Фиг ли нам, красивым дамам! Екатерина Николаевна Вильмонт
        «Неродись умен, неродись красив…» Расхожая истина… Героиня романа Ариадна умна, красива, любима, нонечувствует себя счастливой, хотя все кругом твердят, чтоей здорово повезло. Однако внезапная встреча расставляет все посвоим местам. Теперь Ариадне понятно, гделюбовь, агде только ее эрзац…
        Екатерина Вильмонт
        Фиглинам, красивым дамам!
                
        Ты — какотзвук забытого гимна Вмоей чёрной идикой судьбе.
А.Блок
        Часть1
        —Дань, тычего?
        —Непонял?
        —Тычего так пялишься наэту тетку?
        Данила улыбнулся невесте.
        —Нинакого я непялюсь. Просто задумался.
        —Очем?
        —Данеочем, аоком.
        —Иокомже? — кокетливо спросила Илона.
        —Отебе, понятное дело! Аты что, ревнуешь?
        —Ещекак! Но,конечно, некэтой тетке!
        —Апо-моему, онавовсе нететка.
        —Акто?
        —Дама. Элегантная дама! Ввозрасте! — добавилон.
        Илона улыбнулась.
        —Нуто-тоже!
        НоДанила лукавил. Онглаз немог оторвать отлица этой женщины. Апровозраст сказал, просто чтобы двадцатидвухлетняя Илона успокоилась. Женщине было хорошо затридцать. Смуглая кожа, огромные глаза, чувственный рот иустало-отрешенное выражение лица. Интересно, какого цвета унее глаза? Наверное, зеленые. Отсюда невидно. Иеще поразительной красоты руки скрупными кольцами. Онамедленно пила кофе избольшой чашки илениво ковыряла ложечкой какой-то десерт. Ждет кого-то?
        —Дань, япойду наминутку…
        —Иди, только недолго, ато я соскучусь.
        Боже, какая женщина! Обручального кольца невидно. Онапочувствовала его взгляд, подняла свои фантастические глаза, оказалось, синие, иедва заметно улыбнулась. Неему, нет. Дая ей триста лет ненужен. Аябы затакую вогонь ивводу. Интересно, какие унее волосы? Наженщине была какая-то сложная повязка, скрупным узлом возле левого уха. Новот она посмотрела начасы, достала телефон, набрала номер.
        —Алло! Иосиф Маркович? Добрый день, этоАриадна.
        Отее голоса унего занялось дыхание. Еезовут Ариадна! Какей идет это имя.
        —Опять пялишься? — раздался веселый голосок Илоны.
        Очем Ариадна говорила сИосифом Марковичем, онуже неслышал.
        —Данька, аты будешь меня презирать, если я закажу мороженое?
        —Да! Яоболью тебя презрением! Ночтобы ты нестрадала отмоего презрения, закажу себе тирамису!
        —Данька, ятебя обожаю!
        —Взаимно, девушка!
        КАриадне подошел официант, онарасплатилась сним ивстала. Данила удивился, онаоказалась среднего роста. Аон думал — онавысокая.
        —Стильная штучка, — заметила Илона.
        —Тынаходишь?
        —Да! Каблукибы чуть повыше. Хотя вее возрасте уже тяжеловато…
        Волна глухого раздражения захлестнула Данилу. Ноон сдержался.
        Женщина ушла. Чувство невозвратимой потери сдавило сердце. Какмимолетное виденье, какгений чистой красоты…
        Илона судовольствием уписывала мороженое.
        Яее нелюблю, отчетливо прозвучало вголове уДанилы. Ониспугался этой мысли — через два месяца предстояла свадьба. Негони коней, сказал он себе. Илона отличная девчонка, онаменя любит, ивообще… Ейдвадцать два, онакрасотка, вродебы неглупая, вполне хозяйственная, мама ее одобряет. Аэта… Надоже, Ариадна… ЭтуАриаднуя, скорее всего, никогда больше неувижу. Еслибы я был художником, ябы писал ее портреты, много портретов, разных… Интересно, зачем наголове унее эта повязка? Волосы плохие? Илиоблысела после химиотерапии? Фу,что замысли! Илия защищаюсь отвпечатления, которое произвела наменя эта Ариадна? Похоже нато. Натакую женщину никогда ненадоест смотреть. Иголос ее слышать тоже… Даладно, Данила, этокаквкино — увидал какую-то немыслимую красавицу истал ее фанатом. Ножить это ведь немешает. Даизабудется она дня через два.
        —Данька, кактвое тирамису?
        —Что? — очнулсяон. — Тирамису? Данеочень. Бывает лучше. Нучто, попросим счет?
        —Конечно!
        Днишли, аженщина изкафе незабывалась. Еелицо, отрешенная улыбка буквально преследовалиего. Сэтим надо что-то делать. Ночто? Искать иголку встоге сена? Время лечит, просто курс лечения может быть более длительным. Раза два он заезжал вто кафе внадежде, чтоона там завсегдатай, нотщетно.
        Навалились дела, командировка вСирию, атам уж было недопрекрасных незнакомок. Акогда он вернулся, Илона закатила ему истерику.
        —Тынедолжен! Тынесмеешь! Тамтак опасно! Яниспать немогла, ниесть! Даня, если ты меня любишь, умоляю, перейди надругую работу! Хорошие журналисты везде нужны! Уменяже минуты спокойной небудет! Аесли унас ребеночек родится? Беременным нельзя волноваться!
        —Тыразве беременна?
        —Пока нет, номыже поженимся, итогда…
        —Итогда, тыполагаешь, япойду работать вглянцевый журнал, писать отчеты осветских вечеринках? Такэто тоже небезопасно. Знаешь, яоднажды слышал, какрычал Никита Джигурда. Помне, такразрывы снарядов ито благозвучнее.
        —Вечно ты все сводишь кшутке, ая серьезно…
        —Знаешь, ятоже серьезно. Иимей ввиду — явоенный корреспондент, ялюблю свою профессию, аесли ты боишься волнений, такнебудем жениться, ищисебе мужа, более приспособленного длятвоего душевного комфорта.
        Оназаплакала. Егоохватила тоска.
        —Даня, сейчас такое тревожное время…
        —Ичто? По-твоему, я, молодой мужик, должен спрятаться подстол идержаться затвою юбку? Ноя, возможно, через год-другой уже наиграюсь ввойнушку искайфом буду вести какое-нибудь идиотское ток-шоу. Апока мне рано!
        Онеще никогда неговорил снею так жестко. Онаиспугалась.
        —Хорошо, японимаю. Ты,конечно, прав. Просто я так тебя люблю!
        —Если любишь, запомни: наменя нельзя давить, яэтого впринципе неприемлю. Впринципе! Ауж втом, чтокасается моей работы, темболее. Все. Закрыли тему.
        Онаиспуганно нанего взглянула. Онникогда еще так снею неговорил.
        —Данечка, я… Тыпрости, янесобиралась натебя давить, просто боюсь затебя…
        —Знаешь, мама тоже заменя боится, но…
        —Атебе-то самому небывает там страшно?
        —Нупочемуже… Бывает. Ещекак! Ноя уже немогу безэтой работы. Изнаешь, еслибы я даже поддался натвои уговоры исменил работу, тыбы меня через два месяца возненавидела. Яведь могу быть поистине кошмарным типом, когда мне скучно, такое могу вытворить! Мало непокажется!
        —Значит, тебе сомной скучно?
        —Дело невтебе. Мнессамим собой скучно внемоей работы. Месяц — этомаксимум, который я могу выдержать. Иесли мне неизменяет память, ятебя предупреждал, когда речь зашла освадьбе.
        —Ладно, Данечка, явсе поняла. Нотыже меня любишь?
        —Далюблю, люблю…
        Огосподи, неужели все бабы задают этот идиотский вопрос? Интересно, таженщина тоже задаетего? Уверен, чтонет. Унее просто нет сомнений, чтолюбой мужик, докоторого она снизойдет, будет помирать отлюбви. Тьфуты, чтозанаваждение! Больше месяца прошло, аона все незабывается.
        —Данчик, тыпапе сообщил освадьбе? — спросила мама.
        —Конечно. Обещал приехать.
        —Вотиславно. Онтебя неотговаривал отженитьбы?
        —Данет, — засмеялся Данила. — Просто удивился. Испросил: «Тысовсем дурак, чтоли?»
        —Да,твой отец, когда мы разводились, сказал: «Больше я наэти грабли наступать небуду!» И, каквидишь, держит слово. Сынок, аты… Тыуверен, чтохочешь жениться?
        —Тыпочему спросила? Тебеже нравилась Илонка?
        —Онамне исейчас нравится. Хорошая девочка. Толковая, неглупая, тебя любит… Нуихорошенькая, каккартинка. Просто она наднях звонила, была грустная… Тыее ничем необидел?
        —Давроде нет. Простоона… Короче, онапотребовала, чтобы я поменял работу, адляменя это неприемлемо.
        —Онаименно потребовала?
        —Дането чтобы категорически потребовала, нодала понять… Вполне недвусмысленно. Даеще исослезами. Тыбы, мамочка, объяснила девушке, чтосомной такое непроходит.
        Инна Львовна грустно покачала головой.
        —Еслибы ты знал, какя сама этого хочу!
        —Язнаю. Нотыже недавишь наменя.
        —Потому что знаю — тывсе сделаешь наоборот. Самполезешь кчерту взубы. Лучше уж помолчать.
        —Таквот иобъяснилабы Илоне, если она так тебе нравится.
        —Аразве тебе она ненравится? Ужененравится?
        —Дая незнаю…
        —Данька, если так, толучше ненадо!
        —Ох,мама… Тамуже полным ходом идет подготовка ксвадьбе. Даижалко Илонку. Всущности, онахорошая, даипора мне семью заводить. Хочется уюта, когда возвращаешься изкомандировки. Даиобрыдла мне холостяцкая жизнь, тридцать два уже. Иродители уИлонки славные люди, интеллигентные, милые…
        —Всетак, Данечка, всетак, новтвоем тоне слышится обреченность. Тыее нелюбишь?
        —Откуда я знаю?
        —Данька, колись, тывстретил другую женщину?
        Ониспуганно взглянул намать.
        —Колись, Данька. Легче будет. Ктоона?
        —Знаешь, мама, этотакая идиотская история. Собственно, даже инет никакой истории.
        Ион рассказал матери опрекрасной незнакомке.
        —Иты ровным счетом ничего оней незнаешь?
        —Только имя. Ариадна.
        —Ну,сынок, эточепуха! Пройдет. Иневздумай ломать себе иИлонке жизнь из-за такой ерунды. Тымолодой мужик, вМоскве прорва красивых женщин, всех ведь недогонишь. Ипотом, ты-то ей глянулся?
        —Данет. Оназаметила, какя нанее глазел, ичуть заметно улыбнулась, нонемне, атак…
        —Кажется, этоуБлока: «Иэтот влюблен!»? Словом, «Дыша духами итуманами»?
        —Нет, скорее «Япомню чудное мгновенье».
        —О,тогда утебя есть шанс! — рассмеялась Инна Львовна.
        —Почему?
        —Ну,«нашевсё» посвятил эти стихи Анне Петровне Керн, авего дневниках есть запись: «Сегодня, сБожьей помощью, употребил Анну Петровну Керн!»
        —Ну,мама, тыдаешь! Хорошо, чтотвой муж тебя неслышит! Онбылбы недоволен. Плохо влияешь намолодое поколение.
        —Глупости! Он,конечно, препод, носчувством юмора унего все впорядке. Иначе я низачто невышлабы занего замуж.
        —Да,отсутствие чувства юмора — тяжелый диагноз.
        —НоуИлонки твоей есть это чувство. Аупрекрасной незнакомки его может инебыть.
        Такчто живи спокойно. Изапомни: делай, чтодолжно, ибудь что будет. Если судьбе будет угодно, онаможет снова столкнуть тебя сэтой женщиной. Тыведь даже незнаешь, москвичкалиона. Иженись уж насвоей девочке. Онабудет хорошей женой.
        —Спасибо, мамочка! Тыумеешь врачевать мои душевные раны.
        —Этонерана, парень, так, легкая царапинка.
        Разговор сматерью ивпрямь помог. Онстал придумывать, какие еще непереносимые длянего недостатки могут обнаружиться вАриадне. Неряха, дура, безчувства юмора, патологическая скупердяйка, наглая кактанк, умеющая говорить только одиетах иличной жизни знаменитостей. Ужас какой! Зачем тогда эта красота притаком букете? Через сутки уже стошнит.
        Ион успокоился.
        Время неумолимо приближало день свадьбы. Незнакомка почти забылась. Днязатри доторжества позвонил отец.
        —Данька, прости старика, несмогу приехать насвадьбу, ногу подвернул, онараспухла, елеползаю, априезжать вМоскву инвалидом, ей-богу, нехочется. Иесли насвадьбе неможешь танцевать смолодыми красотками, этогорько иобидно. Ужневзыщи, сын! Ктомуже ботинки неналезают. Словом, невезуха. Аувас свадебное путешествие планируется?
        —Нуда, конечно.
        —Икуда, если несекрет?
        —ВИталию.
        —Ачего так горестно это прозвучало?
        —Данет. Ябы лично предпочел дома посидеть.
        —Аневеста жаждет вЕвропу, так?
        —Нуда. Ая, кстати, вИталии еще небыл. Такчто даже рад…
        —Авы надолго?
        —Надве недели.
        —Может, наобратном пути заскочилибы комне? Ябы познакомился сосвоей снохой.
        —Боюсь, невыйдет. Уменя потом сразу командировка.
        —Опять вгорячие точки?
        —Точно еще незнаю.
        —Нуладно, тогдая, какнога пройдет иты будешь вМоскве, непременно прилечу. Уменя длявас роскошный свадебный подарок! Ябы мог прислать его непосредственно ксвадьбе, нохочу увидеть ваши радостные мордахи непоскайпу. Какмама?
        —Каквсегда остроумна.
        —Аей твоя невеста нравится?
        —Да,нравится.
        —Этохорошо. Впрочем, явсегда знал, чтоона будет хорошей свекровью.
        —ДаИлонка уже вней души нечает!
        —О! Значит, тывезучий парень, Данила Кульчицкий!
        —Тьфу, тьфу, тьфу!
        —Разумеется, плюю три раза через левое плечо! Все, сын. Целую тебя ижелаю счастья всемейной жизни!
        Авдень свадьбы молодым доставили роскошную корзину цветов истаринный резной сундучок, полный швейцарского горького шоколада. Изаписочку: «Чтобы этот шоколад был самой большой горечью ввашей жизни!»
        Данила был растроган. Илона пришла ввосторг.
        —Какой твой папа изысканный! Жажду сним познакомиться! Вообще, твои родители — этоулет!
        —Твои еще лучше!
        —Почему?
        —Потому что они вместе, ужесеребряную свадьбу сыграли. Амои аж вразных странах.
        —Тебе отэтого грустно, Данечка?
        —Датак, самую чуточку, — улыбнулся он невесте.
        —Ялюблю тебя, Данечка! Ия так сегодня счастлива!
        —Вотихорошо. Ятоже счастлив! — сказалон. Хотя ему показалось, чтоэто прозвучало как-то неубедительно. Но,ксчастью, Илона этого незаметила. Онабыла так очаровательна вкоротком платье цвета сливок исизящным веночком наголове. Когда речь зашла освадебном платье, Илона сразу заявила, чтонизачто нехочет длинное платье.
        —Зачем? Чтобы оно потом пылилось вшкафу изанимало место? Авкороткомя, какговорится, ивпир ивмир.
        Инна Львовна весьма одобрила это решение, даимать Илоны тоже.
        Хорошо, чтодевочка практичная, решили обе сватьи.
        Кстати, между ними установились самые добрые отношения. Иэто залог счастливой семейной жизни, решил Данила. Аотец Илоны иотчим Данилы оба оказались страстными болельщиками «Спартака», иим всегда было очем поговорить, темболее что любимая команда впоследние годы приносила им восновном огорчения. Нодаже мысли изменить «Спартаку» уобоих невозникало.
        Свадьба была неслишком многолюдной — сорок пять человек — иочень веселой. Никто ненапился добезобразия, никто неподрался, небыло дурацкого тамады, егороль взял насебя дядя Илоны, известный киноартист, иблестяще справился сзадачей. Онбыл весьма остроумен, ивсе хохотали дослез.
        —Данька, какая чудная свадьба, даже неожидала, — сказала сыну Инна Львовна. — Явообще нелюблю свадьбы, нотут… Дайвам Бог всякого-всякого счастья!
        —Спасибо, мамочка!
        Иони улетели вРим.
        Прошло три месяца. Данила иего ближайший друг Федор, оператор, скоторым они работали вместе уже два года, возвращались изочередной командировки, ивсилу погодных условий им пришлось задержаться вмиланском аэропорту. Командировка была трудной, обавымотались страшно, ихотелось поскорее попасть домой. Авылет раньше чем через пять часов необещали.
        —Может, съездим вгород, поглядим, а, Данила?
        —Дану его нафиг! Быля вэтом Милане, нехочу! — Онвытащил изрюкзака планшет. — Навот, гляди, всемиланские достопримечательности тут есть! Хотяты, конечно, скажешь, чтоя все бездарно снял. Авпрочем… Чемтут торчать, поехали, поужинаем вхорошем кабачке, граппы дернем.
        —Авечером нас туда втаком виде пустят?
        —Дахоть спером взаднице! Очень демократичное заведение. Икормят вкусно. Хотя Илонке там непонравилось. Ноя проперся.
        —Поехали. Жрать охота.
        Онивзяли такси ичерез сорок минут высадились наплощади уресторана. Тамстоял такой шум, чтооба, несговариваясь, скривили рожи.
        —Нафиг этот график! — сказал Федор. — Наотдыхе хочется тишины. Ато снашей работой… Ваэропорту тоже шум.
        —Согласен. Ладно, время есть, поищем чего потише.
        Вскоре им попался небольшой исвиду вполне уютный ресторанчик. Онипоглядели навыставленное наулице меню.
        —Отлично. Тутесть оссобукко. Обожаю! — решил Данила.
        —Ага, ятоже люблю! Мяса хочу! Ато моя девушка вегетарианка, чертбы ее взял! Атвоя Илона мясо ест?
        —Да.
        —Повезло тебе, брат! Амоя все канючит — женись да женись. Ноя натакое неподписывался. Нафиг мне жена-вегетарианка?
        —Такскажией!
        —Говорил уж. Онадумает, яприкалываюсь.
        —Дура, чтоли?
        —Набитая.
        —Таккакого хрена ты сней время теряешь?
        —Дапривык… Аздесь хорошо. Уютно.
        —Согласен. Слушай, Федя, вотмы стобой вроде друзья…
        —Почему вроде? Мытаки, да, друзья, какговорит Матвей Юрьевич. Авчем дело?
        —Почемуж ты меня сосвоей девушкой так инепознакомил?
        —Атебе оно надо?
        —Тычто, еестыдишься?
        —Данет. Понимаешь, она, какбы это сказать, длявнутреннего употребления, неэкспортный вариант.
        —Слушай, Федька, кончай дурью маяться, найди себе нормальную…
        —Анормальная наменя клюнет, чтоли? Комуя, такой бродячий пес, сдался?
        —Ая? Тоже бродячий пес, авот сдалсяже Илонке. Федь, тычего там увидел, а?
        —Слушай, тамбаба сидит… Охренеть!
        —Что, красивая?
        —Нето слово! Каквнеореалистическом кино… Такую надо снимать…
        —Феденька, аты унас оглядись. Такие красавицы бывают. Иначни вместо репортажей сместа событий снимать красавиц. Иденег будет поболее, иопасности меньше вразы…
        —Даладно, унас таких лиц небывает. Этокакая-нибудь итальянская графиня, тамнебось десять поколений аристократов…
        —Воттут ты неправ, братишка! Явот вМоскве, ещедосвадьбы, былсИлонкой вкафе, ичуть неошизел, дачто там, просто ошизел. Уставился нанее, какидиот, Илонка даже ревновать начала…
        —Ичто?
        —Даничего. Чтоя мог приИлонке? Единственное, чтоя узнал, какее зовут.
        —Икак?
        —Ариадна. Изабыть ее немог. Воттолько впоследний месяц как-то невспоминал. Атут ты сосвоей аристократкой. Надобы имне нанее глянуть.
        —Даони уже уходят.
        Данила обернулся. Ичуть невскрикнул. Этобыла Ариадна. Исней немолодой мужчина, весьма импозантного вида.
        —Этоона… — пробормоталон. — ЭтоАриадна!
        —Тасамая?
        —Тасамая. Сума сойти…
        —Данька, значит, онаникакая неитальянская аристократка, апросто московская красавица?
        —Ктознает, московскаяли? Норусская, этоточно.
        —Да,сногсшибательный бабец!
        —Аврыло нехочешь?
        —Этозабабца? — расхохотался Федор. — Да,брат, тывлип. Аеще женатик! Ну,ладно, давай выпьем заее красоту!
        —Давай!
        Онивыпили.
        —Федька, какдумаешь, реально найти вМоскве женщину только поимени?
        —Сиди! — Федор вдруг вскочил иринулся квыходу. Вернулся минут через пять счрезвычайно довольным видом.
        —Навот, держи! — Онпротянул Даниле смартфон. Тамбыла фотография Ариадны. — Имея портрет иимя, ужеможно искать.
        —Нокактебе удалось?
        —Элементарно! Обогнал, бухнулся наколени ипопросил разрешения запечатлеть такую несравненную красоту. Мнепоказалось, ейбыло приятно.
        —Нуты даешь! Спасибо, тынастоящий друг.
        —Ятолько хочу напомнить тебе, Данилка, чтоты так, наминуточку, молодой муж.
        —Дая помню. Ипотом, я-то ей зачем сдался? Иискать ее я нестану. Нозапортрет спасибо. Сбрось мне намыло.
        —Аесли Илонка увидит?
        —Неувидит. Явсе запаролю.
        —Аона уже нетакая молодая. Ейлет подсорок.
        —Ичто?
        —Датак…
        —Слушай, ачто замужик снею был?
        —Мнепоказалось, этоделовой контакт. Онитальянец. Посадил ее втакси иушел.
        —Федь, может, тебе вФСБ внаружку проситься?
        —Непременно попрошусь! Кстати, обручального кольца она неносит.
        —Да,я еще тогда это заметил. Интересно, ктоона?
        —Дамалоли…
        —Нам, пожалуй, пора ваэропорт.
        —Ох,ивправду! Рванули!
        Всюдорогу доМосквы, стоило ему закрыть глаза, онвидел лицо Ариадны. Какчеловек, постоянно имеющий дело сопасностью дляжизни, онбыл фаталистом. Ирешил: янесделаю ниединого шага, чтобы найтиее, ноесли это судьба — жизнь еще сведетнас. Иуспокоился.
        Дома было хорошо. Чисто, уютно, вкусно. Илона сияла молодостью икрасотой. Наверно, этоиесть семейное счастье? Нехватает еще упитанного малыша, чтобы он тянул кнему ручки вперевязочках илопотал: «Папа! Папа!» Итогда будет полный комплект… НоИлона ислышать оребенке нежелала.
        —Пойми, Даня, нунемогу я рожать, пока ты наэтой чертовой работе! Боюсь! Знаешь, какя трясусь отстраха, когда ты то вСирии, товДонецке, тоеще где-то… Аесли, недай бог, стобой что-то случится? Мнедаже как-то приснилось, чтотебя взяли вплен эти… игиловцы инакинули тебе мешок наголову… — Онаначинала плакать. — Какой ребенок, очем ты говоришь? Вотуйдешь сэтой работы, тогда сразу… Апока инемечтай!
        —Азачем ты замуж заменя вышла?
        —Потому что люблю тебя, дурака проклятого!
        —Амежду прочим, если меня убьют, утебя хоть ребенок отменя останется.
        Онаподняла кнему заплаканное личико.
        —Этоты так шутишь, да?
        —Шучу, конечно, шучу! — поспешил он успокоитьее. — Ладно, обещаю, чтогода через два подумаю одругой работе, апока уж потерпи!
        —Потерплю. Иты потерпи безребеночка.
        —Потерплю. Яеще молодой, аты ивовсе недозрела досознательного материнства. Все, закрыли тему. Аскажи-камне, жена, нетли утебя нормальной подружки дляФедора?
        Илона удивилась.
        —Аунего вроде есть девушка?
        —Негодится онаему.
        —Аон что, жаловался?
        —Нунето чтобы жаловался, номне его жалко стало. Мается парень. Вегетарианкаона. Иктомуже набитая дура.
        —Значит, надо искать умную мясоедку? — засмеялась Илона.
        —Вточку, любимая!
        —Ладно, япоскребу посусекам. Федька парень видный… Ивообще хороший. Яподумаю.
        Надругой день, придя сработы, Илона спросила:
        —Дань, тызавтра вечером занят?
        —Ачто?
        —Мнедосталось два билета втеатр. Нановый музыкальный спектакль.
        —Где?
        —ВСтасике!
        —Ох,нет, прости, ноя это как-то плохо перевариваю. Нунесердись, пойди скакой-нибудь подружкой.
        —НуДань!
        —Умоляю, сжалься!
        —Такибыть, ноостанешься безужина.
        —Невопрос! Сголоду непомру. Илисмотаюсь кмаме.
        —Явообще-то думала пригласить твою маму втеатр.
        —Заговор? Ладно, идите! Культюрницы вы мои!
        —Культюрницы? Этоеще что такое? — рассмеялась Илона.
        —Аэто я когда работал вИзраиле, унас был водитель, родом изЗапорожья, вотон сказал, чтоуних эти розеточки дляпакетиков спитого чая называются культюрницы.
        —Ачто! Клевое словечко!
        —Между прочим, унас вдоме, по-моему, нетниодной культюрницы.
        —Аунас ичая впакетиках нет.
        —Нуда, да, тыже образцовая хозяйка, ауобразцовых хозяек чая впакетиках быть недолжно!
        —Тыже сам терпеть неможешь чай впакетиках!
        —Даяже шучу… Давай, звони маме.
        Инна Львовна свосторгом согласилась пойти втеатр. АДанила обрадовался. Дружба свекрови иневестки — вещь весьма полезная всемейной жизни.
        —Да,кстати, ясегодня наработе поспрашивала девчонок насчет твоего Федора. Пока что-то желающих ненашлось. Тоесть нашлись две, нообе вегетарианки. Причем одна изних вообще веганка.
        —Любимая, аты неподашься ввегетарианство? Ато я умру!
        —Живи спокойно, ямясоедка даже погруппе крови.
        —Слушай, уменя идея! Давай я завтра заеду завами втеатр иповезу куда-нибудь поужинать? Кактебе такой вариант?
        —Свосторгом принимается!
        Вресторане женщины безумолку восторгались спектаклем, голосами, оформлением, хореографией.
        —Какхорошо, Данька, чтоты непошел, — смеялась Инна Львовна, — ядавно такого удовольствия неполучала.
        —Ятоже! Такая красота… Акостюмы, умереть невстать!
        —Радзавас, моидорогие культюрницы!
        —Знаю, меня уже Илонка просветила, — хохотала Инна Львовна.
        —Какмне хорошо свами, моисамые любимые женщины! — умилялся Данила.
        Короче говоря, вечер прошел прекрасно.
        Завезя мать домой, онипоехали ксебе.
        —Знаешь, Данька, явсе-таки хочу, чтобы ты посмотрел этот спектакль!
        —Здрасьте, приехали!
        —Исамабы еще разок срадостью… Нет, тыпросто обязан! Яуверена, насто процентов, чтоты пропрешься! Этотакой восторг! Сейчасеще есть некоторые премьерные шероховатости, авот месяца через два… Обещаймне, чтопойдешь!
        —Ладно, обещаю!
        Онипровели чудную ночь, аутром Илона умчалась вфитнес-клуб, таккакбыла суббота, аДанила, приняв душ, решил приготовить свое любимое блюдо — печеную картошку. Ваэрогриле наэто уходит минут двадцать. Нажурнальном столе он увидел толстую глянцевую тетрадку — программу вчерашнего спектакля. Онлениво полисталее. Ичуть незакричал, увидев портрет Ариадны. Неужели этоона? Да! Ариадна Замчевская, художник покостюмам. Ариадна Замчевская… Сердце колотилось какбешеное. Янашелее! Ну,пока еще ненашел, ноэто уже абсолютно реально. Азачем? Зачем онамне? Чтобы разрушить только недавно возникшую семью? Иливовсе сломать жизнь? Дасчего я взял, чтоона вообще сомной свяжется? Онатеатральный человек, вокруг нее такие знаменитости, такие красавцы крутятся. Аможет, онавообще лесбиянка? Запросто! Ая тут сума схожу. Ужеготов бросить кее ногамвсе. Дабросать-то мне особо нечего… Аона достойна королей. Однако нестерпимо хотелось узнать оней побольше, ион бросился ккомпьютеру. Так, Ариадна Максимовна Замчевская, родилась вМоскве в1976году всемье художников. Окончила художественный факультет Школы-студии МХАТ. Дважды была
замужем. Работала втеатрах России, Франции, Германии, Канады… Отдает предпочтение музыкальным спектаклям. Ееоформление «Волшебной флейты» Моцарта вБрюссельском оперном театре принесло ей европейский успех имножество международных премий.
        Так… Звезда европейского масштаба. Инакой ей сдался такой парень, какя? Вотразве что я моложе насемь лет. Дасобой вроде недурен. Иеще я вглазах некоторых женщин романтический герой… Идиотты, анегерой! Конченый мудак! Влюбился втетю скартинки. Все! Забудь! Твоей работой нельзя заниматься всостоянии раздрая. Запросто схлопочешь илипулю, илиосколок снаряда. Аотэтой женщины тот еще раздрай будет… Нояже решил забыть оней, если невстречу. Ая разве встретил? Фотка впрограммке — этоневстреча, этохимера.
        Номысль обАриадне мешала жить, какзаноза. Сэтим надо что-то делать! Нотут, ксчастью, егоотправили вЕгипет, ион приказал себе забыть оней. Ивродебы забыл. Отсняв необходимый материал, онисФедором собрались домой, нотут Данила получил сообщение ототца. Тотписал: «Здорово, сын! Твоему старику послезавтра стукнет пятьдесят пять, цифра, таксказать, некруглая, новсе-так ихотелосьбы всей скорбный день увидеть единственного сына. Если сможешь, заскочи хоть наденек! Твой старый папка. P. S. Да,заодно отдам тебе твой свадебный подарок!»
        —Федюня, какнасчет заезда вБерлин?
        —ВБерлин? Ачего там делать?
        —Даупапаши день рождения, пятьдесят пять, зовет отметить. Берлин, кстати, классный город!
        —Дая-то тут причем? Нет, лети один! Нелюблю быть довеском.
        —Федька, какой довесок? Тымой лучший друг!
        —Твой друг, анетвоего папы. Нафиг я ему сдался? Даибыл я вБерлине. Невдохновился…
        —Ну,что стобой делать…
        ИДанила полетел вБерлин. Ондавно невидел отца, даивБерлине хотелось побывать.
        Отец Данилы, Андрей Викторович Кульчицкий, былочень известным композитором, весьма популярным наЗападе. ВГерманию он перебрался вначале двухтысячных. ВБерлинском оперном театре ставили его оперу, онпоехал туда дляработы спостановщиком, датак там иосел. Сматерью Данилы он уже тогда развелся. Данила был намногое обижен идаже хотел взять фамилию матери. Носгодами все сгладилось, темболее что Инна Львовна вскоре вышла замуж ичастенько говорила: «Какмне повезло, чтоАндрей меня бросил! Жить скомпозитором человеку, ничерта несмыслящему вмузыке, — пытка!» Ктомуже отец был очаровательным человеком, легким иобщительным, ауДанилы началась своя бурная жизнь, илелеять прежние обиды казалось попросту глупым. Ион судовольствием предвкушал двухдневное общение сотцом.
        Отец встречал его ваэропорту.
        —Ох,ты игерой! Просто Джек Лондон! Илинет, Хемингуэй! Девушки оттебя небось мрут?
        —Дану, папа! Внаше время удевушек другие приоритеты! — смеялся Данила. — Пап, тысвоим приглашением застал меня врасплох, янеуспел купить тебе какой-то достойный подарок…
        —Ой,брось!
        —Новсеже я привез тебе одну безделушку, явэтом неочень разбираюсь, новот, глянь…
        —О! Запонки! Отлично, Данька! Якак-то их неносил, номне тут одна подруга подарила полдюжины шикарных рубашек подзапонки! Здорово! Спасибо!
        Данила обрадовался, хотя, зная отца, вполне мог предположить, чтотот все это придумал наместе, чтобы неогорчить сына. Ктоэто внаше время дарит полдюжины рубашек? Как-то странно…
        Уотца была большая квартира натихой улице неподалеку отКурфюрстендамм.
        —Знаешь, яподумываю отом, чтобы перебраться вПотсдам.
        —Нопочему? Тебеже так тут нравилось!
        —Шумно стало. Даигей-парады замучили, такая пакость… Яодин раз чуть насамолет неопоздал из-за них. Даивообще… Засиделся я тут. АвПотсдаме присмотрел прелестную квартирку. Тамтихо, даивоздух куда лучше. ИдоБерлина недалеко. Нувот, располагайся, япокормлю тебя обедом, авечером будем праздновать полуюбилей вшикарном ресторане.
        —Вдвоем?
        —Ясперва думал, чтовдвоем, нокаквыяснилось, тутсейчас вкомандировке одна моя подруга, онасегодня позвонила, поздравила, ну, яее ипригласил. Очаровательная женщина, умная икрасивая.
        —Этоона дюжину рубашек подарила?
        —Нет, неона. Инедюжину, аполдюжины, — рассмеялся отец.
        Аон еще хорош, подумал Данила.
        Отец всегда превосходно готовил. Вотисейчас он поставил настол фарфоровую супницу — онбыл еще иэстетом.
        —Твой любимый суп, Данилка!
        —Ой,склецками! Ммм! Обожаю! Слушай, утебя даже вкуснее, чемумамы, клецки нежнее! Спасибо, пап!
        —Атвоя жена неделает тебе суп склецками?
        —Делает, норедко. Пап, яхочу добавки!
        —Ешь, милый! — обрадовался Андрей Викторович.
        Навторое была нежнейшая телятина, запеченная скаким-то соусом иовощами.
        —Специально длятебя готовил.
        —Блеск!
        —Какприятно кормить голодного сына! Ну,рассказывай!
        —Чторассказывать?
        —Давсе! Ожене, отвоей сумасшедшей работе, омаме.
        —Ох,пап, якак-то неумею!
        —Непридуривайся, яже смотрю твои репортажи, утебя отлично подвешен язык, утебя нестандартный подход ксобытиям…
        —Ну,значит, оработе говорить небуду, тывидишь ее результаты. Мама, кажется, вполне довольна жизнью, смоей женой они дружат, иногда вместе куда-то ходят…
        —Ох,совсем забыл! — хлопнул себя полбу Андрей Викторович. — Ясейчас. — Онвскочил, наминутку вышел изкомнаты ивернулся скрасивой тонкой папкой. — Вот, держи!
        —Эточто?
        —Свадебный подарок.
        Данила открыл молнию. Впапке лежал файлик скакими-то документами икожаный футляр дляключей.
        —Ключи… Чтоэто, папа?
        —Эточерная «бэха»!
        —«Бэха»? Мне?
        —Тебе, утебяже свадьба была.
        —Ноя…
        —Язнаю, утебя есть машина, аэто будет семейный автомобиль. Впрочем, какты захочешь. Твоя жена машину водит?
        —Ох,папа, спасибо! — вдруг просиял Данила. — Этоцарский подарок!
        —Ну,так уменя всего один сын!
        —Ясам наней буду ездить, асвою «шкоду» отдам Илонке.
        —Да,получишь машину вМоскве, втехцентре «БМВ».
        —Круто!
        —Какойже ты еще мальчишка! — умиленно покачал головой отец. — Скажи, ая внуков дождусь? Пора уж тебе. Четвертый десяток как-никак.
        —Дая хочу, ноИлонка мне ультиматум поставила: неродит, пока я наэтой работе. Ая… я люблю эту работу…
        —Адреналин?
        —Невтом дело, ради адреналина можно спарашютом прыгать. Ая чувствую… может, этостаромодно звучит… что я должен… потому что могу. Понимаешь? Немогу, потому что должен, а, наоборот, должен, потому что могу.
        —Молодец, сын! Японимаю. Тымужик! Сбольшой буквы!
        —Ладно, папа, пафос ненужен. И,кстати, мама меня понимает. Уменя хорошая физическая подготовка, явсе-таки десантник…
        —Да,сын, ятобой горжусь… Хоть это немои гены, нотвой дед был такимже. Ох,он сейчас гордилсябы внуком. Нодетей всеравно надо родить.
        —Вотприезжай вМоскву иобъясни это своей снохе. Авось мнение знаменитого композитора повлияет.
        —Слушай, сын-герой, аутебя есть ссобой что-нибудь поприличнее этой твоей одежки, а?
        —Данеочень… Всепоходно-полевое!
        —Тогда подымайся ипойдем что-нибудь купим, ато втот ресторан, который я заказал, втаком виде врядли пустят.
        —Сильно пафосный?
        —Есть такой момент.
        —Надеюсь, безсмокинга обойдемся? Априличный костюм мне давно надо купить. Иеще… Яхочу что-то привезти Илонке, только, чур, завсе это я плачу сам! Иначе просто непойду.
        —Ну,что стобой делать…
        —Авот твои советы мне явно пригодятся, одежка — этонемоя сфера.
        —Отлично, воспользуемся тем, чтоя еще непереехал, тутрядом все нужные магазины. Номы, пожалуй, пойдем в«Карштадт».
        Вскоре был куплен отличный серый костюм, трирубашки, туфли, носки игалстук.
        —Пап, агалстук обязательно?
        —Желательно. Ачто, вМоскве утебя небывает ситуаций, когда безгалстука нельзя?
        —Бывают, нонечасто. Пап, ачто купить Илонке?
        —Тыее размеры знаешь?
        —Ох,боюсь непопасть.
        —Тогда купи ей хорошую дорогую сумку. Женщины обожают дорогие сумки.
        —Ямало что вэтом понимаю.
        —Сейчас задача сильно упрощена. Сумка может существовать сама посебе.
        —Этокак?
        —Ну,раньше сумку подбирали ктуфлям илиеще кчему-то, асейчас можно клюбому платью взять, например, красную сумку илилиловую. Непромахнешься.
        —Аты откуда все это знаешь?
        —Отдам.
        —Понял! Дамский угодник!
        Врезультате посовету отца он выбрал очень красивую сумку измягчайшей кожи абрикосового цвета. Продавщица сказала, аотец перевел, чтосумка подойдет кабсолютно любому летнему наряду.
        —Фу,какя устал, — пожаловался Данила. — Ненавижу магазины.
        —Ая, признаться, люблю. Яведь рос имужал вэпоху жесточайшего дефицита.
        —Хорошо, чтотут так близко оттвоего дома.
        —Знаешь, меня удивляет, чтодаже многие женщины заказывают себе одежду поИнтернету. По-моему, этонеинтересно…
        —Илонка тоже нелюбит поИнтернету. Говорит, чтоей надо все пощупать, понюхать.
        —Значит, настоящая женщина. Иона такая хорошенькая! Детки должны быть красивые. Объяснией, чтоникто незнает, гдетебя судьба подстережет — натеатре военных действий иливподъезде собственного дома.
        —Пытался. Бесполезно.
        —Подозреваю, этопросто отговорки. Нехочет она пока детей.
        —Думаешь?
        —Думаю, сын. Авпрочем, этовсе немое собачье дело.
        —Ох,надо, вероятно, купить еще небольшой чемодан, ато вмой рюкзак вся эта роскошь просто невлезет.
        —Ненадо, ядам тебе отличный чемоданчик. Очень вместительный, легкий, удобный.
        —Такон тебе самому нужен!
        —Данет, знаешьли… Яуж староват длятакого чемодана. Ивообще, онскорее дамский, — смущенно пробормотал отец.
        —Дамский?
        —Нуда. Кстати, онсовершенно новый, длятвоей жены всамый раз.
        —Господи, чтож это зачемодан? — рассмеялся Данила.
        —Оранжевый, вкрупных ромашках.
        —Матерь божья! Откуда утебя такой?
        —Одна идиотка подарила.
        —Тыимеешь дело стакими идиотками?
        —Онамоя поклонница. Иприслала мне этот чемодан впрошлом году кодню рождения. Амолодой хорошенькой женщине такой всамый раз. Оночень хорошей фирмы, дорогущий. Если тебе уж совсем западло стаким ехать, обмотай его ваэропорту пленкой.
        —Данет, пап, ябезпредрассудков. Какая мне разница, чтообомне подумают чужие люди?
        —Слава богу, тыумнее своего отца!
        Привиде чемодана Данила расхохотался.
        —Супер! Красотища! Такой китч! НоИлонке, скорее всего, понравится. Онавечно навязывает начемодан какие-то ленточки, атакую красотищу нисчем неспутаешь. Яввосторге!
        —Ну,папа, гдеже твоя дама?
        —Оначто-то задерживается. Вообще-то она наредкость пунктуальна. Какбы чего неслучилось! О! Авот иона! Каквсегда восхитительна!
        УДанилы оборвалось сердце. Ких столику всопровождении метрдотеля подходила Ариадна! Отец вскочил ибросился кней. АДанила струдом поднялся истоял столбом. Онаженщина отца? Разве так бывает? Нобоже, дочего хороша!
        —Адочка, милая, счастлив тебя видеть! Выглядишь потрясающе! Вот, познакомься, этомой сын, Данила.
        Онапротянула ему руку. Оннезнал, чтоделать — пожать илипоцеловать? Поцелую! Хоть руку! Ион приложился кее руке.
        —О,ая вас узнала! — сосмешком произнеслаона.
        —Инемудрено! Егочастенько показывают потелевизору!
        —Всамом деле? Ноя крайне редко смотрю телевизор!
        —Тогда какты можешь его узнать?
        —Ая видела Данилу водном кафе несколько месяцев назад.
        —Изапомнила?
        —Уменя превосходная память налица, — слегкой усмешкой проговорила Ариадна.
        —Ятоже вас запомнил. Такое лицо трудно забыть.
        —О! Утебя хороший вкус, сынок! Тынебось пялился наАду…
        —Пялился! — решительно заявил Данила. — Исейчас буду пялиться! Выпросто неприлично красивы!
        —Блеск! — хлопнул владоши отец. — Дивный комплимент! Ну,что будем пить?
        Данила смотрел вменю, боясь поднять глаза наАриадну. Оказывается, унее темные волосы. Никаких повязок наголове, просто туго затянутые вузел гладкие волосы. Иогромные синие глаза. Чудо! Иона женщина отца? Чудовищно! Дапочему? Отец — свободный человек, ая женат… Адаже былбы я свободен? Отец — знаменитый композитор, ая рядовой корреспондент. Кусок нелез ему вгорло, аАриадна ела саппетитом.
        —Данила, вамненравится? — спросилаона.
        —Просто нет аппетита. Папа так накормил меня заобедом…
        —Да,Андрей отменный кулинар. Новсеже советую вам попробовать…
        —Да,да, непременно.
        Возьми себя вруки, кретин! — приказал он себе. — Тыпросто смешон, онавоспринимает тебя какглупого щенка.
        Ариадна извинилась инаправилась вдамскую комнату.
        —Что, сынок? Завидки берут?
        —Тыочем?
        —Ослепительная женщина, да?
        —Да,очень красивая, ноуже немолода.
        —Даты что! Совсем еще зеленая, кактот виноград…
        —Онатвоя женщина?
        —Ну,уменя нет одной постоянной женщины. Хотя должен признаться, чтоеслибы она согласилась, ябы наней, пожалуй, женился.
        —Аона, значит, несоглашается?
        —Нет!
        —Чеммотивирует?
        —Тем, чтодважды была замужем инаступать натеже грабли нежелает.
        —Ая непомешаю вам слиться вэкстазе?
        —Тычего бесишься, сын? Тебе тут ничего несветит, аслиться вэкстазе нам никто помешать несможет, заруби себе это наносу! — шутливо произнес отец, ноДанила понял, чтоего поставили наместо.
        —Извини, папа, я, видно, перебрал…
        Какстранно, дочегоже прелестный парень этот Данила. Какой-то чистый, несмотря натакую профессию… ААндрей надругой день все допытывался, нравитсяли мне его сын. Смешно, ей-богу. Парень недавно женился, иктомуже он сын моего любовника… Этот вариант совершенно недляменя. Категорически! Язапомнилаего. Онтак смотрел наменя вкафе, иэтот его взгляд, какэто нидико, придал мне уверенности, аэта уверенность помогла мне всложных переговорах срежиссером, вздорным инеумным, ия все-таки смогла настоять насвоем. Благодаря восторженным глазам этого парня. Онмне понравился. Молодой, горячий икакой-то настоящий. Вмоем мире практически нет настоящих мужчин. Ачто такое мой мир — богема. Вэтом мире все особи мужского пола зациклены насебе, насвоих комплексах ивбольшинстве своем начисто лишены каких-то нравственных представлений. Хотя умужиков вообще сэтим плохо. Воттотже Данила привсех его прекрасных качествах… Дапомани я его пальцем, побежит, забыв иожене иоботце. Авдруг непобежит? Ноя нестану его испытывать. Даизачем? Какое мне дело доэтого парня? Хотя я ему благодарна задве вещи — во-первых, затот взгляд,
аво-вторых, принем я вдруг поняла, что, кажется, больше нелюблю Андрея. Ая любилаего? Явосхищаюсь его талантом, ончудесный собеседник, очаровательный человек, но… Всекуда-то ушло. Именя уже неволнуют его прикосновения, какраньше. Янестану демонстративно рвать отношения, мненезачто его обижать, новот через несколько дней вернусь вМоскву ипостепенно сведу все нанет. Идело вовсе невего сыне. Нет. Просто этот роман себя изжил. АвМоскве сейчас будет очень много работы. Иэто лучше всего.
        Илона пришла ввосторг отчемодана иотсумки тоже, ауж когда узнала, чтоуних теперь будет БМВ…
        —Иты мне отдашь свою «шкоду»?
        —Конечно! Зачем мне две машины?
        —Класс! Нокогда ты будешь вкомандировке, мнеможно будет иногда ездить натвоей «бэхе»?
        —Зачем? Дляпонта?
        —Конечно! Ипотом, этоведь подарок кнашей свадьбе, какбы общий…
        —А,понял. Езди, нодопервой аварии. Если хоть слегка поцарапаешьее, больше неполучишь, договорились?
        —Да! Нотыже знаешь, какосторожно я езжу.
        —Все! Договорились!
        Данила заехал кматери, тапросила его помочь подключить инастроить новый телевизор. Мужу она втаких делах недоверяла. Данила быстро справился сзадачей.
        —Вотспасибо, Данька! Ивкого ты такой технически подкованный? Точно невменя иневотца.
        —Ну,мама, разневмать, невотца, тотолько ты можешь знать, ктобыл тот прохожий молодец!
        —Нуишуточки утебя! Какие-то казарменные!
        —Ой,мамуля, утебя странные представления оказарменных шутках! — фыркнул Данила.
        —Воображаю!
        —Твоего интеллигентского воображения нехватит! — рассмеялсяон.
        —Есть хочешь?
        —Хочу, мамочка, очень хочу!
        —Тыбыл уотца?
        —Был.
        —Икакон там?
        —Цветет!
        —Есть какая-нибудь юная красотка?
        —Есть. Только неюная, инекрасотка, апотрясающая красавица подсорок лет.
        —Странно. Немка?
        —Данет, русская, живет вМоскве, вБерлине была вкомандировке, мывместе отмечали его день рождения. Отец сказал, чтоженилсябы наней, только она нехочет.
        —Обалдеть! Эточто, любовь?
        —Даоткуда я знаю!
        Содной стороны, Даниле безумно хотелось говорить обАриадне, ноонбоялся выдать себя. Этаженщина стала наваждением.
        —Акто она попрофессии?
        —Мам, почему ты так ею интересуешься?
        —Просто так, излюбопытства.
        —Онатеатральный художник покостюмам. Кажется, весьма успешный.
        —Акакее звать?
        —Ариадна.
        —Афамилия?
        —Незнаю! Неспрашивал! — пришел враздражение Данила.
        —Данька, тычего? Постой, ужнетали это Ариадна, окоторой ты мне когда-то говорил? — Мать вдруг положила руку ему наруку ипристально посмотрела вглаза. — Данька, нешто ты влюбился вэту женщину?
        —Чтозабред? — закричалон.
        —Аона обратила натебя внимание?
        —Мама! Очемты?
        —Данька, тымой единственный сын, язнаю тебя какоблупленного, такнеужели я могу незаметить такое?
        —Все, япошел!
        —Сядь, дурачок! Комуж рассказать, если немаме?
        —Чторассказать? Что? Все, чтознал, всерассказал, аесли ты себе что-то придумала, яневиноват!
        —Аее фамилия неЗамчевская часом?
        —Откуда ты знаешь? — вдруг охрипон.
        —Просто я знала ее мать. Мыработали вместе в«Огоньке». Ия многое знаю обэтой женщине. Онаивсамом деле была невероятно красивая. Нокакая-то невезучая. Говоришь, впрофессии она состоялась? Ярада.
        —Авчем ее невезучесть? — дрожащим голосом спросил Данила.
        Ой,мне это ненравится, подумала Инна Львовна. Мальчик недавно женился, Илона хорошая девочка, подходитему…
        —Азачем тебе знать подробности ее биографии, если тебе нанее наплевать?
        —Да,пожалуй, незачем. Спасибо, мама, всебыло вкусно. Я,наверное, поеду уже?
        —Ну,езжай! Ипривет Илонке! Необижайее!
        —Ая разве обижаю? Оначто, жаловалась тебе?
        —Даникогда! Этопросто был материнский наказ!
        —А! Понял!
        …Данила сел всвою «бэху», которую успел нежно полюбить, иподумал: кольцо сжимается, онаоказалась любовницей отца, дочерью маминой коллеги, этоуже сродни неизбежности… Чудовищно!
        —Дань, я, кажется, нашла мясоедку дляФедора! — заявила Илона заужином.
        —Даты что! — рассмеялся Данила. — Чтозакадр?
        —Новенькая унас, младший редактор. Зовут Тоней, хорошенькая, славная, веселая. Иобожает мясо! Иколбасу.
        —Аунее что, нетсвоего парня?
        —Недавно расстались. Онвегетарианец, понимаешь?
        —Из-за любви кмясу расстались?
        —Похоже нато.
        —Здорово! Надо знакомить, ато жалко Федьку.
        —Звониему!
        —Нет, язавтра его увижу, ато, малоли, вдруг там рядом его веганка…
        Надругой день Данила сообщил Федору, чтоесть длянего девушка.
        —Вот, глянь, Илонка даже сняла ее нателефон.
        —Ох,черт, яже сегодня утром нашел телефон. Сунул вкарман изабыл. Надобы поискать хозяйку.
        —Аможет, хозяина?
        —Дану, явно бабская штучка. Дай-ка посмотрю, чтозадевушка. Ачто, хорошая, мненравится! Милая ибезособых понтов вродебы. Давай, знакомь! Ато я свою послал… Достали травоядные!
        Друзья рассмеялись. Онисидели вбуфете телецентра. Обсуждали предстоящую наследующей неделе командировку вАфганистан.
        —Мнееще, кровь износу, надо смотаться вИркутск, убати шестьдесят пять лет… так что сватовство после Афгана.
        —Когда летишь?
        —Завтра утром. Авозвращаюсь через три дня. Батя обещал медвежатиной накормить.
        —Никогда непробовал. Вкусно?
        —Если уметь готовить. Абатя умеет.
        —Да,человека, выросшего намедвежатине, салатиками ненакормишь!
        —Этоуж точно! Ой,опять забыл! — Федор вытащил изкармана изящный телефон.
        —Да,ивправду бабский. Кому звонишь-то?
        —Дахозяйке-растяпе. Тутвзаписной книжке есть строчка «Дом». Нотам никто неподходит. Дань, будь другом, возьми ипопробуй дозвониться.
        —Давай! Погоди, это, кажется, Роналду нашел телефон, вернул ивлюбился вдевушку?
        —Аты женат!
        —Ивообще это будет невсчет. Телефон-то нашелты! Ая отдам его Илонке, пусть дозванивается, мненекогда.
        —Тоже правильно.
        Вечером Данила ивправду отдал телефон жене, объяснив, вчем дело. Инапрочь обэтом забыл.
        Через два дня Илона сказала:
        —Дань, ядозвонилась дотой женщины.
        —Докакой?
        —Ну,дохозяйки телефона. Онатак благодарила! Тысможешь завтра заброситьей? Тебе подороге, аона болеет. Онаживет наСмоленской набережной.
        —Ладно, будем благодетелями доконца!
        Утром он заехал водвор огромного дома наСмоленской набережной. Достал телефон ипозвонил, обругав мысленно жену зато, чтота неузнала имени-отчества хозяйки телефона.
        —Здравствуйте, япривез ваш телефон.
        —Спасибо огромное, ясейчас спущусь.
        Голос уженщины был простуженный.
        —Новы, похоже, нездоровы, давайте я поднимусь.
        —Спасибо, выочень любезны. Восьмой этаж.
        Онвбежал вподъезд. Лифт стоял внизу. Онподнялся навосьмой этаж. Двери лифта разъехались.
        —Вы? Этовы? — ахнулон. Перед ним стояла Ариадна. Бледная, втеплом халате, сзамотанным горлом. Ноотэтого неменее прекрасная.
        —Боже мой, Данила! Этовы нашли мой телефон? Сума сойти! Да,бывает… Может, зайдете? Хотите кофе?
        —Ябы срадостью, но… Время поджимает… — потрясенно бормотал Данила.
        —Спасибо вам еще раз. Уменя втелефоне практически все контакты…
        —Адавайте будем считать, чтовы мне задолжали чашку кофе! — вдруг осмелелон.
        —Икогда я должна буду отдать долг? — хрипло засмеяласьона.
        —Аможно я вам позвоню?
        —Разумеется.
        —Хорошо. Спасибо. Вы,даже несмотря навсе это… нахалат, повязку… самая красивая женщина вмире.
        —Ого!
        —Да. Яраньше считал, чтосамая красивая женщина — этоМария Феликс…
        —Мария Феликс? Разве люди вашего возраста знают Марию Феликс?
        —Нет. Незнают. Ая знаю. Люблю старое кино. Новы еще лучше… Все. Япозвоню!
        Ончувствовал, чтоеще две минуты снею, ион окончательно потеряет голову. Итак каклифт давно ушел, бегом бросился вниз.
        Вмашине он даже несразу смог включить зажигание. Дрожали руки. Чтоэто? Этосудьба! Неиначе! Вчетвертый раз она нас сталкивает. Иведь вродебы телефон нашел Федька, дозвонилась ей Илонка, аврезультате… Ия завтраже позвоню ей инапрошусь начашку кофе. Наверное, завтра она еще невыздоровеет окончательно, будет еще сидеть дома, ая куплю те сказочные пирожные, которые покупает мама. Ицветы. Интересно, какие цветы она любит? Розы? Ихвроде все любят… Именно, чтовсе, аона невсе. Ладно, куплю тюльпаны, белые тюльпаны. Ейони пойдут… Идиот, тычто, насвидание собираешься? Апочем убы инет? Онаженщина отца? Нуичто? Онже когда-то давно увел уменя, семнадцатилетнего, моюдевушку… Атеперь я уведу его женщину… Стоп! Я,наминуточку, женат. Куда я могу увести Ариадну? Такяже фигурально… Неуведу, аотобью!
        Дочего славный парень! Ноприглашать его домой нестоит. Если позвонит, позову вкафе. Ато уж больно горяч. Ностранно, чтоименно он нашел мой мобильник. Втаком гигантском городе, какМосква. Невероятно. Нофакт. Этоведь что-то значит… О,апозвоню-ка я Грете… Онавтаких делах разбирается.
        —Алло, Грета?
        —Адка, чтоутебя сголосом?
        —Дапростужена сильно. Скажи, тысейчас можешь говорить?
        —Утебя что-то случилось?
        —Дакаксказать… Неслучилось, но… Нужен совет или, вернее, толкование одного странного совпадения.
        —Да? Этопомоей части! Ахочешь, ясейчас ктебе приеду?
        —Приезжай, буду рада.
        Через полтора часа Грета позвонила вдверь.
        —Ой,Адка, чтозавид! Будем пить кофе спирожными иболтать… Ну,что утебя стряслось?
        —Странная история… Помнишь, несколько месяцев назад мне предложили оформить балет «Синяя птица»?
        —Помню, конечно. Ичто?
        —Яэтой идеей загорелась… там такие возможности… Ижутко волновалась перед встречей срежиссером спектакля. Унего неважная репутация, онивпрямь оказался довольно тупым… Яприехала ктеатру заранее изашла вкафе выпить кофе идождаться условленного часа. Атам сидела пара, совершенно очаровательная девушка имолодой мужик, очень приятный…
        —Ион положил натебя глаз?
        —Да. Пялился просто неприлично. Девушка его одергивала, онотводил глаза… Знаешь, наменя частенько смотрят, номне почему-то было приятно. Потом я позвонила этому режиссеру иушла. Подороге я подумала: восторженный взгляд этого парня принесет мне удачу. Ивсамом деле.
        —Онтебя нашел, этот парень?
        —Погоди, слушай дальше! Через какое-то время я приехала вБерлин…
        —АвБерлине Кульчицкий, так?
        —Так. Ноя поехала неиз-за него. Тамставят «Любовь ктрем апельсинам» смоими костюмами. Итак совпало, чтоя приехала какраз кодню рождения Андрея, позвонила поздравить, аон позвал меня вресторан отметить, какон выразился, «полукруглую дату». Итам был его сын.
        —Опа! Егосын оказался тем самым парнем?
        —Именно!
        —Ох,Адка! Дочего пикантно!
        —Брось! Меня это напрягло. Причем парень сказал, чтоя просто неприлично красивая… Андрей вродебы смеялся, но, когда мы остались наедине, японяла, чтоон здорово ревнует.
        —Акакзовут парня?
        —Данила.
        —Погоди, аон невоенный корреспондент наканале «Супер»?
        —Именно.
        —Ухты! Потрясающий малый! Такой мужественный, ирепортажи унего всегда небанальные… Иулыбка такая сексуальная…
        —Уменя нет этого канала.
        —Такпозаботься, чтобы был!
        —Зачем?
        —Ноты ведь тоже нанего запала?
        —Данет! Ивообще, послушай сначала.
        —Ладно. Внимаю!
        —Ятам, вБерлине, совершенно независимо отДанилы, вдруг поняла, чтомой роман сАндреем себя изжил.
        —Такуж инезависимо?
        —Даабсолютно!
        —Ну,допустим. Дальше что?
        —Адальше… Яидумать обэтом Даниле забыла. Анаднях я потеряла телефон. Ибыла просто вотчаянии…
        —Постой, тыхочешь сказать, чтоего нашел Данила?
        —По-видимому, нет. Мнепозвонила какая-то девушка и, узнав, чтоя больна, предложила, чтотелефон мне завезет ее муж.
        —Иявился этот Данила?
        —Именно! Ая встретила его вот втаком виде. Ноон всеравно сказал…
        —Чтоон такое сказал?
        —Чтораньше считал самой красивой женщиной вмире Марию Феликс, атеперь считает меня…
        —Мария Феликс? Этокто?
        —Мексиканская кинозвезда пятидесятых годов. Ивправду фантастически красивая.
        —Аты что?
        —Ая предложила ему чашку кофе. Ноон спешил.
        —Иэтовсе?
        —Оннапрощание сказал, чтоя задолжала ему чашку кофе ион будет звонить.
        —Теперьвсе?
        —Теперьвсе!
        —Да,история неслабая. Ичто думаешь делать, когда он позвонит?
        —Приглашу его вкафе.
        —Почему так сурово?
        —Потому что нехочу отнего ничего.
        —Уверена?
        —Навсе сто. Зачем мне парень, который почти насемь лет моложе меня? Этораз. Сынмоего любовника. Этодва. Инаконец, онженат.
        —Ноон тебя взволновал!
        —Неон, ацепь совпадений. Да,он еще говорил, чтовидел меня вМилане. Яего тогда незаметила.
        —Понимаешь, Адка, тутуже попахивает неизбежностью. Одна илидаже две встречи — этоможно счесть просто совпадением, ночетыре… Он,скорее всего, твой суженый, которого конем необъедешь.
        —Какой суженый? Мальчишка!
        —Тебе тридцать девять, емутридцать два, эточепуха! Внаше время крутят любовь идаже выходят замуж запарней лет натридцать моложе…
        —Немой вариант.
        —Дазнаю, тыстаричков любишь.
        —Почему старичков? Просто мужчины, которые старше меня, мнеинтереснее. Только ивсего.
        —Ивсе-таки это неспроста. Сама прикинь — втаком мегаполисе, какМосква, твой телефон попал именно кнему вруки, неговоря уж обовсем остальном. Слушай, аон давно женат?
        —Данет, может, полгода илидаже меньше. Нокакое это имеет значение? Ясженатыми впринципе никаких дел неимею.
        —Аон, яуверена, сразу разведется, если ты только пальцем его поманишь.
        —Янепоманю.
        —Железная леди! Ноесли так, какого черта ты меня вытребовала?
        —Надо было выговориться… Обсудить…
        —Странная ты все-таки баба, притакой красоте, таланте иобаянии живешь одна. Ужкакие мужики вокруг тебя вьются…
        Ариадна беспомощно улыбнулась.
        —Понимаешь, мнеглавное — самой любить. Анеполучается. Наверное, мнеэто просто недано.
        —Ага! АКондрат?
        —О! Когда это было. Ивидимо, тогда все выгорело, — тяжело вздохнула Ариадна.
        —Господи, Адка, неужели ты досих пор его любишь?
        —Нет. Некого любить. Онведь дляменя уже фантом…
        —Слушай, аты всоцсетях его неискала?
        —Господи, зачем? Уменя, знаешьли, есть гордость, иуменя насоцсети аллергия. Тошнит.
        —Ая вот искала!
        —Кого? Кондрата?
        —ИКондрата, иЮрия Кондратовича.
        —Ичто?
        —Егоследы затерялись уж лет пятнадцать назад. Может, умер? Илиснаркоманился? Среда уж больно кэтому располагающая. Музыкальная карьера незадалась, аона таки незадалась, хотя поначалу их группа имела успех. Аты хотелабы его увидеть?
        —Незнаю. Страшно. Емуведь уже пятьдесят. Ктознает, какон стареет… Нет, пусть лучше останется впамяти таким, каким я его любила.
        Грета пристально смотрела наподругу.
        —Аведь тебе досих пор больно.
        —Больно. Онбыл моим мужем… Ион меня бросил. Ая его любила.
        —Тогда почему неуехала сним?
        —Онменя незвал, ктомуже я просто немогу жить внеМосквы.
        —Дауж, чего тебе только нипредлагали. Ивиллу наЛазурном Берегу, ишале вШвейцарии… Дураты, Адка, какесть дура. Нузаведи ты роман сэтим Данилой, темболее говоришь, чтосего папашей все перегорело.
        —Даникогда особенно инегорело.
        —Ой,ненадо врать!
        —Нет, ябыла даже внего влюблена… Онтакой очаровательный человек, очень талантливый, образованный, интересный.
        —Идлятебя достаточно старый.
        —Иэто тоже, — засмеялась Ариадна.
        Зазвонил домашний телефон. Женщины вздрогнули. Внаше время домашний телефон уже почти анахронизм.
        —Алло! — сняла трубку Ариадна.
        —Привет! ЭтоДанила!
        —Данила? Что-то случилось?
        Грета навострила ушки.
        —Васдолг немучает?
        —Пока нет. Слишком мало времени прошло.
        —Новы незабыли?
        —Нет. Ячестная женщина.
        —Японимаю, высошлетесь насвою болезнь, апотом позовете меня вкафе. Номеня такой вариант неустроит, темболее что послезавтра я улетаю вкомандировку. Поэтому даю вам два часа нато, чтобы привести себя впорядок, иприеду. Возражения непринимаются! Какие пирожные вы любите?
        —Эклеры, — ответила совершенно сбитая столку Ариадна.
        —Отлично. Ятоже люблю эклеры! Доскорого!
        Ион повесил трубку.
        —Наглец! — проговорила Ариадна.
        —Вчем дело?
        Ариадна передала подруге слова Данилы.
        —Ничего себе напор! Молодец парень!
        —Дая его инапорог непущу!
        —Пустишь! Инапорог, ивкойку!
        —Ещечего!
        —Онсказал, чтоулетает вкомандировку?
        —Да. Нуичто?
        —Аты знаешь, куда он летает? Всамые горячие точки. Тамопасно. Аесли его там ранят или, недай бог, убьют, виновата будешьты!
        —Я? Скакой это стати?
        —Дамысли упарня будут нете…
        —Ну,если я его пущу, тоуж тем более. Глупостивсе! Нельзя даже думать отаких вещах.
        —Все, япошла! Аты приведи себя вбожеский вид инеразочаровывай парня!
        —Грета, пожалуйста, останься! Пусть поймет, что, если ты неслушаешь собеседника, может случиться облом. Онже мне слова вставить недал. Приеду, ивсе! Ауменя тут подруга!
        —Ой,мамочки, тебе что, тринадцать лет? Немогу слушать эту ахинею! Яушла! Завтра позвоню!
        Онаивсамом деле ушла. ААриадне вдруг стало страшно. Дачего я боюсь, идиотка? Надо вести себя сним какстаршая сестра… Мило, мягко, нобезмалейшей фамильярности. Он,видно, решил взять меня нахрапом. Но,скорее всего, самбоится. Дурачок! Неброситсяже он наменя спорога? Ая умею справляться сназойливыми кавалерами.
        Иона отправилась вванную. Приняла душ, причесалась. Надела джинсы, светло-бежевый свитер, заколола волосы впучок. Виддостаточно строгий. Выгляжу неахти, ноя ведь простужена. Даоно иклучшему. Ая, кажется, волнуюсь? Счегобы это? Онаподошла кокну. Андрей подарил сыну черный БМВ. Новодвор въехало такси, изкоторого выскочил Данила скакими-то цветами ибольшим пакетом.
        —Огосподи! — пробормотала Ариадна. — Зачем? Янехочу!
        —Ариадна, я… Воттут пирожные исыр… Янезнаю, вылюбите сплесенью? Атюльпаны?
        Онсовал ей вруки свои подношения, глаза его лихорадочно блестели.
        —Данила, вычто, выпили?
        —Дверюмки коньяку. Дляхрабрости! Высердитесь?
        —Данет… ладно, заходите, ботинки невздумайте снимать! Ипроходите накухню.
        —Аруки можно помыть?
        —Этоможно. Вонта дверь!
        Какой забавный! Пожалуй, можно его неопасаться.
        Оназаварила кофе. Онсмущенно топтался вдверях кухни.
        —Садитесь, Даня.
        —Ох,спасибо! Ябоялся, чтовы меня прогоните. Можно я сразу скажу, ато меня разорвет!
        —Даже так? Нучтож, говорите!
        —Ариадна, я… я все понимаю… весь бред сложившейся ситуации. Выимой отец… Ивообще… Ноя буквально схожу сума… Вымне снитесь, везде мерещитесь… Явчера ехал намашине, имне показалось, чтовы идете потротуару. Язатормозил, закричал… Этобыли невы. Наверное, этолюбовь? Сомной никогда ничего подобного небыло. Ялюблювас, Ариадна! Яиз-за вас попал влабиринт, авы мне ниточку недали… Какмне выбраться?
        —Ох,дочего образно. Новэтом лабиринте нет Минотавра.
        —Ая вэтом неуверен.
        —Чтовы имеете ввиду?
        —Любого другого мужика…
        —Данила!
        —Простите! Ноя умираю отревности!
        —Ккому?
        —Ну,дляначала котцу.
        —Огосподи! Незаставляйте меня пожалеть, чтоя вас впустила.
        —Простите. Ясам незнаю, чтоплету, япривас просто дурею.
        —Чемдуреть, пейте лучше кофе. Настоящий бразильский. Мнепривезли изСан-Паулу.
        —Кто?
        —Чтокто?
        —Ктопривез?
        —Авам невсе равно?
        —Этопервый Минотавр? Илиимя им легион?
        —Чтовы себе позволяете?
        —Простите!
        —Знаете, Данила, давайте говорить откровенно.
        —Ясвами предельно откровенен.
        —Попробую ответить вам темже. Японимаю, явам понравилась, потом ряд совпадений, ивы решили, чтоэто некое предопределение. Выромантичный мальчик…
        —Янемальчик!
        —Дляменя вы мальчик! Таквот: яникогда неимею дел смужчинами младше себя, этораз, сженатыми мужчинами, этодва, иуж тем более небуду связываться ссыном моего любовника. Явсе сказала.
        Онзасмеялся.
        —Почему вы смеетесь?
        —Потому что все принципы сущая чепуха, когда речь идет олюбви. Ая вас люблю.
        —Ноя-то вас нелюблю.
        —Увас есть коньяк?
        —Есть. Ноя вам недам.
        —Ничего мне давать нехотите? Авам совсем нелюбопытно сравнить отца исына впостели?
        —Убирайтесь отсюда, пошляк!
        —Нет. Янеуйду. Понимаете, япросто немогу перестать смотреть навас. Знаете, уРенуара есть «Девушка свеером»?
        —Унего их несколько.
        —Ну,такая черненькая, счелочкой… Явот нанее могу смотреть часами. Анавас сутками. Вот, уменя тут есть ваш портрет… втелефоне. Яприпервой возможности нанего смотрю…
        —Вероятно, вюности увас небыло безответной любви. Теперь будет. Ноэто пройдет, уверяювас. Атеперь ступайте домой, кжене. Вымне все сказали, явам тоже. Аудиенция окончена.
        —Знаете, явоенный человек… служил вдесантуре, мотаюсь погорячим точкам изнаю — есть много способов взять намеченную цель: налет, осада…
        —Скажитееще, бомбардировки!
        —Ибомбардировки! Цветами, письмами, эклерами…
        Онафыркнула.
        —Скажитееще, тухлыми помидорами!
        —Онет!
        Онвдруг бухнулся перед ней наколени.
        —Встаньте немедленно! Иуходите.
        —Хотите, чтобы я ушел?
        —Жажду!
        —Хорошо, нозавыкуп!
        —Какой еще выкуп?
        —Выпозволите мне себя поцеловать.
        —Данизачто!
        —Тогда я останусь.
        —Япозову напомощь!
        —Кого? Полицию?
        —Зачем? Соседей!
        Вэтот момент раздался звонок вдверь.
        Слава богу, кто-то пришел!
        Онапошла открывать. Часотчасу нелегче. Напороге стоял ее сосед сшестого этажа, знаменитый артист икрасавец Александр Тимохин.
        —Богиня, впустишь?
        Онбыл подшофе.
        —Заходи!
        —О,какты великодушна! Тынеодна? Эточто, соперник? Надеюсь, несчастливый? А,парень, тытоже увяз вее паутине? Сочувствую. Будем знакомы. Саша!
        —Привет, Даня!
        —Мнетвоя рожа знакома, ноты неартист, да? Погоди, тыКульчицкий?
        —Факт.
        —Слушай, атебе нестрашно там… напередних рубежах?
        —Бывает истрашно.
        —Ноты молодец! Тебя всегда интересно слушать. Ариадна, знаешь, этокрутой чел! Да,я вот зачем пришел… Язнаешь кого видел вИспании? Кондрата!
        —Что?
        —Ага! Побледнела! Онстарый стал, ноеще эффектный! Загорелый.
        —Гдеты его видел, Саша?
        —Данапляже. Онбыл скакой-то девушкой. Хорошенькая, нотебе вподметки негодится.
        —Тыговорил сним?
        —Данет. Скакой стати? Яже сним незнаком.
        —Аты уверен, чтоэто былон?
        —Ещебы! Яже был его фанатом. Богиня, дайконьячку, язнаю, утебя есть.
        —Послушайте, ребята, ябольна, плохо себя чувствую, шлибы вы подобру-поздорову!
        —Дайконьяку, имы уйдем! Пошли комне, Данила! Ноуменя выпить нечего.
        Ариадна вкрайнем раздражении вынула избуфета бутылку коньяка исунула вруки Тимохину.
        —Вот! Берите ивалите отсюда!
        Ониушли. Едва выйдя наплощадку, Данила спросил:
        —Акто такой Кондрат?
        —Молодой, уженезнаешь! Былтакой известный рок-музыкант всвое время. Еепервый муж. Говорят, онабезпамяти его любила. Аон сосвоей группой свалил вАмерику исгинул. Группа быстро распалась, кто-то изребят вернулся, аКондрат затерялся.
        —Кондрат? Этоимя?
        —Сценическое. Насамом деле он Юрий Кондратович. Слушай, пошли комне, выпьем маленько.
        —Апошли! — согласился Данила внадежде что-то еще узнать обАриадне.
        Аона сидела вполном изнеможении.
        Зазвонил телефон.
        —Слушай, богиня, язабыл, яже снял Кондрата нателефон. Хочешь взглянуть?
        —Да,хочу, — после некоторой паузы проговорила Ариадна.
        —Хочешь, получишь! Все, пока!
        Ичерез две минуты ее телефон возвестил оприходе сообщения.
        Ой,какстрашно! Онамедлила, неоткрывала. Ачего я боюсь? Увидеть старика, пропитого илимолодящегося? Хотя какой он старик? Оннапять лет моложе Андрея, атот совсем невыглядит стариком… Нет, сейчас небуду смотреть. Ясейчас слишком сердита инаДанилу, инаСашку. Раздражена. Надо сперва успокоиться… Но… Илия боюсь увидеть его рядом смолоденькой девчонкой? Выпитьбы сейчас, ноя отдала коньяк Сашке. Дура. О,уменяже есть водка! Онаналила себе полстакана водки, выпила одним махом, сморщилась, перевела дух. Инаконец открыла присланные фотографии. Мужчина нафото отдаленно напоминал Кондрата, ноэто был неон! Похож, тотже тип, нонеон! Господи, зачем мне все это? Онидумать обомне забыл. Если он вообще жив. Азачем онмне? Большая часть жизни прошла безнего. Оннебось инепомнит шестнадцатилетнюю дурочку, которая все бросила, пошла заним, служила верой иправдой, сходила сума, нуещебы… Онбыл надесять лет старше, красив какбог, знаменитый рок-музыкант, вокруг тучи девчонок, аон выбрал меня! Правда, потом выяснилось, чтокроме меня многие удостоились его внимания… Оннескрывал отменя своих похождений, новсегда твердил,
чтолюбит только меня. Амне так хотелось верить… Язабеременела, онсчитал, чтонам рано думать оребенке, мыбыли плохо устроены. Ясделала аборт инавсегда лишилась возможности иметь детей. Номне было семнадцать, ясходила сума отлюбви. Япочему-то уверена, чтоон жив… Чувствую. Ну,амне-то что?
        Онаеще раз всмотрелась вфотографии. Смешно. Этонеон. Ивдруг отвыпитой водки, отвсех волнений сегодняшнего дня ее охватила ярость. Онавыбежала изквартиры ипомчалась вниз полестнице. Позвонила вдверь. Открыл Сашка.
        —Богиня! Тычего?
        Она, захлебываясь слезами, стала колотить его кулачками вгрудь.
        —Дурак! Дурак! Зачемты? Этонеон! Понимаешь, неон!
        —Успокойся, ради бога! Какнеон?
        —Так! Неон!
        —Неужто ошибся? Нуизвини, подруга! Аты чего разбуянилась?
        Вприхожую выскочил Данила, ужеизрядно захмелевший.
        —Чтослучилось? Чтосвами? Почему вы плачете?
        —Потому что… это неон! Неон! — рыдалаона.
        —Унее истерика, — шепнул ему Александр. — Жалкоее… Адочка, пойдем, приляжешь тут надиванчике, поспишь полчасика, ивсе пройдет! Тычто пила?
        —Водку, — всхлипнулаона. — Ладно, япойду, извини, Сашка…
        —Явас провожу, — вызвался Данила, мигом протрезвевший. — Имне уже пора…
        —Куда ты пьяный? Заметут!
        —Янатакси.
        —Ладно, Данила, тыклассный парень! Заходи, звони! Воттебе моя визитка. Если захочешь втеатр, звони!
        —Спасибо, Саш! — сердечно поблагодарил он известного артиста. — Прислучае — непременно позвоню! Ариадна, идемте!
        —Куда?
        —Домой вас отведу!
        —Ясама! Мненикто ненужен!
        —Верю. Ноувас осталась моя куртка. Ителефон. Ябезнего какбезрук, ужизвините.
        Данила бережно обнял обмякшую Ариадну, вызвал лифт. Онавдруг совсем ослабла, еледержалась наногах. Онпочти внес ее влифт. Онауткнулась лицом ему вгрудь. Ееплечи вздрагивали. Куда девалась роскошная неприступная красавица?
        —Гдеключи? — спросилон.
        —Непомню.
        Онтолкнул дверь, онабыла открыта.
        —Сумасшедшая женщина, разве так можно?
        Онопустил ее настул вприхожей. Онавдруг подняла кнему свои невозможные глаза, полные слез.
        —Скажи, мальчик, тыивправду меня любишь?
        —Явам уже все сказал. Асейчас вам надо лечь.
        —Знаешь, онивсе комне лезут… Хотят, ноникто нелюбит… Иотец твой, идругие… Аты, кажется, ивправду…
        —Явправду! Новы сейчас пьяная. Ятак нехочу. Япослезавтра улетаю, авернусь, тогда ипоговорим олюбви. Идет?
        Онамолча кивнула. Ибыла приэтом так прекрасна, чтоон поспешил выскочить изквартиры.
        Аведь останься я сейчас, онабылабы уже моя. Нопопьяни я нехочу. Онапотом меня возненавидит. Ион понесся вниз полестнице. Ивызвал такси. Оноприехало очень быстро. Усевшись рядом сводителем, ондостал телефон. Пять неотвеченных звонков отжены.
        Оннабралей. Онамгновенно откликнулась.
        —Ну,ты где?
        —Дапопал взаварушку надороге. Всевпорядке.
        —Апочему назвонки неотвечал?
        —Просто неслышал. Скоро буду.
        Аведь этот Кондрат иесть главный Минотавр. Оннабрал впоисковике «Кондрат». Сведений было нетак много, ивсе большой давности. Были ифотографии — роскошный рокер спшеничными волосами ниже плеч. Пронзительный, даже какой-то демонический взгляд светлых глаз. Вдевяностые годы эмигрировал вАмерику сгруппой «Черный пояс». Группа вскоре распалась. Собственно, именно это ему рассказал Александр. Сейчас Кондрату, если он жив, ужеполтинник. Неужели она досих пор его любит? Ноона еще раз была замужем, закаким-то олигархом, нобыстро ушла. Александр сказал, чтоон ее дико ревновал и, кажется, даже поколачивал. Ноона ушла безскандала, ион вблагодарность подарил ей эту квартиру. ЕщеСашка сказал, чтоона очень спокойная ивыдержанная. Ясегодня этого незаметил. Онабыла здорово выбита изколеи. Ноуменя появилась надежда. Онаговорила, чтоникто ее нелюбит. Значит, онаобязательно оценит мою любовь. Аесли нет… Чтож, значит, ясам буду виноват.
        Дома его ждал небольшой скандал. Ноон сумел все свести кшутке.
        Аутром позвонил Федор.
        —Привет, брателло, явернулся! Приезжай комне, угощу медвежатиной!
        —Круто! Заеду!
        —Знаешь, ятам себе мясоедку приглядел. Такая девка, огонь!
        —Радзатебя! Аты знаешь, чейэто был телефон?
        —Какой телефон?
        —Ну,который ты нашел?
        —Ичейже?
        —Умрешь, недогадаешься.
        —Только неговори, чтоэтой твоей красавицы, какее, Ариадны?
        —Именно!
        —Нунифига себе! Ичто?
        —Привстрече!
        —Когда появишься?
        —Брателло, тычто, слуны свалился? Намже надо документы все получить, ивообще. Встречаемся настудии, апотом уж ктебе.
        —Ухты, ивправду какслуны…
        —Размечтался осибирской мясоедке?
        —Зришь вкорень!
        —Друг Федор, намнадо собраться, ато принашей работе мечты обабах додобра недоведут!
        Часть2
        «Вгорах Афганистана потерпел аварию вертолет сгруппой иностранных журналистов. Среди них двое россиян — корреспондент канала «Супер» Данила Кульчицкий иоператор Федор Масленников. Никаких сведений окрушении мы пока неимеем. Носгруппой потеряна связь. Есть предположения, чтовертолет укрылся отнепогоды вгорах, гдевторые сутки бушует снежная буря. Из-за этого поиски группы пока невозможны».
        Всесредства массовой информации сообщили обисчезновении вертолета. ВИнтернете каких только версий небыло! Онипопали кталибам, этодело рук ИГИЛ ивсе втаком роде.
        —Ерунда! — говорила Инна Львовна. — Ячувствую, Данька жив ивсе сним впорядке!
        —Каквы можете это чувствовать! — рыдала Илона.
        —Материнское сердце! Вотгода два назад было что-то похожее, ая точно знала, чтоон вернется. Акогда он вармии всего только руку сломал, ясразу почуяла — сним беда! Икогда моей бабке прислали похоронку намоего отца, онатоже неповерила. Ибыла права! Поверьмне, девочка, онвернется!
        —Вашими устами…
        —Аты сама разве нечувствуешь?
        —Чувствую, ещекакчувствую! Явсегда чувствовала — этаработа додобра недоведет! Дая состраху помираю… Иневерю явам, этовы меня утешаете, авернее, себя! Нет, еслион, Бог даст, вернется, яему ультиматум выдвину!
        —Невздумай!
        —Пусть только вернется!
        Ион через три дня вернулся! Ихвертолет действительно потерпел аварию, нопилот сумел его посадить достаточно удачно, никто непогиб, ноодин французский журналист умер отинфаркта. Анайти их немогли из-за снежной бури.
        Едва пришло сообщение отом, чтожурналисты найдены, Инна Львовна позвонила невестке.
        —Ну,что я тебе говорила!
        —Да,вы были правы, — опять рыдала Илона.
        —Что-то много ты рыдаешь, девочка. Иглавное, невздумай ставить ему никаких ультиматумов!
        —Акак? Этовам, наверное, нравится, чтоваш сын такой крутой мужик, да? Амне это ненадо! Помне, пусть лучше работалбы вглянцевом журнале!
        —Позволь, нозачемже ты замуж занего выходила?
        —Ядумала, он…
        —Тыдумала, чтосумеешь его изменить? Таквот, запомни, девочка, этосамое большое женское заблуждение! Если мужик настоящий, тоизмениться он может только сам, поддавлением каких-то очень тяжких жизненных обстоятельств. Ия своему сыну этого нежелаю! Онтакой, какой есть, ия им, таким, горжусь! Подумай надмоими словами!
        Вотеще, подумала Илона, просто ты уже старая кошелка, совсякими старомодными представлениями, ипроночную кукушку уже небось забыла! Илона обиделась насвекровь. Хотя та, кажется, желала ей добра. Нокак-то уж очень по-своему.
        …Авот Ариадна ничего даже неслышала обэтом переполохе. Телевизор она невключала, Интернет тоже, оназаканчивала срочную работу дляНижегородского оперного театра, гдеставили оперу Глинки «Руслан иЛюдмила». Работа была увлекательная, иктомуже достаточно срочная. Только срочная работа помогала ей забывать обовсем. Онасголовой погружалась вмир спектакля, жила этими образами ивсе время слушала дивную музыку Глинки. Постановщик спектакля, ксчастью, незадавался целью шокировать зрителя, этобыла просто чудесная сказка, дававшая простор фантазии художников. Исосценографом, Валентином Губером, испостановщиком, знаменитым греческим режиссером, влюбленным воперу Глинки, установились теплые отношения ивзаимопонимание. Грека звали Микис Кардонас, ион сходу оценил нетолько талант Ариадны, ноиее несравненную красоту. Микис неплохо говорил по-русски, таккакбыл женат нарусской женщине. Егожена Маша, сама родом изНижнего, была еще иего помощницей иочень хорошо отнеслась кАриадне.
        —Тыесть кинодива, Ариадна! Это, кстати, греческое имя! Богнеправильно распорядился тобой! — заявил Микис.
        —Почему? — смеялась Ариадна.
        —Ондал тебе такую красоту иобязан был дать талант актрисы, адал талант художника покостюмам! Неправильно поступил!
        —Микис, небогохульствуй! — одернула его жена.
        —Чтозанеприличное слово ты говоришь, Маша! Янемогу его выговорить прилично! Ужасно!
        Иногда повечерам вгостинице она думала: какмне хорошо сэтими людьми. Здесь никто незнает нипроКондрата, нипроДанилу, даже пронедоброй памяти Леонида. Ядляних просто художник покостюмам. ИМаша эта такая славная! Странно, яникогда небыла вГреции… Столько стран объездила, авГреции небыла. Микис все твердит, чтоя должна приехать кним наостров Корфу. Когда-то враннем детстве я зачитывалась книгами Даррелла имечтала попасть наэтот благословенный остров. Аможет, ипопадуеще? Онитакие милые люди…
        Ариадна часами пропадала впошивочном цехе театра, следя буквально закаждым шовчиком, чемнесказанно удивляла видавших виды театральных мастериц.
        —Ты,дочка, небойся, ненапортачим, — успокаивала ее пожилая заведующая. — Опыт унас есть, всякое видали, только вот таких дотошных художников мало осталось. Побольшей части скинут эскизы, атам хоть трава нерасти. Аты навсе примерки ходишь… Недоверяешьнам?
        —Дачтовы, Аграфена Игнатьевна! Япросто хочу добиться максимального эффекта. Наодной певице костюм сидит так, анадругой иначе. Анедай бог еще новую певицу введут, ананей он будет сидеть какнакорове седло. Яуж лучше что-то поменяю вэскизе, постараюсь, чтобы налюбой фигуре костюм сидел хорошо.
        —Апромежду прочим, артисты говорят, чтотвои костюмы легкие иудобные. Ауж красотища какая…
        Слышать это отопытной мастерицы было необыкновенно приятно.
        —Скажи, аправду говорят, утебя муж был олигарх?
        —Был.
        —Ичего?
        —Яотнего ушла.
        —Плохой был?
        —Хорошего мало.
        —Онивсе, чтоли, сволочи, этиолигархи? Какпосмотришь телевизор…
        —Насчет всех незнаю.
        —Ичего нынешние девки мечтают заолигархов выйти?
        —Дуры потому что. Только оденьгах думают.
        —Аты, когда занего шла, очем думала?
        —Точно неоденьгах. Онприятный был, ухаживал красиво, заботился… Амне было грустно итоскливо, нуя иподумала, авдруг… Неполучилось. Дабог сним. Янанего зла недержу, темболее что он приразводе купил мне хорошую квартиру.
        —Значит, невовсе гад?
        —Невовсе, — улыбнулась Ариадна.
        —Аты сейчас, говорят, незамужем?
        —Да. Больше нехочу. Ясама себе хозяйка, сама зарабатываю…
        —Правильно, промежду прочим! Воткакмой муж-то помер, ятолько, можно сказать, жить начала. Сватались комне разные… Ая нивкакую! Скажи-ка, воттут что, вытачку делать небудем?
        —Нивкоем случае! Зачем она тут?
        —Дая попривычке… Аивпрямь ненужна, надоже… Интересно! Слушай, аты изаграницей работала?
        —Работала. Много раз.
        —Нуигде лучше?
        —По-разному. ВотвАмерике, водном театре, меня просто непустили вцех.
        —Какнепустили?
        —Атак! Сказали — нечего вам там ловить. Высвою работу сделали, сдали, адальше уж наша забота. Это, мол, ваша русская привычка вовсе лезть самим, аунас профсоюз, то, се… Мол, непервый день замужем.
        —Ичего?
        —Ябыла вужасе! Тамодна артистка была худая какскелет, нанее этот костюм надо было по-другому сажать… Ноона, какнистранно, осталась довольна. Такчто по-разному бывает. Нотеперь, когда меня приглашают заграницу, явконтракт вставляю пункт отом, чтоконтролирую все довыпуска спектакля.
        —Иони соглашаются?
        —Бывает, чтоинет. Тогда я отказываюсь категорически. Нобольше люблю работать дома. Гдееще так поговоришь, Аграфена Игнатьевна?
        —Ну,иневсякий художник станет снами разговаривать. Вотбыл один изПитера… Чтоты! Такой гонор! Явсе лучше всех знаю! Авообще все отчеловека зависит.
        —Этоверно!
        —Скажи, аты нетолько воперных театрах работаешь?
        —Нет, ивдраматических тоже.
        —Авкино?
        —Нет, вкино пока незвали. Дая инестремлюсь особо.
        —Тывот, ясмотрю, жутко красивая баба…
        —Спасибо!
        —Дачто спасибо! Трудно небось стакой красотой, особенно втеатрах? Мужики небось лезут, кактараканы извсех щелей?
        —Бывает. Ноя умею отшивать. Даже одно время накарате ходила.
        —Воткак! Ичего, чуть что — ногой пояйцам?
        —Этоуж вкрайнем случае, атак иной раз руку заломишь… Яеще ибоксом занималась.
        —Обалдеть оттебя! — восторженно воскликнула Аграфена Игнатьевна. — Нешто бабы боксом занимаются?
        —Акакже! Унас даже чемпионка мира побоксу есть, Наталья Рагозина. Красивая очень.
        —Тоже небось вбокс пошла отэтих козлов защищаться?
        —Чего незнаю, того незнаю, — засмеялась Ариадна.
        Анадругой день втеатральном буфете сценограф Валентин Губер вдруг спросилее:
        —Адочка, этоправда, чтовы владеете чутьли невсеми боевыми искусствами?
        —Владею, нодалеко невсеми!
        —Значит, квам сгнусными намерениями лучше несоваться?
        —Аувас есть гнусные намерения вотношении меня?
        —Дакакнебыть! Яже мужик все-таки, иктомуже художник, какнеоценить такую красоту?
        —Нотеперь вы знаете, чтовас ждет?
        —Знаю, — тяжело вздохнул Губер. — Японятливый ивпечатлительный.
        —Вотиславно!
        Ариадна решила остаться вНижнем допремьеры.
        Водин прекрасный день ее вызвали напроходную.
        —Ариадна Максимовна, вастут спрашивают! — сообщил охранник Степан, всегда смотревший нанее снемым восторгом.
        —Кто?
        —Господин Кульчицкий. Стелевидения.
        Данила? Нокак… Зачем?
        —Чтоему сказать?
        —Ясейчас спущусь.
        Онасбежала полестнице. Убудки вахтера стоял Данила.
        —Вы?
        —Ариадна!
        —Какими судьбами? — довольно сухо осведомиласьона.
        —Яприехал. Немог дозвониться.
        —Почему? Телефон уменя работает. Нокаквы узнали?
        —Этонетак уж сложно, имея Интернет ибудучи знакомым свашим соседом.
        —Данила, подождите меня здесь минут пять, япредупрежу, чтоотлучусь.
        —Ялучше наулице…
        —Какугодно.
        Никого предупреждать она несобиралась. Просто накинула пальто. Пойду выпью сним кофе ивернусь. Вбардаке, который творился втеатре впреддверии генеральной, никто ее отсутствия незаметит. Зачем он примчался? Нехочу! Мнебыло так хорошо испокойно тут, несмотря напредпремьерные волнения. Какого черта его принесло? Будет объясняться влюбви…
        Онавышла наулицу.
        —Ариадна!
        —Здравствуйте, Данила! — Онапротянула ему руку. — Чтовас сюда привело?
        —Ато вы незнаете!
        —Данила, пойдемте куда-нибудь вкафе, яхочу есть… Тамипоговорим!
        —О,срадостью, ятоже голоден какволк.
        —Данила, что-то случилось? Увас какой-то странный вид. Вамбольно? Какая-то травма?
        —Больно, нотерпимо. Сломал два ребра. Ноэто нестрашно.
        —Каквас угораздило?
        —ДавАфгане…
        —Когда?
        —Двенедели назад. Постойте, авы что, ничего незнаете?
        —Очем?
        —Сума сойти! Весь мир гудел…
        —Даскажите уже толком!
        —Мыбыли вАфганистане, сгруппой журналистов изразных стран. Нашвертолет поломался…
        —Боже мой!
        —Ксчастью, пилот был классный, сумел посадить машину, носвязи вгорах небыло, иктомуже началась жуткая снежная буря. Нассочли пропавшими безвести. Ночерез четыре дня нашли. Яотделался легким испугом. Сломал два ребра. Один французский журналист умер отинфаркта. Атак улюдей травмы вполне совместимые сжизнью. Переполох был страшный…
        —Ох,ая даже ничего незнала…
        —Вынесмотрите телевизор и, какя понимаю, скомпьютером недружите?
        —Нет, недружу. Ноя могу себе представить, чтопережили ваши близкие, Андрей…
        —Нислова оботце! Ариадна, ясвободен!
        —Вкаком это смысле?
        —Яушел отжены!
        —Господи, зачем?
        —Затем, чтоона выдвинула мне ультиматум. Илиона, илимоя работа. Вотя ивыбрал работу. Ивас.
        Черт, ячто-то нето говорю… Инетак.
        —Погодите, Данила…
        —Нет. Этовы погодите, дайте сказать… Когда я был увас, выплакали, говорили, чтовам нехватает любви, чтовсе квам лезут, аникто нелюбит…
        —Ябыла пьяная.
        —Ачто утрезвого науме… Сами знаете. Таквот, язаявляювам, втвердом уме, трезвый какстеклышко, — ялюблювас. Выходите заменя замуж.
        —Ой, — поморщилась Ариадна. — Замуж? Данизачто!
        —Ябуду хорошим мужем, буду любить, беречь, заботиться…
        —Слова, слова, слова!
        —Авы испытайте меня…
        —Мальчик мой, возвращайтесь кжене, яуверена, онавас примет, небось сто раз уже пожалела освоем ультиматуме. Онамолодая, очаровательная, онародит вам детей, иультиматум-то выдвинула излюбви квам. Ая, увы, нелюблювас…
        —Вы… Вылюбите отца?
        —Онет! Даинелюбила, наверное. Я,похоже, вообще любить неумею. Зачем вам это?
        —Давсе я понимаю, ноничего немогу ссобой поделать. Знаете, там, вгорах, было тяжко иужасно холодно. Ностоило мне подумать овас, уменя кровь буквально вскипала…
        Какой он милый… Хороший… Нонемой. Ачто мне мешает? Разница ввозрасте? Акроме разницы ввозрасте? Пожалуй, ничего… Что, если просто завести сним легкий роман, безэтой дури сзамужеством, просто роман? Оночень привлекателен, этот Данила… Этигустые каштановые волосы, такихочется запустить вних руку, ротпросто обольстительный, чудесные большие руки…
        —Послушайте, янелошадь, авы небарышник! — вдруг взорвалсяон.
        —Что? — ахнулаона.
        —Вынаменя сей час смотрите какна товар. Да,неплохая лошадка, осталось только зубы посмотреть…
        —Данила, чтовы плетете?
        —Аразве нетак?
        —Совершенно нетак! Япросто думала: дочегоже хороший парень икакжаль…
        —Нислова больше! Ипослушайте меня! Ячеловек целеустремленный ивсегда добиваюсь своей цели. Выже ничего обомне незнаете. Такуж будьте любезны послушать, чтобы сделать выводы наосновании информации, чтоназывается, изпервых рук.
        «Даон взбешен! — судивлением отметила Ариадна. — Интересно!»
        —Таквот, я — мальчишка изинтеллигентной семьи, смоим отцом вы слишком хорошо знакомы, амоя мать даже работала вместе свашей в«Огоньке».
        —Давы что?
        —Этопотом. Таквот, ятеоретически должен былбы стать типичным мальчиком-мажором, номеня отних тошнило! Япоступил, причем самостоятельно, безблата, вМГИМО, ачерез год бросил ипошел вармию, учтите, чтотогдашняя армия коренным образом отличалась отнынешней. Ипопал в«войска дяди Васи»…
        —Куда?
        —ВДВ унас так расшифровывали, ибыл там, поверьте, неизпоследних!
        —Верю! — Ейвдруг стало интересно.
        —Явернулся ипошел доучиваться. Ностал уже другим человеком. Ирешил, чтобуду военным корреспондентом. Пробиться было нелегко, ноя пробился. Инаканале «Супер» меня оценили, кроме репортажей изгорячих точек я начинаю делать свою ежемесячную программу. Мойрепортаж опадении вертолета показали вовсем мире, даже там, гденеверят ниодному слову российских журналистов.
        —Круто!
        —Ивы полагаете, чтоя отступлюсь отженщины, вкоторую влюбился какпоследний бобик?
        Ариадна засмеялась.
        —Этот «бобик» втакой пафосной речи прозвучал просто прелестно! Атеперь послушайте меня, мачо! Вытоже обомне ничего незнаете! Думаете, ятакая слабая, нежная, тростинка наветру? Яотлично владею приемами карате, более того, якандидат вмастера спорта побоксу! Ия умею засебя постоять!
        —Этотоже круто! Неожидал! Новы что, решили, чтоя буду действовать силой? Нет. Япросто буду действовать! Асейчас всего наилучшего! Встретимся вМоскве!
        Онвстал, подошел кофициантке, расплатился снею иушел, даже неоглянувшись наАриадну.
        —Вотэто да! — восхитиласьона. Ичто-то шевельнулось вдуше. Нет, каков! Мужик! Насто процентов мужик! Неужели такие еще есть? Сильный, гордый, решительный! Иумный! Сразу смекнул, чтоя его постатьям оцениваю. Надоже… Черт побери, аможет, этомой шанс налюбовь? Такхочется любви иромантики. Этостаромодно… ночто поделать. Аон такой романтичный тип! Онанаминутку закрыла глаза ипредставила себе, чтоДанила ее обнимает. Хорошо!
        —Адочка, выочем это размечтались? Илиоком? — раздался голос Губера.
        —Данет, Валя, япросто задумалась освоем следующем проекте.
        —Ичто это будет?
        —Мольер.
        —Какой Мольер?
        —Чтозначит какой? Жан-Батист. «Лекарь поневоле» вантрепризе.
        —Фу!
        —Почему это фу? Мольер!
        —Новантрепризном спектакле какие ухудожника возможности?
        —Ухудожника покостюмам очень неплохие. Ипотом, уменя цель сделать все минимальными средствами, аэто интересно, какисходная задача. Воткогда ты разлетишься сосвоим воображением, атебе скажут «ша, детка», втрое сокращаем бюджет… Тогда плохо. Акогда ссамого начала говорят: можешь рассчитывать максимум наэту сумму, начинается самое интересное.
        —Ачто это мы вдруг еще похорошели, хотя, казалосьбы, куда уж? Говорят, тутбыл какой-то молодой человек…
        —Выпоэтому сюда приперлись, аневтеатральный буфет? — фыркнула Ариадна.
        —Признаюсь, любопытен безмерно. И,какхудожник, просто немогу пройти мимо такой невероятной красоты. Каквам стакой красотой живется?
        —Дакак-то живется. Несказать, чтоб очень счастливо, — улыбнулась Ариадна. — Мнекогда-то бабушка моя сказала: «Ты,девочка, недолжна все время думать отом, какая ты красивая. Этамысль многим жизни загубила. Красота — этокапитал только длябезмозглых. Одной красоты мало идляжизни, идлясчастья». Ия всегда помню ее завет. Воткак-то так. Ладно, Валя, япойду!
        —Новы мне неответили, чтозамолодой человек тут был?
        —Датак… просто один молодой человек. Очередной.
        Иона вернулась втеатр.
        Премьера прошла согромным успехом. После новаций вБольшом театре народ безмерно обрадовался возвращению дивной сказки Пушкина иГлинки. Известный московский критик восторженно пожимал руку Микису иговорил:
        —Вот! Вот! Наши режиссеры стараются угнаться замодными европейскими тенденциями ивовсю уродуют классику, аевропеец врусской провинции возвращает нас кнашей культурной традиции! Чудны дела твои, Господи!
        Костюмы тоже были высоко оценены. Всесияли.
        —Ариадна, если ты неприедешь кнам наКорфу, ястобой изнаться небуду! — сказала Маша, провожавшая Ариадну навокзал. — Первую половину сентября ничем незанимай. Этолучшее время там. Микис всегда планирует свои дела так, чтобы провести сентябрь наКорфу. И,кстати, если захочешь приехать схахалем, будем рады. Унас большой дом!
        —Тамвидно будет, досентября еще далеко!
        —Ая нарочно заранее тебя предупреждаю.
        —Маша, вМоскве моя квартира всегда квашим услугам, имей ввиду!
        —Спасибо, номы отсюда вПитер, аоттуда вСтокгольм. Ну,приедешь кнам?
        —Приеду!
        —Будем купаться изагорать, ивообще блаженствовать. Акакая там рыба!
        —Все! Уговорила!
        …Когда она вошла всвой подъезд, навстречу ей попался Саша Тимохин.
        —Богиня! Приехала? Аменя тут твой поклонник навещал. Золотой мужик!
        —Тыоком, Саша?
        —ДаоКульчицком! Помирает парень.
        —Ничего, жить будет!
        —Богиня, тыоставляешь мне надежду?
        —Нималейшей!
        —Асколько сердец ты разбила вНижнем?
        —Ниодного сердца, только один нос!
        —Супер! Иктоже этот несчастный?
        —Так, один дурно воспитанный тенор.
        —Богиня, увы, мнепора насъемки! Свозвращением!
        —Спасибо, Саша!
        Вквартире было чисто, идаже вкувшинчике стоял букет вербы. Этопостаралась Анна Афанасьевна, приходящая домработница. Ивхолодильнике обнаружился овощной суп итушеное мясо. Слава богу, можно сегодня просто побыть дома. Ивдруг она подумала: телевизор, чтоли, купить? Дану, ещечего! Онарассердилась насебя.
        Снизу позвонила консьержка.
        —Ариадна Максимовна, вамтут цветочки доставили. Впустить?
        —Впустите!
        Неужто отДанилы?
        Ейвручили изящную корзинку сярко-красными розами. Онадала посыльному начай ипоспешила закрыть заним дверь. Ага, есть записка: «Дорогая, явМоскве! Горю желанием поскорее увидеться. Андрей».
        Воттолько этого нехватало! Интересно, аоткуда он знает, чтоя уже приехала? Ноя низачто нехочу сним встречаться! Скорее всего, онзаехал, консьержка сказалаему, чтоя вотъезде, ондал ей денег ипопросил сообщить омоем возвращении. Илиэто… Данила проверяет меня? Носкакой стати? Ох,сам черт ногу сломит. Нехочу, ничего иникого! Иона позвонила подруге.
        —Грета, явернулась!
        —Поздравляю! Вашспектакль, кажется, произвел фурор! Слушай, подруга, надо повидаться, исрочно!
        —Япотому извоню. Сможешь приютить меня дня надва?
        —Ачто случилось?
        —Кульчицкие достали!
        —Воттак? Вомножественном числе?
        —Ага!
        —Какинтересно! Апоехали сомной надачу? Затопим печку, дернем водочки, картошки испечем, а?
        —Дасрадостью!
        —Тогда я затобой через полтора часа заеду!
        —Здорово! Жду!
        Ариадна разобрала чемодан, запихнула его наантресоль, достала оттуда небольшую дорожную сумку, сложила туда вещи, которые могут понадобиться надаче. Подумав, хорошенько завернула приготовленный длянее обед иаккуратно поставила вдругую сумку. Непропадатьже добру! Грета явилась раньше назначенного часа.
        —Спускайся, — скомандовала она потелефону.
        Ариадна незаставила себя долго ждать.
        —Эточто забагаж? Тысобираешься уйти вподполье надолго?
        —Данет, просто взяла продукты, чтоб непропали.
        —Втебе, Адка, рацио преобладает!
        —Дану…
        —Атеперь рассказывай проКульчицких. Хотя Данила сейчас вЕгипте.
        —Уженаработе?
        —Да.
        —Унегоже ребра сломаны!
        —Аты почем знаешь?
        —Дауж знаю…
        Иона рассказала подруге овизите Данилы вНижний.
        —Слушай, какой парень! Настоящий мужик! Неужто ты осталась совершенно бестрепетной?
        Грета была писательницей илюбила иной раз выражаться нестандартно.
        —Данесовсем. Когда он уехал, ямаленько трепыхнулась. Ноненадолго. Атут, неуспела войти, мнеприносят корзинку роз отАндрея.
        —Ну,сАндреем понятно. Далденежку консьержке. Онпредсказуем, твой Андрей. АДанила, похоже, нет. Азнаешь, этороскошный сюжет дляромана. Отец исын… Одна женщина… Сынотбивает женщину уотца, мстит зато, чтоотец когда-то увел унего подружку…
        —Откуда ты знаешь?
        —Что?
        —Проуведенную подружку?
        —Ничего я незнаю. Яэто сию минуту придумала…
        —Грета, неври!
        —Дая чем хочешь клянусь! Тымне просто скажи, ямогу воспользоваться этим сюжетом?
        —Только если угероев будут другие имена ипрофессии.
        —Ну,это само собой! Здорово! Якакраз собираюсь писать новый роман, иуменя был затык ссюжетом…
        —Рада помочь подруге! — хмыкнула Ариадна.
        Надаче было чудесно. Снег уже весь стаял, икогда пригревало солнышко, громко чирикали птицы.
        —Знаешь, хорошо, чтотебе вздумалось удрать изМосквы, — заявила Грета, — ато я давно сюда невыбиралась. Атут так легко дышится…
        Вечер подруги провели угорящего камина. Ариадна рассказывала онижегородском спектакле, Грета освоих отношениях сиздателями, омуже, который жил восновном воФранции, уних был так называемый гостевой брак, чтовполне устраивало обоих.
        Аутром, после завтрака, Грета заявила:
        —Все! Япошла писать новый роман!
        —Ятоже поработаю.
        —Отлично! Обед унас есть, апосле обеда пойдем гулять. Тыже знаешь, япосле обеда неработаю.
        —Счастливо тебе! Надеюсь, мояистория принесет тебе удачу!
        —Этоеще неистория. Историю я должна придумать. Героиню я назову Аглая.
        —Хорошо!
        —Все, япошла!
        ИГрета поднялась ксебе вкабинет.
        Вчера Ариадна выключила телефон. Нодержать его все время выключенным невозможно, малоли кому она может понадобиться. Ителефон стал звонить беспрерывно, недавая даже взяться закарандаш. Ладно, решилаона, пусть я небуду работать, авось, сегодня прозвонятсявсе, кому я нужна, азавтра возьмусь задело. Телефон продолжал звонить.
        Наулице светило солнце, вфорточку проникал свежий весенний воздух. Пойду пройдусь, решилаона. Оделась ивышла водвор. Какхорошо!
        —Куда? — крикнула сверху Грета.
        —Пойду пройдусь!
        —Гуляй!
        Телефон вдруг умолк. Слава богу! Онамедленно брела поулице дачного поселка. Тихо.
        Спокойно. Нилюдей невидно, нимашин, только один велосипедист проехал. Онашла, ниочем иниоком недумая. Только вертелась вголове стихотворная строчка: «Где-то пели смычки олюбви…» Что это? Откуда? Ах,Блок… Вранней юности я безумно любила Блока. Кактам? «Ясидел уокна впереполненном зале. // Где-то пели смычки олюбви. // Я послал тебе черную розу вбокале. // Золотого, какнёбо, аи». Красиво, нопочему-то уже нетрогает. Душа, чтоли, зачерствела? Илинасмешливые слова Кондрата: «Декадентская чушь!» — проникли вмозг? Ерунда! Дивные стихи. Конечно, гдекрутому рокеру Блока понять? УГреты тут есть Блок, надо будет перечитать. Вдруг опять зазвонил телефон. Онавздрогнула. Андрей! Надо ответить. Тутя вбезопасности.
        —Алло! Андрюша!
        —Красавица моя, тыкуда подевалась? Тыполучила мою корзинку?
        —Да,спасибо! Розы чудесные, номне пришлось срочно опять уехать.
        —Игде ты сейчас?
        —ВИжевске! — ляпнула первое, чтопришло вголову, Ариадне.
        —ВИжевске? Чтоты там делаешь?
        —Костюмы дляместного театра.
        —Ачто, тыпопала подевропейские санкции? Тебя уже непускают вЕвропу?
        —Данет, пока все нетак плачевно! Просто мой друг ставит вздешнем театре «Бешеные деньги», — вдохновенно врала Ариадна.
        —А! Иты там надолго?
        —Надеюсь дней задесять управиться. Уменя есть кое-какие наработки. Аты надолго вМоскву?
        —Увы, только нанеделю. Хотел Даньку повидать. Тыже знаешь, чтосним случилось?
        —Да,я слышала! Какой ужас! Воображаю, чтоты пережил!
        —Инеговори! Ноего неожиданно услали вЕгипет, только завтра возвращается. Ябыло подумал, немахнулали ты сним вЕгипет?
        —Я? Сним? Скакой это радости? Тысума несошел? — совершенно искренне возмутилась Ариадна.
        —Даон, видишьли, отжены ушел, нуя иподумал… Онже был оттебя втаком диком восторге…
        —Андрей, тыменя извини, нобольше всего это похоже настарческие бредни. Рановато втвоем возрасте. Всех благ!
        Иона отключила телефон. Пусть теперь обзвонится! Будет умолять опрощении. Илиобиделся на«старческие бредни»? Ихорошо! Пусть! Нехочу я больше даже думать онем. Хватит сменя музыкантов! Попортили они мне крови изрядно. ИДанила мне тоже ненужен. Мальчишка! Ивообще… Нуих всех!
        Онаповернула обратно. Грета встретила ее вопросом:
        —Чего вид такой воинственный? Скем воевала?
        —СКульчицким-старшим.
        —Икак?
        —Придралась кслову, оскорбилась ипослалаего. Акактвои успехи?
        —Давроде нормально. Яначала сосцены вкафе. Изнаешь, взяла эпиграф изБлока. «Ясидел уокна впереполненном зале…» Ты чего глаза вытаращила, ониитак утебя какплошки!
        —Яшла ипочему-то вбашке вертелись именно эти строчки ивспомнилось, какменя презирал Кондрат…
        Грета очень внимательно нанее посмотрела.
        —Знаешь, яподозреваю, чтоэто будет лучший мой роман. Ябуду просто считывать тебя…
        —Боюсь, этобудет провальный роман, если станешь наменя ориентироваться. Уменя нет сейчас никакого романа. Инепредвидится.
        —Будет-будет! Иочень скоро!
        —Искемже?
        —Подозреваю, чтоКульчицкий-младший своего неупустит.
        —Дабросьты! Нехочу я этого.
        —Акто тебя спрашивать будет? Онизпороды воинов, даже завоевателей! Априэтом небандит. Ипереспать сним уж точно стоит!
        —Знаешь, онсказал мне одну фразу…
        —Какую?
        —Правда, онбыл тогда нетрезв… «Неужели вам неохота хотябы сравнить отца исына впостели».
        —Да,гадкая фразочка… Ноупарня просто крышу снесло.
        —Какая разница! Чтоутрезвого науме… Иктомуже ему есть зачто мстить отцу. Как-то грязно получается.
        —Всесказала?
        —Ну,вроде да.
        —Атеперь послушай меня! Всеэто хорошо влитературе. Ажизнь… она другая, ивсе доводы рассудка иморали отступают, если есть любовь.
        —Аесли нет?
        —Даесть! Есть! Онлюбит тебя, похоже, по-настоящем у, нуаты… ты должна позволить ему тебя любить. Онмолодой, горячий, сильный… Ненадо выходить занего замуж, даже думать обэтом ненадо, авот переспать надо! Авдруг понравится? Может, этотвой мужчина? Тыего отжены неуводила и… Твоя совесть чиста.
        —Ну,пока что моя совесть действительно чиста.
        —Дану тебя! Ивообще, неломай мой сюжет!
        Данила возвращался вМоскву врастрепанных чувствах. Онзнал, чтовМоскве его ждет отец. Емусейчас совершенно нехотелось его видеть. Мысль отом, чтоон спал сАриадной, была непереносима. Аведь она уже должна была вернуться изНижнего… Ачто, если они встретились? Аесли она сним?.. Яумру! Япросто умру! Может, попытаться как-то избежать встречи? Илинет? Нет! Надо сним увидеться, чтобы понять — было илинебыло? Если было… тогда я заставлю себя забыть оней. Иными словами, отступлюсь? Даникогда вжизни! Несмотря ниначто! Онадолжна быть моей. Ибудет!
        Данила сейчас жил вквартире уФедора, чтокатегорически ненравилось Инне Львовне. Какбы эти два холостяка неспились безприсмотра. Встреча сотцом произошла вресторане гостиницы, гдеостановился Кульчицкий-старший.
        Отец крепко обнял сына.
        —Данька, еслибы ты знал, какя испугался. Авот Инна… Когда я ей позвонил, онамне сразу заявила, чтоуверена — стобой все впорядке. Поразительная интуиция! Илиматеринское сердце? Ачтож твоя прелестная жена?
        —Яневыношу ультиматумов!
        —Но,может, стоит помириться? Ужочень девочка хороша!
        —Оназаявила, чтовернется, только если я сменю работу. Аэто недляменя. Все, папа, закрыли тему. Акактвоя прекрасная Ариадна?
        Отец очень пристально посмотрел насына. Тотсмотрел ему вглаза честно ипрямо.
        —Увы, яее невидел. Онабыла вНижнем, вернулась ивтотже день умотала вИжевск.
        —ВИжевск? Атам что?
        —Говорит, какой-то ее друг ставит там какую-то пьесу Островского. Забыл, какую именно. Ачто, онатебя интересует, сын?
        —Женщина такой сокрушительной красоты производит впечатление. Тысчастливец, папочка! Скажи, аты ее любишь?
        —Люблю? Да,пожалуй, нет. Тоесть сперва мне показалось, чтолюблю… Нолюбовь, знаешьли, обременительная штука. Даиона… Онанепростая девушка, ктомуже этой самой любовью ударенная. Ноунас всегда были прелестные отношения, мынесколько раз отдыхали вместе, сней всегда интересно. Онаотлично разбирается вживописи, знает безумное количество стихов, благодаря чему я написал свой цикл настихи Ходасевича, которого донее как-то недооценивал. Словом, идеальная любовница, особенно учитывая, чтомы живем вразных странах.
        Данила едва незакричал отболи. Идеальная любовница!
        —Атыже говорил, чтоготов даже жениться наней?
        —Ох,малоли что я сболтнул.
        —Скажи, папа, ачто это значит — «ударенная любовью»?
        —Ну,она была совсем еще ребенком, когда влюбилась водного взрослого музыканта изкакой-то рок-группы. Аон ее бросил, уехал вШтаты итам сгинул.
        —Иона его досих пор любит?
        —Незнаю, недумаю. Прошло столько лет. Онапотом еще была замужем. Даивообще, отнюдь немонахиня, аочень даже горячая женщина. Но,видимо, самолюбие вюности было так сильно уязвлено… Послушай, аунас что, нетдругой темы, сын? Хочу только предупредить — онанелюбит мальчиков, предпочитает мужиков постарше. Такчто выкинь ее изголовы!
        —Дело совершенно невней. Малоли насвете красавиц. Просто, папа, мневообще ненравится, какты говоришь оженщинах. Впринципе!
        —О! Даты законченный романтик, Данька! Неужто тебе мало романтики втвоей ужасной профессии?
        —Онет, ясовсем неромантик! Я,папа, циник ивпрофессии ивжизни.
        —Тыромантик, Данька! Инепытайся меня разубедить. Авот поживешь смое, нахлебаешься отбаб ивспомнишь старика отца. Какты выражаешься? Закрываем тему?
        —Именно!
        Вернувшись вхолостяцкую берлогу Федора вБескудникове, Данила сразу полез вИнтернет. Чтотам заистория сижевским театром? Внастоящий момент нислова оновой постановке Островского вэтом городе найти неудалось. Номожет быть, всееще только настадии переговоров? Нотогда что там делать наэтой ста дии художнику покостюмам? Оннеслишком разбирался втеатральных делах, нопростая логика подсказывала, чтоэто очень сомнительно. Ачто, если она просто ляпнула что-то отцу, чтобы избавиться отнего? Темболее что она наверняка знает, чтоотец сгарантией неполезет вИнтернет ее проверять? Хотелось думать именно так. Оннабрал ее домашний номер. Никто неответил. Онпозвонил намобильный. Долго никто неотвечал, нопотом ответил незнакомый женский голос:
        —Алло!
        —Простите, ямогу поговорить сАриадной?
        —Неможете! Онаушла гулять, ателефон оставила. Чтоей передать?
        —Авы, простите, кто?
        —Я,Данила, ееподруга Грета. Может, слыхали?
        —Извините, нет. Акаквы догадались, чтоя Данила?
        —Мальчик мой, выэто отлюбви так поглупели? Надисплее высветилось имя.
        —Ох,ивправду сдурел!
        Голос этой женщины ему понравился. Онвнушал доверие исимпатию.
        —Скажите, Грета, аона… Ариадна, ведь невИжевске?
        —Онет! Онауменя надаче!
        —О! Авы недадите адрес? Мненеобходимо сней увидеться… САриадной…
        —Онаменя убьет!
        —Ая ей ничего нескажу! Ячто-нибудь придумаю! Пожалуйста, умоляювас!
        —Нухорошо, записывайте адрес! Только неприезжайте сегодня, унее голова болит.
        —Да-да, яприеду завтра. Спасибо вам огромное, янавеки ваш должник! Только еще одна крохотная просьба.
        —Слушаювас!
        —Удалите изтелефона мой звонок!
        —О,это мысль, тогда наменя непадет никаких подозрений! Удачивам, Данила!
        Янашелее! Аотец остался припиковом интересе! ЭтаГрета, похоже, хорошая женщина. Иона знает, ктоя. Иными словами, ониговорили обомне. И,похоже, Грета мне сочувствует!
        Этохорошо, этопросто здорово иметь союзниц увлице ее лу чшей подру ги! Еслинеса ма Ариадна, тоее подруга, кажется, дала мне вожделенную ниточку! Ура!
        Вскоре вернулся Федор.
        —Чего светишься, какидиот? — спросил он друга. — Нешто трахнул свою Ариадну?
        —Пока нет! Ия нетак примитивен, брателло.
        —Дану, тоже мне сложная натура! Запал наохренительно красивую бабу, любовницу папашки, поставил себе цель ипрешь кактанк! Только синтеллигентскими подходцами.
        —Федька, тычего злишься? Ятебе тут мешаю? Такты скажи прямо!
        —Дану, извини, брат, просто зверею отпробок! Часпроторчал наТретьем кольце! Инисколечко ты мне немешаешь. Аты вообще думаешь Илонку возвращать?
        —Предлагаешь бросить работу? Данизачто!
        —Ноэтож какона тебя любит?
        —Нет, Федя, этоона себя любит, вотмама меня любит ипонимает.
        —Такто мама! Слушай, аесли твоя Ариадна потребует, чтобы ты сменил работу?
        —Будет послана! Только она непотребует, ейзачем? Ачто твоя иркутская мясоедка? Пишет?
        —Пишет. Ипоскайпу общаемся. Только она вэтом году институт кончает, диплом пишет… Апотом обещает приехать. Нонераньше лета.
        —Понял. Клету сжильем разберусь.
        —Данька, кончай бодягу! Живи, сколько влезет.
        —Господи, какптицы поют! — радовалась Ариадна. — Весна!
        —Пора любви! — констатировала Грета.
        —Дакакой там любви! Просто весна! Знаешь, мнетакой странный сон приснился…
        —Какой? Расскажи! — потребовала Грета.
        Подруги сидели зазавтраком.
        —Яисобиралась, может, тырастолкуешь, кчему это. Мнеснилось, чтоя сижу наберегу моря ивдруг комне подходит девочка лет десяти иговорит: меня тоже зовут Ариадна. Давай стобой дружить! Ия почему-то жутко радуюсь восне, имы сней начинаем бегать попляжу, апотом девочку кто-то позвал, онаубежала, амне стало так грустно-грустно. Вотивсе. Какпо-твоему, чтоэто значит?
        —Понятия неимею. Акакдевочка выглядела?
        —Такая худенькая, длинноногая, ядумала, ейдвенадцать, аоказалось, всего десять.
        —Аутебя скишечником все впорядке?
        —Скишечником? — фыркнула Ариадна. — Вполном порядке.
        —Ну,тогда я незнаю. Сначала, когда ты сказала, чтовосне тебе было очень хорошо, яиспугалась, сныже надо толковать наоборот, нопотом все оказалось как-то грустно… Просто выкинь этот сон изголовы. Ивсе!
        —Акактвой роман? Продвигается?
        —Да. Нувначале всегда есть какие-то сомнения… Да,кстати, тыгде познакомилась состаршим Кульчицким? Якак-то плохо помню…
        —Ох,нехочу я это вспоминать.
        —Ну,Адочка, пожалуйста, очень тебя прошу, яж небуду буквально все повторять, мнепросто нужен толчок.
        —Тогда сделай мне еще чашку кофе идай еще грушу.
        —Невопрос! — обрадовалась Грета.
        —Этобыло, когда я ушла отЛеонида, уменя было так хорошо илегко надуше! Ктомуже меня какраз пригласили сделать костюмы для«Снегурочки». Вквартире шел ремонт, ия поехала вПярну, тамбыло тихо, ещенесезон. Ямного гуляла иработала. Такой был душевный подъем… Благополучно выдралась отЛеонида, ясвободна, уменя чудесная работа — «Снегурочка», такой простор дляфантазии. Ясидела впарке ирисовала, вокруг цвела розовая сирень. Ивдруг комне подошел мужчина, очень привлекательный, счудной улыбкой… Воттак ипознакомились.
        —Иувас быстро все началось?
        —Нет. Онменя долго обхаживал, вМоскву приезжал… Сним было здорово интересно. Апотом он предложил мне сделать костюмы кего одноактной опере, которую ставили в«Комише опер». Нувот…
        —Ноэто нелюбовь?
        —Ах,боже мой, Грета, откуда я знаю? Вмоем представлении любовь — этомуки, слезы, нестерпимая боль…
        —Понятно. Кондрат…
        —Незнаю я ничего. Ятогда была совсем сопливая девчонка. Ничего нивчем несоображала, была слепа, глуха, наивна. Ия сегодня четко понимаю — ятогда была ему обузой. Онрвался вдругой мир, вдругую страну, ачто там толку оттакой дуры, какя?
        —Аеслибы вы сейчас встретились?
        —Ох,нет, нехочу!
        —Почему? Тысейчас куда лучше, чемвюности!
        —Я-то, может, илучше. Аон? Егомузыкальная карьера незадалась, онвообще исчез, никто онем ничего незнает. Может, спился или подсел нанаркоту, опустился… Нет. Нехочу!
        —Аивправду, никчему. Нувсе, япошла работать.
        —Погоди, яхочу показать тебе, чтоя вчера вечером нарисовала. Этоэскизы кновой постановке Михайловского театра.
        —Эточто будет?
        —Новое прочтение «Раймонды». Очень интересная постановка, потрясающий балетмейстер…
        —Ичто, ниодной традиционной пачки?
        —Да,это было заявлено сразу, никаких пачек.
        —Амузыка по-прежнему Глазунова?
        —Да,новсовременной обработке. Всебудет короче, компактнее, ато «Раймонда» втрадиционном виде…
        —Скучища таеще!
        —Вот-вот!
        УГреты зазвонил телефон.
        —Алло! — весело откликнуласьона. — Да? Счего это вдруг? Обязательно сегодня? Нураз надо… Хорошо. Приеду. Часа через два. Язагородом. Выеду через полчаса, атам уж какситуация надороге… — Онаповесила трубку. — Черт, придется тащиться вМоскву.
        —Зачем?
        —Даоткуда я знаю? Говорят, директор срочно хочет меня видеть. Авчем дело, несообщают. Боюсь, ничего хорошего. Небось скажет, чтовынужден снизить мне гонорар.
        —Скакой стати?
        —Даони там сума сходят, продажи уних падают, спрос…
        —Именно натвои книги?
        —Данамои-то какраз непадает…
        —Тогда почему?
        —Анавсякий случай!
        —Иты согласишься?
        —Ачто я могу сделать? Онитеперь практически монополисты, куда мне деваться? Даладно!
        —Слушай, Грета, адавай я стобой поеду? Погостила ибудет! Андрей уж наверняка уехал…
        —Невздумай! Здесь сейчас так хорошо, ястобой тут тоже себя по-другому ощущаю. Ивоздух какой! Ятебя невозьму! Сиди ижди меня. Тебеже тут спокойнее, чемвМоскве.
        —Этоверно!
        ИГрета уехала.
        Ариадна открыла окно накухне. Светило солнце, ибыло тепло. Онавымыла посуду, прибралась, принесла свои альбомы и, накинув теплую шаль, принялась заработу. Заработой она забывала обовсем. Ивдруг свет вокне померк. Онаподняла голову изакричала. Вокно влез мужчина.
        —Тише! Этоя!
        —Высума сошли?
        —Да! Сошел! Окончательно ибесповоротно!
        —Фу,какя испугалась! Разве так можно?
        —Только так свами иможно!
        Онспрыгнул напол, схватил ее вобъятия, сжал изовсех сил истал целовать куда попало.
        —Пустите!
        —Низачто!
        Онапыталась вырваться, ногде там! Онбыл очень силен идержал ее мертвой хваткой.
        Ией вдруг понравился этот сумасшедший напор, кровь вскипела, иона перестала сопротивляться.
        «Онизпороды завоевателей», — вспомнилась вдруг фраза Греты. Ивсамом деле, завоеватель. Ох,анеиз-за неголи уехала Грета? Яже вчера забыла телефон, когда ушла гулять, онвполне мог позвонить, онавзяла трубку, иони сговорились? Если так, незнаю, чтоя сней сделаю! Хотя парень хорош… Просто потрясающе хорош… Новсе равно, какое право имела Грета… Ая сейчас это проверю! Онанаверняка недогадалась убрать его звонок. Данила спал, ивосне наего губах играла нежная улыбка.
        Ариадна тихонько встала и, завернувшись вшаль, пошла искать телефон. Ага, вотон! Нет, вчера Данила незвонил. Илинадоумил Грету убрать его звонок? Вдоме стоял лютый холод. Вкухне окно было по-прежнему распахнуто настежь. Оназакрылаего. Надо нормально одеться. Онавернулась вспальню. Данила вдруг открыл глаза ипротянул кней руки.
        —Замерзла? Идисюда, согрею!
        Онанеустояла. Юркнула кнему пододеяло.
        —Тыпрости…
        —Мачо прощения непросят, ауж десантники тем более. Ничего нескажешь, тыудачно десантировался!
        —Боже! Какая женщина! Лучшая вмире! Ялюблю тебя, спервой минуты, какувидел.
        —Признайся, выэто сГретой все подстроили?
        —Дабоже упаси! Янашел тебя окольными путями, подъехал кдому, атут выезжает машина, тамодна женщина зарулем, японял, чтоты осталась вдоме. Атут иокно открылось. Я,правда, ещераздумывал, позвонить вдверь или, какты выразилась, десантироваться. Мнепросто повезло, сама судьба была заменя… Ипротивник неоказал сопротивления. Крепость пала.
        —Яочень надеюсь, чторепортажа сместа боевых действий небудет?
        —Сума сошла!
        —Даведь нынешние мальчики все выкладывают вИнтернет.
        —Ямогу обидеться!
        —Ичто тогда? Снова пойдешь наштурм илисбежишь споля боя?
        —Этовызов! Ия его принимаю!
        …Потом они сидели накухне иона кормила его тем, чтонашлось вхолодильнике. Надеюсь, Грета догадается купить продукты, думала Ариадна. Онанеиспытывала нималейших угрызений совести. Атолько восхитительную легкость вовсем организме. Оней очень нравился, этот Данила Кульчицкий.
        —По-моему, тебе пора домой!
        —Выпроваживаешь? Ая нехочу. Поехали вМоскву, ктебе!
        Надо установить дистанцию, подумала Ариадна. Ато он скоро начнет мной командовать, ая этого невыношу. Даеще вздумает уменя поселиться… Аэтого я тоже совершенно нехочу!
        —Тывыйдешь заменя замуж?
        —Замуж? Даты рехнулся, мальчик! Тысегодня сомной переспал, анабольшее ты нерассчитывай! — пропелаона.
        —Тоесть я длятебя одноразовый шприц? Использовала ивпомойку? — вскипелон.
        —Послушай, мальчик…
        —Несмей называть меня мальчиком!
        —Акакеще тебе объяснить, чтониокаком браке речь идти неможет? Тымоложе меня почти насемь лет…
        —Ерунда! Дляменя это неимеет значения.
        —Адляменя имеет! Этораз! Ядолго крутила роман ствоим отцом…
        —Плевать я наэто хотел! Тыже его нелюбишь!
        —Ноя итебя нелюблю!
        —Атогда почему…
        —Почему я сдалась? Потому что ты очень привлекательный ичудовищно сильный. Я,что называется, сдалась намилость победителя.
        —Нотебеже понравилось?
        —Да. Понравилось. Иеслибы ты незавел дурацкий разговор озамужестве, ябы тут сейчас ворковала, какголубица…
        —Тоесть ты поставила меня наместо?
        —Именно. Хорошо, чтоты это понял.
        —Носпать сомной ты неотказываешься?
        —Нет, неотказываюсь. Нонеболее того. Ядаже небуду встречаться стобой налюдях…
        —Тоесть?
        —Насзапросто могут засечь вкаком-нибудь кафе, выложить фотографии вСеть. Этопричинит боль твоей жене, твоему отцу. Итвоей матери тоже. Зачем это?
        —Тоесть ты заботишься омоей родне? Аутебя кому это причинит боль?
        —Ауменя некому! Отца своего я незнаю, мама умерла, родственников нет.
        —Тоесть ты одна какперст наэтом свете?
        —Да.
        —Сирота казанская?
        —Ноощущаю свое сиротство какблаженство.
        —Нотебе нужна защита иопора…
        —Втвоем лице?
        —Хотябы. Ничего, ясумею сделать так, чтоты будешь вомне нуждаться нетолько впостели. Хотя дляначала иэто неплохо. Тыуже убедилась, чтоя добиваюсь своей цели. Нувсе, япоеду! Иимей ввиду, этотолько начало, чтобы ты ниговорила. Заруби это себе наносу!
        Исэтими словами он выскочил издома.
        Данила был взбешен. После того, чтомежду ними было — такой женщины он еще невстречал, — онавдруг кобенится, что-то изсебя строит… Ничего, яэту лошадку объезжу! Подороге кМоскве он попал впробку, ивдруг его накрыла волна такой любви инежности… Охватил невероятный восторг, благодарность, счастье, наконец! Господи, какя мог? Яже хамилей… Она, прекраснейшая вмире женщина, одинокая, сопротивлялась просто попривычке, может быть, нахлынувшему чувству, ая… Чтоэто было? Одноразовый шприц! Кретин безмозглый! Заруби себе наносу! Скотина! Онвытащил мобильник иотправил ей эсэмэску: «Ради бога, прости мое идиотское хамство! Люблю безумно, преклоняюсь исмиренно надеюсь напрощение».
        Ответ пришел очень быстро: «Напервый раз прощаю. Вхожу вположение, мальчик!»
        Ах,стерва, свосторгом подумалон.
        Грета вернулась поздно, хмурая ираздраженная.
        —Нучто? Зачем тебя вызывали?
        —Даобсуждали возможности бесплатной пиар-кампании.
        —Какэто?
        —Спроси чего полегче! Нормальную рекламу им делать дорого. Ану их всех, лень эту чушь малиновую пересказывать. Нуаты что? Чтоэто утебя слицом? Откуда такое сияние?
        —Дапонимаешьли… Туткомне вокно влез мужик…
        —Каквокно? Какой мужик?
        —Кульчицкий-юниор. Яоткрыла окно накухне, аон внего залез.
        —Похоже, нетолько вокно?
        —Нетолько!
        —Нифига себе! Икак?
        —Данедурно…
        —Ичто теперь?
        —Сходу хотел жениться, нуя дала ему отлуп, онвзбесился, нахамил, умчался, потом прислал покаянную эсэмэску.
        —Поздравляю, подруга. Себя впервую очередь.
        —Тоесть?
        —Ятеперь знаю, чтомне делать сгероем. Явсе ломала себе голову, какбыть… Анадо просто лезть вокно ибрать силой! Класс! Нуитебя я поздравляю. Только советую — живи пока здесь. Натебя итак-то мужики клюют, асейчас будут просто кидаться. Утебя глаза так блестят… Давно я тебя такой невидела. Похоже, слово «недурно» непередает накала ощущений…
        —Верно, непередает, — каким-то пьяным смехом залилась Ариадна. — Ноэтож ты унас мастер слова, ая, увы, нет. Ноя ивсамом деле поживу пока утебя.
        —Даживи сколько хочешь, мнеодной тут кисло бывает, астобой совсем другой коленкор. Аработать тут лучше.
        —Брателло, тычего, пьяный? — встретил его Федор.
        —Пока нет! Ноя тут купил вискарика, имы сейчас дернем!
        —Есть повод?
        —Ещекакой!
        —Ох,судя потому, кактебя прет, тыдогнал свою красавицу?
        —Догнал, Федька, догнал!
        —Поздравляю! Заэто ивпрямь стоит выпить! Ичто теперь? Съедешь кней?
        —Даты что! Яжениться хочу! Аона пока неготова!
        —Умная, значит, баба!
        —Почему это?
        —Ну,во-первых, тыеще неразведен.
        —Какое это имеет значение?
        —Ипотом, сгоряча, сбухты-барахты, после первого траха… Онатебя сопляком необозвала?
        —Практически обозвала. Мальчиком называла. Нашла мальчика!
        —Видишьли, друг, если женщина говорит мужику «мой мальчик!», этопросто нежность, пусть даже этому мальчику шестьдесят ион полтора центнера весом. Авот если женщина подсорок просто называет тебя мальчиком, считай, чтоэто практически «сопляк».
        —Федя, какая мудрость! Откуда?
        —Отдедушки.
        —Откакого дедушки? — крайне удивился Данила. Никогда прежде он неслыхал отФедора ниокаком дедушке.
        —Дабыл уменя дед. Незаконный вроде.
        —Чтозначит незаконный?
        —Ну,он вообще-то мой родной дед, отец моего отца, только он развелся сбабкой, тавышла замуж задругого, иэтот другой воспитывал отца, какродной. Ачерез много лет, когда мне уже было тринадцать, этот родной дед объявился. Никто признавать его нежелал, ая сним подружился. Классный был старик, впрошлом китобой, бравый моряк ивсе такое. Вотон меня жизни учил. Говорилмне: никогда, Федя, невяжись сбабами, которые старше. Тоесть спи сними, ноневздумай жениться. Потому какони все время будут бояться, чтоты слиняешь кмолоденькой, итак тебе этим жизнь отравят, чтоты рано илипоздно слиняешь-таки. Зачем портить себе нервы?
        —Да,житейская мудрость… Ноневсегда работает.
        —Неработает, если есть меркантильный интерес. Акогда баба…
        —Хватит житейских мудростей. Здесь нетот случай. Какой укого меркантильный интерес? Онавон отолигарха ушла. Иуменя, какты понимаешь, меркантильного интереса нет. Новсе равно давай помянем твоего мудрого дедушку!
        …Ариадна все-таки вскоре вернулась домой. КГрете приехал ее французскоподданный муж.
        Данила появлялся нетак часто, новсякий раз оставался наночь. Онадаже привязалась кнему. Он,казалось, что-то понял, незаговаривал больше обраке, нехамил, абыл просто счастлив. Аона волновалась, когда он уезжал вкомандировки. Как-то она столкнулась улифта сСашей Тимохиным.
        —Богиня! Столет тебя невидел! Чтостобой?
        —Ачто сомной?
        —Что-то невероятное! Тыеще больше похорошела! Ядумал, этоневозможно… Аэто часом неКульчицкий виноват?
        —Саша, тыслегка подшофе, воттебе икажется.
        —Даты что, богиня? Яже опытный, можно сказать, прожженный бабник, явтаких вещах разбираюсь. Нуладно, передавай ему привет, онзолотой парень!
        Однажды, когда Данила был вкомандировке, вдверь кАриадне позвонили. Напороге стояла незнакомая пожилая дама.
        —Здравствуйте! ВыАриадна?
        —Да. Авы, простите?..
        —ЯИнна Львовна, мама Данилы.
        Начинается, стоской подумала Ариадна.
        —Добрый вечер, прошувас, заходите.
        —Спасибо. Ох,какая вы красивая, просто невероятно.
        —Спасибо. Кофе? Чай?
        —Ябы выпила кофе.
        —Отлично, ясейчас сделаю. Вамчерный илисмолоком? Можно капучино.
        —Спасибо, просто смолоком.
        —Да,я тоже. Капучино как-то надоел.
        —Да? Мнетоже.
        —Ничего, чтомы накухне?
        —Дапрекрасно!
        Ариадна возилась скофеваркой. Подала чашку гостье, поставила настол две вазочки спеченьем.
        —Воттут сладкое, атут соленое.
        —Соленое вы дляДанилы держите?
        —Нет. Ясама предпочитаю соленое.
        —Вы,вероятно, думаете, чего эта тетка комне приперлась?
        —Данет, мневсе более илименее понятно.
        —Чтовам понятно?
        —Будь я навашем месте, ябы тоже была недовольна тем, чтосын ушел отмолоденькой жены кбабе, которая старше него. Этонормально. Ятолько сразу, воизбежание недоразумений, хочу сказать, чтоэто нестрашно. Ниокаком браке речь неидет. Ну,зациклился ваш мальчик намне. Бывает. Ноэто несмертельно. Наиграется иохолонет.
        —Тоесть? Онже любит вас безума.
        —Разлюбит. Иеще вернется кжене ибудет хорошим мужем иотцом.
        —Авы что, нелюбитеего?
        —Ая этого вообще неумею. Любить.
        —Явам неверю. Вытак защищаетесь, понимая, чтоон моложевас.
        —Данет, мнехорошо сним, ончудесный парень! Чистый, романтичный, хоть икажется себе невесть каким циником. Онкак-то освежает душу…
        Инна Львовна очень внимательно посмотрела наАриадну. Ивдруг улыбнулась.
        —Авы мне нравитесь, Ариадна! Явсе знаю провас. ИпроАндрея тоже. Погодите, дайте сказать! Якогда-то работала вместе свашей мамой в«Огоньке».
        —Да,Данила как-то обмолвился. Мама умерла несколько лет назад.
        —Аотчего она умерла?
        —Отаневризмы. Внезапно.
        —Какжаль… Ноя знаю ипроКондрата.
        —Чтовы знаете проКондрата? — вдруг страшно напряглась Ариадна.
        —Яотвашей мамы слышала. Онатак убивалась, когда вы связались сним, этовшестнадцать-то лет. Онавсегда твердила: этот рокер ее бросит.
        —Такивышло. Ножизнь наэтом незакончилась. Алюбовь…
        —Данька вас приступом взял? — засмеялась Инна Львовна ласково. — Онтакой, онможет.
        —Да. Исходу хотел жениться. Ноя ему все объяснила.
        —Аон обиделся, нахамил, апотом слезно просил прощения?
        —Выхорошо знаете своего сына.
        —Да. Ивот еще что… Ясперва думала, чтоон так помешался навас еще ипотому, чтоувас был роман сего отцом. Таммогла идти речь омести…
        —Язнаю.
        —Но,поговорив сегодня свами ипоглядев навашу невероятную красоту, яотлично поняла своего сына. Выизумительная женщина!
        —Спасибовам!
        —Ивы несердитесь наменя заэтот визит?
        —Данисколько! Ядаже рада.
        —Аможет, ещечашечку кофе? Такнехочется отвас уходить. Свами как-то уютно.
        —Мнесвами тоже легко! Сейчас сделаю. Аможет, вторую безкофеина?
        —Пожалуй! Знаете, мужвсе талдычит, давай купим кофеварку. Ая консерватор втаких делах, нотеперь точно куплю!
        —Ятоже нехотела, номне ее подарили надень рождения, ия теперь ее просто обожаю.
        —Авы сгодами стали только лучше. Япомню вас совсем девочкой, выкак-то приходили кмаме вредакцию. Красивая девочка, новэтом возрасте многие девочки хороши. Асейчас… Почему вас неснимают вкино?
        —Потому что я неактриса. Совершенно.
        —Ариадна, язадам вам бестактный вопрос, можно?
        —Можно!
        —Почему увас несладилось сАндреем?
        —Потому что мы оба понатуре несемейные люди. Намбыло хорошо вместе, мывстречались нечасто, ездили вместе отдыхать, ноэто ивсе. Мыскорее были друзьями. Знаете, уфранцузов есть такое выражение: «amitie amoureus». Влюбленная дружба.
        —Да,такие отношения — этопрелесть. Аскажите, чтовы подумали, когда я квам заявилась?
        —Впервый момент испугалась, чтобудет скандал, — рассмеялась Ариадна. — Чтовы начнете читать мне лекцию натемы морали… Авообще-то, Инна Львовна, вызачем пришли?
        Инна Львовна тоже рассмеялась.
        —Ачерт меня знает… Может, просто любопытно было познакомиться сженщиной, откоторой мой сын совсем сума сошел. Ноя рада.
        —Ия рада, чтовы пришли имы познакомились. Приятно сознавать, чтоодин изпотенциальных врагов вовсе невраг тебе.
        —Здорово! АДаниле мы скажем проэтот визит?
        —Апочемубы инет? Разве вэтом есть что-то плохое?
        —Одно только хорошее, Ариадна! Иеще вопрос: когда Данька вгорячих точках, выволнуетесь занего?
        —Волнуюсь, ещекакволнуюсь.
        —Ая почему-то всегда знаю, обойдется илинет. Вы,когда волнуетесь, звонитемне. Вотмоя визитка. Ивлюбое время!
        —Ох,спасибо!
        Женщины напрощание обнялись ирасцеловались.
        …Даниле вдруг позвонила Илона.
        —Дань, какты?
        —Яхорошо! Аты?
        —Ая плохо.
        —Чтослучилось?
        —Ничего неслучилось. Просто я скучаю.
        —Тысделала свой выбор!
        —Даня, пожалуйста, давай встретимся.
        —Зачем?
        —Поговорить. Пожалуйста, Даня, ятебя умоляю.
        Вее голосе слышались слезы, аженских слез он невыносил.
        —Хорошо. Встретимся.
        —Тыприедешь комне?
        —Нет. Встретимся нанейтральной территории. Через полтора часа вкафе «Булка».
        —Гдеэто?
        —НаПокровке. Ятам буду неподалеку. Иуменя будет только один час. Пока.
        Будет каяться, просить прощения, умолять вернуться. Ноэтот поезд уже ушел. Уменя есть моя Ариадна… Когда я наднях вернулся вМоскву, онамне сказала, чтокней приходила мама иони вроде какподружились. Амама сказала, чтоАриадна чудо, нолучшебы я вернулся кИлоне. Женская логика!
        Илона явилась минута вминуту.
        —Привет!
        —Привет! Выглядишь отлично, свежа какмайская роза!
        —Дауж посвежее некоторых!
        —Ну,тыже знаешь, яравнодушен кцветам. Предпочитаю фрукты, аони лучше спелые. Вкуснее.
        Илона вспыхнула. Нопромолчала.
        —Итак, чтоты хотела мне сказать?
        —Чтовнашем разрыве виновата вовсе нея!
        —Значит, я?
        —Да! Тывоспользовался тем, чтоя… что уменя сдали нервы! Тыбы всеравно ушел кэтой старой суке…
        —Ещеодно слово, ия опять уйду.
        —Нутак онаже иправда старая! Идетей иметь неможет…
        —Аты нехочешь.
        —Яхочу! Очень хочу! Данечка, вернись, ябольше нестану отговаривать тебя оттвоей работы, ярожу тебе ребенка… Онаже тебя нелюбит, язнаю! Просто пользуется тем, чтоты молодой мужик…
        —Амне, знаешьли, хватает моей любви. Яее люблю, понимаешь? Исчастлив тем, чтоимею!
        —Аскажимне… Еслиб я тогда необъявила тебе ультиматум, тывсе равнобы ушел?
        —Врядли… Я,если ты незаметила, человек долга. Ябы всеравно думал оней, стремилсябы кней, носкорее всего неушелбы, темболее что она меня гнала поначалу…
        —Апочемуж ты все еще живешь уФеди, почему непереезжаешь кней?
        —Акаким боком тебя это касается?
        —Ну,этоже неправильно!
        Аведь она дура! Какя раньше этого незамечал? Ия совершенно ее нелюблю. Ихорошо, чтоона неродила. Ребенок былбы несчастный… Явсе равно отнеебы сбежал. Даже ибезАриадны.
        АИлона вдруг поняла, чтоон смотрит нанее холодным недобрым взглядом.
        —Даня, эточто, бесповоротно?
        —Ничего, Илонка, тытакая красоточка, найдешь себе мужа какнечего делать!
        —Если так, топочему ты сомной неразводишься?
        —Данекогдавсе. Ноесли очень надо, яготов влюбой момент!
        —Этатвоя грымза…
        Данила захохотал.
        —Тычего смеешься?
        —Яскажу тебе одну, вероятно, обидную вещь, ноты сама напросилась. Тытоже красивая, но… Тыдевочка начитанная, наверняка слышала эти строки Заболоцкого окрасоте.
        —Какие? Непомню!
        —Тамтак ставится вопрос: «Сосудона, вкотором пустота, илиогонь, мерцающий всосуде?»
        —Чтоты хочешь этим сказать?
        —Толькото, чтосколькобы ты ниназывала эту женщину грымзой, ноты останешься красивым пустым сосудом, аона… она огонь, мерцающий вневероятно красивом сосуде! Засим прощай!
        Онвстал иушел. Унего небыло чувства вины. Нинайоту. Пусть даже Ариадна неостанется сомной, ноя всегда буду благодарен ей заосвобождение отэтой дурёхи.
        Ариадна простудилась. Жар, кашель, слабость. Данилы вМоскве небыло. Онапотелефону заказала все необходимые лекарства, температура снизилась, нослабостьбыла такая, чтохотелось только лежать, укутавшись втеплое одеяло.
        Ейпозвонила Грета.
        —Адка, чтоутебя сголосом?
        —Простудилась.
        —Температура есть?
        —Была высокая, сейчас тридцать семь ишесть. Ноабсолютно нет сил.
        —Аутебя продукты есть?
        —Есть что-то, ноничего нехочется.
        —Агде твой бравый солдат?
        —Вочередной командировке.
        —Ясейчас ктебе приеду! Иневозражай! Тытеперь нетолько моя подруга, ноимоя героиня!
        Ариадна хрипло рассмеялась. Нообрадовалась. Грета умела заботиться обольных. Идействительно, через два часа она ввалилась вквартиру смножеством пакетов ипакетиков.
        —Нуивидок! Краше кгроб кладут! Сейчас я затебя возьмусь! Аты иди, ляг!
        Ивсамом деле Грета заставила ее выпить какие-то таблетки, сунула ей врот какую-то пастилку инаказала немедленно ее рассасывать. Принесла бульонную чашку чаю слимоном.
        —Тебе глотать больно?
        —Нет, глотать небольно.
        —Тысегодня что-нибудь ела?
        —Непомню.
        —Хочешь, кашку сварю?
        —Какую?
        —Какую хочешь, утебя там разная крупа есть.
        —Аманную умеешь безкомочков?
        —Манной кашки захотелось?
        —Да. Явсегда ее любила. Свареньем. Таместь вишневое иклубничное.
        —Откуда? Измагазина?
        —Нет. Данилина мама прислала.
        —Окак! Высней познакомились?
        —Ага! Онапришла комне…
        —Нет, такнебывает! — закричала Грета.
        —Какнебывает?
        —Явкниге написала, чтомать героя приходит кгероине иони нетолько нескандалят, а, наоборот, находят общий язык! Такибыло?
        —Да,именно так. Сума сойти, Гретка! Ачто там дальше будет?
        —Незнаю пока, но, думаю, героиня простудится, — засмеялась Грета, — будет долго выздоравливать иврачи отправят ее куда-нибудь ктеплому морю.
        —Только, пожалуйста, ненаКорфу.
        —Зачем наКорфу? Ятам небыла. Зато была наРодосе. ВотнаРодос иотправим.
        —Атам что?
        —Атам она встретит свою любовь!
        —Грета, этоплохие шутки! Акакже герой?
        —Тампоявится новый герой.
        —Астарого куда денешь? Только невздумай его убить!
        —Даты что? Яненавижу убивать героев, темболее этот такой симпатяга уменя получился… Нет, яего пристрою, неволнуйся. Слушай, адавай-ка температурку померяем, лобгорячий!
        Температура оказалась очень высокой, тридцать девять идве.
        —Все! Явызываю врача! Инесмей вякать! Сэтим нешутят! Аесли утебя пневмония? Ясейчас позвоню Виктору Моисеевичу, онразберется.
        —Ктоэто?
        —Один знакомый Виктор Моисеевич. Чудесный доктор!
        Ариадна ожидала увидеть хрупкого старичка-еврея, аявился здоровенный детина лет сорока.
        —Грета, трипривета! Чтостряслось?
        —Давот, подруга моя чудит. Температура, кашель…
        —Принеси мне кофе кружку, ая послушаю подружку. Здрасьте! Этоиесть больная? Аподружка хороша, ноздоровья нишиша!
        —Вывсегда стихами разговариваете? — елеслышно прошелестела Ариадна.
        —Данет, — засмеялся Виктор Моисеевич, — просто я начинал какпедиатр, асмалыми так лучше. Иэто въелось. Каквижу больного, несу всякую рифмованную хрень. Ужизвините. Так, дышите, недышите… Так. Нучтож, картина ясная, увас, красавица, пневмония! Двусторонняя. Хорошобы вбольницу.
        —Ох,нет, ненадо!
        —Есть кому ухаживать?
        —Есть, Витя, есть! Ятут побуду, яиуколы делать умею, такчто справимся безбольницы.
        —Ну,тебе можно доверять. Анеужто затакой красавицей некому больше ухаживать?
        —Понимаешь, ухажеров унее полно, авот ухаживать некому наданном этапе.
        —Нуда, слишком красивая. Иэто стакой температурой! Ачтоже закрасота, когда температура нормальная? Даже страх берет!
        Онвыписал все лекарства, сделал кучу назначений иушел.
        —Какой славный! — сказала Ариадна.
        —Да,ноглавное — диагност отБога. Ичеловек чудесный! Унего четверо детей!
        —Мама дорогая!
        Ариадна была рада тому, чтоГрета останется унее. Хворать подприсмотром как-то приятнее. Грета сделала ей укол, накормила-напоила, перестелила постель.
        —Спи! Апроснешься, тебе будет лучше!
        Зазвонил телефон. Грета схватила его ивыбежала накухню.
        —Алло!
        —Любимая, явернулся!
        —Данила, этоГрета!
        —Ох,здравствуйте! Агде Ариадна?
        —Оназаболела. Испит.
        —Что-то серьезное? — встревожилсяон.
        —Да,двустороннее воспаление легких!
        —Такнадо врача!
        —Былврач. Назначил лечение. Ясней побуду, пока нестанет лучше.
        —Ясейчас приеду!
        —Данила, нестоит…
        —Япросто должен ее увидеть.
        Ион отключился.
        —Надоже… — проворчала Грета.
        Онпоявился через сорок минут.
        —Тсс! Тише! Онаспит!
        —Может, лучше вбольницу?
        —Нет, нелучше! Яумею ухаживать забольными. Ипоживу унее, пока нестанет лучше. Вотчто, Данила, высможете пробыть здесь часа два?
        —Конечно, ачто?
        —Мненужно смотаться домой заноутбуком икое-какими вещами, чтобы тут расположиться. Выумеете делать уколы?
        —Умею.
        —Отлично. Тогда я прямо сейчас поеду, авы через полчаса вколите ей вот эту ампулу.
        —Эточто?
        —Антибиотик!
        —Внутримышечно?
        —Да.
        —Будет сделано!
        Когда Грета вернулась, тозастала такую картину: Данила сидел наполу, еголохматая голова покоилась накраешке кровати. Онспал. ИАриадна тоже спала. Новид унее был получше, видимо, температура немного спала.
        Грета нестала их будить инацыпочках пошла вкухню. Данилу надо покормить. Хороший какой парень! Ачто, может, исладится уних? Иона стала припоминать браки среди своих знакомых, гдемуж был моложе жены. Однако хороших крепких браков было немного. Ерунда, какой, кчерту, брак? Ачто я буду делать сосвоим Демьяном? Такзвали молодого героя ее нового романа. Роман дописан лишь дополовины. Совсем я сдурела, сосмехом подумалаона. Всеперемешалось вбашке. Жизнь, литература… ДаиАриадна никогда невыйдет заДанилу, онаслишком боится этой разницы ввозрасте. Онаей мешает. Амне вот немешалабы… Нолюди разные.
        …Ариадна проснулась, итутже проснулся Данила.
        —Данька, откуда ты взялся?
        —Любимая, явернулся, позвонил, Грета сказала, чтоты больна…
        —Агде Грета?
        —Поехала домой завещами. Атебе лучше, скажи, лучше?
        —Кажется, да. Ноя вся мокрая… надо принять душ.
        —Невздумай! Ясейчас тебя оботру, тутесть салфетки, авдуш нельзя.
        —Нет, ненадо, ялучше сама, аты выйди.
        —Тыменя стесняешься? — безмерно удивился Данила. — Ая, между прочим, делал тебе укол, яумею. Впопу.
        —Нет, принеси мне салфетки ивыйди!
        —Ну,какскажешь!
        Нотут вкомнату вошла Грета.
        —Проснулись?
        —Янеспал!
        —Спали, каксурок. Иэто выглядело очень трогательно. Он,Адка, спал сидя наполу иположив свою буйную головушку накровать. Атебе, подруга, явно лучше.
        —Явся мокрая…
        —Ясейчас тебя оботру! Данила, марш отсюда!
        Грета быстро иумело обтерлаее, надела нанее чистую сорочку.
        —Тебе никуда ненадо?
        —Надо!
        —Ятебя провожу!
        Вэтот момент опять возник Данила степлым халатом вруках.
        —Вот, ясам провожу!
        —Данила, янехочу…
        —Дакто тебя спрашивает!
        Онподхватил ее наруки иотнес вуборную.
        —Какой ты милый…
        Наконец Грете удалось выпроводитьего.
        —Слушай, Адка, золотой парень.
        —Согласна. Золотой. Авот я серебряная, испатиной…
        —Тыдура! Ибезпатины! Чистейшая дура.
        —Нучто поделаешь…
        Ариадна медленно шла напоправку. Слишком медленно, каксчитала Грета. Иувезла подругу ксебе надачу.
        —Тебе нужен свежий воздух!
        —Грета, ятебе еще необрыдла?
        —Данисколько! Мнестобой веселей. ИДанила может сколько угодно приезжать идаже жить…
        —Нувотеще!
        —Даон чудесный парень! Ивам надо попробовать жить вместе!
        —Нехочу!
        —Глупости!
        —Знаешь, уМарины Кусковой…
        —Ктоэто?
        —Очень талантливый сценограф, мысней три спектакля делали, таквот, унее свекор начетыре года моложе свекрови.
        —Ичто?
        —Уних двое взрослых прекрасных детей, онипрожили вместе долгую жизнь…
        —Вотименно!
        —Неспеши! Таквот, свекровь больна, ейуже подвосемьдесят, асвекор пустился вовсе тяжкие!
        —Загулял сбабами? — расхохоталась Грета.
        —Загулял! Тоесть поднажимом детей он вбудние дни выполняет свой долг — ходит вмагазины, выводит жену гулять, аввыходные исчезает, чтобы дома нибыло. Изаявляет — яеще человек, яеще мужик изнать ничего нежелаю. Несколько раз вгод сваливает изМосквы намесяц, какминимум, куда-то подСочи, уего бабы там домик. Ая так нехочу!
        —Иты совсем Даньку нелюбишь?
        —Яочень кнему привязана. Алюбовь… Этовсе-таки что-то другое. Ноя непозволяю себе даже думать олюбви. Боюсь.
        —Нуидура! Аонже потебе сума сходит.
        —Потому исходит, чточувствует — япринадлежу ему только отчасти. Апредаласьбы ему совсеми потрохами, онуже давно слинялбы.
        —Может, тыиправа. Мужики, онитакие, совсеми потрохами нельзя… — тяжело вздохнула Грета.
        Данила был наседьмом небе, когда Грета сказалаему, чтоон может немного пожить надаче. Засыпать ипросыпаться слюбимой, смотреть, какона работает… Онумел сидеть тихо, только иногда задавал какие-то вопросы.
        —Прости, может, яглупость спрошу, нопочему ты делаешь длягероини такой костюм, онведь, насколько я понимаю, неочень соответствует эпохе?
        —Прав! Ноиграть героиню будет Аршинова, онадивная актриса, нофигура унее длякостюмов той эпохи, мягко говоря, тяжеловата. Авэтом она будет потрясающе смотреться, ктомуже приметы эпохи будут вдеталях, аплатье скринолином сделалобы ее достаточно комичной, агероиня трагедийная… Воткак-то так!
        —Арежиссер вкурсе?
        —Ирежиссер, исама Аршинова. Онавполном восторге. Арежиссер решил, чтоидляостальных героев костюмы будут тоже только стилизованные, носдеталями той эпохи. Получится очень интересно. Чтоты наменя так вылупился?
        —Тычудо!
        —А! Этоуже неновость, — засмеялась Ариадна.
        —Скажи, авот… уменя всентябре будет отпуск, давай куда-нибудь поедем вместе, куда-нибудь ктеплому морю, а?
        —Неполучится!
        —Почему?
        —Япоеду вГрецию, кМикису, мытам будем работать…
        —Ажить ты где будешь?
        —Уних дом наКорфу.
        —Янебыл наКорфу.
        —Ислава богу!
        —Почему это?
        —Слава богу, чтотам пока негорячая точка!
        —Тынехочешь сомной ехать?
        —Даня, этопопросту неудобно. Ктомуже Микис дружит ствоим отцом, аэто, сампонимаешь…
        —Тоесть отец там тоже будет? — задохнулся Данила.
        —Нет! НоМикис запросто может ляпнуть Андрею, чтопознакомился сего сыном… Короче, нетинет!
        —Аотец, между прочим, вкурсе…
        —Вкурсе чего?
        —Наших отношений.
        —Этоты ему сообщил?
        —Боже сохрани! Илонка постаралась, когдапоняла, чтоя кней невернусь.
        —Очень мило!
        —Дауж!
        —Ачто Андрей?
        —Прислал мне эсэмэску. Одно слово.
        —Икакое?
        —«Квиты!»
        —Изящно!
        —Такчто ничего нового твой грек папаше несообщилбы. Ноты явно нехочешь, чтобы я там засветился. Ачто, если я просто приеду надва-три дня вкакой-нибудь отель?
        —Этосовсем другое дело!
        —Втаком случае я обязательно свалюсь тебе наголову! Приеду тайком, возьму машину напрокат ипослежу затобой. Посмотрю, какискем ты проводишь время.
        —Ну,если безслежки никак нельзя… Только все зря. Яведь предупреждала, что, если что-то случится вмоей жизни, яскажу тебе обэтом открытым текстом. Иты мне тоже!
        —Какая ты жестокая! Яже люблю тебя безума! Просто спятил отэтой любви, перестал замечать других женщин…
        —Уймись, дружок! Ибога ради, немешай мне работать! Представь себе наминутку, чтоя увязаласьбы затобой, допустим, вДонбасс иливСирию, бегалабы затобой свопросом: «Данечка, тыменя любишь?» Тебебы это понравилось?
        —Да! Понравилосьбы! Ноябы живо тебя отловил, запербы где-нибудь, аночью доказалбы, какя тебя люблю!
        —Ктоочем, авшивый обане! Катись всад инемешай мне работать!
        Онвышел всад, гдеГрета собирала скустов крыжовник.
        —Вампомочь?
        —Помогите! Что, шуганула онавас?
        —Шуганула.
        —Ятоже ненавижу, когда мне мешают работать. Знаете, Даня, вымне очень нравитесь, ия дам вам один вполне примитивный совет.
        —Явесь внимание!
        —Исчезните недели надве, неподавайте осебе вестей. Онаиспугается, взволнуется ивстретит вас сраспростертыми объятиями.
        —Фи,Грета! — раздался издома голос Ариадны. — Какпримитивно идаже пошло! Неслушайее, Данила! Сомной такие номера непроходят. Аты, Гретка, когда даешь советы, понижай голос!
        —Нувот, — развела руками Грета. — Больше я советов недаю! Разбирайтесь сами!
        Часть3
        Ариадна вместе сМашей улетела наКорфу, гдеих встречал Микис. Маленький чистенький аэропорт, солнце, голубое безоблачное небо.
        —Ариадна, тебе клицу зеленый цвет! — встретил ее Микис.
        —Почему зеленый? — удивилась Ариадна, накоторой был светло-бежевый полотняный костюм.
        —Адка, этоон хотел сказать, чтоутебя зеленый цвет лица! — сосмехом перевела Маша.
        —Ядолго болела! Ничего, надеюсь, нагреческом солнышке приду всебя.
        —Даже несомневайся!
        ДомуМикиса был большой, просторный, свидом наморе.
        —Боже, такой синевы вприроде небывает! — ахнула Ариадна. — Никогда такого невидела! Восторг!
        Ейотвели большую комнату, выходящую нагалерею второго этажа, увитую виноградом. Комната была надиво уютной, тамвсе было так, каклюбила Ариадна.
        —Нукак, нравится? — спросила Маша.
        —Нето слово! Яввосторге! Атут можно спать соткрытыми окнами?
        —Конечно. Тутсигнализация, всепредусмотрено. Такчто спи спокойно, дорогой товарищ! Микис послезавтра уедет напять дней, мыстобой вдвоем останемся. Будем купаться… Тыплавать-то умеешь?
        —Умею!
        —Вотиславно! Обед нифига готовить небудем, тутсовсем недалеко лучший наКорфу рыбный ресторанчик, рыбка прямо изморя. Аназавтрак иужин чего-нибудь сообразим вчетыре руки, идет?
        —Ещебы!
        —Убирать тоже ненадо, тутприходит женщина, убирает прекрасно. Такчто… Райская жизнь!
        —Девочки, надевайте что-нибудь сельское ипойдем есть рыбу! — распорядился Микис. — Авечером я буду делать сувлаки!
        —Эточто? — заинтересовалась Ариадна.
        —Шашлык! — перевела Маша.
        —О! Первое греческое слово! Надо запомнить!
        —Запомни еще четыре слова, ихватит стебя, — засмеялась Маша.
        —Какие?
        —Запоминай! Калимера! Это«сдобрым утром»! Калиспера — «добрый день ивечер»!
        —Калимера, калиспера! — повторила Ариадна. — Несложно!
        —Идва слова посложнее. Эвхаристо!
        —Это, видимо, «спасибо»?
        —Какдогадалась?
        —Нутак евхаристия отэтого происходит, да?
        —Какая умная! — восхитился Микис. — Яраньше думал, такая красота иум — этоуж слишком, — радостно смеялсяон.
        —Ипоследнее! Паракалло!
        —Аэто, следуя логике, скорее всего, «пожалуйста»?
        —Аговорят, уженщин другая логика! — хохотал Микис. — Ну,девочки, яголоден!
        —Мыбыстро!
        Ариадна мгновенно развесила вшкафу свои вещи, надела шорты, маечку исбежала вниз.
        —Яготова!
        —Анаголову что?
        —Даничего!
        —Нельзя, напечет! — покачал головой Микис. — Вот, возьми пока эту шляпу, апотом сама придумаешь!
        Ион нахлобучил нанее соломенную шляпу сполями.
        —Сойдет! Какя понимаю, тутвыпендриваться ненужно?
        —Абсолютно! — воскликнула Маша. — Ятут никогда некрашусь, одеваюсь какпопало ичувствую себя вполне счастливой! Мик, аутебя пакетики есть?
        —Акакже! Язапас сделал!
        Ариадне показалось, чторечь идет опрезервативах. Нопочему это надо обсуждать приней? Видимо, унее было такое выражение лица, чтоМаша согнулась пополам отхохота.
        —Адка, тыочем подумала, извращенка? Мыпросто подкармливаем бездомных кошек, тутих тьма!
        Ариадна тоже засмеялась, носмущенно.
        Онивышли назалитую солнцем улицу, прошли немного, свернули вдругую улицу.
        —О,авот инаши подопечные! — воскликнула Маша.
        Поделками справа отдороги сидели три котенка, дварыженьких иодин черный. Ипестрая трехцветная кошка. Возле них стояла пластиковая мисочка сводой илежали бумажки скормом.
        —Вотхорошо, ибезнас неголодают! Ой,немогу, какие лапочки.
        Пока Маша насыпала корм, всевремя что-то приговаривая, Ариадна озиралась вокруг.
        Несказать, чтотут очень чисто, рядом недостроенный большой дом, но, похоже, достраивать его несобираются, видимо, хозяева разорились… Чуть дальше вполне обжитая вилла, вокруг цветы икакие-то незнакомые деревья. Ивдруг нанее повеяло теплом иуютом, ейстало хорошо испокойно.
        —Греция очень бедная, — печально произнес Микис.
        —Нотут так тихо, такхорошо… Ой,ачто это такое? — Онаткнула пальцем вкрупные цветы надереве. Этицветы перевешивались через ограду виллы.
        —Янезнаю, какэто по-русски.
        —Эторожковое дерево! — сказала Маша.
        —Авот инаша таверна! — возвестил Микис.
        Чтобы войти втаверну, надо спуститься натри ступени. Возле ступеней развалился большой, почти белый отстарости лабрадор. Онлениво глянул напосетителей ипродолжал спать.
        —Ой,какая прелесть! — воскликнула Ариадна.
        Таверна представляла собой большое помещение, всеокна вкотором раздвигались ибыло прохладно. Потолок подпирали колонны, оклеенные ракушками икамнями. Окна выходили нанебольшой заливчик, поберегу которого рос высокий тростник. Народу было немного. Пока они решали, гделучше сесть, наних буквально налетела высокая красивая девушка, оначто-то радостно восклицала по-гречески, видимо, приветствуя постоянных посетителей. Неуспели они усесться, каким уже подали большую корзинку схлебом, источавшим такой волшебный запах, чтоуАриадны сразу потекли слюнки.
        Микис отправился накухню поздороваться схозяином исделать заказ.
        —Адка, онсейчас закажет все самое шикарное, лобстера ивсе такое. Носамый кайф будет, когда мы останемся одни. Попробуешь аферину игаврос, ничего другого уже незахочешь!
        —После такого хлеба я вообще уже врядли что захочу!
        —Эточто! Тутподают подсушенный хлеб, авдругих местах свежайший, даеще исмаслом, вообще зарез! Удержаться невозможно.
        Ивсамом деле, вскоре им принесли кувшин холодного белого вина, греческий салат, лобстеров икакую-то пасту иззеленых оливок. Всебыло очень вкусно!
        —Сегодня будний день, тутнароду немного, авсубботу-воскресенье тут иной раз истолик ненайдешь, — сообщила Маша.
        Вдруг вресторанчик вбежала девочка лет двенадцати, высоконькая, длинноногая, вкоротеньких шортах иголубой маечке. Светлые пушистые волосы, заплетенные втолстую косу, загорелое личико.
        —Какая хорошенькая! — заметила Ариадна.
        Кдевочке уже спешила официантка. Онизаговорили по-английски. Потом девочка села застолик, достала блокнот ипринялась что-то рисовать. Кней, чуть прихрамывая, подошел сонный лабрадор иткнулся башкой ей вколени. Девочка смачно поцеловала собаку влоб ипогладилаее. Собака прилегла уее ног иснова уснула.
        —Прелесть какая! — проговорила Маша. — Никогда ее тут раньше невидела!
        Девочке между тем принесли кувшинчик ссоком ибольшую тарелку скакой-то совсем мелкой рыбешкой.
        —О,это наше будущее! — хлопнула владоши Маша.
        —Тысобираешься кормить прекрасную Ариадну этой чепухой? — притворно возмутился Микис.
        —Ничего нет вкуснее этой чепухи!
        Девочка судовольствием съела половину рыбок, авторую сложила впакетик. Иушла, нерасплатившись.
        —Вероятно, дочка каких-то знакомых… — предположила Ариадна.
        Когда они шли домой, тоувидели девочку возле котят. Онаприбирала мусор, скопившийся вокруг, акошка-мама доедала жареную рыбешку.
        —Кака я молодчина! — восх итилась Маша. — Можно точно сказать, чтонерусская девочка.
        Таподняла голову, засмеялась иначистейшем русском языке проговорила:
        —Дапочему? Просто нелюблю грязь. Вот, смотрите, обрывок голландской газеты! Очем это говорит?
        Онирасхохотались.
        —Кактебя зовут? — спросила Ариадна.
        —Алиса! Ой,какая вы красивая! Обалдеть!
        —Тытоже очень красивая, — заметил Микис. — Очень.
        Девочка вдруг смутилась иубежала.
        —Какое очарование! — воскликнула Маша.
        После обеда они долго иснаслаждением купались.
        —Скажи, какое море! — тормошила Ариадну Маша.
        —Да,всамом деле удивительное! Яводы небоюсь, нобыстро устаю, атут плаваю себе ихотьбы что! Вода какбудто шелковая!
        —Нежалеешь, чтоприехала?
        —Дачтоты, Маша! Япросто счастлива.
        Авечером Микис жарил сувлаки.
        —Скажи, Ада, утебя сейчас очень много работы? — спросил он вдруг.
        —Ачто?
        —Ивсеже?
        —Нуесть работа, нонесказать чтобы очень срочная, даидлятебя я делаю… Аты хочешь мне еще что-то предложить?
        —Хочу! Меня пригласили поставить «Севильского» вНовосибирске.
        —О!
        —Мненравится работать вРоссии, тамбудет хороший бюджет, ия давно вынашиваю идею сделать эту оперу по-новому. Ненадо строить рожу! По-новому незначит через задницу! Просто мне один раз приснилось… Понимаешь, сделать это такой легкой игрушкой… Музыкальной шкатулкой. Понимаешь?
        —Идекорации будут ввиде музыкальной шкатулки? — загорелась Ариадна.
        —Да! Яуже говорил сГубером, ион придумал очень здорово, какэто сделать. Тамдолжно быть много золота, всясцена будет какзолотая шкатулка, золотая изнутри, понимаешь?
        —Иочень много кружев! Ивсе такое светлое. Даже сутана дона Базилио недолжна быть черной. Тамвообще недолжно быть черного… Сутана будет серебристо-белой. Адон Бартоло будет врозовом сцветочками…
        Микис захохотал.
        —Тычего? — насторожилась Ариадна.
        —Сума сойти, проБартоло вцветочек я недумал, апроБазилио точно! Черт возьми, Ариадна, этобудет бомба! Икстати, Губер сказал, чтотут справишься толькоты! Онтебя очень ценит!
        —Даладно! Просто он комне еще вНижнем лез… Ноработать сним здорово интересно.
        Онидоглубокой ночи обсуждали открывшуюся перспективу. Ачерез день Микис улетел вАфины, гдежила его старшая сестра.
        Женщины остались одни.
        —Ясегодня некупаюсь! — объявила утром Маша. — Двадня пропущу.
        —Инапляж непойдешь?
        —Нет, яневажно себя чувствую, просто поваляюсь набалконе. Аесли полегчает, займусь делами. УМикиса столько планов, онхочет всюду успеть, аобеспечить это все должная. Онсвоих графиков вообще незнает. Если я завтра помру, онпросто пропадет! Нообедать всеравно пойдем внашу таверну!
        —Судовольствием! Ая пойду напляж ипорисую!
        —Только далеко незаплывай, тынесамый лучший пловец.
        —Слушаюсь!
        —Ивозьми крем, ато сгоришь нафиг!
        —Непременно!
        Наплававшись, Ариадна уселась належаке подтентом, достала изсумки блокнот ипринялась рисовать. Карандаш так илетал побумаге. Онарисовала, иногда выдирала листок изблокнота, комкала икидала всумку.
        —Здравствуйте! — окликнул ее кто-то.
        Онаподняла голову. Рядом стояла Алиса исмущенно улыбалась.
        —О,Алиса! Здравствуй!
        —Вымодельер? — спросилаона.
        —Нет, яхудожник покостюмам. Длятеатра.
        —Ая случайно увидала, выизвините, нопросто я мечтаю стать модельером…
        —О,я видела, чтоты рисовала втаверне. Может, покажешь?
        —Ваминтересно?
        —Да. Этипрофессии схожи. Модельеры часто делают костюмы длятеатра… Нестесняйся, садись рядом ипоказывай! Яже вижу, утебя блокнот всумке.
        Девочка залилась румянцем.
        —Спасибо! Вот, посмотрите! Это… платье дляменя, ябы хотела такое…
        —Слушай, тымолодчина, утебя такие уверенные точные линии… Просто здорово! Тебе сколько лет?
        —Двенадцать!
        —Давай еще показывай.
        —Этокостюм дляпапы…
        —Твой папа артист?
        —Нет, онбизнесмен.
        —Нуикуда папа втаком костюме пойдет?
        —Накарнавал вВенеции. Онобещал свозить меня туда!
        —Ну,если накарнавал… Новот тут неправильно, этобудет неудобно носить. Лучше вот так сделать. Ноидея прекрасная. Тебе надо этим заниматься! Выживете вМоскве?
        —Нет. Мыживем вШвейцарии. Нотам так скучно… Апочему вы спросили?
        —Просто я живу вМоскве, тамя моглабы тебе помогать. Но,думаю, вШвейцарии тоже есть какая-нибудь школа модельеров.
        —Авы… Ой,простите, акаквас зовут?
        —Ариадна.
        —Эторазве русское имя?
        —Нет, новРоссии нетакое уж редкое. КакиАлиса.
        —Красивое имя! Очень! Ивы… очень, просто очень красивая!
        —Тызамечательно говоришь по-русски, утебя русские родители?
        —Да. Папа ссамого начала говорил сомной по-русски. Иняня уменя тоже русская. Амаму я непомню. Онаумерла, когда я родилась. Ипапа сам меня растил.
        —Аздесь ты скем?
        —Сняней. Нуона мне какбабушка. Папа должен скоро приехать. Онлюбит Корфу. Икупил тут дом, чтобы я летом жила уморя.
        —Апойдем еще искупаемся? — предложила Ариадна.
        —Пошли!
        Ониискупались, поплавали. Апотом Ариадна предложила пойти вкафе соседнего отеля поесть мороженого. Девочка свосторгом согласилась. Ейтак нравилась эта женщина! Онапервая всерьез отнеслась кее рисункам.
        —Тымне завтра принеси еще рисунки!
        —Вам, чтоли, интересно?
        —Интересно! Утебя явные способности.
        —Ой,спасибовам! Апапа говорит, чтоя занимаюсь чепухой! Хотя папа меня очень любит. Ноон хочет, чтобы я стала архитектором.
        —Почему именно архитектором?
        —Упапы большая строительная фирма…
        —А! Поняла! Папе нужен свой архитектор! Чтож, этоясно. Аты была когда-нибудь вРоссии?
        —Нет. Папа все обещает… Ая очень хочу!
        —Приезжай! Яповожу тебя вМоскве потеатрам.
        —ИвБольшой театр?
        —ИвБольшой!
        —Круто! Аувас есть дети?
        —Нет. Детей нет. Такполучилось.
        —Амуж?
        —Было два.
        —Выразвелись?
        —Один меня бросил, второго я бросила. Есть… друг.
        —Бойфренд?
        —Вот-вот!
        —Ой,аможно свами поговорить пролюбовь?
        —Поговорить пролюбовь?
        —Да! Понимаете, мненескем! Папа говорит, чтосовершенно неумеет проэто разговаривать, аняня считает, чтомне еще рано. Амне очень важно…
        —Тыкого-то любишь?
        —Нетеще. Ноя знаю, чтоэто будет. Ая ничего вэтом непонимаю. Нет, вынеподумайте… Насвшколе учат… ну, пробезопасный секс ивсе такое, ноя хочу продругое. Прочувства…
        Господи ты боже мой, чтозаудивительный ребенок? Имвсе объясняют просекс, аона хочет прочувства.
        —О,прочувства давай поговорим!
        —Правда? — расцвела Алиса. — Тогда скажите… Любовь… Аможет быть так, чтоее небудет вжизни?
        —Впринципе да, может. Ноневтвоем случае.
        —Почему?
        —Потому чтоты… Утебя обязательно будет любовь, тыкней готова, янеговорю, чтоэто будет счастливая любовь…
        —Аувас была любовь?
        —Была.
        —Нонесчастливая?
        —Кактебе сказать… Поначалу мне казалось, чтобезумно счастливая, апотом… Этот человек бросил меня. Ядумала, чтоумру… Но,каквидишь, выжила.
        —Авашего бойфренда вы любите?
        —Онменя любит. Ия ему заэто благодарна. Понимаешь?
        —Новы все время сравниваетеего…
        —Нет, неего, асвои чувства.
        —Ивам все время чего-то нехватает?
        —Тыпоразительно умная девочка. Скажи, аутебя есть подруги?
        Девочка удивленно посмотрела насобеседницу.
        —Нет. Нету. Апочему вы спросили?
        —Потому что обычно такие разговоры ведут сподружками…
        Илисматерью, просебя добавила Ариадна.
        —Мнесними скучно. Уних один интерес — компьютер. Амне интереснее живая жизнь, понимаете?
        —Понимаю.
        —Аувас есть подруги?
        —Да. Есть. Изнаешь, Алиса, дружба иной раз куда важнее любви.
        —Авы… выбы согласились сомной дружить?
        —Апо-моему, мыуже подружились, — ласково улыбнулась Ариадна.
        —Только пока вы здесь?
        —Нупочему, обменяемся мэйлами ибудем писать друг другу, ипоскайпу можем общаться. Явсегда выберу время наобщение стобой.
        —Какаявы… просто классная! Акакзовут вашего бойфренда?
        —Данила.
        —Данила, Гаврила… Прямо из«Конька-Горбунка».
        —Тызнаешь «Конька-Горбунка»? — поразилась Ариадна.
        —Да. Мнепапа читал. Папа мне никогда нечитал сказки инерассказывал, этоняня делала, апапа читал классику. Сказки Пушкина, вот«Конька», когда я подросла, стал читать Гоголя, «Вечера нахуторе»… Няня побудням, апапа повыходным, ятак ждала этих выходных, мыкуда-нибудь сним уезжали, иливгоры, илипросто вкакой-нибудь другой город, были там только вдвоем, ион мне читал…
        Девочка глянула начасы.
        —Ой,простите, Ариадна, мненадо бежать. Авы завтра придете напляж?
        —Обязательно!
        —Аможно я тоже приду? Янебуду мешать вам работать, просто посмотрю?
        —Договорились! Все, беги!
        Алиса умчалась, аАриадна медленно побрела домой.
        —Яуж думала, тыутонула! — проворчала Маша. — Ясголоду помираю! Переоденься ипошли втаверну!
        —Ямигом!
        Подороге Ариадна рассказала Маше оразговоре сАлисой.
        —Бедная девочка, ейнужна мать, унее сейчас такой возраст… Слушай, Адка, аможет, этотвоя судьба? Вдовый мужик стакой девочкой? Онявно небедный, девочку обожает, ещебы, один растил, инеженился небось из-за дочки, атут дочка сама себе маму нашла…
        —Маш, ябы еще поняла, еслибы такую историю сочинила Грета, онаписательница, ейикарты вруки.
        —Адумаешь, уменя фантазия неразвита? — засмеялась Маша. — Ясколько уж лет живу сМикисом, аунего фантазия будь здоров, нуимне отнее кое-что перепало! Датут, собственно, ненужна особая фантазия, просто здравый смысл. Нонадо, конечно, поглядеть, чтотам запапаша, может, тотеще мордоворот, хотя…
        —Хочешь небось сказать: «слица неводу пить»? — хмыкнула Ариадна.
        —Между прочим, длямужика красота неимеет значения… ВотМикис мой красотой совсем неблещет…
        —Даладно! Микис большой талант, этокуда важнее. Иктомуже чудесный человек, чтосреди режиссеров нетак часто встречается.
        Втаверне сегодня кроме них никого небыло. Упорога возлежал сонный лабрадор. Онисели, открыли меню. Итут уАриадны зазвонил телефон. Онавздрогнула. Этобыл Данила.
        —Алло!
        —Любимая, какты? Кашель прошел?
        —Прошел, туттак хорошо…
        —Безменя?
        —Невтом дело. Море, воздух…
        —Ая знаю. Яуже здесь, наКорфу!
        —Господи, гдежеты?
        —Вотеле, приехал напять дней. Исовсем недалеко оттебя. «Кантокали-бэй», знаешь?
        —Господи, ясегодня была там вкафе.
        —Ябезумно хочу тебя видеть!
        —Априходи!
        —Куда?
        —Спроси наресепшен, какпройти крыбной таверне.
        —Явзял машину. Буду через несколько минут. Люблю тебя!
        —Маш, прости…
        —Этохахаль твой примчался?
        —Да. Янехотела…
        —Даладно! Хоть посмотрю нанего.
        Подошла официантка.
        —Нет, мызакажем чуть позже, — сказала Маша по-гречески, — кнам еще подойдет наш друг.
        Ибуквально тутже возник Данила. Сияющий, счастливый.
        —Любимая!
        Онрасцеловал Ариадну, стиснулее.
        —Познакомь меня сосвоей подругой!
        —Маша, познакомься, этоДанила! Аэто Маша!
        —Душевно рад! Выпростите, чтонарушил, возможно, ваши планы, но, сами понимаете, Маша, когда такая женщина…
        —Данила, успокойтесь, сядьте изагляните вменю, ато мы умираем сголоду.
        —Да-да, ятоже…
        Наконец они сделали заказ, апока макали воливковое масло кусочки поджаренного хлеба. Этобыло очень вкусно!
        Ая рада, очень радаему, судивлением думала Ариадна. Онтакой милый… ИМаше он явно нравится.
        —Простите, агде тут можно руки помыть? — спросил Данила.
        Маша показалаему, куда идти.
        —Слушай, Адка, какой парень! Восторг!
        —Да,хороший… Номолодой!
        —Нуичто тут плохого?
        —Мнеэто мешает.
        —Нуидура! Теперь это втренде!
        —Амне плевать натренды!
        —Ичто? Шуганешь?
        —Данет… Жалко. Япривязалась кнему… Ион меня любит.
        —Ачем он занимается?
        —Военный корреспондент нателевидении.
        —Ухты!
        Тутвернулся Данила.
        —Скажите, Маша, Ариадна некашляет?
        —Данет, вроде вполне здорова.
        —Унее было тяжелое воспаление легких, онатрудно выздоравливала…
        —Данечка, успокойся, всепрошло, — погладила его поруке Ариадна.
        …Ночевала она вотеле уДанилы. Унего был номер вкоттедже, аутром он увез ее встолицу острова, Керкиру, гдеоба судовольствием бродили поузким прелестным улочкам, заглядывали вкакие-то лавчонки, потом опять сели вмашину ипоехали куда глаза глядят.
        Данила выглядел совершенно счастливым.
        —Ох, — воскликнула вдруг Ариадна, — какнехорошо получилось!
        —Тыочем?
        —Дая вчера познакомилась содной девочкой…
        Онарассказала ему обАлисе.
        —Янарадостях забыла оней, аона, наверное, обиделась.
        —Тысказала «нарадостях»? Так, значит, ивправду радамне?
        —Рада, Данечка, очень рада!
        —Наконец-то! Анасчет девочки… Ничего, завтра никуда непоедем, проведем целый день напляже, возьмем катер, прокачу тебя поморю, авось идевочка найдется, тогда иее покатаем!
        —Тыумеешь управлять катером?
        —Конечно! Один раз только благодаря этому моему умению мы сФедькой спаслись…
        —Гдеэто было?
        —ВЛиване. Новспоминать небуду, неохота.
        —Страшно было?
        —Очень!
        —Данька…
        —Авечером заберем Машу ибудем ужинать унас вотеле. Таместь ресторан аля карт. Кстати, позвони ей ипредупреди!
        Маша обрадовалась.
        Данила привез Ариадну кней.
        —Девушки, переодевайтесь, ая пойду договорюсь ипотом заберувас. Часа вам хватит?
        —Вполне! Ой,Адка, какты сияешь! Натебя надо надеть паранджу, ато тут мужики побегут затобой, каккрысы заКрысоловом! Да,знаешь, заходила Алиса.
        —Даты что!
        —Искала тебя.
        —Чтоты ей сказала?
        —Чтоприехал твой друг…
        —Онаобиделась?
        —Незнаю.
        —Ужасно! Аона несказала, гдеживет?
        —Дачерез три дома отсюда. Ачто?
        —Надобы заглянуть кней, извиниться.
        —Аона сказала, чтопоедет встречать отца.
        —Тогда непойду!
        Вечер они провели втроем. Имбыло весело иприятно друг сдругом. Анадругой день Маша поехала встречать Микиса, иони договорились, чтоАриадна сДанилой приедут вКеркиру иони все вместе пообедают влюбимом Машином ресторанчике.
        —Тамподают такую курицу скумкватом, обалдеть!
        Сутра Данила взял катер, иони помчались поморю так, чтоветер свистел вушах!
        —Куда ты так гонишь? — кричала Ариадна. — Здесьже люди, малоли кто далеко заплывет! Сбрось скорость, яуже убедилась, чтоты ас!
        Онпослушно сбросил скорость.
        —Господи, кактут хорошо! — воскликнул Данила. — Аты… Тытут стала еще красивее, хотя это иневозможно вродебы…
        —Туткаквраю. Ямного стран объездила, нонигде мне небыло так легко ихорошо. Иты вот приехал, ярада…
        Данила бросил якорь, подсел кней, начал целовать.
        —Давай искупаемся, а?
        —Нет, ябоюсь.
        —Чего, чудачка? Акулы тут неводятся. Ия стобой.
        —Дану, нехочу! Авдруг еще какой-то псих накатере…
        —Ая, ствоего позволения, окунусь!
        —Даня, ненадо!
        —Дану, ерунда!
        Ион красиво прыгнул вводу.
        Ивдруг откуда нивозьмись появилась яхта подпарусом. Наяхте было двое. Высокий мужчина вшортах идевушка.
        Каккрасиво, подумала Ариадна. Промужчин неговорят «ноги отушей», аздесь тот самый случай.
        —Ариадна! Ариадна! — раздался голос сяхты.
        Этокричала Алиса. Ариадна помахала ей рукой. Видимо, этоотец девочки. Эффектен, этокакминимум.
        Яхта приближалась. Нотут накатер вскарабкался Данила.
        —Видишь, никто меня несъел ивинтом незарезал. Аэто часом нетвоя подружка?
        —Она!
        Яхта приблизилась.
        —Ариадна! Этомой папа!
        Мужчина снял темные очки ивдруг закричал:
        —Аришка!
        —Кондрат! — Еешатнуло, иона упала заборт. Обамужчины разом прыгнули вводу. Данила подоспел быстрее. Подхватилее, онавцепилась внего. Онперевалилее, какмешок, накатер.
        —Ну,нахлебалась воды?
        —Данет… просто голова закружилась.
        —Этоиесть твой незабвенный Кондрат? Онзвал тебя Аришкой? Аон старый…
        ИДанила демонстративно сжал ее вобъятиях.
        Кондрат тем временем вернулся наяхту.
        Часть4
        —Папа, тыее знаешь?
        —Знал когда-то впрежней жизни. Очень давно. Забавно, однако.
        —Чтозабавно?
        —Все. Этавстреча, каквкино. Икакона вводу плюхнулась… Икакэтот щенок ее целовал, будто напоказ, смотрите, мол, этомоя женщина!
        —Папа, тызаметил, какая она красивая?
        —Неразглядел.
        —Апочему ты сказал проэтого мужчину, чтоон щенок?
        —Потому что он иесть щенок! Молодой совсем. Аей вродебы рановато вязаться смолодыми парнями.
        —Папа, апочему ты злишься?
        —Нучтоты, родная, ясовсем незлюсь, — улыбнулся он дочери.
        —Папа, атебе неинтересно былобы поговорить сАриадной?
        —Очем?
        —Утебя сней что-то было?
        —Яуж инепомню.
        —Папа, аэто неты ее бросил когда-то?
        —Чтозабред!
        —Онамне рассказала, чтобезумно любила одного человека, аон ее бросил…
        —Чтоеще она тебе рассказывала?
        —Атебе зачем? Янемогу разбалтывать то, чтомне доверили!
        —Ну,впринципе это правильно! Молодчина! Нучто, домой?
        —Нет, папочка, ещепоплаваем!
        —Какприкажете, моягоспожа!
        Первым чувством была досада. Ужкакя открещивался отсвоего прошлого, какнехотел, чтобы меня возвращали кнему, нет, нескроешься! Теперь, недай бог, Аришка нарадостях выложит это всоцсети… Нехочу! Надобы, вероятно, увидеться сней ипредупредить, чтобы невздумала. Когда-то она умела хранить секреты. Интересно, апочему мне было неприятно, чтоэтот парень стал так демонстративно ее целовать? Потому что терпеть немогу демонстрации интимных чувств. Аеще Алиска буквально влюблена внее. Она, видители, одобрила ее рисунки. Большое дело! Какглуповсе… Икакобъяснить всущности уже совершенно чужой женщине, чтоя больше нерокер Юрка Кондратович, сценическое имя Кондрат, ареспектабельный бизнесмен Майкл Конрад? Данет, ненадо ничего объяснять, зачем? Ну,допустим, напишет она всетях, чтоКондрат жив. Ичто? Ищи-свищи этого Кондрата. Даикто его помнит? Друзья молодости кто спился, ктопомер отнаркотиков. Целое поколение выросло, незнающее ниокаком Кондрате… Многие изнаших, ктоумотал вАмерику, вернулись вРоссию исделали там отличную карьеру… правда, всеони постарше…
        —Папа, тыпочему молчишь?
        —Любимая, этоиесть пресловутый Кондрат?
        —Думаю, мнепоказалось. Фигура похожа…
        —Апочемуже он крикнул: «Аришка»?
        —Меня никогда никто незвал Аришкой. Только Адой. Данебери вголову, Данька. Мыоба, похоже, обознались.
        НоДанила неверил. Вотон, главный Минотавр, и, похоже, действительно опасный. Даеще Ариадна подружилась сего дочкой… Мнеэто ненравится, охкакненравится!
        —Даня, поехали назад, мненадо привести себя впорядок перед поездкой вгород, ато волосы намокли. Мнеуже нетерпится показать Микису свои первые прикидки по«Севильскому». Онтакую фантастически интересную задачу поставил…
        Микис сДанилой мгновенно нашли общий язык исразу заговорили ополитике.
        —Адка, чтостобой? — тихо спросила Маша. — Что-то случилось?
        —Случилось, ещекакслучилось!
        —Ичто это?
        —Потом, сейчас немогу. Когда останемся вдвоем!
        —Яумру отлюбопытства! Пошли носики пудрить!
        —Нупошли!
        Онисидели вресторане надивной площади, подбольшими каштанами, а«пудрить носики» надо было вздании напротив. Такчто минут десять уних есть.
        —Ну?
        —Тызнаешь, чьядочь Алиса?
        —Откуда?
        —Кондрата!
        —Аразве он жив?
        —Каквыяснилось, живехонек! Иневозможно хорош!
        —Вкаком смысле?
        —Впрямом. Онтеперь коротко стрижен, волосы серебряные, зубы белоснежные, загорелый… Яобмерла исвалилась вводу!
        —Аон затобой непрыгнул?
        —Прыгнул! НоДанька был быстрее истал какненормальный меня целовать. АКондрат уплыл…
        —Аон тебя узнал?
        —Узнал. Икрикнул: «Аришка!» Только он меня называл Аришкой…
        —Бедный Данька… Такой классный парень…
        —Знаешь, я, наверное, уеду сним послезавтра. Нехочу возвращаться кпрошлому.
        —Асчего ты взяла, чтотвой Кондрат хочет что-то возвращать? Нефакт!
        —Адумаешь, яхочу?
        —Ноты стаким упоением расписывала его внешность…
        —Нуправда, онневозможно красив!
        —Асколько ему лет?
        —Пятьдесят.
        —Ухты! Нацелое поколение старше Данилы. Небудь дурой! Ибаб унего, наверное, легион! Данила тебя ивправду любит.
        —Ладно, Маш, пошли уже, ипусть они все гуляют, дляменя сейчас главный мужчина — Микис иего «Цирюльник»!
        Значит, онахудожник покостюмам, достаточно известный, работает сразными режиссерами вразных странах. Кондрат сидел вшезлонге всаду своего дома спланшетом. Фамилию несменила… Была замужем заолигархом… Теперь всвободном плавании. Красива невероятно! ВИнтернете масса ее фотографий. Особенно его восхитил снимок, сделанный напремьере «Волшебной флейты» вБрюсселе. Онавчерном причудливом платье сбольшим декольте. Гладко зачесанные волосы, чистое прекрасное лицо… Пронее даже нескажешь «красива», нет, онапрекрасна, именно прекрасна! Впрочем, чему удивляться, онаидевочкой была прекрасна. Какя ошалел, когда впервые ее увидел. Гдеэто было? Ахда, былдень рождения уСлавки Казанчеева. Явышел налестницу курить, аона спускалась вприпрыжку, хотя нет, онасъезжала поперилам, ая ее поймал! Иобомлел. Онатоже. Онаеще училась вшколе. Ноуменя даже мысли невозникло, чтоона несовершеннолетняя, чтоменя вообще могут посадить зарастление. Ая именно что был растлителем, ноотнюдь ненасильником. Онатоже потеряла голову, яеле-еле заставил ее окончить школу… Еемать убивалась, аей всё было нипочем. Ия женился наней. Чувствовал
какую-то ответственность задевчонку. Онамоталась сомной погастролям, сулыбкой преодолевала все бытовые трудности, мывзяли ее вгруппу костюмером, апотом беременность… Ябыл вужасе, куда нам ребенок? Инастоял нааборте. Алиска говорит, унее нет детей. Может, после того аборта? Ачто, если вся моя нелепая жизнь послана мне внаказание затот аборт? Неисключено. Аона молодец, непропала, сделала карьеру истала только еще красивее. Какстранно, чтоАлиска сней подружилась… Может, этосудьба? Алиска входит втот возраст, когда девчонке позарез нужна мать. Да,нокто сказал, чтоАришке нужен старый мужик сдочерью? Унее вон молодой парень, который явно сходит сума… Иона вращается втеатральной среде, гдеболее чем свободные нравы… Нет, такможно сойти сума!
        —Лисёнок!
        —Да,папа?
        —Есть мысль!
        —Хорошая?
        —Этоты должна решить. Что, если нам надва дня сплавать напароме вБари?
        —Ой,папочка!
        —Хочешь?
        —Очень, очень хочу! Абилеты?
        —Давот есть билеты, япосмотрел. Возьмем каюту «люкс» напалубе ипоплывем! Таминтересно! Привезем няне изБари иконку Николая Чудотворца.
        —Здорово! Ура, папочка!
        —Беги, собирай вещи, отплываем сегодня вночь!
        —Ура!
        Вотихорошо, подумалон. Может, заэти два дня вморе мозги проветрятся, аможет, Аришка уедет… Интересно, онадумает обомне? Иливобъятиях молодого парня идумать забыла обэтой встрече? Ивдруг его окатило волной дикой, прямо-таки звериной ревности. Ондаже застонал, ноусилием воли отогнал эту нестерпимую картинку. Сдуреля, чтоли? Какое право я имею ревновать ее ккомубы то нибыло?
        САриадной поскайпу связалась Грета.
        —Какты там, подруга? Выглядишь классно!
        —Аты как? Кактвой роман, продвигается?
        —Летит накрыльях! Язнаешь что удумала? МояАглая поехала-таки наРодос, кней туда примчался Демьян, ивсе вродебы уних хорошо, нотутона, стоя напирсе, видит проплывающую мимо яхту…
        —Ой,мамочки!
        —Тычего? Неужели мимо тебя тоже проплыла яхта?
        —Проплыла, Грета, проплыла.
        —Икто там был?
        —Аутебя кто?
        —Еепервый, пропавший, муж!
        —Грета, тыпросто ясновидица!
        —Тыхочешь сказать… это был Кондрат?
        —Кондрат. Живой издоровый.
        —Нунифига себе… Ичто?
        —Ябыла ненапирсе, анакатере сДанилой. Иплюхнулась вводу.
        —Иоба затобой прыгнули?
        —Обапрыгнули!
        —Уменя первым подоспел Алексей, бывший муж, посадил ее насвою яхту иумчал поволе волн… Собственно, этоибудет финал. Аутебя?
        —Ауменя… Меня выловил Данька, что-то почуял, стал демонстративно целовать, устроил сцену ревности. АКондрат уплыл сосвоей дочкой… Поволе волн.
        —Ачто задочка?
        Ариадна рассказала продочку.
        —Нет, уменя дочки нет. Лишняя морока.
        —Грета, еслиб ты его видела!
        —Ачто, постарел?
        —Постарел, конечно, ностал, по-моему, ещелучше.
        —Подруга, невздумай! Утебя Данька, золотой парень, любит тебя безума! Нет, ноя-то какова, какая интуиция!
        —Да,ничего нескажешь!
        —АДанька надолго?
        —Завтра уезжает.
        —Тыуж необижайего!
        —Инедумала. Яочень кнему привязалась. Этопросто шок! Яже думала, чтоКондрат илиумер, иливконец опустился.
        —Ноон больше непоет?
        —Видимо, нет. Унего какой-то строительный бизнес. Онже окончил когда-то МИСИ. Кстати, иМикис иМашка вполном восторге отДанилы. Микис вего честь устраивает отвальную, будет жарить сувлаки.
        —Эточто такое?
        —Шашлык!
        —Хочу наКорфу!
        —Априезжай! Ясниму тебе номер вотеле. Данька вот слегкостью снял прекрасный номер.
        —Даябы свосторгом, номеня ждет Морис, онснял дом вТрувиле. Сама понимаешь… Ноя буду насвязи. Если нужен будет совет ясновидицы, всегда рада. Да,кстати, Кондрат знает, гдеты живешь?
        —Пронего нескажу, адочка его знает. Ониживут втрех шагах отнас.
        —Ион непоявлялся?
        —Нет. Ислава богу!
        —Появится! Онпережевывает сейчас эту ситуацию. Предается воспоминаниям. Апотом явится ипопытается объяснить тебе, почему он так себя повел.
        —Ох,нехочу я никаких объяснений. Онжив, здоров, ихватит сменя. Мыживем вразных измерениях.
        —Ну,это поправимо!
        —Недумаю! Все, Грета, Данька явился.
        —Привет ему отменя!
        —Непременно!
        —Любимая, тычто тут делаешь?
        —Болтала поскайпу сГретой! Тебе большой привет! Ох,какты тут загорел! Хотя ты итак-то загорелый, нотолько смордочки, атут весь такой золотистый стал, такой вкусный!
        Иона обняла его крепко-крепко, прижалась кнему, словно ища защиты. Аотчего, онаисама незнала.
        Аутром Данила улетел.
        Алиса была ввосторге откраткого путешествия наогромном пароме.
        —Папа, мнетак понравилось! Адавай поедем вкакой-нибудь круиз, хотябы нанедельку!
        —Ну,может быть, вследующем году. Например, поКарибскому морю?
        —Ухты! Этобылобы круто!
        —Тыуменя морская душа?
        —Морская, папочка, морская! Идавай поэтому случаю пойдем обедать втаверну!
        —Аподороге будем кормить всех бездомных кошек?
        —Акакже!
        —Ладно, втаверну так втаверну! Ты,между прочим, вьешь изменя веревки! — сосмехом сказал отец.
        —Нуесли больше некому!
        —Ох,ты инахалка! — засмеялсяон.
        —Скажи, папа, аутебя есть…
        —Что?
        —Нечто, акто!
        —Тыочем?
        —Пап, нуя уже взрослая ипонимаю, чтомужчине нужна женщина.
        —Вотте здрасьте!
        —Такесть утебя женщина? Илиты снимаешь проституток?
        —Тысума сошла? Гдеты этого набралась?
        —Пап, якино смотрю, книги читаю.
        —Господи помилуй! Да,прав был Грибоедов.
        —«Чтозакомиссия, создатель, быть взрослой дочери отцом»? — лукаво спросила девочка.
        —Незря я тебя, нахалку, приобщал клитературе.
        —Пап, тынеответил!
        —Ну,есть уменя женщина.
        —Апочему ты наней неженишься?
        —Анехочу!
        —Боишься, чтоона будет мне злой мачехой?
        —Иэто тоже, даивообще, свобода хорошая штука.
        —Аона непросит тебя жениться наней?
        —Данет, понимает, чтобесполезно.
        —Значит, тыее нелюбишь?
        —Алиса, отвяжись! Тыже знаешь, яненавижу эти разговоры.
        Вглубине души Алиса жаждала, чтобы втаверну пришла Ариадна сподругой. Ноони непришли. Инапляже она их тоже невидела. Неужели уехали? Наобратном пути она показала отцу дом, гдежил Микис.
        —Пап, Ариадна живет вэтом доме.
        —Нуичто?
        —Ничего. Просто так!
        Надругой день утром Алиса побежала напляж, нозастала там только подругу Ариадны.
        —Ой,здравствуйте!
        —Здравствуй, детка. Ты,наверное, Ариадну ищешь? Аона уехала вКеркиру. Онатам шубку заказала, поехала напримерку. Вовторой половине дня вернется. Может, ейчто-то передать?
        —Данет, спасибо. Просто я хотела показать свои новые рисунки…
        —Нууж завтра она точно тут будет!
        —Спасибо!
        Ариадна осталась весьма довольна примеркой ирешила пошляться попрелестному городку икупить вподарок Грете тапочки святого Спиридона. Азаодно пообедать втом ресторанчике, гдеони обедали вчетвером.
        Тапочки она купила быстро, благо ими торговали накаждом шагу. Подумав, купила исебе, мягкие войлочные, свышивкой испомпонами, этитапки были местной достопримечательностью. Оних ходила легенда — покровитель острова святой Спиридон втаких вот мягких тапочках обходит дома своей паствы. Подумав немного, онакупила еще несколько пар, мужских иженских. Длягостей. Потом набрела напрелестную лавчонку, всювыдержанную всиреневых тонах. Тамторговали натуральной лавандовой косметикой изПрованса. Кремы, мыло, изящные саше. Итам тоже она накупила много мелочей. Наконец, утомившись отостровного шопинга, онавышла наплощадь, которая тут называлась Эспьянадой. Инаправилась куже знакомому ресторанчику. Выбрала столик, благо народу было немного. Попросила официанта сразу подать ей воды сольдом. Разумеется, ейтутже принесли теплый ароматный хлеб имасло. Удержаться было невозможно. Ах,какой дивный остров… Каклегко тут дышится, какие приветливые люди… Какой-то мужик, похоже англичанин, несводил снее глаз. Ивдруг сердце замерло. Помраморным плитам Эспьянады шел Кондрат. Незаметить его было невозможно. Толькобы он меня
неувидел, испугалась Ариадна. Ноон увидел. Помахал рукой ирешительно направился кней.
        —Привет! Тыодна?
        —Одна. Здравствуй.
        —Позволишь присесть?
        —Садись.
        Онбыл вочках. Раньше очков он неносил. Только солнечные.
        —Тыносишь очки?
        —Да. Приходится.
        —Тебе идет.
        —Дану… Яздорово постарел?
        —Такия непомолодела. Ноя рада узнать, чтоты вдобром здравии.
        —Знаешь, яхотел попросить тебя…
        —Да?
        —Ненадо вМоскве рассказывать, чтоя… жив.
        —Господи, почему?
        —Потому что тот Кондрат действительно умер. Яначал новую жизнь. Меня теперь зовут Майкл Конрад. Ясолидный бизнесмен, авовсе неоголтелый рокер. Спрошлым покончено.
        —Нокое-кому уже известно, чтоты жив.
        —Этому твоему щенку?
        —Онвовсе нещенок, Кондрат.
        —Онтвой любовник?
        —Да!
        —Одно могу сказать, упарня отличный вкус. Тыпросто сногсшибательно выглядишь.
        —Отвечу тебе комплиментом накомплимент. Тытоже выглядишь сногсшибательно. Тебе страшно идет седина…
        —Брось! Знаешь, тыпроизвела огромное впечатление намою дочь.
        —Утебя чудесная дочка, иочень способная. Прекрасно рисует, иненадо ей мешать.
        Онпропустил ее слова мимо ушей. Подпер голову кулаками иуставился нанее.
        —Юра, ненадо так наменя смотреть.
        —Ох,какдавно меня никто неназывал Юрой.
        —Ямогу называть тебя только Юрой илиКондратом. По-другому врядли получится.
        —Яхочу попросить утебя прощения.
        —Зачто?
        —Завсе.
        —Ладно, прощаю, давно простила. Скажи, тыбольше непоешь?
        Еголицо болезненно исказилось.
        —Нет. Непою.
        —Почему?
        —Япотерял голос. Давно. Этобыл шок. Чудовищный удар. Наша группа поначалу даже имела успех, потом нас кинули, всекак-то разбрелись. Было прямое предательство…
        —Ктокого предал?
        —Меня предали. Друзья. Тоесть я считал их друзьями. Япопробовал петь вресторане, нонесмог. Словом, нахлебался я дряни… Апотом водин прекрасный день проснулся безголоса. Пропал! Врачи сказали, чтоэто нанервной почве… Ия вспомнил освоей первой профессии. Уменя оставались какие-то бабки, янашел заброшенный полуразвалившийся дом вхорошем месте, купил его буквально загроши, своими руками превратил его вигрушку ипродал уже засовсем другие деньги. Еслибы ты знала, какя гордился собой! Ирешил вкорне поменять жизнь, иимя тоже. Этот бизнес уменя пошел. Яженился, онабыла тоже русской. Хорошая женщина… Друг… Ястал оттаивать. Бизнес расширялся. Яподобрал бригаду профессионалов. Дальше — больше. Жена забеременела… Иумерла родами. Опять все рухнуло. Ярешил — буду сам растить Алиску. Приходилось туго. Ноя случайно встретил пожилую русскую женщину, которая потеряла семью. Имы вдвоем стали растить Алису. Нододвух споловиной лет я никого кней неподпускал. Грудную возил ссобой постройкам, меня водном штате чуть непосадили, сочли, чтоя плохо обращаюсь сребенком. Ксчастью, нашелся нормальный адвокат… Атри года назад я
вдруг понял — немогу больше жить вАмерике. Этоглобальное ханжество… Явзял вбригаду одного латиноса. Онбыл паршивой овцой, стал портить все стадо… Хотел уволить кчертям. Такнет, нельзя! Неполиткорректно! Однажды вбаре красивая девчонка стала мне строить глазки, ябыл непрочь, такспасибо — бармен оказался русский, предупредил, чтоудевки такой бизнес — обвинять мужиков всексуальных домогательствах. Ауж когда, чтобы, недай бог, необидеть голубых, решили обидеть всю мировую историю, вплоть доБиблии, иискоренить слова «мать» и«отец»… АБог-отец — эточто, родитель подкаким номером? Короче, достало это все меня, ия перебрался вЕвропу. Тутвсе это пока помягче… Хотя тоже дерьма хватает. Алиска иКлавдия Макаровна, этонаша няня, обрадовались переезду. Нуивот…
        Ариадна вдруг протянула руку исняла снего очки. Еговзгляд, когда-то пронзительно победительный, былтеперь просто очень близоруким идаже отчасти беспомощным.
        Онрастерянно улыбнулся. Улыбка была неотразимая. Ноуже непобедительная, какнекогда. УАриадны сжалось сердце.
        —Только невздумай меня жалеть! — сказал он иотнял унее очки.
        —Инесобираюсь. Тымолодец, настоящий мужик. АнаКорфу ты что делаешь?
        —Ая тут купил два дома, переделываю, иуменя уже есть покупатели. Кстати, изРоссии. Иеще дом длясебя.
        —Аты был вРоссии?
        —Нет. Ичто меня вдруг наоткровенность потянуло… — смущенно улыбнулсяон. — Совсем немой стиль. Этоменя твоя красота прошибла. Помнишь, какмы познакомились?
        —Ещебы! Япоперилам съехала прямо втвои объятия исразу потеряла голову! Многоли шестнадцатилетней дуре надо? Ктомуже я была твоей фанаткой… Ивдруг такое счастье, самКондрат меня поймал!
        —Ая был тогда изрядной скотиной.
        —Нестану спорить. Ноя любила тебя безпамяти. Иничего непонимала. Молодая была.
        —Апочему ты стала именно художником покостюмам?
        —Ая, ещекогда работала костюмером ввашей группе, вседумала, какбезобразно эти ребята одеваются… Какбезвкусно…
        —Чегож молчала?
        —Янемолчала! Яодин раз сказала тебе, чтотвой красный сблестками костюм — верх безвкусицы, аты слушать ничего нежелал…
        —Сейчася, пожалуй, соглашусь, нотогда… Аеще я знаю, тыбыла замужем чутьли незаолигархом.
        —Была. Ион действительно был олигархом.
        —Нуон, понятное дело, польстился натвою красоту. Вотсмотрю иглаз оторвать немогу… Ноя неотом. Аты-то начто польстилась? Неужто набабки? Непохоже натебя!
        —Да,его бабки интересовали меня меньше всего. Номне было плохо, одиноко, аон так красиво ухаживал, помогал, заботился, ктомуже он был вполне интересным мужчиной. Ипоначалу мне показалось, чтоя враю… Новскоре он стал дико ревновать идаже поднимать наменя руку. Янестерпела. Ушла. Инестала сним судиться, чего-то требовать. Аон тогда баллотировался вДуму, боялся скандала иподарил мне отличную трехкомнатную квартиру. Такирасстались.
        —АвДуму-то он прошел?
        —Нет, — засмеялась Ариадна.
        —Инепопытался отнять квартиру?
        —Нет. Дадлянего эта квартира — семечки.
        —Иты живешь там одна?
        —Одна.
        —Аэтот щенок?
        —Оннещенок! Онвоенный корреспондент, прекрасный журналист…
        —Извини! Такон стобой неживет?
        —Нет. Яживу одна.
        Тутнаконец-то кним подошел официант принять заказ.
        —Тынепротив, если я тоже тут стобой поем?
        —Нет, непротив. Яочень рада тебя видеть, Юра.
        —Ия! Очень! Азнаешь что, приходи завтра кнам сАлиской вгости? Онабудет счастлива.
        —Чтож, ясудовольствием, чудесная утебя дочка. Онарассказываламне, какты читал ей русскую классику. Просто удивительно…
        —Знаешь, ясам вдетстве обожал «Конька-Горбунка», «Руслана иЛюдмилу», имне было жалко, чтомоя дочка небудет знать этой прелести…
        —Скажи, апочему, когда группа развалилась, тыневернулся вМоскву? Многие ведь вернулись исделали вРоссии большую карьеру.
        —Онивернулись нанесколько лет раньше ипрактически заняли все ниши… Но,может, яисглупил… Может, вернулсябы вовремя, непотерял голос. Тылюбила мой голос, правда?
        —Ятебя любила.
        —Тыбыла ребенком. Ая взрослым эгоистом.
        —Это, Юра, дела давно минувших дней. Скажи, аты пробовал лечить голос?
        —Пробовал, новсе зря. Говорили, чтоэто нервное, чтоникаких физических изъянов нет, чтоон может вернуться. Да,иеще… Ненадо говорить Алисе, чтоя был музыкантом. Онаничего обэтом незнает.
        —Господи, почему? Разве это зазорно?
        —Нехочу, чтобы она копалась вмоем прошлом. Ненадо ей этого. Таммного плохого было. Длянее я строитель, бизнесмен.
        —Анянька, оназнает?
        —Нет. Оначудовищно далека отрок-музыки, — улыбнулсяон. — Онапросто очень хороший человек. Этоглавное.
        —Знаешь, Юра, я, пожалуй, неприду ктебе вгости.
        —Нопочему?
        —Никчему это. Слишком много тайн. Мнепришлосьбы все время быть настороже, аэто утомляет. Нехочу!
        —Ну,может, тыиправа. Арасскажи мне осебе. Подробнее.
        —Зачем тебе?
        —Атебе зачем? Тывсе обомне выспросила.
        —Нояже любила тебя, аты — нет.
        —Дурочка, еслиб я тебя нелюбил, низачтобы натебе неженился. Тыже помнишь, чего нам стоило оформить брак. Тебеже всего шестнадцать было. Ия абсолютно незнал, чтобудет вШтатах, боялся затебя…
        —Юра, ненадо врать. Незаменя ты боялся, тыпросто думал, чтоя тебе там помешаю. Тыж непросто уехал, тысомной развелся.
        —Нояже тебе тогда объяснил…
        —Ая была молодая, глупая, любила тебя безпамяти и… ничего непоняла. Толькото, чтоты хочешь отменя избавиться.
        Онснял очки, потер глаза. Ариадне показалось, чтоони полны слез. Ноон снова надел очки.
        —Знаешь, Юра, тысейчас лучше, чемвмолодости, красивее.
        —Скажешь тоже!
        —Нет, правда, тысейчас какой-то… настоящий, безэтой рокерской чепухи… И,слава богу, безтатуировок. Илигде-то всеже есть?
        —Хочешь проверить?
        —Онет! Просто терпеть немогу татуированных мужиков, даже молодых. Ониуменя вызывают брезгливость.
        —Атвой… парнишка нетатуированный?
        —Нет. Иначе он несталбы «моим парнишкой».
        Подошел официант убрать тарелки. Спросил, хотятли гости десерт.
        —Явыпью фредочино! — сказала Ариадна.
        —А,любимый напиток Алисы, — улыбнулсяон. — Ая эспрессо. Аришка, явпервые задолгие годы встретил кого-то изпрежней жизни. Иоказалось, чтоэтоты. Мойгрех, мояболь. Нозато теперь я смогу спать спокойно. Тыжива-здорова, тывпорядке, утебя имя втвоем мире… Яочень, очень рад.
        Импринесли десерт. Ариадне — высокий запотевший стакан сфредочино — холодной смесью кофе, шоколада ильда.
        —Ой,каквкусно! Почему-то мне нигде раньше такая вкуснятина непопадалась, только наКорфу!
        —Тебе тут нравится?
        —Яввосторге!
        —Утебя необыкновенно красивые руки. Как-то я раньше этого незамечал… Илизабыл…
        —Юра, апочему ты больше неженился? Из-за Алисы?
        —Впервую очередь из-за Алисы. Ипотом, явообще нехотел безлюбви. Нет, яотнюдь небыл монахом, но… Аты почему спросила?
        Онапосмотрела нанего слегкой усмешкой.
        —Нууж точно недлятого, чтобы предложить свою кандидатуру.
        —Верю, — как-то очень грустно кивнулон. — Тыдолго здесь пробудешь?
        —Ачто?
        —Хотел предложить тебе поехать снами наМетеоры. Тамфантастически красиво…
        —Нет, благодарю, ябезумно боюсь горных дорог. Итуда ведь надо плыть накораблике, аменя жутко укачивает!
        —Значит, тысуществуешь наравнине, да?
        —Да,Юра, япредпочитаю существовать наравнине. Хватит сменя качки исерпантинов. Ивообще, мнепора, меня уж заждались там.
        —Тынамашине?
        —Натакси. Яневожу машину.
        —Почему?
        —Зачеммне?
        —Какзачем?
        —Яобычно бываю вместах, гдеможно взять такси. Идаже если я все время буду разъезжать натакси, мнеэто всеравно выйдет дешевле, чемпокупать исодержать машину, думать оней… Нет, этонедляменя. Темболее что вМоскве наметро быстрее.
        —Тогда я тебя отвезу, ятоже сейчас домой. Позволь только выпить еще чашку кофе?
        —Ради бога!
        —Тывот сказала, чтоездишь наметро…
        —Да. Ичто тут такого?
        —Нукакстакой красотой ивметро? Мужики натебя некидаются?
        —Данет. Бывает, иногда какой-нибудь пьянчужка пристанет…
        —Аввашей театральной среде некидаются?
        —Внашей среде бывает. Ноя, Юрочка, ктвоему сведению, хорошо владею карате иктомуже кандидат вмастера спорта побоксу.
        —Правда? Сума сойти! — рассмеялсяон.
        Господи, какойже он красивый, когда смеется. Ажглазам больно. Исердцу. Нет, надо уносить ноги!
        Онвыпил вторую чашку кофе. Расплатился.
        —Все, можем идти! Машина уменя тут недалеко. Аришка, даймне свой телефон изапиши мой. Может, пойдем снами наяхте, а? Наяхте тебя врядли укачает, аесли что, сразу вернемся.
        —Янезнаю пока. Яведь здесь непросто отдыхаю. Имы сМикисом собирались завтра работать.
        —Аон кто, этот Микис?
        —Известный оперный режиссер, очень талантливый имилый человек. Яподружилась сего женой, онарусская. Емунравятся мои работы. МывНижнем сделали «Руслана иЛюдмилу», хороший спектакль получился. Асейчас он собирается ставить «Севильского» вНовосибирске.
        —Онработает только вРоссии?
        —Нучтоты! Впрошлом году ставил вКовент-Гардене ивМадриде.
        —Эточто, такие новаторские спектакли? Явпрошлом году повел Алиску на«ДонКарлоса» вВене. Этобыл сущий кошмар!
        —Нет-нет, онпотому иработает вРоссии, чтоунас еще необязательно, чтобы Фигаро трахал Розину втемном уголке. Хотя такие тенденции тоже есть.
        —Аты только оперные спектакли делаешь?
        —Нет. Ибалетные, идраматические.
        —Изаэто пристойно платят?
        —Когда как. Ножить можно. Юр,ты допил кофе? Может, поедем уже?
        —Да-да, прости, просто глаз оттебя оторвать немогу. Идем! Ох,ачто это ты тут накупила?
        —Даразные подарки… Тапочки святого Спиридона восновном.
        —Как-то сложно представить себе тебя втаких тапочках, — засмеялсяон.
        —Почему? Ониуютные, мягкие…
        —Знаешь, яиногда, нескажу что часто, думал, акакой стала моя Аришка? Нодаже отдаленно немог предположить… Девчонки часто бывают очень хороши, асгодами большинство теряет свою прелесть… Аты… Только сума сойти!
        —Ненадо, Юра!
        —Аты представляла себе, каким я стал?
        —Данет…
        —Врешь! Небось думала, чтоя спился илиподсел надурь…
        —Признаюсь, думала. Анетак давно даже поколотила одного твоего фаната…
        —Какпоколотила? — фыркнулон.
        —Этомой сосед, знаменитый артист. Онсказалмне, чтовидел тебя напляже вИспании идаже снял навидео, показал мне эту запись. Этобыл мужик, немного натебя похожий, нонеты. Ия его побила… Правда, ябыла пьяная…
        —Ачто, вМоскве еще есть мои фанаты? — дрогнувшим голосом спросилон.
        —Есть. Инемало.
        —Сума сойти!
        Ион надолго замолчал. Онатоже молчала. Онподвез ее кдому Микиса.
        —Япозвоню?
        —Звони. Спасибо, Юра.
        —Ктоэто тебя привез? — первым делом спросила Маша. — Этонетакси!
        —Кондрат. Ясним встретилась случайно, мывместе обедали.
        —Ятут напляже видела Алису, тебя искала. Микис! Адаприехала! Онтут уже тебя заждался, унего какие-то новые идеи!
        Кондрат был всмятении. Воспоминания нахлынули, никак неудавалось отделаться отних. Какего ненавидела теща! Ещебы! Каккричала нанего:
        —Вывообще преступник, совратитель малолетних! Явдва счета моглабы вас посадить, дадочку свою жалко! Дуреха, связалась стаким…
        —Дая люблю вашу дочь! Яженился наней!
        —Ах,счастье какое! Женилсяон… Ачто вы ее сошколы сорвали, погастролям она мотается… Черт знает вкаких условиях… Убить вас мало!
        —Школу она закончит, этоя вам обещаю! Онакаждую свободную минуту занимается!
        —Аони унее есть, этисвободные минуты?
        —Поверьте, есть. Иона сдаст экзамен экстерном!
        Иона сдала! Думал, теща немного успокоится, когда увидит аттестат, нота только пуще разоралась.
        —Связался черт смладенцем! Лишил ее всего!
        —Чего я ее лишил? — недоумевал Кондрат, недоумевал совершенно искренне.
        —Всех радостей нормальной девушки. Выпускного бала, нормальной свадьбы…
        —Мама, — кричала Ариадна вотчаянии, — ненужны мне эти радости нормальные! Нехочу! Ялюблю Кондрата, больше всего насвете люблю!
        —Дураты! Бросит тебя твой Кондрат через годик-другой, поглядим, чтоты запоешь!
        —Нет, нет! Никогда инизачто он меня небросит! — рыдала Аришка.
        Аон бросил!
        Исейчас он вдруг поставил себя наместо матери. Что, если через какие-нибудь четыре года явится такой тип, каким я был когда-то, изаявит, чтоАлиска уходит сним. Яже его просто убью! Задушу своими руками! Язнаю, чтоАришка домоего отъезда скрывала отматери, чтомы развелись. Бедная девочка! Какимже скотом я был! Иеще настоял нааборте… Непостижимо! Ичего ради? Ради, какнам, идиотам, казалось, мировой карьеры. Ха! Кому мы вэтой Америке нужны! Ужкакой успех был вначале у«Парка Горького», аони, кажется, всевернулись вРоссию. Ивсе сделали карьеру! ИКоля Носков, иСаша Маршал, иЛеша Белов… Вотуж воистину, гдеродился, тамипригодился. Покрайней мере, дляартистов это верно насто процентов. Мозги-то ученые им очень даже нужны, агорлодеры… Своих хватает… Иникто меня неубедит, чтоесть женщины красивее русских… Такой красавицы, какАришка, янигде невстречал. Иведь она вся настоящая, натуральная… Какпредставлю ее себе впостели сэтим щенком… Онанепозволяет называть его щенком, неужели любит? Упарня губа недура! Онасказала, чтоя теперь стал лучше… «Безэтой рокерской чепухи». Надоже… Номне пятьдесят, апарнишке лет
тридцать. Двадцать лет разницы, этонежук начихал.
        —Пап, тычего? Утебя неприятности?
        —Дачтоты, всевпорядке, просто устал сегодня. Ну,аты чем занималась?
        —Рисовала, ходила напляж, думала, встречу Ариадну, ноона уехала вгород, шубку примерять.
        —Ая видел ее вгороде. Мысней даже обедали. Онасидела вкафе, ая ее увидел иподошел. Кстати, онапила фредочино! Этонеты ее надоумила?
        —Нет. Папа, она… Тыправда раньше ее незнал?
        Оннеответил.
        —Папа!
        —Знал, дочка, знал.
        —Значит… этоты…
        —Чтоя?
        —Тыбыл ее мужем ибросилее?
        —Да. Всетак. Былмужем. Ибросил, потому что думал, чтоона может помешать…
        —Чему, папа?
        Алиса смотрела нанего строго итребовательно.
        —Знаешь, дочь, тыуже достаточно взрослая иумная, чтобы…
        —Чтобы что?
        —Чтобы узнать всю правду освоем отце.
        —Папочка, ты… ты преступник?
        Онсоблегчением рассмеялся.
        —Нет. Янепреступник. Янехотел, чтобы ты знала… Носейчас понимаю, чтоэто было глупо. Ивстреча сАриадной только первая ласточка… Заней могут последовать другие встречи спрошлым.
        —Папа, пожалуйста, скажимне… Чтотам такое втвоем прошлом ипричем здесь Ариадна?
        —Видишьли… Яхоть иокончил всвое время Московский строительный институт, нопоспециальности практически неработал, ябыл… известным вРоссии рок-музыкантом.
        —Рок-музыкантом? Ты?
        —Я. Иникакой я неМайкл Конрад, аЮрий Евгеньевич Кондратович, сценическое имя Кондрат.
        —Папа, нозачем?
        —Если тебе интересно, слушай!
        Ион рассказал дочери почтивсе, умолчав, разумеется, освоих мужских похождениях.
        Девочка слушала очень серьезно и, какпоказалось отцу, ссочувствием.
        —Амама?
        —Чтомама?
        —Тылюбил маму?
        —Любил. Твоя мама была чудесной женщиной, настоящим другом, иее смерть стала последним ударом. Ярешил поменятьвсе.
        —Апочему Майкл? Конрад — понятно. Кондрат. АМайкл почему? Вчесть Майкла Джексона?
        —Нет, чтоты! Уменя был младший брат, Михаил, Мишка, онпогиб, утонул, когда ему было пятнадцать. Яего очень любил…
        —Знаешь, папа, этовсе ужасно глупо! — вынесла вердикт Алиса.
        —Чтоглупо?
        —Всяэта история. Тыже умный, папочка, неужели ты думал, чтовнаш век информации можно просто исчезнуть, а?
        —Думал.
        —Нотогда надо было делать пластическую операцию.
        —Ядумал обэтом.
        —Ноиспугался, чтобудешь нетаким красивым?
        —Ая, по-твоему, красивый?
        —Самый красивый!
        —Нет, яобэтом недумал, просто… побоялся операции. Решил, чтоэти два мира — рок-музыка истроительный бизнес — непересекаются. Иеслибы неАриадна… Ведь столько лет ниразу нискем нигде непересекся.
        —АИнтернет?
        —ВИнтернете есть только сведения оКондрате, который перебрался вАмерику. Адальше — ничего!
        —Ичто теперь будет?
        —Ничего. Всебудет какраньше. Просто ты теперь знаешь освоем отцевсе. Ажить будем по-прежнему.
        —Пап, аеслибы ктебе вернулся голос?
        —Нуэто врядли, столько лет прошло.
        —Аеслибы вдруг случилось чудо?
        —Дапоздно уже… Впятьдесят неначинают певческую карьеру. Смешно.
        —Аты хорошо пел, папа?
        —Откуда я знаю?
        —Аутебя несохранились записи?
        —Нет. Явсе уничтожил.
        —Жалко. Ябы хотела послушать… Может, вИнтернете что-то найдется.
        —Пожалуйста, ненужно ничего искать. Янехочу. Пожалуйста!
        —Хорошо, папа. Скажи, аАриадна?
        —ЧтоАриадна?
        —Тытеперь опять наней женишься?
        —Чтозабред? Скакого перепугу? Унас все впрошлом. Унее молодой… друг… Исвоя жизнь. Аунас своя. Япопросил унее прощения запрошлое.
        —Онапростила?
        —Сказала, чтопростила уже давно. Иты меня прости затакую ложь воспасение.
        —Папа, автвоем прошлом было много плохого?
        —Было. Много. Ноя непреступник. Поверьмне.
        —Дая понимаю. Ипрощаю. Номне жалко тебя, папочка!
        —Вотжалеть меня ненужно! Уменя все хорошо. Уменя есть чудесная дочка, умная, красивая, уменя есть мое дело, которое я делаю судовольствием, оноприносит мне средства, чтобы жить так, какя считаю правильным. Ия наконец получил отпущение главного моего греха… Чего еще можно желать? — улыбнулся он дочери. Правда, улыбка вышла грустная.
        Алиса обняла отца, поцеловала, потерлась носом оего подбородок.
        —Тымолодец, папочка, чтовсе рассказалмне! Яужасно тебя люблю, иникто нам больше ненужен, да?
        —Да!
        …ААриадне некогда было предаваться воспоминаниям. Микис родил, навзгляд Ариадны иМаши, совершенно безумную идею.
        —Яхочу, чтобы мои артисты передвигались посцене напружинах…
        —Накаких пружинах?
        —Явот читал ивидел вкино, чтовРоссии после революции были такие бандиты напружинах, каких…
        —Попрыгунчики? — догадалась Ариадна.
        —Да-да!
        —Тысошел сума! — вскричала Маша. — Никто несогласится! Изачем этот бред?
        —Какты непонимаешь, этоже будет музыкальная шкатулка, ия хочу, чтобы они двигались, какфигурки встаринной шкатулке. Адасделает такие костюмы, чтоб была полная иллюзия такой шкатулки. Какты думаешь, Ада?
        —Микис, извини, нопеть большой спектакль напружинах попросту опасно, артисты могут ноги переломать, иктомуже им будет уже недопения, лишьбы шею несвернуть!
        —Высерьезно так думаете?
        —Конечно! — разом ответили женщины.
        —Какжалко! — страшно расстроился Микис.
        —Ничего, переживешь! Сколько утебя бывает завиральных идей, ничего, благополучно отказываешься отних. Нельзя так издеваться надпевцами. Онииголос потерять могут…
        —Язнаю, чтоделать! — воскликнула Ариадна. — Певцов так мучить нельзя.
        —Акого можно? — насторожился Микис.
        —Что, если вовремя увертюры открыть шкатулку, атам цирковые артисты напружинах изобразят пантомиму вкостюмах героев… Иэтоже всего несколько минут… аэффект будет полным!
        Микис уставился нанее, словно осмысляя услышанное, ивдруг упал перед ней наколени.
        —Богиня! Чудо! Тыгений! Этобудет… это будет…
        —Этобудет класс! — воскликнула Маша. — Такой пролог… Всесума сойдут! Ну,Адка, утебя иголова!
        —Маша, яторжественно клянусь дальше работать только сэтой женщиной!
        —Погоди, Микис! Придется ведь делать дляцирковых немного другие костюмы.
        —Как? Почему?
        Ариадна схватила альбом иначала лихорадочно что-то рисовать.
        —Вот, посмотри, всекостюмы должны быть короче, так, чтобы видны были ноги, иначе это опасно. Аследовательно, наженских юбках будут вот такие подборы, аумужчин полосатые чулки, тогда получится очень стильно ипохоже нафигурки изшкатулки, адляпевцов…
        —Идляпевцов это тоже сгодится! Этобудет очень забавно, увсех мужчин одинаковые полосатые чулки!
        —Кроме Фигаро! Емуполосатые чулки неподойдут. Ивообще они будут уместны только уБазилио. АуБартоло возникнет диссонанс срозовым камзолом…
        —Ох,амне так понравилась идея сполосатыми чулками увсех… Адочка, подумай, может, можно как-то что-то изменить, а?
        —Микис, когда ты начинаешь фонтанировать идеями, этонастоящий кошмар!
        —А,собственно, почему нельзя крозовому камзолу надеть полосатые чулки? ИФигаро тоже будет вполосатых чулках! ИРозина, словом, все! Адочка, пожалуйста, подумай надэтим!
        —Онаподумает надэтим завтра сутра, если кутру ты непередумаешь! Чего зря голову ломать!
        —Скажи, Микис, ачулки должны быть увсех одинаковые поцвету? — спросила Ариадна.
        —Думаю, да! Этотакая условность… Вроде пружинок…
        —Акакой цвет тебе подойдет?
        —Может, черно-желтые?
        —Этобудут какие-то пчелы!
        —Тогда сине-желтые!
        —Жовто-блакитные? Насмогут неправильно понять, — фыркнула Маша.
        —Аесли розовые сзеленым? — предложила Ариадна. — Фигаро будет взеленом, Бартоло врозовом…
        Микис задумался.
        —Ачто… Этоможет получиться интересно… Попробуй, Адочка!
        —Яподумаю!
        —Тогда я тоже пошел думать!
        ИМикис удалился.
        —Адка, тыивправду думаешь, чтоэто неочередная бредовая идея?
        —Пока незнаю, носдаетсямне, этоможет быть интересно!
        —Слушай, подруга, тычаю выпить нехочешь?
        —Чаю? Этохорошая мысль! — засмеялась Ариадна. — Асчем?
        —Свареньем изкумквата!
        —Хочу! АМикис?
        —Тыеще непоняла? Этот грек пьет только кофе. Амы стобой по-русски чайку… Пошли накухню.
        Маша долго колдовала надчаем.
        —Вот, теперь то, чтонадо!
        —Аваренье какое вкусное!
        —Надо думать, сама варила! Слушай, тыже мне ничего нерассказала проКондрата!
        —Знаешь, еслибы неработа сМикисом, ябы сбежала. Завтраже!
        —Сбежала? Отнего?
        —Скорее отсебя… Янемогу спокойно нанего смотреть. Онсейчас вмиллион раз лучше, чемвмолодости. Емутак идет седина… ивзгляд совсем другой, чуть беспомощный, близорукий…
        —Ой,Адка, акакже Данила? Такой парень… Итак тебя любит…
        —Давсе я понимаю! Потому иподумала обегстве…
        —АКондрат… Онделал какие-то заходы?
        —Онпригласил меня вгости, ноя отказалась.
        —Почему?
        —Он,Машка, придумал себе другое имя, другую биографию… Адочка ничего этого незнает. Ая боялась, чтомогу проболтаться…
        —Зачем он это придумал?
        —Говорит, хотел поставить крест напрошлой жизни, потерял голос… Егопредали… Жена умерла родами… Решил начать новую жизнь. Маш, только это между нами. Онпросил никому нерассказывать, чтоон жив.
        —Хрень какая-то!
        —Согласна, хрень! Онговорит, чтоему хорошо вэтой новой жизни. Иеслибы невстреча сомной… Кстати, онпросил уменя прощения, сказал, чтоя его боль исамый большой грех…
        —Тыему этот грех отпустила?
        —Отпустила. Знаешь, онтак наменя смотрел…
        —Ещебы! Даже я смотрю натебя инепонимаю, какможно быть такой красивой… Икаксэтим жить.
        —Главное, непомнить каждую минуту своей жизни, чтоя красива. Тогда нормально! — засмеялась Ариадна.
        —Адка, ачего мы тут сидим, такой вечер, пошли натеррасу! Берем чай иидем навоздух!
        —Пошли!
        Ониперебрались натеррасу.
        —Хорошо, правда?
        —Да,чудесно! Япросто влюбилась вКорфу!
        Ивдруг сулицы донесся тихий свист.
        —Свистит, свистит, зараза, подокошком! — вспомнила Маша песенку Тимура Шаова. — Дакакинтеллигентно! «Сердце красавицы»!
        —Господи! — ахнула Ариадна. — ЭтоКондрат. Онвсегда насвистывал «Сердце красавицы»!
        —Этоон тебя высвистывает! Пойдешь?
        —Данизачто!
        —Акакромантично, Адка! Ябы пошла…
        —Ая нет. Нельзя! Всеполетит втартарары.
        —Чтополетит втартарары?
        —Тыже так радела заДанилу еще полчаса назад!
        —Да,правда, Данилу жалко.
        Свист продолжался.
        —Ох,это пытка, — простонала Ариадна, ужеготовая бежать кнему.
        —Хочешь, явыйду искажу, чтоты спишь?
        —Нестоит.
        —Почему?
        —Потому что ты посмотришь нанего, онулыбнется своей невероятной улыбкой, иты приведешь его сюда пить чай свареньем.
        —Аможет, следует именно так исделать? Мыпозовем Микиса, ивнашем присутствии тебе ничего негрозит.
        —Нет, Машечка, ненадо! Ябоюсь!
        —Дачто заерунда! Вконце концов, ятоже хочу поглядеть натвоего Кондрата. Ой,кажется, ушел…
        Ониприслушались. Свист смолк.
        —Пойду, гляну! — вызвалась Маша. Онаподошла ккалитке, выглянула. Итутже вернулась.
        —Ушел! Бедный…
        —Погоди, ктобедный?
        —Кондрат твой…
        —АДанила? — спросила Ариадна. Ейвдруг стало весело.
        —Данила молодой, ещесто раз утешится, аэтот… Онтак настрадался…
        —Вотзачто мужики совсего света так любят русских баб! Онаего еще невидала, ауже жалеет… По-моему, только вРоссии есть эта практика — переписка снезнакомыми зэками…
        —Адка, тысдурела? Причем здесь переписка сзэками?
        —Аэто все изодной оперы.
        —Дану тебя… Онже, наверное, хочет тебя вернуть?
        —Вернуть? Даничего подобного. Онпереспать сомной хочет.
        —Аты?
        —Ия хочу!
        —Зачем? Тебе Данилы мало?
        —Данила тут вообще нискакого боку. Ончудесный парень, якнему очень привязана, нотакой вибрации, каксКондратом, уменя нет…
        —Вибрация, говоришь? Такчегож насвист непобежала?
        —Ая гордая!
        —Тыдура! Ой,Адка, чего утебя глаза так сверкают? Ажсмотреть больно!
        —Машка, явдруг поняла… Ялюблюего! Ивсегда только его любила… Уменя вот сию минуту глаза открылись! Только его иникого больше!
        —Ноутебя, какмне известно изразных источников, мужиков много было…
        —Нуичто? Этоневсчет! Онилезут, яживая, аон пропал… Ядумала, умер. Аон живой! Исвистит тут подокошком!
        Онавскочила изакружилась потеррасе.
        —Адка, ненормальная! — хохотала Маша. — Тычего?
        —Аменя вдруг торкнуло — яего люблю, яего хочу! Позовет — накрай света босиком побегу!
        —Аесли непозовет?
        —Новот звалже… Высвистывал!
        —Самаже сказала — переспать стобой хочет! Возьми себя вруки, тыкакпьяная!
        —Нуичто? Астобой разве такого никогда небыло?
        —Было, ещекакбыло! Помню, когда Микис мне влюбви объяснился, ятоже скатушек слетела… Ая тогда замужем была, вроде честная добропорядочная женщина, атут почва из-под ног ушла… Ия ночью, накухне, сама ссобой впляс пустилась! Таксчастлива была, такего любила… Меня сестра моя все пыталась образумить… Ая исейчас так его люблю, чтохоть впляс пускайся!
        —Адавай!
        —Давай!
        Маша вскочила, сбросила тапки итоже пустилась впляс. Какони хохотали, каким было хорошо сейчас!
        —Эточто тут увас? Вальпургиева ночь? — раздался веселый голос Микиса.
        —Этоон нас ведьмами обозвал, Адка?
        —Афиглинам, красивым бабам!
        —Небабам, адамам! — поправил Микис.
        —Микис, ятебя обожаю! — Ариадна подскочила кнему, чмокнула вподбородок. — Тыправ! Фиглинам, красивым дамам! Ивообще, этонеВальпургиева ночь, аполовецкие пляски.
        —Покакому случаю пляшем?
        —Просто радуемся жизни! Анельзя?
        —Можно! Более того, нужно!
        Интересно, онауслышала мой свист? Помнит, чтоэто мой любимый мотив? Аможет, инеслышала? Может, спала илисмотрела телевизор? Заживой изгородью ничего неразглядишь… Ичто задурацкая идея — свистеть подокошком? Впятьдесят-то лет? Мысегодня так хорошо поговорили… Онасидела напротив меня застоликом, апотом рядом вмашине, такая близкая, родная… итакая желанная… НоАлиса вчера сказала — намникто ненужен! Испугалась, чтопридется меня делить счужой женщиной. Аведь поначалу она была ввосторге отАришки. Поди пойми этих женщин, Алиска ведь уже маленькая женщина, маленькая ревнивая женщина. Нельзя заставлять ее страдать. ААришку можно? Ноона инедумает снова страдать из-за меня. Нет, ядолжен еще раз поговорить сней, яприглашу ее вечером вгород, посидим где-нибудь, может быть, потанцуем, яобниму ее имногое пойму. Я,какэто ниглупо, кажется, заново внее влюбился. Нонесегодня, надо быть честным ссамим собой… Автот момент, когда этот щенок первым выловил ее изводы иначал осыпать поцелуями, яиспытал такую острую боль… Иуже непереставая думал оней, мучился несказанно, представляя себе ее вобъятиях этого молодого парня.
Всамый раз сейчас пойти инапиться вдрызг. Ноя никогда ненапивался, если Алиса была рядом. Девочка недолжна презирать своего папу. Ия правильно сделал, чтововсем ей признался. По-моему, онавполне прониклась этой подлинной историей, хотя наверняка многого еще непоняла. Господи, толькобы ей было хорошо, толькобы ей напути невстретился такой вот Кондрат…
        Ариадна почти неспала, слишком перевозбудилась свечера. Мысли оКондрате мешались смыслями обезумной идее Микиса, хотя чем больше она обэтом думала, теминтереснее представлялась ей собственная задача.
        Врезультате кутру голова унее раскалывалась. Онаглянула начасы. Восемь. Можно былобы еще поспать, носна ниводном глазу. Оначувствовала себя разбитой, отвчерашнего веселья неосталось иследа. Вотдура, сказала она себе. Хочу второй раз наступить натеже грабли? Новдевятнадцать лет справиться сразочарованием игорем легче, чемвпочти сорок… Апойду-ка я искупаюсь. Отпрохладной воды мозги встанут наместо, вернется бодрость, ясмогу работать, работа, темболее такая интересная, спасает отвсяких дурацких мыслей.
        Напляже небыло нидуши. Только надвух лежаках валялись полотенца. Нокупающихся небыло видно. Онавошла вводу. Ах,хорошо! То,что нужно. Онаокунулась ипоплыла. Яздесь стала лучше плавать, нетак устаю… Онаплыла неспеша, наслаждаясь прелестным видом розовеющей вутреннем солнце горы иостровка, выступающего изголубоватой туманной дымки. Надоже, доплыла добуйков инезаметила! Видимо, Ионическое море благосклонно комне! Онаповисла наярко-желтом буйке и, закрыв глаза, подставила лицо первым лучам осеннего греческого солнышка. Какхорошо, никаких мыслей… Покой… Ивдруг она услышала, чтокто-то плывет. Открыла глаза. Какой-то пловец стремительно двигался вдоль линии буйков, нодостаточно далеко. Надоже, каккрасиво плывет, наверное, какой-нибудь чемпион поплаванию… Аведь мы сКондратом никогда небыли наморе… Черт, опять Кон драт… Апловец исчез. Куда он мог подеваться? Ивдруг что-то коснулось ее подводой. Онавскрикнула. Итут изводы показалась голова…
        —Кондрат!
        —Аришка! Испугалась?
        —Сумасшедший, ячуть состраху неумерла. Думала, акула… Фу,разве так можно?
        —Нупрости! Исдобрым утром!
        —Привет!
        Онбыл безочков. Иопять этот близорукий взгляд… Авнем такая нежность!
        —Аришка, аведь мы стобой никогда небыли наморе… Ия даже незнаю, умеешьли ты плавать. Носудя потому, чтодоплыла добуйков, умеешь. Тыслышала вчера?
        —Что?
        —Какя свистел возле вашего дома?
        —Нет. Неслышала. Азачем ты свистел?
        —Авот заэтим…
        Онвдруг схватил ее вобъятия, сжал ипоцеловал вгубы.
        Онахотела возмутиться, оттолкнутьего, новместо этого обвила руками его шею иотпустила буек, ноон крепко держалее.
        —Аришка, любимая… Яопять схожу потебе сума.
        —Юрочка… Ненадо…
        —Надо! Надо! Сама судьба занас… Изнаешь, явчера все рассказал Алисе.
        —Чтовсе?
        —Все! Просебя ипронас стобой… Ох,яже никогда нетрогал тебя вводе… так приятно…
        —Юрка, мыутонем! Пусти! Ой,сюда плывут!
        Оноглянулся. Действительно, вводе уже появились купающиеся. Какая-то женщина плыла, казалось, прямо наних.
        —Юра, скажи, апочему Алиса невшколе?
        —Что? Прости, уменя голова кругом идет… Оттвоей близости, отэтой шелковой кожи я сума схожу… Тывечером свободна?
        —Ачто?
        —Давай поедем вдвоем вгород. Потанцуем, может быть… Тыкогда-то чудесно танцевала…
        —Ох,я изабыла, когда танцевала… Хотя нет, вчера… — засмеяласьона.
        —Вчера? Скем?
        —СМашкой.
        —Шерочка смашерочкой?
        —Ага!
        Онсмотрел нанее совершенно безумными отстрасти глазами, ивдруг вчерашнее веселье вскипело вее крови. Онаприжалась кнему ишепнула наухо:
        —Юрка, акакты втаком виде изводы вылезешь, а?
        Ончуть незахлебнулся отсмеха.
        —Думаю, этобудет впечатляющее зрелище. Нотыже знаешь, мневсегда было наплевать наобщественное мнение!
        —Амне нет! Ия, такибыть, принесу тебе полотенце!
        —Спасибо запомощь, ноэто нерадикально!
        —Перетопчешься!
        —Нет! Ясейчас подгоню машину…
        —Ичто?
        —Увидишь! Одна доплывешь доберега?
        —Аты куда?
        —Замашиной! Пока дотелепаешься, яуже буду здесь!
        —Аполотенце?
        —Небуди вомне зверя! Иплевать я навсех хотел!
        Ион набешеной скорости поплыл кберегу. Минута-другая, ион скрылся изглаз.
        Боже мой… Яопять попала вего власть. Онумел вить изменя веревки… Вотисейчас… Яже поеду сним хоть накрай света. Захочет взять меня навиду увсех, несмогу сопротивляться. Онтрогал меня вводе, этобыло необыкновенно приятно, ноя ведь помню нестерпимый сухой жар его тела…
        Онавзяла слежака свое полотенце. Итут он возник, вшортах иполосатой майке.
        —Идем!
        —Погоди, яхоть мокрый купальник сниму!
        —Ясам!
        —Юра! Тутже люди!
        —Плевать!
        Оннакинул нанее сарафан, спустил сплеч бретельки купальника иловко стянул его вниз.
        —Тыненормальный, тутже люди!
        —Нуичто? Сухих трусишек нету?
        —Нет, мнеже рядом…
        Онсхватил ее заруку ипотащил засобой. Невдалеке стояла его машина.
        —Садись скорее.
        —Юр,ты спятил, тутлюди… — всетвердилаона.
        —Думаешь, накинусь натебя вмашине? Нет. Хотя больших удобств необещаю.
        Онзавел мотор.
        —Нет! Пересядь назад, — потребовалон.
        Онаподчинилась. Еетрясло. Ониехали минут десять.
        —Приехали. Вылезай! — хрипло проговорилон.
        —Куда ты меня привез?
        —Туда, гдемы будем одни!
        Этобыл довольно большой недостроенный дом. Кондрат вытащил избагажника какой-то сверток вбрезентовом чехле.
        —Эточто?
        —Брачное ложе!
        Онввел ее вгулкое большое помещение.
        —Юра, эточто, твой объект?
        Оннеответил, лихорадочно дергая молнию начехле.
        —Черт, руки дрожат… Аришка, помоги!
        —Уменя тоже дрожат. Ноя попробую…
        Еймолния поддалась, иони вытащили оттуда… надувной матрас. Оннажал накакой-то клапан, иматрас мгновенно расправился иувеличился вдвое.
        —Нувот! — Вдруг отчего-то смутилсяон.
        Аона просто скинула ссебя сарафан.
        … — Тынормальная? — набросилась нанее Маша. — Куда ты сутра девалась? Явполдевятого встала, тебя уже след простыл. Ой,мамочки! Суду все ясно! — Онасхватилась зателефон. — Микис, нашлась!
        —Микис пошел меня искать?
        —Да! Онжутко испугался, думал, тыутонула. ТысКондратом трахалась?
        —Ага! Ох,Машка…
        —Гдеон тебя отловил?
        —Вморе! Иповез вкакой-то совершенно пустой недостроенный дом…
        —Романтично, нонегигиенично!
        —Машка! — фыркнула Ариадна.
        —Дапривелабы его сюда. Большое дело. Мыбы поняли!
        —Нет, мнетам понравилось… Онвзял надувной матрас…
        Тутвбежал Микис.
        —Мнесказали напляже, чтотебя увез какой-то старик…
        Ариадна начала хохотать каксумасшедшая.
        —Адка, тынебось умираешь сголоду?
        —Да,Машечка, умираю!
        —Беги вдуш иприходи, накормлю!
        —Машка, тызолото! Микис, прости!
        —Прощаю! — засмеялсяон. — Кому-то очень повезло! Ножалко Данилу!
        —Микис, этонетвое дело! — одернула его жена.
        Когда после душа Ариадна смокрыми волосами, вшортах имаечке вышла накухню, Микис посмотрел нанее испытующе.
        —Ууу! Эточто, Ада, большая русская любовь?
        —Да,именно, большая русская… — отозвалась Маша.
        —Почему русская? — засмеялась Ариадна.
        —Потому что дурь! Онее черт знает какцинично бросил двадцать лет назад, атеперь возник, издрасьте, приехали! Ачто теперь будет?
        —Откуда я знаю?
        —Ладно, япошел работать, нелюблю эти разговоры! — заявил Микис.
        —Иди-иди!
        Маша налила Ариадне кофе, подала тарелку совсянкой.
        —Машка, какутебя такая вкусная овсянка получается? Каждый день ем иненадоедает!
        Маша села застол иподперла кулачком щеку.
        —Онхоть влюбви признавался илипросто деловито трахнул?
        —Признавался… Чуть несо слезами. Говорил, чтопонял… Чтоникого никогда так нелюбил… что чуть неумер, когда увидел, какДанька меня целует…
        —Ивсе-таки, чтодальше будет?
        —Сегодня вечером мы едем вгород…
        —Зачем?
        —Посидеть, поговорить, выпить…
        —Аесли он тебе предложит выйти занего?
        —Врядли.
        —Почему это, если такая любовь впятьдесят лет?
        —Думаю, внашем случае это нереально. Яживу вМоскве иникуда уезжать несобираюсь. Уменя тамвсе: работа, друзья, могилы мамы ибабушки… Аунего бизнес вАмерике ивЕвропе. И,главное, дочка, которую он один вырастил, обожает безума. Какионаего. Онабудет ревновать. Ивообще, явовсе неуверена, чтоего любви хватит надолго.
        —Адка! — огорчилась Маша.
        —Ястараюсь быть реалисткой…
        —Слушай, такнельзя!
        —Как?
        —СДанилой ты все время помнишь оразнице ввозрасте, потому что ты реалистка, асэтим своим Кондратом еще окуче других вещей…
        —Понимаешь, да! Явот сейчас подумала… Онтакой потрясающий… Невероятно красивый, талантливый… Неможет быть, чтобы унего небыло постоянной бабы… Наверняка есть!
        —Нуичто?
        —Иона наверняка его любит…
        —Тебе ее жалко, чтоли?
        —Невтом дело, просто, может быть, ониуже давно вместе, может, проросли друг вдруга, ион будет мучиться, рваться начасти…
        —Да,это большая русская любовь! — покачала головой Маша.
        —Язнаешь что придумала?
        —Ну?
        —Пусть все остается по-прежнему. Унего своя жизнь, уменя своя, ноизредка мы будем где-то пересекаться… Может, вместе куда-то ездить…
        —Нотыже вроде умирала отлюбви еще вчера…
        —Яисейчас умираю.
        —Илион тебя вкойке разочаровал?
        —Дачтоты… Лучше него уменя инебыло. Лучше него сегодняшнего.
        —Нет, явсеже непонимаю…
        Вэтот момент совторого этажа донесся голос Микиса:
        —Полосатые чулки! Полосатые чулки! Этоважнее всяких мужиков!
        —Вот! Правильно, Микис! — крикнула Ариадна.
        Онидоговорились, чтоКондрат позвонит изаедет заней. Конечно, думать оработе унее сегодня неполучилось. Онадумала только отом, чтоей надеть вечером, чтобы он ослеп… Идостала изшкафа светло-сиреневое платье избумажного шитья, недлинное, носоголенными плечами. Оназнала, чтоэтот цвет необычайно ей идет иглаза меняются, становятся фиалковыми. Волосы она стянула внизкий свободный узел.
        —Обалдеть! — воскликнула Маша. — Тывэтом платье просто… Этосмертельный номер! Даже недумала, чтотебе так пойдет этот цвет. Датвой старый Кондрат просто сдохнет!
        —Почему это он старый?
        —Ну,какстарый Мазай. Старый Кондрат порезвился всарае!
        Ариадна расхохоталась.
        —Машка, аты выйди, когда он подъедет, явас познакомлю. Глянешь нанего, ия посмотрю, чтоты тогда запоешь.
        УАриадны зазвонил телефон.
        —Приехал!
        —Аты сомневалась?
        —Нет! Да,Юра, яиду!
        —Ну,сБогом!
        —Аты непойдешь?
        —Данет… Обойдусь!
        Ноедва заАриадной закрылась дверь, Маша бегом бросилась кчерному ходу, выскочила всад ипозадней дорожке подобралась кограде. Возле машины стоял действительно наредкость эффектный мужчина. Высокий, красивый, загорелый! Ухты, подумала Маша. Онбыл одет вчерные джинсы ибелую рубашку-поло. Итут изкалитки вышла Ариадна. Онпросиял, улыбнулся. Американские зубы, определила Маша. Ноивсамом деле хорош! Акакая пара! Просто созданы друг длядруга. Даже неверится…
        Онобнялее, поцеловал иусадил вмашину.
        —Маша, тычто там высматриваешь? — раздался сверху голос мужа.
        —Полагаю, тоже, чтоиты! — засмеялась Маша.
        —Знаешь, ясегодня такой счастливый! Какдурак!
        Онапогладила его поруке.
        —Акуда ты меня везешь?
        —Водин маленький ресторанчик, совсем тихий.
        Онзатормозил уЭспьянады. Оставил машину настоянке.
        —Тутнедалеко.
        Взял ее подруку, иони углубились влабиринт узких старинных улочек.
        —Дивный городишко, правда?
        —Да.
        —Вотмы ипришли. Хочешь наулице сидеть? Незамерзнешь?
        —Нет, наулице, конечно.
        Этобыла открытая терраса, гдестояло всего шесть столиков. Народу было немного. Настолике горела большая свеча.
        —Тутнешикарно, ноуютно. Ивкусно.
        —Аразве тут вообще есть какие-то шикарные заведения?
        —Незнаю, — засмеялсяон. — Может, иесть.
        —Ахда, вотеле рядом снами есть ресторан аля карт. Спотугами нашик.
        —Аришка, очем мы говорим!
        —Предлагай тему!
        —Тема одна — любовь.
        —Брось, Юра. Очем тут говорить!
        —Аришка моя! Ведь моя?
        —Твоя, твоя. Нодавай лучше помолчим. Мнетак нравится просто смотреть натебя. Слова ведь могут все испортить.
        —Может, тыиправа!
        Онвзял ее руки, сжал иуставился нанее. Онатоже несводила снего влюбленных глаз. Ивдруг они заметили фотовспышку.
        Кондрат вскочил.
        —Чтоэто такое?
        Онувидел пожилую женщину сфотоаппаратом.
        —Простите, — заговорила она по-английски, — янехотела вас спугнуть. Ещераз простите, новы самая красивая пара, какую я когда-либо видела.
        —Благодарю закомплимент, ноя просилбы вас стереть этот снимок! Мынехотим, чтобы он появился гдебы то нибыло.
        —Уверяювас, онпоявится только вмоем альбоме. Уменя хобби — собирать фотографии красивых пар. Ноесли вы настаиваете, извольте, ясотру! Простите! Вот, видите, ястерла!
        Иженщина поспешила уйти.
        —Мнеэто ненравится! — сказал Кондрат.
        —Мнетоже!
        —Будь она помоложе, ябы просто отнял унее аппарат исам стербы… Ноя боялся, онаподнимет шум. Илигрохнется вобморок, чего доброго.
        —Юра, ачего ты так испугался? — вдруг спросила Ариадна.
        —Какты непонимаешь? Если она выложит это вСеть, кто-то может меня опознать…
        —Ичто? Тыразве собираешься досмерти скрывать, ктоты такой? Зачем? Чтотакого позорного втвоей жизни? Ктомуже Алиса итак уже все знает…
        Онвнимательно посмотрел нанее.
        —Да,вероятно, тыправа, внынешней жизния… мне нечего стыдиться. Авпрошлой жизни я оказался неудачником, лузером… Иэто приводит меня вбешенство! Янемогу этого пережить. Досих пор! Япотому иумертвил Кондрата. Инехочу, чтобы это обсуждалось впрессе. Самаже говоришь, чтоменя многие помнят. Какговорится, нетчеловека, нетпроблемы. Еслибы невстреча стобой, ябы…
        —Новедь нет гарантии, чтоты нестолкнешься где-то скем-то еще изпрошлой жизни.
        —Гарантии, конечно, нет, но… Пока Бог миловал, — улыбнулся он своей неотразимой улыбкой. — Аришка… Явсегда знал, чтоты… что я страшно виноват перед тобой…
        —Юра, ненадо обэтом. Япростила тебя.
        —Сума сойти, Аришка! Яникогда даже несмел надеяться напрощение. Уменя камень сдуши… Истранное ощущение, чтоможет начаться какая-то другая, новая жизнь… Стобой…
        —Юра, очемты?
        —Отом, чтобы начать снуля.
        —Чтоначать? Этоневозможно. Мыживем впараллельных мирах, вразных странах… Уменя своя жизнь, утебя…
        —Ауменя теперь безтебя жизни небудет.
        —Будет, Юра, будет.
        Вэтот момент унего зазвонил телефон. Онглянул надисплей, нахмурился.
        —Извини, этоважно…
        Изаговорил по-английски. Онаневслушивалась. Только сидела илюбовалась им. Он,конечно, здорово постарел, морщин много, ноя глаз отнего отвести немогу. Мневэтом лице нравится абсолютновсе. Апривоспоминании отом, чтобыло сегодня утром внедостроенном доме, ееохватывал восторг. Онавзяла его руку, лежавшую настоле, иподнесла кгубам. Онизумленно взглянул нанее, расплылся всчастливой улыбке, норазговор непрервал. Аведь я соглашусь… Вотсейчас он договорит, ия скажуему, чтосогласна быть сним досамой смерти. Онзакончил разговор.
        —Аришка, любимая… Тысогласна, да?
        —Согласна, Юра.
        —Итебя несмущает, чтоя… уже старый?
        —Ага, старый Кондрат порезвился всарае! — повторила она Машину фразу.
        —Аришка, солнце мое! Господи, какое счастье говорить сженщиной наодном языке…
        —Знаешь, меня завсю жизнь никто кроме тебя незвал Аришкой. Амне так нравится…
        —Тынарочно надела платье сголыми плечами? Чтобы окончательно свести меня сума?
        —Нет, просто было еще жарко.
        —Хочешь, можно накинуть плед?
        —Пока ненадо. Скажи, этобыл какой-то неприятный звонок?
        —Ничего особенного, нонаднях мне придется улететь вИспанию. Аты сколько еще пробудешь тут? Илиты… уже останешься снами? Имы через две недели все вместе вернемся вШвейцарию?
        —Нет. Уменя очень много работы, Юра. Исразу предупреждаю, яее бросать ненамерена.
        —Яинедумал… Ноты свободный художник, можешь жить где угодно.
        —Юра, ты, каквсегда, спешишь! ААлиса согласна делить своего обожаемого папу скакой-то московской теткой?
        —Янезнаю. Ноя несогласен снова тебя терять. Категорически несогласен!
        —Юра, адавай, приезжай сАлисой вМоскву. Онатак изменилась ипохорошела. Иеслинеходить потусовкам, тебя врядли кто узнает…
        —Ачто? Может, надо приехать… Ох,я уже хочу вМоскву!
        —Да,апочему Алиса невшколе?
        —Уних занятия начинаются спервого октября, эточастная школа.
        —Извини, ясейчас приду!
        —Каквойдешь, слева будет бамбуковая занавеска, тебе туда!
        —Спасибо!
        Господи, неужели она опять будет сомной? Ноэто уже совершенно другая женщина, иона куда лучше той красивой девчонки. Взрослая, искушенная, страстная. Мурашки бегут поспине приодной только мысли оней… Да,новсе это взялось неизвоздуха. Сколько мужиков унее было? Даже думать обэтом страшно…
        Итут зазвонил уже ее телефон, лежавший настоле. Онглянул надисплей. Данила! Искушение было велико. Онответил.
        —Алло, Данила!
        Пауза. Потом хриплый смешок.
        —А,это главный Минотавр?
        —О,вы сведущи вмифологии, молодой человек? Ачтоже, Ариадна вам ниточку недала?
        —Почемуже, дала!
        —Может, что-то идала, нонениточку. Исчитайте, чтоМинотавр вас схряпал! Всего хорошего!
        Онбыл страшно собой доволен. Поставил щенка наместо!
        Вэтот момент вернулась Ариадна.
        —Юра, чтослучилось? Утебя такой боевой задор налице написан!
        —Аришка… Какое платье! Ятолько сейчас оценил. Сама придумала?
        —Данет, купила вМилане.
        —Этоспециально, чтобы…
        —Специально, чтобы…
        —Ага!
        Ион прижался губами кее обнаженному загорелому плечу.
        Кбарьерчику, отделявшему кафе отулицы, подошел молодой мужчина, слегка подвыпивший.
        —Сударь, — сказал он по-русски, — вызлоупотребляете своим положением. Этаженщина так прекрасна, чтонанее можно только благоговейно взирать…
        —Вообще-то да, сударь, — ответил Кондрат, — ноэто моя женщина. Что, завидно?
        Упарня вдруг отвалилась челюсть.
        —ВыКондрат! Обалдеть!
        —Выошиблись, юноша!
        —Даладно… Уменя профессиональная память налица. Мадам, ведь это Кондрат? Послушайте, дайте автограф!
        —Ступайте отсюда, сударь! Подобру-поздорову!
        —Яуйду, конечно, нолюди должны знать, чтоКондрат жив!
        Ион вдруг припустился бежать.
        —Все, Юра. Твое инкогнито раскрыто!
        —Черт знает что!
        —Надивном острове Корфу все тайное стало явным! Какговорилось влюбимом мамином фильме: «Тайна мистера Икса разоблачена!» Уверена, завтра всетях уже появится сенсация: «Кондрат живехонек-здоровехонек ицелует вголое плечико какую-то даму». Похоже, ондаже снял нас нателефон.
        —Да… Нучтож, видно, судьба, апротив судьбы непопрешь! Иплевать! Главное, чтоты сомной!
        Часть5
        —Чтостобой? — испугался Федор привиде бледного каксмерть, вдрызг пьяного друга. — Данька, чтостряслось?
        —Яубьюего! Придушу нафиг!
        —Кого, дурья башка?
        —Этого сраного рокера!
        —Братишка, тыспятил? Какого еще рокера?
        —ДаКондрата, матьего…
        —Какого еще Кондрата, можешь толком объяснить?
        Федор был вИркутске, когда Данила летал наКорфу, иничего обэтом незнал.
        Даниле все время было страшно — оноставил свою любимую наострове ичувствовал, чтоможет потерятьее. Номолчал. Асейчас, чтобы позорно неразрыдаться, онсчел заблаго все рассказать другу.
        —Тыпонимаешь этих баб, Федя?
        —Дактож их поймет?
        —Онведь старый, седой совсем, чертбы его взял! Онкогда-то нагло ицинично бросилее, совсем еще девчонку, из-за него она осталась бездетной. Зачем он ей нужен?
        —Ну,тут какраз все более илименее понятно. Синдром Татьяны Лариной.
        —Дапричем тут нафиг Татьяна Ларина? «Ноя другому отдана ибуду век ему верна!» Вот какпоступила Татьяна. Собственно говоря, выгнала Онегина взашей! Атут…
        ИДанила пересказал другу свой телефонный разговор сКондратом.
        —Ну,ты иосёл, брателло!
        —Почему это?
        —Дапокочану! Твоя красавица, скорее всего, отошла попис?ть, инаглый рокер воспользовался. Аона, скорее всего, нисном нидухом. Может, онвообще все наврал…
        —Ну,что-то, может, инаврал, ноее телефон был ему вполне доступен.
        —Большое дело! Тырано сложил оружие, брат! Тымолодой, талантливый, известный. Акто сейчас помнит этого твоего Кондрата? Одно замшелое старичье…
        —Ясума схожу приодной только мысли, чтоона там сним… Готов башкой обстенку биться, яже люблю ее какненормальный, аона…
        Ябыл так счастлив наэтом окаянном острове… Онатак мне обрадовалась! Ейбыло хорошо сомной, яэто точно знаю. По-настоящему хорошо. Ивдруг… Хотя должен признать, оннаяхте здорово смотрелся. Аона привиде его вводу свалилась… Имы оба прыгнули заней, ябыстрее подоспел, вытащилее, начал целовать унего наглазах… Онахорошая, добрая, пыталась врать, чтообозналась… Яумолял ее уехать сомной, ноона отговаривалась работой. Атеперь… Теперь все кончено. Уменя тоже есть гордость. Больше она обомне неуслышит. Она… она… теперь впрошлом. Пусть упивается своим стариком, — вдруг вскипел Данила истукнул кулаком постолу, — онаменя еще позовет, ая… я ее пошлю…
        —Вот! Такой настрой мне больше нравится.
        —Чтож, ясебе красивую бабу ненайду?
        —Дакакнефига делать! Красивых баб унас прорва!
        —Тыпонимаешь, друг, тутведь дело нетолько вкрасоте. Онасовсем особенная…
        —Чемэто?
        —Знаешь, ясколько раз наблюдал… Онасуществует всвоей какой-то ауре, иливсвоем отдельном пространстве, чтоли… Вотона входит вкомнату исловно заполняет собой ее всю, невыходя изэтой ауры. Ятам общался греческим режиссером, Микисом Кардонасом, икак-то попьяни сказал ему обэтом. Знаешь, какон это явление объяснил? Тоесть он сомной согласился, апотом сказал: этаее аура состоит впервую очередь изодиночества, красоты ибольшого таланта. Ещеон сказал, чтотакое встречается уочень талантливых иочень одиноких артистов.
        —Ну,дляменя это китайская грамота, авотты, друг, глубоко увяз, посамые уши!
        —Да,Федя, яувяз… посамые уши… Ноничего, я, какбарон Мюнхгаузен, самсебя вытащу изэтого болота, обещаю!
        Надругой день Федор встретил настудии одного изглавных продюсеров канала, Ивана Верещагина.
        —Привет, Масленников! Тыкомне?
        —Иван Алексеевич, поговоритьбы надо…
        —Пошли, поговорим! Кофе будешь?
        —Данет, спасибо! Иван Алексеевич, простите, ноКульчицкому сейчас никак нельзя вгорячую точку.
        —Чтотакое? Заболел?
        —Можно итак сказать! Просто втаком состоянии любая пуля илиосколок будутего… Ион еще сам эту пулю искать станет, чего доброго…
        —Так! Нешто любовная драма?
        —Она!
        —Ивсе так серьезно?
        —Более чем! Поверьте, Иван Алексеевич, из-за пустяков я квам непришелбы.
        —Верю! Ноонже вроде нетак давно женился?
        —Ужеразвелся.
        —Нуитемпы! Вотчто, Федор, давай, рассказывай, чтотам заистория. Имени дамы называть ненадо. Даневолнуйся, яникому ничего нескажу, ноя должен понимать, чтокчему, прежде чем отстранить откомандировки нашего лучшего журналиста.
        Федор мялся. НоВерещагин, человек опытный ипроницательный, мало-помалу все изнего вытянул.
        —Выходит, Кондрат жив? — возликовал Верещагин.
        —Дакто он такой, этот Кондрат? — искренне недоумевал Федор.
        —Кумир моей юности, потрясающий певец ибас-гитарист. Неужто никогда неслыхал прогруппу «Черный пояс»?
        —Дая как-то больше романсы люблю.
        —Всестобой понятно! Надо Кузьмину сообщить, мысним вместе вюности фанатели.
        Ипусть разыщетего, затащит вшоу кЗавьяловой. Такая сенсация будет…
        —Иван Алексеевич, новедь получится, чтоя друга вроде каксдал…
        —Недруга, Федор, аего соперника. Анасчет Кульчицкого я уже все придумал. Пошлю послезавтра ваш тандем вБрюссель, там, слава богу, ещенестреляют. Вамобоим требуется передышка отвоенных действий. Пусть парень очухается. Аты мне ничего неговорил, ивообще я тебя вглаза невидел. Язавтра сутра вызову его ксебе ивсе растолкую. Идет?
        —Идет!
        —Наташка, тызнаешь, Кондрат нашелся! — поспешил обрадовать жену Глеб Витальевич Кузьмин.
        —Какой Кондрат? — непоняла Наташа.
        —Потрясающий певец, музыкант…
        —Первый раз слышу. Ичто значит нашелся? Ончто, потерялся?
        —Именно! Неужто никогда неслыхала?
        —Нет, или, может, просто забыла…
        —Ну,еслиб ты хоть раз его увидела, низачтобы незабыла, такой был красавец. Ноневтом дело! Яхочу затащить ктебе впрограмму его женщину.
        —Глеб, объясни толком, чтозаженщина, ато, может, онаидвух слов связать неможет…
        —Ерунда! Онаизвестный художник покостюмам, вполне продвинутая ипотрясающе красивая дама.
        —Даже дама? — иронически вздернула бровь Наташа, чтовсегда приводило Кузьмина ввосторг.
        —Именно! Настоящая изысканная дама, огребла кучу призов, втом числе иевропейских.
        —Афамилия унее есть?
        —Замчевская. Ариадна Замчевская.
        Наташа сразу схватила планшет.
        —О! Ивправду хороша невероятно. Ивпрямь дама. Интересно… Аэтот твой Кондрат ей кто, любовник?
        —Бывший муж. Онбросилее, совсем еще соплячку, иумотал вШтаты. Исгинул. Атут вдруг их засекли вместе вГреции, ипохоже, былые чувства взыграли. Короче, Иван взялся умолить красавицу дать тебе интервью, совершенно независимо отКондрата. Тыбудешь говорить сней очем угодно, нотолько неонем.
        —Почему?
        —Потому чтоон, похоже, нехочет, чтобы онем вспомнили, он, говорят, потерял голос… Ивообще, мыже нехотим никакой желтизны.
        АИван пока попытается отыскать самого Кондрата ипонять, чтотам заистория.
        —Глеб, явсе-таки непонимаю, зачем такая спешка изачем вам интервью сэтой дамой, если невсвязи сКондратом? Иоткуда такая ажитация? Акстати, Кондрат — эточто, имя?
        —Сценическое. ОнЮрий Кондратович. МысВанькой вюности были его фанатами, мыровесники, ия, если честно, здорово обрадовался, чтоон жив-здоров. АВанька вообще задохнулся отвосторга.
        —Глеб, тысказал, чтоон вернулся кбывшей жене?
        —Вродебы так.
        —Таквот, янестану сейчас брать унее интервью.
        —Почему это?
        —Потому что там, может быть, сложная история любви. Амы полезем… Сама посебе эта женщина неслишком интересна широкой публике… иможет просто несогласиться наинтервью. Ибудет права. Короче, янехочу!
        —Наташка, этонепрофессионально!
        —Знаю! Иобещаю тебе — если вся эта история станет предметом обсуждения, тогда я возьму унее интервью. Ноучаствовать впогоне заэтой сенсацией нежелаю.
        Глеб Витальевич озадаченно посмотрел нажену.
        —Знаешь, когда я только пришла наканал, мнесказали, чтоя слишком порядочная длятелевидения. Ия хочу такой остаться.
        —Черт-те что исбоку бантик! — улыбнулся Кузьмин.
        Кондрат подвез Ариадну кдому Кардонасов.
        —Погоди, посидим еще немного, — взмолилсяон. — Нехочу стобой расставаться.
        —Юрка, — нежно улыбнулась она ипогладила его поруке.
        —Скажи, Аришка, аты заэти годы… Я,конечно, понимаю, утакой потрясающей женщины были мужчины…
        —Юра, яже неспрашиваю…
        —Подожди, ятолько хотел спросить, былали утебя… Нет, нетак. Тыкого-нибудь изних любила?
        —Атебе зачем это знать, Юра?
        —Я-то никого нелюбил…
        —Ажену?
        —Нет, тамбыло другое. Онабыла чудесным человеком, любила меня, стала мне опорой, когда я буквально потерял себя… Мытак хотели ребенка… Ивдруг… Собственно, ничего непредвещало. Врачи что-то проворонили, отказали почки. Короче, явдруг осознал, чтопотерял очень любимого, родного человека, нонелюбимую женщину. Понимаешь? Акогда увидел тебя, понял очень отчетливо — ялюблю именно эту женщину. Незнаю, чтоэто — возвращение той, давней любви илиэто новая любовь, только сейчас возникшая… Честно, незнаю! Хотя… пожалуй, этовсе-таки новая любовь.
        —Почему ты так решил?
        —Понимаешь, когда я приехал, Алиска стала мне рассказывать прокакую-то удивительную художницу поимени Ариадна, ядаже недрогнул, даже надолю секунды неподумал, авдруг это моя Аришка…
        —Знаешь, меня никто кроме тебя никогда незвал Аришкой.
        —Иэто прекрасно! Ябуду считать, чтомоя Аришка никому недосталась. — Ион начал покрывать поцелуями ее обнаженные плечи. — Аришка, мояАришка, поедем!
        —Куда?
        —Впустой дом!
        —Низачто! Уменя уже нет сил. Думаю, иутебя тоже.
        —Обижаешь!
        —Нет, Юра, нет!
        Онаоткрыла дверцу ивыскочила измашины.
        —Дозавтра!
        Ибегом бросилась ккалитке.
        Аон вдруг обессилел. Откинул голову наподголовник, закрыл глаза ипрошептал:
        —Аришка, ялюблю тебя. Икактеперь быть?
        —Господи, Адка, чтостобой? — встретила ее Маша. — Неужто ивпрямь любовь? Бедный Данила!
        —Ах,причем тут Данила? Яего предупреждала… Машенька, ясовершенно непонимаю, чтоже теперь будет?
        —Чтобудет? Ятебе скажу — дурдом будет! Кондрат твой начнет метаться между тобой идочкой, между новой жизнью ипрежней. Чего доброго, запьет икак-нибудь спьяну тебя поколотит.
        —Машка, даон никогда меня ипальцем нетронул.
        —Значит, тронет! Тыгордо бросишьего, апотом начнешь биться головой обстенку, рыдать оттоски понему, онивправду роскошный самец. Воттакую я вижу безрадостную перспективу.
        —Ну,ты пессимистка!
        —Яреалистка! Вроде тебя. Скажи, аДанила…
        —Причем тут Данила?
        —Онтебя сексуально устраивал?
        —Вполне, — пожала плечами Ариадна. — Ноэто был просто хороший секс. АсКондратом… СЮрой… это чудо, счастье, это… Пойми, Машенька, это… Всесовсем нетак, какбыло тогда… Совсем! Просто я вдруг поняла, какэто должно быть… — лихорадочно шептала Ариадна.
        —Ууу, тяжелый случай. Ибедному Даниле тут ничего несветит.
        —Абсолютно! Абсолютно ничего несветит! — залилась пьяным смехом Ариадна.
        —Папа, тывчера поздно вернулся!
        —Ичто? Я,между прочим, взрослый, мнеможно.
        —Тыбыл сАриадной, да?
        —Вопрос, какминимум, бестактный.
        —Знаю.
        —Если знаешь, зачем задаешь?
        —Папочка, япросто хочу сказать…
        —Ятебя слушаю, — напрягся Кондрат.
        —Ятут подумала… Тыхочешь замолить грех или…
        —Или!
        —Тогда ладно.
        —Чтоладно?
        —Тогда женись наней опять. Онахорошая, красивая итебе подходит. Имне тоже.
        —Вотдаже как! — счастливо рассмеялсяон. — Спасибо тебе, дочь! Нокакты поняла, чтоона хорошая? Чтокрасивая, этоиежу понятно. Авот что хорошая?
        —Понимаешь, ещедотвоего приезда мы сней сидели вкафе, елимороженое… Яее спросила, можетли она поговорить сомной олюбви…
        —Господи помилуй. Ичто Аришка?
        —Согласилась! Иговорила сомной очень серьезно, каксовзрослым человеком. Онасказала, чтоуменя обязательно будет любовь, хотя, конечно, есть люди, укоторых любви небывает… Иосебе тоже как-то всерьез рассказывала… Иеще рисунки мои хвалила. Аона ведь незнала тогда, чтоя твоя дочь. Вот!
        Кондрат задумчиво смотрел наАлису.
        —Папа, тыпочему молчишь?
        —Давот смотрю ирадуюсь, чтодочка уменя умная выросла. Скажи, аты хотелабы поехать вРоссию?
        —Конечно! Очень-очень! Яхочу вБольшой театр, Ариадна обещала билеты…
        —Похоже, тыАришке здорово понравилась.
        —Папочка, апомнишь, ясказала, чтонам стобой никто ненужен?
        —Ну? — насторожился Кондрат.
        —Яподумала ипришла квыводу… Папа, почему ты смеешься?
        —Прости, ноэто так забавно прозвучало… Незлись, Лисёнок, ястрашно хочу узнать, ккакому выводу ты пришла?
        —Ярешила, чтонам стобой очень нужна Ариадна. Намбудет хорошо втроем. Тыже нестанешь меня меньше любить, правда? Этосовсем разная любовь — кдочке икжене? Да?
        Унего запотели очки.
        —Лисёнок, ягоржусь тобой!
        Онснял очки ивытер повлажневшие глаза.
        —Папа, адавай мы сейчас пойдем кней исделаем предложение?
        —Руки исердца? — рассмеялся Кондрат. — Отнас обоих?
        —Ачто? Разве так нельзя?
        —Покрайней мере, явпервые такое слышу. Номне нравится твоя идея.
        —Только, папа, давай сейчас смотаемся вгород кАлёне.
        —Ккакой Алёне? — удивился Кондрат.
        —Ну,тут вотеле работает Алёна, продает всякие украшения, нотут она только вечером бывает, аднем вгороде. Магазин называется «Дион»… Тамтакие красивые вещи… ИАлёна поможет выбрать…
        —Абукет тоже будем покупать?
        —Обязательно! — ликовала Алиса иуже подпрыгивала отнетерпения.
        Кондрат тоже был ввосторге отэтой идеи — идти вместе сдочкой делать предложение. Ивдруг ему стало страшно — ачто, если Аришка откажетмне? Одно дело — романтические свидания, абрак… решитсяли она второй раз войти вэту реку? Аесли нет, каково будет Алисе? Ведь девчонка буквально влюблена вАришку, онасама выбрала ее себе вматери. Данет, неможет она отказать… Какона вдруг взяла мою руку ипоцеловала… вэтом жесте было столько нежности, столько любви…
        —Лисёнок, едем ктвоей Алёне!
        —Ура, папочка! Едем!
        Микис сутра заявил, чтонепустит женщин напляж, таккаксамое позднее завтра утром он должен отослать эскизы костюмов вНовосибирск, азначит, надо еще раз хорошенько все обсудить икое-что, возможно, поправить. АМаше предстояло еще эти эскизы отсканировать.
        —Неспорь! — шепнула она Ариадне.
        —Дая инесобиралась.
        Онивтроем сидели напросторной террасе. Всебыли увлечены работой. Вдруг раздался звонок.
        —Кого это принесла нелегкая? — рассердился Микис.
        —Скорее всего, Кондрат, — предположила Маша.
        —Гони вшею! Недолюбовников сейчас! Ноэто был неКондрат. Узапертой калитки стоял высокий элегантно одетый мужчина лет сорока пяти. Незнакомый.
        —Простите, выккому? — по-гречески спросила Маша.
        —Мненужна госпожа Замчевская, — ответил он по-английски.
        Ещекавалер доАдки, подумала Маша. Иоткрыла калитку.
        —Заходите!
        Онапровела его внебольшую уютную беседку, крышей которой служила пышная крона пальмы.
        —Ясейчас ее позову.
        —Благодарювас.
        —Этоеще кто? — раздраженно осведомился Микис.
        —ЭтокАдке очередной мужик. Очень шикарный.
        —Русский?
        —Русский. Адка, тыкого-то ждешь?
        —Никого я нежду. Ладно, пойду выясню.
        —Стобой пойти? — предложил Микис.
        —Данет, нестоит.
        —Ахда, бокс икарате!
        Когда Ариадна вошла вбеседку, незнакомец вскочил ибуквально онемел. Онникогда невидел женщин красивее. Аведь она нетак уж молода…
        —Выкомне? — спросила она таким голосом, чтоон задрожал. Сума сойти!
        —Позвольте представиться, Иван Верещагин, продюсер канала «Супер».
        —Господи, зачем я понадобилась телеканалу, даеще втакой степени, чтовы примчались замной сюда?
        —Ну,несовсем примчался… Ятут отдыхал навилле удрузей, ивдруг мне позвонил гендиректор канала ипопросил связаться свами…
        Врет, сообразила Ариадна. Отдыхающие тут так неодеваются, слишком по-столичному лощеный вид, аврет, чтобы я невообразила себя невесть какой важной персоной. Смешно, ей-богу! Ноона промолчала.
        Спятить, какая баба, думал Иван. Всюжизнь любил молоденьких девиц типа Сольвейг, аэта ближе кКлеопатре, чтоли… Ия уже готов заней хоть накрай света.
        —Таккакое увас комне дело?
        —Простите, залюбовался невольно вашей несравненной красотой. Нокделу. Может быть, вызнаете нанашем канале программу Натальи Завьяловой «Сглазу наглаз»?
        —Извините, япрактически несмотрю телевизор.
        —Это, какявствует изназвания, интервью сглазу наглаз. Наташа уникальный интервьюер, упрограммы рейтинги зашкаливают… Имыбы очень хотели снять программу свами.
        —Зачем?
        —Чтозначит зачем? Выпотрясающий художник, ваши работы имеют европейский успех…
        —Нокого, кроме специалистов, интересуют художники покостюмам? Ктоэто станет смотреть?
        —Все! Всяпостоянная аудитория программы. Аона весьма обширна. Поверьте, язнаю, чтоговорю! — пылко воскликнул Верещагин.
        Аведь ему нужна нея, аКондрат, внезапно сообразила Ариадна.
        —Извините, ноя вынуждена вам отказать.
        —Почему?
        —Потому что телевизионные интервью немоя стихия. Янеумею нормально говорить перед камерой. Язажмусь итолько опозорюсь. Нехочу!
        —Послушайте, Ариадна Максимовна, Завьялова так вас разговорит, чтовы инезаметите, каксъемки уже закончатся.
        —Азнаете что, разуж вы всеравно приехали, пригласите лучше наинтервью хозяина этого дома. Этознаменитый оперный режиссер Микис Кардонас, очень популярный вРоссии, отлично говорящий по-русски, сейчас он ставит вНовосибирске «Севильского», постановка обещает быть очень интересной…
        Чтож, идея хорошая, подумал Верещагин, покрайней мере, онпообщается схозяином дома, войдет вдоверие, аэто он умеет, атам, глядишь, иКлеопатра смягчится…
        —Нучтож, можно попробовать, — тяжело вздохнулон.
        Ариадна провела его кдому. Микис иМаша по-прежнему сидели натеррасе.
        —Микис, угосподина Верещагина ктебе деловой разговор.
        —Комне? — удивился Микис. — Втаком случае будем знакомы. Кардонас!
        Иван быстро ввел его вкурс дела.
        —Идея хорошая, — сказала по-гречески Маша. — Совершенно бесплатный пиар. Соглашайся, Микис!
        Иван, включив наполную мощность свое обаяние, вручил Маше диск сзаписями завьяловских интервью. Ивот уже Микис заваривает Ивану кофе, Маша ставит настол вазочки свареньем, достает печенье. ИМикис словнобы забыл освоем намерении весь день работать… НоАриадна сочла заблаго неприсутствовать приразговоре, ей-то это зачем?
        —Пойду искупаюсь! — шепнула она Маше.
        —Только недолго!
        —Янаполчасика!
        Идействительно, через полчаса она вернулась. Мизансцена неизменилась. Пришлось ией присоединиться ккомпании. Вдруг кдому подъехал автомобиль.
        —Кого еще черт принес, — тихонько выругалась Маша. — Ба,какие люди! Адка, этоуж точно ктебе!
        Укалитки стояли Кондрат сАлисой. Девочка держала вруках изящную корзинку смелкими розовыми розами. Господи, чтоэтот визит значит? — испугалась Ариадна.
        —Здравствуйте, Ариадна! — звонким голосом проговорила Алиса. — Мыспапой пришли свами поговорить!
        —Яочень рада вас обоих видеть! — улыбнулась Ариадна исобралась уже проводить своих гостей вбеседку, нотут возник радостно возбужденный Микис и, неслушая никаких возражений, потащил всех натеррасу. Кондрат упал духом, потом вдруг разозлился.
        —Пошли отсюда, наша миссия провалилась, — шепнул он дочери.
        НоАлиса, ничего нежела я слу шать, упрямо шла ктеррасе, ивдруг накрыльцо выскочил Верещагин.
        —Боже мой, даэтоже Кондрат! — восторженно закричалон. — Подумать только, живой издоровый! Кондрат, ясюности был вашим фанатом, аваша песня «Спастись отодиночества ты можешь только сам!» вообще моя любимая ипосей день…
        Кондрат вежливо, ноявно вымученно улыбнулся ипожал протянутую руку. Онбыл вконец растерян.
        —Алиса, идем! — потребовалон.
        —Нет, папа, янепойду! Аты беги, беги, — сослезами вголосе крикнула девочка.
        Кондрат ивсамом деле поспешно ушел.
        —Ариадна, — дрожащим голосом начала Алиса, — мыспапой пришли квам, ноон… он… сбежал… Ноя вам все скажу сама!
        —Хочешь, пойдем вбеседку поговорим… — обняла ее заплечи Ариадна.
        —Нет! — отрезала Алиса. — Нет, яхочу привсех!
        Взрослые недоуменно уставились нанее.
        —Ариадна, — торжественно произнесла Алиса, — мыспапой пришли квам, чтобы сделать вам пред ложение… ру ки исердца… Скажитемне, высогласны?
        Взрослые потрясенно молчали.
        —Да! — решилась вдруг Ариадна. — Я-то согласна, нопапа твой сбежал, передумал, наверное.
        —Нет, оннепередумал, язнаю. — Изглаз девочки катились крупные слезы. — Он… думал… будет по-другому… Неважно! Считайте, чтояего… какэто… доверенное лицо. Ясама выбрала цветы ивот… — Онадостала изкармана шортов небольшую коробочку. — Этовам, отнас!
        Ариадна открыла коробочку, тамлежало очень необычное, даже изысканное кольцо сбольшим золотым топазом весьма причудливой современной формы. Онанадела его набезымянный палец, ночасть камня легла еще инасредний.
        —Какая красота! Этоты выбирала, Алиса?
        —Да,я. Яхочу… мы хотим… чтобы вы были снами. Иесли вы согласны, пойдемте сейчас кнам!
        Ариадна внимательно посмотрела наАлису.
        —Но,может быть, папа нехочет?
        —Папа нехочет? Даон мечтает! Просто еслибы тут небыло… посторонних… Пожалуйста, проститеего!
        —Прощаю, такибыть, — ласково улыбнулась Ариадна.
        Онаобняла Алису заплечи, иони вместе спустились скрыльца ипошли ккалитке.
        —Подожди минутку, ядолжна им кое-что сказать.
        Онабегом вернулась натеррасу.
        —Иван Алексеевич, если эта история каким-то образом просочится всоцсети, янезнаю, чтосвами сделаю. Этоивас касается, — строго предупредила она Машу иМикиса.
        Ответом ей была немая сцена.
        —Мадам, — подал вдруг голос Верещагин, — аесли подобная сцена появится вкаком-нибудь сериале, яостанусь цел?
        —Всериале? Ради бога! Нобезвсяких ссылок.
        —Какие ссылки всериале, очемвы!
        ИАриадна сАлисой ушли.
        «Боже, какая женщина! Ипочему она немоя?» — сгоречью подумал Иван.
        —Нет, адевчонка-то какова! — всплеснула руками Маша.
        —Даони друг дружки стоят. Боюсь только, чтоКондрат вэтой семье окажется слабым звеном, — заметил Микис.
        —Что-то я непонял, почему он сбежал? Неужто из-за меня? — растерянно пробормотал Верещагин.
        —Егоможно понять… — задумчиво начала Маша. — Человек поставил жирный крест насвоей прошлой жизни, уютно устроился вновой, ивдруг прошлое заявляет осебе вовесь голос…
        —Давот голоса-то вроде уже нет, — заметил Верещагин.
        —Темтяжелееему… Бедолага…
        —Ариадна, вы, пожалуйста, проститеего, прошувас, — молила Алиса, пока они шли кдому Кондрата.
        —Успокойся, моядорогая, явсе ему простила, японимаю…
        —Авы немоглибы называть меня Лисёнком, какпапа?
        —Лисёнком? Дасудовольствием! Только знаешь что, боюсь, папы твоего нет сейчас дома.
        —Почему?
        —Мнетак кажется.
        Алиса открыла калитку.
        —Папа! Папа! Мыпришли!
        Наее крик издома вышла пожи ла я женщина.
        —Тызачем так орешь? Ох,здрасьте! Батюшки-светы, дочегож вы красивая! Будем знакомы, Клавдия Макаровна.
        —Очень приятно. Ариадна, можно просто Ариша.
        Алиса вскинула нанее заплаканные глаза, вкоторых ясно читалась радость.
        —Няня, агде папа?
        —Заперся усебя, мрачнее тучи пришел.
        —Япопробую сним поговорить, — вызвалась Ариадна. — Гдеего комната?
        —Навтором этаже, вторая дверь слева, — шепотом сообщила Алиса.
        Ариадна мигом взлетела полестнице. Постучалась. Ответа небыло.
        —Юра, открой, этоя! Юра, пожалуйста, открой!
        Дверь внезапно распахнулась. Напороге стоял Кондрат, пьяный встельку.
        —Аришка? Ты? Чего пришла? Яслабак, ятебя недостоин. Нитебя, ниАлиски. Бедная девочка, мамка ей понадобилась. Иона тебя вмамки выбрала, губа унее недура, конечно. Чтостоишь напороге, заходи, поговорим…
        Онзаруку втянул ее вкомнату изапер дверь.
        —Вот, такя тут иживу.
        —Неплохо живешь, Юрочка.
        —Данет, плохо, неправильно…
        —Хватит рефлексировать, это, наконец, скучно! Скажи, тыдействительно приходил сделать мне предложение?
        —Ага… приходил… сделать…
        —Ачего сбежал? Передумал?
        —Я? Япередумал?
        —Выходит так.
        —Глупости, ничего невыходит! Нотам… ЭтоАлиска выдумала… Разве так делают предложение? Совершенно чужие люди… Этопросто фарс… Ия незнаю совсем, ктобыл тот мужик, импозантный такой, такипожирал тебя глазами. Ияже незнаю, чтоутебя сним?
        —Значит, так, Юра, послушай, чтоя тебе скажу…
        —Нускажи, скажи, маленькая моя, тысейчас такая суровая, ядаже боюсь.
        Ион вдруг, словно фокусник, вытащил откуда-то из-за кресла бутылку «Метаксы» истал пить прямо изгорлышка.
        —Нувот, этоя дляхрабрости… Говори, чтохотела!
        —Япринимаю твое предложение, Юра!
        —Предложение? Какое предложение?
        —Чтозначит какое? — опешила Ариадна.
        —Дая что, больной навсю голову, чтобы, имея дочь, жениться натебе? Даникогда! Этоже равносильно самоубийству. Трахать тебя, этоя замилую душу, лучше тебя вэтом смысле инет никого, апривести такую вдом, гдеживет моя дочка… Данизачто! Ну,что зенки-то вылупила, красивая? Идисюда, потрахаемся вволю иразбежимся.
        Онсхватил ее иповолок кдивану. Онавцепилась ему вволосы.
        —Больноже, идиотка!
        —Пусти меня, пьяный кретин!
        Онзанес было руку дляудара, ноона ловко заломилаее.
        —Ох,сволочь!
        Онвыпустилее. Онавыскочила изкомнаты, сбежала вниз полестнице.
        —Ариша, чтостряслось? — крикнула перепуганная Алиса.
        —Ядаже знать его нежелаю! Прости меня, ноэто уж слишком!
        ИАриадна припустилась бегом.
        —Нянечка, чтоже это? — рыдала Алиса нагруди уКлавдии Макаровны.
        —Нуничего, напился мужик, обхамил, видать, дамочку…
        —Ноонже никогда ненапивался!
        —Данапивался, правда редко, нобывало. Только тебе наглаза боялся показаться.
        —Клавочка, неужели теперь все пропало?
        —Дачтож ты так убиваешься, горе мое? Красиваяона, этоправда, ноесли пьяного мужика понять ипростить несможет, значит, доброты настоящей вней нету. Слишком красивая. Ладно реветь-то, завтра папка наш проспится ипобежит прощения просить. Глядишь, ипростит онаего, такие мужики, какпапка твой, надороге неваляются… Аона уж тоже немолодка.
        Идействительно, наследующий день квечеру Кондрат вгордом одиночестве отправился кдому Кардонасов. Иникого там незастал, кроме женщины, занятой уборкой.
        —Такуехали все сегодня сутра, — сообщилаона.
        —Куда? — помертвел Кондрат.
        —Незнаю, недокладывались.
        Вотвсе икончилось, сдикой тоской сказал себе Кондрат. Ичтоже выходит? МойЛисёнок второй раз осиротел, иуже помоей вине? Небывать такому!
        Часть6
        ВМоскве Ариадну встречала Грета. Микис сМашей сразу улетели вНовосибирск.
        —Господи, Адка, чтостобой? Заболела?
        —Ага! Меня опять хватила кондрашка! Вотуж точно, дважды водну воду невойдешь!
        —Аты что, собиралась?
        —Собиралась, дура такая! Мнеофициальное предложение его дочка сделала, сцветами иколечком. Ия, корова, разнюнилась исогласилась!
        ИАриадна вкрасках рассказала подруге опроисшествии наКорфу.
        —Обалдеть! Нокакой сюжетный ход! Обзавидуешься! Жалко, ясвой роман уже закончила, нуда небеда, дляследующего пригодится. Адевочку жалко!
        —Да,девочку ужасно жалко.
        —Бедная, нашла себе мамашку, аты былабы хорошей мамашкой, ноя убеждена, онобъявится. Тамведь, какниверти, любовь…
        —Какая любовь, очемты! Разве спьяну кричат любимой женщине, мол, потрахаться стобой здорово, нопривести такую вдом, гдеживет малолетняя дочь…
        Наглазах уАриадны вскипели злые слезы.
        —Скотина!
        —Ну,положим, спьяну еще инетакое кричат любимой женщине… Оннебось протрезвел, вспомнилвсе, пришел вужас, помчался просить прощения.
        —Ипоцеловал дверь! Такему инадо! Ипусть проваливает всвою Швейцарию. Ненавижу! Второй раз жизнь мне сломал.
        —Оннесегодня завтра объявится, примчится ктебе вножки падать, помяни мое слово!
        —Данепримчится! Онже впал вистерику, когда его Верещагин узнал. Он,видители, нежелает больше быть Кондратом. Безголосым Кондратом… — Онавдруг заплакала. — Грета, онтакой несчастный насамом деле, такой чудовищно одинокий… Он,какптенец, боится высунуться изсвоей скорлупы.
        —Аведьты, подруга, сбрендила! Отлюбви! Атвой пятидесятилетний птенчик поддва метра ростом может ивпрямь остаться доживать всвоей уютной скорлупке… Вотчто, позвони-ка ты Даниле.
        —Зачем?
        —Верни парня! Золотой ведь кадр! Илюбит тебя. Онкомне приезжал, вполном отчаянии, чуть неплакал…
        —Даты что! Скакой стати?
        —АКондрат тебе несказал?
        —Что?
        —Нерассказал, сволочь, освоем разговоре сДанилой?
        —Нет. Окаком разговоре? Ничего непонимаю.
        —Данила как-то вечером тебе позвонил, трубку взял Кондрат исказал несчастному парню, чтоАриадна, мол, емунитку недала иМинотаврего, Данилу, схряпал!
        —Даты что! Вотскотина!
        —Кто?
        —Кондрат! Собака насене, нисебе, нилюдям! Ой,Грета, ятакая кретинка! Яиз-за всей этой истории забыла наКорфу такую шубку!
        —Какую шубку? — живо заинтересовалась Грета.
        —Язаказала себе шубку изголубой каракульчи. Аванс внесла и… начисто забыла!
        —Таксвяжись смагазином поИнтернету, переведи деньги, иони тебе пришлют.
        —Яобещала заплатить наличными, ох, какая жалость…
        —Нуничего, если пошубке горюешь, значит, всенетак плохо, жить будешь.
        —Да,наверное, буду…
        —Ипозвони Даниле. Такими мужиками внаши дни неразбрасываются. Онже тебе нравился.
        —Нравился. Ноя нехочу больше портить ему жизнь.
        —Черт, какая пробка надороге… Слушай, анаКорфу бывают пробки?
        —Ещекакие!
        —Похоже, пробок небывает только вдеревне Гадюкино!
        Норано илипоздно пробки рассасываются.
        Наконец они добрались доСмоленской набережной.
        —Ох,хорошо дома! — простонала Ариадна. — Смотри-ка, даже еда вхолодильнике есть.
        —Япостаралась!
        —Грета, тылучшая вмире подруга!
        —Ая думала, лучшая теперь Маша!
        —Эторевность? — засмеялась Ариадна.
        —Этошутка! Вотчто, тыразбирай чемодан, ая пока свяжусь ствоим меховым магазином. Утебя хоть квитанция есть?
        —Да,была всумке, ага, вотона.
        —Тысказала, голубая каракульча?
        —Точно!
        —Этоже, наверное, смертельно красиво?
        —Смертельно!
        —Итебе наверняка идет?
        —Потому изаказала, хотя дляМосквы это непрактично.
        Грета достала планшет ивзялась задело.
        —Адка! — закричалаона. — Адка!
        —Чтоты орешь какрезаная?
        —Забрали твою шубку. Заплатили наличными изабрали, сказали, чтопередадут тебе.
        —Как? Кто?
        —Ну,ты окончательно сдурела!
        —Что, думаешь, Кондрат?
        —Сейчас выясним. Ну,точно, некто Майкл Конрад, аэто унас кто? Скажешь, неКондрат?
        —Нооткуда он знает?
        —Скорее всего, отдочки. Ипридумала этот ход тоже наверняка Алиса! Вотэто девчонка!
        УАриадны пощекам опять бежали слезы.
        —Ноэтоже значит, онпоявится здесь.
        —Конечно, появится. Сшубкой. Нонезавтра.
        —Почему?
        —Авизу ему идевочке надо оформить?
        —Грета, какое счастье, чтоутебя такая светлая голова!
        —Пользуйся, пока я невлюблена.
        —Асколько времени может занять виза?
        —Понятия неимею. Какое унего гражданство?
        —Незнаю.
        —Ладно! Положим наэто неделю. Ктомуже он бизнесмен, егомогут задержать дела. Клади еще неделю. Минимум две недели дотвоей шубки! Минимум!
        —Янедоживу!
        —Дошубки илидоКондрата?
        —ДоКондрата, конечно… Грета, миленькая, ятак его люблю!
        —Нуилюби наздоровье! Япока погляжу, нетли каких сообщений овоскресении Кондрата. Ох,ну нифига себе…
        —Что?
        —Смотри!
        «Люди! Кондрат жив! После стольких лет забвения живой издоровый Кондрат по-прежнему любимец женщин! Красавица рядом сним, известная театральная художница Ариадна Замчевская, была когда-то его женой. Похоже, старая любовь нержавеет! Пару застали нагреческом острове Корфу. Ониникого нестесняются!»
        Ицелый ряд фотографий. Кондрат целует Ариадну вобнаженное плечо, обнимает ее напляже, неостался незамеченным итот момент, когда он запускает руки подсарафан истаскивает снее купальник.
        Ариадна похолодела. Неужто их снимали итам, впустом доме? Но,слава богу, этих фотографий небыло.
        «Какнам стало известно, Кондрат, кумир поколения пятидесятилетних, давно бросил музыку, потерял голос… Теперь это благонамеренный бизнесмен, вдовец, папа двенадцатилетней дочери. Ариадна Замчевская, одна изкрасивейших женщин Москвы, художник севропейским именем, нежила все эти годы монахиней. Онабыла замужем заолигархом Леонидом М. Унее было много романов, втом числе исознаменитым композитором Андреем Кульчицким, апотом исего сыном Данилой, военным корреспондентом канала «Супер». Кстати, Кульчицкий-младший тоже посетил свою красавицу наострове Корфу…»
        —Боже, какая мерзость! — простонала Ариадна. — Почему людям так хочется все извалять вгрязи. Сроду я небыла героиней Интернета. Омоих премиях сообщалось всегда предельно скупо. Атут…
        —Толи еще будет… — тяжело вздохнула Грета. — Этапакость все еще может разрушить…
        —Такуж разрушено…
        Кондрат ненаходил себе места отнетерпения. Ядолжен, япросто обязан полететь вМоскву, расставить все посвоим местам. Янемогу, неимею права вглазах дочери оказаться жалким слабаком, спьяных глаз разрушившим ее исвои надежды. Алиса буквально влюблена вАришку, ая просто люблюее. Исейчас это осознанная, зрелая любовь. Иеще я хочу, смертельно хочу вМоскву, вРоссию… Говорить совсеми по-русски… Ах,еслибы я мог еще ипеть по-русски… ведь я написал немало песен, хороших песен… ладно, чтодумать онесбыточном. Главное, яувижу Аришку. Аведь благодаря ей я по-новому взглянул насвою дочь. Скаким характером девчонка! Взрослая, разумная… Явилась комне:
        —Папа, Ариадна заказала вмагазине уАфанасия шубу.
        —Ичто?
        —Онаиз-за тебя умчалась отсюда, забыв оней, ведь было воскресенье. Тыдолжен забрать эту шубу, имы отвезем ее Ариадне вМоскву. Шуба изголубой каракульчи!
        —Мать честная! Аты откуда знаешь?
        —МнеАриадна сказала идаже… вот…
        Алиса протянула ему листок бумаги.
        —Эточто?
        —Фасон шубы.
        Онрастерялся.
        —Ичто мне сэтим делать?
        —Папа, этотвой… нет, этонаш последний шанс!
        —Ну,ты даешь, Лисёнок! Язнаю, яповел себя черт знает как!
        —Да,папа, черт знает как!
        —Нотыже простила своего папку?
        —Поехали!
        —Куда?
        —Вгород, кАфанасию!
        —Дакто такой этот Афанасий?
        —Хозяин мехового магазина.
        —Русский?
        —Нет, грек!
        Подороге вгород он вдруг спросил:
        —Значит, говоришь, этонаш последний шанс?
        —Да,папа, последний!
        Самолет изЖеневы прибыл вМоскву вовремя. УКондрата отволнения пересохло вгорле. Аэропорт изменился неузнаваемо.
        —Папа, тытакой бледный! — шепнула Алиса. — Волнуешься?
        Онмолча сжал ее руку. Наконец все таможенные процедуры остались позади. Багаж получен. Алиса тоже заметно волновалась. Такси было заказано заранее. Немолодой водитель желтого «шевроле» уточнил:
        —НаБольшую Ордынку?
        —Да!
        НаОрдынке внебольшом частном отеле был заказан номер. Алиса нашла отель поИнтернету.
        Онисели сзади.
        Водитель то идело поглядывал взеркало заднего вида. Потом откашлялся.
        —Я,конечно, извиняюсь, вы, случаем, неКондрат?
        —Кондрат! — ответила заотца Алиса. — Авы его помните?
        —Ещебы непомнить! Таквы пели, прям мороз покоже! Икакой красавец были. Выисейчас еще вполне смотритесь! Нунадоже, Кондрат! Кому сказать, неповерят!
        Кондрат только беспомощно улыбался. Сума сойти! Здесь его помнят! И,видимо, любят. Первый человек народине, несчитая строгих молодых пограничников, ион сразу его узнал!
        Непередаваемое чувство поднималось вдуше!
        —Спасибо, — хрипло проговорилон, — спасибо, неожидал!
        —Авы насовсем вернулись? Илипроведать родных?
        —Пока проведать…
        —Тоже дело хорошее. Авы поетееще? Что-то провашу группу совсем ничего неслышно.
        —Такнет давно группы, развалилась…
        —Жаль… Такие парни лихие были… Аэто дочка ваша?
        —Дочка. Первый раз вРоссии.
        —Тебе унас понравится!
        —Ох,аМоскву инеузнать…
        —Да,совсем другая стала. Парковки везде платные… половину улиц перекопали. НоОрдынку уже закончили, такую красоту навели…
        Алиса неотлипала отокна.
        —Папочка, мненравится! Аскажите, пожалуйста, отБольшой Ордынки доСмоленской набережной далеко?
        —Данеочень, всевпределах старой Москвы. Если безпробок, минут задесять можно добраться.
        —Аздесь бывает безпробок?
        —Ввоскресенье впервой половине дня.
        Обновленная Москва поразила Кондрата.
        Онвдруг почувствовал себя счастливым.
        —Авот иОрдынка! — объявил водитель.
        Гостиница им тоже понравилась. Уютно, чисто, чтоеще нужно?
        —Папа, подумать только, тебя здесь помнят илюбят! Этотак здорово!
        —Ну,непреувеличивай, Лисёнок! Вмоем детстве была такая песенка: «Одна снежинка — ещенеснег, одна дождинка — ещенедождь!»
        —Номыже только приехали! Папа, яесть хочу!
        —Я,признаться, тоже! Пошли поедим вздешнем ресторане.
        Ониспустились навторой этаж. Вмаленьком зале кроме них никого небыло. Онисели уокна. Итутже появилась молодая женщина вбелой поварской курточке.
        —Здравствуйте, яшеф-повар, меня зовут Марина. Унас есть меню, нотогда вам придется ждать. Выспешите?
        —Спешим! — заулыбалась Алиса. — Мыссамолета, жутко голодные.
        —Тогда могу предложить грибы скартошкой. Настоящие, лесные!
        —Сосметаной? — уточнил Кондрат.
        —Акакже!
        —Лисёнок, будешь?
        —Незнаю. Яникогда грибов неела. Этовкусно?
        —Этоочень вкусно!
        —Тогда буду!
        —Ещемогу предложить уху, ноона сводкой, недляребенка…
        —Ухасводкой? Низачто!
        —Ая буду! Столет неел настоящей ухи, — ликовал Кондрат.
        —Ая утебя попробую, ладно?
        —Такибыть!
        Вскоре Марина принесла большую тарелку ухи дляКондрата итри маленьких пирожка дляАлисы.
        —Ато папа будет есть, аребенок слюнки глотать? Куда это годится! — улыбнулась Марина ипоставила настол кувшинчик склюквенным морсом.
        —Ой,каквкусно! — ахнула Алиса, отхлебнув морса. Ейвсе здесь страшно нравилось — иэта разговорчивая женщина, которая так вкусно готовит.
        —Потрясающе! — воскликнул Кондрат. — Ятакую уху только наДону ел!
        —Ая изРостова, — обрадовалась Марина. Иубежала накухню.
        —Папа, какая она милая, правда?
        —Правда, — улыбнулсяон.
        —Тебе хорошо тут, папочка?
        —Мнетут чудесно, Лисёнок!
        Вскоре вернулась Марина сблюдом картошки сгрибами, щедро присыпанной зеленью.
        —Вот, кушайте наздоровье! Выменя извините, моймуж, онхозяин этого ресторана, онсам стесняется, вынемоглибы оставить длянего автограф?
        Иона протянула Кондрату затрепанный диск спеснями группы «Черный пояс».
        —Пожалуйста! — Онасовала ему ручку. — Этомуж вмашине слушает…
        —Господи, — струдом проговорил Кондрат, расписался ибольше немог сдерживаться. Слезы градом хлынули изглаз.
        —Ох,простите, пожалуйста! — всполошилась Марина. — Чтоже вы плачете?
        —Я… Ядумал… меня больше нет… меня никто тут уже незнает…
        —Давы что? Хорошую музыку разве забудешь?
        —Простите, расчувствовался, ради бога, простите!
        Алиса сияла. Исупоением ела грибы скартошкой.
        —Папа, какхорошо… Этоя нашла такое место!
        —Тывообще главное счастье моей жизни, Лисёнок! О,меня напафос потянуло заобедом, типично русские дела!
        —Амне нравятся типично русские дела! Акогда будем звонить Ариадне?
        —Давай завтра сутра, что-то дляменя многовато…
        —Хорошо! Нозавтра сутра… Аможет, сделаем ей сюрприз? Заявимся утром беззвонка?
        —Аесли ее нет вМоскве? — предположилон. Асам подумал: илиунее ночует этот щенок породы «мачо»?
        —Ладно, завтра так завтра. Асейчас пойдем погуляем поМоскве.
        —Пошли!
        —Аты накакой улице жил вдетстве?
        —НаМалой Бронной.
        —Хочу наМалую Бронную!
        —Ато, чего требует дочка, должно быть исполнено, точка! Поехали!
        —Вотвэтой школе я учился дошестого класса. Надоже… Аэто прославленный театр наМалой Бронной.
        УАлисы горели глаза.
        —Аты хорошо учился?
        —Допятого класса был отличником, апотом стал отпетым хулиганом, поповедению уменя были сплошные тройки.
        —Этоплохо?
        —Этоочень плохо!
        —Авкого ты был влюблен вшколе?
        —Вшколе нивкого. Ябыл влюблен вдевчонку снашего двора, Люську Волкову, унее была коса допопы, вте годы большая редкость. Ну,атеперь пошли наПатрики!
        —Куда?
        —НаПатриаршие пруды, знаменитое место вМоскве. Всоветские годы они официально назывались Пионерскими, нотак никто неговорил, только Патрики. Зимой мы тут катались наконьках. Дома дам тебе одну книгу, которая начинается какраз здесь, наПатриках. Очень-очень известная ипопулярная книга…
        —Какхорошо, папа, чтомы приехали… Ивремя такое красивое, золотая осень, этотак по-русски называется?
        —Да. Атакая теплынь вэто время называется «бабье лето»…
        Онипосидели налавочке, апотом просто побрели попереулкам. Алиса примолкла, переполненная впечатлениями. АКондрату было хорошо ивтоже время страшно. Ондумал обАриадне. Яопять так ее обидел… Что, если она устала меня прощать? Что, если отобиды кинулась кэтому щенку породы «мачо»? Онмолодой, сильный, унего романтическая профессия. Женщины таких любят. Ноонаже говорила, чтолюбит меня. Ишептала. Такое шептала, чтоя поверил… Иопять все испортил, чертов трус. Нет! Вотвернемся вгостиницу, Лисёнок уснет, ия позвоню. Мненеобходимо услышать ее голос.
        Ариадна сГретой сидели уГреты накухне ипили грузинское вино. Настоящее «Киндзмараули», подаренное Грете ее приятелем-грузином, иобсуждали рукопись Гретиного романа, которую она дала прочесть Ариадне, прежде чем сдать виздательство.
        —Мнепонравилось! Живо, интересно, воттолько конец какой-то расплывчатый. Онувез Аглаю втуманную даль… Ачто там вэтой туманной дали?
        —Там — счастье! Здесь обязательно должен быть хеппи-энд!
        —Понимаю, нотуманная даль — этокак-то безвкусно. Иназвание подгуляло. «Убежать отлюбви».
        —Адка, тычего придираешься?
        —Ахочешь, подарю шикарное название?
        —Попробуй!
        —Нокнему придется сделать подводку идругой конец.
        —Даколись уже!
        —«Фиглинам, красивым дамам!»
        —Дамам? — фыркнула Грета. — Воригинале были бабы. Носдамами-то лучше, ктомуже воригинале был не«фиг». Вообще-то название неплохое, завлекательное…
        —Ивносит нотку юмора втвою доужаса романтическую историю.
        —Этода… Нопридется еще поработать.
        —Ничего, поработаешь!
        —Да,подруга, вкус утебя отменный! Ятеперь понимаю, чтоистория получилась пошловатая, аюмористическая тональность вконце спасет всю книгу. Изнаешь что, япосвящу этот роман тебе.
        —Спасибо. Ятронута.
        —Этоирония?
        —Данет, почему!
        Подруги выпили еще побокалу дивного вина.
        —Да,знаешь, япозавчера встретила Данилу.
        —Гдеэто ты его встретила?
        —Ая была наканале «Супер», вток-шоу. Онспросил протебя.
        —Ичто ты ему сказала?
        —Чтоты по-прежнему одна.
        —Аон что?
        —Пожал плечами исказал: «Этоее выбор!» Иеще сообщил, чтоедет вАмерику собкором.
        —Слава богу! Надеюсь, тамон будет вбезопасности. Онхороший парень.
        —Тытак безразлично это сказала… Атвой Кондрат, похоже, шубку стибрил.
        —Может, истибрил длякакой-нибудь своей дамы.
        —Тысама-то вэто веришь?
        УАриадны задрожали губы.
        —Грета, прошло уже столько времени, аотних нислуху нидуху… ИАлиса незвонит…
        —Этозначит только одно…
        —Ичтоже это значит?
        —Чтоони уже близко, может, даже уже вМоскве.
        —Но…
        —Аему страшно! Откуда он знает, чтоты отобиды невернулась кДаниле илиеще кого-то незавела? Иучти еще всю эту грязь вИнтернете.
        —Ну,если он такой трус, томожет ивообще никогда непозвонить.
        Ивэтот момент всумке уАриадны запел мобильник.
        —Этоон! — воскликнула Грета. — Яуверена!
        —Нет, номер незнакомый! Алло!
        —Аришечка, миленькая, этоАлиса! Мыприехали ипривезли твою шубку! Ятак рада! Тыже простила папу, да?
        —Дапростила, конечно, простила, детка моя, господи, ятак рада… Аон… где?
        —Спит! Онустал. Тызнаешь… его столько людей вМоскве узнали. Итаксист, иеще…
        —Гдевы остановились?
        —Вгостинице наБольшой Ордынке. Аришечка, ятак хочу тебя видеть!
        —Ия! Тытакая молодчина, Лисёнок мой! Насчет шубки — этотвоя идея?
        —Нунепапинаже! Тызнаешь, онтак счастлив, чтоприехал. Только, по-моему, онбоится тебе звонить. Сказал, завтра утром… ая невыдержала…
        —Вотчто, Лисёнок! Ясейчас затобой приеду, поедем комне, апапе, если он непроснется, оставим записку.
        —Здорово! Потому что нечего трусить!
        —Правильно! Говори адрес!
        Кондрат проснулся только утром. Иничего непонял. Кровать Алисы была неразобрана. Анаподушке лежал лист бумаги. Онсхватилего.
        «Папа, яуАриши. Какпроснешься, приезжай».
        Авнизу приписка другим почерком: «Ялюблю тебя, старый Кондрат!»
        Прошла неделя. Кондрат сАлисой жили вквартире Ариадны. Ивсе трое чувствовали себя безмерно счастливыми. Напятый день Алиса вдруг спросила заужином:
        —Аришечка, аможно я буду звать тебя… мамой?
        —Господи, конечно, если папа позволит.
        —Папочка, можно?
        —Ишь, спелись! Честно говоря, яждал этого. Можно! Конечно, можно!
        Эпилог
        Алиса поступила вмосковскую французскую гимназию. ВНовосибирске согромным успехом прошел «Севильский цирюльник», иони втроем летали напремьеру. Кондрат небросил свой бизнес ибывал вМоскве наездами. Онкупил вПодмосковье старую зимнюю дачу, которую собирался вбудущем перестроить, апока поселил там няню Клавдию Макаровну, инавыходные они частенько туда выезжали. Дело близилось кНовому году. Кондрат уехал нанеделю.
        Ариадна вечером вернулась домой, консьержка встретила ее словами:
        —Ариадна Максимовна, вамтут пакет доставили, адевочке вашей я побоялась отдать, малоли…
        —Хорошо! Спасибо!
        Вприхожую выскочила Алиса.
        —Мам, привет! Ужинать будешь?
        —Буду, яголодная. Акакдела вшколе?
        —Нормально. Увас тут повеселее, чемвШвейцарии! Ачто это утебя?
        —Данезнаю, посылка какая-то.
        —Япока накрою настол. Папа звонил.
        —Мнетоже.
        Ариадна вскрыла пакет небезнекоторого страха. Ивдруг закричала несвоим голосом:
        —Алиса, скорее, смотри!
        Впакете лежало пять одинаковых дисков сроскошным портретом нынешнего Кондрата. Диск назывался «Нить Ариадны». Тамбыло шесть песен. Новых, датированных этим годом. Наобороте несколько фраз отавтора: «Всем, ктопомнил меня эти годы, ядолжен многое объяснить. Япопал встрашный жизненный лабиринт, потерял голос, потерялвсе. Нолюбовь женщины поимени Ариадна помогламне, какТесею, выбраться излабиринта. Идаже голос вернулся!»
        Когда Кондрат, решивший сделать своим любимым девочкам сюрприз, открыл дверь, тоувидел следующую картину: обесидели вобнимку наполу, слушали его диск игорько плакали.
        —Эточто еще такое? — ненашутку встревожилсяон. — Чтостряслось?
        —Юра! — вскочила Ариадна.
        —Папочка, родненький!
        —Чего ревете, бабы?
        —Мынебабы, мыдамы, — поправила его Алиса, схватила спола диск, иобе принялись скакать вокруг него, громко припевая:
        —Фиглинам, красивым дамам! Круче нашего Кондрата нет насвете никого!
        —Наконец-то оценили! — воскликнул он итоже подпрыгнул.