Пленница Вепря Виктория Волкова
        Когда случается беда, стоит, отбросив прочь глупые страхи и сомнения, обратиться за поддержкой к тому, кто действительно способен помочь. Пусть даже он опасен и непредсказуем. Я до дрожи в коленях боюсь Родиона Веприцкого, хозяина ночного клуба «Пантера», но упрямо ищу встречи с ним. Кто же знал, что Вепрь давно разыскивает меня. А взяв в плен, выдвигает условия, такие же жесткие и циничные, как и он сам.
        1.
        Взгляд… Холодный, презрительный.
        Внутренний голос шепчет: «Убирайся, пока цела!», но я остаюсь. Сдерживаюсь усилием воли.
        «Ну не убьют же тебя, - убеждаю саму себя. - А кроме Вепря надеяться не на кого», - добавляю в который раз избитую фразу. Но что делать, если это правда. И только он, стоящий напротив меня Родион Веприцкий, обжигающий синью ледяных глаз, холеный, изысканный и властный, может помочь мне. Я пялюсь на белоснежную рубашку. Слегка смятую. Расстегнутую чуть ниже груди. Замечаю черные волоски и ловлю себя на мысли, что хочу их погладить.
        «Совсем сошла с ума, идиотка», - пытаюсь совладать с собой и обдумываю каждое слово, прежде чем открыть рот.
        Вепрь… Я помню, как еще в школе боялась пройти мимо, когда он стоял на крыльце. Высокий старшеклассник с забранными в хвост черными волосами и с потертым рюкзаком за плечами. Ребенком, в свои восемь или девять лет, я ощущала исходящую от него угрозу и все стремилась обойти десятой дорогой, нутром чувствуя, что добром для меня знакомство с этим типом не кончится.
        - Я разберусь, - холодно бросает он охраннику и тем самым приводит меня в реальность. Дверь хлопает за спиной, и я остаюсь один на один с весьма страшным зверем в человеческом обличье.
        - Это хорошо, что ты пришла ко мне, - улыбается он с издевкой. - Я искал тебя, красавица… Долго искал…
        Вепрь подходит ближе. И я замечаю легкую седину в коротко стриженном ежике. Мешки под глазами. Устал, наверное. Вон и рубашка выпущена из брюк и стакан виски в тонких красивых пальцах. Родион отставляет спиртное в сторону и в два шага оказывается рядом. Я уже открываю рот, чтобы попросить о помощи, когда он берет меня за подбородок и резко бросает:
        - Заткнись и слушай.
        Я стою перед ним как школьница. Дрожу, как та дурацкая третьеклашка. И даже слова не могу вымолвить.
        «Что за номера?» - хочется выкрикнуть мне. Но язык прилипает к небу и челюсти стискиваются как по команде.
        - Из-за твоих выходок я понес урон. Ну коли сама пришла, то знаешь, наверное, - хрипло говорит он и слегка сжимает пальцами мое лицо. - По большому счету тебя нужно грохнуть, - сипло заявляет Веприцкий. - Но время прошло. Я остыл. Вернешь бабки, что дуром из меня вытрясла, заплатишь моральную компенсацию и вали на все четыре стороны. Попадись ты мне под руку даже год назад, - шепчет угрожающе, - я бы из тебя чучело сделал и на входе в клуб поставил. Чтоб другим неповадно было…
        - В чем дело? - вырываюсь я из крепких пальцев. - Вы меня с кем-то путаете… Мне посоветовали к вам обратиться за помощью. Но теперь я понимаю, что не стоило надеяться, - раздраженно бросаю я и разворачиваюсь, чтобы уйти.
        - Здесь без моего разрешения никто и шага не сделает, - рычит он, хватая меня в охапку. - И мне плевать, что ты понимаешь, а что нет. Кроме меня, тебя опознали мои ребята. Поэтому перестала ломаться и давай поговорим серьезно. Вернее, я излагаю, а ты мотаешь на ус. Поняла?
        - Это бред, - мотаю я головой и тут же, повинуясь движению крепкой руки, падаю в кресло.
        - Заткнись, - рычит Веприцкий. - Больше повторять не стану. Залеплю рот скотчем. Или найду ему другое применение. Поняла?
        Я киваю и только сейчас замечаю, как по моим щекам льются слезы.
        «Твою мать, Вепрь! Твою мать! - мысленно шепчу я, стараясь собрать себя в кучу. - Глупо показывать противнику свой страх. Иначе начнет куражиться, не остановишь».
        Я смотрю на крепкую спину взрослого мужика. Властного и красивого. С накачанным торсом и вроде неглупого - и чувствую жалость.
        «Сколько ему? Кажется, нет еще и сорока, - пытаюсь прикинуть мысленно. - Если я училась в третьем классе, а он в одиннадцатом, то ему сейчас примерно тридцать восемь. Молодой еще, а уже свихнулся! - думаю я. - С момента как ты, придурок, окончил школу, мы не виделись, - усмехаюсь про себя. - Что я тебе могла задолжать, если жила в Америке? Какие еще долги, Родя? Ладно, разберемся», - решаю я и замираю, когда надо мной наклоняется Веприцкий. Подает мне точно такой же стакан, как и у него самого.
        - Выпей, и поговорим, - рычит он. - Ты слишком дергаешься, а уже поздно. Времени не осталось.
        - В каком смысле поздно? - шепчу я и одновременно мотаю всклокоченной башкой. - Я не пью спиртного…
        - В самом прямом. Добегалась ты, красавица. Даже не знаю, что с тобой делать. То ли по рукам пустить, то ли на счетчик поставить…
        - Что?! - вскрикиваю я, вскакивая с места. Виски в стакане расплескивается мне на блузку. - Да ты с ума сошел, Родя! Белены объелся?
        - Откуда знаешь, как меня зовут? - изумляется он. - Справки наводила?
        - Родион Александрович Веприцкий, - заявляю я, явно издеваясь. Обычно в таком случае человек спрашивает, откуда, собственно, ты меня знаешь. Но только не Вепрь.
        «И почему Вепрь, а не Олень? Или Баран? Чудесное погоняло!»
        - Ты, вижу, хорошо подготовилась, - усмехается он и совершенно неожиданно протягивает ко мне руку и тянет на себя. Его пальцы быстро ощупывают мою грудь и бедра.
        - Ты сдурел? - сержусь я и уже сама опускаюсь в кресло. Обычное каминное кресло в английском стиле. Оббитое сиреневым плюшем и дарящее мне свою защиту.
        - Перестань мне тыкать, - хмурится Родион и добавляет спокойно: - Прослушки нет. А то бы ты рассердила меня, девочка, - усмехается он нехорошо и бросает устало: - Давай разбираться по порядку.
        - Давайте, - лепечу я. - Но я правда ничего не понимаю. Меня три года в стране не было…
        - Не втирай, не надо, - сипло роняет он и снова испытующе смотрит на меня. - Честно говоря, когда ты сегодня вечером вломилась в мой клуб, я думал, что ты пришла за прощением. У тебя, вероятно, слишком много наглости и мало ума, раз споришь со мной. И на все твои глупые уловки у меня есть доказательства. А вот что у тебя, красавица? Идиотские отговорки?
        «Твою мать, - вою я мысленно. - Вот я вляпалась! Попала, блин! Обратилась за помощью, называется! Сейчас, когда каждый день на счету… В одном прав Веприцкий, времени не осталось…»
        Я пытаюсь взять себя в руки. Хватаюсь за подлокотники и стараюсь выровнять дыхание. Оглядываюсь по сторонам. Темный кабинет, освещенный лишь частично настольной лампой. Непроглядная тьма за окном, задернутым плотной плюшевой шторой, подобранной в тон обивке кресел. Настежь распахнутый шкаф с подсветкой. Бутылки спиртного в ряд и блестящие прозрачные стаканы и фужеры. Снизу, из клуба, доносится музыка. Бьют басы, усиленные сабвуферами, и кажется, что вибрирует перекрытие.
        «Что я здесь делаю? - в ужасе думаю я. - Когда попаду домой? - и тут же вспоминаю, что у меня и дома-то особого нет. Бабушкина однушка не в счет. Но хоть она есть. Мой единоутробный братец и его женушка не смогли дотянуть до нее руки. Бабка по отцу ненавидела мою мать и ее новую семью, вот и завещала квартиру только мне, своей единственной наследнице. - Спасибо, ба, - шепчу про себя я, понимая, что если меня сейчас убьют, то и в полицию не заявят, да и искать не станут. - А Славке твое исчезновение только на руку», - с противной бабкиной интонацией шепчет мне внутренний голос.
        - Смотри на экран, - вторгается в мои размышления суровый бас Веприцкого. - Я не понимаю, зачем ты нарываешься? Если разозлишь меня, мало не покажется… Доказать твою вину как два пальца…
        - Какую еще вину? - будто шальная сова, ухаю я. Хочется добавить: «Что ты несешь?», но я прикусываю себе язык и гляжу на здоровую плазму, прикрученную к стене.
        - Это твоя фотка? - кривится Вепрь. - Полагаю, вопрос риторический. Это ты, без всякого сомнения. Или у тебя есть сестра-близнец?
        - Нет, - лепечу я. - Нет у меня никакой сестры, и фотка моя. Я даже помню, где ее сделали…
        - Проехали, - рычит Вепрецкий. - Половина вины уже доказана, - усмехается он и щелкает мышью. На экране появляется какой-то флористический сайт. - Узнаешь?
        - Нет, - тут же отказываюсь я. - Понятия не имею, что это.
        - Твой сайт, красавица, - шипит мой мучитель. - Мы нашли разработчика. Он сообщил, что заказчиком была ты и расплатилась с ним полностью.
        - Я? - будто раненая вскрикиваю я. - Зачем мне флористика, если я ничего не понимаю в цветах?
        - Ясень пень, не понимаешь, курочка, - смеется Вепрь. - Зато точно знаешь, как разводить кроликов… Кто пойдет в полицию из-за потерянной пятерки? Ну не доставили букет? Подумаешь! Многие даже в интернете писать отзыв ленятся. Зато я подошел к делу серьезно. Мне не в падлу, поверь, - шипит он. - Мы нашли практически всех потерпевших. Не спрашивай как, не скажу. И все готовы подать заявления в полицию. Тебе, девочка, грозит реальный срок за твои махинации.
        - Вы в своем уме? - вскидываю я на Вепрецкого изумленный взгляд. - Какие еще букеты? Какие деньги? Выслушайте меня! - умоляя кричу в голос и снова натыкаюсь на беспощадные глаза хозяина кабинета.
        - Угомонись, - рыкает Вепрь. - Мои адвокаты только и ждут свистка. Ты, видимо, прослышала, как сильно облажалась, вот и притащилась ко мне в клуб. Но просить прощения бесполезно.
        - Вы меня с кем-то путаете, - тяжело вздыхаю я, пытаясь унять дрожь.
        - Нет, - крутит головой Вепрь. - Майя Белецкая, правильно?
        - Ну да, - киваю я и повторяю как заведенная. - Все верно. Но меня даже в стране не было. У меня алиби!
        - Не держи меня за идиота, - криво усмехается он. - Телефон твой, карта, куда перечисляли тебе бабло наивные люди, тоже твоя. Затея хорошая, - кивает он. - Только зря использовала личные данные. Оформила б карту на бомжа, а симку бы купила на радиорынке, никто бы тебя в жизни не нашел. А так… облажалась по полной, Майя!
        - Моя карта? - в ужасе повторяю я. - Какая?
        - А вот видишь перевод. Это мой личный. Собственно, с этого момента я поклялся найти тебя.
        Я вглядываюсь в экран. Обычная банковская квитанция. Но у меня нет российских карт оплаты. Вернее, была одна, но она куда-то затерялась… Да и семь лет прошло, как я вышла замуж за Алекса Бакли и переехала к нему в Америку.
        - Видишь, - раздраженно замечает Вепрь. - Триста тысяч рублей перечислено на карту некой Майи Владимировны Б.
        - Я давно уже не Белецкая, - пытаюсь вразумить этого болвана я. - И карта не моя.
        - Похвально, - с издевкой кивает Вепрь. - Только это все пустая болтовня. На сегодняшний день ты должна людям пятьсот тысяч и мне триста. Плюс штраф в двукратном размере и погашение всех затрат на твои поиски.
        - Выходит, зная, что мне нужна помощь, Алиса меня специально заманила в ловушку, - всхлипываю я и даже не понимаю, что говорю последние слова вслух.
        - Алиса? Моя Алиса? - удивляется Вепрецкий и тут же напряженно всматривается мне в лицо. - Откуда знаешь мою племянницу?
        - Какая разница, - легкомысленно отмахиваюсь я. Мне и так дурдома хватает.
        - Большая, - рычит не сдерживаясь Вепрь и хватает меня за руку. - Она пропала неделю назад. Подожди, - осеняет его. - Ты пришла за нее требовать выкуп? Где она? У кого? Кто стоит за тобой?
        «Только обвинения в похищении людей мне еще никто не предъявил», - мысленно ужасаюсь я и от отчаяния выпиваю из стакана виски. Залпом. Я прекрасно знаю, что за этим последует. Сначала рвота, потом отек Квинке.
        «Аллергия на алкоголь иногда оказывается очень полезной», - только успеваю подумать я, как начинаю задыхаться.
        - Скорую… - хриплю на последнем издыхании и тяжелым кулем оседаю в кресле.
        - Валера, зайди, - совершенно спокойно распоряжается мой мучитель. Но это единственное, что я слышу, теряя сознание.
        Я прихожу в себя в полупустой комнате. В чистой постели и с катетером в вене. Рядом с кроватью сидит пожилая женщина в белом халате и читает журнал. Бежевые стены явно не походят на больничные, а вот капельница и катетер вроде намекают, что я в лечебном учреждении.
        - Очнулась, - ворчит бабка и, подхватившись, бежит куда-то вон из комнаты. Тотчас же приходит моложавый доктор в зеленой робе и с золотой оправой на переносице. Наклоняется ко мне, обдавая дорогим парфюмом, и добродушно шутит:
        - Жить будете, мадам.
        Он внимательно вглядывается в мое лицо, словно пытается с ходу определить уровень гемоглобина в крови и норму холестерина. И тут же, не отходя от постели, вытаскивает из кармана мягких брюк айфон последней модели и, ткнув в, видимо, часто повторяющийся номер, рапортует:
        - Девушка пришла в себя, Родион Александрович.
        Потом молчит в трубку, слушая хозяина жизни, и добавляет нехотя:
        - Я бы не советовал. Мало ли… Во избежание рисков… Хорошо, - кивает он и, закончив разговор с Веприцким, тут же звонит кому-то еще. - Васильевна, нужно кровь взять по цито. Да, в первой палате. Только прямо сейчас. Пациентку хотят забрать…
        «Как забрать? Блэд! Почему? - пытаюсь осознать я. - Я вам что? Кукла, что ли?»
        Но импозантный доктор выскакивает из палаты, а сиделка вновь внимательно всматривается в фотографии звезд, плотно налепленных на глянцевых страницах.
        «Твою мать, - раздраженно фыркаю я. - Куда я попала? И куда меня увезут? - пытаюсь догадаться я и понимаю только одно: - Хотел бы Вепрь от меня избавиться, достаточно было немного подождать и не оказать помощь. Интересно, - вновь пытаюсь что-то обмозговать я. - Сколько времени я тут провалялась?»
        - Какой сегодня день? - спрашиваю слабым голосом у сиделки.
        - Так понедельник, милая, - шепчет она. - Валерий Иваныч тебя с того света вернул. А твой мужик тебя уже забрать хочет. Соскучился небось, - улыбается сиделка. - Он за эти дни прибегал несколько раз. Беспокоился. Есть, конечно, и такие, что денно и нощно у кровати сидят. Но твой, видать, человек занятой. Хоть проведывал - и на том спасибо! - шепчет бабулька. Я всматриваюсь в доброе и открытое лицо, в лучики морщин, отходящие от глаз, и силюсь не разрыдаться.
        «Мой! Не мой! Черного кобеля не отмоешь добела, - бурчу я про себя и, заслышав в коридоре шаги, перевожу взгляд на дверь. - Вепрь, твою мать! Вон прискакал кабанчиком», - зло усмехаюсь я и без утайки пялюсь на мрачное лицо Родиона Веприцкого. Вижу залегшие морщины и синяки под глазами.
        «И снова седая ночь!» - проносится в голове.
        - Выйди, - приказывает моей бабульке Родион и, усевшись на освободившийся стул, смотрит на меня враждебно.
        - Ну ты устроила, Майя! - рычит не сдерживаясь. - Какие номера еще у тебя в запасе? Ты предупреди заранее, когда в окно выйти захочешь или снова за рюмкой потянешься…
        - Я же тебе сказала, - цежу я сквозь зубы. - Я алкоголь не пью.
        - А я что, в тебя вливал насильно? - особо не церемонясь, ревет он. - Хорошо, Валера в клубе был. А то бы тебя, дуру, не откачали бы. А мне жмурик в кабинете вообще без надобности. Ты специально пришла в клуб, чтобы окочуриться?
        - Да, конечно, - киваю я и добавляю серьезно: - Если бы я знала, что ты умалишенный, обходила бы тебя и твой клуб стороной, - бурчу я недовольно и тут же натыкаюсь на разъяренный взгляд.
        - Я смотрю, ты страха не ведаешь, - рыкает он. - Ну подожди, милая, - добавляет зловеще. - В твой счет обязательно включу пребывание в частной клинике и срочный вызов бригады.
        - Ага, - злюсь я. - Материальную помощь еще не забудь!
        - Кому это? - удивляется он и даже не скрывает своего изумления.
        - Ну тебе, конечно, - усмехаюсь я. - Хочешь, окажу, как малоимущему?
        - Ты точно чокнутая, - бурчит он. - Справка есть? Но не надейся, что тебе это поможет!
        - По своему опыту судишь, - огрызаюсь я, понимая, что терять мне нечего. - Тебе вон из дурки выписали, а ты все равно жмуриков боишься…
        - Идиотка, - шепчет он и, повернувшись к вошедшему в палату Валерию Ивановичу, без всяких прелюдий дает указание: - Я забираю ее с собой, Валера. Оставлять ее тут я не могу. Просто не знаю, что еще взбредет в эту светлую голову. А мне Майя Владимировна нужна живой и невредимой. Понимаешь? - добавляет, радостно улыбаясь. Ну словно молодожен хренов.
        - Ну конечно, - весело соглашается Валера. - А кто будет выполнять все мои требования и назначения? Мне по дороге на работу придется к вам заезжать… Но твоя подруга пока очень слаба и ей нужен покой, - голос доктора тверд и решителен.
        «Какая еще подруга?!» - хочется завизжать мне. Но строгие серые глаза смотрят на меня грозно и сурово. И я молчу.
        2.
        - Может, она еще пару дней у нас проведет? - с сомнением интересуется Валерий Иванович. - Мало ли…
        - Нет, - морщится Веприцкий. - Я ее домой заберу. А ты первые два дня заезжай, Валера.
        - Договорились, - кивает доктор и уже собирается выйти из палаты, когда я понимаю, что молчать больше нельзя. Последний шанс.
        - Я не хочу к тебе домой, - тихо, но отчетливо заявляю я и упрямо смотрю на Родиона.
        - А кто б тебя спрашивал? - кривится он. - Прекрати со мной пререкаться, Майя.
        - Отвези меня в мою квартиру, - шиплю я, но бесполезно, заботливый доктор Валера поспешил покинуть палату. Спорить с Вепрем ему не под силу. Не та весовая категория.
        - Перестань ломаться, - хрипит он и как ни в чем не бывало осведомляется с притворной заботой: - Встать сможешь? Или мне тебя до машины тащить?
        «Что? - пытаюсь не взорваться я. - Я тебе что? Кулек с мукой?»
        - Я не хочу никуда с вами идти, - спокойно повторяю я. - Я сама смогу вызвать такси и доехать до дома. Я не ваша пленница, Родион Александрович, - стараюсь втолковать я.
        - А, ну ясно, - нетерпеливо бросает он и величественно выплывает в коридор. Я пытаюсь сесть, но сильно кружится голова.
        - Куда-то собралась, девонька? - бормочет моя бабулька, вновь усаживаясь на прежнее место и поднимая с пола брошенный Вепрем журнал.
        - А где мои вещи? - спрашиваю я. - Сумка? Шуба?
        - Не знаю, милая, - разводит руками бабулька. - Тебя к нам привезли в платьишке и в сапожках. Я тебя в больничное переодела, - бормочет старуха, - и все вещички Родиону Александровичу передала. Он так велел.
        - Ну понятно, - хмыкаю я и думаю, что делать дальше. Живи я с кем-нибудь из родственников, то запросто могла бы и в ночной рубашке усесться в такси и около дома быстренько забежать в подъезд.
        «Но у тебя, Маечка, - напоминаю себе, - нет ни денег, ни телефона, ни ключей от квартиры. Сумка, видимо, осталась в кабинете у Вепря, - сжимаю я челюсти и чувствую, что вот-вот готова разрыдаться от бессилия. - Блэд! Блэд! Блэд!»
        - А где я вообще? - прикинувшись овечкой, спрашиваю у сиделки. - Что это за заведение? Где находится? Пешком я, конечно, не дойду. Но с обычного телефона можно позвонить брату. Пусть приедет и заберет.
        - Клиника доктора Марьинского, - удивленно лопочет старуха. - Валерия Ивановича то есть. Он нарколог. Самый известный в городе. Сюда обычно из клубов народ везут. На ноги быстренько ставят. Очень удобно. И люди живы, и врачам хлеб.
        - А где мы территориально? - пытаюсь выведать у бабульки страшную тайну.
        - Так на Никитина, - пожимает она плечами, будто хочет сказать: «По клубам шастаешь, а где вот таких, как ты, откачивают, не знаешь!».
        «На Никитина, - пытаюсь сообразить я. - Значит, рядом с «Пантерой» - самым любимым детищем Веприцкого. Нужно найти телефон и позвонить Славке. Пусть возьмет какое-нибудь Ксюхино платье и пальто в придачу», - решаю я, когда в палату возвращается Родион. Следом за ним плетется какой-то парень со свертком.
        - Поедем, красотка, кататься, - ухмыляется Вепрь, а за ним подхихикивает и сиделка, ржет в голос помощник. Я поднимаю на него глаза и мотаю головой.
        - Я не хочу с тобой ехать! - кричу, понимая свое бессилие. - Отвали от меня!
        - Ну, ну, милая, - улыбается Родион, забирая у своего парня сверток. Встряхивает небрежно и накрывает меня огромным пледом, наверное снятым с двуспальной кровати.
        - Отцепись от меня, слышишь, - пытаюсь сорвать с себя дурацкую тряпку. Брыкаюсь, кричу и стараюсь освободиться из стальных лапищ Веприцкого.
        - Мне это надоело, - рассердившись, делает шаг в сторону Родион. А потом и вовсе уходит из палаты.
        - Быстро ты сдался, красавчик, - шиплю я с ненавистью в голосе. Ложусь в постель и чувствую, как глаза сами закрываются от усталости. Нет сил даже подумать, что делать дальше…
        - Все хорошо, - с порога заявляет Валерий Иванович. - Ты пока остаешься здесь, Майя, - весело объясняет он. - Сейчас процедуры, потом обед и тихий час, - сообщает серьезно. - А ближе к вечеру обсудим, что нам с тобой делать. Идет?
        - Да, - киваю я. - Я продиктую телефон брата. Он сможет забрать меня…
        - Потом, - отмахивается Марьинский. - Пока просто прошу. Будь хорошей девочкой.
        Минут через пять в палату деловито входит медсестра. Из-за шапочки, скрывающей лоб, и насупленного взгляда трудно понять, сколько ей лет. Она даже симпатичной не кажется. Строгая и предельно отстраненная. Ставит мне уколы. Один в ягодицу и два в вену. Она напряженно всматривается мне в лицо. Я не сразу понимаю, что не могу на нем сфокусировать взгляд. Медсестра аккуратно укладывает меня на кровати и накрывает одеялом.
        - Вот и хорошо, милая, - шепчет негромко.
        Это последнее, что я слышу. И снова оказываюсь на берегу океана. Бегаю с дочкой по кромке воды, мокрая и счастливая. Алекс лежит в шезлонге и добродушно улыбается нам с Мелиссой. Я машу ему рукой, а потом беру дочку на руки и бегу к мужу. Он быстро поднимается и укрывает нас с малышкой махровым полотенцем. Я чувствую тепло и радость. А после просыпаюсь, захлебываясь от слез. Реву как от великой потери. Впрочем, так оно и есть…
        Я оглядываюсь по сторонам и с ужасом понимаю, что уже нахожусь в совершенно другом месте. Лежу на широкой кровати с кожаным изголовьем. Из высокого французского окна виден край забора и лес.
        «Твою мать, - шепчу я, рассердившись на Веприцкого, доктора Валеру и его медсестру. Он все-таки вывез меня из клиники. Велел ввести снотворное и, как пластмассовую куклу, вынес из клиники. - Идиотка, - злюсь на саму себя. - Размякла как дура! И так полно неприятностей, еще угодила в историю с Вепрем! Не нужно было к нему вообще обращаться, - вздыхаю тяжело и от отчаяния валюсь обратно в постель. - Если не он, то кто тогда поможет?!» - реву белугой, утыкаясь носом в подушки.
        - Если тренируешься, чтобы меня разжалобить, - слышу я недовольный голос. - То зря стараешься.
        От неожиданности я подпрыгиваю на постели и снова натыкаюсь на ледяные глаза Вепря.
        - Слезами взять многие пытались, - усмехается он, садясь в изножье кровати, и заявляет не терпящим возражения голосом: - Ты - моя гостья, дорогая. Чувствуй себя как дома.
        Что это? Неприкрытый сарказм или откровенная издевка?
        - Так нуждаешься в обществе? - хмыкаю я, понимая, что мне обязательно нужно разжалобить эту зверюгу и все-таки договориться с ним.
        «Кроме него помочь некому», - тяжело вздыхаю я и замираю на месте, чувствуя, как ладонь Веприцкого нежно касается моей ступни.
        «Твою мать! - про себя вою я. - Только этого мне и не хватало!»
        И осторожно убираю ногу. Но цепкие пальцы моего противника смыкаются вокруг моей щиколотки и чуть тянут на себя, совершенно не больно, но властно.
        - Не рыпайся, - криво усмехается он, - а то трахну и разрешения не спрошу.
        «Кажется, в переводе на русский это называется изнасилованием», - замечаю я про себя и чувствую нарастающую дрожь во всем теле. Нет. Не страсть меня захлестывает, а дикий страх. Я боюсь пошевелиться, прекрасно понимая, что на мне кроме больничной ночнушки ничего нет. А сам Веприцкий в спортивных штанах и белой майке лежит у меня в ногах, и одно мое неверное движение или слово, он может запросто их раздвинуть… Я отгоняю от себя крамольные мысли и, приподнявшись на локте, переспрашиваю как дурочка:
        - Гостья?
        - Да, - серьезно кивает он. - Мне дешевле держать тебя здесь, чем потом искать по всему городу. Опять исчезнешь куда-нибудь. А мне людям плати за дурную работу.
        - Зачем я тебе? - спрашиваю предельно серьезно.
        - Хочу разобраться, - бурчит он. - У меня пазлы в башке не складываются, - сообщает он недовольно.
        «Ну конечно, - хмыкаю я мысленно. - В голове фигурно нарезанные картонки? Заметно!»
        - Что ты хочешь выяснить? - осведомляюсь спокойно, насколько это возможно.
        - Я поручил провести дополнительное расследование. Пока не получу интересующие меня сведения, останешься здесь.
        - С чего бы? - фыркаю я, натягивая одеяло на груди.
        - У тебя два варианта, моя прелесть, - сердится он. - Компенсируешь людям все убытки или ждешь, пока я полностью разберусь в этой мутной истории. Ты так верещала в клубе, что даже я засомневался в своей правоте. Поэтому сидишь тут и не свистишь, поняла? В доме прислуга, - раздраженно бросает он. - Комнаты убираются, в холодильнике полно еды. Что-то понадобится, можешь попросить.
        - И сколько мне тут находиться? - с вызовом шиплю я. - У меня вообще-то своя жизнь, Родион Александрович, - ехидно замечаю я. - Ваши доводы засуньте себе…
        - Куда именно? - саркастически хмыкает он, и одна бровь поднимается кверху.
        «Джентльмен, твою мать, - мысленно охаю я. - Монокль только где?»
        - Твое положение и так весьма шаткое, - криво усмехается Веприцкий. - Я бы не советовал усугублять.
        И снова проводит пальцем по моей ступне. Нежно и очень бережно. Такое поведение совершенно не вяжется с его тоном. Агрессивным и чуть снисходительным. Вдобавок на мне нет трусов, что тоже не прибавляет уверенности.
        - Отпусти, - прошу я, пытаясь вытащить ногу из его цепких лап.
        - Подумай, что тебе нужно. Я отдам распоряжение, - усмехается он, снова оглаживая мою щиколотку.
        - Мне нужна моя одежда и моя сумка, - нервно требую я. - Домашняя обувь и, может быть, спортивный костюм. Давай я съезжу домой, возьму необходимое, - предлагаю я примирительно, в глубине души лелея надежду удрать или вызвать полицию. - И верни мне мой айфон, пожалуйста, - добавляю тихо. - Мне срочно нужно позвонить…
        - Ага, сейчас, - ухмыляется Вепрь. И я вижу, как на надменное и властное лицо ложится тень. - Не зарывайся, милая, - рычит он, поднимаясь. - Шмотки тебе принесут, сумку тоже. А вот про телефон забудь. Мне только твоих спасителей здесь не хватало.
        - Клянусь, - шепчу я. - Верни телефон. Мне нужно быть все время на связи. У меня дочка маленькая, - уже реву я. - Если я не отвечу, она решит, что я ее бросила…
        - Где она? - замирает на месте мой похититель. - Говори адрес, мы заберем.
        И тут я впервые в жизни радуюсь, что Мелисса осталась в Америке. А с другой стороны, будь она со мной, моя девочка, мне бы не пришлось обращаться к Вепрю за помощью и сейчас пререкаться тоже не пришлось бы.
        - Она живет в Бостоне со своим отцом, - чуть слышно лепечу я сквозь слезы. - Пожалуйста, не лишай меня единственной радости. Прошу, - реву я.
        - Хорошая мамочка, да? - фыркает он и, задумавшись, смотрит в окно. Там на улице, оставляя косые капли на стекле, льет ливень.
        Мне нестерпимо больно от слов Родиона. Но ничего не поделаешь… Да и делиться сокровенным не настало время.
        «И настанет ли? - горько усмехаюсь я. - Выйду ли я живой из этого дома? Или меня вынесут вперед ногами и закопают где-нибудь под елкой? Тогда и говорить о своих проблемах нет смысла. Все, что вы скажете, может быть использовано против вас», - напоминаю я самой себе Правило Миранды и лихорадочно подыскиваю новые доводы для своего похитителя.
        - Хорошо, - лениво сообщает он. - Я выдам тебе смартфон без симки. По всему дому вай-фай. Социальные сети заблокированы в принципе. Скайпом разрешу пользоваться только для разговоров с ребенком. Остальные мой сисадмин заблокирует. Идет? - бурчит уже у самой двери.
        - Да, конечно, - сквозь слезы соглашаюсь я. Главное - Мелисса. Ну и выйти живой отсюда.
        - Договорились, - скупо кивает Вепрь. - Телефон завтра, все остальное сегодня, - бурчит нехотя. - Надумаешь сознаться, скажи прислуге. Со мной свяжутся.
        - А ты… то есть вы? - выдыхаю я, не в силах скрыть любопытство.
        - У меня дела, - с кривой ухмылкой сообщает он. - А ты хочешь, чтобы я остался? - смеется хрипло и, прислонившись плечом к косяку двери, оглядывает меня жадным взглядом. - Но ты же понимаешь, девочка, - бросает нехотя, будто не слова выговаривает, а сплевывает. - Если я останусь, то не дам тебе уснуть. Хочешь?
        - Нет, - как заведенная мотаю головой.
        - Я тоже, - фыркает он. - Валера велел соблюдать предписания. Ешь, спи. Ну и молись. А вдруг поможет… - морщится он и быстро выходит из спальни.
        «Тоже мне царь горы, - всхлипываю я, утыкаясь носом в подушку. - Подумаешь, герой… Хотя, - шепчет мне внутренний голос. - Если бы он на тебя запал, Майка, то и помог бы обязательно. Не факт, - отмахиваюсь я от самой себя. - Запала может только на трах хватить. Лучше заплатить, чем отдаться», - бурчу мысленно и прислушиваюсь. Где-то вдалеке хлопают двери, слышится шум двигателя, кто-то бьет по газам, и какая-то неведомая машина срывается с места.
        - Идиот, - шепчу я, с трудом поднимаясь с кровати. Подхожу к окну и, не ожидая подвоха, отдергиваю занавеску из тонкого тюля. И сразу натыкаюсь взглядом на суровое лицо Вепря, на злющие синие чуть прищуренные глаза.
        Сзади слышится шорох шагов, и я поворачиваюсь как ужаленная, лишь мельком успеваю увидеть и осознать, что мой похититель смеется.
        - Родион Александрович велел передать, - смущаясь говорит крепкая коротко стриженная девица в джинсах и форменной майке «Пантеры». Она протягивает мне допотопный смартфон. Ни разу не яблоко. Телефон начинает тут же звенеть как припадочный.
        - Да, алло, - мямлю я, прекрасно понимая, кто именно мне звонит.
        - Валера велел тебе лежать, - гневно рычит Веприцкий. - А ты уже шастаешь…
        - Так что же, - инстинктивно парирую я, поворачиваясь обратно к окну. Пристально гляжу на своего тюремщика. - Мне теперь и в окно выглянуть нельзя?
        - Смотри на здоровье, - хмыкает он в трубку и, махнув рукой, идет прочь. Зычно свистит, и к нему, как по команде, подбегают два высоких черных пса.
        «И не сбежишь», - мысленно вздыхаю я, возвращаясь в кровать. И тут же вижу брошенную на стул сумку. Мою собственную. Слышу, как в ванной льется вода. Заглядываю туда осторожно. Девушка в майке «Пантеры» протирает кафель и раковину. Оборачивается на взгляд.
        - Меня Оля зовут, Майя Владимировна. Если что-то понадобится, обращайтесь.
        - Родион Александрович что-то говорил по поводу одежды, - слабо намекаю я.
        - Так Марина уже в город поехала. Завтра утром привезет. Не волнуйтесь, Майя Владимировна. Лучше скажите, что вам поесть принести, - улыбается Оля. - Сегодня вам, конечно, в ночнушке ходить по дому не надо. А завтра, как вещи привезут, спускайтесь на кухню. Там у шефа деликатесов полно. Вам, как гостье, разрешено его холодильником пользоваться…
        - Какие мы щедрые, - фыркаю я, укладываясь в постель вместе с сумкой. - Лучше бы ты меня домой отпустил, Родя, - шепчу под нос и прижимаю к себе ту единственную вещь, что принадлежит лично мне. Потом осторожно лезу внутрь, втайне надеясь, что мой айфон все-таки на месте. Но увы. Я с ужасом осознаю, что чьи-то чужие руки копались в моих вещах. Перебирали содержимое косметички, разглядывали паспорт.
        «Телефон мне нужен, - ворчу я. - Там фотографии Мелиссы и мои заметки. Те самые, что я по крохам собирала, пытаясь связать концы с концами. Только с их помощью я могу найти управу на Алекса и забрать у него дочку!»
        Я стараюсь не думать. Боюсь сорваться и еще больше навредить себе. Почему я вбила в свою пустую башку, что помочь мне может только Веприцкий? Зачем вообще вернулась в Россию? На том же Брайтоне найти человека, подобного Вепрю, не составило бы труда.
        «Кому ты врешь, - натужно вздыхаю я. - Ты бы оттуда живой точно не выбралась. И местные воротилы обязательно бы навели сведения об Алексе. А узнав, с кем имеют дело, сдали бы меня с потрохами. Да еще Алиса прожужжала все уши, что кроме ее дорогого Родечки никто мне помочь не в силах. А сама сбежала с Павликом, зараза. Да еще велела молчать».
        Трясущимися руками я снова беру трубку. Пролистываю список контактов. Видимо, тот, кто составлял их для меня, любит черный юмор.
        «Марина», «Ольга», «Алиса» и «Я» значатся в записной книжке. Ну кто такой я с большой буквы, мне известно. Ольга и Марина - помощницы по дому. А вот Алиса наверняка тут оставлена специально. Проверить, точно ли мы знакомы, заодно и вывести на след непокорной племянницы и ее простоватого бойфренда.
        - Алиса, - шепчу я в трубку, как только мне ответили.
        - Майка, ты? - возбужденно кричит моя подружка. - Где тебя носит, а? Я тебе звоню, звоню…
        - Твой родственник… Этот живодер… Запер меня, - сиплю я чуть слышно. - Обвинил меня во всякой фигне и запер…
        - Где? - удивляется Алиса. - В «Пантере»?
        - Нет, - цыкаю я. - В каком-то загородном доме. Тут…
        - Ну мать, поздравляю! - поет довольная подружайка. - Ты произвела впечатление на моего дядюшку. К нему в Плуталово мало кто допущен. Что бы ни надумал наш повелитель, ты в шоколаде… И пока он думает о тебе, есть вероятность, что меня оставит в покое…
        - Ты… - пытаюсь сдержаться я. - Мне нужно забрать Мелиссу у Алекса. Как ты не понимаешь? Я могу не успеть!
        - Родик тебе поможет, - хмыкает вероломная подруга. - Очаруй его, что ли…
        - Перестань, - вздыхаю я. - Он вешает на меня какие-то долги и требует их уплаты. У меня таких денег нет. Вернее, есть, но это для дочки. Если твой родственник их у меня отберет, то я никогда не увижу Мелиссу.
        - Не ной, - предупреждает Алиса. - Я скоро приеду и с ним поговорю. Какие еще долги? Он с дуба там рухнул?
        - Не знаю, - усмехаюсь я. - Зря я вернулась… Может, стоило согласиться на условия Алекса?
        - С ума сошла, - фыркает подружка и быстро попрощается.
        Немигающим взглядом я смотрю за окно, где уже сгущаются сумерки. Еще один день прошел впустую. Мне ничего не остается, как закрыть глаза и молиться. Надеяться, что чудовищная ошибка скоро разрешится и мне удастся спокойно поговорить с Вепрем. Убедить его выкрасть мою дочку с другого континента.
        3.
        Родион
        - У меня дела, - с кривой ухмылкой сообщаю я. - А ты хочешь, чтобы я остался? - смеюсь хрипло и, прислонившись плечом к косяку двери, рассматриваю девицу жадным взглядом. - Если я останусь, то не дам тебе уснуть, - предупреждаю или все-таки угрожаю я.
        - Нет, - пугается она, растерявшись.
        - Я тоже, - фыркаю я. - Валера велел соблюдать предписания. Ешь, спи. Ну и молись. А вдруг поможет… - ухмыляюсь скривившись и быстро выхожу из спальни.
        У меня нет иллюзий относительно этой бабы. Они все одинаковые. Смазливые и уродины. Состоявшиеся в бизнесе и охотницы за скальпами богатых мужиков. «У них у всех одна задача, - хмыкаю я себе под нос. - Забраться на голову, усесться там поудобней и, махая ногами, с утра до ночи жрать мозг маленькой кофейной ложечкой. Можно с мороженым, можно с мартини. Пить кровь и драть последние волосы на черепушке, дабы в случае чего сразу добраться до скальпа. А нам, мужикам, только и остается, как подстраиваться и терпеть. Ты же ее сам выбрал, твою мать!»
        Я устало тру глаза, и, естественно, мои мысли плавно перетекают на Яну. Единственную и неповторимую. Я снова оказываюсь в зале прощаний местного кладбища. Смотрю на маленькую худенькую женщину-девочку, что лежит в гробе на постаменте. И понимаю, что жизнь моя закончилась. Ни одну другую женщину я не впущу в свое сердце, ни по какой другой не стану убиваться и рисковать жизнью. Страшная и нелепая болезнь превратила мою любимую в крошечную старушку. Стерла с ее лица все краски, оставив лишь восковую бледность и покой. Я вспоминаю, как, поцеловав жену в холодный лоб, оглядываюсь по сторонам. Вижу охапки цветов, слышу плач родственников, но никак не могу найти те самые десять корзин с тюльпанами и ландышами, что заказал накануне в небольшой флористической компании. Ей-богу, за день до похорон я был невменяем. Я маялся, не зная, чем заняться, и гнал от себя страхи. Я, здоровый и крепкий мужик, известный своим жестким характером, боялся признаться, что не смею даже подумать, как дальше жить без Яночки. Вот тогда-то в моей пустой башке и родилась абсолютно фантастическая идея. Подарить жене в последний
раз ее любимые цветы. Тюльпаны и ландыши. Все известные в городе магазины отказались исполнять такой заказ. Сейчас, конечно, в любое время года можно купить понравившиеся цветы, но именно тогда, в конце ноября, ландышей в городе не оказалось, да и нужных ярко-красных тюльпанов тоже.
        - Нет завоза, - признались мне знакомые флористы. Но я не унимался. Все искал что-то в интернете и как дурак надеялся на чудо. И оно произошло. На каком-то сайте мне удалось заказать для жены цветы. И когда через пять минут мне перезвонила деловая девица, я поинтересовался небрежно о сроках доставки.
        - Завтра, в одиннадцать часов мы доставим заказ, - заверила она и что-то объяснила про надбавку за срочность. В тот момент мне было плевать. Я даже не дал себе труда подумать, что если у Тофика и Гоги, монополизировавших цветочный рынок в нашем городе, нет этих проклятых ландышей, то откуда они возьмутся в странной лавке под названием «Бель Вью»? Я перечислил деньги на карту некоей Майе Белецкой, достал из бара новую бутылку виски и до следующего утра напрочь забыл о заказе. Только у самого гроба всполошился. Ни одного цветка от «Бель Вью» в зале прощаний не было. Эта гадина забрала мои деньги и пропала. Но она просто не знала, с кем связалась. Мне потребовалось немало времени и сил, чтобы вычислить эту дрянь. Но все бесполезно. Мошенница Майя Белецкая как сквозь землю провалилась. Нет, она оплачивала какие-то счета через банк, снова дурила глупцов вроде меня, но поймать ее моим людям так и не удалось, пока эта стерва сама не пришла ко мне в клуб и не потребовала встречи. Наглая дрянь! Она еще пыталась обвести меня вокруг пальца. Прикинулась овцой! Теперь, когда злость немного поутихла, я
собираюсь забрать у нее мои деньги. С процентами, конечно. Может быть, покувыркаюсь с ней в койке. Поучу уму-разуму. Я моментально представляю мягкую податливую девчонку, стонущую в моих объятиях. Снова чувствую, как мои пальцы скользят по ее ступне. Обводят ненароком гладкую розовую пяточку, бегут по высокому, будто у балерины, подъему. И ощущаю шевеление в штанах.
        «Прекрасно, просто прекрасно! - злюсь я на самого себя. - Мне только не хватает приехать в клуб с гранатометом на изготовку! Вот народ порадуется!»
        Откинув затылок на подголовник, я делаю глубокий вдох, лениво всматриваюсь в мелькающие за окном Рэнджа деревья и огни близлежащих поселков. Еще немного, и окрестности накроет беспроглядная тьма, рассекаемая всполохами горящих фар проносившихся мимо машин. Я тут редко катаюсь днем. Еду в клуб вечером и под утро возвращаюсь домой. Сегодня впервые за много месяцев мне не думается о работе. Честно говоря, хочется, чтобы строптивая Майя оказалась сейчас рядом со мной в машине. Я бы разложил ее на сидении, стянул трусики. Неожиданно меня осеняет, что я слишком много думаю об этой женщине. Мечтаю!
        «Пересплю пару раз, и все пройдет», - мысленно отмахиваюсь я, понимая, что по-другому и быть не может. Со дня смерти жены через мою постель прошли десятки баб, но ни одна из них не зацепила, не заставила колотиться сердце. Там по-прежнему властвует Яна. И ее спальня в нашем доме так и оставалась нетронутой, будто моя жена вышла ненадолго и вот-вот вернется. В одной из дальних комнат дома я даже соорудил алтарь. Зажигаю свечи и сижу, глядя на портреты. Это моя маленькая тайна. Моя незаживающая, вечно саднящая рана. А для кого-то смех. Жесткий и кровожадный Вепрь проливает слезы над портретами жены. Знаю, что мужики не плачут. Я тоже не реву. Просто смотрю в блеклом свете свечи на жену. Разговариваю с ней. Я запретил близким разбирать Янины комнаты. Раздать ее шмотки? Да никогда! Каждая вещь до сих пор таит в себе запах моей любимой. Нет, с горем я давно справился. Просто скучаю.
        Я достаю из кармана сотовый и нетерпеливо нажимаю на кнопку.
        - Привет, Сань, - говорю я сыну и слышу в ответ чуть ломающийся голос. - Как делишки?
        - Да все нормально, пап, - хмыкает сын, и я понимаю, что возникла проблема.
        - Что-то случилось, малыш? - интересуюсь я, всматриваясь в огни города. Нарядные улицы и проспекты, по которым несется Рэндж.
        - Забери меня отсюда, а? - с места в карьер бухает сын. - Мне надоел этот дурацкий Лондон. Я хочу вернуться домой. Жить с тобой…
        - Понимаешь, - сиплю я, догадываясь, что гложет сына. Ностальгия, твою мать! Желание общаться с близкими по духу людьми, а не с заносчивыми англичанами. - Сейчас трудное время, Сань, - объясняю я. - Доучись семестр, и заберу. Сам понимаешь, бабки нам никто не вернет. Да и тебе не придется заново сидеть в одном и том же классе.
        Последний довод кажется моему сыну самым убедительным. Остаться на второй год? Да кому это надо!
        - А ты правда меня заберешь? - уточняет мой взрослый ребенок, явно чувствуя подвох.
        - Да, - слабо усмехаюсь я. - Обязательно…
        - Папа, - скулит Санька. - А у тебя никого нет? Ну в смысле… ну вместо мамы, - пытается подобрать он слова.
        - Нет, сынок, - спокойно заверяю я. - Трудно найти женщину, похожую на нашу маму. Да я и не ищу.
        - Тогда ладно, - восклицает сын. - А я тут подумал, что не нужен тебе…
        - Саня, - рычу я в трубку. - Кто тебе такую глупость сказал? Бабушка Вера или тетя Света?
        Мать и сестра Яны. Мои вечные враги. Люди, уговорившие жену пойти к бабкам. Она, конечно, потом обратилась к врачам. Но время, такое дорогое и ценное, было уже упущено. Я терпеть не могу их, они платят мне взаимностью. После похорон я видел их от силы раз или два. И стараюсь за версту обходить этих змей. Вот только сыну моему повезло меньше.
        - Мы с бабой Верой по скайпу вчера говорили, - мычит ребенок. - Она сказала, что тебе давно пора жениться и завести семью… А я, когда вернусь, стану жить с ней и дедом Витей, - тянет жалостливо Санька, и я решаю, закончив разговор, заехать к бывшим тестю и теще и задать жару.
        - Нет, - пресекаю я недовольное сопение сына. - Ты живешь со мной. Всегда. Понял? - отрезаю я. - Ну до тех пор, пока сам не надумаешь съехать, - усмехаюсь я. - Жениться я не намерен, а дом у нас большой. Нам с тобой места хватит.
        - Да, - довольно восклицает Санька. - А как там Лайма и Трой? Щенки скоро родятся?
        - Вроде как через месяц, - улыбаюсь я. - Ты приедешь на каникулы, увидишь, - радостно заявляю я. - Лайма уже с трудом бегает. А Трой от нее не хочет далеко отбегает. Ходил с ними сегодня в лес. Бредут как пенсионеры, - фыркаю я и внезапно вспоминаю, как вот так же неспешно гулял по аллеям парка с Яной, когда она ждала Саньку. На месяц или два я забросил все свои дела, лишь изредка вырываясь в офис, и целыми днями находился рядом с женой. Помогал ей встать, растирал ноги…
        «Ептиль, - мысленно злюсь я, когда перед глазами вместо отекших ног Яны предстают тонкие щиколотки Майи Белецкой. - Хрен, чешуя, лютики-цветочки! Хватит уже думать об этой стерве. Околдовала она меня, что ли?»
        Поговорив с сыном, я сразу тыкаю в контакт начальника службы безопасности.
        - Ну что там, Олег Витальевич? Нашли компромат на нашу гостью? - рыкаю в трубку.
        - Факты подтвердились, - рапортует он. - Еще раз все перепроверили.
        - Молодцы, - киваю я. - Придется дамочке к основным выплатам впаять штраф, - грозно заверяю я и чувствую. Опять чувствую, как кое-кто поднимает голову… Твою мать!
        - Что там с участком на Брусиловском? - вяло интересуюсь я, стараясь отвлечься. - Ты следишь по госреестру? Маргарита Семеновна его еще не продала?
        - Нет, - блеет мой безопасник, и я сразу понимаю, что не следит и ничего не знает. Блин! Все нужно проверять! Даже если платишь сумасшедшие бабки, никто не почешется!
        - Я тебя понял, - злюсь я и добавляю недобро: - Коров пасти отправлю, Олежка!
        И уже приехав в клуб, понимаю, что могу облажаться по полной программе. И тогда мой бывший друг и нынешний конкурент Юрка Феднищев меня точно обскочит на повороте. А этого допустить нельзя.
        Участок вдоль Брусиловского проспекта я присмотрел два года назад. Но профессор Канский и его супруга наотрез отказались его продавать. А вот недавно профессор умер, и его вдова Маргарита Семеновна сама позвонила мне. Но о сделке случайно узнал Феднищев. И назло мне удвоил цену. Сам участок ему был ни к чему. Разве что меня позлить. И если до этого нас с Юркой связывала многолетняя дружба, то сейчас я обиделся. Какого вообще! Фигнищев попытался мне что-то объяснить… А я послал… Маргариту Семеновну тоже, и только потом сообразил, как мне выгодно купить эту землю. Даже сносить дом не придется. Солидный трехэтажный особняк с колоннами идеально подходил под офис. А на остальных десяти сотках, тянущихся вдоль самой напряженной магистрали города, следовало давным-давно построить торговый центр.
        Скосив глаза на Улисс Нардин Хан с золотыми фигурками вместо циферблата, я понимаю, что времени остается мало. Нормальные люди после девяти вечера не звонят. Это у придурков вроде меня рабочий день только начинается, а нормальные люди моют ноги и ложатся спать.
        - Маргарита Семеновна, - радостно вещаю я разговор. - Как вы поживаете? Что-то я соскучился по нашим беседам…
        - Все хорошо, Родион Александрович, - добродушно замечает она. - Я вас вспоминала недавно. Ко мне давеча заезжал Юрий Петрович…
        - А-а, Фигнищев, - хохочу я.
        - По-моему, - бормочет профессорша, - его фамилия звучит как-то иначе.
        И мне кажется, что я вижу ее улыбку. Маленькая сухонькая старушка тихо посмеивается над играми молодых лбов, и ей эта сопричастность немножко, но продлевает годы.
        - Не-не-не, - фыркаю я. - Все правильно! Проверочное слово - «фигня»!
        - Какая разница, - хихикает она. - Я его фамилию нигде писать не собираюсь. А вы, Родион Александрович, если сейчас не очень заняты, приезжайте ко мне. Чаю попьем. Моя дочка пекла сегодня пироги. А это, я вам доложу, настоящее произведение искусства. Во рту тают. Доставьте мне удовольствие угостить вас.
        - Конечно, - тут же заверяю я и, накинув куртку, опрометью слетаю по лестнице вниз. Народу в клубе немного. Еще слишком рано. Но у барной стойки уже толпятся дамочки и их кавалеры. Да и пара девиц версии лайт манерно сидят нога за ногу.
        - Люк, - тихо зову я своего помощника, точащего лясы с одним из охранников.
        Здоровый шкафообразный парень, мой личный телохранитель, вздрагивает от неожиданности.
        - Твоим голосом, Вепрь, только детей в яслях пугать, - ржет он.
        - Меня дети не боятся, - хмыкаю я. - А остальным по статусу положено.
        - Ну да, ну да, - сопит он, забираясь на место водителя. Мыслительный процесс - не самая сильная сторона моего оруженосца, а вот в бою ему нет равных. Что в рукопашном бою, что в стрельбе. Я даже не могу припомнить, когда бы Люк промазал. Кое-кто пытался его перекупить. Тот же Фигнищев, но Люк верен мне. И точно знаю, что он всегда прикроет мне спину. А я ему. Было. Проходили…
        - Где горит? - усмехается он, выезжая с парковки.
        - Едем к Маргарите Семеновне, - бурчу я. - Срочное дело…
        - Продает, что ли? - восхищенно фыркает Люк. - Да иди ты!
        - Ну не знаю, - скривив губы в ухмылке, бросаю я. - Она меня на пирожки позвала. Вдумайся, как звучит: «Доставьте мне удовольствие угостить вас»!
        - Значит, мне ничего не перепадет, - печально констатирует факт мой помощник. - Вдумайся, Вепрь. Вот только представь. Ты там будешь пирожки трескать и компотом запивать. А я тут на морозе в жестянке…
        - Рэнджи не обижай, - бурчу я строго. - А то она тебя катать не захочет.
        - Это точно, - печально вздыхает Люк. - Я недавно Приору рассказывал, как прикольно прокатиться на Порше, так наша мадама зафыркала… Хичкоку бы написать.
        - Он давно умер, - сообщаю я.
        - Да ты что? - изумляется Люк. - А я не знал…
        Мы подъезжаем к высотке, расположенной на Гоголевском бульваре. Раньше этот дом и все окрестные именовали «дворянским гнездом». Квартиры улучшенной планировки, санузлы как вся родительская квартира в хрущевке. Ну и конечно, консьержка на входе. Я киваю ей как старой знакомой и в дребезжащем лифте, отделанном красным деревом, поднимаюсь на шестой этаж. Маргарита Семеновна уже ждет меня у открытой двери. Ласково чмокает в щеку и приглашает в зал.
        - Не разувайтесь, - щебечет он. - Право, не стоит. Вот придумали обувь снимать! Нигде в мире такого нет…
        - Грязи и снега тоже, - улыбаюсь я и, поддавшись на уговоры хозяйки, прохожу в комнату.
        Там уже накрыт стол. Пирожки, какие-то немудреные закуски и варенье, прозрачно-розовое.
        - Красная смородина, - сообщает Маргарита Семеновна и чинно усаживается рядом.
        Мы пьем чай, болтаем о пустяках, и я никак не могу взять в толк, ради чего весь этот карнавал.
        - Маргарита Семеновна, - улыбаюсь я, беря с блюда один пирожок. - Я когда маленький был, мне мама всегда из гостей приносила что-то вкусное. Там в машине сидит мой друг Петя Бессонов. Я ему пирожок от вас передам, можно? - вопрошаю я, заворачивая сдобу в салфетку и тем самым давая понять, что хочу попрощаться.
        - Родион Александрович, - вздыхает Марго и выжидательно на меня смотрит выцветшими голубыми глазами. - Все-то вы понимаете, - улыбается она и тут же переходит к делу: - Моя дочка - не та, что печет пирожки, - другая, она живет с мужем в Сочи и хочет забрать меня к себе. И честно говоря, это мое самое большое желание. Я всегда мечтала там жить. Недалеко от Морского вокзала, и чтоб море видеть из окна. И как вы понимаете, мой дорогой, я уже дала согласие. Юленька приедет за мной в следующем месяце, и я хочу к этому времени уладить все свои дела. Продать участок и завещать эту квартиру старшей дочери. Младшей достанутся деньги, вырученные за землю на Брусиловском. Конечно, нам бы хотелось продать его подороже. Да и место замечательное. Самый центр города плюс отличный дом на территории.
        - Я знаю, - улыбаюсь я и все никак не пойму, куда клонит старуха.
        - Альберт Иванович, - вздыхает Маргарита Семеновна, смахивая несуществующую слезу, - всегда хотел, чтобы на этом месте разбили парк. Там бы играли детишки…
        - Я собирался построить торговый центр с детскими площадками и аттракционами, - тихо напоминаю я. - А Фигнищев, если доберется до ваших угодий, устроит там закрытый клуб с банями и казино…
        - Да, - кивает она. - Вы мне говорили о его планах. Хотя сам Юрий Петрович все отрицает… Но вам-то зачем врать?
        «Действительно! - хочется заорать мне. - Зачем? Только бы не дать этой сволочи Днищу захватить мою землю, и мне плевать, что именно он там хочет возвести. Но, наверное, Фигня собирается его перепродать… Кому? Кому? Мне!»
        Я терпеливо жду. Рассматриваю хрустальную люстру, перевожу взгляд на зеркальную итальянскую горку и мягкую велюровую мебель. Все явно не новое, но профессура, вероятно, имела хороший вкус. К тряпкам, недвижимости и к жизни.
        - Так вот, - снова вздыхает Маргарита. - Я решила подойти к вопросу иначе. Каждый человек живет в социуме. Семья, друзья, близкие… У Юрия Петровича жена и две любовницы. От одной, кажется, ребенок имеется. Для меня жизнь на две семьи немыслима. Да и сам человек, допустивший такое коварство, тоже с двойным дном. И он может мне пообещать, что на всей территории устроит церковно-приходскую школу, но в ваш вариант мне верится больше. И вы сами больше нравитесь, Родион Александрович, - бормочет старуха. - Вот если бы у вас была полная семья… Я знаю о постигшей вас утрате. Но годы-то идут. Человек без семьи - как сухостой. Сегодня стоит, а завтра и сломался… Вы понимаете, о чем я? Я ни в коем случае не принуждаю вас жениться на ком попало… Но если у вас есть кто-то на примете, порадуйте старуху, сводите девушку в ЗАГС.
        «Ничего себе! - мысленно охаю я. - Вот так поворот! Еперный сарай!»
        - То есть, - со светской улыбкой уточняю я. - Если бы я женился, сделка бы состоялась? Я вас правильно понял, Маргарита Семеновна?
        Старушка смотрит на меня своими выцветшими гляделками и радостно кивает головой.
        - Ни на минуту бы не задумалась, Родион Александрович!
        - Хмм… - пытаюсь совладать с собой я. И мне кажется, что от напора роящихся мыслей на голове поднимаются волосы. Я предательски провожу рукой по короткому ежику.
        «Ептиль, - рычу я про себя. - Думай, Родя, твою налево. Бабка все равно продаст участок. Ты бы его купил и по двойной цене, лишь бы обскакать Феднищева. Но и этот вариант замечательный. Жениться можно на ком угодно, - думаю я азартно. - Маргарита свалит в свой Сочельник, и ты сразу же разведешься. Делов-то!»
        - Ну что ж, - улыбаюсь я как мальчик-идиот и торжественно заявляю: - Доставайте самое красивое платье, Маргарита Семеновна. Записывайтесь к парикмахеру. Думаю, на эти выходные мы отгуляем свадьбу и сразу оформим сделку. Вас устраивает?
        - Конечно, - заламывает руки старуха и смотрит на меня умильными глазами. - Как же я рада, Родион Александрович! Я бы вам продала без всяких сложностей. Но Альбертик мой терпеть не мог двоеженцев и всегда считал неженатых мужчин ненадежными. А домовладение наше хочется передать в надежные руки…
        - Я с вами полностью согласен, - киваю я. А спускаясь в лифте, чувствую лишь одно желание. Треснуться головой о деревянную панель со всего маха или как-то умудриться и вломить хороший пендель по собственной заднице.
        «Во что ты вляпался, идиот, - шепчу я сам себе. - Какая невеста? Какая свадьба?»
        По скользкой плохо вычищенной дорожке я бреду к чернеющей невдалеке Рэнджи и внезапно понимаю, что дать задний ход не удастся. Участок тут же уплывет к Фигнищеву, да и сама Марго не простит мне вранья. Вот только постоянной женщины у меня нет. Есть хоровод девок, прибегающих по первому зову. Но на чем-то подобном жениться - потом хлопот не оберешься. Усевшись в машину, я протягиваю Люку завернутый в салфетку гостинец и глумливо смеюсь.
        - На, малыш. Это тебе зайчик передал.
        Мой верный оруженосец в два приема расправляется с пирожком и мгновенно считывает мое поганое настроение.
        - Все плохо, Вепрь? - бурчит он жуя. - Что там тебе старуха наплела?
        - Потом, - морщась отмахиваюсь я. - Едем на базу.
        Дорогой я пытаюсь сообразить, как поступить. Сесть на елку и умудриться не поцарапаться. Жениться и остаться свободным. Кто согласится на такой вариант, только на бумаге считаться женой, а по факту быть пленницей в моем доме.
        - Стоп! - ору я во всю глотку.
        Люк ударяет по тормозам.
        - Что стряслось, Родя? - охает не понимая.
        - Поворачивай на трассу, - усмехаюсь я. - В клуб поедем завтра. А сейчас мне нужно срочно домой.
        - Пирожки несвежие, да? - вздыхает он. - А я и не заметил. Ты мне тогда тоже что-нибудь от отравления выдай…
        - Хорошо, - киваю я, считая, что таблетка имодиума Люку не повредит. А сам мысленно оглаживаю высокий подъем и круглую идеальную пяточку моей строптивой гостьи.
        «Ты должна мне, девочка, - про себя хмыкаю я, - и оплатишь каждый украденный рубль по двойному тарифу. Плюс штраф и возмещение оплаты за два дня пребывания в клинике. Сумма набегает круглая. И если раньше я согласился бы и на деньги, то теперь мне нужна услуга, - довольно улыбаюсь я, но от мысли, что на сторону пойти не удастся, мое веселье сходит на нет. - А жена тебе на что, Родя?» - бурчу я про себя, понимая, что фиктивным росчерком поставлю сделку под угрозу.
        4.
        Майя
        Я засыпаю рано. Наверное, сказывается напряжение последних дней. Мозг еще пытается осознать масштаб трагедии и придумать выход из ситуации. Но организм уже не справляется. Даже руку поднять нет сил. Я проваливаюсь в глубокий короткий сон, как будто падаю в пустой колодец. Ни сновидений, ни тревоги. Словно отключаются батарейки. Чувствую легкость и тепло, разливающееся по всему телу. Но внезапно выныриваю на поверхность. Просыпаюсь от лязга открывающихся ворот. Слышу визг тормозов и хлопанье дверей. Кто-то резво взбегает по ступенькам. Нетерпеливые шаги на лестнице, а затем в коридоре. Без всякого предупреждения или стука открывается дверь в спальне. Зажигается свет.
        - Спишь? - удивляется Веприцкий без малейшего сожаления в голосе.
        - Нет, блин, танцую, - бурчу я недовольно и подслеповато щурюсь.
        - Ты мне нужна. Срочно, - сердито бросает Вепрь. И я тут же представляю себе взбешенного кабана в лесу. Страшного и опасного.
        «Какого…» - хочется вскрикнуть мне, но я сдерживаюсь из последних сил.
        - Что случилось? - лепечу будто маленькая девочка.
        - Одевайся и приходи ко мне в кабинет. Нам предстоит серьезный разговор. Мне надоели твои аферы, - пренебрежительно сплевывает он слова, а я, застыв на месте, забываю вовремя поправить сползшее с груди одеяло. - И прикройся, что ли… - ворчит он. - Меня магарасами не проймешь…
        - Голубой? - понимающе интересуюсь я, и тут же надо мной нависает темная тень, а на мои плечи обрушиваются две стальные лапищи. Трясут меня как петрушку.
        - Что ты себе позволяешь? - рявкает Веприцкий. - Будь на твоем месте мужик, я бы прибил…
        - Будь я мужчиной, - парирую я. - Тебе бы точно мало не показалось…
        - Да что ты, - фыркает он. - Давай, девочка, покажи то многое, на что способна, - рокочет Вепрь прямо мне в ухо. - Я оценю.
        Мне хочется вырваться, но сильные руки настойчиво прижимают меня к постели. Я смотрю в раздраженное лицо, вижу холодные глаза, преисполненные гневом. Внезапно ощущаю дыхание Веприцкого совсем рядом. Чувствую, как его палец скользит по моей щеке и губам.
        - Твою мать, - стараюсь вырваться я. - Крышу снесло, Родя? Проваливай…
        - Храбрая и очень наглая, - шипит он будто удав и тут же накрывает мои губы своими. Протискивает язык мне в рот. Одной рукой придерживает голову, а другой гладит шею и плечи. Я млею от этого нахрапистого, но сладкого поцелуя. И даже пальцы на ногах сжимаю от предвкушения. У меня давно, слишком давно не было мужчины. Вот и обрадовалась первому встречному. Ладонь Вепря скользит ниже, деловито обхватывает упругое полушарие. Я сразу прихожу в себя и пробую вырваться из объятий. Веприцкий отпускает меня усмехаясь. А я, вспыхивая, отвешиваю ему звонкую пощечину.
        - От души, - потирая щеку, мотает он головой. - От всего сердца, так сказать…
        - Отпусти меня, идиот, - шиплю я.
        - Через полчаса встречаемся у меня в кабинете. Оденься, чижик, и не опаздывай.
        - Какого фига? - как ванька-встанька усаживаюсь я на кровати. - А здесь мы не можем поговорить?
        - Вполне, - ехидно усмехается Веприцкий и, вернувшись к моей кровати, начинает раздеваться. Расстегивает рубашку, а когда тянется к пряжке ремня, я не выдерживаю.
        - Где твой дурацкий кабинет?! - кричу яростно. - Куда приходить?!
        - То-то же, - хмыкает он и добавляет спокойно: - Ольга тебя проводит.
        И ровно через пятнадцать минут, ведомая прислугой как под конвоем, я попадаю в большую комнату, заставленную стеллажами. На каждой полке стоят красивые книги с вычурными переплетами.
        «Наверное, по цвету подобрать забыли», - не без доли сарказма думаю я, а вслух замечаю:
        - Все перечитал, Родион Александрович?
        - Почти, - серьезно отвечает он, лениво откинувшись в широком разлапистом кресле со стаканом виски в руках. Оглядывая расположившиеся вдоль стен огромные шкафы с книгами. - Садись уже, - поморщившись, кивает на диван. - Выпивку не предлагаю, - Веприцкий демонстративно пялится на темную жидкость в своем стакане. - Если хочешь воды, скажи. Ольга принесет.
        - Если помнишь, я спала, - с вызовом бросаю я, усаживаясь напротив. - Ни воды, ни еды, ничего не хотела.
        - У нас проблемы, девочка, - мычит он, беззастенчиво пялясь на мою грудь, проступающую через тонкий трикотаж футболки.
        - С каких это пор у нас общие дела и проблемы? - откровенно хамлю я, прекрасно понимая, что хуже уже не будет. И с нескрываемым любопытством разглядываю хозяина кабинета. Серый костюм от Бриони Вепрь сменил на потертые джинсы и мягкую белую толстовку. Только вот перстень снять забыл… Я всматриваюсь в поблескивающий в отсвете лампы темно-синий камень в окружении бриллиантов.
        «Кольцо леди Ди, мужской вариант», - усмехаюсь я про себя.
        - Зачем позвал? - спрашиваю нарочито грубо и стараюсь не смотреть на босые ноги, утопающие в длинном ворсе бежевого ковра.
        - Слушай, - Веприцкий складывает губы в недовольную складку - Кончай хамить, а? Яблочный сок хочешь? Есть в баре…
        - Ну плесни, если не жалко, - шиплю я, а когда полный стакан оказывается рядом со мной, делаю глоток.
        - Мне нужно срочно жениться на тебе, - без всяких предисловий заявляет Вепрь. Я цепенею от ужаса. Кисло-сладкая жидкость тут же застревает поперек горла. Я закашливаюсь…
        - Что? Опять? - обеспокоенно рычит Выприцкий и в полшага оказывается рядом. - Я звоню Валере…
        - Просто поперхнулась, - шепчу я, отставив стакан и обхватив горло обеими руками. - Ты прикалываешься? - бормочу я, пытаясь справиться с собой. Сейчас Родион скажет, что пошутил, и мы вместе посмеемся.
        - Нет, - замечает он с горькой гримасой. - Рад бы… Но такова реальность…
        - Нет, - замечает он с горькой гримасой. - Рад бы… Но такова реальность…
        - Какая, твою мать, реальность? Мы живем в разных мирах! Два мира - два кефира! - ору я. - У нас ничего нет и не может быть общего.
        - Ошибаешься, - осклабившись замечает он. - Твои махинации связали нас воедино не хуже обручальных колец. Отработаешь долги и чеши на все четыре стороны, дорогая, - презрительно бросает Веприцкий. Пристально смотрит на меня, наблюдая, как я судорожными глотками допиваю дурацкий яблочный сок и тихим хорошо поставленным голосом командует: - Слушай внимательно, чижик.
        Я в немом изумлении таращусь на Родиона.
        - Кабан и чижик, - хмыкаю я, стараясь прийти в себя.
        - Почему кабан? - удивляется он.
        - Вепрь - это дикий кабан, - со знанием дела докладываю я. - Устаревшее название…
        - А-а, - тянет он. - Даже не догадывался…
        - Примитив, - растягиваю я губы в притворной улыбке. - Ты хоть читать-то умеешь? - усмехаюсь я, оглядывая полки с книгами.
        - Да, - скалится он. - И готов с тобой поделиться весьма увлекательным чтивом, - сипит, теряя терпение. - На вот, - протягивает мне толстенькую папочку. - Ознакомься, пожалуйста. Потом продолжим. Я вижу, ты обычных слов не понимаешь. Придется перейти к угрозам.
        Я судорожно пролистываю содержимое, а Веприцкий осклабившись наблюдает за мной. Ну как кот за мышью.
        - У тебя особенно выбора нет, моя дорогая, - морщится он, словно ругается. - Будешь упорствовать - и захватывающую историю почитает еще и товарищ майор. Возбудит уголовное дело и закроет тебя лет так на пять…
        - Ты - придурок, ты не посмеешь, - пытаюсь встать я.
        - А ну, сидеть! - рявкает Веприцкий. - И молчать, - добавляет тихо. - Читай и поговорим, - бросает устало. - Откуда ты только взялась на мою голову? - поднимается он из кресла и отходит к окну. Что он там видит в непролазной тьме, я не знаю.
        - Я хотела… - пытаюсь образумить дикого кабана. - Мне нужно…
        - Помолчи хоть пять минут, - раздраженно бросает он, поворачиваясь. - Ты уже утомила меня.
        «Конечно! - мысленно парирую я. - Это мне пришло в голову выйти за тебя замуж! Это я ворвалась к тебе в спальню! И это я похитила тебя!»
        Чтобы сдержаться, я утыкаюсь глазами в первый же лист и аж задыхаюсь от возмущения.
        - Это не я! Правда! - пытаюсь объясниться. - Ты подтасовал факты…
        - Да ну, - ухмыляется Веприцкий. - Мне же больше нечем заняться. Моим людям тоже. Просто, чтобы ты понимала, - возмущенно хрипит он. - Мы нашли каждого, кого ты обжулила. Некоторые дали показания. В папке все есть. Но как ты сама понимаешь, что по отдельности никто никуда не пойдет. Это ты верно рассчитала! Но со мной у тебя промашечка вышла, дорогая, - снова ухмыляется он и обшаривает меня злыми глазами. - Тут тебе в крупных размерах грозит. Не отмахаешься, детка. Придется хату продать…
        Мой лоб покрывается холодной испариной. Я согласна продать квартиру и вручить деньги Вепрю. Все! До единой копейки! Но только не за мнимые махинации. Мне нужно… Но сейчас даже заикаться об этом не следует.
        - Все факты подтасованы, - шепчу я, чувствуя, как по щекам текут слезы. - Я не могла, понимаешь?
        - У тебя раздвоение личности? Справка имеется? - участливо интересуется Веприцкий и тут же замечает раздраженно: - Хватит ломаться, Майя! И косить под Билли Миллигана тоже. У тебя есть выбор. Ты либо расплачиваешься по счетам, либо садишься тюрьму. Но можешь согласиться с моим предложением. Пару лет строишь из себя идеальную женушку, потом мы разведемся. Если ты не нарушишь условия контракта, я даже готов выплатить тебе небольшое вознаграждение. Так сказать, подъемные для начала честной жизни.
        Я молча листаю материалы, собранные службой безопасности Вепря, и отказываюсь верить своим глазам.
        «Бред какой-то, - хмыкаю я про себя. - Кто ж так подставил? Меня и в стране-то не было», - вздыхаю я тяжело и тут же цепенею от ужаса. Интернет давно стер все границы. И можно из Америки рассылать предложения купить цветочки гражданам России, СНГ и Нигерии. Так даже безопасно. Только ни в коем случае нельзя возвращаться. А я вернулась, и это единственное, что говорит о моей невиновности. Это и еще одна маленькая зацепка. Небольшое несоответствие. Но от охватившей паники я не могу связно мыслить и сразу понять, что именно привлекло мое внимание. Я снова внимательно листаю страницы. Распечатки банковских операций, какие-то заявления, написанные от руки, приложенные чеки и фотографии.
        - Наконец до тебя дошло, - радостно фыркает мой мучитель. - По лицу вижу, - довольно ухмыляется он и снова тянется к бутылке виски.
        - Ты много пьешь, - бросаю я мимоходом и уже готова самой себе откусить язык.
        - А тебя так волнует мое здоровье? - кривится он. - Но ты, чижик, можешь внести этот пункт в контракт, - великодушно позволяет он. - Думаю, я смогу сдержаться… - Он внимательно смотрит на меня и рычит недовольно: - Не будем терять время. У нас его не осталось.
        Я пытаюсь объясниться, но Веприцкий выставляет вперед ладонь, жестом останавливая меня.
        - Я сказал, достаточно, - угрожающе хрипит он. - Мне надоело с тобой пререкаться, Майя. Еще раз меня перебьешь, я вызываю полицию и сдаю тебя со всеми потрохами. Ясно?
        Я киваю. Только не полиция и только не тюрьма. Оттуда я ничем не смогу помочь дочке. И квартира - мой последний шанс на успех - пойдет в оплату адвокатов и ущерба.
        «Блин! Блин! Блин!» - сжимаю я кулачки, пытаясь обуздать разгулявшуюся ярость.
        - Слушаю тебя, - покорно киваю я. - Выдвигай свои условия.
        - Отлично, - потирает ладони Веприцкий и строго смотрит на меня. - Предыстория очень простая. Мне продают элитный участок за полцены. При условии, что я женюсь на своей избраннице. Или землица уходит к моему конкуренту. Несколько соток в центре города. Я бы мог пережить, если б мне их отказались продать. Но если участок попадет к конкуренту, я огорчусь. Ты понимаешь? - пытается объяснить мне он.
        - Не совсем, - признаюсь я. - Но это и не важно, - выдавливаю из себя жалкую улыбочку.
        - Ты права, - моментально соглашается он. - Нам следует расписаться как можно быстрее. Банкет не устраиваем, - говорит он запальчиво. И я понимаю, что Вепрь все обдумал и решил заранее. - На неделю съездим в Лондон, - ворчит недовольно. - Я бы предпочел остаться дома, но мне нужно лично поговорить с сыном и познакомить вас. Там, кстати, у тебя будет свободное время. Погуляешь, посмотришь город.
        - Я бывала в Лондоне, - замечаю я и спрашиваю от нечего делать: - А сколько лет твоему сыну? Он там с матерью живет?
        - Моя жена умерла, - рыкает Веприцкий. - Ты специально задаешь идиотские вопросы?
        - Прости, не знала, - соплю я и решаю больше не разговаривать с будущим мужем. Любое мое слово он использует против меня!
        - Саше четырнадцать лет. Он уже три года как живет в Лондоне и учится там в одном из лицеев. Мы с ним, наверное, съездим в Шотландию, а ты займись чем хочешь, - отмахивается он от меня, как от надоевшей мухи.
        - Хорошо, - киваю я.
        «Вот бы улететь в Бостон, к Мелиссе! - проскальзывает в голове шальная мысль. - Оставить Вепря ни с чем. Да еще и женатым! О-хо-хо-шечки! Мать твою за ногу!»
        - Думаю, суббота - самый подходящий день для регистрации, - лениво замечает Веприцкий. - Завтра дам залог за участок, - рассуждает он вслух. - В субботу с утра распишемся, оформим сделку, а в воскресенье днем улетим в Лондониум, а в следующие выходные вернемся. Тебя нужно приодеть, - бурчит он. - Завтра поедем по магазинам. Купим свадебное платье и кольца. Самые простые…
        - Тогда тебя все засмеют, - хмыкаю я. - Подумают, что дела твои плохи…
        - Хорошо, - серьезно кивает он. - Я куплю тебе дорогое кольцо. Но в контракте пропишем, что все украшения ты оставишь мне сразу после развода.
        - Мне не нужны от тебя украшения, - отмахиваюсь я. - Носи на здоровье. А у меня есть свои. Надевать одолженное не в моих правилах. Люди дарят что-то в знак великой любви, как признание чувств. А так… это просто булыжники.
        - Тебе виднее, - пожимает плечами Вепрь, и я замечаю, что ему стоит большого труда не поддаться на провокацию. - Да, - снова морщится он. - Постарайся держать себя в руках. Не перечь мне и обращайся уважительно. Все-таки я твой любимый муж…
        - Непременно, - хмыкаю я и тут же натыкаюсь на злой предостерегающий взгляд. - А как насчет интима? Каждый из нас предоставлен самому себе? Ты ходишь по бабам, и я могу завести мужика?
        - Нет, - рычит Веприцкий. - Ты хранишь верность, моя дорогая! У нас идеальный брак, не забыла? Два года можно и потерпеть. Особенно когда грозит реальный тюремный срок.
        - Хорошо, - киваю я. - Я не против. Но за это ты мне увеличишь пособие. Целибат должен оплачиваться по отдельному тарифу. Не находишь?
        - Ну тогда и ты мне должна заплатить….
        - Шарахайся с кем хочешь, - легко отмахиваюсь я. - Мне все равно. Ты сам заинтересован, чтобы никто ничего не узнал.
        Я тяжело поднимаюсь с дивана и бреду к двери.
        - Я не отпускал тебя, - недовольно сопит он вслед.
        - Что-то еще? - я останавливаюсь посреди комнаты.
        - Да, - кивает он. - Никто не должен знать о нашем договоре. Ни прислуга, ни родственники. Для всех ты моя любимая жена, Майя. Исключение - только мой сын.
        - Хорошо, - сдержанно замечаю я. - Можно идти? - осведомляюсь с явной издевкой.
        - Нет, - рычит, подрываясь из кресла, Веприцкий. Нависает надо мной темной тенью. - Чтобы ни у кого не возникло сомнений, - басит мне прямо в ухо. - Мы с тобой спим в одной кровати, дорогая. И иногда занимаемся сексом.
        Родион пытается обнять меня и поцеловать в губы. Но я предусмотрительно выставляю локоть вперед.
        - Я не пью из помойного ведра. - Отпихиваю в сторону Вепря. - И не подбираю с земли окурки…
        - Ты хочешь сказать… - глумливо усмехается он.
        - Если тебе нужна полная иллюзия супружеских отношений, то никаких связей на стороне, - шиплю я. И самой себе напоминаю змею.
        - Сможешь удовлетворить? - усмехается он хрипло, все-таки притягивая меня к груди. - Мне много нужно…
        - Много - понятие растяжимое, - шучу я, пытаясь выбраться из объятий, больше напоминающих тиски. - Для кого-то и раз в год много…
        - Посмотрим, - фыркает он примирительно. - Завтра заедем к тебе на квартиру. Перевезем твои вещи. А хату можешь сдать.
        - Хорошо, - киваю я. - Первая дельная мысль за весь вечер, - бросаю ехидно. Вепрь замирает на месте. Всего лишь на мгновение ослабляет хватку. Но мне достаточно, чтобы вырваться из его объятий и броситься к двери.
        - Беги-беги, - несется вслед, будто негромкое эхо. - Далеко не удерешь. Чижик!
        Я взлетаю наверх подобно реактивной ракете. Добегаю до своей комнаты и плюхаюсь на постель. Пытаюсь успокоиться и подумать здраво. Чем дольше я буду рядом с Вепрем, тем лучше узнаю его характер, отыщу слабые струнки и смогу убедить спасти Мелиссу. Может, за это время и найдется объяснение его странным обвинениям. Кто знает? Лишь бы остаться на свободе и не потерять контакт с дочкой. Но пока с ней Лаура, наша старая гувернантка, со связью проблем не будет. Я ежемесячно пополняю ее сим-карту, а она, улучив момент, дает свой айфон малышке. И кажется, Алекс ничего не заподозрил до сих пор.
        Я улыбаюсь, вспоминая довольную мордашку дочери.
        - Скоро мы, моя любимая, будем вместе, - шепчу я тихо. Затем мои мысли плавно перетекают на события завтрашнего дня: я упаковываю вещи. Достаю из тайника коробку с драгоценностями, платья с вешалок и свитера с полок. - На небольшой чемодан наберется, - хмыкаю я, засыпая.
        5.
        С самого утра все идет наперекосяк. Виной тому бессонная ночь. И уже кажется, что помощи от Вепря мне не дождаться, из его смертельных объятий не вырваться.
        - Ты что такая мрачная? - лениво осведомляется он за завтраком. - У нас сегодня дел выше головы. Постарайся обойтись без фортелей.
        Я кошусь на Ольгу, хлопочущую в дальнем углу столовой, и говорю с легкой усмешкой:
        - Огласите весь список, пожалуйста!
        Знакомая всем с детства цитата из старой комедии. Но на Вепря она действует магически. Он довольно улыбается, видимо вспомнив, как герой Смирнова хотел пойти работать куда угодно, но только не на стройку к Шурику. В этом и заключается непередаваемая прелесть общения с соотечественниками. За семь лет брака с иностранцем, довольно сносно знающим русский язык, я почувствовала пропасть непонимания на собственной шкуре и научилась ценить единомышленников. Да и само отношение Вепря, ну если отбросить в сторону его невыносимый тон, может сойти за гостеприимство. И уж точно не идет ни в какое сравнение с жизнью в особняке семейства Бакли. Мысленно я тут же оказываюсь там. Бегу сквозь череду комнат в поисках дочери. Мои сны и мечты только об этом. Я зациклилась, сама понимаю, но ничего не могу с собой поделать. Истерика накатывает мощной волной, и мне кажется, я бессильна ей противостоять.
        - Перестань давиться слезами, - бросает раздраженно Вепрь. - И слушай внимательно, - заявляет он, накладывая мне в тарелку оладьи и сметану.
        Есть ранним утром я вообще не в состоянии, но тут киваю своему мучителю и равнодушно жую.
        - Заезжаем к нотариусу и оформляем брачный контракт. Мои юристы уже все подготовили, - начинает он строго и, увидев, что Ольга идет к нам, добавляет весело: - Я хочу, чтобы твои права не пострадали, чижик. Мне важно знать, что, случись со мной какая неприятность, ты будешь обеспечена несмотря ни на что, - улыбается он мне как родной.
        - Ты меня пугаешь, Роди, - томно воркую я. - Но ради твоего спокойствия я подпишу все бумажки. Хотя лично мне твое имущество нафиг не нужно…
        - Я знаю, девочка, что ты не меркантильна, - усмехается Вепрь и неожиданно берет мою ладошку в свои лапищи и довольно целует ее.
        «Позер, блин, - мысленно шепчу я и внезапно осознаю, что за мимолетный слюнявый поцелуй сердце совершило кульбит, а в животе проснулись несносные твари, именуемые бабочками. - И запорхали там, идиотки!»
        Нет, первая идиотка - это я. Приз в студию, пожалуйста! Умудрилась так облажаться! Ранним утром я попыталась дозвониться Алисе, самым нелепым образом втянувшей меня в эту гнилую историю.
        «Но и хороша, ты хороша - пеняю себе. - Почему в Америке не нашла подходящего человека? Уже бы давно выкрала Мелиссу и увезла в Россию. А у тебя хватило ума лично припереться домой. Вепрь тебе понадобился? Ну-ну. А оно видишь как обернулось!»
        Я жую оладью, заботливо политую сметаной.
        «Кавалер, блин, - хмыкаю про себя. - Но нужно сказать ему, чтоб больше не лез в мою тарелку…»
        - Ты слушаешь меня? - осведомляется Веприцкий строго.
        - Да, конечно, - киваю я, понимая, что почти ничего не слышала. Но переспрашивать не собираюсь. Тем более что права голоса тут не имею. Сам отвезет куда нужно. Сам проследит за выполнением.
        - Потом можем заехать к тебе домой. Что ты там хотела взять…
        - Только вещи, - воркую я. - И драгоценности в банке…
        - Из-под детского питания? - презрительно морщится Веприцкий. Необходимость играть заботливого и нежного жениха отпадает. Ольга на минуту выходит из столовой.
        - Нет, Роди, - как последняя дура улыбаюсь я. - Банк… Такое помещение, милый, люди хранят там денежки. А у меня ячейка… Просто зачем платить за ее аренду, если тут мои цацки будут в безопасности. Ну и дома собрать небольшой чемоданчик.
        - Хорошо, любовь моя, - нежно бормочет Вепрь, и я не поворачиваясь понимаю, что Ольга снова в комнате. Но я ошибаюсь. Это Марина. Добродушная толстуха с глазами-вишнями. Она служит в доме поварихой и экономкой. А Ольга - горничной.
        - Родион Александрович, - обращается она к хозяину дома. - Вы про шампанское не забудьте. Я Артему напомнила, но ему нужно выдать четкие указания, а то купит не пойми что…
        - Ага, - кивает Веприцкий, - а мне потом пей всякие помои, - смеется он и внимательно смотрит на меня.
        - Ты какое предпочитаешь, Маечка? Или шампанское у нас тоже под запретом?
        - Любой алкоголь, - киваю я. - Лучше сок, Роди…
        - Второй твой приступ я не переживу, - искренне вздыхает он. - Чуть сам не подох, - замечает скорее Марине, чем мне. - Тогда шампанское для персонала, - быстро решает Родион. - Вы же выпьете за наше здоровье? - то ли спрашивает, то ли глумится Веприцкий.
        - Конечно-конечно, - заведенным болванчиком кивает Марина.
        - Ящика хватит, - весело бросает он. - Майе Владимировне сок, мне виски. И то и другое есть. Поэтому за шампусиком отправляй Артема в самую последнюю очередь. А у нас, моя девочка, - обращается он ко мне, напрочь игнорируя Марину, - план такой. Сначала нотариус, потом шопинг и салон красоты. Ну и напоследок заберем твое шмотье с Олимпийской.
        Я чувствую, как ком застревает в горле. Этот человек знает обо мне абсолютно все. Никуда не скрыться от него. Остается лишь играть по его правилам, меняющимся по ходу пьесы. Но мне не привыкать… Я справлюсь. Слишком высоки ставки в этой игре.
        К нотариусу мы приезжаем с опозданием. Мой драгоценный жених не учел пробки на дороге в час пик. Вот и влипли. Не то чтобы мне хотелось поскорее поставить закорючку под многостраничным документом. Просто ерничаю. Мысленно. Стараюсь улыбаться дорогому Родичке и держаться поблизости.
        - Антон Иванович на сделке, - лопочет помощница нотариуса. - Я ему сейчас же сообщу, что вы приехали…
        - Пусть занимается, - словно барин отмахивается Веприцкий. - Мы пока изучим документы… Найдется ли тут тихое место, чтобы нас никто не побеспокоил?
        - Конечно, - кивает помощница. Маленькая, худенькая нервная женщина. - У нас очень уютная ВИП-переговорная.
        - Обалдеть! - вырывается у меня.
        - Привыкай, - хмыкает рядом Веприцкий и, войдя в богато уставленную комнату, сразу выдвигает для меня кресло.
        - Чай? Кофе? - услужливо предлагает женщина.
        - Договор, - мимоходом бросает Вепрь. Плюхается в соседнее кресло и снова берет мою руку в свои. - Пустая формальность, Маечка.
        - Я все равно прочту, ладно? - мурчу я и, как только за помощницей закрывается дверь, шиплю недовольно: - А то, может, я по этому договору обязана еще отдать почку и кусок печени…
        - Ну кому твой ливер нужен? - лениво усмехается Веприцкий. А когда я погружаюсь в чтение, утыкается в свой ненаглядный айфон последней модели.
        Сам договор не содержит никаких скрытых или двусмысленных моментов. Все четко и абсолютно ясно. Имущество супругов раздельное. Никто ни на что не претендует. Ежемесячно я получаю содержание в размере ста тысяч рублей и по окончании еще миллион.
        «Интересно, - думаю я. - Сколько выручит Веприцкий от сделки с землей, если так щедр со мной?»
        - Из твоего вознаграждения большая часть суммы пойдет на покрытие ущерба, - словно прочитав мои мысли, поясняет он. - Тебе на булавки оставлю рублей пятнадцать. Думаю, должно хватить.
        - Если обещаешь кормить, то забирай все, - фыркаю я и тут же возмущенно вскрикиваю. Пункт «дети».
        - Это обычная практика, - пожимает плечами Вепрь. - Ты же не захочешь оставить себе моего ребенка, - цедит он равнодушно.
        - Я от своих детей не отказываюсь! - нервно шиплю я, прекрасно помня, что именно такое условие содержалось и в брачном контракте семейства Бакли. А я, наивная и влюбленная дурочка, даже не удосужилась прочитать документ. Мне казалось, что Алекс безумно влюблен в меня и никогда не допустит моих слез. Разлюбил. Я же разлюбила. - Этот пункт нужно переписать, - тихо замечаю я. - Мои дети будут жить со мной, но я не возражаю против совместной опеки.
        - Переделывать некогда, - мрачнеет Веприцкий. - Просто постарайся не залететь, чижик. Если этот пункт изменим и мы умудримся кого-то заделать, то развода не будет. Надеюсь, ты это понимаешь…
        - Почему? - возмущенно выдыхаю я. - Тысячи семей заводят детей, а потом разводятся. Мы не исключение.
        - Сама посуди, милая, - тихо и вкрадчиво объясняет Вепрь. - Каждый из нас желает жить со своими детьми. Какой развод? О чем ты?
        - В любом случае этот пункт нужно переделать, - спокойно заявляю я. - В таком виде я контракт не подпишу.
        - Хорошо, - быстро соглашается Веприцкий. - Переделаем. Что еще?
        Я со всей серьезностью вчитываюсь в документ, стараясь не пропустить ни одной детали. Ловлю на себе насмешливый взгляд Родиоши и снова опускаю глаза в текст.
        - Больше вопросов нет, - киваю я. - Только, Родичка дорогой, брачный контракт должен кроме моих обязанностей и твоих прав содержать что-то такое, что ты обязуешься для меня сделать…
        - Отпустить целой и невредимой по окончании действия договора, - морщится он. - Что ты еще хочешь, чижик?
        - Срок действия договора не указан. Поэтому я могу оставаться твоей пленницей долгие годы. Тем более если появятся условия, препятствующие разводу.
        - Ладно, - негромко ворчит он, - что ты хочешь, аферистка?
        - Внести всего лишь один пункт. Ты обязуешься радовать меня и исполнять сокровенные желания.
        - Никто не пишет подобную хрень, Майя, - раздраженно восклицает Веприцкий. Наверняка он представляет мои желания как самые примитивные. Ну там массаж или шопинг… - Хорошо, - фыркает он под моим напряженным взглядом. - Только одно маленькое уточнение. Желание должно быть сокровенным и не материальным. Периодичность исполнения - один раз в год. А то я забодаюсь, дорогая, - мычит он недовольно.
        «Бинго! - хочется заорать мне. - Ты даже не представляешь, Родя, на что подписываешься! Бинго!!! Мне тогда и квартиру продавать не придется, - шестеренки в моей башке начинают стремительно вращаться. - Стопэ, - приказываю я себе. - Утешься, милая. Еще рано радоваться. Потерпи».
        У нотариуса мы задерживаемся надолго. Сначала меняют пункты в договоре по моему требованию. А чуть позже, уже достав из кармана дорогущий паркер, Веприцкий замечает в контракте грамматическую ошибку. И нисколько не стесняясь окружающих, начинает черкать листы. Ну словно диктант проверяет.
        - Исправьте и перепечатайте, - велит он нотариусу. - Даю вам два часа. Мы вернемся и все подпишем, - заявляет он таким тоном, будто это мечта всей нотариальной конторы, а не его собственная прихоть.
        - Теперь в ЗАГС, - решает Веприцкий, как только мы садимся в машину. - Там нас уже ждут. Нужно подать заявление…
        - Сейчас вроде есть электронная запись, - брякаю я не подумав.
        - Есть, - соглашается Вепрь. - Но мы подаем заявление задним числом. Примерно месяц или полтора назад. Как у них там в гроссбухе место будет.
        - Нужно смотреть по датам, - тихо замечаю я. - Я вернулась из Америки два месяца назад. Главное - не промахнуться.
        - Молодец, что подумала об этом, - улыбается Веприцкий и с уважением смотрит на меня. Наверное, впервые с момента нашего знакомства.
        Суматошный день заканчивается для нас с Родиошей в массажном кабинете, что находится в подвале его усадьбы. В просторной комнате со светлыми стенами стоят два массажных стола. И за каждым трудится массажистка. Тонкая и крепкая азиатка. Выписал ли Веприцкий красоток из Таиланда или это местные кореянки, не знаю. Лишь млею от прикосновений сильных и ловких рук. Рядом на соседнем столе стонет от удовольствия сам Вепрь. Есть что-то необыкновенное и магическое в совместном массаже. И удовольствие как от секса. Будоражащее и расслабляющее одновременно.
        - Мы забыли заехать ко мне за вещами, - лениво шепчу я, когда вместе с Родионом в обнимку бреду в нашу общую спальню. Упасть бы и не двигаться.
        - Ерунда, - бормочет он нехотя. - После свадьбы заберем. Делов-то…
        Родион заводит меня в комнату на третьем этаже и, крепко поцеловав прямо у дверей, сразу же куда-то уходит.
        - Не жди, - бросает он на прощание.
        - Да я и не собиралась, - фыркаю спокойно. - Только потом не забудь вынуть чужие кружевные трусики из карманов…
        - Обязательно, - улыбается он криво и уходит.
        «В банном халате далеко не уйдешь, - саму себя успокаиваю я. - Наверняка потащился в кабинет или в гостевую спальню. А жаль, - ехидно усмехаюсь я. - Мог бы остаться здесь и спать… на полу! - Мысль о том, что мной пренебрегли, застревает в душе обидой. - Какого вообще? И куда он направился в халате на голое тело? К тем самым массажисткам?» - мысленно вздыхаю я. Моя богатая фантазия мигом подсовывает картинки. Одна откровенней другой. Я подхожу к окну в надежде успокоиться и с высоты третьего этажа наблюдаю, как обе девчонки прыгают в малолитражку и уезжают прочь.
        - Ну и с кем ты шпилишься, Родиоша? - гневно восклицаю я, заметавшись по комнате. Расслабон от массажа сменяется яростью. - Ну погоди, хорек, - шепчу я, бодрым шагом выходя из комнаты. И сразу останавливаюсь в пустом коридоре. Тонкие золотые светильники освещают развешанные по стенам картины. Какие-то нежные акварели. Пейзажи, твою мать! Краем глаза я замечаю, что все они написаны в одном стиле, но рассматривать каждую в отдельности у меня нет времени. Найти бы Веприцкого и прижучить его как следует. Может, так мне удастся избежать постылого брака, где никто никому не интересен? Спасибо большое, я точно знаю, каково это - жить с нелюбимым и не любящим тебя человеком.
        - Так, - бормочу я себе под нос, думая, откуда начать поиски. - Мы с Родионом из массажного кабинета прошли через холл и поднялись по главной лестнице. Да и все помещения в той стороне не предполагают интима. Кухня, столовая, гостиная, библиотека… Нет, - замечаю я тихо. - Если страсть накроет, можно и в кухне на столе…
        И направляюсь налево, чувствуя, как будто кто-то ведет меня за руку. Буквально через минуту я натыкаюсь на боковую лестницу и уверенно спускаюсь по ней на второй этаж. Ныряю в темный коридор, где находится моя бывшая комната. Хочу включить свет, но рука замирает в миллиметре от выключателя, а глаза осваиваются в темноте. Тем более что с лестницы падает свет. Немного, но достаточно, чтобы увидеть чуть приоткрытую дверь. Уловить едва различимый шепот. Совсем рядом кто-то бубнит себе под нос. Вепрь молится? Я вас умоляю!
        Мне бы развернуться и уйти. Так, по крайней мере, советует здравый смысл, но мое прирожденное упрямство будто магнитом тянет меня к двери. Я подхожу поближе и замираю на месте. Мой грозный жених сидит посреди небольшой комнаты, залитой мягким отблеском горящих свечей, и с кем-то разговаривает. Просит прощения, что женится на мне…
        «Твою ж налево!» - мысленно ругаюсь я, добавляя еще парочку выражений покрепче, и пытаюсь разглядеть, с кем это беседует мой милый.
        Но кроме Вепря в комнате никого нет. Лишь огромные портреты, развешанные по стенам и расставленные на низком длинном комоде. Там же стоят и подсвечники, освещающие фотографии. Тусклый мерцающий свет искажает лица на снимках. Вернее, одно и то же лицо. Женщина! Погибшая или ушедшая возлюбленная Вепря. Я делаю шаг назад, чтобы поскорее уйти. Вернуться в спальню и притвориться спящей. Скорее! Но совершенно случайно оступаюсь и вскрикиваю от неожиданности. От моего голоса Родион вздрагивает. Затем резко разворачивается и, будто выброшенный катапультой, несется ко мне.
        - Чижик, - рычит он, нависая надо мной грозной тенью. - Ненавижу когда шпионят…
        - Я… мне… - лепечу я, пытаясь на ходу придумать правдоподобную версию.
        - Ты сама напросилась, - тяжело вздыхает он, развязывая толстый пояс халата. По его недовольному лицу я вижу, что он в уме чертыхается, пытаясь быстро расправиться с дурацким узлом. Но не помогаю и не препятствую. Просто стою истуканом посреди коридора.
        Развязав пояс, Вепрь откидывает прочь полы моего халата. По-хозяйски проводит рукой по моему бедру и впивается в губы горячим и требовательным поцелуем.
        6.
        Если б можно было откусить себе башку, я бы так и сделал. Учудить подобное безрассудство мог только полный безответственный кретин. Переспать - и с кем? С мошенницей и авантюристкой! С той самой наглой девкой, обчистившей меня и еще полгорода.
        «А если меня к ней тянет!» - спрашиваю я сам себя и, накинув халат, выскакиваю из спальни. Оборачиваюсь в дверях и натыкаюсь на презрительный взгляд Майи Белецкой.
        - Не волнуйся, - усмехается она. - Я не самка богомола, голову тебе не откушу после соития.
        Задыхаясь от бешенства, я хлопаю дверью.
        Как?! Вот как она смогла прочесть мои мысли? Ведьма, блин!
        Я спускаюсь в библиотеку, наливаю себе виски в баре и, усевшись на диван, пытаюсь почитать, хватая с журнального столика первую попавшуюся книгу. Гоголь, твою мать!
        «За каким маринадом я ее вообще достал с полки? И что хотел прочесть?» - я в недоумении пялюсь на запылившуюся книжку и открываю ее на первой попавшейся странице.
        «А это что у вас, несравненная Солоха?… - Неизвестно, к чему бы теперь притронулся дьяк своими длинными пальцами, как вдруг послышался в дверь стук и голос козака Чуба», - читаю я и мгновенно представляю красавицу, оставшуюся наверху в моей спальне. Руки, обвивающиеся вокруг моей шеи и скользящие по спине. Нужно посмотреть, нет ли там царапин. Ноги, обхватывающие мои бедра. И стон, тихий и оглушающий одновременно. Как взрослый и состоявшийся по жизни мужик, я давно способен отличить настоящие чувства от имитации. Последнего добра я насмотрелся с лихвой. Даже Янка, моя любимая и несравненная, тоже иногда изображала Чайку из пьесы Горького «Война и мир». Но ей-то я до сих пор готов простить каждый фальшивый стон. Моя новая жена резко отличается от нее, да и от многих баб, прошедших через мою постель. Она не притворяется. Ни капли. Я верю каждому ее стону и, когда она вскрикивает от страсти, догадываюсь, что сумел ублажить. Я понимаю, что запал на нее. Тут даже отрицать не получается. Хотя любой человек врет больше всех самому себе. Но я по крайней мере стараюсь быть честным с самим собой.
        «Завтра я женюсь на Майе, - криво усмехаюсь я. - Примерно через год разъедемся. Потом разведемся. Обычный среднестатистический случай. Влюбиться с первого взгляда, естественно, можно, вот только полюбить другого человека получается не сразу. Для настоящей любви нужно время. А те триста шестьдесят пять дней, указанные в брачном контракте, вовсе не срок!»
        Я откладываю книгу в сторону и долго пялюсь в стройную красоту книжных полок. Рассуждаю, как сложится моя дальнейшая жизнь, и запрещаю себе хоть одну минуту помыслить, как жил бы сейчас, будь жива моя Яна. Я гоню прочь тревожные думки о своей никчемной жизни и пытаюсь понять, что я ощущаю к Майе. Ненависть? Желание отомстить или простое мужское любопытство. Ну-ка покажи, кисонька, как там у тебя все устроено? От недавних воспоминаний об упругом в нужных местах теле я чувствую, что вот-вот спячу. Мне хочется подняться наверх и снова ощутить, как подо мной выгибается дугой моя пленница. Хочется укусить ее, оставить всевозможные отметки на безукоризненном теле, чтобы каждый знал, кому принадлежит именно эта женщина. Я пытаюсь взять себя в руки, но ничего не получается. А желание обладать Майей перевешивает все остальные чувства. Про здравый смысл просто молчу. От близкого общения с худенькой нежной птичкой я, похоже, вообще утратил способность адекватно рассуждать. Но моему нахохлившему чижику, надежно запертому в клетке обязательств, знать об этом не полагается.
        - Интересно, - бурчу я себе под нос. - Она мне быстро наскучит? Или запала хватит месяца на три, на четыре? - Я подрываюсь с дивана.
        - Какого фига я тут вообще разлегся? - Выхожу из комнаты и, перепрыгивая через ступеньки, несусь наверх.
        «Хорошо хоть в доме никого нет, - думаю я. - А то бы опозорился…» - хмыкаю я мысленно под нос и в душе не ведаю, что из темного проема столовой на меня кто-то смотрит с нескрываемой ненавистью. У себя в спальне я нахожу заплаканную девицу и, удивленно глядя на огромные, будто озера, глазищи, полные влаги, я плюхаюсь на кровать. И утерев тыльной стороной ладони слезки на Майкиных щеках, рычу словно тигр:
        - Кто тебя обидел, жена?
        Я и сам толком не понял, как у меня вырвалось это слово.
        «Какая к лешему жена?» - хочется закричать мне.
        - Жена? - хмыкает Майя, смаргивая слезы. - Нас еще не расписали, Роди. Пока можем поздравить друг друга с приятным знакомством. А вот с законным браком только завтра. И то при условии, что мы вовремя приедем в ЗАГС…
        - А что может нам помешать? - рыкаю я, нависая над ней. - Ноги переломаем, когда с лестницы спускаться будем? Или ты превратишь меня в лягушку?
        - И прикажу прислуге приготовить тебя на обед, - усмехается наглая девица. - Это идея, Роди!
        Я не знаю, что меня бесит в ней больше всего. Этот независимый вид или дурацкое «Роди».
        - Какой я нафиг Роди? - бурчу я, проводя ладонью по животу Майи. Чувствую, как под моей рукой чуть напрягаются мышцы пресса.
        «Нужно узнать, каким спортом она занималась», - думаю я и, придавив красавицу к кровати, жарко шепчу ей в ухо:
        - Я знаю самый лучший способ побороть твою хандру… Ты не пожалеешь…
        Провожу языком по шее, затем спускаюсь в маленькую и трогательную ложбинку ключицы.
        «Ты не пожалеешь, - повторяю я про себя. - Но у девчонки совершенно нет выбора. Вот и пусть отрабатывает», - хмыкаю я и тут же понимаю, что в этой битве нет победителей и побежденных. Одна лишь страсть, твою мать! Я не осознаю, в какой момент меня накрывает с головой. И я как сопливый юнец, добравшийся до бесплатной телки, могу лишь мычать, осознавая, что эта женщина моя. Только моя!
        Я засыпаю, когда за окном начинает светать. Майя, откатившись, спит на другой стороне кровати. Честно сказать, я не сразу не пришел в себя от ночного марафона, когда словно по волшебству хитрый маленький чижик превратился в гибкую и яростную пантеру. Багира, блин!
        Мне кажется, еще чуть-чуть, и я начну с рук есть у этой аферистки. Интересно, какие техники она применяет? Гипноз? НЛП?
        Скорее всего, я совершаю глупость, решив жениться именно на ней. Но сделка, мать ее так! Канская ни за что не продаст землю, если заподозрит меня в обмане. Или продаст Фигнищеву.
        Ни один из этих вариантов меня не устраивает. Лучше уж с год потерпеть Майю Белецкую, чем уступить Фигне!
        «Да и Майя Белецкая не потомственная ведьма», - хмыкаю я про себя и тут же отчетливо понимаю, что больше всего на свете я хочу прижаться всем телом вот к этой самой женщине, и, проваливаясь в сон, я инстинктивно притягиваю ее к себе. Ощущаю прикосновение каждой клеточкой. Кожа к коже по всей длине нагого тела. Засыпая, я чувствую, как в душе разливается глупая и наивная безмятежность, дарящая радость и покой. И кажется, будто я возвращаюсь в детство, когда каждый день был солнечным и беспечным.
        Утром я просыпаюсь в гордом одиночестве. Лишь легкий запах духов говорит мне, что Майя существует не только в моих фантазиях. Через пару минут в ванной я напряженно вглядываюсь в собственное отражение. С той стороны зеркала на меня смотрит огромный жлоб. Синяки под глазами и помятая морда словно вопят о бессонной ночи. Сейчас бы массаж не помешал. Юна и Эрна разгладили бы мне личико и размяли тело.
        «Но ты же вчера отпустил их на неделю, придурок, - напоминает мне внутренний голос. - Последние мозги потерял?»
        Я предпочитаю не отвечать самому себе. И быстренько захожу в душевую кабину, отделанную мрамором. Провожу ладонью по гладкой, идеально отшлифованной поверхности. И включив тропический ливень, вмонтированный в потолок, лениво вползаю под тяжелые капли. Потом, немного придя в себя, беру другую насадку и врубаю на полный напор. Тонкие жесткие струи будто иголками пронизывают мое тело, разгоняя кровь и остатки сна.
        - Теперь можно и жениться, - бурчу себе под нос и, наскоро вытершись, бросаю полотенце на пол. Выхожу нагишом из ванной и застываю на месте. Моя новая жена уже умудрилась полностью одеться. Белое платье от Бальмана обошлось мне примерно в двести штук. Но оно того стоит. Приталенное, почти в пол, с золотыми пуговицами, оно больше напоминает двубортный жакет. И Майя в нем смотрится изумительно. Я окидываю ее восхищенным взглядом.
        «Хороша стерва», - шепчу про себя и тут же натыкаюсь на насмешливые карие глаза, ощупывающие меня с головы до ног.
        - Ну и как? - ухмыляясь бросаю я, даже не подумав прикрыться. - Нравится?
        - Пойдет, - кивает она и отворачивается к зеркалу. Поправляет волосы, закрученные в тугой узел. Надевает серьги, струящиеся каскадом жемчужин и мелких блестящих камушков.
        «Стразы или бриллианты?» - проносится у меня в голове. Я подхожу почти вплотную. Беру обеими руками ее лицо и впиваюсь в губы требовательным поцелуем. Коротким и властным. С усмешкой наблюдаю за Майей, в немом изумлении хватающей воздух, словно рыба. Ни секунды не сомневаясь вытаскиваю шпильки, тем самым разрушая строгую конструкцию. Мягкие волнистые волосы водопадом обрушиваются на плечи.
        - Не вздумай опять свернуть их в дульку, - рыкаю я и, надев халат, собираюсь выйти из спальни.
        - Трусы не забудь, - несется мне вслед.
        «Похоже, мой брак не будет скучным, - фыркаю я про себя и, спустившись в столовую, с удовольствием оглядываю накрытый стол. На большой тарелке дымится свежепожаренная картошка, нависая над отбивной. Плюс стакан томатного сока. Не из пакета, разумеется. Марина каждый год консервирует для меня соленья. И заготовляет в каких-то астрономических количествах томатный сок.
        «Нужно было жениться на Марине», - хмыкаю я про себя, принимаясь за еду. Как по мне, так это и есть самое здоровое питание на свете. Кусок жареного мяса и картоха. А любители пожрать сырую морковку пусть идут лесом.
        Мысленно я возвращаюсь к сегодняшней сделке. И хоть держу в голове все детали, решаю дорогой еще раз перечитать контракт. Канская не тот человек, чтобы обжулить… Но как знать… Да и я сам давно разуверился в людях. Проходя через холл, я бросаю взгляд на часы, стоящие в углу. Резной корпус из черного дерева, перламутровый циферблат. Золотые стрелки показывают половину одиннадцатого. Остается только напялить на себя костюм от Бриони и тащиться в ЗАГС. Но в комнате моей прекрасной невесты нет. Я наскоро влезаю в брюки, лихорадочно застегиваю рубашку. Усилием воли сдерживаю порыв пробежаться по дому в поисках непредсказуемой невесты и аккуратно завязываю галстук-бабочку. Тщательно расправляю концы и ворот рубашки. И чувствую, что закипаю.
        - Где, мать вашу, моя невеста? - рычу я, выбегая из комнаты.
        «Если Майя надумала сбежать, - мысленно вздыхаю я, - то именно сейчас лучшее время. Лучше момента и не придумаешь, чтобы подставить меня. В самый раз запороть мне сделку!»
        Я заглядываю в комнаты на своем этаже, спускаюсь на второй. Тут тоже пусто. И я уже понимаю, что шутки закончились и нужно звать охрану.
        «Остались только гостиная и мой кабинет», - стискиваю зубы я и устремляюсь вниз, в душе костеря себя за наивность. Майю я нахожу в гостиной. Она держит в руках новенький самсунг, купленный вчера же, и с кем-то оживленно беседует на английском.
        - Пока, Мелисса, - с сожалением произносит Майя, и в ответ слышится детский голосок:
        - Пока-пока, мамочка! Ты у меня самая красивая.
        - Скоро мы будем вместе, - поспешно бормочет Майя и с тоской смотрит в экран. - Я работаю над этим.
        «Интересно, - проносится у меня в голове, - неужели ее муж, долбаный мистер Бакли, решил-таки вернуть ей ребенка?»
        Я, конечно, не силен в английском и могу что-то напутать. Да и какое мне дело до семейных передряг красавицы Майи?
        - Поедем, уже пора, - недовольно бурчу я.
        - За тобой гнались, что ли? - фыркает она, поднимаясь с дивана. Прямая осанка. Распущенные длинные волосы, аккуратно струящиеся по плечам. И платье это! Белое с золотыми пуговицами! Может, расстегнуть его и скинуть с Майкиных плеч. Стащить брюки и прямо на столе…
        - Я готова, - прерывает она мои фантазии. - Если опоздаем в ЗАГС, то и твоя сделка сорвется.
        - Хватит болтать, дорогая, - обрываю я пустые разговоры. - Едем!
        Подставляю руку и тут же чувствую тонкие пальцы Майи на моем предплечье.
        «Сто лет не ходил под ручку», - мысленно усмехаюсь я и, выйдя в холл, замечаю Люка с букетом цветов. Белые розы, какая-то трава и лопухи. Проходя мимо, забираю у помощника веник и передаю его Майе.
        - Теперь ты настоящая невеста, чижик, - хрипло бросаю я.
        Она молча кивает, удостоив меня равнодушным взглядом.
        Кто знает, может, мне и повезло. Говорит эта стервочка мало, в постели вытворяет нечто фантастическое. Не изводит меня попреками и истериками.
        «Угомонись, - останавливаю я самого себя. - Вы не пара и, возможно, никогда ей не станете. Но за год случится может всякое, - подключается к беседе внутренний голос. - Вот именно, - рыкаю я. - Сейчас главное - сделка». И церемонно усадив Майю в черный лимузин - майбах Пуллман, плюхаюсь рядом.
        Напротив меня грузно усаживается Люк.
        - Пересядь, - командую я, скосив глаза на место рядом. И как только Петька пересаживается, блаженно вытягиваю ноги. Тут же нахожу в телефоне проект договора купли-продажи земли, присланный вчера юристами. И не обращая внимания на Майю, утыкаюсь носом в его изучение.
        В ЗАГС мы приезжаем вовремя. В светлом зале с колоннами какая-то казенная тетка зачитывает нам набившие оскомину слова и выдает свидетельство о браке.
        - Йес! - ликую я, твердо зная, что полдела сделано. И пусть обычные молодожены едут к памятникам и в церковь, мы с Маечкой отправляемся к нотариусу Канской, где нас уже ждет распрекрасная Маргарита Семеновна. Еще пара подписей на документе, и сделка завершена.
        Нет, сегодня обалденный день!
        Я чувствую небывалый прилив сил и эйфорию. Когда бы меня так колбасило от радости? С Янкиной болезни ни разу.
        - Поедем на набережную, чижик, - весело предлагаю я, как только мы выходим от нотариуса. - Сделка оформлена. Земля теперь моя. Погуляем немного. Марина велела домой раньше четырех не возвращаться. А вечером завалимся в клуб.
        - Мне что-то не хочется в «Пантеру», - морщит нос моя новоявленная жена. - Я бы поужинала и легла спать. А вообще, Родион Александрович, мне положена какая-нибудь отдельная комната.
        - Зачем? - рыкаю я и сам не понимаю, почему начинаю сердиться.
        - Личное пространство. Может, я захочу рисовать или музицировать. Или начну ваять скульптуры. Делать-то в вашем замке все равно нечего…
        - Мы вроде сегодня утром были на «ты». С чего такая перемена? - ворчу я, понимая, что Майя права, но из чистого упрямства не желаю ей уступать.
        - Роди тебе не нравится, - улыбается она. - Вот и приходится звать полным именем и на «вы». Как-то же нужно к тебе обращаться, - смеется она, и мне кажется, что со стороны мы вполне можем сойти за счастливых новобрачных. Если за нами следят люди Феднищева или знакомые Канской, то могут принять за влюбленных. Для пущей достоверности я притягиваю Майю к себе и нежно целую в щеку. Поправляю разметавшиеся волосы.
        - Давай подойдем к реке, - шепчу, наклоняясь к жене, и тут же замечаю, что вместо шикарных сережек Майя надела бриллиантовые гвоздики.
        - А где те новогодние гирлянды, что ты надевала с утра? - весело подначиваю я, легонько проводя пальцем по ушку.
        - Вернула на елку, - парирует Майя.
        «Вот же стерва, - мысленно вздыхаю я. - За словом в карман не полезет. Но главное, зная, так, сказать клиента, мне точно не придется скучать. Что еще стукнет в голову этой авантюристке?» - только успеваю подумать я, любуясь красавицей женой. Я обнимаю Майю одной рукой, и мы вместе, облокотившись на парапет, смотрим вниз на серую мутную воду.
        - Тебе не холодно? - заботливо интересуюсь я, поправляя легкий пуховичок на груди у жены. И сам ежусь в тонкой стеганой куртке. - Поедем домой, дорогая, - шепчу я. - Растопим камин, посидим у огня…
        - Конечно, - кивает она. Ветер треплет волосы. И Майя, высвободившись из моих объятий, накидывает на голову капюшон. В красном пуховике и с веником в руках, она похожа на школьницу.
        - Пойдем, - я снова пытаюсь обнять ее и увести в майбах. Но, прежде чем мне это удается, Майя коротким броском кидает букет в реку. Вода цвета асфальта тотчас же уносит дизайнерскую композицию из роз и метелок. Совершенно не ожидая такой выходки, я слежу как зачарованный, за букетом скользящим по волнам. Он отплывает на несколько метров, а потом пропадает из виду.
        - Можем идти? - как ни в чем не бывало осведомляется моя женушка.
        - Что это было? - рычу я негромко и призываю на помощь всю свою выдержку, чтобы не схватить нахалку за шиворот и не отволочь в машину. Нельзя, нельзя. Это же теперь моя любимая жена. - Я же просил без фортелей… - хрипло бросаю я.
        - А он мне не понравился, - улыбается она и, с вызовом глядя на меня, добавляет: - Если бы у нас все было по-настоящему, я бы так не поступила. Ты же не обиделся, Родичка?
        7.
        Сначала я слышу резкий и неприятный хлопок, а следом наступает зловещая тишина, длящаяся вечность. Будто весь мир остановился или случился апокалипсис. Чувствую, как на меня наваливается тяжелая туша. Вепрь, мать его… Но на самом деле проходит несколько секунд, прежде чем начинается паника. Орут дети, женщины. Где-то уже завывают, приближаясь, полицейские сирены.
        К месту взрыва со всех сторон спешат зеваки, но охрана Веприцкого, тут же окружившая нас, никому не дает подойти поближе. Встали мальчики на изготовку. А раньше что-то не чесались… Даже с бутербродом в зубах из майбаха прибежал Люк. Личный телохранитель Вепря.
        - Слезь с меня, - шепчу сквозь подступившие слезы, со всей силы отталкивая Родиона, и добавляю со злостью: - Ты от меня решил сразу избавиться?
        Уж кого-кого, а моего нового мужа дважды просить не надо. Одним рывком он подскакивает и за руку тянет меня за собой. Наверняка мы представляем сейчас ужасное и жалкое зрелище.
        - Ты считаешь, что это я подсунул тебе в букет взрывчатку? - криво усмехается он. - И зная, что она вот-вот взорвется, стоял рядом? Я, по-твоему, кто? Идиот или великомученик? Прости, милая, - рычит он, таща меня словно на буксире к своей машине, - но если я захочу кого-нибудь грохнуть, то подведу это под несчастный случай и обойдусь без фейерверков.
        Я молчу, понимая, что спорить бесполезно. Вижу перекошенное от страха и одновременно растерянное лицо толстого здоровяка, еще с час назад радовавшегося за нас в ЗАГСе.
        - Вепрь, - мычит он, покаянно наклонив бычью башку. - Я не додумался букет проверить. В руках его держал, а внутрь не заглянул.
        - Садись уже в машину, - яростно рыкает Веприцкий. - И вызывай сразу Олежку. Я сейчас с вас шкуру спускать буду.
        - Как… - лопочет шкафообразный Люк.
        - Медленно и печально, - тут же сообщает Родион. - Да прекрати ты трястись, Петя, - бросает раздраженно. - У тебя лично много раз была возможность меня грохнуть, и никто бы носа не подточил. Нужно провести расследование, кому я мог помешать…
        - Майе Владимировне, - бормочет Люк. - Ты подписал с ней брачный контракт, шеф, - нагло заявляет телохранитель Веприцкого. - Кроме нее никому не выгодно. А тут еще и цветы…
        - И как же я, по-вашему, подсунула взрывчатку в букет? - ошарашенно лепечу я. - Когда ехала в ЗАГС или во время церемонии?
        - Вам-то самой зачем? - гадко усмехается сволочной Люк. - Кто-то из ваших сообщников. Ну и сами цветы говорят за себя…
        - Бред, - возмущенно вскрикиваю я и негодующе смотрю на безучастное лицо Веприцкого. Оно сейчас будто высеченное из камня. Ну или из дерева.
        - Майя выбросила букет и тем самым спасла нас, - тихо и совершенно спокойно говорит он. - Твоя версия вообще не сходится. Моя жена, - он делает ударение на втором слове, - все время была рядом со мной. Выясни, где Артем покупал цветы и все его связи. Мне нужна полная информация по цветочной лавке. Кто хозяин, кто его бабушка, кто поставщик и любовница. Всю подноготную. Прямо сейчас. Звони Олегу немедленно. Потом будем рассуждать, - сквозь зубы бросает он, и каждое слово больше походит на плевок.
        - Она могла передумать, - глядя на меня в упор, заявляет Люк. - Или испугаться последствий. Может, оставила б тебе свои цветочки, а сама бы отправилась в сортир…
        - И давно я бабам цветочки держу, пока они нужду справляют? - негодующе хмыкает Вепрь. - Хватит теории, Люк, - приказывает он. - Звони Олегу. Я сказал.
        Преданный оруженосец Вепря замолкает и напряженно сопит, потом яростно тыкает в трубку толстым пальцем и слово в слово пересказывает поручения Вепря. Не в силах слушать личного суфлера Родиона Веприцкого, я отворачиваюсь к окну. Невидящим взглядом смотрю на проносящиеся мимо улицы и внезапно понимаю, что мы направляемся совершенно в другую сторону от дома.
        - Куда мы едем? - охаю я.
        - В «Пантеру», - хрипло бросает Веприцкий. - Нужно по горячим следам разобраться в этой истории. И если ты причастна, Майя, то лучше сознаться. Когда я выясню все подробности, ты очень пожалеешь, что выкинула букет, а не отправилась к праотцам вместе со мной.
        - Ты… ты… ты, - вскрикиваю я. - Не вали с больной головы! Это ты и твои люди подстроили, чтобы избавиться от меня. Ты же выигрываешь от моей гибели, Родион! Как ни крути, ты в шоколаде! - ору я. - Всем остальным покажешь, как расправляешься с врагами, - я хочу добавить еще пару слов про сделку, но Веприцкий молниеносно притягивает меня к себе и шипит: «Заткнись!» А потом впивается в губы злым и ненавидящим поцелуем.
        - Ты, надеюсь, про основной инстинкт слышала? - рыкает он, оторвавшись от меня. - Будешь бузить, трахну прямо в машине, - рявкает Родион, все еще сминая мою шею в своих лапищах. - И даже на них не посмотрю, - кивает на водителя и сидящего напротив нас Люка. Довольно наблюдает, как я дергаюсь в его стальных руках, и замечает тихо: - Перестань рыпаться, Майя.
        Я отворачиваюсь к окну и чувствую, как захват немного ослабевает. Наверняка завтра останутся на шее синяки, но это меньшее, о чем сейчас следовало бы подумать.
        - Теперь ты двадцать четыре часа будешь находиться под наблюдением, - криво усмехается Веприцкий, и я в который раз поражаюсь изощренному уму этого человека и его выдержке.
        - Это еще зачем? - я стараюсь подавить ярость и гнев. - За каким… собственно?
        - На тебя покушались, милая. Или это ты хотела от меня избавиться. Я пока не знаю, - заявляет он, и я, мельком глянув на суровое лицо, внезапно замечаю, как ходят желваки.
        «Значит, ты не такой уж спокойный, Родиоша, - мысленно хмыкаю я и удивляюсь собственной выдержке. - Ни слез, ни истерик. Тебя чуть не убили, Майя! Пореви хоть для приличия, что ли, - усмехаюсь я и одергиваю саму себя. - Сейчас не время для слез. Где бы ты теперь была, если бы не поддалась секундному порыву. Твои ошметки соскребали бы с асфальта, а потом бы генетики разбирались, какие именно останки положить в твой деревянный ящик, а какие в Родиошин. Кому я могла помешать?» - я пытаюсь прикинуть масштаб чуть было не разыгравшейся трагедии. И внезапно осознав совершенно банальную вещь, начинаю смеяться.
        - Что тебя так развеселило, милая? - смотрит на меня как на сумасшедшую Вепрь. - Поделись с нами. Мы тоже посмеемся…
        - Я подумала, - заливаюсь я нервным смехом. - Если бы я не выкинула букет, то была бы отличная эпитафия. «Они жили счастливо и умерли в один день».
        - Очень смешно, - криво усмехается Веприцкий. - Ты прям Петросян в юбке. Только скажи, в каком месте смеяться, и я тоже повеселюсь, - бурчит он, еле сдерживаясь от ярости. - Отнесу твой смех на нервяки. Истерика, твою мать, - хмыкает он.
        - Обычный черный юмор, - пожимаю плечом я. - Ты просто не врубаешься, - добавляю громко. - Не каждому дано…
        - Ну конечно, - сипло бросает он и сжимает мне руку. Не больно, но неприятно. Кажется, этот человек прекрасно осознает свою физическую силу и может точно рассчитать захват или удар.
        - Не рыпайся, - предупреждает сквозь зубы. - И если знала о взрывчатке, молись.
        - А если понятия не имела, могу болтать? - негодующе фыркаю я и тотчас же ощущаю, как мои губы сминаются под натиском мужа. А его пальцы деловито расстегивают пуговицы на платье. Я пытаюсь вырваться, но сильные руки Вепря пригвождают меня к кожаному сиденью.
        «Еще секунда, и он задерет мне подол, - мысленно ужасаюсь я и чувствую, как пальцы Родиона захватнически пробирается под платье и нахально движется по моей ноге. - Довыделывалась, Майя», - только успеваю подумать, как неожиданно мой дорогой супруг ослабляет объятия. Садится ровно и поправляет рубашку и брюки.
        Мне хочется снова сказать Вепрю какую-нибудь гадость, но я только открываю рот, как у него в кармане дребезжит сотовый.
        - Да, Маргарита Семеновна, - бурчит он в трубку. - Все хорошо. Мы с Маечкой живы-здоровы. Вот едем в клуб праздновать. Что сказали? - делано переспрашивает он, ухмыляясь. - Взрыв? Да ну что вы! Не дай бог! Это петарды пацаны запускали на радостях. Вот одна и рванула. Ага, салют в честь праздника, - смеется он, притягивая меня к себе. Не прерывая разговора, засовывает руку в вырез платья и совершенно спокойно подкладывает под мою грудь свою ладонь. Я ерзаю, стараясь освободиться из лап Вепря, и одновременно показываю свое недовольство. Но Родион снова переигрывает меня.
        - Мне самому не терпится, любимая. Но сначала придется разобраться с терактом. Хорошо, что все остались живы.
        - На набережной было полно детей, - шепчу я чуть слышно. - Мне даже страшно подумать, сколько народу бы пострадало… - добавляю я тихо, и тут меня прорывает. Слезы льются из глаз потоком, а тело сотрясается от рыданий. - Там дети бегали, - реву я. - Мальчишки лет пяти, ты видел? Они тоже могли пострадать…
        - Все обошлось, милая, - ласково сообщает мне Веприцкий и механическим движением оглаживает спину. - Ты - умница, вовремя прислушалась к интуиции, - шепчет он. - Потом расскажешь, о чем подумала в тот момент, когда решила выкинуть этот дурацкий веник.
        - Не знаю, - бормочу я. - Никаких картинок или голосов. Просто захотелось избавиться.
        - Я и говорю, что умничка, - воркует Вепрь, целуя меня в макушку. - Ты у нас Майя - спасительница. Интересно, есть такая святая? Нужно заказать иконописцам твой портрет с веником и гранатой.
        - Водрузишь на свой алтарь? - бросаю я, прежде чем подумать. И сразу же попадаю под прицельный огонь бешеного взгляда.
        - Ты… - рявкает Родион, - ты… - повторяет негодующе и сильно стискивает в ладони мою плоть.
        Я вскрикиваю от боли и пытаюсь вырваться.
        - Идиот, - шиплю чуть слышно. - Садист поганый…
        - Извини, чижик, - искренне раскаивается Веприцкий, тут же выпростав из декольте свою руку. - Я не хотел. Но больше не упоминай всуе.
        - Как скажете, мой господин, - фыркаю я и, смерив Родиона недобрым взглядом, отворачиваюсь к окну.
        «И с этим придурком мне жить год?! - мысленно сокрушаюсь я. - Год! Твою мать! Но все лучше так, чем объяснять очевидные вещи. Родиоша если вбил себе что-то в башку, то никак не переубедить. Какой Вепрь? Баран!»
        Мы приезжаем в клуб в разгар дня. И сразу попадаем в необычную тишину. Это по ночам тут вовсю гремит музыка и народ толпами тусуется от барной стойки к танцполу. Зато сейчас пустые залы и выключенные софиты больше напоминают заброшенную усадьбу. Когда все еще на местах, но уже безлюдно. Я будто со стороны внимательно смотрю на подбегающих к Родиону людей. Бедолаги не знают, сочувствовать нам или поздравлять.
        - Через десять минут жду всех у себя, - рявкает Родион и тут же, криво усмехнувшись, бросает небрежно: - Пожрать найдется что-нибудь? Кухня уже работает? Пусть хоть бутеров нарежут, - приказывает он и, крепко сжимая мою руку, отправляется в свой кабинет. Я как послушная девочка шагаю рядом.
        - Если хочешь отдохнуть, - бурчит Веприцкий, как только за нами закрывается дубовая дверь кабинета. - Тут есть комната отдыха. Можешь часок вздремнуть или просто полежать, пока менты заявятся. Потом начнут по десять раз одно и то же спрашивать.
        - Полиция? - изумляюсь я. - Из-за взрыва?
        - Ну да, - недовольно хмыкает Родион. - Проходи, устраивайся, - он делает шаг в сторону и распахивает дверь, замаскированную под шкаф.
        Мне хочется упрекнуть его. Заявить, что я ни за что не лягу в постель, где он кувыркается с левыми девицами. И кашлянув негромко, я с вызовом смотрю на него.
        - Если ты тут с бабами кувыркался, я лучше на табуретке посижу, - фыркаю я. - В одной койке с твоими лебедями я лежать не собираюсь, - добавляю строго, будто сама нравственность и добродетель.
        - Не лежи, - равнодушно пожимает он плечами. - Мне-то что… Табуреток у меня нет, к сожалению. Поэтому сама найди, где приткнуться. Мы тут пробудем долго. Постель, кстати, свежая застелена, - добавляет Родион. - Ежедневно меняют.
        Положа руку на сердце, мне хочется заржать в голос. Великий и страшный Вепрь проговорился, будто мальчишка. И даже не подумал хотя бы соврать…
        «А кто ты ему? - напоминает мне внутренний голос. - Недоразумение ходячее, да и только…»
        - Ну так что? - криво ухмыляется Вепрь. - У меня скоро совещание, милая, - произносит он нетерпеливо. - Не хочешь лежать, сейчас велю перенести для тебя кресло, - кивает он в сторону моего прежнего пристанища. - Дома ты спокойно спала в моей постели и никаких требований не выдвигала, - рычит Родион. - Что сейчас на тебя нашло? - раздраженно интересуется он и, покосившись на часы, закрывает дверь прямо перед моим носом.
        - Сиди здесь, - слышу я резкую команду, и тут же проворачивается ключ в замке. Я ошарашенно пялюсь по сторонам.
        «Классно придумано, Родиоша, - свирепею не на шутку. - Я тебе что, рабыня Изаура?»
        Но и стучать в толстую дверь, совмещенную со шкафом, толку мало. Я без сил опускаюсь на кровать, а через минуту ключ в замке поворачивается снова. Наглый и грубый человек, за которого я несколько часов назад вышла замуж, возвращается.
        - Тут сортир, - открывает он ничем не приметную панель и являет мне сверкающий огнями и зеркалами санузел. - А тут, - открывает другую, - тренажеры. Хочешь, завались спать, прими ванну или растряси жиры. Тебе полезно, - бурчит он недовольно. - А мне придется разбираться в этом навозе с твоим веником, дорогая. Завтра летим к англосаксам, поэтому все дела нужно уладить сегодня. Да, и вот что, - чешет коротко остриженную башку и, подойдя к двери, зовет кого-то. В комнату вплывает блондинистый мальчик с ирокезом на голове и с подносом в руках. Молча выставляет на журнальный столик закуски и пару тарелок под блестящими крышками. И так же не сказав ни единого слова удаляется.
        - А ты по мальчикам тоже специализируешься? - невинно интересуюсь я, кивая вслед пареньку.
        - Че-е-го? - рычит мой избранник. - Ты с дуба рухнула, Майя?
        Я прекрасно понимаю, что довела Вепря до бешенства. Он бы придушил меня в этот момент, но в кабинете уже слышатся голоса и Родион, пытаясь совладать с собой, выскакивает за дверь.
        - Входи, Приор, - доносится до меня его бас. Дверь захлопывается, оставляя меня один на один со сверкающим сортиром, парочкой кардиотренажеров и кроватью королевских размеров. Будто девочка Маша из сказки «Три медведя», я падаю на кровать и, раскинув руки, лежу несколько минут. Спешить некуда, реветь из-за несуразных приказов Вепря или неудавшегося покушения смысла нет никакого. Спать пока не хочется, есть тоже. Я медленно встаю и иду осматривать принадлежащие одной мне помещения. Санузел, конечно, может впечатлить кого угодно, но только не меня. Будучи замужем за Алексом, я насмотрелась более крутых наворотов. Но огромная круглая ванна, вмурованная в мраморный пол, привлекает мое внимание.
        «Окей, поваляюсь», - мысленно хмыкаю я и тут же замираю около зеркала.
        - Паршивый идиот, - шепчу я под нос, осматривая себя со всех сторон. Моя фигура близка к идеальной. Подтянутая и округлая в нужных местах. Ни грамма жира. Да и белое платье стройнит, подчеркивая каждый изгиб. Я скидываю платье и снова придирчиво оглядываю себя.
        «Ну и сволочь же ты, Вепрь», - тяжело вздохнув, бреду дальше. Нет, задница как орех или грудь как спелые дыни никогда не были моей самоцелью. Тут спасибо природе-матушке. Минимум тренировок и максимальный эффект. Идеальный метаболизм.
        От нечего делать я бесцельно брожу по ванной комнате, провожу пальцем по гладкой поверхности и бреду в тренажерку, мысленно представляя Вепря, гоняющего на велотренажере или бегущего по дорожке. Это, конечно, мода такая - везде передвигаться на машине с кучей охранников, а потом в закрытой комнате имитировать бег и езду на велике. Но войдя в соседнюю комнату, радостно ухмыляюсь. Боксерская груша!
        «То что надо, чтобы сбить эмоции», - фыркаю я про себя и тут же на невысоком стеллаже нахожу перчатки. Большие и чуть поменьше. Наверняка Родион Александрович тренируется тут не один.
        «Может быть, с сыном?» - думаю я, примеряя вторые. Они подходят мне идеально. Любительские, правда. С вытянутым пальцем и на манжетах. Но и такие сойдут. Я еще раз внимательно оглядываю стеллаж и сразу нахожу боксерские бинты от Эверласта. Пойдет! Возвращаюсь в спальню и по-хозяйски открываю шкаф в надежде найти там чистую футболку. И сразу натыкаюсь на идеальную стопочку маек.
        «Да, мой дорогой, - мысленно обращаюсь я к Вепрю. - Прислуга у тебя вымуштрована!»
        Я быстро нарушаю это маечное великолепие, выбирая себе подходящую одежду. Останавливаю свой выбор на майке-алкоголичке. Во-первых, она доходит до середины колен, а во-вторых, не болтается на мне хламидой. Бегу обратно в тренажерку. Бинтую руки, надеваю перчатки и с наслаждением луплю по груше.
        «Твою мать, - мысленно рычу я, привычно представляя Алекса Бакли. - Я урою вас, козлы! Доберусь и урою», - мысленно обещаю я врагам и к мощным хукам присовокупляю удары ногами.
        8.
        Родион
        Вернувшись в кабинет, я застаю там настороженных и чуть печальных своих соратников. За каждого из них я готов рисковать головой. Надежные мужики, прошедшие со мной многие тяготы. Происки конкурентов, предательство Фигнищева, болезнь и смерть Яны.
        - Ну что там у нас? - бросаю раздраженно, впиваясь невидящим взглядом в Олега Миронова, моего главного безопасника. Он строго кивает и почти на автомате поправляет на переносице очки в золотой оправе. Если не знать, что этот лощеный господин в брендовых джинсах и такой же рубашке вырос в самом неблагополучном районе города и с двенадцати лет состоял на учете в детской комнате полиции, то можно принять Олежку за важного банкира. Но впечатление обманчиво. Цепкий ум работает слишком быстро. Мне иногда кажется, что я не поспеваю за ним.
        - Погоди, Приор, - бурчу я в таких случаях. - Дай обмозговать…
        Но сейчас Миронов молчит и смотрит как-то озабоченно.
        - Что удалось узнать? - рычу я, плюхаясь в широкое белое кресло с высокой спинкой. - Кто стоит за покушением? Какая тварь посмела поднять голову?
        - Мы ничего не смогли выяснить, - пожимает плечами Олежка и сокрушенно разводит руками в стороны. - Родя, никаких предпосылок не было.
        - Цветочную лавку пробили? Где вообще Артем, твою мать?!
        - Пробили, - тяжело вздыхает Олег. - Уже Тофик прискакал. Ждет в зале. Уверяет, что именно на этой точке его брат работает.
        - Все люди - братья, - раздраженно, будто сплевывая слова, бросаю я. - Он сейчас мамой поклянется, а потом выяснится, что это внучатый деверь двоюродной бабушки, - криво усмехаюсь я и, чтобы хоть как-то унять клокочущую ярость, включаю стоящий на столе ноутбук. И машинально нажимаю на иконку с камерой. И тут же на экран вываливаются десятки изображений. Вон Тофик, смурной и растерянный, смирно сидит на диванчике и ждет своей участи. Судя по его бледному насупленному лицу мужик явно перепуган.
        «Это хорошо», - мысленно усмехаюсь я и, слушая причитания Люка, развалившегося на стуле напротив Олега, нажимаю на три точки вверху электронной папки. «Показать скрытые».
        Не то чтобы я страдал эксбиционизмом и увлекался домашним порно, но, когда через твою койку проходят специально обученные, но по большому счету случайные девки, лучше перестраховаться. Мало кому придет в голову вытаскивать из моего портмоне бабки или проверять паспорт. Обычно в комнату отдыха я вхожу без денег и документов. Но пару раз попадались куколки, решившие обшарить мои вещи. И тут, как говорит Олег, воровство - наименьшее зло. Главное - уследить, чтобы ничего не подбросили. Гранату там или белый порошок. И хоть девочек по вызову обычно тщательно проверяют и вход в мои апартаменты с сумками запрещен, но как-то Люку удалось взять девицу с поличным. Закинула под кровать пакетик с герычем. Оказалось, происки Фигнищева. Именно с той поры наше противостояние перешло в фазу открытой вражды.
        Я внимательно наблюдаю, как грузятся данные с камер. Спальня, ванная и в последнюю очередь тренажерка. На что я рассчитываю? Застать обнаженную Майю в моей постели? Сознание туманится от фантазий. Вот моя новая жена выгибается и стонет на черных шелковых простынях. А вот…
        Но в спальне Майи нет. Постель, аккуратно застеленная горничной, лишь чуть примята.
        «Значит, в ванной, - внутренне ликую я, представляя лежавшую в пене жену. - Афродита, блин», - мысленно усмехаюсь я и тупо гляжу через экран на пустую ванную комнату. Замечаю брошенное на стул платье и стоящие внизу туфли.
        «Телепортировалась ты, что ли», - вздыхаю я про себя и тут же на автомате открываю данные с камер, подвешенных по четырем углам моего личного спортивного зала. Естественно, в эту часть апартаментов никакие девки не заходят. Нечего им тут делать! Зато, когда приезжает Санька, мы с ним боксируем. И я потом, скучая по сыну, пересматриваю наши бои, а заодно подмечаю, что еще нужно подправить в технике юного дарования. Я лишь на минуту задумываюсь о своем пацане.
        «Как ему жить, если меня грохнут? Естественно, кроме меня есть еще родственники. Но каково это - остаться сиротой в неполные четырнадцать? Как пережить смерть обоих родителей и не свихнуться от горя? - я стараюсь не думать о последствиях моей предполагаемой гибели. - Никогда, твою мать! Я не дамся вам, твари! Кто бы вы ни были!» - стискиваю я челюсти и тут же напоминаю сам себе, что враг подобрался слишком близко, а мы и не заметили…
        Я перевожу взгляд на Олега и понимаю, что у него нет никаких версий. Вообще! Да и мой Миронов никогда не станет попусту молоть языком. Лучше промолчит.
        «Да и сколько лет мы вместе! - криво усмехаюсь я. - Все с той же инспекции по делам несовершеннолетних. Мы с Люком обнесли ларек, а Приор поджег почтовые ящики. Ну и встретились на свою голову. Клуб по интересам, блин», - мысленно фыркаю я, выводя записи с камер на весь экран, и пораженно застываю на месте.
        - Ты чего, Вепрь? - удивляется Олег. - Привидение увидел?
        - На жену пялится, - понимающе бурчит Люк и тут же подскакивает с места. - Дай посмотреть, а?
        - Уху ел? - рыкаю я, не сводя завороженного взгляда с лихой девицы с закрученными на макушке патлами. Поедаю глазами все изгибы, проступающие через мою собственную майку. Замечаю на спине и под грудью мокрые пятна пота.
        - Твою ж мать, - рычу я в голос, не скрывая своего изумления. Наблюдаю за точными и хорошо поставленными ударами. Моя жена прицельно и уверенно бьет кулаками по груше.
        - Что она там вытворяет? Ты прям с лица спал, - хихикает Люк, а Приор невозмутимо рассматривает что-то в ежедневнике. Чиркает там золотым паркером. Ну-ну…
        - У меня аж дыхание перехватило, - честно признаюсь я и, задумавшись лишь на долю секунды, предлагаю: - Хочешь посмотреть?
        Люк, осклабившись, кивает. Я разворачиваю экран, так чтобы оба моих соратника могли видеть экран, и с наслаждением смотрю на их вытянувшиеся морды.
        - Ну как вам девочка? - хмыкаю довольно и ловлю себя на идиотской мысли. Я испытываю за Майю гордость.
        - Удачно ты женился, Вепрь, - ехидно бросает Олег. - Если кто нападет, твоя баба за тебя отмахается.
        Я решительно разворачиваю ноут к себе. Мне хочется заорать. Признаться пацанам, что Майя Белецкая вовсе не моя баба. Так… наглая девчонка, попавшая под раздачу.
        «Такой выкрутить руки не грех», - фыркаю я про себя, замечая, как моя жена закончила тренировку и, подойдя к кулеру, примостившемуся в самом углу тренажерки, налила в одноразовый стаканчик воду. Но пить не стала. Лишь тонкой струйкой выпустила изо рта холодную прозрачную жидкость. Я завороженно наблюдаю, как вода льется по ее груди, медленно и верно затекая в ложбинку между двумя высокими холмами. И в ту же минуту мне хочется оказаться рядом. Слизать языком каждую каплю. Отнести Майю в постель… Но сначала нужно отключить камеры наблюдения.
        - Там менты подтянулись, - тихо и серьезно сообщает Олег. - Пацаны с главного входа звонили. Я встречу, - поднимается он и несется к выходу. А когда за Приором закрывается дверь, я натыкаюсь на недовольный взгляд Люка.
        - Слышь, братан, - торопливо говорит он. - А в деле твоей жены ничего про бокс не сказано. И судя по тому, как эта стерва наносит удары, она не впервые в жизни увидела боксерскую грушу.
        - Ты сейчас говоришь о моей любимой, - язвительно замечаю я. - Я влюбился в мошенницу, выставившую меня на бабки…
        - Втирай кому-нибудь другому, - фыркает он. - Я тебя как облупленного знаю. Ты до конца жизни будешь оплакивать Яну. Однолюб хренов. А эта… - Люк кривится недовольно. - Я пока не знаю, что ты затеял Вепрь и нафига тебе потребовалась жена. Не хочешь, не говори, - добавляет он поспешно. - Но я даю этому браку от силы год…
        - А ты не пробовал консультировать парочки по психологии семейной жизни? - фыркаю я и уже собираюсь добавить еще несколько язвительных фраз, как дверь раскрывается и в кабинет входит сначала Приор, а за ним бодрой походкой следует майор Щетинин, наш с Люком одноклассник. Я встаю из-за стола навстречу, довольно раскрывая объятия.
        - Что, наглая зверюга, - радостно обнимает меня Пашка, - женился, гад, и решил замылить свадьбу? А тут тебе подарочек подложили, - морщится недовольно.
        - Нашли что-нибудь? - отвлекаясь от мыслей о Майе, интересуюсь я.
        - Не-а, - весело мотает головой Тин-тин. - Что там найдешь в мутной воде? Судя по взрыву, заряд в тротиловом эквиваленте совсем мизерный. Граммов пятьдесят-сто от силы. Теперь фиг что отыщешь… Твоей леди нужно благодарность вынести. И вас сберегла, и окружающих. Тебя бы, Родя, на месте расплющило, ну и другим поотрывало бы руки-ноги, - усмехается он и демонстративно крутит башкой по сторонам. - Кстати, где твоя невеста? Я поздравить хочу.
        - Она отдыхает, - вру не краснея я. - Сам знаешь, как колбасит после подобных событий. Давай лучше о деле поговорим. Твои люди камеры наблюдений проверили? Может, что интересное увидели, - улыбаюсь я, а на душе кошки скребут.
        Пашка садится на место Приора, занявшего то самое кресло, куда я в первую нашу встречу толкнул Майю. Моментально вспоминаю ее растерянный взгляд, спутанные волосы и бледное лицо. Будто наяву вижу, как она выпивает залпом полстакана виски и тем самым избегает наказания.
        «Хитроумная стерва», - шепчу я про себя, и снова пытаюсь сообразить, кому и зачем понадобилось меня убивать.
        - Я, конечно, страдаю тяжелой формой паранойи, - говорю я Щетинину. - Но не удивлюсь, если выяснится, что буквально за поворотом стояла тачка кого-нибудь из людей Фигни. Ну и если выяснится, что к родственнику Тофика тоже заходил кто-то из подручных Феднищева.
        - Как ты догадался? - насупившись бурчит Щетинин. - Серая ауди с забрызганными номерами стояла чуть впереди от твоего Пуллмана, и на нескольких камерах отчетливо виден Толик-Мазут и еще двое парней. Они в кафе на террасе сидели. Кстати, с того места очень хорошо просматривается парапет, около которого стоял ты с невестой. Вероятно, взрывчатку поставили на таймер, - пробормотал он. - Но тут ничего не докажешь, - усмехается Тин-тин. - Посиделки в кафе еще не преступление…
        Естественно, я понимаю! Мазут - одно из доверенных лиц Феднищева. С какой бы радости он просто так оказался на набережной в момент покушения. В случайности я не верю и сейчас от собственного бессилия хочу разнести кабинет, клуб, город к чертям собачьим. Всеми фибрами души желаю поехать к Фигне. Ворваться в его стеклянно-зеркальный офис, схватить Фигню за грудки и его трепыхающейся тушей крушить все подряд. Я понимаю, что радости от скандала хватит минут пятнадцать, а потом судись с этой скотиной до самой смерти. Я внимательно всматриваюсь в белозубую улыбочку Щетинина. Скольжу взглядом по крепким накачанным плечам и темно-русым волосам и понимаю, что мой дорогой одноклассник рыть носом землю явно не станет. Нужно его заинтересовать как-то…
        - Раскрути это дело, Тин, - искренне прошу я. - Начальство подарит тебе звездочку на погон, а от меня лично получишь путевку в Доминикану.
        - Да я и так копаю, - лениво отмахивается Павка. А я по глазам вижу, что наживочку он заглотил.
        - Нужно с твоей женой поговорить, - бормочет он, изображая профессиональную настойчивость. - Может, она букет где оставляла? Мне ее опросить надо и взять с вас подписку о невыезде.
        - Подписку засунь себе знаешь куда, - грозно фыркаю я и добавляю более миролюбиво: - А жену я сейчас приведу, - серьезно киваю я и, поднявшись из-за стола, толкаю дверь в личные апартаменты и очень надеюсь застать Майю еще в тренажерке.
        Я вхожу в спальню, думая о всякой ерунде. О гладком и податливом теле жены. Нежная бархатистая кожа, полностью лишенная даже случайной волосинки. Только пот стекает по шее, а потом и по груди…
        «Нужно как-нибудь провести спарринг», - усмехаюсь я мысленно. Заглядываю в тренажерный зал. Но там уже пусто. Захожу в ванную и слышу шум душа. Через запотевшее стекло перегородки я вижу полуразмытый силуэт. Подхожу ближе и любуюсь самой прекрасной картиной. Жена намыливает плечо, а по ровной совершенной спине стекает мыльная пена.
        - Ты меня напугал, - спокойно сообщает жена, внезапно обернувшись. Ни криков, ни истерик. Любая другая закатила б скандал. А эта лишь смотрит напряженно.
        «Эх, - проносится у меня в голове. - Прислонить бы нахальную девицу к стеночке и устроить показательные выступления. Ты совсем бахнулся, - рычу я на себя. - У тебя Фигня висит на хвосте. В кабинете полно народа. Укроти немного свою стоямбу, а то опустят тебя в деревянном ящике на глубину два метра. Охолони немного, Родя!»
        - Что ты хотел? - равнодушно осведомляется Майя, выключая душ. Ни капли стеснительности или, наоборот, показной сексапильности. Зато я как дурак оглядываю ее с ног до головы.
        «Идеальная баба. Все при ней», - успеваю подумать я и наталкиваюсь на насмешливый взгляд.
        - Дай мне полотенце, пожалуйста, - просит она уверенным тоном. И мне даже не приходит в голову отказаться. Я подхожу к большой деревянной полке, где рядками лежат свернутые по последней моде полотенца. Беру одно и, раскрыв его прямо около душевой, словно приглашаю жену подойти ближе. Она делает шаг, и я уже собираюсь ее накрыть белоснежной махровой тряпкой, как Майя проворно забирает полотенце из моих рук и быстро завязывает его на груди.
        - Так что ты хотел? - фыркает она недовольно. - Ты вроде сказал, а я не расслышала, - равнодушно ведет плечиком.
        - Да я вроде молчал, - ухмыляюсь я. - Слова подбирал…
        - Получилось? - усмехается она.
        - Немного, - киваю я, любуясь ровной спиной жены и горделивой посадкой головы.
        «Зараза, - шепчу я про себя. - Какая же ты зараза, Майя!»
        А вслух бросаю небрежно:
        - Там полицейский пришел. Ему нужно тебя опросить, - поясняю я, наблюдая, как моя супруга останавливается около зеркала и, распустив волосы, пытается причесать их пальцами.
        - В ящике щетки для волос, - киваю я на высокий белый пенал. - Причешись нормально, - предлагаю я Майе.
        - Вот еще, - фыркает она, - не хочу, чтобы твои тараканы ко мне перебежали.
        - Что? - рявкаю я не сдерживаясь. - Какие еще тараканы, чижик?
        - Мадагаскарские, - усмехается она. - Сантиметров десять в длину, - растопырив пальцы, показывает она. - Они еще шипят, - добавляет со знанием дела.
        - А-а-а, - будто идиот мычу я и легко провожу по коротко стриженной башке. - Ни одного нет, - весело усмехаюсь. - Ты ошиблась, девочка, - бурчу жалостливо. - Ну откуда им взяться?
        - Они из ушей вылезают, когда ты спишь, - скромно потупившись, заявляет нахалка и добавляет тихо, будто военный секрет рассказывает: - Я сама видела.
        - Врешь ты все, - хмыкаю я равнодушно. - Поторопись, чижик, - бросаю коротко и уже хочу вернуться к друзьям, когда замечаю шальной взгляд Майи. Она не сводит с меня лукавых глаз и громко заявляет:
        - Почему это я вру? Вчера ночью видела. Как только ты уснул, они из ушей полезли. Побегали по темечку и обратно в башку вернулись…
        - Ты косишь под сумасшедшую? - неожиданно догадываюсь я. - Голову в спортзале отбила?
        - Мне жаль тебя разочаровывать, Родя, но это кладовка для инвентаря, - фыркает она, кивая в сторону моей тренажерки.
        - Стерва, - бурчу я, выходя из ванной комнаты. - Давай не задерживайся, - приказываю грубо.
        - Могу только платье накинуть и выйти, - хмыкает она. Я в бешенстве поворачиваюсь обратно. Замечаю ясный взгляд и наглую довольную улыбочку. И мне начинает казаться, что эта зараза меня нарочно дразнит.
        - Лифон надень и трусы, - рычу я, стараясь побыстрее выйти. - Ты моя жена, поэтому на тебя мужики с интересом смотреть не будут. Им собственные зубы дороже твоей красоты, - недовольно морщусь я.
        - Как скажешь, Роди, - несется вслед приторно-ласковое.
        9.
        Как только за моим новоявленным супругом закрывается дверь, я не выдерживаю и со злости бью по каменной столешнице. Тут же прижимаю к груди ноющую от боли кисть.
        - Дура, идиотка… - бурчу я себе под нос, чувствуя, как меня накрывает паника. Сейчас бы свернуться клубочком, привести мысли в порядок. Кто и зачем мог подсунуть в букет взрывчатку? Да и кому выгодна моя смерть? Только Веприцкому?
        - Но тогда бы он не стоял рядом как приклеенный, - снова вздыхаю я, понимая, что вот так с наскока не смогу понять, что происходит.
        Я еще раз вглядываюсь в свое отражение. Ни грамма косметики. Чистое лицо. Именно такое итальянцы зовут «вода и мыло» и считают эталоном красоты.
        «Сойдет и так, - я морщу нос, понимая, что не желаю лезть в сумочку за косметичкой. - Лишнее это, - ворчу себе под нос, собирая волосы в подобие прически. - В конце концов, и свадьба не настоящая, и невеста только после тренировки. А про жениха промолчу. Наглый самоуверенный тип, - я снова придирчиво рассматриваю себя в зеркало. - Боксер, твою мать! Судя по перчаткам и другому инвентарю, любитель хренов. Так, девушкам пыль в глаза пустить», - хмыкаю я недовольно и, напялив белье и платье, выхожу в кабинет Веприцкого.
        И тут же попадаю в капкан его рук. Крепких и надежных.
        «Не вырваться, блин», - усмехаюсь я мысленно. Обвожу наивным взглядом собравшуюся компанию. Телохранитель мужа с собачьей кличкой, еще один похожий - здоровый жлоб, косящий под интеллигента. Очки в золотой оправе смотрятся на перебитом носу как чужеродный предмет, а вот выглядывающий из-под рубахи здоровенный крест говорит о том, что это тоже человек Вепря. Зато третий мужчина немного отличается от остальных. Чувствуется военная выправка, да и скромный костюм сидит будто форма. А еще улыбка. Ее точно ни с какой другой не спутаешь.
        - Привет, Майя, - радостно смеется мой бывший сосед Павлик Щетинин и, поднимаясь из-за стола, резво шагает ко мне. Тотчас же оказывается рядом и проворно вытаскивает меня из загребущих лап Вепря. - Вот так встреча, - смеется он невесело. - Никак не ожидал, что ты в городе, да еще и замуж вышла за этого типа.
        - Минуточку, - рычит Вепрь и снова возвращает меня к себе. - Это моя жена, - бубнит ворчливо. - Если ты когда-то жил с Майей в одном доме, - фыркает он, - то думаешь, что имеешь право лезть к ней? Свою заведи, Павка… А от моей убери руки.
        - Я работаю над этим, - усмехается Тин и снова смотрит на меня. Строго и немного озабоченно. - Расскажи про букет, Маюша, - просит он, называя меня старым детским именем. Вепрь абсолютно прав. Небось целую разведывательную операцию провел и ему точно известны все мои адреса кроме бабушкиной квартиры.
        - Я ничего не знаю, Павлик, - тяжело вздыхаю я. - Букет мне вручил жених, - я указываю на Веприцкого, - а ему вон тот тип передал, - вламываю Люка-Хряка по полной.
        - А ты, Бессонов, где букетиком разжился? - лениво поворачивается Щетинин к Люку. Теперь понятно, почему такое прозвище. Скопище интеллектуалов, твою мать.
        - У Артема. Он с рынка привез, - бурчит недовольно Люк, под строгим взглядом Вепря поднимаясь из-за стола и уступая мне место. Муж подводит меня к креслу, нагретому булками толстяка, и я отчетливо понимаю, что просто не могу сесть на мягкое кожаное сиденье и почувствовать его тепло. Меня вырвет, честное слово.
        - Нет, - мотаю я головой и пытаюсь освободиться из железного захвата. - Я постою. Зря ты согнал человека, Родичка, - мурчу я, постепенно вытаскивая пальцы из лапищ Вепря.
        - Тогда я сейчас всех подниму, - угрожающе рычит муж. - В присутствии женщины мужики не сидят.
        - Это атавизм, милый, - шепчу я и вижу, как вытягивается морда Люка-Хряка. Наверное и слово он никогда не слышал.
        - Садись на мое место, Майя, - решает Родион, видимо догадавшись об истинных причинах. - И давайте уже перейдем к делу.
        Наблюдая, как я церемонно усаживаюсь за широкий письменный стол, муж задумчиво чешет башку и осведомляется в присущей ему хамской манере: - Ты все схомячила или там хоть что-то осталось?
        - Не притронулась, - криво усмехнувшись, бросаю я и добавляю елейный голоском: - Покушай, милый. - Я вижу, как Вепрь, стиснув зубы, выходит из комнаты в спальню, наблюдаю за Пашкой. Бывший сосед, опустив голову, силится не рассмеяться. Шкаф в очочках пялится на меня во все глаза, а товарищ Люк косится недовольно.
        - Вот, - на правах хозяина Родион выносит из спальни поднос и водворяет его на стол. - Все нужно съесть, - бурчит он и тут же кивает Люку. - Позвони на кухню. Пусть нарежут еще бутеров и принесут вместе с кофе.
        - Мне зеленый чай, - встреваю в разговор я. - И, если есть, выпечка без глютена.
        - Что? - хором спрашивают муж и его помощник.
        - Такого не держим, милая, - ухмыляется Веприцкий. - Но ты скажи, завезем. Итак, народ, - заявляет он хрипло, становясь около меня и укладывая свою лапищу на изголовье кресла. Меня качает, как в люльке, но мой тиран, кажется, этого не замечает. - Сейчас прорабатываем версию: кому выгодна моя смерть?
        - Твоей новой жене, - сердито бурчит Люк.
        - Петя, - резко обрывает его Щетинин. - Я так понимаю, что у Майи не было возможности всунуть тротил в букет. А вот у тебя была. Я бы на твоем месте, Родя, этого типа отправил под арест. У тебя есть камера?
        - Или выгребная яма, - шепчу я чуть слышно. Но мой муж улавливает каждое слово.
        - Начнем с главного, - рычит он. - Куда запропастился Артем? - Вепрь зло оглядывает своих подчиненных. - Уже прошло больше часа, как за ним поехали парни… Приор? - бросает нетерпеливо.
        - Я написал Артему и Славке. Оба не отвечают. Подождем еще, - морщится он. - Сам не понимаю, что происходит…
        - Ну давайте подождем, - рычит Вепрь и снова нетерпеливо облокачивается о кресло. Я пытаюсь удержаться и сажусь ровно, положив руки на стол, как ученица.
        - Да что тут думать и ждать, - плюхается на свое место Люк. - Это она во всем виновата… Зря ты женился на ней, Родя.
        Похоже, телохранитель Веприцкого совершенно не скрывает своего отношения ко мне.
        - Угомонись, Петя, - легонько осаждает его Павлик. - Майя букет выбросила, а ты покушение профукал…
        - Да она… - рычит тот. - Это все она. И Родьку околдовала, сука бешеная!
        - Ты говоришь о моей жене, - тихо, но свирепо напоминает Родион. - Заткнись, пожалуйста, - цедит сквозь зубы. Я не вижу лица своего муженька, но и реакции его единомышленников вполне достаточно. Люк выбегает из комнаты с обиженным видом, а Приор преданно заглядывает в глаза. Только меня и Павлика не касается этот разбор полетов.
        - Почему Петька так ополчился на Майю? - строго и вроде как не к месту интересуется Щетинин.
        - Родион Александрович, - с известной долей ехидства замечает Приор, - сначала ее искал, чтобы поставить на бабки, а потом передумал и женился. Как мужик мужика я тебя понимаю, Родя, - хмурится он, - а вот как твой безопасник - нет.
        - А что за тема с бабками? - никак не унимается Павлик. - Родион? Майя?
        - Мадам у нас аферистка, - хмыкает Приор, будто это его спрашивают. - Она у Вепря и еще нескольких простодушных денег сперла. Родька ее нашел. Но втюрился… Или она что-то из НЛП применила. Вчера угрожал ее в асфальт закатать, а сегодня уже женился…
        - Попридержи язык, Олежка, - рычит еле сдерживаясь Родион. - Тебя, кажется, никто не спрашивал, - добавляет чуть тише. - Я дурак, по-твоему?
        - Это правда? - настороженно смотрит на меня Павлик. - Ты действительно украла деньги, Майя? - изумляется он, как человек, знающий меня много лет.
        - Конечно нет, - пожимаю плечами я. - Вот этот умник, - я киваю на тезку детища АвтоВАЗа, - что-то там насобирал в пыльном углу, добавил данные с потолка и выставил меня воровкой, - спокойно замечаю я.
        - Почему ты ко мне не обратилась? - обиженно бурчит Павлик. - Я бы помог. Мы со Зверюгой давно дружим… Разобрались бы.
        - Так я не смогла тебя найти, - искренне сообщаю я. Впрочем, и не пыталась даже. Но об этом знать Щетинину не полагается. - А тут я в плен попала, - улыбаюсь я и чувствую легкий пинок в кресло. - В плен чувств, Пашечка. Мы с Роди сразу поняли, что не можем друг без друга.
        - Любовь с первого взгляда, - хмыкает Щетинин.
        «Он еще и романтик, - мысленно закатываю я глаза. - Майор-романтик все равно как логопед-психопат», - внутренне усмехаюсь я, а вслух добавляю:
        - Может, лучше поискать организатора покушения? Мне кажется, что это твои друзья, Родичка… Наверняка хотят твое барахло к рукам прибрать…
        - Прекрати, Майя, - гневно останавливает меня ненаглядный. - Предлагаю перестать искать врага среди собравшихся, а немного расширить круг подозреваемых. Я, например, склоняюсь к мнению, что кроме Фигнищева некому.
        - А ему какой резон? - вскидывается Щетинин. - Вы опять с ним сцепились…
        - Он хотел у меня из-под носа землицу одну захапать, а я его опередил, - криво усмехается Вепрь. - Наплел хозяйке, что Днище там бордель планирует построить. Она мне и продала, - хохотнул он и добавил задумчиво: - Сегодня сделку оформили. После моей гибели наследники бы точно за бесценок отдали. Мама с Катькой еще и приплатили бы, - хмыкает он недобро и бросает отрывисто Павлу: - Ну ты знаешь…
        «Ага! - хочется крикнуть мне. - Я тоже знаю! Тетя Катя, Алискина мать, добрая отзывчивая женщина. Рисует отличные пейзажи и совершенно далека от реальной жизни. Баба Аня - вообще как одуванчик. Ну и Алиска - моя дорогая подружка тоже понятия не имеет о криминальных разборках и сделках с недвижимостью. Родик прав, - мысленно усмехаюсь я. - У родственниц Веприцкого запросто можно выдурить все его имущество, накопленное непосильным трудом. Интересно, - думаю я с издевкой. - В кого он такой уродился. Папа - архитектор, мама - искусствовед, сестрица - художница, один Родя - коммерсант хренов!»
        - Начни с Фигни, Павлик, - ласково рекомендует Родион. - Мне кажется, сегодняшнее покушение - его рук дело. И еще, - дает он поручение майору полиции, - мне нужны сведения о Маргарите Семеновне Канской. Дети, внуки. Род занятий.
        - Ты у нее землю купил? - удивленно осведомляется Щетинин.
        - Ну да, - кивает Веприцкий. - Олег, - командует он Приору, - покажи документы.
        - Странно, - пожимает плечами Павел. - Очень странно, - и уже тянет руку к красной папке с резиночками по краям, когда в комнату вбегает совершенно обалдевший Люк.
        - Родя, - сипит он, еле сдерживаясь. - На Огарева машину взорвали. Там наш Артем погиб. Что же это делается, а? - скулит шкафообразный детина.
        - Что?! - будто раненый, вскрикивает Вепрь и, подскочив к Люку, переспрашивает, заранее зная ответ: - Ты уверен? Откуда сведения?
        - Славка сейчас звонил, - мычит Бессонов и с ненавистью смотрит на меня.
        - Этот взрыв тоже на моей совести? - холодно интересуюсь я, поднимаясь из-за стола, и, встретившись взглядом с мужем, прошу: - Отправь меня домой, Родион. Мне этот цирк лилипутов уже надоел…
        - Сейчас поедем вместе, - коротко бросает Веприцкий и тут же на ходу сыплет приказами: - Олег, Павка, срочно нужны подробности произошедшего. Сдается мне, нам объявили войну. Необходимо принять ответные меры.
        - Тоже кого-нибудь взорвешь? - ужасается Щетинин. - Без самодеятельности, Родик. Умоляю тебя. Мы разберемся. А время уличных войн давно прошло.
        - Согласен, - кивает будто китайский болванчик мой благоверный. - Я найду, как устранить Днище. Пока еще не знаю, но придумаю… - обещает он тихо. И от этого безжизненного равнодушного голоса становится жутко. - Я еду домой. Олег, удвой охрану в клубе, на комбинате и на других наших объектах. И мне определи надежных парней, умеющих стрелять и драться. Клуб работает в прежнем режиме. К моей матери и сестре приставить охрану. И надо найти племянницу! Куда делась эта пигалица?!
        - Я найду, не беспокойся, - сдержанно кивает Щетинин.
        - Спасибо, бро, - Вепрь, растрогавшись, пожимает Тину руку.
        «Козла пустили в огород», - мысленно хихикаю я, давным-давно зная о романе между Алисой Маркеловой и Павлом Щетининым. Вот только Вепрю знать об этом не полагается. Алиса даже заикнуться боится, прекрасно понимая, что крутой и отвязный братец положит конец этим отношениям. И плевал бы он на любовь.
        - Все, Майя, едем, - приказывает мне Родион и тенью нависает над креслом. - Завтра рано вылетать, девочка, - бормочет он негромко. - А вы, - он поворачивается к однополчанам и ординарцам. - Как станет что-то известно, приезжайте ко мне домой. Нужно продумать план действий. Ну и заодно свадьбу отметить, - роняет он недовольно и кивает Щетинину. - Павка, тебя это тоже касается…
        - Не могу, Родик, - разводит руками мой бывший сосед. - Дел полно. Мне бы хоть сегодня домой попасть. Устроили разборки как в девяностые…
        - Да я никого не трогал, - смиренно замечает Веприцкий. - Вот свадьбу справляю, а тут…
        «Добрый честный малыш», - так и хочется брякнуть мне, но я еле сдерживаюсь. Еще не хватало, чтобы Вепрь разозлился на меня. А отношения и без того ужасные.
        Мой муж дает какие-то указания. Приору, Люку, другим людям, вбежавшим в кабинет вслед за Люком. И я решаю воспользоваться моментом.
        - Скажи Алиске, пусть хоть позвонит брату, а то он на меня и ее исчезновение готов повесить, - шепчу я чуть слышно, благо все остальные галдят в сторону.
        - Само собой, - хмыкает Павлик и насупленно смотрит на меня. - Может, и тебя забрать из этого дурдома, Майя? Не вижу смысла тебе тут оставаться, - бурчит он.
        «Увези меня!!! - хочется заорать мне. - Увези! Разберись в этой ужасной истории с мнимой цветочницей! Помоги! В любом случае здесь мне грозит опасность. Сам ли Родион решил со мной разделаться или это по его душу тротил оказался в букете, мне фиолетово. Лучше, конечно, убраться, пока цела… А кто тебе поможет выкрастьМелиссу? Ты об этом подумала?!» - обрываю я свои собственные размышления.
        - Все пучком, - улыбаюсь я Щетинину и подхожу к Вепрю. Беру его под руку. Он машинально забирает мою ладошку в свои лапищи и бодро направляется к выходу.
        - Пуллман проверили? - сердито осведомляется по пути у Приора.
        - Да, - кивает тот. - Твоя тачка в подземном гараже и под охраной. А ты с Тофиком встречаться не намерен? - спрашивает напоследок.
        - Поговори с ним сам, Олег, - морщится Вепрь. - Сейчас начнет ныть и оправдываться. А мне эта бодяга уже надоела.
        - Родик, а я? - словно покинутый ребенок, обиженно вскидывается Люк. - Мне что делать?
        - Со мной едешь как обычно, - усмехается Родион, повернувшись к другу. - Ну куда я без тебя, Петя! Приор, закончишь с делами, приезжай, - командует, выходя из клуба. Помогает мне сесть в машину и, усевшись рядом, притягивает к себе. - Ты мне нужна, чижик, - сопит прямо в ухо. - Как приедем, сразу поднимайся в спальню, - хрипло тянет он и, откинув полу платья, по-хозяйски кладет ладонь мне на колено. Оглаживает его привычным движением и по внутренней стороне бедра дальше вверх.
        - Потом, - шепчу я, перехватывая его руку. Вепрь все понимает без лишних объяснений.
        - Миха, - обращается он к водителю. - Остановись на минутку, - приказывает нетерпеливо.
        - Что случилось, Родя? - удивляется сидящий напротив меня Люк. - Что-то забыл?
        Я смотрю в маслянистые глазки Пети Бессонова и силой воли сдерживаюсь. Так и хочется пнуть жирного борова, решившего понаблюдать за нашими с Вепрем играми.
        «Фигушки, дорогой!» - внутренне ликую я, слыша резкий голос Вепря:
        - Пересядь вперед, Люк! И смотри по сторонам, что ли…
        Недовольный Бессонов пулей выскакивает из машины, а я лишь поражаюсь его прыти. Дождавшись, когда Люк устроит свою пятую точку на пассажирском сиденье рядом с водителем, Родион поднимает перегородку.
        - Ну что, чижик, попалась? - сипит негромко и, захватив двумя пальцами золотую пуговицу, нетерпеливо расстегивает ее у меня на груди. - Я хочу сейчас, Майя, - жарко хрипит он мне в ухо. - Ехать полчаса. Мы успеем, девочка…
        10.
        Родион
        - А ты полчаса не сможешь потерпеть? - приторно-ласково улыбается Майя. - Я не люблю шпилиться в машине. Тем более что твой Бессон прислушивается…
        - Дался тебе Люк, - рычу я. - Я хочу сейчас, Майя, - повторяю я. - Пуллман у меня комфортабельный…
        - Никто не жаловался? - хмыкает она. - Все довольны?
        - Ну как-то так, - не чувствуя подвоха, соглашаюсь я.
        - Я не все, - отрезает Майя, слегка похлопывая меня по руке. - Я твоя жена. Пусть на год, - шипит она. - Но если хочешь, чтобы все поверили в наш брак, то лучше забыть про быстрый перепихон в машине. Со мной или без меня. Тебе нельзя, Родя…
        «Ну конечно! - фыркаю я. - Еще чернила на подписи не просохли, а моя женушка уже права качает. Задрать бы подол и взять то, что положено по закону, - внезапно решаю я и тут же сам себя останавливаю. - Смотри нарвешься, - предупреждает меня внутренний голос. - Эта стерва тебе оба глаза подобьет и даже не поморщится. И вообще, с фига ли в досье на Белецкую упущен такой значимый момент? - внутренне морщусь я и мысленно отмечаю этот прискорбный факт. - Налажали твои ребята, Приор, - усмехаюсь я недовольно и невидящим глазом пялюсь в окно. - Теперь бы точно узнать, где еще и что именно просмотрела моя служба безопасности…» - Я исподволь кошусь на Майю. Она застегнула платье и одернула подол. Сидит себе как неприступная крепость.
        - Я потерплю, милая, - рычу я, накрывая ее руку своей. - Только ты потом вдвойне расплатишься…
        - Непременно, - кивает она. Лицо, красивое и утонченное, остается непроницаемым. - Как скажешь, дорогой, - мурчит сладко и тут же замечает ровным холодным тоном: - Ты правда думаешь, что твой Хряк не причастен к покушению?
        - Майя, дорогая, - улыбаюсь я снисходительно. - Люк обидится. Он еще не пришел в себя после твоих «лилипутов», а тут новое погоняло. У человека может возникнуть психологическая травма…
        - Странно, - пожимает плечами жена. - Вепрь, кабан и хряк - это же почти одно и то же. Наоборот, должен обрадоваться, что его зачислили с тобой в один отряд животного мира.
        - Мы с ним по жизни в одном отряде, - перевожу разговор и пристально смотрю в глаза жене. - Люк не мог. Приор тоже.
        - Остаюсь я и этот твой Фигнищев, - морщится она. - Запри меня в доме, пока не разберешься, а сам лети в Лондон. Всем кроме Марины и Ольги скажешь, что мы уехали вместе. Ты голову проветришь, и я отдохну, - заявляет нахалка уверенно.
        - Обойдешься, - рычу я, чувствуя, что нервы уже на пределе. Да и с фига ли лезть ко мне со своими дурацкими идеями? Я что, спрашивал? - Мы едем вместе, дорогая, - резко замечаю я. - Лично я подозреваю только Фигнищева. К тебе у меня на этот счет претензий нет.
        - А к Люку? - Майя смотрит мне прямо в лицо. И я ловлю себя на мысли, что не могу отвести взгляда от медово-янтарных завораживающих глаз.
        - Пойми, - стараюсь я говорить чуть помягче, - у Петьки таких возможностей до фига было. Он меня раненого через посадку тащил. Бросил бы, никто и слова бы не сказал, - бурчу я, инстинктивно дотрагиваясь до серповидного шрама, расположенного чуть ниже ребер.
        - Когда это случилось? - не сдается Майя. - Ты был так же богат и знаменит?
        - Нет, - мотаю головой я и хочу немного рассказать о том времени, как Майя перебивает меня:
        - Ты сам все понимаешь, Родичка, - бросает она отрывисто. - Сам чувствуешь, что пахнет изменой.
        - Как ты это определила? - удивляюсь я. - Умеешь читать по лицам?
        - И это тоже, - хмыкает она. - Я тебе потом расскажу. В Лондоне, - бросает недовольно. А когда мой майбах Пуллман замирает около крыльца, быстро выходит, и не обращая внимания на прислугу, встречающую нас с хлебом-солью, стремится уйти в дом.
        - Подожди, - хватаю ее за локоть. - Люди старались…
        - Ну ты же сам просил идти сразу в спальню, - громко заявляет моя новоявленная супруга. Стерва!
        Народ вокруг начинает смеяться, но, видя мое перекошенное лицо, быстро смолкает. Марина с караваем торжественно выходит вперед. Это, конечно, лишнее, но обидеть домработницу я не могу. Человек старался, хотел как лучше. И держа Майю под локоток, подхожу к немного растерянной женщине. Отламываю кусочек хлеба, макаю в соль. Майя повторяет то же самое. И я вижу, как тонкие наманикюренные пальчики отщипывают малюсенький кусочек и тут же без всякой соли отправляют его в рот.
        - Моя любимая долго жила в Америке, - сообщаю я присутствующим всем известную новость. - Успела подзабыть наши обычаи. Правда, милая?
        - Конечно, любимый, - мурчит Маечка и, взяв меня под руку, степенно поднимается по ступенькам.
        - А в дом внести, Родион Александрович? - ухает рядом Ольга.
        Я молча киваю и, плотоядно улыбнувшись, подхватываю жену на руки.
        - Обед через час, - рычу я на ходу. - Люк, позвони Приору, пусть подтягивается… - обернувшись вполоборота, отдаю я указание Петьке и, поднявшись в спальню, бережно опускаю Майю на постель.
        - Ты красивая, - шепчу я, становясь рядом на колени. - Какая же ты красивая, - улыбаясь провожу ладонью по ноге в тонком чулке и поднимаюсь выше. - Только почему же у тебя характер такой отвратительный, девочка? - бормочу чуть слышно. - Прям как у гадюки…
        - Мы, ядовитые змеи, не съедобны, - фыркает она, приподнимаясь на локте. - Иди ко мне, Родичка, - шепчет с жаром. И мне кажется, что в ее голосе слышится дрожь. В один миг я оказываюсь рядом. Двумя пальцами приподнимаю подбородок и заглядываю в лицо. Так и есть! Слезы!
        - Ты плакать собралась или заниматься любовью? - криво усмехаюсь я. - Или по старинному совету решила пореветь перед брачной ночью?
        - Идиот, - фыркает она. - Нас чуть не убили сегодня… И если бы не моя интуиция, то сейчас бы генетики пытались определить, где твои руки-ноги, а где мои. По кучкам бы раскладывали…
        - Все обошлось, - морщусь я. - Фигня облажался, а мы будем впредь настороже. Пока в Лондон съездим, тут все утрясется, - отмахиваюсь я, в который раз за сегодня расстегивая дурацкое платье. Провожу рукой по глубокой ложбинке и будто мальчишка устремляюсь к заветной цели. Рычу, вытаскивая из петель пуговицы, и, не совладав с собой, дергаю полы платья в разные стороны. Золотые «пятачки» разлетаются по комнате, а Майя, еле сдерживая смех, предстает передо мной в самом соблазнительном виде. Полупрозрачное белье почти ничего не скрывает. Наоборот, искушает и манит. Но мне некогда любоваться кружавчиками и вышивкой. Я провожу языком по животу распластавшейся подо мной женщины и привычным движением сдираю зубами тонкие шелковые трусики. Откидываю лоскутик в сторону и вновь нависаю над Майей. Жаркой и невероятно греховной. На автомате завожу руки ей за спину, собираясь расстегнуть лифон и тоже выбросить вон. Но вместо обычной застежки мои пальцы скользят по гладкой полоске ткани. Растерянно смотрю на Майю, перевожу взгляд на замысловатый кружевной цветок, примостившийся между двумя упругими полушариями, и
снова недоуменно пялюсь на жену.
        - Помоги мне, - рявкаю, будто только сорвался с цепи.
        - Ну что же ты, Родичка, - воркует Майя, явно потешаясь, и, поддев снизу кружево цветка, расстегивает бюстгальтер. - Все же просто, малыш, - улыбается она, кайфуя от моего шалого вида.
        - Ты… - только и успеваю прорычать я, поймав себя на мысли, что именно этой женщиной хочу обладать. Здесь и сейчас. За год она, естественно, мне надоест. Но пока оскомина не набита и мы с Майей не осточертели друг другу, я желаю не выпускать эту стервочку из своих объятий, раз за разом доводя ее до пика эмоций.
        - Раздевайся, - хрипло просит она, потягиваясь. И тут я понимаю две вещи. Во-первых, год брака с Майей Белецкой скучным явно не будет, а во-вторых, на мне до сих пор мятый и испачканный костюм от Бриони. Я моментально избавляюсь от надоевших шмоток и вновь возвращаюсь к Майе. Плутовка облизывает губы и осторожно, чуть касаясь меня подушечками пальцев, проводит руками по моим плечам и бокам, медленно, но настойчиво устремляясь к низу живота.
        - Погоди, - рыкаю я, наваливаясь сверху и прижимая жену к постели. - Погоди… Дай утолить первый голод, - шепчу я, стараясь коснуться ее везде.
        - Конечно, - вздыхает она, и от этого вздоха у меня окончательно съезжает крыша. - Майя, твою мать, какая же ты сладкая, - шепчу я, двигаясь с ней в унисон. А потом меня накрывает волна… И вынырнув обратно в реальность, я падаю на подушки рядом с Майей. Нежно и решительно прижимаю ее к себе. Я уже точно не помню, как оно было с Яной. Те первые свидания, когда нам обоим еще не исполнилось восемнадцати, казались чем-то запретным, а потому самым желанным. Я до сих пор помню свой восторг, когда, оставшись вдвоем в пустой квартире, мы с Янкой занимались любовью, каждую минуту прислушиваясь к любому шороху. Те еще спецы в конспирологии! И все годы, что мы жили с ней, я воспринимал секс как должное. Никогда я не ощущал упоительного восторга и не стонал от наслаждения как идиот. Да и ни с одной другой бабой, что косяком прошли через мою постель после Янки, я не испытывал подобного. Ни с одной. От Майи же сносит башку, и сердце, трепыхаясь как собачий хвост, колотится с удвоенной силой. Даже просто держа Майю в своих объятиях, я чувствую, как душа раскрывается ей навстречу. Снова и снова вдыхаю ее запах,
ощущаю тепло мягкого податливого тела и все еще не могу насытиться этой женщиной.
        «Наверное, она и есть твоя половина, - вдруг тренькает в башке. - Че-его? - возмущается внутренний голос. - Какого вообще?»
        - Не каждая профессионалка с тобой сравнится, - насмешливо бурчу я, насильно отстраняясь от Майи.
        - Если нужно провести мастер-класс, - холодно усмехается она, поднимаясь с кровати, - обращайся. Возьму не дорого.
        И с гордо поднятой головой нагишом шагает в ванную.
        - Я в душ. Не заходи, пожалуйста, - предупреждает у самой двери.
        - Не беспокойся, - лениво отмахиваюсь я, так и не удосужившись понять, обиделась она или нет.
        «Какая разница», - внутренне морщусь я и пытаюсь сообразить, как мне отомстить Феднищеву. Я не сразу понимаю, что Майи нет слишком долго. А когда наконец до меня доходит, подскакиваю с кровати и несусь следом.
        На долю секунды я замираю на пороге, пытаясь понять, что все-таки происходит в моей помывочной. Но кроме шума льющейся в душе воды не различаю ничего. Ни всплесков, ни хлюпающих шагов. Ни-че-го…
        - Майя, - зову я негромко и, не получив ответа, устремляюсь в душевую. В моей башке уже роятся самые ужасные мысли. Жена поскользнулась и упала. И теперь вода плещется по ее трупу. Или Майя перерезала себе вены… Или…
        Я нахожу жену в душевой. Она сидит на мраморном полу и, положив голову на руки, распластанные по широкой полке из белого оникса, беззвучно рыдает. Я только вижу, как содрогаются ее плечи, как мокрые волосы паклей расползаются по спине.
        - Майя, - снова зову я, но она не слышит меня. Приходится зайти в душевую и, выключив текущие со всех сторон водопады, стащить с крючка свежее полотенце. Укутав жену, я беру ее на руки и, возвратившись обратно в спальню, бережно укладываю на постель. - Что происходит, милая? - вкрадчиво интересуюсь я. Ни одна баба никогда не ревела в моем присутствии. Все знают, что слезами меня не проймешь. Но Майе Белецкой это удается. - Мне вызвать Валеру? - напряженно спрашиваю я. Только истерик мне не хватало.
        - Я могла умереть, - шепчет Майя, устраиваясь в моих руках, как в колыбели. - Меня чуть не убили сегодня. А у меня Мелисса… Мне нельзя умирать, понимаешь? А если бы я не выкинула цветы? Я бы погибла, и моя дочка до конца своих дней считала бы, что я ее бросила…
        - А ты не бросала? - уточняю я от нечего делать и сам себя ругаю, что не смог удержать язык за зубами.
        - Ни за что, - мотает головой Майя. - После развода Алекс украл ее и запретил нам видеться…
        - Урод, - бурчу я негромко, чуть касаясь мокрой головы жены. - Подожди-ка, - стараясь лишний раз не обидеть Майю, говорю я. - Подожди, я сейчас тебе полотенце принесу. Башку замотать, а то простудишься.
        Когда я возвращаюсь обратно с белоснежной тряпкой, Майя уже сидит в постели, накрывшись одеялом. А на голове у нее возвышается кипенно-белый тюрбан.
        - Ты как махараджа, - хмыкаю я и, натянув на голое тело банный халат, устраиваюсь рядом. - Не реви, - бурчу ворчливо. - Мы живы, и это главное. Я всех найду, не беспокойся. Организаторов, исполнителей, посредников. Мне не впервой, Майя, - ухмыляюсь я криво. - Кое-кого сдам ментам, а тех, кто по незнанию влез, просто разорю. А если цепочка потянется к Фигнищеву, то решу проблему кардинально…
        - Убьешь? - поднимает она зареванные глаза.
        - Нет, - мотаю головой я и вру безбожно: - Лишу бизнеса и выкину из города.
        - А такое возможно? - удивляется она. - Как?
        - Дам двадцать четыре часа и попрошу убраться подобру-поздорову, - пожимаю плечами я и, скосив глаза на часы, понимаю, что мы вот-вот опоздаем. - Точность - вежливость королей, - тихо замечаю я. - Пойдем, чижик, люди ждут.
        - Мне не хочется, - вздыхает она, но тут же поднимается и выходит в гардеробную, благо прислуга перенесла туда вещи жены и наши вчерашние покупки.
        Нацепив джинсы и голубую рубашку, приготовленные Ольгой заранее, я тупо пялюсь в окно, пытаясь понять, на что именно взъелся Феднищев.
        «Из-за земли? Вряд ли… Ну не запасы нефти и газа там после сделки обнаружили! Зачем ему нужен именно этот участок? - печально думаю я, представляя большой заброшенный сад и дом, скорее похожий на барскую усадьбу. И все это в самом центре города! Отличное расположение, - хмыкаю я про себя и тут же ловлю за хвост совершенно невероятную мысль. - Нужно обнести участок забором и поставить охрану. И в обстановке полной секретности провести небольшое расследование… Но это потом», - морщусь я, поворачиваясь на звук шагов, и замираю на месте.
        Майя, высушив волосы, заколола их на затылке. Нарисовала темные размытые стрелки, напрочь спрятавшие заплаканные глаза, и надела светлое шифоновое платье в пол.
        - Я готова, - шепчет она. - Можем идти…
        - Надень те длинные серьги, пожалуйста, - прошу я. - Они тебе очень идут.
        - Хорошо, - быстро соглашается Майя и, достав из футляра жемчужно-бриллиантовое великолепие, вдевает их в уши.
        «Вот, - мысленно замечаю я. - Нахапала бабок у наивной публики и на цацки все спустила». Но сделав над собой усилие, предпочитаю вслух сказать совершенно другое.
        - Я хотел бы завтра вместе с тобой посмотреть новый участок. Может, посоветуешь, что на нем построить…
        - А это обязательно? - обретя прежнюю уверенность, отмахивается Майя. - Не люблю перед аэропортом куда-то заезжать. Любое отклонение от курса чревато…
        - Это по пути, - небрежно бросаю я.
        - Я собиралась заехать к себе на квартиру, - недовольно складывает губки бантиком Майя. - Мне нужно брата предупредить…
        - Отправь ему эсэмэску, - командую я. - А за вещами заедем после возвращения. Да и зачем тебе старые тряпки, чижик, если в Лондоне мы устроим необузданный шопинг. Выдам тебе безлимитную карту на целый день и разрешу самой прогуляться по Оксфорд-стрит.
        - Я бы лучше сходила в Ковент-Гарден, - спокойно роняет моя жена. Ни тебе радостных воплей или обнимашек с поцелуйками. - Там всегда идут интересные постановки. А еще хочу прокатиться на Лондон-ай. Колесе обозрения, - объясняет она мимоходом.
        - Как скажешь, малыш, - улыбаюсь я и около лестницы беру ладошку жены в свою. - Карточка, колесо и Ковент-Гарден. Хорошая программа у нас вырисовывается.
        По мраморным ступенькам мы спускаемся с Майей рука об руку вниз. И с высоты кованой лестницы взглядом сюзерена я осматриваю собравшихся в холле людей. Улыбающиеся и смахивающие слезы умиления Марина с Ольгой, хмурый Люк и невозмутимый Приор. Пацаны из охраны - Леха и Вадька. Миха - мой личный водитель. И сладкая парочка, стоящая чуть в стороне. Моя несравненная племянница Алиса и Павка Щетинин. Он что-то шепчет ей на ухо, подойдя слишком близко. Недопустимо близко.
        «Что происходит, твою мать? - рычу про себя. - Кажется, они любовники… Нужно сказать Приору, пусть выяснит», - отмечаю мысленно и даже не подозреваю, что среди радостной публики, пришедшей с цветами и поздравлениями, находится предатель, сдавший меня с потрохами Фигне.
        11.
        Следующим утром я просыпаюсь от запаха еды - пахнет картошкой и жареным мясом.
        - Привет, - улыбается мне Родион.
        Мой новый муж бодр и весел, будто спал всю ночь, а не занимался со мной до рассвета любовью. Он сидит за небольшим круглым столом, стоявшим невдалеке от окна. В черном махровом халате и, вытянув вперед босые ноги, Вепрь напоминает мне барина. Впрочем, так оно и есть. Веприцкий деловито осматривает блюда, с трудом разместившиеся на столе, и лениво раздумывает, с чего начать завтрак. Краем глаза я замечаю на столе горку эклеров, большую тарелку, накрытую блестящей крышкой, и стакан томатного сока. Там еще что-то виднеется, и я очень надеюсь, что Марина приготовила мне овсяную кашу и заварила зеленый чай.
        - Что за вонь? - бурчу недовольно, пытаясь снова не уснуть. Но запах еды вряд ли позволит мне отправиться в царство Морфея.
        - Почему это вонь? - недовольно изумляется Веприцкий. - Нормальная еда. Не твои засушенные кузнечики…
        - Я по утрам способна съесть лишь кашу и выпить чай, - вздыхаю, стараясь подавить в себе раздражение и не подскочить полуголой к окну, чтобы раскрыть его настежь и вдохнуть свежего воздуха.
        - Да, принесли твою кашу, - недовольно фыркает Родион. - Как этот клей можно есть? - морщится он, приподнимая крышечку с небольшой пузатой пиалки. Осторожно кладет ее обратно обратно с гримасой отвращения и открывает свое блюдо. Отложив в сторону крышку, вполне дружелюбно показывает на место с другой стороны от стола. - Прошу, мадам!
        - А в столовую спуститься нельзя? - ворчу я, поднимаясь с кровати и накидывая на голое тело бледно-розовый кружевной халат, купленный дорогим Родичкой перед свадьбой.
        - Вот тут соглашусь с тобой, - с набитым ртом заявляет Веприцкий. - Мне тоже неудобно здесь есть. Но мы же с тобой молодожены, - ржет он, - должны были устать после первой брачной ночи.
        - Я и устала, - хмыкаю. - Под конец уже на автомате подмахивала, - фыркаю весело и демонстративно иду в ванную.
        - Не смеши, - несется следом хохот Веприцкого. - Давай поживее, Майя, - предупреждает он, потянувшись за стаканом с томатным соком. - Я хочу до вылета глянуть на свой новый участок. А самолет у нас в четыре часа…
        - А собираться мы когда будем? - застываю я в дверях.
        - Прислуга все соберет, я уже дал поручение.
        - А они точно знают, что именно понадобится мне в поездке? - усмехаюсь. - Не положат мои лифоны вместе с твоими носками?
        - Майя! - рычит он, переставая пить. - Я сказал - быстро, значит - быстро, - бросает резко. - У тебя пять минут на водные процедуры! Время пошло. Не советую заплывать за буйки.
        Под раздраженным взглядом Родиона я захлопываю дверь в ванную и, прислонившись спиной к стене, пытаюсь перевести дух.
        «Ты сама влипла, дорогуша, - противно напоминает внутренний голос. - Теперь засунь куда подальше свою гордость и исполняй приказания ненаглядного Родички». Нужно немного приручить его.
        Душ много времени не занимает, и когда я в тонком халате и с полотенцем на голове усаживаюсь напротив Родиона, мой ненаглядный уже ест эклеры и пьет кофе из большой тяжелой кружки. Мне хочется сказать ему, что столько сахара лопать вредно. Да и завтракать жареной картошкой тоже не полагается.
        «Выключи режим “жена”, - усмиряю я свою прыть. - И постарайся меньше злить Вепря», - предупреждаю саму себя и тут же ляпаю, не подумав:
        - А твои соратники с нами в Лондон полетят?
        Веприцкий оглядывает меня внимательно. Видимо, тонкий шелк ничего не скрывает, а обрисовывает изгибы, добавляя им пикантности.
        - С чего бы? - удивляется он. - У Приора дел до фига. Пусть ищет доказательства причастности Фигни. А вот Люк летит с нами, - гадко улыбается он, и я подозреваю, что это решение Вепрь принял только сейчас. - Может, он и прав, - с наглой усмешкой продолжает Родион. - Ты же меня грохнешь в Лондоне и бросишь мой труп в Темзу.
        - Ага, - киваю, открывая тарелку с овсянкой и наливая в чашку из белого пузатого чайника зеленый чай.
        - Как можно жрать это месиво и пить траву? - снова хмыкает Родион и предлагает добродушно: - Хочешь, Марина для тебя картошки пожарит?
        - Ни в коем случае, - отрывисто бросаю. - Не смотри в мою тарелку и не порть мне аппетит, - хмыкаю и добавляю сварливо: - От твоего Люка толку, как от тушканчика.
        - В смысле? - бровь мужа удивленно ползет вверх.
        «В коромысле!» - хочется заорать мне, но я сдерживаюсь и замечаю с улыбочкой:
        - Толку от него никакого. Эдакий домашний любимец. Ну, как хомячок в клетке…
        - Он, конечно, облажался вчера, - кривится Родион и широкой ладонью потирает почти лысую башку. - Но я ему верю. Ему и Приору. Мы выросли вместе, - объясняет он, наивно считая, что друзья детства никогда не предают.
        - Твое право, - пожимаю плечами. - Но лучше бы тебе верить в пришельцев и лепреконов, - фыркаю и, закончив завтракать одновременно с мужем, удаляюсь в гардеробную.
        - Сложи, что считаешь нужным, на кровати, - заявляет Веприцкий, входя следом. - Ольга все упакует.
        - Я не знаю, что буду делать в Лондоне, - ворчу, - поэтому даже не представляю, что взять с собой. Если бы ты обозначил программу…
        - Понятия не имею, - хрипло бросает Родион. - Если не знаешь, то и время терять не будем. Одевайся, и едем.
        «Хорошенькая альтернатива», - усмехаюсь я про себя и в который раз удивляюсь, как Веприцкий умудряется принимать совершенно немыслимые решения. Предугадать заранее совершенно невозможно. Вздыхаю и, нисколько не стесняясь стоящего рядом мужчину, скидываю халат. Нагишом подхожу к длинному комоду и легким движением открываю ящик с бельем.
        «Сейчас достану самые простые трусики и такой же бюстгальтер. В дорогу надевать кружева не стоит. - И, заглянув внутрь, удивленно смотрю на лежащие рядками черные носки Родиона. - Твою мать! - гневно бурчу про себя. - Ты не смогла запомнить, где твои ящики, Майя?!» Тут все кругом одинаково облицовано деревом венге. Пойди разбери где что!
        - Твои справа, - довольно усмехается Родион и, лениво отодвинув точно такую же дверцу, достает красный полупрозрачный комплект с бархатными цветами. - Надевай, куколка, - хрипло рычит он, подавая мне предназначенное для соблазнения, а не для путешествий белье. Но близко не подходит. Видимо, боится, что не совладает с собой.
        - Я хочу надеть что-то попроще. - Отбираю у мужа комплект и кладу его обратно в ящик. - Кружева в дороге носить неудобно.
        - А как по мне, так в самый раз, - бурчит Родион. - Буду представлять, какая ты там…
        - Тогда и тебе это белье доставит неудобства, - хмыкаю, доставая самый скромный комплект бесшовного белья.
        - За такие труселя нужно штрафовать, - морщится Веприцкий, когда я надеваю телесного цвета стринги. - Зато у патологоанатома не встанет, - ржет как конь и, наткнувшись на мой негодующий взгляд, замолкает.
        - Тебе так срочно нужно избавиться от меня, что ты даже себя не пожалеешь и еще пятьсот неудачников, взявших билеты на один с нами рейс? - злобно цежу я и вдруг понимаю, что довела-таки благоверного до белого каления.
        - Майя… - рычит он. - Живо собирайся, - велит на ходу и, почти выйдя за дверь, бросает раздраженно. - Чертова кукла!
        - Сам дурак! - фыркаю вслед и натягиваю платье, в котором целую вечность назад заявилась в клуб к Веприцкому.
        Беру с полки свою сумку, надев старые сапоги, что служили мне еще до отъезда в Америку. Вот только пуховик накидываю новый - моя шуба куда-то запропастилась.
        «Нужно узнать у Ольги», - решаю, спускаясь с лестницы. Внизу, неподалеку от входа, стоит несгибаемый Родион в черных штанах и такой же распахнутой куртке и о чем-то шепчется с соратниками. Я вижу, как глаза Приора, стоявшего ко мне лицом, начинают вылезать из орбит. Верный помощник мужа моментально сообщает ему о моем появлении.
        «Эх, не получилось сюрприза», - мысленно усмехаюсь, с ужасом наблюдая, как Вепрь меняется в лице. Он не двигается с места, лишь смотрит на меня холодно и недовольно.
        - Вернись, Майя, - хрипло бросает он, когда я подхожу ближе, - и переоденься. Начни с того комплекта, что мне понравился, - приказывает он резко. - Без фокусов, пожалуйста, дорогая, - и напоминает напоследок: - Я и наказать могу.
        - Хорошо, милый, - соглашаюсь, понимая, что еще чуть-чуть - и нарвусь на крупные неприятности, тем более что оба помощника стоят рядом притихшие. Наверное, точно знают, что сейчас рванет.
        В гардеробной я быстро скидываю всю одежду и облачаюсь в красный комплект, черные джинсы, свитер и высокие сапоги. Беру в руки короткий пуховичок серебристого цвета и такую же сумочку.
        - Модная чика, - усмехаюсь своему отражению и, распустив волосы, снова спускаюсь вниз.
        Муж, завидев меня, одобрительно кивает и, не дожидаясь, идет к выходу. Я, как дура, семеню следом.
        «Ну, правильно, ты сама напросилась, дорогая! К чему устроила дурацкую эскападу? Хватит, Майя. Остановись, - предупреждает меня внутренний голос, и я морщусь - Что ожидать от Вепря, если даже его свита притихла. Вон, Люк, молча опустив голову, ждет, пока шеф занесет свою пятую точку в Майбах, а хитрый Приор развил бурную деятельность. Зорко оглядывает сотрудников службы безопасности и раздает им указания. Показушник, блин»…
        - Садись уже, - пропускает меня вперед муж и устраивается рядом. - Заедем на новый объект, Миха, - кивает он водителю и тут же обращается к Люку: - Ты летишь со мной, на наш рейс еще билеты есть. Пока я буду осматривать участок, смотайся домой, возьми загранпаспорт.
        - Меня Света прибьет, - вздыхает растерянно Люк и хочет еще что-то добавить, когда Веприцкий резко перебивает его:
        - Тебе жена зарплату платит или все-таки я?
        - Да это так, Родя, к слову пришлось, - суетливо, как баба, лепечет Люк. - Твой приказ для меня закон. Ты же знаешь… - мычит он и злобно косится на меня.
        - Теперь ты, любовь моя, - спокойно и равнодушно цедит Веприцкий, одновременно поднимая перегородку, отделяющую нас от части водителя. - Хватит выделываться, чижик, - ощерившись, говорит он. - Мне надоело с тобой пререкаться. В следующий раз начнешь выпендриваться - отхватишь без предупреждения.
        Я растерянно киваю и чувствую, как руки Вепря деловито пробираются мне под куртку, затем под свитер. Одна ладонь придерживает за талию, а другая по-хозяйски ощупывает бархатные цветы, раскиданные по тонкой ткани.
        - Классные у тебя магарасы, - довольно хрипит Веприцкий. - Теперь весь полет буду представлять, какая ты там красивая… - ворчит он с долей сожаления.
        - Можно приподнять свитер и посмотреть, - предлагаю я. Ноу-хау так себе. Но, может, вид моих чудесных дынек благосклонно подействует на мужа.
        - Уже приехали, - мотает головой Родион. - По дороге в аэропорт разве что…
        Я выхожу вслед за мужем около старого дома с колоннами. С любопытством оглядываюсь по сторонам. Перед домом разбиты клумбы, а дальше видно большой сад.
        - Красота, - довольно улыбается Родион. - Хоть бери и строй здесь коттедж, - ухает он, не обращаясь ни к кому конкретно. - Дом отреставрировать можно или снести, - размышляет он вслух. - Или построить тут торговый центр с кинотеатром и аттракционами? - чешет башку Веприцкий. - Что скажешь, Майя?
        «Меня-то ты зачем спрашиваешь?» - чуть не ляпаю вслух и, одернув себя, уже хочу согласиться на вариант с домом, но чувствую смутную тревогу, нарастающую с каждой минутой.
        - Место гиблое, Родичка, - шепчу я. - Ощущение - как от кладбища…
        - Ты серьезно? - изумляется муж. - Или опять выделываешься? - раздраженно интересуется он, но, всмотревшись в мое лицо, понимает, что я не шучу. - Едем, - кивает Михе. - Торговый центр забацаю, - решает он, усаживая меня в машину, и как только мы остаемся одни, серьезно спрашивает. - В чем дело, чижик?
        - Место ужасное. А еще кто-то из твоих бойцов желает тебе смерти. Я ощутила, как закрутилась энергия.
        - Ты у нас еще и экстрасенс? - ухмыляется он с издевкой.
        - Нет, - мотаю головой. - Телесно ориентированный психотерапевт.
        - А что это значит? - совершенно серьезно интересуется Родион. - Когда у человека депрессия, бьешь по голове кулаком?
        - Примерно так, - скупо улыбаюсь.
        - Ну да, - кивает муж, - удар у тебя хорошо поставлен…
        - Я работаю с кармой, ее отработками. Убирая зажимы тела, устраняю страхи и обиды, накопленные десятилетиями…
        Я собираюсь с мыслями, желая рассказать Родиону о своей работе. О чакрах и тонком поле. Азы тех знаний, которые известны каждому. Но, глядя, как интерес мужа сменяется сомнением, вовремя удерживаю язык за зубами.
        - И кто-то верит в подобную чушь? - негромко смеется Веприцкий. - Вот ты мошенница, Майя. Аферистка. Умеешь людей на бабки развести. Когда вернемся, я тебе открою кабинет. Будешь кроликов доить…
        - У меня есть клиентура, - отмахиваюсь. - Но спасибо, что предложил.
        - И ты ведешь прием на расстоянии? - изумляется Родион. - Ставишь диагноз по фотографии и лечишь по скайпу?
        - Консультирую по скайпу, да, - киваю и уже жалею, что затеяла этот дурацкий разговор. Я давно убедилась: если человек не верит, его убедить невозможно.
        - Вот ты прошаренная стервочка, - хохочет Веприцкий и, прижав меня к себе, лезет целоваться.
        «Пусть отвлечется мальчик», - думаю, поддавшись его порыву. - Поцелуйчики, петтинг… Все пойдет в ход, лишь бы отвлечь Родиона от глупого разговора. «Ну, почему же глупого? - возражает мне внутренний голос. - Место действительно нехорошее».
        - Как бы там не был зарыт труп, - думаю вслух, когда поцелуй закончился. - А то и несколько, - добавляю, увидев совершенно обалдевшее лицо мужа.
        - Перекопать и вызвать ментов? - морщится он, будто от зубной боли. - Дело плевое, чижик. Но я предлагаю спор: если выигрываешь ты, то я дам тебе двадцать кусков, а если я - ты пообещаешь перестать потрошить карманы бедных граждан, пока мы в браке. Мажем?
        - Мажем, - соглашаюсь, и Родион Веприцкий азартно ударяет по моей ладони.
        - Сейчас позвоню, велю перекопать, - добавляет он веско. - Мне кажется, кто-то попал…
        - Попроси сразу кого-нибудь из полиции подъехать. У тебя же есть знакомые.
        - Конечно, есть, - хмурится он. - Но ты ведь взрослая девочка, Майя. Должна понимать, что каждый такой вызов стоит денег. А я не люблю терять бабки, - бурчит он и добавляет со значением. - Ну, ты знаешь…
        - Дело твое, - отмахиваюсь я. - Не веришь, и не надо, - фыркаю, лениво смотря в окно.
        - Скоро приедем, - бурчит Родион. - Думаю, наш спор отменяется, дорогая. Но ты меня чуть не развела. Честно признаюсь, - криво ухмыляется он.
        - Кто я такая, чтобы переубеждать тебя? - мурчу я тихо. - Мое дело сказать, а твое… Каждый выбирает для себя…
        - Ну да, - кивает муж. - Ну да. Вот только не пойму, для чего тебе эти фортели понадобились? Сначала со шмотками, потом драмкружок с покойниками. Как, ты говоришь, называется твоя профессия? Что-то я не запомнил, - продолжает насмехаться он и внезапно обрывает сам себя. - Я догадался, чижик! Все же так просто, - бросает он равнодушно, и лишь легкое подобие улыбки, появившейся на долю секунды, подсказывает мне, что Родион радуется собственной догадке: - ты хочешь избежать разговора об Алисе. Думаешь, за твоими выкрутасами я забуду о твоей роли в этой гнусной истории. Твою мать, Майя! - рычит он хрипло. - Это же ты свела мою племянницу и Пашку? Да еще, небось, в своей квартирке устроила им дом свиданий?!
        - Что?! - устав сдерживаться, ору я. - Что?! Ты совсем спятил, Родион? Да у твоей сестры есть собственная квартира! Она взрослый человек и может встречаться, с кем заблагорассудится…
        - А вот тут ты ошибаешься, девочка, - зловеще шепчет Вепрь, положив ладонь мне на шею и несильно сжав ее. - За квартиркой приглядывают. За самой Алисочкой тоже. Вот только моя служба безопасности мне ничего не сообщала о великой любви Павлика и Алиски. А это значит…
        - Что твои спецы под руководством Лады Калины работают отвратительно.
        - Да ну? - криво усмехается муж. - А тебя они считают засланным казачком…
        - Ага! - кричу я. - Конечно! Кто же еще?! Я тебя обокрала, обчистила Папу Римского и присвоила все золото из Форт Нокса! Я тебе уже устала повторять, что непричастна к мнимой торговле цветами. Напряги извилины и начинай уже искать настоящего вора.
        - Хорошо, чижик, - хмыкает муж, наблюдая, как машина, снижая скорость, подъезжает к аэропорту. - Ответь мне на один единственный вопрос. Если ты строишь из себя целку, Майя, то объясни, пожалуйста, за каким хреном ты притащилась ко мне в клуб? Зачем искала меня и что хотела?
        12.
        Родион
        - Ну что? - рыкаю я. - Спеклась, куколка? Я жду ответа, - напоминаю явно обалдевшей Майе. Судя по ее растерянному лицу, Приор и Люк правы - зря я женился на этой фурии.
        - Давай потом поговорим. Хорошо? - лепечет она растерянно. - Сейчас не время и не место…
        - Да ну? - усмехаюсь, пытаясь сдержаться и не вытрусить из этой курицы всю дурь. Или потроха. Я сжимаю кулаки, стараясь обуздать накатившую ярость. - Не хочешь здесь, - обвожу глазами салон Пуллмана, - выйдем из машины - поговорим. Поняла? - коротко бросаю я, и как только Майбах останавливается у входа в здание аэропорта, пулей выскакиваю наружу. Майя, эта наглая стерва, медленно и степенно покидает салон. Мне даже приходится подать ей руку. Что только не сделаешь, чтобы сохранить приличия!
        - Иди сюда, - рявкаю, не выпуская ее ладошку из рук. Отвожу в сторону и, остановившись около клумбы с пожухлой травой, интересуюсь еще раз: - В чем дело, Майя?
        - Я… Мне… - мяукает она нечленораздельно. И, собравшись духом, выпаливает: - Я приходила к тебе за помощью, Родион. Но, кажется, ошиблась, - обреченно бросает она и собирается отойти в сторону.
        «Нет, нормально? Эта женщина еще пытается меня обвинить в своих проблемах…» - мысленно сержусь я, а вслух замечаю с плохо скрытым ехидством:
        - Излагай, дорогая.
        - Я планировала поговорить с тобой в Лондоне…
        Она вновь обретает уверенность. Я изумленно смотрю в нахальные глаза цвета меда, перевожу взгляд на спелые губы, чуть тронутые какой-то блестящей мазилкой, и понимаю, что, несмотря ни на что, хочу целовать эту женщину. Схватить в охапку и не отпускать от себя. И, по большому счету, мне плевать на причины, приведшие в мою постель Майю Белецкую. Пусть пацаны и правы тысячу раз, я не желаю отпускать от себя эту маленькую стервочку. Но, с другой стороны, и Майе не собираюсь показывать, как сильно запал на нее. Ни одной бабе никогда не позволял вить из себя веревки. Даже Яне. И эта - не исключение.
        - Говори, - приказываю глухо и, когда она хочет отойти в сторону, хватаю рукой за предплечье. Применяя крепкий, но не болевой захват. - Майя…
        - Ну, если ты настаиваешь, - цедит негромко. - Я хотела тебя попросить… - вздыхает она, стараясь скрыть волнение. - Мне очень нужно, - сникает неожиданно. - Пожалуйста, Родичка…
        - Попробуй сформулировать покороче, - криво усмехаюсь. - Или придумываешь на ходу, девочка?
        - Нет! - выпаливает она, и я с удивлением наблюдаю, как на нас оборачиваются не только мои бойцы, но и спешащие мимо незнакомые люди. - Ты мне нужен…
        - Как мужчина?
        - Не перебивай! - снова кричит она и добавляет тихо: - Помоги мне украсть Мелиссу. Пожалуйста!
        - Что? - теперь уже я не могу сдержать эмоции. - Ты в своем уме, идиотка?
        - Я знала, что ничего не выйдет, - отмахивается она от меня. - Это Алиска меня убедила, - бормочет, глотая слезы. - Я думала, что ты действительно крутой, - добавляет, всхлипывая. - А ты такой же тушканчик, как твой Люк. Ладно, проехали, - поджимает губы и отворачивает лицо.
        - Ты в своем уме, рыбонька? - шиплю и самому себе напоминаю удава или питона. - Как ты себе это представляешь? Умыкнуть ребенка с другого континента? Тайком перевезти девчонку через океан? Ты, конечно, красивая баба, но даже ради твоих прелестей я не желаю оказаться в американской тюрьме. Сорри, детка.
        - Можешь не оправдываться, - скорчив из лица презрительную обезьянью ж. пку, фыркает она, выворачиваясь из моих рук. - Я как-нибудь сама справлюсь. Лети сам в свою Англию. Англичанки, они ого-го в койке, - усмехается она. - Ну прям как мертвые француженки…
        - Ты летишь со мной, и это не обсуждается, - рыкаю, снова хватая Майю за локоток. - Если ты заметила, я мало похож на некрофила, - добавляю, сердясь.
        У самого в голове не укладывается, что обо мне думают моя собственная племянница и ее подружка-авантюристка. «То есть фактически, - рассуждаю, волоча за собой жену, - эти две курицы считают меня способным украсть человека. Ребенка! Может, еще и убить кого по дороге? - от накатившей ярости сжимаю челюсти и, даже не смотрясь в зеркало, понимаю, что у меня по лицу ходят желваки. - Твою мать…» Почти у самого входа я кошусь на Майю. Моя новая жена, опустив голову, смиренно вышагивает рядом. «Детский сад, честное слово», - криво усмехаюсь я и уже собираюсь сказануть ей что-нибудь едкое, когда в кармане куртки тренькает сотовый.
        - У нас проблемы, Родя, - без предисловий бросает Приор. - Час назад в своей квартире нашли Канскую. Ее задушили..
        - Откуда инфа? - бурчу, моментально останавливаясь. Но руку жены из своей не выпускаю. Так и стоим, загораживая людям проход.
        - Из отделения, - отрывисто сообщает Олежка, и тут я слышу, как пробивается вторая линия. Я недобрым взглядом кошусь на экран телефона. Павка Щетинин.
        - Кажется, моя поездка в Англию накрывается медным тазом, - хмыкаю равнодушно и, зайдя в зал отправлений, переключаю телефон на Пашкин вызов.
        - Тебе лучше никуда не ехать, - острожно роняет мой одноклассник.
        - Хочешь, чтобы я вернулся и надрал тебе задницу за Алису? - усмехаюсь, делая вид, что не в теме.
        - Убита Маргарита Семеновна, - шипит Щетинин. - Если сейчас улетишь в свой Лондон, решат, что сбежал. Даже если ты уже прошел регистрацию, лучше вернуться, - предупреждает он настороженно.
        - Примерно через час мы с Майей будем дома, - буднично заявляю. - Приезжай, Павлик, поговорим, - сердечно прошу. - Заодно расскажешь, как это тебе пришло в голову забраться в койку к моей племяннице.
        - Мы с Алисой любим друг друга, - холодно и несколько обыденно замечает Павка. - И если тебе так интересно - уже месяц как женаты. Вот только она боится тебе сказать… Глупость неимоверная, Родя!
        - Разберемся, - бросаю я хладнокровно и в тот же момент признаю правоту Майи. Моя служба безопасности давным-давно перестала ловить мышей.
        Закончив разговор, я внимательно оглядываю притихшую рядом компанию. Моя жена всем своим видом показывает недовольство. Миха озирается по сторонам, пытаясь понять, к какой стойке регистрации следует тащить чемоданы. Еще двое парней недоуменно смотрят на Люка. А тот не сводит пытливого взгляда с меня.
        «Драмкружок, твою мать», - тяжело вздыхаю и во всеуслышание объявляю:
        - Люк, ты летишь в Лондон.
        - А ты? - оторопело пялится на меня мой телохранитель. - На фига мне туда одному?
        - Привези домой Сашку, - ощерившись, рычу я. - Кажется, у нас большие неприятности. И я хочу, чтобы мой сын был здесь под надежной охраной. Едем домой, Майя. - Я пытаюсь улыбнуться, но губы не слушаются и растягиваются с трудом.
        - Что случилось? - шепчет она, когда мы возвращаемся в машину.
        - Убили хорошего человека, - шепотом отвечаю я.
        - Я же тебе говорила, что смертью пахнет, - кивает она. И я, вспомнив ее странную реплику, сказанную на участке Канской, морщусь, словно от боли. Майя замолкает на минуту, уставившись взглядом в перегородку, а потом, придвинувшись ко мне поближе, жарко шепчет на ухо. - Тебя эта смерть не коснется. Ну, в смысле, посидишь дома под подпиской о невыезде, а там и настоящего убийцу найдут. Зато будет время подготовиться…
        - Это еще к чему? - удивленно рыкаю я. - Мне твои прогнозы по барабану. А красть ребенка из Штатов я не нанимался. Ищи дурака…
        - Никого я искать не собираюсь. Уже нашла, - фыркает Майя и осекается, явно сболтнув лишнее.
        А меня разбирает смех. Я силюсь подавить его и закашливаюсь. А добрая женушка хорошенько прикладывается кулачком к моему хребту.
        - Достаточно, - отмахиваюсь я. - Иди лучше ко мне, чижик. Согрей меня, а? - ухмыляюсь я, обнимая жену. Руки привычно скользят по ее телу, надолго задерживаясь на самых сладких и мягких местечках. - Майя… - шепчу я.
        - Не хочу тебя расстраивать, Родичка, - воркует она, - но тебе придется мне помочь. Ты же согласился исполнить одно мое желание и даже сам расписался в этом.
        - Обойдешься, - заявляю, поморщившись, - киднеппинг - не моя стихия, детка, - бросаю мимоходом, и когда строптивая женщина пытается меня оттолкнуть, привлекаю ее к себе. - Не рыпайся, - шепчу глухо.
        Уже подъезжая к дому, я узнаю, что на комбинате и в «Пантере» проходят обыски. Да и во дворе моего дома уже толкутся ребятки из Следственного комитета.
        - Родион Александрович, - сипло здороваются они и как по команде протягивают мне красные ксивы. - Что заставило вас вернуться? - очень вежливо осведомляется один из них.
        - Жене стало плохо, - киваю я на Майю, бледную и слегка взъерошенную. - Подумали, что аппендицит прихватил. Вот и отменили поездку. А чем обязан, ребята?
        - Вчера с половины девятого до двадцати трех часов где вы находились? Не припомните?
        - Да тут и был, - пожимаю плечами. - Вот, женился вчера на давней подружке. Мы с Маечкой в одной школе учились, - сообщаю я доверчиво. - А вчера днем поженились, а в указанное вами время, товарищ майор, вместе с друзьями и близкими отмечали это радостное событие.
        - Свидетели? - напрягается второй из СК.
        - Да сколько угодно: обслуживающий персонал, мои друзья и родственники. Давайте пройдем в мой кабинет, и я вам все расскажу, - добавляю с показным радушием и поворачиваюсь к Майе. - Как ты, милая?
        - Мне лучше прилечь, Родичка, - трагическим голосом шепчет она. - Спасибо, что дал таблетки. Но если они не помогут, придется вызвать скорую.
        - Конечно, - киваю скупо и недовольно ворчу. - Нужно было сразу ехать в больницу…
        - Я боюсь врачей, - надувает губки жена. - Ты же знаешь…
        Сцена полна драматизма. Но ни я, ни Майка не переигрываем. Оба наших зрителя смотрят во все глаза, позабыв закрыть рты.
        - Я сама дойду, - бросает жена напоследок и гордо удаляется вверх по лестнице.
        А мне ничего не остается, как в сопровождении двух служителей закона пройти в кабинет. Попадись мне сейчас боксерская груша или та мразь, что ввергла меня в эту канитель, вдарил бы, не подумав. Яростно сжимаю кулаки.
        - Чем обязан, ребята, может, скажете? - рыкаю и, даже не сняв куртку, опускаюсь за стол. - Чай, кофе не предлагаю, все равно откажетесь, - хмыкаю я. - Давайте ближе к делу. Мне еще жену к доктору везти… - вхожу я в роль заботливого супруга.
        - В каких отношениях вы состояли с Маргаритой Семеновной Канской? - пытливо интересуется тот, что помладше.
        - Мы были любовниками, - широко улыбаюсь, беспечно наблюдая, как вытягиваются лица полицейских. - Помню, как увидел ее в первый раз на балу у государя-императора, так сердце и защемило от любви, - я изгаляюсь, прекрасно понимая, что без протокола могу болтать все, что угодно.
        - Шутите, Родион Александрович? - хладнокровно осведомляется второй. Он немного старше и солиднее.
        - Каков вопрос, таков и ответ, - развожу руками. - Какие еще отношения? Она выставила участок на продажу, я его купил. Все. Точка.
        - И никаких дополнительных условий или пожеланий к договору не было?
        - Я немного не понимаю, - морщусь я, включая дурака, - мы у нотариуса договор заключали. Спросите у него. Может, я чего-то не заметил.
        - Просто кажется странным, что вы в день регистрации брака умудрились заключить сделку.
        - Я бизнесмен, - пожимаю я плечами, - не хотел упустить выгодный контракт. Дел-то на полчаса, - хмыкаю и, озабоченно оглядывая непрошенных гостей, интересуюсь: - А что с Канской? Она жива?
        - А будто ты не знаешь, Вепрь? - нехорошо усмехается солидняк. - Замочили бабку по твоему приказу…
        - Я понял, господа офицеры, - равнодушно киваю. - На этом мы беседу временно прекращаем и ждем моего адвоката.
        Я демонстративно звоню Гене Алтуфьеву. Естественно, я связался с ним еще из машины, как только узнал про Канскую. И пока я развлекаю полицейских дурацкими байками, он должен уже подъехать.

* * *
        Дача показаний много времени не занимает. У меня стопроцентное алиби, да и у моих подчиненных тоже. После довольно-таки унылого свадебного обеда большая часть гостей отправилась дальше гулять в «Пантеру», а там везде установлены камеры наблюдения.
        - Мне кажется, - добавляю я, провожая полицейских до двери, - со мной вы только потеряли время. А настоящий преступник разгуливает на свободе.
        - У нас свои методы, - бурчит солидняк, выходя за дверь.
        «Ну конечно, - сержусь я. - Методы у вас! Опять повесите “глухаря”. Вам бы первого попавшегося засадить», - хмыкаю негодующе и быстро взбегаю по лестнице, желая убедиться, что с Майей все в порядке. За последние несколько суток мы с ней почти не расставались. И, честно говоря, мне гораздо спокойнее, когда она рядом. У самой двери я ловлю себя на мысли, что именно сейчас не хочу ничего выяснять. Не желаю еще раз объяснять, почему категорически против похищения. Да и смерть Маргариты Семеновны в одночасье сделала наши разборки глупыми и бессмысленными.
        «Может, и не стоило покупать эту землю, - тяжко вздыхаю, входя в спальню. - Осталась бы старуха жива. Добрый и солнечный человек. Пусть бы Фигнищев строил на этом дурацком участке храм или бордель… Какая разница?!» - мысленно рыкаю и еле сдерживаюсь, чтобы не вдарить кулаком в стену. Но Майя, кажется, спит. Лежит, будто сиротка, на краю кровати, сжавшись калачиком. Даже одеялом не накрылась.
        Я, как дурак, пялюсь на тонкие белые носочки на ногах Майи. Ее ступни с высоким подъемом кажутся мне идеальными. И, поддавшись внезапному порыву, собираюсь накрыть жену одеялом. Пусть поспит. Может, мозги встанут на место, и она поймет, что вопрос об опеке над ребенком лучше решить цивилизованно.
        «Я, конечно, могу помочь…» - подавляю очередной вздох и, достав из комода плед, подхожу к кровати. На тумбочке жены стоит небольшая бутылочка из-под воды и валяется небольшой флакончик с таблетками. Силюсь прочесть название, но лишь тупо вглядываюсь в арабскую вязь.
        - Ну ничего ж себе! - рыкаю я и тут же хватаю жену за руку, пытаясь нащупать пульс. - Майя, твою мать! - тереблю лежащую на кровати женщину.
        Но рука безвольно падает вниз, а жена даже не шевелится.
        Что это за таблетки и сколько она их выпила, я знать не знаю… Но если эта дура решила в моем доме свести счеты с жизнью…
        - Валера, - шиплю, набрав номер Марьинского, - срочно приезжай. У меня опять проблемы с Майей.
        - Сейчас буду, Родя, - тут же соглашается мой старый друг и действительно приезжает минут через десять. Стремительно входит в комнату и, встревоженно глядя на меня, интересуется: - Что случилось?
        - Кажется, Майка наглоталась таблеток, - бурчу, моментально позабыв о Канской, Феднищиве и прочих неприятностях. - Ее нужно откачать, - равнодушным тоном велю я, а в глубине души пытаюсь справиться с нахлынувшей паникой.
        Если Майя умрет…От этой мысли в жилах стынет кровь и останавливается сердце. «Ты ее знаешь несколько дней, - напоминаю я сам себе и тут же ужасаюсь от догадки: - Этот маленький чижик пробрался к тебе в душу, Родя! Да никогда!» - мысленно рыкаю, сжимая кулаки, и в упор смотрю на Валеру. Он меряет пульс, потом смотрит на таблетки и изрекает задумчиво:
        - Вепрь, она спит. Выпила сильное обезболивающее и отрубилась.
        - Точно? - с сомнением переспрашиваю и, достав из кармана смятую тысячу, передаю другу. - Прости, что побеспокоил.
        - Нормально все, - улыбается он, пряча купюру в карман. - В любом случае лучше перестраховаться… Не провожай, - понимающе машет напоследок.
        Я усаживаюсь в кресло неподалеку и прислушиваюсь к дыханию Майи. Спит, зараза, а я перепугался, как ненормальный.
        «Ты боишься ее потерять», - выносит вердикт внутренний голос. «Боюсь», - соглашаюсь я и уже хочу самому себе напомнить, что мне жмурики в собственной спальне ни к чему, когда рядом слышится слабое жужжание, и мой старенький планшет, отданный Майе, загорается голубым свечением. Сам по себе включается скайп, и тоненький детский голосок зовет с ужасным и смешным акцентом:
        - Мамми, ты здесь?
        Я оборачиваюсь к Майе. Она спит и даже не думает просыпаться. Подхватываю планшет и вместе с ним выхожу в соседнюю комнату.
        - Привет, Мелисса, - улыбаюсь малышке с длинными кудрявыми волосами и напуганными глазками, так похожими на Майкины. - Меня зовут Родион, - говорю добродушно, стараясь не испугать малявку… - Твоя мама пока спит. У нее разболелась голова, - безбожно вру ребенку, не желая вдаваться в ненужные подробности.
        - Это бывает, - словно взрослая, серьезно кивает Мелисса. - Ей приходится пить таблетки и спать, - заявляет она со знанием дела. - Мама говорит, что это миклель…
        - Мигрень, - догадываюсь я и спешу перевести разговор. - Как твои дела? Чем ты сегодня занималась?
        - Я была на дне рождения у Энни. Я ее не люблю. Она зазнайка. Но папа велел пойти, - вздыхает она. - Поэтому я и пропустила разговор с мамой, - добавляет малышка жалобно. - Ты передашь ей, что я звонила?
        - Конечно, - улыбаюсь я и вдруг вижу, как, прислушиваясь к доносящимся издалека звукам, ребенок меняется в лице.
        - Сорри, - шепчет малышка, и я наблюдаю, как глаза Мелиссы расширяются от страха. - Меня ищет папа. Скажи маме, что я ее жду. Пожалуйста! - бормочет девчушка, и связь прерывается.
        13.
        Я просыпаюсь среди ночи, когда головная боль отступает прочь. Говорят, мигрень от нервов и ни чем не лечится, но мне помогают тайские таблетки, жаль их осталось мало. Я поворачиваю голову к тумбочке и, к величайшему ужасу, ничего на ней не нахожу. Ни таблеток, ни бутылки с водой, но - самое главное - я не вижу планшета. Чувствую, как меня охватывает паника. Если без таблеток я еще могу перебиться, то без планшета нет, он - моя единственная связь с Мелиссой! Я подскакиваю, как ошпаренная, оглядываю комнату, силясь вспомнить, куда я могла его положить.
        Кровать со стороны мужа пуста и все так же не разобрана, как и в тот момент, когда я в бессилии рухнула на покрывало и попыталась понять, что я могу предпринять после отказа Веприцкого.
        «А ничего, - тяжело вздыхаю и стискиваю от ярости кулаки. Нужно расплатиться с Вепрем за мои несуществующие грехи. Серьги с жемчугом ему вроде понравились. Пусть забирает их… и носит. Я ехидно усмехаюсь. К сережкам могу отдать еще бриллиантовую брошку - мысленно торгуюсь с Веприцким и тут же осознаю, что месяц назад забыла ее положить в банковскую ячейку. Подумаешь! Домой заеду заберу, сейчас не это главное. Я сжимаю я челюсти - нужно заплатить Родиону по счету, продать квартиру и срочно возвращаться в Америку. Найти там специалиста, готового за деньги испачкать руки. А всякие мальчики-чистоплюйчики, пусть остаются дома. Я выскакиваю из комнаты - перво-наперво нужно найти планшет и поговорить с Мелиссой или, в крайнем случае, с Луизой. «Сколько сейчас время в Бостоне?» - лихорадочно соображаю и смотрю на часы. Если у нас два часа ночи, то у Мелиссы… семь часов вечера. А значит, есть шанс связаться с дочкой.
        - Где все-таки мой планшет? - ворчу, отправляясь на поиски. - И куда запропастился мой муж? Ну не арестовали же его за убийство Канской?!
        Милая приветливая бабулька. Мы виделись с ней один раз у нотариуса, когда они с Родионом ставили подписи на договоре купли-продажи.
        Я замечаю приоткрытую дверь, из-за которой в коридор льется мягкий свет и раздается мерный храп Радиоши. «Я-то думаю, что Веприцкий собрал спецов и пытается выпутаться из этой мутной истории, а он спит!» Набравшись наглости, захожу в комнату: плазма во всю стену, домашний кинотеатр, холодильник, встроенный в низкий длинный комод, рядом винотекаи широкий разлапистый диван, на котором, раскрыв рот, храпит великий и ужасный Вепрь. А рядом на полу лежит мой планшет.
        «Хорошенькое дельце! - возмущаюсь, пытаясь тихо выкрасть свой гаджет. - Интересно, зачем он понадобился Родиоше?» - размышляю, на цыпочках пробираясь к дивану. Наклонившись, протягиваю руку и, забрав электронную ниточку, связывающую меня с Мелиссой, собираюсь незаметно уйти, но не успеваю сделать и шага, как чувствую захват цепких рук на запястье, а затем мощный рывок. Я приземляюсь прямо на грудь мужа.
        - Майя, - ворчит он, - а поаккуратней лечь рядом нельзя?
        - Что?! - я пытаюсь выбраться из стальных объятий супруга. - Я хотела только забрать планшет. Это все ты…
        - Конечно, - сонно ухмыляется он, - сама выдрыхлась и теперь шастаешь по дому, спать мешаешь людям, - делает он ударение на втором слоге в последнем слове. - Ложись уже рядом, не мельтеши по хате…
        - Мне нужно позвонить по скайпу, - хрипло бросаю, понимая, что время звонка упущено, и моя малышка, не дозвонившись до меня, наверное, сильно расстроилась.
        - Она звонила, - бубнит Родион, - я сказал, что у тебя болит голова. Можешь сама позвонить, конечно, но там вроде объявился папаша…
        - Это плохо, - вздыхаю и заявляю, решившись: - Я хочу вернуться в Америку, Родион. Посчитай все мои долги. Я расплачусь драгоценностями и улечу в Бостон. Раз ты отказался, мне нужно искать другого джентльмена удачи.
        - Красть - не выход, Майя, - хрипло замечает Родион. - Давай, полежи со мной, девочка. А потом обсудим, как нам забрать малышку из Штатов.
        - Она - Мелисса, - шепчу я, чувствуя, как одной рукой муж прижимает меня к себе, а другой нежно, но требовательно задирает свитер.
        - Какая разница? - морщится он, нащупывая застежку бюстгальтера. - Утром все обсудим. А сейчас ты нужна мне, - хрипит нетерпеливо.
        - Так ты согласен на мой план? - шепчу я восхищенно и чуть ли не подпрыгиваю на диване. - Роди?!
        - Я же просил не называть меня так! - рычит он, снимая с меня свитер и отбрасывая в сторону. Но я, не обращая внимания на его ласки, верчусь, пытаясь отвлечь мужа хоть на минуточку и поговорить. - Потом, Майя, - словно угадывает мои мысли Родион. - Все потом. Мы поговорим. Я должен разобраться… - нетерпеливо говорит он, продолжая меня раздевать.
        - Подожди, - я пытаюсь его остановить, но муж-завоеватель затыкает мне рот поцелуем и, стащив с себя тренировочные штаны и майку, наваливается сверху.
        - Майя, какая же ты красивая, девочка моя…
        «Что ж, Родичка, - думаю я, подавшись навстречу Веприцкому, - долго постельные танцы не продлятся. Да мне и самой нужна разрядка».
        В руках Вепря я чувствую себя хорошо настроенным инструментом. Стоило опытному музыканту взять меня в руки, и струны поют сами по себе. Каждой движение Вепря, каждый его выпад вызывает эйфорию. Я царапаюсь, кусаюсь, целуюсь, желая как можно дольше оставаться единым целым с этим мужчиной. Ощущать его запах, чувствовать тепло тяжелого тела, распластавшего меня по дивану, слышать хриплое дыхание и натужное «Майя». Мне хочется отдаться ему и веки вечные оставаться с ним рядом.
        «Влюбилась, Белецкая? - спрашиваю себя и не могу подобрать вразумительного ответа. - А хоть бы и так!» - усмехаюсь, но отчетливо понимаю, что у нас с Веприцким нет и не может быть никакого будущего. Если он поможет мне забрать у Алекса дочку, я до конца жизни стану молиться за его здоровье, но это все.
        - Ну ты и сладкая баба, Майка, - благодушно хмыкает Родион, обнимая меня. - Ты, наверное, ведьма. Когда ты рядом, мне все проблемы по барабану. Пойдем, душ примем вместе, - рыкает он и, поднявшись с дивана, тянет меня в нашу спальню.
        - Отличная идея! - Я воркую и собираюсь пустить в ход весь арсенал колдовских чар.
        «Считаешь меня ведьмой, Родя? Вот и получи, - усмехаюсь и, захватив планшет, довольно следую за своим повелителем.
        - Лучше потискаться в ванной, - неожиданно решает Родион и властно командует. - Полезай, я сейчас. - И тут же разочарованно хлопает себя по ляжке: - Тебе же спиртное нельзя! А то бы я бутылочку «Вдовы Клико» открыл…
        - Прибереги для другого случая.
        Я подхожу к зеркалу и томно рассматриваю себя. Провожу рукой по бедру, потом по шее. Выгибаюсь, словно кошка, и отбрасываю назад волосы. Делаю вид, что никакого Родиона Веприцкого рядом не существует. А он, конечно, смотрит во все глаза и уже закусил удила, только что копытом землю не бьет.
        - Майка… - оставив наполняться ванну, подходит сзади. Обнимает меня и кладет голову на мое плечо. Тоже смотрит в зеркало и из-за моих кудрей закрывающих ему часть лица, кажется этаким Иванушкой-Дурачком. Даже взгляд, хитрый и расчетливый на короткий миг становится мягче. - Майка… - повторяет, будто позабыл другие слова. - Вот ты развратная баба. С тобой у меня все время приподнятое… настроение. А ты ведь даже никаких усилий не прилагаешь, - шепчет Родион, разворачивая меня к себе и ловким движением усаживая на длинную мраморную столешницу, тянущуюся от стены до стены. Только огромная чаша раковины белеет посредине одиноким островом, да какие-то пузыречки-флакончики падают в сторону под натиском моего тела. Ненасытный Вепрь снова утягивает меня в омут страстей, а когда мы выныриваем, вода в ванне уже плещется через край.
        - Твою налево! - рычит Веприцкий, бросая на пол банные полотенца. Закрывает воду и довольно оглядывает меня, все еще сидящую на мраморной столешнице и болтающую ногами. - Могла бы помочь, - ухмыляется беззлобно, пожирая глазами мое тело. - Жена, все-таки…
        - Да ладно, - смеюсь я, наблюдая, как Родион деловито открывает слив в ванне и вытирает пол.
        - Иди сюда, - подходя вплотную ко мне, бормочет он глухо и, подхватив на руки, поднимается по невысоким ступенькам из яркого красного камня. Бережно опускает в абсолютно круглую ванну и туда же плюхается сам. - Теперь ты ведешь, - решает Родион, снова подхватывая меня и усаживая к себе на колени.
        - У меня уже сил нет, - кисло признаюсь, всматриваясь в нахальную физиономию Вепря.
        - У меня тоже, - фыркает он нетерпеливо. - Давай, начинай уже…
        Мы вылезаем из ванны, когда вода уже остыла и кажется, что кое-где плавают льдинки. Родион, укутав меня в полотенце, несет в спальню и, сбросив на пол покрывало, укладывает со своей стороны.
        - Утром все обсудим, - рыкает он, пристраиваясь рядом.
        «Как утром?!» - хочется заорать мне, но в тесных объятиях Веприцкого я чувствую себя в безопасности. Утыкаюсь ему в грудь лицом и сразу же засыпаю, точно зная, что Родион мне поможет. Подробности не имеют значения. Абсолютно. Но сейчас, лежа в коконе крепких рук, я просто уверена, что мне с помощью мужа удастся забрать Мелиссу из Бостона.
        «И если разобраться, - думаю, уже засыпая, - то у Алекса не такие уж длинные руки. В Россию он точно не сунется. И это главное… главное…»

* * *
        Я просыпаюсь, разбудив Родиона, завозившись в его объятиях. Пытаюсь откатиться в сторону и подремать немного отдельно, но мощное тело Вепря тут же плотно прижимается ко мне.
        - Ты спишь? - глухо осведомляется он. - А я думал, мы поговорим о Мелиссе… - Зараза! Ну какая же зараза! Я подскакиваю, как по команде. Сажусь на кровати и внимательно вглядываюсь в сонное, но уже суровое лицо. - У тебя есть какой-нибудь компромат на отца ребенка?
        - Ты еще спрашиваешь?! - ору я и нагишом срываюсь с кровати. Достаю из сумки обычный блокнот, закрывающийся на кнопку, и, открыв свои зашифрованные заметки, начинаю докладывать:
        - Во-первых, Алекс наркоман, - заявляю уверенно.
        - Его поставщиков знаешь? - тут же перебивает Вепрь. - Ну кто ему лично доставляет дозы?
        - Да, конечно, - киваю я, - это его кузен Джереми. Он…
        - А кроме кузена, Бакли где-нибудь перехватывает товар?
        - Было пару раз, - морщусь недовольно, не понимая, куда клонит Родион. Да и какая разница, что и где берет этот упырь - мой бывший.
        - Припомни все контакты, - кивает Веприцкий. - Это важно. Мы заберем Мелиссу без шума и пыли, - криво усмехается он. - Но мне нужно время на подготовку. Примерно с месяц. Наверняка придется дать подписку о невыезде из-за убийства Канской, вот и появится время разработать план в деталях…
        - Расскажешь? - спрашиваю я с надеждой.
        - Вряд ли.
        - Но я же должна знать подробности, - пытаюсь я вразумить мужа. - А то напортачу…
        - Я думаю, что тебе нечего соваться в Штаты, - задумчиво морщится он. - Но я пока ничего не решил, Майя. Лишь придумал план. Но чтобы понять, насколько он реален, мне нужно связаться с людьми, обговорить детали и рассчитаться за информацию. Кстати, дорогая, - хмыкает муж, - чем собираешься расплачиваться? Я, конечно, без ума от твоего тела, но рассказы о жарком сексе никого не вдохновят на противоправные действия. Нужны бабки.
        - У меня есть драгоценности, - шепчу я заговорщицки. - Бриллиантовая брошка от Картье. Серьги и парюра.
        - А это что такое?
        - Набор ювелирных украшений. Мне бабушка Алекса дарила на свадьбу. Картье, работа начала двадцатого века. Туда входит ожерелье, два браслета, серьги и брошки. Из колье и серег получается диадема. Транформер такой, понимаешь?
        - Не совсем. Но документы, подтверждающие подлинность бирюлек, у тебя есть?
        - Конечно. Сертификаты и заключение экспертов.
        - Это хорошо, - сумрачно кивает муж. - Я только не соображу, как эту груду камней вывезти из страны. Тут вряд ли найдутся покупатели…
        - Груда камней? - усмехаюсь я. - Парюра, между прочим, имеет историческую ценность. И на нее есть потенциальный покупатель. И вывозить ничего не надо… Она хранится в Нью-Йоркском банке. Мне и в голову не пришло тащить ее с собой.
        - Запасливая белочка, - ржет мой супруг и тут же добавляет задумчиво: - Ты же не голодранка, Майя. Зачем ты ввязалась в эту аферу с цветами?
        - Это не я! - выкрикиваю яростно и, услышав снисходительное «Ну конечно!» безвольно опускаю плечи. Как достучаться? Как?!
        - Тогда, - рычит Веприцкий, подскакивая с кровати. - Коли ты сама расплачиваешься, дорогая, значит, выступаешь заказчиком, и я вынужден посвятить тебя в подробности плана. Назовем его «Мелисса»…
        «Только не обмани. Пожалуйста, Родичка! Не подшути надо мной!»
        - …Идея такая… - шепчет заговорщицки Родион, возвращаясь в постель и устраивая меня в кольце своих ног.
        Добром такой обмен информацией не кончится. И, чувствуя, как мне в живот упирается что-то твердое, я прошу нетерпеливо:
        - Какой план?! Расскажи!
        - Два чемодана плана, - усмехается Веприцкий и добавляет веско: - Нужно дождаться случая, когда Алекс будет между небом и землей, но чтобы смог расписаться приемлемо.
        - Где?
        - В нотариально оформленной доверенности, позволяющей вывозить ребенка из страны.
        - Ох, - я не могу сдержать эмоции, - он никогда такое не подпишет.
        - Ошибаешься, - морщится Вепрь. - Для решения задачи нам потребуются: один нотариус - желательно знакомый Бакли, один наркодилер и пакетик волшебного порошка, отправляющего в нирвану. Ну и билеты в Россию. Все. Никаких краж. Любой суд должен признать доверенность законной. И твои права тоже. Со стороны это будет выглядеть так: вы с мужем в разводе, но договорились, что ваша совместная дочь какое-то время поживет с тобой…
        - Супер! - восхищенно шепчу я. - Ты гений!
        - Знаю, - хохочет Веприцкий, толкая меня на постель и обхватывая бедра руками. - Ты тоже талантлива, Маечка. В сексе тебе нет равных…
        - …Через месяц-другой я помру от насыщенной семейной жизни, - добродушно смеется он полчаса спустя. - Нужно внести новый пункт в страховку: смерть от перетраха.
        - Такой случай отнесут к экстремальным, - хихикаю я и, положив голову на плечо Вепрю, глажу его ладонь.
        Совершенно неосознанное движение позволяет мне рассмотреть линии на руке и внимательно приглядеться к пальцам. «Указательный выше безымянного - значит, материального в моем новом муже больше, чем духовного», - мысленно отмечаю и внезапно вижу, как наяву, аристократическую ладонь Алекса Бакли. Безымянный палец чуть длиннее указательного. Широкая линия жизни, идущая аж до запястья. Один брак и один ребенок… Как же я размечталась тогда, думала, что вытянула счастливый билет.
        Я закрываю глаза, пытаясь отогнать от себя тревожные воспоминания, и чувствую, как меня накрывает волной. Перед глазами бегут картинки. Я вижу Маргариту Семеновну и человека, по-свойски зашедшего к ней. Замечаю, как добродушное личико старушки цепенеет от ужаса.
        «Кто-то свой, - проносится у меня в голове. Человек, отлично знающий Канскую и Родиона. - Кто же он?» - пытаюсь внимательно разглядеть видение, но картинка вдруг тухнет, словно кто-то включает свет посреди киносеанса.
        - Родион, - шепчу я, стараясь говорить спокойно. Видения, конечно, дело хорошее, но главное, чтобы не нашлись желающие принять их за галлюцинации.
        - Что? - бормочет, засыпая Веприцкий. - Дай поспать, чижик…
        - А кто тебя познакомил с Канской? Откуда ты узнал о продаже участка?
        - Да я и не помню уже, - бубнит он, накрывая меня одеялом. - Какая теперь разница?
        14.
        Родион
        Майкины слова надолго застревают у меня в башке, и по дороге в аэропорт я безрезультатно ломаю голову. И даже встречая сына, в порыве чувств прижимая его к себе, все никак не могу избавиться от надоедливой мысли.
        - Слышь, Люк, а ты не помнишь, как мы вышли на Канскую? - спрашиваю, садясь в машину и довольно обнимая Саню.
        - Не-а, - ворчит мой верный оруженосец. Он потирает запотевшую шею и внимательно смотрит на меня. - А почему ты вспомнил?
        - Да кое-кто интересуется, - хмыкаю и тут же замечаю, как под моей ладонью напрягается худенькое мальчишеское плечико. «Ну ясно, откуда ветер дует», - рычу я про себя и, глядя в упор на Люка, интересуюсь нарочито вежливо: - Ты что-то рассказывал Сане?
        - Ну должен же кто-то рассказать мальцу, - натужно вздыхает Бессонов.
        «Ах ты ж, сучонок крашенный! - зверею я, но стараюсь ради сына сохранить спокойствие. Хотя хочется на полном ходу выкинуть вонючую тушу из Пуллмана. Да еще на прощание хороший пендель отвесить. Я прекрасно понимаю, что мог наговорить этот идиот моему сыну. И, ей-богу, дурацкая выходка не пройдет для Бессонова даром. - Я твои кишки на кулак намотаю!», - сжимаю я челюсти. Перевожу разговор на ничего не значащие темы. И мой печальный сын понемногу оживляется. А уж когда речь заходит о собаках, так и вовсе тарахтит без умолку.
        - Как же хорошо, что ты меня забрал, пап! Ты сам у Лаймы будешь щенков принимать? Я тебе помогу?
        - Вызовем ветеринара, - улыбаюсь, - но сами тоже поприсутствуем. Лайма тебя любит.
        - И Трой тоже, - заискивающе влезает в разговор Люк, но тут же сникает под моим пристальным взглядом. «Я с тобой еще разберусь, Петя. Ты у меня поскачешь… Нашелся, блин, член семьи!» - Родя, - сипит он, когда мы выходим из машины, и устремляется вслед. - Ну, что-то я не подумал. Прости!
        - Да пошел ты, - брезгливо поморщившись, рявкаю я и, замедлив шаг, позволяю Люку наткнуться на меня. Быстро скашиваю глаза на сына, поднимающегося по ступенькам, и плашмя бью ладонью по печени облажавшегося помощника.
        - А-а, - пытается выровнять дыхание Бессонов. - Ну я же не виноват, что ты ничего не сказал Сане. А он стал спрашивать, узнавать…
        - Если я что-то не делаю, значит не считаю нужным. Запомни это, - рычу я и снова бью зазевавшегося Люка. Теперь уже кулаком в солнечное сплетение. - Ты все понял, мальчик? Повторять не требуется? - отрывисто бросаю и спешу вслед за сыном в дом.
        И сам обалдеваю, наблюдая невероятную сцену: моя красавица-жена в розовом спортивном костюме и с зачесанными вверх волосами обнимает и целует в щеку слегка оторопевшего, но радостного Саню.
        - Что же ты не сказал, что папа на Майе женился? - весело обращается мой сын к Люку. - Это же так классно! Побоксируешь со мной, Мэй?
        - Конечно, - улыбается Майка, и я, глядя на сладкую парочку, ощущаю неизведанный ранее приступ ревности.
        - А вы знакомы? Я даже не подозревал, - хмыкаю добродушно. - Саня, признавайся, откуда ты знаешь Майю?
        «Дурацкий вопрос!» - всем своим видом показывает мне жена. Только у виска пальцем не крутит.
        - Майя дружит с Алисой, - удивленно бормочет сын. - Ты разве не знал? Она к бабушке Ане приезжала, спину ей лечила.
        - А, ну конечно, - усмехаюсь, делая вид, что просто забыл. - Нужно пригласить к нам твою маму и бабушку - отметить приезд и нашу с Маечкой свадьбу, - предлагаю сыну, собственнически обхватывая жену за талию. И ловлю себя на ужасающей мысли: я тягаюсь с собственным сыном!
        Весь вечер я пытаюсь не выпускать этих двоих из виду. Санька, отдохнув и устроившись в своей старой комнате, приходит к нам с Майей в библиотеку. Вот уж фантастический случай! Или он так сильно соскучился по мне, или ему хочется побыть рядом с моей женой - ставлю на второй вариант.
        - Лучше ты, чем какая-то мымра, - весело усмехается Саня, во все глаза восторженно глядя на мою жену. - Давай завтра подеремся, Мэй? - канючит он. - Папа будет судьей…
        - У Маечки ночью голова болела, - сварливо, будто старый дед, сообщаю я сыну. - И тебе нужно акклиматизироваться, - добавляю строго.
        «Интересно, а что рассказал Саньке Люк? Какую ложь выдал за истину? Хорошо, что у сына свое мнение о моей жене. Иначе бы я сильно облажался в глазах сына».
        - А как вы познакомились? - поднимает голову мой наследник и пытливо осматривает нас с Майей. И тут мне кажется совершенно неуместным рассказывать наивному подростку о наших договоренностях и достигнутых соглашениях.
        - Мы же учились в одной школе, - как несмышленышу, пеняет пасынку Майя. - А недавно встретились и поняли, что нам друг без друга нельзя, - улыбается она самой искренней улыбкой.
        «Ни слова лжи!» - мысленно восхищаюсь я.
        - Я очень рад, что вы с Майей друзья, - замечаю довольно и, воспользовавшись моментом, когда сын выходит из комнаты, бросаю небрежно: - Приглашу моих старушек на ужин. То-то они обрадуются. А тебе придется их уговорить остаться. Придумай от чего ты их полечишь, - усмехаюсь. - Я не против. Оплачу тебе все твои взмахи руками и ногами. Мне важно, чтобы мои мать и сестра добровольно остались в моем доме и не стремились покинуть его.
        - У бабушки Ани в спине зажимы. Я могу немного уменьшить боль, если она согласится…
        - Странно, - криво усмехаюсь. - Ты зовешь мою мать бабушкой.
        - Бабушка Аня и тетя Катя, - улыбаясь, кивает жена.
        - Молчи, - притворно вздыхаю. - Когда ты так говоришь, я чувствую себя ужасно старым.
        - Хорошо, дядя Родион, - фыркает Майя и, заметив, что я рывком поднимаюсь с места, пытается удрать.
        Но я успеваю поймать ее и прижать к себе.
        - Не называй меня так, - рычу, слегка прикусывая ей шею. - Нашла себе дядюшку…
        - Хорошо, Роди, - смеется нахалка, даже не пытаясь вырваться. - Как скажешь, милый…
        Крепко обхватив жену обеими руками, я впиваюсь в ее губы требовательным и нежным поцелуем. Чувствую, как Майя расслабляется в объятиях. Ее руки скользят по моим плечам и уверенно обвиваются вокруг шеи. И в эту минуту я, словно мальчишка, думаю лишь о том, чтобы этот поцелуй продлился как можно дольше. Но фырканье у двери заставляет нас с Майей прерваться.
        - А Люк говорил, - тянет мой сын слегка растерянно, - у вас брак по расчету…
        - Он - идиот, - сердито ворчу. - Так ему и передай при случае. Был же нормальным парнем, пока на твоей тетке не женился, - ухмыляюсь, вспоминая ненавистную свояченицу и ее маму до кучи.
        - Это… Родя… - вламывается в библиотеку Бессонов, - теща со Светкой тоже хотят с пацаном повидаться. Может, и их позвать к ужину? Посидим по-семейному.
        Мне хочется заорать на Люка, выгнать его из дома куда подальше, но, посмотрев на сына, замечаю испуганный взгляд. Наверное, тяжело жить между двух враждующих сторон.
        - Пусть приезжают, - сквозь зубы разрешаю я. - И Виктор Петрович тоже.
        К тестю я отношусь нейтрально. Мне иногда даже жаль его. Нормальный мужик, попавший в омут двух дурных баб.

* * *
        - Я и не ожидал, Родик, - трясет он мне руку и вроде бы радуется встрече. - Никак не думал, что после смерти нашей Яночки ты женишься на вот этой…
        - А чем так плоха моя новая жена? - интересуюсь холодно.
        «Явился на мою голову», - морщусь мысленно.
        - Так это она познакомила Яночку и старца Тимофея. Алискина подружка, - добавляет тесть с горькой усмешкой.
        До начала ужина я пытаюсь понять очевидное: четыре года назад моя любимая Яна заболела и через год умерла. Рак груди, какая-то агрессивная форма. Если бы прооперировали сразу, осталась бы жива. А так… Когда Янка слегла, я лично ездил к этому Тимофею и набил ему морду. Только это мало помогло. А вот о причастности Алисы и ее подружки слышу впервые. Но учитывая, что у моей ветренной сестры таких знакомых в принципе не водится, остается одна Майя. Это она у нас снимает зажимы и ставит засосы. Только она всеми возможными способами разводит население на бабки. Но одно дело - отнять у легковерных простаков их грошики, зажатые в потном кулачке, а другое - ради поганых денег забрать человеческую жизнь. Мне ничего другого не приходит в голову, как позвонить Павке и попросить его приехать к нам вместе с женой:
        - Саня приехал, - как попка-дурак повторяю я. - Марина тут поляну накрыла. Подтягивайтесь и вы тоже.
        Когда заходит разговор о вкусной жратве, Алису дважды просить не приходится. Но, войдя в дом и увидев мою мрачную морду, она косится на меня и тихо интересуется о чем-то у моей жены.
        - Не знаю, - доносится до меня голос Майи. - У дяди Родиона настроение меняетсякак у девочки. Вот только дурачился и смеялся, а потом будто озверина выпил. Не подходи близко, а то рванет, - хихикает она, явно не подозревая, какая участь ее ждет.
        За ужином я мрачно гоняю кусок мяса по тарелке, вполуха слушаю треп родственников, и даже припомнить не могу, почему сразу не раскрутил всю ниточку со старцем Тимофеем. Не выяснил, кто именно надоумил Яну обратиться к шарлатанам.
        Убедить больного человека прочитать молитвы, чтобы поправиться - дело нехитрое. Только нужно иметь дар внушения или обладать техниками гипноза. И, похоже, моя новая жена владеет такими приемчиками в совершенстве. Когда мои мать и сестра порываются уехать домой, Майя предлагает им остаться. Что-то буровит по поводу больных позвонков и иголок. И две мои неуправляемые родственницы, которых раньше никак не удавалось заставить пожить в моем доме, легко и радостно соглашаются. Весело шушукаются между собой. Одна лишь Алиса что-то шепчет мужу и не теряет бдительности. Знает, дрянь - добром этот вечер для нее не кончится.
        «Я не разочарую тебя, милая», - бурчу в ярости и, как только мама с сестрой поднимаются в свои комнаты, а Саня идет поплавать в бассейн, нарочито вежливо приглашаю:
        - Алиса, Майя, прошу в библиотеку…
        - Вечер перестает быть томным, - фыркает племянница, а Майя лишь растерянно пожимает плечами.
        - Я могу поприсутствовать? - настойчиво осведомляется Павка и вместе с двумя красавицами идет вслед за мной.
        - Итак, мои милые авантюристки, - скалюсь я, сжимая кулаки. - Расскажите мне о старце Тимофее и сколько бабок вытрясли из моей бедной жены. Как вам живется, зная, что из-за проклятых денег вы отправили человека на смерть? Тебе не хватало? - гневно гляжу я на обалдевшую племянницу. - Пришла бы и попросила. Я бы дал!
        - Ты белены объелся, Родион Александрович? - вскидывает на меня полные глаза слез Майя. - Кто такой старец Тимофей? Какое отношение ко мне имеет твоя первая жена? Ты ничего не попутал?
        - Нет, милая, - криво усмехаюсь, поражаясь, как до сих пор не догадался, что попал под влияние Белецкой, - тебя опознали свидетели…
        - И кто же это? - резко интересуется Алиса, вставая на защиту подружки. - Учитывая, что посторонних в доме не наблюдалось, это или баба Вера, или деда Витя. Два склочника-подзаборника…
        Мысленно я аплодирую племяннице. Не в бровь, а в глаз! Но вскидываюсь и говорю хмуро:
        - Какая разница кто! Главное - вашей шайке-лейке пришел конец.
        - А факты? - встревает в разговор Павка. - Ты точно уверен, что Майя и Алиса причастны? У тебя есть проверенные сведения? Если так, предъяви доказательства.
        - Тесть сказал, что это именно Майя свела Яну с Тимофеем… - бросаю я. - Его никто не спрашивал. За язык не тянул…
        - И ты вот так просто сейчас обвиняешь Алису и Майю в смерти Яны? Только на основании сплетен? Я не ожидал от тебя, Родик!
        - Да мне плевать, - морщусь. - Положить с прибором, Паш. Эти две вустрицы и тебя облапошат. Я сначала только на Майю думал, но теперь понимаю, что и моя племянница при делах.
        - Конечно, - кивает Алиса. - Мы еще завезли Эболу в Африку. И «Синтия», ну, знаешь, бактерия, что ест все живое - тоже наша с Белецкой разработка.
        - Не юродствуй, - холодно бросаю. - И если ты думаешь, что уйдешь от ответственности, то сильно заблуждаешься. За Яну я снесу бошки вам обеим.
        - Та поаккуратней с угрозами, - ревет со своего места Щетинин. И я вижу, как у него сжимаются кулаки, аж костяшки побелели. - Ладно, - гневно сверкая глазами, заявляет он, - нам тут оставаться бессмысленно. Собирай факты, Родя, - усмехается криво мой одноклассник. - По всем пыльным углам пройдись. Может, что и наколупаешь.
        Он решительно поднимается с места. Тянет Алису за руку. Я равнодушно наблюдаю, как близкие до этого момента люди поднимаются и бредут к выходу. Алиса явно обескуражена - не ожидала такого поворота. Но рано или поздно правда вылезает наружу, как ее ни прячь…
        - Павлик, - подает голос моя красавица-жена, - можно я с вами? Отвези меня домой, пожалуйста, - чуть не плача, просит она. Щетинин кивает, и Майя тут же срывается с места.
        - А тебя, голубушка, никто не отпускал, - рявкаю я. - С тобой еще разговор не окончен.
        Майя в страхе замирает у двери. Но тут снова вмешивается Пашка.
        - Если ты сейчас рыпнешься, Вепрь, я заломаю тебя прямо здесь. И закрою на пятнадцать суток. Сиди смирно, придурок.
        - Это еще за что? - усмехаюсь я.
        - Я найду, - тихо, но властно заявляет Павка и, к моему немалому удивлению, достает из-под пиджака пистолет. - Сиди смирно, - повторяет угрожающе. - Майя, - поворачивается к моей жене, - быстро собирайся!
        Она шустро выскакивает из комнаты. А я будто со стороны наблюдаю, как Алиса и Пашка молча стоят в дверях. Как часовые…
        «Сцена из «Ревизора», твою мать, - зло усмехаюсь я. - Беги-беги, Маечка, все равно скоро встретимся!» И с удивлением смотрю на свою жену, надевшую на себя все старые тряпки.
        - Я готова, - кивает она своим сообщникам.
        Я нехотя поднимаюсь из-за стола и бреду к ней. «Не отпускай! - вопит сердце. - Останови ее!»
        - Ты же вроде обещала полечить маму, - заявляю я некстати. - Тебе лучше остаться, Майя, и честно признаться в своих делишках.
        - Ты мне надоел, Веприцкий, - устало бросает она. - Думаю, наш брак был ошибкой. Нужно развестись как можно скорее.
        - Подожди, - прошу я. - Давай разберемся спокойно…
        - Нет, - упрямо отрезает она. - Достаточно разборок. Если я в чем-то виновата - подай в суд. Но я устала терпеть твои постоянные попреки. По большому счету, я тебе ничего не должна, а ты - мне, - говорит жена, силясь не разреветься.
        Я делаю шаг, не желая отпускать авантюристку, но Павлик Щетинин мне снова преграждает путь:
        - Остановись, - шипит. - Я, кажется, тебя предупредил…
        - Я завтра позвоню генералу Ермолаеву, - называю я главного мента области, - пусть тебя уволит со свистом…
        - А, - отмахивается Щетинин, - звони, конечно! Ты так и пойдешь в одном платье? - интересуется он у Майи. - Где твоя шуба?
        - Потерялась в этом хламовнике, - морщится жена. - Но я до машины добегу, а там - до квартиры. Не замерзну, Паш.
        Потянувшись к вешалке с бронзовыми хвостами, я снимаю Майкин красный пуховик и осторожно накидываю ей на плечи. Натыкаюсь на взгляд, полный отчаяния и слез, и уже хочу сказать что-то ехидное, когда, поведя плечами, жена скидывает на пол дорогую одежку.
        - Прощайте, - шепчет, выходя из дома.
        Застыв около витражного окна, я пристально наблюдаю, как Майя вместе с Алисой садится на заднее сиденье Пашкиного Мерса, как машина, мигнув красными стоп-сигналами быстро выезжает со двора.
        «Все закончилось. Все! - бьются в мозгах дурные мысли. - Я потерял ее навсегда!»
        Засунув руки в карманы, я медленно бреду в кухню выпить воды или взять с собой бутылку виски. Не знаю… И сразу натыкаюсь взглядом на накрытый к чаю стол и большое блюдо с эклерами, к которому тянет руки мой сын. А тетка с бабушкой торжественно восседают рядом, всем своим видом говоря «Ешь, дитятко, исхудал на чужбине».
        - А где Майя? - окликает меня с набитым ртом Саня.
        А мать и сестра смотрят на меня с наивными близорукими улыбками.
        - Уехала вместе с Алисой, - бросаю я мимоходом. - Мы разводимся…
        - Ты - идиот! - вскидывается Катя. - Раз в жизни тебе досталась хорошая девчонка, и ты умудрился ее упустить! Поедем домой, мама! Нам нет нужды тут оставаться..
        - Катя, - предупреждающе рыкаю я на сестру, - вам лучше пожить здесь… Против меня кто-то объявил войну. Могут напасть на вас…
        - Но Майю же ты отпустил, - тихо усмехается Катерина, - значит и нам ничего не грозит…
        - Нет, - мотаю я головой, - вы остаетесь. А с Майей не все так просто.
        - Пойдем спать, Катя, - примирительно замечает мама. - Родичка не станет нас тут напрасно держать…И пугать не станет…
        И когда они с сестрой удаляются, я перевожу взгляд на потускневшее лицо сына:
        - Ну, что скажешь, малыш? - криво улыбаюсь. - Завтра можем взять Троя и пойти побегать…
        - Никуда я с тобой не пойду, - бурчит мой наследник. - И вообще, тетя Катя права… - заявляет он, стремительно выходя из кухни.
        «Прекрасно! Просто прекрасно! Эта наглая мошенница всех настроила против меня!» - в ярости рычу и, взяв бутылку виски, отправляюсь к себе наверх.
        Но спальня, где я долгие годы спал один, теперь - после ухода Майи - кажется пустой. В комнате напротив я вообще оставаться не могу. Одного взгляда на диван достаточно, чтобы недавние воспоминания затопили душу. Я стою в нерешительности, понимая, что не могу находиться в собственном доме. Кроме…
        Я спускаюсь на второй этаж, захожу в спальню жены и, плюхнувшись на кровать, обнимаю подушку.
        - Девочка моя, - шепчу Яне, - кажется, я облажался по полной!
        15.
        Бутылка виски, которую я прихватил из кухни, пустеет быстро. И я, выбравшись из Янкиной спальни, по дороге на третий этаж допиваю остатки. Ноги плохо слушаются, и, по привычке или по замыслу свыше, я вламываюсь в комнату напротив. Пьяным взглядом пялюсь на портреты жены и никак не могу понять, почему я сразу поверил тестю? Пашка прав. Где факты? Где доказательства? Зачем я сразу напустился на Майю, да еще и при свидетелях…
        «У тебя же никаких нет данных, - криво ухмыляюсь. - Что на тебя нашло, придурок? - рычу, понимая, что потерял Майю. - Ну какой нормальный человек выдержит постоянные попреки?» - интересуюсь у самого себя и уже готов треснуться головой о стену. Но нельзя. Тут каждый клочок завешан портретами Яны. И моя первая и любимая жена довольно смеется мне в лицо.
        «Тесть из вредности наврал, а ты поверил. И живую бабу променял на покойницу!» - бьется в голове гадкая мыслишка. И, честно говоря, я еле сдерживаюсь, чтобы не врезать кулаком по портрету.
        - Как ты могла? - в который раз спрашиваю я жену. - Ты же никогда не была религиозной. Да и всякой ерундой не страдала. Твердо стояла на ногах. Яна! - срываюсь на крик, точно зная, что меня никто не услышит: ни умершая жена, ни родственники в спальнях в конце коридора. - Тебе так жить не хотелось? А о нас с Саней ты подумала? - немного успокоившись, интересуюсь и тут же ощущаю, что уже давно знаю единственно правильный ответ.
        «Каждый человек сам выбирает свой путь. И он сам несет за него ответственность. Яна, кто бы ей что ни советовал, поверила старцу Тимофею и пошла за ним. За это и поплатилась. А ты, Родя, прогнал из дома достойную женщину и остался один. И это тоже твой выбор. Так и будешь разговаривать ночами с умершей женой, а мог бы сейчас обнимать разомлевшую и охочую до ласки Майю. И если с Алисой и Павкой ты все равно помиришься, то вернуть Майю уже не удастся!»
        - Да как бы не так! - рявкаю, тяжело поднимаясь.
        На нетвердых ногах бреду в свою спальню и, пройдя половину лестничного пролета, в изнеможении сажусь на ступеньки. Сжимаю руками голову, пытаясь открутить.
        «Ну на что мне башка, если я думать не умею и шапку зимой не ношу? - вою, прекрасно понимая, что нужно встать, принять душ и ехать за Майей. - Какой там у нее адрес? - Я медленно бреду наверх, пытаясь взять себя в руки. Получается, но с трудом. - Майя, - бурчу недовольно, - почему ты не осталась со мной. Почему?!» «Ты - идиот, - насмешливо отвечает мне внутренний голос. - Давай, возьми себя в руки и дуй за женой, пока еще есть время».
        - Действительно, идиот! - стараюсь сдержаться и не заорать от бессильной злобы. - Весь город знает, что ты женился на Белецкой! Так какого фига ты отпустил ее? Феднищев или кто-то еще запросто возьмет ее в заложники. Или укокошит…
        Перепрыгивая через ступеньки, я несусь наверх. И попав, наконец, в спальню, сразу звоню Майе. Но тут же слышу трель в гардеробной. Моя строптивая жена оставила выданную ей трубку, обрывая между нами всякую связь.
        - Ну погоди, чижик, - предупреждаю, направляясь в душ. - Ты только погоди, милая!
        Холодная вода немного приводит меня в чувства. А таблетки от похмелья прочищают мозги. Я кошусь на часы, стоящие на комоде, и ничуть не раскаиваюсь, когда в четыре утра звоню Приору:
        - Мне нужен Майкин адрес, - говорю, не поздоровавшись.
        - А-а, Родя, сейчас, - сонно буровит Олежка, но глупых вопросов не задает. - Записывай или запоминай… - диктует мне.
        - И вот еще что, Приор, - недовольно велю я. - Вместо жиробаса приставь ко мне Славку. Меня бывшая родня уже до печени достала.
        - А куда его? - вздыхает он.
        - Не знаю, - отмахиваюсь я. - Пусть стаканы в клубе перетирает. Или на пилоне танцует. Решай сам. Хочешь - уволь. И еще. Мне нужна вся информация о старце Тимофее. Все его контакты. Как и когда на него вышла Яночка…
        - Я понял, бро, - замечает Приор со всей серьезностью. - С утра лично займусь…
        - Хорошо, - отрывисто бросаю и на всех скоростях спускаюсь вниз. Стучусь в комнату к Марине. - Мих, - тихо, но требовательно зову. - Ты мне нужен…
        - Конечно, - в одних трусах выскакивает в коридор заспанный водитель. - Пять минут…
        - Я вам пока кофе сварю, - выплывая из комнаты, ворчит домработница и косится на меня недовольно. - Куда ты собрался, Родион Александрович?
        «Куда-куда! За своей жизнью, - ворчу, осознавая, что если Майя не согласится вернуться ко мне, то просто загнусь от горя. - Девочка моя, прости меня», - шепчу, мысленно разговаривая с женой и рассеянно наблюдая, как Марина варит кофе. Потом задумчиво таращусь на черную густую жидкость и, морщась как от лекарства, выпиваю ее, выхожу из кухни, не дожидаясь, пока мой водитель допьет кофе с молоком и съест булочку.
        - Поедем на Рэнджи, Миха.
        - Охрану берем? - интересуется он, семеня сзади с булкой и кружкой.
        Доедает на ходу и, передав любовнице остатки раннего завтрака, бежит к машине. И уже через несколько минут мы несемся по ночному городу. А еще через пять останавливаемся около Майкиного дома и терпеливо ждем, когда какой-нибудь бедолага выйдет из злосчастного подъезда.
        Мне везет примерно через полчаса, когда заспанный мужик выползает в предрассветную мглу погулять с собакой.
        «Спасибо, песик», - весело усмехаюсь, взбегая по лестнице. Звоню в нужную дверь и не сразу понимаю, что в квартире никого нет.
        - Перестаньте стучать, - грозно велит мне пронзительный женский голос из-за соседней двери. Майя уехала. Меньше часа побыла.
        - Куда? - Я недоуменно разворачиваюсь.
        - А я откуда знаю? - кричит соседка. - Совсем уже с ума посходили! Эта приехала, дверями хлопала. Теперь еще какой-то сиделец за ней примчался! Ходите тут, людям спать мешаете. А нам на работу…
        - Много спать вредно, - огрызнувшись на ходу, слетаю вниз по ступенькам и уже из машины звоню Приору. - Тимофеем займешься потом, - приказываю раздраженно. - Сейчас важно найти Майю. Дома ее нет. Пробей родственников, знакомых. И еще, - я с замиранием сердца прислушиваюсь к интуиции, - позвони знакомым в аэропорт. Узнай, может, моя жена куда-то намылилась.
        - А что говорит Алиса? - не подозревая о вчерашней сцене, дает мудрый совет Приор. - У нее должна быть информация.
        - Да, сейчас к ней заеду, - криво усмехаюсь, точно зная, что от племянницы сейчас ничего не добьюсь. Но тем не менее оглядываюсь по сторонам и понимаю две совершенно простые истины: во-первых, пройдя в конец двора, я выйду к Алискиной новостройке, а во-вторых - Миха, оставшись в машине, может прекрасно понаблюдать за подъездом. И коли милая вернется в мое отсутствие, сразу сообщит. Огибая лужи и грязь, чтобы не испачкать кроссовки, я иду к дому племянницы и, подняв голову, замечаю на пятом этаже свет в кухне. - Никого будить не придется, - ворчу себе под нос и, когда встревоженная Алиса что-то пищит в домофон, добродушно прошу:
        - Сова, открывай. Медведь пришел.
        - А-а, - будто ее душат, стонет Алиска, но дверь открывает.
        - Как вы тут, слоники? - ухмыляюсь, войдя в квартиру, и сразу натыкаюсь на выжидательный взгляд Пашки. Эта сволочь разгуливает по хате, купленной на мои деньги, в одних трениках и очень вольготно себя чувствует.
        «Женился, так обеспечь любимую самым необходимым, - сжав челюсти, думаю я. - А то пришел… принц датский!»
        - Проходи, - чуть улыбнувшись, бросает Щетинин. - Мы как раз завтракать собрались. Яичницу будешь?
        - Он по утрам мясо ест! - доносится из кухни сварливый Алискин голос. - У меня сациви, Родя!
        - Ничего не хочу. - Сняв куртку, прохожу в кухню и, плюхнувшись на первую попавшуюся табуретку, спрашиваю Алису: - Где Майя?
        - Она решила уехать, - спокойно заявляет племянница, как будто сообщает о самом обыденном. - У нее личные проблемы. А с тобой жить - время терять, - хмыкает она недовольно.
        - Куда? - поднимаю глаза на Алису. Замечаю в ее руках ТАРЕЛКУ с курицей, покрытой оранжевым ореховым соусом. Сациви я люблю, особенно в Алискином исполнении.
        - В Америку, - коротко бросает, ставя передо мной завтрак.
        - Когда?
        Я, разделив куриную грудку на части, обмакиваю одну в острый соус и отправляю в рот. И чуть не задыхаюсь от восторга. Алиска - эта маленькая зараза - точно знает как свести к минимуму мой гнев.
        - Сегодня, - пыхтит племянница, внимательно следя за моей реакцией.
        - Очень вкусно. Майку научи так готовить…
        - Она уезжает. В Америку, - повторяет Алиса по слогам как для умственно отсталого. - И не вернется…
        - Ага, - киваю, заглатывая еще кусок курицы. - Сейчас. Разыгрались девочки. Но дядя Родя вас утихомирит…
        - Как бы самого дядю Родю в чувство привести! - огрызается Пашка, садясь напротив, и, придирчиво глядя на меня, интересуется: - Ты чего приперся?
        - Я, между прочим, в своей собственной квартире, - хмыкаю и тянусь к бутылке с минералкой. - Это ты в гостях, Тин!
        Павка замирает лишь на секунду, а затем, скорчив совершенно идиотскую рожу, осведомляется, коверкая слова:
        - Что угодно, батюшка барин?
        - Жена моя где, холоп? - начинаю ржать я и добавляю серьезно: - Мне нужно встретиться с Майей и помириться. И если ты думаешь, что поездка в Бостон закончится благополучно, - поворачиваюсь я к Алисе, застывшей статуей около холодильника, - то ошибаешься, девочка. Майке грозит серьезная опасность. Она хочет забрать Мелиссу у Алекса, но точно попадется и проведет следующие сто лет в тюрьме. Ты хоть понимаешь, на что подписываешься?
        - Но… Майя сказала, ты придумал хороший план, - лепечет Алиса. - Теперь забрать малышку проще простого. Только нужны деньги…
        - Ага, - киваю я, с большим сожалением обмакивая в подливе последний кусок курицы. - Давай посчитаем, девочка. Все по моему плану, но в Майкином исполнении. Срок за похищение человека в Америке - двадцать пять лет, - загибаю я пальцы, - плюс намеренное отравление - десятка; проникновение в чужое жилище - кажется, от десятки; сбыт наркотиков - двадцать. Ну и по мелочи еще десятку накинь. Побег от полицейского, угон машины… Сколько там? Семьдесят пять лет набралось, да?
        - Ты боевиков насмотрелся? - изумляется Пашка и переводит довольный взгляд на жену. А увидев растерянное лицо Алисы, рычит сердито: - А почему я ничего не знаю, зайчик?..
        Зайчик хлопает глазами и ушами, теребит в руках полотенечко.
        «Заинька, попляши, серенький, попляши», - хмыкаю я, доедая курицу и наблюдая, как Тин сверлит глазами-буравчиками мою племянницу.
        - …Садись и рассказывай, - командует Щетинин.
        - Я ничего толком не знаю, - лепечет Алиска, в одночасье растеряв всю свою стервозность. - Майя сказала, что Родичкин план такой легкий в исполнении. Нужны только деньги… - она тяжело вздыхает под суровым взглядом Павки.
        - Ты у нас глупая, что ли? - строго спрашиваю я. - Тебя вроде в детстве не роняли. Там, где я отделаюсь бабками, любой другой попадется на пожизненное. Выкладывай все, что знаешь, пока не поздно.
        - Майя уезжает, - как заводная кукла, повторяет племянница. - Я ее свела с Вадиком. Абсентом. Она сейчас к нему поехала украшения продавать. А вечером на самолет. Если билеты сможет купить… Она собирается с кем-то в Бруклине познакомиться…
        - Бред какой-то, - как баба, трещит Павка и бьет себя по ляжкам. - А почему ты мне ничего не сказала? - набрасывается он на Алису.
        - Нормально все, - поморщившись, отмахиваюсь я. - Остановим этот локомотив. Паш, пробей по своим каналам на какой рейс наша дуреха взяла билеты?
        - Как только на работу доберусь, - кивает он, наливая себе чай
        - Ладно, - поднимаюсь я из-за стола. - Поеду, посмотрю в добрые глаза Абсента. - Снова бегу через двор и, вломившись в собственную машину, рявкаю: - Ну что? Приходила?
        - Не-а, - мотает головой водитель. - Вообще никто не появлялся.
        - Тогда едем к Абсенту…
        Уже через несколько минут вхожу в маленький круглосуточный ломбард на Центральном проспекте. Тихое заведение для своих, давным-давно взятое мной под охрану. Первым внутрь заходит Миха и радостно здоровается с молоденькой девчонкой на кассе и маленьким толстячком в пуловере и галстуке. И это в половине седьмого утра! На кончике носа очки, а на башке - гнездо из седых волос. Если не знать, что это самый главный проныра на местном ювелирном рынке, то можно принять его за профессора университета.
        - Здравствуй, Вадик, - улыбаюсь я, входя следом за Михой. - Давненько тебя не видел, дружок…
        От моего недовольного тона Абсент подпрыгивает на месте, а потом, оббежав конторку, устремляется ко мне, раскрыв объятия:
        - Родичка, дорогой! Как же я скучал по тебе! Уже и не помню, когда в последний раз виделись… - лопочет радостно и, повернувшись к девчонке, дает знак уйти.
        - Пусть остается, - говорю я, похлопывая Вадима по спине. - Эту встречу ты точно запомнишь.
        - А что такое? - наивно спрашивает он. - Родичка, дорогой, не томи. Меня сейчас инфаркт хватит…
        - Майя Владимировна Белецкая, - обращаюсь я к девчонке. - Когда приходила и сколько выдали?
        - Полчаса как ушла, - сообщает Абсент, а девочка протягивает мне бумажку, на которой значится сумма, полученная клиенткой.
        - Она сказала, что от Алисочки, - оправдывается Вадик. - Я и принял. А что? Не надо было? Родичка, так я не знал ничего…
        - Да ты и не знаешь, - хмыкаю я, попутно соображая, что сволочь Абсент неслабо нажился на Майкиных бирюльках.
        - Это моя жена, - тихо сообщаю и с мстительным удовольствием наблюдаю, как меняется в лице мой давний знакомый. Его сейчас точно инфаркт хватит. - Покажи все, что она сдала, - требую и с садистским удовольствием наблюдаю, как Абсент достает из сейфа обычную коробку из-под женской обуви.
        Три браслета, кольца, какие-то подвески… А вот моих любимых водопадиков нет.
        - Еще должны быть серьги, - замечаю я негромко. - Жемчуг и бриллианты…
        - Ах да! - всплескивает руками Вадим. - Я их отдельно отложил, чтобы не потерялись… Вот они, - достает он неохотно пакетик с сережками.
        Я, не двигаясь, внимательно смотрю на него.
        - Все? - спрашиваю с сомнением.
        - Да, - кивает Абсент, а сам достает из сейфа маленькую коробочку от Тиффани.
        - А где брошка с бриллиантами? - деловито осведомляюсь, придирчиво рассматривая замысловатый кулончик, выглядывающий из открытого футляра цвета мяты.
        - Брошки не было, - всплескивает ручками Абсент. - Нет, Родя, ты же меня знаешь… Я никогда…
        - Знаю, Вадик, - киваю устало. - Знаю. Я все это барахло забираю с собой, - сообщаю резко. - А те гроши, что ты выплатил моей жене, позже верну. Только сначала попрошу бухгалтера провести сверку расчетов. Давно мы с тобой не сверялись, Абсент…
        - Конечно-конечно, - бурчит он и сладкоречиво добавляет: - Как скажешь, Родичка. Мы за аренду и охрану исправно платим.
        - Если все ровно, то Миха через пару дней завезет тебе бабло, - соглашаюсь я, забирая коробки и направляясь к выходу.
        - Ты ему точно деньги вернешь? Не проучишь? - с сомнением глядит на меня Миха. - Мне кажется, он Майю капитально обчистил.
        - Сама виновата, - рыкаю раздраженно. - А насчет Абсента я пока не решил, - криво усмехаюсь и с удивлением смотрю на экран ожившего телефона. Саня! - Что-то случилось, малыш? - спрашиваю с придыханием.
        - Лайма рожает, пап, - тихо скулит мой наследник. - Ты где? Приезжай скорее…
        - Да, сынок, еду. Сейчас вызову врача. Не бойся. Все под контролем. Позови Марину и тетю Катю…
        - Они рядом, - всхлипывает Саня. - Только Лайме очень плохо. Ты приезжай, пап!
        - Через десять минут буду, - заверяю я и, повернувшись к Михе, бросаю мимоходом. - Домой. Быстро. - «Вот мне только рожающей Лаймы сейчас не хватает!» - мысленно хватаюсь я за голову и, стремясь помочь своей собаке, звоню ветеринару: - Началось, Яша.

* * *
        В большом кирпичном сарае Лайма возлежит на кушетке и жалобно стонет. Около двери крутится Трой, и мне, чтобы пройти внутрь, приходится уговаривать утробно рычащего пса:
        - Пусти нас, пожалуйста, я доктора привез для твоей подруги.
        Пес смотрит на меня и ветеринара печальными глазами и делает шаг в сторону. Яша улыбается натужно и бросает коротко:
        - Ну, ты даешь, Вепрь! Собака тебя с полуслова понимает.
        Он кивает в сторону огромного и грозного ротвейлера, лишь отступившего в сторону и даже не подумавшего сдавать позиции.
        - Это же моя собака, - усмехаюсь я, заходя в собачий родзал. Около Лаймы сидит моя сестра, а рядом стоит насупившийся сын. - Скорбящие родственники отходят в сторону, - командую близким, понимая, что от этой парочки толку мало. - Дайте доступ специалисту.
        И если Троя мне удалось уговорить сразу же, то сестрице и сыну приходится повторить дважды.
        - Ты за Майей ездил? - тихим шепотом спрашивает меня Саня. Я киваю и беру его за худое плечико. - Пойдем. Не будем мешать. С Троем поговорим. А тетя Катя поможет доктору.
        Во дворе мы с сыном садимся на низкую скамейку, а будущий отец семейства устраивается между нами. Мне достается крепкая корма, а слюнявая морда ложится рядом с Санькиной ногой.
        - Все обойдется, - накрываю я ладонью покатый собачий лоб и мысленно содрогаюсь - в отношении самого себя у меня такой уверенности нет.
        Смотрю на яркое зимнее солнышко, проложившее яркую дорожку между укрытых на зиму клумб, вдыхаю свежий морозный воздух и чувствую несанкционированное движение в кармане. «Эх, хвост, чешуя, бледные поганки, - криво усмехаюсь, прислушиваясь. И не сразу понимаю, что в куртке еле-еле жужжит телефон. - Вот меньше нужно лапами по экрану сучить, - сетую на себя, замечая, что айфон стоит на беззвучном. - Когда я умудрился отключить звук?»
        - Родя, - без предисловий сипло бурчит Приор. - Тут такое дело…
        - Не тяни, - рыкаю я. - Говори по существу.
        - Я пробил аэропорт и вокзалы. Твоя милая улетает сегодня.
        - Куда знаешь? - осведомляюсь я на всякий случай.
        - Да. Она купила единый билет. Москва - Бостон с пересадками в Лондоне и в Нью-Йорке.
        - Когда вылет?
        - В семнадцать десять.
        Олег мне что-то еще отвечает, но я не слышу его из-за пробивающихся сигналов второго вызова. Смотрю на экран немигающим взглядом и застываю на месте, когда вместо обычных контактов высвечивается отвратительное слово из пяти букв:
        «Фигня».
        16.
        Родион
        - Да, - нарочито равнодушно и грубо говорю я в трубку, а сам представляю, какие условия мне сейчас выставит Днище.
        Сердце заходится от беспокойства, мороз пробегает по коже. Твою мать, Майя! В том, что она попала в руки к этому беспринципному гаду, я не сомневаюсь. И, если честно, готов на все, только бы выцарапать ее из лап давнего врага. «О чем ты только думал, когда отпускал ее ночью?» - в который раз напускаюсь я на себя и не сразу понимаю, что твердит мне Фигня.
        - Что? - переспрашиваю, пытаясь врубиться.
        Я, конечно, пил всю ночь, и бутылочка виски знатно разбавила мне кровь, но со слухом у меня все в порядке.
        - Открой калитку, придурок, - рычит Феднищев. - Срочное дело. Ты же дома, и должен мне помочь…
        - А ты где? - включаю я опцию «недоумок», а сам лихорадочно думаю, что предпринять. Тут как назло все собрались. Мама, сестра, Саня. - «Если бы на тебя хотели напасть, то ворвались бы без предупреждения. Твоя охрана - это пустой звук для тех, кто готов идти до конца. Вон, вчера пистолет у Пашки проворонили…» - Ты один? - осторожно осведомляюсь у Фигни.
        - Да, Родя, один! - негодующе хрипит в трубку придурок. - Открывай скорее…
        - Хорошо. Сейчас…
        И, сделав знак охраннику, наблюдаю, как во двор вваливается Фигнищев. Здоровый лось с патлами до плеч, стянутыми резинкой. Черные джинсы, плотно сидящие на Юркиной заднице, кажутся мне мокрыми, да и сам Фигня, корчась от боли, баюкает больную руку. А еще на рукаве кожаной куртки зияют две оплавившиеся дырки.
        - Меня какая-то падла подстрелила, Родя, - сдавленно ухает он, прислоняясь к забору, и словно и сам не верит в происходящее. - Еле доехал. Там на улице Харлей валяется, скажи пацанам, пусть во двор заведут. У меня самого сил не хватит.
        - Это какой-то розыгрыш? - пристально смотрю на Фигню, а про себя думаю, что попал в театр абсурда. - Подстава такая?
        - Вызови скорую и дай что-нибудь обезболивающее, - тянет Юрка, присаживаясь на стульчик охранника. - Не пойму, что в нашем с тобой городе происходит…
        - Сейчас тебе пулю вытащат. У нас доктор, - успокаивающе говорю я и спрашиваю настороженно. - А где тебя подстрелили, Днище?
        - На перекрестке с Турмалиновской, - охает он, мотая головой из стороны в сторону.
        «Слишком подозрительно. За полквартала до моего дома. Как же Фигня сообразил ко мне завернуть? И кому понадобилось устраивать разборки на моей территории? Хотя и подстава не исключена», - думаю, выразительно зыркая на охрану.
        - Все чисто, - бормочет Славка. - Никого на улице больше нет. Мы все камеры проверили.
        - А может, это я тебя подстрелил? - хмыкаю я, помогая встать Юрке. - Пойдем в кухню. Пацаны помогут дойти, а там и врач освободится…
        - А что он у тебя делает? - изумленно спрашивает Фигня, превозмогая боль. - Кто-то заболел?
        - Роды принимает. Потом сразу к тебе, - замечаю я спокойным голосом.
        - Роды? А кто у тебя рожает? Жена? - стонет он, стараясь превозмочь боль. - Я слышал, ты женился недавно.
        - Да, шуму по этому поводу было много, - криво усмехаюсь я, наблюдая, как Миха вместе со Славкой ведут Феднищева в дом. - Даже уголовное дело завели.
        - Я тут ни при чем, - поморщившись, слабо отмахивается Фигня. - Мои люди были на набережной, но никто из них не причастен. Я проверял. Странное что-то творится в городе, - говорит он и уже в прихожей прислушивается: - Тихо, никто не кричит.
        - А должен? - улыбаюсь я, на правах хозяина провожая нежданного гостя в пустую кухню. Марина с Ольгой уехали за продуктами, и тут нам никто не помешает.
        - Ну, у тебя же кто-то рожает. А в доме гробовая тишина.
        - Собака. В сарае, - улыбаясь, скупо бросаю я. - Уже скоро все закончится. И так настрадалась бедная.
        - Так мы ждем ветеринара? - притворно ужасается Феднищев. - Конечно, - с сарказмом кривится он, - для такой скотины, как я, и собачий доктор сойдет.
        - Тут только такой, - пожимаю плечами. - Скорую ждать придется дольше, в больницу ехать - тем более. Да и мне, как ты понимаешь, лишние проблемы с полицией ни к чему.
        - Мне тоже, - морщится от боли Юрка. - Нам бы потрепаться, Родя.
        - Тебя заштопают, и поговорим, - киваю, доставая из шкафчика виски. - У меня только такое болеутоляющее. Накатишь или подождешь доктора?
        - Наливай, - ворчит Феднищев и удивленно пялится на одинокую рюмку.
        - А ты?
        - А я не ранен, - ухмыляюсь, чувствуя, что уже не лезет.

* * *
        Ждать Яшу приходится недолго. И вместо того чтобы с сыном и гордым Троем осматривать щенков, я сижу и лениво наблюдаю, как моему врагу у меня в КУХНЕмой знакомый доктор вытаскивает из плеча пулю. Театр абсурда, млин! Вместо того чтобы искать Майку, я вынужден размышлять, кому это такому умному пришло в голову снова подставить меня. Слишком близко ложатся пули. Букет… Канская… Фигня… И это точно не по моему приказу.
        «Дело пахнет керосином», - мысленно вздыхаю, и пока шустрый ветеринар Яша умело вытаскивает смертельные девять граммов из накачанного Феднищевского плеча, я понимаю, что именно должен предпринять. Немедленно. Под стоны и вздохи Фигни открываю Телеграм и быстро пишу указания Приору.
        «Это не обсуждается» - строго добавляю напоследок.
        «Мог бы не напоминать, - тут же отвечает мне Олежка. - Все сделаю, не беспокойся. Только, пожалуйста, не поворачивайся спиной к Фигнищеву».
        - Кому-то выгодно столкнуть нас лбами, - бурчит тот, полулежа у меня в кабинете и качая забинтованную руку. И, словно прочитав сообщения Приора, сипит натужно: - О нашей вражде всем известно. Вот кто-то и придумал, как нас нейтрализовать нашими же руками.
        - Если есть кто-то третий, то кто он? - морщусь я и сердито бросаю: - Ты же слышал про Канскую?
        - Да, - кивает Юрка. - Менты приходили. Интересовались моим алиби. А у меня как раз в то самое время жена с любовницей сцепились. Катька приехала ко мне, а Катерина вернулась случайно и скандал закатила. Весь квартал гудел. Соседи полицию вызвали.
        - У тебя они тезки, что ли? - морщусь подозрительно.
        - Ага, - радостно кивает Феднищев. - Удобно…
        - Давай ближе к делу. Почему ты решил, что на горизонте появился кто-то третий?
        - Я точно знаю, что не подкладывал взрывчатку в букет, и так же понимаю, что это не твои люди сейчас стреляли в меня…
        - Почему? - улыбаюсь я, пожимая плечами. - Вполне могу нанять любого киллера. Без суеты и риска уберем любого из вашего списка, - вспомнив поговорочку из девяностых, усмехаюсь криво и внимательно смотрю на недавнего врага. Стараюсь по мимике и жестам понять, врет он или говорит искренно. Но ничего не замечаю противоестественного. Хотя какой из меня специалист по физиогномике?!
        - Вот именно, Родя! - восклицает Фигня запальчиво. - Ты бы нанял профессионала. И от него бы я точно не ушел, понимаешь? Никто бы не палил по голубям, и ранением в руку я бы вряд ли отделался. Ну и твой букет, - хмыкает он. - Во-первых, кто кладет взрывчатку в цветы? Она может выпасть, сработать не вовремя. Убить ни в чем не повинную бабу…
        - Согласен, - коротко киваю, но внутренне возмущаюсь. Нечего мою жену называть бабой! И, понимая, что сейчас не время для мелких дрязг, интересуюсь: - И что ты предлагаешь, Юра?
        - Не знаю, - морщится от боли Фигня. - Но нам нужно объединиться, если не хотим потерять влияние в городе…
        - Похоже, речь идет уже о жизнях, - ощерившись, замечаю я. - Но в твоих подозрениях есть логика. Я уж точно не заказывал тебя.
        - Знаю. Другой почерк, - закрывает глаза Феднищев. - Нужно придумать какой-то план, Родя, чтобы выкурить нашего тайного врага.
        - Давай сначала действовать традиционными способами, - предлагаю, всеми силами стараясь оттянуть решительные действия. На неделю или на две. Неважно! - Подключим ментов. Каждый со своей стороны. Пусть опросят очевидцев. Обязательно найдется кто-то… Посмотрим, откуда ноги растут. Дадим пару недель на сбор данных и аналитику. И если ничего не найдем, тогда сверим данные и что-нибудь придумаем, - миролюбиво замечаю, все еще не до конца доверяя Фигне, но и спугнуть его не хочу. Лучше достигнуть соглашения, чем постоянно ждать подставы.
        - Согласен, - Феднищев растягивает губы в улыбке и хлопает себя по ноге, давая понять, что разговор закончен. - Нужно позвонить Катерине, - бурчит он, с трудом доставая из кармана джинсов старый айфон. - Пусть заберет.
        - Я сейчас в город поеду, - получив сообщение от Приора, говорю уклончиво, - могу подвезти…
        - Не стоит, - ухмыляется он, - лучше пусть для публики все остается как есть. Мы - злейшие враги. Только так нам удастся вычислить организатора покушений.
        - Нет, - мотаю головой, - я не согласен. Лучше объявить всем о нашей дружбе. Пусть этот организатор хренов пойдет и застрелится. Но сначала нам нужно понять, с кем имеем дело. А у меня пока даже зацепок нет.
        - Ты прав, - соглашается Фигня и, улыбнувшись, как мальчишка, спрашивает: - Щенков покажешь?
        - А пойдем! - подскакиваю я. - Самому не терпится взглянуть. Твой драндулет пока в гараж спрячу. Не нужно ему во дворе маячить. Мне последнее время кажется, - честно признаюсь, - что у меня в доме завелся крот. Думал, ты подкупил кого…
        - Нет, - тяжело ступая следом, резко мотает башкой Фигня. И даже его хвост, лежащий на спине, приходит в движение. - Но, наверное, ты прав. И у меня кто-то стучит. Вот до сих пор не могу понять, как меня вычислили. Кто знал, что я на Турмалиновскую поеду?
        - А какая нелегкая тебя туда понесла? - равнодушно интересуюсь. - Кто-то знакомый живет?
        - Девчонка новая, - довольно хмыкает Фигня. - Такая классная! Только вот не доехал до нее.
        - Твоя любовь к бабам тебя же и погубит, - хмыкаю я, выходя во двор, и упираюсь восхищенным взглядом в Харлей. - Крутая тачка!
        - Приемистая, - довольно бурчит Фигнищев. - Будь любой другой байк, я бы свалился, и там бы меня и добили…
        - Девицу проверь, - мимоходом замечаю я. - Могла навести…
        - Обязательно, - рычит он. - Больше некому…
        - Пойдем, - приглашаю, решая занять гостя, пока за ним едет жена. - Только осторожно. Собаки серьезные. Лайма, наверное, не подпустит к щенкам постороннего.
        Но в сарае уже никого нет, даже Трой убежал по каким-то своим собачьим делам. Лайма устало дремлет на лежанке, а рядом копошатся четыре черных клубка.
        - Отдыхай, девочка, - шепчу я, усаживаясь рядом на корточки. Беру в руки теплое и влажное тельце. - Ты хорошо постаралась, Лайма, - глажу собаку по спине, и она, приоткрыв глаза, смотрит на меня самодовольно, а потом снова закрывает веки. Вместе со щенком я подхожу к Феднищеву, замершему в дверном проеме, и показываю ему толстого слепого кутенка. - Спасли тебя мои собаки, - улыбаюсь довольно.
        - Мои побратимы, - тихо смеется Фигня. - Если бы не их доктор, истек бы кровью…
        Юрка отвлекается на дребезжащий в руках сотовый и, что-то гаркнув жене, выходит во двор, а я, положив малыша под материнский бок, гляжу на часы.
        «Время еще есть, - вздыхаю тяжко, поглядывая на золотые фигурки циферблата. - Сейчас главное - ни о чем не думать, а действовать по наитию», - решаю я и, выйдя на улицу, попадаю в эпицентр скандала.
        - Да какие бабы, Катенька? - ноет Феднищев, умильно смотря на разгневанную супругу. - Я к Родиону Александровичу заезжал. По делам потрепался, на щенков поглазел…
        - А мне сказали, что у тебя тут новая красотка завелась, - вздыхает Катя Феднищева и, повернувшись ко мне, стыдливо хихикает: - Извините ради бога.
        - А кто сказал, Катенька? - ласково интересуется Юрка, забираясь в белый «Ленд Крузер» жены. Но я уже вижу, как лик великомученика молниеносно сменяется хищным оскалом.
        - Действуй, Фигня! - бурчу я напоследок и с отъезжающей машины перевожу взгляд на Миху, усердно машущего совковой лопатой.
        - Около нашей калитки пятна крови на снегу остались, - ворчит он. - Решил, вот, почистить. А то мало ли…
        - Молодец, - хвалю я и, повернувшись к охраннику, прошу: - Принеси мне такую же, Славка.
        «Главное, ни о чем не думать», - снова, будто мантру, повторяю я, с усилием нажимая на толстое древко и рассеянно смотрю, как в большой и широкий совок набивается грязная серая масса. Счищаю снег с узорчатой тротуарной плитки и горой складываю его на газон. «Простая работа, примитивные желания, - сжимаю челюсти. - Парковку почистить, посмотреть на синее ясное небо. Подставить солнышку небритую морду…»
        Минут через пять, когда вся площадка перед домом сияет чистотой, и на ней нет даже следа от Харлея и крови, с двух сторон улицы как по команде появляются машины. Я, будто старый дед, облокотившись на лопату, морщусь на солнце и смотрю, как н к дому на Мерсе подруливает Павка, резко заворачивает на парковку, давая другому авто возможность проехать. Но старенькая «Тойота» словно застревает на месте, и незнакомый мордоворот с глубоко посаженными глазами интересуется в хамской манере:
        - Слышь, мужики, тут на Харлее никто не проезжал?
        - На Херлее? - глупо осведомляюсь я. - Нее, мы не видали!
        Машина резко дергается с места.
        - Номерочки пробей, - прошу я Пашку, вышедшего из Мерса и подающего руку жене. - Странные типы.
        - Ты так все тачки на своей улице проверяешь? - фыркает он, но, натолкнувшись на мой каменный взгляд, смолкает.
        - Попрошу Приора, - криво усмехаюсь. - А вы зачем приперлись? - строго спрашиваю Алису.
        - Я к маме и бабушке, - улыбаясь, отмахивается она и несется в дом.
        Русая грива в мелких кудряшках, длинные ноги в высоких сапогах и крепкая задница, чуть выпирающая из-под норковой шубки, делают Алиску похожей на породистую норовистую лошадку. Пашка, стервец хренов, оказывается давно на нее глаз положил.
        - Что-то случилось? - спрашиваю у него и по счастливому и чуть шальному взгляду все понимаю. - Какой срок?
        - Пять недель, - самодовольно хвалится Павка. - Только что от врача…
        - Поздравляю, - обнимаю я нового родственника. - Самая лучшая новость за последнее время!
        - Майю не упусти, придурок, - глухо рычит Щетинин, радостно стуча ладонью мне по хребту. - Она сегодня улетает в Штаты. Может, сможешь уговорить остаться…
        - Не-а, - отмахиваюсь. - Майка гордая, - морщусь, заметив оторопелую Пашкину физиономию, и продолжаю: - Да и мне сейчас уговаривать некогда. Не согласится она, даже если в ногах поваляюсь. Знатно я накосячил. Пусть остынет немного. Да не боись, Тин, все под контролем! - хлопаю по плечу старого друга. - Пойдем в дом. Пусть Алиска мне новости расскажет.
        - Родя, - предупреждает Павка. - Ты же сам говорил…
        - Прорвемся, Тин, - улыбаюсь я. - Майке ничего не грозит. Съездит, развеется и обратно вернется, - заверяю я Щетинина и, внимательно всмотревшись в изумленное лицо, спрашиваю: - Ты что-нибудь слышал о переделе власти в городе? Кто-то стравливает меня с Днищем. Никто из залетных не появлялся?
        - Нет, - озадаченно бурчит Павка и, что-то сообразив, добавляет поспешно: - Я пробью эту тачку, не беспокойся. И справки наведу. Но, кроме вас двоих, у нас давно никто ничего не делит, - добавляет озабоченно.
        - Так половина активов - мои, половина - Феднищева.
        - Активисты хреновы, - раздраженно бросает Тин и, обогнув меня, первым заходит в калитку.
        Я замираю на секунду. Снова пялюсь на солнышко, растопившее лужи.
        «Если бы у нас с Майкой родился ребенок! - неожиданно осеняет меня. Я чувствую, как расплываюсь в дурацкой улыбке. - Наверное, день сегодня такой, - осаживаю сам себя. Снова гляжу на Улисс Нардин, сверяя время и внутренние ощущения. - Обратный отсчет пошел», - хмыкаю мысленно. И, отдав лопату охраннику, захожу в дом.
        А в столовой уже хлопочут женщины: готовясь к обеду, весело переговариваясь, мама, сестра и племянница выставляют тарелки и блюда. Алиса резвой газелью тут же устремляется ко мне.
        - Молодец, - не выдерживаю я. - Скоро благодаря тебе я стану дедом!
        - Майя уезжает. Рейс в семнадцать десять. Вы бы поговорили, Родичка, - шепчет она, всхлипывая.
        Я перевожу взгляд на мать и сестру - они застыли на месте и ждут, когда я со всех ног кинусь за Майей. «Еще не вечер, девочки», - говорю сам себе, а вслух сообщаю:
        - Я по делам улетаю в Москву. Вернусь через три дня. Паш, ты тут присматривай, - прошу зашедшего в комнату Щетинина и направляюсь к дверям, точно зная, что мой уютный мирок начал меняться.
        - А как же Майя? - лепечет вслед Алиса, наивно полагая, что я, как рыцарь на белом коне, сверкну доспехами и брошусь вдогонку. Буду умолять, стоять на коленях… Сейчас!
        - Майя все для себя решила, - обрываю я дальнейшие нотации - совершенно не желаю их слушать, - а у меня есть дела и обязанности, - спокойно и холодно объясняю. - От меня люди зависят, понимаешь? Много людей. Я не могу вот так все бросить и бегать за Маечкой. Ты, кажется, сама ее увезла. Время пройдет - поговорим, - сурово бросаю на ходу.
        И, поднявшись к себе, быстро кидаю в спортивную сумку самое необходимое. Захожу попрощаться к сыну. А по дороге в аэропорт смотрю на появившуюся двойную радугу, невесть откуда взявшуюся на горизонте. И, как глупый мальчишка, загадываю желание. «Добрый знак! Все обязательно получится, - уверенно заявляю самому себе и на парковке аэропорта забираю из рук замаявшегося ждать Приора пухлый конверт.
        - Только ты в курсе, - предупреждаю я, устремляясь в зал вылетов, - молчи, кто бы ни спрашивал, - приказываю и тут же замечаю тихо: - Наведи справки, что за новый игрок появился на нашем поле. И кому выгодно стравить меня с Фигней.
        - Обязательно, Родя, - недовольно бурчит мой первый зам и недовольно отводит глаза. - Что ты затеял, твою мать…
        - Да все нормально, - усмехаюсь я и, зайдя в зал отлетов, сразу замечаю Майю, стоящую около стойки регистрации.
        - Счастливого полета, чижик, - улыбаюсь печально. - До скорого свидания, моя хорошая, - шепчу, спрятавшись за колонну, и тут же поправляю себя: - Моя любимая.
        17.
        Майя
        Мне до сих пор не верится, что Вепрь оказался таким внушаемым. Повелся на странные наветы и даже не удосужился ничего проверить. Кто такой старец Тимофей, я в душе не ведаю. Но и объясняться со сбрендившим мужиком не собираюсь, потому и ушла. Честно говоря, я почему-то ждала, что хотя бы утром Родион примчится за мной. И до сих пор втайне надеюсь застать его под подъездом. Но во дворе пусто. Да и в двери не маячит записка.
        «А ты думала, что он проползет на коленях по лестнице и станет молить о прощении? Вот наивная! - усмехаюсь, прекрасно понимая, что мой так называемый муж и пальцем не ударит, чтобы вернуть меня. Я всхлипываю, но тут же обрываю глухой и никчемный плач. - Тебе заняться нечем? - сержусь я на себя. - Лучше соберись с мыслями и найди брошку!»
        Я снова оглядываю чудесное бабушкино жилище. Маленькая однокомнатная квартирка, сплошь увешанная картинами и фотографиями. Невысокая горка на гнутых ножках, тахта и книжные полки, тянущиеся по одной из стен от пола до потолка. Тайников тут не слишком много. Подарочный томик Гете, где вместо страниц в переплет вставлена коробка - так себе схрон, но найти в обилии книг именно эту почти невозможно. Только если знать, где бабушка хранила драгоценности. Я отчетливо помню, куда клала брошку. Но сейчас ее здесь нет. Равно как и бабушкиных сережек с рубинчиками, вправленными в золотые лепестки. Зато поломанные золотые часы и кольца на месте.
        «Если бы кто украл, забрали бы все», - натужно вздыхаю я и лезу в железный ящичек, вмонтированный под ванной. Но там только деньги, пара сберегательных сертификатов на предъявителя и документы на квартиру. Никакой ювелирки…
        - Странное дело, - шепчу, выгребая наличность. - Ну куда ты могла подеваться? - обращаюсь я к любимой побрякушке. Но так и не могу вспомнить, куда ее положила. Интуиция подсказывает мне, что брошки в квартире нет. - Этого не может быть! - вступают мозги в спор с чуйкой. - В дом никто не заходил. Замки целые.
        «Перестань паниковать, Майя, - просит меня здравый смысл. - Нужно собраться и лететь за Мелиссой. Времени мало. План Веприцкого, конечно, хороший, но не мешало бы продумать детали. Найти бы напарника».
        Вот только где его взять?
        Поднимаюсь с кафельного пола и внимательно смотрю на свое отражение в зеркале.
        - Эх, Веприцкий, - усмехаюсь горько, - такую красоту проворонил!
        Я еще с минуту сумрачно таращусь на себя, жалея, что оказалась Родиону совершенно ненужной.
        «Спрошу я стул, спрошу кровать:
        “За что, за что терплю и бедствую?”
        “Отцеловал - колесовать:
        Другую целовать”, - ответствуют», - проносится в башке с надрывом.
        - Ладно, Родичка, целуй портреты, слушай своих очумелых родственников, - фыркаю, перебирая непослушные прядки, - а я уезжаю, мой дорогой! Счастливо оставаться.
        «Нужно найти адвоката, дать аванс, и пусть начинает бракоразводный процесс, - думаю я и тут же замираю на месте, вспомнив о штрафных санкциях. - Идиот, самый настоящий идиот», - даю волю слезам и, усевшись на бортик ванны, реву белугой. Я только кажусь сильной и независимой. А на самом деле - влюбленная дурочка. Какого фига я вообще связалась с Веприцким? Зачем обратилась к нему? «Зато теперь у тебя есть план, - подсказывает внутренний голос. - Осталось собрать команду и, получив Мелиссу, вернуться в Россию».
        Я наскоро умываюсь и, еще раз придирчиво оглядев себя в зеркале, понимаю, что нужно срочно подстричься. Вот прям сразу, как прилечу в Бостон. Сорвавшись с места, бегу к телефону - новенькой трубочке, купленной сегодня утром. Юный продавец не скрывал ликования, когда ровно в девять я ввалилась в магазин, выбрала самый простенький айфон и, выудив купюры из пачки, полученной в ломбарде, рассчиталась за новый аппарат. На радостях парнишка вставил мне симку в мобильник, а контакты из Гугла подкачала я сама. Осталось только позвонить Рокси и договориться. Моя давняя подружка поднимает трубку сразу же и вопит возмущенно:
        - Эй, куда запропастилась, красавица?!
        - Я тоже соскучилась, Оксанка, - улыбаюсь довольно. - Но скоро встретимся. Я прилечу в конце недели, и мне потребуется твоя помощь. Подстричь кончики…
        - Это касается нашей трудолюбивой пчелки? - заговорщицки шепчет она, вспоминая значение имени «Мелисса». И тут же выпаливает с азартом. - У меня новый друг - Адам. Он еще круче, чем Дональд. И обязательно поможет нам! Подстрижем, обязательно подстрижем! - хохочет громко.
        Поговорив с подружкой, я радостно улыбаюсь. Мы с Рокси с полуслова понимаем друг друга. Хотя и познакомились недавно и совершенно случайно.
        На каком-то приеме дама из нашей русской диаспоры мимоходом похвалила своего стилиста.
        - Хорошая девочка, только работает нелегально. Да и с парнями ей не везет. Вечно находит каких-то придурков…
        - А кто не без греха? - улыбнулась я, покосившись на Алекса, беседующего с хозяином дома. Мой муж слегка под кайфом. Но тогда это только началось и Алекс утверждал, что в любой момент может бросить. А я как дура поверила.
        - Нет, - рассмеялась хозяйка дома. - Рокси водится с настоящими хулиганами.
        - Мне главное - чтобы она чувствовала форму и обладала стилем, - отмахнулась я и, поймав веселый взгляд мужа, подарила ему улыбку.
        - Этого не отнять! Записывай номерок.
        Попав в подпольный кабинет Рокси, я влюбилась в эту суматошную и жизнерадостную девицу. Теперь каждый поход к ней походил на праздник. За свою работу Рокси брала недорого, и я, воспользовавшись своим положением в местном обществе немного ей помогла. Так по моей протекции она получила в аренду прекрасное помещение на тихой улочке в самом центре города. С помощью моих друзей Оксанке выдали раньше срока вид на жительство. Появилась платежеспособная и щедрая клиентурой. А когда среди ночи мне удалось удрать от разъяренного Алекса, вздумавшего меня придушить, то единственное место, где меня ждало укрытие - это маленькая квартирка Рокси. Но пока я ревела и советовалась с Алисой какого адвоката нанять, Алекс развелся со мной и, забрав дочку, как вор в ночи, переехал в пригород в родительский огромный дом в викторианском стиле, с бассейном, парком и аллеей вековых дубов. Все это окружено забором из белого камня.
        Попасть на территорию незамеченным не получится - охрана не только стоит на воротах, но и разгуливает по периметру, и всех, обслуживающих виллу, тщательно досматривают.
        Вот поэтому план Родиона - действовать через дилера и нотариуса - кажется мне отличным. Любой крутой парень сможет провернуть такое простое дельце. Подговорить дилера, подкупить нотариуса. Алекс ставит подпись на доверенности, а я с полицией забираю Мелиссу.
        «Точно! - мысленно восклицаю. - Я обращусь в полицию! И пока Алекс в отключке - увезу мою малышку. Сначала - машиной в Нью-Йорк, потом - самолетом в Москву».
        Пять часов до Большого Яблока пугают меня больше всего. Но я надеюсь на удачу и внезапно понимаю, что не хочу возвращаться в родной город.
        «Просто не желаю дышать одним воздухом с Веприцким! Ходить по одним и тем же улицам и бояться столкнуться в супермаркете. Хотя, - вздыхаю я, - такие, как Родиоша, понятия не имеют о магазинах. В любом случае, - наморщив лоб, оглядываю квартиру. - Тут жить я не собираюсь. Спасибо вам, дорогой Родион Александрович, - фыркаю негромко, - вы подсказали мне чудесный и, самое главное, бюджетный вариант. И чтобы забрать Мелиссу, мне не понадобится продавать квартиру».
        Я скучаю по океану и прекрасно понимаю, что Мелиссе его тоже будет не хватать. «Придется купить квартиру неподалеку от набережной, - решаю, понадеявшись, что часть денег, вырученных за украшения, у меня останется. Я не знаю, кому и как в Штатах удастся продать парюру, но очень на нее рассчитываю. Опять-таки, очень надеюсь на Рокси. - Справлюсь», - вздыхаю, призывая в помощники удачу, и, схватив собранную дорожную сумку, устремляюсь к выходу.
        Дорогой в аэропорт я стараюсь собраться с силами, но мысли опять возвращаются к Родиону Веприцкому, моему неразумному мужу.
        «Он бежит от тебя, и от себя. Боится расстаться с прошлым и жить обычной полноценной жизнью. Может быть, винит себя в смерти жены и проецирует эту вину на кого попало», - думаю, прикрывая глаза и отбивая звонок Алисы. Наверняка начнет отговаривать!
        Я снова вижу перед собой Родиона, чувствую жар его тела и мысленно прижимаюсь к нему.
        «Прощай, Родичка. Кажется, я влюбилась в тебя. Но это пройдет. Я постараюсь выкорчевать все чувства к тебе. Я справлюсь, милый. Сейчас главное - Мелисса. А когда мы с ней вернемся в Россию, я о тебе и не вспомню».
        Снова тренькает телефон, но я не хочу ни с кем разговаривать. Даже с Алисой. О чем сейчас говорить?
        «А если она не одна и передаст трубку Вепрю… Тогда вообще хана», - глотаю я слезы и, заметив поворот на аэропорт, лезу в сумку за зеркальцем. Я выхожу из машины и делаю глубокий вздох, пытаясь выровнять дыхание. Прохожу мимо клумбы, где несколько дней назад мы ссорились с Родионом и он наотрез отказался мне помочь.
        «Сами справимся», - обиженно соплю и вдруг замечаю в дальнем углу парковки человека, похожего на Приора.
        - Показалось, - бурчу недовольно и быстрым шагом захожу в зал отлетов. А у стойки регистрации поворачиваюсь, и кажется, что за колонной прячется сам Родион Веприцкий.
        «Ну откуда он здесь?» - мысленно укоряю себя и, получив посадочный талон, прохожу контроль.
        И только тут замечаю на безымянном пальце тонкий золотой ободок. То самое колечко, что надел мне муж в ЗАГСе. Я пытаюсь не разреветься. Еще чего не хватало! И уже порываюсь снять этот символ вечной любви. Но вместо того чтобы сдернуть кольцо с пальца и выкинуть, я инстинктивно глажу его.
        «Зачем продавать, слюшай - восклицает здравый смысл с кавказким акцентом. - Продай, да! В Бостоне или в Нью-Йорке сдай в ломбард». Хорошая идея. Но от мысли, что мне придется расстаться пусть даже с вынужденным подарком Веприцкого, я чувствую боль, стягивающую мое сердце железным жгутом.
        «Какого фига ты наделал, Родя? - стараюсь подавить вздох, но что-то не могу справиться с нахлынувшей тоской. Нужно взять себя в руки и перестать думать об этом придурке. - Как баба, честное слово, всем сплетням и поклепам верит. Ничего не пропустит. Хотя… может, это я такая счастливая?»
        Я рассеянно осматриваю зал ожиданий и сразу сворачиваю в кафе. Заказываю кофе, круассан с творожным сыром и, усевшись около панорамного окна, утыкаюсь взглядом в роскошные белые лайнеры, рядком стоящие на площадке.
        «Первым делом, первым делом самолеты, - нервно пою я, не открывая рта, - ну, а мальчики, а мальчики - потом».
        Делаю глоток из чашки и откусываю кусочек сдобы. Морщусь и, чтобы не заорать, отодвигаю в сторону несъедобную трапезу. Осторожно оглядываюсь по сторонам. За столиками сидят люди. Пьют такое же пойло из белых чашек и закусывают точно такими же несвежими круассанами. Или это только мне кофе показался отвратительным, а творожный сыр напомнил замазку для окон? Никто не скандалит и не ругается. Может, причина во мне?
        В сумке снова пиликает сотовый. Я не глядя выключаю его - сейчас не время для разговоров, и все равно скоро взлетать.
        «Только бы не расплакаться», - снова вздыхаю, жалея себя, и сквозь слезы наблюдаю, как один за другим взмывают в небо самолеты. На улице быстро темнеет, да и легкий дождь оставляет на стекле мелкие косые капли.
        «Не реви», - приказываю себе и стараюсь отвлечься от мыслей о Родионе Веприцком. И чувствуя, как меня накрывает с головой, тянусь дрожащими пальцами к чашке и начинаю отхлебывать холодную жижу мелкими неторопливыми глотками.
        «Забудь о нем, забудь, - рычит кофейная машина за моей спиной. - Он не любит тебя», - вторят ей двигатели самолета.
        - Наверное, вы правы, - кисло усмехаюсь я в ответ.
        А как только объявляют посадку, одной из первых иду в самолет по гофрированному переходному рукаву.
        Положив затылок на высокое изголовье, укутываюсь в выданный стюардессой плед и закрываю глаза. «Ну, вот и все. Сейчас взлетим, посплю немного, а потом с ясной головой придумаю, как быть дальше. Помощь Рокси, конечно, хорошо, но нужно иметь и запасной вариант».
        Под гул голосов я перебираю знакомых в Нью-Йорке и Бостоне. Джим Сайтон - адвокат по семейному праву… Джоан Рейн - кажется, до сих пор работает с сенатором Броуди.
        Нужно позвонить им обоим. Напроситься на встречу. Может, хоть советом помогут. А Родион… Сдерживаю глухой стон отчаяния и тут же слышу знакомый голос.
        «Поздравляю! Ты сошла с ума, - не разлепляя век, думаю я. - То он тебе за колоннами мерещится, то в самолете разговаривает. Открой глаза, Майя, посмотри на людей и успокойся, наконец!»
        Где-то рядом звонит телефон. Стандартный рингтон отдает болью в груди. Именно эта мелодия установлена у Вепря. Смогу ли я спокойно реагировать на нее и не вспоминать о муже? Сомневаюсь.
        - Да, сейчас, - бурчит кто-то, плюхнувшись рядом. Голос с хрипотцой. Такой родной и знакомый. И эту хрипотцу ни с чем не спутаешь.
        В безграничном изумлении я распахиваю глаза и оторопело смотрю на мужчину в соседнем кресле.
        - Ты?! - открываю я рот и забываю захлопнуть челюсть.
        - Она здесь, - как ни в чем не бывало улыбается он и передает мне трубку. - Алиска до тебя дозвониться не может. Нервничает. А у нее, между прочим, важные новости, - буднично заявляет Веприцкий и передает мне свой айфон.
        - Алло, - сипло бубню в трубку и наблюдаю, как совершенно спокойно муж удобнее усаживается в кресле. - Что случилось, Лисеныш?
        - Ты нашлась, - вздыхает Алиса. - А это самое главное…
        - Просим отключить мобильные устройства, - предупреждает пассажиров механический голос.
        - Алиса, - тороплю я. - Говори скорее.
        - У меня будет ребенок! - радостно восклицает подружка. - Постарайся вернуться живой и невредимой. Ты нужна мне, Майка! Слышишь?!
        - Я вернусь, обещаю, - шепчу в трубку. - Не плачь, пожалуйста… - И, отдав мобильник Вепрю, спрашиваю строго: - Ты как здесь оказался?
        - В Москву лечу, - улыбается он самодовольно.
        «Ладно, допустим, случайность», - вздыхаю я про себя и снова во все глаза смотрю на мужа.
        - Тебе лучше сесть на свое место, - шиплю. - Сейчас придет опоздавший пассажир…
        - Да? - удивляется Родион. - А это какое?
        Он неторопливо достает посадочный талон и сверяет данные.
        - Я что-то плохо вижу, - бурчит он, отдавая мне маленькую белую картонку. - Посмотри, чижик!
        Я обалдело пялюсь в талончик и с ужасом понимаю, что Родион Александрович Веприцкий занял именно свое место, совершенно случайно оказавшееся рядом с моим. Но это еще полбеды. Эта заразамой муж тоже летит до Нью-Йорка! Тем же рейсом, что и я.
        - Подожди, - шепчу еле слышно. - Ты действительно едешь со мной?
        - Ну, мы же одна команда, - улыбается мне Родион. - Как ниточка за иголочкой, - фыркает довольно. И в ту же секунду я оказываюсь в его медвежьих объятиях. Кладу голову на плечо и, не в силах сдержаться, реву. - Ну, что же ты, чижик, - шепчет муж, целуя меня в макушку, - люблю тебя…
        - Повтори, - требую, приподняв голову, и напористо тыкаю пальцем в грудь мужа. - Что ты сказал?
        - Я люблю тебя, настырная женщина, - шепчет Родион. - И чуть не рехнулся, когда понял, что могу потерять тебя. Не смей больше сбегать, Майя, - рычит он.
        Но мне совсем не страшно.
        - А ты больше не обвиняй меня во всякой ереси…
        - Ведьма, - довольно ухмыляется муж и радостно целует меня в нос. - Никуда тебя больше не отпущу.
        - Хорошо, дедушка Родион, - мурчу, привычно устраиваясь в кольце сильных рук.
        - Какой там! Мне бы еще пару раз отцом стать и только потом дедом, - крякает довольно, и я чувствую, как пальцы мужа пробираются под плед и игриво оглаживают мою коленку, а затем резво бегут по внутренней стороне бедра.
        - Ну не здесь же! - охаю и ловлю веселый и чуть насмешливый взгляд Родиона. - Кажется, взлетаем, - кошусь на иллюминатор.
        - С тобой я все время в крутом пике, чижик.
        18.
        Майя
        Всю дорогу до Лондона мы ведем себя как счастливые молодожены, которыми, по сути, являемся. Только сейчас, чуть не потеряв друг друга, до нас с Родионом дошло, что мы не можем жить в разлуке.
        Муж не выпускает мою руку из своей. Я иду рядом с сильным и решительным мужчиной, разрезающим толпу, словно нож масло, и чувствую абсолютную защищенность. В Домодедово мы долго ужинаем в ресторане и болтаем о пустяках, а весь рейс до Хитроу дремлем, обнявшись и даже намеком не обмолвившись о цели нашей поездки. Во-первых, не время, а во-вторых, все уже решено. Детали всегда можно обсудить на месте.
        Вот только в Лондоне все срывается - наши планы разбиваются о забастовку диспетчеров. И в итоге вместо шести часов пересадки нам приходится провести в городе вечного смога три дня.
        - Всегда мечтал встать с постели и посмотреть на Биг-Бен, - весело заявляет Родион, по пути из ванной задержавшись около панорамного окна нашего люкса.
        Лежа на высоких подушках, я лениво наблюдаю за ним. Расслабленный Вепрь, обкрутив вокруг бедер белое полотенце, напоминает грозного воина, осматривающего поле боя. Муж задумчиво разглядывает Вестминстерский мост, заканчивающийся чуть ли не у порога отеля. Зачарованно глазеет на башню Биг-Бена и откидывает в сторону полотенце. Я беззастенчиво любуюсь широкими плечами и узкими бедрами любимого. Пожираю глазами голого мужика, стоящего на фоне самого знакового пейзажа.
        «Какой же у меня красивый муж», - довольно, будто кошка, потягиваюсь я и тихо зову:
        - Родичка…
        Веприцкий окидывает меня веселым взглядом и, подражая Челентано, разбежавшись, прыгает в постель. Сжимает меня в стальных объятиях и весело предлагает:
        - Пойдем, погуляем, чижик. Вон, солнышко из-за тучки выглянуло. Заодно и аппетит нагуляем.
        Меня долго упрашивать не надо. И уже через полчаса мы с мужем лениво бредем под зонтом вдоль набережной Темзы. Смотрим на серую воду и на величественные особняки, расположившиеся на другой стороне реки.
        - Вот бы в Британский музей сходить, - мечтательно разглагольствую я и тут же замечаю недовольную гримасу Веприцкого.
        - Ну какие музеи, чижик? - бормочет он недовольно и, кивнув на колесо обозрения «Лондон ай», как бы невзначай интересуется: - Не хочешь прокатиться? Посмотрим на город с высоты птичьего полета.
        - С тобой я на все согласна, - легкомысленно бросаю, и только оказавшись в стеклянной кабине, понимаю, что попала сюда не просто так.
        - Давай, вещай, - требует муж, деловито усаживаясь напротив. - Кому и что рассказывала о нашем плане.
        - А? Что? - задыхаюсь от возмущения и, только поймав суровый взгляд мужа, понимаю, что где-то наша идеальная задумка дал трещину.
        - Что-то случилось? - осведомляюсь поспешно и даже не смотрю на построенные не так давно небоскребы причудливой формы.
        - Где-то произошла утечка информации, - недовольно морщится супруг. - Кто-то вломил тебя по полной программе, чижик. Замечательный нарком товарищ Алекс уже в курсе. И он готовится… Поэтому постарайся вспомнить, кому и что ты говорила. Ясное дело, Алиса не считается…
        С самой верхней точки «Лондонского глаза» я смотрю на распростершийся внизу город. И не вижу его. Слезы застилают глаза, а стекло кабинки усыпано косыми каплями дождя.
        - Да ни с кем, - печально вздыхаю я, - только Рокси написала детали. Она обещала помочь.
        - Ну конечно, - раздраженно морщится Родион, - только вот не сказала, кому именно собирается помогать. Но это даже и хорошо, - обнадеживающе улыбается он. - Бакли-Рвакли-Пакли будет ждать нас, готовиться, перетирать столовое серебро. А мы его продинамим.
        Я не успеваю открыть рта, как мой любимый заявляет упрямо:
        - Вот бы ты влипла, чижик! Приор узнавал - там, на вилле подготовка идет полным ходом. Алекс нанял каких-то крутых детективов. Нотариус и кузен уже приезжали на инструктаж. Все ждут, когда прилетит моя птичка и попадется в расставленные силки.
        - Но… - Я пытаюсь возразить, сказать, что Рокси не могла - мы же с ней такие близкие подруги! Я ей помогала…
        - Молчи, - обрывает мой лепет муж. - Время болтовни прошло. Дай мне всю информацию о Рокси. Где живет, кому дает… Я перешлю Приору, он наведет справки.
        Что? Мне хочется заорать… Приор?! У него получится? Но я беру себя в руки, понимая, что, скорее всего, муж прав. Ведь все мои неприятности начались после дружбы с Рокси. И во время нашего развода Алекс постоянно оказывался на шаг впереди, а я так и не поняла, откуда дул ветер.
        - Наверное, ты прав, - вздыхаю, замечая, как медленно и верно наша кабинка приближается к земле. - Но что же теперь делать?
        Мне хочется упасть на колени и умолять мужа помочь. Набить морду Алексу. Взять штурмом виллу Бакли. Спуститься ночью на парашюте и украсть дочку… Смаргиваю слезинки и силюсь не разреветься.
        - Родичка, - шепчу я. - Пожалуйста…
        - Да все будет хорошо, чижик, - успокаивает он, и как только кабинка равняется с землей, выскакивает первым. Подает мне руку и открывает зонт. - Не хотел бы я жить в Лондоне, - бросает небрежно. - Вечный дождь и сырость. Мне уже надоело, а ведь прошел только один день. - До меня постепенно доходит, что маршрут мимо колеса обозрения выбран неслучайно. Все, что хотел сказать, Родион сообщил. Вот только непонятно, как теперь быть. И неужели нет никакого выхода, чтобы выцарапать Мелиссу из рук сумасшедшего папаши? - Не боись, чижик, - будто читает мои мысли Веприцкий. - Если я берусь за дело, то враг сдается… - Мне некстати приходит на ум ситуация с мнимой цветочницей, но я вовремя прикусываю язык. - Расскажи мне, - просит Родион, - о режиме дня Мелиссы. Она куда-нибудь выезжает из имения? Школа? Кружки? Подруги?
        - Нет, - мотаю головой. - Она еще маленькая. Занимается с няней. Луиза полностью на нашей стороне, - печально вещаю я и думаю, что никогда не обсуждала с Рокси няньку дочери. - Мелисса иногда ездит к детям, живущим по соседству, но там такая же серьезная охрана, как и у Бакли. Ну, и раз в месяц - заранее запланированный визит к стоматологу.
        - Когда именно? - вскидывается муж, и я понимаю, что у него уже готов новый план, но не хватает некоторых деталей.
        - Дай соображу… - Я, достав телефон, нахожу нужное сообщение от Луизы. - В следующий понедельник - Алекс хочет поставить ей брекеты. Но врач пока сомневается…
        - А разве таким малышам ставят?
        - Конечно, еще рано. Но у Бакли все должно быть идеальным…
        - Я понял, - кивает муж.
        И больше мы к этому разговору не возвращаемся.

* * *
        Родион превращает наше вынужденное ожидание в маленький медовый месяц. Балует меня вкусностями и подарками. Водит за ручку и не дает продыху по ночам. И когда самолет взлетает над Хитроу, я с высоты полета привычно смотрю на голубую воду Атлантики.
        «Все получится», - шепчет внутренний голос. Я снова оказываюсь в кольце рук Родиона. Только сейчас мой муж задумчив и собран. О чем он думает, что рассчитывает, мне неизвестно, и сейчас я предпочитаю не спрашивать, полностью доверяя ему и полагаясь на удачу.
        Мы приземляемся в аэропорту Кеннеди глубокой ночью. И пока я таращусь в телефон, пытаясь найти номер такси, Родион получает багаж и, взяв меня за руку, будто маленькую, ведет к выходу. На ходу здоровается с каким-то парнем:
        - Привет, Никитос. Рад, что ты нашел время встретить нас лично…
        - Да для тебя хоть в пекло, Родя, - серьезно заявляет парень под стать моему мужу и радостно сжимает его в объятиях. И тут он замечает меня.
        - Это Майя, моя жена, - гордо представляет Родион.
        - Никита Царев, - смущенно представляется он и, по-свойски ткнув Родиона в бок, спрашивает с усмешкой: - Как ты умудрился, бро, жениться на самой красивой девушке Бостона?
        - Повезло, - смеется муж. - Майка сама пришла. А вы знакомы? - подозрительно оглядывает меня и своего приятеля.
        Я устало качаю головой - Никиту вижу впервые.
        - А я помню вас, - заявляет Царев, подхватывая наши сумки и устремляясь к выходу. - Два года назад на Рождественской елке наши дети не поделили подарок.
        - Рыжие близнецы? - уточняю. - Майк и Грег?
        - Мишка и Гришка, - гордо заявляет счастливый отец и, закинув в багажник белоснежного «Форда Эксплорера» наши сумки, садится за руль. Родион усаживается рядом, усадив меня на заднее сиденье.
        - Это меняет дело, - довольно улыбается Никита. - Никаких отелей. Жить будете у нас. Танька меня со свету сживет…
        - Татьяна Царева, - выдыхаю я, догадавшись.
        - Ну конечно, - радостно кивает Никита. - Вы ей очень помогли. Поэтому если этого типа я еще могу отвезти в гостиницу, то вы, Майя Владимировна, просто обязаны жить у нас.
        - Минуточку, - сипит Родиоша. - Мы же семья…
        - Ну куда от тебя деваться?! - ржет Никита и, выезжая на скоростное шоссе, звонит жене: - Ты не представляешь, мымрик, кого я к нам везу?! - хохочет в трубку. - Накрывай на стол и надевай самое красивое платье. Ты не пожалеешь! - радуется он и серьезно говорит Веприцкому. - У твоей жены золотые руки. Она мою Таньку на ноги поставила…
        «Послеродовая депрессия и смещение тазовых костей», - вспоминаю я первоначальный диагноз.
        - А-а, - мычит Родион, все еще не веря в мои способности.
        - Ну ты и сам знаешь, - задушевно бросает Царев и вжимает в полик педаль газа.
        Я смотрю на город, сверкающий иллюминацией, и ловлю себя на мысли, что хотела бы иначе вернуться в Америку. Снять пентхаус на Манхеттене и по утрам пить кофе на широком балконе. Погулять с Родионом и Мелиссой по Центральному парку, посетить представление на Бродвее… Да и просто пошататься по улицам и магазинам.
        - Я предлагаю другой вариант, - говорит Веприцкий. - Сейчас заедем к тебе, оставим Майю и быстро смотаемся в отель. Я оформлю номер и осторожно удеру. А ты подождешь на улице…
        - Разумно, - кивает Никита, с полуслова понимая товарища.
        Постепенно доходит и до меня: официально лучше иметь совершенно другое жилье. Псы Алекса Бакли точно прочешут все отели города и будут поджидать нас именно там.
        Машина круто сворачивает на повороте на Бостон, и я закрываю глаза.
        «Пусть все пройдет удачно, - молюсь. - Помоги, Боженька!»

* * *
        Три дня, оставшиеся до понедельника, я не нахожу себе места. Хожу кругами по дому, леплю вместе с Татьяной пельмени и стараюсь ни о чем не думать. Мише с Гришей, сверстникам моей Мелиссы, я читаю Гарри Поттера и смотрю вместе с ними старые советские мультики. Запрещаю себе думать, что сейчас делает Мелисса. Мой айфон - благо что самый дешевый и новый - лежит в номере гостиницы. Там же на кровати валяется платье, одно из тех, которые не жалко, а в углу около самой двери примостилась дорожная сумка.
        «Считай, что выкинула», - думаю, вспоминая, как в первый день пребывания в Бостоне посетила отель. «Все должны думать, что мы живем здесь», - объясняет мне Родя и исчезает на три долгих дня. Теперь мы видимся только ночами, когда он возвращается в дом Царевых и без сил ложится рядом со мной. Я ничего не спрашиваю, просто дарю мужу саму себя и свою любовь.
        В понедельник, которого я так ждала, я нервно подскакиваю с постели и, стараясь успокоиться, выхожу на балкон. Чувствую, как сзади меня обхватывают руки Веприцкого. Притягивают к себе.
        - Родичка, - мурчу, положив голову ему на плечо, и понимаю, что трясусь от страха.
        - Не бойся, - шепчет мне в ухо муж, - все под контролем, чижик. Сегодня мы с тобой попугаи-неразлучники. Главное, слушай меня и не паникуй. Около десяти встретимся с Луизой и Мелиссой. Нянька предупреждена, но пока не увидит тебя, до конца не поверит. Дантиста подкупили. Поэтому тревогу никто не поднимет. Алекса немножко нейтрализуют. Примерно на месяц-другой он обеспечен личными проблемами. Хвоста за нами быть не должно. Учитывая, что никаких постановлений, ограничивающих твое общение с ребенком, не существует, вывезти девочку из страны мы сможем на законном основании. Слава богу, у нее есть Российское гражданство и загранпаспорт.
        - Да, - грустно киваю, - я постаралась. А доверенность? Без нее из страны не выпустят.
        - Уже есть, - хмыкает. - Только не спрашивай, где я ее взял. За подделку документов светит не только большой тюремный срок, но и девятый круг ада. Но есть немало ребят, кого такие мелочи не останавливают. Прорвемся, чижик!
        Все! С этого момента я даже есть не могу. Волнуясь, собираюсь в дорогу. Даже кофе, сваренный Таней, не лезет в глотку.
        - А что будет с Луизой? - шепчу я по дороге к стоматологической клинике.
        - Я предлагал ей уехать с нами, но твоя глупая нянька решила остаться. Адвоката я ей нанял заранее. И денег дал. Еще вопросы есть? Если нет, - Родион паркуется около небольшого скверика рядом с клиникой, - тогда пойдем. Нас уже ждут.
        Я выхожу из допотопного «Форда», наверняка взятого напрокат. Краем глаза замечаю еще людей, по всей видимости, оцепивших сквер по приказу мужа. На ватных ногах устремляюсь по дорожке и, увидев сидящую на лавке и болтающую ногами Мелиссу, не могу сдержать слез.
        - Не реви. - Веприцкий вместе со мной подходит к малышке и ее няне.
        - Привет! - тянет ко мне ручонки Мелисса.
        Я подхватываю дочку на руки и, на ходу благодаря Луизу, иду обратно. Усилием воли стараюсь не разреветься и не побежать со всех ног.
        - Не спеши, - говорит идущий рядом муж. - Не привлекай внимание. Нам сюда, - кивает он на небольшой маневренный джип, водитель которого уже открыл дверцу автомобиля. Оказавшись на заднем сиденье, я все еще не решаюсь спустить Мелиссу с рук.
        - Мамочка, - плачет она, обнимая меня. - Не уходи от меня, пожалуйста!
        - Мы теперь всегда будем вместе, - говорю и сама верю каждому слову.
        Сжимаю руку мужа и шепчу «Спасибо». Не сразу понимаю, что едем в центр города.
        - Выходим, - командует Родион, когда машина останавливается около какого-то отеля в викторианском стиле. - Побыстрее, Майя, - поторапливает он и протягивает руки к малышке. - Иди ко мне, доченька.
        - Я тебя помню, - сообщает Мелисса. - Ты - Ладион.
        - Почти как Алладин, - усмехается Вепрь и решительно входит в отель. Сует под нос швейцару какой-то пропуск и прямиком идет к лифтам.
        - Что ты затеял? - шепчу я еле-еле. - Нам нужно в Нью-Йорк на рейс аэрофлота.
        - Вертолет, чижик, - шелестит губами Веприцкий. - Такая штука с вертушкой, - объясняет для непонятливых. И как только лифт останавливается на последнем этаже, тянет за руку по крутой металлической лестнице. Толкает глухую дверь и выводит нас с Мелиссой на крышу, где уже ждет Никита Царев и готовый взлететь вертолет. - С богом, брат, - обнимает он друга и тотчас же сжимает меня в объятиях. - Берегите друг друга, ребята.
        Быстрая винтокрылая птица поднимается в воздух. Прижимая к себе дочку, я с любопытством смотрю на Бостон - город, где провела долгие семь лет. Среди небоскребов и старинных домов глаз выделяет здание библиотеки Мари Беккер, предлагавшей лечить все болезни молитвой, купол Массачусетского технологического института, реку Кембридж и синюю гладь залива.
        «Прощай, Америка, тебя я не увижу больше никогда!» - проносятся в голове слова известной песни, когда наш вертолет подлетает к аэропорту имени Кеннеди, белой птицей расположившийся внизу., и кружит над ним, запрашивая посадку. И стоило только машине замереть на стоянке, как мы выскакиваем наружу, словно заправские командос.
        - До Варшавы летим без пересадок, - на бегу инструктирует муж. - Нас будут ждать. За три часа домчим до Калининграда. А там уже до дома - полшага по карте. Вот только сейчас нужно поторопиться, - велит он, прислушиваясь, - кажется, регистрация уже заканчивается.
        Мы успеваем к стойке за минуту до окончания и, получив заветные талоны, спешим затеряться в толпе, праздно шатающейся по магазинам.

* * *
        - Успели, - вздыхаю, когда самолет поднимается в воздух. - Странно, что Алекс не поднял тревогу, - шепчу я мужу.
        - Я же говорил, что он занят, - хмыкает довольно Вепрь. - Как только Луиза с малышкой уехали, в дом ворвался наркоконтроль. Теперь Алексу грозит срок за хранение…
        - Он отмажется, - морщусь.
        - Вполне допускаю, - довольно ухмыляется Родион, наблюдая, как Мелисса с любопытством смотрит в иллюминатор. - Но пока ему уж точно не до нас. Сегодня - обыск, потом - суд. Я еще договорился - судья должен настоять на лечении. Так что полгода у нас в запасе, - весело фыркает он. - Можно было на весельной шлюпке уплыть…
        Я понимаю, что муж шутит, и опасность еще не миновала.
        - Спасибо, - шепчу, прижимаясь к нему.
        - Я люблю тебя, - важно сообщает Родион и задумчиво трет затылок. - Нам нужны общие дети, Майка. Мне хочется разнимать дерущихся ребятишек посреди дома и орать тебе «Майя, Майя, твои и мои бьют наших!»
        19.
        Родион
        Честно говоря, путь домой кажется короче. Может, потому что Майка светится от счастья. Ушло, испарилось напряжение, и мне все время хочется обнимать свою красавицу жену. Засматриваться в лицо, с которого даже во сне не сходит радостная улыбка. Да мне самому сносит крышу от эйфории. Я обладаю самой невероятной женщиной в городе, а может, и во Вселенной. Понимаю, как мне повезло. Спасибо Алиске, что надоумила свою сумасшедшую подружку обратиться ко мне. Выкрасть Мелиссу труда не составило. Мне, конечно, раньше не приходилось красть людей, но что только не сделаешь ради любимой жены. Придется и киднепинг внести в свой послужной список. «Портфолио», твою мать!
        Я смотрю на обеих девчонок, спящих на большой кровати в номере Калининградской гостиницы, и заново прокручиваю события вчерашнего дня. Понимаю, что мы успели удрать. Мои россказни про весельную шлюпку - чистый незамутненный бред. У Алекса есть родственники и приближенные. И наше счастье, что за эти полдня никто не хватился Мелиссы. Дома нужно будет сразу же поменять девчонкам документы. Мать со своими детьми должна носить одну фамилию. А то сумасшедший дом получается: мы с Саней - Веприцкие, Майка с девичьей, а мелкая у нас Бакли. Непорядок! Но что касается Мелиссы, наверное, придется поручить Приору собрать всю нужную информацию. Я хочу удочерить девочку. Пусть считает отцом меня и забудет о страхе перед своим биологическим папашей. Ну и нам с Майкой в ближайшие год-два нужно кого-нибудь родить. Мальчика, девочку… без разницы.
        Вытянув ноги и положив затылок на подголовник, я сижу в кресле напротив кровати. Потягиваю пиво из банки и любуюсь женой, в объятиях которой спит маленькая куколка. Смотрю на Майкины изящные ступни и тонкие щиколотки, перевожу взгляд выше на ровные точеные ноги и круглые коленки. Такие трогательные, что мне приходится усилием воли останавливать себя. Но тогда уж точно не удержусь и пройдусь ладонью еще выше. И по манящему нежному бедру двину чуть дальше…
        «Угомонись, Родя», - говорю сам себе и, отставив в сторону полупустую банку, закрываю глаза. Вылет у нас рано утром, и пара часов сна мне не помешают. Вот только кресло неудобное, и моя бедная шея затечет гораздо раньше. Или ноги… Я снова кошусь на кровать, но перелечь боюсь - вдруг потревожу девчонок. И пока я размышляю над главным вопросом этой ночи, в кармане джинсов оживает айфон.
        «Твою мать, - рычу, подскакивая пружиной. Вылетаю в ванную. - Какого лешего звонить среди ночи?!»
        - Да, Приор, - бурчу недовольно и даже не скрываю этого. Слышу глухой голос своего зама и тут же понимаю, что опять случилась какая-то беда. Или самое настоящее говнище…
        - Родя, у нас тут полный звездец, - сипло докладывает он. - Ты скоро приедешь?
        - К одиннадцати утра присылай машину в аэропорт, - велю я чуть слышно. - А что случилось, Приор?
        - Два часа назад нашли Люка, - сглатывая комок в горле, объясняет мой старый друг. - С момента твоего отъезда он на работе не появлялся - я по нему не скучал. А вчера он вышел на дежурство в клуб, стоял на фейс-контроле, и потом исчез. Его обнаружили в ВИП-сортире. Пока живой. Сейчас в реанимации. Поломаны шейные позвонки и так, по мелочи. Видимо, его ударили сильно. Но до башки не смогли дотянуться, - вздыхает Приор, и я слышу, как сбивается у него дыхание. - Родька, даже если Петька оклемается, то навсегда останется лежачим… Понимаешь?!
        - Не тупой, - рычу я, еле сдерживаясь. - Ты к нему охрану приставил?
        - Конечно, бро, - тут же заверяет меня мой верный друг. - Жду. Утром увидимся.
        На негнущихся ногах я возвращаюсь в комнату. Осторожно ложусь рядом с Майей. Моя жена, эта принцесса на горошине, тотчас просыпается и шепчет негромко:
        - Родя, что…
        - Спи, чижик, - шепчу ей в ухо и, обняв, зарываюсь носом в ее затылок.
        Вдыхаю запах чистых волос и, ощутив ровное дыхание Майи, пытаюсь понять, кто именно вышел на тропу войны и с какой стороны ждать основной удар. А в том, что он последует, я уже не сомневаюсь. «Только бы успеть спрятать Саню и девчонок… Только бы понять, кто объявил мне войну, и постараться нейтрализовать или хотя бы договориться. Продать участок Канской к гребеням!»
        По большому счету, в последние годы я был один. Саня учился в Лондоне, я и сам подчас не знал, где заночую. Зато теперь все резко поменялось. Обняв самую дорогую для меня женщину, я пытаюсь мысленно рассчитать силы. Надо удвоить охрану дома. Да и на остальных объектах не мешало бы поставить серьезных парней. Я даже на минуту задумываюсь о военизированной частной охране и уже подсчитываю затраты. Но рисковать семьей я не намерен. Майя с детьми, мама с сестрой и Алиска с Тином. Пусть все живут под одной крышей. Места хватит.
        Мои мысли перебегают на Люка. «Твою мать, старый бродяга, - смаргиваю я слезы. - Что же теперь делать?!» Врачей я, конечно, найду - без вариантов. Перетрушу всех медицинских светил, а старого друга поставлю на ноги. И ту тварь, что чуть не убила моего Люка, достану из-под земли.
        Я стискиваю зубы, стараясь думать здраво. Светка, моя бывшая родственница, наверняка бросит Петю. Его собственные родители померли давным-давно, а на тестя с тещей надежды не было и нет. Да и кому нужна в доме недвижимая колода?
        От моих приглушенных вздохов просыпается Майя.
        - Что-то случилось, Родичка? - спрашивает спросонья, и тут же ее пальчики бегут по моей коротко стриженой башке.
        - На Люка напали, - шепчу. - Живой, но уже не встанет…
        - Пусть Приор пришлет снимки и заключение врачей тебе на ватсап, - еле слышно просит она. - Скажи ему, я посмотрю, что можно сделать…
        - Хорошо, - киваю, понимая, что сейчас не время и не место спорить с женой.
        Я помню, как обрадовалась Таня Царева, увидев мою жену. Как не знала, куда усадить, и просто плакала от радости.
        - Майка спасла нас, - тихо поделился Никитос. - У Тани от близнецов разошлись кости в малом тазу. Наши высокооплачиваемые эскулапы вынесли вердикт, что она даже ходить не сможет. Жена рыдала днями и ночами и хотела выйти в окно. А потом к нам пришла Майя, и все постепенно встало на свои места. И кости, и мозги…Ну, ты сам знаешь, что женился на фее.
        «На ведьме я женат! На ведьме!» - хотелось заорать мне тогда. Да и сейчас особенно не верится в такие чудодейственные способности.

* * *
        В самолете Майя, нахмурившись, читает присланные Приором файлы, рассматривает снимки МРТ.
        - Официальная медицина не поможет, - осторожно бросает она. - А я могу попробовать. Его родственники согласятся, как думаешь?
        - У него нет родственников. Я оформлю опекунство, - тихо бросаю, наблюдая, как в кресле около иллюминатора Мелисса разложила пупсиков и малюсеньких мишек. Успела захватить игрушки, маленькая умница.
        - Люк - сирота? - недоверчиво спрашивает Майя.
        - По большому счету - нет, - пожимаю я плечами. - Просто родители умерли, а жена точно откажется. Тут я готов поспорить на миллион баксов.
        - Откуда ты знаешь?
        - Люк женат на младшей сестре моей Яны. Я эту стерву очень хорошо знаю, - усмехнувшись, я обнимаю жену и на все сто уверен, что такая женщина, как Майка - одна на миллион.
        - Ну, так не бывает, - с сомнением смотрит на меня жена и, облокотившись на меня, умиротворенно наблюдает за дочкой. Мелисса водит игрушками по креслу и что-то напевает на английском.
        - Будем растить билингву? - весело спрашиваю, целуя Майку в висок.
        - Обязательно, - улыбаясь, кивает она и, повернувшись ко мне, добавляет серьезно: - Придется сразу из аэропорта заехать в больницу. Где он лежит? Сейчас нужен хороший врач, а не коновал, способный только навредить. Родичка, ты должен проконтролировать…
        - Не волнуйся, чижик, - легкомысленно отмахиваюсь, в который раз удивляясь доброте и бескорыстности моей жены. Люк, зараза, повесил на нее всех собак, а Майка волнуется о нем, как о близком родственнике. Вон, даже в больницу ехать собралась. - Я отвезу вас домой, - потершись носом о Майкин затылок, бубню негромко, - а потом сам съезжу в больницу и к бывшим родственникам заодно. Может, я и ошибаюсь насчет Светы.
        Но уже по дороге из аэропорта понимаю, что положение куда хуже, чем мне казалось издалека. Янкина сестра, забрав детей, укатила отдыхать, а тесть и теща спокойно уехали в сад. И если бы не Приор, кто знает, где бы сейчас оказался мой Петя Бессонов.
        - Что известно о нападавшем? Кто? Откуда? - рычу я, заходя в кабинет и плотно закрывая дверь.
        - Так тут самое удивительное, Родя, - ошалело мычит Олежка, стукая кулаком по столу. - Я лично все записи с камер пересмотрел - ни одного постороннего. На Люка напали в ВИП-туалете. А ВИП-зона была вчера оцеплена, и туда никого не пускали. Это кто-то свой, но я никак не могу вычислить падлу! Своими бы руками придушил!
        - Нужно искать, - мрачно приказываю, плюхаясь в кресло. - Вызывай спецов, каких считаешь нужным. Ставь прослушку, устраивай провокации, но эту тварь найди.
        - Да я уже все предпринял, Родя, - в бессилии рычит Приор, - уже и с криминалистами советовался, и к братве бегал. Осталось только экстрасенса вызвать.
        - Зачем далеко ходить? - криво усмехаюсь я и, порывисто открыв дверь, чуть не сбиваю с ног Ольгу, подходившую к двери. Перехватываю у нее поднос со всякой снедью. - Майю позови, - велю негромко. А сам, вернувшись к столу, наливаю себе полчашки крепкого чая. Пью жадными глотками, будто грею горло. Жена приходит сразу же. - Ты можешь помочь? - спрашиваю ее с последней надеждой. Я прекрасно понимаю, что все взаимосвязано. Участок. Люк. Взрывчатка в букете и, наконец, Канская.
        Майя садится на диван. Внимательно смотрит на меня, потом на Приора и, дотронувшись до лба, морщится:
        - Я ничего не вижу, Родичка, - шепчет она, извиняясь. - У твоего противника очень сильный экстрасенс. Все закрыто зеркалами, и я ничего не вижу.
        - Чудесный ответ, - криво усмехается Приор и, встретившись с моим мрачным взглядом, прикусывает язык.
        - А мы шли смотреть щенков, - не обращая внимания на нашу игру в гляделки, беззаботно сообщает Майя. - Саня с Мелиссой побежали вперед.
        - Там собака. Лайма может не подпустить малышку. Она еще не знает ее, - всполошившись, выскакиваю из-за стола я и несусь во двор, перепрыгивая через ступеньки. И успеваю вовремя. Ворвавшись в сарай, замечаю, как поднявшаяся с лежанки Лайма наступает на детей, оскалив зубы. - А ну на место! - рычу я, показывая, кто здесь главный. - Свои, Лайма, - предупреждаю негромко. - Ступай к детям, девочка.
        - Это такая страшная собака, - лепечет сзади Мелисса.
        - Саня, - не поворачивая головы и во все глаза смотря на Лайму, обращаюсь я к сыну. - Возьми Мелиссу за руку и осторожно выходи. - Лайма, иди к щенкам, - говорю свирепой мамаше.
        И, выйдя следом, удивленно наблюдаю, как внезапно щелкает замок калитки, и во двор входит Валера Марьинский.
        - Ты уже дома? - удивляется он, будто это не он, а я ворвался к нему домой без приглашения.
        - А где мне быть? Вроде мы не договаривались о встрече…
        - Я думал, ты поедешь сразу в больницу, - тянет он недовольно.
        - Это все ты, - догадавшись, иду в наступление я. Можно позвать охрану, околочивающуюся поблизости, но мне хочется лично придушить этого безумца. - Это ты напал на Люка и убил Канскую! Это ты подложил взрывчатку в букет!
        - Нет, мой дорогой, - противно улыбается Марьинский, отшатываясь от меня. Силы явно неравны, и он это понимает. - Не только я. Но ты прав, на меня работают многие, - ухмыляется он, доставая пистолет. А до меня доходит его сумасшедший план: пока я буду в больнице у Люка, можно вполне спокойно взять в заложники Майю и детей. - Поедем, - кивает на калитку Валера, направляя на меня ствол. - Я хочу, чтобы ты переписал участок. По большому счету, он мой. Альберт не должен был его продавать. Он поклялся давным-давно отдать его мне. Но, видимо, сейчас это уже ничего не значит…
        - Какой-то бред, не находишь? - говорю, подходя ближе, невзирая на оружие. Краем глаза кошусь на детей: мой сын и дочка Майки стоят как вкопанные.
        - Бред? - переспрашивает Марьинский и тут замечает на крыльце Майю. - Спускайся сюда, красавица. Поедешь с нами, - криво усмехается он, направляя ствол на нее. - Я думаю, твой придурок будет сговорчивее…
        Марьинский не сразу понимает, что допустил роковую ошибку. Легче драть с профессионалами, чем с отцом семейства. Профи по большей части дерутся до нокаута, а вот мужики, за которыми стоят жена и дети, бьются до последнего. Натренированным движением я подпрыгиваю и бью придурка головой прямо в лобешник.
        Марьинский теряет равновесие, но до сих пор держит оружие наизготовку.
        - Зайди в дом! - кричу я. - Саня, бегите!
        Но вместо того чтобы укрыться за дверью, моя жена быстро сбегает вниз и устремляется к месту сражения. Валера Марьинский попадает в руки охраны, но, умудрившись вырваться, бежит наперерез Майке. Хочет схватить ее за руку и притянуть к себе. Но маленький кулачок жены наносит апперкот в нос, а следующий удар приходится в ухо.
        Охрана, как и я, замирает от восхищения. Валера даже не думает сопротивляться.
        «Весело, очень весело», - думаю я, наблюдая, как жена мутузит сумасшедшего доктора. И тут слышу, как хлопает дверь сарая, и срывающийся мальчишеский голос кричит.
        - Фас! Лайма! Фас! Чужой! Он пришел похитить щенков!
        Моя преданная собака пулей выскакивает из сарая и несется к чужаку. Прыгает на грудь, отталкивая Майку в сторону. Скаля зубы, пытается перегрызть глотку. Огибая дом, от выхода в сад несутся Приор и Трой. И мой пес, конечно же, кидается на подмогу подруге. А я, обнимая жену, лениво прошу собак отойти. Но куда там!
        - Они загрызут меня, - вопит Марьинский. - Родя, пожалуйста!
        - Зайдите в сарай, - шепчу я жене и детям, когда от крыльца раздается выстрел. Заплаканная Ольга выбегает с пистолетом.
        - Отпустите его, - кричит истошно. Но тут же получает от подоспевшей сзади Марины скалкой по спине и, обронив пистолет, падает в руки охраны.
        - Вот это настоящая провокация, - усмехаюсь я, показывая на парочку, лежащую на плитке. - Сразу всех взяли. Молодец, Лайма, ты сегодня молодчина, - заявляю я, трепля собаку по холке.
        - Родя, - зовет меня жена. - Ты можешь считать меня сумасшедшей, - азартно восклицает она, - но Валера лично задушил Канскую, а взрывчатку в букет подложила Ольга. На Люка напал их сообщник. Он работает у тебя в клубе. Невысокий такой… Со шрамом на левой руке.
        - Как ты догадалась, дрянь? - приподняв голову, искренне изумляется Марьинский. - Знать бы, что ты представляешь опасность, придушил бы…Но кто ж думал, что Вепрь женится на тебе и купит участок…
        - Дался он тебе, - хмыкаю я и неожиданно замечаю, как глаза жены наполняются слезами.
        - Я уже говорила тебе, - всхлипывает она, обнимая детей, - там место гиблое, и веет смертью. Срочно вызывай полицию и начинайте копать. Мне участок Канской напоминает кладбище.
        - Что ты несешь, дура? - орет Марьинский. - Это наследство мое!
        - Дебил, - морщусь я и, повернувшись к Приору, командую. - Делай, как она говорит.
        И всеми фибрами души ощущаю полное доверие к любимой.
        Вместе с женой и детьми я захожу в дом, тяжело поднимаясь по ступенькам.
        - А почему ты не можешь вот так же увидеть, кто тебя подставил с цветочным бизнесом? - бурчу я, прекрасно зная, что все сказанное Майей подтвердит полиция.
        - Ну, я-то уверена в своей невиновности, - улыбается жена и вполне серьезно заявляет. - Завтра поедем к Люку и по пути заскочим в банк и ко мне в квартиру…
        - Конечно, - легкомысленно соглашаюсь, даже не подозревая, какой сюрприз готовит мне судьба.
        20.
        Этот и следующий день я провожу в полиции. Даю показания о происшедшем и вместе Павкой и его коллегами наблюдаю, как экскаватор перекапывает мою новую землицу. Замираю, когда ковш стучит по чему-то твердому. И через час убеждаюсь, что моя жена оказалась права. Почти весь участок напоминает кладбище. И я в который раз за сегодня вспоминаю Майку. Только благодаря ей мне удалось избежать грандиозной подставы. Наверняка Маргарита Семеновна не знала, какой жуткий сюрприз таит участок, доставшийся ей от мужа. Я с трудом припоминаю ее рассказ о споре Альбертика с криминальным авторитетом, вздумавшим на старости лет получить высшее образование. Канский хотел отчислить его, а Имар - получить корочки. Победил, конечно, наш придурковатый Ломоносов. И в качестве прощального подарка подарил профессору, как любимому преподавателю, кусок земли.
        «Отличный ход, твою мать! - мысленно восторгаюсь я тонкой местью старого пахана. Сам он, конечно, давно уже покоится на местном кладбище. Ушел раньше Альбертика и, увы, насладиться холодным блюдом не успел.
        - А какая была фамилия у Имара? - подняв воротник куртки, негромко интересуюсь я у Пашки. Инстинктивно вжимаю голову в плечи, стараясь хоть как-то спрятаться от пронизывающего ветра.
        - Иван Марьинский, папаша шибанутого доктора, - мрачно усмехается Щетинин. - Я думал, ты знаешь, - тянет он задумчиво и в ужасе смотрит на четыре гроба, установленные рядком вдоль забора. - Твою мать, зверюга, - рычит недовольно. - Так меня подставить…
        - Скажи спасибо своей бывшей соседке, - отмахиваюсь я и вместе с Приором бреду к выходу.
        - Что теперь с землей делать, Родя? - ухает он как филин. - Народ у нас суеверный, никто в торговый центр не сунется…
        - Фигня хотел церковь построить, - нерешительно бросаю я, сам еще не понимая, как хочу поступить. Едем к Люку, Миха, - велю водителю и неожиданно испытываю самую настоящую радость. Нет, кошмар с улицы Скобелева будет преследовать меня еще долго. Но я действительно рад. Никто из моего окружения меня не предал. Только Ольга с Валерой, пара идиотов-любовников. Мне не понять, зачем Валере понадобился участок. Но скорее всего он просто не знал, какую кашу заварил его папаша-бандит. Наверное, хотел обезопасить мальца, когда понял, что такие, как он сам, обречены на вымирание. А сынок постарался отыскать ту самую кучу навоза и упасть в нее лицом.
        - Нам бы еще найти истинных владельцев сайта, - тихо говорю я Приору. Он кивает, понимая меня с полуслова.
        - Майя явно не при делах, - бросает поспешно. - Нужно заново провести расследование.
        - Проведем, - мрачно киваю я, лениво разглядывая закрытые ворота больницы.
        - Так внутрь не пускают чужие машины, - разводит руками Миха.
        - Езжай в «Пантеру», - велю я и, засунув руки в карманы, бегу через больничный двор к корпусу нейрохирургии. Следом за мной поспевает Приор, придерживая локтем наплечную кобуру.
        - Оставил бы ствол в машине, - усмехаюсь я. - Могут не пропустить в отделение.
        - Я уже по привычке, - отмахивается он и, открыв передо мной дверь, улыбается высокой худенькой медсестре.
        - А мы к Бессонову, Аллочка! Как он?
        - Бахилы надевайте и за мной, - весело командует сестричка, и мне кажется, эти двое флиртуют.
        «Нашли время», - бурчит во мне старый дед Родя, но я тут же обрываю себя. Жизнь продолжается, несмотря ни на что.
        - Его сегодня перевели в палату, - на ходу докладывает Аллочка. - Состояние стабильное. Уже пришли родственники и сиделка.
        Мы с Приором заговорщицки переглядываемся. Насчет сиделки не знаю, а вот родственница Люка нам хорошо знакома. И это точно не наша с ним теща, и тем более не Светка.
        Я вхожу в палату-люкс, вчера зарезервированную мной для Петьки, и замираю на пороге. Смаргиваю накатившуюся слезу. И любуюсь стройной спиной жены. Майка стоит рядом с Люком, неподвижно лежащим на приподнятой в изголовье кровати, и осторожно вливает в рот больному куриный бульон, приготовленный сегодня Мариной. Даже со стороны видно, что Петька, закрыв глаза, ест через силу.
        - У меня есть не стал, - докладывает сиделка, невысокая коренастая женщина. - А у Майи Владимировны получилось уговорить…
        - Фея, - улыбается Приор.
        «Ведьма, - мысленно усмехаюсь я. - Моя ведьма!»
        Люк приоткрывает один глаз. Пытается повертеть башкой, но вовремя вспоминает о загипсованной шее и, увидев нас в палате, тянет губы в улыбке. Но улыбка выходит жалкая.
        «Блин, Петя, - хочется заорать мне. - Неужели ты думал, что я тебя брошу? Или Олежка?»
        - Ешь, давай, - хмыкает тот. - Мы подождем…
        - Уже наелся, - бубнит Люк. - Ну правда, пацаны…
        С обессилевшего друга я перевожу взгляд на жену.
        - Еще две ложки осталось, - докладывает Майка, показывая мне на тарелку. Я замечаю сбитые костяшки пальцев и силой воли останавливаю себя, когда понимаю, что хочу кинуться к жене. Поцеловать ее ладони, лоб, глаза, губы…
        «Остановись, Родя, - усмехаюсь я. - Стопэ, дорогой!»
        - Давай, Люк, - смеюсь я наигранно, - за маму, за папу. За Родю, за Майю, Олега и Лайму…
        - Странный список, - шамкает мой Петька. - Вот ты затейник, Родя! Даже собаку приплел…
        - Ничего подобного, - отмахиваюсь я, садясь напротив. - Пока ты тут прохлаждался в больнице, группа вышеперечисленных товарищей обезвреживала самую настоящую банду…
        - Ольга и Марьинский? - бормочет мой верный друг. - Я догадался. Я решил сам найти крота. Проверял расшифровки оператора связи. Ольга с рабочего никому не звонит. Но я вспомнил, что видел у нее два телефона. Сделал запрос. Оказалось, есть еще один номер, оформленный на мать. И этот телефон все время с ней. Ребята из управления «К» помогли. Они же дали распечатки разговоров и расшифровки звонков. Ну, а дальше - дело техники… Я решил дождаться тебя, Родя, но не утерпел… Проболтался Вовке, старшему по смене. Мол, приглядывай… Но, видимо, он тоже был в банде. Зазвал меня в ВИП-сортир, типа поговорить. А там уже Марьинский ждал. Вдвоем меня чуть не укокошили…
        - Пуарро, блин, - подскакиваю я. - Мать твою, Люк! Я чуть не потерял тебя!
        - Да хотел тебе доказать свою преданность, - пыхтит тот, доедая последнюю ложку.
        - Придурок, - рыкаю я. - Ты бы лучше с тестем работу провел. С какого рожна он на мою жену поклепы наводит…
        - Ревность, - пожимает плечами Люк. - Ну, и Светку обезопасить хотел. Она нам проболталась недавно. Это по ее наущению Яна ходила к Тимофею…
        - Примерно так я и думал, - отмахиваюсь я. - Знаешь, я даже не задумывался раньше об этом. И если бы тесть смолчал, то и Светку бы ничего не коснулось. А так… Пришлось напрячь память и вспомнить о любви твоей жены ко всему сверхъестественному…
        - Вот странные люди, - усмехается Приор. - Сидели бы тихо, никто бы к ним с претензиями не лез. А тут каждый отличился. И Янкин батя, и Валера Марьинский. Этот вообще дурак. Землю захотел вернуть. Зато теперь получит на полную катушку и лет десять будет смотреть на небо в клеточку.
        - Сядет надолго, - киваю, всматриваясь в бледное лицо Майи. - Так, - командую друзьям, - вы тут развлекайтесь, а мы с Маечкой поедем домой. Нас дети ждут.
        И уже сев в машину, ласково целую жену в нос.
        - Устала, чижик?
        - Немного, - кивает она. - Долго разговаривали. Он жить не хотел. Света ему звонила, сказала, что подает на развод. Я как раз пришла, когда Люк впал в отчаяние. Пришлось сразу включить профессионала, - серьезно говорит она и, внезапно глянув в окно, просит. - Останови около банка, пожалуйста. Хочу ячейку закрыть, пока за следующий месяц не взяли плату.
        - Конечно, - киваю я и за малым не бью себя по лбу. Коробка с украшениями валяется у меня в сейфе, а я еще ни словом не обмолвился жене. Ну, ничего, сюрприз будет!
        - Пойдем со мной, - просит Майка, и я, не споря, выхожу вместе с ней из машины. Но уже около мраморного крыльца Сбера жена останавливается и толкает соседнюю дверь. Подслеповато осматривается, попав в известный в городе салон часов. Самые дорогие и редкие экспонаты можно купить только здесь. Мой Улисс Нардин тоже отсюда. Прибыл в единственном экземпляре. И у управляющего есть строгий наказ именно такие не привозить. Я не желаю встретить мои часы еще на ком-нибудь. Почему? Не знаю. Маленькая прихоть владельца бизнеса.
        - Чем я могу вам помочь? - улыбается миловидная брюнетка в строгом офисном платье и с бриллиантовым цветком на груди. Но внезапно улыбка блекнет. Девица ошалело пялится на Майю, потом узнает меня и застывает в растерянности.
        - Привет, Олеся, - здоровается Майя и тут же с места в карьер добавляет. - А почему у тебя моя брошка? Я вроде не давала ее тебе.
        Улыбка у девицы скисает, и вся она сразу теряет весь свой лоск.
        - Ну, ты же ее не носишь, а мне нужна, - заявляет нахалка, моментально собравшись с духом.
        - Кто дал вам право рыться в чужих вещах? - изумляется Майя. - Это же воровство.
        - Жека, спустись в зал, - душевно прошу я и, презрительно оглядев воровку, требую. - Снимай брошь, дорогая…
        - Вы не имеете права. Я позвоню в полицию…
        - Обязательно, - киваю я и внезапно все понимаю. Твою мать! Все гораздо проще пареной репы.
        - Приор, - рявкаю в трубку. - Быстро в салон будильников. Ты мне тут нужен. И наблюдая, как ко мне на всех скоростях спешит вальяжный красавец Жека, заявляю.
        - Ты уже воровок на доверии берешь на работу. А я потом не пойму, откуда убытки…
        - Родичка, дорогой, - сипит мой управляющий. - Олеся - девочка хорошая. Очень исполнительная… Давно работает, никогда нареканий не поступало.
        - Ну, что она исполняет у тебя в кабинете, мне не интересно, - бросаю я раздраженно. - Меня один вопрос интересует. Почему на ней украденные драгоценности моей жены?
        - Олеся, потрудитесь ответить, - солидно басит Жека и тут же переходит в наступление. - Отдайте брошку и что вы там еще взяли, иначе уволю.
        - Я ничего не воровала! - заливается слезами девчонка. - Мне брошку муж подарил и еще серьги с рубинами. Это ему от бабушки досталось.
        - От моей бабушки ему? - усмехается Майя.
        - Придется вернуть, - еще раз бубнит Жека и снова повторяет угрозы.
        Естественно, девчонка работать в салоне не будет. Несмотря на ее прошлые заслуги и отличные продажи. Теперь ей даже в ломбард к Абссенту не устроится.
        «Это только начало, куколка, - морщусь я, - подожди, стерва, разберемся!»
        Стеклянные двери разъезжаются, пропуская внутрь Приора и Миху.
        - Ты брошку сама снимешь? - напоминаю я. - Или Евгений Петрович тебе поможет…
        - Сама! - взвизгивает Олеся. - Оставьте меня в покое!
        - Еще рано, девочка, - качаю я головой. - У тебя еще Маечкины серьги. Память бабушкина… Поедем, милая. А я заодно с родственниками поближе познакомлюсь. Как считаешь, Майя?!
        И тихо приказываю Приору:
        - Возьми еще людей, Олежка. Кажется, без шмона не обойдемся…
        И уже в квартире, превращенной двумя проходимцами в жуткий хламовник, смотрю на расстроенную жену.
        - Ну как же так, Славка? - говорит она высокому белобрысому детине. - Как вы умудрились так загадить квартиру? Мама в гробу переворачивается.
        - А тебе какое дело? - огрызается младший брат моей жены. Я пока не вникаю, а просто внимательно смотрю по сторонам.
        - Открой ноутбук, - велю негромко глупому родственнику. - Приор, посмотри, пожалуйста!
        - Это оно, Родя, - весело усмехается мой заместитель, вызывая на экране окно с данными устройства. - Номер совпадает. Ты, небось, считал себя самым умным, - обращается он к Майкиному брату. - Работал с сайтом, пробравшись в квартиру Майи Владимировны. Думал, мы тебя никогда не вычислим. Идиот! Да ты хоть знаешь, с кем связался…
        - Конечно, знает, - рычу я и готов уже оторвать башку этой мрази. - Его баба работает на меня. Поэтому была в курсе ситуации. Знала, кого на бабки разводит и по какому поводу. Так, пацаны… - неожиданно решаю я, - а ну-ка, обыщите всю хату.
        - Я сам отдам, - насупленно заявляет брательник жены, да еще смотрит исподлобья.
        «Вот же хорек», - стискиваю я кулаки, боясь не совладать с собой и треснуть изо со всей дури. И изумленно смотрю на парочку проходимцев, достающих из всех углов какие-то цацки. Ордена, царские монеты, сертификаты Сбера на предъявителя и безвкусные золотые сережки с рубинами.
        – А бабушка думала, что потеряла, - всхлипывает Майя, беря в руки ордена. Это же ее отца…
        - Она такая же дура была, как и ты. Я еще давно стибрил связку ключей, - явно куражится парень. - И заходил по необходимости. Все же наверху лежало!
        - Подлая тварь, - теряет терпение Майка и заносит кулак для удара.
        - Подожди, любимая, - останавливаю ее я. - Побереги ручки. Да и мой кулак объяснит получше, - рыкаю я, от всей души давая в нос новому родственнику. - Больше бить не буду, не бойся, - хмыкаю раздраженно. - Добро пожаловать в семью, крысеныш…
        По дороге домой я бережно обнимаю жену за плечи, будто боюсь, что она разобьется от горя.
        Тонкие пальчики теребят лежащий на коленях пакет с приданым, а сама Майка прижимается как ребенок ко мне.
        - Как ты поняла, что брошка у Олеси? - спрашиваю я, целуя жену в висок.
        - Никак, - устало пожимает плечами она. - Когда проезжали мимо просто ее почувствовала.
        - Олесю?
        - Да нет же, брошку, - фыркает жена и я получаю легкий тычок в ребра.
        - Если вдуматься, - шепчет она, - благодаря Славке мы и познакомились. Только никак не пойму, кто им с Олесей выдал мою новую карту.
        - Рядом с салоном Сбербанк, милая. Наверняка твоя родственница с кем-то там подружилась. Именно основываясь на данных банка, мы решили, что это ты. Красивая схема. Без тебя мы бы не смогли вычислить эту парочку. Да я бы много чего не смог бы сделать без тебя, чижик, - неожиданно признаюсь я и тянусь к жене за поцелуем. - Жить не смог бы, любить… Как же здорово, Майка, что ты вернулась в Россию и сразу пришла ко мне. Наверное, я влюбился с первого взгляда…
        Жена поднимает на меня изумленное лицо.
        - Да ну? - выдыхает удивленно.
        - Ну конечно, - улыбаюсь счастливо. - У меня обычно нет привычки таскать на себе полудохлых девиц и платить за их лечение. Селить в своем доме и жениться при первом же удобном случае. Я просто втрескался в тебя, чижик, и только сейчас это понял.
        - А я влюбилась в тебя еще в третьем классе, - неожиданно признается жена. - Ты собирал волосы в хвост и дрался по каждому поводу. А я боялась тебя, даже поджилки тряслись, но все равно ходила к старшим классам на тебя посмотреть.
        - Я помню тебя по школе. Твои огромные белые банты… Люк звал тебя моей невестой. Накаркал!
        - Предвидел, - шепчет Майка и тянется ко мне с поцелуем.
        Эпилог
        Майя
        Зимним вечером я осторожно веду свой «Порш Кайен» по ярко совещенному проспекту. Зимний город, припорошенный снегом, будто сошел с картинки и похож на зимнюю сказку. Рассеянно гляжу на новогодние гирлянды, свисающие с деревьев. Их скоро снимут, а жаль. Поворачиваю на перекрестке и специально отвожу глаза в сторону. На бывшем участке Канской теперь разбит небольшой сквер. Аура места постепенно становится светлой, но я до сих пор не могу без содрогания проезжать мимо.
        История тогда вышла громкой. Четверых жителей Мурманска искали все эти годы. У каждого остались семья и дети. Естественно, что Родион даже помыслить не мог о стройке. Да и что можно возвести на месте временного кладбища? Останки похороненных заживо людей - это установила экспертиза - забрали родственники. Но воспоминания о гиблом месте надолго укоренилось в нашей памяти. И когда Веприцкий сделал широкий жест. Сравняв все бульдозером, разбил сквер, я не возражала. С годами страшная история забудется, на аллеях вырастут деревья, посаженные сотрудниками «Пантеры». Это конечно, не Централ-парк в Нью-Йорке, но мой муж хоть не морщится раздраженно, когда речь заходит об участке на Скобелевской. Пройдет время, и наши дети смогут им распорядиться. А пока еще живы воспоминания.
        И мне иногда снится сон, что я бегу к Родиону на помощь не успеваю. Слышу выстрел и просыпаюсь от собственного крика. Но каждый раз оказываюсь прижатой к крепкой мускулистой груди.
        - Спокойно, чижик, - шепчет муж. - Я рядом.

* * *
        Я подъезжаю к клубу и нервничаю. Знаю, что опаздываю, но поделать ничего не могу. Родька, наверное, злится, но пока не звонит. А вот это уже странно! Лихо выруливаю на парковку. Ставлю машину около служебного входа. Достаю из сумки айфон. И аж замираю от ужаса - двадцать пропущенных вызовов за полчаса. Двадцать! Вот только кто поставил мой телефон на беззвучный режим?
        Вопрос риторический. Сразу перед глазами встают шустрые пальчики младшей дочери. Сотовый снова звенит, как припадочный. И не успеваю я сказать хоть слово, как мой нежный супруг гаркает в трубку:
        - Майя, ты где, твою мать?
        - Паркуюсь. Через минуту буду, - кротко отвечаю, но прекрасно понимаю, что номер не пройдет.
        - А трубку почему не брала? - не унимается любимый. - Я уже хотел ментов на уши поднимать. Мои тоже стоят наизготовку.
        - А кто разрешает Альбине Родионовне играть с телефонами, а? - нарочито строго бурчу я. - Твоя дочь мне звук и отключила…
        - А что в это время делала твоя? - довольно ржет муж. - Ладно, - бросает весело, - иду тебя встречать, чижик. А то сегодня скользко… Ты же, небось, каблуки напялила.
        - И платье с разрезом, - подначиваю.
        - Сиди в машине, Майя, - строго велит Родион. - Я уже иду за вами…
        - Хорошо, Родичка, - соглашаюсь и, ощутив толчок маленькой пяточки, кладу ладонь на живот. - А вот и папа, Богдан, - шепчу еще не родившемуся сыну и довольно смотрю на выскочившего на крыльцо Веприцкого.
        «Три года прошло, - проносится шальная мысль. - Три года, почти день в день!»
        Я вспоминаю, что вот так же вечером приехала в клуб и потребовала встречи с самим Вепрем. Мне сначала отказали, а потом, когда я, расстроенная, уже побрела по дорожке прочь от «Пантеры», меня окликнули, проводили к шефу. Даже сейчас, спустя столько времени, я чувствую то свое состояние, когда трясутся поджилки и язык заплетается от страха.
        - Прошу, мадам, - муж открывает дверцу машины - его подарок на рождение дочери. Протягивает мне здоровую лапищу и, помогая выбраться, беззастенчиво лапает.
        - Кругом камеры, Родичка, - шепчу я, слабо отбиваясь.
        - Моя жена, мои камеры, - довольно тянет Веприцкий. - Что тебя смущает, чижик?
        - Ничего, - лепечу, оказываясь в объятиях Родиона, и напоминаю невзначай: - Нас же люди ждут…
        - Это вас все ждут, мадам, - фыркает муж. - Тридцать человек ждут одну примадонну.
        - Ой, как неудобно, - вздыхаю натужно. - Начинали бы без меня…
        - Вот еще глупости, - отмахивается Родион. - Ну какой без тебя праздник?! - Открывает дверь служебного входа. Вот так же сюда я ломилась три года назад. Шла и чувствовала, как становятся ватными ноги. Задумавшись, я спотыкаюсь и тут же оказываюсь в сильных руках мужа. - Нужно выкинуть все твои каблуки, - бурчит он недовольно. - Богдану, небось, страшно, когда ты их надеваешь…
        Крепко обнимая, Родион ведет меня к ВИП-зоне клуба. «Пантера» сегодня закрыта для посторонних. Здесь собрались только свои: Алиса с Павликом, Марина с Мишей, Приор с женой, Юра Феднищев с Катериной… И, конечно, жених и невеста - наш Люк и Тамара, его избранница.
        Петька - моя профессиональная гордость. Из лежащей неподвижно колоды Бессонов постепенно превратился в здорового мужика. Он, конечно, еще ходит с палочкой. Но ходит, мать вашу! Ходит! Хотя врачи не давали ему ни шанса.
        - Моя фея пришла! - горланит Люк с другого конца зала. - Можем начинать. Кричите «горько», друзья!
        Когда же официоз сходит на нет и все речи давно сказаны, ди-джей включает романтичный МЕДЛЯК. И оказавшись вместе с мужем на танцполе, я неторопливо кружусь в его объятиях.
        - А знаешь какой завтра день? - шепчу на ухо Родиону.
        Он сразу понимает, о чем речь и, сграбастав меня в охапку, пыхтит довольно:
        - Предлагаю это отметить, чижик, - жарко шепчет мне в ухо. - Сразу после танца уходим.
        - Как-то неудобно, - сомневаюсь я, - но мне нравится ваша идея.
        - Хорошо, - довольно кивает муж, - полчаса на все про все. И валим, Маечка…
        Но сразу уйти не удается. Свадебная суета сменяется безудержными танцами. И когда через два часа мы оказываемся одни в кабинете мужа, Родион уверенно расстегивает на мне платье и очень нежно прокладывает дорожку поцелуев. Его губы скользят по шее, потом по ключице, спускаются ниже…
        - Зря я тогда твоему брату люлей навешал. Два зуба выбил… Он их и не вставил до сих пор. Денеф у нефо неф, - гримасничая, сокрушается муж. Укладывает ладонь мне на живот и замечает серьезно: - Если так разобраться, только благодаря его афере мы познакомились и поженились…
        - Алиса могла бы нас свести…
        - Ага, - соглашается Родион, снова целуя меня, - но наша встреча состоялась только из-за козней твоего брата. Хоть что-то полезное в жизни сделал крысеныш. Завтра ему подарок отправлю…
        - Какой? - настораживаюсь я и, отпрянув, внимательно смотрю на мужа. Замечаю ехидную смешинку в его глазах. Тянусь к нему с поцелуем и немного позже, выровняв дыхание, повторяю вопрос: - Какой подарок, Родичка?
        - Пакет фундука и сухарики!
        КОНЕЦ