Сложная любовь Екатерина Вергилесова
        #
        Екатерина Вергилесова
        Сложная любовь
        Глава первая
        Никогда еще трехкомнатная квартира Ириной свекрови не видала столько людей: когда Ира вместе с мужем переехали сюда, они не стали устраивать новоселья - Ира ждала ребенка, была раздражительна, не хотела никого видеть. Теперь, когда маленькому Коле исполнилось уже полтора годика, а семейная жизнь Иры и Андрея даже пугала их своей безоблачностью, Ира решила устроить «большой день рождения» и назвать туда всех своих школьных и институтских друзей. За эти годы многие обзавелись семьями, другие и так пришли вдвоем - так что дом был полон народу.
        Все уже хотели садиться за стол, но Ира удержала гостей:
        - Давайте подождем немного, должны прийти еще Владик с Шурой, Оля Смирнова, Галя…
        - Новоселова?- внезапно перебила хозяйку Вика Смирницкая - высокая стройная брюнетка в узком обтягивающем платье.
        - Ну да,- ответила Ира.
        - А она точно придет?- спросила Вика.
        Ире послышалась в ее тоне какая-то издевка: ни для кого не было секретом, что Вика еще в школе невзлюбила Галю.
        - Я с ней говорила вчера по телефону, Галя сказала, что обязательно придет.
        - А я-то уж думала, что она совсем,- Вика выдержала небольшую паузу - пропала.
        Теперь уже трудно было вспомнить, за что Вика - первая красавица класса и круглая отличница - невзлюбила тихую невзрачную Галю. Но еще в школе она кривила свой носик, когда Ира или Наташа приглашали Галю вместе с ней.
        - Она какая-то скучная,- говорила Вика, немного растягивая букву «у» -
«скууучная»,- мне с ней неинтересно.
        Вика вкладывала столько страсти в то, чтобы высмеять Галю перед подругами и особенно перед мальчиками, что можно было подумать, что она опасается найти в ее лице соперницу. Но насколько могла судить Ира - никто и никогда не стоял между девочками. И действительно было бы странно, если бы Галя, всегда просто и невзрачно одетая, почти не пользовавшаяся косметикой, на танцах обычно тихо сидящая в углу, вступила бы в состязание с блистательной Викой, поражавшей всех роскошными спадающими на плечи черными волосами, по особому стройной, в шикарных платьях, привезенных папой-профессором из Парижа. С ее уст не сходили рассказы о знаменитых артистах и художниках, с которыми были знакомы ее родители, о
«изумительно» - любимое слово Вики - проведенных на юге каникулах, о многочисленных поклонниках…
        Что могла бы противопоставить этому Галя, росшая в небогатой семье, уезжавшая на лето в бабушкину деревню, почти не общавшаяся с мальчиками из своего класса? Если бы даже и хотела,- ничего. Разве что постоянное дружелюбие, доверчивый и открытый взгляд, скромность и преданность друзьям. Но школьники не слишком проницательны; большинство из них предпочитают внешний блеск глубинному свету: в результате из всего класса только Наташа Кудрявцева и Ира Бойко дружили с Галей.
        - А чем, кстати, она сейчас занимается?- с деланным равнодушием спросила Вика.
        - Я даже не знаю,- призналась Ира - ей было немного стыдно: несколько лет назад Галя вдруг перестала звонить, и Ира почти забыла о ней. Только сейчас, решив собрать на свое двадцатипятилетие полный дом гостей, она вспомнила Галю и, с трудом разыскав ее телефон в старой записной книжке, позвонила ей. Разговор получился каким-то скомканным, Галя куда-то спешила, она записала Ирин новый адрес и обещала обязательно прийти.
        Теперь, после вопроса Вики, Ире и самой стало интересно, что сейчас с Галей? Вышла ли она замуж, есть ли у нее дети?
        - Наверное, сидит дома при муже,- словно отвечая на незаданный ирин вопрос сказала Вика,- нянчит детей. Так и представляю ее брак: муж инженер, но зато
«первая любовь». Короче, выскочила замуж как только взяли.
        Сама Вика каждый раз приходила с новым кавалером. Вот и сегодня ее спутником был высокий, стройный брюнет. Судя по нескольким сказанным полушепотом словам, он был художником. Его статная фигура сразу бросалась в глаза, когда Ира входила из кухни в комнату: что не говори, Вика умела подбирать себе ухажеров.
        - А если она и работает, то в какой-нибудь госконторе,- предположила Вика,- бедняга. Я после института два месяца провела в такой - тарификации, аттестации, премии, которых разве что на новые колготки и хватает - одним словом, убожество. Хорошо, вовремя свалила оттуда переводчицей в свое СП - там хоть платят нормально.
        Раздался звонок - это пришел Владик, принес огромного игрушечного львенка: не то Ире, не то маленькому Коленьке. Игрушка переходила из рук в руки под рассказ Владика о том, как долго ему пришлось искать «вот такого вот понимаешь классного зверя».
        Все стали рассаживаться за стол, раздался хлопок открываемого шампанского, звякнул хрусталь:
        - За тебя, Ирочка!- провозгласил Андрей, и Ира, далеко откинув голову, осушила высокий бокал.
        Кто-то поцеловал ее в щеку, и сквозь шум поздравляющих ее голосов она услышала звонок в дверь, крикнула:
        - Откройте!- и продолжала, смеясь, рассказывать Наташе о том, какой смешной растет Коленька и как они с Андрюшей его любят. Краем уха она слушала какую-то очередную бесконечную байку, рассказываемую Владиком - и вдруг его возбужденный голос как-то осекся - и пауза во всеобщем праздничном шуме заставила Иру поднять голову.
        На пороге комнаты стояла высокая блондинка. Волосы волной струились по плечам, светло-бежевый пиджак подчеркивал высокую грудь. Огромные глаза синели на загорелом лице. В руках девушка держала огромный букет роз и перевязанную алой лентой с бантом картонную коробку.
        - Извини, что опоздала,- сказала гостья,- на полчаса застряла в пробке на Садовом, еле выбралась переулками.
        Чуть постукивая каблучками в наступившей тишине девушка подошла к Ире и протянула ей букет:
        - Поздравляю!- и, нагнувшись, поцеловала ее в щеку.
        Только теперь, услышав ее голос, Ира узнала в незнакомке Галю, свою невзрачную одноклассницу, о которой ее только полчаса назад расспрашивала Вика.
        Потом, когда они пришли на кухню, чтобы налить воду в вазу и убрать в холодильник невиданные пирожные, принесенные Галей, та вынула из маленькой сумочки небольшую коробочку и протянула ее Ире:
        - Возьми, это тебе. Это как раз твой камень - в смысле по Зодиаку.
        Ира открыла бархатный красный футляр: внутри лежал небольшой кулон, с темным камнем в серебряной оправе.
        На кухню вошел Андрей и Ира представила ему свою старую школьную подругу. Чуть улыбнувшись, Галя подала ему свою узкую загорелую руку и, цокая каблучками, прошла по коридору в комнату. Даже с кухни Ира слышала, как, когда она вошла, разговор опять на секунду замер - и только потом возобновился вновь.
        Возвращаясь по горящей огнями ночной Москве домой, Галя чувствовала, что все случилось так, как она хотела. Кулон пришелся Ире по сердцу, пирожные были съедены с восторгом, подруги весь вечер расспрашивали Галю о ее жизни. Только теперь она смогла сознаться сама себе, как важен был для нее этот визит. Ведь в глубине души она так и оставалась невзрачной девочкой из 9 «Б» класса, которую поддразнивала блистательная Вика Смирницкая, с которой мальчики заговаривали только, чтобы взять тетрадку переписать домашнее задание и которую никогда-никогда не приглашали на медленный танец. Глядя на проносящиеся в зеркальце заднего вида огни, она вдруг подумала, что все, чего она добилась за последний год, словно сконцентрировалось для нее в той тишине, которой встретили ее ирины гости. При одном воспоминании об этом она чувствовала как сладко и гордо сжимается ее сердце. В этот момент Галя словно со стороны видела свои длинные загорелые ноги, плещущую чуть выше колен юбку, черные австрийские туфли, уверенный шаг…
        Как завидовала она этой одновременно сдержанной и призывной походки своих подруг и знакомых! Как старалась научиться двигаться так же - раскованно и целеустремленно, свободно и сконцентрированно. И вдруг все пришло само: год назад она заметила, что не только прохожие провожают глазами ее статную фигуру, когда она, припарковав свою «девятку», идет к подъезду, но и коллеги, которых трудно чем-то удивить, не сводят с нее глаз, когда она встает из-за стола. Теперь она понимала, что это случилось тогда, когда к ней пришла уверенность, когда из секретарши - иначе говоря, девочки на побегушках, которой она была в «Меркурио-центре», где Галя проработала два года, она превратилась в помощницу генерального директора одной из крупнейших московских риэлтерских фирм.
        А как трудно было ей начать новую жизнь! Ведь Галя никогда не мечтала о карьере
«бизнес-вумен». Еще в школе она мечтала стать ветеринаром, вечно таскала в дом бродячих кошек и собак, птенцов, выпавших из гнезда, и прочую живность. После десятого класса она без труда поступила в ветеринарное училище и так бы, наверно, всю жизнь проработала бы в районной лечебнице, если бы не тот далекий уже майский день.
        Галя непроизвольно вспоминала его каждый раз, когда ее называли по имени-отчеству - а с тех пор, как она стала принимать участие в серьезных переговорах, это случалось все чаще и чаще. Как бы ни была она закалена той жизнью, которую ей приходилось теперь вести, каждый раз она вздрагивала, словно опять вернулся тот майский день, когда дядя Витя заехал за ее родителями, чтобы отвезти их на дачу. Была пятница и на следующий день Галя сама собиралась приехать к нему. Вечером она собирала вещи и уже представляла себе начинающие зеленеть лужайки в лесу, костер и жареную картошку ближе к ночи, когда резкий телефонный звонок заставил ее очнуться от задумчивости.
        - Галина Андреевна?- спросил незнакомый женский голос.
        Ее никогда не называли по имени-отчеству, и она, словно почувствовав, что это не сулит ничего доброго, опустилась на стул и пока эта чужая женщина продолжала говорить, механически перебирала бахрому скатерти, хотя рыдания уже рвались из ее груди. Но только повесив трубку, она дала волю слезам: уронив голову на руки, она рыдала, не в силах поверить, что папы больше нет. Музыка доносилась из открытого окна, весенняя мошка вилась вокруг люстры, но Галя не видела ничего. Мир словно пошатнулся, привычные связи распались, сквозь очертания знакомых предметов проступало что-то ужасное, непривычное, невиданное Галей раньше. Слезы текли по ее лицу и она рыдала, будто предчувствовала, что она уже никогда не сможет так заплакать. Это были ее последние детские слезы, начиналась совсем другая жизнь: в этот день ее детство кончилось навсегда.
        Восемь часов назад огромный КаМАЗ столкнулся с машиной дяди Вити на Ярославском шоссе. Маленький «Запорожец», дважды перевернувшись, рухнул и, когда заклинившие двери открыли, дядя Витя и галин отец были уже мертвы. Выжила только мама, но и она уже никогда не стала такой, какой была до аварии. С тех пор Галя никогда не могла спокойно смотреть на мирные деревенские пейзажи - они ей казались ареной возможных катастроф, подобной той, что исковеркала ее жизнь.
        Галя никогда не рассказывал об этом - слава богу, никому не приходило в голову спросить, почему из ветеринара в районной лечебнице Галя подалась в мир бизнеса - стала сначала секретаршей, потом референтом, а потом - серьезно вошла в дело. Конечно, всем казалось, что нет ничего естественнее, чем сменить грязную работу на красивую денежную жизнь. Галя вспомнила взгляды ее бывших одноклассниц, сразу оценивших ее неброский, но дорогой итальянский костюм, модельные туфли, ухоженные волосы, превосходную кожу. В ее двадцать пять у нее была фигура восемнадцатилетней девочки и только ледяная искорка, иногда пробегавшая в ее глазах, выдавала в ней ту деловую женщину, с которой вынуждены были считаться не только коллеги, но и конкуренты.
        Но если бы кто-нибудь знал о том, как мечтала Галя иногда вернуться к своей прежней, совсем забытой жизни. Тогда она понимала, что по-настоящему нужна кому-то: заплаканной девочке, принесшей заболевшего котенка, псу, вывихнувшему лапу, простудившемуся попугаю, в конце концов. «Впрочем, как я смею так думать?- одергивала она сама себя - разве я не знаю, зачем я вкалываю от зари до зари?» Ведь после смерти отца она осталась единственной кормилицей семьи.
        Семьи? Как странно было применять это слово, означавшее троих, к двоим - ей и маме, маме, за которой теперь приходилось ухаживать как за маленьким ребенком: многочисленные переломы сделали ее инвалидом, навсегда прикованным к своему креслу. Поначалу Галя еще надеялась, что где-то - возможно, за большие деньги - могут вернуть ее маме утраченное здоровье. Но после многочисленных консультаций с врачами надежды не осталось; все, что она могла теперь сделать для самого близкого ей человека,- это облегчить ее страдания. Для этого требовался уход, лекарства - то есть деньги, которых в доме и при папиной жизни всегда не хватало.
        Когда Галя привезла маму домой из больницы, она уже не колебалась - решение созрело внезапно. На следующий день она позвонила Андрею Владимировичу, собаке которого она несколько раз делала уколы, и попросила помочь с устройством на работу. Так и получилось, что через неделю она уже сидела в офисе
«Меркурио-центра» - маленькой посреднической фирмы, торгующей компьютерами и оргтехникой.
        Галя припарковала «девятку» у своего подъезда, включила сигнализацию и, взяв с заднего сиденья сумочку, вошла в подъезд. Полутемные подъезды с детства внушали ей страх. Сейчас это казалось немножко смешным - действительно, глупо было бы пострадать от какой-нибудь шпаны, работая с такими серьезными людьми, с которыми ей приходилось работать.
        В подъезде, впрочем, никого не было. Галя нажала кнопку лифта и еще раз вспомнила сегодняшний вечер: лица гостей промелькнули перед ней в последний раз. Сегодня она наконец-то рассчиталась со Смирницкой за все школьные обиды. Вспомнить это было немного стыдно: как будто она сыграла не в свою игру, поступила не по тем законам, по которым хотела жить.
        Галя открыла дверь и тихонько, чтобы не разбудить маму, вошла в квартиру. Антонина Ивановна сидела на кухне, поджидая Галю.
        - Ой, Антонина Ивановна, что же вы меня ждете, я же сказала, что приду поздно!
        - Но, Галочка, вашей маме опять было нехорошо, мне пришлось дать ей лекарство и некоторое время посидеть, пока она не уснет окончательно.
        - А сейчас…
        - Сейчас все уже нормально. Это просто периодические боли, врач же предупреждал о них.
        - Спасибо, спасибо вам большое, Антонина Ивановна, я просто не знаю, что бы я делала без вас.
        Антонина Ивановна была сиделкой, которую Галя приглашала побыть с мамой, пока бывала на работе или, как сегодня, в гостях. Опытная медсестра с тридцатилетним стажем, за последние два года она стала незаменимой в галином доме во многом благодаря своей честности и добросовестности. Да и сама она полюбила Галю как родную дочь, а Ольгу Николаевну - как заболевшую подругу и выполняла свои обязанности так, будто это были не «клиенты», а ее собственная семья. Часто, глядя на Галю, она думала о тяжелой судьбе этой в общем-то доброй и ранимой девушки, вынужденной от зари до зари пропадать на работе. А ведь какая хорошая хозяйка получилась бы из нее! Антонина Ивановна видела, как любит Галя свою маму, с какой радостью она делает по выходным нехитрую домашнюю работу. Но она понимала, что лекарства для Ольги Николаевны требуют денег - а где их возьмет Галя, если не будет работать! «Найти бы тебе хорошего мужа,- часто мысленно обращалась к ней Антонина Ивановна,- вот бы, дочка, была бы ты тогда счастлива». Но, разумеется, она не рисковала заговорить об этом с Галей, которая ни с кем не делилась подробностями
своей жизни.
        - Антонина Ивановна, уже поздно, давайте я отвезу вас на машине,- предложила Галя.
        - Спасибо, Галочка, не надо, я сама,- и попрощавшись с Галей Антонина Ивановна ушла.
        Принимая перед сном душ, Галя продолжала думать о сегодняшнем вечере. В самом деле, зачем она пошла к Ире? Они не виделись столько лет и вряд ли следовало возобновлять знакомство со столь триумфального появления на люди. Было бы лучше, сославшись на занятость, не ездить на день рождения, а скромно заехать к Ирке после работы, познакомиться с ее мужем и ребенком. Посидели бы тихо, поговорили. А то - что за спектакль она устроила?
        Выключив воду, Галя посмотрелась в высокое зеркало. Влажные волосы прядями спадали на чуть полноватую грудь, на шелковистой коже которой сверкали капельки воды. Галя провела руками по высоким бедрам, бросила взгляд на длинные загорелые ноги - да, она знала, что она очень красива, но сегодня вечером собственная красота не радовала ее. Вместо того, чтобы весь вечер демонстрировать новый итальянский костюм и безупречную фигуру, лучше бы она посидела вместе с мамой, которую видит так редко. Галя сама боялась себе сознаться в том, что постепенно работа, бывшая изначально только средством для зарабатывания денег, необходимых для маминого лечения, все настойчивее и настойчивее требует себе всю ее. Получался замкнутый круг: чтобы удержаться на работе, Гале нужно было быть «своей в доску» в ее фирме, а это значило - так же хорошо одеваться, как и другие сотрудницы, ходить в дорогие рестораны, иметь свою машину, то есть тратить почти все деньги, которые она зарабатывала, на поддержание своего «имиджа». И потому денег требовалось все больше и больше: ведь в отличие от своих коллег Гале нужно было еще и
оплачивать мамино лечение: курсы массажа, бесконечные лекарства, сиделку и визиты врачей. И потому она работала все интенсивнее и интенсивнее, перешла из «Меркурио-центра» в более серьезную «контору» - риэлтерскую фирму «Наш дом», хотя ей и не совсем нравилась специфика их работы. И на старом, и на новом месте коллеги считали Галю карьеристкой; впрочем, они заблуждались. Просто Гале все время не хватало денег и, чем больше она их зарабатывала, тем больше становились «накладные расходы». Сейчас она с ужасом думала, что если ее назначат менеджером по Юго-Восточному округу, то ей придется сменить свою «девятку» на более престижную иномарку и это съест почти весь привесок к зарплате, который она получит от этого перехода на три месяца вперед.
        Как-то раз она очень мягко обрисовала эту ситуацию Алексею Львовичу, своему шефу, которого, впрочем, как и все в «конторе» называла Алешей. Как-то раз они вдвоем задержались после работы и Галя вдруг рассказала шефу о своих затруднениях.
        Алеша неожиданно сочувственно откликнулся:
        - Так нет ничего проще. Ты ведь с мамой вдвоем прописана в квартире?
        - Ну да,- ответила Галя,- но ведь не буду же я продавать …
        - Ну, это не совсем продавать,- откликнулся Алеша,- скорее, заложить. То есть механизм такой: ты продаешь квартиру нашей фирме, оформляешь ее на нас, а полученные деньги вкладываешь в дело. Я сам поступил в свое время точно так же.
        - Но, Алеша, куда я вложу эти деньги, в какое дело, ты же знаешь, я работаю только на «Наш дом».
        - Да работай на здоровье. А деньги ты положишь в «Плющ-банк», то есть, собственно, к нам же. И будешь каждый месяц получать проценты, а сама жить по-прежнему в своей квартире.
        Галя знала, что состав учредителей «Нашего дома» и «Плющ-банка» почти совпадает, поэтому вся операция представлялась ей довольно странной.
        - Постой, Алеша, я что-то не понимаю - ты как бы вынимаешь левой рукой деньги из одного кармана, правой кладешь в него же, и еще выплачиваешь мне проценты. Какой вам-то всем в этом смысл?
        Алексей Львович рассмеялся.
        - Нет, Галя, это ты не понимаешь. Дело в том, что никто из учредителей не будет проверять, какую квартиру мы купили и у кого. Им, как старому доброму советскому начальству, важен вал. То есть по итогам месяца куплено тридцать квартир, продано двадцать восемь. Прибыль такая-то. А что две квартиры в остатке - так просто мы их вот-вот продадим, а сейчас делаем там ремонт, и так далее. А откуда у тебя деньги, которые ты кладешь в «Плющ», никого тем более не волнует: ты же знаешь, наши банки своих вкладчиков не проверяют.
        - То есть ты предлагаешь нам на пару обмануть твое начальство?
        - Ну что-то типа того. С них, сама понимаешь, не убудет. Я был бы рад тебе просто повысить зарплату, но, извини, не могу. Если бы наши учредители предоставили мне чуть больше прав, то и не приходилось бы их обманывать. Короче, сами виноваты. Не жмотничали бы - не нарывались бы.
        Галя задумалась.
        - Извини, но тогда получается, что я уже живу не в своей квартире?
        - Разумеется. Но тут вступает в ход следующий этап. Где-то через полгода я объясняю, что у нас есть очень способная молодая сотрудница, которая как раз мается без квартиры. А с другой стороны, есть небольшая квартирка, которую никто все равно почему-то не берет. И было бы неплохо - тем более, что это практикуется - эту квартиру, скажем, за полцены продать этой сотруднице, а еще лучше - передать вообще. И таким образом через год ты получаешь назад свою квартиру, из которой ты и не думала выезжать, платишь за нее в лучшем случае половину стоимости - и даже если не считать процентов, числишь за собой в качестве прибыли вторую половину.
        - Спасибо, Алеша,- поблагодарила Галя,- но я должна подумать.
        - Подумай, конечно, но это совершенно проверенная схема. У нас уже человек пять ее провернули: Олег с Зеленоградского филиала - ты его знаешь?
        - Нет.
        - Ну еще Сашка Кузьмин - он сейчас в Штатах - и Клара Золотова, жена Бориса.
        Борис был менеджером соседнего отделения - Галя немного знала его; знала и то, что несколько месяцев назад он женился на своей молодой сотруднице. Упоминание Клары прояснило для нее ситуацию - конечно, то, что предлагал ей Леша, было типичным жульничеством, попыткой нагреть собственное начальство. Но гарантией ее, Гали, безопасности служило хорошее отношение с его стороны, подогреваемое, возможно, личным интересом. И, как знать, может быть Алексей Львович думает, что эта квартирная афера окажется тем первым толчком, который даст новое развитие их отношениям.
        Хотя Алексей Львович и был старше Гали на пятнадцать лет, но он еще был, что называется, видный мужчина. Уже в первую неделю работы Галя обратила внимание на его крепкую мускулистую фигуру в малиновом кашемировом пиджаке. Правда, ее по-прежнему немного раздражал его громкий смех и развязные манеры. Впрочем, когда Галя переходила в «Наш дом», она вполне отдавала себе отчет в том, на что она идет: за ним прочно утвердилась слава богатой, но довольно сомнительной фирмы. Галю, однако, не интересовало, откуда взялись те деньги, на которые учредители
«Нашего дома», «Плющ-банка» и еще полудюжины крупных и средних фирм раскрутили свое дело: были это деньги КПСС, как полушепотом рассказывало начальство, или деньги мафии, как еще более тихим шепотом говорили сотрудники - Галю это не волновало. Она твердо знала, зачем она пришла сюда работать - а происхождением денег ее начальства пусть занимается милиция.
        Так или иначе, хотя Галя предпочла бы сохранить с Алексеем Львовичем только профессиональные отношения, она согласилась. Лишняя тысяча долларов в месяц очень помогла ей: именно благодаря этому довеску она купила себе машину и смогла платить больше денег Антонине Ивановне, хотя та вовсе и не просила о прибавке.
        Галя насухо вытерлась махровым полотенцем и на цыпочках прошла в комнату. Она с нежностью посмотрела на спящую маму и тихо улеглась сама. Она была недовольна собой: вечер, казалось ей, прошел зря. «Неужели я поехала на этот день рождения только чтобы уесть Вику?» - спрашивала себя Галя засыпая. Даже во сне она не решилась бы признаться самой себе в подлинном мотиве своего поступка: как глупая девятиклассница, Галя надеялась встретить на этой вечеринке того мужчину, о котором она не переставала мечтать все эти годы. Она не знала ни его имени, ни сколько ему лет, где он живет. Но часто-часто его лицо вставало перед ней, будто она видела его много раз. Черты его были расплывчаты, она даже не могла бы сказать, есть ли у него усы и борода, и какого цвета его волосы. Помнила она только теплый свет его зеленых глаз, сияющих в ее снах. Сколько она помнила себя, еще девочкой, ей часто являлись во сне эти неземные зеленые глаза. Она не знала о нем ничего, но знала, что он существует и тоже ждет встречи с ней. Поэтому Галя так жадно впитывала взгляды мужчин, словно пытаясь одной ей известным способом узнать
в этом потоке того единственного, который грезился ей столько лет. Никому и никогда Галя не рассказывала об этом и, сейчас виня себя за ненужную гордыню, заставившую ее рассчитаться с Викой за детские обиды, она не хотела сознаваться даже себе в том, какова была подлинная цель ее визита к Ире. Цель, увы, так и не достигнутая: окруженная со всех сторон вниманием мужчин, Галя так и не нашла ни в одном из них ничего, кроме привычного ей чувственного интереса.
        Богатая, самостоятельная женщина, без пяти минут менеджер Юго-Восточного отдела риэлтерской фирмы «Наш дом», Галина Андреевна Новоселова засыпая этим вечером больше чем когда-нибудь чувствовала себя одинокой и потерянной.
        Глава вторая
        Офис «Нашего дома» находился в небольшом особняке в одном из переулков в районе Цветного бульвара. Когда дом строили в прошлом веке, никто и не мог подумать ни о риэлтерских фирмах, ни тем более о таком средстве передвижения, как автомобиль. И потому каждое утро сотрудники, приезжающие на «девятках», «саабах» и «вольво» - в зависимости от места в иерархии и дохода - судорожно искали место, где бы припарковаться. Сегодня Гале повезло - она приехала чуть раньше и поставила свою машину у самого здания.
        Без десяти девять она уже сидела на своем рабочем месте, в большой комнате, разгороженной на множество небольших - два на три метра - клетушек. В каждой из них стояло кресло, стол, на нем - компьютер и телефон. На полке громоздились папки с бумагами. Полупрозрачные перегородки не достигали потолка и поэтому сотрудники могли - хотя и смутно - видеть друг друга и при желании даже слышать, о чем говорят коллеги. Утром пока работа еще не началась, все разговаривали громко, и Галя слышала, как Оксана - ее соседка слева, занимающаяся особо сложными случаями, рассказывает, как вчера вечером она ходила со своим приятелем в ночной клуб. Ее резкий голос немного раздражал Галю, тем более, что Оксана вовсю пересыпала свою речь матом, особенно когда рассказ дошел до ссоры, которая у них случилась. Оксана с явным наслаждением пересказывала все оскорбления, которыми она обменялась со своим, как она выражалась, «бой-френдом». Галя с детства не выносила мата, хотя, разумеется, за последние несколько лет успела привыкнуть к тому, что многие девушки не только не возражают, когда матерятся при них, но и сами при
каждом удобном случае «подпускают матерком». Поэтому Гале пришлось смириться с тем, что и в «Меркурио-центре» и в «Нашем доме» никто не стеснялся в ее присутствии вставить непристойное слово, обозвать по-матерному ушедшего клиента, отсутствующего начальника или допустившего оплошность коллегу. Впрочем, сама Галя никогда не позволяла себе этого. Более того, те из коллег, кто знал ее лучше других, то есть те, кто непосредственно работал с ней, каким-то образом поняли, что Гале неприятно сквернословие и старались в ее присутствии держать себя в руках, не выходя за рамки обычного, хотя все равно сильно подпорченного блатным и профессиональным жаргоном, русского языка.
        Оксана была бойкая рыжеволосая девушка, носившая немыслимые мини-юбки и открытые блузки. Ее поведение было все время на грани допустимого: «Наш дом» старался казаться респектабельной фирмой и не приветствовал подобное поведение сотрудников. Впрочем, в присутствии клиентов Оксана держала себя в руках и не вела столь вызывающе. Кроме того, она была доброй девушкой, хорошей работницей, не особо рвалась делать карьеру и всегда была готова помочь, когда кто-то в этом нуждался. Поэтому сослуживицы неплохо относились к ней, а что касается мужчин, то Галя уже отчаялась выяснить, с кем из них у неуемной Оксаны сейчас роман, с кем она флиртует, а с кем просто спит. Сама Галя за два года работы получала немало недвусмысленных приглашений в гости, в рестораны и ночные клубы, но всегда умела повернуть дело так, чтобы сохранять с коллегами дружеские отношения, не переходящие определенных рамок. Конечно, это было ей нелегко, но Галя понимала, что легкие интрижки не в ее характере, и продолжала ждать того, чьи зеленые глаза она видела во сне, скрывая это ожидание даже от себя самой.
        К галиному столу подошла высокая брюнетка с короткой стрижкой, одетая в строгий темный деловой костюм.
        - Привет, как прошел вечер?
        - Спасибо, Света, нормально.- Гале неприятно было вспоминать вчерашний день, ее все еще грызло чувство вины перед мамой.
        Света была полной противоположностью Оксане. Двадцатидвухлетняя девушка, год назад окончившая курсы менеджеров и пришедшая в «Наш дом» через несколько месяцев после Гали, она буквально рыла землю, стараясь понравиться начальству и всем коллегам. Но во всех ее действиях чувствовались какой-то умысел, почти сводивший на нет ее усилия. Кроме того, в ней чувствовалась сильная хватка, готовность распихивать локтями тех, кому она только что мило улыбалась. Когда речь шла о выгодных заказах, Света из кожи вон лезла, чтобы разрабатывать будущую золотую жилу поручили именно ей. Возможно, именно благодаря этому ее дружелюбие казалось наносным, не искренним.
        Галя включила компьютер, разложила перед собой бумаги и начала работу. Гул голосов постепенно стих, все сотрудники «Нашего дома» разошлись по своим местам - начался рабочий день.
        Около полудня Алексей Львович позвонил Гале и попросил ее зайти к нему. В отличие от остальных сотрудников он занимал отдельный большой кабинет, обстановка которого резко контрастировала с остальной отделкой офиса. Казалось, что вся оставшаяся в особняке старинная мебель была снесена сюда: роскошная хрустальная люстра, глубокие резные кресла, огромный, тоже резной, полированный стол со множеством ящичков. Стоявший на столе компьютер и телефон вносили странный диссонанс в обстановку. На самом деле Галя знала, что когда «Наш дом» приобрел особняк, то никакой мебели, кроме никуда не годной рухляди, там не было и все убранство кабинета Алексея Львовича приобретали специально по антикварным магазинам.
        Сейчас в кабинете кроме самого Алексея Львовича в одном из глубоких кресел сидел посетитель.
        - Вот, Галя, наш новый клиент, Михаил Алексеевич Мещерский. Он хотел бы, чтобы мы расселили его коммуналку.
        - Замечательно. А где она находится?- спросила Галя, доставая блокнот.
        - На Арбате. Впрочем, вот Михаил Алексеевич все бумаги принес,- и шеф кивнул на толстую папку, лежавшую на коленях у посетителя,- вы пройдите, поговорите с ним, а потом загляните ко мне.
        - Хорошо, Алексей Львович.
        Галя поднялась и направилась к выходу. Мещерский открыл перед ней тяжелую дверь и пропустил вперед.
        Только когда они вышли из кабинета Галя смогла рассмотреть нового клиента получше. Это был еще молодой человек, может быть лет на пять ее старше, с густыми черными волосами и небольшой бородкой. Его крепкая фигура показалась Гале знакомой и все время, пока они шли по коридору, она пыталась припомнить, где она могла его видеть. Непонятное, давно уже не испытанное ею волнение, охватывало ее, когда она, чуть скосив глаза, видела, как он идет по ковровой дорожке рядом с ней. От него исходило странное, давно забытое Галей чувство надежности и какой-то силы, неизъяснимо притягивающей к нему.
        Они сели за ее стол и Мещерский положил на стол папку, принесенную им с собой. Галя надела очки - она была близорука, но старалась не пользоваться очками без крайней необходимости - повернула к себе экран монитора. Галины пальцы быстро пробежали по клавиатуре компьютера и она приготовилась записывать.
        - Ну, Михаил Алексеевич,- стараясь побороть неожиданно накатившее смущение сказала Галя,- что там у вас?
        - Просто Михаил,- сказал посетитель.
        - Хорошо,- согласилась Галя,- так что вы нам предлагаете, Михаил?
        - Вот, посмотрите,- и он протянул Гале зеленую папку.
        На мгновение их пальцы соприкоснулись и Гале показалось будто разряд электричества прошел сквозь нее. Она вздрогнула и едва не отдернула руку. Внезапно она почувствовала, как ярко-алая краска заливает ей шею - ощущение, забытое со школьных лет. Стараясь не поднимать глаз, она раскрыла папку и начала перебирать бумаги, не в силах справиться с участившемся сердцебиением. «Успокойся, успокойся»,- начала она уговаривать сама себя. Ты на работе и прежде всего должна быть профессионалом. В самом деле, что за глупости. Как девочка, ей-богу - и она заставила себя поднять глаза и посмотреть в лицо Михаилу.
        Он улыбался. Улыбка на губах была почти незаметной, но вместе с губами улыбались усы и брови, маленькие, чуть заметные морщинки в углах глаз и сами глаза. Галя старалась не смотреть в них, ей казалось, что она не сможет вынести этой улыбки. Она до боли закусила губу, грудь ее часто вздымалась под однотонной блузкой.
        - Ничего страшного, Галочка,- сказал Михаил и после почти незаметной паузы, показавшейся Гале вечностью, добавил,- хотя я понимаю, что это сложный случай.

«Он издевается надо мной»,- промелькнуло у Гали в уме,- «Как он смеет! Надо будет отдать это дело Оксане или Свете - пусть они с ним разбираются». Волна гнева захлестнула Галю, но даже сквозь его пелену она понимала, что никогда не согласится отдать этот «сложный случай» никому из девочек. Галя не могла отвести глаз от улыбки, чувствуя, что вместе с ней в нее входит что-то новое и тревожное. Огромным усилием воли, она опустила глаза на разложенные перед ней бумаги и, ничего не видя, выдавила из себя:
        - Я не думаю, что это так уж сложно.
        Эта простая фраза потребовала от нее усилий, которых Гале давно уже не приходилось прилагать. Голос ее почти не дрожал, хотя она чувствовала, как мелко подрагивают колени и благословляла разделяющий их стол.
        - Я тоже думаю, что вы справитесь,- ответил Михаил, не переставая улыбаться.
        Галя чувствовала, что волна бешенства с новой силой накатывает на нее. Он что, считает, что имеет дело с девчонкой, нуждающийся в его ободрении? Все-таки она уже полгода на этой работе и на ее счету не одна удачная сделка! Лучше бы он вел себя как подобает клиенту - более сдержанно и скромно. И воздержался от комментариев и этой издевательской улыбки.
        - Я думаю, что, если бы в этом были какие-нибудь сомнения, мне бы не передали ваше дело,- холодно ответила она и прямо взглянула ему в лицо.
        Михаил продолжал улыбаться, но теперь, в приступе отчаянного мужества, Галя смогла заставить себя посмотреть ему в глаза. Взглянула - и сразу узнала этот взгляд, этот чарующий изумрудный цвет. И, узнав его, разозлилась еще больше - не могло быть так, чтобы этот лучащийся взгляд, столько раз виденный ей во сне, принадлежал этому мужчине, наглому и самоуверенному.
        - Конечно, вы полностью правы, Галина Андреевна,- ответил Михаил, и в этом
«Галина Андреевна» ей почудилась тонко скрытая издевка. Мол, зовите меня Михаил, а я вас буду звать как захочу.
        - Итак, Михаил Алексеевич, сколько у вас соседей?- со злостью спросила Галя и, спросив, еще раз разозлилась: зачем она позволяет втягивать себя в это состязание, в этот переход с имени-отчества на имя и обратно. Почему она не может просто работать с ним как с любым другим клиентом?
        - Я же все записал тут - и Михаил указал на раскрытую перед Галей папку.
        Закусив губу, она начала заносить в базу данных параметры коммуналки. Дело действительно обещает быть непростым, но зато очень прибыльным. Галя заставила себя не думать о сидящем тут же Михаиле, а сосредоточиться на лежащих перед ней бумагах. Привычная рутина успокоила ее, сердце уже не билось так учащенно, дрожь в коленях исчезла. Последний раз нажав на «ввод», она подняла на него уже совершенно спокойное лицо, чувствуя, что одержала победу. Теперь она без трепета выдержала улыбающийся взгляд его лучистых глаз.
        - У меня к вам еще один вопрос, Галя,- вдруг перестав улыбаться сказал Михаил.
        - Да, я вас слушаю,- Галя спокойно улыбнулась ему в лицо.
        - Что вы делаете сегодня после работы?
        Краска снова бросилась в лицо Гале. Да как он смеет! Как ей надоели эти вечные мужские подходы, приглашения в ресторан при первом же знакомстве, уверенность в том, что все девушки только о них и мечтают! Она не просто разозлилась, но почувствовала, что разочарована. Как-никак его улыбка была совсем особенной, а этот вопрос - слишком обыкновенным.
        - Я занята,- холодно ответила Галя и, чтобы до конца насладиться унижением собеседника, спросила - а что вы хотите мне предложить?
        Лицо ее уже было готово раздвинуться в презрительную гримасу («Я не люблю ресторанов»), когда Михаил сказал:
        - Если заняты - то ничего. Просто сегодня вечером я приглашен на открытие одной небольшой выставки, даже не выставки, а так… презентации некого художественного проекта. Такой показ авангардной моды. Его делает один мой старый приятель, я подумал, может быть вам было бы интересно…
        Галя растерялась. Конечно, в детстве она ходила вместе с мамой на выставки в Пушкинский музей и Третьяковскую галерею, но за последние четыре года совсем забыла об этом. Кроме того, что такое «небольшая выставка» и, тем более,
«презентация художественного проекта»? Гале иногда по работе приходилось бывать не презентациях, но не на показах мод, так что слова «художественный проект» в сочетании с «авангардной модой» поставили ее в тупик.
        - Не знаю…- стараясь говорить небрежно, уронила она,- ближе к вечеру я посмотрю, а сейчас не знаю.
        - Отлично,- сказал Михаил,- значит в шесть я вас жду у выхода. Как раз успеем.
        Еще раз широко улыбнувшись, он встал и уверенной походкой направился к выходу.

«Боже мой, как он самоуверен»,- подумала Галя,- «С чего это он взял, что после работы я вдруг переменю свое мнение?» Впрочем, в глубине души она понимала, что сама своими ответами дала ему возможность подумать так.
        После того, как Михаил ушел, Галя еще некоторое время сидела за столом в оцепенении, стараясь привести в порядок разбегающиеся мысли. Ее лицо все еще алело, дыхание было частым. Галя чувствовала, что она взволнована. Еще и еще раз она вспоминала разговор с Михаилом. В самом деле, почему она так разволновалась? Неужели этот высокий стройный молодой человек смог вывести ее из себя до такой степени, что она забыла элементарные основы маркетинга! Ведь это был клиент, и клиент выгодный, а она, как девочка, стала с ним пикироваться, вместо того, чтобы подыграть ему, получше разузнать его условия. В конце концов он вынужден играть на ее поле, а она с ее опытом легко обыграла бы его, если бы не стала препираться, раздражаться и, главное, смущаться. Ну больше это с ней не повторится! Она специально уйдет вечером раньше, чтобы не встречаться с ним, и пусть этот самоуверенный Михаил ждет ее хоть до глубокой ночи! Это будет ему уроком. А потом она, может быть, передаст его дело другой девушке - Свете или лучше Оксане.
        Эти мысли успокоили Галю. Вспомнив, что она обещала зайти к Алеше, она поднялась и, взяв папку, которую оставил Михаил, направилась к выходу. На полпути она столкнулась с Оксаной.
        - Что это за мужик у тебя был?
        - Коммуналку расселять хочет.
        - Хрен с ней, с коммуналкой. Мужик-то какой классный, посмотри только. Умм,- и Оксана игриво закатила глаза.
        Галя почувствовала, что кровь снова бросилась ей в лицо, и пожала плечами:
        - Да, ничего себе.
        - «Ничего себе»,- передразнила ее Оксана.- Очень даже ничего. А чем занимается?
        - Я как-то его не спросила,- раздраженно ответила Галя.
        И в самом деле, чем занимается Михаил? На госслужащего он не похож, да и на бизнесмена тоже не очень.
        - Привет, девочки,- появилась Света,- все о мальчиках беседуете?
        - Скорее о деле,- сухо ответила Галя, стараясь поскорее проскользнуть к Алеше.
        - А что будем делать?- не отставала Света,- Я слышала, коммуналку расселять?
        - Да.
        - А где коммуналка?
        - В центре,- сдержанно ответила Галя.
        - Дай посмотреть,- Света почти вырвала папку из рук Гали.
        Оксана возмущенно фыркнула.
        - Ух ты, да выгодное дельце,- Света быстро пролистала материалы и вернула папку Гале,- завидую тебе. Законные восемь процентов тебе обеспечены.
        - Может, я еще откажусь.
        - Как хочешь. Я с радостью возьму.

«Вот уж нет,- подумала Галя,- скорее я его Оксане отдам».
        Алеша уже ждал Галю в кабинете.
        - Ну, Галочка, ты делаешь успехи,- поприветствовал он ее.
        Еще не оправившаяся от недавнего смущения, Галя вздрогнула. «Что он имеет в виду?» - молнией пронеслось у нее в голове. Однако она заставила себя спокойно ответить:
        - Спасибо.
        Раскрыв папку, она начала докладывать Алексею Львовичу подробности предстоящего дела. Слушая ее, он вышел из-за стола и пересел на кресло напротив Гали.
        - Очень интересно,- сказал он,- что он там пишет?
        Алеша взял папку, при этом как бы случайно положив другую руку на галино колено.
        - Так, так, очень интересно,- он быстро пролистал принесенный Михаилом бумаги.
        Галя опустила глаза на его мощную, поросшую рыжеватым волосом, руку с толстой золотой цепочкой, надетой на запястье. «Вот сейчас и надо попросить его передать это дело Оксане»,- промелькнуло у Гали. Однако она не успела заговорить об этом: Алексей Львович, закрыв папку, вдруг улыбнулся ей:
        - А, я вижу, ты у нас молодец! Хорошего клиента привела.
        Галя вопросительно взглянула на него:
        - В каком смысле?
        - Ну он же прямо к тебе пришел.
        - Мне казалось, Алеша, это вы меня вызвали…
        - Ну да, но только потому, что он сам попросил направить его к тебе.
        - Ко мне?- Галя была удивлена.
        - Да, он сказал, что хотел бы, чтобы его делом занялась Галина Новоселова, он слышал о ней, как о хорошем работнике.

«От кого он мог обо мне слышать?» - подумала Галя с изумлением. Тогда все странное поведение Михаила объяснялось: он наверняка неправильно понял тех своих друзей, которые хвалили ее ему. Потому и беседовал с ней так. Нет, надо разобраться с этим делом!
        - Понятия не имею, откуда он может знать обо мне.
        - А у вас других знакомых художников нет?- спросил Алексей Львович.
        - Художников? А Мещерский, что, художник?
        - Да. Разве он не сказал тебе?
        - Я как-то не говорила с ним о его профессии.
        - Ты знаешь, Галочка,- и Алексей Львович погладил галино колено,- последнее время у нас были определенные трудности, так что этот случай для нас - первостепенной важности. Ты уж постарайся не упустить его. Прояви такт, понимание.

«Как будто он мои мысли читает»,- подумала Галя и сказала:
        - Конечно, конечно, Алеша.
        Неожиданно она поймала себя на желании скинуть алешину руку со своего колена. Конечно, она понимала, что это просто панибратство, обычное для отношений с подчиненными, но сегодня оно было ей особенно неприятно. Хотя Алексей Львович и любил повторять, что он мужчина «в самом соку», но Гале он казался безнадежно пожилым, чтобы не сказать старым. Поэтому ей так трудно было приучить себя называть его «Алешей», как он просил всех сотрудников. Острая на язычок Оксана за глаза называла его «молодящийся Львович». Галя предпочитала более нейтральное
«шеф».
        - А скажи, Галочка, что ты делаешь сегодня вечером?- вдруг спросил Алексей Львович.

«Боже мой, они что, сговорились что ли?» - подумала Галя и неожиданно для себя ответила:
        - К сожалению, я занята.
        - Ну тогда в другой раз,- улыбнулся Алеша, убирая руку с колена.
        Галя поднялась и, попрощавшись, направилась к выходу.
        Она была недовольна собой. Почему она не сказала, что не собирается заниматься делом Мещерского? Пусть бы его передали Оксане или даже Свете, раз та так этого хочет. А теперь придется опять встречаться с Михаилом, выдерживать его тщательно замаскированные насмешки, наглый тон, приглашения на «презентацию». Галя раздраженно пожала плечами и откинула со лба упавшую прядь волос. Разумеется, никуда она вечером не пойдет, вот еще!
        Вернувшись к себе, Галя позвонила Антонине Ивановне узнать, как дела у мамы.
        - Все хорошо, Галочка,- ответила сиделка.- Поела, сейчас спит.
        - Ну слава богу, а то я разволновалась после вчерашнего.
        - Ничего, ничего, сегодня все в порядке. Если хотите, можете задержаться - я никуда не спешу.
        - Да нет,- ответила Галя,- сегодня работы немного, я, наверное, приду вовремя.
        Едва она повесила трубку, как к ней заглянула Света.
        - Как Львович?- спросила она.
        - Нормально,- немного изумленно ответила Галя.
        - Я поняла, что ты ходила от этого дела отказаться?- сказала проницательная Света.
        - Вовсе нет,- с досадой возразила Галя.- Просто рассказать, что и как.
        - Ну понятно, жаль такое упускать.
        - Да, ты же сама сказала - дело выгодное.
        - И мужик крутой,- с какой-то злостью сказала Света.
        Галя с изумлением посмотрела на нее: раньше она никогда не замечала за Светой желания обсуждать мужские достоинства клиентов: этим больше грешила Оксана.
        - Я уж слышала, как ты с ним говорила. Голос-то аж дрожал. Смотри, Галка, не просчитайся. Деньги тебе не за это платят.
        Галя вспыхнула: она всегда терялась перед хамством, тем более - перед необоснованным хамством.
        - Все равно может тебе это дело и не достанется,- загадочно сказала Света и вышла.

«Удивительно,- подумала Галя,- всего несколько месяцев в фирме, а как себя ведет». Поругается со всеми, ей же хуже. Но с чего она взяла, что у Гали дрожал голос? Неужели она подслушивала их разговор с Михаилом? Как это гадко!
        Взволнованная Галя встала и подошла к окну. Пожухлый мартовский снег лежал на улицах. С сосулек капало. Слабая улыбка появилась на галиных губах. Грудь ее тихо вздымалась. О чем думала Галина Новоселова, глядя из окна офиса «Нашего дома» на весеннюю Москву? О чем мечталось ей, когда первые солнечные зайчики скользили по ее лицу? Вряд ли она сама смогла бы ответить на этот вопрос, потому что только через полчаса она очнулась и раздраженно глянув на часы вернулась к столу - у Гали было еще много работы и ей надо было спешить, если она не хотела задержаться сегодня после конца рабочего дня.
        Глава третья
        Ровно в шесть Галя выключила компьютер и поставила на полку папки с бумагами. Довольная, она поднялась из-за стола. Галя всегда радовалась, когда ей удавалось выполнить в срок все задуманное. Конечно, временами думала она, ее работу нельзя назвать «творческой», но все равно - сколько сообразительности, сноровки, умения просчитывать варианты требуется даже для самого простого дела! Правда, Галя не могла скрыть от себя, что всем хитроумным комбинациям, которые она изобретала в
«Нашем доме», она предпочла бы свою старую работу в ветлечебнице - но что уж говорить! Видимо, не судьба ей быть ветеринаром, и она даже запретила себе думать об этом.
        Надев плащ, Галя поспешила к выходу. Открыв массивные двери особняка, она сразу увидела свою машину. Рядом с ней стоял, чуть облокотясь на капот, мужчина. Галя постаралась подавить в себе раздражение - как все автовладельцы, она не любила, когда кто-то трогал ее машину. Приготовившись прогнать незнакомца, Галя подошла поближе и только тогда узнала Михаила.
        Он улыбался.
        Его улыбка окончательно разъярила Галю. «Вот черт,- вспомнила она,- он же сказал, что будет ждать меня после работы. Почему же я не ушла раньше, как собиралась? Теперь придется объясняться». Раздраженно Галя перекинула сумку на другое плечо и подошла поближе.
        - Привет,- просто, как старой знакомой, сказал Михаил.
        - Добрый вечер,- ответила Галя.
        - Хорошая машина,- и он похлопал галину «девятку» рукой по крыше.
        Галя пожала плечами и, чуть отодвинув его, открыла машину.
        - Пожалуйста,- и Михаил приоткрыл дверь, пропуская Галю вперед.
        - Спасибо,- автоматически ответила Галя и села за руль.
        Прежде чем она успела сориентироваться, Михаил просунул руку в салон и открыл заднюю дверцу. Минута - и он уже сидел за галиной спиной.
        - Если вы хотите,- сказал он, устраиваясь поудобнее,- я могу повести машину.
        - Вот еще!- взорвалась Галя,- я вообще хочу, чтобы вы вышли из машины!
        - Зачем?- спросил Михаил,- разве мы собираемся ехать на метро?
        - Нет, мы НЕ собираемся ехать на метро,- как эхо ответила Галя.
        - Впрочем, можно пойти и пешком, мы еще вполне успеем,- миролюбиво заметил Михаил.
        - Я вообще никуда не собираюсь с вами ехать,- сказала Галя, чувствуя, что теряет контроль над собой.
        - Да? А разве мы не договорились, что вместе отправляемся на презентацию?- Михаил мастерски разыграл изумление.
        - Вы меня, наверно, неверно поняли,- Галя постаралась быть саркастичной.
        - Не может быть,- деланно удивился он,- но в любом случае, ведь вы свободны сегодня вечером?
        - Ничуть. Я спешу домой.
        - Ну ладно. Так хотя бы подвезите меня, как вашего клиента.
        Бросив взгляд в зеркальце, Галя опять увидела все ту же, повергающую ее в смятение, улыбку. Теперь через посредство отражающего стекла она могла не стесняясь рассмотреть его лицо в обрамлении бороды и роскошной шевелюры волос. В черной рамке бороды и усов его улыбка сверкала подобно молнии. Увидев эту улыбку, Галя забыла слова отказа, уже готовые сорваться с ее уст, и сказала:
        - А куда ехать?
        - Да здесь недалеко, на кольцо, а потом я покажу.
        Удивляясь собственной послушности, Галя включила зажигание, и машина тронулась с места.
        - А где эта выставка?- спросила она, чтобы нарушить установившуюся тишину.
        - Это не совсем выставка,- охотно объяснил Михаил,- это скорее такое действо. Я сказал «выставка», потому что ее проводит художественная галерея «Экс-Арт». На самом деле это показ авангардной моды. Вот мы уже почти и приехали, перестраивайтесь в крайний ряд.
        Где-то впереди показалось высотное здание на площади Восстания и Галя с интересом смотрела вправо: как все-таки изменилась Москва за последние несколько лет. Оказывается, появилось не только множество новых магазинов, но и новые галереи - а когда-то была только одна: Третьяковская.
        - И где здесь?- спросила она Михаила.
        - Вот сюда, в ворота,- сказал он.
        Галя свернула в ворота и с изумлением уставилась на здание, к которому они подъехали.
        - Так это же Планетарий,- вырвалось у нее.
        - Ну да,- довольно сказал Михаил,- они его арендовали на сегодня. Вся Москва здесь. Пойдемте.
        Он легко выскочил из машины и открыл перед Галей дверь. «А почему бы действительно не пойти?- подумала она.- Просто для интереса. К тому же я давным-давно не была в Планетарии. И как это странно, „арендовали Планетарий“. К тому же Антонина Ивановна сказала, что я могу задержаться, а шеф говорил, что это очень важный для фирмы клиент. Буду считать это продолжением рабочего дня. Так сказать,
„задержалась на работе“».
        Галя вышла из машины и огляделась. В маленьком дворике Планетария стояло уже много машин - более половины из них были престижные иномарки, некоторые - с дипломатическими номерами.
        Михаил достал из кармана пригласительный билет - белые буквы X-Art на черном фоне, показал его двум сурового вида охранникам при входе, и они вошли внутрь. «Побуду полчасика и уйду»,- подумала Галя.

* * *

«Полчасика», как и опасалась Галя, превратились в целый вечер. Сначала в темном зале Планетария какой-то странный лектор рассказывал о созвездиях, причем его рассказ перемежался проходами манекенщиц в не менее странных нарядах. Галя пыталась серьезно отнестись к происходящему, но Михаил довольно быстро утащил ее обратно в фойе, где уже разливали шампанское.
        - Очень странное зрелище,- сказала Галя. Она по-прежнему чувствовала себя неловко рядом с ним. В темноте, когда она не видела его лица, она могла немного расслабиться, но каждое случайное прикосновение заставляло ее вздрагивать. Она сама не могла надивиться на себя. Что с ней происходит? Никогда раньше такого не было.
        - Ну по крайней мере концептуально,- загадочно ответил Михаил.
        В фойе было довольно много народу. К Михаилу то и дело подходили люди, обменивались впечатлениями. Михаил первое время пытался объяснить Гале шепотом, кто есть кто, но она быстро запуталась в галеристах, кураторах, художниках и журналистах. Отовсюду звучала быстрая иностранная речь. Невысокого роста брюнетка подбежала к Михаилу, возбужденно крича:
        - Ну как, ты видел? Не правда ли, совершенно потрясающе!
        - Да,- в тон ей ответил Михаил,- это, конечно, новое слово.
        - Вот-вот,- заметил невысокий молодой человек, как раз в этот момент подошедший к ним, мне тоже так показалось, поэтому я в зал вовсе не пошел.
        Все трое рассмеялись, но толпа разъединила их и Михаил стал шепотом объяснять Гале, кто это был,- но Галя уже не слушала.
        Некоторое время она чувствовала себя потерянной в этом вавилонском смешении языков и нарядов. Это был совсем чужой, неизвестный ей мир, столь же мало похожий на мир риэлтерских фирм, как тот был похож на мир ее детства. Все то, чего она добилась в своей новой жизни, ничего не значило здесь. Она с завистью смотрела на Михаила, чувствовавшего себя здесь как рыба в воде.
        Внезапно она поймала на себе его взгляд - его зеленые глаза, еще недавно столь насмешливые, источали невиданную теплоту. Глядя в них, Галя почувствовала, что вместе с этим взглядом что-то светлое и нежное входит в ее жизнь. Еще раз она вспомнила свои сны, и волна сладкой дрожи пробежала по ее телу. Она даже испугалась, настолько сильным было это охватившее ее чувство. Кто-то стал между ними и на секунду она потеряла Михаила из виду.

«Пора уходить»,- подумала она, но в этот момент Михаил снова очутился рядом с ней.
        - Что же вы не пьете, Галя?- спросил он неожиданно теплым голосом, изумившим ее.
        - Я за рулем,- ответила Галя.
        - Ничего страшного, я поведу,- успокоил ее Михаил, протягивая ей бокал шампанского.
        Галя была не в силах противостоять взгляду этих манящих глаз. Желая и вместе с тем страшась коснуться его руки, она потянулась за бокалом.
        Только отпив ледяной пузырящейся влаги, она с удивлением подумала о том, что согласилась на то, на что никогда раньше не дала бы согласия - чужой человек сядет за руль ее «девятки». На секунду она испугалась: что будет, если он разобьет машину? Но глядя на крепкие, мускулистые руки Михаила, на его уверенное лицо Галя как будто утрачивала силу воли, которой она так гордилась. «Будь что будет»,- промелькнула шальная мысль. Голова легонько кружилась, она чувствовала себя непривычно легкой, почти невесомой.

* * *
        Михаил подал ей плащ и они вышли в сгущающуюся темноту.
        - Не уверен, что это было так уж интересно,- сказал он,- но по крайней мере теперь, читая газеты, вы будете представлять, как выглядит Дантон Гольдман или Олег Зяблик.
        Как только они остались вдвоем, к Михаилу опять вернулся его чуть покровительственный тон, так бесивший Галю. «Он так уверен,- с раздражением подумала она,- что я успела запомнить, кто такой Гольдман или этот… Зяблик». Галя вообще плохо запоминала лица; эта ее особенность изрядно мешала ей при ее работе, но она ничего не могла поделать - вероятно, виной тому была ее близорукость.
        Они сели в машину. Михаил, как и обещал, за руль, Галя - рядом. Сейчас, когда в его голосе опять появились иронические нотки, а на губах - улыбка, она опять испугалась за свою машину. Но сама она была слишком неопытным - или слишком дисциплинированным - водителем, чтобы вести машину выпив.
        - Где вы живете?- спросил Михаил.
        Галя назвала адрес и приготовилась объяснить дорогу.
        - Я знаю,- прервал он ее со все той же улыбкой.- Я вообще довольно неплохо знаю Москву.
        Он мягко развернулся, выехал из ворот Планетария, и «девятка» заскользила по ночным московским улицам.
        Как только они тронулись, давнишние страхи оставили Галю: машина двигалась плавно, словно это была не «девятка», а новейшая иномарка. Михаил вел ее уверенно, на высоких передачах. Галя засмотрелась на его мужественный профиль, на крепкие руки, будто бы небрежно опущенные на руль. Внезапно ей захотелось прижаться к нему, положить голову на широкое плечо. «Что со мной происходит?» - подумала она.
        Михаил вел машину молча, сосредоточенно глядя на дорогу. Галя тоже молчала - ей не хотелось нарушать тишину этих прекрасных мгновений. Только когда они уже приближались к ее дому, она вдруг вспомнила, что забыла спросить Михаила, откуда он знает ее, почему он решил обратиться именно к ней. Некоторое время Галя колебалась, не зная, как подойти к этой теме, потом наконец решилась.
        - А почему вы обратились именно в нашу фирму?- небрежно спросила она.
        Михаил чуть повернул голову в ее сторону и в беглом свете уличных фонарей Галя вновь увидела его зеленые глаза, будто сияющие во тьме. Сердце ее учащенно забилось.
        Михаил улыбнулся.
        - Что вы, Галечка, все о работе да о работе. Неужели нет других тем для разговора?
        Это был отказ от ответа, Михаил отклонил ее вопрос, как что-то несущественное. Гале почудился в этом какой-то вызов - мало кто из ее знакомых решался так смело разговаривать с ней. Но странным образом резкость слов смягчалась интонацией, мягкой, почти нежной. Галя почувствовала, как участилось ее дыхание. Под взглядом этих глаз она чувствовала себя маленькой и беспомощной.
        Но она не собиралась так легко сдаваться. Годы работы в бизнесе приучили ее к ведению переговоров даже с самыми строптивыми собеседниками - так что даже теперь Галя не хотела оставить поле боя за Михаилом.
        - Другие темы, конечно, есть,- стараясь быть холодной сказала она,- но, все-таки, кто порекомендовал вам «Наш дом» и меня лично?
        - Ваш дом?- переспросил Михаил, словно не понимая,- вы же сами назвали мне адрес, когда мы сели в машину.
        На повороте он взглянул ей прямо в лицо и его белозубая улыбка на секунду ослепила Галю. Она почувствовала, что ей хочется его ударить. Нет сомнения - он специально издевается над ней. Но зря он думает, что все будет для него столь просто! Наверное, Михаил привык к тому, что девушки смотрят на него как зачарованные - так вот, она не из таких! Если она позволила отвезти себя на эту «презентацию», то это еще не значит, что она будет терпеть его издевательства.
        - Довольно!- воскликнула Галя, теряя контроль над собой,- вы прекрасно понимаете, о чем я вас спрашиваю. Отвечайте, или я выйду из машины!
        Она резко схватила его за плечо и, даже сквозь застилавший ей разум гнев, почувствовала все тот же мгновенный разряд, побежавший по всему ее телу от кончиков пальцев. Она сильнее сжала колени и закусила губу.
        - Если вы меня будете так дергать за руку, Галина Андреевна, то не то что вы, но и я, Галочка, не выйдем из машины, а выползем из нее. После аварии,- пояснил он на всякий случай.
        Впрочем, пояснения уже были ей не нужны. «Галина Андреевна» и «Галочка», словно специально сведенные в одной фразе, взбесили ее. Ее подозрения переросли в уверенность: Михаил специально пригласил ее на вечер, чтобы посмеяться над ней на обратном пути. А может быть, может быть он не случайно отказывается сказать, откуда он знает про «Наш дом»? Может быть на самом деле он подослан конкурентами, чтобы разузнать…- впрочем, что может разузнать клиент в риэлтерской фирме кроме того, что и так известно всем работающим в этой области? Впрочем, может они надеялись, что ему удастся заставить ее разговориться? Как бы не так! Теперь уже она не скажет ни единого слова. Метнув на Михаила гневный взгляд, Галя замолчала.
        Впрочем, молча они ехали недолго. Взвизгнули тормоза и машина остановилась у галиного подъезда. Галя протянула руку за ключами зажигания, но Михаил опередил ее. Секунда - и ключи, чуть сверкнув, исчезли в его большой ладони.
        - Отдайте ключи!- со сдержанной яростью сказала Галя.
        - Хватит дуться,- примирительно сказал Михаил,- вы сами-то не догадались откуда я знаю про этот «Ваш дом»?
        Галя с изумлением посмотрела на него. Сейчас, когда она, как выражался Алеша,
«дожала клиента», она чувствовала легкую усталость - минута, и все разрешиться, тайна раскроется. Все-таки было бы гораздо интереснее, если бы Михаил так до конца и отказывался бы сказать, откуда он знает ее.
        Михаил достал «Голуаз», щелкнул «зипповской» зажигалкой и с удовольствием закурил, продлевая паузу.
        - Сами вы, Галя, мне про вашу фирму и рассказали.
        - Вам?- переспросила Галя со все возрастающем недоумением.
        - И мне тоже. А найти адрес было, как вы понимаете, делом получаса. Газета
«Экстра-М», ну, и так далее.
        - Я не понимаю,- Галя запнулась,- когда я могла это вам рассказать?
        Михаил выпустил дым в полуоткрытое окошко и почти с нежностью сказал:
        - Да вчера, когда Ира Бойко вас расспрашивала, когда же еще!
        Кровь бросилась Гале в лицо. Как же она могла вчера не заметить Михаила? Все проклятая близорукость и пижонское нежелание надевать очки, отправляясь в гости - все лица, чуть дальше метра расплывались для нее в неясное пятно. Но голос, голос - как она могла забыть его!
        - А почему вы сразу не сказали?- сердясь сама на себя спросила она.
        - А я думал, что ты меня специально не узнаешь,- и Михаил снова улыбнулся.
        От его улыбки повеяло все той же леденящей усмешкой, которую так ненавидела Галя.
        - Я не помню, чтобы мы с вами разговаривали вчера,- с подозрением сказала она.
        - Неудивительно,- окурок описал за окном сверкающую дугу,- я вчера к тебе даже и не приближался. Твоя, если я не ошибаюсь, одноклассница Смирницкая очень ревнива!
        - Вика?- вырвалось у Гали,- а причем здесь она?
        - Ну,- улыбнулся Михаил,- я ведь все-таки пришел с ней, как-никак.
        В ярости Галя нажала на ручку дверцы. Однако центральный замок был заблокирован. Проклиная ей же поставленную охранную систему, Галя развернулась к Михаилу и крикнула:
        - Открой, выпусти меня немедленно!
        Не сводя с нее изумрудных глаз и со все той же улыбкой на губах Михаил медленно поднес руку к замку и открыл дверь. Едва сдерживая слезы Галя выбежала на улицу.
        Мерзавец! Как он насмеялся над ней! Разыграл ее как девочку, как школьницу! То-то они с Викой повеселятся над ней! Бежать, бежать немедленно! Как она только могла поверить ему, купиться на его манеры, вкрадчивый голос, зеленые - будь они прокляты!- глаза.
        Добежав до подъезда, Галя заставила себя остановиться - в самом деле, как она могла оставить этого чужого - больше чем чужого!- человека в своей машине? Нет, она явно сошла с ума! Как это не противно, придется вернуться, выставить его вон и забрать у него ключи.
        Она порывисто повернулась и вздрогнула. Михаил стоял совсем рядом, протягивая ей на ладони связку ключей. Галя протянула к ним руку - и схватила пустоту. Михаил отвел ладонь.
        - Отдай!- сквозь зубы прошептала она.
        - Возьми,- ответил он и даже не поднимая глаз она почувствовала его улыбку.
        Теперь он держал ключи у своего бедра, чуть покачивая их на указательном пальце. Галя сделала еще шаг и внезапным движением выбросила вперед правую руку. С фацией балетного танцора Михаил уклонился, почти не трогаясь с места. Теперь он стоял полуобернувшись к ней, чуть позвякивая ключами над своим плечом.
        Туман застилал Гале взор, лицо ее раскраснелось, грудь высоко вздымалась. Резко бросившись вперед, она вцепилась правой рукой в его плечо, стараясь левой дотянуться до связки, мгновенно взмывшей над головой Михаила. Она подняла голову, стараясь не упустить ключи из вида, крепко цепляясь за ткань джинсовой куртки на его спине. На секунду их глаза встретились: зеленый огонь ослепил ее, и прежде чем Галя успела что-нибудь сообразить, она ощутила леденящий металл в своей правой ладони и обжигающую сухость его губ на своих губах. Она попыталась вырваться, но безуспешно - правой рукой Михаил обхватил ее за плечи, еще теснее прижимая к себе. Сквозь тройной слой ткани Галя почувствовала ровный стук его сердца и ощутила своими легкими чужое горячие дыхание. Голова ее закружилась, дыхание перехватило, ноги почти не держали ее. Она закрыла глаза и ответила на поцелуй.
        Казалось, прошла вечность, прежде чем Галя снова вдохнула морозный мартовский воздух. Чтобы не упасть, она вцепилась в шершавый ствол березы. Было приятно ощутить под ладонью бугристость коры, словно после долгого и сладкого путешествия она вернулась домой.
        - До свидания, Галочка,- прошептал Михаил, нагнувшись к ее уху. Его дыхание обожгло ее и она снова на мгновение потеряла чувство реальности. Когда она пришла в себя, его высокая фигура уже виднелась в глубине двора.
        Галя опустила глаза: в правой руке она по-прежнему сжимала связку ключей. В отверстие брелка был продет небольшой листок белой бумаги. Она развернула его и увидела семь цифр телефонного номера, обведенные резким и изящным чернильным росчерком. Имени не было написано, да оно и не было ей нужно.
        Глава четвертая
        Когда Галя вошла в квартиру, мама еще не спала.
        - Она сегодня немного поспала днем, вот и не спит,- объяснила сиделка удивленной Гале.
        - Спасибо, Антонина Ивановна,- сказала Галя,- вы мне очень помогаете.
        На самом деле она была даже рада, что мама не спит: ей хотелось немного поговорить с ней, а последнее время это удавалось так редко!
        Отказавшись от предложенного Галей чая, Антонина Ивановна стала собираться домой.
        - Значит, завтра как всегда, Галочка?
        - Да, как всегда…
        Сказав эти слова, Галя вдруг почувствовала, что теперь после сегодняшнего вечера ничего уже не сможет быть «как всегда». Ей казалось, что слишком многое изменилось не только в ней самой, но и во всем мире вокруг - двор, в котором они прощались, ее машина, на которой они ехали по московским улицам, сами улицы…
        После ухода Антонины Ивановны Галя присела на кровать Ольги Николаевны.
        - Как ты вчера повеселилась, доченька?- спросила та.
        - Замечательно, мама,- с преувеличенным энтузиазмом ответила Галя,- почти все девочки пришли.
        - И Наташа Кудрявцева?
        - Ну, конечно, она же была лучшей Ириной подругой.
        - Как у нее дела?
        Мама всегда интересовалась, как обстоят дела у галиных подруг, а Наташа к тому же была ее любимицей еще со школы, поэтому Галя с радостью начала рассказывать Ольге Николаевне о том, что Наташа стала дизайнером, вышла замуж, как и Ира, и три года назад у них с мужем появилась девочка, которую назвали Люся. Мама продолжала спрашивать Галю о ее одноклассницах и Галя рассказывала ей все, что узнала вчера.
        Сегодня Гале почему-то было гораздо приятнее вспоминать вчерашний вечер, чем день назад. Она еще сама не успела разобраться почему, когда мама спросила:
        - А Вика Смирницкая была?
        - Да, она тоже пришла,- холодно ответила Галя. При звуках викиного имени перед ней снова как наяву предстала высокая стройная фигура Михаила.- Работает переводчицей в каком-то совместном предприятии. Вполне довольна, судя по всему.
        - Ну, эта-то не пропадет,- улыбнулась Ольга Николаевна.- Помнишь, как она в школе отличалась?
        - Да, всегда пятерки, отличница,- подтвердила Галя.
        - Я не пятерки имею в виду,- сказала мама,- она была такая… гордая. Я бы даже сказала - злая.
        - Почему - злая?
        - А ты разве забыла эту историю с Машей Корнейчук?
        - Я не знаю никакой истории,- удивилась Галя.
        - Ну как же, о ней говорили все родители. Маша после этого даже перевелась в другую школу.
        - Я ничего не знаю.
        - Ах да,- вспомнила мама,- ты же много болела в той четверти, вот это и прошло мимо тебя. Ну и слава богу, конечно.
        - Так что же все-таки случилось?- не отступала заинтригованная Галя.
        - Я уже не помню толком, доченька. Что-то вроде того, что Маша была влюблена в Павлика Левина, а он - в Вику. Ну ты помнишь наверно все эти школьные влюбленности?
        - Да, мам, помню,- ответила Галя. Сама не зная почему, она вдруг похолодела, словно эта давняя история могла иметь к ней какое-то отношение.
        - Да, и вот Маша написала Павлику письмо, может быть даже не одно, а несколько. И Левин похвастался Вике - что-то вроде того «вот ты меня не любишь, а другие пишут мне такие письма, что…» ну и так далее. А Вика Смирницкая заставила его отдать ей эти письма.
        - Как отдать?- удивилась Галя.
        - Не знаю как, но заставила.
        Галя уже сама ясно представляла, как это было. Вика со своей обычной улыбкой говорила Павлику, что не верит во всю эту историю, Павлик горячился, клялся, что говорит правду, а Вика все посмеивалась над ним, пока он сам не вынул откуда-то эти письма и не протянул их Вике - мол, читай, я не вру!
        - Заставила отдать,- продолжала мама,- а сама пустила их по классу. Представляешь, какой ужас!
        Теперь Галя хорошо вспомнила Машу Корнейчук - белобрысую полноватую девочку, переведшуюся в другую школу в середине девятого класса. Почему-то она запомнилась Гале непрерывно краснеющей. Каким, наверное, кошмаром обернулась для нее вся эта история!
        - Я и не знала, что Левин такая сволочь!- в сердцах сказала Галя.
        - Просто маленький был. Я думаю,- продолжала Ольга Николаевна,- ему честно казалось, что машины письма такие красивые, что нет ничего страшного, если он даст почитать их Вике. К тому же, он был в Вику влюблен, а тот, кто любит, всегда приукрашивает своего любимого.
        - Не знаю, как он мог так обмануться в Вике. Всем же было ясно, какая она…
        - Да,- согласилась Ольга Николаевна,- Вика всегда была девушка с характером. И, к сожалению, без совести.
        Галя видела, что мама уже устала и хочет спать. Она отвела ее в ванную - после той роковой аварии Ольга Николаевна передвигалась с трудом,- поправила ей постель и, пожелав маме спокойной ночи, погасила свет.
        После этого Галя прошла в ванную, разделась и включила воду. Как всегда принимая перед сном душ, она вспоминала прошедший день, стремилась разобраться в своих чувствах. Привычка эта, которую воспитал в ней ее отец еще в школе, осталась у Гали на всю жизнь и сильно помогала ей. Подставляя сильным струям воды свое крепкое тело, Галя пыталась понять, отчего вдруг испортилось у нее настроение. День в целом был неплохой. Она успела поговорить с мамой, чего давно уже не случалось, получила в свое распоряжение перспективное дело о расселении коммуналки, интересно провела вечер…
        Она вспомнила Михаила, представила его сильные руки, широкие плечи, такую странную улыбку и зеленые, как из толщи воды смотрящие, глаза. Приятная дрожь пробежала по ее телу. На секунду ей показалось, что Михаил нежно положил ей руку на грудь. Тяжело дыша, полуприкрыв глаза, Галя вытянулась под струями воды и облизала губы, словно надеясь снова ощутить жгучую сладость прощального поцелуя.
        Но внезапно воспоминания, потревоженные разговором с мамой, опять предстали перед ней. Галя вспомнила, как однажды застала Машу рыдающей на чердаке школы. Она хотела утешить ее, но Маша вырвалась и убежала. Как раз на следующий день Галя заболела и месяц не ходила в школу, а когда вышла - Маши в классе уже не было. Только теперь, спустя почти десять лет, Галя поняла, свидетельницей чего она стала. Нет, не зря она никогда не любила Вику, не зря!
        Но теперь и она сама может оказаться в столь же смешном положении! Смешном? Галя выключила воду и села на край ванной. Нет, глупом, трагическом, непереносимом! Страшная догадка обожгла ее мозг - а что, если сегодняшняя встреча с Михаилом тоже подстроена Викой? Тогда все становится на свои места - и постоянная улыбка, и спокойная уверенность Михаила в себе: все находит свое объяснение! Конечно, Вика не могла простить ей вчерашнего триумфа и придумала коварный план мести! Но нет, она просчиталась! Галя не будет бегать за Михаилом, писем ему писать - тем более. Она не Маша Корнейчук, все-таки, и ей уже не пятнадцать лет!
        Галя резко встала и начала вытираться. Постепенно в ней закипала ярость, злость на Вику и Михаила, но больше всего - на саму себя. Как она могла так обмануться?! Ведь у нее всегда хватало ума не связываться с Викой, а теперь - что она наделала! - весь вечер провела с ее молодым человеком! Да еще и художником! А художники - известное дело!- мастера самых жестоких розыгрышей, про это она достаточно наслышана! Тоже мне - художник! Интересно, кстати, что он рисует? Пейзажи? Зверюшек? Или голых женщин, чтобы продавать на Арбате?
        Ну ничего страшного пока еще не случилось. Сходили разок в Планетарий - и достаточно. Больше она на этот крючок не попадется.
        Галя надела халат и вышла из ванной. Она прошла на кухню и достала из холодильника крем. В этот момент ее взгляд упал на кухонный стол. На нем лежала оставленная ею во время разговора с Антониной Ивановной связка ключей. В отверстии брелка все еще лежала свернутая бумажка с телефоном Михаила. Решительным движением Галя выхватила ее и тут же разорвала.
        Все. Пусть он не надеется, что она как девочка будет звонить ему. Этого они с Викой от нее не дождутся.
        Стараясь не разбудить маму, Галя прошла в комнату и, скинув халат, легла, но возбуждение не проходило. Впечатления прошедшего дня были слишком свежи в ее памяти. Она долго ворочалась с боку на бок и не могла заснуть. Только через час Галя наконец закрыла глаза. Сон спустился к ней, один из тех странных снов, которые посещали ее уже много лет. В этом сне она опять увидела все те же так знакомые зеленые глаза, смотревшие на нее с нежностью и улыбкой. Но теперь она уже различала не только их, но и все лицо гостя ее видений. И это лицо казалось ей странно знакомым, виденным совсем недавно…
        Глава пятая
        Прошло две недели и весна окончательно вступила в свои права. Март в 1994 году выдался теплым и только ночью иногда ударяли заморозки. Снег на улицах превратился в ручьи талой воды, солнце припекало, с сосулек капало. На деревьях набухали почки, вот-вот должны были появиться первые листочки. Перед летом все спешили закончить свои жилищные дела и работы в «Нашем доме» прибавилось. Галя сидела в офисе допоздна и почти не видела маму. Каждый день она приезжала в особняк «Нашего дома» к девяти и тут же приступала к работе. В одиннадцать ее обычно вызывал к себе Алеша, чтобы побеседовать о находящихся у нее в работе делах. Так было и этим теплым мартовским днем.
        Последнее время Галя входила в этот большой кабинет с опаской. Все чаще и чаще Алеша норовил выйти из-за стола, отделявшего его от посетителей и во время разговора то погладить галино колено, то приобнять ее за плечи. Все это - как бы шутливо, понарошку, но день ото дня движения его становились все более и более агрессивными и уверенными, паузы между фразами все более длинными, а дыхание - чуть более учащенным. Все это было чревато для Гали неприятностями и она, с внутренним содроганием, ждала развития событий.
        Вот и сегодня Алексей Львович, увидев свою сотрудницу, тут же вышел из-за стола и поспешил ей навстречу.
        - Добрый день, Галочка,- приветствовал он ее, положив ей на плечи руки и собираясь поцеловать,- рад тебя видеть.
        Галя не стала уворачиваться от поцелуя, но попыталась придать ему дружескую форму: мол, мы современные люди, не ханжи, почему бы в самом деле не поцеловаться при встрече. Вот французы - всегда целуются.
        Освободившись от алешиных рук, Галя села в кресло, повернулась лицом к шефу и, раскрыв принесенную с собой папку, начала рассказывать о работе.
        - А вот это интересный вариант,- сказал Алеша, выслушав галин рассказ об очередном «новом русском», мечтающем о четырехкомнатной квартире в самом центре,- что мы сможем ему подкатить?
        За полгода работы в «Нашем доме» Галя немного попривыкла к своеобразному жаргону своего нового начальства. В данном случае «подкатить» означало «предложить», поэтому она с готовностью стала перечислять имеющиеся у них варианты.
        - Нет, все не то,- сказал Алеша, внимательно ее выслушав,- на эти квартиры у меня другие планы. Нужно что-то другое.
        Он на мгновение задумался, меланхолически вращая на волосатом пальце массивное золотое кольцо, и вдруг сказал:
        - А помнишь, у нас была арбатская коммуналка на расселение, от этого художника, Мещерский, кажется его фамилия?
        Галя почувствовала, как сердце екнуло у нее в груди. Чтобы не вспоминать о Михаиле, она на следующий же день после их единственной встречи, отдала все материалы Оксане, тем самым еще раз заслужив недовольство Светы, мечтавшей наложить лапу на это выгодное, как ей казалось, дельце. С тех пор Галя ничего не знала об этом деле.
        Она была рада, что смогла принять такое решение. Гале казалось, что это было продиктовано не только соображениями собственной безопасности, но и элементарной честностью. Пусть даже ее страхи преувеличены, может быть Михаил вовсе не в сговоре с Викой, и все что случилось вовсе не было ловушкой - все равно, если Михаил был викиным молодым человеком ей, Гале, не за чем встречаться с ним. Ей с Викой нечего делить. Мир достаточно широк, чтобы они могли разминуться.
        - Я отдала это дело Оксане,- объяснила она Алеше.
        - Почему?- удивился тот.- По правилам оно вроде как твое. К тому же и клиент пришел лично к тебе.
        - У меня было много других дел,- уклончиво ответила Галя,- к тому же мне показалось, что Оксана лучше с ним справится.
        - Ну хорошо,- пожал плечами Алеша,- сейчас вызовем Оксану.
        Он протянул руку к телефону, набрал несколько цифр и, услышав голос Оксаны, попросил ее зайти. Через минуту Оксана была уже в кабинете.
        - Добрый день, Алеша,- поприветствовала она начальство, расплываясь в улыбку,- привет, Галка.
        - Привет,- кивнула в ответ Галя. Она бы предпочла сейчас быстро попрощаться и уйти, предоставив Алеше и Оксане самим решать вопрос о коммуналке Михаила, но шеф, кажется, настроился на разговор втроем.
        - Как у нас дела с коммуналкой на Арбате?- спросил он Оксану.
        - Фигово,- бодро ответила Оксана,- ощущение, что это лажа какая-то. По телефону никто не отвечает, а ездить проверять у меня времени не было.
        - Плохо, Оксаночка, очень плохо,- строго сказал Алексей Львович,- как же нам быть?
        На мгновение он задумался и вдруг просиял.
        - Боюсь, что придется обратно отдать это дело Галине.
        - Почему?- спросила Галя. Теперь она вдвойне не хотела этого дела: мало того, что придется опять общаться с Михаилом, еще и получается, будто Оксана не справилась. Оксана была не обидчива, но Галя все равно предпочла бы, чтобы такие истории не отягощали их отношения.
        - Вы его найдете и все выясните,- объяснил Алеша.
        - Как же я его найду, когда телефон не отвечает,- сказала Галя.
        - Так он же какой-то ваш знакомый. Вы подумайте, где вы могли его видеть, узнайте телефон - и вперед!
        На рабочее место Галя вернулась в ярости. Черт, как ее подловили! Не может же она объяснить шефу, что меньше всего на свете ей хочется узнавать телефон Михаила. У Вики она его будет узнавать что ли?
        Галя помнила, как первые несколько дней после их знакомства она была сама не своя. По вечерам долго не могла уснуть, ей все казалось, что она слышит его голос, видит сквозь сон его зеленые глаза, удивительную улыбку. Как ей иногда хотелось позвонить ему, как проклинала она себя, что разорвала записку с его телефоном. Как то ночью, измученная бессонницей, она даже попыталась вспомнить номер: четкие, с нажимом написанные - словно нарисованные - цифры будто стояли у нее перед глазами: но в последний момент ускользали и только резкая завитушка прочно осела в памяти.
        Перед тем, как отдать папку с материалами Оксане, Галя специально заглянула туда: указанный Михаилом телефон был ей незнаком и поэтому ее совсем не удивил рассказ Оксаны. «Наверное, он указал телефон коммуналки, а там сейчас никто не живет,- предположила Галя,- вот в чем дело».
        Однажды, дней десять назад, Михаил позвонил ей на работу. При звуках его голоса все задрожало в груди у Гали. Неимоверным усилием воли она заставила себя сказать:
        - Теперь вашим делом занимается Оксана Соколова,- холодно сообщила Галя,- последние три цифры номера 5-78.
        - А мы ведь уже на «ты»,- глубоким голосом сказал Михаил, словно не слыша ее слов.
        У Гали перехватило дыхание. До боли закусив губу, она сжимала в руке телефонную трубку. Короткая пауза показалась ей вечностью.
        - Записали?- наконец выдохнула она.- Я вас соединяю.
        Щелкнув переключателем подстанции Галя ощутила, как внутри нее что-то рухнуло.
«Все, конец»,- пронеслось у нее в голове.
        Больше Михаил ей не звонил, но, видимо, не звонил он и Оксане, так что теперь Гале придется самой разыскивать его. Конечно самой ей совершенно не хочется заниматься этим делом, но работа есть работа. Шеф сказал - надо делать.
        Неожиданно новая мысль пришла к ней в голову. А что если просто поехать в гости к Наташе Кудрявцевой - она ведь так звала Галю на иркином дне рождения - и как бы между делом получше разузнать о Михаиле? Раз уж ей придется иметь с ним дело, то лучше подготовиться к этому как следует.
        Она быстро нашла наташин телефон в записной книжке и набрала его.
        - Ой, Галочка,- судя по всему, Наташа была искренне рада ей,- что же ты не заходишь?
        - Да я давно хотела, но времени совсем не было,- чувствуя себя последней обманщицей сказала Галя,- а сегодня у меня как раз свободный вечер, так что если ты не против…
        - Замечательно, заходи обязательно,- обрадовалась Наташа,- жалко только, Володя сегодня очень поздно приходит, но ты все равно заходи. Ты знаешь, как проехать?
        Галя взяла ручку и приготовилась записать новый наташин адрес.
        Квартира наташиного мужа находилась в Беляево и Галя изрядно поплутала по окрестностям Профсоюзной улицы, пока нашла нужный дом. Припарковывая машину, она привычно оценила наташино жилище - панельный дом, десять минут от метро - и тут же одернула себя: она ведь не покупать квартиру едет, а в гости.
        - Рада тебя видеть,- приветствовала Наташа подругу,- Вот, познакомься, это Люся, - представила она красивую девочку в нарядном платье,- Люся, скажи тете Гале
«добрый вечер»,- добавила она, обращаясь к дочери.
        - Доблый вечел,- сказала девочка. Букву «р» она не выговаривала, впрочем, как и сама Наташа в школе.
        Девушки прошли на кухню, Наташа разложила на тарелки еду и потушила верхний свет, оставив только бра.
        - Ты Вэйтса любишь?- спросила она Галю, подходя к магнитофону.
        Галя кивнула, хотя не была уверена, что знает, о чем идет речь.
        Наташа чуть слышно включила магнитофон и разлила по бокалам принесенное Галей вино.
        - Ну, за встречу!
        Девушки выпили. Галя почувствовала, что впервые за долгое время расслабляется. Под несшийся из магнитофона негромкий хриповатый голос, чем-то напоминавший Гале Высоцкого, которого любил слушать ее отец, Наташа рассказывала ей, как на последнем курсе МАРХИ она познакомилась с Володей, как они поженились и как она теперь счастлива. Слушая ее, Галя с грустью думала, что такая жизнь навсегда закрыта для нее: и дело не только в больной маме, вечном предмете ее беспокойств и хлопот, но и в людях, которые ее окружают. Она немного завидовала своей старой подруге: насколько интересной, насыщенной жизнью она живет!
        Наташа пошла уложить Люсю, а когда вернулась, словно почувствовав галину грусть вдруг сказала:
        - А ты, Галка, у Иры просто фурор произвела! Ты была там самая красивая, все это признали. Вика потом просто ядом исходила на твой счет. «Где это, говорит, Галка такие деньги зашибает! Квартирами, мол, торгует. Ну-ну».
        Наташа так похоже изобразила злобную Вику, что Галя против своей воли чуть не рассмеялась. Вместе с тем она почувствовала, как растет в ней внутреннее напряжение: именно сейчас они подбирались к тому, ради чего она, собственно, и приехала к Наташе.
        - А как дела у самой Вики?- спросила Галя.- Замуж не собирается?
        - Кто ее знает,- пожала плечами Наташа,- ее не разберешь. Сейчас у нее роман с володькиным приятелем, но Мишку-то под венец на буксире тащить нужно будет.
        - Мишку?- наморщила лоб Галя, словно пытаясь припомнить,- это тот парень с бородой, который с ней у Ирки был?
        - Ну да,- ответила Наташа,- Миша Мещерский, художник. Может, ты о нем слышала. Он принимал участие в нескольких коллективных проектах, вот, к примеру, недавно он и еще двенадцать человек сделали «Разгром и триумф» - такую книжку с графикой и текстами…
        - Да я как-то не слежу за всем этим,- пожала плечами Галя.
        - Ну да, действительно,- улыбнулась Наташа,- это все равно, как если бы ты меня про цены на недвижимость спросила. У меня-то это полупрофессиональное, все-таки дизайнеры и художники - одна тусовка.
        Гале было странно слышать, как кто-то называет Михаила Мишей или даже Мишкой. Он для нее все это время оставался Михаилом - и только сейчас она поняла, что все эти две недели не переставала думать о нем.
        - Так о чем я говорила?- спохватилась Наташа.
        - Про Мещанского, кажется,- подсказала Галя.
        - Мещерского, а не Мещанского,- поправила ее Наташа. Она закрыла дверь на кухню, чтобы дым не шел в комнату, и закурила,- он всегда был первый красавец, сердцеед. У меня даже с ним роман был - ну, до Володи, разумеется. Он парень неплохой, но очень уж ветренный,- Наташа прищелкнула пальцами.- Настоящий донжуан.
        Галя рассмеялась, но ей было невесело. Непонятно почему, она почувствовала злость на Михаила. В самом деле, странно - как будто она приревновала его ко всем тем женщинам, которые были у него. А ведь у самой Гали с Михаилом были в общем-то просто деловые отношения. Галя старалась не вспоминать про поцелуй во дворе. Впрочем, с наташиным рассказом все вставало на свои места: конечно, он решил просто поставить еще одну галочку в свой длинный список. Его улыбочки, приемчики - все это было наверняка отточено до нее на множестве женщин. Хорошо, что она не стала говорить с ним по телефону. А квартирой его пусть займется Оксана. Но для начала все равно нужно было выполнять задание Алеши.
        - Ты знаешь,- словно припоминая сказала она,- кажется, этот Мещерский заходил ко мне на работу, предлагал расселить коммуналку на Арбате. Какой у него телефон?
        Когда Галя полезла в сумку, она вдруг поняла, что пальцы ее дрожат. Достав записную книжку, она открыла ее, будто желая удостовериться, что это тот самый Мещерский, о котором идет речь.
        - 328-9219, - бодро сказала Наташа.
        - Ага, он и есть,- Галя с облегчением захлопнула книжку. Кажется, пронесло, а телефон она запомнила.
        Она подняла глаза. Наташа широко улыбалась, глядя на нее понимающим взором.
«Догадалась»,- мелькнуло в уме у Гали.
        - Нет,- сказала Наташа,- он вообще замечательный. Ты знаешь, когда у нас с Володькой были проблемы с Люсей, он нам очень помог. Честно говоря, он очень добрый, даже странно, что с Викой так долго выдерживает. Она ему, на мой взгляд, не пара.
        - Мне-то что,- с деланным равнодушием сказала Галя,- лишь бы с квартирой не надурил, а так - что с Викой, что с какой другой.
        - Да, конечно,- поспешила согласиться тактичная Наташа.
        Тут как раз появился Володя, и разговор перешел на общие темы. Гале было приятно, что, когда Володя упоминает некоторых людей, которых она встретила на презентации в Планетарии, она сразу вспоминает их: и Гольдмана, в его шапке-«пирожке», и строгого еврейского юношу Сашу Хренера, про которого Володя рассказывал что-то уж вовсе невероятное.
        Через час Галя засобиралась домой.
        - Ты звони обязательно, не пропадай,- напутствовала ее Наташа.
        - Конечно, ты тоже не забывай,- ответила Галя.
        Как только она оказалась на лестнице, она вынула из сумочки записную книжку и быстро, боясь забыть, написала: «Михаил Мещерский - 328-9219».
        Дома она была в начале двенадцатого. Мама уже спала, поэтому Галя, попрощавшись с Антониной Ивановной, взяла телефон на кухню. Еще по дороге она решила позвонить Михаилу из дома, а не откладывать звонок до завтрашней работы. При одной мысли о том, что придется говорить с Михаилом, ежеминутно опасаясь, что не только он, но и Света услышит, как дрожит ее голос, Галя поежилась. Нет, лучше позвонить сегодня, тем более, что художники - как она знала - обычно ложатся спать поздно.
        Она сняла пиджак и повесила его в шкаф, словно пытаясь отсрочить неизбежный момент звонка. Липкая струйка пота стекла между лопаток, сердце стучало тревожно, словно рыба - хвостом об лед.
        - Успокойся,- сказала себе Галя,- это просто деловой звонок.
        Она налила себе кофе и села за стол. Было уже полдвенадцатого, и больше ждать было нельзя. Решительно она сняла трубку и набрала номер. После трех гудков в трубке раздался знакомый голос:
        - Алло!
        - Михаил?- спросила Галя, от волнения забывая все правила телефонного этикета.
        - Да, это я.
        - Добрый вечер,- стараясь быть спокойной, сказала она.- С вами говорят из риэлтерской фирмы «Наш дом».
        - Откуда?- переспросил Михаил.

«Боже мой, он даже не помнит меня!» - мелькнуло в голове у Гали.
        - Из риэлтерской фирмы «Наш дом», по поводу расселения коммуналки.
        - Не помню,- бодро сказал Михаил.
        - Вы были у нас две недели назад,- все больше и больше проваливаясь в черноту отчаяния сказала Галя.
        - У вас в доме? То есть в «Вашем доме»?- знакомые нотки в голосе Михаила стали слышны отчетливее.- Как вы могли подумать, Галочка, что я вас не узнал?

«Да он просто издевался надо мной»,- подумала Галя,- «Совершенно несерьезный человек. Может просто бросить трубку и пусть ему Оксана завтра перезванивает?»
        - И к чему было представляться из вашей дурацкой конторы, когда наш с тобой вечер в «Экс-Арте» и так невозможно забыть?
        Гале казалось, что она видит его улыбку. И опять, опять это бесящий ее мгновенный переход от церемонности к фамильярности, от «вы» к «ты», прямо в одной фразе, не переводя дыхания.
        - Я очень рада, что у вас такая хорошая память,- сдержано ответила она,- но я звоню по поводу коммуналки. Моя коллега Оксана звонила по телефону, который вы оставили и не могла с вами связаться.
        - Вот видите, Галина Андреевна, как хорошо, что именно вы сегодня позвонили мне,- радостно сказал Михаил.- Наверно, вам стоило большого труда узнать мой номер. Может быть, конечно, вы позвонили Виктории Сергеевне и она была так любезна…
        Виктория Сергеевна было имя-отчество Вики. Кровь бросилась Гале в лицо и она с трудом удержалась, чтобы не бросить трубку.
        - А что касается коммуналки, то я все вам объясню,- продолжал Михаил,- вы, Галочка, до скольких завтра на работе?
        - Как всегда - до шести,- сухо сказала Галя, радуясь, что разговор наконец-то перешел в деловое русло.
        - Вот и отлично. Я подойду и все объясню.
        - Я вас буду ждать,- сдержано ответила Галя,- Впрочем, если я буду занята, то вы можете обратиться к Оксане Соколовой.
        - Я,- тихо сказал Михаил,- постараюсь прийти, когда ты будешь свободна. До завтра, Галя. Целую.
        Его голос, всего минуту назад столь саркастический, внезапно потеплел - Галя не знала, что больше задевало ее: та холодность или эта теплота.
        - До свидания,- сказала она и повесила трубку.
        Этот телефонный звонок потребовал от Гали больше сил, чем весь сегодняшний рабочий день. Она вся взмокла, грудь тяжело вздымалась, голова немного кружилась. Неожиданно она почувствовала себя бесконечно счастливой.
        - Это потому, что я свое дело сделала,- сказала Галя себе,- а с остальным пусть Оксана завтра разбирается.
        Но что-то подсказывало ей, что вряд ли ей удастся перепоручить это дело Оксане - и от предчувствия завтрашнего дня почему-то сладко ныло в груди.
        Глава шестая
        На следующий день Галя ехала на работу с особым чувством. Она пыталась убедить себя в том, что просто настала весна и тренькающие звуки капели, весенние ручьи, лакомые до льда, и теплое солнце заставляют ее ощущать себя такой счастливой. В самом деле, не могла же она чувствовать себя такой счастливой из-за ожидания встречи с Михаилом? Что ей до него? Нет, она попробует передать его Оксане - а сама займется другими делами.
        Так говорила себе Галя, но стоило ей представить, как Михаил войдет в ее комнату своим широким шагом, как сядет рядом с ней и поздоровается своим ироничным, наглым, вызывающим тоном,- Галя чувствовала, как перехватывает дыхание и начинает учащенно биться сердце. Что-то неясное тянуло ее к этому мужчине. Никогда раньше она не испытывала ничего подобного. Неужели, спрашивала она себя, Михаил и есть тот зеленоглазый человек, о котором она мечтала всю жизнь? Нет, не может быть, она уже давно не девочка, чтобы верить в сны и предчувствия.
        - О, Галочка, ты сегодня классно выглядишь,- поприветствовала ее Оксана.
        - Не знаю,- пожала плечами Галя,- с чего ты взяла?
        - В глазах у тебя что-то такое…- и Оксана сделала неопределенный жест рукой,- чего раньше я у тебя не замечала.
        - Просто весна,- улыбнулась Галя.
        Она попробовала работать, но мысли ее не могли задержаться ни на чем. Ей пришлось трижды просмотреть список квартир, выставляемых на ближайший аукцион, прежде чем она хоть как-то смогла сосредоточиться. «Это просто весна,- повторяла Галя про себя как заклинание,- просто весна».
        В одиннадцать раздался телефонный звонок. Галя резко схватила трубку:
        - Алле!
        - Доброе утро, Галочка. Зайдите ко мне, пожалуйста,- это был Алексей Львович.
        Сердце бешенно заколотилось у нее в груди. Михаил, наверняка это он. Он же обещал вчера по телефону, что сделает так, что она будет свободна, когда он придет - вот он и сдержал свое слово. Теперь-то ей не удастся переслать его к Оксане. Галя почувствовала злость. Все как будто происходило по заранее придуманному Михаилом сценарию: ей просто не оставляли выбора. Она уже представляла, с какой мерзкой улыбкой он встретит ее в кабинете Алексея Львовича. Что ж, она будет вести себя с ним как будто это самый обычный клиент, никак не поддастся ни на какие его подколки. Она и не подумает играть с ним в его дурацкие игры с именами и именами-отчествами. Если он собирается снова издеваться над ней, то это не выйдет у него.
        Решительным жестом она открыла дверь кабинета. Взгляд ее метнулся к креслу, где она две недели назад увидела Михаила - но кресло было пусто: Алексей Львович был в кабинете один.
        - Проходи, Галочка,- шеф сделал широкий жест рукой.
        Галя села в кресло и Алексей Львович тут же подошел к ней и, став за ее спиной, как бы невзначай положил потную ладонь на шею.
        - Скажи, ты видела список квартир, выставленных на ближайший аукцион?- спросил он.
        - Да, конечно,- ответила Галя, стараясь развернуть кресло и оказаться лицом к шефу.
        - И что ты думаешь по этому поводу?- другую руку Алексей Львович положил ей на плечо и, слегка массируя его, стал спускаться вниз.
        Галя начала излагать свое мнение. Алеша слушал ее, не прерывая своих движений.
        - Вот посмотри,- сказала Галя и, резко встав, подошла к столу,- можно я покажу?
        Взяв чистый лист бумаги и ручку она набросала небольшой план.
        - Очень, очень интересно,- под нос себе говорил Алексей Львович. Лицо его раскраснелось, на лбу блестели капельки пота.
        Когда Галя кончила рассказ об аукционе, Алексей Львович еще раз пристально посмотрел ей в глаза. Потом кинув быстрый взгляд на часы, сказал:
        - Ты знаешь, Галочка, зайди-ка ко мне перед окончанием рабочего дня. У меня есть еще одно дело, а сейчас уже нет времени.
        - Хорошо, Алеша,- ответила Галя.
        Выходя из кабинета она с досадой подумала, что Алеша даже не вспомнил про арбатскую коммуналку. «Может быть не надо было вчера так суетиться?- спросила она сама себя.- Может, все само собой рассосалось бы. Сказала бы Оксане, что телефона не нашла - и все». Впрочем, сделанного уже не воротишь. Галя не только нашла телефон, но и позвонила по нему - и теперь Михаил должен был явиться с минуты на минуту.
        Но время шло, а Михаила все не было. Может быть, он просто забыл об этом? Или, например, вчера вечером у него были гости, он выпил, а с утра ничего не помнил - художники ведь много пьют, она слышала про это. Правда, ни Наташа, ни Володя (единственные ее знакомые, связанные с этим миром) почти не пили, да и те люди, которых Галя видела в Планетарии, не производили впечатления пьянчуг - но не зря же во всех фильмах и книгах художников изображают любителями выпить. Да, любителями выпить и еще - неисправимыми сердцеедами, как раз такими, каким был Михаил, если верить рассказам Наташи. Наверное, он надеялся, что и Галя попадется в его сети - но нет!
        Галя быстро пообедала и вернулась на место. Спросила Оксану, не звонил ли кто - никто не звонил.
        - А кого это ты ждешь?- полюбопытствовала Света.
        - Клиент должен был зайти,- сказала Галя, заранее предчувствуя каскад вопросов.
        - Аааа,- ответила Света,- обычно ты, впрочем, по этому поводу особо не беспокоишься.
        Без четверти шесть Галя поняла, что дальше ждать бессмысленно. Она собрала сумку, на всякий случай сказала Оксане, что будет у шефа и, как обещала, отправилась к Алеше.
        Галя вся кипела от ярости. Целый день пропал зря, а все из-за Михаила. Она целый день прождала его, ничего не сделала, а он даже не позвонил! Разве серьезные люди так поступают? Нет, определенно, правильно говорит Алеша - в России сейчас просто невозможно работать, ни у кого нет ни малейших представлений о деловой этике. Сначала оставляет телефон, по которому никто не подходит, потом обещает прийти и не появляется. Все, надо заставить себя забыть об этом случае, отрезать его от себя…
        Но как можно забыть этот голос, с его причудливыми модуляциями, голос, от которого сладко сжимается сердце и дрожь пробегает по коже? Как можно забыть зеленые глаза, о которых грезилось столько лет? Как можно забыть сверкание его белозубой улыбки, морщинки в уголках глаз, усмешку в голосе?
        Алексей Львович уже ждал ее.
        - Замечательно, что ты зашла, Галочка,- сказал он.- Так устаешь за день, что хочется живого человеческого общения.
        - Да, конечно, сейчас горячая пора,- ответила Галя, садясь в кресло. Она привыкла к тому, что перед особо важными разговорами начальство зачастую долго беседует «за жизнь», и была готова стоически переносить эти разговоры, неотличимые один от другого.
        - С тобой вот, всегда как-то легче становиться,- продолжал Алеша.- Да ты, впрочем, тоже небось устала.
        - Да, немножко,- согласилась Галя.
        - Давай, что ли, выпьем,- вдруг предложил шеф, доставая из шкафчика початую бутылку виски и высокие стаканы. Тут только Галя заметила, что Алексей Львович видимо уже выпил, не дожидаясь ее.
        - Ты знаешь, Алеша, я за рулем сегодня, так что я не пью.
        - Ну символически,- продолжал уговаривать начальник,- ты же хорошо ездишь, да и ехать недалеко, менты не остановят.
        - Хорошо, но только полглотка,- нехотя согласилась Галя.
        Обещанная деловая беседа грозила перейти в долгий разговор, а Галя сегодня действительно чувствовала себя усталой и рада была бы поскорей очутиться дома.
        Темно-коричневая струйка с журчанием полилась в стакан. Галя поморщась, пригубила жгучую жидкость: она не любила виски, предпочитая хорошее вино.
        Алексей Львович допил свой стакан до дна и тут же снова налил.
        - Да ладно тебе, Галка,- сказал он, обнимая девушку за талию,- хрен с ней, с машиной, я тебе такси возьму, пей лучше.
        - Нет, Алеша, я не хочу больше,- Галя попыталась убрать его руку, но он только засмеялся.
        - Обижаешь,- сказал он и, взяв стакан, попробовал насильно влить виски в рот удивленной Гале.
        - Что ты делаешь, Алеша,- возмутилась она, стараясь отодвинуть стакан.
        Виски полилось через край, Галя почувствовала неприятный холод на груди и поняла, что полстакана уже опрокинуто ей на блузку. Ну вот, подумала она, блузка небось испорчена. Резким движением она еще раз оттолкнула алешину руку - стакан вылетел из нее и, упав на стол, со звоном разлетелся.
        - Извини,- сказала Галя.
        Алексей Львович все еще стоял тесно прижимаясь к ней, положив ей одну руку на бедро, а другой - той, в которой только что был стакан,- схватив за плечо. Лицо его побагровело, воздух с шумом вырывался изо рта.
        - У тебя блузка испачкалась,- хрипло сказал он, спуская руку с плеча на коричневое пятно.- Надо застирать.
        С удивлением, переходящим в ужас, Галя увидела, как он пытается расстегнуть ей пуговицу. Его толстые, поросшие рыжим волосом пальцы, дрожали.
        - Алеша, ты что, сейчас собираешься ее застирать?- стараясь превратить все в шутку, спросила Галя.
        - А почему нет?- ответил он, продолжая возиться с пуговицами и одновременно вцепившись другой рукой в галино бедро. На ее счастье, он был наверное уже достаточно пьян и поэтому пуговка все время выскальзывала из его увенчанных массивными золотыми кольцами пальцев.
        - Алеша, перестань немедленно,- Галя почувствовала, как ее охватывает паника. Звать на помощь было некого: рабочий день кончился и они были вдвоем в офисе, Да и если бы кто-то и услышал ее крики - вряд ли бросился бы в кабинет всемогущего шефа, чтобы выяснить, что там происходит.
        Мокрые губы Алеши шарили по галиному лицу. Отвращение поднималось в ней густой волной. Внезапно резким движением она схватила мужчину за волосы и дернула назад. От неожиданности Алексей Львович выпустил ее из своих рук. Отскочив в сторону, Галя сквозь слезы, прошипела:
        - Подлец!- и с размаху залепила ему пощечину.
        Резкий звук как будто остановил ее шефа. Он замер посередине комнаты, с изумлением глядя на Галю. Этого минутного промедления было для нее достаточно, схватив сумку, она бросилась вон из кабинета.
        Рыдания душили ее: конечно она знала, что очень часто начальство пытается воспользоваться беззащитностью зависящих от него девушек, особенно в коммерческих структурах. Она даже неоднократно слышала различные истории о соблазненных или даже изнасилованных секретаршах и машинистках. Но одно дело - слышать про кого-то другого, и совсем иное - самой едва не стать жертвой подобного кошмара. Галя чувствовала то, что может чувствовать человек, всю жизнь читавший о каннибальских обычаях дикарей и вдруг после авиакатастрофы попавший прямо в стойбище людоедов. Чувство ужаса от только что пережитого увеличивалось от ощущения нереальности произошедшего. Разве она подавала когда-либо повод подумать, что ее можно так легко соблазнить? Разве она вела себя развязано, как, к примеру, ведет себя иногда Оксана? Нет, никогда. За что же она оказалась ввергнута в этот кошмар?
        И Алеша, Алеша, как он мог так поступить? Ей казалось, что они хорошие друзья, а теперь, теперь, как он будет смотреть ей в глаза, когда протрезвеет? А она - ему? Галя тихо всхлипывала. Она схватила свой плащ, одиноко висевший в уже закрытом гардеробе, и уже собиралась выйти на улицу, как вдруг увидела Свету, поднимающуюся по лестнице.
        Встреча со своей коллегой вовсе не входила в галины планы. Она отскочила в сторону и спряталась за колонной. Не заметив ее, Света стремительно взбежала на второй этаж. Галя захотела умыться, но решила, что лучше сначала сядет в машину и уже там приведет себя в порядок: Света с минуты на минуту могла появиться опять. С грустью поглядев на испорченную кофточку и застегнув плащ, чтобы скрыть пятно, Галя вышла на улицу.
        Сегодня «девятку» ей удалось припарковать только за углом. Быстрым шагом она пересекла двор особняка, буквально чувствуя лопатками взгляд из алешиного кабинета, и свернула за угол.
        Небрежно облокотясь на крыло ее машины стоял Михаил Мещерский. В руке он вертел темно-алую розу на длинном стебле, а на губах его играла улыбка, постепенно исчезавшая по мере того, как он рассматривал заплаканное галино лицо.
        Глава седьмая
        Увидев Михаила, Галя остановилась как вкопанная. За последние полчаса она совершенно забыла о том, что ждала его весь день. И вот теперь они встретились. Но - боже мой!- в каком она была виде. У Гали хватало воображения представить, как она выглядит со стороны: размазанная по щекам косметика, заплаканные глаза, растрепанные волосы. В таком виде она не хотела бы попасться на глаза никакому мужчине - но меньше всего Михаилу. Вот уж будет о чем им с Викой посплетничать! Да, Вика сполна получит компенсацию за ирин день рожденья!
        Галя постаралась выглядеть независимой, будто в ее виде нет ничего необычного.
        - Добрый день,- сказала она.
        - Скорее, добрый вечер,- ответил Михаил. Вопреки обыкновению в его тоне не было усмешки; скорее, странная теплота.- Я уже отчаялся ждать тебя. Говорила, что работаешь до шести, а сейчас уже полседьмого.
        Галя сомнамбулическим жестом взяла из его рук розочку.
        - Спасибо.
        - Не стоит благодарности. Как только я увидел тебя, я сразу подумал, что к твоим волосам должен пойти этот темно-алый цвет.
        Галя слабо улыбнулась. Уже не первый раз, когда она слышала от Михаила приветливые слова, она пугалась, подозревая какой-то подвох. Но сейчас она чувствовала себя такой беспомощной после перенесенного потрясения, что с благодарностью оперлась на предложенную ей руку. Будь что будет, даже если он смеется над ней, она сделает вид, что не замечает его насмешек.
        - Извините, мне надо привести себя в порядок,- и Галя решительно шагнула к машине.
        - Я думаю,- сказал Михаил,- вам лучше зайти в кафе и там воспользоваться туалетом, если вы позволите мне дать этот совет.
        Галя вспыхнула. Опять! Опять этот гордый, высокомерный тон! И как раз тогда, когда она расслабилась, когда она почти готова была поверить ему.
        Впрочем, глянув в зеркальце, Галя вынуждена была признать его правоту: действительно, без воды здесь не справиться. Можно было, конечно, сразу уехать домой, но было как-то невежливо уехать, не поговорив с Михаилом: тем более, что он специально ждал ее. К тому же, ей нужно было прояснить вопрос с коммуналкой: в противном случае пришлось бы еще раз звонить и договариваться о встрече. Впрочем, возможно на всей ее работе после сегодняшнего можно поставить крест: наверное, ей придется уволиться из «Нашего дома». Впрочем, решила Галя, все это можно обдумать потом. Если не завтра, как Скарлетт, то хотя бы сегодня вечером, тем более, что на этот раз она не даст увести себя ни на какую презентацию.
        - Вы правы,- сказала Галя,- только где здесь кафе?
        - Никаких проблем,- откликнулся Михаил,- я знаю эту часть города как родную.
        Быстро подхватив ее под руку, он пошел назад. Как и в прошлый раз, от прикосновения его руки у Гали захватило дух. Мышцы на ногах напряглись, словно желая удержать ее тело в равновесии. Ей казалось, что волосы у нее на затылке слегка приподнялись, как в сильном электрическом поле. Чтобы не упасть, она еще сильнее вцепилась в руку Михаила.
        Они свернули за угол и снова оказались перед особняком «Нашего дома» и Галя как раз успела заметить, как Света садится в свою машину. Инстинктивно она прижалась к Михаилу, словно стремясь скрыться от чужих глаз за его спиной. Теперь она лучше смогла разобраться в своих чувствах: от Михаила исходил не только странный ток, заставлявший ее вздрагивать, но также редкостное ощущение защищенности и силы, подобного которому Галя испытывала разве что в детстве, когда гуляла со своим отцом.
        По дороге Михаил молчал, и Галя была благодарна ему за это. Она пребывала в слишком расстроенных чувствах, чтобы найти в себе силы, необходимые для разговора с ним. Они довольно быстро добрались до небольшого кафе, Галя зашла в туалет, а ее спутник остался в маленьком зальчике. Вымыв лицо и приведя в порядок прическу, Галя задумалась. Кажется, она опять попала в ловушку. Сейчас она выйдет, и выясниться, что Михаил уже заказал бутылку шампанского, так что ей из вежливости придется сидеть с ним. Опять вместо деловой встречи получится какое-то свидание. А сегодня ей меньше, чем когда-либо хотелось свиданий. Накрасив ресницы и подправив рисунок губ, Галя глянула на себя в зеркало. Пережитое волнение только придало дополнительного очарования ее лицу, глаза блестели молодо и задорно, светлые волосы подчеркивали линию скул. Да, теперь она была готова к любым разговорам.
        Внезапно она вспомнила про испорченную блузку. Да, с идеей сидения в кафе придется распроститься. Сидеть не снимая плащ как-то странно, да и неудобно, а снять плащ, увы, нельзя. Она постаралась хотя бы немного отмыть пятно - стало получше, но все равно показаться в таком виде на людях нечего было и думать. Ну что ж, придется решительно отказаться от шампанского, которого ей предложит Михаил, и, извинившись, уехать домой. Как раз по дороге к машине они смогут обсудить все деловые вопросы. А дальше Михаил может отправляться к Вике.
        Приняв решение, Галя почувствовала облегчение, но мысль о том, что, возможно, она видит Михаила в последний раз, почему-то навевала на нее грусть.
        Застегнув плащ, она вышла из туалета. Михаил сразу поднялся из-за столика и подошел к ней.
        - Отлично,- сказал он,- а я уже думал, что вы как в детективе удрали через черный ход. Пойдем.
        Михаил, решительно взяв ее под руку, направился к выходу из кафе. Галя опять испытала легкое чувство разочарования оттого, что не смогла предугадать его следующий ход. «Неужели он сейчас отведет меня к машине и на этом все кончиться?» - подумала она.
        - Так что там у вас с коммуналкой, собираетесь вы ее продавать или нет?
        Михаил улыбнулся.
        - А зачем вам это?- вдруг спросил он.
        - То есть как зачем?- опешила Галя,- это моя работа.
        - Я понимаю,- в голосе Михаила опять послышались снисходительные нотки,- вот я и спрашиваю: зачем вам такая работа, что даже после конца рабочего дня вы не можете говорить ни о чем другом?
        Галя хотела ответить ему, что ей нужны деньги, что у нее больная мать, что без этой работы она пропадет, но удержалась. Еще не хватало разоткровенничаться с этим, в общем-то чужим, мужчиной.
        - Мне это интересно,- с вызовом ответила она.
        - Это здорово,- совершенно серьезным тоном ответил Михаил,- впервые вижу человека, которому интересно торговать чужими квартирами. Впрочем, о вкусах не спорят.
        Галя сжала кулаки. Он опять смеется над ней! Ну ладно, она тоже не останется в долгу:
        - Я же вас не спрашиваю, почему вам нравится рисовать!
        - Как раз на этот вопрос ответить довольно просто. Видите ли, Галя, в условиях современного кризиса фигуративности и изобразительности вообще, в длящуюся уже какое десятилетие эпоху хэппенингов и перформансов, мне представляется довольно интересной некая концептуализация живописного мастерства, которой я занимаюсь.
        Михаил сказал эту безумную фразу, не останавливаясь ни на минуту, негромким, проникновенным тоном, будто на самом деле пытаясь ответить на галин вопрос. Ошарашенная, Галя замолчала. Она не сомневалась, что все сказанные Михаилом слова имеют смысл, более того - что все они, взятые вместе, тоже что-то означают, но выяснять сейчас что, было совершенно невозможно. Она закусила губу.
        - Что ж,- сказала она,- тарабарщина входит в набор ваших донжуанских инструментов?
        - Что вы, Галина Андреевна, какие еще инструменты? А тарабарщина - это у меня профессиональное. Впрочем,- добавил он, вдруг сворачивая в какой-то двор,- мы уже пришли.
        Только тут Галя сообразила, что вместо того, чтобы выйдя на Трубную повернуть к особняку «Нашего дома», Михаил свернул на Петровский и теперь они стояли в каком-то странном дворе. Посреди двора возвышалась непонятная конструкция, а из окон соседних домов доносились странные звуки, которые трудно было назвать музыкой.
        - Это вы, наверное, пришли,- сказала Галя.- А я собираюсь домой.
        - Ну,- улыбнулся Михаил,- мы же еще не обсудили все деловые вопросы, а у меня здесь дела. Хочешь - пойдем со мной, а нет - так подожди во дворе. Часок-другой.
        И он широким жестом обвел двор. Ни малейшего желания оставаться здесь в одиночестве у Гали не было, поэтому она спросила:
        - А что это?
        - Это?- удивился Михаил,- а вы не знаете? Это петлюровский сквот.
        Галя посмотрела на него непонимающим взглядом.
        - То есть официально это называется, если я не ошибаюсь, «Заповедник искусств» на Петровском бульваре. А в просторечье - Петлюра, так сказать, по имени основателя.
        - Какой Петлюра? Который в гражданскую войну?- все еще не понимая переспросила Галя.
        - Да нет, украинский художник, который несколько лет назад поселился с друзьями в доме, предназначенном под снос - такое поселение и называется «сквот»,- и превратил это в такую галерею, или еще что-то… В общем сама увидишь.
        - А что это за звуки?
        - Сегодня, если я не ошибаюсь, открытие экспериментального видеофестиваля, то есть, точнее, фестиваля экспериментального видео. Это такая модная область в современном искусстве. Уже лет тридцать модная. Со времен Нам Джун Пайка и Маклюэна.
        Галя хотела спросить, кто такой этот Нам (или следовало спросить «кто такая…»?), но решила, что пора перестать задавать вопросы, поскольку каждый новый ответ вводил еще пару незнакомых ей слов. «В конце концов,- вспомнила она наташины слова,- если бы мы пришли на переговоры по недвижимости, то Михаил понял бы еще меньше». Подумав так, она успокоилась и решила просто смотреть по сторонам.
        На втором этаже холодного здания в разных комнатах стояли телевизоры и компьютерные мониторы. Иногда по ним действительно шло что-то, напоминающее настоящий видеофильм, но чаще либо менялись одна за другой картинки и фотографии как на слайдах, либо вообще была только одна картинка, сопровождаемая закадровым текстом. При полной бессмысленности всего происходящего в этом чувствовалось какое-то странное очарование.
        Михаил недовольно морщился, иногда, напротив, восхищенно замирал, а чаще здоровался с какими-то людьми, часть из которых Галя, наверное, уже видела в Планетарии, но в царившей здесь полутьме не могла узнать. Все происходящее погрузило ее в какое-то странное оцепенение. Проблемы, волновавшие ее еще полчаса назад, отошли на задний план. Она как будто забыла про скандал с шефом, неизбежно ждущие ее неприятности, предстоящий аукцион, расселение коммуналок - удивительное спокойствие снизошло на нее. Изредка касаясь в толпе руки Михаила, она ощущала флюиды уверенности, исходившие от него. Она чувствовала себя спокойной и уверенной - она уже не помнила, когда за последние годы с ней было такое. Казалось, вернулось детство и она снова в гостях, где разложено множество интересных вещей, часть из которых, наверное, игрушки, но она не знает, как в них играть.
        В одной из комнат Галя увидела монитор, на экране которого переливался и мелькал спиральный узор. Неожиданно, она остановилась и не отрываясь стала смотреть на него. Множество цветов закручивались в неимоверное число спиралей, но все это движение не было хаотичным, наоборот, в этом чудился какой-то особый порядок. Галя почувствовала, что у нее легонько закружилась голова, а по всему телу прошла сладкая дрожь. Это было действительно чудесно.
        Подошедший сзади Михаил обнял ее за плечи. Ей было приятно ощутить тепло его тела, она нашла его руку и пожала ее в полутьме. Гале казалось, что так они могут стоять бесконечно. Она не знала, сколько прошло времени, до тех пор, пока Михаил, нагнувшись, не прошептал:
        - Пойдем, потанцуем.
        Как зачарованная Галя пошла за ним, не спрашивая, куда. Они снова спустились во двор, где за прошедшее время соорудили что-то вроде дискотеки. Было прохладно и Галя подумала, что ей - да и никому из ее знакомых - в голову бы не пришло устраивать танцы на ночном весеннем морозце. Однако все находящиеся здесь воспринимали это как нечто естественное и Галя с Михаилом присоединились к танцующим.
        Галя всегда любила танцевать и с удовольствием танцевала на вечеринках. Впрочем, так как сегодня, ей не приходилось танцевать никогда. Удивительная энергия, исходящая от Михаила, словно перелилась в ее тело. Она не отрываясь смотрела на его фигуру, то приближающуюся к ней, то отлетающую назад, на его сильные руки, скользящие в морозном воздухе и, вдруг, касающиеся ее плеч. Эти прикосновения каждый раз заставляли ее вздрагивать, сливаясь с музыкальной фразой в судорожном движении. Ей казалось, что она могла бы танцевать так до утра. Обнявшись с Михаилом в медленном танце, Галя прошептала ему на ухо:
        - Это удивительно… Спасибо.
        Он ничего не сказал, только провел рукой по ее напряженной спине - и она еще крепче прижалась к нему.
        Поздно ночью они возвращались по бульварам к ее машине. Михаил нежно обнимал ее за плечи и Галя шла, как во сне. Их шаги гулко раздавались в морозном воздухе.
        - Так холодно,- сказала Галя,- не вериться, что уже март.
        - Весной по ночам всегда так,- ответил Михаил,- по-моему, это самое красивое время года. Посмотри - улицы совсем пусты, залиты ярким, каким-то потусторонним светом луны, то, что растаяло за день, уже снова замерзло…
        - Да, это прекрасно,- согласилась Галя.
        Они дошли до особняка «Нашего дома» и Галя подумала, что сейчас, ночью, он кажется даже каким-то зловещим, словно от него исходит непонятная угроза. И тут она вспомнила, что так и не поговорила с Михаилом о его коммуналке.
        - Послушай,- мягко сказала она, боясь опять разозлить его,- извини ради бога, но как там с коммуналкой, Михаил?
        - По-моему уже можно Миша,- царственно сказал он, протягивая ей руку словно для знакомства.
        Пожимая его большую сильную ладонь, Галя вспомнила, как всего в нескольких метрах отсюда - в офисе - она впервые прикоснулась к его руке, когда он подавал ей папку.
        - Так что там с коммуналкой, Миша?
        - Нет никакой коммуналки, Галя,- спокойно ответил он.
        - То есть как нет?
        - То есть она, разумеется, есть, почему бы ей не быть, но только никто не собирается оттуда расселяться. Во всяком случае в этот «Ваш дом».
        Галя остановилась в изумлении. Старые подозрения ожили в ней с удвоенной силой.
        - То есть ты обманул всех?
        - По-моему,- улыбнулся Миша своей привычной улыбкой,- в конце концов получилось неплохо, неправда ли, Галочка?
        И он осторожно взял ее рукой за подбородок, подняв ее лицо.
        - Лжец!- крикнула она и, оттолкнув его, бросилась бежать. Ей казалось, что он вот-вот догонит ее, но, добежав до машины, она увидела, что Миша неподвижно стоит там, где стоял. Галя заколебалась - внезапно ей захотелось броситься к нему и извиниться за свою вспышку, но в этот момент он сказал:
        - На этот раз у меня нет ключей от твоей машины, поэтому, чтобы вернуться за поцелуем, тебе придется придумать предлог самой.
        В ярости Галя вскочила в машину и резко тронула с места. В зеркальце заднего вида она видела, как Михаил поднял руку в ироническом прощальном жесте - и затем скрылся за поворотом.
        Глава восьмая
        Никогда еще Галя не чувствовала себя так плохо, как утром следующего дня, когда она ехала на работу. Впереди ее не ждало ничего хорошего. История с коммуналкой оказалась дурацким розыгрышем, непонятно, для чего устроенным (Галя подозревала, что здесь не обошлось и без Вики. Впрочем, вряд ли им удастся так уж надсмеяться над ней), на работе ее ждал Алексей Львович, с которым после вчерашнего она и так не знала, как заговорить, тем более - о накрывшейся арбатской коммуналке, на которую он возлагал такие надежды.
        Проезжать мимо того места, где они вчера расстались с Мишей, было просто физически больно. Слишком хорошо Галя помнила, как всего за минуту до ссоры была счастлива. Слезы навернулись ей на глаза. Сжав губы, она заставила себя прекратить - достаточно и того, что она прорыдала всю ночь.
        Первой, кого она увидела на работе, была Света.
        - Привет, Галочка,- игривым тоном сказала она.
        - Доброе утро,- стараясь подавить раздражение, ответила Галя.
        - Как арбатская коммуналка?
        Галя застыла. Это было как удар в лицо, сразу, стоило ей переступить порог офиса. Закусив губу, она ответила:
        - Оксана была права, полная лажа.
        - Может быть,- все тем же сладким голосом продолжала Света,- тебе надо было отдать это дело мне?
        - Дела-то там никакого и нет,- примирительно сказала Галя,- я же говорю: пустышка.
        - Тебе видней,- и, недовольно хмурясь, Света удалилась.
        Галя села за рабочий стол и попыталась сосредоточиться. Мысли, однако, разбегались, а точнее - вертелись вокруг одного и того же. Миша и Вика, коммуналка и Алеша, слезы вечерние и слезы ночные.
        В одиннадцать случилось давно ожидаемое: позвонил Алексей Львович и официальным тоном попросил зайти к нему. Приготовившись к худшему, Галя взяла папку с документами и пошла.

«Ну,- размышляла она по дороге,- выгнать он меня не выгонит: не за что, да и работник я одна из лучших. А выгонит - так я в любую другую фирму устроюсь, хоть в
„Рафаил и Адам“, хоть в „Лермонт“ - меня там в общем знают и всегда будут рады видеть. Квалификация,- успокаивающе подумала Галя,- вот то, что стоит любых денег».
        На этот раз Алексей Львович восседал в своем кресле во главе стола, внимательно изучая поверх галиной головы огромную хрустальную люстру.
        - Садитесь, Галина Андреевна,- сказал он.
        Внезапно Галя поняла, что после общения с Мишей перестала бояться своего имени-отчества, как это было все эти годы. Она вспомнила вчерашнее, и вдруг ей стало смешно - контраст был слишком разителен: то «Галочка», то «Галина Андреевна». То, что было у Миши так вызывающе и маняще, то у Алеши выглядело глупым и самоуверенным. Достаточно было сравнить одного с другим, чтобы почувствовать, что власть - нечто большее, чем деньги и возможность карать и миловать.
        Она села.
        - Расскажите мне про арбатскую коммуналку,- холодно попросил Алексей Львович.
        - Надо признать, Алексей Львович,- начала Галя, решившая не оставаться в долгу,- что Оксана была права. Этот Мещерский просто безответственный человек. Никто в этой коммуналке не собирается расселяться.
        - Откуда вам это известно?- буркнул шеф.
        - Я связалась с ним и он сам мне признался в этом,- честно сказала Галя.
        - Как вы с ним связались?

«Это начинает напоминать допрос»,- подумала Галя и, внутренне улыбаясь, ответила:
        - Я узнала его телефон у подруги, позвонила и поговорила.
        - Вот как,- Алексей Львович забарабанил унизанными перстнями пальцами по столу.
        Галя молчала.
        - А мне кажется, что дело было совсем иначе. Мне кажется, что вы, Галина Андреевна, решили поправить свое материальное положение за счет фирмы и сепаратно во Внерабочее время, встретившись с Мещерским, договорились напрямую свести его с потенциальными покупателями его квартиры.
        Это был бред. Любой человек, мало-мальски понимающий в квартирном бизнесе, сказал бы, что это собачья чушь. Частному лицу, не имеющему зацепок в муниципалитете, паспортном столе, БТИ и т.д., потребовался бы год напряженной работы, чтобы провернуть такую операцию. И скорее всего за это время вся цепочка пять раз распалась. Кроме того, даже если бы Гале удалось это - денежный выигрыш не стоил затраченных усилий: работая вместо этого в «Нашем доме» она гарантировано получила бы больше денег. Подобную версию мог предложить только безумец. Но Алексей Львович не был безумцем и поэтому Галя на секунду запнулась, не зная что возразить ему.
        - Я вижу, вам нечего сказать?- триумфально произнес он.
        - Мне есть что сказать,- раздраженно сказала Галя,- и я это скажу, потому что, мне кажется, вы поймете только то, что я скажу. Так вот, не пудри мне мозги, Алеша. Все то, что ты сказал - чушь, и ты сам знаешь почему. В это не поверит ни одна живая душа в «Нашем доме». А то, что ты от меня хочешь получить - этого не будет,- Галя победоносно улыбнулась и добавила,- скорее я уволюсь.
        Алексей Львович побагровел. Казалось, сейчас его хватит удар. Глаза его сверкали неприкрытой злобой: никто еще не решался перечить ему в глаза.
        - Ну, так легко уволиться тебе не удастся,- сквозь зубы сказал он.
        - Пока я и не собираюсь,- в тон ему ответила Галя. Она уже находила удовольствие в этой пикировке. Война - так война, а там будь что будет. Храбрость отчаяния овладела ей.
        - А пока об увольнении речь и не идет,- сказал Алексей Львович.- Речь идет о наказании: ты можешь забыть о повышении, можешь забыть о премии и помни - через некоторое время я могу пересмотреть условия твоего договора. Так что будь паинькой. А теперь иди и подумай.
        - До свидания, Алексей Львович,- холодно сказала Галя и вышла из кабинета.
        Чем он вздумал ее пугать? Не даст премии, не будет повышения - она уйдет отсюда. Конечно, он попробует ей помешать, растрезвонит на весь мир про якобы совершенное ей нарушение деловой этики, но никто не поверит в эту чушь. Тем более, что ей тоже есть что рассказать - и ее история правдивей, чем его!
        Конечно, жаль неполученной премии, деньги были бы сейчас очень кстати: услуги врачей все дорожают. Их, впрочем, тоже можно понять - говорят, на Западе медицина еще дороже. А цены в магазинах, говорят, даже ниже. Вот здесь врачам и приходится поднимать цены. Сегодня, например, днем должна прийти Любовь Петровна - врач-кардиолог, с которым частным образом договорились, чтобы она осмотрела на дому галину маму - не везти же ее в таком состоянии в кардиоцентр, вот и приходится платить. Так что премия бы не помешала. Ну ладно, решила Галя, и так что-нибудь придумаю.
        Она сама не решалась признаться себе в том, что вся история с шефом потеряла для нее всякую важность, потому что гораздо больше ее волновала вчерашняя ссора с Мишей. Почему она так вспылила? Ведь, может быть, Миша вовсе не хотел разыгрывать ее и Вика была тут вовсе ни при чем. Может быть, он на самом деле планировал расселить эту коммуналку, а потом что-то сорвалось и ему было стыдно в этом сознаться. Конечно, наверное, так и было, Галя хорошо представляла себе, какой он гордый, как за усмешкой прячет нежную ранимую душу. Она снова вспомнила его зеленые глаза, которые умели быть такими теплыми и полными любви - и одно это воспоминание вытянуло за собой все остальные: полумрак, озаряемый светом мониторов, танцы под открытым небом, ночная прогулка по Москве, похрустывающий под ногами лед… Может быть, надо позвонить ему, поговорить с ним, объясниться? Но нет, довольно она унижалась, она уже звонила ему, теперь его черед. Если бы Галя не помнила мишиного телефона наизусть, она бы вырвала листок из записной книжки и разорвала его, как однажды уже порвала бумажку, оставленную ей Мишей.
        При воспоминании о бумажке, просунутой в брелок ключей, Галя вдруг вспомнила их поцелуй - единственный, первый и последний, вспомнила обидные слова, которые он кинул ей в лицо вчера вечером,- и решимость не звонить самой только окрепла в ней.
        Галя сидела за своим столом, ничего не видя и витая мыслями где-то далеко. Так ее и нашла Оксана.
        - Что пригорюнилась,- спросила она.
        - Да тут неприятности со Львовичем,- призналась Галя,- не знаю даже как сказать.
        - Ну, этого следовало ожидать,- сказала Оксана,- глаз-то он на тебя давно положил, я все ждала, когда перейдет к действиям.
        - Вчера и перешел,- горестно кивнула Галя.
        - И как - успешно?- оживилась Оксана.
        - Нет, совершенно безуспешно.
        - Значит обломала мужика. Ну, круто. Молодец, девка. Теперь зато жди неприятностей.
        - Уже дождалась,- грустно улыбнулась Галя и рассказала Оксане о сегодняшнем разговоре с шефом.
        - Ах сволочь,- возмутилась та,- я в свое время так и чуяла, что в случае чего до такого дойдет. Так что мне спокойная жизнь дороже, я не такая гордая, пусть подавится.
        Галя непонимающе уставилась на Оксану.
        - Чего смотришь?- тряхнула та рыжей шевелюрой,- Не знала что ли? Я-то думала, вся контора следит с кем я сплю.
        - Я не слежу,- ответила ошарашенная Галя.
        - Да ты у нас честная,- согласилась Оксана,- любителей подглядывать тут и без тебя хватает. Только пукнешь - уже донесут куда надо.
        И Оксана махнула рукой в сторону кабинета Алексея Львовича.
        - А главная сука тут - Светка. Я уверена, про то, что ты с Мещерским встречалась, она стукнула.
        - Действительно,- удивленно согласилась Галя,- она же нас вчера видела, как я могла забыть?
        Она вспомнила, как прижималась к Мише, когда Света садилась в машину: воспоминание о тепле его тела было острым, почти невыносимым. «Он никогда больше не позвонит», - с ужасом поняла она.
        Глава девятая
        Вечером, придя домой и разговаривая с Антониной Ивановной, Галя то и дело посматривала на телефон, ожидая звонка от Миши. Но телефон молчал, а Антонина Ивановна тоже не говорила ничего утешительного:
        - Я должна вас огорчить, Галочка. Сегодня днем приходила Любовь Петровна. Она сказала, что надо быть с мамой очень осторожной: от пережитых волнений начало сдавать сердце. Она сказала, что, возможно, у Ольги Николаевны уже были микроинфаркты, оставшиеся незамеченными.
        Галя тяжело вздохнула. Правильно говорят в народе: беда никогда не приходит одна. Теперь еще и это… Впрочем, она и так старалась не очень волновать маму, рассказывая ей только радостные новости. Теперь придется следить за этим особо.
        Антонина Ивановна попрощалась и ушла и Галя осталась вдвоем со спящей мамой. Взяв телефон в комнату, она поставила его под кровать и улеглась, все еще ожидая звонка.
        Но сон не шел к Гале. Вдруг она испугалась, что выдернула ненароком телефонную вилку, когда несла в комнату аппарат. Она снимала трубку, но ровные гудки показывали, что телефон исправен. Еще и еще раз Галя прокручивала в уме события последних дней: ночной звонок Мише, их встречу, проведенный вместе вечер. Все было так прекрасно, к чему ей надо было только заводить этот дурацкий разговор о квартире?

«Впрочем, что могло бы быть дальше?» - спросила Галя себя. Предположим, они встретились бы еще несколько раз, она созналась бы ему в своей любви, а потом что? После страстных поцелуев или даже - Галя не была настолько уверена в себе - после интимной близости, что потом? Брак? Но какой может быть между ними брак, если он, Миша, художник, а она - квартирный маклер, как называлось это десять лет назад. Выйти замуж, чтобы содержать не только больную мать, но и мужа? Нет, это было не по ней. Мужчина, за которого я могу выйти замуж, повторяла сама себе Галя, может быть только мужчиной моего круга. В старину их союз назвали бы мезальянсом.
        Но чем больше она пыталась убедить себя в этом, тем острее она понимала, что это не он - не ее круга, а она - не его. Странно было подумать, что Миша не сможет прокормить себя, что ей придется содержать его. Он был слишком сильным, слишком гордым мужчиной, чтобы с этим смириться. Но много ли денег сможет заработать художник? Впрочем, что говорить о деньгах! Можно подумать, что Миша добивается ее руки, а не она плачет ночью, ожидая его звонка. Как она может рассуждать о мезальянсе, когда ему, Мише, всегда будет из кого выбирать себе спутницу жизни, а вокруг нее всегда будут роиться только бездушные Алексеи Львовичи. При воспоминании о его вчерашних ласках Галя содрогнулась от омерзения. И словно эхо всплыл мишин поцелуй. Одна память о нем могла свести ее с ума. Закусив до крови губы, Галя старалась не плакать, но больше обманывать себя было нельзя - она отдала бы все на свете за его звонок.
        Но телефон молчал, а сон все не шел к Гале.
        Но в эту ночь не спала не одна Галя. Ее школьная подруга Наташа Кудрявцева тоже не могла сомкнуть глаз. Она чувствовала, что допустила большую ошибку и не знала, как ее исправить.
        А все началось с того, что, придя вчера вечером домой, Володя, рассказывая ей о фестивале, который Вадик Мышкин делал у Петлюры, забыл сказать, что встретил там Мишу Мещерского. В этом, конечно, не было ничего необычного - Миша иногда захаживал к Петлюре - так что можно было бы вовсе забыть об этом. Но, к несчастью, Володя не забыл, а вспомнил, и вспомнил не вовремя.
        Ворочаясь с боку на бок, Наташа пыталась восстановить последовательность событий. Сегодня вечером, еще до возвращения Володи, к ней зашла Вика Смирницкая. Они были подругами еще со школы и Вика частенько заходила к Наташе когда на полчасика, а когда и на весь вечер. Старый друг лучше новых двух и поэтому Наташа терпела вздорный викин характер и была даже рада ее видеть.
        А характер у Вики ухудшался с каждым годом: вроде все было у нее хорошо - и работа, которая ей нравилась, и деньги, и «личная жизнь» - но с каждым годом Вика становилась все злее и злее, словно она кому-то завидовала и сама не могла понять кому. Может быть, дело было как раз в ее «личной жизни» - бурной, но беспорядочной. И хотя она говорила, что ей нравиться так жить, Наташе как-то не верилось в то, что девушка может быть счастлива случайными, непродолжительными связями. Для самой Наташи идеалом всегда была семья - и как же она была счастлива, когда этот идеал стал реальностью! Вика, напротив, всегда говорила, что хочет сохранить свою свободу и потому не желает выходить замуж.
        И ее возлюбленные были ей под стать - взять, к примеру, Мишу Мещерского: вот уж человек, который дорожит своей свободой больше всего на свете! Кому, как не Наташе знать об этом - ведь сколько бы он ни говорил ей четыре года назад, что любит ее, как только речь заходила о браке, Миша сразу мрачнел и уходил от ответа. Это и еще Мишины бесконечные измены страшно мучили тогда Наташу. И потому, когда появился Володя - может быть, не такой блистательный, как Миша, но добрый и честный,- Наташа согласилась стать его женой. И не было ни дня за все эти годы, когда бы она пожалела о своем выборе! Тем более, после того, как у них появилась Люся, их солнышко, любимая доченька. Хотя иногда, вспоминая о Мише, Наташа жалела, что все так окончилось - ей казалось, что в нем есть много того, о чем он и сам не подозревает. Что ж, она не сумела раскрыть в нем спрятанные душевные богатства - и ей грех роптать. Может быть какая-нибудь другая девушка сможет сделать это, но, по правде говоря, Наташа сомневалась, что это может оказаться Вика: уж слишком резкой и иногда даже жестокой была она.
        Последнее время Вика была недовольна тем, как складываются их отношения с Мишей. Вот и в этот раз она почти с порога начала жаловаться подруге:
        - В последнее время он редко видится со мной, словно избегает,- рассказывала Вика,- зная его характер, я побаиваюсь, не появилась ли у него другая девушка. Ты же знаешь Мишку, его только помани.
        Наташа чувствовала, что во многом Вика сама виновата в том, что происходит у них с Мишей, но промолчала. С Викой было бесполезно спорить, и в их беседах Наташа старалась просто слушать, предоставляя подруге выговориться всласть.
        Когда они уже почти кончили говорить о Мише, появился Володя. Сняв куртку и ботинки, он прошел на кухню.
        - Ух, как у вас тут тепло,- радостно сказал он,- а я замерз как собака. Какие холода, не скажешь что весна.
        - Ну, днем вполне тепло,- сказала Вика.
        - Днем - да,- согласился Володя,- а ночью - дубняк полный.
        Володе налили горячего чаю и он спросил:
        - Ну о чем вы тут сплетничали?
        - О твоем друге Мещерском,- сказала Наташа.
        Как она жалела теперь, что произнесла эту роковую фразу! Володя подпрыгнул, будто что-то вспомнил и сказал:
        - Да! Я как раз вчера видел его у Петлюры.
        Вика посмотрела на Наташу взглядом, говорящим «вот видишь!». Володя перехватил его и поспешил поправиться:
        - Да ты не волнуйся, ничего там не было интересного. Очередные видеоинсталляции и дикий холод, я едва копыта не откинул. Кстати, я там встретил вашу одноклассницу, но она меня, конечно, не узнала.
        - Ирку?- спросила Вика,- я и не знала, что она стала любительницей видеоарта.
        - Нет, не Ирку, Ирка бы меня узнала, а твою подругу, которая была у нас вчера в гостях,- обратился он к Наташе,- Галю Новоселову.
        Лицо у Вики дернулось, как от нервного тика. Наташа сразу вспомнила, как Галя вчера как бы невзначай узнавала у нее мишин телефон. «Ай да Галка!»,- подумала она. Ей стало весело - как все-таки все изменились за последние восемь лет! Кто бы мог подумать, что тихоня Галочка Новоселова так резво начнет отбивать мужика у самой Вики! В некотором роде это даже смешно!
        Но когда Наташа бросила взгляд на Вику, смеяться ей расхотелось: в глазах у ее подруги застыло какое-то жестокое, злое выражение, губы были плотно сжаты, на висках блестели капельки пота.
        - А Галка, небось, со своих риэлтерских денег себе квартирку-то уже прикупила?- вдруг спросила она сквозь зубы.
        - Да нет,- ответила Наташа, удивленная поворотом разговора,- где жила, там и живет.
        В глазах Вики сверкнула непонятная радость - и Наташа испугалась по-настоящему.
        И вот сейчас, лежа без сна рядом со счастливо похрапывающим Володей, Наташа, вспоминая этот взгляд, волновалась все больше и больше. Она слишком хорошо помнила, на что способна Вика, и не на шутку боялась за Галю. Она подумывала даже позвонить ей сразу же, но, взглянув на часы, оставила эту мысль. Наташа не знала, что в этот час Галя тоже не спит и, напряженно всматриваясь в темноту, ждет телефонного звонка.

* * *
        Галя ждала мишиного звонка и на следующий день. Поэтому, когда прозвонил городской телефон, она быстро взяла трубку, надеясь, что это Миша. Однако она ошиблась и сразу это поняла, услышав в трубке наташин голос.
        - Привет, как дела?- спросила Наташа.
        - Нормально,- ответила Галя, старавшаяся не посвящать в свои проблемы всех подруг.
        - Ну, слава Богу,- обрадовалась Наташа,- а то я за тебя немного волнуюсь.
        Галя вздрогнула. Неужели Наташа узнала что-то про ее отношения с Мишей и хочет ее еще раз предупредить о его ветреном характере? Но какое это имеет теперь значение, когда между ними и так все кончено.
        - А в чем дело?- спросила Галя.
        - Ты понимаешь, даже не знаю, как тебе сказать…- и, запинаясь, Наташа рассказала о вчерашнем разговоре с Володей и о странной реакции Вики.
        - Пойми меня правильно,- добавила она,- я совершенно не хочу лезть в твою жизнь, но мне просто хотелось бы тебя предупредить - ты ведь знаешь, что от Вики можно ожидать всего.
        Галя знала это слишком хорошо и потому почувствовала, как сердце ее сжалось.
        - Какая-то глупая история,- сказала она, у нас с Мишей вообще-то были чисто деловые отношения. Помнишь, я тебе говорила, что он собирался расселить коммуналку? Вот мы с ним и встречались по этому вопросу. Потом он пригласил меня к Петлюре - и, собственно, все. Поскольку с коммуналкой все накрылось, то никакого продолжения и не предвидится.
        - Тебе виднее,- немного обиженно сказала Наташа,- я не Вика, передо мной оправдываться не нужно.
        - Ты просто постарайся объяснить это Вике,- сказала Галя.
        - Я постараюсь, хотя не уверена, что Вика будет меня слушать,- ответила Наташа.
        Они попрощались, но опять вернуться к работе Галя не могла. Ее душила обида: и обидно было не то, что Вика приревновала ее к Мише, а то, что эта ревность сейчас была совершенно беспричинна. Все ведь было кончено, не правда ли? Все было кончено, даже не успев начаться.
        Но вдруг Галя поняла, что теперь, после наташиного звонка, рассеялись сомнения, мучавшие ее с того момента, как она узнала о том, что Миша появился у Иры вместе с Викой. Ведь если Вика ревнует Мишу к ней - значит, они не в сговоре, значит, ей нечего бояться того, что Миша просто хотел разыграть ее, посмеяться над ней вместе с Викой. Может быть - и сердце Гали сладко забилось - всю эту дурацкую историю с коммуналкой он и затеял только для того, чтобы найти повод познакомиться с ней?
        Боже мой, какая она была дура! Как она только могла поверить в мишин «сговор» с Викой! Ведь она видела его лицо, чувствовала жар его поцелуя, ощущала на себе взгляд его зеленых глаз! Разве не должно было что-то подсказать ей, что такой человек, как Миша, не может обмануть! Галя была готова рассмеяться. Сейчас она чувствовала то же самое, что испытывает человек, когда после долгих часов обложных туч сквозь свинцовые облака пробивается луч света. Значит, Миша пришел к ней в
«Наш дом» потому, что полюбил ее. Зачем только она вспылила во время их последнего свидания! Ведь она, Галя, сама обидела его, обидела еще при первой встрече напрасным подозрением. Ей было стыдно, она представила, что было бы с ней, если бы человек, которого она полюбила, стал подозревать ее во лжи и хитрости - она бы сгорела от стыда и больше никогда-никогда бы не появилась ему на глаза.
        А Миша? А Миша был не такой, нет, когда она позвонила ему, он пришел к ней, провел с ней вечер, самый счастливый вечер в ее жизни - а она опять оскорбила его. Конечно, теперь нелепо было бы ждать его звонка! В конце концов она сама виновата, так сама и должна расхлебывать эту кашу!
        Решительным жестом она протянула руку к телефону и быстро, словно опасаясь передумать, набрала семь цифр, за которыми ей уже не было нужды лезть в записную книжку.
        Пять долгих гудков показались Гале вечностью и, наконец, раздался такой знакомый, немного ленивый на этот раз голос Михаила:
        - Алло!
        Сердце бешенно застучало у Гали в груди.
        - Миша, это я, Галя,- она сказала эти слова почти шепотом, безумно опасаясь, что ее подслушает Света и, еще больше страшась того, что Миша просто бросит трубку.
        На этот раз он узнал ее сразу.
        - Я понял,- резко сказал он,- я жду тебя в полседьмого на Цветном. Пока.
        И тут же повесил трубку.
        Что означала эта лаконичность? Может быть, он обижен на нее и не хочет разговаривать с ней? Хочет ее наказать таким образом? А может быть у него сейчас дома кто-то есть, при ком он не хочет показывать свою нежность, так запомнившуюся Гале? Может быть, даже Вика?
        Вспомнив о Вике, Галя нахмурилась. Она считает, что имеет какие-то права на Мишу? Как бы не так! Теперь, когда Галя была уверена, что Миша любит только ее, сердце ее переполняла решимость: Вика его не получит. Галя вдруг вспомнила все ее шутки, все издевательства, которыми Вика осыпала в школе Галю и других девочек. Кровь бросилась Гале в лицо, кулаки ее сжались. Бездушная кукла, богатая злючка! Мы еще померяемся силами!

«Боже мой, что со мной происходит?» - сама себе удивилась Галя,- «Я никогда раньше не испытывала ни к кому такой злобы? Что это?»
        Недоумевая, Галя застыла у окна. «Что со мной происходит? Отчего?»
        Она не догадывалась, что, полюбив, она сама обрекла себя на муки ревности.
        В четверть седьмого Галя была на Цветном бульваре. Она могла дойти и пешком, но предпочла подогнать машину, чтобы не возвращаться за ней потом к офису - слишком уж печально кончилось в прошлый раз прощание под окнами «Нашего дома». Припарковав свою «девятку», она прошла по ступеням огромного официозного здания, в котором нынче во всю меняли ваучеры на акции «Московской Недвижимости», и села на скамейку.
        Еще не было половины, а Галя уже начала волноваться. Что будет, если Миша не придет? Может быть она села не туда и ей следует поискать другое место? В конце концов Цветной бульвар такой большой - вдруг Миша даже не будет ее искать, а, не увидев с первого взгляда, сразу уйдет?
        Вдруг кто-то положил ей руку на плечо и Галя тут же почувствовала, как острая дрожь сотрясла все ее тело. Она вскочила - ошибки быть не могло: это был Миша.
        Сегодня на нем была черная кожаная куртка, черные джинсы и высокие шнурованные ботинки. Лицо его было серьезно. Глаза его были закрыты темными очками. Он молчал.
        - Привет,- растерянно сказала Галя.
        Миша только молча кивнул и, обойдя скамейку, резко взял ее под руку.
        - Пойдем,- сказал он.
        Они двинулись через площадь к Рождественскому монастырю, потом пошли по Рождественке. Михаил все молчал. Галя, подавленная этой тишиной, начала путанно извиняться:
        - Миша, прости меня, пожалуйста, за то, что было позавчера, я не хотела тебя обидеть…
        Произнося эти слова, Галя на минуту опять почувствовала себя школьницей, извиняющейся перед своим папой за невольную грубость. Как давно это было! Никогда бы раньше она не могла поверить в то, что подобное ощущение сможет повториться.
        Миша жестом руки заставил ее смущенно умолкнуть. Так же молча они свернули в Варсонофьевский переулок. Галя терялась в догадках: куда они идут, что означает это затянувшееся молчание? Она чувствовала, что ей становится страшно.
        - Миша, куда мы идем?- с испугом спросила она.
        - Сейчас направо,- сказал он.
        - Я понимаю, ты любишь сюрпризы,- невольно дрогнущим голосом продолжала Галя,- первый раз это был Планетарий, второй раз - как это?- сквот, что будет теперь? Какая-нибудь пещера людоеда?
        От собственной шутки мурашки побежали по ее коже. Если бы не крепкая мишина рука, на которую она опиралась, она бы упала.
        - Ты скоро узнаешь,- ответил Миша.
        Никогда еще Галя не путешествовала по городу так - под руку с высоким красивым мужчиной в черном, на пути к неизвестной ей цели. От волнения у нее перехватило дыхание, грудь ее тяжело вздымалась, щеки раскраснелись. Она крепче вцепилась в мишину руку.
        На углу «Детского мира» они свернули налево. «Куда же он меня ведет?- подумала Галя.- Может быть, он все еще сердится на меня за позавчерашнее?»
        Они прошли переулками и неожиданно остановились у одного из подъездов. Михаил открыл дверь и пропустил Галю вперед. Они поднялись по лестнице на третий этаж.
        - Мы пришли,- сказал он.
        Достав из кармана ключ, Михаил открыл дверь квартиры. С затаенной боязнью Галя переступила порог. В квартире никого не было.
        - Где мы, Миша?- спросила она.
        Прямо из прихожей дверь вела в большую комнату. Не говоря ни слова, Миша прошел туда. Это была большая светлая комната. На стенах Галя увидела картины без рам и несколько рисунков. Посередине стояла сложная деревянная конструкция, на которой был укреплен холст. В углу стояла большая кровать.
        - Это мастерская?- догадалась Галя.
        Михаил сдержанно кивнул и, взяв ее за плечи, развернул лицом к себе. Прежде чем Галя успела что-либо понять, горячий поцелуй ожег ей губы. Со стоном она вцепилась руками в черную кожу его пиджака. Все плыло у нее в глазах. Казалось, в мире больше не осталось ничего, кроме горячей влаги Мишиных поцелуев, его сильных рук, сжимающих ее плечи, его широкой груди, к которой она прижималась. Сердце ее лихорадочно стучало, грудь вздымалась, ей казалось, что она сходит с ума.
        - Я люблю тебя, Мишенька,- шептала она.
        Внезапно Миша ослабил объятия и плавным, почти балетным движением снял с Гали пиджак и бросил его через комнату на мольберт. Теперь уже Галя, привстав, обвила его шею руками и впилась поцелуем в его губы. Она чувствовала, как мишины руки гладят ее спину и при каждом его движении теплая волна блаженства пробегала по ее телу.
        Внезапно они оказались уже на кровати. Мишины пальцы пробежали по пуговицам галиной блузки и она ощутила на своей груди его горячее дыхание.
        - Нет,- воскликнула она, пытаясь вырваться из его объятий.- Не здесь.
        Михаил на мгновение замер.
        - Почему не здесь?- спросил он.
        Галя запахнула кофточку.
        - Не в твоей мастерской,- сказала она.
        - Но почему?- Миша был искренне удивлен.
        Галя на секунду замолчала. Ей было трудно сказать то, что она собиралась.
        - Ты знаешь,- начала она, пытаясь унять сердцебиение,- слишком много женщин побывало у тебя в этой комнате, чтобы я…- голос ее осекся.
        - Ну хорошо,- Михаил резко встал.- Тогда, может быть, чаю?
        Глава десятая
        Возвращаясь вечером домой, Галя не уставала восхищаться Мишей: как он был нежен с ней, как предупредителен, как он сразу понял причину ее отказа. Да, теперь Галя не сомневалась - Миша действительно любит ее. Как не права была Наташа, когда говорила о нем как о ветреном, легкомысленном мужчине! Никогда и ни у кого Галя не встречала такого понимания, такой заботы, как у Миши. Он сразу понял Галю, когда она объяснила, почему ей хотелось бы сегодня избежать близости.
        На маленькой кухоньке он быстро вскипятил чайник, заварил чай и усадил ее в извлеченное откуда-то кресло, расставил на маленьком столике чашки и стал показывать картины, висевшие на стенах, рассказывая о том, что на них изображено. Это было очень мило с его стороны - ничего не понимавшей в современном искусстве Гале ни за что бы самой не разобраться в висящих у него в мастерской работах известных московских художников.
        Раньше для Гали мастерская ассоциировалась с огромными помещениями на заводе, где они всей школой проходили практику. Мишина мастерская поразила ее своим уютом, можно даже сказать, своеобразным комфортом.
        - Здесь вполне можно жить,- сказала Галя, оглядываясь по сторонам.
        - Нельзя,- утешил ее Миша,- например, здесь нет горячей воды.

«Да,- сразу подумала Галя,- это сильно уменьшает стоимость квартиры» - и тут же устыдилась своего профессионализма: «Боже мой, что со мной делает эта работа!»
        Они простились уже заполночь. Миша проводил Галю до ее машины, и она отправилась домой.
        Вся переполненная радостными воспоминаниями, Галя открыла дверь в квартиру. Антонина Ивановна выбежала к ней в прихожую. Только увидев ее лицо, Галя сразу поняла, что произошло что-то страшное.
        - Что случилось?- выдохнула она.
        - Беда, Галочка, беда,- ответила Антонина Ивановна,- у Ольги Николаевны сердечный приступ, была «скорая», ей сделали укол, сейчас она спит, но врачи сказали, что лучше было бы отправить ее в больницу.
        - Об этом и речи быть не может,- вскинулась Галя,- какая может быть больница в ее состоянии!
        Сбросив плащ, она прошла на кухню и налила себе холодного чаю.
        - А как случился приступ?- спросила она.
        - Даже не знаю, как рассказать,- ответила сиделка,- очень странная история.
        - Антонина Ивановна,- сказала Галя, раздражаясь и сама стыдясь своего раздражения,- не тяните, ради Бога.
        - Да, Галочка, вы правы,- вздохнула та,- дело было так. Сегодня, где-то в полседьмого позвонила какая-то девушка, попросила Ольгу Николаевну. Я, конечно, передала ей трубку - вы же знаете, Галя, как ваша мама скучает без общения. Я, конечно, стараюсь ее развлечь, но каждый день одно и то же, ей надоедает, вы понимаете.
        - Дальше,- выдохнула Галя.
        - Да, я даю вашей маме трубку, она беседует по телефону буквально несколько минут, потом я слышу, какой-то шум - вбегаю в комнату, трубка лежит на полу, а Ольга Николаевна хватает воздух ртом. Я подбежала к ней, спрашиваю: «Ольга Николаевна, что случилось?», а она мне так с трудом отвечает…- Антонина Ивановна запнулась,- в общем тут ей и стало плохо.
        - А что она вам сказала,- нетерпеливо переспросила Галя.
        - Простите, Галочка, не хотела уж вам говорить, но раз вырвалось - то вырвалось. Она сказала - вы уж простите меня, что я повторяю такие слова - сказала «Моя дочь - проститутка».
        - Как?- переспросила Галя. Она не могла поверить своим ушам.
        - Можно я не буду повторять, Галочка?- сказала Антонина Ивановна.
        Галя сидела совершенно потрясенная. Вся эта история не укладывалась в ее голове: кто, кто мог так оклеветать ее? И ладно бы просто оклеветать - это бы она пережила, но сказать эту ложь, эту чушь ее маме, у которой и так было больное сердце! Нет, она должна понять, кто это сделал такую подлость! Но прежде следовало позаботиться о маме.
        Всю ночь Галя дежурила у постели Ольги Николаевны и только утром, когда пришла Антонина Ивановна, вздремнула на пару часов. От всего этого кошмара у нее уже вылетели из головы и неприятности на работе, и Алексей Львович, и даже Миша.
        Только под утро, уснув, она опять увидела во сне Мишу. Они шли по странной местности, всей в голубой дымке, зеленый луг расстилался у них под ногами. Миша обнимал ее, а Галя нежно прижималась к его плечу. Но внезапно кто-то позвал Мишу и, мягко отстранив Галю, он пошел куда-то вбок и исчез в тумане. Галя двинулась вслед за ним, перепрыгивая через какие-то ручьи, стараясь разглядеть в тумане его фигуру. Наконец, она настигла его на небольшой поляне. Сквозь просвет в тумане выглянула луна и Галя смогла увидеть, как Миша стоит, освещенный лунным светом, а в его губы в страстном поцелуе впилась черноволосая девушка. Он обнимал ее так же нежно, как только что обнимал Галю.

«Миша!»,- крикнула она.
        Услышав ее голос, девушка повернула голову. Галя увидела, как зазмеилась по ее губам улыбка, и сразу же узнала ее: это была Вика Смирницкая.
        Галя закричала и проснулась в холодном поту.
        Прежде всего она бросилась к маме: все было в порядке, мама спокойно спала.
        - Что случилось, Галя?- встрепенулась Антонина Ивановна.
        - Плохой сон приснился,- ответила Галя,- а так - ничего страшного.

«Неудивительно, что девочке сняться плохие сны,- подумала Антонина Ивановна,- при ее-то жизни… Работает день-деньской».
        Галя прошла на кухню и поставила чайник. Сейчас, после этого странного сна, все как будто стало на свои места. Посмотрев на часы, она сняла трубку и набрала наташин номер.
        - Алло,- сказала Наташа заспанным голосом.
        - Это Галя. Я тебя разбудила?
        - Нет, что ты. А который час?
        - Извини,- ответила Галя,- я тебе звоню по странному делу. Помнишь, ты вчера мне рассказывала про Вику?
        - Да, помню,- согласилась Наташа,- а что, что-то случилось?
        - Случилось,- сказала Галя,- но ты мне сначала ответь, Вика у тебя моего телефона не спрашивала?
        - Рабочий?
        - Нет, домашний.
        - Домашний? Нет, а зачем ей его спрашивать, он же у тебя не менялся. Хотя постой… она спрашивала, не переехала ли ты. Боже мой, она что, тебе звонила?
        - Если бы мне,- вздохнула Галя и рассказала Наташе о своих подозрениях.
        - Какая мерзавка,- возмутилась Наташа,- послушай, если это действительно так, то ее ноги в моем доме больше не будет! А Миша знает?
        - Нет. Я не хочу его в это ввязывать. Если он ее не может сам раскусить, то я не буду ему помогать в этом.
        - Постой, я толком что-то никак не проснусь. Может, твой маме нужна какая-нибудь помощь?
        - Не знаю даже, что сказать,- вздохнула Галя,- врачи говорят, что ее надо уложить в больницу, но, понимаешь, я тебе не сказала, моя мама - инвалид, ее нельзя уложить в обыкновенную больницу, за ней нужен постоянный уход.
        - Какой кошмар!- ужаснулась Наташа,- но если я что-нибудь придумаю, я тебе позвоню, хорошо?
        - Конечно, звони.
        Галя повесила трубку и задумалась. Теперь, когда было ясно, кто оклеветал ее, она могла спокойно подумать о том, чем можно помочь маме. Галя продумывала разные варианты, но за весь день ничего дельного ей в голову не пришло. Она позвонила нескольким врачам, лечившим ее мать, но никто из них тоже не мог ничего посоветовать. Говорили, что по большому блату можно устроить в специальную больницу, где Ольге Николаевне обеспечат хороший уход, но у Гали не было туда никаких ходов. Она даже думала, не пойти ли к Алексею Львовичу, но потом решила отложить это на крайний случай - она слишком хорошо понимала, какую цену придется заплатить за любую его помощь.
        Оставался еще, конечно, Миша, но Галя, подумав, решила не ввязывать его в это дело. Чем он может ей помочь? Откуда у него, художника, нужные связи или, смешно сказать, деньги? Лучше уж она не будет ему ничего говорить, скажет просто, что мама заболела и она не сможет с ним увидеться в ближайшие дни.
        Каждые полчаса она звонила Антонине Ивановне, узнавая о мамином состоянии. Маме стало лучше, но все равно Любовь Петровна, срочно вызванная Галей, тоже настаивала на госпитализации. Галя уже просто не знала, что придумать, когда раздался телефонный звонок.
        - Алло,- сказала она.
        - Галя, это Миша,- голос его был необычно собран и деловит.
        - Привет,- грустно сказала Галя.
        - У тебя, я слышал, с мамой беда стряслась?
        - Да, а откуда ты знаешь?- спросила изумленная Галя.
        - Знаю,- лаконично ответил Михаил,- я сейчас сижу в представительстве фонда
«Хелф», меня спрашивают, сколько ей полных лет и какая у нее форма инвалидности?
        Удивленная Галя сказала.
        - Отлично,- почему-то обрадовался Миша,- срочно бери все документы и приезжай сюда.
        - Где ты?- спросила Галя, все еще не успевшая прийти в себя от изумления.
        - Они арендуют офис в Министерстве здравоохранения. Знаешь где?- спросил Миша.
        - Да.
        - Сколько тебе нужно времени?
        - Мне еще надо заехать домой за документами…- начала объяснять Галя.
        - До шести успеешь?
        - Постараюсь,- вздохнула она, глядя на часы.
        - Постарайся,- наказал он и повесил трубку.
        Галя ринулась к Оксане, сказала, что должна срочно бежать домой. Оксана, которой Галя уже рассказала о том, что случилось с ее мамой, даже не стала спрашивать, куда она спешит, а только кивнула:
        - Беги, конечно, если что - я тебя подменю.
        - Только шефу не говори,- сказала Галя.
        - Уж как-нибудь догадаюсь,- ответила Оксана.
        Галя рванула вниз и едва не столкнулась со Светой.
        - Куда это ты собралась?- спросила та.
        Галя не удостоила ее ответом - и так было ясно, что что бы она не сказала, об ее отлучке будет доложено Алексею Львовичу.
        Она вскочила в машину, нажала на газ и помчалась домой.
        Не дожидаясь лифта, она по лестнице вбежала на свой этаж, открыла дверь и, стараясь не шуметь, вошла в квартиру. Тихо, чтобы не разбудить задремавшую маму, она прошла в комнату и вынесла из комнаты историю болезни и мамин паспорт.
        - Это вы, Галочка?- спросила Антонина Ивановна.
        - Да, сбежала с работы, зашла за мамиными документами, сейчас убегаю.
        - А куда ты сейчас бежишь?
        - Потом расскажу. Кажется, есть шанс…
        - Ну, Бог тебе в помощь,- и Антонина Ивановна перекрестила Галю.
        - Галочка, это ты?- раздался из соседней комнаты мамин голос.
        Галя в растерянности огляделась. Как быть? Ей надо было спешить, но бросить маму сейчас, не поговорив с ней, тоже было невозможно. Вздохнув, Галя пошла в комнату.
        Ольга Николаевна лежала бледная, щеки ее ввалились, под глазами были черные мешки. Гале было больно смотреть на маму.
        - Доченька, подойди сюда,- тихим голосам попросила Ольга Николаевна.
        Галя подошла и села на кровать.
        - Как ты себя чувствуешь, мама?- спросила она взволнованно.
        - Галя, скажи мне правду, скажи мне все правду…- шепотом попросила мама.
        - Я тебе всегда говорю правду,- удивленно ответила Галя,- а в чем дело?
        - Этот звонок вчера…- Ольга Николаевна замолчала.
        - Это все ложь, мама, бесстыдная ложь.
        - Но кто, кто это мог так поступить с нами?
        - Ты разве не узнала ее?- спросила Галя.
        - Нет. А кто это был?
        - Вика Смирницкая.
        - Ах, Вика,- мама слабо улыбнулась,- тогда все ясно. Ты себе представить не можешь, что она про тебя сказала…
        - Мама, ты же сама всегда говорила, что она…
        Но Ольга Николаевна перебила дочь:
        - Представляешь, она сказала, что все твои деньги ты зарабатываешь потому что спишь с теми, с кем тебе скажет твое начальство, что это просто твоя работа…
        - Сволочь,- выругалась Галя,- как у нее язык повернулся! А ты тоже, как ты могла поверить в такое?
        - В наше время во все можно поверить,- вздохнула Ольга Николаевна,- ты же должна деньги зарабатывать…
        - Мама,- с упреком сказала Галя,- в любое время можно найти себе честную работу. Ты же сама воспитывала меня так, правда?
        - Правда, доченька,- слабо улыбнулась Ольга Николаевна,- теперь мне хорошо, я могу спокойно умереть.
        - Что ты говоришь,- возмутилась Галя,- все будет хорошо, я как раз еду к врачу, у тебя нет ничего страшного, все будет хорошо.
        - Поезжай, поезжай, Галочка,- прошептала мама,- я тебя буду ждать.
        Схватив сумку с документами, Галя выбежала из квартиры и побежала вниз по лестнице. Она едва не попала в пробку на Садовом, но, к счастью, проехав переулками все же успела к министерству за полчаса до назначенного срока.
        Михаил ждал ее на улице.
        - Пошли, я уже выписал для тебя пропуск,- и он увлек ее в тяжелые двери.
        Глядя на то, как Миша свободно ориентируется в этом огромном здании, Галя еще больше проникалась ощущением силы и энергии, исходившим от него. В самом деле, даже если этот поход окажется бесполезным, уже то, что Миша ради нее не пожалел ни времени, ни сил - уже одно это заставляло ее испытывать к нему удивительное чувство признательности и теплоты.
        В опрятном и чистом офисе их встретили двое: один, постарше - мистер Эмбулэнс - был председателем московского отделения благотворительного фонда, основанного в Америке, для помощи инвалидам; другой был его переводчиком. Они подробно расспросили Галю о болезнях ее мамы, сняли ксерокопии со всех документов и попросили ее заполнить дома несколько анкет. На прощание молодой человек перевел, что мистер Эмбулэнс просит передать, что он не может поручиться, что им удастся отправить галину мать на лечение в Америку, где после серии операций ее вполне могут поставить на ноги, но уже в ближайшее время ее положат в одну из лучших московских больниц, с которой у фонда существуют на эту тему «определенные договоренности».
        Удивленная и почти успокоившаяся, Галя вышла из министерства вместе с Мишей.
        - Как тебе это удалось?- спросила она его.
        - Я просто сотрудничал с этим фондом, когда они занимались помощью инвалидам-художникам,- объяснил Михаил,- вот у меня и сохранились старые связи.
        - Я просто не знаю, как тебя отблагодарить,- сказала Галя.
        - Я тоже не знаю,- совершенно серьезно ответил он,- друзей я обычно прошу нарисовать картинку, но это, кажется, не по твоей части?
        - Что да - то да,- согласилась Галя.
        - Тогда придется тебе купить мне квартиру,- бодро сказал он.
        Галя запнулась. Как объяснить ему, что продавая и покупая чужие квартиры она сама не имеет денег на покупку? В затруднении она замолчала.
        - Ты что, серьезно думаешь, на какие деньги ты будешь ее покупать?- услышала она саркастический мишин голос и со стыдом поняла, что никак не может научиться узнавать его шутки.

* * *
        Следующие три дня прошли в непрерывных хлопотах. Пришлось оформлять документы через районную поликлинику, где галину маму почти не знали - Галя всегда предпочитала вызывать за деньги проверенных врачей, потом оформлять множество бумаг в самом фонде. Мистер Эмбулэнс был сама любезность, несколько раз звонил Гале домой, поторапливал и объяснял, что каждый потерянный день угрожает здоровью ее матери. Любовь Петровна и Антонина Ивановна почти круглосуточно дежурили в галиной квартире. В общем, не то чтобы отдохнуть - присесть было некогда. При этом Галя старалась хотя бы на часок в день появляться на работе - теперь, когда ее
«дружба» с Алексей Львовичем кончилась, ей не приходилось рассчитывать на понимание с его стороны.
        С Мишей они виделись почти каждый день. Честно говоря, без его помощи Галя никогда бы не справилась. Именно ему удалось выбить из ее районной поликлиники последнюю необходимую справку - три галиных визита туда ничего не дали. Галя удивлялась: каким только образом ему удавалось очаровывать всех и быстро решать самые неразрешимые проблемы. Впрочем, Галя могла каждый день испытывать на себе силу мишиного очарования: она чувствовала, что с каждым днем любит его все больше и больше. Он был так предупредителен, так заботлив - никогда раньше Галя не подумала бы, что какой-либо мужчина, кроме ее погибшего папы, способен на такое. Не просто видеть Мишу, слышать его, прикасаться к нему было для нее счастьем: достаточно было просто знать, что он рядом.
        Когда все документы были, наконец, оформлены, Галя с мишиной помощью отвезла маму в больницу. Она еще раз осмотрела палату, в которой будет лежать Ольга Николаевна, побеседовала с медсестрами и лечащим врачом. Все они произвели очень приятное впечатление на Галю; они не только выглядели настоящими мастерами своего дела, но даже с возмущением отказались от денег, которые Галя хотела им предложить.
        Ольгу Николаевну уложили на установленную для нее специальную кровать и Галя подошла к ней попрощаться.
        - Я буду приходить к тебе каждый день,- сказала она.
        - Спасибо, Галочка,- ответила мама,- я чувствую, мне здесь будет хорошо.
        - Да, мама, я надеюсь.
        - А скажи мне,- спросила Ольга Николаевна,- что это за молодой человек, который сегодня помогал тебе?
        Галя почувствовала, что краснеет.
        - Это Миша Мещерский, мой знакомый.
        - Прекрасный, прекрасный юноша,- задумчиво сказала Ольга Николаевна,- редко встретишь такого в наши дни.
        Галя пожала плечами.
        - Мне тоже так кажется,- созналась она.
        - Я думаю, он будет тебе хорошим мужем,- сказала Ольга Николаевна.
        Галя промолчала. Мама приписала это молчание ее застенчивости, но Галя знала, что дело не в этом. Пока они с Мишей молча ехали домой, она думала о том, что мама угадала ее самое сокровенное желание: она действительно хотела бы, чтобы Миша стал ее мужем. Но после беседы с Наташей Галя слишком хорошо понимала, что это невозможно. Михаил был из тех мужчин, которые любой ценой избегают брака, выше всего ценя свою свободу и независимость. С грустью Галя смотрела на мишин мужественный профиль. Его сильные руки лежали на руле, зеленые глаза были устремлены вдаль. Все было так, как в первый вечер их знакомства. Но, боже мой, как много изменилось с тех пор, насколько лучше теперь Галя понимала его, насколько больше любила! Но несмотря на все эти изменения, все таким же сильным оставалось чувство, охватывающее ее, когда она видела его крепкую высокую фигуру, слышала звуки его голоса, чувствовала прикосновения его руки.
        Миша остановился у коммерческого киоска.
        - Я думаю,- сказал он,- нам надо отметить благополучное завершение эпопеи с больницей.
        Галя не стала спорить и через минуту Миша вернулся с бутылкой шампанского и несколькими пестрыми пакетами.
        Пока они ехали, Галя задумалась о том, как она будет жить эти недели, пока мама лежит в больнице. Ведь никогда в жизни она не жила одна. Конечно, дел по хозяйству будет намного меньше, чем обычно, но она настолько сжилась с мыслью, что дома ее всегда кто-то ждет…
        Они поднялись в квартиру и Миша выгрузил на кухонный стол принесенную им снедь.
        - Я приготовлю что-нибудь поесть,- сказал он,- а ты пока можешь принять душ.
        Галя послушно отправилась в ванную: она не привыкла к тому, что в ее доме готовит кто-то кроме нее.
        Раздевшись, она еще раз глянула в зеркало на свое отражение: матовая шелковистая кожа, большая грудь, красивый изгиб бедер… Сладкое предчувствие заставило ее вздрогнуть.
        Когда Галя вышла из ванной, еда была уже на тарелках. Извлекши из холодильника ледяное шампанское, Миша разлил его по бокалам.
        - Ну,- возгласил он,- за здоровье твоей мамы!
        Галя выпила. Пузырьки газа приятно щекотали небо.
        Галя давно хотела задать Мише один вопрос. Неожиданно она почувствовала, что сегодня сможет набраться храбрости.
        - Скажи, Миша,- сказала она небрежно,- как там Вика?
        Лицо Миши исказилось как от боли.
        - Понятия не имею,- резко ответил он,- да и знать, честно говоря, не хочу.
        - Почему?- поинтересовалась Галя,- она ведь была твоей подругой, когда мы познакомились.
        - Ты что, серьезно считаешь,- раздраженно ответил Миша,- что я могу с одной стороны устраивать твою маму в больницу, а с другой - продолжать общаться с Викой, по вине которой все это произошло? Разве ты не понимаешь, что после того, как Наташа рассказала мне, что случилось, между нами с Викой все было кончено?
        - А Наташа тебе рассказала?- вырвалось у Гали.
        - Конечно,- ответил Михаил,- а откуда бы я еще это узнал? Вика, кстати, и не оспаривала, что это сделала она. «Откуда же я знала, что у ее мамы больное сердце?
        Никогда не думал, что она такая злая.
        Галя почувствовала, как с души у нее свалился камень. Она счастливо улыбнулась.
        - И вообще, разве ты не понимаешь,- продолжал Миша,- какая может быть речь о Вике, если я люблю тебя?
        Головы их нагнулись над столом и губы соединились в долгом, жарком поцелуе.
        - Я тоже люблю тебя, Мишенька,- прошептала Галя.
        - Дорогая моя, любимая, единственная,- шептал он и его сильные руки гладили ее по спине, плечам, груди.
        - Я не знаю, как я бы жила без тебя,- тихо сказала она.
        Миша отодвинул стол и сел рядом с Галей, взяв ее за руку. Его горячие губы покрывали поцелуями ее шею.
        - Милая моя.
        Его пальцы тронули пуговки ее блузки. На этот раз Галя не протестовала. Миша поднял ее на руки и понес в комнату. Галя чувствовала, как кружится ее голова, как бьется, словно маленький зверек, сердце… Галя вцепилась в мишины плечи и ей казалось, будто она летит где-то высоко над землей, а все земные горести и тревоги уходят куда-то далеко-далеко. В этот момент во всем мире не было никого, кроме них с Мишей.
        Его сильные руки ласкали ее шелковистые волосы, зеленые глаза светили сквозь синеватую дымку грез. Он положил ее на диван. Губы их сомкнулись в страстном поцелуе.
        - Миша, Мишенька, родной мой,- шептала она.
        - Галя, Галочка,- как эхо отвечал он.
        Его губы блуждали по ее обнаженному телу, руки их сплетались в объятиях, дыхание их смешалось… Жаркий шепот, сгущающиеся сумерки, слова любви, последний стыд и полное блаженство…
        Глава одиннадцатая
        Всю следующую неделю они прожили в счастливом полузабытье. Мама постепенно поправлялась, мистер Эмбулэнс все увереннее сулил поездку в Штаты для продолжения лечения. По его словам, с застарелыми переломами там буквально умели творить чудеса. Днем Галя заезжала к маме в больницу, беседовала с ней. В отличие от обычных советских больниц сюда не было нужды возить никакой еды, кормили там превосходно.
        А по вечерам Миша возил ее в галереи, ночные клубы и дискотеки. Постепенно Галя освоилась в арт-тусовке, узнавала в лицо многих Мишиных друзей и просто известных художников. Этот мир разительно отличался от того, к которому она так привыкла! Как интересно было беседовать с ними, как увлеченно рассказывали они о своих проектах! И хотя слово «кризис» не сходило у всех с уст, они буквально фонтанировали идеями. Петя Мадьяно с истинно французской страстностью рассказывал о грандиозной выставке «Место звезды», планируемой в будущем году на парижской Пляс д'Этуаль, а Костя Астрономов развивал идеи коллективного служения на основе любви.
        - Любви к кому?- спросила его Галя.
        - Лучше всего - к Прекрасной Даме, какой-нибудь Принцессе, но можно - и к себе самому.
        - Это будет такой коллектив себялюбцев?- спросил его Михаил.
        - Нет, ты не понял - ответил Костя,- я имею в виду коллектив, объединенный на основе любви ко Мне.
        Галя смеялась. Все проекты, проходящие перед ней, казались ей равно безумными, но слово «любовь» захватило ее. Ей казалось, что ее чувство к Михаилу словно бы оправдывает странность и причудливость всего этого мира. Никогда еще она не была так счастлива, как в эти дни.
        На работе тоже было спокойно. Алексей Львович больше не тревожил Галю, возникающие по ходу дела вопросы они оперативно решали по телефону и ей уже казалось, что все неприятности позади. Ничто не предвещало катастрофы.
        В этот день Галя как всегда пришла на работу к девяти, хотя вчера они пришли из дискотеки «Эрмитаж» далеко заполночь. Чувствуя себя невыспавшейся, но все равно счастливой, Галя радостно поздоровалась с Оксаной и приступила к работе. Мысли ее блуждали далеко, она все время вспоминала Михаила, нежные прикосновения его сильных рук, его зеленые глаза и горячие губы.
        Обедать они пошли вместе с Оксаной. Сидя за столиком и доедая второе, Оксана рассуждала о неустойчивости в мире современного бизнеса:
        - Просто удивляюсь, как наш «молодящийся» еще держится. Он, конечно, акула, но в этом море дельфины и не плавают, правда?
        Галя кивнула. Ей самой с каждым днем все меньше и меньше хотелось плавать в этом море.
        - Кто бы мог подумать, что Плющ так навернется?
        - А что с ним случилось?- спросила Галя.
        - А ты разве не в курсе?- удивилась Оксана,- вся контора только об этом и говорит.
        Последнее время Галя не особо вступала в разговоры на работе, вся поглощенная мыслями о маме и своим счастливым романом с Мишей. Поэтому она не удивилась, что проморгала какие-то новости из жизни «дружественного» «Нашему дому» банка.
        - А в чем дело?- переспросила она.
        - Ты серьезно не знаешь?- Оксана была потрясена.- Да «Плющ-банк» накрылся, совсем. В газетах со дня на день появятся сообщения. Хорошо, что мы все успели забрать деньги…
        При взгляде на побледневшее галино лицо, Оксана осеклась.
        - Так ты что, не забрала свои?
        Галя потерянно кивнула.
        - Но этого не может быть! Львович же всех вызвал к себе и в тихую предупредил, чтобы они быстро снимали деньги: и меня, и Светку. Мы подписали какие-то бумаги прямо у него и на следующий же день получили деньги. Все так сделали! Он что, не сказал тебе?
        - Нет,- выдохнула Галя.
        - Вот скотина!- возмутилась Оксана.- Ты прости, что я не сообразила тебе сказать. Денег-то хоть немного было?
        - Сорок тысяч,- одними губами прошептала Галя.
        - Сколько?- не веря своим ушам переспросила Оксана.
        - Сорок тысяч баксов. Стоимость моей квартиры.
        - Да ты же ее не продавала?- удивилась Оксана.
        - К сожалению, продала,- сказала Галя и в двух словах объяснила ей смысл авантюры, на которую подбил ее Алексей Львович.
        - Ты что, идиотка?- взорвалась Оксана,- Как ты могла тут же не снять деньги после того, как ему не дала? Ясно же было, так он этого не оставит!
        - Я не сообразила,- прошептала Галя. В голове у нее вертелась одна мысль:
«Конец». Она осталась без дома, в любой момент Алеша может выкинуть ее на улицу. И тут уже никто не поможет ей. Нет, ее счастье не могло быть продолжительным, оно должно было кончиться, она знала это - но могла ли она предположить, что конец его будет столь кошмарен!
        - Иди к Львовичу, требуй деньги, кричи, рыдай, трахнись с ним, в конце концов,- напутствовала ее тем временем Оксана,- это твой последний шанс. Банк еще не объявил себя банкротом, счета не арестованы и Львович еще может «с черного хода» вынести тебе деньги. Не теряй ни минуты, беги прямо сейчас.
        Галя бросилась обратно в свою комнатушку, схватила телефонную трубку и быстро набрала номер шефа.
        - Да, я вас слушаю,- вальяжно сказал он.
        - Алеша, мне срочно надо с тобой поговорить,- выдохнула Галя.
        Она уже давно не называла его по имени, но ничто не дрогнуло в его голосе.
        - Хорошо, Галина Андреевна, заходите,- так же спокойно ответил он.
        Галя пробежала длинным коридором, поднялась по лестнице и, распахнув дверь, влетела в кабинет шефа.
        Алексей Львович ждал ее за столом.
        - Слушаю вас,- холодно сказал он.
        - Алеша, что случилось со «Плющ-банком»?- выпалила Галя.
        Брови Алексея Львовича удивленно поползли вверх.
        - Ничего. А в чем дело?
        - Мне сказали, что они прекратили выплату денег!
        Алексей Львович пожал плечами.
        - Впервые слышу. А кто это сказал?
        - Неважно,- вовремя сообразила не выдавать Оксану Галя,- но вы уверены?..
        - Да, на все сто процентов, я только что говорил с его директором, там все в порядке.
        - Все равно,- настаивала Галя,- Я хотела бы снять свои деньги.
        - Пожалуйста,- ответил Алексей Львович.- Завтра после обеда подъезжайте и снимите.
        - Спасибо,- Галя встала и направилась к двери.
        - Вот еще,- остановил ее Алексей Львович,- завтра надо поехать посмотреть квартиру, а Света сейчас слишком загружена. Вы не подъедете с утра?
        Галя прекрасно знала, что Света загружена ничуть не больше ее, но понимала, что теперь Света - не чета ей, и возражать не стала.
        Вернувшись на место, она хотела поговорить с Оксаной, но та уже уехала и потому Гале пришлось обратиться к Свете.
        - Света,- стараясь говорить тоном светской беседы спросила она,- ты не знаешь, часом, как дела у «Плющ-банка»?
        - По-моему,- ответила Света,- все хорошо. Неделю назад был легкий шухер, но сейчас они вполне выправились.
        - Ну и слава Богу, а то у меня там лежат некоторые деньги,- с облегчением вздохнула Галя и отвернулась. Поэтому она не заметила, как мстительно сверкнули светины карие глаза.
        Вечером они с Мишей собирались в гости к Юре Боргенанову, которого Галя уже хорошо знала. С первой встречи он запомнился ей - высокий, с копной черных волос, артистическим, будто из бронзы отлитым лицом. Он неоднократно звал ее и Мишу зайти в свою мастерскую-театр, располагавшуюся где-то на окраине Москвы. Как раз сегодня они должны были туда подъехать.
        Галина «девятка» долго кружила по незнакомым улицам, пока наконец Миша уверенной рукой не вывел ее к странному зданию.
        - Мы приехали?- спросила Галя.
        - Да,- сказал Миша, вылезая из машины.
        - Странное место.
        - Да,- согласился Миша,- это бывший орнитологический питомник. Но несколько лет назад он пришел в негодность и Юра снял его в аренду.
        - На какие деньги?- профессионально поинтересовалась Галя,- Это должно быть недешево.
        - У него вечно находятся какие-то спонсоры,- объяснил Миша,- что в общем неудивительно при его европейской известности.
        Они прошли вовнутрь. Пройдя мимо опустевших проволочных вольер, в которых раньше размещались птицы, а теперь в полутьме стояли какие-то непонятные манекены, попали в юрин кабинет.
        Улыбаясь, Юра поднялся им навстречу.
        - Заходите, рад вас видеть,- приветствовал он их,- знакомьтесь.
        Галя протянула руку красивому мужчине с волосами, собранными в конский хвост:
        - Галя Новоселова,- сказала она.
        - Борис Париков,- представился он.
        Борис был, как объяснил ей Юра, главным художником их театра. Здесь же сидели молодые актеры Саша Дулов и Шура Райн, чем-то похожие друг на друга. Миша кивнул всем, как старый знакомый.
        Юра налил им чай и начал рассказывать о спектакле, который он готовит на протяжении последних нескольких лет. Словно вдохновленный антуражем орнитологического питомника, он замыслил волнующее прочтение чеховской «Чайки», которую Галя любила еще в школе.
        - Чайка,- объяснял он,- это на самом деле птица-феникс, постоянно умирающая и возрождающаяся из пепла. Это - фигура, стоящая в основе любого мифа.
        Галя слушала как зачарованная. Ее не переставали удивлять эти люди, создающие среди хаоса современного «дикого бизнеса» и нуворишской роскоши островок подлинного искусства. Их вдохновение и артистизм по-настоящему захватили ее. Миша тоже слушал с неослабевающим вниманием. Его рука сжала галину руку, и острый ток волнения и страсти пробежал по ее коже.
        Потом Боря повел их с Мишей по мастерским, где стояли уже почти готовые к спектаклю костюмы.
        - Это удивительно,- восхищалась Галя,- я никогда не видела ничего подобного.
        - Нет ничего странного,- сказал Париков,- вот эту шапку делали четыре года.
        Галя была счастлива так идти держась за Мишину руку по лабиринту проволочных вольер, где в свете включаемых Борей ламп стояли, как фигуры древних воинов, манекены, облаченные в чудесные наряды. От всего этого исходили как будто неведомые энергетические волны. Волнение охватило все галино существо. Внезапно она почувствовала непреодолимое желание обнять Мишу и прижаться к его груди. Бросив на него быстрый взгляд, она увидела, что и он тоже взволнован.
        Когда они вышли на улицу, Галя восторженно сказала:
        - Удивительные люди, правда?
        - Да,- согласился Миша,- им очень повезло с этим помещением. Ведь Юра уже несколько лет занимался «Чайкой», когда ему попался этот питомник.
        - А я думала, все наоборот,- сказала Галя.
        - Нет, напротив, тут не идеи подбирают к действительности, а действительность к идеям,- объяснил Миша.
        Необъяснимый порыв нежности вдруг захлестнул Галю.
        - Я люблю тебя,- сказала она.
        - Милая моя,- прошептал в ответ Миша, проводя рукой по ее роскошным черным волосам,- как бы я был без тебя?
        Они сели в машину. Галя вдруг сказала:
        - Ты знаешь, после того, как я познакомилась с тобой, мне все меньше и меньше нравится моя работа. Конечно, она дает деньги, но так противно заниматься всей этой ерундой. Ты знаешь, в детстве я мечтала стать ветеринаром и даже проработала несколько лет в лечебнице.
        - Ты никогда мне не говорила об этом,- сказал Миша.
        - К чему вспоминать прошлое?- ответила Галя.- Все равно из-за мамы я не могу уйти из «Нашего дома». Просто сейчас, в этом доме, я вспомнила о своей детской мечте, вспомнила, как я лечила заболевших птиц… Хотя, конечно, с чайками мне сталкиваться не приходилось.
        Хотя Галя шутила, но ей было невесело. Вдруг она вспомнила о сегодняшнем случае с
«Плющ-банком»: хотя история и завершилась благополучно, но все равно у нее оставался какой-то горький осадок.
        - Ты знаешь,- сказала она Мише,- сегодня я чуть было не попала в большую беду.
        Неожиданно для Гали Миша выслушал ее историю очень внимательно. Он несколько раз перебивал ее, уточняя детали.
        - Все это мне не нравится,- сказал он,- обязательно сними завтра деньги.
        - Конечно, я уже и так собиралась,- ответила Галя.
        Они подъехали к ее дому и в Мишиных объятиях Галя надолго забыла все свои невзгоды.
        Глава двенадцатая
        Когда на следующий день Галя приехала на работу, Оксаны не было на месте и поэтому ей так и не удалось переговорить с ней о вчерашнем. Она внесла в компьютер параметры квартиры, которую осмотрела с утра, и подошла к окну.
        Окна ее отсека выходили прямо во двор особняка. Посреди двора Галя ясно видела две фигуры: стройной рыжеволосой девушки и высокого юноши в джинсовой куртке. Стоя совсем рядом они о чем-то увлеченно беседовали. Галя с первого взгляда узнала Оксану, но она не могла поверить своим глазам!- рядом с ней стоял Михаил. Сомнений быть не могло: его она узнала бы среди тысячи!
        Голова ее закружилась. Галя села на стул, рассеянно вертя в руках дужку очков. Сердце ее учащенно билось. Вот оно, то, о чем ее предупреждала Наташа! Конечно, она быстро надоела Мише, ему наверняка нужно менять двух-трех девушек в месяц. Обида душила Галю. Как он мог так поступить? Сейчас, когда она раскрыла ему все свое сердце, всю душу, когда она полюбила его так, как не любила никого другого, как вообще никто никогда не любил на земле до нее? Почему, почему он предал ее?
        А Оксана? Разве так поступают подруги? Галя вспомнила, что еще в первый раз, когда Михаил приходил в «Наш дом», Оксана буквально пожирала его глазами. Да, действительно, он красив, но разве это значит, что Оксана обязательно должна была… Да, правильно говорят в конторе за спиной у Оксаны, что она готова с любым пойти, без стыда и совести. Галя до боли закусила губу, слезы брызнули у нее из глаз.
        Будь проклят тот день, когда она впервые встретила его! Лучше бы ей вовсе не знать, что Миша существует! А теперь - Галя знала это - она никогда не сможет забыть его сильных нежных рук, глубокого, волнующего голоса, зеленых глаз.
        И теперь эти руки обнимают другую, эти горячие губы говорят другой те же слова любви, которые говорили ей! Нет, сама мысль об этом непереносима! Галина грудь высоко вздымалась под белоснежной блузкой, длинные пальцы нервно теребили дужку очков. Теперь она сама не хочет видеть его! Она не из тех девушек, которые стараются любой ценой удержать мужчину! Нет, в ней есть еще гордость!
        Внезапно она услышала голос вернувшейся Оксаны. Ей стало противно: ведь сейчас она войдет сюда, попытается заговорить с Галей - нет, это непереносимо! Как можно быть такой бесстыдной!
        Галя взглянула на часы: отлично, уже пора отправляться в «Плющ-банк». Она не хочет сегодня даже минуты находиться с Оксаной в одной комнате!
        Резким движением она накинула куртку, схватила сумку и направилась к выходу.
        Как она и опасалась, на полпути она столкнулась с Оксаной.
        - Привет, Галка,- как ни в чем не бывало сказала она,- я как раз иду к тебе.
        Волевым движением руки Галя отодвинула сослуживицу в сторону:
        - Извини,- сказала она,- я спешу,- и стремительно бросилась вниз по лестнице.
        Оксана проводила ее изумленным взглядом.
        Галя села за руль своей машины. Как страшно подумать, что еще вчера мишины руки касались руля! Теперь - никогда больше! После сегодняшнего между ними все кончено.
        До «Плющ-банка» было недалеко ехать, но Галя, разнервничавшись, проскочила нужный поворот. От этого она разозлилась еще сильнее. Еще раз вспомнив всю вчерашнюю историю, она вдруг испугалась, что уже опоздала.
        Когда она подъехала к банку, то сразу увидела у массивных дверей бурлящую толпу народа. Галя почувствовала, что дурные предчувствия не обманули ее. Она выскочила из машины и бросилась к дверям. Сердце ее стучало, как молот.
        - Что происходит?- спросила она.
        - Что происходит?- переспросил ее интеллигентного вида мужчина в вельветовом пиджаке,- деньги сегодня не выдают, вот что!
        - Дурят, суки, народ как хотят,- вступил в разговор стоящий рядом молодой человек,- просто воры, иначе не скажешь.
        - Вы думаете,- начала Галя.
        - Я думаю,- сказал молодой человек,- что нам не видать наших денег, как своих ушей.
        - Куда только смотрит правительство?- возмутилась какая-то старушка,- сначала инфляция, теперь - вот это!
        - А почему правительство должно этим заниматься,- возразил первый галин собеседник,- мы в конце концов должны понимать, что…
        Но Галя не стала его дослушивать. Решительным шагом она направилась к входу и постучала по стеклу.
        - Сегодня банк закрыт,- сквозь окошечко сказал охранник.
        - Мне надо пройти в дирекцию,- сказала Галя. Она все еще надеялась, что ей, как работнику «Нашего дома», удастся получить назад свои деньги.
        - Как ваша фамилия?- спросил охранник.
        - Новоселова Галина Андреевна,- уверенно сказала Галя.
        Охранник куда-то ушел и, вернувшись через минуту, сказал:
        - Вас нет в списке.
        - Я знаю,- твердо ответила Галя,- я из «Нашего дома».
        - Откуда?- недоумевая переспросил охранник.
        - Из риэлтерской фирмы «Наш дом»,- раздраженно повторила Галя.
        Охранник посмотрел на нее изумленно.
        - Ну и что?- удивился он.
        Только тут Галя сообразила, что он может и не знать о тех связях, которые связывают «Наш дом» и «Плющ-банк». Раздраженно повернувшись, она пошла к машине.
        На обратном пути Галя думала, как ей быть. Прежде всего - пойти к Алеше, устроить ему скандал, обвинять его в том, что он специально ввел ее в заблуждение, требовать денег. А если он не отдаст? Что делать тогда?
        Зная Алешу, Галя не могла рассчитывать на его благородство. Дурные предчувствия обуревали ее с новой силой. Она попала в ловушку и знала это.
        Скинув куртку в гардеробе, Галя не заходя к себе, сразу бросилась в кабинет к Алеше. Распахнув дверь, она ворвалась как смерч. Ярость отчаяния охватила ее.
        Алексей Львович был невозмутим.
        - Что,- сказал он, завидев Галю,- плакали твои денежки, крошка?
        Он возвышался над столом как статуя языческого истукана.
        - Мерзавец,- крикнула Галя,- ты знал, ты все знал!
        - Конечно,- сказал Алеша, гаденько улыбаясь,- а ты думала, ты будешь грозить мне своим увольнением, снюхиваться за моей спиной с клиентами, оскорблять меня в собственном кабинете - и тебе все сойдет с рук? Нет уж, птичка, придется тебе попеть по-другому.
        - Я устрою скандал,- выплюнула ему в лицо Галя,- я пойду в газеты, на радио.
        - Ну это еще не всякая газета такое опубликует. У нас все схвачено, так что лучше не рыпайся.
        - Все равно,- выпалила Галя,- я больше ни дня здесь не останусь.
        - А куда ты денешься?- все с той же улыбкой поинтересовался Алеша,- где жить-то будешь? Или на панель пойдешь? Так ты у нас девушка гордая!
        Ужасная мысль пронзила Галю. Боже, он же прав: где она будет жить?
        - Квартирка-то: тю-тю,- радостно продолжал Алексей Львович,- я как раз собрался ее перепродать. Вот, пока ты не уволилась, тебя и попрошу. Хоть заработаешь напоследок. Данные тебе известны или продиктовать?
        И тут Галя не выдержала. Вся в слезах она бросилась вон из кабинета.
        Все было кончено. Все было кончено окончательно. Миша предал ее. Оксана предала. Алеша - он один повел себя именно так, как и можно было ожидать. Но от этого было не легче.
        Не заходя к себе, чтобы лишний раз не встречаться с Оксаной, Галя пошла к выходу. Она вспомнила, как всего несколько недель назад она так же плача выбежала из кабинета Алексея Львовича. Она еще не знала тогда, что впереди ее ждет один из самых счастливых вечеров в ее жизни. Но сегодня… сегодня ничего уже не могло спасти ее.
        Она выбежала на улицу, побежала к машине. Ничего не видя от слез, открыла замок и дернула дверцу. Дверца не поддавалась.
        - Что случилось?- раздался над самым ее ухом спокойный голос.
        Галя сразу узнала его.
        - Уйди,- задохнулась она,- пусти дверцу.
        - Послушай,- сказал Миша,- может быть, еще есть шанс…
        Он положил ей руку на плечо. Она вздрогнула.
        - Убирайся, мерзавец,- закричала Галя,- как ты смеешь прикасаться ко мне, есть ли у тебя совесть, сволочь!
        Она с размаху ударила его по лицу.
        - Ты что, с ума сошла?- воскликнул Михаил, замахиваясь.
        - Ну ударь, ударь меня,- кричала ему в ответ Галя,- мне уже все равно!
        Михаил схватил ее за плечи:
        - Я не бью женщин,- твердо сказал он, но Галя уже не могла остановиться. С наслаждением она молотила руками по его груди, била ладонью по еще недавно столь любимому лицу, захлебываясь от слез, от ярости и отчаяния. Михаил крепко сжимал ее в своих руках.
        - Пусти, пусти меня,- кричала Галя,- ты не смеешь, отпусти немедленно!
        Несмотря на всю ярость, она чувствовала от каждого прикосновения к нему все тот же чудовищной силы импульс - но то, что раньше было страстью, стало для нее теперь ненавистью.
        Внезапно его объятия ослабли. Он отступил на шаг и, вытирая кровь с разбитой губы, сказал:
        - Уезжай!
        Все еще задыхаясь от ярости, Галя вскочила в мишину и нажала на газ. Да, она уедет, уедет навсегда, чтобы никогда больше не видеть его!
        Она сама не понимала, как не разбилась в этот раз. От слез она почти ничего не видела. Вытирая глаза, она как безумная мчалась, не разбирая дороги, выкручивая руль так, словно хотела свернуть ему шею.
        Наконец, она затормозила у своего подъезда. Минута - и она уже была дома. Только тут она смогла дать волю слезам.
        Ей казалось, что она плачет последний раз в жизни. Во всяком случае, в этом доме ей больше не плакать. Квартира, в которой она прожила все свое детство, квартира, в которой она столько раз была счастлива, больше не принадлежит ей! И она сама, сама, как неопытная дурочка, отдала ее! Она теперь не выйдет отсюда - пусть ее выселяют с милицией, пусть помучаются. Со мстительным чувством Галя подумала, что такое поведение понизит стоимость квартиры, если шеф надумает ее кому-нибудь продать. Она запрется здесь и будет сидеть, пока не кончатся продукты. Пусть выламывают дверь, сама она отсюда не уйдет!
        Нервно смеясь, Галя прошла на кухню, налила себе воды и выпила.
        - Надо успокоиться,- сказала она сама себе,- надо взять себя в руки. Может быть, еще не поздно?
        Она задумалась, что она может сделать. Ситуация казалась безвыходной. Чем больше она думала, тем больше понимала, что все ее возможные ходы заранее заблокированы. Ей бесполезно жаловаться в милицию: она добровольно продала квартиру. Она даже не может пожаловаться на шефа его начальству, поскольку вместе с ним пыталась его обмануть, а теперь Алеша сделает вид, что она одна во всем виновата. Конечно, она может остаться на работе и выкупить квартиру - но сколько времени для этого потребуется? И будет ли Алеша ждать?
        Вдруг Галя поняла, что была бы даже рада расстаться с этой квартирой. Слишком многое в ней теперь напоминало ей то, что она хотела забыть: короткую неделю счастья, их любовь с Мишей. Теперь она не могла видеть ни диван, где они спали, ни кухонные табуретки, на которых сидели, чашки, из которых пили чай.
        Как безумная она еще и еще раз задавала себе вопрос: Как могло так случиться, что Миша предал ее? Разве ему было плохо с ней? Эта мысль не умещалась у Гали в голове. Ведь она была с ним так счастлива, неужели он не чувствовал, как он много значит для нее? Или ветреность и дешевая свобода оказались для него дороже любви?
        Она вспоминала, как их уста сливались в поцелуе, как ласково пробегали его руки по коже ее спины, как она гладила мишины волосы, как шептала ему на ухо самые заветные слова… Стоило Гале вспомнить эти минуты неземной страсти, как ей опять начинало казаться, что земля уходит у нее из-под ног, а голова кружится, как от Мишиных поцелуев.
        Нет! Она больше не может так, не может каждые несколько минут вспоминать его изумрудные глаза, нежный голос, уверенные движения. Она сделала свой дом - их с Мишей домом, и если их больше нет, если теперь есть только она и он, по отдельности, навсегда разъединенные - то пусть этого дома не будет вовсе.
        Правильно, подумала она, пусть приходят, заберут все это! Все равно, ее жизнь кончена. На секунду мелькнула мысль о смерти, но Галя тут же, устыдившись, прогнала ее: что будет с мамой, если она умрет?
        Мысль о маме пронзила ее с новой силой: что будет с ней теперь? Куда она вернется из больницы? Галя похолодела: куда, куда она отправится с мамой-инвалидом, без дома, без денег? Она должна, должна что-то придумать!
        Рыдания сотрясали все ее тело. Она проплакала всю ночь и только к утру заснула. Но, засыпая, Галя уже знала, что она должна делать.
        Глава тринадцатая
        Проснулась Галя за полдень, не спеша встала и пошла в душ. Глаза ее были сухи. Она посмотрела в зеркало. Несмотря на бессонную ночь, сегодня она была по особенному хороша. Она улыбнулась своему отражению и расчесала свои прекрасные волосы. Галя старалась ни о чем не думать. Внутри нее будто что-то умерло сегодняшней ночью. Только нервное дрожание длинных пальцев выдавало ее скрытое волнение.
        Она не спеша позавтракала и, все еще не одеваясь, пошла к телефону. Уверенно набрала номер кабинета Алексея Львовича.
        - Алло,- раздался в трубке знакомый голос.
        - Привет, Алеша,- как-то по особому мягко сказала она,- это Галя.
        - А почему вы, Галина Андреевна, не на работе сегодня?- со злостью спросил шеф.
        - Я несколько задержалась,- все еще не меняя тона ответила Галя,- я всю ночь не спала, переживала: как я могла тебя так вчера обидеть?
        - Аааа…- процедил сквозь зубы Алексей Львович.
        - Я вот думаю,- продолжала Галя,- если я подъеду к тебе и мы обсудим все наши проблемы, как бы это лучше сказать, детально - то, может быть, мы сможем их решить?
        - Приезжай, Галочка, приезжай,- злорадно ответил шеф,- я рад, что ты образумилась.
        Однако Галя не спешила ехать. Она медленно оделась, выпила еще чашку чаю, последний раз провела щеткой по волосам и только потом покинула квартиру. Мрачная решимость не ослабевала в ней. Она посмотрела на часы: еще было время заехать в больницу к маме. Конечно, Галя немного боялась, что после разговора с мамой не сможет найти в себе сил свершить задуманное, но, решив, что раз она обещала приезжать каждый день, то не стоит волновать маму лишний раз, поехала.
        В больнице знакомая нянечка приветливо кивнула Гале, и, надев белый халат, Галя прошла в мамину палату.
        - Как дела, Галочка?- спросила мама,- у тебя какое-то усталое лицо.
        - Работы просто очень много,- соврала Галя.
        - Да,- ответила мама,- мне тоже кажется, что ты много работаешь.
        - Что поделать, мама,- сказала Галя.
        - А как твой молодой человек?- спросила мама.
        При упоминании Миши у Гали замерло сердце. Стараясь не выдать своего волнения, она ответила:
        - Спасибо, все нормально.
        Этот разговор был для Гали пыткой. Никогда она не могла представить, что ей придется врать своей маме. Как она ни пыталась, она не могла ни на минуту забыть, что ей предстоит дальше. «Мама, мама,- думала она,- если бы ты знала, на что должна пойти твоя дочь!»
        Полчаса прошло и Галя, попрощавшись с мамой, поехала на работу. Как она и боялась, от былой решимости не осталось и следа. Как Галя не уговаривала себя, как не убеждала, что то, что она замыслила - единственный способ спасти маму - она чувствовала себя как будто шла на казнь.
        Было уже четыре, когда Галя приехала в «Наш дом». Сдав куртку в гардероб, она сразу направилась в кабинет Алексея Львовича.
        Увидев ее, шеф расплылся в довольной улыбке.
        - Ах, Галочка, я рад что ты пришла,- промурлыкал он.
        - Да, Алеша, я пришла… обсудить все до конца.
        Брови Алексея Львовича поползли вверх.
        - А разве мы все не обсудили вчера?- с деланным изумлением спросил он.
        - Я хочу понять, если сегодня наша встреча закончится,- Галя запнулась,- ко взаимному удовольствию («Боже, что я говорю»,- мелькнуло у нее в голове), то получу ли я назад свои деньги?
        - Это сложный вопрос,- задумался Алексей Львович,- но, я думаю, что слова «ко взаимному удовольствию» означают ровно это.
        - Прекрасно,- решительно сказала Галя,- начнем прямо сейчас?
        - Начнем что?- шеф сделал вид, что не понимает галиных слов.
        Галя молчала, тогда он вышел из-за стола, запер дверь, спрятал ключ в карман и только после этого подошел к Гале, взял рукой за подбородок и впился ей в губу долгим мокрым поцелуем.
        Галя почувствовала, что силы оставляют ее. «Нет,- пронеслось у нее в голове,- нет, я не смогу. Все что угодно, только не это!» Не в силах совладать с собой, она резко толкнула Алексея Львовича в грудь. Шеф изумленно посмотрел на нее:
        - Ах вот как, моя козочка?
        Он по-прежнему крепко держал ее. Губы его снова приближались, и тогда Галя, найдя в своем отвращении последнее мужество, плюнула в ненавистное лицо.
        - Ах ты дрянь!- крикнул он и с размаху ударил ее по щеке.
        От сильного удара Галя отлетела на другой конец кабинета и упала на пол.
        - Ну погоди у меня,- прошептал Алексей Львович, надвигаясь с неотвратимостью дурного сна.
        В этот момент зазвонил телефон.
        - Подождут, пока я с тобой разберусь,- сквозь зубы сказал шеф, но телефон продолжал звонить и он, с ненавистью и вожделением глядя на Галю, снял трубку.
        - Алло,- рявкнул он, однако услышав ответ, тут же сменил голос,- да, я вас слушаю, Андрей Сергеевич… да, все нормально… все, как вы сказали…- вдруг лицо его побагровело и, стараясь не выдать своего волнения, он переспросил,- как?.. сейчас посмотрю… да, действительно… нет, наверное это недоразумение… я прослежу… да, лично, прямо сегодня… хорошо, Андрей Сергеевич, я все сделаю… до свидания.
        Галя не в силах от ужаса подняться с пола отрешенно прислушивалась к этому странному разговору. Почему-то ей казалось, что он имеет прямое отношение ко всему, что происходит с ней.
        Кончив беседу, Алексей Львович швырнул трубку на рычаг и обернулся к Гале.
        - Вставай, что сидишь,- крикнул он,- охота было из меня дурака делать?
        Резкими шагами он подошел к сейфу, открыл его, вынул оттуда толстую пачку денег, сунул их в стоявший тут же счетчик, отсчитал четыреста банкнот и кинул толстую пачку к галиным ногам.
        - Если хочешь - пересчитай! И напиши расписку, мне из-за тебя головы лишиться неохота!
        Галя поднялась, оправила юбку и, подняв с пола пачку стодолларовых бумажек, подошла к столу. Она не понимала, что произошло, но по заискивающему выражению в глазах Алексея Львовича догадалась, что ситуация резко изменилась. Уверенным жестом она сунула деньги в сумочку и резко сказала:
        - Бумагу и ручку!
        Алексей Львович протянул ей белый лист и ручку с золотым пером, которой писал сам. Галя, привыкшая к шариковым ручкам, посмотрела на нее неприязненно, потом села за стол и написала расписку. Пока она писала, Алексей Львович достал из сейфа еще одну бумагу, которую она, бегло проглядев, тоже подписала.
        - Еще листок,- сказала она.
        Алексей Львович подал ей бумагу и Галя твердой рукой написала заявление об уходе. Проставила дату и протянула шефу.
        - Расписывайтесь,- сказала она ему.
        Алексей Львович молча подписал. У него был вид сильно удивленного и напуганного человека.
        - Остается еще вопрос с моей квартирой,- сказала Галя.
        - Этот вопрос,- с нескрываемой злобой ответил Алексей Львович,- будешь, милочка, решать естественным способом: покупать обратно. По рыночной, разумеется, цене. То есть тысяч за сорок пять, я думаю.
        Галя закусила губу. Да, она и сама знала, что за прошедшее время цены на жилье выросли.
        - Это справедливо и тут уж ты Воронову не пожалуешься,- мрачно сказал шеф.
        Галя ничего больше не сказала. Взяв сумочку и подписанное заявление, она молча вышла из кабинета.
        Галя была потрясена. Она сама не понимала, что же все-таки случилось. Ведь в какой-то момент она была на волосок от гибели. И вдруг - этот телефонный звонок, так резко все переменивший. Кто это мог быть? Как его назвал Алексей Львович - Андрей Сергеевич?- Галя точно где-то слышала это имя отчество, но не могла припомнить где.
        Сейчас, когда опасность миновала, наступила разрядка. Галя остановилась у окна в коридоре и зарыдала. Она плакала и слезы текли по ее щекам. Она дрожала всем телом, стоило ей только вспомнить, что она пережила всего полчаса назад.
        Внезапно она почувствовала, как чьи-то руки обнимают ее и нежный голос спросил:
        - Ну что, что с тобой?
        Галя обернулась. Это была Оксана.
        Пережитый ужас заставил Галю забыть о вчерашней обиде. Не прекращая всхлипывать, она раскрыла сумочку и показала Оксане деньги.
        - Отдал?!- воскликнула Оксана.
        Галя только кивнула.
        - Сам?
        - Ухм,- хмыкнула Галя.
        - Ай да Мишка!- вдруг воскликнула Оксана,- вот уж не ожидала, что он такое провернет!
        Вчерашние подозрения нахлынули на Галю с новой силой.
        - А что ты от него ожидала?- со злостью спросила она.
        - Не знаю,- спокойно ответила Оксана,- он вчера утром позвонил мне, попросил с ним срочно встретиться. Ну я конечно подумала, сама понимаешь что, но пошла.
        Оксана вытянула из пачки сигарету и закурила.
        - Ну вот,- продолжала она,- встретились мы с ним на бульваре и он сказал, что с утра уже был в «Плющ-банке» и выяснил, что все платежи прекращены. То есть тебя кинули. Тогда он стал у меня узнавать, все что я могла ему рассказать про структуру банка, про отношения банка с нашей фирмой и т.д. Ну тут-то уж я оттянулась! Подгадить начальству - вообще первая вещь. Правда я так и не верила, что он что-то сможет, но все равно - зауважала. Вот ведь, подумала, мужик - не бросает свою женщину в беде, не то что другие, сразу чуть что - и в сторону.
        Галя рассмеялась.
        - Боже мой, а я вчера думала, что ты с ним…
        - Я?- как-то даже слишком горячо возмутилась Оксана.- С твоим бой-френдом? За кого ты меня принимаешь? А кто, кстати, за тебя хлопотал?
        - Какой-то Андрей Сергеевич, ты часом не знаешь…
        Оксана присвистнула.
        - Сам Воронов! Ни фига себе!
        - А кто это?- спросила Галя.
        - Детали, я думаю, тебе уже не нужны,- ответила Оксана,- но в общем это самый крутой мужик во всей их структуре. На нем реально все и держится.
        Галя почувствовала, что тучи расходятся.
        - Боже мой, какая я была дура,- облегченно воскликнула она.- Как я могла так подумать про Мишу! Ты не знаешь, где он сейчас?
        - Откуда же я знаю?- ответила Оксана.- Может быть, в мастерской?
        - Спасибо,- Галя уже неслась вниз по лестнице,- я сначала к нему, а потом - созвонимся.
        Боже мой, насколько несчастной Галя час назад въезжала во двор «Нашего дома» и как теперь ей было легко! Все разъяснилось! Все ее вчерашние страхи оказались напрасны, Миша верен ей и любит ее, Оксана ее не предала, даже деньги - вот они, у нее в сумочке. Ей было весело и легко.
        Она довольно быстро доехала до мишиной мастерской, с трудом нашла место для парковки и, открыв дверь подъезда, взлетела на третий этаж. Мимоходом она вспомнила, как в первый приезд сюда оценивала примерную стоимость квартиры - теперь, слава богу, она завязала с этим бизнесом.
        Она позвонила в дверь.
        - Войдите,- раздался недовольный мишин голос.
        Галя толкнула дверь и вошла. Миша в одних джинсах стоял посередине комнаты, во рту его дымился «Голуаз», в руках была кисть. Он неприветливо глянул на Галю и мрачно сказал:
        - Привет.
        Галя сразу вспомнила, как она вчера оскорбила его. Как это было несправедливо, как незаслуженно! Ведь Миша столько сделал для нее, если бы не он - страшно подумать, чтобы с ней было!
        - Мишенька, прости меня - Галя бросилась к нему на шею.
        Миша недовольным жестом отстранил ее.
        - За что?- холодно спросил он.
        - За вчерашнее, я была такая дура,- пролепетала Галя.
        Миша пожал плечами и начал неспешно вытирать кисть.
        - Мишенька, я люблю тебя, я никого так не любила.
        - Я тоже чувствую, что меня никто так не любил,- мрачно сказал Миша, показывая на свою рассеченную губу.
        - Боже мой, прости меня, прости, как я только могла это сделать,- Гале казалось, что она сейчас заплачет.
        - Мне не за что тебя прощать,- ответил Миша,- наверное, я произвожу впечатление такого мужчины, которого можно сначала послать на ровном месте, а потом - прийти как ни в чем не бывало.
        - Нет, Мишенька, нет!
        - Я тоже говорю - нет,- жестко сказал Миша.
        Слезы полились из галиных глаз.
        - Я думаю, нам с тобой лучше расстаться,- сказал он,- я вижу, мы не созданы друг для друга.
        - Нет,- Галя кинулась Мише на грудь,- нет, мой любимый, не говори так! Я никого, никого не любила, кроме тебя, ты мой, мой единственный!
        Миша молчал и вдохновленная его молчанием Галя продолжала:
        - Прости меня, я вчера и так была сама не своя из-за этой истории, а тут я вас увидела… и черте что подумала.
        - Кого - нас?- уже более теплым тоном спросил Миша.
        - Тебя и Оксану,- всхлипывала Галя,- я просто приревновала тебя к ней.
        Внезапно Миша обнял ее. До галиных изумленных ушей донесся его смех.
        - Боже мой,- сказал он,- ты меня приревновала?
        - Да, Мишенька, да. Прости меня.
        - Как ты могла подумать, что мне нужна другая женщина, когда у меня есть ты?- спросил он, нежно заглядывая ей в глаза.
        Галя только тихо всхлипывала в ответ.
        - Я люблю тебя и мне не нужен никто кроме…- голос его пресекся,- кроме тебя.
        - Как хорошо, Мишенька, как хорошо,- прошептала Галя, прижимаясь к нему.
        Они стояли обнявшись, и весь мир будто умер для них. Постепенно губы их сблизились и страсть захлестнула их горячей волной.
        Вечерело и сумерки спустились на город. В широкое окно свободно лился холодный голубоватый свет.
        - Можно я открою окно?- спросила Галя.
        - Конечно,- ответил Миша.
        Она подошла к окну и, открыв его, повернулась. Неожиданно она увидела незаконченную картину, стоящую на мольберте. Сердце забилось у нее в груди.
        - Боже мой,- выдохнула она,- как красиво… Неужели это - я?
        Миша раздраженно подошел к ней.
        - Я еще не закончил,- сказал он,- это так… наброски.
        И он захотел закрыть картину, но Галя удержала его:
        - Подожди, это так прекрасно…
        На незаконченной картине Галя шла по зеленому лугу в синеватой дымке. Это напомнило ей ее давний сон, но от этой картины веяло покоем и счастьем.
        - Когда ты ее нарисовал?- спросила Галя.
        - Вчера ночью,- признался Миша,- после встречи с тобой я был сам не свой… Я внезапно осознал, как я тебя люблю, и понял, что я должен нарисовать эту картину.
        - Когда ты все успеваешь?- удивилась Галя.- Вот скажи, как тебе удалось сделать так, что шеф вернул мне деньги?- спросила его Галя.
        - Это было не очень-то просто,- усмехнулся Миша,- ну начать с того, что у меня в общем есть знакомые в банковских кругах. Ну, ты понимаешь, галерея «Рената» и так далее.
        Галя не знала ничего об этой, возникшей несколько лет при одном из крупнейших банков, галерее, но промолчала.
        - Кроме того, какие-то завязки были и у Юры Боргенанова - помнишь, я говорил тебе о его спонсорах? Короче, уже сегодня утром мы добрались до Воронова. А надо тебе сказать, что когда «Плющ» начал накрываться, то было принято негласное решение своим деньги отдать. Ну, чтобы не было лишнего шума, люди не уходили на сторону и так далее. А то, какая-нибудь Оксана, разозлись она на них по-крупному, могла бы много интересного порассказать. Это, впрочем, она вчера и сделала.- Михаил задумчиво затянулся,- Так вот, то что твой Алексей этого не сделал - его личная инициатива. То есть, я думаю, деньги бы он тебе все равно отдал, но сначала бы помучил бы тебя как следует. То есть он просто через месяц должен был представить такой лист, с подписями всех сотрудников, что они получили деньги.
        - Да,- кивнула Галя,- я на таком расписалась. И еще расписку выписала.
        - Ну вот,- довольно сказал Михаил,- я так и думал. Короче, когда Воронов узнал, как его подставил твой шеф, он, как и следовало ожидать, пришел в ярость и сказал, что он его в порошок сотрет. «Из-за каких-то сорока тысяч эта сука меня лажает» - в общем он примерно так выразился.
        - В общем,- счастливо рассмеялась Галя,- все хорошо, что хорошо кончается.
        - Да,- сказал Миша,- но ты уж постарайся больше так не влипать. И еще, у меня есть небольшая идея.
        - Какая?- спросила Галя.
        - Тут один мой друг, как я узнал, открывает элитарную ветеринарку. Если хочешь - можешь пойти туда работать. Платят так, правда, меньше чем в «Вашем доме»…
        - Он уже не мой,- перебила его Галя.
        - Ну прости,- улыбнулся Миша,- так вот, платят они меньше, но все равно достаточно много, так что ты подумай.
        Галя просияла:
        - Это было бы настоящим счастьем!
        - Вот и хорошо.
        Но внезапно Галя загрустила.
        - Ты знаешь,- сказала она,- остались еще проблемы. Дело в том, что квартиры подорожали и я еще должна «Нашему дому» пять тысяч. Я, конечно, продам машину, но все равно, придется где-то занимать, потом отрабатывать…
        Галя поежилась.
        Миша с изумлением посмотрел на нее.
        - Зачем тебе продавать машину? Я найду тебе деньги.
        - Ты?- Галя рассмеялась.- Где ты можешь найти деньги? Ты - бедный художник.
        - Бедных художников не бывает,- убежденно ответил Михаил,- вот, например, недавно одна нью-йоркская галерея купила у меня пару моих старых работ, а это уже немало. Ну, кроме того, я всегда могу продать что-нибудь из чужих работ. Один Казаков с Медоваровым сколько стоит!- и Михаил кивнул на висящие на стене рисунки.
        - Но скажи, почему ты должен отдавать свои деньги, чтобы я разобралась со своими делами?- не сдавалась Галя.- Я не привыкла брать деньги у мужчин.
        - Не знаю почему,- ответил Михаил,- наверно, потому что я люблю тебя. Разве этого недостаточно?
        - Но все равно…
        - К тому же, разве супруги не должны делиться всем, что у них есть?- спросил он.
        Галя разозлилась. Она прекрасно знала, что кем-кем, а супругами они не будут никогда. Она слишком хорошо помнила слова Наташи, чтобы даже мечтать об этом.
        - Мы - не супруги,- резко ответила она.
        - Ты хочешь сказать,- медленно произнес Михаил,- что если я предложу тебе… если я предложу тебе руку и сердце - ты откажешься?
        - Но ты же никогда не сделаешь этого,- просто ответила она.
        В ответ Михаил молча опустился перед ней на колено и, взяв ее руку, приложил ее длинные пальцы к свой груди.
        Галя смотрела на него не в силах поверить своим глазам: Миша, такой гордый и непреклонный, на коленях перед ней и она, Галя, своей ладонью чувствует его сердцебиение.
        - Ответь мне - да или нет,- прошептал он.
        Голова у Гали закружилась. Собственное сердце звучало в унисон мишиному так, что, казалось, вот-вот вырвется из груди. Ее рука затрепетала. Они навсегда будут вместе и ничто не сможет их разлучить.
        - Да,- прошептала она,- да, да.
        Конец
        Внимание!
        Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.
        После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.
        Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.