Плачь, влюбленный палач! Ольга Володарская
# ЧЕЛОВЕК ехал в переполненном автобусе и страдал. Страдал от толчеи, запаха бензина, шума, грохота ржавых членов таратайки и какого-то томительного беспокойства… Вместе с ним в вонючем, раздолбанном «Лиазе» маялось еще 40 человек. Всех их ЧЕЛОВЕК знал, потому что проработал с ними бок о бок не один год. Ко всем относился равнодушно…
… Ко всем, но не к ТОМУ, кого приговорил к смерти.
ЧЕЛОВЕК еще не решил, каким образом, в какое время, где, чем и зачем совершит казнь… Но одно он знал определенно - она неотвратима.
ПРИГОВОРЕННЫЙ не догадывался об этом. Не подозревал, не предчувствовал. Он шутил, балагурил, пил пиво, даже флиртовал. Был весел бесшабашен, как всегда.
Ему было невдомек, что он приговорен, и что от смерти его отделяют всего лишь сутки.
Ольга ВОЛОДАРСКАЯ
ПЛАЧЬ, ВЛЮБЛЕННЫЙ ПАЛАЧ!
1.
ЧЕЛОВЕК ехал в переполненном автобусе и страдал. Страдал от толчеи, запаха бензина, шума, грохота ржавых членов таратайки и какого-то томительного беспокойства… Вместе с ним в вонючем, раздолбанном «Лиазе» маялось еще 40 человек. Всех их ЧЕЛОВЕК знал, потому что проработал с ними бок о бок не один год. Ко всем относился равнодушно…
… Ко всем, но не к ТОМУ, кого приговорил к смерти.
ЧЕЛОВЕК еще не решил, каким образом, в какое время, где, чем и зачем совершит казнь… Но одно он знал определенно - она неотвратима.
ПРИГОВОРЕННЫЙ не догадывался об этом. Не подозревал, не предчувствовал. Он шутил, балагурил, пил пиво, даже флиртовал. Был весел бесшабашен, как всегда.
Ему было невдомек, что он приговорен, и что от смерти его отделяют всего лишь сутки.
* * *
Я бежала по заснеженной дороге, громко вереща. За мной следом неслись мои подружки - Ксюша с Сонькой, они тоже надрывно орали и одышливо пыхтели.
- Эй! Э-ге-гей! Стойте!- голосили мы вслед уносящемуся в темноту автобусу.
Замолкли мы только тогда, когда «Лиаз», обдав нас вонючим дымом из выхлопной трубы, не скрылся за поворотом.
- Ну и что нам теперь делать?- устало спросила Сонька, привалившись спиной к обледенелому фонарному столбу.
- Не знаю,- честно ответила я.- Может, тачку поймаем.
- Ща-а-с. Остановит нам кто. Жди.- И Сонька демонстративно поболтала ногой перед моим носом. Для этого ей пришлось взобраться на сугроб, ибо с ее полутораметровым ростом дотянуться ботинком до моего лица было практически не возможно.
- И что я должна понять?- спросила я, отмахиваясь от Сонькиной ноги.
- Что, что. Одеты-то мы, вон как.- Она вновь задрала свою стройную ножку, обтянутую пестрыми лосинами.- Разве найдется идиот, который на нас клюнет?- Сонька покачала головой, от чего пумпончик на ее шапке смешно заколебался - то туда, то сюда. Шапку эту она отобрала у своей дочки, как и лосины с райскими птицами, потому что в ее гардеробе не нашлось ничего более-менее подходящего для катания на лыжах.
- Ну не так уж плохо мы одеты,- протянула я, осматривая свой наряд - пуховик, джинсы, вязаную шапку с кисточкой.- Простовато, конечно. Но очень по спортивному.
- Во. Во. Простоватых ни один дурень не посадит. А за деньги мы не поедем, потому что у нас их нет.
- Деньги у нас есть.- Впервые заговорила Ксюша.- И машину мы, если надо, найдем - красоту нашу не под какими тряпками не спрячешь,- лениво молвила она, выставив вперед свою модельную ножку в дорогом замшевом ботинке.- Только в такую даль никто не поедет. Тем более на ночь глядя.
Я согласно кивнула. Дело в том, что собрались мы на лыжную турбазу. Турбаза располагалась далеко загородом, почти на границе области. В лесу. В экологически чистой зоне.
Принадлежит турбаза НИИ, в котором я работаю оператором ЭВМ. Действует она только зимой, и только по выходным. Уезжать в лес надлежит в пятницу вечером, на институтском автобусе, а возвращаться в воскресенье во второй половине дня. К услугам отдыхающих предоставляются - лыжи, санки, ледянки, а так же бильярд и шашки. Вечером дискотека. Питание трехразовое. Пьянки круглосуточные. Водка привозная. А кругом ни души, только сосновый лес, замерзшая речка и дятлы. Вот в такое чудное место мы и намеревались отправиться на выходные, однако опоздали на автобус. А все из-за Ксюши.
- А все из-за тебя!- в сердцах бросила Сонька, отлипая от столба.
- Почему это?- приподняла бровь подружка.
- Как, почему? А кто вещей набрал, как на две недели курортного сезона на Мальте?
- И что?
- А то, что пока мы их выносили из подъезда, пока несли до остановки…
- Ну переборщила, немного,- буркнула Ксюша, любовно поглядывая на свои четыре баула и маленький чемоданчик.- С кем не бывает.
- И что только можно во все это положить?- не унималась Сонька.
- Как что? В одном обувь. В другом кофты…
- Кофты? Ты сказала - кофты?- хохотнула я.- Во множественном числе, я не ослышалась?
- И свитеры. Два. А еще пара юбок.
- Прелестно!- закатила глаза Сонька.- Ну а в третьем что?
- Водка.
- Целый баул водки?- охнула я.
- Нет. Там еще пиво есть и джин-тоник.
- Ты, это… Не спиваешься, случаем?
- Я не для себя,- с достоинством ответила Ксюша.
- А для кого же?
- Для нее.- Она ткнула Соньку в бок.
Я нахмурилась. Я, конечно, понимаю, что на пьяного в стельку человека смотреть иногда весело, но только не на Соньку. И дело все в том, что подружка наша, девушка во всех отношениях приятная и иногда даже интеллигентная, ко всему прочему образованная и политически активная (депутат городской Думы), напившись, превращается в надравшегося рому боцмана-дебошира. Она ругается матом, дерется, падает лицом в асфальт, пристает к прохожим - все равно кто они: люди или собаки, а на утро напрочь все забывает.
Вот по этому, мне и не понятно, для чего Ксюше понадобилось ее поить.
- Для чего?- озвучила я свою мысль.- Разве ты не помнишь, чем кончилось наше последнее пиршество? Когда мы ездили в ночной клуб соседнего городка?
- Как же, забудешь тут,- буркнула Ксюша, скривившись. Видимо вспомнила, как по осени мы целую ночь брели по дождю и грязи, при этом волоча невменяемую Соньку, потому что наша надравшаяся подружка обматерила водителя, который любезно согласился подбросить нас до города.
- Ну и зачем тогда?
- Помнишь, мы с тобой подсчитали, что нахрюкивается… прошу прощения за неинтеллигентное слово… наша Софья в среднем два раза в году.
- Ну?
- С последней ее пьяной выходки как раз около 5 месяцев прошло. Значит, скоро, скоро…
- Ну?- опять перебила я.
- Я просто подумала, что в лесу безопаснее. Ни тебе электричек, ни машин. Людей мало, только свои. Пусть упьется, оборется на дятлов и уснет в сугробе.
- Да как вам не стыдно!- озлилась Сонька.- Да я… Да я педагог! Депутат! Мать восьмилетней дочери! А вы…
- А мы твои подруги. И знаем тебя, как облупленную.
Тут Ксюша не соврала. Знали мы друг друга без малого 20 лет. И все это время крепко дружили. Не знаю, сошлись бы мы так близко, если бы жили на разных концах города и ходили в разные школы, но дело в том, что мы с детства были соседками по подъезду и одноклассницами. Так что получается, что наша дружбы была предопределена.
По окончании школы мы вместе поступили в университет. Сонька избрала для себя профессию педагога, мы с Ксюшей возжелали стать экономистами. Ксюша бросила
«универ» после первого курса, я на 4. Я по дурости, подруга по обстоятельствам. О своей дурости долго распространяться не буду, скажу только одно: надоело учиться - бросила, а о Ксюхиных обстоятельствах, к слову, крайне благоприятных расскажу поподробнее.
Дело в том, что Ксения, в отличие от Соньки и меня, по жизни не идет, а порхает. Но не в пример Крыловской стрекозе всегда находит дурака-муравья, который просто цепенеет от желания «приютить и обогреть» это неземное создание. Первым в плеяде благодетелей оказался ректор нашего университета, которого Ксюша охмурила без всякого усилия, я бы даже сказала, мимоходом, лишь для того, чтобы он ей поставил зачет по своему предмету.
Зачет она получила. А в придачу и самого ректора, который стал ее первым мужем. Став замужней дамой, Ксюша незамедлительно бросила учебу, рассудив так: что необходимо знать, чтобы жить легко и ярко, она знает, а остальные науки ей без надобности. Сорокалетний «молодожен» свою юную супругу любил безмерно, удовлетворял все ее прихоти и был этим счастлив. Правда, счастье его длилось не долго - всего год - пока Ксения не поняла, что зарплаты ректора хватает для удовлетворения лишь малой толики ее прихотей. А этого для счастья не достаточно.
За ректором последовал строитель, мужик неотесанный, но денежный, этот тоже Ксюшу обожал, холил, баловал, лелеял, но и его она бросила. Потом еще одного и так до настоящего своего благоверного, которого пока бросать не собирается, по причине простой и понятной - муж ее один из самых богатых людей в городе.
Сонька в отличие от нас университет закончила, причем отлично. Замуж вышла по большой любви и небольшому (3 месяца) «залету». Между сессиями родила дочь, потом благополучно развелась. И с тех пор пребывает в постоянном поиске своей второй половины.
Вот такие мы разные, но как говориться в рекламе «… и все-таки мы вместе».
Правда, видимся мы не очень часто - раз или 2 в месяц, так как живем в большом отдалении друг от друга: Ксюша за городом в трехэтажном особняке, Сонька в доме нашего детства, я со своим женихом Геркулесовым в его однокомнатной квартире на выселках. Встречаемся мы обычно в кафешках, дискотеках, барах. Пьем пижонское
«Мартини», танцем, жалуемся на своих мужиков, сплетничаем и прочее, прочее, прочее…
- И кто придумал, ехать на эту турбазу?- бубнила Сонька, припрыгивая на месте, чтоб не примерзнуть тонкой подошвой сапог к обледенелой дороге.- Сидели бы лучше дома, пиво пили, потом бы на мужской стриптиз сходили…
- И не надоело? На стриптиз-то? Будто чего нового покажут?- недовольно молвила Ксюша - ей богемные развлекалки давно наскучили, и все больше тянуло на простые человеческие радости.- То ли дело на лыжах покататься. Или на саночках!
- Где лыжи? Где санки? Я только твои баулы вижу, из-за которых мы опоздали, черт тебя дери…
- Перестань скандалить,- миролюбиво прервала ее Ксюша,- а лучше подумай, что делать.
- Что, что? Давайте кого-нибудь из своих мужиков вызовем,- более спокойно предложила Сонька.
- Давайте,- согласилась я.- А кого?
- Геркулесова, например,- подала идею Ксюша.
Я округлила глаза. Вызывать своего жениха, я не собиралась. Во-первых, потому что он в это время пребывал на дежурстве, а во-вторых, потому что он был против моей поездки - ревнивый он у меня очень.
- Не-е,- испуганно забормотала Сонька.- Геркулесова не будем. Он начнет ругаться.
- Коленька? Ругаться?- удивилась Ксюша, она знала моего Кольку хуже, чем Сонька, по этому и считала его душкой.
- Еще как! Он у нее строгий. Давай лучше твоего Педика.
Педик - это не сексуальная ориентация, не пугайтесь. Педик - это домашняя кличка. От английского «Педигрипал». Дело в том, что Ксюшин муж, замечу четвертый по счету, обожает грызть собачий сухой корм. И сколько не пыталась наша подружка его пристрастить к более изысканной пище - омарам и трюфелям - все без толку. Любимым лакомством Педика (по паспорту Павла Ивановича Маринина) был и остается «Педигри».
- Ну так что, Ксюш? Позвоним, попросим?- не унималась Сонька. Она, видите ли, балдела от Марининской машины - «Ауди А6» и страсть, как любила на ней кататься.
Ксюша задумалась. Тревожить своего мужа по пустякам она не любила - вдруг оторвет его от важных дел, а из-за этого он денег меньше заработает, тогда придется ей, как «лохушке», зиму дохаживать в прошлогодней песцовой шубе.
- Нет. Не буду беспокоить. Он, вроде, в сауне на переговорах.
- Еще один магазин купить хочет?
- Парикмахерскую. У всех, говорит, личный парикмахер, а у тебя, Ксюня, будет личная парикмахерская.
- Везет,- завистливо протянула Сонька.
- Да,- кивнула Ксюша.- С мужем мне повезло. Но, заметь, с 4-ой попытки. Так что у тебя есть еще 3 шанса.
- Да уж.- Нахмурилась Сонька.- И если учесть, что первый шанс я использовала в
18, а второй все никак не представится, то счастлива я буду как раз к климаксу.
- Расслабься,- я решила поддержать подружку.- Я вот еще ни разу замужем не была.
- Ха!
- Чего ха?
- Ха! И еще раз, Ха! Если бы ты не ломалась, скоро бы уже ситцевую свадьбу отмечала.
- Ну-у,- расстроилась я.- Опять старые песни…
- А что я не права? Ей, видите ли, профессия ее жениха не нравится…
- А кому она нравится? Тебе что ли? Или Ксюше? Что-то не помню, чтобы вы мечтали выйти замуж за ментов.
- Мне все равно, кем будет работать мой избранник!- горячо воскликнула Сонька - она у нас из числа последних романтиков.
- Лишь бы человек был хороший,- закончила за нее Ксюша.- Знаем мы тебя, дуру.- Она покровительственно потрепала подругу за щечку.- А Леля права. Геркулесов, при его образовании и маминых связях… А кто у нас мама, кстати?
- Хозяйка торгового комплекса «Сириус»
- Во-во. Я и говорю, что мог бы устроиться и получше.
- Какие вы… - Сонька от возмущения даже свое всегдашнее красноречие растеряла.- Какие корыстные!
Ксюша хотела отпарировать, она даже глаза сощурила и воздуха в легкие набрала, но я прервала этот всегдашний, но на сей момент неуместный спор.
- Девочки, давайте мыслить конструктивно. Кому еще мы можем позвонить?
- В такси,- подала голос Ксюша.
- Не пойдет. Дорого,- не согласилась Сонька.
- Ну-у. Тогда сама предлагай.
- Может, моему Дельфину?
- Это еще кто?- не поняла Ксюша.
- Это очередной Сонькин поклонник,- подсказала я.
- Бывший. Я с ним вчера рассталась.
- А почему Дельфин? Моряк что ли?
- Нет. У него машина, «Опель». Цвет мокрый дельфин.
Ксюша засмеялась. Она знала, что Сонька может забыть имя своего бывшего поклонника, цвет его глаз и волос, но марку машины не забудет никогда.
- Хотя… - Сонька на минуту задумалась.- Он, скорее всего, не повезет.
- Это еще почему?- налетела на нее Ксюша.
- Вечер пятницы он проводит в кругу семьи.
- Так он еще и женат?!
- А ты думала?- Сонька насупилась.- Легко что ли холостого найти? Вы всех уже разобрали… сволочи…
- А другого у тебя нет?- с надеждой спросила Ксюша.- Ну хоть какого-нибудь завалящегося?
- Пусть хоть трижды женатого, но не столь примерного семьянина,- поддакнула я.
- Дайте подумать,- буркнула Сонька
И она зависла. Мы переминались с ноги на ногу, ждали, когда подружка переберет в уме всех своих поклонников.
Время шло, мы потихоньку замерзали, но подруга все еще морщила лоб и ничего не говорила. Однако мы не сильно волновались, знали, что у Соньки бывало два периода в жизни: либо густо - либо жидко, но пусто никогда.
- Есть!- вскричала Сонька.- Есть один. Он, правда, дальнобойщик, у него свой
«КАМАЗ». Но вас, надеюсь, это не смутит?
- Что ты!- всплеснула руками Ксюша.- Мы будем рады твоему камазисту, как родному!
- Тем более, что Ксюшины вещи поместятся только в его кузов,- вякнула я, за что получила легкий шлепок варежкой по макушке.
- Во-во!- поддержала меня депутатша, за что незамедлительно получила второй варежкой и тоже по шапке.- Ладно, не дерись, мы больше не будем.
- Смотрите у меня!- Ксюша погрозила нам кулаком.- Давай звонить.
И тут Сонька удивила. С надменной улыбкой на порозовевшем лице она полезла за пазуху своего пестрого пуховичка и жестом фокусника достала оттуда сотовый телефон.
- Ого!- воскликнула я.- Когда это успела отхватить?
- Да вот… - Сонька насколько могла скромно улыбнулась.- Прикупила по случаю.
- На скудную учительскую зарплату?
- Поэкономила пару месяцев,- все еще сдерживая горделивую ухмылку, ответила она.
- Заливай!- встряла Ксюша.- Взятку от избирателей, наверное, получила. Или думские деньги прикарманила.
- Да ты что!- Сонька всполошилась не на шутку.- Я ни копеечки не получаю за свою депутатскую деятельность! Только бесплатный проездной, я же говорила!
Тут Сонька не соврала. Никаких благ ей депутатство не принесло, уж я-то знаю, одну головную боль. Она и в Думу-то попала случайно. Дело в том, что музыкальная школа, в которой она преподает, находится на отшибе города, рядом со старым кладбищем. И живут в этом районе в основном пенсионеры да не слишком благополучные семьи. Наверное, именно поэтому сей округ был не слишком популярным, вот и набралось кандидатов всего двое - Софья Юрьевна Аниськина да некто, под кодовым именем
«Противвсех». Так Соньку в Думу и выбрали.
- Меня и выбрали только потому, что пенсионеры против всех голосовать не умеют… - продолжала отбрыкиваться депутатша.
- Да ладно. Уймись ты,- прервала Ксюша поток Сонькиных оправданий.- Тем более, что телефончик у тебя плохонький, красная цена ему вместе с чехлом баксов 100…
После этих слов Ксюша, нацепив на мордочку знакомую горделивую улыбку, вытащила из рюкзака серебристый телефончик-раскладушку фирмы «Самсунг». Щелчком открыла его и продемонстрировала экран.
- Мультимедийный монитор на жидких кристаллах,- бросила она небрежно.- Новейшая модель.
- А у меня… А у меня панельки съемные. Разноцветные.
- А у меня выход в интернет.
- А у меня 25 мелодий!
- А у меня такая полифония, что хоть дискотеку устраивай.
- А у меня чехол из змеиной кожи.
- А в мой вмонтирована видеокамера,- торжественно выдала Ксюша, уев Соньку окончательно.
Так они и стояли друг напротив друга, взмыленные, запыхавшиеся, как после недавнего бега, с выставленными вперед телефонами. И были в этот момент смутно похожи на малолетних идиотов, что сравнивают в бане свои причиндалы.
Потом, как по команде, обернулись и уставились на меня. В глазах обеих был приказ:
«Доставай свой. Будем сравнивать!». Вот тут я не выдержала и расхохоталась.
- Ну и дурочки вы!
- Это еще почему?- насупилась Ксюша, но телефон убрала.
- Да потому что ваши аппараты вам не понадобятся.
- Как?
- Так. Вы в лес едите. В самую глушь области. Там спутниковая связь не работает,- все еще смеясь, закончила я.
- Не может быть!- в один голос вскричали подружки.
- Может.
- Но как же мы будем связываться с внешним миром?
- Там, между прочим, есть обычный телефон. С него и позвоните.
- Но как же…
- Все, разговор закончен,- отбрила я поклонниц прогресса, ибо увидела, как из-за поворота показалась знакомая машина.- За нами приехали.
- Кто?
- Милиция.
Я помахала рукой водителю подъезжающего «козелка». Он махнул мне в ответ. Потом машина затормозила, дверь, скрипя, отварилась, и из кабины показалась голубоглазая, румяная, хорошенькая, но сердитая физиономия моего жениха.
- Залазьте,- скомандовал он.
- Коленька!- радостно заголосила подружки и резво закидали вещи в салон.- Каким ветром?
- Так и знал, что на автобус опоздаете,- недовольно пробурчал он.- Никуда вас отпустить нельзя.
- Пупсик,- промурлыкала я и потрепала Колюню по волнистым, как у херувима, волосам.- Не ругайся.
- Едут, черт-те, куда. Лыжницы, тоже мне,- продолжал бубнить Геркулесов.- Будто я не знаю, что им не горы снежные, а дискотека нужна…
- Коленька,- начала увещевать его Сонька.- Ты же знаешь, что любим мы только тебя.
- Задницами там не крутить!- рыкнул Геркулесов, не обращая внимания на наши заискивания.
- Да перед кем там?- я невинно захлопала глазенками.- Ты же знаешь, что за мужики работают в нашем НИИ. Чудики одни…
- Ладно,- буркнул он и замолк.
- А ты ему не сказала, что на турбазу биатлонистов привезут?- прошептала мне на ухо Ксюша.
Я в ужасе замотала головой. Скажи я ему, не видать мне турбазы, как своих ушей.
- И про банкиров, которые там будут чей-то день рождение справлять?- в другое ухо дунула мне Сонька.
Я вновь задергалась, как китайский болванчик. Еще ни хватало ему знать, что на турбазе будет полным полно нормальных мужиков. Пусть уж живет спокойно, считая, что кататься на лыжах мы будем исключительно в компании наших институтских чудаков. А о них он знал не понаслышке.
Дело в том, что познакомились мы с Коленькой не при самых романтичных обстоятельствах, а именно при расследовании убийства, даже нескольких, кои совершал в нашем НИИ один мерзкий мужик. Геркулесов приехал на вызов, а я была главной свидетельницей по делу, вот так мы и пересеклись. Пока шло следствие, мы часто встречались, так как я, по моей версии, силилась помочь стражам правопорядка, а по его, путалась под ногами и мутила воду. Ладили мы, как кошка с собакой, если не сказать больше: как коммунисты с демократами, но, как и они, жить друг без друга не могли. Сблизились мы только после того, как он спас меня от убийцы, который чуть не пустил меня на фарш.
С тех пор прошло пол года, но практически ничего в наших отношениях не изменилось - мы так же плохо ладим, но жить друг без друга не можем. Главная проблема, на мой взгляд, в том, что мы совершенно друг другу не подходим - он не в моем вкусе, а я не в его. Начнем с внешности. Мне нравятся брюнеты, демонической наружности, но с ангельским характером. Геркулесов же прямая противоположность моему идеалу - светлый, румяный, смазливый херувим с мерзким нравом. К тому же упертый, твердолобый, взрывной, и что самое ужасное - романтичный. Именно из-за своего романтизма и упертости он бросил адвокатскую практику (он служил в престижнейшей юридической фирме) и по зову сердца (?!) устроился работать в уголовный розыск. Понимаете? Тогда больше ничего объяснять не надо. Скажу только одно - мы с его мамой, дамой необыкновенного ума и деловитости, почти уговорили нашего Коленьку вернуться к юридической практике. И он почти согласился. Сейчас он для виду выкабенивается, но, как мы ожидаем, к весне сдастся. Вот тогда я и приму, наконец, его предложение, и стану его женой.
Кстати, я тоже не попадаю под его идеал. Коленька всегда балдел от тургеневских девушек, эдаким скромниц, аккуратисток, домоседок с длинными естественными волосами, в приличных платьях и с каким-нибудь невинным хобби, типа вышивания крестиком. Я же прямая противоположность сему пресному образу. Яркая, быстрая, шумная и бесшабашная, я обожаю откровенные наряды, яркий макияж, дорогие безделушки. Любимым моим местом отдыха является ночной клуб, любимым напитком - ерш, а главным хобби - кокетство. Правда, я не курю, много читаю, дальше кокетства не захожу и очень хорошо готовлю. Видимо, по этому Коленька меня и терпит.
- Теплые вещи взяли?- нарушил свое обиженное молчание Геркулесов.
- Взяли,- радостно доложили мы.
- Книги?
- Да когда нам там чи… - начала Сонька, но, получив удар локтем под дых, затараторила.- Конечно, взяли, Николай Николаич, полное собрание сочинений Эмиля Золя.
- Водки, надеюсь, немного?
- Не-е-ет. Бутылочку.
- Смотрите у меня.- Он погрозил нам пальцем.
Мы послушно закивали и, как примерные детсадовки, положили ручки на коленочки, всем своим видом выражая смирение. Но Геркулесов не унимался.
- Ну а ты, невестушка моя золотая, что взяла с собой, кроме вагона косметики?
- А что, мне разве еще что-то понадобиться?- невинно поинтересовалась я.
- Леля,- строго прикрикнул Геркулесов.- Смотри у меня…
- Смотрю, смотрю…
- Писульки-то свои взяла?
Я кивнула. Геркулесов успокоился.
Дело в том, что «писульками» бесстыжий Коленька называет мой литературный труд. Именуемый романом «Преступная страсть». Пишу я его давно, и все никак не удосужусь закончить. И дело не в том, что Муза меня редко посещает. Отнюдь. Меня муза просто задолбала своими визитами, причем, в самые неподходящие часы, например, рабочие. Проблема состоит в том, что я ваяю свой «шедевр» на допотопном, почти антикварном компьютере, который регулярно виснет, или как говорят программисты «глючит». Виснет он наглухо, то есть перезагрузкой дело не поправишь - надо его разбирать и заменять одну из «сдохших» деталей другой. Пока я провожу диагностику, пока достаю раритетные запчасти, пока чиню, проход месяц, а то и полтора. И за этот срок я успеваю забывать не только сюжетные повороты, которые продумала и выстрадала до поломки компьютера, но даже имена главных героев…
Когда мне это надоело, я решила мысли записывать. Вроде выход. Но не в моем случае. Проблема оказалась в том, что я, оператор ЭВМ со стажем, могу быстро печатать, но совершенно не умею писать от руки. Конечно, когда-то могла и даже имела красивый почерк, но за годы работы на компьютере мои пальцы привыкли к необременительному тыканью и касанию, и совсем разучились держать ручку. По этому, мои рукописи похожи на что угодно - на письмена древних египтян, на записи дауна-левши, на рисунки ребенка с ДЦП - на что угодно, но только не на заметки писателя. Ко всему прочему мои мысли (мои скакуны) проносятся в голове с такой скоростью, что неуклюжие пальцы за ними просто не поспевают.
Вот и прибавьте к терниям корявых букв еще непонятные сокращения, аббревиатуры, многозначительные многоточия. А ошибки! Господа, я уже забыла, что писать без орфографических ошибок тоже надо уметь! Что надо вспоминать забытые правила правописания, и исключения из этих правил. А я ни одного, (кроме «жи, ши» пиши с буквой «и») не помню. Да и что еще ждать от человека, за которого правописание проверяет «Windows XP»…
Вот по этому Геркулесов и называет мое творение «писулькой». И гогочет, видя, как я днями разбираю свои же собственные заметки. Он не догадывается, какой глубокий смысл, какая интрига прячется за неровным частоколом моих каракулей. И не верит, что когда-нибудь бестселлер «Преступная страсть» будет закончен… Он вообще в меня, как в литератора, не очень верит. Думает, это очередная моя блажь, новый заскок, дурость, а иногда, в особо дрянном настроении, что изысканный способ потрепать ему нервы.
Говорю же - несносный характер!
- Обратно доберетесь?- бесцеремонно прервал мои размышления вредный Геркулесов.
Его вопрос вернул меня на бренную землю. Я протерла запотевшее стекло, выглянула на улицу. Оказалось, что мы уже приехали. И стоим у гостеприимно распахнутых ворот. Ворота венчала железная ракета, без одного закрылка. На ее брюхе (или спине, это кому как нравится) красовались красные буквы «Салют», и все они, за исключением «т» и палки от «ю» радостно нам подмигивали.
- Как турбаза называется?- сморщилась от напряжения мысли Сонька.
- Салют.
- А почему написано «Сало»?
Я пригляделась, и правда - сослепу можно принять за «Сало».
- Кормить им будут. На завтрак, обед и ужин.
- Не надо! Я его терпеть не могу…
- Мне отдашь - я сало люблю.
Ксюша засмеялась, Геркулесов нахмурился - он не любил нашу пустую трепотню.
- Ну так как? Доберетесь обратно?- вновь осведомился он.
- Конечно, дорогой,- чирикнула я и чмокнула жениха в белокурый затылок.- В воскресенье, как три штыка, будем дома.
2.
Когда милицейский «козелок», урча, удалился прочь, мы вошли в распахнутые настежь ворота турбазы. Кругом лежали сугробы, из которых торчали высокие, разлапистые ели. Слышно было, как в сторожке лают собаки, а в сердце турбазы (на столбе у столовой) громкоговоритель исторгает из себя бодрую музыку.
Постояв немного у ворот, дабы в полной мере насладиться пейзажем и свежим морозным воздухом, мы двинулись по расчищенной дорожке на свет и музыку.
- О!- восхитилась Ксюша.- Какая красота! Елочки, сосеночки, пенечки, шишечки…
- Мальчики, девочки,- язвительно поддакнула Сонька.- И все без голов.- Она дернула подбородком в сторону двух полу развалившихся гипсовых пионеров, карауливших запорошенный фонтанчик.- Не турбаза, а кунсткамера…
- А в руках у них что?- хихикнула Ксюша.- Ну у пацана вроде понятно - барабан, а у девчонки?- она хихикнула еще раз.- Вы меня, девочки, извините, но похоже на фаллоимитатор.
- Древко знамени у нее в руках, дура ты сексуально озабоченная. Древко, ясно? Это же бывший пионерлагерь,- пояснила я.- Наш институт его у какого-то ЖУ или РУ выкупил. За гроши.
- А они,- Сонька вновь кивнула в сторону пионеров-инвалидов.- Вам с головами достались или без?
- Да что ты прицепилась!- разозлилась я.- Топай давай.
Сонька хмыкнула и потопала.
Шли недолго. Буквально через пару минут бравурный марш врезался в наши уши, а глаза ослепил яркий свет автобусных фар. Тут же мы увидели добротное кирпичное здание в два этажа, с выкрашенными в яркий цвет оконными рамами, крутым крыльцом, колоннами, поддерживающими мощный козырек и бодрым полу стертым лозунгом под самой крышей «Пионер - всем пример!»
- Пришли,- сказала я, хотя подружки и без меня это поняли.
- Ну-с,- бодро молвила Сонька, оглядывая площадку перед столовой.- Где потенциальные женихи?
Мы пожали плечами и тоже уставились на группу толкущихся у крыльца людей. Надо отметить, народу было не так уж и много, человек 40. В основном, свои. Только у самой двери кучковалась компашка незнакомых мужиков, в количестве 4 штук.
- А где обещанные биатлонисты?- недовольно буркнула Сонька, щурясь на многоцветную толпу.
- Не приехали еще. Наверное.
- Зато банкиры приперлись,- объявила Ксюша, кивнув на незнакомцев в авангарде.- Смотрите.
Мы посмотрели и прыснули, потому что вся четверка дружно вынула свои мобильники, потыкала на кнопки, после чего тупо на них воззрилась.
- Не берут здесь телефоны. Вышка далеко,- звонко и громко, чтобы ее услышали, сказала Сонька. А после того, как мужики синхронно обернулись, она кокетливо улыбнулась и тряхнула помпоном.- Здрасьте.
Банкиры кивнули и расплылись в улыбках. Мы ответили тем же. Тут в рядах нихлоросвких дам раздалось шипение: «Вечно это Володарская выставляется, специально на автобус опоздала, чтобы к себе внимание привлечь!». Я фыркнула и с гордой миной врезалась в толпу.
О! Да тут одни знакомые физиономии. Вот Серега стоит, наш программист. Худенький, маленький, но с таким огроменным уровнем мужского гормона в организме, что, даже свежевыбритый, он поражает всех своей синеватой щетинистостью. Вот два неразлучных друга - Лева Блохин и Юра Зорин. Оба огромные, лохматые, холостые и до неприличия чудаковытые. Первый, блондин, с широченными плечами и руками грузчика, трудится научным сотрудником в лаборатории, а второй, необъятный, кудреватый брюнет с лопатообразной бородой, числится программистом в нашем отделе. Блохина природа наградила ангельским терпение, добродушием и нежным характером (именно таким, какой бы понравился моему Геркулесову), а Зорина блестящим умом и луженой глоткой. Этот шарообразный компьютерщик вечно исполнял оперные арии, даже когда его об этом не просили: например, сидя на унитазе, он неизменно громко (что слышно было даже в женском туалете) выводил «Что наша жизнь - игра!».
Рядышком, опустившись костлявым задком на свой баул, коротал время Суслик - Миша Суслов, трижды разведенный инженер. Он был очень активным - ездил на все тур слеты, соревнования, концерты художественной самодеятельности - надеясь, найти-таки свою половину. Совсем по другой причине прибыли на турбазу мои коллеги Санин с Маниным (два закадычных друга, почти брата), это примеривались, что бы украсть. У них дня не проходила без экспорпреации государственного имущества. А вот скучающий неподалеку Сеня Уткин, по кличке Тю-тю, никогда ничего не крал, он был патологически честным. К тому же добрым, умным и красивым. У Сени был один недостаток - он никак не мог решить к какому полу он относится: к мужскому или женскому. На работе он ходил мужик-мужиком: синяя роба, грубые ботинки, волосы в хвост, в зубах сигарета, а вместо аромата парфюмерии стойкий запах канализации (что не удивительно - Тю-тю работал сантехником). Но стоило рабочему дню закончиться, как Сеня преображался. Вместо спецовки - юбочка из бархата, на ногах лодочки, волосы по плечам, губки куриной гузкой и в перламутре. И весь, с ног до головы,
облит духами «Хьюго вуман».
Пройдя дальше, я заметила «святую троицу». Состояла триада из дам разного возраста, комплекции, характера, которых объединяло одно - все они были старыми девами. Носили они свое нелестное звание с большим достоинством, но так сильно старались его не уронить, что всем было ясно - страдают, бедняжки. Самой старшей из них, Галине Ивановне, начальнице Патентного бюро и оголтелой коммунистке, было года 52-53, но, не смотря на возраст, энергия в ней била через край, питая ее коренастую, ширококостную фигуру, молодым задором. Вторая - Ниночка - не смотря на уменьшительный суффикс, приближалась уже к критическому сороковнику. Одевалась она безвкусно-ярко, красила губы морковной помадой, носила огромные очки-бабочки и богатый парик «грива льва». Вот и теперь из-под ее пуховой шали выбивалась пышная кудрявая челка.
Третьей, примкнувшей к троице совсем недавно, железобетонной холостячкой была довольно молодая (32-33) бухгалтерша Изольда. Но ее сравнительно юный возраст с лихвой компенсировался ее заскоками - так что самой закоренелой «старой девой» я бы назвала скорее ее, нежели Галину Ивановну. И дело даже не во внешности, хотя и внешность отвечала всем требованиям «синего чулка» (анемичная костлявая ужасно подстриженную бабешка в юбке до полу), а в том, что Изольда только тем и занималась, что ходила по экстрасенсам, гадателям и прочим шаманам. Между походами посещала гомеопата и астролога, вечерами писала длинные, нескладные стихи, учила по самоучителю японский, раскладывала пасьянсы и стучала в стену своей соседке, любительницы выпить-погулять (как я думаю из зависти).
- Что это за зоопарк?- спросила у меня Ксюша и недвусмысленно кивнула в сторону
«святой троицы».
- Последний оплот нравственности и чистоты.
- О-о!- Ксюша с брезгливым сожалением покосилась на кудри Ниночки.- Старые девы, понятно.
Тут от толпы отделился Лева Блохин, он, видимо, только что нас заметил, и тут же поспешил выразить мне свое почтение. Дело в том, что он безнадежно в меня влюблен вот уже несколько лет.
- Леля!- радостно воскликнул он и затряс мою руку с таким пылом, что чуть ее не оторвал.- Как я рад… видеть… лицезреть… так сказать Ты с кем?
- С подругами,- ответила я, насилу выдернув свою изящную тонкопалую ладошку из его мощной пятерни.- Познакомься, Ксюша, Соня.
Представляя подруг, я имела тайный умысел. Я размечталась, что Лева, увидев перед собой вместо одной красавицы (меня) сразу трех, растеряется и перевлюбится. Например, в Ксюшу. Она ему и по росту больше подходит. Но не тут-то было. На девчонок он даже не взглянул, похоже, очень обрадовался, что я без Геркулесова. Зато на имя Соня прореагировал его друг Зорин. С гиканьем и радостным гудением он рванул в нашу сторону.
- Сонечка, вы ли это?
Сонька испуганно попятилась. Она знала Юрку. Он когда-то за ней пытался ухаживать, но она, обозвав его, естественно, за глаза, «поющим бочонком», на ухаживания не прореагировала.
- Сонечка, какая радость! Вы здесь! Как долго я вас не видел!
- Угу. Угу.- Угукала Сонька растеряно - она не ожидала от судьбы такой подлянки. Мало того, биатлонистов не привезли, так тут еще Зорин со своей вновь вспыхнувшей страстью.
- Давайте столик в столовой возьмем на шестерых,- предложил Лева, счастливый и торжественный.- Будем кушать вместе.
- А вам на двоих три стула что ли надо?- насмешливо спросила Ксюша - похоже, ее эта ситуация веселила.
- Шутите, да?- гоготнул Зорин.
- Кто шестой?- строго спросила Ксюша.
- Серега,- мигнув, доложил Зорин.
И только после его слов мы заметили, что за широкой, нет, широченной, спиной Юрки вот уже несколько минут стоит программист Сереженька. Стоит, сопит и пускает слюни, глядя (запрокинув голову, между прочим) на Ксюшино лицо.
- Ну-у,- засмеялась я.- Теперь у каждой по кавалеру.
- К-хе.- Ксюша почесала нос.- Мой-то мелковат.
- Давай меняться,- быстро нашлась Сонька.
- Пожалуй… Не стоит. Мой безобиднее.
Мы уже привыкли, что, появляясь вместе, привлекаем всеобщее мужское внимание. И дело не в том, что мы писаные красавицы, нет, мы самые обычные привлекательные девушки, с маленькими изъянами (у меня нос картошкой, у Соньки глаза глубоко посажены, у Ксюши уши торчат), просто каждая из нас хорошо по-своему. Ксюша: стройная, длинноногая красавица скандинавского типа, ростом под 180 - мечта низкорослых, полноватых и богатых. Я: пониже, но с формами (высокая грудь, крутые бедра, тонкая талия), с темными восточными глазами и большим полным ртом - мечта сексуально озабоченных, только что освободившихся и престарелых. Наконец, Сонька - миниатюрная, хорошенькая, с ямочками на щеках и вечным румянцем - эта просто мечта.
- И все блондинки,- чуть слышно проскулил Серега, глядя на нас.
Мы вновь хихикнули. Ни одна из нас натуральной блондинкой не была. Ближе всех к излюбленной джентльменами масти приближалась Ксюша со своими пепельными волосами, Соньку природа наградила средне русыми косами, я же всю сознательную жизнь была очень темной шатенкой, перекрасившись в блонд только два года назад. И не пожалела. Мне, девушке начитанной, много мыслящей, с лицом, обезображенным интеллектом, не хватала чуточки легкомыслия, кокетства во взоре. Темные длинные волосы меня делали серьезнее, интеллектуальнее и старше. Но стоило мне перекраситься, как из строгой, холодновато-красивой брюнетки я превратилась в озорную, легкую блондиночку. И если раньше меня обзывали «заумной выскочкой», то теперь часто кличут «глупышкой». А однажды мой очередной поклонник, увидев меня с книжкой в руках, очень искренне удивился и недоуменно спросил «А вы еще и читать умеете?». Вот так…
- Как поживает твой Арнольд?- спросил елейным голоском Зорин, который буквально втиснулся между мной и Сонькой, дабы ухватить нас под руки.
Я буркнула, что нормально. Хотя было все совсем наоборот.
Поясняю. Арнольд - это мой дорогой, уважаемый, любимый кусок металлолома, который называется компьютером только из сострадания.
Имя я ему дала сразу, как он попал ко мне в руки. Я всем любимым предметам даю имена. Например, мой сотовый телефон «Сименс» зовется Сенечкой, магнитофон
«Панасоник» - Панасом, телек «Шарп» - Шуриком. А компьютер я нарекла Арнольдом, в честь самого чумового артиста-культуриста планеты. Почему именно Арнольдом? Не знаю. Наверное, некстати вспомнила мультяшного капитана Врунгеля и его песню «как вы яхту назовете, так она и поплывет». Вот, думаю, назову свою железяку в честь Шварца, и будет она работать: четко, быстро, результативно… Как Терминатор или Конан. Но…
Капризничать мой драндулет начал сразу: то ему места на диске не хватает, то мышь не определяется, то монитор мигает, как ненормальный, а уж когда он перегревался, начинался полный хаос… Самое же главное, что все неполадки до поры устранялись просто - шмяк кулаком по корпусу, он помигает возмущенно и вновь работает. Но, попривыкнув к ударам судьбы, Арнольд перестал подчиняться грубой силе, и просто игнорировал мои хуки. В итоге - разбитый кулак, прогнутый корпус, издерганные соседи и надменно безмолвствующий компьютер с непроницаемо черным монитором.
Так мы и живем с Арнольдом уже два года. Деремся, ссоримся, мстим друг другу. Но выбросить его мне почему-то жалко. Как говорит Геркулесов из-за скрытого мазохизма. Я же думаю, что я просто к нему прикипела. Как прикипают к домашним животным. Ведь вы не выбросите слепого старого кота, прожившего в вашем доме 10 лет? Вот и я так.
Тем более, Арнольд не дает мне расслабиться. Только возомнишь, что у тебя все в жизни под контролем, как бац - драндулет угробит несколько файлов без всякой надежды на восстановление. Или дискету с важной информацией запортит. Потом, всегда есть чем заняться: то разобрать, чтобы деталь какую заменить, то собрать, то мышь спиртом протереть (Арнольд, как заправский пьяница требует протирки раз в неделю), а то и вовсе в морозилку положить - любит он в разгар лета полежать в холодильнике.
О моем противоборстве с Арнольдом знает весь отдел. Кто-то сочувствует, кто-то подтрунивает, а кто-то и откровенно издевается. Особенно преуспели в издевательстве наши мужики, в частности компьютерный маньяк Зорин, и еще не маньяк, но уже подсевший на квесты Серега. Серега, правда, скорее подкалывает - часто, но беззлобно обзывает Арнольда «рухлядью, хламом, дурной железкой», видимо боится нарваться на ответный удар (у самого дома стоит машина чуть помощнее моей), а вот Юрка… Этот считает себя непризнанным гением программирования, хакером, крэкером, вирмейкером (1-ый взломщик сетей, 2-ой программ, 3-тьи засылают в ваши компьютеры вирусы), причем, в одном, самом наикрутейшем флаконе. На его взгляд, на месте Била Гейтса должен быть он - Юра Зорина, Великий и Ужасный, потому что трон компьютерного короля наглый американец занял не по праву.
Все время, что я знаю Зорина, а это без малого 4 года, он находится в постоянном поиске новоротов для своего «Пентиума-4». И сам «четвертый» появился у него еще тогда, когда о них в нашем городе только начали мечтать. И жидкокристаллический монитор за 700 баксов я впервые увидела у него дома. Даже оптическая мышь, которая до недавнего времени была диковиной, у Зорина появилась давным-давно.
И все бы ничего, пусть себе тешиться, если зарплата позволяет, но беда в том, что на все остальное ему денег жалко, по этому ходит он в одной и той же клетчатой рубашке, в засаленных на попе штанах, драных ботинках, плаще эпохи Брежнева (пелерина, погончики, поясок на пряжке). Ест китайскую лапшу, сушки, уцененные побитые яблоки, а чаще всего побирается по отделу, выклянчивая у сослуживцев то конфетку, то пряник, то сосиску. Так пропитавшись на халяву всю неделю, он в пятницу после работы бежит в компьютерный салон и на сэкономленные деньги приобретает еще какую-нибудь примочку для ПК.
Теперь представляете, какими эпитетами он награждает моего Арнольда, когда я начинаю спрашивать у него совета по его починке? А уж как он обзывает меня, глупую курицу, долдонку, душительницу технического прогресса…
- Лель,- вновь завилял хвостом Зорин.- Я слышал у тебя зверь сдох.
- Ну.
- Ты его, говорят, похоронила и другого ищешь…
- Устарелые сведения, Юрасик. Другого я уже купила.
- Жаль. Деньги потратила. Я бы тебе своего отдал.
Я хмыкнула. Вот разошелся! Обычно у него снега зимой не допросишься, а тут расщедрился. С чего бы это?
- Лель,- не унимался Юрка.- А мама тебе новая не нужна?
- Нет. Мне и старая подходит.
- Да она же полу дохлая… - скривился он.- Надо бы новую. Могу свою отдать…
Подслушивающая этот разговор Галина Ивановна чуть в снег не ухнула от возмущения. Видимо, посчитала, что мы родителями решили поменяться. И домашними животными до кучи, причем мертвыми. На самом же деле этот бредовый (на взгляд непосвященных) разговор содержал массу смысла, а именно: Зорин узнал, что у меня сломалась компьютерная мышь, и предлагал свою старую, когда же я отказалась, принялся навяливать мне новую материнскую плату взамен моей почти негодной старой.
Я отвергла щедрый подарок Зорина, как и самого Зорина - отойдя от него на безопасное расстояние. Но спокойно постоять мне не дали - с другого фланга на меня начал наступать Серега.
- Лелечека,- ласково замурлыкал он.- Тебе Клава кривая не нужна?
Галина Ивановна, хоть и опупевшая, но, как и прежде, бдительная, придвинулась к нам вплотную. Она подобралась, насторожилась, развесила уши, (честное слово, они даже из-под шапки начали вываливаться), замерла. Ну чистая борзая, заслушавшая звуки охотничьего рога.
- А, Лель?- не унимался Серега, хоть я и проигнорировала его реплику.- А то могу подарить.
Галина Ивановна даже на носочки встала, чтобы ничего не пропустить. Еще бы! Теперь мне не только новую родительницу, но и какую-то косоглазую мадаму предлагают. Ей было невдомек, что «кривой Клавой» называют искривленную вот так ~ клавиатуру, которая была писком компьютерной моды года 3 назад. Тогда, помниться, все их накупили, польстившись на необычный дизайн, пока не скумекали, что ничего, кроме
«понтов», в этой «Клаве» нет. Обычной прямоугольной пользоваться гораздо сподручнее…
- Мне, Серый, ничего не надо,- отбрила я дарителя.- А свою Клаву засунь, знаешь куда? И вообще, чего это вы так разошлись?
- Кто это вы?
- Ты и Зорин. Только Юрка пощедрее тебя будет, он мне «маму» предложил.
- Лель, была бы у меня… я бы… - он начал покашливать, потом подмигивать, затем, хихикать и, наконец, родил.- Если ты за меня словечко замолвишь… Ну намекнешь там… Кхе… Ксюше, что я парень что надо: горячий, умный и все такое… я и «маму» тебе достану. И папу, и кого хочешь.
- Знаешь что, Серый, иди ты вместе с Зориным… подальше! Нашли сутенера! Чтобы я подругу на паршивую микросхему выменяла… Уйди!
- Да я со всем уважением,- залепетал Серега и покраснел.
Я отмахнулась от него - типа, катись вместе со своим уважением. Он укатился. Но свято место пусто не бывает. На смену наглому Сержику прискакал робкий Суслик. Он долго мялся, вздыхал, косил на меня своим рыжим глазом, пока не решился:
- Познакомь меня со своими подругами,- выпалил он на одном дыхании.
- С обеими?
Он призадумался. Нахмурил жидкие брови, закусил губу - одним словом, производил мысленные расчеты. Не забывая при этом сверлить взглядом моих подружек. Наконец, принял решение.
- Давай с одной. Двоих я не потяну.
Я удивленно на него уставилась. Что он имеет ввиду?
- Я в смысле по деньгам… - заметив мое замешательство, выпалил Суслик.- Их же угощать надо. А у меня элементы.
Я хохотнула. Вот жмот! Сам недавно хвалился, что денег полно: зарплата, калым, дивиденды с банковского вклада, а как девушку угостить - сразу элементы вспомнил.
- И с какой именно?
Суслик опять задумался. И вновь впился глазами в лица подруг. Я же с некоторой иронией разглядывала его конопатую физиономию. Надо же было богу создать эдакое чудо-юдо. Вроде, ничего в лице Суслова не было отталкивающего, обычное среднерусское лицо, немного бледноватое, не слишком выразительное, но в меру. Черты я бы вообще назвала приятными: нос прямой, хоть и длинноватый, губы средние, глаза хорошей формы… И все бы эти черты могли смотреться привлекательно, если бы не находились на таком близком расстоянии друг от друга. Создавалось впечатление, что творец набросал на лицо глаза, рот, нос, брови, а расставить их по местам забыл. Вот и кучковались они в центре, как приклеенные, оставляя остальную часть физиономии на растерзание веснушкам. А веснушки были везде! На длинном носу, на остром подбородке, на оттопыренных ушах и припухших веках…
Нет, Мишаня,- мысленно пробормотала я,- у тебя не единого шанса!
- Мне больше высокая нравится,- после затяжной паузы выдал он.
- Она же тебя на пол головы выше.
- Ну и что? Моя вторая жена была 195. Она тренер по баскетболу,- он опять замер. Опять уставился на хихикающих в сторонке подруг.- Хотя маленькая тоже красивая. И ямочки у нее миленькие… А можно я подумаю?- с надеждой спросил он.
Едва сдержав смех, я ответила, что можно. Он удовлетворенно кивнул и отошел к своему баулу. Я же вернулась к своим подругам.
Тем временем, на крыльцо вышла начальница турбазы и начала раздавать ключи от комнат. Наши женихи подобрались, растопырили уши и, приоткрыв от напряжения рты, стали вслушиваться, не поселили ли их рядом с нами.
- Володарская, комната 6,- выкрикнул начальник в толпу.
- Хорошо,- сказала я, поворачиваясь к подругам.- Первый этаж, лыжи высоко не таскать. И от фойе далеко, шума не слышно.
- И аккурат напротив моей комнаты!- услышали мы за спиной бодрый мужской голос.
Мы обернулись. Рядом с фонарным столбом, привалившись к нему широкой спиной, стоял Антошка Симаков, наш инструктор по физкультуре (только не спрашивайте, зачем в НИИ нужна эта штатная единица - не знаю). Антону было лет 50, или чуть больше, но выглядел он, не смотря на намечающиеся животик и плешь, очень даже ничего, лет так на 45. Не знаю, в чем была причина такой хорошей сохранности: то ли в необременительной работе, не требующей от Симакова ни физических, ни умственных затрат, то ли в его любвеобильности (хлопал по попкам и спинкам всех без разбору, даже Галину Ивановну), то ли в генах, но факт есть факт - Антон в свой полтинник выглядел молодцом-огурцом.
- И кто это у нас тут приехал?- сдвинув шапочку на затылок, он осмотрел с ног до головы моих подружек.- Ай, молодец, Лелечка. Каких красавиц привезла.
- Есть, да не про твою честь!- взбеленился Зорин.- Иди отсюда, Дон Жуан недоделанный.- И он ткнул Антошку в живот своим брюхом. Антошка покачнулся, но устоял. После чего посчитал нужным убраться, однако на прощание подмигнул и промурлыкал:
- Девчонки, заходите в гости. Я живу с Петюней и Витей. Так что будет не скучно. Коньячку попьем, я вам массаж сделаю.
- У них уже есть компания,- угрюмо буркнул Сереженька.
- Лже-Басков, раскормленный до размера сумоиста, сушеный Шварцнеггер и гибрид Гадзилы с гоблином. Чудо, а не компашка!- провозгласил Антошка, предварительно отойдя на безопасное расстояние. Потом поклонился и с достоинством нас покинул.
«Лже-Басков», то есть Зорин, побагровел и бросился, было, за обидчиком, но во время одумался, понял, что энергичного, жилистого Симакова ни за что не догонит. По этому он лишь презрительно фыркнул, откинул с лица нечесаные кудри, и процедил:
- Дэ-э-эбил.
Все согласно закивали, даже я, мне не очень нравится, когда при мне кого-то сознательно «опускают», хотя, если уж начистоту, характеристики своим соперникам Антошка дал наиточнейшие. Особенно мне понравился «сушеный Шварцнеггер», но и
«Гадзила с гоблином» тоже ничего, очень тонко, мне так же всегда казалось, что Левка смахивает на гоблина - огромные уши, вислая губы, грушевидный нос. Только наш уродец в отличие от литературного прототипа имел очень ранимый, добродушно-наивный вид.
Я мило улыбнулась «мутантам», чтобы не очень расстраивались, похлопала сумоиста Зорина по пухлому плечу, и, скомандовав девчонкам «двинули», повела их к корпусу.
* * *
ЧЕЛОВЕК бесшумно шел по коридору, то и дело оглядываясь. Ему не хотелось, чтобы хоть кто-то заметил его передвижений. ЧЕЛОВЕК таился. Таился до поры. Ведь если кто заподозрит, что он задумал убийство, ему помешают. И тогда все, о чем он так долго мечтал, не осуществиться.
Но потом, когда свершиться месть - будет все равно, пусть знают. Пусть проклинают. Пусть ненавидят. И удивляются!
ЧЕЛОВЕК с опаской вышел из-за угла. Огляделся. Никого нет. Все разбрелись по комнатам. Это хорошо. Значит, он может осуществить первую часть плана.
3.
Комнатенка нам досталась не очень комфортная (подозреваю, что не только нам). Темноватая, холодная, с казенной обстановкой. Три кровати, столько же тумбочек, кособокий шкаф, синтетические коврики на полу, на стене вешалки и пара репродукций (видимо, администрация турбазы хотела этими лощеными журнальными картинками как-то облагородить простецкую обстановку помещения) - вот и весь антураж. Ни тебе холодильника, ни телевизора, ни магнитофона, только допотопное радио на стене, да и то сломанное. Зато вид из окна открывался чудесный: высоченный ели, пламенеющие своими роскошными гроздями рябины, трогательно беззащитные березки и уходящие в бесконечность снежные дюны. Одним словом, красота!
… День близился к своему финалу - пропикало 9. Мы успели раскидать вещи, занять кровати, выпить по бутылочке пива. Оставалось сходить в туалет, умыться и лечь спать. Мы решили не перегружать себя впечатлениями, а хорошо выспаться, отдохнуть, чтобы на следующее утро сразу после завтрака отправится покорять заснеженные склоны.
Подруги в расслабленных позах возлежали на кроватях. Перекусывали вредными вкусностями: холестериновыми чипсами, прогорклыми орешками, «бумажными» кальмарами. Они чмокали, облизывались, короче, всем своим видом показывали, что страшно довольны трапезой. Делалось это для того, чтобы я оторвалась от своих
«писулек» и присоединилась к ним. Но я, хоть и тянула меня почавкать, на соблазны подруг не поддавалась - во-первых, никогда не ем после 6 вечера, а во-вторых, мне просто необходимо было закончить 15 главу.
- Брось, Лель,- начала уговаривать меня Ксюша.- Дома допишешь. Ты же на отдыхе. Расслабляйся, кайфуй!
- Нет,- решительно возразила я.- Я дала себя слово - домучить ее до понедельника.
- Чипсов хочешь?- хитро предложила Сонька. Она знала, что я обожаю чипсы с паприкой.
- Хочу, но не буду. Не отвлекай!
- И о чем мы пишем?- возобновила приставания Ксюша.
- О любви. И мести,- буркнула я, не отрывая глаз от своих «иероглифов».
- И как произведение называется?
- «Страстная преступница»,- за меня ответила Сонька.
- «Преступная страсть»,- поправила я.
- Одна фигня.
- Как это одна?- строго спросила я, отодвигая тетрадь.- «Страстная преступница» - это название для крутого эротического триллера. А мой роман написан совсем в другом жанре.
- А жаль!- мечтательно выдохнула Ксюша.- Написала бы эротический триллер, сделала бы меня главной героиней…
- Почему это тебя?- насупилась Сонька.- Я тоже хочу быть главной героиней!
- Вот когда Леля комедию надумает писать, тогда обязательно!- хихикнула Ксюша.
- Да иди ты!- обиделась Сонька.
- Заткнитесь, пожалуйста,- взмолилась я.- Я не могу сосредоточиться. Вы трандычите, как сороки. А у меня предложение никак не составляется. Вот посмотрите,- я придвинула тетрадь к их лицам и прочла.- «Когда Алена поднималась по мрачной деревянной лестнице, и не слышала ничего кроме скрипа ступеней… в ее комнате… ржали кони»
- Кто ржал в ее комнате?- переспросила Сонька, удивленно моргая.
- Кони,- подсказала Ксюша, вчитавшись в мой текст.- Только что они делали в комнате, а Лель? Она что в конюшне жила?
- Нет. В особняке. С богатым мужем. И коней у них не было. Только два «Мерседеса».
- А что ее богатый муж ступеньки в доме поменять не может?- нахмурилась Ксюша.- Они ж скрипят!
- Ой! Вспомнила. Это не в ее особняке происходит, а за городом. Ее анонимным звонком выманили из дома…
- Это ничего не меняет. Коней там все равно быть не должно.
- Почему?- включилась в обсуждение Сонька.- Это же деревня.
- Но она поднимается на второй этаж. Как кони могли туда забраться? Они что, дрессированные? Из цирка сбежали?
- Ты, Лель, случайно не фантастику пишешь?- поинтересовалась Сонька серьезно.
- Нет,- опешила я.- Триллер. А почему ты спрашиваешь?
- Ну… Я думала, может, это не просто кони, а пегасы. Залетели в окно и все дела…
Я вновь склонилась над рукописью. Конечно, никаких пегасов, как и обычных коней в моем романе не было, но ведь кто-то в комнате ржал.
- Я поняла!- воскликнула Сонька.- Тут написано: «Когда Алена поднималась по мрачной деревянной лестнице, и не слышала ничего кроме скрипа ступеней… в темноте крался некто…». Ну и так далее.
- Точно!- обрадовалась я.- Именно в темноте, и именно крался. Но как ты смогла? Если даже я не понимаю…
- А ж учительница!- гордо молвила подруга.- Знаешь, сколько я тетрадок за свою жизнь проверила? Тьму! И почти каждая исписана такими каракулями.
- Молоток!- похвалила подругу Ксюша.- На тебе орешек.
Сонька взяла целую пачку, и они вновь с упоением принялись поедать арахис.
- Что-то не идут к нам женихи,- весело молвила Ксюша, догрызая очередную пачку орехов.
- И биатлонистов не привезли,- добавила Сонька, но совсем не весело.
- Зато есть 4 банкира,- вяло отпарировала я.
- И Юра Зорин, заменяющий и банкиров и спортсменов,- продолжала веселиться Ксюша.
- Влюбленный по уши в Софью Юрьевну Аниськину,- поддакнула я.
- Дуры,- не столько как оскорбление, сколько, как констатацию факта, выдала Сонька.
- А он ничего. Симпатичный.
- Да идите вы!
- На диету посадишь. На кефирную. Станет стройным, подтянутым…
Сонька ничего не сказала, просто запустила в подругу подушкой. Ксюша увернулась, но на вражескую атаку отреагировала бурно - пульнула в обидчицу шапкой. Не знаю, чем бы кончилась потасовка, если бы в дверь не постучали.
- Войдите,- крикнули мы хором.
Дверь робко приоткрылась, и в проеме показалась всклоченная голова Сонькиного кавалера. Щеки его пылали, борода стояла дыбом, по лбу стекала струя пота, размером с маленькую реку, видимо Юра бежал.
- Девочки, что же вы не идете? Мы вас заждались.
- Куда?- не поняли мы.
- Как куда? В столовую.
- А что уже на завтрак пора? Вроде, еще не ложились.
- Ну как же, девочки… - он всплеснул своими пухлыми ладошками.- Вы что про кефир забыли?
- Какой такой… - начала я, но потом замолкла и хлопнула себя по лбу. Как я забыла? На турбазе же существует обычай поить отдыхающих кефиром на ночь. Не знаю точно, откуда это пошло, но полагаю, традиция осталась с тех времен, когда лыжная база была пионерлагерем.- Мы не пойдем. Да, девочки?
- Нет. Не пойдем,- согласилась Ксюша.- Что мы кефира не пивали?
- Но как? Он же полезен для пищеварения!- воскликнул Зорин почти плача.
- Он кислый,- поморщилась Сонька.- Тут же не «Данон» дают. Я только «Данон» люблю.
- А я «Можетель»,- сказала Ксюша.
- Девочки,- простонал он и воздал руки беленому потолку.
Мне стало жаль беднягу. Бежал ведь, сердешный, целых 50 метров, пыхтел, мечтал, думал с Сонькой поворковать, а она - «кислый».
- Мы сейчас,- пряча глаза от подруг, молвила я.- Иди, мы следом.
- Вот и славно,- обрадовался наш пылкий влюбленный и, топоча, унесся.
- Ты чего это?- двинулась на меня Сонька, стоило топоту затихнуть.- Хочешь меня с этим мамонтом спарить?
- Я… Да ты что… Да как ты могла такое…
- Или Ксюшу с тем червяком? А может сама надумала Геркулесову рога наставить…
- Я просто хочу кефиру,- рявкнула я.
Сонька замигала. Ей, видимо, не пришло это в голову.
- Ты что кефир любишь?
- Люблю,- не сильно погрешила я против истины.
- Ну ты даешь! Я, конечно, знаю, что ты обжора, но чтоб эту гадость…
Обзывая меня обжорой, Сонька нисколько не преувеличила. Я действительно очень люблю поесть. Особенно, что вредно для здоровья и фигуры. Но ни на том, ни на другом мое пристрастие к жирному-соленому не отражается. По этому я ем с завидным аппетитом все, что люблю: шоколад, пирожные, копченую рыбу, жареную свинину, сало. И пью сильно вредные для талии напитки - пиво и портвейн. Но есть только два правила, которые я неукоснительно соблюдаю. Первое - не есть после 6 вечера. Второе - хотя бы 2 раза в неделю подрыгаться под музыку и покачать пресс. Может, именно из-за этой пары «догм» я и не полнею.
- Пошли что ли?- спросила Ксюша, накидывая на плечи дубленку.
- Пошли,- с тяжким вздохом промямлила Сонька.
Мы вышли. Девчонки резво дунули по коридору, а у меня развязался шнурок, поэтому мне пришлось притормозить и наклониться. Кряхтя, я начала шнуровать ботинок. Лоб мой при этом упирался в дверь комнаты, располагающейся напротив нашей, видимо, Антошкиной.
- Идешь что ли?- обернувшись, крикнула Сонька.
- Идите, догоню,- пропыхтела я, мне никак не удавалось справиться с узлом.
Подруги скрылись. Их шаги затихли. Ничто больше не нарушало тишины коридора. И вот в этой тишине я услышала:
- Я тебя убью!
Я вздрогнула и подняла глаза.
Никого.
Фу! Значит, убьют не меня. Уже хорошо. А то после осенних событий, когда я чуть не погибла от рук сумасшедшего гения, мне постоянно мерещатся душегубы, меня преследующие. Этот, видимо, преследовал кого-то другого.
Тут возглас повторился.
- Убью!
Я вновь вздрогнула. Нет, это слишком. Почему неизвестный выкрикивает угрозы именно в тот момент, когда Я зашнуриваю ботинки. Подождать что ли не может?
Я перевела дух и припала ухом к двери. Как ни хотелось мне слинять, чтобы хоть на сей раз не впутаться в сомнительное расследование - гражданская моя совесть не позволила, гаркнула на ухо: сиди, внимай, вдруг от твоего любопытства будет зависеть чья-то жизнь. Мне ничего не осталось, как превратиться в слух. Но… За дверью восторжествовала гробовая, нет, могильная тишина. Неужто уже укокошили?
- Не смеши!- как гром среди ясного неба прозвучало из-за двери.
Я испуганно взвилась и брякнулась от неожиданности на задницу. А между тем в комнате продолжал звучать веселый баритон:
- Убьет видите ли… Надо же придумать такое… - Дальше последовало шуршание и чей-то тихий возглас. Потом вновь вступил баритон.- Не обижайся, ладно? На друзей ведь не обижаются. А мы-то с тобой друзья… - И что-то в том же духе и той же тональности.
Я радостно хрюкнула. Слава тебе господи!- возопила я мысленно.- Даже если ты не существуешь, ты молодец! Я поднялась с пола, отряхнулась и заспешила в фойе. Мое присутствие тут, спасибо господи еще раз, не требуется. Обычная ссора двух приятелей, между мной и моими драгоценными подружками такие приключаются раз по восемь за неделю. А уж сколько раз я грозилась убить Соньку и не сосчитаешь.
Короче говоря, не прошло и минуты, как я в припрыжку неслась по аллейке к ярко освещенной столовой. Тогда я еще не знала, что обрывок подслушанного мной разговора мог бы стать ключом к разгадке тайны. И не догадывалась о том, что не пройдет и суток, как я горячо пожалею о том, что не задержалась тогда, чтобы понять, кто же именно ссорился в инструкторской комнате.
* * *
ЧЕЛОВЕК сидел в углу и плакал. Тихо, скупо, по-мужски. От обиды и жалости к себе. Ему было обидно, потому, что никто не принимает его всерьез. А жаль, потому что очень скоро он из просто ЧЕЛОВЕКА превратиться в убийцу…В преступника…В грешника.
Но ведь могло бы быть все по-другому! ЧЕЛОВЕК специально пришел к приговоренному. Хотел дать ему последний шанс. И если бы приговоренный повел себя иначе - не врал, не издевался, ни смеялся над его угрозами - остался бы жив.
Но он свой шанс упустил. Так что пусть готовится к смерти.
4.
На следующий день мы проснулись довольно рано - около 7-30. Не слишком солнечное, но обещающее быть довольно ясным утро заглядывала в окно вместе с луноликим Зориным. Последний в отличие от утра был лучезарно, искрометно, ослепительно ясен и весел. Все его тридцать два зуба сверкали между кустами бороды и усов, а щеки алели, лоснились, почти лопались, как перезрелые томаты, нависая над черной волосяной каемкой.
- Пора-а-а, девочки, пора! Заснеженные склоны вас заждались!- грохотал он своим оперным басом в нашу неплотно прикрытую форточку.- Подъем! Труба зовет!- но этого ему показалось мало, по этому он затянул.- Утро кра-а-а-асит нежным светом… - и сопроводил серенаду аккомпанементом - постукиванием кулака по стеклу.
- Что за гад там горланит?- прохрипела в подушку Сонька.
- Твой,- доложила Ксюша, приподнявшись на кровати.
- Господи, и зачем я только сюда приехала!?- обратилась к своей подушке Сонька, видимо спросонья перепутав ее с всевышним.
- Уйди, Юра, мы не одеты,- строго прикрикнула я на «Казанову», но он только фыркнул:
- Ничего, я не из стеснительных,- после чего впился глазами в заголившееся Сонькино плечо. Плечо, как видно, произвело на Зорина шокирующе-неизгладимое впечатление, потому что он перестал петь, а ни с того ни, с сего ляпнул.- А на завтрак каша.
- Это в голове у тебя каша, идиот!- рыкнула я.- Сказано, иди.
- Мы уже уходим,- пропищал некто из-за необъятной спины Зорина.
- Мы?- сразу же проснулась Сонька.- Кто это мы?
- Мы!- отрапортовал Серега, вынырнув из-за своего спино-дзота.- Мы!- подтвердил Лева Блохин отделяясь от стены, с которой он слился благодаря своему потрепанному спортивному костюму, цвета «обшарпанная штукатурка».
- Вам тут что стрип-клуб? Или, может, пип-шоу?- гаркнула я еще злее, вскакивая с кровати.
- Пип - что?- разинул рот Сереженька.
- Шоу,- рявкнули Ксюша с Сонькой хором. И тоже поднялись со своих лежанок, но в отличие от меня вооружившись подушками. Уж не через форточку ли их метать собрались?
- А почему пип?
Но растолковать Серому, что за извращение такое «пип-шоу» было некому, потому что секунду спустя наших «кобелей» как ветром сдуло. Ибо за стеклом вместо трех разомлевших от сна и серенад девиц в фривольных комбинашках они увидели компанию фурий с зелеными рожами, белыми губами, к тому же во фланелевых рубищах.
- Мы вас на лыжне подождем!- донесся до нас слабый Зоринский крик.
- Ждите, ждите,- хмыкнула Сонька, опуская подушку.- А чего это они так ломанулись?
- Испугались.
- Подушек?
- Нас, дурочка,- хихикнула я.- Ты в зеркало-то посмотри.
Сонька послушно глянула в поданное мною зеркало и недоуменно протянула.
- А что не так то?
- Да-а, Софья Юрьевна, видно давно вы с мужиком не спали…
- Че это?- обиделась подруга.
- Так привыкла рожу огуречной маской мазать на ночь, что даже не замечаешь, что это не очень эстетично выглядит…
- Не огуречной, а огуречно-хреновой,- машинально поправила Сонька.- Прекрасное средство от старения кожи.
- Да ты что?- заинтересовалась Ксюша.- Я что-то про такую не слышала. Неужто новая разработка? От «Виши», да?
- От Саши.
- Это что за фирма?
- Это не фирма,- залыбилась Сонька.- Это имя моей матушки. Александра Ивановна на огороде хрен да огурцы выращивает, как-то мудрено их настаивает, смешивает с глицерином. Такое «Виши» получается - закачаешься!
- А!- разочаровалась Ксюша, она к народным рецептам красоты относилась брезгливо-недоверчиво. Она недоумевала, как такая хрень, как хрен, может помочь коже, и удивлялась - как надо себя не уважать, чтоб этой хренью намазать свое драгоценное лицо.
Ксюша собралась уже выдать Соньке свое «Фи!», но во время одумалась, она знала, что наша политически активная подружка тут же отбреет ее фразой, типа «Вам-богатым нас-не-понять-да-Леля?» и меня призовет в свидетели, хотя я (если рассматривать нас троих) отношусь скорее к среднему классу.
- А сама-то!?- взвизгнула Сонька, ткнув в меня пальцем.- Бигуди накрутила, как буфетчица-пенсионерка. С Геркулесовым, небось, без них почиваешь!
- Ну… - начала, было, оправдываться я, но было бесцеремонно остановлена окриком,- Да еще меж бровей зачем-то пластыри приляпала. Уж не под Царевну ли Лебедь косишь, у которой во лбу звезда горит?
- Да это первейшее голивудское средство от морщин, дурила! Мажешь кремом, да не хренью огородной, а нормальным патентованным, и пластырь клеишь, чтобы мышцы лица…
Но закончить лекцию по косметологии мне никто не дал.
- А Ксюша! Обмазала губы белой бякой, думает красиво!
- Это бальзам. Французский, между прочим.
- Знаем мы ваши французские крема. И знаем, в каком подвале их делают…
Вот в таком духе мы общались еще минут 10, пока не спохватились и не вспомнили про завтрак.
- Но мы еще продолжим,- уверила нас Сонька, соскребывая с лица запекшуюся зеленую корку.
… В столовую мы прибыли, когда посудомойки уже убирали со столов грязные тарелки. Наскоро перекусив остывшей кашей и заветренной колбасой, мы вылетели на свежий воздух.
- Красота!- восхитилась Сонька. После чего цапнула палки и, забыв нацепить лыжи, рванула в лес. Мы, увешанные снаряжением, потрусили следом.
За воротами мы отдышались, сунули обутые в казенные ботинки ноги в пазы креплений и заскользили… Ну не совсем, конечно заскользили, а так скажем, тронулись. Пробуксовывая, кряхтя, кренясь во все стороны, мы продвигались по лыжне в сторону горки, намереваясь (с дуру!) с нее съехать. Зрелище, надо думать, было еще то. Успокаивало одно - впереди и сбоку карячились точно такие же неумехи.
Особенно колоритно смотрелась «святая троица». Впереди, как броненосец «Потемкин», неслась Галина Ивановна. Даже не она сама, а ее грудь. Монументальная грудь 6 размера, обтянутая мохеровым свитером. За Галиной Ивановной, правда с сильным отставанием, катилась Изольда. Взмыленная, лохматая, красная, как рак, вся в снегу и елочных иголках, она быстро семенила по лыжне, забыв о палках. Они волочились за ней следом, шаркая по насту, постоянно цеплялись за корни, пни, ветки. Изольда падала, с робким смешком поднималась и, забыв отряхнуться, трусила вдогонку за своей старшей подругой. Замыкала сею процессию Ниночка. Эта не торопилась, не суетилась, ехала медленно, аккуратно, не обращая внимания на окрики тех, кто катился за ней. Она постоянно останавливалась, то послушать дятла, то поправить съехавший на бок парик «грива льва», то просто из вредности, чтобы ее все объезжали. Короче, тормозила Ниночка, как мой Арнольд, но при этом умудрялась не отставать от своих более шустрых товарок больше, чем на 5 метров.
В общем, наблюдать за «девчушками» было весело. Еще веселее оказалось следить за выкрутасами Суслика. Этот молодец, облаченный в синтетический спортивный костюм и шапку с оторванным помпоном, рассекал снег «коньковым» методом. Видели бы вы, как он старался! Два метра проедет - и давай по сторонам озираться, типа, смотрите, вот я какой! Еще пару осилит - грудь колесом выпятит, словно ему уже медаль на нее олимпийскую повесили. А уж коли упадет - тут же вскочит, отряхнется, шапку поправит и как ни в чем не бывало опять скользит с гордой миной.
По соседней лыжне ехал Тю-тю, за ним Санин с Маниным. Братья-электроники особой спортивной подготовкой похвастаться не могли, поэтому катили они медленно, неуклюже, с частыми остановками, зато Сенечка несся так стремительно, что бархатная юбка вздувалась парусом.
Четверка банкиров каталась тут же. Причем, только один из них с удовольствием - он единственный догадался привезти лыжи с собой, остальные же корячились на казенных. Слышали бы вы, как они матерились! Еще бы! Казенные лыжи для катания были просто непригодны. Потому что, помазать их специальным гелем Антошка Симаков не удосужился. Мы-то, бывалые туристы, всегда таскали с собой на турбазу кусок воска и лоскут баечки, чтобы самолично натереть лыжи перед прогулкой, но рафинированные новые русские, привыкшие к пятизвездочному сервису, об этом даже помыслить не могли. Вот и ругались они, не как банкиры, а как сапожники, и сковыривали с
«подошв» лыж комки прилипшего к ним снега.
- И чего они на эту турбазу приперлись?- хихикнула Ксюша, пронаблюдав за их мучениями.- Им что Альп мало?
- А, может, им Альпы надоели,- предположила Сонька.- Может, им молодость вспомнить захотелось.
- Альпы надоесть не могут,- безапелляционным тоном выдала Ксеня,- я там один раз была… Красотища!
- Ты один, а они, может, десять. Им уже та красоты не в радость. Хочется чего-то другого.- С видом знатока произнесла Сонька. Будто психологию новых русских изучила от и до.- Твой же Педик жрет сухой корм, вместо омаров, а они вот на совковой турбазе решили отдохнуть…
- Ладно, хватит болтать,- нелюбезно прервала их спор ваша покорная слуга.- Покатили дальше.
- Покатили,- согласились они обреченно.
… Обливаясь потом, мы добрались до развилки, посмотрели по сторонам: вправо уходила довольно сносная лыжня, а влево и вниз крутейший спуск с горы.
- Куда?- просипела Сонька. Вопрос был риторическим, так как ни одна из нас не осмелилась бы скатиться.
- Ну что, девчушки!- донеслось до нас из-за ели.- Сиганем!
Мы обернулись. На лыжне, картинно раскинув руки с зажатыми в пухлых кулачках палками, стоял Зорин. Вид он имел залихватский - шапка набекрень, борода дыбом - как у пьяного Деда мороза. Рядом присоседился Серега, Левы же что-то видно не было.
- Вы лучше без нас,- буркнула Сонька.
- Да не бойтесь, девочки,- покровительственно пробасил Серый.- Мы вам покажем, как надо…
Но показать они не успели. Ибо в тот же миг оба валялись на снегу, сметенными ураганом по имени «Лев». Сам же Лев (Блохин, естественно) с выпученными глазами несся дальше. Не разбирая дороги, растопырив палки и ноги, загребая лыжами кучи снега, он неуклонно приближался к спуску.
- Стой!- заорали мы с Ксюней.
- Стой!- вторили нам выбравшиеся из сугробов мужики.
- Не мо-о-о-гу-у-у!- верещал Лева, подскакивая на кочках.- У-у-у!
Последе «У» донеслось до нас уже издалека - Блохин слетел-таки с трамплина.
Повисла гробовая пауза. Каждый со страхом прикидывал: сколько именно конечностей сломал Левка, пару или тройку. Зорин же не стал мелочиться - с ходу похоронил друга.
- Пошлите за телом!- всхлипнув, молвил он и шагнул к спуску.
Мы, скорбно опустив головы, последовали за ним.
- Где он?- спросила Ксюша шепотом.
- А вон,- хохотнула я, показывая на огромный сугроб, увенчанный красным помпоном. Тут же из него, отфыркиваясь, выбрался живехонький и здоровехонький Блохин.
- Жив!- хором выдохнули все и радостно загоготали.
Пока Левка отыскивал в сугробе поломанные лыжи, мы кумекали в каком направлении двинуть. Зорин порывался повторить подвиг друга, осторожный Серега звал на равнины, мы же склонялись к возвращению в корпус.
И тут из-за снежной дюны, разбрызгивая вокруг себя фонтан белой крошки, вылетел на поляну Антон Симаков. В найковском костюме, в черных очках и на новеньком
«Буране». Не мужчина, а мечта престарелой экстрималки.
Сделав пару крутых виражей, он лихо развернулся и красиво затормозил рядом с нами.
- Тухлый рисовщик,- буркнул себе под нос Блохин.
Антон приподнял одну бровь (ему, наверное, казалось, что так он вылитый Джеймс Бонд) и, обдав потенциальных соперников презрением, спросил у нас.
- Накатались уже?
- Ага.
- А я вот новый маршрут прокладываю
- Зачем?
- Трасс мало, всего пара. Одна для новичков, вторая для профи, так ведь некоторым долдонам одной прямой лыжни мало, они на крутые виражи прутся,- и он выразительно посмотрел на стоящего в груде лыжных обломков Леву.- Вот и попросили еще одну проложить.- Симаков сплюнул.- Ну, мне пора. Встретимся на дискотеке.
Он махнул ручкой, газанул. Забросав нас снежной трухой, пронесся по поляне, направляясь к единственному не затоптанному месту, примерился между деревьев и… С лету, на огромной скорости врезался во что-то, запорошенное снегом. Потом, вылетел из «седла», как в замедленной съемке, пропарил несколько метров, затем ухнул на снег и замер.
Я зажмурилась, Сонька завизжала, Зорин булькнул. Только Серега сориентировался мгновенно - бросился по сугробам к Симакову. Очухавшись, мы припустили за ним.
Антон был недвижим. Серега перевернул его, затряс. Голова Симакова поболталась туда-сюда и свесилась на бок.
- Умер!- резюмировал Серый.
- Жив,- перебила его Сонька. Она единственная догадалась пощупать сонную артерию.
- Надо скорую вызывать,- очень уместно влез Зорин.
- Правильно, вот ты и беги.
Зорин молча кивнул и побежал.
* * *
ЧЕЛОВЕК торжествовал. Все произошло именно так, как он планировал! Гладко, четко - идеальною. Как по нотам!
ЧЕЛОВЕК видел, как взвился «Буран», наткнувшись на невидимую преграду, видел, как Симакова буквально вышвырнуло из седла, видел, как он врезался всем телом в дерево, когда падал на снег… И все увиденное привело его в волнение.
ЧЕЛОВЕК чуть заметно (чтоб не увидели те, кто стоял с ним на лыжне) улыбнулся - план начал срабатывать. И первый пункт его уже приведен в исполнение.
5.
Мы понуро стояли у ворот, провожая взглядом удаляющуюся от турбазы карету «скорой помощи». К счастью, Симаков не разбился и не скончался от ран, пока врачи добирались до турбазы. Скажу больше, он почти не пострадал - то есть сломал каких-то пару ребер, заработал сотрясение мозга и расшиб лоб. Но это не помешало ему прикинуться умирающим бойцом - когда его завозили на носилках в машину, он так артистично охал и стонал, что вышиб у жалостливого Левы скупую слезу.
- Теперь и пожрать можно,- бодро пробасил Зорин и, обняв нас с Сонькой за плечи, поволок к столовой.
Ели молча. У всех было какое-то упадническое настроение. Хоть Антон и отделался лишь парой переломанных частей скелета, нам было как-то не по себе. Каждый думал о том, что уж если с таким матерым спортсменом, как Симаков, приключилась эдакая неприятность, то что говорить о нас, «канцелярских крысах». Попадаем, на фиг, под откос, а потом собирай нас по частям. А тут еще перед глазами, как живое предупреждение, маячил Блохин. Он и до падения с горы выглядел малость туповато, а теперь и вовсе казался идиотом, причем, контуженным.
- Давайте водяру трескать,- ни с того, ни сего ляпнула мало пьющая Ксюша.
- Давайте,- обрадовалась Сонька, хоть по дороге клялась не брать ни капли в рот.
- Вы начинайте без меня,- выпалила я неожиданно даже для самой себя.- А мне надо в одно место…
Все проводили меня недоуменным взглядом, на который я не среагировала. Мне было не до них - единственная мысль занимала мое воображение: а не случайно ли Антошка свалился с «Бурана». Уж очень подозрительным выглядело его падение. Ладно бы на вираже грохнулся, а то на ровном месте… Конечно, под снегом могла оказаться коряга или пень, об которую «споткнулся» снегоход… Конечно… Но ведь я слышала, как вчера кто-то угрожал Антону. Или не ему? Или не угрожал?
Вконец запутавшись в собственным обрывчатых, невнятных мыслях, я выбежала за ворота.
Путь до той самой поляны я преодолела за 10 минут. Хоть и проваливалась по дороге раз пять, обратно не повернула. Когда красные флажки, символизирующие развилку, замаячили перед глазами, я была мокрой до нитки.
То место, где Симаков начал прокладывать разнесчастную лыжню я нашла сразу. Ухнув по пояс в сугроб, побрела к той ели, у которой все и произошло. Снег перед ней был изрыт, истоптан и даже обагрен кровью, так что определить, где именно приземлился Антон, было делом плевым. Так же просто оказалось отыскать пятачок, на котором железный Симаковский конь показал норов. Обследовав его, то бишь изрыв руками, ногами иногда даже носом, я нашла то, что искала - корягу. Вернее даже не корягу, а деревянный брус. Был он гладкий, обтесанный, а местами и покрашенный. Лежал он аккурат поперек дороги, был очень старательно засыпан ветками, снегом и шишками, причем настолько старательно, что напрашивался явный вывод - его специально притащили (как мне показалось с заброшенной детской площадки, что неподалеку), положили, замаскировали под снежную дюну. Только зачем?
Хотели подшутить? Но, позвольте, какие шутки, коль можно свернуть шею при падении. Покалечить? Убить?
Мысль о том, что кто-то желал смерти Антошке Симакову, удивила. Кому может помешать безобидный инструктор по физкультуре. Да и метод какой-то сомнительный. Погибнуть при такой «катастрофе» Симаков смог бы только при большом везении злоумышленника. Хотя… Я окинула взглядом периметр. Продумано-то все идеально. Брус положен на самом удобном месте. Именно тут Антошка сбросил газ (впереди маячил поваленный тополь, и он, видимо, хотел сменить направление), нос снегохода опустился и … ткнулся в невидимый «шлагбаум».
Н-да. Я потопталась на поляне, размышляя, сейчас же доложить Геркулесову о своей находке или погодить. После недолгих душевных терзаний решила погодить. Он ведь разбираться не будет, сразу по шее надает, а то и домой отволочет, чтобы не мнила себя мисс Марпл.
И вообще, еще осенью я ему поклялась самым дорогим - объемом своих бедер, что больше не буду впутываться ни в какие расследования. Слово сдержу, как и обещала. А если что, сам останется виноват - не будет впредь выбивать из меня такие жуткие клятвы.
Приняв решение, я дунула в сторону турбазы.
Пока бежала, в голову начали потихоньку забираться грешные мыслишки. И первая была такой: а не поспрашивать ли мне Антошкиных приятелей о его врагах, не узнать ли - угрожал ему кто или нет. Когда вторая мысль змеей вползла в мою черепную коробку, я затормозила. И что ж это со мной такое! Почему мне вечно надо лезть не в свое дело?
Ответ нашелся тут же. И какой складный, самой понравился. А звучал он в моей дурьей голове следующим образом - любопытничаю я не просто так, мне это надо для книги. Ведь я давно хочу написать детектив. Вернее даже, не хочу - а мечтаю. И дело не в том, что я так уж люблю этот жанр, а в том, что он самый востребованный. Но начну по порядку.
Мама всегда говорила мне обо мне: сначала родилась лень, а потом ты. Много лет (как минимум, 5) я безоговорочно принимала это и соглашалась с родительницей - да, сначала лень, потом я. Но, достигнув зрелого возраста (мне исполнилось 6) я поняла, что мама не права - сначала родилось «графоманство», потом лень, а уж потом я. Потому что сочинять я любила больше, чем лениться. Я и грамоте-то обучилась только для того, чтобы записывать свои многочисленные «произведения».
Сначала это были мини-сказки, потом поучительные рассказы. Классе во втором я сотворила повесть о войне, в которой начисто отсутствовал смысл, зато было много душещипательных сцен, в которых бравые солдаты, все, как один геройски погибали, испуская последний вздох исключительно на руках у своих подруг. Спустя год я написала еще одну повесть, смысла в ней было не больше, чем в первой, но зато имелись собственноручно нарисованные иллюстрации. Сей труд я посчитала готовой книгой - и начала ее продавать своим одноклассникам по 2 копейки за штуку. Купили у меня 8 экземпляров, на чем я и успокоилась.
Зуд графоманства возобновился в 11 классе. На этот раз с повестей я перешла на киносценарии, и ваяла их исключительно под голливудских звезд, в частности под Ричарда Гира и Микки Рурка (уж очень мне в то время нравились фильмы «Красотка» и
«9 с половиной недель»).
Потом мне взбрело в голову написать исторический роман, что я и сделала. Ваяла я его долго, штудирую историческую литературу, заглядывая в справочники, роясь в архивах. Получилось очень хорошо. Даже издатели согласились, что хорошо - я их забомбила своими рукописями - но ни один не взялся мой роман напечатать. Интересно, легко, достоверно - говорили они - но «не в жилу»… Народ хочет читать детективы. А почему достопочтенные издатели решили, что народ хочет читать только их, мне не ясно до сих пор. Вот я, например, тоже народ, но книги других жанров проглатываю с большим удовольствием.
И с тех самых пор я постоянно заставляю себя написать детектив. Вернее, сажусь за компьютер с установкой - пишу детектив, пишу детектив… А встаю с мыслью, что получается роман о любви. Или того хуже - социальная драма. Вот, например, взять мой последний труд «Преступная страсть». Начинался он, как классический детектив: труп на 6 странице, умница-следователь, героиня-дурочка, вечно попадающая впросак, а чем кончился? Умница и дурочка повлюблялись друг в друга, наперекор судьбе, ее мужу-извращенецу, его жене-алкоголичке и мне, автору. Потом спелись и извращенец с алкоголичкой, заделали ребенка-дегенерата. Дальше больше: странице на 75 появилась мама извращенца, такая я же яблоня, что и яблоко - лесбиянка. И алкоголичку соблазнила… Короче, не детектив у меня получается, а мексиканский сериал с сексуальных уклоном.
И вот теперь появилась такая классная возможность просто сдуть преступление с реальных событий, добавить что-то для красного словца, ввинтить в повествование душку следователя, глуповатую красавицу и еще пару-тройку колоритных личностей. Потом порасспросить Геркулесова о тонкостях ментовской службы-дружбы, подлизаться к его приятелю патологоанатому. И нате, товарищи издатели, читайте любимый народом детектив!
От всех этих мыслей у меня даже голова закружилась. А услужливое воображение нарисовало такую картину: я сижу за столом - на нем крутейший (даже круче, чем у Зорина) компьютер, чашка кофе, коробка конфет (с коньяком), стопка толстых книг (все исключительно моего собственного сочинения), дымящаяся трубка (вообще-то я не курю) - сижу, значит, и ваяю свой очередной шедевр. Вокруг меня бегают фотокорреспонденты, журналисты, телевизионщики; телефон разрывается от звонков издателей, а в дверь моей квартиры ломятся взбешенные Маринина с Донцовой, они хотят меня побить за то, что я переманила у них всех читателей… Одним слово, кр-р-расота!
… Вбежав в корпус, я отдышалась. Приятное тепло прогретого помещения заползло под промокший пуховик. Стало так хорошо, что хоть сейчас падай на ковер да засыпай. Однако я стряхнула с себя дрему вместе с сырой курткой, после чего рысью понеслась в нашу комнату - переодеваться.
Подружек не застала. Они, видимо, уже где-то «зависли». Наскоро переодевшись в Ксюшины шмотки я побежала искать, где именно принимают на грудь мои товарки. К моему искреннему удивлению в комнате Зорина их не оказалось. Обиженные кавалеры дули сомнительно вида портвейн в гордом одиночестве.
Я встала посреди коридора, раздумывая, в каком направлении двинуть, чтобы отыскать-таки Соньку с Ксюшей. К счастью, долго ломать голову мне не пришлось - из-за двери, что вела в Антошкину комнату, раздалось бодрое Сонькино ржание. Видимо, уже накушалась.
- Этой даме больше не наливать!- скомандовала я, врываясь в помещение.
- Че-е-е это?- прищурилась Сонька.
- То,- отрезала я, отнимая у нее граненый стакан.
Мужики, а их было двое, захихикали. Одного из них я знала довольно неплохо - звали его Витей. Работал он в нашем НИИ экспедитором, лет ему было около 40, разведен, относительно здоров и в меру пьющ. В связях, порочащих его, замечен не был. Короче говоря, средне-статистический мужик, с обычной внешностью и стандартным набором вредных привычек.
Второй кавалер, видимо, Петюня, был чуть постарше. Внешность имел эффектную, но, но, на мой взгляд, не очень приятную. Эдакий карикатурный мачо. Нос, губы, глаза - все крупное, бросающееся в глаза. Зубы белые, ровные, но такие огромные, что, когда он скалился (а делал он это не переставая, считая свою улыбку неотразимой), создавалось впечатление, будто челюсть он позаимствовал у тигровой акулы. Работал Петюня, насколько я знала, в цехе, то ли мастером, то ли наладчиком. Был балагуром, весельчаком и бабником. Лично я с ним была не знакома, но о его донжуанских подвигах была наслышана.
- Пьете?- брякнула я. Хотя сама видела, что пьют. И пьют, сволочи, без меня.
- Штрафную Леле!- обрадовалась Ксюша и ткнула Петюню в бок.
- Сделаем,- степенно молвил «мачо» и набулькал мне в пластиковую емкость граммов эдак 150. Я быстро осушила предложенный стаканчик. Заела «завядшей» сосиской. Посидела немного, не вслушиваясь в треп сотрапезников. И вновь вернулась мыслями на поляну. Ну кто же, так его растак, замыслил такое черное дело? Да ведь Антошку обидеть все равно, что дитятку малого. Симаков, конечно, бабник, сплетник, «тухлый рисовщик», но на редкость бесхитростный и безобидный человек.
- Ребята, а почему, как вы думаете, с Антошкой произошло несчастье, а?- промямлила я, заедая сосиску ржаным хлебом.
- Ясно почему,- уверенно молвил добрый молодец Петюня.- Гонял, как бешеный, вот и догонялся. Ладно еще удачно хлобыснулся. Мог бы и шею сломать.
- Ага,- поддакнул Витя.- Любил он повыпендриваться перед девчонками.
- А у него враги были?
- У Антошки?- удивленно переспросил Витя.- У Симакова? Ты че, Леля? Трепач он был, конечно. И баб дюже любил, да все это ерунда…
- Не скажи,- встряла Ксюша.- Вот мой бы Педик, узнай, что меня кто-то «заохотил» так бы дал…
- Да Симаков дальше похлопываний по пятой точке никогда не заходил,- хохотнул Петюня.- У него на прелюбодеяния средств не хватало. Жена, та еще грымза, всю получку отбирала. А вас ведь вином поить надо, шоколадки дарить всякие.
- Шоколадки?!- фыркнула Ксюня, которая подарок, дешевле 300 баксов считала оскорбление.
- А кто бы выиграл от его смерти?- опять затянула я старую песню.
- Никто,- в один голос ответили мужики. Потом Витя подумал и, хихикнув, произнес:
- Разве что Петюня.
- Я?- разинул свой большой рот мнимый злоумышленник.
- А кто вместо него будет лыжи принимать? Не я же. Ты теперь И.О. Антошки Симакова.
- Тоже мне выгода,- буркнул Петя.- Вместо того, чтобы на дискотеке танцевать, бедный Петро будет протирать лыжи, сортировать палки, списывать сломанные пары.
- И даже с нами не потанцуешь?- нежно промурлыкала Сонька - она в средней стадии опьянения становилась жутко кокетливой.
- Почему же. Обязательно,- горячо возразил порозовевший от удовольствия Петя.- Но попозже.
Сонька удовлетворенно улыбнулась, взмахнула ресницами, закусила мизинчик зубками и совсем не уместно гаркнула:
- Наливай!
Ей налили, она опасливо покосилась на меня (отберу стакан или не успею?) и быстро выпила. Потом разлеглась, довольная, на Петькиной кровати и замурлыкала себе под нос какую-то томную мелодию.
- Сонечка, может, уединимся?- зашептал Петюня, ужиком подлезаю под Сонькин бок.
- Еще чего!- возмутилась подруга. Она у нас была дамой морально устойчивой, и даже пьяная могла отстоять свою «девичью» честь.
- Какая ты красавица… - вновь пошел в атаку «казанова».- Дай я тебя поцелую!
Глядя на поползновения своего друга, Витя хмурился все больше и больше.
- Постоянно одно и тоже,- пробормотал он раздраженно.- Плей-бой чертов!
- Завидно?- поддела его Ксюша.
- Мне?- не очень натурально возмутился Витька.- Ни сколечко. Просто он сразу всех в койку тащит, а мне потом в фойе спи, на креслицах…
- Не беспокойся,- я погладила его по голове.- Спать сегодня будешь на своей кровати. С Сонькой у Петюни ничего не выйдет.
- У него со всеми выходит… - он горестно вздохнул, потом пристально глянул на друга и шепотом произнес.- И, между прочим, его кое-кто за это страшно не любят… Петька у нас вообще тип отрицательный…
- Сонечка… Конфеточка… - донесся до нас сахарный голосок «отрицательного типа».
- Прелюбодей! Развратник и хам!- припечатал Виктор.- Когда он свалится с
«Бурана», придешь ко мне и спросишь про его врагов. Я тебе такое порасскажу…
Мне стало очень любопытно, что же такого мерзкого было в Петюне, что даже его друг о нем столь нелестно отзывается. На меня, честно говоря, этот «мачо» произвел довольно тухлое впечатление. Обычный самодовольный болван. Пустоватый, грубоватый и не слишком красивый. Промокашка, а не мужик.
Я хотела, было, поведать об этом Витьке, чтобы немного успокоить несчастного экспедитора, уставшего быть в тени своего более яркого друга, но не успела, так как Петя и Сонька с диким гоготом свалились с кровати, и мы бросились их поднимать.
6.
Последующие три часа прошли весело, но однообразно. Пили - пели, пили - пели. Солировала Сонька. Предпочитая лирические баллады Селин Дион, даже не смотря на то, что по тембру ее голос больше походил на рык Тины Тернер.
В 8 мы отужинали. Сонька и в столовой не унималась. Встав на стул, она взмахнула ложкой, и, обращаясь к жующим массам, провозгласила:
- А теперь поем вместе!
Народ присоединяться не пожелал. Особенно категорично были настроены отшитые женихи (Зорин и компания) и старые девы. Зорин, хоть обычно пел не переставая, причем, без всяких просьб, обиженно молчал, запихнув в рот целую котлету, а Ниночка даже поперхнулась картошкой, когда лучезарная Сонька ткнула в нее алюминиевой ложкой и скомандовала: «Присоединяйся, кошелка!»
Мы попытались стащить «дирижерку» со стула, но пьяная Сонька обладала силой Ильи Муромца и не поддалась.
- Енд а-а-а-а! Ви ло-о-о-о-вед лав ю-ю-ю-ю!- сменила репертуар она.- Ви ловед лав ю!
Ее вытянутый палец повис в воздухе и после паузы ткнулся в Зорина (я думаю, как в самого обширного из присутствующих мужчин - других по причине близорукости, многократно усиленной алкоголем, она просто не разглядела).
Господа, что тут началось. Зорин, до сего момента давившийся не разжеванной котлетой, тут же ее проглотил, вскочил, отбросив стул, прижал руку к шарообразной груди и заголосил:
- И я… тебя-я-я-я ловед… это самое…ла-а-а-в ю!
Народ начал сползать со стульев. Но это певцов не остановило. Не щадя глоток, они допели Хьюстоновский хит и перешли к дуэту Монсерат Кабалье - Фредди Меркурии. Причем, в роли оперной дивы выступал Зорин.
На их ор сбежались дворники и кухонные рабочие. Те, кто успел уйти до начала концерта, тоже подтянулись. Даже собаки, живущие в сторожке, не остались равнодушными - подвыли в припеве. Короче, импровизированный концерт имел шумный успех. Насладившись им, Сонька рухнула в объятия Зорина и благополучно уснула, оглашая столовую совсем не мелодичным пьяным храпом.
… Мы отнесли поп-диву в комнату, уложили на кровать, Зорина «поставили на часы», чтобы засек момент пробуждения и просигнализировал (Сонька спросонья может таких дел наворотить, не обрадуешься), а сами отправились на дискотеку.
Проходила она в так называемом Музыкальном зале. От былых, музыкальных, времен в нем сохранился только рояль без клавиш и крышки, в который народ сбрасывал пустые бутылки, и огромные неработающие колонки по углам. В остальном же помещение больше напоминало читальный зал библиотеки. Безликие стулья по стенам, низкие журнальные столики между ними, на них искусственные цветы в дешевых вазах, а на стене потускневший от времени и солнца плакат «Спички детям не игрушка!».
И среди этого доперестроечного барахла, среди пыльных обломков пионерского быта, высилась пирамида современнейшего музыкального центра. Его притащил из дома наш радист Леша Стапчук. Как и хрустальный шар, и светомузыку, и даже шнуры с усилителем. Иначе танцевать бы нам под баян и в полной темноте. Сам радист восседал за пультом соей махины, тыкал в какие-то кнопки, прикладывал к уху наушники, хмурился, радовался, подпевал, короче, вел себя, как настоящий ди-джей. Одет он был тоже по-диджейски. Кожаная жилетка на голое тело, на груди шаманский амулет, на запястьях неоновые браслетики, бандана на лысом черепе. В усах (длинные запорожские усы были гордостью Стапчука) поблескивали звезды и сердца, те, что девочки-тэнейджеры любят клеить на свои гладкие детские мордашки…
Когда мы вошли в зал, он уже был забит до отказа. Пришли все. Даже банкиры притащились, правда, в ополовиненном составе. С дикими глазами они наблюдали, как
«колбасится» хмельная Ниночка; прыгает, сбивая макушкой люстры, Лева; отплясывает канкан Суслик; а Санин с Маниным втихаря тырят из рояля оставшиеся клавиши. Но особый восторг у них вызвал испанский танец в исполнении Сереги и Тю-тю. Серега выступал в роли влюбленного мачо, а Тю-тю знойной мадридской красавицы. Первый то и дело бухался на одно колено, прижимал руки к груди, тряс головой и почему-то кричал: «Асса!», второй носился вокруг коленопреклонного кавалера с надменным видом и задранной юбкой, из-под которой сверкали мосластые волосатые ляжки…
После недолго наблюдения за этим безобразием, один из банкиров - бугаина с бритым черепом - со словами «Ну, блин, дают!» вынул из-за пазухи роскошную бутылку джина, отпил от нее добрую половину и, бодро взвизгнув, ринулся в круг танцующих.
Отплясав канкан, взмыленный Суслик, подскочил ко мне со словами:
- Я выбрал!
- Что выбрал?- не поняла я.
- Выбрал, с кем хочу познакомиться.
- Долго же ты думал! И с кем?
- С высокой. Хотя сначала решил осчастливить маленькую.
Я недоверчиво на него покосилась. ОСЧАСТЛИВИТЬ? Неужели он серьезно?
- А ты уверен, что они будут счастливы с тобой познакомиться?
- Конечно,- уверенно кивнул он.- Я мужчина положительный. Почти непьющий. И с серьезными намерениями. Таких сейчас почти не осталось. Всем бы только в койку затащить, а там прости-прощай. А я, как честный человек, обязуюсь сразу жениться.
Я опять чуть не рассмеялась - теперь ясно, почему он постоянно жениться. Потому что честный. Но сдержалась и серьезно спросила:
- И почему ты передумал осчастливливать Соньку?
- Она хулиганка. И пьет слишком много. Мне тихая жена нужна. Покладистая.
Ну, Суслик! Ну юморист! Принять избалованную, капризную авантюристку (я о Ксюше) за тихую покладистую матрону, это ж как надо в женщинах не разбираться! Я хотела, было, раскрыть ему глаза, но не успела, так как на смену залихватскому «бумцу» пришел «медляк», и Суслика как ветром сдуло. Естественно в Ксюшином направлении.
- Вас можно?- пробасил над моим ухом бугай-банкир и, не дождавшись ответа, выволок на середину зала.
Ксюшу же ангажировал Суслик, ухитрившись опередить всех, даже юркого Сержика.
- Как тебя зовут, красавица?- спросил кавалер после недолгого молчания.
- Леля.
- Артемон.
- Кто?- опешила я.
- Я,- гоготнул он.- Артем то есть. А его,- он кивнул на стоящего в уголке низкорослого очкарика,- Кука.
- Ну и имена у банкиров,- буркнула я - Закачаешься!
Продолжить столь приятно начатый диалог не получилось, ибо я узрела, что в зал вплывает сонная, лохматая, малость помятая, но жутко веселая Сонька. За ней следом плетется Зорин.
- Приперлась,- ужаснулась я и ткнула Ксюшу в спину - пусть и она ужасается.
Подруга застонала, отбросила Суслика в сторону и кинулась перехватывать Соньку на входе. Но не тут-то было! Заслышав музыку, при этом даже не разобрав какую, (а звучала в тот момент ее любимая «…в раба мужчину превращает красота…») Сонька взмахнула руками, мимоходом долбанув Ниночку по очкам, встала на носочки и… не поверите… начала танцевать лезгинку.
Мой партнер восторженно крякнул. Ксюша застонала. А Сонька резво прогарцевала по залу, развернулась, припрыгнула, дунула в обратном направлении, по дороге выхватив у моего банкира из-за пазухи бутылку джина, вновь развернулась и опять по новой. Наконец, песня закончилась. Подружка замерла. Мы - я, Ксюша и Зорин - бросились к ней из разных концов зала.
- Тебе чего не спалось, оглашенная?
- Хочу тан…ик….танцевать.
- Дискотека уже кончается,- соврала я, подталкивая плясунью к выходу.
- Хочу танцевать!- грозно рыкнула на меня Сонька, отстраняясь.- Где мой жених?
- Я здесь,- отрапортовал Зорин.
- Да не ты. Этот где? Как его? Император…
- Кто?- обалдели мы.
- Царь. Или король. Не-е… точно царь.
- Белая горячка,- испуганно прошептала Ксюша - Наша подруга допилась…
- Не-е точно царь. Кажется, Иван… ик… Грозный….
- А может Петр Первый?- разозлилась я.
- Точно!- обрадовалась Сонька.- Петр! Где Петр? Он обещал со мной станцевать.
- Еще не пришел.
- Приведите.
- Вот еще!- фыркнул Зорин.
- А я говорю - приведите,- закапризничала Сонька.
- Но…
- При-ве-ди-те!- начала скандировать она, притопывая в такт ножкой.
- Надо идти,- обреченно заметила Ксюша.
Я кивнула. Спорить с разбушевавшейся Сонькой невозможно, так что придется переться в корпус. А на улице, между прочим, метель.
Мы двинули к выходу. Сонька впереди, припрыгивая от нетерпения. Зорин увязался за нами. Увидев это, и Суслик присоединился, посчитав, видимо, что не может бросить свою даму на произвол судьбы.
Мы вышли из здания, бегом, так как снег валил с таким остервенением, словно хотел погрести под собой весь мир, преодолели аллею. Отряхиваясь, влетели в корпус.
Фойе было пустынным. О следах недавнего человеческого пребывания в этом здании говорил только свежий яблочный огрызок на столе, да мокрые отпечатки чьих-то ног на линолеуме.
- Как тихо,- заметил Суслик.
Мы согласно кивнули. Действительно, тишина была гробовой, не слышно было даже музыки, вечно оравшей из радиоприемника.
- Петенька!- заголосила Сонька.- Петю-ю-ю-ю-ня!
Я схватила ее за шкирку и потащила в сторону лыжного хранилища.
Дверь почему-то оказалась заперта. Мы постучали. Никто не отозвался.
- Ушел что ли?- у самой себя спросила Ксюша и вновь затарабанила.
- А свет-то горит,- доложил Суслик, заглянув в замочную скважину.- И телек работает.
- Помер что ли?- буркнул Зорин сердито.
- Типун тебе… - почему-то испугалась я. А сердце при слове «умер» больно екнуло.
- Свет забыл выключить, а сам свалил,- предположила Ксюша.- Водку, наверное, где-то пьет, а мы волнуемся…
А мы действительно волновались, я видела, как все занервничали: как лихорадочно задергал ручку двери Зорин, как побледнела Ксюха. У меня же началась самая настоящая тахикардия. Единственной пофигисткой в нашей компании была Сонька. С блаженной физиономией она дула прямо из «горла» ворованный джин.
- Ломай дверь, Юрка,- скомандовала я.
- Чего это?- испугался Зорин.
- Давай, давай. Или кого поздоровее позвать?
Зорин пожал плечами, как бы говоря, мне-то что, я сломаю, только вся ответственность ляжет на вас, и врезался своим мощным боком в дверь.
Она открылась тут же. Со скрипом и грохотом.
Мы вошли. Петю увидели сразу, как только переступили порог.
Он лежал по средине комнаты в луже собственной крови. Лицо его желтовато-бледное, застывшее и какое-то удивленное, было повернуто к нам. Большие глаза подняты к потолку, будто он молится.
Голова размозжена. Тело покрыто кровавыми ранами.
- Он умер?- сипло пробормотал Зорин.
- А ты как думаешь?
- Думаю, умер.
- Отчего?- тупо спросил Суслик.
- Ясно, что не от сердечного приступа,- констатировала я.- Его убили. Вон той палкой, видите. Острие красное, да и черенок сам… Нанесли несколько мощных ударов. Смертельный, похоже, по голове. Смотрите какая глубокая рана.
Зорин рыпнулся было к окровавлено лыжной палке, вознамерившись рассмотреть ее поближе, но Ксюша схватила его за запястье.
- Куда? Детективов что ли не читаешь? Нельзя ничего брать, вдруг на ней отпечатки остались.
- Ужас!- всхлипнул Суслик.
Вдруг за спиной раздался грохот - это Сонька, допив бутылку до конца, в изнеможении хлопнулась на пол. Мы отстранено проследили за падением ее тела и вернулись к разговору.
- Кто его, а?- ни к кому не обращаясь, спросил Зорин.
- Да кто угодно. Народу-то полно. Мы, то есть отдыхающие, обслуга, сторожа… - Ксюша махнула рукой.- Да мало ли…
- Но зачем?- сиплым шепотом спросил Суслик.- Я не понимаю… Зачем его убили? Кому он помешал? Я не понимаю…
- Может, с целью ограбления,- предположил Зорин.- Ну в смысле, хотели деньги отобрать, а он стал сопротивляться…
- Что с него взять?- фыркнула Ксюша.- Костюм ширпотребовский, кроссовки из кожзама, часы вон копеечные.
- А он, может, был подпольным миллионером?- не отступал Зорин, уж очень, наверное, ему версия с ограблением нравилась.
- Зачем грабить подпольного, если на турбазе 4 легальных отдыхают?
- Их попробуй ограбь,- пробормотал Юрка.- У них, наверняка, по пушке на брата! И у каждого брата в каждом кармане по заточке… - его даже передернуло.- А Петьку грабь - не хочу. Кругом не души…
- Да-а. Время этот гад выбрал очень удачно,- согласилась я.- Знал, что весь народ на дискотеке. В корпусе ни души…
- И все же, ограбление тут не при чем,- чуть подумав, проговорила Ксюша.- Тогда бы вор магнитофон прихватил, вон, гляньте, он на подоконнике стоит. Нормальный двухкассетник.
- И телефон сотовый не пропал. Смотрите, У Петьки из кармана антенна торчит,- все еще шепотом, но уже более членораздельным проговорил Суслик.
- Конечно, это не ограбление, это ежу понятно…
- Это маньяк!- в один голос ужаснулись два представителя сильного пола - Зорин и Суслов.
- Лель,- нехорошо прищурившись, спросила Ксюха.- Я что-то не пойму - чем у вас в НИИ намазано, что маниаки туда слетаются, как мухи на … это самое?
- Да ладно тебе, всего один и был.
- Как же! Сначала извращенец в туалете завелся, который за вами подглядывал, потом серийный убийца, он еще тебя прирезать хотел, неужто забыла? Теперь еще один душегуб неизвестной породы,- разошлась Ксюша.- Я уж не говорю о том, что каждый второй нихлоровец либо чудик, либо идиот.
- Чего это?- обиделся Зорин.
Я же про себя с ней согласилась. Что верно, то верно, нормальных в нашем Нихлоре можно по пальцам пересчитать, основная же масса с такими странностями, что Зорин на их фоне просто образцово-показательный экземпляр среднестатистического мужчины.
- Ну, ни фига себе!- как гром среди ясного неба, прозвучал позади нас чей-то хриплый голос.- Вы за что братана замочили, отморозки?
Все резко обернулись. У самого входа стоял красный от праведного гнева Артемон, а из-за его плеча высовывалась бледная физиономия Куки.
- Послушайте… - начал, было, Суслик, но банкир прервал его грозным рыком:
- Мне, конечно, тоже не нравится, когда мне ботинки на 2 размера меньше выдают, но мочить за это… Ребя, это перебор!- Тут он оглянулся, узрел валяющуюся на полу Соньку и еще больше озверел.- А девку за что вырубили? Хорошая ж девка была, хоть и «синяя» …
Тут Кука вынырнул из-за плеча своего товарища и, встав на носочки, что-то зашептал ему на ухо. Прослушав сообщение, Артемон нахмурился и выдал:
- Вот мне братан подсказывает, что девка, наверное, на мокруху не подписывалась, вот вы ее и того…
- Да заткнитесь вы!- разозлилась я.
- Я те-е-е ща заткнусь!- начал наступать на меня Артемон, сжав свои пудовые кулачищи.- Я ща так заткнусь…
- Он уже был мертвым, когда мы пришли, придурок!- заорала я.- Посмотри. Кровь застыла, значит прошло достаточно много времени, а мы с тобой всего 10 минут назад вальсировали.
- Да?- он остановился, в раздумье почесал переносицу.- А ведь точно. Тогда кто же его?
- А не вы?- робко промямлил Суслик, потом опомнился и затараторил.- То есть мы и сами хотели бы узнать…
Артемон сначала проницательным тяжелым взором помещение. Детально осмотрел заставленные лыжами стены, стеллажи с палками, ящик с гантелями, чиркнул оком по окну, подоконнику, полу. Поковырял пальцем дверной косяк и выдал:
- Следов взлома нет.
- Ясно, что нет,- не слишком вежливо проговорила я.- С чего бы ее взламывать?
- И в окно никто не лазил. Значит, мокрушник вошел, не таясь, побазарил за жизнь со спортсменчиком, а когда тот отвернулся, кокнул мужика по кумполу….
Артемон кивнул, соглашаясь с самим собой, потом аккуратненько, чтобы не затопать следов, приблизился к трупу, присел. Почти профессионально осмотрел его и констатировал:
- Черепно-мозговая доконала. Остальные удары, а их с десяток, до кондражки довести не смогли бы. Ранки страшные, но поверхностные.
- Это мы и сами поняли,- буркнула я.- И орудие преступления видим, вон лыжная палка валяется…
- Не… По башке его не ей долбанули, а гантелей, вон она в углу. Палкой только отметелили. Тока зачем? Он все равно к тому времени либо отключился, либо умер. Говорю же, отморозок.- Он выпрямился.- Ну что, ментов надо вызывать.
- Народ, я думаю, оповещать не будем, чтоб не сеять, так сказать, панику,- добавил Кука.
- А поставить в известность местное начальство надо, как вы думаете?- спросила я, подумав.
- Да ладно тебе! Какое тут начальство? Комендантша в хлам пьяная да приблаженная директриса. Так что молчок,- Артемон окинул нас тяжелым взором,- Ясно?- Мы энергично закивали.- А помещение, покуда, запрем. Чтоб не совались.
Я мысленно с ним согласилась. Все-таки толковый мужик этот банкир с собачьей кличкой. Да и никакой он, наверное, не банкир. Скорее всего, представитель
«крышующей» организации. Ну на крайний случай телохранитель Куки, этот на коммерсанта больше походил: скользкий, хлипкий, очкастый.
- Значится так,- скомандовал он,- Ты,- указательный палец ткнулся в меня,- как самая борзая, поведешь меня к телефону, а то моя мобила не фурычит. Ты,- перст переместился на Зорина,- тут останешься, жмурика охранять, пока этот лохарик, на суслика похожий, не найдет запасной ключ, чтобы дверь запереть. А ты, дамочка,- он милостиво кивнул Ксюхе,- отдыхай,- и, взвалив Соньку на плечо, он направился к выходу.
- Я с трупом не останусь!- дрожащим от возмущения и страха голосом выкрикнул Зорин.
- Че это?
- Боюсь!
- Пусть тогда это гоблин,- он кивнул на совершенно не похожего на гоблина Суслика,- останется.
- Не буду,- проблеял Суслик.
- Я не понял?- Артемон набычился.- Бунт на корабле?
- Артем,- строго проговорила я.- Успокойся. Сделаем так. С трупом останешься ты, как самый смелый, Зорин отнесет Соньку в комнату, а остальные пойдут звонить. Идет?
- Не-а. Мне жмуриков караулить в падлу.
- Почему?
- Я ж владелец Банка «Возрождение». Почти алигарх,- скромно потупился Артемон.
- Ты?- обалдела я.- А Кука тогда кто?
- Мой телохранитель, кто ж еще? Ты не смотри что хлипкий, зато, знаешь, как лягается…
- Пусть тогда он с трупом и посидит. Изнутри запрется на щеколду…
- Я встану в коридоре и никого ближе, чем на 2 шага к двери не подпущу,- с достоинством проговорил Кука.
- Лады,- кивнул Артемон. Затем передал Зорину с рук на руки Соньку. И скомандовал.- Веди
* * *
ЧЕЛОВЕК не мог сдержать своего счастья! Он сделал это! Не отступил, довел задуманное до конца!
Подлец получил по заслугам. И казнь свершилась. Огорчало одно -свершилась очень быстро. Подлец умер сразу, а ЧЕЛОВЕКУ так хотелось, чтоб он помучился. Поэтому он и терзал такое теплое, податливое, почти живое тело подлеца. Бил, крушил, рассекал, втыкал острие в мягкую плоть.
Когда грудь подлеца превратилась в кровавое месиво - ЧЕЛОВЕК остановился и перевел дух. Он отомщен!
7.
Мы шли заснеженной аллеей по направлению к воротам. Именно там, на приграничье, стоял небольшой домик директора, а в нем был единственный на всю турбазу телефон. Пурга усилилась. Теперь снежинки не кружились в вальсе, а долбили с разлету по нашим щекам, лбам, прикрывающим глаза векам.
Наконец, избитые пургой, мы добрались до приземистого здания у самых ворот. Тусклый фонарь освещал дверь, с висящим на ручке замком, засыпанный снегом порожек.
- Давай, заходи,- кивнул мне Артемон.
- Боюсь,- созналась я, в нерешительности останавливаясь на самом входе.- А вдруг сейчас, как в классическом детективе, войдем, а шнур перерезан.
- Ерунда,- просиял Суслик.- Метр изоленты, острый ножичек, десять минут необременительного труда и все готово!
- Починишь?- с уважением пробасил Артемон.
- Легко. Я же инженер.
- Молоток!- похвалил он, хлопнув Суслика по хлипкому плечу так, что бедняга чуть не нырнул в сугроб.
Успокоенная, я приоткрыла дверь.
- Есть тут кто?
Никто не отозвался, видимо, директор был там же, где и все - на дискотеке.
- Что ж ваша директриса дверь-то не запирает?- возмутилась Ксюша.- Сопрут ведь добро.
- Чего тут переть? Стол что ли облезлый или стул колченогий, а может телефон, красная цена которому полтинник?
- Кстати, где аппарат?- шепотом спросила Ксюша.
- Всегда был на столике у окна… - я обшарила взглядом комнатку.- На этом…
- Нету его тут.- Ксюша для верности просмотрела каждый из ящиков.- Нету.
- Вот он,- подал голос Суслик.- В углу. Смотрите.
Мы проследили за его жестом. В углу на истертом линолеуме валялась груда пластиковых осколков, увенчанная покореженной мембраной. Изрезанный на мелкие кусочки провод покоился рядом.
- Тютю телефончик-то,- прокомментировал Артемон.- Такой даже инженеру не под силу починить.
Мы в унисон вздохнули и гуськом покинули помещение.
- И что это тут у вас за падла завелась, а?- рыкнул Артемон.- Людей мочит, добро портит. Кто - не знаете?- он сжал свой пудовый кулак.- Если есть подозрения, говорите, не стесняйтесь - я из этого мокрушника всю душу вытрясу…
Мы переглянулись. Ни я, ни Суслик, ни, тем более, Ксюша, которая не знала и половины отдыхающих, никого заподозрить не могли.
- А знаете,- начала я неуверенно.- Мне вообще не ясно - зачем этот… как говорит Артем… мокрушник испортил телефон?
- Как зачем?- взволновался Суслик.- Ты что детективов не смотришь? Чтобы успеть скрыться с места преступления до приезда милиции…
Я прервала его:
- Я так не думаю. Подумай сам.- Суслик насупился, а я продолжила.- Даже если он сбежит или уже сбежал, вычислить его не составит большого труда. Завтра милиция всех перепишет, пересчитает, и тот, кто покинул турбазу несанкционированно, будет первым подозреваемым.
Все призадумались, однако, ни одной свежей мысли ни у кого не появилось. Наконец, молчание прервал неуемный Суслик.
- И что теперь делать будем?- бодро спросил он. Ему, видимо, очень хотелось переложить ответственность за принятие решения на кого-нибудь другого.
Все молчали. Наконец, меня осенило.
- У тебя машина сеть, Артем?
- Конечно, есть. Три.
- Так что ж ты раньше молчал?- возликовала я.- Давай заводи.
- Так они дома, в гараже…
- Вот, блин, дурень,- разозлилась Ксюша.- Дома и у нас есть… Три.- Лживо докончила она.- Здесь есть?
- Не.
- А на чем вы сюда прибыли?
- Нас на джипе привезли. Завтра должны на нем же забрать. А ваш автобус где?
- Как нас привез, так сразу и отчалил,- доложил Суслик
- А еще какое-нибудь средство передвижения на турбазе имеется? Нам бы хоть до дороги доехать на чем-нибудь, а там телефоны сеть начнут ловить…
- Есть снегоход…- начал Суслик, но во время опомнился.- Разбитый.
- Санки есть, лыжи… Точно!- возрадовалась Ксюха.- Давайте на лыжах до дороги домчимся!
- Домчимся мы, как же,- недовольно буркнул Артемон.- Без пурги-то не проедешь в такую темень, а уж теперь…
Мысленно я с ним согласилась, но из-за глупого упрямства и желания казаться самой умной, начала пререкаться:
- Почему же не проедем? Дорога наезженная. Луна светит.
- Там лес, пурга, волки,- попытался напугать меня Артемон.- Цапнут тебя за булки, будешь знать…
Я сама не знала, почему так прицепилась к этой своей идее - добраться до шоссе незамедлительно. Наверное, боялась, что за ночь может произойти еще что-то нехорошее. Или опасалась, что преступник воспользуется форой в несколько часов и все-таки сбежит. А, может, просто хотелось спрятаться от невзгод под Геркулесовским крылышком. Нам, женщинам, так иногда надоедает быть сильными. И коней на скаку останавливать совсем не хочется.
- Артем, смотри!- я указала на приставленные к стене дома лыжи.- Как специально для нас кто-то оставил. Может, попробуем? Ну хотя бы обстановку разведаем, а?
Артем, покряхтывая, встал, подошел к стене, чтобы я отвязалась, взял лыжи в руки, рассмотрел.
- Прикинь, они без креплений.
Я подошла к банкиру, выдернула одну лыжу из его рук, поднесла к свету. И правда. Лыжи были до того старыми, что вместо креплений к ним была прилажена конструкция из двух железяк, в отверстия которых просунуты широкие резинки (помнится, у моей матушки в далекие застойные времена на таких резинках держались чулки).
- Это же прекрасно!- нашлась я.- Можно прямо сейчас ехать. Суй ноги в железки, резинки за пятки. И вперед!
- Они рассыплются подо мной!
- Ничего подобного! Их, наверное, еще при Наполеоне сделали, такие нас с тобой переживут!
- Я один не поеду! Я плохо ориентируюсь! Вдруг заблужусь - кто тогда меня будет спасать?
- Я с тобой!- азартно выкрикнула я.
- На чем?
Я начала озираться по сторонам, пытаясь отыскать достойное себя средство передвижения. И нашла! Рядом с мусорным бачком я обнаружила детские пластиковые мини-лыжи, которые Сонькина дочь называет «миньками».
- Во! На этом! На этом поеду!
- Вот упертая баба!- протянул Артемон. И я не поняла, что в его голосе было больше - осуждения или уважения.- Ну давай. Попробуем.
Я с готовностью взгромоздилась на «миньки» и встала в позу «На старт, внимание!». Тут не выдержала Ксюша.
- Не пущу!- заголосила она, как мать малолетнего идиота, который собрался ограбить соседскую квартиру.- И не проси!
- Ксюш, да ладно тебе! Это не опасно! Доедем до шоссе, а там телефон зафурычит…
- Одну не пущу! И точка!- она забегала по пяточку перед избушкой.- Надо найти еще что-то! Что-нибудь, на чем я могла бы… Вот!- Ксюша радостно подпрыгнула и нырнула за мусорный бак.- Самое то!- Через секунду она вынырнула вся в снегу и каких-то очистках. В руках держала плосковатый медный таз.- Ледянка! Я поеду на ледянке!
Артемон уже устал удивляться женскому идиотизму, поэтому просто спросил:
- Как?
- Дорога идет под уклон. Я разбегусь, прыгну и поеду. Как в бобслее!
- Но ведь она не всегда под уклон идет,- попытался урезонить «бобслеистку» Суслик.- Когда-то ведь гора кончится…
- Они меня подтолкнут!- не сбавляя оборотов, выкрикнула Ксюша. Похоже, идиотизм заразен.
- Похоже, идиотизм заразен,- озвучил мои мысли Мишка. Он еще что-то хотел сказать, но, натолкнувшись взглядом на пылающие, как у Зевса, глаза Ксюши, заткнулся.
Артемон тоже промолчал. Так в полнейшей тишине мы проследовали к воротам. Вышли за ограду. Встали лицами на восток.
- Ну? Готовы что ли?- без всякого энтузиазма поинтересовался Артемон.
- Всегда готовы!- отрапортовала Ксюша. Потом приладила к попе ледянку и с визгом понеслась в темноту.
Когда визг затих, мы с Артемоном тоже двинулись. Получилось у нас не так залихватски. Не так весело и быстро. Я бы даже сказала, поплелись мы, как траурная процессия престарелых черепах. Артемон постоянно буксовал на своих антикварных лыжах, я же наоборот катила быстро, но бестолково - уезжала то в один кювет, то в другой. Падала, билась разными частями тела о сосны, выкарабкивалась из сугроба, вставала на свои «миньки», отталкивалась и вновь заруливала в сторону.
Наконец, я выдохлась. Произошло это минут через 5 после нашего триумфального
«отбытия». Хотя мне показалось, что прошла целая вечность.
- Артем, я устала!- заскулила я.
- Ехай давай,- буркнул Артемон строго.
Я поехала, но на очередном вираже скатилась под мощную придорожную сосну. Артемон на меня даже не взглянул. С упрямо выдвинутой челюстью, с прищуренными газами, он пер, как танк, продвигаясь медленно, но верно.
Я устало привалилась к сосне и огляделась. Ворот уже видно не было - только едва брезжил свет от фонаря над ними. Кругом лес. Мрачные черные ели подступают к самой дороге. Впереди кромешная тьма. Луна затянута пеленой. И снег стеной. Короче, ужас!
Отогнав от себя страх, я вскочила! Полная решимости, откопала запорошенные снежком лыжи… Нечего нюни распускать! Надо ехать! Действовать! Дерзать!
И тут вдали раздалось зловещее «У-у-у-у!».
- Волки!- заголосила я.- Темыч, там волки!
- Это собаки в сторожке воют, дура!- донесся до меня грубый голос Артемона.
- Артем! Артем! Постой!- в ужасе заорала я. И схватив лыжи в охапку, понеслась за банкиром. Догнала на удивление быстро, все-таки передвигался он со скоростью сломанного самоката. Сцапала его за руку.- Подожди!
- Чего тебе?
- Я признаю свою ошибку. Ехать ночью, а тем более в пургу - страшная глупость!
- Наконец-то!- обрадовался он и тут же скинул с ног надоевшие лыжи.- Давай поворачивать. Обратно легче будет идти - снег в спину.
- Ага,- поддакнула я и уже, было, развернулась, но тут меня прострелило.- А где Ксюша?
- А, правда, где?
Мы оба уставились в даль. Я ни черта не видела - оно и понятно, с моим - 4 разглядеть что-то на расстоянии 5 метров проблематично. Но Артемон с его орлиной
«единицей», тоже не смог разглядеть следов моей подруги, что тоже понятно - снег застилал глаза, мельтешил, обманывал.
- Ксюша!- заорала я через снежную стену.- Ау!
- Ау,- отозвалась Ксюша совсем рядом.
- Ты где?- вновь крикнула я во все горло.
- Чего орешь? Тут я. Под сосной.
Я прищурилась. Точно! Сидит, милочка, под деревцем, как Аленушка из сказки про Морозко.
- Чего расселась? Попинс отморозишь,- прикрикнул на нее Артемон.- Вставай!
- Не могу,- всхлипнула Ксюха.
- Ногу что ли сломала?
- Хуже.
- Обе ноги?- испугался Артемон.
- Хуже.
- Позвоночник?- ахнула я.
- Молнию на джинса-а-а-ах! Они теперь сполза-а-а-а-ают! Как я пойду? У меня дубленка короткая и все будет ви-и-и-и-идно!
- Вот дура-баба!- сплюнул Артемон.- На пуговицу застегни.
- И пуговица отлетела! Я так старалась от вас не отстать, что от натуги штаны порвала…
- Дай ей свою куртку,- обратился ко мне Артемон,- она у тебя длинная. Всю куньку закроет.
- Я ее куртку не надену!- закапризничала Ксюша.- Она у нее стремная.
- Почему это?- обиделась я.- Нормальный пуховик.
- Китайский ширпотреб! Я в таких не хожу!
- Но на 5 минут ты можешь ее надеть?!- в бешенстве зашипел банкир.- Дойдешь до корпуса, снимаешь.
- Дай лучше свою,- невинно предложила Ксюша.- У тебя настоящая «Каламбия». Мне в такой не стремно.
Артемон почти по-волчьи взвыл, рывком сорвал с себя куртку и кинул Ксюше на руки.
- На!
Она деловито облачилась в предложенную одежку. Куртка оказалась сильно ей велика, но с основной задачей «Каламбия» справилась - прореха на штанах была прикрыта.
Артемон поежился и стал напяливать на себя Ксюшину дубленочку. Мне сразу вспомнилась сказка про Золушку, когда Золушкины сестры натягивали на свои «лыжи» ее хрустальные туфельки. Артемон в этот момент очень на них походил. И так пытается в дубленку впихнуться и эдак. Наконец, одну руку всунул. Помедлив, всунул и вторую. Рывок - дубленка на плечах.
Господа! Такого уморительного зрелища я не видела давно! Представьте взрослого мужчину, облаченного в одежду первоклассницы. Рукава по локоть, молния не сходится, талия под грудью, а у бичей шеи клубиться кокетливый воротник из мерлушки.
- Ну как?- спросил Артемон, безрезультатно стягивая дубленку на животе.
- Зашибись!- заверили мы, и пока он не очухался от потрясения, скомандовали.- А теперь побежали!
Принеслись мы к сторожке довольно быстро. Оказалось, что ехали мы медленнее, чем бежали. На ступеньках нас ждал Суслик. Поникший и печальный. Но как только он заслышал наше хриплое дыхание, тут же встрепенулся, просиял и радостно воскликнул:
- Как хорошо, что вы так скоро вернулись! А то мне тут одному страшно!
Мы присели на порожек, чтобы перевести дух.
- Как съездили?- живо поинтересовался Суслик.
- Плохо. Ни зги не видно.
- И что же нам делать?
- Утра ждать,- устало молвила я, вытягивая ноющие ноги.- А как рассветет, встанем на лыжи и дунем в сторону шоссе.
Все согласно закивали. И тут Суслик взвизгнул:
- А до утра что будем делать? Я с покойником в одном здании спать не буду.
- И я,- присоединилась к нему Ксюша.
- Ну и не спите, кто вам не дает. Гуляйте. В теннис играйте. Или в шахматы.
- Давайте бодрствовать вместе. До рассвета каких-то 6 часов осталось. Авось перекантуемся.
- И правда!- обрадовался Артемон.- Давайте вечеруху закатим. Пир во время чумы! Нажремся, как ваша подружка. Споем!
- А у нас вино кончилось,- робко подал голос Суслик.
- У меня зато целый ящик джина! И 10-ти литровый бочонок пива. Ща Куку пошлем. Кука! Тьфу ты, забыл, что он жмурика охраняет. Ну, тогда ты беги, брателло,- он ткнул Суслика в грудь.- В халупу мою загляни, да не пужайся, там товарищи мои спят, один перебрал, а у другого от вашей жрачки язва обострилась. Там бухло и найдешь. И это… В шкафу пошмонай… Куртяшечку там выбери поприличнее,- он сдунул с подбородка завиток меха.- Короче, канай!
Суслик поканал. Мы, не спеша, отправились следом. Пока шли, я непрерывно размышляла о недавних происшествиях. Отделяла, так сказать, зерна от плевел. Или факты от своих домыслов.
Итак. Петю убили! Это факт. Ему угрожали - уже не факт. Антошку пытались убить - это факт или не факт? После мучительных раздумий пришла к выводу, что, скорее, не факт. Антошка, вполне мог пострадать из-за своего лихачества, а никак не из-за чьей-то продуманной пакости. Брус, скорее всего, еще по осени какой-то идиот притащил на ту поляну, чтобы удобнее было сидеть и водку кушать; притащил, значит, покушал и бросил. Его потом снегом запорошило, ну и дальше по известному сценарию… И угрожали тогда в комнате не ему, а Петюне. Только что мог не поделить неизвестный с простым, как сатиновые трусы, Петей? Не бабу же? Хотя… Если вспомнить классику, например, «Онегина» или «Лолиту», то из-за бабы очень даже можно кого-нибудь укокошить. Потом не стоит забывать загадочные слова Виктора о Петькиных грехах и врагах. Хотя я не слишком доверяла трепотне «заклятого друга» покойного, скорее всего в нем говорила банальная зависть.
… Мы подошли к зданию столовой. Дискотека еще шла - через окно мы видели, как мигают разноцветные лампочки - но, судя по времени, уже подходила к концу. Вровень с нами к крыльцу подлетел, бренча бутылками, Суслик. Следом за ним, не спеша, шел Кука. В руке он нес утепленную джинсовую куртку.
- Ты че пост оставил?- осерчал Артемон, завидев телохранителя.
- Я взял запасной ключ у сестры-хозяйки,- по-прежнему с достоинством ответил тот. - Я поразмыслил и пришел к выводу, что глупо стоять всю ночь у двери, если можно ее запереть. К тому же гораздо важнее для меня охранять тебя, а не какого-то мертвеца…
- Ой! Тока не надо вот этого… - сморщился Артемон.- Не грузи меня, пожалуйста. Запер и зашибись!
- Милиция когда приедет?- спросил Кука.
- Фиг знает!- беспечно махнул рукой банкир.- Телефон какой-то вредитель раздолбил, так что мы звякнуть не смогли.
- И что же вы так долго пропадали?- строго спросил Кука.
- Пытались до дороги добраться… Только там волки,- Артемон исподтишка мне подмигнул.- Пришлось вернуться.
- А в пугало ты переоделся для маскировки?- съязвил Кука, осуждающе глядя на Артемонов прикид.- Чтобы волков со следа сбить?
- А хоть бы и так? Тебе-то что? Ты мне не мама,- огрызнулся банкир, сдирая с себя Ксюшину дубленку.
Кука вновь согнулся в полу-поклоне, не потеряв при этом ни грамма своей солидности. Вообще он мне нравился все больше и больше. Эдакий обстоятельный, серьезный мужчина, на которого можно положиться. Вот бы Сонька, когда оклемается, обратила на него внимание. Ей только такого непоколебимого и надо.
А тем временем вся честная компания направилась в здание. Быстренько раздевшись (за исключением Ксюши, которая осталась в Артемоновой куртке), мы устремились в Музыкальный зал. Но не успели мы подойти к дверям, как они распахнулись, и из темного нутра дискотечного помещения с визгом вылетели Ниночка с Изольдой. Первая при этом бежала с зажмуренными глазами, а вторая прикрыв их ладонями, но и та и другая верещали так, что заглушали стоны Маши Распутиной.
- Вы куда?- ошалело спросил Артемон.
- Там… Там… - всхлипывала Ниночка, тыча пальцем в темноту.
- Витя…
Я похолодела. Значит, и Витю умертвили! Грохнули последнего инструктора. Видимо, Ксюша была права - в нашем НИИ завелся спортоненавистник. Маньяк-мужеубийца.
- Не расходится!- приказал Кука, отстраняя «девушек». Потом бесстрашно ринулся в зал. Мы, помявшись, последовали за ним.
Первое, что бросилось в глаза, когда мы вбежали, так это то, что немногочисленный народ без особой паники стоит и смотрит в центр зала (я еще подумала: совсем народ покойников бояться перестал). Второе - Галина Иванова, уперев руки в свои крутые боки, ругается на чем свет стоит. Третье - у колонны, обхватив ее одной рукой, танцует некто обнаженный по пояс. Танец этот, по его разумению, был эротическим (так как движения паховой областью он совершал весьма активные), по нашему же - комическим, ибо смотреть, как трясется в такт музыки его пузико было очень смешно.
- Во дает!- с восхищением воскликнул Артемон.- Что за крендель?
Ответ он узнал тут же.
- Витюша!- загромыхала Галина Ивановна.- Не срамись! Оденься!
- Иди ты на…!- радостно послал ее умерщвленный моим воображением Витя.- Идите все… - И он еще энергичнее начал насиловать колонну.
- Постеснялся бы! Вон девочек, хотя бы.- Она кивнула на смущенно переминавшихся Ниночку с Изольдой.- … Испугал их бедняжек!
- Ха! Твоим девочкам за праздник на полу голого мужика посмотреть,- заржал он и потянулся рукой к пряжке ремня, намереваясь, видимо, осчастливить «бедняжек» видом свих семейных трусов - Вот пусть и любу…
Договорить он не успел, так как скорый на расправу Артемон саданул ему кулаком под дых. Витька хрюкнул, согнулся пополам, потом боком завалился на пол. Постонав немного, он затих - кажется, уснул. Артемон тут же взвалил его на плечо и отволок за рояль.
- Пусть проспится,- пояснил он, отряхивая руки.- А все остальные приглашаются на благотворительный банкет!
И как не пытался протестовать радист Леша Стапчук, ссылаясь на то, что дискотека уже 5 минут, как должна кончится, никто его не послушал. Все, даже старые девы, расселись вокруг теннисного стола, взяли в руки пластиковые стаканчики и под хрипловатый баритон Михаила Круга начали пировать.
8.
Времени было около часа, когда первый пирующий сполз под стол. Покинули нас и две девицы: и ту и другую заметно качало. Ретировался так же и Лева Блохин, только в отличие от Изольды с Ниночкой дойти смог только до фойе, где благополучно уснул на ящиках для мусора. Мы же - я, Артем, Ксюша, Суслик, не говоря уж о непьющем Куке - были ненормально, неестественно трезвы.
- Не берет что-то,- пожаловался Артемон, опрокидывая очередной стакан.- И как-то невесело.
- Надо придумать что-то другое,- задумчиво высказалась Ксюша.- Банальная пьянка уже не катит.
- Может, конкурс стриптиза устроим,- предложил с другого конца стола Сереженька.
- Я за!- радостно взвизгнул Тю-тю.- Чур я первый!
- Не надо!- испугалась я.- Стриптиз мы сегодня уже видели. Давайте лучше караоке попоем.
- На фиг!- Артемон махнул рукой.- Песен мы тоже наслушались. В столовке, когда ваша подруженция с толстяком горланили. О! А вот и они!- обрадовался он, глянув на дверь.
Я обернулась и увидела, как в зал, пошатываясь, входит Сонька. Ее под руку поддерживает галантный Зорин.
- Садись, красотуля, выпей!- радушно предложил Артемон.
Сонька застонала.
- Иди ты со своей выпивкой. Я смотреть на нее не могу. Чаю дайте.
- Чая нет, есть только джин и пиво.
- О-о!- продолжала стенать подружка.- Мне плохо! Я хочу чаю.
- Опохмелись,- настаивал Артемон.- Полегчает.
- Отстань от меня, ирод!- Сонька поморщилась.- А чего это у меня так горло болит?
- Так ты же пела…
- Че-е-его?!- Сонька ошалело уставилась на Артемона.- Чего я делала?
- Ну песни всякие про любовь пела…
- Я петь не умею,- неуверенно пробормотала она.
- Так никто не говорит, что ты умеешь,- хохотнул Артем.- Но любишь, видать.
- Ни черта не помню… А сколько сейчас времени?
- Час.
- Ночи или у меня в глазах темно?
- Ночи.
- А чего вы не спите?
Суслик только рот открыл, чтобы ответить, но я его опередила, боясь, как бы он лишнего не сморозил.
- А мы кататься собрались… На санках.
- В час ночи?
- А че?- просиял Артемон.- Это клево! Экстремально.
- Ничего в этом клевого нет,- пробухтела Ксюша, потирая свой отбитый зад.- К тому же горка там плохенькая. Вся в ухабах и рытвинах.
- Это если в сторону дороги - плохенькая,- встал на защиту идеи Серега.- А в сторону реки - хорошая! Надо идти туда, где лыжные трассы проходят!
- Точняк!- обрадовался банкир и пхнул своего поклонника Суслика в плечо.- Пошли с гор сигать.
- Шею же сломать можно,- попыталась урезонить его Сонька. Трезвая она отличалась благоразумностью.
- Фонарики возьмем. Айда, братва!
Братва с шумом поднялась из-за стола. Не все, правда, но многие. Среди экстрималов оказались: Серега, Суслик, Галина Ивановна, Ксюша, Тю-тю, вдрызг пьяный радист и еще четверо мало знакомых мне людей. Сонька не пошла, Зорин, как верный рыцарь, остался с ней. Мне, честно говоря, тоже не очень хотелось тащиться на улицу, а уж тем более кататься с гор, но Артемон не стал спрашивать моего мнения, просто вскинул на плечо и поволок, будто я мешок с овощами
Мы вышли (в случае меня, выехали) на улицу. Пурга стихла. Теперь с неба падал лишь редкий снежок. Санки мы взяли в сторожке, чем несказанно удивили старика-сторожа.
Поляна около ворот была по-прежнему хорошо освещена, так что мы смело двинули в гору. Впереди, взвалив на каждое из плеч по санкам, шел Артемон (меня он к тому времени опустил на землю), на шаг позади Кука, остальные за ними.
Взбирались мы довольно долго. Без лыж на ногах передвигаться по лесу оказалось трудно, тем более все тропки перемело, а света от карманных фонариков было мало.
- Может, споем?- предложил неугомонный Тю-тю.- Для поднятия настроения!
- Че споем?- охотно поинтересовался Артем.
- «Ой, цветет калина»,- предложил Суслик.
- «Интернационал»,- выдвинула контр предложение Галина Ивановна.
- Лучше «Вот кто-то с горочки спустился»,- внесла свою лепту в обсуждение я.- Это в тему.
- В тему будет «Большой секрет для маленькой, для маленькой такой компании…»,- не согласилась Ксюша.
- Или «Убили негра»,- встрял Суслик.
- Эй! Смотрите, там кто-то есть,- крикнул Артемон и указал куда-то в даль.
Я лично никого не увидела, так как страдаю близорукостью (на нее я вам уже жаловалась). Остальные же загалдели.
- Кого туда черти понесли? Там же обрыв!
- Эй! Братан!- крикнул Артемон неизвестному.- Поворачивай! Убьешься, на фиг!
«Братан», видимо не послушал, так как в темноту заорал уже Кука.
- Отойдите от края! Немедленно отойдите!
Мне стало жутко интересно, кто же там балансирует на краю обрыва и зачем. По этому, преодолев смущение, я вытащила из кармана очки. Дело в том, что я стесняюсь их носить. Мне жутко не нравится Леля Володарская в очках. Какие бы модные оправы я не покупала, они все мне не идут. Любые стекла на глазах делают мое лицо таким простецким, нудным, что хоть застрелись. Однако теперь мне было не до красоты - главное увидеть
И я увидела. Человек на лыжах стоял у края обрыва. Вернее, у очень крутого спуска к реке. Зачем он тут стоял не понятно, так как трассы проходили совсем в другом месте, а этот участок был даже перевязан красной бечевкой, чтобы никто на него не совался.
- Смертник, отойди от края!- заверещал Суслик.
- Братан, здесь не катаются,- вторил ему Артем.
- Отстаньте!- донеслось в ответ. И тут стало ясно, что перед нами не «братан», а
«сестра»
- Ты чего, дура, делаешь?- озверел Артем.- Напилась, так спи себе в комнате…
- Отстаньте!- вновь выкрикнула женщина и, оттолкнувшись палками, двинулась к краю.
Следующие секунды все в оцепенении следили за тем, как лыжи с каким-то мерзким скрипом скользят по обледенелому снегу. И только когда они носами зависли над пустотой, все заорали. Один Артемон молчал. Со сжатым в ниточку ртом он сиганул к обрыву. В несколько прыжков он преодолел разделяющее их расстояние, скакнул, цапнул дуру-бабу за капюшон…
… И вместе с ней ухнул вниз.
Я зажмурилась. А когда открыла глаза, Кука уже несся на помощь своему работодателю.
Все бросились за ним. Когда мы добрались до обрыва, то увидели только рифленые подошвы его сапог с подковками на пятках - Кука рыбкой нырнул вниз.
- Есть, кто живой?- прокричала в темноту Галина Ивановна.
- Есть,- донеслось до нас снизу.
И после томительного минутного ожидания мы увидели, как, пыхтя и кряхтя, на поверхность вылезает Артемон. Одной рукой он волок недвижимого Куку, другой поддерживал всхлипывающую бабу.
Галина Ивановна, увидев экстрималку, заголосила:
- Да что же это за дура такая! В каком отделе работаешь? Я все про тебя директору расскажу, пьянь ты эдакая!- И она рывком сорвала в головы потерпевшей капюшон.- Изольда!- ахнула Галина Ивановна, когда свет луны упал той на лицо.- Да как же так?
Изольда ничего не ответила, только всхлипнула. Но Галину Ивановну слезами не проймешь, со словами «Ах ты, засранка» она отвесила своей приятельнице такую мощную плюху, что хлипкая бухгалтерша отлетела на добрых два метра.
- Эй, вы, поосторожнее,- пробормотал Артемон,- так и прибить не долго.
Я тоже так думала, тем более, что Изольда лежала в сугробе неподвижно, даже беззвучно.
- Кажется, уже,- констатировал Суслик.
Но когда мы подошли к ней, оказалось, что она жива, но как будто в шоке.
- Ты чего, подруга?- похлопал ее по щекам Артемон.- Сбрендила что ли?
- Это вы спасли меня?- слабо пропищала Изольда.
- Ну не то чтобы спас… - смутился банкир.
- Вы герой!- проникновенно произнесла она.- Я и не думала, что в наше время можно встретить настоящего рыцаря.
- Да ладно тебе… - совсем смешался Артемон.- Ты лучше скажи - по кой фиг поперлась на спуск?
- Я… Я… - Изольда начала метаться, как в бреду. Я даже испугалась, что у нее сейчас голова оторвется
- Чего? Перепила что ли?
- Петя… Петя… он…
- Чего Петя?- набросилась на нее Галина Ивановна.- Говори внятно.
- Не давите на девчонку,- рыкнул на нее Артемон.- Не видите - в шоке она.- Потом он почти ласково обратился к Изольде, которая, как мне показалось, уже успокоилась и как-то даже кокетливо уставилась на своего героя.- Ну чего ты там балакала?
- Петя он…В комнате… Мертвый.
- Ты зашла в комнату, где лежит мертвый Петр?- ахнул Суслик.
- Петя умер?- ахнули все.
- Умер!- ахнула Галина Ивановна и бухнулась в обморок.
- А как ты туда попала?- спросила я, когда все ахать перестали.
Изольда полезла в карман и достала из него связку ключей.
- Я нашла это около корпуса, прямо около лавочки. Они лежали в снегу. Я решила, что Петя потерял, и собралась ему вернуть,- ее голос задрожал.- Я сначала в его комнату постучала, но там не открыли. И я…Ах, если бы я послушала своего астролога… Ведь мне говорили, что в субботу мне лучше не проявлять настойчивость, но я забыла, забыла… - Она исступленно застучала кулаками по снежному насту.
- Ну, а дальше что? Постучала и чего?
- Не открыли, и пошла стучать в ту, где инвентарь… Но и там тишина… Я и отперла… А там он… А потом я сама не знаю… Со мной что-то странное произошло. Я ничего не понимал, не чувствовала… Как в бреду… - Она тихонько захныкала.- Сама не знаю, зачем взяла лыжи, палки… и поехала, куда глаза глядят…
- Ну все, хорош причитать… Хватит,- неумело успокаивал ее Артемон.
- А позвольте узнать, что стряслось с Петром?- прокашлявшись, произнес Серега.
- Что, что? Не ясно что ли тебе - убили,- ответил пьяный радист.
- А кто?
- Менты по утру приедут - разберутся,- буркнул Артемон.
- Позвольте,- продолжал настаивать Серега.- Почему мы об убийстве узнаем только сейчас? Мы имеем право…
- Заглохни!
- И почему милиция приедет только по утру? Ведь среди нас убийца! Он может еще кого-нибудь кокнуть!
- Значится так,- нахмурился банкир.- Объясняю один раз и больше ни разу. Витька грохнули - это раз. Кто, не ясно - это два. Телефон не работает - это три. Если кто вякнет другим про убийство - это четыре удара по тыкве. Ясно?- все безмолвствовали.- Молчание знак согласия - значится, ясно. А теперь пошли назад, катания отменяются. Идти сможешь?- спросил он у Изольды.
Та закатила глазки и шмякнулось обратно в снег - типа, несите меня семеро, сама не в состоянии. Я фыркнула, вот уж не ожидала от этого «синего чулка» такой бабской хитрости. Ксюха же презрительно сморщилась и зашептала мне на ухо:
- Глаз на Артемоныча положила, чума болотная.
- Ну и ладно. Авось охмурит алигарха.
- Дура что ли? На кой бес она ему? Ни кожи, ни рожи и попа с кулачек.
Я глянула на копошащуюся в снегу бухгалтершу и мысленно с подругой согласилась - да, у Изольды ни кожи, ни рожи, про попу я вообще молчу… Да и остальное оставляет желать лучшего. Особенно ноги. Я, конечно, понимаю, что не всех природа наградила длинными стройными конечностями (меня, например, не наградила, у меня ноженки так себе), но ведь можно это как-то скрыть. Вот возьмем меня - я ношу только тонкие эластичные колготки и только устойчивый, хоть и высокий каблук, потому что в плотных колготках у меня толстые коленки, а в обуви с шаткими каблуками угловатые икры. Еще я никогда не надену юбку миди, потому что среднюю длину могут себе позволить только женщины с конечностями от ушей, а мои растут, как у всех нормальных людей, от бедер. И белые джинсы я не надену, так как в них задница кажется на 2 размера больше. Так соблюдая несколько простых правил я слыву чуть ли ни Королевой красоты «Нихлора», а о том, что у меня не очень изящные ноги не догадывается даже мой жених Геркулесов…
К чему я все это? Да к тому, что любая женщина может, если постарается, выглядеть если не на 5, то на 4 с плюсом однозначно. И вот смотрю я на Изольду и думаю - эта совсем не старается. Иначе она не напялила на себя гетры в обтяжку (девушка, где вы купили такие кривые гетры?), не стянула бы в куцый хвостик жиденькие волосенки, не накрасила бы губы морковной помадой (не иначе у подружки Ниночки позаимствовала)…
- Кто научил ее делать такой макияж?- словно прочитала мои мысли Ксюша.- Кто ей сказал, что к серому цвету лица идет морковная помада?
- У них, наверное, она одна на троих…
- И если у тебя такие кривые ноги, зачем обтягивать их гетрами? Я не понимаю… Я, например, никогда такие не надену…
- Тебе-то можно. У тебя ножки, как у модели!
- Ты чего, Леля, совсем?- Ксюша хихикнула и покрутила пальцем у виска.- У меня ноги «иксом». Ты разве не замечала?
- Да ты что!- ахнула я.- Никогда бы не подумала!
- Вот именно! И никто не думает! Потому что одеваться надо уметь. Мы же не в каменном веке, где все носили один фасон - накидку из шкуры мамонта!
Я согласно закивала. Одеваться надо уметь. И надо уметь одеваться со вкусом. Это каждая знает. Но не каждой дано! Что ж поделаешь?
- А уши?- продолжала измываться над несчастной бухгалтершей Ксюша.- Они же у нее как у слоника Дамбо. Их надо скрывать под волосами… Хотя под такими разве скроешь… - она горделиво отбросила от лица свои белокурые кудри.- И вообще, Лель, мне этих
«серых мышек» не понять…
Мне, честно говоря, тоже. Я никогда не была ни тихой, ни скромной, ни робкой, ни серой. И подруги мои мне подстать. Помню, в 8 классе мы втроем сделали одинаковые стрижки («Взрыв на макаронной фабрике»), выкрасили несколько прядей фиолетовым (осветлили, потом оттенили синькой) и так пришли на урок. Это сейчас можно ходить в школу как угодно - хоть лысой, хоть с пирсингом, хоть с татуировкой на лбу, а в наше время… Нас таскали на все педсоветы, советы, заседания, собрания. Нас клеймили, осуждали, ругали, даже проклинали. Родители более скромных девочек просили директора исключить нас из школы, потому что мы подаем дурной пример их чадам (к слову, чада эти начали потихоньку начесывать челки и тонировать их в щадящий каштановый). Конечно, нас не исключили, но строго настрого запретили появляться в школе в таком виде.
Мы послушались и на следующий день явились на занятия стриженными «под ноль». С той поры директор к нам больше не приставал. К слову, обрились мы не столько из чувства протеста, сколько из-за того, что после пергидроля и синьки наши волосы начали отваливаться от самых корней. И мы стали похожи на лишайных кошек.
Еще нас ругали за то, что мы ходили в школе в рваных на коленях джинсах, что красили ногти зеленым (в бесцветный лак добавляли зеленые чернила), что вместо занятий «Этика и психология семейной жизни» мы посещали подвал, где в компании с парнями из школьной рок-группы слушали Цоя и Бутусова. Кстати, об «Этике…». Предмет этот, и без того бестолковый, преподавала нам недалекая пожилая женщина. Любительница сплетен и пустой болтовни за жизнь. Звали ее то ли Раиса, то ли Анфиса, не помню уже. Эта Анфиса-Раиса меня невзлюбила с первого взгляда, за что - не знаю, то ли за прическу, толи за зеленые ногти, то ли за слишком независимый вид. И буквально на каждом уроке (я, правда, была на немногих) она с достойным другого применения пылом костерила девочку Володарскую (именно так, по имени она меня почему-то не называла) и пророчила мне страшное будущее. «Помяните мое слово, - скрипела она, нависая надо мной,- Она закончить свою жизнь в тюрьме!».
Меня, если честно, эти пророчества скорее смешили, нежели злили, как и ее сентенции на тему «Давать надо только после свадьбы» или «Пусть к сердцу мужчины лежит через желудок» (справка: сама Анфиса так никому и не дала, потому что была
«старой девой», а следовательно, путь к сердцу мужиков знала неправильный) …
- Как ты думаешь?- прервала мои размышления Ксюша.- Эта Клотильда… она ну… девственница?
- Понятия не имею,- фыркнула я.
- А помнишь Анфису Павловну нашу училку по этике?
- Конечно,- хохотнула я.- Не поверишь - только что про нее вспомнила…
- Вот эта ваша Клотильда, когда состариться, будет в точности такой же… Желчной, уродливой и жутко правильной…
Она вновь пристально глянула на Изольду, которую уже выудили из сугроба, поставили на ноги и даже отряхнули.
- Смотри, как она Артемону свой костлявый зад подставляет, чтобы он ее там отряхнул!- прыснула подруга.- Думает прельстить его этим каркасом!
- Ксюша, перестань злобствовать…
- Нечего на чужих женихов пасть разевать!
- А чей он жених?
- С сегодняшнего дня будет Сонькиным.
- Это почему?- опешила я.
- Потому, что он ей подходит по всем статьям. Настоящий мужик. Если б не Педик, сама бы его захомутала.
- А она-то ему подходит?
- Наша Сонька может осчастливить любого. Главное - не давать ей пить.
- А мне больше Кука понравился. Мне кажется, он ей больше подойдет. Серьезный, интеллигентный.
- Терпеть не могу интеллигентов. Слабаки они.
- Но Кука не слабак!- возмутилась я.
- Да?- Ксюха скосила глаза на неподвижно лежащего в сугробе телохранителя.- А мне думается, что Артемону он в подметки не годится.
- Ладно, спорить не буду. Все равно у тебя ничего не выйдет.
- Это еще почему?
- Потому что ни Сонька, на Артемон друг на друга особого внимания не обратили. К тому же, нашей подруге всегда нравились невысокие брюнеты с мощным интеллектом, а этот белобрысый громила даже родным языком не владеет - только блатным и матерным.
- Внешность не главное,- изрекла Ксюша уверенно.- А насчет ума… Вот мой Педик, например, считает, что столица Кубы - Мексика, что Марс и Сникерс - планеты Солнечной системы, а «Ромео и Джульетту» сочинил тот же мужик, что и
«Санта-Барбару». Но при этом так умно заколачивает бабки, что плевать мне на то, что в кроссворде слово «троллейбус» он написал с двумя «о» и с одной «л».
- Все. Больше спорить не буду. Но не надейся, что я стану тебе помогать.
- Главное - не мешай,- закончила спор подруга, после чего начала гипнотизировать Артемона. Видимо, примериваясь, с какого бока лучше к нему подъехать.
9.
В столовую мы вернулись только через час. Бездна времени ушла на то, чтобы привести в чувства пострадавших - Галину Ивановну и Куку (причем, телохранитель пришел в себя довольно быстро, хоть и шмякнулся головой о корягу). К тому же бедному Артменону пришлось всю дорогу тащить на руках Изольду, а это тоже не способствовало быстроте передвижения.
Короче, когда мы ввалились в музыкальный зал, Сонька вся извелась.
- Где вы застряли, черти?- накинулась она на нас с Ксюшей.- Я же волнуюсь.
- О!- Ксюша восторженно закатила глаз.- Мы наблюдали за тем, как доблестный рыцарь Артемон спасал неуклюжую старую деву, как бишь ее…Матильду что ли.
- От кого спасал?
- От самой себя. Софья, а ты не находишь его симпатичным?
- Артемона?- очень удивилась подружка.
- Ясно, что Артемона. Не тормози - отвечай.
- Ну… Не знаю… - Сонька прокашлялась.- Не нахожу.
- Это говорит только о твоем дурном вкусе,- процедила Ксюша.- Вот Матильда, например, находит его обворожительным. Глянь сама.
Сонька глянула. Я тоже. Оказалось, Ксюха была права - Изольда не сводила с банкира глупо-влюбленных глаз.
- Ха! Эта кочерыжка может кого угодно находить обворожительным, но я то вижу, что он урод.
- А я считаю, что он очень симпатичный,- продолжала упорствовать Ксюша.
- Тоже мне, удивила! Все знают, что для тебя красота мужчины прямо пропорциональна его счету в банке.
- И Леле он нравится,- выдала Ксюша свой последний аргумент.
Я закашлялась, но возразить не решилась - обещала же не мешать. Сонька недоверчиво скосила на меня свои зеленые глаза, спросила:
- Правда?
- Да!- выпалила я. В конце концов, Артем был и вправду неплохим мужиком.
- Ну я тогда не знаю…
Сонька так и не закончила начатой фразы, но, как мы заметили, призадумалась. Думы ее сопровождались пронзительными взглядами в сторону банкира, вздохами, рассеянными вопросами ни о чем. На исходе 5 минут Сонька, видимо, приняла какое-то решение. Она встряхнулась, пригладила волосы, стерла с щек осыпавшуюся туш, подтянула лосины и передислоцировалась поближе к Артемону. Оказавшись в поле его видимости, Сонька грациозно села на кресло, закинула ногу на ногу, нацепила на мордочку скучающе-приглащающее выражение и стала ждать.
Я похихикала. Ксюша довольно крякнула. И мы обе замерли в ожидании. Уж очень хотелось посмотреть, как Сонька будет Артемона очаровывать.
Однако ее маневры были замечены не только нами, но и влюбленным Зориным. И его они привели в крайнее волнение.
- Леля,- громким шепотом позвал он.- Тебе не кажется, что Сонечка неадекватно себя ведет?
- Нет. Не кажется. По-моему, она нормальнее, чем обычно.
- Но она предлагает себя,- всплеснул руками Юрка.- Это так не красиво… И так ей не свойственно…
- Юрок, откуда ты знаешь, что ей свойственно?
- Леля!- возопил он.- Я не понимаю, что вы нашли в этом тупом нуворише?
- Он очень мил,- промурлыкала Ксюша.
- Леля,- Юрка проигнорировал Ксюшину реплику и затряс меня за руку.- Подействуй на нее. Ты можешь. Растолкуй, что здесь есть более достойный кандидаты…
- Что-то ни одного не вижу,- продолжала бухтеть Ксюша.
- Она же тонкая натура. Учительница. Она должна понимать, что деньги - не главное, - гнул свое Юрка.
Я закатила глаза и, возмущенно сопя, потопала от Зорина подальше. Мне он до смерти надоел. А уж Соньке, наверное, подавно!
- Леля!- не унимался Зорин.- Леля! Постой!
- Отстань.
- Помоги мне. Я сгораю от страсти, неужели ты не видишь!
- Быстрей бы уж сгорел. Хоть замолкнешь, наконец.
- Леля! Она должна быть моей. Я мечтаю о ней уже целый год!- все громче умолял Зорин.- Посодействуй, ты же мой друг!
- Юра, отвали.
- Проси чего хочешь!
- Мне ничего не надо. От тебя особенно.
- Хочешь «винт»? Новый. На 40 гигабайт?
Я махнула на него рукой и унеслась подальше. Отбежав на безопасное расстояние, села, оказавшись между Сонькой и Артемоном. Что ж, это не плохо. Глядишь, прослежу за развитием сюжета из портера.
Как только моя пятая точка опустилась на холодный дерматин кресла, ко мне тут же придвинулся Артемон.
- Подруга, я че-то не понял, ты чем торгуешь? Стройматериалами что ли?
- Чем?- опешила я.
- Вон толстый тебе винты какие-то предлагает. У тебя точка со строительной фурнитурой что ли?
Я засмеялась. Вот ведь темный парень, даром, что миллионер.
- Артем, «винт» это «винчестер», понимаешь? Он мне винчестер предлагает.
- Да ты че!- округлил он свои по-детски распахнутые глаза.- Оружием торгуешь!? Ну ты даешь. Обалдеть.- Артем аж привстал от переполняемых его чувств.- Никогда бы не подумал. Тока ты это… - он понизил голос до шепота.- Не в обиду… А так совет. 40 винчестеров не бери. Это ж товар не ходовой, стока не реализуешь. Ты лучше «тетешник» возьми или «АК», ну на худой конец «Узи»…
- Артем,- я постаралась говорить серьезно, без смеха.- Винчестер - это не оружие, это диск.
- Какой? Метательный что ли?
- Нет, компьютерный.
- А-а,- протянул он, все еще не до конца поняв, о чем я.
- Винт. Жесткий диск.
- А че, еще мягкие есть?- совсем обалдел он.
- Нет, конечно. Но просто так говорят…
Я немного опешила. Дело в том, что мы - операторы, программисты, электроники - просто не можем взять в толк, что есть люди, которые не только не знают, из каких штучек-дручек состоит компьютер, но даже никогда не касались его клавиш. Я, например, очень хорошо помню свое удивление, когда из уст Ксюхи услышала вопрос
«Почему из чемодана (это она так системный блок назвала) дует ветер?». Но еще больше я удивилась потом, когда на мое объяснение о том, что в «чемодане» есть
«кулер» или вентилятор, она засмеялся и обозвал меня вруньей. Ты бы, говорит, еще сказала, что у него «пропеллер» есть, как у Карлсона.
Но я-то просто удивляюсь, а вот такие маньяки, как Зорин, на этом не останавливаются. Они негодуют. Выходят из себя. И, как религиозные фанатики, пытаются приобщить дикарей к своей вере - вере в поголовную компьютеризацию.
Вот и сейчас, стоило только Юрке заслышать магическое слово «компьютер», как он тут же забыл о своей несчастной любви и бросился к нам.
- О чем вы говорили?
- Не о чем,- поспешно ответила я. Мне очень не хотелось давать Зорину повод для начала лекции по информатики.
- Да вот Леля сказки рассказывает. Про какие-то винты жесткие…
- О!- обрадовался Юрик.- Я вам расскажу про них гораздо подробнее. Дело в том, что в компьютерах я разбираюсь, как никто…
- Может, не надо?- скривился банкир.
- Что вы! Конечно надо. Ведь компьютер - это наше будущее. Скоро не будет ни телевидения…
- Ни театров, ни кино,- подсказала я, вспомнив слова небезызвестного героя фильма
«Москва слезам не верит».
- Вот именно!- Зорин аж в ладоши захлопал от восторга.- Все заменит Интернет.
- Так уж и все?- не поверил Артемон.- А как же бокс, футбол?
- Один щелчок мыши - и вы, не выходя из дома, присутствуете на любом из матчей!
- А как бары со стриптизом? Девочки-конфеточки?
- В Интернете полно порно-сайтов. Там такие девочки… - Зорин возбужденно зачмокал. - И почти даром. Да что там сайты… И не обязательно… Есть еще квесты. «Курортный роман». «Бесстыдница». Сидишь дома, щелкаешь мышкой и они раздеваются, раздеваются… С утра до вечера… И только для тебя…О!- у Юрки даже борода встала дыбом.
- Я не знаю, как там твои бесстыжие весты…
- Квесты. Или компьютерные игры.
- Один фиг!- Артемон набычился.- Короче… Ни одна компьютерная телка, даже супер бесстыжая не заменит… э…
- Простого человеческого общения,- пришла на помощь я.
- Точняк, Леля. Шаришь!- он панибратски хлопнул меня по плечу.- Разве сравнишь какую-то ви…витруальную…
- Виртуальную.
- … телку с нашими девчонками из массажного кабинета. С Люскей-Занозой. Или с Лялей-Плюшкой. Да это такие бабенки! Они и побазарить за жизнь, и послушать, и поддать за компанию. А как поют, когда нарежутся - заслушаешься… А ты говоришь - весты-квсеты. Не понимаешь ты не фига! А в баньку с кем? С диском что ли со своим жестким припрешься? Нет. С девчонками. Они и попарить, и шейку помассировать. А уж стриптиз замутят…
Артемон разошелся не на шутку. Он раскраснелся, взмок. И физиономия его стала даже какой-то одухотворенной. И радостной. У Зорина же напротив - уголки губ опустились, взгляд потух. Видно, хотел поспорить, да боялся.
Я похихикала и под шумок удалилась на безопасное расстояние от спорщиков. Забралась с ногами на подоконник, положила руки на батарею, голову прислонила к стеклу и, вроде, задремала. Но не успела я провалиться в глубокий сладкий сон, как кто-то затряс меня за рукав. Я недовольно приоткрыла один глаз.
- Какого черта?- пробормотал я, отмахиваясь от нелепой физиономии, что склонилась надо мной.
- Леля, проснись,- настаивал Тю-тю.- Я поговорить хочу.
Я встряхнулась, отгоняя от себя дрему. Протерла глаза. Сфокусировала их на карикатурной (губки в перламутре, а над губками пробивается жесткая черная щетина) Сениной физиономии.
- Ну чего тебе?
- Петюню правда убили?- шепотом спросил он.- Это не шутка?
- Разве этим шутят?
- Не знаю… - Сеня замялся. Потом вскинул на меня свои бархатные карие глаза и широко улыбнулся.- Это здорово!
- Что?- опешила я.
- Что его убили.- Он по-женски всплеснул руками.- Я сам не раз хотел его придушить!
- Его стукнули по голове гантелей.
- Какая разница. Главное - он сдох!
- Ты его так ненавидел?
- Его все ненавидели,- уверенно ответил он.
- Так уж и все? Я вот, например, была к нему равнодушна.
- Это потому что ты с ним близко не сталкивалась. А столкнулась бы… О!- Тю-тю закатил глаза.- Петюня был мерзким мужиком. Подлым. Гадким. Мелочным. Причем, с детства. Я ведь с ним в одном дворе вырос. Мы даже дружили когда-то, хоть он и был меня старше. Но… Разошлись пути дорожки…- Сеня забрался ко мне на подоконник, плюхнулся рядом. Совсем по-мужски сплюнул и спросил.- Ты знаешь, что я сидел?- Я кивнула.- Сидел вместо него. Он ограбил водочный ларек. Весь товар загнал, а один ящик мне на хранение принес. Вернее, он так сказал. А я молодой тогда был, глупый - поверил. На самом деле он специально мне его навязал, чтобы потом ментов на меня вывести. Через 3 дня ко мне с обыском пришли, а в моей кладовке этот ящик…
- И что?
- На три года посадили.- Он задумался, что-то вспоминая. Лицо его стало жестким, напряженным и совсем некрасивым.- И я бы, может, ему даже спасибо за это сказал. В тюряге я понял, кто я есть,- Тю-тю надул губки и карикатурно состроил мне глазки.- Сама в общем понимаешь… Но… - Тю-тю по-стариковски вздохнул.- Моя мама не пережила позора. Она родила меня в 40 лет наперекор судьбе, врачам и мужу. Холила, лелеяла. Я был ее счастьем и гордостью. А когда оказалось, что ее сын вор, она не приняла этого и умерла.
Тю-тю замолчал. По его напудренным щекам катились слезы. Он смахивал их своими большими руками, а руки вытирал о роскошную бархатную юбку.
- Я, как с зоны вернулся, сразу пошел к нему домой. Убивать. Взял заточку и пошел. Мне было все равно, что будет со мной после. Сколько мне дадут за его убийство. На уме было только одно - замочить гадину!- Сеня грустно на меня посмотрел и хмыкнул.- Не замочил. Петька, гаденыш, знал, что его ждет, когда я выйду, по этому сбежал из города. За месяц до моего возвращение уехал на север. То ли лес валить, то ли БАМ строить… Вернулся он, спустя 4 года. Я к тому времени уже остыл. Грех на душу брать не захотел - помиловал. Только отметелил хорошенько. Нос сломал, три ребра и так по мелочи… - Тю-тю высморкался в подол своей юбки.- А расстались мы вообще полюбовно. Он на меня заяву писать не стал - ментам сказал, что на него неизвестные напали - отлежался в больничке, выписался. Потом еще прощения у меня попросил. За свою подлость. Только, думаю я, ни фига он не раскаялся, просто побоялся, что я его добью когда-нибудь…
- Сень, а как вас угораздило устроиться на работу на одно предприятие?
- Это все Петюня,- Тю-тю невесело улыбнулся.- Меня никуда на работу не брали, сама знаешь, как у нас к бывшим зекам относятся, мыкался я, мыкался… И тут Петюня, благодетель, мать его, приперся ко мне домой. Приходи, говорит, в наш «Нихлор», я тебя устрою… Я пришел, он устроил. Вот и работаю теперь. Благодаря этой гниде…
- Может, он и впрямь раскаялся? Видишь, помог тебе…
- Э, нет! Такие люди не раскаиваются и не прощают. Он просто затаился, готовил ответный удар, а чтобы не проворонить удобного для удара времени, решил держать меня на близком расстоянии. Только не вышло у него!- Сенька захохотал.- Грохнул кто-то подлеца!
- А не ты?- тихо спросила я.
- Не я,- твердо ответил Тю-тю.- Мое время прошло. Я должен был его убить много лет назад. А теперь и не к чему…
Сенька спрыгнул с подоконника, расправил юбку, провел подушечками пальцев по векам, вздохнул.
- Все тени размазались,- пожаловался он.- Придется все смывать и краситься по новой… Кстати, ты какой косметикой пользуешься? У тебя всегда безупречный макияж.
- «Ревлон»,- удивленно ответила я.
- Дорогая?
- Не очень…
Тю-тю произнес по буквам «Р-Е-В-Л-О-Н», сказал, что будет иметь в виду, и упорхнул в уборную подкрашиваться.
Он скрылся, а я осталось в компании со своим удивлением. Это ж надо! Какие, оказывается, шекспировские страсти разгораются вокруг меня, а я об этом даже не догадываюсь… Человек, которого я сравнивала с «сатиновыми трусами», оказался монстром, а расфуфыренный идиотик почти библейский мучеником. Ну дела! Да мой роман «Преступная страсть» по сравнению с книгой жизни, просто сказка про Колобка.
Я опять погрузилась в размышления. Значит, получается, что, как минимум, один враг у Петюни был. Это Тю-тю. И пусть он хоть оборется о том, что давно не питает к убиенному никаких сильных чувств (а ненависть чувство сильное, даже очень!) - ни за что не поверю! У ненависти нет срока давности. Она умирает вместе с надеждой, то есть последней. Убить Петьку Тю-тю мог запросто. У него и решимости бы хватило, и силы (вон какие ручищи под крепдешиновыми крылышками сверкают!), и времени - до и после зажигательного испанского танца он пребывал мне стен Музыкального зала…
Я не говорю о мотиве. Мотив убийственный - месть!
Значит, запишем: 1-ый подозреваемый Сеня Уткин. Если не для допроса пригодиться (а нас ведь будут допрашивать), то для книги точно. Выведу Тю-тю на первый сюжетный план, а там посмотрим, кем его делать - убийцей, обычным подозреваемым или случайной жертвой.
Так же не стоит сбрасывать со счетов Виктора. Он хоть и дружил с Петюней, но как-то неискренне. Глядя на таких друзей, я всегда вспоминаю любимый Сонькин тост. В первоисточнике он звучал так. Плывет по реке черепаха, у нее на спине лежит змея. Черепаха думает: «Сброшу - укусит!», змея думает: «Укушу - сбросит!». Так выпьем за женскую дружбу! Но так как Сонька категорически против такого взгляда на женскую дружбу, то она просто перестала уточнять пол земноводного и пресмыкающегося, пустив в плаванье по реке змееныша и черепашку. А в финале она политкорректно провозглашает: «Так выпьем за дружбу!». Дружбу вообще, без ссылок на половую принадлежность. Вот Петька с Витей, как выяснилось, очень на этих гадов походили.
А что касается женской дружбы, то я считаю, что крепче ее нет ничего, разве что колготки «Ливанта»…
- Леля,- опять услышала я свое имя, только произнесенное уже другим голосом, не фальцетом, а баритоном.
- Что?- отозвалась я устало.
- Чего от тебя Тю-тю надо было?- спросил Зорин, подойдя ко мне вплотную.
- Ничего. Про Петюню рассказывал.
- Что именно?- взволнованно проговорил Юрик, вспрыгивая ко мне на окно. Как только его обширная задница угнездилась на подоконнике, мне стало так тесно, что я сползла на пол.
- Говорил, какой он подлец. Был.
- Да… Это точно,- протянул Зорин задумчиво.
- А ты откуда знаешь?- удивленно спросила я.
- Знаю,- веско ответил Юрка и замолк.
- А ну давай выкладывай!- я ткнула Зорина в жирный бок.- Что там у вас с Петюней произошло?
- Да ничего особенного,- он замялся. Потом, пожевав губами свою бороду, выдал.- Я лично с ним дел не имел, а вот Леве от Петьки досталось однажды… Ты же помнишь Левиного бывшего научного руководителя?- Я передернулась. Еще бы не помнить! Именно Левин научный руководитель Сулейман Швейцер был тем самым маньяком, от руки которого я чуть не погиба.- Ну вот… Они же очень тесно общались. Работали вместе. Можно даже сказать, дружили. Лева очень переживал, когда узнал, что именно Сулейман был тем самым маньяком.
- И какое ко всему этому отношение имеет Петя?- нетерпеливо спросила я.
- Самое прямое!- Зоринские ноздри раздулись от гнева. У него вообще самым эмоциональным на лице был именно нос. Это у всех нормальных людей, глаза - зеркало души. А у Зорина нос. Когда Юрка злился - ноздри раздувались, когда грустил - кончик опускался и краснел, когда радовался - лоснился и вздергивался. И так далее. Вот теперь, если судить по носу, Зорин был в страшном гневе.- На Левку начались гонения после этой истории. Ты разве не знаешь, что из младшего научного сотрудника его «унизили» до простого лаборанта?
- Правда, что ли? Нет, я не слышала. Но причем тут…
- Это все Петюня! Его козни! Я слышал! Пришел на аудиенцию к директору. Сижу в приемной. А дверь закрыта не плотно, ну и услышал нечаянно…
- Брось врать! Подслушивал. Наверняка, подслушивал. Ты это любишь!
- Неправда! Я случайно!- возмутился Юрка, но его правдивый нос заострился, стал бледным, как бы говоря, врет мой хозяин, специально прилип ухом к двери и ловил каждое слово.- Короче, я слышал, как он науськивал Генерального. Ваше величество, говорит, где гарантии, что они не вместе орудовали… Сначала даже уволить хотели, только не посмели без причины. Решили, унизим, зарплату урежем, авось сам уйдет… Только Левка парень не обидчивый. Работает, пробирки моет.- Юрка был само возмущение.- Главное, зачем Петьке это? Зачем? Он в цехе работал, Лева в лаборатории, они и пересекались-то редко…
- А почему директор Петюню слушал? У него что, своей головы нет?
- А ты не знаешь? У генерального дочь в девках которое десятилетие сидит, вот он и надеялся ее Петьке спихнуть. Она, вроде, глаз на него положила.
- А Петьке-то она зачем? У него и так табун поклонниц. Был.
- Она ему на фиг не нужна. Была. Но он об этом его величеству не говорил. Что он дурак что ли?
Я опять задумалась. Вот ни за что бы про Петьку такого не подумала! Интриган, сволочь, подлец! А вид такой приличный. Был. Теперь не удивительно, что кто-то ему грозил, и кто-то все-таки его грохнул. И поделом! Мне вообще непонятна психология подлецов. Честное слово! Я воров понимаю, шантажистов понимаю, даже киллеров, но подлецов нет… Ладно бы они из своих подлостей имели какую-то выгоду (как воры, шантажисты, киллеры), но пакостить из «любви к искусству» - это в моей голове не укладывается. Потом разве приятно, когда тебя ненавидят, проклинают, втыкают в твою восковую копию ржавые иглы? Вот один допакостился - прибили!
Тут человеколюбие взяло верх над мстительностью, и я подумала: но ведь есть, наверное, на свете человек, который Петьку любил. Мать, любовница, приятель. Кто-то ведь с ним дружил. Может, не такой уж он и был пропащий?
- Юр, а ты не знаешь, у Петюни кроме Антона и Вити друзья были?
- А с чего ты взяла, что они дружили?
- Как это? Живут… жили, тьфу я с этим прошедшим временем совсем запуталась. Короче, поселились в одной комнате, на работе постоянно встречаются, болтают. Встречались, болтали, я хотела сказать. Я видела, они всегда обедать втроем ходили…
- Я ничего тебе точно сказать не могу. Но, сдается мне, для каждого из этих
«друзей» у Петюни был кирпичик за пазухой!- Зорин замолчал. Нос его стал самым обычным носом - прямым, мясистым. Щеки из свекольных превратились в розовые. Борода полегла. И все эти метаморфозы означали одно - Юрка успокоился.- Что-то устал я,- прошептал он.- Поспать бы…
И договорив до конца эту фразу, захрапел, свернувшись калачиком на подоконнике.
10.
Я отползла в самый дальний угол зала. Спряталась там за огромные колонки, чтобы ни одна сволочь меня не нашла, села в кресло, вытянула ноги, закрыла глаза. И блаженно выдохнула. Наконец, я одна. В тишине. В покое… Один бог ведает, как я устала. Все-таки не привыкла я бодрствовать сутки на пролет. Обычно, перед тем, как отправиться полуночничать в бар, я отсыпаюсь целый день. И теперь очень хотелось поваляться в кровати. Пусть и под одной крышей с покойником. Честно говоря, мне было все равно. Однако остальные не разделяли моего желания.
- До рассвета еще бездна времени,- неожиданно воскликнул Суслик.- Пошлите играть в бильярд!
- Тут и такое есть?- встрепенулся Артемон.
- И бильярд, и шахматы, и шашки. И видео-салон. Вот!
- Это круто! А сауны нет?
- Не-е. Только душ.
- Тогда айда шары катать!
- Айда!- возопил Суслик радостно, потом как-то сник и забормотал.- Только это… Ломать двери я не буду. За это оштрафовать могут.
- Зачем ломать?- Артемон потряс в воздухе связкой Петиных ключей.- Откроем любое помещение. Тут универсальный ключик есть.
От Мишкиных криков проснулся Зорин и тут же присоединился к всеобщему ликованию.
- Как здорово!- воскликнул он и захлопал в ладоши.- Тогда отоприте видео-зал, я буду смотреть кино. «Титаник». Сонечка пойдет со мной?
- Не пойдет,- отшила его Ксюша, вынырнув из-за пальмы.- Она хочет играть в бильярд.
- Не хочу я играть ни в какой бильярд! Да и не умею я.
- А тебя Артемон научит. Правда, Артемон?
- Без базара!
- Да не хочу я!- озлилась Сонька.- У меня и так голова трещит, а тут еще вы со своим бильярдом привязались. Пошли лучше в библиотеку.
- Ты что решила «Отцы и дети» перечитать?- съехидничала Ксюша.
- Просто хочу побыть в тишине.
- И я хочу!- горячо поддержала подругу ваша покорная слуга, выползая из-за колонок.
- Да ну вас,- разочарованно протянула Ксюша.- Как старые бабки, честное слово!
Тем временем Артемон, словно Моисей, повел свою паству по двухэтажному зданию. Сначала он отпер видео-зал, запустив туда Зорина и Сеню Уткина, который, так же как и Юрка, млел от слезовышибательной Камеруновской картины. Потом открыл библиотеку, следом бильярд, в который, кроме него и Куки вознамерился играть только Суслик. Серега, помявшись, отправился вслед за Юркой и Тю-тю. Радист Стапчук скрылся в своей рубке, прихватив с собой тех четверых, имен которых я не знала. Одна Изольда все никак не могла определиться, куда ей направиться - сразу в бильярдную или сначала с Галиной Ивановной в уборную. Наконец, она решилась.
- Пожалуй, приведу себя в порядок. А-то растрепанная, потная,- Она смущенно хихикнула.- Галина Ивановна, я с вами. Мне надо попудрить носик. Прихорошиться.
Ксюша пренебрежительно фыркнула и забубнила:
- Носик. Только послушайте ее! У нее хватает наглости свой шнобель носиком назвать.
- Тихо,- шикнула я.- Вдруг услышит.
- А ничего удивительного, с такими-то лопухами…
Мы с Сонькой схватили раздухарившуюся Ксюшу под руки и уволокли в библиотеку.
Там стояла благословенная тишина. Было тепло и уютно.
- Девочки,- жалобно заскулила Ксюша, когда мы закрыли за собой дверь.- Дайте мне какую-нибудь веревочку…
- Зачем? Вешаться что ли собралась?- мрачновато пошутила Сонька.
- Штаны подвязать. Они постоянно сползают… - и она продемонстрировала свою распахнутую ширинку.
- Тебя что, изнасиловать пытались?- испугалась Сонька.
- Обалдела что ли!?- возмутилась Ксюша.- Я с горы каталась, вот они и лопнули… Ну что, нет ни у кого веревочки? Тогда булавку дайте! Я уже устала портки локтями придерживать!
- А все почему?
- Почему устала?
- Почему лопнули,- разозлилась Сонька.
- Я ж тебе сказала - с натуги…
- Нет. Потому что штаны у тебя фирменные.- Она вцепилась в карман Ксюшиных джинсов и глянула на лейбл.- Ну точно. «Кельвин Кляйн». А ихние американские молнии не справляются с русскими брюхами.
- Сонь, ты акцию что ли проводишь? «Поддержим отечественного производителя»?
- Нет. Просто у меня вот, например, никогда ничего не ломается. Ни молнии, ни застежки. А я покупаю вещи в обычных магазинах, не в бутиках…
- Ты покупаешь вещи на вьетнамской барахолке,- запальчиво возразила Ксюша.- И выдаешь их за турецкие или наши, российские. Знаю я тебя.
- Ну и что? Пусть так? Но у меня еще ни дна молния не…
- Они не успевают ломаться, потому что вещи, в которые они вшиты, рассыпаются после первой стирки!
- А вот и нет!
- Ладно, после второй,- миролюбиво согласилась Ксюша.
- После третьей,- тихо поправила Сонька. Потом как-то грустно на нас покосилась и пробормотала.- Знали бы вы, как мне надоело отовариваться на этих рынках! Рыться в этих коробках! Что смотрите? Вы разве не знаете, что на вьетнамских рынках вещи не на манекенах висят, а свалены грудой в коробки?- Мы отрицательно замотали головами. На что она сказала.- А они свалены.
- Но зачем ты…
- А ты думаешь, на учительскую зарплату можно одеваться где-то еще, кроме рынка? Знаешь, сколько я получаю со всеми нагрузками, дополнительными часами и пособием на Алену? 75 долларов!
- В неделю?- уточнила Ксюша.
- В месяц,- припечатала Сонька.
- Как это?
- Так!
- Выходит, учителя за месяц получают меньше, чем проститутки за час?
- Вот именно!- Сонька гневно сверкнула глазами. Она у нас очень любила жаловаться на тяжелую учительскую долю.
- И на какие тогда шиши мы телефончик купили?- спросила я осторожно.
- Говорю, сэкономила,- буркнула Сонька.
- На чем? На молниях?
- Нет,- отрубила она.
- А на чем?- не отставала я.
- Какая тебе разница?
- Я тоже хочу научиться экономить,- почти честно ответила я.- У нас с Колюней вечно денег до зарплаты не хватает.
- Еще бы! Он себе джинсы дешевле 50 баксов не покупает, а ты… про тебя я вообще молчу!
- А что есть джинсы дешевле 50 гринов?- как-то заволновалась Ксюша. Она, видимо, только что поняла, что живет совсем не так, как основная часть населения.
- Ха! Есть и за 10! И за 8 можно найти!
- На кого они? На кошку?
- Нет, погодите!- прервала я их диалог.- Мы ушли от темы… На чем ты экономишь? Колись.
- Ну ладно, ладно,- Сонька махнула на меня своей детской ручонкой.- Не сэкономила, а закалымила.
- Я же говорила!- захохотала Ксюша.- Она обирает избирателей!
- Ничего подобного! Я… только между нами… иначе придушу обеих. Ясно?- Мы послушно закивали - угроза жизни, чего уж тут не ясного - Мы с маманей ее фирменную маску для лица продаем.
- Ту хрень, которой ты морду мазала?- ахнула Ксюша.
- Ну.- Сонька кивнула.- Это ж старинный рецепт. Он мамане от бабки достался. Эксклюзив!
- И как вы его продаете, я не поняла?
- Сварганили осенью побольше этой хрени, разложили в баночки, этикетки наклеили, помнишь, Леля, ты мне их на компьютере делала…
- Но ты же сказала, что это Алене в школе задали!? По рисованию!- поразилась Сонькиному вероломству я.
- Нет, это были этикетки. Красивые получились - спасибо. Ну и вот…
- А знаешь, какое их, так называемая, фирма имеет лейбл?- обратилась я к Ксюше.
- Даже представить себе не могу!
- Софи Анаис!- провозгласила я торжественно.
- Ну правильно,- поддакнула «Софи».- Если бы на банке было написано Софья Аниськина, некто бы нашу маску не купил. А «Анаис» очень по европейски звучит. Народу нравится.
- И где ты это продаешь?- спросила я.
- И почем?- спросила Ксюша.
- Распространяю по знакомым. Говорю, что я независимый консультант французского косметического концерна «Софии Анаис». По домам хожу. Предлагаю товар по оптовой цене, вру, что в магазине такую маску они купят втридорога. Еще в электричке пробовала, но там не берут, им бы платков носовых 3 штуки на десятку, да батареек по той же цене.- Сонька недовольно поморщилась.- А наша косметическая маска стоит гораздо дороже.
- Сколько?- вновь поинтересовалась Ксюша.
- 5 долларов.
- 5 баксов за хрен с глицерином?- обалдела я.- Вы что сдурели?
- А накладные расходы?- накинулась на меня «Софи»
- Мне вы ни копейки не заплатили! А я, между прочим, трудилась над дизайном! Да еще бумагу для принтера на работе сперла!
- А тара? Мы же баночки заказывали…
- Врет она!- отчеканила Ксюша.- Она у меня все пузырьки от использованных кремов подчистила. Говорила - не выбрасывай, у меня Алена ими будет играть… Врунья!
- Ну ладно, банки мы по знакомым насобирали, это правда. А знаете, сколько мы от них этикетки отдирали? У меня до сих пор на пальцах мозоли!
- Врунья!- пропела Ксюша.
- А удобрения для огурцов…
- Они еще их нитратами подкармливают!- хохотнула я.- А потом выдают за экологически чистый продукт!
- Никакими не нитратами, а навозом!
- Час от часу не легче!- продолжала заливаться я.- Маска с какашками!
Сонька запыхтела, не зная, что бы еще такое придумать, чтобы мы отстали, не обсмеяв при этом ни ее, ни ее эксклюзивный товар.
- А, знаешь, сколько приходиться бегать, чтобы втюхать эту маску покупателю?- нашлась «Софи».- Я ж все вечера только тем и занимаюсь, что по подъездам бегаю. Все обувку уже стоптала.
- А вы рекламу сделайте,- шуткой предложила я.- Красочные плакаты. И маленькие черно-белые буклетики. Плакаты на столбах развесишь, а буклеты в почтовые ящики сунешь.
- Это очень дорого, плакаты-то…
- А тебе Леля сделает,- подсказала Ксюша.- Опять бумагу на работе украдет и сделает. А ты ей за это 5% от прибыли.
- Да я пошутила!- возмутилась я.
- А мы серьезно.
- Кто это - мы? Ты-то тут причем?
- Я решила помочь подруге.- Ксюша смерила Соньку строгим взглядом.- Только за вознаграждение, конечно.
- Как помочь?- пролепетала «мадам Анаис».
- Инвестициями.
- Чем?- совсем сникала она.
- Бабок дам. На тару, на пакеты фирменные, потом, вам бы зарегистрироваться не мешает.
- Зачем?
- Когда мы поставим дело на широкую ногу, налоговая наезжать начнет.
- Не надо! Не хочу я на широкую!- испугалась Сонька.- И в налоговую не пойду! И вообще, отстаньте от меня со своими советами!
- Лель, ты как думаешь,- не обращая внимания на вопли подруги, спросила Ксюша,- сколько в эту мадам Анаис надо денег вложить?
- Если они ассортимент расширять не собираются, то ни копейки.
- Софи, у твоей маман больше никакого рецептика эксклюзивного нет на примете?
- Почему нет? Полно.- Сонька начала загибать пальцы.- Есть тоник огуречный. Есть маска для волос из корня лопуха. Еще скраб для лица с дрожжами, с хреном опять же…
- О! У нас целая серия экологической косметики будет! С хреном!
- Девочки!- подскочила я.- Эврика! Всю эту хрень можно через Ксюхину парикмахерскую реализовывать!
- Точно!- обрадовалась Ксюша.- А потом на мировой уровень выйдем! Пустим по миру всех этих Диоров и Лаудеров! Будем бога-а-а-атыми!
Сонька промолчала, хотя по глазам было видно - фигушки она нам свой эксклюзивный рецепт выдаст. И на «хреновую серию» не подпишется. И на мировой уровень не выйдет. Так и будет по-тихому втюхивать свою хрень легковерным домохозяйкам. Потому что Сонька у нас дама осторожная. Рисковые операции не для нее. Душевные порывы ей чужды. Оно и понятно - единственный раз послушалась зова сердца и, нате, на первом курсе с пузом, в 18 молодая мама, в 20 разведенка. Так что теперь Сонька прежде, чем отрезать, тридцать раз отмерит, потом перемерит, а в итоге резать передумает. Потому что так спокойнее…
- Девчонки,- вновь подала голос Ксюха.- А что если нам фирму по-другому назвать, например «Ксени Мари»?
- Что еще за фигня? Какая Ксени?- начала выходить из себя Сонька.- Нет такого имени.
- Можно Осанна Мари,- мечтательно прошептала Ксюша,- я ж по паспорту Оксана.
- Ты тут к моей фирме не примазывайся!- вышла-таки из себя Сонька.- Ишь чего надумала! Осанна Мари! На чужом горбу хочешь в рай въехать?- все больше распалялась она.- Ворюга! Мою идею решила присвоить!
- Да я помочь хочу… - начала оправдываться Ксюша.- А про другое название я пошутила…
- Зря я вам рассказала! Зря!
- Ну ладно, Сонь, ну не кричи ты так,- начала увещевать я.
- Завистницы! Ворюги! Интриганки!- не унималась подруга.
- А ты врунья!
- А вы мегеры!
- Но ты все равно нас любишь,- примирительно промурлыкала я.
- Я вас ненавижу! Катитесь обе к ядрене фене!- очень по-доброму, даже ласково послала нас Сонька.
- Так как насчет веревочки?- миролюбиво проговорила Ксюха, тыча «мадам Анаис» в бок.
- Где я тебе возьму?- почти спокойно спросила она.- Вон шнурки их ботинок вынь.
- Тогда ботинки будут слетать. Надо что-то другое…
- Шнурок от телефона!- нашлась я.- Он как раз длинный, к тому же кожаный…
- Точно!- воскликнула Ксюша, выуживая из-за ворота кофты свой «Самсунг», который болтался у нее на груди.- Жалко, конечно, его разрывать, но ничего не поделаешь…
Мы перерезали шнурок ножницами (к счастью они нашлись на столе, иначе нам пришлось бы кожу грызть, потому что разорвать сплетенный в косичку жгут не было никакой возможности). Потом подвязали Ксюшины штаны. Получилось не очень эстетично, потому что размочаленные концы шнурка не желали лежать красивым бантом, а торчали в разные стороны. Но, по крайней мере, теперь джинсы держались на талии, а не болтались в районе ластовицы колготок.
Посчитав дело сделанным, мы залезли с ногами на потрепанный диванчик, включили настольную лампу, развалились, укрывшись скатертью. Сонька, выспавшаяся днем, взяла старые газеты и начала их листать. Мы с Ксюшей собрались подремать.
Вдруг Сонька ойкнула.
- Ты чего шумишь?- Ксюша приоткрыла один глаз.- Дай поспать-то.
- Девочки… Мне такой жуткий сон приснился… Будто Петя умер.- Сонька отбросила газету.- Даже не то, что умер. Его убили. И он весь в крови лежит в комнате, где лыжи выдают… Вот ведь присниться!- ее передернуло.
Я прокашлялась.
- Сонь, ты только не волнуйся…
- Да ладно. Мне и раньше кошмары снились.
- Дело в том, что тебе это не приснилось.
- Как это?
- Петю убили.
Сонька открыла рот. Потом закрыла. Снова открыла. Наконец, обретя дар речи, пробормотала:
- Не может быть. А кто?
- Милиция разберется,- дежурно ответила я.
- Кстати! А где милиция?- Сонька вскочила.- Где следователи, эксперты? Где Геркулесов, наконец?
Мы объяснили. Сонька не поверила.
- Не может быть, что никакой связи с внешним миром! Не верю! На дворе 21 век! Мы запускаем спутники на Марс, клонируем людей! А вы хотите мне сказать, что на этой долбанной турбазе нет ни одного рабочего телефона?
- Так точно.
Сонька вытащила свой мобильник и забегала по комнате.
- Ну давай, ловись… Ловись, я сказала!
Она запрыгнула на подоконник, руку с телефоном вытянула к самому потолку, потом, не увидев результата, высунула в форточку.
- Ну хоть эсемеску бы послать,- захныкала она.- Черт! Одно и то же - поиск сети.
- Сонь, успокойся. До утра осталось несколько часов. Как только начнет светать, Артемон с Кукой на лыжах доедут до шоссе…
- А вдруг этот маньяк еще кого-нибудь шлепнет?
- Да почему ты решила, что это маньяк?- удивилась я.
- А кто же? Зачем нормальному человеку убивать Петьку? Он что миллионер, милиционер, игрок, шантажист?
- А может и шантажист, откуда ты знаешь?
- И кого он шантажировал? Антошку что ли Симкова, за то, что тот на рабочем месте водку пьет? Или Витьку? А может Санина с Маниным? Их есть за что - вон сколько у государства уворовали…
- Сонь, мне такого про этого Петюню порассказали, что я ничему не удивляюсь…
- А что?- Сонькины глаза загорелись огнем любопытства.
Я вкратце передала содержание бесед с Зориным и Тю-тю, потом спросила:
- И что вы по этому поводу думаете?
- Не знаю… - Сонька нахмурилась.- Ничего не думаю…
- А я думаю, что убили его не за это!- воскликнула Ксюша.- Да знаешь, сколько таких вонючек, как этот Петька, на свете живет? У моего Педика, что не партнер, то гнида. Один ко мне пристает, спасу нет, другой за ним шпионит, третий споить пытается! И все живы!
- Ты это к чему?- не поняла Сонька.- К тому, что весь мир бардак?
- К тому, что Петьку убил маньяк!- припечатала Ксюша.- Садист! Вон как его изуродовал…
- Что ты на маньяках зациклилась?- начала спорить Сонька.- Это тебе не кино американское! Это жизнь. А в жизни убивают даже за бутылку…
- Нет, это маньяк. У них в НИИ полно маньяков… Химия, волшебница, постаралась!
- Тогда почему этот маньяк еще кого-нибудь не убил? Они ведь одной жертвой не ограничиваются…
- Погоди! Еще не вечер!
- Типун тебе на язык!- по-настоящему разозлилась Сонька.
Ксюша сплюнула через левое плечо, потом испытывающе на меня посмотрела и спросила:
- А ты, Леля, как думаешь?
- Думаю, что маньяк тут не при чем. Но доказательств у меня нет. Разве что одно,- я понизила голос.- Девочки, я вам не говорила, что слышала, как кто-то кому-то угрожал?
Девочки, переглянувшись, замотали головами. Тогда я поведала им содержание подслушанного разговора. Когда я замолкала, Ксюша неуверенно произнесла:
- Ну это может и ничего не значить… Мало ли, кто кому грозит. Ты, например, Соньку раз 100 убить грозилась. А ничего, жива пока подружка.
- Все верно, я тоже сначала так подумала… Но ведь у нас труп в соседнем здании.
- И полутруп в больнице,- влезла Сонька.
- Какой еще полутруп?
- Ну не совсем, конечно, полутруп. Я хотела сказать, что есть еще один пострадавший. Не погибший только чудом.
- Девочки!- я вскочила.- Где Витька? Надо с ним поговорить! Может, это он тогда ссорился с одним из своих друзей. Или знает, кто ссорился. Может, наши подозрения выеденного яйца не стоят.
- Или наоборот!- тут уж вскочила Сонька.- Вдруг это Витька Петюню убил!
- Или знает, за что его убили!- докончила Ксюша и понеслась к двери.- Уж кому, как не Витьку, знать все Петины грешки!
Мы вылетели из библиотеки и помчались по лестнице.
- Это точно Витька!- кричала Сонька, перепрыгивая сразу через несколько ступенек. - Он же Петюне завидовал. Значит, ненавидел. Зависть - страшное чувство.
- Точно! Я видела, как он зубами скрипел, когда Петюня пытался тебя завалить.
- Меня?- Сонька резко затормозила.- Он что, ко мне приставал?
- Еще как!
- Но я не далась? Да, девочки? Уж это я бы запомнила… наверное…
- Ты не далась,- успокоила ее Ксюша.- Ты, как всегда, стояла за свою честь насмерть.
- Слава тебе господи!- Сонька просияла и возобновила свой сумасшедший бег.
Вот мы и в фойе. Как слоны, промчались по нему. Чуть не снесли по пути все еще спящего на ящиках с мусором Блохина. Ворвавшись в Музыкальный зал, остановились на входе.
- Где он?- Сонька начала рыскать взглядом по помещению.
- Был за роялем.
- Ни фига не видно…
- А ты свет включить.
Сонька пошарила рукой по стене, нащупала выключатель, стукнула по нему. Тут же помещение озарилось ярким светом.
Сонька наклонилась.
- Он и сейчас за роялем. Спит, наверное, пьянюга.
Я этими словами, она поскакала к разнесчастному инструменту. Мы следом. Не добегая метра, Сонька резко затормозила.
- Ты чего?- заверещала Ксюша.
Сонька обернулась. Глаза ее были широко открыты, лицо бледное. Она что-то квакнула и указала пальцем в пол.
- Чего?- опять не поняла Ксюша. Она отстранила Соньку и сделала шаг…
… Витя лежал, неестественно скрючившись - руки вывернуты, будто он потягивается, ноги, согнутые в коленях, растопырены. А в его обнаженной груди торчал большой кухонный нож с облезлой ручкой. Из раны все еще вытекала багровая, густая кровь.
- Мама!- басом произнесла Ксюша и попятилась.
- Вот тебе и мама,- прошептала я, тоже включая задний ход.
Так мы и пятились, пока не наткнулись спинами на распахнутые двери.
- Артемон!- заголосила Ксюша и выбежала из зала.
Мы с Сонькой дунули следом. Не то чтобы мы были уверены, что Артемон нам поможет, просто не хотелось находиться рядом с трупом в чисто бабском обществе.
До бильярдной добежала за 3 секунды. Влетели, как бешенные.
Пять пар удивленных глаз уставились на нас.
- Вот вы тут играете,- выпалила Ксюша.- А там Витю убили!
- Хорош шутить!- насупился Артемон.
- Да какие тут шутки,- вылезла вперед Сонька.- Лежит за роялем. Мертвый.
- Девчонки, я не виноват,- забормотал банкир.- Я его только разочек. Кулаком под дых. От этого не умирают.
- Его зарезали, идиот! Причем, совсем недавно.
- А ну пошли, посмотрим,- скомандовал Артемон, отбрасывая кий.
Мы повели любопытствующих в Музыкальный зал. Однако зашли в него только мужики, впечатлительные старые девы остались мяться у дверей.
Артемон без страха подошел к телу. Окинул его проницательным взором, потрогал кровь, стекшую на пол. Нахмурился и произнес:
- Кука, запри-ка входную дверь. Чтоб не одна падла не вышла.
- Что еще?- с готовностью откликнулся телохранитель.
- Веди сюда всех, кто есть в здании. Остальным оставаться на местах. Вы все подозреваетесь в убийстве!
11.
Мы сидели в креслах, расставленных по периметру зала. В углу, прикрытый скатертью, покоился труп Вити. Артемон стоял в центре и сверлил глазами каждого из нас.
- Значит так. Признавайтесь, падлы, кто замочил Витюху?
Все молчали.
- Ладно, не хотите признаваться. Тогда, кок говорил Вован Ульянов, мы пойдем другим путем. Ща каждый предъявит алиби. Че и с кем делал… значится так… - он посмотрел на свои массивные золотые часы,- с без пятнадцати 3 и до трех 10.- Позвольте,- вмешался Зорин.- А кто вас уполномочивал…
- Я сам себя упл…на… мачивал.
- Но ведь вы такой же подозреваемый!
- Слушай, толстяк.- Судя потому, как заходили желваки на щеках Артемона, он начал злиться.- Мы с Кукой здесь люди посторонние. Вас всех в первый раз видим. На кой черт нам тут мочиловку устраивать?
- Да кто вас, новых русских разберет? Может, вы так развлекаетесь?- выкрикнула со своего места Галина Ивановна.
- Лады,- кивнул банкир, смиренно.- Я могу предъявить свое алиби. Все эти полчаса я играл в бильярд. Свидетели перед вами.
- Почему полчаса?- встряла Сонька.- Может, его убили гораздо раньше?
- Мы разошлись в 2-45. Тогда этот хрюндель был еще жив - я слышал, как он храпел. За это время, кто-то успел его замочить и вернуться туда, где его застал Кука. Так что убийство произошло где-то между 2-45 и 3-15,- Артемон обвел нас не предвещающим ничего хорошего взором.- К тому же, когда мы пришли, кровь была еще свежей, а о чет это говорит? Пра-а-а-льно. Что убили Витюню совсем недавно … Итак. Мы слушаем.
- Мы были втроем в библиотеке,- отчиталась Сонька.- Ни одна из нас из комнаты не выходила.
- Ясно. Следующий.
- Мы сидели в рубке,- почесав косматый затылок, выдал Стапчук.- И тоже никто не выходил.
- Мы играли бильярд,- растеряно молвил Суслик.- Ты же знаешь…
- Играли-то мы, играли. Тока ты из комнаты выходил… Помню я,- и он погрозил побледневшему Мише пальцем.
- Я пописать.
- Десять минут писал?
- Ну не только… - смешался Суслик.- У меня живот скрутило… Пришлось задержаться.
- Ой не верю я тебе, ой не верю!- картинно раскачивал головой Артемон.
- А я верю!- Галина Петровна выскочила на середину зала.- У меня тоже живот весь день ноет. И в туалет хочется. Особенно после ужина.
- Пра-а-а-льно,- Артемон скривился.- После такой-то жрачки… Мой кореш ваще загнулся. Лежал весь вечер, матерился. На маргарине, говорит, прогорклом баланду сварганили, как в тюряге. А я ему - терпи, сам хотел отдохнуть, как простые люди. Надоели, говорит, эти Альпы!- банкир хохотнул, потом вспомнил о своем долге и посуровел.- Следующий.
- Мы смотрели, как вы играете в бильярд,- заблеяла Изольда.
- Вы пришли в 3-05. А до этого были?
- Мы были в туалете.
- Да что вас всех в толчок потянуло?
- Естественные надобности никто не отменял!- отбрила приставалу Галина Ивановна.
- Кстати, что-то долгонько вы в тубзике сидели,- нахмурился банкир.- Подозрительно это как-то.
- Ну так Клотильда красоту наводила,- не удержалась от колкости Ксюша.- Тут быстро не управишься…
- Эй,- вдруг возопил Суслик.- Подождите-ка! Вы забыли про своего Санчо Пансо!
- Про какого, на фиг, Панчу Санчу?
- Про телохранителя,- продолжал орать Мишка.- Он тоже выходил из бильярдной!
- Да?- Артемон нахмурился.- Я че-то не помню… Выходил, а Кука?
- Выходил,- не стал отпираться телохранитель.- В туалет.
- Во, блин! Дизентерия что ли у вас у всех?
- Просто здесь отвратительно готовят. Из несвежих продуктов. И как ты сам сказал, на прогорклом маргарине,- он поморщился.- Вот всех диарея и замучила.
- Та-а-к,- Артемон нахмурился.- Давайте колитесь, кто еще в тубзик бегал?
Сначала все молчали, но секунду спустя Стапчук, как примерный школьник, вытянул руку.
- И тебя понос от жрачки прошиб?
- Не, меня от другого прошибло. От джина вашего. Мне эта микстура не нравится Я к самогонке привык..
- Так не пей.
- Как это - не пей? Раз наливают - надо пить. Это закон.
- Ньютона?- хмыкнул Кука.
- Закон жизни,- глубокомысленно изрек Стапчук и меланхолично засвистел.
- Ладно, замяли. Дальше пошли.- Артемон уставился на красного и потного Зорина.- Ты, певец самородок, кино смотрел, так?
- Э… Ну да.
- И этот с тобой?- он кивнул на Серегу.
- Вроде,- промямлил Юрик, еще больше покраснев.
- А девушка?- Артемон указал на притихшего Тю-тю.
- Сеня был с нами. Мы все кино смотрели… Интересное оно очень…
- Тогда почему, когда Кука за вами пришел, вы дрыхли в креслах?
- Ну… Задремали малость,- залепетал Серый.- Но мы только под конец.
- Короче. Алиби толстого подтвердить сможешь?
- К-хе… Ну… я думаю, что если бы он выходил, я бы услышал.
- Никуда я не ходил!- возопил Зорин.- Я уснул сразу, как в кресло сел.
- Значит, и у толстого и у задохлика нет алиби, так? Так. У девчушки то же нет?
- Я тебе, мать твою, не девчушка,- рыкнул Тю-тю непривычным басом.- Я мужчина, хоть и педераст! Ясно тебе?
- О! Простите, пожалуйста,- Артемон дурашливо расшаркался.- Только это ничего не меняет! Педерасты тоже людей мочат!
Зорин молчал, надув щеки. Серый попискивал, но ничего внятного не произносил.
- Значит, три подозреваемых уже есть,- удовлетворенно молвил Артемон.
Зоринские щеки достигли угрожающих размеров и, наконец, он не выдержал:
- Прекратите на меня наговаривать!- взвыл он.- Это нарушение прав человека! Я буду жаловаться! В ООН!
- Хоть Папе Римскому,- беспечно молвил банкир.- И когда в Женеву поедешь, не забудь стукануть, что тебя посадили под замок.
- Под какой такой замок?- сразу сник Зорин.
- Под обычный. Навесной. Кука!- Артемон подозвал своего оруженосца.- Давай ключи, этих субчиков под замок посадим. На всякий случай.
- Вы не смеете… Не смеете… Отстаньте от меня! Хам! Дегенерат!- Юрка начал пятиться, махая руками, как ветряная мельница. Видимо, хотел таким макаром отбиться от неотвратимо приближающегося Куки.
Я хотела уже вмешаться, но неожиданно на защиту Зорина встала закаленная в партийных баталиях Галина Ивановна.
- Я, молодой человек, вам не позволю самоуправствовать! Ишь чего выдумал, честного человека запирать.
- Да это для вашей же пользы!- попытался протестовать Артемон.
- Я за Зорина ручаюсь! Никого он не убивал. И за Тю-тю, он мне как дочь!
- А за меня?- пискнул Серега.
- И за тебя! Чтобы такой дохляк с двумя бугаями-спортсменами справился, это ж надо додуматься…
- Мадам,- вмешался Кука,- долбануть одного гантелей по черепу, а другого прирезать, когда тот пьян да еще и спит, тут никакой силы не надо!
- Глупости!- топнула своей колонноподобной ногой Галина Ивановна.- И вообще, раскомандовались тут… индюки капиталлистские.
- Но мадам,- совсем робко заговорил Артем.- Ведь кто-то убил…
- И вообще,- продолжала бушевать женщина.- Почему надо вести разговор обязательно в соседстве с трупом? Разве нельзя было уйти в другое место?
От ее воплей заложило в ушах. И не только у меня. На недовольно сморщенных лицах собратьев по несчастью явно читалось раздражение и острое желание, чтоб она поскорее заткнулась.
- Заткнитесь, пожалуйста!- озвучила Ксюша мысль «электората»
- Что? Что вы сказали?
- Я говорю, что от ваших воплей…
- Да как вы смеете… - Озлилась Галина Ивановна.- Да вы вообще… не в нашем НИИ работаете…
- И слава богу!- Ксения воздала руки к небесам.
- Отдыхаете тут на птичьих правах… Понаехали…
Она еще что-то бубнила, но ее никто не слышал. Каждый из нас, как загипнотизированный, смотрел на дверь, за которой раздавались чьи-то шаркающие шаги…
Шаги приближались. Становились все отчетливее слышны.
В комнату вползла длинная черная тень.
- Мама,- пробасил кто-то, кажется, Серый.
Дверь мерзко скрипнула, раскрываясь на полную. И в зал ввалился косматый, красный, всклоченный громила с лицом маняка-убийцы. Маньяк замер, сжал кулачищи и произнес нечеловеческим басом:
- Х-ы-ы!
Кука дернулся - его извечная выдержка на этот раз ему изменила. Артемон икнул. А Зорин… Зорин кинулся к громиле со словами:
- Лева, друг! Левушка… Они меня… того… Запереть хотят, Лева! На помощь!
Блохин несколько секунд тупо таращился на Юрку, потом икнул и спросил:
- А?
- Лева, скажи им. Я не могу никого убить. Я пацифист, Лева, и ты это знаешь!
- А?
- Толстый, а толстый,- наконец, отмер Артемон.- Ты бы присел. Успокоился. Никто тебя не запрет. У нас теперь другой подозреваемый имеется.
- Кто?- непонимающе мигнул Зорин.
Артемон не удосужил Юрку ответом, только хмыкнул и приказал:
- Кука, вырубай!
Кука молниеносно подпрыгнул, как балерун, вытянув носок, и долбанул этим несерьезным носком Леву по красной скуле.
Блохин покачнулся и мешком осел на пол.
Любой другой на его месте тут же отрубился бы и провалялся в отключке до утра, на Леву же удар произвел скорее положительное действие. Секунду спустя Блохин приподнялся, помотал, как телок, своей большой косматой головой, и вполне членораздельно произнес:
- Что это было?
- Кука!- взревел Артемон.- Уволю, на фиг!
Кука изготовился долбануть Леву еще разок, но тут Зорин совершил чудеса героизма - закрыл своим телом ошалевшего от стремительности текущих событий Блохина.
- Не смей, чертов попрыгун!- заорал он в лицо врагу.
Немного опешив от такой наглости, Кука отступил.
Тут я поняла, что мне пора вмешаться.
- А теперь давайте успокоимся.- Я зыркнула на злого до красноты банкира.- Все успокоимся, Артемон. Кука, только тронь еще Блохина, я на тебя Галину Ивановну натравлю, никакое карате не поможет. А вы, мадам, сядьте, не на митинге. Сядьте, говорю,- прикрикнула я на переполняемую праведным гневом тетку.
Галина Ивановна еще малость попыхтела, как перекипающий чайник, но села на место. Дело в том, что в НИИ меня уважают и побаиваются. Так было не всегда, но менее, чем пол года назад (об этом деле я уже вскользь упоминала), я умудрилась не только отбиться от убийцы, оказавшись единственной уцелевшей жертвой, но и сломать ему нос. Чем очень помогла милиции - с залитыми кровью глазами он просто не смог оказать ей сопротивление.
Так что теперь я личность в «Нихлоре» знаменитая и почитаемая.
- Успокоились?- переспросила я строго.- А теперь, давайте думать.
- А че думать?- вскочил со своего кресла-трона Артемон.- Этот хрящ Витюню замочил, больше некому. Он все это время где был?
- Где?- доверчиво спросил Лева.
- В фойе, так? Типа, спал, типа, на ящиках.
- Да. Я спал. На ящиках, кажется…
- И ничего не слышал? Ни как кто-то вошел в зал, ни как вышел?- внес свою лепту в допрос Кука.
- Я ничего не слышал… А что произошло?
- Ты лежал почти перегораживая своими ногами вход в зал, ты не мог не…
- Я спал. Я что произошло? Я не понял… что я смочил?
- Замочил, даун, замочил,- взвился Артемон.
- Я ж не прачка,- хихикнул Левка.- Что мне замачивать?
Артемон одним прыжком преодолел расстояние разделяющее его и прикрытый скатертью труп. Рывком сорвал материю и заорал:
- Вот что!
И вот тут произошло то, чего так добивался Кука - Лева рухнул без сознания на пол.
- Ни фига себе!- опешил Артем.- Он что в обмороке?
- А ты не видишь?- огрызнулась я.
- Не-е вижу, конечно… - банкир как-то смутился.- Но чтоб такой бугай… Срамота-то!
- Лева у нас существо нежное,- пояснила я.- И не очень везучее. Он постоянно попадает под раздачу. В прошлом году его даже задержали по подозрению в серии убийств.
- Ну?- Артемон аж подпрыгнул от любопытства.- И че?
- Отпустили, конечно. Но душевная травма осталась,- нарочито грустно молвила я.
- А мокрушника нашли?
- Нашли, и все благодаря Леле,- влез со своими неуместными дифирамбами Зорин.- Она у нас женщина героическая. Она маньяка, как вы выражаетесь, отметелила. А потом в милицию сдала. И он теперь мотает, тьфу ты, заразное это что ли… отбывает пожизненный срок в тюрьме строго режима.
Артемон с уважением на меня уставился и выдал:
- Ва-а-аще!
- Все было не так, ты его не слушай,- начала я, но меня Ксюша перебила:
- Все было так. Но одна маленькая деталь - обезвреживать маньяка Леле помогали и мы.- Я недоуменно на подругу уставилась - чего это она «пургу гонит», но следующие ее слова все разъяснили.- Особенно отличилась Соня. Она тоже героическая женщина.
- Да ну?- не очень поверил Артемон.
- Ты что! Она знаешь какая. Если бы не она, Леля бы не справилась…
Допеть Ксюня не успела, ибо с пола, как раненный гиппопотам, начал подниматься Лева.
- Оклемался, что ли?- насмешливо пробасил Артемон, похоже, он уже забыл, что всего 5 минут назад считал Левку убийцей.
- К-к-кажется.
- Ну че? Не вспомнил ничего?
Блохин аж перекосился от усердия, силясь что-нибудь вспомнить, но…
- Не… Я ничего не видел. И не слушал. Я спал.
Артемон вопрошающе на меня уставился, видимо, признал меня вожаком этой безмозглой стаи. Не услышав от меня не единого осмысленного, как и не осмысленного, слова, он нетерпеливо произнес:
- Может, прям ща попробовать к шоссе прорваться? Пурга-то стихла.
- Слушай, осталось каких-то пара, тройка часов. Пересидим.
- Стра-а-а-шно,- проблеял Суслик.- С трупом-то под одной крышей…
- Че те все страшно?- накинулся на него Артемон.- Липовщик сра…
Я недовольно зыркнула - не люблю грубых выражений. Артемон тут же извинился:
- Пардон, мадам… Но я не могу на этого хорька смотреть. Да и на остальных тоже… Че у вас за мужики? Один в обморок падает, другой жмурика боится, третий в юбке ходит, четвертый… - Он красноречиво уставился на Зорина.- Четвертый… я ваа-а-аще молчу…
Я не дала ему договорить, опасаясь за свои уши, и брякнула первое, что пришло в голову:
- А мог кто-нибудь с улицы зайти в здание и убить Виктора?
- Ну… - Артемон почесал в затылке.- В принципе мог. Да Кука?
- Вполне. Окна не зашторены. Помещение зала очень хорошо просматривается - тут свет, а за окном темно. Ты видишь, тебя не видят. Убийца мог подойти, заглянуть в окно, убедиться, что в зале, кроме Виктора, никого нет
- Постойте!- резко вскочила Сонька.- Когда мы вошли сюда - света не было.
Все ахнули. И вопросительно-испуганно посмотрели на меня.
- И чего вы так всполошились?- не поняла я.- Это говорит только о том, что убийца человек аккуратный и привык выключать свет, выходя из помещения.
- Нет. Это говорит о том, что он хотел, чтобы подольше не узнали о Витиной смерти, - блеснул интеллектом Кука.
- Ничего подобного! Хоть со светом, хоть без - Витю от двери не было видно.
- Ребя,- встрял Артемон.- Вы че, с дуба упали? Свет этот чувак выключил сразу, как вошел в зал. Он че, застекольщик что ли долбанутый, чтобы при иллюминации мочилово устраивать. Это ж с улицы кто-нибудь увидеть мог.
- Кому смотреть? Все спят,- не унимался Кука.- Потом… черт… мысль пропала… А вот, вспомнил! Рана! Посмотрите на рану…
- Может, не надо,- чуть не плача пискнул Лева. Но Кука, похоже, и не собирался ее демонстрировать, он просто продолжил:
- Рана нанесена очень точно. Один удар - и в сердце. Этого в темноте не проделаешь,- он удовлетворенно кивнул, видимо сам себе понравился.- Так что, говорю вам, свет он выключил потом…
- А какая разница, когда и зачем убийца выключил свет?- недоуменно спросила Изольда.
- И правда,- смутился Кука.- Никакой.
У меня в голове мелькнула какая-то смутная мысль, но тут же пропала. Так что я тоже не смогла объяснить, почему мы прицепились к этому свету. За сим и закрыли эту тему.
- Короче,- резюмировал Артемон.- Пырнуть Витька мог любой из тех, кто типа спит в корпусе.
- А я думаю, что это повар,- шепотом выдал Суслик.
- Это еще почему?- удивилась я.
- Нож-то из столовки.
- И что? Незаметно стянуть любой мог. Ножи на видном месте лежат.
- Но у него такое зверское лицо,- не унимался Суслик.- И мяса он не докладывает.
- Так за это его мочить надо, а не ему,- как бы пошутил банкир.
- А мне кажется, это сторож,- внесла свою лепту в идиотское расследование Галина Ивановна.
- А он-то что вам не докладывает?- хохотнул Артемон.
- Он спортсменов не любит, потому что хромой. Вот и…
- Хромой он, потому что старый,- вмешалась Ксюша.- Ему лет 100, наверное.
- А, может, это… - Галина Ивановна подозрительно зыркнула на Суслика.- Мишаня а это не ты? Ведь он у тебя недавно лаборанточку увел? Ну ту, с косой…
- Вы чего это?- перепугался Суслик.- Чего удумали? Я никого и пальцем…
- Увел или нет?- нахмурился Артемон.
- Увел, но это же не повод…
- Может, и Петюня у тебя кого уводил?
- Нет,- в панике заголосил Суслик.
- Год назад,- прокурорским тоном отчеканила Галина Ивановна,- он отбил у него Катю - бухгалтершу. Я помню.
После этих слов все, даже неспособный на негативные чувства Лева, посмотрели на Суслика с подозрением. Сам же обвиняемый посерел и выпалил:
- А Петя и у Сереги девушку увел. Вот.
- И что из того?- взвился Серый.
- А еще у Стапчука,- продолжал обличать Суслик.
- Чего придумываешь?- взревел радист.- Никакая она мне не девушка была. Я с ней только раз в кино сходил.
- Да этот Петя у всех баб уводил! Он же маньяк был сексуальный!
- У меня не уводил!- хохотнул Тю-тю.
- А еще,- не унимался Суслик,- Петька у Галины Ивановны еще до кризиса тысячу долларов занял, и все не отдавал, может, она разозлилась и прибила его…
- Я тебя сейчас прибью!- взвыла начальница патентного бюро.- За клевету, гаденыш ты эдакий!
- Но ведь занимал? А Галина Ивановна?
- Он не только у меня! У многих! И никому не отдал!- она сделала большие глаза.- Еще Петька шантажировал Стапчука! Я знаю! Он как-то прознал, что Стапчук болеет нехорошей болезнью и скрывает это от жены, потому что заразился не от нее, а от какой-то шальной бабенки… И Петька с него деньги тянул за молчание!
- Я ему всего один раз денег дал, потом только в морду!- закричал радист со своего места.- Потому что вылечился!
Галина Ивановна набрала в грудь побольше воздуха, чтобы на одном дыхании выдать очередную порцию сплетен, но успела, ее перебил Кука. С ехидной улыбочкой на своей младенческой физиономии он произнес:
- Не НИИ, а террариум какой-то.
Нихлоровцы переглянулись. Зарделись, засмущались и, устыдившись своего недавнего поведения, поникли. Даже Галина Ивановна подавилась воздухом и села, не сказав ничего. Только Суслик все никак не мог успокоиться, он то и дело вскакивал, дергал руками, беззвучно шевелил губами и хрипло вздыхал.
- Короче, так,- пробасил Артемон.- Про этого Петюню мы все поняли. Гнида, а не человек был. С ним все ясно, но Витька-то за что? Какие версии?
Версий ни у кого не было. Витька не у одного из нас такой жгучей ненависти, как Петюня, не вызывал. Оставалось думать, что его убрали либо как свидетеля, либо… на турбазе орудует маньяк, и Виктор стал его следующей жертвой…
- Я знаю кто!- выдал Суслик торжественно.- Это Санин с Маниным. Они вчера лыжи украли, я сам видел. И еще что-то, вроде теннисную ракетку. Инструкторы, наверное, их вычислили, вот воры их и ликвидировали. Один одного убил, другой другого.
- Тогда следующим будешь ты,- протяжным шепотом произнесла я.
- Почему это?- запаниковал Суслик.
- Ты последний свидетель. Сам говоришь, что видел.
- Я погорячился! Я ничего не видел! А если и видел, никому не скажу!- истерично завопил он.- Честно!
- Миш, замолкни, а?- устало пробормотала я.- От твоих истерик голова болит. Как и от твоих дурацких версий. Придумал, то же мне, чтоб из-за облезлых лыж… Да они их и украли только по привычке или чтобы форму не терять. Санин с Маниным пол нашего НИИ вынесли и продали, и, заметь, никого еще не убили.
Все молчали - видно выдохлись. И в этой тишине раздался робкий голос Зорина:
- Я есть хочу.
После этих слов все поняли, что хотят того же. Особенно, как оказалось, проголодался Серега - в его животе заурчало так громко, что это урчание можно было принять за работу двигателя машины «КАМАЗ».
- А где здесь хавчиком можно разжиться?- спросил Артемон, плотоядно облизнувшись.
- В столовой,- резонно заметил Кука.- Так, наверняка, в холодильниках полно еды.
- Ой, че-то не хочу я той еды,- закапризничал банкир.
- Не хочешь - не ешь,- буркнула Галина Ивановна.- Жди, когда тебе омаров привезут. На вертолете.
Артемон не удосужил ее ответом, но больше не одного дурного слова в адрес столовской пищи мы от него не услышали. Даже когда он давился холодной клейкой перловкой, выковырянной со дна кастрюли, ни разу не пожаловался.
- Ну пошлите уже,- переминаясь от нетерпения, позвала Сонька. Она с похмелья бывает очень прожорливой.
- Пошлите,- кивнул Артемон и повел нас в столовую.
12.
Мы бродили по обширной столовской кухне, открывая все, в чем могло храниться съестное: кастрюли, бачки, холодильники, шкафы и хлебницы. Улов был невелик. Кроме хлеба и консервов, нашлось еще немного каши, о которой я уже упоминала, вчерашнего супа, компота и прочих «объедков». В большом количестве было обнаружено сырое замороженное мясо, но готовить его никто не пожелал, так как все испугались гигантской электроплиты, не известно как приводимой в действие.
Оставались консервы и хлеб. За них мы поначалу и принялись.
Первые 10 банок опорожнили молча, слышно было только сопение и довольное почавкивание. Вторую партию поедали уже за светских разговором.
- А вкусная штука, оказывается, эта сайка с горохом,- облизываясь, изрек Зорин.
- И тушенка холодная ничего идет…
- А я икру ем. Ложками. Правда, минтаевую…
- О!- пробормотал с набитым ртом Артемон.- Сто лет не ел кильку в томатном соусе. Зашибись закусочка.
- А я только ее и ем,- скривился Серега.- Надоело. Дайте мне супа.
- Но он холодный. И на поверхности жир плавает,- передернулась Изольда.
- Жир это хорошо. Я люблю сытно поесть.
Бухгалтерша скривилась, но кастрюлю подала. Глядя на него, все остальные перестали воротить нос от остатков вчерашних трапез и застучали ложками по кастрюлям, выгребая со дна кошмарное варево.
Наконец, все наелись. Сытые, перемазанные перловкой и томатом, откинулись на спинки стульев.
- Уж и не помню, когда с таким кайфом ел,- благодушно пробасил Артемон.- И чего я все лобстеров хаваю, килька-то лучше. Мне че-то в последнее время обрыдла эта экзотика! Трюфели всякие, суши, мать их! А тут ваще… Меня дружбан в индийский ресторан затащил. Клевое место, говорит, танец живота, говорит, это он с турецким перепутал, ну да ладно… Приперлись. Смокинги напялили, все дела, думаем в чумовой кабак зарулили, надо ж выглядеть… Ты там не была?- спросил Артемон у меня.- Не? И прально. Там, знаешь, какие столики? У меня табуретка в детсаде выше была. А под жопинс вместо стула подушка. Представь, как мы в своих смокингах корячились… К тому же кругом какие-то сигареты вонючие понатыканы, благовония по ихнему… Ну да ладно. Сели, мы, значится, на эти подушки, к нам тут же какой-то Саид в чалме подбегает - меню тащит. Мы смотрим - а там одни матные слова… - после этой тирады, он полез в карман, достал оттуда бумажник со скромным логотипом «Гуччи» и выудил из него бумажку.
- Что это?- полюбопытствовала я.
- Это счет. Я его на память взял. Вот слушай… Так…МАТТХИ, ПАРАХТА, дальше ваще язык сломаешь… БАСАН РОТИ… прикинь да? Как они базарят на таком языке?
- А что все это такое?- спросил любознательный Зорин.
- Знаешь че? Это все хлеб! Прикинь! Мы ж с дружбаном не знали, что заказывать, а спросить у этого Саида в падлу, ну мы и заказали, что смогли выговорить. Он принес, мы пожрали, но что жрали, что нет - в животе революция. Нам бы картошечки с мяском. Ну спагетти на худой конец. А этот гаденыш в чалме говорит, рекомендую, фирменное блюдо… ща прочитаю… МАККАИ ПАКОРА. Мы говорим - тащи свою макаку. Думаешь, че принес? Кукурузные оладьи. Оладьи! Потом второе фирменное блюдо приволок - еще какие-то оладьи, только из гороха. И, знаешь, как они назывались? Он мне когда счет принес, я чуть ему в морду не дал, решил, что он меня обозвать хочет… ПУДЛА! Во как они назывались! Пудла!
- И сколько эта пудла стоила?- захихикала я.
- А ты сама посмотри,- он протянул мне счет.
Я посмотрела и «выпала в осадок». Эта треклятая пудла стоила как моя пудра
«Ревлон» (12 баксов, между прочим), а весь обед тянул на полную косметичку!
- Артем, ты выкинул деньги на ветер!
- Да ладно, это разве деньги! Вот в армянском ресторане с нас действительно однажды слупили - но там мы хоть мяска пожрали, коньячку со свездями выпили литра три…
- И сколько стоил тот обед с мяском и коньячком?- вновь полюбопытствовал Зорин. Только не ясно, зачем любопытствовать, если единственным кулинарным излишеством, которое ты можешь себе позволить, является плавленый сыр «Волна».
- Ну… «жигуленок» прожрали…
Мы ахнули. Каждый представил, что он купил бы на эти «прожранные» деньги. Я, например, мысленно приобрела шубку из шакала (улетный мех у этого зверя, скажу я вам), Зорин, как пить дать, новый модем и безлимитный тариф на интернет, Сонька стиральную машину, пылесос, холодильник, Тю-тю силиконовую грудь и депилятор, Суслик взял бы «жигуленком», ему дюже машину хочется, Галина Ивановна отдала бы деньги партии, а Изольда выписала бы из тундры личного шамана…
- Эх, живут же люди!- мечтательно протянул Серега.
- Да-а,- выдохнули все хором.
- И не жалко такие деньги прожирать?- тихо проговорила Изольда.
- Не,- беспечно ответил Артемон.- Я ж алигарх! Мне по статусу положено бабками швыряться!
- Артем,- смущенно прокашлявшись, спросила я.- Я все хотела спросить, да не решалась… Ты в каком вузе свой диплом купил?
- Не понял,- моргнул Артемон.
- Ну раз ты банкир, у тебя, наверное, какое-то соответствующее образование должно быть. Экономическое или юридическое.
Он отрицательно замотал головой.
- Ну хоть бухгалтерские курсы?
- Не-е. На фига?
- А как же ты работаешь в банке?
- А кто тебе сказал, что я работаю? Я им владею. Владею. Ясно тебе, дурында?- благодушно улыбнулся он.
Я сделала вид, что на дурынду не обиделась, и продолжила допрос. Уж очень было интересно, как с восемью классами можно стать хозяином банка.
- А почему ты именно банк купил? Парни твоего круга…
- Какого, на фиг, круга?- сразу насторожился Артемон.
- Ну… э… Ты ведь сидел?
- Было по малолетке. И че?
- Вот я и говорю, что ребята, типа тебя. Деловые, я имею в виду. Покупают бензоколонки, ночные клубы, магазины. А ты банк.
- Были у меня бензоколонки. Две. Продал я их, когда с бензином напряги начались. А ночной клуб и сейчас есть. Я там оттягиваюсь,- он мечтательно вздохнул.- Классно у меня там. Уютно. А девчонки ка-а-акие…
Я закатила глаза - все-таки легкомысленные существа эти мужики. Им хоть убийства, хоть потоп, хоть война - никогда о бабах думать не перестанут.
- Ну а банк-то что?- не отставала я.
- Что, что. Достался мне банк… В наследство, блин…
- От бабушки?
- Какая ты, Леля липучка,- возмутился банкир.- Пристанешь, как банный лист. Ладно. Расскажу. Помнишь кризис был? В 98. Много тогда народу потонуло. Многим бабки нужны были для поднятия. А у меня как раз были. Я и давал под залог. Ну вот. Пришел ко мне тогда один хмырь. Банкир-малолетка. Ему папаня банк купил, перед тем как во Францию свалить. Сам-то папаня, большой человек, ушлый, на соске какой-то сопливой женился и рванул с ней на ПМЖ в Париж. А сынок, даром, что ученый, не шибко умный. Капитал прокакал. Да тут еще дефолт. Короче, бабки срочно нужны. А где взять? К папане на поклон совестно. Ну ко мне пришел. Я ему дал под залог.
- Под залог чего?- заинтересованно спросил Зорин.
- Акций его. Дал на месяц. Под сносный процент. И не подумайте чего, все было законно, у нотариуса оформлено - типа бабки не вернешь, гони бумажки.
- Ну?- поторопила я.
- Не вернул.
- И акции стали твоими?
- Ага. Я, правда, не знал, что с ними делать. Но нашлись добрые люди, подсказали. Я нанял башковитых пацанов с аспирантурами. Бабок кинул, бабок-то у меня полно было. Ну и заработало… Так что теперь я уважаемый человек. Банкир. Меценат.
- И как часто ты на работу ходишь?- очень живо поинтересовался Зорин. Это был для него больной вопрос - каждый день ходить на работу. Ведь это время можно потратить с большей пользой: на прогулки по Интернету, например, или игры …
- Хожу иногда. Бумаги подпишу. С девчонками-секретаршами покалякаю. Да мало ли дел в банке… - Артемон замолчал. Мы тоже не произносили не звука - переваривали информацию. Первым заговорил банкир. Мечтательно и томно он протянул.- Эх! Сейчас бы массажик кто запупырил… А-то шея болит…
- А ты попроси народ, может, кто и умеет,- хитро предложила Ксюша.
- Кто умеет, народ?
Изольда нервно завозилась - видно, не умела, но дюже хотела пощупать мощную банкирскую шею. Видя ее душевные метания, Ксюха быстренько переориентировалась и, плюнув на затяжную интригу, выпалила:
- Сонька мастер массажа, она сделает.
- Могешь?- поинтересовался Артемон.
- Могу,- скромно ответила Сонька.
А она действительно могла. Хотя ручки у нее были, как у ребенка: узенькие, маленькие, с короткими, тонкими пальчиками. Но слабыми они только казались, на самом же деле ее подростковые культяпки таили в себе такую цепкость и силу, что я диву давалась. Еще с детства Сонька лупила врагов всех мощнее, а щипала всех больнее. А уж когда выросла, научилась применять свое умение в мирных целях - наладилась делать нам массаж.
Так что Ксюха не прогадала, «толкнув» Артемову шею в Сонькины руки.
- Ну начинай,- как-то неуверенно произнес Артемон. Однако на Сонькины ноги посмотрел с большим интересом. Что ввергло Ксюшу в пучину бурного восторга.
Пока Сонька мяла Артемонову шею, мы с Ксюшей обсуждали важную тему: после какого свидания Сонька может позволить банкиру затащить себя в постель.
- Чем больше будет ломаться - тем лучше,- уверенно заявила я.
- Это правильно. Пусть побольше из него подарков вытянет. Это они пока ухаживают щедрые, а потом не допросишься.
Я хотела возмутиться: типа, дело не в подарках, а в уважении, но не успела…
- Ключи пропали!- ни с того, ни с сего заголосил Кука.
- Какие еще ключи?- лениво спросил прибалдевший Артемон.
- Связка испарилась. Она должна лежать на столе, вот тут… А ее нет…
- Да ладно?
- Сами смотрите.
Мы посмотрели - ключей и правда нигде не было.
- А они точно на столе лежали?- строго спросил Артемон.
- Ты же сам их сюда положил…
- Когда?
- Как вошли. Ты отпер дверь и бросил их…
- Точно?
- Нет. Не точно. Но я уверен. У тебя привычка - как откроешь дверь, сразу ключи кидаешь на первое, что попадется.
- В натуре, что ли? Никогда не замечал
- Артем,- по-учительски сурово спросила Сонька.- Ты куда ключи положил?
- Не помню я.
- Может, в карман?
Артем проверил карманы, сначала поверхностно - похлопав по ним ладонями, потом досконально - вывернув их. На стол ссыпалась груда бестолкового (на тот момент), но жутко дорого «хлама»: ручка «Паркер», телефон «Сименс МС60» (я о таком весь последний месяц мечтаю), бумажник «Гучи», порванная золотая цепь, пачка затейливых презервативов, тех, что с коровьими мордами на концах…
- О!- восхитился Суслик.- Всегда о таких мечтал.
- Дарю,- смилостивился банкир и подтолкнул коробку с легкомысленными буренками радостному Мишке.
- А я умираю, хочу такой телефон,- заканючила я, ни на что не надеясь.- Такой классный… Только дорогой, зараза…
Артемон хмыкнул.
- Ну бери, раз мечтаешь. Дарю.
- Артем Сергеич,- заблажил Кука.- Вы что с ума сошли? Благотворительностью вы занимаетесь по четвергам, а не… А ну верни!- телохранитель вырвал аппарат из моих рук и процедил сквозь зубы.- Попрошайка.
«А счастье было так возможно, так близко!» - пронеслось в моей голове. Ну ладно, хоть в руках подержала.
- Ну-ка отдай,- рявкнул Артемон, не по-доброму зыркнув на своего телохранителя.
- Но там все нужные номера, там ваш органайзер…
- Не твое дело!- Артемон буквально выдрал мобильник из Кукиной руки.- Забирай, Леля. Дарю.
- А я всегда мечтал о золотой цепочке с палец толщиной!- вскричал Зорин, алчно сверкая глазами.
- Не-е… Цепочку не отдам. Мне она дорога, как память. А ручку можешь взять, у меня еще есть.
- Спасибо, не надо. Я от руки не пишу,- немного обижено буркнул Юрка.
- Больше у меня ничего нет. Ключей тоже,- констатировал Артемон, заправляя карманы обратно в штаны.- Хотя должны быть.
- Украли?- ахнул Суслик, на миг оторвав взгляд от чудо-презервативах.
- За фиг?
- Потерял что ли?
- Фиг знает.
- Давайте искать.
- За фига?
- Слушай, Артемон,- возмутилась я.- А ты еще слова, кроме фига, знаешь?
- Ага,- радостно заржал он.- Букв в нем тоже три…
- Артем Сергеич,- строго гаркнул Кука, опять перейдя на «вы».- Вспомните о своем статусе.
- Ну да,- сник банкир.- Имидж, мать его за ногу. Помню.
- Итак,- произнесла я, когда Артемон, наконец, заткнулся.- Ключи пропали. Это факт. Давайте подумаем теперь, куда они могли деться.
- Выпали из кармана, когда я по кухне шастал. А вы, слоняры, их запинали в какой-нибудь угол.
- Но я уверен, что ты их положил на стол… - затянул свою старую песню Кука.
- И куда они испарились? Барабашки что ли утащили?
- Может барабашки, а может кто-нибудь из этих,- Кука кивнул в сторону Зорина и компании.
- За фиг?- взвыл Зорин.- И на фига?- похоже с перепугу он забыл свой родной, 5 лет изучаемый в институте, язык.
- А вдруг вы еще кого замочили и труп в одной их комнат заперли…
- Е-рун-да!- смело отчеканил Зорин.- А по-вашему - фигня на постном масле! У нас не было ни времени, ни возможности. И вообще,- не на шутку разошелся Юрка,- хватит на нас с Левой наговаривать. Существует же такое понятие, как презумпция невиновности.
- Не треньди,- огрызнулся Артемон.- Кука просто так сказал…
- Почему же? Мне это толстяк с самого первого взгляда не понравился. У него рожа маньячная. Потом, он все время поет, а это не нормально…
Достойно ответить обидчику Зорин не успел, ибо пока он формулировал едкую фразочку, голосок подала, до сего момента незаметная и неслышная, Изольда.
- А как мы теперь из здания выйдем? Мы же не откроем дверь…
- А че? Жить здесь останемся,- юморил Артемон.- Жрачки-то полно, на сырое мясо перейдем…
- Нет, правда?- Изольда даже порозовела от удовольствия - ей видимо пришлась по душе мысль о житье с Артемоном под одной крышей.
- Девушка,- раздраженно вякнул Кука, очевидно, поклонница босса его бесила, почти так же сильно, как Зорин.- Вы что в бункере что ли сидите?
- Нет,- пролепетала бухгалтерша.
- Вот и я говорю. Дверь взломать - как чихнуть.
- А давайте лучше окно высадим,- возбужденно предложил Артемон - как я поняла, тяга к разрешению была у него в крови.
- Давайте,- поддакнул Суслик, этот после щедрого Артемонова жеста, готов был идти за кумиром хоть на край света.
- Ничего мы высаживать не будем,- с нажимом произнесла я.- И ломать тоже. В фойе огромные фрамуги, они закрываются на простейшую щеколду, откроем, и вылезем.
- Не-е. Я в форточку не полезу,- скривился Артемон.- В падлу.
- Бить стекла, значит, не в падлу …
- Я домушник что ли, что бы через фортку лазать? Говорю, стекло раздолбим. Значит, раздолбим.
- Зачем?
- Охота мне,- лаконично ответил Артемон.- А за ущерб я заплачу. Без базара.
- Тебе что, май месяц на дворе? Помещение же выстудим.
- Так это же еще лучше! Труп разложиться не успеет…
- Хватит болтать,- разозлилась я и со злости треснула Артемона по загривку.- Иди и ломай дверь.
Все притихли, ожидая - с какой части моего тела этот приблатненный мамонт начнет растерзание за неуважение. Но Артемон удивил.
- Да ладно тебе. Не дерись. Я так, шуткую,- миролюбиво буркнул он, потирая затылок.
Потом встал, распрямив свои богатырские плечи, похрустел суставами, побил кулаком (кулак с мою голову, честное слово!) по ладони - короче, приготовился к атаке на несчастную дверь. Потом, царственно нам кивнув, вышел.
Мы за ним.
13.
Дверь Артемон выломал с первого захода. Долбанул с разлета плечом - она и распахнулась. Банкира это даже разочаровало, он, видимо, надеялся растянуть удовольствие, и покрушить казенное здание подольше.
Мы вывалились на улицу. На воле было еще темно, но горизонт уже поголубел и проснулись первые дятлы - издали была слышна их бодрая дробь.
- Ну?- спросил Артемон, стряхивая с рукава своей фирменной джинсовки вылетевшие из косяка щепки.- Кто со мной рванет?
- А что, уже пора?- взволновалась Изольда. Ну никак она не хотела отпускать от себя своего героя. Ну ни как!
- Пора,- подтвердил банкир, убив бухгалтершу окончательно.- Еще часок, и совсем рассветет.
Кука помялся, встряхнулся, поправил свою шапочку и произнес:
- Думаю, что никто не будет против… Мне кажется, ехать должны мы с Артемом. Как самые…
- Какие еще самые? Это еще почему?- ни с того, ни сего взбеленился Лева Блохин. Видимо, он еще не оставил своей затеи - произвести на меня впечатление.- Я, может, тоже хочу… Я, может, тоже могу… А то все вы… как я не знаю…
- Ты о чем, парняга?- прищурился Артемон.
- Как будто и без вас… это самое… - нечленораздельно бухтел Лева - видимо, от волнения он позабыл те немногие слова, которые знал.- Я то же могу. На лыжах… И на коньках. Если надо.
- Не надо!- одернул его Кука.- Мы с Артемом домчимся за час. Только вы нас и видели.
- Вот, вот,- вдруг встрял Зорин.- Только и видели… А вдруг вы и убили наших инструкторов?
- Ты че?- заорал Артемон взбешенно.- Ты, че, толстый? Ты на кого батон крошишь?
- Постойте,- Юрка предупредительно махнул своей «резиновой» пятерней.- Послушайте, господин банкир. Мы ничего не знаем точно. Ни кто убил, ни за что. И сколько бы вы не говорили, что вы здесь люди случайные, я не приму это, как аргумент…
- Базарь яснее, толстый. Я не фига не понимаю…
- А чего тут не ясного? Я вам не верю. А еще больше я не верю вашему скользкому телохранителю. Больно морда у него маньячная,- передразнил Куку Юрка.- Вдруг это вы оба замыслили и проделали… - Видя возмущенно раздутые ноздри Артемона, Зорин зачастил.- И чтобы не было недоразумений, давайте решим так… Вы вне конкуренции. Естественно. А вот вам в напарники давайте дадим кого-нибудь другого.
- Ну и кого?
- Вот хотя бы Леву, тем более он не против…
- А почему Леву? Я тоже хочу,- ввязался еще один кандидат в герои - некто Суслик.
- И я!- вякнул Серега, бросив томный взгляд на Ксюху.
- Ну и чего делать будем?- хмыкнул Артемон весело. Видно его эта ситуация забавляла так же, как и меня.
- Давайте тянуть спички,- предложил Серега.
Суслик с готовностью достал из кармана коробок и высыпал содержимое на ладонь.
- Сколько спичек брать?- спросил он, пересчитав их.
- Сколько нас, столько и бери,- подсказал Зорин.
- А девушек тоже имеем в виду?
- Не знаю,- забегал глазами Зорин. С одной стороны, он не считал женщин способными на какой-никакой полезный поступок, а с другой боялся их обидеть.
- А что?- вмешалась Галина Ивановна.- Мы разве не в состоянии проехать пяток километров?
- Конечно, в состоянии,- горячо поддержала ее Изольда.- Я, например, могу и больше.- Она просто пронзила Артемона взглядом.- Я могу!
- Видели мы, как ты можешь,- не удержался Кука.- Так можешь, что некоторые из-за твоего умения чуть не погибли… - И он потер огромную шишку на лбу.- К тому же, до шоссе больше, чем 5 километров. Там все 10.- Тогда давайте девушек исключим,- предложил Стапчук.- И Тю-тю то же, ему юбка помешает…
- Может, и тебя исключим,- недоверчиво покосился на все еще пьяного радиста Кука.
- Зачем? Я хорошо катаюсь. У меня по физкультуре пятерка была… В школе…
Кука даже спорить не стал. Обреченно махнул рукой, отобрал у Суслика спички, надломил одну, перемешал, спрятал их за спиной, вынул, выставил ровный частокол деревяшечек перед собой и велел:
- Тяните.
Мужики потянули. Короткая досталась Зорину.
- Я с ним не поеду!- возмутился Артемон.- С таким порожняком я и к обеду не доконделяю!
- Позвольте… - раскраснелся Юрка.- Я вам не разрешаю… при дамах… оскорблять…
- Закройся,- рявкнул Артемон.- И верни спичку. Пусть другой тянет.
Зорин не осмелился спорить, тем более, что особым желанием совершать утренний кросс по темному лесу он не горел.
Со второй попытки спичку вытянул Лева.
- Ну, блин, невезуха!- Артемона аж перекосило от возмущения.- Этот крендель не лучше.
- Я лучше,- попытался успокоить банкира Лева.
- Лучше, как же! Видел я, во что превратились те лыжи, на которых ты с горы съехал.
- А мы с горы не поедем, мы по прямой…
Артемон, по-стариковски, горестно, вздохнул и жестом приказал Леве заткнуться. Лева тут же заткнулся, а банкир громко произнес:
- Народ! Вы тока, пока меня не будет, больше никого не мочите, лады?
Мы улыбнулись, оценив шутку, только сдается мне, Артемон говорил серьезно - уж больно физиономия у него была строгая.
- Значит, лады.- Он удовлетворенно кивнул. Потом хмуро уставился на Левку.- Чего стоишь?
- А что надо делать?- растерялся Блохин.
- Ты на чем собрался до дороги ехать?
- На лыжах,- пролепетал Лева.
- А ты их тут видишь? А?
Лева отрицательно затряс головой.
- Пра-ально. За ними надо бежать в корпус. Так что беги.
- А, может, вы сами сбегаете… А то я не знаю….
- Я тебе, мать твою, шестерка что ли?- зарычал Артемон.
- Но я не знаю, где взять… Мои сломаны, Юра свои уже сдал, а у Сереги крепление сломалось… - его голос становился все тише и тише.
- Зайдешь ко мне в комнату,- сквозь зубы начал цедить банкир.- Возьмешь две пары…
- Пусть для тебя пластиковые возьмет,- подсказал Кука.- Которые я с собой привез. Только ботинки будут немного жать… - Тут телохранитель нахмурился.- А лучше я сам принесу… А то этот еще чего перепутает. Я мигом!- уже на бегу прокричал Кука.
Он скрылся. А мы остались ждать у крыльца. От нечего делать начали рассматривать покосившийся стенд с надписью «Доска почета». На нем все еще можно было рассмотреть лица тех, кто когда-то был гордостью этого лагеря. Лица, правда, были едва различимы, у некоторых не хватало глаз или рта - их размыли дожди, но мы с большим интересом всматривались в эти поблекшие портреты. Каждый из нас, глядя на них, вспоминал свое пионерское детство.
- Сколько, интересно, им сейчас лет?- прервала всеобщее молчание Сонька.- Как нам или больше?
- Наверное, как нам,- сказала Ксюша.- Это лагерь не работает лет 15. Нам тогда было по 10 по 11, как и им…
- Какие вы, девочки, еще юные,- со вздохом молвила Галина Ивановна.- Вам только
25.- Нам уже 26,- с еще более тяжким вздохом произнесла Ксюша.- И мы уже не юные.
- О! Мне бы ваши годы…
- А я никогда не ездил в пионерские лагеря,- ни с того, ни сего ляпнул Зорин.- Меня мама не пускала.
- Почему?- удивился Серега.
- Она говорила, что меня тут плохому научат,- Юрка поднял на нас свои погрустневшие глаза.- А мне всегда так хотелось…
- А меня тоже в пионерлагеря не пускали,- сказал Артемон.
- Мама?- сочувственно спросил Зорин.
- Милиция. Они говорили, что я всех плохому научу. Я ж на учете в «детской комнате» с 8 лет стоял.
- А я ездил!- возбужденно проговорил Тю-тю.- Только не в такой благоустроенный. Мы в деревянных дачках жили. И толчок у нас на улице был. Ну такой… с дырками. Пойдешь, бывало, в тихий час по нужде, заглянешь в дырку, а там на дерьме целый выводок ужей разлегся… А мы их шишками!
- А мы ночами Золушку вызывали,- вспомнила я.- Садились в 12 ночи вокруг бутылки с водой, накрывали ее полотенцем и бормотали «Золушка, появись!».
- За фиг?- поинтересовался Артемон.
- А она желания исполняла. Помню, все девчонки загадали, чтобы к ним Боярский на лошади прискакал, а я кроссовки «Адидас»,- хихикнула я.
- А мы вызывали Карлсона,- воскликнул Тю-тю.- Он влетал в форточку и ругался матом!
- Правда, что ли влетал?- по-детски обрадовался банкир.
- Не… Что-то у нас не получалось …- разочаровано протянул Сеня.- Может, что-то не то делали.
- А вы пастой друг друга мазали?- спросила Сонька.
- А как же! Каждую ночь…
Все замолчали. С глупыми мечтательными улыбками на просветленных физиономиях мы вспоминали свое пионерское детство. Так простояли мы довольно долго, пока Артемон не пробормотал:
- Что-то долго Кука не идет…
- Уж не убили ли?- ахнула Галина Ивановна.
- Покаркай мне тут!- осерчал банкир.- Мало ли что задержало…
- Может, сбегать посмотреть,- предложил Суслик.
- Не надо. Подождем еще.
Мы еще подождали, потом еще. Но Кука все не возвращался. Артемон занервничал.
- Если с ним что-то сучилось… Я вашу шаражку по миру пущу… - горячился он.- А турбазу эту взорву!
- Не волнуйся,- попыталась успокоить его Сонька.- Ничего с Кукой не случилось… Просто две пары лыж тащить тяжело, вот он и задерживается…
- А вот и он!- радостно заголосил Суслик.
Кука и вправду показался на горизонте. Сгибаясь под тяжестью лыж и палок, он бежал в нашу сторону.
- Чего так долго?- накинулся на него Артемон, сразу как взмыленный Кука подлетел к нам и сбросил ношу на снег.
- Быстрее не мог,- отдуваясь, ответил телохранитель.- Первую помощь оказывал…
- Еще кого-то убить пытались?- ахнула Галина Ивановна.
- Пытались! Ваши повара нашего товарища!- едко проговорил Кука.- Совсем Коляну худо,- обратился он к боссу.- Температура. Боли в области желудка. И вроде бред.
- Во до чего довели человека!- гневно вскричал Артемон.- До бреда!
- И пить постоянно просит… Я ему дал, но не знаю, можно ли. Вода-то у них только из-под крана… ржавая.
- А Павлуша что, даже воды дать не может?
- В отключке он. Ты же знаешь Павлушу, как нажрется, отрубается и спит сутки.
- Эх, Колян, Колян, знал бы он, что его на этой турбазе ждет, разве рвался бы он сюда… - запричитал Артемон.- Бредит, говоришь?
- Бредит.- Скорбно кивнул Кука.- И за живот хватается.
- Это у него из-за язвы?- спросила я.
- А-то, блин!
- Вряд ли,- встрял Лева.- Это, скорее, всего аппендицит. Раз температура и бред. У меня самого язва, я знаю, как она обостряется…
- Или грипп,- предположил всезнающий Зорин.- Сейчас, говорят, эпидемия жуткого гриппа. И болезнь как раз сопровождается болями в желудке.
Артемон их не слушал. Он торопливо стаскивал с себя ботинки, чтобы надеть лыжные.
- Кука, а Колян кони не двинет, пока мы ездим?- обеспокоено спросил он.
- Не могу ничего сказать определенно - я ж не доктор. Но ему очень плохо.
- Блин!- ругнулся Артемон.- Надо торопиться, блин! Че встал?- это он уже обрушил свой гнев на стоящего столбом Блохина.- Давай шевели помидорами!
- Чем?
- Булками, булками шевели!
- Простите, чем?- взволновался Лева.- Я не понял…
- Ягодицами,- подсказала Ксюша.- Тебе надо шевелить ягодицами.
- Так бы сразу и сказали!- обрадовался Лев и быстро начал переобуваться.- А причем тут булки?
Артемон пронзил Блохина ненавидящим взглядом, но промолчал.
- Лыжи лучше за воротами наденьте,- напутствовал Кука.- Здесь быстрее ножками. В лесу не пытайтесь срезать, можете заблудиться. Езжайте вдоль дороги. Периодически проверяйте, не появилась ли связь…
- Тьфу, чуть не забыл!- Артемон по-хозяйски залез в карман Кукиной куртки.- Телефон-то я отдал. Так что попользуюсь пока твоим. Ну все!- он кивнул всем нам. - Бывайте! Мы отчаливаем!
И они потрусили к воротом. На пол дороги Артемон остановился, обернулся, пронзил Соньку полным огня взором, подмигнул и выкрикнул:
- А с тобой, красавица, мы еще встретимся!- После чего отвесил Блохину легкий дружеский пинок и прикрикнул.- Чего встал? Побежали.
Что они и сделали.
Мы проводили их взглядом. А когда они скрылись из вида, вернулись в здание.
- Чего делать будем?- вяло поинтересовалась Сонька, приваливаясь к любимым Блохиным мусорным ящикам.
- Спать. Вот что!- выкрикнула я из последних сил.- Не могу больше бодрствовать. Ни шары катать, ни кино смотреть, ни пить, ни есть. Я хочу только спать!
- А где?- растерянно улыбнулся Суслик.- Везде трупы…
- По фигу! Я сейчас усну даже в одном гробу с покойником.
- Лель, может, потерпишь, осталось-то всего ничего.
- Это вам только кажется. На самом деле, все самое ужасное еще впереди.
-. Что может быть ужаснее двух убийств?- невесело хмыкнул Суслик.
- Их расследование.- Я обвела взглядом помятые лица сотоварищей.- Неужели не ясно, что когда менты, приезда которых мы так ожидаем, явятся, начнутся бесконечные допросы. Всех по очереди будут вызывать к усталому не выспавшемуся следователю, он долго, нудно начнет выспрашивать о каждом нашем шаге. И ни одного не выпустят за пределы турбазы, пока не выяснят хотя бы часть правды.
- К-хе,- прокашлялся Зорин.- А, может, правда покемарить пару часиков.
- И правда,- поддакнул Серега.- Пошли «репу помнем».
Все согласно закивали. Все, кроме Мишки Суслова.
- А я не пойду!- заупрямился он.- И не просите.
- Не больно и надо,- хмыкнул Серый.- Только что ты делать будешь, когда мы все отсюда уйдем? Тут останешься, один на один с трупом?
- Гулять пойду.
- Задрыгнешь.
- Тогда.. Тогда… тогда снежную бабу буду лепить. Вот!
- Ну давай, начинай,- усмехнулся Кука.
- А вот и начну!
И он выбежал из здания - только стертые подошвы сапог засверкали.
- Поредели наши ряды, ребята,- пьяно проблеял Стапчук.
- Господи!- Галина Ивановна возмущенно взвизгнула.- Когда же он протрезвеет, наконец.
- Ик,- икнул Стапчук весело.- Ни-ик-когда!- После чего залез в карман своей фуфайки, достал полу пустую фляжку с коричневой жидкостью (наверняка, с джином) и залпом высосал.
- Все!- Галина Ивановна в сердцах стукнула кулаком (а он у нее чуть по меньше, чем у Артемона) по ящику.- Видеть больше не могу ни одного из вас. Надоели до смерти! Все! И Стапчук со своей сизой рожей, И этот каратист-пофигист с проституточной кличкой и Володарская вместе со своими подружками-веселушками-вертихватками…
- Галина Ивановна, душечка,- залепетала Изольда.- Успокойтесь.
- А уж как ты мне надоела. Со своими шаманами, экстрасенсами, гороскопами, стишками, басенками. С нытьем твоим вечным, соплями, слюнями, переживаниями. На-до-е-ла!
Галина Ивановна аж позеленела вся. И, казалось, что сейчас лопнет от переполняющего ее раздражения. Но нет, не лопнула. Только шарахнула еще раз по мусорному ящику, выбежала на улицу и понеслась к лесу.
Вслед за ней, но в другом направлении - к корпусу, с воем вылетела Изольда.
Потом на воздух выполз Стапчук. Ему резко поплохело.
Оставшиеся переглянулись.
- Ну?- прервал всеобщее молчание Кука.- Пошли что ли?
- Пошли,- согласился Зорин.- И ты это… не обращай внимание на Галину Ивановну, она у нас с придурью.
- А Кука - это не кличка, а фамилия,- обижено буркнул телохранитель.- И никакая она не проституточная. А украинская. С ударением на «а».
- Мы так и поняли,- поспешил успокоить его Юрка.- Пошлите, а?
- Вы, ребята, ступайте,- немного помедлив, сказала я.- А мы тут приберем немного.
- Ты же спать хотела…
- Мы скоро. Только двери прикроем, мусор выкинем. Через 20 минут явимся.
Мужики пожали плечами, но спорить не стали. Ушли.
- Чего это нам тут убирать?- накинулась на меня Ксюша.- Свинячили все, а убирать нам?
- Да?- присоединилась Сонька.- Мы не нанимались.
- Девочки, прекратите орать,- строго прикрикнула я.- Никто вас не заставляет тут убираться.
- Да ты же сама…
- Это я для прикрытия. На самом деле, мне хочется все еще раз осмотреть…
- Ну наконец-то!- почему-то развеселилась Ксюша.- А я все думаю - когда же Леля расследование начнет.
- Ничего я не начинаю… Я просто хочу прикинуть, кого следует опасаться… Для книги, опять же, пригодится…
- Рассказывай!- встряла Сонька.- Опять решила нос сунуть, куда не надо. Я вот все Коленьке расскажу.
- Только попробуй!- я погрозила ей кулаком, хотя знала наверняка, что Сонька в жизни на меня «не настучит».- Короче, дело к ночи. А в нашем случае, к утру. Но это не важно.- Я дернула Ксюшу за рукав.- Пошлите, обшарим помещение. Вдруг улики какие найдем. Пуговицы, волоски, записки с угрозами. В книжках детективы постоянно находят всякие мелочи, по которым вычисляют убийц.
Подруги с энтузиазмом меня поддержали. И мы пошли.
14.
Мы облазили все здание с верху донизу, но ничего, кроме годичной пыли по углам, не обнаружили. Ни пуговиц, ни волосков, ни записок. Книги, оказывается, тоже могут врать.
- Ну?- отдуваясь, спросила Сонька.- Можем мы теперь спать идти?
- Пошли,- согласилась я. И первой двинулась к выходу.
На улице было уже достаточно светло. По этому, мы смогли разглядеть, как в аллейке, аккурат между двух пионеров-мутантов, Суслик возводит свою снежную бабу. Почему именно там - не ясно, наверное, чтобы ребята не скучали.
- Он что решил им подружку вылепить?- спросила Сонька весело.
- Скорее, дуэнью.- Ксюша хихикнула.- Чтобы не согрешили. Дело-то молодое.
Посмеявшись, мы припустили в сторону корпуса.
Двухэтажное здание спало. Свет горел только в коридорах. Но окна остальные комнат были непроницаемо-темными. Видимо, наши собратья по несчастью уже завалились в койки и спят сладким сном. Мне стало даже завидно. Везет людям, дрыхнут почти час, а мы еще и не ложились… Зато как приятно будет после бесконечной ночи вытянуться на коечке, укрыться одеяльцем, положить голову на подушку…
Но не успела я развить свою мысль, как услышала душераздирающий женский крик, доносящийся из-за прикрытой двери корпуса:
- Помогите! Убивают!
Тут же после этого вопля последовал другой:
- На помощь!
Мы переглянулись и, не сговариваясь, вытащили из карманов газовые баллончики.
Тут дверь распахнулась и из нее, вереща, задыхаясь, размахивая руками, вылетела Изольда. В одном спортивном костюме, в тапках, лохматая, с совершенно бешеными глазами.
- Леля!- заголосила она, увидев меня.- Леля, на помощь!
И с новым нечленораздельным воплем кинулась ко мне. Не добежав каких-то пары шагов, она рухнула на снег и затряслась. Только тут я увидел, что по ее лицу течет кровь.
Мы с Ксюхой бросились к ней. Попробовали приподнять, но бухгалтерша не вставала - она цеплялась за нас своими худыми, цепкими пальцами и вновь заваливалась на снег.
- Изольда, что с тобой? Что случилось?- затрясла ее Ксюша.- Отвечай!
- Он… Он… Чуть не убил… - она опять начала всхлипывать и икать.
- Кто? Кто тебя чуть не убил?
- Не знаю. Кто-то. Напал… Напал… По виску… Стукнул…
Понять, что она хочет сказать, было невозможно, по этому мы решили сначала внести ее в корпус, дать выпить воды, а уж потом спрашивать.
- Давай, заноси,- скомандовала я, обхватывая Изольду за щиколотки. Ксюша, постояв в раздумье, ухватила пострадавшую под мышки.
- Ну а ты чего стоишь?- хмуро спросила она у Соньки.- Присоединяйся.
Сонька забегала, выискивая удобный выступ, за который можно Изольду ухватить, но не найдя ничего подходящего, махнула рукой и подняла слетевшие с ее ног тапочки.
- Я это понесу,- нагло заявила она.- Мне тяжелое нельзя, я женщина хрупкая. Не то что вы… Оглобли.
- Чего?- с высоты своего 180-ти сантиметрового роста, рыкнула Ксюша.
- Большие женщины созданы для работы, а маленькие для любви!- Сонька приподняла указательный палец и хмыкнула.- Народная мудрость. Так что тащите!
И мы потащили.
Изольда оказалась очень тяжелой. Кто бы мог подумать! Вроде худая, а костистая. Кило на 60 тянет. Но мы все же ее внесли. Кряхтя и отдуваясь, положили на ковер в фойе.
- Ну, не успокоилась?- не очень ласково спросила Ксюша. Видно, после того, как ей пришлось потерпевшую волочь, сочувствия в подруге поубавилось.
- Н-н-н-н-е-т!- затряслась Изольда.- Я умру?
Ксюша закатила глаза. Я же быстро осмотрела лицо потерпевшей. Оказалось, что рана не глубокая. А по началу казалось, что просто смертельная - уж очень много было крови.
- Не должна,- заверила ее Ксюша, но Изольда ей не поверила.
- Я точно умру… Я потеряла слишком много крови…
- Слушай,- обратилась я к Ксюхе.- Ты тут побудь с ней, а я за полотенцем сгоняю. Надо хоть утереть ее. Да и валерианочки накапать не помешает…
- Нет!- заорала Изольда в панике.- Не уходи! Я боюсь!
- Ну давай тогда я схожу,- предложила свои услуги Ксюша.
- Нет!- опять принялась голосить потерпевшая.- Не уходите!- И она вцепилась мертвой хваткой в наши с Ксюхой запястья.
- Но тебе надо оказать первую помощь…
- Вы уйдете… - Лицо Изольды стало серым.- А он вернется и добьет меня… - Она захныкала, но хватки не ослабила.
Мы растеряно переглянулись. Вырвать руки из этих тисков было практически не возможно. А идти за полотенцем кому-то надо.
- Ну давайте я схожу,- напомнила о себе Сонька.
- Нет… Нет,- продолжала гнуть свое Изольда. Но так как Сонька была от нее на недосягаемом расстоянии, сцапать ее она не сумела, и подруга смогла отправиться в комнату без особых проблем. Быстренько выхватив у меня ключ от комнаты, она потрусила к двери, ведущей в коридор.
- Где на тебя напали?- спросила я у Изольды, как только Сонька скрылась.
- В туалете. Когда я умываться пошла. Сзади… за шею… схватил… - залепетала он.- И когда я вырываться начала, стукнул… Так больно. Чем-то тяжелым… Я начала сознание терять, падать… Я видела у него в руках нож
- И что?
- Он бросил меня на пол. Наверное, услышал что-то. Или увидел в окно, что вы идете…. Не знаю…
- И кто это был? Ты смогла разглядеть?- продолжала допрос Ксюша.
- Нет. У меня в глазах туман был…
- Но нож-то ты разглядела!
- Он был прямо перед моими глазами… Я видела его в мельчайших деталях… А еще брюки. Вернее, спортивные штаны. И ботинки, с такими штучками…
Вдруг из глубины коридора раздался грохот и дикий визг. Визжала Сонька. Судя по голосу, от ужаса.
Мы с Ксюшей тут же бросили Изольду, воспользовавшись тем, что от неожиданности, она ослабила хватку, и ринулись на Сонькин зов.
Когда вбежали в коридор, обнаружили подругу в полу обморочной состоянии. Она сидела у распахнутой двери, поджав под себя ноги, и беззвучно шевелила губами.
- Что с тобой?- заверещали мы в один голос.
Она что-то произнесла, но так тихо, что мы не расслышали.
- На тебя тоже напали?- спросила я, бухнувшись на колени рядом с подругой.- Да?
Она опять ничего вразумительного не ответила, только показала пальцем куда-то в комнату. Мы, ничего не понимая, заглянули.
Я честно признаться, готовилась к самому страшному - к окровавленному трупу посреди комнаты. А с чего бы тогда Соньке так орать? Ясно, что увидела нечто душераздирающее. Если не труп, то, как минимум, лужу крови. Но, обшарив взглядом помещение, ни трупа, ни следов трупа, ни даже капель крови не обнаружила. Зато наткнулась глазами на поломанные лыжи и две гантели, которые валялись у самой двери. Почти тут же была брошена покореженная полочка для головных уборов.
Я все еще не врубалась.
- А чего тебя так напугало?
- Гантели….
- А что в них страшного? Обычные гантели…
- Обычные!?- Сонька, наконец, обрела дар речи, и возмущенно затарахтела.- Ты считаешь, что летающие гантели можно назвать обычными? Посмотрела бы я на тебя, когда на твою голову спикируют обычные…
- Что сделают?
- Упадут, грохнуться, шмякнуться! Называй, как хочешь…
- Они упали тебе на голову?- наконец, докумекала я.
- Почти упали! Иначе я бы с тобой не разговаривала,- выпалила Сонька. Но, прооравшись, продолжила боле вразумительно и спокойно.- Открываю я дверь, толкаю. А тут ка-а-ак грохнуться. Две штуки! Еле успела отскочить. Иначе бы все, кирдык.
Я осторожно - вдруг еще парочка летающих гантелей притаилась под потолком - вошла в комнату. Осмотрелась. Присела. Подняла поломанную лыжу. Задрала голову, прищурившись, обследовала стену над дверью и вынесла вердикт:
- Кто-то пытался тебя убить.
- Меня? Но почему меня?- опешила Сонька.- Ведь мы здесь втроем живем.
- И правда,- согласилась я.- Тогда, может, тебя?- спросила я у Ксюши.
- А меня-то за что?- побледнела подруга.- Меня не за что…
- А меня, значит, есть за что?- взвизгнула Сонька.
- И тебя не за что,- тут же согласилась Ксюша, хотя, судя по глазам, не совсем искренне.- Тогда это Лелю.
- Меня? Ну уж простите, я вообще никому ничего плохого не делала…
- А все знают, что ты вечно нос суешь в разные расследования. Вот и решили на всякий случай тебя прибить.
- Но откуда этот гад мог знать, что именно я войду в комнату первой?
- Ключи от комнаты всегда у тебя на пальце. Это все видели, ты же их крутишь постоянно, Значит, открывать дверь будешь ты, а значит, и войдешь первая,- проявила чудеса находчивости Ксюша.
- А может, я тебя вперед пропущу?
- Ты что джентльмен что ли?
- Так. Подождите.- Я нахмурилась.- Некто, назовем его убийцей, соорудила нечто, назовем это, орудием…
- А как?- встряла Сонька.- Как он соорудил?
- Об этом потом. Не перебивай. Итак. Убийца соорудил…
- Ну скажи как?
- Вот привязалась!- возмутилась я.- Сама что ли не поняла?
- Не-ет,- растеряно протянула Сонька.
- Видишь полочку?
Подружка послушно глянула на валяющуюся рядом с ее ногой полку. И кивнула.
- Она висела на стене сбоку от двери. Причем, не вровень, а чуть повыше.
- Это полка для шапок. Я знаю.
- Правильно. А по другую сторону прибит крючок и тоже высоко, так?
- Я не понимаю, как крючки связаны…
Я раздраженно махнула на нее рукой.
- Не понимаешь и молчи! Короче, некто взял лыжу, перевернул ее загнутым носком вниз. Один конец, назовем его пяткой, положил на полку, а второй аккуратно примостил на крючок. Получилась шаткая конструкция, способная рухнуть в любой момент. То есть, она обязательно рухнет, когда дверь откроется вовнутрь, так как она точно заденет углом загнутый нос лыжи.
- И что?
- На лыжу,- теряя терпение, продолжила я,- некто выложил две гантели. Чтобы, значит, наверняка.
- Что наверняка?
- Слушай, Софья Юрьевна, как тебя в школе держат? Ты же соображаешь, как даун…
- Но-но! Прошу не оскорблять! Я педагог со стажем! Я депутат! Я…
Договорить ей не дала Ксюша: просто заткнула рот ладонью. Но тут же ойкнула и одернула руку - Сонька укусила ее за палец.
- Вот акула!- взвизгнула Ксюша.
Сонька самодовольно хмыкнула. Потом спокойно сказала:
- Я, кожись, поняла. Какой-то идиот наложил гантелей на лыжи, чтобы ты, когда войдешь, получила ими по тыкве. Помните, мы в детстве так шутили? Положим тапки на дверь. И кто входит, тому они на голову падают.
- Только гантели, это не тапки. И шуткой такой поступок я бы не назвала,- пробормотала я.
- Погодите!- вскричала Сонька.- Но как тогда этот козел вышел? Ведь дверь нельзя было открыть, на него бы самого гантели посыпались.
Мы замерли в раздумье.
- Окно!- нашла ответ Ксюша.- Он вылез через окно!
- И влез, наверное! Тут окна на честном слове держаться! Я всю ночь чувствовала, как на меня дуло!
Мы ринулись к зашторенному окну. Рывком распахнули занавески. И увидели… На стекле чем-то красным, надеюсь не кровью, было нарисовано это:
:-)
Именно смайлик. Излюбленный значок Юры Зорина. И многих ему подобных фанатов электронного общения.
- Это еще что за морзянка?- отпрянула Ксюша.- Точки какие-то, тире.
- Голову наклони влево,- подсказала я.
Ксюша послушно наклонила.
- Ага! Получается рожа. Значит, не морзянка. А что тогда?
- Это смайлик. От английского «смайл» или улыбка. Используется в электронной переписке.
- И что он означает?
- Ну… Типа шутка.
- Ни фига себе! И кто ж так с нами пошутил? Я ему…
Тут за нашими спинами раздался громовой голос:
- Как вам мой смайл?
Мы обернулись. На пороге стоял Зорин. Весь красный, косматый, потный, бородища метлой. Как карикатурный злодей из детской сказки.
И почему я никогда не замечала, что он так устрашающе выглядит?
- Понравился?- он не по-доброму оскалился и начал прикрывать за собой дверь.
Мы попятились. Мысль о том, что это Зорин замыслил меня угробить удивляла, но ведь против фактов не попрешь. Чистосердечное признание, опять же…
За его спиной замаячил силуэт Изольды. Наверное, ей наскучило валяться на ковре в одиночестве, вот и притащилась
- Беги, Клотильда!- закричала Ксюша - Это он!
Изольда не послушалась. С идиотской улыбочкой она просочилась в комнату и спросила:
- Зарядкой занимаетесь?
Тут Сонька удивила. С боевым кличем «Кия!» она ринулась на Зорина и долбанула его кулаком по голове. Юрка охнул и качнулся.
Сонька киякнула еще раз. Зорин зашатался.
И тут наваждение прошло. Вместо злобного монстра, я увидела перед собой толстого добряка с пухлыми, в ямках кулаками, с застенчивой улыбкой и влажными, почти телячьими, глазами.
- Сонька, перестань!- закричала я, бросаясь Юрке на помощь.
- Как это перестань? Я еще только начала…
- За что?- всхлипнул Зорин, оседая на пол.- За мою любовь к вам?
- И это называется любовью?- взревела подруга, наскакивая мужика с новой силой.- Лучшую подругу хотел угробить, ирод!
- Я ничего не понимаю… - лепетал Юрка, увертываясь от Сонькиных тычков.
Я, наконец, оттащила свою заступницу от ополоумевшего Зорина. Усадила ее на кровать. Налила полстакана валерианки. Половину дала ей, половину Изольде. Подумав, развела еще стакан, и разделила его между собой, Юркой и Ксюшей.
Распив таким образом пузырек настойки, мы перевели дух.
- Ну что, други мои, будем разбираться,- изрекла я, заедая горечь настойки конфетой. Все закивали. Я продолжила.- Смайл ты нарисовал, Юра?- он закивал еще энергичнее.- Зачем?
- Хотел приятное сделать… Сонечке. Настроение поднять… А она,- он судорожно вздохнул.- Не понравилось, так зачем же драться? Можно же просто сказать…
- А вот это кто?- рявкнула Сонька, ткнув пальцем в гантели.- Кто это сделал?
- Вы думаете это я разбросал гантели?- растеряно заморгал Юрка.- Но я не занимаюсь тяжелой атлетикой…И потом, разве можно из-за простого беспорядка так нервничать?
- Не строй из себя идиота!- взбеленилась Сонька.- Признавайся, это ты хотел Лелю убить?
Зорин минуту тупо смотрел на Соньку, потом гоготнул и весело спросил:
- Шутишь, да?
Сонька зарычала:
- Кто-то хотел убить Лелю. И мы думаем, что это ты!
Зорин опять хихикнул. Но, увидев жуткую гримасу на лице своей возлюбленной, посерьезнел.
- А зачем мне ее убивать?
- Вот и я хотела бы узнать.- Сонька угрожающе насупилась.- Колись!
- Девочки!- взмолился Зорин.- Перестаньте! Вы мня пугаете. Я ничего не понимаю… Честно.
Я тяжко вздохнула и в двух словах обрисовала ситуацию. Прослушав отчет, Зорин вскочил с места.
- И вы туда же? И вы подозреваете меня? Ну ладно те два дегенерата, но вы… - он картинно заломил руки.- Леля, ты знаешь меня 100 лет…
- Ну уж не 100. Не надо меня старить.
- …мы пили с тобой на брудершафт, ели из одной тарелки…
- Когда ты воровал с нее мои бутерброды!
- … сидели за одним компьютером!
- Когда твой сломался, ты нагло отогнал меня от моего!
- … и только из-за того, что на их окне влюбленный идиот Юра Зорин нарисовал смайлик! Какой кошмар!
- Юр! Заткнись, умоляю!
- Нет! Не заткнусь! Ведь существует свобода слова, презумпция невиновности…
- Насилие одной личности, над другой,- угрожающе проскрипела Сонька.
Зорин сразу свернул свою демонстрацию и продолжил уже по делу:
- Я смайл нарисовал где-то… э… час назад. Сразу, как вернулся из столовой. Все спать пошли, а я, влюбленный дурак, поперся к окошку вашему. Приятное хотел сделать. Подбодрить…
- Ты не видел - баррикады уже были?
- Н-н-не знаю. Я в комнату не смотрел. Только на стекло. Я был весь пронизан любовью… Тем более занавески были задернуты.
- Так,- попыталась собраться с мыслями Сонька.- Так. Что же получается?
- Ничего хорошего,- ответила я.- Ты не пострадала только потому, что вечно дверь пинком открываешь. Открывала бы, как все нормальные люди, руками, давно бы с пробитой башкой лежала.
- А всегда знала, что мои вредные привычки могут мне пригодиться!
- Это точно не Суслик!- не впопад брякнула Ксюша.
- Чего?
- Это не Суслик. Мы видели его, когда выходили из столовой…
- А он, может, успел обернуться. Долго ли - туда, сюда.- Предположил Зорин.- Наворотил капканов и назад. Алиби себе создавать.
- Вряд ли,- не согласилась Ксюша.- Когда бы он в таком случае успел слепить такую огроменную бабищу? Она знаешь какая… Как статую Свободы…
- Это точно не Артем и не Лева,- внесла свою лепту в обсуждение Изольда.- Их нет в лагере.
- И не я! Хоть я в лагере и был,- продолжал стоять на своем Юрка.
- Это точно не… - задумалась Сонька, но договорить не успела, потому что Изольда вдруг вздрогнула, охнула, затряслась. А потом вовсе завалилась на кровать в обмороке. Но перед тем, как отключиться прохрипела:
- Это он!
15.
Мы оторопело посмотрели на дверь.
В проеме, привалившись плечом к косяку, стоял Кука. Вид имел удивленно-растерянный. Совсем не опасный. Но глаза за стеклами очков (или это мне только показалось) сверкали как-то не по-доброму.
- Что он? То есть я?- спросила он, отлипая от косяка.
- Э… - затянула Сонька.- Э… Ну…
- Не понял. Говори вразуминительнее.
Сонька и хотела бы, да не могла, она сама не совсем понимала, почему припадочная бухгалтерша обвинила Куку в нападении. Но тут Изольда судорожно икнула, булькнула, хрюкнула и открыла один глаз.
- Это он!- заверещала она, как только сфокусировалась.- Он чуть не убил меня!
- Я?- очень искренне удивился Кука.
- Ты! Ты! Я знаю!
- Но почему я?
- Да,- поддакнула Сонька.- Почему он?
- Я узнала его ботинки! Посмотрите!- она простерла свой костлявый перст, тыча им в Кукины «гриндерсы».- На его подошве подкова! Я видела!
Кука приподнял ногу, глянул на свою подошву - убедился в том, что пятка и вправду подбита железной подковкой - потом тупо уставился на нас.
- И что?- опять не понял он.
- А то, что тот, кто напал на меня в туалете, был обут в точно такие ботинки, с точно такой подковой! Скажешь, не ты?
- Не я.
- Но я видела, я рассмотрела в мельчайших деталях эти боты… Когда ты уходил, подковы сверкали и цокали… Я слышала…
- Я в это время спал,- стоял на своем Кука.
- Но согласись, что больше ни одному иди… человеку не придет в голову подбивать
«гриндерсы»,- сказала я.
- Ну и что? А мне пришла. Мне так нравится. Это не преступление.
- Преступление не в том, что ты испоганил фирменную обувку, а в том, что попытался убить Изольду.
- Я? Изольду?- Кука захохотал.- Но это же идиотизм! Глупость! Вы бы еще придумали, что я изнасиловать пытался…
- А что? Может, и пытался,- хмуро молвила Изольда.
- Ой, не смешите! Я лучше батарею изнасилую, она такая же ребристая, но зато горячая!
- Ах ты… Гад!- зарычала Изольда и ринулась на обидчика с такой быстротой, будто это не она только что валялась в изнеможении на ковре.
- Отвали, дура!- прикрикнул Кука.
- Сам дурак!- рыкнула Изольда, впиваясь пальцами ему в лицо.
- Черт!- выругался телохранитель - видимо не ожидал от анемичной бухгалтерши такой прыти.- Отстань!
Изольда не отставала. Тогда он ткнул ее пальцем под ребра. Болевой прием возымел действие - Изольда отцепилась.
- Как тебе не стыдно?- затрубил Зорин.- Обижать слабых? Бить женщину, это же… это же… это просто не достойно.
- Да пошли вы все на…!- ответил Кука, утирая с лица кровь.
- Мы пойдем, но ты сначала объясни…
- Ничего я вам объяснять не буду.
- Как это? Ты должен перед лицом общественности поклясться…
- Отвали, Зорин! Я тебя предупреждаю, еще одно слово, и ты труп!
- Вы слышали?- заголосил Юрка.- Он теперь и меня хочет замочить! Убийца!
Мы переглянулись. Убийца Кука или нет, но улики не в его пользу, так что объясняться с милицией ему придется - про нападение в туалете, как и про ботинки, мы ей расскажем.
- Кука,- миролюбиво начала я.- Ты говоришь, что не при чем, и мы, предположим, тебе верим, но тогда объясни, каким образом твои ботинки оказались на ногах злоумышленника?
- Откуда я знаю? Я спал. Естественно, разутый. Ботинки стояли у двери, она была не заперта. Может, кто-то их взял. Только зачем?
- Не верьте ему!- вновь принялся орать Юрка. Он, как видно, за последнее время разучился говорить нормальным голосом.- Он убийца! Я сразу это понял!
- Ты, индюк, тебе сколько раз говорили, что мы ребята не местные, нам ваши базары…
- О! Как он заговорил! Вот! Сущность твоя бандитская и проявилась! А то спасибо-пожалуйста-простите-извините! Ты обычный бандит! А, может, и маньяк! А маньякам без разницы, кого убивать, знакомых или не знакомых, им бы кровушки побольше!
Мы с усилившимся сомнением глянули на Куку. Может, Юрка и прав. Может, Кука и впрямь маньяк. Глаза-то вон как бегают!
- Девочки! Вяжите его!- скомандовал Зорин. Чем мы будем его вязать, а главное, как - это он не объяснил. Вяжите - и все тут!
- Только подойдите ко мне, идиотки!- грозно рыкнул Кука.- Всех раскидаю! А потом убегу!
И как в доказательство своих слов он принял характерную позу киношных супер-менов: ноги расставлены и согнуты в коленях, корпус наклонен, руки с прямыми ладонями на изготовку. Мы - я, Сонька, Ксюха - не пошевелились, как-то не хотелось по шеям получать, а вот Изольда Куку не послушалась: с диким визгом она ринулась на врага. Уж не знаю - на «идиотку» ли обиделась или просто достал он ее, но наскочила она на него, как дикая кошка.
Кука слово сдержал - перекинул «амазонку» через плечо, а потом убежал, дробно
«цокая» по полу своими подковами.
Как только он скрылся, мы бросились поднимать охающую Изольду.
- Как ты? Где болит?- участливо спросил Зорин. Ему было немного стыдно за себя, ведь он, как единственный мужчина, должен был защитить хрупкую женщину.
- Везде!- трагически молвила Изольда.- Все тело ноет!
- Вроде ничего не сломано,- констатировала Сонька, дотошно осмотрев тело пострадавшей. Она, как дочь медсестры, считала себя экспертом в медицине.
- У меня внутренние повреждения!
- Знаешь что, Матильда,- улыбнулась Ксюша,- иди-ка ты поспи. Отдохни на мягкой коечке. Только сначала мору умой, вся ведь в крови …
- Я не пойду никуда! Не пойду! Он на меня нападет! Убьет!
- Клотильда,- угрожающе проговорила Ксюша.- Иди не бойся. Никто тебя не тронет. Кука убежал, а других желающих больше не наблюдается.
- Я с вами останусь! Мне в комнате одной страшно!
- Как одной? А Ниночка?- спросила я строго. Мне, честно говоря, не меньше, чем Ксюше, надоело с ней нянькаться.
- А что Ниночка? Разве она меня защитит?
- А мы?
- И вы, конечно, не защитите, но… С вами спокойнее.
- Тебя Юра до комнаты проводит, а ты, как войдешь, запрешься. До приезда милиции осталось всего ничего. Пересидишь как-нибудь.
Она что-то еще бормотала. Протестующее мотала головой. Пыталась даже всплакнуть, но мы остались непреклонными.
- Иди, Изольда, иди! И ничего не бойся!- напутствовала ее я, выталкивая под костлявый зад из комнаты.
И она (слава тебе, Господи!) ушла. Свалил и Зорин.
Мы, наконец, остались одни.
- Ну и что вы об этом думаете?- деловито молвила Сонька, усаживаясь на тумбочку.
- А что тут думать? Кука это, больше некому,- уверенно ответила Ксюша.
- Почему?
- Во-первых, убежал, то есть признал свою вину. Во-вторых, ботинки. Я сомневаюсь, что кто-то додумался забраться к нему в комнату, стянуть «гриндерсы», напялить их себе на ноги, потом вернуть на место. Зачем наводить тень на плетень? Потом, если злоумышленник хотел Клотильду убить, на кой фиг ему этот маскарад? Все равно она ничего не расскажет.
- А следы?- подпрыгнула на тумбочке Сонька.- Может, он хотел натопать по крови, чтобы отпечатки Кукиных ботинок остались.
- Как все сложно!- протянула я.- Я-то думала, что на моих глазах разворачивается настоящий детективный сюжет, с тонкой интригой… а тут какая-то чехарда. Бардак! С таким материалом ничего путного не напишешь.
- А тебе бы все писать!- фыркнула Ксюша.- Да еще детективы! Тоже мне Агата Кристи нашлась. Лучше про свои коней, которые ржут в комнате, дописывай. И не суйся со своими расследованиями. Тебя из-за них и так чуть не прибили…
Пока она меня отчитывала, в комнату вплыл Зорин.
- А тебе чего надо?- тут же накинулась на него Ксюша.
- Я Изольду до двери довел и сразу к вам.
- Тебе тоже одному в комнате страшно?
- Я вас пришел охранять!- вскрикнул Юрка, зардевшись от обиды.- Как верный рыцарь.
- Знаешь что, рыцарь, иди-ка ты…
- Посмотри, не приехала ли милиция,- ласково закончила Сонька. Ей, видимо, стало обидно, что над ее поклонником постоянно издеваются. О том, что 10 минут назад она мутузила его кулаками, Сонька уже забыла.
- Ладно,- огласился он и потопал на выход.
16.
Мы просидели в комнате минут 15. Вестей с передовой не было. То ли Зорин еще не добежал, то ли добежал и ждет у ворот прибытия долгожданного «козелка», дабы сопроводить стражей правопорядка до места происшествия.
- Что ж не едут, сволочи?- в волнении произнесла Сонька.
- Ты кого ждешь, Артемона или милицию?- хихикнула Ксюша.
- Чокнутая,- буркнула Софья и продолжила волноваться.
- Да не трясись ты так. Вернется, никуда не денется.
- Отстань ты со своим пуделем! Не нравится он мне! Не нравится!
- Как это?- упавшим голосом спросила Ксюня.
- Просто. Не нравится. Точка.
- Но ты сама с ним кокетничала… Делала массаж и все такое!
- Это я так. Для поддержания формы.
Ксюша сделала глубокий вдох, приготовившись к пространной лекции. Но я не дала ей даже начать:
- Скоро повара пойдут завтрак готовить. Тогда копец. Столовка не заперта, кругом разгром. Труп в зале. Начнется паника… - я помолчала, потом со вздохом продолжила. - Если менты в ближайшие 20 минут не приедут, пойдем будить начальника лагеря, пусть принимает какие-то меры.
- Самой что ли сбегать до ворот?- спросила Сонька, спрыгивая с табурета.- Посмотреть.
- Сиди уж. Один вон убежал, до сих пор ни слуху, ни духу.
- Я так не могу. У меня как будто хомяк в попе сдох. Мне надо что-то делать,- упорствовала Сонька.
- Ты лучше поднимись на второй этаж, там балкончик есть, с него далеко видно,- предложила я.
Сонька радостно подпрыгнула и унеслась.
Как только она скрылась, Ксюша подскочила ко мне.
- А ты чего молчишь?
- В смысле?
- В смысле, что наша дурная подружка собирается сделать очередную ошибку…
- Ошибкой ты называешь ее нежелание спариваться с Артемоном.
- Почему сразу спариваться?- раздраженно бросила Ксюха.- Что ты все опошляешь? Я о законном браке. О семейной жизни! О безбедном существовании под опекой прекрасного мужа…
- Ксюнь, Артемон женат.
- Ой, не смешите! Женат! Артемон! Вот придумала…
- Женат!- повторила я строго.
- С чего ты взяла?- все еще беспечно спросила Ксюша, но у самой в глазах замелькала паника.
- Ты его руки видела?
- Конечно. Такие руки не увидеть не возможно. Кулак с мою голову.
- А пальцы? Ты разве не заметила белый след на безымянном? Видно, перед тем, как сюда приехать, Артемон снял обручалочку, чтобы обманывать глупых барышень…
- Может, разведен?
- Тешь себя надеждой! Придумай еще, что вдовец.
- Ах он подлюга!- разъярилась Ксюша.- Я ж его спрашивала, каково его семейное положение. А он - свободен, как птица! Свободен, как птица! Как индюк что ли?
- Не переживай. Мы ей другого найдем,- попыталась успокоить безутешную подругу добрая Леля.
Но Ксюша успокаиваться не желала.
- Я вот ему устрою, когда вернется! Крылья-то пообломаю!
- Ксюша,- я решила направить ее мысли в другое русло.- Как ты думаешь, этот Колян…
- Тоже женатый. Как пить дать!
- Я не об этом. Что с ним, как думаешь?
- Никак не думаю. Мне плевать!
- А вдруг он умирает? Представляешь, еще один человек пострадает… Ни за что, между прочим. Жалко ведь!- Мне и вправду было жалко этого нового русского Коляна, с которым я даже не была знакома.- Он-то хотел на лыжах покататься, бедную молодость вспомнить. А теперь лежит один в комнате… - Я так разнюнилась, что чуть не плакала.- И некому стакан воды принести…
- Почему же некому?
- Артемон уехал, Кука убежал, а третий, как его там, Павлуша что ли, в отключке…
Вижу - Ксюшу проняло. Сидит печальная, носом шмыгает, глазками моргает. Того гляди, расплачется.
- Лель, а, может, сходим проведаем?- спросила она дрожащим голоском.
- А вдруг он уже умер? Я еще одного покойника не переживу.
- Леля, где твоя гражданская советь?
- Спит беспробудным сном.
- Так разбуди!- приказала Ксюша.- Помнишь, мы в школе были санитарками? У нас еще белые сумки были с красными крестами, в которых мы носили йод, бинт и вату.
- Помню. И что?
- Помнишь, как нас учили оказывать первую помощь?
- И ты собралась тряхнуть стариной и оказать первую помощь умирающему Коляну?
- Да,- гордо молвила подруга.- Я же давала клятву Гиппократа.
- Ксюша, ты уж завралась совсем,- не удержалась от смеха я.- Какая клятва? Ты смазывала йодом разбитые коленки одноклассников, вот и все.
- Нет, не все. Еще я умею накладывать повязку «чепчик».
- И как это поможет Коляну?
- Могу делать искусственное дыхание,- не унималась Ксюша.- И накладывать жгут.
- Ладно, пошли. Только больше не строй из себя Пирогова.
Ксюша мне не ответила, она была уже на полпути к комнате банкиров.
Когда мы достигли заветной двери, где-то заговорило радио.
- Время 6,- сказал я.- Сейчас гимн заорет.
Ксюша кивнула и рывком распахнула дверь.
В нос резко ударил запах перегара. Потом повеяло приятным ароматом туалетной воды
«Кельвин Кляйн» и свежим воздухом, видимо, перед тем, как сбежать, Кука открыл форточку.
- Где пациент?- прошептала Ксюша, оглядывая помещение.
Я пожала плечами. Понять, кто из лежащих на кровати больной, а кто пьяный было не возможно. Лица обоих были одинаково бледными, и храпели они в унисон.
- По крайней мере, оба живы,- оптимистично заметила я
Ксюша кивнула, потом подошла к одному из спящих, наклонилась, принюхалась.
- От этого перегаром прет,- доложила она.
Я подошла к другому. Последовала примеру подруги - принюхалась к выдыхаемому изо рта воздуху.
- От этого тоже,- сообщила я.
- И кто же из них умирает?
- Сейчас узнаем,- заверила я подругу и со всего маха долбанула кулаком по тумбочке.
От грохота вздрогнул тот, что лежал ближе к Ксюше.
- Что такое?- тихим голос пробормотал он.
- Вам плохо?- живо поинтересовалась подруга.
- Очень,- прошептал больной.- Я, кажется, умираю…
- Это вы Колян?- уточнила Ксюша.
- Я,- прохрипел он. После чего взвыл и согнулся пополам.- Зачем вы меня разбудили? Я только уснул…
- Что именно у вас болит?- спросила я, быстро подбегая к больному.
- Теперь все! Мне плохо! Помогите!- сипло бормотал он, все больше скукоживаясь.- Скорую, вызовите скорую…
Я потрогала его лоб. Он был горячим, значит, точно температура. Бреда, правда, мы не слышали, но зеленый цвет лица явно говорил о плохом самочувствии.
- Меня тошнит!- вскрикнул Колян и закашлялся.
- Слушай,- я посмотрела на подругу с сомнением.- По-моему у него никакая ни язва. У него банальное пищевое отравление.
- А температура? А бред?
- Бреда я что-то не слышу. А температура иногда бывает при отравлении. У меня, например, когда я наемся несвежей колбасы, постоянно она подскакивает.
- И что будем с ним делать?- Ксюша покосилась на извивающегося Коляна.
- Промывать желудок, вот что.
- Тогда я за жидкостью. У нас, вроде, осталась бутылка питьевой воды.
- И захвати активированный уголь. Он у меня в сумке.
Ксюша унеслась. А я прошарила помещение на предмет подходящей тары. Ничего не нашла, поэтому пришлось снять плафон с лампочки. Он был как раз то, что нужно: большой, глубокий, к тому же легкий.
Когда Ксюша вернулась, мы приступили к противной, но очень эффективной при отравлениях процедуре - промыванию желудка.
17.
Прошло пол часа. Наш пациент лежал без сил на кровати, тяжело дышал, охал, стонал, но выглядел гораздо лучше, чем до промывания.
- Ну как?- участливо поинтересовалась я, протирая потное лицо больного влажным полотенцем.
- Нормально,- чуть слышно отозвался Колян.- Только опять блевать охота…
Я сунула ему свежевымытый плафон.
- На! Наслаждайся!
- Не-е, я пока не буду. У меня и так кишки болят.- Он натянул одеяло до самого подбородка - его знобило.- Спасибо, девчонки… Без вас бы точно коньки отбросил …
- Какие вы мужики беспомощные,- фыркнула Ксюша.- Даже болеть самостоятельно не можете! Все бы за вами ухаживали.
- Я думал, это язва…
- Слушай, Колян, а что ты эдакое съел, что тебя так прихватило?
- Сам удивляюсь… Вроде обедали вместе с мужиками, ели одно и тоже. Хавчик тут, конечно, как в тюряге, но там ведь я так не загибался… - Колян вытер мокрый нос рукавом своей роскошной кашемировой кофты.- Может, от джина этого поганого? Как я мужикам говорил, давайте обычной водяры возьмем…
- Джин мы все пили,- подумав, сказала я.- И никто из нас не загнулся.
- Эй! Я вспомнил!- он привстал на кровати.- Вспомнил! Я какую-то кашку сожрал, она еще чесноком пахла. Я думал, это закусь, не удержался - попробовал. А меня потом Кука отругал, сказал, что это мазь от радикулита.
- Ты что как маленький?- накинулась на него Ксюша.- Тех ругают, что тащат в рот все подряд, и ты лоб здоровый…
- Уж больно банка была красивая, вся в импортных надписях, и стояла на полке, где жрачка! Я решил, что это пюре из чеснока и сыра, есть такое пюре…
- Вот и траванулся,- резюмировала Ксюша.- Впредь будешь умнее!
- Я теперь на диету сяду,- горячо воскликнул больной.- А лучше голодать начну по системе этого… Крега что ли?
- Брега,- поправила я. После чего посчитала нашу миссию законченной.- Ну что, Колян, полежишь тут без нас?
- Идите, девчонки, я посплю.- Он умиротворенно кивнул.- Спасибо вам, еще раз.
Мы чмокнули спасенного в лоб и вышли.
В коридоре по-прежнему было тихо. Только где-то бубнило радио, да в туалете капала вода. Мы быстро преодолели расстояние до нашей двери, но, дойдя до нее, затормозили.
- Ты первая иди,- сказала Ксюша, отступая на шаг.- У тебя реакция лучше.
- Думаешь, там еще парочка гантелей припасена?
- Не знаю, но лучше не рисковать.
- Правильно,- согласилась я и с силой пнула дверь.
Она со скрипом отскочила. Ничего не произошло. Значит, путь свободен.
Мы вошли в комнату. Я потянулась, подруга зевнула. Неимоверно хотелось спать. И выпить горячего кофе. К счастью кипятильник у нас был, как и растворимый кофе. По этому я деловито начала собирать на стол. Значит так, кружки, ложки, «Нескафе», шоколадка, вафли, сахар…
- Что это?- вдруг спросила Ксюша.
- Где?
- Шум какой-то… - Она приставила согнутую ладонь к уху и прислушалась.- Или грохот. Но приглушенный, будто мешок с картошкой кидают
Я последовала примеру подруги и тоже соорудила из своей пятерни локатор. Оказалось, Ксюша права - где-то наверху что-то падало. Я мысленно нарисовала план этажа и вновь прислушалась. Так. Это не в комнатах, не в фойе, не в душевой… Это в дальнем конце коридора. А что у нас там? А там у нас… Балкон!
- Сонька!- в один голос заорал мы.
- Сонька!- крикнула я, подбежав к окну и толкнув одну из створок.- Соня!
Окно не открывалось, видно, примерзло. Рисованная рожица беспечно улыбалась, наблюдая за моими напрасными усилиями.
- Что ты делаешь? Бежим скорее!- заорала Ксюша.
- Не успеем!- в панике выкрикнула я, с новой силой набрасываясь на раму. Наконец, она хрустнула. Я рывком распахнула окно. В комнату влетел ветер в обнимку со снежной пылью.
Ксюша все еще не понимала. Она не так хорошо знала планировку здания. А я, я была уверена, что справа от нашего окна есть пожарная лестница, причем, не прямая, а изгибающаяся углом и один из углов упирался как раз в балкон, на котором падает, как мешок с картошкой, наша подруга.
- За мной!- скомандовала я и первой запрыгнула на подоконник.
Я была права - лестница была именно справа. Я тут же схватилась за обледеневшую ступеньку и, не обращая внимания на острую боль от впившихся в ладонь ледяных игл, вскарабкалась наверх.
Балкон был пуст.
- Где она?- спросила подоспевшая Ксюша, озираясь по сторонам.
- Не знаю,- ничего не понимая, пробормотала я.- И шума больше нет. Вообще ни звука. Как вымерли все.
Как только я это сказала, звук появился. Но не приглушенный, как раньше, а резкий, громкий, противный. Это был звук Сонькиного голоса.
- Где вас носило?- орала она, выныривая из-за угла.- Меня чуть не убили!
- Это тебя где носило?- накинулись мы на подругу.- Мы, понимаешь ли, спасать ее пришли, а она где-то бегает.
- Я за маньяком гонялась,- выпалила она.- Но не поймала!
- А нормально объяснить нельзя?- все еще горячилась Ксюша.- И почему ты с наволочкой бегаешь?
Сонька опустила глаза, удивленно уставилась на тряпку, которую сжимала в руке, потом поднесла ее к свету, распрямила. Оказалось, что это не наволочка, а мешок для белья: матерчатый прямоугольник, стянутый за края бечевкой.
- Он мне это на голову напялил,- пояснила она, отбрасывая мешок в сторону.
- Кто?
- Маньяк! Не ясно разве? Я стояла на балконе, никого не трогала. И тут сзади кто-то ка-а-ак прыгнет. Ка-а-а-к напялит мне на голову мешок. И давай душить.- Сонька сжала своими руками шею и изобразила удушение.- Только не так, а веревкой. Накинул мешок мне на голову, бечевка как раз на уровне шеи оказалась, он и давай затягивать…
- А ты что?
- А я ка-а-ак дам ему головой по подбородку, как лягну, как вцеплюсь ногтями в руки… - Сонька скрючила пальцы, продемонстрировав, как она это проделала.- Меня же твой Геркулесов обучил приемам рукопашного боя!
- Он тебя обучил приемам самообороны, к рукопашному бою они никакого отношения не имеют,- поправила я.
- Какая разница! Главное, я так ему всыпала, что он взвыл и убежал!- голосила Сонька, переполняемая гордостью. Но вдруг она погрустнела.- Только я его не поймала. Пока мешок с головы снимала, пока дух переводила… Эх, упустила маньяка!
- Постой!- перебила я.- Постой… Я не понимаю, зачем все это?
- Что зачем?
- Зачем некто совершает эти глупые нападения? Сначала на Изольду, потом на тебя.
- Так он же маньяк!- вытаращив глаза, выпалила Сонька.- Он без этого жить не может!
- Нет, Сонечка, все гораздо сложнее. Смотри сама. Первое убийство совершено очень аккуратно. Убийца все рассчитал: выбрал наиболее удачное время, место. Тихо хлопнул Петю, запер за собой дверь, выбросил ключи, ушел, не оставив следов. Второе убийство - тоже не докопаешься. Тихо и гладко. А потом начал действовать как слон в посудной лавке. Носится по зданию, нападает на всех без разбору, то душит, то режет, то смертельные ловушки сооружает. И все так бездарно!
- Паника обуяла,- нашлась Сонька.- Отказали нервы. И с маньяками это случается.
- У меня вообще создалось впечатление, что это совершают два разных человека,- озвучила мои мысли Ксюша.- Один хладнокровно убил двух человек и сидит теперь не жужжит. А второй под шумок решил похулиганить. Над женщинами поиздеваться. Попугать. Может, он и не собирался вас убивать…
- Нет, собирался!- разозлилась Сонька.- Он меня душил! По настоящему! И если бы у меня горло было голым, а не задраенным воротником водолазки, никакие приемы самообороны не помогли бы! Задушил бы меня, как пить дать, задушил!
- Но за что? Что мы такого сделали? Обычно убивают свидетелей, а мы ничего не видели, ничего не знаем.
- А вы точно ничего не знаете?- поинтересовалась Ксюша прокурорским тоном.
- Я лично ничего,- уверенно ответила я.
- А я тем более!- выкрикнула Сонька.- Что я могла видеть, если я пол дня пьяная спала… - тут она побледнела и заткнулась.
- Ты чего замолкла?- покосилась на нее Ксюша.
Сонька смотрела на нас испуганными детскими глазами. И молчала.
- Сонь, ты чего?
- Я вспомнила,- хрипло прошептала Сонька.- Вспомнила.- Она облизнула губы и продолжила.- Когда вы ушли на дискотеку, вы оставили меня спать в комнате?
- Да. Под присмотром Зорина. А что?
- Я спала, спала… Потом проснулась. И пошла….
- На дискотеку, чтобы станцевать лезгинку.
- Нет. Я пошла… - Сонька нахмурила лоб. Видимо, воспоминания давались ей с трудом. - Я пошла… к Пете! Вспомнила! Я вышла из комнаты, прошла по коридору, дотащилась до склада инвентаря. Начала стучать. Звать Петюню. Я помню, как я орала «Выходи, подлый трус!». А потом пнула дверь, развернулась и ушла досыпать. Еще я помню, что почему-то была очень обижена. А почему?
- Сонь, я не понимаю, что в твоем рассказе должно натолкнуть нас на ответ…
- Погоди, не перебивая!- рыкнула Сонька.- Я была обижена… Потому что знала, что Петюня в комнате, но не открывает,- воскликнула она.
- Откуда ты это знала?
- Я слышала, как он с кем-то разговаривает! Вернее, ругается. Но когда, я постучала, они замолчали. И кто-то прошептал «Не открывай». Вот я и обиделась. Думаю, сам танцевать приглашал, а теперь даже верь мне открыть не хочет. По этому я вернулась в нашу комнату и легла досыпать.
- А где все это время был Зорин?
- Не знаю.- Она пожала плечами.- Я его не видела. Помню, просыпаюсь, кругом никого. Думаю, все меня бросили, пойду к Петюне на свидание.
- И что следует из твоего рассказа?
- Что убийца решил меня задушить, потому что я слышала его разговор с Петюней.
- Глупости,- фыркнула я.- Ничего ты не слышала.
- Да, не слышала, но он же об этом не знает!
- Он же не идиот.
- Ой!- опять побледнела Сонька.
- Что еще?
- Я, кажется, не сразу вернулась в комнату…
- Ну и куда тебя еще носило?
- Ща… Ща вспомню…Только вы не тарахтите…
Мы послушно замолчали. А Сонька принялась вспоминать. Вообще-то ничего удивительно в том, что она начисто забыла все события недавнего вечера, не было. Сонька всегда забывает то, что творит в пьяном виде. Например, однажды она нарезалась до такой степени, что запамятовала не только номер своей квартиры, но и дома, а так же название улицы. И не найдя дороги к отчему дому, она начала бегать по дворам и ломиться во все двери с просьбой пустить ее переночевать. К ее счастью (правду говорят, что бог пьяных бережет) пустили ее к себе в дом не бомжи, бандюги или пьяницы, а сердобольные пенсионеры. В их тихой квартирке они и проснулась по утру. Представьте ее ужас, когда она открыла глаза и обнаружила себя спящей на полу (больше ее положить было не на что) в неизвестной квартире, в неизвестном районе - вид-то из окна был чужим, в соседстве с неизвестными людьми - бабка с дедкой спали, накрывшись с головой одеялом, и храпели, как два пьяных бугая…
Вот уж Сонька испугалась! Так испугалась, что месяцев 7 в рот даже пива не брала. Но потом и страх и стыд притупились, и мы вновь стали устраивать веселые девичники с «Мартини» на первое и водкой на второе. Но, чтобы быть до конца откровенной, скажу, что чудить у нас может не только Сонька, но и мы с Ксюшей. Вот, например, по осени мы поехали в соседний город на концерт Бори Моисеева (любим мы его - страсть!), который проходил в каком-то элитном ночном клубе (на билеты Педик раскошелился).
Возвращались с концерта ночью. Денег, как всегда нет, даже у Ксюши, потому что те, что нам выдал ее муж на такси, мы пропили. Решили добираться до дома на электричке. Подходим, значит, к вокзалу - а поезд уже стоит. Ну мы, естественно, бежать. А платформа далеко, до подземного перехода еще дальше, так что мы сиганули по путям. Бежим, как козы, через рельсы перепрыгиваем, но чувствуем - не успеваем (машинист уже гудок дал). И я не нашла ничего лучше, как ринуться на перерез электричке. Подбежала к платформе и давай перед носом тепловоза на нее вскарабкиваться. Корячусь, пыхчу, ругаюсь. А сама в платье до полу, в велюровом пальто, на шпильках. Помощник машиниста из кабины своей выпрыгнул, орет «Девчонки! Мы подождем, не торопитесь! Обойдите!». Но я уже в раж вошла, мне интересно, смогу я на эту треклятую платформу забраться или нет. Подпрыгиваю, подтягиваюсь, то ноги в модельных туфлях закину, то брюхом на грязные плиты лягу. Помощник кинулся мне помогать, но я машу на него - типа, отвали, я сама. Все электричка со смеху покатывается. Мои подружки, которые уже по-людски на платформу взошли, от
народа не отстают - ржут, как маленькие лошадки… Короче, вскарабкалась я все-таки. Ценой порванных колготок, изгвазданного платья, содранных в кровь рук.
А за мной с той поры прочно закрепилась кличка Анна Каренина…
- Сонька там не умерла?- гаркнула мне в самое ухо Ксюша.
- Ты у нее спроси.
- Боюсь. Вдруг мой вопрос помешает ее мыслительному процессу.
- Сонь,- зашептала я.- Ну что? Вспомнила?
- Вспомнила… Я, кажется, еще на улице бегала.
- Это еще зачем?
- В окно снежками пулять.
- Зачем?- спросила я.
- А ты зачем тогда Анной Карениной прикидывалась?- огрызнулась Сонька.
- Пьяная была. Не соображала.
- Вот и я не соображала,- горько вздохнул она.
- И что? Думаешь, тебя за это убить хотят?
- Не за это,- всхлипнула Сонька.- А за что-то другое. А за что, я не помню-ю-ю-ю!- всхлип перерос в плач.- Я что-то видела! В окно! Там через шторы силуэты были видны-ы-ы!- голосила Сонька, утирая сопли.- Вот ведь гадство какое! Погибну ни за грош! А я ведь ничего не помню, ничего… Клянусь!
- А ты на лбу у себя напиши «Товарищ, преступник, я ничего не видела, клянусь!»,- по-черному пошутила Ксюша.
- Тебе все хихоньки! А меня, между прочим, скоро убьют!- обиделась Сонька - Ты и над гробом моим смеяться будешь?
- Никто тебя не убьет. Не успеет. Скоро милиция приедет. А пока мы с Лелей будем неотлучно за тобой следовать. То есть охранять.
Сонькина физиономия просветлела. Но не от Ксюшиных слов, а от интересной мысли, пришедшей ей в голову:
- Девочка,- торжественно произнесла Сонька.- Я придумала! Мы сделаем все наоборот.- Она выдержала театральную паузу и выдала.- Будем ловить на живца.
И тут я поняла Сонькин замысел. Она решила стать наживкой, на которую мы поймаем хищника.
- Но это опасно!- протестующее воскликнула я.
- Ничего не опасно, вы же меня подстрахуете. Только надо продумать план.
Уже через минуту план созрел. И мы, немного волнуюсь, преступили к его осуществлению.
18.
Мы втроем шли по коридору и громко разговаривали.
- А ты, правда, видела этого человека?
- Правда,- почти кричала Сонька.- Я обязательно его узнаю. Я запомнила одну деталь.
- Какую?- проорала Ксюша.
- Об этом я скажу только милиции.
- А что ты будешь делать сейчас?- крякнула я во весь голос.
- А сейчас я хочу сходить в столовую. Я там кошелек обронила
- Ну ты иди. А мы поспим.
Этот идиотский диалог мы повторили 4 раза. Ровно столько, сколько было в здании коридоров. Неизменно громко и выразительно. Мы надеялись, что убийца услышит его и клюнет на нашу приманку.
- И что теперь?- уже шепотом спросила «приманка».
- Выжди 2 минуты. А потом ступай.
- А вы?
- А мы в это время с черного хода выйдем. И в столовую. Прятаться.
- А где вы спрячетесь, чтобы я знала?
- За ящиками с мусором. Так что ты дольше фойе не ходи. Стой там.
- Почему стой?- моргнула Сонька.- Я же кошелек должна искать. Я ходить буду.
- Тогда ходи. Только не увлекайся, чтобы к тебе никто ссади не смог подкрасться.
- Ну все!- Сонька сделала вдох.- Пожелайте мне ни пуха, ни пера!
- К черту! К черту!- пробормотала Ксюша и почему-то перекрестилась.
После чего мы выбежали через черный ход на улицу.
* * *
ЧЕЛОВЕК отошел от двери, присел на кровать, задумался. У него остался один единственный шанс - и он не должен его упускать. Убить эту чертову бабу необходимо! И если не сейчас, то когда?
ЧЕЛОВЕК подошел к оку. Выглянул. Никого. Он постоял в нерешительности. А вдруг у него опять не получится? Эта баба, как дикая кошка, царапается, дерется. Ее не просто будет убить. ЧЕЛОВЕК задумался. Что же ему сделать? Прыснуть в лицо газом? Оглушить? Или… подойти не таясь. Открыто, с улыбкой на лице. Ведь эта девка даже не подозревает, кто именно хочет ее убить. А уж заподозрить такого безобидного человека, как ЧЕЛОВЕК никому в голову не придет…
ЧЕЛОВЕК тихонько засмеялся. А вот и она! Бежит, только птицы на лосинах мельтешат. Ну беги, беги. Беги на свидание со смертью!
* * *
По запорошенной снегом тропке, между карликовых елочек, голых берез и лип, мы с Ксюшей рысцой неслись к столовой. Дорога была плохой, не пригодной для быстрого передвижения - тропка узкая, извилистая, а кругом девственно белые сугробы, в которые постоянно увязают ноги.
- У меня все ботинки сырые,- пожаловалась Ксюша, выдергивая ногу из очередной снежной дюны.- И чего мы по аллее не пошли? Было бы быстрее и комфортнее.
- Аллея из любого окна просматривается,- задыхаясь от быстрого бега, ответила я. - Опасно.
- Черт!- ругнулась подруга, провалившись почти по пояс. Я помогла ей вылезти, и мы возобновили свой бег.
Наконец, показалась мусорные баки, безголовые пионеры, исполинская снежная баба, столб с рупором и долгожданное крыльцо столовой.
- Фу!- выдохнула Ксюша, врываясь в распахнутую дверь здания.- Слава богу, добрались.- Она присела на ящик, переводя дух.
- Нечего рассиживаться, прячься!- зашипела я, подталкивая ее к закутку.- Мы больше 2 минут бежали, сейчас Сонька придет.
Только мы успели нырнуть за ящики, как послышался бодрый топот. Я выглянули из укрытия и увидела, как в фойе вбегает раскрасневшаяся взмыленная Сонька.
- Мы тут,- прошептала я и нырнула обратно за ящики.
- Хорошо,- также шепотом ответила подруга, а потом завела громкий разговор с самой собой.- И где я могла его потерять? Ну где? Вроде всегда в кармане лежал… - Сонька картинно озираясь по сторонам, подгребла к нашему убежищу.- Никого?- чуть слышно спросила она. Я высунула нос из-за ящика и отрицательно покачала головой.- Тут кошелька нет! Может, под стульями?- она развернулась, прошла по фойе, заглянула под каждое из сидений и вновь вернулась к ящикам.- Кажется, мы просчитались,- шепнула она мне в ухо.- Никто не идет…
И тут мы услышали шаги. Тихие, какие-то шуршащие. Сонька напряглась, в ее глазах появился панический блеск.
- Не робей,- почти беззвучно выговорила я.- Все будет хорошо.
Сонька кивнула, мельком глянула на зажатый в кулаке баллончик с газом, показала его нам, потом молниеносно спрятала в карман и отошла.
Я осторожно высунулась. Сонька была уже на середине фойе, когда в дверях замаячил чей-то силуэт.
- А я вот кошелек ищу,- срывающимся голосом проговорила Соня.- Потеряла намедни.
Человек ничего не сказал. Только хмыкнул.
Сначала он просто стоял, расставив ноги, потом неспешно двинулась в Соньке.
Я не узнавала его. И не только потому, что лицо его было в тени капюшона, но и потому, что одежда (мешковатая фуфайка, бесформенные спортивные штаны) скрывала фигуру, а громоздкие валенки, обутые на ноги, делали походку угловатой, механической.
Я похлопала себя по нагрудному карману. Очки! Мне нужны очки! Может, хоть с ними я разгляжу этого робота, но… Очков не было! Я беззвучно взвыла и прищурилась.
Так. Рост средний. Комплекция, вроде, тоже средняя. Черт! В этой фуфайке 58 размера добрая половина отдыхающих будет выглядеть одинаково. И в валенках, и в огромных рукавицах из брезента.
А этот ватник я, кажется, где-то видела… Я помню, что на его спине краской отпечатан серп и молот. Серп и молот… Вспомнила. Эта фуфайка всегда висит в фойе корпуса, она ничья. И валенки я там видела, и рукавицы. Только они не бесхозные, а дворничьи. Дворник-пьяница их постоянно забывает отнести в свою кладовку, бросая прямо под лестницу.
Что у нас остается? Штаны. Синие с белыми лампасами, я сама в таких, таких полно. Толстовка, капюшон которой злоумышленник натянул на самые глаза? В ней нет ничего примечательного. Серая, с завязками у горла.
Значит, по одежде определить личность преступника я не смогу. Остается ждать, когда он нападет. Остается ждать…
Тут Сонька резко развернулась и глухо произнесла:
- Я должна поискать кошелек. Он, наверное, за ящики упал.- После чего как-то вяло, шаркая по полу сапогами, пошла.
- Я не поняла, кто,- одними губами произнесла она, встретившись со мной взглядом. - Я боюсь!- Я видела, как заострились черты ее лица, как по лбу потекла тонкая струйка пота.
И тут я поняла нашу ошибку. Мы не там спряталась! Надо было устроить засаду у двери. Тогда мы бы могли просто преградить ему дорогу, стукнуть чем-нибудь тяжелым, сорвать с головы капюшон… А если мы чем-то выдадим себя сейчас, то убийца просто развернется и убежит. И не факт, что мы его догоним!
Я опять выглянула. Убийца приближался. Ступая, как раненый терминатор, рывками. В его руке появился металлический брус.
- Нигде не могу найти!- истерично, громко, визгливо выкрикнула Сонька и обернулась. Она больше не могла подставлять спину - запас смелости иссяк.- Что это у вас в руке?
Человек снова хмыкнул. И сделал еще один шаг…
- Сонечка!- раздалось откуда-то из-под лестницы.- Что вы здесь делаете?
Все замерли. Даже убийца остановился, повернув свою голову без лица в сторону лестницы.
- А я уснул!- радостно молвил Зорин, выныривая из темноты.- Сбегал до ворот, посмотрел. Чувствую - устал. Дай, думаю, отдохну. Зашел сюда, осмотрелся. И такое удобное место нашел. Тихо, тепло, только пыльно,- он стряхнул с рукава паутину.- Там кто-то креслице поставил… Так хорошо…
После этих слов он резко замолк, как подавился. Тупо уставился на Соньку, потом перевел взгляд на неизвестного в фуфайке. Опустил глаза на руки неизвестного, увидел брус, ойкнул, поднял глаза. И спросил:
- А что здесь происходит?
И тут сбылись мои пророчества - убийца молниеносно развернулся, скакнул через порог и пулей вылетел из здания.
- Черт!- заорал Сонька.- Уйдет ведь!
Мы с Ксюшей выбрались из-за ящиков и, включив сразу первую скорость, сорвались с места.
- Бежим, девчонки!- проорала я, преодолевая 10 метровое расстояние до двери за пару секунд.- У него на ногах валенки, далеко не уйдет!
- Куда вы?- растеряно прокричал Зорин, когда мы пронеслись мимо него.- Объясните же, что здесь…
Слово «происходит» мы уже не слышали. Мы неслись во весь опор за красным серпом и не менее красным молотом.
И никак не могли догнать.
- Спринтер он что ли?- захлебываясь ветром, прокричала Сонька.- И валенки ему не мешают!
- А он их снял, смотрите!- Ксюха ткнула пальцем в валяющиеся на снегу валенки, мимо которых мы как раз пробегали.
- Он что еще и йог?
- На нем ботинки!- вновь подсказала Ксюша, как самая зрячая.- Он валенки прямо на ботинки надел…
- Вот почему у него такая походка была механическая…
Мы пронеслись по аллее, минуя компашку мутантов, обогнули фонтанчик, ледяную горку, проскакали мимо сторожки…
- Куда он?- задыхаясь, вымолвила Ксюша. Она бежала из последних сил.
- В лес?- вопросом на вопрос ответила я.
- Он же там погибнет!
Но злоумышленник направлялся именно в лес. Потому что у ворот не затормозил, не свернул в другом направлении, а выскочил за калитку и дунул в сторону непролазного ельника.
- Уйдет!- взвыла Сонька.
- Не уйдет!- проорала Ксюша, указывая куда-то влево.
Мы обернулись. По дороге, разбрызгивая вокруг себя фонтан снежной трухи, несся милицейский «козелок». Он ревел, подпрыгивал на ухабах, безбожно газил, но передвигался очень резво. Не доезжая ворот, «Уаз» затормозил. Дверь его распахнулась и из салона вывалился Геркулесов. За ним на снег попрыгали Артемон, Блохин, начальник моего Кольки майор Русов и еще пара неизвестных милиционеров.
- Ловите его!- прокричала Ксюша, подбегая к «Козелку».- Вон он!
Геркулесов мгновенно оценил обстановку и прокричал в салон:
- Петруха, попробуй догнать, может, не увязнешь.
- Не проедет он ни за что!- взвыла Сонька.- Там сугробы по пояс! И елки слишком часто растут!
Петруха выглянул из кабины и вопросительно уставился на Геркулесова.
- Ну че? Ехать мне или нет?
Русов с Геркулесовым переглянулись. Русов нахмурился и потянулся за оружием.
- По ногам пальнуть что ли?
- С такого расстояния по ногам не попадешь.
Я глянула на удаляющуюся фигурку. Она становилась все меньше и меньше. Надо же, какой прыткий! Так резво бежать по сугробам, тем более в такой неподходящей одежде. Только серп с молотом мелькают между елей.
- Надо что-то делать!- Сонька вцепилась в Геркулесова своими хваткими пальчиками. - Упустим же!
- Не упустим!- буркнул Коленька и толкнул Блохина.- Снимай ботинки.
- Зачем?
- Без разговоров.
Лева не посмел спорить, присел на ступеньку машины и развязал шнурки. Артемон понял Колькину задумку и нырнул в салон. А когда вынырнул, в его руках были лыжи с палками.
- С двух сторон пойдем. Наперерез,- выпалил он, быстро прикрепляя лыжи к ботинкам.
Вот они уже обхватили ладонями палки, оттолкнулись, покатили.
- Давайте. Ребята!- в возбуждении голосила Сонька, подпрыгивая на месте.
Но ребята ее не слышали. Сосредоточенные, собранные, они неслись на лыжах по заснеженному лесу, часто перебирая паками.
Расстояние между ними и бегущим неотрывно сокращалось.
Человек упал, но тут же встал и вновь запрыгал по сугробам. Но, видно, силы оставляли его, потому что передвигался он очень медленно, по-черепашьи. Часто останавливался, чтобы перевести дух.
* * *
ЧЕЛОВЕК упал, поднялся, снова упал, провалившись в сугроб по грудь. Сил не осталось. Не осталось и надежды! Ему не уйти.
Еще сутки назад он мечтал умереть. Он искал смерти, молил о ней… А теперь… Теперь ЧЕЛОВЕК хотел жить. Так хотел, как никогда в своей жизни. И причина тому - любовь! Которая опять пришла, пришла, не смотря ни на что. И оживила его сердце, возродила душу…
Вот во имя этой любви ЧЕЛОВЕК и должен жить!
* * *
Ребята настигали беглеца. Оставалось преодолеть каких-то 5-6 метров.
Вдруг человек затормозил. Развернулся. Перескочил через поваленную ель и бросился в обратном направлении - к дороге. В его маневрах не было никакого смысла. Как не петляй - все равно поймают, либо нагонят лыжники, либо сцапаем мы, стоящие у машины.
Человек грохнулся, зацепившись ногой за ветку. Лицом в снег. Плашмя. Вытянув руки вперед. Одна из рукавиц слетела. И нашему взору предстала тонкая суховатая рука. С длинными узловатыми пальцами и крашенными в розовый цвет ногтями…
- Это баба!- заорал Артемон.- Баба!
- Я человек!- взвизгнуло создание, тяжело поднимаясь.- Человек!
Наконец, женщина встала. Покачнулась. Оперлась плечом о ствол сосны. Сбросила другую рукавицу, вытерла сырое лицо рукой.
- ЧЕ-ЛО-ВЕК!- вновь повторила она уже тихо. А потом сорвала с головы капюшон и прокричала.- А вы не хотите видеть во мне человека! Никто из вас! И ни в одной из нас! Вам только секс подавай! Порнуху! Тело! Мясо! И чем больше мяса, тем лучше! Вам нужны глупые титястые самки! Такие, как она!- женщина ткнула пальцем в Соньку.- Смазливые морды, ноги от ушей. Таких вы любите. Вам не нужна искренность, порядочность, верность! Вы плевали на чувства! На мои стихи, письма! На душу мою человеческую!
Изольда зарыдала. Бухнулась на колени. Согнулась по полам. И уткнув свое изможденное лицо в ладони, надрывно закричала:
- Я ненавижу вас за это! На-на-ви-жу! Вы все моральные уроды. Предатели!- она резко вздернула лицо и пронзительно глянула на Артемона.- И ты! Ты, которого я полюбила. Променял меня на пустую бабенку со смазливой мордой! Почему?- хрипло, как ворона, проорала она.- Почему меня никто не любит? Разве я не достойна счастья? Разве я хуже… - ее слова становились все тише, все неразборчивее, пока не переросли в бессвязное бормотание.
Артемон подъехал к ней, опустился рядом, приподнял за локоть и прошептал:
- Прости!
19.
Я тихонько сидела в уголке Музыкального зала. Рядом со мной разместились Сонька с Ксюшей. Чуть поодаль Геркулесов. Русов на правах главного восседал за столом в центре зала. Перед ним сидела Изольда. Все в том же ватнике, в той же толстовке. Она была спокойна, только на щеках алел лихорадочный румянец.
Изольда говорила. Своим детским, писклявым голоском она рассказывала страшную историю преступления.
- Я любили Петю. Очень сильно. Болезненно сильно. Как одержимая. Я всегда была влюбчивой, но чувство к Пете было ни на что не похоже… - Голос ее сорвался.- Простите. Мне сложно об этом говорить… - Изольда провела по лицу рукой, вздохнула. - В общем, я болела им, как болеют чумой. Именно чумой, а не гриппом, например. Потому что от моей любви не возможно было излечиться…
- Гражданин Сумин Петр Николаевич знал о вашем чувстве?- спросил Русов строго. Ему было не до лирики, ему протокол надо составлять.
- Петя? Конечно. Я говорила ему. И не раз. В письмах. В стихах. Я писала целые поэмы и отсылал ему. Я не подписывалась, но он, по-моему, догадался… - Изольда закусила губу.- Он подошел ко мне однажды, сказал, что я ему тоже нравлюсь. И пригласил к себе домой. Как он сказал, на рюмку чаю.
- И вы пошли?
- Нет, не пошла. Полетела. На крыльях… - Взгляд ее затуманился, стал мечтательным и томным.- У нас был роман. Настоящий. Мы встречались два раза в неделю. Я оставалась у него на ночь… Он стал моим первым мужчиной…
- Ваше чувство было взаимным?- в очередной раз перебил ее Русов. Но, на мой взгляд, этот вопрос он задал из чистого любопытства.
- Конечно, нет. Но поняла я это не сразу. Я наивной была, тешила себя надеждами, думала, что он хотя бы привязан ко мне, но… Петя был бабником. Идейным. Он считал, что мужчина должен за свою жизнь не дерево посадить, не дом построить, а перетрахать наибольшее количество баб. Так что я была очередной из списка. 125 пунктом.- Она говорила и постоянно теребила волосы, словно это ее успокаивало. То наматывала на палец свой жиденький хвостик, то разматывала. То наматывала, то разматывала. Как заведенная.- А еще моя любовь была бальзамом на его поганую душу. Он радовался, как ребенок, читая мои стихи. Ему было лестно. Приятно. Ведь никто не любил его так, как я.- Изольда рывком сорвала с волос резинку, отбросила ее.- Но ему мало было воспользоваться моей слабостью, ему надо было еще и растоптать меня… Он всем раззвонил о моей любви. Он раздал мои письма друзьям. Он приставал ко всем подряд у меня на глазах, он лапал, тискал, залазил под юбки и все открыто, даже напоказ. Ему нравилось видеть, как я страдаю от этого!- она закрыла глаза, сглотнула, потом возобновила рассказ.- И даже им, своим шлюхам, он
показывал мои поэмы… И они вместе ржали, как кони, над выстраданными строчками… Вот тогда я его и возненавидела! Тогда я и приговорила его к смерти!
- Когда именно вы замыслили убить гражданина Сумина?- сухо спросил Русов.
- Я не помню числа,- она поморщилась.- Хотя нет, помню… Это было в пятницу. По дороге на турбазу. Я ехала в автобусе, смотрела на него, думала, вспоминала… Ненавидела! Любила! Приговорила!
- Давайте без мелодраматических пассажей,- строго проговорил Русов.- По существу, пожалуйста.
- Да,- взволнованно поддакнула Изольда.- Вы правы, мелодрамы ни к чему. Я буду по существу… - Она опять вцепилась в свои волосы и продолжила рассказ.- У меня математический ум, что и понятно, ведь я по профессии не бухгалтер, а именно математик. Я все точно рассчитала. Я решила, что убью его обязательно на турбазе. Потому что… Хотя об этом позже. Сначала я расскажу вам о другом…
- Это вы пытались убить Симакова Антона Степановича?- раздраженно рыкнул Русов. По его лицу было видно, что он до смерти устал от «лирических» отступлений обвиняемой.
- Я не собиралась его убивать!- возмутилась Изольда.- Мне нужно было его нейтрализовать. Чтобы на время, а именно на вечер субботы, место Антона занял Петр.
- Зачем?
- Петр никогда не бывал один. Всегда вокруг него кто-то терся. То бабы, то мужики. То друзья, то подруги. Он был очень активен. У меня не было шансов застать его одного… По этому я и нейтрализовала Симакова. Я знала, что именно Петр заменит его. И знала, что лыжный инструктор единственный не успевает к началу дискотеки - он должен заниматься инвентарем. По этому…
- Ясно! Дальше.
- Когда началась дискотека, я незаметно покинула зал и по тропке прошла к корпусу. Она ведет к черному ходу, так меня никто не увидел, все ходят по аллее. Вошла. В здании никого не было. Ну или мне так показалось, потому что было очень тихо. Подошла к комнате, постучалась, вошла. Он смотрел телевизор, пил джин из банки и что-то записывал в амбарную книгу. Я подошла к нему, заговорила… Я пыталась достучаться до него, вразумить, заставить раскаяться… Но! Меня никто никогда не воспринимал всерьез! Он смеялся, грубил, как и тогда…
- Когда - тогда? Говорите конкретнее!
- До этого. В пятницу вечером. Я уже пыталась с ним говорить. Зашла к нему в комнату, предупредила… Мне хотелось дать ему шанс, понимаете? Если бы он покаялся… Да ладно, не надо каяться, я ж не священник… Просто извинился бы, признал свою ошибку. Понял, что так с людьми не поступают, я бы его простила. И пощадила. Но он… - Ее лицо раскраснелось от гнева. И теперь я она была даже красива - Слышали бы вы, как он глумился надо мной. И все с улыбочкой, даже ласково… Унижал, унижал… Вот тут я окончательно поняла, что хочу одного - чтоб он сдох!
- Вернемся к вечеру субботы. Что было после того, как вы поговорили?
- Я его убила, что же еще? Стукнула по голове гантелей. Он как раз стоял ко мне спиной и говорил всякие гадости. Про своих баб, про то, как он каждой ставит отметки за темперамент, что я по 10 бальной шкале тяну на -1! А тут еще эта полоумная приперлась!- Изольда мотнула головой в сторону притихшей Соньки.- Как сучка в течке скулила, бросалась на дверь. И голосила «Петюня, выходи! Я скучаю!»
- Ах ты лохудра!- зашипела Сонька.- Я тебе сейчас такую сучку покажу! Никакая милиция не спасет…
- Гражданка Аниськина,- рявкнул Русов.- Прекратите сейчас же. Вы и так тут присутствуете в нарушение всяких правил!
- Я не сучка! И не в течке! У меня, слава богу, с мужиками все в порядке, как и с темпераментом…
- Если не замолчите - выгоню!- сорвался на фальцет взбешенный Русов.
Сонька замолчала, но всем своим видом выражала протест: руки сцеплены на груди, подбородок упрямо опущен, нижняя губа вперед.
- Итак?- Русов выжидательно уставился на Изольду.- Что дальше? Сучек прошу опустить.
- Без сучек все повествование не займет много времени. Убила Петю, закрыла дверь его ключами, вышла. Все.
- Зачем вы нанесли трупу, замечу, уже трупу, 12 ударов лыжной палкой, я спрашивать не буду. Меня интересует вот что… - Русов погрыз кончик карандаша.- Зачем вы убили Виктора Измайлова?
- Мне по порядку?- невинно поинтересовалась Изольда.
- Если можно,- учтиво ответил майор.
- Когда месть была совершена, жизнь моя потеряла смысл. И давно не получала от нее удовольствия, с тех пор, как Петр меня предал. Я страдала, мучилась, томилась и мечтала только о смерти… Я давно хотела покончить с собой. Даже таблетки купила в аптеке. Демидрол. Но уйти одной и не забрать с собой виновника своих бед - это неправильно! Поэтому я решила сначала убить его, а потом уйти сама.
- Ни черта не понимаю!- простонал Русов.
- Я убила Петра, потом вернулась на дискотеку. Чтобы проститься с подругами, с миром.- Патетично бросила она.- Прожить оставшиеся 2 часа - я решила умереть в полночь - на полную катушку. А потом…
- Ты кататься пошла, дура бестолковая,- встряла злопамятная Сонька.
- Я пошла умирать!- трагично выдохнула Изольда.- Умирать, не банально отравившись. Лететь с горы! Как птица!
- И сломать себе шею,- опять вякнула Сонька.
- Сломать шею, да! Но меня спасли… О! Меня спасли! Рискуя собой…
Русов закатил глаза, но промолчал. А Иольда продолжала.
- Вот тут и наступило прозрение!- Ее голос стал прерывистым, воодушевленным.- Герои есть! Рыцари без страха и упрека! Настоящие мужчины! А не фитюльки, как Петька… Так начался новый виток моей жизни!
- И череда новых преступлений,- цинично проговорил Русов.
- Виктора я убила, чтобы спасти себя! Ведь он знал о моих письмах, о стихах! Он знал о том, что я угрожала Петру, он застал нас за ссорой. Он мог рассказать… По этому я воспользовалась тем, что Галина Ивановна застряла в туалете, ее понос прошиб, а это на долго, я знаю… И пока она кряхтела, я быстро выскользнула из уборной, вошла в Музыкальный зал, достала нож, который украла из столовой еще утром, и…
- Простите, пожалуйста,- торопливо выкрикнула я.- Можно мне спросить?
Русов кивнул.
- А свет ты когда выключила - до или после?
- Да что вам этот свет дался! Какая разница?- возмутилась Изольда.- Ну после, после… А что?
- А почему?
- Потому что это было не очень красивое зрелище…
- Вот!- я даже со стула вскочила.- Я так и подумала! Еще тогда, когда мы обсуждали убийство!
- Не понял,- вновь нахмурился Русов.
- У меня еще тогда мысль мелькнула, что это женщина! Мужик бы ушел и все! Какая ему разница, красивое это зрелище или нет? Он совершает поступки обдуманно… А женщина идет на поводу у своих эмоций. Убить она может, это запросто, а смотреть на плод своего злодейства - нет, потому что это не очень красивое зрелище!
Русов, как видно было по его лицу, ничего из моего сбивчивого рассказа не понял, но тему «света и тьмы» решил закрыть.
- Ответьте теперь на такой вопрос… - продолжил допрос майор.- Зачем…
- Зачем на меня напала?- опять не выдержала Сонька.
- Ты стояла между мной и Артемом! Ты, со своими ужимками, кокетством, пустой болтовней, со своими ручками шаловливыми, с песнями и плясками!- Изольда выплевывала эти слова с такой ненавистью, что я даже испугалась, как бы она от накала чувств не лишилась чувств (простите за каламбур).- У меня не было не единого шанса, когда перед его глазами маячила такая красивая шлюховатая дура…
- Я не дура!- прорычала Сонька.- У меня высшее образование!
- У меня тоже! Я еще степень Магистра астрологии! И куча литературных призов! Я не говорю о дипломе бухгалтера, менеджера, кулинара…
- О! Мы еще и готовим!- ехидничала Сонька.- Лучше бы на курсы тантрического секса записалась. Или вступила в клуб любителей Кама-сутры! Это, милочка, в жизни пригодилось бы больше…
- Закройте рты!- взвыл Русов, багровея еще больше. Хотя, казалось бы, куда больше, он и так был скорее малиновым, чем красным.- Обе!
Сонька захлопнула свой хорошенький ротик. Изольда свой нехорошенький. Русов, как дракон, выпустил воздух из носа и проговорил:
- Отлично! Теперь, Изольда Сергеевна, ответьте нам на вопрос - вы хотели убить гражданку Аниськину?
- Конечно, нет,- притворно возмутилась бухгалтерша.- Я просто ее пугала!- А у самой в глазах такая ненависть вспыхнула, что я сразу поняла - врет, гадина!
- Ну, конечно!- взвилась Сонька.- Сначала чуть не задушила, потом с бруском металлическим в столовую приперлась! У меня куча свидетелей! Я это докажу!
- Я просто пугала,- стояла на своем Изольда.
- А телефон зачем разбила?- не удержалась я.
- Я его не трогала,- очень натурально удивилась она.
- А кто тогда?
- Понятия не имею.
- А за что меня прибить хотела? Я-то тебе дорогу не перебегала…
- Леля, я, конечно, тебя терпеть не могу,- Изольда сощурилась.- Ты нисколько не лучше своей подруги, даже хуже…Ты выскочка! Воображала! Задавака! Я тебя презираю! Но я тебя не собиралась убивать!
- А кто тогда собирался?- уныло спросила я.
Но ответить я не услышала, потому что стоило мне замолчать, как дверь, разделяющая зал и фойе, до сего момента плотно закрытая, рывком распахнулась, и в помещение проник грубый злобный Артемонов крик.
- Ах ты волчара позорный!
Мы обернулись и увидели, как в помещение вводят Куку, и как его босс, сдерживаемый двумя милиционерами за плечи, рвется вцепиться тому в глотку.
- Прекратить скандал! Сейчас же!- вскричал Русов, вскакивая со стула.
Но Артемон и не думал прекращать. С еще большим пылом он стал вырываться из милицейских объятий, и еще громче орать.
- Змей ты, Кука! Падла! Отморозок!
- Отвали!- огрызнулся Кука.
Артемон взревел и ринулся на врага. На счастье Куки милиционеры, что сдерживали банкира, во время среагировали - вцепились в него мертвой хваткой. Так что пришлось Артемону ограничиться очередной порцией проклятий и смачным плевком в сторону телохранителя.
- Что тут происходит?- прошептала Сонька мне на ухо.
Я пожала плечами - сама ни черта не понимала.
- Сядьте,- скомандовал Русов, плюхаясь на место.- Оба.
- Мне сидеть не за что,- прохрипел Артемон.- А эта падла еще насидится…
Мы с Сонькой переглянулись - что происходит, мы так и не поняли. А Русов, тем временем, продолжил:
- Итак, господа хорошие, давайте рассказывайте, кто и за что решил отравить господина Пронина Николая Антоновича?
Я пульнула в Ксюшу взглядом, типа, не про того ли он Коляна, которого мы спасали от верной смерти. Оказалось, что про того.
- Он чуть не умер сегодня ночью,- угрюмо проговорил Русов.- Спасибо добрым людям - откачали.
- Этот падлюка его отравил!- загрохотал Артем, тыча пальцем в телохранителя.- Только собирался он не Коляна замочить, а меня!
- Наглая лож!- надменно молвил Кука.
- Он давно меня угробить хотел! Я теперь понял! Тока не вышло у него… - Артемон сжал свои гиреподобные кулаки.- А ну отвечай, чмо, за фиг ты меня на тот свет хотел отправить?
- Вы будете отвечать?- спросил Русов с интересом.
- Только в присутствии своего адвоката,- процедил Кука сквозь зубы.
- Тебе никакой адвокатишка не поможет,- выплюнул Артемон,- в тюрьме больше дня не проживешь, это я тебе гарантирую!
- Запишите, товарищ начальник, он мне угрожает,- взвился Кука.
Русов устало махнул рукой и буркнул:
- Я ничего не слышал.
- А я ни черта не понял,- признался Геркулесов.
- Я тоже не очень… - хмыкнул Русов.- Я только одно знаю - этот Кука Григорий Павлович жутко своего шефа ненавидел. И очень хотел его умертвить. Не знаю, правда, за что… Кстати, телефон разбил именно он, а не Изольда. И ловушку смертельную для Лели соорудил тоже он.
- Откуда вы знаете?- испуганно спросила я.
- Свидетели имеются.
- Кто?
- Я,- подала голос Изольда.
- Почему ты?- вновь не поняла я.
- Потому что видела, как он возился в вашей комнате с гантелями. Я давно за ним следила. А началось все с того, что я случайно застукала его за подозрительным занятием - он разбивал телефон в директорском кабинете. Я тогда пришла, чтобы позвонить в город, хотела попрощаться с мамой… - опять отвлеклась Изольда.- Ну и
… увидела. Мне было не ясно, зачем он это делает. И я начала за ним наблюдать. Из чистого любопытства, естественно.
- Вы видели, как он сооружал ту… катапульту?- спросил Русов.
- Нет, как сооружал не видела. Он сделал это, когда бегал за лыжами, его еще очень долго не было… Но я видела, как он ее проверял. Когда мы все вернулись в корпус, а Леля с подругами осталась в столовой, Кука прошмыгнул через окно в комнату девушек, пробыл там пару минут (думаю, чтобы водрузить на лыжу еще одну гантель), а потом вылез. Все это время я пряталась за горкой и все видела.- Изольда тараторила, как сорока.- А еще я знаю, что это именно он связку ключей украл. Ну, помните, когда мы все в столовой сидели, они пропали… А ведь это он! Я еще тогда его наглости поразилась - вот, думаю, артист, сам ключи в карман спрятал, а еще крик поднял…
Она еще что-то балаболила про Кукину подлость, но я ее не слушала, до меня, наконец, дошел смысл ее недавних слов…и я ужаснулась!
- Так что же получается?- воскликнул я возмущенно.- Ты видела, что Кука приготовил мне смертельный презентик, и ничего не предприняла?
- Почему же? Я выбежала тебе на встречу, прикинулась смертельно перепуганной, свалилась на снег, короче, сделал все, чтобы не пустить тебя в комнату,- пропищала Изольда.
- Э, нет!- я сощурилась, всматриваясь в ее подлое лицо.- Ты сделала все, чтобы первой вошла туда Сонька, твоя соперница. Чтобы ей на голову свалились гантели! Чтобы она умерла! Так?
- Нет, не так!
- Так, так,- неожиданно подал голос Кука.- Эта чума таким образом решила убить двух зайцев - соперницу прибить и преступления свои на меня свалить.- Он посмотрел на Изольду с плохо скрываемой брезгливостью.- Придумала, что я на нее напал. Ботинки мои приплела. А все для того, чтобы вы обратили на меня внимание милиции.
- Так ты на нее не нападал?- вскричала Ксюша.
- Конечно, нет. На что она мне сдалась?
- Но у нее рана на голове!- подруга ткнула пальцем в Изольдин висок.
- Это я ее долбанул. Нечаянно,- признался Кука.- Когда я из вашей комнаты через окно вылезал, рамой задел.
- Как задел? Она же за горкой пряталась?
- Ну конечно!- Кука хмыкнул.- Прямехонько у окна стояла, наблюдала, что именно я сделаю. Овца любопытная. Ну и получила по лбу.
- Какая ты все-таки, Изольда, подлая баба,- как-то удивленно пробормотала Сонька.
- Я не подлая!- выкрикнула Изольда.- Я влюбленная! Неужели не ясно, что на все эту я пошла во имя любви! Я защищала своего избранника от таких стервятников, как ты и этот долбанный каратист! Я сразу поняла, что очкарик против Артема замышляет черное дело! Сразу!
- Кстати,- подпрыгнула Сонька.- Почему Кука хотел убить своего босса? Объясните, пожалуйста!
- И почему хотел убить меня?- подпела я, так же энергично подскакивая на своем кресле.
Но Кука не посчитал нужным нам отвечать. С надменным видом он отвернулся и начал изучать пейзаж за окном. Так бы мы и остались в неведении, если бы не Артемон…
- А ну, падла, отвечай, когда тебя спрашивают!- взревел он со своего места.
Кука и своего босса ответом не удостоил, только окинул того презрительным взглядом и вновь вернулся к созерцанию пейзажа за окном.
- Ах, ты гаденыш,- прохрипел взбешенный Артемон и с нечеловеческим рыком кинулся на врага.
Кука успел среагировать - он вскочил с кресла и принял свою любимую боевую стойку, стойку киношных суперменов. Только не помогла она ему. Взбешенный Артемон не стал бить поклоны и расшаркиваться, как злодеи из фильмов, он просто, по мужичьи саданул каратисту со всего муху кулаком в лоб, а когда тот покачнулся вцепился своими толстыми красными пальцами во вражье горло. После чего они вместе бухнулись на пол. Кука снизу, пыхтящий Артемон сверху, ну чистые прелюбодеи…
Геркулесов рыпнулся, было, их разнимать, но Русов жестом показал - отойди, не мешай. Колюню моего дважды просить не надо, он преспокойненько сел, и мы все вместе стали наблюдать за тем, как проходит «следственный эксперимент».
- Помогите!- хрипел Кука, копошась под Артемоновой тушей.- На помощь…
Мы не реагировали.
- Милиция!
Милиция в лице Кольки, Русова и еще троих бравых ребятишек бездействовала.
- Вы не имеете права!- из последних сил бормотал Кука.- Вы должны вмешаться…
Русов со скучающим выражением на постной физиономии рисовал в тетради цветочки.
- Хорошо, я скажу, только уберите его от меня… - просипел Кука.
Стоило ему только произнести эти слова, как Артемона оттащили.
Кука хватал ртом воздух, кашлял и тер шею.
- Убийцы! Да вас самих в тюрьму надо сажать!
- Ребята,- весело молвил Русов.- Отпустите Артема Сергеевича. Он, кажется, еще не все сказал своему телохранителя…
- Не надо!- в панике заголосил Кука.- Я извиняюсь… Извиняюсь…
- Очень хорошо,- довольно кивнул майор.- Тогда поговорим.
- Ну давайте,- нехотя проговорил каратист, поднимаясь с пола.
- Почему вы замыслили убить своего работодателя?
- Потому что он ничтожество. Дегенерат. Дебил. Идиот. И прочее.
- Только за это?- не поверил Русов.
- Нет. Не только,- хмуро буркнул Кука.- Я хотел завладеть его деньгами. У него же миллионы…
- Подробнее, пожалуйста.
- У меня два высших образования,- издалека начала он.- Два!- он показал на пальцах, будто мы еще не поняли.- Два диплома. Оба красных. Я умный, образованный мужчина. А у него,- Кука ткнул в Артемона.- Ни одного. Он даже десятилетку не закончил. Он дебил.
Банкир готов был вновь сорваться с места, но Геркулесов придержал его за плечо.
- При этом у него банк, а я,- Кука ткнул себя в грудь,- вынужден был освоить карате, чтобы не умереть с голоду…
- Не очень ты его освоил,- поддел Геркулесов.- На двухнедельных курсах что ли обучался?
- На трех месячных.
- А мне че про черный пояс врал? Про Шаолинь?- заорал Артемон.
- Иначе бы ты меня на работу не взял,- выплюнул Кука.- Ты же только на Шаолинь и повелся. Дешевых боевиков насмотрелся, идиот…
- Почему вы не работали по профессии?- спросил Русов.
- Я работал. В банке «Возрождение». Начальником одного из филиалов Только когда владельцем нашего банка стал этот с позволения сказать коммерсант..- Кука дернул подбородком в сторону Артемона.- Нас всех выгнали… И ни на образование не посмотрели, ни на заслуги… Вышвырнули, как котят блохастых! А я, между прочим, этому банку 5 лет жизни отдал!
- А сколько взял за это?!- опять взревел Артемон.- Вы же крали у своего хозяина безбожно! Пользовались его тупостью… Фальшивые счета ему на подпись подсовывали, знаю я… Когда мои ребята все это раскопали, я обалдел!
- Так, подождите,- прикрикнул Русов - Значит, Артем Сергеевич выгнал Куку с работы за то, что тот воровал? Это ясно. Не ясно, зачем он его опять принял к себе на работу в качестве телохранителя… И почему Кука пошел на курсы карате, чтобы не умереть с голоду, если у него было наворовано столько денег, что можно было вообще ни чего не делать…
- Э, нет,- Артемон довольно рассмеялся.- Денег у него не было. Мои ребятки - это я, может, тупой, а они у меня умные - вычислили номера счетов, на которых они ворованное хранили, ну и…
- Заблокировали доступ?- спросила я.
- Зачем же? Просто перевели все бабки на мои депозиты. По сути, денежки-то мои, раз они их из моего банка тырили…
- Он пустил меня по миру!- начал брызгать слюной Кука.- Мало того ограбил, он мне такую создал рекламу, что не один банк меня не брал на работу даже кассиром!
- Ежу понятно.- Артемон хохотнул.- Кому охота брать на работу вора?
- Но вы взяли,- проницательно заметил майор.- Почему?
- А он, видать, фамилию сменил.
- Ты не Кука?- спросила я, поворачиваясь всем корпусом к телохранителю.
- Кука. По отцу. А по матери Глухов. Когда я работал в банке, у меня была материна фамилия, а то Кука не солидная…
- Ты еще и пластическую операцию что ли сделал?- все еще не врубилась я.
- Зачем? Он меня в лицо не видел. Заочно выгнал.
- Ну что ж, понятно,- пробурчал Русов.- С этим разобрались. Теперь скажите, вы решили отравить своего босса из мести?
- Вы, гражданин начальник, меня с это курицей,- он указал на Изольду,- не путайте. Месть, конечно, дело хорошее, но из за семиминутного удовольствия идти на преступление - это же идиотизм! Я собирался его ограбить. Потом убить. А затем скрыться с места преступления на своих скоростных лыжах. За 3 часа до аэропорта добраться - раз плюнуть. У меня и билет на самолет уже был припасен. По моим расчетам я должен был в 4 утра быть уже в Москве, к обеду попасть в Цюрих, а к утру следующего дня в Бразилию. Причем, богатым человеком! Короче, пока бы вы, менты, добрались до этой турбазы, пока бы все выяснили, я успел бы уже стать плантатором!- Самодовольно хмыкнул он.- Кстати, можете не записывать за мной, я все равно потом скажу, что вы силой заставили меня на себя наговаривать… Что вы меня били и травили собаками…
- Я все же запишу,- зло проговорил Русов.- А вы продолжайте.
- Я привез с собой отраву в красивой баночке из-под французского конфитюра. Это были мухоморы, смешанные с вазелином. Вещь хорошая, если ей поясницу натирать. Но если ее приять внутрь…
- И как ты хотел заставить Артема ее съесть?- удивилась Сонька.
- Во-первых баночка, этот идиот ведется на еду в роскошной таре, во-вторых, он обожает чеснок, а я в мухоморы столько чеснока натер, что глаза щипало. В третьих, я знаю, что когда он нарежется, то жрет, как слепая лошадь, все, что не приколочено. Сам однажды видел, как он слопал дыню вместе с кожурой, а креветки он вообще целиком проглатывает …
- И что же вам помешало осуществить свой план?
- Я и представить не мог, что его друзья такие же!- вытаращил глаза Кука.- Не успел я банку на полочку поставить - глядь а из нее уже Колян лопает. Когда я втолковал ему, что это не пюре из сыра рокфор, а средство от радикулита, он уже все сожрал… - Кука обхватил голову руками.- А тут еще эта идиотка со своими страстями! Разве я мог предположить, что на богом забытой турбазе начнется резня? Разве мог?
- Я что-то не пойму,- перебил его Русов.- Каким образом вы собрались Артема Сергеевича грабить? Украсть ключи от квартиры? И пока он умирает, ее обчистить? Угнать машину? Вывернуть карманы? Ерунда какая-то…
- Именно. Вывернуть карманы.
- Мелочь что ли хотели вытрясти? Не понимаю…
- Какая мелочь!- Кука вскочил.- Миллионы! Миллионы долларов.
- В кармане?- Русов даже вспотел.- Новые русские теперь носят в карманах миллионы? Это что мешок с бриллиантами или что?
- Это телефон с органайзером…
- Он стоит миллионы?
- У Артемона память дырявая. Он все записывает. Все. Но где? Компьютерам он не доверяет, что естественно, ведь он даже не знает, как его включить. От руки он пишет так, что сам потом разобрать не может… - Кука смачно выругался.- По этому он всю нужную информацию заносит в электронный органайзер. В телефоне он хранил банковские реквизиты, номера счетов и пароли! Я же говорю, идиот! Ведь телефон можно потерять или забыть где-нибудь…
- Или подарить,- пробормотала я.
- Или подарить!- поддакнул Кука.
- Значит ты чуть не убил меня,- медленно начала я, выуживая из кармана роскошный
«Сименс»,- из-за этого…
- Нет, Леля,- перебил меня Артемон.- Из-за этого!- И он достал из нагрудного кармана квадратную пластинку размером с ноготь.
- Ты вынул сим-карту?- ахнул Кука.
- А ты меня, видать, совсем за идиота держишь… - его глаза сузились, как у кошки. - Конечно, вынул. Я ее всегда вынимаю перед тем, как телефон подарить…
- Но ты же не знал, что Леля…
- Кука, ты будешь смеяться… - Артемон оскалился.- Но мобилу я хотел подарить тебе, ты же так ей восхищался… Да, совсем забыл… - он выдержал театральную паузу. - В телефоне я номера счетов не храню.
- Но ты же сам говорил…
- Я врал!- радостно сообщил банкир.- Я хоть и закончил только 8 классов, но я не идиот.
Кука стал сразу каким-то серым, маленьким, жалким, будто за мгновение высох, словно мумия.
- Ненавижу!- прохрипел он.- Не-на-ви-жу!- и уронил голову на грудь.
- Вот что значит - недооценить противника,- задумчиво произнес Русов.- Кстати, вам бы, Григорий Павлович, с вашими 2 высшими образованиями надо бы знать, что алкоголь нейтрализует действие тех токсинов, которые находятся в мухоморах. Так что не факт, что Артем Сергеич после ваших грибочков отбросил бы коньки. Не факт! - Он посидел какое-то время, погруженный в свои думы, потом встрепенулся и громко произнес.- Ну что, господа преступники, пора и честь знать.- После чего кивнул стоящим на крале милиционерам.- Уводите.
Изольда встала сама, с достоинством и вежливым спокойствием она дала взять себя под локотки, Куку же пришлось буквально отрывать от стула - он пребывал в какой-то прострации.
Когда процессия прошла мимо нас, Артемон вскочил и бросился наперерез бухгалтерше.
- Слышь, Изольда,- зачастил он.- Ты не переживай, я тебя не брошу… Я найму самого крутого адвоката. Хошь из Москвы, хошь из Америка ривезу… Без базара! И насчет отдельной камеры договорюсь, а когда тебя осудят, я тебе передачьки буду привозить, а ты мне письма пиши…
- Я напишу,- прошептала Изольда.
- Пиши, я буду ждать. Только я это… отвечать не буду, я с ошибками пишу…
Она шмыгнула носом и кивнула. А Артемон все не замолкал.
- Ты тюрьмы не бойся, там можно жить, если бабки есть. И жрачку, и выпивку, и наркоту можно пронести, ежели охота… Даже бабу… Ну тебе-то, конечно, бабу не надо, тебе бы … - он встрепенулся.- Мужик-то есть какой на примете? А то зарегистрировались бы по-бырому, а я бы устроил тебе свиданки раз в месяц… А, Изольда, есть мужик-то?
Она опустила глаза и пролепетала:
- Нет.
- Да… Это плохо… - он нахмурился, потом просветлел.- А хочешь, я на тебе женюсь? - выпалил он.- Хочешь?
- Хочу,- быстро выговорила она, еще ниже опустив свою ушастую голову.
- Тогда жди - скоро сватов зашлю! Слышь, Изольда? Сватов, чтоб по-людски все было…
Он еще что-то хотел сказать, но не смог - конвоирам надоело ждать, когда новоиспеченный жених выговориться, и они поволокли упирающуюся Изольду к выходу. Вслед за ними помещение покинули и Русов с Геркулесовым. Нам ничего не оставалось, как последовать за ними.
Только мы вышли из Музыкального зала, как Ксюша прытко подскочила к Артемону и залепила ему мощную плюху.
- Ты чего?- обалдел он.- Чего дерешься?
- Я тебя вообще прибью,- зашипела подруга.- Аферист проклятый! Врун, подлец и негодяй!
- Ну ты полегче… - обиженно буркнул Артемон, потирая затылок.
Но Ксюша его не слушала - она сжала кулаки и приготовилась к затяжной кровавой драке.
- Ладно меня обманул,- цедила она сквозь зубы, прыгая на носочках вокруг банкира. - Но Клотильду зачем?! Они и так жизнью обиженная, а тут ты еще со своим враньем про скорую свадьбу…
- А я и не врал! Я на ней женюсь.- Он хмуро кивнул, как бы подтверждая серьезность своих намерений.- Пусть она мне стихи пишет. Поэмы всякие…
- Ты ж, подлюка, женат!
- Я свободен, как птица,- удивленно протянул он, уворачиваясь от маленьких, но острых Ксюхиных кулачков.
- Слышали мы уже про птиц! Врун!- выкрикнула она и нанесла врагу точный удар по почкам.
- Я никогда не был женат. Честно.
- А это что?- возмутилась Ксюша, рванув банкира за безымянный палец.- Вот!
Артемон тупо уставился на свой перст.
- А что не так?- осторожно спросил он.
- След от кольца - вот что!
- Это?- И он засмеялся. Сначала тихо, потом все громче и громче.
- Чего ржешь?- озлилась Ксюша.
- Это…Это,- он хохотнул на последок и спокойно произнес.- Это я когда в солярий ходил, ключи от машины с собой брал, кольцо от брелка на палец вешал, а саму связку в кулаке зажимал… Вот и получилось так…
Ксюша пораженно молчала. Я опасливо пятилась, вдруг, думаю, она и меня сейчас бить начнет - как-никак это именно я ей внушила мысль о том, что банкир женат. Но опасения мои были напрасны - подруга и не подумала распускать руки, уж очень она была расстроена.
- Это что ж получается?- упавшим голос вымолвила она.- Это получается, что Клотильда у Соньки увели мужика?
- А че меня уводить? Я че бычок?
- Это что ж получается?- стонала Ксюша.- Что эта кочерыжка отбила у Соньки, умницы, красавицы, кавалера?
- Да ладно тебе,- попытался успокоить ее «кавалер».- Не переживай. Сонька баба видная, она себе лучше меня найдет… - Потом он робко улыбнулся и смущенно произнес.- А я такой, как Изольда больше сроду ни встречу. Она вишь как меня полюбила. Как эта… как ее… как Отелла!
- Это что ж получается?- как испорченная пластинка ныла Ксюша.- Что и моего Педика у меня какая-то кикимора болотная может увести?
- Изольда меня и бедного любить будет… И всякого.- Бухтел о своем Артемон.- А что страшненькая, так это ладно, я ей пластику сделаю… Титьки силиконовые и все такое…
- В тюрьме?- насмешливо спросила я.
- Не… Когда выйдет. А пока мы с ней переписываться будем. Она мне поэмы будет присылать, а я ей адвокатов…
- Что ж это получается?- взвыла Ксюша.- Что моего… - тут она, слава тебе господи, заткнулась. Но через мгновение утреннюю тишину леса разорвал ее душераздирающий крик.- Педик! Любимый!
И она понеслась к воротам, словно взбесившаяся антилопа.
- Чего это с ней?- испугался Артемон
- Кажется, наша подруга, наконец, поняла, что любит своего мужа,- улыбнулась я.
- А куда она помчалась?
- К нему.
- Так он же за десятки километров,- оторопел банкир.
- Для влюбленной женщины нет преград и расстояний,- бросила я.
- Ну вы бабы даете!- крякнул он.
Мы с Сонькой переглянулись и радостно рассмеялись. Да, мы, бабы, даем!
К нам робко подошел Зорин, в его пухлой руке была зажата еловая ветка, унизанная роскошными шишками.
- Сонечка, это вам,- смущенно пробормотал он и сунул «экебану» в Сонькину руку.
- Спасибо,- тихо поблагодарила она, прижимая презент к груди.- Я очень люблю, когда елками пахнет…
Зорин осторожно приобнял притихшую Соньку, Артемон сграбастал меня, и мы дружным квартетиком, не спеша, направились к воротам. Мы шли по заснеженной аллейке, мимо пионеров-мутантов, мимо исполинской снежной бабы с еловой шишкой вместо носа (из-за которой баба больше походила на мужика-кавказца), мимо старика сторожа, любовно протирающего свои «наполеоновские» лыжи… Мы преодолели распахнутые ворота с бескрылой ракетой над ними, гриб-мухомор из дерева, бывший некогда беседкой, картеж милицейских машин…
Мы остановились под придорожной елью, той, под которой некогда валялась я.
… И под которой теперь валялась Ксюша.
- Что с тобой?- охнула Сонька, бросившись поднимать подругу.- Что случилось?
- Опять. Опять лопнуло,- жалостно пропищала Ксюша.
- Сухожилие?- зажмурилась та.- Связка?
- Завязка!- И Ксюха выставила перед собой ладонь, на которой лежали обрывки шнурка, до недавнего времени исполняющего обязанности пояса.- Штаны спадают!
Мы дружно рассмеялись, потом подняли страдалицу из сугроба, перевязали ее капризные штаники очередным (теперь Сонькиным) шнурком. Артемон достал из-за пазухи бутылку джина, пластиковые стаканчики, погрызенную с одной стороны шоколадку. Разлил. Посмотрел на свет - ровно ли получилось. Оказалось, тютелька в тютельку. Пробормотав: «Глаз - алмаз», он протянул нам по стакану и по дольке шоколада.
- Выпьем за упокой. Не чокаясь.
Мы залпом выпили. Занюхали. Только Артемон собрался разлить по второй, как с востока (то есть со стороны далекого шоссе) показался белый микроавтобус.
- Кого еще несет?- спросил банкир, замирая с занесенной над стаканом бутылкой.
- Это, кажется, «скорая»,- засмеялся Зорин, плотоядно облизнув свою шоколадную дольку.- Лучше поздно, чем никогда.
- Это точно,- изрек Артемон, возвращаясь к своему занятию.- Так. Поехали дальше, - провозгласил он, протягивая нам наполненную джином «тару».- Теперь за здоровье моего дружбана Каляна. И за его спасительниц. Чекнулись. Выпили.
Мы чокнулись, выпили. Закусили той же шоколадкой. Рожи у всех стали красными, глаза добрыми, масляными, желудки горячими, мыли путанными.
- Теперь бухнем за мою невесту,- скомандовал Артемон, вновь наполняя наши стаканчики.- И за меня. Совет нам, блин, да любовь. Чокнулись. Выпили.
Мы сделали все, как он велел, но уже без особого удовольствия. Как-то не привыкли мы спозаранку хлестать джин без тоника и закуски, тем более такими ускоренными темпами.
- Теперь долбанем за…
Мы не успели узнать, за что именно Артемон собрался пить на этот раз, так как заметили, что с того же востока на нас надвигается устрашающая автомобильная армада. Впереди пер джип «Чероки» с непроницаемыми тонированными стеклами, следом черный, словно катафалк, «Мерседес», за ним мрачно-серый, как смог, «Ниссан», и замыкала процессию неуместная в этой заснеженной глуши элегантная серебристая
«Ауди А6».
Поравнявшись с нами, джип начал тормозить. Мы все вжали головы в плечи, даже бесстрашный Артемон как-то оробел, наверное, посчитал, что эти ухарцы на крутых тачках прибыли сюда по его душу. Когда машина остановилась, двери ее тут же распахнулись, и из темного нутра хромированного монстра начали выпрыгивать, как черти из табакерки, здоровые камуфлированные молодцы с дубинками у бедер и автоматами в руках. Из второго автомобиля споро выгрузились не менее устрашающие, но более интеллигентные бугаи в длинных пальто и без дубинок. Из третьей, не спеша, вылезли два совсем не страшных, но жутко неприятных типа в темных очках на рыбьих физиономиях. А уж из последней, из серебристой ласточки «Ауди А6», покряхтывая, выкарабкался добродушный толстячек маленького роста, с обширной лысиной и красным, как у Деда Мороза, носом. Он что-то смачно грыз и улыбался.
- Педюша!- возопила наша подруга и бросилась к толстячку.
- Козочка моя!- промурлыкал «Дед Мороз», распахивая объятия.
Ксюха подбежала к мужу, угнездила бедра между его коротких ручек, обняла за шею, положила подбородок ему на лысину и сладко выдохнула:
- Ты приехал!
- Примчался, как только смог,- пробубнил Педик, зарывшись носом в Ксюхину грудь.
- А эту гоп-компанию зачем притащил?- отстранившись, спросила она.- Этих гоблинов ладно,- Ксюха повела подбородков в сторону автоматчиков.- А адвокатов зачем?- она смерила недовольным взглядом очкастых интеллигентов.- Ты же знаешь, я их не выношу.
- Как зачем? На всякий пожарный. Я ж не знаю, что именно вы тут с подружками натворили! Ты не звонишь, на мои звонки тоже не отвечаешь. Тут я еще узнаю, что на турбазу милицейский наряд вызвали. Ну, блин, думаю, мои подружки-веселушки что-то опять отчеблучили.
- А чего мы можем отчеблучить?
- Когда вы втроем собираетесь, от вас всего можно ожидать!- возмущенно воскликнул Паша. Потом, окинув проницательным взором наши честные лица, сменил гнев на милость и добродушно спросил.- Кстати, а что тут произошло?
Мы переглянулись и хором ответили:
- Долго рассказывать.
А чтобы он больше ни о чем не спрашивал, Ксюша закрыла его рот смачным поцелуем. Минут пять они страстно лобзались, причем Пашка все это время стоял, как балерун, на носочках, а его благоверная замерла в позе болотного журавля. Оторвались они друг от друга лишь тогда, когда Ксюшины джинсы, шурша и бряцая заклепками, сползли с бедер и бухнулись у ее посиневших от холода ног.
А ноги у нее и в праву были «иксом».
|
