Содержанки Татьяна Веденская
        # Если ты красавица и умница, если сама выбираешь мужчин и умело используешь их материальные ресурсы - тебя с полным правом можно назвать победительницей! Так до недавнего времени считала Юлия Твердая - девушка, прекрасная во всех отношениях. Ну и что с того, что она содержанка? Содержанка не шлюха! Ну да, она продает свою красоту. Но она живет лишь с одним мужчиной! И только одному позволяет ее любить - тому, кто щедро оплачивает ей элитное жилье, дорогую машину, драгоценности… Скажете, это нечестный обмен? В наш-то век, где все имеет цену и за все нужно платить? Абсолютно честный! А любовь…
        Татьяна Веденская
        Содержанки
        Все события, описанные в книге, являются вымышленными. Любое совпадение или частичное совпадение имен, названий организаций и/или служб, так же, как и ситуаций, является случайным и ненамеренным.
        Данное художественное произведение предназначено для чтения лиц старше 18 лет.
        Часть первая
        Лучшие друзья- девушки-содержанки
        Глава 1, в которой я сама, по доброй воле, открываю дверь фирмы FBC (4200$ США)
        Регулярная забота о здоровье не всегда безопасна. Иногда она может дать ровно противоположный эффект. Но куда денешься, если здоровье- это мой основной капитал. Кто-то, возможно, скажет, что красота, но я не соглашусь. Права была моя Адочка: красоту нарисовать любая дура сможет при определенном умении, а вот хороший мышечный тонус и способность пробежать десятикилометровый кросс ни за какие деньги не купишь. Зато можно вполне выгодно продать.
        Итак, самое главное! Заповеди красивой и здоровой женщины: нужно обязательно пить побольше воды, причем простой, чистой, без газа и уж точно (упаси боже) без сладких вкусовых добавок. Газировка с сахаром- чистое орудие дьявола. Питаться же надо зеленым салатом и духовными ценностями. Особенно такая диета рекомендуется на мероприятиях. Имеются в виду всевозможные фуршеты, клубные вечеринки и party по случаю премьер или дней рождений каких-нибудь публичных деятелей. Кормят там, поверьте, не пойми чем, потому что еда на этих мероприятиях не главное. Вы что, жрать сюда пришли? Вы в своем уме? Вон в углу Анна Семенович стоит, два часа цедит один и тот же бокал шампанского. Берите с нее пример.
        Вресторанах есть, конечно, можно. Внекоторых. В«Третьяков-лаунж», например, очень даже можно или на «Балконе», но дорого. Девушкам моего положения пристало скорее делать вид, что мы можем себе это позволить, нежели на самом деле вести образ жизни стоимостью в сотни тысяч долларов. Если и на самом деле так жить, все может закончиться плохо. Деньги имеют поганое свойство проскальзывать сквозь пальцы и утекать. Большие деньги- особенно. Акогда доход (если можно это назвать так) не стабилен, лучше быть умной девочкой и прятать заработанное в укромных уголках или «случайно» оставлять в карманах как можно больше. На черный день.
        Акроме этого, каким бы крутым и качественным ни был ресторан, вы можете быть на сто процентов уверены, что вас там накормят чем-нибудь нехорошим- жирным или быстроуглеводным. Зачем? Если можно не мучиться, купить салат в «Азбуке вкуса»- один на весь день- и не переживать.
        - Что вы будете?
        - Акакой у вас суп дня?
        - Гаспаччо с крабом.
        - Ой, нет. Не хочу. Ничего не хочу. Принесите кофе. Эспрессо. Нет, лучше капучино, только эту вашу жуткую корицу не сыпьте.- Капризничать тоже надо уметь. Но это, конечно, когда есть зритель.
        Здоровье важно. Необходимо высыпаться, а с этим у меня проблем нет. Яприучила всех к тому, что Юлечка раньше двенадцати дня даже и глаз не открывает- только попробуй позвони. Тучки и взбучки обеспечены! Правда, за окном у меня теперь идет стройка, и это самый настоящий кошмар. Слава богу, жители написали жалобу и по ночам строить перестали. Но с восьми утра грохочут какими-то балками, орут, клацают железками- изверги рода человеческого. Хочешь спать- закрывай ставенки, и никакого тебе свежего воздуха. Сон красоты без воздуха- это деньги на ветер. Но тут уж ничего не поделаешь. Если город решил построить еще одну коробку для дорогих москвичей- его ничем не унять. Ладно, дышать будем за городом. Или, даже лучше, за границей. Что-то я уже с полгода никуда не летала. Непорядок.
        Если стало совсем невмоготу, можно снять стресс йогой. Из всех спортивных нагрузок занятия йогой лучше всего позволяют организму не только натренироваться, но и укрепить мышцы. Йога приводит в баланс все энергетические уровни, снимает стресс, улучшает кровообращение… Бла-бла-бла. Впрочем, нельзя быть несправедливой. Йога- хорошая вещь. Обычно. Но не сегодня. Ине для меня.
        Ялежу на полу в гостиной, на упругом сине-голубом коврике для занятий и постанываю от боли. Лежу я так уже минут сорок, по моим прикидкам. Может, больше. Точнее сказать не могу- часов на стене у меня нет (кстати, упущение), есть только настольные часы- жуткая вещь, фарфоровая, с толстыми ангелочками-купидонами и цветами. Свинтус упоминал, что она стоила две штуки баксов. Мне нужен был будильник, и Свинтус притащил это чудовище. Ангелы там большие, а циферблат маленький. Ивообще- ужасно пошлая и вульгарная штуковина, но убрать (тем более продать) не могу. Свинтусу нравится.
        Стого места, где я застыла в странной позе на коврике, ангельских часов видно не было, приподняться и повернуться немного вправо я не могла. Черт его знает, что случилось со мной в процессе исполнения Хавасаны, но при малейшем намерении пошевелиться всю спину, весь мой позвоночник пронизывала острая, режущая боль. Ямогла только немного поворачивать голову из стороны в сторону. Справа- батарея под окном, слева- видно нижнюю часть массивного массажного кресла (еще одно дикое приобретение Свинтуса) и входную дверь в квартиру. Дизайнер, когда делал мне дизайн-проект квартиры, измучился, так как я требовала втиснуть в стандартные метры большую-пребольшую гостиную. Витоге он решил задачку просто и гениально, объединив прихожую, коридор и одну из комнат. Получилось здорово. Да, самой себе я это могу сказать. Ссамой собой мне незачем разыгрывать спектакли, верно? Это Свинтусу я выкрутила и снесла весь мозг, требуя, чтобы кафель в ванной комнате был не просто белоснежный, а с оттенком морозного инея. Это ему я отказывала в интимной близости целый месяц только потому, что ковер, который выбрала, оказался в
единственном экземпляре и его кто-то купил раньше нас.
        - Но я же привез тебе ковер даже дороже! Люлечка, я ведь не могу выкрасть твой чертов ковер? Что ты предлагаешь? Конфискацию устроить?
        - Яничего не предлагаю. Мне все нравится. Иковер этот,- тут я опускаю глаза вниз и тяжело вздыхаю,- мне тоже нравится.
        - Тогда что?
        - Просто я не в настроении. Уменя голова болит. Я, кажется, заболела.
        - Ты меня достала. Достала!- кричал он в таких случаях и уходил, хлопнув дверью. Аона, кстати,- дверь- тоже стоила ему целого состояния.
        Ятолько усмехнулась про себя. Достала? Отлично. Если мужиков не доставать и не нервировать, они становятся расслабленными и скучающими. Аэто не входит в программу мероприятия.
        Мне нравится моя квартира (ужасные часы прошу в расчет не брать), нравится строгая черно-красная кухня, агрессивная и не вызывающая аппетита. Пусть Свинтус ест дома. Еще не хватало, чтобы я ему готовила. Яему кто- жена?
        Яне совсем в восторге от лепнины на потолке, окруженной какой-то дикой кучей художественно разбросанных по гипсокартону лампочек, но кто, скажите, будет пристально рассматривать потолок?
        Хотя сейчас, лежа на коврике, у меня появились время и возможность все это безобразие оценить. Смотреть вверх я тоже могла с легкостью. Больше- ничего.
        Что делать дальше- я совершенно не представляла. Отом, чтобы двинуться или перевернуться, не шло и речи. Боль была адская. Защемление нервов? Смещение диска? Перелом? Вывих? Все варианты были одинаково неприемлемы для меня. Черт бы побрал этих йогов и их убаюкивающие комментарии, что все делается мягко, без усилий, только для пользы и внутреннего баланса.
        Баланс, как говорится, налицо. Лампочек в потолке- девятнадцать штук. Восемь больших и одиннадцать маленьких. Убатареи двенадцать секций. Около двери стоит четыре пары обуви и лежит несколько едва заметных клубков пыли. Япересмотрела и пересчитала все, что только могла, раз по сто, а ситуация так и не улучшилась. Яуже начала смиряться с мыслью, что вот так буду валяться вплоть до прихода Свинтуса, который, возможно, заедет вечером, а возможно, и не заедет- как пойдет.
        Сучетом того, что сейчас (приблизительно) было около часа дня, перспектива не радовала. Можно было бы, конечно, ему позвонить, но для этого бы потребовался мобильный телефон, а он, по моим прикидкам, был брошен мной вместе с айпэдом в машине. Ключи от машины в моей сумке, сумка- в спальне, дверь в спальню- закрыта, ручка высоко, не достать. Ни одного шанса. Кроме того, машина в гараже, гараж в подвале, а в подвал нужно спускаться на лифте. Атам еще идти. Да уж, мобильный телефон мне недоступен. Стационарного в моей квартире нет. Дом-то новый.
        Значит, придется просто ждать. Яснова обратила взор к небесам (а именно к лампочкам на потолке) и прикрыла глаза. Уснуть бы, а там вдруг все как-нибудь само рассосется. Водном я теперь точно была уверена- никогда больше не стану оздоравливаться и добиваться баланса жизненных энергий с помощью йоги.
        - Этого следовало ожидать!- сказала я громко. Собственный голос показался мне совсем чужим, но лежать просто так мне наскучило.- Это было неизбежно!- продолжила я.- Что в этом удивительного? Это же ты, Юлечка. Уж если надо для мировой гармонии кому-то что-то сломать или вывихнуть- судьба всегда выберет тебя!
        Япопробовала подтянуться на руках. А-а, не получилось. Боль пронзила снова, лицо покрылось потом, и я тяжело задышала.
        - Ну и сучья у меня карма!- крикнула я.- Что теперь? Рухнет дом? Чего тебе от меня надо?
        Ярассмеялась, утирая слезы. Смех был горьким. Ну почему, почему всегда это происходит со мной? Ячто- такой плохой человек? Якому-то мешаю в системе мироздания?
        Может, кому-то мои стенания покажутся надуманными, но только не мне. Жизнь проявляет ко мне персонально своеобразное чувство юмора. Бомба не должна падать в одно место дважды, но только не в моем случае.
        Судьба! Если бы не защемило что-то там в спине, я бы вывихнула шею или сломала руку. Ноги я уже ломала- два раза, причем оба раза одну и ту же. Вторая пока цела, но, я полагаю, это только вопрос времени.
        Вот так я лежала в полном бессилии и смеялась над иронией моей странной судьбы, когда в дверь позвонили.
        Яникого не ждала. Иэто не мог быть Свинтус- у него есть ключи. Звонил кто-то чужой, но кто бы это ни был, он пришел в мою жизнь очень вовремя. Этот кто-то имел две неповрежденных ноги и руки и мог позвонить, вызвать «Скорую помощь», притащить какого-нибудь врача, в общем, сделать что-нибудь. Помочь мне.
        - Яздесь! Ясейчас!- закричала я громко, потому что боялась, что, пока соображу, как доползти до входной двери (метра два, два с половиной), этот вестник свободы передумает и исчезнет.- Яуже иду!
        Иду- это было сильно сказано. Кричать- это одно, а делать- совершенно другое. Япопыталась повернуться на бок, но это был плохой план. Он отнял у меня несколько минут, которые я провела рыча и матерясь от боли. Тогда я решила пойти (вернее, поползти) другим путем. Воспользовавшись стилем паука, я уперла руки в пол, согнула ноги в коленях и принялась толкать себя вместе с ковриком в сторону двери.
        - Только не уходите!- крикнула я на всякий случай.
        Словно в ответ на мои молитвы человек за дверью снова нажал на кнопку звонка, и надо мной, услаждая слух, полетела птичья трель.
        - Да-да, я сейчас!
        Дело двигалось. Хорошая штука- адреналин. Обезболивает и придает сил. Яползла, стараясь не думать о том, как эта спортивная каракатица смотрится со стороны. Впрочем, какое мне дело, кто и что обо мне подумает? Еще вопрос- кто? Может, консьержка? Пришла спросить, когда я перестану хлопать входной дверью и начну ее придерживать? Клянусь, что с этого же дня и начну! Только почините меня, чтобы я могла вообще дойти до двери. Или это дворник? Яопять выкинула мусор из машины на пол гаража? Могла, каюсь. Этой ужасной привычке я научилась у Свинтуса.
        - Унас полный город черножопых[Появление данной (и подобных ей) фразы в произведениях вызвано тем фактом, что таковые «мнения», выражения и «позиции» я слишком часто слышу и встречаю в жизни от людей, считающих себя вполне воспитанными и даже «культурными». Являясь искренним сторонником полного равенства и равноправия людей, я глубоко возмущена отвратительным проявлением расовой и гражданской дискриминации, получившей распространение сегодня. Осознавая в полной мере, насколько дико звучат такие слова из уст героя, я решилась записать подобные
«мнения» в том виде, в котором они были мною услышаны от реальных лиц. Надеюсь, что речь персонажа вызовет в читателях протест против шовинистических настроений. Прим. авт.] , им платят, чтобы они убирали мусор. Вот пусть и убирают,- говорил он, вышвыривая в окно пустые пачки из-под сигарет и стаканы из-под молочных коктейлей, которые обожает и пьет литрами. Свинтус- патологический чистюля, но чистота ему нужна только на его территории: в машине, в лифте его дома, на кухне. Ана улицах города- пусть черножопые убирают, им за это платят.
        Да, это было плохо, так делать нельзя. Тем более наш дворник Тимофей, к примеру, совершенно «беложопый» (извиняюсь за мой язык, груба, груба) и русский,- тут был и вовсе ни при чем. Но Свинтус- природный хам и придурок, так что ему все равно ничего доказать нельзя.
        - Ну и что дальше?- Явыдохнула и огляделась по мере возможности.
        Дверь теперь была в пределах моей досягаемости, то есть я могла прикоснуться к ней рукой или ногой. Ичто? Замки- а они у меня ой какие хорошие, аж две штуки- располагались намного выше. Их требовалось открыть, для этого нужно было приподняться, а этого я и не могла сделать.
        Явдохнула побольше воздуха, зажмурилась, уперла одну руку в пол, а другую вытянула и рвану-у-ула…
        - А-а-а!- заорала я.
        Однако крутануть ручку одного из замков мне все-таки удалось. Второй замок, слава богу, открывался нажатием кнопки. До нее можно было попробовать дотянуться ногой, но сначала мне требовалось немного отлежаться. Якрикнула:
        - Вы еще там?
        - Да!- раздался незнакомый женский голос.
        Все-таки консьержка?
        - Секундочку!- взмолилась я, после чего прицелилась и принялась поднимать ногу.
        Не могу сказать, что это было легко: это было очень, очень тяжело и больно, но я дотянулась. Минут за пять, однако смогла.
        - Открывайте!
        - Я?- спросил голос.
        - Да, вы. Яне могу. Язамок открыла. Только резко не дергайте, а то я тут лежу…- попросила я, но, похоже, меня не услышали.
        Дверь распахнулась скорее резко, чем мягко. Резче, чем это было необходимо, уж точно. Если я вот так открываю двери в подъезде, неудивительно, что консьержка меня терпеть не может. Что ж, сейчас это не важно. Сейчас она должна в любом случае проявить человеколюбие и помочь мне.
        - Ай!- вскрикнула я, получив дверью по бедру.
        - Извините,- пробормотала гостья.
        Ятак и не поняла кто она, но точно знала- это не наша консьержка. Яне могла увидеть многого со своей позиции, распластавшись на кафельном покрытии (Испания, авторская коллекция, 200 $ за кв. метр), но консьержка у нас носила старые стоптанные тапки и трикотажные чулки (б-р-р, мерзость!), гостья же была обута в высокие сапоги из тонкой кожи бежевого цвета, явно дорогие, со сложной вышивкой на голенище. Сапоги были совершенно чистые, что тоже не сочеталось с образом нашей консьержки.
        Япосмотрела выше: телесного цвета колготы на довольно коротких и полных, если быть честной, ногах. При такой длине ног нужно, по крайней мере, сделать, чтобы они были вдвое тоньше. Длина платья с моего места казалась чересчур смелой. Слишком многое было доступно моему взору. Платье было синим, это все, что я могла сказать. Дальше мне было видно плохо. Сверху на меня удивленно смотрело женское лицо округлой формы, с достаточно большими глазами и ярко накрашенными губами. Помада вишневого цвета не слишком-то идет блондинкам, это скорее вариант для Белоснежек (белая кожа, черные волосы, вишневые губы). Тут был налицо (вернее, на лице) серьезный загар. Скорее всего, не обошлось без бронзатора. Ябы даже могла назвать приблизительно марку бронзатора, который делает загар таким неровным. Больше я ничего не могла сказать об этом лице. Но выражение на нем явно было несколько озадаченное и не слишком-то дружелюбное.
        - Вы Юля?- спросила незнакомая гостья.
        - Да,- ответила я.- Авы?
        - ЯМарина,- сказала незнакомка, словно это должно было мне как-то прояснить ситуацию.
        Переступив через меня, что было, надо признать, совершенно неприличным и крайне неприятным, она прошла в мою гостиную. Я, насколько смогла, проследила за ней взглядом, но вскоре гостья вышла из поля моего зрения.
        - Мы знакомы?- спросила я.
        Она ответила не сразу:
        - Вкаком-то смысле. Апочему вы лежите?
        Надо признать, ее вопрос был задан своевременно. Боль после моих попыток открыть дверь усилилась и стала непереносимой, даже когда я не шевелилась.
        - Язащемила спину. Занималась йогой, и что-то такое случилось. Ужасно больно, просто до слез. Ятут уже целый час лежу, вы не могли бы «Скорую», что ли, вызвать? Если честно, я просто в отчаянии. Не знаю, что делать.
        - Увлекаетесь йогой?- поинтересовалась Марина.
        Там, вне поля моего зрения, явно что-то происходило. Раздавались звуки. Что-то стукнуло, потом раздался шелест. Хлопнула дверца шкафа. Воровка? Но как могла она догадаться, что я окажусь в таком беспомощном положении? Как могла она позвонить именно в мою дверь? Гипнотизерша? Черный маг?
        - Да. То есть нет. Уже нет. Послушайте, вы не могли бы вернуться, я вас не вижу,- спросила я недовольным тоном.
        - Не могла бы,- коротко ответила Марина.
        Никакого интереса к моей спине эта коротконожка не проявляла. Яначала волноваться еще сильнее. Вдруг она решила меня ограбить и убить?
        - Что вам нужно?
        - Мне? Ничего!- сказала она, и тон ее мне совершенно не понравился.- Гораздо интереснее, чего хотите вы.
        - Имейте в виду, у нас в доме установлено видеонаблюдение. Что бы вы ни сделали, вас потом найдут. Уменя есть связи…
        - Это точно. Увас есть связи,- хмыкнула Марина.
        Яприкусила губу, уперла руки и ноги в пол и принялась мучительно разворачиваться.
        Что за нафиг? Какая-то нелепость!
        - Что вам нужно? Зачем вы пришли? Как вы вошли в дом? Вы почтальон? Вы продаете косметику? Яу вас ничего не куплю, но если вы сейчас вызовете мне врача, я вам просто заплачу за это.
        - Откуда у вас эти часы?- спросила Марина.
        - Какие часы?- опешила я.
        - Вот эти! Сангелочками, фарфоровые. Сзолотым циферблатом.- Голос у Марины вдруг взлетел вверх и почти перешел на визг.
        - Муж подарил,- пробормотала я.
        - Муж?!- крикнула Марина.- Хочешь сказать, мой муж подарил? Ане хочешь ли узнать ты, дрянь, что я лично купила эти часы в Израиле? Яих сама выбирала, а потом они куда-то просто исчезли из дома. Зато теперь я понимаю, куда они исчезли! Что? Что молчишь, а? Сука ты последняя! Спину тебе защемило? Может, выкинуть тебя из окна?!
        Яонемела. Суровая правда жизни начала доходить до меня во всей своей суровости. На этот раз судьба действительно переиграла меня. Марина, жена Свинтуса, возвышалась надо мной, как скала, а я беспомощно валялась у ее ног и никак не могла повлиять на ситуацию.
        - Или, может, лицо тебе облить кислотой? Что молчишь? Думаешь, не смогу!
        - Не надо!- простонала я.
        Все складывалось намного хуже, чем я могла представить. Какой кошмар! Нет, судьба точно меня ненавидит. Ну почему эта Марина не могла прийти в какой-то другой день? Когда я была на ногах. Справиться с ней в любой другой день было бы для меня не проблемой. Ятренированная, сильная. Яв свое время проходила курс самообороны и очень хорошо знаю, куда нужно двинуть, чтобы человек моментально задохнулся от боли. Атеперь я сама лежу и задыхаюсь от боли, буквально ничего не могу в целях самозащиты. Марина, черт тебя побери, откуда ты взялась на моем пороге!
        - Апочему бы и нет? Кислоту я взяла. Лежишь?- Она вдруг направилась ко мне, от чего я побелела.- Удобно?
        - Не надо. Пожалуйста!
        - Плевала я на твои «пожалуйста»!- фыркнула она, бросая сумку прямо рядом с моей головой.
        Вэтой сумке могла лежать эта самая кислота. Кошмар, неужели же все кончится вот так? Хватит ли у меня денег на пластическую операцию? Черт, о чем я думаю?
        Марина присела на корточки и достала из кармана пачку сигарет.
        - Куришь?- спросила она любезным тоном.
        - Нет,- покачала я головой.
        - Это правильно. От сигарет портится цвет лица. При твоей проститутской жизни цвет лица нужен хороший, верно? Но сейчас, может, и стоило бы тебе покурить. Говорят, успокаивает. Атебе очень даже есть из-за чего беспокоиться. Будешь курить?- еще раз спросила она.
        Ячувствовала, как вопреки всем доводам разума и сложившейся ситуации во мне растет бешенство. То самое бешенство и гнев, в котором я страшна самой себе.
        - Не буду,- буркнула я, глядя Марине в глаза.
        Она помолчала. Потом вздохнула, вертя в руке пачку сигарет.
        - Ну и зря.
        - Ты бы тоже не курила, Марина. Ине ела бы. Кстати, а от бронзатора цвет лица еще сильнее портится, чем от сигарет,- заметила я.
        Марина, зажав в зубах неприкуренную сигарету, уставилась на меня в изумлении.
        - Да как ты смеешь?!- крикнула она и замахнулась.
        Я, не помня себя от ярости и боли, бросилась вперед и вцепилась ей в волосы. Помирать, так с музыкой! Или хотя бы с визгом. Ждать, пока она надо мной надругается, покорно и тихо, как овечка какая-то, я не собиралась. Сама она овца!
        - А-а-а!- кричала Марина, а я изо всех сил цеплялась за ее пережженные белесые патлы, одновременно стремясь сделать ей больно и удержать равновесие. Потом она толкнула меня, а я рванула куда-то в сторону, острая боль прострелила меня от носа до пяток, после чего меня все-таки накрыло, и я потеряла сознание. Темное приятное облако укутало меняс головой, отсекая реальность, а с ней и все проблемы.
        Глава 2, в которой речь идет о Mini Cooper (60 000 $ США)
        Марина не была хорошим человеком, но и плохим она себя тоже не считала. Она была тем, что получается из нормальной, довольно простой по характеру женщины, если она систематически злится и боится за свою жизнь. Жизнь у Марины могла бы быть довольно приятной, если бы не несколько «но». Первое «но»- ее дочь Анна, которая ни во что не ставила свою мать. Теперь, когда эта маленькая негодяйка уехала учиться в Лондон, она вообще перестала звонить матери, словно бы той и не существовало.
        Второе «но»- ее муж. Человек достаточно властный и грубый, даже, можно сказать, жестокий, постоянно нервировал Марину, превращая их уютный загородный особняк с сотней розовых кустов около въездной группы в место постоянных скандалов, криков, попреков и слез. Муж был придирчивым и вспыльчивым, и отношение дочери к Марине отчасти зеркально повторяло его отношение. Ивсе же, несмотря на все эти скандалы и сцены, рыдания и поиски аргументов в свою пользу, больше всего Марину пугала постоянная угроза потери всего этого кошмара. Она боялась развода.
        Третье Маринино «но»- ее одиночество вызывало у нее периодические мучительные истерики и панические атаки. Друзей у Марины было раз-два и обчелся. Стеми, с кем ей было положено дружить по роду мужней службы, она так и не смогла найти общий язык, справедливо полагая, что все эти длинноногие дряни- жены его друзей- являются ее самыми страшными потенциальными врагами. Стеми, с кем Марине было приятно выпить чашечку кофе, муж общаться не разрешал, называя их «всякой швалью». Старые подруги со старой Марининой работы- когда Марина еще работала. Сними Марина иногда тайно встречалась в городе. Все они, как одна, завидовали Марининой удаче.
        - Отхватила мужа! Как умудрилась только?! Как ты его разглядела?- говорили они. Но с годами эти восторженные восклицания перестали хоть что-то значить для Марины. Лучше всего она чувствовала себя, сидя в ординаторской своей старой больницы, где проработала больше десяти лет в отделении гинекологии. Потом Вася начал так стремительно продвигаться по службе, что смысл в работе отпал. Вася велел забрать Анюту из садика, перестать заниматься дурью за копейки и заняться ребенком. Так закончилась медицинская карьера Марины.
        Их с Васей история как раз соответствовала известной народной мудрости- чтобы стать женой генерала, надо выйти замуж за лейтенанта. Васе генерала еще не дали, но и того, что дали, хватало сверх всяких мер. Он возглавлял один из Следственных комитетов при прокуратуре, а именно: активно боролся с коррупцией, что было одним из самых перспективных направлений в работе правоохранительных органов. Иодним из самых прибыльных. Так что чувствовал себя Вася в каком-то смысле получше многих генералов.
        Четвертым «но», не дающим Марине спать спокойно, был тот факт, что в этом году ей исполнилось сорок пять лет. Это знаменательное событие в ее жизни связалось отнюдь не с поздравлениями или подарками. Впрочем, без них тоже, конечно же, необошлось, и кому-нибудь покажется, что Марининмуж сделал все, что нужно, и даже больше, чтобы его любимая жена Марина чувствовала себя счастливо в этот день. Поздравления от всех друзей семьи, шикарный банкет в любимом ресторане Васи, танцыпод живую музыку- все, как у людей. Ключи от новенького Mini Cooper, в котором оказалось тесновато.
        Все это было не то и не так. Марина хотела бы ездить на «Бентли», а не на этом Cooper, черт бы его побрал. Что это за подарок жене? Еще бы Mitsubishi какую-нибудь додумался подарить. Пикап, например. Его друзья, коллеги по службе, все сплошь на мигалках, и их жены- все старательно делали вид, что восхищены подарком, но Марина была близка к тому, чтобы разрыдаться и закатить истерику. Да и не нужна ей была вообще никакая машина.
        Вместе с этой страшной датой- «сорок пять лет»- к Марине пришло сначала смутное подозрение, а затем и уверенность в том, что ее жизнь, какая она есть здесь и сейчас, находится под угрозой. На свете было много женщин, которым совсем не с руки было тратить время на лейтенантов. Ее Вася нравился им гораздо больше. Атеперь, когда дочь выросла и сама Марина стала практически не нужна, Вася отделался от нее, всучив Mini Cooper, и завел себе любовницу. Сднем рождения, дорогая!
        Следует понимать правильно, любовницы у Васи были и до этого. Всегда. Это было в каком-то смысле положено ему по статусу. Он нельзя даже сказать, что сильно это скрывал. Были сауны, были какие-то сально-слюнявые эсэмэски, звонки и молчание в трубку- все это бесило и нервировало Марину. Но с этим еще можно было мириться. Теперь же в жизни ее Васи появился кто-то, с кем приходилось считаться. Кто-то, кто влез на их поле, на их шахматную доску и возомнил себя полноценным игроком. Юля. Откуда только эта сука взялась? Впрочем, вопрос был, очевидно, не в этом. Любовницы всегда откуда-то берутся, какая разница, откуда. Из какой бы щели таракан ни вылез, он всегда остается тараканом, не так ли?
        Вопрос был в том, что Вася относился к этой твари серьезно, как с ужасом поняла Марина. Возможно, даже серьезнее, чем к ней самой. Вэтой Юле таилась угроза, и с этим приходилось считаться. Вопрос был в том, что с этой тварью делать. Убить? Вполне подходящий выход из положения, если можно было бы сделать так, чтобы сучья тварь просто исчезла с лица земли бесследно и чтобы Вася (это обязательно!) никогда не узнал, что Марина хоть каким-то боком в этом замешана. Но убийства не были Марининой специальностью. Она продолжала ломать голову над этой проблемой.
        Впервые о существовании Юли Марина узнала пару месяцев назад. Тогда она, правда, еще не знала ее имени и вообще ничего не знала, заметила лишь, что Вася стал совсем другим. Не хуже, не лучше, но другим. Пожалуй, все же он стал лучше. Вкаком-то смысле. Он стал позже приходить домой, и не каждый день. Скандалы практически сошли на нет, он перестал придираться к тому, что тапки стоят не в рядочек и что на подоконнике валяются сухие лепестки, слетевшие с Марининых цветов. Вася любил порядок. Нет, не так. Вася был маниакально зациклен на идеальной чистоте. Он был как раз из тех, кто вполне серьезно будет проводить белоснежным носовым платком по полу и затем орать.
        - Чем ты тут занимаешься? На черта ты тут сидишь целыми днями, если не можешь пол помыть.
        - Ямыла! Он чистый.
        - Это чистый? Это?!- Ион швырял платок Марине.
        - Ямыла,- вздыхала она, стараясь сдержать слезы в глазах.
        Вася мог придраться к чему угодно. Ктому, что кофе недостаточно горяч или пенка от его капучино недостаточно высока. Его одежда висела в огромных шкафах, в пластиковых чехлах, и Вася всегда выглядел идеально. Его ботинкам положено сиять. Асам он не должен ждать ужина дольше пяти минут, даже если он приехал посреди ночи. Марина, как только слышала звук открывающихся автоматических ворот, бросалась на кухню в чем была, чтобы поставить в микроволновку Васин ужин.
        - Что это?
        - Рагу.
        - Яне буду это есть. Оно выглядит неаппетитно,- бросал он, и это означало просто то, что Вася сыт и уже где-то поел.
        Раньше Марина обижалась, плакала и пыталась как-то изменить ситуацию, но со временем она просто научилась все пропускать мимо ушей.
        Теперь Вася все чаще проходил мимо кухни, даже не спрашивая про ужин. Он включал в гостиной большой телевизор и смотрел новости- у них была целая сотня каналов, но Вася всегда смотрел только новости- садился в массажное кресло, включал программу и отключался от всего мира. Частенько теперь он так в своем кресле и засыпал. УВаси болела спина, так что массаж он уважал. Точно такое же массажное кресло, как выяснилось теперь, имелось в квартире этой твари Юлечки. При виде этого кресла у Марины, что называется, вышибло все предохранители. Захотелось крови и убийств.
        Втот памятный день Вася приехал откуда-то посреди ночи. Марина не посмотрела на часы, но было точно не меньше трех ночи. Даже, наверное, ближе к четырем, так как за окном уже светало. Она было подумала о том, чтобы идти на кухню, разогревать курицу, но потом подумала, что уж в такое время от нее никто не может потребовать того, чтобы она ждала, сидя с курицей наперевес, мужа с работы.
        Она просто была чертовски зла. Муж постоянно где-то пропадал, оставляя ее одну в большом, идеально вылизанном ею доме. На тумбочке рядом с кроватью с Марининой стороны стояла бутылка красного вина и хрустальный бокал на длинной ножке. Бутылка была пуста.
        Вася не позвал ее, не стал будить. Скорее всего, через несколько часов он снова исчезнет, уедет и все. Марина снова останется одна. Это, в принципе, ее устраивало в каком-то смысле. Но в каком-то другом- это было неприемлемо. Это пугало. Марина встала и прошла тихо в сторону кухни. Вих доме было много дверей, но кухня была без дверей, с одной только аркой. Марина не стала включать свет, она лишь открыла большой двухкамерный холодильник, налила себе стакан соку, добавила в стакан несколько кубиков льда- их можно было получить, нажав кнопку на двери холодильника,- и прислушалась. Муж был в гостиной, он говорил по телефону. Его было хорошо слышно.
        - Ты хоть врубаешься, что все не так поняла?- говорил он кому-то.
        Марина застыла и похолодела.
        - Ты просто меня поняла неправильно! Яне хотел тебя обидеть. Нет, ты меня дослушаешь. Нет! Черт!- Он крикнул, потом выругался.
        Кто-то на другой стороне провода явно бросил трубку. Если бы Марина сделала что-то подобное, муж орал бы на нее, не переставая, пока не заставил бы ее извиняться и валяться у него в ногах. Значит, тут что-то серьезное. Марина это поняла сразу.
        - Не смей бросать трубки. Ты слышишь, что я сказал? Ты хочешь проблем? Ты хочешь проблем? Ты уверена? Смелая, значит, да? Вашу мать!
        Марина против воли ухмыльнулась. Кто бы ни была эта тварь, она явно выбесит Васю, и он сам ее просто грохнет. Не придется и возиться. Тут Марине пришлось вжаться в стену и замереть. Васина грузная фигура промелькнула в арочном проеме и исчезла. Он зашел в ванную комнату. Раздался шелест льющейся воды. Ванных у них в доме было четыре- одна на первом этаже, гостевая, и две на втором, и одна в подвале, где располагались сауна и бассейн. Марина стояла ни жива ни мертва. Она прекрасно понимала, что сейчас лучше не встречаться с мужем. Втаком состоянии он просто опасен. Физически опасен, если знаешь, на что он способен. Марина его боялась. Унее были для того веские основания. За их долгую, не совсем счастливую жизнь бывало всякое. Один раз ей даже пришлось обращаться за медицинской помощью. Ничего серьезного, несколько синяков-царапин, но Марина была рада, что у нее была страховка и ей не пришлось звонить старым подружкам по медицине. Иуж конечно, Марина не экспериментировала с мужем больше. Злить его было опасно для здоровья.
        Так что Марина бы предпочла в тот момент по-тихому смыться из кухни, но пройти мимо ванной комнаты она не решилась. Вася вышел и вернулся в гостиную. Вкухню он не зашел. Пронесло. Через несколько секунд Марина снова услышала его голос.
        - Знаешь, я уже устал. Ты на часы смотрела?- Голос звучал мирно, что показалось Марине странным.- Давай нормально поговорим. Что? Значит, тебе плевать? Ты уверена? Что?!
        - Порви ее, порви,- одними губами прошептала Марина.
        - Нет, ты не полетишь. Ятебе не позволю. Нет, и все. Ясказал. Знаешь что? Ты не забыла, с кем ты имеешь дело, а? Что ты сказала? Нет, я буду звонить сколько хочу и когда хочу. Чем ты занята? Ты что, не одна? Ясейчас приеду. Амне, знаешь, тоже плевать. Только попробуй меня не пустить!
        Дальше раздался какой-то грохот в комнате. Марина непроизвольно вздрогнула. Вася снова промелькнул в проеме, снова полилась вода. Унего наверняка в тот момент поднялось давление. Сказать, чтобы Вася вел здоровый образ жизни, было бы погрешить против истины. Сильно погрешить. Он выпивал, причем пьяным становился совершенно невыносимым. Есть люди, которые от водки веселеют, Вася же- зверел.
        Если Вася приезжал домой сильно пьяным, а это всегда можно было вычислить по косвенным признакам- по тому, как долго он сидит в машине, как выпадает из дверей, по хлопанью дверей,- Марина старательно «ховалась» по темным углам. Вася выпивал не то чтобы часто. Скорее по расписанию. Понедельник, среда, пятница. Иостальные дни. Вобщем, никак не берег здоровье. Правда, он не курил. Вернее, почти не курил, потому что когда он нервничал, все же курил. Вту ночь он явно нервничал, потому что он вышел на крыльцо и закурил. Марина сквозь приоткрытое окно кухни чувствовала запах дыма. Потом Вася завел свою новую машину, он только-только купил себе Porsche, и уехал. Марина стояла, кусая губы.
        Вчем у них там была проблема, чего они не поделили или, скорее, чего недодал Вася этой неизвестной твари, Марина не знала и даже не интересовалась. Ее больше всего напугало другое. Ее Вася, сорока девяти лет, высокий, грузный, с одышкой и проблемами с потенцией, был влюблен. Вместо того чтобы лечь спать или пойти и купить себе какую-нибудь проститутку, он посреди ночи понесся куда-то к женщине, которая даже не собиралась его пускать. Это было плохо, плохо.
        Несколько недель ушло на то, чтобы как-то прояснить ситуацию. Сначала Марина раздобыла номер Юлиного телефона. Это было просто. Когда через пару дней Вася все же остался дома на ночь, она подсмотрела его в журнале звонков у него в телефоне. Оказалось, что той ночью столь эмоционально и долго ее муж Вася выяснял отношения с неким Юрием. Ха! Юрий, как же. Телефон был найден и переписан. Сложнее было раздобыть остальную информацию. Можно было бы узнать что-то по ее номеру, тем более что и знакомые такие, нужные, у Марины были. Проблема была лишь в том, что знакомые эти были- с работы мужа, а значит, обратись она к ним с такими вот вопросами, об этом мог бы узнать сам Вася. Эти знакомые уж наверняка посчитали бы своим долгом предупредить друга о том, что его женушка сует нос в его дела. Аэтого как раз допускать было нельзя.
        Ее муж Вася был совсем не тем человеком, которому можно закатить скандал и истерику, узнав о его неверности. По большому счету, если бы ее муж Вася узнал сейчас, что она, Марина, что-то такое про него знает, он бы с большой степенью вероятности использовал это в своих интересах. Вместо того чтобы покаяться и попросить прощения у любимой жены, он бы вполне мог покаяться и попросить развода. Что-то в том, как он разговаривал с «Юрием», в его интонациях убеждало Марину, что открывать карты ни в коем случае нельзя.
        Узнать больше о любовнице мужа Марине помог случай. Василий оставил на журнальном столике копии документов на квартиру- инвестиционный контракт и свидетельство о собственности. Конечно, документы на имя Юлии Владимировны Твердой, двадцати восьми лет, могли оказаться в руках Марининого мужа и по другой причине. Кто знает, может, эта Юлия Владимировна что-то совершила. Она могла оказаться продажным чиновником, взявшим взятку в особо крупном размере и не поделившимся с нужными людьми. Вася мог держать ее в разработке, для чего обязательно стал бы выяснять, чем гражданка Твердая владеет и с чем может безболезненно расстаться для сохранения собственной свободы. Люди способны быть невероятно щедрыми, когда речь идет о десяти годах их жизни.
        Но какое-то шестое чувство, женское чутье подсказало Марине, что гражданка Твердая- как раз та самая особа, которая так смело отказалась принимать Марининого мужа посреди ночи и обещала куда-то там улететь. Окончательно в этом факте Марина убедилась, когда в стопке документов на квартиру нашла некий договор бронирования. Он был подписан больше полутора лет назад, и согласно ему квартирана Юго-Западной (около ста квадратных метров,свободной планировки) стоила семьсот тысяч долларов.
        - Вау!- воскликнула Марина.
        Также из документа следовало, что и аванс, и бронирование были сделаны не гражданкой Твердой,а Василием Ивановичем Москвитиным, что убирало последние сомнения в происходящем. Если ее муж покупает кому-то такую квартиру, это точно серьезно.
        Оматериальном положении их семьи Марина, надо сказать, имела достаточно смутное представление. Деньги, которыми она могла распоряжаться, в буквальном смысле лежали в тумбочке, и их никогда не было там слишком много. Муж не считал нужным осыпать супругу деньгами, хотя и назвать ее положение бедственным было бы нечестно. Но сколько ее муж зарабатывал (речь, конечно, не о зарплате) и как много ему удалось скопить за годы борьбы с коррупцией- Марина даже не представляла. Определенно, скопить удалось немало, и тем обиднее, что семейный капитал вдруг утекал в какие-то непонятные стороны. Вруки гражданки Твердой, мать ее! Но что же Марина могла поделать? Это было выше ее сил и контроля, никакого влияния на мужа она не имела.
        Марина поплакала и даже напилась в одиночестве, сидя с бутылкой мужнего коньяка около бассейна. Будучи в состоянии сильного алкогольного опьянения, она вглядывалась в неподвижную гладь голубой воды, и даже мысль о самоубийстве промелькнула на секунду в ее голове. Но потом она сглотнула слезы и ничего никому не сказала. Это было единственное решение, единственный выход из положения- сделать вид, что ничего не произошло, и жить дальше. Жить как жила, словно бы ничего такого и не случилось. Что Марина и сделала.
        Пока муж не подарил ей Mini Cooper. Простая математика подействовала на Марину куда круче, чем красная тряпка на быка. Гражданке Твердой, значит, квартиру за семьсот штук, а своей собственной родной жене, матери единственной дочери, на сорокапятилетие дурацкую игрушечную машинку? За двадцать потраченных на него лет? За полы, по которым можно платком проводить- такие чистые? За сотню розовых кустов?
        Марину трясло. Когда ее поздравляли, когда вручали букеты и говорили о ее удивительной способности не стареть и с годами выглядеть моложе. Марина знала, что выглядит на свой возраст. Что бы она ни пыталась делать- а она уж пыталась, можно не сомневаться,- годы отпечатались на ее лице, в выражении ее глаз. Годы отложились в виде двадцати лишних килограмм, расползлись по талии. Марина почти не слышала, что же ей пожелал любимый муж, так ее трясло от ярости. Она бы хотела, чтобы он умер. Чтобы его до смерти, до инфаркта миокарда затрахала бы гражданка Твердая.
        Оставил бы ее одну, с деньгами. Оставил бы ее! Эта мысль ее и пугала, и привлекала одновременно. Но такие, как Василий Москвитин, как правило, живут долго и счастливо. И надо помнить, что живут, как правило, с молодыми женами. Если жены старились, их своевременно заменяли на новых, молодых.
        Марина вовсе не собиралась встречаться с гражданкой Твердой лично. Просто она начала мечтать- ведь нельзя же запретить человеку мечтать. Она засыпала с мыслями о том, как гражданку Твердую переезжает трамвай.
        Или ей грезилось, как соперницу случайно убивает коллега мужа. Или даже сам муж. Ведь говорят же, что, если на стене висит ружье, оно обязательно рано или поздно выстрелит! Ау мужа даже не на стене- на поясе постоянно болтался пистолет в кобуре. Всякое же может случиться. Надо же сохранять веру в чудо!
        Мысль о том, чтобы причинить вред этой самой гражданке, целиком овладела Мариной. Идея за идеей стучались в ее голову и становились с каждым днем все навязчивее Ивот наконец несколько недель назад Марина вдруг, ни с того ни с сего, встала с утра пораньше и, вместо того чтобы пойти полить цветы, убрать в бильярдной после вчерашних гостей мужа, села в машину- в проклятый красный Mini Cooper- и поехала по адресу, указанному в документах. Она решила, что только посмотрит и все. Посмотрит, где живет эта тварь. Ненависть, терзавшая ее и разъедающая изнутри, была всецело обращена на эту незнакомую молодую женщину, наверняка красивую, наверняка наглую и бессовестную. Ненависть была- море бескрайнее, в ней можно было утонуть. Но встречаться с Юлией Марина не хотела и даже боялась.
        Несколько раз она приезжала сюда- к новенькому дому переменной этажности, неподалеку от Тропаревского парка- и стояла, смотрела на него из окна Mini, откармливая свою ненависть на убой. Онапредставляла, каково это- быть такой молодой, быть такой хищной и свободной. Шаг за шагом все это слетит с гражданки Твердой. Никто не вечен, у всех будут морщины и носогубные складки. Аеще она может заболеть серьезно. Кпримеру, раком чего-нибудь. Вмолодом возрасте от этого так быстро сгорают.
        Все эти мысли, чудовищные и омерзительные, доставляли какое-то извращенное удовольствие женщине, которой не было доступно ничто больше. Она вычислила, в каком из подъездов находится злосчастная квартира- в третьем. На каком этаже она, предположительно, может находиться- где-то на двадцатом- двадцать первом. Далеко лететь.
        Аоднажды автомобиль Юлии ВладимировныТвердой проехал прямо мимо Марининого Mini Cooper, что заставило Марину побелеть от бешенства и слепой ярости. До этого момента любовница была все же чем-то виртуальным, существующим только в воспаленном воображении Марины, а после этого вдруг стала реальным живым человеком из плоти и крови, сидящим в «Лексусе» ее Василия, даже номера те же- не сменила, тварь. Значит, Вася «Лексус» не продал, а отдал любовнице. Марину била дрожь, ее руки дрожали. «Лексус» мужа, даже и б/у, стоил вдвое дороже ее Mini Cooper. Да и какой там б/у- он на нем и трех лет не отъездил.
        Итут вдруг неожиданно Марине стало ясно, что так больше продолжаться не может, не сможет она так жить дальше. Да и не хочет- сидя тут, около этого дома, ожидать своего персонального конца света. Она почувствовала непреодолимое желание посмотреть этой женщине в глаза. Может, даже выцарапать их.
        Стекла в «Лексусе» были затонированные, так что лица проклятой твари Марина не увидела. Машина на несколько секунд застыла перед ее взором, потом тварь бибикнула, и ворота подземной парковки стали медленно открываться. Через секунду видение исчезло, словно ничего и не было. Марине осталось лишь обливаться холодным потом и беситься от ярости.
        Тогда она все и решила. Думала несколько дней, но решилась. Звезды покровительствовали ей. Василий уехал к дочери в Англию, денег в тумбочке оказалось более чем достаточно. Пробок на дорогах не было. Обычно в город по Киевскому шоссе всегда есть пробки, а тут- свободно, словно бы менты все перекрыли специально для нее. Правда, время- середина дня, обед. Но все равно, маленькое, но чудо. Дорога от их загородного дома до квартиры Васиной любовницы заняла двадцать пять минут. Удобно. Как умно и удобно все расположено- даже в этом видна Васина циничная рациональность. Эгоист, которому не только хочется иметь молодую любовницу, но чтобы она еще и жила неподалеку и чтобы до нее было удобно добраться.
        Марина не знала до конца, что именно она сделает и как поступит. Она даже не знала до конца, как добьется того, чтобы ей открыли дверь в дом- ведь он-то под охраной и на замке. Но удача и тут повернулась к ней лицом, дверь в подъезд была открыта. Кто-то носил строительные материалы, разгружал грузовичок и подпер дверь кирпичом, чтобы не открывать каждый раз. Консьержка, правда, остановила Марину и спросила номер квартиры. Марина назвала номер- и ничего больше, но этого хватило и консьержка тут же утратила к ней интерес. Влифтене было никаких зеркал и даже металлические стеныбыли обшиты фанерой, чтобы их не царапать допоры до времени. На пол кто-то просыпал цемент, и теперь все подошвы Марининых сапожек были серыми.
        Ауж то, что произошло потом, вообще никак иначе, чем улыбкой судьбы, назвать нельзя. Дверь открылась, и соперница, эта тварь дрожащая, оказалась в буквальном смысле валяющейся у Марины в ногах. Полностью в ее власти.
        Глава 3, в которой фигурирует мой шкаф-купе фирмы Mr. Doors (11500 $ США)
        О том, что я не умерла и не попала в рай, отчетливо свидетельствовала продолжающаяся острая боль в спине. Конечно, возможно, это был и не рай, а ад- ведь такие женщины, как я, на райские кущи претендовать не могут. Но в этом случае ад был декорирован и стилизован под мою собственную квартиру. Отключение, произошедшее со мной, было полным и всеобъемлющим. Яне знала, что именно случилось, сколько времени я провалялась в обмороке и что вокруг творилось, пока я не могла контролировать происходящее.
        - Марина!- воскликнула я, вдруг вспомнив все, и тут же принялась ощупывать свое лицо. Насколько обстоятельства позволяли, я проверила целостность кожного покрова. Все было на положенных местах. Кислоту на мое лицо не выливали. Уже неплохо. Да и Марины рядом со мной уже не было. По полу тянуло сквозняком, входная дверь осталась чуть прикрытой. Где же она, Мариночка? Сбежала, испугалась? Кого- меня? Вобмороке я страшна!
        - Очухалась?- раздался уже ставший знакомым пренебрежительный голос над моей головой.
        Марина не сбежала, она снова нависла надо мной. Ну что за дикую краску для волос она использует! Все пережгла начисто.
        - Ну… почти,- пробормотала я, раздумывая, что задумала эта неприятная женщина.
        Но она, к сожалению, не дала мне достаточно времени на раздумье и бросилась ко мне. Унее в руках была какая-то то ли сумка, то ли пакетик. Явнутренне сжалась и пожалела, что очнулась от обморока. Хорошо бы снова отключиться.
        - Помогите!- попыталась я закричать.
        - Заткнись ты, дура,- рявкнула Марина и рывком перевернула меня на спину.
        Боль была такая, словно меня живьем разорвали напополам.
        - Убивают! Спасите!- шипела я, потому что голос вдруг тоже пропал.
        Марина немного помедлила, потом я почувствовала что-то холодное на спине, и с меня слетела футболка. Марина срезала ее ножницами.
        Япохолодела окончательно. Она пришла, чтобы меня убить. Цинично и жестоко.
        - Где болит?- вдруг спросила она.- Тут?
        - А-а-а! Да!- рявкнула я, так как она ткнула прямо в самый центр пульсирующей боли, от которой хотелось на стенку лезть.
        - Слышала такое слово- люмбаго?
        - Нет, а что это?
        То, что она говорила со мной, я сочла за хороший знак. Человека, которого начинаешь воспринимать лично, труднее прикончить. Явспомнила, как это говорили в фильме «Молчание ягнят». Жуткая вещь про маньяка, который держал своих жертв в старом колодце, а потом убивал и срезал с них кожу, из которой шил себе платье. Так вот, там психологи из ФБР уверяли, что, если убийца подружится с жертвой, убить ее будет намного труднее. Правда, там же маньяку было глубоко наплевать на то, что ему говорят. Он хотел платье и больше ничего. Ачто нужно Марине? Моя голова на блюде?
        - Вдохни поглубже,- зловеще бросила она.- Будет больно.
        - Не надо! Прошу, Марина. Тебя же вычислят, я умоля… а-а-а-а!- Острая пронизывающая боль заставила меня прикусить до боли губу. Потом вдруг что-то случилось. Что-то хорошее и прекрасное случилось со мной- мне стало вдруг хорошо. Время остановилось, воздух застыл и стал прозрачнее. Ясделала глубокий вдох и простонала.
        - Легче?- спросила Марина.
        - Ода!- прошептала я, прикрыв глаза.
        Боль отступила и теперь лишь едва ощущалась. Яне решалась, конечно, на эксперименты. Лежала, не шевелясь, но даже и так было понятно, что Марина сделала мне какой-то волшебный укол. Ввоздухе остро запахло какими-то лекарствами, спиртом. Япочувствовала, как крепкие Маринины руки подхватили меня за плечи. Она помогла мне перевернуться и перебраться на диван.
        - Ясделала тебе новокаиновую блокаду, но это не выход. Тебе надо с йогой завязывать.
        - Спасибо!
        - Да ну тебя к черту. Отвечай еще за тебя. Ятебя и пальцем не тронула, а ты уже коньки отбрасываешь? Э, нет, так дело не пойдет. Угораздило меня притащиться именно в этот момент.- Голос Марины, хоть и все еще злой, звучал теперь по-другому.
        Она молчала, я же лежала и думала о том, какая странная штука жизнь. Ио том, что нужно куда-нибудь записать это слово- люмбаго. Что это за зверь? Надо будет посмотреть в Интернете. Надеюсь, это лечится. Влюбом случае у меня теперь есть идеальная отмазка от всех видов физических нагрузок. Да я теперь сама себе яблок в дом не подниму- пусть все Свинтус таскает… То есть, конечно, со Свинтусом тоже что-то надо делать. Раз уж в моем кресле сидит его жена. Но что мне с ней делать, я на самом деле не представляла.
        - Ты что, врач?- спросила я.
        Марина посмотрела на меня, и что-то в ее взгляде было такое… жуткое. Усталость, помноженная на отчаяние и бессилие. Взгляд бездомной больной собаки, притаившейся зимой в теплом подъезде. Что ж такое со Свинтусовой женой? Женам положено быть румяными, улыбчивыми и довольными. Уних-то все должно быть прекрасно. Не жизнь, а сказка. Впрочем, по Марине этого никак не скажешь.
        - Ябыла врачом. Теперь вот не пойми чем занимаюсь. За всякими молодыми тварями бегаю. Азачем, кто бы еще сказал.- Марина скользнула по мне взглядом.- Тебе надо бы еще но-шпу выпить. Диклофенак есть? Если нет- купи.
        - Спасибо тебе.
        - Всегда пожалуйста.- Она горько усмехнулась.
        Япокачала головой. Повисла пауза, в течение которой, могу поклясться, мы с Мариной думали об одном и том же- о том, как это все странно.
        - Н-да…- пробормотала я.
        Марина усмехнулась, и я против воли тоже ухмыльнулась.
        - Дебильная какая ситуация, да?- бросила я нейтрально-дружелюбным тоном.
        - Да уж,- согласилась она.
        - Ты, должно быть, меня ненавидишь,- предположила я.
        На сей раз пауза была долгой, очень долгой. Потом Марина встала, прошлась по гостиной, взяла в руки мои (то есть свои) часы, покрутила их в руках и поставила на место.
        - Нет, не думаю.
        - Правда?- удивилась я.
        - Ятебя не знаю. Ты мне вообще никто,- задумчиво пробормотала она, рассматривая мои стены и полки.
        - Это правда.
        - Яненавижу что-то, очень, очень сильно ненавижу. Но не могу понять теперь, что именно. Меня просто трясет от ненависти,- призналась она.- Ябыла уверена, я думала, что ненавижу тебя. Еще утром я была готова тебя четвертовать. Но вот смотрю на тебя и понимаю, что ты мне вообще-то безразлична.
        - Может, ты ненавидишь его?- брякнула я и тут же пожалела.
        Маринин взгляд потемнел, лицо исказила судорога. Она так странно посмотрела на меня, словно снова вернулась к обдумыванию вопроса: выкинуть меня из окна или оставить. Она отвернулась, так ничего не сказав.
        - Ау тебя тут пыль.- Марина провела рукой по моей полке с дисками и показала мне ладонь.
        Япоперхнулась. Ровно таким же жестом пыль проверял Свинтус.
        - Уменя убираются по вторникам и пятницам.
        - Кто?- полюбопытствовала Марина.- Нянька?
        - Нянька? Нет. Уборщица. То есть домработница.
        - ИВася платит?- поразилась Марина.
        Якивнула. Рассказывать всей правды о своей домработнице я не стала. Ни к чему Марине все знать. Кто много знает, скоро состарится, а Марине еще больше стариться никак нельзя.
        - Удивительно!- Марина покачала головой.- Аменя пилит, пилит, достал уже. Говорит, что раз уж я сижу у него на шее, то от меня должна быть хоть какая-то польза. Ты видела его шею? На чем там сидеть, там и шеи-то нет!
        - Это точно,- усмехнулась я. Разговор становился просто абсурдным, но шеи у Свинтуса действительно не было. Вся ушла в плечи и часто болела.
        - Польза!- фыркнула Марина.- Раньше от меня было много пользы. Итебе вот сегодня от меня есть польза, верно?
        - Ода!- воскликнула я, потирая спину.
        - Ненавижу пилеж. Значит, тебя он не пилит. Почему?
        - Меня он не успевает пилить,- пояснила я.
        - Всмысле?- удивилась она.- Вы что, все время только трахаетесь? Ни минутки свободной?
        - Потому что его пилю я. Закатываю истерики.
        - Специально?- уточнила Марина.
        Яопешила:
        - Всмысле?
        - Ты что, истеричка? Или невротичка?
        - Япохожа на невротичку?- хмыкнула я.
        Марина вздохнула:
        - Ты похожа на ту самую стерву из моих самых страшных кошмаров. Ту, которая приходит, чтобы разрушить все, что только осталось в жизни.
        - Но я не хочу ничего разрушать,- огорчилась я.- Каждый выживает как может.
        - Это точно. Каждый выживает. Аэто откуда?- Марина взяла с полочки около телевизора мою фотографию. Единственную, наверное, которая осталась у меня с юных лет. Смладых ногтей, так сказать. Мне на ней было восемнадцать с половиной лет, и ноги еще не были сломаны, и я была тогда совсем другой. Тогда бы никому не пришло в голову назвать меня стервой.
        - Это я с подругой была на одном концерте.
        - Красивое платье,- сказала Марина.
        - Шили на заказ,- пояснила я, утаив то, для чего на самом деле было предназначено то платье. Это уж точно Марине незачем знать. Меньше знаешь, крепче спишь.- Это было десять лет назад.
        - Да?- Марина посмотрела на меня, потом на фотографию, потом опять на меня.- Ябы не сказала. Ябы там тебе дала лет двадцать пять. Асейчас бы и того меньше.
        - Чудеса косметологии,- усмехнулась я.
        Мы снова замолчали, на этот раз с какой-то неловкостью. Между нами повис вопрос, на который мы не знали как ответить. Продолжить дальше ругаться стало теперь положительно невозможным. Ну как после такой светской беседы можно вцепиться кому-то в волосы? Уместнее было разойтись и постараться забыть о существовании друг друга. Надо понимать, что как бы мы там ни относились друг к другу, ничего со сложившейся ситуацией мы сделать не могли. Если у меня в руках и были какие-то инструменты влияния на Свинтуса, то в Марининых руках имелась лишь дырка от бублика. Не просто же так она вместо того, чтобы закатить скандал своему муженьку, пришла воевать со мной. Умная женщина, не стала ставить мужу никаких ультиматумов. Глупо идти войной с одним только сачком для бабочек в руках.
        - Странно, да?- пробормотала Марина.
        - Да уж. Интересный разговор.
        - Увас это с ним давно?
        - Уже два с лишним года.
        - Понятно.
        Марина, было видно, не знает, что делать с этими ответами. Иуходить она тоже почему-то не хотела. Что ж, я была ей обязана своим избавлением.
        - Будешь чай?- Уж как минимум чаю же я могла ей предложить?- Или кофе? Уменя кофе есть только без кофеина. Авот чай есть зеленый, в нем кофеина много.
        - Ядаже не удивлена,- хмыкнула она, но лицо ее просветлело.- Давай, что ли, действительно чайку попьем.
        - Осталось выяснить только одно- способна ли я доковылять до кухни,- пробормотала я, делая неуверенную попытку подняться. Блокада действовала, спазма больше не было, хотя боль немного еще чувствовалась.
        - Знаешь, ты пока ковыляй на кухню, а я все-таки схожу в аптеку. Уменя в аптечке нету ни но-шпы, ни диклофенака. Атебе бы сейчас его вколоть не помешало.
        - Ты всегда носишь с собой аптечку?- удивилась я.
        Марина кивнула:
        - Последствие моей врачебной практики. От того анестезиолога, каким я была, остался один пшик, но аптечку я всегда ношу с собой. Иногда может пригодиться. Однажды я даже успела снять одному мальчишке болевой шок. Он в аварию попал, весь был изломанный, врачей бы даже не дождался. Ая мимо ехала, так что… Вобщем, так все с собой и вожу. Но диклофенак, знаешь, в перечень средств экстренной помощи не входит.
        - Яне знаю, как тебя благодарить,- совершенно искренне сказала я.
        Марина ушла, а я кое-как доплелась до кухни, налила себе стакан воды (из специального серебряного фильтра, конечно), выпила его и долго стояла, глядя в окно. Смоего двадцать первого этажа вид открывался чуть ли не на половину города. Яискренне надеялась, что стройка, которую вели перед нашими окнами, не дорастет до моих высот и не отсечет от меня этот умопомрачительный вид, ради которого по большому счету я и выбрала эту квартиру. Надежд было мало- строители стучали, сверлили и копошились, как муравьи. Кто будет на «Юго-Западной» строить маленькое здание? Дураков нет. Уж строить так строить, этажей под сто, не меньше. Унас в корпусе было тридцать три этажа. Кто больше?
        Главный вопрос, который меня занимал, касался моей совести. Хватит ли ее у меня или, вернее, достанет ли ее отсутствия, чтобы продолжить терзать Свинтуса теперь, когда я познакомилась с его женой. Не должна ли я теперь, как честная женщина, пообещать расстаться с нашим проказником навсегда? Смогу ли я спокойно спать, если этого не сделаю? Смогу ли я спокойно спать с ним?! Вконце концов, Марина мне ничего плохого не сделала.
        Сдругой стороны, такие, как Свинтус, на дороге не валяются. Это я вам говорю со всей ответственностью. Мужиков, конечно, полно. Втом числе и мужиков с деньгами. Ивсе они доступны для человека с интеллектом и длинными ногами, но… Всегда есть
«но». Ивсегда есть разные уровни щедрости. Кто-то осыплет тебя бриллиантами, но они будут мелкими и не так их и будет много. Кто-то способен подарить тебе машину, перетянутую розовой ленточкой. Я, кстати, однажды такую получила. Сама машина слова доброго не стоила, какой-то Nissan, к тому же и не подаренный мне вовсе, а переданный во временное управление по доверенности. Но жест красивый, не спорю.
        Но таких, которые бы были на двадцать с лишним лет старше, влюблены до дрожи, звонили бы по ночам, обещали бы убить- таких немного. Ктому же чтобы соответствующие материальные возможности позволяли купить квартиру, оплачивать счета, поездки, бесконечные походы по магазинам. Домработницу, опять же. Понятное дело, что такие аттракционы невиданной щедрости не сохраняются вечно. Но пока костер горит, нужно успеть погреться основательно. За всю жизнь таких Свинтусов, может, удастся заполучить одного-двух. Ажа?ра от этого огня любви должно хватить на всю жизнь, если загребать его правильно. Ипро пенсию нельзя забывать. Вопрос был непростой.
        Вситуацию, в которой я оказалась, я попала впервые. Никогда еще ничьи жены не приходили ко мне с настойчивым желанием выкинуть меня из окна. Япожалела, что не приобрела жилплощадь на первом этаже. Но даже если предположить, что меня одолеет неожиданный приступ человеколюбия и совестливости, я укажу Свинтусу на дверь и решу стать добропорядочным человеком и гражданином- с этим будут большие проблемы.
        Свинтус, кстати, тоже совсем не дурак, не доверял моей бесконечной любви к его мужским достоинствам слишком сильно. Он, как ни крути, всегда был рационалистом и прагматиком. Только такие люди в нашей стране могут по-настоящему эффективно бороться с коррупцией, верно? Иэтот умный, закаленный в боях мужчина справедливо предположил, что некоторая моя финансовая от него зависимость может мое страстное чувство к нему изрядно укрепить. Отом, чтобы заполучить меня в жены, Свинтус даже и не мечтал. Может, кому-то покажется странным, что я не стремилась к статусу законной половины. Если у кого-то есть вопросы на эту тему- пусть они внимательно посмотрят на меня и потом на Марину. Если за таких, как Свинтус, выйти замуж, жизнь станет несоизмеримо хуже. Если остаться в девках, то и собственность, и прочие движимые и недвижимые активы будут принадлежать только тебе. Япредпочитала оставаться в девках.
        Но с собственностью были проблемы. Когда Свинтус после долгих и кровопролитных боев сдался и решил подарить мне квартиру, он умолчал о некотором обстоятельстве, которое вскрылось только при оформлении. Новостройка, весьма дорогостоящая и эффектная, отличное вложение и зарубка на старость. Свинтус оплатил ее только наполовину. Вернее, на две трети. Вобщем, он действительно оплатил четыреста тысяч из семисот, а на остальные взял да и оформил ипотечный кредит. На меня!
        - Но как такое возможно?- таращилась я на бумаги.- Ядаже не работаю. Ястудентка!
        - Да? Икакого вуза?- искренне посмеялся моей шутке Свинтус.
        - Но я не могу это оплачивать!
        - Но Люлечка, кто же говорит, что платить будешь ты. Конечно, это целиком моя проблема. Мне просто так удобно. Ав банке у меня знакомые, этот кредит- пустая формальность. Они будут с моего счета списывать деньги автоматически. Тебе совершенно не о чем беспокоиться, кроме разве что цвета ковра для гостиной.
        - Да?- задумалась я.
        Выбора у меня не было. Удавка была натянута крепко и хорошо. Кредит за квартиру должен был быть погашен в течение пяти лет. Именно на такой срок Свинтус надежно подкрепил мои чувства, а что там будет через пять лет- он, видимо, не стал задумываться. За пять лет любая, даже самая красивая женщина может надоесть. Вобщем, пришлось мне все подписать. Ина настоящий момент даже двух лет не прошло. Еще платить и платить, по шесть зеленых косарей в месяц, между прочим. Нет, благородство я себе позволить никак не могла. Оно мне было не по карману. Оставалось только урегулировать как-то этот вопрос с Мариной.
        Она вернулась минут через двадцать- действительно быстро обернулась. Выяснилось, что аптека была у нас буквально во дворе. Наши бесконечные пространства первых этажей вообще чего только в себя не вмещали. Исупермаркет, и какие-то пафосные магазины мебели и плитки, и салон красоты. Удобно. Значит, теперь еще и аптека.
        - Ну, ты как?- спросила Марина, по-хозяйски выкладывая на стол приобретенные лекарственные препараты.
        - Ничего, немножко больно, но терпеть можно. Ихожу!
        - Отлично,- обрадовалась она.- Слушай, а нет у тебя чего выпить?
        - Выпить? Думаешь, нам не помешает дополнительная анестезия?- ухмыльнулась я.
        Марина заговорщицки кивнула:
        - Не знаю, как тебе, а мне не помешает точно,- заверила меня она, делая мне укол.
        Яподнялась и достала, после некоторых раздумий, из холодильника бутылку вина с надписью «Альдзеро, 2000 год» на этикетке.
        - У, хорошее вино!- воскликнула Марина, делая большой глоток.
        Ятоже налила себе немножко. Отом, что это за вино и насколько оно «хорошо», я предпочла умолчать. Мы посидели, выпили. Потом Марина написала, что и как мне пить после того, как она уедет. Япорезала на тарелку весь сыр, который у меня имелся в холодильнике. Есть хотелось, признаться, уже изрядно. Учитывая, что я до занятий спортом полтора часа не ем, а занятия спортом затянулись сегодня практически до вечера, я не ела долго.
        - Тебе нужен хлеб?- спросила я.- Уменя, кажется, был бездрожжевой.
        - Господи, как же ты живешь? Неудивительно, что ты такая тощая.
        - Не думала, что это плохо,- пожала я плечами.
        Марина кивнула:
        - Мне бы тоже пару килограмм сбросить.
        - Пару?- подняла я бровь.- Надо быть самокритичнее.
        - Ас другой стороны, зачем?- спросила она, широким жестом разливая вино по бокалам- до краев.- Ну, похудею я. Ну и что? Не помолодею же? Иот тебя этим не избавлюсь, и мучиться придется. Нет, я поесть люблю. Иразве я так уж плохо выгляжу для своих лет? Вот сколько ты мне дашь на вид?
        - На вид?- растерялась я.
        Опасный вопрос. Свинтусу сорок девять, и, признаться честно, она выглядит вполне на этот возраст.
        - Лет тридцать… пять?
        Марина рассмеялась:
        - Врешь!
        - Не-а!- Япомотала головой и постаралась не цепляться взглядом к тому, как быстро и какими большими глотками Марина пьет вино. Она же, кажется, была за рулем? Впрочем, женам глав следственных комитетов все можно. Как и их любовницам.
        - Ты его любишь?- вдруг спросила она.
        - Кого?- Япоперхнулась и пролила часть вина из бокала на пол.
        - Васю,- спросила Марина серьезно.
        Она уже явно немного захмелела и была вполне готова, как мне показалось, благословить меня на счастливую и долгую с ним жизнь. Хорошая все-таки она баба, но какая ж глупая! Ярасхохоталась.
        - Нет, конечно. Ну ты и сказала. Люблю! При чем тут любовь?
        - Нет?- Марина рассмеялась тоже, и мы чокнулись.- Тогда выпьем за любовь?
        - Выпьем!- кивнула я.
        - Ты можешь от него уйти?- наконец спросилаона.
        Вот и он, вопрос вопросов. Как объяснить Марине, что это ей ничем не поможет? Как объяснить так, чтобы она поняла, что выбора нет ни у нее, ни у меня.
        - Кто это?- вдруг замерла она.
        Яприслушалась и тоже услышала какие-то знакомые шорохи. Вдвери поворачивался ключ. Ключ от моей квартиры был только у Свинтуса. Значит, за дверью в эту самую минуту стоял он. А у меня тут на кухне сидит его захмелевшая жена? Положение! Интересно, почему он до сих пор не в квартире? Видимо, Марина, когда возвращалась из аптеки, закрыла дверь на щеколду. Значит, ключом не открыть.
        - Это кто?- тихо повторила вопрос Марина.
        - Это твой муж!- одними губами пробормоталая.
        На лице Марины тут же отразилась такая ужасная, жуткая гримаса- паника вместе с отчаянием,- что стало понятно: нужно что-то делать.
        - Он не может быть в Москве! Он в Лондоне!
        - Значит, тут Лондон!- фыркнула я, при этом хватая ее бокал и тарелку.
        Ядействовала быстро, соображая на порядок лучше, чем Марина. Бокал под воду, остатки сыра- в помойное ведро. Оглянулась, что еще? Сумку сунула Марине в руки.
        - Что ты делаешь?
        - Ты хочешь с ним увидеться?- спросила я.
        Марина побледнела и замотала головой так, что ее пережженные волосы взлетали над ушами. Свинтус уже начал трезвонить. Нервничал. Знает, гад, что я не запираю дверь на щеколду. Думает, что у меня любовник. Сейчас будет орать и краснеть, потом придется замерять давление. Вот черт, что его принесло, не понимаю?
        - Он меня убьет!- прошептала Марина.
        - Меня тоже. Обе попадем. Иди за мной, только тихо,- пробормотала я, хватая Марину за руку. Мы тихо-тихо, крадучись, проскользнули в комнату, которая условно называлась моим кабинетом. Хотя никто не смог бы сказать для чего мне, иждивенке состажем, нужен кабинет. Вкабинете был стол, компьютер, покрытый пылью принтер, будуар и огромный зеркальный шкаф-купе. Фактически эта комната являлась моей гардеробной. Шкаф был реально большой. Втаком «гробу» можно похоронить любые секреты, не то что припрятать на время вполне компактную жену товарища Свинтуса.
        - Сиди и не жужжи,- шикнула я на нее и закрыла ее дверцей на рейлинге. Последний короткий взгляд по сторонам, затем я сгорбилась, поправила на себе разрезанную на спине футболку (это, кстати, потребовало от меня определенной ловкости) и застонала.
        - Иду-у! Какого лешего, у тебя же есть ключи!
        - Да что ты говоришь?!- раздался возмущенный громогласный раскат из-за двери.
        Япотопталась еще минутку-другую, потом изобразила одышку и открыла наконец дверь. При виде разъяренного Свинтуса я невольно почувствовала неприятную волну страха. Мысль о сидящей в шкафу Марине меня нервировала. Ситуация была- дебильнее не придумаешь. Ладно бы действительно прятала мужика. Но нервничать, что любовник найдет в твоем шкафу свою собственную жену- что может быть более странным. Однако, как там ни крути, со Свинтусом шутки плохи.
        - Ты что, издеваешься?- заорал он прямо с порога.- Ты почему полуголая? Ты что тут делаешь? Трахаешься?
        - Затрахалась я уже,- простонала я.- До того дотрахалась, что пришлось «Скорую» вызывать. Ой, только не трогай меня! Уменя блокада.
        - Что?- замер в изумлении Свинтус.
        Япрошлепала на кухню, двигаясь крайне медленно, жалостливо, но изящно. Свинтус, все еще полный недоверия, двигался вслед за мной. На кухне его ждали остатки ампулы этой штуки на «Д», которую Марина принесла из аптеки, несколько пачек с таблетками и ее рецепт. Язапоздало перепугалась, что Свинтус опознает почерк жены, но он, слава Аллаху, на бумагу даже не посмотрел. Грубым движением он сдернул с меня футболку, озадаченно прикоснулся к месту укола, там, где еще даже ватка осталась.
        - Ай! Ты свихнулся? Больно же!- вскрикнула я, хотя больно-то уже мне не было. Все почти прошло.
        - Ну-ка, ну-ка,- он поднял взгляд выше, прошелся пальцами по позвонкам.
        Яеще раз вскрикнула. Но дело было сделано. Свинтус сел на стульчик, взял вино, отхлебнул прямо из бутылки и спросил.
        - Что случилось? Нужен врач? Давай я вызову ребят. Тебе стоять-то можно?
        - Можно, можно. Полный покой, никаких тяжестей и больше нельзя заниматься йогой. Это называется люмбаго.
        - Это называется полная херняга,- бросил Свинтус, явно успокоившись. Главное, чтобы никто не позарился на принадлежащую ему женщину. Ауж как чинить любимую игрушку- это он придумает. На то и голова.
        Глава 4, в которой я провожу операцию «Альдзеро» (1000 $ чистыми)
        То, что Свинтус был грубияном, еще не делало его плохим человеком. Кто такой и что такое- мой Свинтус? То есть не такой уж он и мой. Но не важно. Наш Свинтус- когда-то красивый мужчина, с сильными руками и с почти пропавшей с годами шеей, педант и грубиян с несколько отекшим лицом, зато в прекрасном, идеально чистом костюме- Свинтус был самоуверенным козлом, самовлюбленным, полным снобизма и шовинизма, собственником и дуболомом, но это тоже не делало его плохим человеком. Большая часть стоящих хоть чего-то мужчин, которых я встречала, все поголовно были шовинистами и козлами. Они были уверены, что мир крутится исключительно ради их удовольствия, они презирали женщин так же сильно, как и хотели над ними властвовать. Свинтус не был чем-то выдающимся, он был вполне таким, как все, в духе времени. Если что-то происходило не то, что он считал правильным, он начинал кричать.
        - Какого хрена ты вообще выдумала заниматься этой дрянью? Жить надоело?- высказался Свинтус наконец, рассматривая мое почти обнаженное тело. Не без удовольствия. Ябы, конечно, должна была встать и одеться, чтобы не давать ему такого удовольствия. Но доступ к шкафу был крайне ограничен, так что я сидела и дулась.
        - Значит, это все, что ты можешь мне сказать?
        - Ачто я должен сказать? Молодец, Люлька?! Очем только ты думала? Все эти ваши дурацкие кренделя небесные! Я всегда был уверен, что все эти ваши фитнесы вредны и опасны для здоровья.
        - Знаешь, мне сейчас и так плохо. Мне на фиг не нужно твоих комментариев!- возмутилась я.
        - Аты лучше послушай, что тебе умные люди говорят!- Свинтус допивал мое вино из бутылки.
        Он скинул ботинки и пошевелил пальцами в дорогих носках. Яначала беспокоиться, что он пришел, чтобы остаться. Кто же пьет посреди рабочего дня? Впрочем, многие пьют.
        - Слушай, умный человек, мне плохо, мне надо отдыхать, лежать. Ты мне только хуже делаешь. Явообще бы сейчас пошла поспала.
        - О, это идея. Пойдем, поспим!- усмехнулся он.
        Яначала чувствовать, что зверею. Только не хватало мне сейчас с ним сексом заниматься. При живой-то жене в шкафу!
        Янахмурилась.
        - Это все, о чем ты можешь думать? Отом, как меня трахнуть? Аты вообще-то сейчас не должен быть на работе?
        - Да ладно тебе, я просто ляпнул,- мирным тоном проговорил он.- Просто ты такая эротичная в этой футболке, с уколом на спине.
        - Эротичная!- взвизгнула я, даже близко не собираясь мириться.- Ялежала на полу, не могла пошевелиться больше двух часов, а ты гогочешь и шутишь. Мне, скорее всего, теперь предстоит длительное лечение. Мне нужен уход, а ты только посмеиваешься? Все, у меня дела.
        - Месячные пришли?- разозлился Свинтус.- Втретий раз за месяц?
        - Ты издеваешься?- Явскочила, потом согнулась, простонала и села обратно.
        На глазах у меня выступили слезы. Япосмотрела в окно. Мы молчали минут пять, потом Свинтус подсел ко мне поближе и положил руку на коленку.
        - Люляш, тебе до сих пор больно?
        - Аты как думал?- я всхлипнула и прижалась лбом к его плечу. От этого жеста, который воплощал в себе самую главную женскую мечту о мужском плече, к которому можно прислониться, Свинтус всегда таял. Чувствовать себя большим и сильным он любил.
        - Ладно, ну и чего ты хочешь, прынцесса? Что я могу сделать? Чем тебе помочь?- наконец он заговорил правильно. Тон обеспокоенный, выражение лица внимательное и заботливое.
        Самая первая задача- сплавить его куда-нибудь. Это архиважно! Яеще чуть-чуть прослезилась. Умение вовремя заплакать дорогого стоит.
        - Не знаю. Аты вообще сегодня свободен? Ты можешь со мной остаться?- всхлипнула я.
        - О, Люльчик, я не знаю. Явообще-то заехал переодеться. Уменя встреча важная.
        - Понятно…- обиженно протянула я и надула губы.
        Не подумайте плохого, я вовсе не пыталась уговорить его остаться. Так уж устроены мужики. Если умолять их побыть еще хоть полчасика, они тут же убегают, ссылаясь на занятость. Но стоит вызвать у них подозрение, что они не очень-то и желанны, что без них, наоборот, будет хорошо- они останутся навеки, положат ноги на стол и будут портить нервы бесконечно.
        - Что? Что тебе понятно? Явообще-то деньги зарабатываю. Которые ты очень даже любишь тратить.
        - Явсе понимаю,- еще более холодно сказала я.- Конечно, тебе не до меня. Умирать буду- позвоню. Иди, ты свободен.
        - Знаешь, с тобой тяжело.
        - Естественно. Теперь я еще и толстая?! Яплохая, да?
        - Яэтого не говорил. Люль, может, тебе чего-то привезти? Я… мне нужно только часа три-четыре, и я вернусь. Кстати, врача-то вызвать?
        - Не знаю. Ничего я не хочу.
        - Так, не капризничай. Сейчас тебе лучше? Ты давай, действительно, иди отдыхай. Ая подумаю, где и как тебя лечить.
        - Не надо. Не бери в голову, я сама… пойду к специалисту. В поликлинику по месту жительства,- патетично бросила я. Поза и выражение лица- мы гордые, мы «жена декабриста», нам от вас ничего не надо.
        - Ага, конечно,- рассмеялся он.- Я так и вижу тебя в очереди. Да тебя старушки порвут на куски, как только увидят.
        - Ачто во мне не так?
        - Все в тебе не так, Люлька. Втаких тряпках, которые ты покупаешь, да с твоими ногами- тебя начинают ненавидеть, едва только ты заходишь в помещение.
        - Ну спасибо. Яи подумать не могла, что я такая страшная,- надулась я.
        - Страшная?- Его лицо исказила странная усмешка.
        Он снова положил руку мне на коленку. Ясбросила его руку и отвернулась. Явполне допускаю, что Свинтус на самом деле меня любит. Последний шанс- он трудный самый. Когда он думает, что я его не вижу, его глаза горят страшным огнем- ядерный реактор в живом мужчине средних лет. В такие минуты мне становится жутко. Такая любовь, как у Свинтуса, вполне может закончиться для меня ледяной зимой. Если не быть осторожной, а я очень, очень осторожна. Ивсе же у меня в шкафу его жена.
        - Сегодня я уже не готова ни к какой медицине,- перевела я тему.
        Свинтус встрепенулся и оживился.
        - Так чего ты хочешь? Заказывай. Все привезу. Сегодня- можешь просить все, что угодно.
        - Ты выпил мое вино,- строго сказала я.
        - Вино? Ну, ладно тебе. Жадничаешь?
        - Привезешь мне мое «Альдзеро»?- Янадула губки и провела рукой по его щеке.
        Свинтус вздохнул. Янежно улыбнулась и чмокнула его в щечку.
        - Значит, опять «Альдзеро»?- Свинтус огорченно отвернулся.
        Попался, голубчик. Но за базар надо отвечать, сказал- надо делать. Надо покупать.
«Альдзеро», урожая двухтысячного года, вино, которое я ему заказала, стоило почти штуку баксов за бутылку. Между нами считалось, что это- мое самое любимое вино. Идаже не самое, а вообще единственное, которое я соглашалась пить. Только это вино, только этого года. Такая я вот капризуля. А во всех остальных случаях, если мне предлагалось что-то другое, я пила воду и устраивала истерики. Иногда мне удавалось вытрясти из Свинтуса до пяти бутылок «Альдзеро» в месяц. Бесил его такой мой привередливый вкус страшно, но, будем честными, его во мне вообще много что бесило.
        - Мне сказали, что вино мне полезно. Нужно длякрови,- добавила я, порадовавшись внезапной находке. Что ж я раньше этот аргумент не использовала?
        - Что эти козлы со «Скорых» понимают! Это не врачи, а неудачники!- рявкнул Свинтус.
        Понял мой ненаглядный, что с вином теперь придется все время разбираться. Япредполагала, что через какое-то время Свинтус все же откажется играть в мои жестокие игры и придется изобретать новые схемы. Но пока что он еще был щедр, и этим нельзя было не пользоваться.
        Зачем я это делала? Почему именно «Альдзеро»? Что это вообще за капризы? Поймите правильно, вся моя жизнь- с ночи до утра и обратно- это тот же самый рабочий процесс. Это бизнес, это коммерция. Кто-то идет с утра на работу в офис, кто-то копает канавы, кто-то лечит людей. Яживу со Свинтусом, и это мой бизнес. Чтобы все стало окончательно понятно, я скажу, что меньше часа назад Свинтусова жена Марина восхищалась не настоящим, а поддельным вином «Альдзеро». Подделала я его сама.
        Свинтус часто говорит, что бизнес должен быть социально ответственным. При этом он имеет в виду, что ответственность у бизнеса возникает перед очень узкой частью социума, конкретно- перед ним, перед Свинтусом. Иесли социальной ответственности не хватает, Свинтус идет и беспощадно борется и карает очередного коррупционера, с которым не удалось договориться по-хорошему.
        Но я лично считаю, что прежде всего бизнес должен быть прибыльным. Бизнесом с
«Альдзеро» я более чем довольна. Инвестиции были- всего ничего. Несколько сохраненных пустых бутылок, напольный закупориватель для корковых пробок, запас самих пробок (их легко купить) и полиэтиленовых внешних пробок, которые я снимаю с дешевых до неприличия бутылок молдавского вина - они так неплотно прилегают, что слетают в минуту. Вот и все вложения. Вкачестве наполнителя- массандровский
«Ай-Серез». Свинтус их не различает, да и жена его, как теперь получается, тоже вполне полюбила это дешевое, терпкое, густое винцо.
        Примерно раз в месяц я устраиваю в одном арендованном мной для этих целей гараже кружок «умелые руки». Результат впечатляет. Отличить подделку от оригинала легко и просто, если хотя бы приглядеться к горлышку бутылки. Но меня это не пугает. Свинтус срывает обертки, ни на что не глядя, а вино он вообще-то терпеть не может, предпочитая более крепкие напитки.
        Так что дальше все просто. Второй этап этого бизнеса заключается в том, чтобы раскрутить Свинтуса на приобретение как можно большего количества этого «самого любимого, единственного и неповторимого» вина моей мечты. Пять бутылок, попадая в мой дом, оказываются тут же заменены на подделки, которые моментально распечатываются и выпиваются (или частично выливаются в унитаз). Самый сложный этап для меня был- третий, и на его организацию ушло приличное время. Но в итоге мною был найден интернет-магазин элитных вин, хозяин которого согласился забирать у меня по пять бутылок этого вина в месяц, при условии, что ему они обходились вдвое дешевле- в пятьсот долларов. Пятьсот на пять- две с половиной тысячи чистыми в месяц, иногда даже больше. Бизнес был хорош, а что насчет социальной ответственности- знаете что, я же свои подделки не в магазины поставляла. Пила и давилась сама. Разве только иногда вместе с женами любовников. Явообще-то малопьющая, так что вреда от моей подмены не было никакого.
        - Купишь, зайчик?- нежно повторила я, и Свинтус обреченно кивнул. Япро себя хлопнула в ладоши.
        - Куплю даже две, раз ты такая бедняжка. Ашоколада или там апельсинов тебе не надо?
        - Ябы могла съесть тирамису,- протянула я после некоторого раздумья. Тут уж, извините, никакого бизнеса. Сладкое я люблю, хоть и позволяю себе его крайне редко. Но сегодня был как раз такой редкий день.
        - Ладненько, ты отдыхай, а я потом к вечеру тебе перезвоню, как все дела закончу.
        - Ты останешься на ночь?
        - Ну, конечно! Разве я могу тебя бросить в таком состоянии!- возмутился он.
        Японяла, что мое слабое, болезненное, беззащитное состояние ему нравится. Надо будет иметь в виду.
        - Отлично. Принесешь мне телефон? Он в машине, я его забыла. Ладно?- простонала я, вставая со стула. Свинтус подался вперед, кивнул и пошел в комнаты.
        - Ты куда?- непроизвольно взвизгнула я.
        - Мне нужна чистая рубашка,- пробормотал он, набирая на своем мобильнике какой-то номер. Он был сосредоточен и погружен в себя, поэтому не заметил, как я побледнела. Превозмогая придуманную невыносимую боль, я в мгновение ока пересекла гостиную и встала перед ним.
        - Ая их еще не все в химчистку отдала.
        - Почему?- спросил он.- Ивообще, почему у тебя такой срач?
        - Ну, не знаю. Мне кажется, у меня все хорошо.
        - Ты знаешь, я не понимаю, за что я плачу твоей домработнице! Если она до химчистки не может дойти. Да и ни черта не умеет убираться.- Он говорил громко, глядя по-прежнему на экран телефона.
        Все его чертовы рубашки висели в шкафу, в кабинете, как раз там, где сидела его жена.
        - Япросто не умею так строить людей, как ты.
        - Так дай я с ней поговорю,- предложил он с энтузиазмом. Как ни крути, строить людей- это его самое любимое занятие.- Бабы людям мозг вправлять не умеют.
        - Нет уж. Если ты ей станешь мозг вправлять, тогда она вообще от меня сбежит. Амне не хочется еще чужих людей в дом пускать. Яеле к ней привыкла.
        - Ну, как знаешь,- ухмыльнулся Свинтус. Он думал, что я ревную его и поэтому не хочу знакомить ни с подругами, ни с домработницей. Наивный! Впрочем, я много сил положила, чтобы он думал именно так.- Так в чем мне идти?
        - Иди за моим телефоном, а я пока поищу тебе хорошую рубашку. Уменя в шкафу свалка, все валяется. В самом деле, я отчитаю эту бездельницу обязательно!- Япроговорила это все громко-громко, чтобы хоть как-то дать Марине понять, что сейчас произойдет.
        - Мне нужна серая, матовая,- привередничал Свинтус.- Дай я посмотрю.
        - Нет! Серая грязная.- Явстала между ним и шкафом.
        - Люля, ты ошалела? Она мне нужна, серая!- взбеленился он. Все было хорошо в Свинтусе, кроме этой его маниакальной склонности к чистоте и своему «шикарному» внешнему виду.
        - Не кричи на меня!- взвизгнула я.- Ячто, не могу подобрать тебе другую рубашку? Ты хочешь сказать, что у меня нет вкуса? Ты достал.
        - Ты что-то сейчас сказала?- набычился он.
        Японяла, что перебираю.
        - Ты будешь в этом галстуке? Или галстук тоже поменять?
        - Отстань, я сам,- пробормотал Свинтус, отодвинул меня в сторону и подошел к шкафу.- Алло, Николай?- спросил он кого-то в трубке.- Вы на месте? Яуже выезжаю. Да, тут пробка.
        Итак, я проиграла битву прямо на последних подступах к баррикадам. Свинтус закончил разговор и отключился. Разговор со мной также был окончен. Больше я ничего сделать не могла. Тут он открыл шкаф.
        Яне знаю, из-за чего я в самом деле так распереживалась. Еще утром я слыхом не слыхивала о Марине, свинтусовской жене. Икакие у меня были причины за нее переживать? Отчасти, конечно, можно было подумать, что я волновалась за то, как я это все объясню. Как объяснить мужу присутствие его жены в шкафу? С другой стороны, я всегда могла соврать, что она меня запугала. Я могла разрыдаться. Могла сказать, что она угрожала мне плеснуть в лицо кислотой. Могла выдумать все, что угодно. ИСвинтус- я не сомневалась,- услыхав все это, развеял бы по ветру прах своей жены. Дело в том, что она для него вообще уже давно была как кость в горле. Откуда я это взяла? Не придумала ли я все это, чтобы подвести хоть какую-то моральную основу под свое вероломное поведение? Как это часто бывает, не сижу ли я одна и не рассказываю ли самой себе сказки о том, что мой любовник живет с женой только из-за… ребенка, болезни, имущества, родителей, по старой памяти… Счего я решила, что он терпеть не может свою жену?
        Когда по вечерам он оставался у меня, чему я, кстати, не могу сказать, чтобы была рада, мы становились намного ближе друг другу. Он вешал на спинки стульев свои пиджаки, раскладывал по полкам и столикам свои вещи. Ванная комната наполнялась его запахами, зеркала забрызгивались, появлялись пушистые кляксы пены для бритья. Иеще - он со мной говорил. Рассказывал о жизни, о трудовых буднях борца с коррупцией, о непроходимой тупости своих товарищей, о их фантастической жадности, о глупости терпил, социально безответственных бизнесменов разного пошиба.
        Иеще он говорил о жене и дочери. Овторой- ласково и с некоторой долей гордости, демонстрируя фотографии и рассказывая о том, как однажды она упала с квадрацикла и разбила губу, так что теперь придется девочке делать пластическую операцию, лучше бы в Лондоне.
        Опервой- совсем по-другому. Когда он произносил имя жены, на его лице появлялось усталое и немного брезгливое выражение. Кпримеру, он говорил:
        - Опять она мне что-то такое скормила, от чего у меня теперь поджелудочная болит.
        - Она плохо готовит?
        - Да она вообще ничего не умеет хорошо делать.- И вздыхает.
        Или рассказывает, что замотался цепляться брючинами за ее розы, которые она развела в огромном количестве.
        - Просто миллион алых роз,- усмехался он.
        Из его комментариев, досадливых, раздраженных или грубоватых можно было понять, что жена его недалекая, некрасивая, ненужная и еще тысяча других «не». Изаметьте, я никогда не провоцировала его на эти разговоры, не задавала наводящих вопросов. Наличие такой незаметной и неопасной жены меня устраивало, знать больше я не хотела. Разве что иногда, когда он приходил в своем самом непотребном виде, я могла про себя подумать, что в таком состоянии он мог бы и к жене отправиться, а не ко мне. За что это мне, в самом деле? Впьяном виде он был ужасен. Ипри этом считал, что выпивка как-то усиливает его мужские силы. Вранье, заявляю официально. Полнейшая чушь. Пьяный мужчина, как тупые ножницы, может хоть сколько вжикать, но ничего не разрежет.
        Вобщем, если б я выдала его жену со всеми потрохами, мне бы за это ничего не было. Это могло оказаться для меня делом безопасным и, возможно, даже прибыльным. После такой истории с кислотой Свинтус бы мне, может, оплатил полет в какое-нибудь приятное место, исключительно для лечения и поправки нервов. Но я побледнела, когда большая волосатая рука Свинтуса раздвинула двери шкафа-купе. Яготова была провалиться сквозь землю.
        - Нет, Люля, ну это ни в какие ворота. Ты издеваешься? Тут что, Мамай прошел? Яза эти тряпки кучу денег платил, ты ошалела?- Он верещал, изумленно оглядывая перевернутую вверх дном одежду с полок и вешалок.
        Яна мгновение потеряла дар речи- такой кавардак открывался передо мной. Платья, куртки, свитера и пиджаки свисали на рукавах, вешалки упали, внизу валялась куча моих платков и стопки постельного белья. Ябыла в шоке, такого побоища я не видела никогда. До меня медленно дошло, что под грудами шмоток закопана она, моя новая знакомая с легкой рукой и аптечкой в кармане. Япрыгнула к шкафу, выхватила оттуда упакованную в целлофан вешалку с серой рубашкой и захлопнула шкаф.
        - Яее уволю, клянусь. Найму другую. Вот твоя рубашка, я ее, оказывается, уже почистила.- Исунула ему в руки вешалку.
        - Юля, я не позволю спускать в унитаз мои деньги. Мне все равно. Если не умеешь договориться с прислугой, учись не мусорить и не гадить.
        - Ты… ты…- Я не придумала ничего лучше, как разрыдаться.
        Ябросилась в гостиную и принялась биться в конвульсиях, крича, что раз я, по его мнению, гажу, то обида моя будет глубока и неисцелима. Потом я начала резко куда-то собираться, прямо в чем была (тренировочные и бюстгальтер Blugirl, 200 $ США), накинув только курточку сверху. Явырывала у него сумку и стонала, он кричал, что не позволит мне выйти из дому в таком виде и вообще ни в каком виде не позволит мне никуда выйти. В конечном итоге он, краснея от ярости, отобрал у меня паспорт, права, ключи от машины и все наличные деньги- чтобы лишить аргумента.
        - Явернусь через пару часов,- крикнул он, натягивая серую рубашку.- Тогда и телефон принесу. Тебе надо успокоиться.
        - Яспокойна! Мне все равно! Мне не нужны твои деньги. Имашина не нужна.
        - Конечно. Ага! Спокойна она, как бешеная корова.
        - Ты назвал меня коровой? Ты… Убирайся!
        - Ты меня не так поняла. Яимел в виду…- зашелестел испуганный Свинтус.
        - Все я правильно поняла. Ты действительно считаешь, что я толстая? Кошмар. Видеть тебя не хочу. Мир не без добрых людей. Не пропаду! Не смей появляться, пока я не похудею.
        - Сдурела? Куда тебе худеть?- тут же исправился Свинтус, но меня уже было не остановить.
        Витоге он позорно сбежал и при этом матерился так, что было слышно даже в лифте, когда тот спускался. Яуспокоилась, едва звуки двигающейся кабины отдалились от меня и стихли. Подскочив к балкону, я аккуратно высунулась наружу и дождалась, пока машина Свинтуса (новая, красивая) не пересекла наш двор и не уехала, чуть не свернув шлагбаум. Яулыбнулась.
        - Марина!
        - Ушел?- раздалось сдавленное шипение из глубин моего потерпевшего бедствие и кораблекрушение шкафа. Гламурный корабль на измятом парусе из брендовых тряпок прибыл-таки в спокойную гавань.
        - Да, да. Можешь не шипеть, машина уехала. Пару часов его не будет.
        - Вот это театр абсурда!- уже громче выдавила из себя Марина.
        Яоткрыла дверцу шкафа и выкопала Марину из-под кучи тряпок. Вид у нее был - умереть не встать. Лохматая, потрепанная, с красным лицом. Видать, не так уж и много воздуха в моем вентилируемом шкафу. Пот так и тек по ее лицу, она тяжело дышала.
        Мы в немом изумлении таращились друг на друга. Потом, не сговариваясь, расхохотались. Марина так и сидела, хохоча, на куче моего белья, а в руках держала… м-м-м… как бы сказать поточнее, камуфляж горничной, состоящий из фартучка, юбочки, чулков и кокошничка. Только куплена была эта униформа не для того, чтобы трудиться на поле стерилизации помещений. Есть и другие приложения у костюмов горничной, медсестры или стюардессы. Свинтус любил горничных больше, чем медсестер. Он особенно полюбил этот наряд и эту игру после того, как уверился в том, что я ревную его к домработнице.
        - Ну что, опять проштрафилась, малышка?- спрашивал он, глядя на мои, прямо сказать, длиннющие ноги, облаченные в белоснежные чулки.
        - О, простите, господин,- отвечала я, поворачиваясь к нему спиной и смахивая специальной щеткой пыль с книжной полки. Трюк, приводивший Свинтуса в неистовство.
        Вруках его жены атрибуты моей трудовой жизни смотрелись нелепо. Ябросилась к ней.
        - Ты зачем это вытащила?- Язабрала свою униформу из рук Марины так, словно бы это была бомба замедленного действия.
        - Он так кричал. Ты его совсем не боишься?
        - Я? Ну, боюсь, конечно,- заверила ее я.- Вообще-то Свин… то есть твой муж- он опасный человек.
        - Ядумала, он тебя ударит.
        - Это вряд ли,- усмехнулась я.- Он бы и хотел, но…
        - Вы поругались конкретно,- сказала она, и в голосе ее звучало некоторое удовольствие.
        - Ну да, конкретно. Он побежал за вином.
        - Как ты это делаешь?
        - Что?
        - Крутишь им?
        - Вдвух словах не объяснишь,- пожала я плечами.
        Это, кстати, правда. Умение управляться с мужчинами- дело сложное и требующее изучения как теоретического, так и практического. Кроме того, как и в любом деле, к этому нужно иметь некоторую природную склонность, некоторый талант, которого, как я могла уже с уверенностью сказать, у Марины не было.
        - У тебя не осталось вина?- спросила она, вернувшись в кухню.
        Я вздохнула и пошла за новой бутылкой поддельного «Альдзеро». Чтобы Марина не повредила ни этикетку, ни бутылку, я сама открыла ее и наполнила ее бокал.
        - Аты?- спросила она, и взгляд ее был умоляющим.
        - Амне уже хватит,- честно призналась я.- Думаю, тебе лучше уйти. Он может и раньше вернуться.
        - Мне кажется, он ушел в такой ярости. Деньги отобрал! Может, он и не вернется вообще.
        - Вернется. Это у нас такие… эротические игры. Он боится, что, если мне оставить деньги и машину, я могу на пару недель исчезнуть. Такое уже было.
        - Ты сумасшедшая,- сказала Марина. Вее голосе прозвучали нотки восхищения. Аможет, мне просто показалось?
        - Ладно, рада была познакомиться и все такое. Можешь забрать бутылку с собой. Главное, выходи из подъезда осторожнее. Мало ли что. Ну и… береги себя.
        - Ты тоже.
        Марина стояла в прихожей, усталая и прилично пьяная. Япостаралась не думать о том, как она поведет машину. Мелькнула мысль о том, чтобы вызвать трезвого водителя, что было дорого, долго и опасно. Тогда я позвонила нашему дворнику Тимофею, спросила у него, нет ли у них водителей. Оказалось, что Тимофей и сам не против подработать.
        - Спасибо,- запоздало вспомнила я,- спасибо за укол.
        - Итебе. Спасибо за все. Спасибо, что не сдала.
        - Будем жить дальше?
        - Будем жить,- кивнула она.- Будем прозябать.
        - Слушай, тебе нужно обязательно поменять краску для волос,- сказала вдруг я зачем-то.- Эта тебе не подходит.
        - Но это дорогая краска,- возмутилась Марина.- «Гарнье»!
        - Ты что, пользуешься красками из супермаркетов?- ахнула я. Не зря мне показалось, что краска жуткая.- Они же все перекисленные, слишком концентрированные.
        - Ачем пользоваться?
        - Ну… бери хотя бы Colorica, это итальянская краска, профессиональная. Вообще, лучше пойди в салон, пусть тебе все подберут.
        - Да ладно, мне все равно.- Она пробормотала это себе под нос, еле слышно. Пришел лифт, она зашла в него, не слишком-то уверенными шагами. Тимофей терпеливо ждал во дворе. Я подошла, чтобы нажать на кнопку, а Марина вдруг подняла на меня глаза и сказала:- Ая никогда не играла в такие игры. Никогда.
        - Ты о чем?
        - Ни в эротические игры, ни в ролевые, ни в какие!
        - Ну, ты же жена,- успокоила ее я.- Женам не положено.
        - Почему?
        Было странно, что спросила она об этом с сожалением. Нет, все же эта Марина вызывала у меня странные чувства. Исамым странным из них было возникшее из ниоткуда чувство беспокойства за нее.
        Явернулась в квартиру, прикрыла дверь и принялась убираться. Еще одна часть моего бизнеса была выражена в том, чтобы зажимать себе зарплату, предназначенную домработнице. Убиралась я не бог весть как и мастером в этой области не была, но пара лишних тысяч в месяц ложилась на мои счета в банке, и ради этого я была готова помахать веником и шваброй. Главное, чтобы за этим делом меня бы не поймали. Работа есть работа. Спина потихоньку снова начала ныть, и я пошла выпила таблетку, прописанную Мариной. Определенно, придется идти и лечиться. Как бы так обернуть все это дело, чтобы зажать немного денег и тут?
        Глава 5, в которой я использую комплект №4 (800 $ США)
        То, что произошло,- самое странное, пожалуй, во всей моей жизни. Яне о встрече с Маринойу меня дома, а о том, что было потом. Иведь, положа руку на сердце, со мной происходило предостаточно странных событий. Вся моя жизнь- это калейдоскоп несуразностей и нелепостей. Само мое рождение, странный программный сбой, генетическая ошибка, поместившая меня в чрево моей матери, именно меня, именно к ней, стало началом странностей в моей жизни. Некоторые из них - хорошие, некоторые- сомнительные. Большая часть неприятная, неожиданный удар в спину, ураган, выметающий все самое важное из моей жизни. Яо переломах, конечно же. В нужном месте, в нужное время. Ладно, нельзя мне об этом думать, не стоит. Когда я думаю о том, какая должна была у меня быть жизнь, я кусаю губы в кровь и хочу кому-нибудь набить морду. Но кому? Судьбе-то ее не набьешь, у нее и морды нет. Ипотом, у нее вся колода крапленая, все козыри в рукавах, с ней лучше вообще не играть- здоровей будешь, это уж я усвоила. Остается только крутиться как хочешь. Занимать свое место под солнцем любой ценой. Ачто остается таким «везунчикам», как я?
        Итак, нелепость. Мы с Мариной сидим в кафе, открытая застекленная терраса, из-за которого вид на храм Христа Спасителя, также просматривается другой берег реки. Мы молчим и потягиваем свой кофе, воздух прохладный и влажный, дышится легко, но в воздухе уже чувствуется суровое дыхание приближающихся холодов. Террасы закроют, солнце скроется до весны. Мы молчим, я ковыряю ложечкой в мятном десерте. Марина ждет пасту. Чуть теплые лучи осеннего солнца нежно ласкают наши лица, заставляя прикрыть глаза. Деревья на бульваре яркие, как в пластилиновых мультфильмах, а ветра совсем нет. Золотая осень.
        Для чего мы тут сидим с Мариной- хороший вопрос. Мы встретились вовсе не для того, чтобы обсудить нашу «ситуацию», не для того, чтобы принять какие-то решения или бросить друг в друга какие-то обвинения. Мы встретились, чтобы провести вместе день. Маразм? Не то слово.
        Марина позвонила мне примерно через неделю после дикого и немыслимого эпизода со шкафом. Я невыносимо скучала, лишенная привычной программы времяпрепровождения. Янигде не работаю, не учусь, ничего не делаю и по большей части занята только тем, что ухаживаю за своим рабочим инструментом- за самой собой. Утро- два стакана воды с лимоном, горсть ягод (только свежие), биойогурт, зарядка, прогулка, йога, отжимания, маски, массаж. Красивая женщина- это тяжелая работа, по большей части скучная и однообразная. Ненавижу солярий, я люблю танцы и картины, интересные разговоры, премьеры спектаклей и большие шоу на свежем воздухе. Но все это мне почти недоступно, так как Свинтус никуда ходить не любит и на все мои просьбы отвечает, насупив брови: «Посмотрим». Что в его случае означает «нет, никогда и ни за что». При этом отпускать меня на премьеры одну он тоже не считает возможным. Говорит, что бабам не положено таскаться в одиночестве. У Свинтуса, куда ни плюнь, «бабам не положено», чертов собственник. Теперь же, когда физические нагрузки были вычеркнуты из моей жизни и заменены таблетками и мазями, оханьем и
лежанием на диване, я сидела целыми днями перед телевизором и уже начинала чувствовать, что теряю человеческий облик. Тут мне и позвонила Марина. Яотставила в сторону ведерко с мороженым «Семифредо», чуть не поперхнувшись, когда услышала в трубке телефона ее голос.
        - Юля, ты можешь сейчас говорить?- спросила она и выждала, пока я приду в себя.
        - Марина? Да, могу.
        - Его нет?
        - Нет,- покачала я головой.
        - Слушай, я хотела уточнить, в каком ты салоне волосы красишь. Помнишь, ты сказала, что мне надо поменять краску для волос. Вот я и подумала, что, может, ты мне посоветуешь хорошего мастера?
        - Ну… надо подумать,- ответила я совсем по-Свинтусовски, ибо вопрос был непростой. Волосы спасать ей, конечно, нужно, но не давать же Марине, жене моего
«спонсора», явки, адреса и пароли собственных мастеров. Что, если она проболтается, кто она и кто я. Икто мы друг другу? Моя маникюрша, к примеру, один из немногих людей на этой планете, с кем я могу долго и с комфортом болтать обо всем на свете, в том числе о своем «муже», о проблемах с его пьянством, о том, как меня все достало… Она понятия не имеет, насколько он мне не муж. Как и массажистка, которая, на секундочку, делает массаж не только мне, но и Свинтусу. Что ж, теперь она еще и его жену будет обслуживать? То-то будет веселая история, дружная семья.
        - Ты не волнуйся, мне только проконсультироваться хотя бы. Яскажу, что я просто твоя подруга… по поликлинике. Могу сказать, что я твой терапевт.
        - Ну… пиши телефон,- решилась я.
        Однако дала я ей только номер своей запасной парикмахерши, к которой я обращалась, когда не удавалось попасть к своему постоянному мастеру. После этого разговора прошла еще неделя или чуть меньше, но я, признаться, даже не была в курсе, сходила Марина к специалисту или нет, и вообще о Марине забыла. Ячувствовала себя уже получше, рентген в клинике, куда меня привел Свинтус, показал протрузию в одном диске (кто бы сомневался!), но прогноз был скорее обнадеживающий. Ядаже снова стала делать зарядку, только очень осторожно.
        Иеще под соусом моей временной нетрудоспособности я также, можно сказать, взяла больничный на основной работе- я не занималась сексом со Свинтусом, отчего тоже начала расцветать и наполняться жизненной силой. Если кто скажет вам, что мужчины в возрасте около пятидесяти не так уже неутомимы и уступают юным парням- не верьте. Взрослые мужчины способны заниматься сексом долго, методично, спокойно и без спешки, пока партнерша не начнет молить о пощаде. Перерыв- это было как раз то, что нужно.
        - Что делаешь?- спросила Марина тоном старой доброй подружки. Эта игра начала меня несколько нервировать. С другой стороны, мне было не особенно весело, я скучала. АМарина явно не намеревалась создавать мне сложности.
        - Сижу читаю.
        - Что читаешь?
        - Ульбека.
        - Аэто кто?- спросила Марина.
        Яухмыльнулась, но ничего не сказала о том, какой он известный… и какой позор… Какой Свинтус, такая и жена, и я не вправе даже думать что-то плохое в ее адрес.
        - Да так, романист. Скука одна, в общем. А ты как?
        - Ау меня теперь рыжие волосы.
        - Да что ты, вау!- Япопыталась представить ее с рыжими волосами, но у меня не получилось. Яподумала, что рыжий тоже не слишком-то ее цвет. Рыжий хорош для юных субтильных девочек с белой кожей, он делает их оригинальными и утонченными. Но Марина- невысокая, полная, со следами своих немолодых лет на лице- должна была бы остановиться на чем-то естественном, на каштане или ореховом оттенке, он бы ее сильно омолодил. Впрочем, вопрос в исполнении. Мне захотелось на нее взглянуть. Этот странный материнский инстинкт, откуда бы ему вообще взяться? Может, мне пора задуматься о биологических часах? Нет, только после того, как будет выплачена ипотека.
        - Ясегодня была у твоего мастера, это просто супер. Мне нравится просто ужасно, только вот я не знаю, что скажет Вася. Он считает, что…
        - Все бабы должны быть блондинки, иначе зачем химики перекись придумали,- продолжила я.
        Возникла пауза, потом мы дружно расхохотались. Как ни крути, мы обе жили со Свинтусом, и фразы его, и жуткие похабные высказывания, это его «мнение» по любому вопросу, что, даже если он говорил о том, чего не знает, он все равно прав- все это было нам обеим хорошо знакомо. Мы могли быть эхом друг друга, одна из нас начинала фразу, а другая заканчивала.
        - Мне плевать. Пусть орет.
        - Ты ему скажи, что потом перекрасишься обратно, а пока что нельзя- полгода. Так он быстрее отвяжется.
        - Да уж, ему не стоит ничего доказывать,- согласилась Марина.
        Мы поболтали еще. Она рассказала, что ей на днях звонила старая подруга из больницы, где она работала. Что дочь приедет из Лондона только к Рождеству. Ярассказала ей, что мне нужно как-то придумать, как теперь качать пресс по-новому, так как позвонок протружен именно там, где и нельзя.
        - Вот откуда что берется? Веду здоровый образ жизни, не пью, не курю.
        - Ая и пью, и курю,- усмехнулась Марина.
        Еще раз она позвонила следующим же вечером, причем когда я говорю «вечером», я именно это и имею в виду. Ее номер на моем аппарате (без имен и подписей) высветился, когда я лежала на диване и ждала Свинтуса- он отмокал в ванной. Было около одиннадцати, так что это вообще была уже скорее ночь. Увидев Маринин номер, я дернулась, поднялась, отошла к окну (на всякий случай) и прошипела:
        - Ты что? Сума сошла?
        - Прости!- пробормотала Марина нетвердым, но веселым тоном.
        - Уже поздно, он мог увидеть твой номер.
        - Не думаю, что он его помнит,- фыркнула она.- Он далеко?
        - Вванной,- брякнула я, запоздало спохватившись, что эта информация может как-то Марину задеть или расстроить.
        Но Марина не расстроилась.
        - Отлично!- воскликнула она и продолжила:- Как думаешь, он у тебя еще долго будет?
        - Ачто? Ты задумала ограбление и побег?- хмыкнула я.- Ищешь соучастников?
        - Подельников,- согласилась Марина, и по ее тону я окончательно убедилась, что она прилично выпила.- Слушай, а ты не могла бы мне позвонить, когда он станет собираться домой?
        - Зачем?- нахмурилась я. Все это выглядело уже немного странным.
        - Помнишь, я тебе рассказывала о подруге из больницы? Она ко мне в гости приехала, но Вася же ненавидит всех моих подруг, особенно из той жизни. Ты понимаешь?
        Японимала. Главное, чего хотел Свинтус от своих женщин, чтобы те: а) сидели, б) тихо. Ижелательно в полном одиночестве. Общение с другими мужчинами было исключено по определению, какими бы старыми и страшными те ни были. Даже Тимофей, наш дворник, нервировал Свинтуса, так как улыбался мне, когда здоровался. Икому какое дело, что Тимофей улыбается всем. Он просто вежливый парень.
        - Чего этому черножопому от тебя надо?- бесился Свинтус.
        - Он вообще-то русский!- поддевала я его, но Свинтус только пожимал плечами.
        - Без разницы. Чего он пялится?
        - Может, хочет чаевых?
        - Ав морду он не хочет получить?- злился Свинтус.
        Ятолько отмахивалась от него и игнорировала дальнейшие претензии. Но я могла себе это позволить. Я была своевольная, нервная, истеричная молодая любовница с большими запросами. Марина же- другое дело. Она, как горная вершина, была давным-давно покорена и освоена. Свинтус ее подавлял, навязывая свои правила игры. Подруги были запрещены, потому что они- самое страшное зло. Со мной было проще, у меня подруг не было. Япредпочитала как раз мужчин. Аманикюрша не в счет.
        - Понимаю. Но что я-то могу сделать?
        - Яхочу, чтобы она осталась у меня на ночь. Ато она за рулем, не может даже выпить толком,- пожаловалась Марина.- Мы сто лет не виделись. Если бы не Вася, мы бы с ней в сауну пошли. Утром бы еще поболтали, а потом я, может, с ней бы в больницу съездила.
        - Ты хочешь, чтобы я удержала сегодня Свинтуса у себя?- ухмыльнулась я.- Честно говоря, я немножко в шоке.
        - Знаешь, как я от него устала?!- воскликнула Марина.
        Ямогла себе представить и это. Я пообещала сделать все возможное, чтобы на работу Свинтус поехал от меня, не заезжая домой. Исходя из его последних разговоров по телефону, он домой и не собирался. Вшкафу я убралась (Свинтус проверил и сказал, что все равно я должна оштрафовать домработницу, чему я, по понятным причинам, яростно воспротивилась), одежда для него была, а с утра ему предстояла встреча с каким-то очередным коррупционером неподалеку от моего дома, в ресторане. Следовательно, я могла и не прилагать больших усилий по его задержанию. На всякий случай я надела сексуальный комплект белья №4 (красный шнурованный корсет, красные чулки на подвязках), показалась Свинтусу в таком виде со всех сторон и точек зрения, доведя его чуть не до истерики, после чего заявила:
        - Это все станет твоим только с утра. До шести утра я запрещаю тебе трогать меня хоть пальцем.
        - Ты издеваешься?- нахмурился он.
        - Да!- согласилась я.- Зато после шести утра ты можешь делать со мной все, что только пожелаешь. Так-то, мой дорогой. Заводи будильник и спокойной ночи. Если не сможешь заснуть, можешь продумать в деталях, как ты меня покараешь за такое плохое поведение!
        - Ну ты и сучка,- сказал он, однако выражение его лица стало мечтательным.
        Свинтус эксперименты любил. СМариной он увиделся только дня через три. Она с подругой получила весь необходимый «фан», включая поездку в больницу, посиделки в ресторане еще с тремя подругами, не включая первую, а также шопинг.
        - Юля, спасибо. Яне чувствовала себя такой счастливой уже лет пять.
        - На здоровье,- пробормотала я.- Стебя причитается.
        - Ода!- согласилась Марина и пригласила меня на чашечку кофе.
        Самое удивительное, что хоть нас и разделяли года, привычки, социальный статус и сама ситуация, нам было хорошо вместе, в этом кафе, с этими десертами, с пастой и болтовней. Мы провели вместе около шести часов, и за все это время о Свинтусе слова не сказали. Мы говорили о тряпках, о новом цвете волос Марины, который я одобрила, но решила при случае все же подправить у моего постоянного мастера. Мы договорились на следующей неделе пойти вместе в СПА-салон, чисто расслабиться и привести себя в порядок. Потом мы пошли в «Лотте-Плаза», пошлялись по магазинам.
        - Хотела бы я иметь такое тело, как у тебя,- вздыхала Марина, глядя, как я примеряю джинсы.- Хотя бы пресс.
        - Такой пресс не запрещено иметь никому. Я вот решила купить специальный тренажер, раз уж мне нельзя качать пресс обычным способом. Аты можешь качать и по старинке.
        - Ой, мне уже поздно!- махнула рукой Марина.
        Иными словами, нам было комфортно друг с другом. Ведь обе мы были, по сути, зеркальное отражение друг друга (я не о прессе и ногах, конечно же). Мы были одиноки и несчастны, у нас обеих не было ничего, кроме своих цепей, да и цепи эти были - одни и те же, одни на двоих, и мы знали исключительно точно, каковы они. Насколько тяжелы и насколько невыносимы. Как громки крики, как грубы слова, как мало мы значим в жизни нашего мужчины, не больше муравья - раздавит и не заметит. Мыбыли чем-то вроде товарищей по несчастью и стали братьями по оружию. Вернее, сестрами. Содержанки, подписавшие между собой негласный договор, исполнение которого чем-то обогащает каждую сторону.
        - Я хочу пойти в театр. Ты сможешь придумать что-нибудь, чтобы он вечером приехал домой?- попросила я ее.- Что-нибудь важное.
        - Может, сказать, что у нас прорвало трубу?- после некоторых раздумий, предложила Марина.
        - Пусть ее прорвет в пятницу к вечеру, ладно?
        - Договорились,- ответила она.
        Мы с ней прекрасно понимали друг друга. Должна признаться, что, несмотря на всю нелепость ситуации, эта странная противоестественная дружба меня даже радовала. Мне было с кем поговорить, не напрягаясь и ничего не разыгрывая. Мне давно уже был нужен кто-то, с кем я могла бы просто попить кофейку и поболтать. Иот кого мне нечего скрывать. Ну, или почти нечего.
        То, что я скрывала, было так далеко, что я и сама об этом иногда забывала. Но однажды (как водится, в один прекрасный день) на пороге моей квартиры возникла СИТУАЦИЯ, к которой я оказалась совершенно не готова.
        Ивот тогда-то и пришло время обратиться за помощью к Марине- к жене моего любовника, бывшей докторше, медленно спивавшейся в мертвенно-тихих стенах своего мраморного саркофага. Только она могла мне помочь.
        Чтобы объяснить, как я «дошла до жизни такой» и что это за звонки в дверь и ситуация, с которой я, при моем-то опыте, умениях и циничном расчетливом уме не смогла справиться, придется немного рассказать о моем прошлом. Настоящее у меня совершенно другое. Уменя все ходы записаны, вся жизнь разбита на этапы, цели поставлены, методы достижения избраны, нужные знания постоянно обновляются. Да я как Терминатор- мне все по плечу!
        Вмоем прошлом я немного другая. Ясижу на лавочке в парке возле метро
«Фрунзенская» и рыдаю. Моя жизнь кончена, и я совершенно не понимаю, зачем мне подниматься с лавочки и куда-то идти. Япросидела на ней больше трех часов, прежде чем нашла в себе силы встать. В каком-то смысле я прошлая так и осталась сидеть на той лавочке, а ушла с нее совершенно другая женщина. Но что-то от моего прошлого все же осталось. Кпримеру, моя семья.
        Да уж, как ни странно, у меня есть семья. Вернее, даже две. Расскажу сначала о первой. Итак, родилась я в славном городе Ростове в семье крупного партийного функционера. Мой отец, Владимир Твердый, был таковым и по фамилии, и по характеру. Ябыла единственным ребенком в семье, и все надежды были возложены на меня, что привело к тому, что детство мое было одновременно и счастливым, и сложным. Отец теперь уже умер. Ксожалению, он не успел услышать от меня заслуженных слов благодарности за прекрасное образование и за то, что закалил мой характер своими требованиями. Бабушка и дедушка (по папиной линии) защищали меня от отца и его строгостей, как могли. Что, впрочем, не помогло - за учебниками и тетрадями я загибалась целыми днями, так как отец самолично проверял все, приходя с работы домой. Бабушка только вздыхала и подкармливала меня пирожками. Она все мечтала, чтобы я хоть немного поправилась, но я была тоща, как кощей, сколько бы пирожков ни съела. Такая уж конституция.
        Мама, домохозяйка, папу очень любила, хоть и боялась. Она прекрасно играла на рояле, любила читать мне на ночь. Ссамого раннего возраста я засыпала под сказки Пушкина, братьев Гримм и рыдала над «Русалочкой» Андерсена. Когда у меня будут дети, я буду делать для них то же самое, что мои родители делали для меня.
        Отправившись в Москву на учебу (конечно же, в МГУ), я от рук несколько отбилась. Отец тогда уже болел и следить за тем, как идут у меня дела, не мог. До сих пор я не простила себе, что он умер, так и не повидав меня. Яне приехала на каникулы, осталась с друзьями в Москве. Я, конечно, даже и не представляла, насколько он болен. Мне не говорили.
        После смерти папы мама замкнулась, посерела и как-то сжалась в один напряженный комок. Потом умерла и бабушка, вслед за папой. Не смогла пережить потерю любимого сына. Сней я попрощаться успела, слава богу. Яее очень, очень любила и искренне горевала. Помню, бабушка перед смертью все просила меня не бросать учебу. Я пообещала ей сквозь слезы, хотя к тому времени я уже и была в бессрочном академическом отпуске, утратив желание быть экономистом. Так что, к сожалению, обещание, данное любимой бабушке, я исполнить не смогла.
        Апотом мы поссорились с мамой и дедом- ужасно и страшно. Они требовали, чтобы я вернулась домой, в наш уютный двухэтажный особняк в Ростове, который построил отец. Япомогла бы маме, взяла бы на себя заботы и о ней, и о дедушке. Ау меня уже был к тому времени Свинтус- женатый мужчина, которого я полюбила и не смогла порвать с ним, несмотря на угрозу полного разрыва с родной семьей.
        То, что я живу в Городе Греха, одна, с женатым мужиком- почти убило моего деда (ветерана и героя), а мать просто и открыто назвала меня из-за всего этого проституткой. Когда я впервые это услышала от нее, я рыдала целый час.
        Ярыдала, а Свинтус меня утешал. Как видите, даже квартиру купил- пытался заменить мне папу или дедушку. Ну чистый папик! Хочет быть для меня всем и ужасно рад, что я не общаюсь со своей семьей. Такой вот Свинтус- гад. Каждый раз, когда мы с ним ссоримся, я кричу, что права была моя бабушка. Надо было мне учиться, учиться и учиться. А Свинтуса я должна немедленно бросить! Он бесится, что и требуется для нашего процесса.
        Что я еще могу сказать о своей семье? Дедушка мой пока что жив, но я думаю, что вообще-то ему пора уже и на тот свет собираться. Зажился старый. Маму я подумываю отправить за границу на ПМЖ- замуж, что ли, ее выдать? Особняк в Ростове продам, и таким образом история будет логически завершена. Можно будет иногда ездить на могилки и под это дело выбивать некоторые бабки. Памятник, то-се. Кризис какой-нибудь сообразить…
        Душещипательная история? Мне кажется- вполне. Главное, что другим тоже так кажется. Вполне достоверная сказка. Тут важно не путаться в деталях и не изобретать велосипед. Придумала главные детали, интригу и несколько конфликтов- и тяни их годами. Не стоит говорить об этом слишком часто, но и не стоит забывать. Важно продумать имена и адреса, а то получится, что Свинтус (или кто еще) спросит вас, а как, к примеру, вашего деда зовут и сколько ему было лет, когда он воевал и ветеранствовал, а ты и не скажешь.
        Большинство деталей, которые могут быть проверены, лучше не изменять, оставить им
«родное» название. Кпримеру, если у вас в паспорте написано, что вы постоянно зарегистрированы в Ростове, в доме номер 3 по какой-нибудь улице, не стоит говорить, что вы- коренная москвичка в пятом поколении. Ктому же жителей Москвы легче всего проверить по базам данных. Особенно таким борцам с коррупцией, как мой Свинтус.
        Так что лучше придерживаться правды. По возможности. Изо всей моей истории правда- только то, что я родом из Ростова, и адрес моей прошлой прописки. Более ничего.
        Глава 6, в которой я решаю воспользоваться своими связями (стоимость уточняется со временем)
        Ростов- славный город. Яговорю о Ростове-на-Дону. Как станет понятно чуть позже, бесконечная путаница между двумя этими городами часто мешает и приводит к неразберихе. Аведь Ростов-на-Дону не имеет ничего общего с Ростовом Великим. Какая насмешка! Ростов Великий в сравнении с нашим- почти деревня. Тридцать с небольшим тысяч жителей, парочка старинных церквей… Культурные ценности и ничего больше. Зато Великий.
        Вмоем Ростове живет больше миллиона человек,он большой и суетной, шальной и бесшабашный. Любой ростовчанин обязательно умеет делать в жизни две вещи- врать и танцевать. Ятут - самая настоящая дочь своей земли, дочь достойная. Вру, как Троцкий.
        Ростов моего детства был набит сказаниями и легендами. Когда я была маленькой, мне рассказывали, что под нашим городом располагается огромный секретный завод, который делает страшно важные части наших ракет- стратегические- и еще почему-то там же производят часы, которые круче швейцарских. Так что если вдруг начнется война, говорила мне бабушка Зося, то враг в первую очередь станет бежать и завоевывать именно Ростов- он в сторону Москвы даже не посмотрит. Все это мне рассказывалось с исключительно серьезным и правдивым видом, со словами «зуб даю!».
        Также, по мнению моих воспитателей (с которыми я целиком и полностью согласна), большая часть выдающихся людей нашей страны, да и мира, чего там, вышли из Ростова- так или иначе. Не сами, так дядька их или тетка. Или просто проезжали мимо, и тут их озарило написать, нарисовать, вычертить и построить. Ростов вдохновляет!
        Поговаривали также, будто Ростов готовится отделиться от России и стать вольным городом- хотя никто и не понимал, что именно это означает. Но все соглашались, что перспектива возможна и даже неизбежна. Особенно эта тема обсуждалась за игрой в шахматы в парке.
        Когда я была маленькой, я почти все время гуляла. Впарках, по улицам, на базарчике. Домой я приходила в основном только ночевать. Дом наш действительно отдельный, и мы, его обитатели, даже называли его- наше родовое гнездо, в остальном ничем не был похож на тот уютный каменный особнячок, по которому я так часто «скучала». То-то бы Свинтус удивился, если бы увидел наш деревянный, 1862 года постройки домик с покосившейся крышей, прогнившим полом и с кучей сидящих на лавочке возле дома соседей. Помимо нашей, в доме проживало еще две семьи. Дом был поделен на три доли. Как он вообще не рухнул- непонятно. Дом стоял в очереди на снос последние лет двадцать, но очередь длинная, а у ростовских властей и без нас хватает чего снести. Там, где стоял наш дом, было невозможно построить торговый центр или Макдоналдс, так что мы были руководству не интересны.
        Ачто же моя семья? Яимею в виду настоящую семью, тех людей, которым иногда посылаю письма и регулярно отправляю деньги. Это три человека- моя мама Екатерина Степановна Твердая, бабушка по маминой линии баба Зося, которая, собственно, нас и растила. Нас - это меня и Дарью Константиновну Твердую, мою сестру по матери, кто, собственно, и оказался на моем пороге в один распрекрасный день. Нежданно-негаданно и совершенно безо всякого предупреждения. Сюрприз!
        Сестра была младше меня на одиннадцать лет, еще один случайный сорняк, выросший на клумбе любви матери к мужчинам. Ее папаша был, предположительно, из командировочных, с предположительным именем Константин. Мой папаша также канул в Лету, так и не свидевшись со мной ни разочка. Его предположительное имя, ясное дело, было- Владимир, он был, вероятнее всего, из дальнобойщиков.
        Кстати, мои предположения основываются вовсене на затуманенных и спутанных воспоминанияхмоей матери, а на том простом факте, что в те годы, когда господь замышлял спустить меня с небес на землю, мама служила официанткой в одном кафе на трассе «Москва- Дон» и была близко знакома с большим количеством дальнобойщиков.
        Надо понимать, что в официальных свидетельствах о рождении у нас с Дашкой большой жирный прочерк в графе «отец», а отчества наши мать вписала по приблизительным прикидкам. Когда я создавала свою легенду, я оторвалась по полной, создав полный комплект родни со стороны папы. Фигура отца, оказавшая такое влияние на мое становление и учебу, была моей любимой во всей этой легенде. Ясоздавала истории, самые разные, о том, как мы с папой катались на санках зимой и ездили на море летом, о его дальней родне в Пицунде, о том, как он меня однажды даже выпорол за то, что я украла игрушку в магазине - так он был взбешен.
        Психолог наверняка бы сказал, что у меня комплекс безотцовщины или что-то вроде того. Не знаю. Возможно. Факт в том, что я прекрасно научилась обходиться в своей юной жизни и без отца, и без матери. Бабушка делала что могла, но она жила с нами, в нашей хибаре, получала пенсию, которую старательно прятала от матери и подкармливала нас в первые две недели месяца. Потому что во второй его половине деньги все же пропивались и спускались в никуда. Мама пила.
        Я действительно была очень худая, и не потому, что у меня конституция такая, а потому, что питалась я по системе трехразового питания- понедельник, среда и пятница. Любимым моим развлечением времен детства было ходить с подружками по бурсе на одно специальное тайное место- пешеходный переход над дорогой, с которого мы плевались в проезжающий под нами автотранспорт. Вопрос был в том, кто больше раз попадет в автомобиль.
        Яплевалась просто отлично. И материлась тоже- мама научила всему, что знала. А обходиться минимумом еды я приучилась довольно спокойно. Уменя были другие цели и другие задачи, и для моих целей нужно было быть худой, очень худой. Так что можно сказать, что не ела я по собственной доброй воле. Впрочем, может, и конституция у меня тоже была соответствующая.
        Авот Дашка была совсем другая. Она лопала самые простые кашки за обе щеки. Даже когда они у меня пригорали, она морщила свое смешное толстое лицо и лопала- щекастая и горластая. Когда она родилась, мы с бабой Зосей объединились в единый фронт, чтобы Дашка все-таки обросла мясом на костях. Моя Дашка. Сестренка моя.
        Она очень выросла. Была самая середина дня, я допивала чай с имбирем и читала новости в IPad. Услышав звонок, я не заподозрила ничего такого. Просто пошла и открыла дверь. На пороге она, моя Дашка, семнадцати лет от роду, которую я еле узнала- так она выросла. Впоследний раз я видела ее два года назад, и тогда она бегала по улице с двумя хвостиками и просила меня купить ей швейную машинку, чтобы она могла сшить себе платье, как у одноклассницы.
        Машинку я ей купила, она прятала ее у подружки и строчила без остановки, присылая мне «до востребования» письма с просьбами выслать ту или иную деталь или приспособление для шитья. Мы общались при помощи писем. Такого удовольствия, как стационарный телефон, в нашей развалюхе не имелось, а покупка мобильного телефона трижды заканчивалась одинаково плачевно- неделя, две, максимум месяц, и мать утаскивала телефон на базарчик. Ввиду легкости его реализации он становился для нее самой желанной добычей.
        Дашка писала мне «до востребования». Я, конечно, не могла допустить, чтобы письма от нее приходили на мой настоящий адрес, потому что не могла рисковать своей легендой. Объясняла я такую меру Дашке и бабе Зосе тем, что живу на съемных квартирах, много работаю, часто переезжаю и куда проще будет не рисковать с пересылкой писем, а использовать какое-то одно почтовое отделение. Так и повелось.
        Дашка в письмах рассказывала мне о том, как дела, как мать и баба Зося. Отом, что бабушка все больше глохнет и приходится на всю улицу орать, чтобы позвать ее обедать. Баба Зося писала, что Дашка раздолбайствует, в своем колледже совсем не учится и может из него вылететь. Я-то вообще хотела ее в институт отдать, но эти планы были стерты в пыль самой Дашкой.
        - Куда мне-то в институты? Яже из простых. У меня наследственность плохая, голова ничего не запоминает,- заявила она.
        Хотя я и не согласна, мозги у нее хорошие, а руки- еще лучше. Уменя в шкафу даже висит сшитое ею пальто. Яего не ношу, конечно, но надо признать, что для семнадцатилетней девчонки из неблагополучной семьи сшитое пальто- это достижение.
        Таким образом, вся схема нашего взаимодействия и общения была разработана и отлажена. Я была для них- московская старшая сестра, экономист по образованию (врать всегда лучше одно и то же, будет легче запоминать). Работаю в разных компаниях, тут я не уточняю, много езжу по стране, занята страшно и приезжаю в гости примерно раз в год-два (обычно это совпадает с моими поездками в Испанию, если удается по-тихому сдать назад купленный Свинтусом тур). Высылаю деньги- Дашке и бабе Зосе, маме- никогда. Высылаю иногда вещи и модные журналы, которые Дарье нужны в большом количестве. Иногда покупаю ткани по ее просьбе. Они мне присылают сбивчивые письма с рассказами об их жизни и иногда фотографии. Часто просят денег на что-нибудь еще. Ни в каком страшном сне я не собиралась допускать того, чтобы эти два мира вдруг внезапно столкнулись. Икак Дашка умудрилась оказаться на пороге моей квартиры, я ума не приложу. Но она была здесь, стояла и улыбалась, глядя на меня. Лицо ее было такое юное и такое счастливое.
        - Юлька! Привет! Ая-то боялась, что не застану тебя дома!
        - Дашка! Ты? Откуда ты здесь взялась?- пролепетала я, в панике прикидывая, каковы мои шансы на то, что прямо сейчас за ее спиной не возникнет Свинтус и не задаст все соответствующие вопросы.
        - Ой, это такая длинная история. Яхотела тебе написать, конечно. Уменя такая беда, такая беда. Человек потерялся, я уж его ищу с месяц. Атут это- бабы Зоси подругу-то помнишь, бабу Клаву?
        - Бабу Клаву?- Я попыталась успокоиться и сосредоточиться. Ростовский шумный говор заполнил всю квартиру, Дашка продолжала нести какую-то ерунду.
        - Ну, бабу Клаву из ДЭЗа. Ее сынок-то еще, дядя Дима, голый-то бегал зимой, все об этом рассказывали, помнишь? Допился!
        - А, баба Клава,- вспомнила я наконец.
        История была известная. И сын бабы Клавы- дядя Дима был мне хорошо знаком. Приятель, а точнее собутыльник моей мамочки, он действительно однажды напился до белой горячки, решил отчего-то, что за ним пришли. Причем, кто пришел и по какому вопросу- неизвестно. Известно только, что выскочил он из своего сортира в чем его мать, то есть баба Клава, родила и побежал со двора в таком первозданном виде. Вголом виде он бегал по городу несколько часов, испражнился на чью-то машину, потом пытался танцевать на дороге (что было заснято кем-то на мобильник) и в итоге был-таки изловлен тремя оперативными бригадами нашего ОВД. Дядя Дима после этого был даже отправлен на принудительное лечение. Баба Клава до сих пор вспоминает эти полгода как лучшие в своей жизни.
        - Она-то мне и позвонила. Квиток-то пришел. Амне уже сроки все идут, мне срочно надо его найти. Ой, Юлька, где у тебя тут сортир-то? Сколько дверей. Ты как сюда прописалась-то? Ты ж снимаешь? Слушай, я из колледжа-то ушла.
        - Как?- ахнула я, нахмурившись. Из всего потока ее свободно изливающегося на меня фонтана красноречия я пока что уловила только- «прописка» и «ушла из колледжа».- Ты же там последний год учишься.
        - Япотом докончу, Юль, а? Не злись, а? Ладно? Ядокончу, обязательно. После декрета. Только и остался диплом и практика. Подождет практика, я и так нашила на год вперед. Сейчас не это же главное, да?
        - Я не понимаю, ты так хотела стать швеей, у тебя же хорошо получается. Ядумала, что ты потом пойдешь в модельеры. Ябы тебе все организовала. Даш? Ты что сказала? Что про декрет?- Я вдруг остолбенела, и значение этого короткого емкого слова дошло до меня.
        - Аты что ж, не знаешь? Яж вроде писала тебе?- задумалась она, прикусив свою пухлую алую губку.
        Япомнила, она делала так чуть ли не с самого рождения, даже когда еще зубов не было. Закатывала краешек губки под другой и получалась совершенно невозможная смешная рожица. Что происходит? Дашка же сама еще ребенок. Причем глупый, дремучий, неученый и несмышленый. Она же ничего еще в жизни не видела, ничего не понимает. Дашка беременна? Моя Дашка беременна? От кого, позвольте спросить? Какому такому козлу ноги-то повырвать? Да я на него Свинтуса натравлю. Уж придумаю какую-нибудь мотивацию. Подведу базис под это смертоубийство. Моя Дашка!
        - Юль! Юля, ты как?
        - Я… Яне поняла, ты что, залетела?
        - Ты не понимаешь,- нахохлилась она.- Уменя любовь настоящая. Яхочу этого ребенка, понимаешь, Юль. Мне только нужно найти его отца, понимаешь?
        - Нет!- громче, чем надо, крикнула я.
        - Так я ж за этим и приехала, чтобы его найти,- радостно улыбнулась Дашка и развела руками.
        Тут меня с головой захлестнули волны ярости, я открыла рот, набрала в грудь побольше воздуха и начала орать.
        - Ты с ума сошла! Ты одурела? Утебя что, весь мозг отшибло? Какие дети! Ты о чем думаешь? Где ты денег возьмешь на все это? Думаешь, все это я опять буду оплачивать? Ты как могла вообще залететь? Ты что, никогда не слышала о том, что на свете существуют резинки? Ты что, пить начала? В мать пошла, да? Да я тебя сейчас урою! Укокошу! Закопаю! Ятебе язык вырву, чтобы ты к спиртному никогда не прикасалась.
        - Юля! А-а-а!- тоненько кричала Дашка, бегая от меня по моей слишком большой квартире.
        Потом она выбежала на лестничную клетку, нажала на кнопку лифта, но не успела его дождаться. Конечно же, я вылетела за ней, размахивая первым, что попало мне под руку, кажется, кухонным полотенцем. От такой физической активности у меня, кажется, снова начал ныть больной позвонок, но количество адреналина перетекло в качество, и я была заанестезирована до предела. Мы пробежали всю лестницу, причем Дашка, несмотря на то что была невысокой и скорее полноватой, грузной и к тому же беременной, перелетала пролеты, как пушинка. Молодость, молодость. Двадцать один этаж- это вам не хухры-мухры.
        Мы выбежали во двор. После пары-тройки кругов вокруг дома я выдохлась. Годы уже не те. Вбылое время мы с ней бегали, вереща, по полчаса минимум. Сегодня меня не хватило и на пятнадцать минут. Эх, надо идти в бассейн, укреплять форму. Совсем опустилась. Дашка, зная меня, как облупленную, бежала методично и спокойно, дожидаясь, пока мой порох перегорит. Мы бегали так же, когда она приносила три двойки за один день, когда она спалила мои щипцы для завивки, которые я нашла на свалке и починила. Япыталась поймать ее после того, как она изрезала на свои швейные эксперименты мой винтажный тренч. Она сделала это со словами: что за старье? Тренч стоил мне пятьсот баксов.
        Вобщем, мы играли в догонялки практически в каждый мой приезд домой. И, надо сказать, с годами я выигрывала все реже. Вот и теперь, задыхаясь и кашляя, я плюхнулась на лавочку возле одного из подъездов. Дашка стояла на приличном расстоянии и анализировала ситуацию, оценивая меня взглядом.
        - Иди сюда, поганка,- крикнула я.
        Однако она помотала головой и осталась стоять, где стояла. Ясмотрела на нее- сто шестьдесят сантиметров росту, килограмм шестьдесят пять весу, как пить дать. Щечки круглые, глаза синие, сияют. Кожа чистая, руки темные, загорелые. Неужели она беременная? Господи, какой кошмар! Япопыталась представить, что будет дальше. Новое поколение брошенных отцами женщин в нашем «родовом гнезде»? Как быстро сойдет румянец с этих щечек? Как скоро потускнеет бездонная морская синева этих глупых доверчивых глаз.
        Мы были с ней совсем разные. Разные отцы так по-разному закодировали наши ДНК, что казалось, ничего материного нет ни в ней, ни во мне. Даже глаза - у матери карие, а у нас обеих- синие. Вкого бы? Никто из известных нам членов нашего рода таких шикарных глаз не имел. Мои глаза- мое богатство. Свинтус мог смотреть в них, как в озеро, часами. Аесли уж правильно подкрасить… Похоже, наша мать влюблялась только в один тип мужчин, с такими вот синими глазами. Остальное ей было, видимо, неважно.
        - Что это за история с исчезновением, Дашка? Кого ты тут собиралась искать?- спросила я, отдышавшись.
        Дашка кивнула и сделала несколько шагов ко мне навстречу. Все-таки как же хорошо она меня просчитывает. Иэто несмотря на то, что мы видимся раз в год по обещанию. Это тоже нечто наше, сестринское?
        - Ядолжна найти отца ребенка, Юль.
        - Апочему он вообще потерялся?- спросила я, усмехнувшись.
        - Он… он не терялся. Это все я, дура.
        - Всмысле?
        - Впрямом смысле. Аон- студент. Поступил в институт в Москве. Ая ему- Ростов, Ростов. Ау него общежитие тут. Можно же какие-то базы данных найти. Унас вон в Ростове на каждом углу базу данных продают, ГИБДД. Садресами и фамилиями.
        - Даш, я тебя не понимаю. Ты о чем?- устало покачала я головой.
        Все же если в шитье Дашке и нет равных, то в искусстве вести диалог она сильно уступает говорящим попугаям. Никакой ясности.
        - Мне надо его найти,- повторила она.
        Что ж, хотя бы с этим все было ясно. Как и то, что искать этого мифического отца, участника Дашкиной большой любви, нет никакого смысла. Имне предстояло объяснить моей Дашке- почему. Иеще - то, как устроен этот мир. Икак устроены мужчины.
        Постепенно мне удалось выяснить некоторые детали. Всякая история должна иметь объяснение, и она его имеет. Баба Клава, героическая мать легендарного сына- героя города и окрестностей, работая в ДЭЗе, имела ряд знакомых и подруг по чаепитиям, которые донесли о том, что им пришло уведомление из самой Москвы о том, что гражданка Твердая Ю.В. спрежнего адреса регистрации должна быть снята, так как теперь проживает по другому, куда более респектабельному и уважаемому адресу- в квартире. Такая крутая новость никак не могла остаться незамеченной. От момента получения пресловутой формы в ЖЭКе до момента, когда вся наша родня узнала эту сокровенную новость, прошло где-то часа три, максимум четыре.
        Уверена, все за меня только порадовались. Меня по-настоящему любили и уважали в нашем доме и в окрестностях. Путь, который я прошла (и о котором они знали мало и достаточно сумбурно), вызывал у всех удивление и восторг.
        - Экономист! Звучит-то как!
        - Много переезжает!
        - Говорят, совсем не пьет!
        - Иэто после всего, что ей пришлось пережить!
        - Да она и сейчас всю семью одна-то и тащит. Вы мамку-то ее видали?
        Ио чем я только думала, когда прописывалась. Ведь это мои соседи, моя родня, мой город! Разве я не должна была подумать об опасности? Но когда я пришла в свой московский ЕИРЦ (до чего дикое название!), мне вообще ничего не сказали. Забрали паспорт- и дело с концом. Поздравляем с московской пропиской, будьте вы прокляты, понаехали- сил никаких нет!
        Ну а дальше начинается совсем другая история, история великой Дашкиной любви и ее не менее великого нашествия на мою жилплощадь. Началась эта история, как выяснилось, летом в Туапсе, куда я по своей дури и недалекости отправила Дашку отдыхать после тяжелого учебного года.
        Буду краткой. Курортный роман. Куда еще короче? Весь традиционный идиотизм таких историй не обошел стороной и мою сестричку. Наивная чукотская (ростовская) девушка, покоренная красотами курортов Краснодарского края (и чего она только там не видела?), познакомилась с самым лучшим, самым красивым, самым умным и что еще… Самым юным, всего на год старше моей балбески молодым человеком по имени Юрий.
        - Юра очень умный. Очень! Ты бы слышала, как он мне рассказывал о теории относительности Эйнштейна. Оказывается, все в мире так относительно!- взахлеб рассказывала сестра, лучезарно улыбаясь.
        - Да уж. Все очень относительно,- пробормоталая.- Иум твоего Юрия тоже. Ичем он занимается?
        - Он поступил учиться. Он будет программистом. Он мечтает стать новым Биллом Гейтсом.
        - Ачто думает по этому поводу старый?- ухмыльнулась я.
        Дашка было надулась, но ей так не терпелось поделиться со мной радостью, что она сократила обиду до секундного кривляния. Далее я имела счастливую возможность узнать, что Юрий поступил на первый курс какого-то технического института со сложным названием, которое Дашка, конечно же, не запомнила, что ему дали общежитие, и это, кстати, действительно характеризует с лучшей стороны. Хороший мальчик, но нам-то, девочкам, нужны мужчины с квартирами.
        - Мы просто не могли оторваться друг от друга. Он жил в санатории, так он там практически не бывал, мы были вместе.
        - Это я уже усвоила,- мрачно кивнула я, покосившись на еще ничем не выдающийся живот.
        Интересно, какой срок? Месяц? Два? Если это единение двух чистых душ произошло в июле-августе, а сейчас октябрь, получается… караул, чуть ли не три месяца?
        - Мы сразу решили пожениться. Яоставила ему адрес, он должен был написать мне, как только выяснит, по какому адресу находится его общежитие. Телефон он мне тоже оставил, только там, похоже, какая-то цифра неправильная. Абонент не существует.
        - Ну да, случайная ошибка,- хмыкнула я.
        Дашка снова обиделась.
        - Ты просто его не знаешь.
        - Язнаю мужчин.
        - Но не его!- воскликнула она и побледнела.- Он не мог сделать это специально. Он… он наверняка меня тоже ищет.
        - Весь Ростов оббегал,- согласилась я.- Все ноги стоптал.
        - Яему ведь так и написала- Ростов. Ты понимаешь? Ростов, а не Ростов-на-Дону. Он ведь сто процентов решил, что я живу в Ростове этом, другом.
        - ВВеликом?
        - Аразве он великий?- удивилась Дашка.- Наш не хуже!
        - Наш не хуже,- не стала я спорить.
        Итак, в сотый раз или в миллион сто первый мужчина завел курортный роман, а глупая молоденькая девочка решила, что это любовь. Я, конечно, понимала, что нам этого самого Юрия искать совершенно не стоит. Да и большие ли шансы найти в Москве, в каком-то техническом вузе со сложным названием мальчика по имени Юра, будущего Билла Гейтса? Просто сто к одному. Тысяч, конечно же. Но даже если и найти его, что изменится? Он разобьет моей сестре сердце? Я видела много раз, как это бывает. Слава богу, мое собственное сердце при мне, в целости и сохранности. Он скажет ей:
        - Как же так, Дашка? Яже кончал в сторону… (вверх, вбок, вообще не кончал).- Потом он помолчит и спросит наконец:- А ты уверена, что это от меня?
        И потом мы с ней поедем на аборт. Если успеем. Сроки уже явно поджимали. И тогда я прикинула все шансы и спросила:
        - Акак фамилия-то твоего студента Юры?
        - Смирнов,- «порадовала» меня сестра.
        - Значит, Юра Смирнов, программист. Редкая фамилия, редкое имя. Вдва счета найдем.
        - Так ты мне поможешь?- загорелась Дашка.
        Япосмотрела на нее с сожалением.
        - Яподумаю, что можно сделать. Апока пойдем-ка выпьем чаю. Иты примешь душ. Дело в том, что я не могу тебя оставить у себя. Я живу в этой квартире с мужчиной, который будет страшно недоволен, если тебя увидит.
        - Икуда мне деваться?- растерялась Даша.
        - Ни о чем не беспокойся, иди и принимай душ. Ячто-нибудь придумаю,- ласково улыбнулась я.
        Икогда струи горячей воды из ванной стали ощутимо слышны, я вытащила мобильник из своей сумки и набрала единственный номер, который пришел мне в голову в соответствии со сложившимися обстоятельствами. Япозвонила человеку, который не только мог мне помочь, но и который понял бы меня, не стал бы задавать никаких вопросов и нашел бы нужного врача, помог бы мне все организовать правильно. Медлить было нельзя. Япозвонила Марине.
        Глава 7, в которой со мной случается странное
        То, что в мою Дашку кто-то влюбился, было совершенно ожидаемо. Идо появления мифического Юрия Смирнова (который лучше всех), в Дашку влюблялись самые разные молодые люди из числаростовчан. Они приходили к нашему «гнездищу», стояли там по полдня, разглядывая пожухшие узоры на ставнях наших окон, мялись, стеснялись и дергались при звуках открывающейся двери. Дашка же только смеялась и говорила, что еще одного «заклинило», что у нас не дом, а паранормальное явление. Парализует он местных мальчишек. Их неуклюжие объяснения она пропускала мимо ушей. Чем именно потряс ее будущий московский программист, я и предположить не могла. Впрочем, допускаю, что дело вовсе не в каком-то особенном обаянии господина Смирнова. Скорее просто пришло время, пробил час, и в голову моей милой, обаятельной синеглазой сестрички ударил гормон, перекрывший ей кислород и лишивший способности логически мыслить.
        - Таких, как он, больше нет!- говорила она, поедая мои диетические конфеты с брусникой (без сахара, на чистом концентрате ягод и морских водорослей, не очень-то и вкусно).
        - Таких, как он, в год выпускают по сотне тысяч. Рук две? Ног две? Волосы имеются? Все как у всех. Ты просто дурочка, Дашка. Что же мне с тобой делать?
        - Не понимаю, разве с тобой никогда такого не было? Ведь ты же уже совсем немолодая!- брякнула Дашка, вытирая с губ налет пудры какао.
        Явздрогнула. Совсем немолодая? На тебе, приехали. А какая я? Вот она, современная молодежь, думает, если кому лет больше, чем двадцать, так он уже и старик.
        - Я хоть уже и немолодая, но предпочитаю голову не терять,- выразительно сказала я, глядя на Дашку, которая, впрочем, ничего не словила и на мои флюиды никак не отреагировала.
        - Как же ты живешь с мужчиной? Ты что же, и его не любишь?- спросила она так, словно бы такой вариант казался ей не просто диким, но и вовсе решительно невозможным. Разве кто-то где-то живет с кем-то без любви?
        Япоперхнулась минералкой, отставила в сторону бутылочку «Перье» и протерла свой стеклянный стол салфеткой цвета морской волны, с ракушками и морскими звездам по краям. Стиль, модный в этом сезоне, мне не казался таким уж привлекательным. Но мода есть мода.
        - Слушай, все совсем не так просто, как тебе кажется. Яживу с человеком, я хорошо к нему отношусь…- Яподбирала слова аккуратно, мне хотелось оставаться максимально честной с сестрой. Ведь я же действительно хорошо отношусь к Свинтусу.
        - Ты любишь его? Это же простой вопрос. Ялюблю Юру. Больше жизни люблю, и ребенка его, нашего буду любить. Итебя люблю, и маму с бабой Зосей.
        - Ятебя тоже люблю, но это же совсем другое!
        Яответила ей неправильно. Мой тон - оправдательный, заискивающий мне не подходил. Зачем эти защитные интонации? Я точно знала, о чем говорю. Любовь всегда была для меня не больше чем глупостью, звериным инстинктом, который бросал мою пьяную мать в грязные объятия каких-то мутных, неразборчивых незнакомцев. Никто не должен идти на поводу у природы, это всегда путь в никуда. Инстинкт- продажная девка, она думает о том только, чтобы не останавливалось мельничное колесо, что перемалывает человеческие жизни. Чтобы вновь и вновь новые орды несчастных брошенных детей провозглашали о своем рождении громким надрывным криком. Инстинкту все равно, будет вам хорошо или нет, подходит ли вам тот человек, что смотрит на вас сейчас с таким вожделением. Станет ли он заботиться о вас и не будет ли бить. Проживете ли вы вместе с ним всю жизнь и не возненавидите ли друг друга. Останется он в трудный момент с вами или бросит одну, придавленную, точно могильной плитой, невыносимыми и неизбежными жизненными обстоятельствами.
        Природе все равно. Она выберет вас наугад, столкнет со случайным попутчиком и подожжет бикфордов шнур, после чего все будет кончено. Он станет самым лучшим, вы будете смотреть, не отводя глаз, вас наполнят гормоны счастья. Вы будете опьянены, вы будете задурманены, вы будете очарованы. Вам захочется, чтобы это длилось вечно.
        Но ничто не вечно под луной. Похмелье будет ужасным, и продлится оно всю жизнь. За ваш кайф расплатятся ваши дети. Прозрение придет слишком поздно, когда уже ничего нельзя будет исправить. Жизнь возьмет свое, а вы заплатите по счетам. Ипроценты по этому кредиту будут выше, чем у самых драконовских ростовщиков.
        - Это все то же самое. Любовь к людям одна и та же. А ты такая красивая, как фея. Итакая авантажная, видная. Загорелая. Атряпки у тебя- вообще отпад. Но ведь это все ерунда, правда? Просто ты еще не встретила своего человека. Того- единственного.
        - Единственного!- Я расхохоталась.
        Дашка фыркнула и принялась мыть свою чашку из-под чая и тарелку из-под конфет.
        - Да не мой ты,- махнула я рукой.- Ясама потом помою. А в единственного, уж прости, я не верю.
        - Ну и зря,- покачала головой Дашка. Она переместилась к окошку в кухне и с интересом смотрела на строительную площадку, где суетились строители.
        - Ты еще слишком мала и не можешь ничего понимать,- вздохнула я.
        - Яне понимаю, как можно жить на такой высоте.
        - Это очень даже престижно, моя дорогая.
        - Престижно? Но до земли-то как далеко. Человеку нужна опора, мы же не птицы, нам нужно быть на земле.
        Дашка высунулась в окно и помахала кому-то рукой. Яудивленно выглянула, проследила за ее взглядом и увидела, что группка гастарбайтеров задрали головы в небо и машут Дашке в ответ, улыбаясь.
        - Сума сошла? Иди сюда, а то еще выпадешь!- Язатащила ее обратно и захлопнула окно.
        С тех пор как она появилась на свет, я поняла, что это совершенно особенный человечек. Не хватало мне еще, чтобы около моих дверей стали собираться иногородние обожатели Дарьиной улыбки. Иполевые цветы бывают красивыми, и у такой матери, как наша, может родиться дочь, чья улыбка заставляет улыбаться всех вокруг. Даже меня, если быть до конца честной.

* * *
        Больница, где когда-то работала Марина Москвитина, была серого цвета, причем штукатурка не была старой, а мрачный концепт этого громадного здания был избран с умыслом- вызывать ужас и желание бежать прочь у всех, кто в здравом уме и трезвой памяти. По небольшому парку, усыпанному опавшей листвой, медленно прогуливались люди с бледными лицами. Некоторые из них были на костылях, кто-то двигался очень медленно, спины сгорбленные, на лицах- гримаса боли, и по всему понятно, что эти люди после операции. Мимо гуляющих быстро и с деловым видом пробегали полноватые дамы средних лет в белых (условно говоря, так как они реально больше серые) мятых халатах. Пахло едой, но запах не вызывал аппетита. Мне знаком этот запах с детства, аромат кислых щей и капусты в больших и малых формах. Капуста и каша- еда бедняков России, баба Зося кормила меня этим все детство, приносила из столовой завода, где работала. Снекоторого времени я не ем блюд с капустой, пусть они хоть сто раз полезные. Нет, я капустой сыта по горло. Хотя брюссельскую или брокколи могу себе позволить, и то ради витаминов.
        - АМарина- это твоя подруга?- спросила Дашка, пока мы стояли в регистратуре, ожидая Марининого возвращения.
        Якивнула. Ачто, не правда? Подруга, не то слово. Причем боевая. Мы с Мариной, натурально, ходили вместе в разведку. Главврач больницы, та самая старая и очень добрая Маринина подруга, появилась с ней под ручку минут через десять.
        - Ну, девочки, как вы?- спросила Марина, не без удовольствия поправляя рукой свои новейшие рыжие волосы. Ей показалось, что Свинтусу понравилось, как она перекрасилась, так что теперь вопрос с цветом был решен, по крайней мере на текущую пятилетку.
        - Мы- отлично,- улыбнулась Даша, с доверием протягивая руки к тете доктору в белом халате.
        - Идемте-ка со мной,- кивнула та.- Ну, Марин, ты и поразила нас. Значит, решила уехать на зиму в Испанию? На всю зиму? Амуж-то отпускает?
        - Он, конечно, против. Ему тут без меня плохо будет, но как-нибудь справится. Ненавижу я холода,- щебетала Марина.
        Я-то знала, что вся эта история про Испанию и про холода была Мариной придумана от начала и до конца исключительно с целью развлечь (читай, позлить) старых подруг. Чтобы Свинтус раскошелился на Испанию и остался в одиночестве? Это вряд ли. Ине дай бог, потому что в этом случае он достанетсямне одной, целиком и полностью. На всю зиму? Б-р-р, кошмар.
        - Испания!- с восхищением пробормотала Дашка и перевела взгляд на меня.- Ну у тебя и жизнь! Агде вы с ней познакомились, с Мариной?
        - На работе,- после некоторого раздумья выпалила я.
        Марина каким-то боком услышала наш разговор и обернулась. Ухмыльнувшись, она кивнула.
        - Вы тоже экономист?- уточнила Дашка.
        Явдруг почувствовала приступ аллергии, закашлялась так, что не смогла сразу остановиться.
        - Ну а как же,- ехидно подтвердила Марина.- Сейчас без экономики никуда. Но раньше я была врачом. Иработала вот тут, вместе с Агатой.- Марина кивнула на подругу в белом халате.
        - Ну, посидите здесь.- Агата показала нам скамейку возле какого-то кабинета.
        Мы усадили Дашу, и та моментально принялась читать рекламные буклеты и проспекты о каких-то диких препаратах от всего на свете- все это в избытке валялось на тумбе рядом.
        - Давайте-ка мы с вами кое-что обсудим,- тихо бросила мне Агата.
        Мы с Мариной переглянулись. Потом я повернулась к Дашке и спросила, сможет ли она на пять минут остаться одна. Она не возражала. О настоящей цели нашего визита в этот «дом скорби» она пока что не догадывалась. Ее пухлые ручки сцапали брошюру об ожирении, и она погрузилась в чтение.
        Я зашла в кабинет, Марина прикрыла за нами дверь. Агата провела быстрым взглядом по стерильным стенам, потом подошла, достала из шкафчика кувшин и налила в него воды. На двух подоконниках здесь стояло несметное количество горшков с цветами, которые она принялась поливать.
        - Она-то вообще сама что думает?- спросила наконец Агата.
        Явздохнула.
        - Ей семнадцать лет, у нее мать пьет целыми днями. Живут в двух комнатах втроем, когда собутыльников нету. Она ни о чем вообще не думает, что совершенно ясно.
        - Но мы не можем ничего делать против ее желания. Это незаконно. Она должна подписать бумаги.
        - Подпишет,- с уверенностью сказала я, хоть и не было у меня к тому никаких реальных оснований.
        - Яне знаю…- Агата переглянулась с Мариной.- Она же не рожала. Мы не рекомендуем делать первый аборт. Это может сказаться на всей ее дальнейшей жизни.
        - Это?- Япочувствовала злость.- Что- «это»? Да если мы «это» не сделаем, оно и скажется на всей ее дальнейшей жизни. Отца у ребенка нет, профессии у матери тоже. Я, конечно, им помогаю, но у меня самой нестабильная работа.- Япереглянулась с Мариной.- Яв любой момент сама на улице могу оказаться.
        - Аборт - это серьезно,- покачала головой Агата.
        - Сколько?- задала я наконец самый простой и понятный вопрос.
        Язнала, как это все работает. Самое главное не то, что написано в карте или как все обстоит на самом деле. Самое важное - это что Даше скажет врач. Можно ведь сказать, что аборт опасен и что ребенок - счастье, а можно сказать, что есть какие-то проблемы со здоровьем, ребенок, например, не шевелится (не уверена, что он уже должен шевелиться на этом сроке, но какая разница). Можно много чего сказать, чтобы убедить девочку в том, что это не стоит делать прямо сейчас. Любит она мальчика Юру? Ну и отлично! Найдем мы ей Юру, и они еще поженятся, они еще нарожают кучу детей. Ну куда самому Юре сейчас ребенка, ведь он только что поступил в институт, ему учиться надо. Она что же, хочет испортить ему жизнь? Хочет, чтобы он всю жизнь потом жалел? Ну какие ее годы? Детей надо рожать в браке.
        - Юля? Но ведь… Яне понимаю!- Даша переводила взгляд с меня на Марину, с Марины на Агату.
        Агата была просто прекрасна. Она была убедительна на все тридцать тысяч рублей, которые я передала ей, пока она поливала цветы. Она говорила о вреде ранних родов, о том, что женское тело до двадцати лет не очень-то готово к беременности, что могут быть проблемы.
        - Дашенька, ну ты сама подумай. Раз доктор говорит!- вторила Марина Агате.
        Ясмотрела в окно. Все было достаточно омерзительно и неприятно, но было видно, что Дашка поддается влиянию. Агата могла быть очень жесткой, как оказалось. Идаже жестокой. Фраза из серии «ты что, хочешь родить урода», прозвучала очень убедительно. Ая… смотрела в окно.
        Иногда надо делать то, что нужно делать. Ипусть это неприятно, пусть это ужасно и ляжет рубцом на моей душе, что ж- я готова платить эту цену. Даша- самый главный человек в моей жизни. Ядержала ее на руках с первого дня, как ее принесли из роддома. Яразводила сладковатую жирную молочную смесь, чтобы накормить ее. Мать уходила по вечерам куда-то со словами, что мы обе испортили ей жизнь. Ая смотрела на Дашку, и моя жизнь приобретала смысл. Япросто не могу ей позволить спустить все свое будущее в унитаз.
        - Утебя еще будет куча детей. Ты вот скажи, ты за эти три месяца к врачу ходила?
        - Нет!- покачала головой Даша. На глазах ее были слезы.- Анадо было?
        - Аты как думаешь! Если ты собиралась стать матерью, ты должна была уже сдать все анализы. Какая у тебя группа крови? Какой резус-фактор? А у отца какой?
        - Яне знаю своего отца!- пробормотала Даша и разрыдалась.
        Марина и Агата переглянулись.
        - Отца ребенка.
        - А!
        - Так, давай-ка мы с тобой, деточка, успокоимся. Ты хочешь жить долго и счастливо со своим Юрой?
        Программа исполнялась профессионально. Было видно, что Агата делает это не в первый раз. Яотвернулась и принялась разглядывать пожилых людей в парке, что сидели на лавочках. Потом они ушли и прибежала девчонка, которая стала кидать палку своему всклокоченному пуделю. Потом пришли два мужика. Они курили и что-то бурно обсуждали. Я, разумеется, не слышала, о чем они говорили, но было видно, что они вполне друг с другом согласны. Потом они достали из полиэтиленового пакета две банки пива и закурили по новой сигарете… Неожиданно из боковой двери больницы вышел мужчина. Идаже не вышел, а выскочил, словно выпущенная из подводной лодки торпеда. Ничего особенного, вернее, ничего такого, чего бы я не видела раньше. Мужчина как мужчина, он прошел мимо пьющих пиво приятелей, не посмотрев в их сторону. Потом вдруг так же резко остановился и застыл на месте, словно бы им овладела какая-то внезапная мысль. Прошла минута. Он огляделся вокруг в растерянности, увидел пустую лавочку и подошел к ней. Он был одет в форменный медицинский костюм небесно-голубого цвета и белые кроссовки. Он не присел, а скорее упал на
лавку и, сгорбившись, уронил лицо в ладони и так застыл без движения. На вид ему было лет сорок, в хорошей физической форме, ладони большие, закрывали практически все лицо. Мужчина был чем-то сильно расстроен.
        Нет. Расстроен- это слабо сказано. Он был потрясен и подавлен. Сидел без движения, погруженный в себя настолько, что даже грохот проезжающей мимо тележки не отвлек его. Мне стало интересно, что его могло так расстроить. Смерть близкого человека? Может, его жена бросила? Или он сам узнал о своем страшном диагнозе? Хотя, судя по костюму, он был не пациентом, а врачом. Что бы это ни было, это было что-то с трудом переносимое. Мне знакомо это состояние, когда сидишь, полностью погружен в собственные мысли, пришибленный собственной бедой, когда реальная жизнь, отделившись, уходит куда-то за ватную пелену, из-за которой не проникают даже звуки. Чтобы в этот момент принять какое-то самое простое решение, достать из кармана телефон, позвонить кому-нибудь или просто решить, куда идти, требуется много времени, в сотню раз больше, чем обычно.
        Мужчина оторвал ладони от лица, и я смогла его рассмотреть.
        Он показался мне ужасно усталым и постоянно тер глаза, словно бы ему насыпали в них песка. Усталость даже красила его, делая уязвимым и невероятно живым. Такого- по-настоящему живого человека,особенно мужчину, нечасто встретишь. Никаких масок, никакого апломба или деланого чувства собственного достоинства. Видно было, что он по-настоящему страдал, это было заметно и по его лицу, и по позе: казалось, он просто неспособен сейчас встать и идти дальше- куда бы там ему ни нужно было идти.
        Наконец он заставил себя оглядеться. Мужики с пивом давно ушли, потревоженные его молчаливым переживанием, но он их, кажется, даже не заметил.
        Лицо его было одухотворенным и полным мыслей. Он встал, достал из кармана брюк телефон, на мгновение задумался и положил телефон обратно. Затем взлохматил свои чуть подернутые сединой черные волосы и тяжело вздохнул. Почему-то я вдруг подумала, что он, наверное, хороший человек. Япопыталась вспомнить, когда я последний раз видела человека столь приятного на первый взгляд, и не смогла. Разве что ту же самую Дашку, когда она родилась. От нее тоже нельзя было оторвать глаз. Да, Дашка!
        Оней я в этот момент как-то даже на минуту забыла. Яотвлеклась, притянутая, как магнитом, мужчиной внизу, что было, безусловно, неправильно и даже глупо. Яуже собралась отвернуться и снова погрузиться в пучину лжи, которой мы втроем профессионально окутывали мою Дашку- ради ее же блага, но мужчина вдруг тоже поднял голову, почувствовав, наверное, мой любопытный взгляд, и посмотрел на меня. Его усталые глаза остановились на моем лице, и мне вдруг стало не по себе. Что-то обжигающее и странное заставило меня вздрогнуть. Яне могла отвести от него глаз. Кажется, я побледнела и задрожала, почувствовав, как меня бросило в жар. Может, я заболела? Может, я уже приехала сюда больная? Почему-то у меня закружилась голова и захотелось окунуться в какой-нибудь ледяной родник с головой, чтобы хоть как-то остудить этот огонь.
        - Алло, Юль, ты с нами?- услышала я голос Марины.
        Яс трудом повернулась к ним. Можно ли было за одну секунду забыть все, о чем говорили в течение часа? Я, кажется, полностью утратила нить разговора.
        - Ну, что решили?- спросила я, забыв о том, что решаю здесь только я, а весь этот жестокий спектакль мы разыгрываем при моем финансировании.
        - Решили? Ты издеваешься?- всхлипнула Даша.- Как я могу решить? Я не думала даже, что это так сложно!
        - Вот именно. Вот именно, деточка, вы все приходите сюда, ни о чем не думая. Анам потом приходится расхлебывать,- кивнула Агата.
        Вее руках уже тасовалась колода нужных бумаг. Яв беспамятстве и изумлении смотрела, как все затеянное мной подошло к кульминации. Агата склонилась над Дашкой, заботливо поглаживая ее по спине. Бумаги легли на стол, и Даша подмахнула их все, не читая.
        Дашка доверяла врачам. Она доверяла мне. Ая не могла выкинуть из головы мужчину, который так сильно задел во мне что-то незнакомое и неведомое. Доверие- опасная штука, и во всех случаях доверие приводит к одному ожидаемому результату- людям причиняется боль.
        - Унее есть страховка?- спросила Агата будничным тоном. Бумаги были уже готовы, она отработала гонорар и теперь почему-то напоминала мне Бабу-ягу.
        - Нет, наверное,- пробормотала я.
        Дашка кивнула, встала со стула и подошла ко мне. На ее лице блуждала потерянная полуулыбка, в глазах застыло отчаяние. Явдруг ужасно испугалась, что потом, когда она осознает всю ответственность этого решения, которое я фактически приняла за нее, она никогда со мной больше не будет говорить. Смогу ли я жить, если Дашка меня возненавидит? Яне была уверена.
        - Ну и ничего. Явпишу вас по другому полису.
        - Спасибо,- пробормотала наивная Дашка, заставив меня похолодеть от злости.
        За что спасибо? Почему она такая дурочка?! Зачем она, дурочка, верит людям?
        - Ты, Даша, молодец. Правильное решение,- одобрила Агата.- Пойдем?
        Глава 8, в которой все идет неправильно, несмотря на все вложенное
        Очем я думала, когда мы вышли из кабинета и закрутились в какой-то круговерти, занимаясь бумажной волокитой и всякой ерундой? Можно сказать с уверенностью, что впервые за историю моего существования в Москве я потерялась и с трудом поспевала за мутным грязевым потоком, который нес меня куда-то, как безвольный и бездушный кусок бревна. Дашка цеплялась за мою руку, а я растеряла все мысли, продолжая почему-то периодически вспоминать лицо человека в окне. Вместо того чтобы делать то дело, ради которого мы и приперлись в эту ужасную, неприятную серую больницу с кучей бегающих или стоящих в очередях людей, я погрузилась в себя и задумалась о совершенно посторонних вещах. Овещах, которые, как ни крути, не имели никакого отношения к происходящему здесь и сейчас. Явспоминала…
        Я- в Венеции, на площади Сан-Марко, и уже совсем ночь. Свинтус остался в дорогущем отеле, расположенном прямо на берегу Венецианской лагуны, вход только с воды, что очень романтично, но не очень удобно- приходится платить за такси каждый раз, когда хочешь войти в номер. Свинтус приехал в Италию в надежде провести все наше романтическое путешествие в номерах - голым и пьяным, играя со мной в свои любимые игры. Его планы не совпадали с моими. Я ехала в Италию приодеться.
        Мне нужна была одежда, украшения, обувь, аксессуары, и побольше, побольше- покупать это все в России не очень-то удобно. Чтобы быть честной, я собиралась это все в России продавать. Мне-то разве много надо для повседневной жизни? Гораздо меньше, чем Свинтус думает. Апродавать через знакомых менеджеров в бутиках первоклассные итальянские вещи было очень даже выгодно. Поэтому я капризничала и тащила Свинтуса в магазины. Идеальным для меня вариантом было бы, если бы мы с ним разыграли сцену из «Красотки»- ту, где Ричард Гир оставляет Джулии Робертс свою кредитку и исчезает «по делам» в неизвестном направлении. Это было бы просто бинго.
        Свинтус к такому повороту не готов. Он уныло таскается по бутикам вместе со мной, выбирает, высказывает мнение, пытается увернуться от покупки дорогих вещей. Мне приходится капризничать, выбегать из магазина, хлопая дверью, бросать сумку на вымощенную брусчаткой мостовую. На то, что Свинтус отказался купить мне кольцо ручной работы с изумрудом, я обижалась весь вечер и отказалась с ним ужинать. Витоге мы поругались, я раскрыла двери номера со словами: «Ялучше замерзну на улице, чем останусь с тобой еще хоть минуту». Всловах моих, конечно, многое было заявлено некорректно. Замерзнуть на венецианской улице летом не так уж много шансов. Скорее можно вспотеть. Но «замерзнуть» звучало правильнее. Кроме этого, я, хоть и находилась в истерике и растрепанных чувствах, однако не забыла захватить с собой маленькую изящную кожаную сумочку-рюкзачок с паспортом и деньгами, так что вопрос о «замерзании» я в любом случае могла решить.
        - Ябольше не могу эти магазины видеть! Люля, ты достала уже!- злился и изрыгал проклятия Свинтус.- У тебя дней в году не хватит, чтобы все надеть, что ты купила!
        - Я, между прочим, не для себя стараюсь. Я красивая женщина, и хочу ею быть для тебя!- кричала я с «искренней» обидой.- Если тебе жаль для меня денег, я могу и в рубище ходить.
        - Врубище?!- фыркнув, Свинтус распахнул двери мини-бара.- Ты - в рубище? Ха-ха! Да мы уже половину ВВП Милана везем с собой.
        - Ты смеешься надо мной?- Тут я сочла возможным побледнеть.
        - Ну что ты,- испугался он,- я просто так, удивляюсь! Люля, но почему мы не можем поужинать хотя бы в гостинице? Уменя ноги болят! Давай останемся?
        - Яне голодна. Мне нужно побыть одной,- прошептала я.
        - Ну, конечно! Побыть одной!- крикнул он в ярости.
        Итут я, собственно, его и покинула, пока он не успел схватить и удержать меня силой. Он остался в номере, и уже через десять минут сидел в баре и пил виски, а я гуляла по городу и улыбалась. Италия была прекрасна. Из окон были слышны обрывки чьих-то разговоров, громкие восклицания и радостный смех. Где-то громко пели хором- нестройно и не в лад, но с таким энтузиазмом, что все невольно загорались в ответ. Хотелось танцевать, кружиться по мостовым и набережным. Яне стала нанимать гондольеров, предпочла бродить по городу пешком. Рассматривать витрины, разговаривать с людьми на ломаном английском и пробовать кофе и чай в маленьких кафе.
        - Эй, девушка! Вы прекрасней Мадонны, оставайтесь со мной. Предлагаю руку и сердце! Или хотя бы купите вот эту маску- она словно сделана для вас. Такая же прекрасная, как и вы!
        - Девушка, вы спустились с небес?
        - Вот самая красивая женщина этого вечера!- кричали мне улыбчивые торговцы сувенирами.
        Итальянцы умеют делать комплименты, как ни крути, но я оставалась к ним глуха. То, что я красива, я знала и без них. Аруки и сердца были мне неинтересны. Но настроение у меня было замечательное, и через пару часов бессмысленного и хаотического блуждания по узким улицам старой Венеции я добрела до площади Сан-Марко. Было темно. Южные ночи порой могут быть черней и непроглядней самой глубокой угольной шахты, исключение составляют только звезды- бесконечный планетарий в натуральном виде, световой ковер, способный очаровать любого.
        На площади было полно народу. Туристы блуждали от края до края, разглядывая древние стены, касаясь их руками, фотографируясь на их фоне. Кто-то отбивался от гондольерщиков на пристани, кто-то приценивался к блюдам в ресторанах на уличных террасах. Ясидела на камнях тротуарного бордюра, странно и неожиданно теплых, вдыхала влажный воздух моря и смотрела на небо. Вресторане напротив Дворца Дожей для привлечения туристов давали стихийный концерт. Четверо итальянцев, худеньких, черноглазых, улыбчивых и быстрых, как ветер, играли квартетом- рояль, скрипка, виолончель и альт. Играли разное. От Пьяцолла и Шнитке до песен «Битлз». Скрипач выкидывал почти цирковые номера, играя со спины, переворачивая скрипку струнами к себе или вознося ее над своей головой. Народ на площади приходил в полнейший восторг, сбиваясь в кучу и аплодируя музыкантам.
        Уходящий под воду город ничего не хотел знать о своей неминуемой судьбе, о заброшенности своих зданий, о прогнозах ученых или глобальном потеплении. Венеция веселилась и пела, здесь всегда карнавал. По крайней мере летом.
        Вкакой-то момент люди на площади расступились, очистив место перед чуть подсвеченными столиками, и на брусчатку вышла девушка лет шестнадцати, не больше. Одетая в простое шелковое платье, худенькая и грациозная, она стала танцевать. Сама ли по себе или нанятая владельцами ресторана, она танцевала прекрасно. Изгибаясь и вытягивая вперед руки, она словно не замечала никого и ничего вокруг, словно бы была отгорожена ото всех стеклянной стеной. Смотрите и восхищайтесь, замирая от восторга. Смотрите, как способно безмолвно петь человеческое тело! Тянитесь руками и сердцами вслед за грациозными движениями моей руки, изгибом длинной, гибкой шеи.
        Ядо сих пор помню, как вскочила с места и смотрела, не отрываясь и не смея даже шевельнуться, пока не кончилась музыка. Люди шумели и гудели, они не могли сдержать восторга. Никакой шляпы перед танцовщицей не имелось, но люди принялись кидать деньги ей под ноги. Кто-то бросил цветы. Девушка ничего не замечала, как и я. Бледная, я какое-то время стояла, словно парализованная, и смотрела на нее, не в силах совладать со своими чувствами, а потом убежала, чтобы никто не видел моих слез. Сидя где-то в глухом тупике темной Венеции, вдалеке от туристических улиц и шума магазинов, я рыдала в голос и думала о том, как было бы хорошо остаться здесь и никогда больше не возвращаться… куда? Домой? КСвинтусу? Уменя не было дома, и Свинтус был только пустотой, в которую я погружалась, как в трясину. Тут, в Венеции, глядя на простой, но прекрасный танец, бессмысленный из-за своей сиюминутности, я помню, как захотела никогда больше не возвращаться никуда, так и остаться на улице, собирать милостыню или тоже танцевать под гулкое одобрение толпы. Это-то я могу!
        Свинтус нашел меня только к четырем утра. Ясидела на остывших камнях, прижавшись спиной к какому-то дому, и смотрела в небо. Точно не знаю, где именно было это место. Там было пересечение двух протоков, два моста, небольшая площадь и красный высокий храм с какими-то фресками. Это было довольно далеко от площади Сан-Марко и от нашего отеля, хотя в Венеции, к сожалению, ничто не может быть слишком далеко. Выяснилось, что Свинтус хоть и выпил, как я и ожидала, прилично, но нервничал, скучал и в какой-то момент отправился меня искать. Искал он меня довольно долго, объехал (или скорее обплавал) весь город на гондоле и в конце концов принялся бродить по Венеции пешком.
        Больше всего он, конечно, боялся, что я прямо тут, за пару часов подберу себе какого-нибудь олигарха- в Венеции если не с олигархами, то с обеспеченными мужчинами перебоев нет, тут любой может оказаться конкурентом для Свинтуса. А кроме того, у страха глаза велики, и Свинтус уже рисовал в своем нетрезвом воображении картины того, как я катаюсь на гондоле с каким-нибудь итальянским графом. Или, что еще хуже, сижу у него на вилле и любуюсь рассветом.
        Когда он увидел меня, живописно дремлющую на камнях старинной венецианской площади, он чуть не прослезился. На камешке рядом со мной стояла недопитая бутылка
«Сан-Пелегрино», я прикрыла плечи шалью и сквозь прикрытые веки следила, как меняется на небе оттенок синего. Мне было хорошо, очень хорошо.
        - Люля, ты с ума сошла! Ты же простудишься! Ну что же ты за человек-то такой, а? Нет, ты ненормальная. Як тебе датчик пришью, GPS, слышишь?
        - Привет!- улыбнулась я, умиротворенная и тихая, полная своих мыслей, от которых все в мире казалось мне в тот момент прекрасным- даже Свинтус. Он был сильно помят, неожиданно трезв и встревожен донельзя. Он бросился ко мне, как настоящий рыцарь, подхватил на руки и принялся целовать. Пожалуй, за всю нашу историю так называемых отношений это был самый романтический момент.
        - Нет, ну это ни в какие ворота! Ни одна нормальная женщина не будет вот так убегать. Ты же можешь заболеть! Это просто опасно, в конце концов.
        - Яне думала!
        - Это точно. Господи, и откуда только берутся такие ненормальные девушки! Ты хоть представляешь, как я извелся?
        - Представляю,- усмехнулась я.
        - Нет, ты не представляешь! Эй, гондола! Плывисюда, слышь!- крикнул он, жестами подзывая такси.
        Яне сопротивлялась. Нельзя было сказать, чтобы я была серьезна в своем намерении остаться на камнях Венеции навечно. Впрочем, трудно также сказать, что бы я стала делать утром, если бы Свинтус меня не нашел. Может быть, и осталась бы там в самом деле. Может, бросила бы разом весь свой опостылевший донельзя «бизнес», все свои планы, расчеты, обиды на жизнь и претензии к судьбе- и пошла бы бродить по Европе, пока меня не депортировали бы или не подобрали добрые люди.
        - Ятебя нашел! Даже не верится. Я думал, ты вообще пропала! Люля, как же ты могла вот так уйти? Это же чужая страна! Нет, ты совершенно меня достала!- говорил Свинтус, но от одного моего сонного присутствия рядом улыбка озаряла его опухшее лицо, и он был таким счастливым! Всю дорогу до отеля он кричал, что привяжет меня к себе и больше не отпустит никогда, что это просто безумие- вот так просидеть на улице всю ночь. Ичто он, кажется, меня любит по-настоящему, что никогда в жизни никого так не любил. Растрепанный и счастливый, он прижимал меня к себе со всей страстью, на которую был способен.
        Потом все вернулось на круги своя. Мне купили кольцо, браслет и три чемодана дизайнерских тряпок, которые я впоследствии успешно реализовала. Свинтус перестал капризничать и покупал все сразу, не рискуя со мной спорить. Но в глубине души я все же сожалела, что не осталась в Италии, не бросила все к чертовой матери. Ив самом деле, что мне было терять? Что может потерять человек, у которого и так все, что можно, уже отобрали? Вот разве что Дашку оставили.

* * *
        УДаши не было регистрации в Москве, не было полиса, но благодаря Агате это не явилось для нас проблемой. Отстояв очередь в регистратуре, мы наконец получили номер нужного нам кабинета в отделении гинекологии. От меня требовалось немногое- кивать и улыбаться. Яделала все больше механически, чем осознанно. Мне хотелось снова увидеть мужчину из парка. Или снова оказаться на камнях венецианской мостовой, что по какому-то странному внутреннему ощущению было практически одно и то же. Логики никакой- но странное желание становилось все сильнее. Венеция была далеко, однако усталый красивый мужчина был где-то здесь, в этом здании, он, похоже, в нем работал.
        - Деточка моя, ты должна мне поверить- ты делаешь то, что нужно,- говорила Марина. Поскольку я неожиданно стала молчаливой и бесполезной, она приняла удар на себя.- Доктора из гинекологии, может, будут тебе говорить что-то другое. Они должны, им положено говорить. Уних такая установка от правительства- они всех должны уговаривать оставить ребенка. Но тетя Агата тебе сказала все правильно, так что ты никого больше не должна слушать. Понимаешь?
        - Да.- Мы нашли отделение гинекологии, там по коридорам туда и сюда бродили женщины в халатах- беременные и не очень. Около кабинета врача стояла толпа. Беременные сидели, а небеременные стояли, так как стульев было маловато. Выражение унылой обреченности объединяло всех. Дверь в кабинет открывалась редко.
        Дашка отказалась садиться на освободившееся кресло. Потерянная и какая-то скукоженная, съежившаяся, она забилась в углу коридора и не показывала оттуда носа. Хотелось взять ее на руки и унести далеко-далеко. Вдальние страны, где никакие мужчины не смогут использовать ее и бросить. Бедный мой ребенок. Уехать бы с ней в Венецию, бродить бы вместе по миру. И танцевать.
        - Нас вызовут по фамилии,- добавила Марина.- Не должно быть долго.
        - Хорошо,- совершенно безразлично пробормотала Даша.
        - Ты вообще как?- Марина переспрашивала об этом Дашку уже раз в пятый, наверное.
        - Нормально,- бесстрастно кивнула она.
        Итут вдруг дверь кабинета, где располагалась персональная Дашкина инквизиция, открылась, и из нее вышел… ОН! Человек из парка! Усталый и расстроенный, растрепанный и высокий! От неожиданности я закашлялась и уставилась прямо на него.
        - Кто тут Твердая?
        Он задал вопрос так тихо, что его никто не расслышал. Кроме меня. Вопрос был задан в пустоту, он даже ни на кого не смотрел. Просто вышел и бросил в воздух свой вопрос, а я буквально подскочила, шокированная тем фактом, что он знает мою фамилию.
        - Мы! Это мы! Вот и доктор!- отозвалась Марина и повернулась к двери.
        - Марина?- человек из парка, усталый и без тени улыбки, удивленно взглянул на нее, а потом перевел взгляд на меня и удивленно вздрогнул.
        - Вы?- выпалил он взволнованно, хотя совершенно непонятно было, что имелось в виду под этим «вы». Потом добавил, отчего-то нахмурившись:- Это вы ко мне? Мне звонили только что из приемной.
        - Не я. Моя сестра,- сказала я, с трудом справляясь с собственным голосом.
        Врач замолчал в нерешительности. Мы снова смотрели друг другу в глаза. Марина что-то говорила о том, как нам повезло, что мы попали к Архипову- это была фамилия моего мужчины. Она откуда-то знала этого самого доктора, а мне было интересно узнать, чем он был так сильно расстроен там, в парке. Так интересно, что я чуть было не спросила об этом, но не успела - он ушел обратно в кабинет, бросив коротко Дашке, чтобы она заходила. Очередь отозвалась глухим недовольным гулом.
        - Надо же, Архипов!- пробормотала Марина ему вслед.- Ая думала, что он давно уже отсюда перешел в какую-нибудь частную клинику.
        - Почему?- задумчиво спросила я.
        Вблизи этот Архипов оказался еще лучше, чем из окна в парк. Не то чтобы красивее. Еще притягательнее, настолько интересное лицо, такие небрежные, грациозные движения рук… И взгляд какой-то осмысленный, человеческий. Утех мужчин, с которыми мне приходится пересекаться по «работе», таких глаз не было никогда.
        - Он просто отличный доктор. На самом деле. Мы вместе работали тут, еще до того, как я вышла замуж. Унего же руки золотые. Смешно звучит, но он гинеколог от бога! Но видишь, почему-то сидит здесь до сих пор. Хотя он-то уж, я уверена, мог бы устроиться и получше!
        - Значит, вы вместе работали?- переспросила я зачем-то, хотя на самом деле мне было интересно совсем другое. Женат ли он. Есть ли у него дети. Во сколько он заканчивает сегодня работать.
        - Мы, можно даже сказать, с ним дружили. Если мы дежурили вместе, он мне давал поспать, если не было наплыва экстренных больных. Мне кажется, я ему нравилась,- добавила Марина, и выражение ее лица стало мечтательным.
        Япочему-то почувствовала злость.
        - Так мне идти?- спросила Дашка, вставая со своего места.
        - Да, пойдем,- сказала я.
        Мы открыли дверь и прошли в кабинет. Внутри все было именно так, как я ненавижу. Холодные белые стены, странный химический запах, страшные вещи и приборы, назначения которых я бы никогда не хотела узнать. Содной стороны стоял стол медсестры. За другим столом сидел он и что-то писал.
        - Значит, вы пришли на процедуру?- спросил Архипов, посмотрев из-за бумаг на Дашу. Он старался не касаться меня взглядом, словно меня вообще не было рядом. Странно.
        - Да,- голос Дашки был еле слышен.
        - А что же вы так поздно?
        - Поздно?- удивилась я.- Еще и часа нет!
        - Я не об этом.- Архипов посмотрел на меня так, словно я была с другой планеты.- Яо сроках. Вы понимаете, что надо было бы еще месяц назад приходить. Почему же вы все тянете-то до последнего? Вы натощак?
        - Да, натощак,- кивнула Даша, побледнев.
        Яее понимала. Все вдруг стало таким реальным, и этот Архипов- разочарованный и злой, кажется, ненавидящий женщин, смотрел на нее, как на преступницу. Сегодня умрут все Дашкины мечты, и жизнь станет совсем реальной - останется только закрыть глаза, перенестись в воображении на мостовые венецианских улиц и танцевать.
        - Ну что ж…- пробормотал Архипов.- Милости прошу, раз уж вы все решили. Вашей сестре придется подождать снаружи, пока я вас осмотрю. Потом пойдете в отделение, вам выделят место в палате.
        Явышла из смотровой и почувствовала, как леденею от страха. Как я могла вот так все решить? Кто я такая вообще, чтобы решать человеческую судьбу? Кто дал мне это право, почему я оказалась в этом ужасном положении человека, который должен все решать! Почему никого вокруг, никогда никого нет вокруг, чтобы снять хоть какую-то малость груза с моих плеч, с моей души.
        Иведь это не Дарья преступница- это я. Архипов этот должен смотреть с презрением именно на меня. Это я привела сюда Дашу. Это я прекрасно знаю, как устроен мир и что почем. Это я поломаю ей все мечты и убедительно докажу, что все ее романтические бредни- именно бредни. Что бы он подумал, этот Архипов, узнав обо мне ВСЕ! Он бы стал меня презирать? Нет, не думаю. Скорее он бы вздохнул с огорчением, и на его лице появилась бы еще одна морщина. А усталость бы усилилась.
        Потому что он видит людей насквозь. От этого у него такой взгляд- он видит нас, ужасных, эгоистичных, трусливых и жадных людей насквозь. Он знает, что никто никогда не хочет ни за что отвечать и все всегда отказываются платить по счетам. Все приходят к нему за тем, чтобы он оплатил счета вместо них. Дверь в кабинет вдруг начала странным образом давить на меня, в коридоре почему-то пропал весь воздух.
        Яуверена, что он, Архипов, никого не осуждает и никому не желает зла. Вот только иногда, наверное… ему становится настолько невыносимо, что остается только бежать в маленький прибольничный парк и ронять лицо в ладони. Считать до десяти и снова возвращаться в реальность. Он бы хотел спасать, а не убивать.
        Все это мне вдруг так ясно, так мучительно понятно, что я задохнулась.
        Явдруг почувствовала, как что-то горячее обжигает мои щеки, стекает по моим губам. Слезы? Язабыла, что я вообще умею плакать. Разве что тогда, в Венеции- оплакивая свою судьбу. Асейчас что-то ужасное сдавило мне грудь. Яне была уверена, что смогу с этим жить дальше. Явстала, подошла к этой омерзительно серой двери и рывком открыла ее.
        - Эй, вы куда?!- спросила меня медсестра, еле заметная за горами каких-то бумаг.
        Япрошла во внутренний кабинет, где в углу, за ширмой стояла моя Дашка. Архипов стоял возле стеклянного шкафа. Когда я вошла, он резко обернулся и снова, в третий раз наши взгляды встретились.
        - Даша! Одевайся. Мы уходим!- скомандовала я, глядя ему прямо в глаза.
        Яничего не хотела ему говорить. Что тут скажешь? Если бы не здесь и не сейчас, а в другой жизни… Ябы подошла к нему и спросила, не хочет ли он, чтобы я оставила ему свой телефонный номер. Судя по тому, как он не может отвести от меня глаз, он бы обязательно принял мое предложение. Ичерез пару дней он бы обязательно позвонил и оказался бы свободен и неженат- в той, другой жизни. И я была бы не я, а та танцовщица из Венеции. Иу нас родилась бы дочка, и жили бы мы долго и счастливо и умерли бы в один день…
        - Даша, мы уезжаем. Ты поняла? Будем рожать.
        - Сейчас!- пискнула она из своего угла. Шуршание ускорилось, и через минуту Дашка вынырнула из-за ширмы, все еще бледная, но улыбающаяся до самых ушей.
        Глупый ребенок! Радуется!
        - Вы что творите, а? Ясейчас охрану позову!- заверещала подлетевшая медсестра, возмущенная до глубины души.
        Но мне было плевать. Архипов с изумлением смотрел на меня. Потом на его лице появилась легкая тень улыбки, не больше. Он ничего не говорил, но и глаз не отводил. Тогда высказалась я.
        - Зовите кого хотите,- рявкнула я, и медсестра отлетела. Она посмотрела на Архипова, потом снова на меня и вышла.
        - Значит, передумали?- пробормотал он и замер в нерешительности.
        Явдруг подумала: «Ачто? Кчерту все! Спрошу напрямую, дам телефон и пусть будет в моей жизни хоть один нормальный роман с живым человеком. Может же и на моей улице быть праздник».
        Он молчал долго, глядя на меня задумчиво и серьезно. То, что происходило внутри меня, было выше моего понимания! Но потом я вдруг почувствовала, как в кармане моих джинсов завибрировал телефон. Мелодия не мелодия, а имитация милицейской сирены. Свинтус счел этот рингтон забавным, а мне всегда было удобно знать, что звонит именно он. Всегда оставалось время для маневра- отвечать или нет, и если отвечать, то как именно, в каком тоне. Сирена взвыла очень вовремя. Перед моим мысленным взором вдруг возникло лицо моего любовника, и сразу стало понятно, что никакого праздника нет и быть не может. Дай бог мне Дашку отстоять. Аесли я начну творить глупости, то вместо бизнеса все кончится смертоубийством и травмами самой тяжелой степени. Свинтус из тех, с кем шутить нельзя ни в коем случае.
        Яотвела взгляд первой и спросила:
        - Мы что-то должны подписать?
        - Нет, не надо. Вы можете просто уйти и все,- ответил Архипов, ничего не прибавив.
        Лицо его помрачнело, он вернулся за свой стол. Он старался на меня не смотреть, но было видно, что это дается ему с трудом. Дашка же, наоборот, радостная и счастливая, подхватила свои вещи и выбежала из кабинета как ошпаренная. Ачерез несколько минут уже и я уезжала подальше от этих серых стен, стараясь не думать о том, что я творю и что делаю. Ничего хорошего, когда в жизнь вмешивается судьба. Для меня во всяком случае, это точно.
        Глава 9, в которой мы воротим нос от пафосного супа (850руб. за порцию)
        Я плохая и злая. Это не самокритика и не самобичевание, это простое признание существующего положения вещей. Яплохая, потому что я поддельная и фальшивая, как китайские кольца- я только блещу и переливаюсь фальшивым лоском, а в глубине души я все та же хмурая тощая девчонка из Ростова-на-Дону, ненавидящая все и вся. Яплохая, потому что с некоторых пор, с самого детства у меня не имелось ни чести, ни совести, ни желания о них горевать. Разве можно печалиться о чем-то, чего никогда не было?
        Иеще я плохая, потому что у меня больше не было ни мечты, ни цели, ни желаний, кроме разве тех, которые могут быть удовлетворены с помощью чужих денег.
        Язлая, потому что я ненавижу. Это чувство- комплексное, искреннее и глубокое, чем-то даже сродни любви, настолько оно сильное и крепкое. Сложно сказать, что или кого именно я так ненавижу. Яненавижу все, что случилось со мной в жизни, все проблемы, которые свалились на мою голову, ненавижу несправедливость, ненавижу, когда мне говорят, что нужно делать, но при этом ненавижу необходимость решать все самостоятельно. Яненавижу себя и ненавижу других людей. Иногда я ненавижу сильнее, иногда забываюсь, и ненависть засыпает где-то внутри меня до поры до времени.
        Так или иначе - я ненавижу и злюсь, но уже давным-давно научилась жить с этими чувствами в мире и согласии, ни о чем не жалея, никого не призывая и не плача. Бриллианты - лучшие друзья девушек после простых золотых слитков и счетов в банках. Уменя были именно такие друзья, я не была одинока, а больше мне никто не был нужен.
        Моя машина летела по Ленинскому проспекту, пробок не было- середина дня. Врадиоприемнике играла песня «Нас не догонят», я улыбалась, но улыбка моя была плохая и злая. Чем дальше я отъезжала от больницы, тем злее я становилась, тем плотнее сжимались мои губы. Дашка сидела рядом, буквально вжавшись в сиденье автомобиля, и молчала, парализованная каким-то священным ужасом. Скорее всего, она никогда в жизни не ездила на таких скоростях. Молодые люди из Ростова ее могли катать максимум на мотороллере. Машины там были только у самых приблатненных, тех, что покинули ПТУеще на первом курсе, сделав выбор в пользу карьеры в криминальных организациях. Такие, конечно, могли и на угнанной «Вольво» покатать, но Дашка была слишком молода, слишком романтична для того, чтобы общаться с местным блатняком. Странным образом Дашка умудрялась жить среди самого грязного отребья (прежде всего я имею в виду нашу матушку, конечно) и не запачкаться при этом. Икак это она умудряется никого не ненавидеть. Яльстила себя надеждой, что она такая хоть немного от того, что у нее есть я. Всегда была. Уменя же не было никого.
        Спидометр показывал сто сорок километров в час. Иногда приходилось выезжать на встречную полосу, чтобы не снижать скорость. Я была настолько зла и плоха сегодня, что даже хотела каких-нибудь проблем. Чтобы меня остановили, чтобы заставили дышать в трубку, а я бы всех послала, швырнула бы влицо постовому свои документы и уехала бы, предварительно пообещав ему увольнение - достаточно было сообщить Свинтусу о своей проблеме. Мне нравилось так делать, это бодрило сразу и Свинтуса, и меня.
        - Знаешь, если мне сейчас не отдадут права, я вечером никуда с тобой не пойду. Ты хотел в гости? Так и иди один, если не можешь даже сделать так, чтобы меня не останавливали! Что? Номера твои крутые, видимо, недостаточно круты. Да! Скажи это человеку под номером 22935-43- он говорит, что лишит меня прав на полгода. Да, встречка. Но тут пробка! Ичто мне делать?
        - Ясейчас приеду и разберусь,- обреченно вздыхал Свинтус.
        - Приезжай, а я уезжаю без прав. Мне тебя некогда ждать, у меня маникюр!- Да, я любила выкидывать такие штучки.
        Не знаю, как, но права возвращались ко мне всегда- через пару часов. Иногда это сопровождалось лекциями, что вытаскивать меня из ДТП не будут и что встречку придумали не для того, чтобы по ней ездить, тогда я начинала требовать себе мигалку и шофера. Таких полномочий у Свинтуса, видимо, не было. Аон очень не любил, когда что-то было не в его власти. Я же такие моменты коллекционировала и трепала ему нервы время от времени.
        - Ты хочешь есть? Ты же с утра ничего не ела!- крикнула я Дашке, умело выруливая среди разделительных ограждений. Пару раз невнимательные водители со встречки еле успевали уклониться от меня в самый последний момент. Кто не спрятался- я не виноват. То есть не виновата. Так что для всех будет лучше не попадаться мне сейчас под руку или скорее под колеса.
        - Юля! Меелня ждвоыд!- пробормотала в ответ что-то неразборчивое Дашка, продираясь сквозь грохот моих прекрасных, премиум-класса, колонок.
        - Что?- крикнула я.
        - Меелня джвоит!- снова ничего не разобрать.
        Ткнув пальцем в приборную панель, я отключила музыку и свернула в первый же переулок. Руки дрожали.
        - Что?- рявкнула я зло, хоть и не хотела на самом деле пугать Дашку. Просто… все происходящее меня саму напугало до чертиков.
        Дашка побледнела и принялась, неуклюже барахтаясь, отстегивать ремень безопасности.
        - Мне надо выйти!- пробубнила она сквозь зубы.
        Яударила по тормозам, и Дарья чуть не впечаталась в лобовое стекло. Ой, как же я была зла. Припарковалась прямо на пешеходном переходе- из вредности и еще потому, что мне все можно. Такая у меня должность. Ради чего еще есть смысл становиться любовницами таких, как Свинтус?
        - Куда тебя несет?- раздраженно спросила я, но сестренка уже выскочила из автомобиля, и все стало понятно. Скрючившись в три погибели, она застыла над пожухшим, утратившим цвет газоном. Ее вырвало. Потом еще и еще. Яприкусила губу. Яеще не успела привыкнуть к тому, что моя Дарьяна, моя синеглазая хохотушка беременна. Это были совершенно незнакомые, пустые и лишенные смысла слова. Беременна. Что? Как это? Какая связь между появлением на земле человека и этой скрюченной в три погибели девочкой, которую только что вытошнило на газон?
        Но главный вопрос, который следовало бы хорошенько обдумать,- это «что делать»! Что нам теперь делать, когда этот суровый и неприглядный мир вот-вот готов обрушиться на ее наивную голову. Беременна! Ия ничего не смогла с этим сделать! Ясама, своими руками обрекла ее на нищенское прозябание на задворках жизни! Язабрала ее от врача- ведь все уже было сделано и почти кончено, все вопросы были решены.
        - Прости,- пробормотала Дарья, заползая обратно в машину.
        Ястояла, не заглушая мотора, но и не трогалась с места. Мы помолчали, потом я посмотрела на нее. Она была маленькая, бледная, даже какого-то зеленого цвета.
        - Это ты прости. Надо было тебя сразу же у больницы покормить. Мне просто хотелось…
        - Убраться оттуда подальше?- эхом продолжила Дашка.- Мне тоже. Просто жуткое место.
        - Да уж…- согласилась я.
        Мы помолчали. Потом я посмотрела на нее и спросила, что бы она хотела съесть. Мой-то желудок плевать хотел на голод- я легко могу неделю существовать на литре минералки.
        - Как сказать. Ядумаю, что могла бы съесть кусок сала, хотя когда я о нем думаю, мне одновременно хочется его и хочется опять… ну, на газон. Или вот мороженое. Если бы тут продавали фруктовое, такое, на деревянной палочке. Или еще селедку. Или сало, которое заморозили.
        - Так, вкусы беременных женщин мне понятны, но тебе немедленно нужно съесть что-то человеческое. Картошку с котлетой и чаю выпить, что ли,- отрезала я.
        Не успела я договорить, как Дашка вдруг снова выскочила из машины. Стеми же целями, задачами и результатами. Ятерпеливо подождала, потом подала ей влажную салфетку.
        - Ячто-то не уверена, что смогу сейчас съесть. А при слове «котлета» меня просто скручивает.
        - Араньше тебя так тошнило?
        - Ну… иногда. Нет, я думаю, что меня просто в машине укачало. Утебя такой… стиль вождения… немного непривычный.
        - Троллейбусы ездят по-другому?- усмехнуласья. Дашкины красные губки тоже растянулись в улыбке.
        - Ага. Троллейбусы не так гоняют.
        - Это потому, что у них рога,- с умным видом пояснила я.- Все, что имеет рога, это отстой. Нет, поесть тебе все-таки придется. Тут должно быть полно пристойных кабаков, где дают еду, подходящую беременным.
        - Мороженое сало?- с надеждой спросила Дашка, и глаза ее снова заискрились.
        Мы аккуратно добрались до места, причем по дороге я как-то растеряла и половину моей злобы. Дашка заставит подобреть кого угодно.
        Ресторан нашелся буквально через пару поворотов. Тяжелые портьеры, дубовые столы и затемненные уголки были призваны придать этому месту некое подобие элитности или утонченности, но дизайн безбожно устарел, официанты безнадежно запаздывали, меню несли медленно и к довершению всего тут не было разделения залов на курящие и некурящие, так что сильный и неприятный запах пепельниц пропитал все. После посещения таких мест необходимо немедленно отдавать в химчистку свою одежду. Ябы ушла сразу, но Дашку нужно было хоть немного привести в чувство, а кроме того, разговор нам предстоял непростой, и какая разница, где его вести.
        - Сначала напитки закажете?- спросил официант, когда наконец соизволил до нас добраться. Причем свой вопрос он обращал только ко мне, игнорируя Дарью.
        - Мы подумаем, а вы пока нам принесите минералку с лимоном- только вымойте лимон сначала, не пихайте в стакан грязным.
        - Конечно, обязательно.
        Услужливый паренек с прыщами на лице, в белой форменной рубашке и зеленом фартуке сделал пометку в блокноте, но по выражению его лица я поняла, что информацию он пропустил мимо ушей. Янахмурилась.
        - Послушайте меня внимательно. Эта девушка, вы ее видите? Отлично! Она беременна, ей никак нельзя ваших бактерий. Если что- вы лично будете отвечать. Вас как зовут?
        - Сергей,- пробормотал официант, немного растерявшись.
        - Фамилия?- продолжила я допрос.
        - Баранчиков,- еще тише ответил он.
        - Так что, Сергей Баранчиков, проследите, чтобы лимон помыли? Да? Мы можем на вас рассчитывать? А то ваш повар нарежет лимон да и бросит вбокал как есть. Неизвестно еще, где эти лимоны лежали.
        - Не волнуйтесь, все помоем,- еще раз заверил нас Сергей, на этот раз очень и очень искренне. Чтож, пусть старается. Его беготня будет с лихвой оплачена чаевыми.
        - Ну, ты решила, что будешь?- спросила я сестру, которая то бледнела, то краснела- никогда и никто до этого не говорил вслух о ее беременности, особенно в присутствии совершенно чужих людей. Да, вот еще- я забыла сказать, я не только злая и плохая, я еще черствая и нетактичная. Японятия не имею, как на самом деле управляться с беременными девочками. Что им говорить, а что нет. Ятолько знаю, как управляться с мужчинами. Но тут эти знания были неприменимы.
        - Юля, я вообще могу воду без лимона выпить!- вступилась за официанта Даша.- Ялимоны не люблю.
        - Тебе нужны витамины.- Ия, поймав правильную мысль, жестом вернула официанта обратно.- Нам еще по стакану какого-нибудь апельсинового фреша. Только свежевыжатого. Ок?
        - Ок.- Официант убрался восвояси, а мы остались сидеть и пялиться друг на друга. Дашка покусывала губку. Потом спросила тихо-тихо:
        - Апочему мы уехали? Ведь доктор сказала, что это опасно- в моем возрасте рожать.
        - Доктор сказала?- переспросила я со злостью.- Доктор?!
        - Ну да. Яничего не понимаю. Она что, ошиблась?- Дашка побледнела и глаза ее наполнились слезами.- Что происходит? Почему ты меня забрала?
        - Ты что, не рада? Ты же хотела рожать? Ты что, передумала?- Ясмотрела на нее в упор.
        Дарья отвела взгляд и прикусила губку.
        - Нет, ты что. Не передумала, конечно. Только… мне так страшно.
        - Это и правильно. Тебе и должно быть страшно,- согласилась я.- Ия сейчас скажу тебе то, что напугает тебя еще больше. Ты должна понять, я делаю это для твоего же блага. Раз уж ты приехала комне, ведь ты не просто так приехала именно сюда,да?
        - Да…- еле слышно шепнула она.
        Принесли воду с лимоном. Молодец Сережка Баранчиков. Яулыбнулась ему, и он выдохнул. Сразу понятно, какие разные тут ходят клиенты, как много проблем они могут создать для отдельно взятого официанта. Еще бы, в кафешке, где стакан воды вам подают почти за десять евро!
        - Что бы ты делала, если бы не нашла мой адрес? А? Ведь это было случайностью, практически чудом. Иведь я- это единственный выход в твоем положении, разве не так? Я так и вижу, как ты сообщаешь «радостную» новость нашей общей матери, если бы только нашла минуту просветления в ее традиционном анабиозе. Она же по-прежнему в анабиозе, да? Круглые сутки?
        - Она больной человек.
        - Определенно больной,- не стала я спорить.
        Только, в отличие от Дашки, я не считаю это смягчающим обстоятельством. Кто-то должен быть виноват в том, что наша мать- больной человек, больной алкоголизмом и еще черт знает чем, таскающийся по каким-то злачным местам и отказывающийся принять любую помощь, кроме денежно-алкогольной. Кто виноват в том, что она отказывается от помощи врачей и уносит из дома мало-мальски пригодные к продаже вещи? Точно не я и не Дашка. Баба Зося, которая пожинает всю жизнь плоды материной
«болезни»? Государство? Вот уж нельзя найти более бессмысленного виновного, ответственность которого не наступает никогда.
        - Она бы очень обрадовалась, узнав, что я жду ребенка,- вступилась Дашка.
        - О да! Она бы была рада, ты бы была рада. Все были бы рады, кроме меня и, как я понимаю, счастливого папаши, который ничего не знает о своем счастье.
        - Он не виноват!- крикнула Дашка.
        - Конечно!- язвительно улыбнулась я.- Он не виноват, мать не виновата, ты уж тем более- у тебя же случилась большая любовь, да? Акто из вас задумался над тем, как вы будете дальше жить? Только мне это интересно? Ты хоть понимаешь, что ждет тебя дальше? Баба Зося- она захочет тебе помочь, но она старая, совсем старая. Что она сказала тебе?
        Даша отвела глаза.
        Язнала, что могла сказать баба Зося. Она наверняка сказала Дашке то же, что когда-то сказала и мне, когда я, размечтавшись о своей счастливой звезде, собралась уехать в Москву: «Решай сама, деточка».
        - Может, она сказала тебе какую-нибудь глупость из серии «Раз ты его любишь- значит, все будет хорошо». Или «Раз Бог дал ребеночка, он и денег на него даст, не забудет»?
        О, когда говорят такое, я обычно начинаю громко хохотать. Истерически и при этом бурно аплодировать. Вот уж чушь первостатейная.
        - Но разве это не так?!- Дашка залпом допила свой стакан с водой и зло уставилась на меня.
        Хороший признак. Злость- это как раз то чувство, которое может помочь ей выстоять. Ясклонилась к ней ближе и тихо заговорила:
        - Слушай, деточка моя, очень внимательно. Яне стану говорить тебе того, что собираюсь сказать, дважды. Наш мир устроен очень специфически. Тебе придется прямо здесь и сейчас все понять и без разговоров. Доктор, моктор- все это не важно, все это- декорации. Ты должна, милая моя Даша, раз уж ты хочешь поскорее стать взрослой, ты должна начать видеть все в сути и проникать в глубину вещей.
        - Что ты имеешь в виду? Какая суть вещей?
        - Суть в том, что наш мир - это мир хищников. Всем на всех наплевать. Никто никого не любит. Все думают лишь о себе и все хотят только денег.
        - Ну что ты! Не все такие!- Дашка вскочила и покраснела.
        Какая она у меня выросла хорошенькая. Не тощая жердь с тряпками от кутюр на плечах, а нормальная, среднего роста, румяная и округлая девушка, которую так и хочется обнять и прижать к себе.
        - Конечно, не все. Но те, кто принимает решения,- только такие.
        - Ты просто заработалась. На самом деле ты так не думаешь. Просто мы слишком на тебе висим, вот ты и устала. Юлечка, ну что ты. Люди хорошие. Илюбовь есть, это точно. У нас вот в соседнем доме приехала семья - мама, папа и четверо детей. Знаешь, как они друг друга любят! Знаешь, как они счастливы! Просто тебе не хватает чего-то тут, в Москве этой. Еще бы, жить на такой верхотуре- там же и воздуха-то не остается.
        - Даша, я не просто думаю, что все такие. Яи сама такая. Какая же ты у меня наивная!- я всплеснула руками. Официант принес наши соки.- Не хочешь видеть правды? Хочешь всю жизнь прожить с закрытыми глазами, как живут почти все?
        - Да что такое эта твоя правда?
        - Ну уж точно не то, что тебе в школе говорили,- вздохнула я.- Правда - что докторша сегодня говорила тебе то, за что ей заплатили денег. Хочешь знать, сколько? Тысячу долларов.
        - Сколько?- ахнула Даша.
        Ее, как ни странно, больше поразила сумма, а не сам факт.
        - Иведь ты ей поверила, моя дорогая,- поддела ее я.- Ты, прилетевшая в Москву на крыльях любви к неизвестному мальчику, полная любви и надежд, была тут же опутана сетью. Иесли бы я не передумала, сейчас ты уже отходила бы от наркоза. Ну что, разве ты сама решаешь хоть что-то в своей жизни? Ты можешь в чем угодно убеждать себя, но сегодня все решали я и мои деньги.
        - Ты… ты подкупила ее? Но зачем? Чтобы не тратиться на моего ребенка?- дошло наконец до моей сестры. Дошло, и лицо ее перекосилось от ненависти и ужаса.
        - Не совсем так. Ясделала это, чтобы защитить тебя.
        - Меня?! Зачем меня спасать? Разве я просила меня спасать?
        - АРАЗВЕ НЕТ?!- громко крикнула я. Ее перекошенное от ярости лицо меня полностью устраивало.- Разве ты не приехала ко мне безо всякого приглашения, не образовалась на моем пороге, чтобы я решила все твои проблемы?
        - Нет! Ятолько…
        - Только что? Хотела, чтобы я нашла тебе твоего Юру? Не ври ни себе, ни мне! Ты просто растерялась, ты одна, у тебя нет денег, тебе нет даже восемнадцати лет. Тебе негде жить. Утебя нет никакой профессии, ты живешь много лет на мои деньги. И ты приняла единственное верное решение и приехала к единственной хищнице в нашей родовой ветке- ко мне.
        - Ты не хищница. Ты… ты наговариваешь на себя.- Даша села обратно на стул, испугавшись того внимания, которое мы начали привлекать.
        - Я? Я наговариваю на себя? Ты так думаешь?
        - Да! Язнаю тебя! Может, ты и хочешь считать себя такой вот стервой, но я-то тебя знаю! Иты не такая!
        - Акакая? Что ты обо мне знаешь? Что я экономист, что я работаю в Москве, что я подарила тебе швейную машинку. Да уж, немного. Хватит витать в облаках и идти на поводу у чужой воли! Если бы ты хотела сама рожать, если бы твердо это решила- разве бы притащила я тебя к Агате? Разве ты дала бы ей себя уговорить? Ты не держишься за свои решения, моя дорогая. Тебя легко напугать, моя дорогая. Ты веришь всему, что тебе говорят. Ты думаешь, что люди добрые.
        - Но ведь они добрые. Ты- добрая! Подруга у тебя- добрая!
        - Подруга? Ты про Маринку, что ли, говоришь?!- Тут я не удержалась и расхохоталась в голос.- Да мы с Маринкой этой злее всех чертей в этом чертовом городе. Ни черта ты меня не знаешь.
        Яотсмеялась, щелкнула пальцем (официант подбежал молниеносно) и заказала нам какой-то еды- самой дорогой и замороченной, из меню шеф-повара. Так всегда проще- не надо думать, выбирать, тратить время. Лучше сразу брать какой-нибудь самый дорогой и пафосный суп. «Две порции пафосного супа, пожалуйста. Скреветками размером с мой кулак. Или даже со Свинтусов». Даша сидела как в воду опущенная и молчала. Тогда заговорила я.
        - Знаешь, почему ты сидишь тут со мной? Только по одной причине- потому что ты моя сестра. Не потому, что я добрая, а потому, что ты- моя единственная семья. Асемья- это святое. Вопросы крови- самые важные, и их еще никто не отменял. Но не будь никогда сентиментальной, Даша. Хочешь стать взрослой? Хочешь родить этого ребенка? На самом деле этого хочешь? Заучи, как молитву- никогда ни за что не верь людям. Никому. Даже мне.
        - Но почему?
        - Потому что я- злая и плохая. Ивсе здесь- злые и плохие. Все хорошие- они пьют по подворотням, как наша мамочка. Авыживают только злые и плохие. Иты должна научиться быть плохой и злой, если хочешь выжить. Если хочешь, чтобы выжил твой ребенок и чтобы его детство не было таким, как у нас с тобой.
        - Уменя было нормальное детство!- выпалила Дашка и густо покраснела.
        - Ау меня- нет. Потому что у меня, уж извини, еще не было меня. Ау тебя была я. Иу твоего ребенка буду я, и в этом ваш счастливый билет. Но ты должна делать все, что я скажу, и в точности так, как я скажу. Моя жизнь сложна и не слишком законна, и ты не должна мне ничего испортить.
        - Не слишком законна?- протянула Даша и испугалась.
        Тут я сочла возможным вскрыть карты.
        - Яживу с мужчиной, который женат…
        - Но ты и раньше говорила об этом. Это не страшно, да?
        - Которого не люблю. Я живу с ним только из-за денег. Он занимает довольно высокий пост в нашей системе, он борется с коррупцией, и небезуспешно. Ая при нем, любовница, дорогой товар, которым он хвастается перед друзьями.
        - Может быть, он тебя любит!- Как за последнюю надежду, она уцепилась за призрак любящего Свинтуса.
        - Он меня любит, да. Спать он со мной любит. Любит, как на меня смотрит его шеф. Любит, потому что я на двадцать лет его моложе и потому что я хорошо умею любовь его подогревать, не давать его огню погаснуть. Это, моя милая, целое искусство- заставить мужчину потерять голову. Ятебя научу, если захочешь.
        - У меня есть Юра, это мне не нужно.
        - Ах да, Юра. КЮре твоему мы еще вернемся. Апока еще немного обо мне. Итак- я содержанка, причем дорогая, можно сказать, даже эксклюзивная. Но все равно в моей жизни крайне много есть от проститутки. Свои правила. Клиент всегда прав. Клиента можно поменять только на другого клиента. Мой товар- комплексный продукт, имидж. И в этом имидже, дорогая сестричка, сказать по правде, нет ни слова правды. Мой так называемый гражданский муж человек щедрый и для моего дела подходящий идеально. Только вот проблема- он обо мне тоже ничего не знает.
        - Как это?- опешила Дарья.
        - Авот так. Он живет с тем образом, который был наиболее востребован и продан ему за хорошие деньги. Как на аукционе, понимаешь. Для него я- избалованная студентка, истеричка с утонченным вкусом, из хорошей семьи. Деталей много, и тебе они, в общем, ни к чему. Главное, что между этим миром и тем, из которого ты ко мне приехала, нет ничего общего. Разве что это слово «экономист», оно удобно легло в обе истории.
        - Юля! Что ты такое говоришь!
        - Ачто я такого говорю? Ты же хотела правды? Вот тебе правда! Это и есть моя работа- жить со Свинтусом. Работа как работа, и оплачивается складно. Хватает на все, и на твоего ребенка хватит. Если ты, конечно, не побрезгуешь теперь и не выскочишь из этого кабака со словами: «Яникогда больше не желаю тебя видеть, презренная шлюха». Сдругой стороны, ты должна подумать хорошенько, прежде чем крикнуть такое. Денег у тебя нет. На что ты собираешься ребенка одевать, кормить? Авдруг ребенок заболеет, ему потребуется реальная медицинская помощь, а не та, что полагается по системе страхования. Агату не забыла? Неужели ты захочешь лечиться у таких врачей?
        - Нет!- вскрикнула Дашка.
        Принесли суп с креветками, но ни одна из нас к нему даже не притронулась. Кажется, у Дашки тоже пропал аппетит. Япродолжила:
        - Или, предположим, ты принесешь в дом коляску, а мать ее пропьет. Или ты получишь деньги от государства, на которые сможешь купить себе и ребенку овса. Положены же малолетним матерям-одиночкам какие-то копейки! Так мать эти деньги украдет. Аесли, не дай бог, не станет бабы Зоси? Ты же не сможешь даже на работу выйти! Или придется ребенка отдавать в ясли, где его не будут кормить и он начнет болеть чем-нибудь страшным. Ты этого хочешь? Ты об этом думала? Ты хоть один вопрос себе задала или только думаешь о своей большой любви к какому-то Юре! Юре!- я фыркнула и залпом допила воду. Подумала было, а не заказать ли мне что-нибудь покрепче, но вообще-то во мне и так хватало адреналина.
        - Юля, но ведь как-то люди живут!- растерянно пробормотала Даша.- Не все же вот так, как ты…
        - Как я? Ода. Чтобы жить, как я, нужно уметь и знать очень многое. Нужно уметь одеваться, уметь себя подать. Нужно быть профессионалом своего дела, хоть в твоих словах и прозвучала изрядная доля презрения ко мне и к моему делу!- горечь вырвалась, хоть я и не хотела этого. Мне всегда было плевать на то, что думают обо мне окружающие, но на Дашку я так плюнуть не могла. Она замолчала и принялась помешивать ложкой желтый кремообразный суп, который, как мне показалось, она явно не сочла за съедобный. Да уж, не борщ. Потом вдруг вскочила со своего места и бросилась ко мне, обниматься, конечно же. Итут же расплакалась.
        - Ты прости меня. Юля, прости. Простишь? Ядура, дура полная. Конечно, я никак не могу тебя осуждать. Через что ты прошла, кто знает? Никто! Ия тебе за все, за все благодарна.
        - Дашка, прекращай. Прекращай, не то я и сама разревусь, а у меня макияж, между прочим.- Япыталась делать вид, что мне все это совсем не важно, но слезы снова жгли меня изнутри. Какой-то странный день.
        - Никто не может тебя понять лучше меня. Юля, да ты герой, да!- Дашка улыбнулась и чмокнула меня в щеку.- Люди должны тебе медаль дать.
        - Люди?- хмыкнула я.- Да уж. Стадо, которое несет течением, и никому не приходит в голову хотя бы задуматься, куда именно. Не нужна мне никакая медаль. Пусть нас с тобой только оставят в покое. Все в мире этих людей происходит случайно. Случайно рождаются, случайно оказываются в старой засранной квартире- вдесятером. Случайно устраиваются на работу, выбранную тоже случайно. Случайно женятся, обязательно разводятся. Остаются без денег - голодают. Дети голодают, понимаешь? Случайные дети- это неправильно. Дети должны рождаться у тех, кто может себе это позволить. Тогда и жизнь будет легче.
        Я говорила и говорила, а Дашка слушала, и лицо ее то темнело, то светлело, то глаза затуманивались слезами. Яне помнила, чтобы хоть раз в жизни я говорила с кем-то так, как в том кафе со своей беременной сестрой. Японимала, что в чем-то она внутренне не согласна со мной. Японимала, что с годами ей все же придется со мной согласиться.
        - Но ведь бывает так, что люди счастливы,- вдруг спросила она.
        - Бывает,- согласилась я.- ВГолливуде, всякие звезды.
        - Юля, но ведь ты красивая- как с картинки. Ихорошая, добрая… внутри. Почему ты не можешь встретить достойного мужчину, полюбить его и жить с ним счастливо?
        Явздрогнула и вспомнила усталого доктора, сидящего на скамейке больничного сквера. Почему я не могу быть счастливой? Простой ответ: «Потому что так получилось!»- куда от него денешься. Те, кто мог бы быть мне интересен, не смогли бы мне дать того, без чего я отказываюсь существовать. Да-да, я говорю о деньгах. Ябы не хотела жить впроголодь снова. Иработать, как это делает, к примеру, Агата, я тоже не хочу. Почему-то мне кажется, что то, чем я занимаюсь, все равно несоизмеримо лучше, чем брать деньги за незаконные аборты. Или за законные, что еще хуже.
        - Ну, суди сама,- вздохнула я.- Яже как потемкинская деревня- все напоказ и все- липа. Знаешь, сколько раз я это видела- как мужчины бегут за мной толпами, но не за мной, а за той, другой- красивой и капризной, а какая я на самом деле, всем все равно. Все думают только о себе, и хотят, чтобы я была именно такой.
        - Что-то еще? Может, десерт?- спросил подошедший официант.
        Яотвернулась и замолчала. Дашка спросила у него, есть ли у них в меню сало.
        - Сало?- опешил официант.
        Япокачала головой. Черт, сейчас же пойду и куплю ей пармской ветчины- пусть отрывается ребенок. Кажется, на сегодняшний день с нее хватит.
        - Принесите счет.
        - Сейчас.- Официант исчез, а я повернулась и посмотрела на сестру. Она сидела молча, немного подавленная.
        - Ты его совсем не любишь?- переспросила Даша после некоторого раздумья.
        - Кого?
        - Ну… своего этого, Свинтуса? Он тебе хотя бы нравится? Ну, ведь это же невозможно, да, жить с тем, кто даже не нравится.
        - Японимаю, сестренка, тебе стало бы легче, если б я сказала, что это любовь. Ради любви можно на все пойти, верно? Ис женатым мужчиной жить, и вообще- это хорошее объяснение для всего. Нет, моя милая. Ядолго его искала, выбирала, ловила- именно такого, взрослого, под пятьдесят, старше себя на двадцать лет. С одышкой, с хорошей должностью, с бычьими представлениями о жизни и о месте женщины в этой жизни. Вытягивать из него деньги, быть его содержанкой- это моя работа. Нравится ли он мне? Не знаю, я как-то не задумывалась. Наверное, в чем-то он не так уж и плох. Вряд ли он мог быть другим. Он- полноценный продукт своей системы, и я тоже.
        - Значит, все в мире либо продаются, либо покупаются?
        - В общем, да,- согласилась я.
        Сестра быстро все схватывала, практически на лету.
        - Ты вообще не веришь в любовь?
        - Почему?- пожала я плечами.- Я люблю тебя. Ты моя сестра, мы связаны с тобой узами крови, я помню тебя, когда ты еще даже ползать не умела. Я люблю и всегда буду тебя любить. Яна твоей стороне. Поэтому я все это тебе рассказываю, хотя ты можешь представить, как я рискую, говоря тебе все это.
        - Почему?- удивилась Даша.
        - Согласись, что теперь ты можешь сделать эту информацию доступной для многих. Понимаешь, что это было бы довольно-таки чувствительно для меня. Но я уверена, что ты не сделаешь того, что может мне навредить.
        - Никогда!- убежденно сказала Дашка.- Мы же вместе, да?
        - Это точно, мы вместе. Итеперь перейдем к делу,- сказала я.- Раз уж мы здесь и решили рожать.
        - Мы решили, да?- вытаращилась на меня Даша.- Все-таки будем? Ура!
        - Да, теперь мы это решили. Ты вообще, моя девочка, если хочешь чего-то в жизни добиться, должна уметь принимать решения и придерживаться плана. Ну как же это какая-то старая ведьма в белом халате смогла тебя в три счета переубедить?
        - Она меня напугала!- призналась Даша. Потом вдруг, вспомнив о чем-то, подняла голову:- Слушай, а Марина твоя, ну, которая подруга. Она тоже, как и ты? Содержанка?
        - Ну, можно сказать и так,- рассмеялась я, и в исчерпывающих выражениях дала моей сестре пояснения относительно того, какие отношения связывают меня и респектабельную замужнюю женщину Марину Москвитину.
        - Не может быть!- воскликнула Дашка, как только я закончила свой рассказ.
        Яулыбнулась и ничего не ответила.
        Часть вторая
        Тетя Мотя
        Глава 10, в которой я нахожу возможным (только под давлением Свинтуса) нанять домработницу (за 2000 $ в месяц, с проживанием)
        Если подойти к вопросу с умом- заметьте, к любому вопросу,- то можно найти и его решение, и пути воплощений этого решения в жизнь. Если две женщины, две сестры пришли к единому мнению, что им нужен ребенок и они хотят его родить, тогда кто этому сможет помешать? Ктому же дело это было хорошим и правильным - принести новую жизнь в наш грешный мирок. Ине просто принести, но и обеспечить, дать ему все то, чего сами мы были лишены. Араз уж это дело хорошее, то от него наша карма только очистится и улучшится.
        Это все было Дашкино мнение и Дашкины разговоры. Явообще не могу сказать с уверенностью, что верю в карму. Или даже в какие-то ее части. Вся моя жизнь- сплошная антикарма. Еще до того, как я успела существенным образом нагрешить, карма уже наказала меня по полной программе. Что это было в таком случае? Превентивная мера? Карма заранее знала, что я стану падшей женщиной, и наказала авансом? Глупости все это, и карма - всего лишь сказка, при помощи которой управляются с людьми. Мораль, которая удерживает абсолютное большинство людей, хороших, заметьте, людей, от того, чтобы встать и забрать все, что им причитается, или даже немного больше. Нет, нельзя! Что ты, ты же карму испортишь!
        - Ну да, ну да. Ты тут еще подумай, чем можно мне карму отполировать. Ато я сколько лет живу, а карма-то не чищена!- смеялась я над Дашкой, в то время как она изо всех сил пыталась мне все это объяснить и придать всему какую-то позитивную и хорошую окраску. Ябыла у нее, кажется, записана в несчастные страдалицы, которой все и вся прощается по первому свистку. Отличная психологическая тактика.
        - Утебя прекрасная карма. Ты уже за все заплатила сполна.
        - Не сомневаюсь. Даже знаю, сколько в долларах США. Каждый год на чистку кармы я трачу бешеные деньги. Атакже на пилинг кармы, на ее подтяжку и отдельно на карма-фитнес. Нет, честное слово!
        - Шути-шути. Ая вот возьму и тебя поцелую!- грозилась Дашка.
        От того, как гениально и просто я разрулила наш вопрос, она готова была носить меня на руках, если бы ей, беременной, разрешалось поднимать тяжести. Ярешила, что Дашка должна остаться со мной в Москве. Во-первых, я осознала, как сильно я скучаю по собственной сестренке, и теперь, когда она в таком интересном положении и ей постоянно нужны внимание и помощь, логично было бы держать ее поближе. Во-вторых, что-то я как-то сомневалась, что, если ее отправить обратно в Ростов-на-Дону, она будет счастлива. Мамочка кому угодно может испортить беременность. Да и за денежные вложения тогда нужно будет волноваться. В-третьих, и это главное, тут, в Москве, были хорошие врачи и вообще медицина. Яговорю, конечно, не про Агату. Но определенно здесь мы могли подобрать кого-то, кто смог бы нам помочь пережить беременность, о которой никто из нас ничего не знал.
        И, в-четвертых, я сама не могла до конца этого понять, но почему-то я хотела этого ребенка, я хотела быть рядом с ним и с Дашкой, ужасно хотела пойти на УЗИи посмотреть, как там бьется маленькое сердце. Явидела, как это должно быть, по телевизору в сериалах. Может быть, правы психологи, и биологические часы тикают у всех, даже у таких стерв, как я? Втаком случае этот ребенок мог удовлетворить мои инстинкты - ведь своего ребенка я рожать не собиралась. От кого? От Свинтуса, что ли? Не дай бог, ведь после такого он может меня и замуж позвать. Аэто не входило ни в мои планы, ни в Маринины. Как-то после нашего стремительного бегства из серой Агатиной епархии мы с Мариной встретились в нашем кафе на «Кропоткинской». Ярассказывала ей про ребенка, про то, что теперь я его очень даже хочу… Тогда она, чуть побледнев, спросила, не хочу ли я как-нибудь родить сама. Все-таки возраст, скоро тридцатник.
        - Я… я не знаю. Нет, скорее нет,- растерялась я.- Это означало бы, что Свинтус останется в моей жизни навсегда. Ая бы хотела тешить себя надеждой, что через год-другой он меня оставит. Найдет себе кого-нибудь помоложе.
        - Япротив!- рассмеялась Марина.- Яуже как-то привыкла к тебе.
        - Ну, тогда пусть он вообще вернется к тебе и будет твой полностью.
        - В это я не верю,- покачала головой она.- Странно, да? Ты боишься остаться с ним навсегда, а я боюсь остаться без него.
        - Странно,- согласилась я.
        - А хочешь, я попрошу Архипова взять вас под наблюдение?- вдруг спросила Марина.
        Яошалела и почувствовала, как кровь бросилась мне в лицо, а слова застряли в горле, и я в буквальном смысле онемела. Марина сочла все это только лишь негативным воспоминанием о дне, когда мы приезжали туда на аборт.
        - Он очень хороший врач. На самом деле я не думаю, что вы можете найти кого-то лучше. Честный, добрый, очень опытный. Знаешь, вам все равно нужно будет кому-то платить, не будете же вы ходить в поликлинику.
        - Нет, конечно,- выдавила я, и от того, что я, возможно, когда-нибудь снова хотя бы мельком его увижу, меня затрясло. Яприложила огромные усилия, чтобы скрыть свои чувства. Чувства? Окаких чувствах речь? Полная глупость и даже, можно сказать, опасная глупость. Яне могла забыть человека, которого видела всего несколько минут в своей жизни. Ядаже имени его не знала!
        - Не спорь, Архипов - это идеальная кандидатура! Ясама все устрою, я ему позвоню! Хорошо?
        - Ладно, там поглядим,- пробормотала я неопределенно.
        Мне даже ничего не пришлось делать, надо же. Может, права Дашка и есть на свете карма, которая в моем случае только что немного очистилась. Яхотела увидеть его еще раз. Явидела его во сне. Я ложилась спать, закрывала глаза, отворачивалась от Свинтуса и обращалась к высшим силам, чтобы они послали мне сон, в котором Архипов сидел бы снова на лавочке внизу и смотрел на меня. «Это вы?!» Во сне я не успевала ему ответить, но это не было важно. Япросто хотела еще раз увидеться с ним. Больше ничего. Никаких глупых мечтаний о любви или поцелуях при луне. Просто увидеться, тем более что Марина была столь любезна и сама предложила мне это.
        - Отлично! Как наша будущая мамочка? Как она себя чувствует?
        - Ест за четверых. Хорошо бы убедиться, что у нее будет только один ребенок. Стаким аппетитом там может выжить и рота грудничков,- ухмыльнулась я.
        - Акак мой к ней отнесся? Не удивился?- поинтересовалась Марина.
        - Ничего. Знаешь, странно, но он отнесся к ней более-менее нормально. Знаешь, она ведь на самом деле постоянно что-то чистит и трет. Ион даже почти не орет на меня в ее присутствии.
        - А, ну это он первое время. Это пройдет!- рассмеялась Свинтусова жена.
        Да уж, наш план удался, и теперь моя сестра Дашка жила со мной, занимала ту комнату, которая гордо именовалась моим кабинетом и где стоял тот самый шкаф, в котором я прятала от Свинтуса его жену. Дашка теперь официально была моей домработницей, и этот факт меня радовал невероятно. Теперь она была всегда рядом со мной.
        Конечно, приходилось многое скрывать. Главным образом свои чувства к ней. Приходилось для соблюдения роли и продолжения спектакля устраивать ей выволочки и истерики (при Свинтусе, конечно), но это мелочи. Какой спектакль нам пришлось разыграть, чтобы нанять ее- вот где экспрессия, вот где вживание в роль! В конце концов я была вынуждена признать, что я и моя сестра- одна сатана, и если я умею приврать и разыграть сцену, то уж у нее это получалось просто виртуозно.
        Начали мы с того, что сняли ей неподалеку номер в гостинице, а я дома стала практиковать особенный бардак и свалку. Когда бы Свинтус ни приходил, его ждали горы пыли (или даже следы грязи), немытая посуда, горы невыглаженного белья и прочая бытовуха, к которой, как можно догадаться, Свинтус совершенно не привык.
        - Люля, ну что это такое?
        - Черт, как меня это достало! У меня сегодня съемки для журнала, а эта дрянь забыла мне костюм погладить!- Яразражалась гневной матерной тирадой в адрес
«этой дряни». Образ был собирательным. Собирали мы его по частям, и получилась некая анонимная и никому не известная заносчивая, с московской пропиской женщина лет пятидесяти пяти, в прошлом преподаватель истории в школе, которая пришла ко мне в служанки из какого-то (я не помню, какого) агентства по персоналу.
        - Аты не можешь ее поменять?
        - Не знаю! Мне некогда этим заниматься. Сколько их тут было, и все точно такие же омерзительные. Черт, она, оказывается, и в ванной не помыла. Аведь что-то тут делала целый день!
        - Знаешь, это ни в какие ворота. Яхочу, чтобы за мои деньги люди работали на совесть.
        - Яхочу того же самого. Но я не собираюсь бегать в поисках кухарки, у меня дела.
        - Утебя дела? Утебя?- смеялся Свинтус. Но когда из-за всей это шумихи вокруг уборки серьезным образом испортилась его личная (сексуальная) жизнь, он заговорил о том, что приведет домработницу сам. Идействительно притащил откуда-то жуткую тетку с седыми волосами. Марина сказала, что это та самая женщина, которая иногда у них дома мыла окна, и тот факт, что Свинтус решил поручить уборку обоих домов своего гарема одной и той же домработнице, говорил о том, что он потерял всякий стыд и что позиции Марины слабеют с каждым днем.
        - Она украла у меня кольцо!- заявила я через пару дней после того, как эта жуткая баба перевернула вверх дном мои вещи.- То самое, что ты подарил мне в Венеции. Яне знаю, как буду без него жить!
        - Она не могла!
        - Почему?
        - Ну… я знаю ее много лет, она никогда ничего не крала. Ты его, наверное, просто потеряла.
        - Откуда ты знаешь ее много лет?- тут же приперла я Свинтуса к стенке.
        После некоторых колебаний он признался, что домработница убирала и в его доме.
        - Значит, ее знает твоя жена?- вытаращилась я на него.- Значит, она может ей все обо мне рассказать? Мало того, что ты заставляешь меня жить с тобой во грехе вопреки воле моей семьи, так еще я должна общаться со шпионкой твоей жены?
        - Люля, ну что ты такое говоришь? Глупости!- попытался было отвертеться он, но, естественно, через несколько часов вопрос с седой теткой тоже закрылся.
        Вдоме нарастали нервозность и бардак. Свинтус бесился по полной. Где еще брать такую домработницу, которая бы устроила меня, он не знал. И тогда, как спасение с небес, явилась я с деловым предложением. Дело в том, что моя семья, которая со мной практически не общалась из-за того, что я жила с женатым мужчиной, в последнее время некоторым образом смягчилась. Ииногда мы созваниваемся - ничего больше. Ивот, узнав о моей проблеме с домработницами, они предложили взять на это место дочь одних наших родственников - очень порядочную, умелую и чистоплотную девушку.
        - Но я не думаю, что это вариант. Зачем мне эта родственница?- с сомнением покачала головой я и поморщилась.
        Свинтус же задумался.
        - Анасколько она тебе родственница?
        - Троюродная сестра,- сказала я, помня о том, что фамилии у нас с Дашкой одинаковые, зато отчества разные, спасибо мамочкиной неразборчивости.- Но я даже не знаю. Она, конечно, очень аккуратна и все такое, но ведь она жить тут будет!
        - А в чем проблема? Зато всегда все будет чисто и выстирано, и приготовлено, и подано,- принялся уговаривать меня Свинтус. Думаю, что ему очень понравилась идея иметь в доме кого-то, кто будет присматривать за мной и даже, возможно, шпионить при определенном финансировании с его стороны.
        - Не знаю… Что-то мне это все не нравится!- уперлась я.
        Но через денек-другой последние оставшиеся мои сомнения были развеяны.
        - Ну, давай попробуем. Мы же всегда сможем отослать ее назад,- с неохотой согласилась я.
        - Это конечно, но, честно говоря, я так устал от всех этих чужаков в доме. Толку от них- ноль, а деньги текут. Аона все-таки родной тебе человек. И потом, это же мостик. Может, со временем тебе удастся примириться с твоей семьей.
        - Не думаю, что проблему можно решить вот так,- фыркнула я.
        - Тогда я просто возьму и женюсь на тебе. Апочему нет? Дочь выросла…- задумчиво добавил Свинтус, чем напугал меня (и Марину) до полусмерти.
        Яперестала стенать о том, что отвергнута своей родней, дала себя уговорить, и таким образом в конце ноября на нашем пороге появилась - официально одобренная и приглашенная самим Свинтусом, с чемоданами и тюками- Дашка. Свинтус был рад. Он даже не стал давить и качать права, объясняя, что и как делать- все предоставил мне, чтобы не ставить родственницу в неловкое положение. Только коротко кивнул и ушел в спальню, а мы перемигнулись и принялись вить наше гнездо.
        Отом, что Дашка беременна, я решила пока не говорить. Дарьяна- девушка в теле, не чета мне, и живота у нее никакого не видно. Одевается она тоже не в облегающие костюмы женщины-кошки. Балахоны работают на нас. Потом же мы сможем «совершенно случайно» обнаружить это - месяца через три-четыре, а если повезет, то и через пять. Акогда она родит, придумаем что-нибудь. Ктому времени либо ишак сдохнет, либо падишах. Апока…
        Дашка терла стекла на нашем балконе, а я волновалась и нервничала из-за нее, однако она никуда не залезала- использовала специальную палку. Квартира наша, хоть и расположенная, по ее мнению, недопустимо высоко, в остальном внушала ей священный трепет. Иубирала она ее не за страх, а за совесть. Свинтус остался доволен. План работал, и план был у меня простой.
        - Пока что поработаешь, а там мы придумаем, как тебя в Москве оставить. Скажу Свинтусу, он тебя в какой-нибудь институт пристроит. Или нет, пусть лучше устроит тебя в колледж и на работу на таможню. К ребенку выпишем со временем бабу Зосю- нечего ей там, в этой избушке на курьих ножках торчать. Только бы здоровье позволило.
        - Баба Зося крепкая, только глухая!- улыбалась Даша, начищая до блеска обувь, любую, какую могла найти в доме.
        Ксвоим обязанностям сестра относилась со всей серьезностью. Ая со всей своей страстью, нерастраченной за годы тяжелого содержанского труда, принялась одевать ее и обувать, таскать по магазинам и косметологам.
        - Ты хочешь сделать из меня Мерилин Монро!- смеялась Дашка.
        - Яхочу, чтобы ты стала на человека похожа. Ипотом найти бы тебе мужа хорошего. - Я хмыкнула, прикладывая к ее волосам шелковый платок.
        Одевать ее было особенное удовольствие. Наверное, если бы у меня самой был бы шанс стать матерью, я бы только и делала, что одевала бы ребенка. Меняла бы все одежки по пять раз на дню.
        - Явсе эти тряпки могу и сама сшить запросто. Амужа мне не надо. У меня Юра есть!- вдруг заявила Дарья. За прошедшие пару недель я уже успела позабыть о том, что когда-то в наших разговорах фигурировал этот мифический персонаж.
        - Юра?- вздохнула я.- Ты все еще веришь, что он тебя любит? Ведь никакого ни письма, ничего.
        - Так и я его пока что и не искала по-настоящему. Ядаже не знаю, с чего начать!- Она от досады прикусила губу.
        Яподумала, что для ее же спокойствия лучше начать с того, чтобы навсегда о нем забыть. Но говорить ей об этом я не стала. Пока что пусть спокойно носит нашего ребенка. Ее задача- выносить его здоровым. Апотом, когда она уже родит, жизнь сама расставит все по местам. Имуж нам нужен нормальный, а не какой-то призрак студента.
        Правда, я не совсем представляла, где же именно я буду искать ей мужа. Нельзя же отдать ее в лапы какому-нибудь мужику из Свинтусового окружения. Нет, моей Дашке нужно, чтобы муж был обеспеченный, мирный, покладистый и не из ментов- словом, нормальный человек, каких почти не осталось. Вроде того Архипова, к примеру. Чтобы не подлый и красивый. Ис такими же умными глазами. Он должен ее любить и на руках носить. Дашка- она же просто чудо. Исама не знает об этом. Мы ее пошлем за границу, может, она там с кем-нибудь познакомится. Но сначала- учиться, учиться и учиться, пока не треснет. Пока в ум не придет.
        - Юль! Ю-у-уль!
        Явздрогнула и подняла голову. Дашка, с тряпкой в одной руке и с каким-то чистящим средством в другой, смотрела на меня, и глаза ее были полны паники.
        - Чего?
        - Яни за кого замуж не пойду! Ялюблю только Юру!- заявила она твердо.
        Явздохнула и моментально почувствовала себя ужасно усталой. Но почему я, Господи?
        - Не будет никакого Юры, разве ты не понимаешь?
        - Почему? Нет, я не понимаю. Не хочу понимать.
        - Да потому, что это был простой курортный роман, и все.
        - Нет, не был! Не был! Яуверена! Ты ошибаешься. В этом ты ошибаешься,- она почти кричала, глаза ее наполнились слезами.
        - Ошибаюсь? Докажи! Где он? Даже если, допустим, ты перепутала город, он мог подумать головой и послать письмо на всякий случай и во второй Ростов. Да и вся эта история с тем, что он тебе свой адрес не дал и номер перепутал. Это же не просто так, моя дорогая. Не будь наивной!- говорила я жестко. Нельзя же допустить, чтобы все эти пустые сказки мучили ее и манили. Чем раньше она переживет эту прививку реальности - тем лучше.
        - Он же уезжал оттуда! Зачем бы я туда писала?
        - Телефон мог дать правильный.
        - Может, это я сама неправильно записала? И потом, он собирался покупать московский номер. Он еще не знал, где именно у него будет общежитие!- Дашка цеплялась за мечту из последних сил.
        Мне стало ужасно жаль ее, захотелось прижать к себе и сказать- держись, и это пройдет. Почему я никогда не была такой наивной? Как я умудрилась родиться с расчетливым сердцем? Почему я всегда вылезала сухой из воды и не попала ни в одну из ловушек- ни первой, ни второй, ни сто третьей любви. Почему я видела и продолжаю видеть мир ясно- таким, какой он есть? Вменя словно забыли вмонтировать ген самообмана.
        - Япредлагаю тебе сделку,- сказала я после некоторых раздумий.- Яуверена, что этому твоему Юре ты и на миллиметр даже не нужна, не сдалась ты ему. Но я не знаю, как это доказать. Таким образом, я даю тебе полгода на то, чтобы меня разубедить. Полгода на то, чтобы либо ты нашла его, либо он- тебя. Ядаже помогу тебе, чем смогу. Попрошу Свинтуса посмотреть в базах данных или в чем-то таком. Но если через полгода он не найдется- ты перестанешь его искать. За полгода, согласись, любой додумается, что в адресе речь идет о другом Ростове!
        - Он меня обязательно найдет! Или я его. Имы будем вместе!- упрямо повторила Даша.
        - Значит, я окажусь не права! Япризна?ю это и устрою вам самую лучшую свадьбу на свете. А пока пообещай, что будешь слушаться меня и сделаешь все возможное, чтобы наш план по созданию светлого и безбедного будущего для вас обоих (тебя и ребенка) осуществился.
        - Это я готова!- радостно кивнула Дашка.
        Глава 11, в которой я сетую на проблемы, связанные с карьерой
        Преступление - затертое до дыр слово, значение которого не так-то просто определить со стопроцентной точностью. Есть разные мнения насчет того, что именно называть преступлением. Уголовный кодекс дает достаточно исчерпывающее определение преступления- это общественно опасное деяние, которое влечет за собой уголовную ответственность, однако и в этом определении кроется весьма серьезный подвох. Общественная опасность деяния. Кто ее определяет? Опасно ли для общества плескаться в фонтане голышом? Аесли в трусах? Аесли я ничего не делаю, а просто лежу и смотрю на звезды? Посреди трамвайных путей. Считать ли это «деянием»? И кому от этого деяния больше вреда- мне или трамваю?
        Общество пытается сформулировать пояснения о том, что или кто именно больше всего пострадает. Чьи-то чувства или чей-то кошелек. Или безопасность Родины. Или свобода слова. Что-то должно быть нарушено. Но эти пояснения только все усложняют и порождают новые и новые вопросы. Сдругой стороны, у Достоевского вообще другой подход. Послушать его, так преступление- вопрос исключительно духовный. Иесли вдуматься, то низкие потолки и оконца грязные - самое страшное зло и есть. Ибо они душу и ум теснят.
        Однако есть и еще одно понимание слова «преступление»- это переход через границы, совершение чего-либо выходящего за рамки. Согласитесь, это тоже преступление, хоть и не влечет за собой никакого уголовного наказания. Преступлением может стать и то, когда кто-то (не будем показывать пальцем) вдруг перестает думать о всяких последствиях иидет навстречу своим желаниям, хотя пятиминутного раздумья хватило бы, чтобы немедленно остановиться.
        Ястою и слушаю, как Марина рассказывает Дашке о том, как устроен поиск в Интернете. Яне вмешиваюсь в их разговор и не высказываю своего мнения (по крайней мере стараюсь)- тем более что оно и так уже известно. Я не вижу никакого смысла тратить время на поиски пресловутого Юры Смирнова. Но, согласно данному мной обещанию, я не мешаю Дашке в ее поисках. Аона развивает активность и скорость, как ракета средней дальности. Изаражает своим оптимизмом. Марина уже подверглась инфицированию и с восторгом рассказывает о том, как можно заручиться списком всех вузов Москвы и даже попробовать посмотреть на сайтах приказы о зачислении- если их еще не убрали. Все-таки учебный год уже начался, и те, кого зачислили в августе, готовятся к сдаче первой сессии.
        - Ачто, если пока мы его ищем, он провалит сессию и вылетит из института?- не удержалась и спросила я, ухмыльнувшись.
        - Он умный! Он никогда не провалит сессию,- до глубины души возмутилась Дарья.
        - Унего что, золотая медаль?- заинтересовалась Марина, разливая остатки зеленого чая в микроскопические чашки.
        Мы втроем уже третий час сидим в нашем любимом кафе на «Кропоткинской», но не у одной из нас пока не возникло желания покинуть сии гостеприимные стеклянные стены. От стекла ощутимо холодило. По ту сторону «аквариума» идет мерзкий дождь со снегом, ветер раскачивает ветки давно уже полысевших деревьев. Картина не поражает красотой, но все равно завораживает. Если ты живешь в Москве, то должен научиться любить серый цвет и мрачную силу холодного климата. Яи сама такая же точно- мрачная, в постоянном сплине и раздаю холодные поцелуи и ледяные объятия Снежной королевы. Москва мне комплементарна.
        - Про золотую медаль я не знаю.
        - Ты вообще не так-то и много знаешь об отце своего будущего ребенка,- брякнула я из вредности.
        - Я знаю достаточно,- уперлась Даша.
        Марина растерянно посмотрела на меня. Она бы хотела, чтобы я была более радостной и менее циничной. Она намного больше меня вошла в роль будущей тетушки. Она уже успела подарить Дашке какие-то нелепые, но модные штаны для беременной, которые на поверку оказались Дарье маловаты уже сейчас- когда ее беременности всего четыре месяца.
        - Дашу сейчас нельзя нервировать,- добавила Марина.
        - Думаю, сама ситуация уже достаточно нервозная.- Я пожала плечами и предоставила им и дальше копаться в моем IPad и выписывать оттуда телефоны и адреса всех вузов нашего гостеприимного города. Оказалось, что сегодня в Москве можно получить образование в каком-то сумасшедшем количестве учебных заведений. На то, чтобы просто их все обзвонить, не хватит и двух сроков беременности. Аучитывая, что мало какой секретарь деканата после Дашкиных объяснений побежит искать нужного студента, ситуация с поисками могла растянуться на долгие годы.
        - Кстати о нервах,- вдруг улыбнулась Марина.- Ядоговорилась, чтобы вам сделали УЗИ. Сможете в среду?
        - УЗИ?- подняла я бровь.
        Дашка тут же побледнела. Медицинских процедур она боялась с детства. Впрочем, это довольно типично для русского человека. Кто же от докторов ждет хорошего? Туда ходят либо за справками, либо когда тяжело больны- никак иначе. Отаких чудесах, как диспансеризация или профилактический осмотр, наш человек и думать боится. Доктор- он из тех, из вражеских окопов. Это мы-то тут, под деревом сидим, никого не трогаем, в домино играем. Атам, по ту сторону баррикад они- власть. Полиция, участковые, сотрудники налоговых служб, судебные приставы. Иврачи каким-то странным, необъяснимым образом тоже попали туда, хотя вроде бы и не должны. Может, потому что пишут справки и больничные дают. Аможет, потому что к ним огромные очереди. А куда у нас всегда очереди? Вкабинеты власти, конечно.
        - Ну девочки, вы что!- возмутилась Марина.- Нельзя же ее вообще не показывать врачам!
        - Но я себя хорошо чувствую,- немедленно ощетинилась Даша.
        - Я же договорилась, и потом, Архипов- очень хороший доктор. Нужно и анализы сдать, и чтобы тебя взвесили. Да что я говорю, вы же ничего не понимаете в этом. Тоже мне матери!
        - Марина права!- вмешалась я, стараясь говорить так, чтобы голос мой не дрожал. Получалось у меня это плохо. Как у всякого преступника, у меня сдавали нервы.- Нужно начинать этим заниматься. Иуж лучше у хорошего и знакомого доктора, чем у абы кого.
        - Ты еще скажи, что хочешь в районную консультацию. Там с тебя денег втрое сдерут, напугают и потом еще и на сохранение положат. Хочешь в больницу?- Марина сделала страшные глаза.
        Вот уже две недели она уговаривала Дашку пойти к Архипову и даже вызвалась нас туда сопровождать, черт его знает зачем. Мне помощь Марины была и приятна, и полезна. Я действительно поразительно мало знала о том, как и что нужно делать с беременной женщиной. Существенно больше мне было известно о том, что делать с грудным ребенком. Яеще не забыла, как смешно Дашка сосала мой мизинец и не отпускала его часами. Только вынешь на секунду- тут же просыпалась, и давай орать. Дашка всегда умела добиваться своего.
        - Не хочу я нигде лежать. Яздорова. Ну ладно, если уж надо- давайте поедем к вашему Архипову,- согласилась Даша.
        Ямысленно возликовала. Значит, все-таки увижу его снова! Может, это и странно, но внутри я чувствовала себя так, словно иду на преступление. Это было опасно, выходило за всякие рамки. Яне должна была снова встречаться с усталым, грустным доктором с такими умными глазами. Язнала прекрасно, что это было бы ошибкой. Но вместо того, чтобы четко и твердо сказать, что ни к какому Архипову мы никогда в жизни не поедем и что обслуживание у какого-то обычного доктора из обычной больницы- это не наш метод, вместо этого я только безвольно кивала и позволяла Марине заманить нас в ловушку. Я повторяла себе, что это все неправда и что для меня существует только Дашка и сейчас самое важное- ее здоровье. И хотя так было на самом деле, все же я имела достаточно силы воли, чтобы признаться себе, что вошла сама с собой в преступный сговор. Ия вполне готова сделать какую-нибудь глупость, за которую буду потом расплачиваться всю жизнь. Преступление и наказание. Достоевский был прав, будь он неладен. Если бы только он еще написал, как удержаться от преступных мыслей. Тварь ли я дрожащая от мысли о том, что готова
бросить Свинтуса. Или имею право на счастье? Не пострадать бы самой от топора!
        - Значит, до среды?- улыбнулась Марина.
        Она тоже обрадовалась и принялась рассказывать, что если нам повезет, то на УЗИна семнадцати неделях уже можно будет определить пол ребенка.
        - Как это?- поразилась Дарья, и они обе принялись обсуждать детали предстоящего мероприятия.
        Марина казалась всерьез счастливой. Это можно было даже понять по тому, сколько времени она на нас тратила. Она звонила, она таскала Дашку в магазины. Она привела Архипова в мою жизнь.

* * *
        Марина не знала об Архипове многого. Положа руку на сердце, она почти ничего о нем не знала. Она помнила, как он пришел в их отделение, красивый и робкий. Он не курил, не любил пропустить по стопочке на ночном дежурстве и был постоянно погружен в какие-то свои мысли. Много читал, преимущественно по теме своей работы. Его тема была- гипоксия плода или что-то вроде того. Где он жил и с кем, Марина не знала и тогда, а уж сейчас и подавно. По ее словам, он был мягким и сговорчивым, всегда брал на себя больше, чем нужно: больных, беременных с их бесконечными тревогами и вопросами - все, что угодно. Марина помнила, что он всегда относился с заботой и к медсестрам, и к коллегам. Она рассказала, что Архипов всегда приносил больше всех разного чая-кофе, печенюшек и вафель со сгущенкой. Он подкармливал голодных студентов-практикантов и мог терпеливо, в пятьдесят пятый раз показывать, как именно делать пункцию. Марина говорила, что ей даже тогда казалось, что она ему нравится- хоть он и младше ее лет на пять. Он смотрел на нее по-особенному, наливал чай, а когда она после тяжелых родов находила пару
свободных минут, он давал ей спокойно поспать, принимая вместо нее пациентов со «Скорой».
        Но я почему-то была уверена, что Архипов поступал так со всеми своими коллегами без исключения. Таких людей почти не осталось. Яговорю это с полной уверенностью. Явстречала много разных людей и видела их глаза. Яслышала много разных слов и научилась определять цену и словам, и их авторам. Если быть до конца честной, такие глаза я видела только дважды в своей жизни. Архипов и… моя Адочка из Ростова, которая, если уж разбираться, была мне больше матерью, чем моя собственная мать. Она уже умерла, к сожалению, но без нее я бы так и осталась глупой простушкой из неблагополучной семьи. Она- моя незабвенная Ада Федоровна- научила меня думать, делать что-то самостоятельно, стоять на собственных ногах, научила меня танцевать. Ик тому же научила меня мечтать. Что с того, что наши мечты так и остались мечтами, разбились о рифы реальности. Ястала не тем, кем должна была стать, кем она хотела, чтобы я была. Ястала собой. Это нормально, это так и бывает. Мечты никогда не сбываются. Свинтусы же, напротив, сбываются регулярно.
        Архипов встретил нас, сидя за тем же самым столом, что и в первый раз. Когда мы вошли, он скользнул по нас троим быстрым рассеянным взглядом и снова склонился над бумагами. Дашка была уложена медсестрой на кушетку, мы с Мариной сели спина к спине, она- рядом с Архиповым. Я - лицом к окну. Медсестра достала сантиметр, какую-то трубку и стала задавать свои обычные вопросы:
        - Когда были последние месячные?
        - Яне помню…- растерялась Даша.
        - Хм,- медсестра пожала плечами.- Ну хоть примерно. Вкаком месяце.
        - А, в июле?- скорее спросила, чем сказала Даша.
        - Скакого времени живете половой жизнью?
        Этот вопрос заставил Дашу покраснеть до кончиков ушей. Ясмотрела в окно и злилась, мне не было видно Архипова. Все, чего я хотела от нашего визита,- это смотреть на него. Вэтом и состояло по большей части мое преступление. Яхотела снова его увидеть, снова тихонько окинуть его долгим взглядом, запомнить все детали. Мне было интересно, как он сидит, как пишет, как поправляет волосы.
        Когда я была еще школьницей, я дружила с одной девочкой. Дружила - это сильно сказано. Скорее она была одной из тех немногих, с кем я все же общалась хоть как-то. Яникогда не была слишком уж общительна, кроме того, у меня не было времени на дружбу. Но эта девочка сидела за партой ровно позади меня, она приносила мне конфеты и иногда бутерброды, а также она делилась со мной секретами. Водин год она была влюблена в старшеклассника, долговязого и несколько неуклюжего, на мой взгляд. Мы часто тратили целые переменки, наблюдая за ним. Ястояла к нему спиной, а она- лицом, при этом она делала вид, что что-то мне рассказывает. На самом же деле она говорила какую-то ерунду. Это было странно- слушать ее бредни. Я была всегда такой разумной, слишком разумной, чтобы понять такие восторженные щенячьи чувства. Она даже не хотела познакомиться с ним- ей было достаточно только на него смотреть, чтобы ее сердце трепетало от восторга. Мое сердце трепетало теперь. Ябуквально насильно заставляла себя смотреть в это дурацкое окно, мне хотелось повернуться и уставиться на Архипова- просто так, безо всякого предлога.
Мне хотелось сказать Марине, что я ради этого сюда и пришла. Что на ее месте должна сидеть я.
        - Если вам некомфортно, мы можем попросить ваших родственниц подождать в коридоре! - Его голос, мягкий и совсем негромкий, звучал как музыка. Мне показалось, что он немного взволнован. Впрочем, теперь я стала окончательно похожа на ту мою подружку из школы. Она тоже анализировала все, даже то, как ее избранник чихнул или взмахнул ресницами. Все было важно и имело большое значение. Но не в тридцать же почти лет, ей-богу!
        - Пусть Юля останется,- воскликнула Дашаи добавила виноватым тоном:- Марин, извини, ладно?
        - Конечно. Все в порядке, я понимаю,- после некоторой паузы пробормотала Марина и встала.
        Я еле удержалась, чтобы не вскрикнуть от радости. Марина же, напротив, была недовольна. Она спросила, можно ли ей будет присутствовать на УЗИ.
        - Я вам распечатаю снимки,- тут же сказал Архипов.
        Марина скривилась. Это было совсем не одно и то же- держать беременную Дашку за руку, смотреть, как бьется на экране маленькое сердце, как очертания человеческого существа проступают сквозь пелену линий и тумана. Или смотреть на маленькую черно-белую картинку. Никаких эмоций не прилагается. Марина хотела прикасаться к эмоциям, она и так жила словно в вакууме. Ее муж, мой любовник - обходил ее стороной, не замечал ее, словно она была не живым человеком, а предметом интерьера. Ее дочь Анна все время находилась в Лондоне и предпочитала общаться не с ней, а со своими английскими друзьями. При всех вариантах Марина даже не надеялась, что ей доведется когда-нибудь вот так же сидеть и держать за руку Анну, когда та окажется беременной. Дочь вряд ли позволила бы ей это, поскольку переняла от отца привычку смотреть на мать как на пустое место.
        - Вы только дверь прикройте, а то у нас сквозит,- бросила Марине вслед медсестра.
        - Архипов, только ты уж тут… по полной программе. Все же свои люди,- Марина многозначительно посмотрела на него, и он после некоторой паузы кивнул.
        Марина приехала сегодня при полном параде- маникюр был сделан только вчера. Сапоги на высокой шпильке мы купили не больше чем неделю назад, их выбирала я. Бежевое пальто, дорогой палантин. Косметика все равно только старила ее. Что-то у нее не получалось, независимо от того, сколько усилий она тратила. Наверное, недостаток природной грации. И перебор с подводкой для глаз.
        Архипов снова сосредоточил свое внимание на бумагах. Яотвернулась от окна и прислонилась к стене. Он было взглянул на меня, но тут же снова опустил глаза.
        - Скакого возраста живете половой жизнью?- повторила вопрос медсестра.
        - Слета,- пробормотала Даша и опять покраснела.
        Язакуталась плотнее в длинную вязаную кофту. При моем телосложении мне никогда не бывало достаточно тепло. Архипов делал вид, что пишет. Японяла это вдруг со всей ясностью- он держал ручку и перебирал одну и ту же пару листов, но ничего нового не было записано. Ни одного предложения. Ина его щеках играл легкий румянец. Язатаила дыхание и подумала, что и сама сейчас от такого волнения покроюсь краской. Вдруг он волнуется, потому что здесь я? Ведь вздрогнул же он в нашу прошлую встречу? Даже больше, он вскрикнул тогда: «Это вы?»
        - Снимайте обувь и вставайте на весы,- продолжала осмотр медсестра.
        - Аноски снимать?- уточнила Даша.
        Медсестра только усмехнулась:
        - Уменя была пациентка, которая хотела раздеваться до трусов, чтобы весить меньше. Ей казалось, что ее одежда весит чуть не тонну,- бросила она.- Нет, носки оставляйте.
        - Нам нужно будет записать ваш вес, чтобы наблюдать за тем, как растет ваш ребеночек,- произнес Архипов своим мягким бархатным голосом. И, помолчав, вдруг добавил:- Яочень рад, что вы решили рожать.- Ипосмотрел на меня.
        - Я тоже рада!- защебетала Дашка.
        Медсестра спросила ее еще, как она чувствует себя по утрам, нет ли у нее головокружений, не падала ли она в обмороки. Она измерила Даше давление, сказала что-то Архипову. Он же попытался было отвести свой взгляд от меня, но у него это не получалось. Он то отвлекался и задумчиво рассматривал мое лицо, то вдруг вздрагивал, хмурился и принимался что-то писать. Потом медсестра попросила меня отойти от окна.
        - Язадерну шторы,- сказала она.- Авы можете садиться на стульчик, вот туда. Сейчас будем делать УЗИ. Вы пол ребеночка хотите знать?
        - Даш, ты как?- спросила я.
        Все-таки это было не совсем мое дело, на этот вопрос она должна была отвечать. Даша посмотрела на меня и сказала:
        - Ну, вроде как это нехорошо, да? Примета плохая, да? Не знаю даже.
        - Приметы- это все глупости. Ты даже не думай об этом. Если тебе интересно- давай узнаем. И одежки покупать можно будет в правильных цветах. Ивообще, хорошо- это все, чего тебе хочется.
        - Мне хочется ананас,- усмехнулась Даша.- Вот прямо сейчас ужасно хочется. Давайте узнаем пол. Это так странно, что такое возможно.
        - Так, вы живот немного оголите.- Медсестра закончила приготовления и ушла за свой стол делать свои записи. Мне было интересно, не загрызут ли нас на смерть пациенты, которые сидели и стояли в коридоре. Архипов не выказывал никаких признаков спешки. Мы уже провели в его кабинете минут двадцать, а ведь еще даже не начали делать УЗИ. Яприсела на стул рядом с монитором. И только тут до меня дошло, что Архипов сейчас сядет прямо рядом со мной. Ион подошел.
        - Вы не подвинетесь немного?- спросил он меня, отводя взгляд.
        - Конечно,- я кивнула и подвинула свой стул.
        Он сел, включил программу и принялся водить датчиком по Дашкиному животу. Характерный звук показал, что у ребеночка все в порядке с сердцем.
        - Правда? Это его сердце, да?- Дашка норовила вскочить и подсмотреть, но датчик соскальзывал и картинка менялась.
        Архипов улыбнулся.
        - Это ее сердце. Ее.
        - Ее?- прошептали мы с Дашкой в один голос.
        - Увас будет дочь!- сказал он и повернулся ко мне, словно бы это у меня должна была родиться эта самая девочка.
        Девочка! Яв ту же минуту почувствовала невероятное облегчение. Ядаже не представляла, что делать с мальчиком. Я отлично знаю, что делать со взрослыми мальчиками, но это совсем другое, и об этом я даже говорить не стану.
        Уменя будет племянница! Боже мой!
        - Вы рады?- спросил Архипов. Спросил меня, а не Дашку.
        - Очень!- кивнула я, почувствовав, как от его взгляда что-то теплое и даже обжигающее пронзает меня, заставляя чаще дышать. Что ж это такое?
        - Ау вас самой есть дети?- спросил он вдруг.
        Яонемела. Ситуация была- хуже некуда. Он думает, что я- нормальная женщина, что я- обычный человек. Какой кошмар, что это совершенно не так. Ничего из того, что составляет мою настоящую жизнь, не может быть открыто здесь, в этой комнате. Ни при каких обстоятельствах.
        - Нет, детей нет. Все как-то занималась карьерой. Не могла позволить себе думать о детях и семье,- неожиданно выпалила я.
        Дашка в изумлении вытаращилась на меня.
        - Да?- мое сообщение странным образом порадовало Архипова.- Ачем вы занимаетесь?
        - Я?- Тут я поняла, что вязну все глубже.- Япо образованию экономист.
        - Интересное дело,- отреагировал он.
        - Да. Карьера- это для меня все, поэтому я совершенно одинока! Даже собаку не могу завести, ведь ее некому будет выгуливать!
        Меня несло. Яцитировала фильмы. Но самое страшное не то, что я говорила, а то, как я это делала. Ябыла в боевой позиции №1. Яулыбалась, я немного склоняла голову вправо, я смотрела прямо в глаза. Ясмеялась- негромко, заливисто, как колокольчик. Ия шутила. Язнала, такие вещи всегда действовали безотказно. Яне собиралась использовать здесь и сейчас ни одну из своих тактик.
        Дашка поднялась на локтях и попыталась поймать мой взгляд. Наивная. Яне была настроена ничего ей пояснять. Ясама ни черта не понимала. Мы с трудом оторвались друг от друга, и Архипов вернулся к УЗИ. Наша будущая девочка мирно спала внутри моей Дашки, что потрясло меня само по себе. Она была здоровенькой и имела все, что положено иметь человечку в утробе матери в семнадцать недель.
        - Мне кажется, из вас выйдет прекрасная тетушка!- добавил Архипов.
        - Ая почему-то уверена, что вы- прекрасный отец.
        - У меня, к сожалению, та же проблема, что и у вас. Яслишком долго думал только о работе. Атеперь уж на меня никто и не посмотрит- кому нужен старый доктор?- Он усмехнулся, и в его улыбке было столько простого мужского кокетства, что я чуть было не щелкнула его по носу.
        Старый доктор? Эх! Все вышло совсем не так, как я хотела. Все было неправильно. Яже хотела только посмотреть. Только краешком глаза- и все! Как так получилось, что мы болтаем без умолку. Ия знаю, что он был женат, но развелся- жена не выдержала его постоянных дежурств. Аон теперь знал, что я- не такая уж молодая, под тридцать лет (да что вы говорите, не может быть, вам больше двадцати двух и не дашь), одинокая женщина без детей, уставшая от карьеры. Ия улыбаюсь так, что от меня нельзя оторвать глаз. Ичто у меня длинные тонкие запястья, а мои ладони теплые и мягкие. Ичто я симпатизирую ему- это же очевидно! Аон симпатизирует мне. Все было так просто и понятно. Все системы моей безопасности дали сбой. Образ Свинтуса ни разу не потревожил моего сознания.
        - Так, ну мы на сегодня закончили. Жду вас через пару недель.
        - Хорошо, конечно,- улыбнулась я снова.
        - Ах да!- Он хлопнул себя по лбу.- Забыл спросить, как мне с вами связываться, если что-то нужно будет узнать. Ямогу через Марину передать, конечно…
        - Явам сейчас оставлю контакты. Это мой мобильный номер. Домашний не даю, у меня дом новый, там еще телефоны не поставили, а это- электронный адрес. Знаете, я по работе часто бываю в командировках. Ииногда через почту со мной быстрее и проще связаться.
        - Спасибо. Ну что ж… Не давайте ей налегать на булочки, пусть лучше ест овощи и рыбу. Ладно?
        Архипов проводил нас до двери. Интересно, что Дашкиного телефона он даже не спросил. У нее его нет, но он-то даже не поинтересовался. Весьма интересно, но я решила не думать об этом. Зачем тревожиться по мелочам?
        - Ну, как вы?- спросила Марина, на лице которой было написано нескрываемое разочарование.
        - Мы- просто отлично. Дочка! Унас дочка!- щебетала Дашка, которая предпочла пока что никак не комментировать моего странного поведения.
        Мы вышли во двор и направились к моему «Лексусу». Марина села на переднее сиденье, а Дашка с комфортом расположилась сзади, где уже давно поселились подушка и плед.
        - Ну что, домой?- спросила я, сдерживая странную дрожь в руках.
        - Я- да,- кивнула Марина.
        - Аменя подбрось до какого-нибудь метро. Мне надо еще в пару институтов заехать, - попросила Даша.
        - Что, никак не уймешься?- фыркнула я.
        Даша ничего не ответила. Она только выдержала паузу, а потом спросила у Марины, склонившись к ее уху:
        - Аты знаешь, как сильно моя Юля устала заниматься карьерой?!
        - Ну, примерно догадываюсь,- хохотнула Марина.
        Яобернулась и выразительно посмотрела на Дарьяну. Она же невозмутимо пожала плечами и хитро улыбнулась.
        Вот паразитка!
        - Мне бы лучше выйти где-нибудь в районе «Октябрьской», у меня сегодня там пара адресов.
        Глава 12, в которой я почти получаю предложение, от которого мне следовало бы отказаться
        Свинтус сидел в большом кожаном массажном кресле, откинувшись на спинку и вытянув ноги.Мягкое жужжание механизма убаюкивало его. Из одежды на нем остались только семейные трусы в мелкую клетку, которые он привез из Англии, и носки. Водной руке Свинтус держал хрустальный стакан с темно-коричневой жидкостью- бренди, другая рука безвольно свисала с подлокотника кресла. Свинтус был смертельно усталым. Вот уже неделю они ловили каких-то злостных российских коррупционеров, которые, войдя в преступный сговор с инспектором налоговой службы, имитировали абсолютно прозрачную и легальную деятельность. Насколько мне удалось понять из обрывков разговоров по телефону, коррупционер, которого ведомство, подчиненное Свинтусу, пыталось прижать к ногтю, был не совсем даже и российским. Это была совместная фирма с какой-то долей западного капитала. Она, эта фирма, занималась девелопментом и по всем законам нашей страны была обязана откатывать приличные деньги за добрососедские отношения с властями.
        Вместо этого фирма подналегла на законы, наняла в штат нескольких бесполезных нахлебников-юристов, принялась платить налоги направо и налево, да к тому же попыталась участвовать в каких-то государственных тендерах, предложив условия лучшие, чем надо. Вобщем, масштабная и чересчур легальная деятельность этого совместного предприятия долгое время причиняла определенные огорчения ряду заслуженных людей, уважаемых и все такое, короче, народу из системы. Как бороться с предприятием, которое имеет так много денег и возможностей, что может себе позволить жить легально? Это был вопрос, решать который договорились с помощью Свинтуса. Фирма сопротивлялась.
        Были заведены уголовные дела на пару сотрудников среднего звена. Было решено, что они, эти сотрудники, планировали осуществить рейдерский захват одной небольшой чисто русской фирмы. Ряд записанных телефонных разговоров это подтверждал. Были сфабрикованы некоторые документы, свидетельские показания также могли появиться при необходимости. Был произведен контакт, в ходе которого коррупционеру было предложено решить возникшую проблему «по-тихому», была озвучена сумма. Все шло как обычно, и сюрпризов никто не ждал. Какая, в самом деле, организация настолько выживет из ума, что позволит, чтобы на нее обрушили всю мощь правоохранительных органов такого уровня! Кому захочется в тюрьму, хоть там и дают макароны.
        Проблемы начались два дня назад, когда при передаче денежных средств в размере полутора миллионов рублей двух сотрудников Свинтусова ведомства вдруг арестовали за вымогательство и угрозы. Не знаю точно, как там называются эти уголовные статьи, но Свинтус был просто в ярости. Он кричал так, что дрожали даже стены в моем кирпично-монолитном доме. Коррупционеры, вместо того чтобы дать взятку, пожаловались в генеральную прокуратуру, и теперь Свинтусу приходилось принимать нелегкие решения. Кпримеру, двух сотрудников, которых он послал за деньгами «на затравочку», приходилось полностью сливать. То есть им придется посидеть. Будет суд, потом их, конечно, по-тихому выпустят или вообще сделают все «условным». Придется, конечно, компенсировать и их молчание, и их вынужденный перерыв в трудовом стаже. Хуже было то, что такие вещи теперь происходили все чаще и чаще. Законные способы ведения деятельности становились все выгоднее, и у мелкой бизнес-рыбы, призванной быть пищей для реальных пацанов, все чаще появлялись зубы.
        - Люля, иди ко мне. Когда твоя Дашка вернется? Она надолго уехала?- Свинтус протянул свободную от бренди руку и подтащил меня к себе.
        Яаккуратно присела на его колени.
        - Не знаю. Может, через часик. Она не докладывает, в конце концов. Все вымыла- и свободна.
        - Да уж.- Свинтус прикрыл глаза.
        Язнала, что Дашка сегодня вообще не планирует возвращаться- у нее появились какие-то друзья в одном из институтов, и там у кого-то день рождения. Она останется и у друзей переночует, а утром ее подбросят до очередного института. Там должны будут уже узнать про Юру, ей обещали.
        Так уж она устроена- моментально обрастает группой поддержки, миллионом друзей на все случаи жизни. Ябы хотела на это посмотреть. Вот она заходит в институт, вот находит дверь в деканат и начинает свою заунывную песню про мальчика Юру, про их большую любовь и про то, как эта любовь отразилась на ее фигуре. Адальше? Почему каждый раз кто-то берет на себя труд выяснить все про всех Юр и особенно Смирновых в институте? Как так выходит, что уже через полчаса Дашка сидит с какой-нибудь группой товарищей в студенческой столовой или в общежитии, что ей звонят и зовут сходить в кино или на танцы, приглашают на репетиции любительского КВН?
        - Может, тебе поспать?- предложила я, прикрывая обнаженные Свинтусовы плечи пледом.
        Яне люблю это дурацкое массажное кресло, его ролики никак не могут сравниться с упругими движениями живых человеческих рук. Свинтусу же было все равно, он мог сидеть в кресле часами.
        - Аты со мной?- Он открыл глаза и поймал мой взгляд.
        Япожала плечами. Спать со Свинтусом мне совсем не хотелось. Вся моя трудовая деятельность, хоть и не занесенная в трудовую книгу, была крайне похожа на любую другую работу за исключением одного- я не могла написать заявление по собственному желанию. Сейчас это отличие как никогда остро задевало меня. Японяла, что готова уволиться. Что-то новое, потревоженное в моей душе одним только взглядом Архипова, мешало мне продолжать с механической точностью высасывать ресурсы, предоставленные обстоятельствами- медленно и методично, как это самое чертово массажное кресло. Я чувствовала себя грязной, когда Свинтус ко мне прикасался.
        Архипов, кстати, не звонил. Не позвонил ни разу за две недели. Это было немного обидно, но куда больше я поражалась этому странному состоянию, в котором я никогда не оказывалась раньше. Яждала звонка. Когда телефон только начинал вибрировать, я принималась вибрировать вместе с ним. Сердце замирало, кровь приливала к лицу и на несколько коротких секунд, пока я еще не знала, кто мне звонит, я испытывала нечто среднее между отчаянием и полнейшим счастьем.
        - Яспала днем. Если честно, я вообще-то собиралась в салон. У меня запись на гидромассаж,- соврала я. Уйти, уйти немедленно. Больше ничего.
        - Ну полежи со мной. Люль, мне только с тобой тут хорошо. Спокойно. Хоть ты и вредная, как тысяча чертей, и, кажется, не любишь меня совсем. Авсе равно. Хочешь- слетаем вместе куда-нибудь? Ахочешь в Париж? Накупим тебе тряпок, я не знаю. Ну, что скажешь?
        - Ты серьезно?- Япопыталась добавить в голос хотя бы умеренную радость.
        Свинтус все еще был готов сливать на меня существенные деньги, несмотря на то, что мы встречались, и встречались плотно уже почти три года. Это был рекорд. Обычно все происходит совсем по-другому. Такие, как Свинтус, должны легко загораться и быстро гаснуть. Заработок девушки-любовницы всегда показывает одну и ту же динамическую кривую. Первые месяцы знакомства- самые важные. Как себя поставишь, так тебя и оплатят. Не стоит бросаться на первые же подаренные серьги с аметистом. Куда лучше их даже вообще вернуть и гордо отказаться. Куда важнее создать условия, при которых серьги будут поступать автоматически с завидной регулярностью. Ичтобы они были с бриллиантами, в самом деле. Ты что, на мне экономишь? Что скажут твои же друзья, если я буду ходить в аметистах?
        Методики освоения влюбленных спонсоров есть разные. Есть короткие деньги и длинные, есть Главный Бонус- квартира, но ее совсем не так-то просто получить. Для этого и существуют игры «ради тебя я ушла из семьи» и «я не знаю, где буду жить. Наверное, уеду в Америку и начну новую жизнь!» Дальше, если схема отработалась удачно, у тебя есть примерно год на нормальный бизнес. Об этом надо помнить, деньги не должны утекать сквозь пальцы. Роскошный образ жизни неприемлем, нужна только его имитация с условием строгой экономии. Год обязательно кончится. Инаступит новый, в котором на твои просьбы оплатить тебе новую машинку или новую шубку ты услышишь в ответ что-то вроде: «Детка, тебе очень идет твоя старая, а у меня сейчас проблемы - внук родился. Давай попозже, ок?» Это - начало конца. И отступление нужно готовить очень аккуратно. Когда он станет приезжать все реже и реже, можно закатывать истерики, но это не сработает. Плевать ему на истерики. Он только станет сбрасывать все твои звонки. Лучше выкинуть что-то из ряда вон. Взять и улететь в Таиланд- одной. Пусть дергается. Таким образом отношения можно
оживить еще на полгода. Но все равно ты рано или поздно подойдешь к точке, когда он с виноватым видом говорит, что у него появилась другая. Или что-то еще. Тут остается только одно- выбить достойный прощальный подарок и думать о будущем. Ия была вполне готова перейти к этой самой, последней стадии наших со Свинтусом отношений. Ябыла даже готова помиловать его, избавить от прощального подарка. Вконце концов, он не такой уж плохой человек. Кто же виноват, что я решила уволиться? Но Париж! Может быть, это и есть его прощальный подарок? Такой, завуалированный. Алло, дорогой! Мы с тобой так давно вместе, тебе пора уже ко мне охладеть.
        - Ты серьезно?- спросила я с наигранной радостью и отошла к окну- скрыть чувства.
        Свинтус проводил меня долгим задумчивым взглядом.
        - Яочень даже серьезен, Люля. Знаешь, ты совершенно странная женщина. Мне повезло, что ты- моя.
        - Хорошо, что ты это понимаешь,- пробормотала я, чувствуя, как сердце сжимают тиски ужаса.
        Вэтот момент в кармане джинсов завибрировал телефон. Япобледнела, когда увидела на экране незнакомые цифры. Вдруг это он? Ая тут… со Свинтусом. Это были первые незнакомые цифры за две недели. Не так уж много людей мне звонили. Косметолог, массажист, маникюрша. Деловые контакты- скупщики вина и тряпок. Еще Марина. Япересилила себя и нажала кнопку сброса.
        - Кто звонил.
        - Не знаю. Какой-то незнакомый номер. Не хочу ни с кем говорить, хочу быть только с тобой,- прошептала я, и мы легли с ним рядом на нашу большую, удобную кровать, укрывшись большим легким одеялом.
        Свинтус не был изобретателен, а отработав традиционную программу, почти сразу уснул. Яже чувствовала себя куклой, безвольной и глупой. Ячувствовала себя совершенно несчастной.
        Я перезвонила сама через несколько часов. Свинтус спал сном праведника, я тихонько выскользнула из-под его тяжелой руки и устремилась к выходу. Следовало быть осторожной, я это очень хорошо понимала, но… я ничего не могла с собой поделать. Незнакомые цифры меня притягивали, как магнит. Яубежала в парк по соседству, села на спинку замерзшей лавочки- уже выпал первый снег и парк был убелен, точно его покрасили. Было красиво. Япоежилась от холода, поскольку оделась совсем легко- тонкое пальтишко поверх футболки. Янашла номер и нажала кнопку вызова. Сердце снова стукнуло и провалилось куда-то: в трубке раздался знакомый мужской голос.
        - Юля? Добрый день. Извините, я вас, наверное, отвлек, да? Это Архипов.
        - Да! Нет, все нормально. Вы мне позвонили где-то час назад, я не смогла ответить, у меня было совещание.- Что-что, а врать я всегда умела. Хотела бы я не врать сейчас. Но не рассказывать же мне ему про то, как обстоят дела в реальности. Ярешила, что не стоит мне сильно задумываться обо всех этих вещах. Все равно у нас с Архиповым нет никаких шансов ни на что. Все это обречено на провал с самого начала, и неизбежно это все должно закончиться ничем. Яисчезну и не оставлю даже следа. Япросто счастлива слышать его голос, и улыбка против воли расцвела на моем лице. Я выглядела наверняка очень глупо, сидя на этой лавке в пустом парке.
        - Извините, я не хотел…
        - Это ничего!- тут же пробормотала я.- Эти совещания- сплошная бессмыслица. Яочень рада, что вы позвонили.
        - Я… я хотел…- Архипов замолчал.
        Ячертыхнулась про себя. Как я могла такое брякнуть про «очень рада»! Может, он позвонил по делу? Может, ему Дашка нужна, а не я. Дашка- это настоящий светлячок, она всем нравится. Ая- очень рада. Ну и дура. Все, чему сама обучилась, все из головы вылетело.
        - Вы, наверное, по поводу Дашки звоните? У нее все хорошо. Гуляет, как небеременная. Вот унесло ее к кому-то на день рождения. Но я ей настрого запретила пить алкоголь. Впрочем, она не пьет ни капли.
        - Это хорошо,- промолвил Архипов, после чего снова повисла долгая пауза, заполненная нашим дыханием. Потом он пробормотал что-то о витаминах, которые у него есть и которые хорошо бы передать Дашке.
        - Я могу их передать!- тут же вызвалась я.
        - Правда?- неадекватно бурно обрадовался он.- Ямогу их подвезти, куда скажете.
        - Я и сама могу подъехать туда, где вам будет удобно. Ясовершенно ничем не занята!
        - Да? Но ваша работа?!- удивился Архипов.
        Черт. Я же экономист. Уменя же совещания и командировки.
        - Я имею в виду сегодня вечером…- Я высказалась и только потом поняла, как двусмысленно это прозвучало. От стыда я бы даже покраснела, но было слишком холодно и мои щеки уже и так были румяными.
        - Язаканчиваю через два часа. Что вы скажете, если мы встретимся около больницы? Или все-таки мне самому к вам подъехать? Мне неудобно вас гонять. Вконце концов, сейчас такие пробки. Скажите, где вам удобнее!
        - Ябуду ждать вас около больницы на парковке. Уменя черный «Лексус». Запишите номер.- Я сама не верила в то, что говорю. Уменя дома спит Свинтус, что я делаю, что творю! Но я сказала себе, что если речь идет действительно только о передаче витаминов для Дашки, то, во-первых, я должна съездить хотя бы ради нее. Аво-вторых, это же не займет много времени, да? Он вообще, может, мне их отдаст и уйдет. Может, дело действительно в таблетках. Он же очень хороший доктор- Марина же говорила. Может, все хорошие доктора так делают? «Любой бы поступил так на моем месте!» Яубрала телефон в карман и потерла замерзшие ладони.
        Свинтус за время моего отсутствия звонил пять раз. Явернулась домой только в одиннадцатом часу, и он, конечно же, набросился на меня. Если бы я не выкидывала такого рода номера постоянно, то у него обязательно возникли бы ко мне вопросы, ответить на которые мне было бы сложно. Где я была? Если я была на массаже, то почему без сумки? Если в магазине, то где покупки? Если я встречалась с подругой, то почему не предупредила, почему бросила его одного, спящего, дома. Но так уж получилось, что я все эти годы демонстрировала разные варианты странного и ненормального поведения, так что ответ, что мне нужно было пройтись и подумать, был воспринят хоть и отрицательно, но без недоверия. Напротив, Свинтус проникся. Он обеспокоенно осмотрел меня и взял за руку.
        - Люля, тебя что-то беспокоит?
        - Нет-нет, все хорошо,- я покачала головой и задумчиво уставилась в окно. Свинтус потянулся, потом пошел на кухню, распечатал там бутылку «Альдзеро» и налил мне вина.
        - Выпей. Что-то ты грустишь, моя Люля. Ты не сказала, ты хочешь на Новый год в Париж.- Он улыбался, поскольку знал, что такого рода путешествия всегда поднимали мне настроение.
        Он делал безошибочный выстрел, который в этот раз не смог поразить цель. Ибо цель моя изменилась, и даже десятки тысяч долларов, которые можно было бы извлечь из такого рода поездки при определенном старании и умении, не могли мне теперь помочь. Архипов пригласил меня встретить Новый год с ним. Ия была абсолютно настроена пойти ему навстречу. Чтобы быть честной, я уже сказала ему «да» с той только оговоркой, что мне надо уточнить, что меня отпустят на три дня с работы. Итеперь мой «работодатель» стоит и зовет меня в Париж. Что я должна ответить?
        - Атебя разве жена отпустит?- спросила я просто для того, чтобы потянуть время.
        Язнала, что Марина сама собиралась поехать на Новый год в Париж. Или хотя бы в Чехию. Она хотела бы встретиться с дочкой, обновить гардероб. Честно говоря, я надеялась, что ее мечты сбудутся, а я получу утешительный приз в виде крупной суммы денежных средств от виноватого Свинтуса. Атеперь я наблюдаю, как на его лице появляется рассеянное и скорее недовольное выражение, и зачем только я напомнила ему о жене.
        - Жена не стена. Ты скажи, ты хочешь или нет? Настоящее романтическое путешествие! - Свинтус в нетерпении следил за выражением моих глаз. Я хотела поехать в путешествие, и даже очень. Но не с ним.
        - Яне знаю.
        - Яне понимаю тебя. Ятебя чем-то обидел? Или это опять твои эти штучки?- Он повысил голос.- Знаешь, ты не могла бы мне просто сказать, чего ты хочешь, и все. Не надо мне твоих этих дебильных игр, Люля! Яустал, у меня своих проблем хватает.
        - Не надо на меня кричать,- прошептала я и, не зная, что делать, вышла из комнаты.
        Свинтус полетел следом. Он хватал меня за руки, что-то обещал, чем-то угрожал и в конце концов принялся целовать меня и стаскивать с меня одежду. Потом, лежа на полу, на ковре в гостиной, он прошептал мне на ухо, что сделает все, чего я ни пожелаю. Явдруг ужаснулась. Свинтус смотрел на меня глазами, полными любви. Это было странно и совсем не сочеталось с ним, ни с его грубой силой, ни с его тупой уверенностью в себе, ни с чем-то еще, что составляло его суть. Такие, как он, не должны любить. Все в их жизни было чисто вопросом престижа. Любовница- как часть интерьера, и все же вот он - усталый, и он любит меня. Явидела, как мучит и изводит его это чувство, делает ему больно. Он не мог справиться с ним, любовь не для таких, как он. Ион решал вопросы, как умел, а именно - он был готов на любые траты, на любые шаги. Это было неправильно, это было ненормально. Таких, как я, не положено любить. Только не таких, как я!
        - Яне хочу стоять между тобой и твоей семьей. Мы можем съездить в Париж на Восьмое марта. Там будет теплее. Сейчас ведь и в Париже холодно, да?
        - Ты уверена? Ачто же ты будешь делать на Новый год?- спросил Свинтус и провел рукой по моей обнаженной спине.
        Япожала плечами:
        - Не знаю. Может, поеду к кому-нибудь в гости. Аможет, вообще отключу телефон, запрусь дома и просижу всю ночь у телевизора. Или поеду в какой-нибудь санаторий. Что-то я устала.
        - От чего?- усмехнулся он.- От гидромассажа?
        - От тебя. Такой ты ненасытный, что просто никакого сладу!
        Свинтус улыбнулся удовлетворенно. Явстала, накинула халат, долила себе еще вина из моей фальсифицированной бутылки и уставилась в окно. Стройка под окнами уже практически доросла до уровня моего окна, но пока что я могла видеть и изогнутые движущиеся линии стоящих в пробке дорог, и ощутимо большой кусок серого декабрьского неба. Я застыла, глядя в никуда, и, сама не заметила как, погрузилась в воспоминания о том, как встречалась сегодня с Архиповым.

* * *
        Яприехала раньше, чем мы договаривались, причем по пути несколько раз серьезно нарушила Правила дорожного движения. Меня редко останавливали, видимо, что-то такое содержалось в моих номерных знаках, что отбивало желание со мной связываться. Ястояла на парковке около больничных ворот и смотрела на проходящих и выходящих на улицу людей. Каждый мужчина мог оказаться им, и я старательно вглядывалась в вечерние сумерки, наслаждаясь этой безобидной игрой. Когда Архипов вышел, уже знакомый мне удар сердца заставил меня резко вдохнуть. Он открыл дверцу и посмотрел на меня. Он выглядел растерянным и смущенным. На нем были простой пуховик китайского производства и джинсы, шапки на голове не было. Улыбка немного потерянная, как у ребенка. Яс трудом удержалась, чтобы не прикоснуться к его волосам- так велико было желание.
        - Ну, ныряйте!- я махнула рукой.
        Архипов запрыгнул на сиденье и несколько минут молчал, озираясь.
        - Хорошая машина,- сказал он.
        Что ж, все мальчики ценят машинки с самого детства. А Свинтус всегда умел выбирать то, что понравится всем мальчикам без исключения.
        - Нормальная. Только жрет много.
        - Да? А, ну да. Яв этом не слишком разбираюсь.
        - Вы не водите?- поразилась я.
        - Нет, почему. Вожу. Только редко. Яживу тут недалеко, хожу на работу пешком. Не приходится.
        - Понятно. Это удобно!
        - Явас не слишком затруднил? Явсе думаю, что нужно было мне подъехать.
        - Ну что вы. Это же моя сестра, а не ваша.
        - Сестра?- в первый момент он удивился, а потом кивнул и достал из сумки какую-то коробку.- Вот ее витамины.
        - Спасибо большое,- сказала я и улыбнулась самой чарующей и многообещающей из всех моих улыбок.
        - Не за что. Это у нас государственная программа… Ятут ни при чем…- Он снова смутился.
        Повода, чтобы остаться, у него не было заготовлено, так что он сидел у меня в машине и явно раздумывал над тем, что витамины отданы и сейчас придется выметаться.
        Тень скользнула по моему лицу. Яне могла допустить, чтобы он ушел.
        - Слушайте, у вас такая интересная работа,- с преувеличенным восхищением воскликнула я.
        - Да? Вы считаете? Но работа экономиста тоже весьма… увлекательна.
        - Да ну? Скука смертная, я вас уверяю,- я рассмеялась и завела мотор.- Знаете что, я ужасно голодна. Что скажете, если мы заедем выпить по чашечке кофе? Ятут знаю одно хорошее кафе неподалеку.
        - Я с удовольствием,- моментально выпалил Архипов с таким явным облегчением, что я снова рассмеялась.
        Следующие три часа мы разговаривали обо всем на свете. Нет, не обо всем. Обеременных женщинах,о проблемах отечественного здравоохранения, о пробках, о погоде и о Дашке, умудрившейся забеременеть от мальчика, которого она теперь ищет по всему городу.
        - Это, конечно, сложная ситуация. Но я ужасно рад, что вы передумали делать аборт. Нет ничего хуже аборта, я вам скажу. Как бы я хотел, чтобы мы, врачи, имели возможность отказываться от выполнения этой процедуры.
        - Но женщина должна же иметь выбор,- мягко возразила я.
        Он посмотрел на меня, но ничего не сказал. Только кивнул. Тогда я решилась и спросила, почему он в тот день сидел в парке такой подавленный.
        - Что-то случилось? Не хотите, можете не рассказывать. Просто у вас были такие глаза…
        - Я… я скажу вам потом, когда-нибудь, ладно? Но не сегодня. Это не совсем то, о чем можно говорить за чашечкой кофе.
        - Не вопрос,- легко согласилась я.
        - Авсе-таки история с вашим Юрой Смирновым очень даже интересная. Уменя есть знакомый в МАИ, если хотите, я могу его попросить, чтобы он узнал про первокурсников.
        - О, Дашка будет просто счастлива,- кивнула я.
        - А вы? Вы тоже будете рады?- спросил Архипов и, смутившись, отвел взгляд.- Знаете, это все совершенно неприемлемо, я понимаю. Явсе пытаюсь придумать какой-нибудь предлог, чтобы вам позвонить еще раз. Глупо, да? Вы…- Он долго молчал, помешивая ложечкой сахар в чае, хотя, по моим наблюдениям, чай у него был без сахара.- Ябы хотел увидеть вас снова.
        - Яничего не имею против,- улыбнулась я, чувствуя, как теплая волна счастья заполняет меня до самых краев.
        - Правда?- воскликнул он и поднял взгляд. Потом он улыбнулся.
        - Абсолютная.
        - Господи! Явообще-то думал, что это совершенно невозможно.
        - Почему?
        - Вы… вы же совершенно потрясающая. Вам должно быть безнадежно скучно со мной.
        - Не такая я уж и потрясающая,- нахмурилась я.- Самая обычная. Имне совсем не скучно. Скорее наоборот- мне очень интересно.
        - Неужели? Вы меня дразните, наверное.- Он замотал головой и смял в руке салфетку.- Я, по правде, не привык ни за кем ухаживать. Ятоже, знаете ли, помешан на работе и… Ачто вы делаете на Новый год?
        - Вот это неожиданно!- опешила я.- Ачто вы предлагаете?
        - Нет, вы только не подумайте чего… Унас компания. Мы ездим каждый год в Красную Поляну, на лыжах кататься. Это весело, и там много всего. Даже если вы не катаетесь, все равно есть чем заняться.
        - Яникогда не каталась, но вообще мысль интересная. Я бы попробовала, почему нет?
        - Ну, тогда я вас приглашаю. Я правда никаких ваших планов не нарушаю?
        - Боже упаси. Такой скучный трудоголик, как я, без вашего приглашения провела бы новогодний вечер дома, перед телевизором, в гордом одиночестве. Ив двенадцать пятнадцать я бы уже спала.
        - Не может быть! Втаком случае я гарантирую вам самый веселый Новый год, на который только способен.
        Я помнила каждое сказанное им слово, даже те слова, которые он адресовал официантам. Икаждую его улыбку. Я подвезла его домой, а после аккуратно сохранила номер его телефона в своем мобильнике под названием «сервис jura». Шпионские игры. Было бы лучше, конечно, для таких целей вообще обзавестись другим мобильным, который бы я могла включать, только когда Свинтуса нет рядом. Но теперь уже было поздно об этом говорить. Если Свинтус будет копаться в моем аппарате, сервис кофеварок не должен привлечь его внимания. Следовало сохранять бдительность.
        Ястояла и смотрела в окно на мелькающие далеко внизу огни. Я улыбалась.
        - Очем думаешь?- Свинтус подошел неожиданно, заставив меня вздрогнуть.
        - Ни о чем. Ачто?
        - Ты так странно улыбалась. Ты такая красивая, ты знаешь это?
        - Ну, спасибо на добром слове.- Яфыркнула, потому что он запустил пятерню в мои волосы.
        - Может, и правда жениться на тебе? Почемунет?
        Глава 13, в которой я нарушаю все принятые стандарты безопасности
        Я люблю Новый год, но не могу сказать, чтобы с детства. Вбольшинстве случаев мы с бабой Зосей праздновали Новый год вприглядку к телевизору наших соседей, где мы и торчали, пока нас не начинали вежливо выпроваживать в свою часть «родового гнезда». Проблема была в том, что комнаты наши были смежными, так что уклониться полностью от участия во встрече Нового года получалось, только если справлять его где-нибудь в другом месте. Несколько раз я так и делала, встречала смену одного года другим в нашем городском парке культуры, и елочка там была что надо, большая, красивая и зеленая, вся в огнях. Только холодно, но этот минус я была готова пережить, ведь дома «зажигала» мама с группой лиц непрезентабельного вида. Есть такое слово- вертеп. Вот на этот самый вертеп и походило застолье в нашем
«родовом гнезде». Выбитые ударом ноги двери, брошенные на грязный пол матрацы без простыней, вонючие протухшие макароны в кастрюле, наряды милиции, вызванные соседями. Программа праздника, что называется, комплексная, включает в себяскандалы и омерзительные сцены во дворе в неглиже.
        Ктому, что происходило в нашем доме, люди относились одновременно с терпением и омерзением. Тот факт, что среди этого безумия, пьяных криков, каких-то снующих туда-обратно людей, среди битых бутылок и окурков могут жить дети, тоже никого особенно не возмущал. Была идея лишить нашу мамашу родительских прав, однако идея эта не получила развития. Во-первых, какая-никакая, но была баба Зося, и считалось, что она может позаботиться о нас в критических случаях. Аво-вторых, никому из нашего окружения не хотелось лезть в это дело, писать бумажки и обивать пороги социальных учреждений. Зачем тратить время и лишать человека того, на что ему и так наплевать. Наша дорогая мамочка вряд ли бы заметила, если бы мы перестали появляться на ее горизонте.
        Только Ада Федоровна, когда встречала меня поздно вечером в коридорах школы, темнела лицом и спрашивала, ела ли я сегодня хоть что-нибудь. Но тут я делала все возможное, чтобы не породить никаких негативных мыслей в ее голове. Еще не хватало, чтобы меня из нашей элитной балетной школы перевели в какой-нибудь ужасающий интернат. Нет, Аде Федоровне о моей семейной ситуации в «родовом гнезде» знать было совершенно необязательно. Думаю, она все равно о чем-то таком догадывалась, но молчала. Только приносила мне пирожки, что само по себе было совершенно неприемлемо- подкармливать пирожками ученицу балетного класса.
        Возможность решать, где именно я хочу праздновать Новый год наряду с другими праздниками, у меня появилась лишь тогда, когда я окончательно определилась с тем, чем хочу заниматься в жизни, и выбрала в качестве основной профессии профессию
«экономиста любовного фронта», а иными словами, стала содержанкой. Еще до появления на горизонте экономически правильного Свинтуса у меня «выгорело» несколько успешных проектов. Вмоей собственности оказался некоторый капитал, обширные связи, включая знакомства с нужными людьми, в паспорте появились штампы о пересечении границ Евросоюза. Больше всего я любила праздновать Новый год в Испании. Все места, где температура новогодней ночи превосходила десять градусов по Цельсию, мне нравились невероятно. Мне нравилось кататься на велосипеде по тихим, красиво убранным улочкам, заходить в сияющие, зазывающие витринами кондитерские и кафе, я обожала сидеть с чашкой кофе, согревающей ладони, смотреть на веселых людей, поздравляющих друг друга. Мне нравилось, что я не понимала ни слова из того, что они говорят. Ссамого детства меня согревала мечта улететь далеко-далеко, стать птицей и больше никогда-никогда не возвращаться в родные края.
        Но я возвращалась, конечно. Куда бы я делась? Издесь, и там, в Европе, и вообще везде - это был один и тот же мир, и жил он по одним и тем же законам. Эти законы создавались мужчинами, для мужчин, с учетом интересов мужчин. Вэтом мире не было никакой возможности стать птицей, можно было только решить, какое именно из всех существующих видов рабства тебе подходит больше всего. Женщина могла быть только чьей-то женой, чьей-то любовницей или быть просто ничьей. Третий вариант был неприемлем, ты тут же оказывалась за бортом, выброшенная на берег, как умирающая золотая рыбка. Если ты ничья - у тебя ничего нет. Быть свободной на практике означало «выживать», сидеть на мели, вкалывать по двенадцать часов в день, стареть и умирать раньше срока, оставаться одной с двумя детьми.
        Свободная женщина… Самые свободные из нас- это те, кому посчастливилось удачно развестись с правильным парнем.
        Не поймите меня превратно, не имеет значения, насколько ты образована или умна. Это просто не работает таким образом. Если ты ничья- ничто тебе не поможет. Ты вдалеке от света, от тепла, от потока густой, наполненной грязью и ловушками денежной реки. Если ты чья-то, то главный вопрос- что может тот, кто обладает тобой. Как далеко простирается сила его жизненной позиции, как много он может тебе дать. Ведь заберет он все, что сможет. Часть он заберет силой, и ты в любом случае останешься в слезах. Сденьгами или без них.
        Выгоднее всего оказалось быть любовницей. Работа, бизнес, налаженные контакты.
«Бизнес-леди», я привыкла к определенным стандартам жизни, к вежливым улыбкам девушек в отелях, к тихой услужливости горничных, к гостеприимным разговорам барменов. Отели- пять звезд. Такси забирает тебя от порога, в самолетах иногда удается поспать, в бизнес-классе не так много народу. Знакомый агент по туризму помогает увеличивать стоимость путевки практически вдвое, прибыль делится пополам. Унего какие-то знакомые играют с НДС, через подставные фирмы, так что каждая поездка не только приятна, но и выгодна. Номер- только люкс, иначе буду капризничать…
        Пансионат «Рубикон» располагался в небольшом поселении недалеко от Красной Поляны и всего в пятистах метрах от подъемника. И в этом пансионате не было ничего, что могло бы дать ему хотя бы три звезды. Разве что вид на горы заслуживал внимания, все же остальное… Оставляло желать…
        Ксвоему стыду, я никогда в жизни не стояла на лыжах - ни на каких, ни на горных, ни на равнинных. Ни даже на водных. Поэтому идея цепляться палкой за крюк, который будет тащить меня на невероятную высоту, откуда мне предстоит слететь на недопустимо быстрой скорости, меня пугала.
        - Ты не представляешь, какое это огромное удовольствие!- уверял меня приятель Архипова, некто Костик, разговорчивый малый без комплексов.
        Вто время как сам Архипов стеснялся мне слово сказать, Костик болтал всю дорогу, пока мы летели в самолете, который, кстати, вообще оказался без бизнес-класса - я не думала, что такое бывает. И болтал после самолета, в такси (большой и громыхающий железом «Баргузин»).
        - Иэто совершенно безопасный подъем,- говорил Костик.- Там только зеленые и синие трассы.
        - Зеленые? Это как?- удивилась я.
        ИКостик тут же принялся рассказывать мне о том, как разделяются эти спуски, что на зеленой вообще нечего делать, что синяя- она только для того, чтобы за пивом гонять вниз, и что кто по горам не гонял- вообще жизни не знает.
        - Костик, оставь девушку в покое!- взмолился Архипов, видя, как я несколько теряюсь от такого напора.
        - Ревнуешь, да?- усмехнулся Костик и снова повернулся ко мне.- Яу Архипова, между прочим,ни одной девушки не увел, а он все равно не доверяет.
        - Ябы тоже тебе не доверяла,- усмехнулась я.
        Костик опешил:
        - Почему?
        - Потому что ты рыжий. Ивеселый. Это очень огнеопасное сочетание.
        - Так ты будешь кататься-то?
        - Костик, Юля сама решит, не приставай!
        - Ясама решу и обязательно буду,- пообещала я, хотя по понятным причинам к этой затее отнеслась скептически.
        Если каждый раз, когда вы настраиваетесь на что-то хорошее, у вас обязательно ломается нога, вы со временем начинаете относиться к своему «везению» с уважением. Риск- благородное дело, но не в моем случае. Япредставляла себе все совсем иначе. Явидела, как мы с Архиповым пьем горячий глинтвейн на застекленной террасе затерянного в красивых горах шале. Как мы гуляем по заснеженному парку, глядя вдаль. Ябыла готова любоваться видами и восхищаться смелостью и ловкостью людей, рассекающих по склонам в ярких лыжных костюмах. Япомнила, как мне рассказывали, что такие места всегда изобилуют маленькими охотничьими домиками с ресторанчиками и прочими местечками, словно бы созданными для того, чтобы познакомиться поближе.
        - Вот и умничка. Ну, вот и «Рубикон»! Приехали, ребята,- подытожил Костик.
        Машина остановилась, и вся честная компания, состоявшая из пяти человек и водителя, принялась высаживаться. Архипов подождал, пока из машины вытащат рюкзаки и снаряжение, помог выйти еще одной девушке, Ольге, потом подал руку мне.
        Ни шале, ни красивых дорожек, ни даже обустроенной парковки тут, к моему удивлению, не оказалось. Это был даже не совсем пансионат, а просто недостроенный коттедж с претензией на альпийский стиль.
        - Красота!- пробормотал Архипов.- Давай, я помогу тебе с сумками.
        - Я… да нет, я и сама могу… ну, ладно.
        Не успела я даже подойти с двумя моими сумками, Архипов схватил их и понес. Я даже не знаю, зачем я набрала с собой всякой ерунды. Все здесь, включая Ольгу, были одеты в джинсы и какие-то бесформенные размахайки, я среди всей это веселой толпы смотрелась скорее странно в своих брендовых вельветовых брюках, белоснежной песцовой жилетке, надетой поверх кашемировой водолазки, и в дорогих браслетах на запястьях. Япостаралась одеться попроще, и это был мой максимум. Честно. Итеперь я лихорадочно соображала, во что бы мне переодеться. Из верхней одежды у меня имелась еще только короткая дубленка с авторской вышивкой, но она тоже вряд ли сделала бы меня более демократичной. Мне бы сейчас пригодился Дашкин пуховик.
        - Ваши номера на втором этаже,- встретила нас на рецепции девушка с мрачным видом.
        - Но вы дали нам лучшие номера?- забеспокоился Архипов.
        - Лучше не бывает,- буркнула она.- Водном даже есть камин.
        - Ну… тогда хорошо,- выдохнул он.
        Яудержалась от комментариев, которые так и норовили сорваться с моего языка. Что это за сервис, черт возьми? Никаких улыбок, никакого шоколада на кроватях, да и сами кровати, признаться честно, оставляли желать лучшего. Слишком мягкие, дешевые матрасы, если спать на них постоянно, через месяц привели бы к искривлению позвоночника. Камин был, это да. Архипов настоял, чтобы этот номер достался мне. Но, честно говоря, я видала камины и получше. Ао ванне я бы вообще предпочла умолчать. Единственное желание, возникшее у меня при виде ее, было- срочно побежать за хлоркой и простерилизовать все вокруг. Но, как оказалось, у меня одной было такое впечатление. Не успела я разложить вещи, как в мой так называемый номер робко постучали.
        - Да-да! Войдите,- крикнула я, прикидывая, можно ли тут по полу ходить без тапок. Их у меня с собой не было, так как обычно в отелях тапочки тоже выдавали- одноразовые, белые, в стерильной упаковке. Тут этого принято не было. Что там, здесь даже полотенец не было!
        - Не помешаю?- раздался голос, от звука которого вся эта ерунда на тему антисанитарии вылетела у меня из головы. Архипов стоял в дверном проеме и счастливо улыбался.
        - Яповерить не могу, что ты здесь. Утебя все в порядке? Тебе нравится отель?
        - Очень… хороший вид,- пробормотала я после секундной запинки.
        Архипов кивнул:
        - Вид просто отличный.- Иподошел к окну.
        Вид был действительно ничего. Не Швейцария, конечно, но тоже горы, тоже снег. Главное не это. Всоседнем номере, так и не разобранный, валялся огромный, набитый какими-то странностями рюкзак Архипова. Мы жили в соседних номерах, и у нас был общий балкон. Одна лоджия на двоих, что может быть лучше. Ион- в кроссовках, в клетчатой рубашке и бейсболке с надписью «Я доктор- мне можно!» - выглядел лет на десять моложе и раз в сто счастливее, чем все, с кем я была знакома в своей жизни.
        - Что дальше?- спросила я.
        Архипов отвернулся от окна и посмотрел на меня. Взгляд был долгим и задумчивым, таким странным, что я даже смутилась. Он неправильно меня понял, я имела в виду нашу общую культурную программу. Лыжи, санки, перетягивание каната? Ябыла готова к чему угодно. Забавное чувство безответственности вдруг охватило меня. Будто бы я снова стала ребенком, готовым играть в любую игру. Правда, я не уверена, что была когда-то таким ребенком. Впрочем, нет. Была, конечно. Когда в Ростов приходило лето, оно бывало обычно жарким и солнечным, и на Дону были все удовольствия на свете. На левом берегу на пляже мы торчали целыми днями, зарывались в песок или бросали в воду мелкие плоские камешки. Лето- самый прекрасный подарок от Деда Мороза, если он забыл его подарить зимой.
        - Ребята хотят сразу идти на трассу. Унас всего три дня.
        - Язнаю,- грустно кивнула я.
        Три дня на все про все, пока Свинтус загорает в Таиланде, упиваясь коктейлями All Inclusive вусмерть. Потом у меня будет еще несколько дней в Москве, чтобы прийти в себя и решить, что делать дальше. Марина позвонила из аэропорта и предупредила, что Свинтус нервничает и поминутно убегает куда-то звонить. Он звонил мне. Ясбрасывала его звонки, не отвечая. Потом я отключила телефон. По легенде, я на него обижалась. Марина аккуратно поинтересовалась, где я на самом деле, но я не ответила. Сказала, что хочу просто побыть одна. Почему-то мне казалось, что Марине тоже не стоит знать ничего про Архипова. Береженого Бог бережет.
        Три дня - это не очень много, как ни посмотри. Аесли ты стоишь на вершине горы, обутая в ужасные лыжи, если тебе страшно и ты визжишь от страха, а все смеются, то время летит еще быстрее. Ауж когда тебя берет за руку человек, от взгляда которого в сердце разгорается огонь, секунды летят, наскакивая друг на друга и спотыкаясь. Ослепительно белый снег отражал не по-зимнему теплые солнечные лучи, ребята бросили нас и ушли на другую трассу, скучая на пологой «почти что равнине». Мы видели, как они летят по соседнему склону, а Ольга, смеясь во весь голос, каталась, раздевшись по пояс- в одном лифчике от купальника. Это было странно и весело. Иденьги не имели здесь никакого значения, все ловили энергию куда более сильную - от природы и простого человеческого общения. Все здесь гонялись не за деньгами, а за счастьем.
        - Ты не устала?- спросил Архипов, помогая мне зацепиться за подъемник.- Неужели это и в самом деле твой первый раз на лыжах?
        - Что сказать?- усмехнулась я.- ВРостове-на-Дону снег выпадает, конечно, и иногда даже много. Но случается это всегда так неожиданно и обычно так быстро тает…
        - Ачем же ты в школе зимой на физкультуре занималась?- спросил Архипов, опустившись на одно колено и что-то там подтягивая на огромном лыжном ботинке.
        Яусмехнулась, насколько романтично это выглядело. Прямо по-рыцарски!
        - Вшколе я постоянно прыгала через козла,- пространно ответила я, избегая любых правдивых рассказов о моем настоящем детстве.
        - Понятно,- он встал и рассмеялся.- Козла звали Василий Иванович, ваш физрук?
        - Примерно так,- кивнула я.- Слушай, я чувствую себя на этих лыжах такой ужасной коровой. И я ведь тебе мешаю, ты ведь наверняка приехал сюда не для того, чтобы целый день торчать на зеленой трассе?- Я прикрыла ладонью глаза от яркого солнечного света и посмотрела на Архипова.
        Он раскраснелся и глубоко дышал, а глаза его блестели. Он покачал головой:
        - Яприехал сюда, чтобы… чтобы…
        - Прыгать через козла?- «помогла» я ему.
        Он замолчал. Потом вдруг стащил с руки перчатку, отбросил палки в снег и склонился ко мне.
        Поцелуй длился долго, у меня даже начала кружиться голова, а мысли- все, какие только были вмоей голове,- испуганно разбежались и попрятались. Меня переполняли чувства, каких я не испытывала никогда до этого. Ненормально, да? Почти тридцать лет, при моей-то работе- и такие эмоции от одного простого поцелуя? Сколько их уже было- коротких, мимолетных, глубоких, с языком, французских или русских, грубых, долгих, с легким запахом виски…
        Вмоей жизни не было ни одного мужчины, которого бы я любила. Яне слишком-то способна любить. С самых ранних лет я научилась посидеть пять лишних минут, подумать и приглядеться, посмотреть на человека получше, попытаться понять, что же у него внутри. Итам всегда было что-то еще- самолюбие, похоть, тщеславие или желание властвовать, обладать. Все хотели прыгнуть выше других, быть быстрее, стрелять точнее. Многие ценили чувственные удовольствия, любили эксперименты, держали камеру под рукой, коллекционировали фотографии… Поцелуи были частью ритуала, они заканчивались быстро, становясь чем-то вроде ключа или пароля, после которого обычно слетали одежды и дозволялось все. Уж кому-кому, а мне хорошо было известно, что такие поцелуи ничего не значат.
        Архипов склонился ко мне и прикоснулся губами к моим губам. Он просто стоял и прижимал меня к себе, счастливо улыбаясь. Он целовал мое лицо, гладил меня по волосам и смеялся, как ребенок, которому подарили луноход. И я вдруг с интересом отметила, что делаю то же самое.
        - Ты почему смеешься?- спросила я тогда.
        - Аты почему?- спросил он.
        - Ясмеюсь, потому что ты смешной. Утебя нос красный.
        - Утебя, между прочим, тоже,- фыркнул он и чмокнул меня в нос.
        - Знаешь, что!- Я решительно тряхнула головой.- Должна тебе признаться, что в целом я лыжи ненавижу. Ябы гораздо лучше почувствовала себя сейчас со стаканчиком глинтвейна в руках.
        - Апочему же ты молчала? Можно было давно уже пойти где-нибудь посидеть. Потому что, признаться честно, то, чем мы тут с тобой занимаемся, катанием на лыжах никак нельзя назвать.
        - Акак можно? Как это можно назвать?- ехидно спросила я, радостно улыбаясь.
        Он хмыкнул и поцеловал меня снова. Собственно говоря, так и прошел весь день. Мы вернулись в отель, переоделись. Яв очередной раз посетовала, что не взяла с собой каких-нибудь дешевых тряпок, они были бы здесь намного уместнее, да и дорогие целей бы были. Мы пошли в кафе, где нам отказали в глинтвейне, сказав, что красное вино кончилось и его привезут только к вечеру. Тогда мы пошли в поселок, искать кафе.
        - Кто ищет, тот всегда найдет!- радостно салютовали мы, когда достигли цели.
        Мы просидели в кафе часа четыре, наверное, и все эти четыре часа я была счастлива, как никогда в жизни. Если то, что вдруг случилось со мной, называется любовью, то это- чертовски сильная штука. От одной мысли о том, что все это временно и что нам с Архиповым придется расстаться, не сейчас, так потом, становилось так больно, что было трудно дышать. Он ничего еще не знал и, думая, что впереди у нас целая вечность времени, не жалел его и тратил на разговоры и улыбки, на то, чтобы держать меня за руку и расспрашивать о моем детстве. Как будто я могла ему рассказать. Явыдала ему ту же отрепетированную сказку, которую в свое время скормила Свинтусу. За исключением части, где я ссорюсь с семьей. А что мне было делать?
        - Знаешь, чего я ужасно боюсь?- спросил он, когда уже поздно ночью мы возвратились в отель.
        - Чего?
        - Что ты решишь, что для меня это- так просто. Взять и привезти девушку в отель, провести с ней три дня. Что это для меня - норма.
        - Ачто, не норма?- удивилась я.- Обычно ты привозишь сюда парней?
        - Юля! Ты знаешь, это, возможно, совершенно неуместно, и мы совсем еще не знаем друг друга… Но я хочу, чтобы ты знала, что все это для меня очень, очень важно и очень серьезно. Стого самого момента, когда я увидел тебя… Помнишь, ты смотрела на меня из окна?
        - Япомню,- вздохнула я.- Но ты не должен… Поверь, я все понимаю.
        - Я не понимаю! Яне могу понять… Ты же совершенно удивительная. Ты даже сама не знаешь, какая ты удивительная. Ия. Господи, я же совершенно обычный парень. Ядаже деньги не научился зарабатывать. Не могу, знаешь, не могу. Вся наша медицина - это либо нужно иметь железное сердце, чтобы никакой совести, никакого сострадания, либо…
        - Железное сердце быстро ржавеет,- грустно протянула я.- Слушай, а мы можем развести камин? Раз уж он у нас есть.
        - Он у нас есть,- после долгой паузы кивнул Архипов.
        Да, он не ошибся, он понял меня правильно. Это можно было считать приглашением с моей стороны. Яприглашала его к себе на ночь. Так просто и безо всяких условий, и причина этому была проста. В нашем распоряжении имелось совсем немного времени. Он не знал об этом, а я знала. Ия не собиралась, не могла себе позволить его терять.
        Глава 14, в которой меня так и тянет пуститься в пляс
        Любовь необъяснима. Она не имеет никакого смысла, никаких причин, и нет никаких шансов устоять против ее разрушительной силы. Все аргументы разума отступают, когда рядом с тобой напротив теплого каминного огня сидит и смотрит на тебя мужчина, с которым хочется остаться на всю жизнь. Кто-то считает, что рожденные в муках люди остаются одиноки до тех пор, пока не найдут свою вторую половинку- родственную душу, с которой еще до рождения были соединены невидимыми, но нерушимыми связями. Обретая друг друга, две половинки становятся одним целым, любовь делает жизнь полной смысла, и счастье уже никогда не покидает их сердец.
        Яво всю эту дребедень не верю ни на грош. Наивные бредни романтиков. Никто никого никогда и ни с кем не разлучал, все прилипают друг к другу, панически боясь одиночества, и все это происходит хаотически, без всякой логики. И люди, которые настолько не подходят друг другу, что и минуты не могут провести вместе не ругаясь, эти люди женятся, рожают детей, ругаются, расходятся и заводят любовниц. Вот и вся любовь. Ивсе-таки получается, что по дороге есть риск встретить по-настоящему хорошего человека.
        - Знаешь, я ведь совсем даже и не принц. Многие к нашему брату с трепетом относятся, мол, медицина- это благородно и все такое. Но я сам не считаю, что чего-то добился. Даже наоборот, все, чего хотел, осталось где-то… далеко за бортом. Все как-то получилось неправильно. Столько каких-то бытовых вопросов. Бумажки какие-то, разнарядки сверху. Нет места для подвига,- усмехнулся Архипов.
        - Так ты хотел подвиг совершить? Спасти ребенка из огня или вроде того?
        - Не знаю. Может быть.- Он пожал плечами.
        - Нет, правда. Вот чего ты хотел добиться?- настойчиво спросила я, лежа на животе и глядя на переливы теплого огня в камине.- Очем ты мечтал, когда был маленьким? Хотел стать доктором? Или космонавтом?
        - Ярешил стать врачом, когда у меня аппендицит вырезали. Мне было лет десять, и мне было так страшно, просто мама дорогая! Ипотом- сирена, мелькающие огни в окне «Скорой», и носилки, на которых меня выносили.
        - Все так романтично,- усмехнулась я.
        - Аты сама когда-нибудь попадала в больницу? Вот так, чтобы было страшно до ужаса?- спросил Архипов, проведя ладонью по моему обнаженному плечу.
        Все стало одновременно и проще, и сложнее после того, как два тела, сплетенных вместе, совершили падение, которого я так боялась и так желала. Мы лежали вдвоем на пледе, постеленном перед камином. Мы разговаривали и целовались. Вот уж не думала, что можно получать такое невероятное удовольствие от разговоров. За окном было темно, а в комнате тепло. Ион, совсем рядом, близко, я могу уткнуться носом в его плечо.
        Явспомнила, как лежала в больнице- нога в перетяжке, внутри какие-то спицы, стальные устройства, чтобы скрепить разломанную кость, и я полна ужаса и не могу найти никакой точки опоры. Кто-то спрашивает, кому позвонить, но я только мотаю головой- никого у меня нет. Никого, кто бы сказал мне, как же жить дальше.
«Главное, чтобы вы смогли нормально ходить»,- говорят мне, пожимая плечами. Вот так и разваливается мир на две части. Ивсе на свете - только моя проблема, от этого дня и до конца моих дней.
        - Нет, в больницах я не была, но однажды занималась йогой и у меня было это… люмбаго, кажется. Любмаго? Есть такая болезнь, да?
        - Да, неприятная штука,- нахмурился Архипов. Он присел и провел рукой по моему позвоночнику. Сильные пальцы совсем не романтично, по деловому перебрали все позвонки один за другим, задержались на парочке, как раз там, где в свое время пряталась самая острая боль.
        - Ай, осторожнее.
        - Аты вообще чем лечишься? Кспециалистам обращалась?- спросил он, и в его голосе появились те властные и вместе с тем заботливые нотки, которые меня всегда раздражали. Все мужчины постоянно норовят взять все в свои руки, независимо от того, насколько мне этого хочется, насколько я хочу и готова отдавать себя в эти добрые или не очень добрые руки.
        - Ялечусь подорожником. Изеленкой.- Ярассмеялась и села.- Иеще заговорами. Дружу с шаманами.
        - Эй, ты с этим не шути. Позвоночник- штука нужная. Осыплется- обратно не соберешь. Слушай, у меня есть хороший мануальщик…
        - Асам-то ты не хочешь мной заняться?- спросила я, томно закатывая глаза.
        - Сам я по этой части не очень. Надо будет, конечно, купить разогревающую мазь. Слушай, так тебе тогда на лыжи вставать и не рекомендуется.
        - Вот и славно. Слушай, Архипов, что же ты за человек-то такой? Женщина тебе намекает, намекает, а ты…- Ясделала вид, что обижаюсь и выгнулась кошкой, подставив губы для поцелуя.
        Он побледнел и вдруг, обхватив мое лицо ладонями, страстно, даже грубо поцеловал меня и прижал к себе.
        - Больше всего я боюсь, что настанет завтра и ты исчезнешь,- прошептал он, когда за окном уже стало немного светлее, а дрова в камине полностью прогорели.
        - Завтра я не исчезну,- заверила я его.
        - Обещаешь?
        - Яобещаю,- кивнула я и нежно погладила его по голове.
        Он уснул, сон его был спокоен и безмятежен. Яприсела на краю кровати и долго, долго смотрела на его немолодое усталое лицо, такое одновременно детское и красивое. Яисчезну послезавтра. Яуже знаю, как это будет. Яскажу, что уезжаю в командировку в другой город, что я буду звонить. Возможно, что я не смогу удержаться и позвоню несколько раз на самом деле. Как сделать так, чтобы оставить его сердце целым, уберечь его от меня. Меньше всего я бы хотела хоть в чем-то повредить ему, нарушить его спокойный и мирный ход жизни. Он заслуживал чего-то лучшего, чем я. Унего должна быть жена и трое детей, и шумные споры о том, кто будет первый играть в Play Station, и блинчики по выходным, и море друзей, которые бы приезжали, чтобы играть в «Мафию».
        Камин остыл, и стало ясно, что отопительная система в комнате не справляется даже с небольшой нагрузкой в минус пять градусов. Ядостала из встроенного шкафа дополнительное одеяло и тихонько укрыла Архипова. Он не проснулся, только завертелся и положил свою большую ладонь на мою подушку. Пока в комнате не стало слишком холодно, я оделась и вышла во двор. Сегодня- Новый год, праздник. Ярешила не думать ни о чем плохом. Как говорят психологи? Надо жить сегодняшним днем. Вмоем случае это было все, на что я могла рассчитывать. Сегодняшний день и половинка завтрашнего. Буду ими жить.
        Ягуляла долго, наверное, несколько часов. Яушла куда-то далеко, в поселок и еще дальше, в какие-то деревни. На меня смотрели с подозрением, моя странная худая фигура, блуждающая без определенной цели самым ранним утром тридцать первого декабря, была нелепа и неуместна. Ядаже не могла вспомнить, где именно я гуляла и что видела, потому что смотрела на окружающий мир невидящим взглядом. Все, что было важно, происходило внутри меня. Невозможный, неразрешимый конфликт, возникший в ту минуту, когда я вдруг перестала быть собой и стала самой обычной глупой влюбленной женщиной, отчаянно желающей, чтобы случился хеппи-энд. Когда я возвращалась, замерзшая (все-таки эти жилетки- вообще не выход в морозы) и измотанная, Архипов уже бегал по всему отелю, стучался в номера и спрашивал обо мне у всех подряд, давая повод для шуток.
        - Ты что, уже настолько достал ее, что она ушла в горы?- подтрунивали над ним друзья.
        - Идаже чайку не попила?
        - Дураки вы,- обижался Архипов.
        - Да вон она. Нашлась пропажа. Наверное, искала, где можно выпить «приличного мокачино»!- высказался, имитируя мой капризный тон, Костик.
        Он, кажется, лучше других понял, что я такое. Апоняв, моментально стал дразниться. Но Архипов, увидев меня, просиял и бросился ко мне. Все же с ним было что-то не так. Никакого инстинкта самосохранения. Он не должен был, не имел права вот так радостно улыбаться и доверяться совершенно незнакомой женщине в песцовой жилетке. Он должен был быть осторожнее со своим сердцем.
        - Ты где была? Ядумал, ты сбежала!
        - Сбежала?- усмехнулась я.- Нет. Япросто… мне стало скучно. Яне знала, чем заняться.
        - Аспать ты не пробовала?- Архипов покачал головой и взял меня за руку.- Мы тебя уже два часа тут выискиваем. Ладно, пойдем, будем тебя кормить.
        - Кормить? Яне голодна.
        - Да что ты говоришь. Ты себя в зеркало видела? Ты просто обязана начать что-то есть. Вот сестра у тебя, видно сразу, питается нормально.
        - Нормально?- рассмеялась я, направляясь следом за ним в какую-то малоприятную столовую с клеенками на столах.- Сейчас она ест все подряд. Унее в одной тарелке может оказаться даже маринованный чеснок с мороженым. Но больше всего она предпочитает плюшки с вареньем. Если я начну так питаться, я скоро в дверь не пройду.
        - Главное, чтобы ты на кровати помещалась,- прошептал Архипов мне на ухо и улыбнулся.
        Ятихонько обернулась и, пока никто нас не видел, чмокнула его в губы. Он вздохнул и поймал мой взгляд. Через пять минут, вместо того чтобы есть заветрившийся сыр и размазывать по хлебцу кубик странного масла, больше похожего на маргарин, мы уже закрылись в моей комнате.
        - Ну все! Эти для общества потеряны,- подвел итог Костик, когда мы отказались выходить и строиться, чтобы идти кататься на лыжах.
        - Нас и тут неплохо кормят,- прокричала я, заставив Архипова покраснеть.
        Чем дальше катился этот сумасшедший день, тем более и более ненормальной становилась я. Местные вина оказались и дешевы, и вкусны, а перед входом в отель была наряжена настоящая живая елка, зеленая и пушистая. Квечеру все лыжники вернулись обратно, на улице был разведен высокий костер, были накрыты столы. Откуда-то привезли баранину, установили несколько мангалов. Вкаждом доме, в каждом коттедже что-то происходило, и люди, чтобы не замерзнуть, обнимались и пили водку. Играла музыка, звучали песни, больше похожие на пьяные крики, но было весело. Я не могла вспомнить, когда мне было так весело. Был ли у меня когда-нибудь такой Новый год? Разве только… нет. Все наши заграничные поездки, вся моя прошлая жизнь была как какой-то сон, дурман, забытье, из которого мне никак не удавалось выбраться. Матрица, в которой все картины смазаны, а чувство чудовищного обмана и фальши отравляет каждую минуту существования. Там, может быть, и подавали воздушные десерты и экзотические фрукты, но там забывали любить.
        - Аты что, не танцуешь?- спросил меня вдруг кто-то из толпы.
        Народ устроил стихийную пляску под глупую, простую попсовую музыку. Танцевали, чтобы согреться и чтобы прижиматься друг к другу. Архипов вступился:
        - Да отстаньте вы от девушки. Вот ведь нет покоя идиотам.
        - А почему нет?- вдруг улыбнулась я.
        Опьянение, охватившее меня, было настолько сильным, что старое, давно забытое желание танцевать подхватило меня и понесло, как лодку по волнам бурной реки. Сегодня был такой день, когда я совершенно не желала контролировать ситуацию. Завтра, все завтра! Никакие мысли не коснутся моего сознания сегодня. Последнее желание приговоренного к расстрелу на рассвете- я хочу танцевать. Кто может мне запретить?
        - Юля!- Архипов ахнул и пошел за мной в круг.
        Все принялись нелепо дергаться в такт музыке, а мы с Архиповым, обнявшись, принялись монотонно раскачиваться из стороны в сторону. Конечно, такое позорище не могло продолжаться дольше двух минут. Только не со мной. Явас умоляю!

* * *
        Впервые я переступила порог танцевальной студии, когда мне едва исполнилось семь лет. Как это пришло мне в голову- бог весть. Уж, конечно, не мама за ручку привела. Ясмутно помню, как я ходила мимо окон этой студии и смотрела на девочек и мальчиков (больше все-таки девочек) в смешных платьях и балетках, вырисовывающих круги на паркетном полу. Япришла и попросилась к ним. Меня посмотрели. То, что я была худа, как щепка, было хорошо. То, что я при этом была грациозна и имела хорошие балетные данные, оказалось случайностью. Возможно, даже роковой.
        - Девочка хорошая,- сказали моей бабушке, которую я тоже в итоге туда притащила. - Но мы же не бюджетная организация. Вы сможете платить? Мы можем сделать вам скидку, если мать ее воспитывает без отца.
        - Да, ее мама- мать-одиночка,- подтвердила бабушка.
        Так я оказалась в студии. Если что и было хорошего в моей жизни, так это танцы. Когда включали музыку и начинали отрабатывать какие-то движения, я получала физическое удовольствие, позволяя своему телу изгибаться и поворачиваться в такт требуемому движению и направлению. Ятанцевала там, я танцевала дома и везде, где слышала музыку. Апримерно через год меня показали Аде Федоровне.
        - Конечно, это несколько поздновато,- жаловалась она, когда наша преподавательница из студии говорила ей что-то про мои таланты.- Ты же знаешь, у нас дело даже не в таланте, у нас дело в костях. Ну, я посмотрю, ладно. Но восемь лет- это для нас уже много.
        - Как же много?- поразилась я.
        Но потом узнала, что в балет детей отдают чуть ли не с того момента, как они начинают ходить. Впрочем, эта система имела множество исключений. Дело тут было действительно не в таланте и даже не в возрасте, а в костях. Чтобы заниматься балетом, нужно иметь определенное строение скелета, иначе нету никаких шансов выучиться всем нужным растяжкам и прочему. Нельзя иметь короткие ножки и длинное тело, нужно иметь длинную шею, а вот широкие плечи- никак. Дети такого вот неправильного или, как говорят профессионалы, брахиморфного типа не смогут заниматься балетом, сколько бы сил и времени они на это ни потратили. Кости не могут быть изменены одной только силой воли.
        Поэтому Ада Федоровна всегда скептически относилась к любого вида и варианта детям
«знакомых», о которых говорили, что они очень способны и подойдут для балета. Вконце концов, Ада Федоровна была профессионалом высочайшей пробы, а профессионалы иногда должны быть жестоки.
        - Значит, ты Юля? Иты хочешь танцевать?- спросила она меня, внимательно разглядывая и ощупывая.
        - Да. Очень,- сказала я, на практике понимая, каково это- быть лошадью на ярмарке. Мне, натурально, даже зубы проверили. Ведь для профессионального балета подойдут только дети с правильным прикусом.
        - Азнаешь, она действительно имеет шансы,- сказала Ада Федоровна моей преподавательнице из студии.- Ножки правильные. Ив целом…
        - Она из неблагополучной семьи.
        - Это плохо.
        - Но она может тебя удивить. Ты бы видела, как она работает у станка. За год не пропустила ни одного занятия,- вступилась за меня преподавательница.- Попробуй ее.
        - Я попробую,- сказала Ада Федоровна.
        Итаким образом моя судьба была определена. Ястала учиться в балетной школе, на бюджетном отделении. Какие только я не придумывала способы, чтобы раздобыть нужные мне для занятий вещи- не буду рассказывать. Скажу одно, именно в те годы я научилась не только прекрасно врать, но и получать то, что хочу. Все эти навыки пригодились мне в жизни. Но все это стоило того, потому что у меня была мечта.
        Мои природные данные позволили мне приблизиться к моей мечте. Ядесять с лишним лет занималась балетом со всей страстью, на которую только была способна. Когда Ада Федоровна меня выпускала, именно с ее легкой руки и после настойчивых требований я оказалась в Москве. Возможно, мне стоило отказаться и остаться в Ростове. Москва встретила меня в штыки. На первом же курсе балетного училища я сломала ногу в первый раз. Вначале второго- во второй и последний. Это, конечно, разбило все мои мечты и сердце, так как единственное, что я любила по-настоящему- только танцевать. Судьба имеет странное чувство юмора, не правда ли? Иона всегда норовит сначала дать мне что-то, а потом обязательно отобрать. Но танцевать я умею. Идо сих пор в тишине дома, когда никто не видит, в темноте вечерних сумерек я могу забыться и начать кружиться, окутанная магией музыки. Яне знаю ничего на свете сильнее музыки. Музыка может вернуть к жизни того, кто давно для нее потерян, музыка может все.
        - Ну-ка, посторонитесь!- крикнула я, скинула с себя эту дурацкую песцовую жилетку (жалкая дань моде) и вышла в круг, прямо к большому костру. Ядаже не помню, что играло по радио. Какая-то песня, кажется Moby, Natural Blue. Потом другая. Мне было все равно, я словно путник, прошедший по пустыне месяц без глотка воды, танцевала и не могла напиться. Яне заметила, как стало просторно вокруг меня, как утихли все вокруг, а кто-то сделал музыку громче. Мне казалось, что я снова в Венеции, как когда-то, и что я совсем одна, и я свободна, я ничья. Ятолько танцую сама для себя, ради простого ужина и имею право ни перед кем не отчитываться.
        - Юля, вау! Ничего себе!- кричал кто-то из толпы.
        Но я даже не поняла, что они кричат обо мне. Ятанцевала и смотрела в глаза потрясенному Архипову. О, даже не сомневайтесь, я прекрасно знала, какое впечатление производят мои танцы на влюбленных мужчин. Идаже на женщин, стариков и детей. Грация манит, как что-то запредельное, чарующее и волшебное, как что-то, что так редко можно встретить на улице или перед новогодним костром на лыжном курорте. Другое дело, что я не могла, не должна была допускать того, чтобы он увидел это. Зачем? Чего я добивалась? Чтобы всю ночь он смотрел на меня и не отводил глаз? Красивая женщина, умеющая танцевать,- это оружие массового поражения, и предугадать последствия его применения невозможно. Что-то будет разрушено, даже если ты этого не хотела.
        - Слушай, как ты это делаешь? Ты где-то училась?- спросил Костик, когда отгремели восторженные крики и мне было позволено вернуться на свое место.
        - Ну, конечно, училась,- улыбнулась я.
        - Где? Как? Укого?
        - Знаешь, сейчас много разных дисков продают. «Научись танцевать за три дня» или
«Все стили танцев на одном диске». На Горбушке, думаю, все это можно найти.
        - Ты шутишь?- фыркнул он.- Архипов, что за девушка у тебя. Одни сплошные сюрпризы. И, кстати, надо тебе обратно надеть этот жуткий гламурный камуфляж, а то ты так совсем задубеешь. Ине продержишься до Нового года.
        - Да, точно!- Архипов побежал и принес мне обратно мою жилетку.
        Кто-то сунул мне в руку бокал с чем-то багряным и терпким- какая-то новогодняя смесь от местного самовыдвиженца-бармена.
        - Что это?- воскликнула я, сделав глоток.
        - Это нужно, нужно. Для сугреву,- заверил меня Костик, заставив сделать еще один добрый глоток. Архипов возмутился:
        - Уйди ты, Костик! Никакого покоя от тебя нет.
        - Аты теперь можешь расслабиться. Я у тебя ее теперь точно уведу.
        - Тогда ты должен знать, что я этого не переживу,- заявил вдруг Архипов, рассеянно улыбаясь.
        Япоежилась. Только этого не хватало, чтобы он влюбился в меня по-настоящему. С другой стороны, я весь день и весь вечер только и делаю именно то, чего нельзя было делать ни при каких раскладах. Еще и танцевать начала, додумалась.
        - Яникогда от него не уйду. Уж к тебе-то точно!- я рассмеялась, стараясь перевести все это в шутку. Ивзяла Архипова за руку.
        - Ну вот, так всегда!- Костик сделал вид, что обиделся, но нас его чувства не тронули никак.
        Через несколько минут наступил Новый год, которого все так ждали. Мы с Архиповым все то время, пока били куранты, целовались, как сумасшедшие, и ни на одну секунду не разжали объятий, пока всеобщие крики не оповестили нас о смене чисел на календаре.
        - Я люблю тебя,- зачем-то ляпнула я. И тут жеприложила ладонь к губам, словно обожглась словами.
        Зачем я, что я такое говорю! Я обернулась. Музыка играла так громко, что я запоздало понадеялась, что Архипов не услышал меня. Но он услышал. Ион смутился, покраснел и долго не сводил с меня глаз. Потом полез во внутренний карман своей куртки и достал коробочку.
        - Яне знал, что тебе подарить…- пробормотал он, доставая кулон на цепочке.
        Простой и недорогой, по моим, конечно, меркам, он протянул его мне, и руки у него дрожали. Со средним изумрудом в центре и несколькими мелкими по краям, он был очень даже милым и стоил, наверное, целое состояние, если учитывать, какая у Архипова зарплата.
        - Ты что, свихнулся?! Ты что творишь, зачем? Это же очень дорого!- возмутилась я, но он мягко забрал кулон из моих рук и расстегнул замочек.
        - Не капризничай и повернись ко мне. Это самое маленькое, что я могу сделать. Яхочу, чтобы у тебя было что-то на память. Так, все. Хочешь посмотреть?
        - Шутишь? Конечно! Но я-то приготовила тебе в подарок бритвенный набор и духи! Ичто мне теперь делать?- усмехнулась я, склонившись к боковому зеркалу чьей-то припаркованной машины. Ярешила, чего бы мне это ни стоило, этот кулон я теперь буду носить постоянно.
        - Ничего мне не надо. Просто будь со мной, ладно?- попросил Архипов.
        Япоцеловала его, чувствуя, как слезы наворачиваются у меня на глаза. На следующий день мы улетали обратно, в реальную жизнь.
        Глава 15, в которой я снова нуждаюсь в Марининой помощи
        Когда чего-то очень ждешь, мечтаешь о чем-то, то время летит быстро-быстро. Зато когда ждать нечего, время тянется невероятно медленно. Минуты буквально спотыкаются одна о другую, они сцепляются секундами и норовят повиснуть в воздухе, остановив течение жизни и превратив все вокруг в нескончаемую паузу. Бессмысленность моего бытия умножалась на его отвратительную неторопливость, отчего мне приходилось испытывать приступы мучительного отчаяния и глухой ненависти к себе. Такогосо мной еще никогда не случалось. Ябродила по собственной квартире и не узнавала ее. Даже зима за окном не волновала меня, мне не хотелось никуда уезжать, и мне не было холодно и неуютно. Что может значить холодный ветер, если внутри пустота? Яжила потихоньку, на автопилоте. Читала книги, которые попадались мне в руки, но не углублялась в них. Ясмотрела сериалы по телевизору, и их чудовищная банальность мне даже нравилась. Такая плоская жизнь, выложенная в виде бесконечных диалогов, забивала мозг, как спам. Я переставала думать и могла просидеть несколько часов на одном месте, не испытывая неприятных эмоций. Никаких эмоций.
        Ялистала журналы годичной давности, могла просто смотреть на серое небо и не шевелиться. Ядаже потратила несколько часов на перелистывание справочника огнестрельного оружия, который каким-то образом оказался у меня дома. Не иначе как Свинтус притащил. Из прочитанного я не запомнила ничего, за исключением только одной фразы о том, что пистолет- это индивидуальное стрелковое оружие для поражения живых целей.
        - Аты знаешь, Дашка, что мы все- живые цели?- спросила я, вынырнув из пучины страниц с фотографиями и чертежами.
        - Язнаю только, что, если так будет продолжаться,- ты свихнешься.
        - А что не так?- искренне удивилась я.
        Мне казалось, что снаружи ничего особенного не должно быть заметно. Подумаешь, я не хочу жить. На мне же это не написано! Явстаю по утрам, а вечером иду и ложусь спать. Меньше скандалю, и Свинтусу со мной даже стало проще управляться. Денег почти не тяну из него. Потому что деньги вдруг перестали являться ответом на все вопросы.
        - Ты давно себя в зеркало видела?- спросила меня Дашка, с трудом обойдя выставленный перед креслом пуфик.
        Она становилась неуклюжей. Скоро даже самая простая работа по дому могла оказаться для нее опасной. Уже и сейчас я старалась все, что можно, делать сама, пока Свинтуса нет. То, что наша с ним «служанка» беременна, оказалось для него более чем неприятным сюрпризом, он уже как-то свыкся с мыслью, что в нашем доме будет жить смешливая девушка, но представить себе, что в нашем любовном гнездышке будет раздаваться громкий детский плач и мы будем бегать вокруг чужого ребенка, не спать ночами… Он решительно не понимал, что происходит и почему я совершенно не готова уволить родственницу. Но когда он заговорил об этом, я взяла и расплакалась ни с того ни с сего.
        - Ты что, ты что? Люля, сдурела? Не реви! У тебя что, критические дни?- возмущался он, убеждаясь в том, что успокоить меня не получается ни криками, ни уговорами. Даже бокал любимого вина на меня не подействовал.
        - Уменя критические месяцы!- всхлипнула я, а потом заперлась в ванной и сидела там до самого вечера.
        Понятное дело, что на некоторое время вопрос с увольнением беременной родственницы отпал. По крайней мере до родов, которые становились все ближе и ближе. Язнала, что это ненормально- вот так выпасть из процесса делопроизводства, забот-то по дому было много. УДашки отекали ноги, нужно было постоянно делать массажи и пить разные травки. Ей запретили много ходить, но она все равно продолжала, упорная поганка, таскаться по своим институтам. Иуже не только по тем, где мог найтись мифический Юра Смирнов, но и просто - к друзьям, которыми она обросла, на вечеринки, куда ей было непременно нужно пойти. Японимала, что ее воспитанием нужно заниматься, что ей всего ничего лет, что в голове ветер, а в животе ребенок, и все это так или иначе моя проблема. Уменя просто не было на это сил.
        - Ты видела себя в зеркало? Ты когда последний раз голову мыла?- спросила меня Дашка, вырвав из моих рук очередной мягкий томик какого-то бессмысленного шпионского романа с продолжением. Кажется, на первых его страницах кто-то умер, но я уже забыла, зачем и почему.
        - А ты не нюхай,- фыркнула я, попытавшись накрыться пледом с головой.
        - Юля, так дальше продолжаться не может. Рядом с тобой скоро кошки выть с тоски будут. Ты же страдаешь.
        - Ничего подобного. Яникого не трогаю, и вы не трогайте меня.
        - Да послушай ты…
        Дашкин голос зазвенел от напряжения, она тянула за один конец пледа, а я жесткой хваткой вцепилась в другой. Силы были неравными, Дашка вела здоровый образ жизни, много гуляла и ела за двоих. Ястрадала бессонницей, питалась в основном чаем и периодически беззвучно рыдала в ванной. Конечно, она вырвала у меня плед. От напряжения ее отбросило назад, и она шлепнулась на ковер. Явскочила.
        - Ты как? Ты что? Ну, свихнулась? Зачем тянула?
        - Все вопросы или еще остались?- злая, красная Дашка схватила мою руку и тяжело поднялась с места.- Яот тебя не отстану и не надейся. Думаешь, если будешь долго-долго сидеть и смотреть в одну точку, все решится само собой?
        - Ну…- Что-то в этом роде я и ожидала, если не осознанно, то бессознательно.
        - Он спрашивал о тебе.
        - Дашка! Яже просила!
        - Просила? Очем? Яне понимаю, как так можно. Каждый раз, когда я приезжаю на осмотр, он смотрит на меня такими же, как у тебя, больными глазами и спрашивает, как твои дела, как твоя работа. Черт, работа! Ты, знаешь ли, могла бы просто сказать ему, что он тебе не нужен, и все. Зачем мучить человека? Не будь такой глупой, он не сможет просто взять и потихоньку забыть тебя. Иты- ты тоже.
        - Яего уже почти не помню. Даже лицо начала забывать,- пожаловалась я.
        - Молодец, поздравляю. Слушай, а может, хоть тогда меня бы перевела к другому доктору? Сколько можно спрашивать, как он выглядел, что говорил, в чем был одет. Выглядел ли счастливым или несчастным. Ятак не могу.
        - Дашка!
        Ясела на пол и закрыла лицо ладонями. Яне знала, что сказать. Я не знала, что делать. Ситуация была совершенно безвыходной. Я любила Архипова так, как никого и никогда не любила. Яготова была убить за то, чтобы увидеть его снова, но… Когда мы вернулись из Красной Поляны, моя жизнь обернулась самым настоящим кошмаром. Свинтус вернулся из Таиланда и практически поселился у меня безвылазно. Он терпел мои салаты, которые ненавидел. Однажды он пришел домой с пачкой пельменей, чем потряс и напугал меня до глубины души. Он ничего не требовал и ничего не хотел, кроме меня самой. Однажды Архипов позвонил, когда Свинтус сидел рядом со мной на диване и смотрел новости. Он лениво скользнул взглядом по экрану моего телефона, где крупными буквами высветилось «сервис jura». Я почувствовала, как сердце у меня проваливается в пятки от паники и страха, как легкая дрожь начинает бить по всему телу. Явзяла трубку, с трудом справившись с собой, и сказала довольно грубым голосом, что сейчас не могу говорить.
        - Это кто?- сонно спросил Свинтус.
        - Да звонят, предлагают купить новые какие-то кофеварки,- пожала я плечами.
        Этот ответ Свинтуса устроил, а мне пришлось, улучив минутку, переназвать архиповский номер «домоуправлением». Ярешительно утопала в ситуации. Архипов обиделся, мне пришлось потом долго объяснять, что у меня было совещание. Япопросила его не звонить мне, сказала, что лучше буду звонить сама, когда у меня будет время. Но днем он сам был занят, у него были то операции, то приемные часы, то какие-то летучки. Он сказал, что решил защищать докторскую диссертацию, что это глупо, но ему нужно куда-то двигаться. Архипов просил меня приехать, и однажды за эти два месяца я все же решилась и оказалась у него в гостях, в скромно обставленной трехкомнатной квартире. Его мама ушла к соседке, его диван ужасно скрипел. Унего на кухне над столом были натянуты веревки, на которых сушилось недавно выстиранное белье. Мне было там удивительно хорошо. Свинтус позвонил, когда я уже уходила- он искал меня весь вечер. Свинтус приехал домой рано, ушел еще с обеда, и надеялся пойти со мной в кабак. Он назвал меня дрянью и потребовал, чтобы я не смела играть с ним в «сучьи игры». Он кричал так, что я отключила связь.
        - Начальник,- сказала я Архипову, который понял только то, что я получила неприятный звонок и расстроилась.
        - Только не говори, что ты снова уедешь!- побледнел он.
        - Боюсь, что придется.- Я развела руками.
        Япоехала домой, безвольно следуя привычному маршруту. Конечно, так продолжаться не могло. Яуехала в «командировку» на две недели. Всю «командировку» я провела в кресле перед телевизором. Свинтус извинялся за то, что сделал, и за то, чего не делал. Он подарил мне браслет от Картье. Пришлось постараться и изобразить радость. Мы съездили в Питер на выходные, Свинтус решил подбавить в мою жизнь немного романтики. Он искренне считал, что весь этот сплин и хандра- последствие невыносимо серой и скучной зимы в Москве, но уехать в теплые страны он не мог. Работа. Проблемы. Коррупционеры, заявления, все на нем, все сам, и никому ничего поручить нельзя- кругом одни дебилы. Кого-то из его подчиненных посадили в СИЗО.
        - Хочешь, поезжай сама.
        - Не хочу,- покачала я головой.- Ничего я не хочу.
        - Ну не надо так грустить, Люляша.- Он поцеловал меня.
        Ая подумала, что он мог бы сделать со мной, если бы знал, что каждую ночь, когда он обнимает меня, я пытаюсь представить лицо другого мужчины. Пистолет- средство для поражения живых целей- был бы совершенно уместен, если бы Свинтус мог прочитать мои мысли. Но он не мог, он только разворачивал меня к себе, задавал вопросы, хотел, чтобы я смотрела ему в глаза.
        - Тебе хорошо?
        - Уменя болит живот.
        - Может, тебе показаться врачу?
        - Может быть.- Ия даже знала имя врача. Но показываться ему я больше не собиралась, пока, во всяком случае, ситуация не разрешится. Яне могла так рисковать. Собой- еще куда ни шло, но не Архиповым. Зная Свинтуса, я могла сказать с известной долей уверенности, что разбираться он станет не со мной, а с мужчиной, который посмел прикоснуться к его собственности. То есть мне, скорее всего, тоже достанется. Возможно, даже очень сильно достанется. Но Архипов в данном случае будет рисковать всем- и свободой, и даже жизнью. УСвинтуса на руках были все козыри, да и вообще, у таких, как он, вся колода- меченая. Играть с ним в «сучьи игры» было действительно опасно. Нельзя было исключать варианта, что он в какой-то момент вдруг почувствует угрозу и приставит за мной слежку или что-то в этом духе. Что случится в этом случае- страшно даже вообразить. Несколько минут счастья - недостаточный аргумент для такого риска. Оставалось надеяться на чудо и волевым усилием стереть из телефона номер «домоуправления». От греха подальше и до лучших времен.
        Я никогда не верила в любовь как в некую страшную, непреодолимую силу, заставляющую людей делать глупости и вести себя неразумно. Мне всегда казалось, что доводы разума все же пересилят потребности физиологии- а любовь я считала чем-то вроде гормонального сбоя в организме. Ивот мы с Дашкой сидим на ковре, она- беременная, я- влюбленная без надежды и доведенная страхом до последней грани отчаяния. Доводы разума перестали появляться в моей голове. Мне вдруг даже захотелось, чтобы случилось что-то, что поставило бы точку в этом жалком существовании. Вот тут Дашка и сказала:
        - Нам нужно что-то делать!
        - Делать? Что?
        - Может, нам сбежать?- предположила она.
        Яподняла голову и посмотрела на нее.
        - Нам? Икак ты это видишь, моя дорогая? Если даже чтобы дойти до магазина во дворе, тебе нужно трижды зайти в туалет? Ты у нас сейчас знатный бегун. Да и до канадской границы- рукой подать. Только у тебя даже паспорта заграничного нет.
        - Может, тебе сбежать?
        - Атебя оставить тут, чтобы ты заменила меняна моем почетном и опасном посту?- усмехнулась я.
        - Но нельзя же жить вот так!- воскликнула она.
        - Нельзя. Но придется. Унас только один шанс- если Свинтус сам меня бросит. Никаких других вариантов нет. Причем, пойми меня правильно, он должен бросить меня не потому, что я ему изменила или что я его отвергла в любой форме- это все приведет к трагическим последствиям, можешь себе представить.
        - Я могу,- согласилась Даша.
        Когда живешь с людьми в одной, пусть даже и большой квартире, приходится сталкиваться с разным. Втом числе и с тем, что люди, с которыми ты живешь, представляют собой на самом деле. Народная мудрость гласит: чтобы человека узнать, с ним нужно съесть пуд соли. Мы уже килограммов восемь на троих съели, это точно. Учитывая, как сильно Свинтус все солит…
        Дашка видела, как Свинтус приходил домой в злом настроении, как он пинал не выставленную по цветам и размерам обувь, и он уже орал на нее. Она видела его в совершенно невменяемом состоянии, пьяным или что-то еще- черт знает, и слышала, как я кричала, потому что игры, в которые он решил поиграть за закрытой дверью спальни, оказались жестче, чем я могла вынести. Она знала, что он может спьяну достать пистолет и, положив его рядом с собой на тумбочку, ехидно улыбаться и говорить о том, способен ли он убить человека. Эта тема всегда волновала и возбуждала его. Оружие- как вершина силы, универсальный механизм принуждения- было притягательным для мужчин настолько же, насколько для женщин притягательны бриллианты. Свинтус иногда становился совершенно неуправляем, и Дашка уже успела в этом убедиться.
        - У тебя опасная работа,- сказала она как-то.
        - Яполучаю сверхурочные,- горько усмехнулась я.
        - Значит, он должен тебя бросить.
        - Ага. Твои бы слова- да Богу в уши!- Яподнялась с пола, стряхнула крошки с брюк.- Ив тот же день мы продаем квартиру и уезжаем отсюда к чертовой бабушке. Только вот проблема- он как-то все не найдет себе другую.
        - Может, кого-то ему подсунуть?- после некоторого раздумья предложила Даша.
        Язадумалась. Мысль была не так уж плоха, но имела ряд слабых сторон. Самая слабая- у меня не так уж и много было подруг, и среди них почти не было таких, которые бы могли поразить воображение мужчины. Особенно такого, как Свинтус. Особенно после трех лет жизни со мной.
        - Не получится. Ипотом, как прикажешь это обставить? Подложить ему кого-то в кровать?
        - Ачто?- обрадовалась Даша.- Подождать, когда он напьется, подложить ему в постель женщину, потом его с ней застать и обидеться.
        - Обидеться?- расхохоталась я.- Да разве у меня есть право обидеться? Явообще кто? Ясама- его любовница. Ямогу выкидывать номера, но в мире мужчин измена мужчины не считается чем-то особенным, выходящим за рамки. Ну обижусь я, ну подарит он мне шубу. Машину даже, возможно. Ивсе. Он должен захотеть того, чтобы я убралась из его жизни. Понимаешь ты это?
        - Понимаю.
        - Ивсе! Для этого надо состариться и умереть. Если я буду старая и страшная- он меня бросит.
        - Так ты для этого, что ли, волосы не моешь?- усмехнулась Дарья.
        - Не знаю.- Явздохнула.- Просто ничего не хочется. Знаешь, иногда я утром открываю глаза и понимаю, что хочу снова уснуть и не просыпаться несколько месяцев. Впасть бы мне в кому. ИСвинтус бы меня бросил. Он не любит спать с бревнами, знаешь ли.
        - Фу, какая ты пошлая,- поморщилась Даша.- Яхочу есть.
        - Ну, пошли есть. А пошлая не я. Жизнь такая, моя дорогая.
        Мы прошли в кухню, где Дашка надолго зависла около открытой дверцы холодильника. Наконец она вынырнула обратно с куском колбасы.
        - Может, посоветоваться с Мариной?- И откусила колбасу прямо от батона, не отрезая.
        Явздрогнула. Ачто, это мысль. Если мы возьмемся за дело вместе… Если Марина что-нибудь придумает… Вконце концов, она же жена…

* * *
        Мы смогли встретиться только через два дня. Свинтус неожиданно застрял у себя дома, как приклеенный. Мы уже собирались выезжать из дома, когда нам позвонила Марина и сдавленным голосом прошипела, что приехать никак не может, ждет врача. Мы с Дашкой переглянулись.
        - Врача?
        - Да, врача. Терапевта.
        - Ачто с ним?- спросила я.
        Неужели судьба вмешается и вдруг вместо набрасывания дополнительных проблем для разнообразия возьмет и решит одну вместо нас? Что, если Свинтус заболеет и умрет? Вот это будет поворот событий! Или не умрет, но станет импотентом. Или его хватит удар, и вопрос решится сам собой.
        - Ничего с ним такого. Размечтались,- фыркнула Марина.- Унего какие-то неприятности на работе, теперь вот взял больничный. Хотя даже не кашлянул. Ая хотела с утра заехать в больницу. Кстати, Архипов о тебе спрашивал.
        - Что?- ахнула я.
        Марина же ничего не знала о том, что мы с Архиповым… знакомы немного ближе, чем она думает.
        - А? Да нет, ничего. Спросил, почему ты не приезжаешь с сестрой на осмотры. Ясказала, что у тебя очень, очень сложная ответственная работа, что ты- практически трудоголик.
        - Понятно.- Яосторожно выдохнула.
        Яи забыла, что Марина дружит с творческим коллективом многоуважаемой Агаты и с моим Архиповым тоже, кстати сказать, знакома. Янастолько потерялась в своих страхах и эмоциях, что во внутреннем пространстве видела нас с Архиповым как двух инопланетян с другой планеты. Иникого вокруг. Глупая и влюбленная дура.
        - В общем, я вам позвоню,- сказала Марина и только через два дня, под предлогом поездки в какие-то магазины за какими-то биологическими добавками для мужчин она смогла выбраться из дома. Как только она уехала, Свинтус принялся звонить мне и расспрашивать, скучаю ли я по нему. Я скучала, но долго говорить не могла - у меня волосы были мокрые, он «достал» меня из ванной.
        - Ты никогда не хочешь со мной поговорить,- вспылил он.
        - Япросто не люблю говорить по телефону. Ия тоже могу простудиться.
        - Почему тоже?- заинтересовался он.
        Явыругалась про себя. Черт, ведь о том, что он на больничном, мне знать не положено.
        - Дашка чихает уже. Ая пока держусь,- вывернулась я, что было нетрудно в такой ерундовой ситуации, но сама промашка была грозным сигналом. Ятеряю квалификацию. Становлюсь неосторожной.
        - Ну что? Девочки, у меня только пара часов.- Марина влетела в кафе неподалеку от моего дома, на ходу стряхивая с зонтика воду. Снег в конце марта еще лежал плотным слоем, но с небес уже вовсю лило, как будто весна рыдала оттого, что ее снова скоро заставят вовсю работать.
        - Все-таки удобно, что мы живем так близко,- порадовалась я.
        - Да уж, мой муж- рациональный человек.
        - Твой муж- это как раз то, зачем мы тебя позвали,- сказала я.
        Марина нахмурилась.
        - Что вы еще удумали?
        - Ничего, кроме хорошего. Тебе понравится,- пообещала я.- Яхочу, чтобы твой муж как можно быстрее бросил меня. Яхочу, чтобы ваша семья наконец-то зажила счастливо и спокойно и тебе бы не пришлось своего мужа ни с кем делить.
        - Да я… я уже как-то и привыкла,- пожала плечами Марина.- Ачто случилось-то?
        - Ты понимаешь, я… мне очень нужно быть свободной.
        - Юля влюбилась!- тут же вмешалась Дашка, хотя я ее просила и умоляла, чтобы она не влезала.- Иэто серьезно.
        - Влюбилась?- Марина выглядела потрясенной.- Ты?
        - Боюсь, что да,- кивнула я и неожиданно покраснела.
        - Невозможно!- воскликнула Марина.- Икто он?
        - Он…
        - Яего знаю?- Марина заулыбалась.- Так ты хочешь избавиться от моего мужа? Акак же ипотека?
        - Да наплевать. Продам квартиру.
        - Невероятно. Ты- и не думаешь о деньгах! Нет, это даже грустно. Ты хоть понимаешь, что дискредитируешь весь наш женский род? Ты же была- как скала. Монолит! Ичто теперь? Получается, что все бабы - дуры? Мой муж прав?
        - Перестань паясничать,- возмутилась я.
        - Нет, я не могу перестать,- еще шире улыбалась она.- Юля, ведь кто-кто, а ты-то уж лучше всех знаешь цену этой дурацкой мужской любви. Икто он? Олигарх? Руководитель всея прокуратуры? Иностранный шпион? Может, он заплатит за тебя выкуп?
        - Не хочешь помогать- не надо,- разозлилась я.- Буду жить с твоим мужем вечно.
        - Да живи!- пожала плечами Марина.- Жалко, что ли!
        - Ты серьезно?- удивилась Дарья, глядя на беспечный Маринин вид.
        - Не знаю.- Та помотала головой и подозвала официанта.
        Она выбрала кофе с шоколадом, я- только воду. Дашка- самый большой сэндвич, который у них только был.
        - Допустим, я бы хотела, чтобы Вася тебя бросил. Но что вы предлагаете? Что я могу сделать, чтобы он тебя бросил? Мне кажется, я не имею на него никакого влияния.
        - Не скажи. Унего какие-то проблемы на работе, ему сейчас развод ни к чему. Ачто, если ты вдруг обнаружишь мое существование. Иустроишь ему скандал?! Потребуешь, чтобы он меня бросил.
        - Ага. Аон тут же бросит меня.
        - Не думаю,- возразила я.
        Хотя на чем моя уверенность основывалась, я не знала. Свинтус был действительно сам в себе, неуправляем и непредсказуем. Что он сделает и как поступит, предугадать было невозможно.
        - Он вообще-то последнее время действительно дома стал появляться чаще. Что-то его беспокоит. Ина работе, да, все не так гладко. Только меня-то он никак не воспринимает. Разве что как служащую, чтобы я ему врача вызвала или вот таблеток купила. Приеду- буду суп варить, бульон. Чтобы картина его заболевания была полной.
        - Слушай, а может, тебе, это… как Дашке?
        - Что как Дашке?- не поняла Марина.
        Ая загорелась вовсю. Мысль осенила меня, когда я в сотый раз скользнула взглядом по Дашкиному животу.
        - Может, тебе забеременеть?
        - Что?- чуть не подавилась Марина кофе.- Мне? Вмоем-то возрасте?
        - Да ладно, какие твои годы. Иза здоровьем ты следишь.
        - Какой бред!- возмутилась Марина.- Да и не получится у меня. Правда. Уменя уже климакс начался.
        - Аты считай, что это задержка. Ты только послушай, а ведь это- план. Ты застаешь нас с мужем, скажем, в машине, и устраиваешь скандал. Потом говоришь ему, что, мол, или я, или эта дрянь. Иговоришь, что беременна. Ау него на работе проблемы, и скандалов ему сейчас не надо. Яуверена, что он сделает все, чтобы ты не шумела.
        - Ибросит тебя…- задумчиво пробормотала Марина.
        - Да! Апотом сделаешь вид, что был выкидыш. Но дело-то уже сделано, да?
        - Да. Иможно даже сделать так, чтоб у меня были анализы правильные. Ямогу поговорить с Архиповым, он поможет…
        - САрхиповым не надо!- в один голос вскрикнули мы с Дашкой.
        - Почему?- удивилась Марина, переводя взгляд с меня на Дашку и обратно.- Унего и бумаги все есть. Нам надо всего несколько бланков.
        - Архипов- и есть ОН,- сказала Даша раньше, чем я смогла придумать какую-нибудь подходящую ложь. Хоть я и не понимала, чем раскрытие моей страшной тайны может мне повредить, я не хотела, чтобы Марина о ней узнала. Ни Марина, ни кто угодно другой. Но Дашка уже ляпнула все за меня.
        - Архипов?- вытаращилась на нас Марина.
        - И он тоже ничего знать не должен. Понимаешь? Он же думает, что Юля- экономист.
        - Так вот почему он о тебе спрашивает,- протянула Марина, и по лицу ее пробежала какая-то тень.
        Яприкрыла глаза, глупо надеясь, что, когда открою их снова, что-нибудь изменится к лучшему. Все было как-то неправильно. Все было не так, и мы обрастали все новыми и новыми слоями сговора и лжи.
        - Она же даже позвонить ему не может,- пожаловалась Даша.
        - Так ты поможешь?- спросила я напрямую.
        Марина помолчала. Покрутила на руке браслет- кожаный, красивый, недорогой. Почему Свинтус не дарит «Картье» своей жене? Что не так с нашими мужчинами?
        - Япомогу,- согласилась Марина в конце концов.- На следующей неделе у Васи день рождения, мы поедем в Завидово, будет банкет. Сейчас не время заниматься твоим вопросом, пятидесятилетие- это серьезно, в том числе и для его работы. Съедутся все его друзья и коллеги, приглашено больше сотни людей. Атут… Нам надо будет хорошенько все обдумать. История с беременностью- это полная глупость. Нужно будет пораскинуть мозгами. Спешить нельзя.
        - Это да. Спешить мы не будем ни в коем случае,- согласилась я.
        Марина допила свой кофе и, сославшись на то, что ее время почти вышло, умчалась домой- готовить бульон. Ее Mini Cooper лихо развернулся перед окнами кафе, облив случайных прохожих струей грязной ледяной жижи из-под колес.
        Глава 16, где я раскупориваю бутылку реального «Альдзеро», и плевать на то, сколько она стоит!
        Люди все понимают в меру своей испорченности, а поступают в меру своей глупости. Желания, маленькие и большие,- это капканы. Если попадешь в один из таких капканов, выбраться из него крайне сложно. Куда проще взять и поддаться искушению. Но чтобы устоять, нужно иметь голову на плечах, или сильную волю, или совет умного друга- что-то, что помогло бы властвовать над желаниями и мечтами.
        Что может быть сильнее любви? Разве что панический страх.
        Япозвонила ему, хотя дала себе слово, что не стану этого делать ни за что на свете. Слишком рискованно- неоправданный риск. Хорошо, сказала я себе через несколько часов беспокойного метания по квартире. Ятолько позвоню. Яникуда не поеду, не стану встречаться. Ялишь хочу поговорить с ним. Что может случиться?
        - Хочешь знать, что может случиться?- тут же ответила я сама себе.- Возможно, что телефон твой на прослушке.
        - Ябуду пользоваться другим номером, я купила себе еще одну сим-карту.
        - Прослушиваться может квартира.
        - Но зачем? Яже ничем не вызвала его подозрений!- заламывала я руки в истерике. - Он уехал в свое Завидово счастливый и удовлетворенный, он даже нежно поцеловал меня.
        Это-то как раз плохо, а не хорошо,подметила я про себя.
        Свинтус стал странным, это правда. Он часто звонил, говорил какие-то глупости, рассказывал похабные анекдоты. Иногда приезжал посреди дня и просил просто посидеть с ним рядом, обнимал меня и закрывал глаза, как смертельно уставший человек. Что-то у него не ладилось, и иногда я почти физически чувствовала тяжесть, опустившуюся на его широкие сильные плечи. Втакие моменты мне становилось почти жаль его. По-человечески жаль. Не дай бог ему по-настоящему привязаться ко мне. Только теперь, когда появился Архипов, я до конца поняла, осознала, насколько мне наплевать на Свинтуса, до какой степени он мне безразличен. Как мало места он занимает в моей душе.
        - Ямогу выйти на общую лоджию и позвонить с номера, который Свинтусу неизвестен.
        - Это будет глупостью!- возражала я сама же себе.
        - Ну и пусть!- твердила я с ослиным упрямством.
        Три фактора заставляли меня дергаться и поминутно хвататься за телефон. Три фактора, каждый из которых поодиночке ничего бы не значил, но вместе… Фактор первый- Дашка. Она уехала и должна была вернуться только через несколько дней.
        - Я уеду на три дня?- сказала она позавчера.
        - Ты же беременная!- воскликнула я.
        - И что? Ябуду в Зеленограде, там у моей подруги квартира прямо в лесу, и у нее родители уезжают на Мальдивы, и она собирает вечеринку. Потом они поедут к каким-то ребятам в общагу.
        - Ичто ты будешь делать, если начнешь там рожать?- спросила я.
        Дашка только усмехнулась. Она сказала, что рожать ребеночка, дочку семимесячной, не найдя ее отца, она и близко не собирается. Аесли что, Зеленоград- это каким-то странным, непонятным образом тоже Москва, а не дикие степи. Ибольницы там тоже есть.
        - Хочешь, поехали со мной?- предложила она.
        Мне не слишком-то улыбалось потратить три дня в обществе сосунков, только отпустивших мамины юбки. Да и побыть одной в кои-то веки было даже заманчиво. Можно было посидеть в тишине и в темноте и помечтать об Архипове. Но тут подобрался фактор два. Маринка позвонила и сказала, что хочет встретиться сразу после юбилея.
        - Мы возвращаемся в понедельник,- сказала она.
        Ямашинально кивнула и посмотрела на календарь. Разговор этот состоялся в среду. Япомолчала секунду, а потом спросила, когда они уезжают. Вопрос был задан в нейтральной форме. Выяснилось, что уезжают они в четверг вечером, в пятницу будут там все готовить, а в субботу приедут гости.
        - Значит, в понедельник?
        - Япозвоню тебе и во вторник подъеду. У меня есть кое-какие мысли,- сухо и деловито сказала Марина.- Ты уверена, что хочешь кончить все это?
        - Я…
        - Ты любишь его?
        - Да. Да,- согласилась я, хотя это звучало так чудовищно нелепо.
        - Ну, хорошо. Ятебе позвоню.- Ивот тут, в этот самый момент я задала вопрос, который стал фактором три. Яспросила:
        - Марина, а вы оттуда точно все выходные не уедете?
        - Что ты имеешь в виду?- не поняла она.
        - Ну… он не вернется в Москву до понедельника?
        - Нет, конечно. У него тонна кабанов приедет, они поедут на рыбалку. Вот скажи, кто рыбачит пьяным? Они будут резать лед. Идиоты.
        Марина еще долго распиналась на тему того, какие тупые и служащие на этой даче, куда они едут, и какая тупая программа праздника, и сколько тупых людей вокруг в целом и в частности. Но я услышала только то, что должна была услышать- Свинтуса точно не будет. Он даже звонить мне, по-видимому, не сможет. Слишком много людей будет вокруг него, и все эти люди- из той части жизни, которая не пересекается с моей. Тусовка не для любовниц, а для жен.
        - Аты можешь мне позвонить, если что-то вдруг поменяется?- попросила я, вклинившись в середину ее монолога.
        Марина опешила, но потом постепенно до нее дошло.
        - Утебя что, какие-то планы?
        - Возможно,- осторожно ответила я.- Пока что нет, но я хочу понять, могу ли я, к примеру, уехать из дома. Не станет ли ОН меня искать.
        - Ладно, гуляй. Я тебе позвоню, если что.
        - Спасибо, Марин. Спасибо за все!- Янажала отбой и долго сидела, упершись взглядом в молчащий телефон. Потом принялась метаться.
        Была почти что ночь, когда я набрала его номер. Ночь пятницы. Ядрожала всем телом, я не слышала его голоса уже месяц как минимум. Имелась высокая степень вероятности, что он забыл меня или, наоборот, хорошо помнит и очень обижен. Что он сбросит вызов. Что он уже спит. Что он на дежурстве и не взял с собой аппарат. Что у него другая женщина, и он, увидев незнакомый номер на экране, просто не ответит мне. Прозвучало уже больше семи гудков, и я в отчаянии подумала, что все пропало. Потом он ответил. Голос был сонным.
        - Алло.
        - Архипов? Это я,- прошептала я, чувствуя, как слезы наворачиваются на глаза. Нежданно-негаданно и безо всякой причины.
        Он долго молчал. Потом прочистил горло и напряженным голосом, с какой-то деланой интонацией спросил:
        - Ичего ты хочешь? Вполовине двенадцатого?
        - Извини,- пробормотала я, смутившись.
        - Ничего. Я все равно не сплю. Так что ты вдруг решила позвонить? После месячного отсутствия. Ты что, вообще не приезжаешь из своих командировок?- Голос был злым, но Архипов, по крайней мере, говорил, не бросил трубку.
        Язажмурилась и попыталась представить его лицо. Злое, растерянное, взъерошенные волосы. Господи, как я хочу его увидеть!
        - Ясоскучилась. Ужасно соскучилась. Я… прости, ладно? Яужасная, да? Но я не могла…
        - Ты что?- Голос моментально поменялся.- Ты что, плачешь? Юля, с ума сошла? Что у тебя случилось? Хочешь, я сейчас приеду к тебе? Хочешь?
        - Хочу!- всхлипнула я. Ничего не могла с собой поделать, я хлюпала, как промокший башмак.
        - Говори, где ты. Я пишу адрес.
        - Я… а можно, я сама к тебе приеду?
        - Конечно!- радостно согласился он.- Нет, ну разве это нормальная женщина? Ты хоть можешь мне объяснить, почему ты вот так пропадаешь по месяцам? Почему я не могу тебе звонить? Ты что- шпионка?
        - Да! Да, я из КГБ! Из ЦРУ,- согласилась я, рассмеявшись сквозь слезы.
        Меньше чем через час мой «Лексус» стоял возле его подъезда. Мама Архипова была дома, и мы вынуждены были уехать кататься по мокрым улицам города, целоваться в машине, прячась за деревьями университетского парка. Архипов осунулся, явно плохо спал. Явыглядела просто ужасно. Выскочила из дома, даже не причесавшись, нацепила первое попавшееся платье и сапоги. Забыла дома телефон, что выяснилось, только когда я подбирала пальто, упавшее на грязный пол в салоне машины. Мы хватали друг друга за руки, держались, как утопающие, друг за друга, как за спасательный круг.
        - Яничего в тебе не понимаю.
        - Это хорошо. Это хорошо,- шептала я, целуя его волосы с проседью.- Ты не представляешь даже, как это хорошо.
        - Но почему?
        - Потому что… я совсем не такая, какой ты меня видишь. Но, знаешь, я больше всего боюсь, что эта ночь кончится и ты уйдешь. Уменя ничего нет, кроме этой ночи.
        - Яникуда не уйду.
        - Обещаешь?- теперь уже я спрашивала его.
        Все это было страшной глупостью, все это было необдуманно и опасно. Но мы просто не могли расстаться. Утром я отвезла его на работу. Он даже не заехал домой. Не переоделся, не принял душ, и позавтракали мы в Макдоналдсе. Мы смеялись и кормили друг друга какими-то ужасными картофельными оладьями, залитыми маслом. Было вкусно.
        - Ичто теперь?- спросил Архипов, стоя у входа в свою больницу, и сомнение отражалось на его лице. Иеще немножко ужас. Яже чувствовала, как что-то болезненное разрывает меня изнутри.- Ты опять пропадешь на месяц?
        - Ясобираюсь увольняться.
        - Правда? Ты это серьезно? Но разве… может, ты могла бы перевестись на такую работу, чтобы не пришлось постоянно уезжать? Я бы не хотел, чтобы твоя карьера была испорчена из-за меня. Япросто… Ябоюсь, что ты опять исчезнешь и я не увижу тебя ни сегодня, ни завтра, и вообще никогда. Ятак не могу жить.
        - Ятоже. Тоже не могу так больше. Дай мне немного времени, я все устрою, обещаю. Ябольше не хочу заниматься карьерой. И, знаешь, я буду ждать тебя тут, у этих ворот. Сегодня.
        - Серьезно?- просиял он.
        - Во сколько ты заканчиваешь?
        - Вчетыре. Сегодня у меня поликлиника, короткий день.
        - Ябуду тут в половине четвертого.
        - Но я не хочу, чтобы ты ждала!- воскликнул Архипов.
        Ясклонилась к нему и поцеловала. Мы простояли так минут десять не в силах оторваться друг от друга. Мы не замечали никого и ничего вокруг. Время бежало так быстро и стремительно, что его катастрофически не хватало.
        - Я хочу тебя ждать. Ябуду сидеть в машине и смотреть на всех людей, которые выходят из больницы. Ибуду гадать, ты это или не ты. Ав какой-то момент это будешь и на самом деле ты, это будет здорово.
        - Нет, все-таки ты совершенно невероятная. Ты знаешь, я ведь не могу без тебя жить. Совершенно не сплю. Уменя есть твое фото, я тебя щелкнул на мобильник. Так я смотрю на него часами. Какой-то глупый юнец!- рассмеялся Архипов.
        Явзъерошила его волосы.
        - Иди на работу, юнец. Ато еще тебя уволят из-за меня.
        - Иостанемся мы оба на улице.
        - Яне так уж и против…- улыбнулась я.
        Архипов шел по дорожке парка, поминутно оборачиваясь и махая рукой. Когда он исчез за большими дверями, я вернулась в машину и долго сидела в остывшем салоне, не включая мотор. Ялегла на руль и закрыла глаза. Я была одновременно и счастлива, и глубоко несчастна.
        Возможно, поэтому я решилась на то, на что не должна была решаться ни при каких обстоятельствах.Никакие аргументы и факторы не могли стать причиной того, чтобы Архипов оказался у меня дома,в квартире, купленной Свинтусом на Свинтусовы деньги, обставленной Свинтусом, где в гостиной стояло любимое Свинтусово массажное кресло. Всвоем ли я уме? Что может быть рискованнее и опаснее? Чего я хотела добиться?
        Сказать по правде, я даже не думала ни о чем таком. Чего я хотела? Всего лишь еще одной долгой темной ночи, еще немного счастья, тишины и покоя в его руках, сладости его поцелуев. Я хотела быть с ним и поэтому привезла его к себе домой.
        Апотом была суббота.
        Была суббота, день рождения Свинтуса. Ему исполнилось пятьдесят лет. Сегодня он с кучей своих друзей будет безостановочно есть и пить. Друзья станут провозглашать тосты, будут говорить Свинтусу о том, какой он прекрасный человек, какая красивая у него жена и совершенно замечательная дочь, и о том, какого колоссального успеха он добился в жизни. Потом они все выпьют, будут танцевать под «Так будьте здоровы, живите богато» и хором петь: «Есть только миг между прошлым и будущим». Снимут пиджаки и повесят на стулья галстуки. Кто-то станет курить прямо за столом, хотя это и не разрешается. Кто-то положит рядом с тарелкой салата табельное оружие.
        Завтра будет болеть голова, все поднимутся лишь к обеду и примутся похмеляться. Все станет проще и менее формально. Они поедут на рыбалку, начнут охотиться на выпущенную для них свинью. Кто-то подерется. Кто-то с кем-то переспит. Кто-то будет сидеть в слезах и с синяком под глазом. Кто-то притащит с собой любовницу, что приведет в бешенство всех официальных жен.
        Была суббота, и у меня в запасе было как минимум двадцать четыре часа. Это по моим самым скромным прикидкам. Яотзвонилась Свинтусу, поздравила его с днем рождения, сказала, что скучаю, что лягу спать пораньше, так как у меня разболелась голова, а потом отправилась за Архиповым. Япривезла его ко мне главным образом потому, что у него дома была мама и он почему-то не мог познакомить меня с ней. То ли боялся, что я буду стесняться ее, то ли- она меня. То ли он сам стеснялся заниматься любовью, когда в квартире находилась мать.
        Конечно, надо было ехать в отель. Сейчас в Москве полно отелей, выбирай любой- на вкус и цвет. За любые деньги, любая степень комфорта. Не знаю, почему мне это не пришло в голову. Что можно сказать хорошего о голове влюбленной женщины. Весь день я потратила на то, чтобы скрыть видимые следы присутствия Свинтуса в моей квартире. Яперевесила в дальнюю секцию шкафа все его вещи, убрала его обувь. Тапки смешала с остальной кучей привезенных со всего мира тапочек из отелей. Не так уж много следов мужчины оказалось у меня в доме. Свинтус приезжал сюда на правах хозяина, на практике же ни одной его фотографии не стояло на комодах или полках. Вванной комнате жили бритва и крем, но остальное все было- мое. Шампуни, гели и кремы- все только женское. Никаких чашек с его фотографией, никаких сувенирных пивных кружек.
        - Ничего себе!- присвистнул Архипов, остановившись на пороге.
        - Проходи.- Япотянула его за рукав и заставила войти внутрь.
        - Слушай, я теперь буду комплексовать. Надо и мне было не медициной заниматься, а идти в экономисты. Может, еще не поздно?- Он растерянно улыбнулся.
        Япотащила его в кухню. Там на стеклянном столе уже стояли хрустальные бокалы, белоснежные тарелки, фрукты были разложены на блюде, а приборы были завернуты в шелковые салфетки. Я целый час колдовала над ними, читая инструкцию по IPad. Все должно было быть на высшем уровне.
        - Яне знала, что ты пьешь. Уменя есть вино, виски и коньяк.
        - Я… я в шоке. Яне знаю, что сказать,- выдохнул Архипов.- Уменя такое чувство, что я попал в телевизор, в какой-то фильм о красивой жизни богатых и знаменитых.
        - Представь, что ты- арабский шейх,- улыбнулась я и призывно покачала бедрами.
        Архипов скользнул по мне взглядом и протянул руку. Мы поцеловались, и все же какая-то рассеянность, какая-то легкая потерянность сквозила в его лице. Япредставила вдруг, как, должно быть, далеки от его мира все эти хрустальные бокалы и изысканные дизайнерские тарелки. Как антиподы, мы жили в совершенно противоположных мирах. Он предпочел бы, чтобы над плитой и в моей кухне были растянуты веревки для сушки белья. Он явно дергался, а когда я протянула ему бокал с вином («Альдзеро», оригинал), он чуть не уронил его, принялся извиняться, как сумасшедший.
        - Слушай, а может, я в чашку перелью?- волновался он.
        - Прекрати заниматься ерундой.
        - Дорогой же бокал, я же вижу.
        - Знаешь что?- разозлилась я.- Не в бокалах дело. Плевать мне на них, я хотела сделать тебе приятное. Ивсе. Аты сидишь, как школьник в музее.
        - Признаться, я так и чувствую себя,- пожал он плечами.
        - Хочешь, уйдем? Поедем снова целоваться в машине?- предложила я.- Не так удобно, зато там ты был куда раскованнее.
        - Ладно, признаю. Яведу себя как полный идиот!- Архипов улыбнулся и притянул меня к себе.
        Яприжалась к нему всем телом и прошептала, что хочу только одного- чтобы он был рядом.
        - Всегда-всегда!
        - Это не я, а ты куда-то постоянно пропадаешь!- пробормотал он.
        - Ябольше не буду. Я постараюсь,- шептала я, думая про себя, что еще неизвестно, когда я смогу исполнить это обещание и смогу ли вообще.
        Никто не даст и цента за мое будущее, если Свинтус не решит вдруг все-таки бросить меня, заменив на кого-то другого. Что бы там ни придумала Марина, все это были шаткие схемки слабых женщин, каждая из которых надежно зафиксирована в своем капкане. Но сейчас, сегодня все это было совершенно не важно. Главное- мы были вместе, мы держались за руки и стояли друг перед другом. Сегодня ночью я буду спать, находясь в его объятиях. Сейчас я могу целовать его, могу чувствовать его объятия, ощущать на себе его сильное тело, отдаваться его жадным, беспокойным рукам, прикасаться к нему губами. Чего еще можно желать! Яотключила все- и мозг, и мысли, и телефон. Мы были вместе, что может быть еще нужно для счастья?
        - Ты завтра не уезжаешь?- спросил он, лежа на боку и не сводя с меня горящих страстью глаз.- Уменя выходной, мы можем быть вместе хоть целый день.
        Язадумалась. Сейчас суббота, день рождения Свинтуса. Хотя уже наступило воскресенье, стрелки часов подползали к двум часам ночи. Мы были усталые, измотанные, обожженные открытым пламенем нашей запоздалой, взрослой любви. Завтрашний день был весь наш. Дашка возвращалась только вечером, и это не было проблемой даже на секунду. Свинтус вернется в понедельник.
        - Никуда не уезжаю. Будем валяться и заниматься любовью, пока ты не устанешь от меня и не запросишь пощады.
        - О нет, такого не произойдет,- рассмеялся Архипов.- Ядоктор, и я в отличной форме. Это скорееты запросишь пощады. Ну-ка, дай-ка я измерю твое давление. Вам, дорогуша, прописаны физические упражнения. Вам нужно больше заниматься любовью, да!!
        - Что ж, подчиняюсь науке!- Яприподнялась на локте и поцеловала его в плечо.- Ачто, сон мне не показан?
        - Думаю, тоже не помешает,- усмехнулся Архипов.- Все-таки час поздний. Иди-ка ко мне.
        Яприжалась к нему и закрыла глаза. Втот момент, когда я практически уже уснула, когда я была на мосту между сном и реальностью, на узком лезвиисознания я отметила, что вот наконец, впервые вжизни я, кажется, чувствую, что это такое - счастье. Именно этот короткий миг. Не такая уж и плохая штука судьба, если она создала такого человека, как Архипов, и привела меня прямо к нему в руки. Судьба…
        - Что это за звук?- спросил Архипов, и я открыла сонные глаза. Звук шел откуда-то из прихожей, и я понятия не имела, что это такое. Какое-то треньканье.
        - Чей-то телефон?- пробормотала я, зевая.
        - О, это, наверное, мой. Недавно купил новый аппарат, никак не привыкну к его звуку.- Архипов сел и спустил ноги на пол.
        - Икто тебе может звонить в такое время?- удивилась я. Была половина третьего, мы только-только уснули.
        - Наверное, ошиблись.
        - Не бери, а?
        - Не буду,- кивнул он.
        Но телефон продолжал и продолжал звонить. Яокончательно проснулась и разозлилась. Апотом мне вдруг стало страшно, настолько страшно, как может быть страшно животным, инстинктивно чувствующим беду. Какое-то чувство катастрофы, чего-то неизбежного и большого, как наводнение или извержение вулкана. Архипов встал и достал телефон из кармана своей куртки. После короткой паузы он ответил.
        - Алло. Марина?- удивленно пробормотал он, и в этот момент мое сердце упало вниз и разбилось об пол.
        Судьба.
        Глава 17, в которой чета Москвитиных решает подать на развод
        Марина не была хорошим человеком и уже давно перестала убиваться по этому поводу.
«Не я такая плохая- жизнь такая!» Эта мысль стала чем-то вроде девиза для нее и для множества людей вокруг,всех, кто ее окружал. Все было просто до смешного. Люди жили либо для радости, либо для совести.Люди, которые жили правильно, жили плохо. Стеми, кто жил плохо, у Марины не было ничего общего, за исключением коллег из больницы, с которыми Марину связывало нечто большее, чем просто понятия выгоды и престижа. Сбывшими коллегами ей было просто хорошо. Она любила посидеть с Агатой за чашечкой простого, растворимого кофе, послушать байки про рожениц, рассказать про свое житье-бытье генеральской жены. До генерала Вася не дослужился, но образ жизни Марина велана зависть всем, и ей нравилось замечать в глазах бывших коллег легкие отблески зависти и восхищения. Даже Mini Cooper у них считался крутой машиной. Ипотом, Марине нравился Архипов.
        Это странное, еле заметное и почти ничем не выраженное чувство поселилось у нее в душе и согревало холодными ночами, когда Вася опять и опять не приходил ночевать. Тут не было ничего серьезного. Ничего больше, чем спутанные, одетые в туман мечты, мысли, проносящиеся в усталой голове перед тем, как провалиться в сон. Все остальное кругом было таким сложным и острым, все ранило и задевало чувства, слишком много требовалось компромиссов каждый день. Архипов был простым и понятным, в своих голубых джинсах, в бежевом вельветовом пиджаке, с вежливой улыбкой и рассеянным взглядом красивых темных глаз.
        Конечно, это все было- чушь и морок. Мечты уставшей от бессмысленного одиночества домохозяйки, чувство сродни тому, которое возникает, когда читаешь слезливые неправдоподобные романы о вечной любви. Сексуальные сцены, которые вызывают отклик, которого давно уже не вызывал муж. Конечно, сам Архипов ничего об этом не знал. Он спокойно здоровался с Агатой, иногда оставался и пил с ними чай, расспрашивал о Дашке и ее самочувствии. О том, какого рода отношения связывают Марину, Дашу и Юлю, он тоже ни сном ни духом не знал. Да и не показывал он никаких чувств к Юле. Ни разу. Никогда.
        Когда Дашка выдала на-гора это откровение, Марина почувствовала (не в первый раз в жизни, это уж точно), как кровь приливает к щекам и странная неприятная пустота образуется в области солнечного сплетения. Снова по каким-то причинам Юля перешла ей дорогу, пусть даже и ненароком, пусть случайно. Пусть! Никакие доводы разума, никакие аргументы не могли помочь Марине перестать испытывать боль от этого невольного предательства.
        Вее мечтах, которые заставляли ее улыбаться и ждать темноты, вместо того чтобы ее бояться,- в этих мечтах Архипов помнил Марину молодой и никогда не забывал ни на секунду. В ее мечтах они уезжали вместе в Крым или на Алтай, покупали там дом, жили долго и счастливо, разводили кур. Архипов косил траву, Марина приносила ему молоко и собственноручно испеченный хлеб. Разве многого она хотела? Разве кого-то в реальности задевали ее мысли? Не настолько уж они материальны. Неужели не могла Юля, любовница ее мужа, женщина, из-за которой Маринино сердце и так немало страдало, полюбить кого-то другого? Почему именно Архипов? Зачем он ей, зубастой акуле с длинными стройными ногами, тонкой талией, плохим аппетитом и чистой, бархатной кожей? Ей что, олигархов мало?
        Марина была возмущена. Чувство это носило совершенно иррациональный характер, и всю дорогу в Завидово она сидела в машине мужа тихая и молчаливая и думала о своем, удивляя его этим немало.
        - Ты как, в порядке?- даже спросил он, когда они остановились на заправке в Клину.
        Марина рассеянно кивнула и отошла, стараясь скрыть свои чувства от человека, ставшего ей теперь во многом чужим и к которому она, что удивительно, ощущала безразличие.
        - Ты позвонила насчет мяса?- спросил он, решив, что ее молчание и апатия какие-то подозрительные.
        - Япозвонила во все места, все сделала и все заказала,- коротко ответила она и забралась обратно в машину.
        Вася пожал плечами, но больше ее не трогал. Не очень-то и хотелось. Подумаешь!
        Марина не желала Юле зла. Может, это покажется странным, но за прошедший год у Марины появилось гораздо больше общего с этой странной, красивой и несчастной женщиной, за плечами которой чувствовалась непростая жизнь. Марина любила прогулки с Юлей чуть ли не больше, чем посиделки с Агатой. Вконце концов, не так уж много у Марины было подруг. Юля была из тех женщин, дружбу с которыми ценишь, даже если никак нельзя объяснить, почему. Если бы Юля полюбила кого-то другого, Марина и на секунду бы не помедлила, сделала бы все, чтобы помочь любовнице мужа выбраться из собственноручно сооруженного капкана. Но Архипов… Все надежды на то, что между ним и Мариной может быть что-то большее, чем простой разговор… Они умирали в мучениях. Нет, что говорить, эти надежды были бесплотными. Они были ни на чем не основаны. Они жили только в ее голове. Но теперь и на них был поставлен крест. Юля- ее крест, ее карма, ее судьба. Она пришла, чтобы разрушать все, что у Марины есть. Это было несправедливо.
        - Ты собираешься хотя бы накраситься?- спросил ее Вася, когда до приезда гостей оставались считанные часы.
        - А что, я плохо выгляжу?
        - Хм!- фыркнул он с таким презрением, что Марина моментально нахохлилась и обиделась. Пусть он не интересовал ее больше, но это не значит, что он не мог сделать ей больно. Во всех смыслах он мог и хотел. Иделал. Скаким-то изощренным упорством Вася не упускал ни одного случая, чтобы не ткнуть ее в больное место и не провернуть по живому рукоятку кинжала.
        - Какая разница, как я выгляжу!- возмущенно воскликнула она, тряхнув рыжими волосами.
        - Ты как бы моя жена, и сидеть рядом со старым потрепанным пугалом - это не по мне. Знаешь что. Сходи спроси, может, тут есть какой-то визажист. Пусть нанесет на тебя толстый слой этого… шоколада,- Вася усмехнулся «удачной» шутке и вышел, не дожидаясь ответа жены.
        Марине вдруг стало так тошно и плохо… Захотелось пойти и надавать Васе пощечин, прямо здесь и сейчас, около этих идеальных треугольных голубых елей, таких советских, таких номенклатурных, что аж противно. Марине опротивело все, но мириться с этим теперь, когда рядом не было даже призрака Архипова, когда этот самый призрак смотрел восхищенными глазами на Юлю, стало окончательно непереносимо.
        Начинали съезжаться гости. Праздник такого плана всегда движется по одному и тому же накатанномукругу, и место, в котором они сейчас находились, наилучшим образом отражало все потребности такого мероприятия. Здесь был большой банкетный зал с вытянутыми в длиннющую букву «П» столами, были свернутые треугольничком салфетки, были бордовые полиэстеровые скатерти с вышивкой, покрытые белыми кружевными овалами. Тарелки, приборы, бокалы на длинных ножках и графины со стеклянными крышечками- все было на местах. Официанты выглядели вполне прилично. Играла живая музыка, девушка-певица и какой-то потрепанный мужик с проплешиной. Марина механически скользила между столами, отвечала на какие-то вопросы. Принимала поздравления и рассказывала, куда складывать подарки.
        - Как ты хорошо выглядишь, Мариночка! Как тебе этот рыженький цвет к лицу.
        - Очень молодит,- щебетали жены Васиных подчиненных. Одна из них за этот год каким-то необъяснимым образом сменилась на другую, и вместо знакомой Марине Валентины рядом с Васиным замом теперь красовалась юлеподобная длинноногая гиена с пухлыми губами, Элла.
        - Видела ее? Просто пугало какое-то!- шептали старые куры, возмущенные таким непотребством- притащить новую молодую жену было в их глазах поступком крайне неприличным.
        - Эллочка-людоедочка.
        - Да она и в самом деле глупа как пробка.
        - Тогда у нее большое будущее! Странно, что он на ней женился.
        - Аты знаешь, что наш генеральный вообще приперся с любовницей. Это где видано, каким надо быть толстокожим!
        - Агде жена?- рассеянно переспросила Марина. Генеральный был самым близким Васиным приятелем, хоть и стоял выше именинника на их служебной лестнице, отношения между ними были доверительными и простыми. Жена генерального Светлана всех ужасно раздражала, всегда была полна дикого снобизма и вела себя по отношению ко всем, в том числе и к Марине, крайне высокомерно. Светлана была беспросветной сукой, но она быласукой из своих. На такие вечеринки всегда брали своих сук, любовниц тут не было и быть не должно.
        - Жена, говорят, лежит в дурке. Унее были истерики, и она пыталась расцарапать генеральному лицо. Теперь будет пить колеса, пока не начнет покойных родственников видеть и белых лошадей.
        - Ачего он не разведется?- спросила жена одного из оперативных работников.
        - Ты с ума сошла. На нее столько имущества записано. Он ее скорее грохнет, чем даст ей развод.
        - Ятебя умоляю,- фыркнула Марина.- Имущество переписывается в один момент!
        - Это у нас,- многозначительно кивнула жена.- А в Лондоне? Ав Гибралтаре?

«Девочки» замолчали и подняли по бокалу шампанского. Марина почувствовала, как у нее кружится голова. Шампанское она начала пить еще с утра. Долг вежливости- выпить с каждым из вновь подъехавших гостей- она выполняла с редкостной готовностью и энтузиазмом. Вася даже бросил ей фразу, согласно которой ей не помешало бы принять холодный душ и охолониться. Марина охолоняться не желала. Ей хотелось скандала, мирный ход событий перестал ее устраивать. Ее возмущало буквально все без исключения. Игромкий смех молодой жены Васиного зама, и ее белые зубы, и ее жуткие колготки в сеточку. Любовница же генерального настолько взбесила своим видом Марину, что ей даже пришлось выйти из холла и в течение пяти минут рычать в своем номере в подушку на кровати. Жизнь стремительно неслась вперед, оставляя ее, Марину, далеко позади, как застрявший в бурлящем пороге старый камень. Новые лица, новые ноги, новые улыбки женщин, которые даже не пытались быть вежливыми с ней,- все это буквально разрывало Марине душу и мозг. Она же, на минуточку, была хозяйкой этого вечера. Аэта любовница протянула ей бокал из-под шампанского
так, словно Марина была частью вышколенной, одетой в накрахмаленные фартуки прислуги. Черт возьми, сейчас Марина прекрасно понимала тех людей, которые поджидают таких вот тварей в подъезде с флаконом соляной кислоты. Спустить с небес на землю и тут же мордой в дерьмо- вот что нужно делать с такими шалавами. Генеральный же не сводил с нее глаз.
        Катастрофа случилась ближе к ночи, когда все были уже изрядно пьяны. Была ли она неизбежна? Была ли ее причина в том, что Марина выпила намного больше допустимого и вела себя, мягко говоря, неприлично? Возможно. Все началось, когда застолье из официального, со словами и нравоучительными выступлениями перешло в неформальное, когда гости, раскрасневшиеся и изрядно пьяные, уже не церемонились и, для того чтобы закусить, брали с тарелки колбасу не вилкой, а просто руками. Марина танцевала с каким-то хреном, которого она даже не знала по имени. Хрен был молодой, хотел выслужиться, на вечеринку попал в качестве «трезвого водителя» и теперь пытался произвести впечатление на супругу именинника. Но даже он начинал понимать, что с супругой что-то не так. Что она чересчур громко смеется, что у нее размазалась тушь и на его руках она виснет куда больше допустимого. Он старался смеяться и обращать все в шутку, но от настойчивых намеков на возможный и даже желательный поцелуй уклонился. Ив процессе уклонения так сильно шагнул в сторону, что Марина потеряла равновесие и упала. Она шмякнулась попой на танцпол,
попыталась встать, но это у нее не получилось. Гости подскочили к ней, чтобы помочь. Кто-то протянул руку… Марина что-то пробормотала и начала подниматься, когда к растревоженной толпе подлетел именинник. Ипринялся орать:
        - Ты одурела? Совсем, дрянь, слетела с катушек? Забыла свое место, а? А?!
        Вася кричал, хотя кто-то из коллег и пытался оттянуть его в сторону и как-то образумить. Вася образумливаться не желал. Грубость его поведения была привычной, такого рода омерзительные скандалы периодически вспыхивали и гасли, никого не удивляя, но правила хорошего тона требовали как-то урезонить именинника.
        - Ну, хватит. Хватит!- говорил ему генеральный, на правах его лучшего друга пытаясь накинуть на раскрасневшегося Васю пиджак, но тот скидывал пиджак и смотрел на Марину с ненавистью, помноженной на отчаяние, в котором он находился уже несколько недель. Не Марину он хотел видеть здесь рядом с собой. Юля не отвечала на звонки, ее телефон был вне зоны доступа. Чем она занималась, было неизвестно, но зато было совершенно ясно, что она не скучает по нему и не ждет. Это мучило его больше всего. Вася был точно так же, как и Марина, мертвецки пьян.
        - Эта сука меня достала! Почему я должен это терпеть? Зачем она мне, а? Ты скажи, а? Эти суки только сосут из нас деньги, да? Иникакой жизни. Старая ты тварь!- Это он крикнул прямо Марине в лицо.
        Она побелела и отступила на шаг к стене. Если бы не эта подпорка, от такого ярко выраженного эмоционального посыла, от такой сильной, почти материальной ненависти она бы снова упала.
        - Прекрати. Так нельзя!- кричал генеральный, но Вася вырвался и бросился на Марину.
        Когда он был пьяный до такой степени, он был буйный. Такая уж характерная черта. Но сейчас это была не только пьяная бравада. Васе очень даже было что сказать. Унего был целый чемодан аргументов и претензий. Он не хотел Марину. Он хотел Юлю. Наперекор всему его тянула к себе эта холодная тощая стерва, которой от него тоже ничего, кроме денег, не было нужно. Он хотел заковать ее в наручники, запереть в несгораемом шкафу, хотел смотреть на ее улыбку, следить взглядом за грациозными движениями ее рук. Он хотел бы, чтобы она родила ему детей. От этих мыслей он в буквальном смысле сходил с ума и был готов смешать Марину с землей, растоптать ее, как букашку. Марина была чем-то противным и привязчивым, чем-то, о чем он и помнить-то не хотел. Ивот она здесь. Пожалуйста, его жена! Позорит его перед коллегами и друзьями.
        - Яхочу развода! Слышишь ты, тварь? Я больше не собираюсь с тобой жить! Завтра же выметайся из моего дома.
        - Ты что?!- в один голос воскликнули все, включая Марину, потому что это был самый страшный ее кошмар. Тот самый, от которого она столько раз покрывалась холодным потом, пытаясь придумать способ избежать ее личного конца света, и который не находила. Ее замужество было единственным, что было реального в ее жизни. Омерзительное и лживое, оно давало ей то, ради чего она оставила все надежды и мечты. Стабильность пушинки в мире, полном ветров.
        - Все! Яне собираюсь больше тратить на эту старую дуру и минуты.- Вася отвернулся, принял из рук ошарашенного генерального пиджак и пошел обратно к столу.
        Все стояли онемев. Жены других мужчин испытали мучительные приступы паники и ужаса. Любовница генерального затихла и спряталась в номере. Сам генеральный то открывал, то закрывал рот, не зная, что сказать. Праздник был испорчен. Ибыло ясно, что именно его молодая, красивая и глупая любовница, сама того не подозревая, открыла ящик Пандоры. Если другим можно - почему мне нет? Простая логика, на которой и держалась вся их система взаимоотношений. Они были из одного круга, и правила для них всех были одни на всех.
        - Ты что? Ты серьезно? Развод- это не выход!- пробормотал генеральный.
        - Да?- осклабился пьяный Вася.- Только ты мне про это не говори. Отличный выход.
        - Ичто? Будешь один?- пожал плечами генеральный.
        Вася расхохотался и хлебнул из горла виски.
        - Яодин не буду!
        Ивот тут раздался голос из угла, где стояла Марина и куда ее по большому счету просто загнали. Она вышла вперед и, горько улыбаясь, сказала:
        - Думаешь, женишься на своей Юлечке? Да? Ты об этом думаешь? Старый ты пень!
        - Что?- скривился Вася, обернувшись к опостылевшей жене, матери его единственной дочери, к женщине, которая жила с ним много лет и за всю жизнь ничего плохого ему не сделала.- Что ты сказала, тварь? Ты что, следила за мной? Ты посмела? Жить, значит, совсем надоело?
        - Ты можешь меня хоть сейчас грохнуть, быдло ты мерзкое,- отчеканила Марина, желая в этот момент только одного- чтобы мир развалился на куски и завалил под своими обломками всех без исключения.- Но и Юля тебе не достанется. Да-да, я знаю. Иее знаю, и то, как она тебя любит.- Слово «любит» Марина практически выплюнула с глубочайшим презрением.
        - Что ты хочешь этим сказать?- побледнел Вася.
        - Она любит другого. Да!
        - Ты врешь! Унее никого нет!- закричал он.
        Марина расхохоталась, потом взяла у него из рук бутылку и сделала приличный глоток.
        - Скорее всего, и даже очень вероятно, что она с ним прямо сейчас! Прямо сейчас!
        - Ну ты и дрянь!- Вася вскочил и со всего размаха ударил Марину кулаком по лицу.
        Это было не первый раз в жизни. Марина всякое видала, как и Юля, кстати. Юля, правда, не получала по лицу, ей выкручивали руки, на ее плечах оставляли синяки от пальцев, глубокие следы.
        Марина отлетела к стене, но умудрилась сохранить равновесие.
        - Она хочет от тебя уйти. Она просила меня, чтобы я ей с этим помогла. Ты ей давно уже надоел, сколько бы у тебя ни было денег. Ты сам- ничтожество, сам. Ябуду только счастлива с тобой развестись.
        - Ятебя похороню!- прокричал Вася, но его руки уже набирали Юлин номер на его Vertu. Марина его не так уж и интересовала. Генеральный и другие его друзья бегали вокруг него, пытаясь урезонить. Юлин телефон был отключен, Вася сел на стул, опустил лицо в ладони, и его плечи затряслись от странных скупых бесслезных рыданий.
        Марина, потирая щеку, поспешила убраться из банкетного зала. Никто не подошел к ней, тем более никто из жен. Омерзительная сцена, разыгранная ею в такой момент, на таком празднике- все это было опасно. Все боялись оказаться рядом с ней, как бы самим не досталось. Генеральный пытался успокоить Васю. Они, кажется, снова начали выпивать, и Вася заплетающимся языком рассказывал ему историю его Большого и Светлого Чувства, и что он даже на секунду не может поверить, что его Юля способна…
        - Япросто хочу быть с ней.
        - Будешь, будешь. Ты, брат, пошел бы и отоспался, а? Что-то ты перебрал!- бормотал генеральный.
        Его влияние на Васю было очень, очень существенным. ИВася действительно уже почти не мог связать слов. Он засыпал на ходу, и даже не столько засыпал, сколько просто отключался. Генеральный и еще пара бойцов помогли оттащить именинника в его номер, где, по иронии судьбы, сидела и Марина. Генеральный попросил ее пока что не уходить, посидеть с Васей.
        - Ему может стать плохо.
        - А мне-то что?- обессиленно пробормотала Марина.
        - Он- твой муж,- отчеканил генеральный.
        Марина не посмела возразить. Она в любом случае не представляла себе, куда она может пойти и что делать теперь, когда волшебное слово «развод» прозвучало громко и при всех. Что будет дальше? Вася спал пару часов. После чего вдруг неожиданно проснулся, издав дикий, яростный крик.
        - Ты чего?- испугалась Марина.- Ты как себя чувствуешь?
        - Убью!- крикнул Вася, не глядя на Марину.
        Он вскочил, начал метаться по номеру, несколько раз упал, опрокинул настольную лампу и с размаху оттолкнул Марину на кровать.
        - Сума сошел?- побледнела Марина, когда Вася достал из маленького отельного сейфа свой пистолет. Вэтот момент ее сковало таким ледянымстрахом, таким первобытным животным ужасом, что больше она не вымолвила ни слова. Он навел пистолет на Марину и замер, глядя ей прямо в глаза. Взгляд его, неожиданно осмысленный для человека, выпившего такое количество спиртного, был одновременно и совершенно ненормальным, и свихнувшимся.
        - Убить тебя?- спросил он, и губы его перекосила странная, пугающая улыбка.
        Марина попыталась что-то сказать, но вдруг поняла, что не в состоянии издать ни звука.
        Вася усмехнулся.
        - Боишься? Прощай, тварь,- сказал он.
        Марина зажмурилась, но выстрела не услышала. Его не случилось. Когда она открыла глаза, мужа в комнате уже не было. Втемном помещении по ногам шел легкий сквозняк от раскрытой двери к окну. Марина поежилась и огляделась. Способность дышать возвращалась постепенно. Марина вдруг дернулась всем телом, потом бросилась на балкон. Она успела только-только заметить, как от пустой гостиничной парковки на большой скорости, сбив мусорный бачок, отъезжает черный тонированный Porsche. Вася отъезжал в сторону Москвы, и как только эта простая мысль дошла до Марины, она тут же поняла, зачем он уезжал. Ик кому. Она не знала точно, где сейчас находится Юля. Итакже понятия не имела, с ней ли Архипов. Однако одной мысли о том, что они могут оказаться вместе, было достаточно, чтобы заледенеть от ужаса.
        Марина никогда не считала себя плохим человеком, но сейчас вдруг с кристальной ясностью увидела всю цепь событий, которую только что вызвала. Несколько жестоких и необдуманных слов могли теперь стоить жизни дорогим для нее людям. Они теперь находились под угрозой.
        Марина огляделась вокруг, чувствуя себя призраком из параллельной реальности. Она дорожила Архиповым, любила если не его самого, то мечты о нем, но Юлей она дорожила намного больше. Юля стала частью ее реальности, они столько времени провели вместе, они прикрывали друг друга, они были одного поля ягоды, вместе смеялись и вместе плакали, у них было столько общего, что это делало их странным образом родными. Марине одновременно стало и стыдно, и страшно. Что она наделала! Что теперь будет? Она завыла громко, как раненое животное, и бросилась в ванную, где, запихнув голову под струю желтоватой, с ржавчиной ледяной воды, заскулила, как больная собака.
        Глава 18, в которой делаются новости
        Уразных телеканалов разные задачи и разные методы работы с информацией и с информаторами. Разные скорости приема и обработки данных, разные финансовые возможности, в конце концов. Кто-то может себе позволить вылететь на место событий в течение пары часов, а для кого-то выезд целой съемочной бригады, да с автобусом, да с оборудованием должен быть строго согласован заранее- за пару дней. Новостные каналы терпеть не могут такого размеренного образа жизни. Хорошие новостные каналы живут всегда, как на пороховой бочке. Что бы ты ни делал, спал или ел, встречался ли с любовницей или читал «Анну Каренину», лежа в гамаке на собственной даче,- по первому же свистку обязан подскочить и полететь.
        Этот самый свисток обычно раздается из офиса, хотя бывает и по-другому- когда кому-то звонит кто-то из своих, из прикормленных информаторов, сообщая о свершении чего-то омерзительного, противоправного или ужасающего, трагичного. Решение о том, достаточна ли степень омерзительности и трагичности, принимается обычно сотрудником, получившим звонок. Это далеко не такой простой вопрос. Кпримеру, крушение самолета- да, всегда повод к тому, чтобы свистать всех наверх и использовать ресурс по полной. Авот автомобильная авария на хороших телеканалах идет в эфир от трех трупов, не меньше.
        Когда появляется что-то новое, жареное, чего еще не было- маньяк-педофил или клуб подростковых самоубийц, все в ужасе прикрывают рты рукой и тут же дают зеленый свет: маньяк идет в эфир! Но потом появляется Брейвик, и простые маньяки становятся неактуальны, не в тренде.
        - Порубленных мальчиков больше в эфир не даем!- говорит тут же редактор.
        - Аесли учитель физкультуры?
        - Ну… маленький репортажик. Работаем Брейвика.
        - Слушаюсь!- берет под козырек бригада мобильного реагирования с притягательным названием канала, написанным крупными буквами на их набитом аппаратурой микроавтобусе.
        Создание новостей- целый процесс. Тут свои законы и свои очереди. К примеру, даже сама структура выпуска регламентирована и структурирована до последней вспышки. Умные люди подсчитали, проанализировали и даже выложили в Интернет то, что получилось в итоге. Ввольной переработке универсальная схема выглядит так (схема народная):
        Первый блок- первое лицо государства встретилось с каким-то зарубежным деятелем. Обсуждали что-то дико важное для судеб планеты и окрестностей. Врезультате чего сторонам удалось договориться.
        Блок второй- в далекой банановой республике кто-то кого-то замесил. Локальный мрак и местами даже геноцид. Многие банановцы стихийно эмигрируют в соседнюю Кокосию. Евросоюз переживает. Мы направляем ноту.
        Блок третий. Министр чего-то то ли тяжелого, то ли легкого, сидя напротив первого лица государства, докладывает, что они работают во всех возможных направлениях, и, хотя отдельные недостатки все же имеются, им удалось добиться определенного прогресса. Ему тут же дается невероятно важное поручение. Дело тут же берется под личный контроль. Загадочная, но обнадеживающая сцена.
        Обязательный блок. Путин тоже человек. Селигер, костры, студенты, воспоминания о молодости.
        Красный блок- в отдаленном районе, недалеко от областного центра, что-то жахнуло (стреляли, бились, рубились топором, подрывали бомбу и т.д.). Пыль, многочисленные жертвы. Крови много. Создана комиссия. Жертвам будут компенсации.
        Блок «Мы тоже не пальцем деланы». Министр или депутат крутит в руках модернизированную нановещь, причмокивает от удовольствия.
        Блок «Социальщина». Лицо диктора многозначительное. Правительство пообещало повысить какую-то цифру чего-нибудь уже до января следующего года.
        Блок «Умиляшка». Утипусечка в зоопарке города Приволье-Братское в самой дальней точке не пойми чего была размножена в неволе. Результат ожидаемо умиляет. Дикторша улыбается и перебирает бумажки на столе.
        Погода и реклама в одном флаконе. Флакон- крупным планом.
        Схема отработана до мелочей, отступления возможны, но нежелательны. Зачем делать лучше то, что уже достаточно хорошо. Блок, в который идут маньяки и упавшие самолеты,- красный блок. Внорме он- один на один новостной выпуск, но в крайнем случае допускается до двух, максимум трех. Правда, степень кровавости и омерзительности должна быть тогда повышенной. Если выпускать в эфир любого банального убийцу или насильника, места не хватит. Эфир не резиновый!
        Именно поэтому перед девушкой Машей, которой в дежурство досталась ночь Свинтусова дня рождения, встала нелегкая задача. Выпускать или нет бригаду новостников в пять утра, да еще с учетом того, что жертва всего одна? Ну, вызвали соседи полицию. Ну, огнестрел. Ну, элитный дом на Ленинском проспекте- кого этим удивишь. Вот Евсюков- другое дело. Всупермаркете, да еще с кучей трупов. Атут можно и по шапке получить за перерасход средств. А вдруг, пока они будут снимать этот огнестрел, что-то где-то действительно жахнет по полной. Впрочем, что может жахнуть в пять утра?!
        - Там хоть кто-то умер?- устало спросила Маша своего информатора, дежурного в ОВД одного из районов Юго-Западного округа Москвы.
        - Яне знаю. Да. Во всяком случае «Скорую» там вызвали. Если не поторопитесь, там всех увезут без вас. Атам все визжат и рыдают, все, как вы любите.
        - Так он кто? Генерал?
        - Кажется,- пробурчал источник.
        Он тоже был усталым, хотел спать, и всю эту заваруху с генералом, сорвавшимся с катушек, на него свалили незаконно- должна была работать бригада из другого ОВД. Дом стоял на границе двух районов, но хитрые диспетчеры приписали вызов им. Оставалось только проклинать судьбу и надеяться на то, что новостная служба одного из центральных каналов сюжет возьмет и денежку заплатит. Но никто не умер- это плохо. Какого черта, этот генерал что, не умеет стрелять? Правда, он был в стельку пьян и с трудом держался на ногах. Ивсе же… Добывать новости становилось все труднее. Степень кровавости росла с каждым днем.
        - Все тебе кажется,- разозлилась Маша,- а мне потом отдувайся.
        - Там все равно по-любому целая история.
        - Таких историй о любовницах- сто штук по рублю в базарный день,- фыркнула Маша.
        Впрочем, ничего более интересного все равно не было. Она вызвала съемочную группу и поехала на съемку места преступления. Пьяный в стельку генерал застрелил любовницу. Тоже мне новости!
        Да и генерал на поверку оказался не генерал, а полковник. Правда, стрелял он действительно из табельного оружия. Это было хорошо. Это было- позор нашим внутренним органам. Совсем распоясались. Конечно, был риск, что эти самые органы, которым позор, начнут звонить, давить на нужные кнопки и вставлять палки в колеса. Все-таки руководитель Следственного комитета. Все-таки заслуженный человек. Могут и наступить на горло свободной журналистской песне. Однако пока звонков не прозвучало, и это радовало. Генерал был предоставлен сам себе.
        Такой расклад радовал не только Машу, но и дежурного Леню. Теперь можно было спокойно работать. Конечно, в этом деле его собственная роль была мал мала меньше. Дежурный на телефоне, в задачи которого входит в основном вызов тех, кому на самом деле можно поручить решать вопросы такого уровня. Следствие в таком случае будут вести те, кому это будет поручено. Поручат следствие лицам, выбранным в зависимости от того, какой результат от следствия ожидается. Все-таки надо понимать, что палить из табельного оружия начал не кто-то там со стороны. Люди из следственных комитетов при прокуратурах- ой какие свои в доску! Тут таким мелким сошкам, как лейтенант Леня, и делать нечего. Тут вопрос только один- сольют ли его «свои» или начнут выворачиваться с присущей им ловкостью. Иэтот вопрос решался прямо сейчас, буквально пока Леня сидел и думал, где бы раздобыть чашку кофе.
        Маша пыталась работать, хотя возможностей для этого было- кот наплакал. Жертву к ее приходу уже увезли, что всегда происходит с жертвами, которые живы. Их вывозят со съемочной площадки… то есть, простите, с места преступления, очень быстро. Никаких удобств, никакого эффектного кадра. Останется забивать эфир душераздирающими кадрами интервью и интерьеров. Ито и другое тут тоже было так себе.
        - Скажите, почему вы это сделали?- спросила Маша «генерала», пихая ему в лицо толстый зеленый микрофон в поролоновом чехле.- Это сведение личных счетов? Расскажите поподробнее.
        - Никаких комментариев,- бубнил заученную фразу пресловутый «генерал», фамилию которого Маше тоже так и не удалось выяснить.
        Виновник торжества сидел на бежевом кожаном диване и смотрел на Машу потерянным взглядом. Пьян он был действительно до непотребства. Руки и одежда в крови, и на том спасибо. Лицо просто грязное. Во дворе Маше удалось заснять разбитый Porsche.
«Генерал» влетел на нем в высокий кирпичный портик возле подъезда. Однако разбитая машина, пусть и дорогая, это тоже не новости. Маша грустила.
        - Кем вам приходится жертва?- сделала она последнюю попытку.

«Генерал» поднял глаза, и Маша поежилась - таким ледяным и злым был его взгляд.
        - Она мне была- женщина. Все вы твари,- пробормотал он, но тут же заткнулся.
        Маша фыркнула и подумала, что эта фраза, по крайней мере, пойдет в новости точно. Однако в остальном все было скучно. Выяснилось, что жертва выжила. Втяжелом состоянии, в реанимации, но жива. Кроме этого, кроме одной грубой фразы в адрес женщин в целом, да еще лужи крови на бежевом кожаном диване и немножко на полу- снимать было нечего. Новость могли в эфир и не поставить.
        - Вы в больницу поедете?- спросил Машу Леня, информатор из ОВД, который сидел на пустой, идеально чистой кухне и скучал в ожидании криминалистов.
        - Нет, наверное,- покачала головой Маша.
        - А у моего знакомого недавно на участке бывший зэк несовершеннолетнюю любовницу убил и похоронил в туалете,- протянул лейтенант виноватым тоном.
        Маша вздохнула:
        - Познакомь меня со своим знакомым, хорошо?
        - Маш, а ты чего завтра вечером делаешь?- сделал очередную попытку Леня, которому Маша давно уже нравилась.- Не дежуришь?
        - Нет. Не дежурю. Як бабке уеду.- Маша отвернулась и совсем уже собралась уходить, как вдруг дело начало приобретать совершенно другой оборот. Иновости, которые Маша уже совершенно списала со счетов, начали подавать определенные надежды. Крассвету в квартиру приехала какая-то беременная деваха с мужиком, которая представилась сестрой потерпевшей. Она принялась рассказывать какую-то сомнительную историю о неожиданно найденном мужчине своей мечты, причем найденном самым чудесным образом. Еще деваха сбивчиво поведала о потрясающих душевных качествах своей сестры, которая всю жизнь положила на то, чтобы ее, беременную деваху, поднять, вырастить и воспитать, о ее свирепом любовнике и о том, что сестра пострадала за то, что просто хотела от него уйти.
        - Разве кому-то позволяется стрелять в людей, если от них хотят уйти?- сбивчиво, но эмоционально вещала деваха. Также на вопрос о том, откуда она узнала о том, что тут произошло, деваха дала весьма странный ответ:
        - Мне позвонила жена.
        - Чья жена?
        - Ну… Свинтуса. То есть жена убийцы,- пояснила красная от слез деваха.
        Мужик, или, точнее, паренек сомнительных внешних достоинств, крутился вокруг нее с противоестественной заботливостью.
        - Ачто, жена убийцы знала о том, что у ее мужа есть любовница?- спросила Маша без особого удивления.
        Странности были в том, как деваха заулыбалась и радостно закивала.
        - Ну конечно! Она же ведь и звонила, чтобы предупредить!
        - Очем?- опешила Маша.
        Лейтенант Леня тоже прислушался к объяснениям с интересом.
        - Отом, что Свинтус едет…
        - Свинтус?- поднял он бровь.
        Маша пояснила:
        - Твой фигурант. Генерал.
        - Он полковник.
        - Вот и плохо,- насупилась Маша.
        - Мне позвонили и сказали - расследовать по полной программе. Мы не будем поощрять самодуров и убийц в наших рядах,- тихонько добавил Леня.
        - Значит, зеленый свет?- кивнула Маша.
        По каким-то причинам кто-то там, в далеких кабинетах за тяжелыми бархатными портьерами решил судьбу «генерала», отдав приказ за него не вступаться. Маша улыбнулась и повернулась к заплаканной девахе.
        - Значит, жена звонила, чтобы предупредить. А вам самой это не кажется нелогичным?
        - Отчего же?
        - Ну… это же ее муж? Она не ревновала?
        - Ой, да что вы!- махнула рукой деваха.- Ничего она и не ревновала. Унего жена- мировая женщина. Хороший человек.
        - Да что вы?!- восхитилась Маша.
        История начала прорисовываться, Маша уже знала примерно, какой текст надо будет приписать к ролику. Пусть и без трупов, зато какой поворот. А через полчаса, когда криминалисты уже снимали отпечатки пальцев и собирали прочие улики, в дверь снова позвонили, хоть она и была открыта. Приехала эта самая жена. Ипервое, о чем она спросила, было не судьба или состояние мужа, она бросилась к Дашке, скользнув равнодушным взглядом по щуплому молодому человеку рядом с ней, и вскрикнула, увидев кровавые разводы на бежевом диване. Марина схватила Дашку за руку и прошептала:
        - Как Юля?!
        - Она жива,- ответила Даша.- Вреанимации. Мы сейчас туда поедем.
        - Яс вами.- Марина закусила губу и побледнела.
        Вася, потерянный и совершенно равнодушный ко всему вокруг, сидел, прикрыв глаза. Марина едва удостоила его взглядом. Она только отозвала лейтенанта в сторону и сказала:
        - Он сбил по дороге человека. Когда ехал сюда.
        - Там, у подъезда?- опешил Леня. Он тоже видел машину, повредившую портик у подъезда, но никаких людей там не было.
        - На трассе из Завидова.
        - Это провокация!- вдруг подал голос «генерал».
        - Да конечно!- фыркнула Марина и с ненавистью посмотрела на мужа. Потом повернулась к офицеру и добавила сухо и по-деловому:- Унего в машине, кстати, есть видеорегистратор.
        - Ну не сука ли?!- Слова вылетали из его рта неровно, скомканно, язык заплетался, и усталость, помноженная на море выпитого алкоголя, сказалась. Вася с трудом мог сосредоточиться и держать ровно голову.
        - Авы откуда знаете?- спросила Маша, подавая знак оператору.
        - Ятам была. Яехала практически следом. Он его бросил на дороге. Мужчина стоял на обочине,продавал жидкость для омывайки,- пояснила Марина, совершенно готовая дать все нужные показания и выложить все необходимые подробности. Меньше всего ей хотелось, чтобы каким-то нелепым образом эта история сошла ее мужу с рук. Больше, чем когда-либо, Марина была готова к разводу, и особенно к разводу с мужем, отбывающим какой-нибудь симпатичный, длительный срок заключения. Юля жива, и слава небесам, что она жива. Но другой человек умер, так что козыри на руках у Марины были.
        - Чурка!- пробормотал «генерал».
        - Там были свидетели, они и опознали машину моего мужа. Явызвала «Скорую», но мужчина был уже мертв.
        - Какой кошмар!- Маша закрыла рот рукой, потом перемигнулась с Леней.
        Они вместе с криминалистами пошли вниз, к Porsche. Маша любезно позволила криминалистам считать снятую с видеорегистратора SD-карту на ее переносном компьютере. Момент удара, когда тяжелый тонированный джип слетает с курса и делает резкий бросок, совершая наезд на торговца омывайками, был запечатлен очень четко и ясно.
        - Оппа!- воскликнула Маша, глядя, как с глухим звуком от удара тело худощавого невысокого человека подлетает вверх, затем раздается еще один удар, предположительно о крышу Porsche, затем все стихает.
        - И он уехал, получается,- уточнил криминалист.
        - Выходит, так,- подтвердил Леня. Машина на картинке простояла не больше двадцати секунд. Открылось стекло окна с водительской стороны, потом раздались какие-то голоса, какие-то крики и мат из салона машины. Потом машина рванула с места и, виляя по дороге, быстро набрала скорость.
        - Ну вот и новость!- воскликнул Леня, поглядывая в сторону определенно довольной журналистки.
        Но той было некогда с ним перемигиваться. Работа кипела. Маша отдала карту криминалистам, а скопированный файл тут же отослала в редакцию, с которой уже созвонилась. Блок должен был пойти в утренний выпуск, и до этого ей, Маше, с бригадой нужно было еще попасть на место совершения ДТП. Тут, в этой элитной квартире, залитой кровью, ей было нечего делать. Ктому же тут все были живы, во всяком случае пока, и подснять всех их, включая и жертву огнестрела, можно было и позже. Сейчас нужно было ехать туда, где трупы. Хвала кинобогу, трупы все-таки состоялись! Иесли Маше повезет, она может успеть на место еще до того, как завернутого в полиэтилен героя новостей увезут в морг.
        Глава 19, в которой Архипов подвергается воздействию СМИ
        Архипов сидел на своей кухне, где, как всегда, висело развешанное матерью белье. Он всегда поражался, насколько бесконечной могла быть ее стирка. Неужели столько грязного белья от двух одиноких взрослых людей? Он все время на работе, его гардероб, по сути, служит только одной цели- это то, что он надевает на себя «до» и «после». Все остальное время он носил свою медицинскую форму- голубой хирургический набор, или комплект медбрата, или, на худой конец, белый халат. Весь его гардероб, если только к содержимому шкафа Архипова можно было применить это слово, состоял из пары пиджаков, нескольких джинсов и купленных на распродажах рубашек. Архипов был равнодушен к одежде. Он был неравнодушен к людям.
        Самая главная его проблема в жизни состояла в том, что он страдал комплексом спасателя. Еще со времени школы он все время норовил влезть в чужие проблемы и принимался их решать. Он подтягивал приятеля по истории и математике, давал списывать со своих записей в институте, выслушивал бесконечные жалобы бывшей жены и друзей, внимательно обследовал каждого пациента, вытаскивал чьи-то машины из сугробов. Заканчивалось это каждый раз одинаково: никто не стремился не только отплатить добром за добро, это бог с ним, Архипов ничего и не ждал, но люди не становились лучше, не пытались наладить свою жизнь, не извлекали уроков из собственных ошибок.
        Те, кто пил, продолжали беспробудно пить. Те, кто кашлял по утрам, так и не бросали курить. Жена ушла от него, хоть это и не принесло ей никаких существенных перемен или облегчения. Она так и не согласилась родить ребенка, потому что боялась ответственности и берегла фигуру. Мать целыми днямистирала, смотрела телевизор, верила всему, что там говорят, и подробно пересказывала увиденное сыну- с преувеличениями и вольными отступлениями. Все оставались точно такими, как есть, и мир никак нельзя было сделать ни лучше, ни хотя бы просто приемлемым.
        Только Юля внесла некоторый сумбур в его существование. Только она выбивалась за рамки традиционного устройства вещей, разрушая его представления о людях, о которых он давно уже был невысокого мнения. Юля была красива, умна, печальна и трогательна, когда она смеялась, будто загоралось солнце. Когда смотрела в окно, думая, что ее никто не видит, на ее лице появлялось выражение такой странной необъяснимой беззащитности, что хотелось схватить ее и прижать к себе и кормить с рук клубникой. Что-то такое случилось с его сердцем, что он принял эту женщину сразу и без всяких сомнений, хотя поводов сомневаться было достаточно. Она была слишком хороша, но даже не это самое страшное. Она была слишком ухожена, слишком грациозна, слишком хорошо умела себя держать. Это не могло быть таким сверхщедрым даром природы, это должно было иметь какие-то еще причины. Иесли бы он только потрудился немного пораскинуть мозгами- он бы понял, что перед ним женщина, которая имеет достаточно средств и времени для того, чтобы заниматься собой и только собой. Экономист?! Ха-ха-ха! Три раза «ха-ха»! Наивный чукотский ты юноша,
Архипов. Нашел, в кого влюбиться без памяти.
        Все сходилось. Поэтому-то она и не звонила, поэтому-то и не отвечала на звонки. Икомандировки ее были - только трюк. Она приходила, когда хотела, брала то, что по каким-то нелепым причинам ей понравилось, и уходила, как вор- потихонечку, пока ничего не случилось и ее не поймали. Черт знает, что ей нужно было от него. Может, она от такой своей богатой и сытой жизни скучает без меры? Может, ей захотелось разнообразия. Может, она питается страданиями влюбленных мужчин?
        - Она не такая,- нашептывал внутренний голос.
        - Не такая?!- возмущенно восклицал Архипов, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы.
        Когда раздался звонок и он услышал в трубке голос Марины, он удивился бесконечно. Три часа ночи, совершенно неприличное время, чтобы звонить. По ее голосу стало понятно, что она навеселе, причем сильно. Возможно, она решила поболтать спьяну со старым приятелем? Он всегда чувствовал, что нравится Марине. Иникогда не мог ответить ей взаимностью. Но, не желая ее обижать, продолжал пить с ней чай, слушать ее разговоры, когда ей нужны были свободные уши. Марина была несчастлива в своем замужестве, и это было всем известно. Ее муж- какой-то дико высокопоставленный деятель от «органов», обращался с ней совершенно недопустимо, даже бил. Марина скрывала это, сорила деньгами, набивала себе цену, пыталась показать всем, какой у нее удачный брак. Архипов относился к Марине с сочувствием, но поводов звонить в три часа ночи не давал.
        - Архипов?- спросила она совершенно диким, пьяным голосом.- Это ты?
        - Марина?- изумленно пробормотал он и обернулся, встретившись взглядом с Юлей. Он виновато улыбнулся и пожал плечами, но Юля вдруг мертвенно побледнела.
        - Архипов, ты где?- спросила Марина.
        Он покачал головой. Это выходило за всякие допустимые рамки. Такие вещи нужно было срочно прекращать, и Архипов уже открыл было рот, чтобы сказать Марине, чтобы не звонила ему по ночам, как вдруг она сухо оборвала его и спросила о том, не у Юли ли он сейчас находится.
        - Это… это не твое дело,- разозлился он.
        - Срочно дай ей трубку. Срочно!- вдруг прокричала Марина так, что стало ясно- это не просто пьяный бред, а происходит что-то серьезное.
        Юля уже стояла рядом, так что Архипову толькооставалось протянуть ей телефон. Юля взяла его, отошла к окну так, что он не мог видеть даже ее лица. Она стояла без движения несколько секунд. Потом она сказала только: «Да, я поняла»,- и разговор был окончен. Марина определенно произнесла только пару слов, не больше. Но все было кончено. Юля повернулась, безо всякого выражения сказала:
        - Тебе нужно уйти.
        - Уйти?- вытаращился он на нее.- Как? Почему?
        - Немедленно. Не задавай никаких вопросов, просто вставай и уходи. Ятебе позвоню!
        - Что происходит?- Архипов вспомнил, какой она стала вдруг странной, неживой, словно восковая кукла.
        - Просто… можешь ты сделать, как я говорю, или нет? Просто уйди и все! Япрошу тебя.
        - Нет! Нет, я не могу просто уйти. Яустал делать то, что меня просят, чтобы потом чувствовать себя полным идиотом. Что происходит? Ответь мне, пожалуйста. Только не ври. Ябольше не могу жить в этом постоянном вранье.
        - Ладно,- медленно проговорила Юля после долгой, невыносимой паузы. Ее глаза, такие синие, такие бесконечно притягательные, вдруг словно заледенели, а лицо ее исказила странная гримаса злости.- Изволь. Сейчас сюда приедет мой муж.
        - Муж?- еле слышно пробормотал Архипов, чувствуя, как сердце его взрывается и разваливается на куски.
        - Да, муж. Мой настоящий, любимый муж. И я не хочу, чтобы он тебя увидел. Ябоюсь, что он меня тогда бросит, ты понимаешь? Зачем тебе понадобилась эта правда? Зачем? Ну, закрутила я с тобой роман, наслаждайся! Нет, тебе нужны объяснения. Получил?
        - Ятебе не верю,- замотал головой Архипов.
        Тогда она схватила его за руку и потащила в глубь квартиры. Она распахнула дверцы шкафа, показала ему мужские костюмы, рубашки, дорогие галстуки и открытый, наполовину использованный парфюм.
        - Доволен?
        - Ты меня никогда не любила!- прошептал он потрясенно.
        - Нет, конечно. Ты посмотри на меня и потом на себя. Такие, как я, никого не любят. Такие только позволяют любить. Все, Архипов, ты теперь знаешь правду. Уходи немедленно. Не разрушай, пожалуйста, мое семейное счастье. Ты можешь поступить как мужчина? Неужели хочешь разрушить мою жизнь?
        - Яуйду,- медленно кивнул он. Потом, словно что-то вспомнив, он вскинул голову и посмотрел ей в глаза.- Но зачем?
        - Зачем? Ну… ты такой был забавный. Такой влюбленный. Слушай, Архипов, я нервничаю. Он может приехать с минуты на минуту. Яне хочу его потерять. Ты можешь меня понять?
        - Господи, ты просто чудовище!- пробормотал Архипов.
        Что-то ужасное, страшное мелькнуло в глазах Юли. Она расхохоталась и кинула ему куртку:
        - Только давай-ка быстрее.
        Он ушел и какое-то время ходил по улицам, потрясенный и убитый. Он всерьез подумывал о том, чтобы записаться в Красный Крест, уехать куда-нибудь в Зимбабве спасать голодных детей, прививая их от малярии. Что ему здесь делать? Что ему вообще делать, когда все вокруг настолько жестокие и пустые, рвущие на части сердца простых беззащитных людей. Архипов никогда не умел защитить себя, какой-то сломанный ген всегда заставлял его видеть в людях что-то лучшее. Никто не мог объяснить ему, как женщина, которая еще минуту назад беззаветно любила его, тянулась к нему руками, не сводила с него глаз, шептала разные ласковые глупости, как могла она всего за пару минут развалить это все, а его самого вышвырнуть из своей жизни, точно как ненужную груду мусора.
        Он подумал было вернуться, посмотреть в лицо ее мужу, рассказать ему все про его так называемую «милую женушку». Наверняка у нее с Мариной мужья работают вместе или что-то вроде того, поэтому-то Марина ему и позвонила. Господи, если Марина знала, что они с Юлей будут этой ночью вместе, значит, они это обсуждали! Возможно, даже смеялись над ним. Юля пересказывала Марине все те слова, которые он говорил, так, как это делают подруги. Две хищные акулы, угощающиеся вместе десертом на сладенькое.
        - Ятакой дурак!- простонал Архипов.
        Он решил, что Юлин муж вполне заслуживает и такой жены, и этих денег, и этой лжи, которой себя окружил. Он представил, как этот муж сейчас придет домой, а Юля встретит его как ни в чем не бывало, поцелует в щечку или даже в губы (так думать было даже больнее), спросит, как у него дела и почему он приехал так рано.

«Освободился пораньше»,- скажет ее муж, и она напоит его чаем или даже остатками вина, которое они не допили. Иуложит спать на ту самую кровать, на которой минуту (ну, чуть больше) назад стонала в объятиях другого мужчины. Что за кошмар?! Что за грязный, непотребный кошмар. Насколько они все больны? Насколько ненормальны?
        - Ты чего тут сидишь, сынок?- спросила мать, зайдя на кухню, чтобы поставить чайник.
        Архипов поднял голову и понял, что уже давно рассвело, что за окном идет дождь, а на часах почти половина десятого. Он, оказывается, просидел несколько часов в тишине, без движения, наполненный только тяжелыми неповоротливыми мыслями.
        - Мать, почему ты все время что-то стираешь? Какой-то кошмар! Никогда на кухне нет места, одни эти простыни!
        - Другой бы спасибо сказал, а этот только и делает, что придирается.
        - Яне придираюсь. Япросто не понимаю, когда мы успеваем все это пачкать!- воскликнул Архипов, ударив ладонью по мокрой простыне.
        - Ну, не ворчи, не ворчи,- пробормотала мать.
        - Никто, никто меня не уважает. Достали уже тутэти тряпки!- Архипов покачал головой и нахохлился.
        - Аты не сиди здесь. Чего расселся? Иди вон в гостиную. Совсем заработался. На людей уже бросаешься. Лучше бы ты пошел в пластические хирурги, мог бы тогда мне морщины убрать,- пробурчала мать, включая чайник.
        Архипов ушел в другую комнату, испытывая чувство глухого раздражения на весь мир. Желание уехать в какую-нибудь банановую республику усилилось многократно. Может, хоть там он будет на своем месте?
        - Телевизор включи,- крикнула ему мать из кухни.
        Архипов собрался было наорать на нее в ответ, потому что его уже достали эти бесконечные утренние шоу и прочая чушь из ящика, но потом махнул рукой и врубил телевизор на полную громкость. Ему было все равно. Он слушал вполуха, думая о своем дальнейшем творческом пути в сторону Зимбабве или Камбоджи, когда до его сознания донеслись слова диктора новостей.

«…Сегодня ночью на трассе Москва- Санкт-Петербург был сбит насмерть житель одной из близлежащих деревень Рубен Бижоев. Наезд, повлекший за собой смерть, был совершен полковником Василием Ивановичем Москвитиным, находившимся в крайней степени опьянения…»
        Архипов обернулся и посмотрел на экран, где девушка, стоя под зонтиком, показывала на дорожные знаки и разбитые ограждения. Архипов вспомнил, что фамилия Марины была- Москвитина. Знакомая фамилия заставила его прислушаться чуть внимательнее, хотя вероятность того, что речь идет именно о Маринином муже, была минимальной. Да даже если бы это оказался он, что с того. Маринин муж сбил человека. Допустим. Эка невидаль. Полковник полиции сел пьяным за руль- какие события! Просто «из ряда вон».

«…Как удалось выяснить впоследствии, шокирующий инцидент произошел в четыре часа ночи и был полностью запечатлен на видеорегистратор Москвитина. Однако на этом события не закончились. Гражданин Москвитин, продолжая двигаться на высокой скорости, доехал до дома своей любовницы, имя которой не раскрывается в интересах следствия, и разбил машину о сооружения возле подъезда…»
        Архипов, сам не зная почему, внезапно почувствовал волнение. Он привстал и подошел к телевизору вплотную. Черный, почти полностью затонированный джип дорогой марки наехал на стенку и застрял в груде разрушенного кирпича. Машину Архипов не узнал, но что-то неуловимо знакомое было в этой картине.

«…После этого полковник полиции проник в квартиру своей любовницы, где в скором времени, по словам соседей, послышались громкие крики, а затем раздался выстрел. Из чувства личной мести Москвитин выстрелил в свою любовницу. Соседи показали, что Москвитин пробыл в квартире не более получаса. Выстрел прозвучал около половины пятого утра…»
        Архипов увидел, как на экране появились какие-то люди в домашних халатах. Лица их были белыми, искаженными съемкой в затемненном тамбуре квартиры. Они что-то поясняли и размахивали руками, после чего на экране появился Москвитин- пьяный мужчина лет шестидесяти, с отекшим, одутловатым лицом. Архипову стало вдруг интересно, этот ли жуткий тип- Маринин муж. Если да- то ей никакие деньги не помогут. Жить с таким… Бр-р-р! Кровь стынет от одной мысли, до чего мерзкий тип.

«- …Зачем вы это сделали?
        - …Никаких комментариев,- пробормотал полковник.
        - …Кем вам приходится потерпевшая?- спросила Москвитина девушка, что до этого присутствовала в кадре и докладывала о происшествии на дороге, где сбили человека.
        - …Она мне была… женщина,- пробормотал полковник, после чего перевел взгляд на журналистку и зло прибавил:- Все вы- твари».
        Тут журналистка принялась показывать, где произошел выстрел, и Архипов внезапно вскрикнул от ужаса. Он не мог не узнать бежевый диван, на котором еще несколько часов назад сидел и слушал Юлю, когда та цинично говорила о своем муже… Иподробно заснятое кровавое пятно на нем…

«…Как рассказала сестра потерпевшей, причиной случившейся драмы стало желание потерпевшей расстаться с гражданином Москвитиным.
        - Разве кому-то позволяется стрелять в людей, если от них хотят уйти?!- Вкадре возникло заплаканное лицо Юлиной сестры Даши.
        - Вкаких отношениях ваша сестра состояла с подозреваемым?
        - Сподозреваемым?- растерянно переспросила Даша.
        - СМосквитиным,- пояснила журналистка.
        - Он… она…
        - Ну, они жили вместе?
        - Да. Она жила с ним. Она давно уже хотела от него уйти, но не знала, как это сделать.
        - Она боялась его?
        - Шутите? Конечно, боялась. Она встретила человека…»
        Какое-то время журналистка еще смаковала подробности, и Архипов смог увидеть бледную, страшную, с размазанной по лицу косметикой Марину, курящую у кухонного окна. Сюжет кончился так же неожиданно, как и начался, оставив Архипова в состоянии паники и леденящего душу страха. Единственное, о чем журналистка забыла сказать (или он не услышал), так это то, что случилось с потерпевшей- с Юлией Владимировной Твердой.
        Глава 20,в которой к ней нельзя, но если очень хочется- то можно.
        Бог одарил меня, Юлию Владимировну Твердую, многими талантами, из которых самыми нужными были умение врать и принимать молниеносные решения. Впрочем, даже если эти таланты и не были даны мне от природы, я сделала все, чтобы их развить. Они были очень и очень нужны мне во времена моего детства и юности. Когда где-то спрашивали о моих родителях, я всегда была готова рассказать одну из нескольких заготовленных для таких случаев историй. Родители могли: уехать в командировку, быть на работе, на даче, на огороде, на море, ушли в ЖЭК, уже видели дневник, расписались и сразу ушли в дальнее плавание. Училась я так себе по всем предметам, кроме так называемых профильных. Танцевать я любила до безумия, до экстаза. Могла заниматься у станка часами, чтобы отточить какое-нибудь одно движение. Аиногда я просто приходила и закрывалась в балетном классе (порой даже пробираясь туда через окно), чтобы потанцевать немного только для себя. Потому что на душе как-то тяжело, или проблемы какие-то, или мать опять пришла пьяная, а ее дружки вынесли из дома обеденный стол, хотя много ли они смогут выручить за эту старую
рухлядь?
        Явсегда перетанцовывала все свои проблемы, такая уж у меня была психотерапия. Ив результате добивалась успехов. Япоказывала успехи постоянно, в течение нескольких лет. На меня даже приезжали смотреть из других районов, я выигрывала призы в местных конкурсах. Мне прочили большое будущее, и в этих посулах я видела для себя некий знак, перст судьбы. Да, у меня темное прошлое, но у меня, у Юли Твердой- большое будущее.
        Однако вместо большого будущего мать принесла в подоле. Это было страшно настолько, что хотелось подлететь к ней и отхлестать по щекам. «Ты о чем думаешь, пьяная калоша? Куда? Кому ты хочешь этого несчастного ребенка подкинуть? Своей старой матери? Мне? Мне всего десять лет, очнись, приди в себя!» Но мать ходила, погруженная в собственное бессознательное, как в туманный утренний кисель из воздуха и теплого дождя, и ее ничто не волновало.
        Врезультате жизнь заставила меня во многом подстраиваться: я научилась копить и прятать деньги, научилась воровать, а врать стала так естественно и правдоподобно, что любо-дорого посмотреть. То, что у меня впереди большое будущее, теперь уже было не так уж очевидно. Если бы не Ада Федоровна, которая тянула меня к свету, как бегемота из болота, и не обращала внимания на то, что я упираюсь… Яуехала в Москву только после того, как Ада Федоровна пообещала осуществлять некоторый контроль за жизнью веселой, бесшабашной и наивной Дашки, которая никому, кроме меня и бабы Зоси, и нужна-то не была. Когда я уезжала, Дашка только-только пошла в школу, и я часто решала ее проблемы, звонила и врала учителям, что я- Дашкина мама. И что я уехала в Москву на заработки. Вранье и тут помогало весьма эффективно, во всяком случае о реальной маменьке в ее классе, кажется, так и не узнали. Мы с бабой Зосей вполне ее заменили.
        ВМоскве было и сложнее, и легче одновременно. Здесь никто не верил слезам, зато все верили хорошему вранью. Красивые балерины могли быть спокойны за свое будущее, а я была самой красивой, самой талантливой на курсе. Мне дали комнату в общежитии. Яподрабатывала в танцевальных шоу, даже в стриптиз-клубах, где за мою грацию платили в разы больше. Ясовершенно не комплексовала. Подумаешь, ничего страшного не случится, если я покажу свое тело. Я уже давно поняла, что произвожу на них неизгладимое впечатление. Но меня-то они не интересовали.
        Дашка училась плохо, и все же нам удавалось как-то выжить. Все шло вполне хорошо, хотя до моего большого будущего было еще далеко.
        Апотом я сломала ногу. Сломала дважды, с интервалом в один год. Во второй раз перелом оказался со смещением, кость срасталась плохо и долго, восстановиться до конца уже не удалось, и с большим будущим все стало ясно- оно накрылось медным тазом. Явзяла академку и осталась в ней навсегда. Клубы, мужчины, большие деньги и еще большее вранье, в котором я чувствовала себя профессионалом. Мое большое будущее было построено на вранье. Все это было предсказуемо, опасно, выгодно и привело меня ровно туда, где все это и должно было закончиться в любом случае- на больничную койку. Радовало одно. Никто из тех, кого я хотела защитить и спасти, физически не пострадал. Яникого не потащила за собой.
        Лежа на больничной койке в каком-то полусне я вспоминала, как услышала несколько простых и четких слов из телефонного аппарата Архипова. «Он едет к тебе. Вам нужно срочно уходить. Он вооружен и все знает». Мое сердце разлетелось на куски. Это было физически больно, но я не знала, сколько у меня осталось времени, как близко Свинтус и в каком он состоянии. Выяснять все это я не собиралась тем более. Медлить было нельзя. Явзглянула на Архипова: он все еще смотрел на меня с любовью. Ответ на вопрос «что делать?» пришел сразу. Как что? Врать, конечно.
        Сказать правду означало пуститься в длинные пространные объяснения, в которых можно было утонуть, как в пучине, и, что самое ужасное, утопить его самого. Правда была условной, сомнительной, требовала слишком большого количества слов. Ау меня каждая минута была на счету, следовало придумать что-то такое, что заставило бы его просто встать и уйти. Иуйти так, чтобы больше уже никогда не возникло желания вернуться.
        Вто, что я увижу его когда-нибудь снова, я не верила. Да нет, я точно знала- это наши последние минуты вместе. Что бы там ни было дальше со Свинтусом, как бы ни завершилась вся эта история, я больше никогда, ни на единую секунду не подвергну риску его жизнь. Если с ним что-нибудь случится, я уже никогда не смогу жить в ладу с собой.
        Значит, врать. Яхорошо знаю мужчин. Они делятся на два типа. Первые- станут кричать и швыряться стаканами или попробуют съездить тебе кулаком по лицу. Таких большинство. Мужчин второго типа гораздо меньше, они остаются рядом с женщиной лишь до тех пор, пока нужно им. Они умеют справляться со своими эмоциями и способны просто уйти, не сказав ни слова, как бы ни было больно им самим. Они могли потом напиться, могли страдать несколько недель или месяцев, могли пообещать самому себе, что никогда больше никого не полюбят. Но если такому показать на дверь- он тут же уйдет. Как бы сложно ему ни было это сделать. Ия точно знала: Архипов принадлежит к этому типу. Так что… я сказала все, что надо, и разыграла спектакль. Если бы у нас были зрители, я бы сорвала аплодисменты. Но я не Сара Бернар, и на мои представления допускаются не все.
        Архипов ушел, хвала небесам. После того как за ним закрылась дверь, я вышла на лестничную площадку и проследила, чтобы он действительно ушел со двора. Явидела, каким потерянным он покинул подъезд, как несколько минут стоял, прислонившись к фонарному столбу, как долго тер ладонями виски. Слезы наполняли мои глаза, но они тут же высыхали при мысли о Свинтусе. Япроводила Архипова взглядом, повернулась и направилась в квартиру. Мне нужно было не так много времени- собрать драгоценности, деньги и взять с собой паспорта- гражданский и заграничный. Отом, чтобы остаться, не могло быть и речи. Нужно было бежать, и бежать срочно. Однако я не успела. Вподъезде, прямо на последних ступеньках лестницы я встретила свою судьбу снова. Свинтус, разъяренный и пьяный, увидел меня и схватил за волосы раньше, чем я успела дернуться и убежать.
        - Значит, я тебе надоел? Значит, ты любишь другого?- прорычал Свинтус, швырнув меня на диван.
        - Никого я не люблю. Счего ты взял?- прошептала я, судорожно прикидывая, что мне ему соврать. Но иногда и хорошая ложь не может помочь, и ты оказываешься в безвыходном положении. Это когда ты сидишь на диване, с синяками, в разорванной одежде, а в грудь тебе нацелен табельный пистолет. Безвыходное положение тоже имеет выход, только зачастую тебя к нему уже несут.
        - Что, думала, я тебя так легко отпущу?
        - Нет, не думала,- пробормотала я, утирая кровь с губы и думая: разбудили кого-нибудь из соседей мои истеричные крики? Кричать я старалась по полной. Но в такое предрассветное время разве кого добудишься, да еще в доме повышенной комфортности, где стены возводили не за страх, а за совесть.
        - Это правильно. Не отпущу. Убью,- пообещал Свинтус.- Апотом и сам застрелюсь!
        - Значит, ты все продумал?- переспросила я, стараясь тянуть время.- Апоследнюю сигаретку приговоренному?
        - Ты же не куришь,- покачал головой Свинтус.- Разве что… последняя любовь. Хочешь, а? Красавица ты моя! Отдашься мне в последний разок?
        Истолько в его словах было яду, что он буквально проливался на пол, пачкая все, точно смола. Япосмотрела на Свинтуса и вдруг поняла- все, хватит. Не могу больше. Не хочу я ни у кого больше вымаливать никакой пощады. Моя судьба- она тоже жестокая тварь. Никаких поблажек, никакой жалости и никакого второго шанса, что бы я там ни думала.
        - Да пошел ты! Никогда ты меня больше не получишь. Все!
        - Что?!- прорычал Свинтус.
        Явскочила и рванула к двери, что было, конечно, глупо и бессмысленно, так как он стоял как раз между дверью и мной. Мне удалось до нее добраться, даже дернуть за ручку, но… дальше он схватил меня и швырнул обратно, на наш дорогой бежевый диван. Ядико вскрикнула, а Свинтус нажал на курок.
        На меня опустилась благословенная тьма- больше никому ничего не была должна.
        Отом, что я осталась жива, я поняла по самому сильному признаку из тех, что только существуют на свете- мне было больно. Яс трудом могла пошевелиться, что-то жгучее и острое пронзало мое правое плечо. Ячувствовала страшную слабость, из-за которой не могла даже открыть глаз и от которой у меня кружилась голова, даже если я делала просто глубокий вдох. Мысли путались, и я то и дело проваливалась в какое-то мутное вязкое забытье, из которого иногда выныривала, словно из темных речных вод. Японимала, что я не дома. Где именно, я разобралась чуть позже. Мир вокруг меня трясся и мигал, вызывая неприятное чувство тошноты. Какие-то металлические предметы громыхали и терлись друг о друга, иногда меня словно подбрасывало и опускало вниз, и раздавался громкий звук, в котором через какое-то время я с трудом узнала звук сирены. Я в машине. Точнее, я в машине
«Скорой помощи», которая сверкает и переливается, словно новогодняя елка, включив на полную мощь все свои мигалки.
        - Эй, привет!- раздался чей-то голос откуда-то сверху.
        Я не видела лица говорившего, а о том, чтобы приподняться и повернуть голову, не было и речи. Собственно, и сам говоривший тут же добавил:
        - Не шевелитесь.
        - Не буду,- прошептала я одними губами. Голос раздался снова, и на этот раз лицо возникло прямо перед моим глазами. Впервые секунды я вдруг подумала, что это Архипов, так меня вдруг запутала голубая форма врача из «Скорой». Но я сосредоточилась на реальности. Круглое добродушное мужское лицо, румянец по щекам, взгляд внимательный и обеспокоенный.
        - Вы можете сказать, сколько пальцев?- Он показал рогульку из толстеньких сосисок-пальчиков.
        - Два,- прошептала я.
        - Вот и молодец,- обрадовался доктор.- Вам очень повезло. Пуля прошла навылет, вы потеряли много крови, но все будет в порядке. Мы уже почти приехали. Так что- вы просто в рубашке родились.
        - Да-да,- прошептала я и закрыла глаза.
        Мне очень повезло. Этот заботливый доктор даже не понимает, до какой степени! Все кончено. Можно тихо отлежаться, а потом продумать путь к отступлению. Позвонить Марине и аккуратно вывезти из Москвы Дашку. Аккуратно исчезнуть самой, чтобы никогда больше не появляться ни в Москве, ни в ее окрестностях. Нанять адвоката и тихо слить квартиру с большой скидкой. Купить квартиру для Дашки и открыть на ее имя счет, на всякий случай. Но это все- потом. Главное, я жива. Нет, главное, Архипов жив. Главное, что мои глупые, никому не нужные чувства не стали причиной катастрофы. Аостальное - мелочи жизни. К тому, что случится со мной, я была более-менее равнодушна. Все было правильно, и я была крайне далека от «безвинно пострадавшего» человека. Я была скорее такой же, как Свинтус, и жила в мире людей, помешанных на полнейших глупостях и мечтающих только об одном- чтобы все это сошло им с рук.
        - Вы хорошо переносите наркоз?- спросил врач в операционной, склоняясь надо мной с маской в руках.
        - О да! Вы даже не представляете, как я его люблю!- пробормотала я, но доктор меня, кажется, ни черта не понял.
        Когда я пришла в себя после операции, я оказалась в палате с какой-то чертовой уймой других больных. Я огляделась и попробовала просчитать, насколько мне есть смысл опасаться визита Свинтуса, что, если он настроен закончить начатое? Инет ли мне резона прямо сейчас попытаться смешаться с толпой? Но в таком случае наверняка возникли бы проблемы, для того, чтобы смешаться с толпой, мне потребовался бы десяток окровавленных зомби, шагающих на нетвердых ногах, с висящей, как тряпка, безвольной рукой.
        Ас другой стороны, подумала я, раз меня каким-то ветром занесло в «Скорую помощь», значит, Свинтус решил меня не добивать. Видимо, он передумал и вызвал врачей, чтобы те меня заштопали. Похоже, целая я ему гораздо интереснее.
        Мысль о том, что Свинтус станет опасаться расследования, мне даже в голову не пришла. Такие, как он, всегда сумеют придумать, что заставило их выстрелить в гражданку приятной наружности: я могла оказаться врагом народа, могла угрожать безопасности всех борцов с коррупцией в Свинтусовом лице. Язнала, как устроен этот мир. Ябыла большая девочка в большом мире и точно знала, что почем. Укаждого вопроса была своя цена, и моя была невелика.
        Ярешила, что сбега?ть из больницы пока не буду. Япопросила телефон у соседки, и та дала мне его, доковыляв от своей койки до моей при помощи костылей. Красотки мы, а? Япозвонила Марине, но ее номер был недоступен. Дашкин тоже. Янемного занервничала, но вспомнила, что сейчас - раннее утро и Дашка наверняка еще не собирается домой. Она приедет только к вечеру. Маринка сейчас, наверное, трезвеет и пьет кефир. Архипов… Онем надо учиться забывать. Надо думать о будущем.
        Мое будущее было примерно ясным. Если мне удастся реализовать квартиру, если Свинтус не найдет способа ее у меня отнять, а это очень даже вероятно, я все равно останусь при неплохих деньгах. Конечно, речь не идет о том, что я стану продолжать карьеру. Сэтим все ясно. Во-первых, годы. Совсем скоро мне стукнет тридцатник и соревноваться с молодыми длинноногими куклами в коротких кожаных юбках станет сложно. Конечно, у меня опыт, у меня средства… Но, во-вторых и в-главных, я больше ничего этого не хочу. Ни денег, ни реванша над судьбой, ни красного кабриолета, ни виллы в Испании. Все это вдруг утратило для меня смысл. Чего я хотела, так это выбраться из этой передряги и дождаться рождения племянницы. От мысли о том, как много я могу им с Дашкой дать, как много я ей недодала за все эти годы, как мало мы общались, мне хотелось вскочить и отправиться искать ее в Зеленограде. Смерть, даже ее угроза- такая интересная вещь, она все расставляет на места, показывая, что важно на самом деле, а что- полная чушь. В общем, с карьерой покончено. Выберу городок, подсчитаю активы и буду…
        Тут я глубоко задумалась. Чем я буду заниматься, в самом деле? Чем я хочу заниматься дальше, на что буду тратить свою жизнь, которую таким чудом удалось сохранить? Вышивать крестиком? Проедать честно заработанные за долгие годы работы содержанкой средства? Не знаю, что-нибудь придумаю. Язнаю только, что каждый раз, когда судьба, взъевшись на меня за что-то, наносила удар, я всегда поднималась и шла дальше. Все правильно, и я выстою снова в этом мире волков. Мне есть для кого жить.
        - Кней нельзя! Говорю же вам, к ней нельзя! Да что это такое!- вдруг услышала я крики из-за нашей чуть приоткрытой двери.
        Какие-то голоса бубнили хором что-то неразборчивое, а медсестра, которая возмущалась громче их, кричала, что это- палата интенсивной терапии и пускать сюда не положено ни под каким соусом.
        Язаледенела. Неужели Свинтус решил накрыть меня и здесь? Или это какой-то его грязный трюк, чтобы защитить себя? Может, там стоит бригада следователей из какого-нибудь следственного комитета и хочет предъявить мне обвинение? Может, у меня дома уже нашли склад какого-нибудь героина, при изъятии которого я оказала сопротивление и была подстрелена? Может, я дала кому-нибудь взятку? Свинтус может что угодно изобрести!
        Япопыталась приподняться, судорожно просчитывая варианты отхода. Бежать было некуда. Ябыла на пару ходов позади и к тому же имела серьезное ранение. Черт, ну за что!
        - А я пройду, и наплевать мне на вас! Зовите охрану!- вдруг довольно громко крикнула женщина, голос которой был достаточно сильно похож на Маринин. Через секунду дверь распахнулась, и она сама, собственной персоной оказалась на пороге палаты.- Господи, как ты выглядишь! Кошмар. Ты вообще как?- Марина бросилась ко мне, оглядывая забинтованную голову и полностью замотанное плечо.- Ты на призрак похожа.
        - Ты тоже,- пробормотала я, ухмыляясь. Прошедшая ночь оставила на ее лице след, напоминавший чем-то след трактора.
        - Да что вы меня трогаете! Ябеременная, я тут у вас сейчас рожу, если что!- раздался еще один голос, и в палату влетела Дашка. Рядом с ней возник щуплый молодой человек невзрачной наружности, идентифицировать которого мне не удалось.
        - Явызову главврача!- крикнула медсестра, возмущенно наблюдая нашествие в моей палате.
        Япобледнела и посмотрела на Дашку. Она тут же всхлипнула, бросилась ко мне и прижалась щекой к моему забинтованному плечу.
        - Ну-ну… Хватит. Не утопи меня в море слез.- Яласково погладила ее по голове здоровой рукой.
        - Не могу поверить!- всхлипнула Дашка.
        - Главное - все позади. Ты сама-то как?- спросила я.
        - Я? Да я в лучшем виде!- улыбнулась она сквозь слезы, а потом, встрепенувшись, кивнула на своего тощего спутника.- Познакомься- это Юра.
        - Что? Тот самый Юра!- вытаращилась я.- Господи, а его-то ты где раздобыла.
        - Ты представляешь, мы с ним столкнулись на улице! Он жил в том общежитии. Он, оказывается, учится не в Москве, а в Зеленограде, в МИЭТЕ!
        - Зеленоград- тоже Москва,- буркнул Юра.
        - Ну и что. Все равно, даже если бы я им и написала…- Дашка повернулась ко мне.- Представляешь, он по документам, оказывается, не Юрий, а Георгий. Вот я бы его обыскалась!
        - Я бы сам тебя нашел,- нахохлился Юра.- Ятебе уже и письмо отправил. Вправильный Ростов,- язвительно уточнил он.- Атвоя мама потеряла письмо.
        - Представляешь?!- кивнула Дашка.- Баба Зося недоглядела, а позже выяснилось, что мать зачем-то выкидывала нашу почту на помойку.
        - Ну, это же наша мать,- кивнула я.
        - Ладно, это все ерунда. Какая разница, главное- мы нашлись. Икак! Представляешь, прямо столкнулись на улице, у подъезда в общежитие. Он стоял там, ждал соседа, чтобы ему отдать какой-то концепт.
        - Конспект,- поправил ее Юра. Он держал Дашку за плечи обеими руками и не сводил с нее восторженного и нежного взгляда. Надо же, бывает такое!
        - Но это все мелочи. Главное- это что ты жива,- улыбнулась Даша, схватив мою ладонь.- Ты-то как? Это такой кошмар! Когда Марина позвонила, я чуть не кончилась прям там же. Ятак испугалась, что чуть не родила. Господи, как он мог в тебявыстрелить? А ты знаешь, что он человека сбил? Ато, что вы- во всех новостях?
        - Не вываливай ты на нее все сразу,- простонала Марина, держась за виски- у нее явно болела голова.
        - Да ладно. Янемного,- трещала Дашка.- Вобщем, теперь Свинтус… то есть, как его, Василий ваш… он теперь официально- оборотень в погонах.
        - Агде он?- прошептала я.
        - Как где?- пожала плечами Марина.- ВСИЗО. Надеюсь, что он теперь там- надолго. Ладно, ты лежи и не нервничай. Тебе выздоравливать надо, а нас отсюда сейчас будут выводить с охраной. Слушай, давай я тебя переведу в какую-нибудь приличную больницу? Или хотя бы в отдельную палату. Что ты здесь лежишь с кучей калек?
        - Марина!- с укором сказала я.
        Как всегда, она говорила раньше, чем думала, и соседка по палате, та самая, что дала мне телефон, фыркнула, взяла костыли и поковыляла прочь из палаты.
        - Ну, прости!- пожала плечами Марина.- Все равно нужно тебя перевести в приличное место.
        Иона ушла говорить с медсестрой, которая была возмущена «такой наглостью» до предела, однако после получения некоторой суммы подобрела и даже позволила Марине поставить в палате цветы. Дашка сидела рядом со мной, не отходя, и трещала. Ее мальчик Юра смотрел на нее с нескрываемым обожанием. Он был таким юным и таким серьезным, что я не смогла сдержать улыбку. Япожала Дашкину ладонь и тихо спросила:
        - Значит, есть любовь, да?
        - Ну конечно!- возмущенно вытаращилась она.- Конечно, есть. Как ты могла подумать, что нет!
        - Я… я обещала. Мы с тобой поспорили…
        - Это ерунда!- покачала головой Дашка.
        Но я только сильнее сжала ее ладонь.
        - Ты, Дашка…- я немного задыхалась, когда говорила. Но не сказать этого я не могла.- Ты- это все, что у меня есть. Яхочу, чтобы у вас была роскошная свадьба. Я так много для тебя хочу! Яхочу, чтобы ты стала модельером.
        - Я?!- ахнула Дашка.
        - Ну, конечно, ты. Теперь я за тебя возьмусь. Вот вы, Юра, знаете, как моя Дашка шьет? Она же просто мастер!
        - Она просто ангел,- коротко и по-деловому сказал Юра и кивнул.
        Яоткинулась на подушки и почувствовала вдруг, что судьба не так уж и плоха на самом деле. Счастье есть, пусть и не для всех. Ипотом, кто сказал, что не для всех? Сейчас, когда я вижу Дашкино счастливое лицо, я тоже совершенно, совершенно счастлива. Почти…
        - Юля!- вдруг раздался знакомый голос, от которого я дернулась на кровати так сильно, что тут же вскрикнула от боли. Вдверях стоял он, тот самый мужчина, с которым я больше даже не надеялась увидеться.
        - Саша!- удивленно воскликнула я, приподнявшись от подушки. От этого резкого движения рана моя заныла с новой силой, а из глаз брызнули слезы.
        - Юля! Господи, Юля!- Архипов сел на край моей кровати. Он то целовал мои руки, то вновь начинал бормотать о том, как чуть не умер, когда узнал из новостей, что произошло в моей квартире. Еще он говорил, что больше не поверит ни одному моему слову и никогда не даст мне и шагу без него ступить, что он жить без меня не может и… любит.
        - Ялюблю тебя, слышишь, ты совершенно ненормальная женщина. Как ты могла меня прогнать? Свихнулась, жить надоело?
        - Потому что я тоже тебя люблю!- сказала я одними губами, чувствуя, что что-то внутри меня разрывается на части и взлетает вверх, точно фонтан разноцветных брызг или ослепительный фейерверк. Это было и больно, и восхитительно в одно и то же время.
        Яразрыдалась и уткнулась Архипову в плечо. Он обнял меня и прижал к себе с такой силой, что стало трудно дышать. Но я бы ни за что на свете не захотела, чтобы он меня отпустил. Вот, значит, что такое- счастье!
        - Нет, ну это ни в какие ворота!- громко и возмущенно воскликнула медсестра, заходя в палату, набитую рыдающими от счастья людьми.
        Эпилог
        Даша и Юра Смирнов были настолько поглощены своим чудесным обретением друг друга, что ничего больше не замечали. Тот факт, что его возлюбленная Даша глубоко и бесповоротно беременна, Юра Смирнов осознал, только когда в один из прекрасных дней у Дарьи случились схватки. Конечно, причиной такой рассеянности стало и то, насколько молоды и неопытны были оба будущих родителя, а также тот факт, что Дашка оказалась настолько физически крепкой, что не докучала никому никакими жалобами или просьбами, пока однажды не заметила, что из-под нее на пол натекла лужа. Яв этот момент полулежала на кухонном кресле, заботливо укутанная пледом, и выслушивала возмущенные жалобы Саши Архипова на то, что наши женщины совершенно не заботятся о себе, не ценят того дара, который сделала им природа.
        - Ты не представляешь, сколько самого разнообразного идиотизма мне приходится наблюдать по работе. Женщины словно в какой-то момент отключают свое сознание и переходят на жизнь в вегетативном состоянии.
        - Примеры, товарищ, примеры!- смеясь, требовала я.
        - Изволь. Помнишь тот день, когда ты так удачно выглядывала из окна в кабинете нашей Агаты?
        - Да уж, помню,- навострила я ушки.- Ты тогда был просто какой-то… сам не свой.
        - Я был просто в шоке. Япришел на работу, а там сидела девочка… не суть, что за девочка. Маленькая, худенькая, она всю беременность у меня наблюдалась. Зовут ее Гулей. Таз крошечный, просто жалко смотреть. Яее собирался на кесарево направлять уже через неделю, все было готово.
        - Что за таз?- не поняла я. Всё же все эти термины для меня- темный лес.
        - Таз? Ну, бедра. Узкие бедра слишком, чтобы рожать. Опасно. Иочень травматично. Вобщем, она приходит на прием, сидит в очереди.
        - Увас же беременные без очереди?- удивиласья.
        - Да, конечно, если только вся очередь не из беременных состоит. Вобщем, она просидела где-то около часа, все время читала журнальчик. Япару раз прошел мимо- она хоть бы слово сказала. Потом заходит, мы ее взвешиваем, измеряем, я спрашиваю:
«Как дела?» Итут она заявляет, что с утра что-то ее как-то мутит немного, подташнивает и живот тянет внизу.
        - Рожает, что ли?- поразилась я.
        - Не то слово! Я похолодел от ужаса. Ну вот спрашивается, кто мешал тебе вызвать
«Скорую» еще ночью?! Кому пришло в голову, что нужно дождаться утра и прийти на прием? Иеще отсидеть всю очередь? Аона знаешь что отвечает? «Яподумала, что лучше уж к вам, вы лучше всех разберетесь, что со мной».
        - Ая с ней согласна,- ухмыльнулась я.- Ты лучше всех, это факт.
        - Да? Ичто я могу сделать? Она сидит, у нее схватки, ягодичное предлежание, давление скачет, кесарево делать уже поздно- понимаешь? Поздно?! Ну мы, конечно, бегом в родильное отделение. Прием остановили, к чертовой матери, бригаду реаниматоров вызвали и пошли балансировать. Вот чем она думала? Ячуть не поседел весь, ведь она там на столе и погибнуть могла! Она прождала всю ночь, десять часов. Она одна всю ночь лежала дома и рожала. Ну как, скажи, можно такое не заметить! Не понимаю. Это же надо быть просто полной идиоткой.
        - Так она-то родила?
        - Родила. Мальчика. Честно говоря, выжила она только чудом. Я потом сидел в парке, у меня руки дрожали. Ядумал - уволиться, что ли, к чертовой матери? Что я могу сделать, если сами роженицы роды с расстройством желудка путают? Ааборты? Ты понимаешь хоть, какой это кошмар для врача? Но это все так или иначе на совести женщин и мужчин, особенно мужчин. А тут- совсем девочка, совсем крошечная, и я понимаю, что ничего не могу сделать. Только кто-то там наверху, только высшая сила- ей в таких случаях решать, кому жить, кому умирать. Но я иногда просто не могу оставаться в стороне. Иногда я просто не могу разделить работу и самого себя, все сливается в одно, и я могу лишь молиться, что ли? Не знаю. Каждый раз думаю, что не выдержу. Но, с другой стороны, когда слышишь крик ребенка…
        - Слушайте, господа,- зашла в кухню Дашка.- А это нормально, что я описалась и сама не поняла, как?
        - Что?- вытаращился на нее Саша, а я не смогла сдержаться и расхохоталась, хотя плечо еще довольно сильно болело и отзывалось острым уколом на смех.
        - Только не говори, что я рожаю!- перепугалась Дашка.- Яне хочу. Я не готова. Я хотела, чтобы все зазеленело…
        - Бабы дуры!- прорычал Саша.
        Осмотрев Дашку, он стал собирать ее в больницу, гоняя от себя перепуганного насмерть Юрика. Вобщем, все потекло так, как это чаще всего случается, когда новый человек приходит в этот мир. Все суетились, мешались под ногами, волновались, рыдали и тужились. Кутру Дарья стала матерью, а я, соответственно,- тетей. Вот так и получилось, что женить моих глупых птенцов мне пришлось, стоя в огромном холле ЗАГСАс племянницей на руках.
        Свадьба получилась на уровне. Из Ростова-на-Дону к нам приехали баба Зося и мама, хотя визит последней обсуждался и встретил ожесточенное сопротивление с моей стороны. Ябыла уверена, что мама обязательно все испортит и всех опозорит.
        - Мать есть мать,- высказался Саша Архипов, после чего он был торжественно назначен вперед смотрящим и старшим по тарелочкам, и всю свадьбу вылавливал мою маму из темных углов и извлекал из ее цепких рук бутылки. Успехом его миссия не увенчалась, и, я уверена, он потом сто раз пожалел о том, что настоял на ее визите. Он даже пытался предпринять какие-то усилия в области кодирования нашей прародительницы от алкоголизма и привез ее к знакомому знакомых, наркологу с кафедры наркологии Университета дружбы народов. Товарищ этот, по отзывам, творил с алкоголиками настоящие чудеса.
        - Что вы от меня хотите?- спросил он, без энтузиазма глядя на нашу мать, забившуюся в углу.
        - Можете ей помочь?- с надеждой спросил Саша.
        - Помочь? Отчего же, могу,- с готовностью подтвердил доктор.- Предлагаю вам оставить эту несчастную в покое и следить, чтобы она не употребляла по возможности какую-нибудь дрянь.
        - Но… как же так…- растерялся Архипов.
        - Александр… как ваше отчество?
        - Просто Александр.
        - Так вот, просто Александр. Тут, в таких случаях наука бессильна. Тут нет уже никакой ни мотивации, ни физических условий для того, чтобы пациент мог бросить пагубную привычку. Обменные процессы настолько изменены, сознание, сами функции мозга настолько нарушены, уязвлены, что такому пациенту нужно дать спокойно дожить свой век в относительном покое и заботе со стороны близких.
        - Ивсе?- вздохнул Саша.
        - Ивсе,- кивнула я, подумав, что это- то, что сказал доктор,- именно то, что я должна сделать для своей матери. Несчастная женщина вовсе не виновата в том, что ее, да и наша с Дашкой жизнь сложилась таким образом- не самым, кстати, плохим. Жизнь- сложная штука. Ая могу только оставить мать в покое и проследить за тем, чтобы денежных средств, передаваемых бабе Зосе, хватало на приличную жизнь. Каждый движется вперед своим путем и не всегда, повернув куда-то, может знать, чем завершится дорога.
        Марина поначалу аккуратно, а потом все громче и «толще» намекала на то, что хотела бы стать крестной нашей маленькой Юлечки. Она была так настойчива и убедительна, что в конце концов даже Юра, который с трудом понимал, кем эта женщина нам приходится, согласился. Маринино материальное положение улучшилось, так что она заваливала свою маленькую крестницу подарками, большая часть которых была довольно бесполезна и безумно дорога.
        Ее финансовый статус улучшился после того, как она наняла адвоката, поручив ему согласовать условия развода с находящимся под следствием мужем, бывшим полковником Москвитиным, теперь уже уволенным из рядов, который в то же самое время отчаянно нуждался в хорошем адвокате. На том и порешили. Марина получила от Свинтуса самые теплые пожелания дальнейшего счастья и львиную долю их совместного имущества, а ему в ответ оплатила адвоката и отозвала свои показания на том основании, что свидетельствовать против мужа не будет. Впрочем, ее показаний и не потребовалось. Запись с камеры видеорегистратора и моя медицинская карта также недвусмысленно показывали все, что требовалось.
        Почти после года следствия Свинтуса признали виновным в неосторожном обращении с оружием, повлекшим тяжкие телесные повреждения, и непредумышленном убийстве. Ему дали всего 8 лет, и то благодаря тому, что я дала не совсем правдивые показания, а именно, при свидетелях показала, что Свинтус просто чистил свой табельный пистолет и случайно нажал на курок.
        Архипов изошелся ядом, когда узнал, что я собираюсь лгать под присягой.
        - Почему ты не можешь сказать правду?- бесился он.
        - Потому что он рано или поздно выйдет,- отвечала я.
        Но, боюсь, Саша понять моих аргументов не смог. Уменя были свои резоны. На моих счетах в банках лежали весьма круглые суммы, полученные разными путями за годы моей трудовой деятельности, у меня была квартира и драгоценности, которые мне хотелось оставить себе. Они были дороги мне как память… Нет, шучу. Все эти дорогие вещи, если бы Свинтус захотел, у меня бы отобрали. Квартиру уж точно. Мне был предложен контракт. Язабываю о том, что происходило в моей квартире тем роковым утром, в том числе и об ударах по лицу, и о вывернутой руке, и особенно об угрозах меня убить.
        - Понимаете ли, Юлия Владимировна, на кон поставлена честь нашей полиции. Допустимое ли это дело, чтобы боевой офицер, полковник, грозил своей любовнице расправой, стрелял в нее…
        - Но что я могу сделать? Все телеканалы показали…
        - Телеканалы ошиблись. Они неверно, по-своему трактовали увиденное. Возможно, они вообще сняли другого человека. На суде будут спрашивать вас, и от того, что вы скажете, будет зависеть репутация многих людей.
        - Но зачем мне это?- спросила я с интересом.
        Меня заверили, что, во-первых, если я буду благоразумной и позабочусь о репутации заслуженных и ни в чем не повинных лиц наверху, меня больше никогда и ни при каких обстоятельствах не побеспокоит Свинтус.
        - Это же хорошо?
        - Это хорошо,- согласилась я.
        Также мне предложили списать остаток долга за квартиру за счет средств того же самого Свинтуса и заверили, что он сам предложил этот вариант и очень рассчитывает на мою сговорчивость. Вот так за несколько минут побои и огнестрел сменились на неосторожное обращение с оружием. С кем не бывает.
        Мы с Сашей поженились через год после того, как окончился суд над Свинтусом. Яне хотела и не понимала, зачем нам это нужно, и не желала, чтобы Саша чувствовал какое-то давление и обязательства по отношению ко мне. Мне не хотелось его связывать по рукам и ногам.
        - Атебе не кажется, что это я хочу связать тебя по рукам и ногам?- спросил он как-то, когда я в очередной раз отмахнулась от предложения его руки. Вего сердце я была уверена так же, как и в своем. Но после настойчивых Сашиных уговоров и даже ультимативных требований я все же согласилась. Вчастности, он сказал, что, пока у него в паспорте не будет проставлено подтверждение моих слов о любви в виде штампа о заключении брака, он не поверит в мою любовь до конца.
        - Апосле этого поверишь?- рассмеялась я.
        - Явообще никаким твоим словам не собираюсь верить. После того, что твоя сестра рассказала мне о вашей жизни в Ростове, о переломах…
        - Ты ее слушай больше, она тебе наплетет!- возмутилась я.
        - Это ты мне наплетешь. Думаешь, ты должна всегда и все тянуть в одиночку? Думаешь, все проблемы в мире должны быть твоими проблемами? Нет, моя дорогая. Ялюблю тебя, я буду всегда рядом, я буду заботиться о тебе и беречь тебя, даже когда ты будешь строить из себя суперженщину и пытаться тучи разводить руками. Но я бы предпочел быть твоим мужем.
        - Ну что ж…- кивнула я.- Только никаких церемоний.
        - Никаких церемоний,- пообещал он.
        Квартиру я продала быстро. Марина также, после недолгих раздумий, продала загородный дом и приобрела для себя квартирку на Мичуринском и уютную виллочку в Барселоне. Ее дочь Анна покупку одобрила и теперь торчит в Испании неделями, не вылезая. Отом, что случилось с отцом, она старается не упоминать. Но отношения с матерью с некоторых пор у нее стали немного теплее. Возможно, этому способствует теплый и даже жаркий климат Барселоны.
        Дашка с дочкой тоже проводит все каникулы у тети Марины, пока ее ненаглядный супруг Юра торчит в Москве и проходит всевозможные практики. Этот щупленький Юра Смирнов на поверку оказался действительно весьма умным и заботливым товарищем, но к учебе он относится с какой-то нереальной ответственностью. Так что в Барселоне он появляется не часто. Аближе к осени Марина привозит Дашу и маленькую Юлю обратно, в их новенькую квартиру на «Октябрьском поле».
        Ятоже приезжаю туда, к ним, но только на пару недель в году, не больше, так как Архипову всегда нужно работать. Да и мне тоже, ведь я теперь работаю, можно сказать, по полной программе. Мой график сегодня еще плотнее, чем в мою бытность содержанкой.
        Все началось в тот год, когда мы с Сашей поженились. Марина тогда неожиданно предложила мне открыть совместный бизнес.
        - Какой бизнес? Хочешь разориться?- усмехнулась я.
        - Если бы я хотела разориться, я бы открыла бизнес сама. Аесли я заполучу в свои партнеры тебя, мое будущее обеспечено!- заявила она с улыбкой.
        - Счего это ты решила?
        - Явидела, как ты делаешь дела. Просто у тебя никогда не было возможности проявить свой талант по-настоящему.
        - Мой талант?- удивилась я.
        - Ну, конечно. Ты же прирожденная бизнес-леди. Другой такой рациональной и расчетливой стервы я еще не встречала.
        - Спасибо за комплимент,- я покачала головой и задумалась. Ачто, почему нет? Унас обеих были определенные средства, которые требовали заботы и умения. Деньги легко утекают сквозь пальцы. Управлять ими, умножая, это была работа по мне. Было решено, мы открываем сеть клубов для женщин и только для женщин. Психология и фитнес, косметические процедуры и студия танцев. Ккаждому клубу прилагалось маленькое кафе с исключительно здоровой кухней. Во всяком случае таков план, а как именно он воплотится в жизнь- покажет будущее.
        Влюбом случае Юлия Твердая стала теперь легальной деловой женщиной. Упс… Осечка. Не Твердая, а Архипова, конечно. Никак не привыкну, что мне больше не надо быть такой уж «твердой». Иногда Марина, лежа на соседней полке в сауне одного из наших клубов, говорит, что обожает вот так расслабиться, ни о чем не думать и просто побыть счастливой и глупой женщиной. Что ж, могу сказать- да, порой это бывает очень даже приятно!
        notes
        Примечания

1
        Появление данной (и подобных ей) фразы в произведениях вызвано тем фактом, что таковые «мнения», выражения и «позиции» я слишком часто слышу и встречаю в жизни от людей, считающих себя вполне воспитанными и даже «культурными». Являясь искренним сторонником полного равенства и равноправия людей, я глубоко возмущена отвратительным проявлением расовой и гражданской дискриминации, получившей распространение сегодня. Осознавая в полной мере, насколько дико звучат такие слова из уст героя, я решилась записать подобные «мнения» в том виде, в котором они были мною услышаны от реальных лиц. Надеюсь, что речь персонажа вызовет в читателях протест против шовинистических настроений. Прим. авт.