паша дернул зазеленый шелковый шнурок колокольчика.
        Вошел слуга.
        —Заложить карету! — приказал Мидхат.
        XXVI
        Свержение султана
        Втотже день, когда происходили описанные впредыдущей главе события, Сади-паша отправился вБеглербег снамерением просить аудиенции усултана.
        Сади очень удивлялся, чтовпоследние дни его ниразу незвали водворец длясовещаний, хотя положение дел натеатре войны ивсамой столице становилось все более иболее угрожающим.
        Абдул Керим-паша, генералиссимус турецких войск, настойчиво требовал людей, пушек, провианта, особенноже денег.
        Султан очень неблагосклонно принял своего бывшего любимца.
        Вответ насообщение Сади отребованиях генералов он сказал сурово, что, конечно, вседолжно быть им послало, чего они требуют.
        —Это, ксожалению, невозможно, ваше величество. Вгосударственном казначействе нет ниодного пиастра.
        —Тогда надо достать денег! Начтоже уменя министры? — вскричал Абдул-Азис.
        —Вашему величеству известно, — отвечал решительно Сади, — чтовнастоящий момент невозможно достать денег. Новаше величество может одним решением предотвратить опасность смуты.
        —Чтоже это зарешение?
        —Вподвалах этого дворца хранятся огромные суммы, принадлежащие лично вашему величеству, пожертвуйте половину их длястесненной страны, ився опасность поражения исчезнет. Такой великодушный поступок будет…
        —Довольно, Сади-паша! — прервал вгневе султан. — Молчи, если утебя нет лучшего совета.
        —Другого средства наполнить пустую кассу несуществует, ия считал своей священной обязанностью вэто опасное время поставить ваше величество визвестность.
        —Ниодного пиастра! — вскричал султан. — Чтозначит этот совет? Ужнедумаетеливы, господа министры, чтовы можете распоряжаться моими частными средствами?
        —Яэтого никогда недумал! Ваше величество непоняли моего предложения. Япредлагал только средство быстро удовлетворить все государственные нужды.
        —Ищилучших средств! — вскричал Абдул-Азис ивсильном волнении прекратил аудиенцию.
        Султан был так взволнован, чтодолго после ухода великого визиря ходил взад ивперед посвоему кабинету, наконец, позвав секретаря, велел приготовить приказ оботставке Сади-паши.
        Спустя немного времени после того, какСади вернулся домой, кнему явился посланный султаном офицер суказом оботставке.
        Вуказе было сказано, чтоСади-паша отстраняется отдолжности великого визиря, таккакзадуманные им нововведения иперемены противны желаниям султана инарода.
        Сади еще стоял взадумчивости, держа вруках это доказательство постыдной неблагодарности инесправедливости, когда кнему подошла Реция и, положив ему наплечо руку, слюбовью взглянула ему влицо.
        Сади бросил бумагу иприжал Рецию ксвоему сердцу.
        —Гассан был прав, когда говорил, чтонепоздравляет меня сновым повышением! — сказалон. — Великий визирь Сади-паша получил уже отставку!
        —Наконец-то ты принадлежишь безраздельномне! — вскричала обрадованная Реция. — Досих пор я владела тобой только наполовину! Яблагословляю эту бумагу, хотя она тебя иогорчила, — онавозвращает мне тебя!
        —Только это иутешает меня, — сказал Сади.
        —Язнаю ипонимаю твои чувства, — продолжала Реция. — Тебя оскорбляет, чтотвои благородные намерения непоняты другими. Теперь ты свободен. Удались отнеблагодарных ссознанием, чтоты честно исполнил свой долг изаботился только облаге страны! Там, наберегу Босфора, мыкупим маленький домик ибудем жить безгоря изабот! Мыбудем искать инайдем нашего ребенка, итогда счастье снова улыбнется нам наземле.
        —Этопрекрасные мечты, Реция! — сказал Сади сгрустной улыбкой. — Яхотелбы, чтобы они сбылись! Нотеперь оставь меня нанекоторое время одного. Ядолжен еще привести впорядок дела. Скоро уже ничто небудет разлучатьнас.
        Реция ушла всвои комнаты, аСади снова принялся заработу. Курьеры, адъютанты, кавасы то идело посылались сбумагами идепешами: великий визирь был так поглощен работой, чтонезаметил, какнаступил вечер.
        Вдруг ему послышалось, чтокто-то робко иосторожно постучал вдверь.
        Сначала Сади показалось что он ошибся, таккакникто немог проникнуть вего кабинет, небудучи замечен слугами.
        Ностук повторился. Сади хотел было уже позвонить, чтобы позвать слуг, новэту минуту стук раздался втретий раз. Какое-то странное чувство овладело Сади, ивместо того чтобы позвать слуг, онсам встал иподошел кдвери, укоторой слышался стук.
        Дверь вела вбиблиотеку, гдетакже стояли шкафы сбумагами. Чиновники все уже давно разошлись снаступлением вечера, ивбиблиотеке немогло быть никого.
        Сади отворил дверь ивзглянул втемную комнату.
        —Сади-паша! — послышался глухой, замогильный голос.
        Втуже минуту Сади заметил вглубине библиотеки Золотую Маску.
        —Зачем ты зовешь меня?.. — спросилон.
        Его, казалось, нисколько неудивило появление Золотой Маски. Оннеспросил, какона могла попасть кнему, непозвал своих слуг.
        Сади, какимногие, думал, чтовсе возможно длятаинственной Маски.
        —Бери Рецию, твою жену, ибеги! — продолжала Золотая Маска. — Тебе грозит опасность!
        —Ядолжен бежать? Теперь?
        —Вэтотже час, Сади-паша! Завтра будет уже поздно!
        —Этобылобы трусостью идалобы повод кподозрению, чтоя злоупотреблял доверенной мне властью! — ответил Сади. — Благодарю затвое предостережение, таинственный человек, ноя немогу последовать твоему совету. Этобегство далобы оружие вруки моих врагов.
        —Ангел-губитель султана близок ксвоей цели!
        —Кому даешь ты это ужасное имя?
        —Тому, ктоназывал себя главой ислама, Мансуру-эфенди, — отвечала Золотая Маска. — Берегись его итех, ктопомогает его планам! Ещеесть время! Ещеты можешь спастись испасти Рецию!
        Сэтими словами таинственная Маска исчезла вомраке, прежде чем Сади успел опомниться отизумления.
        Взадумчивости вернулся Сади всвой кабинет. «Недолженли он последовать совету Маски? — думалон. — Новместе стем это бегство послужилобы кего обвинению. Только преступник бежит перед судом! Даикчему бежать? Разве он неисполнял честно свой долг? Емунечего опасаться самого строгого судьи! Нет! Надо твердо имужественно встретить опасность! Носултан? Ведь Золотая Маска сказала, чтоангел-губитель султана близок ксвоей цели? Чтозначат эти слова? Может быть, Абдул-Азису грозит опасность, которую еще есть время отвратить? Тогда моя обязанность предупредитьего».
        Сади хотел уже приказать заложить экипаж иехать тотчасже, нетеряя ниминуты, вБеглербег, каквдруг вкабинет вбежали несколько слуг сбледными, испуганными лицами ибросились наколени перед великим визирем, дрожа отстраха.
        —Чтослучилось? Чтовас так испугало? — спросил Сади.
        Новсе объяснилось прежде, чемиспуганные слуги успели выговорить слово. Дверь отворилась, инапороге показался комендант Константинополя Редиф-паша всопровождении нескольких высших офицеров.
        —Чтоэто значит? — спросил его Сади стем замечательным спокойствием ихладнокровием, которые составляли отличительную черту его характера.
        —Ядолжен арестовать тебя, Сади-паша! — отвечал Редиф.
        —Ктоприказал тебе это?
        —Министры!
        —Великий визирь выше министров! Ивэтот час я еще великий визирь! — сказал повелительно Сади. — Гдеписьменный приказ, яхочу видетьего!
        Редиф-паша вынул сложенную бумагу иподал ее Сади-паше.
        —Мидхат, Гуссейн, Мехмед-Рушди, Халиль. А! Иты, Рашид! Ахмед Кайзерли… — читал Сади. — Тутнедостает главной особы! — сказалон, обращаясь кРедифу-паше. — Здесь нет подписи Мансура-эфенди! Неужели эти люди всамом деле думают, чтоя покорюсь их безумному решению, комендант? — спросил Сади.
        —Ядолжен напомнить тебе, Сади-паша, — отвечал Редиф, — чтотвой дворец занят войсками, иесли ты непоследуешь замной добровольно вбашню Сераскириата, тоя принужден буду прибегнуть ксиле!
        —А! Значит, заговор министров! Гассан! Гассан! Какты был прав!
        Вэту минуту напороге кабинета появилась Реция, докоторой уже успела дойти страшная весть.
        Сужасом иотчаянием бросилась она вобъятия Сади.
        —Успокойся, моядорогая! — шепнул оней. — Мужайся! Яскоро ктебе возвращусь!
        —Тыоставляешь меня?
        —Яхочу, насколько отменя зависит, предупредить пролитие крови. Янебоюсь суда исоспокойной совестью буду ожидать рассмотрения моих поступков. Будущее покажет, могутли сказать тоже те, которые подписали это повеление отимени народа! Яготов затобой следовать, комендант. Передаю тебе мою саблю, которую обнажал только назащиту отечества. Прощай, моядорогая! Дазащитит тебя Аллах домоего возвращения!
        —Как! Тыуходишь! Янеувижу тебя более! — вскричала вотчаянии Реция.
        —Мужайся! Разве ты нежена Сади? — сказал Сади, пытаясь успокоитьее. — Прощай, мыскоро увидимся!
        Сэтими словами он поцеловал впоследний раз Рецию ипоследовал заРедифом-пашой, который посадил его вожидавшую удворца закрытую карету иповез вСераскириат, башня которого давно уже была обращена втюрьму.
        Вэтоже время заговорщики, собранные Мидхатом, послали султанше Валиде приглашение явиться вполночь насовет министров вБеглербег. Гуссейн Авни, сосвоей стороны, пригласил принца Юсуфа иГассана-бея вСераскириат подпредлогом совещания касательно вновь формируемых полков. Тамони были арестованы приверженцами Гуссейна ипосажены вбашню.
        Затем Редиф-паша пришел вБеглербег сотрядом солдат полка капиджи.
        Вэто смутное время ночные движения войск были нередкостью, иэто неудивило никого. Никто незаподозрил вэту ночь, чтопроисходит дворцовый переворот, иКонстантинополь остался совершенно спокоен.
        Вечером султан, какэто уже нередко бывало, отправился вподвал дворца, чтобы насладиться видом собранных там сокровищ.
        ВАбдул-Азисе наряду сбезумной расточительностью существовала крайняя скупость ижадность кденьгам, доходившая дотого, чтодлянего небыло большего наслаждения, чемлюбоваться накопленными им богатствами, собранными вто время, когда государство было полным банкротом ивказначействе часто небыло ниодного пиастра, асолдаты ичиновники понескольку месяцев неполучали жалованья.
        Никому неудавалось проникнуть вподвал, гдехранились эти богатства. Никто незнал их стоимости, итолько впоследствии стало известно, чтотам хранилось сокровищ намного миллионов.
        Отперев собственноручно железные двери подвала, султан вошел внего и, поставив свечу набольшой мраморный стол, стал открывать один задругим железные шкафы сденьгами идрагоценностями.
        Тутнаходились бриллианты различной величины, сапфиры, ярко сверкали рубины, жемчуг редкой величины!
        Сдовольной улыбкой султан пересыпал их между пальцами. Этобыло его удовольствие, егонаслаждение!
        Весь поглощенный этим занятием, султан неслышал, какводвор замка въезжали кареты, каквошел внего отряд кавалерии.
        Вдруг послышался сильный стук вдверь подвала. Кто-то осмеливался проникнуть ксамой сокровищнице, куда вход был строго запрещен всем. Вгневе истрахе засвои богатства султан поспешил кдвери сосвечой вруке.
        —Ктотут? — спросилон.
        —Отвори, повелитель! — послышалось задверью.
        Абдул-Азис узнал голос своей матери.
        —Зачем пришла ты сюда? — спросил он судивлением, отпирая дверь, ноневпуская мать всокровищницу.
        —Новедь сегодня вполночь назначен совет министров! Онидавно уже собрались иждут тебя, — отвечала султанша.
        —Как? Совет министров? Здесь? Водворце? Вэту ночь? — продолжал султан, удивление которого все более иболее возрастало.
        —Тывелел сам им собраться, повелитель, ипозвал также именя, — отвечала султанша.
        —Министры собрались? Чтоэто значит? Ужнеделоли это Сади-паши? Великий визирь тоже здесь?
        —Нет, ноШейх-уль-Ислам здесь!
        Абдул-Азис побледнел, онедва невыронил изруки подсвечник.
        —Чтостобой, повелитель? Тыбеспокоишь меня! — воскликнула султанша Валиде, невольно опасаясь повторения ужасной ночи, ужеописанной нами, когда насултана нашел припадок бешенства.
        —Янезнаю ничего осовете министров! Нопойдем! — сказал Абдул-Азис смрачным видом и, заперев свои богатства, поднялся покаменной лестнице, ведшей изподвала вего покои. Султанша следовала заним.
        Через минуту они были уже взале, гдесобрались министры иШейх-уль-Ислам вожидании султана.
        Привходе Абдул-Азиса Шейх-уль-Ислам, седой Кайрула-эфенди, торжественным тоном произнес следующие слова:
        —Мыпришли квашему величеству снадеждой, чтонаша просьба будет уважена инам можно будет передать народу добрую весть…
        —Ктосозвал вас сюда втакой час? — прервал султан.
        —Необходимость! — отвечал Шейх-уль-Ислам, этот преемник Мансура, которого Золотая Маска назвала ангелом-губителем султана.
        Приэтом ответе Абдул-Азис побледнел отгнева ибыстрыми шагами подошел кстолу, около которого стояли министры.
        —Чтоэто значит? — вскричал он дрожащим отярости голосом.
        —Мыпришли, чтобы спросить ваше величество, — сказал Шейх-уль-Ислам, — согласныли вы пожертвовать дляблага страны теми сокровищами, которые лежат вподвалах этого дворца.
        Султанша Валиде окинула взглядом заговорщиков. Только тут поняла она их намерения иувидела всю величину опасности.
        —Чтоони смеют говорить! — вскричала она высокомерным тоном, указывая султану наминистров. — Ядумаю, чтоэто просто заговор, повелитель, иты неможешь дать им иного ответа, как…
        —Мыспрашивали его величество! — прервал суровым иугрожающим тоном Шейх-уль-Ислам. — Мыждем ответа: согласныливы, ваше величество, пожертвовать стране ваши сокровища илинет?
        —Поберегите ваши глупые вопросы! — вскричал Абдул-Азис. — Моиденьги невыйдут изэтого дворца! Ищите другие средства помочь стране!
        —Если так, тоя считаю своей обязанностью возвестить вашему величеству, чтоволею народа вы лишаетесь престола!
        —Часовые, сюда! Моиадъютанты! — вскричал вбешенстве Абдул-Азис. — Ниодин изэтих изменников недолжен выйти издворца! Ихголовы должны пасть! Схватитьих! Заковать их вцепи!
        Султанша Валиде бросилась квыходу, чтобы передать приказание султана, ноРедиф-паша загородил ей дорогу.
        —Остановитесь, — приказал Шейх-уль-Ислам. — Дворец занят войсками!
        Двери залы отворились, ивошел отряд капиджи, верных слуг заговорщиков.
        Вужасе стоял Абдул-Азис, невсостоянии выговорить нислова.
        Шейх-уль-Ислам развернул бумагу, бывшую унегов руках.
        —Мыпросим ваше величество, — сказалон, — подписать следующий документ:
        «Мы,султан Абдул-Азис, уступая желанию большинства наших подданных, отрекаемся отпрестола впользу племянника нашего, султана Мегемеда Мурада».
        —Никогда! Никогда! — вскричал султан хриплым, беззвучным голосом.
        —Мыочень обэтом сожалеем, ваше величество, — сказал Шейх-уль-Ислам. — Этопринуждает нас прибегнуть ксиле.
        —Гуссейн-паша! — вскричал султан, протягивая руки ктому, ктобыл ему всем обязан.
        НоГуссейн стоял, мрачно скрестив руки, инеобратил внимания наслова своего повелителя.
        Кайрула-эфенди протянул султану перо.
        —Разве уменя нет более солдат? Разве все мне уже изменили? — вскричал вотчаянии Абдул-Азис. — Сади-паша! Сади-паша!
        Туттолько понялон, что, уступая проискам заговорщиков, отдалил отсебя единственного человека, бывшего ему верным, итем лишил себя последней опоры.
        Теперь его положение было безвыходно! Помощи ждать было неоткуда!
        Перо было всунуто вруку султана, ион, покорившись своей участи, дрожащей рукой подписал свое отречение.
        Затем сверженный султан, султанша ивесь гарем были перевезены водой вдворец Тофана, находившийся наберегу Босфора иназначенный местом жительства Абдул-Азиса.
        Наследующее утро всвоем послании Шейх-уль-Ислам возвестил удивленной столице освержении султана:
        «Если повелитель правоверных неспособен управлять государством, если он делает личные расходы, которые неможет вынести страна, если его дальнейшее пребывание напрестоле может иметь гибельные последствия, топозволеноли свергнуть его строна? Даилинет?
        Шариат[29 - Кодекс религиозных законов мусульман.] говорит: “Да”.
        Шейх-уль-Ислам Кайрула-эфенди».
        XXVII
        Женщина смертвой головой
        Жители Константинополя спокойно приняли весть одворцовом перевороте.
        Послание Шейх-уль-Ислама произвело сильное впечатление. Повсюду вмечетях улемы вели фанатические проповеди против нарушителей законов Корана, против государей, которые осмеливаются щадить врагов ислама.
        Набожные мусульмане оделяли бедных единоверцев деньгами, ивсе надеялись, чтонаступили лучшие времена.
        Наутро следующего дня слуги доложили принцессе Рошане, чтоее хочет видеть нищий дервиш, который говорит, чтопринес ей важную весть.
        Рошана тотчасже велела впустить дервиша, который был некто иной, какЛаццаро. Ейхотелось поскорее узнать подробности событий прошедшей ночи.
        —Чтоскажешь ты теперь, принцесса? — спросил грек, когда Рошана выслала слуг иони остались одни. — Чтоэто была заночь!
        —Знаешь ты все достоверно? Всеподробности?
        —Конечно, ваше высочество.
        Грек поспешил рассказать особытиях прошедшей ночи, которые нам уже известны изпредыдущей главы. Оннескрыл также, чтодушой всего заговора был Мансур-эфенди.
        —Яустроилвсе, чтоты хотела, принцесса, — сказал он наконец. — Твое желание исполнено, Сади-паша разлучен спрекрасной Рецией.
        —Разлучен? Чтоже сним случилось? Ядумала, чтоон стоит воглаве заговорщиков.
        —Нисколько, ваше высочество! Сади-паша непринимал участия взаговоре. Онзаключен теперь вбашню Сераскириата.
        —Сади заключен?
        —Главное то, чтоон разлучен спрекрасной Рецией, иэто сделаля! Счастье кончилось! Дворец, вкотором живет Реция, занят войсками! Ееглаза, ядумаю, ужепокраснели отслез, нослезы ей непомогут! Голова благородного Сади-паши, наверно, неостанется наего плечах! Мансур-эфенди ненайдет более удобного случая отомстить ему иГассану-бею зате усилия, которые они употребили, чтобы свергнутьего! Черкесскому палачу будет немало работы!
        —Тыговоришь, чтоон вбашне Сераскириата?
        —Да,ваше высочество, вотдельной комнате башни. Жаль, чтоты невладах сМансуром-эфенди, ато тебе легко былобы проникнуть кпленнику.
        Рошана молчала. Казалось, онаобдумывала какое-то решение.
        —Еевысочество султаншу Валиде сегодня утром отвезли встарый сераль, — продолжал Лаццаро, — точно также ипринца Юсуфа, ивеликого шейха Гассана. Теперь все переменилось, иновый султан скоро решит судьбу принца. Еслибы было сделано, какхотел Гуссейн-паша, тоспринцем покончилибы еще ночью, ноМидхат-паша воспротивился этому иотговорил остальных министров.
        —Яисполнилвсе, чтоты мне поручила, неприкажешьли еще чего-нибудь, принцесса?
        Догадавшись, чтоЛаццаро ожидает платы, Рошана вынула несколько золотых монет ибросилаему.
        —Благодарю повелительница, тызнаешь, чтонужно бедному слуге, который должен дорого платить закаждый кусок хлеба, закаждый глоток воды.
        Принцесса отпустила Лаццаро и, поспешно одевшись изакутав лицо покрывалом, вышла всопровождении нескольких слуг издворца. Севввеликолепный каик, онавелела везти себя кСераскириату, который находился насамом берегу моря.
        Повсему берегу инаступенях мечетей виднелись группы турок. Одни читали обращение Шейх-уль-Ислама, другие говорили оперемене напрестоле ивоенных новостях. Новообще повсюду царствовало полнейшее спокойствие. Народ, какивсе народы, надеялся, чтоперемена правителя поведет засобой улучшение.
        Через несколько минут великолепный каик принцессы достиг берега, накотором возвышалась старая башня Сераскириата.
        Комнаты главной башни уже давно служили тюрьмой дляважных преступников. Вокружающих строениях помещалось военное министерство, военное казначейство ижили солдаты, занимавшие караулы вздании.
        Высадившись наберег, принцесса послала вперед слугу, чтобы предупредить караул, ктоделает Сераскириату честь своим посещением. Нотолько приказание министра могло открыть ворота, ипринцессе пришлось, какивсем прочим, ждать разрешения.
        Министра небыло вСераскириате, ноРедиф-паша, узнав опосещении принцессы, поспешил выйти ей навстречу иввести ее вСераскириат, уверяя, чтосчитает заособую честь оказать услугу принцессе.
        —Можешь ты свести меня кСади-паше? — спросила его Рошана, входя наобширный двор.
        —Ваше высочество желает видеть Сади-пашу?
        —Да,поодному очень важному делу!
        Комендант отлично знал, какие отношения существовали между принцессой иСади-пашой.
        —Янемогу колебаться ниодной минуты, чтобы исполнить желание вашего высочества, — поспешно отвечалон.
        —Благодарю тебя затвою готовность куслугам, ноя должна заметитьеще, чтохочу переговорить сСади-пашой наедине, безсвидетелей.
        —Иэто желание вашего высочества будет исполнено.
        —Тогда веди меня кпленнику!
        Редиф-паша тотчасже приказал отпереть дверь башни иповел принцессу поступеням старой каменной лестницы.
        Вовтором этаже также находился караул, несмотря нато, чтодверь башни постоянно была заперта.
        Поднявшись сюда, Редиф-паша велел отпереть комнату Сади. Принцесса знаком поблагодарила услужливого коменданта ивошла.
        Сади-паша стоял уокна, заделанного решеткой, исмотрел нагород, расстилавшийся уего ног.
        Стук открывшейся двери заставил его обернуться.
        Пороскошному платью игордой походке неожиданной посетительницы он тотчасже узнал вней принцессу.
        Рошана пришла кнему втюрьму? Ужнебылали иона вчисле заговорщиков?
        —Гдея тебя нахожу, Сади-паша! — сказала Рошана, подходя кзаключенному.
        —Арест нисколько нетяжел дляменя, принцесса, — отвечал спокойно Сади. — Только сознающий себя виновным может дрожать — яже незнаю засобой никакой вины инебоюсь суда.
        —Итеперь ты сохранил то спокойствие игордость, которым я ссамого начала удивлялась втебе, — продолжала принцесса. — Япришла сюда, чтобы попытаться устроить между нами примирение! Янехотела тебя больше видеть, яхотела ненавидеть ипрезирать тебя, нонемогу! Какая-то неодолимая сила влечет меня ктебе! Янемогу жить безтебя, Сади! Ядолжна соединиться стобой илиты погибнешь!
        Страстные слова принцессы изумили Сади, онменее всего ожидал этого.
        —Мойвыбор уже сделан, принцесса, — отвечалон, — яженат!
        —Разве это может помешать тебе протянуть мне руку? Твоя первая жена станет прислужницей втвоем гареме.
        —Остановись, принцесса! Этого никогда небудет.
        —Неспеши срешением, Сади! Ещераз все зависит оттебя! Новое счастье, новые почести предстоят тебе, если ты будешь мужем принцессы. Янеколеблясь говорю тебе это, таккаквэту минуту решается судьба моего счастья. Если оно будет разрушено, то, клянусь тебе, таже участь ожидает итебя! Яосвобожу тебя отсюда! Яснова возведу тебя наступени трона султана, если ты согласишься быть моим — обещаю тебе свободу и…
        —Необещай мне ничего! Янехочу получить освобождение такой ценой! — прервал Сади. — Тызнаешь меня! Мояправота должна дать мне свободу, анемилость других, нетвое заступничество!
        —Может случиться, чтоправда невосторжествует.
        —О! Тогда я буду искать средства заставить признать мою правоту, ноникогда несоглашусь быть обязанным тебе!
        —Тыотказываешься отмоей помощи, Сади! Отказываешьсяли ты также иотмоей руки? — вскричала Рошана дрожащим голосом.
        —Долженли я оставить Рецию ипринадлежать тебе? Долженли я принадлежать вам обеим? Этого я немогу! Япроклинаю многоженство какпричину всех несчастий нашей страны! Икакая судьба ожидалабы тогда Рецию? Тыпоказала уже мне это однажды, когда…
        —Когда она была моей невольницей, — сказала Рошана созлобой иненавистью.
        Сэтими словами она гордо выпрямилась иприэтом нечаянно задела головой засвисавшую спотолка лампу.
        Покрывало, закрывавшее ее лицо, упало, иСади впервый раз увидел лицо Рошаны.
        Этобыла мертвая голова! Выдающиеся скулы, беззубый рот иглубоко ввалившиеся глаза делали сходство поразительным.
        Вэту минуту гнева ивозбуждения принцесса необратила внимания нато, чтоее лицо так неожиданно открылось, хотя обыкновенно она старалась, чтобы никто, даже изблизких слуг, невидел ее безпокрывала.
        Сади невольно отступил вужасе.
        —Такзнайже, чьюучасть решаешь ты вэту минуту! — продолжала Рошана беззвучным голосом. — Последний раз протягиваю я тебе мою руку длясоюза имира. Оттвоего ответа зависит жизнь исмерть твоего ребенка!
        —Моего ребенка? Значит…
        —Твое дитя вмоей власти, да!
        Сади вздрогнул. Этанеожиданная весть поразила его какгромом.
        Емупредстоял ужасный выбор: илипожертвовать Рецией, илилишиться ребенка.
        —Выбирай! Говори! — вскричала принцесса влихорадочном нетерпении.
        —Оставь меня! Того нельзя назвать человеком, ктоможет предлагать такой выбор! Ктоможет полюбить женщину, говорящую такие слова! Выслушай мое последнее слово, принцесса! Яостанусь всегда верен Реции.
        Неговоря нислова, принцесса закутала снова голову покрывалом и, отворив дверь, вышла.
        Начальник караула встретил ее удверей.
        —Исполняй свою обязанность! — приказала принцесса повелительным тоном, указывая надверь комнаты Сади. — Тыотвечаешь запленника!
        Сэтими словами она поспешно вышла избашни.
        Сади долго немог опомниться отизумления иужаса.
        «Былали принцесса человеческим существом? — невольно спрашивал он себя. — Былоли унее сердце, также какиудругих женщин?»
        Егодитя, сокровище Реции, находится вее руках! Этоболее всего ужасало Сади.
        Ион был пленником! Оннемог защитить, спасти своего ребенка! Никто, кроме него, незнал, гдетот находится, инемог поспешить ему напомощь! Нечего было идумать, чтопринцесса отступит перед убийством!
        Судьба Реции также очень его беспокоила, таккакон знал, чтоиона осталась одинокой ибеззащитной, амежду тем ей грозила опасность, унее был неумолимый ижестокий враг влице принцессы Рошаны.
        Вэто время Реция все еще оставалась водворце великого визиря, гдеона так недолго наслаждалась счастьем.
        Сострахом прислушивалась она кмалейшему шуму вдоме. Онаеще немогла найти объяснения случившемуся. Реция знала только одно, чтоунее отняли ее Сади, благороднейшего человека встране. Ночто предстояло ейеще?
        Слуги все покинулиее, иона оставалась одна ввеликолепных залах дворца, который казался теперь печальным ипустым.
        Вдруг, ужепоздно вечером, ейпослышалось, какбудто кто-то назвал ее поимени.
        Онаоглянулась иувидела, чтонапороге залы стоит Черный гном, которой удалось пробраться водворец, несмотря нарасставленные около него караулы.
        —Как! Этоты! — вскричала Реция, счастливая, чтоесть хоть одна душа, сочувствующаяей, которой она может высказать свое горе.
        —Язнаювсе! — сказала Сирра. — Оттого ипришла. Тыодна?
        —Да,одна! Слуги покинули меня!
        —Презренные! Ноты ничего отэтого непотеряла, моябедная, милая Реция. Возьми меня вместо них, ябуду тебе верна! Часовые пропустили меня ктебе!
        —Часовые? — спросила, бледнея, Реция.
        —О! Непугайся. Онитолько оберегают бумаги, которые здесь хранятся.
        —Мнестрашно стех пор, какнет здесь моего Сади!
        —Тызнаешь, куда его отвезли?
        —Нет, яничего еще неузнала, ноя должна узнать, гдеон! Ядолжна быть сним!
        —Этобудет трудно сделать, моябедная Реция! — отвечала Сирра. — Заговорщики, которые боялись Сади, отвезли его ночью втюрьму, гдеего теперь строго караулят.
        —Ты,значит, всеуже знаешь?
        —Да,он вбашне Сераскириата. Там, водной изкомнат наверху, находится твой муж, твой Сади! Номужайся. Знаешь, чтоя хочу предложить тебе, Реция?
        —Яуже решилась! Яхочу идти вбашню Сераскириата. Яхочу разделить горе моего Сади!
        —Ядумаю, этобылобы напрасным трудом. Тебя низачто недопустят кСади. Нет, яхочу предложить тебе другое! Мыдолжны освободить Сади.
        —Освободить! Да,Сирра, тыправа! Аллах поможетнам! Мыдолжны освободить Сади!
        —Тише! — шепнула Сирра, приложив палец кгубам. — Никто недолжен слышатьнас. Ябоюсь, чтоесли твоему Сади неудастся бежать, товблагодарность завсе услуги, оказанные им стране, егоосудят навечное заключение, может быть даже насмерть!
        Поэтому мы должны приступить кделу, нетеряя ниминуты! Здесь нам нечего больше делать, Реция! Прежде всего, надо оставить этот дом. Потом мы обдумаем наш план, ия говорю тебе, чтоон должен нам удасться! Тыснова соединишься сСади!
        —Идем! — шепнула Реция и, набросив насебя темное покрывало, вышла издворца всопровождении Сирры.
        Часовые, расставленные повсюду, свободно пропустилиих.
        XXVIII
        Смерть султана Абдул-Азиса
        Дляпроживания свергнутого султана был назначен Чераганский дворец, наиболее удаленный отстолицы.
        Жены Абдул-Азиса исултанша Валиде также были отвезены туда.
        Дворец находился усамого берега Босфора, такчто султан был перевезен туда водой.
        Выйдя изкаика, онначал ходить взад ивперед поберегу. Назамечание одного изсопровождавших его офицеров, чтоон лучшебы сделал, еслибы пошел вназначенный ему дворец, султан приказал оставить его одного.
        Офицер, изсторонников Гуссейна, отошел, какбы исполняя волю султана, новместо этого другой офицер подошел кчрезвычайно раздраженному султану ипотребовал снова, чтобы тот шел водворец.
        Вбешенстве султан, выхватив револьвер, стал угрожать им назойливым офицерам.
        Тогда те решились оставить его впокое иушли, расставив повсюду часовых.
        Этонепонравилось султану, ион тотчасже отправился вназначенный ему дворец. Тогда офицер, командовавший караулом, приказал отнять усултана саблю иревольвер, которыми тот был вооружен. Ненормальное состояние Абдул-Азиса оправдывало эту меру предосторожности. Оружие было отобрано иотослано всераль.
        Спятницы довечера субботы усултана постоянно были припадки исступления иярости, закоторыми следовали упадок сил иполнейшее уныние иотчаяние.
        Новночь ссубботы навоскресенье солдаты, стоявшие начасах, всевремя слышали всаду дворца шум идикие крики. ЭтоАбдул-Азис кричал, требуя оружие инегодуя, чтоброненосцы спокойно стоят наякорях вместо того, чтобы стрелять вего врагов изовсех своих орудий.
        Этапечальная сцена долго продолжалась, такчто офицер, командовавший караулом, послал обэтом донесение кминистрам.
        Этокакнельзя более благоприятствовало планам заговорщиков, давая им неоспоримое доказательство расстройства умственных способностей свергнутого султана.
        Немедленно пополучении донесения караульного офицера враги султана собрались насовет вразвалинах Кадри.
        Этобыли Мансур-эфенди, Гамид-кади иминистры Гуссейн иРашид. Мидхат иХалиль нехотели более подчиняться бывшему Шейх-уль-Исламу испособствовать успеху его планов.
        —Ясозвалвас, чтобы обсудить, чтодолжно теперь предпринять, — сказал Мансур, обращаясь ксобравшимся. — Вамуже известно донесение караульного офицера. Намнадо обдумать, какие меры следует принять. Ябоюсь вмешательства Европы!
        —Ещебольшая опасность угрожает состороны приверженцев бывшего султана, — прибавил Гамид-кади. — Пока султан жив, мынедолжны упускать этого извиду! Егоприверженцы могут тайно сговориться иустроить государственный переворот.
        —Хуже всего то, что, пока жив старый султан, новый должен постоянно беспокоиться засвою безопасность, — заметил Рашид-паша.
        —Кчему так много разговоров! — вскричал Гуссейн. — Если Абдул-Азис опасен длянас, тоего жизнь должна прекратиться.
        —Ясогласен стобой, благородный паша! — сказал Мансур. — Онадолжна прекратиться.
        —Нопозвольте мне заметить, друзья мои, — вмешался Рашид. — Внезапная смерть Абдул-Азиса может возбудить подозрения нетолько внароде, ноиудругих государств. Еесочтут насильственной.
        —Этого небудет, если бывший султан лишит себя жизни вприпадке умопомешательства, — возразил схитрой улыбкой Мансур.
        —Наэто унего нехватит мужества!
        —Нопойми, друг мой, — сказал Гуссейн, — вовсе ненужно, чтобы Абдул-Азис сам лишил себя жизни. Нужно только, чтобы это так казалось.
        —О! Теперь я понимаю слова моего мудрого друга Мансура-эфенди, — сказал слегким поклоном Рашид-паша. — Если это будет также хорошо исполнено, какумно задумано, тогда важнейший вопрос, занимающийнас, можно считать разрешенным.
        —Когда мудрый Мансур-эфенди предлагает какой-нибудь план, онобыкновенно знает уже исредства кисполнениюего! — заметил Гуссейн. — Мысогласны стобой!
        —Устранение, смерть Абдул-Азиса необходима! — отвечал Мансур. — Длянего самого она будет избавлением отпостоянных мучений истраха, длянасже это необходимая мера предосторожности. Нонеобходимо, чтобы его смерть показалась всем самоубийством. Случай помог мне найти человека, который может лишить жизни так, чтосамое внимательное исследование ненайдет следов насильственной смерти.
        —Чтоже это, яд? — спросили все присутствовавшие враз.
        —Нет, этосовсем особенное средство. Отнего нечего опасаться даже вскрытия, тогда какпочти всякий яд может быть легко обнаружен, — продолжал Мансур. — Применит его солдат — негр поимени Тимбо.
        —Солдат? — спросил Гуссейн.
        —Да,господин военный министр, солдат одного извновь сформированных полков. Спомощью какого-то доктора, знакомогоему, онберется умертвить султана.
        —Нокакже устроят они это? — спросил Гуссейн.
        —Будет сделано так, какбудтобы Абдул-Азис лишил себя жизни каким-нибудь оружием, которое найдут унегоже вруках, — отвечал Мансур.
        —Чтоже, можно использовать этого солдата, — заметил Рашид, — ночто мы сним сделаем, когда он кончит свое дело?
        —Ониоба получат награду ибудут посланы вАравию, — сказал Гуссейн. — Яберусь наблюдать заними.
        —Лучше всего, если они оба найдут смерть подороге вАравию, — заметил Мансур таким спокойным тоном, какбудтобы дело шло осамой ничтожной ипростой вещи насвете.
        —Согласен! — сказал Гуссейн. — Гдеже тот солдат, окотором ты говоришь, моймудрый Мансур-эфенди?
        Мансур потянул зашнурок колокольчика. Вошел один издервишей.
        —Ониоба тут? — спросил Мансур.
        —Нет, мудрый Баба-Мансур, — отвечал дервиш, — здесь только один изних.
        —Ктоже?
        —Солдат — негр Тимбо.
        —Пусть он войдет!
        Дервиш вышел, ичерез минуту взалу совещания вошел, униженно кланяясь, Тимбо ибросился наколени перед Мансуром.
        —Гдеже твой товарищ-шарлатан? — спросил Мансур, вто время когда Рашид иГуссейн внимательно рассматривали солдата. Гамид, казалось, ужезналего.
        Негр вопросительно взглянул наМансура, очевидно непонимая, чтотот ему сказал.
        —Яспрашиваю, гдедоктор, которого ты хотел взять впомощники, — повторил тот.
        —А! Да,доктор! Доктор непришел. Егоненадо. Тимбо может все занего сделать!
        —Номы должныже видеть изнать, ктоон такой, — продолжал Мансур. — Какего зовут?
        —О! Онпридет сюда! Когда ему прийти? — вскричал негр. — Тимбо отвечает занего. Онблагоразумен имолчалив, какмогила. Прикажи мне — ия сделаювсе! Ябуду смотреть задоктором.
        —Этого довольно! — сказал нетерпеливый Гуссейн-паша, обращаясь кМансуру иРашиду.
        —Иты обещаешь нам устранить свергнутого султана вего покоях безшума, осторожно? — спросил Рашид.
        Негр утвердительно кивнул головой.
        —Да,безшума! — сказалон.
        —Иникто недогадается, чтоон умер насильственной смертью?
        —Никто! Доктор ия, мывсе отлично устроим! Никрасного следа нашее, нималейшей раны, нияду — ничего.
        —Должно сделать так, чтобы даже доктора подумали, чтосултан сам лишил себя жизни! — приказал Гуссейн-паша.
        —Всебудет сделано, какты приказываешь, великий паша.
        —Поокончании вашего дела вы получите оба пятнадцать тысяч пиастров[30 - Тысяча рублей.] идолжны будете тотчасже отправиться вАравию, — продолжал Гуссейн.
        —Иэто приказание будет исполнено, великий паша.
        —Ступай теперь всвой полк. Завтра утром ты будешь назначен вкараул кбывшему султану. Тогда тебе можно будет ввести кнему доктора, ивам будет удобно сделать ваше дело, — продолжал Гуссейн.
        Негр униженно поклонился каждому изприсутствующих ипоспешно вышел.
        Заразвалинами ожидал его товарищ, называвший себя доктором.
        Этобыл некто иной, какгрек Лаццаро.
        Онбыл одет, какивсе греческие итурецкие доктора, вширокий идлинный зеленый халат, наголове унего был намотан платок, свисающие концы которого скрывали часть лица.
        —Нучто, сделано? — спросил он Тимбо, когда тот вернулся изразвалин. Негр кивнул головой.
        —Сделано! — сказалон. — Завтра утром заработу! Яиду вкараул водворец ивведу тогда тебя вкомнаты султана.
        —Ачто мы заэто получим?
        —Пятнадцать тысяч пиастров.
        —Собачья плата затакую работу! — заметил грек. — Тымогбы потребовать больше. Некаждый день убивают султанов. Я,право, вубытке, аты как? Ведь я должен устроить, чтобы султан лишился сознания, иначе ничего невыйдет.
        —Мыподелимся! Тывозьмешь половину — Тимбо возьмет половину.
        —Идет! Яприду завтра рано утром вЧераган, иты проведешь меня ксултану.
        Сообщники расстались. Негр-солдат отправился всвой полк, иеще ночью восемь человек, вчисле которых был ион, получили приказание идти вкараул вЧераганский дворец, гдежил свергнутый султан. Тимбо был поставлен удверей комнаты, вкоторой спал Абдул-Азис.
        Утомленный иразбитый страшным волнением, несчастный султан кутру уснул, ноненадолго, непрошло идвух часов, какон уже проснулся. Ивосне ненашел он покоя. Емувсе грезились убийцы, подосланные его врагами.
        Поднявшись исовершив предписанное религией омовение, онперешел всоседнюю комнату ипотребовал зеркало иножницы.
        Требуемые предметы были ему принесены, ион начал подстригать себе волосы ибороду, какон обыкновенно делал каждое утро.
        Вэту минуту вкомнату, гдеон находился, вошел Тимбо изаним Лаццаро, одетый по-прежнему турецким доктором.
        Султан судивлением взглянул навошедших незнакомых ему людей иположил около себя зеркало иножницы, бывшие унего вруках.
        —Доктор! — сказал спочтительным поклоном Тимбо, указывая наЛаццаро.
        —Ктоты? Чего тебе отменя надо? Ятебя незнаю! — отвечал султан.
        —Япришел освидетельствовать состояние здоровья вашего величества! — сказал грек, подходя кАбдул-Азису.
        Несчастный подумал, чтоэто, верно, доктор, посланный султаншей Валиде, имашинально протянул руку, чтобы тот мог пощупать пульс.
        Втуже минуту Лаццаро поднес клицу султана белый шелковый платок, который был пропитан одуряющей жидкостью. Султан тотчасже лишился сознания.
        Началось преступное дело.
        Солдат-негр вынул изсвоего платья крепкую длинную иглу ивоткнул ее взатылок султана так, чтоконец ее проник домозга. Соннесчастного оборвала смерть. Только легкое вздрагивание обозначило этот переход.
        Тимбо вынул осторожно иглу изранки ивытер выступившую каплю крови.
        Оставалось только придать смерти султана подобие самоубийства.
        Лаццаро схватил лежавшие около убитого ножницы ипроткнул ими жилы наобеих руках — кровь хлынула потоком. Тогда грек вложил ножницы вруку султана, чтобы казалось, будто тот сам нанес себе раны, затем убийцы вышли изкомнаты так спокойно, какбудтобы ничего неслучилось.
        Спустя несколько минут слуги вошли вкомнату, гдележал султан, иотступили вужасе, увидя его плавающим вкрови. Тотчасже послали задокторами, нобыло уже поздно. Доктора могли только констатировать смерть Абдул-Азиса, которая, поих мнению, произошла отслишком большой потери крови.
        План Гуссейна иМансура удался вполне. Европейские доктора, призванные, всвою очередь, подтвердили тоже самое, итолько двое убийц могли рассказать истинную причину смерти несчастного султана.
        Онибыли опасны, таккакзнали истину, ипоэтому их смерть была также решена. Ноблизок уже был дляврагов султана час возмездия.
        Земная кара готова была обрушиться наих преступные головы!..
        Часть четвертая
        I
        Мурад V — новый султан Турции
        Втуже ночь, когда Абдул-Азис был принужден отречься отпрестола, принца Мурада приверженцы Гуссейна привезли водворец Беглербег.
        Согласно, вероятно, данному им приказанию, онинесказали наследнику престола никуда его везут, ничто его ожидает.
        Очутившись водворце султана, принц Мурад решил, чтонаступил его последний час. Поэтому переход отстраха иунижений кмогуществу был слишком неожидан дляпринца.
        Когда министры торжественно объявили ему оего восшествии напрестол, этавесть поразила его иоглушила.
        Егосилы были слабы, чтобы вынести подобное волнение. Онисмеялся, иплакал, иотизбытка чувств обнимал Мансура иМидхата. Неожиданная радость едва нелишила его рассудка!
        Наутро узнал он все подробности событий необычной ночи, ипервым делом он приказал освободить сына свергнутого султана, принца Юсуфа, ивеликого шейха Гассана-бея. Востальном он вовсем подчинился желаниям министров, которым он был обязан своим возвышением.
        Министры освободили принца Юсуфа иопределили ему дляжитья дворец Долма-Бахче, тудаже привезены были его братья исестры, ноГассан-бей казался им слишком опасным, иони, посовету Мансура, оставили его вкаменной тюрьме старого сераля, куда он был заключен вночь государственного переворота.
        Сделавшись султаном, Мурад поспешил вознаградить тех, ктобыл ему верен ипомогал впрошлое тяжелое время.
        Ночаше всего, ксожалению, оноказывал благодеяния недостойным, вроде Нури-паши, егозятя, которого мы уже знаем какучастника того рокового обеда, который стоил жизни муширу Изету.
        Этот Нури-паша, которого слабый идобродушный Мурад сделал главным управителем дворца, непосовестился употребить возло оказанное ему доверие. Впоследствии стали известны его мошеннические проделки.
        Казнокрадство Нури-паши достигло таких колоссальных размеров, что, наконец, онпопал подсуд. Гамик-паша исам великий визирь занялись расследованием этого дела. Было доказано похищение пятидесяти четырех лошадей, двадцати двух экипажей, двенадцати серебряных изолотых ящиков длясигар, семи осыпанных бриллиантами табакерок имножества орденов, украшенных драгоценными камнями.
        Преемником Нури-паши стал Сеид-паша, директор оружейной фабрики. Онболее всего был известен тем, что«потерял» вЛондоне сто тысяч франков, которые были даны ему длязакупки оружия. Иподобных людей назначали навысшие должности!..
        Министры, свергнувшие Абдул-Азиса, достигли своей цели, захватили всю власть всвои руки. Мехмед Рушди-паша был сделан великим визирем, ноистинным главой государства стал Мидхат-паша. Гуссейн Авни остался военным министром иКайрула-эфенди — Шейх-уль-Исламом. Рашид-паша возглавил министерство иностранных дел, аАхмед Кайзерли-паша — морское министерство.
        Редиф-паша завыказанную им энергию иусердие был осыпан наградами ипочестями.
        Тимбо — солдат-негр — тоже небыл забыт, иобещанная награда ожидалаего.
        Недоверчивый Мансур приказал нескольким дервишам наблюдать заубийцей султана, ивтотже вечер они сообщилиему, чтосолдат-негр пришел кразвалинам иразговаривает увхода вних сосвоим товарищем доктором.
        Этот доктор ссамого начала вызвал подозрение уМансура своим упорным нежеланием встретиться сним.
        Поэтому, узнав, чтонегр идоктор находятся устен развалин, онпоспешил ктому месту и, скрывшись застеной, стал наблюдать заними вотверстие старой бойницы — оттуда он мог видетьих, небудучи сам замечен.
        Несмотря нанаступивший уже вечер, было еще довольно светло.
        Мансур немог расслышать слов разговаривавших, ноясно видел лица, особенно солдата, лицоже доктора ему было трудно разглядеть, таккактот стоял кнему боком иголовная повязка скрывала большую часть его лица.
        Поросту, фигуре ижестам товарищ негра тотчасже напомнил Мансуру Лаццаро.
        Однако он необратил сначала внимания наэто сходство, таккакбыл вполне уверен всмерти грека.
        Новту минуту, когда разговор кончился иТимбо направился ковходу вразвалины, доктор обернулся лицом кстене — Мансур невольно вздрогнул. Этот доктор, помогавший вубийстве султана, былнекто иной, какЛаццаро! Онбыл жив!
        Мансур знал, насколько опасен длянего этот грек, ирешение было втуже минуту принято! Этот соучастник был гораздо опаснее негра, ипоэтому он должен был умереть!
        Нетеряя ниминуты, Мансур поспешил возвратиться вБашню мудрецов. Едва успел он войти взалу совещаний, какдверь отворилась ивошел дервиш-привратник, чтобы доложить, чтонегр Тимбо хочет видеть мудрого Мансура-эфенди.
        Мансур приказал его впустить.
        Изгибаясь, какугорь, иуниженно кланяясь доземли, Тимбо приблизился кМансуру ибросился наколени.
        —Тимбо пришел спросить тебя, мудрый имогущественный Мансур-эфенди, доволенли ты им, — проговорил солдат.
        —Тыхорошо сделал свое дело, ия очень доволен тобой, — отвечал Мансур сблагосклонным видом. — Обещанная тебе награда уже готова, иты сейчас ее получишь. Ногдеже твой товарищ доктор?
        —Оннепришел, великий шейх, унего есть сегодня важные дела. Ячестно поделюсь сним!
        —Яверю, чтоты поделишься честно, нотвой товарищ, которого я незнаю, поступитли также честно стобой?
        Тимбо взглянул судивлением наМансура.
        —Тимбо непонимает, великий шейх!
        —Яхочу сказать, поступитли этот доктор стобой честно иневыдастли он тебя итвоего поступка.
        —Но,великий шейх, этим он выдаст также исамого себя!
        —Ну,если он ловко поведет дело, этого, может быть, инеслучится. Атебе, вслучае его измены, неизбежать смерти.
        —Мнеиему!
        —Чтотебе втом, — сказал сулыбкой Мансур, — чтоон тоже умрет? Этонеспасет тебе жизнь!
        Тимбо задумался. «Великий шейх прав, скверно, когда есть сообщник!»
        —Ноты посылаешь меня вГеджас! — прибавилон, обращаясь кМансуру, иего черное лицо прояснилось.
        —Тыдумаешь, чтобудешь там вбезопасности? Наэто тебе нечего надеяться. Вслучае доноса тебя будут искать повсюду инайдут. Тогда тебе неизбежать виселицы какубийце султана. Всетвои оправдания никчему неприведут.
        —Новедь Тимбо было приказано убить… — сказал всмущении негр.
        —Всеэто так, ноты получил награду, ився ответственность падает натебя!
        —Тогда я назову тех, ктонанял меня!
        —Разве это поможет тебе? Ктостанет тебя слушать, ктоповерит тебе?..
        Между тем Лаццаро, видя, чтонегр долго невозвращается, захотел узнать, чтоего там задержало, и, перелезши через стену, пробрался вту часть развалин, гденаходилась Башня мудрецов.
        Наступившая темнота помогла ему пробраться незамеченным всамую башню.
        Тут, притаившись вкомнате, которая соседствовала сзалой совещаний, грек успел услышать часть разговора Мансура снегром.
        —Тыговоришь, великий шейх, чтосообщник опасен дляТимбо? — спросил негр. — Тимбо знает средство отэтой опасности.
        —Защити себя отизмены, тыможешь рассчитывать только насебя ибыть уверенным только всвоем молчании!
        —Даикроме того, Тимбо нехочет делиться! — прибавил солдат, довольный, чтоМансур навел его нахорошую мысль.
        Лаццаро слышал все допоследнего слова.
        —Будь осторожен! Неделай ничего вСтамбуле, неделись здесь, таккактакая большая сумма денег может выдать вас обоих, — заметил Мансур, протягивая негру кошелек сзолотом.
        —Благодарю тебя, великий шейх! — вскричал солдат, жадно схватив деньги ицелуя край платья Мансура. — Тымилостив ивеликодушен, великий шейх! Сегодняже ночью мы отправляемся впутешествие! Тимбо осторожен!
        —Бери свою награду ииди! Идиимолчи! Молчи идействуй! — сказал Мансур.
        Тимбо поспешно исчез сосвоей драгоценной ношей иззалы совещания. Онбыл внесебя отрадости, чтообладает такими деньгами. Онрешил избавиться отопасного сообщника. Чтобы невозбудить втом подозрений, онхотел длявиду поделиться, таккак, убив доктора, онмог снова вернуть назад отданную половину.
        Когда Тимбо подошел кдеревьям, подкоторыми он дотого разговаривал сдоктором, Лаццаро был уже там.
        —Ну,что? Получил деньги? — спросилон.
        Тимбо кивнул головой.
        —Деньги здесь! Надо ехать! — отвечал он сважным видом. — Ниодной минуты больше вСтамбуле!
        —Надо ехать?
        —Да,вГеджас.
        —Вэтуже ночь?
        —Сейчас!
        —Нопрежде нам надо поделиться.
        —Дорогой. Таквелел великий шейх.
        —Мневсе равно. Пожалуй, пойдем. Нонадо достать двух лошадей, этосамое главное. Тыдолжен купитьих.
        —Купить? Хорошо, япойду куплю. Подожди меня здесь, — сказал солдат.
        —Явижу, чтоты хочешь просто украсть их изконюшни вБеглербеге ипотом надуть меня придележе! — вскричал грек. — Япойду стобой инеотпущу тебя нинашаг!
        —Пойдемже вместе доставать лошадей, — отвечал солдат.
        Обасообщника поспешно направились кБеглербегскому дворцу, гдевэтот день было смятение ибеспорядок из-за свержения султана. Водворце оставались только одни слуги.
        Перед самым наступлением ночи негр игрек достигли Беглербега.
        Телохранители старого султана, окоторых позабыли, оставались еще всвоей казарме водворце. Одни изних спокойно спали, другие отнечего делать играли вкарты. Дворец совсем неохранялся. Негру игреку легко удалось войти надвор его ипроникнуть вконюшни. Повсюду царствовала мертвая тишина, только изкараульни слышались голоса.
        Выбрав двух сильных лошадей, негр обмотал им копыта соломой испомощью грека благополучно вывел надорогу. Тутони, вскочив налошадей, помчались вовесь опор.
        Между тем наступила ночь. Онирешили воспользоваться дляпутешествия ночной прохладой, чтобы отдыхать вжаркое время дня, когда езда подпалящими лучами солнца делается невозможной.
        Сообщники выбрали караванную дорогу вМекку, ведущую через Ангору иАнатолию, каксамую ближайшую и, кроме того, хорошо знакомую Тимбо.
        Кутру достигли они караван-сарая[31 - Караван-сарай — постоялый двор длякараванщиков встранах Востока.], гдеони могли вместе слошадьми отдохнуть иукрыться отдневного жара.
        Караван-сарай неимеет нималейшего сходства севропейскими гостиницами. Этопобольшей части простой деревянный сарай состойлами длялошадей, верблюдов. Нечего идумать найти здесь какие-нибудь удобства. Каждый должен сам заботиться осебе.
        Проснувшись уже после полудня, грек иТимбо направились далее впуть.
        Перед отъездом Лаццаро предложил было разделить деньги, нонегр отказался, говоря, чтоэто можно сделать ипосле. Онсчитал дележ напрасным трудом, таккактвердо решил припервом удобном случае отделаться отопасного сообщника. Лаццаро ненастаивал, точно также рассчитывая скоро овладеть всеми деньгами бездележа.
        Пустившись опять вдорогу, ониехали весь вечер ивсю ночь. Дорога шла через лес, иони остановились отдохнуть поддеревьями. Особенно Тимбо казался очень усталым, таккаквовремя остановки вкараван-сарае он выпил немного рому, предложенного ему греком, иэтот совершенно новый длянего напиток оказал нанего сильное действие.
        Привязав лошадь, Тимбо тотчасже повалился натраву изаснул. Этого только инадо было Лаццаро. Подождав, пока негр уснул крепким сном, оносторожно приподнялся и, вынув кинжал, вонзил его всердце негра.
        Удар был меток. Кровь хлынула натраву, негр открыл испуганные глаза, попытался было приподняться, норана была смертельна, ион, испустив последний вздох, упал снова наобагренную кровью землю. Всебыло кончено.
        —Этотебе зато, чтоты позволил Мансуру уговорить себя лишить меня жизни! — проговорил Лаццаро. — Теперь коршуны съедят тебя, черная собака! Ноздесь, надтвоим трупом, клянусь, чтотот, ктоподговорил тебя, этот Баба-Мансур, последует затобой скорее, нежели он того ожидает! Сначала этот ненавистный Сади-паша, которого я давно уже поклялся убить, азатем будет твоя очередь, мудрый имогущественный Баба-Мансур! Тыдолжен умереть отруки Лаццаро! Онумеет держать свои клятвы!
        Сэтими словами Лаццаро взял кошелек сденьгами и, вскочив налошадь, помчался обратно вКонстантинополь.
        Несколько дней спустя купцы нашли надороге привязанную полумертвую отголода лошадь иоколо нее изъеденный зверями инасекомыми труп человека.
        Никто необратил наэто особого внимания, таккакчасто случались наэтой дороге ограбления иубийства путешествующих.
        II
        Торговец розовым маслом
        —Япридумала план освобождения твоего Сади, моядорогая, бедная Реция, — сказала Сирра, возвратившись вдом старой гадалки, гдеРеция давно уже снетерпением ожидалаее.
        —Тыбыла вбашне Сераскириата, Сирра?
        —Да,я все там высмотрела. Очень трудно попасть вбашню, таккакона охраняется часовыми день иночь. Весь Сераскириат похож намаленькую крепость; сдороги внего нелегче проникнуть, чемсморя. Даже если иудастся пробраться водвор, тоеще незначит, чтоможно пройти ивбашню!
        —Была ты надворе?
        —Да,нодальше меня непустили.
        —Какже удалось тебе попасть туда?
        —Яспросила старого капрала Ифтара, имякоторого я прежде слышала, ичасовые пропустили меня. Дальше было невозможно пройти, ия осталась надворе. Вскоре я увидала Сади-пашу, который гулял подвору всопровождении караульного.
        —Тывиделаего!
        —Онбыл печален имрачен, нонисколько неизменился исмотрел гордо испокойно, какипрежде. Богзнает, чегобы я нидала, чтобы только подойти кнему илиподать ему знак, ноэто было невозможно. Явыдалабы этим себя, аему непринесла никакой пользы. Вскоре его отвели назад, вбашню, итут я заметила, чтотам стоит еще караул. Такстарательно стерегут твоего Сади!
        —Этодоказывает только, чтоего враги замышляют что-то недоброе!
        —Будь спокойна, моядорогая Реция, мысегодня освободим твоего Сади.
        —Притакой тройной страже, Сирра?
        —Поверьмне, чтонам удастся!
        —Нокогда? Моесердце говоритмне, чтоСади грозит страшная опасность.
        —Новедь он жив! Сегодняже вечером мы попытаемся освободитьего!
        —Язнаю твою ловкость, твое мужество, Сирра, нотут я сомневаюсь…
        —Верь только моей любви, онасделает все возможным! — прервала Сирра. — Возвращаясь сюда, явсе время думала инашла, каким путем нам освободить Сади. Путь этот опасный, нохороший! Сегодня вечером мы пойдем обе вСераскириат.
        —Нокакмы попадем туда?
        —Мойотец торговал розовым маслом иопиумом, там, наверху, стоит еще ящик, вкотором он возил свои товары. Этот ящик так устроен, чтоего можно разделить надве части, одну очень большую, адругую маленькую.
        —Нокчемуже нам этот ящик, Сирра?
        —Выслушай, сейчас узнаешь! Тынаденешь персидский халат моего отца, повяжешь голову платком ибудешь настоящим торговцем розовым маслом изТегерана. Маленькое отделение ящика мы наполним баночками розового масла, мешочками сопиумом, янтарем, бальзамом, авбольшое отделение сядуя. Уменя есть маленькая двухколесная тележка, такчто тебе будет легко везти меня. Когда мы проберемся вСераскириат, янезаметно вылезу изящика ипопытаюсь пробраться кСади иосвободитьего. Если это удастся, онсядет вместо меня вящик, иты вывезешь его избашни.
        —Ночто будет стобой?
        —Небеспокойся обомне, яиодна сумею выбраться содвора.
        —Этоочень опасный план, ноя готова, таккакдругого средства нет! Мыдолжны испытатьвсе! Если даже нас поймают, тонам угрожает только заключение вместе сСади.
        —Яговорю тебе, чтонам удастся! — вскричала Сирра, горя радостью инадеждой. — Никто инезаподозрит, ктоскрывается пододеждой персидского торговца. Уматери есть ключи, которыми можно открыть любые замки. Явозьму их иеще хорошую пилу, тогда легче будет освободить Сади изего темницы. Если мы вынем изящика ипоследнюю перегородку, бросив все товары, тоСади легко поместится вящике.
        —Толькобы он согласился бежать, Сирра! Тызнаешь, какой он гордый. Может быть, оннезахочет искать спасения таким путем.
        —Значит, онпредпочитает быть убитым своими врагами, которые нетак горды, какон? Нет, Реция, нет! Ради тебя итвоего ребенка он должен бежать.
        —Дайбог, чтобы это было так! Сади слишком прямодушен, онневерит вхитрость инизость его врагов.
        —Янадеюсь, чтонаш план удастся! Разреши мне только действовать! — отвечала Сирра, уверенная вуспехе.
        Нетеряя ниминуты, онапоспешила нагалатский базар инакупила там опиуму, янтарю ирозового масла. Затем она достала старый ящик ее отца и, очистив его отпыли игрязи, установила надвухколесной тележке.
        Действительно, ящик был настолько велик, чтоСирра легко могла внем поместиться, иеще оставалось свободное место, гдеможно было устроить отделение длятоваров.
        Устроив ящик, Сирра достала пестрый халат изавязала голову Реции платком, такчто большая часть лица ее была скрыта.
        Труднее всего было собувью, красные туфли отца Сирры были слишком велики дляРеции, ноиэто затруднение было скоро устранено Сиррой, догадавшейся обернуть тканью ноги Реции.
        —Тытеперь настоящий персидский торговец розовым маслом! — вскричала Сирра, подводя Рецию кстарому небольшому зеркалу. — Теперь тебя никто неузнает.
        —Тыправа! — согласилась Реция, разглядывая себя взеркале.
        Сирра была полна надежды наудачу иснетерпением ожидала наступления вечера. Чтоже касается Реции, томысли оСади придавали ей мужества игнали все страхи. Онаготова была идти навстречу опасности!
        Наконец наступил вечер. Сирра иРеция поставили ящик стележкой влодку старой Кадиджи ипоплыли надругой берег Босфора кСераскириату.
        Было еще довольно светло, иморе было покрыто судами илодками. Впервый раз решилась Сирра показаться присвете. Досих пор, опасаясь преследований Мансура, онавыходила издому только ночью.
        Вотлодка достигла берега, солдаты илодочники, бывшие наберегу, сизумлением илюбопытством стали рассматривать безобразного Черного гнома, ноэто нисколько ее несмутило.
        —Розовое масло, янтарь, опиум, бальзам! — закричала Сирра, подражая крику торговцев.
        Втащив тележку наберег, Реция покатила ее кСераскириату, Сирра шла рядом сней, такчто стоявшие уберега часовые могли видеть их обеих, ноедва они завернули заповорот дороги, какСирра поспешно вскочила вящик, такчто кворотам Сераскириата подъехал один персиянин сосвоей тележкой.
        Странствующие торговцы имеют вТурции доступ повсюду, поэтому появление Реции нисколько неудивило солдат, стоявших начасах уворот Сераскириата. Онибыли очень этим довольны, таккакуперса должен был быть любимый ими опиум илигашиш.
        —Что, есть утебя опиум итабак? — спросилиони, когда Реция подкатила свою тележку ксамым воротам.
        Реция кивнула утвердительно головой иоткрыла маленькое отделение ящика, наполненное опиумом, бальзамом иянтарем, иподала солдатам небольшие мешочки сопиумом.
        —Агдеже табак? — спросили те.
        Реция пожала плечами ипокачала отрицательно головой.
        —Чтоты — нем? — спросил один изсолдат.
        —Яохрип! — отвечала Реция, сдерживая голос. — Уменя нет табаку.
        —Ачтоже утебя тут? — спросил солдат ихотел было уже открыть большое отделение.
        —Тутфлаконы сдухами иэссенциями! Возьмите опиум даром, только пустите меня водвор, яхочу поторговать там.
        —Эй! Отопри ворота! — крикнул своему товарищу солдат, очень довольный неожиданным подарком, которого трудно было ожидать отторговца.
        Ворота отворились, иРеция вкатила свою тележку наобширный двор Сераскириата.
        Было уже довольно темно, таккаксолнце закатилось.
        Подвору ходили взад ивперед несколько солдат иофицеров. Тутитам стояли часовые.
        Перед Рецией возвышалась старинная мрачная башня, гдебыл заключен ее Сади.
        —Дверь башни открыта? — тихо спросила Сирра.
        —Нет! — отвечала Реция, наклоняясь надящиком.
        —Подъезжай потихоньку кней, дорогая Реция, еесейчас откроют.
        Подчиняясь совету Сирры, Реция покатила свою тележку кбашне.
        Ееприбытие никого неудивило, только несколько солдат подошли кней, рассчитывая купить опиума.
        Прошло несколько минут, инаконец железная дверь башни отворилась. Вэто время меняли караулы исолдаты ужинали.
        Реция воспользовалась удобной минутой иподкатила тележку ксамой башне. Около нее вэто время небыло никого, иСирра, поспешно выбравшись изящика, проскользнула вдверь башни иисчезла, взбежав поступенькам темной лестницы.
        Какохотно последовалабы заней Реция. Какхотелосьбы ей увидеть снова Сади! Нонаверху лестницы стоял еще караул; ловкой Сирре ничего нестоило пробраться мимо незамеченной, ноРеции нечего было идумать отакой безумной попытке.
        Надворе ивнутри башни зажгли фонари, таккакстало уже совершенно темно. Реция была почти одна ислихорадочным нетерпением ожидала возвращения Сирры. Каждую минуту ждалаона, чтовот напороге башни покажется Черный гном всопровождении ее дорогого Сади.
        Новремя шло, аСирра невозвращалась, солдаты отужинали иснова вернулись водвор. Волнение Реции было так велико, чтоона необращала никакого внимания насвои товары, чемпользовались солдаты, забирая то одно, тодругое.
        Наконец страх овладел Рецией. Небудучи всостоянии долее ждать, онаподошла ковходу вбашню иначала подниматься полестнице. Никто ее неудерживал.
        Вдруг донее донесся какой-то неясный шум. Онаприслушалась, ией показалось, чтослышатся слова: «Гуссейн-паша идет! Принцесса идет вбашню!»
        Ужас объял Рецию.
        Ужнеослышаласьлиона? Нет! Голоса приближались, ислова «Гуссейн-паша» и«принцесса» были ясно слышны.
        Зачем могла прийти еще раз вбашню Рошана? Ужнебояласьлиона, чтоСади удастся соединиться сРецией? Ужнепредчувствовалали она близость последней?
        Реция хотела выйти избашни, нобыло уже поздно. Неуспела она спуститься снескольких ступеней, какпринцесса вошла уже вбашню всопровождении Гуссейна-паши.
        Каждое слово их было слышно Реции, ееотделяло отних только несколько шагов. Онапринуждена была схватиться застенку, чтобы неупасть. Реция понимала, какой страшной опасности подвергается вэту минуту: узнай ее принцесса — ивсе погибло.
        Наконец они поравнялись, нопринцесса прошла молча мимо, бросив только подозрительный взгляд наперсидского торговца. Реция вздохнула свободно. Гуссейн-паша также необратил нанее внимания ипродолжал подниматься вверх полестнице вслед засолдатами, несшими фонари.
        НоРеция слишком рано радовалась своему спасению. Какнибыло закутано лицо торговца, все-таки принцессе бросилось вглаза ее сходство сее соперницей, иэтого было достаточно.
        —Стой, благородный паша! — вскричала, останавливаясь, Рошана. — Заметил ты этого перса?
        —Который сейчас прошел мимонас, ваше высочество?
        —Да,того самого! Этонемужчина!
        —Немужчина? — спросил сизумлением Гуссейн.
        —Этобыла переодетая женщина, мойблагородный паша, — сказала принцесса.
        —Слова вашего высочества изумляют меня, янепонимаю, зачем могла прийти сюда женщина.
        —Чтобы проникнуть кзаключенному Сади-паше! Чтобы освободить его спомощью этого переодевания! Мнекажется, чтоя узнала вэтой женщине жену Сади-паши!
        Этислова произвели сильное впечатление наГуссейна. Онпоспешно взошел налестницу иприказал стоявшим впервом этаже караульным схватить находящегося там персидского торговца.
        Вэто время Реция, собрав все силы, поспешно сбежала вниз полестнице.
        Можно было подумать, чтозаней гнались фурии.
        Онабросилась квыходу, недумая уже освоем ящике стоваром.
        Ножелезная дверь башни была заперта!
        Всепути кспасению были отрезаны, ивтуже минуту дослуха Реции донеслось приказание Гуссейна-паши.
        III
        Битва
        После бесчисленных схваток спеременным успехом войска Абдулы Керима-паши продвинулись вперед. Несмотря намужество маленькой сербской армии, ейнеудалось остановить наступление турок.
        Вэтоже время черногорцы одерживали победу запобедой, иих пример еще более воодушевлял сербов иподнимал их дух…
        Места, гдепроисходили военные действия, были совершенно опустошены. Повсюду, гденипроходили турки, оставались груды развалин итрупов. Невозможно описать все жестокости, которые они совершали, особенно черкесы ибашибузуки.
        Черкесы ибашибузуки зверски мучили раненых ипленных сербов.
        Предстояло большое сражение.
        Турки расположились наотлогой возвышенности заукреплениями, вмиле расстояния отних развернули исербы свою боевую линию. Онихотели разбить турок иотбросить их назад, заграницу Сербии.
        Имнужна была решительная победа! Разве могла геройская горстка сербов сдержать напор превосходящих сил врага! Даже еслибы им удалось выйти победителями изэтой битвы, уничтожить стоящие против них силы, товедь итогда через какое-то время турки получилибы подкрепление, таккаказиатские орды были неистощимы. Между тем сербы давно уже выставили вполе все способное носить оружие население.
        Втурецком войске, благодаря стараниям Мансура, ходили пополкам дервиши, проповедуя беспощадную войну полумесяца против креста.
        Чтомогли сделать там исям появлявшиеся золотые маски? Имудавалось повсюду убирать агитаторов Мансура — никто незнал, куда они пропадали, вчера еще ходили они полагерю, проповедуя священную войну, асегодня их уже небыло, ониисчезали бесследно. Ноэто мало помогало! Мрачный дух Мансура овладел умами, иникакая земная власть немогла положить предел ужасам ижестокостям. Даже турецкие генералы объясняли, когда им жаловались нажестокость солдат, чтотаков обычай втурецком войске, иони нехотят инемогут его изменить…
        Наступил день битвы.
        Нарассвете выступили сербские колонны.
        Генерал Черняев любил длинные боевые линии, ипоэтому армия сербов была растянута между тремя деревнями.
        Взошло солнце иосветило поле битвы, рассеяв последний утренний туман. Турецкие батареи заговорили ивстретили нападающих убийственным огнем.
        Сербские военачальники предвидели этот маневр иотрядили часть кавалерии длянападения нанеприятельские батареи сфланга.
        Нотурецкие генералы вовремя заметили это, и, прежде чем сербы успели принудить кмолчанию батареи, отряд арабов, какбелое облако, бросился им навстречу, иначалась страшная схватка, кончившаяся наконец тем, чтосербы раздались вобе стороны иоткрыли таким образом поспешно сооруженные батареи, которые открыли огонь поарабам иобратили их вбеспорядочное бегство.
        Этот легкий маневр изменил ход битвы. Сербские всадники, освободившись отсвоего врага, бросились напомощь своим пешим отрядам итак ударили вофланг турецкой пехоты, чтота дрогнула иначала отступать. Нотурецкий главнокомандующий был бдителен иуспел послать вовремя вдело резервы. Этоостановило наступление сербов, изавязался кровопролитный рукопашный бой, продолжавшийся спеременным успехом втечение нескольких часов.
        Вэто время левое крыло сербов оказалось вочень опасном положении. Турки развернули здесь свои главные силы, чтобы отбросить значительно выдвинувшиеся вперед войска сербов ипринудить котступлению всю армию.
        Большая часть турецкой кавалерии бросилась насербов, ипоследние, несмотря насвое геройское мужество, принуждены были отойти кдеревне. Здесь они засели вдома, заразрушенные стены изаборы ивстретили нападавших таким убийственным огнем, чтоте, после нескольких неудачных попыток, отступили.
        Взбешенные упорным сопротивлением, турки выдвинули орудия, ичерез час вся деревня была уже объята пламенем.
        Тогда турки снова бросились вперед сдикими криками, надеясь наэтот раз уничтожить ненавистных врагов.
        Потери сербов были ужасны! Уцелевшие отядер иосколков собрались нацерковном дворе, обнесенном каменной стеной, ирешились здесь защищаться допоследней капли крови.
        Увидя, чточисло врагов ничтожно, турки удвоили усилия и, устилая церковный помост грудами трупов, ворвались наконец заограду.
        Сербы принуждены были отступить.
        Новэту минуту кним подоспело подкрепление; сновыми силами бросились они вперед, иперевес снова перешел наих сторону. Турки принуждены были оставить деревню.
        Наступил вечер, итемнота разделила сражающихся. Нита, нидругая сторона неимела решительного перевеса. Враги сохранили свои прежние позиции. Правда, левое крыло сербов было оттеснено назад, нозато направом крыле была взята одна турецкая батарея.
        После диких криков боя игрома выстрелов наступила глубокая тишина. Только кое-где раздавались одиночные выстрелы да слышались крики часовых.
        Нарассвете следующего дня турки перешли внаступление, таккаквтечение ночи они получили подкрепление. Утомленные сербы едва могли сдерживать напор врагов.
        Напрасно офицеры вели вогонь свои отряды, напрасно поощряли их личным примером — силы были слишком неравны.
        Несмотря наотчаянное мужество, сербы были сломлены иотступили споля битвы. Ноэто небыло поспешное, беспорядочное бегство. Ониотступали шаг зашагом, каждую пядь земли туркам приходилось брать сбою.
        Облитое кровью поле битвы осталось вовласти турок, инанего ринулись дикие орды черкесов ибашибузуков, которые слишком трусливы, чтобы принимать участие вбитвах, обыкновенно они находились втылу регулярных войск изанимались только грабежом.
        Ночью влагере турок появился пляшущий дервиш, посланный Мансуром. Этобыл уже знакомый нам ходжа Неджиб, ставленник Мансура, который наблюдал вдоме софта запредсказательницей иобъявил его помешанным.
        —Кчему щадите вы трупы гяуров! — проповедовалон. — Разве вы незнаете, ктоони? Ониневерные собаки! Ступайте иотрубите им головы. Пусть видят гяуры, чтозначит подымать оружие против пророка! Дело ислама должно победить, ивсе противники его должны погибнуть!
        Стакими словами переходил он отодного отрада кдругому, отпалатки кпалатке, разжигая фанатизм полудиких варваров.
        Зверская ярость овладела турками, иони бросились сдикими криками вслед заНеджибом наполе сражения, гдележали раненые сербы.
        Луна скрылась заоблаками, чтобы небыть свидетельницей зверств этих варваров.
        Вдруг всамый разгар адских зверств среди обезумевшей толпы появилась Золотая Маска. Онанепроизнесла нислова, только молча прошла пополю битвы, ноиэтого было достаточно. Черкесы ибашибузуки вужасе бросились бежать вовсе стороны.
        Наследующее утро солдаты, занимавшиеся уборкой трупов правоверных, нашли труп ходжи Неджиба.
        Таинственная смерть положила конец его преступной жизни.
        IV
        Таинственный суд
        Двадервиша вышли поспешно изразвалин Кадри. Казалось, имбыли даны какие-то важные поручения.
        —Куда ты идешь? — спросил один другого.
        —ВГалату! Аты?
        —ВСераскириат кГуссейну-паше списьмом отмудрого Баба-Мансура.
        —Знаешьты, чтоэто записьмо?
        —Этосовет илиприказание умертвить Сади-пашу, бывшего великого визиря свергнутого султана. Атебе что поручено, Гаким?
        —Ядолжен пойти вдом старой гадалки Кадиджи ипривести дочь ее вЧертоги смерти. Такприказал мудрый Баба-Мансур.
        —Онанепойдет затобой!
        —Тогда мне велено принести ее хоть мертвую, — отвечал Гаким.
        Этобыло вечером того дня, когда Сирра иРеция пытались освободить Сади.
        Дойдя доморского берега, дервиши расстались. Товарищ Гакима понес письмо Мансура вСераскириат, аГаким сел вкаик ивелел лодочнику везти себя вГалату.
        Каикджи думал, чтосделал богоугодное дело, которое неостанется безнаграды. Оннезнал, скакой преступной целью ехал Гаким вГалату.
        Медленно иосторожно прошел дервиш поулицам Галаты иподошел кстарому деревянному дому Кадиджи, возвращения которой напрасно ожидала Сирра.
        Вдоме было тихо итемно. Между тем наступила уже ночь. Неслыша нималейшего движения вдоме, Гаким подошел кнему ствердым намерением проникнуть вжилище изахватить Черного гнома мертвой илиживой.
        Мансур велел привести Сирру нетолько длятого, чтобы, завладевею, устранить опасное длянего лицо, ноипотому, чтоон надеялся отнее узнать, гдескрывается Реция, которая, поего мнению, должна была знать осокровищах калифов имогла дать объяснение таинственной записке, найденной им впирамиде. Сверх того, оннадеялся, что, может быть, Реция нашла убежище уЧерного гнома, итаким образом ему удастся овладеть сразу обеими.
        Какмы уже знаем, этанадежда могла оправдаться, еслибы Сирра иРеция вэтот вечер непошли вСераскириат дляисполнения своего смелого плана.
        Подойдя кдвери, дервиш прислушался. Внутри слышался легкий шорох извук голосов. Новедь, может быть, оношибался. Может быть, вдоме были только большие водяные крысы, которых водилось много около воды икоторые довольно часто проникали вдома.
        Гаким незнал страха. Онсам был ужасом длявсех тех, ктоимел несчастье навлечь насебя гнев Мансура иподвергнуться его преследованиям.
        Оносторожно нажал рукой надверь, онанебыла заперта итотчасже отворилась. Внутри дома царствовал глубокий мрак, ноГаким, неколеблясь, вошел, зная, чтоего глаза скоро привыкнут ктемноте.
        Заперев дверь, онпротянул руки, чтобы ощупью идти далее, каквдруг почувствовал, чтооколо него стоит кто-то.
        Гаким вздрогнул.
        —Ктотут? — спросил он тихо.
        Втуже минуту он почувствовал, чтоего схватили инабросили ему что-то наголову. Онхотел бежать, сопротивляться, нобыло уже поздно. Егоруки были связаны.
        —Ктовы? Чего вы отменя хотите? — вскричалон, делая отчаянные усилия, чтобы освободиться. — Пустите меня!
        —Молчи, Гаким! — раздался глухой голос. — Мыискали тебя! Мыдолжны отвести тебя насуд.
        Этислова произвели страшное впечатление надервиша. Втуже минуту он перестал сопротивляться и, дрожа, упал наколени.
        —Этоты! Золотая Маска! — вскричал он вужасе. — Этислова слышал идервиш Саиб перед своей смертью.
        —Молчи иподнимись! Яповеду тебя! — отвечал тотже голос.
        Дервиш молча повиновался. Онпочувствовал, каккто-то взял его заруку; дверь отворилась, ипахнуло свежестью ночного воздуха.
        Ужераз слышал Гаким, чтоодин изслуг Мансура попал вруки Золотой Маски, этого таинственного существа, которое было так страшно длявсех тех, ктобыл виновен перед Богом илюдьми.
        Нотогда Гаким неверил этому, считал басней, выдумкой, ивдруг ему пришлось убедиться всвоей ошибке таким странным иужасным образом. Он,никогда ничего небоявшийся, чувствовал теперь, чтострах леденит кровь вего жилах.
        —Куда ты ведешь меня? — спросил он дрожащим голосом.
        —Неспрашивай! Молчи! — раздалось вответ.
        Между тем он чувствовал, какего привели кберегу моря, посадили влодку ипосле долгого переезда заставили выйти наберег.
        Пройдя еще несколько шагов, егопроводник остановился: очевидно, онидостигли цели.
        —Дервиш Гаким здесь! — сказал кто-то.
        —Сними снего повязку иразвяжи ему руки! — послышался чей-то голос.
        Втуже минуту, какбы поволшебству, повязка исчезла сглаз Гакима, ион почувствовал, чтоего руки свободны.
        Вокруг него накамнях сидели семь человек взеленых головных повязках исузкими золотыми полосами налбу.
        Ужас объял Гакима привиде этих таинственных существ, совершенно похожих одно надругое, сидевших молча инеподвижно.
        Онраньше слышал оЗолотой Маске изнал порассказам ее наружность, нотут перед ним была неодна, асемь Золотых Масок.
        Игде он был? Вкаких-то развалинах, таккаккругом кое-где еще стояли уцелевшие стены.
        —Гаким, дервиш изразвалин Кадри! — раздался вдруг глухой голос. Одна изЗолотых Масок заговорила. — Мера твоих преступлений переполнилась. Тыобвиняешься втом, чтоумерщвлял невинные жертвы вЧертогах смерти. Сознаешьсяли ты вэтом?
        —Этоты, Золотая Маска! Сжалься! — вскричал дервиш, падая наколени. — Ясознаю свою вину, новсе, чтоя делал, яделал поприказанию моего повелителя, всемогущего Баба-Мансура.
        —Тыобвиняешься далее, Гаким, дервиш изразвалин Кадри, — продолжала Золотая Маска, — втом, чтобичевал софта Ибама, пока смерть неизбавила его отнезаслуженных мук. Сознаешься ты вэтом?
        —Да! Да! Ясознаюсь! Носжалься! Этовелел мне Баба-Мансур!
        —Далее, тыобвиняешься втом, чтопроник сегодня вдом гадалки Кадиджи снамерением захватить илиубить несчастную дочьее…
        —Яэтого несделал! — прервал дервиш умоляющим голосом. — Яэтого несделал!
        —Тынесделал этого, таккакты был прежде схвачен, ноэто было твое намерение ижелание. Сознаешьсяли ты вэтом?
        —Выслушай меня! Этонебыло моим желанием! Меня посылал Баба-Мансур.
        —Выслышаливсе, братья мои! — сказал говоривший, обращаясь ксвоим шестерым товарищам. — Теперь я спрашиваювас: виновенли Гаким, дервиш изразвалин Кадри, впреступлениях, которые могут быть искуплены только смертью?
        —Нет! — сказала одна изЗолотых Масок.
        —Нет! — повторили остальные.
        —Значит, емуследует другое наказание? — продолжал обвинитель.
        —Да! Пусть он будет изгнан! — раздалось вответ, иэти слова были повторены всеми Масками.
        —Как! Вынеубьете меня? Выпощадите меня! — вскричал дервиш, который думал уже, чтонаступил его последний час.
        —Отведите его вподземелье! — приказал обвинитель.
        Втуже минуту дервиш почувствовал, чтоему снова набросили наголову какую-то повязку, закрывшую ему глаза, иповели.
        Вэто время издали Гаким услышал знакомый ему голос Лаццаро. Преступник, которому суждено было появиться перед таинственным судом после дервиша, былгрек.
        Унего точно также были завязаны глаза исвязаны руки.
        —Ктовы? Куда вы меня ведете?! — кричал грек вбессильном бешенстве. — Вы,верно, слуги Мансура, который поклялся убить меня потому, чтоя знаю много оего преступлениях! Ногореему, если он осмелится убить меня!
        Вэто мгновение сего глаз упала повязка, ион увидел себя вкругу семи Золотых Масок.
        Неописуемый ужас овладел им.
        —Как! Этовы? — прошептал он еле слышно. — Явваших руках?
        —Лаццаро, грек порождению, слуга принцессы Рошаны иМансура-эфенди, — послышался глухой голос обвинителя. — Мера твоих преступлений переполнилась. Тыобвиняешься втом, чтоубил сына толкователя Корана Альманзора иположил его набазарной площади, чтобы могли подумать, будто он убит вдраке.
        —Откуда вы это знаете? — вскричал вужасе Лаццаро.
        —Отнас ничего нескроется. Сознаешьли ты свою вину? Тымолчишь — этомолчание есть также ответ. Тыобвиняешься далее вподжоге дома муэдзина Рамана, отца Сади-паши, ивпреследовании дочери Альманзора! Сознаешься ты вэтом?
        —Ялюбилее! Яхотел обладатьею! — вскричал грек. — Страсть делала меня безумным.
        —Далее ты обвиняешься впокушении наубийство дочери галатской гадалки Кадиджи, атакже втом, чтовместе ссолдатом-негром Тимбо убил бывшего султана Абдул-Азис-хана.
        —Аллах! — вскричал вужасе Лаццаро, какбудтобы он был мусульманином. — Вызнаетевсе. Вывсеведущи. Выубьете меня.
        —Сознаешься ты всвоей вине? — продолжал обвинитель.
        —Вызнаетевсе! — сказал грек после минутного молчания. — Чтоможет скрыться отвас, всемогущих ивсеведущих. Разве поможет мне ложь? Вызнаете мои поступки лучше, чемя сам. Яввашей власти. Язнаю, чтомне неизбежать смерти…
        —Молчи, грек! — прервал обвинитель. — Отвечай назаданный тебе вопрос. Твоя участь еще нерешена. Выслышаливсе, братья мои, — продолжалон, обращаясь костальным таинственным судьям. — Теперь я спрашиваювас, виновенли грек Лаццаро впреступлениях, которые может искупить только смерть?
        —Да! Онвиновен! Пусть он умрет! — послышался глухой голос одной изЗолотых Масок.
        Грек отчаянно вскрикнул.
        —Онвиновен! Ондолжен умереть, — повторили остальные.
        Лаццаро видел, чтоон погиб, если ему неудастся спомощью какой-нибудь хитрости добиться хотябы отсрочки казни.
        —Пусть он умрет, — заключил обвинитель. — Имеешьли ты что-нибудь сказать, грек Лаццаро?
        —Ваше решение справедливо, яэто чувствую! — отвечал Лаццаро спритворным смирением ипокорностью. — Язнаю, чтоничто уже неможет спасти меня, чтомне неизбежать смерти! Поэтому я хочу теперь высказатьвам, всемогущим, все, чтолежит уменя надуше. Выслушайте мои последние слова, последние желания! Яненавижу Мансура всеми силами души! Чтозначу я совсеми моими преступлениями всравнении сним! Разве худшие изних несделаны поего приказанию? Разве вся эта война недело его рук? Ктотакой Лаццаро всравнении сэтим дьяволом? Дитя! Ученик! Яненавижуего, какмоего смертельного врага, который уже два раза пытался убить меня. Мнехотелосьбы перед смертью видеть его наказанным, выдать его вваши руки!
        —ЧасМансура скоро пробьет! Ион неизбегнет наказания! — сказал обвинитель.
        —Новы моглибы иметь вомне страшного длянего свидетеля! — продолжал Лаццаро. — Если вы хотите исполнить мое последнее желание, товы дадите мне свободу, хотябы насамое короткое время. Яхочу только выдать вам Мансура! Мысль омщении недаст мне умереть спокойно!
        —Хорошо, казнь твоя будет отсрочена, грек Лаццаро! — раздался глухой голос обвинителя. — Нонедумай, чтоты можешь избежать наказания.
        —Какмогу я подумать обэтом? Разве вы невсеведущи! — вскричал грек.
        —Ступай, ночерез семь дней возвратись! Прималейшей попытке бежать ты будешь наказан смертью! — раздался глухой голос обвинителя.
        Снова наглаза Лаццаро была надета повязка, иего повели вон изразвалин.
        Когда, наконец, онпочувствовал себя свободным иснял повязку, тоувидел себя впустынном месте далеко отгорода.
        Втуже ночь дервиш Гаким был отвезен на«Калисси» — большой корабль, который отходил вИндию идолжен был отвезти туда визгнание дервиша.
        V
        Вбашне Сераскириата
        Мыоставили Рецию вту минуту, когда она увидела, чтожелезная дверь башни заперта ией отрезаны все пути кспасению.
        Солдаты уже спускались слестницы, ещеминута — иона погибла!
        Новдруг унее блеснула неожиданная мысль — онапоспешила кящику стоваром, отворив его большое отделение, влезла внего изакрыла засобой крышку.
        Этобыло делом одного мгновения. Втуже минуту солдаты сбежали вниз и, увидя, чтонижний этаж пуст, отперли железную дверь. Онибросились водвор, думая, чтоперсу удалось выбраться избашни прежде чем дверь была заперта.
        Второпях охрана забыла запереть засобой дверь, иэто помогло спастись Реции: подождав, пока солдаты удалились отбашни, онавылезла изящика испряталась вблизи башни.
        Через несколько минут стражники возвратились вбашню, итут одному изних бросился вглаза ящик перса, стоявший недалеко отлестницы.
        —Смотри-ка, онпозабыл свой ящик! — крикнул солдат своим товарищам.
        —Этоон нарочно сделал! — заметил другой.
        —Погляди-ка, чтотам унего?
        Первый солдат открыл крышку ящика.
        —Пусто! Ниодной штуки!
        —Хитрый перс! Оставил пустой ящик иубежал!
        Солдаты незахотели больше искать идонесли Гуссейну-паше, чтоторговца нигде нет.
        —Ваше высочество, можете быть спокойны, — сказал сдьявольской усмешкой Гуссейн, — Сади-паше неудастся бежать! Ядумаю, чтоон непереживет эту ночь!
        —Разве его думают умертвить? — спросила Рошана.
        —Ябоюсь, чтоэто так! — отвечал Гуссейн.
        —Если такой приговор произнесен, тоон идолжен быть исполнен! — сказала мрачно принцесса.
        Вслед затем Гуссейн проводил Рошану через двор Сераскириата кэкипажу, поджидавшему ее уворот.
        Спустя какое-то время вкомнату, гдежил Сади, вошли два офицера всопровождении нескольких солдат иобъявилиему, чтоему отведено другое помещение.
        Войдя вновую, хорошо освещенную иубранную комнату, Сади был приятно удивлен. Онподумал, чтоего, верно, перевели сюда длятого, чтобы предоставить ему больше удобств; значит, онем заботились, иэто было добрым знаком.
        Вкомнате стоял диван, стол ипрочая мебель, более всего бросалась вглаза роскошная постель сбалдахином.
        Едва дверь закрылась завышедшими офицерами, какподушка кровати пришла вдвижение.
        Сади судивлением взглянул напостель, ивтуже минуту изнее показалась Черный гном.
        —Этоты, Сирра? Какты сюда попала? — спросил изумленный Сади.
        —Тише! Нетак громко, благородный паша, — прошептала Сирра, подходя кСади.
        —Чтотеперь делает Реция? Гдеона? Тывиделаее? — спросил Сади.
        —Оназдесь, вбашне!
        —Здесь? Возможноли это!
        —Мыхотим освободить тебя вэту ночь, благородный паша. Небойся ничего! Реция переодета персидским торговцем.
        —Переодета! Ноесли ее узнают? Какой безумный поступок. Через несколько дней меня, наверно, освободят, может быть, даже завтра!
        —Тынепокинешь никогда этой тюрьмы, если тебе неудастся сегодня ночью бежать.
        —Чтозначат твои слова?
        —Тебя затем иперевели вэту комнату, чтобы умертвить сегодня ночью. СамАллах внушил нам мысль попытаться спасти тебя, завтра былобы уже поздно!
        —Нопочему ты думаешь, чтоменя хотят убить?
        —Военный министр Гуссейн-паша, Рашид-паша иБаба-Мансур решились умертвить тебя. Яслышала, какговорили обэтом два офицера. Онивходили вэту комнату; имне удалось пробраться сюда вслед заними. Таинственная смерть угрожает тебе! Язнаю только, чтотот, ктопроведет хотя одну ночь наэтой постели, погиб. Офицеры назвали многих, которых умертвили таким образом.
        Сади был храбр, оннераз доказал свое мужество вмногочисленных сражениях инеотступилбы ниперед какой явной опасностью, ноперед таинственной смертью, грозившей ему таким необъяснимым образом, егомужество неустояло.
        —Мыдолжны бежать сегодня ночью! — шепнула Сирра. — Если ты нехочешь бежать дляспасения своей жизни, тобеги ради Реции, чтобы избавить ее отмучений истраха. Япринесла много ключей ипилу, намлегко будет отворить дверь, ия уверена, чтонам удастся пробраться насвободу, несмотря намногочисленную стражу.
        —Хорошо, пусть будет по-твоему…
        —Благодарю тебя заэти слова!
        —Мыпопытаемся бежать, ноя недумаю, чтобы нам удалось обмануть бдительную стражу.
        —Можно обмануть самый бдительный караул.
        —Да,ты права! Этодоказывает твое присутствие здесь.
        Сирра вынула связку ключей и, подкравшись осторожно кдвери, начала поочереди вставлять их взамок, пробуя найти подходящий.
        Вдруг послышались приближающиеся шаги. Кто-то шел вкомнату Сади, или, быть может, былуслышан стук ключей, несмотря навсю осторожность Сирры.
        Едва успела она отскочить испрятаться снова закроватью, какдверь отворилась.
        Вошел капрал ипринес пленнику корзинку схлебом ишербетом.
        Поставив свою ношу настол, онтотчасже вышел, пожелав Сади спокойной ночи.
        Сирра вышла из-за кровати иснова начала пробовать ключи; новсе ее старания были бесполезны — ниодин изних неподходил.
        Между тем наступила полночь.
        Вкоридоре слышались шаги. Видно было, чтопленника стерегли очень тщательно. Обегстве нечего было идумать, иСирра стала такойже пленницей, какиСади.
        —Тыневеришь, чтотебе грозит опасность? — шепнула Черный гном. — Мыможем сейчас убедиться вэтом. Лягнапостель, какбудтобы ты спишь, яспрячусь около ибуду наблюдать. Вэтой постели скрыта гибель. Погаси свечи, имы будем ждать, чтобудет.
        Сади последовал совету Сирры и, погасив свечи, бросился напостель.
        Непрошло ичетверти часа, какон увидел прислабом свете, проникавшем через узкое окно, чтобалдахин постели зашевелился иначал тихо ибесшумно опускаться.
        —Берегись! — шепнула Сирра.
        —Янесплю! — тихо отвечал Сади.
        —Опасность близка. Балдахин должен опуститься изадушить тебя напостели. Высунь свою голову так, чтобы она осталась насвободе, иначе ты погиб.
        Наконец балдахин опустился так низко, чтокоснулся Сади, итот вдруг почувствовал, чтогромадная тяжесть давит его грудь.
        Онедва мог дышать, инебудь его голова свободна, он, наверно, былбы задушен.
        Прошло около четверти часа, ибалдахин снова заколебался. Онстал медленно подниматься ивскоре возвратился напрежнее место; втуже минуту удверей послышались шаги.
        —Сделай вид, какбудтобы ты задушен! — шепнула Сирра, поспешно скрываясь запостелью.
        Дверь отворилась, инапороге показался Гуссейн-паша всопровождении адъютанта идвух солдат, несших свечи.
        Сади лежал какмертвый. Скаким удовольствием крикнулбы он негодяям, чтоон жив ичто будет время, когда он отомстит своим врагам. Номысль оРеции удержалаего, ион притворился мертвым.
        —Да,ты прав, — сказал Гуссейн, обращаясь кадъютанту. — Онумер! Доутра пусть он останется лежать здесь. — Сэтими словами Гуссейн невольно взглянул набалдахин постели. Казалось, привиде этой адской машины его охватил ужас, таккакон поспешно отвернулся имолча вышел изкомнаты пленника.
        Некоторое время слышны были удаляющиеся шаги, затем все стихло.
        VI
        Благородное сердце
        Всюночь Реция напрасно прождала возвращения Сирры. Наконец стало рассветать. Ейнельзя было более оставаться вСераскириате, неподвергая себя опасности быть узнанной, ипоэтому она скрепя сердце подошла кворотам, выходившим наберег, думая тут выйти насвободу.
        Солдаты, стоявшие уворот, были очень удивлены, увидя так рано персидского торговца.
        —Какты сюда попал? — спросил один изних Рецию.
        —Япришел сюда еще вчера, — отвечала Реция, стараясь изменить голос. — Ноя опоздал идолжен был ночевать надворе.
        —Безразрешения караульного офицера никого нельзя выпускать! — закричал солдат. — Назад!
        —Новедь вы видите оба, чтоя торговец.
        —Ктобы ты нибыл, номы тебя непропустим.
        Реция увидела, чтоей здесь ничего недобиться, иповернула назад.
        Обойдя башню, онанаправилась кдругим воротам, выходившим надорогу, думая тут попытать счастья.
        Солдаты, стоявшие здесь, видели уже накануне персидского торговца.
        —Как? Тыопять сюда пришел? — спросил один изних, обращаясь кРеции.
        —Япришел еще вчера вечером! Яторговец розовым маслом.
        —Да,я тебя знаю, якупил утебя вчера опиума. Кудаже ты девал свой ящик?
        —Ясейчас расскажу тебе, чтосомной случилось! Твои товарищи требовали опиума, ауменя его больше небыло.
        —Как, тывсе распродал?
        —Все! Гдеже мне было достать опиума. «Ну,так принеси намеще, апока мы оставим взалог здесь твой ящик», — сказали твои товарищи. — Ядумал, чтоони шутят, иждал довечера, пока незаснул, нотеперь я вижу, чтоони, пожалуй, ивсамом деле неотдадут мне ящика, вотя ихочу поэтому сходить заопиумом.
        Солдаты рассмеялись.
        —Да,ты прав! — сказал один изних. — Принеси-ка еще опиума, намтоже его надо.
        —Таквы пустите меня.
        Солдат отпер ворота, Реция вышла, итяжелая дверь снова заней захлопнулась. Онабыла свободна!
        Чтоона должна была сделать, чтобы освободить Сади ибедную Сирру?..
        Нооставим Рецию ивойдем втюрьму, гдебыл заключен Гассан.
        Свержение султана вызвало унего страшный гнев против заговорщиков, приизвестииже осмерти Абдул-Азиса им овладели ярость ибешенство, ион поклялся отомстить изменникам, убийцам султана.
        Егогнев иненависть покажутся нам справедливыми, если мы вспомним, чтоГуссейн-паша постоянно старался выказать султану свою преданность, чтоэто он предложил оставить престол принцу Юсуфу, таккакнадеялся выдать дочь свою запринца, ипоэтому свершение этого плана обещало ему неисчислимые выгоды. Когдаже надежды его несбылись ибрак расстроился, онсделался злейшим врагом султана. Мансур был еще хужеего. Рашид тоже нелучше. Аэти трое ибыли душой заговора!
        Изтрех друзей, казавшихся опасными заговорщикам, насвободе остался один Зора-бей, нопротив него они несмели действовать открыто, таккакон был очень любим влондонском дипломатическом кружке, апритяжелом положении Турции необходимо было поддерживать дружеские отношения сАнглией.
        Какмы уже знаем, МурадV тотчас повосшествии напрестол велел освободить принца Юсуфа ивыразил желание видетьего.
        Желание султана было немедленно исполнено, ипринцы встретились первый раз после перемен, происшедших вих положении.
        Нененависть игнев, атолько одна печаль опотере отца была написана набледном лице принца Юсуфа, когда он вошел взвездный дворец Мурада.
        —Япризвал тебя, — начал Мурад, — чтобы сказать, чтоты совершенно свободен итебе нечего опасаться. Тыможешь навыбор занять один избосфорских дворцов.
        —Благодарювас, ваше величество заэту милость, — отвечал Юсуф. — Уменя нет никакого желания, мневсе равно, гденижить!
        —Отпокойного султана осталось тебе внаследство несколько дворцов, онинеотъемлемо твои, ия оставляю их затобой. Твой цветочный дворец хорош летом, нодлязимы, ядумаю, тебе приятнее будет дворец Долма-Бахче. Надеюсь видеть тебя примоем дворе. Яхочу изменить прежние отношения между султаном ипринцами.
        —Прием вашего величества доставляет мне большое утешение внесчастиях, которые наменя обрушились, — отвечал Юсуф, вглазах которого блеснули слезы. — Выможете понять всю глубину моей печали…
        —Язнаювсе! Аллах свидетель, чтоя невиновен вслучившемся, — прервал Мурад дрожащим отволнения голосом. — Меня также, какитебя, ужаснули страшные события вЧерагане! Невмоей власти было предупредитьих!
        —Янесомневался вэтом ниодной минуты! — вскричал Юсуф.
        —Может быть, утебя есть еще какое-нибудь желание, — продолжал султан. — Скажимне, ия исполнюего.
        —Длясебя мне ничего ненужно, ваше величество, ноя воспользуюсь милостью вашей дляодной дорогой мне особы.
        —Мнеуже давно известно твое благородное сердце, Юсуф. Закогоже ты просишь?
        —Уменя был адъютант, которого я любил идоверялему, каксамому себе. Унего было много врагов, иприперемене правления он пострадал более всех. Онтомится теперь вкаменной тюрьме сераля. Яговорю провеликого шейха Гассана!
        —Тывскоре увидишь его свободным. Ясам сейчас напишу приказ оего освобождении, — сказал Мурад.
        Сэтими словами он подошел кписьменному столу и, написав приказ, передал его растроганному Юсуфу.
        Сдрагоценной бумагой вкармане поспешил принц освободить своего несчастного друга.
        Досераля было далеко, итолько около полуночи Юсуф приехал туда.
        Повеление султана отворило перед ним все двери, испустя несколько минут он уже входил втюрьму, гдебыл заключен Гассан.
        Гассан неспал. Мысли омщении недавали ему ниминуты покоя. Только привиде входящего принца его мрачное лицо немного прояснилось.
        Онвскочил, бросился навстречу Юсуфу изаключил его всвои объятия.
        —Япринес тебе свободу, Гассан-бей! — вскричал принц, сияя радостью. — Япришел, чтобы вывести тебя отсюда.
        Ноэти слова необрадовали Гассана. Еголицо снова омрачилось.
        —Кому обязан я этой свободой, принц? — спросилон. — Министрам? Изменникам?
        —Тише, Гассан! Самсултан написал повеление освободить тебя!
        —Этодругое дело! Темлюдям я нехотелбы ничем быть обязанным, ноотсултана я могу принять свободу. Благодарю тебя запомощь, принц. Освобождение поможет мне исполнить долг мести!
        —Чтостобой, Гассан? Твой вид итвои слова пугают меня. Кчему такие мрачные мысли?
        —Иты еще спрашиваешь, Юсуф! Разве немоя обязанность наказать презренных изменников, отомстить занесчастного султана его низким врагам!
        —Этопогубит тебя!
        —Чтозначит моя жизнь, Юсуф? Ясрадостью пожертвую ею длямщения!
        Принца ужаснули мрачные слова Гассана, онпоспешил выйти сним изсераля, гдеих могли слышать доверенные заговорщиков.
        —Тыслишком возбужден, друг мой! — сказал Юсуф, когда они вышли надорогу. — Пожалей себя! Неторопись надело, которое может погубить тебя! Обещаймне…
        —Нетребуй отменя никакого обещания, Юсуф, — прервал Гассан, — янедамего!
        —Значит, яувидел тебя свободным только длятого, чтобы лишиться вновь? Идилучше замной вмой цветочный дворец ибудь моим лучшим другом, какипрежде.
        —Втвой прекрасный дворец? Нет! Оставь меня насвободе, Юсуф.
        —Нокудаже ты хочешь?
        —Наулице Мустафы есть большая гостиница.
        —Тыхочешь жить там? Ноотчегоже нехочешь ты жить сомной вмоем дворце? — спросил печально Юсуф.
        —Несердись наменя заэто, принц. Такбудет гораздо лучше!
        Вэто время они достигли улицы Мустафы. Принц немог расстаться сГассаном, емуказалось, чтоон его теряет навеки. Ондолго ходил, разговаривая сним, взад ивперед перед гостиницей, пока, наконец, ненаступило утро ипервые лучи восходящего солнца неосветили бесчисленные минареты Стамбула.
        —Прощай теперь, принц. Благодарю тебя затвою любовь, засвободу, которую я получил благодаря тебе, — сказал Гассан, прощаясь сЮсуфом.
        —Явижу, чтоты хочешь расстаться сомной навсегда! — вскричал принц.
        —Нет, решительный час еще ненаступил, — отвечал твердым голосом Гассан. — Мыеще увидимся!
        Онираспрощались. Гассан вошел вгостиницу, апринц медленно изадумчиво пошел попустынным еще улицам.
        Этобыло утро того дня, когда Реция счастливо успела выйти избашни Сераскириата.
        Юсуф шел поузкой улице, проходившей мимо ворот Сераскириата. Вту минуту, когда он был уже недалеко отбашни, онувидел, чтоворота отворились иизних вышел какой-то человек, по-видимому торговец-перс.
        Принц необратилбы наэто никакого внимания, еслибы вжестах ипоходке перса небыло чего-то особенного.
        Только несколько шагов разделялиих, каквдруг перс привиде принца вздрогнул иостановился. Черты его показались Юсуфу знакомыми, несмотря наповязку, закрывавшую большую часть лица.
        —Как? Этоты, Реция! — вскричал принц, узнавая девушку. — Кчему это переодевание?
        —Тише! Заклинаювас, ваше высочество, — прошептала Реция умоляющим голосом, боязливо оглядываясь посторонам, какбы опасаясь, чтослова принца будут кем-нибудь услышаны. — Аллах привел тебя сюда! — продолжалаона. — Явгоре иопасности!
        —Чтоже случилось стобой? Говори!
        —Сади-паша, моймуж, находится вбашне Сераскириата.
        —Твой муж? Да! Да! Теперь я помню! Онсвергнут внемилости.
        —Ия пробралась вбашню, чтобы освободитьего.
        —Какой безрассудный поступок!
        —Неукоряй меня, принц! Ясделала это длямоего мужа, чтобы спастиего! Вту ужасную ночь, когда мы были разлучены, япросила, чтобы мне позволили разделить заключение Сади, новсе мои просьбы были напрасны!
        Когда Реция рассказала освоей попытке освободить Сади, принц был тронут доглубины души этой высокой, самоотверженной любовью.
        —Тынедолжна падать духом! Япомогу тебе, — сказал он мягким, ласковым голосом. — Если я немогу назвать тебя моей, тоя хочу, покрайней мере, видеть тебя счастливою. Япомогу тебе освободить Сади изэтой башни.
        —Тыхочешь это сделать, принц? — вскричала Реция. — Как? Тыхочешь помочьмне?
        —Клянусь тебе, чтосделаю все возможное, чтобы дни твоего горя скорее прошли!
        —Тогда все будет хорошо! Если ты мне поможешь, Сади скоро будет насвободе.
        —Ненадейся очень наменя! Моявласть теперь ничтожна! Но,вовсяком случае, ясделаювсе, чтоотменя зависит. Теперь посоветуемся, какнам надо действовать.
        —Благодарю тебя, принц! Предчувствие необмануло меня — явсегда доверяла тебе, какдругу! Твое благородное сердце победило!
        VII
        Новые опасности
        Когда Гуссейн-паша вышел изкомнаты Сади, убедившись, чтоадская машина хорошо делает свое дело, дверь была снова заперта.
        Сади поднялся спостели. Спомощью Сирры он счастливо избежал опасности, новсе-таки еще находился вовласти врагов, поклявшихся погубитьего.
        Когда шаги вкоридоре замолкли, Сирра выбралась изсвоего убежища.
        —Ониуверены теперь втвоей смерти, благородный паша, — шепнула она сторжествующим видом. — Этавесть скоро дойдет идочасовых, такчто, ядумаю, тебе легко будет обмануть их ибежать.
        —Нокаким образом?
        —Вера впризраки поможет тебе! Яотопру сейчас дверь, тызавернешься впростыню, каквсаван, ипройдешь покоридору. Часовые неосмелятся остановить тебя. Онирешат, чтоэто привидение.
        —Нет, Сирра, такие средства мне противны! — прервал Сади. — Яникогда нерешусь наэто!
        —Нопротив врагов, которые замышляют убить тебя, хороши всякие средства.
        —Япрезираю обман!
        —Значит, тылучше останешься здесь? Подумай оРеции!
        —Да,ты права, онаведь еще вбашне, мыдолжны бежать, нонетак, какты предлагаешь, может быть, намудастся спастись инеприбегая кобману.
        Сэтими словами Сади подошел кстолу, накотором находилась корзина спищей ишербет, принесенные длянего солдатом, и, взяв стакан шербета, стал пить, таккакего начинала уже мучить жажда.
        Едва Сирра заметила это, какбросилась кСади ивырвала унего изрук стакан.
        —Чтоты делаешь! — вскричала она вужасе.
        —Почемуже мне непить, если мне хочется?
        —Тыразве незнаешь, чтотвои враги всячески стараются погубить тебя. Может быть, этот шербет, этифрукты, всеэто отравлено!
        —Тыслишком подозрительна!
        —Непей ниодной капли более, Сади-паша, умоляю тебя! Тыуже выпил немного, но, ксчастью, только несколько глотков, такчто, быть может, этонебудет длятебя смертельно.
        Сирра снова принялась подбирать ключи, инаконец, подпилив слегка один изних, ейудалось отпереть дверь.
        —Теперь спомощью Аллаха попытаемся сойти вниз, кРеции.
        Сирра осторожно открыла дверь. Вкоридоре царил полумрак, таккаксвет проникал внего только изглавного коридора, который был освещен.
        Вэту минуту должно было решиться, удастся илинет смелый план Сирры.
        Осторожно ступая, Сирра иСади дошли доглавного коридора, нодальше следовать небыло никакой возможности. Коридор был ярко освещен, ипонему ходили взад ивперед двое часовых.
        Невозможность пройти незамеченными была слишком очевидна. Враги Сади стерегли его даже итогда, когда они были уже уверены вего смерти.
        Оставалось только вернуться назад.
        —Мыдолжны подождать доутренней смены часовых, — сказала стяжелым вздохом Сирра, запирая снова дверь комнаты Сади. — Может быть, тогда нам удастся пройти.
        —Бедная Реция! — проговорил печально Сади.
        —Яхочу, покрайней мере, попытаться пройти кней, — продолжала Черный гном, — ипередать ей весть отебе. Явсе еще надеюсь, чтонам удастся счастливо выбраться отсюда. Тутесть другой коридор, рядом сглавным, может быть, понему можно дойти долестницы. Новсе-таки придется перейти ичерез главный коридор. Яодна смогу прошмыгнуть, аты наврядли…
        —Тыдумаешь, чтоя слишком неловок?
        —Нет, благородный паша, ноты слишком высок итвои шаги далеко слышны.
        —Однако мы сделаем еще одну попытку.
        —Конечно, япройду вперед ибуду наблюдать. Может быть, вовремя смены караула нам удастся пробраться клестнице. Тогда ты оденешься персидским торговцем, Реция сядет вящик, ивы выйдете насвободу.
        Сэтими словами Сирра отворила снова дверь иисчезла вкоридоре.
        Неожиданное горе ждалоее, когда она вернулась вкомнату, гдеоставался Сади. Онлежал наполу, какмертвый.
        Сирра бросилась кнему — Сади лежал бездыханный, сердце его небилось.
        Шербет! Сирра тотчас поняла, вчем дело, онанеошибалась, говоря, чтовраги Сади непобрезгают никакими средствами, чтобы только избавиться отнего. Шербет был отравлен.
        Ужас иотчаяние овладели Сиррой. Онанезнала, чтоделать.
        Прежде всего она решила предупредить Рецию опроисшедшем несчастии идляэтого пробралась осторожно клестнице. Воспользовавшись происходившей вэто время сменой часовых, сбежала внижний этаж башни.
        Новсе ее поиски были бесплодны, ящик стележкой был еще вбашне, ноРеция исчезла.
        Этоеще более увеличило ужас исмятение Сирры. Обыкновенно она отличалась хладнокровием ирешительностью, новэту минуту она незнала, чтоделать, начто решиться.
        Между тем железная дверь башни была снова заперта, иСирре наоставалось ничего, кактолько вернуться вкомнату, гдебыл заключен Сади.
        Вту минуту, когда она вошла внее, вкоридоре послышались шаги, дверь отворилась, ивошел капрал стремя солдатами. Сирра неуспела спрятаться заподушками постели, капрал заметил, какпривходе его что-то черное промелькнуло, вкомнате.
        —Возьмите мертвого пашу иснесите его вниз, — приказал капрал солдатам. Тепоспешно повиновались.
        —Незаметиливы, чтоздесь кто-то был, когда мы вошли? — спросил капрал.
        —Да,мне кажется, чтокто-то спрятался заподушками, — заметил один изсолдат.
        —Клянусь бородой пророка, яотыщу этот призрак! — вскричал капрал и, обнажив свою саблю, начал протыкать ею подушки.
        Втуже минуту Сирра сбыстротой стрелы выскочила изсвоего убежища и, толкнув капрала так, чтотот упал напостель, бросилась вон изкомнаты мимо изумленных часовых.
        Наподушках виднелась кровь. Сабля капрала ранила Сирру.
        —Ого! Упривидения есть кровь! — вскричал капрал. — Ночто это такое было? Этонечеловек! Держитеего!
        —Этопоходило скорей накакого-то чертенка! — заметил один изсолдат.
        —Вонон там бежит! — прибавил другой, указывая рукой внаправлении, покоторому убежала Сирра.
        Солдаты немогли преследовать бежавшую, таккакони несли Сади-пашу, икапрал один бросился вслед заней, потрясая саблей.
        —Держите! Держите! — крикнул он двум солдатам, стоявшим начасах вглавном коридоре.
        —Чтотакое случилось, капрал? — спросили те, сизумлением глядя насвоего бегущего начальника.
        —Держитеего! — кричал капрал. — Разве вы невидели черта, который выскочил изкомнаты Сади-паши?
        —Оннеможет никуда убежать, — вскричал один изсолдат, — дверь внизу заперта!
        Вслед затем все трое бросились впогоню заСиррой.
        Началась дикая охота. Сирра летела какстрела помрачным коридорам ипереходам башни, изаней скриками неслись преследователи.
        Добежав доконца одного изкоридоров, Сирра бросилась вполуоткрытую дверь ивзбежала поузкой икрутой лестнице вверхний этаж башни. Через минуту солдаты были уже улестницы.
        —Онвбежал наверх! — вскричал капрал.
        —Тамнам ненайтиего, — сказал один изсолдат.
        —Почему?
        —Тамслишком много комнат иразных закоулков.
        —Всеравно! Мыдолжны вочтобы то нистало пойматьего. Вперед!
        Рана, полученная Сиррой, сильно ее мучила, упорное преследование истощило ее силы, такчто наконец она была загнана вугол исхвачена солдатами.
        —Девушка! Урод! — вскричал капрал, разглядываяее. — Какона могла попасть вкомнату паши? Заприте ее водну изпустых комнат, — приказалон, обращаясь ксолдатам, — пусть она посидит тут, пока неузнаем, ктоона икаксюда попала.
        Солдаты повиновались.
        VIII
        Замужество леди Страдфорд
        —Выпришли, Зора, выисполнили мою просьбу, несмотря навсе случившееся! — воскликнула леди Страдфорд, встречая Зору всаду своего дома. — Благодарю вас заэто!
        —Какмог я обидеться навас запоступки человека, который кажется мне проклятием вашей жизни! — отвечал Зора, целуя руку Сары.
        —Проклятие моей жизни! — повторила печально Сара. — Яхочу поведать вам овсех событиях моей жизни, чтобы вы могли судить, достойнали я ваших симпатий.
        —Этодоверие, Сара, служит мне новым доказательством, чтовы принимаете мои чувства.
        —Выузнаете мою жизнь. Выпервый человек, которому я решаюсь раскрыть мою душу! Перед другими я скрываю мое горе, таккакони илинепонялибыего, илинеповерили. Свет так легко готов бросать камни водинокую беспомощную женщину. Узнав свет, ястала ненавидеть, презиратьего. Меня называли авантюристкой, яже нашла наслаждение вдипломатических интригах, нити которых я умела захватить всвои руки. Носейчас вы все узнаете, Зора, ия верю, чтоваше сердце поймет меня!
        —Шесть лет тому назад, — начала свой рассказ Сара, — яжила смоей матерью, леди Кей, внашем замке Кей-Гоуз.
        —Как? Кей-Гоуз, этот рай, принадлежалвам?
        —Да,он принадлежал моей матери, укоторой я была единственной дочерью. Моямать была слаба ибольна идумала тогда, чтоее дни сочтены. Вэто-то время ипоявился вКей-Гоузе адмирал исумел завладеть полнейшим доверием моей матери. Онатак была очарована им, что, даже непытаясь разузнать, чтоон зачеловек, решилась отдать ему меня вжены. Вто время адмирал был уже вотставке ипользовался сомнительной репутацией, ноникто несмел осуждать его открыто, таккакон был известным бретером[32 - Бретер (фр.) — заядлый дуэлянт, задира, скандалист.]. Иэтого ничего незнала моя мать! Никто несказалей, даона никого инеспрашивала! Мнебыло тогда всего шестнадцать лет, и, небудучи приучена ксамостоятельности, яповиновалась вовсем матери, нисколько недумая омоей будущей судьбе. Явышла заадмирала, имы поселились вэтом доме, который был подарен мне матерью; кроме того, адмиралу она дала значительную сумму денег. Ябыла так беспечна инеопытна, чтоменя нисколько неинтересовало, каквелика была эта сумма ичто надо сней сделать. Яудивилась только, когда через несколько месяцев стали появляться люди сосчетами, покоторым небыло заплачено.
Адмирал сумел еще раз обмануть меня относительно своего состояния иположения всвете, ноя начала уже смутно понимать, чтомне никогда неполюбить этого человека ичто, отдав ему руку, яслепо пошла навстречу несчастью. Мало-помалу это становилось дляменя все очевиднее, инаконец передо мной открылся целый лабиринт обманов инизостей. Тогда вомне все изменилось, ивиной этому стал человек, непостыдившийся принести меня вжертву своим целям. Вынезнаете, чтоя тогда вынесла! Еслибы вы знали меня ребенком, выбылибы напуганы происшедшей вомне тогда переменой!
        —Еслибы я вас тогда знал, Сара! — сказал тихо Зора.
        —Зятю леди Кей, — продолжала после минутного молчания Сара, — ростовщики Лондона открыли огромный кредит, иадмирал вел самую разнузданную жизнь, нисколько незаботясь обомне. Вэто время моя мать была присмерти, ноиотнее неукрылись поступки адмирала, иона перед смертью успела спасти меня отнищеты, написав взавещании, чтовсе свое состояние она оставляет мне одной. Тутадмирал, узнав, чтонеимеет никакого права наоставленные мне богатства, пришел вбешенство инепостыдился даже сказать мне влицо, чтоон женился намне только ради моего состояния.
        —Этот презренный недостоин, чтобы солнце освещалоего, недостоин жизни! — вскричал внегодовании Зора.
        —Неуспели похоронить мою мать, какменя совсех сторон осадили кредиторы адмирала. Одна задругой обрушивались наменя ужасные вести. Яузнала тогда, чтоадмирал надавал фальшивых векселей, идолжна была продать Кей-Гоуз, чтобы только спасти мое имя отбесчестия. Ноэто нисколько неостановило адмирала, онпостоянно требовал отменя новых сумм, такчто наконец, япринуждена была просить орасторжении нашего брака. Дело решилось вмою пользу. Адмирал согласился возвратить мне свободу, нозабольшую сумму денег, ия, было, думала уже, чтоизбавилась отего преследований. Номоя надежда оказалась тщетной, яуезжала вПариж, потом вБрюссель, ноадмирал всюду находил меня итребовал деньги. Наконец он довел меня дотого, чтоя ради средств ксуществованию сделалась исполнительницей тайных дипломатических поручений, одним словом, тем, кемвы знали меня вКонстантинополе.
        —Ночегоже хотел отвас этот презренный после того, каквы все ему отдали?
        —Ондумал, чтоуменя есть еще деньги, ихотел угрозами заставить меня отдать ихему. Недавно получила я наследство отодного дальнего родственника. Едва узнал обэтом адмирал, какбросился комне, какжадный коршун, чтобы вырвать уменя иэто. Яподелилась сним. Нокчему это привело? Непрошло инескольких месяцев, какя узнала, чтоадмирал подделал нетолько мою подпись, ноиподпись герцога Норфолка. Герцог хотел замять это дело изуважения комне, ноя потребовала суда. Моетерпение истощилось, ия хочу, чтобы суд избавил меня отпозора носить имя этого презренного.
        —Да,вы правы, Сара. Все, всепотеряли вы повине этого негодяя…
        —Идут! — прервала вдруг Сара. — Ктоэто? Боже! Этоон! Адмирал!
        —Отчего вы так испугались, Сара? — спросил Зора-бей. — Ясвами, ивмоем присутствии адмирал неосмелится оскорблятьвас!
        —Вынезнаетеего, Зора! Прошувас, оставьте меня!
        —Непросите, Сара. Этобылобы трусостью итолько поощрилобы адмирала кновым дерзостям.
        —Онподходит… уже поздно!.. Боже мой! Ябоюсь…
        —Чего вы боитесь?
        —Ябоюсь завас!
        —Благодарю вас заэти слова, Сара, нотеперь я прошу вас оставить меня одного садмиралом, — сказал Зора-бей.
        —А! — вскричал адмирал подходя, слегка пошатываясь. — Мояжена софицером, даеще опять стурецким! Мнеочень приятно, миледи, чтоя еще раз застал вас вобществе вашего нового поклонника!
        —Остановитесь, милостивый государь! — прервал внегодовании Зора-бей. — Намнадо свести старые счеты, нотолько невприсутствии этой дамы!
        —Почемуже нет? — сказал, смеясь, адмирал. — Этадама может все слышать.
        —Извините, миледи, ноя должен вас оставить, — сказал Зора, обращаясь кСаре.
        —Чтовы хотите делать? — спросила она виспуге.
        —Небойтесь ничего, миледи, — отвечал Зора. — Предоставьте мне действовать! Неугодноли вам пойти сомной вэту боковую аллею, — продолжалон, обращаясь кадмиралу.
        Тотповиновался ипоследовал заЗорой.
        —Чтохотите вы сообщитьмне? — спросилон.
        «Чтовы негодяй, которому неизбежать тюрьмы!» — хотел сказать Зора, ноудержался.
        —Вмоей власти былобы, — сказалон, — отдать вас первому полицейскому заваш поступок вОлд-Кентской таверне, ноизуважения кмиледи…
        —Ха,ха, ха! Изуважения!.. — засмеялся адмирал. — Ужнедумаетеливы, чтоя, тоже изуважения кмиледи, сталбы щадитьвас, еслибы мне пришла фантазия влепить вам влоб пулю!
        —Япредупрежу ваше желание. Яхотел послать квам моего секунданта, графа Варвика, нотеперь вынужден сам передать вам мой вызов!
        —Как? Что? Вызов?
        —Конечно! Вас, ядумаю, этоудивляет, таккаквы сознаете, чтонедостойны такой чести, нетакли? Япредоставляю вам выбор оружия иместо, самже назначаю только время. Яхотел было кончить все сегодня вечером, нотак каквы теперь невнормальном состоянии, тоя откладываю дуэль назавтра. Рано утром мы можем встретиться.
        —Согласен! — вскричал адмирал. — Пистолеты! Двадцать шагов! Впарке Уэмбли! Девять часов!
        —Согласен! Иоружие?
        —Япривезу ссобой. Вызахватите доктора.
        —Мойсекундант граф Варвик. Ктоже ваш?
        —Яеще незнаю! Япоищу.
        —Значит, ябуду ожидать вас завтра утром, вдевять часов, впарке Уэмбли.
        Сэтими словами Зора холодно поклонился ивышел изсада.
        Адмирал, впервую минуту выказавший храбрость ирешительность, казалось, неожидал такой скорой ирешительной развязки.
        После ухода Зоры он несколько раз молча исосредоточенно прошелся посаду, затем вышел и, севвкарету, поехал кдругу своему, капитану Гризби, — капитану безкорабля икоманды.
        Сэтим Гризби адмирал переговорил опредстоящей ему дуэли, итот согласился нетолько сопровождать адмирала впарк, ноипривезти пару пистолетов, внешне совершенно одинаковых, ноизкоторых стрелял хорошо только один…
        Наутро противники сошлись, какбыло условлено, накраю парка Уэмбли.
        —Чтоскажете вы пропопытку примирить противников? — спросил капитан Гризби, обращаясь кграфу Варвику.
        —Мойдруг Зора-бей, — отвечал Варвик, — ниприкаких условиях несогласится напримирение.
        Слуга капитана принес ящик спистолетами иположил его нанаходившийся вблизи каменный стол. Граф икапитан зарядили пистолеты иотмерили условленные двадцать шагов.
        Капитан Гризби, верный своему обещанию, сумел выбрать исправный пистолет, предоставив Варвику другой, плохо стрелявший.
        —Первый выстрел принадлежит адмиралу! — объявил капитан, когда оружие было вручено противникам. Секунданты идоктор отошли всторону.
        —Готово! — скомандовал капитан. — Дуэль начинается! Адмирал стреляет! Раз, два, три!
        Выстрел глухо раскатился подтенистыми деревьями парка.
        —Кровь! — вскричал капитан, поспешно бросаясь кЗоре, нащеке которого показались капли крови.
        —Ничего! — отвечал тот хладнокровно.
        —Да,это пустяки, царапина! — сказал граф Варвик, также подошедший вэто время.
        —Готово! — скомандовал снова капитан. — Дуэль продолжается! Господин офицер стреляет! Раз, два, три!
        Снова раздался выстрел, нопоследствия были совершенно неожиданны.
        Зора хорошо прицелился, такчто адмирал, пораженный пулей вгрудь, упал безчувств наземлю, новтоже время пистолет разорвало иранило руку Зоры.
        Рана адмирала казалась более опасной, ипоэтому доктор поспешил прежде кнему, чтобы наложить наскоро перевязку, которая позволилабы перевезти адмирала вближайший госпиталь.
        —Чтоэто значит? — спросил Зора графа Варвика. — Смотрите, сюда приближаются несколько человек.
        —Свиду они похожи наполицейских.
        —Ужнедонесеноли онашей дуэли?
        Граф Варвик вышел навстречу приближавшимся, иони объявилиему, чтоим поручено арестовать бывшего адмирала Страдфорда, обвиняемого вподлоге иподделке векселей.
        —Адмирал опасно ранен, — отвечал Варвик. — Егоотвезут сейчас вгоспиталь.
        Вэто время доктор икапитан спомощью слуг понесли адмирала ккарете, полицейские последовали заними.
        Через несколько часов Зора, Варвик идоктор были уже вЛондоне, гдерука Зоры была тщательнее перевязана, причем оказалось, чторана гораздо опаснее, чемсначала казалось, идаже угрожает сделаться смертельной.
        IX
        Приказание принцессы
        Надругой день после неудачной попытки Реции освободить Сади Лаццаро снова явился кпринцессе.
        —Япринес тебе важное известие, — сказалон. — Новость, которой ты неожидаешь!
        —Если твоя новость стоит награды, тыполучишьее! — отвечала Рошана.
        —Такие новости нечасто встречаются, ваше высочество, — продолжал грек. — Явидел сегодня труп.
        —Труп? Чтозначат твои слова?
        —Да,труп! Икакты думаешь, чей, принцесса? Труп Сади-паши! Онлежит теперь вкараульной комнате.
        —Сади-паша умер? — спросила принцесса, казалось, испуганная тем, чего она так страстно желала. — Тылжешь!
        Лаццаро заметил действие, произведенное его словами напринцессу.
        —Ядумал, чтоты желаешь его смерти, — сказалон, — чтотебе приятнее видеть его мертвым, чемвобъятиях прекрасной Реции. Но,может быть, яошибся? Однако мне кажется, принцесса, чтодлятебя лучше, чтоон мертв. Подумай только: еслибы Сади-паша соединился снова сРецией, еслибы он нашел своего ребенка, чтобы ты тогда сказала?
        Рошана молчала.
        —Или, может быть, тыдумаешь, — продолжал грек, — чтоСади неудалосьбы найти ребенка? Тогда, значит, тынезнаешь Сади!
        —Молчи! Янехочу тебя слушать! — вскричала гневно Рошана.
        —Прости, принцесса, если я сказал что-нибудь тебе неприятное, янехотел этого! Яхотел только передать тебе весть…
        —Бери свои деньги иступай! Яхочу остаться одна! — приказала Рошана, бросив греку несколько золотых монет.
        —Лаццаро повинуется! Благодарю затвое великодушие! — сказал грек и, накинув наголову свое покрывало, поспешно скрылся, подобрав брошенные ему деньги.
        Тотчас после его ухода принцесса поспешно позвонила.
        Вошла Эсма, еедоверенная невольница.
        —Гдедитя, которое я тебе поручила? — спросила ее принцесса.
        —Оноусадовницы, ваше высочество! — отвечала Эсма.
        —Онодолжно погибнуть! — приказала Рошана. — Возьмиего, снеси наберег итам, привязав кнему камень, брось вморе!
        Привыкшая кбезусловному повиновению, невольница непосмела возразить нислова имолча вышла изкомнаты принцессы.
        Ночерез четверть часа она вернулась сребенком наруках ибросилась кногам Рошаны.
        Дитя неподозревало оготовящейся ему участи и, улыбаясь, смотрело напринцессу.
        УЭсмы слезы выступили наглазах. Оначувствовала, чтоунее нехватит мужества лишить жизни невинное существо.
        —Сжалься, принцесса! — вскричала она дрожащим голосом. — Сжалься надребенком! Смотри, какон улыбается тебе!
        —Что? — крикнула вгневе Рошана. — Каксмеешь ты говорить это! Илиты хочешь умереть вместе сребенком? Берегись!
        Эсма знала характер своей госпожи, знала также, чтотурецкие законы ненаказывают заубийство рабов. Онапокорилась, поняв, чтопросьбы имольбы нетронут принцессу.
        —Яповинуюсь твоему желанию, повелительница, — сказала Эсма. — Ятвоя слуга, иволя твоя дляменя закон!
        —Ночь наступает, ступай скорее наберег! — приказала принцесса.
        Эсма взяла наруки ребенка и, закутав его платком, вышла издворца, чтобы исполнить приказание принцессы.
        Доберега моря, гдеможно былобы незаметно бросить несчастного ребенка, было далеко, икогда Эсма достиглаего, была уже ночь.
        Между тем небо заволокло облаками, душный, неподвижный воздух предвещал бурю. Нагоризонте мелькала молния, ислышались глухие раскаты грома.
        Подойдя кберегу, Эсма развернула платок ивынула изнего ребенка. Наступила решительная минута!
        Надо было исполнить приказание принцессы; новтот момент, когда Эсма хотела уже бросить ребенка вволны, вней снова заговорила жалость. Оначувствовала, чтоневсостоянии лишить жизни несчастное дитя.
        После некоторого колебания Эсма положила маленького Сади втростник, решившись оставить его напроизвол судьбы: если ему суждено умереть, думалаона, волны унесутего, еслиже нет, тоего, наверно, найдет какой-нибудь сострадательный человек, какнекогда малютку Моисея.
        Нотут ее объял страх примысли, чтокто-нибудь изслуг принцессы, может быть, следит заней идонесет оее поступке.
        Вдруг сверкнула молния иразразился страшный гром, оглушивший Эсму.
        Встрахе иужасе, невладея более собой, онабросилась кберегу и, положив Сади встоявший вблизи челнок, столкнула его вводу.
        Сделав это, онабросилась бежать, какбы преследуемая фуриями.
        Между тем предоставленный волнам челнок медленно плыл, покачиваясь, воткрытое море.
        X
        Отчаяние
        Вмаленьком старом доме старой Кадиджи уокна стояла Реция иснетерпением ждала возвращения принца Юсуфа.
        Проводив ее сюда, принц отправился вСераскириат, чтобы узнать осудьбе Сирры иСади ипопытаться освободитьих.
        Часпроходил зачасом, анипринца, ниСирры небыло; нетерпение ибеспокойство Реции росли скаждой минутой.
        Наконец ей послышался отдаленный плеск весел поводе.
        Спустя несколько минут послышались чьи-то приближающиеся шаги, кто-то открыл дверь. Реция поспешила навстречу вошедшему.
        Этобыл принц.
        Волнение Реции было так велико, чтоона незаметила печального выражения лица Юсуфа.
        —Какую весть приносишь тымне, принц? — спросилаона.
        Юсуф хотел постепенно приготовить Рецию кужасному известию, которое он принесей. Онвидел Сади лежащего мертвым.
        —Янадеялся налучшее, — сказалон, — янадеялся, чтомне удастся сделать что-нибудь дляосвобождения Сади-паши.
        —Значит, твои старания были бесплодны? Непечалься обэтом, принц! Яуверена, чторано илипоздно истина восторжествует изаслуги моего Сади будут вознаграждены! Видел ты там Сирру?
        —Нет!
        —Былты уСади?
        —Да,я был унего.
        —Тыговорил сним?
        —Нет, ятолько виделего!
        —Тывидел только? Чтоэто значит?
        —Яужаснулся!
        —Тыужаснулся? Чтослучилось? МойСади болен?
        —Он,должно быть, внезапно захворал.
        —Итеперь? Чтозначит твой мрачный вид, принц? Теперь? Говори! Нескрывай отменя ничего! МойСади умер? Ониубилиего?
        —Янадеюсь, чтоего еще можно спасти!
        —Тынадеешься… его еще можно спасти… — сказала Реция дрожащим голосом. — Онумер! Умер!
        Ужасная весть, казалось, поразила ее какгромом.
        —Янедумаю, чтобы он умер, моябедная Реция. Онтолько лежит безчувств! Онскорее похож наспящего! Япросил Редифа-пашу послать задоктором, ион согласился.
        —Благодарю тебя, принц! — беззвучно сказала Реция. Ееглаза были сухи, ниодин крик горя илиотчаяния невырвался изее груди. Горе было слишком велико, чтобы его можно было высказать словами, облегчить рыданиями. — Яхочу просить утебя еще одной милости, принц, — продолжала она через какое-то время, когда, казалось, снова овладела собой. — Этомое последнее желание! Даймне увидеть Сади-пашу! Сведи меня кнему!
        —Ябоюсь, чтоэто только еще более опечалит тебя.
        —Будь спокоен, принц, нежалей меня! Реция знает, чтоей надо делать. Исполни, умоляю тебя, моюпросьбу! Сведи меня кСади! Яхочу впоследний раз его увидеть!
        —Хорошо! Пусть будет потвоему желанию! Ноеще раз повторяю, неотчаивайся, может быть, Сади еще можно спасти!
        Реция неверила словам принца, онаприняла их зажелание утешить.
        —Какдолжна я благодарить тебя затвою доброту, принц! — сказала Реция. — Ноесли молитва истерзанного горем сердца может принести счастье, тотебе оно должно скоро улыбнуться. Когда это наступит, вспомни онесчастной дочери Альманзора, которая длятого только узнала счастие, чтобы потерять его навеки!
        —Чтоэто значит? Этопохоже напрощание, Реция! Чтоты хочешь сделать? Япредчувствую несчастие. Нет! Янемогу вести тебя вСераскириат.
        —Отчегоже нет, принц? Неотступай оттвоего первого решения. Ктохочет умереть, тому ненадо дляэтого особенного места, — сказала Реция спочти неземным спокойствием. Казалось, внутри ее произошел какой-то переворот.
        Принц нерешился более противоречить ивышел издома старой гадалки всопровождении Реции. Потом они сели вкаик принца, который скоро привез их кСераскириату.
        Ночто давало Реции такое мужество, такую силу переносить горе? Этобыла мысль отом, чтоона скоро соединится сСади, таккакона решилась умертвить себя уего трупа. Еесмущала сначала мысль осыне, ноона знала, чтоСирра будет длянего второй матерью истанет безустали его отыскивать. Ещенесколько минут, думалаона, иконец всем земным горестям!
        Мысль, чтоСади, быть может, ещежив иего еще можно спасти, неприходила ей вголову. Онабыла уверена вего смерти, иунее было только одно желание: соединиться сее дорогим Сади.
        Наконец каик остановился, принц помог Реции выйти, иони пошли ковходу вСераскириат.
        Часовые знали принца и, кроме того, видели его раньше всопровождении Редифа-паши, поэтому они неосмелились остановить его ибеспрекословно отперли ворота.
        Дверь башни была открыта, ипринц ввел свою спутницу вкараульную комнату.
        Наступила решающая минута.
        Посреди обширной комнаты стоял диван, накотором лежал недвижим, какмертвец, Сади. Ночто это значило? Ужневечерниели лучи солнца окрашивали его лицо? Егощеки небыли бледны! Наего лице небыло нималейшего выражения боли имучений. Онскорее походил наспящего, чемнамертвого. Казалось, чтовот сейчас откроются его полуприкрытые глаза ион поднимется сдивана.
        НоРеция необратила навсе это внимания. Онавидела только, чтоее Сади лежал перед нею безжизненный, и, бросившись около него наколени, спрятала лицо свое наего груди.
        Уважая ее печаль, Юсуф остановился вотдалении, нежелая мешать ей вэту торжественную минуту.
        Отчаяние овладело Рацией, иона безколебаний истраха готовилась расстаться сжизнью.
        Онавынула спрятанный нагруди маленький кинжал и, глядя влицо Сади, твердой рукой вонзила его себе всердце.
        Кровь хлынула ручьем надиван, иРеция совздохом опустилась напол.
        —Чтоты сделала? Тыранила себя? — вскричал Юсуф, увидя Рецию, истекающую кровью.
        —Прости… мне… чтоя… сделала… — прошептала прерывающимся голосом Реция.
        —Аллах, сжалься наднею! Онаумирает! — вскричал принц. — Принесите диван! Пошлите скорее задоктором! — приказал он поспешно солдатам, стоявшим увхода вбашню.
        Приказание Юсуфа было немедленно исполнено.
        Двое солдат принесли диван, накоторый тотчасже уложили бесчувственную Рецию, ичерез несколько минут явился доктор, старый грек…
        —Чтозакровавая драма разыгралась здесь? — спросил вполголоса доктор привиде крови около мертвого Сади илежащей безчувств Реции.
        Когда он осмотрел рану Реции, еголицо омрачилось. Казалось, рана была смертельна.
        —Теперь еще нельзя исследовать рану, — сказал он тихо принцу, накладывая повязку, — ясомневаюсь ввыздоровлении больной, онаслишком слаба отпотери крови.
        —Онанедолжна умереть! Просивсе, чтохочешь, яготов пожертвовать всем, толькобы спасти Рецию.
        —Ясделалвсе, чтоотменя зависит, — отвечал доктор, — ноя ненадеюсь науспех.
        —Тутлежит Сади-паша, — продолжал Юсуф, — часовые принесли его сюда изсвоей комнаты, решив, чтоон умер.
        Старик подошел кСади истал его осматривать, между тем какЮсуф, весь поглощенный своим горем, остался молча инеподвижно около Реции.
        —Паша неумер! — сказал доктор, подходя снова кнему. — Янадеюсь скоро привести его вчувство.
        —Сади-паша неумер? — вскричал принц. — АРеция должна умереть? О! Горе безконца!
        —Нопаша недолжен ничего знать ослучившемся. Сильное волнение может иметь гибельные последствия, — заметил доктор, — тогда все мое искусство будет бессильно!
        Сэтими словами он возвратился кдивану Сади и, вынув изкармана маленький флакон скакой-то жидкостью, поднес его корту иносу Сади исмочил несколькими каплями его губы.
        Действие было мгновенно.
        Сади тотчасже открыл глаза исудивлением огляделся вокруг.
        Затем он глубоко вздохнул, какбы пробудившись отдолгого сна, ислегка приподнялся.
        —Гдея? — спросил он слабым голосом.
        —Тыспасен, благородный паша! — отвечал доктор итотчасже приказал вынести Сади изкараульной комнаты.
        XI
        Мщение Лаццаро
        Старый нищенствующий дервиш сголовой, закутанной шерстяным покрывалом, селнаберегу вСкутари вбольшой каик ивелел перевозчику везти его ксералю.
        Былуже поздний вечер.
        Вту минуту, когда лодочник хотел отъехать отберега, вдруг показались наберегу два незнакомца впоношенных халатах и, подойдя ккаику, сели внего.
        —Выхотите тоже ксералю? — спросил их лодочник.
        Один изнезнакомцев молча кивнул головой иподал лодочнику несколько пиастров, положенных заперевоз. Вэту минуту лодочник взглянул налицо его изаметил, чтоналбу унего виднелась золотая повязка.
        Этобыла Золотая Маска!
        Лодочник невольно наклонил голову инехотел брать денег, ноЗолотая Маска положила их наскамейку и, молча поклонившись вответ наприветствие, села рядом сдервишем; спутник ее поместился подругую сторону.
        Этонеожиданное соседство обеспокоило Лаццаро, таккакдервиш был некто иной, какон.
        Зачем они сели водну лодку сним? Почему сели они так, чтоон оказался между ними? Былоли это снамерением? Или, может быть, этобыло простое совпадение?
        Скоро каик достиг сераля, Лаццаро вышел наберег, Золотая Маска стоварищем также.
        Тутдолжно было проясниться, следилили они заним илинет.
        Непредчувствуя ничего хорошего, Лаццаро поспешно выскочил наберег ивошел внаходившийся вблизи рыбный рынок, который вэто время был необыкновенно оживлен.
        Лаццаро вмешался втолпу, думая, чтоЗолотые Маски нерешатся заним следовать, и, квеличайшему своему удовольствию, увидел, чтоего надежда оправдалась, — Маски исчезли.
        Радуясь своей хитрости, грек пробрался сквозь рынок ивошел внаходившуюся надругой стороне его узкую, пустынную улицу.
        Нонеуспел он сделать нескольких шагов, какневольно остановился вужасе — впереди его показалась одна изЗолотых Масок. Онхотел бежать, нобыло уже поздно, другая Маска загородила ему отступление.
        —Грек Лаццаро! — раздался глухой голос. — Следуй замной!
        —Куда? — спросил грек дерзким тоном.
        —Куда я поведу тебя! — отвечала Золотая Маска.
        —Зачем ты меня преследуешь?
        —Тынеисполнил своего обещания!
        —Такое дело нелегко делается! Яхотел сегодня вечером привести Мансура наваше собрание.
        —Всобрание? Норазве ты знаешь, гдеоно бывает? — спросила Золотая Маска.
        —Такназови мнеего. Ведь долженже я выдать вам Мансура.
        —Тыдолжен привести его кограде кладбища, тамтебя будут ждать.
        —Хорошо! Водну изближайших ночей я приведу его туда.
        —Тебе дается еще три дня сроку! — сказала одна изЗолотых Масок.
        Сэтими словами они обе оставили Лаццаро иудалились.
        Тридня были подареныему, нозатем опять грозила верная смерть. Нечего было идумать скрыться отпреследований. Лаццаро видел, чтобыла неодна, асемь Золотых Масок, абыть может, кэтому тайному союзу принадлежали сотни итысячи. Ихвласть была громадна ипростиралась далеко запределы Турции. Было только одно средство спастись, иЛаццаро жадно занего ухватился. Нужно выдать правительству место сборищ Золотых Масок. Только уничтожив этот таинственный союз, Лаццаро мог вздохнуть свободно.
        Поэтому он решился следить заЗолотыми Масками и, скрываясь втени домов, осторожно следовал заними внекотором отдалении. Пройдя несколько улиц, Маски подошли кстарому деревянному дому ивошли внего. Лаццаро притаился вблизи, ожидая их выхода, чтобы продолжать следить заними.
        Нопрошло более получаса, аЗолотые Маски непоказывались. Тогда Лаццаро осторожно подошел кдому, куда они скрылись, думая узнать, ктовнем живет инеслужитли он убежищем дляЗолотых Масок.
        Подойдя кдому, оносторожно тронул ручку двери. Дверь отворилась. Казалось, домбыл необитаем. Внем было повсюду темно итихо. Войдя водвор, грек, несмотря натемноту, тотчасже понял, чтоЗолотые Маски его перехитрили ивсе его труды пропали даром. Надворе был выход надругую улицу, куда, верно, ивышли уже давно обе Маски.
        Несмотря нанеудачу, Лаццаро неотказался отсвоего плана, онсказал только себе, чтонадо действовать еще хитрее иосторожнее.
        Сэтими мыслями отправился он вгостиницу илег спать, чтобы собраться ссилами дляпредстоящей ночной работы.
        Наодной излучших улиц города уМансура-эфенди был если нероскошный, тообширный дом. Внем небыло гарема, казалось, егонисколько неинтересовали красивые женщины.
        Всеего мысли истремления были направлены наусиление своей власти какневидимого главы государства, соперника султана.
        Унего небыло другой страсти, кроме громадного честолюбия, которому он приносил вжертвувсе.
        Вцентре города дома построены довольно тесно, такчто конюшни Мансура находились неуего дома, аводной изближайших улиц, таккакоколо дома дляних небыло места.
        Почти каждый вечер Мансур ездил вразвалины Кадри. Этослучилось ивтот день, накануне которого Лаццаро безуспешно преследовал Золотые Маски.
        Кучер Мансура — Гамар закладывал лошадей, когда кнему подошел старый дервиш, закутанный сголовой втемное шерстяное одеяло.
        —ТынеГамарли, кучер мудрого Баба-Мансура? — спросилон.
        —Да, — отвечал Гамар. — Аты дервиш изразвалин? Какты попал сюда?
        —Невозьмешьли ты меня сегодня ссобой? Мудрый Баба-Мансур, верно, едет вКадри?
        —Янемогу никого брать, — отвечал кучер. — Спроси усамого мудрого Мансура. Только недумаю, чтобы он позволил тебе. Смог дойти сюда, сумеешь иназад вернуться.
        —Яхочу тебе кое-что сказать! — обратился снова Лаццаро ккучеру, подходя ближе.
        —Чего ты лезешь! Чего тебе надо? — вскричал тот снеудовольствием.
        —Некричи так! Можно, право, подумать., чтотебя режут! — продолжал Лаццаро, следуя заГамаром кконюшне.
        Настойчивость дервиша взбесила Гамара.
        —Нишагу! — вскричалон. — Убирайся!
        —Тише! Тише! — успокаивал Лаццаро, непереставая идти закучером.
        Вдруг покрывало упало сего головы, ивместо старого, сгорбленного дервиша перед кучером явился высокий, здоровый человек.
        Прежде чем тот успел крикнуть, Лаццаро схватил его загорло, иначалась дикая борьба.
        Этопродолжалось недолго, Лаццаро сизумительной ловкостью выхватил бывший вруках уГамара тяжелый бич истакой силой ударил его рукояткой поголове, чтотот повалился безчувств накаменный помост конюшни.
        Воспользовавшись этим, Лаццаро поспешно надел кучерское платье и, севнакозлы кареты, поехал кдому Мансура.
        Вскоре вышел Мансур ивелел везти себя вразвалины.
        Оннезаметил обмана, иплан Лаццаро досих пор безусловно удался.
        Благодаря закрытой карете Мансур невидел, чтокучер везет его вовсе нетуда, куда было приказано. Только уже около кладбища, казалось, Мансур заметил, чтоони едут невразвалины, иотворил дверцу кареты, нобыло уже поздно — Лаццаро ударил полошадям, ичерез мгновение экипаж остановился уограды.
        —Куда ты привез меня? — послышался голос Мансура.
        Лаццаро неотвечал.
        Мансур вышел изкареты, втуже минуту кнему подошли Золотые Маски.
        Предоставив Мансура его судьбе, Лаццаро медленно отъехал, нонанекотором расстоянии остановился, чтобы нетерять извиду Золотых Масок.
        Онувидел, какони, несмотря насопротивление Мансура, схватили его изавязали ему глаза платком.
        Тогда Лаццаро соскочил скозел и, подкравшись ктаинственным Маскам, стал следить заними, следуя внескольких шагах позади них. Наконец они исчезли вразвалинах семибашенного замка. Лаццаро узнал довольно и, нерискуя продолжать преследование, вернулся ккарете, всееще стоявшей укладбища.
        Тутон снова вскочил накозлы и, вернувшись кконюшням Мансура, оставил там экипаж, кучерскую одежду ипошел далее, довольный собой.
        Между тем очнувшийся Гамар шумел икричал, запертый вконюшне.
        XII
        Помилование
        Султан Мурад, заняв после тяжких испытаний трон, далеко нечувствовал себя счастливым. Оннисколько недоверял министрам, которым он обязан был своим возвышением. Онговорил себе, чтоони могут легко поступить сним также, какиспокойным султаном.
        Этамысль недавала ему ниминуты покоя. Кроме того, иужасные события прошедшего года непрошли длянего бесследно. Малейшего повода было достаточно, чтобы расстроить ибезтого уже потрясенную нервную систему Мурада.
        Егодоброта относительно Юсуфа идругих принцев, егомилосердие кГассану идругим ненавистным министрам лицам произвели самое неприятное впечатление назаговорщиков. Кроме того, Мурад желал царствовать по-своему инежелал подчиняться их указаниям.
        Всеэто убедило врагов убитого султана, чтоиновый правитель также невих вкусе искорее следует подумать отом, чтобы произвести новый переворот.
        Единственные светлые часы своего царствования Мурад проводил вкругу семейства, вособенности его радовал подраставший Саладин.
        Маленький принц имел только одно желание: онжелал вочтобы то нистало найти ту, которая заботилась онем вдни несчастия икоторую он любил, каквторую мать. Султан находил это вполне естественным исам желал вознаградить дочь Альманзора заее заботы омаленьком принце, поэтому было приказано навести справки оРеции.
        Сначала проведали толькото, чтоРеция вышла замуж, нозатем Саладин узнал отпринца Юсуфа подробности отом, чтоРеция вышла замуж забывшего великого визиря Сади-пашу ижила вего доме. Тогда Саладин привел Юсуфа ксвоему отцу, султану.
        —Япривел того, ктоможет нам дать самые подробные сведения оРеции! — вскричал Саладин, подведя Юсуфа котцу.
        Султан встретил принца очень милостиво.
        —Яслышал, чтодочь Альманзора Реция замужем забывшим великим визирем, — сказалон. — Такли это, принц Юсуф?
        —Ваше величество имеет совершенно верные сведения, ноя боюсь, чтовнастоящее время можно сказать, чтонесчастная Реция была супругой Сади-паши!
        —Была? Чтоэто значит? Разве она разводится спашой?
        —Нет, смерть разлучитих.
        —Оотец! Слышишь? Реция умирает! — вскричал сослезами Саладин.
        —Расскажи, чтоты знаешь, — обратился султан кЮсуфу. — Мнеговорили, чтоСади-паша неожиданно захворал втюрьме Сераскириата, гдеон находится взаключении.
        —Да,ваше величество, онзахворал сегодня ночью. Сохрани Аллах моего повелителя отподобной скоропостижной болезни!
        —Сади-паша умер?
        —Онказался мертвым, когда его увидела Реция, дочь Альманзора. Внесебя ототчаяния инебудучи всостоянии жить безСади, онавонзила себе всердце кинжал!
        —Какая трагическая судьба! — воскликнул видимо взволнованный султан.
        —Когда несчастная смертельно ранила себя, Сади стал подавать признаки жизни, ипоявилась надежда сохранить емуее, нонавыздоровление несчастной исчезла всякая надежда!
        —Сади знает, чтоона сделала?
        —Нет, ваше величество, этомоглобы убитьего.
        —Идочь Альманзора все еще вопасности?
        —Очень может быть, чтовэту минуту ее уже нет насвете.
        —Гдеона?
        —Вдоме Сади-паши!
        —Принятыли все меры дляее излечения?
        —Да! Онаокружена врачами ислужанками.
        —Если Реция умрет, тоСтамбул лишится благороднейшей женщины! — вскричал Саладин.
        —Этоправда! — подтвердил Юсуф.
        —Какая тяжелая судьба, — сказал задумчиво султан, очевидно взволнованный тем, чтоузнал. — Гдетеперь Сади-паша?
        —Ввоенной тюрьме, вруках своих злейших врагов, — бесстрашно сказал Юсуф, — вруках тех, ктосмертельно ненавидитего.
        —Принц Юсуф! Незабывай, чтоты говоришь провизирей!
        —Ваше величество, простите мне мои горькие слова, ноэто истина! Яопасаюсь зажизнь благородного Сади-паши точно также, какизажизнь вашего величества!
        —Янехочу слушать такие слова, принц! Какты думаешь, можетли помилование иосвобождение Сади-паши поддержать слабую искру жизни дочери Альманзора?
        —Если еще непоздно, если эта милость поспеет вовремя, онабудет иметь самое хорошее действие настраждущую.
        —Отец, помилуй Сади-пашу! — попросил принц Саладин.
        —Сади-паша недолжен никогда узнать, чтомы просили занего ваше величество, — сказал Юсуф. — Язнаю этого человека, онстольже горд, какиблагороден, инепринялбы подобного помилования.
        —Мыосвободимего, таккакего невиновность доказана!
        —Всяего вина заключается вненависти кнему его врагов! — сказал принц Юсуф. — Простите меня, ваше величество, нокакое-то предчувствие говоритмне, чтовашей жизни также угрожает опасность, пока Гуссейн-паша, Рашид-паша иМансур-эфенди стоят воглаве…
        —Предоставь решить этомне, принц, — перебил Мурад. — Янехочу более слышать подобных подозрений.
        —Негневайся наменя, всемилостивый повелитель иотец! — вскричал, падая наколени, принц Саладин. — Послушайся предостережения Юсуфа, ятакже немогу видеть Рашида-паши иего помощника, неиспытывая какого-то страха.
        Мурад несколько мгновений задумчиво молчал, слова любимого сына произвели нанего сильное впечатление.
        —Довольно! Благодарю вас запреданность! Сади-паша получит свободу помоему приказанию. Чтокасается дочери Альманзора, тоя желаю, чтобы заней ухаживали самым тщательным образом! Когда ей станет лучше, тыможешь сообщитьей, Юсуф, опомиловании Сади-паши.
        Принц Юсуф поблагодарил Султана иудалился.
        Слюбовью поцеловав сына, Мурад отправился вкабинет, гдеуже ожидал его посланник Мансура — Рашид-паша.
        —Яочень рад, чтоты здесь, — сказал Мурад лицемерно кланявшемуся Рашиду-паше. — Яжелаю, чтобы бывший великий визирь, Сади-паша, былнемедленно освобожден. Передай мое приказание сейчасже ввоенную тюрьму.
        Казалось, чтоэто приказание привело вужас Рашида.
        —Ваше величество желает… — прошепталон. — Подобное решение будет иметь внастоящее время крайне опасные последствия!
        —Окаких это опасностях ты говоришь?
        —УСади-паши много приверженцев, аон открытый противник вас иваших министров!
        —Понятно, чтоон враг министра, который свергего, ноя недумаю, чтобы он был моим врагом. Поэтому мне бояться нечего! — отвечал Мурад.
        —Кроме того, ядолжен напомнить вашему величеству, чтопредстоит празднество опоясания мечом, — сказал Рашид-паша. — Этоможет стать поводом квосстанию впользу принца Юсуфа, ккоторому, сколько мне известно. Сади-паша очень расположен.
        —Янебоюсь ниСади-паши, нипринца Юсуфа, меня точно также предостерегают против тебя иГуссейна-паши…
        Рашид изменился влице приэтих словах.
        —Кому должен я верить? — продолжал султан, пристально глядя наРашида. — Накоторое предостережение обратить внимание?
        —Ваше величество предостерегают отвернейших слуг, — сказал министр, притворяясь огорченным. — Темнеменеемы, будучи оклеветаны, принуждены будем просить увашего величества милостиво отпуститьнас.
        —Яхочу только доказать тебе, чтобывают разные предостережения. Вашаже преданность скоро будет доказана полностью, чтоже касается Сади-паши, тоя остаюсь примоем решении сегодняже возвратить ему свободу. Вместе стем я предупреждаю тебя, чтовелю нарядить строжайшее следствие вслучае, если Сади-паша неожиданно умрет! Теперь ты знаешь мою волю, исполняйее.
        Против такого приказания Рашиду-паше неоставалось ничего возражать, онпоклонился иоставил кабинет.
        Решение султана казалось ему опасным, темнеменее он сейчасже отправился вСераскириат, гдевстретил Гуссейна-пашу ипередал ему свой разговор ссултаном.
        Лицо Гуссейна омрачилось.
        —Втаком случае этот Сади должен умереть, прежде чем ему будет возвращена свобода! — вскричалон.
        —Султан уже подумал овозможности этого, — поспешно отвечал Рашид. — Втаком случае он угрожал начать строгое следствие.
        —Новый султан еще непризнанный повелитель правоверных, — сгневом продолжал Гуссейн, — внастоящее время он нечто иное, какнаш ставленник, итолько тогда освободится отэтой зависимости, когда будет опоясан мечом Османа[33 - «Опоясать мечом Османа» — означало вТурции тех лет процедуру законного восшествия напрестол.].
        —Тыправ, Гуссейн-паша! Ябоюсь, чтомы недолжны допускать Мурада доопоясания мечом, — сказал Рашид. — Напоследнем заседании Мансур-эфенди тоже говорил, чтоМурад нетакой султан, какой нужен принастоящем положении дел!
        —Втаком случае он падет также, какпал Абдул-Азис, — отвечал военный министр.
        —Нонадо избежать всяких подозрений, — сказал хитрый Рашид. — Поэтому я считаю, чтонужно исполнить пока его приказание относительно Сади-паши.
        —Тыдумаешь, чтомы должны освободить Сади длятого, чтобы тем вернее свергнуть султана, который начинает противиться нашим планам?
        —Явижу, чтоты вполне согласен сомною, — сказал Рашид, довольный своим разговором своенным министром. — Необходим новый переворот, Мурад недолжен быть опоясан мечом Османа.
        —Да,мы станем откладывать это дотех пор, пока невозведем натрон нового султана, — сказал Гуссейн. — Передай султану, чтоСади-паша будет освобожден сегодня вечером, инеспускай ссултана глаз, чтобы неслучилось более ничего подобного!
        Затем Гуссейн простился сосвоим сообщником ипозвал ксебе дежурного офицера, которому передал приказание относительно освобождения Сади-паши.
        XIII
        Тридруга
        Когда Сади пришел всебя, обэтом доложили караульному офицеру, аон, всвою очередь, сейчасже передал это известие военному министру, который был этим крайне удивлен.
        Между тем доктор употребил все старания, чтобы спасти жизнь Сади. Здоровая натура его взяла наконец верх, ион заснул крепким, спокойным сном ипроспал таким образом доутра, такчто проснулся надругой день почти здоровым.
        Проснувшись, онвспомнил все происшедшее иначал расспрашивать оСирре, нонемог ничего узнать.
        Вдруг вечером, кего крайнему удивлению, явился кнему караульный офицер ипочтительно объявил ему оего освобождении.
        Этого Сади никак неожидал. Чтозначила эта неожиданная перемена вего судьбе? Неужели были назначены новые министры? Или, может быть, было наконец установлено, чтоСади напрасно томится втемнице?
        Сади немог расспрашивать обэтом офицера. Ктомуже он был уже доволен итем, чтосвободен иможет возвратиться ксвоей Реции! Всеостальное, говорил он себе, онузнает после.
        Выйдя избашни, Сади сел впроезжавшую мимо карету ипоехал домой, желая скорее увидеть Рецию.
        Слуга, отворивший ему дома дверь, впервое мгновение немог выговорить отудивления нислова, затем бросился наколени изаплакал отрадости.
        —Слава Аллаху! — вскричалон, целуя руки Сади. — Тывозвращаешься назад здоров иневредим! Какое счастье!
        —Встань! — сказал Сади, тронутый радостью слуги. — Гдемоя супруга Реция?
        —Огосподин, — сказал слуга, иналице его выразилась печаль. — Огосподин… неспрашивай.
        —Чтослучилось? Говори! Разве Реции нет более здесь?
        —Нет, твоя супруга здесь!
        —Почемуже ты отворачиваешься?
        —Большое горе случилось втвоем доме, благородный паша!
        —Реция умерла? Говори…
        —Вотидет врач, — указал слуга наспускавшегося слестницы старика-доктора, — спросиего!
        —Чтослучилось? — сбеспокойством обратился Сади кдоктору, который спас его отсмерти. — Яузнаю тебя, тылечил меня, носкажимне, чтождет меня?
        —Надежды очень мало, благородный паша! — отвечал доктор.
        —МояРеция…
        —Лежит тяжело больная, благородный паша. Твоя супруга увидела тебя лежащим бездыханно ивотчаянии поразила себя вгрудь кинжалом, чтобы умереть вместе стобою.
        Сади сгоря закрыл лицо руками, этот новый удар рушил все его надежды.
        —Ая жив… — прошептал он наконец. — Мояверная Реция умирает заменя, ая пробуждаюсь дляжизни! О,кчему ты недал мне умереть!
        Доктор был также взволнован, астарый слуга громко плакал.
        —Теперь я все понимаю, надежды нет никакой, — продолжал Сади. — Если Реция уже умерла, нескрывай отменя ничего. Ядостаточно силен, чтобы перенести иэто несчастье.
        —Онаеще жива, благородный паша, — отвечал доктор, — нонадежды остается все меньше!
        —Онаумрет, ия должен быть свидетелем этого!
        —Япрошу тебя неходить кней, — сиспугом сказал доктор. — Такая радость может убить твою супругу! Принц Юсуф-Изеддин был сегодня здесь свеликим шейхом Гассаном, чтобы сообщить твоей супруге отвоем скором освобождении…
        —Гассан ипринц Юсуф? — срадостью спросил Сади. — Значит, онитакже свободны?
        —Да,они были здесь, нокакнирадостно было принесенное ими известие, янемог позволить передать его больной, таккаквсякая радость может убитьее.
        —Спаси Рецию! — вскричал Сади умоляющим голосом. — Заклинаю тебя, сделайвсе, чтобы сохранить ей жизнь, ия готов отдать тебе все мое состояние.
        —Язнал, чтоты щедро вознаградишь меня, великодушный паша, — отвечал грек, который был корыстолюбив, каквсе его соотечественники, — будь покоен, яприложу все старания, чтобы спасти жизнь твоей супруге. Яскоро возвращусь иостанусь около нее.
        —Явполне доверяю тебе.
        —Ия необману твоего доверия, благородный паша. Ясделаю только самые необходимые визиты изатем возвращусь сюда.
        —Ая немогу видеть Рецию?
        —Тыможешь видетьее, нотак, чтобы она этого незнала иневидела тебя.
        Ещенедавно Сади был счастлив имогуществен, каквсе изменилось стех пор! Найди он Рецию здоровой, он, может быть, немедленно оставилбы неблагодарную страну, ноположение больной связывало его порукам.
        Сади осторожно прошел вкомнаты жены итихо подошел кее постели… Ковер заглушал его шаги.
        Реция лежала перед ним, бледная отстраданий, испала… Онабыла так прекрасна, чтоСади остановился, пораженный.
        Онанечувствовала, чтооколо ее изголовья стоял тот, ради когоона, неколеблясь, готова была умереть.
        Сади долго стоял упостели, задумчиво глядя наРецию. Онникак немог примириться смыслью потерятьее. Затем он вернулся ксебе. Тяжелая печаль овозлюбленной жене недавала ему покоя.
        Доктор вскоре возвратился, нонемог сказать ничего утешительного. Такпрошло несколько дней между страхом инадеждой.
        Однажды вечером Сади доложили оприходе Гассана.
        Сади сраспростертыми объятиями поспешил навстречу другу, нопривзгляде наГассана почти испугался. Смертельная бледность покрывала его лицо, глаза сверкали, ивсе говорило оего лихорадочном возбуждении.
        —Чтослучилось, Гассан? — озабоченно спросил Сади. — Отчего ты так изменился? Тыменя пугаешь!
        —Ясовершенно спокоен! Япришел длятого, чтобы сообщить тебе, чтоЗора приехал сегодня вСтамбул ичерез полчаса будет утебя, — отвечал Гассан.
        —Зора вСтамбуле? Этодляменя приятное известие, Гассан, аты передаешь его свыражением отчаяния.
        —Приятное известие, Сади-паша? — насмешливо сказал Гассан. — Этобылобы приятным известием, еслибы Зора приезжал сюда длятого, чтобы получить награду засвою службу… Нонесчастие ипроклятие тяготеют надэтой страной, ия боюсь, чтоона гигантскими шагами движется кгибели.
        —Втаком случае мы должны соединить наши силы, чтобы спасти ее ипомешать падению.
        —Неужели ты получил еще мало уроков, Сади? — сгоречью спросил Гассан. — Неужели ты думаешь дойти прямой дорогой доцели? Яговорил тебе тогда, какнадо было действовать, ноты непослушался меня, ичерез двенадцать часов ты был свергнут. Носкажи мне прежде всего, какздоровье твоей супруги?
        Сади пожал плечами.
        —Онавсе еще вопасности, друг мой, — отвечалон. — Яспасен длятого, чтобы видеть ее страдания.
        —Ипосле всего этого ты можешь простить своих врагов, которые хотели убить тебя? — спросил Гассан.
        —Ясделаювсе, чтобы освободить отних страну.
        —ЭтоМансур, Гуссейн иРашид! Горе стране, воглаве которой они стоят.
        —Тысильно взволнован, Гассан!
        —Яненавижуих! Онидолжны умереть! Умереть! — вскричал Гассан.
        —Предоставь их приговор султану исудьбе! — спокойно сказал Сади, озабоченно глядя наволнение друга. — Неговори громко таких вещей…
        —Ането могу поплатиться заэто жизнью? — поспешно перебил Гассан. — Ноподумай одно, друг мой, чтоэти люди ибезтого неоставят нас впокое надолго. Ониснова примутся занас, когда достигнут той цели, которую теперь преследуют! Днинового султана также сочтены.
        —Чтоты говоришь, Гассан?
        —Истину! Яговорю то, вчем твердо убежден. Клянусь тебе, чтоМурад будет также свергнут, какиАбдул-Азис, — апосле дойдет очередь идонас.
        —Чтоты хочешь делать?
        —Неужели ты инаэтот раз непослушаешься моих предостережений, какитогда? Люди, которые пытались тебя убить, которые ненавидят меня иЗору, неужели ты думаешь, чтоэти люди могли безвсякой причины освободитьнас?
        —Онипоняли, чтомы невиновны инезаслужили такой участи.
        —Оставь подобные предположения, небудь так доверчив, Сади! — вскричал Гассан. — Тыуже раз был жертвой твоей доверчивости, непослушавшись моих предостережений, неотталкивай их вторично, этоможет иметь самые ужасные последствия. Протяни мне руку! Заключим союз против врагов султана, которые инаши враги. Дело идет оспасении всей страны. Конечно, мыставим накарту нашу жизнь, ноя срадостью пожертвуюею, чтобы уничтожить этих людей, которые ведут Турцию кпогибели…
        —Тызаходишь слишком далеко, Гассан!
        —Ониуже собираются устранить нового султана, который неподчиняется их требованиям! Нотак какнаэтот раз неудобно былобы снова свалить все насамоубийство, онипридумали другое! Ихприспешники уже проникли ксултану иначинают поговаривать оначале нервной болезни, чего-то вроде безумия…
        —Всеэто только предположения! — перебил Сади своего друга.
        —Слушай дальше ипотом решай, — возразил Гассан. — Молю Аллаха, чтобы мне удалось возбудить втебе ненависть инедоверие. Знай, Сади, чтоя приговорил ксмерти этих заговорщиков, имоя рука отомстит неблагодарным засултана.
        —Остановись, Гассан, тызаблуждаешься!
        —Ты,может быть, думаешь, чтотебе удастся заставить султана убедиться впланах его врагов? Илиты думаешь, чтотвой предостерегающий голос может спасти его инас ипредотвратить войну? Дляэтого есть только одно средство — смерть приверженцев Мансура, которые думают оновом перевороте исмене султана. Онихотят иметь такого, которыйбы согласился быть их слепым орудием. Поверьмне, этилюди день иночь сторожат султана. Онидосих пор еще недопустили султана опоясаться мечом Османа. Почему это, Сади? Отвечаймне!
        —Вероятно, султан чувствует себя нездоровым!
        —Нездоровым? Этоправда, ноэто нездоровье есть дело тех негодяев, всмерти которых я поклялся! Сади, скажи, такойжели ты мне друг, какпрежде?
        —Конечно, ноя советую тебе небыть опрометчивым, нужно все основательно обдумать!
        —Несоветуй, Сади. Моерешение твердо! Тызнаешь меня, ячеловек решительный!
        —Когда ты только вошел, яувидел, чтостобой происходит что-то ужасное, Гассан!
        —Ужасное? Да! Нонеобвиняй меня, Сади, будь справедлив!
        —Выслушай меня, друг мой! Спокойный совет часто предупреждает большие несчастья, — сказал Сади, беря Гассана заруку. — Неужели ты хочешь взять насебя ответственность наказывать других? Втаком случае ты будешь нелучше тех, которых хочешь наказать. Нет, нет, Гассан, предоставь наказание другому!
        —Теперь я знаю, чего могу ожидать оттебя, Сади, — мрачно сказал Гассан. — Явижу, чтонемогу тебя спасти, идолжен положиться только насвои силы! Нонедумай, чтобы это могло удержать меня отисполнения моего долга!
        —Твоего долга, Гассан? — спросил Сади.
        —Да,я поклялся наказать людей, которые посвоему положению имогуществу неподлежат человеческому суду! Япоклялся отомстить этим людям засултана Абдул-Азиса, принца Юсуфа, затебя, затвою жену, засебя исрадостью пожертвую дляэтого своей жизнью, хотябы все бросили ипрокляли меня…
        —Гассан, тыослеплен, тывнесебя! Успокойся сначала…
        —Яодин… ноуменя достаточно сил имужества, чтобы одному выступить против этих людей! Нотише! Сюда идут… неговори ничего пронаш разговор…
        Дверь быстро отворилась, напороге появился Зора, протягивая руки обоим друзьям.
        —Добро пожаловать! — вскричал Сади.
        —Наконец-то я снова свами, друзья мои! — воскликнул Зора, обняв Сади иГассана. После первых приветствий он стал рассказывать, чтопривело его вКонстантинополь.
        —Мнекажется, ястою поперек дороги новым министрам, таккакнамое место вЛондоне, непредупредив меня, прямо прислали Амид-бея.
        —Этопозор! — вскричал Гассан.
        —Да,это ниначто непохоже! — согласился Сади.
        —Яочень хорошо понимаю, вчем тут дело, хотя мне ипредлагают теперь другое место, вМадриде, нопонятно, чтоони хотят отделаться отменя!
        —Ониневерят тебе, Зора! Этот Мансур иего сообщники никогда незабывают тех, скем им хоть раз пришлось столкнуться! Вспомни осмерти Магомета! — сказал Гассан. — Онихотели устранить тебя, какустранили меня иСади, иэто удалось им. Надеюсь, чтоты откажешься ехать вМадрид?
        —Конечно! Этоназначение один позор дляменя!
        —Чтоже ты решил делать? — спросил Сади.
        —Наднях умер мой отец, итеперь ничто более неудерживает меня здесь!
        —Тыоставляешь Стамбул?
        —Какможно скорее! Явозвращаюсь вЛондон, отказавшись отчести служить новым министрам!
        Тогда Зора рассказал просвою встречу садмиралом ипродуэль.
        —Онумер, иСара Страдфорд освободилась отнего. Ябыл тяжело ранен вруку, нотеперь вполне вылечился!
        —Аледи? — спросил Сади.
        —Чтомне сказать тебе наэто, друг мой, кроме того, чтоя припервой возможности еду вЛондон, чтобы поселиться там!
        —Нокакможешь ты навсегда оставить свою родину?
        —Яневсостоянии удержать Турцию отпадения иневсилах переносить долее унижения!
        —Зора, Турцию можно освободить отлюдей, которые губятее! — мрачно сказал Гассан.
        —Янехочу помогать новому пролитию крови! Пусть будет, чтобудет! — отвечал Зора.
        —Втаком случае, япойду один, — сказал Гассан. — Наши дороги расходятся навсегда! Зора едет вЛондон, чтобы приобрести себе там новое отечество, Сади остается здесь, думая повлиять своим благородством…
        —Тытоже хочешь уехать? — спросил Зора, непонимавший таинственных планов ислов Гассана.
        —Мынеувидимся более, мыдолжны расстаться надолго, может быть, навсегда! — торжественно сказал Гассан. — Было время, когда мы составляли гордые планы, друзья мои, мечтали осчастье изолотом будущем… Теперь вокруг нас мрак, иничто несветит длянас вбудущем! Чтоможет быть дляменя лучше, чемпожертвовать жизнью ради освобождения страны оттех, отомстить которым я поклялся намогиле Абдул-Азиса…
        Зора хотел перебить Гассана, хотел сказатьему, чтоего жертва будет бесполезна, чтоона неспасет страны. НоГассан ничего нехотел слушать.
        —Прощайте, друзья мои! — сказалон, пожимая им руки. — Простимтесь впоследний раз!
        —Послушайся меня, Гассан! Тынапрасно хочешь жертвовать собою! — вскричал Сади.
        —Если я умру, тоумру засвои убеждения, авэтом нет ничего недостойного!
        —Твои убеждения ложны, тыстремишься ксвоей погибели! — снова воскликнул Сади.
        НоГассан необратил никакого внимания наего слова, онвпоследний раз поклонился друзьям ипоспешно ушел.
        —Егоневозможно удержать! — сгоречью сказал Сади.
        —Чтоон хочет делать? — спросил Зора.
        —Онхочет наказать людей, которые свергли иумертвили Абдул-Азиса.
        —Относительно Мансура он уже опоздал.
        —Чтоэто значит? Чтослучилось? — спросил Сади.
        —Ясейчас узнал отодного офицера, чтоМансур совчерашнего дня пропал бесследно, самым таинственным образом.
        —Значит, онбежал?
        —Нет, Сади. Говорят, чтоего могущество встретилось сдругим, более сильным, положившим конец его постыдным подвигам, — отвечал Зора. — Говорят, чтотут замешана Золотая Маска. Янадеюсь узнать обэтом подробнее, тогда я расскажу итебе. Вовсяком случае, яувижусь еще стобой, прежде чем оставлю Стамбул.
        —Разве ты так скоро едешь?
        —Кактолько смогу! Досвидания.
        Такрасстались вэтот вечер друзья, дороги которых, казалось, совершенно разошлись.
        XIV
        Мансур изолотые маски
        Мансур опустил окно кареты исейчасже заметил, чтоедет непотой дороге, которая вела вразвалины Кадри. Онувидел перед собой каменную стену инесразу смог понять, гденаходится.
        Онкрикнул кучеру остановиться и, когда карета стала, вышел изнее, предчувствуя опасность ижелая взглянуть, чтотакое скучером.
        Оглянувшись вокруг себя, Мансур увидел, чтокнему подходят четверо незнакомцев. Впервую минуту он подумал, чтонанего хотят напасть грабители, чтонередко случается вокрестностях Стамбула, новскоре увидел наодном золотую маску.
        Онсужасом взглянул наподходивших иразглядел такиеже маски инатрех остальных, втоже время карета его быстро уехала.
        Мансур был невооружен, вокруг невидно было никого, кроме четырех Золотых Масок, таккакизменник кучер был уже далеко.
        Мансур сделал шаг назад.
        —Чтоэто значит? — спросил он дрожащим отгнева голосом. Онстолько раз желал встретить Золотую Маску, ивот теперь эта встреча состоялась, нонеона находилась вего власти, асам Мансур был вовласти Золотой Маски.
        —Сдайсянам! — раздался замогильный голос. — Настал час расплаты затвои дела, Мансур-эфенди.
        —Ктосмеет требовать ответа отдуховного главы? — внесебя вскричал Мансур. — Ктосмеет употребить против меня силу?
        —Тот, ктомогущественнее исправедливее тебя, тот, ктопроисходит отАбассидов! — отвечал прежний голос.
        —Последний потомок Абассидов умер!
        —Онжив! — водин голос отвечали все четыре Золотые Маски.
        —Следуй занами! — обратилась первая Золотая Маска кизумленному Мансуру, который хотя инашел впирамиде записку, носчел эту записку застарую, иему даже непришло вголову, чтобы Альманзор, осмерти которого ему донесли, былеще жив.
        —Чтовам отменя надо? — спросил Мансур, побледнев иначиная ощущать страх, хотя инежелал этого показать.
        —Возьмитеего! — приказала одна изМасок, ивтоже мгновение налицо Мансура был накинут толстый платок, аруки иноги крепко связаны так, чтоон немог никрикнуть, нипошевельнуться.
        Оннеожиданно очутился вруках Золотых Масок, иневольный ужас охватилего.
        Тогда Мансур решился подождать, чтобудет, надеясь, чтослучай откроетему, вчьи руки он гопал, итогда он уничтожит этих людей.
        Наконец после долгого пути он был приведен вразвалины, гденаплощадке башни находились семь камней, накоторых заседали Золотые Маски.
        Здесь Мансура развязали, иприслабом лунном свете он увидел себя вкругу семи закутанных фигур. Всяобстановка поневоле произвела наМансура сильное впечатление — онпонял, чтонаходится перед строгими судьями, ивтоже время внутренний голос говорилему, чтоон вомногом виноват; нонераскаяние исожаление осовершенных преступлениях наполняло его душу — нет, онакипела гневом имщением.
        —Мансур-эфенди, — обратилась кнему одна изМасок, — настал день твоего суда — мера твоих преступлений переполнилась.
        —Ктоосмеливается судить меня? — вскричал Мансур. — Ктовы, преследующие ваши цели подпокровом тайны? Чтоответите вымне, еслия, всвою очередь, назову вашу цель преступной?
        —Тыздесь длятого, чтобы дать ответ засвои дела, анедлятого, чтобы разговаривать…
        —Ктодал вам право требовать отменя ответа? Этого права неимеет никто изживущих. Чтоя сделал, тоя сделал наслужение вере, итолько ваша близорукость невидит этого.
        —Потому-то ты иприведен сюда, чтоникто насвете неимеет права потребовать оттебя ответа занедостойные средства, которые ты употребил длядостижения своей цели! — сказала Золотая Маска строгим голосом. — Теперь молчи ислушай. Затем уже будешь защищаться. Твои обвинители бесчисленны. Мыприведем только самые тяжкие преступления, чтобы братья могли произнести свой приговор.
        —Выхотите судить меня? — спросил Мансур, смрачной угрозой оглядываясь вокруг. — Хорошо. Нотрепещите моего наказания, которое найдет ипостигнетвас. Кому служитевы?
        —Богу исправедливости! Тыже стремишься только квласти, желаешь удовлетворить лишь одно свое честолюбие, идлядостижения этой цели утебя все средства хороши. Кровь иужас обозначают твой путь, точно также, какишаги твоих приверженцев ислуг. Номы поставили своей целью уничтожить тайную твою власть.
        —Чего вы хотите? — насмешливо спросил Мансур. — Какуничтожите вы то, чтосуществует сотни лет?
        —Да,благодаря тому, чтотакой порядок вещей существует сотни лет, страна идет кразвалу. Новтвоем лице умрет последний правитель тайного могущества церкви.
        —Неослышалсялия? Выговорите омоей смерти? — спросил, побледнев, Мансур.
        —Твой приговор еще непроизнесен. Выслушай сначала обвинение. Брат Оскар, начинай.
        —Яобвиняю тебя вубийстве! — раздался голос Оскара. — Потому что человек, заставляющий другого совершить убийство, саместь убийца. Тыприказал убить Абдаллаха, сына толкователя Корана Альманзора, чтобы добыть бумаги последнего. Тыприказал умертвить самого Альманзора, чтобы добыть сокровища калифов. Абдаллах умер, ноАльманзор жив, чтобы свидетельствовать против тебя. Кровь закровь! Янахожу, чтоземля должна быть освобождена оттебя!
        —Чтоскажешь ты наэто, Мансур-эфенди? — спросила первая Золотая Маска.
        —То,что сделано, сделано вославу святого дела пророка! — вскричал Мансур. — Недлясебя лично желал я сокровищ калифов, нодляцеркви правоверных.
        —Брат Багира, начинай! — сказала первая Маска.
        —Яобвиняю тебя впостыдной измене делу веры, — начал Багира. — Тыназвал дочь гадалки Кадиджи пророчицей, чтобы получить отэтого выгоду. Затем ты преследовал несчастную, чтобы устранитьее, точно также, какты преследовал своей ненавистью Сади-пашу иего друзей. Нетебе они обязаны тем, чтоеще живы. Ятакже говорю, чтомера твоих преступлений переполнилась, тыпроклятие страны, которая должна быть освобождена оттебя!
        —Чтоскажешь ты наэто, Мансур-эфенди? — снова спросила первая Маска.
        —Мненадоело отдавать вам отчет, требовать который отменя никто неимеет права! — отвечал Мансур спрезрительной гордостью. — То,что сделано, сделано, такова была моя воля, ия считал это нужным иполезным.
        —Брат Муталеб, начинай! — сказала прежняя Маска.
        —Яобвиняю тебя втом, чтоты неслыханным образом злоупотреблял своей властью; множество твоих жертв вопиет кнебу омщении! Ктососчитал число этих жертв? Ктоназовет их имена? Разве несчастная дочь Альманзора нетомилась утебя втемнице? Разве Ибам неумер мученической смертью? Моивзоры отворачиваются оттвоих жестокостей! Произнесите ваш приговор, братья!
        —Продолжай, брат Бену-Амер! — сказала первая Маска.
        —Яобвиняю тебя вубийстве консулов вСалониках, — сказал Бену-Амер. — Отнаших глаз ничто нескрывается! Этоубийство было твоим делом! Твоя воля умертвила консулов, чтобы вызвать войну заверу! Твои руки запятнаны кровью! Всестарания нашего мудрого начальника, Альманзора, были тщетны: тыослепил народ!
        —Аты, брат Калеб? — спросила первая Маска, когда Бену-Амер замолчал.
        —Взгляните навоенные сражения, братья! — сказал Калеб. — Тамтакже видны ужасные последствия тайного могущества подсудимого! Богесть любовь, говориммы, вселюди братья, вотистина, соединяющаянас! Аты? Разве ты неназываешь себя тайным главою церкви? Кровь икровь ознаменовывают твое владычество! Богсгневом иотвращением отворачивается оттебя, потому что ты злоупотребляешь его именем исвоим могуществом! Тывызвал войну! Твои посланники рыскают повассальным землям! Всежестокости, вкоторых виновны солдаты, — твое дело! Горящие деревни, люди, взывающие кнебу омщении, — всеэто твое дело! Трепещи того дня, когда предстанешь пред престолом высочайшего Судии! Всегрешники получат прощение, потому что, всравнении стобой, онибезгрешны! Достаточно преступлений совершил ты насвете! Тот, ктоостановит твои преступления, сделает угодное Богу. Теперь произнесите приговор, братья, явсе сказал.
        —Брат Абульфеда, говори! — сказал после небольшого молчания тот, ктоказался председателем.
        Абульфеда, последний изкруга, заговорил.
        —Яобвиняю тебя, Мансур-эфенди, вцареубийстве! — сказалон. — Смерть Абдул-Азиса — твое дело. Да,трепещи, видя, чтотвое преступление неосталось втайне! Отнаших глаз ничто нескрывается! Ачто происходит теперь? Чтохочешь ты сделать сновым султаном, едва поднявшимся наступени трона? Слушайте, братья, иужасайтесь! Мансур желает устранить нового султана Мурада, итот уже пьет отравленное питье, азатем водин издней будет объявлено, чтосултан Мурад отстранен, потому что неспособен управлять.
        Абульфеда замолчал.
        —Довольно, братья! — сказал председатель. — Ваши обвинения привели нас вужас, ия, Хункиар, мулла Кониара, подтверждаю справедливость этих обвинений! Султан Мурад будет твоей последней жертвой, Мансур, жестокий деспот, злоупотреблявший своей властью!
        —Остановись! — повелительно перебил его Мансур. — Ядовольно слушалвас! Чтозначит эта полуночная комедия? Долой ваши золотые маски! Выхотите судить меня? Меня, которого воля Аллаха сделала высшим лицом вгосударстве? Зная мое могущество, вывообразили поэтому, чтоможете судить меня? Яхочу знать, ктовы такие, кому вы служите? Долой ваши маски, яхочу знать своих противников.
        —Такузнайжеих! — вскричал председатель. — Моеимя ты уже слышал!
        —Этоложь! Тынемулла Кониара — первое лицо церкви, потомок божественного пророка! — отвечал Мансур.
        —Гляди! — сказал тогда председатель, срывая платок, закрывавший его лицо, изолотую повязку. Прибледном свете луны Мансур увидел перед собою почтенного старца сдлинной седой бородой.
        —Да… ты мулла Кониара… — сказал Мансур глухим голосом. — Тытот, ктопервый имеет право назанимаемое мною место.
        —Аздесь, вокруг тебя, тывидишь могущественнейших мулл государства, невсех, нотех, которые, подобномне, стремятся кобщей высокой цели, — сказал старик. — Мыже все повинуемся воле мудрого иблагородного потомка калифов Альманзора, которого ты считаешь мертвым, ноон живет подименем Абунецы! Внастоящее время он исполняет священный долг, употребляя все старании надалекой войне, чтобы уничтожить твое влияние!
        Золотая Маска снова закрылась изаняла свое место вкругу.
        Теперь Мансур знал, чтонаходится вруках служителей церкви.
        —Выслышали обвинения против Мансура-эфенди, братья мои, — продолжал Хункиар. — Теперь надо произнести приговор!
        —Какможете вы произносить приговор, — вскричал Мансур, — когда, повашим словам, вселюди братья иАллах есть Бог любви?
        —Тыпрезрел этот закон инеследовалему! Неупотребляйже его длясвоего оправдания, — сказал Хункиар. — Кто, какты, взял себе всоюзники преступление, тотвдень суда напрасно будет взывать кбожественной любви ипрощению! Никогда ниодин смертный небудет занимать то положение, какое имел ты встране.
        —Никогда! — повториливсе, иМансуру показалось, чтоон уже слышит свой смертный приговор.
        —Тыже, — продолжал Хункиар, — трепещи божьего суда! Наземлеже твое владычество кончено, ия спрашиваювас, братья, какой приговор заслужил этот человек.
        —Онзаслужил смерть отруки палача! — сказала первая Золотая Маска.
        —Онзаслужил смерть! — сказал следующий, ивсе присутствующие повторили тоже самое.
        —Тыслышал, Мансур-эфенди? — обратился кнему Хункиар. Твой приговор произнесен! Тыприговорен ксмерти!
        —Выхотите исполнить надо мной этот приговор? — вскричал Мансур, дико оглядываясь вокруг. — Сместите меня, выимеете право это сделать, потому что принадлежите кглавам церкви, носмертного приговора вы неимеете права произносить, ивоимя…
        —Довольно! — повелительным голосом перебил его Хункиар. — Тызлоупотреблял своей властью, кровь требует крови! Нашприговор неподлежит обжалованию илиотмене!
        —Значит, вынелучше меня! Произвол — ваше орудие! — вскричал Мансур. — Бойтесь наказания, моюкровь вам неудастся пролить безнаказанно! Меня уже должны разыскивать.
        —Уведите приговоренного! — сказал Хункиар, ивтоже мгновение лицо Мансура было снова закрыто…
        XV
        План мщения
        Водин изследующих вечеров около дома Сади-паши бродил старый нищенствующий дервиш.
        Онузнал отодного изслуг, чтоРеция хотела покончить ссобой, иказалось, этоизвестие произвело нанего сильное впечатление.
        Лаццаро, которого никто неузнавал, страшно ненавидел Сади ипоклялся убитьего. Известие оего освобождении иопасное положение, вкотором находилась Реция, ещеболее укрепили его решимость отомстить молодому паше. Уничтожить Мансура ипредать его вруки Золотых Масок ему удалось. Теперь он хотел разделаться сСади, азатем уже, дляобеспечения своей безопасности, выдать Золотых Масок. Ноон должен был спешить, таккакзнал страшное могущество ивсеведение Золотых Масок.
        Лаццаро уже составил свой план, ивслучае его удачи он отомстилбы всем, кого он ненавидел.
        Реция умирала — ондолжен был еще раз видетьее! Всеего отчаянные попытки овладеть дочерью Альманзора остались тщетными… Теперь она умирала… Сади, отнявший ее унего, также небудет более обладатьею! Этамысль утешала Лаццаро инаполняла его душу дьявольской радостью.
        Нищенствующий дервиш вошел вдом…
        —Проведи меня ксвоему господину, — попросил он подошедшего слугу, — уменя есть кнему важное известие!
        —Ктоты ичего тебе надобно отмоего господина? — спросил слуга.
        —Разве ты невидишь, ктоя? — вскричал Лаццаро, нимало несмущаясь. — Ачто мне надо, этоя скажу твоему господину, благородному Сади-паше. Отведи меня кнему, моедело очень важно!
        —Благородного паши нет дома, онпоехал проводить нажелезную дорогу своего друга Зору-бея, который оставляет сегодня Стамбул.
        —Благородного Зору-бея, так, так! — отвечал Лаццаро. — Мнеговорили, чтотвоя госпожа больна, ая знаю средство спастиее, дляэтого я ипришел сюда.
        —Тызнаешь такое средство?
        —Дляэтого я ипришел ктвоему господину.
        —Ядумаю, чтоблагородный паша скоро возвратится, — сказал слуга.
        —Устрой так, чтобы я мог увидеть твою госпожу, аповозвращении паши мог дать ему необходимый совет.
        —Янемогу ввести тебя кней, дервиш!
        —Ноя должен видеть больную!
        —Иты знаешь средство? Втаком случае, тыможешь сейчас назватьего, дервиш.
        Лаццаро покачал головой.
        —Такнельзя, — сказалон, — ядолжен видеть больную!
        Слуга задумался.
        —Илиты должен подождать, пока возвратится благородный паша, илиже я позову надсмотрщицу загаремом, чтобы она переговорила стобой.
        —Позовиее!
        Слуга удалился ивскоре вернулся состарухой, бывшей надсмотрщицей загаремом Сади-паши.
        —Вотстарик дервиш, — сказал слуга, указывая наЛаццаро.
        —Отведи меня ксвоей госпоже, — попросил Лаццаро, — ямогу помочь ей испастиее.
        —Кней никто неможет пройти, — отвечала старуха. — Греческий врач строго запретил это, поэтому я немогу ввести тебя.
        —Яхочу спастиее!
        —Сегодня ей ибезтого лучше, — продолжала старуха, — идоктор сказал, чтонаша госпожа выздоровеет, если только все его предписания будут вточности исполняться.
        —Наша госпожа выздоровеет! — вскричал старый слуга, радостно всплеснув руками. — Слава иблагодарение Аллаху!
        Этобыло неожиданным препятствием дляЛаццаро…
        —Такты нехочешь пустить меня кней? — ещераз спросилон.
        —Янемогу взять насебя ответственность заэто, — отвечала старуха.
        —Знаетли Сади-паша отом, чтосказал доктор? — спросил Лаццаро.
        —Нет, этарадость еще предстоитему!
        Тогда Лаццаро поспешно удалился.
        —Теперь я понимаю, — сказал слуга, — этому дервишу нужен был какой-нибудь подарок, ивот теперь он спешит нажелезную дорогу, кнашему господину, чтобы передать ему приятное известие иполучить заэто бакшиш.
        Между тем вэто самое время Сади провожал Зору, уезжавшего вэтот вечер вЛондон.
        —Мнекажется, — говорил Зора, — чтоты тоже долго неостанешься вэтой неблагодарной стране, которую глупый фанатизм инедостойные правители ведут прямо кгибели. Яуезжаю потому, чтомне надоело получать замою службу одни оскорбления.
        —Иты никогда более невозвратишься? — спросил Сади своего друга, прощаясь сним.
        —Недумаю, Сади, но, несмотря наэто, янадеюсь снова увидеться стобой, — отвечал Зора. — Если ты последуешь моему совету, тотакже уедешь. Мнекажется, тыдостаточно испытал насебе неблагодарность, ибоюсь, чтоесли ты останешься, тотебе придется еще немало испытатьее. Тысам рассказывал, чтоедва избежал смерти. Ихотя враги подарили тебе жизнь, ноэто только пугает меня, имне кажется, Гассан прав, говоря, чтоего итебя ждут большие испытания, если вы неустраните людей, стоящих теперь воглаве правительства.
        —Яеще неотказался отмысли быть полезным моей родине, Зора, нодаю тебе слово, чтовтот день, когда увижу, чтоя здесь больше ненужен, стяжелым сердцем, новсе-таки оставлю эту страну. Дотехже пор я останусь здесь…
        —Дазащитит тебя Аллах, — заключил Зора свой разговор и, дружески простившись сСади, селввагон.
        Вту минуту, какСади хотел выйти свокзала, кнему подошел нищенствующий дервиш, голова которого была плотно закутана вкапюшон.
        Сади нелюбил дервишей, но, подумав онищете большинства изних, хотел бросить ему несколько мелких монет.
        Лаццаро, таккакэто былон, быстрым взглядом убедился, чтоон один сСади. Минута была удобна длямщения.
        —Одно слово, паша! — попросилон, когда Сади хотел пройти мимо.
        —Воттебе! — отвечал Сади, бросая ему деньги.
        —Благодарю! Язнаю, чтоты добр, паша…
        Сади хотелось пройти дальше.
        —Ещеодно слово, паша, — настойчиво просил дервиш, подходя ближе.
        —Чтотебе еще надо? — спросил Сади, взглянув назакутанную фигуру дервиша.
        Тогда ему показалось, чтовглазах подошедшего сверкнула молния, взор Сади остался какбы прикованным — ониспытал насебе могущество взгляда Лаццаро.
        —Важное известие, могущественный паша! — воскликнул дервиш.
        —Ктоты? Твой взгляд напоминает мне взгляд грека, бывшего слугой принцессы.
        —Чтоты говоришь, паша, ябедный дервиш!
        Тогда Сади повернулся, чтобы идти дальше…
        Новто мгновение, какон поворачивался, взгляд его невольно упал набывшее перед ним зеркало: онувидел, чтосгорбленный дервиш вдруг выпрямился, отбросил капюшон, ивего правой руке сверкнул кинжал…
        Всвоей жажде мщения Лаццаро забыл, чтоСади мог видеть взеркале его движения.
        Сади водно мгновение обернулся исхватил грека заруку.
        —Подлый предатель! Тыдействительно слуга принцессы. Длячего утебя вруках кинжал? — закричал Сади, бледный, крепко держа убийцу, который напрасно изовсех сил старался вырваться.
        —Кинжал этот должен был умертвить тебя! — злобно прошипел грек, снова устремляя наСади свой приковывающий взгляд. — Ондолжен был убить тебя, ито, чтонеудалось теперь, удастся вдругой раз…
        Нашум сбежалось несколько служащих дорог. Сади все еще держал Лаццаро заруку, вкоторой был кинжал.
        —Позовите кавасов! — приказалон, инесколько человек сейчасже бросились исполнять его приказание.
        Грек извивался, какзмея, стараясь вырваться.
        —Тынеуйдешь отменя! — кричал он Сади. — Говорю тебе, чтоты погибнешь! Кого Лаццаро поклялся убить, тотпогибнет, несегодня, такзавтра! Тыдолжен умереть!
        Вэто время явились кавасы, показывая длявиду такое усердие, чтомоглибы обмануть человека неопытного.
        Сади передал им Лаццаро стребованием предать его суду, какубийцу.
        Кавасы схватили грека ипока паша был тут, по-видимому, усердно стереглиего, ноЛаццаро, знаяих, небеспокоился.
        Передав грека кавасам, Сади возвратился домой итам скоро забыл все случившееся подвпечатлением радостного известия отом, чтоРеции лучше ипоявилась небольшая надежда навыздоровление.
        Между тем кавасы вывели Лаццаро свокзала, итутих рвение уже начало уменьшаться.
        —Отведите меня кблагородному Гуссейну-паше! — попросил грек. — Мненадо передать ему важное известие.
        —Тебе — известие? Из-за тебя нам идти вСераскириат? Нунет, мыотведем тебя наближнюю гауптвахту.
        —Втаком случае я должен буду там повторить мое требование, иуверяювас, чтовам может порядком достаться, если из-за вас неудастся важное дело, которого очень желает Гуссейн-паша! — сказал Лаццаро.
        Кавасы вопросительно переглянулись, всловах грека могла быть правда, иначе зачем было ему требовать, чтобы его отвели втакое время квоенному министру.
        Тогда они решили исполнить его требование.
        Было уже далеко заполночь, когда они пришли вСераскириат.
        Здесь они узнали, чтоГуссейн-паша еще невозвратился, ипринуждены были остаться ждатьего, чтопривело кавасов всильное раздражение.
        —Идите спокойно. Чтовам еще надо? Чего вы ждете? Выпривели меня сюда, этого довольно. Кроме того, разве вы незнаете, чтовам передал меня Сади-паша?
        —Да,я узналего, — сказал стражник.
        —Чего вам отнего ждать илибояться? — насмешливо продолжал Лаццаро. — Ведь он теперь внемилости. Воткаковы дела Сади-паши!
        —Онправ! — согласились кавасы.
        —Еговласть скоро кончится, — продолжал грек. — Ипочем вы знаете, может быть, поднимая нанего руку, ядействовал поприказу другого, — сказал, подмигнув, Лаццаро.
        Тогда, посоветовавшись немного, кавасы решились последовать совету Лаццаро иуйти, оставивего, таккакони решили, что, вероятно, самГуссейн-паша дал греку поручение относительно Сади.
        Едва кавасы ушли, каккЛаццаро подошел адъютант, спросив, тотли он грек, который требовал, чтобы его привели кминистру.
        —Этоя, имое донесение очень важно! — поспешно отвечал Лаццаро.
        —Втаком случае следуй замной, — сказал адъютант иповел грека вту часть дома, гденаходилась квартира Гуссейна-паши.
        Военный министр только что вернулся изсовета.
        Войдя, Лаццаро упал наколени, отлично зная всемогущество министра.
        —Чтоэто заизвестие, которое ты хочешь мне передать? — спросил Гуссейн-паша, глядя нагрека своим проницательным взглядом.
        —Тынесколько дней ищешь Мансура-эфенди, нетакли? — сказал Лаццаро.
        —Мнекажется, чтоя тебя где-то видел, итеперь, когда ты назвал имя мудрого эфенди, явспоминаю, чтоты был его слугой, — сказал Гуссейн.
        —Точно так, могущественный паша. Ябыл слугой Баба-Мансура. Мудрый Мансур-эфенди исчез…
        —Яищуего!
        —Ия пришел, чтобы просить твоей помощи спастиего, могущественный паша! — продолжал Лаццаро. — Тяжелое несчастие обрушилось наБаба-Мансура, ноты можешь спастиего!
        —Тызнаешь, чтосталось сэфенди?
        —Да. Золотые Маски схватили Баба-Мансура, чтобы умертвитьего.
        —Золотые Маски? — мрачно исудивлением спросил Гуссейн. — Яслыхал только ободной, разве их много?
        —Этоцелый союз, ктоможет назвать их число? Мудрый Баба-Мансур попался им вруки.
        —Тызнаешь, куда они спряталиего?
        —Да,я узнал это сопасностью дляжизни. Вполночь Золотые Маски собираются вразвалинах Семи башен.
        —Значит, сегодня уже поздно захватитьих, чтобы узнать, наконец, чтоэто затайный союз, — сказал Гуссейн. — Новследующую ночь я прикажу занять развалины иосвободить Мансура-эфенди. Тыостанешься здесь ипроводишь завтра солдат вразвалины.
        XVI
        Абунеца
        Темная ночь сошла наполе сражения, накотором бились воины креста иполумесяца.
        Повсюду царствовали тишина испокойствие; вдруг между ранеными иубитыми замелькал огонек, показываясь то тут, тотам.
        Чтоэто был засвет? Онпадал отмаленького ручного фонаря, который держал высокий старик, бродивший между сербами итурками.
        Казалось, чтонезнакомец был турком, потому что наголове его была чалма. Унего было сильно загорелое лицо, обрамленное длинной белой бородой, и, несмотря настарость, очевидно, былеще силен.
        Этобыл руководитель Золотых Масок, последний потомок Абассидов Альманзор, известный нам подименем Абунецы, заклинателя змей.
        Чтоже он искал наполе сражения?
        Воттурок остановился около стонавшего серба, стал наколени и, вынув фляжку, далраненому напиться.
        Затем он пошел дальше иподошел ктяжелораненому турку, обмыл его рану иперевязалее.
        —Спаси меня! — обратился кстарику русский доброволец, которому мертвая лошадь придавила ноги, иАбунеца оттащил лошадь и, неслушая благодарности молодого человека, поднявшегося наноги, пошел дальше.
        Турецкий офицер протягивал кнему руки.
        —Яумираю! — говорилон, — Даймне воды.
        Иснова Абунеца подал свою фляжку, видя, чтохотя неможет спасти жизнь раненому, номожет облегчить ему последние минуты.
        Вто время какстарик оказывал таким образом помощь друзьям иврагам, кполю сражения подъехал турецкий конный патруль.
        Свет, мелькавший наполе битвы, возбудил любопытство иподозрение патруля.
        —Чтоэто такое? Видите огонь? — говорили они между собою. — Фонарь должен нести какой-то человек.
        Подъехав ближе, турки увидели, чтонезнакомец перевязывает серба, которого ясно освещал поставленный наземлю фонарь.
        Этого было достаточно, чтобы они увидали внезнакомце врага, неверного, хотя нанем ибыла надета чалма. Тотзлодей, поих мнению, ктооказывает помощь врагу, вместо того, чтобы убивать имучитьего.
        Внесебя отярости они бросились наАбунецу, ивнесколько мгновений он был схвачен исвязан, исолдаты уже готовы были убить его наместе.
        Тогда начальник остановилих.
        —Неваше дело убивать старика! — вскричалон. — Онназывает себя правоверным мусульманином! Возьмите его вплен ипредоставьте паше произнести надним приговор.
        Тогда один изсолдат привязал кшее старика веревку, другой конец взял вруки и, вскочив налошадь, чтосделали ивсе остальные, поскакал вгалоп, такчто старик принужден был бежать залошадью, иэто доставляло туркам большое удовольствие.
        Нистона, нижалобы невырвалось изуст Абунецы. Онпрощал своим мучителям то, чтоони делали, ослепленные фанатизмом.
        Когда, наконец, Абунеца, весь покрытый потом икровью, былприведен кпалатке паши, последний еще неспал ипривзгляде наАбунецу невольно почувствовал сострадание.
        —Тыправоверный? — спросил паша.
        Старик утвердительно наклонил голову.
        —Кактебя зовут?
        —Абунеца.
        —Чтоты делал наполе битвы?
        —Япомогал раненым, этосвященный долг.
        —Тытем рассердил моих людей, чтопомогал иневерным.
        —Янеделал разницы! Мыверим вАллаха, онивБога, новсе люди братья.
        —Тызабываешь, чтоте, кому ты помогал, наши враги! Разве ты неслышишь угрожающего ропота солдат? Онитребуют твоей смерти!
        —Убей меня, если ты их раб, — отвечал Абунеца.
        —Тыговоришь дерзко. Небудь ты старик, седую бороду которого я уважаю, явыдалбы тебя солдатам — иони разорвалибы тебя вклочки!
        —Янебоюсь смерти, благородный паша! Ятысячу раз безстраха глядел ей вглаза, — отвечал Абунеца. — Делай сомной, чтохочешь, яготов умереть, если таков будет твой приговор, ноуменя есть одна просьба, одно последнее желание, ия знаю, чтоты перед смертью неоткажешьмне.
        —Чтоэто зажелание? — спросил паша.
        —Даймне три дня срока, чтобы я успел исполнить мой последний долг ипоследнее мое желание.
        —Янехочу быть один твоим судьей! Яотправлю тебя вАдрианополь. Тамрешится твоя судьба, — сказал паша. — Здесь, влагере, твоя жизнь вопасности, потому что мои солдаты ненавидят всякого, ктожалеет врагов!
        —Делай сомной, чтохочешь, храбрый паша! Пошли меня вАдрианополь, нообещай дать мне три дня!
        —Хорошо! — сказал паша. Иеще донаступления дня отправил Абунецу подконвоем верных солдат вАдрианополь.
        Решение солдат, чтотот враг, ктопомогает врагам, совпало срешением адрианопольских судей.
        Онибыли турки, авсе турки, какпростолюдины, такизнать, одинаково ненавидели всякого, ктопомогал гяурам. Абунеца был приговорен красстрелу, ноказнь, какобещал паша, была отсрочена начетыре дня.
        Когда наступил вечер, Абунеца подошел кмаленькому решетчатому окну своей темницы иснетерпением взглянул наулицу; вдруг снаружи послышался слабый стук.
        Старик прислушался, затем подошел кдвери.
        Стук повторился.
        —Этоты, брат мой? — спросил Абунеца.
        —Яждал твоего приказания, мудрый Бейлер-беги, — отвечал голос снаружи.
        —Приговор произнесен ибудет исполнен самое позднее через четыре дня, — сказал Абунеца.
        —Яэто знаю, мудрый Бейлер-беги! Чтоприкажешь? Когда желаешь ты быть освобожден?
        —Приговор должен быть исполнен, янехочу избежать его бегством, — отвечал старик, — ноты должен исполнить мое последнее желание.
        —Приказывай!
        —Спеши вСтамбул искажи братьям, чтомое последнее желание — видеть мою дочь Рецию иговорить снею! Гдебы она нибыла, онадолжна быть приведена сюда, чтобы я мог благословить ее перед смертью ипередать ей мое имущество! Иначе я немогу умереть спокойно! Мнедано сроку три, самое большее четыре дня: спеши, чтобы Реция неопоздала сюда, вАдрианополь, дорога неблизкая, брат мой.
        —Ясейчасже оставлю Адрианополь, чтобы исполнить твое приказание, мудрый Бейлер-беги, — раздался голос снаружи.
        —Передай братьямвсе, чтопроизошло, — закончил Абунеца разговор, — япосылаю им мой последний поклон иблагословение напродолжение общего дела, которому я срадостью приношу себя вжертву! Идисмиром исделай, чтоя тебе приказал! Дасохранит тебя Аллах!
        —Даутешит он тебя! Время испытания коротко, награда иблаженство вечны, — раздался прежний голос, потом послышались легкие шаги, изатем все стихло.
        Покоридорам тюрьмы прошла Золотая Маска.
        Караульные, видевшиеее, низко кланялись, приложив руку ксердцу…
        —Мирстобою! — шепталиони.
        Золотая Маска оставила дом искрылась втемноте.
        Абунеца успокоился. Онсъел кусок маисового хлеба, сотворил молитву илег насвое жесткое ложе. Спокойная совесть дала ему спокойный сон, хотя через несколько дней он должен был умереть.
        Наследующий день его призвали, чтобы произнести окончательный приговор.
        —Выдали мне тот срок, какой я просил, — сказал Абунеца. — Слава Аллаху! Моядуша спокойна!
        —Почемуты, будучи правоверным, подавал помощь гяурам, старый дурак? — спросил судья. — Теперь ты умрешь заэто!
        —Янебоюсь смерти! Ноя помогал неодним христианам, — отвечал Абунеца, — яоказывал помощь всем раненым одинаково, будь они правоверные илинет! Аллах знаетвсе!
        —Было глупо помогать врагам божественного пророка! Тыпризываешь Аллаха, амежду тем ты разгневалего! Теперь заплатишь заэто жизнью.
        —Богесть любовь, — отвечал Абунеца, — вселюди братья!
        —Чтозаглупые слова говоришьты! — вскричал сгневом судья. — Настарости лет ты противоречишь Корану!
        Абунеца улыбнулся, какбы желая сказать: япрощаю тебя, потому что ты ослеплен! Никто незнает лучше меня Корана иего толкования.
        —Если я согрешил, — сказалон, — яискуплю этот грех смертью! Оставь меня впокое. Иди, твои слова неимеют наменя никакого влияния. Тыисполнил свой долг, предоставь остальное Аллаху имне!
        —Тебя неубедишь, старый грешник. Умирайже вгрехе, — сказал судья иоставил вместе сосвоими спутниками темницу старика.
        Когда наступил вечер, Абунеца подошел кжелезному окну ивзглянул внего; казалось, оножидал чего-то.
        Прошло уже два дня идве ночи стого времени, какон послал Золотую Маску вСтамбул, нодорога отАдрианополя доСтамбула была неблизкая, иникто немог предвидеть всех случайностей, которые могли встретиться наней.
        Ночью Абунеца почти неспал. Наступил день — последний день срока! Онстал бояться, чтоРеция опоздает, чтоему неудастся увидеть свое дитя, которому он хотел передать благословение инаследство.
        Помере того какдень подвигался, беспокойство старца все увеличивалось; когда солнце зайдет, наступит его последний час, аЗолотой Маски иРеции все еще небыло!
        Мысль умереть, неприжав дочь впоследний раз ксвоей груди, заставила глаза старика наполниться слезами, исуст его сорвалась первая жалоба.
        —Реция, дитя мое! — вскричалон. — Гдеты? Почему неспешишь ксвоему умирающему отцу, чтобы еще раз увидеть его ипринять благословение? Горемне, моямолитва осталась неуслышанной! Неужели я неувижу мое дитя перед смертью?
        Вэто время послышался грохот барабана, ивкоридоре показался отряд, которому назначено было исполнить казнь надАбунецой.
        Фельдфебель вошел вкомнату, чтобы вести Абунецу наместо казни.
        Когда караул вывел Абунецу, последний сбеспокойством огляделся кругом, ноего взгляд встретил только чужие, равнодушные лица любопытных.
        Абунеца был приведен наполе загородским валом итам привязан кстолбу. Солнце заходило…
        —Аллах, — прошептал старик, — пошли комне Рецию, нето будет уже поздно…
        Солдаты сзаряженными ружьями стали надругом конце поля.
        Настала последняя минута.
        Взгляд старика Абунецы снова повернулся кдороге изгорода, иему показалось, чтоон видит вдали какой-то экипаж иливсадника.
        Солнце закатилось.
        —Готовься! — скомандовал офицер.
        Солдаты прицелились.
        —Пли! — раздалась команда.
        Прозвучало двенадцать выстрелов, истарик повис наверевках, привязывавших его кстолбу…
        —Реция! Реция, комне… — прошепталон, иего потухающий взор все еще искал ту, которую он хотел благословить…
        XVII
        Убийство министров
        Вечером наследующий день после того, какЛаццаро был увоенного министра ивыдал ему тайну, гдесобирались Золотые Маски, грек ожидал, когда поприказанию министра отправится проводником вразвалины Семибашенного замка, каквдруг вдесять часов вечера Гуссейн-паша был неожиданно вызван ксултану.
        Этобыло 14?го июня 1876года. Около полуночи должен был собраться совет министров вдоме Мидхата-паши.
        Гуссейн-паша вел себя очень осторожно, чтобы невозбудить вМураде нималейшего подозрения. Потому он сейчасже отправился наприглашение султана.
        Около одиннадцати часов вечера кдому Мидхата подошел человек, одетый вбелую одежду.
        —Знаетели вы меня? — спросилон, обращаясь кстоявшим удома кавасам, сбрасывая ссебя верхнюю одежду.
        —Да,благородный бей, мызнаем тебя, — ответилиони. — Тывеликий шейх Гассан.
        Гассан был впарадной форме; кроме заряженного револьвера, запоясом унего имелись два кинжала, сбоку висела сабля.
        —Министры уже собрались? — спросил Гассан.
        —Надо спросить Ахмета-агу, лейб-каваса великого Мидхата-паши, ондолжен знать, — отвечали кавасы.
        Седой Ахмет-ага подошел инизко поклонился Гассану.
        —Чтоты желаешь, господин? — спросилон.
        Гассан повторил ему свой вопрос.
        —Да,министры уже собрались, — отвечал лейб-кавас. — Благородный Мехмед Рушди-паша, Халиль-паша иАхмед Кейзерли-паша умоего повелителя.
        —Значит, главных еще нет! — прошептал Гассан.
        Вэто время кдому подъехал экипаж. Гассан воспользовался той минутой, когда внимание кавасов обратилось наприехавших, и, открыв дверь, поспешно поднялся полестнице.
        Лестница была уставлена тропическими растениями. Гассан остановился намгновение между ними, чтобы взглянуть вниз, неприехалили Гуссейн-паша илиРашид-паша.
        Ноон ошибся! Внизу стоял старый Шейх-уль-Ислам Кайрула-эфенди.
        Егопоявление доказывало, чтопредстоящее совещание должно было иметь важное значение.
        Кавасы забыли проГассана илидумали, чтоон принадлежит кчислу приглашенных, только никто более невспомнил онем. Казалось, онотлично знал расположение дома, потому что сейчасже повернул послабо освещенной боковой лестнице, ведущей вкомнату рядом скабинетом, вкотором должны были собраться министры идругие гости Мидхата.
        Вэтоже самое время Кайрула-эфенди вошел вкабинет ипоздоровался сбывшими уже там гостями.
        Изтой комнаты, вкоторую вошел Гассан, онмог слышатьвсе, чтоговорилось вкабинете.
        Вскоре кдому подъехал еще экипаж, изатем Гассан поголосу узнал, чтовкабинет вошел Рашид-паша.
        Незадолго дополуночи перед домом Мидхата снова остановился экипаж, изкоторого вышел сначала адъютант военного министра, азатем исам Гуссейн-паша. Таким образом, всебыли, наконец, всборе.
        —Тысобрал нас дляважного совещания, благородный Мидхат-паша, — сказал Рашид, — этодоказывает присутствие мудрого Кайрулы-эфенди.
        —Безсомнения, дело идет орешении такого вопроса, когда нужна помощь священного закона, — заметил Ахмет Кайзерли, который, казалось, ужезнал опредмете совещания.
        —Перейдемте кделу, моиблагородные друзья, — заговорил Мехмед Рушди. — Дела идут все хуже ихуже, потому что мы скаждым днем все более иболее погружаемся влень ибеспечность, вместо того чтобы энергично действовать.
        —Скажите откровенно, — вскричал Гуссейн, — чтомы ошиблись вгосударе, возведенном нами натрон!
        —Ксожалению, ядолжен присоединиться кмнению моего друга военного министра, — сказал Рашид. — Имы должны силою положить конец такому положению вещей! Этаслабость, этабездеятельность…
        —Ябоюсь, мудрый Кайрула-эфенди, чтоэто еще недостаточный повод дляпроизнесения Фетвы[34 - «Произнесение Фетвы» — выносимое вте годы вТурции советом министров решение оботстранении султана отвласти попричине его неспособности управлять страной.], — сказал Мехмед Рушди-паша.
        —Кактак! — перебил Гуссейн. — Султан Мурад душевно болен, оннеспособен управлять! Яоткрыто высказал это! Мыздесь недлятого, чтобы разыгрывать друг перед другом комедию ииграть словами. Япервый начинаю действовать прямо иоткрыто.
        Мидхат сненавистью взглянул наГуссейна, какбы невсилах скрыть своей досады оттого, чтотот берет насебя почин вэтом деле, ноГуссейн незаметил этого взгляда.
        —Ксожалению, ятакже вот уже несколько дней замечаю всултане Мураде признаки умопомешательства, — сказал Рашид. — Поэтому я полагаю, чтоследовалобы снова отложить церемонию опоясания мечом!
        —Султан Мурад еще несултан, пока неопоясан мечом Османа, итем легче свергнутьего, — пояснил Гуссейн.
        —Доказанали болезнь, окоторой ты говоришь, благородный паша? — спросил Халиль сидевшего сним рядом Рашида.
        —Ясам был вчера свидетелем припадка, доказывающего полнейшее безумие, — отвечал Рашид.
        —Будь так добр, сообщинам, чтоты видел? — сказал Мехмед Рушди.
        —Этобыло вчера вечером, — начал Рашид, — когда меня потребовали вкабинет султана. Явошел иувидел его сидящим истранно глядевшим наменя большими глазами. Затем он вдруг стал громко хохотать ивыкрикивать бессвязные слова. Тогда мне сказали, чтоснекоторых пор эти припадки стали часто повторяться, ипадишах незнает сам, чтовэто время делает иговорит.
        —Значит, онсумасшедший, номы недолжны терпеть напрестоле безумного, иследует какможно скорее устранитьего.
        —Странно, — заметил Мидхат, — явсегда слышал, чтопринц Мурад был совершенно здоров, пока оставался принцем.
        —Атеперь он султан ибезумен! — резко вскричал Гуссейн.
        —Намничего неостается, благородный Мидхат-паша, — заметил, всвою очередь, Рашид, — какзаменить султана Мурада принцем Абдул-Гамидом.
        —Ачто, если через несколько недель он также сойдет сума? — спросил Мидхат.
        —Тогда он также падет! — вскричал Гуссейн.
        Вэто мгновение дверь соседней комнаты распахнулась, иГассан бросился вкомнату, гдесовещались министры. Впервую минуту после появления офицера, одетого вполную форму, ониподумали, чтодом окружен солдатами…
        Один Мидхат, казалось, понял намерение Гассана, потому что поспешно бросился всторону, чтобы оставить кабинет.
        Гуссейн-паша поднялся сместа.
        —Настал вам конец, злодеи! — вскричал Гассан громовым голосом. — Нисместа, цареубийцы! — Онприцелился вГуссейна ивыстрелил.
        —Яумираю! — вскричал военный министр игрохнулся наземлю. Гассан верно прицелился.
        Рашид-паша бросился, чтобы остановить его руку, ноГассан поразил его кинжалом, иРашид упал наземлю, обливаясь кровью.
        Кайзерли-паша тоже хотел остановить убийцу, нопосле недолгой борьбы упал, раненный вплечо ивбок.
        Вэто время накрики ишум вкомнату вбежали Шейхри-бей имушир.
        Везде был страшный беспорядок, наполу лежало двое убитых иодин раненый.
        Впервое мгновение Шейхри-бей немог понять, чтопроисходит, и, увидя одиноко стоявшего Мидхата, принял его завиновника всего происшедшего. Онприцелился внего изревольвера, новэто мгновение вкомнату вбежал старый кавас Ахмет-ага ибросился между Мидхатом иШейхри-беем, такчто пуля адъютанта Гуссейна попала внего, иАхмет-ага был убит наместе.
        Но,всвою очередь, адъютант Гуссейна был поражен кинжалом Гассана и, обливаясь кровью, упал наковер.
        Оставшиеся вживых министры вужасе бросились вон изкабинета.
        Гассан кинулся заними, иначалась ужасная охота.
        Мехмед Рушди скрылся всоседней комнате, аХалиль-паша спрятался вприемной зазанавесью.
        Вэто время раненый Гуссейн пришел всебя и, струдом поднявшись наноги, дотащился докоридора, желая спасти свою жизнь, новэто мгновение его увидел Гассан, считавший его убитым.
        —Тыдолжен умереть, злодей! — вскричал Гассан, бросаясь завоенным министром, который уже стал спускаться слестницы.
        Выходные двери были заперты кавасами, чтобы Гассан несмог убежать, ноиГуссейн оказался вруках преследователя, который поразил его кинжалом.
        Гуссейн состоном упал наземлю…
        Вэто мгновение кавасы совсех сторон окружили Гассана, требуя, чтобы он сдался.
        НоГассан отчаянно сопротивлялся, такчто несколько кавасов были ранены, нонаконец одному изних удалось нанести Гассану удар вспину, икогда он обернулся назад отболи, тодвое других ранили его вголову.
        —Ясрадостью умираю заотечество! — вскричал, падая, Гассан, кавасы сяростью кинулись нанего.
        Доктора, вызванные вдом Мидхата-паши, застали вживых только Ахмета Кайзерли-пашу, чтоже касается Гуссейна иРашида-паши, атакже Шейхри-бея икаваса. Ахмета-аги, тожизнь уже оставила их навсегда.
        XVIII
        Султан Абдул-Гамид
        Убийство министров произошло вночь с14?го на15?е июня.
        Народ узнал надругой день ослучившемся толькото, чтоМидхат-паша находится вдобром здравии.
        Когда султану Мураду доложили ослучившемся, онтак испугался, чтоцелый день боялся оставить дворец идаже молился всвоих покоях, чего прежде никогда еще неслучалось. Онбоялся засвою жизнь, нонечувствовал, чтоего здоровье было уже совершенно погублено теми самыми людьми, которые теперь сошли сосцены.
        Потребованию матери ижены Мурад сменил, наконец, своего гаремного визиря, служившего еще Абдул-Азису, нобыло уже поздно.
        Когда после убийства министров состояние здоровья Мурада стало быстро ухудшаться, ничего неоставалось делать, какпризвать докторов.
        Доктора единогласно объявили, чтоМурад помешался, итогда была обнародована Фетва Шейх-уль-Ислама, которая объявляла изумленному народу оновой перемене монарха.
        Султаном был назначен Абдул-Гамид, брат Мурада.
        Мурад был сменен, носкакими чувствами вступал напрестол новый султан?..
        Говорили, чтоунового султана больной ивзволнованный вид, нообстоятельства последнего времени едвали могли пройти, неоставив следа вправящих верхах. Вовсяком случае, новый султан каждый день показывался народу, посещая то ту, тодругую мечеть.
        Брат Гамида, Рашид, сделавшийся теперь наследником престола, помогал новому султану словом иделом. Вообще, семейные отношения двора сделались теснее после последних событий. Взаимное недоверие уступило место заботе обобщем благополучии.
        Бывший комендант Стамбула Редиф-паша вблагодарность заоказанные им услуги был назначен военным министром.
        Абдул-Гамид, также какиего свергнутый брат, вопреки старым традициям, оставил вживых сыновей Абдул-Азиса, ноон держал их втакомже строгом заключении, какнекогда Абдул-Азис содержал своих двоюродных братьев.
        Между тем совступлением напрестол Гамида начались многочисленные заговоры, преследовавшие различные цели, ивчисле прочих приверженцы свергнутого султана Мурада старались доказать, чтоон совсем небыл болен; дляраспространения этих слухов мать Мурада воспользовалась его окружающими.
        Тогда Абдул-Гамид приказал арестовать десять слуг Мурада исреди них — начальника его гарема Сулеймана-эфенди. Призвав их ксебе, онсказал им:
        —Яслышал, чтовы распространяете неверные слухи просостояние здоровья моего брата. Ноя неставлю вам этого ввину, таккакэто доказывает вашу кнему привязанность ижелание его выздоровления! Ясам отвсей души желаю этого, новаши разговоры несправедливы, поэтому будет лучше, если вы станете молчать.
        Затем он дал им всем должности присебе, следуя мудрому закону — делать приверженцев изврагов.
        Вообще, Абдул-Гамид начал сомногих нововведений. Во-первых, онзначительно сократил издержки придворной кухни, затем отказал вособом содержании султанше Валиде; впрочем, унего небыло родной матери, атолько приемная, такчто, может быть, будь жива его мать, ондействовалбы вэтом отношении иначе.
        Этикет турецкого двора требует, чтобы министры разговаривали ссултаном стоя, ноГамид припервойже аудиенции предложил им сесть икурить вего присутствии.
        Убийца министров, прежде могущественный любимец Абдул-Азиса великий шейх Гассан, былприговорен ксмерти нависелице.
        Свергнутый султан Мурад был безшума ночью отправлен вЧераган. Пребывание вэтом дворце, гдетак недавно окончил свои дни тоже свергнутый султан Абдул-Азис, моглобы произвести наМурада ужасное впечатление, еслибы он пришел всебя, но, кего счастью, этого неслучилось, таккакон был действительно серьезно болен инепонимал, чтосним делается икуда его везут.
        Вскоре распространилось поКонстантинополю известие, чтосултан Мурад отравился, иэто вызвало сильное волнение внароде, ноэто известие было почти сейчасже опровергнуто.
        Свергнутый султан был еще жив, ночто заужасную жизнь он вел! Оннинаминуту неприходил всознание, иего жена имать постоянно наблюдали заним, непуская кнему никого постороннего, таккакпомнили, какокончил свою жизнь Абдул-Азис.
        Водну изночей, когда около постели Мурада дежурила его жена, онанесовладала сосвоей усталостью иневольно поддалась сну.
        Прошло около получаса, каквдруг Мурад открыл глаза идико оглядел комнату, освещенную слабым светом лампы сматовым колпаком.
        Онувидал, чтоего жена спит, иосторожно поднялся спостели. Вокруг все было тихо. Несколько мгновений Мурад просидел внерешимости, егодикие взгляды доказывали полное безумие.
        Вдруг им неожиданно овладело какое-то непреодолимое желание.
        Тихо, безшума встал он иводной рубашке проскользнул кдвери. Осторожно открылее, вкоридоре небыло никого, идверь, ведущая натеррасу, спускавшуюся кморю, была открыта.
        Натеррасе днем иночью стояли часовые. Когдаже Мурад подошел кдвери, тоувидел, чтоблагодаря лунному свету натеррасе светло почти также, какднем.
        Мурад неслышно проскользнул натеррасу, гдеувидел внекотором расстоянии разговаривавших между собой часовых. Тогда он поспешно побежал полестнице, ведущей кморю, ибросился вводу.
        Часовые услышали плеск воды ибросились спасать несчастного. Вскоре одному изних удалось вытащить полумертвого Мурада.
        XIX
        Несчастная Сирра
        Состояние здоровья Реции улучшалось скаждым днем, инаконец доктор объявил Сади, чтовсякая опасность дляжизни больной исчезла, темнеменее необходима была большая осторожность, таккакрана еще несовсем закрылась.
        Вэто время доСади дошло известие отом, каким образом Гассан привел висполнение свои угрозы. Этосильно взволновало Сади, онпонял, чтоего друг погиб, длянего уже немогло быть помилования, ноСади все-таки надеялся еще раз увидеться сним втюрьме.
        Вэто время Реция озабоченно напомнилаему, чтоникто ничего незнает осудьбе Сирры, иСади решил, что, посетив втюрьме Гассана, онпостарается отыскать там иследы несчастной девушки. Правда, онничего несказал Реции освоем намерении, чтобы небеспокоитьее.
        Вэто время начальником военной тюрьмы был сделан Кридар-паша, бывший прежде товарищем идругом Сади.
        Сади отправился кКридару. Нобывший приятель, казалось, потерял память стого времени, какСади-паша попал внемилость, ипринял Сади схолодной вежливостью.
        —Мнесказали, чтоГассан-бей находится вбашне Сераскириата, — обратился Сади кКридару, — такли это?
        Кридар пожал плечами.
        —Ксожалению, янемогу отвечать вам наэто, — сказалон. — Дано строгое приказание ничего несообщать.
        —Разве это приказание распространяется навсех? Инаменя? — спросил Сади.
        —Исключения нидлякого несделано.
        —Втаком случае, янестану говорить омоем желании видеть великого шейха, — сказал Сади, — ноуменя есть ктебе еще один вопрос.
        —Ябуду очень рад, если смогу нанего ответить, — холодно отвечал Кридар-паша.
        —Втот день, когда я еле живой был принесен вкараульную башню Сераскириата, тамбыло несчастное существо, которому я обязан моей жизнью.
        —Мнедонесли обаресте одной докрайности уродливой девушки.
        —Гдеона находится?
        —Этотайна, паша, которую я неимею права выдать.
        Терпение Сади, казалось, истощилось:
        —Тынехочешь сказать мне такой простой вещи, както, гденаходится несчастная девушка, всявина которой заключается втом, чтоона спасла мне жизнь, такзнайже, чтотеперь я считаю своим долгом освободить несчастную!
        —Этоваше личное дело! — отвечал Кридар-паша, кланяясь созлобной улыбкой.
        —Да,это дело моей чести, — гордо продолжал Сади. — Султан узнает все происшедшее, инадеюсь, чтомоя справедливая жалоба неостанется безпоследствий.
        —Этоточно также отвас зависит, — колко отвечал Кридар-паша.
        —Было время, паша, когда я недумал, чтонам придется столкнуться, — сказал Сади. — Утебя дурные друзья, незабывай, чтосчастье изменчиво! Нодовольно! Султан решит между мною имоими противниками, ия счастлив, чтомогу явиться перед султаном ссознанием, чтонесделал ничего несправедливого! Прощай!
        Сказав это, Сади слегка кивнул головою Кридару ивышел.
        Возвратимся снова кЧерному гному, заключенному вбашне Сераскириата.
        Еезаключили вкаморку, находившуюся подсамой крышей. Вовремя дня жар доходил здесь дострашной силы. Много дней прошло, ейприносили раз всутки кусок хлеба инемного воды. Казалось, чтобегство изэтой новой тюрьмы было совершенно невозможно, таккакдверь была окована железом икрепко заперта, аединственное окно хотя инебыло заделано железной решеткой, нонаходилось настрашной высоте надземлею. Темнеменее изобретательная Сирра нашла итут средство бежать. Изтряпок, которые были брошены ей вугол вместо матраса, онасумела сплести веревку, достаточно крепкую, чтобы сдержатьее.
        Втот самый день, когда Сади был уКридара-паши, Сирра решилась бежать, кактолько наступит вечер.
        Онаниминуты несомневалась вуспехе инебоялась страшной высоты, скоторой ей придется спускаться.
        Наконец настало, поее мнению, удобное время: было около часа ночи. Луна скрылась затучами. Внизу никого небыло нивидно, нислышно. Часовые ходили уворот инемогли видеть, чтопроисходит навнутреннем дворе, накоторый выходило окошко Сирры, ктомуже никто, конечно, инеподозревал, чтоСирра собралась бежать.
        Онаукрепила какмогла лучше уокна один конец веревки испустила другой заокно. Насколько Сирра могла видеть втемноте, веревки несовсем хватало дониза, ноСирра полагалась насвою ловкость ирешила неоткладывать бегства.
        Затем она скользнула вокно иначала спускаться… Этобыло тем труднее, чтоунее была всего одна рука.
        Спустившись дополовины, онавдруг почувствовала, чтоверевка рвется унее подрукой. Будь унее две руки, онамоглабы еще надеяться наспасение, нотеперь она погибла! Веревка затрещала впоследний раз, иСирра полетела вниз сострашной высоты.
        Нодаже вэту ужасную минуту присутствие духа неоставило Сирру, онапротянула руку — ией удалось удержаться заострый выступ стены. Этот выступ был неболее четверти фута ширины, иСирра могла только держаться занего рукой, авнизу ее ждала верная смерть.
        Какчасто бедная Сирра бывала вопасности, ноеще никогда ее положение небыло дотакой степени безнадежно! Казалось, чтонаэтот раз длянее немогло быть спасения исмерть ее была неизбежна.
        XX
        Отдай мне мое дитя!
        Принцесса Рошана купила себе летний дворец подругую сторону Босфора ипереехала туда. Посекрету говорили, чтоона ищет уединения, чтобы переждать, пока умолкнут насмешки, которыми везде преследовали после приключения сСади принцессу Рошану.
        Ноее богатство позволяло ей украсить свое уединение всем, чтотолько могли доставить деньги.
        Вособенности роскошно был отделан парк перед дворцом, вкотором принцесса любила одна проводить время.
        Мрачная ненависть наполняла сердце Рошаны. Онауже давно знала, чтоСади-паша освобожден, выздоровел иснова соединился сРецией, Ноона торжествовала, чтоомрачила смертью их ребенка счастье ненавистных ей людей.
        Однажды вечером, когда принцесса, пообыкновению, гуляла впарке, кней подбежало несколько служанок исудивленными, испуганными лицами донесли, чтоприехал Сади-паша.
        Рошана сейчасже догадалась, чтопривело кней Сади.
        Поее отвратительному лицу пробежала улыбка, иглаза засверкали.
        Вэто мгновение Сади уже подходил кпринцессе, иприслужницы отступили.
        Еслибы покрывало непрятало лица принцессы, товидно былобы, какона побледнела привиде Сади.
        Эсмаже задрожала, сердце ее трепетало примысли оребенке, ивто время какдругие служанки пошли водворец, Эсма спряталась задеревьями, чтобы подождать Сади.
        —Тыудивляешься, принцесса, чтоснова видишь меня усебя? — говорил между тем Сади, поклонившись Рошане. — Иповерьмне, чтоэтогобы неслучилось, номеня привела сюда необходимость.
        —Кчему это вступление — гордо перебила его принцесса. — Тыявился комне какпроситель, именя действительно удивляет, чтопосле всего происшедшего утебя хватает смелости просить меня очем-нибудь!
        Сади побледнел, услышав эти оскорбительные слова.
        —Сади еще ниразу ниочем непросил тебя, — сказал он дрожащим голосом, — исегодня он явился неспросьбой, астребованием! Яявился сознавая свое право, анекакпроситель. Ятребую утебя обратно мое дитя, которым ты овладела недостойным образом…
        —Остановись! Чтоосмелился ты мне сказать?
        —Истину! Тысама созналасьмне, чтоовладела моим ребенком, — продолжал Сади. — Япришел потребовать его утебя назад!
        —Какприходил комне требовать мою невольницу? Ноопыт научил меня! Невольницу ты взял уменя, норебенка тебе взять неудастся!
        —Ты,значит, нехочешь отдать мне мое дитя, такподло похищенное тобой?
        —Говори осторожнее, ането я прикажу слугам вытолкать тебя измоего дворца, несмотря нато, чтоты паша! — гордо сказала принцесса. — Моислуги принесли мне ребенка изпустого дома гадалки Кадиджи! Чемдокажешьты, чтоэтот ребенок твой?
        Сади невольно вздрогнул привиде злобы этой женщины имысленно поблагодарил Аллаха, чтововремя возвратился кРеции.
        —Моялюбовь кребенку должна служить достаточным доказательством, — отвечалон. — Перестань бороться сомной, мненичего оттебя ненадо, кроме ребенка! Отдай мнеего, иты никогда больше меня неувидишь!
        —Ниокакой борьбе между нами неможет быть иречи, таккакя принцесса, аты выскочка, которому я напрасно оказывала милость. Теперь место милости заменил гнев.
        —Итак, тыхочешь перенести свою месть набезвинное существо? Неужели ты женщина, анезверь?
        —Тынеполучишь ребенка!
        —Втаком случае пусть султан решит между нами! — сугрозою вскричал Сади. — Будь ты мужчина, всерешилобы оружие!
        —Тыосмеливаешься угрожать мне султаном, мне, принцессе! — вскричала сгневом Рошана. — Такзнайже, чтотвоего ребенка нет вживых, чтоя приказала убитьего! Теперь иди ксултану!
        —Данакажет тебя Аллах! — вскричал Сади, вздрогнув приэтом ужасном известии.
        Злодейка принесла невинное дитя вжертву своей мести! Этого невсостоянии был вынести Сади.
        —Горе тебе! — сказал он дрожащим голосом. — Аллах, защищающий невинных детей, накажет тебя! Ясотвращением отворачиваюсь оттебя! Иникогда нога моя непереступит порога твоего жилища.
        —Япоклялась разбить твое счастье, иэто мне удалось!
        —Аллах рассудитнас, этомое последнее слово, — сказал Сади, поворачиваясь, чтобы уйти.
        Между тем вечер уже наступил.
        Сади шел, торопясь какможно скорее оставить это проклятое место.
        Проходя мимо кустарников, онвдруг увидел перед собой Эсму, смольбой протягивавшую ему руки.
        —Выслушай меня, паша, — прошепталаона. — Никто недолжен знать, чтоя говорю стобой, ането я погибла безвозвратно.
        —Зачемже ты подвергаешь себя этой опасности?
        —Потому что я должна тебе сознаться!
        Сади сейчасже подумал освоем ребенке.
        —Оребенке? — поспешно спросилон.
        —Нетак громко, заклинаю тебя! Никто недолжен знать, чтоя здесь говорю стобой! То,что я хочу тебе передать, есть глубочайшая тайна. Принцесса дала мне твое дитя, чтобы я умертвилаего.
        —Так, значит, этоты была исполнительницей этого ужасного преступления!
        —Онаприказала мне утопить ребенка!
        —Ужасно! Уэтой принцессы нет сердца…
        —Онаугрожала мне смертью, если я неисполню ее приказания. Тызнаешь мою повелительницу, благородный паша, онанепреклонна иужасна вгневе, онаприказалабы меня убить, еслибы я ослушаласьее, ноя почувствовала сострадание кбезвинному малютке.
        —Утебя доброе сердце. Ноговори скорее, чтоты сделала?
        —Этобыло нетак давно, ночь была бурная! Ясошла кберегу ихотела бросить ребенка, сердце уменя сильно билось, ясострахом оглянулась вокруг, неподсматриваютли замною. Янезнала, чтомне делать, ибыла какбезумная, яположила ребенка втростнике, нопотом снова возвратилась, боясь, чтобы какой-нибудь невольник небросил бедняжку вводу. Тогда я увидела вблизи стоявшую лодку и, сама незнаю как, положила ребенка внее иоттолкнула отберега…
        —Тыотвязала лодку?
        —Да,отвязала!
        —Иположила ребенка впустую лодку?
        —Да,я немогла сделать ничего другого, исама даже незнаю, почему поступила именно так.
        —Норебенок, безсомнения, погиб, оннашел смерть вволнах.
        —Ядолжна была сознаться тебе вовсем!
        —Несчастная Реция, — прошептал Сади. — Янемогу дать ей никакой надежды.
        —Ах,я думала, чтопоступаю справедливо, япоручила ребенка покровительству Аллаха! Какой-то тайный голос говоритмне, чтотвой ребенок жив!
        —Твоя надежда обманчива! Яненадеюсь более! Море поглотило мое дитя! Янеобвиняю тебя вслучившемся, Эсма. Язнаю, чтоты должна была повиноваться!
        —Тыпрощаешь меня, благородный паша?
        —Неты виноватая! — отвечал Сади иповернулся прочь. Эсма поглядела ему вслед иисчезла вкустах.
        Около дворца Сади ждал экипаж.
        Мынебудем описывать чувства, скоторыми Сади возвращался домой, — онивполне понятны.
        Доехав додому, онвыскочил изкареты, ноедва он переступил порог, какнавстречу ему всмятении кинулись прислужницы гарема, онибыли испуганы, вдоме слышны были крики печали.
        Чтоэто значило? Неужели его ждало новое несчастье?
        Кнему подошла старая смотрительница гарема, сотчаянием ломая руки.
        Сади подумал, что, вероятно, что-нибудь случилось сРецией, чтоее здоровье вновь ухудшилось.
        —Чтовы кричите? — спросилон. — Говорите, чтослучилось вмое отсутствие?
        —Увозилли ты нашу милостивую повелительницу?
        —Знаешьлиты, гдеона находится? — допрашивала старая прислужница.
        Сади судивлением поглядел нанее.
        —Тыведь знаешь, чтоя уехал один! — отвечалон. — Гдемоя жена?
        Крики иплач усилились.
        —Ах,господин, помогинам! — вскричала старая смотрительница гарема. — Наша повелительница исчезла!
        —Реция? Онаоставила дом?
        —Никто изнас невидел этого.
        —Когда это случилось?
        —Слушай, благородный паша! Частому назад наша госпожа приказаланам, каквсегда, идти обедать, — начала старая смотрительница. — Мыспокойно обедали, каквдруг нам послышался шум впередней, будто чьи-то шаги. Яоткрыла дверь, впередней было темно, темнеменее мне показалось, чточерез нее идет какой-то человек. Явскрикнула, тогда незнакомец повернул комне голову, иналбу его что-то засверкало.
        —Этобыла Золотая Маска?
        —Да,благородный паша, попередней шла Золотая Маска. Никто незнал, какона сюда вошла. Япоспешно захлопнула дверь…
        —Тыиспугалась Золотой Маски?
        —Никто незнает, чтоэто такое!
        —Золотая Маска делает только добро!
        —Остальные прислужницы разбежались! Яосталась одна!
        —Какая глупость! Чего они разбежались?
        —Онииспугались таинственного посетителя! Тогда доменя вдруг долетел какбудто слабый крик изкомнаты нашей госпожи! Ябыла одна, прости меня, господин, состраху я была неспособна начто-нибудь решиться! Нонаконец я собралась смужеством, схватила свечу ипошла вкомнату госпожи! Нооужас!
        —Чтослучилось?
        —Непонятная вещь, благородный паша! Комната была пуста, наша госпожа исчезла!
        —Реция… моя Реция… исчезла! — вскричал Сади. — Звалали она кого-нибудь извас?
        —Никто ничего незнает, никто ничего невидел, таккаквсе служанки убежали вдальние комнаты.
        Тогда Сади бросился туда. Чтопроизошло вего отсутствие? Чтозначило появление Золотой Маски?
        Онвошел вкомнаты Реции, онибыли освещены, новезде было пусто! Напрасно Сади звал Рецию, никто неотвечал наего зов! Доего слуха долетали только слезы ижалобы служанок.
        Перед Сади была неразрешимая загадка. Чтотакое произошло? Куда могла Реция отправиться так неожиданно, чтодаже несказала обэтом своим прислужницам? Непоспешилали она ему навстречу? Или, может быть, онанемогла дозваться прислужниц, испуганных появлением Золотой Маски?
        Навсе эти вопросы небыло ответа.
        Сади поспешно оставил дом. Ночь уже наступила. Онискал Рецию, безуспешно бродя поулицам, таккаквсе еще надеялся, чтоона вышла ему навстречу. Ночас зачасом проходил, аон немог найти никаких следов исчезнувшей.
        Всмертельном страхе Сади поспешил обратно домой, надеясь, чтовэтот промежуток Реция успела вернуться, ноон нашел только одних плачущих прислужниц.
        Реция исчезла бесследно!
        Наступило утро, аСади все еще напрасно ждал возвращения возлюбленной! Чтотакое сней случилось? Чтомогло заставить Рецию покинутьего, неоставив после себя никакого знака?
        Вее верности Сади несомневался, онбоялся нового несчастья…
        XXI
        Казнь Гассана
        Погребение убитых министров было совершено сбольшим великолепием ипочетом, какбудто они заслужили этот почет.
        Поступок Гассана загладил их преступления, превратил их какбы вмучеников, таккактолько немногие знали, чтобыло истинною причиной такого поступка Гассана.
        Онбыл приговорен кпозорной смерти нависелице, но, какмы знаем, оннебоялся смерти, онжертвовал жизнью ради своих убеждений. Онотомстил засмерть своего повелителя, ондостиг своей цели инежелал ничего более.
        Мыоставили Гассана вто время, какон упал, тяжело раненный кавасами, ибыл отнесен вбашню Сераскириата. Унего была рана вспине идве наголове. Никто незнал, былили они смертельны, ноих было достаточно, чтобы сломить сопротивление Гассана.
        Когда Гассан был доставлен втюрьму, известие осмерти Гуссейна уже распространилось между солдатами, иони отовсюду спешили, чтобы отомстить засмерть своего министра. Вслепой ярости бросались они наГассана, такчто кавасы едва могли защититьего.
        Нокогда повергнутого шейха передали страже, табезжалости бросила его втюрьму, незаботясь оего ранах.
        Надругой день поприказанию султана втюрьму явился визирь снесколькими офицерами, чтобы допросить убийцу министров.
        Войдя кГассану, онинашли его лежащим наполу влуже крови, натом самом месте, куда его накануне бросили солдаты.
        Визирь наклонился надГассаном…
        —Мыпришли кпокойнику! — сказал он глухим голосом.
        —Увеликого шейха Гассана две глубокие раны, — прибавил один изофицеров.
        —Онпочти совсем похолодел, — сказал другой.
        —Вэтом виноваты его сторожа, — сказал после небольшого молчания визирь. — Иони неизбегнут строгого наказания, темнеменее мы подвергаемся большой опасности, если скажем обэтом!
        —Втаком случае мы умолчим обэтом. Пусть другие, ктопридет посленас, сообщают это неприятное известие, которое помешает публичному наказанию преступника.
        —Пусть другие доносят обэтом! — согласились все офицеры.
        —Пусть его смерть будет тайной между нами, — решил визирь, — мыничего нескажем оней.
        Мертвый Гассан был оставлен по-прежнему наполу влуже крови. Комиссия оставилаего, нетронув. Двери были заперты, инисултан, ниоставшиеся вживых министры, нинарод неподозревали, чтоприговоренный квиселице Гассан давно избавлен смертью отземного наказания.
        Правда, стража доносила Кридару-паше, чтоГассан нешевелится.
        НоКридар-паша запретил говорить обэтом подстрахом смерти, таккакубийца министров недолжен был умереть.
        Этого приказания было достаточно, чтобы заставить всех замолчать.
        Вбашне Сераскириата знали осмерти Гассана, ноникто несмел говорить обэтом вслух. Онбыл мертв, ноэто была неправда, таккакон был приговорен ксмерти нависелице.
        Неожиданная смерть Гуссейна ипоследовавшие занею события помешали захвату Золотых Масок, которым должен был руководить Лаццаро, всееще находившийся вСераскириате.
        Лаццаро, также какидругие, узнал, чтоГассан умер ичто это создало большие неудобства, таккакего публичная казнь должна была состояться вочтобы то нистало.
        Тогда Лаццаро попросил аудиенции уКридара-паши ибыл принят им.
        —Тыгрек Лаццаро, который обещался выдать нам людей, которых зовут Золотыми Масками? — спросил Кридар.
        —Ктвоим услугам, благородный паша! Прошу выслушать меня, яхочу передать тебе нечто оГассане-бее. Могули я говорить?
        —Говори!
        —ВАфинах я был однажды свидетелем казни одного разбойника, которому, однако, удалось умереть раньше!
        —Какоеже это имеет отношение кГассану-бею?
        —Таккакдлястраха другим разбойника надо было обязательно казнить, — продолжал Лаццаро, — топоступили следующим образом: виселицу сделали очень низкой, любопытных держали припомощи солдат какможно дальше, иповесили мертвого, такчто никто изнарода незаметил, чтопалач показал свое искусство надтрупом.
        —Всеэто дело Будимира, анетвое инемое, — резко сказал Кридар ибезразговора отпустил грека; нозатем он сейчасже отдал приказание, кактолько придет Будимир, отвести кнему Лаццаро.
        Между тем день казни Гассана был уже объявлен, ивтаком городе, какКонстантинополь, конечно, нашлось немало людей, желавших посмотреть наказнь.
        Вдень казни черкес-палач явился вбашню Сераскириата. Этот человек, вкотором, казалось, давно умерли все чувства, былстранно взволнован известием отом, чтоему придется казнить Гассана.
        Войдя втюрьму иувидя наполу безжизненное тело, палач почувствовал, чтоэто чувство внем еще усилилось.
        —Хм! Унего такой вид, какбудто он уже помер, — раздался голос подле Будимира.
        Палач обернулся, заним стоял грек Лаццаро.
        —НадГассаном-беем нельзя более исполнить никакого приговора, — отвечал палач, — онмертв.
        —Темнеменее он должен быть казнен, — заметил Лаццаро.
        —Пусть его казнит, ктохочет! — отвечал палач.
        —Этозначит, чтоты нехочешь его вешать? — спросил Лаццаро.
        Палач подумал несколько мгновений, затем повернулся кгреку.
        —Тыприслан допрашивать меня? — спросилон.
        —Нет, яприслан только дать тебе совет, — дипломатично отвечал Лаццаро.
        —Этонемоя обязанность — вешать мертвых!
        —Тынетак понял меня, Будимир, — перебил Лаццаро рассерженного черкеса. — Ядолжен дать тебе совет, какустроить казнь, чтобы никто незаметил преждевременной смерти.
        Будимир покачал головой.
        —Береги свой совет длясебя, — сказалон, — нояже ненуждаюсь втвоих советах.
        Лаццаро постоял еще какое-то время около черкеса изатем вышел.
        Когда Будимир, всвою очередь, хотел уйти, вкоридоре его остановил караульный исообщил, чтокомендант башни требует ксебе палача.
        —Комендант? — удивленно ирассерженно спросил Будимир. — Скажите! Какая честь! Идивперед, яследую затобой.
        Черкес понял, чточто-то нетак, ноон был совершенно спокоен ихладнокровен.
        Придя кКридару-паше, онпоклонилсяему.
        Паша пристально взглянул вужасное лицо палача, выражавшее непоколебимую волю.
        —Былли ты уприговоренного? — спросил Кридар-паша.
        —Да,я был умертвого Гассана-бея, — отвечал палач.
        —Завтра, после заката солнца, тыдолжен исполнить произнесенный надним приговор.
        —Этого я немогу сделать, благородный паша.
        —Неможешь?
        —Этонемоя обязанность — казнить мертвых!
        —Ивсе-таки ты должен это сделать!
        —Ктоэто говорит? — спросил Будимир, глядя влицо паше.
        —Такой отдан приказ!
        —Янестану казнить мертвого!
        —Нутак тебя принудят кэтому! — сгневом вскричал Кридар.
        —Ктоэто?
        —Я!
        —Этого ты неможешь сделать, благородный паша! — созлобной улыбкой возразил Будимир.
        —Тыостанешься здесь доказни и, надеюсь, будешь тогда сговорчивее?
        —Силой ты отменя ничего недобьешься, благородный паша. Тыможешь держать меня здесь, ноты несможешь принудить меня вздернуть нависелицу мертвого перед собравшимся народом. Кроме того, ещенадо поставить виселицу.
        —Довольно! Тыдумаешь, чтотолько ты один можешь казнить, ноесть идругие, способные сделать тоже самое, имне кажется, чтоя нашел такого человека. Тынехочешь совершить казнь, закоторую назначено тройное вознаграждение, хорошо, втаком случае другой заменит тебя! Потому что казнь должна быть совершена! Тыже останешься здесь!
        Казалось, чтоэти слова произвели неожиданное впечатление наБудимира, может быть, этобыла только ловкая ложь состороны Кридара, подметившего слабую сторону этого непоколебимого человека, вовсяком случае, этислова неостались безвнимания.
        —Чтоты говоришь? — поспешно спросил палач. — Другой?
        —Тыотказываешься исполнить свою обязанность, хорошо! Тогда твое дело исполнит другой иполучит тройное вознаграждение…
        —Мненет дела довознаграждения! Ноникто другой недолжен занимать моего места!
        —Тыдумаешь, чтоты только один способен наэто?
        —Другой, когда я еще жив? Такого позора Будимир неперенесет.
        —Ктоже вэтом виноват…
        Будимир, видимо, боролся сам ссобой, затем подошел кКридару.
        —Яисполню приговор! — сказалон.
        —Какнадживым?
        —Пока я жив, никто незаймет моего места! Ясогласен! Отпусти меня!
        —Твоих слов дляменя достаточно. Тысвободен! Исполняй завтра после заката солнца твой долг! — заключил разговор Кридар-паша иотпустил черкеса.
        Кутру другого дня нарыночной площади была готова виселица, нонаэтот раз она была построена гораздо ниже обыкновенного.
        Ещезадолго дозаката солнца наплощадь были приведены войска ипоставлены густой стеной вокруг эшафота, чтобы помешать народу приблизиться кместу казни. Кроме того, всеближайшие дома были заняты солдатами, такчто никто посторонний немогбы увидеть вблизи, чтопроизойдет наэшафоте.
        Несмотря наэто, площадь была битком набита народом, который инеподозревал, чтособрался смотреть наказнь мертвеца.
        Редиф-паша иКридар-паша находились водном издомов наплощади иглядели изокна.
        Солнце уже зашло, акареты спреступником все еще небыло видно. Казалось, чтоБудимир запоздал. Любопытные судивлением качали головами, таккакБудимир впервый раз опаздывал.
        Никто незнал, чтоему было предписано опоздать, чтобы темнота скрыла казнь.
        Наконец вдали показалась карета.
        Солнце давно зашло, ивечерний сумрак уже распространился надКонстантинополем.
        Напрасно толпа желала рассмотреть казнь, темнота ивойска, окружавшие эшафот, делали это совершенно невозможным.
        Поокончании казни войска удалились, ивокруг виселицы оставлены были только часовые. Толпа также стала расходиться.
        Надругое утро Будимир снял труп свиселицы, итаким образом окончилась эта отвратительная комедия.
        XXII
        Доказательство любви
        —Ядумаю, бей, — говорил граф Варвик Зоре, сидя унего вгостях, — ядумаю, чтовас привела сюда любовь кледи Страдфорд.
        —Выдумаете, граф, чтоя непринял место вМадриде единственно из-за леди? Выошибаетесь! Яотказался отМадрида потому, чтопринять его — значилобы дляменя унижение.
        —Конечно нет. Ядумаю, чтовТурции все идет вверх дном!
        —Главные виновники уже наказаны Гассаном-беем! — продолжал Зора вволнении. — Чтокасается меня, тоя имею состояние имогу жить безслужбы, поэтому я решился броситьее!
        —Вовсяком случае, причиной вашего возвращения сюда все считают прелестную вдову, которую вы освободили отее мучителя.
        —Да,граф. Янестану лгать, выправы!
        —Язнаю, чтовы любите леди!
        —Иэто правда.
        Граф Варвик помолчал немного.
        —Язнаю, чтовы нелюбите леди, — сказал Зора.
        —Сказать, чтоя ее нелюблю, былобы слишком, — возразил граф, — япризнаю ее красоту, любезность иум, но…
        —Говорите, нестесняйтесь!
        —Ябоюсь, чтоона невсостоянии сделать человека действительно счастливым!
        —Другими словами, высчитаете леди бессердечной кокеткой!
        —Да,около того.
        —Ябоюсь, чтовы ошибаетесь, граф!
        Варвик засмеялся.
        —Вынеизлечимы! — сказалон. — Новсе-таки я сомневаюсь, чтоледи всостоянии истинно полюбить! Яневерю вее истинную, чистую, бескорыстную любовь, этомое внутреннее убеждение, ия считаю своим долгом высказать вамего, чтобы предостеречьвас!
        —Ятакже сомневался, граф, пока неузнал, сколько ей пришлось пережить.
        —Вывсостоянии сделать решительный шаг, неоставляйте безвнимания моих сомнений! — сказал сжаром граф Варвик. — Ябоюсь, чтоледи известно ваше громадное состояние, ионо играет немалую роль вее привязанности.
        —Граф Варвик, — супреком сказал Зора, — мнекажется, чтовы заходите слишком далеко!
        —Простите мне мои слова, яговорю, желая вам добра. Янемогу избавиться отмысли, чтоледи думает только осебе иваше богатство имеет длянее особую цену. Несердитесь наменя!
        —Мнеочень жаль, чтоувас оней такое превратное мнение, имоя обязанность защищатьее, таккакя знаю историю ее страданий! Нослова навас недействуют, ядам вам другое доказательство моей правоты.
        —Доказательство ее любви! — потребовал Варвик.
        —Хорошо! Выутверждаете, чтоледи корыстолюбива, чтоона невсостоянии любить самоотверженно, чтоона мечтает омоем богатстве, яутверждаю противное! Яверю влюбовь ибескорыстие леди Страдфорд! Яготов дать вам доказательство того, чтовы заблуждаетесь!
        —Выочень обрадуете меня этим и… удивите!
        —Хорошо, выбудете иметь это доказательство.
        —Каким образом?
        —Этовы узнаете сегодня вечером илизавтра утром, идаю вам слово, чтоледи ничего небудет подозревать.
        Варвик встал.
        —Яснетерпением буду ждать вашего доказательства, дорогой бей, — сказалон, прощаясь. — Несердитесь навашего друга.
        —Выедете домой?
        —Да,я буду ждать вашего доказательства!
        —Втаком случае, выпоедете поРиджент-стрит, ия прошу вас довезти меня додома леди Страдфорд.
        —Судовольствием!
        Молодая вдова, чувствовавшая себя необыкновенно счастливой современи смерти адмирала, только что возвратилась домой, сделав несколько визитов, когда ей доложили оприезде Зоры, которого она еще невидела современи его возвращения изТурции. Онасейчасже приказала принятьего.
        —Какя счастлива, чтовижувас! — вскричала она радостно, протягивая Зоре руки. — Какдавно возвратились вы вЛондон?
        —Двадня, миледи!
        —Итолько сегодня приехали комне!
        —Ячуть было совсем неуехал, непростившись свами, миледи! — отвечал Зора.
        —Каквозможно, Зора! — вскричала леди Страдфорд. — Ятак рада, чтовижувас, авы так холодны сомной, какникогда! Чтослучилось? Чтовстало между нами?
        —Яприехал, чтобы проститься, миледи!
        —Выхотите снова оставить Лондон?
        —Яприехал только длятого, чтобы устроить свои дела.
        —Акуда вы едете?
        —Меня назначили вМадрид, ноя думаю бросить службу!
        —Вынеедете вМадрид?
        —Но,миледи, ябросаю службу!
        —Если вы себя чувствуете оскорбленным, тоя вполне сочувствую вашему решению.
        —Ия думаю возвратиться вСтамбул!
        —ВСтамбул? Почемуже вы нехотите остаться здесь?
        —Ябуду говорить свами откровенно, Сара! Яоставляю Лондон потому, чтонемогу более здесь жить! Ябеден и, выходя вотставку, лишаюсь последних средств, ноя нестыжусь признаться вэтом, потому что несчитаю бедность пороком.
        —Ипоэтому вы хотите уехать?
        —Мнебудет легче там, гдеменя знают.
        —Васиздесь знают, Зора!
        —Да,меня знали, пока я был припосольстве, нотеперь совсем иное, дорогая леди! Зору-бея, военного советника припосольстве, всезнали илюбили, ноЗору-бея безместа исредств небудут низнать, нилюбить!
        —Может быть, вотношении многих вы правы, Зора, ноесть иисключения!
        —Янежелаю сострадания, миледи! Яненавижу это сострадание.
        —Выслишком горды, Зора, чтобы внушать сострадание!
        —Какбы то нибыло, вСтамбуле мне легче будет приобрести новое положение.
        —Иваше решение твердо?
        —Да,миледи, ятолько хочу привести здесь впорядок мои дела, азатем возвращусь вКонстантинополь. Яприехал квам, чтобы проститься!
        —Этодляменя так… неожиданно… — сказала Сара побледнев. Онаедва могла преодолеть свое волнение. — Такой быстрый инеожиданный отъезд!
        —Теперь уже ничего нельзя изменить, миледи. Янемогу служить настоящему правительству… Прощайте, Сара!
        —Неужели я вас более неувижу?
        —Кчему лишние прощания!
        —Мнекажется, чтовы действуете слишком поспешно изложной гордости, Зора!
        —Повторяю, чтоизменить ничего более нельзя!
        —Ивы думаете, чтоваши друзья бросятвас, потому что ваши обстоятельства изменились? Прошувас, недумайте этого, Зора. Несомневайтесь вомне! Этамысль недаст мне покоя. Иливы хотите разорвать все прежние связи…
        —Такбудет лучше!
        —Выдумаете, чтоперемена ввашей службе будет длявас унизительной…
        —Вызнаетевсе, Сара. Прощайте!
        —Боже, ия должна пережить это!
        —Будем тверды, может быть, намеще придется снова увидеться! Высовершенно свободны! Сознавая это, мнелегче былобы расстаться свами!
        —Свободна?.. Да,вы правы, Зора… — Сара немогла дальше говорить, голос ее задрожал, онаотвернулась ипротянула руку человеку, которого любила икоторый хотел сней расстаться.
        —Прощайте… — прошептала она чуть слышным, дрожащим голосом… — Дазащитит вас Бог… верно, такдолжно быть!
        Зора готов уже был заключить всвои объятия женщину, любовь которой длянего была несомненна, нодляграфа Варвика этого было мало, этобыло нето доказательство, которого он требовал. СамЗора более несомневался, онверил, чтоСара любила его незабогатство, чтоона любила ибедного Зору. Онзнал, чтоодного его слова достаточно, чтобы Сара бросилась вего объятия.
        Онподнялся — Сара отвернулась изакрыла лицо руками. Онаболее всего насвете любила этого человека идолжна была разлучиться сним!
        Когда Зора приехал ксебе домой, тополучил депешу оказни Гассана.
        Этоизвестие так сильно взволновало Зору, чтоон неспал всю ночь.
        Около полудня ему передали письмо, принесенное слугою леди Страдфорд.
        Зора поспешно распечаталего.
        «Дорогой друг! — писала Сара. — Позвольте мне так впоследний раз назватьвас. Язнаю, чтоя вас недостойна, итерпеливо переношу мою судьбу! Новы неможете помешать мне любить иуважатьвас! Выбыли единственным человеком, которого я по-настоящему любила иуважала, единственный, кому я верила, около которого я дышала свободно. Увидявас, яиспытала совершенно новое чувство».
        Кое-где буквы расплылись отупавших наних слез.
        «Новчера все погибло, всекончено, Зора! Выуезжаете! Выподумали, чтоя изменилась, узнав, чтовы безсредств… Явсе надеялась, чтовы меня любите, Зора… Теперь я наэто больше ненадеюсь, потому что если вы так думаете, значит, нелюбите меня! Новсе-таки я хочу сказатьвам, чтоя горячо любила, явечно буду вас любить… Когда вы получите это письмо, меня небудет более вЛондоне».
        Зора бросился изкомнаты, чтобы задержать слугу Сары, нотот уже ушел.
        «Япродала мой дом, — говорилось далее вписьме, — ивсе, чтоуменя было лишнего. Получила завсе это порядочную сумму. Мненемного надо, Зора, ябуду жить вуединении! Несердитесь наменя, Зора, ипримите отменя половину моих денег, которые я положила вбанк наваше имя! Неоткажите, ещераз прошувас, вмоей просьбе! Выбедны, ятакже хочу быть бедной!..»
        Зора невсостоянии был читать дальше… Буквы исчезали унего изглаз, ончувствовал, чтослезы застилают ему глаза.
        Вэто время напороге кабинета появился граф Варвик.
        —Нучто? — вскричалон. — Готоволи доказательство?
        Вместо ответа Зора молча подал ему письмо леди Страдфорд.
        XXIII
        Опоясание мечом
        ВКонстантинополе шли приготовления квеликому торжеству — опоясания султана Абдул-Гамида мечом Османа.
        Наступил день, вкоторый это торжество должно было произойти вмечети Зюба.
        Вполовине двенадцатого новый султан Абдул-Гамид всопровождении знатнейших сановников государства выехал изДолма-Бахче, направляясь впредместье Эюб.
        Вчас пополудни среди собравшейся толпы народа пронеслась весть, чтошествие приближается.
        Впереди ехал военный министр Редиф-паша воткрытой коляске, сопровождаемый громадной свитой пеших иконных слуг. Затем следовали Камиль-паша, церемониймейстер имножество различных придворных, каждый всопровождении большой свиты слуг.
        Заними ехали верхами улемы вбелых чалмах. Среди них был виден меккский шериф, асзади всех Кайрула-эфенди — глава церкви.
        Затем следовали министры сМидхатом-пашой воглаве, таккаквеликий визирь Мехмет Рушди-паша был болен.
        Наконец, всешествие заканчивал султан, ехавший подроскошным балдахином всопровождении множества слуг иневольников, которые едва были всостоянии сдерживать напор толпы, кричавшей: «Даздравствует султан!»
        Вслед зацеремонией опоясания мечом, происходившей внутри мечети, султан отправился кгробу своего отца — Абдул-Меджида, чтобы произнести там молитву, после чего все шествие двинулось кСофийской мечети, итолько впять часов пушечная пальба возвестила, чтосултан возвратился всвою резиденцию. Затем начались различные увеселения длянарода, продолжавшиеся три дня.
        Вечером после опоясания мечом Кридар-паша неожиданно отдал приказание, чтобы кполуночи отряд изсорока надежных солдат был отдан подначальство Лаццаро дляпроизведения ареста. Вприказе небыло сказано, кого надо арестовать.
        Зачас дополуночи Лаццаро всопровождении солдат оставил башню Сераскириата.
        Грек ставил вэту ночь накартувсе! Неудайся ему неожиданная поимка Золотых Масок — ион погиб! Ониприговорили его ксмерти, и, попадись он им еще раз вруки, смерть его будет неизбежна.
        НоЛаццаро надеялся, чтоспомощью солдат предприятие удастсяему. Арестовавже семерых главных начальников, онмог надеяться, чтовсякая опасность исчезнет длянего.
        Между тем вразвалинах семибашенного замка действительно собрались Золотые Маски. Всередине круга воздвигнут был эшафот, накотором лежала секира.
        Молча сидели семь Масок насвоих обычных местах, торжественное молчание царило наосвещенной луной площадке.
        Вотпоявились две новые Маски, ведя связанного Мансура-эфенди, ипоставили его вкруг. Егоголова была закутана темным покрывалом, такчто он немог видеть, куда его привели.
        Когда Мансур был поставлен перед эшафотом, одна изМасок встала сзади него, другая осталась рядом.
        Познаку председателя покрывало упало сголовы приведенного.
        Мансур сужасом сделал шаг назад, увидя перед собой блестящую секиру, наодно мгновение он потерял самообладание.
        —Мансур-эфенди! — обратился председатель. — Настал твой последний час! Твой приговор произнесен! Тызаслужил смерть!
        —Вынеимеете права убивать! Тымулла Кониара идругие служители церкви, вынедолжны убивать! Непятнайте своих рук кровью! — сказал Мансур.
        —Нехочешьли ты сознаться еще вчем-нибудь, Мансур-эфенди? — спросил председатель, неслушая слов Мансура.
        —Выслышали мое последнее слово! Навас падет ответственность замою смерть!
        —Преклони колена имолись, Мансур-эфенди, приготовься проститься сэтим миром!
        Маска, стоявшая позади Мансура, заставила его преклонить колени.
        Должно быть, Мансур понял, чтоон погиб безвозвратно, потому что он несопротивлялся и, казалось, молился.
        Когда он хотел подняться, стоявшая сзади Маска развязала ему руки ипривязала его кэшафоту.
        Когда Мансур почувствовал, чтонаголову ему было снова наброшено покрывало, сознание какбудто покинулоего, емуказалось, чтоон чувствует нашее холодную сталь иумирает…
        Егоголова бессильно повисла, руки иноги болтались, какуспящего…
        Номеч неопустился! Маска снова сняла Мансура сэшафота, отстраха илиотчего другого, ноМансур был похож намертвеца.
        Вэто время наплощадке появились три иличетыре Маски.
        —Грек Лаццаро ведет сюда отряд солдат, — донеслиони. — Отряд уже начал занимать развалины! Нопроход подстенами башен свободен, если вы желаете воспользоваться им, чтобы оставить развалины.
        —Начто вы решаетесь, братья? — спросил председатель.
        —Мыостаемся! — единодушно решиливсе.
        —Унесите Мансура, — приказал тогда мулла Кониара, — нобудьте готовы помоему приказу взять грека Лаццаро! Егопреступлениям должен быть положен конец. Ондумает, чтоможет предать нас суду итем избежать наказания, ноон незнает, насколько наша власть стоит выше его подлой измены! Мера его преступлений переполнилась! Вэту ночь приговор надним будет исполнен!
        Вэто мгновение послышался шум приближающихся шагов иголосов.
        Золотые Маски неподвижно остались насвоих местах.
        —Сюда! — послышался голос Лаццаро. — Мыих поймали! Хватайтеих!
        Наплощадке появился Лаццаро всопровождении пяти солдат.
        —Никто неуйдет! — продолжал грек. — Воттак удачная поимка!
        Носолдаты сиспугом попятились назад, ониувидели Золотые Маски и, исполненные священного ужаса, отступили, вместо того чтобы следовать загреком! Никакая власть наземле немоглабы заставить их схватить эти таинственные существа.
        Лаццаро неподумал овозможности такого оборота дела. Онобернулся ксолдатам иувидел, чтоони отступают.
        —Сюда! — закричалон. — Схватите этих людей! Эточто такое? Иливы несолдаты, атрусы? Сюда, ането вы будете расстреляны!
        Ноникакие угрозы немогли подействовать насолдат. Ктомуже Лаццаро небыл их начальником.
        Онувидел, чтоони оставляют его одного.
        —Назад, трусливые собаки! — закричал он внесебя отярости, видя, чтосолдаты уходят. — Смертьвам, подлые трусы!
        Остальные солдаты, занявшие выходы изразвалин, точно также нехотели арестовывать Золотые Маски. Узнав оттоварищей, ктонаходится вразвалинах, они, неколеблясь ниминуты, решили какможно скорее оставить развалины ивозвратиться вгород.
        Лаццаро увидел себя одного среди врагов, которых он хотел выдать…
        Ярость наполнила его душу привиде бегства солдат. Чтоон сделал? Вместо того чтобы уничтожить Золотые Маски, онсам попался вих руки!
        —Возьмите грека! — раздался голос председателя, когда Лаццаро хотел последовать засолдатами.
        Привиде угрожавшей опасности Лаццаро, казалось, решился отчаянно защищаться. Онвыхватил из-за пояса кинжал ихотел бежать.
        Нодве Маски, повинуясь полученному приказанию, бесстрашно бросились кгреку, злой взгляд которого какбы ошеломил одну изних.
        Лаццаро воспользовался этим, кинулся наМаску иударил ее кинжалом, нокинжал скользнул, несделав Маске никакого вреда…
        Вэтот момент другая Маска быстро набросила покрывало наголову греку итем положила конец его сопротивлению.
        Через мгновение Лаццаро был связан.
        XXIV
        Изгнание Сади
        Этобыло накануне казни Гассана.
        Известие обэтом ужасном приговоре невыразимо опечалило Сади.
        Ужедва дня прошло стех пор, какРеция исчезла бесследно, атеперь Сади получил иэтот новый удар.
        Мысль, чтоГассан должен умереть позорной смертью, отруки палача, недавала ему покоя. Правда, вина Гассана была велика, ноиубитые им были тоже преступники!
        Сади твердо решил просить султана изменить приговор, адляэтого сорвать маску стех, кого султан одарил своим покровительством.
        Онотправился водворец Долма-Бахче, который новый султан выбрал длясвоей резиденции.
        Настроение придворе было самое неблагоприятное, были получены очень неприятные известия нетолько стеатра войны вСербии, ноиотносительно намерений России.
        Этиобстоятельства привели султана вдурное расположение духа, такчто он нехотел идумать окакихбы то нибыло переменах вгосударстве.
        Султан принимал Мидхата-пашу, когда ему доложили, чтоСади-паша просит аудиенции.
        Само собою разумеется, чтоновый султан немог иметь доверия ксановниками, которые остались верными его свергнутым предшественникам. Темменее он был расположен кСади-паше, которому он немог простить его разрыв спринцессой Рошаной, своей близкой родственницей.
        Знай Абдул-Гамид, чтопроизошло между Сади ипринцессой, он, возможно, судилбы иначе, нотеперь он думал, чтобывший великий визирь оскорбил принцессу, поэтому хотя ивелел принять его после ухода Мидхата, нопринял очень холодно.
        Сади едва заметил это, такон был удручен. Зато султан был неприятно поражен гордым видом Сади.
        —Тебя освободили поприказанию моего несчастного брата, — сказал султан. — Янехочу мешать этому, хотя мне исоветовали так поступить! Тыпросил аудиенции, Сади-паша, говори!
        —Япришел квашему величеству спросьбой!
        —Говори, хотя только что прощенному инеследовалобы обращаться сновой просьбой.
        —Япрошу незасебя, апрошу только правосудия.
        —Правосудия имеет право требовать последний измоих подданных.
        —Этопрекрасные слова, ваше величество!..
        —Говори, вчем состоит твоя просьба, — перебил султан.
        —Надвеликим шейхом Гассаном произнесен ужасный приговор, япришел просить смягчения этого приговора.
        —Как! Тыпросишь заубийцу?
        —Япрошу ваше величество только изменить приговор! Еслибы все ваши слуги, ите, которые непогибли отруки Гассана, ите, чтоеще находятся навашей службе, также поплатились засвою вину, тогда…
        —Закакую вину? — перебил султан пашу. — Тыговоришь обубийце!
        —Наказанные Гассаном иих товарищи также замышляли против меня убийство!
        —Против тебя?
        —Да,ваше величество! — бесстрашно отвечал Сади. — Ядолжен был быть убитым, именя спасло только вмешательство несчастной девушки.
        —Какое обвинение! — вскричал, побледнев, Абдул-Гамид. — Докажиего!
        —Втюрьме Сераскириата есть комната, вкоторую я был заключен, инадпостелью вней находится балдахин, опускающийся наспящего наэтой постели. Балдахин душит того, ктоокажется подним. Девушка, окоторой я говорил, предупредила меня!
        —Этовоображение, фантазии! — вскричал султан.
        —Янеговорилбы обэтом вашему величеству, еслибы несчитал своим долгом предостеречь, потому что еще невсе люди, которых, яобвиняю вубийстве, погибли. Ваше величество называет мои показания фантазиями, янестану противоречить… Нодлятого, чтобы вернее умертвить меня, втюрьме был поставлен отравленный шербет, выпив только несколько капельего, ячуть было неумер.
        —Акто изтех, кого ты обвиняешь, находится еще вживых?
        —Мансур-эфенди иГамид-кади, ваше величество!
        —Яприкажу произвести следствие, итебе будет оказана справедливость, — холодно сказал султан. — Нетотли ты Сади-паша, которого одно время терпели водворце принцессы Рошаны?
        Сади почувствовал, какего стараются унизить, ипонял, чтоего несправедливо обвиняли.
        —Вашему величеству, кажется, неверно передали, вчем дело, — сказал, он. — Яникогда непосещал дворца принцессы скорыстными целями, никогда небыло, чтобы меня там только «терпели»! Яобязан принцессе только одним советом, который она дала мне вначале моей карьеры! Заэтот совет я был очень благодарен, ибыло время, когда я уважал и… любил принцессу!
        —Ачтоже случилось потом?
        —Есть такие дела, ваше величество, которых лучше некасаться, ктаким принадлежит ито, чтопроизошло между мною ипринцессой.
        —Принцесса поступила опрометчиво, оказывая тебе свою милость, забыв, чтонеследует дарить каждого своим расположением! — сказал султан. — Ноя требую, чтобы ты назвал мне причину, покоторой отказался отее милости!
        —Мнебудет тяжело исполнить приказание вашего величества, ия просилбы позволения молчать.
        —Яхочу знать причину! Говори!
        —Принцесса сама может сказать, чтопроизошло между нами!
        —Яприказываю тебе говорить подстрахом моей немилости!
        —Ваше величество, выитак оказываете мне немилость! — твердо испокойно отвечал Сади.
        —Довольно! — вскричал, побледнев, султан. — Можешь идти! Яникогда более нехочу тебя видеть! Втечение месяца ты должен оставить мою столицу игосударство! Ступай!
        —Ваше величество изгоняете меня? — спросил Сади.
        —Мойприказ обэтом будет передан тебе! Моегосударство навсегда закрыто длятебя. Иди!
        Сади молча поклонился ивышел. Когда он проходил через приемную, всеего бывшие друзья отворачивались отнего.
        Сади спешил издворца, еготочно давила какая-то тяжесть, емуназначено было самое тяжелое наказание — оставить свою родину!
        Онбыл один, унего неосталось никого иничего, кроме сознания, чтоон верно служил своему отечеству.
        Вечером вдом Сади явился мушир ипривез подписанный министрами приказ обизгнании, нокроме того, муширу было приказано передать, чтоГамид-кади тоже изгнан, аМансур-эфенди бежал илиисчез бесследно.
        Этоизвестие, пословам мушира, было приказано передать Сади-паше. чтобы он знал, чтосправедливость равно оказываете всем, невзирая ниначто.
        Когда мушир удалился, аСади остался один, всееще держа вруках приказ, емупослышались всоседней комнате шаги.
        Былуже вечер, ноогонь еще небыл зажжен.
        —Сади-паша! — послышался глухой голос.
        Сади пошел иотворил дверь.
        Втемноте мелькнула Золотая Маска.
        —Тызовешь меня? — спросил Сади. — Яповинуюсь твоему приказанию ислушаю тебя.
        —Тыищешь Рецию — несомневайся вее верности! — раздался голос Золотой Маски.
        —Яненахожу Реции, нонесомневаюсь вее любви иверности.
        —Оставь вэтуже ночь Стамбул, — продолжала Золотая Маска. — Поезжай кАдрианопольской заставе.
        —Как, неужели я должен сегодняже ночью бросить Стамбул?
        —Тынайдешь Рецию! Кроме того, здесь твоей жизни угрожает опасность.
        —Янебоюсь смерти!
        —Ноты должен защитить себя отруки убийцы! Тыдолжен жить дляРеции.
        —Япоследую твоему совету исегодняже ночью оставлю Стамбул! — ответил Сади.
        —Всеостальное ты скоро узнаешь. Тыснова найдешь Рецию, иее исчезновение объяснится! — проговорила Золотая Маска иоставила дом Сади.
        XXV
        Последние минуты заклинателя змей
        Абунеца пал, пораженный выстрелами.
        Ноон небыл убит, атолько тяжело ранен. Еговзор все еще был обращен вдаль, какбудто он ожидал увидеть свое дитя. Мысль, чтоон неувидит Рецию, недавала ему умереть спокойно. Смерть быстро приближалась, новсе-таки Абунеца был еще жив, ещенадеялся увидеть свою Дочь.
        Солдаты, казалось, необращали нанего внимания.
        Офицер видел, какАбунеца повис наверевках, которыми был привязан. Солдаты спешили вернуться вгород, аказненный должен был оставаться наместе доутра.
        Абунеца остался один. Никто несжалился надним. Никто непришел кнему напомощь. Этот человек, всюжизнь помогавший другим, умирал теперь, оставленный всеми!
        —Реция! Дочь моя! — прошепталон, иглаза его невольно закрылись. — Яумираю, аты неидешь! Милосердный Бог, даймне еще раз увидеть мое дитя.
        Нокругом все было тихо, даже шаги удалявшихся солдат замолкли. Последний потомок Абассидов опустил голову нагрудь, кровь медленно текла изего ран…
        Вэто время всумерках показалось странное шествие. Набогато убранной белой лошади сидела женщина, закутанная впокрывало, заузду лошадь держала Золотая Маска, дведругих следовали нанекотором расстоянии.
        Прохожие, встречавшие это шествие, отступали инизко кланялись, прикладывая руку ксердцу иговоря: «Мирсвами!»
        Шествие приблизилось кплощади, накоторой произошла казнь.
        Вэто время вышла луна иосветила Абунецу, повисшего наверевках.
        —Всекончено! — раздался голос Золотой Маски. — Мыопоздали.
        —Опоздали? — вскричала женщина.
        Этобыла некто иная, какРеция, дочь Альманзора.
        —Гдемой отец, ккоторому ты обещал меня свести? Гдеон?
        Золотая Маска указала настолб.
        —Онуже казнен! — раздался вответ голос Золотой Маски, вто время какдве другие поспешили, чтобы отвязать Альманзора. — Посмотри туда, мыопоздали!
        Реция вскрикнула изакрыла лицо руками, увидя привязанного кстолбу отца, которого она так долго оплакивала итак желала увидеть.
        Теперь она должна, наконец, увидеть…
        Между тем Золотые Маски отвязали Абунецу иположили натраву.
        Реция соскочила слошади ипоспешила котцу. Онаскриком отчаяния бросилась кмертвому, иэтот крик, казалось, пробудил кжизни Абунецу.
        Голос его дитя заставил снова забиться его сердце.
        Несколько капель воды вернули его кжизни. Старый Альманзор выпрямился, лицо его снова оживилось, улыбка радости мелькнула налице — онузнал Рецию!
        Рыдающая Реция схватила заруку отца.
        —Да,этоты, яузнаю тебя! — вскричалаона. — Наконец-то я вижу тебя! Какдолго я желала этого свидания! Какдолго я жила между страхом инадеждой! Яникогда неверила, чтоты умер! Неужели я только длятого увидела тебя, чтобы снова проститься?..
        —Неплачь, дочь моя, успокойся! — заговорил слабым голосом старый заклинатель змей. — Янебоюсь смерти, ноя чувствую, чтоуменя еще достаточно времени, чтобы сказать тебевсе, чтоменя терзает, иблагословить тебя! Господь сжалился надо мной ипосылает мне знак своего благословения. Ямолил его обэтой милости, имоя молитва услышана. Явижу тебя, дочь моя!
        Реция сослезами наглазах наклонила голову, старик положил нанее свои дрожащие руки, какбы желая удостовериться, чтодочь около него.
        —Мойбедный, дорогой отец! — сказала Реция. — Какжелала я тебя видеть! Янепереставала надеяться, чтоувижу тебя!
        —Явсе знаю, дочь моя, ячасто бывал близ тебя, ноты незнала этого!
        —Внутренний голос говорилмне, чтоты жив, хотя вСтамбуле считали, чтоты умер!
        —Наменя, действительно, напали вначале путешествия разбойники, подкупленные Мансуром, чтобы убить меня. Мансур иКадиджа преследовали меня изкорыстолюбия! Обазнали, чтовмоей власти находятся бумаги калифов Абассидов, откоторых мы происходим. Обазнали, чтосреди этих бумаг находится план места, гдехранятся сокровища старых калифов.
        —Теперь я понимаю ненависть старой Кадиджи, — сказала Реция, — ноСирра сделалавсе, чтобы загладить вред, который делала нам ее мать!
        —Ядавно уже знал, чтосокровища калифов несуществуют более, — продолжал Альманзор, — ябыл впирамиде пустыни Эль-Тей ивсю обыскалее! Сокровищ небыло, новсе-таки они принесли нам много горя ипотерь!
        —Несожалей, отец, чтоэти сокровища непопали нам вруки!
        —Яникогда несожалел обэтом! Нодолжен был разыскивать их винтересах моих детей! Документы находились вмоих руках, иМансур старался вочтобы то нистало овладетьими. Дляэтого он приказал преследовать меня, иему, действительно, удалось овладеть документами. Чтокасается меня, тоя спасся благодаря мулле Кониару, инатайном собрании представителей церкви было решено помешать преступным действиям Мансура. Былобразован союз Золотых Масок. Янаправлял их поступки, ябыл их главою…
        —Ты,отец мой…
        —Золотые Маски должны были помешать преступлениям Мансура иего сообщников, должны были защищать невинных ибеззащитных инаказывать виновных. Нашим девизом стали слова: «Богесть любовь! Вселюди братья!»
        —Этопрекрасные слова, отец. Еслибы все люди следовали им!
        —Смоей смертью дело Золотых Масок некончается, — продолжал старик. — Другой будет их главою, имостается еще много сделать. Ячувствую, чтомои силы ослабевают, моиминуты сочтены, амне еще много нужно сказать тебе, дочь моя! Язнаю, чтонаходишься подзащитой Сади, онблагородный человек, язавещаю тебяему. Нопослушайся моего совета: неоставайся вТурции! Уезжай вместе сСади, потому что здесь вы подвергаетесь опасности.
        —Тыжелаешь, чтобы мы уехали, отец мой? Чтобы оставили Стамбул? После твоей смерти ничто небудет удерживать меня встране, вкоторой ты иСади неиспытали ничего, кроме несправедливости ипритеснений.
        —Верно, дитя мое. Твое обещание успокаивает меня! Такие люди, какСади, редки вТурции, изависть преследуетих! Неблагодарность была наградою заего дела — язнаювсе! Оннеобогатился, став визирем, новего бедности он будет счастливее всякого богача. Тыполучишь внаследство все мое состояние, которое хотя инетак велико, какотыскиваемые сокровища Абассидов, нооно нестоило никому ниодного вздоха, ниодной слезы иприобретено честным путем!
        —Янезнала, чтоутебя есть состояние, отец!
        —Этосто тысяч фунтов стерлингов, онилежат ванглийском банке. Бумаги дляполучения их будут переданы тебе муллой Кониаром иликем-нибудь избратьев нашего общества.
        —Какое богатство, отец! — вскричала Реция.
        —Дайбог, чтобы оно принесло вам счастье! Номеня беспокоит еще одно… — продолжал Альманзор слабеющим голосом. — Мыдолжны проститься, дочь моя! Ястарик иуже довольно долго прожил наэтом свете. Ячувствую, чтонастает моя последняя минута…
        Реция рыдала ипокрывала поцелуями уже холодевшие руки старика.
        —Благословляю тебя, дитя мое… знай, чтоя более немусульманин… я христианин… обряд крещения надо мною совершил иерусалимский патриарх… мое последнее желание… чтобы иты… поубеждению перешла современем вхристианство. Этарелигия учит: «Богесть любовь. Вселюди братья…»
        Голос изменил умирающему… Альманзор расстался сосвоей последней тайной…
        Реция несмогла выговорить нислова… Онаобняла умирающего отца. Старик, собрав последние силы, положил руки наголову дочери.
        —Благодарю тебя, Боже… — прошепталон. — Теперь я умру спокойно… Прощай, дочь моя… Благословляю тебя иСади, думайте обомне…
        Старик вздохнул впоследний раз — онбыл мертв! Егодуша получила, наконец, покой.
        Подошедшие Золотые Маски смолитвой остановились вокруг умершего… Реция опустилась наколени.
        XXVI
        Спасение черного гнома
        Мыоставили Сирру всамую критическую длянее минуту, когдаона, падая, схватилась завыступ стены иповисла высоко надземлею, рискуя упасть каждую минуту иразбиться.
        Оказалось, чтовыступ, закоторый ухватилась Сирра, находится какраз надокном: окно было открыто ихотя заделано решеткой, нопрутья отстояли один отодного так далеко, чтоСирра приее ловкости могла пролезть между ними.
        Весь вопрос заключался втом, куда вело это окно, невновуюли тюрьму? Такчто Сирра могла снова очутиться пленницей, ноей непредставлялось иного выбора, инедолго думая она проскользнула вокно.
        Вэту минуту внутри комнаты кто-то зашевелился.
        —Ктотам? — послышался заспанный, пьяный голос.
        Сирра притаилась… Вкомнате было так темно, чтоона ничего немогла различить.
        Повсей вероятности, тот, кого разбудил шум, неимел особенной охоты разбираться вего причине, таккак, неполучив ответа навопрос, онзамолчал.
        Поэтому равнодушию илиусталости Сирра сейчасже поняла, ктомог быть вкомнате.
        Здесь пахло табаком, атак какарестанты неимеют права курить, тоясно было, чтоспал какой-нибудь караульный, затворив дверь наружу, атак каксолдаты очень часто подмешивали втабак опиум, тоСирра этим иобъяснила его крепкий сон.
        Итак, Сирра спаслась отверной смерти, угрожавшейей, еслибы она упала вниз, ноее положение все еще было опасным.
        Вкомнате спал караульный, иеслибы, проснувшись, онувидел Сирру, тоее снова арестовалибы! Путь ксвободе былбы ей прегражден!
        НоЧерный гном полагалась наслучай исвою ловкость.
        Онаясно слышала громкое храпение солдата. Глаза ее стали привыкать ктемноте, иона увидела, чтоее положение опаснее, чемона прежде думала: вместо одного солдата вкомнате спали двое.
        Солдаты спали насоломе, кроме того, вкомнате был низкий деревянный стол, двастула инебольшой шкаф. Настоле лежали трубки, брошенные солдатами. Видимо, табак иопиум начали свое действие. Кроме того, настоле стояла кружка, видкоторой напомнил Сирре омучившей ее жажде, забытой вминуту смертельной опасности. Теперь Черный гном тихонько скользнула кстолу.
        Схватив кружку, Сирра поднесла ее кгубам, вней оказался кофе. Выпив все докапли, Сирра почувствовала, чтоона какбы ожила.
        Онапоставила кружку обратно настол. Солдаты по-прежнему крепко спали.
        Чтотеперь делать?
        Онадолжна попытаться уйти отсюда.
        Осторожно, тихонько прокралась Сирра кдверям, которые небыли заперты назамок, атолько притворены; надо было только отворить безшума.
        Сирра, неколеблясь, взялась заручку иприжалаее, ейудалось приотворить дверь, ноона слегка скрипнула.
        Сирра замерла.
        Один изсолдат услыхал скрип иприподнялся.
        —Этоты, Сулейман? — спросилон, обращаясь ктоварищу ивтемноте невидя, чтопроисходит удвери.
        —Хм! — пробормотал только спросонья товарищ.
        Этот ответ, казалось, вполне удовлетворил солдата, потому что он снова улегся.
        Сирра подождала, пока он снова крепко уснет, итолько тогда вышла вдверь, оставив ее незапертой., чтобы скрип снова неразбудил солдата; затем она поспешила квыходу, около которого горел фонарь.
        Прежде чем повернуть избокового коридора втот, который вел кглавному выходу, Сирра остановилась, прислушиваясь, таккакитам могли находиться солдаты.
        Коридор был пуст, большая дверь, выходившая налестницу, была заперта.
        Подойдя кней, Сирра убедилась, чтодверь заперта наключ, который, повсей вероятности, былусолдат.
        Если Сирре неудастся найти этот ключ, тоона погибла, поэтомуона, неколеблясь ниминуты, решила возвратиться иразыскать ключ.
        Было уже около двух часов, если небольше, ночи.
        Нетеряя ниминуты, Сирра пошла назад.
        Нокуда могли солдаты положить ключ? Былоли дляэтого какое-нибудь определенное место? Нокакниискала Сирра, ключ ненаходился.
        Тогда ей пришло наум, что, может быть, солдаты положили ключ подголову. Сирра задумалась намгновение, потом решилась осторожно попробовать, нележитли ключ подизголовьем укого-нибудь изсолдат.
        Онатихонько подошла кпостели одного изсолдат иопустилась наколени.
        Скоро она убедилась, чтоуэтого солдата ниподизголовьем, нивруках, нивкарманах нет ключа.
        Подойдя ковторому солдату, онаначала свои опасные розыски; вскоре она действительно почувствовала, чтоподизголовьем лежит ключ. Чемближе она была кцели, темболее увеличивалась опасность; вруке Сирры была ручка ключа, нижняяже его часть лежала подголовой спящего; надо было вынуть ключ, неразбудив солдата. Сирра начала медленно тащить ключ, но, какниосторожно она это делала, спящий почувствовал, чтоподним что-то шевелится, ивполусне поднял обе руки кголове.
        Сирра отдернула руку, исолдат непоймал ничего; нотеперь стало еще труднее вытащить ключ, таккакспящий положил руки подголову — какраз нато место, гдележал ключ.
        Тогда Сирра решилась ибыстро выдернула ключ, асама присела заизголовьем.
        —Чтотакое? — вскричал, проснувшись, солдат. — Чего тебе надо, Махмуд… что… что…
        Сирра невольно улыбнулась, слушая этот разговор. Голоса солдат замолкли вотдалении, но, очевидно, имнескоро суждено было решить, ктоизних выпил кофе.
        Тогда Сирра быстро проскользнула воткрытую дверь.
        Наконец-то она была свободна!
        День уже начался, иСирра изполутемного коридора вдруг очутилась наярком солнечном свете.
        Перед башнею было большое оживление, таккаквозвращались отряды, которые были посланы напожар.
        Ворота содвора были открыты, иСирра быстро воспользовалась этим, чтобы окончательно выбраться наулицу, гдепогоня заней была невозможна, таккакона водно мгновение скрылась влабиринте узких улиц, окружавших башню Сераскириата.
        XXVII
        Реция получает наследство
        Возвратимся ктой ночи, которая предшествовала казни Гассана.
        Вто время какБудимир занялся приготовлением кказни, побоковым улицам ехал всадник.
        Выехав наплощадь, оностановил свою лошадь, посмотрел наприготовления Будимира имедленно подъехал кнему.
        —Будимир, — сказал он печально.
        Черкес повернулся квсаднику и, казалось, узнал его прибледном свете луны.
        —Этоты, благородный Сади-паша? — сказалон. — Зачем ты меня зовешь.
        —Тыставишь виселицу?
        —Да,господин, дляГассана-бея!
        —Тыбыл унего? Он,верно, сомневается впреданности своих друзей, носкажи ему завтра, перед его смертью, что, несмотря наего поступок, Сади незабыл инебросилего, — сказал Сади палачу, — скажиему, чтоСади-пашу изгнали!
        —Тебя, благородный паша, тебя изгнали?
        —Передай это несчастному Гассану-бею!
        —Яохотно исполнилбы твое приказание, благородный паша, ноя немогу этого сделать!
        —Чтоэто значит? Разве неты будешь исполнять казнь?
        —Я,благородный паша, ивсе-таки я немогу исполнить твое приказание. Гассана-бея больше нет вживых!
        —Гассана нет вживых… благодарю тебя заэто известие, — сволнением сказал Сади. — Я,покрайней мере, уеду сутешением, чтоон избегнул позора!
        —Молчи, благородный паша. Никто незнает инедолжен знать того, чтоя сообщил тебе!
        —Понимаю! Перед народом хотят разыграть комедию, — сказал Сади. — Ещераз благодарю тебя заизвестие, Будимир. Тыможешь считать, чтохоть единожды сделал доброе вжизни.
        Сказав это, Сади дал шпоры лошади.
        —Будь счастлив! — закричал ему вслед Будимир, тогда какСади скрылся втемноте, покрывавшей город.
        Сади ехал кАдрианопольским воротам идостигих, когда было далеко заполночь.
        Выехав заворота, онвдруг увидел перед собой человека взеленой арабской повязке.
        —Сади-паша! — раздался глухой голос.
        Этобыла Золотая Маска. Сади ясно различил блестящую золотую повязку, сверкавшую налбу незнакомца.
        —Яздесь! — вскричал Сади.
        —Возвращайся назад! Неезди дальше этой дорогой! — продолжала Золотая Маска.
        —Тыпризвал меня сюда, чтобы указать мне мой путь?
        —Тыдолжен ехать вАдрианополь, чтобы найти Рецию, дочь Альманзора.
        —Почему ты непозволил мне выехать пожелезной дороге? Теперь я уже былбы впути.
        —Тынедолжен ехать пожелезной дороге!
        —Атеперь говоришь, чтоя ипоэтой дороге недолжен ехать дальше? — спросил Сади.
        —Этадорога привелабы тебя ксмерти!
        —Янетрус. Какя должен был здесь умереть?
        —Отруки убийцы, Сади-паша! — отвечал глухой голос Золотой Маски. — Возвращайся, здесь ждет тебя пуля убийцы.
        —Тыговоришь, чтоРеция вАдрианополе. Какже я могу достичь цели, говори?
        —Возвращайся обратно вгород, поезжай вСкутари инайди там корабль «Рыба Ионы», который этойже ночью выходит вморе.
        —Ноя хочу ехать вАдрианополь!
        —Корабль идет вРодосто, тамты сойдешь наберег, — продолжала Золотая Маска. — Вгороде найди капитана Хиссара, который несколько недель тому назад пришел сосвоим пароходом вРодосто исейчас находится там. ИзРодосто поезжай вАдрианополь.
        —Акакнайду я там Рецию? — спросил Сади, ноЗолотая Маска уже исчезла вомраке.
        Сади вдруг очутился один науединенной дороге. Онповернул лошадь ипоскакал обратно вгород. Дома он отдал лошадь слуге иотправился науказанный ему корабль.
        Наберегу нанятый лодочник отвез его накорабль.
        Когда Сади поднялся напалубу, капитан судивлением подошел кнему.
        —Тыедешь вРодосто, капитан? — спросил Сади.
        —Да,иветер такой попутный. Мывыходим вморе сегодняже ночью.
        —Возьми меня ссобой!
        —Охотно! Ноя должен знать, ктоты. Извини меня, нопрежде всего я должен знать твое имя.
        —Хорошо, тыузнаешь мое имя, — сказал Сади, поворачиваясь так, чтолунный свет упал ему прямо налицо.
        —Чтоя вижу… неужели может быть такое сходство? — судивлением вскричал капитан. — Тыкакдве капли воды похож наблагородного Сади-пашу.
        —Этоя сам иесть.
        —ТыСади-паша? Какая честь выпаламне!
        —Такты возьмешь меня всвои пассажиры? — спросил Сади.
        —Тыоказываешь мне милость, благородный паша. Дабудет благословен этот день! — отвечал капитан ихотел передать своему экипажу, ктоедет наего судне.
        НоСади запретил.
        —Выходи скорее вморе, таккакя спешу вРодосто.
        Через полчаса судно оставило гавань. Капитан приказал поставить все паруса, икорабль быстро понесся поволнам.
        Вечером следующего дня судно входило вгавань Родосто.
        Наберегу он справился окапитане Хиссаре, ноему сказали, чтокапитан уехал утром вСтамбул ивозвратится надругой день. Тогда Сади решил неждать Хиссара, асейчасже отправиться вАдрианополь.
        Онкупил лошадь ивыехал вАдрианополь.
        Ногде должен он был искать Рецию?
        Сади намгновение остановился…
        Вэту минуту он увидел вотдалении небольшую группу, привиде которой его охватило какбы предчувствие.
        Накрасивой лошади сидела закрытая покрывалом женщина, икакой-то внутренний голос подсказывал Сади, чтоэто должна быть Реция.
        Ведя лошадь подуздцы, впереди шла Золотая Маска, внекотором отдалении следовали две другие.
        Вдруг всадница, казалось, также заметила Сади, ивсе сомнения исчезли, таккакона всплеснула руками ипротянула их вперед, какбы навстречу всаднику.
        Сади соскочил слошади ибросился квозлюбленной Реции.
        —Наконец-то я тебя снова нашел! — вскричал Сади, заключая возлюбленную всвои объятия.
        —Тыудивлен, чтоя так неожиданно исчезла? — говорила Реция. — Прости меня… Язнаю, чтоты простишь, когда узнаешьвсе. Золотая Маска явилась иувела меня, чтобы я смогла свидеться сотцом.
        —Ствоим отцом, Альманзором? — судивлением спросил Сади.
        —Да,Сади, сним. Онеще был жив!
        —Даймне увидеть этого благородного старца!
        —Тыопоздал, мойвозлюбленный. Частому назад мы погреблиего.
        —Ноты… успелали ты еще вовремя, чтобы увидеть того, кого считала уже давно умершим?
        —Мыочень спешили, ия еще успела получить благословение отца. Потому-то я иоставила тебя, непростясь.
        —Твой отец был жив, аты считала его умершем?
        Тогда Реция рассказалавсе, чтопередал ей Альманзор.
        —Онблагословил итебя, мойвозлюбленный, — заключила Реция свой рассказ. — Онспокойно отошел ввечность, таккакзнал, чтооставляет меня подтвоей защитой. Онлюбил иуважал тебя, мойдорогой Сади.
        —Изасвое человеколюбие этот благородный человек должен был заплатить жизнью! Этотак тяжело дляменя, Реция, чтомне еще более захотелось оставить эту неблагодарную страну.
        Реция бросилась нашею своему супругу.
        —Небудем более оставаться здесь, мойдорогой Сади! Намникогда ненайти вТурции истинного спокойствия, мыслишком много выстрадали здесь!
        —Твое желание исполнилось раньше, чемты его высказала! — отвечал Сади. — Яизгнан!
        —Ты — изгнан? — переспросила Реция, небудучи всостоянии поверить ввозможность такого. — Ноутешься, Сади, может быть, скоро наступит час наказания тех, ктотак поступил стобой. Ктознает, может быть, ихчасы уже сочтены!
        —Новозвратимся еще раз вСтамбул, чтобы еще раз попытаться найти нашего сына, — сказал Сади.
        —ИСирру, — прибавила Реция.
        Снаступлением ночи Сади иРеция отправились обратно вРодосто. Одна изЗолотых Масок им напомнила, чтобы они незабыли найти вРодосто капитана Хиссара.
        Ноказалось, чтоим несуждено было увидеть капитана, таккакон снова уехал вСтамбул.
        Впервыйже день поприезду Сади иРеции вКонстантинополь, вечером, когда они сидели водной изкомнат своего дома, вдвери кто-то постучался.
        Реция судивлением встала. Ктомог это быть?
        Онаоткрыла дверь.
        Навстречу ей появилась Золотая Маска.
        Реция низко поклонилась иотошла кСади.
        Золотая Маска вынула кожаную сумку иподала ее дочери Альманзора.
        —Мудрый мулла Кониара досылает тебе документы относительно твоего наследства, — раздался глухой голос Золотой Маски.
        —Благодарю тебя, — отвечала Реция, беря сумку.
        —Позволь один вопрос, — обратился Сади кМаске. — Знаешьты, зачем я должен увидеться скапитаном Хиссаром?
        —Аты еще ненашелего?
        —Яненашел его вРодосто.
        —Втаком случае ты все потом узнаешь! — сказала Золотая Маска иудалилась.
        Когда Реция открыла сумку, товней оказались бумаги наанглийский банк, гдележали деньги ее отца.
        XXVIII
        Капитан Хиссар
        Садовница принцессы Рошаны Амина поливала цветы, каквдруг сиспугом увидела перед собою какое-то странное существо.
        Этобыла Черная Сирра, несколько дней тому назад счастливо бежавшая избашни Сераскириата итеперь пробравшаяся водворец принцессы.
        Сирра сделала знак садовнице подойти поближе, нота хотела бежать.
        —Останься, — раздался ангельский голос Сирры, — ятакойже человек, какиты, ядевушка!
        —Чего тебе здесь надо? — спросила Амина, едва подавляя свой страх.
        —Тебя!
        —Меня? Разве ты меня знаешь?
        —Язнаю, чтоты садовница принцессы Рошаны итебе был поручен ребенок, маленький мальчик! Принцесса вэтом дворце?
        —Нет, онатеперь живет влетнем дворце.
        —АЭсма здесь?
        —Нет, онатоже там. Ночто ты знаешь проребенка?
        —Слуги принцессы украли его уменя.
        —Украли утебя?
        —Онбыл поручен моим попечениям! Бедное дитя! Гдеон? Яхочу видетьего! Ябыла утебя вдоме, ноневидела ребенка.
        —Бедного мальчика давно уже нет уменя! — отвечала Амина. Сирру задела ее боль заребенка.
        —Давно уже нет утебя? — спросила Сирра.
        —Разве ты незнаешь? Принцесса приказала убитьего!
        —Принцесса? Маленького Сади?
        —Онаприказала Эсме убитьего, ия должна была отдатьего, должна! Ах,какэто было мне тяжело, янемогу тебе сказать, ноя немогла ничего сделать!
        —ИЭсма убила ребенка?
        —Онадолжна была утопитьего!
        —Иона это сделала?
        —Умеешьли ты молчать?
        —Яничего невыдам, только скажи мне правду.
        —Явижу, чтоты также любишь бедного мальчика! Эсма неутопила ребенка, аснесла его наберег итам положила влодку, которую отвязала отберега!
        —Отвязала? Ипустила вморе?
        —Никто незнает онем ничего более! Ах,наверно, онутонул! Вечером была сильная буря! Когда Эсма, придя, созналасьмне, чтоона сделала, ябросилась кбашне Леандра, куда течение должно было отнести лодку.
        —Нопоймалали ты лодку?
        —Мыочень бедны, нодляребенка я пожертвовалабы последним. Уменя был серебряный амулет, наследство отматери, япообещала его одному лодочнику, если он поймает лодку сребенком, кактолько она покажется. Ветер идождь были ужасны, наводе было темно, ноотмоих глаз ничто немогло укрыться! Скаким страхом глядела я наволны! Вдруг лодочник указал налодку, которая была неболее каквтридцати метрах отберега. Аллах! Чтоя увидела! Сквозь шум бури был слышен плачущий детский голос! Влодке, держась заборт, сидел маленький мальчик иплакал, какбы чувствуя опасность, которой подвергался. Никто неслышал голоса ребенка, кроме меня истоявшего рядом каикджи. Сердце перестало биться отстраха, когда я увидела ребенка…
        —Скорее говори, чтослучилось? — вскричала Сирра.
        —Явскочила влодку, каикджи отказывался плыть, говоря, чторебенка нельзя спасти, чтомы только погибнем вместе сним. Номеня ничто немогло остановить! Наконец я уговорилаего, ион отвязал лодку. Волны так иподбрасывали маленькую лодочку, имне казалось, чтонастал мой последний час. Ноя должна была спасти ребенка! Ветер быстро нес лодку, вкоторой был ребенок, атечение было так сильно, чтолодочник немог грести! Лодка неповиновалась более рулю.
        —Иты недогнала лодку сребенком?
        —Мыеще виделиее, когда нас отнесло уже далеко отбашни Леандра. Вдали стоял наякоре большой корабль. Каикджи упал надно лодки истал молиться. Японимала, чтонам недогнать лодку сребенком, увидела еще раз, какмелькнула вдали беленькая рубашка мальчика, затем все исчезло…
        —Тыдумаешь, чтолодка потонула?
        —Ябольше ничего невидела! Ябольше ничего незнаю! Лодочник снова схватился завесла иначал бороться светром итечением, ането нас также унеслобы воткрытое море. Наконец каикджи удалось пристать кберегу.
        —Абедный ребенок уплыл воткрытое море?
        —Он,наверно, нашел смерть вволнах. Часто поночам мне слышится его жалобный голос, ия нигде ненахожу покоя.
        —Горе той, которая приговорила ксмерти невинного ребенка! — сказала Сирра.
        —Молчи! Чтоможешь ты сделать? — проговорила садовница, сиспугом оглядываясь кругом. — Если кто-нибудь услышит тебя, томы обе погибли!
        —Янебоюсь, Амина. Принцесса неуйдет отнаказания! Амальчик погиб, — печально сказала Сирра, иглаза ее наполнились слезами. Машинально, сама того незамечая, прошла она наберег, около которого потонул бедный ребенок.
        Вблизи стояло несколько кораблей, готовившихся котплытию. Издали быстро приближался красивый корабль.
        Сирра могла ясно различить стоявшего намостике капитана. Почему-то она решила, чтодолжна дождаться наберегу этого корабля.
        Между тем он подошел совсем близко испустил паруса, чтобы осторожно войти вгавань ибросить якорь уберега.
        Накорабле играл маленький ребенок. Сирра невольно вздрогнула приего виде; корабль быстро проплыл мимо.
        Онанемогла забыть ребенка, хотя, конечно, укапитана могло быть свое семейство; ноСирра решила сама убедиться вэтом.
        Онаподошла кгруппе матросов, стоявших наберегу, чтобы расспросить их прокорабль, прошедший мимо, номатросы начали насмехаться надее безобразием; только один изних, укоторого была сестра-урод, почувствовал сострадание кнесчастной Сирре иобратился кней свопросом, чего ей надо.
        —Видел ты корабль, который сейчас прошел мимо? — спросила Сирра.
        —Тыспрашиваешь пробриг изРодосто?
        —Яспрашиваю прокорабль, который вошел сейчас вгавань.
        —Да,это был бриг капитана Хиссара изРодосто.
        —Так, значит, капитана зовут Хиссар?
        —Аего корабль «Хассабалах».
        —Тызнаешь капитана?
        —Яслужил прежде уего брата.
        —Женатли Хиссар, ивозитли он накорабле свое семейство? — спросила Сирра.
        —Нет, Хиссар живет один, оннелюбит женщин.
        Сирра вздрогнула. Если укапитана нет семейства, токакпопал кнему накорабль ребенок?
        —Благодарю тебя, — сказала она ивтоже время твердо решила разыскать капитана Хиссара, чтобыло легко сделать теперь, когда она знала название судна иимя капитана. Какой-то внутренний голос говорилей, чторебенок накорабле неслучайно.
        Былуже вечер, когда Сирра добралась дотого места, гдеостанавливались прибывшие корабли.
        Носколько она нирасспрашивала, никто немог указать ей бриг «Хассабалах».
        Тогда она села влодку ивелела разыскивать корабль, таккакобыкновенно лодочники знали все суда.
        —ИзРодосто все останавливаются поту сторону, убольшого моста, — сказал каикджи.
        —Таквези меня туда!
        Лодка поплыла, ивскоре они подъехали кмосту через Золотой Рог, соединяющему Стамбул сГалатой иПерой.
        Каикджи обратился срасспросами, гдестоит «Хассабалах» изРодосто, иему указали место. Вскоре Сирра поднималась напалубу корабля.
        Матросы были, вероятно, отпущены наберег, потому что напалубе был только сам капитан Хиссар ирулевой.
        Капитан судивлением инедовольством глядел навзошедшее напалубу уродливое существо; чтокасается рулевого, то, казалось, онпринял Сирру закакое-то явление стого света. Нокапитан Хиссар, очевидно, неверил впривидения, потому что прямо пошел навстречу Сирре.
        —Ктоты? — спросилон.
        —Люди зовут меня Черным гномом, капитан Хиссар, — отвечала Сирра.
        —Откуда ты меня знаешь? — спросил судивлением капитан, пристально глядя науродливое создание идумая, чтонесчастная хочет просить милостыню.
        —Тыкапитан брига подназванием «Хассабалах», нетакли? — продолжала Сирра.
        Хиссар, сделавший удачный рейс, почувствовал сострадание кнесчастной, хотя часто вообще бывал резок игруб. Ноподэтой резкостью скрывалось доброе сердце. Онвынул несколько пиастров иподал Черному гному.
        Сирра отрицательно покачала головой.
        —Янепрошу милостыни, капитан. Оставь усебя свои деньги, онинужнее тебе, чеммне, — сказалаона. — Япришла спросить тебя, нетли утебя накорабле ребенка?
        —Ребенка? Да,есть!
        —Маленький мальчик?
        —Да,мальчик!
        —Этотвой сын, капитан?
        —Почему ты обэтом спрашиваешь?
        —Яищу одного ребенка!
        —Тыищешь ребенка? Недумаю, чтобы ты могла произвести насвет дитя!
        Этислова были резки, почти грубы.
        —Яищу несвоего ребенка… Нонамое попечение был отдан один маленький мальчик, которого уменя украли несколько недель тому назад.
        —Почемуже ты думаешь, чтонаходящийся уменя ребенок именно тот, которого ты ищешь? — спросил Хиссар.
        —Ясейчас объясню тебе это, капитан. Та,которая изненависти велела украсть ребенка, приказала своей прислужнице убитьего. Ноприслужница невсостоянии была умертвить ребенка, аослушаться тоже немогла, ипоэтому она положила его влодку, которую отвязала отберега.
        —Влодку?
        —Да,капитан! Онапоручила Аллаху спасти дитя.
        —Акогда это было?
        —Несколько недель тому назад, водну бурную ночь!
        —Хм! Этопохоже! — пробормотал капитан.
        —Как… говори… сжалься, капитан…
        —Водну бурную ночь я спас ребенка излодки, плывшей потечению воткрытое море!
        —Тыспасего! — вскричала Сирра иупала наколени отрадости иволнения: — О,Аллах добр исострадателен! Тыспас ребенка!
        —Водну бурную ночь, когдамы, каксегодня, подходили кСтамбулу, рулевой увидел нанекотором расстоянии лодку, вкоторой было что-то белое…
        —Этотак! Этобыл ребенок Реции!
        —Затем мы услышали жалобный детский голос, — продолжал Хиссар, — номы сами были вопасности, иматросы нехотели рисковать. Тогда я сам сел влодку, счастливо добрался доребенка, схватил его иперетащил ксебе влодку. Намсчастливо, хотя сопасностью дляжизни, удалось добраться обратно досвоего «Хассабалаха». Явзял ребенка наруки, ион прижалсямне.
        —Благодарю тебя! Благодарю заего спасение!
        —Янакормил ребенка, уложил впостель, ион крепко уснул. Буря скоро прекратилась, имы вошли вгавань. Надругой день я стал наводить справки омальчике, нопока мы здесь стояли, никто непришел заребенком, имальчик поневоле остался уменя!
        —Теперь ты избавишься отнего, капитан. Икроме того, получишь богатое вознаграждение!
        —Нотеперь мы срулевым уже привыкли кребенку иполюбилиего!
        Старик рулевой кивнул головою.
        —Нельзяже было дать ему умереть сголоду, — сказалон.
        —Этобольшое счастье, чторебенок здесь! — сказала Сирра. — Гдеон утебя, капитан?
        —Онспит намоей постели!
        —Слава иблагодарение Аллаху, — продолжала Сирра, растроганная дослез, — нотакже ивам, потому что безвашей помощи ипопечений ребенка небылобы вживых. Завтра я приведу ктебе тех, кому принадлежит ребенок!
        Казалось, чтоэто неособенно понравилось капитану.
        —Почему они раньше неподумали обэтом, — сказалон, — адали мне привыкнуть кребенку?
        —Тебе, какчеловеку одинокому, ребенок, наверно, приносит много беспокойства, — сказала Сирра.
        —Беспокойства? Мальчик ничем меня небеспокоит, ясудовольствием забочусь онем, — возразил Хиссар.
        —Ноподумай обедных родителях, капитан. Ониуже давно печалятся осыне, — сказала Сирра, — подумай огоре матери, которая лишилась своего сокровища, иопечали отца, ищущего своего ребенка!
        —Этотак, ноим следовалобы раньше позаботиться онем. Ктоотец?
        —Благородный Сади-паша!
        —Сади-паша? Бывший великий визирь приАбдул-Азисе?
        —Онсамый! Иего супруга Реция, дочь Альманзора, мать! Завтра они придут сюда, — заключила Сирра свой разговор.
        Снаступлением ночи Сирра поспешила вдом Сади.
        Сади иРеция только несколько часов тому назад вернулись вСтамбул иеще сидели вместе, когда вошла Сирра.
        Реция сраспростертыми объятиями встретила Сирру, исам Сади был рад, видя несчастную насвободе.
        Прежде всего Сирра вынуждена была рассказатьвсе, чтоснею произошло; затем узнала, чтоСади иРеция оставляют Стамбул, норешили взять ее ссобою.
        —Обэтом мы еще поговорим, — сказала Сирра, — асейчас я должна сообщить вам радостную весть. Янашла маленького Сади.
        —Моедитя! — вскричала Реция снеописуемой радостью. — Гдеон?
        —Завтра рано утром я вас отведу ккапитану Хиссару!
        —Хиссар? Этото самое имя, которое называла мне Золотая Маска! — вскричал Сади.
        —Онспас маленького Сади! Мальчик накорабле уХиссара.
        Реция обнимала ицеловала Сирру, затем сослезами радости бросилась вобъятия Сади.
        Наследующее утро все трое отправились набриг капитана Хиссара. Мальчик был еще внизу, вкаюте. Когда Реция иСирра вошли вкаюту ипозвали Сади поимени, мальчик скриком радости протянул кним ручонки.
        Большего доказательства, чтоРеция — мать мальчика, нельзя было итребовать, идаже сам капитан Хиссар был растроган привиде этого свидания матери ссыном.
        —Яочень рад, чтомальчик снова нашел своих родителей, — сказал он ирешительно отказался отвсякого вознаграждения. — Ятолько исполнил долг всякого порядочного человека, заденьги я несделалбы этого!
        Тогда Реция иСади горячо поблагодарили капитана и, оставив корабль, возвратились домой.
        XXIX
        Таинственное путешествие
        —Заклинаювас, оставьте мне жизнь! — молил Лаццаро двух незнакомцев, вкоторых поих костюму можно было узнать Золотых Масок; казалось, что, попав вих руки, Лаццаро совершенна изменился. — Умоляювас, оставьте мне жизнь.
        Золотые Маски неотвечали. Онимолча вели грека, руки которого были связаны заспиной, аголова закутана платком.
        —Сжальтесь! — просил Лаццаро. — Дайте мне только несколько дней! Отпустите меня! Дайте мне еще только несколько дней сроку!
        Грека привели наПлощадь голов, гдеснова собрался суд семи Масок.
        —Ясознаюсь всвоей виновности! Яраскаиваюсь вмоих поступках! Дайте мне еще небольшой срок, яниочем более непрошу…
        Вэту минуту покрывало упало сголовы грека…
        Лаццаро, дрожа, опустился наколени, взор его сужасом остановился наэшафоте.
        Последние силы оставили грека. Онбыл невсостоянии произнести нислова.
        —Грек Лаццаро! — раздался голос председателя. — Последний час твоей жизни среди людей настал! Тыпоручишь наказание затвои бесчисленные преступления!
        Люди небудут более страдать оттвоей злобы иподлости! Молись!
        —Сжальтесь! — вскричал Лаццаро, зубы которого отстраха стучали так сильно, чтоон едва был всостоянии говорить. — Сжальтесь! Недайте мне умереть! Яраскаиваюсь втом, чтосделал!
        —Молись! — повторил прежний голос.
        —Выхотите убить меня… убить… — вскричал Лаццаро, — дайте мне жить! Ябуду служитьвам!
        —Втретий раз говорю тебе: молись! Частвоего наказания пробил! — снова сказал председатель.
        Лаццаро хотел молиться, но, казалось, немог найти слов длямолитвы. Страх его был ужасен.
        Мулла Кониара сделал знак.
        Втоже мгновение наголову Лаццаро было наброшено покрывало.
        Егокрик замер… Емуказалось, чтоон чувствует нашее холодное железо… перестает жить… что приговор надним уже исполнен, аголова ируки его повисли, какумертвого…
        Амежду тем меч неопускался надего головой. Покрывало, которое набросили наголову Лаццаро, повсей вероятности, было пропитано каким-то особым составом, потому что, когда грека подняли сэшафота, онказался мертвым.
        Познаку председателя грека подняли ипонесли, нераскрывая покрывала наголове. Около развалин стояла карета, Маски внесли внее Лаццаро исели сами, затем карета поехала кморю.
        Нанабережной их ожидала большая лодка. Маски вынесли бесчувственного грека изкареты иположили влодку, несказав нислова трем гребцам, находившимся вней.
        Лодка непоходила наобыкновенный каик Константинополя, аскорее принадлежала какому-нибудь судну, стоявшему наякоре вгавани.
        Гребцы подплыли кодному изтаких кораблей. Маски внесли грека напалубу, азатем перенесли его всовершенно темную каюту, заперли дверь имолча оставили корабль.
        Повсей вероятности, капитан корабля принадлежал ксоюзу Золотых Масок илиобязан был служить им, потому что между ним иМасками небыло надобности нивкаких объяснениях.
        Корабль оставил Константинополь инаправил свой путь наюг, вСредиземное море. Лаццаро лежал вкрошечной темной каюте; внебольшой впадине встене нарасстоянии его руки стояла кружка сводой икусок хлеба.
        Когда, наконец, после долгого обморока Лаццаро пришел всебя, оннезнал ничто сним произошло, нигде он находится.
        Незнал он также, сколько времени он пробыл безчувств… Нескоро собрался он исмыслями. Сначала ему казалось, чтоон очнулся уже натом свете.
        Онстал ощупывать себя втемноте, сорвал сголовы покрывало, темнота осталась, ноон понял, чтоголова унего наплечах! Стал ощупывать вокруг себя ипочувствовал, чтолежит нажестком матрасе ипокрыт чем-то шерстяным.
        Онпостепенно приходил всознание. Вотвдвери открылось небольшое отверстие, ивнем мелькнул слабый свет, онпомог ему немного оглядеться, игрек сжадностью накинулся наеду, таккакчувствовал сильный голод.
        Теперь он знал, гдеон, — онплыл вкаюте корабля! Онвсе яснее слышал шум волн, иэтот шум вместе соскрипом снастей объяснил емувсе.
        Ноон еще невидел инеслышал никого излюдей. Нопища ипитье, приносимые каждый день, доказывали, чтоон неодин. Но,вероятно, едуприносили ему вовремя его сна, потому что он ниразу немог увидеть, какэто делается.
        Куда везлиего? Какплыл он накорабль? Чтодолжно было сним произойти? Какизбег он смерти наПлощади голов? Или, может быть, Золотые Маски удовлетворились тем, чтоподвергли его мучениям страха смерти?
        Лаццаро пробовал выйти изкаюты, нодверь была крепко закрыта иустояла против всех его усилий. Онпостучал — никто неслышал этого.
        Чтопредстояло ему вбудущем? Этот вопрос недавал ему ниминуты покоя, пока водин изследующих дней корабль неподвергся такой качке, чтоему казалось, будто он умирает, иего мучения были так велики, чтоон готов был сам лишить себя жизни, еслибы унего подруками было какое-нибудь оружие.
        Морская болезнь так страшно мучила Лаццаро, чтоон лежал кактруп итем неменее все-таки неумирал.
        Грек уже ничего нечувствовал, когда корабль остановился, наконец, вгавани Александрии; емувсе еще казалось, чтоего кидает изстороны всторону. Полное равнодушие чувствовал он ковсему.
        Вэто время накорабле снова появились, какипрежде, двеЗолотые Маски.
        Капитан почтительно поклонился им, неговоря нислова. Наберегу ждали верблюд идва осла.
        ОбеМаски сошли вниз, отворили дверь вкаюту, гдележал Лаццаро. Поднявего, закутали всего вплащ иперенесли наверблюда. Одна изМасок вела верблюда наверевке, другая шла рядом. Таким образом все шествие направилось вКлир. Всамое жаркое время они остановились, чтобы дать отдохнуть верблюду, авечером снова начали путь икутру были вКаире.
        Тутони, пройдя через город, остановились вчетверти часа расстояния отнего, внебольшой пальмовой роще.
        Нигде пальмы недостигают такого роскошного развития, каквЕгипте. Роща, вкоторой остановились Золотые Маски сЛаццаро, казалась земным раем.
        Одна изМасок удалилась, адругая осталась спочти бесчувственным Лаццаро иверблюдом.
        Квечеру она возвратилась, ивсе они снова отправились впуть, направляясь кберегам Нила. Наберегу их ждала лодка, приспособленная длядальнейшего пути иснабженная дляэтого всем необходимым. Двагребца-негра ждали влодке, атретий негр стоял наберегу, чтобы взять животных, накоторых приехал маленький караван. Надкормой лодки было натянуто белое полотно, итутже лежала провизия, оружие ибыла устроена маленькая кухня.
        Золотые Маски перенесли влодку Лаццаро, снова начинавшего приходить всебя, передали негру верблюда иослов.
        Маски снова необменялись ниодним словом ниснегром, взявшим животных, нисгребцами. Казалось, чтовсе делалось позаранее отданному приказанию.
        Навопросы Лаццаро Золотые Маски также неотвечали, какбудто неслышалиих, иобращались сним, каксмертвым. Ониположили его подполотняный навес исами сели невдалеке, тогда какнегры оттолкнули лодку ипоплыли вверх потечению.
        Управлять лодкой было делом далеко нелегким, таккакнечувствовалось нималейшего ветерка иприходилось все время идти навеслах, носильные негры, казалось, привыкли кэтой работе, таккаклодка быстро двигалась вперед.
        Между тем, оправившись отморской болезни, Лаццаро начал мучиться неизвестностью. Куда везлиего? Оннезнал, чтосним будет, гдеон.
        Тогда он решил расспросить негров, когда обе Маски заснут. Оннадеялся, что, может быть, емудаже удастся упросить гребцов приблизиться кберегу, чтобы он мог избавиться отвласти Золотых Масок, намерения которых были ему неизвестны. Почему оставили они его вживых? Зачем везли его куда-то какпленника? Чтопредстоялоему?
        Оннаблюдал завсем, чтопроисходило вокруг. ОбеЗолотые Маски сидели уборта, подполотняным навесом, тогда какнегры продолжали неутомимо грести.
        Вовремя полуденного жара была сделана небольшая остановка. Лодка причалила кберегу, ноЗолотые Маски зорко стерегли своего пленника.
        Негры отправились спать втрюм, авечером оттуда появились двое новых негров. Нотак какнегры вообще похожи, тоЛаццаро незаметил перемены.
        Когда лодка снова пустилась впуть, одна изМасок взяла хлеб, маис, фрукты иразделила их стоварищем игреком.
        После этого обе Маски легли отдохнуть, Лаццаро также мог последовать их примеру, ноего планы недавали ему покоя.
        Вотон заметил, чтообе Маски спят. Подождав еще около получаса, чтобы дать им крепче уснуть, онтихонько приподнялся. Внимательно оглядев спящих, грек встал иосторожно вышел из-под навеса кнеграм, которые неутомимо гребли.
        Онподошел кодному идотронулся доего плеча, поспешно поднеся палец кгубам взнак того, чтотот должен молчать.
        Негр судивлением посмотрел нагрека своими большими глазами.
        —Гдемы, мойдруг? — спросил Лаццаро.
        Негр поглядел влицо Лаццаро, видимо непонимаяего.
        —Яспрашиваю тебя, вкакой мы стране ипокакой реке плывем?
        Негр покачал головой ипробормотал несколько непонятных длягрека слов.
        —Понимаешьли ты меня? — снова спросил Лаццаро.
        Новсе было напрасно. Негр неотвечал более, какбудто слова Лаццаро его некасались. Ктомуже казалось, чтоони непонимают друг друга, ноЛаццаро все-таки еще нетерял надежды.
        Онснова обратился кнеграм, стараясь жестами дать им понять, чтоготов работать заних ипросит передать ему весла.
        Один изнегров согласился и, передав Лаццаро тяжелые весла, селперед ним накорточки. Лаццаро желал приблизиться повозможности кберегу, чтобы, выскочив изнее, избавиться отЗолотых Масок.
        Лодка стала мало-помалу приближаться кберегу. Другой негр, который продолжал грести, снеудовольствием смотрел наЛаццаро, нопоследний, незамечая этого, продолжал свое дело, иему удалось наконец настолько приблизить лодку кберегу, чтодонего оставалось проплыть всего несколько сажень.
        Тогда Лаццаро поспешно кинул весла иуже хотел броситься заборт, нонегр втоже мгновение был наногах итак сильно толкнул Лаццаро, чтотот отлетел обратно влодку исильно ударился головой.
        Негр снова опустил весла вводу икакнивчем небывало принялся грести насередину реки.
        Шумразбудил Золотых Масок, ониувидели, чтоЛаццаро оставил навес, инашлиего, окровавленного, надругом конце лодки.
        Онисейчасже поняли, вчем дело.
        Удар вголову исотрясение отнего были так сильны, чтоЛаццаро какое-то время пробыл безсознания, ноего сильная натура взяла верх, ион снова начал поправляться.
        Между тем маленькое судно все продвигалось вперед вверх поНилу иуже вошло врасположение тропических стран.
        Наконец, когда состояние Лаццаро улучшилось настолько, чтоон мог есть ипить, цель длинного путешествия была, казалось, достигнута.
        Недалеко отгорода Ассуана лодка причалила кберегу. ОбеМаски вышли изнее, иЛаццаро также должен был следовать заними. Двое негров остались влодке, двое других взяли оружие, ипутешествие продолжалось пешком.
        Негры, казалось, были здесь, какусебя дома, изнали заранее, куда должен направиться маленький караван. Онистали воглаве группы инаправились квозвышенности, видневшейся вдали. Вовремя полуденного жара был сделан отдых, аснаступлением вечера путешественники снова двинулись впуть.
        Наследующий день дорога путников пролегла пообширной плоскости, ихвзорам предстала ужасная, бесконечная пустыня Сахара.
        Лаццаро все еще незнал, куда ведет их путь ичто сними будет.
        Тридня иночи двигались они попустыне. Наконец остановились наночлег. Сразных сторон слышался львиный рев, доносились крики шакалов игиен, ноЛаццаро был так утомлен, чтоскоро заснул.
        Когда он проснулся, солнце стояло уже высоко ивокруг стояла страшная жара.
        Онвскочил идико огляделся кругом. Гдеон был? Гдебыли Золотые Маски, негры?
        Вокруг него расстилалась пустыня — онбыл один! Люди оставилиего! Тогда все вдруг стало понятноему! Егопривели впустыню, чтобы он окончил здесь свою жизнь!
        Этобыло исполнение смертного приговора, произнесенного надним Золотыми Масками.
        Около него лежало ружье, сабля, кинжал ирожок спорохом ипулями, оставили исъестные припасы — напервые дни илинедели его снабдили всем необходимым.
        Лаццаро поспешно опоясался саблей, засунул запояс кинжал, повесил заспину ружье ибросился последам, оставшимся напеске. Оннадеялся еще догнать бросившихего, надеялся найти следы дороги, чтобы возвратиться креке, нонегры были догадливы. Вскором времени следы привели его накаменистую почву, накоторой немогло оставаться никаких следов…
        Напрасно искал здесь Лаццаро следы, напрасно бродил туда исюда — онненашел ничего! Скоро его начала мучить жажда, ион поспешно возвратился кпрежнему месту стоянки, гдемежду съестными припасами был оставлен бочонок сводой, ккоторой было примешано вино. Онутолил жажду изакопал вземлю драгоценный напиток.
        Лаццаро был один среди пустыни ипонимал, чтоему надо хорошенько обдумать, чтопредпринять дляспасения своей жизни.
        Съестных припасов, оставленныхему, немогло хватить надолго, ондолжен был постараться охотой добыть свежие припасы и, кроме того, приготовиться кборьбе сдикими зверями.
        Онзнал теперь, чтонаходится впустыне Африки, понимал произнесенный надним приговор!
        Новсе-таки грека непокидала надежда найти выход изсвоего ужасного положения, надежда возвратиться изпустыни.
        Нонаказание было ужаснее, чемон думал, потому что жизнь вСахаре была постоянной борьбой завыживание, иЛаццаро скоро узнал это!
        Съестные припасы быстро иссякли, инадо было позаботиться добыть новые!
        Напрасно Лаццаро целые дни бродил попустыне, надеясь найти караванную дорогу иликакой-нибудь оазис, — куда он нишел, везде была пустыня.
        Онсужасом ожидал того дня, когда придет конец его съестным запасам.
        Однажды вечером, гоняясь, заантилопой, Лаццаро попал вту каменистую часть пустыни, гдепотерял след Золотых Масок; бродя поней, оннеожиданно попал внебольшую долину, гдеросло несколько пальм. Этоместо показалось ему раем, иеще более он обрадовался, когда вдруг вдали заметил приближающегося человека.
        Онуже хотел крикнуть, новдруг голос замер унего вгруди. Человек, шедший подолине, былему знаком, грек немог ошибиться — этобыл Мансур, загорелый отсолнца исружьем заспиной…
        Лаццаро прилег, чтобы, скрывшись отМансура, наблюдать заним.
        Грек неошибся — этобыл действительно Мансур, унего был построен между деревьями шалаш, итеперь он возвращался сохоты.
        Итак, Мансур был также здесь! Онразделил сЛаццаро одиночество пустыни!..
        XXX
        Смерть принцессы
        Принцесса могла быть вполне довольна: Сади-паша был навсегда изгнан султаном! Кроме того, онаговорила себе, чтоесли Сади действительно снова соединился сРецией, чегоона, впрочем, точно незнала, тоих счастье все-таки было навсегда расстроено тем, чтоуних небыло их ребенка, иэто счастье никогда немогло возвратиться, таккакпринцесса думала, чторебенка нет вживых.
        Однажды утром, когда принцесса приказала позвать ксебе Эсму, ейдоложили, чтота неожиданно сильно захворала.
        Рошана так привыкла ксвоей доверенной служанке, чтобыла сильно раздосадована ее болезнью. Отсильной горячки Эсма потеряла сознание ивбреду произносила дикие, бессвязные слова.
        Принцесса приказала позвать кней доктора, нотот выразил мало надежды навыздоровление. Вте минуты, когда Эсма приходила всознание, нанее нападал такой страх, чтогорячка еще более усиливалась. Онаговорила оребенке влодке, обужасной буре, обоязни принцессы иснова теряла сознание.
        Наконец молодая девушка начала, казалось, поправляться, потому что водно утро она была совершенно спокойна ипришла вполное сознание, нодоктор покачал головой иобъявил, чтоэто улучшение обманчиво иквечеру больная скончается.
        Эсма тоже, казалось, чувствовала это, темнеменее она нежаловалась, аспокойно покорилась судьбе, ноунее было еще одно желание: сообщить перед смертью одну тайну принцессе.
        Когда принцессе донесли опоследнем желании умирающей, онасогласилась исполнить его иотправилась вкомнату Эсмы.
        Увидя принцессу, Эсма громко зарыдала.
        —Янемогу умереть, принцесса, несделав тебе одного признания! — вскричалаона.
        —Признания? — спросила Рошана, подходя кпостели. — Говори, вчем хочешь ты мне признаться?
        —Обещай простить ипомиловать меня, принцесса. Сжалься надумирающей.
        —Будь покойна, япрощу тебя. Если ты что-нибудь тайно похитила уменя, тоя слишком богата, аты достаточно наказана угрызениями совести.
        —Яничего непохищала утебя, повелительница. Ятолько неисполнила одного твоего приказания!
        Принцесса неподозревала, чтоэто было заприказание.
        —Этоя также могу простить, — сказалаона.
        —О,благодарю, благодарю тебя, повелительница! — вскричала Эсма. — Если ты прощаешь меня, тоя умру спокойно. Мнетяжело было хранить мою тайну, ноесли я поступила нечестно стобой, тосправедливо кнесчастному ребенку…
        —Какому ребенку? — вздрогнув, спросила принцесса.
        —Тыприказала мне умертвить ребенка, который был отдан напопечение садовнице Амине!
        —Говори! Чтоже ты сделала?
        —Янеубилаего!
        —Тыоставила его вживых?
        —Яневсостоянии была своими руками утопить малютку!
        —Тыневерная служанка! — снеописуемым гневом вскричала Рошана. — Тынеисполнила моего приказания?
        —Сжалься! — прошептала Эсма слабым голосом.
        —Говори, чтоты сделала?
        —Япринесла ребенка наберег, принцесса. Этобыла ужасная ночь, стой ночи я ненахожу себе нигде покоя! Гром гремел, имолния поминутно освещала небо, янемогла бросить ребенка вволны, яположила его влодку, отвязала ее отберега ипустила ее наволю ветра иволн…
        —Правдали это? Нелги впоследние минуты! — сказала принцесса.
        —Клянусь тебе! Ветер итечение увлекли лодку сребенком воткрытое море!
        Рошана вздохнула свободно, какбудто снее сняли громадную тяжесть.
        —Втаком случае он нашел смерть ибезтвоей помощи, — сказалаона.
        —Яисама так думала, носадовница Амина сказаламне, ещедомоей болезни, чтоЧерный гном, которую она встретила наулице, уверялаее, чторебенок спасен!
        —Черный гном? Недочьли это галатской гадалки?
        —Да,принцесса. Но, — продолжала Эсма слабеющим голосом, — умоляю тебя, прости меня…
        —Какмогу я тебя простить! — внесебя отярости вскричала принцесса. — Тынеисполнила мою волю, аэто может иметь ужасные последствия. Одна мысль обэтом заставляет меня трепетать! Если дитя действительно живо… если его спасли…
        —Сжалься, прости! — прошептала Эсма.
        —Ядолжна узнать истину! — вскричала принцесса ипоспешно оставила комнату умирающей.
        Рошана вернулась ксебе вбудуар иприказала сейчасже послать водворец вСкутари заАминой.
        Страшное беспокойство овладело принцессой. Что, если Сади иРеция соединились? Что, если ксвоему полному счастью они снова нашли ребенка? Этамысль была дляРошаны невыносима.
        Наконец Амину, дрожащую отстраха, привели кпринцессе.
        —Тывидела дочь галатской гадалки? — спросила Рошана.
        —Да,светлейшая принцесса, несколько недель тому назад!
        —Чтоона тебе сказала? Яхочу знать правду!
        —Оназакричаламне, чторебенок, которого Эсма пустила влодке вморе, спасен!
        —Чтоона еще говорила?
        —Услышав эти слова, яближе подошла кней испросила, ктоспас ребенка икаким образом. Тогда она рассказаламне, чтокапитан Хиссар плыл насвоем бриге изРодосто вСтамбул, вгавани увидел лодку сплачущим ребенком и, несмотря набурю, спасего!
        —Довольно! — вскричала принцесса и, повернувшись кслуге, приказала сейчасже отыскать капитана Хиссара ипривести кней.
        Слуга поспешил исполнять приказание своей госпожи, аиспуганная садовница была отпущена, счастливая, чтотак дешево отделалась.
        Принцесса снова осталась всильном волнении. Онанадеялась, что, может быть, ребенок еще укапитана Хиссара накорабле, азначит, всееще можно исправить!
        После долгих ожиданий слуга воротился неодин, авсопровождении капитана Хиссара.
        Капитан еще незнал, чему обязан честью быть позванным кпринцессе, ноэта честь нисколько нелишила его обычного хладнокровия испокойствия. Онвошел вкомнату принцессы, каквкомнату обыкновенной смертной.
        —Япозвала тебя, чтобы спросить ободном деле, — прямо начала принцесса. — Нопрежде всего скажимне, тыли капитан Хиссар?
        —Да,ваше высочество. Якапитан Хиссар изРодосто.
        —Правдали, чтонесколько недель тому назад, водну бурную ночь, тыспас ребенка сопасностью длясобственной жизни?
        —Да,ваше высочество, яспас мальчика!
        —Агде он теперь? — слихорадочным нетерпением спросила Рошана.
        —Егородители нашлись, ия передал им ребенка.
        —Родители… ктожеони?
        —Изгнанный великий визирь покойного султана Абдул-Азиса Сади-паша, — отвечал Хиссар.
        —Онсам взял оттебя ребенка?
        —Ониего супруга.
        —Азнаешь ты ее имя?
        —Еезовут Реция. Кажется, онадочь мудрого толкователя Корана Альманзора.
        Рошана струдом могла сохранять спокойствие.
        —Ониоба были утебя? — снова спросилаона.
        —Точно так, светлейшая принцесса. Благородный паша, егосупруга иуродливая девушка, которая, собственно, инашла уменя ребенка иукоторой, поее словам, мальчик был постыдным образом украден!
        Хиссар незнал, чтоэто было сделано поприказанию принцессы, нознайон, капитан еще менее колебалсябы внеобходимости сказать это.
        Рошана была невсостоянии произнести нислова более ирукой сделала знак, чтокапитан может идти.
        Когда Хиссар вышел, принцесса опустилась надиван, буквально раздавленная тем, чтоузнала.
        Сади иРеция соединились иснова нашли своего ребенка! Ееместь неудалась!
        Дрожа отбешенства, принцесса вскочила сдивана.
        «Ещеневсе потеряно!» — прохрипелаона. Казалось, чтомщение, которым она только ижила, внушило ей новую мысль: ониеще втвоей власти ипочувствуют твою силу! Новдруг она остановилась. Ачто, если они уже оставили Стамбул инаходятся вбезопасности? «Тогда все погибло!» — прошептала она вволнении игромко позвонила.
        Вкомнату вбежало несколько слуг.
        —Спеши вСтамбул. — сказала она одному изних, — найди дом Сади-паши иузнай, тамли еще Сади-паша, егосупруга Реция иих маленький сын! Поторопись, яжду ответа.
        Слуга сейчасже отправился исполнять данное ему приказание.
        Чтокасается принцессы, тогнев ее был так велик, чтоона готова была убить Эсму, виновницу всего, ноЭсма уже умерла итем избавилась отвсякого наказания.
        Наконец через несколько часов возвратился слуга изСтамбула.
        —Нучто, нашел дом Сади-паши? — вскричала принцесса.
        —Да,повелительница, покрайней мере, мнеговорили, чтоэто был дом Сади-паши идругого унего небыло, — отвечал слуга.
        —Чтоэто был дом Сади-паши? — повторила принцесса, объятая ужасным предчувствием.
        —Паша недавно продалего, принцесса.
        —Былты вдоме?
        —Да,его купил упаши богатый торговец оружием, Калеб, иживет внем.
        —АСади-паша?
        —Егонет более вдоме.
        —Анеслыхалты, куда он отправился?
        —Сади-паша ссупругой, сыном идочерью галатской гадалки уехали вчера ночью пожелезной дороге.
        —Уехали!
        —Да,так говорил Калеб.
        —Уехали…
        —Сади-пашу изгнали. Онболее никогда невозвратится вСтамбул!
        Последняя надежда уничтожить ненавистных ей людей пропала дляпринцессы! Полученное известие имело нанее ужасное действие, страшный гнев заставил ее забыть присутствие слуги; затем, увидев, чтоон стоит удвери, онабросила внего большую. хрустальную вазу, слуга кинулся вон, аваза разбилась.
        Всюночь принцесса какбешеная носилась подворцу, такчто все слуги попрятались, трепеща засвою жизнь. Наутро она немного успокоилась ивелела приготовить себе ванну.
        Таккакпринцесса брала ванну почти каждый день, тоее приказание никого неудивило, иприслужницы поспешили все приготовить, затем раздели принцессу, нонесняли слица покрывала иоставили ее одну.
        Тогда принцесса сорвала ссебя покрывало, исходство ее лица смертвой головой было так велико, что, увидев сама себя взеркале, Рошана сужасом отшатнулась.
        Разбив один изфлаконов сдушистой эссенцией, которой прислужницы натирали ее после ванны, Рошана прорезала себе осколком стекла артерию наруке исела вванну…
        Прошел час, апринцесса все незвала своих прислужниц; тогда одна изних решилась заглянуть вванну.
        Рошана лежала, какспящая, новода была ярко-красная открови.
        Прислужница вскрикнула, инакрик ее вбежали другие, новсе вужасе отступили привиде лица Рошаны — онивидели его впервый раз.
        Позвали доктора, новсякая помощь была уже излишней, жизнь навсегда оставила Рошану!
        XXXI
        Шакал игиена
        Лаццаро, точно шакал, подкарауливал проходившего Мансура.
        Итак, греку приходилось делить одиночество пустыни сосвоим смертельным врагом.
        Действительно, придуманное Золотыми Масками наказание было ужаснее смерти! Онисвели здесь двух преступников, руки которых были запятнаны кровью бесчисленного множества жертв.
        Мансур — этаползучая гиена, совесть которого нетрогали вопли стольких несчастных, ставших жертвами его чудовищных планов, Мансур, казалось, примирился сосвоей судьбой исосвойственной ему предприимчивостью начал заботиться осебе.
        Может быть, оннадеялся наосвобождение.
        Нагруженный птицами, убитыми наохоте, Мансур незаметил Лаццаро, который был так поражен встречей, чтоеще непридумал, какему поступить.
        Шалаш, построенный Мансуром изащищавший его отпалящих лучей солнца, возбудил вЛаццаро сильную зависть ижелание овладеть им. Делитьже его сосвоим смертельным врагом греку ивголову неприходило. Вовсяком случае, поселись даже они вдвоем, этососедство должно было скоро окончиться смертью одного изних, аЛаццаро, конечно, нежелал быть этим «одним».
        Кроме того, Лаццаро имел то преимущество, чтознал оприсутствии Мансура, тогда какпоследний неподозревал оприсутствии грека.
        Вечер скоро наступил, иЛаццаро начала мучить страшная жажда. Наверно, вшалаше уМансура было чем утолитьее.
        Лаццаро бродил около шалаша, каквдруг Мансур вышел изнего, повсей вероятности вдоволь подкрепившись пищей ипитьем. Казалось, чтоснаступлением ночи Мансур снова отправляется наохоту, таккакон нес заспиной ружье.
        Лаццаро бросился наземлю истарался прицелиться вМансура. Один выстрел — ивсе былобы кончено, емунечего былобы бояться Мансура, новслучае промаха он узналбы оприсутствии врага.
        Новто мгновение, когда Лаццаро хотел спустить курок, Мансур вдруг повернул всторону иисчез застволом дерева.
        Случай спас наэтот раз Мансура. Приходилось снова ждать.
        Наэтот раз грек довольствовался тем, чтоотправился вшалаш Мансура, чтобы утолить жажду.
        Войдя, Лаццаро невольно должен был удивиться благоразумию Мансура: весь шалаш, какпол, такистены, былпокрыт шкурами животных. Днем они защищали отсолнца, аночью сохраняли теплоту.
        Внутри шалаша было устроено изкамней нечто вроде очага, накотором висели куски мяса, приготовленные длякопчения. Около очага висели сабля инож.
        НоЛаццаро сильно мучила жажда, аон досих пор еще ненашел, чемутолитьее; повсей вероятности, если уМансура была вода, тоон зарылее, нокуда? Выйдя изшалаша, грек заметил около него довольно большой камень ирешил, чтоМансур прячет подним воду. Отодвинув камень, онначал рыть землю идействительно очень скоро отрыл бочонок сводой.
        Между тем ночь уже наступила, ивышедшая луна светила так ярко, чтосвет ее проникал вшалаш, куда лег Лаццаро, положив около себя заряженное ружье вожидании возвращения Мансура.
        Ночь подвигалась, луна светила по-прежнему ярко. Вдруг тишина была нарушена глухим далекий ревом, угрожающе пронесшимся попустыне.
        Лаццаро узнал этот рев: этобыл лев. Может быть, царь зверей нашел его след ивнем проснулась жажда человеческой крови?
        Ревповторился. Затем все стихло. Грек внимательно смотрел ислушал. Вдруг его испугал шум захижиной, онстал внимательно прислушиваться; может быть, этоМансур возвращался сдругой стороны? Этобыло очень возможно.
        Лаццаро тихонько взялся заружье, приготовившись кнападению.
        Онясно услышал, чтокто-то приближается кшалашу.
        Наконец Лаццаро увидел посетителя! Холодный пот выступил унего налбу иволосы встали дыбом — громадный лев приближался кжилищу, слегка махая хвостом.
        Лаццаро устремил нальва свой устрашающий взгляд, нотемнота ночи уменьшила его силу.
        Лаццаро должен был принять какое-нибудь решение, чтобы спастись, таккаклев увиделего.
        Когда щелкнул курок ружья, левсделал прыжок иприлег внекотором отдалении отвхода вшалаш. Егохвост лежал наземле, аналитые кровью глаза сверкали. Онлежал, готовясь броситься надобычу.
        Лаццаро прицелился вглаз своему врагу, схватка скоторым совершенно разрушила намерения грека. Легко могло случиться, чтогром выстрела привлечет Мансура, темнеменее Лаццаро немог колебаться, таккаклев уже готовился кпрыжку.
        Лаццаро прицелился, норука его дрожала. Выстрел грянул игромко раздался втишине, левиспустил короткий рык, казалось, чтопуля ранилаего, иодним прыжком он был вшалаше, затрещавшем подего тяжестью; ноярость помешала ему сделать точный прыжок, грек успел отскочить всторону и, воспользовавшись мгновением, бросил всторону разряженное ружье ивыхватил из-за пояса кинжал.
        Нораненый лев непотерял извиду своего врага иприготовился кновому прыжку. Настала минута, когда только чудо могло спасти Лаццаро.
        Видя, чтоему неуйти, грек повернулся лицом кхищнику, готовясь встретить его скинжалом вруке.
        Страх придал особенную силу взгляду Лаццаро, илев намгновение был устрашен…
        Этобыло странное зрелище! Животное лежало внескольких шагах отгрека инешевелилось. Егокровавые глаза были какбы прикованы квзгляду грека. Нокакдолго могло продолжаться это единоборство?
        Лаццаро нешевелился… сердце унего перестало биться, онзнал свою судьбу, если пошевелится, и, непереводя дыхания, искал возможность дляспасения.
        Вдруг случилось нечто, чего Лаццаро неожидал. Ужасная сцена приняла неожиданный поворот…
        Мансур, отправившийся перед этим наохоту, вдруг услышал выстрел внаправлении своего шалаша.
        Оностановился — ошибиться он немог. Итак, вблизи было человеческое существо? Или, может быть, какие-нибудь охотники впервый раз забрались вэти места?
        Этамысль заставила Мансура сейчасже возвратиться назад.
        Неколеблясь, онпошел понаправлению выстрела и, приближаясь кшалашу, стал красться, какгиена, чтобы посмотреть, вчем дело.
        Онразличил рычание льва — значит, схватка происходила сольвом, ноон еще невидел людей.
        Наконец присвете луны Мансур увидел лежащего наземле льва, приготовившегося кпрыжку, ичеловека, неподвижно стоявшего внескольких шагах перед ним. Мансур остановился, чтобы посмотреть, чтобудет дальше.
        Ностранное дело! Человек нешевелился, алев также продолжал лежать!
        Этобыло совершенно необъяснимо дляМансура, ион начал медленно иосторожно приближаться…
        Вдруг он вздрогнул иостановился, побледнев, точно увидел привидение: Мансур узнал ненавистного грека! Неколеблясь ниминуты, Мансур поднял свое двуствольное ружье, сделал несколько шагов вперед иприцелился вЛаццаро. Раздался выстрел.
        Грек зашатался исхватился рукою загрудь — пуля попала ему всердце.
        Нолев небросился насвою умирающую жертву, какэтого ожидал Мансур. Выстрел привлек внимание животного идал его ярости другое направление — сгромким ревом кинулся он наМансура, угадывая внем нового врага.
        Мансур быстро выстрелил извторого ствола, нопуля опять только ранила зверя. Левтак страшно заревел, чтодаже умирающий Лаццаро приподнялся, идьявольская улыбка мелькнула наего лице: онувидел, какраненый лев бросился наМансура иповалилего.
        Затем жизнь оставила Лаццаро, оннечувствовал, какрассвирепевший лев, убив Мансура, бросился нанего самого ирастерзалего.
        Насытившись мясом побежденных врагов, левоставил остатки хищным птицам иснова удалился впустыню.
        XXXII
        Кей-Гоуз
        Доказательство любви Сары Страдфорд, переданное Зорой графу Варвику, было неоспоримо. Варвик принужден был отказаться отсвоих слов.
        —Выблестящим образом победили меня, Зора, — сказалон, — ия вижу, чтобыл несправедлив! Ното, чтоя говорил, яговорил ради ваших интересов! Только дружба заставила меня поступить таким образом, ия охотно беру свои слова назад.
        —Янадеюсь, чтоеще успею застать Сару вЛондоне, — отвечал Зора. Ипосле отъезда графа сейчасже отправился вРиджент-стрит.
        Нонапрасно искал он Сару вее доме! Онадействительно оставила его ипродала.
        Куда отправиласьона? Неужели уже оставила Лондон? Этивопросы задавал себе Зора, ненаходя наних ответа.
        Онеще раз прочитал письмо Сары, нонемог узнать изнего, куда она отправилась.
        Новдруг Зоре пришла вголову мысль, что, вероятно, онаотправилась вКей-Гоуз, чтобы поселиться если невсамом замке, тохотябы около тех мест, гдеона провела счастливое время своей молодости.
        Зора вспомнил, чтоКей-Гоуз продается, ирешил купитьего.
        Онснова сел вкарету иприказал кучеру везти себя вКей-Гоуз, который был всего вдвух милях отЛондона.
        Оннадеялся найти там Сару. Приехав вКей-Гоуз, Зора велел немедленно доложить осебе хозяинуего, лорду Бруггаму. Лорд был уже стар инесовсем здоров. Казалось, чтоон был неособенно расположен принимать незнакомого человека. Только когда камердинер доложил, чтоЗора приехал снамерением купить замок, лорд решился принятьего.
        Зора был приведен впарк, гдестарый лорд принял его вбогатом павильоне.
        —Врачи говорят, чтоя могу еще долго прожить, переселившись вНеаполь, — сказал лорд едва слышным голосом, обращаясь кЗоре. — Ярешился последовать этому совету икакможно скорее переехать вНеаполь.
        —Ипоэтому вы желаете отделаться отКей-Гоуза? — спросил Зора.
        —Именно! Якупил это имение несколько лет тому назад итеперь хочу продать его затуже цену.
        —Яприехал, чтобы осведомиться обэтой цене.
        —Яочень рад этому! — сказал лорд Бруггам. — Янадеюсь, чтовНеаполе я еще поправлюсь. Вызнаете Кей-Гоуз, нетакли? Яжелаю продать его совсей находящейся внем движимостью.
        —Ясогласен! Акогда я могу вступить вовладение им?
        —Через несколько дней. Япостараюсь кончить все дела какможно скорее, — отвечал лорд.
        Вцене скоро сошлись, таккакЗора неторговался, алорд был очень рад такому покупателю.
        Покончив спокупкой, Зора захотел пройтись посвоему новоприобретенному владению и, обойдя весь парк, поднялся нанебольшую возвышенность, откуда открывался вид навсе имение. Вдруг он заметил, чтосдругой стороны навозвышение поднимается какая-то дама втемном платье, повсей вероятности тоже желая полюбоваться красивым видом.
        Дама, казалось, незамечала Зоры имедленно шла, погруженная всвои мысли.
        Зора взглянул нанезнакомку ибыл радостно удивлен — предчувствие необманулоего! Перед ним стояла Сара Страдфорд, захотевшая, прежде чем оставить Англию, посетить места, гдепрошло ее детство. Лицо ее было бледно иносило насебе следы сильного волнения. Слезы сверкали наглазах.
        Зора почувствовал сострадание привиде горя любимой женщины. Онпоспешно подошел кСаре. Привиде человека, которого она менее всего ожидала здесь встретить, леди Страдфорд сильно испугалась, иее первым движением было бежать отнего, ноЗора загородил ей дорогу, протягивая руки.
        —Янадеялся найти вас здесь, Сара, — сказалон, — ядляэтого приехал сюда! Ядолжен просить увас прощения, явиноват перед вами!
        —Вы,Зора? Единственная ваша вина состоит втом, чтовы нарушаете здесь мое спокойствие. Янадеялась, чтоуже пережила все тяжелые часы.
        —Выслушайте меня, — продолжал Зора, предлагая руку Саре, — явиноват втом, чтозаставил вас поверить, будто я беден. Можетели вы простить меня, Сара? Выхотели разделить сомной ваше состояние, позвольтеже мне теперь сделать тоже самое…
        —Чтоэто значит? Явас непонимаю, Зора!
        —Этозначит, чтоя нетак беден, каквы думаете. Япредлагаю вам руку иохотно разделю свамивсе! Другими словами, яспрашиваювас, Сара, хотители вы быть моею иделить сомноювсе?
        Сара Страдфорд задрожала.
        —Мнекажется все это сном, — прошептала она изашаталась, такчто Зора должен был поддержатьее.
        —Нет, этонесон, моядорогая! Япредлагаю тебе руку исердце — возьмиих! — сказал Зора. — Смотри, все, чтоздесь унас лежит подногами, Кей-Гоуз, этовоспоминание отвоей юности, будет снова твоим, имое величайшее желание исполнится, если я сумею сделать тебя счастливой.
        Сара глядела налюбимого человека своими большими глазами, какбы неверя тому, чтослышала.
        —Кей-Гоуз? — спросилаона, наконец, шепотом.
        —Онтвой, моялюбимая, онснова твой!
        —Яневсостоянии поверить…
        —Согласнали ты отдать мне свою руку?
        —Ода!
        —Значит, тымоя! Теперь ничто иникто нестанут между нами, имоей величайшей радостью будет возвратить тебе замок твоих родителей ивидеть, тебя снова счастливой вКей-Гоуз! — вскричал Зора, обнимая Сару.
        —Этослишком много счастья сразу, — прошепталаона, улыбаясь сквозь слезы. — Тыпредлагаешь мне свою руку, ты, которого я так горячо люблю, — имы вместе стобой войдем вКей-Гоуз…
        —Онтвой! Яотдаю его тебе!
        —Яедва всостоянии перенести столько счастья, мойдорогой! Яприехала сюда, чтобы еще раз увидеть места, гдепровела лучшие годы юности… атеперь…
        —Теперь эти дни снова возвратятся, моядорогая Сара. Всеэто будет снова твое, твое имое! Вместе сомною ты посетишь все свои любимые места, иКей-Гоуз снова будет местом, гдеты найдешь полное счастье!
        —Какя счастлива, — прошептала Сара.
        —Старый лорд Бруггам очень рад, чтоможет ехать наюг, — сказал Зора. — Тыпереселишься вКей-Гоуз, иничто незадержит нашего соединения, таккакя принял христианскую веру!
        Через несколько недель назначено было венчание Зоры иСары Страдфорд, которое должно было состояться вцеркви Кей-Гоуза.
        Днязатри досвадьбы Зора неожиданно получил письмо изКонстантинополя.
        «Любезный Зора! — говорилось вписьме. — Посылаю тебе мое сердечное послание ипрошу принять прибывшие вместе сэтим письмом вещи. Ясам скоро буду вЛондоне.
        Твой Сади».
        —Этодляменя еще новое приятное известие! — сказал Зора, прочитав письмо, ипоспешил сообщить онем Саре.
        XXXIII
        Счастливцы
        Внебольшом расстоянии отКей-Гоуза среди тенистого сада стоит роскошное жилище, похожее нанебольшой княжеский замок.
        Высокие двери, ведущие вдом, открыты. Негритянка держит наруках прелестного, здорового мальчика, забавляющегося болтовней попугая вбронзовой клетке. Попугай непереставая повторяет имя мальчика. «Сади! Шалун! Поцелуй меня!» — кричит попугай, ребенок смеется ималенькими ручками дает птице сахар.
        Озабоченно хлопочет подому Сирра.
        Вэто время доокон комнаты доносится голос, имальчик начинает прислушиваться. Онузнает голос икричит: «Папа!»
        Негритянка невсостоянии более удерживать ребенка, онхочет напол, хочет бежать навстречу отцу, хочет показатьему, чтоуже умеет ходить.
        Втоже время раздается голос матери, отдающей какие-то приказания прислуге наплохом английском языке вперемешку стурецкими словами.
        ВотСади иРеция входят вкомнату. Покрывало уже давно снято сее прелестного лица, онакажется еще прелестнее вевропейском платье.
        Сади неизменился. Онипрежде ходил вевропейском платье, ктомуже наголове унего, какипрежде, красная феска. Сади, улыбаясь, берет наруки своего маленького любимца, затем передает Реции, которая просит ребенка нешалить вих отсутствие.
        Малютка нехочет отпустить маму, нота обещает ему скоро возвратиться.
        Слуга подводит кподъезду трех лошадей дляСади, Реции ислуги, ивсе отправляются вКей-Гоуз, гдеих ждут Зора иСара.
        Носчастье трудно описывать, ипоэтому мы предоставим читателям самим дорисовать картину счастья двух семейств, которые наконец обрели спокойствие после стольких испытаний ипревратностей судьбы.
        Эпилог
        После заключения перемирия между Сербией иТурцией инаказания Мансура иЛаццаро однажды ночью наПлощади голов снова собрались семь предводителей Золотых Масок. Подними, какмы уже знаем, скрывались семь важнейших представителей ислама.
        Старший между ними — мулла Кониара, который после смерти Альманзора стал главою, — имел ближайшее право наместо таинственного соправителя, злого ангела султана, которое занимал Мансур.
        Номулла Кониара объявил напоследнем торжественном собрании Золотых Масок, чтоэто место тайного властелина недолжно быть более никем занято, ион, имеющий нанего ближайшее право, отказывается отнего.
        Сотни лет вТурции существовал такой тайный властелин, который часто располагал большею силою, чемсултан. Очень часто этот таинственный властитель занимал место Шейх-уль-Ислама, ноон всегда стоял надсултаном, имногие изповелителей правоверных умирали поволе этих таинственных властителей.
        Теперь эта власть должна была быть уничтожена.
        Золотые Маски тайно боролись против роковой власти Мансура, который вел страну кгибели; теперь Мансур был устранен, перемирие заключено, ипринадлежащие ктайному союзу муллы могли снова исчезнуть.
        Впоследний раз собрались они вразвалинах Семибашенного замка.
        Мулла Кониара — мудрый Хункиар предложил своим братьям снова разойтись постране, пока новый зов несозоветих. Вэтот момент один изстоявших начасах появился наПлощади голов идонес, чтодвенадцать иличетырнадцать всадников приближаются кразвалинам, ивоглаве их стоит некто иной, каксултан Абдул-Гамид.
        Нестрах исмущение овладели собранием приэтом известии, Хункиар знаком приказал всем оставаться насвоих местах.
        Послышались голоса.
        Несколько адъютантов показались увхода, азатем сам султан появился наПлощади голов.
        —Итак, выдействительно собрались здесь, — сказалон. — Яприбыл недлятого, чтобы арестоватьвас, таккакваши дела все прославляют, анарод уважаетвас, яприбыл только длятого, чтобы узнать, ктовы, скрывающиеся подтаинственным названием Золотых Масок. Ктоваш глава?
        Мулла Кониара снял арабский платок сголовы, иАбдул-Гамид узнал стоявшего перед ним.
        —ТыХункиар, мулла Кониара, — судивлением сказалон.
        —Да,ваше величество, издесь сидят мои братья, — отвечал предводитель Золотых Масок. — Тыспрашиваешь меня, почему мы приняли этот таинственный вид. Потому что потомки пророка носят разорванное платье изеленый арабский платок, икроме того мы хотим показать, чтоотказались отблаг земных. Чтокасается золотой повязки, то, кактебе известно, всеслуги нашей церкви носят ее вторжественных случаях. Наши поступки называют таинственными, потому что они скрыты оттолпы.
        —Акакова цель вашего союза? — спросил Абдул-Гамид.
        —Онимел целью уничтожить исделать безвредным то пагубное могущество, которое существовало втайне напогибель нашей страны!
        —Почемуже вы непредоставили это суду?
        —Потому что виновные были вневласти закона, ваше величество!
        —Иваша цель достигнута?
        —Мынаказали виновных! Ваше величество помните бывшего Шейх-уль-Ислама Мансура-эфенди?
        —Конечно, яего помню!
        —Онбыл главный преступник! Егопостигло наказание, нонераньше, какего вина сделалась очевидна всем братьям.
        —Акаквы его наказали?
        —Отвели его впустыню Сахару, гдеон несможет более никому вредить!
        —ВСахару? Действительно, этохорошее средство сделать человека безвредным. Ночто, если он возвратится?
        —Этого небудет, ваше величество!
        —Тысказалмне, чтоваше общество имело цель — чтоты хотел этим сказать?
        —Сегодня последнее собрание нашего союза, ваше величество. Каждый возвращается насвое место, ноиразъединившись, мыбудем служить тому закону, который вслучае надобности снова сведет ипросветитнас.
        —Ачто это зазакон?
        —Богесть любовь! — отвечал сжаром мулла Кониара. — Вселюди братья!
        —Этослова пророка? — спросил султан.
        —Любовь клюдям есть высочайший завет Бога!
        —Вырасходитесь, чтобы снова соединиться ипоявиться таинственным образом, когда страна призоветвас. Хорошо, но, может быть, выневсего достигли, кчему стремились, тогда просите уменя, чего хотите! — сказал Абдул-Гамид.
        —Мысейчасже воспользуемся твоей милостью, — сказал Хункиар. — ВСкутари находятся, вероятно, известные тебе развалины Кадри.
        —Да,я знаюих!
        —Среди них есть одно, ещехорошо сохранившееся здание, называемое Чертогами смерти. Там, поприказанию Мансура, томится иумирает множество несчастных жертв, — продолжал Хункиар. — Мыпросим твоей милости, могущественный падишах, превратить это здание вубежище длябедных ибольных дервишей, чтобы развалины немогли более служить преступным целям.
        —Твоя просьба нравитсямне, онадостойнавас, — сказал Абдул-Гамид. — Сейчасже повозвращении вДолма-Бахче я отдам приказание наэтот счет. Выже можете спокойно удалиться, ниодин волос неупадет свашей головы, яубедился, чтонарод был справедлив, воздавая вам хвалу! Идите смиром!
        —Дабудет Аллах свашим величеством! — отвечал Хункиар.
        Когда султан удалился, Золотые Маски молча преклонили колени, обратясь лицом ксвященной Мекке.
        Затем все поднялись ипоследовало немое прощание. Сседым Хункиаром воглаве они медленно оставили Площадь голов ивышли изстарых развалин, освещенных бледными лучами луны…
        Всепоклонились своему седому предводителю, онтакже слегка наклонил голову исказал:
        —Богесть любовь! Вселюди братья!
        Затем все Золотые Маски исчезли втемноте ночи.
        notes
        1
        Муэдзин — служитель мечети, сминарета призывающий мусульман кмолитве.
        2
        Кавасы — турецкие полицейские исыщики.
        3
        Визирь — крупный сановник придворе султана.
        4
        Киоск — вте времена небольшая постройка илиздание, входящее вансамбль дворца султана.
        5
        Саки — водоносы.
        6
        Сирра — гном.
        7
        Фут — единица длины, равна 0,3м. — (Ред.).
        8
        Капиджи — дворцовая стража.
        9
        Мушир — советник.
        10
        Конак (тур.) — дом, жилище.
        11
        Магомет (Мухаммед) — основатель названной его именем религии — родился вМекке. Родителиего, Абдаллах иАмина, принадлежали кзнатному, нообедневшему роду Куррейш, который имел всвоих руках светскую власть вМекке иправо присмотра занаходящимся вэтом городе храмом, священной Каабой. Откровения Магомета собраны вКоране.
        12
        Одалиска (тур.) — раба-наложница вгареме султана.
        13
        Такисчислялись варабских племенах военные силы, посланные наполе битвы.
        14
        Софт — вТурции изучающий законоведение ибогословие.
        15
        Кпреступлениям, которые делают дневной пост недействительным, принадлежит, поверованию мусульман, также икурение.
        16
        Джеманди — утурок пятый ишестой месяцы года.
        17
        Владыка надвладыками! (тур.)
        18
        Хандшар (ятаган) — обычное оружие наВостоке; онодлиннее кинжала, мало изогнуто изаострено свнутренней стороны. Рукоятка обыкновенно бывает изметалла, ноиногда иизслоновой кости изубов моржа, убедныхже воинов — издерева, ибольшей частью имеет дужку. Ножны покрыты кожей илибархатом. (Г.Б.)
        19
        Гяур — неверный, такмагометане унизительно называли христиан.
        20
        Сура — глава (отдел) всвященном писании магометан. Всего вКоране 114 сур.
        21
        Текст изшестой суры Корана.
        22
        Попредписанию султана МухаммедаII, султан должен быть постоянно сыном христианки (Г.Б.).
        23
        Ей-мунлук — маленький домик состоловой игостиной (тур.).
        24
        Рамазан — сорокадневный пост умусульман.
        25
        Сура изКорана.
        26
        Бакшиш — турецкая водка, служившая средством расчета зауслуги.
        27
        Кровавая Невеста — дочь эмира изплемени бени-кавасов, лицо невымышленное; все, чтоздесь оней рассказано, происходило вдействительности.
        28
        Город Салоники лежит вглубокой бухте Эгейского моря. Внем тогда насчитывалось досемидесяти тысяч жителей, изкоторых более половины были христиане.
        29
        Кодекс религиозных законов мусульман.
        30
        Тысяча рублей.
        31
        Караван-сарай — постоялый двор длякараванщиков встранах Востока.
        32
        Бретер (фр.) — заядлый дуэлянт, задира, скандалист.
        33
        «Опоясать мечом Османа» — означало вТурции тех лет процедуру законного восшествия напрестол.
        34
        «Произнесение Фетвы» — выносимое вте годы вТурции советом министров решение оботстранении султана отвласти попричине его неспособности управлять страной.