Благородный воин Джулия Гарвуд
        # Златокудрая Элизабет, леди Монтрайт, чудом избежала гибели во время кошмарной резни, которую учинили в ее родном замке жестокие захватчики. В одночасье потерявшая дом и семью, девушка поклялась отомстить - и отправилась искать помощи у могущественного Джеффри, барона Беркли. Джеффри, с первого взгляда плененный красотой Элизабет, решил во что бы то ни стало завоевать ее гордое сердце…
        Джулия ГАРВУД
        БЛАГОРОДНЫЙ ВОИН
        Джерри - с любовью. За его поддержку, а главное за то, что он во мне никогда не сомневался.
        Благородные воины рождены для битв, а сражения возвышают тех, кто предается им без трусости и страха.
        Жан Фруассар[Жан Фруассар (ок.1337 - после 1404) - французский хронист, поэт.]
        Пролог

1086 год, Англия
        Рыцарь в молчании готовился к сражению. Он сидел верхом на деревянном табурете, вытянув мускулистые ноги, а слуга натягивал на него кольчужные чулки. Потом рыцарь встал, и другой слуга надел на него тяжелую броню поверх толстой стеганой рубашки из хлопка. Наконец он поднял руки, чтобы дать возможность прикрепить к металлической петле на поясе драгоценный меч - дар самого Вильгельма [Имеется в виду Вильгельм I Завоеватель - предводитель норманнов во время завоевания Британских островов в 1066 году.- Примеч. пер.] . Мысли рыцаря витали далеко: он не думал ни о своем облачении, ни о том, что его окружало. Он размышлял о предстоящем сражении, о тактике, которую следует избрать, чтобы добиться победы.
        Неожиданные раскаты грома вывели его из сосредоточенной задумчивости. Откинув полог шатра, рыцарь долго смотрел на затянутое тяжелыми тучами небо.
        Слуги, боясь прервать раздумья своего господина, занимались каждый своим делом.

…Наконец облачение было завершено. Быстрыми, широкими шагами рыцарь вышел из шатра и, вскочив на могучего боевого коня, не оглядываясь, поскакал прочь от лагеря в сторону леса.
        Перед сражением хотелось побыть одному.
        Лес манил свежестью и покоем. Рыцарь продирался сквозь низко свисающие ветви деревьев, не обращая внимания на фыркающего коня, которому явно не нравилась такая прогулка.
        Вскоре, преодолев некрутой подъем, воин натянул поводья. В низине его взору предстало имение.
        При мысли о том, что изменники обосновались в замке, его сердцем вновь овладела ярость, но рыцарь быстро взял себя в руки. Месть свершится, и он вернет свои владения. И только тогда он позволит выплеснуться ярости. Только тогда и не раньше.
        Воин, очарованный величественной картиной, не мог оторвать глаз от поместья: толстая, неровная стена в двадцать футов замыкала в себе многочисленные строения. С трех сторон замок омывала река. И это особенно радовало рыцаря - проникновение с воды казалось почти невозможным. Главные здания, выложенные из камня, фасадами выходили на огромный двор. На лице воина промелькнуло выражение упрямой уверенности: очень скоро он сделает замок неприступным. То, что случилось, не должно повториться!
        Темные грозовые облака в попытке затмить восходящее солнце образовали серую изогнутую борозду. Ветер наполнял округу всевозможнейшими звуками: порывистый вой, перемежавшийся с низкими, свистящими стонами, привел черного коня в дрожь, но всадник властно стиснул его бока каблуками, и животное успокоилось.
        Рыцарь вновь поднял голову - клубящиеся тучи были уже прямо над ним. Казалось, на землю вот-вот опустится ночь.
        - Погода не умиротворяет мой дух,- пробормотал он.
        Уж не дурной ли это знак? Предрассудки не были чужды воину, хотя он всегда смеялся над теми, кто перед каждым сражением суеверно отмечал приметы: как-то окончится битва?
        Он, в который уже раз, вернулся к плану сражения. Нет, как будто каждая деталь отработана, все продумано. И все-таки что-то беспокоило. Но что?..
        Огненная вспышка молнии вывела воина из задумчивости, он натянул поводья, поворачивая коня назад, к лагерю, как вдруг увидел ее.
        Стоя на соседнем холме, она, казалось, смотрела на него в упор. Но вскоре рыцарь понял, что это было не так: ее взгляд был устремлен на замок, его замок.
        Незнакомка очень прямо держалась в седле. Вокруг ее лошади в яблоках кружили непонятной породы собаки, статью напоминавшие волков. Длинные белокурые волосы хрупкой всадницы рассыпались по плечам. И даже с такого расстояния было заметно, как белая ткань туники под порывами ветра облегает округлые формы груди.
        Всадник вряд ли мог дать объяснение тому, что увидел. Одно было ясно: такой красавицы он раньше не встречал.
        Неожиданно рыцарь увидел ястреба. Тот несся очень низко над землей, и, что больше всего встревожило его, птица явно устремилась к прекрасной даме. Но та не испугалась, а, когда ястреб закружил прямо у нее над головой, даже помахала ему рукой, словно приветствуя старого друга.
        Рыцарь на мгновение зажмурился, а когда снова открыл глаза, видение исчезло. Он тронул лошадь. Надо поспешить к ней.
        Через несколько минут всадник уже был на соседнем холме, но все напрасно - девушка-видение исчезла. «Да, это было лишь видение, доброе предзнаменование перед сражением»,- подумал воин.
        В лагерь рыцарь возвращался в приподнятом настроении. Его люди уже были в седлах и ждали только приказа. Он одобрительно кивнул и потребовал копье и щит с гербом.
        Слуги бросились к господину - вдвоем с тяжелым щитом - и встали рядом, ожидая, когда он примет оружие. Но, к их смущению, рыцарь медлил, только уголки губ тронула едва заметная улыбка. А потом сделал то, что удивило не только слуг, но всех ратников: наклонился и указательным пальцем обвел вырезанный на щите силуэт ястреба.
        Затем откинул голову и, раскатисто рассмеявшись, без видимых усилий поднял левой рукой щит, а правой - копье.
        Глава 1
        Длинные, тонкие пальцы солнечных лучей коснулись земли, ознаменовав наступление нового дня.
        Прислонившись к ветхому дверному косяку, несколько долгих минут Элизабет наблюдала за появлением солнца. Потом вышла из хижины.
        Высоко над деревьями, распластав крылья, парил ястреб.
        Заметив девушку, птица ринулась к земле и с пронзительным криком и громким хлопаньем крыльев уселась на ближайший валун.
        - Вот и ты, мой гордый друг,- мягким голосом поприветствовала ястреба девушка.- Сегодня что-то рано. Тоже не спится?
        Она нежно улыбнулась птице и протянула навстречу правую руку так, что ладонь оказалась чуть выше пояса.
        - Садись.
        Ястреб, склоняя голову то на один, то на другой бок, не сводил с ее лица пронизывающего взгляда, из горла полились клекочущие звуки. Бархатные глаза казались дикими и злыми, но Элизабет это не испугало. Доверчиво глядя на птицу, она вновь позвала ее. Ястреб вмиг опустился на обнаженную руку хозяйки.
        От прикосновения длинных и острых, как клинки, когтей не было больно. Девушка знала, что птица не поранит ей кожу.
        - Ну что мне с тобой делать?- Голубые глаза Элизабет искрились весельем.- Растолстел, дружок, обленился. Я тебя выпустила, а ты отказываешься от свободы. Если бы только люди так же хранили преданность, как ты, моя верная птичка.- Радость ее внезапно сменилась всепоглощающей печалью.
        Вдруг тишину нарушил стук копыт.
        - Лети!- быстро сказала Элизабет.
        Ястреб взмыл в небо. Девушка бросилась к лесу, на бегу окликая волкодавов. В ее голосе слышался страх.
        Собаки подоспели в тот самый момент, когда она застыла за толстым стволом ближайшего дерева. Элизабет подала им знак замереть. Ее сердце бешено колотилось, она напряглась в ожидании.
        Везде рыскали мародеры, целые банды бездомных бродяг и безродных нищих, и всякий осмелившийся выйти за пределы своего жилища рисковал подвергнуться грабежу и насилию. Элизабет ругала себя за то, что не захватила из дома кинжал.
        - Миледи!
        Сквозь пелену страха сознания достиг голос верного слуги, и Элизабет почувствовала облегчение. Подавшись вперед и склонив голову, она никак не могла отдышаться.
        - Миледи! Это я, Джозеф! Вы здесь?
        Тревожные нотки заставили ее поспешить из укрытия. Элизабет обошла дерево, юркнула за спину слуги и дрожащей рукой похлопала по сутулому плечу старика.
        От неожиданности Джозеф подпрыгнул и, что-то воскликнув, быстро обернулся, чуть не сбив госпожу.
        - Ух, у меня прямо сердце оборвалось,- проворчал было он, но, заметив, что миледи сама напугана, улыбнулся беззубым ртом.- Уж такое у вас красивое личико, что, если даже когда и хмуритесь, я размякаю.
        - Ах ты старый плут,- усмехнулась Элизабет.
        Слугу, как всегда, пленил ее чарующий с хрипотцой голос. Джозеф проследил взглядом затем, как девушка направилась к хижине. В который уже раз старик удивился, что ее красота до сих пор способна его поражать,- а ведь он знал госпожу с самого младенчества.
        - Заходи, выпей со мной чего-нибудь. А кстати, что привело тебя сегодня?
        Элизабет встрепенулась.
        - Я ведь не перепутала? Сегодня ты не должен был привозить мне еду. Или мне изменило чувство времени?
        Джозеф, уловив в ее голосе отчаяние, захотел обнять и утешить свою любимицу. Но это было невозможно: Элизабет оставалась его госпожой, а он ее смиренным слугой.
        - Скоро месяц, как моя семья…
        - Не надо об этом, миледи. Не терзайте себя и не раздражайтесь. У вас светлая голова. Я приезжал два дня назад, а сегодня я приехал, чтобы сообщить вам важное известие и предложить план.
        - Но если ты снова посоветуешь мне ехать к дедушке, знай, что напрасно приехал сюда. Ответ будет тот же. Никогда! Я останусь здесь до тех пор, пока не найду способа отомстить за убийство родных. Я дала клятву!
        Она в упор смотрела на старика. Упрямо вздернутый подбородок подтверждал решительность. Не выдержав сквозящего в ее взгляде леденящего холода, Джозеф опустил глаза.
        Элизабет сложила руки на груди и ждала.
        - Так что же ты, говори,- уже мягче продолжала она.- Радуйся, что я отправила в безопасное место малютку Томаса. Но этого вполне довольно.
        Однако слуга ответил вовсе не то, что она ожидала услышать. Сгорбившись сильнее обычного, старик прочистил горло.
        - Злодеев больше нет.
        - Нет? Что ты хочешь сказать? Как это может быть? Куда они подевались?- С каждым вопросом Элизабет повышала голос, не замечая, что, ухватившись за плащ, немилосердно трясет верного слугу.
        Джозеф попытался осторожно высвободиться:
        - Помилосердствуйте, госпожа! Войдем в дом, и я расскажу все, что знаю.
        Кивком головы девушка дала понять старику, что согласна, и попыталась успокоиться - хозяйке не пристало так вести себя со слугой. Но разум отказывался подчиняться: оставшиеся без ответов вопросы вызвали целую бурю противоречивых чувств.
        Хижина состояла из единственной комнаты. Мебели почти не было. Элизабет устроилась на краешке одного из двух деревянных стульев и наблюдала, как старик разводит огонь в очаге.
        Казалось, минула целая вечность, прежде чем слуга уселся напротив.
        - Все произошло вскоре после того, как я уехал отсюда. В тот самый день, когда разразилась гроза. Я увидел их с холма. В туче пыли всадники, а их было человек двести, неслись прямо к замку и выглядели непобедимой силой. Да что говорить, я прямо чувствовал, как земля под копытами лошадей дрожит. Их предводителя я распознал сразу - он без шлема ехал впереди. По тому, как нападающие взломали ворота и ворвались внутрь, я понял, что они даже не сочли нужным застать врага врасплох - на неожиданность удара они не рассчитывали. Любопытство заставило меня отбросить всякую предосторожность, и я выбрал наблюдательный пункт получше. К тому времени предводитель расставил свое войско полукругом и, прикрываясь щитами, они пошли в атаку. Вот это было зрелище! Стоило посмотреть, как он бьется: гигант, с огромным мечом - такой обыкновенным людям двоим поднять не под силу - уложил очень многих. Тогда-то и разразилась буря…
        - Они прибыли от лорда Джеффри?- Элизабет произнесла вопрос шепотом, но Джозеф расслышал.
        - Да, это были люди лорда Джеффри. Вы ведь знали, что он должен послать воинов.
        - Разумеется, я это понимала,- вздохнула девушка.- Отец был вассалом лорда Джеффри, а господин всегда востребует назад то, что принадлежало ему. Но мы не отправляли лорду Джеффри никаких вестей. Разве он мог прибыть так быстро?
        - Не знаю,- признался слуга.
        - Белвейн!- Имя криком отчаяния сорвалось с девичьих губ.
        Элизабет вскочила и принялась нервно расхаживать по хижине.
        - Ваш дядя?- удивился старик.- Но ему-то зачем…
        - Конечно, он,- прервала слугу госпожа.- Мы оба прекрасно понимаем, что именно дядя стоит за убийством моей семьи. И он же кинулся к лорду Джеффри. Боже мой, предал своих, чтобы заслужить его милость. Какую же ложь он там наговорил?
        Джозеф покачал головой:
        - Я всегда знал, что он нехороший человек, но чтобы докатиться до такого…
        - Мы проиграли, Джозеф.- Голос девушки задрожал.- Лорд Джеффри поверит россказням дяди. Меня и Томаса передадут в руки Белвейна, и Томаса тут же убьют. Ведь дядя лишь тогда станет полноправным господином в нашем доме, когда умрет мой маленький братик. Только тогда…
        - Но лорд Джеффри может разрушить планы Белвейна,- предположил слуга. Элизабет покачала головой:
        - Сама я ни разу не видела лорда Джеффри, но слышала, что характер у него бешеный, а временами вовсе несносный. Нет, он мне не поверит.
        - Миледи… - начал было снова слуга.
        - Если бы речь шла только обо мне,- прервала его Элизабет,- я, не задумываясь, отправилась бы к господину. Все должны знать о злодеяниях Белвейна. Но мне следует оберегать Томаса. Дядя думает, что мы оба мертвы.
        Девушка мерила комнату большими шагами.
        - Я приняла решение, Джозеф. Завтра мы отправляемся в Лондон, к дедушке.
        - А как же Белвейн?- Старик весь напрягся, страшась услышать ответ. Он слишком хорошо знал характер своей госпожи: Элизабет не простит дяде злодеяний.
        - Я его убью.
        В хижине воцарилась тишина. В очаге зашипело и затрещало полено. Холод пробрал старика до костей. Он не сомневался, что хозяйка сдержит слово. Но не все еще новости ей были известны. И, сцепив на коленях высохшие ладони, Джозеф быстро договорил:
        - Люди Джеффри захватили Томаса.
        Элизабет остановилась так резко, точно натолкнулась на препятствие.
        - Не может быть! Сейчас он уже у дедушки. Ты сам отправил его с Роландом. Тут, без сомнения, какая-то ошибка.
        - Нет, миледи. Я видел его в замке собственными глазами. Томас спал у огня, и это был именно он. Мальчика там считают немым,- заметив, что госпожа его вот-вот перебьет, Джозеф предостерегающе поднял руку и быстро продолжил рассказ:
        - Как он там очутился, не знаю. Люди Джеффри мне ничего не сказали. Ясно только одно: они еще не поняли, кто этот мальчик, но заботятся о нем хорошо, несмотря на то что человек, спасший Томасу жизнь, при смерти.
        - Джозеф, ты говоришь загадками! Кто еще при смерти?- В отчаянии Элизабет убрала со лба мешавшую прядь золотистых волос.
        Слуга тяжело вздохнул и, прежде чем объяснить в чем дело, подергал себя за длинную бороду.
        - Во время сражения их предводителя ранили в голову. Теперь, говорят, он умирает.
        - А зачем тебе понадобилось рисковать и идти в имение?
        - Мейнард, главный конюх, сообщил, что мальчик в замке, и я хотел убедиться в этом,- объяснил слуга.- Узнав, что предводитель людей лорда Джеффри при смерти, я отыскал его помощника.- Джозеф снова прокашлялся.- Мне в голову пришел замечательный план. Я сообщил ему, что могу привести опытного лекаря, но с одним условием: когда их предводителю полегчает, лекарь беспрепятственно покинет замок. Сначала воин заартачился, сказал, что не обязан давать никаких обещаний, но я не сдавался, и он в конце концов согласился.
        Элизабет внимательно слушала, потом сердито возразила:
        - А если предводитель не поправится? Что тогда?
        Джозеф развел руками:
        - Это все, что пришло мне в голову. Я подумал, если вы окажетесь в замке, то, быть может, найдете способ освободить Томаса. Ну, не хмурьтесь, миледи. Ваша мать умела лечить, и я видел вас вместе с ней у постели больных. Уж кое-чему она вас наверняка научила.
        Девушка раздумывала над словами старого слуги, и от мысли, что придется что-то предпринимать, внутри у нее холодело. Но освобождение Томаса стало теперь главной задачей. Стоит людям лорда Джеффри узнать его истинное имя, и они заберут мальчика с собой к господину. По закону после смерти отца право на управление имением переходило к Томасу. Но скорее всего до достижения совершеннолетия его оставят под опекой дяди, а Белвейн уж позаботится, чтобы устранить единственное препятствие на пути к власти. Что ж, закон и для него закон.
        Другого выхода нет. Элизабет повернулась к слуге:
        - План хорош. Бог даст, их предводитель выздоровеет. А нет, сделаем все, что в наших силах,- она медленно перекрестилась, Джозеф поспешно последовал ее примеру.
        - Бог даст. Бог даст,- эхом повторил он.
        - Буду готовиться к отъезду, а ты пока оседлай мою кобылу.- Улыбка смягчила тон ее приказа.
        Джозеф тотчас же вышел и плотно прикрыл за собой дверь. Обойдя хижину, он вывел лошадь, и через несколько минут животное было готово к дороге. Элизабет к тому времени уже успела переодеться. Теперь на ней было простое по покрою, но сшитое из дорогого материала синее платье, которое очень шло к ее голубым глазам.
        Она подала старику пучок каких-то трав, и Джозеф помог ей вскочить в седло. Мысли о побеге все время вертелись у него в голове, и это не ускользнуло от Элизабет. Девушка наклонилась и нежно похлопала морщинистую руку:
        - Не тревожься, Джозеф. Все будет хорошо.
        Старик перекрестился и вскочил в седло.
        Менее чем через час всадники по петлявшей дороге достигли разбитых в сражении ворот замка. Здоровенные стражники опасливо отступили при виде страшных волкодавов Элизабет. На их лицах отразилось явное удивление, но, с ухмылкой перемигнувшись, они пропустили путешественников за крепостные стены.
        Во внутреннем дворе замка Джозеф спешился первым и бросился к госпоже. Элизабет подала ему руку, и старик, почувствовав, как дрожат пальцы девушки, понял, что она боится. Но заглянув ей в глаза, старый слуга ощутил гордость - внешне Элизабет оставалась абсолютно спокойной.
        - Вся в родителя,- прошептал он, снимая ее с седла.
        Девушка в самом деле унаследовала от отца исключительную храбрость. Поистине это он, старик, умирал от страха, а хрупкая хозяйка ободряла его и успокаивала.
        Когда они входили в ворота, со всех сторон их окружил какой-то гул: это повсюду работали люди. Но теперь во дворе воцарилось гробовое молчание - и от этой абсолютной тишины мороз пробегал по коже. Море незнакомых лиц, чужие глаза внимательно следили за каждым движением. Мгновение, собираясь с духом, Элизабет стояла у лошади.
        Но лишь мгновение, и вот с высоко поднятой головой она уже идет прямо через толпу.
        Джозеф, кажется, говорил, что людей лорда Джеффри едва ли наберется две сотни. Нет, решила про себя девушка, их по крайней мере в два раза больше. И все бесстыже таращатся на нее. Но грубые манеры не испугали Элизабет, наоборот, подхлестнули гордость, и она царственно выпрямилась. Ветер, подхватив капюшон, сорвал его с головы, и освобожденные густые золотисто-солнечные волосы разметались по плечам.
        С тем же спокойным достоинством девушка вошла в большой зал, задержавшись только для того, чтобы снять плащ и передать подскочившему Джозефу. При этом она успела заметить, что старик изо всех сил сжимал в кулаке пучок ее целебных трав - так что от напряжения вздулись и почернели вены,- и чтобы успокоить его, ободряюще улыбнулась.
        Внешне равнодушная к восхищенным взглядам мужчин, в сопровождении верных волкодавов Элизабет направилась в дальний конец зала, к очагу. Никто не проронил ни звука, пока она согревала ладони над пламенем. Руки вовсе не замерзли, но девушка хотела собраться с духом, перед тем как лицом к лицу столкнуться с недругами. Когда медлить дальше стало неприлично, Элизабет посмотрела в лица чужаков. Собаки сели у ее ног.
        Медленно-медленно Элизабет обвела глазами зал. Ничего от родного дома в нем не осталось. Изрубленные гобелены и знамя, напоминая, что в Монтрайт вступила смерть, клочьями свисали с сырых каменных стен. В душе Элизабет не отзывался когда-то звеневший здесь смех, лишь мучительно звучали смертные стоны. Пустое помещение казалось чужим. Неужели за этим длинным дубовым столом сидели отец и мать? Предстала вдруг совершенно иная картина: опускающийся на мамину шею меч…
        Ее мысли прервал чей-то кашель. Тяжелое молчание было нарушено. Девушка с трудом оторвала взгляд от закопченных лохмотьев знамени и посмотрела на стоявших перед ней людей. От группы у стола тут же отделился нагловатый рыжеволосый парень и встал перед Элизабет. Оруженосец, решила она: для пажа велик, а для рыцаря молод. Глядя на его самоуверенную ухмылку, девушка чуть не расхохоталась, но, вспомнив, что следует сохранять показное равнодушие, вовремя сдержалась.
        Оруженосец заглянул в ее голубые глаза и громко заметил:
        - Красивая. Как же ты собираешься лечить нашего господина?
        Элизабет промолчала. Честно говоря, она сама не очень-то знала, что ответить. Парень повернулся к товарищу:
        - Ее волосы рождены от солнца. Бьюсь об заклад, на ощупь они мягкие, как тончайший шелк.- Он протянул руку, чтобы коснуться ее локона, но пальцы замерли на полдороге: тихий, но властный голос полоснул, как кинжал:
        - Тебе надоела жизнь?
        Улыбка сползла с лица оруженосца; парень так и остался стоять с приподнятой рукой - чуткое ухо уловило глухое ворчание. Он посмотрел на собак: готовы к прыжку - шерсть на холках встала дыбом, острые, как сабли, клыки оскалены.
        Оруженосец побледнел, нахмурился и очень тихо сказал:
        - Ты под защитой Ястреба, и я не причиню тебе вреда. Меня тебе нечего бояться.
        - Тогда и меня не бойся,- в свою очередь, Элизабет произнесла это так тихо, что расслышал один оруженосец. Девушка улыбнулась, и от его гнева не осталось и следа. Юноша понял, что, хотя солдаты смотрели на них во все глаза, они не разобрали их короткого разговора и его честь была спасена. Он тоже благодарно улыбнулся в ответ. Элизабет подала собакам знак, и волкодавы, успокоившись, забили тугими хвостами по застланному тростником полу.
        - Где находится ваш предводитель?- Вопрос был задан обычным голосом.
        - Следуй за мной, я отведу тебя к нему,- оруженосец сказал это так, чтобы слышали все.
        Элизабет согласно кивнула и направилась вслед за юношей. У лестницы она остановилась, приняла у Джозефа травы и ободряюще улыбнулась старому слуге. Ей пришлось напрячь все душевные силы, чтобы прогнать незваные мысли о прошлом,- память настойчиво рисовала картины, как она бегала по этой самой лестнице с сестрами и братом. Но время оплакивать мертвых еще не настало. Теперь от ее выдержки зависела судьба Томаса.
        На первой площадке их встретил рыцарь постарше. Резкие черты его лица выражали явное недовольство, и Элизабет приготовилась к новому столкновению.
        - Так ты женщина! Послушай, если ты замышляешь какой-нибудь подвох…
        - Подвоха не будет,- перебила воина девушка.- Я сведуща в травах, которые способны исцелить твоего предводителя, и сделаю все, чтобы его спасти.
        - Почему ты решила ему помогать?- рыцаря явно терзали сомнения.
        - На этот вопрос я не хочу отвечать.- Элизабет ощутила, как ее захлестывают раздражение и усталость, и всеми силами старалась не показать своих чувств.- Так ты принимаешь мою помощь?
        Рыцарь минуту-другую не сводил с нее глаз, не в силах избавиться от подозрений, но Элизабет упрямо решила его не успокаивать и выдержала взгляд.
        - Собак оставь здесь и пошли,- мужчина почти выкрикнул короткий приказ.
        - Нет,- отчетливо произнесла Элизабет.- Они отправятся со мной и никому не причинят вреда, пока я буду в безопасности.
        Рыцарь, к ее удивлению, не возразил, хотя по тому, как запустил в каштановые, тронутые сединой волосы длинные пальцы, было ясно, насколько он раздражен.
        Они не повернули налево к трем большим спальням. Провожатый вынул из держателя на каменной стене факел и заспешил по коридору направо - прямо к ее комнате.
        У входа дежурили два стражника. Заметив Элизабет, оба, как по команде, удивленно вскинули головы. Не без внутренней дрожи девушка переступила вслед за рыцарем порог. Быстро обвела глазами помещение и поразилась тому, что комната выглядела точно так, как в тот день, когда она ее покинула.
        Спальня была меньше других, но нравилась Элизабет тем, что из небольшого окна открывался восхитительный вид на лес.
        Большую часть стены занимал камин. По обеим его сторонам стояли два деревянных табурета с яркими синими подушками, которые ей сшила сестра Маргарет.
        Взгляд скользнул по висящему над камином знамени с изображением двух волкодавов: голубые нити великолепно сочетались с цветом подушек. Еще один тон - ярко-красный - выделял силуэт любимого ястреба. Сердце заныло: Элизабет вспомнила, сколько вечеров они работали с матерью над этим полотнищем.

«Не смей,- остановил ее внутренний голос.- Не время». Девушка тряхнула головой, и этот жест не ускользнул от внимательно наблюдавшего за ней рыцаря.
        Он тоже посмотрел на знамя, перевел взгляд на Элизабет и понял, что она пытается скрыть какое-то мучающее ее чувство. В глазах рыцаря промелькнуло любопытство и шевельнулась смутная догадка.
        Элизабет, не обращая больше внимания на знамя, повернулась к кровати, где за раздвинутым желто-синим пологом лежал предводитель. Элизабет поразил его рост. Кровать была явно мала для него.
        Иссиня-черные волосы разметались по подушке. По непонятной причине даже в своем беспомощном состоянии больной пугал Элизабет, и девушка застыла, изучая его черты.
        Рыцарь был красив. Красив и… суров. Внезапно он начал метаться и стонать. Это вернуло Элизабет к действительности, и она положила прохладную ладонь на его покрытый испариной лоб. Молочно-белая рука ярко выделялась на смуглом, обветренном лбу. Прикосновение девушки успокоило рыцаря.
        - Горит в лихорадке,- заметила Элизабет.- Давно он в таком состоянии?
        Она наткнулась на припухлость над правым виском и аккуратно ощупала все вокруг раны. Соратник раненого стоял рядом и, нахмурившись, настороженно следил за ее движениями.
        - Я видел, как ему нанесли удар. Он упал и с тех пор не приходил в себя.
        Элизабет сосредоточенно думала, что делать дальше.
        - Чушь какая-то,- наконец заключила она.- Лихорадки от удара не может быть,- и, распрямившись, приказала твердым тоном:
        - Помоги мне его раздеть.
        Не давая возможности воину задать вопрос, зачем ей, собственно, понадобилось раздевать больного, Элизабет сама принялась освобождать раненого от воинского облачения. Поколебавшись, рыцарь взялся ей помогать и начал стягивать кольчужные чулки со вновь впавшего в забытье больного.
        Но как девушка ни старалась, она так и не сумела стащить через голову страдальца стеганую, пропитанную потом рубаху и вынуждена была признать свое поражение. Машинально она потянулась к кинжалу, который носила на поясе: придется разрезать ткань, чтобы досуха обтереть пылавшую грудь.
        Клинок блеснул в ее руке, товарищ раненого заметил сверкнувшую сталь и, не зная, что она затеяла, ребром ладони выбил оружие на пол.
        Собаки грозно заворчали, но Элизабет успела их успокоить и повернулась к рыцарю. Ее голос стал мягким, и в нем совсем не чувствовалось злости:
        - Хоть у тебя и нет причин мне доверять, очень прошу, не бойся. Я просто хотела разрезать рубаху.
        - Зачем?- оторопело осведомился мужчина. Элизабет пропустила вопрос мимо ушей и, подняв кинжал, сделала надрез у ворота. Потом разорвала ткань и приказала принести прохладной воды, чтобы омыть пот и выгнать жар из тела несчастного.
        Пока рыцарь передавал распоряжение охранникам, она осмотрела шею и руки больного, стараясь выяснить, нет ли у него на теле других повреждений. Потом заставила себя перевести взгляд ниже и вспыхнула от смущения: она ведь никогда раньше не видела обнаженного мужчины. Несмотря на обычай, согласно которому дочери хозяев прислуживали при купании знатных гостей, отец не доверял друзьям и вместо дочерей посылал служанок.
        Наконец любопытство пересилило замешательство, и Элизабет посмотрела ниже пояса рыцаря. Но, к своему удивлению, не обнаружила того ужасного орудия, которым, по словам служанок, обладают мужчины. То ли девицы привирали, то ли раненый рыцарь оказался с изъяном.
        Так и не решив эту проблему, Элизабет вернулась к своим занятиям. Перекрестившись, она извлекла из своего узелка кусок материи, разорвала на полосы и, когда принесли воду, принялась обтирать воину лицо.

«Недвижим, как сама смерть,- подумала она.- Дышит неглубоко и неравномерно»… На лице у рыцаря багровел шрам. Он начинался у уголка левого глаза, бежал полумесяцем к уху и терялся в черных, слегка вьющихся на затылке волосах. Мокрой тканью Элизабет прошлась по бугристой поверхности и решила, что шрам нисколько не портил внешности воина.
        Потом омыла его шею и грудь и нашла еще шрамы.
        - Слишком много отметин,- пробормотала Элизабет.- А ну-ка помоги-ка мне его перевернуть,- обратилась она к воину.
        У рыцаря наконец лопнуло терпение, и он возмущенно завопил:
        - Ради всех святых, женщина! Господину требуется лечение, а не ванна!
        - Мне нужно твердо знать: ушиб на голове - единственная рана у него или нет,- так же громко возразила девушка.- А вы даже не удосужились снять с него доспехи.
        Ответ рыцаря был достаточно красноречив: он сложил на груди руки и сердито смотрел исподлобья. Элизабет поняла, что на помощь вассала рассчитывать нечего. Девушка окинула его испепеляющим взглядом и вновь обратилась к раненому. Она склонилась над кроватью, ухватилась за беспокойно мечущуюся руку и изо всех сил потянула, но все бесполезно - рыцарь был очень тяжел, и перевернуть его было невозможно. От усилия Элизабет кусала нижнюю губу и только решила, что дело пошло, как больной увернулся, а сама Элизабет оказалась прижатой к его груди. Теперь он крепко сжимал ее кисть и, хотя оставался без сознания, а она рвалась, что было мочи, отпускать не собирался.
        Вассал, наблюдая за ее тщетными попытками освободиться, только качал головой, но наконец сжалился и проворчал:
        - Посторонись-ка, женщина.
        Разжав пальцы своего господина, он грубо вздернул Элизабет на ноги и уверенным движением перевернул беспомощного раненого на живот. И в тот же миг сердитое выражение исчезло с его лица, уступив место ужасу: нижняя рубашка рыцаря заскорузла от крови и прилипла к спине. Потрясенный вассал отступил на шаг.
        Зато Элизабет при виде раны испытала облегчение: она знала, как обходиться с такими ранами. Девушка села на кровать и осторожно отлепила ткань от уже загноившейся раны. Вассал схватился за голову, из его глаз брызнули слезы раскаяния.
        - А я не удосужился проверить,- пробормотал он срывающимся шепотом.
        - Не кори себя,- сочувственно улыбнулась ему Элизабет и деловым тоном продолжала:
        - Теперь ясно, откуда такая лихорадка. Мне нужна будет еще вода, только уже горячая, почти кипяток.
        Рыцарь, кивнув, бросился из комнаты. Не прошло и нескольких минут, как возле Элизабет стоял только что вскипевший котелок. Элизабет очень боялась промывать рану, хотя много раз видела, как это делала мать. Не переставая молиться, она обмакнула в кипяток чистую ткань и скривилась от боли. Пересилив себя, она отжала тряпку и в нерешительности застыла над телом:
        - Тебе, пожалуй, придется его придержать,- прошептала она.- Сейчас ему будет больно… но без этого не обойтись.
        Голубые глаза встретились с хмурым взором воина. Тот в знак согласия кивнул и буквально пригвоздил господина к постели. И все же девушка колебалась.
        - Нужно удалить из раны всю заразу, иначе он умрет.
        - Да,- только и ответил рыцарь. Если бы Элизабет прислушалась, она различила бы в его тоне нотки понимания. Но она слишком переживала предстоящую муку больного.
        Глубоко вздохнув, девушка положила горячую ткань на рану. Реакция оказалась необычайно бурной. Пытаясь сбросить со спины обжигающую тряпку, несчастный сильно дернулся и закричал, но вассалу удалось удержать его.
        Элизабет в отчаянии закрыла глаза. Дверь в спальню резко распахнулась, и с мечами наготове в комнату ворвались охранники. На их лицах были написаны страх и смятение. Помощник Элизабет мотнул головой, приказывая им вложить оружие в ножны, а девушка едва слышно пробормотала:
        - Это необходимо.- Успокоенные, стражи снова заняли свой пост в коридоре.
        - Будь он в сознании, то никогда бы не закричал,- повернулся вассал к Элизабет.- А теперь просто не знает, что творит.
        - Он просто дает выход мучительной боли. Разве это говорит о слабости духа?- Элизабет накладывала на рану вторую примочку.
        - Он бесстрашный воин,- отозвался вассал.
        - Но сейчас он во власти лихорадки.
        Девушка заметила, что ее помощник кивнул, и ей захотелось улыбнуться. Она сняла с раны обе полоски пропитанной красновато-желтым гноем ткани. Прошло немало времени; одна повязка сменяла другую, и наконец из глубокого пореза стала сочиться одна только кровь. К этому времени руки Элизабет покраснели и покрылись волдырями. Стараясь избавиться от жжения, она потерла ладонью о ладонь и потянулась к своему узелку.
        - Кровь идет чистая и не так много,- заметила она больше себе, чем помощнику.- Думаю, нет необходимости прижигать рану раскаленным ножом.
        Воин оставался без сознания, и это радовало Элизабет. Средство, которым она собиралась воспользоваться, отнюдь не снимет боли. Обильно смазав рану пахучим снадобьем, она перевязала спину рыцаря.
        Когда все было кончено, вассал перевернул раненого, и Элизабет влила ему в рот отвар из толченых листьев шалфея, мальвы и корня паслена.
        Больше она ничем помочь не могла. От напряжения все тело ломило. Девушка встала, прошла к окну и, отодвинув штору, с удивлением увидела, что на улице стемнело. Устало облокотившись о холодный камень, Элизабет подставила лицо живительному ветерку. Через какое-то время она повернулась к помощнику и вдруг заметила страшную усталость на его изможденном лице.
        - Иди отдохни. Я присмотрю за твоим предводителем.
        - Нет, пока Ястреб не придет в себя, я не уйду отсюда.- Говоря это, рыцарь подбросил полено в очаг.
        - А тебя как зовут?- поинтересовалась Элизабет.
        - Роджер.
        - Послушай, Роджер,- продолжала задавать вопросы девушка,- а почему ты называешь своего предводителя Ястребом.
        - Его так все зовут - все, кто участвовал с ним в сражениях,- проворчал сидящий на корточках у огня воин.- Так уж получилось.
        Ответ мало что сказал Элизабет, но, боясь разозлить рыцаря, она не решилась больше расспрашивать. И попыталась перейти к тому, что интересовало ее больше всего:
        - Говорят, у вас живет немой мальчик и что этого мальчика спас сам Ястреб. Это правда?
        - Да.
        У воина в глазах снова мелькнуло подозрение, и Элизабет поняла, что действовать надо очень осторожно.
        - Кажется, я знаю, кто этот мальчик. И когда буду уезжать, могла бы отвезти его родным.
        Глаза рыцаря сделались задумчивыми. Молчание сводило с ума, но Элизабет заставила себя успокоиться.
        - Так что скажешь, Роджер?
        - Сделаю, что смогу. Но распорядиться вправе только барон.
        - Барон Джеффри сюда не приедет. А на письменный ответ уйдет не меньше месяца. Неужели он будет против, чтобы мальчика вернули родителям? Разве ты не можешь действовать от его имени? Я уверена, барон останется доволен, если его не будут беспокоить по пустякам. Монтрайт по сравнению с другими - маленькое, незначительное владение.
        Элизабет повторяла почти слово в слово, что много раз говорил отец.
        Лорд Джеффри ни разу не приезжал в Монтрайт, и когда требовали дела, лорд Томас сам отправлялся в главное имение барона.
        Страстный напор девушки удивил рыцаря.
        - Месяц?- переспросил он.- Подожди, вот спадет лихорадка, очнется Ястреб, и спросишь у него самого. Только в одном ты не права: для лорда Джеффри не существует незначительных владений. Он одинаково покровительствует всем, кто поклялся ему в верности,- и знатным, и небогатым.
        - Ты говоришь, что Ястреб вправе мне дать разрешение? Он может действовать от имени барона?- В голосе Элизабет появилась надежда.- Тогда все в порядке.- Последние слова она адресовала скорее самой себе.- Я ухаживала за ним. Неужели он откажет мне в такой малости?- Молитвенно сложив руки, девушка с облегчением улыбнулась
        - А ты хоть знаешь, кого лечила?- лукаво усмехнулся рыцарь.
        Элизабет сразу посерьезнела и молча ждала его объяснений.
        - Ястреб и есть лорд Джеффри, сюзерен Монтрайта.
        Воин с любопытством смотрел, как Элизабет воспримет неожиданную новость
        - Он барон Джеффри?
        Дрогнувший голос Элизабет, конечно, выдал ее потрясение.
        - Да,- подтвердил Роджер, удобно устраиваясь на табурете,- А что тебя так удивило? Ястреба знают все,- уже на высоких тонах закончил он.
        - Конечно,- смущенно пробормотала девушка.- Только я думала, что он старый… старше, чем… - Она повернулась к раненому и долго всматривалась в его лицо.
        От неожиданного поворота событий она растерялась. Отец никогда не рассказывал, что сюзерен такой молодой, и Элизабет почему-то представляла его стариком.
        Девушка прислонилась спиной к холодному камню и вновь перевела взгляд на Роджера.
        Ее наивность, казалось, забавляла рыцаря.
        - Господин - самый молодой и самый могущественный из всех, кто стоит под властью Вильгельма,- с гордостью объяснил он.
        - И если он поправится, то окажется моим должником?
        Элизабет мысленно прочитала молитву, чтобы лорд Джеффри оказался порядочным человеком.
        Тогда он ее выслушает, и она убедит его в вероломстве дяди. Должна убедить. Только бы он поправился…
        Мысли прервал громкий стук в дверь. Роджер дал ей знак оставаться на месте и сам пошел открывать. О чем-то пошептавшись с охранниками, он снова повернулся к Элизабет:
        - Твой слуга хочет с тобой переговорить.
        Девушка кивнула и последовала за одним из стражей в конец коридора, где ее ждал Джозеф. По лицу старика было видно, что он чем-то расстроен.
        - Послушай, я лечила самого барона,- начала она без всяких предисловий.
        Старик кивнул, но заговорил только тогда, когда стражник вернулся на свой пост.
        - И как успехи?
        - Надежда есть,- похвалилась девушка, но тут же добавила:
        - Остается только молиться: для Джеффри я - единственный шанс.
        Джозеф слушал и продолжал хмуриться. Элизабет тряхнула головой:
        - Все складывается очень удачно. Я хоть и женщина, но лорд - мой должник и поневоле выслушает меня.
        - А кто тот другой, который сейчас всеми командует?- Старик повел головой в сторону спальни Элизабет.
        - Роджер.
        - Он послал за Белвейном.
        - Что?- От неожиданности Элизабет застыла и тут же понизила голос:
        - Откуда ты узнал?
        - Герман Плешивый слышал, как он отдавал приказание. Гонец ускакал час назад.- Видя, что Элизабет, не в силах поверить, качает головой, Джозеф добавил:
        - Истинная правда. Белвейн будет здесь через неделю или немного позже.
        - Боже мой,- прошептала Элизабет.- Только бы я успела поговорить с лордом Джеффри до появления этого чудовища.- Она вцепилась в рукав слуги:
        - Надо спрятать Томаса. Увести отсюда, пока не убедимся, что на барона можно положиться. Белвейн не должен знать, что мы живы.
        - Это невозможно, миледи,- возразил старик.- Стоит Белвейну въехать в ворота, и он все поймет. Слишком многие были свидетелями вашего возвращения. Он все узнает. Да и этот Роджер догадается - теперь это только вопрос времени.
        - Надо подумать,- прошептала Элизабет и только тут заметила, что почти стащила со слуги тунику.- Посоветуйся с Германом. Он человек верный - не проговорится. К тому же вольный. Спрячьте с ним Томаса. Сможешь?
        - Смогу.- Старик расправил плечи.- Не волнуйтесь, не подведу. И местечко подыщу подходящее.
        Элизабет кивнула и сразу успокоилась - она вполне полагалась на покорного слугу.
        - Это ненадолго. До тех пор, пока не придет в себя Джеффри.
        - Но что будет с вами? Вдруг он вовсе не очнется? Так и не придет в себя, а в это время нагрянет Белвейн? А если барон умрет?..
        - Придется бежать. В любом случае, когда он объявится, меня здесь не будет. Разве что Джеффри скоро придет в сознание, и мне удастся с ним поговорить, прежде чем дядя успеет нас оболгать.- Девушка содрогнулась.- Что бы ни случилось, мы должны переправить Томаса к дедушке. Он уж сообразит, что делать дальше.
        - А на водопад вы вернетесь?
        В голосе слуги сквозил страх. Ему поручили Томаса, так что он не мог сопровождать госпожу и страшно за нее беспокоился.
        - Вернусь,- прошептала девушка.- Белвейн надругался над этими стенами. И я не в силах видеть, как он в них возвращается.
        - Ну-ну, миледи, успокойтесь.- Старик заговорил с ней, как с маленькой обиженной девочкой.- Рыцарь непременно очнется, вы познакомитесь с ним до приезда Белвейна, и он вас обязательно выслушает.
        Джозеф ждал, пока ее прерывистое дыхание успокоится. В последнее время старика пугало, насколько менялась госпожа при упоминании дяди. Он знал, что миледи видела, как убивали ее родителей, понимал, какие душевные муки она испытала, и, как и она, считал, что за всеми этими злодеяниями стоял Белвейн. Он очень хотел, чтобы Элизабет нашла в себе силы высказаться, выплеснуть боль, хоть немного облегчить сердце… Насколько она отличалась от своих единокровных сестер Маргарет и Катрин! Может быть, потому, что была наполовину саксонка?..
        Когда сэр Томас появился в Монтрайте с двумя маленькими дочерьми, это был суровый, глубоко несчастный человек, но за полгода все переменилось. Он женился на светловолосой красавице-саксонке. Несмотря на своенравный характер жены, Томас научился с нею ладить, и вскоре супруги не могли жить друг без друга. Через год родилась Элизабет. Отец решил, что сына ему иметь не суждено, и всю любовь обратил на голубоглазую крошку. Между ними возникла особая связь, которая сохранилась даже тогда, когда через десять лет на свет появился малютка Томми.
        Лицом Элизабет не походила на отца, но переняла его сдержанные манеры и умение скрывать свои чувства. У Катрин и Маргарет любое переживание сразу же отражалось на лице. Элизабет вела себя совсем по-другому. Джозеф даже считал, что она - та ниточка, которая связывала воедино семью. Элизабет хранила верность очагу, который был для нее важнее всего в жизни. Выступала то миротворцем, то нарушителем спокойствия. Отец гордился ею, когда девушка выезжала с ним на охоту, а мать, обучая искусству шитья, приходила в отчаяние. Да, до недавнего времени она жила в счастливой семье.
        - Я вам не успел еще сказать, что Герман послал своих людей в имение Белвейна. Надеется, что им удастся собрать нужные нам доказательства. Походят, поговорят со слугами…
        - Славный он человек,- перебила его Элизабет, и Джозеф с облегчением вздохнул, заметив, как спадает ее напряженность.- Но вряд ли домашние Белвейна скажут им правду. Дядю все слишком боятся. Однако передай Герману, что я ему благодарна,- добавила она едва слышным шепотом.
        - Он с уважением относился к вашей семье. Сами вы были еще ребенком и, наверное, не помните - это ваш батюшка дал ему волю, и Герман не забывает своего долга Монтрайтам.
        - Что-то припоминаю. А скажи,- улыбнулась она,- почему Германа зовут Плешивым? У него ведь предостаточно волос на голове? Я спрашивала у отца, но ответа так и не получила.
        Джозеф смутился. Ему очень не хотелось объяснять госпоже все, как было. Шутку придумали грубые мужланы, и история явно не предназначалась для нежных ушей леди.
        От воспоминаний об отце Элизабет оживилась.
        - Все будет хорошо,- шепнула она.- А теперь мне пора возвращаться к барону. Молись, чтобы Джеффри поправился. Молись, чтобы он меня выслушал. Выслушал и поверил.
        Элизабет похлопала слугу по сутулому плечу и медленно направилась к спальне. Ее вновь охватил холодок страха. Мысль о приезде Белвейна не давала покоя. Если бы не маленький брат, такая перспектива ее бы только обрадовала. Уж она бы сумела приготовить ему западню и встретила бы дядю жаркими объятиями, держа кинжал наготове.
        Ничего, её время придет, и месть свершится. Решимость не позволяла девушке сгибаться и оберегала разум в этом безумном мире. Ей предстояло отомстить и позаботиться о судьбе брата. Лишь тогда, когда Томас окажется в безопасности, их земли станут свободными, а Белвейн жизнью заплатит за смертные грехи,- только тогда она позволит пронзить себя острому жалу отчаяния. Лишь тогда и не раньше.
        Вернувшись в спальню, Элизабет увидела, что собаки, рассевшись по разным сторонам постели, дежурили вместо нее, и по их напряженным взглядам поняла, что они признали раненого рыцаря. Она устроилась на деревянном табурете у кровати и обтерла покрытый испариной лоб барона.

* * *

…Так продолжалось два дня и две ночи. Девушка не отходила от раненого, постоянно меняла повязки и, как учила мать, промывая рану отваром шалфея и паслена, двенадцать раз читала «Отче наш».
        Она ела в этой же комнате и выходила за порог лишь в случае острой необходимости.
        Однажды, спускаясь по лестнице, Элизабет заметила в большом зале Томаса. Мальчик посмотрел на нее и отвернулся. Она поняла, что брат ее не узнал. Но девушка не дала воли чувствам. Она еще успеет помочь брату, а теперь, может быть, и к лучшему, что память ему изменила. Томас тоже видел, как убивали отца и мать, и, если Бог добр и милосерден, он сделает так, чтобы мальчик обо всем забыл.
        Элизабет перевела взгляд на стоящего рядом Джозефа. Слуга красноречиво посмотрел на Томаса и чуть заметно кивнул, и Элизабет поняла: старик выполнил все, что от него требовалось. Она, в свою очередь, кивнула и продолжала путь.
        Девушка решила подождать еще один день, а потом исчезнуть. Ночью, когда воины заснут, Джозеф уведет Томаса. Если бы только барон согласился помочь! Если бы он очнулся и хотя бы выслушал! С такими мыслями она возвратилась к постели раненого.
        О собаках заботился Роджер: следил, чтобы страшным охранникам приносили еду и вовремя за ними убирали и, судя по ворчливому тону, делал это совершенно неохотно. Причина крылась в странном поведении животных, не подпускавших рыцаря к постели раненого.
        - Ведут себя так, словно я способен причинить вред своему господину,- недовольно жаловался он.
        - Они его стерегут,- смеялась Элизабет, но сама удивлялась необычайной верности собак и не могла ее объяснить.
        На второй день он несколько раз оставлял ее наедине с бароном, и Элизабет поняла, что ей все же удалось заслужить доверие рыцаря.

* * *

…Это случилось на вторую ночь. Девушка не спала у постели сэра Джеффри и решила обтереть его лоб.
        Сон воина теперь казался спокойным, дыхание сделалось глубже. Элизабет была довольна тем, как он поправлялся, хотя ее слегка тревожило, что лихорадка пока не отпускала больного.
        - Что ты за человек?- прошептала девушка.- Тот, кому столько людей хранят свою верность?- Тишина убаюкивала, и она опустила веки, а когда вновь взглянула на рыцаря, вздрогнула от неожиданности: ее внимательно изучали темно-карие глаза.
        Машинально она потрогала лоб мужчины. Тот перехватил ее запястье левой рукой и медленно, но без видимых усилий притянул к себе. Грудь Элизабет оказалась прижатой к его широкой груди, губы - в дюйме от его рта.
        - Храни меня, прекрасная нимфа,- вдруг проговорил он.
        Элизабет улыбнулась. Слова, без сомнения, были сказаны в бреду. Девушка и рыцарь смотрели друг на друга целую вечность. Но вот другая рука барона обхватила ее затылок, нежно надавила, и их губы встретились.
        Его губы были жаркими и податливыми, и Элизабет их прикосновение понравилось. Но как только девушка это подумала, целомудренный поцелуй прекратился, и они снова стали изучать друг друга.
        Девушка не могла оторвать взгляда от его глаз - глубоких, темных и бархатистых. Их бездонность зачаровывала.
        Словно уверенный в своей безнаказанности ребенок, Элизабет расхрабрилась и дала волю невинному любопытству - провела пальцами по его лицу и волосам. Они показались удивительно мягкими, и руки невольно принялись массировать кожу. Оба по-прежнему смотрели друг на друга. И если бы в Элизабет было больше проницательности, она бы поняла, что лихорадка отступила.
        Подчиняясь необъяснимому порыву, она притянула голову рыцаря к себе и нежно коснулась губами его губ. Но неискушенная в любви, она не представляла, что делать дальше, и, словно совершающий первые шаги малыш, пробовала то одно, то другое. По телу разлилась жаркая дрожь, и Элизабет наслаждалась новым ощущением.
        Любопытство было удовлетворено, и она уже собиралась отстраниться, но в этот миг руки рыцаря ожили, объятия окрепли, рот стал требовательным, язык, проникая внутрь, настойчиво ласкал ее полураскрытые губы. Тело девушки моментально отреагировало на его чувственный призыв, его язык встретился с ее, начав вечную, как мир, дуэль. Элизабет и не подозревала, что в ее теле таятся такие чувства, но теперь они властно заявили о себе. Ее больше испугал не порыв Джеффри, а собственная реакция, и она быстро выскользнула из его слабеющих объятий. Потерла припухшие губы, стараясь справиться с дрожью.
        Элизабет боялась смотреть барону в лицо, ее щеки пылали от смущения.
        Лишь через несколько минут она заставила себя опустить глаза и с облегчением вздохнула - рыцарь спал.
        Девушка тихонько рассмеялась:
        - У тебя жар, милорд. Лихорадка пройдет, и ты все забудешь.
        К ее ужасу, воин улыбнулся.
        Глава 2
        Барон проснулся на шестой день.
        Пелена навеянного лекарствами сна спадала неохотно, и пробуждающееся сознание сбивалось и путалось. Открыв глаза, сэр Джеффри попытался охватить взглядом пространство у постели, лихорадочно вспоминая, как здесь очутился. Все казалось до боли знакомым и в то же время чужим. Перед глазами вспыхнули картины сражения, но что было потом, вспомнить не удалось.
        Чертыхаясь от бессилия, барон перекатился на спину. Полыхнула боль, он глубоко вздохнул, пытаясь унять судорогу. Лишь потемнели зрачки, но изо рта не вырвалось ни звука - воин давно привык побеждать боль. Застонать значило проявить слабость. А именно несгибаемая, железная воля составляла могущество лорда Джеффри. Ее противоположность - слабость - он ненавидел; слабость была уделом ничтожных людишек.
        - Добро пожаловать в мир живых, милорд.
        Грубый голос верного вассала согнал с его лица гримасу сосредоточенности. Уж теперь-то он получит ответы на все вопросы. Заметив, насколько Роджер изможден, барон удовлетворенно кивнул: преданный вассал явно не смыкал глаз у его постели, и его верность обрадовала господина.
        - Какой сегодня день?- спросил Джеффри хриплым голосом.
        - Шестой, считая день, когда вас ранили.
        Блуждающий взгляд приковало висящее над камином знамя. Он долго-долго изучал вышивку, и внезапно все мысли затмило видение. Она настоящая, она живая. Ярко, как зарождающийся день, в сознании вспыхнули сцены того, что случилось в комнате.
        - Где она?
        - Разве вы помните?- удивился Роджер.
        - Да,- тихо ответил барон.- Приведи ее сюда.- Твердость приказа прозвучала неожиданным контрастом мягкому тону признания.
        - Она исчезла.
        Бешеный крик был слышен далеко во дворе. Он пугал и в то же время радовал сердце, показывал, насколько разгневан барон, и вместе с тем свидетельствовал, что господину значительно лучше. Роджер привычно встречал словесные удары, прекрасно зная, что поток ругательств вскоре иссякнет и он получит возможность все объяснить. Лорд Джеффри вспыхивал моментально, но человеком он слыл справедливым.
        Надо выждать, ухмылялся про себя верный вассал, а потом уж излагать дело.
        - Рассказывай все с начала!- наконец приказал сэр Джеффри.
        Роджер заговорил быстро и перевел дух лишь тогда, когда закончил рассказ. Хотя он служил господину уже пять лет, но до сих пор терял способность складно мыслить, когда видел его в таких расстроенных чувствах.
        - Милорд, я пошел бы на сделку и с дьяволом, только бы спасти вашу жизнь,- заверение прозвучало, как жаркая клятва, и барон не обиделся на друга - верность Роджера не вызывала сомнений.- Я все же хотел узнать, где она живет,- продолжал вассал,- но кого бы ни спрашивал, никто ничего о ней не знает.
        - Они говорили правду?
        - Не думаю. Скорее старались ее защитить. Но не понимаю зачем.
        - А этот мальчик, о котором она просила… Приведи-ка его сюда.
        Усилием воли лорд Джеффри подавил разочарование и тревогу: девушка одна, беззащитная за стенами замка…
        Роджер поспешил передать приказ часовому.
        - Мальчишка хотел улизнуть,- покачал он головой.- Охрана перехватила слугу девицы, который пытался увести его отсюда. Слугу я допросил, но он молчит. И я решил дождаться, когда вы придете в себя, чтобы во всем разобраться.
        - Мальчик расскажет мне все,- сказал Джеффри.
        - Но он по-прежнему не говорит, милорд. Как же…
        - Нечего задавать вопросы,- резким тоном прервал барон.- Я должен все знать.
        Не прошло и нескольких минут, как Томас предстал перед лордом. Он не проявлял ни страха, ни смущения и в ответ на испытующий взгляд широко улыбнулся. Бесстрашие его показалось Джеффри поразительным: даже у взрослых начинали трястись поджилки, когда барон останавливал на них свой взор, а этот только что не хохотал. На нем была крестьянская одежда, и он давно не мылся.
        Нет, мальчик не боялся, скорее он испытывал острый интерес: его спаситель, воин, уничтоживший подстерегавшую его на пустынной дороге в Лондон банду, наконец очнулся. Память ребенка не распространялась дальше того эпизода, но лорд Джеффри об этом не знал и был тронут невинным доверием, сквозившим в глазах малыша.
        - Вы теперь не умрете?
        Вопрос Томаса поразил обоих мужчин: они думали, что мальчик немой.
        - Нет, не умрете. Во дворе слышали, как вы кричали. И теперь все улыбаются,- закончил свою мысль Томас.
        В голосе мальчика звучало такое облегчение и такая уверенность, что лорд Джеффри невольно рассмеялся.
        - Как тебя зовут?
        Мальчик открыл было рот, но, тут же нахмурившись, пожал плечами:
        - Не знаю.
        - Откуда ты и как сюда попал?- спросил Роджер.
        Томас повернулся в его сторону.
        - Он меня спас,- показал он на лорда Джеффри,- и привез сюда. Я буду рыцарем.
        Томас, видимо, это твердо решил и сейчас горделиво расправил плечи.
        Барон переглянулся с Роджером и снова обратился к мальчику.
        - Ты чей?- спросил он, хотя заранее знал ответ.
        - Ваш?..
        В этом мальчик не был уверен и, сцепив от волнения руки, ждал, что скажет барон.
        Его нервозность не ускользнула от Джеффри. И хотя он не имел опыта общения с детьми, в нем жил инстинкт оберегать беззащитных и покровительствовать им.
        - Мой,- ответил барон и сам внутренне содрогнулся от того, как грубовато прозвучал его голос.- А теперь оставь меня одного. Поговорим позже.
        Томас облегченно вздохнул и бросился к двери, а барон обрадовался, что ребенок улыбнулся и больше не хмурится, и сам удивился собственным чувствам: видимо, жар ослабил не только его тело, но и дух.
        - Ответьте, милорд.- Мальчишка остановился на пороге, но не повернул головы, так что Джеффри не видел выражения его лица.
        - Да… - нетерпеливо проговорил он.
        - Вы мой отец?- Томас взглянул на рыцаря, и тот ясно различил муку в его глазах.
        - Нет.
        Из глаз мальчика мгновенно брызнули слезы. Лорд повернулся к Роджеру, как бы спрашивая:

«Ну что теперь делать?»
        Воин пробормотал.
        - Он тебе не отец. Он - твой господин. Твой отец был вассалом лорда Джеффри.
        - Значит, он умер?
        - Да,- признался барон.- Но теперь ты под моей опекой.
        - И благодаря вашему покровительству я могу стать рыцарем?
        - Сможешь.
        - Вы не отец, вы господин. Но разве это не одно и то же?- как само собой разумеющееся заметил мальчик и испытующе посмотрел на Джеффри.- Правда?
        - Правда,- с чувством ответил воин.- Одно и то же.
        Пока за мальчиком не закрылась дверь, ни барон, ни Роджер больше не проронили ни слова. Было слышно, как парнишка хвастается перед часовыми в коридоре. Первым улыбнулся вассал:
        - Да, Томасу хватало хлопот с этим малышом. А ведь если мне не изменяет память, когда он появился на свет, лорд был уже немолодым человеком.
        - Как я мог забыть?- подхватил барон.- У Томаса было несколько детей - и все девочки. Они уже подросли, когда родился сын. Томас с рождением сына так возгордился, что вести об этом событии дошли до Лондона.
        - А девушка?..- Брови Роджера поползли вверх.
        - Без сомнений, его сестра. Посмотри внимательно в его глаза. Точная ее копия.
        Джеффри свесил ноги с кровати и встал. Колени дрожали. Он глубоко вздохнул, страстно желая побыстрее обрести прежнюю силу.
        - Она прячется от меня, Роджер, и я выясню почему.
        - Нам сообщили, что истреблена вся семья,- заметил вассал.- А вот кто и зачем вырядил мальчишку в крестьянское платье…
        - Явно из предосторожности. Ведь он - наследник Монтрайта.
        - Тот слуга, что пытался его увести… Может быть, он поможет нам разгадать загадки? - предположил Роджер.
        - Скорее всего… Уверен, он знает, где прячется его госпожа. И объяснит, отчего она так напугана.
        - Напугана?- рассмеялся вассал.- Да она никого и ничего не боится. Послушайте Горация. Он только и твердит, как златокудрая появилась в большом зале и всех очаровала. Всех, кроме меня,- добавил он с улыбкой.
        - А ты устоял?- усмехнулся барон.
        - Меня она просто покорила. Я слитком стар, чтобы кто-нибудь взялся меня очаровывать,- застенчиво улыбнулся Роджер.
        Джеффри только хмыкнул и, подойдя к окну, молча слушал рассуждения слуги, всматриваясь в лес.
        - Сначала я разозлился. Не думал, что такая пигалица умеет лечить. К тому же я был убежден, что вы умираете. Но она не сдавалась, и ее бесстрашие меня заинтриговало. Перечила во всем. Дрогнула лишь тогда, когда просила за мальчишку. Но в то время я был слишком измотан и не сумел сообразить, что к чему. А вот сейчас все прекрасно поднимаю.
        - Но почему она скрылась именно теперь, когда ее дом в безопасности? Рисковать жизнью за стенами замка, когда можно прекрасно жить под охраной здесь… - Джеффри повернулся от окна.- Я выясню, в чем тут дело.
        - И что тогда?- поинтересовался Роджер.
        - Сделаю ее своей.- Рыцарь произнес это твердым, уверенным тоном.- Она будет моей.
        Клятва была дана.
        Потребовалось меньше часа, чтобы наладить все дела по восстановлению Монтрайта. Роджер был знающим и расторопным помощником, а его люди, укрепляя стены, старались изо всех сил.
        Лорд Джеффри же, одетый под стать своему мрачному настроению во все черное, нетерпеливо ожидал в большом зале слугу Элизабет.
        Барона одолевали гнев и сомнения, и он был сильно расстроен. Мысль, как найти девушку, не давала ему покоя. Это он сознавал, но не мог докопаться до причин своего беспокойства о ней. Чувствовал только, что ее появление в лесу перед сражением за Монтрайт стало добрым знаком. И вдруг знамение воплотилось в реальность: разве не она ухаживала за ним, когда он очнулся? Такие размышления сильно отдавали суеверием, но Джеффри ничего не мог с собой поделать: впервые за двадцать семь лет им правило чувство, а не рассудок. Открытие получилось не из приятных - в жизни лорда никогда не находилось места эмоциям. Они всегда подчинялись разуму. Барон руководствовался железной дисциплиной и логикой, острой, как меч, которым он отстаивал свои права. И так будет и впредь, нужно лишь, чтобы девушка нашлась и он сделал ее своей.
        - Вот он, милорд,- раздался от дверей возглас Роджера, и на середину зала вытолкали дрожащего слугу.
        Лорд Джеффри стальным взглядом уперся в старика:
        - Имя?
        - Меня зовут Джозеф, верный слуга сэра Томаса,- старик почтительно опустился на колени и склонил голову.
        - Странный способ хранить верность своему господину. Попытка вывезти наследника Монтрайта за пределы его родных стен может стоить тебе головы.
        - Я не замышлял против него ничего дурного,- прошептал старик.- Наоборот, хотел уберечь.
        - От меня?!- Рев барона вовсе смутил слугу. Несчастный замотал головой, стараясь справиться с голосом:
        - Вовсе нет… Просто хотел укрыть в безопасном месте, пока вы не поправитесь.
        - Видимо, считал, что здесь он находится в опасности?
        - Прошел слух, что послали за Белвейном, дядей Томаса-младшего. Госпожа уверена, что он замешан в убийстве ее семьи, и она не хотела, чтобы брат был здесь, когда он приедет.
        Лорд Джеффри задумчиво потер подбородок:
        - Вот почему она скрылась.
        - Именно поэтому, милорд.- Джозеф еще больше ссутулился, но все же решился поднять глаза на страшного господина.
        - А ты мне верен?
        - Да, милорд.- Слуга ударил кулаком в грудь - туда, где бешено колотилось сердце.
        - Тогда поднимись и докажи свою верность,- властно распорядился барон.
        Старик моментально повиновался: вскочил на ноги и, слегка понурив голову, ждал следующего приказа. И он не заставил себя ждать:
        - Признайся, где прячется твоя госпожа?
        - У водопада, в часе езды отсюда, милорд,- не задумываясь, ответил Джозеф и торопливо добавил:
        - Как только госпожа узнает, что вы очнулись, она сама приедет, чтобы с вами поговорить.
        - Как ее зовут?
        Джеффри понял, что слуга с готовностью отвечает правду, и его тон стал несколько мягче.
        - Элизабет, младшая дочь сэра Томаса.
        Старик ощутил сильную боль в кистях и только тут понял, что изо всех сил сцепил руки. Он судорожно, но глубоко вздохнул и попытался успокоиться.
        - Она была здесь во время нападения?
        - Да, милорд.- Воспоминания заставили старика содрогнуться.- Убили всех, кроме нее и ее младшего брата. Их я сумел вывести. Но до этого они видели, как их мать…
        - Знаю,- перебил барон.- Мне докладывали, как выглядели тела и… как они погибали.- Он вспомнил, как недавно рассказывал Роджер об исковерканных трупах.- И ты утверждаешь, что она все это видела?
        - И она, и брат. С тех пор до сегодняшнего дня мальчик молчит. Мне кажется, он ничего не помнит.
        - Ты кого-нибудь подозреваешь? Кто организовал нападение?
        - Сам я никого не узнал. Многие бандиты носили черные капюшоны. Но миледи считает, что за всем стоит Белвейн. Позвольте, милорд, я ее сюда привезу.
        - Нет,- возразил Джеффри,- привезу ее я.
        Их разговор прервал Роджер:
        - Прибыл священник, милорд.
        Джеффри облегченно вздохнул,- тела были преданы земле без отпевания.
        - Займись им, Роджер,- кивнул он на Джозефа.- Пусть побудет здесь, пока я не вернусь.
        Барон уже собирался уходить, как его остановил робкий голос старика:
        - Разрешите, я покажу вам дорогу к водопаду?
        - Нет.- Джеффри покачал головой.- Я еду один. Ее отец был верным вассалом. Это мой долг. Ты долго молчал, старик, и этим оказал госпоже нехорошую услугу. Но я тебя не виню - наслышан, насколько она упряма. К тому же ты спас ей жизнь, и я этого не забуду. Но теперь я сам позабочусь о ее благополучии.
        Джозеф почувствовал себя так, словно с плеч свалилась тяжелая ноша. Он проводил глазами выходящего из зала лорда Джеффри и решил, что у Элизабет в самом деле появилась надежная защита. Барон точно выкован из стали, и его сила послужит надежным щитом против любого, кто захочет причинить госпоже зло. Оставался один лишь вопрос, который не давал старику покоя: кто убережет леди Элизабет от лорда Джеффри?

* * *
        До самого горизонта голубизну неба не омрачало ни единое облачко. Лорд Джеффри искал в лесу водопад. Он ехал уже больше часа и наконец различил сквозь пышную листву шум низвергающегося потока. Барон быстро соскочил с коня, привязал его к дереву и стал продираться сквозь чащу пешком. В послеполуденном зное мелкие брызги от устремляющегося с кручи потока рассеивались водяной пылью и покрывали его с головы до пят.
        От Джозефа Джеффри знал, что хижина спряталась в чаще деревьев у озерца, внизу, у подножия водопада. Туда он и направился, как вдруг всплеск и тихое покашливание заставили его замереть. Рука Джеффри машинально потянулась к рукояти меча.
        Он ждал, когда враг выдаст себя новыми звуками, но неожиданно сквозь ветви деревьев различил золотое сияние. Он шагнул вперед и задохнулся от представшего его взору. Прежнее видение - та, которую его воины метко прозвали златокудрой,- Афродитой выходила из воды. Лорд завороженно смотрел, как она выбралась на мелководье и остановилась: ноги широко расставлены, руки томно подняты к голове. Солнечные лучи, струящиеся сквозь кроны деревьев, окутывали богиню золотой пеленой.
        Неспешным грациозным движением Элизабет откинула волосы со лба. Умиротворенная, она вздохнула, наслаждаясь коснувшимся плеч жаром солнца и прохладой плещущейся у ног кристальной воды. Она заставила себя отбросить все тревоги и горестные думы. В душе девушка была уверена, что верный Джозеф свернет горы, чтобы надежно укрыть брата от Белвейна, а потом придет в себя Джеффри и выслушает ее… Но ожидание становилось невыносимым. А вдруг лихорадка вспыхнула вновь? А что, если рыцарь умер? Или Белвейн уже в Монтрайте и убедил каждого, что не имеет никакого отношения к преступлению?

«Прекрати,- говорила она себе.- Ничего не остается другого, как ждать. Ждать и молиться. Такова уж женская доля»,- горестно решила Элизабет.
        Она зачерпнула в ладони воды и плеснула на шею. Джеффри стоял достаточно близко, чтобы разглядеть, как девушка поежилась и капли покатились меж полных грудей на тонкую талию, которую он мог, казалось, сжать пальцами одной кисти. От живой прохлады сделались твердыми соски, и Джеффри пронзила истома: каждое движение Элизабет источало невинную чувственность. Лорд ощутил, как изнутри поднимается волна горячего желания.
        Слегка покачивая бедрами, девушка вышла из воды и принялась собирать одежду. Джеффри в укрытии чуть не лишился рассудка. Чтобы успокоиться, он глубоко вздохнул. Нет, он, барон Джеффри, господин над всем, что отказал Вильгельм, не возьмет ее здесь. Да, он будет ею обладать! Ей суждено принадлежать ему. Этот естественный факт - закон жизни. Лорд берет то, что хочет. Но всему свое время.
        Рядом с Элизабет появились старые знакомые - собаки и принялись вертеться у ног, пока она не закончила одеваться. По тому, как огромные животные разом подхватились и последовали за хозяйкой в чащу, Джеффри понял, что они прекрасные сторожа.
        Он уже собирался вложить в ножны меч и идти к хижине, как тишину прорезал пронзительный женский крик. С мечом в руке Джеффри рванулся на крик. На бегу он различил рык собак и возгласы мужчин… судя по голосам, по крайней мере троих. Через секунду он очутился на поляне у хижины, и перед глазами возникла ужасная сцена: нападавших действительно оказалось трое. Двое сражались с собаками, а третий то ли нес, то ли волочил к хижине упиравшуюся девушку. Созерцание того, что какая-то мразь грубо хватает такую красоту, его красоту, довершило преображение: благородный и справедливый правитель исчез, и его место занял могучий воин, одержимый одним стремлением - убивать. Недруг, пусть даже неосознанно, покусился на то, что принадлежало ему.
        И теперь за его алчность и глупость назначена единственная цена - смерть.
        Бешеный рев рыцаря пригвоздил к земле разбойника, схватившего Элизабет. От страха похоть в его глазах погасла, он бросил девушку и повернулся лицом к нападавшему. Ярость рыцаря не оставляла сомнений в его намерениях, и не помышлявший больше защищаться насильник оглянулся в надежде убежать. Лишь долю секунды он замешкался, и это промедление стоило ему жизни. Меч, направленный сильной рукой, со свистом опустился на плечо, легко рассек ключицу и добрался до сердца. Легкий поворот торса, и, довершая убийство, оружие вышло из тела обреченного. Джеффри бросился к двум другим разбойникам.
        - Отзови псов!- обронил он через плечо поднявшейся с земли Элизабет, и та беспрекословно повиновалась.
        Джеффри позволил противникам подобрать оружие и, широко расставив ноги, ждал с мечом на изготовку. Разбойники крадучись стали обходить его с двух сторон, и, наблюдая за их жалкой попыткой убить его, рыцарь усмехнулся. Нападавшие не успели заметить улыбку, не издали ни звука - двумя молниеносными движениями Джеффри убил их обоих.
        Элизабет оторопело наблюдала за происходящим, не в силах понять, как здесь очутился барон.
        Довершив разгром, рыцарь повернулся к ней, и от исходившей от него грубой силы и мощи у девушки подкосились ноги.
        - Иди сюда!
        Приказ прозвучал на удивление грубо, и в ее душе зародился новый страх. Элизабет не понимала, что происходит. Вправе ли она испытывать облегчение? Барон ее спас, так чего же она боится? Быть может, ее пугает рост мужчины или то, как легко он убил троих? Легко и словно бесчувственно… Элизабет была смущена, она ощущала, что вместе с запахом пота и смерти в воздухе витает опасность.
        Оба напряженно смотрели друг на друга. Под изливающимся на нее потоком силы девушка застыла. Мощь сквозила во всей его фигуре: в мускулах широко расставленных ног, в сжатых в кулаки руках, в его уверенности в победе, но главное - в чертах лица. И эта мощь притягивала к себе Элизабет.
        Его взгляд манил, и она шагнула вперед, остановилась прямо перед ним, ожидая неизвестно чего.
        Но вот он расслабился. Девушка видела, как его тело избавляется от напряжения и жажды насилия. Наконец он вздохнул, его глаза немного потеплели, и страх Элизабет улетучился.
        - Я убил ради тебя.- Тон барона показался вызывающим и заносчивым.
        Элизабет наблюдала, как он чистит клинок, и ответила только тогда, когда меч оказался в ножнах:
        - Вы спасли мне жизнь. Теперь я ваша должница.
        - Да,- подтвердил лорд.
        - Но и я спасла вашу. Я врачевала ваши раны.- Она произнесла это очень тихо.
        - Помню,- ответил Джеффри.
        - Значит, и вы мой должник
        - Я твой господин,- возразил барон, а про себя подумал: «К чему она клонит? Чего добивается?» - Ты принадлежишь мне.
        Элизабет молчала, ожидая, что он скажет еще. Шли минуты, и Джеффри недовольно нахмурился. Если она собиралась его оттолкнуть, ничего хорошего ей от этого не будет. Она по закону принадлежит ему. Так что же еще надо? Чтобы она сама признала его господином?
        - Ты моя,- повторил он.
        Элизабет уже была готова признать справедливость его слов, как рука барона молнией метнулась к ее голове, скрутила на затылке волосы.
        - Я решаю твою судьбу,- прорычал он.
        Элизабет разочарованно нахмурилась. Она считала, что Джеффри - ее должник и поведет себя достойно. А он требовал, чтобы девушка признала его превосходство.
        Он тоже был недоволен и еще сильнее сжал кулак. Боль заставила Элизабет вскрикнуть, но Джеффри не отпустил ее. Он притянул ее к себе и прижал к холодным металлическим колечкам панциря на груди. Девушка закрыла глаза и плотно сжала губы, чтобы больше не издать ни звука. Ее колотила дрожь, но она поклялась, что не покажет страха.
        Джеффри посмотрел на нее сверху вниз и, заметив как отчаянно она пытается скрыть свой ужас, улыбнулся. В ее глазах промелькнул огонек непокорности, и он понял, что это создание легко не сдастся. В ней чувствовались стойкость и мужество. Элизабет решилась поселиться за стенами крепости с одними лишь собаками в качестве охраны - немыслимое дело для благородной леди, и она все же это совершила. «Упряма,- подумал барон,- но укрощать ее надо так, чтобы не сломать натуру. Придется начинать укрощение прямо сейчас…»
        Джеффри наклонился, приблизил губы к ее губам. Поцелуй означал обладание и силу, которой ей суждено покориться. Девушка дернулась, но ее порыв к свободе остался без внимания: барон крепче сжал пальцы, и когда она попыталась что-то протестующе крикнуть и разжала губы, его язык проник глубоко к ней в рот, стал ласкать, наслаждаться, властвовать. Поцелуй отнюдь не показался нежным, но Джеффри не привык ублажать слабый пол. И все же он попытался сдержаться - Элизабет была благородной леди. Она казалась такой нежной, сладостной, свежей. И когда в конце концов она ответила ему, робко коснувшись языком его языка, Джеффри захлестнула горячая волна.
        Итог его напора озадачивал. Сопротивлялась ли девушка? Она считала, что сопротивлялась. Но когда поцелуй угас, Элизабет обнаружила, что обнимает Джеффри за шею. Быть может, это он положил ее руки себе на плечи? Нет, честно призналась она. К тому же ее щека прижималась к защищенной панцирем груди. Элизабет было вспыхнула, но тотчас поборола стыд: не она вынудила барона к объятию. Наоборот, ей самой пришлось подчиниться силе.
        Она почувствовала, что рука Джеффри напряглась сильнее, и только тут поняла, что он обнимает ее за талию. От рыцаря исходил запах кожи и пота, но Элизабет не испытала отвращения, наоборот, близость мужчины была ей приятна.
        - Ты уже целуешься лучше,- пробормотал он.
        А сам подумал, что никогда не испытывал такого всеобъемлющего теплого чувства. Ощущение тела Элизабет прямо у сердца проникало в душу. Исходивший от ее волос тончайший аромат полевых цветов дурманил настолько, что, вдыхая его, Джеффри чуть не застонал. Он знал, что следует отстраниться, устрашающе взглянуть на Элизабет, чтобы та раз и навсегда поняла, кто из них господин, а кто слуга, но не имел сил разжать руки, согнать с лица улыбку. Нельзя давать ей понять, что она обладает над ним властью, нельзя проявлять слабость - иначе он проиграет. По опыту рыцарь знал: стоит поддаться, и женщины начинают помыкать мужчинами, какими бы те ни казались сильными. Но его-то ни одна женщина не окрутит, он не позволит собой верховодить. Напротив, пусть она благодарит, что он властвует над ней.
        - Тогда я сделала это из чистого любопытства.- Элизабет имела в виду тайный поцелуй во время болезни Джеффри. И, упершись в его грудь ладонями, добавила:
        - Раньше мне нечасто приходилось целоваться.
        - Не сомневаюсь, что ты невинна.- В его тоне вновь почудилось высокомерие.
        Улыбка Джеффри согревала девушку, и она заставила себя улыбнуться в ответ. А сама подумала:

«С таким, как он, следует следить за собой». Барон ее привлекал, завораживал. Но на ее вкус он был слишком сильным, напористым, несокрушимым, как стены ее крепости. С таким мужчиной хлебнешь горя. Нет, симпатии к нему нельзя позволять расцветать. Он поглотит ее без остатка, а потом обратит свой взор на другой предмет вожделения, а ее выплюнет, как пустую шелуху. Элизабет отвернулась и постаралась вспомнить, о чем они говорили. Невинна. Джеффри сказал, что она невинна.
        - Откуда вам знать?- неожиданно для себя спросила она и снова взглянула Джеффри в лицо.
        Скорее всего он хотел успокоить, показать, что не считает ее легкомысленной, не путает с обитательницами военных обозов.
        Но девушка почувствовала раздражение. Неужели ее поцелуи так неумелы?
        - Это ясно, Элизабет,- рассмеялся рыцарь.- Кто же еще способен воспользоваться случаем, пока мужчина в бреду. Такое поведение как нельзя лучше раскрывает характер.
        Он над ней потешался, и его глаза весело лучились. Это удивило Элизабет. Она считала, что Джеффри вообще не способен смеяться.
        Поцелуй, видимо, поднял ему настроение, и девушка решила этим воспользоваться.
        - Вам лучше?- спросила она, улыбаясь.
        - Лучше,- ответил барон.
        - Вы назвали меня по имени, милорд. Откуда оно вам известно?
        - Эту загадку решить не составляло труда,- хмыкнул он.- Но есть другие вопросы, на которые тебе предстоит ответить. Только позже, когда мы вернемся в поместье.
        - С удовольствием… Но если милорд не возражает, я предпочла бы поговорить сейчас, пока мы не возвратились в Монтрайт.
        Джеффри нахмурился, но все же кивнул. Подошел к валуну у хижины, присел и вытянул перед собой длинные ноги. И машинально принялся гладить улегшихся рядом собак.
        - Для начала расскажи, почему ты не осталась в замке и зачем убежала сюда?
        - Не могла, раз в Монтрайт собирался Белвейн.- Элизабет встала между раскинутых ног барона и молитвенно сложила ладони.- Это долгая история, милорд. Неужели вы хотите ее выслушать всю?
        - Да,- отозвался Джеффри. Ему не терпелось услышать ее рассказ, чтобы понять, что случилось в Монтрайте.
        - Мои родители, сестры, муж одной из них,- начала она шепотом,- все убиты… Виноват младший брат отца Белвейн… Он должен понести наказание.
        - Давай-ка с самого начала, Элизабет.- Барон произнес это ободряющим тоном.- Расскажи, как все было.
        Девушка кивнула и собралась с духом:
        - Я не видела, как они нагрянули. Мы с маленьким Томасом в это время уехали кататься верхом. Вся семья собралась на день рождения братика. Такая у нас была традиция,- объяснила она.
        Джеффри наклонил голову, давая понять, что внимательно слушает, но вдруг осознал, что Элизабет смотрит мимо него. Теперь ее рассудком владела память, лицо исказила мука, страшные слова готовы были вот-вот сорваться с языка. Рыцарь хотел ее обнять, утешить, но по тому, как гордо держалась девушка, чувствовал - она не примет сострадания. Она заново переживала адский кошмар, и Джеффри оставалось только слушать.
        - Старшая сестра Катрин с мужем Бернардом приехали из имения в Грэнсбери, а Руперт плохо себя чувствовал и остался дома. Но он позволил Маргарет поехать… Ах, если бы он не отпустил ее одну!- Элизабет горестно вздохнула, черты лица приобрели удивительную неподвижность. Все остальное она досказала ровным, бесцветным тоном:
        - Все в грязи после скачки, мы с Томасом вошли с черного входа, чтобы переодеться. Не хотелось показаться в таком виде маме на глаза. В замке есть потайная лестница - ее не видно из большого зала, а на втором этаже дверь на площадку задрапирована гобеленом. Уже наверху я различила стоны и крики и поняла: дома что-то неладно. Оставила брата на лестнице, а сама приоткрыла дверь. Меня никто не заметил, зато со своего наблюдательного пункта я видела все. На полу, на залитом кровью тростнике, валялись изуродованные трупы. Убийцы были в крестьянской одежде, но управлялись с мечами как заправские воины. Некоторые, чтобы скрыть лица, натянули на головы черные капюшоны. Я хотела определить, кто ими верховодит, и в этот миг заметила сестру Маргарет. Она полоснула по плечу одного из бандитов и бросилась к матери, но он догнал ее и всадил в спину нож. Маргарет упала. Я почувствовала, что Томас стоит рядом, и постаралась повернуться так, чтобы заслонить от него ужасное зрелище и прикрыть его самого. Один из нападавших - его голос показался мне знакомым - приказывал разыскать мальчика. «Отыщите щенка,- кричал
он,- иначе все пропало». Я понимала, что Томаса хотят убить, и мой долг был его уберечь - брат уже стал наследником Монтрайта, а матери я ничем помочь не могла… Но и двинуться я была не в состоянии, словно приросла к месту. Просто стояла и смотрела. Одежда матери была разорвана в нескольких местах. Это у нашей-то мамы! Она вырвалась из рук бандитов и вцепилась одному из них ногтями в лицо. Он взвыл. И тогда другой, тот, что убил Маргарет, взялся за меч. Лезвие взметнулось вверх, сверкнуло и опустилось маме на шею, и ее голова… мамина голова… покатилась на пол.
        Элизабет никому еще об этом не рассказывала. И теперь ей хотелось зарыться в землю и умереть.
        Джеффри подошел, нежно отнял ее руки от лица и приласкал.
        Его жест помог девушке справиться с нахлынувшими горестными воспоминаниями. Она взглянула на барона и увидела в его глазах сострадание.
        - Больше я почти ничего не помню. Я увела Томаса обратно на лестницу, и мы отсиживались там, пока нас не нашел Джозеф и не вывел из замка. Позже мы обо всем сообщили родственникам Бернарда и Руперту.
        Лорд Джеффри притянул Элизабет к себе, крепко обнял. Как бы ему хотелось стереть из ее памяти весь этот ужас, но он понимал, что это невозможно.
        - Ты кого-нибудь узнала?- спросил он.
        - Нет… Разве только человека, которого ранила Маргарет… Мне показался знакомым его голос.- И, словно вспомнив, добавила:
        - Его одежда была в крови.
        - А других?
        - Нет.
        Барон немного подумал:
        - Твой слуга сообщил, что ты отправила брата в Лондон. Зачем?
        - Просто не знала, как поступить. По закону Белвейну полагается опекунство. А вас я считала старым и зловредным. С другой стороны, у меня не было никаких доказательств, что злодеяние совершил Белвейн. Вот я и решила укрыть брата у дедушки, пока не подтвердится вина дяди… или пока я сама его не убью.
        - А почему ты считаешь, что он замешан в этом деле?- поинтересовался рыцарь.
        - Он единственный человек, кто заинтересован в гибели нашей семьи,- принялась объяснять Элизабет.- Белвейн - младший брат отца и очень хочет заполучить Монтрайт. Отец выделил ему часть земель, но дяде это показалось мало. Мать рассказывала, что до рождения Томаса Белвейн был вполне сносным человеком, но потом их отношения с отцом резко изменились. Сама я об этом судить не могу: слишком была мала, но помню, что, когда Белвейн приезжал к отцу в последний раз, они жутко спорили, потом дядя выскочил как ошпаренный и крикнул, что ноги его больше в Монтрайте не будет. Он так ругался, что я перепугалась, а отца его слова будто бы и не тронули.- Девушка высвободила руки.- Если мы все умрем, Монтрайт перейдет к Белвейну. Разве не так?
        - Так,- подтвердил барон.- Но ты вовсе не похожа на мертвую.
        - И тот же закон дает ему право на опекунство над Томасом.
        Джеффри снова кивнул.
        - Так вот, если Томас окажется в руках Белвейна, дядя найдет способ избавиться от него и от меня.
        - Ты в его руках не окажешься,- успокоил девушку рыцарь
        - Значит, вы мне верите?- с надеждой воскликнула она.- И накажете Белвейна?
        Но барон уклонился от прямого ответа.
        - Я верю тому, что ты считаешь его виноватым,- проворчал он.- И тому, что от совершенного убийства Белвейн приобретает больше других. Но для обвинения требуются доказательства.
        - Доказательства!- чуть не расплакалась Элизабет.- Но их нет!- Она отстранилась от Джеффри и добавила уже спокойнее:
        - Белвейна нельзя отпускать. Он должен заплатить за то, что совершил. Я сама его убью.
        - Если Белвейн виновен, убью его я,- возразил лорд Джеффри.- Я допрошу твоего дядю, когда он явится в Монтрайт.
        - Вы надеетесь, он признается во всем? Да он непременно солжет!
        - Лжеца всегда можно поймать за руку. Я выясню, кто совершил преступление, и определю наказание. Это мое дело.
        - Вы можете дать мне слово, что Белвейн не станет опекуном Томаса?- спросила девушка.
        - Если Белвейн невиновен в преступлении, у меня нет оснований нарушать закон,- заключил Джеффри.- Он будет назначен опекуном Томаса. Но лишь в том случае, если выяснится, что вины его нет.
        Элизабет отступила на шаг:
        - Вы сюзерен и господин над всеми землями Монтрайта, а Томас после смерти отца - ваш вассал. Ваша обязанность - его защищать.
        - Нечего учить меня моим обязанностям. Я их прекрасно знаю,- рявкнул барон, машинально уперев кулаки в бока, и добавил гораздо мягче:
        - Пока все не выяснится, мальчик останется со мной. Верь мне, Элизабет, я не допущу, чтобы кто-то причинил ему зло.
        Девушка хотела верить. Хотя лорд Джеффри и не обещал тут же предъявить обвинения Белвейну, он все же определит Томаса в безопасное место. Одного этого было достаточно. По крайней мере барон ее выслушал и не отмахнулся от того, что она говорила. Если же он признает дядю невиновным, придется брать дело в свои руки.
        - Пойдем, Элизабет. Время к вечеру. Продолжим разговор в замке.
        - Я не могу быть при допросе Белвейна,- возразила девушка, не обращая внимания на то, как исказилось от гнева лицо барона.- К тому же я совсем не хочу видеть его разбойничью рожу. Я останусь здесь, пока Белвейн…
        Ее фразу прервало приглушенное рычание. Джеффри подхватил Элизабет на руки и направился к водопаду. Собаки глухо заворчали, но тронуть не посмели.

«Боже, какая же она упрямая,- раздраженно думал он.- Как будто вовсе не боится своего господина». Это злило и вместе с тем удивляло барона. Он не привык к подобной отваге. Но все же не хотел бы, чтобы девушка сникала в его присутствии. И признавался себе, что сбит с толку… что очарован ею.
        Тем не менее с ее упрямством и привычкой постоянно перечить надо было как-то бороться. Женщина должна знать место, понимать свою долю. Джеффри не собирался представлять Элизабет Вильгельму, пока она не укоротит язык. Король хоть и не мог диктовать, как жить барону, но Джеффри вовсе не хотелось, чтобы он считал его жену мегерой. Жену! Да, говорил он себе, Элизабет станет его женой. Иначе ее не удержать. Сделать просто любовницей - значит жестоко оскорбить память вассала, ее покойного отца. Томас был верным и честным подданным, и Джеффри не мог соблазнить его дочь, а потом выкинуть, как ненужную вещь.

«Я женюсь на ней ради памяти Томаса»,- думал он. Джеффри не верил, что любит Элизабет, потому что считал себя неспособным на чувство к женщине. Прошлые измены наглухо запечатали его сердце. Но с того самого мига, как он увидел ее перед битвой на холме, боги вынесли свой приговор: им суждено быть вместе. Барон не очень-то понимал, зачем ему нужна эта девушка и почему он так скоропалительно принимает решение, но знал, что непременно повинуется своему побуждению. Или поддастся суеверию? Она превратилась для него в талисман. Все остальное не имело значения.
        - К тому же,- пробормотал он,- настало время обзавестись сыновьями.
        - Отпустите меня, милорд,- в очередной раз потребовала Элизабет, но, заметив, как побагровел шрам на щеке Джеффри, и поняв, что хватила через край, тихо добавила:
        - Пожалуйста. У меня здесь лошадь и надо собрать вещи.
        А сама подумала: «Какой же он упрямый и несговорчивый!» Но как ни странно, эта мысль не огорчила ее. Она верила, что барон сдержит данное слово и накажет виновного. А больше Элизабет в эту минуту ничего и не хотела.
        Они не обменялись ни словом, пока могучий боевой конь не понес их с головокружительной скоростью через лес к замку. Элизабет сидела впереди и поневоле прижималась к груди похитителя.
        - Вы уже знаете, что собираетесь сделать со мной? Куда отправите?- спросила Элизабет, желая лишь одного: остаться с братом.
        - Да,- хрипло ответил Джеффри.
        Чтобы не свернуть шею, он изо всех сил старался сосредоточиться на дороге. Все чувства обострились, но близость Элизабет отвлекала. С того самого мгновения, как он взял ее на руки, его переполняла горячая волна блаженства и покоя. Точно долгое время не хватало воздуха, а теперь легкие наполнились живительной струей, и этим возвращающим к жизни воздухом была Элизабет. Джеффри крепче обнял ее и обрадовался, что девушка не стала протестовать. Он с трудом сдерживался, чтобы не потереться щекой о мягкие золотистые волосы своей пленницы.
        Элизабет показалось, что она ждет целую вечность, но Джеффри, похоже, не был настроен на разговор.
        Тогда заговорила она:
        - Когда я была еще совсем маленькой, отец подписал брачный контракт. Но Хью, тот мужчина, за которого я должна была выйти замуж, через два года умер. Теперь я не знаю, заключался ли другой контракт.
        Элизабет решила об этом спросить у Джеффри, потому что прежде чем контракт вступал в силу, вассал испрашивал разрешение у сюзерена. Таков был закон.
        - Нет никакого контракта,- категорически заявил Джеффри.- И не будет.
        - Значит, я не выйду замуж?- изумилась Элизабет.
        - Выйдешь,- возразил он.- За меня.
        Если бы Джеффри не держал ее так крепко, девушка свалилась бы с лошади. Она молниеносно крутнулась в его объятиях, заглянула в глаза и брякнула первое, что пришло в голову:
        - Почему?
        Лорд не ответил, и по его плотно сжатым губам Элизабет поняла, что он не скажет больше ни слова.
        Она снова повернулась и стала смотреть вперед на убегавшую под копыта коня дорогу. За поворотом реки показался Монтрайт, и у Элизабет от страха засосало под ложечкой. Сама не зная почему, она вцепилась в руки барона, но и это не помогло. А что, если Белвейн со своими людьми уже в замке?
        Девушка, закрыв глаза, стала молиться. Прошлого не вернуть. Родители и сестры погибли, и теперь за судьбу Томаса отвечает она одна. И положиться не на кого, кроме как на этого упрямого, израненного в сражениях лорда. Окажется ли он достаточно сильным и хитрым, чтобы ее спасти?..
        Глава 3
        Свадьба состоится сегодня!
        Элизабет не понимала, к чему такая спешка, но повлиять на ход событий никак не могла. Лорд так решил, и попытки получить объяснение ни к чему не привели. Джеффри как будто участвовал в гонке со временем и собирался жениться до заката солнца. А Элизабет не видела в этом никакого смысла.
        - Я хочу встретиться с братом,- пробормотала она ему куда-то в шею, но Джеффри только мотнул головой.

«Боже, он невероятно упрям!»
        - После свадьбы,- наконец произнес он, опуская ее на кровать и, уходя, добавил:
        - Я прикажу приготовить тебе ванну.
        С тех пор как барон нашел Элизабет, он в первый раз почувствовал удовлетворение: наконец-то девушка сделалась молчаливой. Смущенное выражение лица, которое появилось, когда он объявил, что свадьбу сыграют немедленно, запомнится ему на много ночей. А уж он приложит все силы, чтобы смущение не проходило как можно дольше.
        Признаться откровенно, Джеффри сам не понимал, к чему такая спешка с женитьбой. Но знал лишь одно: он не выдержит еще одной ночи без Элизабет. Да и какой же смысл тянуть, раз приехал священник поминать усопших. Церемония предстояла необычная - домашнюю церковь сожгли дотла, и жених с невестой не могли поклясться друг другу в верности у алтаря. Но брак признают законным, даже если торжества состоятся в зале.
        Лишь после того как Элизабет станет принадлежать ему душой и телом, Джеффри обретет покой и сумеет вернуться к обязанностям сюзерена.
        Девушка тоже, в свою очередь, ломала голову, зачем барону понадобилось брать ее в жены. И наконец решила, что он женится по двум причинам: из уважения к отцу и чтобы лучше защитить ее от Белвейна.
        - Чувствует себя виноватым,- произнесла Элизабет вслух. Конечно, отец поклялся ему в верности и доверил свою безопасность. Таков закон! Но свой собственный дом обязан был защищать сам Томас, а не Джеффри.
        Элизабет вышагивала по комнате, и к тому времени, когда двое слуг принесли деревянную ванну, ее настроение вовсе испортилось.
        После ледяного купания в водопаде горячая ванна манила. Элизабет отыскала на дне сундука завернутые в чистое полотно кусочки ароматного розового мыла, которое подарила ей на день рождения мама, быстро сбросила тунику и забралась в ванну.
        Элизабет полагала, что горячая ванна успокоит, поможет привести в порядок мысли, но даже в воде ей не удавалось расслабиться.
        Белвейн еще не объявился в Монтрайте. Она принялась было молиться, чтобы с ним что-нибудь стряслось по дороге, но быстро опомнилась - нельзя возносить Всевышнему злое прошение. К тому же этот злодей в свой смертный час должен осознать, что свершилось возмездие…
        В камине потрескивали дрова. Элизабет завернулась в покрывало, встала перед огнем на колени и принялась сушить волосы. Слишком многое предстояло обдумать, слишком многое решить.
        В такой беззащитной позе и нашел ее Джеффри. Он прислонился к дверному косяку, и глаза его потеплели.
        Элизабет, хотя и слышала, как скрипнула дверь, не повернула головы, только подтянула на груди покрывало и продолжала сушить волосы. А обернись, она различила бы подлинную нежность во взгляде и теплоту в улыбке, с которыми Джеффри наблюдал за ее усилиями удержать на себе ткань. Он считал ее самой обольстительной, самой обворожительной нимфой - нежной, шелковистой и мягкой. Отсветы пламени мерцали на ее обнаженных плечах, придавая телу золотистый оттенок. Но по напряженной позе Джеффри понял, что Элизабет рассержена. И этот дух неповиновения вызвал у него такой же прилив теплоты, как вся ее внешность. Он был уверен, что, вырвись ее гнев наружу, уж кто-кто, а он с ним справится.
        Дольше молчания Элизабет переносить не могла.
        - Вы так всю ночь собираетесь стоять?- Она обернулась, и Джеффри увидел, что от жара камина ее щеки пылают, а глаза лучатся голубизной.
        - Похоже, ты не в восторге от нашей свадьбы?- Он произнес это мягким тоном, но Элизабет почудилась насмешка.
        В этот момент гривой непокорных кудрей и настороженным выражением глаз Элизабет напоминала львицу. Джеффри едва подавил желание стиснуть ее в объятиях, дотронуться до ее гладкой кожи.
        - Не испытываю по этому поводу никаких чувств,- солгала девушка и поднялась с колен, чтобы униженная поза не заставила жениха поверить, что ее легко покорить.
        Хоть Джеффри и ее господин, трепетать перед ним Элизабет не собиралась.
        В ответ на ее замечание барон лишь кивнул, подошел к окну и, откинув тяжелую штору, выглянул наружу. Элизабет показалось, что он просто о ней забыл, и она растерялась, не представляя, что ей делать дальше.
        - Вам не следует на мне жениться, милорд,- произнесла она.- Мне вполне достаточно вашего покровительства. Ведь вы вправе взять в жены любую… Даже жениться по любви…
        Джеффри вел себя так, будто не слышал ни слова, и Элизабет оставалось только одно - ждать.
        - По любви женятся глупцы,- наконец заговорил он.- А я не дурак.- При этом он даже не удосужился повернуться и продолжал что-то внимательно рассматривать за окном.
        Громкий голос был до странности лишен какого бы то ни было выражения.

«Глупцы»,- повторила про себя Элизабет. Так он считает любовь глупостью. Что ж, возражать нет смысла. Пусть знает, что она судит об этом предмете так же трезво, как и он. Лорд совершенно прав. Слыханное ли дело, чтобы люди женились до любви? Это совершенно непрактично…
        И все же где-то глубоко в душе теплилось желание почувствовать себя любимой и полюбить самой. Глупо, конечно. Разве недостаточно, что Джеффри физически привлекателен, что ее к нему тянет… Недостаточно, призналась она себе. В постоянных отношениях физическая красота не играет роли. Так говорила ее мама. Брак строится по другим законам.
        Элизабет немного побаивалась Джеффри, и это ее раздражало. Ведь они были упрямы. Столкновение таких одинаковых характеров отнюдь не сулит хорошего брака. Такого союза после недавних трагических событий Элизабет хотелось не больше, чем зубной боли.
        Лорд Джеффри ее почти не знает и поэтому не представляет, какую женщину берет в жены. Что он скажет, когда поймет, что она гораздо лучше разбирается в охоте и травле зайцев, чем в шитье и домашнем хозяйстве? Даже отец сетовал на ее неуправляемость и винил во всем саксонскую кровь. И как он был недоволен дедушкой-саксом, поощрявшим недевичье поведение. Именно дед подарил ей ястреба и двух волкодавов, а отец не скрывал, что раздражен этим. Мужчины соперничали друг с другом, а в итоге в выигрыше оказывалась Элизабет. Дедушка хвастался тем, что внучка многое унаследовала от предков-викингов, и в доказательство указывал на светлые волосы, голубые глаза и независимый характер.
        Но если деда упрекали в том, что Элизабет не в меру своевольна, доставалось за это и отцу. Разве не он долгие годы воспитывал ее как сына?
        Сумеет ли Джеффри поладить с дедом? Да и встретятся ли они когда-нибудь? А если встретятся, неужели милый гигант поведет себя с бароном так же, как когда-то вел с ее отцом? Вот уж тогда поднимется шум! Эта мысль заставила Элизабет усмехнуться. И как раз в этот миг Джеффри повернулся к ней. Заметив ее улыбку, он нахмурился.
        Девушка, выдержав взгляд барона, ждала. Она поняла, что лорд Джеффри тоже принял ванну: волосы еще были влажными, и концы их слегка завивались. Он был одет в черную как ночь тунику с вышитым золотыми нитями на правой стороне груди гербом. Элизабет пугал барон, и как ни старалась она держаться, в конце концов опустила глаза: взгляд Джеффри был пронизан страстью.
        - Священник ждет,- неожиданно объявил барон удивительно мягким тоном.
        - Так вы не передумали?- прошептала Элизабет
        - Нет, не передумал. Одевайся. Когда будешь готова, сообщи стражникам - они отведут тебя в зал. И не заставляй себя ждать.
        Не дожидаясь ответа, Джеффри вышел из комнаты, хлопнув дверью с такой силой, что от порыва ветра в камине сдвинулись поленья.
        Элизабет заспешила. Раз уж предстоит непременно выйти замуж, лучше покончить со всем побыстрее.
        Она надела простое белое платье и в качестве единственного украшения - золотую цепочку на талию. Волосы оставались влажными, и ей никак не удавалось привести их в порядок. Наконец она зачесала локоны назад и закрепила тончайшей газовой лентой.
        Когда Элизабет следовала за стражниками навстречу своей судьбе, ее руки дрожали.

* * *
        Внизу, у лестницы, Элизабет ждал Джеффри. Барон подал руку, она вложила свою ладонь в его, и они направились в большой зал.
        При их появлении, к изумлению Элизабет, все мужчины опустились на колени и склонили головы.
        Проявление почтения столь многих людей почему-то ее испугало.
        Молитвы священника заставили Элизабет вернуться к тому, что происходило в зале. Он просил дать обет стоящему рядом с ней на коленях мужчине.
        Все произошло очень быстро. Элизабет не запомнила, как сама встала на колени. Когда он взял ее за руку? Как надевал кольцо?
        - …Любить, почитать, заботиться… - монотонным голосом поучал священник, а девушка задумалась, любит ли она барона. В каком-то чаду она произносила вслух:
        - Я, Элизабет Катрин Монтрайт, клянусь… - Ее голос был едва различим, но священник казался вполне довольным. Лишь с благожелательной улыбкой он подался слегка вперед, чтобы услышать ответы.
        - Я, Джеффри Уильям Беркли… - Свои многие титулы барон произнес громко и ясно.
        А потом как-то сразу все кончилось. Джеффри поднял ее с колен и крепко поцеловал. Затем повернул лицом к своим людям. И за секунду до того, как раздался приветственный рев, Элизабет расслышала его удовлетворенный вздох.
        Шум и возгласы нарастали. Элизабет увидела брата. Мальчик стоял рядом с Роджером. Она инстинктивно сделала к нему шаг, но муж поймал ее за руку.
        - Подожди.- И положил ладонь ей на плечо. Он кивнул Роджеру. Люди перед ними расступились, и воин подвел мальчика к молодоженам. Томас смотрел на барона с явным обожанием, а на сестру только мельком взглянул.
        - Он тебя не помнит,- шепнул Джеффри, видя, как расстроена девушка. И добавил:
        - Это пройдет. Ведь голос к нему уже вернулся.
        Элизабет улыбнулась и присела, чтобы заглянуть мальчику в глаза. Но он, казалось, не расслышал, когда она произнесла его имя.
        - Томас, я твоя сестра,- повторила Девушка, но в этот миг барон потрепал его по затылку, и мальчуган отвернулся.
        - Я стану рыцарем,- похвастался он, но, вспомнив о приличных манерах, преклонил перед Элизабет колено и произнес:
        - Отныне я буду вас охранять, миледи.- И скосился на Джеффри, чтобы узнать, доволен ли его господин.
        Лорд кивнул и помог жене подняться. Элизабет хотела взять брата за руку, но мальчик был уже далеко, в другом конце зала. Он уходил с Роджером.
        Она повернулась к мужу, и Джеффри повел ее к праздничному столу.
        - А где Тор и Гарт?
        - Кто?- переспросил барон.
        - Мои собаки,- с улыбкой объяснила девушка.- Так их назвал мой дед. Я подумала, может быть, Томас их не забыл.
        - Собак закрыли внизу,- отозвался Джеффри.- Мальчик их боится.
        - Невероятно!- Минуту назад Элизабет казалось, что в этот день ее уже ничто не удивит.- Они росли при нем со щенячьего возраста.
        - Я говорю правду.- Голос барона звучал негромко, но твердо.
        Он сел за столом напротив, но по выражению его лица Элизабет не взялась бы судить о его настроении. Казалось, будто муж надел маску и скрыл за ней все чувства.
        - Я верю. У меня и в мыслях не было, что вы лжете. Просто меня это поразило.
        Ее объяснение успокоило Джеффри, и он наградил жену улыбкой. Она могла бы показаться мальчишеской, если бы не шрам на щеке. И улыбка, и взгляд несли в себе чувственное обещание, и девушку пронзила дрожь.
        - Каждый раз, когда появляются собаки, Томас прячется за спину Роджера. Псы его помнят и хотят поиграть, но мальчик разражается таким ревом, что Роджер не выдерживает. Если у твоего братика такая же могучая рука, как и глотка, он непременно, когда вырастет, станет прославленным воином.
        Теперь реветь захотелось Элизабет. Глаза наполнились слезами, она сжала кулак и только тут поняла, что ее держит Джеффри. Девушка разжала пальцы - еще подумает, что она не в меру чувствительна.
        - Брат никого и ничего не боялся,- пробормотала она.- Отец даже беспокоился, что он так и не научится благоразумию.- Ее слова были проникнуты тихой грустью.
        Но на Джеффри они как будто бы не произвели ни малейшего впечатления.
        - Мальчик достаточно видел, чтобы измениться.- И прежде чем продолжать, муж передал Элизабет чашу с терпким красным вином.- Это пройдет. Так всегда бывает.

«А у меня пройдет?- размышляла девушка.- Способно ли время заглушить в памяти предсмертные крики матери? Способно ли притупить жестокость убийства? А если исцеление предполагает забвение, не лучше ли, чтобы раны оставались открытыми и кровоточили? Нельзя расставаться с ненавистью - по крайней мере до тех пор, пока жив Белвейн».
        - Поздравляю вас, миледи.- Негромкие слова и знакомый голос заставили Элизабет вздрогнуть. Она повернула голову и встретилась взглядом со старой служанкой матери.
        - Сара! Я думала, ты погибла!- Девушка обратилась к мужу:
        - Позвольте, милорд, представить верную мамину служанку Сару.- Она снова взглянула на седовласую женщину.- Сара, это сюзерен отца, барон Джеффри Уильям Беркли…
        - Нет,- перебил ее рыцарь,- я больше не сюзерен отца, я - твой муж.
        От его мягкого упрека Элизабет вспыхнула.
        - Да, да, Сара, мой муж,- быстро поправилась она. В это время ее внимание привлекли знакомые слуги, вносившие в зал подносы с едой.- Откуда они… Когда…
        - Все вернулись, как только узнали, что вы здесь.- Сара молитвенно сложила руки на груди. Она смотрела на хозяйку, но краем глаза заметила, что барон нахмурился. - То есть я хотела сказать, вернулись, когда узнали, что ваш муж очистил дом от разбойников.
        Служанка повернулась к барону и почтительно опустила глаза.
        - С вашего позволения, милорд, я помогу госпоже приготовиться ко сну. Ее горничная погибла во время налета.
        Джеффри в знак согласия кивнул. Сара улыбнулась и протянула руку, словно хотела потрепать Элизабет по щеке, но вовремя передумала. Девушка заметила ее смущение и сама любовно погладила служанку по лицу.
        - Спасибо, Сара. Слава Богу, хоть ты спаслась.
        Служанка вернулась к своим обязанностям. Элизабет посмотрела на мужа, и тот заметил в ее глазах слезы.
        Джеффри поражала выдержка жены. В ней была заложена особая хрупкая сила. Элизабет не походила на других женщин, и он это понял с самого начала. Он нее исходило спокойное достоинство. И хоть характером она обладала вспыльчивым, умела сдерживать слезы.
        Барону захотелось, чтобы девушка снова улыбнулась.
        - Интересно, а ревешь ты так же громко, как брат?- спросил он.
        Элизабет не поняла, подтрунивает он над ней или нет, и мотнула головой.
        - Я никогда не реву,- ответила она, но тут же пожалела, что так глупо расхвасталась.
        Джеффри восхищенно рассмеялся и прошептал на ухо:
        - И никогда не улыбаешься мужу?
        Нежное дыхание щекотало мочку уха и показалось девушке сладостной лаской. Чтобы обрести способность отвечать, ей пришлось отодвинуться.
        - Об этом рано говорить.- Она тоже попыталась обратить ответ в шутку, но голос прозвучал неестественно хрипло.- Я вышла замуж, милорд, всего несколько минут назад.- Элизабет подняла глаза, и они так озорно заблестели, что Джеффри задохнулся от невиданной их синевы. С каждым мгновением девушка становилась все привлекательнее и желаннее, хотя он не понимал, как это было возможно.
        - И ты довольна, что вышла замуж?- выговорил он, когда наконец обрел дар речи.
        - Брак может оказаться трудным,- посерьезнела Элизабет и, выдержав взгляд барона, добавила:
        - Супруга я почти не знаю, но слышала о нем ужасные истории.
        Джеффри опешил. По искоркам в глазах жены он решил, что Элизабет смеется, но ее лицо и тон оставались серьезными. С ним еще никто так не разговаривал, и барон не сразу нашелся, что ответить.
        - Я твой муж. Ну-ка, выкладывай, что тебе обо мне наговорили!
        - Много всякого.- Девушка еле сдерживалась, чтобы не рассмеяться.
        - Я должен знать все!- Его голос взлетел вместе с возрастающим гневом.
        И уже выпалив приказ, Джеффри пожалел об этом. Он не собирался пугать молодую жену перед первой брачной ночью, но, кажется, добился именно этого. Элизабет отвернулась, спрятала от него лицо, Теперь, хоть это и неловко, но придется ее утешать. Только вот как это сделать?
        Барон в сердцах грохнул кубком о стол и, взяв кончиками пальцев Элизабет за подбородок, повернул ее лицом к себе. Он решил, что просто улыбнется ей, и жена сразу поймет, что не лишилась его благосклонности. Он совершенно не был готов к тому, что она будет лучезарно ему улыбаться.
        - Я шутила, муженек, не сердитесь. И совершенно не хотела вас обидеть.- Элизабет всеми силами старалась сдержать улыбку.
        - Значит, ты не испугалась?- Джеффри понял, что задал идиотский вопрос.
        - Что, не любите, когда над вами подшучивают?
        - Не думаю, чтобы мне нравились такие шутки.- Джеффри хотел, чтобы его голос прозвучал сухо и строго, но не очень в этом преуспел: улыбка девушки согревала, как проникший в мрачную, сырую комнату солнечный луч, так что он с усмешкой добавил:
        - Если только поддразниваю не я сам.
        Элизабет снова рассмеялась.
        - В таком случае наш брак…
        - Тост!- прокатилось по залу.
        Она подняла глаза и увидела Роджера. Воин держал кубок высоко над головой, а на плече у него примостился Томас и, вцепившись обеими руками в его шевелюру, хихикал.
        Барон почувствовал легкое раздражение. Его увлекала милая перепалка с женой и интересовало, что она собиралась ответить. Усилием воли он заставил себя вернуться к празднествам и прошептал ей на ухо:
        - Позже, женушка, позже. Потом ты мне расскажешь все жуткие истории о моем ужасном характере.
        - Возможно, милорд, возможно,- в тон ему ответила Элизабет, не сводя взгляда с Роджера и брата.
        С каждым глотком горячащего вина девушке становилось все лучше. Какая-то теплая волна окутывала ее.
        - Откуда, милорд, у вас такое славное вино?- спросила Элизабет.- Мы не привыкли к таким напиткам.
        - Даже во время пиров?- искренне удивился Джеффри.
        - Пили только пиво,- отозвалась девушка.- И ели с общих подносов.- Она показала на деревянные дощечки, которые вносили и ставили на стол слуги.
        - Но твой отец был обеспеченным человеком,- заметил барон.
        - Обеспеченным, но чересчур бережливым,- прыснула девушка. Она подалась вперед, и ее ладонь словно случайно легла на руку мужа.- Дедушка ужасно смеялся над его тугим кошельком,- добавила она заговорщическим тоном.
        - Кажется, ты обожаешь дедушку?- Джеффри развеселило ее поведение
        - Да, мы очень похожи.- Элизабет сделала еще глоток и взглянула на мужа поверх кубка.
        - Довольно. Дай-ка сюда,- Джеффри бесцеремонно отобрал у жены кубок и поставил на стол.- Я не хочу, чтобы в нашу брачную ночь ты спала.
        Его неделикатное напоминание о том, что вскоре должно было произойти, заставило Элизабет похолодеть. Улыбка на лице погасла, и она потупилась. Девушка съела лишь крохотный кусок пирога с перепелами и не притронулась ни к лебедю, ни к приготовленным для праздника пирожкам с лесной земляникой.
        На столе появлялись все новые и новые яства. Кругом разнеслись восхищенные возгласы, когда перед Элизабет поставили зажаренного павлина, украшенного собственными перьями. Оруженосец подал барону влажное полотенце, тот вытер руки и принялся разделывать птицу. Госпоже прислуживал паж.
        Священник и несколько приближенных Джеффри присоединились за столом к молодой паре. Но Томаса по малолетству и положению к ним не допустили, хотя каждый раз, когда Элизабет бросала взгляд в сторону брата, она видела, что у мальчика, как у бурундука, щеки набиты едой. «Манеры не лучше, чем у моих псов,- решила она.- Ничего, вот скоро станет пажом у Джеффри, тогда и научится приличному поведению».
        Кто-то из мужчин стал читать известные и довольно смелые стихи, потом низким баритоном запел раскрасневшийся от выпитого рыжеволосый оруженосец, и зал, внимая пению, притих.
        Баллада повествовала о храбром Роланде, и его мече Дюрандале. Герой вел к победе войско. Баллада гласила, что он ехал впереди всех, пел чистым голосом и, как жонглер, подбрасывал вверх меч. Он первым погиб, даже не вступив в сражение, и превратился в легенду.
        В глазах Элизабет человек этот был полнейшим глупцом. Наверное, у нее не романтическая натура. Мертвый есть мертвый - пусть даже воспетый в легенде. Ей захотелось узнать, что думает об этом Джеффри. Но в это время баллада закончилась, зал разразился хвалебными возгласами Роланду, а когда они стихли, Джеффри кивнул слуге, тронул жену за локоть и произнес:
        - Пора. Отправляйся в спальню. Я скоро приду.
        Элизабет самой захотелось уйти, но только не спальню - ее манила высокая дверь во двор, и от этого детского желания сбежать девушка чуть не рассмеялась.
        Она встала и, придерживая подол платья, последовала за Сарой, стараясь не выходить за пределы светлого пятна от фонаря, который несла служанка. И оступилась лишь раз - на повороте лестницы. Девушка обернулась. Муж стоял среди воинов, но, казалось, не слушал их россказни, а пристально смотрел на молодую жену. И от обещания чувственной ласки в его темных глазах сердце Элизабет подпрыгнуло.
        - Госпожа!- послышался голос Сары, но Элизабет никак не могла порвать магическую связь взгляда.
        - Да,- наконец прошептала она,- иду,- но не тронулась с места, пока Сара не потянула ее за рукав.
        В спальне Сара подкинула дров в камин и, без умолку болтая о деревенских новостях, принялась раздевать хозяйку. Волосы оставили перевязанными лентой на макушке. Только несколько прядей выбились из узла и ниспадали по щекам. Элизабет отбросила их назад и юркнула в поданный служанкой халат.
        Присутствие Сары успокаивало. День выдался на редкость утомительным, однако Элизабет чувствовала не только усталость, но и возбуждение.
        - У вас руки дрожат?- заметила старушка.- От страха или от радости?
        - Ни от того, ни от другого,- возразила Элизабет.- Я ужасно переутомлена - день сегодня очень длинный.
        - Госпожа, ваша матушка вам когда-нибудь объясняла обязанности супруги?- Сара спросила это с такой прямотой, что девушка вспыхнула от смущения.
        - Нет.- Элизабет отвела взгляд.- Но я подслушивала рассказы, которыми обменивались сестры. Мне кажется, что женщина сама не должна ничего делать. Разве не так?- В ее вопросе послышались панические нотки - отзвуки внутренней бури.
        Служанка покачала головой.
        - Когда мужчина приходит в возбуждение, ему хочется, чтобы дама ему отвечала.- Сара произнесла это вполне обыденным тоном.- Боюсь, как бы вы не разозлили супруга…
        - Меня не интересует, разозлится он или нет.- Элизабет распрямила плечи.- Надеюсь только, что все закончится быстро.
        - Существуют разные способы ускорить событие.- Она откинула одеяло и снова повернулась к госпоже.- Но это, миледи, потребует от вас смелости… и дерзости.
        Разговор начинал интересовать девушку. Сара вела себя так, словно деликатная тема ее нисколько не смущала,- лицо оставалось невозмутимым, как будто они обсуждали, как лучше фаршировать перепелов. Элизабет вспомнила, что служанка была почти втрое старше ее, и решила, что оттого и проявляла такую нечувствительность.
        - Что же я должна делать?- Элизабет была готова на что угодно, только чтобы ночь прошла побыстрее.
        - Обольщать мужа.- Сара заметила озадаченное выражение лица госпожи и склонила голову.- Он жаждет лечь с вами в постель. Я поняла это по его глазам. Еле сдерживается. Вам нужно…
        Сара не успела договорить, потому что дверь распахнулась и на пороге появился Джеффри. Элизабет стояла у камина и не сообразила, что мерцание огня просвечивало тонкую ткань рубашки, очерчивая ее хрупкую фигуру. Под взглядом мужа внутри все похолодело. Она выдержала восхищенный взор и молила только об одном, чтобы дрожь побыстрее унялась.
        Сара ушла, и новобрачные остались одни. Взгляд Джеффри смущал девушку и, притворившись, что греет перед огнем руки, она отвернулась к камину. Мысли вертелись вокруг недосказанной фразы Сары. Обольстить мужа… Разыграть шлюху? Неужели именно это имела в виду служанка? Нет, решила Элизабет, она на такое не способна. И почему обольщение способно ускорить события?
        Она вдруг поняла, что ведет себя так, будто прячется от мужа, и медленно обернулась к Джеффри. Супруг сидел на краю кровати, стягивал сапоги и во все глаза смотрел на нее.

«Хоть бы улыбнулся,- подумала Элизабет,- только бы не выглядел таким серьезным, таким сосредоточенным. Словно старается вывернуть наизнанку, прочесть все мысли, понять чувства, докопаться до самой души. И закабалить». Он казался вполне на это способным. Она чуть не перекрестилась, но вовремя взяла себя в руки.
        Не говоря ни слова, Джеффри поднялся и принялся снимать одежду. Его изумило, что пальцы не сразу справились с привычными застежками. Не может быть, чтобы руки дрожали! Он по-прежнему смотрел на жену. Как бы он хотел, чтобы она казалась испуганной. В ней чувствовался тщательно скрываемый страх. И все же Джеффри не испытывал раздражения. Элизабет стала его женой, его собственностью. И он сознавал, что сделал правильный выбор.
        Элизабет наблюдала, как он снова и снова безуспешно пытался одолеть застежки. В конце концов она медленно подошла к супругу и, улыбнувшись одними кончиками губ, сама расстегнула три пряжки.
        Джеффри пристально смотрел на нее, вдыхая свежий аромат девичьего тела.
        - Нужно сменить бинты,- проговорила она, отступив на шаг,- и положить новую мазь.
        - Их уже сняли,- ответил муж хрипловатым голосом и сбросил последнюю одежду. Элизабет твердила себе, что недавно видела этого человека обнаженным. Но тогда он без сознания метался в бреду и горел в лихорадке. Желание поразительно изменило его тело, и перемены ужаснули девушку.
        - Не бойся,- мягко произнес барон и положил руки на плечи жены, но не притянул к себе, а начал неспешно рассматривать лицо - глаза, нос и особенно рот.
        - Я не боюсь,- вспыхнула Элизабет и громким и чистым голосом продолжала:
        - Я уже видела вас таким,- и в ответ на удивленный взгляд супруга добавила:
        - Когда ухаживала за вами. Тогда это было необходимо…
        - Помню,- признался он и про себя улыбнулся, заметив, как зарделись щеки жены.- И я тебя видел без одежды.
        Изумление не позволило почувствовать, как пальцы мужа скользнули к талии, к придерживающему полы халата поясу.
        - Когда?- нахмурилась Элизабет.
        - У водопада. Когда ты купалась.
        - Вы за мной подглядывали?- негодующе воскликнула смущенная девушка.
        - К тому времени я уже решил на тебе жениться и поэтому имел на это полное право.
        Элизабет оттолкнула руки супруга и сделала шаг назад, но, наткнувшись на кровать, поняла, что отступать некуда.
        - Когда же вы решили на мне жениться?- шепотом спросила она.
        Джеффри не отвечал. Просто стоял и ждал, Смущение и страх перед неизвестным, чему суждено было произойти, становились непереносимыми. Нужно поскорее со всем покончить, решила Элизабет. Она медленно распустила пояс и, прежде чем ее покинули последние капли отваги, скинула на пол одежду.
        - Вы по-прежнему меня хотите?- хрипло спросила она, надеясь, что голос прозвучал соблазнительно.
        Джеффри удивленно поднял брови, и по его горящим глазам Элизабет поняла, что соблазнять не такое трудное дело. Взгляд, точно настоящие объятия, обволакивал жаром, ласкал.
        - Да, миледи, я тебя хочу,- его слова гипнотизировали.- Иди ко мне, Элизабет. Будь моей.
        Еще немного, и муж потеряет над собой контроль, наивно решила девушка. Потом он должен швырнуть ее на кровать. Будет немного больно, но вскоре все кончится.
        Она мучительно ждала, чтобы он сделал первый шаг, погладил, утешил. Чуть было сама не дотронулась до груди мужа, но удержалась, подняла руки, развязала ленту на голове, и пышные, густые кудри рассыпались по плечам. Джеффри стоял и, казалось, был не очень возбужден и обуреваем желанием. Значит, чтобы воспламенить его, нужно и дальше играть роль соблазнительницы, подумала Элизабет.
        Она встала на цыпочки, обвила его шею руками и, подавшись навстречу, прижалась к его груди. Это соприкосновение было настолько волнующим, что ее глаза распахнулись от удивления. Джеффри в ответ улыбнулся, словно ее решительность доставила ему удовольствие.
        Потом взял на руки и осторожно положил на кровать. И прежде чем Элизабет успела откатиться, чтобы дать мужу место, лег на нее всем телом, ощущая каждый дюйм ее нежной кожи от шеи до кончиков пальцев на ногах. Его могучий торс, казалось, поглотил ее целиком. Джеффри поднялся на локти и посмотрел, как подействовало на жену его прикосновение.
        От новых ощущений и всколыхнувшихся неистовых чувств Элизабет закрыла глаза. Его кожа была подобна горячей стали; мужественность супруга, запах, который был запахом Джеффри, переполняли ее сладостным ядом. Девушка задрожала и отважно попыталась развести ноги, хотя и думала, что его мощь скорее всего разорвет ее пополам. «Не закричу, не закричу»,- повторяла она себе и еще сильнее стискивала веки, словно лишь это было способно уберечь от надвигавшейся боли.
        - Я готова,- пробормотала она срывающимся шепотом.
        - А я нет.- Джеффри почувствовал объятие ее ног и улыбнулся в ответ.
        Его улыбка сделалась шире, когда Элизабет в недоумении распахнула глаза. В зрачках барона светилась нежность и поблескивали удивленные искорки.

«Нечего смеяться!» - чуть не выкрикнула девушка, но вместо этого почти взмолилась:
        - Давайте побыстрее покончим с этим, милорд.
        Она попыталась сильнее раздвинуть ноги, но Джеффри не дал ей этого сделать. Элизабет смотрела в его глаза и ждала. Потом непроизвольным движением кончиком языка облизала губы и попыталась расслабиться.
        Джеффри неспешно склонился, его опустошающий поцелуй всколыхнул в ней все чувства. Под таким натиском губы Элизабет раскрылись, и с глубоким вздохом девушка теснее прижалась к телу мужчины. Долгие мгновения он пил ее сладость, требовал и отдавал сам, и Элизабет уже не хотела, чтобы иссушающий поцелуй когда-нибудь кончился. Но вот Джеффри оторвался от ее губ.
        Элизабет хотелось, чтобы он целовал ее еще, но муж стиснул ее руки и прижал к бокам. Странно - она не почувствовала себя пленницей. Джеффри был так ласков, что истома разлилась по всему ее телу. На нее словно надвигался ураган, и молнии пронизывали руки и ноги.
        Джеффри повернулся на бок, но одна мускулистая нога осталась на ней, крепко приковывая к постели. Губы продолжали ласкать, приближаясь к манящей груди. Мука становилась невыносимой, и когда его рот коснулся соска, Элизабет неожиданно услышала собственный стон, раскатившийся эхом. Сосок сразу сделался твердым, а губы все кружили и кружили вокруг, подталкивая девушку в самое сердце бури. Но вот Джеффри взял упругий бутон в рот, и ее пронзила острая судорога наслаждения.
        Элизабет сама не сознавала, что ее бедра призывно двигались. Изнутри всколыхнулся жар желания, и она больше не могла оставаться безучастной. Девушка высвободила руки и принялась ласкать мужа - его мускулы показались ей железными узлами, жесткие волосы на груди щекотали кожу. Ее восхитило отличие их тел. Возникла жажда узнать о нем больше, рука устремилась вниз, но замерла от судорожного вздоха Джеффри. Элизабет секунду поколебалась, но продолжала исследования, а когда достигла сокровенного места, муж остановил ее движение. В тишине комнаты прозвучал прерывистый шепот:
        - Ну нет, женушка, я не настолько терпелив.
        - Я делаю что-то не так?- Элизабет, испугавшись, что совершила нечто ужасное, отдернула руку, но муж перехватил ее запястье.
        - Все в порядке,- успокоил он ее.- Между супругами нет ничего запретного.
        - Тогда почему?..- Губы Джеффри прижались к ее рту и не дали договорить.
        Его ласки стали настойчивее. Коленом он раздвинул ее ноги, его ладонь накрыла завитки волос, прикрывавших недра ее желания. Элизабет попыталась отвести его руку, но муж не повиновался. И с каждым его прикосновением она чувствовала, как растет вожделение. Она приникла к его груди, поцеловала шею, плечо, провела языком по шероховатой коже, вдохнула терпкий запах мужа.
        Ощущения были и новыми, и первобытными. Мощь, которую источал супруг, испугала, и Элизабет снова попробовала убрать его руку.
        Но муж не позволил ей сдвинуться с места, крепко удерживая за ягодицы.
        - Ты так прекрасна! Я хочу познать тебя всю.- Стон вышел приглушенным, потому что губы Джеффри по-прежнему прижимались к девичьей коже.
        Он опустил голову и наклонился к пупку, теплый и влажный язык описывал у впадинки круги. Элизабет всхлипнула и судорожно втянула воздух. Она хотела сказать, чтобы он прекратил… что так нельзя… что это не правильно… но голос пропал, только безмолвно шевелились губы. Звуки и мысли растворились в раскаленном взорвавшемся наслаждении. А когда язык прошелся по самому сокровенному, самому недоступному месту, она подумала, что умирает. Небритые щеки Джеффри то и дело касались внутренней стороны ее бедер, и эта грубая ласка сводила с ума. Элизабет умоляла не продолжать сладостную муку, а непослушные руки прижимали голову мужа к животу, не позволяя отстраниться.
        - Ты такая упоительная… такая сладостная,- послышался взволнованный полушепот. Элизабет теряла рассудок.
        - Ну пожалуйста, Джеффри,- молила она. И выгибалась всем телом, хотя толком не понимала, чего просила,- только бы закончилась пытка.
        - Тише, любовь моя,- прошептал он, но Элизабет уже не понимала слов. Голос мужа успокаивал, но ласки доводили до безумия. Ее бедра изогнулись сильнее, ногти впились в шевелюру супруга.
        Ее горячность передалась и ему. Тело Джеффри пронзила дрожь, и Элизабет ощутила, как мужа охватывает огонь желания. Но она не испугалась, а почувствовала еще большее возбуждение, потянулась лицом к лицу.
        Самообладанию Джеффри пришел предел. Его язык ласкал щеки жены, и она в отчаянном вожделении отвечала страстными поцелуями. Желание заставило ее перехватить инициативу.
        - Я хочу тебя так, как никогда не хотел ни одной женщины,- прохрипел он.
        Элизабет потянулась вперед, ухватилась за шею мужа, позвала к себе. Она чувствовала, что Джеффри колеблется на самом пороге, и инстинктивно выгнулась в тот миг, когда он вошел в нее. Сквозь пелену вожделения вспыхнула боль. Она попыталась вырваться, но муж крепко держал и остановился только тогда, когда оказался совсем глубоко.
        Он успокаивал ее ласковыми словами, обещал, что боль вот-вот схлынет.
        - Уже все?- дрожащим голосом спросила Элизабет.
        - Нет,- отозвался Джеффри.
        Он дышал так, точно пробежал большое расстояние, и Элизабет поняла, что он сдерживается ради нее. Ей захотелось отблагодарить мужа, и она страстно поцеловала его в губы. Он ответил на поцелуй и принялся медленно двигаться. Боль была тут же забыта.
        Ее ноги обвились вокруг бедер Джеффри, она угадала, что он просит крепче его обнять. А потом она ничего не видела и не слышала. Только ощущала. Наслаждение охватило все ее тело, и с бешено бьющимся сердцем Элизабет устремилась в середину урагана. А муж вел ее туда и подталкивал.
        - Вот так, Элизабет… со мной… - шептал он, и она спешила за ним.
        Душа расставалась с телом, внутри при каждом толчке вспыхивали молнии и разгорались в пламя.
        Это было ужасно и в то же время прекрасно.
        Элизабет выкрикивала имя мужа и слышала, как он произносит ее.

…А потом пришла пора возвращаться в действительность и во время всего стремительного падения на землю муж оберегал Элизабет, прикрывая ее тело своим. Она открыла глаза и обнаружила над собой улыбавшегося Джеффри.
        - Даже не представляла… - прошептала она, не способная выразить словами весь восторг пережитого. Но муж все понял по выражению ее лица и, отбросив влажную прядь ее волос, нежно поцеловал в висок. Элизабет почувствовала на своих щеках влагу и поняла, что плакала.
        Джеффри улыбнулся снова - как показалось Элизабет, самодовольной, удовлетворенной улыбкой, и она задалась вопросом, кто же кого соблазнил.
        Закрыла глаза и чуть не рассмеялась. Муж откатился на спину, громко довольно вздохнул, и от пролетевшего ветерка Элизабет ощутила на сверкающей коже холодок. Тянуло в сон, манило теплое тело мужа. Она придвинулась к нему и терлась щекой о его щеку до тех пор, пока Джеффри не заключил ее в объятия.
        Элизабет почти уже засыпала, когда расслышала слова:
        - Ты моя.- Джеффри произнес их, словно просто сообщал свершившийся факт.
        - Твоя, муженек,- проговорила Элизабет в темноту.- И ты мой.- Ей захотелось знать, что он на это ответит.
        Ее нетерпеливой натуре показалось, что она ждала целую вечность. Муж не отзывался, и по его ровному, глубокому дыханию Элизабет поняла, что он заснул. А когда раздался храп, ее раздражение переросло в ярость.
        Но Элизабет не собиралась сдаваться. Она дала обет. Пусть теперь изволит считаться и с ней. И тряхнула так сильно, как только могла.
        - Слышишь, Джеффри, ты мой!- выкрикнула она в самое ухо.
        Он так и не ответил, только сильнее стиснул в объятиях и едва заметно улыбнулся. Элизабет успокоилась. Клятва была дана.
        Довольные, супруги мирно уснули.
        Глава 4
        Элизабет проснулась оттого, что со двора доносился гомон. Там кипела работа. Спросонья ей показалось, что она слышит отца, отдающего воинам приказы. Она даже увидела, как, заложив руки за спину, он, важно прохаживаясь по двору, делает какие-то замечания. А за ним, без сомнения, поспевает его гордость и радость - маленький Томас. Он тоже держит руки за спиной и повторяет каждое движение отца.
        Крик Роджера вернул Элизабет к действительности. Она открыла глаза и тяжело вздохнула. Прошлого не вернешь, ничего не исправишь.
        Но в утреннем свете будущее не казалось таким безысходным и неприглядным. До вчерашнего дня оно вовсе не заботило Элизабет. Все мысли крутились вокруг Белвейна и предстоящей мести.
        Элизабет перекатилась на то место, где спал муж. Простыни холодили тело, и она поняла, что Джеффри встал уже давно.
        Одиночество ее обрадовало. В последнее время все происходило так быстро, что Элизабет успевала только отзываться на чужие поступки. Теперь предстояло разобраться в собственных чувствах. Она вытянулась и ощутила причиненную мужем боль. Мужем! Она замужем за бароном Джеффри! Этот мужчина принадлежит ей! При свете дня воспоминания о событиях глубокой ночи заставили вспыхнуть. Каким неожиданным оказался этот человек. Ласковым и пылким любовником, который тотчас отзывается на любую ее прихоть, любое желание. Прихоти и желания, о существовании которых она недавно еще не подозревала. Кто бы мог подумать, что за броней силы таится такая глубокая нежность. Мягкость и нежность… Он ее нежный рыцарь. Да, поистине, противоречивый человек. Какие сюрпризы он ей еще преподнесет?
        Быть может, жить с лордом Джеффри окажется нетрудно. С точки зрения общественного положения брак был на редкость удачным, и родители бы остались довольны.
        Еще важнее, что Томас теперь в безопасности,- Элизабет верила, что муж не даст мальчика в обиду.
        - Мы не одни, братик,- прошептала она. В душе зарождалась и зрела хрупкая надежда, которая уже заглушала тревогу.
        Элизабет откинула одеяло, свесила ноги с кровати и, прежде чем ступни коснулись холодного каменного пола, осенила себя крестом. Привычно, как учила матушка, прочитала на латыни молитвы, повторила за упокой душ родных, «Отче наш» и, как делала каждое утро после налета, поклялась. Она пообещала отомстить Белвейну и, если потребуется, отдать за это жизнь. Горячо молила о расплате, что противоречило учению церкви, но она ничего не могла с собой поделать. Во всем, что касалось Белвейна, ей были ближе верования деда. А древний закон требовал мстить обидчикам, око за око.
        Традиционный ритуал завершился, и Элизабет поспешила одеться. Ей захотелось предстать перед мужем во всем своем блеске. Это удивило ее саму - раньше она почти не обращала на свою внешность внимания. Еще ребенком ее предназначили для Хью, и это отбило у нее любопытство к противоположному полу. А жених, приезжая в Монтрайт, интересовался только тем, удастся ли приобрести новых лошадей и сколько придется за них выложить монет. И ни разу не удосужился заметить ее привлекательность. Отец называл Хью экономным, и в устах рачительного хозяина это звучало похвалой.
        Постепенно Элизабет привыкла думать о будущем супруге как о человеке… вполне предсказуемом. И скучном.
        Ее гардероб предлагал на редкость скудный выбор. Давным-давно отец вбил детям в голову, что большое число нарядов заставляет слишком много времени заниматься собственной внешностью, а это явный признак тщеславия. Тщеславие же - один из смертных грехов.
        Элизабет остановилась на бежевом платье с синей отделкой. У него был высокий воротник, длинные свободные рукава, и оно плотно облегало грудь. Талию обвил синий ремешок. Элизабет вложила кинжал в кожаные ножны и прикрепила к петле на поясе.
        Минут десять ушло на то, чтобы найти запропастившуюся под кроватью вторую бежевую кожаную туфлю, потом очередь дошла до волос. Элизабет расчесывала их до тех пор, пока они не стали потрескивать, и перевязала лентой на затылке.
        Теперь все, кажется, было в порядке. Осталось пощипать щеки, чтобы они зарделись румянцем. Жаль только, куда-то пропало ее маленькое зеркальце и нельзя посмотреться. Элизабет вздохнула, расправила плечи и отправилась искать мужа.
        В большом зале она наткнулась на Сару. Обведя помещение взглядом, Элизабет увидела беспорядок.
        В память о матери замок должен сверкать, как прежде, безукоризненной чистотой. Пришлось оставить поиски мужа. Элизабет позвала слуг, поставила над ними Сару и велела все вымыть и вычистить.
        - Выбросьте этот тростник,- она показала на грязные стебли,- и положите новый. К тому же, наверное, стоит побрызгать розмариновой водой, иначе не избавиться от застойного запаха. Как ты думаешь, Сара?
        - Будет исполнено, миледи. А Дайм Уинслоу нарвет свежих полевых цветов, как бывало при вашей матушке. Мигом приведем дом в порядок.
        Взгляд Элизабет упал на разодранное знамя, державшееся на дальней стене Бог знает на чем.
        - Пошли кого-нибудь снять,- шепотом приказала она.- Не хочу, чтобы оно напоминало о том, что здесь произошло. Не забуду и так.
        Служанка импульсивно схватила ее за руку:
        - Никто из нас не забудет. А за этим я прослежу.
        - Спасибо, Сара.- Элизабет посмотрела на знамя в последний раз и пошла прочь из зала.
        А служанка проводила взглядом новую госпожу и смахнула рукавом навернувшиеся на глаза слезы. Если бы она могла принять на свои плечи хотя бы часть бремени, свалившегося на юную девушку!
        - Какая несправедливость,- пробормотала она.
        Элизабет обернулась на пороге.
        - Что ты сказала, Сара? Я не расслышала.
        - Просто размышляла сама с собой, скоро ли вы с бароном уедете… - Служанка сказала первое, что пришло ей в голову. Она понимала, что такие вопросы ей задавать не пристало, но больше не хотела говорить о трагедии.
        Вопрос застал Элизабет врасплох. До этого ей в голову не приходило, что придется покинуть Монтрайт. Здесь был ее дом. Но отъезд, и скорый, в самом деле был весьма вероятен. Ведь владения Джеффри - больше и главнее Монтрайта.
        - Сама не знаю,- ответила она служанке.- А где мой муж, Сара? Надо спросить у него.
        - Сегодня утром не видела,- отозвалась седовласая женщина.- Может быть, во дворе? Или в воинской палате? Хотите, пошлю туда Хэммонда?
        Хотя Элизабет свободно ходила по замку, женщинам строжайше запрещалось заглядывать в солдатские покои этажом ниже под большим залом.
        - Не беспокойся, найду.
        Но это было проще сказать, чем сделать. Элизабет пересекла двор, но спрашивать никого не стала. Несколько рыцарей возились с бочкой с песком, и она заинтересовалась, что они собираются делать.
        - Бочки через равные промежутки установят на выступе у верха стены,- с готовностью объяснил рыжеволосый оруженосец Джеральд.
        - С какой целью?- не поняла Элизабет.
        - Видите ту, что уже на стене?- Голос у юноши был оглушительно громким, и Элизабет показалось, что свой вопрос он рявкнул ей в самое ухо.
        Элизабет кивнула.
        - И заметили, как она установлена на камнях?- Шумный энтузиазм оруженосца откровенно веселил девушку.
        - Да, но зачем?
        - Между камнями можно развести огонь и разогреть песок до такого состояния, что он станет похож на текучее солнце.
        - И что тогда?- не могла сообразить Элизабет.
        - Тогда железными дисками его можно метать вдоль стены и наносить противнику серьезный урон… если кто-нибудь опять соберется полезть.
        По выражению лица оруженосца Элизабет поняла, что тот слегка разочарован и ожидал большего восторга.
        - Никогда не слышала о подобном оружии. Оно в самом деле так действенно?
        - Да, миледи. Расплавленный песок нещадно прожигает тело. А если удачно попасть, можно сразу ослепить врага.
        - Довольно-довольно,- прервала Элизабет оруженосца. Ей представилась слишком жуткая картина. К тому же она почувствовала, как воодушевился юноша, и поняла, что он мог говорить до бесконечности.- Ты меня убедил.
        Оруженосец, поклонившись, улыбнулся. Элизабет поблагодарила его за любезные объяснения, а сама подумала, что он похож на ее ручного ястреба - так же гортанно выплевывает фразы.
        Она продолжила поиски мужа, но не нашла нигде. Зато с удовольствием заметила, что все хижины отремонтированы - покрыты свежей, душистой соломой и обнесены ивняком, прутья которого дополнительно укрепляли стены. В этих жилищах заключалась самая основа жизни замка. И хотя по меркам других имений постройки были немногочисленны и невелики, в них селился работный люд, который обеспечивал любые нужды владения. В одной жил кожевенник, в другой пекарь - здесь были две печи и глиняный очаг, в третьей на многочисленных насестах и в клетках били крыльями ловчие соколы. В следующем ряду обосновались плотник и свечник. Последняя хижина стояла особняком и была больше других. По мнению отца она была самая главная. В ней работал кузнец, здесь хранился запас металла, и здесь же изготовляли оружие.
        Дальше, под самой стеной замка, притулились бойня и пивоварня, где делали пиво на меду. Хотели поставить пресс для изготовления вина, но так и не успели при жизни отца.
        Элизабет не могла припомнить, когда в последний раз платили ремесленникам. Отец давал им еду и деньги. «Теперь, наверное, за это отвечаю я»,- подумала девушка. Из их жалованья изымались суммы на содержание стражи, за жилье и сожженные свечи, которые аккуратно подсчитывала Дайм Уинслоу. Жена свечника не умела писать. Но ее способ вести учет был вовсе не хуже. Каждый раз, когда она давала свечу какому-нибудь ремесленнику, то бросала камешек в его чашу. Когда подходил день платежа, приносила все чаши отцу, и он считал, с кого сколько причиталось. «Кому теперь всем этим заниматься?» - недоумевала Элизабет. Вот еще вопрос, который следовало задать мужу.
        Элизабет заглянула в конюшню и нашла свою кобылу в ее стойле. Про себя отметила, что надо не забыть поблагодарить Джозефа за то, что привел животное от водопада. А вот боевого коня барона в конюшне не оказалось. Значит, он выехал за ворота замка. Горло Элизабет моментально сдавил страх: муж где-то в лесу, а там очень опасно. Но в следующую секунду девушка чуть не рассмеялась - жила же она сама у водопада под защитой одних лишь собак. Так неужели рыцарь не сумеет о себе позаботиться?
        А может, Джеффри решил осмотреть хижины живущих за крепостной стеной. Ведь в ходе сражения разбросанные вдоль петляющей дороги домики могли сильно пострадать. Элизабет решительно направилась к воротам. Но путь ей преградили два стражника.
        - Пожалуйста, откройте ворота,- попросила Элизабет.
        - Не можем, миледи,- ответил один из воинов.
        - То есть как это не можете?- Девушка переводила взгляд с одного стража на другого.
        - Таков приказ Ястреба,- ответил второй.
        - И что же это за приказ?- Элизабет постаралась, чтобы ее голос оставался бесстрастным.
        - Не выпускать вас за стены,- поколебавшись, сообщил воин. С одной стороны, ему очень не понравилось, что госпожа сердится, с другой стороны, не хотелось, чтобы она продолжала давить на него, вынуждая не повиноваться. Ведь в любом случае он выполнит приказ Ястреба.
        - Выходит, я… - Элизабет чуть было не сказала, что она узница в собственном доме, но вовремя опомнилась. Она обсудит это дело с мужем, а вступать в споры со стражниками ей не пристало. Каждый выполняет свой долг и имеет свои обязанности.
        - Приказ превыше всего,- улыбнулась она и, повернувшись, пошла прочь от ворот.
        Интересно, почему муж отдал такое распоряжение? Касается ли оно только ее или всех остальных? Может быть, Джеффри боится, что она убежит? Вернется в лес? Элизабет могла понять его сомнения до вчерашнего вечера. Но ведь теперь она его жена! Ночью она дала ему клятву. Признала, что принадлежит ему. Разве он не понимает, что клятва для нее священна? Как ему это доказать? Видимо, доверие надо заслужить, и она все сделает, чтобы добиться своего.

«А насколько я сама уверена в Джеффри?- спросила себя Элизабет.- Я-то ему доверяю?»
        Наверное, да. Она видела в нем порядочного человека, помнила, как хорошо он относился к отцу, и тот называл его честным - необыкновенная похвала из уст человека, такого же скупого на громкие слова, как и на звонкую монету.
        Элизабет признавала, что мало знает мужа. Например, не представляет, как он относится к женщинам и как будет обращаться с ней самой.
        Вдруг ее размышления прервала движущаяся в небе точка. Элизабет присмотрелась и узнала своего ручного ястреба. Нисколько не задумываясь, что скажут о ней случайные зрители, она простерла руку навстречу кружащей птице. Спуск ястреба настолько ее увлек, что она не услышала удивленный шумок, не заметила недоверчивых взглядов.
        Ястреб сел ей на руку и, встретив хозяйский взгляд, ответил приветственным клекотом. Элизабет заметила, что его зоб туго набит, и обрадовалась, что птица не потеряла охотничьей сноровки.
        Клекот стал громче. Ястреб отчаянно забил крыльями.
        - Я тоже слышу,- шепнула девушка пернатому другу.
        Цокот копыт приближался. Голос хозяйки успокоил птицу, и хлопанье крыльев стихло. Элизабет подняла взгляд на подъехавшего мужа. Его темные глаза внимательно смотрели на нее. По сторонам замерли собаки. Элизабет знала, как нервничает ястреб в присутствии собак, и не стала мучить птицу.
        - Лети!- скомандовала она своему любимцу.
        А девушка, поддерживая подол платья, сделала шаг к мужу, намереваясь попросить его уделить ей несколько минут. Она заметила жесткую линию его сжатых губ, вспомнила ночные минуты любви… Интересно, о чем сейчас думает ее муж?.. Элизабет чувствовала, что воины с раскрытыми ртами все еще смотрят на нее, и поняла, что представление с ястребом им пришлось по душе. Но всеобщее внимание смущало. Не сводя взгляда с Джеффри, она гордыми, неспешными шагами шла к нему.
        Разразившиеся приветственные возгласы были полной для нее неожиданностью, и Элизабет оглянулась, желая узнать, в чем дело. Воины по-прежнему таращились только на нее и громко кричали. Уж не спятили ли они все разом? В поисках ответа она обернулась к Джеффри, но ничего не смогла прочесть на его бесстрастном лице.
        Все разъяснилось благодаря Роджеру. Рыцарь подскочил к ней, положил ей руку на плечо, но, заметив недовольную гримасу барона, тут же убрал.
        - Они славят Ястреба… вашего мужа,- проговорил он.- И приветствуют жену Ястреба. Вы того достойны, миледи.
        - Они не поняли.- Элизабет подняла глаза в небо.- Ястреб - моя ручная птица. Я вырастила его…
        - Не важно,- улыбаясь, перебил ее Роджер.- Ястреб отпущен на свободу и все-таки возвращается. Это оттого, что вы достойная дама.

«Глупые, невежественные люди,- подумала Элизабет.- Чем же я достойная? Разве тем, что вышла замуж за барона Джеффри?» Краем глаза она заметила, что супруг спешился и идет к ней. Обратил наконец внимание! В глубине души вспыхнуло раздражение, но, подавив его, девушка улыбнулась мужу. У него, наверное, столько забот! Ни к чему сейчас раздражаться: ребячье чувство, а она уже не девочка - она женщина, жена.
        Элизабет заговорила первая:
        - Доброе утро, милорд.
        Она хотела подойти к Джеффри, чтобы быстро чмокнуть в щеку, как обычно поступала ее матушка, встречая по утрам отца. Но муж нахмурился, и она застыла, как вкопанная. Он словно разгадал ее намерения и показывал, что недоволен.
        От этого, пусть и негрубого, проявления пренебрежения у Элизабет вспыхнули щеки. Она почувствовала себя неловко, отвела в сторону взгляд и, заметив собак, машинально похлопала себя по бедру, как делала всякий раз, когда хотела подозвать животных к себе. Но псы не обратили на ее жест ни малейшего внимания и, требуя ласки, продолжали крутиться у ног барона. Их столь быстрая измена стала последней соломинкой, и девушка чуть не расплакалась. Чего добивается муж? Чтобы она устроила сцену на виду у всех его воинов?.. Вряд ли… Этого ей не позволит гордость. Но мысль показалась забавной и помогла справиться с унижением.
        Джеффри повернулся к Роджеру, и Элизабет терпеливо ждала, пока муж отдаст приказания и обратит внимание на нее. Она заметила: чем дольше говорил барон, тем сильнее вытягивалось лицо вассала. Девушку заинтересовало, чем была вызвана такая перемена настроения, и, чтобы расслышать слова, она сделала шаг вперед.
        - Сколько с ним всадников?- поинтересовался Роджер.
        - Судя по тому, что сообщает Райлз, не больше пятидесяти.
        Мужчины выглядели озабоченными. Элизабет перехватила взгляд Джеффри и моментально все поняла. И в тот же миг ее ухо уловило грохот - грохот множества копыт уставших после дальней дороги лошадей. К замку приближался Белвейн!
        Она побледнела так, что в лице не осталось ни кровинки, рука машинально потянулась к ножнам на поясе, в которые был вложен кинжал. Элизабет освободила оружие и сжала рукоять так крепко, что клинок показался ей продолжением собственной кисти. Неукротимый блеск глаз выдавал сокровенные мысли. Надо найти Томаса. Нужно его укрыть. Где же он?
        С тяжелым сердцем Джеффри наблюдал, как сразу осунулось лицо Элизабет. Как бы он хотел ее обнять, успокоить, утешить, смягчить диковатый взор, исцелить душевные раны. Но не мог. И знал, что жене предстоят еще долгие муки.
        Элизабет повернулась, чтобы бежать неизвестно куда; мозг сверлила единственная мысль - нужно как можно скорее найти брата. Разыскать и защитить. Она не сознавала, что по-прежнему сжимает в руке кинжал и что рядом находится муж. Джеффри положил ей ладони на плечи и легонько встряхнул.
        - Не надо,- проговорил он нежным голосом. Элизабет отступила на шаг и сбросила руки мужа. Потом попыталась его обойти, но он встал на ее пути и взял за запястье.
        - Надо найти Томаса,- объяснила она сдавленным голосом.- Не держи меня, пожалуйста.
        - Иди в нашу спальню и жди,- приказал барон.- Я пришлю к тебе брата.
        Девушка попыталась вырваться, но справиться с хваткой мужа ей было не по силам.
        - Сейчас? Пришлешь его прямо сейчас? Пока не появился Белвейн?- Отчаяние в голосе жены обожгло, как жидкое солнце, точно расплавленный песок, наполнило душу жалостью и страхом.
        - Роджер,- позвал барон, не отводя от Элизабет взгляда.- Мальчик в домике кожевенника. Приведи его в комнату Элизабет.
        - Слушаюсь, милорд,- отозвался вассал и быстрым шагом направился исполнять приказание.
        Девушка смотрела ему вслед, пока не почувствовала прикосновение руки мужа. Она опустила глаза и, словно со стороны, наблюдала, как он один за другим разжимает ее пальцы на рукояти кинжала. И лишь когда клинок оказался у Джеффри, Элизабет вспомнила, что умеет говорить:
        - Он мне нужен…
        - Нет. Ты сейчас же пойдешь в нашу спальню и будешь там.- Джеффри произнес приказание твердым, не терпящим возражений голосом. Потом притянул ее к себе, успокаивая, обнял, поднял за подбородок голову.- Дай мне слово.
        - А ты ему поверишь?- Элизабет вся дрожала и понимала, что Джеффри это чувствует.
        - У меня нет причин сомневаться в тебе.- Он заглянул ей в глаза.
        - Не знаю, могу ли я тебе что-нибудь обещать. Сначала скажи, что ты предполагаешь сделать с Белвейном.
        К удивлению Элизабет, Джеффри не рассердился на ее ультимативный тон. Он понимал состояние жены. Но все же заметил:
        - Запомни, я не обязан отчитываться перед тобой в своих действиях.- И добавил гораздо мягче:
        - Верь мне.
        - А если не могу?- вскинулась девушка.
        - Тогда я запру тебя в комнате и поставлю у дверей стражу,- ответил Джеффри.- И до тех пор пока не поговорю с твоим дядей и не выслушаю его объяснений…
        - У него не может быть никаких объяснений. Все, что он скажет, будет ложью!
        - Ну, довольно! Ты даешь мне слово?
        - Да, милорд, даю. Буду ждать в спальне, пока ты не поговоришь с Белвейном,- Элизабет постепенно успокаивалась в объятиях мужа, однако взгляд оставался непокорным.- А теперь выслушай меня, милорд… Я тебе поверю. Но если ты не разделаешься с Белвейном, я расквитаюсь с ним сама.
        - Элизабет!- Джеффри повысил голос. Ему очень захотелось как следует встряхнуть жену, чтобы она лучше усвоила его слова.- Не смей мне ставить условия. Твой дядя будет выслушан по справедливости. Таков закон Вильгельма, и я ему неукоснительно следую. Каждая сторона получит возможность высказаться, прежде чем я вынесу решение. И ты ему беспрекословно подчинишься.
        Элизабет молчала. Она понимала, что не сможет принять никакого иного решения, кроме полного признания вины Белвейна, но надеялась, что суд Джеффри склонится в ее пользу. Муж ей верил, он сам сказал об этом, когда они разговаривали у водопада. А тогда она рассказала ему все, что случилось в имении.
        - Я иду к себе в комнату.- Элизабет надеялась, что этим сумеет прекратить перепалку.
        Джеффри ей не препятствовал,- через минуту-другую у ворот появятся воины Белвейна,- но не хотел кончать спор на резкой ноте.
        - Я обещал защищать тебя и Томаса. Не забывай об этом.
        - Спасибо, милорд.
        С бесстрастным выражением на лице Элизабет направилась к замку. И только на верхней ступени лестницы она обернулась и, заметив, что муж смотрит ей вслед, кивнула.
        - Я тебе верю, Джеффри. Пожалуйста, не подведи,- прошептала она.
        Глава 5
        Как только за Элизабет закрылись двери, Джеффри обернулся к ожидавшим его воинам.
        - Гарольд,- приказал он одному из рыцарей,- удвоишь число людей на стенах,- и обратился к другому:
        - Сегодня в ворота пропусти одного лишь Белвейна.
        Он замолчал, задержав взгляд на Роджере - помощник спешил к замку и тащил под мышкой, точно куль с мукой, маленького Томаса. Джеффри проводил его глазами до входа и, не глядя больше на людей, добавил:
        - Как только Белвейн прибудет, пошлите его ко мне. Я буду в замке.
        Он зашагал к большому залу, но по дороге его попытался перехватить верный оруженосец. Барон не обращал на юношу внимания, пока тот не взялся за ручку тяжелой двери. Но массивная панель отошла сама собой, и спешивший услужить господину Джеральд чуть не столкнулся с возвращавшимся Роджером.
        - Останешься во дворе с людьми,- бросил Джеффри оруженосцу.
        - Позвольте пойти с вами, милорд,- взмолился юноша; его лоб прорезала морщинка беспокойства.
        - Зачем?- удивился барон.
        - Охранять вас со спины,- не задумываясь, ответил Джеральд.
        - Не твое это дело,- рявкнул лорд, и под тяжелым взглядом господина оруженосец заметно съежился.- Неужели ты серьезно думаешь, что мою спину следует охранять?
        - Судя по всему,- поспешил с ответом юноша, прежде чем Роджер успел раскрыть рот.
        - Хорошо,- объявил барон.- Тогда этим займется Роджер. А ты сегодня будешь охранять мои стены. Наблюдай, слушай и мотай на ус.
        На лице оруженосца отразилось явное разочарование: он понял, что при разговоре лорда с Белвейном ему присутствовать не удастся. Но Джеффри оставался неумолим.
        - Делай, что я тебе приказываю, если хочешь стать рыцарем - предупредил он.- Ты меня понял?
        - Слушаюсь, милорд.- Оруженосец поспешно прижал руку к груди и поклонился. Потом скосил на господина глаза и, заметив его кивок, поспешил во двор.
        - Парню надо учиться держать язык за зубами,- пробурчал Роджер, когда они бок о бок входили в большой зал.
        - Да,- согласился Джеффри,- и скрывать свои чувства. Но он еще очень молод,- если я не ошибаюсь, ему всего лишь пятнадцать. Будет еще время как следует его обтесать.- Барон улыбнулся.- А в бою мальчишка хоть куда: каждый раз поспевает с вооружением и не боится ран.
        - Так это его долг,- возмутился Роджер.
        - Конечно, долг,- согласился лорд.- Но признайся, он выполняет его хорошо.
        - Что верно, то верно,- не нашелся что возразить воин.
        - Знаешь что, Роджер, приставлю-ка я его к тебе. Пусть поучится воинскому искусству.
        - Больше чем у вас, милорд, не научится,- отозвался помощник, сел на лавку и облокотился о деревянную столешницу. Полотняную скатерть с нее убрали, и на поверхности теперь были видны глубокие порезы.- Да к тому же своим любопытством сразу выведет меня из себя. Стар я уже терпеть его выкрутасы.
        - Нечего прибедняться - не намного ты старше меня,- усмехнулся Джеффри.
        - Если это приказ, я подчиняюсь,- сдался рыцарь.
        - Нет, мой друг, решай сам, я тебе не приказываю. Только скажи потом, что надумал.
        - Вы правда считаете, что Белвейн повинен в убийстве?- переменил тему Роджер.
        Улыбка слетела с лица барона. Он оперся о край стола и задумчиво почесал подбородок:
        - Не знаю. Жена так думает.
        - И слуги,- добавил Роджер.- Те, с кем я говорил, утверждают, что слышали, как братья ссорились и Белвейн выкрикивал страшные угрозы.
        - Этого недостаточно, чтобы обвинить человека,- возразил барон.- В запальчивости глупцы часто говорят такое, о чем потом приходится горько сожалеть. Поэтому сказанное в гневе не может служить уликой. Я выслушаю его, прежде чем принимать решение.
        - Но Белвейн единственный, кто выигрывает от смерти брата.
        - Нет, есть еще один человек.
        Роджер намеревался было спросить кто, но его остановило выражение лица господина. Лучше подождать и посмотреть, как будут развиваться события. Рыцарь не сомневался, что барон докопается до истины и найдет виноватого. Он достаточно давно состоял на службе у Джеффри, чтобы узнать сюзерена. Ястреб слыл человеком рассудительным, скоропалительных решений никогда не принимал, все тщательно взвешивал. Свои суждения строил на основе беспристрастности, а не на праве сильного, и Роджер с гордостью отмечал, что лорд был мудрым и справедливым повелителем.
        Неужели на этот раз очарование жены повлияет на его решение? Рыцарь видел, насколько барон увлечен молодой супругой, хотя на людях изо всех сил старался этого не показывать. Ну так что с того? Роджеру самому нравилась Элизабет. Нет, несмотря ни на что, Джеффри поведет себя, как обычно, и не погубит невиновного.
        Двери со стуком растворились, и мужчины одновременно повернули головы. На пороге появились два стражника и между ними - чужой. В Монтрайт прибыл Белвейн.
        Джеффри махнул рукой, и охрана тотчас удалилась. Щуплый, но уже с отвисшим брюшком, Белвейн был разодет, как павлин, в пестрое зеленое с желтым платье. Он некоторое время нерешительно мялся на пороге, потом прогнусавил:
        - Я Белвейн Монтрайт.- Достав белый кружевной платок, он вытер хлюпающий нос, после чего застыл в ожидании ответа.
        Джеффри не меньше минуты молча смотрел на него.
        - Я - твой барон. Можешь войти,- торжественно сказал он.
        Он снова оперся о край стола и наблюдал, как Белвейн семенит к центру зала. Он так часто перебирал ногами и делал такие короткие шажки, что казалось, его лодыжки связывает невидимая веревка. Его голос не понравился Джеффри так же, как и походка. Он звучал визгливо, но с какой-то хрипотцой.
        Барону бросилось в глаза, что между Белвейном и Томасом Монтрайтом не было ни малейшего сходства. Отца Элизабет он запомнил высоким живым человеком. И вот теперь перед ним на коленях стоял младший брат Томаса.
        - Клянусь вам в верности, милорд.- Белвейн положил руку на сердце.
        - Подожди, не клянись,- остановил его Джеффри.- Я не приму твою клятву, пока не выясню, что у тебя на уме. Встань!
        Суровые слова возымели действие - по беспокойному блеску глаз барон заметил, что Белвейн напуган.
        Джеффри подождал, пока он подойдет ближе.
        - Многие обвиняют тебя в том, что здесь случилось. Расскажи все, что ты знаешь по этому делу.
        Прежде чем ответить, щуплый человечек несколько раз судорожно втянул в себя воздух:
        - Я ничего не знал о нападении, милорд. Услышал после того, как все произошло. И Бог свидетель, я не имею к нему никакого отношения. Никакого! Томас был мне братом, и я его любил!
        - Странный способ оплакивать любимого родственника,- заметил Джеффри, и Белвейн явно сконфузился.- Добрые люди облачаются в черное, а на тебе что?
        - Я надел самое лучшее, чтобы почтить покойного брата,- преодолев смущение, ответил гость и, проведя по рукаву пальцем, продолжал:
        - Томас любил яркие туники.
        Жгучая желчь отвращения вдруг подступила к горлу барона. Перед ним стоял не человек, а какой-то слизняк. Джеффри сумел сохранить бесстрастное выражение лица, но это далось ему с большим трудом. И чтобы не сорваться, он прошелся по залу к камину. Потом вернулся к столу и спросил почти учтивым голосом, будто приветствовал доброго друга:
        - Вы ссорились с братом во время последней встречи?
        Белвейн ответил не сразу. Глаза, как у загнанной в угол крысы, метнулись с барона на сидящего за столом рыцаря и снова обратились к Джеффри. Он, судя по всему, судорожно обдумывал, что сказать.
        - Это правда, милорд,- наконец произнес он.- И теперь мне до конца дней предстоит нести в душе бремя сказанных брату жестоких слов. Мы расстались в сердцах, и в этом состоит моя вина.
        - О чем шел спор?- Джеффри нисколько не тронули слезливые признания Белвейна - в его душе не зародилось ни малейшей крупицы сочувствия.
        И Белвейн, в свою очередь, понял, что страстными речами не сумел пронять господина, и поэтому продолжал уже не таким драматическим тоном:
        - Брат обещал мне дополнительные земли под посев, но каждый год под каким-нибудь незначительным предлогом отодвигал срок передачи. В остальном человек хороший, щедростью он наделен не был. Во время последней встречи я уже считал, что земли у меня в кармане. Был в этом уверен! Но Томас только водил меня за нос.
        Лицо Белвейна пошло красными пятнами, а голос почти утратил хныкающие интонации:
        - Я был сыт по горло его увертками и высказал все, что наболело на душе. Мы повздорили, и Томас мне пригрозил! Да-да, милорд, пригрозил единственному брату. Мне пришлось уйти. У Томаса был жуткий характер и, насколько мне известно, у него было много врагов. Очень много,- поколебавшись, добавил гость.
        - И ты полагаешь, что один из этих многих убил его и всю его семью?
        - Да.- Белвейн энергично закивал.- Уверяю вас, я не имею к убийству никакого отношения. У меня есть доказательства - в это время я находился далеко отсюда. Мои люди готовы это подтвердить, только позвольте им войти в замок.
        - Не сомневаюсь, что у тебя найдутся дружки, готовые засвидетельствовать, что в момент убийства Томаса и его семьи ты был с ними.- Голос Джеффри звучал мягко, но глаза излучали холод.
        - Да.- Белвейн немного расправил плечи.- Я невиновен и могу это доказать.
        - А я и не утверждал, что ты виновен,- барон старался сохранить бесстрастное выражение лица. Ему не хотелось, чтобы гость понял, что он думал о нем на самом деле. Пусть тешит себя мыслью, что опасность миновала, тогда будет легче его поймать.- Видишь ли, я только-только приступил к делу.
        - Понимаю, милорд. И уверен, что в конце разбирательства останусь свободным человеком. Может быть, даже хозяином Монтрайта.- От восторга Белвейн чуть не потер ладони, но вовремя сдержался. Все оказалось легче, чем он предполагал. Страшный на вид барон был на редкость простодушен.
        Белвейн и не подозревал, насколько поспешны его выводы.
        - Сын Томаса здесь, в Монтрайте,- возразил Джеффри.
        - Ваше замечание совершенно справедливо,- поспешно поправился Белвейн.- Но коль скоро я единственный дядя мальчика, как только будет доказана моя невиновность в этом ужасном преступлении, я… то есть я хотел сказать, вы, вероятно, соизволите назначить меня его опекуном. Таков закон.- Последние слова он произнес с нажимом.
        - Сестра мальчика тебе не верит, Белвейн, и считает, что виновен ты.- Джеффри, у которого все внутри кипело от ярости, внимательно следил за реакцией собеседника.
        Но тот только ухмыльнулся.
        - Ничего она не знает! Распустили девчонку! Будьте уверены, я ее приструню, когда вступлю в свои права опекуна.- Злобные нотки яснее слов говорили, насколько он не любит Элизабет. В этот миг Белвейн чуть не лишился жизни, но Джеффри все же удалось взять себя в руки.

«Глупый человек,- подумал он.- Глупый и слабый - опасное сочетание черт». А вслух произнес:
        - Поаккуратнее, Белвейн! Ты говоришь о моей жене.
        Предупреждение возымело должный эффект: краска моментально сошла с лица его собеседника, ноги Белвейна подкосились, и он чуть не рухнул на колени.
        - О вашей жене?! Прошу прощения, милорд. Я вовсе не хотел… Все оттого, что…
        - Довольно!- прорычал Джеффри.- Возвращайся к своим людям и жди, пока тебя вызовут!
        - Мне не будет позволено остаться в замке?- В голосе Белвейна снова появилась плаксивость.
        - Вон!- заревел барон.- Радуйся, что пока еще жив! Твоей вины я не исключаю!
        Белвейн раскрыл было рот, чтобы возразить, но счел благоразумнее промолчать и, повернувшись, выскочил из зала.
        - Боже, неужели это брат Томаса?- изумился Роджер. Рыцарь не мог сдержать отвращения.
        - Труслив и начисто лишен совести,- заметил Джеффри.
        - Что думаешь. Ястреб? Это он?
        - А ты как считаешь, Роджер?
        - Виновен,- отозвался рыцарь.
        - Какие у тебя основания так полагать?
        - Отвращение,- признался Роджер после недолгого раздумья.- Очень хочется, чтобы он оказался виновным.
        - Но этого недостаточно.
        - А вы, милорд, считаете, что он невиновен?
        - Я этого не говорил,- возразил Джеффри.- Слишком рано судить. Белвейн - глупец. Хотел было соврать о своей ссоре с братом, но передумал. Я заметил в его глазах нерешительность. К тому же он слаб, Роджер. Слишком слаб, чтобы задумать такое. Нет, зачинщик не он - кто-то повел его за собой.
        - Разумно,- согласился воин.- Мне это не пришло в голову.
        - Не думаю, чтобы он вовсе был чист, но спланировал преступление не он. В этом я абсолютно уверен.- Джеффри покачал головой.- За этим стоит другой человек.
        - И что вы собираетесь делать?
        - Найти виноватого,- решительно произнес барон.- А орудием мне послужит Белвейн.
        - Не понимаю,- признался рыцарь.
        - План еще нужно обдумать. Допустим, я притворюсь, что доверяю Белвейну. Поманю ложными обещаниями, посулю отдать Томаса под его опеку. Вот тогда посмотрим, что будет.
        - Все равно не разберу, куда вы клоните…
        - Кто бы ни совершил разбой, он зарился на мои земли. Раз напали на Монтрайт, значит, напали на меня. Ты заранее решил, что преступник зарится только на этот замок. А я этим свои рассуждения ограничивать не хочу. Надо рассмотреть все возможности.
        - Иногда простейший ответ и есть самый верный,- высказал предположение Роджер.
        - Как же, как же! В мире ничто не является тем, чем пытается предстать. Ты лишь одурачишь себя, если поддашься соблазну простейшего решения.
        - Что ж, добрый урок, милорд,- пробурчал воин.
        - Мне его жизнь преподнесла очень рано,- признался барон и неожиданно хлопнул помощника по плечу.- Пошли. Прикажи вынести стол во двор. Буду разбирать споры вольных жителей и выплачу им жалованье за работу. Пригляди за всем, Роджер.
        - Будет исполнено.- Вояка так резко вскочил на ноги, что скамья под ним грохнулась на пол, но Роджер и не подумал ее поднять - господин уже ждал у дверей.
        - И вот еще что, Роджер. Тебе придется снова взять на себя заботу о Томасе. Подожди здесь. Я поднимусь переговорить с женой.
        Рыцарь кивнул и стал прикидывать, что же такое Ястреб скажет супруге. Леди Элизабет рассчитывала, что Белвейна предадут немедленной смерти. Бог знает, как она себя поведет, когда выяснит, что правосудие будет свершаться по закону. Слишком многого Ястреб хочет от обыкновенной женщины. Хотя в глубине души Роджер не считал баронессу женщиной обыкновенной.
        - Милорд,- окликнул он.
        Уже почти на лестнице Джеффри обернулся.
        - А как быть с леди Элизабет? За ней мне тоже приглядывать?
        - Не надо. Справлюсь сам. Хоть и не принято, чтобы женщина целый день болталась рядом, на сегодня сделаем исключение. Пока люди Белвейна стоят под крепостными стенами, я должен знать, где она находится каждую минуту.
        - Чтобы защитить от Белвейна,- кивнул помощник.
        - А Белвейна от нее.- Джеффри едва заметно усмехнулся.- Что-то мне подсказывает: она вполне способна его убить.
        Роджер снова кивнул и при этом изо всех сил старался не рассмеяться.

* * *
        Чтобы овладеть собой, Элизабет потребовалось некоторое время. Ей то хотелось обнять уворачивающегося от нее мальчугана и прижать к груди, то рассказать, кто она такая и как оказалась в таком положении.
        Маленький братик не помнил ничего. Даже забыл, как играть в шашки, хотя раньше это было их любимым занятием. «И к лучшему,- решила Элизабет,- не до игр: голова слишком занята другим».
        Когда Джеффри отворил дверь, она стояла у окна и держала мальчика за руку. Томас живо обернулся.
        - Ступай к Роджеру,- приказал ему барон.- Он ждет тебя внизу, у лестницы.
        Лицо мальчугана прояснилось. Он выхватил руку из ладони Элизабет и кинулся к выходу. Но Джеффри поймал его за плечо.
        - Выслушай меня, Томас. Ты ни на шаг не отойдешь от Роджера. Понял?
        Приказание было отдано таким твердым голосом, что мальчик сразу почувствовал его серьезность.
        - Хорошо,- нахмурился он. Джеффри кивнул, и Томас поспешил из комнаты.
        Раздумывая, как повести себя с женой, барон проводил мальчугана до порога и закрыл дверь, а когда обернулся, с удивлением увидел, что Элизабет стоит рядом. Лицо ее было внешне спокойно, но в глазах таилась мука и боль.
        Непривыкший утешать, Джеффри неловко положил ей ладони на плечи и мягко попросил:
        - Дай слово, что выслушаешь меня до конца. Выслушаешь и подчинишься моему решению.
        Брови Элизабет сошлись у переносицы. Муж требовал невозможного.
        - Так ты выслушаешь меня?
        - Тебе кажется, что Белвейн невиновен?
        Джеффри почувствовал, как ссутулилась жена.
        - Я этого не сказал.
        - Значит, его вина доказана?
        - И этого я тоже не говорил.- В нем уже закипало раздражение.
        - Тогда что же…
        - Прекрати!- взвился Джеффри.- Я просил выслушать меня и не перебивать. Хотя бы на это, миледи, я имею право рассчитывать?
        Элизабет поняла, что Джеффри взбешен и еле держит себя в руках. В таком состоянии она его еще не видела.
        - Ну хорошо,- пообещала она. Тон барона стал несколько мягче:
        - Прежде всего заруби себе на носу: я вообще ничего не обязан тебе рассказывать. Это ясно?
        Элизабет кивнула. Ей хотелось, чтобы он поскорее все рассказал.
        - Ты - моя жена, и я не должен перед тобой отчитываться. А в будущем скорее всего и не стану. Тебе не положено знать, что я думаю и что предпринимаю. Понятно?
        По правде сказать, Элизабет это было непонятно. Отец делился с матерью всеми радостями и горестями. Отчего же Джеффри ведет себя иначе? Неужели его родители так сильно отличались от ее? Она решила расспросить об этом позже, а пока надо соглашаться на все. Поэтому Элизабет кивнула и скрестила на груди руки.
        Только тогда Джеффри немного успокоился.
        - Твой дядя совершенно не похож на твоего отца,- начал он.- Трудно даже поверить в то, что они братья. Первое, что приходит в голову, на поверку оказывается слишком простым решением… В общем, мне кажется, за преступлением стоит не Белвейн.
        Слова были произнесены, и теперь Джеффри ждал реакции жены.
        Но Элизабет только смотрела ему прямо в глаза и молчала. Она чувствовала, что муж каким-то образом ее испытывает, хотя и не понимала, зачем это надо. Он же знал, через какой ад ей пришлось пройти.
        Смирение жены пришлось Джеффри по нутру.
        - Ответь мне, Элизабет,- начал он,- ты считаешь Белвейна человеком умным? Что ты можешь сказать о его характере?
        Интуиция подсказала Элизабет, что ее ответ важен барону.
        - Сосредоточен только на себе, любит лишь то, что доставляет удовольствие ему.
        - Из чего ты делаешь такие выводы?- поинтересовался Джеффри.
        - Приезжая в Монтрайт, Белвейн никогда не занимался ни с сестрами, ни с братом, ни со мной. Семья его не волновала. А как только видел отца, сразу начинал канючить. И каждый раз он хотел все больше и больше - он только брал и ничего не давал взамен.- Элизабет подошла к кровати и села.- В нем нисколько не было любви. Вот почему я считаю, что он способен на убийство. Преданности он тоже совершенно лишен. Не могу привести каких-либо примеров - просто чувствую это сердцем. А для меня нет ничего святотатственнее неверности. Что же до ума, пожалуй. Господь и этим его обделил. Иначе дядя давно бы понял, как вести себя с отцом. Веди он себя по-другому, он добился бы всего, чего хотел.
        - Так, значит, он слаб?- Джеффри поднял глаза.
        - Слаб,- кивнула Элизабет.- Но в то же время полон злобы.
        - Не знаю,- проговорил муж.- Не могу отрицать то, что ты говоришь, но и согласиться не могу. Хотя на меня он произвел неблагоприятное впечатление.
        - Мама рассказывала отцу, что Белвейн страдает королевской болезнью,- прошептала девушка.- Я сама слышала.
        - Королевской болезнью?- переспросил Джеффри, не понимая, о чем говорит Элизабет.
        - Предпочитает женщинам мужчин… - в страшном смущении сказала она.
        Барон одним гигантским прыжком вскочил с табурета, точно его пронзила молния.
        - Если это услышит Вильгельм, он вырвет тебе язык,- заревел он.
        - Значит, это не правда?- Элизабет не могла взять в толк причину гнева Джеффри.
        - Не правда!- рявкнул он.- Никогда не произноси этих слов, если не хочешь, чтобы тебя обвинили в измене.
        - Хорошо, милорд. Я рада, что это оказалось не правдой.
        - Вильгельм женат,- буркнул Джеффри.- Такие вещи даже неприлично обсуждать…
        - Но почему?- удивилась Элизабет.- Человек может иметь жену, но тем не менее предпочитать компанию мужчин.
        - Прекрати, я сказал!
        Боже, она продолжает! То, что жена рассуждала о подобных вещах, будто говорила об обычных семейных мелочах, и разозлило, и удивило Джеффри. Как многому ей еще надо учиться!
        - Повинуюсь, милорд.
        Голос Элизабет прозвучал покорно, но барон подозрительно покосился на жену - насколько ее смирение искренне?
        - Извини, я отвлекла тебя от темы нашего разговора.
        - Гм,- прокашлялся Джеффри, снова сел и, чтобы прояснить мысли, тряхнул головой. - Вот к какому я пришел заключению. Твой дядя - человек слабый. Слабый и глупый.
        - Можно задать вопрос?- осторожно спросила Элизабет.
        - Задавай.
        - Ты его сам убьешь или придется сделать это мне?
        Контраст смысла сказанного и мягкого тона жены поразил Джеффри.
        - Ни ты, ни я,- ответил он.- Белвейн нам все еще нужен. А теперь выслушай меня и не задавай вопросов, пока я не закончу говорить.
        Элизабет кивнула, но все же нахмурилась.
        - Вряд ли, что именно Белвейн задумал преступление, хотя чутье мне подсказывает, что не обошлось без его участия. Этот человек не вожак и не способен составить дельный план.
        Элизабет понимала, что муж прав, как ни трудно ей было это признать. И раньше, даже ослепленная ненавистью, она ощущала сомнения: мог ли Белвейн устроить все в одиночку? Конечно, он виновен. Но были ли у него сообщники? До поры до времени Элизабет гнала из головы эту мысль.
        - Белвейн послужит нам наживкой и, надеюсь, приведет к тому, кто таится в засаде. Я составил план и хочу, чтобы ты обещала мне во всем помогать.
        - Но кто еще мог быть заинтересован в убийстве?- Дальше Элизабет была не в силах сохранять молчание.
        - Есть еще один человек,- ответил барон.- Но его имени я тебе сейчас не назову - боюсь ошибиться. Так что тебе придется поверить на слово.
        Девушка не проронила ни звука, просто смотрела на мужа и ждала, что он скажет.
        - А теперь я хочу попросить о вещи потруднее. И тебе потребуется изрядное мужество.
        - И какой же именно?- Брови Элизабет тревожно взлетели.
        - Ты видела, как все произошло, и запомнила внешность убийц без масок. Сегодня вечером я позволю воинам Белвейна войти в замок.
        Девушка испуганно распахнула глаза, в темных зрачках замерцали огоньки страха.
        - Не беспокойся,- продолжал барон.- Мы значительно превосходим их числом. Никакой опасности нет. Во время обеда сядешь рядом со мной. Быть может, повезет и тебе на глаза попадется кто-нибудь из них.
        - И Белвейн будет сидеть рядом с нами?- с дрожью в голосе спросила Элизабет.
        - И Белвейн,- подтвердил Джеффри.- Надо, чтобы он решил, что я его считаю невиновным. Тогда он скорее совершит промах.
        - Ты просишь слишком многого,- прошептала девушка.- Не знаю, сумею ли я…
        - Ну, хорошо, убьешь ты Белвейна,- перебил ее муж.- Разве легко будет жить с сознанием, что остался еще один виновный в преступлении человек?
        - Нелегко,- призналась она после долгой паузы.- Я хочу знать всю правду.
        - Ты выполнишь то, о чем я прошу?
        - Да,- ответила Элизабет, а сама подумала:

«Удастся ли?» - Она не знала ответа на этот вопрос.
        - Может быть, лучше выехать в лагерь к ним, а не впускать их в замок?
        - Нет, здесь ты будешь в большей безопасности,- возразил Джеффри.
        Элизабет распрямила плечи и встала:
        - Больше до вечера ничего предпринять нельзя. Пойду дам распоряжения на кухне.- Ее руки дрожали, а душу одолевали сомнения.
        - Подожди, Элизабет,- сказал вдруг Джеффри нежно.
        Она подошла к мужу и не успела моргнуть, как он усадил ее на колени и звонко поцеловал в губы. Жаркое дыхание отдавало мятой. Постепенно губы женщины стали отвечать на поцелуй.
        Джеффри оторвался ото рта жены и мягко спросил:
        - Ночью тебе было не очень больно?
        Он усмехнулся, заметив, как покраснела Элизабет.
        - Не очень.- Она опустила глаза, но, почувствовав, что Джеффри смеется, подняла голову.
        В глубине его глаз светилась успокаивающая нежность.
        - А тебе?- невинно поинтересовалась Элизабет.
        - Тоже не очень,- ответил барон, как только прошло вызванное ее вопросом удивление.
        Джеффри стало уже нравиться, когда Элизабет начинала над ним подтрунивать и в ее зрачках появлялись веселые искорки. Боже, скорее бы побороть ее муку и видеть на лице только смех.
        Он снял жену с колен и встал:
        - День не время для любви.
        - Чувства можно проявлять только ночью?- изумилась она.
        Не заметив шутливого тона, Джеффри согласно кивнул головой.
        - Ты серьезно?- Элизабет продолжала посмеиваться.
        - Абсолютно. И нечего надо мной хихикать. Проявлять чувства на глазах у других неприлично. Женщине нужно знать свое место.
        Злости в голосе мужа не было. Но он произносил слова так, словно старший выговаривал младшему за плохое поведение, и это задело Элизабет.
        - И где же мое место, милорд?- Она постаралась, чтобы Джеффри почувствовал ее раздражение, и, подбоченившись, ждала ответа.
        Барон молча прошел к двери и взялся за ручку.
        - Я спрашиваю, где мое место?
        Гнев в ее голосе немало удивил рыцаря. Элизабет вела себя так же, как и его жеребец, когда тому под седло попадала колючка.
        - Где твое место?- переспросил он.
        - Именно.- Элизабет чуть не кричала.- Рядом с тобой или позади тебя? Ответь мне на это, муж!
        - Конечно, позади меня. Таков уж порядок вещей.- По выражению лица жены Джеффри понял, что ответ пришелся ей не по вкусу. Но прежде чем она успела что-либо сказать, он вышел из комнаты и с треском захлопнул за собой дверь. Да, его молодой жене надо многому учиться!
        А оставшаяся в комнате Элизабет подумала:

«Ну, нет, дорогой муженек, я не буду болтаться где-то за твоей спиной. Как и моя мама, в браке я займу место рядом с тобой. Вот увидишь! Тебе придется многому научиться!»
        Глава 6
        Управляющий имением Гитон был убит во время нападения, так же как и главный смотритель за работами на барских землях Энгус. Были и другие потери. Элизабет понимала, что в Монтрайте царит беспорядок и срочно требуется назначить на эти места новых людей.
        Хотя за все, что происходило в имении, отвечал муж, девушка чувствовала, что обязана помочь ему всем, что было в ее силах. Мать правила вместе с отцом, и часто казалось, что ее крест - облегчать супругу бремя власти. На меньшую роль Элизабет была не согласна.
        Но всему свое время, а пока надо выполнить свое обещание.
        Элизабет разыскала Сару и поручила ей подготовку к обеду. Ее радовало, что на старую служанку можно положиться, а когда та слово в слово повторила ее приказания, девушка испытала огромное облегчение.
        - Пусть, по понятиям Белвейна, угощение окажется скромным,- наставляла она.- Подайте вдоволь кабаньего мяса и пирогов с фазанами, но никаких деликатесов вроде жареных павлинов, лебедей и домашней птицы. Присмотри, чтобы на десерт было много засахаренных фруктов и побольше приправ - гвоздики, имбиря.
        - Тогда потребуется много эля, миледи: засахаренные фрукты и специи пробуждают у мужчин необыкновенную жажду.
        - Это нам и нужно, Сара. Прикажи слугам, чтобы следили за кубками - ни один не оставляли пустым. Много эля затуманит мозги и развяжет языки.
        Служанка обрадованно закивала:
        - Теперь понимаю ваш план, миледи. А то было совсем расстроилась - как же так, этот… человек - и вдруг за столом вашего отца. Святотатство да и только,- добавила она шепотом.
        - На это есть свои причины.- Элизабет хотела утешить старую женщину.- Верь мне, Сара, и не сомневайся в моих намерениях.
        Похлопав служанку по руке, Элизабет вышла из комнаты. Она направилась во двор, куда Джеффри вышел на суд.
        Всех - и землепашцев, обладавших правом на землю, и крестьян без всяческой собственности, но верно служивших сэру Томасу,- оповестили, что барон выслушает их жалобы и рассудит споры. И Элизабет хотелось посмотреть, как он допрашивает, каким образом принимает решение.
        Когда она спускалась по лестнице, муж сидел к ней спиной. Во двор вынесли и поставили невдалеке от входа длинный стол и то самое кресло с высокой спинкой, на котором когда-то восседал отец. За ним стоял Роджер и почти бессознательно держал руку на крестовине меча. Справа и слева от Джеффри стояли пришедшие, а посередине, прямо перед ее мужем, ответ держал кожевенник. Он стоял с поникшей головой.
        Оруженосец подал Элизабет знак и указал на табурет, у которого стоял:
        - Ваше место здесь.
        - Это распоряжение мужа?- Элизабет спросила очень тихо, чтобы не мешать суду.
        Джеральд кивнул, довольный, что госпожа поняла сама.
        Элизабет уперлась глазами мужу в затылок, стараясь взглядом заставить его обернуться. «Вот, значит, как, муженек,- мне и сидеть за твоей спиной? Так-то ты решил? А я считаю по-другому. Значит, барон Джеффри, тебе многому еще придется поучиться. И первый урок ты получишь прямо сейчас».
        Элизабет улыбнулась сияющему Джеральду и подняла табурет. У оруженосца открылся рот, когда она понесла его к столу. Роджер угадал ее намерения, и девушка подняла глаза, чтобы рассмотреть выражение его лица. Рыцарь чуть заметно покачал головой, давая понять, что она совершает недопустимое, но Элизабет только шире улыбнулась и кивнула, показывая, что знает, что делает. Лицо рыцаря сделалось вежливо-скучающим - выражение, которое оттачивалось годами,- но оно не обмануло Элизабет, Она прочитала в глазах Роджера смех.
        Оставалось надеяться, что Джеффри не закатит ей сцену. Она даже не знала, способен ли муж ударить женщину, хотя была наслышана о его вспыльчивом характере.
        Однако времени на раздумья не было. Чтобы немного успокоиться, Элизабет глубоко вздохнула и поставила свой табурет рядом с креслом мужа. Потом разгладила платье, села и скромно сложила руки на коленях. Больше всего на свете ей хотелось узнать, какое впечатление на мужа произвела ее выходка, но она не позволила себе взглянуть в его сторону.
        Джеффри как раз произносил приговор, когда рядом появилась жена. Заметив ее, барон сразу потерял нить рассуждения и от такой дерзости просто онемел.
        А она почувствовала, как его гнев, точно горячий вихрь, рвется наружу. Неужели он способен учинить скандал перед всеми? Ладно, что сделано, то сделано. Но даже если он разбушуется, если отшвырнет ее обратно назад, она снова и снова будет садиться рядом, пока, чтобы удержать за спиной, он не закует ее в цепи.
        Джеффри сделал вид, что не заметил присутствия Элизабет. Нечего раздувать скандал и демонстрировать всем зевакам, что жена его не боится и не слушается. Времени и потом достанет придумать ей наказание, решил барон.
        Элизабет поняла, что непосредственная угроза миновала. Прохладный ветер нагнал на ее кожу пупырышки, и она вдруг ощутила, насколько напугана. Не напугана, а боится! Почти потеряла голову от страха!
        Она чуть не улыбнулась и сделала огромное усилие, чтобы сдержаться: оказывается, не так уж сложно воспитывать мужа. Вовсе не составит труда.
        А Джеффри думал, что жену предстоит еще многому научить. Задача не из мудреных, если как следует объяснить свою точку зрения и свои обычаи. Конечно, не составит труда.
        Он прокашлялся, пытаясь восстановить в памяти, о чем говорил, когда его прервали, но, так и не вспомнив, обернулся через плечо к Роджеру:
        - На чем я остановился?
        Вассал нагнулся и что-то зашептал ему на ухо, но тотчас же прервался, когда господин кивнул.
        - Обвинение против тебя очень серьезное. Ты понимаешь, что в господских лесах охотиться нельзя?
        - Я знаю законы, барон,- ответил кожевенник,- и многие годы верой и правдой служил лорду Томасу Монтрайту.
        Несколько человек в толпе согласно закивали. Элизабет знала кожевенника и заинтересовалась, какое выдвинуто против него обвинение. Мендел - она вспомнила имя ремесленника - обладал покладистым характером. И она не могла вообразить, чтобы он был повинен в малом или большом преступлении. Элизабет так и подмывало спросить у мужа, кто оболгал Мендела, но она решила подождать. Ей вовсе не хотелось, чтобы ее одернули перед людьми.
        - Обвиняется в охоте в господском лесу,- повторил Джеффри.- Мне известно, что лорд Томас, упокой Господь его душу, позволял охотиться на некоторых животных, но оленей оставлял только для себя. Между тем свидетели утверждают, что видели, как ты волок оленью тушу.
        - Я этого не отрицаю,- проговорил Мендел.- Я убил животное, но на то были веские причины.
        Элизабет очень хотелось как-то подбодрить кожевенника. Она чуть-чуть ему не кивнула, но вовремя сдержалась - оставаться равнодушной на суде оказалось не так-то легко. Только тут она поняла, какая ответственность лежала на муже и насколько тяжела была ноша правосудия.
        - Изложи свои причины,- между тем приказал Джеффри.
        - Олень был искалечен и мучился от боли,- ответил Мендел.- У него была сломана правая передняя нога, и животное билось в агонии. Чтобы прекратить страдания, я убил оленя. Такова правда.
        - Желает ли кто-нибудь свидетельствовать в пользу этого человека?
        - Да, милорд,- послышался голос. Толпа расступилась, и на середину вышел конюшенный мастер Мейнард.
        - Можешь говорить - разрешил барон.
        - Я знаю Мендела много лет. Это правдивый и честный человек.
        - Роджер,- снова обернулся Джеффри к помощнику.- Ты исследовал животное, как я велел?
        - Да, барон,- ответил рыцарь.- Кость была в самом деле сломана.
        - Скажи, Мендел, а почему ты оказался в лесу? Не для того ли, случайно, чтобы поохотиться на кроликов?- Тон Джеффри сделался вкрадчивым.
        - Нет, милорд,- отозвался кожевенник.- Я заплатил полтора пенса за право держать в том месте двух свиней. И в тот раз я шел их проверять.
        - Гм,- хмыкнул барон и долго-долго всматривался в лицо стоящего перед ним человека, а люди нетерпеливо переминались с ноги на ногу.- Нахожу тебя невиновным, Мендел,- наконец произнес он.
        По толпе пронесся одобрительный шумок, послышались вздохи облегчения, и Элизабет довольно улыбнулась.
        Ей нравилось сидеть рядом с мужем и наблюдать, как один за другим перед ним выходили люди и излагали свои жалобы. Когда через два часа суд закончился, Элизабет лучше поняла образ мыслей мужа. Он задавал вопросы прямо и всегда по делу, а если двое противоречили друг другу, быстро обнаруживал истину. Это наполнило девушку уверенностью, что муж сумеет отыскать тех, кто был повинен в смерти ее родных.
        Люди стали расходиться, и Элизабет решила извиниться перед мужем. Ей не хотелось перегибать палку и продолжать урок - доказывать, каково ее место в доме.
        Но, к сожалению, сделать этого она не успела. Джеффри положил ей на руку ладонь, которая показалась ей железной. Пальцы сдавили кисть.
        - Я позволил тебе так дерзко себя вести только потому, что в замке люди Белвейна. В этот раз я сделал исключение. Ты меня хорошо поняла?
        - Поняла, милорд, хотя не могу взять в толк, отчего ты недоволен. Мама всегда сидела рядом с отцом. Таков порядок вещей.- Элизабет невинными глазами посмотрела на мужа.
        - Нет, порядок вещей не таков.- Голос Джеффри прозвучал резче, шрам на щеке побелел и теперь ярко выделялся на фоне загорелой кожи.

«Дурной признак»,- подумала Элизабет. Джеффри сильнее сжал ее руку, явно стараясь вывести ее из себя.
        - Разве?- еще невиннее спросила она и положила ладонь поверх его руки.- Мои родители всегда так поступали, а они были для меня единственным примером, милорд.
        Джеффри освободил ее руку.
        - Так вести себя на людях неприлично. Сейчас для споров не время. Вечером. Поговорим обо всем вечером.
        - Буду с нетерпением ожидать урока, милорд.- Элизабет изо всех сил старалась скрыть раздраженные нотки в голосе. А про себя подумала:

«Кто еще кого поучит, муженек!»
        Джеффри пристально посмотрел на жену и удивился, заметив в ее взгляде гнев. Неужели до нее не доходит, как он с ней терпелив? Вероятнее всего, нет, разочарованно решил он. Но барон понимал, сколько ей пришлось пережить и как напряжены ее нервы. Значит, придется и дальше обращаться с ней очень осторожно.
        А Элизабет недоумевала, почему на людях нельзя даже прикасаться друг к другу. Почему это позволительно только под покровом ночи и в собственной спальне? Смешно! Что плохого, если муж поцелует жену или она чмокнет его в щеку утром? Где, интересно, Джеффри воспитывался? Похоже, в стае волков. От Роджера Элизабет знала, что его родители умерли. Но как они вели себя друг с другом, когда барон был еще маленьким мальчиком? Не проявляли друг к другу никаких чувств? Наверное, не любили. Но есть ли любовь между ней и Джеффри? Скорее всего пока нет.
        От всех запретов мужа голова шла кругом. «Что ж, я уже не способна здраво мыслить? - подумала Элизабет.- Или на самом деле неприлично жаждать мимолетного поцелуя, объятий супруга, смеяться вместе с ним и делиться секретами?» Ей стало одиноко и грустно. Она поднялась и медленно направилась к замку. Там ее перехватила Сара, и Элизабет отбросила мрачные мысли о муже.
        Час спустя она почувствовала, что совершенно выжата. Порядка удавалось добиваться неимоверными усилиями. Приходилось по сотне раз твердить слугам, что от них требуется. Многие из них были необучены, но старались изо всех сил, поэтому надо было проявлять терпение.
        - Если Джеффри разобьет еще один кубок, нам не из чего будет пить,- воскликнула Элизабет, когда снова раздался звон стекла.
        Сара наверняка что-нибудь ответила, но в этот миг с улицы донесся громкий рев. Элизабет моментально узнала голос: братик Томас был чем-то сильно расстроен. Только она собралась выйти посмотреть, в чем дело, как двери распахнулись, и мальчик появился на пороге. По пятам за ним гнался Роджер, стараясь отогнать волкодавов. А те, заигрывая с мальчуганом, подталкивали его мордами в бока.
        - Они думают, что ты с ними играешь, Томас.- Элизабет старалась перекричать его плач.
        Она схватила большего из псов, Тора, за загривок. В тот же миг Роджер бросился на второго, но промахнулся и с грохотом повалился на пол. А Томас, налетев на сестру и ударив под колени, чуть не сбил ее с ног.
        - Ну-ка сейчас же прекрати!- закричала Элизабет.- А то так наподдам - не обрадуешься!
        - И с Богом!- буркнул Роджер, пытаясь встать.
        Но дело это оказалось непростым, потому что на его груди передними лапами стоял любвеобильный Гарт и шершавым языком вылизывал скривившееся лицо рыцаря.
        - Что здесь происходит?
        Элизабет и Роджер одновременно повернули головы: в дверях, загораживая свет, стоял Джеффри. Даже маленький Томас высунулся из-за спины Элизабет, чтобы посмотреть на барона. Лорд стоял, широко расставив ноги и уперев кулаки в бока. Он казался раздраженным.
        - Беги ко мне, Томас,- приказал Джеффри. Голос прозвучал резко, и Элизабет тут же захотелось защитить брата от гнева мужа. Она не думала, что Джеффри его побьет, но и злым словом можно сильно уколоть чувствительного мальчика.
        Уверенным движением барон оттащил собаку Роджера и приказал:
        - Сидеть!
        Животное чуть поколебалось, но все же послушалось.
        - Мальчик, я жду.- Он повернулся к Томасу и сложил руки на груди.
        Неужели с маленьким ребенком он не мог разговаривать мягче? Элизабет нахмурилась в надежде, что муж заметит ее недовольство и сменит тон.
        Томас увидел, что собаки присмирели, обошел ту, что сидела ближе к нему, и кинулся к Джеффри.
        - Это ты тут ревел, как младенец?
        Сравнение с младенцем произвело должный эффект: мальчик перестал плакать и смахнул слезы рукавом туники.
        - Я их боюсь,- запинаясь, пробормотал он и ткнул пальцем в сторону собак.- Так и норовят руку откусить.
        Тут уж не сдержалась Элизабет.
        - Чушь ты говоришь, Томас,- выпалила она.- Посмотри на их хвосты, они радостно виляют.
        - Собак я прикажу посадить на цепь,- объявил барон.- Но отныне, Томас, в твою обязанность будет их кормить и следить, чтобы у них было вдоволь воды. А если ты не исполнишь свой долг, я тебя накажу. Ты хорошо все понял?
        - Я все сделаю, милорд,- заспешил с ответом мальчик.- И не стану бояться. Ведь если собаки привязаны, они меня не укусят?
        - Не укусят,- подтвердил со вздохом Джеффри.- К тому же если ты их будешь кормить, они будут тебе доверять.
        - Госпожа!- закричала вдруг Сара.- Госпожа, разбили еще один кувшин с пивом. Случайно.
        В отчаянии Элизабет закрыла глаза.
        - Проследи, чтобы все подтерли,- только и произнесла она.
        - Пойду привяжу собак,- вступил в разговор Роджер.- Парень, можешь идти со мной.
        Но только он собрался приступить к делу, как от ворот донесся сигнал, возвещающий приближение кого-то к замку. Рыцарь бросил животных, посмотрел на Джеффри и быстро подхватил Томаса на плечо.
        - У нас гости,- объяснил барон и посмотрел на жену.- Твой дед.
        От этой так спокойно объявленной новости усталость и раздражение Элизабет тут же улетучились. Нахлынула радость, и она, не удержавшись, обняла мужа.
        - Правда?- спросила она срывающимся голосом и безотчетным движением поправила волосы.
        Джеффри улыбнулся. Как радостно видеть ее счастливой! Он был доволен, что его новость сделала жену счастливой!
        - Рада?- спросил он Элизабет.
        - Очень, милорд.- Она захлопала в ладоши и побежала к выходу, намереваясь встретить деда у ворот.
        Но Джеффри остановил ее.
        - Встретим вместе,- объявил он.
        По приказу Джеффри ворота распахнулись, и в замок на белом боевом коне галопом влетел ее дед.
        Он был одет, как обычно,- в серую тунику и рейтузы; на плечах развевался длинный плащ из шкуры какого-то дикого зверя. Он был высок и горделив.
        Если гость и произвел на Джеффри впечатление, он умело скрыл свои чувства. Элизабет посмотрела на него и улыбнулась.
        Ее дед был исключительно высоким человеком с величественной походкой. Как всегда грубоватый, он шлепнул ладонью по крупу коня, и животное шарахнулось в сторону, а сам гигант направился к Элизабет.
        - Я выехал тотчас же, как получил от тебя известие. Здешний барон вы?
        - Я,- подтвердил Джеффри.
        Старик всмотрелся в человека, стоявшего рядом с его внучкой. Когда с приветствиями было покончено, он поклонился вновь и повернулся к Элизабет.
        - Что же ты не поздороваешься с дедом?- мягко спросил он.
        В глазах девушки старик заметил усталость, на лице - следы волнения.
        Другого приглашения Элизабет не требовалось. Она бросилась по лестнице вниз в распахнутые объятия гиганта и обвила его шею руками.
        - Слава Богу, ты приехал,- шепнула она деду в ухо.
        Он поднял ее высоко в воздух.
        - Позже поговорим, девочка,- шепнул он в ответ и громче добавил, назвав ее детским именем:
        - Как поживаешь, Маленький Викинг?
        - Я больше не Маленький Викинг, дедушка. Я - баронесса. Поставь меня на землю, и я познакомлю тебя с мужем.- Она обернулась на Джеффри и, догадавшись по выражению его лица, насколько муж недоволен, решила его похвалить и потешить его гордость.- Он самый терпеливый на свете человек. Никогда не сердится, если я веду себя не должным образом.
        Старик опустил Элизабет на землю, напоследок жарко стиснул и повернулся к барону.
        - Внучка, тебя принудили к замужеству?- спросил он, не отрывая взгляда от рыцаря, и в его словах послышалась угроза.
        Но Джеффри оставался спокоен. Он тоже смотрел на Элизабет и ждал, что ответит жена. От ее слов зависело, как следовало поступить дальше.
        - Нет, дедушка, меня не принуждали,- отозвалась Элизабет, то и дело поглядывая на мужа.- Я сама согласилась.
        Девушке показалось, что плечи Джеффри стали не такими напряженными, но он по-прежнему оставался серьезен. Что ж, барон вообще редко улыбался, напомнила себе Элизабет. Приучить его веселее смотреть на мир было так же трудно, как заставить солнце светить сквозь бурю. Пока это было не в ее силах.
        Размышления Элизабет прервал голос деда:
        - Тогда к чему такая спешка? Я тоже бы не отказался погулять на свадьбе.
        - Вокруг была невероятная неразбериха, дедушка. Муж посчитал, что с брачными обетами благоразумнее поспешить. К тому же после того, что здесь произошло, праздник совершенно был не уместен.
        - Еще одна причина, чтобы повременить со свадьбой,- не согласился старик.
        Он так и не отвел взгляда от стоявшего рядом с внучкой высокого рыцаря. Элизабет заметила, что дружелюбие исчезло с его лица. Дед сложил руки на груди и старался не смотреть на нее. Девушка забеспокоилась: чего добивался старик? Что пришло ему в голову?
        - Решение принял я,- отозвался Джеффри, и его тон был столь же холоден, как и тон деда.
        Мужчины сейчас были скорее противниками, чем друзьями.
        - И я не советовал бы вам его оспаривать,- после короткой паузы сказал Джеффри.
        Барон понял, что его испытывают, но не понимал зачем. И был твердо уверен, что пора поставить забияку на место.
        - Вы не преклонили предо мной колени,- начал он ледяным голосом.- Не принесли клятву в верности, хотя знали, что барон здесь я.- Джеффри положил ладонь на рукоять меча, давая понять, что в случае необходимости готов к бою.
        - Я отверженный,- проговорил старик.- Неужели вы сочтете мою клятву достойной, заслуживающей доверия?
        - Сочту,- кивнул барон.
        Усмешка исчезла с лица старика, но он не собирался отступать:
        - Похоже, вы не все обо мне знаете, милорд. Я сакс, причем чистокровный, и когда-то был знатен. Ну как, все еще требуете от меня клятвы? У меня нет земель, которые я мог бы защищать.
        - Я получу либо вашу клятву, либо жизнь. Выбирайте сами.
        Элизабет не понимала, что происходило между мужчинами. Их словесная перепалка ее сильно напугала. Жизнь деда? Муж потребовал от старика либо клятву, либо жизнь. Нет, чуть не закричала она, только не это! Дед никому не клялся в верности, жил сам по себе, только для семьи. Семьи! Вот в чем разгадка смертельной забавы мужчин. Джеффри хотел быть принятым в семью и для этого требовал от деда клятвы. Но зачем?
        Барон видел, как напугана жена, и желал лишь одного - чтобы она не вмешивалась. Получить клятву и вместе с ней верность ее родственника было совершенно необходимо. Он не успел заранее объяснить Элизабет, как следовало себя вести, но надеялся, что у нее хватит здравого смысла сохранить молчание.
        - Ступай к мужу,- донесся до Джеффри едва различимый приказ.
        Девушка разрывалась между двумя мужчинами. Как бы она хотела, чтобы у нее оставалось время: рассказать дедушке о муже и мужу о деде. Но времени не было. Элизабет высвободилась из объятий старика и встала на лестнице рядом с бароном.
        Воцарилось полное молчание, только мужчины мерили друг друга взглядами. Для Элизабет наступил самый трудный момент: что, если дед откажется покориться воле мужа, а Джеффри выполнит обещание и вступит с ним в борьбу?..
        Но дед неожиданно разрядил обстановку. С легким изяществом он откинул полу плаща и встал перед бароном на одно колено. Потом положил руку на сердце и произнес чистым и сильным голосом:
        - Я, Элслоу Кент Гэмптон, клянусь, что буду вам верен и никогда не предам.
        Внутри у Элизабет все всколыхнулось от волнения. Таким полным решимости она деда еще никогда не видела. Слово было его обетом, всем, что он мог предложить. Его честью, его душой. Понял ли это муж? Вряд ли, решила Элизабет. Ведь Джеффри не знал старика. Не мог предположить, что дед, как и она, был беззаветно верен.
        - Поднимитесь,- только и сказал лорд Джеффри.
        Элизабет была готова поклясться, что в нем не осталось ни капли суровости.
        Барон был явно доволен. Он спустился по ступеням и положил руку на плечо только что обретенного родственника.
        - Я принимаю вашу клятву. До вечера нам нужно многое обсудить…
        Он совершенно не ожидал увесистого шлепка по плечу и громоподобного раската смеха, которым оглушил его Элслоу.
        - Я в вашем полном распоряжении, милорд. Ведь время - единственное, что я в состоянии отдать. Да и у меня самого немало мыслей… есть о чем порасспросить.
        - На том и порешим,- ответил барон.
        - А что,- усмехнулся старик,- вы в самом деле отважились бы на бой, не дай я вам клятву?
        - И даже победил бы,- улыбнулся Джеффри.
        - Не будьте столь самонадеянны.- Элслоу расправил плечи.- Я хоть и немолод, но в старых костях силенок достанет. К тому же на моей стороне опыт, который дается с годами.- Он покосился на барона, стараясь понять его реакцию.
        Но тот только рассмеялся:
        - У вас не было ни малейшего шанса. В моих молодых костях сил намного больше. Я покончил бы с вами одним молниеносным ударом.
        - Как знать, как знать!- продолжал подзуживать Элслоу и, как старого друга, обнял барона за плечи. Но вдруг переменил тему:
        - Вы хоть понимаете, какое сокровище ваша молодая жена?- И прежде чем Джеффри успел ответить, добавил:
        - Что-то жажда замучила. Не выпить ли нам за вашу женитьбу, барон?
        Мужчины поднялись по лестнице и исчезли за дверью. Элизабет еще слышала, как дед тихонько что-то сказал, и вслед за этим раздался смех ее мужа. Настоящий веселый смех. Она подняла глаза: на голубом небе ярко светило солнце и до самого горизонта не было видно ни облачка.

* * *
        Время ужина почти подошло, но Джеффри был по-прежнему занят разговором с Элслоу Гэмптоном. Они сидели за длинным столом напротив друг друга, и перед каждым стояла кружка холодного эля. Элизабет дважды пыталась присоединиться к их компании, но оба раза мужчины прекращали разговор и молча смотрели на нее, пока Элизабет не уходила. Ей прозрачно намекали, что в ее обществе не нуждаются.
        Она понимала, что разговор шел о Белвейне и том другом, на которого намекал ее муж. Судя по всему, мужчины составляли план действия. Элизабет же молила Бога, чтобы у нее хватило сил помочь разгадать тайну, а увидев Белвейна за родительским столом, сдержаться и не вонзить ему в сердце кинжал.
        Элизабет хотелось побыть одной, чтобы унять напряжение, растущее в ней с каждой минутой. Она вышла на прогулку, и ноги сами понесли ее в сторону могил.
        Солнце клонилось к горизонту, и небосклон заливала вечерняя заря. Впереди на возвышении, над свежими земляными бугорками, маячили черные деревянные кресты. Под ними лежала вся ее семья.
        - Внучка!
        Элизабет обернулась на голос деда - широкими шагами старик спешил к ней.
        - Я только что о тебе думала. Хотела, чтобы ты был рядом,- улыбнулась девушка.- Как хорошо, что ты приехал!- Она жарко стиснула его ладонь своими маленькими ручками.
        - Ты шла на могилы?
        - Нет,- призналась она.- Еще не настало время сказать им «прощай».
        - И ты не оплакала родителей и сестер?- Голос деда сделался удивительно нежным.
        - Нет… Быть может, потом… Когда будет наказан Белвейн…
        - Не жди, внучка, выплачь горе сейчас. Иначе загонишь его так глубоко, что оно будет рвать тебя изнутри и в конце концов ожесточит. Твоя мать бы этого не перенесла.
        Элизабет внимательно посмотрела на старика и, кивнула:
        - Я попробую, дедушка.
        - Вот и хорошо, внучка. Ты всегда меня радовала.
        Девушка улыбнулась. Дед не кривил душой: он любил ее беззаветно, безмерно и, самое главное, принимал такой, какой она была.
        - У тебя теперь новая жизнь, девочка. Ты довольна тем, как с тобой обращается Джеффри?
        - Слишком рано судить.- Элизабет выпустила наконец руку деда.- Я стараюсь следовать примеру матери, но это ужасно трудная задача. Джеффри совершенно не похож на отца. Такой несгибаемый… как железо. И настолько скрывает чувства, что я часто не понимаю, о чем он думает. Наверное, то и дело бывает мною недоволен, но и об этом еще слишком рано судить.
        - Тогда почему ты считаешь, что он на тебя сердится? Ты замужем всего один день.- Дед изо всех сил старался оставаться серьезным.
        - Почти уже два… Однако ты прав, дедушка. Поживем - увидим.- Элизабет задумалась. Ей показалось, что обсуждать мужа с другим человеком, даже дедом, неприлично.- Вот только эти его правила…
        - Какие правила?- удивился старик.
        - Джеффри считает, что я должна поступать и вообще вести себя по определенным правилам,- ответила Элизабет.- Ему кажется, что я не готова еще выступать в качестве супруги, и он прав. Пока что я играю роль, но не представляю, как долго маска будет вводить его в заблуждение.
        - Я тебя не понимаю,- растерялся Элслоу.
        - С той самой минуты, как мы встретились впервые, я ни разу не проявила своего истинного характера - только и изображаю смирение.- Заметив, что дед чуть не прыснул, Элизабет нахмурилась.
        - Сколько же потребовалось усилий с твоей стороны!- рассмеялся старик.- Теперь ясно. Стараешься быть паинькой, но натура бунтует.
        - Именно.- Элизабет обрадовалась, что дед ее понял.- Очень трудно притворяться.
        - Хочешь стать здесь хозяйкой?
        - С чего ты взял?- Вопрос ее удивил.- Не смейся надо мной. Я серьезно.
        - Тогда чего же ты хочешь?
        Элизабет остановилась как вкопанная и посмотрела на деда:
        - Стать хорошей женой, править вместе с супругом, быть всегда с ним рядом.
        - Я думаю, со временем это придет.
        - Ну, нет.- Элизабет энергично затрясла головой.- Боюсь, он посадит меня в четырех стенах и даже не спросит моего согласия. А когда поймет, что я не умею шить и плохо разбираюсь в хозяйстве, то совсем разочаруется. Надо было мне больше времени проводить с матерью. Джеффри не понравится, что я умею охотиться не хуже любого мужчины и способна добыть не меньше дичи. Вот увидит меня без маски и…
        - А как ты думаешь, отчего он на тебе женился?
        - Из-за отца. Потому что не сумел спасти его в трудную минуту.- Ответ был настолько очевидным, что Элизабет не могла взять в толк, почему дед сам до него не додумался.
        - Полагаешь, барон каждый раз берет себе жену, когда возникает подобная ситуация?
        - Конечно же, нет. Но сейчас он почувствовал себя обязанным…
        - Послушай, Элизабет, ты совсем запуталась. Лорд не повинен в том, что здесь произошло. За безопасность в замке отвечал твой отец. Ему устроили западню, и Джеффри никоим образом не мог предотвратить нападения,- Элслоу говорил так напористо, что Элизабет почувствовала легкое раздражение.
        - Тогда отчего же он женился на мне?- спросила она.
        - Мне кажется, Джеффри делает только то, что ему хочется. Так вот, ему захотелось выбрать тебя в жены.
        - Потому что он чувствовал за меня ответственность и посчитал женитьбу своим долгом,- добавила со вздохом Элизабет.- Всему виной честь. Барон - благородный человек.
        - Но он в самом деле пока еще тебя не знает. Хотя, мне кажется, обрадуется, если ты снимешь свою маску. Только не пытайся подражать матери. Со временем научишься сама, как сделаться хорошей женой, а Джеффри будет настоящим мужем.
        - Тебе он понравился, дедушка?- Элизабет ценила мнение старика и с нетерпением ждала его ответа.
        Элслоу был человеком проницательным, и от него не могли укрыться даже самые потаенные черты характера. Девушке вдруг захотелось, чтобы дед восхищался Джеффри. Почему - она не знала сама.
        - Понравился. Судя по всему, он честен. И намного моложе других баронов одинакового с ним положения. Я слышал, король благосклонен к нему.
        В Элизабет всколыхнулась гордость, словно похвала относилась к ней самой.
        - Роджер как-то намекал, что Джеффри спас Вильгельму жизнь.
        - Склонен этому верить,- кивнул старик.- У твоего мужа, внучка, много хороших черт.
        - Но есть и недостатки,- поумерила девушка его восторг.
        Она не хотела, чтобы дед попадал под влияние барона и слишком высоко возносил его на пьедестал. В конце концов, Джеффри - обыкновенный мужчина. И пьедестал мог в любую минуту рухнуть.
        - Например, он очень упрям.
        - А ты нет?
        - Нет! Я на редкость покладиста.
        - В таком случае тебе не составит труда приспособиться к его правилам,- ухмыльнулся дед.
        - Вот этого я не говорила!- Поняв, что ее же слова обратили против нее, Элизабет рассмеялась.- Быть может, проще вообще не обращать на них внимания. Как ты считаешь?
        - Джеффри не так легко приручить,- предостерег старик.- Но поединок, думаю, доставит тебе удовольствие.
        - Ты уже видел Томаса?- Девушка изменила тему разговора.
        - Да,- нахмурился Элслоу.- Мальчик меня не узнал. Я чуть не расплакался, как женщина.
        Элизабет покачала головой: она никак не могла представить деда плачущим.
        - Ты, как и я, носишь горе в себе. За многие годы я единственный раз видела твои слезы, и то это было тогда, когда ты переспорил отца и так громко хохотал, что они без удержу брызнули из глаз.
        - Мне очень не хватает нашей семьи,- едва слышно проговорил старик.
        - Даже папы?- Элизабет внимательно на него посмотрела.
        - Особенно его. Я вспоминаю нашу пикировку и постоянные подшучивания друг над другом. Он был достойным противником в спорах и хорошим мужем моей дочери. Онаг чувствовала себя счастливой.
        - Они оба были счастливы.- Элизабет окутало облако печали.
        - У меня тяжело на душе оттого, что Томас забыл родителей,- признался Элслоу.- Невероятно тяжело.
        - Мальчик видел, как все случилось, и не смог этого вынести. Но Джеффри считает, что со временем, когда мозг перестанет ограждать его от прошлого ужаса, память вернется.
        - Мы найдем виновников,- прошептал старик.- И они умрут.
        - Джеффри сказал тебе о своих соображениях? Я думаю, преступник - один Белвейн. Но он полагает, что дядя пошел на поводу у кого-то, кто также выигрывал от убийства нашей семьи.
        - Да, он поделился со мной своими мыслями. Нельзя исключить и такую возможность.
        - А сам ты что об этом думаешь, дедушка?
        - Я старый человек, внучка,- заупрямился Элслоу.- Голова уже не та - требуется уйма времени, пока что-нибудь сообразишь.
        - Ты вспоминаешь о возрасте лишь тогда, когда это выгодно,- надулась Элизабет.
        - Неплохо ты меня изучила,- усмехнулся старик.- Тогда скажи мне вот что. Помнишь сказания о Хереварде Бодрствующем?
        - Только то, что когда битва за Англию подходила к концу, он сражался дольше других.
        - Херевард был знатным саксом и продержался против норманнов дольше всех. Бился на болотах у Или.
        - Я слышала сложенные в его честь баллады,- прошептала Элизабет.- Но не думаю, что король был бы ими доволен - ведь они воспевают врага. А почему ты вспомнил о нем?- Элизабет наморщила лоб.- Какое отношение Херевард имеет к Монтрайту? Разве между ними есть какая-то связь?
        - Не исключено,- проговорил старик.- Херевард давно мертв, но остались его верные приверженцы. А в последнее время их ряды пополнились теми, кто собирается лишить Вильгельма власти и возвратиться к старому порядку. Джеффри слышал об их банде и, вероятно, решил, что эти люди напали на Монтрайт, чтобы посеять смуту.
        По мере того как смысл сказанного доходил до Элизабет, ее глаза округлялись.
        - А ты откуда знаешь об этих смутьянах?- наконец спросила она.
        - Мне предложили вступить в их ряды.- Старик наблюдал, какое впечатление его слова произвели на внучку.
        - То, что ты говоришь,- измена,- пришла в ужас Элизабет.- Но ты ведь не…
        - Нет,- улыбнулся Элслоу.- Это было бы бесчестьем, раз я признал Вильгельма.
        - А Джеффри ты рассказал?..
        - Нет, малышка. Я не говорил, что один из вожаков сделал мне предложение, но предупредил, что такие люди существуют, чтобы он был осторожен, Я чувствую себя как в мышеловке между воюющими сторонами. Многие вожаки уже старые люди, теперь не у дел и полны ненависти за все, что потеряли. Я не клялся им в верности, но и имена их называть не буду.
        Элизабет снова взяла старика за руку и слегка пожала ладонь.
        - Чего добиваются эти непокорные? Вильгельм - наш король уже много лет. Неужели они не в состоянии его признать?
        - Против него было несколько восстаний, большинство - в первые два года правления. Но в ближайшее время, по моему разумению, ничего подобного не предвидится. Бунтари руководствуются собственной алчностью. Как живут остальные - им наплевать. Но они готовы давать самые безумные обещания всем, кто не отказывается их слушать. Заявляют даже, что, когда скинут Вильгельма с трона, будет упразднен налог на землю.
        - А разве до Вильгельма такого налога не существовало?- спросила Элизабет.- Он как-то по-другому назывался, но…
        - Это не имеет никакого значения, девочка. Важно понимать, что вожаки смутьянов хоть и глупы, но к своей цели идут напролом.
        Девушка побледнела.
        - Я боюсь за тебя, дед.- От волнения она крепко сцепила пальцы, но сделала усилие и постаралась успокоиться.- Тебе не могут мстить за то, что ты отказался к ним присоединиться?
        - Не знаю,- прошептал Элслоу.- Возможно, это не случайность, что через несколько дней после отказа совершено нападение на мою любимую дочь и большая часть ее семьи убита. Не знаю,- повторил он.- Но, Бог свидетель, я докопаюсь до правды!
        Позади них послышались шаги. Элизабет и Элслоу оглянулись и увидели на дорожке рыцаря.
        - Роджер,- объяснила девушка.- Ты с ним еще не знаком? Вассал мужа и всегда находится подле него.
        - Не знаком,- мотнул головой старик и больше не проронил ни звука, пока воин не подошел к ним вплотную.
        - Барон хочет говорить с вами, миледи,- обратился Роджер к Элизабет.
        Девушка кивнула и направилась к замку, но Элслоу не тронулся с места.
        - А ты, дед?
        - Иди без меня. Схожу на могилы, надо проститься с дочерью.
        Элизабет поняла, что несколько минут старику необходимо побыть одному, и последовала за Роджером в зал.
        - Это правда, что муж спас королю жизнь?- спросила она по дороге.
        - Да, а в ту пору он был совсем еще мальчишкой.
        - Расскажи,- попросила девушка.
        - Джеффри нес королю вино, но знал, что в кубке яд,- на его глазах злодейство совершил один из приближенных. У самого стола он сделал вид, что оступился и уронил сосуд. Вильгельма разозлила его неловкость, и он собрался было наказать мальчишку, но в этот момент подошла собака и принялась лизать лужу. Не прошло и нескольких секунд, как она забилась в судорогах и подохла. Королю стало ясно, что причиной смерти явилось вино. Он приказал всем, кроме Джеффри, покинуть зал и стал расспрашивать мальчика. Так удалось раскрыть заговор и наказать виновных.
        - Но почему он сразу не закричал о том, что видел?- удивилась Элизабет.
        - К тому времени Джеффри недолго пробыл пажом при дворе Вильгельма, но успел усвоить, что, пока тебя не спросили, раскрывать рот нельзя. И он строго следовал этому правилу.
        - Да,- улыбнулась девушка,- похоже, муж вообще придает большое значение правилам.
        - Таков порядок вещей,- ответил вассал любимым изречением господина.- Без правил наступил бы хаос.
        - Но если постоянно придерживаться строгих правил, становится очень скучно. Признайся, что сюрпризы скрашивают тяготы жизни.
        Роджер покосился на миледи и лишь пожал плечами:
        - Сюрпризы означают только одно - что человек к ним не готов. А Джеффри всегда готов.
        - И ничто не способно его удивить?
        - Ничто.
        - Ты считаешь, что мой муж предсказуем,- проворчала Элизабет.
        - Да, это одна из положительных черт его характера.
        Сама Элизабет предсказуемость положительной чертой не считала. По ее мнению, Роджер слишком недооценивал прелесть непроизвольной реакции. И то, что он почитал за похвалу, девушке казалось почти безотрадным.
        - И что же, все до одного следуют его правилам?- вырвался у нее вопрос.
        Вопрос удивил рыцаря.
        - А как же иначе? Ничего иного Джеффри бы не потерпел. Да и мы тоже. Ведь он - наш лорд, наш предводитель.
        - Ну, не хмурься, Роджер,- взмолилась Элизабет, видя, как насупился воин.- Я не ставлю под сомнение ни твою верность, ни порядки мужа. Просто хочу узнать о нем как можно больше.
        Слова миледи успокоили Роджера, и его лицо разгладилось. Девушка поспешила переменить тему:
        - - Хочу тебя поблагодарить за то, что ты охраняешь брата. Конечно, ты это делаешь по приказу моего мужа, но я понимаю, какое тебе досталось нелегкое дело…
        Рыцарь кашлянул, и девушка поняла, что он смущен.
        - Я исполняю свой долг,- пробормотал он,- и за жизнь мальчика готов отдать свою.
        Элизабет улыбнулась - она знала, что воин не кривил душой.
        - Мне не так тревожно, раз ты защищаешь Томаса. Вот и сегодня вечером…
        - Он будет в полной безопасности,- перебил ее Роджер.- За мальчика не бойтесь.
        - Я вообще ничего не боюсь, когда ты рядом. Большое тебе спасибо.
        Рыцарь собирался было сказать, что делает, только то, что приказал ему лорд, но вдруг понял, что это ложь. Он оберегал бы Томаса без всякого приказа. Разве его новая госпожа не пришла ему на помощь в трудную минуту, когда барон лежал при смерти, а сам Роджер не знал, что делать? И вот теперь настала очередь облегчить ее муки. Воин чувствовал, что Элизабет раз и навсегда завоевала его верность.
        Он кивнул, давая понять, что слышал ее замечание, и девушка догадалась, что Роджер стесняется, когда ему говорят комплименты. Поэтому не улыбнулась и не принялась подшучивать над его неловкостью, а снова переменила тему:
        - Боюсь, в покоях родителей полно расплодилось крыс. Комнаты надо приготовить для деда, а ему явно не понравится их общество.
        Ее болтовня оборвалась на полуслове: Роджер хмыкнул что-то неразборчивое, но стало ясно, что домашние заботы его не интересуют.
        Они оказались у входа, и рыцарь провел ее в зал, где ее ожидал Джеффри в окружении воинов. По их каменным лицам Элизабет поняла, что речь пойдет о серьезных вещах.
        Позже она объясняла свое поведение нервным срывом, напряжением, вызванным встречей с Белвейном. Но сама признавала, что это была лишь половина правды. Джеффри выглядел таким могучим и непреклонным. Такие бархатные недавно ладони, сжатые теперь в железные кулаки, упирались в бока, и казалось, что с уст барона вот-вот сорвется ужасное проклятие. Да, он был предсказуем, пронеслось в голове Элизабет. Ее муж вполне предсказуем. И, как она осознала позже, в этом состояла другая половина правды. Джеффри твердо уверовал, что видит людей насквозь и наверняка знает наперед, как поступит любой из них. Слишком он в это уверовал.
        Элизабет ждала. Джеффри разговаривал с одним из рыцарей, но она чувствовала, что краем глаза он наблюдает за ней. Девушка прислушалась, но расстояние скрадывало негромкие слова.
        Когда муж кивнул, она решила, что это означало окончание разговора, и шагнула вперед. Джеффри обернулся, но, как всегда, на его лице не отразилось ни малейших чувств.

«Неужели ему удастся разгадать по глазам мое намерение»,- испугалась Элизабет.
        И вдруг она пошла быстрее, почти побежала и кинулась мужу на грудь.
        Чтобы удержать жену на ногах, барон машинально обнял ее за талию. Он был поражен ее выходкой, и девушка испытала необычайное удовольствие. Ей захотелось крикнуть:
«Так-то, муженек! Я не настолько предсказуема, как ты, и меня не просто воспитать».
        Но она промолчала. И прежде чем муж успел скрыть удивление и отстраниться, обвила его за шею руками и запечатлела на его щеке поцелуй.
        - Добрый вечер, милорд.
        Элизабет охватил страх, но она продолжала улыбаться. Отступив назад, она хоть и не имела опыта в послушании, изо всех сил постаралась принять то, что ей казалось раболепной, покорной позой.
        - Ты хотел со мной говорить?
        Игривость в голосе, искорки в глазах… Джеффри почудилось, что в зал заглянуло солнце,- такую радость принесла с собой Элизабет. Он покосился на воинов: они улыбались.
        Нет, так этого оставить нельзя; нельзя потакать ее своеволию и неповиновению. Да, жена ему открыто не подчинялась, желала его разозлить. Но зачем? Какой в этом смысл?
        По напряженному взгляду Элизабет Джеффри понял, что она ожидает его ответа. Первым его побуждением было пригрозить ей расправой, пусть получает, что заслужила. Но его остановил явный вызов в искрящихся глазах девушки: барон догадался, что именно этого добивалась жена.
        Лицо его снова скрыла непроницаемая маска, поэтому Элизабет оказалась абсолютно не готова к тому, что произошло дальше. Джеффри положил ей ладони на плечи и, не говоря ни слова, притянул к себе. По широкой улыбке можно было подумать, что он доволен женой. И вдруг его рот нашел ее губы. Поцелуй получился требовательным и страстным, а не невинно-дружеским.
        Элизабет была ошеломлена. Его руки шарили по ее бедрам, прижимали к себе самым непотребным образом. А она не имела возможности сопротивляться - так он был силен. Чего он хочет?..
        Элизабет недоумевала: как он смеет, как смеет таким образом обращаться с ней на людях?
        Но гнев длился недолго и вскоре рассеялся. Элизабет захлестнула теплота воспоминаний о страсти прошедшей ночи. Сама не зная как, она ответила на поцелуй, и это было еще унизительнее, чем развязное обращение мужа на глазах у всех.
        Джеффри, почувствовав, как угасает ее сопротивление, ослабил объятия. Он явно увлекся, но аромат жены его так пьянил, что сдерживать свои чувства было трудно.
        Он, поцеловав ее еще раз, но уже в лоб, отстранился, и, заметив в глазах жены недоуменное выражение, громко хмыкнул.
        - Ты забылся,- яростно прошептала Элизабет и сбросила все еще блуждающие по ее бедрам руки мужа.
        - Я никогда не забываюсь,- с усмешкой ответил он.- Просто своим объятием ты дала понять, что предпочитаешь, чтобы я вел себя с тобой, как со…
        Больше Джеффри не удалось произнести ни звука. Элизабет с силой наступила ему на ногу
        - Как со шлюхой?..- задохнулась она от гнева.- Ты это хотел сказать? Ну, нет, милорд. Я рассчитывала на ответное чувство, а ты меня поколотил.
        Барон продолжал улыбаться, и это совершенно вывело Элизабет из себя.
        - Хорошо же, мой повелитель. Я запомню этот урок и впредь своих чувств проявлять не буду. Никогда! Ты хочешь холодную, безразличную жену? Ты ее получишь!

«В самый раз уходить»,- подумала она, но решила, что муж ее все равно не отпустит.
        - Я наслышан о твоем характере, миледи,- проговорил Джеффри. Голос его звучал примирительно мягко, а не зло, как она ожидала после всего сказанного.- Быть может, позже мы еще вернемся к обсуждению твоей не похожей на дамскую тирады. А пока я замечу лишь одно: тебе повезло с терпеливым мужем.
        Элизабет слушала с открытым ртом и не находила, что возразить.
        А Джеффри постоял еще минуту и ушел. Под сводами зала осталось лишь гулкое эхо его смеха.
        Элизабет в отчаянии покачала головой. Ничего себе, предсказуемый! И повторила вслух:
        - Не очень-то он предсказуемый.
        Глава 7
        После того как Элизабет помогла прогнать крыс и привести в порядок комнату родителей, она вернулась к себе в спальню. Грязи на ней оказалось немало.
        Девушка умылась и переоделась в бледно-зеленое платье, поверх которого накинула чуть более темную тунику, отделанную у ворота серебряными нитями. Сара помогла ей собрать волосы в тяжелый узел. Прическа получилась удачной, хотя некоторые локоны игриво выбивались из пучка.
        Элизабет дождалась, пока служанка выйдет из комнаты, и прикрепила к ленте под платьем второй нож. Потом застегнула серебряную цепочку на поясе и прицепила на место кинжал. Она пользовалась им, когда ела мясо, и, поскольку других приборов не было, каждый приходил со своим; поэтому присутствие оружия на поясе женщины ни у кого не вызывало удивления. Элизабет рассудила, что оно может пригодиться, если придется убивать Белвейна.
        Раздался стук в дверь.
        В коридоре стояли малютка Томас, главный оруженосец барона Джеральд и трое воинов с обнаженными мечами.
        - Если миледи не возражает, мы побудем здесь, пока в замке гости,- объявил оруженосец.- Я развлеку вашего братика, а они,- Джеральд мотнул головой в сторону людей с мечами,- присмотрят за дверью.
        Элизабет отступила на шаг, пропуская мужчин в дверь, и, когда они проходили мимо, в шутку дала Томасу подзатыльник.
        - В сундуке у камина есть шашки и шахматы,- повернулась она к оруженосцу.
        - Я прекрасно играю и в то, и в другое,- тут же похвастался он.
        - А я не умею,- откликнулся Томас.
        - Умеешь,- возразила девушка.- Просто забыл, но скоро обязательно вспомнишь.
        Она притворила за собой дверь и направилась к лестнице.
        По доносившимся снизу звукам Элизабет поняла, что Белвейн со своими людьми уже прибыл в замок, и почувствовала слабость.
        Отвага капля за каплей покидала ее. Сможет ли, она выдержать этот вечер и не кинуться на Белвейна с ножом?..
        Элизабет дотронулась до кинжала на боку, погладила его, как живое существо, и прошептала:
        - Наше время еще придет.
        - С кем это ты разговариваешь?- послышался позади голос деда.
        Элизабет повернулась и попыталась улыбнуться. Она радовалась, что старик с ней рядом и поможет пережить этот вечер.
        - Со своим кинжалом,- ответила она.- Подбадриваю клинок. Ты, наверное, думаешь, что я совсем свихнулась?
        - Вовсе нет.- Дед покачал головой.- А у твоего кинжала есть имя?
        - Ты надо мной смеешься…
        - Нисколько. Мечам и кинжалам принято давать имена.
        - Я думала, только монархи нарекают свои мечи.
        - И они тоже. Помнишь легенды о могущественном короле Карле Великом? Некоторые из них воспевают его любовь к мечу Жуайез.
        - У клинка Роланда тоже было имя - Дюрандаль; и о нем тоже складывали песни,- вставила Элизабет.
        - Вот видишь, выходит, ты вовсе не рехнулась. Я уверен, и твой муж беседует с мечом
        - Оружие доставляет Джеффри огромное удовольствие, но я не думаю, чтобы он разговаривал с мечом.- Она усмехнулась:
        - Я думаю, все рыцари суеверны. Давать оружию имена и потом…
        - Ремесло убивать - очень серьезная штука,- перебил ее дед.- Рыцарь знает, что без оружия он бессилен, и поэтому боготворит клинок.
        - Ты меня разыгрываешь. Я тебе не верю,- возмутилась Элизабет.
        - В твоем образовании, внучка, большие пробелы,- спокойно ответил Элслоу. Он взял ее за руку и повел вниз по лестнице.- Рассмотрим, к примеру, копье. Самое эффективное оружие. Ты с этим согласна?
        - Да,- кивнула она.
        - Прямота древка символизирует правдивость мыслей хозяина, а металлический наконечник - силу рыцаря.
        - Значит, кривых копий быть не может?- Элизабет рассмеялась нелепости собственного вопроса.
        - Конечно, нет,- согласился старик.- К тому же кривое копье потеряло бы боевое значение.
        - А как насчет остального вооружения?
        - Шлем символизирует скромность, шпоры - прилежание.
        - Муж не часто надевает шлем, значит, его нельзя назвать скромным?- шутливым тоном спросила Элизабет.
        - Нечего устраивать мне ловушки, когда я пытаюсь тебя хоть чему-нибудь научить.- Элслоу чуть не смеялся.
        Они сошли вниз и повернули к залу. Старик почувствовал, что внучка сильнее сдавила его руку, и понял, что ее напряжение непомерно растет, но продолжал рассуждать тем же веселым голосом:
        - Теперь - щит. Любой рыцарь считает эту часть вооружения почти такой же важной, как и меч.
        - И что же значит для воина щит?
        - С его помощью рыцарь оберегает тело, которым заслоняет от опасностей своего господина. Как, например, твой муж - короля Вильгельма.
        - Ты еще ничего не сказал о луке и стрелах.
        - Ну, воины-то используют оружие потяжелее. Такое, что им по руке.
        - Отец называл мой лук…
        - Малоэффективным?
        - Более того, бесполезным и глупым…
        - Довольно! Ты ранишь мое сердце. Я сам вырезал для тебя эти стрелы,- расхохотался Элслоу и тут же шепотом спросил:
        - А как ты думаешь, почему я сделал тебе такой необычный подарок?
        - Чтобы досадить отцу,- улыбнулась Элизабет и заглянула в искрящиеся глаза деда.
        Она так заговорилась с Элслоу, что не заметила, как оказалась в самом центре зала - в окружении людей барона и воинов Белвейна.
        - Признаю,- усмехнулся старик.
        - И собак ты мне поэтому подарил. Принес малюсеньких щенков, но сам знал, в каких огромных псов они превратятся.
        - Знал,- с готовностью согласился дед,- но с твоим отцом не поделился.
        - Странно, что он вас не зарубил.
        Внучка и дед разом подняли головы и только тут увидели стоявшего рядом Джеффри. Лицо барона светилось.
        - Это была всего лишь игра,- сказал старик и положил ладонь Элизабет на руку мужа.- Томас всегда был рад моим визитам - он ведь сам меня приглашал,- и, заметив в глазах внучки сомнение, кивнул в подтверждение собственных слов.- Да-да, посылал за мной. Неужели ты полагала, что я появлялся в Монтрайте, когда мне заблагорассудится?
        Элизабет с интересом посмотрела на деда, и он продолжал:
        - Твой отец отправлял мне записку, в которой говорилось, что я пренебрегаю своими обязанностями отца. Я приезжал в Монтрайт, и он делал вид, что удивлен, как все.
        Элслоу подмигнул внучке и снова обратился к барону:
        - Я привел ее сюда, милорд. А честь отобрать кинжал предоставляю вам.
        Джеффри кивнул и за руку притянул Элизабет поближе к себе:
        - Не хочешь поздороваться со мной, как в прошлый раз?
        - Не хочу,- ответила девушка.- И кинжал останется при мне.
        - Лишь в том случае, если я позволю,- мягко проговорил барон.- Мне не нравится твоя прическа. Когда мы вместе, изволь распускать волосы, а не закручивать на макушке.
        Элизабет машинально потянулась к голове, но тут же поняла, чего добивался муж:
        - Ты такой же проказник, как дед. Путаешь меня всякими глупостями, когда надо говорить о серьезных вещах.- И, не удержавшись, спросила:
        - Тебе в самом деле не нравится моя прическа?
        - Не только прическа, но и платье.- Заметив, как протестующе выпрямилась Элизабет, Джеффри чуть не рассмеялся.- Завтра попробуем достать тебе новую одежду и украшения.
        - Тебе хоть что-нибудь во мне нравится?
        По тому, как Элизабет пыталась вырвать ладонь из его руки, барон понял, что жена разозлилась.
        - Не исключено,- отозвался он.- Я подумаю и потом тебе объявлю.
        Его план сработал. Джеффри отвлекал внимание Элизабет от Белвейна. Нельзя, чтобы ее ярость вспыхнула ярким пламенем. Сейчас она едва теплилась. Задачей Элслоу и Джеффри было все время ее заливать. Тогда, быть может, скромный фитилек не превратится во всепоглощающее адское пламя и жена сможет владеть собой.
        Элизабет огляделась и заметила, что люди Джеффри приятельски разговаривают с гостями. Каждый держал в руке кубок эля. Чувствовалось, что в зале установилась дружеская атмосфера.
        - Где он?
        По дрогнувшему голосу жены барон тут же понял, кого она имела в виду.
        - На улице. Смотрит, какие были проведены работы по восстановлению крепостных стен.
        - Может быть, лучше выйти и поздороваться с ним во дворе?- спросила Элизабет безжизненным голосом.
        - Не стоит,- отозвался Джеффри и, натолкнувшись на немой вопрос в ее глазах, произнес:
        - Ты дала мне слово не причинять Белвейну вреда. И я уверен, ты его сдержишь.
        - Тогда почему…
        - Пойдем за стол.- Джеффри оборвал разговор на полуслове.- Сегодня вечером ты не отойдешь от меня ни на шаг.
        Элизабет согласно кивнула и снова ухватилась за руку мужа. Толпа расступилась, и супруги проследовали к длинному столу.
        - Не узнаешь никого из этих людей?- сказал Джеффри, когда они сели.
        - Пока нет.- Она повернула голову, и ее лицо оказалось всего в нескольких дюймах от лица Джеффри.
        Рядом с мужем девушка чувствовала себя в полной безопасности. Она стала всматриваться в лица гостей.
        - Большинство нападавших были в капюшонах,- напомнила она шепотом мужу.
        А когда Джеффри взял ее за руку и как будто случайно обнял за талию, Элизабет поняла, что в зале появился Белвейн. Ладонь Джеффри накрыла рукоятку ее кинжала.
        Девушка расправила плечи и мягко отстранила барона.
        - Ты когда-нибудь поверишь мне, как я верю тебе?
        Он посмотрел на жену сверху вниз и кивнул.
        Элизабет отвернулась и заметила, что к ней направляется дядя. Рядом с выражением глубочайшего отвращения на лице вышагивал Роджер.
        Глаза девушки сделались холодными как лед. Элизабет, не мигая, изучала Белвейна. Тот вырядился, словно расфуфыренный петух,- во все ярко-красное. И выступал он так же важно, как петух.
        Белвейн взглянул на племянницу и почувствовал нервный озноб. Сбившись с шага, он покосился на Джеффри.
        - Добрый вечер барон,- произнес он, подойдя вплотную к столу, и нехотя обратился к Элизабет:
        - Ты хорошо выглядишь, девочка.
        Она не ответила, только во все глаза продолжала смотреть на недруга. Белвейн прокашлялся и занял место напротив молодоженов.
        - Как ноет сердце, когда думаешь о твоей утрате! И на душе невероятная тяжесть,- скороговоркой проговорил он.
        Перед ним поставили кубок с элем. Белвейн торопливо его схватил, от волнения чуть не перевернул, в два глотка опрокинул содержимое в рот, с трудом подавил отрыжку и утерся краем рукава.
        - Где мальчик?- спросил он.
        - Ты его не увидишь,- суровым голосом произнесла Элизабет.
        - Давно в постели,- почти любезно объяснил Джеффри.

«Нет, не могу,- решила Элизабет, глядя на сидевшего напротив нее самоуверенного человека.- Не могу делить хлеб с этим мерзким существом». Она на мгновение повернулась к мужу и уже хотела встать. Но Джеффри ей не дал: положил на плечо руку и заставил снова сесть.
        Хотя Белвейн и сидел близко, ему показалось, что это лишь какое-то неуклюжее проявление любви. Его глаза лихорадочно метались от барона к племяннице, в голове проносились горячечные мысли. «Слава Богу,- подумал он,- слава Богу, что я не успел рассказать милорду все, что думаю об этой девчонке. Он почему-то к ней благоволит и пришел бы в ярость, распусти я язык».
        Белвейн посмотрел на Элизабет и улыбнулся. Какая досада, что она не умерла с остальными! Непослушная, прямолинейная девчонка, она никогда не отвечала на его попытки завоевать ее благорасположение. А теперь словно видит все насквозь и знает о его ненависти к ней. Как же он не любил ее, как ненавидел и ее, и их всех… Ведь все они старались лишить его того, что по праву, принадлежало ему. Он станет в Монтрайте хозяином, а Элизабет уедет со своим бароном. И это тоже казалось позором - ведь он не сможет унизить ее так, как она унижает его сейчас. Как бы хотелось свести с ней счеты! Заставить стереть с лица, с кожи, со всего тела выражение холодного презрения, а потом отдать замуж за одного из своих приятелей. Уж их-то садистские манеры обращения с женщинами заставили бы чертовку хлебнуть лиха. От этих приятных фантазий улыбка шире растянула рот Белвейна, он чуть не хихикнул, но вовремя сдержался и закашлялся.
        - Вы приняли решение по существу моей законной просьбы?- спросил он барона, особенно нажимая на слово «законной».
        - Какой просьбы?- всполошилась Элизабет и посмотрела на мужа, ожидая его ответа.
        - Сегодняшний вечер,- отозвался Джеффри,- не время для обсуждения закона и твоей просьбы,- и кивнул слуге на пустой кубок Белвейна.
        У того достало благоразумия не настаивать, и он согласно опустил голову. Время терпит, думал Белвейн. Он непременно одержит верх - ведь закон на его стороне.
        Он снова посмотрел на Элизабет и тут же отвел взгляд: она все знает, но ничего не может поделать.
        Глаза Белвейна превратились в щелочки, плечи затряслись от едва сдерживаемого смеха. Приятные мысли обернулись плотским желанием, и рука скользнула под скатерть к себе между ног. «Ничего не может,- мысленно повторил он, почесываясь.- Нет у тебя доказательств, девка!» - восторженно вопил его мозг.
        Как хочется сказать это вслух! Ничего, придет время, она узнает, что это он, Белвейн, помог совершиться всему. Он передал кому надо план укреплений и указал на слабые места в стенах. И жалел лишь об одном - что не мог присутствовать в замке, когда погибала семья Томаса. Но зато вволю насладился рассказами.
        - Да, то был величайший день в жизни,- прошептал он.
        Белвейн поднял взгляд на барона, и его улыбка тут же померкла. Грязная стерва задурила лорду голову и нашептывает всякие небылицы. Оттого господин с таким презрением и смотрит на него.
        Ну и пусть себе. Закон есть закон, милорд. Барон Джеффри ничего не сможет поделать - слишком он дорожит своей честью. Белвейн едва удержался, чтобы презрительно не фыркнуть. Поди-ка раскопай доказательства! А без них - ни отказать в законной просьбе, ни предъявить обвинений!
        Элизабет поняла, что не в силах смотреть на дядю. Она опустила глаза и до конца трапезы больше не проронила ни слова. И не прикоснулась к еде, присутствие убийцы за столом поганило пищу. Да и аппетита не прибавляло. Хотя сам Белвейн наворачивал так, словно это был последний ужин в его жизни. А может, так оно и есть, тешила себя девушка мыслью, стараясь облегчить пытку. Хоть бы Джеффри передумал - понял, что преступление совершил один Белвейн. Элизабет сознавала, что обманывает себя: этот человек не единственный, кто организовал убийство. Для этого ему бы не хватило ума. Но, Боже! Каким невыносимым становилось ожидание!

* * *
        Ужин подошел к концу, со столов убрали посуду. Белвейн поднялся и прошествовал по залу. Элизабет видела, что с каждым выпитым кубком он петушился все больше. Видела и презирала глупца. Она закрыла глаза, чтобы не смотреть, и мечтала только об одном - заткнуть уши: после обильных возлияний шум в зале стал оглушающим.
        И вдруг до нее донесся смех. Скорее даже не смех, а визгливый, необычный по тембру крик. Элизабет уже слышала его раньше - в день убийства - и поэтому тут же узнала. Однако перед ней толпилось слишком много людей, загораживая другие столы.

«Ну ничего, я найду его, обязательно найду»,- подумала Элизабет и решительно поднялась. Как завороженная, она смотрела в ту сторону, откуда доносился смех. Даже не взглянув на Джеффри, Элизабет сильно дернула его за рукав.
        Смех раздался опять и оборвался на полуноте, но Элизабет успела заметить человека. Он стоял под арочным проемом в окружении мужчин и о чем-то рассказывал. Элизабет запомнила его лицо. Она села и повернулась к мужу:
        - Тот, что у выхода. Он тогда был в замке.
        Когда жена вскочила, Джеффри заметил, как побелело ее лицо, как подобралось все тело, словно внутри сжалась до отказа пружина. Первым побуждением барона было выхватить меч и заслонить собой Элизабет. Но если он рассчитывал добыть улики, нужно было сохранять хладнокровие. И он продолжал сидеть почти со скучающей миной. Если Белвейн или кто-нибудь из его дружков, заметив необычное поведение баронессы, посмотрит на него, то ничего не заподозрит.
        У него отлегло от души, когда Элизабет опознала убийцу. Джеффри даже не спросил, уверена ли жена,- знал наверняка, что уверена.
        - Ну что, разве я не говорил, что твой дядька дурак?
        Элизабет не ответила. Она не сводила взгляда с воина у дверей.
        - Приволок всех своих соколиков обратно в гнездышко,- едва слышно пробормотал Джеффри.
        - На нем была маска.- Элизабет повернулась к мужу,- Но этот смех… такой пронзительный… я его сразу узнала. Что ты собираешься делать?
        - Погляжу.- Слово было произнесено угрожающим тоном, но баронессе ничего не сказало.
        - Ты мне не ответил.
        У Элизабет навернулись на глаза слезы. Джеффри, увидев это, погладил ее по лицу и незаметно смахнул слезинку.
        - Не надо, чтобы он видел, как ты плачешь. Это его развеселит. Он рассмеется, и мне придется его убить. И тогда мы не узнаем, кто был второй.
        Нежные слова и ласковое прикосновение глубоко тронули Элизабет. Она заглянула мужу в глаза и вдруг в их темной глубине увидела трепетную натуру, которая обычно скрывалась за суровой внешностью.

«Ты делаешь это ради меня?» - чуть было не спросила она, но удержалась, потому что прекрасно знала ответ, и вместо этого сказала:
        - Ты забыл, милорд. Я тебе говорила, что никогда не плачу.
        И в следующий миг одарила мужа улыбкой. Джеффри подумал, что такого прекрасного подарка он не получал никогда в жизни, и еле сдержался, чтобы не обнять Элизабет. В присутствии жены он совсем терял голову. «Если я не стану следить за собой,- горестно думал барон,- она будет водить меня, как щенка на веревочке, а воины перестанут меня уважать и слушаться».
        Чтобы отогнать неприятные мысли, Джеффри тряхнул головой и прокашлялся:
        - Ты тоже кое-что забыла, миледи. Мы договорились, что ты будешь мне доверять.
        - Я тебе доверяю,- возразила жена.- И к твоим решениям отношусь с уважением. В противном случае Белвейн давно был бы мертв.
        Джеффри не сдержал улыбки. Представление жены о собственных возможностях веселило его. Он поднялся и обнял Элизабет за плечи,
        - Сегодня вечером ты вела себя мужественно. И хоть меньшего я от тебя не ждал, должен сказать, что доволен тобой.
        - Слава Богу, тебе хоть что-то во мне понравилось,- подыграла она мужу.
        - Понравилось,- подтвердил Джеффри.
        - А раз так,- обрадовалась Элизабет,- расскажи, как ты собираешься поступить с…
        - В свое время узнаешь.- Барон подал ей знак замолчать.- А сейчас мне нужно сделать кое-какие приготовления. Тебе же, я думаю, пора удалиться. Песни становятся все грубее, и твое присутствие смущает мужчин.
        - Они еще смущаются! Да какое мне дело до…
        - Эль развязывает языки,- прошептал Джеффри.- Если ты уйдешь, воины почувствуют себя свободнее и перестанут следить за тем, что говорят.
        Элизабет кивнула:
        - Но я буду ждать тебя, пока все не кончится. Сколько бы ни потребовалось времени. И тогда ты расскажешь мне о своих планах. Ладно?
        - Посмотрим.- Джеффри уклонился от прямого ответа.
        Весь путь до дверей спальни он шел рука об руку с женой. Но у входа Элизабет даже не попыталась его поцеловать. Это обескуражило барона: он уже привык к эксцентричным выходкам супруги и сейчас чувствовал себя разочарованным. Но на раздумья у него времени не было - до наступления ночи предстояло еще очень многое сделать.

* * *
        Укутанный в одеяло, Томас крепко спал.
        - Его мучили кошмары, и он во сне кричал,- сообщил оруженосец Джеральд.
        - Спасибо, что присмотрел за братом,- поблагодарила юношу Элизабет.- Когда ты с ним рядом, мне за него не страшно.
        От похвалы оруженосец вспыхнул и предложил перенести ребенка к себе, но девушка отказалась - брата обещали забрать и Роджер, и дед.
        Оставшись одна, Элизабет сбросила туфли, села на кровать и принялась распускать волосы. Интересно, куда запропастился Элслоу? На ужине деда не было, а она не нашла случая спросить у Джеффри, почему он отсутствует. Исчез, и все. Скорее всего сам так решил. Элизабет не представляла, как бы старик сдержался в присутствии Белвейна.
        Томас заволновался во сне. Девушка вытянулась рядом и, каждый раз, когда он вскрикивал, гладила его по спине. Ее голос успокоил мальчика, и вскоре его дыхание снова стало глубоким и ровным. Вскоре заснула и сама Элизабет.
        Джеффри вернулся только на рассвете и застал жену, спящей в платье поверх одеяла. Рядом, крепко прижимаясь к сестре, сладко посапывал Томас. Барон заметил, что на Элизабет нет туфель, и улыбнулся: босоногая, жена казалась ему совсем беззащитной. Он взял мальчика на руки и направился к двери, за которой ожидал верный Роджер.
        - Отнеси к деду, пусть спит с ним,- приказал он тихим голосом.
        Потом закрыл засов и обернулся к жене. Сон Элизабет показался Джеффри таким невинным и мирным, что он долго не решался ее раздевать. Только молча смотрел. Но, задумавшись, выпустил из рук меч. Стальной клинок упал на каменный пол; грохот раздался такой, что из могилы восстал бы мертвый, жена же только перевернулась на живот.
        Скинув одежду, Джеффри принялся раздевать Элизабет. Миниатюрная застежка на ее платье никак не поддавалась его негнущимся пальцам. Но он не сдавался, пока не раскрыл крючок. Он еле сдержался, чтобы не погладить податливое упоительное тело, открывшееся взору. Как прекрасна его жена и какая сильная личность скрывается за внешней хрупкостью. Джеффри расправил одеяло и укрыл жену.
        - Пусть поспит,- пробормотал он. Тяжело вздохнув, Джеффри вернулся к лежащему на каменных плитах мечу, поставил его по другую сторону кровати и только после этого лег рядом с Элизабет.
        Неожиданно дала себя знать едва зажившая рана, и какое-то время он ерзал, устраиваясь на спине. Мелькнула мысль подложить руку жене под голову и прижать к себе, но тут выяснилось, что у Элизабет было такое же намерение, и она оказалась проворнее: прежде чем Джеффри успел увернуться, она закинула ногу ему на бедра. Громкий стон барона подтвердил, что жена угодила точно в цель.
        Как ни старалась Элизабет унять хохот, у нее ничего не вышло.
        - Так ты, миледи, не спишь?
        Удивление в голосе мужа развеселило ее еще больше.
        - А разве могло быть иначе?
        - И с каких пор?
        - С тех самых, как ты отворил дверь.- Элизабет снова прыснула и попыталась перекатиться на бок, чтобы прижаться к супругу, но он придавил ее руками к постели. В глазах мелькнуло недовольство.
        - Вот, значит, как - ты позволила себя раздеть, хотя сама не спала. И это вместо того, чтобы раздевать меня,- грубовато воскликнул он.
        - Еще одно правило?- кокетливо спросила Элизабет.
        - Да. И ты его нарушила,- объявил Джеффри.
        В глазах промелькнули насмешливые искорки и, повернувшись на бок, он прижался к ее груди.
        - И много их еще?- задохнулась Элизабет. Ей становилось все труднее поддерживать шутливый разговор. От близости мужа всколыхнулась жаркая волна в животе, захотелось, чтобы Джеффри ее поцеловал.
        Он тут же уловил желание в ее взгляде и улыбнулся:
        - Позволяю тебе самой изобрести для себя наказание.
        - Приговариваю себя к поцелую, милорд,- с притворной обреченностью проговорила она.
        - И только-то?
        Элизабет не ответила, продолжая смотреть на мужа, но от этого взгляда его страсть полыхнула громадным пожаром и опалила бедра. «Не спеши,- сказал он себе.- Не спеши ради нее!»
        - Поцелуй меня, Элизабет. Но сначала скажи «Джеффри»,- прошептал он.
        - Зачем?- удивилась она и, приподнявшись на локте, заглянула в глаза.
        - Потому что я люблю твой голос, и ты никогда не произносишь моего имени.
        - Как тебе угодно, Джеффри,- прошептала Элизабет прямо в ухо и, увидев, что муж улыбается, спросила:
        - А теперь я тебя поцелую. Можно?
        - Можно,- ответил муж.
        - Тогда иди ко мне, милорд,- она застыла в ожидании.
        Джеффри не шелохнулся. Элизабет принялась барабанить пальцами по его груди, но и это не возымело действия.
        - Я слишком устал,- пробормотал он.- Иди ты ко мне.
        - Настолько, что не в состоянии даже повернуться?- Элизабет изо всех сил старалась изобразить раздражение.
        - Именно настолько. И приходить всегда должна ты.- Голос Джеффри окреп и зазвучал требовательно, а она никак не могла сообразить, что он хочет сказать.
        Недоумевая, она села в постели и забросила за плечи волосы. Джеффри удержался, чтобы не коснуться жены. Ему почему-то хотелось, чтобы на этот раз инициативой завладела она. Но барон не знал, как ей это объяснить, поэтому просто лежал, подложив под голову руки, и улыбался.
        Предвкушение ласк возбуждало Элизабет, но она старалась не показывать вида: если Джеффри поймет, что жену к нему тянет, то получит еще одно оружие против нее. Этому не бывать, решила она. Пусть сначала распалится сам, разожжет в себе такое же желание.
        Элизабет склонилась к мужу так, что губы ее почти слились с его губами, но в последний миг, передумав, она поцеловала его в подбородок. Джеффри давно не брился, и жесткая щетина уколола кожу. Элизабет улыбнулась и поцеловала его снова, но теперь уже в грудь. Джеффри не проронил ни звука, но его дыхание участилось, и Элизабет поняла, что он не остался к ней равнодушен. Губы скользнули ниже, зарылись в жесткие кудри, отыскали на груди розоватые кружочки, язык обвел каждый. Муж вздрогнул, но опять не сказал ни слова. Элизабет гортанно рассмеялась. Она ощущала себя соблазнительницей и нимфой, обладавшей над мужчиной абсолютной властью - он повиновался любому ее порыву, и это чувство было упоительно.
        Но вот ладони Джеффри коснулись ее щек, слегка сжали, приподняли голову.
        - Так где же мой поцелуй?- раздался низкий, бархатный голос.
        - Куда ты хочешь, чтобы я тебя поцеловала?- кокетливо спросила она.- Сюда?- палец невинно дотронулся до губ.- Или сюда?- уперся в подбородок.- Или, может, туда,- рука оказалась у него ниже пояса.
        Элизабет поняла, что муж вот-вот потеряет самообладание, которое она отнимала у него по крупинке. А Джеффри, в свою очередь, поражался ее откровенной игре. Разум продлил бы представление дольше, понаблюдал бы, как поведет себя жена, но над телом уже властвовало всепоглощающее желание, которое с каждой секундой становилось болезненнее и сильнее.
        - Целуй сейчас же.- Он погладил плечи жены, стараясь смягчить хрипоту в голосе.
        - Как тебе угодно, Джеффри,- прошептала Элизабет.
        Она больше не улыбалась. Тесно прижавшись к нему, потянулась ко рту. Поцелуй прерывал игру обеих сторон. Губы Элизабет раскрылись, готовые принять язык мужчины. Искорки страсти вспыхнули ярким пламенем, и в голове у нее помутилось. Ей казалось, что поцелуем напиться невозможно, и чтобы удержать мужа в этом сладостном плену, она обхватила его голову руками.
        Не прерывая поцелуя, Джеффри перевернул Элизабет на спину. Сладостный вкус жены в сочетании с ароматом эля, возбудил жажду остального. В спешке руки грубо ласкали тело, а когда оказались у бедер и ощутили влагу, барон понял: жена на той же вершине страсти, что и он.
        Ждать больше не было сил. Элизабет раздвинула ноги и выгнула спину. Она жаждала принять мужа в себя. А он дышал так тяжело, что не мог выговорить ни слова, и одни только стоны свидетельствовали, как она ему угодила и насколько велико его желание. Одним могучим рывком Джеффри оказался глубоко внутри. Элизабет, закричав, попыталась освободиться.
        - Мне больно, Джеффри.
        Он тут же застыл, приподнялся на локтях и увидел, что по щекам Элизабет струятся слезы.
        - Ну-ну.- Голос прозвучал успокаивающе.- Скоро все кончится. Боль пройдет.
        Он потянулся поцеловать жену, но Элизабет отвернулась.
        - Подожди, мне больно,- повторила она и зарыдала от раздирающих ее противоречивых ощущений.- Но я хочу, чтобы ты продолжал!
        Остановиться Джеффри не мог. Он хотел ей об этом сказать, но понял, что жена слишком невинна и его не поймет. Судорожно вздохнув, он перевернулся вместе с ней на бок и, крепко придерживая за ягодицы, не позволил освободиться. Потом, всеми силами подавляя порыв, положил ее ноги себе на бедра и стал нашептывать ласковые слова.
        - Вот так лучше,- обрадовался он, когда услышал, что всхлипывания прекратились, и долгим поцелуем попытался сломить ее сопротивление и снова разжечь страсть.
        Через некоторое время Элизабет стала отвечать, руки больше не упирались в грудь, а гладили мужа. Боль прошла или ее заглушило чувство.
        - Ну как?- спросил Джеффри, сознавая, что дольше не способен оставаться недвижимым.
        Элизабет в ответ застонала, и ее бедра дернулись. Мужу этого оказалось достаточно. Поцелуем он заглушил ее стон и притянул к себе. Попытался сдержаться и не спешить, но не смог и с каждым разом проникал все глубже и глубже в ее лоно. Снова, услышал крик, но остановиться уже не мог, пока извержение не опрокинуло его с высот, на которые он так упорно восходил. Элизабет содрогнулась, и только тут Джеффри сообразил, что снова опрокинул ее на спину и ноги жены с силой сжимают его тело.
        Придя в себя, Джеффри приподнял голову:
        - Тебе хорошо?
        Жена кивнула, и, барон облегченно вздохнув, прижал ее к себе.
        - Тебе действительно со мной хорошо?- озабоченно переспросил он.
        - Очень,- прошептала она в ответ, и в голосе послышались и восторг, и томная нега.
        Элизабет поняла, что волновало мужа, и ее захлестнула теплая волна чувств. «Скоро, - думала она,- скоро Джеффри поймет, что я для него значу. И настанет день, когда он выразит это словами».
        - А тебе со мной хорошо?- проговорила она, хотя сердце ее уже подсказывало ответ.
        Но Джеффри так ничего и не сказал. Через минуту Элизабет крепко спала. Барон улыбнулся и тоже закрыл глаза, В комнате воцарился покой. Он исходил от лежащей с ним рядом женщины. Джеффри принял это, не размышляя, как должное, и заснул с умиротворенным лицом.
        Глава 8
        Когда утром Элизабет открыла глаза, в голове сразу же закружился целый рой вопросов. Джеффри еще крепко спал, одной рукой прижимая ее к себе. Она решила его не будить, с большими предосторожностями высвободилась из его объятий и соскользнула с кровати.
        Одежда была разбросана по всему полу. Элизабет накинула пеньюар и тихонько начала все убирать. Надо будет сказать мужу, что он храпит, улыбнулась она. Ему это явно не понравится, но тем более доставит удовольствие ей. Элизабет поняла, что ей нравится посмеиваться над Джеффри. Дедов норов, пожала плечами она. Уж тот был заядлый шутник. А Джеффри - такая легкая жертва: все время серьезен, целый день хмурится. Характер таков, что так и подмывает его разыграть. Элизабет рассуждала о муже, не испытывая ни малейшего чувства вины.
        Она подошла к окну и приподняла меховую штору. Ярко светило солнце, с улицы веяло теплом - судя по всему, день обещал быть жарким и по-летнему великолепным. Элизабет подставила лицо легкому ветерку.

«Великий день»,- думала она. Сегодня найдутся ответы на многие вопросы. Взгляд скользнул к окраине леса, где разбил лагерь Белвейн со своими людьми. Сегодня свершится правосудие. Элизабет всматривалась в деревья: что-то ей казалось не так, но мозг никак не мог уловить, в чем дело. Чтобы привести в порядок мысли, девушка тряхнула головой. Воины ушли! Не может быть! Элизабет высунулась из окна. Да, ночью Белвейн и его люди ушли. Испарились, словно их здесь и не было.
        В ярости Элизабет обернулась к мужу. Она представляла, как он будет взбешен. Почему не подняли тревогу, когда Белвейн сворачивал лагерь? Почему не известили?
        - Джеффри! Они ушли!- закричала она.- Все!
        Реакция мужа ее насторожила: барон открыл глаза, скорчил недовольную гримасу и перевернулся на другой бок.
        Элизабет подскочила к кровати и встала на колет перед Джеффри.
        - Они ушли! Просыпайся! Вставай! Надо что-то делать!
        Барон перекатился на спину и взревел, как зверь:
        - Перестань вопить!
        - Выслушай меня!- Элизабет не понизила голоса.- Белвейна нет! Он удрал! Одевайся! Надо организовать погоню! Надо…
        - Я знаю, что он ушел,- перебил супругу барон и, видя ее растерянность, со вздохом добавил:
        - Это я отправил его домой.
        Элизабет не поверила собственным ушам. Джеффри позволил Белвейну уйти?!
        - А тот воин, которого я тебе указала за ужином? Ты его тоже отпустил?
        - Тоже,- зевнул муж и, подойдя к сундуку, плеснул на лицо из тазика холодной воды, которую принесли еще с вечера.
        Элизабет смотрела на него, стараясь сохранить спокойствие. Она убеждала себя, что Джеффри знает, что делает, но чувствовала, как внутри закипает ярость, и пыталась ее подавить.
        - Ты скажешь мне, почему так поступил?- наконец проговорила она.
        Девушка по-прежнему стояла на коленях у кровати, но теперь ее голова горестно упала на постель.
        Золотистые волосы разметались по плечам и скрыли от мужа искаженное мукой лицо.
        Джеффри послышалась в ее голосе угроза. И хотя по утрам он обычно бывал не в лучшем расположении духа, на этот раз все же процедил ответ:
        - Вечно ты со своими вопросами. Отвечу только потому, что знаю, насколько все это для тебя важно. Но сначала успокойся и дай мне как следует проснуться. Договорились?
        Элизабет слушала суровую, холодную, отрывистую речь Джеффри и была способна только кивать. Нежный воин вновь обернулся рассерженным зверем. Что ж, пусть так. Но если его объяснения не смогут успокоить, она ответит холодным словом на каждое холодное слово, криком на каждый крик. Довольно веры и слепого повиновения! Муж потребовал от нее доверия, но не объяснил, почему она должна ему доверять. Однако хватит! Пора прекратить подчиняться его воле.
        - Я тебе поверила,- таким же холодным и суровым тоном произнесла она,- а теперь хочу знать, не совершила ли я ошибки.
        Джеффри оставил ее вспышку без внимания и продолжал одеваться. Элизабет понимала, что он ее слышал. Но он стоял, отвернувшись, и по выражению лица девушка не могла судить, как он отнесся к ее требованию. Она добьется своего! Заставит его ответить. Элизабет вскочила на ноги, бросилась к двери и, загородив ее собой, сложила на груди руки. «Пусть видит мой вызов, поймет, что я восстала. Я получу ответы!»
        Джеффри прикрепил на поясе меч и лишь после этого подошел к жене. Выражение его лица не предвещало ничего хорошего.
        Он действовал быстро, как ястреб, и прежде чем та сообразила, что он собирается сделать, Джеффри поднял жену так, что ее глаза оказались напротив его глаз.
        - Никогда,- проговорил он угрожающим шепотом, отчего девушку пронзило леденящим холодом,- никогда ничего у меня не требуй.
        Он встряхнул Элизабет, и она почувствовала, как дрожат его ладони. Золотистые искорки в его глазах превратились в льдинки. Но девушку это не остановило. Она было раскрыла рот, чтобы возразить, сказать, что у нее есть право знать о его намерениях, но барон встряхнул ее еще сильнее.
        - Если не собираешься извиняться, лучше молчи.
        Элизабет тут же прикусила язык. Ни о каких извинениях не могло быть и речи. Извиняться должен муж, решила она.
        - Вот так-то.
        По тому, как исказилось лицо жены и от злости потемнели глаза, Джеффри понял, что не дождется извинений.
        Барон никогда в жизни не поднимал руку на женщину, но Бог свидетель, дерзкое поведение Элизабет могло привести к чему угодно.
        - Ты упряма, как осел,- процедил он. С этими словами Джеффри поставил ее на пол и вышел из комнаты.
        - Вот так-то,- повторил он, спускаясь по лестнице.
        Непослушная девчонка! Элизабет могла вывести из себя кого угодно. Джеффри поклялся, что заставит ее заплатить за упрямство и непослушание. Пусть помучается и подождет до вечера, пока он не соизволит с ней заговорить. И к ночи Элизабет непременно извинится.
        Джеффри с треском распахнул входные двери и через минуту уже приказывал седлать коня. Скачка по лесу прочистит мозги и избавит от гнева. Либо в седло, либо назад в спальню душить жену. Нелепая мысль заставила барона улыбнуться: он прекрасно знал, что не способен тронуть Элизабет даже пальцем, и чувствовал, что большая часть его гнева улетучится от первых солнечных лучей. «Жена, жена,- покачал он головой, направляясь в конюшню.- Ты не ведаешь, что значит настоящее унижение».

* * *
        Как только дверь за бароном закрылась, Элизабет принялась сбрасывать с себя одежду, при этом ругаясь по-латыни - на случай, если кто-нибудь ее подслушивает. Потом она переоделась: сегодня темно-синяя туника больше подходила по цвету и покрою ее мрачным мыслям. Ярость настолько душила Элизабет, что она не находила себе места и не представляла, что делать. Нужно срочно выйти на воздух, ощутить на лице солнечный луч, дуновение ветерка в волосах, почувствовать настоящую свободу, которую давала лишь быстрая езда на лошади. Физические упражнения всегда ее успокаивали и возвращали способность здраво рассуждать.
        Она расчесала волосы и, задержавшись только для того, чтобы захватить свой маленький лук и стрелы, поспешила к конюшне. Лук она закинула за плечо, а стрелы положила в сделанный дедом кожаный колчан, который прикрепила к плетеному ремешку и надела на шею.
        Когда Элизабет подходила к конюшне, Джеффри выезжал из ворот. Он сделал вид, что не заметил жену, но остался доволен. Она уже ищет его, хочет извиниться, удовлетворенно подумал он.
        Элизабет, в свою очередь, увидела мужа. Это ее вполне устраивало, и, отдавая приказ оседлать кобылу, она лишь посмотрела ему вслед.
        Джеффри покинул замок еще до того, как жена велела конюху выводить лошадь, и тот ошибочно понял, что барон разрешил прогулку. Он спешил изо всех сил, чтобы не заставлять господина ждать свою супругу у ворот.
        Створки распахнулись, и резвая лошадь вынесла девушку на волю.
        Элизабет не собиралась ехать далеко и даже, в раздражении и обиде пролетая по петляющей дороге, понимала, что это было бы легкомысленной глупостью.
        Заслышав цокот копыт, Джеффри натянул поводья и обернулся. Увидев жену, скачущую сломя голову по узкой дороге, он чуть было не вылетел из седла. Барон что-то яростно крикнул и тут же, досадуя на себя, покачал головой: разве он только что не давал себе обещания не замечать Элизабет. Джеффри пришпорил коня и понесся вслед за женой, надеясь перехватить ее до того, как она окажется на лесной тропинке, по которой мог проехать всего один всадник.
        Элизабет увидела Джеффри и приготовилась к новой стычке. Она остановила лошадь, перевела дыхание и ждала.
        - Ты снова нарушила мое приказание,- проревел муж, как только оказался достаточно близко, чтобы Элизабет могла различать слова.
        - Нет,- в ответ прокричала она.- Ты мне никогда не…
        - Молчать!- рявкнул муж.
        Голос был таков, что неожиданно для себя Элизабет согласно кивнула - ее обуял страх. Джеффри, очевидно, больше нравятся преступники, в отчаянии думала она. Неужели он ее побьет? В следующий миг барон оказался рядом, и по выражению его глаз девушка поняла, что он вполне способен на это. Но до конца поверить не могла. Не было секретом, что мужья частенько колотили непослушных жен, но Джеффри казался не таким, как все.
        - Ты меня не ударишь,- спокойный голос Элизабет подействовал, как пощечина его гордости.
        - С чего ты взяла!- чуть не завопил барон и, чтобы не сорваться, глубоко вздохнул и выхватил стиснутые в ее кулаке поводья.- Нет,- подтвердил он гораздо тише.- Я разумный человек, Элизабет, а разумные люди жен не бьют. Иногда хотят, но не бьют.
        Джеффри подождал, пока его слова дойдут до Элизабет, и произнес:
        - А теперь скажи этому разумному человеку, почему ты выехала одна, без сопровождения и где рассчитывала встретиться со мной?
        Улыбнуться Элизабет не осмелилась, хотя, как ни странно, испытывала такое желание. Ее гнев прошел. Она видела, что Джеффри старается взять себя в руки, и решила, что теперь уместнее кротость.
        - Ты разгневаешься сильнее, если я скажу тебе правду,- ответила она, скромно потупив глаза.
        - Сильнее невозможно,- перебил ее муж.- Сильнее некуда. И ты всегда должна говорить мне правду.
        - Хорошо,- вздохнула девушка,- Признаюсь, я вообще не рассчитывала на встречу с тобой. Просто хотела прокатиться, чтобы хотя бы на время освободиться от горестей и забот.- И добавила в порыве откровенности:
        - Не люблю кричать на тебя. И не люблю, когда ты кричишь на меня. Молодожены не должны так себя вести.
        Джеффри изумился ее искренности и подавил в себе остатки гнева.
        - Когда жестокие слова готовы сорваться с языка, лучше помолчать. Так учила меня мама. Иначе брак окажется сплошным мучением. Говоришь то, о чем потом жалеешь, но оказывается слишком поздно.- Она робко улыбнулась и добавила:
        - Конечно, твои слова меня не могут так обидеть… я хочу сказать, между нами нет такой сильной любви, какая была у родителей… но если она придет… то есть… черт, никак не могу объяснить… - Она сбилась и, чтобы скрыть смущение, принялась поправлять волосы. Не слишком ли рано она заговорила о подобных вещах.
        - А ты бы хотела, чтобы мы любили друг друга?- Вопрос, казалось, позабавил Джеффри, и Элизабет почудилось, что в его глазах сверкнуло высокомерие.
        - Я не это имела в виду,- поспешила ответить она.- Просто я хочу с тобой ладить. Я твоя жена, Джеффри, и должна стоять рядом, а не тащиться где-то позади. Твои представления о браке какие-то странные.
        - Нет, миледи, это твои представления странные,- возразил муж.- С тобой никак не сговоришься, и это просто выводит меня из себя. Хотя я думаю, что все изменится, когда ты поселишься в моем доме.
        Элизабет пожала плечами:
        - Все-таки, милорд, проблема в тебе. Ты только что сам признал, что не умеешь сдерживаться.- Девушка улыбнулась собственной логике и тому, какое впечатление она произвела на мужа.- Если ты позволишь, я могу помочь тебе побороть себя.
        - Ну, нет, проблема не только во мне.- Джеффри тоже улыбнулся.- Вот, например, сейчас ты опять стараешься меня разозлить. Чего ты добиваешься?
        Элизабет не ответила, передернула плечами и отвернулась.
        - Только знай, если будешь тявкать на льва, рискуешь быть съеденной с потрохами.- Джеффри потер подбородок.
        - Так ты лев, господин?- невинно спросила Элизабет, расставляя очередную ловушку.
        - Лев,- признал Джеффри, гадая, отчего в глазах Элизабет вспыхнули озорные огоньки.
        - Тогда я - твоя львица,- произнесла она совсем тихо.
        - Об этом я не подумал,- усмехнулся барон.- Но допустим, ты - моя львица.
        - Забавно.- Элизабет подняла на мужа глаза.- А ты слышал, что именно львица выходит на охоту и приносит добычу супругу?
        - Но лишь в том случае, если ей позволяет лев,- убежденно ответил он.
        - Так позволь мне сегодня.
        - Не понимаю, о чем ты просишь?- нахмурился Джеффри.
        - Поедем в лес. Я стану охотиться, добуду тебе еду, а потом каждый из нас вернется к своим обязанностям.- А про себя подумала: «Пока мы одни и тебя никто не отвлекает, быть может, ты поделишься со мной своими планами по поводу Белвейна».
        Джеффри запрокинул голову и рассмеялся, отчего конь шарахнулся в сторону:
        - Думаешь, сумеешь?
        Элизабет кивнула и рассмеялась еще звонче. Предстояло проделать массу работы, отдать уйму приказаний. Барон прикидывал, стоит ли все это откладывать из-за развлечений с женой. Но слишком уж велик был соблазн доказать Элизабет, что женщина может далеко не все. Он самодовольно ухмыльнулся и кивнул.
        - Что ж, львица, вперед.- Он отдал ей поводья.- Твой лев голоден.
        Элизабет восторженно расхохоталась, словно ребенок, которому предстояла новая забава. Заботы неизбежно вернутся, но только после окончания игры, а пока все неприятное уходило на задний план. Элизабет решила, что на сегодня она расстанется с давящей, непосильной ношей и кое-что покажет заносчивому супругу.
        Она послала кобылу вперед, в груди разгорелось лихорадочное предвкушение предстоящей охоты. Джеффри держался прямо за ней, позволяя выбирать путь в лесу, и маяком ему служили развевающиеся на ветру золотистые волосы жены. Ее смех был настолько заразителен, что и барон развеселился. На душе сделалось необыкновенно легко - он даже не представлял, что способен испытывать подобную легкость.
        Наконец Элизабет устала от скачки и остановила кобылу. И прежде чем подоспел Джеффри, соскочила с лошади. Она схватила мужа за руку, потянула к кряжистому дереву и предложила отдохнуть, пока сама она отправится на поиски добычи.
        Однако на это барон согласиться не мог.
        - Вмешиваться в твою охоту я не собираюсь,- успокоил он жену,- но буду рядом.- И, заметив, что Элизабет вот-вот возразит, торопливо добавил:
        - Пожалуйста, не спорь.
        - Тогда веди себя тихо, иначе останешься без обеда,- предупредила она.
        Джеффри наблюдал, как жена положила стрелу на тетиву миниатюрного лука, и снова не удержался от смеха:
        - Ты собираешься добывать нам еду вот этой игрушкой?
        - Именно этой,- отозвалась Элизабет.
        - Ну, тогда не иначе придется обойтись без угощения,- предрек барон, хотя в душе признался себе, что не очень об этом сожалеет.
        Элизабет пропустила его ехидство мимо ушей. Отошла недалеко от лошадей и остановилась как вкопанная. Стрела наготове… Вот только бы кролик подвернулся!
        Какая настойчивая, думал Джеффри, глядя на жену. Он прислушивался к доносившимся из леса звукам, и его рука покоилась на рукояти меча. Долго она еще собирается изображать охотницу и когда наконец признается в своем бессилии? При ее упрямстве не скоро, решил он и, вздохнув, приготовился ждать.
        Элизабет обернулась.
        Как ни мимолетен был взгляд, Элизабет с досадой заметила, насколько самодовольным сделалось у мужа лицо. Он был беспредельно уверен в себе и уважал только собственные способности. И теперь ждал, когда жена потерпит неудачу, чтобы насладиться торжеством. Как ему не терпелось посмеяться и поехидничать!

«Ну, нет, простою хоть весь день, хоть всю ночь, а своего добьюсь!» - поклялась Элизабет. Неудачи быть не могло - слишком уж это сильный удар по ее гордости.
        Вдруг молитвы ее были услышаны. На крохотную поляну выскочил жирный, но, несмотря на тучность, проворный кролик; Элизабет, прицелилась, стрела просвистела в воздухе, и Джеффри не успел моргнуть, как она настигла цель. Пригвожденный острием к земле, кролик ткнулся носом и упал.
        Барон открыл было рот, но не сообразил, что сказать. Случившееся переполнило его каким-то глуповато-робким изумлением, и он потерял дар речи.
        О, как Элизабет хотелось обернуться, чтобы увидеть выражение его лица. Но девушка, конечно, этого не сделала. Джеффри моментально бы заметил блеск торжества в ее глазах, а ей еще только предстояло доказать свою меткость. Она достала из колчана новую стрелу, натянула тетиву и постаралась согнать с лица улыбку.
        Через некоторое время начали болеть руки, и Элизабет решила применить новую тактику: она медленно двинулась в чащу в надежде спугнуть добычу. Замысел сработал, и она уложила еще одного кролика.
        И только подобрав обоих зверьков, повернулась к мужу и улыбнулась:
        - Мне везет: кролики так и не догадались, что у меня в руках игрушка. Ты согласен, милорд?
        - Кролики - глупые животные,- рассмеялся барон.- Но тем не менее должен признать, что у тебя получилось неплохо.
        Элизабет церемонно поклонилась:
        - Спасибо за комплимент, милорд. Кажется, это твоя первая похвала. Я очень высоко ценю твои добрые слова.- Ее глаза лучились весельем.
        Девушке очень хотелось откинуть голову и счастливо рассмеяться.
        - Предпочел бы поцелуй,- отозвался Джеффри и только тут понял, как ему хочется коснуться жены.
        У Элизабет чуть не сорвалось с языка, что сейчас в разгаре день, а он ее учил, что обниматься можно лишь ночью в спальне. Но девушка была рада, что нарушено одно из правил мужа, и тотчас же ответила:
        - Ты его получишь, супруг.- Бросив кроличьи тушки на землю, она направилась, покачивая бедрами, к Джеффри.
        Ей очень хотелось быть в эти мгновения соблазнительной. Перехватив инициативу, Элизабет положила ему руки на плечи и потянулась к его губам.
        Они слились в долгом, томительном поцелуе, который оставил их неудовлетворенными. Но вот игривость исчезла, и движения Джеффри стали требовательными. Он обнял жену и прижал к груди. Неожиданно для себя самой Элизабет с восторгом ответила на настойчивость супруга: язык в чувственном поединке кружил с его языком.
        Не размыкая рук и не отрывая губ от ее сладостного рта, Джеффри притиснул супругу к широкому стволу дерева. Он жаждал ласкать ее грудь, но мешала ткань туники; пришедшие в движение бедра Элизабет сводили его с ума.
        В горле Джеффри заклокотало, Элизабет в ответ всхлипнула. Потребность дотронуться до ее кожи затмила все остальные мысли. Обеими руками барон приподнял подол ее туники… Элизабет задрожала, и это доставило Джеффри несказанное наслаждение. Он подсунул ей руку под голову и, стараясь унять напряжение в чреслах, прошептал на ухо:
        - Это неразумно. Нас могут увидеть.- От неудовлетворенного вожделения его голос осип и доносился словно с большого расстояния.
        Элизабет поцеловала мужа в щеку, кончик языка прошелся вдоль его шрама.
        - Разумно,- прошептала она.- Всегда разумно, когда с тобой я.- Губы Элизабет жадно искали его рот.- Пожалуйста, Джеффри,- простонала она, когда почувствовала, что он намеревается отстраниться.
        - Есть и другие способы облегчить твою пытку,- хрипло ответил он.
        Самозабвенный поцелуй обещал наслаждение. Рука Джеффри скользнула под нижнюю рубашку, и, когда достигла теплой и влажной плоти, Элизабет закричала. Язык мужа начал медленно скользить взад-вперед, а пальцы внизу повторяли его движение. Бедра Элизабет выгибались навстречу руке, она уткнулась лицом Джеффри в плечо. Избавление наступило очень быстро, судорога пронзила все ее тело так, что она буквально повисла на руках у супруга.
        Джеффри полагал, что выдержит муку - даст возможность насладиться одной трепещущей от желания жене. Но этого оказалось недостаточно. Он прижимал Элизабет к себе, дав ей возможность немного успокоиться, а затем, отступив на шаг, дал ей знак снять одежду и, не говоря ни слова, принялся раздеваться сам.
        Элизабет оказалась проворнее, и быстро сбросив к ногам платье, горделиво, хотя и немного смущаясь, стояла перед ним обнаженная и ждала.
        Джеффри не спешил, его горячее желание было многообещающим. Грудь Элизабет переполняла страсть, соски затвердели и жаждали ласк.
        Она удивлялась его самообладанию. Муж аккуратно разложил тунику на земле и только тогда повернулся к ней лицом.
        Элизабет изумилась красоте его тела: словно перед ней предстал сам бог викингов, о котором рассказывал дед. Сложен он был действительно великолепно. И принадлежал ей, с восторгом думала Элизабет. А она принадлежала ему.
        Джеффри протянул к ней руки и заключил в объятия. Его ладони скользнули по ее спине. Он ощущал исходивший от жены аромат, и судорожный вздох ясно показал, что близость Элизабет доставляет ему наслаждение.
        Джеффри встал на колени рядом с расстеленной туникой, потянул Элизабет на землю, уложил на спину и только после этого лег рядом. Он водил кончиком пальца сначала по одной груди, потом по другой медленными, почти ленивыми движениями.
        Она потянулась и страстно поцеловала Джеффри в губы.
        - Клянусь Богом,- прошептал он,- когда я рядом с тобой, у меня закипает кровь.
        - И у меня тоже,- краснея, призналась Элизабет.- Боюсь, ты примешь меня за легкомысленную женщину.
        Она раздвинула ноги и потянула мужа на себя.
        - Подожди…
        Джеффри явно хотел продлить сладостную пытку. Его губы блуждали по груди Элизабет. Язык ласкал то одну, то другую, приближаясь к соскам, но не касаясь темных, упругих пуговок.
        Сладостная мука сводила ее с ума, и она потянула мужа за волосы. Джеффри тихо рассмеялся и в следующий миг сделал то, чего она так страстно, но безмолвно желала: коснулся языком соска и взял его в рот.
        Элизабет переполнило незнакомое чувство.
        В томной неге ослабли руки и ноги. Джеффри, конечно же, почувствовал, что доставил жене великое наслаждение. Но кончать все разом он не желал.
        Жажда испить ее всю вела барона вперед. Его губы покружили вокруг пупка, оставляя на коже легчайшие поцелуи и скользнули вниз, туда, где под треугольником светлых волос пульсировало сокровенное, вызванное им желание.
        При первом прикосновении Элизабет была поражена: она не знала, что мужчина и женщина могут любить друг друга и таким образом. Она попыталась протестовать, но слова были сметены волной удовольствия, которое доставил ей муж. Ее ногти впились в его плечи. Элизабет вся вытянулась, сопротивляясь нарастающему внутри напряжению.
        - Джеффри!
        Его имя прозвучало, как приказ, смягченный лишь прерывистым дыханием Элизабет.
        Барон понимал, чего она хотела, знал, как прекратить муку, но не давал взойти на самую вершину наслаждения, пока не уверился, что жена окончательно потеряла самообладание. Ее гортанные стоны и прерывистое движение бедер подсказали ему, что время настало. Джеффри поднял голову, посмотрел в затуманенные страстью глаза жены и погрузил пальцы в бархатный жар. Элизабет от восторга вся выгнулась. Словно какая-то неведомая сила швырнула ее в океан красок.

* * *

…Элизабет открыла глаза и увидела мужа, который довольно и горделиво улыбался.
        - Ты считаешь меня ужасной?- смущенно прошептала она.
        - Я считаю тебя восхитительной,- ответил Джеффри. Его голос дрогнул, и Элизабет с благодарностью поняла, каких усилий стоило ему терпение.
        Элизабет очень хотела сделать что-нибудь для мужа, но не знала, как ей надлежало себя вести.
        - А жена может так же касаться супруга?
        - Да.- Голос Джеффри сразу сел и сделался хриплым.
        - Вот так?- Элизабет взяла его за руку и стала касаться пальцев кончиком языка. Потом выбрала один, взяла целиком в рот и принялась сосать,
        Этого Джеффри уже не мог вынести. Стон наслаждения дал Элизабет знать, что его терпению пришел конец. Муж накрыл ее своим телом и толчком вошел в лоно, губы поймали ее губы и заглушили стоны, пока он закабалял ее душу и плоть.
        Элизабет обвила ногами его крепкие бедра, и они вместе устремились к новым вершинам блаженства. Теперь Джеффри был воином - настойчивым, целеустремленным и жаждущим победы, а она сопровождала его в сокровенном испытании…
        - Нежный воин,- прошептала Элизабет, когда буря стихла и вновь засверкало солнце. Джеффри улыбнулся.
        - Ошибаешься, женушка. Нежный воин - это ты. Да-да, мой нежный воин - с кинжалом на боку и с ножом на бедре под юбкой. Ты стала бы воином, если бы не одно непосильное условие: ты никогда не скроешь свою нежность.
        Закончив речь, он поцеловал жену в висок. Растроганная, Элизабет готова была расплакаться.
        Джеффри же все легче и легче становилось делиться с Элизабет сокровенными мыслями, и он уже не считал это непоправимой глупостью.
        - Лев проголодался.- Джеффри прорычал это с притворной суровостью и шлепнул жену по бедру.
        - Этот лев всегда голоден,- рассмеялась Элизабет и потерла ногу.
        Она поднялась с земли вслед за ним и, пока они одевались, всего два раза обняла мужа.
        - Ты не можешь не трогать меня руками?- чопорно спросил он и, заметив взгляд жены, поспешно добавил:
        - И не сверкай глазами! Видно, придется привыкать к тому, что ты все время ко мне липнешь.
        - А разве это плохо?- Элизабет подобрала кроликов и стала высматривать место для костра.
        - Непривычно. Только и всего. Давай я освежую тушки, а ты сходи за хворостом.
        Девушка кивнула и бросила на траву добычу.
        - А почему непривычно?- Она принялась бросать в подол сухие ветки.
        - Что?- переспросил Джеффри. Барон сидел на корточках и маленьким охотничьим ножом разделывал кроликов. Подняв глаза и увидев, что Элизабет до сих пор боса, он нежно улыбнулся: жена напоминала очаровательную лесную нимфу.
        - Почему непривычно, когда демонстрируют друг другу чувства… Разве у твоих родителей было иначе?
        Вопрос удивил Джеффри, но он тут же потерял ход рассуждений, потому что увлекся созерцанием точеной лодыжки.
        - Обуйся, пока не накололась.
        - Сначала ответь,- бойко возразила она и улыбнулась, перехватив его взгляд.- Я привыкла ходить босиком.
        - Родители рано умерли. Я их почти не помню. А теперь обувайся, не то мне придется обувать тебя самому.
        Элизабет опустила край подола, и ветки посыпались на траву возле Джеффри. Одна туфля валялась под деревом, а другая куда-то исчезла.
        - Кто же тебя воспитывал?- Девушка опустилась на колени и пошарила рукой в колючем кусте. У самого корня она увидела черный носок. Чтобы добыть туфлю, пришлось лечь на землю. Поза не самая достойная, но иначе под колючками не пробраться. И Джеффри, конечно, не мог оставить ее без внимания.
        - Больно уж ты рьяно раздеваешься,- усмехнулся он.- Всегда спешишь, бросаешь вещи куда попало.
        - Ненавижу чего-либо ждать,- Честно призналась Элизабет.
        Она изо всех сил трясла туфлю: не надеть бы с каким-нибудь сюрпризом.
        - И особенно ненавижу, когда что-то постоянно меняется. Теперь твоя очередь отвечать.
        - На что?
        - Кто тебя растил?- Элизабет не могла избавиться от раздражения в голосе.
        - Сам король,- обернулся Джеффри.- Кинь-ка мне свой кинжал. Мой слишком велик для такой работы.- Барон, по-прежнему сидя на корточках, разглядывал извлеченную из кроличьей тушки стрелу.- Твой дед вырезал?
        Девушка поднялась и отряхнула юбку.
        - Эту сделала я,- похвасталась она.- Дед только показал. Хороша?..
        - Да,- согласился Джеффри,- хотя и маловата для рыцаря.
        Элизабет отдала кинжал, встала рядом с мужем на колени и принялась сооружать костер. Прежде всего сложила дрова круглой клетью.
        - Сколько тебе было лет, когда ты попал к, королю? Ты стал пажом?
        - Одним из многих. Мне было лет шесть или семь.
        - Но это слишком мало,- удивилась девушка.- В пажи производят с восьми.- Нахмурившись, она тоже устроилась на корточках.
        - Обычно так и бывает,- согласился Джеффри.- Иногда, правда, мальчики попадают к королю и в семь лет. Но у меня, кроме Вильгельма, никого не осталось, а они с отцом были близкими друзьями.
        - Расскажи мне о родителях,- попросила Элизабет.- Ты помнишь их?
        - Не помню,- проворчал барон. Ее вопросы явно начинали его злить.- Перестань болтать и займись-ка лучше едой.
        Они больше не проронили ни слова, ни пока жарилось мясо, ни во время еды. Почти всю добычу съел Джеффри, а Элизабет ограничилась одной лапой.
        Барон поднялся, снял с седла кожаный бурдюк и предложил жене. Элизабет подумала, что в мешке вода, сделала изрядный глоток и буквально задохнулась. Джеффри, не мешкая, сгреб ее за плечи и стал постукивать ладонью по спине, а несчастной девушке оставалось только гадать: каким способом легче скончаться - погибнуть от удушья или быть забитой до смерти.
        - Вечно спешишь,- упрекнул ее Джеффри, когда кашель стих и Элизабет обрела способность слушать.- Как, еще до сих пор жива?- Он покачал головой и, чтобы придать своим словам весомость, как следует встряхнул жену.
        - Я думала, там вода,- оправдывалась Элизабет.- Пить очень хотелось. Теперь от твоей помощи у меня, наверное, все плечи в синяках.
        - Зато лицо не синюшное.- Барон сделал вид, что не заметил сарказма. На самом деле он только слегка пошлепал жену меж лопаток. У нее явно была склонность к преувеличениям. Недостаток, который придется терпеть.
        - Садись.
        Он подхватил ее на руки и поднял высоко в воздух, притворившись, что вот-вот бросит на землю. Но жена не испугалась розыгрыша, только сердито посмотрела на него и крепче стиснула пальцы.
        Тогда Джеффри сел и привалился спиной к дереву, но Элизабет из рук не выпустил. Она вздохнула и положила голову ему на плечо. Несколько минут они молчали, думая каждый о своем.
        Наконец Элизабет решила, что настало время спросить о Белвейне. Настроение у мужа хорошее, и он, возможно, не откажется рассказать о своих планах.
        - Твой братец станет пажом короля. Правда, я еще не решил когда. Наверное, будущей осенью.
        Его слова настолько поразили Элизабет, что, не подумав как следует, она выпалила в ответ:
        - Не хочу! Томас еще слишком мал. Про Вильгельма ходят ужасные слухи. Не отдам мальчика.
        Не успели звуки ее голоса замереть в воздухе, как Элизабет поняла, что разозлила мужа. Он весь напрягся, пальцы сильнее сжали ее бока.
        Но прежде чем он сумел что-либо возразить, она поспешно добавила:
        - Я знаю, что не имею права разрешать или запрещать. Но верю, что ты не совершишь жестокости. Ты ведь шутишь?- В ее мягком, искреннем тоне сквозила мольба. Элизабет посмотрела мужу в глаза и разгладила пальцем морщинку у насупленных бровей.- Поскольку я опекунша Томаса и намного старше его, то чувствую ответственность…
        - Элизабет,- перебил ее Джеффри, и имя жены прозвучало как тягостный стон.- С тех пор как мы вступили в брак, опекуном Томаса являюсь я. К тому же он мой будущий вассал. И что за чушь ты городишь про короля? Служить при его дворе - большая честь. Разве ты не понимаешь, какую милость я оказываю твоему брату?- Джеффри принял ее руку со лба и прижал к груди. Но прикосновение опять взбудоражило чувства, а для разговора с любящей поспорить женой требовалась ясная голова.
        Элизабет кивнула, а в уме лихорадочно перебирала аргументы, способные убедить супруга.
        - И что ты там такого слышала про Вильгельма?- вновь прижимая к себе жену, задал вопрос Джеффри, но, судя по всему, его больше занимало, как бы, растирая руки жены, согнать с них гусиную кожу.
        - У него безобразный характер и мстительная натура. Мне бы не хотелось, чтобы Томас оказался в такой тяжелой атмосфере,- мальчик и так достаточно пережил.
        - Послушай, Элизабет,- возразил Джеффри,- находятся люди, которые утверждают, что и у меня несносный характер. Но ты ведь, кажется, не боишься,- Джеффри в глубине души был доволен тем, что жена не испытывает перед ним страха.
        - Они тебя не знают, как я,- запинаясь, пробормотала девушка.- Ты рассудительный. А король Вильгельм…
        - Ну-ну, досказывай,- подбодрил Джеффри, когда Элизабет прервалась на полуслове. - Что король Вильгельм?
        - Ты слышал о городе Алансоне?- прошептала она и, закрыв глаза, стала ждать ответа.
        - Ах, об Алансоне! Это было очень давно. Тогда Вильгельм был молод и несдержан. И во что бы то ни стало хотел завладеть своим законным титулом,- объяснил барон.
        - Значит, это правда? Он обезумел, когда какой-то глупец обозвал его незаконнорожденным, и отрубил руки и ноги шестидесяти мужчинам. Значит, правда?
        - Нет,- покачал головой Джеффри, и у Элизабет отлегло от сердца.- Не шестидесяти. Только тридцати двум.
        - Что?! Он в самом деле это совершил?- Она пришла в такой ужас, что стала вырываться из объятий мужа: отчасти оттого, что история оказалась правдой, но больше потому, что Джеффри рассуждал так спокойно, будто речь шла не о людях, а о кроликах или цыплятах.
        - Все это дела давно минувших дней,- повторил барон, пожав плечами.- Теперь Вильгельм намного выдержаннее.
        - Слава Богу,- пробормотала Элизабет.- И ты собираешься отправить к нему малютку Томаса?
        - Не расстраивайся раньше времени. Пусть мальчик сначала немного подрастет, а потом я решу, что делать. Кстати, сколько ему лет?
        - Четыре,- девушка надеялась, что барон поверит в ее ложь - брат для своего возраста выглядел настоящим коротышкой.
        - Больше похоже на семь,- заметил он.- Не лги мне, Элизабет. Не лги никогда.
        - Я не лгу,- отозвалась Элизабет.- Просто не слишком точна.- Она вытянулась и уперлась макушкой мужу в подбородок. Внезапно ее осенило.- Он мог бы жить с нами. Ты бы его столькому научил. А быть твоим пажом для него такая же честь, как в свое время для тебя…
        - Прекрати,- простонал Джеффри.- Твоя лесть неискренна. Только тупица не способен понять, куда ты клонишь. Я обещал повременить с принятием решения. Пока довольствуйся этим.
        - Как тебе будет угодно, милорд,- покорно промолвила Элизабет.
        Джеффри не видел ее лица и поэтому не заметил победной улыбки. А она решила, что с мужем иметь дело совсем нетрудно - барон действительно здравомыслящий человек.
        - Не соизволишь ли поговорить теперь о Белвейне?- тихо спросила она.
        Джеффри вздохнул:
        - Не хочется портить приятное утро.
        - Ты обещал поделиться своими планами. Я тебе поверила - дала слово. И сдержала его: не пыталась убить Белвейна.
        - Как приятно иметь послушную, любящую жену… Что ж, ты имеешь право знать истину. Но мне так не хочется, чтобы ты сердилась…
        - Не беспокойся, Джеффри.- Она изогнулась у него на руках и приложила ладони к его щекам.- Я останусь такой же любящей, потому что другой с тобой уже быть не смогу. И всегда буду верить тебе.- Она кивнула, а про себя подумала, что так оно и есть: муж заслуживает доверия, потому что человек он прямой.
        Барон прочитал ее мысли в глазах, глухо проворчал и отнял от лица ее руки. Этим жестом он надеялся остудить возникающий между ними жар.
        - Действовать можно тремя способами,- начал он.- Первый, естественно, самый простой, но тебе понравился бы больше других. Я мог бы убить Белвейна и покончить со всем разом. Но,- Джеффри возвысил голос, заметив, что Элизабет намеревается его перебить,- но тогда я бы никогда не узнал, напал ли он на Монтрайт один или с сообщниками. Мы оба с тобой пришли к мнению, что у него не хватило бы ума спланировать столь блестяще продуманную операцию. Значит, был по крайней мере еще один человек. Поэтому первый способ оказался для меня неприемлемым.
        - Но разве нельзя заставить его рассказать правду?- удивилась Элизабет.
        - Если бы ты знала, что признание в преступлении равносильно собственной смерти, неужели бы не постаралась сохранить молчание?- Барон не стал дожидаться ответа и продолжал терпеливым тоном:
        - Белвейн обо мне наслышан. Нет, он не сознается даже под пыткой.
        - Каков же второй способ?- нахмурилась девушка.
        - Передать дело на рассмотрение Вильгельму и перед его судом призвать Белвейна к ответу.
        Джеффри еще не закончил, а жена уже качала головой. Он знаком попросил его не перебивать и продолжал объяснять:
        - Этот способ я отверг по двум причинам: во-первых, не хотел занимать короля своими мелочными проблемами. Разбираться с вассалами - моя обязанность. А у Вильгельма забот и так полон рот: сохранять мир в государстве и спокойствие в собственном доме. Времена для него наступили мрачные. И во-вторых, всегда есть вероятность, что Белвейн и свидетели из его дружков убедят короля, что к убийству в Монтрайте твой дядя непричастен. Тогда Томас будет передан Белвейну под опеку. А это никуда не годится.
        - Вильгельм поверит тебе,- возразила Элизабет, но, испугавшись, как бы Джеффри снова не разозлился, поспешно добавила:
        - Я согласна, что короля нельзя тревожить мелкими проблемами. Белвейн заслуживает смерти, но не из рук короля.
        - Элизабет… - покачал головой барон.- Ты знать ничего не хочешь, кроме одной-единственной цели, и не понимаешь, о чем говоришь. Сегодня не в обычае короля убивать кого бы то ни было.
        - Тогда я действительно не понимаю,- нахмурилась девушка.- Что же предпринимает Вильгельм, если обнаруживает, что некий человек виновен в страшном преступлении? Почему не предает его смерти?
        - Он не верит в такие суровые методы и после случая с графом Уолтеофом не посылает людей на смерть.
        - Что же он делает? Хлопает по плечу и отпускает снова совершать злодеяния?
        - Ну нет,- отозвался Джеффри.- По мне, методы короля не менее суровы, чем сама смертная казнь. Он приказывает отнимать руки и ноги и выкалывать глаза. Иногда жертвы умирают от ран, а иногда нет. Но мне кажется, оставшиеся в живых завидуют мертвым.
        Элизабет содрогнулась и перевела разговор к тому, что ей хотелось узнать:
        - Расскажи мне про третий способ.
        - Я решил ждать и пока ничего не предпринимать.- Опасаясь бурной реакции, барон держал жену за руки.
        Элизабет нахмурилась, но взрыва не последовало. Муж продолжит объяснения, про себя решила она.
        А он, не дождавшись всплеска эмоций, почувствовал облегчение - очень не хотелось ругаться с женой. И, улыбнувшись, поцеловал Элизабет в лоб:
        - Я вижу, ты усваиваешь уроки терпения. Это меня радует. А теперь послушай, в чем состоит план.
        Элизабет кивнула. И хотя на ее лице сохранилось мрачное выражение, она показала взглядом, что согласна с мужем. Ей очень хотелось его понять, признать справедливым, обрести мир и вместе с тем совершить месть. Переложить бремя наказания виновных на плечи Джеффри оказалось не так уж трудно.
        - Так вот, воин, вчера опознанный тобой, тоже ушел. Но один из моих людей, у которого завершился сорокадневный срок службы, последовал за Белвейном. Он будет всем рассказывать, что его повинность завершена, но требуется еще монета. А сам станет приглядываться и прислушиваться и все сообщать мне.
        - А почему ты не хочешь заставить этого воина сказать правду?
        - Ты предлагаешь его пытать, милая женушка?- улыбнулся барон.
        - Не смейся, Джеффри. Обычно я не такая кровожадная. Но ты не видел, что они здесь творили. Я не предлагаю его пытать, просто хочу заставить говорить правду.
        - Ты права, смешного тут ничего нет,- смутился барон, притянул ее к себе и стиснул в объятиях. Никогда еще он не был так близок к тому, чтобы извиниться. И знал, это ей будет приятно. Большего он сделать для жены не мог.
        - Принимаю твои извинения,- серьезно проговорила Элизабет.
        Джеффри было собрался сказать, что и не думал просить прощения, но вовремя остановился: жена все равно перевернет его слова, решил он даже с некоторым восхищением.
        Элизабет смотрела на мужа в упор, и в ее глазах барон прочитал безоглядное доверие: она отдала ему себя без остатка,- не задавая вопросов и не очень переча.
        Возникнув в жизни Джеффри, Элизабет за короткий срок опрокинула весь его мир. И теперь он принимал на себя ответственность, которую она ему доверяла, как принял ее саму в качестве жены. Барон не позволял себе задумываться, откуда брались такие мысли и ощущения, потому что в противном случае пришлось бы признать, что возродились чувства, которые Джеффри считал давно умершими.
        - Но все-таки как же насчет Белвейна,- напомнила жена.
        - Я уже говорил. Собираюсь выжидать.
        - Джеффри,- Элизабет начала раздражаться,- мне очень хочется получить разумное объяснение. Но, клянусь, вытягивать его из тебя все равно, что тащить больной зуб.
        Барон считал, что сказал достаточно. Элизабет ни к чему знать, что он расставил ловушку тому, второму, и как только западня захлопнется, Белвейна объявят сообщником.
        - Наберись немного терпения.- Он попытался успокоить жену.- Улика будет…
        - Будет!- воскликнула Элизабет, вырываясь из его рук.- Взойдет из-под ног, как трава по весне?- Она повернулась и пристально посмотрела мужу в глаза.- Если ничего не предпринимать, пройдут годы, прежде чем что-либо возникнет. Ты делаешь ставку на одного человека - того, которого послал с Белвейном. Но этого явно недостаточно. Обещаю тебе, нет, клянусь, я сделаю все для того, чтобы отомстить за гибель семьи.
        - Ты ничего не предпримешь.- Джеффри одним прыжком вскочил на ноги и схватил жену за плечи.- Элизабет, ты дала слово, что не будешь вмешиваться, так что предоставь все мне.- Второй раз за утро он пришел в ярость. А про себя решил, что ни один мужчина не снес бы такого. Жена должна знать свое место.
        - Я не отступлюсь!- Дерзость Элизабет упала на тлеющие угли его недовольства, как сухое полено, и вспышка оказалась неизбежной.
        - Отступишься,- прорычал барон.- И пока этого не поймешь, не получишь ни еды, ни питья.
        Жена стояла перед ним с явным вызовом: руки сжались в круглые, крохотные кулачки и уперлись в бока. И ее непокорность удивила и еще больше разожгла барона.
        Он схватил ее поперек талии и грубо забросил на седло.
        Какое-то время Элизабет никак не могла выпрямиться, а когда ей это удалось, посмотрела Джеффри в глаза:
        - В таком случае, милорд, ты в ближайшее время станешь вдовцом. Я скорее уморю себя голодом, но не стану обещать того, что не в состоянии выполнить. Мое слово - это моя честь.- Ее голос осуждающе дрожал.
        - Значит, ты имеешь наглость утверждать, что я не господин своего слова - снова закричал Джеффри, и кобыла Элизабет от испуга шарахнулась в сторону.

«Если он будет так вопить на меня,- подумала девушка,- то вскоре охрипнет». И поделом - у нее наконец перестанет звенеть в ушах. Она поняла, что совсем не боится мужа.
        - За подобные глупости мужчину я вызвал бы на поединок!
        - Так вызови меня.
        - Прекрати! Замолчи сейчас же! И не смей никогда повышать на меня голос!
        Прекрати. Не делай того, не делай этого. Одни приказания. От них уже тошнит. Элизабет в отчаянии подумала, что муж не в состоянии ее понять и посочувствовать. Не понимает ее муки, иначе не заставлял бы ждать.
        Джеффри хлестнул по крупу ее коня и сам тронулся вслед. До самых ворот Элизабет так ни разу и не обернулась. «Что-то же можно сделать,- мучительно размышляла она.- Попробовать. Предпринять… Изменить… К кому-нибудь обратиться…»
        Глава 9

«Все норовят вмешаться. Даже слуги»,- с раздражением подумал Джеффри.
        Их неповиновение должно было привести барона в ярость. Но этого, как ни странно, не произошло. Миновали две невеселые недели, и он уже готов был просить о перемирии - да-да, и размышлял об этом без стыда,- даже признать поражение. Только бы хоть на секунду увидеть мимолетную улыбку жены.
        Джеффри постоянно возвращался мыслями к Элизабет. Вот и сейчас, открывая двери в большой зал, он думал о ней. Несколько слуг убирали помещение, и два его верных рыцаря сидели за столом и пили из чаш. Барон расположился у очага и стал ждать. Он заранее знал, что произойдет, и поэтому на его лице не дрогнул ни один мускул, когда люди, неожиданно вспомнив о неотложных делах, один за другим покинули зал.

«Ну вот, даже верные рыцари оставили меня»,- подумал Джеффри и ухмыльнулся: барон знал, почему они так поспешно удалились,- его боялись. Нельзя сказать, что Джеффри это так уж не нравилось. Впрочем, в последнее время он сделался несколько вспыльчивым. А кто бы вел себя иначе, когда долготерпению вот-вот наступит конец?

«Плевать»,- твердил он себе. К одиночеству ему не привыкать. Оно стало частью его самого. В детстве он рос среди огрубевших в сражениях воинов, а теперь сам стал полновластным правителем под рукой одного Вильгельма.
        Но Джеффри ошибался - он уже не был одинок. Рядом была его жена. «Преследует меня»,- с негодованием думал барон.
        Он не мог понять своего состояния, переживал, что жена полностью завладела его помыслами. С детства Джеффри крепил волю, научившись ограничивать себя в еде и питье, а оруженосцем терпеливо сносил холодные зимние ночи - недолго, но достаточно, чтобы подчинить разуму тело. Но как подчинить себе самого себя и перестать думать об Элизабет? Какие необходимы для этого упражнения?
        Джеффри потер лоб и закрыл глаза. Он устал от этой битвы с женой, хотя со времени последней ссоры в лесу они вряд ли обменялись и словом.
        Говорили только ночью, тогда, когда их тела сближались. Самую первую ночь после размолвки барон вспоминал с самодовольством, но и с оттенком стыда. Он не принуждал жену - никогда бы сделать этого не смог,- но и ласков с ней не был.
        Когда Джеффри наконец добрался до постели, вид Элизабет воспламенил его. Вероятно, последний кубок эля оказался лишним, хотя голова оставалась ясной. Правда, Элизабет решила, что муж пьян, и барон ее не переубеждал. Когда он вошел, жена стояла посередине комнаты, но, различив в его глазах желание, стала пятиться, пока не уперлась в стену.
        - Ты крадешься ко мне, точно леопард. Мне это не нравится.
        - Ну вот, я уже и леопард. А только сегодня утром ты называла меня львом.- Не сводя глаз с ее рта, Джеффри начал раздеваться,- У тебя, миледи, явное пристрастие к диким зверям.- Боже, он чувствовал, что недовольно надутые губы жены сводят его с ума, напоминая о волшебстве поцелуя.
        Нервничая, Элизабет облизала верхнюю губу. Рука судорожно комкала рубашку, которой она, словно щитом, загораживалась от взглядов мужа.
        - Я не хочу, чтобы ты ко мне прикасался.- Она старалась, чтобы ее голос звучал решительно, но поняла, что это безнадежно: каждая клеточка тела дрожала от предвкушения его прикосновения. Но муж ведь не мог об этом знать.- Не хочу…
        - Мне не важно, чего ты хочешь и чего не хочешь. Главное, я тебя хочу.- Джеффри, абсолютно голый, уперев руки в бока, стоял всего в нескольких дюймах от Элизабет. - Раздевайся! Иначе я сам сорву с тебя рубашку!
        Первым побуждением Элизабет было дать мужу отпор, но, посмотрев в его мрачные глаза и прочитав в них решимость, девушка сдалась. «В конце концов Джеффри - мой супруг»,- решила она и принялась снимать рубашку. Таков был ее долг. Только долг, повторила про себя Элизабет. Не много же удовольствия это ему доставит.
        Рубашка упала на пол. Элизабет встала перед Джеффри, так же уперла в бедра кулаки и непокорно откинула голову.
        - Ты взбалмошный, самодовольный грубиян. Однако ты мой муж, и я не имею права тебе отказать. И учти, Джеффри, эта ночь доставит тебе не много радости, потому что обещаю, что ты меня не разожжешь. Тебе понятно?- Элизабет говорила так взволнованно, что судорожно вздымалась грудь.
        К ее изумлению, Джеффри не разразился бранью, а так расхохотался, что из глаз выступили слезы. «Пьян,- с отвращением решила Элизабет.- А пьяного даже не проучишь - ему на все наплевать».
        - Что ж, радости будет действительно немного. «Немного» еще слабое слово, чтобы описать наши чувства.- И, не дав жене опомниться, барон прижал ее к груди. Ощутив всей кожей его тело, Элизабет судорожно вздохнула.
        - Значит, говоришь, не разожгу?- с вызовом спросил Джеффри.
        - Не разожжешь,- прерывисто прошептала она, в то время как муж раз за разом страстно целовал ее шею, все ближе спускаясь к плечу.
        Чтобы устоять на ногах, Элизабет пришлось вцепиться в сильные, мускулистые руки Джеффри. Его язык ласкал чувствительную ямку на ее шее, и помимо своей воли Элизабет застонала. Ей удалось остаться холодной лишь до тех пор, пока ладони возлюбленного не скользнули по спине к ягодицам. Тогда от жара Джеффри Элизабет растаяла, как масло. Он грубо стиснул ее и прижал к своей напрягшейся плоти.
        - Ты еще станешь умолять, чтобы я тебя взял.- Барон вздернул голову жены за подбородок, и поцелуй заглушил ее протесты.
        Она машинально начала втягивать его язык в себя и тут с удовольствием услышала, что Джеффри застонал сам.
        Он схватил ее на руки, отнес на кровать, положил на живот и сам навалился сверху. Элизабет подумала, что задохнется, но муж приподнялся и принялся от плеч до поясницы покрывать поцелуями ее спину. Когда он дошел до ягодиц, Элизабет обеими руками комкала простыню и громкими стонами заявляла о своем желании. Джеффри запустил одну ладонь между ее ног и легкими движениями начал высекать искры в чреве Элизабет.
        - Ну, скажи, что ты меня хочешь!- потребовал он.
        Пальцы неустанно делали свое дело, и, чтобы прервать сладостную пытку, жена согласна была сказать все что угодно.
        - Да, Джеффри,- выдохнула она, когда пальцы проникли в теплое лоно.- Хочу!
        Элизабет попыталась перевернуться, обнять мужа и принять в свое тело. Но он не позволил ей двинуться. Сам встал на колени меж ее бедер и приподнял ягодицы.
        - Скажи еще раз!
        - Хочу!- выкрикнула жена.- Ну пожалуйста!- Она уже не соображала, что просит его по-настоящему.
        Джеффри удовлетворенно заворчал, быстро вошел в нее и заполнил всю. Элизабет от удовольствия ойкнула и закрыла глаза. А когда достигла вершины страсти, Джеффри замер. Потом приподнял, жадно поцеловал в губы, лег на спину и потянул жену на себя. Элизабет прильнула к его рту и вожделенно застонала. И в этот миг он вошел в нее во второй раз. Жена откинулась назад, бедра пришли в движение - сначала медленно, потом все быстрее и быстрее, пока мысли и чувства не взорвались ослепительной вспышкой. Она выкрикнула его имя, и он ответил на зов. Весь выгнулся и, крепко держа за ягодицы, достиг самой души. Дрожь восторга охватила обоих. Любовники встретились взглядами: в глазах Джеффри Элизабет не увидела торжества победы, и сама не стыдилась, что унижена и покорена. Оба испытывали одно-единственное общее чувство - восторг.
        Наконец она медленно опустила веки, рухнула Джеффри на грудь и осталась лежать, лишь вздымаясь и падая в бездну в такт тяжелому дыханию мужчины. Потом попыталась привести чувства в порядок, но они по-прежнему оставались обостренными. И терпкий аромат свершившейся любви, и даже золотистый отсвет огня на их телах придавали всему окружению соблазнительный оттенок. И Элизабет удовлетворенно вздохнула.

«Ну пожалуйста, Джеффри, не злорадствуй и не смейся надо мной»,- мысленно молила она. И, поняв, что гладит мужа по волосатой груди, отдернув руку, прошептала:
        - Каждый раз как впервые.
        Дыхание Джеффри замедлилось, Элизабет показалось, что мужа охватывает дрема, и она понадеялась, что он не успеет похвастаться своей очевидной победой.
        Но она ошиблась: Джеффри не собирался засыпать.
        - Нет, любимая, каждый раз все лучше и лучше,- хрипло проговорил он.- Взгляни на меня, Элизабет. Тебе не было больно?
        - Нет.
        Джеффри откинул волосы с ее лица и сжал ладонями щеки с такой мучительной нежностью, что она чуть не расплакалась. Он потянулся и трепетно поцеловал ее в полураскрытые губы.
        - Знаешь, то что есть между нами… наше чувство… было бы святотатством использовать его в качестве оружия друг против друга. Никогда не пытайся отнять то, что принадлежит мне.- В его голосе не было ни малейшего гнева, одна только ласка.- И я обещаю не отнимать твоего.
        - Но, Джеффри,- начала Элизабет,- как же…
        - Раздоры между нами кончаются перед порогом спальни. И при первых лучах солнца возобновляются.
        Элизабет охватила печаль.
        - Если тебе угодно.
        Она ничего не ответила и прижалась щекой к груди мужа. Слова Джеффри привели ее в смятение.

* * *
        Барон был уверен, что на следующее утро послушная Элизабет придет с извинениями. Послушная! Ха! Джеффри даже громко фыркнул. Вот уж неподходящее определение для его молодой супруги.
        Как она посмела проигнорировать требование мужа и не молить о прощении? Он покачал головой, вспомнив, как утром Элизабет поднялась с постели, подошла к окну и указала пальцем на солнце. Тогда барон так вспылил, что запер жену в комнате и приказал не приносить ни еды, ни питья и не пускать к ней гостей. В тот день никто не удивился его распоряжению - решили, что с наступлением ночи недоразумение между мужем и женой будет улажено.
        Но этого, конечно, не произошло. И уже на следующий день его приказу начали противиться: сначала мягко, но достаточно, чтобы понял самый тупоголовый, потом - все более явно. Джеффри приходил в спальню и обнаруживал дверь незапертой. В комнате появлялись подносы с едой, но никто не помнил, чтобы их туда приносили. Однако жена не брала ни крошки и ничего не пила. На третий день Джеффри попытался ее уломать отказаться от голодовки. На четвертый - приказал поесть.
        - Не хочу, чтобы ты умерла прямо у моих ног.- А когда она вопросительно вздернула бровь, что-то забормотал о малолетнем брате и деде, которых он успел полюбить и не желал бы огорчать.
        После этого в голову Джеффри пришел новый план, как заставить Элизабет пойти на попятную. И с другими женщинами он непременно бы сработал. Но только не с Элизабет. Она не походила на других. Отрезы дорогой материи остались незамеченными. А портнихе пришлось просить барона, чтобы тот приказал миледи разрешить снять с нее мерки. И он, разозлившись не столько на жену, сколько на себя, разумеется, сделал это. Противника следует знать! Сколько раз эта фраза возникала и билась у Джеффри в мозгу. И он признавался себе, что совершенно не понимает образа мыслей Элизабет. И уж, во всяком случае, не желает, чтобы жена оставалась его противником.
        - Если не возражаете, Джеффри, я хотел бы перекинуться с вами парочкой слов.- Знакомый голос прервал невеселые раздумья и вернул барона к действительности. Он поднял глаза и встретился взглядом с дедом Элизабет Элслоу.
        - Подкрались, как настоящий охотник,- похвалил он старика.- Я не слышал шагов.
        - Просто задумались,- понимающе улыбнулся сакс.
        - Что верно, то верно,- признался барон.
        - И наверняка о жене.- И, заметив, что Джеффри собирается возразить, предостерегающе махнул рукой.- Да будет вам, милорд! Вы ведете себя с ней как ребенок!
        На это замечание Джеффри раздраженно ответил:
        - Полегче, Элслоу! Вы рискуете ответить за свои слова!
        Но на старика эта явная угроза, казалось, не произвела впечатления.
        - Глупости. Ничем я не рискую. Рискуете вы.- Он, не спросив разрешения, пододвинул табурет, уселся на него, долго устраивал длинные ноги и только после этого снова взглянул на Джеффри.
        - Вы, верно, поняли, что свое упрямство девочка унаследовала от отца.
        - Явно унаследовала,- рассмеялся барон.- Но я не могу дать ей то, что она хочет получить немедленно. Пока не могу. И поэтому она мне не верит.
        - Ей кажется, что вы ею не дорожите.- Элслоу был доволен: впервые за две недели Джеффри заговорил о жене, и старик понял, что барон ищет мира.
        - Как она может думать, что я ею не дорожу! Однажды ночью я назвал ее любимой. Допустим, слово вырвалось в порыве страсти… Но я же его произнес!
        Элслоу изо всех сил старался не рассмеяться.
        - Попробуйте с ней поговорить. Обласкайте. Расскажите, что вас мучает.
        - Ни за что!- В спокойном отказе вовсе не слышалось гнева.- Я ничего не обязан объяснять. Это ей следует учиться терпению. Вот так обстоят дела.
        - Ну а вы от кого унаследовали упрямство - от матери или от отца?- усмехнулся Элслоу. Вопрос поразил барона.
        - Ни от той, ни от другого,- подумав, ответил он.- Я не помню родителей.
        - Вот почему вы не можете разобраться в чувствах Элизабет.- Старик произнес это как само собой разумеющееся.- Знаете, что я вам скажу, Джеффри: я прожил долгую жизнь и понял простую истину - люди ненавидят в других то, что находят в самих себе.
        Барон встал и чуть не споткнулся о вытянутые ноги Элслоу.
        - Пройдитесь со мной и объясните свою загадку.
        Старый сакс согласно кивнул и последовал за лордом к выходу. Но не произнес ни звука, пока они не оказались во дворе и не направились к южной стене.
        - Вы оба упрямы - в этом нет никаких сомнений,- наконец проговорил он. Подражая походке Джеффри, Элслоу заложил руки за спину, и они бок о бок зашагали вверх по некрутому подъему.- Но вы старше, сильнее душой и телом, поэтому вам и идти на уступки. Воспитывайте ее заботой и лаской, а иначе потеряете.
        - А владел ли я ею когда-нибудь?- неожиданно для самого себя спросил барон.
        - Конечно, сынок,- улыбнулся старик, а про себя подумал, что молодожены не понимают, что уже любят друг друга, и в этом вся их проблема. Каждый ершится и не впускает в душу другого. Он снова повернулся к Джеффри.- С того самого момента, как Элизабет произнесла клятву, она ваша.
        Джеффри покачал головой и прибавил шагу.
        - Вы ошибаетесь,- пробормотал он.- Элизабет все время твердит о великой любви, которая будто бы существовала между ее матерью и отцом. Но сам я никогда подобной любви не встречал, даже между Вильгельмом и Матильдой, упокой Господь ее душу.- Барон пристально посмотрел на Элслоу.- Порой мне кажется, что она выдумывает. Разве способны люди так сильно привязаться друг к другу? Ведь от этого они становятся уязвимыми. И в конце концов… это глупо.
        - У них не было выбора,- заметил старик.- Но любовь не предшествовала этому браку, как, быть может, рассказывала вам внучка. Ваш король выдал замуж мою дочь за Томаса, чтобы завладеть Монтрайтом, и я готов засвидетельствовать, что поначалу они жили, как кошка с собакой. Дважды она даже убегала от мужа, прихватывая с собой и его дочек.
        - Расскажите-ка об этом поподробнее,- заинтересовался Джеффри.
        Он улыбнулся при мысли, что Элизабет могла и не знать пикантных деталей из жизни родителей, о которых толковал ему Элслоу.
        - У Томаса были две трогательные на вид девчушки,- начал старик.- Выглядели совсем как сиротки, хотя их одевали в лучшие наряды. И с такой безмерной тоской в глазах, что рвались на части самые твердые сердца. Их мать умерла, когда девочки были совсем крохотными. Их оторвали от всех, кого они знали, и поместили в холодный Монтрайт.
        Но дочь за месяц выправила положение. Первый раз она убежала ко мне в Лондон, и я изумился, насколько переменились девчонки. Она их искренне полюбила, и дети буквально расцвели.
        - И как же поступил Томас?- вскинул глаза барон.
        - Приехал за женой,- ответил старик.- Но чтобы не поколотить ее за провинность, использовал в качестве предлога дочерей: сказал, что благодарен супруге за заботу о его детях. Он любил ее с самого первого дня, но был слишком упрям, чтобы это признать.
        Джеффри остановился как вкопанный:
        - Не понимаю, как вы побороли ненависть к нему. Он же отобрал то, что принадлежало вам, а вас вышвырнул вон.
        - Не отрицаю, умом я был настроен против этого человека. Но потом увидел дочь с его маленькими девочками - за короткий срок она сделалась для них божеством. Увидел, как Томас смотрит на нее, и прочитал в глазах его нежность. Тогда я сказал этому человеку, что убью его, если он обидит жену, и, вместо того чтобы прийти в ярость от моей угрозы, он согласился со мной и заверил, что сам бы поступил точно так же. Он дал мне слово, что станет оберегать супругу, и держал его до смертного часа.
        Джеффри попытался представить Томаса, но не смог - образ погибшего вассала расплывался в памяти.
        - Он был застенчивым, спокойным человеком.
        - Он был довольным.
        - Как когда-то я,- огрызнулся барон,- пока в мою жизнь не вошла ваша внучка. Но я покончу с этим хаосом, и все снова войдет в норму.
        Элслоу понял, что сказал вполне достаточно. Он кивнул и откланялся. Пусть Джеффри обдумает все, что они обсуждали, а через некоторое время можно продолжить беседу. Старик сознавал, что принял на себя роль миротворца, но от этого невероятно разгорелась жажда, и в надежде поскорее раздобыть кружку холодного эля он ускорил шаг. Кроме того, ему не терпелось уломать Роджера на еще одну партию в шахматы, и, предвкушая любимое развлечение, сакс улыбнулся.
        А Джеффри остался на месте, размышляя над словами старика. Потом расправил плечи и, снова заложив руки за спину, направился в другую сторону.
        Вдруг откуда-то выскочил Томас-младший и громко поздоровался с бароном. Джеффри, замедлив шаг, смотрел на подбегавшего к нему мальчугана. Малыш размахивал крохотным копьецом, которое накануне вечером вырезал для него дед.
        Барон наклонился к мальчику и как можно ласковее спросил:
        - Что ты собираешься делать?
        - Тренироваться метать копье.
        - И кто же тебя будет учить?- улыбнулся барон.
        - Джеральд.- Мальчик кивнул на спешащего к ним оруженосца, позади которого трусила лошадь.- Видите, что он сделал?
        Джеффри взглянул, куда указывал Томас, и заметил вкопанное в землю бревно в пять футов высотой с поперечиной наверху. К одному ее концу была привязана соломенная фигура рыцаря, к другому - мешок с песком. Упражнение заключалось в том, чтобы точно и, главное, быстро метнуть копье в чучело, иначе поперечина поворачивалась и мешок с песком вышибал всадника из седла. «Столб» особенно любили оруженосцы старшего возраста, но для таких маленьких, как Томас, занятие представляло опасность.
        - Сегодня будешь только смотреть,- приказал барон,- а завтра сядешь впереди Джеральда и потренируешься сам.
        Оруженосец вскочил в седло и продемонстрировал, как следует выполнять упражнение. Томас был настолько потрясен, что выронил копье и захлопал в ладоши:
        - Еще! Сделай еще!
        Понимая, что завладел вниманием господина, оруженосец был рад расстараться вовсю и показать, какой он ловкий и быстрый. Юноша развернул лошадь, снова понесся к цели и метнул копье, как топор. Джеральд метил прямо в грудь, но от возбуждения промахнулся и попал под шлем, так что соломенное туловище рухнуло кипой на землю, а на перекладине осталась висеть одна голова.
        Оруженосец помертвел: показать себя нескладным перед господином было просто унизительным. Он начал оправдываться и просить прощения за промах и в этот миг заметил лицо ребенка. На нем отпечаталась гримаса такого ужаса, что у Джеральда застыла кровь в жилах, и он, не вымолвив ни звука, широко раскрытыми глазами уставился на мальчика.
        Томас закричал, и пронзительный вопль рассек воздух, будто его исторгла мучимая в аду душа. Оруженосец невольно заткнул уши, оберегая собственную душу от страстей неведомой муки.
        Первым пришел в себя Джеффри. Он бросился к мальчику.
        В детских глазах отражалось такое неизбывное страдание, что у барона мурашки побежали по спине. Томас вскрикивал снова и снова, а барон не знал, чем помочь. Он прижал несчастного мальчугана к груди, хотя понимал, что от этого мало проку,- малыш не сознавал, в чьих руках находится.
        Послышался топот ног. Из замка что есть мочи бежал Роджер, а за ним еле поспевал Элслоу. Джеффри махнул им, давая понять, что все в порядке, и взял ребенка на руки. Крики стали тише и вскоре перешли в плач. Наконец, обессилев, Томас склонил голову барону на плечо и вцепился ручонками в его плечи.
        Память вернулась, и перед глазами мальчика возникли ужасные образы.
        - Мама,- всхлипнул он.
        - Ты в безопасности, малыш, в безопасности,- приговаривал Джеффри, похлопывая ребенка по спине.
        Утешения подействовали, и душераздирающие рыдания стихли.
        Роджер и Элслоу расступились, давая дорогу барону, и Джеффри поспешил с Томасом на руках к Элизабет, но в эту минуту она появилась сама, и выражение ее лица расстроило мужа не меньше, чем все произошедшее с мальчиком. Увидев, что они направляются к ней, девушка замерла, но в глазах ее по-прежнему стоял страшный испуг.
        По тому, как она смотрела на брата, Джеффри догадался: она подумала, что Томас ранен.
        - Он вспомнил,- только и сказал барон.
        Элизабет моментально все поняла. Ее глаза наполнились слезами, и она потянулась дрожащей рукой, чтобы погладить головку брата. Джеффри перехватил ее ладонь, прижал жену к себе, обнял за плечи, и они втроем направились к замку.
        Страх, что Томас поранился, быстро улетучился, и Элизабет в объятиях мужа вдруг успокоилась. На короткое время их объединил единый порыв - утешить нуждавшегося в их поддержке ребенка.

* * *
        - Томас, не свешивайся с подоконника,- рассердилась Элизабет.- Вывалишься со второго этажа и оставишь на камнях все мозги.
        Мальчик не обращал ни малейшего внимания на окрики сестры и, высунувшись из окна спальни, продолжал плевать в ничего не подозревавшие жертвы, сопровождая забаву восторженным хихиканьем.
        Вдруг дверь отворилась, и Джеффри вошел в комнату как раз в тот момент, когда жена решила испытать последнюю угрозу:
        - Сейчас же слезай! Иначе все расскажу твоему господину! А то еще попрошу, и он задаст тебе хорошую порку!
        Предостережение подействовало. Мальчишка кубарем скатился на пол, опрокинув по дороге табурет, которым пользовался в качестве лестницы, когда забирался на подоконник.
        - А он тебя не послушает!- снова хихикнул мальчуган.
        Томасу нравилось выводить сестру из себя, особенно когда его, как сейчас, запирали в четырех стенах и становилось скучно.
        - Послушает.- От звука спокойного голоса мальчуган чуть не сел на пол, повернул вспыхнувшее от смущения лицо и посмотрел на барона широко раскрывшимися голубыми глазами. А Джеффри, специально сохраняя безразличное выражение, обратился к жене:
        - Так пороть его или нет?
        По теплым золотистым блесткам, искрящимся в его глазах, Элизабет догадалась, что муж шутит. Она чуть не расхохоталась, но вовремя сдержалась, поймав на себе взгляд брата.
        - Надо обдумать, милорд.- Элизабет наморщила лоб.- Со вчерашнего дня от этого несносного мальчишки одно беспокойство. Напихал Джеральду меду в шлем…
        - Я думал, что будет смешно,- явно расстроенно перебил ее брат.
        Томасу не нравилось, когда о его провинностях сообщали барону.
        - А вот Джеральду это ни чуточки смешным не показалось.- Элизабет сохраняла суровый тон.- Сегодня попытался покататься верхом на моих собаках, и за это Роджер запер его в комнате. Теперь не слушается и плюет из окна в твоих воинов. Разве это достойное поведение, милорд?
        Джеффри покачал головой, заметив, что мальчик склонился перед ним в поклоне. Прошло всего пять коротких дней с тех пор, как он вновь обрел память, но за это время с ним произошла разительная перемена. Он стал совершенно необузданным и лишился всякого страха. И дважды на дню кому-нибудь приходилось спасать его от неминуемой смерти.
        - Ну, что скажешь в свое оправдание?- строго спросил барон.
        Его душил смех, но он всеми силами сдерживался - мальчик должен знать, что не имеет права выходить за определенные рамки, иначе не видать ему рыцарства.
        Джеффри не без основания полагал: стоило ему только улыбнуться, и жена набросится на него с кулаками.
        Томас встал на колени и положил руку на сердце, но исподтишка подглядывал, какое впечатление произвел его высокопарный жест на сурового воина.
        Громадный человек по-прежнему хмурился. И тогда мальчик крепко зажмурил глаза и сказал:
        - Простите меня, пожалуйста, я больше не буду.
        - Никакой дисциплины! Просто не представляю, сможешь ли ты когда-нибудь стать рыцарем,- объявил барон.- Вставай и следуй за мной. Дам тебе работу, чтобы было неповадно больше безобразничать.
        - Милорд, можно тебя на пару слов.- Мягкий голос Элизабет пролился, словно бальзам, на сердце.
        - Ступай вниз и жди меня у лестницы,- приказал ребенку барон.
        Как только за Томасом закрылась дверь, Джеффри принялся неудержимо хохотать.
        - Нисколько не смешно,- раздраженно возразила жена.- Отец распустил его, и он ведет себя, как звереныш. Никакого воспитания!
        - Не будь к нему слишком строга,- возразил муж.- Мальчик не так уж плох и со временем поймет, что от него требуется.
        - Сара сообщила, что ты приказал паковать вещи,- переменила тему Элизабет.- И когда же…
        - Расскажу обо всем вечером, когда останемся наедине.
        Общаясь с Элизабет, Джеффри теперь постоянно следил за собой. Его радовало перемирие с женой, и он не хотел его нарушать.
        - Отправимся ко мне через пару недель. Но прежде мне придется кое-куда съездить, решить одно дельце.- Он сознательно умолчал и о цели своего путешествия, и о том, что ему предстояло сделать.- Это ненадолго. А когда вернусь, ты уже соберешься.
        - А что будет с Томасом?- Элизабет поняла, что боится услышать ответ.
        Она крепко сцепила за спиной пальцы, чтобы муж не увидел, как дрожат ее руки.
        - Элслоу останется с ним в качестве временного опекуна,- объяснил Джеффри.- Хватит с него пока перемен.- Он улыбнулся, увидев удивление жены.- Ты, верно, думаешь, что я какой-нибудь монстр?
        - Вовсе нет,- улыбаясь в ответ, с облегчением прошептала Элизабет.- Напротив, я считаю тебя очень рассудительным.
        - А следующим летом Томас переедет к нам. За это время я успею все как следует укрепить, чтобы он ничего не сумел разрушить.
        Намек на диковатость и неуклюжесть брата заставил Элизабет рассмеяться. Она согласно кивнула, стыдливо, но решительно подошла к Джеффри и обняла за талию:
        - Вместе будем забивать гвозди. Значит, ты не отправишь брата к королю? Ты передумал?
        - Передумал,- признался Джеффри, восхищаясь тем, что жена была рядом. Погладив ее по волосам, он добавил:
        - В последнее время я изменил свое мнение по очень многим вопросам.
        - Например?- улыбнулась Элизабет. Джеффри уже собрался ответить, но жена, опередив его, потянулась и поцеловала его в губы. Барон с радостью ответил на поцелуй.
        - Например, мне стало нравиться, что ты меня обожаешь. Стал привыкать к твоим страстным прилюдным проявлениям чувств.
        Элизабет рассмеялась, и ее глаза вспыхнули лукавым огоньком. Барон уже знал этот взгляд и ожидал очередной ловушки.
        - Неужели ты считаешь себя таким неотразимым?
        - По правде сказать, до того как встретить тебя, я так не думал,- ответил барон и посмотрел на жену с хитрецой.- Мой шрам сводит многих с ума.- В это время Элизабет покрывала поцелуями розоватый рубец.- И знаешь… - Он вдруг забыл, о чем собирался сказать, потому что она дошла до мочки уха и теплое дуновение ее дыхания всколыхнуло в нем горячую волну страсти.- Не глупи… На дворе день, и мне нужно многое сделать.- Джеффри хотел, чтобы его голос прозвучал твердо, но понял, что безнадежно проиграл.
        Элизабет отстранилась и пылко посмотрела на мужа.
        - Не сомневаюсь, милорд.- Она прошептала это так, что у Джеффри вдоль бедер пробежала дрожь.- Очень многое.
        Он снова притянул жену к себе и вздохнул:
        - Никакой в тебе нет дисциплины.
        Элизабет начала игру как шалость: хотела доказать мужу, что и она неотразима, но быстро забыла о своих намерениях. Шалость превратилась в нечто серьезное, и она уже наслаждалась его восхитительными поцелуями.
        Позже ни один из них не мог вспомнить, кто кого раздел…
        - Что ты со мной делаешь, Джеффри,- услышала она собственный стон.- Что… - хотела она снова спросить, но голос растворился в поцелуе.
        Все звуки заглушил язык, который с бархатной властностью ворвался к Элизабет в рот.
        В следующий миг она дала волю страсти. Впилась ногтями в спину мужа, когда тот прижал ее к стене. На этот раз они не были друг с другом нежны. Джеффри держал ее на бедрах и думал лишь об одном - как бы замедлить темп, чтобы она достигла вершины страсти прежде него. Но Элизабет двигалась в бешеном ритме, и мысли исчезли сами собой. Он неистово входил в нее вновь и вновь и даже не слышал ее гортанных криков.
        - Я люблю тебя, Джеффри.
        Признание в любви совпало с мигом физического освобождения - Элизабет уже не могла сдержаться. Вся содрогаясь, она шептала вновь и вновь, как заклинание:
        - Да, да, люблю…
        - Ты меня пьянишь,- послышался его прерывистый шепот.
        - А ты меня.- Голос Элизабет был тихим, томным и светлым, как ее настроение.
        Она восторженно улыбнулась. Ее губы припухли от поцелуев, широко раскрытые глаза, были полны безоглядного доверия, и он подумал, что Элизабет - самая очаровательная и обольстительная женщина на свете.
        - Тебе со мной плохо?- смущенно спросила она, не понимая, почему муж не отрывал от нее пристального взгляда.
        Джеффри сжал ладонями лицо жены и прошептал:
        - Ты сказала, что любишь меня. Это правда или слова вырвались в порыве страсти?
        Он нахмурился и ждал ответа. От волнения мучительно замирало сердце.
        - Люблю,- стыдливо призналась Элизабет и пожалела, что в объятиях мужа не в состоянии укрыться от его немигающего взгляда.
        Она первая открылась ему и тем самым обнаружила собственную беззащитность, которую до этого тщательно скрывала.
        - Но я сама об этом не знала, пока не сказала вслух.
        Джеффри улыбнулся, глаза засветились нежностью. Он погладил ее по щеке, наклонился и поцеловал в губы.
        - Мне с тобой хорошо, женушка. Насчет любви, правда, не уверен, как ты. Но это оттого, что такому чувству меня никто не обучал.- Барон выпустил супругу из объятий и принялся подбирать одежду. Элизабет напряженно ждала, когда последует продолжение.
        Джеффри, почувствовав состояние жены, разозлился. Чего еще она от него хотела? Какое-то время он не обращал на Элизабет внимания, потом повернулся опять.
        - Я рад, что ты меня любишь. Быть может, я, когда состарюсь, тоже сумею произнести такие слова.
        Самодовольный тон мужа поразил Элизабет, и она, сложив на груди руки, приготовилась к битве.
        - Я не прошу твоей любви и, Бог свидетель, не знаю, почему люблю тебя сама.
        - Тебе не понять, Элизабет,- миролюбиво ответил муж.- В жизни воина нет места любви. Только глупцы позволяют этому чувству овладеть собой. Вот когда я стану стариком и обзаведусь сыновьями, тогда, быть может…
        - Глупцы?!- перебила его жена. Ей вдруг стало смешно. «Бедняга Джеффри,- подумала она,- сколько тебе еще предстоит узнать. И ты должен меня полюбить - иначе я придушу тебя своими руками!»
        - Не смей надо мной смеяться, когда я говорю о своих чувствах!- Барон поразился, насколько быстро жена способна вывести его из себя.
        - Я и не смеюсь.- Элизабет постаралась, чтобы в ее голосе прозвучало раскаяние.- Только улыбаюсь.
        - И не поправляй меня.
        В этот миг кто-то решительно постучал в дверь. Джеффри обрадовался, что их перепалке пришел конец, и крикнул громче, чем намеревался:
        - В чем дело?
        - Вернулись оба гонца,- сообщил воин.
        Элизабет наморщила лоб, прикидывая, откуда они могли явиться, но, заметив, какое сердитое у мужа выражение лица, спрашивать не стала - существовали другие, менее шумные способы добиться истины.
        - Джеффри!- Она окликнула мужа, когда он был уже у самой двери.
        - Что еще?- буркнул он в ответ.
        Его настроение испортилось. От того, что жена лезла в душу и добивалась, чтобы он произнес слова, к которым еще не был готов, Джеффри приходил в ярость. В глубине души он не был уверен, найдутся ли у него вообще такие слова, и боялся их даже больше той беззащитности, которой требовала от него Элизабет. А ведь еще совсем недавно он ничего не боялся. Нет, нужно все хорошенько обдумать. И чем раньше он уйдет от Элизабет, тем скорее приведет в порядок чувства. Душевные бури, которые она умела так ловко вызывать, совершенно выбивали из колеи.
        - Хватит,- твердо произнес он.- В следующий раз вернемся к этой теме, когда я этого захочу.- С этими словами он вышел в коридор, прежде чем Элизабет успела двинуться с места.
        - Джеффри!- изо всех сил закричала она и прикрыла рот, чтобы муж не услышал, что она смеется.
        Разъяренное лицо барона снова появилось в дверном проеме. Он заревел так, что криком свалил бы любого здоровяка:
        - Что тебе надо?!
        Но жена ничуть не испугалась. «Богом клянусь,- подумал Джеффри,- сейчас я тебе покажу, ты у меня затрясешься от страха…»
        И в этот миг раздался спокойный голос Элизабет:
        - Милорд, вы забыли надеть сапоги.

* * *
        Одеваясь, Элизабет так смеялась, что несколько раз ей приходилось смахивать слезы со щек.
        Покончив с нарядом, Элизабет поспешила вниз. Надо было выяснить, что за гонцы пожаловали в замок. У входа в зал она услышала голос мужа и остановилась. Джеффри был явно рассержен:
        - Значит, он пренебрег моим вызовом?- рявкнул барон.
        Элизабет вжалась в стену - она боялась, как бы муж ее не увидел и не стал говорить тише. Ей не терпелось узнать, в чем дело. Кто пренебрег приказом?- недоумевала она. Любопытство пересилило чувство вины, и Элизабет не стеснялась подслушивать: в конце концов, Джеффри ревел так, что поднял бы и мертвого.
        - Лично с ним я не разговаривал,- оправдывался гонец.- Но один из его людей сообщил, что господин, обезумев от горя после утраты жены, заперся в комнате, отказывается от воды и пищи и хочет уморить себя.
        Барон облокотился о камин и задумчиво потер подбородок. А когда поднял глаза, заметил у притолоки бледно-лиловое пятно. Джеффри мгновение подождал - пятно не двигалось, и он догадался, что это подслушивает жена. Он улыбнулся, решив проучить ее. Прокашлявшись, барон еще больше повысил голос и недоверчиво спросил:
        - Говоришь, обезумел от горя? Какой же он после этого мужчина? Ни один мужчина не станет горевать по жене. Ни один! Женщину легко заменить. Вот лошадь - другое дело.
        От разглагольствований барона у Элизабет перехватило дыхание, и, разъяренная, уперев кулачки в бока, она появилась в дверях.
        - Лошадь… - Крик разнесся по всему залу.- Ты осмеливаешься сравнивать меня с лошадью?! Да как ты посмел…
        - Так-так, Элизабет, ты, случайно, не подслушивала?
        Глаза Джеффри искрились смехом, но голос оставался насмешливым и спокойным. Он улыбнулся, и девушка поняла, что ее провели.
        - А ты, я вижу, способен видеть сквозь стены?- Стараясь подавить раздражение, Элизабет вышла на середину зала и встала рядом с супругом.
        - Положим,- ответил тот и прямо на глазах гонца подмигнул Элизабет.
        От этого скромного знака внимания девушка, вспыхнув, улыбнулась:
        - Извини, что прервала.
        - И это все?
        - И за то, что подслушивала,- пробормотала она.- Хотя, вероятно, я буду делать это и впредь.
        - Но это бесчестно,- возмутился муж.
        - Не отрицаю,- согласилась Элизабет.- Хотя это единственный способ понять, что происходит вокруг. Кстати, а откуда прибыл гонец? И где другой? Я с ним разминулась?
        - Разминулась,- подтвердил барон и возблагодарил небеса, не позволившие жене узнать, что этот человек прибыл от Белвейна.- А сейчас я слушаю доклад о твоем
«обезумевшем» родственнике, вдовце Руперте.- Джеффри не смог сдержать раздражения.
        - Руперт!- Элизабет захлестнула волна вины и стыда, и ее голос задрожал от муки.
        Бедняга Руперт! Со дня трагедии она ни разу не подумала о муже сестры. Так была погружена в собственное горе, что даже не вспомнила, через что пришлось пройти ему. А если бы ей довелось потерять Джеффри, как Руперту свою любовь - свою жену? Она уронила голову на грудь и стала безмолвно молиться, кляня свое легкомыслие.
        - …это все, что я должен был вам сообщить.- Последние слова гонца вновь привлекли ее внимание.
        - Вы прекрасно выполнили задание,- похвалил прибывшего барон.- Теперь ступайте - поешьте и выпейте.
        Гонец преклонил перед лордом колено и удалился. Как только дверь за ним затворилась, Джеффри быстро обернулся к жене:
        - Что тебе известно о Руперте?
        - Мне так стыдно, Джеффри,- пробормотала Элизабет.- Надо было сразу поехать к нему, утешить. Судя по тому, как он обращался с Маргарет, когда навещал нас, они отлично ладили между собой. Мама обычно нам приводила их в пример и говорила, что они прекрасная пара.
        - Но каков сам Руперт? Расскажи мне о нем. Неужели он действительно способен обезуметь от горя? Или настолько слаб, что не в состоянии прийти на могилу жены? у
        В вопросах Джеффри слышалась насмешка, и это огорчило Элизабет.
        - Ты не поймешь,- прошептала она. «Он меня не любит, иначе не осуждал бы Руперта». На сердце тяжким камнем навалилась тоска, и Элизабет отвернулась, чтобы Джеффри не заметил горя в ее глазах.
        Но барон не правильно истолковал ее жест и решил, что разговор о муже сестры вновь разбередил ее душевные раны и Элизабет боролась с нахлынувшей печалью. Он положил ей руку на плечо и тихонько повернул к себе:
        - Расскажи мне еще раз о том, что здесь произошло. Я понимаю, что это больно, но, чтобы не ошибиться, я должен знать обо всем в мельчайших подробностях.
        Последние слова мужа озадачили девушку.
        - Это поможет тебе что-то лучше понять?- спросила она, и когда он кивнул, добавила:
        - Хорошо, тогда я расскажу.
        Глубоко вздохнув, Элизабет закрыла глаза и повторила историю вновь. Джеффри не перебивал, и Элизабет была ему за это благодарна.
        Когда испытание осталось позади, она подняла глаза, стараясь проникнуть в его мысли.
        - Ты кое-что забыла.- Джеффри задумчиво потер подбородок.
        Элизабет нахмурилась:
        - Что именно?
        - В первый раз ты сказала, что один из людей в капюшонах был ранен, получив удар ножом.
        - Да, вылетело из головы,- призналась Элизабет.- Его ранила Маргарет. А разве это важно?
        - Возможно. Куда она его ударила?- Барон спросил это почти безразличным тоном, но глаза оставались настороженными.
        Девушка сосредоточилась, стараясь представить ужасную картину и при этом не поддаваться чувствам. Вот сестра поворачивается, поднимает кинжал и…
        - Чуть ниже правого плеча. Я видела на одежде кровь.- Она снова посмотрела на Джеффри, но во взгляде мужа невозможно было прочитать ответы на интересующие ее вопросы.- О чем ты думаешь?
        - Подожди. Вот вернусь из поездки и обо всем расскажу.
        - Вечно ты заставляешь меня ждать,- проворчала Элизабет, но в ее тоне не слышалось гнева.
        - Сама обещала мне доверять,- напомнил Джеффри и чуть не добавил, что к тому же призналась в любви. Но решил не возвращаться к этой теме и сказал:
        - И должна выполнять свои обязательства.

«Но у меня есть обязательства перед родителями и сестрами»,- подумала Элизабет. И приняла она их раньше, чем дала клятву верности мужу. Девушка тяжело вздохнула. Насколько ей было бы легче, если бы Джеффри был способен понять ее трудное положение.
        - У меня есть и другие обязательства,- проговорила она и, прежде чем муж успел что-либо ответить, поспешила из зала. Предстояло многое обдумать, и Элизабет хотела побыть одна.
        Она вернулась в спальню. «Неужели я помешалась на мести? Но разве не справедливо жаждать возмездия, чтобы души родных наконец попали на небеса?»
        К горлу неожиданно подступили рыдания. Не в состоянии их сдержать, девушка зарылась лицом в одеяло и плакала до тех пор, пока совершенно не обессилела.
        Лежа на постели, она уже в который раз обдумывала план мести, как вдруг в голову пришла новая мысль. Руперт! Нужно ехать к нему. Утешить, рассказать об измене Белвейна. Переложить на него бремя мести и тем самым заставить покончить с затворничеством. И самой освободиться от клятв, передав их другому.
        В первые дни после гибели родных именно идея возмездия помогла Элизабет сохранить рассудок.
        То же самое произойдет и с Рупертом. Мысль о мести вернет ему цель в жизни. Он достаточно силен, чтобы призвать Белвейна к ответу, и не станет, как Джеффри, поминутно оглядываться на закон.
        Элизабет смахнула с глаз слезы и поправила постель. До вечера предстояло многое сделать: убедить поехать с ней Хэммонда и заставить его заручиться еще чьей-то помощью. В Хэммонде она не сомневалась - он отправится с ней куда угодно. Слуга ей верен и не выдаст Джеффри.
        Она выедет сразу вслед за мужем.
        Значит, завтра. До имения Руперта было недалеко. Насколько Элизабет помнила, путь проходил по проложенной отцом просеке. В любом случае она вернется домой раньше Джеффри. Правда, девушка не надеялась, что ее отсутствие останется незамеченным. Ну, ничего, когда ее хватятся, дело будет уже сделано!
        Глава 10
        Элизабет долго сидела в деревянной ванне и отмокала в источающей пар душистой розовой воде. Джеффри вымылся, переоделся, и она изящным взмахом руки отослала его к столу:
        - Иди, я скоро присоединюсь.
        - А я подумываю, не присоединиться ли к тебе прямо сейчас,- пошутил барон и, задержавшись у двери, выразительно посмотрел на жену.
        - Тебе нельзя,- рассмеялась Элизабет.- Тебя ждут воины и мой дед. И если ты задержишься, они догадаются, что мы… Дед, во всяком случае, тут же поймет…
        При виде ее смущения Джеффри откинул голову и весело рассмеялся.
        В тот же миг мокрая тряпка угодила барону в лоб. Он не удержался, вытащил Элизабет из ванны, страстно поцеловал в губы и прерывисто прошептал:
        - Вот тебе аванс. А все остальное позже.
        - Позже так позже,- так же шепотом ответила Элизабет.- А пока тебе придется переодеться, раз ты искупался вместе со мной.- Она снова рассмеялась, уселась в ванну и шутя плеснула на мужа водой. Другой рукой она прикрывала от его взгляда грудь.

«Какой великолепный мужчина»,- думала Элизабет, откровенно игриво рассматривая фигуру Джеффри.
        Барон был одет во все черное, лишь герб - символ его благородства - светился золотом, и на темной ткани вода была совершенно незаметна. Девушка обрадовалась, что муж выбрал черный цвет, потому что он больше других подходил к тому, что она для него приготовила. Более того, Элизабет сама заранее продумала, как устроить, чтобы на Джеффри оказался темный костюм. На постели были разложены короткая черная туника и черные штаны, поверх которых покоилась белая рубашка. Увидев, что жена уже выбрала ему наряд, барон удивленно изогнул бровь, но, не сказав ни единого слова, принялся переодеваться.
        Он разглядывал жену и удивлялся, насколько она непоследовательна: прячет грудь со стыдливостью девственницы, а в глазах страсть.
        - Тебе не удастся скрыть свое вожделение, женушка,- произнес Джеффри с явным самодовольством и, направляясь к двери, добавил:
        - Вечно из-за тебя я куда-нибудь опаздываю.
        Элизабет услышала, как он рассмеялся в коридоре.

«Вечером, муженек,- подумала она,- уж я постараюсь…»
        После ухода мужа Элизабет вылезла из ванны, быстро вытерлась и достала из сундука новое черное платье до щиколоток. Портниха противилась его шить, потому что привыкла к светлым расцветкам, которые подчеркивали бы контраст с надеваемой поверх платья туникой. Но Элизабет настояла. Сегодня вечером она будет равной мужу во всем: и в платье, и в страсти. Девушка полюбовалась темной материей, вздохнула и накинула через голову на голое тело. Она решила не надевать нижней рубашки, но теперь вдруг устыдилась своего поведения соблазнительницы.

«У меня в запасе для тебя еще много сюрпризов, муженек!»
        Накинув поверх платья короткую, до колен, черную тунику, Элизабет с удовольствием отметила, что та не скрывает изгибов ее тела. Потом она расчесала волосы и решила не заплетать их в косы.
        Снова подошла к сундуку и достала спрятанный кусок ткани. Элизабет сама придумала рисунок, хотя ее замысел и был исполнен все той же искусной портнихой. Элизабет была необычайно довольна результатом. На золотой ленте красовался герб ее мужа, вышитый черными нитями. «Смотрится великолепно!» - с гордостью подумала она.
        Девушка перекинула ленту через плечо и закрепила на бедре. Последним штрихом были черные матерчатые туфли. Все, теперь она была готова.
        Элизабет открыла дверь как раз в тот момент, когда оруженосец Джеральд готовился постучать. Юноша замер с поднятой рукой и в немом изумлении уставился на госпожу.
        - Как вы красивы!- наконец пробормотал он.- И на вас его герб.
        - Разве не идет?- улыбнулась миледи.
        - Идет, идет,- засмущался Джеральд.- Я вовсе не это хотел сказать.
        - Знаю,- успокоила юношу Элизабет и переменила тему.- Тебе что-то нужно?
        - Да,- отозвался Джеральд и тут же запнулся.
        На его лице сияла улыбка, и Элизабет чуть не рассмеялась сама, но, не желая обидеть юношу, вовремя спохватилась.
        - И что же ты хотел мне сказать?- Она произнесла это ласковым тоном и сложила руки на груди.
        Поза явно означала, что госпожа готова ждать ровно столько, сколько оруженосцу потребуется, чтобы собраться с мыслями.
        - Ваш муж… Он вас ждет и уже начал терять терпение.
        - В таком случае надо спешить,- отозвалась Элизабет и, обойдя застывшего на пороге Джеральда, шагнула к лестнице.- Теплый вечер, погода действительно радует. - Она обернулась назад в ожидании ответа, но оказалось, Джеральд так и не сдвинулся с места и с изумленным выражением на лице стоял, будто прирос к дверям ее спальни. На этот раз Элизабет смеха сдержать не смогла и окликнула юношу:
        - Проводи меня в зал, Джеральд. Милорд нуждается в твоих услугах.
        Юноша кивнул, вцепился ей в руку и неуклюже повел вниз. Хорошо бы и муж, думала Элизабет, был так же поражен, изумлен и обрадован, как этот рыцарь, что дрожащими пальцами неловко сжимал ее руку.
        Разочаровываться Элизабет не пришлось. Надеясь привлечь внимание Джеффри, она остановилась в дверях. Разговоры и смех в зале стали стихать.
        Когда муж со своего места за столом поднял на нее глаза, в зале уже царила полная тишина.
        Но Элизабет не двигалась. Просто стояла, приветливо улыбаясь, и ждала, когда барон подойдет к ней сам.
        Увидев жену, Джеффри, как и остальные, онемел, в горле застрял непривычный ком, и ватные ноги едва понесли его к дверям.
        Герб на платье он заметил издалека, и его грудь наполнилась гордостью: жена открыто заявляла всем, кому принадлежит.
        Он остановился прямо перед ней и, не отрывая взгляда от лица, прошептал:
        - Ты становишься все прекраснее.
        - Спасибо, Джеффри,- отозвалась Элизабет.
        Она вложила ладонь в его руку, и молодожены вместе направились к столу.
        Вновь всколыхнулся шумок разговоров, но девушка по-прежнему ощущала на себе взгляды воинов и улыбалась от счастья.
        Дед сидел напротив супружеской четы и не преминул похвалить любимицу:
        - Прелестно выглядишь, внучка! А как вы считаете, Джеффри?
        - Как-то не задумывался об этом,- ответил лорд и, получив по ноге носком туфли Элизабет, поспешил добавить,- но по здравом размышлении полагаю, вы, быть может, и правы. Во всяком случае, она недурна.
        Мужчины от души расхохотались, а Элизабет, притворно сердясь, возвела глаза.
        На столе появилось красное вино. Элизабет чокалась то с мужем, то с дедом и вскоре стала смеяться самой глупой шутке. Она поняла, что пьяна ожиданием ночи наедине с Джеффри. Сбросив туфлю, Элизабет потерлась пальцами о его мускулистую ногу и с удовольствием заметила, что муж не остался равнодушен, хотя и старался это скрыть, отвернувшись к Элслоу. «Хочет, чтобы я поверила, что ему все равно!» - усмехнулась Элизабет.
        - Прекрати,- прошептал барон, когда ее голые пальцы прошлись по его ноге вверх.- Иначе поплатишься.
        - Я готова,- дерзко прошептала она в ответ.- Монеты есть. Назови только цену.
        - Кто же тебе насыпал монет?- Его ворчание на ухо пронзило Элизабет желанием.
        Она откинулась назад и одарила супруга долгим и томным взглядом.
        - Муж. Но взамен я многое могу предложить.- Расчетливо подмигнув, она надула губки.
        Джеффри рассмеялся, и все обернулись в их сторону. Он снова наклонился к Элизабет:
        - Мне кажется, женушка, ты пытаешься меня соблазнить.
        - Нисколько!- Она невинно, но многообещающе посмотрела на мужа. Ладонь как бы случайно скользнула ему на бедро.- С какой это стати? Ни за что!

* * *
        Остаток ужина барон вспоминал с трудом. В положенное время он съедал приносимое блюдо, снова и снова убирал руку Элизабет с бедра, но ладонь опять оказывалась у него на ноге. Наконец, не выдержав и не дав ей дожевать, Джеффри заставил ее подняться, подхватил на руки и под одобрительные возгласы мужчин и поощряющие крики Элслоу понес в спальню. Из-под платья вынырнула обнаженная ступня, Джеффри улыбнулся, но, несмотря на протесты жены, не замедлил шага.
        Сколько с ней хлопот, думал он, идя по коридору. Утром не слушается, днем не замечает, а вечером изображает соблазнительницу. Должны же быть причины таким переменам настроения. Но решение этого вопроса барон отложил на будущее, а пока жаждал лишь испить наслаждение, которое могла подарить ему Элизабет.
        Когда дверь спальни за ними плотно затворилась, он привалился к ней спиной, по-прежнему держа жену на руках. Кончиком пальца Элизабет повернула за подбородок голову мужа к себе и улыбнулась. И в этой улыбке отразилась вся полнота ее нежности и любви. Медленно облизала губы, потом то же самое проделала с губами Джеффри и по забившимся в глубине его глаз искоркам поняла, что муж остался доволен ее вызовом. Потом поцеловала открытым ртом, словно бы приглашая его язык. Джеффри, откликаясь на призыв, принялся упиваться сладостной влагой и оторвался, лишь когда поцелуй угрожал поглотить все его существо. Тогда Элизабет снова улыбнулась и стала расстегивать на его вороте кружева, часто прерываясь, чтобы поцеловать или погладить по щеке.
        Джеффри молчал. Он позволил жене выскользнуть из его рук и стоял неподвижно, как статуя, пока Элизабет его раздевала. Женские пальцы порхали по одежде, словно крылышки голубя. И эта игра, этот соблазнительный вихрь, в котором жена взяла на себя роль обольстительницы, возбуждали, как никогда. Джеффри гадал, насколько далеко она зайдет и когда преклонит голову перед опытом мужчины. И заметил, что, созерцая его наготу, жена начала краснеть.
        Когда с раздеванием мужа было покончено, Элизабет отступила на шаг и сняла ленту. Неотрывный взгляд Джеффри смущал, но она не колебалась ни минуты: сорвала тунику и замешкалась лишь тогда, когда очередь дошла до платья. Пристально посмотрела на мужа, заволновавшись, что под платьем ничего не было. Как бы он не посчитал это постыдным. Но в конце концов превозмогла себя, потянула платье вверх - выше бедер, живота, груди, через голову - и бросила на пол.
        Джеффри онемел и, не в состоянии вымолвить ни слова, просто смотрел на жену. Она вновь предстала богиней, какой он увидел ее впервые в лесу,- великолепной, гордой, сияющей золотистым светом. Он было потянулся к ней, но тут же замер, стоило Элизабет покачать головой. Она уже не улыбалась. Джеффри опустил взгляд и заметил, что жена по-прежнему в одной туфле. В глазах разгоралась страсть и, судя по лицу, ее желание не уступало желанию мужчины.
        - Ты краснеешь, Элизабет,- прошептал барон и сам удивился своему хриплому голосу, - а я ведь касался и целовал тебя всюду. Когда же ты преодолеешь свою стыдливость?
        - Я буду стараться, милорд,- ответила жена и, подойдя к кровати, откинула одеяла. - Иди сюда, Джеффри. Теперь моя очередь познавать твои тайны и целовать тебя всюду. А завтра посмотрим, не смутишься ли ты при воспоминаниях о сегодняшней ночи.
        Невероятное предположение, что он способен покраснеть, заставило барона усмехнуться. Но ее слова подхлестнули желание, заинтриговав. Ведь это он научил Элизабет всему, что она испытала в любви.
        Джеффри нежно поцеловал ее в губы. Потом повалился на постель и потянул Элизабет на себя. Он решил позволить ей поиграть еще - пока его не покинет терпение или не иссякнет изобретательность неопытной женщины. Вот тогда инициатива перейдет к нему, и жена узнает, что значит настоящая ласка. Но это была последняя здравая мысль, промелькнувшая у Джеффри в голове.
        Элизабет нежно прильнула к его шее. Губы и язык исследовали и пробовали на вкус каждый дюйм и, неспешно спускаясь вниз, стремились не пропустить ни малейшего участка кожи. В эту ночь она хотела обласкать его так, как он ласкал ее в прошедшие ночи. Джеффри вознесется на самые вершины страсти, рухнет в объятия сладчайшего удовлетворения и поэтому завтра, может быть, простит ее за то, что она намеревалась сделать. Элизабет потерлась ягодицами о ноги мужа и неслышно пробормотала:

«С сегодняшней ночи ты полюбишь меня, и это смягчит твой гнев, когда ты узнаешь о моем непослушании».
        Переместившись выше, она почувствовала под собой мускулистые бедра. Джеффри судорожно вздохнул, и Элизабет, осознав, что пленила мужа, радостно улыбнулась. Роль обольстительницы ей понравилась: Джеффри терял голову, а она полностью владела собой.
        Дважды барон пытался притянуть ее к себе и поцеловать, но Элизабет сопротивлялась. Руки сомкнулись на самом сокровенном, и он застонал. А потом почувствовал, как язык жены коснулся заветной плоти и вдруг, трепещущая жаром, она оказалась у Элизабет во рту. Разум покинул его тело и воспарил ввысь; Джеффри нащупал ноги жены, перевернул ее на спину и сполна отблагодарил той же радостью, какую Элизабет подарила ему.
        Она прижалась к нему бедрами, и Джеффри понял, что долго не выдержит. Он поспешно перехватил ее руки и посадил на себя так, что ее колени обхватили его поясницу. А затем ворвался в ее плоть с такой силой, что Элизабет вскрикнула. Джеффри заколебался, не причинил ли ей боль, но тут же ощутил настоятельный зов ее ягодиц и услышал слова:
        - Давай же, давай!
        Возглас подхлестнул желание, и забыв обо всем, Джеффри входил в нее снова и снова.
        Элизабет выгнулась, и в тишине спальни прозвенело имя мужа. На секунду барон замер, и в следующее мгновение тела супругов одновременно пронзила молния.
        - Я люблю тебя, Джеффри, люблю больше жизни.- Женщина упала на грудь супруга, но барон успел заметить, что по ее щекам катились слезы. Безмолвный плач продлился недолго. Хотя Элизабет и старалась, она не могла сдержать рыданий.
        Джеффри обнял жену и, нашептывая ласковые слова, постарался успокоить, но она не слышала его, продолжая громко всхлипывать.
        - Говоришь, что любишь, а сама плачешь,- пробормотал он, когда жена немного пришла в себя.- Тебе не понравилось? Не…
        - Перестань,- перебила его Элизабет.- Все было восхитительно. Ты такой чудесный, такой ласковый.- Новый приступ рыданий прервал восхваления мужа, и Джеффри покачал головой.
        - Почему же ты плачешь?
        - От счастья,- шмыгая носом, выговорила жена.
        Джеффри перевернулся на живот, перекатил с собой Элизабет, пригвоздил ее своим телом к кровати и охватил лицо могучими ладонями.
        - - Ты - само противоречие. Чтобы тебя изучить, потребуются годы. Но мне уже кажется, что в непонимании таится сладостная игра. Что ты на это скажешь?
        - Скажу, что умру неизученной, потому что задохнусь, если ты немедленно меня не освободишь и не дашь возможности дышать.- Губы Элизабет уже кривила робкая улыбка.
        Барон тут же приподнялся на локтях, но продолжал удерживать жену под собой. Его нога не давала ей двигаться, хотя Элизабет всеми силами пыталась вывернуться. Выражение лица Джеффри оставалось серьезным.
        - Я все же хотел бы узнать, отчего ты плакала.
        - От смущения,- призналась жена.
        - Из-за того, что открылась в любви?- Джеффри не понравилось его собственное предположение, и он раздраженно нахмурился.
        - Нет, милый,- запротестовала Элизабет.- Я сказала то, что думала… На веки вечные.
        - Хорошо.- Морщинки на лбу у барона разгладились, и он улыбнулся…
        Потом лег на спину, и Элизабет тут же повернулась на бок.
        - Джеффри?- робко позвала она
        - Да?- отозвался муж и погасил единственную свечу на столике у кровати. Спальня по грузилась в темноту.- Хочешь помучить меня еще?
        Элизабет хоть и не видела лица Джеффри, но различила в его голосе веселые нотки.
«Не может без шутки, как селезень без воды»,- подумала она и поняла, что легко подбила бы мужа на новые любовные утехи, не будь ее мысли заняты другим.
        - Послушай,- начала она,- если бы к тебе пришел какой-нибудь вассал и попросил о помощи или ты сам пообещал бы какую-нибудь вещь, а потом другой вассал потребовал того же самого, как бы ты поступил?- Вопрос был задан неумело и выдавал путаницу в мыслях Элизабет. Как же Джеффри сумеет ответить, если ей самой не удается сформулировать собственные мысли?
        - Нельзя отдавать второму, что было обещано первому,- уверенно ответил барон.- Таков закон.
        - Всегда закон и закон,- скривилась Элизабет.
        - Без него мы остались бы зверями. А почему тебя заинтересовал вопрос взаимоотношений с вассалами?
        - Не могу разобраться в обещаниях и клятвах.
        - Это оттого, что ты женщина,- сказал он абсолютно бесцветным тоном, чтобы жена не догадалась, что ей готовят новую ловушку.
        - А разве женщины не способны понять такие вещи?- Все тело Элизабет напряглось.
        - Конечно, не способны.- Джеффри ожидал взрыва, но жена застыла и, не шевелясь, лежала рядом.- Возьми, к примеру, лошадь…
        Только тут она поняла, что ее разыгрывают, и облегченно вздохнула:
        - Вечно ты шутишь.
        - Шучу?- Джеффри легонько встряхнул Элизабет за плечи и громко расхохотался.- Ну, нет, это ты постоянно надо мной насмехаешься.- И снова прижал ее к себе.- Довольно, женушка. Закрой глаза и спи. Я устал.
        - Неужели любовь так быстро изнуряет мужчин? Возьми, к примеру, женщину…
        Джеффри поцелуем остановил поток ее слов и уронил голову на подушку.
        - Приятных сновидений,- прошептала Элизабет.
        - Сновидение только что кончилось,- ответил он сквозь дрему и, закрывая глаза, подумал о самом прекрасном сне в своей жизни.

* * *
        Джеффри поднялся с первыми лучами солнца и, стараясь не разбудить жену, ограничился целомудренным поцелуем в лоб - не хватало еще отвечать на вопросы, куда он собрался.
        Роджер с пятьюдесятью всадниками уже были в седлах. Несколько минут барону потребовалось, чтобы снова обсудить детали плана с Элслоу, и вскоре кавалькада верховых выехала за пределы замка. Во главе скакал Джеффри - лицо его сделалось мрачным, как у воина в преддверии битвы.
        Из окна спальни Элизабет наблюдала отъезд мужа, и как только рыцари скрылись из виду, принялась собираться. За крепостными стенами с лошадьми ее ждали Хэммонд и еще один крепкий крестьянин по имени Тобиас. Девушка понимала, что следовало спешить - пройдет совсем немного времени и проснется весь замок. Она надела синее платье, собрала волосы в пучок на затылке и, несмотря на теплую погоду, накинула длинный плащ. Потом, чтобы скрыть золотистые кудри, накинула на голову капюшон. А на случай опасности в дороге захватила кинжал и лук со стрелами.
        Элизабет проскользнула тем же путем, что и в день побоища: спустилась по потайной лестнице, вышла из боковой двери, пересекла пустой двор, прошла через конюшню и оказалась у стены. Там уже стояла приготовленная Хэммондом с вечера лестница. Девушка без труда перемахнула на другую сторону, где у подножия кладки уже ждал крестьянин. Он придержал другую лестницу, и Элизабет быстро спустилась на землю.
        Вдвоем они достигли укромного места, где под деревьями были спрятаны лошади, вскочили в седла и, не проронив ни слова, устремились в лес.
        Элизабет сосредоточенно всматривалась в просеку и всеми силами старалась сдержать бушующие в душе чувства. Но совесть все же не давала покоя, и после целого дня пути без единой остановки она почувствовала себя совершенно обессиленной.
        Наконец за два часа до полуночи путники устроили привал в глухой чаще не более чем в шестидесяти минутах езды от цели их путешествия. Тобиас занялся лошадьми, а Хэммонд развязал джутовый мешок с провизией.
        Но Элизабет почти ни к чему не притронулась и медленно жевала кусок зачерствевшего хлеба. Развести огонь они не решились, и ночной холод заставил девушку плотнее закутаться в плащ.
        - Миледи,- подал голос Хэммонд,- ехать осталось совсем немного. Отдохните, и, может быть, лучше, пока совсем не стемнело, попробовать добраться до дома вашего родственника?
        Элизабет не ответила и только покачала головой. Пусть Хэммонд считает, что она слишком устала. Слуга, больше ни о чем не спрашивая, сообщил, что первым заступит в дозор. Девушка кивнула, показывая, что согласна, и закрыла глаза. Ее ум был смущен, и, терзаясь угрызениями совести, она в душе признала, что проиграла битву с собой, потому что, несмотря на все усилия, не могла прогнать поселившееся в сознании чувство вины.
        Она пыталась убедить себя, что поступает правильно, но не могла отделаться от мысли, что совершает ошибку. Испытывая острое отчаяние, Элизабет понимала, что ей придется обмануть мужа. Нельзя, нельзя было так поступать. Прости, отец, тебе придется подождать, как и мне. Я доверилась Джеффри, и он отомстит за твою душу. Он дал мне слово. Так что надо смириться и верить - пусть хоть двадцать лет.
        - Хэммонд!- Шепот Элизабет встревожил слугу, и он озабоченно опустился рядом с ней на колени.
        - Вы что-нибудь слышали?- Хэммонд нервно озирался на непроглядную чащу, рука легла на рукоять меча.- Боюсь, что мой слух уже не тот, что раньше,- признался он и через мгновение добавил:
        - Как жаль, что вся ваша охрана - один только я.
        - Не волнуйся, Хэммонд.- Элизабет успокаивающе похлопала его по плечу.- Я ничего не слышала.- И когда слуга нахмурился, пряча удивленный взор, ободряюще улыбнулась.- Не отправиться ли нам обратно?
        Хэммонд замер.
        - Я что-то вас не понимаю,- в конце концов выдавил он.- Вы хотите вернуться в Монтрайт, миледи?- В его голосе вспыхнула искра надежды, и Элизабет снова сделалось стыдно. Она опустила голову: по ее вине и Хэммонд, и Тобиас оказались в неприглядном положении в глазах их нового господина. А она, обуреваемая глупым желанием отомстить, не подумала об участи слуг, которым из-за их непослушания грозила серьезная опасность.
        - Хэммонд, то, что я задумала, было не правильно. Но поняла я свою ошибку только сейчас. Перекладывая свои заботы на Руперта, я тем самым предаю мужа. Своей глупостью подвергаю опасности и вас. Поэтому умоляю меня простить.
        Прежде чем слуга успел ответить, Элизабет откинула полу плаща и вскочила на ноги.
        - Поехали.
        Хэммонд облегченно прикрыл глаза. Его молитвы Всевышнему не остались без внимания - госпожа наконец одумалась. Слуга возблагодарил небо, перекрестился и бросился к лошадям. Оседлал сначала кобылу Элизабет, потом своего коня.
        Трое скакали по просеке, пока последние отблески заката не исчезли с неба. Но и с наступлением сумерек, пренебрегая осторожностью, путники спешили вперед. Элизабет первой заметила в отдалении озеро, натянула поводья и окликнула Хэммонда:
        - Может быть, нам здесь заночевать?
        Слуга уже собирался кивнуть, сказать, что знает несколько прекрасных укромных мест, в которых удобно спрятаться, но онемел, потому что услышал приближающийся звук копыт.
        Элизабет тоже узнала этот грохот. Смертельно побледнев, девушка вся напряглась и совершенно сбила с толку кобылу, пришпорив ее и в то же время натянув поводья. Лошадь поднялась на дыбы, а Элизабет теряла драгоценные секунды, пытаясь привести ее в чувство.
        - Скорее к озеру!- крикнула она Хэммонду и Тобиасу.- Я поскачу за вами!
        Тобиасу не надо было повторять приказание, он пустил свою лошадь в галоп, но Хэммонд только покачал головой. Он вытащил меч в ожидании, пока госпожа справится с кобылой. Слуга был уверен, что уже слишком поздно. Их обоих ждет неминуемая гибель.
        В следующее мгновение грохот копыт оглушил обоих, и предводитель войска чуть не столкнулся с Элизабет. От такого напора кобыла Элизабет попятилась, и с головы у девушки упал капюшон. Справившись наконец с лошадью, девушка посмотрела на перегородивших дорогу мужчин. Джеффри! Слава Богу! Узнав его, Элизабет чуть не выпала из седла и облегченно улыбнулась.
        Барон не мог поверить собственным глазам. Помигал, но видение не исчезло. Жена! В лесу, да еще с одним стариком в качестве охраны. Не сошла ли она с ума?
        - Элизабет!- позвал он, не узнавая собственного голоса.
        - Добрый вечер, милорд,- ответила она едва различимым шепотом.
        - Элизабет!- на этот раз проревел барон, и ее кобыла снова шарахнулась.
        На помощь подоспел Роджер, потому что Джеффри не был способен двинуть ни рукой, ни ногой.
        Напуганная до смерти, Элизабет обрадовалась Роджеру. Повернувшись к нему, она поздоровалась так, будто вокруг не происходило ничего необычного:
        - Добрый вечер, Роджер. Какая хорошая днем стояла погода, не правда ли?..
        От такого приветствия рыцарь совершенно онемел, открыл было рот, чтобы ответить, но не придумал, что сказать, и в следующую секунду широко улыбнулся, хотя. Бог свидетель, сам не понимал, почему это сделал.
        Элизабет в ответ улыбнулась тоже и откинула волосы с лица. Она старательно отводила глаза от супруга и чувствовала, что нелепо ухмылялась его воинам, выстроившимся на дороге за спиной предводителя.
        - Извини, милорд, что задержала,- произнесла она куда-то в сторону супруга.- Мы немедленно трогаемся. Храни вас в дороге Господь!
        Элизабет понимала, что ее слова не подействуют, но другие в голову не пришли. Она схватила поводья и пришпорила лошадь. Единственной мыслью было увести мужа как можно дальше от его воинов, чтобы он убил ее без свидетелей.
        Но кобыла не успела сделать ни единого прыжка. Как только Элизабет поравнялась с мужем, Джеффри перехватил поводья и подтянул жену к себе, словно пойманную на крючок рыбу. «Сейчас убьет!- Паническая мысль совершенно парализовала девушку.- И все ни за что!»
        Высоко в небе раздался пронзительный крик ее ястреба, и Элизабет машинально подняла глаза.
        - Роджер!- услышала она голос барона.- Побереги ее от птицы!
        Элизабет взглянула на мужа:
        - Мой ястреб меня не тронет.- Но, подняв голову, потемнела лицом еще сильнее - ее ручная птица носилась бешеными кругами.
        - Вот-вот на тебя нападет,- заметил Джеффри. Его голос прозвучал мягко, но в нем чувствовался явно различимый гнев.
        Догадка сверкнула в мозгу. Расширенными от страха глазами Элизабет посмотрела на супруга. Он называл себя тем именем, которым нарекли его воины.
        - Джеффри, я все объясню,- пробормотала она.
        - Хорошо-хорошо,- процедил барон.
        Он еле сдерживался, чтобы не схватить жену за шею и как следует не образумить.
        С неба вновь раздался гортанный крик ястреба. Хищник кружил и кружил над ними, и Элизабет произнесла так тихо, будто говорила сама с собой:
        - Джеффри, что-то не так, иначе бы он сел.- В следующую секунду тишину разорвала резкая команда барона:
        - Вперед!- Он молниеносно перекинул Элизабет к себе в седло, бросил поводья ее кобылы Роджеру, пришпорил коня и понесся через лес, а она, стараясь не упасть, вцепилась в любимого. Они летели меж деревьев. Элизабет закрыла глаза и, чтобы не пораниться, прильнула к груди барона лицом, хотя в этом не было никакой необходимости,- муж надежно оберегал ее щитом.
        На берегу озера Джеффри приказал остановиться.
        - Джеймс, возьми двух воинов и скачи обратно к дороге. Спрячься как следует и посмотри, кто проедет.
        Он проводил троицу взглядом, пока воины не скрылись в густой лесной чаще, и потом обернулся к жене. Элизабет по-прежнему прижималась к его груди. Джеффри грубо схватил ее за волосы и рванул вверх, так что лицо девушки оказалось напротив его лица. По тому, как она закусила верхнюю губу и вся задрожала, барон понял, что сделал ей больно. Но эта боль была ничто по сравнению с той мукой, через которую только что прошел он сам.
        - Когда приедем ко мне, я запру тебя в комнате, а ключи выброшу,- пообещал он жене.
        По зловеще тихому голосу и выражению глаз мужа Элизабет поняла, что он сдержит слово.
        - Согласна,- пробормотала она.- Что бы ты ни решил со мной сделать, я это заслужила. Только позволь объяснить.
        Но покорные слова не произвели на барона ни малейшего впечатления - он был еще слишком взбешен.
        - Я поехала к Руперту,- призналась Элизабет.
        Наградой за ее откровенность был новый рывок за волосы - и такой силы, что бедная женщина чуть не вскрикнула от боли
        - Твое счастье, что я остановил тебя на полдороге,- зло произнес Джеффри. Заметив слезы жены, он немного ослабил хватку, но ярость по-прежнему хлестала через край.
        - Но я уже возвращалась домой,- призналась жена.
        - Неужели успела повидаться с родственником?- изумился барон и вновь рванул ее за золотистые кудри.
        - Не надо!- вскрикнула девушка.- Джеффри, мне больно!
        Муж выпустил шелковистые локоны, но не освободил плеч.
        - Я жду,- процедил он. Его лицо превратилось в непроницаемую маску, но под ней Элизабет ощущала теплющийся гнев.
        - Я говорю правду,- начала она.- Я поехала к Руперту, но не смогла довершить задуманного. Испугалась, что таким образом нарушу свой долг и буду неверна. Не доехала и повернула обратно. И тут повстречалась с тобой.
        - Непослушна, а не неверна,- поправил муж.
        Он освободил ее плечи и только тут понял, что его руки дрожат. Элизабет оказалась бы в самой преисподней, стоило ей только сунуться в западню к Руперту. Весь остаток жизни он каждый день будет благодарить небо, что этого не случилось.
        - Нет, Джеффри, и неверна тоже.- Жена призналась таким замученным шепотом, что у Джеффри похолодело на сердце.
        - Боже, дай мне с ней терпения,- пробормотал он.- Вечно ты мне противоречишь.- И в ожидании продолжения покачал головой.
        - Я ведь собралась к Руперту не для того, чтобы утешить его в беде. Нет, Джеффри, мои мотивы были грешны и корыстны. Я устала ждать, пока ты что-нибудь сделаешь, и решила использовать его для мести. Я подумала, что он, доведенный до отчаяния горем, не будет медлить.
        По щекам Элизабет покатились слезы, и она нетерпеливо смахивала их рукой. Один взгляд на мужа дал ей понять, что ее признание снова привело Джеффри в бешенство. Он задыхался, словно получил удар в живот, и Элизабет заплакала сильнее, потому что это она причинила любимому боль.
        - Я виновата в непослушании, неверности и недостатке терпения. Полностью признаю свои прегрешения и согласна обрезать волосы и целый год ходить в крестьянской одежде, если такого искупления будет достаточно. Но, Джеффри, сегодня вечером я поняла, что мой план никуда не годен. Однажды я доверилась тебе, а поездкой к Руперту показала, что все-таки не верю. Я совсем запуталась, Джеффри. Поклялась отомстить за смерть родителей, а потом поклялась тебе и теперь не знаю, что делать. Не такая я и кровожадная. Смерть Белвейна отца не вернет, и я не могу постоянно думать об отмщении - это против моей натуры.- Краем плаща Элизабет размазала слезы по щекам.
        Ей так хотелось, чтобы Джеффри что-нибудь сказал. Все равно что. Или закричал. Но только бы показал, что она не убила в нем чувства, которые он к ней испытывал.
        - Если ты решил не искать доказательств вины Белвейна, пусть так и будет.
        Прошло немало времени, прежде чем барону удалось успокоиться. Его даже озноб прошиб, когда он понял, как был близок к тому, чтобы потерять жену. Опасность затаилась рядом. А Элизабет не имела о ней ни малейшего представления. В этом был и его грех. Да, он виноват. Не проявляй он такого упрямства, стараясь поставить на место жену, ничего бы этого не произошло. Но Элизабет сама только что призналась, что ехала к другому, потому что перестала верить мужу и захотела, чтобы за нее отомстил Руперт. Явная неверность в поступках и помыслах. Он еще вернется к этому. А теперь важно не поддаться настроению и не принять поспешных решений, которых в будущем не поправить. Потребуется время, чтобы все хорошенько обдумать. Время и разлука с женой.
        - Элизабет, это Руперт организовал преступление.
        Вначале смысл его слов не дошел до жены. Она затрясла головой, стараясь отогнать от себя то, что только что услышала. Нет… нет! Он был мужем Маргарет. Не мог же он…
        - Он скрывался у себя в комнате,- продолжал барон, наблюдая за игрой чувств на лице Элизабет,- потому что ждал, пока заживет рана.
        Жена была слишком потрясена, чтобы отвечать. У нее в голове не помещалась вся чудовищность происходящего.
        Джеффри спешился и спустил ее на землю.
        - Это правда. Ты угодила бы прямо в пекло и догадалась об этом, когда было бы слишком поздно.
        - Как тебе все удалось выяснить?- только и смогла произнести Элизабет.
        - С самой первой минуты, как только ты мне рассказала о нападении, я начал подозревать Руперта. Его внезапная болезнь и отказ сопровождать жену в Монтрайт показались мне сомнительными. Потом приехал Элслоу и сообщил, что Руперт - один из выступающих против Вильгельма бунтарей, но не догадывается, что сакс способен объявить о его предательстве. Последнее доказательство я получил от гонца - не второго, а первого. Обиженный слуга обмолвился, что рана господина плохо заживает. Прибавь сюда тот факт, что Руперт не явился по моему вызову… Да, Элизабет, он именно тот, кто стоит за всем преступлением. Клянусь жизнью!
        - Боже мой, он убил Маргарет,- прошептала девушка.- А ты ехал, чтобы встретиться с ним и положить конец кошмару и моему мучению Джеффри, я…
        - Да, я ехал туда,- ответил барон, и его голос снова посуровел,- но не затем, чтобы положить конец твоим мучениям. Ты слишком высоко себя ценишь, миледи, если думаешь, что все мои помыслы только о тебе. Руперт напал на то, что принадлежало мне, а твой отец был мне верным вассалом. Монтрайт - лишь одно из моих владений, но я защищаю всю свою собственность. И не отступаюсь ни от кого, кто поклялся мне в верности. Твой кошмар принадлежит тебе одной, Элизабет, и мучения - это твои мучения. Ты ничего не видишь дальше собственного носа и думаешь лишь о себе. Эгоистичность и глупость - самое опасное сочетание черт характера.
        Джеффри заметил, что его слова ранили жену, но был слишком зол, чтобы извиниться. В конце концов, она только что призналась сама, что оказалась изменницей. Прибавить к тому же ее легкомыслие, из-за которого она чуть не угодила в ловушку - в лапы к убийце. Барон дал полную волю собственному гневу и выплеснул его на жену.
        - Слишком высоко себя ценю?- едва различимый вопрос Элизабет застал рыцаря врасплох.- Тогда скажи, чего же я стою?
        Джеффри думал, что его отповедь разозлит жену, и ожидал от нее такого же тона. И теперь откровенно растерялся - оказывается, он хотел хорошей перебранки. Рыцарь пристально посмотрел на Элизабет: голова высоко поднята, плечи развернуты, гордость во всей осанке, но во взгляде ни самодовольства, ни гнева. Он посмотрел в ее глаза и увидел в них лишь поражение… поражение и раскаяние.
        - Не спрашивай меня,- огрызнулся барон,- а то я могу сказать что-нибудь такое, о чем потом буду сильно жалеть. Ты, как никто другой, умеешь выводить меня из себя. - Джеффри стиснул кулаки за спиной, но покорность жены его немного успокоила.- Не могу взять в толк, почему сегодня ты со мной совершенно не спорила. Видимо, поняла, что на этот раз зашла слишком далеко.
        Элизабет не приняла его вызова и лишь переменила тему:
        - Но почему Руперт? Неужели он тоже захотел завладеть Монтрайтом?
        - Не думаю,- отозвался Джеффри.- Ему нужны беспорядки.
        - Маргарет была такая нежная, такая любящая, а он ее убил…
        Их разговор прервал крик Роджера:
        - Ястреб, разведчики возвращаются!
        Элизабет и Джеффри как по команде повернули головы.
        Джеймс спешился и поспешил к господину:
        - Идут по этой дороге. Числом превосходят нас втрое. Следуют с востока.
        - Руперт?- Элизабет вопросительно подняла глаза на мужа. Она вся дрожала и никак не могла взять себя в руки.
        Барон молча сгреб жену в охапку и посадил на кобылу.
        - Организуй охрану,- бросил он Роджеру, а сам вытащил меч из ножен и принялся строить людей.
        Солнце медленно садилось за горизонт, окрашивая поверхность озера в мягкий оранжевый цвет.
        Еще полчаса, и на лес опустится непроглядная тьма. Роджер взял кобылу Элизабет под уздцы и повел подальше от воды, под сень двух высоких деревьев. Потом кивнул Джеймсу и двум другим воинам, и конники тут же окружили миледи.
        - Не отходите от нее ни на шаг,- приказал рыцарь и тут же поправился:
        - Знаю, вы ни за что не отступите.
        Своим приказанием он оскорбил воинов. Те, как и он, скорее умрут, но не дадут в обиду госпожу.
        - Храни тебя Господь,- прошептала Элизабет Роджеру. Тот кивнул и повернул коня к господину.- А ты храни моего мужа,- сказала девушка одними губами в спину удаляющемуся рыцарю.
        Топот копыт был уже отчетливо слышен. Бунтари быстро и целеустремленно неслись по просеке к воде. Видимо, хотят наполнить бурдюки, решила Элизабет, но ошиблась. Еще секунду назад все остальные звуки заглушал грохот неистовой скачки, но вот в один миг он сменился безумной какофонией сражения. Восставшие появились на поляне с оружием наголо - значит, были готовы к битве, и нападение Джеффри не застало их врасплох. К тому же, по сообщению Джеймса, числом они втрое превосходили отряд барона.
        Как только лес взорвался громом битвы, над Элизабет сомкнулись щиты. Она больше ничего не видела перед собой, только слышала пронзительные крики и лязг металла. Девушка пробовала затыкать уши, но в конце концов не выдержала и стала расталкивать охраняющих ее рыцарей, умоляя опустить щиты, чтобы она могла видеть мужа. Сгущающиеся сумерки и тень деревьев надежно укрывали их от посторонних взглядов, и Джеймс в конце концов согласился.
        Элизабет бросила взгляд на поле сражения и повернулась к телохранителям:
        - Там нужна ваша помощь. Спешите, отдайте все свои силы. С одним из вас я буду здесь в полной безопасности.
        Такое приказание Джеймсу дважды повторять не пришлось. Он и сам считал, что должен помочь товарищам. И, оставив с госпожой одного телохранителя, обнажил меч и с криком понесся на врага.
        Элизабет заметила, что Джеффри рубился с каким-то рыцарем. Сверкающий клинок пролетел в дюйме от груди любимого, и девушка затаила дыхание, но в следующую секунду барон выбил противника из седла, и она облегченно вздохнула… правда, на мгновение. На мужа тут же налетели двое других: один с копьем, другой с боевым топором, однако, столкнувшись с искусным воином, упали замертво.
        Внимание Элизабет переключилось на Роджера: рыцарь отбивался от двоих у самой кромки воды. Но вот к парочке подоспел еще один, и верный помощник Джеффри начал терять силы. Отступать было некуда. Его силуэт четко выделялся на фоне заходящего солнца и представлял для противника великолепную цель, а позади в нескольких дюймах была вода. Элизабет лихорадочно оглянулась,- но никто не спешил на помощь. И тут она вспомнила про свой лук и стрелы. Приказав телохранителю держаться рядом, она положила смертоносное древко на тетиву. Секунду девушка колебалась, умоляя Господа сделать так, чтобы бунтарь не шевельнулся, и простить ее за отнятую жизнь, после чего разжала пальцы. Стрела, просвистев в воздухе, безошибочно нашла цель - наконечник впился противнику в затылок. Элизабет вознесла благодарственную молитву. Вторым выстрелом она уложила второго - острие пронзило шею бунтаря. Тот, рухнув на колени, забился в агонии. Элизабет твердила, что не сожалеет о содеянном, что если бы не ее вмешательство, Роджер бы погиб. Но спазм в горле выдавал собственную ложь.
        Рыцарь вытаращился на стоявшего перед ним на коленях врага. В это время тот начал валиться лицом вперед, и вверх взметнулось подрагивающее над затылком оперение стрелы. Любопытство чуть не стоило Роджеру жизни. Третий противник воспользовался его замешательством и ринулся в атаку.
        Рыцарю хватило времени лишь на то, чтобы отбить копье. Оно описало в воздухе дугу и упало на землю. Роджер хоть и не был задет, но опрокинулся в воду, и бунтарь, решив, что с противником покончено, бросился в гущу схватки.
        - Он утонет!- воскликнул телохранитель Элизабет.- Панцирь слишком тяжел.
        - Не позволим!- закричала девушка. Она оглянулась на мужа и, увидев, что барон прорывает кольцо врагов, крикнула:
        - Веревка есть?
        Телохранитель только кивнул.
        - Прыгай в озеро, обвяжи Роджера за пояс. Вдвоем мы его вытащим.
        - Ничего не выйдет,- ответил воин.- На мне тоже панцирь.
        - Тогда придется мне,- решила Элизабет.- Быстрее к берегу! Будешь держать конец веревки. Когда почувствуешь, что я дергаю, тяни изо всех сил. И не спорь!- прикрикнула она, почувствовав, что воин собирается возразить.- Муж за это только похвалит.
        Не дав рыцарю опомниться, девушка пришпорила лошадь, подскакала к самой кромке воды и схватила веревку.
        - Держи крепче!- бросила она через плечо, набрала побольше воздуха и, почти не подняв брызг, нырнула в озеро.
        Глубина до дна оказалась больше, чем можно было предположить, но Элизабет сразу же обнаружила Роджера. Тряхнула рыцаря за руку, но тот не двинулся. Умоляя, чтобы не оказалось слишком поздно и чтобы в легких мужчины сохранилась хоть капля воздуха, она поспешила надеть петлю. Но Роджер увяз в грязи и тине, поэтому накинуть веревку ему на пояс было нелегкой задачей. От напряжения легкие Элизабет разрывались, но она не оставляла усилий. Как только петля охватила плотную куртку воина, девушка дернула за веревку и сама принялась подталкивать рыцаря за плечи. Казалось, еще секунда и Элизабет не выдержит. Пришлось бросить Роджера и поспешно вынырнуть на поверхность.
        Как только оставшийся на берегу воин почувствовал рывок, он начал нахлестывать лошадь, та попятилась и вскоре вытащила из воды верного вассала барона.
        Роджер скрючился пополам. Затянувшаяся петля сильно сдавила ребра, и от этого из легких извергались буквально потоки воды. К тому времени, когда веревка изрядно проволокла его по земле, рыцарь уже кашлял и отплевывался.
        Но Элизабет его не слышала. Она старалась выбраться из воды, но так сильно рыдала, что у нее ничего не получалось. Она опоздала! И теперь Роджер мертв…

* * *
        Бой приближался к концу, когда Джеффри увидел, что Элизабет собирается прыгнуть в озеро. Его реакция была почти сверхчеловеческой - он заревел, как зверь, и бросился к жене.
        Джеффри рвал с себя броню, намереваясь прыгать в озеро и искать жену, но не успел, потому что Элизабет вынырнула всего в нескольких футах от него. Барон испытал такое облегчение, какого не ведал ни разу в жизни. Его ноги подкосились, он упал на колени, склонил до земли голову и возблагодарил Бога.
        Слава Всевышнему, жена жива - теперь он убьет ее сам. Джеффри вскочил на ноги и с диким криком принялся выволакивать Элизабет из воды.
        - Я думал, ты утонула,- ревел он.- Думал, утонула… - И, не переставая вопить, начал трясти ее за плечи.
        Наконец он замер и прижал жену к груди.
        Девушка различила в его голосе боль и зарыдала сильнее.
        - Нет, Джеффри, все гораздо хуже,- всхлипывала она,- Захлебнулся Роджер.
        Муж, казалось, никак не мог ее понять. Снова встряхнул и что есть мочи закричал. Но в следующее мгновение до слуха Элизабет донесся кашель Роджера. Слезы сильнее покатились у девушки из глаз, и она простонала:
        - Он не умер, Джеффри. Не умер! Не сердись на меня!..
        - Глупая женщина,- ругался барон, то прижимая ее к себе, то отстраняя и сильно встряхивая, словно не мог остановиться на чем-то одном.
        Элизабет снова расплакалась, не обращая внимания на воинов, которые полукругом собирались за спиной барона. Ей никак не удавалось отбросить с лица копну намокших волос.
        - Я все объясню.- Она мечтала только об одном: найти, куда бы сесть и успокоиться.
        - Не надо,- пророкотал Джеффри, обнимая жену за плечи и снова прижимая к груди. И добавил гораздо мягче:
        - Перестань плакать. Все позади.- И, чтобы унять собственную дрожь, глубоко вздохнул.
        Боже, чем дольше он живет с этой женщиной, тем больше сам ведет себя как женщина! Барон удивленно улыбнулся. Он отыскал глазами Роджера - мокрого насквозь, но живого - и направился к нему.
        - Жизнь тебе спасла моя глупая, непослушная жена. Что на это скажешь?
        - Скажу, что очень благодарен. Но вовсе не согласен с тем, что она глупая.
        Джеффри чуть не рассмеялся. Вассал указал на лежащих у воды двух воинов:
        - Узнаете стрелы, милорд?
        - Мои,- встрепенулась Элизабет, вырываясь из объятий мужа.- И не смей, Джеффри, больше на меня кричать. От твоей ругани у меня звенит в ушах. Врагов было больше, чем вас, и я поступила так, как считала нужным.
        - Оберегать жену полагалось мне, а не наоборот,- явно раздраженно заметил барон. - Ты рисковала жизнью.
        - Я рисковала своей жизнью,- возразила девушка и, подбоченившись, одарила мужа долгим презрительным взглядом.- Неужели и мою жизнь ты считаешь собственностью?- Эффект от ее заносчивого дерзкого тона был несколько испорчен беспрестанным и громким чиханьем.
        - Конечно,- прорычал Джеффри.
        Его руки тоже оказались на бедрах. Во всей позе сквозила угроза. Широко расставленные мускулистые ноги подтверждали, что рыцарь готов к сражению. И это напугало Элизабет не меньше, чем недобрый огонек в глазах мужа.
        В груди у нее похолодело, и стало неловко ругаться с мужем на виду у всех. Хотя воины были заняты тем, что хоронили убитых и врачевали раны друг друга, они явно слышали сердитые крики барона и миледи. Девушка вспомнила, что в таких ситуациях мама никогда не повышала голос на отца. Хотя, конечно, мама и не оказалась бы в подобной ситуации!
        Руки Элизабет безвольно упали, и она поняла, что потерпела поражение.
        - Какой ты все-таки неразумный,- заметила она и, не в силах больше выдерживать пылающий взгляд мужа, повернулась и пошла к лесу, бормоча себе под нос:
        - Твоя мечта - посадить меня, как собаку, на цепь и везде таскать за собой.
        Но девушка не успела сделать и шага, как снова оказалась рядом с Джеффри. Барон схватил ее за руку и сильно дернул к себе.
        - Ты осмеливаешься уходить, когда я не кончил с тобой разговаривать?- зловеще прошипел он.
        Но, заметив на глазах ее слезы, снова встряхнул.
        - Твоя идея с цепью не лишена смысла.- Барон потащил жену к лесу, подальше от глаз людей.- Тогда по крайней мере ты будешь, находиться в том месте, где я тебя оставлю.
        Элизабет хватало мудрости понять, что при таком настроении мужа, молчание - лучший способ защиты. И все же характер одержал верх, и она не выдержала.
        - Джеффри,- едва слышно пробормотала Элизабет,- если бы я бездействовала, твой верный вассал и мой добрый друг Роджер был бы сейчас мертв. Неужели ты не можешь понять смысл моего поступка?- Отчаявшись что-либо объяснить, она заломила руки, испытывая острое желание сломать супругу шею.- Извини, если считаешь, что я повела себя недостойно, выпустив стрелы в тех двоих. Я еще ни разу никого не убивала, и теперь мне лет сто, не меньше, жариться в чистилище. Но я не жалею о том, что совершила.- Девушка снова заплакала, кляня себя за слабость.
        Это он довел ее до такого состояния! И она смертельно устала. В лесу уже царила непроглядная тьма. Больше всего на свете Элизабет хотелось, чтобы муж перестал так сердито на нее смотреть. Заспешив, она споткнулась о камень. Джеффри поймал ее и взял на руки. Она уткнулась лицом ему в грудь.
        - Что мне с тобой делать?- прошептал он.- Ну-ка смотри на меня! За один несчастный день ты ослушалась меня Бог знает сколько раз и сама призналась, что нарушила верность.- Он опустил ее на землю.- Мужчину я бы убил за гораздо меньшую провинность.
        - Но я не мужчина, я - твоя жена.- Элизабет поежилась и сбросила с плеч его руки.
        - Жаль только, что сама ты слишком часто об этом забываешь,- огрызнулся барон и крикнул оруженосцу:
        - На ночь разобьем лагерь здесь!- Повернувшись к Элизабет, Джеффри заметил, что она дрожит от холода.- Ты похожа на вымокшего щенка. И платье просто неприлично прилипает к телу.- Его взгляд был холоднее мокрой одежды, и Элизабет с удивлением почувствовала, что больше не хочет плакать, но готова вот-вот сорваться.
        Барон направился к воинам, отдавая на ходу отрывистые приказания, а она смотрела ему в спину и горестно размышляла:

«А я было решила, что начинаю его понимать. Небом клянусь, это самый неразумный, твердолобый, упрямый на свете осел! Подумать только, я считала, что он способен усмотреть в моих действиях смысл. Ну, нет, никогда он меня не оценит, потому что не имеет ни жалости, ни понимания, ни любви в сердце!» При каждом шаге ее насквозь промокшие туфли хлюпали, словно подтверждая значение слов.
        - Госпожа!- к радости Элизабет, Роджер прервал ее тираду.
        Девушка повернулась, увидела рыцаря. Он держал ее плащ.
        - Мне кажется, это пригодится вам после купания.- Он говорил необыкновенно нежно.
        - Спасибо за заботу, Роджер. А как ты себя чувствуешь после купания?- Она изо всех сил старалась сохранить легкость тона. Ни к чему вассалу знать, что чувствовала его госпожа.
        - Ничего,- ответил рыцарь.- А теперь пойдемте. Джеральд установил шатер Ястреба. Постараюсь раздобыть вам какой-нибудь еды и пригляжу за тем, чтобы вы хорошо устроились. После всех треволнений вы наверняка необычайно измотаны.
        - Изрядно устала,- призналась Элизабет едва слышно.
        Они приближались к группе воинов, и рыцарь выглядел так, будто что-то хотел сказать, но не решался,- останавливался и, не проронив ни звука, продолжал путь. Девушка поняла его нервозность и тронула за локоть.
        - Послушай, Роджер, я вижу, ты доволен, что я выволокла тебя из озера. Но, с другой стороны, не хочешь, чтобы я нарушала приказы мужа. И это противоречие заставляет тебя хмуриться.
        Рыцарь кивнул.
        - Я рад, что не умер, и благодарен за то, что вы меня спасли. Я обязан вам жизнью, - возбужденно добавил он.
        Элизабет растерялась, не зная, как вести себя дальше. Согласиться, что она действительно спасла Роджеру жизнь, и принять его благодарность? Но в таком случае будет нарушена добродетель скромности. Отрицать содеянное - значит погрешить против правды, быть неоткровенной с ним… и с собой. Какое из двух зол худшее? Если она откажется от того, что сознательно пришла вассалу на помощь, не будет ли это выглядеть так, что она ни во что не ставит его жизнь? Черт с ней, со скромностью, решила девушка.
        - Если бы снова пришлось выбирать, я поступила бы точно так же, несмотря на недовольство мужа,- заявила Элизабет.- Пойми, Роджер, барон недоволен не тем, что ты спасен, а тем, что его жена повела себя неприлично. Он еще не привык к браку… и…
        - Не трудитесь объяснять мне поведение вашего супруга,- улыбнулся рыцарь.- Он обсуждал со мной сегодняшнее происшествие и был доволен тем, что вам удалось меня спасти.
        - Так и сказал?- изумленно переспросила Элизабет. «Тогда почему он по-другому вел себя со мной?» Но вслух вопрос задать не решилась. Роджеру не пристало толковать о поступках и мыслях барона.
        Рыцарь взял ее под локоть и склонил голову:
        - Сейчас запалят костры. Посидите у огня. Вы вся дрожите от холода.
        Элизабет вскинула на него глаза. Они проходили мимо расположившихся на отдых воинов.
        - Разве это не опасно? Люди Руперта могут вернуться…
        - Не тревожьтесь,- заверил ее спутник спокойным голосом.- Ваш муж знает, что делает. Положитесь на него.
        - Хорошо,- сразу же согласилась Элизабет. Она была смущена тем, что не сдержалась и все же задала рыцарю вопрос.
        У одного костра сидело десять - двенадцать воинов. Элизабет с Роджером протиснулись поближе к огню. Она заметила, что стоило ей только встретиться с кем-нибудь взглядом, и суровый мужчина тут же начинал улыбаться, а затем то ли почтительно, то ли смущенно опускал глаза. Это задело девушку, и она почувствовала себя неловко. Новая загадка в конце полного загадок дня.
        - Они меня, кажется, боятся?- тихо шепнула она на ухо Роджеру и в замешательстве вздохнула.
        - Испытывают благоговейный трепет.- Рыцарь пожал ей руку.
        - Трепет?
        - Их потрясла ваша отвага.- Заметив недоверие в глазах госпожи, Роджер улыбнулся. - Таких женщин они никогда не видели. Вы не похожи на других.
        - Это похвала?- Элизабет улыбнулась в ответ.
        - Да,- кивнул рыцарь.- Вы подходящая жена нашему предводителю.

«Только ваш предводитель так не считает»,- подумала девушка и обернулась, ища глазами мужа. Но Роджер потянул ее за руку и прервал невеселые мысли. По глазам рыцаря Элизабет поняла, что с комплиментами еще не покончено.
        - Неприятно, что из-за меня вам пришлось подвергнуться такой ужасной опасности. Но теперь, когда все позади, я рад, что остался жив, и буду каждое утро благодарить Бога за то, что он дал вам силы все совершить.
        Элизабет вспыхнула, и рыцарь усмехнулся, заметив, как подействовала на нее похвала. И, намереваясь развеселить, шутливо добавил:
        - И еще я стану молиться за души ваших родителей, потому что они научили вас плавать. А пользу из этих уроков извлек я один.
        Элизабет подняла на рыцаря глаза и наконец улыбнулась.
        Сзади тихо, словно крадущаяся в ночи пантера, подошел Джеффри и, услышав последнюю фразу Роджера, немного оттаял. Он уже хотел взять жену на руки и отнести в шатер, но Элизабет заговорила снова, и от ее слов барон остолбенел.
        - Не стоит, Роджер,- возразила она.- Твои молитвы лишь смутят родительские души. Я до сих пор так и не научилась плавать. Хотя теперь знаю, что это не так уж трудно. Главное не забывать задерживать дыхание и…
        От рева Джеффри Элизабет высоко подпрыгнула, схватилась за сердце и, крутнувшись на месте, лбом налетела на мужа.
        - Джеффри, в чем дело?- Она была так напугана его неистовым криком, что едва смогла произнести вопрос.
        - Ни слова больше,- прорычал барон.- Ни слова… - Гнев вспыхнул в нем с новой силой.
        Джеффри чувствовал, что еще минута, и он потеряет над собой контроль. Оставалось как можно быстрее препроводить Элизабет в шатер, подальше от посторонних глаз. Быть может, там, утихомирив жену, удастся успокоиться и самому.
        Он то ли отнес, то ли отволок Элизабет в маленький шатер и, точно куль, швырнул на одеяло.
        - А на этот раз что я сделала не так?- Она потирала руки в тех местах, где их сжимали железные пальцы мужа.- Останутся синяки и шишки, и виноват в этом будешь ты, а не враг. Мне кажется, Джеффри, ты не осознаешь собственной силы.
        Барон ответил не сразу. Он выжидал и, чтобы потянуть время, зажег две свечи, потом, скрестив ноги, устроился напротив. Элизабет мельком взглянула ему в лицо, и ей тут же захотелось задуть пламя. Джеффри был вне себя - об этом явно говорила пульсирующая на шее жила. Девушка ужасно устала от его недовольства и теперь, готовая к новым крикам, попятилась назад, пока не уперлась спиной в полог шатра.
        - Будешь отвечать на мои вопросы только «да» или «нет»,- начал он мягким, почти дружеским тоном, но в его голосе Элизабет уловила легкую дрожь и подняла глаза.

«Что еще он затеял?» - спрашивала себя девушка. Она понимала, что муж был готов вот-вот сорваться.
        - Джеффри, я…
        - Только «да» или «нет».- Он резко оборвал ее, весомо нажимая на каждое слово.
        Элизабет покорно кивнула и стала ждать. Она заметила, что муж несколько раз судорожно вздохнул. Ей даже показалось, что его руки слегка дрожали, но она сумела отвести от них глаза и перевела взгляд на лицо.
        - Я невольно подслушал твой разговор с Роджером,- обманчиво мягко начал барон,- но не хочу ошибиться. Я всегда считал себя разумным человеком. Но готов поклясться на мече Вильгельма, что слышал, как ты говорила Роджеру, что не умеешь плавать.- Его голос взлетел на высокую ноту.
        Элизабет, предчувствуя новый взрыв, открыла было рот, чтобы защититься, но Джеффри быстро протянул руку и прикрыл ей губы ладонью.
        - Отвечай, умеешь ты плавать или нет?
        Поскольку он так и не отнял руки от ее рта, Элизабет сумела только покачать головой. Но от этого жеста муж помрачнел еще больше.
        - И, зная, что не умеешь плавать, ты все-таки прыгнула в воду?- На этот раз его голос прозвучал недоверчиво.
        - Я держалась за веревку и…
        - Только «да» или «нет»!- От раскатистого крика, казалось, заколебались своды шатра.

«Мои действия не назовешь такими однозначными,- подумала Элизабет.- Но разве мужу что-нибудь докажешь? И коль скоро он не хочет знать правды, пусть слушает то, что его еще больше разозлит!»
        - Да,- ответила она и сложила руки на коленях.
        Снаружи послышался громкий кашель, и это отвлекло внимание барона от Элизабет.
        - Входи!- рявкнул Джеффри громче, чем намеревался.
        Роджер отодвинул полог шатра и просунул голову внутрь. На руке его покачивался деревянный поднос с едой. Не говоря ни слова, вассал поставил его между Джеффри и Элизабет и вышел.
        На подносе были горкой навалены свежеподжаренные ломтики мяса, хлеб с хрустящей коркой и фрукты, но ни муж, ни жена не протянули к ним руки. Снова появился Роджер с одной-единственной чашей и бурдюком с водой или вином. Элизабет взглянула на вассала и улыбнулась, но тот в ее сторону не смотрел и улыбки не заметил.
        - Спасибо,- поблагодарила она. И хотя рыцарь вслух ничего не ответил, девушка уловила легкий наклон головы.
        - Нечего благодарить слугу за то, что он исполняет свой долг,- проворчал барон, взял большой ломоть хлеба и, разорвав надвое, половину подал жене.
        - Почему?- удивилась Элизабет, принимая еду.- Он оказал нам любезность, и поблагодарить его - дело хорошее.
        - Нет,- возразил муж.- Он только исполнил свою обязанность. У каждого из нас есть свой долг и свои обязанности. Так уж устроен мир.- Последнее Джеффри произнес с особым нажимом.- Если же говорить слуге спасибо каждый раз, когда он что-то для тебя делает, слуга может решить, что когда-нибудь настанут такие времена, когда он вовсе ничего не будет делать. Либо тебе придется благодарить слугу за каждую услугу.
        - Вот почему я никогда не слышала, чтобы ты благодарил или хвалил своих людей… или меня,- нахмурилась Элизабет и, не удержавшись, добавила:
        - Ты хвастаешься своей рассудительностью, но в том, что ты только что сказал, я не вижу ни малейшего смысла. Если человек проявляет благодарность и говорит спасибо, это не является доказательством его слабости,- мягко увещевала девушка.- Ведь именно слабые унаследуют землю,- процитировала она по памяти, стараясь подкрепить свои суждения мыслями из Писания.
        - Ты перепутала, миледи,- землю унаследуют кроткие,- вскричал барон.- Но я не кроткий и не слабый и не хочу наследовать землю.
        - Я не тебя имела в виду,- спохватилась Элизабет.- Просто хотела сказать…
        - Ну довольно! Перестань учить тому, о чем сама не имеешь ни малейшего представления. Морочишь мне голову с первого же дня знакомства. Пойми, вся моя жизнь подчинена дисциплине. Дисциплине! Это слово чуждо твоему характеру! Но клянусь, скоро я положу этому конец. Странные поступки, непредсказуемые действия… такие вещи просто опасны. Не окажись я сегодня поблизости, теперь ты скорее всего была бы в лапах у Руперта. Ты это-то хоть понимаешь?
        Но прежде чем Элизабет сообразила, что ответить, Джеффри задал новый вопрос:
        - И где бы ты была, если бы убили воина, который держал веревку за другой конец?
        - Ты хочешь, чтобы я признала, что вела себя глупо?- едва слышно спросила девушка.
        - Мне вовсе ни к чему слушать то, что я знаю и так,- оборвал ее барон.- Вот что я скажу тебе, миледи. С Роджером… ты проявила отвагу. А в другом случае, когда поступила предательски… - он покачал головой,- твое поведение непростительно.
        В голосе Джеффри не ощущалось ни малейших эмоций, и Элизабет почувствовала себя так, словно ей вынесли приговор. Мысли совершенно затуманилась. Если Джеффри считает ее поведение непростительным, какая же сложится с ним жизнь?
        - Я же призналась, что ехала к Руперту, но потом передумала, потому что сочла это предательством по отношению к тебе,- начала она.- Ты это называешь непростительным?
        - Да,- кивнул барон.- Ты предала меня тогда, когда покинула Монтрайт.
        - Быть может, ты прав,- согласилась девушка.- Но сама я этого не понимала, пока не уехала из дома. А потом повернула обратно и столкнулась с тобой.
        - Для меня не имеет значения, когда ты осознала вину.- Голос мужа опять посуровел.
        - И в твоем сердце нет места прощению?
        Элизабет стало стыдно из-за того, что она причинила любимому человеку боль. Она чувствовала, что Джеффри страдает, хотя никогда бы в этом не признался. Но вместе с тем откуда-то из глубины поднималась злость - неужели мужа нельзя ни в чем убедить?
        - Не знаю,- отозвался Джеффри.- Раньше мне не приходилось сталкиваться с таким. Немногие решались меня предавать, и я убил всех, кто оказался мне неверен.
        - Что же в таком случае будет с нами?- спросила Элизабет.
        Она изо всех сил старалась говорить тем же бесстрастным тоном, что и муж.
        - Прошлого не воротишь,- покачал головой барон.- Заруби на носу свои обязанности жены, но больше не спрашивай у меня совета. Твой первый долг… и единственный - родить мне сыновей.
        - А тебе не приходило в голову, что я могла бы солгать, когда рассказывала, почему поехала к Руперту,- вконец разозлилась Элизабет.- Обмануть, сказать, что отправилась, только чтобы утешить беднягу.
        - Я понял бы ложь,- нахмурился Джеффри.
        - Если уж быть совершенно откровенной, я похоронила наш брак. Согласен?- Она вопросительно смотрела на мужа.
        - Не знаю. Нужно подумать. Я не действую с такой поспешностью, как ты.
        - А пока раздумываешь,- взорвалась Элизабет,- учти еще одну вещь. Ты сказал, что не в состоянии меня простить. А теперь я говорю, что не могу простить тебя. Я отдала тебе всю свою любовь, хотя не надеялась на ответное чувство. Старалась тебя понять, не встречая ни малейшего понимания в ответ. Я призналась, что нарушила клятву верности, но только ради того, чтобы исполнить другую - пусть жестокую и глупую, но данную раньше. Я отдала тебе тело, будущее, сердце и честь, а ты рассуждаешь о долге и дисциплине. Ты отвергаешь все, что во мне есть, и требуешь невозможного. Отныне я запечатаю любовь в сердце и не стану делиться с тобой той радостью, которую она приносит. Не знаю, удастся ли мне перестать тебя любить, но, Бог свидетель, я постараюсь изо всех сил. Ты не заслуживаешь любви, Джеффри, и я буду ежедневно твердить себе об этом в молитве. Если ты все же решишь меня простить,- ее голос сделался насмешливым,- тогда, ради всего того, что ты от меня получил, быть может, прощу тебя и я.
        - Будь по-твоему.- Джеффри разозлился не меньше жены.- Дай мне только то, о чем я тебя прошу, и мы будем нормально сосуществовать друг с другом. Во всем, кроме любви и привязанности к детям. Этого мне от тебя не надо.
        Небо оказалось милосердным к Элизабет, потому что Джеффри исчез из шатра прежде, чем она успела расплакаться. Ей было бы больно, если бы он видел, как она задета, сломлена. Слезы продемонстрировали бы мужу еще одну ее слабость, недостаток твердости характера. До встречи с Джеффри Элизабет не приходило в голову, насколько много в ней изъянов. Ее учили искать в человеке лучшее и прощать пороки. А мужа, судя по всему, воспитывали совсем по-другому. Найти слабину и напасть - не таков ли его настрой?- спрашивала себя девушка. Но окончательно решить ничего не смогла: слишком была измотана и душевно, и физически. Она стащила с себя промокшую одежду и развесила на веревке у купола шатра. Потом, стараясь избавиться от черных мыслей, завернулась в плащ, скрючилась на соломенном тюфяке и плакала, пока не заснула.
        Глава 11
        Лагерь был приведен в боевую готовность. Атаку на имение Руперта назначили с первыми лучами солнца. Элизабет решили поместить под надежную охрану из двадцати человек: отправлять ее в Монтрайт до сражения с предателями не оставалось времени.
        Каким-то образом бунтари пронюхали о намерениях Джеффри - это доказывало их нападение у озера,- и теперь следовало торопиться. Руперт дураком не был. Дай ему время - и он соберет из недовольных приличное войско и встретит грудью барона.
        Взошла луна. Воспользовавшись ее светом, Джеффри, заложив руки за спину, прохаживался вокруг озера и продумывал план атаки. Мелькнула мысль, что о надвигающейся опасности Руперта мог предупредить его собственный сюзерен - человек, равный по могуществу самому Джеффри. Но, не поверив в такую возможность, барон только мотнул головой. Он знал Оуэна из Дэвиса хоть и не близко, но достаточно, чтобы понять, что тот его не предаст. Джеффри посылал к нему гонца, поведал о планах, раскрыл их причины. Оуэн немедленно ответил, что не одобряет действий мятежного вассала, и предлагал людей в помощь Джеффри. Нет, Оуэн предать не мог. Верность ему также дорога, и, не реши барон разобраться с Рупертом, Оуэн пошел бы на него сам.
        Перебрав в голове план завтрашнего сражения, Джеффри вернулся мыслями к жене и болезненно сморщился, вспомнив, какими жестокими они обменялись словами. Он понимал, что своими обвинениями и упреками обидел Элизабет. Он уловил боль в ее взгляде и теперь твердил себе, что не намеревался расстраивать жену, но иначе ничего не мог ей доказать. Раз за разом она бездумно испытывала судьбу и подвергала себя жестокой опасности. Разве ей объяснишь! Только начнешь говорить, тут же перебивает. Полезла в воду, не имея ни малейшего представления, как выбираться обратно. Доверилась веревке, которую держал на берегу воин! А что, если бы его убили и он не смог бы вытащить ее из озера? У Элизабет всегда наготове оправдание. Так бы и трещала… А ее рассказ о том, как она оказалась неизвестно где без его охраны! И еще хлопает невинными глазами. Да, вот в чем все дело, заключил барон, ускоряя шаг, и гнев сдавил его сердце: Элизабет ни во что его не ставит, не считается ни с его положением, ни с его властью, делает что заблагорассудится. Жене наплевать на его могущество и силу - она уверена в своих способностях доводить
планы до конца. Боже! Мысль настолько потрясла Джеффри, что он запнулся и встал,- Элизабет полагает, что он ей не нужен!
        Ужасная догадка больно ударила по самолюбию. «Да нет, нет, это не так. Элизабет слаба, наивна, когда дело касается обмана и предательства. Она и дня без меня не проживет.- И тут же вспомнил, что девушка жила на озере совершенно одна.- Но теперь она во мне нуждается… только сама еще не понимает! Жаль, она дурно воспитана. Неужели она так и не поймет, каков должен быть в жизни порядок вещей?»
        От мыслей о сумятице и треволнениях прошедшего дня разболелась голова. Джеффри шел вдоль берега озера, не переставая размышлять над поведением жены. Неужели она так и не поняла, как сильно рисковала? Через какой ад своими бездумными поступками заставила пройти мужа? Неужели не сознает, насколько она ему дорога? Правда впервые дошла до него, и Джеффри остановился как вкопанный. Нет, Элизабет об этом не догадывается. Он старательно и глупо скрывал истину от самого себя. Черт возьми! Он всем сердцем, всей душой любил эту женщину, а раньше и не подозревал, что способен на такое чувство. Сначала прозрение вызвало у него одно раздражение: неизвестно, что принесет ему такой поворот событий. Но прошла минута, и Джеффри улыбнулся.
        Он вспомнил, что называл жену глупой. Но выходило, что глупа не Элизабет, а он сам. Обвинял в том, что ее всецело обуревало одно желание мести, в том, что, хотя клятва, данная мужу, освобождала ее от обещания погибшим родителям, Элизабет упорно продолжала искать справедливости. А теперь приходилось признавать, что самый главный порок, который он находил в жене, на самом деле крылся в нем самом. Свои грехи он по привычке перекладывал на Элизабет. Разве не против этого предостерегал его в годы ученичества Вильгельм? Находишь в противнике какой-нибудь изъян, ищи его прежде в себе. Джеффри не воспользовался уроком короля, думал, он годен только для поля брани, но теперь понял ошибку. Это его, а не Элизабет, обуревало одно-единственное желание: удержать жену на расстоянии, оградить от нее свое сердце. И ее же он называл несмышленой!
        Но как ей это удалось? Как удалось всецело овладеть его сознанием? С помощью своей красоты? Да, эта женщина красива и с каждым днем хорошеет. Но в прошлом он знал и других, не менее привлекательных. Нет, его любовь не настолько мелка. Элизабет увлекла его образом мыслей, силой духа, отвагой и верностью. Она равна ему абсолютно во всем.
        Джеффри нагнулся, подобрал камешек и швырнул в озеро. По гладкой поверхности воды один за другим стали разбегаться круги. Похоже на Элизабет, подумал барон. Она влияет на судьбы многих людей, и от нее, как от этого камня, разбегаются волны беспокойства. Не признавать это просто глупо.
        Когда Джеффри возвращался в лагерь, его преследовали глаза Элизабет. Вчера он видел в них опустошение и боль. Он нанес жене обиду, полагая, что Элизабет нарушила клятву верности. И так уверил себя в том, что жена его предала, что не захотел выслушивать никаких объяснений. Им руководил один только гнев. Решил, что она виновата, и отказал в прощении и понимании. Теперь настало время взглянуть правде в лицо. Он поступил с Элизабет несправедливо: женщина не собиралась его предавать - она слишком чтит понятие верности. И Джеффри сыграл на этом, попытался заставить жену устыдиться, хотел, чтобы она задумалась о своем поведении и стала наконец послушной. Послушной и смиренной. Барон усмехнулся. Ну нет. Элизабет скорее согласится превратиться в горбатую, уродливую старуху, но только не в смиренную, послушную жену. И в глубине души Джеффри был этим доволен.
        Он понимал, что о смирении и послушании им предстояло спорить всю жизнь, но его больше не пугали милые размолвки. Джеффри громко расхохотался, раскаты смеха, отражаясь от воды, покатились через озеро, и он вдруг понял, что это Элизабет научила его радоваться чему-то. Позволь ей, и она научила бы его, как прыгать в горящий обруч, вроде того медведя, что Джеффри видел на деревенской ярмарке. Жена изо всех сил старалась исправить его характер, точно так же как он пытался исправить ее. Только он, чтобы одолеть Элизабет, применял силу, а она брала его нежностью, но и на то, и на другое каждый имел право, потому что в любви содержалась и сила, и нежность. «Да,- подумал барон,- мы поймали друг друга в крепкие сети».
        Он снова заложил руки за спину и быстрым шагом направился к жене.
        Как теперь поступить? Поскорее признаться Элизабет в любви или отвезти домой, где она почувствует себя в полной безопасности, и там загладить нанесенную накануне обиду. И только тогда все сказать. А пока сохранять маску безразличия в надежде преподать заслуженный урок. Быть может, осознав, насколько недоволен муж, Элизабет с большей ответственностью задумается о будущем. Правда, сознание барона отравила мелькнувшая назойливая мысль, что это не лучший способ действия, но другого Джеффри придумать не мог. Ведь он всегда считал, что любовь - обуза, жертва которой теряет независимость и слабеет духом. Но сейчас, испытав это чувство и ощутив прилив новых сил и незнакомую свободу, готов был изменить прежнее мнение. В короткое время Элизабет стала ему щитом и мечом. И, Бог свидетель, Джеффри теперь чувствовал себя непобедимым.
        Элизабет крепко спала в шатре. Некоторое время барон любовался изгибом ее бедра и ноги, потом быстро разделся. Жена всхлипнула, и он понял, что она долго плакала после его ухода. Слезы всегда приводили его в замешательство, и каким бы сейчас он ни ощущал себя виноватым, барон почувствовал минутное облегчение оттого, что избежал нового испытания. Даже если он сам был причиной этих слез. Поклявшись, что вскоре прекратит ее мучения, Джеффри лег рядом.
        Стоило его голове коснуться тюфяка, как Элизабет почувствовала присутствие мужа и, запутавшись в плаще, перекатилась в раскрытые объятия. Джеффри освободил ее от мешающей одежды, желая согреть собственным телом. Элизабет вздохнула и уткнулась лицом ему в грудь. Барон улыбнулся во тьме и довольно пробормотал:
        - Когда ты спишь, я тебе нужен.

* * *
        Сражение окончилось быстро. Руперт пал от руки Роджера, и Джеффри сожалел, что меч вассала, а не его собственный оборвал жизнь предателя. Барон приказал его раздеть, и обнаружил на плече полузажившую рану.
        Когда Джеффри и воины покидали лагерь, Элизабет еще спала, но к их возвращению уже проснулась и оделась.
        Новость о гибели зятя ей сообщил Роджер. Элизабет выслушала ее почти равнодушно, только слегка кивнула в знак того, что поняла, и принялась готовиться к поездке домой. Она так ни разу и не взглянула в сторону мужа, хотя знала, что он невредим, и слышала раскатистый голос барона, когда тот поторапливал людей.
        Она не обращала на Джеффри внимания, когда седлали ее кобылу. Джеральд помог ей подняться в седло, Элизабет поблагодарила услужливого оруженосца, и это были ее первые за все утро слова. Но стоило девушке взяться за поводья, как к ней подскакал Джеффри, легко снял с лошади, словно сорвал ягоду с куста, и посадил перед собой на жеребца.
        - Поедешь со мной,- сказал он уверенным тоном, поднял щит, чтобы защищать ее от ветвей, и они поскакали по лесу.
        Элизабет старалась держаться очень прямо, чтобы как можно меньше касаться мужа, но через десять минут у нее так заныла спина, что, сдавшись, она откинулась назад и привалилась к Джеффри, хотя и слышала, как тот негромко хмыкнул. Больше за долгую дорогу в Монтрайт они не сказали друг другу ни единого слова.

«И к лучшему,- подумала Элизабет,- есть время поразмыслить над собственными чувствами». Надо было на что-то решаться. Но чем дольше девушка перебирала в уме сказанное во вчерашней перебранке, тем больше она приходила в замешательство.
        Конечно, она натворила кучу глупостей, но сердцем была чиста. И с тех пор как отпала необходимость мстить, все ее помыслы стали совершенно безобидными.

«Несговорчивый, упрямый человек,- думала Элизабет о муже.- Хорошо, я сделаю так, как ты желаешь,- стану именно такой, какой ты меня хочешь видеть».
        Это потребует сил, но девушка была готова к испытанию. Она больше не будет подражать своей любимой покойной матери, не станет стремиться к счастливому, как у ее родителей, браку. Она научится быть послушной и безропотной, потому что из всех человеческих качеств муж, похоже, больше ценит эти два. И, Боже праведный, одолеет даже искусство шитья, хотя на то, чтобы работать иголкой с ниткой, у нее никогда не хватало терпения. Она даст ему все, что он пожелает, но не более того. Раз ему не нужна ни радость, ни любовь, чтобы сделать жизнь полноценной, он их не получит. И поделом, позлорадствовала девушка, но в следующую минуту поняла, что все это вздор. Откуда Джеффри узнает, какого лишился счастья, если ни разу его не испытал? Придется отказывать ему в том, к чему он уже привык,- в чувственных восторгах и радостях, и тогда его смех быстро угаснет. Элизабет нахмурилась, прикидывая все
«за» и «против». Что в конце концов она теряет? Джеффри ни разу не сказал, что любит ее.
        Дисциплина и долг - вот его постоянные поучения! Хочет сделать из нее послушную собачонку, которая радуется, если хозяин в духе и соблаговолит ее погладить и похвалить.

«Что ж, муженек, ты получишь и дисциплину, и долг, но пожалеешь о том дне, когда о них заикнулся. Я могу стать такой же несгибаемой, как ты. Пора тебе преподать урок. В самом деле пора!»
        Приняв решение, Элизабет успокоилась. Но о нарушении данной мужу клятвы старалась не думать. В глубине души чувствовала: стоит только вспомнить об этом, и снова потекут слезы. Девушка боялась, что в ней померкло главное качество характера, которое она больше всего ценила в других. Но если заплакать, Джеффри снова раскричится, а к такому испытанию, честно говоря, она с утра была не готова.
        Элизабет не считала себя настолько наивной, чтобы надеяться, что муж ее быстро простит, но знала, что он со временем оттает. А до этого она будет исполнять желания Джеффри и молиться, чтобы он понял, насколько был с ней не прав. И не исключено, что она сумеет ему помочь. Ведь чрезмерная дисциплина и постоянные помыслы о долге наверняка надоедают.
        Но что толку переживать, вдруг спохватилась она. Джеффри - самый упрямый на свете человек. И тут же честно призналась: хоть она и называет мужа твердолобым и недостойным любви, ее сердце принадлежит ему. Как в клятве - пока не разлучит смерть. Остается лишь выяснить, кто первый убьет другого.
        Перед отрядом широко распахнулись ворота Монтрайта, и мысли Элизабет вернулись к действительности. Она заметила Элслоу. Дед стоял, уперев могучие кулаки в бока, а рядом тянул шею Томас-младший. Глядя на рассерженного старика, Элизабет ощутила укол совести. Нехорошо так беспокоить деда - ведь нетрудно было оставить записку и сообщить о своих намерениях. Но тут же перебила себя: тогда бы Элслоу непременно погнался за ней.
        Джеффри спрыгнул на землю и снял с коня Элизабет.
        - Ты заставила старика понапрасну тревожиться. Иди, извинись,- приказал он ровным голосом.
        Элизабет кивнула, направилась к деду и, подойдя совсем близко, заглянула ему в глаза:
        - Ты из-за меня волновался. Извини.- И, потупившись, ждала, что он скажет.
        Увидев внучку живой и здоровой в объятиях супруга, Элслоу испытал огромное облегчение. Словно родитель, потерявший и счастливо нашедший чадо на деревенской ярмарке, захотел расцеловать и отшлепать. Но вместо этого, давая своим чувствам остыть, только спросил:
        - Ты что, в грязи искупалась?
        Элизабет отряхнула одежду и лишь после этого снова посмотрела на деда, но Элслоу тут же заметил печаль в ее глазах и понял, что невредимой внучке все же не удалось вернуться. Рана таилась глубоко внутри и поэтому была особенно опасной. Вскоре он догадался, кто стал причиной плохого настроения девушки.
        - Ну, иди, обними старика,- ласково позвал он.- Потом все расскажешь,- Элслоу решил пока ни о чем не расспрашивать.
        Придерживая рукой юбки, Элизабет кинулась к деду и стиснула его в объятиях.
        - Ты меня простишь?
        - Конечно, прощу.- Элслоу похлопал внучку по спине.- А теперь беги в дом, переоденься в чистое. И навести своих упрямых собак - с тех пор как ты исчезла, они не притронулись ни к воде, ни к пище. Можно подумать, волновались не меньше меня.
        Элизабет вздохнула и направилась к замку, но в это время ее за руку схватил Томас. Девушка остановилась и посмотрела с улыбкой на младшего братика. Тот как будто только этого и ждал и принялся оживленно описывать, что тут устроил дед, когда узнал о ее исчезновении. Элизабет не прислушивалась к ребячьей болтовне, пока мальчик не спросил, не побил ли ее барон.
        - С какой стати ему меня бить?- удивилась сестра и потянула Томаса за собой.
        - Дед сказал, что он может,- явно растерялся брат.
        А Элслоу, сложив на груди руки, в это время наблюдал, как внук и внучка шли к замку. Когда они скрылись внутри, старик повернулся к стоявшему рядом барону и дал волю гневу.
        - Что вы с ней сделали?
        - Я? Что я с ней сделал?- Джеффри поразило, что сакс мог заподозрить именно его и решить, что зять способен причинить Элизабет боль.- Лучше спросите, что она со мной сотворила. Вот что я вам скажу, Элслоу. Если она продолжит в том же духе, я отправлюсь на тот свет задолго до появления на этот нашего первенца.
        - Расскажите, что случилось,- попросил Элслоу.- Я заметил в ее глазах отчаяние, и это меня встревожило. Элизабет не из тех, кто легко сдается. Значит, кто-то ее сильно обидел.
        - Она сама себя обижает,- огрызнулся Джеффри, раздраженный допросом.- Ринулась навещать Руперта, даже не думая об опасности…
        - Конечно, не думая. Откуда ей было знать?- прервал его сакс. Джеффри зашагал к замку.
        - Хорошо-хорошо, допустим: она не подозревала, что убийство - его рук дело. Но потом она прыгнула в озеро спасать вассала, а после этого имела наглость признаться, что не умеет плавать. Скажите, Элслоу, вы бы осудили меня, если бы я ее побил?
        Старик догнал рыцаря и пошел с ним рядом.
        - Я - нет,- покачал он головой.- Наверное, даже добавил бы от себя.
        Мужчины переглянулись и расхохотались. Каждый из них понимал, что не способен поднять на Элизабет руку.
        - Вот что вам еще следует знать,- посерьезнел барон.- Я обошелся с ней довольно сурово, даже обвинил в предательстве. И собираюсь держать в ежовых рукавицах, пока не образумится и не поймет, что такое дисциплина. Иного способа уберечь ее от неминуемой гибели я не вижу. Я не имею ни малейшего желания искать себе другую жену.
        - Но ей все же удалось?- неожиданно спросил Элслоу.
        - Что?- не понял барон.
        - Спасти вассала.
        - Удалось.
        - Ни секунды в этом не сомневался.- Глаза у старика заблестели.
        Джеффри раздраженно обернулся:
        - Вы меня не поняли, старина.
        - Прекрасно понял,- ухмыльнулся сакс.- Вы не довольны, что жена никак не образумится и не усвоит, что такое дисциплина.
        - Не могу взять в толк, к чему вы клоните?- Джеффри подозрительно посмотрел на Элслоу.
        - Необразумившаяся и не усвоившая дисциплины Элизабет сумела спасти вассалу жизнь.
        - Элслоу,- возмутился барон,- не надо расставлять мне ловушки. Я беспокоюсь о вашей внучке и хочу научить ее осторожности.
        - Уверен, вы будете действовать, как считаете нужным.
        - Именно так,- подтвердил Джеффри и, успокаиваясь, добавил;- Хотя готов вам обещать, что не буду с ней груб. Переделывать чьи-то привычки - дело тонкое: чуть пережмешь и рискуешь сломить дух. А Элизабет привыкла обходиться без узды и совсем одичала. Этому надо положить конец.
        - Мы обсуждаем мою внучку или одну из ваших лошадей?- Бровь старика насмешливо изогнулась, но барон пропустил колкость мимо ушей.
        - Я буду поступать, как считаю нужным,- сухо ответил Джеффри.- Я не желаю ее терять.
        У старого сакса хватило проницательности понять, что больше Джеффри ни с чем не согласится, и он, быстро переменив тему, стал расспрашивать о сражении с Рупертом.
        На этот раз барон отвечал гораздо охотнее и подробно рассказал, в чем заключался замысел боя и чем завершилось сражение.
        Старик внимательно слушал и наконец задал вопрос:
        - Но теперь, когда Руперт мертв, как вам удастся доказать виновность Белвейна?
        - Всех вероятностей я не учел, но не беспокойтесь, что-нибудь придумаю. Сейчас для меня самое главное - устроить Элизабет в новом доме.
        - И когда же вы планируете отъезд?
        - Хотел отправиться завтра, но потом решил, что жене нужен отдых. Кроме того, мне следует навестить Оуэна и рассказать о случившемся - просто отправить гонца неприлично. Значит, через десять - двенадцать дней.
        - И вы по-прежнему собираетесь назначить меня опекуном Томаса?
        - Да, с вами мальчику будет привычнее. Но вскоре мы за ним пришлем. А теперь выпейте со мной. Предлагаю тост за победу.
        - С удовольствием. Но у меня есть еще один тост - за ваше будущее. Пусть исполнятся все ваши желания.
        Глава 12
        Джеффри вскоре отправился к Оуэну, чтобы лично сообщить ему о происшествии. Сообщить равному. А с равными барон обходился так, как хотел бы, чтобы они обходились с ним. Негоже было отправлять гонца с известием об исходе сражения с Рупертом. К тому же Джеффри привык соблюдать приличия.
        В те два дня, пока шла подготовка к отъезду, он почти не виделся и совсем не разговаривал с женой и, покидая Монтрайт, был уверен, что она по-прежнему боится его гнева. Барону было неприятно видеть Элизабет притихшей и расстроенной, но он, не уставая, твердил себе, что урок пойдет ей на пользу. Если жена научится осторожности, значит, будет оправдана ее мука и боль. И хотя он скрывал свои истинные чувства, перед отъездом не удержался, прижал Элизабет к себе и крепко и страстно поцеловал.
        Элслоу с изумлением наблюдал прощание супругов. Он всегда считал внучку девушкой умной и теперь не мог понять, почему за холодной внешностью мужа она не способна разглядеть истинных чувств. Любовь лучилась в его глазах, и всякий мало-мальски здравомыслящий человек догадался бы, что Джеффри без ума от жены!
        В прошлом в Элизабет, как в зеркале, отражались черты характера деда, а теперь она вела себя, словно забитый звереныш, а не свободолюбивая тигрица, какой выросла на глазах у Элслоу.
        В конце концов старик решил вмешаться, хотя и понимал, что это не его дело. Он хотел видеть девочку своей дочери счастливой.

«Да,- подумал он,- в известном смысле мои мотивы можно посчитать эгоистичными».
        День тянулся необыкновенно долго. Элслоу предоставил Элизабет самой себе и дождался вечера, когда они встретились за столом в опустевшем зале. Джеффри забрал с собой половину воинов, в том числе и Роджера, нового приятеля Элслоу, и после привычного шумного веселья в замке установилась тишина.
        - Вызываю тебя на партию в шахматы,- объявил дед, когда оба покончили с едой.
        - Душа что-то не лежит к игре,- тяжело вздохнула девушка.
        Теперь, когда Джеффри ее не видел, она дала волю меланхолии, и, как догадывался Элслоу, даже наслаждалась собственным унынием.
        - Душа здесь совершенно ни к чему,- перебил он внучку и принялся вытаскивать фигуры из деревянного ящичка.- Для игры достаточно головы. Хотя ее не мешало бы использовать и в других случаях.
        - Речи прямо как у мужа,- удивилась Элизабет.- Выкладывай начистоту, чего ты добиваешься.
        Она подозрительно посмотрела на деда. Двинув вперед пешку, она попыталась сосредоточиться на игре.
        - Ты позволяешь сердцу руководить своими действиями,- заметил сладким голосом Элслоу. Он намеревался разозлить Элизабет и теперь по выражению ее лица видел, что это ему удалось.
        - Нет!
        Не обращая ни малейшего внимания на ее возмущение, Элслоу хладнокровно съел ее пешку:
        - Не пытайся дурачить старика, девочка. С тех пор как уехал муж, ты впала в жуткую тоску. Ходишь кругами, голова опущена на грудь, поговорить с тобой невозможно. Любовь не должна быть настолько жалостливой.
        - Жалостливой?! Это я-то жалостливая?
        - И не попугайничай! Ведешь себя, как твои собаки третьего дня,- заметив раздраженный блеск ее глаз, Элслоу улыбнулся.

«Какое удовольствие получает Джеффри от пикировки с женой,- подумал он,- если Элизабет так легко вспыхивает!»
        - К чему ты клонишь?- нетерпеливо спросила девушка и сделала необдуманный ход конем.
        Старик поспешно забрал фигуру, и от досады внучка забарабанила пальцами по доске. Если не сконцентрироваться, дед быстро одолеет ее в этой партии.
        - Скажи, и покончим с этим, чтобы я могла сосредоточиться на игре. Я била тебя раньше и побью сегодня.
        - Ха!- ухмыльнулся Элслоу.- Не пугай! Ведь у тебя душа не лежит к игре.
        - Душа здесь ни при чем,- парировала Элизабет, наблюдая, как он забирает еще одну пешку.
        - Ты призналась мужу, что любишь его?- неожиданно спросил старик.
        Вопрос обрушился на Элизабет, как ястреб на ничего не подозревающую невинную жертву.
        - У меня нет ни малейшего желания обсуждать мужа.- Девушка уставилась на доску, стараясь прогнать неприятные мысли и сменить тему разговора.
        Но Элслоу ей этого не позволил. Его кулак обрушился на стол, разметал фигуры, заставив Элизабет подскочить.
        - Смотри на меня, когда я с тобой разговариваю,- потребовал он.- Не забывай, что я старший в роду, и если желаю с тобой обсуждать какой-то предмет, тебе остается только повиноваться.- Голос сакса прогремел под сводами зала, как гром.
        - Отлично!- Его гнев застал внучку врасплох.- Не знаю, как ты догадался об этом, - она тряхнула головой, видя, что дед намеревается ее перебить,- но я действительно люблю своего мужа. Люблю!
        - И поделилась с ним своими чувствами?
        - Да, призналась.- Элизабет расставила фигуры на доске, восстановив прежнюю позицию.- Твой ход.
        - Пойду, когда будет нужно,- на этот раз мягче сказал Элслоу. Девушка подняла глаза, пытаясь отгадать настроение деда.- Джеффри обрадовался?
        Вопрос разбередил рану и дал выход ее возмущению.
        - Нисколько.- Поспешный ответ Элизабет и ее болезненная гримаса не оставили у Элслоу ни малейших сомнений.- Джеффри не волнует любовь и не интересуют чувства, - быстро выговорила она и, заметив, как недоверчиво взлетели у деда брови, добавила:
        - Это его собственные слова. А мне остается приберечь свои чувства для наших детей. Любовь же подтачивает дух и мешает выполнению долга. Знаешь, дед, мой муж - самый черствый на свете человек… если только дело не касается ругани.
        - Да ну?!- чуть не завопил от радости Элслоу.- Вот где собака зарыта!
        - Не понимаю,- нахмурилась Элизабет.- Ты смеешься над моим несчастьем и говоришь какими-то загадками. А Джеффри постоянно злится - я уже этим по горло сыта. Его ни в чем нельзя убедить, он упрям и не испытывает ко мне ни малейшей привязанности. Знаешь, что я сделаю, дед? Постараюсь его разлюбить. Да-да, обещаю. Понимаю, дело безнадежное. Я словно рыцарь, окруженный со всех сторон врагами и обреченный на смерть.
        - Глупости, детка,- перебил ее старик.- Твой муж любит тебя.
        Элслоу с интересом наблюдал, какое впечатление произвели на Элизабет его слова. Девушка недоверчиво покачала головой и сердито посмотрела на деда.
        - Я готов это доказать, прежде чем завершится партия. Но ты должна мне помочь.- Элслоу подождал, пока Элизабет кивнула, и продолжал деловым тоном:
        - Расскажи, что произошло после того, как ты спасла вассала. Ничего не опускай, потому что меня интересуют мельчайшие детали.

* * *
        Торопясь, Элизабет рассказала все по порядку: начиная с того, как сразила стрелами врагов - старик широко улыбнулся в ответ,- и кончая тем, как недоволен был Джеффри ее поведением.
        - Я думала, он обрадуется помощи, а вышло наоборот.
        - И что же он сделал?- Теперь Элслоу нетерпеливо барабанил пальцами по крышке стола.
        - Не могу понять, чего ты добиваешься,- передернула плечами Элизабет.- Разозлился. Кричал. Он постоянно на меня кричит и не дает ничего объяснить.
        - Ты не поняла моего вопроса, детка.- Старик заставил себя говорить мягче. Он чувствовал, что разговор был неприятен внучке, но знал: его нужно довести до конца. И продолжал, тщательно подбирая слова:
        - Что же все-таки сделал Джеффри? Вытащил тебя из воды за волосы? Швырнул на землю и избил?
        От таких ужасных предположений Элизабет чуть не задохнулась:
        - Ты же знаешь, дед, Джеффри меня никогда не бьет. Он благородный человек и…
        Улыбка старика прервала ее тираду.
        - Расскажи-ка лучше, что, по-твоему, произошло с того момента, как ты оказалась в воде.
        - Это обязательно?- Девушка не спешила повиноваться.
        - Да!
        - Ну ладно,- нехотя согласилась она.- Джеффри вытащил меня из воды, но только не за волосы.- Представив ужасную картину, Элизабет снова возмущенно мотнула головой.- По крайней мере мне показалось, что это был он. А потом на виду у всех воинов начал трясти с такой силой, что у меня чуть не выскочили зубы. Представляешь, какой стыд,- перед всеми.
        - Продолжай,- поспешно произнес Элслоу, заметив, что внучкой вот-вот овладеет раздражение.
        - Затем… - От того, что ей услужливо подбросила память, глаза девушки удивленно распахнулись, и в них сверкнула надежда.
        Дед не пропустил этого мига и догадался, что Элизабет пытается разобраться в собственных чувствах.
        - Что же сделал Джеффри потом?- Он изо всех сил старался не рассмеяться.
        - Прижал меня к себе и обнял. Но я так сильно плакала, что не разобрала его слов. Клянусь небом, он обращался со мной, точно с тряпичной куклой: сначала тряс, потом целовал, а после начинал все сначала. Как будто не мог решиться на что-то одно.
        - Роджер тоже об этом рассказывал,- согласился с ее словами Элслоу.- А теперь,- его голос сделался твердым,- напомни мне вот что. Ты, кажется, говорила, что Джеффри упрям, что его ни в чем нельзя убедить и что он не испытывает к тебе ни малейшего чувства?
        - Говорила,- подтвердила Элизабет.- Стараюсь быть правдивой.
        - Со всеми, кроме себя самой,- поправил внучку старик.- Я не буду больше задавать никаких вопросов. Воспользуйся собственной головой и додумай все сама.
        - А ты-то что считаешь?- внезапно взмолилась девушка.
        - Это не важно,- уперся дед, но, заметив в глазах Элизабет растерянность, смягчился.- Все очень просто. Джеффри тебя любит, хочет он сам того или нет.
        - Если это и так,- возразила девушка,- все равно остается одна загвоздка.
        - Какая же?
        - Он сам до сих пор… не знает.
        - Значит, твоя задача его просветить.- В глазах у старика заплясали веселые искорки.
        Игра продолжалась, но Элизабет не могла сосредоточиться на доске и постоянно попадала впросак. Ее голова была занята разработкой плана - как вести себя с мужем, и это отнимало все силы.
        - Дед,- вдруг позвала она.- Джеффри считает, что я предательница, а я не знаю, как его разубедить.
        - Со временем он оттает,- заверил внучку старик.- Ведь твои помыслы, детка, были чисты, и Джеффри скоро это поймет.- Разговаривая с Элизабет, Элслоу не переставал обдумывать позицию.
        А девушка размышляла над словами старика, и ей по-прежнему было не до шахмат.
        - Ты всегда меня учил сначала все как следует обмозговать, а потом решать. Мне кажется, надо…
        - Стоп,- остановил ее дед.- Не говори мне о своих намерениях. Не хочу знать о твоих кознях.
        - Кознях! Дед, ты зря меня стыдишь. Я всегда вела себя с мужем достойно. Достойно, - повторила Элизабет с нажимом.- И если Джеффри меня любит, то, что я задумала, тоже пройдет достойно.
        - Мат.
        - Что ты сказал?
        - Я выиграл.
        - Нет,- улыбнулась Элизабет,- это я выиграла.
        - Глупости. Я забрал ферзя, и твой король в ловушке. Выиграл я.
        - Ладно,- согласилась девушка.- Игра за тобой… но король - мой.

* * *
        Пока Джеффри был в отъезде, Элизабет собирала вещи, которые следовало перевезти из Монтрайта в ее новый дом. Задача оказалась не из простых. Просыпаясь каждое утро, она боролась с приступами тошноты. Желчь рвалась наружу, и зачастую изболевшийся желудок не мог ее удержать. Элизабет потеряла аппетит и ела все меньше и меньше, надеясь выгнать таинственно проникшую в утробу отраву. Чтобы восстановить силы, приходилось все больше и больше отдыхать днем.
        Она не решалась гнать недуг повешенной на шею головкой чеснока, чтобы дед не заподозрил болезни. Ей не хотелось тревожить старика, но сама она начинала беспокоиться. Хворь была какой-то необычной: после утренних сражений с накатывавшей тошнотой девушка вдруг возрождалась и чувствовала себя вполне нормально,- и так до самого вечера, когда возобновлялся ее поединок с желудком.
        Свое состояние Элизабет объясняла тем, что уехал муж. Любовь взбаламутила не только ее разум, но и тело. Но когда дней через семь Джеффри вернулся в Монтрайт, ее самочувствие не улучшилось. Барон был сильно занят подготовкой к отъезду и не очень обращал внимание на жену. Элизабет была отчасти этим довольна, хотя в то же время ощутила разочарование. Но вскоре стало ясно, что супруг ее избегает. Он являлся в спальню, когда жена давно уже спала, и уходил утром, пока она еще не открывала глаз.
        Элизабет сохраняла внешнее спокойствие, а желудок бунтовал все сильнее и сильнее. Ей делалось лучше только тогда, когда подмигивал или улыбался дед. Кивок головы или мимолетная улыбка напоминали о недавнем разговоре… вселяли надежду, что муж ее все-таки любит.
        Боже, но каким же он был упрямцем. Сердился еще настолько, что совсем не смотрел в ее сторону, даже если они оставались в одной комнате. И с самого возвращения ни разу не прикоснулся. Сердце Элизабет заныло, когда она поняла, как сильно жаждет его поцелуя, объятия, любви.
        Наступило утро их отъезда в имение Джеффри. Для начала лета стояла необыкновенно жаркая погода. Элизабет старалась изо всех сил сохранить самообладание, но, прощаясь с домашними, совсем затосковала. Она знала, что Джеффри останется недоволен, если заметит, что жена слишком расчувствовалась. И не забывала об этом, когда целовала и прижимала к сердцу Томаса.
        - Я буду скучать,- только и сказала она деду на прощание.
        - Знамя не забыла?- спросил ее Элслоу.- Маленькое напоминание о прошлом поможет справиться с неопределенностью будущего.
        - Не забыла,- ответила внучка.- Храни вас с Томасом Господь!
        Старик крепко ее обнял и посадил на лошадь. Потом нежно пожал руку и ласково произнес:
        - Тебе так много пришлось пережить, детка, но закваска в тебе сильная. Богу угодно, чтобы ты отправилась навстречу судьбе и мужу. А одно без другого немыслимо, как виноград и камни стены, по которой вьется лоза. Так что ничего не бойся, прислушивайся к сердцу, но действуй всегда с головой.
        Элизабет улыбнулась хитроумному совету деда.
        - Постараюсь.
        Джеффри, наблюдая за прощанием старика и внучки со ступеней замка, испытал за жену гордость: он понимал, каких ей стоило усилий сдерживаться. Она выглядела невозмутимо и достойно - по-королевски царственно. Но это видимое спокойствие скрывало жгучую горечь неизбежной разлуки. Элизабет оставляла все, что ей было знакомо, чтобы следовать за человеком, которого считала неспособным ни на какие другие эмоции, кроме гнева.
        Барон был вынужден признаться, что ему нравятся нежные отношения между Элслоу и Элизабет, и в то же время Джеффри ревновал.
        Размышления рыцаря прервал Томас. Мальчуган подлетел так, что его хрупкое тельце чуть не врезалось в ногу лорда. Джеффри подбросил ребенка в воздух.
        - Веди себя хорошо, слушайся дедушку.- Барону показалось, что его голос прозвучал слишком резко. Но Томас нисколько не испугался - только улыбнулся и кивнул в ответ.
        Джеффри сделал вид, что собирается уронить мальчугана, и тот восторженно взвизгнул. Барон поставил его на ноги. Внешне он был нисколько не тронут, когда Томас обхватил руками его ногу, но на самом деле искреннее проявление чувств ребенка доставило ему удовольствие. Джеффри, заметив, что к ним направляется Элслоу, похлопал мальчика по затылку.
        - Я за ним присмотрю,- проговорил старик.
        - А я - за вашей Элизабет,- торжественно пообещал Джеффри.
        - Бог нам обоим в помощь.
        Барон улыбнулся и покосился на жену. Он заметил, что Элизабет едва скрывала горе.
        - Надо спешить, а то она раздумает ехать. Элслоу, будьте осторожны. Опасность не исчезла, пока Белвейн на свободе.
        Старик хлопнул Джеффри по спине и обнял. А потом, глядя на его застывшее, точно каменное, лицо, сказал:
        - Ты еще соскучишься по старику, сынок.
        - Никогда вокруг меня не было столько бесстрашных людей,- покачал головой Джеффри.- Загадка да и только.
        - Это оттого, что мы одна семья,- проронил Элслоу.
        - Семья,- повторил барон и прыгнул в седло.
        К нему подскакал Роджер, и в сопровождении собак Элизабет они повели окруживший баронессу отряд прочь из Монтрайта.
        Половину людей Джеффри оставил с Элслоу, беспокоясь за судьбу обитателей замка.

* * *

…Элизабет все время оборачивалась, стараясь запечатлеть в памяти стены родного дома. Будущее ее пугало, а сердце разрывало опустошающее одиночество.
        Но вскоре стало не до грустных размышлений - все силы отнимала борьба с плохим самочувствием. Каждый час приходилось останавливаться, чтобы освободить желудок и мочевой пузырь, и Элизабет было стыдно так часто задерживать отряд. Несчастная баронесса подумала, что стоит завести женщину-служанку. Она делилась бы с ней своими опасениями, и служанка, наверное, смогла бы ее успокоить.
        К тому времени, когда солнце оказалось в зените, Элизабет взмокла, устала и чувствовала себя несчастной. Она на мгновение закрыла глаза и вывалилась бы из седла, если бы не вовремя подоспевший Джеффри. Он усадил ее впереди себя, и Элизабет, облегченно вздохнув, пристроила голову у мужа на груди. Через некоторое время она уже крепко спала.
        Джеффри прижимал ее к себе одной рукой, наслаждаясь нежной женской теплотой. От Элизабет исходил аромат диких цветов и яблок.
        Женщина простонала во сне, и Джеффри нежной поцеловал ее в лоб.
        Элизабет проспала всю вторую половину дня. Наконец, перед самым заходом солнца, Джеффри распорядился сделать привал. Ступив на твердую почву, Элизабет почувствовала, как у нее подкосились ноги, и она оперлась о руку мужа.
        - Ты не больна?- Вопрос Джеффри прозвучал, как обвинение, и Элизабет тотчас же выпрямилась.
        - Нет!- встрепенулась она.- Немного нездоровится. Скоро пройдет.
        Она хотела отвернуться, но Джеффри положил ей руки на плечи и притянул к себе. Элизабет так давно не испытывала ласки мужа, что даже пришла в смущение.
        - Подошло время месячных?- едва различимо прошептал барон.
        От такой откровенности Элизабет вся вспыхнула:
        - Не будем об этом говорить. Это неприлично.
        Она попыталась отстраниться, но Джеффри ее не отпустил.
        - Если мужу и жене неприлично об этом говорить, тогда как я узнаю, когда нельзя до тебя дотрагиваться?- спросил он рассудительным тоном.
        - Не знаю.- Элизабет потупила глаза. Но тут ее осенила внезапная догадка, и она снова посмотрела на мужа.- Вот почему… вот почему… - Несчастная никак не могла подобрать слова и с надеждой смотрела на мужа, ожидая, что он закончит за нее фразу. Но Джеффри молчал, и Элизабет наконец проговорила:
        - Значит, ты поэтому до меня не дотрагивался?
        Ее голос был похож на дуновение ветерка, но барон расслышал.
        - Нет,- так же тихо ответил он и вконец запутал жену.
        - Значит, ты все еще на меня злишься?- Элизабет похолодело внутри.
        Втайне она хотела, чтобы Джеффри на нее сердился, потому что не представляла, как пережить, если причина крылась в другом: если муж не приходил к ней в постель, потому что больше не находил желанной…
        Джеффри чувствовал боль Элизабет. Ему захотелось крепко обнять жену, поцелуем стереть со лба все тревоги и сомнения. Едва удавалось скрывать, как он ее жаждет. И обет не проявлять чувств и не признаваться в любви до тех пор, пока Элизабет не обоснуется в доме, показался наивным и никчемным. Но барон с усмешкой напомнил себе, что, как человек разумный, он должен придерживаться однажды разработанного плана.
        Элизабет заметила его улыбку, и это еще больше смутило ее. Что так развеселило мужа?
        - Пошли, Элизабет,- позвал ее Джеффри.- Лагерь разбит у чистой речушки. Умойся, а я пока займусь делами и проверю, все ли в порядке.
        - А искупаться можно?- с надеждой спросила она.
        Прожаренная солнцем одежда была покрыта коркой грязи и обжигала тело. Элизабет подняла тяжелую копну волос, чтобы прохладный ветерок обдувал шею.
        - Сначала поешь, а я тем временем подыщу для твоего купания укромное место.
        Руки Элизабет были подняты, отчего платье на груди натянулось. Джеффри чуть не заключил ее в объятия.
        - Буду с нетерпением ждать,- бросила Элизабет и, повернувшись, направилась к речке, чтобы не мешать мужу заниматься делами.

«И я тоже,- с растущим предвкушением подумал Джеффри.- Сегодня, любовь моя, я навсегда отдам тебе сердце».
        - Милорд!
        Джеральд оторвал его от раздумий, и барон с недовольной гримасой обернулся к оруженосцу.
        - Ваш шатер поставить, как всегда, в центре лагеря?
        - Нет, сегодня сделаем исключение.- Джеффри осмотрелся по сторонам и выбрал укромный уголок в стороне, за деревьями, далеко от людей.- И поспеши. Я хочу, чтобы ужин и постель приготовили как можно раньше.
        Джеральд поклонился, прижав к груди руку, и кинулся выполнять приказание.
        Барону показалось, что прошла целая вечность, прежде чем перед ним появились сушеное мясо, хлеб и фрукты. Он проводил Элизабет в шатер, усадил перед едой и стал почти насильно кормить.
        - Ты сегодня спешишь, милорд,- заметила жена.- Хочешь пораньше лечь спать? Если так, я могу отложить купание.
        - Нет!- хриплым голосом прервал ее Джеффри.- Быстрей доедай, бери плащ и все, что надо, и пошли. Нужно успеть, пока не зашло солнце.
        Элизабет торопливо разыскала мыло, подхватила плащ и поспешила за мужем. Джеффри словно куда-то опаздывал и, казалось, был раздражен. Элизабет не могла понять, чем вызвала его недовольство. Изо всех сил стараясь не отставать, она так и не решилась спросить о причине спешки. Захочет, расскажет сам. Хоть этому Элизабет научилась за время их короткого брака: понимала, что Джеффри не позволит проникнуть в свои мысли, если это не совпадает с его намерениями.
        Несколько минут супруги шли вдоль берега реки. Русло сделало поворот, углубилось в чащу, и Джеффри показал выбранное место. Чтобы добраться до него, пришлось нырять под толстые ветви. Но неудобство и исколотые ладони тут же были забыты, когда Элизабет наконец распрямилась и увидела, в какую попала красоту. Небольшую поляну, словно часовые, окружали высокие деревья.
        Сверху пологом нависали густые ветви, пропуская на землю лишь малую толику солнечного света. Закат окрашивал листья и траву в золотистые и оранжевые тона, придавая пейзажу удивительное, почти сказочное настроение.
        - Как красиво, как восхитительно!- прошептала Элизабет.
        - А главное - никого вокруг,- отозвался муж.- Еще до ужина я прогулялся с собаками по реке и нашел это место.
        Элизабет кивнула и села на берегу, чтобы сбросить туфли. Потом подняла глаза на Джеффри и онемела, увидев, что он тоже снимает сапоги. Не отрывая глаз, она следила, как вслед за сапогами муж скинул с себя все остальное.
        Женщина почувствовала, что краснеет, хотя и понимала, насколько это глупо. И, не в состоянии отвести глаз, завороженно любовалась мощным, мускулистым телом.
        - Эти солнечные лучи превратили тебя в настоящего бога,- прошептала она.
        Золотистый отсвет на коже мужа делал его грубую красоту еще более впечатляющей.
        Джеффри мотнул головой, и прядь густых черных волос упала на лоб.
        - Окажешься за свои глупые разговоры в чистилище,- пригрозил он.
        - Я вовсе не намеревалась богохульствовать,- попыталась защититься Элизабет. Муж улыбнулся.
        - Ты позволишь мне помочь тебе раздеться?- проговорил он мягким, но срывающимся голосом.
        Шутки не получилось - в глазах Джеффри стояли страсть и неутоленное желание.
        Элизабет ощутила, как изнутри ее охватывает жар. Очень медленно она протянула руку; муж помог ей подняться и без единого слова начал раздевать. Сначала распустил кожаный пояс на бедрах, снял через голову юбку, блузку и наконец нижнюю рубашку цвета слоновой кости.
        Супруги молча стояли друг против друга, позволяя вожделению, подобно поднимающемуся ветру, набрать полную силу. Но вот Элизабет не выдержала и робко шагнула к мужу.
        - Джеффри!- Имя прозвучало, как мольба и барон знал, о чем просила жена.
        - Не спеши,- шепотом ответил он и зашел в реку, пока кристально чистая вода не покрыла грудь.
        Элизабет схватила мыло и бросилась вслед за мужем. Но охнула от неожиданности, как только холодная влага коснулась кожи.
        - Слишком холодно,- крикнула она Джеффри и попятилась к берегу.
        Вода доходила до бедер. Элизабет зачерпнула ее рукой и плеснула на плечи. Потом, спеша завершить туалет, быстро намылилась и, смывая с тела дорожную пыль, смущенно повернулась к мужу спиной.
        - Иди ко мне,- послышался голос Джеффри.
        Элизабет оглянулась, оценила расстояние и, нахмурившись, повторила:
        - Холодно.
        Потом прикусила нижнюю губку и стала ждать, чтобы муж приблизился к ней сам. Но барон не двинулся с места и только потребовал звенящим от смеха голосом:
        - Женушка, я жду. Твой долг повиноваться.
        Элизабет шутливо улыбнулась в ответ:
        - Слушаюсь и повинуюсь.
        Набрав в легкие побольше воздуха, она шла к мужу, пока вода не покрыла ее груди и плечи. И только тогда остановилась, упираясь ногами в дно, чтобы удержаться против течения.
        - А теперь ты ко мне.
        Их разделяли несколько футов. Прохладный поток омывал тела. Элизабет была готова сказать, что утонет, если сделает еще хоть шаг, хотела напомнить мужу, что не умеет плавать.
        Но от взгляда Джеффри онемела. Мысли перепутались, улыбка сползла с губ, она только смотрела мужу в глаза. Горячий, настойчивый взгляд завораживал, звал без единого слова. Элизабет это чувствовала каждой порой.
        Супруги одновременно шагнули навстречу друг другу. В следующую секунду руки Джеффри сомкнулись на талии Элизабет. Он притянул жену к себе, охватил ногами, позволяя ей почувствовать силу своего желания.
        - Сначала я хотел искупать тебя сам, чтобы не пропустить ни кусочка кожи, а потом омыть в ласковых словах любви, о каких мечтает всякая благородная дама.- Его хриплый голос то и дело прерывался.- Я никого не желал сильнее, чем тебя. И намеревался этой ночью ухаживать за тобой и добиваться твоей благосклонности.
        От этих речей у Элизабет расширились глаза.
        - Но сейчас я вдруг понял, что не знаю слов. Я не справился с задачей, и мне не хватает терпения довести до конца задуманное. Стоит только коснуться твоего тела рукой, я теряю голову.
        Элизабет улыбнулась одними уголками губ.
        - Ты это называешь задачей?- спросила она ласковым голосом.
        Муж выглядел настолько сосредоточенным и серьезным, что Элизабет смутилась.
        - Послушай, Джеффри, моего терпения, пожалуй, тоже не хватит для ухаживаний. Поэтому говори о любви без цветистых слов, и я буду страшно рада.
        Барон поднял глаза и нахмурился:
        - А что ты знаешь об ухаживаниях.
        - Немного.- Палец Элизабет прошелся по его ребрам.- Мне только кажется, что обольщение нельзя называть задачей.- Словно в подтверждение собственных слов, она потянула мужа за завиток волос на груди.
        Джеффри поймал ее руки, прижал к бокам и сам начал гладить Элизабет по спине:
        - Все равно, что учиться уступать противнику.
        - Не понимаю.- Она откинула голову, чтобы убедиться, не шутит ли муж.
        - Обольщение требует опыта,- объяснил Джеффри.
        Не обращая внимания на его хмурое лицо, Элизабет рассмеялась.
        - Вовсе нет, милорд. Ухаживания - это для тех, кто еще не признался в любви. А я уже открыла сердце.
        - Но я-то не говорил тебе о своих чувствах.- Голос барона прозвучал возбужденно. - А сейчас я хочу сказать то, что ты жаждешь услышать.
        - Я вся внимание,- едва слышно прошептала Элизабет.
        Ее сердце пело от радости и в то же время так томительно сжималось, что на глаза наворачивались слезы. Как и предсказывал Элслоу, Джеффри ее любил.
        - Пожалуйста, будь серьезной.- Он сбился с мысли, потому что жена принялась нежно целовать его в грудь.
        Потом ее язык закружил вокруг чувствительных сосков, и Джеффри судорожно вздохнул.
        - Элизабет!
        - Я тебя люблю, Джеффри!- Шепот, как любовное зелье, растопил его сердце.
        - Я тебя тоже люблю,- тихо ответил он, и жена с восторгом приняла это признание.
        Их глаза встретились, и Элизабет в предвкушении поцелуя раскрыла губы. Слезы любви и радости покатились из ее глаз. Лицо мужа оказалось совсем рядом. Кончик языка на мгновение замер и принялся обводить овал ее губ. Элизабет издала звук, похожий на довольное мурлыканье котенка. Джеффри наконец овладел ее ртом - его язык уже властвовал внутри, наслаждаясь пленительной влагой.
        Поцелуй, поглощая, обжигал. На какое-то время Джеффри оторвался от губ жены. Элизабет хотела возразить, но новый поцелуй не дал ей промолвить ни слова. Теперь ее язык оказался у мужа во рту, познавая несказанную темную тайну.
        Но вот губы барона устремились по ее шее вниз.
        - Ты прекрасна… - прошептал он, потом приподнял Элизабет над водой так, чтобы дотянуться до ее груди, и заставил обвить себя ногами.
        Когда ее сосок оказался в плену его губ, Элизабет вцепилась пальцами Джеффри в плечо и от наслаждения всхлипнула. Колючий подбородок касался нежной кожи и подхлестывал вожделение. Муж, не отрываясь, целовал твердую пуговку, пока она не взмолилась:
        - Ну же, ну! Я так по тебе соскучилась.
        Джеффри поднял глаза и всмотрелся в потемневшие от страсти глаза жены.
        И желание, словно пронизав воздух, отразилось в его зрачках.
        - Какая сладостная пытка… - пробормотал барон.
        В следующую минуту он уже нес жену на руках к берегу.
        - Ты замерзла,- прошептал он.- Я тебя согрею.
        - Мне не холодно.
        Элизабет стояла и смотрела, как Джеффри расстилает на траве плащ. Вскоре свершилось то, чего она так долго ждала. Все ее тело дрожало от предвкушения любви.
        Подготовив ложе, Джеффри повернулся к жене, чувственным движением приглашая лечь. Элизабет медленно подошла к нему… Джеффри провел пальцами по ее животу, чуть касаясь, потом ниже и уже требовательнее. Элизабет, вздрогнув, закрыла глаза. Ей казалось, еще мгновение - и ее тело разлетится на тысячу осколков.
        - Я пригублю твои сладкие соки, изопью нектар,- бормотал Джеффри, и Элизабет почувствовала, что там, где только что была его рука, оказался рот.
        Ее точно пронзила вспышка, превращая тело в текучий пламень. Пальцы мяли траву, и она не ощущала ничего, кроме всепожирающего огня. Обжигающие волны то захлестывали целиком, то откатывались назад.
        - Джеффри!- Крик ее был полон наслаждения и ужаса.
        Муж различил в ее голосе страх и принялся успокаивать ласковыми словами. Обхватил ладонями ее лицо. По щекам Элизабет струились слезы. Джеффри вытирал их и целовал веки.
        - Ничего не бойся.
        - Я теряю голову, когда ты до меня дотрагиваешься,- прошептала Элизабет и по глазам мужа поняла, что доставила ему удовольствие.- В такие моменты тело мне не принадлежит, и это происходит так легко, что пугает.- Она провела пальцем по губам Джеффри, и в ее доверчивом взгляде сквозила полная незащищенность.
        - Я чувствую то же самое,- признался Джеффри и еще сильнее прижался к ней бедрами.- Меня манит твоя нежность, я растворяюсь в ее тепле и теряю себя. Но только не силу. Ты источник моей мощи. Когда мы вместе, я чувствую себя неуязвимым. Дай же мне испить тебя всю. Подожги от своего вулкана.
        Джеффри впился губами в ее губы, и, когда он наконец вошел в нее, желание вспыхнуло испепеляющим огнем, и безумный пламень страсти поглотил обоих. Жаркие языки очищения охватили возлюбленных, и они одновременно испытали радость освобождения.

…Открыв глаза, Элизабет увидела преображенное лицо Джеффри. Оно светилось разделенной с ней радостью. Это была любовь.
        Муж уронил ей голову на плечо и удовлетворенно вздохнул. Ему ответил эхом вздох Элизабет, и женщина сжала в объятиях мужа.
        Джеффри, приподнявшись на локтях, целовал ее в щеки, ласково тыкался губами в ухо, говорил такие невероятные вещи и давал такие обещания, что Элизабет покраснела.
        - Когда ты понял, что любишь меня?- спросила она и погладила его по лицу.- Когда я чуть не утонула?
        - Нет,- усмехнулся муж,- Тогда я был слишком зол, чтобы размышлять о любви.- Он перекатился на спину, и Элизабет положила руку на его могучую грудь.- Воины такие вещи не запоминают. Разве важно, когда я понял, что влюблен в тебя?..- Он уже явно подшучивал над ней.
        Элизабет улыбнулась. Ее восхищали золотистые искорки в глазах Джеффри. Как она могла подумать, что он холоден и упрям?
        - А ты когда влюбилась в меня?
        - Не помню,- отозвалась Элизабет.- Жены воинов не запоминают такие вещи,- усмехнулась она.- Да это и не важно.
        Джеффри стиснул ее в объятиях.
        - Насмешница! Теперь до конца дней придется мириться с твоей глупостью, потому что я люблю тебя всем сердцем.
        - А я думала, что никогда не услышу этих слов,- прошептала Элизабет и, посерьезнев, наклонилась и поцеловала Джеффри в губы.
        - Я ошибался,- ответил он.- Не знал, что такое любовь. Считал, что она лишит меня силы. Но ты наполнила меня новой энергией.
        - Я всегда буду принадлежать только тебе, Джеффри,- отозвалась Элизабет.
        - Знаю,- ответил муж.- Я никогда не усомнюсь в твоей верности, но, видишь ли, я очень ревнив. Я не могу делить тебя даже с дедом и братиком. Раньше я смеялся над мужчинами, которые позволяли ревности властвовать над собой. А теперь того и гляди она овладеет мной самим.
        Глаза Элизабет удивленно раскрылись, и Джеффри улыбнулся опять:
        - В отличие от тебя мне не пришлось испытать теплоты близких отношений в семье. И, наверное, поэтому я хочу быть твоим единственным дорогим человеком.
        - Существуют разные виды любви,- тихо промолвила Элизабет.
        Слова мужа выдали его незащищенность, и она понимала, что этот миг запомнится ей на всю оставшуюся жизнь.
        - То, что я чувствую к деду или малютке Томасу, совсем не та любовь, которую я испытываю к тебе. Надеюсь, со временем и ты привяжешься к ним. Но мое чувство к ним нисколько не умаляет любви к тебе.
        Барон, задохнувшись от страсти, притянул ее к себе и поцеловал в губы, и жена, тоже вспыхнув, прильнула к нему всем телом.

* * *

…Они лежали, наслаждаясь тишиной и покоем. На землю ложились сумерки - надо было собираться в лагерь.
        Обратно шли в полном молчании. И только подходя к шатрам, едва различимым, как шелест листвы, голосом, Элизабет спросила:
        - А ты правда ревнуешь меня к родным?
        - Я это переборю.- Джеффри стиснул руку жены.- Рыцаря отличает верность, и каждый клянется только одному сюзерену, как я - королю Вильгельму,- начал он.- Да, ты отдала себя мне, но я хочу, чтобы ты любила меня больше родных, чтобы всем остальным ты предпочла меня, как я предпочитаю тебя.
        Элизабет сдержала улыбку.
        - Я никогда не буду выбирать между тобой и моей… - у Элизабет чуть не вырвалось
«семьей», но она поправилась и сказала:
        - Моими родными. Моя семья теперь ты. А я - твоя. Элслоу же и Томас - наши родственники. Мы все принадлежим друг другу, но не как вассалы своим лордам.
        - Ты права,- отозвался Джеффри.- Тебе не придется выбирать между мной и другими. Я этого не позволю. И никогда не потребую от тебя подобного доказательства верности. Я начинаю понимать твой образ мыслей: важно любить, все остальное не имеет значения.
        - Выходит, ты еще не уверен в моей верности и поэтому оставил Томаса и Элслоу в Монтрайте?
        - Хотел, чтобы ты пока принадлежала только мне,- признался барон.
        Элизабет прижалась к мужу, раздумывая над его словами. Джеффри открыл ей свой внутренний мир, и она поняла, что в его сердце царила любовь и радость. Ему пришлось пройти долгий путь, чтобы осознать свои чувства и выразить их вслух. Но осталось одолеть еще немного: Джеффри был неуверен в себе и, как ни странно, беззащитен. Хотя вскоре все переменится, и разговоры о выборе и доказательствах верности исчезнут сами собой, Никто больше не будет требовать таких ужасных вещей. Никто.

* * *
        В ту ночь Элизабет снились сны. Сначала - необыкновенно приятные: она увидела себя во всем белом; платье, казалось, струилось по ногам. Элизабет шла по галерее огромного дворца, а землю у ног укутывал красивый туман. Улыбаясь, она отворила дверь и попала в большой зал. Но тут приятный сон превратился в кошмар. Кто-то ее звал, но она не понимала кто. В голосе было такое отчаяние и мука, что сердце Элизабет учащенно забилось. Она побежала на зов, стала протискиваться сквозь толпу не замечавших ее смеющихся людей и добралась до середины зала. То, что она там увидела, наполнило грудь отчаянным криком. В самом центре стоял ее муж. Его руки и ноги были скованы прочными железными цепями. Он не видел жену и смотрел куда-то в другую сторону. Элизабет повернулась и заметила закованного в железо деда.
        Снова раздался крик. Но теперь в нем звучала не мука, а торжество. Кричал Белвейн. Туман у ног окрасился в красное, и сквозь кошмар Элизабет поняла, что его запятнала готовая пролиться невинная кровь.
        Белвейн поднял руку и указал на Элизабет пальцем:
        - Один из них умрет. А выбор - за тобой. Если же ты не выберешь ни одного, убьют обоих.- Он засмеялся дьявольским хохотом, от которого душу Элизабет стиснул смертельный холод.
        Не желая принимать происходящее, она затрясла головой. Белвейн вытащил меч барона и взмахнул им в воздухе.
        Крик Элизабет разбудил Джеффри. Он потянулся к клинку и только тут понял, что жена с ним рядом. Когда он прижимал ее к себе, его руки дрожали.
        - Открой глаза, дорогая,- шептал он снова и снова.- Это был только сон. Я с тобой.
        Элизабет проснулась, как от толчка, вцепилась мужу в плечо и, пытаясь успокоить рвущееся из груди сердце, хватала воздух ртом
        - Ужасно! Ужасно!
        - Не говори ничего.- Муж нежно отвел ее волосы со лба и, наклонившись, поцеловал. - Тебе просто приснился страшный сон. Вот и все. Ты безумно устала. А теперь положи голову ко мне на плечо и закрой глаза. Все будет хорошо.
        - Я боюсь,- призналась Элизабет.- Боюсь, если засну, увижу тот же кошмар.
        - Нет-нет,- успокоил ее муж и прижался к ней.- Ты будешь думать только о нашей любви,- пообещал он, скрепив слова поцелуем.
        Бархатным голосом он говорил ласковые слова, нежные руки поглотили всю Элизабет, и она забыла о кошмаре.
        Глава 13
        Элизабет без труда привыкла к новому дому, хотя первый взгляд на владения Джеффри вызвал чувство подавленности - такими массивными показались строения и огромными стены. Каменная крепость была настолько велика, что по сравнению с ней Монтрайт представлялся совсем крохотным.
        Внутри Элизабет встретила холодная неуютная пустота. Но вскоре на всем - и в самом замке, и во дворе - появилась печать ее индивидуальности. Джеффри не препятствовал жене. Лишь однажды, увидев ее на коленях у стены, когда она сажала яркие всех оттенков цветы, он вышел из себя. Но шутливый тон жены быстро успокоил барона.
        Слуги поначалу подозрительно отнеслись к госпоже, но вскоре оттаяли от ее добрых улыбок. Прошло совсем немного времени, и она сделалась всеобщей любимицей, ее приказания выполнялись с неизменной готовностью. Столы теперь украшали свежие цветы, а на вымытых каменных стенах замка запестрели привезенные из Монтрайта яркие знамена. Холодное запустение крепости сменили покой и уют. И обитатели Берклийского замка с благоговением ощутили, что наконец находятся в собственном доме.
        К концу июля Элизабет поняла, что носит под сердцем ребенка Джеффри. Открытие привело ее в восторг, и она несколько дней думала, как сообщить об этом мужу. Конечно, он будет доволен и горд, и это доставит ей еще большее удовольствие.
        Она сидела за обеденным столом и поджидала Джеффри, решив, что откроется ему этим вечером, когда они останутся наедине в спальне. Чувства так переполняли ее, что она едва сдерживалась и часто громко смеялась. Слуги посматривали на нее с удивлением, и Элизабет понимала, что ведет себя странно. Завтра, когда Джеффри будет все знать, она им объяснит, в чем дело, и добрые люди поймут ее и простят.
        В зале начали собираться воины. Баронесса выпрямилась, пытаясь среди них разглядеть супруга. Но тут ее внимание привлек Джеральд. Он спешил к ней.
        - Гонцы от короля Вильгельма,- почти что выкрикнул он.- Желают как можно быстрее увидеть лорда.
        Слова юноши заставили Элизабет нахмуриться.
        - Проводи их в зал,- приказала она.- Я скажу Роджеру, чтобы он разыскал Джеффри.
        Но рыцарь уже шел к ней сам. Элизабет поздоровалась с ним и только после этого сообщила про гонцов.
        - Зачем они здесь?- Женщина не могла скрыть в голосе тревогу.
        - В их появлении нет ничего необычного,- успокоил ее Роджер.- А вот и ваш муж. Он сам вам все расскажет.
        - А меня ты не хочешь поприветствовать?- подходя, улыбнулся Джеффри.
        Элизабет тотчас расцвела в улыбке и запечатлела на щеке мужа торопливый поцелуй.
        - Я помню времена, когда проявление всяких чувств строго запрещалось,- прошептала она на ухо барону.
        - Это было давно,- рассмеялся муж и хитровато скосил на Элизабет глаза.- А потом я понял, если тебя лишить возможности целоваться, ты просто зачахнешь.
        - Это оттого, что я совершенно недисциплинированна,- весело ответила баронесса.
        - Джеффри,- перебил их разговор Роджер,- прибыли гонцы от короля Вильгельма и ждут внизу.
        Барон кивнул, нимало не обеспокоенный новостью:
        - Я полагал, Вильгельм еще в Руане.
        - Должно быть, только что вернулся,- заметил рыцарь.
        Джеффри снова повернулся к жене:
        - Садись за стол без меня, чтобы воины принимались за еду. А мы с Роджером выясним, что за вести принесли нам гонцы.
        Элизабет тоже не терпелось узнать в чем дело, но она поняла, что просить бесполезно. Придется ждать, пока не расскажет муж. С каждым днем барон доверял ей все больше и больше, и она была уверена, что Джеффри не скроет, какой приказ слал им король.
        Появился приходящий из соседнего Норткасла священник отец Харгрейв и предложил Элизабет руку как раз в тот момент, когда Джеффри закрывал за собой дверь. Баронесса вспомнила о своей роли хозяйки и все внимание обратила на старика.
        Принимая благословение, она склонила голову и попыталась сосредоточиться на молитве. Но мысли постоянно возвращались к гонцам. Элизабет прикидывала, с чем бы они могли приехать, но так ничего и не решила. Положенное число дней Джеффри уже отслужил. Король собирал двор только три раза в год, и все три раза барон присутствовал.
        Может быть. Кадастровая книга, наконец предположила она, вспомнив о проводимой Вильгельмом среди своих подданных земельной описи. [Земельная опись проведена в Англии Вильгельмом I Завоевателем в 1086 году.- Примеч. пер.]
        Поскольку у каждого учитывалось точное поголовье скота и наличие монет, верноподданные, ропща, называли Кадастровую книгу «Книгой судного дня». Их рассуждения были понятны и, по мнению Элизабет, верны. Раз будет известно состояние каждого, легче удастся повысить налоги. «Вечная проблема взвинчивания налогов»,- размышляла про себя баронесса. Еще от отца она не раз слышала жалобы на несправедливость системы.
        Джеффри и Роджер вернулись в зал, когда начали подавать на стол. По выражению их лиц Элизабет могла судить, что новость оказалась не из приятных.
        - «Книга судного дня»?- шепотом спросила она, когда барон уселся во главе стола.
        Джеффри взял жену за руку, но ничего не ответил. Элизабет переглянулась с Роджером и улыбнулась. Она всегда сидела по правую руку от барона, а верный рыцарь - по левую.
        Один из оруженосцев лорда принес мясо, и Джеффри, отвернувшись, что-то приказал юноше. Воспользовавшись тем, что муж отвлекся, Элизабет подалась вперед, надеясь, что Роджер успеет быстро ответить:
        - «Книга судного дня»?
        Но Джеффри стиснул ее руку и, заметив, что рыцарь собирается ответить, едва заметно покачал головой.
        Его движение не ускользнуло от Элизабет, и она расстроенно вздохнула.
        - Не думаю, что королю бы понравилось, если бы он узнал, что его опись величают
«Судным днем»,- заметил барон.
        Как только трапеза подошла к концу, Джеффри повернулся к Роджеру:
        - Проследи, чтобы все было готово назавтра.- Отдав распоряжение, он предложил Элизабет удалиться в спальню.
        Жена улыбнулась и охотно согласилась:
        - Мне нужно тебе кое-что сказать.
        - И мне тоже,- отозвался барон. В его голосе не ощущалось ни малейшего волнения, и это заставило Элизабет тревожно нахмуриться. Когда муж скрывал свои чувства, на это всегда находились веские причины. Она подала ему руку и без слов последовала наверх.
        Даже тогда, когда дверь спальни отгородила их от остального мира и супруги остались одни, Элизабет продолжала молчать. Она достаточно изучила мужа и знала: прежде чем заговорить, он будет тщательно подбирать слова.
        Они в молчании раздели друг друга. Для Элизабет стало ритуалом брать меч мужа и ставить в изголовье кровати с его стороны. После этого она забиралась под одеяла и ждала.
        Но на этот раз Джеффри не задул свечей и при свете подошел к кровати. Обнял жену и нежно поцеловал.
        - Мне первой сказать свою новость?- спросила Элизабет.
        - Уж лучше я,- отозвался барон,- чтобы поскорее покончить с моей.- От его почти свирепого тона у Элизабет от страха перехватило в груди.
        Он придавил ее ноги своей тяжестью, обнял за плечи и прижал к груди. Но в лицо боялся смотреть. То, что ему предстояло сказать, причинит жене боль, и ее боль превратится в его.
        - Мне непросто тебе это говорить, Элизабет,- наконец начал он, поглаживая жену по голове.
        Элизабет всем телом дернулась назад, и Джеффри невольно заглянул ей в глаза.
        - Не тяни,- попросила она, с каждой секундой пугаясь все сильнее и сильнее.
        - Вызов к Вильгельму касается Монтрайта,- произнес барон, не спуская глаз с жены. И поспешил закончить:
        - Твой дед обвиняется в измене.
        - Нет!- Короткое отрицание прозвучало, как крик подстреленного животного.
        - Но это еще не все.- Джеффри говорил бесстрастным тоном, и Элизабет заставила себя успокоиться и слушать.- Белвейн подал королю прошение и требует передать опекунство над Томасом ему. Сейчас они все в Лондоне, и завтра я тоже выезжаю туда.
        - И я,- воскликнула Элизабет.- Поедем вместе. Пожалуйста, не оставляй меня одну.
        В ее глазах сквозила такая мука, что барон поспешил с ответом:
        - Хорошо. Поедем. Ты имеешь на это право. В конце концов это твоя семья.
        - Наша,- поправила его Элизабет и заплакала.- Что теперь будет, Джеффри? Как поступит король?
        - Выслушает все стороны и только потом будет решать.- Он почувствовал, что жена дрожит, и крепче прижал ее к себе.- Не терзай себя. Элизабет. Вильгельм - справедливый король. Доверься ему.
        - Я боюсь.- Она уткнулась лицом Джеффри в плечо, и слезы потекли еще сильнее.
        Муж успокаивал ее ласковыми словами, не выпускал из любящих рук, и постепенно рыдания улеглись.
        - Ты мне веришь?- спросил он.
        - Сам знаешь,- всхлипнула Элизабет.
        - Значит, поверишь, если я скажу, что все будет хорошо.
        - Поверю, если скажешь.
        - Даю слово, что никому не позволю нарушить спокойствие в твоей семье.
        - А что будет с тобой?
        Самому Джеффри опасность не грозила, и вопрос Элизабет его удивил.
        - Ничего… А теперь попытайся уснуть. Впереди нас ждет трудный путь. Придется скакать три дня.
        Элизабет не забыла о тайне, которую собиралась поведать Джеффри. Она положила ладонь на живот, как бы защищая от тягот мира новую жизнь, которая зрела у нее внутри. Но мужу решила ничего не говорить. Если Джеффри узнает, что жена вынашивает ребенка, он не позволит ей ехать к Вильгельму. Так что придется подождать. Когда решится дело с Белвейном, она поделится своей радостью с Джеффри. А пока будет оберегать ребенка, как муж оберегает ее.
        Элизабет закрыла глаза и попыталась прогнать все темные мысли. Необходимо было выспаться, иначе не выдержать предстоящих испытаний.
        Ночью ей снова приснился кошмар. Джеффри успокаивал её, говорил, что все это только сон, что Элизабет расстроена и переутомилась и что причин для страхов нет никаких. Уговаривал уснуть вместе с ним. Но сон к ней больше не шел. Элизабет прижалась к мужу и молилась. Молилась, чтобы ее кошмар не оказался дурным предзнаменованием.

* * *
        Путешествие до Лондона заняло три дня. В конце пути Элизабет неимоверно устала и, когда они въехали во владения Вильгельма, едва замечала, что творилось вокруг. Ее единственным желанием было увидеть Элслоу и младшего брата, но Джеффри свидания не разрешил.
        - Помойся и выспись,- посоветовал он.- А с ними увидишься утром. И познакомишься с королем.
        С королем Элизабет знакомиться совсем не хотела и в душе признавалась, что боится Вильгельма. И хотя умом она понимала, что многие из ужасных рассказов о короле - скорее всего преувеличение, сердцем верила во все, что говорилось о нем.
        Супругам предоставили просторную комнату, выходящую окнами во двор. Кровать оказалась вдвое больше той, что стояла в их спальне в Беркли. Элизабет тут же забралась в постель, свернулась калачиком и старалась не смыкать глаз, пока не вернулся Джеффри. Муж отправился засвидетельствовать свое почтение королю и выяснить, что можно сделать по поводу обвинений Элслоу.
        Но усталость взяла свое, и Элизабет забылась сном. Утром она проснулась одна. Джеффри в комнате не оказалось. На столике у кровати стоял поднос, однако Элизабет к еде не притронулась - под ложечкой так сосало, что от одной мысли о завтраке начинал бунтовать желудок. Она оделась с особой тщательностью. Раз встречи с Вильгельмом не избежать, нужно было выглядеть как можно лучше, чтобы Джеффри мог гордиться женой.
        Покончив с туалетом, Элизабет подошла к окну и стала наблюдать за людьми во дворе. С каждой минутой ее напряжение росло. Скорее бы Джеффри пришел за ней.
        Но вместо мужа в спальню явился Роджер.
        - Где Джеффри?- спросила Элизабет дрогнувшим голосом
        Верный вассал взял госпожу за руку и повел к двери. В коридоре Элизабет с удивлением увидела, что спальню охраняли двое из воинов мужа.
        - Джеффри у короля,- ответил Роджер, когда они сделали несколько шагов.- И там же ваш дед.
        Рыцарь видел, насколько сильно расстроена миледи, но не знал, как ее утешить. Он не меньше Элизабет беспокоился о господине, но умел гораздо лучше скрывать свои чувства. Джеффри не хватило времени поделиться с ним своими планами, поэтому Роджер не представлял, что собирался предпринять господин.
        - Вы приглашены,- сообщил он.- Самим королем.
        Элизабет остановилась так резко, словно налетела на стену.
        - Он и есть тот голос,- прошептала она.- Я не пойду, Роджер. Это тот кошмар. Я не пойду.
        Рыцарь не понял, что она имела в виду, и поэтому не знал, что ответить.
        - Ваш муж хочет, чтобы вы были рядом,- наконец выдавил он, нутром чувствуя, что Джеффри Элизабет отказать не сумеет.
        Его уловка сработала. Миледи распрямила плечи.
        - Хорошо,- пробормотала она.
        Они шли с Роджером по лабиринтам сырых плохо освещенных коридоров в полном молчании. Наконец отворилась дверь в битком набитую людьми большую комнату. Все были одеты очень пышно, и Элизабет поняла, что перед ней важные особы, ждущие аудиенции у короля.
        Перед ней и Роджером расступились, и Элизабет увидела перед собой огромные двойные двери - двери из сна.
        Ее мгновенно сковал леденящий сердце ужас.
        Она не могла отвести от этих дверей глаз и, идя к ним, не замечала ни оценивающих взглядов, ни перешептываний придворных.
        Вход охраняли трое воинов. Один из них приветствовал Роджера кивком и дал знак проходить. Двери с протестующим скрипом растворились, и рыцарь подтолкнул Элизабет вперед.
        - Ты останешься здесь?- тихо спросила она.
        Вопрос удивил Роджера. Миледи казалась воплощением уверенности и безмятежности. И рыцарь не сомневался, что лишь один он разглядел в глазах госпожи тревогу, услышал в голосе страх.
        - Хочу, чтобы ты был поблизости,- пояснила Элизабет.- На случай, если понадобишься Джеффри.
        Ее замечание вызвало у рыцаря улыбку.
        - Я войду с вами,- ответил он, но не добавил, что станет позади и будет защищать ее так же, как защищает барона.
        Безопасность лорда и миледи - его обязанность, но Роджер не собирался об этом рассуждать.
        Элизабет собралась с духом и шагнула в зал. И тут же кошмар превратился в действительность.
        Прямо перед ней на возвышающемся золоченом троне восседал король Вильгельм. Слева стоял Джеффри, а в нескольких футах напротив - ее дед Элслоу. Оба были без цепей.
        У Элизабет не хватило времени понять, знает ли она кого-нибудь еще из присутствующих. Она улыбнулась Джеффри, потом Элслоу и направилась к королю. У трона она опустилась на колено и склонила голову.
        - Милорд, позвольте представить вам мою жену Элизабет.- Голос Джеффри донесся до ее сознания, и она различила в нем горделивый оттенок.
        - Встань и дай-ка на тебя посмотреть!- рявкнул Вильгельм.
        Его голос был под стать росту. Элизабет поспешно повиновалась. И только тут решившись поднять глаза, с удивлением увидела, что король улыбается.
        Он был гигантского роста и невероятно широк в плечах. Глаза испытующе смотрели на нее, но Элизабет без особого усилия выдержала взгляд.
        - Выбор, похоже, ничего.- Похвала была адресована Джеффри, хотя король не повернул головы и продолжал рассматривать его жену.
        - Я доволен, милорд,- отозвался барон.
        - А теперь к делу.- Тон Вильгельма внезапно изменился, и он громко приказал:
        - Приведите обвинителя!- Переведя взгляд с Джеффри на Элслоу, король обратился к Элизабет:
        - Ступай к родным, дитя мое. Я во всем разберусь.
        Баронесса поклонилась, поспешно преклонила колени, улыбнулась деду и, подойдя к мужу, встала как можно ближе, чтобы его рука касалась ее руки, и только после этого снова посмотрела на короля.
        Тот отчего-то расхохотался и, показывая, что доволен, кивнул.
        - Я вижу, ты сумел завоевать ее верность,- похвалил он Джеффри.- Она такая всегда?
        - Всегда,- улыбнулся барон и, обрадованный, посмотрел на жену сверху вниз. Элизабет поняла, что между королем и мужем до ее прихода произошел важный разговор, но вопросов задавать не решилась. Муж потом объяснит, отчего был так доволен Вильгельм. Он-то явно понимал, что было на уме у короля.
        Скрип двери прервал мысли Элизабет. Она обернулась и увидела, что в комнату входит Белвейн. На его лице играла самодовольная, победная улыбка, и Элизабет, почувствовав, что задыхается, крепко схватила мужа за руку. Но, осознав, что делает, тут же выпустила.
        Джеффри ощутил ее страх, как бы невзначай обнял за плечи и привлек к себе, чтобы передать хоть капельку силы и мужества.
        Белвейн неловко встал перед королем на колени, но не склонил головы, и Вильгельм что-то недовольно проворчал.
        - Твое обвинение против стоящего здесь Элслоу серьезно. Ты утверждаешь, что он виновен в предательстве, но не приводишь никаких доказательств. Я хочу знать, чем ты руководствуешься?
        Белвейн поднялся и пальцем указал на Элслоу:
        - Он сакс, а все саксы предатели. Он всегда хотел вернуть себе Монтрайт и теперь обманом убедил вашего вассала Джеффри, что верен вам. А на самом деле он врет. Я точно знаю, что он вступил в ряды бунтовщиков.
        - Ты можешь это доказать?- Король подался вперед.
        - У меня нет доказательств, потому что единственный человек, который мог подтвердить мои слова, был недавно убит.
        - Кто этот человек?- поинтересовался Вильгельм.
        - Его звали Рупертом. Он приходился зятем Элизабет и был норманном.
        - Вот как!- Король поднял взгляд на Джеффри.- Я слышал о нем. Норманн этот Руперт или кто-либо другой, но я точно знаю, что он меня предал. И ты, Белвейн, глупец, что пользуешься его именем в качестве улики.- Он повернулся к Элслоу.- Ты в самом деле принадлежишь к бунтовщикам?
        - Нет, милорд,- чистым и громким голосом ответил старик.
        Король снова что-то проворчал и обратился к Джеффри:
        - Ты ему веришь?
        - Да,- кивнул барон.
        - Поскольку нет никаких доказательств, я довольствуюсь мнением моего вассала. Дело о предательстве закрыто. Поединка для установления истины не разрешаю и верю на слово моему верному рыцарю.
        - Но что же будет с Монтрайтом?- прогнусавил Белвейн.- Имение по праву принадлежит мне. И по закону опекать мальчишку, пока он не достигнет совершеннолетия, должен я. А этот,- Белвейн кивнул в сторону Джеффри,- назначил на мое место сакса. Но закон на моей стороне.
        Вильгельм откинулся на спинку кресла и нахмурился. Пока он размышлял над делом, в комнате царила полная тишина. Элизабет украдкой посмотрела на деда. Лицо старика выражало гнев и презрение, и чувствовалось, что сейчас больше всего на свете ему хочется добраться до Белвейна. Все его тело напряглось, пальцы сжались в кулаки. В следующую минуту Элизабет поняла, что повторяет движения Элслоу, и заставила себя расслабиться.
        - Трудная задача,- наконец признался Вильгельм.- Джеффри, ты мне говорил, что не доверяешь Белвейну и поэтому решил держать мальчика при себе, пока он не достигнет совершеннолетия. Это твое право.- Король подтвердил свои слова кивком.- Но вопрос о том, чтобы сделать сакса хозяином Монтрайта, представляется мне спорным. Ты знаешь, я человек справедливый и несколько поместий раздал саксам. Но этого человека я вижу впервые. Ты можешь свидетельствовать в свою пользу, Джеффри. Но ты почти мне сын и будешь судить обо всем сердцем норманна. А ты,- король повернулся к Элслоу,- станешь отстаивать право на опекунство, но будешь говорить с точки зрения сакса. Жаль, что нет человека, который не был бы ни норманном, ни саксом.
        - Такой человек есть!- Голос Элизабет прозвучал ясно и звонко.
        Она выступила вперед и встала перед королем. Вильгельм взглянул на нее и кивком дал знак продолжать.
        - Я не саксонка и не норманнка,- заговорила баронесса.- Во мне течет и та и другая кровь. Мой отец - норманн, а мать была саксонкой. Значит, я взяла по половине от того и от другой.- Она улыбнулась и быстро добавила:
        - Хотя отец, когда бывал недоволен, звал меня чистокровной саксонкой, а мать, раздражаясь, называла норманнкой.
        Недоуменное выражение исчезло с лица короля, и он тоже улыбнулся в ответ:
        - Хорошо, будешь представлять обе стороны, а мое дело судить. Говори сначала за саксов.
        - Я скажу, что поведала мне мать.- Элизабет прижала руки к груди.- По вашему повелению и откликаясь на просьбу своего отца, она вышла замуж за норманна Томаса, и таким образом Монтрайт перешел к нему. Дед покинул имение и обосновался в Лондоне. Вскоре после свадьбы мать сбежала от отца и обратилась за защитой к Элслоу. Но тот, выслушав ее жалобы, препроводил обратно к мужу, сказав, что она принадлежит ему и во всем должна хранить ему верность. Мужчины заключили перемирие, а вскоре между ними возникла настоящая дружба. Саксонская ветвь нашей семьи никогда не изменяла вам, король Вильгельм. Элслоу преклонил перед вами колени в день вашей коронации и, насколько я его знаю, согласится скорее умереть, чем нарушить клятву.
        - А теперь говори за норманнов,- предложил король.
        Его покорила способность Элизабет излагать мысли, и он одарил ее благосклонной улыбкой.
        - Отец был верен лорду Джеффри. И когда отца убили, барон все взял в свои руки: женился на мне, исправил причиненный замку ущерб. В набеге на Монтрайт был замешан мой зять, и Джеффри его убил. Муж отличается обстоятельным образом мыслей - в этом он похож на моего отца - и никогда не совершил бы непродуманного поступка, прежде чем не убедился в истинной вине человека. А я унаследовала горячий характер от матери, но Джеффри убедил меня набраться терпения. В конце концов он обещал, что правосудие свершится, и сдержал свое слово. Если бы меня спросили,- продолжала Элизабет,- кому я храню верность, я бы ответила: мужу и вам, моему королю.
        - А если бы я попросил тебя выбрать между саксами и норманнами,- поинтересовался Вильгельм.- Что бы ты сказала?
        Баронесса не уловила в его голосе насмешки и поспешила с ответом:
        - Я прежде всего осталась бы верной мужу. Но сердцем бы чувствовала, что он защитит Элслоу, как защищает меня. Мы все - я, дед и мой младший брат Томас - теперь принадлежим Джеффри, точно так же как и вам. И муж не причинит своей семье зла.
        Вильгельм кивнул.
        - Если бы все мои подданные думали точно так же, как ты, мое правление было бы легким,- сказал он и посмотрел на Белвейна.- Я не пойду против желания моих вассалов. Твое прошение отклонено.
        Белвейн задохнулся от ярости. Его лицо пошло красными пятнами, и он с ненавистью посмотрел на Элизабет.
        Не обращая на него больше никакого внимания, король повернулся к Элслоу:
        - Я не помню, как ты клялся мне в верности,- в день коронации было много сумятицы.
        - Знаю,- улыбнулся старик.- Видел, сколько было беспорядков в тот день.
        - Так что преклони колени сейчас и поклянись снова,- приказал Вильгельм.
        Элслоу исполнил волю Вильгельма и приложил ладонь к сердцу. А Джеффри и Элизабет стали свидетелями того, как он произнес клятву.
        Вильгельм, казалось, остался доволен.
        - А теперь оставьте меня,- властным тоном произнес он и повернулся к барону:
        - Поговорим за обедом. Сядешь рядом со мной.
        - Как вам будет угодно,- поклонился Джеффри и взял Элизабет за руку.
        Супруги не произнесли ни слова, пока не оказались на пороге собственной комнаты. Элслоу и Роджер отстали и отправились на поиски холодненьких напитков, а потом решили скоротать время за шахматной доской.
        - Я тобой горжусь,- произнес Джеффри, когда дверь в коридор закрылась.- Ты вела себя мужественно.
        - У тебя научилась,- ответила Элизабет и посмотрела на мужа.
        От радостного ощущения, что все мучения остались позади, закружилась перед глазами комната.
        - Теперь понимаешь, какой справедливый человек наш король?- заметил Джеффри.- Нечего было бояться.
        - Бояться?! Я ничего не боялась!
        Барон рассмеялся очевидной лжи и притянул жену к себе. Он успел как раз вовремя: его бесстрашной, сильной супруге сделалось дурно, и она повисла у него на руках.
        - Ты уверена?
        - Конечно.

* * *
        Поздней ночью Элизабет лежала притихшая, пристроившись рядом с мужем. Они испытывали блаженную усталость. Джеффри уже засыпал, когда она решила сказать о ребенке.
        - …Ты рад?
        - Очень!- Джеффри положил ей ладонь на живот и снова поцеловал.- Я самый счастливый на свете человек. Скоро у меня появится маленький воин, и я смогу его обучать. Он вырастет сильным и крепким, как его отец.
        - Скромности тебе не занимать,- рассмеялась Элизабет.
        - Домой поедем не спеша,- заметил барон.- Тебе нужно беречь себя, женушка. А о Белвейне не беспокойся.
        - Не буду,- кивнула она.- Теперь я знаю, что когда время придет, ты с ним расквитаешься. Он уже и так наказан - страдает оттого, что потерял самое желанное. Ни Монтрайта, ни Томаса ему не видать.
        - Пока ты вынашиваешь ребенка, мне будет не по себе. Не дай Бог, что-нибудь случится…
        - Не тревожься,- успокоила Джеффри жена.- Все пройдет хорошо. Когда настанет срок, я буду мужественна, как ты, и исполню свой долг, не проронив ни звука.

* * *
        Она вопила во все горло. Во время долгих часов схваток Джеффри держал ее за руку и в отчаянии вторил басом, пока вышедшая из себя повитуха не прогнала его из комнаты.
        Наблюдавший за ними Элслоу заметил Роджеру, что мир, вероятно, не знал таких громких родов.
        Но время пришло, и Элизабет произвела на свет дитя. Джеффри был переполнен счастьем и благодарностью.
        Правда, ребенок оказался не воином, а восхитительной воительницей. Ее нарекли Мэри в честь матери Элизабет.
        notes
        Примечания

1
        Жан Фруассар (ок.1337 - после 1404) - французский хронист, поэт.

2
        Имеется в виду Вильгельм I Завоеватель - предводитель норманнов во время завоевания Британских островов в 1066 году.- Примеч. пер.

3
        Земельная опись проведена в Англии Вильгельмом I Завоевателем в 1086 году.- Примеч. пер.