Неделя просвещения Михаил Афанасьевич Булгаков
        Москва краснокаменная. Рассказы, фельетоны 20-х годов #1
        Михаил Афанасьевич Булгаков
        НЕДЕЛЯ ПРОСВЕЩЕНИЯ
        Заходит к нам в роту вечером наш военком и говорит мне:
        - Сидоров!
        А я ему:
        - Я!
        Посмотрел он на меня пронзительно и спрашивает:
        - Ты,- говорит,- что?
        - Я,- говорю,- ничего...
        - Ты,- говорит,- неграмотный?
        Я ему, конечно:
        - Так точно, товарищ военком, неграмотный.
        Тут он на меня посмотрел еще раз и говорит:
        - Ну, коли ты неграмотный, так я тебя сегодня вечером отправлю на «Травиату»[... тправлю на «Травиату»! - опера Дж. Верди (1813-1901), написанная им в 1853 г.] !
        - Помилуйте,- говорю,- за что же? Что я неграмотный, так мы этому не причинны. Не учили нас при старом режиме.
        А он отвечает:
        - Дурак! Чего испугался? Это тебе не в наказание, а для пользы. Там тебя просвещать будут, спектакль посмотришь, вот тебе и удовольствие.
        А мы как раз с Пантелеевым из нашей роты нацелились в этот вечер в цирк пойти.
        Я и говорю:
        - А нельзя ли мне, товарищ военком, в цирк увольниться вместо театра?
        А он прищурил глаз и спрашивает:
        - В цирк?.. Это зачем же такое?
        - Да,- говорю,- уж больно занятно... Ученого слона выводить будут, и опять же рыжие, французская борьба...
        Помахал он пальцем.
        - Я тебе,- говорит,- покажу слона! Несознательный элемент! Рыжие... рыжие! Сам ты рыжая деревенщина! Слоны-то ученые, а вот вы, горе мое, неученые! Какая тебе польза от цирка? А? А в театре тебя просвещать будут... Мило, хорошо... Ну, одним словом, некогда мне с тобой долго разговаривать... Получай билет, и марш!
        Делать нечего - взял я билетик. Пантелеев, он тоже неграмотный, получил билет, и отправились мы. Купили три стакана семечек и приходим в «Первый советский театр».
        Видим, у загородки, где впускают народ,- столпотворение вавилонское. Валом лезут в театр. И среди наших неграмотных есть и грамотные, и все больше барышни. Одна было и сунулась к контролеру, показывает билет, а тот ее и спрашивает:
        - Позвольте,- говорит,- товарищ мадам, вы грамотная?
        А та сдуру обиделась:
        - Странный вопрос! Конечно, грамотная. Я в гимназии училась!
        - А,- говорит контролер,- в гимназии. Очень приятно. В таком случае позвольте вам пожелать до свидания!
        И забрал у нее билет.
        - На каком основании,- кричит барышня,- как же так?
        - А так,- говорит,- очень просто, потому пускаем только неграмотных.
        - Но я тоже хочу послушать оперу или концерт.
        - Ну, если вы,- говорит,- хотите, так пожалуйте в Кавсоюз. Туда всех ваших грамотных собрали - доктора там, фершала, профессора. Сидят и чай с патокою пьют, потому им сахару не дают, а товарищ Куликовский им романсы поет.
        Так и ушла барышня.
        Ну, а нас с Пантелеевым пропустили беспрепятственно и прямо провели в партер и посадили во второй ряд.
        Сидим.
        Представление еще не начиналось, и потому от скуки по стаканчику семечек сжевали. Посидели мы так часика полтора, наконец стемнело в театре.
        Смотрю, лезет на главное место огороженное какой-то. В шапочке котиковой и в пальто. Усы, бородка с проседью и из себя строгий такой. Влез, сел и первым делом на себя пенсне одел.
        Я и спрашиваю Пантелеева (он хоть и неграмотный, но все знает):
        - Это кто же такой будет?
        А он отвечает:
        - Это дери,- говорит,- жер. Он тут у них самый главный. Серьезный господин!
        - Что ж,- спрашиваю,- почему ж это его напоказ сажают за загородку?
        - А потому,- отвечает,- что он тут у них самый грамотный в опере. Вот его для примеру нам, значит, и выставляют.
        - Так почему ж его задом к нам посадили?
        - А,- говорит,- так ему удобнее оркестром хороводить!..
        А дирижер этот самый развернул перед собой какую-то книгу, посмотрел в нее и махнул белым прутиком, и сейчас же под полом заиграли на скрипках.Жалобно, тоненько, ну прямо плакать хочется.
        Ну, а дирижер этот действительно в грамоте оказался не последний человек, потому два дела сразу делает - и книжку читает, и прутом размахивает. А оркестр нажаривает. Дальше - больше! За скрипками на дудках, а за дудками на барабане. Гром пошел по всему театру. А потом как рявкнет с правой стороны... Я глянул в оркестр и кричу:
        - Пантелеев, а ведь это, побей меня Бог, Ломбард[...Ломбард...- Б. А. Ломбард (1878-1960), известный тромбонист (см.: Яновская Л. «Куда я, туда и он со своим тромбоном» // Юность. 1975. №8. С. 106).] , который у нас на пайке в полку!
        А он тоже заглянул и говорит:
        - Он самый и есть! Окромя его, некому так здорово врезать на тромбоне!
        Ну, я обрадовался и кричу:
        - Браво, бис, Ломбард!
        Но только, откуда ни возьмись, милиционер, и сейчас ко мне:
        - Прошу вас, товарищ, тишины не нарушать!
        Ну, замолчали мы.
        А тем временем занавеска раздвинулась, и видим мы на сцене - дым коромыслом! Которые в пиджаках кавалеры, а которые дамы в платьях танцуют, поют. Ну, конечно, и выпивка тут же, и в девятку то же самое.
        Одним словом, старый режим!
        Ну, тут, значит, среди прочих Альфред. Тозке пьет, закусывает.
        И оказывается, братец ты мой, влюблен он в эту самую Травиату. Но только на словах этого не объясняет, а все пением, все пением. Ну, и она ему то же в ответ.
        И выходит так, что не миновать ему жениться на ней, но только есть, оказывается, у этого самого Альфреда папаша, по фамилии Любченко. И вдруг, откуда ни возьмись, во втором действии он и шасть на сцену.
        Роста небольшого, но представительный такой, волосы седые, и голос крепкий, густой - беривтон.
        И сейчас же и запел Альфреду:
        - Ты что ж, такой-сякой, забыл край милый свой?
        Ну, пел, пел ему и расстроил всю эту Альфредову махинацию, к черту. Напился с горя Альфред пьяный в третьем действии, и устрой он, братцы вы мои, скандал здоровеннейший - этой Травиате своей.
        Обругал ее, на чем свет стоит, при всех.
        Поет:
        - Ты,- говорит,- и такая и эдакая, и вообще,- говорит,- не желаю больше с тобой дела иметь.
        Ну, та, конечно, в слезы, шум, скандал!
        И заболей она с горя в четвертом действии чахоткой. Послали, конечно, за доктором.
        Приходит доктор.
        Ну, вижу я, хоть он и в сюртуке, а по всем признакам наш брат - пролетарий. Волосы длинные, и голос здоровый, как из бочки.
        Подошел к Травиате и запел:
        - Будьте,- говорит,- покойны, болезнь ваша опасная, и непременно вы помрете!
        И даже рецепта никакого не прописал, а прямо попрощался и вышел.
        Ну, видит Травиата, делать нечего - надо помирать.
        Ну, тут пришли и Альфред и Любченко, просят ее не помирать. Любченко уж согласие свое на свадьбу дает. Но ничего не выходит!
        - Извините,- говорит Травиата,- не могу, должна помереть.
        И действительно, попели они еще втроем, и померла Травиата.
        А дирижер книгу закрыл, пенсне снял и ушел. И все разошлись. Только и всего.
        Ну, думаю: слава Богу, просветились, и будет с нас! Скучная история!
        И говорю Пантелееву:
        - Ну, Пантелеев, айда завтра в цирк!
        Лег спать, и все мне снится, что Травиата поет и Ломбард на своем тромбоне крякает.
        Ну-с, прихожу я на другой день к военкому и говорю:
        - Позвольте мне, товарищ военком, сегодня вечером в цирк увольниться...
        А он как рыкнет:
        - Все еще,- говорит,- у тебя слоны на уме! Никаких цирков! Нет, брат, пойдешь сегодня в Совпроф на концерт. Там вам,- говорит,- товарищ Блох со своим оркестром Вторую рапсодию играть будет![...Вторую рапсодию играть будет! - Скорее всего, Булгаков имеет в виду Вторую венгерскую рапсодию Ф. Листа, которую писатель любил и часто исполнял на фортепьяно.]
        Так я и сел, думаю: «Вот тебе и слоны!»
        - Это что ж,- спрашиваю,- опять Ломбард на тромбоне нажаривать будет?
        - Обязательно,- говорит.
        Оказия, прости Господи, куда я, туда и он с своим тромбоном!
        Взглянул я и спрашиваю:
        - Ну, а завтра можно?
        - И завтра,- говорит,- нельзя. Завтра я вас всех в драму пошлю.
        - Ну, а послезавтра?
        - А послезавтра опять в оперу!
        И вообще, говорит, довольно вам по циркам шляться. Настала неделя просвещения.
        Осатанел я от его слов! Думаю: этак пропадешь совсем. И спрашиваю:
        - Это что ж, всю нашу роту гонять так будут?
        - Зачем,- говорит,- всех! Грамотных не будут. Грамотный и без Второй рапсодии хорош! Это только вас, чертей неграмотных. А грамотный пусть идет на все четыре стороны!
        Ушел я от него и задумался. Вижу, дело табак! Раз ты неграмотный, выходит, должен ты лишиться всякого удовольствия...
        Думал, думал и придумал.
        Пошел к военкому и говорю:
        - Позвольте заявить!
        - Заявляй!
        - Дозвольте мне,- говорю,- в школу грамоты.
        Улыбнулся тут военком и говорит:
        - Молодец!- и записал меня в школу.
        Ну, походил я в нее, и что вы думаете, выучили-таки!
        И теперь мне черт не брат, потому я грамотный!
        Комментарии. В. И. Лосев
        НЕДЕЛЯ ПРОСВЕЩЕНИЯ
        Впервые - газета «Коммунист». Владикавказ. 1921. 1 апреля. С подписью: «Михаил Булгаков». Затем - Юность. 1974. №7.
        Печатается по тексту журнальной публикации.
        Фельетон написан на основе реальных событий, которые наблюдал Булгаков во Владикавказе. 14-20 марта 1921 г. в городе проходила «неделя просвещения», по следам которой и написан фельетон. Более того, Булгаков принимал в этом мероприятии активное участие, выступив с докладом перед красноармейцами. В это же время в «Первом советском театре» шла его пьеса «Парижские коммунары» (см.: Яновская Л. Михаил Булгаков - фельетонист//Юность. 1975. №8).
        notes
        НЕДЕЛЯ ПРОСВЕЩЕНИЯ

1
        ...отправлю на «Травиату»! - опера Дж. Верди (1813-1901), написанная им в 1853 г.

2
        ...Ломбард...- Б. А. Ломбард (1878-1960), известный тромбонист (см.: Яновская Л.
«Куда я, туда и он со своим тромбоном» // Юность. 1975. №8. С. 106).

3
        ...Вторую рапсодию играть будет! - Скорее всего, Булгаков имеет в виду Вторую венгерскую рапсодию Ф. Листа, которую писатель любил и часто исполнял на фортепьяно.