Сердце без любви Мила Ваниль
        Ради брата я отказался от любимой женщины и, чтобы забыть ее, переехал в другую страну. С тех пор мое правило: «Одна женщина - одна встреча». Я никогда не связываюсь с новичками и девственницами, и у меня репутация безжалостного садиста с куском льда вместо сердца.
        Но одной рабыне удалось обмануть меня, и я этого так не оставлю. Я проучу ее, даже если для этого придется нарушить все правила.
        Сердце без любви
        Мила Ваниль
        ПРОЛОГ
        - Зачем ты это сделала?
        Мой голос звучит жестко, но глухо, бесцветно. Я поверил ей, а она оказалась шлюхой. Предала, не задумываясь.
        - Что - это? - недоумевает она. - В чем я виновата, сэр?
        Хочется плюнуть в ее наглые бесстыжие глаза. Как она может изображать невинность? Шлюха! Дешевая актриса!
        Бросаю на стол фотографии.
        - Может, это не ты? - цежу я. - Или это монтаж?
        Переплетение рук и ног на откровенных снимках не оставляют сомнений в их подлинности. И ее лицо видно отчетливо, как и лицо ее партнера.
        - Ты с ним встречалась?
        Взглянув на фото, она бледнеет, как полотно. Лицо вытягивается, в глазах плещется испуг.
        - Послушай, я…
        - Да или нет?! - выхожу я из себя.
        - Да, но…
        - Зачем?
        - Он обещал дать недостающую сумму, если…
        - Если ты с ним переспишь.
        - Нет! - взвизгивает она. - Все не так!
        - Хватит. Тебе нужны деньги? Сказала бы мне, я оплатил бы твои услуги.
        Я боялся, что в бешенстве поколочу ее, но после того, как она сказала о деньгах, на меня снисходит странное спокойствие. Достаю портмоне, выгребаю оттуда всю наличку, а ее немало, и бросаю деньги поверх фотографий.
        - Забирай. У тебя пятнадцать минут, чтобы покинуть мой дом. Достаточно, чтобы собрать вещи. Если что-нибудь забудешь, я пришлю.
        Она смотрит на меня круглыми глазами и не двигается с места.
        - Время пошло. - Я встаю. - Если не уберешься сама, выброшу за ворота, как мусор.
        Ухожу в зону кухни и оттуда слышу, как хлопает входная дверь. И правда, зачем собирать вещи, когда есть деньги? Закрываю глаза и вспоминаю тот день, когда Алесси впервые появилась на пороге моего дома…
        = 1 =
        ДЖЕЙМС
        Домофон заливается громкой трелью, и я недовольно смотрю на часы. Она пришла раньше на пять минут. Сущий пустяк, но я помешан на пунктуальности и требую того же и от сотрудников, и от рабынь, с которыми провожу время.
        Жму на кнопку и рассматриваю девушку, что стоит за воротами. Смутно припоминаю, что видел ее в клубе на прошлой неделе, и мысленно шлю проклятия Алле, моему ассистенту по подбору рабынь. Какого черта она выбрала именно эту дурочку, пялившуюся на меня весь вечер?
        Ладно, сам виноват. Это я не оговаривал. Просто не пущу ее в дом.
        И проведу в одиночестве долгожданный выходной?
        Девушка смотрит прямо в зрачок камеры и, кажется, даже не мигает. Нетерпения не выказывает, хотя я держу ее на пороге достаточно долго, не улыбается - ждет. Поговорить я с ней могу и отказаться от встречи всегда успею. В конце концов, Алла знает свою работу, и если девушка тут, то она отвечает всем моим требованиям.
        Открываю ворота и наблюдаю, как гостья идет к дому по дорожке. Немногим нравится дом-аквариум, но я снял его, не задумываясь, потому что люблю открытое пространство. Здесь всегда много света, несмотря на то, что облачных дней в этих широтах больше, чем солнечных.
        Выхожу на крыльцо. Девушка останавливается в паре шагов от меня. Да, это она. Длинные темные волосы, большие глаза, пухлые губы и ямочка на подбородке. Когда рот приоткрыт, видно два передних зуба, которые чуть больше остальных. Чистая кожа, неброский макияж. Синие джинсы, белая футболка, ветровка, кроссовки и сумка-рюкзак.
        Честно говоря, мне нравится, когда девушка одевается просто и не изображает роковую красавицу в мини-юбке и на высоких каблуках. Во-первых, я не снимаю проституток. Алла находит опытных девушек из БДСМ-сообщества, а если они и получают гонорар, то не за услуги. Это благодарность за сессию и своеобразная гарантия, что мы в расчете. Я никогда не встречаюсь с рабыней дважды. Вторая встреча - шанс на развитие отношений, а мне это не нужно.
        Во-вторых, рабыне все равно придется раздеться. «Одежда» на время сессии - сбруя из тонких ремешков, черные чулки на резинке и ошейник. Так к чему вычурность?
        - Добрый день, - произносит девушка вежливо. И добавляет: - Сэр.
        Я киваю и жестом приглашаю ее в дом. Припоминаю ее имя - Александра. Слишком длинное для рабыни. Сегодня в доме нет прислуги, и я сам отношу ветровку в гардеробную рядом с прихожей.
        - Иди в гостиную, - бросаю я девушке через плечо.
        Я все еще учу русский язык и, хотя понимаю беглую речь, в разговоре предпочитаю простые фразы. Впрочем, Александру предупредили, что я американец.
        Она проходит к диванам, но не садится. Переступает с ноги на ногу, заведя руки за спину. Скромная? Застенчивая? Неплохо для рабыни.
        Сажусь и киваю на место напротив. Она опускается на краешек дивана.
        - Как к тебе обращаться?
        - Александра, - отвечает она.
        Кончик языка показывается в уголке рта, но, спохватившись, девушка смыкает губы.
        - Алекса? Санни? - предлагаю я. - Как короче?
        - Алеся.
        - Алесси, - повторяю так, как удобно мне, стараясь сохранить ударение. - Так можно?
        - Да, - соглашается она.
        Договор уже заключен, справки предоставлены, анкета заполнена - это работа Аллы. Условия устраивают и Алесси, и меня, однако поговорить с ней перед сессией необходимо. Личная беседа полезна обоим, все же нам предстоит провести вместе целый день: Алесси - в статусе рабыни, мне - ее хозяина-садиста.
        - Расскажи о себе, - прошу я.
        Мне плевать, чем она занимается, но я все еще не могу определиться. Скромность Алесси мне нравится, нервозность - нет. Волнение при знакомстве объяснимо, но трясущаяся от страха рабыня мне не нужна.
        - Мне двадцать, - говорит она, - скоро двадцать один. Учусь в ветеринарной академии, подрабатываю официанткой в кафе. В Теме уже два… да, два года. - Она быстро облизывает губы. - Мне нравится передавать контроль, на время. И боль…
        - Я читал анкету, - перебиваю я. - Нравятся животные?
        - Да. - Ее губы трогает легкая улыбка. - Люблю лошадей. Хотела бы работать на конезаводе…
        Интересно. Обычно такие нежные девушки предпочитают кошечек и собачек.
        - О’кей, Алесси. - Скрещиваю на груди руки, откидываясь на спинку дивана. - Ты знаешь, зачем ты здесь. Обращайся ко мне «сэр». Молчи, пока не спросят. Отвечай вежливо. Выполняй приказы. Твое стоп-слово?
        - Красный, сэр.
        Хорошая девочка. Это слово не придется запоминать, им все обычно и пользуются.
        - Принято. Ты еще можешь отказаться. Выход там. - Машу рукой в сторону прихожей. - Ванная комната на втором этаже. Выбирай.
        - Я хочу остаться, сэр, - отвечает она чуть ли ни с обидой. - Мне подняться?
        - Уверена?
        - Да, сэр.
        Что ж, она убедительна. Уже предвкушаю игру, вижу Алесси, распятой на кровати.
        - Пойдем, я провожу.
        Наверху несколько гостевых спален и отдельная ванная комната, которой я не пользуюсь. Я не обустраивал комнату для игр, а все игрушки и девайсы держу под замком в шкафу, чтобы не шокировать прислугу.
        - Прими душ, волосы собери наверх. Есть чем?
        - Да, сэр. Мне сказали…
        Останавливаю ее жестом руки.
        - После душа наденешь чулки и спустишься в гостиную. У тебя двадцать минут. Вещи можешь оставить в этой спальне.
        - Да, сэр.
        - Что ты предпочитаешь, кофе или чай?
        - Кофе. - Она смотрит на меня удивленно. - Со сливками и сахаром.
        - Время. - Стучу пальцем по стеклу наручных часов. - За опоздание накажу.
        Алесси скрывается в ванной комнате, а я отправляюсь на кухню варить нам кофе. У меня своя тактика, глупо с ходу требовать минет. Однако жаркую сессию я уже предвкушаю.
        = 2 =
        ДЖЕЙМС
        Алесси появляется в гостиной спустя пятнадцать минут. Я вижу ее из кухни, на первом этаже нет отдельных комнат, огромная студия разделена на зоны. Издали фигурка девушки кажется изящной: тонкая талия, округлая грудь, плавная линия бедер. К счастью, Алесси осталась там, где велели - в гостиной. Я наношу последние штрихи: рисую цветок на пенной шапке ее капучино и ставлю чашку на поднос с угощением.
        Вблизи Алесси тоже радует взгляд: выпуклые темно-розовые ареолы с круглыми горошинами сосков украшают ее груди, плоский живот прекрасно гармонирует с круглыми ягодицами, чулки подчеркивают белизну кожи.
        Ставлю поднос на столик и беру с дивана приготовленную сбрую с ошейником.
        - Я надену на тебя это, - говорю я Алесси. - Пока на тебе мой ошейник, ты - моя рабыня.
        - Да, сэр, - соглашается она.
        Замечаю, что ее взгляд то и дело скользит по стеклянным стенам.
        - В доме и на участке никого, кроме нас, нет, - сообщаю я для ее спокойствия. - Забор высокий, соседские дома в удалении, ворота на замке.
        Она не скрывает облегчения.
        - Подойди.
        Застегиваю на ее шее кожаный ремень, обвиваю груди ремешками поуже, перекрещиваю их на талии, закрепляю на бедрах. Алесси приходится развести ноги, и я касаюсь пальцами гладкого лобка, задеваю половые губы - легко, как будто невзначай. Она едва заметно вздрагивает.
        - Холодно? - спрашиваю я.
        - Нет, сэр.
        На всякий случай регулирую климат-контроль, повышаю температуру в помещении.
        - Подвигайся, Алесси. - Мне нравится, как звучит ее имя. - Ремни не впиваются в кожу?
        - Все хорошо, сэр, - сообщает она, проделав несколько упражнений.
        - Встань на колени. - Бросаю на пол маленькую подушку. - Вот сюда. Сядь на пятки, руки за спину.
        Поза заставляет Алесси снова развести ноги. Она распрямляет плечи, и груди так и просятся в мои ладони.
        - Кофе?
        - Да, сэр, - соглашается она, но не спешит взять чашку.
        Умница. Этого я ей не разрешал. Беру чашку с капучино и подношу к ее губам.
        - Не торопись, можно обжечься.
        Она осторожно отпивает кофе, пачкая губы в пене. Хочет облизать их, но спохватывается и смотрит на меня.
        - Можно, - разрешаю я, пряча улыбку.
        Пусть она до сих пор волнуется и подрагивает, но контроль передает именно так, как я люблю. Мы проводим время в молчании: она пьет кофе из моих рук, ест печенье и конфеты, а я понемногу наслаждаюсь своим эспрессо и размышляю, чем заняться дальше.
        Можно поплавать в бассейне, погреться в сауне или хамаме, посмотреть фильм в кинотеатре, поиграть в бильярд. Все это есть в доме. Я снял чертовски дорогой и навороченный дом. Можно прогуляться по берегу залива. Правда, для этого Алесси придется одеться, а мне хочется любоваться ее телом.
        Когда кофе выпит, достаю стек, спрятанный за диванной подушкой. Провожу плоским кончиком по соскам. Алесси приоткрывает рот и смотрит на меня округлившимися глазами. Мне бы насторожиться, но я уже увлекся игрой.
        Шлепаю кончиком по соску, и Алесси вскрикивает и закрывает груди руками.
        - Так больно? - холодно интересуюсь я.
        - Н-нет… - Она пугается и нехотя убирает руки. - Нет, сэр. Простите. Это… неожиданно.
        Бью по другому соску, она дергается и кривит губы, но молчит. Маза с низким болевым порогом? Необязательно. Некоторые девочки любят принимать боль «с театральным эффектом», я так это называю. Плачут, кричат и умоляют о прощении, но стоп-слово из них клещами не вытянешь. Многие вообще не любят боль, а кайфуют от того, что им дают после - утешение, объятия, забота. И какая же маза Алесси?
        - Стоп-слово?
        - Красный, - повторяет она и спохватывается: - Нет, сэр. Я не…
        - Я проверяю, помнишь ли ты его. Встань.
        Алесси поднимается, слегка пошатываясь: у нее затекли ноги. Я тоже встаю и наклоняюсь, сильными движениями растираю ей бедра и икры.
        - На диван, в колено-локтевую. Голову вниз, ноги развести.
        Мне кажется, что она едва понимает, что происходит. Однако и это сомнительно, потому что мой приказ выполнен на «отлично». Постукиваю стеком по ягодицам.
        - Хочу проверить, как ты ведешь себя во время порки, - поясняю я. - Не сдерживайся и не забывай о стоп-слове.
        Кожа на ягодицах и бедрах белая, молочная, и чистая - никаких шрамов, никаких пожелтевших синяков. Хм-м…
        - Давно пороли? - интересуюсь я.
        - Ик! - Алесси вздрагивает всем телом. - Д-да, сэр.
        С размаху впечатываю первый удар. На оттопыренной попе вспыхивает красная полоса. Алесси шипит сквозь зубы, но позу не меняет. Ладно, девочка, держись.
        Уже подозревая неладное, бью вполсилы. Алесси царапает обивку дивана, вжимается лицом в подушку, едва сдерживает крик, а вскоре и вовсе начинает плакать. Я понимаю это по вздрагивающим плечам, она предпочитает давиться слезами.
        Откладываю стек и провожу ладонью по вспухшим полоскам на попе. Кожа нежная, как я и предполагал. Два года в Теме? Сомнительно, если она маза. Снимаю с волос заколку, и они рассыпаются по дивану. Глажу Алесси по голове, почесываю спинку между лопаток. Не очень люблю все эти… нежности. Однако я должен дать девочке то, на что она рассчитывает.
        Странно, но Алесси не тянется за лаской. Она даже позу не меняет, и я провожу пальцами между ног, раздвигаю половые губы. Успеваю заметить, что там сухо, прежде чем Алесси срывается с места. Ее словно отбрасывает в сторону, как будто я ужалил ее в промежность. Она забивается в угол дивана и смотрит на меня в ужасе.
        В голове словно что-то щелкает. Смутные воспоминания: я же видел новичка… Это волнение, пересыхающий рот, вздрагивания, старательность и робость… Желание угодить и страх показаться неумелой, ненужной.
        Как там говорят русские… Твою ж мать!
        - Это твоя первая сессия? - спрашиваю я.
        Алесси отчаянно мотает головой.
        - Не лги!
        - Первая… - признается она, отчаянно всхлипывая.
        - Только не говори мне, что ты девственница, - рычу я.
        Это второе табу. Мое, черт побери, табу! Никаких новичков! Никаких девственниц!
        - Простите, сэр, - рыдает Алесси.
        Да? Это означает «да»?!
        - Оденься. - Мне нужно время, чтобы прийти в себя. - И жду объяснений.
        Помогаю Алесси снять ошейник и сбрую, и она уходит на второй этаж. А я совершаю стратегическую ошибку - иду мыть чашки. У меня есть посудомоечная машина, но мне, черт побери, нужно успокоиться!
        За шумом воды я не слышу, как Алесси спускается, и не вижу, как она пробирается в гардеробную. Хлопает дверь - и хитрая девчонка бежит к воротам.
        - Стой! - кричу я, бросая полотенце.
        Несусь следом, совершая вторую ошибку - не блокирую выход. Алесси выскакивает на улицу и убегает. Я не могу преследовать ее босиком, да и как она себя поведет на людях? Может выставить меня насильником, и пока полиция разберется - стыда не оберешься.
        Я позволяю Алесси сбежать, хоть и бешусь до кровавой пелены перед глазами. Ничего, найду. У Аллы есть ее координаты.
        -
        = 3 =
        АЛЕКСАНДРА
        Бегу, куда глаза глядят, как будто за мной гонятся черти. Кажется, интуитивно я выбрала правильное направление - к платформе, где останавливаются электрички. Падаю на скамейку, едва дыша. Как же колет в боку! Фух… Погони вроде бы нет.
        Трясущимися руками вытаскиваю из телефона вторую симку, ломаю ее и выкидываю в ближайшую урну. Надо бы еще в салон связи зайти, аннулировать договор. И хорошо бы заодно сменить имя, местожительство и сделать пластическую операцию.
        Едва слышно взвываю, запрокинув голову. Нет, это уже перебор, ничего ужасного я не совершила. Просто мне стыдно. Так стыдно, что хочется исчезнуть, раствориться - лишь бы никто не узнал о моем позоре.
        Мазохистка, мля… Рабыня! У-у-у…
        Смотрю расписание электричек: до моей еще полчаса. Сидеть рядом с кассами глупо. Джеймс вполне может одеться и прикатить сюда на машине. Кажется, ему очень хотелось меня поймать. В ближайшем магазинчике покупаю воду, пачку чипсов с сыром и бреду по улице в поисках свободной скамейки.
        Мда, Алеся… Как любила повторять мама, картина маслом.
        Сердито кидаю в рот чипсы и нарочито громко хрущу ими. Как будто это может заглушить воспоминания, которые все еще причиняют боль. Все еще? Не верю, что когда-нибудь станет легче.
        Хорошо, что сегодня тепло, и нет дождя. Хорошо, что разъяренный мужчина отказался от погони. Хорошо, что у меня есть работа и крыша над головой. Хорошо, что я переехала в Питер, где ничто не напоминает мне о прошлом. Вот же! Полно хорошего!
        Через полчаса электричка увозит меня обратно в город. Мне все еще стыдно, но я испытываю и сожаление. Жаль, что не смогла…
        - Ты чего так рано? - вытаращивает глаза Юлька, едва я возвращаюсь домой.
        Мы с ней снимаем комнату, одну на двоих: так дешевле.
        - А ты чего не на работе? - бурчу я.
        - Так еще час… Э-э! - Она бросает мягкую игрушку, целясь мне в голову. - Ты мне зубы не заговаривай! Он тебя раскусил?
        - Да. Да! - раздраженно отвечаю я. - Ты была права. Довольна?
        - Откровенно говоря, нет, - признается Юлька. - Жаль, что не получилось. Попытаешься еще с кем-нибудь?
        - Нет! - кричу я. - Нет!
        Мы с Юлькой дружим давно. Я училась в седьмом классе, когда ее перевели в нашу школу. Мы вместе ездили на конюшню, вместе решили учиться на ветеринаров, вместе поступили в академию в Санкт-Петербурге. Только Юльке повезло, ей хватило егэшных баллов на бюджет, а мне - нет. Правда, тогда это не имело значения, мою учебу оплачивали родители.
        Мы вместе жили в квартире, которую снимал мой отец, и злые языки сплетничали, что Юлька со мной из-за денег. Но это не так. Она не бросила меня, когда родители погибли в автокатастрофе, когда юристы объяснили мне, что папина компания разорена, и я не наследую ничего, кроме долгов.
        Мне остался всего год, последний курс, но пришлось взять академ, в надежде заработать денег, чтобы оплатить учебу. Мы с Юлькой переехали в комнату попроще, устроились на работу и вместе собирали нужную сумму.
        Я не справилась бы без Юльки, потому что осталась совсем одна, а первое время после гибели родителей и вовсе была для нее обузой, ведь могла только реветь, да смотреть в одну точку. У меня нет человека ближе, однако сегодня я едва дождалась, когда за Юлькой закроется дверь.
        Мне надо разобраться в собственных ощущениях, уж больно они противоречивы.
        Завариваю чай - дешевый пакетик на стакан кипятка - и тут же вспоминаю вкус капучино. Не знаю, что понравилось больше: кофе, которым меня давно не баловали, или ощущение беспомощности и защищенности, когда меня поили с рук. Нет, не просто так меня заинтересовала Тема.
        Юлька сказала, что я подсознательно ищу защитника, чтобы доверить ему свою жизнь и ни о чем не беспокоиться. Это такой выверт психики, типа посттравматического синдрома. Луиза, знакомая из кафе, посоветовала плюнуть на все и делать то, что хочется.
        - Не попробуешь - не узнаешь, - заявила она. - Только в интернете приключений не ищи, там полно психов.
        Где тусят адекватные тематики, Луиза знала наверняка. Она практиковала фемдомные отношения, и первые уроки я получила от нее. Она рассказала мне об основных правилах, она же дала ссылки на достоверные источники. Однако теория ничто без практики, и я решилась посетить БДСМ-вечеринку. Луиза поклялась, что отведет меня в приличное место.
        Она не обманула, и я встретила там Джеймса.
        Встретила - громко сказано. Я увидела его за барной стойкой и влипла, намертво, как муха в мед. Луиза посоветовала осмотреться, привыкнуть и не кидаться на первого встречного, а если сильно захочется - дождаться ее. Она оставила меня одну, а я сидела и пялилась на мужчину, который завладел моим сердцем, не шевельнув пальцем. Ха! Да он об этом и не догадывался.
        Я могла бы описать его внешность одним словом - красивый. Мне нравилось все: нос, губы, волосы, скулы и подбородок, легкая небритость, изгиб бровей. Но привлекло меня не это. Мужчина, казалось, излучал силу и надежность. Я тащилась от его харизмы, яркой и выразительной.
        - На кого ты уставилась? - поинтересовалась Луиза, вернувшись. Она проследила мой взгляд и присвистнула: - Джей? Алесь, тут без вариантов, даже не мечтай.
        - Почему? - спросила я, едва шевельнув губами. - Он занят?
        И она рассказала.
        Я узнала, что его зовут Джеймс, что он - известный ресторатор из Америки, давно живет и работает в России и даже говорит по-русски. А еще он садист и сессии проводит только с рабынями.
        - Детка, даже если в душе ты рабыня и мечтаешь передать контроль хозяину, мазохистка из тебя так себе, - сказала Луиза.
        - Откуда ты знаешь? - возразила я. - Я еще не пробовала.
        - У тебя на лбу написано, - отрезала она. - Впрочем, допускаю, что ошибаюсь. Но тут еще такое… Он не проводит сессий с новичками. - Она подумала и добавила: - И с девственницами. Но ты же не?..
        - Нет, конечно, - бодро соврала я.
        В моем возрасте девственностью не размахивают, как флагом. Хотя в чем я виновата? Ну, училась. Ну, не придавала этому значения, не встретила того, с кем хотелось бы. А после трагедии и вовсе стала нежеланной невестой.
        - И вообще, - продолжила Луиза, - даже если бы ты не была новичком, то ловить с ним нечего. У него правило, одна женщина - одна сессия. Тут все об этом знают. Хочешь, познакомлю тебя с Юрием? Хороший мужик, не обидит. И от неопытных не шарахается.
        - Нет, я… посижу, - отказалась я. - Сегодня просто посмотрю, можно? Хочу привыкнуть.
        - Разумно, - согласилась Луиза.
        И опять исчезла, угостив меня коктейлем.
        Я пила и смотрела на Джеймса, благо он никуда не исчез. Тоже пил. Похоже, коньяк. А потом ко мне подошла Алла.
        Она начала разговор издалека: спрашивала, не ищу ли я кого, с кем пришла в клуб. А меня развезло от коктейля, и я ляпнула, что страдаю по Джеймсу. По недоступному, млять, Джеймсу из Америки, который садист.
        Алла просияла и сообщила, что она - его ассистент, и ищет ему рабыню для сессии. И если я подойду… Спасибо Луизе! Я знала, что отвечать Алле. Нет, я не девственница. Да, у меня есть опыт. Да-да, я маза, и обожаю передавать контроль. Справки? Легко соберу. Договор? Подпишу хоть кровью, прямо сейчас.
        Не помню, как уболтала Луизу подтвердить все, что я наврала Алле. Не иначе, как была в ударе, или Лу попросту решила проучить зарвавшуюся девчонку, прекрасно понимая, что Джеймс меня раскусит. Юлька так и сказала, кстати, мол, если он опытный, то ты его не обманешь.
        О, а еще мне обещали вознаграждение. По сути, я продавала себя, как проститутка, но деньги казались мне приятным бонусом. Мне нужны деньги на учебу! И если я могу провести целый день с мужчиной, который мне нравится, то отчего бы заодно и не оплатить счета?
        Чай закончился. Замечаю, что в пустую чашку капают слезы. Так бездарно просрать единственный шанс - уметь надо! Но мне стыдно.
        Стыдно за обман. Я разочаровала Джеймса и подставила Аллу. А что, если он ее уволит? Потеря работы кажется мне ужасным наказанием.
        Стыдно за то, что мне понравилось стоять обнаженной перед Джеймсом. За то, что понравилось терпеть боль - ради него. За то, что понравились его прикосновения.
        Стыдно за то, что хотела взять за это деньги.
        На следующий день иду на работу. К счастью, у Луизы другая смена, и неприятный разговор откладывается. Вечером, как обычно, в кафе яблоку негде упасть, но мне это нравится. Больше посетителей - больше чаевых. Больше работы - меньше мыслей в голове, особенно о неудачном БДСМ-опыте.
        Гости сменяют друг друга, я верчусь между столами и улыбаюсь, улыбаюсь…
        - Девушка, подайте меню. Сколько можно ждать?!
        Голос кажется мне смутно знакомым. Но неужели я кого-то не заметила?
        Разворачиваюсь, и улыбка сползает с лица. Я каменею, встретившись взглядом… с Джеймсом.
        -
        = 4 =
        ДЖЕЙМС
        - А-лек-сан-дра… - произношу я по слогам, делая вид, что читаю бейдж, на котором написано ее имя. - Вы исполняете свои обязанности?
        Кажется, вышло не очень по-русски, потому что девушка за соседним столиком смеется, глядя на меня. Зато Алесси не до веселья. Она бледнеет, но сбежать не пытается - бормочет извинения и подает меню.
        Найти Алесси не составило труда. Один звонок Алле, и через пару часов от нее пришло сообщение с адресом проживания и адресом места работы. Домой к девчонке я не пошел, мне нечего делать на ее территории. Пришлось ждать, когда она выйдет на смену.
        Кафе - дешевая забегаловка. Впрочем, оно сетевое, а бренд известен в России, и мне это на руку. С полчаса я наблюдал за Алесси с улицы, отмечал ее слабые стороны, благо окна здесь огромные, и зал - как на ладони. Отметил, что она старательная, аккуратная, но не профессионал. Нет лоска, выучки, отточенности движений. Уровень заведения, конечно же, не высок, в таких кафе от официантов не требуют многого, но мне есть, за что зацепиться.
        Больше всего, как ни странно, меня выводит из себя прическа Алесси. Она заплела две пышные косы, и они ей идут, однако делают похожей на Кейт. И воспоминания переносят меня в то время, когда наша девочка…
        Шепчу ругательство и до хруста сжимаю кулаки. Не твоя, кретин! Больше не твоя.
        Алесси злит меня одним своим существованием. Переворачиваю страницы меню и мысленно перечисляю ее прегрешения: она испортила мне выходной, обманула, сбежала. И какого черта она так похожа на Кейт!
        - Простите, вы готовы сделать заказ? - спрашивает Алесси.
        А еще меня бесит, как она упорно делает вид, что мы незнакомы.
        Обедать я здесь не собираюсь, половина блюд - полуфабрикаты.
        - Салат с рукколой и моцареллой, после - эспрессо. И еще стакан воды без газа.
        Она повторяет заказ, получает подтверждение и уходит. Бегло просматриваю диалоги в деловых чатах: партнеры не в восторге, что я взял дополнительный выходной, но не пошли бы они… лесом. Я нечасто отдыхаю, так что перебьются. Кое-какие вопросы решаю быстро, отправив пару сообщений, остальное подождет.
        Наконец, Алесси приносит салат. Наблюдаю, как она сервирует стол, и готовлюсь нанести удар.
        - Приятного аппетита, - говорит она.
        - Задержитесь, - бросаю я холодно. И начинаю перечислять: - Вы не протерли стол. - Показываю засохшее пятно. - Солонка грязная, салфеток мало. При подаче ваш палец лежал в тарелке. Стакан вы держали за верхнюю половину. Кофе я просил принести позже. Вы полагаете, мне нравится пить холодный эспрессо? Как давно приготовлен салат? Он холодный, листья увядшие, сыр с засохшей корочкой.
        Алесси бледнеет сильнее, пытается поставить кофе обратно на поднос и… Бинго! Чашка выскальзывает из ее пальцев. Брызги кофе попадают на мой костюм.
        - Позовите администратора, - произношу я жестко.
        Дальше все происходит так, как задумано. Я ругаюсь: сначала по-русски, потом на родном языке. Добиваюсь, чтобы меня пригласили в офис. Представляюсь и, чего греха таить, пользуюсь служебным положением. Мне дела нет до этого кафе, но я могу здорово испортить ему репутацию. К счастью, администратор все понимает.
        - Мы можем как-то уладить недоразумение?
        В его взгляде читается вопрос: «Сколько?» Я давно научился определять, когда мне предлагают взятку.
        - О да, - говорю я. - Увольте Александру. Этого будет достаточно.
        Администратор улавливает с полуслова. Он, безусловно, рад, что не придется расставаться с деньгами. Такие мелочи, как личная выгода, его не волнуют. Если мне понадобилось рассчитаться с девчонкой таким способом - это мои проблемы. Не волнует его и судьба официантки. Текучка кадров в таких кафе высокая.
        - Да, конечно, - соглашается он бодро.
        - При мне, - добавляю я.
        Месть не так сладка, если не видишь ее результата. Да, я жестко расправился с Алесси, но почему я должен ее жалеть? Какую цель она преследовала? Деньги! Иначе не обманывала бы. И я наказал ее, лишив подработки. Ничего, найдет новую. Пусть лучше идет в ветклинику лечить кошечек и собачек. Если учится на ветеринара, то нужна практика.
        Алесси молча выслушивает приговор, лишь кусает губы и сжимает кулаки. По требованию администратора приносит мне извинения, пряча взгляд. Не могу понять, что она чувствует, но меня это и не беспокоит.
        - Не извиняю, - говорю я ей в ответ. Мы оба понимаем, что речь идет не о пролитом кофе. - А еще сделаю так, что тебя не возьмут на работу ни в одно приличное кафе города.
        Последнее - блеф. Я не собираюсь ее преследовать, да и перекрыть ей все вакансии не в силах. Но этим даю понять, как я зол.
        Насладившись унижением Алесси, выхожу на улицу и отчего-то торчу под фонарным столбом напротив кафе. Минут через двадцать появляется та, кого жду.
        Я не привлекаю к себе внимание, но и не прячусь, просто стою и наблюдаю. Алесси расплела дурацкие косы и завязала волосы в «хвост», на ней знакомые ветровка и джинсы, и рюкзак закинут на одно плечо. Засунув руки в карманы, она запрокидывает голову и смотрит в небо. Я тоже смотрю, но не вижу ничего, кроме проводов и обычного марева большого города.
        Потом Алесси замечает меня. Она замирает, отворачивается, и я почти уверен, что она опять сбежит, но ошибаюсь. Быстрым шагом Алесси подходит ко мне.
        - Это несправедливо, - говорит она тихо. - Подло и несправедливо!
        - Да неужели? - ухмыляюсь я. - Я так не считаю.
        - Да, я… виновата. - Она переводит дыхание и смотрит мне в глаза. - Я обманула Аллу. Я сбежала, потому что… испугалась. Но это касалось тематических отношений. А вы устроили мне публичную порку на работе! Это несправедливо.
        - Лучше было бы публично выпороть тебя в клубе?
        - Да! - кричит она. И произносит тише: - Да… Мне очень нужна эта работа.
        - Найдешь другую.
        - Здесь хорошо платили…
        - Ах, да. Ты же любишь деньги. Считай, что это расплата за алчность.
        - Но я не брала ваших денег, - возражает Алесси. - В чем мое преступление? В том, что я неопытна? Что испугалась? Не смогла ничего объяснить и сбежала?
        - Ты обманула ради денег.
        - Не ради денег… - бормочет она и опускает взгляд.
        - Что?
        Она поворачивается, чтобы уйти, но я хватаю ее за руку.
        - Ради чего же? Давай, удиви меня. Из-за чего ты оставила меня в дураках?
        - Вы мне нравитесь…
        - Что?..
        - Вы мне нравитесь, - повторяет Алесси. - Я так хотела быть с вами, что потеряла разум. Я сама себя наказала. У меня был шанс… подготовиться, а я поспешила…
        Кажется, она вот-вот заплачет.
        - Как подготовиться? - перебиваю ее я. - Что ты несешь?
        - Набраться опыта, - перечисляет она серьезно. - Лишиться девственности.
        Точно, ненормальная. Или искусная актриса? Я хватаю ее за плечи и разворачиваю к свету, всматриваюсь в лицо. В глазах стоят слезы, брови сведены к переносице. Ни черта не понимаю! Врет или нет?
        - Не смешно, - рычу я.
        - Я не шучу, - отвечает она. И повторяет, как попугай: - Вы мне нравитесь.
        Теперь крыша едет уже у меня. Иначе ни за что не придумал бы… такое.
        - Нравлюсь, значит? - шиплю я. - Может, проверим? Я сам лишу тебя девственности. И устрою на работу в приличный ресторан. Но при условии, что ты явишься в клуб в день, который я назначу, и примешь от меня публичную порку.
        Алесси молчит и смотрит на меня, не мигая. Что и требовалось доказать.
        - Вот именно, - говорю я и отпускаю ее. - Прощай, Александра. Больше не попадайся мне на глаза.
        Разворачиваюсь, чтобы уйти, и слышу тихий голос:
        - Я согласна на все ваши условия.
        -
        = 5 =
        АЛЕКСАНДРА
        У меня появилась новая фобия: боюсь расстаться с телефоном. Я не выпускаю его из рук и ежеминутно проверяю, доступна ли сеть.
        - Номер телефона! - прорычал Джеймс после того, как я согласилась на его предложение. И добавил, когда я продиктовала цифры: - Жди, я позвоню.
        До сих пор не могу понять, что на меня нашло. И, главное, почему я не собираюсь отказываться от принятого решения. Я действительно мазохистка?
        Обсудить это мне не с кем. Юлька случайно увидела следы от порки, когда я переодевалась, и так раскричалась, что узнай она о намечающемся действе, потащила бы меня к психиатру. Ей я рассказала лайт-версию произошедшего: меня уволили с работы из-за гостя-скандалиста. Я даже делаю вид, что ищу новое место и хожу на собеседования, но вместо этого возвращаюсь домой, едва Юлька уходит на работу, и валяюсь на кровати, изучая потолок.
        У меня нет иллюзий, никто не преподнесет мне прекрасную работу на блюдечке, но сейчас я могу думать только о Джеймсе и его условии. Он позвонит или передумает? Посмеется надо мной или выпорет всерьез? Увижу ли я его снова?
        Я так боялась новой встречи, когда сбежала, что не сразу поняла, как рада видеть Джеймса. Ничего хорошего я не ждала, навряд ли известный ресторатор пришел в дешевое кафе, чтобы перекусить. Хмурился он или сердился, не имело значения. Рядом с ним у меня в животе порхали бабочки. Если бы могла, смотрела бы на него, не отрывая взгляда, слушала бы его голос, вдыхала аромат его парфюма.
        Может, Юлька права? Мне действительно пора к психиатру?
        Я никогда не влюблялась. Меня воспитывали домашней девочкой и загружали так, что времени не оставалось «на глупости». Увлечения были, но вот так серьезно, как сейчас, никогда. У меня не дрожали колени, не перехватывало дыхание, не пылали щеки, и не кружилась голова.
        И почему он? Садист, для которого женщины - рабыни и игрушки одноразового использования. Я не знаю ответ, хотя честно пытаюсь его найти.
        Наверное, это пройдет. Должно пройти, иначе как жить дальше? Я только дождусь его звонка. А если он не позвонит? Нет, еще три дня - и все. Надо забыть Джеймса и искать новую работу. Любовь - это глупость, блажь. Мне нужны деньги, чтобы закончить учебу, вот что главное.
        Если я не смотрела в потолок, то изучала сайты БДСМ-сообществ. Теперь меня интересовали мазохисты и рабы. Структура отношений, правила, физиология сабспейса… Мазам нравится боль? Или то, что ей сопутствует? То, что во время или после? Или до, когда от сладкого стыда тело становится ватным? Можно ли научиться терпеть боль? Нужно ли? А отдаться во власть другого человека - полностью, без колебаний и недоверия - это хорошо или плохо? А если хочешь этого так, что ни о чем другом и не думаешь?
        Полоски от стека прошли быстро. В первый день я рассматривала их в зеркале и представляла, что это клеймо. Печать Джеймса. Я вспоминала давление ошейника и сбруи. Они как будто привязали меня к Джеймсу. Как жаль, что я поторопилась…
        Звонок телефона застает меня врасплох. Я чищу зубы в общей ванной комнате, и по утрам сюда очередь. Разговоры не приветствуются, но как я могу не ответить Джеймсу? Да, это он. Я чувствую это.
        - Добрый день, сэр, - выпаливаю я, сплюнув зубную пасту.
        - У тебя определился номер? - спрашивает он вместо приветствия.
        - Нет.
        - Откуда ты знаешь, что это я?
        - Почему вы уверены, что я обращаюсь так только к вам? - парирую я.
        Когда Джеймс не гипнотизирует меня взглядом, я могу быть дерзкой.
        - Туше, - смеется он. - Алесси, ты не передумала?
        - Нет, сэр.
        В дверь начинают колотить.
        - По телефону можно и в другом месте поговорить! - кричит соседка. - Алеська, совесть имей!
        - Мое время еще не закончилось, - отвечаю я, прикрыв микрофон.
        - Ты не одна? - интересуется Джеймс. - Не можешь говорить?
        - Простите, сэр. Могу. Я вас слушаю.
        - Но там кто-то… стучит?
        - Это соседи. Квартира коммунальная. - Он молчит, и я добавляю: - Много хозяев, у каждого по комнате, а ванная общая.
        Как еще объяснить иностранцу, что такое коммуналка?
        - А-а-а… - тянет Джеймс. - Если не передумала, то приходи завтра в клуб.
        Он называет время.
        - Я приду, - обещаю я. - Обязательно приду.
        Он хмыкает и отключается, не попрощавшись.
        - Ты опять намылилась в свой клуб? - подозрительно спрашивает Юлька.
        У нее есть все основания для подозрений. Весь вечер я «чищу перышки» - обновляю депиляцию, делаю маски. В конце концов, если на меня будут смотреть, то стыдно плохо выглядеть. Так что отпираться бесполезно.
        - Ты возражаешь? - отвечаю я вопросом на вопрос.
        - Да! Алесь, может, хватит? Тебе прошлого раза мало?
        Вздыхаю и смотрю на подругу. Как объяснить ей, что Тема - это наркотик, и я уже прочно подсела на иглу?
        - Мало, - признаюсь я. - Хочу еще. Юльчик, если тебе это сложно принять, я могу…
        - Замолчи! - Юлька бледнеет. - Просто заткнись, хорошо? И иди, куда хочешь.
        - Юль…
        - И не смей даже намекать, что я брошу тебя из-за этого!
        - Юлечка, прости. Я понимаю, как дико это выглядит, но если я такая, то не смогу быть другой, понимаешь?
        - Понимаю, - вздыхает Юлька. - Я волнуюсь за тебя, дурочка. Вдруг какой маньяк…
        - Это приличное место. Честное слово.
        - Можно с тобой? Я хочу посмотреть.
        - В другой раз, - перебиваю ее я. Только не сегодня! Еще не хватало, чтобы она это увидела. - Мне нужно получить разрешение, чтобы привести тебя. Хорошо?
        - Договорились, - соглашается Юлька. - Ты надолго?
        - Если останусь до утра, напишу тебе.
        Я боюсь. Боюсь так, что не чувствую ни рук, ни ног. Тронь меня сейчас - и я завизжу. Все тело, как натянутая струна.
        Мне стыдно. Стыдно до тошноты, до противного головокружения, до икоты. Я не знаю, смогу ли переступить через этот стыд.
        Но я иду. Иду, как овца на заклание. Это мой шанс понравиться Джеймсу, доказать ему, что я не лгу.
        - Не, ну ты совсем без башни, - говорит мне Луиза, появляясь рядом, едва я переступаю порог клубного зала. - Я думала, у Джея кукушка сломалась, ан нет, и ты туда же.
        - Лу, прости, - прошу я. - Ты сильно сердишься?
        - Я? - удивляется она. - Я знала, что тебя вычислят. Дурочек только так и надо учить. Тема - это не игра. Тебе повезло, что Джей адекватный. - Она хмурится и добавляет: - Был. Что ты с ним сделала?
        - Ничего… - Мне неловко, но, похоже, Луиза действительно не в обиде. - А что?
        - Что? - Она фыркает. - Она еще спрашивает. Детка, ты помнишь, что я тебе говорила? Одна женщина - одна встреча, и никаких новичков. Какая у вас встреча по счету?
        - Третья.
        Я слегка улыбаюсь. Это она еще не знает про девственность.
        - О-о-о… - Луиза закатывает глаза. - И он собирается провести публичную сессию с новичком. Чем ты его зацепила, детка?
        - Не знаю.
        - Наши делают ставки, - доверительно шепчет она мне на ухо. - Сбежишь ты или нет. И если нет, то выдержишь ли до конца. Мне поставить на тебя?
        Я пожимаю плечами. Понятия не имею, как все сложится.
        - А Джеймс уже здесь? - Я верчу головой, пытаясь найти его в толпе. - Лу, ты его видела?
        Луиза делает круглые глаза и показывает на кого-то у меня за спиной.
        - Ты все же пришла, - слышу я знакомый голос.
        Джеймс!
        Поворачиваюсь и налетаю на него. Он стоит совсем близко - так, что я почти у него в объятиях.
        - Еще и улыбается, - добавляет он мрачно. - Пойдем со мной, Алесси.
        Он хватает меня за локоть и выводит из зала через какую-то служебную дверь.
        -
        = 6 =
        ДЖЕЙМС
        Надо же, явилась! Ни стыда, ни совести у этой девчонки! И улыбка до ушей. Можно подумать, она рада меня видеть. Рада, что явилась в клуб для публичной порки? Нет, Алесси неадекватна. Угораздило же связаться с ненормальной!
        Бурчу под нос, но умом понимаю, что это моя ответственность. Это я сглупил, когда решил отомстить за побег. Я нарушил собственное правило. И я не думал о последствиях, когда давал невыполнимые обещания.
        Алесси молчит, но в ее взгляде отчетливо читается испуг.
        - В здании есть гостиница, - поясняю я, когда мы останавливаемся у лифта. - Я снял номер. Нам надо поговорить.
        - Да, сэр, - отвечает она.
        - Джеймс, - поправляю я ее недовольно. - У нас не сессия. Меня зовут Джеймс.
        Алесси смотрит на меня в благоговейном изумлении, как будто ей предложили обращаться по имени к богу. Мне ничего не остается, как закатить глаза и отвернуться.
        А жаль. Сегодня на Алесси приятно смотреть. Она без макияжа, и это делает ее привлекательнее. Некоторые женщины совершенно зря уродуют естественную красоту тенями и подводками. Волосы заплетены косичками и уложены так, что шея открыта. Простое короткое платье не скрывает стройные ноги, а ремешки босоножек на низком каблуке обвивают лодыжки.
        Отчего-то замечаю, что Алесси не носит украшений. В ушах нет сережек, хотя они проколоты. Ни цепочки, ни браслета, ни кольца. Не любит? Сомнительно…
        Какого черта меня вообще это волнует?
        Открываю дверь электронным ключом, пропускаю вперед Алесси. Она проходит в номер и останавливается посередине комнаты.
        - Садись. - Киваю на диван. - И перестань дрожать, мы только поговорим.
        Она чинно садится, расправляет подол платья. Пай-девочка, да и только. Я ничего ей не предлагаю, не в гости пригласил. Лишь спрашиваю, достав пачку сигарет:
        - Куришь?
        - Нет, - отвечает она.
        - Не возражаешь?
        - Нет.
        Приоткрываю окно и закуриваю, расположившись у подоконника с пепельницей. Курить я начал после того, как переехал в Калифорнию. Это лучше, чем не просыхать от алкоголя, хотя тоже дрянная привычка. Сейчас редко вспоминаю о сигаретах, но разговор с Алесси мне просто так не осилить.
        - Я был уверен, что ты не придешь, - говорю я, выпуская дым.
        - Я сомневалась, что вы позвоните, - парирует Алесси.
        - Позвонил, потому что обещал, - отвечаю я. - А ты… зачем?
        - Во-первых, вы мне не верите. - Она трет ладонями коленки. - Во-вторых, вы обещали секс.
        Поперхиваюсь дымом и кашляю, потом досадливо гашу сигарету. На штраф уже накурил, а толку - ноль. Алесси умудряется выводить меня из себя одним только взглядом.
        - Неправильный ответ. - Закрываю окно и сажусь напротив нее. - Ты не чувствуешь вину за обман.
        - За обман вы меня уже наказали, - возражает она. - Я думала, это сделка.
        - Ради секса ты готова выйти в зал голой и принять порку?
        - Не ради секса. - Она качает головой. - Ради вас.
        - Послушай, Алесси. Я не уверен, что ты понимаешь. Я не буду шлепать тебя по попке, уложив животом на колени. Я привяжу тебя к кресту и высеку кнутом.
        Ага, испугалась. Глаза распахиваются, зрачок затапливает радужку, и губы белеют.
        - Ты к этому готова?
        Она мотает головой, спохватывается и кивает.
        - Я… Да, сэр.
        Откидываюсь на спинку и скрещиваю на груди руки.
        - Не пойму, ты упрямая или просто дура?
        - Упрямая дура, - бормочет Алесси.
        - Согласен. Хорошо, если иначе ты не понимаешь… Я дал обещание, которое не могу выполнить. Прошу прощения, но беру свои слова обратно. Нет никакого условия, нет никакой сделки.
        Ее глаза наполняются слезами. Она сжимает пальцами переносицу и запрокидывает голову. Терпеливо жду. Жаль, не запасся платками. Может, предложить ей полотенце из ванной комнаты?
        - Вы обманщик, сэр, - произносит Алесси сухо. - Я вам поверила…
        Ее слова неожиданно больно ранят самолюбие. Я - обманщик? После того, как она меня обманула?
        - От обманщицы слышу, - резко отвечаю я. - Может, запишем ничью?
        Алесси закрывает лицо руками.
        - Все подумают, что я испугалась…
        - Что? Все?
        - Там, внизу, в клубе… Они делают ставки, испугаюсь я или нет, - всхлипывает она.
        Алла еще и болтушка? Уволю! К чертовой матери…
        - Тебя это волнует? Я скажу им правду.
        - Никто не поверит. - Слезы все же катятся из глаз, и Алесси сердито стирает их ладонью. - Они решат, что вы меня пожалели.
        Честное слово, не знаю, свирепеть или ржать. Понятно, что Алесси еще неопытная девочка, но ее выводы совершенно… очаровательны.
        - Я тебя пожалел, - подтверждаю я серьезно. - Ты не готова к публичной сессии.
        - Почему? - вскидывается она. - Я же пришла. Сама, без принуждения.
        - Да, ты отчаянная, - признаю я. - Но этого мало. Для того чтобы принять публичную сессию, а наказание особенно, ты должна мне доверять. И я тебе - тоже. Даже если ты сейчас скажешь, что готова доверить мне жизнь, я отвечу, что не готов принять на себя ответственность. Я ничего о тебе не знаю. Ты сама о себе ничего не знаешь. У тебя не было ни одной сессии. Ты даже с мужчиной не была, с чего ты решила, что ванильный секс тебе не подходит?
        Алесси слушает меня, закусив губу. Из ее глаз капают слезы, и она почти не моргает. Не знаю почему, но мне становится ее жаль. Как будто я отнял конфету у ребенка. Но не в моих правилах связываться с наивными девочками. Кто-нибудь другой подойдет ей лучше, чем я.
        - Если хочешь, я дам рекомендацию в приличный ресторан, - предлагаю я. - В конце концов, ты права, сводить с тобой счеты было… неправильно. Если сможешь совмещать с учебой, то зарабатывать будешь больше.
        Алесси порывисто встает, одергивает платье.
        - Нет, спасибо. - Ее голос срывается, но звучит решительно. - Я могу идти?
        - Я провожу. Ты хочешь вернуться в зал? Я могу объявить всем о своем решении.
        - Разве вас это волнует? - возражает она. И повторяет: - Нет, спасибо. Я найду выход.
        Что ж, убегать она умеет. Я прекрасно понимаю, что она обижена, но у меня нет ни малейшего желания нянчиться с неопытной девчонкой.
        - Всего доброго, Алесси.
        Она уходит, лишь кивнув на прощание.
        После ее ухода остается… пустота. Я задумчиво верчу в руке пачку, достаю сигатеру, разминаю пальцами - и возвращаю на место. Мне немного неловко: кажется, Алесси не обманула. Она действительно влюбилась? Ведь плакала же, а от рекомендации отказалась. Глупая, но гордая.
        Вспоминаю, как она стояла на коленях во время неудавшейся сессии. Мне нравилось ее поведение, в нем чувствовалась искренность, не желание получить что-то для себя, а желание дать мне то, в чем я нуждаюсь. Со временем я научился различать и такие нюансы.
        Меня раздражает, что Алесси заняла все мои мысли, но она забавная. Встряхнула, заставила почувствовать себя живым. Жаль, что она ничего не умеет, но с опытом придет и цинизм.
        Спускаюсь в зал, убеждая себя, что нельзя пить в одиночестве. Ерунда все это, я хочу знать, что с Алесси - ушла она или осталась в клубе. Здороваюсь со знакомыми, но не останавливаюсь, чтобы поговорить. Многие бросают на меня любопытные взгляды, а я верчу головой в поисках Алесси, однако ее нигде не видно.
        Сажусь за барную стойку и заказываю коньяк.
        - Я познакомила ее с Костей. Кажется, они друг другу понравились, - произносит кто-то рядом.
        Поворачиваюсь и узнаю Луизу, одну из местных домин.
        - Ее? - переспрашиваю я, хотя ежу понятно, что речь об Алесси.
        - Ее, - кивает она. - Ту, что ты ищешь. Не разочаровывай меня, Джей, не говори, что это не так.
        - Тебе какое дело? - отпиваю глоток и катаю на языке обжигающую жидкость.
        - Я вроде как ее привела. Опекаю, как могу.
        - Костя - неплохой вариант.
        - Ей нужен ты.
        - Охренеть! - выдаю я, разозлившись. - С каких это пор ты выбираешь мне рабынь?
        - Не тебе, ей.
        Ей рабыню?! Чертов русский язык! Я окончательно запутался!
        - О, смотри. - Луиза кивает в сторону. - Они хорошо смотрятся вместе, да? Алеська шустрая, уже и ошейник выпросила.
        Ошейник?!
        Разворачиваюсь и цепенею: в чилауте Алесси стоит на коленях перед мужчиной. Она наклоняет голову, подставляя шею.
        - Нет! - слышу я собственный голос, перекрывающий музыку и гул в зале. - Алесси, нет! Остановись!
        Разве можно так… сразу? Нет, я ее все же выпорю!
        -
        = 7 =
        АЛЕКСАНДРА
        Сказать, что я разочарована - не сказать ничего. Я раздавлена, убита, уничтожена. Не трагедия, конечно, была в моей жизни и по-настоящему страшная потеря, но как же обидно! Он меня отверг, не дав ни единого шанса. Оттолкнул, как ненужную игрушку. Развел, как дурочку!
        Выскочив из номера, несусь по коридору, мимо лифта, и толкаю дверь на лестничную площадку. Там обычно никого нет, а мне стыдно плакать на людях. Слезы текут сами, мне не удалось их сдержать.
        Сжимаю переносицу и глубоко дышу. Мне еще домой ехать… в метро… в таком виде. Отчасти Джеймс прав, у нас ничья. Наверное, и он чувствовал нечто подобное, когда узнал, что я его обманула. Может, зря я отказалась от его предложения? Хотя, нет, подачки мне не нужны. Сама справлюсь! Я сильная, я все могу. Подумаешь, помечтала немного о принце… Разбитые надежды - это больно, но впредь буду умнее.
        Медленно спускаюсь вниз, ищу выход - и наталкиваюсь на Луизу.
        - У-у-у… - тянет она. - Я догадывалась.
        - Ты знала, - фыркаю я. - Ведь не просто так ждешь? Джеймс тебе сказал?
        - Ничего он не говорил, - возражает Луиза. - Но я очень удивилась бы, поступи он иначе.
        - Я настолько не в его вкусе?
        - Дура, - припечатывает она. - Адекватный садист никогда не играет на публику. Твоя безопасность для него важнее всего остального.
        - У меня нет опыта, - жалуюсь я. Кому еще, как ни ей? Юлька не поймет моих страданий. - А где его взять, если маза без опыта никому не нужна?
        - Пойдем, выпьем? - предлагает Луиза. - По коктейлю. Я угощаю.
        Так я снова оказываюсь в зале, но до барной стойки мы дойти не успеваем. Дорогу нам перегораживает бритый мужчина в джинсах и черной футболке. У него «рукава» из тату на обеих руках, и еще рисунок на шее.
        - Твоя новая девочка? - подмигивает он Луизе. - Не первый раз вижу ее с тобой. Хорошенькая.
        - Если бы! - смеется она. - Увы, она по мальчикам.
        Смущенно хмурюсь, мне казалось, что Лу тоже «по мальчикам». Впрочем, ничего не имею против ее предпочтений.
        - Саба? - интересуется мужчина. - Познакомь нас.
        - Александра, - представляет меня Луиза и называет имя мужчины: - Константин. Костя, она начинающая, но успела схлестнуться с Джеем.
        - О, так ты та девочка, которую он грозился выпороть на сцене? - приподнимает бровь Константин.
        - Грозился… - Отвожу взгляд, чтобы не расплакаться. - У меня нет опыта, поэтому он мне не доверяет.
        - Хочешь сессию, Александра? - неожиданно предлагает он. - Конечно, если договоримся.
        Я смотрю на Луизу, и она уверенно кивает.
        - Вы тут договаривайтесь, - говорит она, - а я пойду. Костя, ты только помни, что за эту девочку я тебе яйца оторву.
        - Обижаешь, - притворно вздыхает Константин. - Знаешь же, я сама нежность.
        - Угу… - Луиза грозит ему пальцем и уходит.
        - Пойдем? Александра…
        Он показывает в угол зала, где стоят диваны и пуфы. Своеобразный чилаут, условно огороженный стойкой с искусственными цветами.
        - Можно просто Алеся. - Я иду за ним, потому что интересно, что он предложит. - Как мне к вам обращаться?
        - Костя, - смеется он. - И на «ты». Мы же еще не начали сессию.
        В чилауте музыка кажется не такой громкой, как в зале. Наверное, далеко от динамиков.
        - Присаживайся, - указывает он на свободный диван. - Расскажи, чего ты хочешь.
        Он садится рядом и разворачивается ко мне, поджав одну ногу. Чего я хочу? Джеймса. Я хочу только его, но он так же недоступен, как миллион в швейцарском банке. Надо пользоваться случаем, тем более, Луиза одобрила Костю.
        - Меня интересует подчинение, - признаюсь я. - Хочется попробовать, каково это, принадлежать кому-то.
        - Рабство? - он слегка хмурится. - Алесь, с этим, увы, не ко мне. Я беру контроль только на время сессии, ненадолго.
        - И еще мне кажется, что я - маза…
        - Кажется?
        - Не могу же я отхлестать саму себя, чтобы проверить!
        - А вот с этим могу помочь, - прищуривается Костя. - Спрашивать, что ты предпочитаешь, полагаю, бесполезно?
        - Не хотелось бы начинать с кнута.
        - Дурочка, - смеется он. - Кнутом можно приласкать, а ремнем - глубоко рассечь кожу. Все зависит от умения мастера.
        - Я не хочу рассечь… - пугаюсь я.
        - Да это понятно, - отмахивается он. - Лайт-версия, чтобы проверить твой болевой порог. Хочешь?
        - Хочу. А… где? Здесь?
        - Нет, конечно. У тебя дома?
        - Исключено.
        - Тогда у меня. Не бойся, ничего плохого с тобой не случиться. Не хочу подвергать свои яйца опасности, - подмигивает он.
        Он спрашивает о стоп-слове, о табу, обещает, что детали мы обсудим по дороге и достает из кармана ошейник.
        - Готова его принять?
        Готова ли я? Если бы его держал в руках Джеймс, я не раздумывала бы ни секунды. Но мне нельзя о нем мечтать, так к чему сомнения? Какая разница, кто будет моим учителем?
        Я опускаюсь на колени и…
        - Джей, ты охренел? - спокойно спрашивает Костя у подбежавшего к нам Джеймса. - На ней нет твоего ошейника. У вас устная договоренность? Она что-то скрыла?
        - Нет… - Отрицательно мотает он головой. И тут же кивает: - Да.
        С интересом смотрю на мужчин, не поднимаясь с колен. И не только я одна - вопли Джеймса привлекли внимание всех в зале.
        - Нет - ты не охренел? - уточняет Костя.
        - У нас нет договоренности, - рычит Джеймс.
        Как сладко он умеет рычать! Я прикрываю глаза, и приятная дрожь пробегает по телу.
        - Но она, наверняка, скрыла от тебя, что девственница! - выдает Джеймс.
        Твою мать! Он точно охренел! Я распахиваю глаза и приоткрываю рот. Это удар ниже пояса! За что он со мной… так?
        - Алесь, это правда? - обращается ко мне Костя.
        Вот я взяла и сказала! Особенно теперь, когда на нас глазеют и ловят каждое слово.
        Медленно встаю с колен, поправляю платье.
        - Костя, я не смогу с тобой поехать, - произношу я. - Пожалуйста, прости.
        Игнорирую Джеймса и ухожу из зала. Мне смотрят в спину, я слышу смешки, но иду медленно, как будто никуда не тороплюсь. «Два-один» в пользу Джеймса. Он забил гол… в незащищенные ворота. Навряд ли мне хватит смелости вернуться сюда еще раз. Ищем плюсы? Юлька будет рада.
        Из здания я выскакиваю, как ошпаренная. Теперь, когда никто не видит, мне хочется убраться отсюда поскорее. Бегу к станции метро, минуя автобусную остановку. Задыхаюсь, но бегу, пугая прохожих.
        - Стой! Да остановись же!
        Сильная мужская рука хватает меня за талию. Пытаюсь вырваться, но тщетно.
        - Алесси…
        Замираю, узнав Джеймса.
        - Девушка, все в порядке? - спрашивает кто-то из прохожих. - Позвать полицию?
        - Все хорошо, - бормочу я. - Я его знаю. Не надо полицию. Спасибо.
        - Алесси, поговорим? - предлагает Джеймс.
        - Зачем?
        - Как минимум, я хочу извиниться.
        Смотрю на него с недоумением. Серьезно? Не поздновато ли для извинений? Но… я не могу отказать Джеймсу. Он все еще держит меня за талию, и я млею от прикосновений. Чокнутая, однозначно.
        Получив мое согласие, Джеймс ловит такси.
        - Куда мы едем, сэр?
        - Ко мне домой, - отвечает он. - Если ты не возражаешь.
        Я не возражаю. Я опять забываю, как дышать в его присутствии. Мы сидим рядом на заднем сидении, и он вдруг берет меня за руку.
        - Ты замерзла, - говорит он. - Разве можно ходить раздетой? Ночи прохладные.
        Вспоминаю, что оставила ветровку в гардеробе. А Джеймс снимает пиджак и набрасывает его мне на плечи. Оглушительно чихаю несколько раз подряд - совершенно случайно, без всякой задней мысли.
        - Выпорю… - ворчит Джеймс чуть слышно. - Согрею и выпорю. Нельзя быть такой глупой, Алесси.
        Улыбаюсь, потому что мне нравится его план.
        -
        = 8 =
        ДЖЕЙМС
        Уже и не помню, когда я в последний раз так лажал. Какого черта орал на весь клуб, если сам перед этим благословил девочку на поиски адекватного хозяина? Зачем ляпнул про девственность, чтобы оправдать свой идиотский поступок?
        Ты отказался от Алесси, придурок! Так отойди и не мешай!
        - Вроде ты раньше сволочью не был, - сказал Костя, когда Алесси покинула зал. - Неужели так зацепила?
        - Прости, - буркнул я и рванул вслед за ней.
        И вот, пожалуйста: Алесси сидит рядом со мной в машине, кутается в мой пиджак и едет ко мне домой. Ну не красавец ли я?
        Я знаю, во всем виноваты ее глаза: громадные, наивно-пугливые и бездонные. Настоящий олененок Бэмби, честное слово. Хотя кого я обманываю и для чего ищу оправдания? Что мешало мне оставить Алесси с Костей? Он нормальный, адекватный. Он подходит ей лучше, чем я.
        Кошусь на Алесси: она прикрыла глаза, а на губах играет легкая улыбка. Все было бы значительно проще, не будь она такой влюбленной, даже опыт не имел бы значения.
        Дома тепло. В Питере я мерзну по ночам даже летом, поэтому не экономлю на отоплении. Отбираю у Алесси пиджак, вручаю ей плед и киваю на диван.
        - Я сделаю горячий чай с медом.
        - У меня аллергия на мед, - сообщает она. - Можно кофе?
        Пока готовлю, она укутывается в плед и забирается на диван с ногами. Я то и дело бросаю на нее взгляды. Плюнуть на все и переспать с ней? Нет, сначала выпороть. Мне и самому уже интересно, маза ли она.
        Ставлю перед Алесси кофе с лимоном, коньяком и корицей. Сажусь напротив с неизменным эспрессо.
        - Тебе понравился Костя?
        Она обхватывает чашку обеими руками, отпивает и жмурится от удовольствия.
        - Боже, я бы только за этот кофе отдалась, - вздыхает она.
        - Косте? - уточняю я, усмехаясь.
        - Тебе.
        Кажется, Алесси впервые обращается ко мне на «ты», и это получается у нее так же естественно, как «сэр».
        - Костя интересный, - продолжает она. - Но он - не ты.
        - Значит, ты не сильно расстроилась, что я вам помешал?
        - Мне все равно.
        - Уже легче. И все же… - Допиваю кофе одним глотком. - Алесси, прости, что вмешался. Прости, что громко объявил о твоей девственности.
        Она смотрит на меня, не мигая. Осторожно ставит чашку на столик.
        - За «прости» следует «до свидания», как я помню, - говорит она. - Мне пора?
        - Пей кофе.
        Я привез ее домой, потому что не хотел разговаривать на улице. Или лишний раз хотел убедиться, что Алесси - не для меня? Впору взять тайм-аут, я окончательно запутался. Принципы - это прекрасно. Но какие, к черту, принципы, когда красивая девушка не скрывает своего влечения, да еще смотрит на тебя грустными глазами олененка Бэмби? Мы - взрослые люди! Но ты, Джей, прожженный циник и садист, а она - невинный ангел.
        - Алесси, я хочу тебя, - признаюсь я. - Ты… необычная. Твоя неопытность - это твоя изюминка, а не изъян.
        - Раньше ты говорил иначе, - замечает она, упорно рассматривая что-то в чашке.
        - Раньше я не мог поверить в искренность твоих слов.
        - А теперь поверил, но ничего не изменилось. Ты не будешь со мной спать.
        Ее проницательность пугает.
        - Я могу переспать с тобой. - Внезапно на меня снисходит спокойствие. Я поступаю правильно, нельзя поддаваться слабости. - Могу провести сессию. Одну, две, три… Не знаю, сколько. Но я точно знаю, что будет потом. Ты мне надоешь, и я тебя брошу. Я всегда расстаюсь с женщинами, потому что я не умею любить. Одна встреча ни к чему не обязывает, но чем их больше, тем тяжелее разрыв. Ты влюбишься сильнее, привяжешься, а я выброшу тебя, как надоевшую игрушку. Я не шучу, Алесси. Это и есть правда. Я не хочу, чтобы ты страдала сильнее, чем сейчас.
        - Так я тебе не безразлична? - спрашивает Алесси, обводя пальцем ободок чашки.
        - Ты себя в зеркале видела, женщина? - Я пытаюсь обернуть все в шутку. - Я не каменный.
        - Джеймс, дай нам шанс.
        Именно так и сказала: «Нам». Я сглатываю и кисло улыбаюсь.
        - Алесси, нет. Поверь, тебе будет больно. Увлечение пройдет, но если я стану твоим первым мужчиной, ты этого не забудешь.
        - А если вторым? Третьим? Десятым?
        Ее голос звенит от огорчения. Мне уже хочется свернуть голову тому, кто будет ее первым. При мысли о десятерых в глазах и вовсе темнеет.
        Это глупая ревность. Я ревную не девушку, а собственную похоть, влечение, желание сделать ее своей. Я трахнул бы Алесси прямо сейчас, на этом диване, вытряхнув из платья и сорвав трусики, будь она хоть чуточку циничнее. Но мне ее жаль. Мне жаль Бэмби…
        - Я вызову такси, - говорю я. - Скажешь адрес, тебя довезут. Деньги не нужны, счет придет на мое имя.
        Ее губы слегка дрожат. Я мог бы целовать их, пробовать на вкус…
        - Спасибо за кофе. - Алесси аккуратно ставит чашку. - Он чудесный.
        Пока мы разговаривали, пошел дождь. Отдаю Алесси свою кофту, она заворачивается в нее, как в пальто.
        - Оставь себе, - говорю я. - Не надо возвращать. Нам лучше не встречаться.
        - Я больше не приду в клуб, - отвечает она.
        Наверное, и это несправедливо. У нас она могла бы найти себе пару, но… пусть лучше так. Взрослая девочка, как-нибудь разберется. Навряд ли она будет искать партнера в интернете.
        Я раскрываю зонт, провожаю Алесси до машины. Мы не прощаемся, она молча захлопывает дверцу. Кажется, боится расплакаться.
        Смотрю вслед такси, пока огни задних фар не смывает дождь, а потом иду к морю. Мой дом стоит на берегу Финского залива, и я хочу прогуляться перед сном. Плохая погода - не помеха, к ней я привык. Хуже, что настроение тоже плохое.
        Здесь чистый воздух, а дождь прибил дневную пыль. Пахнет морем и сосновой смолой. Близко к воде не подхожу, на песчаном берегу полно валунов, в темноте можно и ноги переломать. Мне хватает звуков и запахов, правда, сегодня они не приносят успокоения.
        Достаю смартфон, прикидываю, который час сейчас в Нью-Йорке, и набираю номер брата.
        - Привет, Джей! - Он отвечает почти сразу. - Как дела?
        - Привет, Дэв. Не помешал?
        - Нет, конечно. Все в порядке?
        - Конечно. Просто соскучился, - признаюсь я. - Как у вас? Как Кейт? Как мой крестник?
        - Все, как всегда. А крестник очень надеется увидеть дядю на день рождения. Может, прилетишь? Не отделывайся подарком.
        - Я… подумаю.
        - Джей, мы сто лет не виделись. Хороший повод провести несколько дней вместе.
        - Может быть, - неожиданно соглашаюсь я. - Попробую освободиться.
        Сколько можно бегать от прошлого? Неужели мне не хватит сил снова встретиться с Кейт? День рождения Майкла в сентябре, я успею все устроить.
        Мы болтаем еще немного: о родителях, о каких-то незначительных событиях. Я давно не делюсь с Дэвидом своими проблемами, но стоит нам поговорить, и мне становится легче. Возможно, это и есть особенная связь близнецов, не знаю.
        Возвращаюсь к дому и вижу, что у ворот кто-то сидит: на корточках, скрючившись, обхватив колени руками. Не ребенок ли? Только этого не хватает…
        - Эй, ты кто? - спрашиваю я.
        Человек поднимает голову.
        - Алесси? - выдыхаю я изумленно.
        -
        = 9 =
        АЛЕКСАНДРА
        Это пытка. Изощренная пытка - быть рядом с Джеймсом и не сметь дотронуться до него. Он обещает - и отступает. Зовет - и прогоняет. От объяснений только хуже - хочется плакать от отчаяния.
        Я должна быть сильной? Я буду. Смирись, Александра, он никогда не будет твоим.
        Еще один глоток счастья: чашка приготовленного им кофе, плед, хранящий его запах, теплый взгляд. Почему Джеймс смотрит на меня так чарующе? Так еще тяжелее… Не ненависть, не раздражение, не злость… Сожаление и тепло, в котором хочется греться.
        Жалеет меня? Пусть. Лишь бы не прогонял.
        Бесполезно. Теперь он прощается навсегда.
        Я едва сдерживаю слезы, но стараюсь казаться спокойной. Надо справиться с болью и жить дальше. Найти работу, думать об учебе…
        Сажусь в такси, не прощаясь. Боюсь, голос выдаст, что творится у меня на душе. Щелчок замка дверцы, мягкий толчок. Машина трогается с места, Джеймс остается позади, в прошлом. Он все дальше и дальше…
        Сердце рвется на куски, меня накрывает отчаяние. Что я делаю? Куда еду? Я должна была бороться… сказать, что я чувствую… умолять…
        Задыхаюсь, хватаясь рукой за горло. Мне не хватает воздуха. Сквозь шум в ушах доносится голос таксиста:
        - Так куда едем? Адрес?
        Кажется, он спрашивает уже не в первый раз.
        - Остановите машину, - хриплю я.
        - Что такое? Вам плохо?
        Да, мне плохо! Плохо! Чтобы дышать, мне нужен Джеймс. Он - мой воздух, моя жизнь. И когда я успела так безнадежно влюбиться?
        - Остановите, я выйду.
        Едва машина тормозит, дергаю дверцу. Мне кажется, что она заблокирована, и я кричу:
        - Выпустите меня!
        - Ненормальная… Сломаешь же! - грохочет таксист.
        Замок поддается, и я выскакиваю под дождь.
        - Не ждите, я не еду!
        Бегу назад. Не выгонит же он меня под дождь? Скажу… скажу… Придумаю что-нибудь! Сориентироваться в темноте непросто, но я нахожу дом Джеймса. Звоню, стучу в ворота, однако мне никто не открывает. Он же там! Почему не хочет пускать? Видит через камеру - и не пускает?
        - Джеймс! - кричу я, уставившись в глазок камеры. - Джеймс, пожалуйста!
        Тишина.
        Устав биться в ворота, прислоняюсь к ним спиной и сползаю. Идти мне некуда: электрички давно не ходят, денег на такси нет. Здесь нет даже подъезда, чтобы спрятаться от дождя. Я мокрая насквозь, и трусики прилипли к телу. И холодно так, что зуб на зуб не попадает. Но идти некуда, я умру под воротами у Джеймса.
        Слышу чей-то голос, не разбираю слов, но поднимаю голову.
        Джеймс!
        - Джей… - всхлипываю я. - Джей, почему ты меня не пускаешь?
        Он американец, но отлично умеет ругаться по-русски. Матом. Крепко, с душой.
        - Что ты здесь делаешь?! - произносит он в конце длинной тирады.
        - Я… я забыла… - стучу зубами, соображая, что бы соврать. - Телефон забыла.
        Джеймс помогает мне встать, открывает ворота с брелока, тащит меня в дом.
        - Это запрещенный прием, Алесси! - злится он, вталкивая в прихожую. - Раздевайся.
        - З-зачем…
        - С тебя течет вода! Раздевайся!
        Он швыряет зонтик в подставку, сбрасывает обувь и идет в комнату. Я стягиваю кофту и платье, снимаю босоножки. Джеймс возвращается и бросает мне полотенце.
        - Белье тоже снимай. Вытирайся - и наверх. Живо!
        У меня и в мыслях нет ослушаться, но зубы стучат уже не только от холода, но и от страха. Кажется, я здорово его разозлила.
        - Джей…
        - Молчи. Лучше молчи, Алесси, - произносит он устало.
        Наверху он приводит меня в ванную комнату и показывает на душевую кабинку.
        - Грейся.
        С опаской смотрю на кнопки и рычажки, как-то тут все слишком наворочено, не разобраться. Джеймс снова ругается, включает воду и затаскивает меня под обжигающие струи. Я визжу от неожиданности, но он держит крепко, не позволяет отойти.
        Мне только кажется, что вода слишком горячая. Вскоре я согреваюсь и облегченно перевожу дыхание. Джеймс смотрит на меня… странно. Уже не держит, но стоит рядом, не обращая внимания на то, что сам вымок. А мне хочется то ли прикрыться, то ли встать на колени.
        - Вымойся, тут есть мыло и шампунь, - наконец выдает он. - Полотенце я оставлю… там.
        И задвигает дверцу душевой кабинки.
        = 10 =
        ДЖЕЙМС
        Когда Алесси спускается на первый этаж, я готовлю легкий ужин. Она в моем халате и носках, влажные волосы рассыпаны по плечам.
        - Иди сюда, - зову я. - Садись за стол.
        Салат, сыр, мясная нарезка… Сомневаюсь, что она наедается на ночь, да и мне кусок в горло не лезет. Но поесть надо, сегодня я только завтракал.
        - Спасибо, я не голодна, - вежливо отвечает Алесси.
        - Лучше не зли меня, Бэмби, - говорю я. - Я и так зол по самую макушку.
        Не самое вежливое приглашение к ужину, но после того, что устроила Алесси, мне хочется одного: взять ремень и выдрать ей задницу.
        - Бэмби? - переспрашивает она.
        - Есть такой фильм, про олененка, - цежу я сквозь зубы, стуча ножом по разделочной доске.
        - Я видела, но…
        - Сядь, - перебиваю ее я. - И молчи.
        Молчать у Алесси получается весьма красноречиво, потому что она не спускает с меня взгляда - того самого, наивного и бездонного. Он обжигает, как солнце в пустыне.
        - Так нельзя, - не выдерживаю я. - То, что ты сделала - это манипуляция. Ты знала, что я не выгоню тебя, промокшую и несчастную.
        - Я телефон забыла… - бормочет она, краснея.
        - Да? И где он? Покажи.
        Алесси смущенно отводит взгляд.
        - Вот именно! - Ставлю на стол миску с салатом. - Можешь переночевать в гостевой спальне. К утру вещи высохнут.
        - Джеймс, я не манипулировала, - бормочет Алесси. - Я не специально, честное слово.
        - Угу… - Накрываю на стол и сажусь напротив. - Неубедительно.
        - Нет, правда… - Она поднимает на меня взгляд. - Я не думала о том, что будет. Расстояние между нами увеличивалось, и мне стало страшно… С тех пор, как мы познакомились, я чувствую себя живой только рядом с тобой, Джеймс. Мне плохо без тебя…
        «Это не повод врываться в мою жизнь». Вот что я должен был сказать. «Это твои проблемы, меня они не касаются».
        Я сглатываю, потому что в горле что-то мешает - какой-то колючий комок царапает его изнутри. Невозможно не верить такому взгляду, взгляду олененка Бэмби.
        - Прости, - добавляет она. - Это сильнее меня. Джей, не отталкивай, умоляю. Одна встреча, две, три… Сколько хочешь, пока я тебе не надоем. Я не прошу меня любить. Позволь мне хоть немного побыть рядом. Никаких обязательств, никаких условий. Я уйду по первому твоему требованию.
        Не могу отказать, но и согласиться не могу. Казалось бы, чего проще? Алесси мне нравится, я отталкиваю ее, чтобы не обидеть… и обижаю отказами. Однако не могу отделаться от чувства, что мне выкручивают руки.
        - Давай ужинать, - произношу я. - Мне надо подумать.
        Алесси с аппетитом ест салат, таскает с тарелки кусочки сыра и колбасы. Пододвигаю ей остатки и завариваю нам травяной чай, ставлю на стол вазочку с клубничным вареньем. Она ест сыр вприкуску со сладким, запивая эту смесь чаем. Невольно задумываюсь, хорошо ли Алесси питается. Она не бросается на еду, но определенно не беспокоится о фигуре, наедаясь на ночь. Учится и подрабатывает? Живет в квартире, где много арендаторов? Где ее семья?
        - Я помогу убрать со стола, - спохватывается она, когда я забираю пустую вазочку из-под варенья.
        - Не стоит, - возражаю я, внутренне содрогаясь. Я никому не позволяю хозяйничать на моей кухне. - Иди наверх, отдыхай. Рядом с ванной комнатой, где ты мылась, есть гостевая спальня.
        Не уходит. Мнется рядом с холодильником, покусывая губы.
        - Что еще? - вздыхаю я, складывая тарелки в посудомоечную машину.
        - Джеймс, пожалуйста, позволь мне лечь с тобой…
        - Нет.
        Опять накатывает раздражение. Нельзя же быть такой навязчивой!
        - Я могу спать в кресле или… на полу, - настаивает она.
        - Не переигрывай. Ты уже добилась своего, осталась в доме. Остановись на этом, Бэмби.
        Черт! Кажется, у меня входит в привычку звать ее не по имени. Я дал ей прозвище! Впрочем… А что здесь такого? Чем Бэмби хуже малышек, котят и солнышек? О нет… Получается, я готов принять ее предложение? К черту принципы?
        - Я похожа на Бэмби? - спрашивает Алесси.
        - Ты еще здесь? - Я оборачиваюсь и сдвигаю брови. - Зачем мне рабыня, которая не слушается?
        - Простите, сэр, - бормочет она и, наконец-то, идет к лестнице, путаясь в полах длинного халата.
        Заканчиваю уборку на кухне, потом иду в душ. На втором этаже тихо, Алесси нет в моей комнате, и это радует. Перед сном я все же решаю проверить, как она устроилась. Осторожно открываю дверь в гостевую спальню и замираю на пороге.
        Алесси сидит в кресле, поджав ноги, и плачет. Комнату заливает свет: кажется, она включила все светильники, которые обнаружила. Кажется, кому-то из нас не помешала бы консультация Дэвида. И, скорее всего, мне. Что не так теперь, когда я фактически признал свое поражение?
        - Ты боишься спать одна? - осеняет меня. - Потому что место незнакомое?
        - Д-да, - признается Алесси. - Но дело не в этом. Ночью мне страшно оставаться одной.
        Мда… Все еще хуже, чем я думал.
        - Ты живешь не одна?
        - С подругой, - шмыгает она носом. - Простите, сэр. Я посижу так, можно?
        - Нет, нельзя. - Подхожу к ней и беру на руки. Она и сама может дойти до соседней комнаты, но мне хочется ее отнести. - Сказала бы сразу, что боишься.
        Она молчит и тихонько всхлипывает, но слез уже нет. Сажаю ее на кровать, достаю чистую футболку.
        - Надевай. В халате спать неудобно. Спишь на своей половине кровати. Не толкаться и не храпеть, иначе выселю на пол.
        Алесси согласно кивает и снимает халат. Отвожу взгляд от ее груди, ставлю будильник на телефоне.
        - Ложись, нам рано вставать. Ты боишься темноты?
        - Нет, если не одна, - отзывается она, ныряя под одеяло. - Приятных снов, сэр.
        - Джеймс, если это не сессия, - поправляю ее я. - Приятных снов, Бэмби.
        Ложусь и выключаю свет. Прислушиваюсь - Алесси возится под одеялом, тихонько вздыхает. Поворачиваюсь к ней спиной и закрываю глаза. Кажется, что не усну: как можно спать в одной кровати с соблазнительной девушкой? В смысле, просто спать. Однако усталость берет свое. Сквозь дрему я чувствую, как Алесси прижимается к спине. Вот же чертенок…
        Утро наступает слишком быстро. Нашариваю рукой орущий телефон, вырубаю будильник, но окончательно просыпаюсь, лишь сообразив, что Алесси рядом нет. И куда она делась в семь утра, интересно?
        Неожиданно меня разбирает смех. Если сейчас выясниться, что дом ограбили, пока я спал… А что, хорошая схема: втереться в доверие, остаться на ночь и открыть дверь ворам. Иду на поиски Алесси и обнаруживаю ее… на кухне.
        Лучше бы она ограбила дом! Кухня! Моя любимая кухня, где все именно так, как я люблю! Я и прислуге не позволяю дотрагиваться до блестящих поверхностей, а уж брать мои ножи - и вовсе преступление.
        Алесси разбивает яйца над миской, используя для этого нож для разделки мяса. Мне так больно на это смотреть, как будто в ее руках не куриные яйца, а мои! Да, я сам виноват, я не сказал ей, что нельзя… Нельзя! Категорически нельзя ничего трогать на кухне! Но кто ж знал, что она вероломно захватит территорию ранним утром!
        Орать боюсь, у Алесси в руках нож, который запросто оттяпает ей палец. Ее нельзя пугать. Глубоко дышу, пытаюсь успокоиться. И жду, когда она положит нож на стол. Наконец!
        - Что ты здесь делаешь?!
        Получилось громче, чем я планировал. Алесси дергается, задевает миску, и она летит на пол, переворачивается… А-а-а! Только не это!
        - Хотела приготовить тебе завтрак, - отвечает перепуганная девушка. - В знак благодарности.
        - В знак благодарности ты никогда… Слышишь, Бэмби? Никогда не прикоснешься ни к чему на моей кухне!
        Под конец фразы я не выдерживаю и перехожу на ор. У меня натуральная истерика, и я ничего не могу с этим поделать.
        - Прости… - Она окончательно теряется. - Я сейчас все уберу. Отмою пол…
        - Нет!
        Нет, это не дело. Ничего страшного не произошло. Алесси не знала о моем правиле. Она не сделала ничего непоправимого. Медитирую, прикрыв глаза, и считаю до десяти.
        - Бэмби, иди… куда-нибудь, - произношу я уже мягче. - Так будет лучше, поверь. Я потом объясню. Иди… проверь свою одежду. Она должна высохнуть. Приведи себя в порядок. Иди…
        К счастью, Алесси исчезает. Отмываю яичные брызги с хромированных поверхностей и кафельного пола, ликвидирую следы благородного порыва. Смотрю на часы: вроде бы важных встреч с утра у меня нет, если и задержусь на час, ничего страшного не произойдет. Варю нам с Алесси кофе - ей капучино, а себе эспрессо, - подхватываю обе чашки и во второй раз за утро иду искать несносного олененка.
        -
        = 11 =
        АЛЕКСАНДРА
        До сих пор не верится, что все это происходит со мной. Я провела ночь в доме Джеймса. Я спала в его кровати. Меня больше не гонят, мне дали шанс. Я должна быть счастлива, но мне… грустно.
        Джеймс не прав, я не манипулировала. Я не думала о том, что поставлю его в безвыходное положение, не хотела его вынуждать… Все это сильнее меня. Джеймс манит, притягивает, очаровывает, как будто привораживает. Возможно, наша первая сессия станет и последней? Но как не попробовать, когда так хочется!
        Мне грустно, потому что Джеймсу я не нравлюсь. Все эти рассуждения о моей необычности, о нежелании обидеть - всего лишь утешение. Наверное, он привык к роскошным женщинам или, как минимум, самодостаточным. А у меня нет денег на дорогие салоны, и пристала я к нему, как пиявка. Мне хотелось бы, чтобы наше влечение было обоюдным, однако согласна довольствоваться малым.
        Утешает то, что Джеймс дал мне прозвище. Бэмби… Если он так меня видит, значит, я ему не противна.
        Забираю вещи из сушилки и иду умываться. В ванной комнате есть все для гостей: запечатанная зубная щетка, расческа и средства гигиены. Заплетаю волосы и вспоминаю, как Джеймс взял меня на руки. Я боялась признаться, что боюсь спать одна, а он сразу все понял, без идиотских вопросов и требований объяснить причину.
        Я хочу быть рядом с ним, но еще не готова к откровенным разговорам. Тяжелее всего говорить о смерти родителей. После катастрофы мне снился один и тот же сон: наш дом, мама и папа в саду или в гостиной у камина. Я хочу их обнять, но они не позволяют, ускользают… А потом я вижу нашу машину и мчащуюся на нее фуру, слышу визг тормозов, удар, скрежет покореженного металла. И похороны… ужасные похороны… Родителей хоронили в закрытых гробах, и до сих пор все цепенеет внутри, когда вспоминаю, что пережила в колумбарии.
        Сон перестал мучить, когда мы с Юлькой переехали в одну комнату в коммуналке. Я проверяла, так и есть: когда я не одна, мне не снятся кошмары. Юлька - мой ангел-хранитель.
        Юлька! Я вспоминаю, что забыла ей позвонить. Она же волнуется! Бегу в прихожую, хватаю сумочку и достаю телефон. Звук я выключила перед тем, как войти в клуб. Сотни пропущенных вызовов! И все от Юльки…
        - Александра! - ревет Юлька, мгновенно ответив на звонок. - Александра, если ты еще жива, я сама тебя убью!
        Логики в ее словах нет, но это понятно. Она сильно перенервничала, потому что я обещала предупредить, если не вернусь домой после клуба.
        - Юлечка, прости! Убивай, сколько хочешь, только прости! - умоляю я. - Со мной все в порядке, я забыла… забыла…
        Юлька ругается, но по голосу слышно, что она испытывает скорее радость, чем гнев. Я снова прошу прощения, и уверяю, что провела прекрасную ночь с мужчиной, который пальцем меня не тронул. А что? Все так и есть.
        - Ты домой собираешься? - спрашивает Юлька, иссякнув.
        - Да, конечно. Скоро буду.
        Мне, действительно, пора. Одежда высохла, электрички ходят, за окном - солнечное утро. Джеймс не приглашал меня поселиться в его доме, да я на это и не рассчитываю. Я просила его о встрече, значит, буду ждать, когда он ее назначит. Если назначит… Сегодня утром я здорово его разозлила.
        Замечаю, что не одна. Джеймс стоит в дверном проеме, в обеих руках у него чашки. Кофе! Он протягивает мне капучино и садится рядом.
        - Это твоя подруга? - спрашивает Джеймс.
        - Да, я забыла ее предупредить… Она волновалась.
        - Хорошо, когда тебя ждут, - неожиданно говорит он.
        - Да, - соглашаюсь я. - Спасибо за кофе. И за все… Прости за кухню. Мне пора идти.
        - Мы еще не завтракали, - напоминает Джеймс. - Я отвезу тебя в город, не спеши. И… насчет кухни… - Он вздыхает и допивает свой кофе. - Бэмби, моя кухня неприкосновенна. Я вообще не люблю, когда нарушают личное пространство, копаются в вещах, устраивают беспорядок, но это не страшно. А вот кухня - табу. Особенно ножи. Это мой… как это по-русски… бзик!
        - Да я поняла… Прости, я не хотела. Не думала, что ты… повар.
        - О, ты понимаешь?
        - Да, вполне.
        - У меня был свой ресторан в Нью-Йорке. Теперь я готовлю только для себя и для друзей.
        - А я не люблю готовить, - улыбаюсь я. - И мыть посуду… не люблю.
        - Пойдем, угощу тебя омлетом. Такой ты никогда не пробовала!
        Джеймс не преувеличивает, омлет изумительный. Я с аппетитом съедаю свою порцию, запивая ее свежевыжатым соком, и чувствую покой и умиротворение. Приятно, что обо мне заботятся, хоть это и обычная вежливость.
        - Ты… подумал? - осторожно интересуюсь я, когда Джеймс убирает со стола.
        - Не заметно, до чего додумался? - фыркает он. - Бэмби, все же очевидно.
        - Хочу услышать, - настаиваю я, потому что боюсь поверить.
        - Ничего не обещаю, но сессия у нас будет. Мне уже просто хочется выпороть тебя хорошенько.
        - Да-а-а? - тяну я. От его слов в животе разливается приятное тепло. - Ну, есть за что…
        - Есть, - кивает он. - Ты хочешь изменить что-то в анкете или в договоре? Мои требования ты знаешь.
        - Нет, не хочу. - Я помню, что подписалась на многое, но все вполне приемлемо.
        - Тогда жди. В ближайшие дни я работаю, но как только будет выходной - позвоню.
        - Спасибо, Джеймс, - искренне благодарю я.
        Сегодня он сам садится за руль. Я устраиваюсь на переднем сидении, воображая себя его девушкой. Машина у него такая же дорогая, как и дом. Я плохо разбираюсь в типах автомобилей и брендах, но, кажется, это кроссовер.
        - А ты чем займешься? - спрашивает Джеймс, когда мы выбираемся на шоссе. - Нашла работу?
        - Еще нет, ищу, - коротко отвечаю я.
        - Мое предложение в силе. Мы скоро открываем ресторан первого класса, идет набор команды. Официантов будут специально обучать, дополнительно. Я могу дать рекомендацию.
        Заманчиво… Ох, как заманчиво! На люкс я бы не согласилась, слишком пафосно для меня, но первый класс - это круто. И зарплата повыше, и чаевых больше. Но у меня же больше нет повода отказываться?
        - Да, - соглашаюсь я. - Спасибо, было бы… замечательно.
        - Могу отвезти тебя на собеседование, - предлагает Джеймс. И добавляет: - Сейчас.
        - Класс! Ой… Я не могу в таком виде, - спохватываюсь я. - Мне надо переодеться.
        - Где ты живешь? Можем заехать, у меня есть время.
        Чувствую, что дело не только в желании помочь. Кажется, Джеймс вознамерился проверить, где я живу. Смешно, мне нечего скрывать, мог бы просто спросить.
        - Я пойду с тобой, - заявляет он, припарковав машину на улице.
        - Зачем? - удивляюсь я. - Я только переоденусь…
        - Что ты собираешься надеть?
        - Эм… Джинсы?
        - Я могу рекомендовать, но не заставить менеджера принять тебя на работу. Внешний вид - важный пункт в собеседовании. Я помогу подобрать одежду, - заявляет Джеймс.
        Я настолько обалдеваю, что забываю предупредить Юльку о госте. Так мы и вваливаемся вдвоем в нашу коммунальную квартиру.
        -
        = 12 =
        ДЖЕЙМС
        После утренней истерики мне несколько… стыдно. Сам виноват, что не предупредил Алесси, но как-то не привык, чтобы девушки хозяйничали в моем доме. Вернее, не ожидал этого от Алесси - чаще она ведет себя застенчиво и робко. Неужели все же притворяется?
        Мне тяжело избавиться от подозрительности. Алесси кажется искренней, ее взгляд чистый, открытый, однако… что я о ней знаю? Я не собираюсь пускать ее в свою жизнь: две-три сессии нарушат мои принципы, но я переживу. Гораздо сильнее меня беспокоит то, что Алесси легко и непринужденно добивается своего. Упрекнуть ее не в чем, все происходит естественно, и я сам принимаю решения. И все же невольно задумываюсь, сам ли?
        Вот и с работой: сначала гордо отказалась, а теперь согласилась. Впрочем, тут я могу ее понять. Я принял Алесси, а она приняла мое предложение. Каюсь, немного слукавил: достаточно моего слова, чтобы ее взяли в команду. Но, во-первых, ей необязательно об этом знать, а, во-вторых, я придумал прекрасный повод удовлетворить любопытство и посмотреть, как она живет.
        Коммунальная квартира впечатляет размерами. Длинный коридор, в конце которого, кажется, кухня, и много закрытых дверей. В коридоре старые шкафы и полки с книгами, велосипеды под потолком и детская коляска, а в ней - пустые бутылки.
        - Подожди минутку, - говорит Алесси, подходя к одной из дверей. - Я Юльку не предупредила, вдруг она не одета.
        Это аргумент. Не думаю, что за минуту Алесси успеет спрятать какой-нибудь компромат. Какой? Не знаю. Какой-нибудь.
        - С ума сошла? - вопит кто-то за дверью.
        Голос женский, незнакомый. Похоже, подружка Юлька не очень рада моему визиту. В коридор выходит женщина в спортивном костюме, подозрительно оглядывает меня с головы до ног и кричит кому-то:
        - Зи-и-ин! Зина-а-а! А что я тебе говорила? Девки таки бордель устроили, сюда хахалей водят!
        Смысл фразы от меня ускользает, но чую, что прозвучала какая-то гадость.
        Из кухни выглядывает другая женщина, в халате и фартуке.
        - Лида, что ты несешь! - вздыхает он. - Что ты к ним прицепилась? Хорошие девочки. Пришел кто-то в гости, что тут такого? - Она приветливо кивает мне: - Здрасти.
        Я вежливо киваю в ответ.
        - Шалавы! - отрезает Лида. - Все они шалавы, пока молодые.
        - Джеймс, проходи. - Алесси распахивает дверь. - Прости, что заставила ждать.
        Комната небольшая, но чистая, даже уютная. Заметно, что здесь живут девочки. На кроватях - мягкие игрушки, на письменном столе - тетрадки с сердечками, шкатулки и ручки с пушистыми хвостиками. Посередине комнаты - круглый стол, покрытый скатертью. Есть еще шкаф, холодильник и трюмо, уставленное баночками с кремами и прочей женской косметикой.
        - Знакомься, это Юля. - Алесси представляет свою подругу. - Она мне как сестра.
        - Джеймс, - говорю я. - Очень приятно. Прошу прощения за вторжение. Мы скоро уйдем.
        Юля рассматривает меня с интересом и без стеснения. Она симпатичная и, кажется, энергичная, бойкая. Когда девушки стоят рядом, сразу понятно, кто из них заводила. У Юли русые волосы и короткая стрижка, которая ей идет. Она полнее Алесси и ниже ростом, но не толстая, а плотная, сбитая. Про таких говорят «кровь с молоком».
        - Присаживайтесь, - говорит Юля. - Я напою вас чаем, пока Алеська переодевается.
        Я помешал ей завтракать: на столе кружка, из нее выглядывает «хвостик» чайного пакетика, и дешевый йогурт.
        - Нет, спасибо, мы спешим, - отказываюсь я. - Алесси, покажи, что у тебя есть.
        В присутствии подруги мне не хочется звать ее Бэмби.
        - Лучше скажи, что надо, - бормочет Алесси смущенно, - чтобы я не доставала всю одежду.
        - Юбка и светлая блузка, близко к классическому стилю. Или однотонное платье.
        Да, мне хочется, чтобы Алесси носила платья и юбки. И чулки - непременно темные, подчеркивающие белизну ее кожи. Туфли на высоком каблуке тоже подойдут, они делают ноги стройнее.
        Правда, сомневаюсь, что в ее гардеробе есть такие вещи. Но отвезти в магазин и приодеть вряд ли получится. Может быть, позже, когда мы лучше узнаем друг друга?
        К удивлению, Алесси извлекает из чехла платье, в котором трудно заподозрить дешевую подделку. Классика известного бренда? В шкафу убогой комнатки коммунальной квартиры? Впрочем, она могла купить его в секонд-хенде или на распродаже.
        - Подойдет? - хмуро спрашивает Алесси.
        Интересно, чем она недовольна? Платье в самый раз - не шикарное, но вполне стильное, сдержанное. К нему есть и туфли на низком каблуке, из натуральной кожи. Тоже из секонд-хенда? Мне неудобно выведывать, откуда у Алесси дорогие наряды. Не мое это дело, хоть и не вяжется платье с тем образом жизни, который она ведет.
        - Переодевайся, я подожду в машине, - говорю я. - Только быстрее, пожалуйста.
        Прощаюсь с Юлей и ухожу. Все, что хотел, я увидел, а вопросов стало еще больше. Да к черту! Проведу с Алесси сессию, может, две… и сделаю так, что она сама от меня сбежит.
        Она возвращается к машине довольно быстро. Я не успеваю докурить сигарету, но это к лучшему, надо завязывать с дурной привычкой. Волосы Алесси собрала в пучок, открыв тонкую шею, что еще больше делает ее похожей на олененка. Твою ж мать… зациклило меня на этом зоопарке!
        Открываю ей дверцу, хлопаю ей сильнее, чем хотелось бы, сажусь за руль.
        - Джеймс, прости, - говорит Алесси, глядя перед собой.
        - За что? - бурчу я, выруливая на дорогу.
        - Мне неловко, что ты видел… как я живу.
        - Стесняешься бедности?
        - Наверное. Но это временно. Когда я смогу работать по специальности, у меня все будет хорошо.
        - Ты и в ресторане будешь зарабатывать столько, что сможешь снять нормальную квартиру. Может, переедешь пока ко мне?
        Сам не понимаю, как такое вырвалось. Я ценю уединение, а Алесси - все еще незнакомая и непонятная девушка. Но места в доме много, а она тихая и незаметная… У меня ей будет комфортнее.
        - Нет, - решительно отказывается Алесси. - Я не перееду.
        - Из-за подруги?
        - Не только. Я не содержанка, Джеймс.
        Кажется, она даже обиделась, потому что отвернулась и смотрит в окно.
        - Может, возьмешь деньги? На взнос за аренду нормального жилья? Отдашь после зарплаты.
        - Это исключено, - отказывается она. - Спасибо за возможность получить хорошую работу, но свои проблемы я буду решать сама.
        Вот так… Кажется, тебя только что щелкнули по носу, Джей.
        Настроение определенно улучшилось: Бэмби не нужны мои деньги. И хорошо, что я не предложил пройтись по магазинам, ее расстроили мои… как это говорят русские… подкаты.
        Чтобы отвлечь Алесси, я перевожу разговор на другую тему. Говорим о собеседовании, и я подсказываю ей, какие вопросы могут задать, и как на них лучше ответить. В офисе вызываю к себе менеджера по персоналу, недвусмысленно намекаю, какое решение меня устроило бы, а потом отправляю Алесси на собеседование.
        Так, и когда я смогу устроить себе выходной?
        -
        = 13 =
        АЛЕКСАНДРА
        Ворота открываются, и я вхожу в рай, который снился мне целую неделю: мой персональный рай, где обитает Джеймс. Иду по знакомой дорожке, и не могу не улыбаться - хозяин ждет меня на крыльце.
        Любуюсь Джемсом - я не видела его с тех самых пор, как прошла собеседование. На нем широкие мягкие брюки и футболка-поло, и черный цвет ему очень идет.
        - Добрый день, сэр.
        Облизываю губы, так как от волнения пересохло во рту.
        - Привет, Бэмби, - говорит он. - Ты вовремя.
        Я приехала на полчаса раньше и кружила по улицам, в нетерпении поглядывая на часы, но его слова воспринимаю, как похвалу. Я выполнила все его требования: на мне юбка вместо привычных джинсов, а отсутствие трусиков смущает так, что щеки пылают с тех самых пор, как я вышла из дома.
        Взгляд Джеймса скользит по шее и упирается в грудь. Я невольно проверяю, не расстегнулись ли пуговички на блузке, и пугаюсь, правильно ли его поняла: приказ касался только трусиков, а бюстгальтер мне надевать не запретили.
        - Подними юбку, Бэмби.
        - Что? - лепечу я.
        Здесь? Прямо здесь?!
        - Подними юбку, - четко повторяет Джеймс. - Я не пущу тебя в дом, пока не увижу, что ты выполнила все условия.
        Наверное, я выгляжу растерянно и жалко, потому что он добавляет усмехнувшись:
        - Спереди приподними. Кроме меня никто не увидит, даже если сосед сидит на заборе с биноклем.
        Пальцы не гнутся, но я сминаю ткань юбки, обнажая низ живота. Смесь стыда, страха и унижения дурманит голову - я кайфую. Еще не зашла в дом, а уже в раю. Ох, даже коленки подгибаются…
        - Хорошая девочка, - снова хвалит меня Джеймс. - Проходи.
        Сегодня не будет никаких прелюдий - мы уже все обговорили. Я согласна подчиняться и принимаю правила игры, а у Джеймса все под контролем с того момента, как я переступила порог его дома.
        - Где ванная комната, ты знаешь. Пятнадцать минут.
        Все, как в прошлый раз, но сегодня я чувствую все острее, ярче. У меня легко на душе, потому что между мной и Джеймсом нет лжи. Я предвкушаю - у нас впереди целые сутки. Отчего-то я уверена, что он будет бережным и заботливым: невозможно причинить вред тому, кого зовешь Бэмби.
        - Ты завтракала? - интересуется Джеймс, когда я спускаюсь в гостиную.
        Он что-то готовит на кухне, но туда соваться боязно. Останавливаюсь около дивана, на котором лежат чулки и знакомая сбруя, и, повинуясь порыву, опускаюсь на колени. Пол теплый, но жесткий, здесь нет ковра.
        - Да, сэр, - отвечаю я. - Завтракала.
        Вздрагиваю, потому что Джеймс неожиданно оказывается рядом: я вижу его босые ступни. Передвигается он бесшумно, как кот.
        - Встань.
        В голосе Джеймса чувствуется недовольство. Я что-то не так сделала?
        Неловко поднимаюсь, отвожу взгляд.
        - Нет, Бэмби, смотри на меня, - жестко говорит Джеймс. - Да, так. Зачем ты опустилась на колени?
        - Но я… я думала…
        Блин! В прошлый раз я была умнее - делала только то, что приказывали.
        - Тебе не надо думать, надо всего лишь подчиняться. Несложно, правда?
        - Д-да, сэр, - выдыхаю я. - Простите…
        - Надень чулки. Встань сюда.
        Он садится на диван, откидывается на спинку и указывает на место перед собой. Чувствую подвох, но не могу понять… В прошлый раз я надевала чулки наверху.
        Натягиваю чулок на носок, поправляю пятку.
        - Поставь ступню сюда, Бэмби.
        Джеймс хлопает себя по бедру.
        - Э-э-э…
        - Бэмби?
        Балансирую на одной ноге, а другой упираюсь в его колено. И расправляю чулок по ноге - медленно и красиво, чтобы не осталось складочек. При этом понимаю, что Джеймс видит все, что у меня между ног, и сердце замирает от смеси стыда и похоти.
        Он молчит, никак не комментирует происходящее, и не дает волю рукам - только смотрит. Кажется, я чувствую прикосновения его взгляда на половых губах и клиторе.
        Чулки, приготовленные для меня Джеймсом, необычные: на резинке красный бант из атласной ленты. Так же я надеваю другой и замираю, выпрямившись.
        - На колени, Бэмби.
        Джеймс надевает на меня ошейник и крепит к нему ремешки. Сегодня сбруя все же иная, она обвивает грудь и не спускается к талии.
        - Повторю вопрос, а ты подумай, прежде чем ответить. - Джеймс берет меня за подбородок. - Ты завтракала?
        Утром мне кусок не лез в горло, я спешила сюда. Но я не привыкла пользоваться чужим гостеприимством. Как-то даже не пришло в голову, что здесь, в доме Джеймса, мне придется принимать пищу. Над ответом я не задумываюсь.
        - Да, сэр.
        Он смотрит, прищурившись, и, кажется, опять недоволен.
        - Если соврала, прими позу, в которой я мог бы тебя наказать. Нет, оставайся на месте.
        Меня словно кипятком ошпарили. Джеймс чувствует ложь? Нет, скорее, проверяет… Я могу обмануть и настоять на своем. А могу признаться и получить наказание. Что выбрать? Я так подставилась… Почему забыла, что ему нельзя врать? Значит, нужно принять позу для наказания. Очевидно, чтобы Джеймсу было удобно меня… пороть.
        Кусаю губы, но встаю, разворачиваюсь к нему спиной и наклоняюсь, опираюсь руками на низкий столик. Почти сразу чувствую руку Джеймса на пояснице. Он придерживает меня и шлепает - не по попе, а по бедру, чуть ниже ягодицы, трижды по обеим ногам. Шлепки сильные и болезненные, на глаза наворачиваются слезы, но я терплю и стараюсь не шевелиться.
        - За вранье я всегда наказываю, Бэмби. - Джеймс гладит меня между лопаток. - Если повторится, порка будет серьезной. Если войдет в привычку, мы расстанемся.
        - Простите, сэр, - бормочу я.
        Он бросает на пол подушку и показывает на нее.
        - На колени, и жди.
        На подушке стоять приятнее, коленям не больно. Я украдкой растираю горящую кожу, пока он возится на кухне. Никогда бы не подумала, что шлепки могут быть такими болезненными…
        Джеймс возвращается с подносом и расставляет на столике тарелки. А у него на кухне хорошая вытяжка! Несмотря на открытое пространство, я не почуяла запах оладий, когда пришла. Вот же они - лежат золотистой горочкой, источая одуряющий аромат. Когда я ела оладьи? Не помню… Помню, как в детстве вертелась рядом с мамой, выпрашивая первый оладушек. Как макала его в вишневое варенье или сгущенку, как текли по подбородку сладкие «усы».
        Джеймс принес и кофе - мое любимое капучино с густой пенкой. И фрукты, нарезанные кусочками. Он берет вазочку с вареньем, опускает туда оладушек и подносит мне.
        - Руки за спину. Открывай рот.
        Я в прострации. Джеймс кормит меня с рук! До этого я пила так кофе, но еда… О, это потрясающие ощущения! Невероятно вкусно - все же он гениальный повар. Подозреваю, что и абрикосовое варенье не покупное. Я не чувствую унижения, хоть меня и кормят, как собачку. Хозяин кладет мне в рот вкусные кусочки, чередуя оладьи и фрукты, дает пить кофе, и это забота. Он молчит, но на губах играет улыбка, а сладкие капли на моем подбородке он вытирает влажной салфеткой.
        Джеймс и себя не обделяет - это завтрак для двоих.
        - Сыта? - спрашивает он, когда я отворачиваюсь от очередного кусочка.
        - Да, сэр.
        Он неторопливо допивает свой кофе, убирает со стола и складывает грязные тарелки и чашки в посудомоечную машину. В это время мне дозволено валяться на диване, чем я и пользуюсь, растирая затекшие ноги.
        - Это с непривычки, - говорит Джеймс, вернувшись. - Хочешь поплавать в бассейне?
        Я сыто икаю, непроизвольно поглаживаю живот.
        - Да, лучше попозже, - смеется Джеймс.
        - Спасибо, все очень вкусно, сэр.
        Внимательно смотрю на него - рассердится или нет? Может, мне нельзя говорить без разрешения? Он чудесным образом понимает, что у меня на уме.
        - Я не приказывал молчать, Бэмби. Кстати, ты помнишь стоп-слово?
        - Красный, сэр.
        - Пока у тебя нет опыта, я буду напоминать, что ты можешь воспользоваться им в любой момент, чтобы я не делал. Не бойся расстроить меня отказом. Гораздо сильнее меня расстроит, если ты будешь терпеть то, что для тебя неприемлемо. До добра это не доведет, поверь.
        Мне нравится легкий акцент Джеймса. Он удивительно правильно говорит по-русски, хотя и строит фразы несколько витиевато. Я заметила, что в доме есть книги на русском языке: в зоне отдыха, в гостиной, и они с закладками. Джеймс определенно их читает. С сожалением вспоминаю, что давно не практиковалась в английском языке, а ведь я говорю на нем с детства.
        - Хорошо, сэр. Я не хочу вас расстраивать.
        - Иди сюда, Бэмби.
        Он садится в кресло и помогает мне устроиться у него на коленях. Я опять забываю, как дышать, потому что сижу к нему лицом, и мои ноги разведены.
        - Не дрожи. Я буду тебя трогать, и у тебя есть стоп-слово.
        Да, точно. Мне не надо бояться, не надо сбегать. Достаточно сказать…
        Джеймс касается моей груди, мнет ее пальцами, прикусывает сосок.
        - Красный! - выпаливаю я, хотя мне совсем не хочется, чтобы он останавливался.
        - Правда? - удивляется он, отстраняясь.
        - Нет, - смущаюсь я. - Вы можете наказать меня, сэр, но я должна была попробовать.
        Он качает головой, но не сердится.
        - Это нормально, что ты мне не доверяешь, - говорит он. - Ты начинающая, и я рад, что ты осторожна. Но ответь теперь честно, еще намерена проверять?
        - Н-нет…
        Мне очень неприятно, что он подумал о недоверии. Я же просто хотела посмотреть, как это работает…
        - Бэмби, не дуйся. Тебе не идет.
        - А?..
        -
        Он оставляет меня в растерянности и снова играет с моими сосками. Вскоре я не могу думать ни о чем ином, как об обжигающих прикосновениях. От кончиков пальцев Джеймса как будто идет ток, и меня потряхивает, когда он водит ими по спине, по животу, по бедрам, подбираясь все ближе к половым губам.
        Он облизывает сосок и дует на него, а потом откуда-то появляется зажим, который он крепит, сжимая вершинку. Сладкая боль усиливает чувствительность. Он проделывает то же самое с другим соском и притягивает меня ближе, укладывает на себя. Между ног я чувствую что-то твердое… и догадываюсь, что это эрегированный член Джеймса.
        - Тебе страшно? - интересуется он.
        - Нет…
        - Больно? Неприятно?
        - Нет, сэр.
        Я стараюсь не шевелиться, а Джеймс массирует мои ягодицы обеими руками. Наконец я не выдерживаю и ерзаю… а он как-то странно стонет, как будто от удовольствия.
        - Еще, Бэмби… Сделай так еще, - просит он.
        Подаюсь тазом то вперед, то назад, елозя по члену промежностью. Меня это заводит, но Джеймс не спешит спускать штаны. Он отстраняет меня, шире разводит ноги и накрывает ладонью половые губы. Мне не хочется бежать, как в прошлый раз. Там все пульсирует и жаждет ласки. Я задыхаюсь от частого дыхания, и сердце стучит, как бешеное.
        - Пожалуйста, сэр… - лепечу я.
        Он не дразнит и не заставляет просить снова и снова. Ощущаю, как его пальцы гладят и массируют складочки, задевая чувствительный клитор: все быстрее, сильнее, агрессивнее. Придерживая меня за спину, он снимает зажим с соска и припадает к нему губами, а я выгибаюсь от боли, которая простреливает от груди к тому месту между ног, где пальцы Джеймса. Он вылизывает сосок, боль утихает… и все повторяется с другим зажимом.
        На пике этой боли Джеймс с силой сжимает клитор, и внизу живота разливается горячая волна истомы. Я вскрикиваю и цепляюсь за плечи Джеймса, и он прижимает меня к себе.
        - Ты чувственная девочка, Алесси, - шепчет Джеймс, поглаживая меня по спине.
        Алесси? Кто это? Я же Бэмби…
        Мысли путаются, глаза слипаются. Успеваю подумать, что у меня странная реакция на первый оргазм. Едва понимаю, что Джеймс укладывает меня на диван, вытирает влагу между ног салфеткой и куда-то уходит. Я не сплю, но не могу пошевелить ни рукой, ни ногой. К счастью, это быстро проходит. Джеймс поит меня водой, и я жадно осушаю стакан.
        - Сэр, я хочу… хочу…
        - Спрашивай, - разрешает он. - Просто спроси, тебе нечего стесняться.
        - Вы возьмете меня… по-настоящему?
        Я волнуюсь, потому что мечтаю об этом. Но Джеймс даже штаны не снял! А вдруг он решил, что это табу?
        - Не торопись, Бэмби, - смеется он. - День только начался.
        -
        = 14 =
        ДЖЕЙМС
        Я не думал, что неопытная девушка может быть такой соблазнительной. Кажется, мне повезло: Алесси чиста, невинна и… порочна. Мне нравится будить ее сексуальность, нравится неторопливо подбирать ключ к ее желаниям. Я чувствую себя всемогущим: я могу воспитать ее по своему вкусу. Имею ли право - спорный вопрос. Она сама сделала выбор, но он необъективен: Алесси выбирала сердцем, а не умом. Жаль, что мое сердце больше не может любить… Однако кому нужна любовь, если есть страсть?
        Обычно я все планирую заранее: у меня четкое расписание, и рабыня подчиняется моим требованиям и желаниям. С Алесси я хочу заниматься всем, она одинаково очаровательна и на коленях возле моих ног, и бесстыдно ерзающая по члену, и свернувшаяся клубочком на диване.
        Сижу рядом с ней и перебираю пальцами волосы, сняв с них заколку. Они мягкие и пахнут фруктовым шампунем. Алесси закрыла глаза и боится дышать. Меня забавляет, как она замирает от прикосновений и борется с желанием следовать инстинктам. И проигрывает, чувственно подчиняясь моим требованиям.
        Я щекочу ее за ухом, и она поджимает пальчики на ногах. Глажу висок, обвожу абрис лица, касаюсь губ… И вот она уже сосет мой большой палец, как леденец, проводит по нему языком. Сомневаюсь, что ей знакома техника минета, она действует по наитию, и от этого мне особенно сладко.
        - Бэмби, у тебя вообще нет сексуального опыта? - интересуюсь я.
        - Нет, сэр, - вздыхает она. - Если вы хотите спросить, как я умудрилась, и что со мной не так, то я не знаю. Я не бегала от мужчин: я их не замечала, пока не увидела вас. И повезло, что не изнасиловали, наверное.
        Она садится и смотрит на меня своими бездонными глазами. Мне трудно расценить ее ответ, как дерзость. Должно быть, современные девушки чувствуют себя неполноценными, если невинны так долго. А мне когда-то казалось, что в этом есть особенный шарм, хранить себя для единственного мужчины. Сейчас я уже не столь категоричен.
        - Умеешь плавать, Бэмби?
        - Нет, сэр. - В ее словах слышится сожаление. - Предпочитаю ощущать под ногами дно.
        - Боишься воды?
        - Нет.
        - Тогда составишь мне компанию.
        - У меня все равно нет купальника, - говорит Алесси.
        Я приподнимаю бровь и улыбаюсь.
        - Правда? Какая жалость.
        Она понимает, что сморозила глупость, и прыскает, прикрыв рот ладошкой.
        В моем намерении посетить бассейн есть скрытый мотив. Не сомневаюсь, что Алесси - девушка образованная. Если учится на ветеринара, то прекрасно знает биологию. И представляет, «как устроены» мужчины, но теоретически. Мне хочется, чтобы практика началась ненавязчиво, с рассматривания на расстоянии.
        Разрешаю Алесси снять чулки, и она устраивается на бортике бассейна, болтает в воде ногами. Сегодня ясный день, крыша над нами стеклянная, и солнечные «зайчики» резвятся по водной глади.
        Раздеваюсь быстро, пренебрегая плавками. Алесси наблюдает и не отводит взгляда, когда я предстаю перед ней обнаженным. Правда, приоткрывает рот, уставившись на член. Навряд ли ее удивили размеры: что она об этом знает? Скорее всего, заметила татуировку.
        Девушки реагируют на нее по-разному. Ничего особенного, всего лишь мое имя аккурат над членом, но одни смеются, другие восхищаются, а третьи недоумевают. Алесси ничего не спрашивает, смотрит на меня, чуть наклонив голову.
        - Молодости свойственно совершать глупости, - говорю я. - Зато ты никогда не спутаешь…
        Ныряю в воду, оборвав фразу. Не готов я к разговорам о брате-близнеце. Просто не хочу, чтобы она знала, что я существую в двух экземплярах.
        Я не красуюсь: обычная тренировка, чтобы не обрасти лишним жиром. Тем более, на завтрак ел сладкие оладьи. Туда и обратно, считая круги… Когда останавливаюсь, тяжело дыша, Алесси все так же сидит на бортике и болтает ногами.
        - Прыгай, Бэмби, - предлагаю я, подплывая к ней.
        - Ой, нет… Тут глубоко.
        - Я подстрахую. Научу тебя плавать.
        В ее взгляде сомнение, но, кажется, сидеть ей надоело. Она сползает в воду, цепляясь за бортик.
        - Держись за меня, - командую я. - За плечи, вот здесь. Да, так. И смотри мне в глаза. Не бойся, работай ногами.
        Никакого эротического подтекста в моих намерениях нет. С неопытной девушкой сексом лучше заниматься в джакузи. Мне любопытно, насколько Алесси мне доверяет, способна ли подчиняться, если не сверлить ее взглядом, напоминая о разнице в положении. И она не разочаровывает: внимательно слушает, старается, повторяет движения. Я вижу, что урок ее увлек, и стеснения от соприкосновения наших обнаженных тел она не испытывает.
        - Да, да… так… - подбадриваю я ученицу, когда она плавно разводит руки, отталкиваясь от воды. - Умница… Еще… еще…
        Алесси смеется и смешно булькает, тренируя правильное дыхание. Я поддерживаю ее за живот, потом незаметно убираю руки.
        - А-а-а! - визжит она, сообразив, что проплыла пару метров без моей помощи. - Я плыву! Плыву!
        Нам весело, и из скованного пугливого олененка Алесси на глазах превращается в озорного дельфина. Нет, плавает она еще не так изящно, но у нее такая же лукавая и добрая улыбка, а в глазах плещется радость.
        - Хватит, пожалуй, - говорю я, когда замечаю, что она устала. - Пойдем в душ.
        - Вместе? - вырывается у Алесси.
        - А как же иначе? - усмехаюсь я. - Ты моя рабыня. Хозяина нужно вымыть. Тщательно и с любовью.
        Судя по задумчивому взгляду, она осмысливает новые обязанности. Или перспективы? Девушкам вроде нравится совместное мытье… А как мне еще учить ее не бояться моего тела? Погладь там, нажми здесь? Пусть практикуется… с мочалкой и мылом. Впрочем, мочалку можно не брать. Ручками… ручками…
        Алесси старается, даже кончик языка высунула. Я снял с нее мокрые ремешки, но ошейник оставил. Мне нравится черная полоска кожи на ее шее. Обычно я довольно жестко использую рабынь. Как правило, девушки приходят ко мне, чтобы удовлетворить свои желания подчиняться и передать контроль, а не за ласками и любовью. Алесси для меня пока еще ученица, но мне льстит, что она не кривит губы и не пересиливает себя. Ее готовность служить мне такая же естественная, как и ее прикосновения.
        Естественно, я реагирую на обнаженное женское тело. Естественно, Алесси не может не заметить эрекцию. Естественно, она нерешительно замирает, когда дело доходит до мытья члена.
        - В чем дело, Бэмби? - спрашиваю я с прохладцей.
        Мне хочется хихикать, но не могу удержаться, чтобы не подразнить олененка.
        Она сглатывает, и ее рот становится таким же круглым, как и глаза.
        - Тщательно, нежно, с любовью, - подсказываю я.
        Я готов взорваться, едва ее пальчики касаются члена. Мистика! Она не сделала ничего особенного, а в висках стучит, как у подростка, которому впервые делают минет.
        - Не бойся его сломать, - сиплю я. - И если сдавишь сильнее, ничего страшного не произойдет.
        Алесси намыливает ствол, тискает мошонку, пропускает ствол через кулак…
        - Можно, я его поцелую… сэр? - доносится до меня сквозь шум воды.
        - Нет! - Ответ получается резким и категоричным. - Рабыня может трогать член хозяина, когда дозволено. И как дозволено!
        На самом деле я боюсь сорваться. Она дотронется до члена губами, а я засуну его ей в рот и оттрахаю в горло, жестко и безжалостно.
        - Мой ноги, - приказываю я.
        И, упершись одной рукой в стену, другой несколько раз передергиваю, добившись разрядки.
        Когда Алесси встает с колен, трудно не заметить ее обиженный взгляд. И губки надула, как капризный ребенок. Нет, милая, манипулировать я не позволю.
        - Мойся сама. И волосы сполосни.
        Добавляю в голос строгости, игнорируя ее обиду. Алесси сопит, но не возражает, быстро намыливает тело.
        - Подойди ближе…
        Душевая кабина большая, и Алесси умудряется держать дистанцию. Наливаю на ладонь мыло для интимной гигиены.
        - Наклонись. И ягодицы раздвинь.
        Намыливаю ей промежность и анус, нарочно надавливаю сильнее, вводя кончик пальца в задний проход. Алесси терпит, хотя колечко мышц тугое, тут она тоже девственница. Смываю мыло и звонко шлепаю ее по попе.
        - Выходи.
        Процесс вытирания тоже доверяю Алесси, предварительно велев ей надеть халат. После горячего душа ей не стоит переохлаждаться. Потом веду ее на второй этаж.
        - Фен в этой ванной комнате, Бэмби. Суши волосы и иди туда. - Показываю на холл в противоположном конце этажа. - Жду тебя через десять минут.
        - Сэр, можно…
        - Спрашивай, - разрешаю я, перебивая.
        - Вы… сердитесь?
        - Я не могу сердиться на намерения, Бэмби. Ты не сделала ничего плохого. Но я не твой заботливый папочка. Не забывай, что ты рабыня, и я обращаюсь с тобой так, как хочу.
        - Д-да, сэр.
        Кажется, она опять озадачена. Что ж, самое время проверить, нравится ли ей боль.
        -
        = 15 =
        АЛЕКСАНДРА
        Чувствую себя странно. Совсем недавно я умирала от стыда, обнажаясь перед мужчиной, а сейчас испытываю дискомфорт из-за того, что на мне халат. Он мягкий, но неприятно царапает кожу. А прикосновения Джеймса обжигали и… провоцировали. Я как Спящая красавица, что пробудилась ото сна: секс существовал в каком-то другом измерении, пока в моей жизни не появился Джеймс.
        Сушу волосы и недовольно повожу плечами. Халат раздражает, но я не могу его снять. Джеймс опять рассердится, ведь я должна выполнять приказы. Меня испугала смена его настроения в душе. Я все еще плохо понимаю, каким должно быть поведение рабыни, хоть и стараюсь. Кажется, проявлять инициативу мне нельзя.
        Поднимаю волосы наверх. И распускаю снова. Как мне поступить? По поводу прически Джеймс тоже ничего не говорил. Четко выполнить приказ? Но раньше он настаивал, чтобы волосы были собраны…
        - Алесси! - В дверях ванной комнаты появляется раздраженный Джеймс. - Почему ты еще здесь?
        Он снова сердится, и я теряюсь, не могу ответить. В горле вдруг появляется комок, который мешает дышать.
        - Я… я…
        Губы шевелятся, но больше не могу выдавить ни звука.
        - Что случилось? - настораживается Джеймс. - Тебе нехорошо?
        Отрицательно мотаю головой.
        - Сломала что-нибудь? Разбила?
        - Нет, - возмущаюсь я.
        Ура! Я могу говорить.
        - Алесси… - Джеймс вздыхает и скрещивает на груди руки. - Если ты не скажешь, в чем проблема, я о ней не узнаю.
        - Я боюсь вас расстроить, сэр, - бормочу я.
        - Да? - Он смотрит удивленно, как будто я ляпнула глупость. - И поэтому забыла о времени?
        - Я не забыла… Я запуталась.
        - Я не обещал наказание за опоздание, но, честное слово, Алесси… Я отшлепаю тебя прямо здесь, если ты и дальше будешь говорить загадками.
        - Мне стыдно, что я глупая, сэр. Я не понимаю, как должна поступить - собрать волосы или нет. Вы говорили, что я должна подчиняться… но я не знаю, чего вы хотите сейчас…
        Последнюю фразу договариваю едва слышно. Меня действительно смущает эта ситуация: почему такое простое действие вызывает столько сомнений?
        - Собери волосы, - спокойно говорит Джеймс. - Так, как утром. Халат оставь здесь. Следуй за мной.
        Его спокойствие передается и мне. Когда все ясно, нет повода переживать. Кажется, и Джеймс понял, что меня напугало.
        - Тебе легче? - неожиданно спрашивает он.
        Мы пришли в угловую комнату. Здесь обычное окно со шторами, и почти нет мебели: изогнутая тахта, низкий стол, кресло с высокими подлокотниками.
        - Да, сэр, - отвечаю я.
        - Надень. - Он показывает на чулки, лежащие на краю тахты. - Не спеши.
        Он наблюдает, и я стараюсь - тяну ножку, медленно расправляю чулок.
        - Алесси, пока ты начинающая, такая ситуация может повториться, - произносит Джеймс. - Какие бы четкие инструкции я не давал. Поэтому в следующий раз просто спроси. Если не поняла - уточни. Не надо угадывать, как мне угодить.
        - Хорошо, сэр.
        Он опять затягивает ремешки на моем теле, а после и кожаные браслеты на запястьях и лодыжках.
        - Ты помнишь свое стоп-слово?
        - Красный, сэр.
        Догадываюсь, к чему меня готовят, и сердце замирает в груди. Я все еще не уверена, что вытерплю боль. Я ищу избавления, хочу наказания, однако сомневаюсь, что это делает меня мазохисткой. Может быть, честнее было бы попросить Джеймса… рассказать ему…
        - Алесси, ты меня слушаешь? - Джеймс жестко хватает меня за подбородок.
        - П-простите, сэр…
        - Ты можешь остановить меня в любой момент. - Он пристально на меня смотрит. - Хоть сейчас.
        - Нет-нет. Простите, я волнуюсь. Это как… перед экзаменом. - Я делаю попытку улыбнуться. - Хочется сдать на «отлично».
        Он качает головой и едва заметно морщится.
        - Связался черт с младенцем… - бормочет он по-английски.
        Справедливо, но немного обидно. Все когда-то начинали, даже он.
        - Ложись животом сюда. - Джеймс указывает на изогнутую часть тахты. - Ногами к изголовью.
        Ни за что бы ни подумала, что тахту можно так использовать. Этот изгиб для того, чтобы расслабить ноги, но в моем случае он приподнимает попу, как будто я выпячиваю ее для наказания. К ножкам тахты Джеймс крепит ремни и вытягивает их кверху, соединяет карабинами с колечками на браслетах рук и ног. Тахта не очень широкая, но все же я чувствую себя распятой и уязвимой.
        Дергаюсь, прислушиваясь к ощущениям. Паники нет, хоть я и понимаю, что сбежать не удастся. Так доверяю Джеймсу? Кажется, да. Вместо страха я чувствую предвкушение. Ноги разведены, попа оттопырена… От развратной позы внизу живота разливается знакомое приятное тепло.
        Что-то мягкое касается поясницы. Поворачиваю голову, пытаясь рассмотреть, что делает Джеймс.
        - Интересно? - спрашивает он. - Ты не сможешь лежать спокойно, и я не хочу случайно рассечь твою кожу, поэтому фиксирую.
        Широкая эластичная лента прижимает меня к тахте. Я пришпилена к ней, как бабочка.
        - Все в порядке? - Джеймс гладит меня по спине, почесывает между лопаток.
        - Да, сэр.
        - Не страшно?
        - Сладко… - признаюсь я и чувствую, как к щекам приливает кровь.
        Я не видела, что он приготовил для порки. Вспоминаю картинки из интернета: ремни, паддлы, трости, плети… И вздрагиваю, ощутив холод между ягодиц. Джеймс чем-то смазывает анус. Зачем? Он хочет…
        - А чего это ты напряглась? - Он несильно шлепает меня по попе. - Не нравится?
        Я не возражала против анального секса, но… так сразу?
        - Может п-позже… - лепечу я.
        - Может, - покладисто соглашается Джеймс, продолжая растирать анус. - А, может, я сам буду решать, что и когда делать.
        Несколько легких шлепков всего лишь разогревают кожу, мне сложно воспринимать их, как наказание.
        - Смотри. - Джеймс подносит к моему лицу металлическую штучку, похожую на вытянутое яйцо на ножке. - Это анальная пробка. Она маленькая, но добавит тебе… острых ощущений.
        Я могу только мычать, с ужасом представляя «это» в себе. На что я подписалась?!
        Джеймс вводит пробку осторожно, но шлепает по попе, когда я сопротивляюсь.
        - Расслабься, Бэмби. Я все равно не передумаю, пока ты не остановишь меня стоп-словом.
        Я молчу и пытаюсь расслабиться, но мне не нравятся эти манипуляции. Джеймс проводит пальцами по половым губам, задевает вершинку клитора, слегка шевелит пробкой… и вырывает у меня стон наслаждения.
        - Бэмби, ты такая красивая, - смеется Джеймс.
        Это он моему заду?! Чувствую, как что-то влажное касается промежности, как будто там… лижут? Или это поцелуй?! Я не могу развернуться, но сильнее прогибаюсь в пояснице. Джеймс мнет ягодицы пальцами.
        - Сладкая девочка…
        Да… да… Я твоя девочка… Ерзаю, насколько позволяют ремни. Горю от возбуждения и желания. И сдавленно охаю, когда обжигающий удар ложится на ягодицы. Это не ладонь, что-то шире… сильнее…
        Джеймс не торопится, дает мне перевести дыхание.
        - Слушай ритм, - говорит он. - Три касания - и удар. Старайся дышать в такт. Хочешь кричать или плакать - не сдерживайся. Стоп-слово?
        - Нет… сэр.
        Один. Два. Три. Вдох…
        Я послушная ученица. Я хочу принимать боль, а не сопротивляться ей. Я знаю, что боль очищает. Я заслужила порку.
        После серии ударов Джеймс массирует горящую попу. Он остановился вовремя - еще немного, и я запросила бы пощады. Боль нарастала постепенно, то разливаясь по телу, то концентрируясь в одной точке. В ушах немного шумит.
        - Бэмби?
        - Да, сэр.
        - Ничего. Я только хотел услышать твой голос.
        Следующий девайс я вижу: Джеймс показывает мне флоггер. Он наносит им удары по плечам и бедрам. Сначала они слабые, но постепенно становятся похожи на жжение от крапивы.
        - Бэмби?
        Голос Джеймс едва пробивается сквозь гул в ушах, но я четко отвечаю:
        - Да, сэр.
        - Я хочу, чтобы ты считала удары.
        - Да, сэр.
        Это еще не все. Я и сама чувствую, что мне… мало. Боль доводит до грани, но я хочу зайти за нее.
        Острая жгучая боль рассекает ягодицы, и я впервые срываюсь в крик.
        - Счет, Бэмби, - напоминает Джеймс, похлопывая меня по спине… кончиком прута? - Ритм тот же.
        О боже… Это прут или… трость. Не знаю, как правильно. Сколько ударов он планирует?
        - Один, - произношу я, отдышавшись.
        Один. Два. Три. Вдох…
        - Д-два…
        Если готовиться к удару, то он не так оглушает.
        - Три!
        На шестом я замечаю, что по щекам текут слезы. На девятом уже не пытаюсь сдерживать крик. На пятнадцатом… перестаю чувствовать боль.
        Ее невозможно ощущать, потому что она везде. В каждой клеточке моего тела, в каждом волоске. Я не могу считать удары, потому что их нет…
        Ничего нет.
        Мама… папа… простите меня…
        -
        = 16 =
        ДЖЕЙМС
        Я пригласил Алесси на сессию, потому что мне льстит ее отношение. Однако я прекрасно понимал, что связываюсь с неопытной девушкой. И если Алесси не разочаровала меня своим поведением, то от порки я не ждал ничего хорошего. Честно говоря, сомневался, что она ее перенесет.
        Мне казалось, что Алесси назвалась мазохисткой, потому что я - садист. Странно, что такая нежная и наивная девочка хочет боли. Наверное, ее в детстве ни разу и не шлепнули. Я не смог бы, если бы был ее отцом. Я ждал страха, даже паники, когда фиксировал ее на тахте, а Бэмби опять меня удивила.
        Я не назвал бы ее бесстрашной или безбашенной. В ее взгляде ясно читались и любопытство, и страх, но тело чувственно реагировало на прелюдию: расширились зрачки, и участилось дыхание, кожа покрылась мурашками. А как сладко она прогибалась в пояснице, бесстыдно открываясь, маня влажной щелочкой…
        Алесси идеально мне подошла. Я не любитель жестких практик, но из-за особенных требований мне приходилось сталкиваться с разными мазами. И дело не только в разном уровне болевого порога, многие факторы влияют на восприятие. В качестве награды маза получает сабспейс. А на что надеяться садисту? Топспейс - слишком призрачное удовольствие, оно возможно не всегда.
        Я ничего не получаю взамен, когда девушка лежит, как бревно. У нее прекрасная переносимость, толстая кожа, и можно полчаса махать ремнем только для разогрева. К концу такой сессии я устаю, как после многочасовой тренировки.
        От Алесси такая отдача, что я едва стою на ногах, но не от усталости. Я бью-то даже не вполсилы, а еще слабее. Но как она реагирует! Ягодичные мышцы сжимаются и расслабляются, по спине пробегает дрожь, пальчики на ногах поджимаются, и животом по изгибу тахты она ерзает слегка, ровно настолько, чтобы розовые половые губы разомкнулись и сомкнулись вновь.
        Ягодицы быстро краснеют, как два наливных яблочка. И полоски от розги ложатся ровной лесенкой, заставляя мое сердце биться чаще.
        Меня восхищает ее выдержка - она не актерствует, а принимает боль, как дар, а слезы делают ее еще ярче и красивее. Я уже знаю, что в следующий раз устрою игру с воском. Алесси понравятся горячие «укусы», а я определенно сойду с ума, наблюдая за ее извивающимся телом. А на сегодня хватит… Бэмби умудрилась словить легкий сабспейс, но она плывет и от оргазма. Ей очень легко доставить удовольствие.
        Глажу Алесси по волосам, легко массирую шею и плечи. Позволяю немного расслабиться, и зову, чтобы она надолго не уходила в себя:
        - Бэмби… Не спи, моя сладкая девочка.
        Она пытается открыть глаза и сфокусировать взгляд.
        - Не спи. Скажи что-нибудь.
        Губы едва шевелятся, глаза закрываются. Быстро отстегиваю карабины, развязываю ленту и укутываю Алесси в легкое одеяло. Сажусь вместе с ней в кресло и подношу к ее губам бутылочку с водой.
        - Пей, Бэмби.
        Она с трудом делает первый глоток, но дальше дела идут веселее. Алесси осушает бутылочку, и ее взгляд приобретает осмысленность. Вместе с сознанием возвращается и чувствительность. Она морщится, пытается сесть боком, потому что ягодицам, наверняка, больно.
        - Как ты?
        Я стараюсь держать ее так, чтобы ей было удобно.
        - Спасибо, сэр. - Она слизывает с верхней губы капельку воды. - Я потеряла сознание?
        - Нет, Бэмби. Это сабспейс.
        - О-о-о…
        - Ага, - киваю я. - Ложись обратно.
        - Зачем? - хнычет она. - Мне так хорошо…
        Алесси, и правда, уютно устроилась в моих объятиях. Она идеально подходит мне по размеру: голова на плече, попка оттопырена в сторону, колени согнуты и упираются мне в бок.
        - Чтобы стало еще лучше, - терпеливо поясняю я. - Ложись, не капризничай.
        Если я отнесу ее в спальню, то трахну прямо сейчас. Если оставлю на коленях… тоже трахну. Именно так - грубо, сильно, не заботясь о ее чувствах. Возможно, когда-нибудь я осуществлю эту мечту, и Алесси даже понравится жесткий секс. Но не сейчас, когда она еще девственна.
        Алесси послушно вытягивается на тахте, хоть и поглядывает на меня с обидой. Глупышка наверняка решила, что я продолжу порку. Снимаю с нее наручи и поножи, растираю запястья и лодыжки.
        - Лежи, я скоро вернусь.
        Приношу из холодильника обезболивающий гель. Мне нравится эта часть сессии, когда девочку можно лечить и ласкать, а она, покорная и податливая, только что не урчит от удовольствия. Правда, не все мазы такие - некоторые наотрез отказываются от лекарства.
        Алесси и тут не подводит: расслабляется и кайфует от моих прикосновений, да еще сладко постанывает, когда я растираю гель по покрасневшей коже.
        - Ой, как хорошо-о-о… - тянет она. - Дже-е-ей…
        Беззвучно ржу, потому что моя рабыня напрочь забыла об субординации. И меня это не злит, уж больно забавно она урчит.
        - Ой! - спохватывается Алесси. - Простите, сэр.
        - М-м? - переспрашиваю я. - Ты что-то сказала? Я не слышал.
        Из ее попки еще торчит пробка. Кажется, Алесси к ней привыкла. Касаюсь основания, слегка шевелю пробкой.
        - Ай… Ох…
        Алесси оглядывается через плечо, закусив губу.
        - Больно? - интересуюсь я.
        Она отрицательно качает головой.
        - Расслабься, Бэмби. Ты заслужила награду.
        Я шире развожу ее ножки, и, наклонившись, провожу языком по половым губам.
        - Ах… сэ-э-эр…
        Ах, Бэмби, какая ты сладкая на вкус! Чистая, нежная, девственная. Ни один мужчина до меня не пробовал тебя языком, не сжимал губами твой клитор, не вылизывал складочки. Я присасываюсь к чувствительному местечку и шевелю пробкой, слегка вытягивая ее и возвращая обратно.
        Алесси чувственно стонет и теряет контроль над телом. Правильно, милая. Когда мы вместе, только я контролирую, что с тобой происходит.
        - О боже… боже… - повторяет Алесси, с трудом переводя дыхание.
        - «Сэр» - вполне достаточно, - шучу я. - Можно «хозяин». Но только не «боже», прошу.
        У Алесси опять осоловевший взгляд. Пора сделать перерыв, иначе к вечеру она уснет, как сурок.
        - Смотри, какой подарок я тебе приготовил, - говорю я, когда она приходит в себя.
        И кладу перед ее носом маленький пушистый хвостик олененка. Не настоящий, само собой, а искусственный. Да и не в шерсти дело, а в том, что это тоже анальная пробка. Пробка-хвостик для Бэмби.
        - О-о-о… - тянет она. Радости в ее голосе я ожидаемо не слышу, но она добавляет вежливо: - Спасибо, хозяин.
        Не умница ли?
        Эта пробка почти такого же размера, так что я быстро заменяю одну на другую.
        - Очаровательно.
        Алесси пытается рассмотреть, что меня так очаровало.
        - Пойдем вниз, там есть большое зеркало.
        С удовольствием наблюдаю, как Алесси вертится перед зеркалом. Она трогает полоски от розги, округляет глаза, смущается и хихикает - восхитительное зрелище. Бэмби прекрасна в своей искренности и естественности.
        - Можешь отдохнуть, даже поспать, - предлагаю я чуть позже. - Да, здесь, на диване.
        - А вы? - спрашивает она.
        - Я буду готовить обед.
        - О, я могу… - Она осекается и виновато смотрит. - Простите, хозяин.
        Улыбаюсь и киваю: да, ты не можешь мне помочь. Просто отдыхай, Бэмби.
        Она устраивается на диване, обняв подушку. Я укрываю ее легким одеялом и отправляюсь на кухню. Давно мне не было так хорошо и спокойно.
        -
        = 17 =
        АЛЕКСАНДРА
        Кажется, я только и делаю, что засыпаю и просыпаюсь в доме Джеймса. А в промежутках он балует меня вниманием, дарит удовольствие, о котором я даже не мечтала.
        Попа до сих пор горит после порки, но я кайфую от этих ощущений. Это уже не боль, это дискомфорт, и он напоминает мне о том, кому я принадлежу. Но все же больше всего мне нравится, что Джеймс не разочарован. В этом нельзя ошибиться - он улыбается, когда смотрит на меня. Он повторяет, что я его сладкая девочка. Его! И сладкая! Разве так говорят разочарованные мужчины?
        А больше всего огорчает, что я ничего не могу сделать для него. Какая же я рабыня?
        Я хочу целовать пальцы на его ногах. Многим нравится массаж стоп. И минет… я могла бы попробовать. Его член не кажется мне противным и грязным. Он красивый. Восхитительный. Я тоже хочу попробовать Джеймса на вкус.
        Однако он не позволяет… не подпускает меня к себе. Это табу, как и кухня! Как бы я хотела прижаться губами к его обнаженному телу… и целовать… целовать…
        С этими мыслями я опять проваливаюсь в сон, а просыпаюсь от вкусных ароматов, что щекочут мои ноздри.
        - Бэмби… Бэ-эмби… - зовет Джеймс. - Хватит спать, маленькая соня. Давай-ка, сбегай в ванную комнату, приведи себя в порядок. Пора обедать.
        Он уже накрывает на стол, поэтому я и почуяла эти запахи.
        - Проголодалась?
        - Да. - Соскакиваю с дивана, путаясь в одеяле. - Я сейчас.
        - Уж поторопись, - усмехается Джеймс, глядя мне вслед. - Но не упади по дороге.
        Я возвращаюсь к столу, освежившись и переплетя волосы. Мне опять приготовили подушку на полу, но кормить с рук Джеймс не собирается. Рядом с тарелкой лежит ложка. Суп-пюре? Фу, я его ненавижу… Это же как жидкая манная каша!
        Однако отказаться не могу, это неприлично.
        - Возьми. - Джеймс протягивает мне горячую булочку. - Она с зеленью и маслом.
        Очень стараюсь, чтобы он не заметил, как мне противно. Впрочем, пахнет приятно. Джеймс не спускает с меня глаз, и, улыбнувшись ему, я глотаю суп.
        Ой, вкусно…
        - Не так страшно, как казалось? - интересуется он.
        Фух, блин… Он все же заметил!
        - Я не люблю суп-пюре, - мужественно признаюсь я. - Но этот съем, он необычный.
        Джеймс усмехается.
        - А из чего он? Не могу понять…
        - Не скажу, - невозмутимо произносит он. - Это мой секрет.
        Действительно вкусно. Я быстро съедаю свою порцию, уплетаю булочку.
        - Можно еще?
        - Больше нет. Я готовлю порционно, не люблю разогретый суп. Зато есть рыба под соусом, который ты никогда не пробовала. И салат.
        В общем-то, понятно, почему меня не кормят с рук. Легко порезать на кусочки мясо, фрукты или оладьи, но не нежную рыбку, что тает во рту.
        - Никогда не пробовала такой вкуснятины! Спасибо, сэр, - благодарю я вполне искренне.
        Честно говоря, я уже и не помню, когда нормально обедала. Лапша из пакетика дешевле, да и готовить ее быстрее.
        - Какой суп ты любишь? - интересуется Джеймс, убирая со стола.
        - Борщ.
        - О, этот рецепт мне все еще не дается. Получается что-то не то… Говорят, у каждой хозяйки свой рецепт?
        - Есть такое, - соглашаюсь я. - Я умею его готовить и могу…
        Замолкаю, потому что в этом нет никакого смысла. Джеймс все равно не пустит меня на свою драгоценную кухню. Он даже не переспрашивает, что я имела в виду.
        После обеда он варит нам кофе, и мне достается десерт: мороженое, смешанное с клубникой, кусочками печенья и шоколадной крошкой.
        - Я лопну… - жалуюсь я, но не могу остановиться. И добавляю, облизывая ложку: - И растолстею.
        - Не возражаю, - отзывается Джеймс. - Немного жирка на попе тебе не повредит.
        У меня худая попа?!
        - Пойдем гулять, Бэмби. Погода хорошая.
        - Во двор? - уточняю я.
        - Нет, на берег залива.
        - Вот… так? - пугаюсь я. - Без одежды?
        - Нет, пожалуй. - Он насмешливо на меня смотрит. - Так тебя в полицию заберут, а у меня еще есть планы на вечер.
        Джеймс разрешает мне одеться, но хвостик остается в попе, а ошейник - на шее. Он дает платок, чтобы я спрятала ошейник, однако хвостик и отсутствие трусиков не дают мне покоя. Я придерживаю юбку руками, потому что боюсь, что порыв ветра приподнимет подол. На море всегда ветер!
        - Поговорим? - предлагает Джеймс. - Пока гуляем, ты не рабыня, а я не хозяин. Давай просто поговорим.
        - А хвостик тогда зачем? - недовольно бурчу я.
        - Чтобы ты не забывала, чья ты, - парирует он. - Бэмби, не страдай. Тебе же нравится, что нас связывает кое-что необычное.
        - Откровенно говоря… да, - соглашаюсь я. - Это… волнует.
        - Опиши, что чувствуешь.
        - Сейчас?
        - Да.
        - Желание… Хвостик напоминает мне о твоих прикосновениях. Стыд… Это необычно и непривычно. Удовлетворение… потому что тебе нравится, что я смущена.
        - Ты честна…
        - Зачем мне врать? - смеюсь я. - Джеймс, я счастлива каждой минутой, проведенной с тобой. Неужели не заметно?
        - Заметно, - соглашается он.
        - А ты? - Я решаюсь задать вопрос, ответ на который боюсь услышать. - Что чувствуешь ты, когда я рядом?
        - Неужели не заметно? - Джеймс приподнимает бровь.
        - Ну… я не столь опытна, боюсь ошибиться.
        - Мне хорошо. - Он поводит плечом. - Думал, что будет хуже, но ты забавная.
        Он замолкает, и я удрученно молчу. Забавная? А как же «сладкая девочка»? Это неискренне, только для сессии? Он всего лишь забавляется и говорит привычные слова? Конечно, он же был со многими женщинами. И этот ошейник… его носили до меня…
        Я поправляю полоску кожи, которая вдруг стала давить.
        - Больно? - Джеймс сразу же замечает мой жест. - Ослабить?
        - Нормально. - Я улыбаюсь через силу. - Платок щекочет.
        Мне нельзя обижаться. Я выпросила эту встречу, он не хотел со мной… играть. Ни о чем другом нет и речи. Мне нельзя ревновать Джеймса, нельзя желать чего-то большего. Я обещала.
        - Тебе не холодно?
        - Нет. Здесь красиво.
        - Да, красиво…
        Мы идем вдоль береговой линии, обходя темные валуны. Пахнет морем и соснами. Из-за хорошей погоды берег отнюдь не безлюдный, но все заняты своими делами: взрослые прогуливаются, дети во что-то играют.
        - Как дела на работе? - интересуется Джеймс. - Скоро открытие. Ты справляешься?
        - Все хорошо, спасибо.
        - Тебя не обижают?
        - Нет, что ты, - смеюсь я.
        Кто же осмелится обидеть протеже ресторатора? Правда, администратор, белокурая Ася, спросила прямо, не любовница ли я их босса. Я ответила, что навряд ли такой мужчина, как Джеймс, отправит свою любовницу работать официанткой.
        - У него хватит средств содержать с десяток таких, как я. - Так и сказала, глядя прямо в глаза Асе.
        - И то верно, - согласилась она. - Да и не позарится он на такую серую мышь, как ты.
        Мышь? Да ради бога! Лишь бы роман нам не приписывали.
        - Но почему он просил за тебя? - спохватилась Ася.
        - Так получилось, - пожала я плечами. - Его попросили, он не смог отказать.
        Вот потому меня и не трогают. Может, я и мышь, но все равно темная лошадка. Правда, команда вроде собралась неплохая - и парни, и девушки. Обучение проходит гладко, меня даже хвалят.
        Ничего этого я Джеймсу не рассказываю. Зачем? Его не должна интересовать моя жизнь. Я всего лишь забавная игрушка…
        - Что-то ты загрустила. Устала?
        - Немного, - соглашаюсь я.
        Мы медленно идем обратно.
        - Бэмби, расскажи, почему ты решила, что Тема тебе подходит, - неожиданно просит Джеймс. - Да еще сразу так экстремально - мазохистка, рабыня.
        Я спотыкаюсь, зацепившись ногой за камушек. Джеймс ловит меня за локоть, удерживает от падения. Умеет же он задавать неудобные вопросы! Совсем не хочу откровенничать…
        - А ты расскажешь о себе? Хоть что-нибудь? - спрашиваю я.
        - Что ты хочешь знать?
        - Как ты стал садистом? Как у тебя это было… впервые? Ты помнишь девушку…
        - Остановись! - резко прерывает меня Джеймс. - Ты права, не надо вмешивать личное в наши отношения.
        «Не надо, - мысленно соглашаюсь я. - Мне слишком хорошо, чтобы думать, сколько женщин носили твой ошейник».
        - О, Джеймс? Какая встреча!
        Женский голос кажется мне смутно знакомым. Поднимаю взгляд и вижу… Асю. Она смотрит на Джеймса и радостно улыбается. Нет, не радостно… плотоядно. У нее виды на моего хозяина?!
        Если Джеймс замер от неожиданности - кажется, он не ожидал встретить тут Асю, - то я - от испуга. Я вдруг поняла, что ревную.
        Ревную мужчину, который мне не принадлежит.
        -
        = 18 =
        ДЖЕЙМС
        Искренность Алесси не вяжется с нежеланием рассказывать о том, что подтолкнуло ее к Теме. Тут что-то нечисто? Однако она права, я не могу требовать то, чем сам не готов делиться.
        Я немного раздражен, потому что вопросы Алесси напомнили мне о Кейт. Из-за нее я стал тематиком, из-за того минета, когда она перепутала меня с Дэвидом… Но я сам виноват, что разбудил воспоминания.
        - О, Джеймс? Какая встреча!
        Пальчики Алесси больно впиваются мне в предплечье. Вполне разделяю ее чувства, я тоже не в восторге, узнав коллегу. Ася - администратор в открывающемся ресторане, но эту должность она занимает временно. Вообще, она ведущий менеджер в нашей команде, потому давно и по праву обращается ко мне по имени.
        К сожалению, Ася приставуча, как пиявка. Я вздохнул свободно, когда руководство отправило ее готовить персонал к открытию нового ресторана. Ася не замужем и активно ищет жениха. Вернее, в своих фантазиях она назначила меня на эту должность, и прет к цели, как танк.
        - Добрый день, - говорю я вежливо. - Неожиданная встреча.
        - Я к подруге в гости приехала, хотела сделать сюрприз, а ее дома не оказалось, - щебечет Ася, хлопая накрашенными ресницами. - А теперь аптеку ищу, ногу натерла. И тебя неожиданно встретила! Ты тут живешь или тоже в гостях?
        Неожиданно? Как же! Асино вранье шито белыми нитками. Никто в здравом уме не поедет в такую даль без предупреждения. Мы встретились почти у ворот моего дома, потому что она каким-то образом достала мой адрес. Ногу натерла? Это она намекает, что на шпильках с электрички шла? Нет же, прибыла на такси. Все представление - попытка попасть ко мне в дом. Ася ждет, что я приглашу ее на чай? Размечталась!
        - Аптека на соседней улице, - подсказываю я. - За поворотом налево.
        Асю немного перекашивает - не такого ответа она ждала.
        - Привет, Александра. - Она небрежно здоровается с Алесси, словно только что ее заметила. - Ты мне не поможешь? Так болит нога…
        Алесси дергается, но в такой ситуации она не может отказать.
        - Да, конечно…
        - Нет, - перебиваю я. - Мой дом ближе, аптечка у меня есть.
        Как же неудачно… Выдать Алесси за свою любовницу, чтобы Ася отстала? Замечательный вариант! Только Алесси - подчиненная Аси. Чтобы обиженная стерва портила жизнь моему олененку? Да ни за что!
        - Спасибо, Джеймс. - Ася кокетливо улыбается. - Можно опереться на твою руку?
        Сжимаю челюсти, но вежливо позволяю. Алесси, наоборот, отступает в сторону и слегка отстает. Надеюсь, она не рванет на электричку с пробкой в попе. Хотя…
        - Алесси, иди вперед, - говорю я ей, открыв ворота с пульта. - Принеси аптечку, она в ванной комнате, в шкафу. Мы с Асей будем в саду.
        И все же сплетен не избежать: наша с Алесси прогулка не может быть объяснена простым «живем по соседству, случайно встретились». К тому же, я послал ее за аптечкой, то есть, предполагается, она знает расположение комнат. Но оправдываться, когда не спрашивают - подтверждать причастность.
        Провожаю непрошеную гостью в беседку, устраиваю на диванчике. У меня нет никакого желания изображать радушного хозяина, и в дом ее пускать нельзя - я не уверен, что ей на глаза не попадется какое-нибудь доказательство наших с Алесси игр.
        Кстати, куда она запропастилась?
        В кармане вибрирует телефон. Хочу сбросить звонок, но по привычке смотрю на экран. Бэмби?!
        - Да, - отвечаю коротко, на всякий случай отходя подальше от Аси.
        - Она спрашивала, любовники мы или нет, - выпаливает Алесси. - Я ответила, что нет!
        - Да, хорошо. - Не могу понять, радует меня или огорчает, что она не хочет считать меня своим любовником. Строго говоря, мы действительно не вместе. - Буду ждать подтверждения, постарайтесь побыстрее.
        Надеюсь, она поймет, что нельзя отсиживаться в доме. Чем быстрее она принесет чертову аптечку, тем быстрее я выставлю Асю вон.
        - Это по работе, - объясняю я, отключив телефон.
        - Сегодня так жарко, правда? - Она обмахивается сумочкой, намекая, что не отказалась бы от предложения освежиться.
        - Да? Не заметил. А вот и Алесси.
        - Она твоя рабыня? - спрашивает Ася, кривя губы. - Вот так выглядят любители порки?
        Подошедшая Алесси слышит все, бледнеет и растерянно смотрит на меня. Вот уж кого бы я выпорол за длинный язык, так это Асю! А ведь и тут я виноват - сам сказал ей как-то, что предпочитаю тематические отношения, поэтому не могу позволить себе роман с обычной женщиной. Был уверен, что она оставить меня в покое. Как же! Эта дура не поверила, а теперь пытается побольнее уколоть Алесси.
        - Думай, что говоришь, Ася! - Приходится выкручиваться на ходу. Мне все равно, что думают о моих предпочтениях, пусть хоть в геи запишут, но Алесси определенно не нужны сплетни на работе. - Алесси - дочь моего хорошего знакомого. Сейчас они гостят у меня. Алесси захотела погулять, я показывал ей окрестности.
        - О, так твои родители здесь? - Ася делает вид, что смущена. - Я так не вовремя… Прости, Джеймс.
        Алесси каменеет лицом. Я никогда не видел ее такой, она как будто почернела.
        - Тебе лучше извиниться перед Алесси.
        - Алесь, прости. Я порой сама не понимаю, что несу. - Ася одаривает ее фальшивой улыбкой. - Расстроилась, что подругу не застала… И нога…
        - Ничего. - Алесси вымученно улыбается. - Я принесла аптечку. Помочь?
        - Нет, я сама. Спасибо.
        - Я вас оставлю. - Алесси смотрит на меня, ожидая разрешения.
        - Папе передай, что я скоро буду, - говорю я.
        И отчего-то мне кажется, что она вот-вот упадет в обморок. Но нет, она кивает и уходит в дом.
        - Прости, что помешала, Джеймс. - Ася быстро наклеивает пластырь на несуществующую мозоль. - Я пойду.
        - Вызову тебе такси.
        - Нет, неудобно…
        - Пустяки, это за счет кампании.
        Ася прикусывает язык, потому что она тоже имеет право пользоваться корпоративным такси. Вот почему так? Умная женщина с высшим образованием превращается в жалкую дурочку, когда охотится за мужчиной. Ася недурна собой, хоть и не в моем вкусе: слишком костлявая, слишком искусственная. Женщины уверены, что мужчины не замечают «мелочей», но это не так. Ася - крашенная блонди с силиконовыми губами и ботоксом на лбу. Что поделать, я предпочитаю натуральную красоту.
        Если Алесси когда-нибудь захочет «подколоть» губы, она неделю на задницу не сядет… Стоп! О чем это я? «Когда-нибудь»? Алесси? О боже…
        Провожаю Асю до такси и закрываю ворота. Надо будет проследить, чтобы она не отыгрывалась на Алесси, когда откроется ресторан. Лучше пусть возвращается в офис и тренируется на мне, я привычный. Может, убедить ее в том, что я - гей? Или найти кого-нибудь, представить, как свою женщину… Позже подумаю над этим.
        Спешу в дом, беспокоясь об Алесси. Все же она болезненно переживает эту встречу, надо убедиться, что все в порядке.
        Внизу ее нет.
        - Бэмби! - кричу я. - Бэмби, где ты? Выходи, она ушла!
        Поднимаюсь по лестнице и нахожу Алесси на верхней ступеньке. Она сидит, обхватив руками колени, и смотрит мимо меня.
        - Эй, что с тобой? - Устраиваюсь рядом. - Ася - мой персональный кошмар, но тебя это не касается. Ты правильно сказала ей, что мы не любовники. Так лучше, вы же вместе работаете.
        - Мы не любовники… - шепчет Алесси едва слышно. - Это же правда.
        Она хватается за горло, как будто у нее приступ удушья.
        - Да что с тобой…
        Снимаю платок, который все еще закрывает ошейник, проверяю, не туго ли он застегнут. Вижу покрасневшую кожу и, нахмурившись, расстегиваю пряжку. Не могу удержаться от крепкого словца: ошейник грубый для кожи моего олененка, он натер ей шею.
        - Бэмби, почему ты не сказала, что тебе больно! - восклицаю я.
        - Я думала, что так надо… - бормочет она и отворачивается.
        Это Ася испортила ей настроение? Пф-ф-ф… Утирать сопли я не собираюсь.
        - Я иду вниз делать попкорн. И хочу посмотреть фильм. Где привести себя в порядок, ты знаешь. У тебя есть выбор: можешь присоединиться ко мне или уйти.
        Я не отпущу ее в таком состоянии, но отчего-то уверен, что Алесси останется.
        - Простите, сэр, - произносит она и убегает в ванную комнату.
        Спускаюсь и, на всякий случай, запираю дверь, чтобы неугомонная девица не улизнула. После прогулки я планировал поиграть с Алесси, но сейчас лучше отвлечь ее фильмом. Пусть успокоится, да и мне необходим отдых.
        -
        = 19 =
        АЛЕКСАНДРА
        Пожалуй, впервые я осознала, во что вляпалась. Происходящее с Джеймсом с самого начала не казалось мне игрой, однако я не понимала последствий. Думала, что справлюсь: получу желаемое и смогу уйти, когда он попросит. Я была готова страдать, но не учла, как это больно.
        А ведь Джеймс меня не прогонял, я лишь испытала ревность, причем необоснованную. Он явно не обрадовался появлению Аси, да и связи между ними нет, иначе она не спросила бы с таким презрением, не рабыня ли я. И все же ревность затмевала все, даже боль от его лжи. Надо же такое придумать! Мои родители - его друзья! Дядя Джеймс, блин… Но упрекнуть его не в чем, он не знает о том, что мои мама и папа погибли. Это лишь попытка спасти положение - ради меня. Навряд ли Джеймс нуждается в оправданиях, если не скрывает своих увлечений.
        Как я могла так влюбиться? Почему? Может, это какой-то приворот? Мне физически больно думать о тех рабынях, что носили ошейник до меня. Меня корежит, стоит представить, на чьей шее он окажется после. Джеймс ничего не обещал, зато я дала слово, что уйду по первому требованию. И я сделаю это, даже если упаду бездыханной сразу за порогом его дома.
        Как больно…
        Почему именно сегодня? Все было прекрасно! А теперь я задыхаюсь от горечи, все смешалось в кучу - и воспоминания о гибели родителей, и ревность, и злость на Асю. Может, мне уйти? Прямо сейчас! Рвать по живому, пока не приросла к Джеймсу еще сильнее…
        Наверное, я неосознанно дергала ошейник, поэтому натерла кожу. Голос Джеймса приводит меня в чувство, но я слишком расстроена, чтобы играть в послушную рабыню. Он словно понимает это - и предлагает мне выбор.
        Уйти или остаться… Уйти или остаться? Уйти… Остаться…
        Я бреду в ванную комнату, и там умываюсь холодной водой. Уйти… Я поплачу, пострадаю. И буду жить без Джеймса. Остаться… Расставаться все же придется, но позже. Он подарит мне восхитительные воспоминания, которые помогут мне пережить боль. Лучше попробовать и жалеть о том, что потеряла, чем остановиться и жалеть о том, чего не было.
        Я привожу себя в порядок: раздеваюсь, перечесываю волосы. Иду к лестнице, но сталкиваюсь с Джеймсом. В руках у него большая миска с попкорном.
        - Ты долго, - замечает он. - Какой попкорн любишь, соленый или сладкий?
        - Сладкий.
        - Тебе повезло, - подмигивает он. - Я сделал с карамелью. Пойдем, кинозал на втором этаже.
        Кинозал… Это очень богатый дом. Кроме бассейна я видела бильярдную, и, наверняка, здесь есть и сауна. В иные дни здесь должно быть много слуг, такой дом надо содержать в чистоте и порядке.
        - Что будем смотреть? - Джеймс подталкивает меня к шкафу с дисками. - Выбирай.
        С удивлением понимаю, что все фильмы на русском языке. Неудивительно, что Джеймс так хорошо говорит по-русски. Честно говоря, мне все равно, что смотреть. Выбираю «Кухню в Париже», зацепившись взглядом за слово «кухня».
        - Глупый фильм, но смешной. - Джеймс забирает у меня коробку и вручает попкорн. - Устраивайся.
        - Выбери… те что-то другое, - предлагаю я и осматриваюсь.
        Здесь несколько удобных диванов и большие подушки на полу. Где мне расположиться?
        - Нет, он подойдет. Садись, Бэмби. - Он кивает на диван.
        Пытаюсь сесть боком, потому что пробка мешает, да и попа после порки все еще болит. Джеймс вздыхает, отбирает у меня попкорн и ставит миску на столик. Садится сам, раздвигает колени и подзывает меня, показывает на пол.
        Опускаюсь на колени и замечаю в руках у Джеймса знакомую баночку. Он осторожно растирает гель по шее, смазывая ссадины, и я прикрываю глаза, наслаждаясь теплом его прикосновений.
        - Встань, развернись и наклонись, - командует он.
        На ягодицы ложится новый слой обезболивающего, а я лишаюсь хвостика.
        - Постой, пусть подсохнет, - говорит Джеймс и уходит мыть руки.
        Размышляю, означает ли это, что игры закончились. На мне больше нет ошейника, нет сбруи и пробки в попе. Мы будем смотреть фильм? И все? Может, мне надо было выбрать что-нибудь… эротическое?
        Вернувшись, Джеймс устраивается на диване и вытягивает ноги. Он снял футболку, в которой гулял, и переодел брюки. Я рассматриваю его босые ноги в домашних клетчатых штанах и голую грудь.
        - Бери попкорн и иди ко мне. - Он хлопает ладонью по дивану рядом с собой. - Давай, ложись.
        Подаю ему миску и осторожно ложусь на бок. Джеймс тут же притягивает меня к себе, и моя грудь касается его обнаженного тела.
        - Бэмби, ты чего-то боишься? - насмешливо интересуется он.
        - Н-нет… сэр.
        - Ешь попкорн.
        Он закидывает одну руку за голову, а в другой у него пульт. Нажимая на кнопки, он закрывает жалюзи, затемняя комнату, включает экран…
        Я устраиваю голову на сгибе его руки и, осмелев, прижимаюсь теснее. Джеймс теплый… манящий… Я не могу думать ни о попкорне, ни о фильме. Отложив пульт, Джеймс обнимает меня, подтягивает ближе, кладет ладонь на мою грудь. Я тихонько перевожу дыхание и тянусь за попкорном.
        Джеймс почти ничего не делает - смотрит на экран и время от времени поглаживает сосок подушечкой большого пальца. А я хрущу попкорном, и он застревает у меня в горле. Я голая, а на Джеймсе тонкие брюки. Мне кажется, что его кожа пылает жаром. Внизу живота разливается знакомое тепло.
        Я пытаюсь приласкать Джеймса, провожу пальцами по его груди, но он ловит мою руку. Тогда я трусь бедром о его бедро.
        - Бэмби, лежи спокойно. Смотри фильм, - говорит он.
        Обижено фырчу, как ежик, но затихаю. Не могу понять, что происходит на экране, и закрываю глаза. Так мне уютнее.
        - Бэмби? Ты опять уснула?
        Ох, кажется, да. С трудом прихожу в себя и смущенно смотрю на склонившегося надо мной Джеймса. Он остановил фильм - в комнате тихо, но свет от экрана освещает его лицо.
        - Бэмби…
        Он медленно наклоняется, и его губы соприкасаются с моими. Его дыхание пахнет карамелью. Он проводит языком по губам и отстраняется.
        - М-м-м… - тяну я разочарованно.
        - Соблазнительница… - бормочет он.
        А потом встает и подхватывает меня на руки. Успеваю заметить, что миска переворачивается и попкорн рассыпается по дивану. Джеймс не обращает на это внимания. Он несет меня в спальню - тащит, как добычу, потому что взгляд у него алчный и требовательный.
        - Если хочешь остановить меня, не молчи, - почти рычит он. - Иначе будет поздно.
        - Не хочу… - шепчу я, прильнув щекой к его щеке. - Не хочу останавливать.
        = 20 =
        ДЖЕЙМС
        Я был уверен, что придется успокаивать Алесси, создавать подходящую атмосферу, возможно, даже уговаривать, ведь она едва не плакала, когда я нашел ее на лестнице после ухода Аси. Однако уговаривать пришлось себя: не спешить и не делать глупостей, все же Алесси девственница.
        Я думал, она выберет мелодраму, и в конце, под финальный поцелуй героев, мы сольемся… в экстазе. Примитивно, зато действенно. Но фильм Алесси не интересовал в принципе, она даже не взглянула на экран. Честно говоря, и я ничего не видел.
        Какой, к черту, фильм, когда рядом лежит соблазнительная девушка? Когда ее теплые пальчики щекочут кожу, а коленка норовит упереться в пах…
        Я пытался быть сдержанным, но в глазах темнело от близости обнаженного девичьего тела. Я и так терпел целый день! Алесси нельзя пугать. Алесси нельзя брать жестко после порки, когда организм требует разрядки. Алесси нельзя нагнуть и…
        Не наступило ли то время, когда уже можно?! Тем более, она сама хочет.
        Укладываю Алесси на кровать, сдернув покрывало. Она не хочет меня отпускать.
        - Бэмби, я не уйду, - уговариваю ее, расцепляя руки. - Дай мне пару минут.
        Чтобы снять штаны, хватает мгновения, но, как назло, я забыл приготовить презервативы. Выгребаю из ящика сразу несколько штук, один пакетик разрываю и раскатываю резинку на члене, благо он уже в полной готовности.
        Алесси, приподнявшись, наблюдает за мной. Мне кажется, что в ее глазах испуг. Нет, хватит! Я устал спрашивать. У нее хватило храбрости сбежать, хватило наглости настоять на своем, хватило мужества выдержать порку. Уж как-нибудь сообщит мне, если передумала!
        Целую Алесси в губы, и она отвечает, пропуская мои волосы сквозь пальцы. Приходящие рабыни не нуждались ни в любви, ни в нежности, и я лишь удовлетворял похоть, сексуальное желание - и их, и свое. Мои чувства навсегда остались с Кейт, так я думал.
        Оказалось, что она забрала не все. Может, что-то скопилось за долгое время, а, может, я прятал это глубоко внутри, считая, что «одноразовые» женщины не достойны большего. Алесси пробудила то, о чем я давно забыл.
        Я не люблю ее так, как Кейт, но… я люблю ее. Люблю сейчас, в этот самый момент, когда огромные бездонные глаза смотрят так доверчиво, что хочется плакать. Когда пушистые волосы рассыпаются по подушке и скользят между пальцами шелковыми прядями. Когда мягкие податливые губы, пахнущие карамелью, приоткрываются, отвечая на поцелуй. Когда теплые ладони гладят меня по плечам. Когда бархатная кожа покрывается мурашками от моих прикосновений.
        - Джей… - шепчет Алесси, и ее взгляд туманится. - Джей…
        Я не отвечаю, потому что она ждет не слов, а действий. Она тянется за прикосновениями, кусает губы, когда соски превращаются в твердые горошинки, томно стонет, когда я выцеловываю дорожки от шеи к груди, и ниже, к пупку. Она сладко дрожит в моих руках и доверчиво льнет, пытается ответить на ласки.
        - Расслабься, Бэмби… Не бойся.
        - Я не боюсь, - лепечет она и чувственно вздыхает. - Лишь чуточку… потому что впервые…
        - Ты прекрасна, - говорю я, искренне ею восхищаясь.
        Она не притворяется наивной, она такая и есть - чистая невинная девочка, доверившая себя садисту. Впервые мелькает мысль, что Алесси - не наказание, а подарок. Черт подери, мне нравится, что в моей постели девушка, которая никогда не была с другим мужчиной!
        Она слегка морщится, когда ягодицы трутся о простыню, но я не хочу переворачивать Алесси на живот, чтобы облегчить ее страдания. Я хочу видеть ее лицо. Я дурею от ее груди: она наливается от возбуждения, ареолы слегка набухают, соски вытягиваются. Кончиком языка она соблазнительно лижет верхнюю губу, когда я целую бедра, подбираясь все ближе к влажной щелочке между ее ног.
        Половые губы набухли и приоткрылись, клитор чуть вытянулся и торчит, как пестик в лепестках цветка. Ба, Джей! В тебе еще не умер поэт?
        - Джей… - хнычет Алесси, когда я касаюсь языком вершинки клитора.
        Нетерпеливая…
        Чтобы ей стало легче, сминаю подушку и подсовываю ей под поясницу. Придерживаю раздвинутые ноги и целую подколенные ямочки, щекочу нежную кожу языком. Вижу, как Алесси довольно ерзает, получая новую порцию удовольствия. Снова целую бедра, а потом слегка наваливаюсь, закинув ее ноги себе на плечи.
        Член касается промежности. Внимательно слежу за Алесси - ее желание сильнее страха. Упираюсь головкой в щелочку и медленно ввожу член… Алесси тут же напрягается и пытается свести ноги. Встаю на колени, широко разведя бедра, и наваливаюсь сильнее. Худенькая Алесси навряд ли испытывает дискомфорт от подобной гимнастики, зато я ласкаю ее грудь, успокаивая, а потом и вовсе наклоняюсь к губам и целую, одновременно резко всаживая член.
        Поцелуй гасит крик. Колени Алесси прижаты к ее груди, а я замираю, даю ей возможность привыкнуть к новым ощущениям.
        - Больно? - хрипло спрашиваю, с трудом оторвавшись от ее губ.
        - Еще… - просит она, едва переводя дыхание.
        - Обхвати меня ногами. Да, так…
        Помогаю Алесси чуть изменить позу, она обнимает меня бедрами и скрещивает ноги на пояснице. Делаю несколько осторожных фрикций.
        - Еще…
        Ее пальцы сжимаются на моих бедрах.
        Двигаюсь плавно, опасаюсь причинить ненужную боль. Но если Алесси и дрожит, то не от страха. Она прикрывает глаза и часто дышит, постанывая. Ей хорошо, и я сосредотачиваюсь на собственных ощущениях.
        Конечно же, Алесси тесная и узкая. В паху сладко ломит, яички поджимаются, член пульсирует… Двигаюсь быстрее - и получаю разрядку, когда чувствую, как сокращаются стенки влагалища. Слабовато для первого раза, но это нормально. Алесси хоть и просила «еще», но после ее пальцев на моих бедрах останутся синяки.
        Вытягиваюсь на кровати и притягиваю к себе Алесси, подминаю под себя. Мне нужно передохнуть, да и в голове слегка шумит. Девочка лежит, как мышка, даже дышать боится.
        - Все хорошо? - спрашиваю я.
        - Да. - Тишина, ерзанье… И тихое: - Спасибо…
        - Тебе спасибо, Бэмби.
        Так уютно держать ее в объятиях. Пф-ф-ф… О ней я с гордостью могу сказать: «Моя женщина!» Зарываюсь носом в ее волосы, дышу в макушку.
        - Сэр…
        - Джей, - поправляю я. - Это не сессия.
        - Дже-е-ей… - тянет она, как будто пробует имя на вкус. Выходит, во время секса она не замечала, как ко мне обращается? - Джей, мне нужно… в душ. И простыни… я, наверное, испачкала…
        Она смущается и прячет лицо. Губы расплываются в улыбке, но я прячу ее. Переворачиваю Алесси на спину и нависаю сверху, нарочито серьезно сдвинув брови.
        - Ты жалеешь? - спрашиваю я.
        - Нет. Нет! - Она отчаянно мотает головой.
        - Тогда чего стыдишься?
        Задумывается. Хмурит лоб, смешно морщит переносицу.
        - Доставляю тебе неудобство? - предполагает она, но как-то робко.
        - Ерунда. Я похож на того, кто недоволен?
        - Блин… - бормочет она и говорит громче: - Да, мне стыдно! Стыдно, что я ничего не умею. Я хочу доставить тебе удовольствие, но не знаю, как!
        - Доставить мне удовольствие просто, глупая. - Наклоняюсь и целую Алесси в висок, шепчу ей на ухо: - Послушание…
        - Это же не сессия?
        - Так и я не прошу ничего… особенного.
        - Ты ничего не просишь. - Она явно осмелела. - А когда я делаю, то не позволяешь!
        Не выдерживаю и валюсь на бок, хохоча. Алесси бесподобна! О нет, она сохранила невинность, не потому что ее никто не хотел. Это она никого не хотела, пока не встретила меня.
        Боже, как это льстит!
        - Пойдем в душ. - Тяну ее за руку, отсмеявшись. - Постель потом перестелем.
        - Вместе? - пугается она.
        - Как будто в первый раз! - фыркаю я. - Но теперь я хочу тебя вымыть.
        В этом нет необходимости, но я действительно потакаю собственной прихоти. Наливаю мыло на руки - и растираю его по коже Алесси. Мне нравится ее мылить - особенно грудь и ягодицы. И между ног, проникая пальцами в дырочку.
        Алесси таращит на меня глаза и еле дышит. Все заканчивается тем, что я разворачиваю ее к стенке, заставляю упереться в нее руками и расставить ноги. И беру Алесси сзади, резко и быстро.
        Раскаяться не успеваю: она ловит свой оргазм практически одновременно со мной, и у нее подкашиваются ноги.
        Блин! Не кретин ли я? Видел же, как ее уносит…
        Ладно, для этой сладкой девочки я готов побыть заботливой мамочкой. Тщательно вытираю ее, заворачиваю в чистое полотенце и тащу вниз, поближе к кухне. У меня разыгрался аппетит, а выпускать Алесси из поля зрения я не готов. Оставлю одну - и она опять уснет.
        - Ты готовить умеешь? - интересуюсь я, пугаясь собственного вопроса.
        - Да. - Она смешно трет нос, вроде хочет чихнуть.
        - Если нож дам, пальцы себе не отрежешь?
        - Нет…
        Кажется, мне удалось ее озадачить.
        - Тогда так… - Устраиваю ее за столом, вручаю нож, разделочную доску и овощи. - Режь соломкой, для салата.
        Она смотрит на меня, приоткрыв рот. Я никак не комментирую собственное решение. Если поймет, что для меня этот шаг - акт доверия, то хорошо. Нет… да и не надо.
        Чтобы не смущать ее, отворачиваюсь и достаю из холодильника мясо. Вроде бы и не слишком бурным был день, а есть хочется так, что сводит живот. Нет, жрать. Поджарить кусок мяса - и жрать, с кровью. Осторожно оглядываюсь: Алесси стучит ножом, кромсая огурец, от усердия высунув кончик языка.
        Не знаю, что ждет нас в будущем, не хочу загадывать, но абсолютно уверен, что у нас будет еще одна встреча. И откладывать ее надолго я не намерен.
        -
        = 21 =
        АЛЕКСАНДРА
        - Александра!
        Резкий голос Аси раздается рядом так неожиданно, что я пугаюсь, и телефон выскальзывает из пальцев. Он падает на столешницу, чудом избежав «купания» в чашке с капучино. Первая мысль о том, что Ася опять нашла повод придраться. Да и после разговора с Джеймсом настроение не радостное.
        - Что случилось? - спрашиваю я вежливо, старательно пряча недовольство. - У меня брейк. Пятнадцать минут еще не истекли.
        - Придется прерваться, - невозмутимо отвечает Ася. - Гость хочет, чтобы именно ты приняла его заказ.
        Блин… У нас железное правило: «Желание гостя - закон». Конечно, если оно не нарушает ничьих прав. А это и вовсе невинная просьба, ради которой мне придется идти в зал, наплевав на собственный отдых. Самое обидное, что никто мне потом потерянные пять минут не возместит.
        Вообще, мне повезло. Хозяин нашего ресторана не поскупился - позаботился об обслуживающем персонале. У нас есть своя комната отдыха, где можно поесть, выпить кофе или чаю, да и просто присесть и вытянуть хоть ненадолго гудящие ноги. Я знаю, что так далеко не везде.
        - Мне надо в туалет, - заявляю я Асе.
        - Александра… - шипит она. - Иди в зал!
        - Хочешь, чтобы я описалась? - парирую я. - Скоро буду. Это займет всего пять минут.
        Как бы Ася не злилась, запретить мне посещение туалета она не может. А гость подождет, если уж ему приспичило, чтобы я его обслуживала.
        И дайте мне пострадать, в конце концов! У меня трагедия… на личном фронте. Я три недели не видела Джеймса.
        Впрочем, вру: я его все же видела. Издали, в день открытия ресторана. Это считается за встречу? Джеймс не пропал, он несколько раз звонил мне, предлагал встретиться, но я отказывалась. А что я могу поделать, если наши с ним выходные не совпадают? У меня скользящий график, у Джеймса - обычная рабочая неделя. В выходные в ресторане горячее время, а чаевые лишними не бывают.
        Вот и сегодня, Джеймс пригласил меня провести завтрашний день в его доме, а я снова сослалась на работу. Так обидно! Получается, уже не я за ним, а он за мной бегает… Если так будет продолжаться, он меня бросит. Так и сказал: «Алесси, это уже не смешно». Как будто я смеялась…
        Придирчиво осматриваю себя в зеркале, поправляю прическу и выхожу в зал.
        - Седьмой стол, - мрачно говорит мне Ася. - И учти, я за тобой слежу.
        Боже, что же там за vip-персона, что она так нервничает?
        Подхожу к столу и замираю, узнав Джеймса. О, замечательно! Мы только что беседовали по телефону, и я сказала, что занята. А он, оказывается, сидит в зале!
        - Добрый день… сэр, - выдаю я, неожиданно почувствовав себя обнаженной и беззащитной.
        Он удивленно приподнимает бровь, на губах мелькает улыбка.
        - Добрый день, Александр-р-ра. - От его раскатистого «р» я вздрагиваю. - Вы не спешили.
        «Вы»? «Александра»? О боже, он же не сердится всерьез? Нет, это всего лишь очередной экзамен. Наверное, он решил лично проверить, как справляется с работой его протеже.
        - Прошу прощения, сэр. - Протягиваю ему меню. - Вы…
        - Не надо, - отказывается он, перебивая. - Что посоветуете взять?
        Мы беседуем исключительно об ужине: я стараюсь изо всех сил, а Джеймс придумывает каверзные вопросы. Взгляд Аси жжет мне затылок. Наконец заказ сделан, я отправляю чеки на кухню и иду к барной стойке, потому что Джеймс заказал безалкогольный коктейль. Наверное, он за рулем.
        - Гость в моей секции, - жалуется Лара, подошедшая к бару за кофе.
        - А что я могу сделать? - повожу я плечом. - Желание гостя, приказ начальства.
        Лара шумно вздыхает.
        - Да расслабьтесь, девочки, - говорит бармен Дима. - Он, скорее всего, вообще не заплатит. Чеки проведут «за счет заведения».
        - Опять лясы точим? - К нам подходит Ася. - Работать, живо!
        - Джеймс просил передать тебе, что хочет поговорить, - сообщаю я ей.
        - Да? - Она оживляется. - Спасибо. Это ему? Давай, я отнесу. Иди, поторопи кухню.
        Она забирает у меня поднос со стаканом и плывет к столу Джеймса. Фыркаю под нос.
        - Поторопить кухню? - смеется Дима. - Шеф взбесится, если халдеи начнут его торопить.
        - От халдея слышу, - парирую я. - И я еще крышей не тронулась, чтобы торопить кухню.
        - Алеська, совесть имей! - К бару подходит Гоша, еще один официант. - Забирай уже своих, твой брейк давно закончился.
        - У меня vip-гость, - гордо отвечаю я. - Асенька приказала. Гош, не ной. Зато чаевые твои.
        - Да, а ты на бобах, - напоминает добрый Дима.
        Появление Джеймса в ресторане волнует меня сильнее, чем отсутствие чаевых. Навряд ли дело только в проверке. Но не думает же он, что я от него бегаю?
        Ася садится за стол напротив Джеймса, он что-то ей говорит, она кивает. Иду на кухню, когда на терминале высвечивается «Приготовлено» для холодной закуски. Джеймс заказал жареный сулугуни с кизиловым вареньем. Забираю тарелку и замечаю, что к панировке прилип волос.
        - Э, я это гостю не понесу, - возражаю я. - Переделывайте.
        - Что? - подскакивает к столу раздачи су-шеф.
        - Волосы!
        Он аккуратно устраняет непорядок.
        - Забирай.
        - Не заберу! Переделывайте.
        - Не зарывайся, - рычит су-шеф. - И без тебя…
        - Упс… - Я роняю тарелку на пол. - Прошу прощения, я такая неловкая.
        Да, я принципиальная. Дело не в том, что гость - Джеймс. Другие официанты жаловались, что кухня давит, заставляя забирать блюда с нарушениями. Но мы тоже отвечаем за подачу. Сейчас волос убрали, а потом таракана или муху так же уберут? Нет, со мной такое не пройдет.
        На кухне появляется Ася. Она всегда каким-то неведомым образом узнает о том, где происходят скандалы или разборки.
        - В чем дело? - спрашивает она, окидывая взглядом «поле боя».
        - Твои халдеи страх потеряли! - возмущается су-шеф.
        - Это моя вина, - говорю я и, прищурившись, смотрю на су-шефа. - Блюдо выскользнуло из рук.
        Это своеобразная уступка. Я могла бы наябедничать, что блюдо было испорчено, у меня и свидетели есть. Но… я беру вину на себя, а су-шеф запоминает, что со мной лучше не связываться. По-моему, хорошая сделка.
        - Ладно, бывает… - Су-шеф выпускает воздух и хлопает в ладоши. - Чего застыли? Работаем!
        - Штраф, - объявляет мне Ася. - И можешь идти после того, как обслужишь седьмой стол.
        - Куда идти? - переспрашиваю я.
        - Куда тебе надо, туда и иди, - отрезает она. - Могла бы и сама отпроситься. Неудобно ей…
        Она фыркает и уходит, а я медленно соображаю, что Джеймс, похоже, опять вмешался - соврал что-то, чтобы отпросить меня со смены. Мне это не нравится. Что за детский сад? Как будто я маленький ребенок… «Отпустите мою деточку пораньше, а то она стесняется попросить». Так, что ли?!
        Я с трудом сдерживаюсь, чтобы не высказать Джеймсу все, что я думаю о его поступке. Ася бдит, да и неприлично устраивать скандал на рабочем месте.
        Джеймс неторопливо ужинает, сам расплачивается, оставляет мне щедрые чаевые. Я невольно любуюсь им, раз уж выпала такая возможность. Злюсь и любуюсь одновременно. Что бы он ни думал, я соскучилась. Мне хотелось бы засыпать и просыпаться в его объятиях, чего уж там… Однако реальность такова, что нужно работать, иначе не оплатить счет за обучение.
        - Жду тебя у станции метро, - говорит Джеймс. - Поторопись.
        В раздевалке ко мне подходит Лара.
        - Алесь, не можешь поменяться? - просит она. - У тебя выходной через пару дней?
        - Ага, через пару, - подтверждаю я. - Тебе когда надо?
        - У меня - завтра, - объясняет она. - А мне бы через пару.
        Вспоминаю многообещающий взгляд Джеймса. Похоже, выходной завтра мне не помешает…
        - Если согласуешь с Асей, я не против, - отвечаю я.
        - О, я мигом! - радуется Лара.
        У станции метро появляюсь минут через двадцать. Ищу взглядом знакомую машину, и Джеймс выходит и машет мне рукой. Кажется, он все-таки зол, потому что хлопает дверцей, когда я сажусь на переднее сидение. А я еще и подливаю масла в огонь, потому что выпаливаю в раздражении:
        - Зачем ты отпросил меня с работы? Мне было неловко!
        - Что за игру ты ведешь, Алесси? - рычит он, резко тронув машину с места.
        - Игру? - переспрашиваю я растерянно. - О чем ты?
        - Едва отвечаешь на звонки, отказываешься от встречи, врешь, что занята, недовольна тем, что я…
        Он внезапно замолкает, однако скрипит зубами так, что мне страшно. А еще стыдно, хоть я не сделала ничего плохого.
        - Прости, что соврала, когда мы в последний раз говорили по телефону, - произношу я тихо. - Мне неловко, что я все время отказываю. Очень. Но я работаю, и наши графики не совпадают.
        - Я специально узнавал твой график. - Он уже не кричит, но равнодушные нотки в его голосе пугают не меньше. - А у тебя внезапно поменялись планы.
        - У меня? - Припоминаю, что Ася дважды меняла мне расписание на прошлой неделе. - Но… Не у меня, Джеймс. Кто-то заболел, и Ася попросила выйти…
        - Ася попросила? - Он бросает на меня быстрый взгляд и снова следит за дорогой.
        - Кто же еще? Она наш администратор.
        - Я должен был догадаться… - бормочет он себе под нос.
        - Джей, прости. Я очень соскучилась, правда.
        Он молчит, но мне кажется, что напряжение спало.
        - Куда мы едем? - спохватываюсь я.
        - Странный вопрос, - фыркает Джеймс. - Ко мне, конечно. Позвони подруге, предупреди, что не вернешься ночевать.
        -
        = 22 =
        ДЖЕЙМС
        Кажется, я недооценил коварство Аси. Конечно, у нее же доступ к служебной информации! И желание пакостить Алесси, даже если нет уверенности, встречаемся ли мы. Сегодня я дал Асе новый повод для подозрений. Черт! Почему я вообще должен об этом беспокоиться? Это моя личная жизнь. Это личная жизнь Алесси. Какое право Ася имеет вмешиваться в наши отношения?
        Я злюсь, но навряд ли что-то изменится. Дурная баба вбила себе в голову, что я - ее собственность, и разумные аргументы ее не успокоят. Надо возвращать Асю в офис, там она хоть под присмотром будет.
        И никаких отношений у нас с Алесси нет. Я хочу ее. Хочу так, что сводит в паху. Но это не чувства, а похоть. Я выдернул ее с работы, наплевав на здравый смысл, и везу домой, чтобы удовлетворить собственное желание. Навряд ли меня заботит, чего хочет Алесси.
        Наблюдаю за ней краем глаза, и настроение портится еще сильнее. Она выглядит раздосадованной, усталой, даже растерянной, но никак не радостной. И подруге не звонит, телефон так и не достала.
        Если бы Алесси была моей девушкой, я нашел бы нужные слова, чтобы ее успокоить. Однако я не могу давать ей ложную надежду, мы встречаемся только для сессий, да и принуждать Алесси - неправильно.
        Почему я думал, что она повиснет у меня на шее, пища от восторга?
        - Стоп-слово? - спрашиваю сквозь зубы.
        Алесси молча смотрит на меня, а потом я слышу:
        - Красный.
        Кровь ударяет в голову. Красный?! И это после того, как я унижался, отпрашивая ее у Аси? После того, как примчался к ней посреди недели, несмотря на то, что никогда не смешиваю личные дела и работу? Да что эта девчонка о себе возомнила!
        - Еще одна проверка? - цежу я, вцепившись в руль так, что белеют костяшки пальцев.
        - Джеймс…
        - А если я больше не позвоню… ты откажешься?
        Это запрещенный прием. Но если Алесси можно, то почему нельзя мне? Она превратила меня в озабоченного маньяка!
        - Пожалуйста, останови машину, - просит она.
        - Я отвезу тебя домой.
        Перестраиваюсь в нужный ряд, чтобы повернуть, а Алесси издает едва слышный всхлип и отворачивается.
        Я не прав. Черт побери, я прекрасно знаю, что не прав! От этого и злюсь, малодушно пытаясь переложить вину на девушку. Что я творю? Сейчас высажу Алесси у дома, уеду… и больше никогда ей не позвоню. Мне будет легче? Навряд ли. Но почему она так холодна? Ведь расстались мы, вполне довольные друг другом. Она нашла кого-то лучше меня?
        Ревность обжигает быстрее, чем я успеваю сообразить, кого ревную, а вместе с пониманием приходит и озарение.
        Едва останавливаюсь у дома Алесси, как она пытается выйти из машины. Однако я предусмотрительно заблокировал двери.
        - Выпусти! - Алесси дергает ручку. - Что за шутки, Джеймс?
        - Бэмби, прости. - Я стараюсь говорить спокойно, чтобы не пугать ее сильнее. - Я набросился на тебя, игнорировал твои желания. Удели мне еще немного времени. Пожалуйста.
        Она поворачивается ко мне, и я вижу слезы в ее глазах. Молчание, очевидно, знак согласия?
        - Ты получила то, что хотела, и теперь избегаешь меня?
        - Нет, это не так.
        Обиженно поджатые губы едва заметно дрожат.
        - Но ты не обрадовалась встрече.
        - И это не так, - возражает она. - Ты пугаешь меня, ты чем-то недоволен. Чувствую, что ты злишься, но в чем моя вина? Я не избегала тебя. Я скучала… А еще я устала. Просто устала…
        Она говорит что-то о шести четырнадцатичасовых сменах подряд, о том, что не высыпается, потому что по ночам икры болят до судорог, а потом плачет и просит не обращать внимания на ее нытье. Я слушаю ее и задаюсь вопросом, хочу ли я заботиться о ней, как о своей девушке. Ответ настолько однозначный, что шокирует: да.
        Кстати, зачем я все усложняю? Не замуж же я ее зову! Просто мне нравится Бэмби. Неприятно, что я ее обидел.
        - Завтра ты тоже работаешь? - интересуюсь я.
        - Нет… Если Ася утром не решит, что работаю.
        - Не решит, - обещаю я мрачно. - Хочешь выспаться?
        - Наверное… - вздыхает она.
        Навряд ли это возможно в ее коммунальной квартире.
        - Поедем ко мне, - предлагаю я. - Не на сессию, просто так. С меня ужин, а ты будешь только отдыхать, без каких-либо обязательств. Сходишь в сауну…
        - Спасибо, Джеймс, но… я не могу. - Алесси отводит взгляд. - Я не… не…
        Она смущается и замолкает.
        - Эй, в чем дело? - Я беру ее за подбородок и заставляю смотреть в глаза. - Скажи правду, Бэмби. Ты обиделась?
        - Нет, ты же извинился. - Она мнется, словно ей предстоит признаться в чем-то нехорошем. - Я не готовилась… к встрече.
        - Э-э-э… Ты о чем?
        С трудом соображаю, что речь об интимной гигиене. Боже, она действительно думает, что меня испугают волоски на лобке?
        - Не надо готовиться, - говорю я, пряча улыбку. - Доверься мне. Переоденься, если хочешь, мы у твоего дома. Заодно предупредишь подругу. И поедем.
        - Ты будешь ждать? - удивляется Алесси.
        - Десять минут, - отвечаю я. - У тебя всего десять минут. Если не вернешься - уеду.
        Откидываюсь на спинку сидения, едва Алесси выскакивает из машины. Я не пожалею? Точно не пожалею. Мне будет плохо, если она останется дома. Я лишь потакаю своим капризам. Алесси знает, что между нами не может быть никаких обязательств, а я испытываю удовольствие, заботясь о ней.
        Алесси возвращается в легкомысленной юбочке до середины бедра. Неужели вспомнила о моем правиле? Приподнимаю подол юбки, когда она садится.
        - Э-э… А это что за безобразие? - шучу я, заметив трусики.
        - Ты сказал, что у нас не сессия, - парирует она.
        - Юбку ты надеть не забыла… - Я ворчу и завожу машину. - Ладно, поехали.
        Несмотря на вечерние пробки, до дома добираемся быстро. Я окончательно успокаиваюсь. Немного стыдно за срыв, но Алесси словно о нем и не помнит. Идеальная женщина - кроткая, тихая, отходчивая.
        - Проголодалась, Бэмби?
        - Да так… - Она поводит плечом. - Не сильно, но от ужина не откажусь.
        - Как насчет ванны перед ужином?
        - Звучит заманчиво, - признается она.
        В сауне я ее одну, пожалуй, не оставлю. Не знаю, как она переносит жару. Пусть лучше расслабится в джакузи. Гидромассаж полезен для уставшего тела.
        - Раздеться все же придется, - говорю я, включив воду. - И принять душ до того, как ты ляжешь в ванну.
        Алесси, стоящая рядом, начинает расстегивать пуговицы на блузке, но я ее останавливаю.
        - Не надо, я сам…
        Не знаю, чего больше - желания доминировать или желания заботиться. Да и не все ли равно? Я делаю то, что мне нравится, а Алесси смотрит на меня, как на божество. Хотела бы меня остановить - давно бы остановила. Я могу быть жестоким, но и нежным - тоже. Это моя девочка. Я ее бог, повелитель и хозяин. О, я не нарушу данное ей обещание, ничего не попрошу взамен. Однако забота о своей рабыне - это тоже игра, и сегодня вечером я намерен насладиться ею.
        -
        = 23 =
        АЛЕКСАНДРА
        Джеймс расстегивает мою блузку, а я замираю, загипнотизированная его взглядом. Пальцы касаются кожи, но не ласкают. Неужели сдержит обещание? Я испытываю и любопытство, и возбуждение. Как можно не желать такого мужчину, как Джеймс? Особенно когда он так близко. Я ощущаю его дыхание, слышу, как бьется его сердце.
        Юбка соскальзывает на пол. Джеймс освобождает мою грудь от бюстгальтера. Соски твердеют в ожидании ласки, но… нет. Джеймс тянет вниз трусики, присаживается, и я переступаю, помогая ему.
        - Из-за этого ты так переживала? - спрашивает он и проводит пальцем по лобку.
        Ох, как стыдно… Я знаю, что едва отросшие волоски колючие, да и выглядит это… некрасиво. А Джеймс подхватывает меня на руки и усаживает на столешницу возле умывальника.
        - Что… ты… - лепечу я, когда он раздвигает мои ноги.
        О нет, я не против секса, но меня опять затапливает волна разочарования. Я же не вырывала у него обещание, он сам… А теперь, выходит, передумал?
        Во взгляде Джеймса насмешка.
        - Сиди так, - велит он. - Не шевелись.
        Ощущаю себя распятой лягушкой, но подчиняюсь, а Джеймс достает из шкафчика пенку и бритву.
        - Нет, - шепчу я. - Нет, пожалуйста… я сама…
        - Не бойся, я аккуратно, - обещает он.
        Ох, не в этом дело! Этот мужчина брал меня в разных позах, порол, но бритье кажется таким интимным процессом, что щеки пылают, а во рту пересыхает от волнения.
        - Не шевелись, - повторяет он, размазав пенку.
        Замираю, издав сдавленный писк. Джеймс тщательно выбривает интимную зону, а я поскуливаю, потому что прикосновения вызывают дикое желание. Мне хочется насадиться на пальцы, что проверяют гладкость кожи. Между ног горячо, мышцы сладко сжимаются, но Джеймс не позволяет себе лишнего. Каменный он, что ли!
        - В душ, Бэмби.
        Меня ставят на ноги и подталкивают к душевой кабинке.
        - А-а-а… ты? - наглею я.
        - Одна ты быстрее управишься, - смеется Джеймс. - И поторопись, ванна уже почти наполнилась.
        Я так спешу, что дважды роняю бутылочку с гелем. Душ не успокаивает, а заводит меня сильнее. Тянусь рукой к промежности, неуклюже пытаюсь повторить движения, которыми Джеймс доводит меня до оргазма… и вздрагиваю от грозного окрика.
        - Алесси! Немедленно прекрати!
        Стены душевой кабины прозрачные, они лишь слегка запотели, и Джеймс наблюдает за тем, что я делаю.
        - Ты не будешь удовлетворять себя без моего разрешения, - отчитывает он меня, когда выхожу из душа. - Не в моем доме!
        - Прости, - бормочу я, опустив голову. - Это… случайно…
        Он вздыхает и кидает в ванну ароматическую «бомбочку».
        - Залезай, Бэмби.
        У бурлящей воды запах персика. Я с наслаждением вытягиваюсь в полный рост - ванна у Джеймса огромная. Кладу голову на специальную подушку, закрываю глаза.
        - Эй… - окликает меня Джеймс. - Не спи, а то утонешь.
        - Не усну, - обещаю я. - Мне слишком хорошо, чтобы спать. Боже, как мне хорошо-о-о…
        - Я не боже, - ворчит Джеймс. - Где твой телефон? Будем разговаривать, чтобы ты не уснула.
        Он все делает сам: приносит телефон, отвечает на свой звонок, включает громкую связь. Умиляюсь его заботе: похоже, он не обманывает. И за что мне такие почести?
        Честно говоря, не хочу заморачиваться. Надо наслаждаться тем, что дают. Например, о ванне я мечтаю давно. В коммуналке и в обычной не полежишь, а тут такая роскошь - гидромассаж. Мне приготовят ужин. О нет, не так… Мне приготовят охренительно вкусный ужин! С тех пор, как начала работать в ресторане, питаюсь я лучше, но все же с едой, приготовленной Джеймсом, ничто не сравнится. Я буду спать в объятиях мужчины…
        Вспоминаю о коротком разговоре с Юлькой, и настроение портится. Забежала домой, чтобы переодеться, но подруга успела поделиться новостью. Для Юльки она хорошая, для меня - плохая.
        - Юлечка, мне некогда… некогда… - повторяла я, перерывая шкаф в поисках юбки. - Завтра поговорим.
        - Я не дотерплю до завтра, - ныла Юлька. - Алеся, ты же никуда не собиралась…
        - Получила предложение, от которого не в силах отказаться, - засмеялась я, стягивая джинсы.
        - Вот и я! Не могу отказаться… Короче, в воскресенье я уезжаю на месяц, на практику.
        - Как… уезжаешь? - опешила я. - У тебя же практика в пригороде. Полчаса на электричке!
        - Все переиграли, - уныло пояснила Юлька. - Вернее, не совсем… Академия нашла возможность послать группу студентов на конезавод в Краснодарском крае. Отличников… - добавила она тихо. - Алесь, от такого не отказываются!
        Она права. Если бы Юлька решила не ехать, я уговаривала бы ее согласиться. Блин! Если бы не академ, я сейчас прыгала бы от восторга и собирала бы вещи для поездки, ведь тоже училась на «отлично».
        - Юль, это прекрасная новость! - бодро говорю я, продолжая одеваться. - Я за тебя очень рада.
        - А как же ты? - бубнит Юлька. - Ты останешься одна.
        - Переживу. Уже много времени прошло, да и в квартире я не одна. Не беспокойся, кошмары не вернутся.
        - Я не смогу съездить с тобой в Москву, - напоминает Юлька.
        Мда… Скоро годовщина смерти родителей, и мы, конечно же, собирались на кладбище.
        - Съезжу одна, ничего страшного. Все, Юль! Я побежала. Позже договорим.
        Собственно, о чем тут разговаривать? Юлька уедет на практику, я останусь одна, вот и все. Может, напроситься к Джеймсу? Он предлагал переехать…
        - Бэмби? - слышу я его голос. - Уже спишь?
        - Нет-нет, не сплю, - откликаюсь я и болтаю ногами. - А что у нас на ужин?
        Он подробно рассказывает, что делает. Я слышу стук ножа, шкварчание масла на сковороде. Для полного счастья мне не хватает бокала вина и клубники. Я любила так расслабляться. У нас была ванна с гидромассажем… в доме, ушедшем с молотка после смерти родителей. Все имущество забрали за долги, у меня ничего не осталось. Только немного личных вещей, которые хранятся в гараже у московских знакомых, да место на кладбище, куда я могу прийти, чтобы побыть с мамой и папой.
        - Бэмби? Почему молчишь?
        - А? Задумалась… Прости.
        - О чем?
        - Джей…
        - М-м-м?
        - Джей, может… я к тебе перееду? - выпаливаю я.
        Объяснить не успеваю, потому что он меня перебивает:
        - Бэмби, а не обнаглела ли ты?
        Его голос звучит так резко и обидно, что на глаза наворачиваются слезы.
        - Да шучу я, шучу… - бормочу я. - Понравилось ванну принимать, хотела напроситься на постой.
        - Обойдешься, - отрезает он. - Кстати, не хватит ли? Вылезай и спускайся ко мне. Да, оденься… Там есть чистый халат и тапочки.
        Ужин вкусный, Джеймс не умеет иначе. Он предлагает мне вино, но пью я мало, ограничиваюсь парой глотков. На десерт клубника со сливками. Джеймс кормит меня ею, устроив на диване. А потом массирует мои ноги, используя масло.
        Ерзаю и постанываю, а он шутит, что я развратница. Засыпаю здесь же, укрытая пледом, пока Джеймс убирает со стола. Сплю недолго: видимо, подсознательно чувствую, что не в кровати и никого нет рядом.
        Джеймса не видно, и я иду его искать. Периодически зову:
        - Джей! Джеймс!
        Он не откликается. Не мог же он уйти и оставить меня одну? На него это непохоже. Обхожу первый этаж, второй… и догадываюсь заглянуть в пристройку, где бассейн. Джеймс там - шумно нарезает круги, мощно рассекая воду гребками. Сажусь на шезлонг и жду, когда он наплавается.
        - Бэмби? - удивляется Джеймс, подплывая к бортику. Он тяжело переводит дыхание. - Ты же спала.
        - Я не могу спать одна, - напоминаю я.
        Это правда, хоть и обошлось без кошмаров.
        - Иди в спальню, я скоро приду.
        - Джей…
        - Иди! - рычит он.
        Я опять сделала что-то не так? Резко встаю и бегу к выходу, но поскальзываюсь на мокром полу и падаю, больно ударившись боком. Локтем приложилась так, что искры из глаз. Я не кричу, только морщусь от боли. Какая же я неуклюжая!
        - Бэмби! - орет Джеймс, срывая голос. - Бэмби!
        Он налетает, как ураган, падает рядом на колени.
        - Ударилась? Где? Ничего не повредила?
        Я с удивлением понимаю, что он перешел на английский.
        - Все в порядке, - говорю я по-русски. - Все хорошо.
        Он не верит: ощупывает меня, проверяет, нет ли перелома. Цокает языком, обнаружив ссадину на локте.
        - Прости, пожалуйста… Мне так неловко…
        Я пытаюсь встать, но он не позволяет. Подхватывает на руки и опускает на шезлонг.
        - Подожди, я только оденусь, - говорит он.
        - Со мной все хорошо, - успокаиваю я его.
        Но едва он поворачивается ко мне спиной, кривлюсь от боли и баюкаю поврежденную руку. Ничего страшного, это скоро пройдет.
        Джеймс несет меня на второй этаж, укладывает на кровать, смазывает ссадину на локте и синяк на бедре.
        - Спи, - говорит он устало. - Я только душ приму.
        Вот же фанат чистоты… Хотя он прав, после бассейна надо ополоснуться. Терпеливо жду и, едва Джеймс ложится, прижимаюсь к нему.
        - Бэмби… - В его голосе появилась знакомая хрипотца. - Мы же договаривались, что ты отдохнешь.
        - Нет, - возражаю я. - Это ты так решил. А если я… хочу…
        - Хочешь? - переспрашивает он. - Чего ты хочешь?
        - Тебя хочу… - Тянусь рукой к члену и натыкаюсь на твердую плоть. - И ты тоже хочешь.
        - Алесси, прекрати, - шипит он сквозь зубы. - Ты ушиблась, лежи спокойно.
        - Джей… - тяну я капризно. - Ну, пожалуйста, Джей…
        -
        - Мне не нравится ванильный секс.
        - Ванильный? - С трудом вспоминаю, что это синоним обычного. - Но… мы же…
        - Это исключение, - перебивает он. - Потому что ты была девственницей.
        - Не надо ванильный, - соглашаюсь я. - Джей, пожалуйста, возьми меня, как тебе нравится.
        - Алесси! - грохочет он, взорвавшись. - Мне нравится пороть и трахать! Лежи спокойно, иначе будешь спать одна!
        - Я не против, - шепчу я, обнимая его за шею. Отчего-то мне совсем не страшно. - Свяжи, выпори… Делай, что хочешь, только не игнорируй. Пожалуйста…
        = 24 =
        ДЖЕЙМС
        У меня все под контролем.
        У меня… все… под контролем…
        У меня…
        Какой, к черту, контроль?! Я - раб своих желаний. Не представляю, как можно лежать в одной кровати с такой женщиной, как Алесси, и не хотеть ее. Особенно когда она сама настаивает.
        Я искренне настроился, что сегодня только забочусь о моей малышке… Надо же! О моей! Малышке! И когда чувство собственничества проснулось?
        Свирепо смотрю на Алесси, словно это она во всем виновата. К счастью, я адекватно оцениваю собственное поведение. Да, она покорила меня своей наивностью и нежностью, но ни к чему не принуждала. Алесси с благодарностью принимает все, что я ей даю, и ничего не просит взамен. Правда, мне показалась странной ее шутка о переезде в мой дом, но спишу это на усталость. Тем более, я предлагал и получил отказ.
        - Джей… - шепчет Алесси и щекочет шею волосами. - Джей, пожалуйста…
        Ее мольба звучит, как приятная музыка. Кожа Алесси пахнет персиком. Наматываю ее волосы на кулак и тяну назад. Она вынужденно запрокидывает голову и смотрит на меня из-под полуопущенных ресниц, сладко облизывает губы.
        - Выпороть? - уточняю я, прищурившись.
        - Да, - соглашается она и трется об меня, как кошка.
        Ее доверие подкупает. Ясно же, что она хочет секса, но соглашается на мои условия, потому что уверена - я не оставлю ее без сладкого. Впрочем, у меня нет ни сил, ни желания проводить полноценную сессию с жесткой поркой. Сажусь, подложив под спину подушку, а другую кладу на колени.
        - Ложись, Бэмби. Да, поперек и попой кверху.
        Алесси мягко перетекает в нужную позу. На оттопыренных ягодицах не осталось следов предыдущей порки.
        - Кажется, ты поправилась, - замечаю я.
        Алесси оглядывается через плечо, закусив губу.
        - Мне нравится, - успокаиваю я, поглаживая округлившиеся полушария.
        Какое-то неприятное чувство колет, словно песчинка, попавшая в ботинок. Алесси стала лучше питаться? Это же замечательно! Отчего же на душе скребут кошки?
        - Вытяни руки, - говорю я и просовываю ладонь между ее ног, разводя их в стороны. - Сохраняй эту позу.
        Убедившись, что Алесси не опирается на поврежденный локоть, заставляю ее расслабиться: поглаживаю по спине, провожу пальцем по влажным складочкам. Ее запах сводит меня с ума.
        - Ох… - вздрагивает Алесси, получив первый шлепок.
        Это от неожиданности, не от боли. Я начинаю порку размеренно, чередуя слабые шлепки с массажем. Нежная кожа быстро розовеет, нет необходимости бить в полную силу.
        Алесси ерзает, когда жжение становится нестерпимым, и даже поскуливает и хнычет, но я неожиданно ввожу палец во влагалище и слышу стон удовольствия. Чередую фрикции и поглаживания клитора, а другой рукой периодически шлепаю мою девочку по попе. Алесси захлебывается от переполняющих ее эмоций, сама насаживается, подмахивает и ерзает. Ощущаю, как сокращаются мышцы, одновременно Алесси поджимает пальчики на ногах и, издав протяжный стон, обмякает.
        Прикрытый подушкой член чуть ли ни сводит судорогой. Чешу Алесси спину между лопаток, и она выгибается, сильнее прижимая подушку к моему телу. Шиплю сквозь зубы и шлепаю негодницу по попе. Она оборачивается, и я вижу ее хмурое лицо. Над бровями появились морщинки, и губы поджаты. Честно говоря, я в растерянности: что не так?
        - Джей, у меня есть просьба, - произносит Алесси.
        - Просьба? - переспрашиваю я, чувствуя себя глупо.
        - Да. Пожалуйста, не отказывай.
        - И что тебе нужно?
        Я не отпихиваю ее лишь потому, что помню о травмированном локте и синяке на бедре.
        - Можно встать?
        - Да. - Что-то это не тянет на просьбу.
        - А убрать подушку? - Алесси садится напротив.
        Подушку отшвыриваю с радостью, хоть как-то вымещая возникшее раздражение.
        - Можно? - спрашивает Алесси, показывая пальчиком на член.
        - Можно - что? - уточняю я, насторожившись.
        - Потрогать, - выдает она и мило смущается.
        О боже… Я не хочу, чтобы меня трогали. Я хочу взять Алесси прямо сейчас, пока она мокрая и горячая. Хочу вбиваться в нее так, чтобы она запомнила, кто ее хозяин. А она опять предлагает мне ванильные ласки!
        - Можно, - соглашаюсь я вопреки здравому смыслу.
        И вздрагиваю, потому что девичьи пальчики вдруг обхватывают ствол так сильно, что поджимаются яички. Это называется «потрогать»?!
        Едва перевожу дыхание, но сказать ничего не успеваю. Алесси пропускает член через кулак, а потом наклоняется и касается губами головки. Она целует… просто целует… но…
        Охренеть! Да я не чувствовал подобного даже во время самого искусного минета в моей жизни. Пока пытаюсь переварить, как неопытная девочка может вызвать такую бурю эмоций одним прикосновением, Алесси лижет головку языком. Ее движения осторожны, она словно пробует меня на вкус, а я замираю и боюсь спугнуть чудесные мгновения.
        Нет, я надеялся, что когда-нибудь научу Алесси искусству минета. Когда-нибудь, немного погодя, приучив ее к изощренным ласкам. Но ее инициатива выбивает почву из-под ног. Я боюсь потерять контроль, и могу думать только о том, какой сладкий у нее ротик.
        Алесси тщательно облизывает ствол, по очереди берет в рот яички, катает их языком во рту. У меня темнеет в глазах. Прихожу в себя, когда понимаю, что держу ее за волосы и насаживаю ртом на член, а она давится и пытается сглотнуть. Убираю руки, пытаюсь извиниться, но Алесси меня перебивает.
        - Можно, я попробую еще раз? - говорит она. - Я неправильно дышала.
        Неуверенно киваю, пытаясь вспомнить, что я пропустил. Еще раз?
        Она нарочито ровно дышит, обхватывает член губами, втягивает в рот… и заглатывает. Я чуть не кончил, когда ощутил, что головку сжимает горло. Так это не я монстр, а она сама спровоцировала?
        Теряю способность соображать, потому что Алесси повторяет фокус. Все, хватит! Я должен контролировать хоть что-то! Дергаю Алесси на себя и опускаю на член, заставив развести ноги. Крепко держу за талию, медленно приподнимаю и резко опускаю снова. Перед глазами мелькают мушки, но у меня хватает сил на несколько фрикций. От бурного оргазма я отключаюсь, а когда прихожу в себя, то вижу, что Алесси все еще сидит у меня на бедрах, а вид у нее какой-то испуганный.
        Наверное, потому что она осталась неудовлетворенной?
        - Сейчас… - обещаю я, едва ворчая заплетающимся языком. - Сейчас, Бэмби…
        Подхватываю ее за спину, укладываю на кровать, нависая сверху, и целую в губы.
        - Моя сладкая девочка, - шепчу я, покусывая мочку уха. - Сладкая, как персик…
        Я ласкаю грудь, пощипываю соски, прикусываю кожу на животе, спускаюсь ниже… ниже… И, ткнувшись в промежность, вижу сперму на ее бедрах.
        Твою ж мать! Подлетаю, как будто через меня пропустили ток. Я забыл о защите! Это каким отмороженным подонком нужно быть, чтобы забыть надеть презерватив!
        За несколько секунд я припоминаю, кажется, весь русский мат, плюс несколько особенно забористых идиом.
        - Джей, не расстраивайся, - лепечет Алесси.
        О, она еще меня успокаивает!
        - Ты хочешь забеременеть? - взрываюсь я.
        - Н-нет… Сейчас неопасные дни. А еще есть таблетки…
        - Ты пьешь таблетки?
        - Нет, можно выпить таблетку, и беременности точно не будет. Только в течение скольких-то там часов…
        - У тебя есть этот препарат?
        - Я даже названия не знаю. Но я спрошу у Юльки…
        Мне становится стыдно. Я знатно накосячил, это целиком и полностью моя вина, и я не имею права срываться на Алесси. Она напугана, того и гляди, заплачет.
        - Бэмби, иди сюда… - Развожу руки в стороны, и она доверчиво льнет ко мне, обнимая. Прижимаю ее к себе. - Прости меня. Я потерял голову, и это… ужасно. Сходи в душ, а я дозвонюсь до знакомого врача и все выясню.
        Знакомый врач живет в Москве. Ева, жена Кайла, гинеколог, если я ничего не путаю. Сейчас поздно, но я звоню по делу. До утра меня кондрашка хватит, как говорят русские.
        Набираю номер Кайла, и он отвечает почти сразу, значит, не спит. Сбивчиво пытаюсь объяснить ему, зачем мне понадобилась Ева, а потом рассказываю Еве, что произошло.
        - Погоди, Джей, - говорит она. - Давай по-английски, я ничего не поняла.
        Наконец получаю четкую инструкцию: что купить, как и когда пить, чего ждать.
        - Ева, ты чудо! - кричу я в телефон. - Спасибо! Прости за поздний звонок. И Кайлу…
        - Кайл хочет тебе что-то сказать, - перебивает она. - Если что, звони в любое время.
        - Джеймс, ты летишь осенью в Нью-Йорк? - спрашивает Кайл без лишних предисловий. - Я слышал, что да.
        - Наверное… - С трудом вспоминаю, что обещал Дэвиду. - Я не решил окончательно.
        - В общем, имей в виду, могу подкинуть. У меня примерно на эти же даты запланированы встречи с партнером.
        - О, было бы здорово. Спасибо, Кайл.
        У Кайла личный самолет, и лететь с ним намного комфортнее, чем обычным рейсом. Это даже не бизнес-класс, это vip.
        - А девочку свою возьмешь? Места хватит.
        - Какую девочку?
        - Ту, о ком ты так беспокоишься.
        - А, эту… Мы не встречаемся, это просто рабыня на пару сессий. Презерватив случайно порвался, вот и… - Не знаю, почему вру, но говорить Кайлу правду не могу. Это слишком личное. - Я не беспокоился бы, будь она любимой женщиной, - смеюсь я. - Ребенок от любимой женщины - это прекрасно.
        - Как знаешь, - отвечает Кайл. - Если надумаешь, мое предложение в силе. Созвонимся.
        Заканчиваю разговор и замечаю, что Алесси стоит в дверях. Она неестественно бледная и как-то странно пытается прикрыться руками. Спохватываюсь, что она слышала разговор, но успокаиваюсь, вспомнив, что мы беседовали по-английски.
        - Замерзла? - интересуюсь я, подходя к ней. - Иди ко мне, согрею.
        -
        Заворачиваю ее в теплое одеяло и баюкаю на руках.
        - Я все узнал, завтра куплю тебе лекарство, время есть. Прости меня, Бэмби. - Я целую ее в макушку. - Этого больше не повториться.
        - Ничего, - бормочет она. - Забудь.
        И закрывает глаза, засыпая.
        = 25 =
        АЛЕКСАНДРА
        Когда Джеймс уходит в душ, даю волю слезам. Сдерживаться и дальше глупо, меня душит обида, а так поплачу в одиночестве, а когда Джеймс вернется, снова притворюсь спящей.
        В том, что он забыл о презервативе, есть и моя вина. Это я набросилась на него, желая большего. Специально изучила технику минета по интернету, и от теории хотелось перейти к практике. Я тоже должна заботиться о защите, если не хочу забеременеть. А я не хочу. Какой ребенок, если мне негде жить? Я же снимаю комнату, ничего своего у меня нет. Ребенка попросту отберет социальная служба. Так что Джеймс прав, лучше перестраховаться и выпить таблетку. Но я оказалась не готова к тому, что услышала, когда он говорил по телефону.
        Похоже, я переоценила себя. Я добивалась Джеймса любой ценой, однако не предполагала, что заплатить придется собственными чувствами. Все представлялось мне в розовом цвете: горячий секс с любимым мужчиной, что может быть лучше? Что ж, теперь я знаю, что очень обидно, когда тебя считают нелюбимой и не хотят совместных детей.
        Лучше бы я ничего не слышала!
        Шум льющейся воды стихает, и я поспешно вытираю слезы. Устраиваюсь так, чтобы быть подальше от Джеймса, когда он ляжет в кровать. Не хочу обнимашек. Честно говоря, вообще ничего не хочу. Уйти бы, но убегать в ночь глупо. Да и ни к чему, чтобы Джеймс понял, что со мной происходит. Я сильная, справлюсь.
        Дышу ровно, как будто сплю. Неприятно обманывать, но выхода нет. Что я отвечу, если он спросит о причине слез? «Извини, Джей, мне обидно, что ты меня не любишь». Ха! Да я наяву слышу, как он смеется и произносит: «А я тебе ничего не обещал. И предупреждал, да».
        Джеймс ложиться, матрас под ним продавливается. Замираю, и, как назло, начинает чесаться в носу. Блин!
        - А-апчхи!
        - Разбудил? - виновато интересуется Джеймс. - Замерзла? Иди ко мне, Бэмби.
        Слова не расходятся с делом, он подвигается ближе, притягивает меня и обнимает со спины. К счастью, свет он уже погасил, да и я не поворачиваюсь к нему лицом, так что мой маленький секрет не раскрыт.
        Удивительно, но в объятиях Джеймса я успокаиваюсь. Это самообман, иллюзия счастья, но мне хватает и такой малости. Надо только научиться не реагировать… привыкнуть к мысли, что я ему не нужна.
        Утром просыпаюсь в одиночестве. Я привыкла вставать рано, поэтому сна - ни в одном глазу. Надеваю халат и иду на поиски Джеймса. Бассейн? Тренажерный зал? Или он на пробежке?
        Спускаюсь по лестнице и вижу Джеймса, входящего в дом.
        - Ты чего так рано встала? - интересуется он.
        - Не могу спать одна, - напоминаю я.
        - Прости, Бэмби, - морщится он. - Не могу составить тебе компанию, нужно съездить на работу.
        Он идет на кухню, и я следую за ним в надежде на чашку кофе.
        - Так почему ты не разбудил? - недоумеваю я. - Я успею собраться?
        - Зачем? - Он бросает на стол коробочку с лекарством и наливает в стакан воду. - Оставайся здесь, я скоро вернусь.
        - Здесь? - теряюсь я. - Одна?
        - Одна, - подтверждает он. - Прислуга сегодня не придет.
        - Но я не могу, - возражаю я. - Это неудобно. Подожди, я оденусь…
        - Стой! - Он хватает меня за руку и усаживает на табурет. - Останься. Я уеду всего на пару часов. Или ты куда-то спешишь?
        - Н-нет… У меня выходной, я говорила. А ты хочешь…
        - Хочу провести этот день с тобой. - Джеймс ставит передо мной стакан с водой и кладет таблетку. - Вот, выпей. Это лекарство от… - Он осекается. - Короче, пей.
        Смотрю на таблетку, как будто это яд. Вот же глупость! Зачатие в принципе маловероятно, у меня недавно закончились месячные, но отчего-то кажется, что таблетка убьет что-то живое.
        - Почему не пьешь? - спрашивает Джеймс.
        - А ты хочешь убедиться, что я точно выпила?
        Удивляюсь собственному голосу - он сел, как будто я охрипла.
        - Не пей, если не хочешь, - неожиданно отвечает Джеймс. - Но ты же понимаешь, что…
        Хватаю таблетку, закидываю ее в рот и запиваю водой. Я не боюсь передумать - не хочу снова услышать, что я ему не нужна.
        - Вторую таблетку нужно принять через двенадцать часов. - Джеймс достает смартфон и ставит таймер. - Я напомню.
        - Это и моя ответственность, - бормочу я.
        - Кофе? - предлагает он, как будто подводит черту под разговором. - Я успею накормить тебя завтраком. Или еще поваляешься?
        - Аппетита нет, но от кофе не откажусь. Спасибо, Джеймс.
        - Если проголодаешься, еда в холодильнике, - инструктирует он, колдуя над кофе. - Бери, что хочешь, но…
        - Да, я помню, - перебиваю его, невольно улыбнувшись. - Лучше обойтись без готовки и не трогать ножи.
        - Умница, - кивает он. - Там есть йогурт, творог, нарезка… И еще, не смей подходить к бассейну.
        Это тоже объяснимо, Джеймс знает, что я не умею плавать - одно занятие под его руководством не в счет.
        - Да, сэр, - говорю я, принимая из его рук чашку с кофе.
        А что? Он приказывает, я подчиняюсь. Такое общение не предполагает разговоров о совместных детях.
        - Ты не боишься оставаться одна? - уточняет Джеймс.
        - Нет, сэр. Только спать не могу.
        Кофе, как всегда, чудесен. Облизываю губы, испачканные в пенке, с наслаждением отпиваю еще глоток.
        - Чем займешься?
        - Можно выйти в сад, сэр? - Упорно подчеркиваю, что предпочитаю статус подчиненной.
        - Можно, - разрешает он. - Только за ворота не выходи.
        - Не выйду, - легко соглашаюсь я.
        Нет никакого желания встретить очередную «Асю» или нарваться на того, кто знает хозяина дома, и поинтересуется, что я здесь делаю. Но на воздух хочется, в последнее время я редко гуляю. И утро солнечное, ясное - приятно будет погреться на солнышке.
        Джеймс задумчиво стучит по столешнице пальцем и смотрит в окно.
        - Джей… - Встаю и подхожу к нему, наклоняюсь и целую в висок. Неслыханная дерзость для рабыни. - А чем мы займемся, когда ты вернешься?
        - Узнаешь, - усмехается он.
        И ловким движением подхватывает меня на колени. Его рука по-хозяйски проникает под халат и накрывает грудь. Я замираю, но он слегка сжимает пальцы, гладит сосок… и пересаживает меня на табурет.
        - Мне надо на работу, - говорит он. - Важная встреча, не могу отменить. Но я вернусь, Бэмби. Вернусь, как твой хозяин. И ты беспрекословно будешь выполнять мои приказы. Поняла?
        - Да, сэр, - киваю я с готовностью.
        Я чувствую, что мне это необходимо. Расслабиться, передать контроль… и не думать о том, что ждет в ближайшем будущем. Проблемы с Асей, отъезд Юльки, годовщина смерти родителей, глупые обиды - я забуду обо всем, когда Джеймс поставит меня на колени, и жесткий ошейник сдавит шею.
        -
        = 26 =
        ДЖЕЙМС
        После вечернего происшествия чувствую какую-то горечь, и утро не приносит облегчения. Я потерял контроль. Пусть это была не сессия, но из-за моей ошибки Алесси… могла пострадать или пострадала? Склоняюсь ко второму, потому что мне не нравится ни ее вид, ни настроение.
        Вечером казалось, что Алесси напугана и переживает из-за возможной беременности. Утром же убедился, что она расстроена чем-то другим: ее взгляд как будто погас. Обычно она светится, как солнышко, когда мы разговариваем, и не сводит с меня глаз, сейчас же отворачивается и старательно держит дистанцию. Ее плохое настроение - следствие моей беспечности. Она старательно делает вид, что ничего не произошло, и я не решаюсь лезть в душу.
        Да и о чем говорить? Снова просить прощения, что повел себя, как мерзавец? Вину лучше загладить поступками, не словами. Спросить, что ее расстроило? И на этот вопрос ответ известен. Если бы она отказалась пить таблетку… Черт! Не знаю, что бы я сделал.
        Я соврал Кайлу. Мысль о ребенке от Алесси не вызывала во мне отторжения. Если бы она сказала, что беременна, не уверен, что настаивал бы на аборте. Просто я еще не готов назвать ее своей женщиной. У нас же только секс? Секс без обязательств, как мы и договаривались. Кайл общается с Дэвидом, Ева - с Кейт, и я не хочу, чтобы за спиной обсуждали мою личную жизнь. Вот слетаю в Нью-Йорк… сам поговорю с братом… Может, к тому времени уже буду знать, какое место занимает Алесси в моей жизни.
        Мне не хотелось оставлять Алесси одну. И отпускать не хотелось. Навряд ли она наделает глупостей в мое отсутствие, но все же я спешил вернуться домой. Быстро провел встречу, отдал распоряжения, намекнул кое-кому, что неплохо бы вернуть Асю в офис, засиделась она в администраторах. По дороге заехал лишь в один магазин, чтобы купить Алесси подарок - чокер с неброским украшением. Ожерелье, плотно прилегающее к шее, вполне заменит ошейник. Мне казалось неправильным снова использовать тот, что носили другие рабыни.
        Да, я выделяю Алесси. Она необычная, не такая, как все. Это я признаю, и это нравится мне все сильнее.
        Вернувшись, нахожу ее там же, где и оставил - в саду. Она спит в гамаке, укрывшись моим халатом. Невольно улыбаюсь: она утверждала, что не может спать одна. Это не вызывает раздражения, у женщины могут быть слабости.
        Подхожу ближе - и улыбка сползает с лица. У Алесси испарина, из-под закрытых век текут слезы, и губы шевелятся, но слов не разобрать.
        - Бэмби! - Я трясу ее за плечо. - Бэмби, проснись.
        Судорожный вздох, распахнутые глаза. Она смотрит, но ничего не видит: взгляд стеклянный.
        - Бэмби, это я, Джеймс.
        Она неожиданно бросается мне на шею. Ощущаю, как Алесси дрожит, слышу всхлипы.
        - Успокойся. - Я поглаживаю ее по спине. - Тебе что-то приснилось. Кошмар, да?
        - Да… - отвечает она не сразу. - Спасибо, Джей.
        - А ты была у врача? Это же не совсем…
        - Я в порядке. - Алесси резко отстраняется. - Мне не нужен врач.
        Обычная отговорка людей с проблемами. Жаль, не могу отправить ее к Дэвиду. Да и Ева навряд ли кого-нибудь посоветует, у нее другая специальность. Нет, это не мое дело.
        - Ты так и лежала в саду? - интересуюсь я, меняя тему. - Ничего не ела?
        Алесси неожиданно улыбается.
        - Ты так заботишься обо мне, - говорит она. - Всегда успокаиваешь, вкусно кормишь.
        - Пф-ф-ф… - фыркаю я. - Нормальный хозяин всегда заботиться о рабыне.
        - Ой… - пугается она. - Сэр?
        Видимо, вспомнила о том, что я обещал.
        - Пойдем в дом, Бэмби. У меня есть кое-что для тебя.
        Черная полоска с подвеской ей идет. Она подчеркивает белизну ее кожи и выглядит изящно - то, что нужно для нежной Алесси.
        - Это… - Она касается чокера, проводит пальцем по бархатистой поверхности.
        - Твой ошейник, Бэмби, - поясняю я. - Только твой. Личный.
        - О-о-о… - тянет она, а потом спохватывается: - Спасибо, сэр.
        - Собирайся, мы едем за покупками.
        - Может, я вас здесь подожду…
        - Не заставляй повторять, - говорю я строго. - Непослушных рабынь я наказываю. И поверь, в наказании нет ничего общего с той поркой, что ты получала. У тебя есть полчаса. Да, и трусы… лучше надень.
        - Да, сэр, - отвечает она и убегает наверх за одеждой.
        Мне не показалось, ее глаза снова сияют. Как легко получить прощение этой доверчивой девочки…
        Иду на кухню, чтобы приготовить Алесси сэндвич, оставлять ее голодной не хочется. Наверное, это мой личный бзик, я люблю готовить и люблю кормить, а сделать фарш для багета - пара пустяков. Еще наливаю для нее кофе в специальную кружку. Она кофеман, в этом мы с ней похожи.
        - Слушай внимательно, - предупреждаю я, когда Алесси спускается. - Повторять не буду. Я намерен провести этот день с рабыней, которая будет исполнять любое мое желание, любой приказ. Не переспрашивать, не спорить. Чтобы ты не ждала подвоха, поясню: я намерен тратить деньги. И ни слова о том, что ты не содержанка! Я хочу украшать свою игрушку так, как сочту нужным. Ты имеешь право распоряжаться полученными вещами по своему усмотрению, но только после того, как мы расстанемся.
        Специально чеканю слова, чтобы до нее дошло - скандала в магазине я не потерплю. Мне дела нет до ее принципов. Это игра, от которой я хочу получать удовольствие.
        - Если тебя это не устраивает, скажи сейчас, - добавляю я. - И расстанемся мирно.
        Да, это шантаж. Уверен, что Алесси не сбежит из-за моей прихоти, тем более, я дал ей шанс позже отказаться от подарков.
        - Да, сэр, - отвечает она. - Я хочу радовать вас послушанием.
        В машине вручаю ей сэндвич и кофе.
        - Ой… - удивляется она.
        И с наслаждением впивается в багет. Аппетит тоже вернулся - и это чудесно!
        - Вкусно, Бэмби?
        - М-м-м… угу… волшебно!
        Едем долго, потому что мне нужен конкретный торговый центр. Тот, где я точно куплю все необходимое. Например, женское нижнее белье. Взглянув на ценник, Алесси бледнеет и сглатывает, но, к счастью, не возражает. Беру несколько комплектов - вызывающе соблазнительных, безумно дорогих. Белый, черный, персиковый, красный… И чулки к каждому, с поясом и без.
        Я не зря велел Алесси надеть трусики. Она проводит в примерочной не меньше часа, когда я выбираю платье. Моему вкусу сложно угодить: наряд должен подчеркивать юность девушки, но не делать ее похожей на подростка, и быть достаточно откровенным, чтобы вызывать у меня желание, а у всех остальных - зависть.
        А к платью, само собой, нужны туфли и сумочка. И украшения: Алесси на грани обморока, когда я выбираю гарнитур в ювелирном, и мне нравится ее поведение. В ее взгляде нет алчности. Почти не сомневаюсь, что она не оставит себе ничего из этих подарков, если мы расстанемся.
        «Если», а не «когда»? И «если», и «когда» кажутся мне такими далекими и туманными, что не хочу об этом думать.
        Заметив, что Алесси устала, веду ее в кофейню. Капучино и синнабоны творят чудеса - Алесси снова улыбается.
        - Любишь сладкое? - спрашиваю я.
        - Да, сэр. - Она вызывающе облизывает верхнюю губу и добавляет: - Быть вашей рабыней приятно.
        - Посмотрим, что ты скажешь чуть позже… - зловеще обещаю я.
        Кажется, она не верит, что я могу быть жестоким, потому что смеется. Впрочем, она права - я пугаю ее, предвкушая поход в секс-шоп.
        Алесси притихает и прячется за меня, когда понимает, куда я ее привел. Ее взгляд скользит по витринам, и глаза постепенно округляются. Я же не спеша выбираю то, за чем пришел: специальные свечи для wax play, масло, перьевой стек, повязку на глаза, маленький флоггер, влагалищные шарики… У меня есть почти все, но Алесси - особенная рабыня. У нее будут личные игрушки.
        Оплачиваю покупки, а Алесси отходит в сторону, рассматривает что-то в дальней витрине. Паддлы?!
        - Нравится? - интересуюсь я, подходя ближе. И шепчу на ухо, чтобы не смущать сильнее: - Хочешь с сердечком? Оно будет мило смотреться на твой попке.
        - Н-нет, сэр… - Ее щеки заливает румянец. - Мне любопытно… все…
        Смеюсь… и покупаю деревянную дощечку для порки с вырезанным на ней сердечком. И все же до сессии, к которой я так тщательно готовлюсь, у меня запланировано кое-что еще.
        В салоне красоты Алесси не выдерживает.
        - Можно задать вопрос, сэр?
        Согласно киваю, пряча улыбку.
        - Мы куда-то идем?
        - Я иду ужинать, а потом - в оперу. Ты будешь меня сопровождать.
        Именно так, а не «мы идем». Мы не пара, мы - хозяин и рабыня. Однако мне все труднее думать об Алесси, как о подчиненной. Она особенная, другую девушку я не стал бы так баловать. Мне ни с кем не было так хорошо после расставания с Кейт.
        -
        = 27 =
        АЛЕКСАНДРА
        Никогда бы не подумала, что подчинение сделает меня свободной. Я искала жесткие рамки, наказывала себя за эгоизм, однако, приняв условия Джеймса, почувствовала облегчение - больше никаких ограничений.
        Это не я тратила деньги, а Джеймс. Я ничего не просила, но получала все, о чем могла только мечтать: расслабляющая ванна, вкусная еда, красивая одежда, украшения, опера, секс… Обо мне заботились, как о любимой игрушке, и я расслабилась и наслаждалась подарками.
        Это неправильно. Я оставлю у Джеймса и платья, и белье, и золотые сережки, но самообман до добра не доведет. Когда я ему надоем, мы расстанемся, и одиночество станет острее, больнее, невыносимее. Я передала контроль и очутилась в раю, зная, что после вернусь в ад.
        Но сегодня я не хочу думать о последствиях. Сегодня я снова беззаботная Алеська, которая наслаждается роскошной жизнью. Красивое платьице, туфельки на каблучке, стильная прическа, макияж и маникюр. То и дело поправляю сережки: я давно продала все свои украшения, успела отвыкнуть. Французский ресторан с супом буйабес, утиным конфи и эклерами. «Аида» на основной сцене Мариинского театра.
        Жизнь прекрасна!
        На обратном пути мы попадаем в пробку. Машина движется еле-еле, и нам скучно. Включать радио не хочется обоим - в ушах все еще звучит музыка Верди, кощунственно сбивать настрой какой-нибудь попсовой песенкой.
        Вдруг ладонь Джеймса ложится на мое бедро. Одной рукой он продолжает держать руль, но машина в этот момент стоит. Его пальцы быстро перебирают ткань, поднимая подол платья, он гладит кожу с внутренней стороны бедра.
        Пытаюсь свести ноги и получаю шлепок.
        - Сними трусики, Бэмби, - командует Джеймс, передвигая машину на метр вперед.
        Боже… Меня бросает в жар, я кошусь в окно, пытаясь понять, заметят это из соседних машин или нет.
        - Мне повторить? - лениво интересуется он.
        - Н-нет… нет, сэр. Ой… да, сэр… - Я путаюсь, потому что пытаюсь ответить, что повторять не нужно, но выполнить приказ я готова.
        Ерзаю, стягивая нижнее белье, и наслаждаюсь волнами стыда. Почти публичное подчинение заводит мгновенно. Трусики соскальзывают к лодыжкам, и я почти не дышу, ожидая, что за этим последует.
        - Разведи ноги.
        Джеймс ждет очередной остановки, а потом ныряет рукой под платье. Пальцы скользят по лону… ниже… глубже… Я закусываю губу, чтобы сдержать стон.
        - Бэмби, никто не услышит, - напоминает Джеймс, теребя клитор. - А вот лицо у тебя сейчас забавное.
        Мы потихоньку едем вперед, пристроившись за грузовиком, и Джеймс дразнит меня, распаляя желание. Сползаю на край сидения, чтобы его пальцы проникали глубже, пытаюсь насадиться на них, позабыв о том, что кто-то может понять, чем мы занимаемся.
        - Ом-м… м-м-м… Джей…
        - Что? - неожиданно холодно спрашивает он.
        Спохватываюсь, что обратилась к нему по имени.
        - Простите, сэр. Пожалуйста, простите…
        Поздно. Он убирает руку и смотрит на дорогу. Ерзаю и сжимаю ноги: хочется получить разрядку, но трогать себя там Джеймс запретил.
        - Сиди ровно, - бросает он резко.
        Подавляю всхлип и послушно выпрямляюсь. Кажется, он нарочито строг, я не так уж сильно провинилась, однако жесткое обращение нравится мне не меньше нежного. Наверное, потому что это Джеймс.
        - Оближи.
        У меня во рту оказывается палец, испачканный выделениями. Я догадливая девочка, я смотрела ролики в интернете: обхватываю его губами и сосу, как член, помогая себе языком.
        - Черт… - шипит Джеймс, отнимая руку, и поправляет брюки.
        Смотрю на его ширинку и не могу сдержать улыбку. Хозяин злится, потому что сам возбужден, а до дома еще далеко.
        - Смейся, смейся… - зловеще обещает Джеймс. - Хорошо смеется тот, кто смеется последним.
        Даже не сомневаюсь, что так и будет. К жжению между ног добавляется зуд на ягодицах.
        Вырываемся из пробки и несемся по шоссе - «час расплаты» все ближе.
        - Оставь, - бросает Джеймс, когда я хочу забрать из машины пакеты. - Я возьму то, что нужно, остальное позже.
        Едва заходим в дом, он наклоняет меня над диваном и поднимает подол платья на поясницу. Я едва стою на подгибающихся ногах: в голове шумит, грудь наливается от возбуждения. Знаю, что меня будут пороть, но… бли-и-ин… я стою перед Джеймсом, как похотливая сучка, выставив попку и раздвинув ноги. Это возбуждает меня еще сильнее.
        Джеймс выхватывает из пакета купленный паддл, и я сдавленно ойкаю. Не слишком ли сурово для нечаянно вырвавшегося слова?
        - За что я тебя наказываю, Бэмби? - неожиданно интересуется он.
        - За непочтительность… сэр.
        Он согласно кивает, встает сбоку и опускает паддл на мои ягодицы.
        - Ай! - взвизгиваю я, приподнимаясь на цыпочки.
        Так больно, как будто попу ошпарили кипятком.
        - Один, - поправляет он невозмутимо. - Считай до пяти.
        - Два! - выкрикиваю я после второго удара.
        Это не похоже на порку ремнем или тростью. Вместо жгучих ударов - горячие, боль от них растекается по бедрам.
        - Три-и-и…
        После третьего удара Джеймс растирает ягодицы. Его ладонь прохладная, ласковая, и я перевожу дыхание.
        - Ай! Четы… ре!
        Мне не хватает дыхания, на глаза наворачиваются слезы. Он опять прав, порка в наказание болезненна.
        - Я больше не буду, - всхлипываю я. - Простите, сэр.
        - Надеюсь, что не будешь, - спокойно отвечает Джеймс. - А наказание поможет тебе не забыть обещание.
        Пятый удар вырывает у меня крик. Хватаюсь за попу и прыгаю на месте.
        - Бэмби! - рычит Джеймс. - Вернись на место.
        - Ведь все… - рыдаю я. - Всего пять…
        - Ты не сосчитала.
        - Пять, - выдыхаю я, вновь нагнувшись над диваном. - Простите, сэр.
        Паддл летит на диван, я слышу шуршание фольги, и меня резко насаживают на член. Я ору от неожиданности, но боли нет, наоборот, чувство наполненности дарит удовлетворение. Немного больно попе, кожа горит огнем, но внутри меня член скользит, как в масле.
        Джеймс медленно подается назад и опять резко входит, а потом ритмично вколачивается в меня, придерживая за талию. Прогибаюсь в спине, встаю на цыпочки, цепляюсь пальцами за диван, но ноги не держат. Джеймс толкает меня вперед, и я падаю на диван, на колени, оттопыривая зад. Шлепки становятся звонче, чаще… Сладко-тягучий комок между ног взрывается, унося меня в нирвану. Кричу и обмякаю, Джеймс крепче сжимает мои бедра и кончает: чувствую это краешком ускользающего сознания.
        Отдых длится недолго. Джеймс встает, снимает презерватив, застегивает штаны и приказывает:
        - Иди в душ. Жду тебя в той комнате, где мы играли. Помнишь?
        - Да, сэр.
        Он не оговаривает время, но я спешу: ополаскиваюсь, наскоро вытираюсь, собираю наверх волосы. Джеймс ставит меня на колени перед столиком, на котором разложены пугающие предметы - флоггер, шарики на нитке, зажимы, колечко с шипами на палочке, перышко, свечи.
        - Ничего не трогай, - предупреждает он. - Я скоро вернусь.
        Время замедляет бег. Кажется, я стою на коленях вечность, боясь пошевелиться. Только и остается, что фантазировать, как Джеймс будет использовать приготовленное.
        Он возвращается в домашних брюках, на плечах блестят капельки воды. Тоже принимал душ. В руке у него чашка, и он ставит ее так, чтобы я не видела содержимое.
        - Сегодня я завяжу тебе глаза, - говорит он и достает из кармана черную повязку. - Ты видела, что я приготовил. Неожиданным будет один элемент, но он неопасен. Ты готова довериться мне?
        - Да, сэр.
        Джеймс кивает и затягивает повязку, лишая меня зрения.
        -
        = 28 =
        ДЖЕЙМС
        Никогда бы не подумал, что абсолютное доверие подчиненной бьет в голову похлеще русского самогона. Алесси ни разу не возразила, не поставила под сомнения мои действия. Только смущалась - и купалась в этом чувстве, как в удовольствии. Наверное, это и делает ее особенной в моих глазах: даже Кейт не доверяла так безгранично. Может, Дэвиду, но не мне… Похоже, она никогда не забывала, что в Тему я пришел одновременно с ней, то есть, вынужденно опирался на опыт брата, а не на свой собственный. Для Алесси же я безусловный авторитет.
        Перед тем, как вернуться в комнату для игр, пришлось встать под ледяной душ. Понимание, что мне позволят практически все, подхлестывало воображение. Я могу делать с Алесси что угодно! Но так нельзя, не стоит забывать, что многое для нее все еще впервые. Мне нужна трезвая голова, иначе я опять потеряю контроль.
        - У тебя есть стоп-слово, - напоминаю я Алесси. - Повтори его.
        - Красный, сэр, - отвечает она.
        - Сегодня я дам тебе еще одно слово: желтый. Красный - запрет, желтый - предупреждение. Оно тоже меня остановит, но мы продолжим после того, как выясним, что тебя беспокоит. Это понятно?
        - Да, сэр.
        - Без зрения многое покажется тебе иным, даже прикосновение перышка может напугать. И я не пойму, что с тобой что-то не так, если ты промолчишь. Я тоже доверяю тебе, Бэмби.
        Разговаривая, помогаю ей устроиться на столике для массажа, затягиваю на запястьях и лодыжках манжеты с кольцами. Алесси гибкая, и я без труда сцепляю карабинами руку с ногой с каждой стороны. Это достаточно уязвимая и откровенная поза: Алесси не может свести ноги, и припухшие половые губы приоткрыты. Она слегка прогибается в пояснице, и от этого грудь приподнята, как будто выпячена вперед.
        - Удобно? - спрашиваю я, растирая ладонями ее тело.
        - Да, сэр.
        - Страшно?
        - Н-нет…
        Ее голос звучит неуверенно, и я наклоняюсь и целую Алесси в губы, требовательно и жестко, вторгаясь языком в ее рот. Целую, пока она не начинает задыхаться от нехватки воздуха.
        - Бэмби, чувствовать страх в твоем положении нормально. Ты же не знаешь, что я собираюсь делать.
        - Простите, сэр…
        Она тяжело дышит, а я, как завороженный, смотрю на ее грудь. Соски сморщились и немного увеличились в размерах.
        - Вы… накажете меня? - интересуется Алесси осторожно.
        И ерзает ягодицами по поверхности столика. Они все еще горят после полученной порки, и лежать ей некомфортно.
        - Нет, - отвечаю я и сжимаю пальцами сосок. - Накажу, если снова попытаешься соврать.
        Повязка на глазах обостряет чувствительность. Алесси дрожит, когда я играю с сосками, и тихонько стонет, покусывая губу. Дую на влажные и твердые горошины, втягиваю их в рот, прикусываю и, наконец, цепляю на каждый по металлическому украшению. Алесси ожидаемо вскрикивает, сильнее прогибается в пояснице. Она не видит, как я пропускаю цепочку через колечки зажимов, зато ощущает, когда тяну ее вверх, и протяжный стон звучит, как лучшая в мире музыка.
        Обмахиваю грудь перышком, и от каждого прикосновения Алесси дергается, как от разряда тока.
        - Опиши, что ты чувствуешь, - прошу я.
        - Я не знаю… не знаю, как… - бормочет она. - Это очень… волнующе…
        Улыбаюсь и провожу перышком по половым губам. Она пытается свести ноги, но в другой руке у меня флоггер. Он небольшой, и его мягкие «язычки» предназначены для порки промежности. Легкий удар - и Алесси взвизгивает от неожиданности.
        - Простите, сэр…
        - Не сдерживай себя, - прошу я. - Не пытайся поменять позу, но в остальном будь естественной.
        Несколько скользящих ударов, едва задевающих клитор, - и на складочках появляется вязкая капля. Я слизываю ее языком, массирую пальцем влагалище… и заполняю его шариками.
        Алесси мечется, поджимает пальчики на ногах, впивается ногтями в собственные бедра. Она красиво извивается, по ее телу пробегают волны дрожи, и я чувствую боль в поджавшихся яичках.
        - Расскажи мне, где ты научилась делать минет? - интересуюсь я и тяну за нитку, к которой прикреплены шарики.
        Это мучительная «пытка» - Алесси сейчас на грани оргазма, но я контролирую ее состояние, не позволяя получить разрядку. Шарики один за другим выскакивают наружу, и я отправляю их обратно - медленно проталкивая в узкую дырочку.
        - Ни… ни… нигде… - заикается Алесси. - Я-а-а… Ох, сэ-э-эр…
        - Говори правду, Бэмби. Иначе останешься неудовлетворенной.
        - Смотрела… - хнычет она, ерзая попой так, что у меня пересыхает в горле. - Смотрела, как делают другие.
        - Где? - Я догадался, что она почерпнула знания из видеороликов, но игру надо довести до конца.
        - В интернете. Это правда, сэр!
        Резким движением выдергиваю шарики и отбрасываю их в сторону, сжимаю пальцами клитор, а другой рукой срываю оба зажима с сосков, потянув за цепочку. Алесси кричит от боли и одновременно содрогается в оргазме. И я чувствую, что взорвусь, если немедленно не получу то же самое.
        Одним движением разворачиваю обмякшую девушку поперек столика так, что ее голова свисает.
        - Открой рот, Бэмби… - хриплю я. - Или останови меня.
        Приспускаю штаны и тычусь членом в ее мягкие губы. Если она произнесет стоп-слово, то придется удовлетворять себя самому, однако Алесси приоткрывает рот, и кончик языка лижет головку.
        Толкаюсь глубже, в глазах темнеет, но она вдруг выталкивает член изо рта.
        - Же… желтый…
        Испытываю разочарование, но Алесси, и правда, еще неопытна для такого минета.
        - Ничего, все в порядке, Бэмби.
        - Нет, не останавливайся… тесь, - просит она, путаясь в словах. - Направьте меня, сэр. Пожалуйста… как…
        - Обхвати губами. - Я вновь пододвигаюсь ближе и кайфую, когда член скользит по нёбу. - Вдох и задержи дыхание. Выдыхай.
        Это чудо, но Алесси так легко управлять! Она немного давится с непривычки, но все же улавливает ритм и позволяет члену проникать в горло. Я наращиваю темп… и без предупреждения кончаю ей в рот. Единственное, что успеваю - приподнять голову Алесси, чтобы она не захлебнулась. Кажется, пора добавлять к татуировке с собственным именем второе слово: кретин.
        Алесси глотает сперму и облизывает губы.
        - Вкусно, - выдыхает она.
        Извинения застревают в глотке. Как я мог забыть, что Алесси - особенная рабыня? Она не заметит моей оплошности и примет все, как награду.
        Перекладываю ее в прежнее положение и отцепляю карабины.
        - Подвигай руками и ногами, если затекли, - велю я и отхожу, чтобы подготовиться к новому акту.
        Зажигаю свечи, колесико с шипами опускаю в чашку со льдом. Подключаю к сети вибромассажер: «волшебную палочку», с которой моя рабыня гарантированно будет получать оргазмы. Проверяю все, что приготовил заранее, но не показал Алесси: ведерко с водой, пену от ожогов, влажное полотенце, бутылочку с собственноручно приготовленным лимонадом, оливковое масло для тела. Надеюсь, что средства защиты не понадобятся, обычно я очень осторожен со свечами, да и купил те, что плавятся при низкой температуре. Wax play - это чувственная пытка, сладкая и эротичная.
        Проверяю температуру расплавленного парафина, капая им на ладонь, на тыльную сторону кисти, на изгиб локтя. Делаю скидку на нежную кожу Алесси, выбирая высоту, на которой буду держать свечи. И опять щелкаю карабинами, фиксируя прежнюю позу.
        Алесси дышит как-то неровно, рвано, прислушивается к звукам и даже принюхивается.
        - Свечи? - вдруг спрашивает она. - Сэр, вы зажгли свечи?
        - Да, - отвечаю я, наливая на ладони масло. - Желтый?
        - Нет. - Она вздрагивает от прикосновения. - Но мне… немного страшно.
        - Если будет больно, скажи. Не надо терпеть. - Провожу руками по груди и животу, втирая масло в кожу.
        - Сэр… - Она хочет что-то спросить, но колеблется.
        - Да. Говори, Бэмби.
        - А там… туда вы тоже…
        Догадываюсь, о чем она беспокоится. Даже радует, что у нее все же есть чувство самосохранения.
        - Нет, Бэмби. Для «там» у меня припасено кое-что другое.
        Вытираю руки салфеткой и прислоняю к промежности головку вибромассажера.
        - Ах! - выдыхает Алесси, когда я его включаю.
        Поднимаю свечу на нужную высоту, и капля парафина падает между грудей.
        О да! Я знал, что наблюдать за извивающейся Алесси - это наслаждение. Я черчу дорожки из парафиновых капель на ее теле, а она кричит и ерзает, и дрожит от оргазмов.
        - Пожалуйста, не надо! - умоляет она. - Пожа-а-алуйста…
        - Красный, Бэмби?
        Молчит, тяжело дышит и отрицательно мотает головой. Ей нравится пытка. Я не заливаю парафином все ее тело - ни к чему спешить, у нас впереди еще много сессий. Это первая проба, я все еще прощупываю границы терпения Алесси.
        Гашу свечи и беру из кружки кусочек льда: он подтаял и не обожжет кожу. Алесси визжит от контраста температур, но быстро успокаивается и наслаждается холодом. Добавляю острых ощущений - провожу по коже колесиком с шипами. Прикосновение к коже холодного металла при завязанных глазах создает иллюзию пореза.
        Алесси верещит и дергается, и я успокаиваю ее поцелуем, а потом убираю вибромассажер и одним движением проталкиваю во влагалище кусочек льда, вырывая у нее новый крик.
        Она так соблазнительна, что нет никаких сил сдерживаться. Да и зачем? Раскатываю по члену презерватив, подхватываю Алесси, расцепив карабины, и укладываю на тахту. Вколачиваюсь с неистовством зверя, пока в глазах не темнеет от оргазма.
        Что же ты со мной делаешь, мой трепетный олененок…
        После полученного удовольствия не хочется шевелиться, однако не могу позволить себе отдых. Я должен позаботиться об Алесси - напоить ее, счистить парафин с тела, набрать ванну и проследить, чтобы она в ней не уснула. Эти обязанности не кажутся повинностью, наоборот. Я испытываю необъяснимую нежность, обнимая мою девочку.
        -
        Для Алесси многое происходит впервые, но и для меня - тоже. Впервые за долгое время я чувствую себя живым… и нужным.
        = 29 =
        АЛЕКСАНДРА
        Все хорошее когда-нибудь заканчивается. Уже на следующий день к концу смены чудесные выходные казались мне сном. На работе, придираясь к мелочам, злобствовала Ася. Дома Юлька собирала вещи, готовясь к поездке на конезавод.
        Моя жизнь - сплошной самообман. Мне никогда не выбраться из ямы, в которую попала после смерти родителей, и мечты вернуться в ветеринарную академию так и останутся мечтами. И Джеймс дарит любовь и заботу не мне, а рабыне Алесси. Я не могу справиться со страхом одиночества и не в состоянии решить ни одну из проблем.
        Я умею только притворяться, что все хорошо, и, кажется, достигла в этом совершенства, потому что Юлька поверила, что без нее я не пропаду. Впрочем, убедила я ее легко: попросту соврала, что на время перееду к Джеймсу. Мне и так неудобно, что она со мной нянчится, и позволить ей отменить практику я не могла.
        Из-за поездки в Москву Юлька тоже не переживала. Она договорилась со своими родителями, что они сходят со мной на кладбище. Я проведу в столице несколько часов и вернусь в Санкт-Петербург, утром следующего дня мне необходимо быть на работе.
        Этот выходной я оговорила железно. Так и заявила Асе, что не выйду на смену даже под угрозой увольнения, и показала ей билеты. Только пришлось солгать, я не могла сказать ей правду после того, как Джеймс приписал себе дружбу с моими родителями.
        - Еду по личным делам, - отрезала я, когда Ася стала расспрашивать.
        - Неужели к парню? - прищурилась она.
        - Да, - согласилась я. - К парню.
        Пусть лучше думает, что у меня в Москве кто-то есть, чем ревнует к Джеймсу. Тем более, он опять заходил в наш ресторан.
        Я звонила Джеймсу накануне. Набралась смелости - и позвонила. К тому времени я уже провела две бессонные ночи, мучаясь кошмарами, и хотела хотя бы услышать его голос. Юльку я проводила, и тишина в пустой комнате давила до слез.
        Джеймс ответил не сразу: я уже собиралась выключить телефон, когда вместо длинных гудков услышала раздраженное:
        - Да!
        Наверное, я ему помешала. Сразу пропало желание разговаривать, но я все же вежливо произнесла:
        - Добрый вечер, Джеймс. Это Алесси. Я помешала?
        - Я вижу, кто это, - буркнул он в ответ. - Да, я занят. Ты что-то хотела?
        - Нет, ничего… - Я всегда теряюсь, когда понимаю, что собеседник мной недоволен. Тем более, Джеймс. - Простите, сэр.
        - Что-то случилось? - В его голосе появились нотки беспокойства.
        «Да, Джей, случилось. Мне страшно и одиноко. Я не могу уснуть, потому что кошмары возвращают меня в тот день, когда погибли мама и папа. Я не справляюсь, ты мне нужен. Пожалуйста, поговори со мной. Хотя бы просто поговори…»
        Я сказала бы все это, если бы он не был занят. Если бы, услышав мой голос, хоть немного обрадовался бы.
        - Нет, ничего не случилось. Простите, что побеспокоила.
        - Я перезвоню… - бросил он и отключился.
        Глупо признаваться, но я ждала звонка. Джеймс так обо мне и не вспомнил, а на следующий день появился в ресторане.
        Я была в зале - исполняла прихоти привередливого гостя. Он не угрожал жалобами, но постоянно подзывал меня и просил то изменить заказ, то принести салфетку почище, то тарелку без царапин. Никаких царапин на посуде не наблюдалось, но я меняла все беспрекословно. Честно говоря, даже радовалась, что бегаю по залу. Стоило остановиться, как закрывались глаза: сказывались бессонные ночи.
        Джеймс сел за стол в моей зоне. Обошлось без проверок, он сделал простой заказ. Естественно, под пристальным взглядом Аси поговорить нам не удалось бы, но он и не пытался. Неторопливо поужинал, выпил кофе, попросил счет. И лишь когда я принесла чек, спросил:
        - Ты в порядке, Алесси?
        - Да, конечно.
        - Неважно выглядишь.
        - Просто устала.
        - Опять не дают выходных?
        - Нет, дают…
        - Увидимся послезавтра?
        Он определенно следил за моим расписанием.
        - Нет, я не смогу. Я занята.
        - Это месть? - поинтересовался он спокойно. - Я действительно был занят, а ты звонила просто так.
        - Нет, сэр. - В носу защипало от обиды. - Я тоже… действительно занята. Еду в Москву.
        - Зачем?
        - К родителям… Простите, сэр, я должна идти.
        Мне впервые захотелось рассказать ему все: об аварии, об одиночестве, о бессонных ночах. Но я сбежала, потому что обстановка не располагала к откровенности, а глаза уже наполнились слезами. Только истерики на работе мне и не хватало для полного счастья!
        До конца смены оставалось всего полчаса, и теплилась надежда, что Джеймс дождется меня на улице. Я даже задержалась у дверей, когда вышла: оглядывалась по сторонам, рассматривала припаркованные неподалеку машины. Никто меня не ждал, да и телефон молчал. На что я надеялась? Это моя беда, принимать желаемое за действительное.
        Дома отыскала таблетки, которые мне выписали год назад. Сильное средство, но выхода нет, надо выспаться. Я боялась стать зависимой от этого лекарства, пила его редко, потому оно и сохранилось. Половинки таблетки хватило, чтобы ночь прошла без сновидений.
        Кое-как дотянула до отъезда. Джеймс не звонил, я тоже не хотела его беспокоить. Зато позвонила мама Юльки и сообщила, что они не смогут уделить мне время, потому что срочно уезжают в Тульскую область. Там живет Юлькина бабушка, и ей стало плохо с сердцем.
        Собственно, я не боялась кладбища. Конечно, хотелось чувствовать поддержку, но что изменится, если рядом никого не будет? Да ничего… Единственное, я сомневалась, что найду могилу. Похороны прошли, как в тумане, я ничего не видела из-за слез. Однако у меня есть номер участка… Спрошу у кого-нибудь, в конце концов.
        В поезде вспомнила, что есть люди, которые могут мне помочь. Управляться с домашними делами маме помогала Лариса Степановна, а ее муж, Петр Кузьмич, ухаживал за садом. Когда после похорон Юлька увозила меня обратно в Питер, Лариса Степановна дала номер своего телефона и сказала, что я могу звонить в любое время. Иногда я поздравляла ее с праздниками, интересовалась здоровьем. Старалась не надоедать, потому что… ну кто я ей? Да никто. Однако и она время от времени справлялась о моих делах.
        Ларисе Степановне я позвонила с вокзала, едва сошла с поезда.
        - Доброе утро, Алесенька. Ты в Москве? Я знала, что ты не забудешь… Приезжай к нам. Витя встретит тебя у метро… Да, цветы там рядом можно купить. Он на кладбище и отвезет, мы тоже собирались. Потом вместе помянем…
        Ее тихий и ласковый голос успокаивал, дарил ощущение домашнего тепла. Все же я помню ее с малых лет, да и Витьку, их с Петром сына, тоже. Мы не дружили, но я знала, что папа помогал ему с учебой. Витька что-то вроде компьютерного гения, и папа шутил, что делает вложения. Он планировал привлечь его к работе в своей компании.
        Как хорошо, что я проведу этот день с людьми, которые знали родителей! И почему сразу не догадалась позвонить…
        Вещей у меня нет, только сумка-рюкзачок с документами и самым необходимым, вечером я опять сяду на поезд, чтобы вернуться в Питер. Покупаю билет на метро, трясусь в подземке и, наконец, выхожу на нужной станции. Витя ждет меня у выхода. Мы давно не виделись, но я узнаю его сразу. В руках у него охапка красных роз.
        - Да я, пока ждал, купил… - немного смущенно говорит он. - Это от нас… Не успел в машину отнести. Я и с тобой схожу, тут оптовая база недалеко.
        - Спасибо, Вить, - говорю я.
        И, повинуясь порыву, касаюсь его руки. Это дружеский жест, не более. Мы идем к машине, чтобы оставить там цветы. И вдруг перед нами возникает… Джеймс.
        - К родителям? - спрашивает он мрачно, испепеляя меня взглядом. - Это твой отец? Или все же парень?
        -
        = 30 =
        ДЖЕЙМС
        К хорошему привыкаешь быстро. Я ценю свободу и тщательно оберегаю личное пространство от женщин, но без Алесси мне неуютно. Как будто она заняла свое место, а потом исчезла - и осталась пустота.
        Это пугает.
        Я не могу понять, что чувствую. Любовь? Смешно, я не верю в любовь. Привязанность? Мы нечасто встречаемся. Скорее всего, это обыкновенная похоть. Алесси необычная: она наивная, юная, доверчивая… Мне нравится держать ее в объятиях, заботиться, удивлять. Да, точно! Для нее я - божество, и без нее скучно, потому что некому меня обожать.
        Если бы Алесси вновь заговорила о переезде, я согласился бы. От нее нет никаких неудобств, а совместное проживание приведет к тому, что она мне наскучит. Мне нравится Алесси, но это пройдет, и чем быстрее, тем лучше для нее самой. Я и так даю ей ложную надежду.
        Сейчас даже мне кажется, что я никогда ее не отпущу. А что чувствует она, и подумать страшно.
        К сожалению или к счастью, но нашему сближению вечно что-то мешает. Я разобрался с Асей, дав понять, что ее махинации с расписанием шиты белыми нитками, однако сам погряз в работе. Как назло, приехали партнеры из Штатов, переговоры об открытии сети ресторанов известного в Европе бренда перешли в стадию взаимодействия, да и текущие дела никто не отменял. Я возвращался домой, только чтобы переодеться и поспать хотя бы пару часов. И тут звонок от Алесси…
        Честно говоря, я испугался. Она никогда не звонит первой, тем более, просто так. Наверное, я изменился в лице, когда взглянул на экран, потому что инвестор тут же предложил мне ответить. Мол, ничего страшного, меня подождут. Да, Алесси умудрилась позвонить во время подписания договора.
        Я вылетел из зала, чтобы узнать, что случилось, и… «Ничего», - ответила мне Алесси. Она даже не призналась, что соскучилась! Не знаю, что было у нее на уме, но выглядело это так, как будто ей нечем заняться. «Почему бы не поболтать с Джеймсом?» Действительно?!
        Я обещал перезвонить, но освободился очень поздно и не захотел ее будить. От беспокойства избавиться не удалось: Алесси своеобразная, я наблюдал, как она уходит в себя. Она не из тех, кто устроит истерику и вывалит все проблемы. Помню же, как она извинялась за срыв… И навряд ли после такого разговора я добьюсь откровенности по телефону.
        Однако встреча в ресторане закончилась ничем. Я наблюдал за Алесси и заметил и темные круги под глазами, и погасший взгляд, но так ничего и не узнал. «Все хорошо. Я устала. Прости, я занята». Чуть не вспылил, решив, что она набивает себе цену, да вовремя вспомнил, что Алесси не такая. Хотел дождаться, когда у нее закончится смена, но и тут потерпел неудачу.
        - А-а-а! О-о-о! Джеймс! - вопил в телефон партнер. - Они хотят в клуб, а переводчик не может! Выручай!
        Конечно! И в радиусе тысячи миль вокруг нет ни единого человека, который знал бы разговорный английский!
        А потом перегорело… В конце концов, я ответил на звонок, а после пришел в ресторан. Я спрашивал Алесси, что случилось, и получил однозначный ответ. Если ей нравится строить из себя гордую и неприступную крепость - это ее проблемы. Я не буду бегать следом и выпытывать правду. Она что-то скрывает? Определенно. Ей плохо? Скорее всего. Нужна ли ей моя помощь? Навряд ли. Я не отталкивал ее, не отказывал в просьбе. Я так и не заслужил ее доверия? Что ж, жаль…
        Не стал беспокоить Аллу, проводить сессию с новой девушкой не хотелось, но все же в выходной я выбрался в клуб. Сменить обстановку, развеяться, поболтать со знакомыми… Ладно, кому я вру? Все это лишь для того, чтобы перестать думать о Бэмби. Я даже подумывал о том, чтобы выпороть какую-нибудь мазу, по обоюдной договоренности: без секса, чисто для тонуса. Оттого и не пил, хоть и сидел по привычке у барной стойки.
        Плохая оказалась идея, зря я приперся в клуб. Едва заказал безалкогольный коктейль, как ко мне подскочила Ася. Эта женщина перешла все границы, если решилась преследовать меня здесь. Что еще хуже, она навеселе. Терпеть не могу пьяных баб!
        - Привет, Джеймс! - Ася без приглашения занимает соседний табурет. - Какая встреча!
        - С каких пор ты увлекаешься Темой? - мрачно интересуюсь я.
        Нет смысла делать вид, что я зашел сюда случайно. Если Ася разузнала, где меня можно найти, то не поверит оправданиям. Да и какого черта? Я давно уже не мальчик, и ничего не скрываю. Кхм… Кроме связи с Алесси, но ее тут точно нет.
        - С тех пор, как узнала, что ты садист, - отвечает Ася, не моргнув глазом. - Я подумала, вдруг у нас много общего? Не попробуешь - не узнаешь.
        - Попробовала?
        Отвожу взгляд и пробую коктейль. Редкостная гадость, ему определенно не хватает крепости.
        - Предпочитаю довериться твоему опыту.
        - У тебя нет шансов. Я не практикую с новичками.
        - Ты сделал исключение для Алеськи, чем я хуже?
        - Что? - Поворачиваюсь к ней, сузив глаза. - Что ты сказала?
        - Ой, брось! - машет рукой Ася. - Я все про вас знаю. Здесь очень отзывчивые люди.
        Это она намекает, что в клубе ей рассказали о том, как Алесси нарезала вокруг меня круги, и как я набросился на Костю. Навряд ли местные завсегдатаи знают больше, Ася блефует.
        - Эти отзывчивые люди никак свечку держали? - Подзываю бармена, чтобы расплатиться. Вечер определенно не задался, оставаться здесь нет никакого желания. - Ася, последнее предупреждение. Мое терпение на исходе. Еще один подкат, и я подам иск о домогательстве.
        - Чего? - смеется она. - Иск? Тут тебе не Америка, Джеймс.
        - Зато я - гражданин США. - Возвращаю ей улыбку, скаля зубы. - А еще юрист по образованию, если ты не знала. Поверь, ты не только вылетишь с работы, но и заплатишь мне компенсацию за моральный ущерб.
        - Я смирилась бы, будь ты геем! - взвизгивает вдруг Ася. - Но ты выбрал зачуханную Алеську! Почему, Джеймс? Чем она лучше меня?
        В такие моменты я перестаю понимать русский язык. Догадываюсь, что «зачуханную» - какое-то ругательство, и от этого бешусь сильнее.
        - Она лучше тебя, - соглашаюсь я, скрипя зубами. - И тебе никогда не понять, почему.
        - Да ты ей вообще не нужен! - кричит мне в лицо Ася. - Вернее, ей нужны твои деньги! А в Москве у нее есть парень, она к нему поехала!
        Я не бью женщин, если они сами этого не просят, но Ася меня довела. Грубо хватаю ее за руку, дергаю на себя и шиплю:
        - Уймись, стерва!
        - Да, да! Я видела билет! И она сама мне сказала, что едет к парню!
        - Джей, проблемы?
        К нам подходит кто-то из завсегдатаев клуба. Я настолько раздражен, что не понимаю, кто это.
        - Будут, если эта женщина не заткнется, - отвечаю я, отталкиваю Асю и ухожу из клуба.
        Она добилась своего - я взбешен и неадекватен. Иначе какого черта еду к Алесси, чтобы все выяснить? Я не думаю о том, что она, возможно, уже уехала, не вспоминаю о телефоне. Последнее хотя бы объяснимо: я хочу видеть ее лицо, когда задам свои вопросы. Я не вспоминаю о том, что Алесси - не моя девушка. И даже не моя рабыня! Она не должна хранить мне верность, я не имею права ничего требовать. Но я убью ее, если она мне изменяет!
        Мне повезло, дверь открыла приветливая соседка.
        - Юля уж неделю, как уехала, а Алеся вот недавно. Но она ненадолго, послезавтра вернется.
        - В Москву? - спрашиваю я. - Она уехала в Москву?
        - Да, она же оттуда.
        - Адрес есть?
        - Нет, откуда…
        - А уехала на «Сапсане»? - перебиваю я.
        «Сапсан» на машине мне не обогнать, даже по платной трассе.
        - Нет, конечно. Она ж каждую копейку экономит…
        Чувствую, что соседка - кладезь информации, но мне некогда расспрашивать. Благодарю и бегу к машине, на ходу проверяя расписание поездов. Похоже тот, на котором едет Алесси, отправляется через несколько минут. На вокзал я не успею… В Питере - точно не успею. Но если соседка права, и Алесси взяла самый дешевый билет, то я успею перехватить ее на вокзале в Москве. Конечно, если отправлюсь в путь немедленно.
        Я не понимаю, почему это так важно - догнать Алесси. Я могу дождаться ее возвращения, поговорить с ней спокойно. Что изменят одни сутки? Не знаю… И все же выруливаю к платной трассе.
        Прихожу в себя где-то между Тосно и Чудово, но повернуть назад желания нет. Мне нужно разобраться не только с Алесси, но и с собой. С трудом могу вспомнить, когда в последний раз совершал такие импульсивные поступки. Даже с Кейт каждое решение было обдуманным и выверенным - и отказ от управления трастовой кампанией отца, и переезд в Нью-Йорк, и открытие собственного ресторана… Да все! Абсолютно все! До тех пор, пока в моей жизни не появилась Алесси…
        И я еду. Еду в Москву, ради призрачной надежды перехватить ее на вокзале. Останавливаюсь, чтобы заправить машину, пью кофе - и еду.
        Говорят, дуракам везет. А, может, это судьба решила, что недостаточно часто тыкала меня мордой в грязь? И чтоб уж наверняка…
        Я успел. И с поездом не ошибся, не пропустил Алесси, узнал ее фигурку издалека. Хотел подойти, но передумал. Она шла по перрону и разговаривала по телефону. И улыбалась. Так, как улыбалась только мне! Вернее, я так думал… Значит, и правда, приехала к парню? Или все же к родителям?
        А что помешает ей соврать, если я подойду и спрошу?
        Алесси не заметила меня, прошла мимо. И я отправился следом за ней. Боялся потерять ее в метро, но обошлось. Мы вышли на какой-то станции, и меня словно ударили под дых: к Алесси бросился мальчишка с огромным букетом роз.
        Выходит, Ася права… Алесси солгала мне, а ей сказала правду? Но… это невозможно. Бэмби не такая! «Ей нужны твои деньги», - раздается в голове насмешливый голос Аси.
        И я, окончательно теряя голову, догоняю парочку.
        - К родителям? - спрашиваю я с горечью. - Это твой отец? Или все же парень?
        Алесси бледнеет, того и гляди, упадет в обморок. Парень недоуменно таращится на меня.
        - Ты его знаешь? - обращается он к Алесси.
        Она кивает и бормочет, отвечая на мой вопрос:
        - Мой отец… папа… он…
        Ей словно не хватает воздуха, она ловит его ртом, задыхается, а из глаз ручьем текут слезы.
        -
        - Умер ее отец, - неожиданно зло говорит мне парень. - И мать тоже. Год назад погибли в автокатастрофе.
        Он пытается приобнять Алесси, но мешают цветы… и я. Я никому не позволю утешать мою девочку! Тем более, когда сам обидел.
        Она не сопротивляется, вообще никак не реагирует на объятия, как будто я прижимаю к себе тряпичную куклу. Ей очень больно, и я чувствую ее боль, как свою. Я ничего не забыл, в голове вихрем проносится все, что казалось мне странным: дешевое жилье и дорогое платье, работа на износ, ночные кошмары, реакция на легенду о моей дружбе с ее родителями… Кстати, это из-за меня Алесси не могла сказать Асе правду. А мне сказала, но я не понял. «К родителям…» Сегодня годовщина смерти ее родителей, и она поехала их навестить. На кладбище. Одна. Потому что «Юля уж неделю, как уехала».
        Меня захлестывает очередная волна вины. Я догадываюсь и о том, почему Алесси выглядит уставшей. А ведь она пыталась попросить… Я и этого не понял! И тот звонок… Наверное, ей было очень страшно, если она решилась набрать мой номер…
        - Простите, может, сядем в машину?
        Я мрачно смотрю на парня. Он уже избавился от цветов: положил их в багажник машины, возле которой мы стоим.
        - А ты кто? - спрашиваю я.
        - Виктор, - отвечает он. - И я не тот, о ком вы подумали.
        Какая прелесть! Он еще и телепат, если знает, о чем я думаю?
        - Он сын… Ларисы Степановны… - всхлипывает Алесси, отстранившись. - Она помогала маме по хозяйству.
        - Да садитесь уже! - говорит Виктор. - По дороге поговорим. Я так понимаю вы ее…
        Он замолкает, подбирая слово. Мы с Алесси тоже молчим. Кто я ей? Хозяин? Навряд ли стоит сообщать об этом знакомым ее родителей. Да и хозяин я только на время игры. Любовник? Друг? Знакомый? Алесси навряд ли объяснит.
        - Я ее мужчина, - подтверждаю я и представляюсь: - Джеймс.
        - Я цветы не купила… - невпопад вспоминает Алесси.
        - Позже купим. Ты едва на ногах держишься, - бурчу я. - Виктор, а куда…
        - Сначала к моим родителям. Они ждут.
        - Бэмби, ты…
        Я хочу спросить, не возражает ли она, если я поеду с ними, но Алесси отвечает, не дослушав вопрос. Она цепляется за меня так крепко, что нет никаких сомнений: она хочет, чтобы я остался.
        -
        = 31 =
        АЛЕКСАНДРА
        Я не ожидала увидеть Джеймса, но еще сильнее удивила собственная реакция на простой вопрос. Почему я заплакала? Спасибо Вите, хоть он не растерялся. Впрочем, догадываюсь, откуда слезы. Примчался бы Джеймс в Москву, если бы хотел только уличить меня во лжи? Очевидно же, что нет. А он приехал, как-то нашел меня и… приревновал.
        Все еще страшно думать об этом всерьез, но, кажется, я ему небезразлична. «Ее мужчина» и вовсе прозвучало, как контрольный выстрел. Джеймс сразил меня наповал! И главное, он рядом.
        В машине Джеймс держит меня за руку и приобнимает за плечи, но разговаривает с Витей. И слава богу! Я все еще не в состоянии поддерживать беседу. Закрываю глаза, прижимаюсь щекой к теплому и надежному Джеймсу и тихо всхлипываю. Он сильнее стискивает мою руку, словно обращается ко мне: «Я здесь, Бэмби». «Спасибо, - мысленно отвечаю я. - Спасибо, Джей. Я так рада, что ты здесь!»
        Я не прислушиваюсь к разговору, но до меня медленно начинает доходить, что появление Джеймса выглядит, мягко говоря, нелепо. С одной стороны, он назвался моим мужчиной, с другой - он не знает, зачем его девушка приехала в столицу. Витя вроде бы ни о чем не спрашивает, однако я чувствую напряжение в его голосе. Наверное, я должна объяснить, что Джеймс ни в чем не виноват.
        - Вить, я не сказала Джеймсу куда еду…
        - Да я понял, - отзывается он.
        - А на работе сказала, что к парню…
        - Алесь, забей, - говорит он. - Ты не должна оправдываться.
        - Неудобно, что так… - бормочу я.
        Джеймс молчит, но я ощущаю, как каменеют его мышцы.
        - Неудобно щи лаптем хлебать, - вздыхает Витя. - Так батя говорит.
        А ведь я помню, как Петр Кузьмич произносил эту фразу. Помню, как он работал в саду… А-а-а! Только не это! Слезы опять текут в три ручья.
        Джеймс вдруг наклоняется и целует меня в губы, нежно и ласково. Я чувствую такое искреннее желание утешить, что мне стыдно плакать. А он достает из кармана платок и вытирает слезы с моих щек.
        - Так вы знакомы с детства? - спрашивает Джеймс.
        - Да, но…
        Я опять теряюсь: едва помню Витю, но и утверждать, что мы не знакомы, не могу.
        - Да какое там знакомство! - Витя снова приходит на помощь. - Мои родители работали у ее родителей. Мама за домом следила, батя - за садом. Мы жили рядом, я редко в хозяйском доме появлялся. Алесю видел, конечно. А она - меня. Здоровались чинно. - Он смеется. - Помнишь, Алесь?
        - Да, - невольно улыбаюсь я.
        - Она такая примерная была - жуть. На шалость не разведешь, хоть тресни, - продолжал делиться воспоминаниями Витя. - Да и батя предупреждал, что если я хозяйскую дочку обижу, он с меня три шкуры спустит.
        - Не обижал? - интересуется Джеймс, обращаясь ко мне.
        В его взгляде пляшут смешинки, и мне сразу становится легче.
        - Нет, не обижал.
        - Не ко мне она обратилась за помощью, - вздыхает Витя. - К маме моей.
        - Да, - подтверждаю я. - Юлька уехала на практику. А больше не к кому… Когда у папы начались проблемы с бизнесом, их с мамой друзья как-то… исчезли. А после похорон и вовсе… никого не осталось. А с Ларисой Степановной мы немного общались… по телефону.
        Мне все еще тяжело говорить, дыхание перехватывает. И немного холодно, несмотря на то, что день сегодня теплый. Джеймс крепче прижимает меня к себе.
        - Ей бы чаю горячего, - говорит он Вите. - Или даже чего покрепче.
        - Приехали уже, - отвечает он. - Мама и чаем напоит, и накормит.
        Лариса Степановна ничуть не изменилась. Я помню ее такой: добродушной, широко улыбающейся, уютной. Наверное, в детстве я провела с ней не меньше времени, чем с мамой. Она всегда была рядом, баловала пирожками, присматривала за мной, когда мама уходила по делам. Она ничуть не удивляется Джеймсу, хоть он и пытается извиниться за вторжение. А меня обнимает так крепко, что из глаз опять текут слезы.
        - Ай, Алесенька… - качает она головой. Но не упрекает, а приглашает к столу: - Пойдем чай пить, ты дрожишь. Замерзла? Все пойдемте.
        Джеймс интересуется, есть ли у них коньяк или водка, и сразу поясняет, что это не ему, а мне, потому что я сильно нервничаю.
        - Нет, - протестую я. - Будет только хуже. Поверь, я знаю.
        - Тогда я отвезу тебя к врачу, - мрачно обещает Джеймс. - Мне не нравится твое состояние.
        - Я соберусь, правда. - Мне немного страшно, что он настоит на своем. Что-то я, и правда, расклеилась. - Дай мне немного времени.
        И как я, интересно, справилась бы одна? Рядом люди, на глазах которых я росла, и Джеймс, не отпускающий меня ни на шаг, и все равно я переживаю тот злополучный день заново. Но все же постепенно успокаиваюсь без лекарств и алкоголя. Прошел целый год, и я научилась жить одна, без поддержки. У меня есть крыша над головой, есть работа. И сегодняшний день уверил меня в том, что есть и мужчина, который меня любит.
        Я не хочу задумываться, долго ли продлится это счастье. Возможно, вскоре я и надоем Джеймсу, но здесь и сейчас он меня любит. У него не было необходимости бросать все дела и ехать за мной в Москву. Никто не заставлял его сопровождать меня на кладбище. Даже если на обратном пути он скажет, что мы расстаемся, здесь и сейчас он меня любит. И никто не убедит меня в обратном.
        Я еще много плакала - на кладбище. И от горя, потому что все еще не смирилась с потерей. И от стыда, когда обнаружила, что бросила могилы родителей без присмотра, и за ними ухаживали чужие люди. Как чужие… Семью Ларисы Степановны язык не повернется назвать чужой, но все же я сама должна была позаботиться обо всем. Ограду ставили без меня, сажали цветы и выпалывали сорняки тоже без меня…
        - Памятник надо ставить, - говорит Петр Кузьмич. - Деньги есть, тут с тобой, Алеся посоветоваться бы. Ждали, что ты приедешь…
        - Я… я сама должна все… - бормочу я. - Я все верну…
        - Не надо, - перебивает меня Витя. - Я все оплачу. Считай, что это я возвращаю долг. Твой отец оплатил мою учебу, и благодаря этому у меня теперь хорошая должность в солидной фирме.
        - Твои родители нам много добра сделали, - добавляет Лариса Степановна. - Ты не знала, но они оплачивали операцию, без которой Петр сейчас не смог бы ходить. Это мы у тебя в долгу, Алесенька. Не переживай. И за могилками присмотрим, и памятник поставим. Выбери только, какой.
        - Будет справедливо, если и мы поучаствуем в оплате памятника, - вмешивается Джеймс. - Поговорим об этом чуть позже, не здесь.
        Неужели он чувствует, что мне хочется тишины? Я опускаюсь на колени между могилами и долго стою так, наблюдая, как играет пламя зажженных свечей. Я рассказываю маме и папе, как прожила год, представляю им Джеймса и прошу прощения. Обещаю, что буду возвращаться чаще…
        - Бэмби, нам пора. - Джеймс трогает меня за плечо и протягивает руку. И добавляет едва слышно, наклонившись к уху: - Простудишься - выпорю.
        Эта полушутливая угроза приводит меня в чувство. Я не боюсь угрозы, даже если он говорит серьезно. Но как будто вспоминаю, что жизнь продолжается.
        В горе по умершим родственникам есть своеобразный эгоизм. Мне больно оттого, что мама и папа оставили меня одну, я переживаю и о себе. А должна молиться за них, за то, чтобы их души обрели покой, а не убивались, наблюдая, как страдает их ребенок.
        Какая связь со словами Джеймса? Кажется, что никакой. Но я чувствую что-то такое, когда он смотрит на меня - молча, внимательно.
        Мы медленно идем по кладбищу. Лариса Степановна, Петр Кузьмич и Витя ушли вперед, и мы с Джеймсом одни.
        - Джей, насчет денег…
        - Бэмби, - морщится он, перебивая. - Ты же не шубу попросила. Да ты вообще ничего не просила. Это уже не гордость, а гордыня.
        - Нет, Джей. Я хотела поблагодарить. Спасибо…
        Он шумно вздыхает, отчего-то качает головой и кивает.
        - Жаль, что ты не смогла сказать…
        - Я хотела, - признаюсь я. - Как-то… не сложилось.
        - Я сам виноват. Не смог выслушать. Бэмби, мы поговорим об этом, но не сегодня.
        Джеймс хочет увезти меня, но нас не отпускают. За поминальным столом я теряю нить разговора и клюю носом. Выпила пару глотков кагора, и меня тут же развезло. Это из-за бессонных ночей.
        - Может, приляжешь, Алесенька? - спрашивает Лариса Степановна. - Когда у тебя поезд?
        - Сейчас посмотрю…
        - Никогда, - отвечает за меня Джеймс. - Никакого поезда.
        - Как? - Я мгновенно просыпаюсь. - У меня завтра смена в ресторане!
        - У тебя завтра выходной, - цедит он сквозь зубы. - Я не отпущу тебя одну на поезде в таком состоянии. Я приехал на машине, на ней и вернемся. Завтра. После того, как оба выспимся.
        - И правда, оставайтесь, - вмешивается Петр Кузьмич. - Мы вам на диване в зале постелем.
        - Спасибо, у меня здесь есть друзья, у них большой дом, - отказывается Джеймс.
        - А если меня уволят… - бурчу я из чистого упрямства.
        - Серьезно? - Джеймс приподнимает бровь. - Скорее, я уволю того, кому в голову придет эта дивная мысль.
        Иногда он очень вычурно говорит по-русски, но я устала и не хочу спорить. Выходной? Спасибо! На машине с Джеймсом? Прекрасно! Смущает только необходимость ехать к чужим людям, но Джеймс и тут обо мне позаботился.
        - Мы в гостиницу, - говорит он уже в такси. - Мне показалось, что твои знакомые не отпустили бы нас, если бы услышали про гостиницу. Друзья у меня тут есть, но, пожалуй, ты сейчас не в том состоянии, чтобы с ними знакомиться.
        - Спасибо, Джей. - Я обнимаю его и осторожно целую в щеку. - За все спасибо.
        -
        = 32 =
        ДЖЕЙМС
        Может показаться, что я поддался моменту, ведь Алесси выглядела жалко, но это не так. У меня было время подумать: я мог отказаться от преследования в любой момент, мог вежливо посочувствовать, но предпочел не обманываться. Срываются с места и мчатся в другой город только ради того, кто дорог. Я не эмоциональный человек, и живу, руководствуясь разумом, однако ради Алесси готов подчиниться чувствам.
        Что это - сиюминутная прихоть или глубокая привязанность - покажет время, но здесь и сейчас я хочу быть рядом с Бэмби и делить с ней все: и горе, и радость.
        Я не сержусь на нее за скрытность. Сам оговорил условия, и они не располагали к откровенности. Пытаюсь представить себя на ее месте: если бы в моей жизни случилось то же самое, как бы я справлялся? Одна мысль о том, что мои родные вдруг исчезнут, приводит в ужас, а Алесси, насколько я понял, лишилась всего - и семьи, и дома, и поддержки. Каково ей? Ведь она… девочка. Когда я думаю об этом, глядя на ее заплаканное лицо, мне хочется укрыть ее от всех бед и никуда не отпускать.
        Кайл подсказал гостиницу, помог снять номер. К счастью, в средствах я не ограничен. Он приглашал переночевать у него, но для Алесси на сегодня достаточно впечатлений. С друзьями я ее познакомлю позже, когда мы полетим в Нью-Йорк. Точно знаю, что возьму ее с собой, а если она заупрямится, сам откажусь от поездки. Но лучше бы согласилась…
        - Хочешь принять ванну? - спрашиваю я, когда мы поднимаемся в номер.
        - Было бы неплохо, - соглашается Алесси. - Но я устала…
        - Бэмби, я позабочусь о тебе. - Наклоняюсь и целую ее в висок. - Ты позволишь?
        Зачем интересуюсь? Ведь она позволит мне, что угодно. Наверное, хочу напомнить ей, что это не игра. У меня нет цели соблазнить или получить удовольствие, я просто хочу помочь.
        - Джей, мне так неловко… - признается Алесси и льнет ко мне, обнимая. - Я хочу быть сильной, но все время плачу, и…
        - Ты сильная, Бэмби. - Провожу ладонью по ее спине. - Ты даже не представляешь, какая ты сильная.
        - Здесь большая ванна? - внезапно интересуется Алесси.
        - М-м?
        - Мы поместимся в нее… вместе? - шепчет она едва слышно. - Джей, я… мне… Не отпускай меня, Джей. Пожалуйста. Хотя бы сегодня…
        Стоит ли говорить, что я не хочу ее отпускать? Пожалуй, нет. Это не надо обсуждать. Она и так все поймет.
        Ванна большая - размеры воистину королевские. Пока она набирается, раздеваю Алесси и выставляю на полочку все, что мне понадобится: бутылочки с шампунем и жидким мылом, пену, губку. Сложнее раздеться самому, мне не скрыть своего желания. Организм однозначно реагирует на обнаженное женское тело. Я не стыжусь этого, но, повторяя слова Алесси, мне неловко. Как будто только и думаю о сексе.
        Впрочем, она не чувствует никакой неловкости, когда ложится в мои объятия и прижимается мягкой попкой к члену.
        - Как хорошо, - выдыхает Алесси. - Уютно.
        Удивительно, но мне тоже хорошо. Желание балансирует на грани, не перетекая в безудержную страсть. И Бэмби больше не плачет, даже улыбается, прикрыв глаза. Неторопливыми движениями я мою ей волосы, намыливаю губку и массирую ею грудь и спину. Бэмби такая сладкая, такая соблазнительно податливая, что ухаживать за ней - одно удовольствие. После водных процедур она засыпает в моих объятиях, и я даю себе слово, что никогда ее не обижу. Как бы ни сложились наши отношения.
        Утро начинается со звонка Аси. Я отвечаю на него, потому что мне есть, что сказать.
        - Джеймс, прости, - рыдает она в трубку. - Я вчера напилась… и почти ничего не помню… Я наговорила глупостей? Прости…
        В ее голосе нет ни капли раскаяния. Хотя нет, она сожалеет, но лишь о том, что потеряла контроль.
        - Не прощаю. - Мне ее не жаль, и я устал быть вежливым. - Но позволю написать заявление по собственному желанию, если найдешь Алесси замену на сегодня и на завтра.
        Краем глаза вижу, что Бэмби проснулась и хмурится, прислушиваясь к разговору.
        - Джеймс, ты не сделаешь этого! - возмущается Ася.
        - Сделаю, - обещаю я. - И лучше тебе не проверять, кого выберет шеф, если я выдвину ему ультиматум.
        Немного блефую, но почти уверен, что проще найти хорошего менеджера, чем ресторатора моего уровня. И это не бахвальство, я знаю себе цену. А если нет, что мешает мне начать все с начала? Я могу открыть свой ресторан практически в любой точке мира. Или вернуться к отцу, он все еще ждет, что я продолжу его дело. Или купить бунгало на берегу какого-нибудь теплого моря… Нет, лучше остров. И уехать туда с Бэмби.
        - Ася, у тебя есть шанс найти хорошую работу с хорошей рекомендацией, - добавляю я. - Больше мне нечего тебе предложить.
        Вместо ответа она отрубает связь.
        - Она подставит меня, - бормочет Алесси. - Я потеряю работу.
        Вздыхаю и смотрю на нее с упреком.
        - Бэмби, я не дам тебя в обиду.
        - Она расскажет всем… о нас.
        - А что случится, если ты оставишь работу?
        - Много чего, - неожиданно спокойно отвечает Алесси. - Мне нечем будет платить за квартиру. И я не смогу собрать нужную сумму, чтобы оплатить учебу в академии.
        - То есть, помощь от меня ты не примешь?
        - Материальную - нет, - отрезает она.
        Упрямая… Я не спорю, потому что вполне понимаю ее позицию. Надеюсь, что со временем она станет сговорчивее, а пока предпочитаю не давить. Вместо этого меняю тему разговора.
        - Как спалось, Бэмби?
        - Хорошо. А ты отдохнул?
        - Вполне. Что хочешь на завтрак? Закажем в номер или спустимся в ресторан?
        - Хочу твой кофе, с пенкой. - Она нарочито вызывающе облизывает губы - дразнит. - И оладушки с вишневым вареньем.
        - О, ты все же умеешь просить, - смеюсь я.
        - Только потому, что ты не сможешь исполнить мой каприз, - парирует она.
        - Почему ты такая гордая? - Я интересуюсь вроде бы в шутку, пытаясь пощекотать Алесси, но жду, что она ответит.
        - Это не гордость, Джей. Мне неловко напрягать людей просьбами. - Она быстро отворачивается и встает с кровати. - Надо умыться.
        Судя по бегству и запертой двери в ванную комнату, я случайно коснулся болезненной темы. Что ж, впереди у нас долгая дорога до Санкт-Петербурга, и Бэмби все мне расскажет.
        Чем ближе время отъезда, тем сильнее она нервничает.
        - В чем дело? - не выдерживаю я, когда мы, наконец, забираем машину с автостоянки. - Ты чего-то боишься?
        Не надеюсь на правдивый ответ, скорее, она отмахнется, но Алесси неожиданно спрашивает:
        - Мы поедем через Новгород?
        Включаю навигатор, проверяю карту.
        - Нет, он останется в стороне. Хочешь туда заехать? По платной трассе быстрее, но если надо…
        - Нет! - чуть не взвизгивает Алесси. - Мне туда не надо.
        И заметно расслабляется, рассматривая маршрут.
        Я оставляю ее в покое, пока мы едем по Москве. Ничего не говорю, когда заезжаем в гипермаркет на окраине, чтобы купить в дорогу воду и нехитрый перекус. Молчу на заправке. Но едва машина выезжает на платную трассу, прошу:
        - Расскажи.
        - Что? - переспрашивает Алесси. - Что рассказать?
        - Я должен понять, что тебя беспокоит. Не говори, что это не так, не поверю. Когда-то ты попросила поверить тебе и не прогонять, дать шанс. Теперь моя очередь. Я прошу дать мне шанс помочь тебе. Может, это самонадеянно, но я уверен, что смогу. И я сейчас не о деньгах.
        Алесси теребит пакет с чипсами. Звук раздражает, но я терплю: похоже, она опять нервничает. Наконец пакет с треском лопается, и чипсы высыпаются ей на колени. Часть, конечно же, падает на пол.
        - Ох, я уберу… - пугается она.
        - Уберешь, - соглашаюсь я. - Еще и по попе получишь. Когда приедем домой.
        Это чистой воды провокация, мне нужно встряхнуть ее, заставить говорить.
        - Ты можешь мне помочь. - Она собирает чипсы в разорванный пакет. - Мне кажется, что можешь. Но тебе не понравится…
        - Позволь мне узнать.
        - Хочу кое-что сказать заранее. Когда я увидела тебя, то уже не думала, что мне нужно. Это правда, Джей. Я влюбилась сразу, и было уже неважно…
        - Что неважно, Бэмби? - спрашиваю я, потому что она замолкает.
        - Ты поймешь. - Она кидает в рот горсть чипсов и хрустит ими, а следующую горсть предлагает мне. - Хочешь?
        - Нет. Так ты расскажешь?
        Она кивает, откладывает чипсы в сторону и шокирует первой же фразой:
        - Мама и папа погибли из-за меня…
        -
        = 33 =
        АЛЕКСАНДРА
        Думала, что никогда не смогу произнести вслух эту фразу, даже Юльке не признавалась, что считаю себя виновной в смерти родителей. Джеймс умеет располагать к себе и умеет слушать. Может, все дело в том, что я влюблена в него без памяти? После его слов мне кажется, что я получила шанс на прощение.
        Рассказываю Джеймсу все: о том, как жила до поступления в академию, как переехала в Питер, как родители меня баловали. Он слушает, не перебивая. Я не вижу его глаз, но замечаю сомкнутые губы, морщинку на лбу, желвак на скуле. Он сердится или… переживает? Непонятно.
        Прошлым летом я задержалась в Питере после сессии: преподаватель предложил пройти практику в ветклинике, его знакомому нужна была помощница. Согласившись, я не учла, что соскучилась по дому, по маме и папе. И, спустя неделю, разнылась, как мне одиноко. Юлька уехала в Москву, я чувствовала себя брошенной и жаловалась на это маме в телефонном разговоре, даже всплакнула.
        Родители решили устроить мне сюрприз, сели в машину и поехали в Питер. Под Новгородом в них врезалась фура. Вроде бы шел дождь, и дорога была скользкой… Я не интересовалась подробностями. В кошмарах видела то, что представила, когда мне сообщили, что родители погибли.
        - Они разбились из-за моих капризов. - Я едва слышу свой голос. - Если бы я не ныла, что соскучилась, они не поехали бы ко мне. И остались бы живы.
        - Это чушь, Бэмби. Ты ни в чем не виновата. Это случайность, стечение обстоятельств. К сожалению, такое бывает…
        - Я чувствую вину, Джей, - тихо говорю я. - И вижу момент аварии во сне, когда рядом никого нет.
        - Ты из-за этого пришла в Тему?
        Вздрагиваю и обхватываю себя руками: мне холодно. Замечаю, что машина стоит на обочине. Чипсы высыпались на колени и на пол, часть я уже раздавила.
        - Да…
        - Хотела себя наказать?
        - Да…
        - Чужими руками?
        Джеймс безжалостен, все так и есть. Я понимала, что в полиции на меня посмотрят, как на сумасшедшую, а Юлька, в лучшем случае, потащит к психиатру. Я попробовала исповедаться в церкви, но не повезло: священник сунул под нос распятие, пробормотал какие-то непонятные слова и повернулся к следующему прихожанину. Наверное, я что-то делала не так, но объяснить, как правильно, было некому.
        А Тема… она подвернулась случайно. Прощение можно получить через наказание. Почему-то психиатра я боялась сильнее, чем порки.
        - Да. - Я признаюсь и в этом. - Думала, можно представить, что получаю наказание, и мне полегчает.
        - Не полегчало?
        Зачем он спрашивает? Я же сказала, что это стало неважным, когда я влюбилась. Он не понял…
        - Я все уберу. - Отстегиваю ремень и открываю дверцу машины. - Мы все равно стоим, я вычищу мусор.
        Стряхиваю крошки на резиновый коврик, тяну его, чтобы вытрусить, но Джеймс подходит сзади и обнимает.
        - Брось, - говорит он. - Бэмби, почему ты не обратишься к врачу?
        И он туда же! Сердито вырываюсь, стиснув зубы. Если заговорю, оскорблю его. Мне не хочется грубить Джеймсу. Он американец, у них принято бежать к психотерапевту по любому вопросу. А я не хочу! Не хочу, чтобы копались в моей голове. Я… я боюсь…
        - Тише, тише… - Он не отпускает, держит меня крепко. - Я понял, Бэмби, ты не хочешь. Но как мне объяснить, что твоей вины нет? Хочешь, чтобы я тебя наказал? Не уверен, что это поможет. А если станет хуже? Бэмби, не молчи…
        - Ты прав, - выдавливаю я. - Надо сходить к специалисту. Накоплю денег на консультацию и пойду.
        Странно, но он не предлагает оплатить врача. Наверное, понимает, что это пустое обещание. С чувством вины я не смирилась, но теперь воспринимаю его, как наказание. Я всегда буду помнить, что произошло, и больше никогда никого ни о чем не попрошу. Джеймс прав, порка не принесет облегчения, я уже научилась получать от нее удовольствие.
        Джеймс целует меня в макушку и баюкает в объятиях, игнорируя то, что мы стоим на трассе, и мимо мчатся машины.
        - Спасибо, что поделилась, - произносит он. - Я попробую помочь. Может, сядешь сзади? Устроишься удобнее, поспишь.
        - Нет, - отказываюсь я. - Если тебе не противно после всего, что я рассказала, то мне будет спокойнее рядом.
        - Заметно, что мне противно? - усмехается Джеймс. - Бэмби, гордыня - это грех.
        Он отпускает меня, сам вытряхивает коврик, потом открывает заднюю дверцу и достает легкое одеяло. Я и не замечала, что оно лежит в машине. Обидно, что он считает меня гордячкой, но в его словах что-то есть. Возможно, он и тут прав, со стороны же виднее.
        Джеймс набрасывает одеяло мне на плечи, усаживает в машину и включает печку, едва заняв свое место. Мне холодно, и я не могу согреться, несмотря на то, что вовсю жарит солнышко.
        - Джей…
        - Да? - отзывается он, включая зажигание.
        - Джей, пожалуйста, прости.
        Он вздыхает, машина медленно трогается с места, вливается в поток.
        - Бэмби, я верю, что ты меня не использовала. Фальшь я почувствовал бы.
        - Я не об этом. Мне немного не по себе, но это пройдет. Я не буду плакать, не буду страдать. Буду такой, как раньше. Прости, что от меня столько проблем.
        - Ни одной, - отвечает Джеймс. - Я делаю то, что хочу, и то, что считаю нужным. Если я прошу тебя не плакать, то не потому, что меня это раздражает.
        Кажется, лучше промолчать. Он всегда был со мной искренен, и в его поступках нет скрытых мотивов. Я же решила, что буду счастлива, пока это возможно, так к чему волноваться о будущем?
        Джеймс включает «Русское радио» и подпевает, отчаянно фальшивя. Я уже привыкла к акценту, почти его не замечаю, но в песнях он слышится четче.
        - Не так, - смеюсь я. - Люди. Лю… ди. Мягко.
        - Лу-у-у… ди, - повторяет Джеймс.
        - Лю!
        - Лью… ди?
        Кажется, он меня дразнит. И фальшивит нарочно, чтобы насмешить. Пою вместе с ним, и время в дороге летит незаметно. Мы останавливаемся, чтобы размяться и перекусить, играем в слова, а потом я засыпаю.
        - Бэмби, пойдем. - Джеймс трясет меня за плечо.
        - М-м-м? Уже приехали?
        Зеваю и выглядываю в окно: мы стоим у моего дома.
        - Спасибо, Джей. - Тянусь за рюкзачком. - Ты позвонишь?
        - Нет, - отвечает он и выходит из машины. - Бэмби, вылезай быстрее. Я устал и хочу домой.
        Выхожу, захлопываю дверцу и недоуменно наблюдаю, как он щелкает пультом.
        - Не надо провожать, - вырывается у меня. - Я сама дойду.
        Джеймс вздыхает и мрачно на меня смотрит.
        - Мы заехали за твоими вещами. Ты, правда, решила, что я оставлю тебя одну?
        - Джей…
        - Не обсуждается! - отрезает он.
        Я слишком ошеломлена, чтобы спорить. Мы вместе заходим в комнату, и я растерянно открываю шкаф. Что мне взять? Чистое белье, майки, джинсы…
        - Нет, погоди. - Поворачиваюсь к Джеймсу, который присел на стул возле стола. - Ничего не получится. Мне придется тратить больше денег на дорогу, а это…
        - Я в состоянии довезти тебя до города, - перебивает он. - Если не хочешь, чтобы нас видели вместе, то до станции метро.
        - Мой рабочий день начинается позже, чем твой. И возвращаться вместе мы тоже не сможем.
        Джеймс задумывается, но ненадолго.
        - У тебя есть эта комната. Я могу привозить тебя сюда и забирать отсюда, если ты освободишься раньше меня. Не надо собирать вещи, оставь их здесь. Я куплю тебе все, что нужно.
        - Джей…
        - И заметь! - Он поднимает вверх указательный палец. - Ты ничего не просила.
        Если я буду возражать, то он опять сочтет это гордыней. Если честно, то такой вариант меня устраивает. Я вроде как не съезжаю и не бросаю Юльку, она все равно на практике. И все, что купит Джеймс, я с чистой совестью оставлю у него, когда придет пора расставаться.
        Я все еще не верю, что наши отношения перерастут в нечто большее, но очень благодарна Джеймсу за то, что сейчас могу быть рядом с ним.
        Подхожу к нему и целую в щеку, наклонившись.
        - Поедем? Ты устал… Хочешь, сегодня я о тебе позабочусь?
        - М-м-м… Принимается, - соглашается он. И тут же спохватывается: - Кроме ужина.
        - Кроме ужина, - смеюсь я. - Еще раз торжественно обещаю ничего не трогать на кухне.
        - Договорились, - улыбается он. - Поедем домой, Бэмби.
        -
        = 34 =
        ДЖЕЙМС
        Так и знал, что Алесси запуталась. У нее хорошая подруга, но такая же наивная. У девочек нет жизненного опыта, они справлялись с горем, как могли, а в итоге Алесси убедила себя в том, что авария произошла по ее вине. Какая глупость… И все же она искренне верит, что так и есть. Что мне с этим делать?
        Ответ очевиден: без консультации со специалистом я не рискну что-то предпринимать. Искать помощь здесь или обратиться к Дэвиду? Брату я доверяю, он хороший психолог и, главное, тоже тематик. Если Алесси пыталась найти освобождение в БДСМ, то он быстрее подскажет верный ответ. Но как же не хочется посвящать Дэвида в личные дела…
        Позволяю Алесси ухаживать за мной, чтобы отвлечь ее от грустных мыслей. Весь вечер мы играем в лайт-версию «хозяин и рабыня», без жестких приказов, болевых уроков и сексуального подтекста. Алесси прислуживает мне, делает массаж, читает книгу. Наконец ее взгляд проясняется, морщинки на лбу разглаживаются, а на губах играет улыбка.
        Мы оба устали: от впечатлений, от дороги, от тяжелого разговора. Спать ложимся рано, и Алесси быстро проваливается в сон, пригревшись рядом. Мне не спится: я думаю о том, как ей помочь. Можно найти врача и настоять на консультации, и все же разговор с братом кажется мне лучшим решением. В конце концов, здоровье Алесси важнее, чем мои заморочки.
        Осторожно встаю и выхожу из комнаты. Ждать нет сил, хочу немедленно поговорить с Дэвидом. Однако и уходить далеко от Алесси нельзя, он спит чутко, а я обещал, что не оставлю ее одну.
        - Привет, Дэв. Как дела?
        - Джей, рад слышать. Что-то случилось?
        Голос брата звучит как-то устало. Кажется, я не вовремя.
        - Эй, разве я звоню, только когда что-то случается? - шучу я.
        - Прости, это я так…
        - Ты занят, Джей? Вообще, ты прав, что-то случилось, и мне нужна твоя помощь. Но это терпит, поговорим завтра.
        - Нет, подожди. Я перезвоню минут через десять.
        Возвращаюсь в спальню и прислушиваюсь к дыханию Алесси. Вроде бы ровное и спокойное, она не проснулась. Поправляю одеяло и спускаюсь вниз, чтобы выпить. Крепкий джин обжигает горло, и я тянусь за сигаретами. Достаю одну, мну в пальцах… и выбрасываю, не прикурив. Звонок Дэвида застает меня внизу.
        - Прости, - повторяет брат. - Я не занят, но немного устал. Играл с Майклом, Кейт неважно себя чувствует.
        - Болеет? Дэв, это ты прости, я напугал… У меня нет ничего срочного…
        - Кейт беременна, - перебивает меня Дэвид. - Обычное недомогание. Все в порядке. Я у себя в кабинете, нам никто не помешает. Рассказывай.
        - О, поздравляю…
        Известие о том, что Кейт и Дэвид ждут второго ребенка, словно подводит черту под прошлым. На самом деле, я сам отчеркнул его, освободив Кейт от мук выбора, а каждое новое событие в семье брата - своеобразная граница, за которой осталось то, что нас связывало. Это как кольца на срезе дерева: чем больше времени проходит, тем толще стена.
        Пожалуй, я впервые радуюсь тому, что у нас все меньше шансов «начать заново». Поначалу где-то на уровне подсознания надеялся, что Кейт наиграется в семью, что ей будет меня не хватать. Наверное, все закономерно: я любил ее искренне, хоть и понимал, что счастье втроем не может быть вечным. Я всегда был традиционен в предпочтениях, и разделить женщину смог только с братом. Теперь же я не одинок, у меня есть Алесси.
        - Дэв, одной моей знакомой нужна помощь, и я хотел спросить у тебя… не мог бы ты посоветовать…
        - Психологическая помощь? - перебивает меня Дэвид. - Джей, ты же знаешь, я не консультирую по телефону, тем более, с чужих слов.
        - Ладно, - говорю я после паузы. - Прости, что побеспокоил.
        - Да погоди! Я думал, у тебя что-то случилось…
        - Да, у меня.
        - Или у твоей знакомой?
        - Она моя… девушка.
        Теперь молчит Дэвид. Видимо, переваривает новость.
        - Я рад, что у тебя появилась девушка, - произносит он наконец. - Жаль, что с проблемами. Хорошо, я тебя слушаю.
        Вкратце пересказываю историю Алесси. Дэвид задает вопросы, выпытывая подробности, и я с удивлением понимаю, что могу ответить на все. Я так хорошо знаю Алесси? Или уверен, что знаю? Мне кажется, я хорошо ее чувствую. Так хорошо, как будто мы знакомы вечность.
        - Если все так, как ты говоришь, то случай не безнадежный. И все же, Джей, я хотел бы поговорить с девушкой прежде, чем давать советы. Это можно устроить?
        - Боюсь, что нет. Она не знает о моем звонке, боится психологов и не говорит по-английски.
        - Я говорю по-английски…
        Тихий голос Алесси раздается позади меня, и от неожиданности я роняю телефон. Черт! Этого просто не может быть! Она проснулась, спустилась… и слышала все, что я говорил?! О боже, еще и поняла, судя по тому, что ее слова прозвучали на моем родном языке.
        - Джей! - зовет Дэвид. - Джей, что там у тебя? Все в порядке?
        - Да. - Я хватаю телефон, не спуская с Алесси взгляда. - Да, но… можно, я перезвоню? Чуть позже.
        - Конечно, - отвечает брат.
        Алесси неподвижно стоит на нижней ступеньке лестницы. Волосы растрепаны, моя футболка едва прикрывает попу.
        - Джей, прости, - говорит она по-английски. - Я не хотела подслушивать. Почувствовала, что тебя нет, и проснулась…
        - И отправилась на поиски, - подсказываю я машинально.
        - Да. И услышала, что ты говоришь обо мне. - Она опускается на ступеньку, обхватывает колени руками. - Мне жаль…
        - Ты все слышала?
        Она кивает. Вспоминаю, что это не первый случай, когда Алесси становится свидетелем моих разговоров. Но при ней я никогда не говорил ничего такого… вроде бы… Ох, нет! Перед глазами встает ее бледное лицо, когда она услышала то, что я сказал Кайлу. Как назло, я прекрасно помню, что назвал ее рабыней на пару сессий и подчеркнул, что хотел бы иметь ребенка только от любимой женщины.
        С тех пор многое изменилось, и уже тогда я лукавил, не хотел признаваться Кайлу, что Алесси особенная. Но как объяснить это ей? Да и нужно ли… Меня словно пронзает током: Алесси уверена, что у меня нет к ней никаких чувств, я ничего ей не обещал, только подчеркивал, что рано или поздно все закончится. И при этом она продолжает меня любить. Она всегда нежна, ласкова и тактична. Неужели она ангел, спустившийся с небес?
        - Мне жаль, - повторяет Алесси. - Я не хотела, чтобы ты знал. Так и думала, что это станет проблемой.
        - Не хотела? - переспрашиваю я растерянно. - Не хотела, чтобы я знал, что ты понимаешь английский?
        - И это тоже, - признается она. - Ты не спрашивал, я не сказала сразу, и так получилось… я не хотела, чтобы тебе было неловко… как сейчас…
        - Это не проблема. Да, я несколько… шокирован. Но ты права, я не спрашивал.
        - Проблема в том, что мне нужен психиатр, - поясняет Алесси, с трудом выговаривая слова. - Я не хотела становиться обузой.
        - Дэвид психолог. А ты - не обуза. - Я сажусь рядом с ней и приобнимаю за плечи. - Дэвид - мой брат, он с женой живет в Нью-Йорке, и он психолог. А еще он тематик, как и мы с тобой. Он может подсказать нам, как избавить тебя от чувства вины… через наказание. Прости, что я позвонил ему, не посоветовавшись с тобой. Он никому не скажет, я обещаю.
        - Он хотел о чем-то меня спросить?
        Алесси теплая, но немного дрожит. Значит, опять нервничает. Надо было дождаться завтрашнего дня, не оставлять ее одну в спальне!
        - Да, хотел.
        - А он старше тебя или младше?
        - Старше, на несколько минут. Мы близнецы.
        - Вы похожи?
        - Как две капли воды.
        - А у него… написано… Дэвид? - Алесси сдавленно хихикает. - Ну… там?
        - Нет, у него там ничего не написано, - фыркаю я. - Это я, по молодости… чтобы девушки нас не путали.
        - О, а я думала, вы водили девушек за нос. Это же так удобно, если вас не различить. А ты, оказывается, собственник?
        И что ей ответить? «Да» - и это будет ложью, ведь в моей жизни была Кейт. «Нет» - и Алесси опять расстроится.
        - Поговорим об этом в другой раз. - Я поднимаюсь со ступеньки. - Иди в спальню, я скоро вернусь. Только позвоню брату, попрощаюсь нормально.
        - Я отвечу на его вопросы, - неожиданно говорит Алесси. - Сейчас или когда будет удобно.
        - Ты уверена?
        - Абсолютно. Я доверяю тебе, а ты - ему. Этого достаточно.
        Не знаю, о чем они говорят. Специально ухожу в зону кухни и грею для Алесси молоко, добавляю туда мед. Мама давала нам с Дэвидом молоко на ночь, чтобы лучше спалось. Возможно, это не успокоит Алесси, но я должен сделать хоть что-то, а поить ее кофе ночью как-то… неправильно.
        - Держи. - Алесси приносит мне телефон. - А я пойду наверх, не буду слушать.
        - В общем, если ты уверен, что она не манипулирует, чтобы получить желаемое… - вздыхает Дэвид.
        - Она не манипулирует, нет необходимости, - отвечаю я.
        - Тебе виднее. Чуда не обещаю, но шанс есть. Только…
        - Что? Дэв, что?! - У меня не выдерживают нервы, и я кричу, когда он замолкает.
        - Ты уверен, что не оставишь ее?
        - Это… важно? - Из меня словно выкачивают воздух.
        - Наказать легко. Она может найти садиста, который отлупит ее до кровавых синяков, но это не излечит. После наказания ей нужно прощение. Забота, ласка, поддержка… Понимание, что она не одинока, что прощение заслужено.
        - Понятно…
        - И не одноразово, а постоянно. Ей нужна опора, надежное плечо.
        - Я понял. Так наказание поможет?
        - Ну… не факт. Она маза, верно? Сильно тащится от порки?
        - Не очень сильно. Бэмби начинающая…
        - О, Бэмби… - фыркает Дэвид. - Похоже, ты ее не оставишь. Во-первых, нельзя наказывать за аварию. И за глупые выводы тоже нельзя. Если удастся смоделировать похожую ситуацию… Тут ничего не подскажу, тебе виднее, за что можно зацепиться.
        -
        - Но она будет продолжать винить себя за аварию.
        - Нет, если ты не будешь спешить. Нужно что-то, что заставит ее соотнести мнимую вину с тем, за что ты ее накажешь. Во-вторых, наказание не должно быть похоже на вашу обычную сессию. У него не должно быть сексуального подтекста, а после раскаяния Алесси должна получить прощение и утешение, а не удовольствие.
        - Понятно.
        - И, в-третьих, помни, что ты берешь ответственность. Если ты поиграешь в доброго самаритянина, а потом бросишь девушку, чувство вины, скорее всего, вернется. Ты можешь считать, что это не твои проблемы, но… я предупредил.
        - Спасибо, Дэв. Я подумаю над твоими словами.
        - Слушай, ты прилетишь на день рождения Майкла или нет? Возьми с собой Алесси, мы с Кейт с удовольствием с ней познакомимся.
        - Да, скорее всего. Если она сможет, мы прилетим вместе.
        Мда… Дэвид помог и, в то же время, озадачил. Смогу ли я найти повод для наказания? И, главное, смогу ли нести ответственность за Алесси? Я хочу, бесспорно. Сиюминутное ли это желание или осмысленный выбор? Откуда мне знать?!
        Возможно, поездка в Нью-Йорк расставит все по местам. Надеюсь, Алесси согласится. Беру стакан с молоком и иду наверх, к моей любимой девочке: поить, утешать и убаюкивать.
        = 35 =
        АЛЕКСАНДРА
        К хорошему быстро привыкаешь: лето заканчивается, скоро вернется Юлька, а я уже не представляю, как жить без Джеймса. Он не прогоняет, но как бросить подругу? А как отказаться от особенного капучино по утрам? От секса, приправленного перчинкой? И, главное, от мужских объятий, которые надежно защищают меня каждую ночь от кошмаров?
        Я начинаю понимать, чего так опасался Джеймс. Чем сильнее прорастаешь в любимого человека, тем больнее рвать связь. И еще, любовь - это не только удовольствие, но и обязательства. Все было просто, когда только я испытывала чувства. Это сложно объяснить, но односторонняя любовь делала меня зависимой и свободной одновременно. Мое поведение, мои поступки не могли ранить Джеймса, когда он ничего ко мне не испытывал. Теперь же приходилось пересматривать принципы и следить за словами.
        Джеймс поехал за мной в Москву, был рядом в самый тяжелый день в году, выслушал и понял, не бросил одну, но впервые я осознала его чувства, когда он принес мне теплое молоко после разговора с братом. К счастью, я видела банку меда, когда передавала ему телефон. Но… Боже, надо было видеть его лицо! Он забыл про мою аллергию на мед, и так расстроился, что мне стало его жаль. Почему это говорило о его чувствах? Забывчивость легко объяснялась расстройством из-за тяжелого разговора о моих проблемах, а сожаление было таким искренним, что хотелось выпить молоко, чем бы это ни грозило.
        А, может, это стало последней каплей. Ведь в разговоре с братом Джеймс назвал меня своей девушкой.
        Тяжело отбиваться от подарков. Джеймс считает, что у меня мало одежды, косметики, украшений… Список можно продолжать до бесконечности. Меня родители так не баловали! А он запомнил наизусть все мои размеры и каждый день приносит что-нибудь «модное» или «красивое». И когда успевает ходить по магазинам?
        Все труднее убедить Джеймса, что мне нужна работа.
        - Бэмби, тебе нравится работа официантки?
        - Нет. - Я всегда отвечаю честно, хоть и знаю, к чему он клонит.
        - Так увольняйся.
        - Нет. Чтобы закончить академию, мне нужны деньги.
        - Я оплачу твою учебу. Давай договоримся, что это мои вложения в будущее. Как делал твой отец…
        - Это другое! Папе был нужен программист, а тебе зачем ветеринар? Выращивать экологически чистую свинину?
        - Бэмби, ты устаешь на работе. Я могу тебя обеспечить…
        - И что мне делать? Готовить ты не позволяешь, за уборку дома ты платишь клининговой компании.
        - Скоро начнется учеба…
        - И к этому времени я должна накопить нужную сумму.
        Кстати, у меня почти получилось, благодаря работе в престижном ресторане и щедрым чаевым. Да и на продуктах я теперь экономила. Тут уж Джеймс тверд, как скала.
        - Даже слушать ничего не хочу! - заявил он, едва я заикнулась о деньгах за продукты. - За кого ты меня принимаешь?
        Подозреваю, что и на оплате учебы он мог бы настоять, если бы захотел. Но отчего-то позволял мне упорствовать, что, несомненно, лишь укрепляло мою позицию.
        И все же спорили мы редко. Чаще проводили время в мире и согласии: делились тем, как прошел день, гуляли по берегу залива, смотрели фильмы, загорали в саду. Сессии Джеймс устраивал в выходные дни, каждый раз придумывая что-то новое. И впервые после смерти родителей моя жизнь приобретала какой-то смысл.
        А потом позвонила Юлька…
        В ее звонках нет ничего необычного, мы общаемся по интернету: она рассказывает о практике, я - о Джеймсе. Но сегодня все иначе, Юлька рыдает, и я, забыв поздороваться, выпаливаю:
        - Что случилось?!
        - Алеся, пожалуйста… - всхлипывает она. - Помоги, Алесенька… Прости-и-и…
        По стечению обстоятельств смена у меня сегодня вечером, и Джеймс уже уехал на работу, подбросив меня до коммуналки.
        - Юля, не реви, - прошу я. - Объясни толком, что случилось!
        Кое-как мне удается все выяснить. Увы, но Юльку, как лохушку, развели на бабки. Как она связалась с местными, зачем поперлась в какое-то подпольное казино, я так и не поняла. Главное, она проиграла крупную сумму денег, и в залог у нее отобрали паспорт, да еще пригрозили, чтобы в полицию не обращалась, иначе домой никогда не вернется.
        - Алеся, - плачет Юлька, - я боюсь… они меня убьют… Ты только родителям моим не говори! У мамы сердце сла-а-абое…
        - Не убьют, - вздыхаю я. - Юль, я перечислю тебе деньги. Но этого не хватит…
        - Может… может Джеймс даст? Я все верну-у-у…
        Да, Джеймс - это первое, что приходит в голову. Ради подруги я готова поступиться принципами, но все же предпочла бы попросить кого-то другого. Он узнает, что я отдаю Юльке собранные на учебу деньги, и захочет все возместить, а это неприемлемо.
        - Я найду деньги, - обещаю я Юльке.
        - Прости-и-и… Мы собирали их тебе…
        - Вот именно, что мы, - перебиваю ее я. - Это и твои деньги тоже, и тебе они нужнее. Недостающую сумму я найду.
        Весь день я думаю, кто бы мог помочь, и выходит, что кроме Джеймса некому. На работе все валится из рук. К счастью, Ася в ресторане больше не работает, иначе замечанием я не отделалась бы.
        - Да что с тобой? - раздраженно спрашивает Дима, когда я в очередной раз проливаю кофе, забирая чашку с барной стойки. - Руки с похмелья трясутся?
        - Я не пью… Дим, прости, буду внимательнее.
        - А что случилось? - интересуется он, переделывая заказ.
        - Деньги нужны, срочно, - вздыхаю я. - У тебя нет?
        - У меня нет. - Он ставит передо мной новую чашку. - Но я могу спросить кое-кого… Надо?
        - Спроси, - соглашаюсь я. - Сегодня сможешь?
        - Постараюсь.
        После смены Дима отзывает меня в сторону.
        - Насчет займа глухо, - говорит он. - Но есть интересный вариант. Не поверишь, случайно узнал. И не уверен, что тебе подойдет…
        - Ты расскажи, а я решу, - отвечаю я.
        - Короче, есть тема заработать. Ничего противозаконного! Мой друг ищет для фотосессии красивую девочку. Я ему фотку твою показал, ты подходишь.
        - И в чем подвох? - спрашиваю я. - Красивых девочек много.
        - Откровенная сессия. То есть… совсем.
        - Эротическая, что ли?
        - Зная Павлика, скорее, порнографическая, - смеется Дима. - Но бабло хорошее можно поднять. Ты сама решай, надо оно тебе или нет. Координаты я дам.
        - А для чего фото? - Задаю вопрос и понимаю, что всерьез обдумываю этот вариант. - И сколько заплатят?
        - Вроде для частного использования. - Он открывает телефон и пишет на клочке бумаги номер, сверяясь с экраном. - Позвони, он лучше расскажет. Павел, скажешь, что от меня.
        - Спасибо, Дим. - Прячу бумажку в карман. - Я подумаю.
        И вот она, ответственность в полный рост. Не было бы Джеймса, я не задумывалась бы о последствиях. Юльку надо спасать! Но теперь на весах не только моя репутация, но и доверие Джеймса. Какому мужчине понравится, если его девушка снимется в порно? Что предпочтительнее, просить деньги или заработать их самостоятельно? Хорошо, если Джеймс ничего не узнает. Но если правда откроется, он никогда меня не простит. Стать содержанкой, оправдав его подозрения? Обмануть?
        Есть еще кое-что. Мне кажется, что если я попрошу его об одолжении, с ним случится несчастье. Я ничего не должна просить! Тем более, теперь, когда есть альтернатива.
        От Джеймса ничего нельзя скрыть. Едва мы заходим в дом, он интересуется:
        - Что случилось, Бэмби?
        - Случилось… - вздыхаю я. Сказать, как есть, не хватает смелости. - Джей, я узнала, что… в академии повысили плату за семестр. Мне придется пропустить еще год.
        - А-а-а… - тянет он. - И что, ничего нельзя сделать?
        Кажется, он хочет, чтобы я сама попросила денег, потому что смотрит на меня как-то внимательно, серьезно и немного напряженно. А я не могу, у меня словно язык прилип к нёбу.
        - Н-нет… - наконец выдавливаю я. - Ничего.
        - Ну и хорошо, - неожиданно заключает Джеймс. - Теперь у тебя нет причины не лететь со мной в Нью-Йорк.
        - Да, - соглашаюсь я, отворачиваясь.
        Бумажка с телефоном жжет карман, в ушах стоит плач Юльки. Подумаешь, порно… Это же фото, не фильм. Дима сказал, что его друг - профессиональный фотограф, так что никакого развода.
        А Джеймс ничего не узнает.
        -
        = 36 =
        ДЖЕЙМС
        Я охранял свою независимость строже, чем дракон - сокровища. Ценил заведенный порядок, оберегал личное пространство и был уверен, что возненавижу того, кто нарушит мой покой. И я благодарен Алесси за вторжение на мою территорию.
        Она не захватчица и не гостья, она та, кого я так долго ждал.
        Я уже не пытаюсь сравнивать, анализировать и пытаться понять, что особенного в этой удивительной девочке. Она не идеальна, и в этом ее шарм. Мне же просто хорошо, когда она рядом. Единственное, что удручает: я так и не придумал, как ей помочь. Нет причин не доверять Дэвиду, поэтому я не спешу, размышляю. Да и Алесси упряма, как стадо ослиц! Вынудить ее принять помощь я могу, стоит лишь надавить, но необходимо, чтобы она сама попросила, а тут тупик. Нет - и все! Порой это ужасно бесит…
        Потихоньку я занимаюсь тем, о чем Алесси не догадывается: выясняю, что случилось год назад. Обстоятельства аварии не кажутся подозрительными, но после гибели родителей дочь лишилась абсолютно всего, и это мне не нравится. Судя по рассказу Алесси, ее семья жила в достатке, потом кампания отца обанкротилась, это совпало с аварией, и после все имущество забрали в погашение долга. Моих знаний о законах этой страны и возможностей не хватает, и я прошу совета у Кайла.
        С его помощью заказываю частное расследование, и вскоре кое-что становится известно. Кампания действительно признана банкротом, но практически в том же виде существует под новым названием и с новым учредителем, бывшим партнером отца Алесси. Он «унаследовал» все: офис, контракты, связи, сотрудников. А дом выкупил, перепродав дороже.
        Алесси осталась на улице незаконно. Оно и понятно, с ее наивностью… Она не сопротивлялась, не вникала в подробности, даже умудрилась подписать бумаги с отказом от прав на наследство. И в результате ее прописали в несуществующей квартире: в каком-то деревянном домике в Подмосковье. Рядом не оказалось никого, ей никто не помог.
        Расследование еще продолжалось: мне все же захотелось узнать все подробности аварии. Вдруг она была подстроена? Это очень важно для Алесси. Тогда ее мнимая вина лопнет, как мыльный пузырь. Если это не случайность, а убийство, то неважно, где и когда оно произошло.
        Параллельно готовлюсь к поездке в Нью-Йорк. Алесси отмахивается от приглашения, но вяло. Чувствую, что ей хочется познакомиться с моим братом, побывать в Штатах. Даже если учеба начнется, пропустит несколько дней, ничего страшного, поэтому я получаю для нее визу, улаживаю все формальности.
        Есть у меня мысль оплатить ей этот год каким-нибудь спонсорским переводом. В конце концов, она училась на «отлично» и шла на красный диплом. Думаю, без труда уговорю учебную часть разыграть маленький спектакль. Однако что-то меня останавливает. Алесси обидится, факт. И вместо лечебного эффекта я получу неизвестно что. Ей нужно переступить через дурацкие принципы и предрассудки. Что мешает ей занять у меня недостающую сумму? Мне кажется, что ничего, но Алесси не делает этого, даже когда становится ясно, что нужную сумму до начала учебного года ей не собрать.
        Может, все к лучшему? У нее есть возможность отдохнуть, прийти в себя. Рано или поздно я уговорю ее оставить работу в ресторане. Она будет не выживать, а жить - легко, размеренно, под надежной защитой. Дэвид побеседует с ней лично, и мы вместе преодолеем все трудности. В будущее я смотрю с оптимизмом, я готов взять на себя ответственность за Алесси.
        Однако я совру, если скажу, что сомнений нет. Все еще опасаюсь встречи с прошлым: когда я видел Кейт в последний раз, воспоминания чуть не смыли защиту. Я все еще зависим от той любви? Или мне только кажется, что зависим? Не узнаю, пока не посмотрю ей в глаза. И поэтому у меня не хватает смелости рассказать Алесси правду о Кейт и Дэвиде.
        Зачем ей эта правда? Да любой женщине такое неприятно! Зачем ей знать, что когда-то мы жили втроем? Зачем ей мучиться и гадать, люблю ли я Кейт? Я беру ее с собой не для того, чтобы сделать ей больно. Со своим прошлым я разберусь сам.
        Перед отлетом звоню Дэвиду, когда Алесси нет рядом, и прошу его хранить мои прошлые отношения с Кейт в секрете.
        - Когда свадьба, Джей? - спрашивает брат, смеясь. - Не хочешь провести ее в Сиэтле? Родители будут счастливы.
        - Иди к черту… - мрачно вздыхаю я.
        И думаю, что это прекрасная идея. Родители, к сожалению, не молодеют, и им будет приятно, если хоть один сын женится традиционно, со всеми непременными атрибутами американской свадьбы.
        О женитьбе я еще не думал, но из нас двоих именно я всегда был примерным сыном.
        - Мне не терпится познакомиться с твоей Бэмби, - говорит Дэвид.
        - Только я зову ее так. Ты понял?
        - Ох, как все серьезно.
        - Знаешь, что… - вскипаю я. - Кажется, у меня появились неотложные дела. Мы не сможем прилететь.
        - Джей, прости. - Он все же хихикает, и я это слышу. - Я тебя понял. И Кейт скажу, чтобы не проговорилась. Тебе решать, что рассказывать своей женщине.
        Подруга Алесси вернулась, а вопрос о переезде так и не возник. Честно говоря, я был готов прибегнуть даже к шантажу, но все осталось, как прежде. Только деньги на учебу у меня так и не попросили.
        В последние дни перед отлетом Алесси какая-то нервная, даже спит беспокойно, несмотря на то, что я рядом. На расспросы заявляет, что все в порядке, и у меня нет причин ей не верить. Наверное, волнуется из-за перелета. Или это гормоны шалят, у нее в разгаре «женские дни». В другое время я отшлепал бы ее хорошенько, и всю «хворь» как рукой сняло бы, но приходится успокаивать Бэмби травяным чаем.
        Наша поездка начинается с путешествия из Санкт-Петербурга в Москву. Кайл попросил приехать, чтобы не сажать самолет в Питере. Мы чуть не опоздали на «Сапсан» из-за того, что я задержался на работе. Без форс-мажоров никуда, даже если заранее готовишься к отпуску.
        Алесси с чемоданами ждала меня в холле, и времени едва хватило, чтобы переодеться. Рабочий портфель и конверт, подобранный на садовой дорожке, я оставил в спальне. Только в такси вспомнил, что хотел посмотреть, что за письмо бросили за ворота.
        - Нет, никто не звонил в дверь, - отвечает Алесси на мой вопрос. - Ты кого-то ждал?
        - Не ждал, просто… Неважно.
        Скорее всего, это какая-то реклама. Официально я в отпуске, но если что-то срочное, связь никто не отменял. Зачем кому-то писать мне письма?
        Обычно тихая Алесси, познакомившись с Кайлом, еще больше присмирела. Да, он такой… Даже мне в его присутствии бывает не по себе. К сожалению, Ева осталась дома с детьми, и Алесси - единственная девушка в салоне. Но она не скучает: смотрит фильм, читает что-то на смартфоне.
        - Она напоминает мне Еву, - говорит Кайл, когда Алесси засыпает. - Крошка была такой же потерянной, когда мы познакомились.
        Его слова меня задевают.
        - Но Бэмби уже не одна, у нее есть я.
        - Не обижайся, Джей. Может, все так, но она этого еще не понимает. В ней нет уверенности женщины, которая точно знает, что ей есть на кого опереться.
        - Наверное, ты прав, - нехотя признаю я. - Я не говорил с ней об этом.
        - Ты и сам не уверен, - припечатывает Кайл.
        И мне нечего ему возразить.
        - Джей, это нормально, - добавляет он. - Я тоже долго сомневался. Мне хотелось подарить Еве весь мир, но я чуть не потерял ее, оттолкнув.
        - И как ты понял, что она - та самая?
        - Она ушла. Мы тогда жили в Лондоне, и она вернулась в Россию. Без нее тут стало пусто… - Он приложил ладонь к груди. - Она унесла с собой мое сердце.
        - И как ты ее вернул?
        - Помчался следом, конечно же.
        - И она простила? Ну… ты сказал, что оттолкнул.
        - Она меня ждала.
        Я никогда не слышал эту историю. Кайл - друг Дэвида, я присоединился к их компании значительно позже. Кайл уже был женат на Еве, Энрике - на Мире.
        - Мне кажется, она тебя сильно любит, - неожиданно говорит Кайл.
        - А? Да? Почему ты так думаешь?
        - Ее взгляд меняется, когда она смотрит на тебя. Разве ты не замечаешь?
        - Я знаю… Знаю, что любит.
        Я все еще не решаюсь произнести вслух, что тоже люблю. Мне надо увидеть Кейт, чтобы убедиться в этом.
        Это случится через несколько часов. Ничего, можно и подождать. Ту, что растопила лед в моем сердце, я ждал значительно дольше.
        -
        = 37 =
        АЛЕКСАНДРА
        Я совершила ошибку. Страшную ошибку! Рано или поздно мне придется столкнуться с последствиями, и я навсегда потеряю Джеймса.
        После злополучной фотосессии с трудом могу думать о чем-то другом. Почему я крепка задним умом?! Нытье от скуки стоило жизни моим родителям, но это ничему меня не научило. Я рискнула отношениями с единственным человеком, которому не безразлична! И теперь остается лишь молиться о том, чтобы с ним ничего не случилось.
        Наше расставание - вопрос времени.
        На откровенные фото я согласилась ради Юльки. Условия показались мне приемлемыми. Никакого настоящего секса, никаких половых органов в кадре. На мне и на партнере были специальные накладки телесного цвета. Мы с Павлом подписали договор и обговорили все: и конфиденциальность, и использование личных данных и фотографий. А еще мне пообещали, что лицо будет заретушировано.
        Честно, я не ощущала себя проституткой, продающей тело. Меня не обманули, не пришлось сомневаться ни в профессионализме фотографа, ни в его чистоплотности. Съемка длилась пару часов, партнер сел себя аккуратно, деньги заплатили сразу.
        Будь я одна, обрадовалась бы возможности дополнительного заработка. Павел предлагал стать моделью для будущих фотосессий. Но есть Джеймс. И навряд ли ему понравится, что я предпочла обнажиться перед камерой вместо того, чтобы попросить его о помощи.
        Почему-то осознание проступка приходит слишком поздно, когда уже ничего нельзя изменить. Деньги переведены Юльке, получен радостный ответ, что все в порядке, ей отдали паспорт и через несколько часов она садится в поезд, чтобы вернуться домой. Все хорошо, а я сижу в нашей с ней комнате и реву.
        Такое впечатление, что я провалила очередное испытание. У меня есть оправдание: я помогала подруге. Юлька ради меня сделала куда больше! У меня есть надежда, что Джеймс ничего не узнает. Он не вмешивается в мои дела, ничего не знает о деньгах и даже обрадовался, что я не смогу оплатить учебный год. Не будет никаких вопросов, мне не надо ни о чем рассказывать. И все же я чувствую себя предательницей.
        В тот день я почти решилась рассказать Джеймсу правду. Но не в коммунальной же квартире, правда? И не по дороге, когда он за рулем. А когда мы вошли в дом, Джеймс вдруг сгреб меня в объятия и долго-долго не отпускал. Я спросила, что случилось, и его ответ заставил меня передумать.
        - Я мечтал об этом весь день, - сказал он. - Ты - мое лекарство от сумасшедшего мира, Бэмби. Спасибо, что делишься со мной своей чистотой.
        Одно мое слово могло все изменить, но у меня не хватило смелости разбить иллюзии Джеймса. Вместо этого я стала притворяться, что все хорошо.
        Иногда у меня даже получается забыть о глупости, которую я совершила. Но чаще я помню, и это точит меня изнутри. Я чувствую себя яблоком с червоточиной: румяным снаружи и с червяком внутри. Поездка в Нью-Йорк меня совсем не радует, но она важна для Джеймса, и я делаю вид, что всем довольна.
        Впрочем, нет, я немного лукавлю. Если Джеймс улетит без меня, то я останусь одна. Юлька вернулась, и занятия в академии начались, но я так и не переехала обратно в нашу комнату в коммуналке. Я не виню Юльку, но почему-то избегаю, да и она спокойно приняла известие о том, что ночую я у Джеймса. Мы не ссорились, но отдалились друг от друга, и это тоже удручает.
        В аэропорту нас никто не встречает.
        - Зачем? - удивляется Джеймс. - Я знаю этот город, как свои пять пальцев.
        Он ловит такси, и мы едем в отель. Да, остановиться в доме брата - не вариант, тут все не по-русски. По пути Джеймс пытается рассказать мне о местных достопримечательностях, мимо которых мы проезжаем, но слушаю я невнимательно.
        - Устала, Бэмби? - спрашивает он, когда мы поднимаемся в номер.
        - Очень, - признаюсь я. - Смена поясов, долгий перелет…
        Это правда, у меня кружится голова, и клонит в сон. Джеймс ухаживает за мной, и я не осознаю, в какой момент засыпаю, а утром он будит меня поцелуем.
        - Просыпайся, засоня.
        Он говорит по-русски, и я улыбаюсь, уж больно забавно у него получается. «За-сонь-я».
        - Еще ра-а-ано… - капризничаю я, потягиваясь. - Пять утра.
        - Пять вечера, - смеется Джеймс. - Можешь спать до утра, но я ухожу к брату.
        - Нет, не оставляй меня одну!
        Отбрасываю одеяло, намереваясь встать, но Джеймс ловит меня, прижимает рукой к матрасу.
        - Бэмби…
        Замечаю, что его взгляд туманится.
        - А мы не опоздаем? - поспешно спрашиваю я, уже зная, что за этим последует.
        - Не опоздаем, - обещает Джеймс и резким движением переворачивает меня на живот.
        Мне нравится спонтанный секс: резкий, грубый, практически животный. Джеймс бьет ладонью по моим ягодицам, одновременно растирая промежность, и входит, едва я становлюсь влажной. Его фрикции резкие, глубокие, почти болезненные. Они сопровождаются обжигающими шлепками, и я кусаю подушку, чтобы не кричать.
        После оргазма Джеймс наваливается сверху, вжимая меня в матрас, и хрипит на ухо:
        - Ты моя… моя… только моя…
        Да, да! Я знаю. У меня и в мыслях нет смотреть на других мужчин. Я давно и безнадежно влюблена в тебя, Джеймс. Только в тебя!
        Вслух же шепчу:
        - Да, сэр.
        Смысл его слов доходит до меня, когда я знакомлюсь с Дэвидом. Он упоминал, что они близнецы, но одно дело слышать, и совсем другое - видеть. Передо мной копия Джеймса, отличаются только стрижка и одежда, и я таращусь на него, хоть это и неприлично.
        - Приятно познакомиться, Александра, - говорит Дэвид.
        У них даже тембры голоса похожи! И все же я понимаю, что никогда не спутаю братьев. Джеймса я люблю, и, когда смотрю на него, сердце бьется чаще. Дэвид чужой, я ничего к нему не испытываю.
        Чуть позже из соседней комнаты выходит жена Дэвида, ведя за руку малыша, и вот тут я чувствую, как по телу бегут мурашки. Я и предположить не могла, что Кейт так похожа… на меня. Конечно, она старше и ухоженнее, но сходство почти очевидно, как будто мы с ней дальние родственники.
        Оглядываюсь на Джеймса, и горло стягивает колючим обручем. Он смотрит на Кейт так, как смотрит только на меня. Вернее, я так думала… Скорее, все наоборот. Этот взгляд достался мне… по наследству.
        Незаметно отхожу в сторону, чтобы не мешать встрече. Дэвид, Джеймс, Кейт и даже маленький Майкл - это семья, и мне немного неловко, что я не осталась в отеле.
        Гостеприимство по-русски - это застолье и веселые посиделки. Здесь же мы сидим в гостиной, угощаясь кофе и чаем, и «приятно беседуем». Мой английский несовершенен, поэтому я лишь улавливаю общую тему разговора, но, конечно же, многого не понимаю. Они говорят о каких-то общих знакомых, вспоминают прошлое. Майкла, получившего подарки, уводит няня. Когда Кейт или Дэвид обращаются ко мне, Джеймс переводит, я пытаюсь отвечать по-английски, но путаюсь и перехожу на русский. Но это редко, в основном я молча пью кофе, время от времени ловя на себе любопытные взгляды Дэвида и Кейт.
        - Алекс, хочешь посмотреть на Нью-Йорк?
        Вздрагиваю от неожиданности, потому что крепко задумалась и не слышала, как ко мне подошла Кейт. Алекс - это я, так они сократили мое имя.
        - Да, конечно, - вежливо отвечаю я. - Джеймс обещал мне экскурсию.
        - О нет, - смеется она. - С высоты. Эм… Джей? Я хочу показать ей вид из окна.
        - А-а-а… Да, спасибо, - соглашаюсь я быстрее, чем Джеймс переводит.
        - Пойдем? - приглашает Кейт. - Пусть мальчики посекретничают без нас.
        Дэвид и Кейт живут в пентхаусе, и вид из панорамного окна действительно великолепный.
        - Присядь, - зовет меня Кейт, позволив вволю налюбоваться ночным городом. - Посмотри.
        Она кладет мне на колени альбом с фотографиями. Он раскрыт на странице с фото молодой Кейт. Здесь она совсем девчонка, не старше, чем я. И сходство со мной еще ярче. Оттенок волос немного другой, а во взгляде хитринка, но в остальном… Это невероятно!
        - Мы не родственники, - говорю я. - Этого не может быть.
        - Так ты заметила? - Она улыбается. - Нет, не родственники. Просто Джеймс нашел девушку, похожую на меня.
        - Он любил вас? А вы выбрали другого брата?
        Надо было промолчать. Но снисходительная улыбка Кейт бьет больнее плетки! Она не просто так увела меня от мужчин, не просто так затеяла этот разговор. Ведь могла же сделать вид, что сходство случайное! Нет, она подчеркивает, что я - всего лишь заменитель.
        - Не совсем так… - Она листает альбом. - Джей ничего не говорил, да? Дэвид передал его просьбу, но… тебе нужно знать.
        - Знать, что вы были парой?
        - Не парой, нет. - Она показывает мне еще одно фото. - Трио.
        На снимке Джеймс, Дэвид и Кейт. Мужчины смотрят на женщину с таким обожанием, что не остается никаких сомнений, Кейт нравилась обоим братьям.
        - Трио? - переспрашиваю я севшим голосом. - Вы жили… втроем?
        - Это было давно, - говорит Кейт. - Потом Джеймс ушел, а я вышла замуж за Дэвида. Джей сказал, что разлюбил, и сначала я поверила, но потом… Он всегда один, без женщины. Алекс, я рада, что теперь он нашел тебя…
        - Идите к черту! - взрываюсь я и отшвыриваю альбом. - Зачем вы это сказали? Чтобы я почувствовала свою ничтожность? - Альбом задевает что-то на столе, и оно падает на пол, брызнув осколками во все стороны. - О боже, вам не нужно было стараться! Я знаю, что я - никто! Джеймс сразу сказал, что у меня нет ни единого шанса!
        Я психую и путаю русские и английские слова. Навряд ли перепуганная Кейт меня понимает. На шум прибегают братья. Дэвид кидается к жене, Джеймс - ко мне, но я отталкиваю его.
        - Зачем ты привез меня сюда? - кричу я ему в лицо. - Чтобы сравнить, кто из нас лучше? Чтобы убедиться, что я - не она?
        - Алесси, прекрати! - шипит Джеймс. - Что ты творишь? Кейт беременна, ей нельзя нервничать!
        - Зачем, Джеймс?! - рыдаю я. - Зачем…
        Пощечина обжигает щеку. Я замолкаю, и почти сразу же Джеймс прижимает меня к себе, обнимая. Меня трясет от обиды, но где-то на краешке сознания мелькает мысль о том, что он прав. Я сорвалась и закатила истерику в гостях у его брата. И это так же ужасно, как и то, что я скрываю от Джеймса, как и то, что он скрывал от меня.
        -
        - Пусти… - прошу я, пытаясь вырваться. - Отпусти, мне надо извиниться…
        - Потом. - Джеймс толкает меня к выходу. - Когда ты успокоишься.
        Дэвида и Кейт в комнате уже нет, и нас никто не провожает. Джеймс крепко держит меня за руку, но я не собираюсь убегать. Мне вообще все равно, что теперь будет.
        = 38 =
        ДЖЕЙМС
        С тех пор, как мы с Алесси переступили порог дома Дэвида и Кейт, меня не покидало предчувствие беды. Я давно не видел брата, и Дэвид показался мне уставшим, в его взгляде как будто застыла печаль. А Кейт, обычно дружелюбная и мягкая, была взвинченной, неспокойной. Она как будто играла какую-то роль. Я списал это на беременность: возможно, Кейт неважно себя чувствует.
        Но больше всего беспокоила Алесси. В последнее время она то нервничала, то уходила в себя. И сейчас замкнулась, отстранилась от происходящего. Дэвид и Кейт не подчеркивали, что она лишняя, пытались вовлечь в разговор, но чаще все же игнорировали ее присутствие. Я даже жалел, что взял Алесси с собой: ей было неуютно, да и я ощущал нечто странное.
        Свое состояние я связывал с тем, к чему так стремился. Увидеть Кейт - и понять, кто она для меня, все еще единственная женщина или прошлое, что я готов оставить ради новой любви. Неожиданно, но я не узнавал ту, по которой так долго тосковал. Вроде бы та же улыбка, те же черты лица, только человек другой. Ее изменила семейная жизнь? Возраст? Или изменился я? Одно знал наверняка, моя единственная - это Алесси, мой нежный олененок Бэмби.
        Я уже собирался уходить, когда Кейт предложила показать Алесси вид из окна пентхауса. Честно говоря, обрадовался возможности перекинуться парой слов с Дэвидом наедине, да и никак не предполагал, что девочки поссорятся. Мы успели договориться о встрече в баре на следующий день, чтобы спокойно поговорить, когда услышали грохот и крики.
        Кричала Алесси. Моя милая кроткая Бэмби, которая, как я был уверен, и мухи не обидит. А Кейт побледнела и казалась очень испуганной, только поэтому я прикрикнул на Бэмби. И пожалел об этом, едва услышал, что она бросила мне в лицо.
        Пожалел, растерялся и…
        След от моей пощечины до сих пор алеет на нежной щеке Бэмби. Она не пытается прикрыть его волосами. Сидит рядом со мной в такси и смотрит перед собой. Безучастно, безжизненно. Равнодушно. Я надеюсь, что шок пройдет, когда мы поговорим. Если она захочет меня слушать. Если простит…
        Мне стыдно за пощечину, хоть она и оборвала истерику. Я должен был найти другой способ успокоить Бэмби. Мне стыдно, что она узнала о Кейт не от меня. Сделанные выводы несправедливы, но закономерны. Бэмби всегда считала себя временным увлечением, и я не сумел разубедить ее в этом. Как там сказал Кайл… «В ней нет уверенности женщины, которая точно знает, что ей есть на кого опереться». И в этом только моя вина.
        Усаживаю Бэмби на диван и отхожу к бару. Нам обоим надо выпить, чтобы нервное напряжение хоть немного отпустило. Что-нибудь крепкое и со льдом. Бэмби смотрит на стакан и отрицательно качает головой.
        - Выпей, хотя бы глоток.
        - Нет, - отказывается она.
        Ставлю оба стакана на столик. Нет, так нет. Тогда и мне не стоит пить алкоголь. Пытаюсь обнять Бэмби, но она отстраняется.
        - Не надо меня жалеть, - произносит она бесцветным голосом. - Делай, что должен.
        - Что должен? - глупо переспрашиваю я.
        - Не знаю. - Она пожимает плечами. - Наказывай. Выгоняй. Иди к той, которую любишь.
        Не хочу злиться, но Бэмби невыносима. Она видит только плохое, как будто за то время, что мы вместе, не происходило ничего хорошего. Разве я обижал ее? Унижал? Сравнивал с кем-то? Что бы ей не наговорила Кейт, почему она верит ей, а не мне?
        Молчу, чтобы не сорваться, и медленно считаю про себя до десяти. Бэмби словно чувствует мое настроение, отодвигается и забивается в угол дивана.
        - Что сказала тебе Кейт? Что я люблю ее?
        - Она показала мне фотографию.
        - Фото?
        - Да. Ту, где вы втроем.
        Вот же… с-стерва! Ведь я просил Дэвида, а он, наверняка, передал ей мою просьбу! Да что на нее нашло… Неужели у них проблемы?
        - И все? - спрашиваю я, старательно сохраняя спокойствие.
        - Сказала еще, что ты выбрал меня, потому что я на нее похожа.
        - Но это же бред! - не выдерживаю я. - Это ты меня выбрала!
        Бэмби смотрит на меня, не мигая. «Ты не понимаешь? - читается в ее взгляде. - Правда, не понимаешь?»
        К сожалению, я все прекрасно понимаю, потому и злюсь. Потому и не могу подобрать нужные слова. Да, я не выбирал, но помню, как замечал знакомые черты. Вполне можно сделать вывод, что я поддался на уговоры и изменил правилам лишь потому, что Алесси похожа на Кейт.
        - Бэмби, это не так, - говорю я как можно мягче. - Я не искал кого-то вроде Кейт. Ваше легкое внешнее сходство случайно, в остальном вы и вовсе разные.
        - Но в другом она права? - равнодушно интересуется она. - Вы жили втроем, ты, Кейт и Дэвид. А что потом? Ты расскажешь?
        Милая моя девочка… Как бы я хотел солгать, чтобы правда никогда тебя не ранила. Но все зашло слишком далеко…
        - Да, какое-то время мы жили втроем. - Я встаю, чтобы налить себе воды и выпиваю ее залпом. - Мы с Дэвидом делили Кейт, потому что оба ее любили, а она любила нас и не хотела выбирать кого-то одного.
        Горькая усмешка Бэмби больше похожа на гримасу.
        - А потом она выбрала Дэвида, - продолжаю я, - но не решалась обидеть меня. И я сделал это за нее. Сказал, что разлюбил, и уехал в Калифорнию. Дэвид и Кейт поженились, у них родился Майкл. А я перебрался в Россию.
        - И продолжал любить ее.
        Она не спрашивает, а утверждает, и я не смею возразить.
        - Продолжал, - соглашаюсь я. - И думал, что продолжаю. Увлекся садизмом и ограничил общение с женщинами одной встречей. Ты знаешь.
        - А потом ты встретил меня…
        - Потом ты свалилась мне на голову и вытряхнула из зоны комфорта. Да, Бэмби, да. Мне было уютно в созданном мирке с границами, оговоренными правилами. Я не хотел ничего менять.
        - Прости… - тут же произносит она. - Ты предупреждал, я помню. Я не думала, что больно будет не только мне.
        - Черт, Алесси! - взвываю я. - Пожалуйста, прекрати! Ты не жертва!
        - Нет, конечно. - Она опять усмехается. - Я - дура.
        - И не дура.
        - Тогда кто же? Кто я, Джеймс? Ты не давал мне забыть, что я - временное увлечение. Ты привез меня сюда, чтобы убедиться, что все еще любишь Кейт. Ты…
        - Замолчи, - прошу я устало. - И послушай.
        Тру виски, собираясь с мыслями. Больше всего хочется прижать к себе Бэмби и целовать, целовать, целовать… Если бы это могло растопить все обиды, развеять все недоразумения! Но она не позволяет к себе прикоснуться, и я боюсь настаивать.
        - Я солгу, если скажу, что полюбил тебя с первого взгляда. - Слова даются с трудом, но я должен сказать все, и неприятное тоже. - И солгу, если скажу, что не люблю тебя теперь.
        Она вздрагивает, и впервые за вечер ее взгляд становится осмысленным. В нем уже нет равнодушия, но и счастья тоже нет. Скорее, боль, которую она до этого искусно прятала внутри себя.
        - Но… - хрипло подсказывает Бэмби, потому что я молчу.
        - Но?
        - В такой красивой сказке должно быть «но», - поясняет она. - Но Кейт ты тоже любишь? Я не буду ни третьей, ни четвертой, как бы я тебя не любила, Джеймс.
        «Нет никакого «но»», - вот что я должен ответить. А я не могу солгать той, которую люблю.
        - Да, ты права. Но я сомневался, пока не встретился с Кейт лицом к лицу.
        - Только не говори, что, увидев ее, ты понял, что любишь меня.
        - Почему? Ты мне не поверишь?
        - Ты был убедительнее, когда утверждал, что я - временная рабыня… - бурчит Бэмби и отворачивается.
        Именно это я сказал в разговоре с Кайлом, когда узнавал насчет таблеток. Злопамятная малышка! Ловлю себя на том, что не сержусь, а улыбаюсь. Наверное, потому что я точно знаю, что ей ответить.
        - Когда я увидел Кейт, то понял, что никогда ее не любил так, как люблю тебя, Бэмби. Я никогда не жалел, что ее ребенок - не мой. Но я жалею о том, что ты выпила те злополучные таблетки. Если бы сейчас ты носила нашего ребенка, я был бы абсолютно счастлив.
        Бэмби в изумлении приоткрывает рот.
        - Прости, что сам не рассказал тебе о Кейт. Боялся причинить тебе боль, но получилось только хуже. Прости, что ударил. Я испугался за тебя, хоть это и не оправдание. Поверь, мне нет смысла притворяться и обманывать. Я люблю тебя, Александра.
        Ожидал ли я, что после такого признания Бэмби кинется мне на шею? Наверное, нет. Но слезы ручьем пугают, как и бессвязные бормотания:
        - Нет… Прости… Мне надо… Я должна… Прости…
        Слишком сильное потрясение? Наверное… Приношу ей стакан воды, заставляю выпить, а потом осторожно обнимаю. Бэмби продолжает всхлипывать и вяло сопротивляется, но все же сдается и льнет ко мне, как и прежде.
        - Я должна сказать тебе…
        - Не должна. - Устраиваю ее на коленях и облегченно перевожу дыхание. Бэмби в моих объятиях - это так естественно и правильно. - Потом скажешь. Успокойся сначала, хорошо?
        Она послушно затихает, и вскоре я слышу ее ровное дыхание. Уснула… Сижу, не шевелясь, чтобы ее не потревожить, и перевариваю собственное признание. Обратного пути нет, но мне и не хочется отступать. Наоборот, чувствую силы, чтобы двигаться дальше. Дэвид говорил об ответственности, и теперь я готов перейти к следующему этапу - освободить Бэмби от страхов и кошмаров.
        Тишину в номере нарушает звонок телефона. Я недовольно шиплю, но Бэмби мгновенно просыпается, и я встаю, чтобы взять трубку. Звонят по внутреннему телефону - я забыл предупредить, чтобы не беспокоили.
        - Джей, мы можем поговорить? - слышу я усталый голос Дэвида.
        - Сейчас не подходящее время. Мы же договорились на завтра.
        - Это недолго. Я хочу извиниться.
        - Это лишнее, Дэв.
        - Нет, я так не считаю. Спустись на минутку, пожалуйста.
        - Иди, - кивает Алесси. - Со мной ничего не случиться. Я пока умоюсь и, может, душ приму.
        - Я ненадолго.
        - Хорошо. Эм… Джей…
        - Что?
        -
        Замираю, потому что она определенно собирается что-то попросить.
        - Джей, тут же есть какое-нибудь кафе…
        - Конечно.
        - И там есть пирожные…
        - Ты хочешь сладкого?
        - Да. - Она смущается так, как будто просит у меня кольцо с брильянтом. - Принеси мне пирожное, пожалуйста.
        - Какое, Бэмби?
        - Самое вкусное, с шоколадом. Только без меда.
        - Про мед я больше не забуду, - смеюсь я. - Может, ты голодна? Закажем ужин?
        - Закажи, если хочешь. А я хочу пирожное. Можно?
        - Я принесу, - обещаю я.
        Дэвид ждет меня в холле, мрачный, как туча.
        - Прости, - говорит он, едва я присаживаюсь рядом. - Я должен был предупредить.
        - Ты не предупредил Кейт о том, о чем я просил?
        - Нет, не это. Я не предупредил тебя, что у нас с Кейт не лучшие времена.
        - Мне не следовало приезжать?
        - Когда я приглашал тебя, то мы еще не знали, а потом… потом мне показалось, что твой приезд успокоит Кейт. Ты всегда действовал на нее умиротворяюще.
        - Ты говоришь загадками. Что у вас произошло?
        - Беременность… - Дэвид морщится. - Это нежеланная беременность для Кейт. Случайная… Никто не виноват, презерватив порвался. Прости, что гружу подробностями, но иначе не объяснить. Кейт после рождения Майкла еще не вернулась к таблеткам, вот и… Мы думали, пронесет, но она забеременела.
        - И в чем трагедия? Она не хочет второго ребенка?
        - Она только что восстановилась после родов. Вернулась в театр, получила хорошую роль. Я не очень в этом разбираюсь, но что-то из того, о чем мечтают все актрисы. А теперь… - Он разводит руками. - Роль не предусматривает беременности, как понимаешь.
        - Кейт хотела сделать аборт, а ты не позволил?
        - Не хотела… - вздыхает Дэвид. - Бросалась этой угрозой, но по-настоящему не хотела, я точно знаю. Но и смириться с потерей роли ей тяжело. Токсикоз сильнее, и она все время нервничает. Я надеялся, что ты благотворно на нее повлияешь, а надо было предупредить. Прости, что я этого не сделал.
        - Это потому что я приехал с Алесси.
        - Я передал Кейт твою просьбу. Сейчас она сожалеет и раскаивается, поверь.
        - Верю. Она никогда не была злой. Капризной, избалованной - это да…
        - Она и поступила, как капризный ребенок, - фыркает Дэвид. - Призналась мне, что ее взбесило.
        - И что же?
        - То, что ты решил скрыть все, что между нами было. Всего лишь… представляешь? Я виноват, что не понял этого сразу. Как твоя девочка? Надеюсь, ты не ругал ее?
        - Дэв, хватит меня опекать. Я знаю, что Алесси не виновата. Спасибо, ей лучше. Извинения принимаются. Как Кейт?
        - Опять нервничает, теперь из-за скандала. Если она выносит этого ребенка, то случится чудо. Мне пора, она ждет. Это она настаивала, чтобы я объяснился с тобой как можно скорее. Хотела сама, но я не позволил.
        - И правильно. Пусть успокоится. Увидимся завтра, как и договаривались?
        - Да, Джей.
        Мы обнимаемся, Дэвид уходит, а я иду в кондитерскую за пирожными для Бэмби. Жаль, что ее знакомство с моими близкими вышло неудачным, но все же хорошо, что она меня услышала. Услышала и поверила, иначе не сделала бы ответный шаг. В любви она мне уже признавалась, при встрече. Ее просьба, пусть и небольшая, намного ценнее.
        -
        = 39 =
        АЛЕКСАНДРА
        «Я люблю тебя, Александра».
        Эти слова звучат в голове каждый раз, когда я хочу рассказать Джеймсу о фотосессии. Признание может перечеркнуть наше будущее, и я малодушно отступаю. Так не хочется портить каникулы в Нью-Йорке! Они все же получились приятными.
        Кейт не позволила мне извиниться, сама попросила прощения и плакала, пытаясь объяснить причину своего поступка. Она словно сняла маску, и я увидела совсем другого человека. В конце концов, никто не идеален, все ошибаются. Я не хотела бы оказаться на ее месте: Кейт не выбирала между ребенком и карьерой, но оплакивала несбывшуюся мечту. А мне не на что жаловаться - Джеймс сделал выбор.
        С Кейт мы не стали подругами, но и врагами - тоже. В один из дней она даже пригласила меня на шопинг. Я была уверена, что по просьбе Джеймса, но нет, он уверил меня, что инициатива исходила от нее. Он лишь вручил Кейт карту для оплаты моих покупок, чтобы не спорить с моим вечным «нет». Наивный… Я не позволила бы тратить его деньги, если бы не пересмотрела свое отношение к подаркам. Оказалось, что получать их от любимого мужчины очень приятно. Я настолько осмелела, что время от времени позволяла себя баловать.
        В тот день мы с Кейт приятно и весело провели время, опустошая счета наших мужчин, а Джеймс и Дэвид устроили мальчишник, встретившись в баре со своими общими старыми знакомыми.
        Джеймс показывал мне Нью-Йорк и обещал свозить в Сиэтл, чтобы познакомить с родителями. Еще праздновали день рождения Майкла, сначала вместе с детьми, а вечером, когда малыш уснул, вчетвером. Джеймс приготовил ужин, Кейт и Дэвид наконец-то улыбались друг другу, а я тихо наслаждалась уютной атмосферой.
        Мы успели и БДСМ-клуб посетить, в ознакомительных целях. Джеймс сказал, что публичные сцены для меня табу. «Ты исключительно в моем личном пользовании, запомни это», - произнес он с таким серьезным видом, что у меня душа в пятки ушла. Страшно представить, как он отреагирует на фотосессию.
        И все же я дала себе слово, что расскажу всю правду, как только мы вернемся в Санкт-Петербург. Не знаю, поймет меня Джеймс или разозлится, но не хотелось портить ему впечатления от поездки. Я чувствовала, что между ним и братом существует какая-то особенная связь. Наверное, это и есть связь близнецов.
        К слову, Дэвид ни разу не пытался говорить со мной, как психолог, однако не сомневаюсь, что они с Джеймсом обсуждали мои проблемы. Я дала себе еще одно обещание. Если после разговора о фотосессии Джеймс не прогонит меня прочь, я пойду к врачу, чтобы избавиться от кошмаров и страхов. Не хочу быть для Джеймса обузой, человеком, о котором необходимо постоянно заботиться. Я согласна быть его рабыней для игр, но в остальном и он должен иметь возможность опереться на меня, если потребуется.
        «Я люблю тебя, Александра».
        Мы подъезжаем к дому, и я, как заклинание, повторяю про себя эти слова. Больше не буду откладывать признание. Джеймс сказал, что нам предстоит серьезный разговор о том, как жить дальше. Я должна сказать правду. Нельзя строить новую жизнь с камнем за пазухой.
        - Наконец-то дома! - восклицает Джеймс, едва переступив порог. - Бэмби, я в душ. Хочешь со мной?
        - Нет, - отказываюсь я.
        - Нет? - Он хитро улыбается. - Ладно, может, ты и права. Мне надо сделать пару звонков, а одним душем ты у меня не отделаешься.
        Он относит мой чемодан в комнату, где я обустроила себе уютное гнездышко. Ночую я в спальне Джеймса, но там нет моих вещей.
        - Потом спускайся, - говорит Джеймс. - Я приготовлю что-нибудь поесть.
        Надо бы тоже вымыться, да и переодеться, но я ничего не могу делать. Все валится из рук, в горле пересыхает. Спускаюсь по лестнице. Забираюсь с ногами на диван и жду.
        «Ничего не рассказывай», - словно шепчет кто-то на ухо.
        «Я должна», - возражаю я.
        Не хочу обманывать Джеймса. Не могу… Не буду!
        Слышу знакомые шаги. Так быстро? Думала, он дольше пробудет в душе. Оборачиваюсь… и внутри все холодеет. Я нечасто видела Джеймса в гневе, но сейчас сложно ошибиться. Он в ярости: взгляд мечет молнии, желваки гуляют по скулам, а лицо почернело.
        - Зачем ты это сделала? - интересуется он.
        Я вздрагиваю, так жестко и, одновременно, равнодушно звучит его голос.
        - Что - это? - выдавливаю я. - В чем я виновата, сэр?
        Он швыряет на стол фотографии.
        - Может, это не ты? - цедит Джеймс сквозь зубы. - Или это монтаж?
        Беру снимок, уже догадываясь, что я там увижу.
        - Ты с ним встречалась?
        Так и есть, это моя злополучная фотосессия. Только фотограф обманул, лицо узнаваемо.
        - Послушай, я…
        - Да или нет?! - Он выходит из себя и переходит на крик.
        - Да, но…
        - Зачем?
        - Он обещал дать недостающую сумму, если…
        - Если ты с ним переспишь.
        - Нет! Все не так!
        Я пытаюсь объяснить, но он не хочет слушать. «Я люблю тебя, Александра». Видимо, не настолько, чтобы дать мне шанс оправдаться.
        - Хватит. Тебе нужны деньги? Сказала бы мне, я оплатил бы твои услуги.
        Джеймс кидает пачку денежных купюр поверх фотографий.
        - Забирай. У тебя пятнадцать минут, чтобы покинуть мой дом. Достаточно, чтобы собрать вещи. Если что-нибудь забудешь, я пришлю.
        Я смотрю на него, не мигая. Это расплата. Наказание за все мои просьбы, за то, что посмела почувствовать себя счастливой.
        - Время пошло. Если не уберешься сама, выброшу за ворота, как мусор.
        Джеймс быстро уходит в кухонную зону, сердито гремит там посудой, а я смотрю ему вслед, прощаясь.
        «Я люблю тебя, Джеймс. Прости меня, если сможешь. И прощай».
        Вынимаю из ушей золотые сережки, снимаю кольцо и часы - его подарки. Аккуратно кладу все на стол рядом с деньгами и фотографиями, а потом ухожу. Хлопает входная дверь, отрезая меня от Джеймса. Щелкает замок калитки.
        Я не оглядываюсь и, кажется, ничего не чувствую. Ничего, кроме боли, которой пропитывается каждая клеточка моего тела.
        Я не знаю, куда мне идти. Реальность оказалась гораздо хуже, чем я могла представить. Будущее без Джеймса кажется мне смертью. Но я сама во всем виновата.
        Я сама…
        - Александр-р-ра! - рявкают у меня под ухом.
        Джеймс? Я оборачиваюсь и сталкиваюсь со взглядом, полным беспокойства. Моргаю и тру глаза, потому что этого не может быть. Джеймс должен смотреть на меня с ненавистью и презрением.
        - Пойдем! - рычит он и хватает меня за руку.
        Куда он меня тащит? Обратно в дом?!
        Я едва переставляю ноги, как деревянная кукла. Джеймс почти швыряет меня на диван и нависает сверху.
        - Алесси, я зол, - говорит он так тихо, что по телу бегут мурашки. - Я так зол, что едва сдерживаюсь. Это… - Он кивает в сторону фотографий. - Это отвратительно. Ты можешь объяснить, зачем ты это сделала?
        Я киваю и облизываю пересохшие губы.
        - Тогда говори. Я внимательно слушаю.
        Он отодвигается и садится напротив, закинув ногу за ногу и скрестив на груди руки.
        - Прости меня, пожалуйста, - шепчу я. - Я виновата перед тобой…
        -
        = 40 =
        ДЖЕЙМС
        Да, Бэмби, ты виновата. Это легко читается в твоем взгляде: ты испугана, бледна и практически на грани обморока. Но в том ли ты виновата, в чем сама себя винишь?
        Я взбесился, когда увидел, что на фотографиях, выпавших из конверта. Из того самого, что перекинули через забор. Кажется, на это и был расчет. Моя женщина в объятиях другого мужчины! Голая! В развратных позах! На глаза упала красная пелена. Сейчас я даже не помню толком, что наговорил Алесси. Очнулся, когда понял, что она ушла.
        Ушла без единого возражения, не пытаясь оправдаться. Ушла, не забрав подарки и деньги. Просто ушла, оставив после себя такую пустоту, что впору выть волком.
        Я люблю эту девушку. Факт неоспоримый, какую бы боль ни причинил ее поступок. И я хочу знать, что толкнуло ее совершить глупость. В конце концов, Алесси нашла в себе силы выслушать мои объяснения, и, как минимум, она заслуживает шанс оправдать себя. Я знаю ее слабости. Знаю, какие у нее проблемы. Верю, что она не способна на предательство. Возможно, в том, что произошло, есть и моя вина? Я что-то упустил, не обратил внимания, проигнорировал? Хорошо бы, это случилось до нашего знакомства. Но нет, фотограф заботливо разместил в кадре газетку с датой, и навряд ли это фотошоп. Да и судя по тому, как ведет себя Алесси, снимки недавние.
        Слушаю сбивчивый рассказ, и едва сдерживаюсь, чтобы не перебивать. На языке вертится куча вопросов. Почему глупые девчонки не сообщили в полицию? Да пусть даже не о подпольном казино, а об утере паспорта! Почему решили, что справятся сами? Что за нелепое желание таиться от людей, которые могут помочь хотя бы советом? Но главный вопрос, конечно же, ранит больнее всего. Почему Алесси не обратилась за помощью ко мне?
        Я догадываюсь, почему. Дурацкие принципы! Не просить ни о чем, иначе случится беда. Первую просьбу она позволила себе в Нью-Йорке, после того, как я признался ей в любви. Боже, но неужели нельзя было попросить денег в долг? Хотя бы! А чем она думала, соглашаясь на фотосессию? Если бы ее обманули? Изнасиловали? Пустили бы по кругу какие-нибудь извращенцы…
        Громкий треск пугает и меня, и Алесси. Я с удивлением обнаруживаю в руках обломки какой-то деревяшки.
        - Это… на столе стояло… - поясняет Алесси в ответ на мой немой вопрос. - Что-то декоративное…
        А-а-а… Точно, стояло. Хлипкое оказалось, если треснуло в моих руках.
        - Это все? - сурово спрашиваю я. - Ты все рассказала?
        - Д-да… Джей, я хотела раньше, честное слово! Я… я не знаю, как так получилось…
        - Зато я знаю, как.
        Черт! Мне так хочется прижать к себе глупую девочку… Но ласка ничему ее не научит! И в похожей ситуации она поступит так же, надеясь, что ее простят.
        - Я не хотела… Мне очень стыдно.
        - Это радует. Тебе и должно быть стыдно.
        Алесси покрывается красными пятнами: алеют уши, щеки, шея.
        - Пожалуйста, прости меня… - шепчет она. - Накажи… только прости…
        А это стоит обдумать. Кажется, о чем-то таком и говорил Дэвид, когда предлагал мне смоделировать ситуацию, похожую на ту, где Алесси придумала себе вину с аварией. Она попросила - и случилась беда. А теперь она не просила - и наши отношения под угрозой.
        Мне не дает покоя и тот факт, что фотографии подбросили. Если бы я узнал об этом случайно или от Алесси, то все равно злился бы, но не так сильно. Я выгнал Алесси из дома! Хорошо, что вовремя опомнился, но все же… Значит, фотосессия подстроена? Или ею воспользовались случайно?
        - Кто, ты говоришь, дал тебе телефон фотографа? - интересуюсь я, постукивая обломком деревяшки по подлокотнику дивана.
        - Бармен, - всхлипывает Алесси. - Джей, но он же не виноват.
        Она все же расплакалась.
        - Я сам решу, кто виноват, а кто нет, - резко отвечаю я. - И прекрати реветь. Раньше надо было думать, что творишь.
        Наблюдаю, как она неловко сползает с дивана и бочком движется к выходу.
        - Куда это ты собралась?
        - Я все рассказала. - Она старается не плакать, но голос у нее дрожит, а дыхание перехватывает. - Мне надо идти. Ты же сам сказал…
        Ну да, и не простил. Ох, милая моя Бэмби, если бы ты знала, как мне хочется обнять тебя и осушить твои слезы поцелуями. Ты маленькая глупая девочка, на тебя даже злиться толком не получается. Но если сейчас я дам слабину, ты не вынесешь из произошедшего никакого урока. Впрочем, и роль жестокого судьи и палача мне претит.
        - Иди наверх, - говорю я. - Прими душ, переоденься и приходи ужинать.
        - Джеймс…
        Она смотрит на меня растерянно, но уже с надеждой.
        - Или уходи, если хочешь, - добавляю я. - Я очень расстроен, но это не повод выгонять тебя из дома. Да, ты виновата. Тебе дороже принципы, ты обидела меня недоверием. Но я не должен был поступать так, как поступил. Прости, пожалуйста. Ты дорога мне, и от этого еще больнее. Я постараюсь понять… и принять. И, если ты хочешь уйти, смирюсь с твоим выбором. Но я хочу, чтобы ты осталась.
        Алесси закусывает губу, всхлипывает… и убегает на второй этаж, вихрем проносится по лестнице. Хлопает дверь ее комнаты, и я невольно улыбаюсь. Не злорадно, нет. Скорее грустно и немного облегченно. Она могла и уйти, в очередной раз демонстрируя характер, но предпочла остаться. Если это так, то все правильно.
        Я не иду следом. Пусть выплачется, пострадает… и подумает. Сейчас, когда самое страшное уже позади, самое время делать выводы. И мне интересно, с какими мыслями она вернется.
        Собирался приготовить легкий ужин, но в итоге жарю оладьи. Я не должен подчеркивать, что разочарован поведением Алесси. Немного успокоившись, понимаю, что мне одинаково хочется и приласкать ее, и выпороть. Мне жаль Бэмби, она запуталась и не смогла поступить правильно, а после раскаялась, но и чувство собственника оскорблено. Мужчина не станет наказывать любимую девушку за глупость. Хозяин должен проучить рабыню. Но мне не нужно делать выбор, все зависит от того, чего хочет Алесси.
        Она возвращается: тихая, сдержанная, с припухшими от слез глазами.
        - Присаживайся, - приглашаю я.
        И ставлю перед ней тарелку с оладьями и чашку с ее любимым капучино. Алесси берет в руки нож и вилку, но тут же откладывает их.
        - Джеймс…
        - Да?
        Я сижу напротив, и она поднимает голову. В ее взгляде сожаление и мольба.
        - Джеймс, ты сможешь меня простить? Я понимаю, что не сейчас… но… когда-нибудь?
        - Я простил, Алесси. Иначе мы не ужинали бы вместе.
        - Простил? - Она не скрывает изумления. - Но… Правда?
        - Правда. Я не злюсь, разговариваю с тобой, кормлю ужином. Что заставляет тебя думать, что не простил?
        Алесси так растерянна, что замолкает. Мы ужинаем в тишине, я складываю грязные тарелки в посудомоечную машину, вытираю стол… и наконец-то слышу долгожданное:
        - Джей… Мне нужна твоя помощь.
        Бинго! Или не стоит радоваться раньше времени?
        Увожу Алесси в гостиную и там, усадив на колени, предлагаю:
        - Расскажи, в чем дело.
        - Возможно, это очень эгоистично с моей стороны… - Она кусает губы, умоляюще смотрит, как будто ждет, что я сам догадаюсь. - Я думала о том, что произошло… Не только сейчас, но и раньше. Ведь проблема в том, что я не хочу просить, правда?
        - Не только, но и в этом тоже, - соглашаюсь я.
        - Я схожу к врачу, обещаю. Мне не стоило делать вид, что проблемы не существует.
        - Ты хочешь, чтобы я помог найти врача?
        - Это тоже, но… не только. Джей, я не могу себя простить. - Ее глаза опять наполняются слезами. - И никакой врач тут не поможет. Только ты…
        Она соскальзывает вниз, на пол, встает на колени, заводит руки за спину и склоняет голову.
        - Пожалуйста, простите меня, сэр, - произносит она громко и четко. - Я приму любое наказание.
        Глажу Алесси по голове, провожу пальцем по виску, очерчиваю абрис лица и, взяв за подбородок, заставляю поднять голову и посмотреть мне в глаза.
        Бэмби, надеюсь, ты видишь, что я не сержусь. Ты взываешь ко мне, как к хозяину, чтобы облегчить совесть, и я готов пойти навстречу, выполнить твою просьбу, хоть это и не доставит мне удовольствия.
        - В субботу, - говорю я. - Есть русская традиция, пороть по субботам. Ты получишь свое наказание.
        Сегодня воскресенье, и до следующей субботы целая неделя. Нам обоим нужно время, чтобы успокоиться. Возможно, Алесси передумает, я не собираюсь настаивать. И мне предстоит разобраться с фотографиями… и кое с чем еще.
        = 41 =
        АЛЕКСАНДРА
        Неделя превращается в вечность, когда ждешь наказание. Джеймс все простил, но чувство вины никуда не делось. Моя внутренняя саба не успокоится без искупления, так он сказал. Мы разговаривали об этом.
        Джеймс безупречен. После взаимных признаний наши отношения больше не кажутся мне чем-то временным и несерьезным. Теперь я не только люблю, но и доверяю ему больше, чем самой себе. И он признался, что забота обо мне так же естественна, как необходимость дышать.
        Я вернулась на работу, и Джеймс больше не предлагает оставить ее, но я все чаще задумываюсь об увольнении. Сидеть дома не хочу, деньги на учебу и жилье мне не нужны, а на остальное хватит зарплаты ассистента ветеринарного врача.
        Юлька поступила в магистратуру, но не в Санкт-Петербурге, а в Москве. Об этом я узнала не то чтобы случайно, но как-то в последний момент.
        - Я подавала документы и здесь, и там, - пояснила она. - Мне нужно вернуться к родителям, они пожилые, ты же знаешь. Но и тебя оставить было страшно. А теперь ты с Джеймсом, и я спокойна.
        Это правильно, подруге надо двигаться дальше, а мне придется поставить крест на высшем образовании. Академ я брала на год, по семейным обстоятельствам, и забыла о том, что его нужно продлить. Уже поздно подавать документы, меня, наверное, отчислили. Я попробую разобраться с этим позже, а сейчас займусь лечением. Джеймс сказал, что оплатит консультации психотерапевта, и я не возражаю. Прошлое пора оставить в прошлом.
        Нельзя сказать, что Джеймс холоден, но сексом мы с ним не занимаемся. Он все так же уделяет мне время, вкусно кормит, водит на прогулки по берегу залива, но баловать перестал.
        - Бэмби, это не наказание, - сказал он, - но ты ждешь наказание. Это ограничение - часть подготовки. Глупо развлекаться в ожидании искупления, не находишь?
        С этим я согласна, Джеймс абсолютно прав. У меня нет ощущения, что меня наказывают всю неделю, но ожидание тяготит. Я хочу, чтобы все быстрее закончилось.
        Ближе к субботе Джеймс добавляет мне волнений, начав подготовку к порке. Он срезает длинные ветки, очищает их от мелких сучков и почек, обдает кипятком и замачивает в воде.
        - Розги? - спрашиваю я, старательно отводя взгляд от ведра с торчащими из него прутьями.
        - Розги, - кивает Джеймс. - Ты не получишь удовольствие от порки, Бэмби, но можешь отказаться в любой момент. Стоп-слово в силе.
        Об отказе не может быть и речи. Я с содроганием смотрю на страшные прутья, и внутренности скручиваются в тугой узел. О боже, неужели скоро суббота?
        Когда назначенный день наступает, я не выдерживаю. У меня выходной, у Джеймса тоже, и с самого утра я не нахожу себе места. За завтраком кусок не лезет в горло. Когда Джеймс предлагает прогуляться, я прошу умоляюще:
        - Пожалуйста, не откладывай это на вечер.
        - Бэмби, ты о наказании?
        - Да. Да, сэр… Пожалуйста.
        Он молчит, как-то странно прищурившись, и я запоздало вспоминаю, что он - хозяин, и рабыне не стоит им управлять.
        - Хорошо, - соглашается Джеймс, когда я набираю в легкие воздух, чтобы извиниться. - Ты и так устала от ожидания, не будем откладывать. Подожди меня там.
        Он кивает на диван в гостиной и уходит наверх. Я немного озадачена, потому что «не будем откладывать» определенно не то же самое, что «приступим немедленно». Джеймс быстро возвращается и кладет на журнальный столик папки.
        - Да, Бэмби, прежде мы серьезно поговорим, - говорит он, заметив мой недоуменный взгляд. - И для начала расскажи мне, за что ты будешь наказана.
        Непростой вопрос. Джеймс дал целую неделю на размышления, и я, действительно, много думала о произошедшем.
        - Я должна назвать что-то одно?
        - Нет, мне интересны твои мысли.
        - Я не смогла понять, что важнее. - Спокойная уверенность Джеймса передается и мне. Признание ошибок - тоже часть урока. - Мне кажется, что важно все. Глупость, недоверие, заблуждение, гордыня, ложь… Мне стыдно, что я причинила тебе боль, что закрылась, когда ты, наоборот, сделал шаг навстречу. Стыдно, что предпочла обнажиться перед чужими людьми, а не принять помощь от того, кого люблю.
        Джеймс хмуро кивает, а потом открывает верхнюю папку.
        - Бэмби, я провел небольшое расследование… Ты знаешь, с кем встречается бармен?
        - Дима? - переспрашиваю я. - Нет, мы не дружим.
        Он кладет передо мной фотографии: Дима у подъезда целует какую-то женщину. Перебираю фото и узнаю в ней старую знакомую.
        - Ася?
        - Ася, - подтверждает Джеймс. - Я недооценил ее коварство. Твоя подруга весьма удачно вляпалась в неприятности. Удачно для Аси, конечно же. Бармен по ее просьбе присматривал за тобой, и, как только подвернулся удобный случай, они расставили ловушку.
        - Погоди… я не понимаю… - Действительно, голова идет кругом. - Дима - любовник Аси?
        - Да.
        - А она добивалась… тебя?
        - Да.
        - И… решила отомстить…
        - Да, как только поняла, что ничего не добьется. И, предвосхищая твой следующий вопрос: нет, я не знаю. Должно быть, это такой расчет.
        Да, Джеймс верно понял, о чем я хотела спросить. Как можно спать с одним мужчиной и преследовать другого? В остальном же, все понятно, хоть и обидно. Меня обманули, чтобы скомпрометировать в глазах Джеймса.
        - И даже денег не пожалели, - говорю я вслух. - Юльке повезло.
        Он мрачнеет и шипит что-то о глупых подружках. С некоторых пор он недолюбливает Юльку, но я верю, что это временно. Тем более, она уехала из Питера.
        - Тебе неинтересно, что с ними будет? С Асей и ее любовником.
        - Не-а… Ни капельки.
        Я не кривлю душой. Уверена, что Джеймс не бандит, следовательно, не прибьет обоих. Что он может сделать? Выгнать с работы, испортить репутацию… Так и поделом. Нельзя безнаказанно вмешиваться в чужие отношения.
        - Теперь следующее… - Из другой папки Джеймс достает чистый лист бумаги и ручку. - Пиши заявление об уходе.
        Вот это поворот! Я думала об увольнении, но вот так… Мне же просто приказали! Впрочем…
        Беру ручку и придвигаю лист бумаги.
        - Продиктуй, на чье имя писать?
        Он усмехается.
        - Что, серьезно? Без единого возражения?
        - Да чего тянуть, - пожимаю я плечами. - Я сама собиралась уходить.
        - Вот как? Решила стать домохозяйкой? - Он скептически приподнимает бровь.
        - Не дождешься, - смеюсь я. - Хочу устроиться ассистентом в ветклинику.
        - Нет.
        - Нет? Ты против?
        - Да. Я против. Это помешает учебе. Тебе придется наверстывать пропущенный месяц.
        - Что…
        Передо мной открывается третья папка, и в ней - документы об оплате, приказ о зачислении меня на последний курс… Что-то еще, но я не вижу - буквы расплываются от навернувшихся слез.
        - Джей…
        - Просто скажи «спасибо», - просит Джеймс. - И прими, как вложение в будущее.
        - Спасибо! - Смахиваю с ресниц слезинки, но горло перехватывает, и я всхлипываю. - Спасибо, Джей.
        - Я думаю отойти от дел, - говорит он. - Переехать за город и заняться глэмпингом…
        - Э-э?
        - Глэмпинг - это туризм…
        - Я знаю, что такое глэмпинг, - перебиваю я. - Палатки или юрты, без особых удобств, жизнь рядом с природой. Такой… сельский туризм.
        - Да, - соглашается Джеймс. - А что тебя удивляет? Мне нужен ветеринарный врач, там будет ферма.
        - Не слишком ли… радикально? Ресторатор… и вдруг… все с нуля?
        - Ох, Бэмби. - смеется он. - Я уже делал подобное, мне нравится меняться. Я юрист, между прочим, и много лет помогал отцу управлять трастовым фондом.
        - А-а-а… А потом открыл свой ресторан?
        - Да. Если ты хочешь работать на конезаводе, мы можем купить участок где-нибудь неподалеку. Но, уверяю тебя, у нас будут лошади.
        О боже… Плакать хочется еще сильнее. Джеймс планирует будущее. Наше будущее! Будущее, которое он не мыслит без меня.
        - Так, пиши заявление, - спохватывается он. - Я продиктую.
        - Джей… - зову я, отложив ручку.
        - М-м?
        - Можно, я тебя поцелую?
        Он сам садится рядом и, притянув меня, жадно целует в губы. Я таю, сердце начинает биться сильнее… но мы еще не закончили.
        - Бэмби, спрашиваю в последний раз. - Джеймс ласково гладит меня по щеке. - Ты хочешь, чтобы я тебя наказал?
        - Да, сэр. - От страха меня передергивает, но я верю, что порка поможет избавиться от чувства вины. - Пожалуйста.
        Никогда не считала Джеймса жестоким, наоборот. А его жесткость мне нравится, он всегда последователен и всегда держит слово. Наказание не превращается в условное действо. Нет, все серьезно: обнаженная, я лежу на лавке, вытянувшись в струну, а Джеймс недрогнувшей рукой сечет меня розгами. И он прав, мне это не нравится.
        Дыхание, ритм… Ничего не работает! Боль не растекается волнами, не концентрируется в одной точке, она везде. Она нарастает с каждым ударом, и нет сил терпеть. Я могу остановить Джеймса одним словом, но не делаю этого. Я должна принять и запомнить урок. Я хочу получить искупление.
        Не могу сдержать слезы, а потом и крики. Когда Джеймс наклоняется, чтобы помочь подняться, я рыдаю в голос. И - наконец-то! - меня обнимают и жалеют. Я почти не слышу ласковых слов, но достаточно того, что я чувствую. Джеймс любит меня, и между нами больше нет ни непонимания, ни вины.
        - Я люблю тебя, - шепчу я, прижимаясь к нему всем телом. - Я так сильно тебя люблю…
        - Ты вернула любовь в мое сердце, Бэмби. Спасибо тебе, моя родная девочка.
        Я ощущаю его горячее дыхание, слышу, как бьются наши сердца. Что ждет нас впереди? Не знаю. Не хочу думать о будущем. Отныне я буду жить только настоящим. Я выбрала этого мужчину, и счастлива, что он выбрал меня.
        -
        ЭПИЛОГ
        - Джей, и все же, почему Чеджу?
        - А почему нет? - усмехаюсь я. - Тебе здесь не нравится?
        - Здесь замечательно! Потрясающе красиво!
        - Так что тебя не устраивает?
        - Все прекрасно, - уверяет меня Бэмби. - Просто… необычно.
        - Может, это и есть ответ? - подсказываю я.
        Мы сидим на склоне потухшего вулкана, посреди цветущей горчицы, наслаждаемся ароматом разнотравья и любуемся морским видом. Корейский остров Чеджу - поистине райский уголок. Здесь почти нет туристов из Европы, да и вообще их сейчас немного - весна, купаться еще нельзя. Зато мы застали пору цветения, и нам повезло с погодой - ясной, солнечной, теплой. Такой отдых - то, что нужно Бэмби.
        Приятные пейзажи, чистый воздух, тишина, туристические тропы и каменные «дедушки» - харыбан, статуи, вырезанные из вулканической породы, морепродукты и экзотическая кухня. Мне хотелось, чтобы путешествие было необычным и запомнилось на всю жизнь.
        Здесь есть гора, а внутри - пещера с буддистским храмом. Со свода пещеры стекает вода с необычными свойствами: достаточно сделать три глотка, чтобы всю оставшуюся жизнь быть счастливым и здоровым.
        Здесь есть Парк Любви со скульптурами обнаженных мужчин и женщин в интимных позах, каменными фаллосами и женскими половыми органами.
        Здесь есть целый сад крошечных деревьев бонсай и рощи цветущих мандаринов. И еще - музей мишек Тедди.
        Я долго думал, где сделать предложение. Хочу, чтобы оно запомнилось Бэмби, как один из самых лучших моментов жизни. Пожалуй, место, где мы сейчас наслаждаемся видом, подходит больше всего.
        Бэмби скоро получит диплом ветеринарного врача. Ночные кошмары и чувство вины остались в прошлом.
        Детективу, которого я нанял, удалось найти доказательства того, что авария под Новгородом была подстроена. Дело дошло до суда, потому что партнером отца Бэмби заинтересовался следственный комитет. Кампанию вернуть не удалось, да и горе от потери близких людей меньше не стало, но все же Бэмби больше не винит себя в их гибели. А в день, когда ей исполнился двадцать один год, выяснилось, что она унаследовала счет в швейцарском банке. Родители готовили ей этот подарок, не подозревая, что она получит его после их смерти.
        - Не замерзла? - спрашиваю я, нащупывая в кармане коробочку с кольцом.
        - Нет. - Бэмби прижимается ко мне и кладет голову на плечо. - Посидим еще? Тут так красиво…
        - Бэмби, я люблю тебя. - Я целую ее в макушку. - Выйдешь за меня замуж?
        Она замирает и молчит так долго, что мне становится не по себе.
        - Бэмби?
        Отстраняюсь, чтобы увидеть ее лицо. В глазах стоят слезы, губы подрагивают.
        - Надеюсь, это от счастья? - шучу я и протягиваю ей открытую коробочку. - Ты ведь примешь кольцо?
        Она кивает, всхлипывает, смеется… Ветер треплет ее волосы, а взгляд все такой же бездонный и наивный. В нем теперь нет испуга: Бэмби уверяет, что рядом со мной она ничего не боится.
        - Надень, - просит она, протягивая мне руку. - Я выйду за тебя, Джей.
        - М-м-м… Есть одно условие…
        - Какое? Брачный договор? Я подпишу, не проблема.
        - Даже не сомневаюсь, что подпишешь, что угодно, если я за тобой не услежу, - смеюсь я. - Причем не читая. Но нет, я о другом. Свадьбу мы сыграем в Сиэтле.
        - Где скажешь, - легко соглашается она. - Хоть на Луне.
        Я надеваю ей на палец кольцо и целую в губы. Получилось не очень романтично, но, в конце концов, важнее то, что мы оба чувствуем. Быт не убил любовь, она не стала слабее, мы все так же идеально подходим друг другу.
        Обнявшись, мы смотрим на море. Брякает смартфон.
        - Это у тебя, - говорит Бэмби.
        - Потом…
        - Посмотри. Вдруг что-то важное.
        Сообщение от Дэвида. Черт! Это, и правда, важно!
        «Девочка!!! Дочка!!!»
        - Кейт родила дочку. - Показываю Бэмби экран смартфона. - Кажется, Дэвид счастлив. Позвоню ему, когда вернемся в отель.
        - А ты хочешь детей? - спрашивает Бэмби.
        На этот вопрос я знаю абсолютно точный ответ.
        - Да. Я надеюсь, что у нас с тобой будут дети. Пока ты еще не…
        - Нет, - перебивает меня Бэмби.
        - Нет?
        Боюсь, ей удалось выбить почву у меня из-под ног.
        - Нет, я не хочу ждать. Ты же хотел сказать, что я еще не готова стать матерью?
        - Учеба? Карьера?
        - Нет… - Она улыбается и берет меня за руку. - Мы не будем ждать, хорошо?
        Глаза как-то подозрительно щиплет.
        - Э-э-э… Не будем ждать? Хочешь начать прямо сейчас?
        - Нет, мы же не в Парке Любви, - смеется Бэмби. - Здесь нас не примут за скульптуру. Когда вернемся в отель, ты позвонишь Дэвиду, а потом…
        Она замолкает… и строит мне глазки. Зачать нашего первенца на Чеджу? Прекрасная мысль!
        - А ты знаешь, что у нас могут родиться близнецы?
        - Догадываюсь, - фыркает Бэмби.
        - И тебя это не пугает?
        - Ничуть. Джей… - Улыбка вдруг сползает с ее лица, и взгляд становится серьезным. - Помнишь, ты сказал, что я вернула любовь в твое сердце?
        - Помню.
        - А ты - мое сердце. - Она обнимает меня, пряча лицо на груди. - Я люблю тебя, Джей.
        Здесь говорят, что мы можем понять любовь только любя. А я добавил бы: и наслаждаемся любовью, когда любим и любимы.
        КОНЕЦ