Стенка на стенку Михаил Афанасьевич Булгаков
        Москва краснокаменная. Рассказы, фельетоны 20-х годов #19
        Михаил Афанасьевич Булгаков
        СТЕНКА НА СТЕНКУ
        В день престольного праздника в селе Поплевине, в районе станции Ряжск, происходил традиционный кулачный бой крестьян. В этом бое принял участие фельдшер ряжского приемного покоя, подавший заявление о вступлении в партию.

Рабкор
        Часть I. НА ВЫГОНЕ
        В день престольного праздника преподобного Сергия в некоем селе загремел боевой клич:
        - Братцы! Собирайся! Братцы, не выдавай!
        Известный всему населению дядя, по прозванию Козий Зоб, инициатор и болван, вскричал командным голосом:
        - Стой, братцы! Не все собрамшись[...вскричал командным голосом... Не все собрамшись. - Многие словечки и выражения, встречающиеся в фельетонах, Булгаков использовал затем в других своих сочинениях, в том числе и в «Мастере и Маргарите». Так, «командный голос» летит из уст Пилата, а «собрамши» трансформировалось в «соврамши».] . Некоторые у обедни.
        - Правильно!- согласилось боевое население.
        В церкви торопливо звякали колокола, и отец настоятель на скорую руку бормотал слова отпуска. Засим, как вздох, донесся заключительный аккорд хора, и мужское население хлынуло на выгон.
        - Ура, ура!
        Голова дяди Зоба мелькала в каше, и донеслись его слова:
        - Стой! Отставить...
        Стихло.
        И Зоб произнес вступительное слово:
        - Медных пятаков чеканки тысяча девятьсот двадцать четвертого года в кулаки не зажимать. Под вздох не бить дорогих противников, чтобы не уничтожить население. Лежачего ногами не топтать: он не просо! С Богом!
        - Урра!- разнесся богатырский клич.
        И тотчас мужское население разломилось на две шеренги. Они разошлись в разные стороны и с криком «ура» двинулись друг на друга.
        - Не выдавай, Прокудин!- выла левая шеренга.- Бей их, сукиных сынов, в нашу голову!!!
        - Бей! Эй, эй!- разнесли перелески.
        Шеренги сошлись, и первой жертвой силача Прокудина стал тот же бедный Зоб. Как ни били со всех сторон Прокудина, он дорвался до зобовой скулы и так тяжко съездил его, поддав еще в то место, на котором Козий Зоб заседал обыкновенно на общих собраниях сельсовета, что Зоб моментально вылетел из строя. Его бросило головой вперед, а ногами по воздуху, причем из кармана Зоба выскочило шесть двугривенных, изо рта два коренных зуба, из глаз искры, а из носа - темная кровь.
        - Братья!- завыла правая шеренга.- Неужто поддадимся?
        Кровь Зоба возопияла к небу, и тотчас получилось возмездие.
        Стены сошлись вплотную, и кулаки забарабанили, как цепы на гумне. Вторым высадило из строя Васю Клюкина, и Вася физиономией проехался по земле, ободрав как первую, так и вторую. Он лег рядом с Зобом и сказал только два слова:
        - Сапоги вдове...
        Без рукавов и с рваным в клочья задом вылетел Птахин, повернулся по оси, ударил кого-то по затылку, но мгновенно его самого залепило плюхою в два аршина, после чего он рявкнул:
        - Сдаюсь! Света Божьего не вижу...
        И перешел в лежачее положение.
        За околицей тревожно взвыли собаки, легонько начали повизгивать бабы-зрительницы.
        И вот, в манишке, при галстуке и калошах, показался, сияя празднично, местный фельдшер Василий Иваныч Талалыкин. Он приблизился к кипящему бою, и глазки его сузились. Он потоптался па месте, потом нерешительно рукою дернул себя за галстук, затем более решительно прошелся по пуговицам пиджака, разом скинул его и, издав победоносный клич, врезался в битву. Правая шеренга получила подкрепление, и, как орел, бросился служитель медицины увечить своих пациентов. Но те не остались в долгу. Что-то крякнуло, и выкатился вон, как пустая банка из-под цинковой мази, универсальный врач, усеивая пятнами крови зеленую траву.
        Часть II. ВЫГНАЛИ
        Через два дня в Укоме города Р. появился фельдшер Василий Иванович Талалыкин. Он был в кожаной куртке, при портрете вождя, и сознательности до того много было в его лице, что становилось даже немножко тошно. Поверх сознательности помещался разноцветный фонарь под правым оком фельдшера, а левая скула была несколько толще правой... Сияя глазами, ясно говорящими, что фельдшер постиг до дна всю политграмоту, он приветствовал всех словами, полными достоинства:
        - Здравствуйте, товарищи.
        На что ему ответили гробовым молчанием.
        А секретарь Укома, помолчав, сказал фельдшеру такие слова:
        - Пройдемте, гражданин, на минутку ко мне.
        При слове «гражданин» Талалыкина несколько передернуло.
        Дверь прикрыли, и секретарь, заложив руки в карманы штанов, молвил такое:
        - Тут ваше заявление есть о вступлении в партию.
        - Как же, как же,- ответил Талалыкин, предчувствуя недоброе и прикрывая лодошкою фонарь.
        - Вы ушиблись?- подозрительно ласково спросил секретарь.
        - М... м... ушибси,- ответил Талалыкин.- Как же, на притолоку налетел... М-да... Заявленьице. Вот уже год стучусь в двери нашей дорогой партии, под знамена которой,- запел вдруг Талалыкин тонким голосом,- я рвусь всеми фибрами моей души. Вспоминая великие заветы наших вож...
        - Довольно,- неприятным голосом прервал секретарь,- достаточно. Вы не попадаете под знамена!
        - Но почему же?- мертвея, спросил Талалыкин.
        Вместо ответа секретарь указал пальцем на цветной фонарь.
        Талалыкин ничего не сказал. Он повесил голову и удалился из Укома.
        Раз и навсегда.
        Комментарии. В. И. Лосев
        Стенка на стенку
        Впервые - Гудок. 1924. 19 октября. С подписью: «Михаил Булгаков».
        Печатается по тексту газеты «Гудок».
        notes
        Стенка на стенку

1
        ...вскричал командным голосом... Не все собрамшись. - Многие словечки и выражения, встречающиеся в фельетонах, Булгаков использовал затем в других своих сочинениях, в том числе и в «Мастере и Маргарите». Так, «командный голос» летит из уст Пилата, а «собрамши» трансформировалось в «соврамши».