Когда страсть разгорается вновь Оливия Гейтс
        Поцелуй — Harlequin #125
        За маской успешного и влиятельного бизнесмена Ричард Грейвс скрывает темное прошлое и боль сокрушительных потерь. Лишь Изабелле почти удалось растопить его ледяное сердце, но взаимное недоверие стало причиной того, что они расстались. Прошло восемь лет, они случайно встретились, и страсть охватила их с новой силой. Страдая от обиды и сгорая от любви, они наконец решают объясниться и узнают, что напрасно провели столько горьких лет друг без друга…
        Оливия Гейтс
        Когда страсть разгорается вновь

* * *
        Эта книга является художественным произведением. Имена, характеры, места действия вымышлены или творчески переосмыслены. Все аналогии с действительными персонажами или событиями случайны.
        Claming His Secret Son Copyright
        
        «Когда страсть разгорается вновь»
        
          
        Всему сообществу любовных романов — редакторам, авторам, критикам и читателям — всем, кто помог мне осознать две главных цели в жизни. Это — для вас. Люблю всех вас.
        Глава 1
        Ричард Грейвс устроился в мягком кресле-реклайнере, сделал внушительный глоток неразбавленного бурбона и нажал на паузу.
        Подрагивавшее изображение замерло на огромном телеэкране. Мердок, правая рука Ричарда, сделал эту запись, следуя за объектом наблюдения пешком. Качество, как и следовало ожидать, было не самым лучшим, но застывший на паузе кадр оказался достаточно четким, чтобы Ричард расплылся в улыбке.
        Обычно он улыбался или испытывал хоть какие-то эмоции лишь в одном случае — когда смотрел на нее. На ее изящную фигуру и энергичную походку, оживленное лицо и волосы цвета воронова крыла.
        Ричард мог лишь предполагать, что ощущал именно эмоции. За последнюю четверть века он подзабыл, что это такое, а чувства, которые помнил по юности, казались такими иллюзорными, словно их испытывал кто-то другой. Собственно, так и было. До того, как примкнуть к Организации — преступному картелю, который похищал и насильно удерживал у себя детей, превращая их в наемных убийц, — он был совсем другим. Тогда он слыл «крепким орешком», но все же ничем не походил на неуязвимого ублюдка, которым все — и не без оснований — его считали.
        Ричард помнил, что глубже всего ощущал преданность, стремление защищать и ответственность. По отношению к лучшему другу Нумару, ставшему заклятым врагом, к ученику Рафаэлю, превратившемуся в помощника. А еще к «корешам» из корпорации «Черный замок» — своим партнерам по охватывающей весь мир деловой империи — и их собственным компаниям. Но благородные чувства он проявлял лишь в этом случае. Естественным же для него было нечто порочное, резкое, злобное. Жажда власти, месть, беспощадность.
        Поэтому-то он так изумлялся всякий раз, когда она пробуждала в нем то, на что он считал себя неспособным. То, что можно было назвать… нежностью. Он чувствовал это с тех самых пор, как усовершенствовал ежедневный ритуал чтения отчетов о слежке за ней и стал просматривать съемки того, как протекали ее дни.
        Многие годы он наблюдал за ней будто под микроскопом. И, вмешиваясь в ее жизнь всякий раз, когда считал нужным, незаметно менял мир, в котором она обитала. В своей затянувшейся миссии ее демона-хранителя он изо дня в день преступал множество законов, от нарушения неприкосновенности до физического принуждения и… чего-то намного худшего. Не то чтобы это хоть сколько-нибудь его беспокоило…
        Но его по-настоящему волновало, что однажды она обнаружит слежку или заподозрит чье-то вмешательство. Хотя она ни за что бы не догадалась, что за этим стоит он.
        В конце концов, она даже не знала, что он жив.
        Она считала, что он погиб, когда ей было шесть. Она вряд ли вообще его помнила. Но даже если помнила, уж лучше бы по-прежнему считала умершим.
        Поэтому он мог лишь оберегать ее. Как делал это с момента ее рождения. По крайней мере, пытался делать. Долгие годы он был бессилен защитить ее. Но в тот момент, когда у него появилась такая возможность, он дал ей второй шанс на безопасную, хорошую жизнь.
        Поставив на паузу другой кадр, он вздохнул. Он отчетливо помнил тот день, когда родители принесли ее домой. Такое крошечное, беспомощное создание. Именно он дал ей имя. Его маленькой Роуз.
        Теперь она стала хирургом, женой и матерью. И все достижения были исключительно ее заслугами. Ему оставалось лишь убеждаться, что она получила то, ради чего так упорно работала и что по праву заслужила.
        У нее были успешная карьера, профессия, обожающий ее муж, которого Ричард досконально проверил, и двое детей. Ее семья была идеальной, как с картинки, и не только внешне.
        Сняв видео с паузы, он фыркнул и залпом опрокинул в себя оставшийся бурбон. Если бы только парни из «Черного замка» знали, что он, также известный как Кобра, самый кровожадный из Организации, отвечающий сейчас за их коллективную безопасность, проводит вечера, наблюдая за сестрой и ее совершенно нормальной жизнью…
        Он вдруг нахмурился, поймав себя на странной мысли.
        Никакого смысла в этой видеозаписи не было. Роуз с мужем открыли частную медицинскую клинику на Нижнем Манхэттене. А Мердок всегда представлял отчеты лишь о чрезвычайных ситуациях и других из ряда вон выходящих событиях.
        Так вышло, что наблюдение за Роуз стало для Ричарда единственным источником радости. Но когда он приказал Мердоку снимать и обычную жизнь Роуз, тот лишь безучастно посмотрел на него — и продолжил освещать события, которые считал достойными внимания. Неужели теперь Мердок решил учесть его желание?
        Он хмыкнул. Мердок слепо повиновался ему, но никогда не делал ничего, что не считал логичным или уместным. Значит, речь шла не просто о том, как Роуз осваивается на новой работе, а о чем-то большем.
        Что же он упустил?
        И тут сердце замерло у него в груди.
        В кадре появился человек, к которому повернулась Роуз, что-то в восторге говоря… Изображение маячило позади, лишь намекая на профиль, и все же Ричард узнал бы эту фигуру, это… создание… и в миллионной толпе.
        Ее.
        Усевшись прямо, он потянулся к приставному столику, смутно замечая, как задребезжал поставленный им стакан. Дрожала не рука — его сердце. То самое, которое никогда, даже в чрезвычайных ситуациях, не колотилось чаще шестидесяти ударов в минуту. Теперь же оно буквально взорвалось от потрясения.
        Когда-то золотистые, длиной до талии волосы теперь спадали темной волной до плеч. Тело, прежде изобилующее взрывоопасными формами, было подтянутым и спортивным в чопорном костюме с юбкой. Но это, несомненно, была она.
        Изабелла.
        Женщина, которую он когда-то желал с такой силой, что едва не пустил под откос исполнение навязчивой идеи всей своей жизни.
        Он долго воплощал эту идею, следуя тщательному плану. И только пункт, который касался ее, никак не решался. Она была его единственной слабостью. Единственной, кто заставлял его отклоняться от выбранного курса, а порой и вовсе забывать о своих планах. Единственной женщиной, которую он не мог — не желал — использовать. Зато позволил ей использовать его. После пылкого короткого романа, делая выбор, она призналась, что никогда не рассматривала его всерьез.
        Она, жена человека, виновного в том, что его семья погибла, а Роуз осталась сиротой.
        Почти девять лет назад он добивался Изабеллы — только потому, что она была ахиллесовой пятой ее мужа. Но все пошло не по плану.
        Она потрясла его до глубины души. И это не имело никакого отношения к ее редкой красоте. Он никогда не терял голову от красоты. Страсть была его оружием и никогда — слабостью. Именно его Организация отправляла на дело всякий раз, когда речь шла о женщинах, чтобы соблазнять, использовать, а потом бросать их.
        Но Изабелла была загадкой. Она умудрялась упиваться статусом жены грубого животного на сорок лет ее старше, который пылинки с нее сдувал и купал в роскоши, и одновременно учиться на врача, участвовать во множестве гуманитарных миссий.
        В самом начале он считал, что эта благожелательная маска призвана обелить имидж мужа, в чем Изабелла весьма преуспела. Но, окончательно потеряв голову от этой двадцатичетырехлетней женщины, казавшейся намного старше своих лет, он уже не был в этом так уверен. Да и соблазнить ее оказалось гораздо труднее, чем он ожидал.
        Изабелла явно отвечала взаимностью на его неудержимое желание, но не подпускала к себе. Ричард посчитал, что она нарочно разжигает его интерес, и стал добиваться ее с удвоенной силой. Но лишь после того, как он отправился за ней в составе бригады спасателей в Колумбию, спасая ее и ее товарищей во время партизанского наступления, сопротивление Изабеллы наконец-то пало. Следующие четыре месяца были окрашены самыми безумными переживаниями в его жизни.
        Чтобы продолжать свою миссию, Ричарду приходилось постоянно напоминать себе, кто она такая. Но, сжимая ее в объятиях, он забывал обо всем на свете.
        И вот он наконец-то выпытал у ничего не подозревавшей Изабеллы все тайны, то, что только она одна знала о своем муже. Настала пора сделать решающий ход. Как же тяжело это было…
        Претворение в жизнь его плана означало конец задания. Их конец. А Ричард не мог найти в себе силы уйти от нее.
        Поэтому-то он и сделал то, чего никак от себя не ожидал. Попросил, чтобы она сбежала вместе с ним.
        Изабелла все время твердила, что жить без него не может, но тут сразу ответила отказом. Она никогда и не помышляла о том, чтобы бросить мужа ради него.
        Ричард убедил себя, что она отказалась, боясь мужа, и предложил ей свою защиту. Но, даже представая убитой горем влюбленной, она снова ответила отказом, заявив, что иного выхода нет.
        Только после этого ярый жар его вожделения превратился в холодную сталь цинизма. И Ричард взглянул правде в глаза.
        Она предпочла безопасность и роскошь более покладистого мужчины, за которого вышла замуж в двадцать лет и которого легко держала под каблуком. А с ним, Ричардом, она лишь восполняла недостаток страсти в постели.
        Но она наверняка еще долго жалела о своем выборе, когда вскоре после этого он уничтожил ее «папика», затянув этот процесс, мучительно, вместе с ним растирая в порошок ее шикарную жизнь.
        Плевать, что с ней произошло… Она сама вырыла себе яму. Но сейчас это видение из прошлого на экране выглядело на удивление цельным. Даже на видео низкого качества четко улавливалась ее невозмутимость. Похоже, испытанные невзгоды не затронули ее достаточно глубоко.
        Картинка на экране оборвалась после того, как женщины вошли в здание. Ричард уставился на черный экран, а в его сознании замелькали вопросы.
        Что она делала на работе у Роуз? Не похоже, чтобы это была их первая встреча. Как же он упустил из виду их общение, переросшее, похоже, в дружбу? Как она вообще умудрилась познакомиться с Роуз?
        Таких совпадений не бывает.
        Но как иначе это объяснить? Она не могла знать о его родственной связи с Роуз. Личность Ричарда Грейвса — та самая, которую он присвоил себе после того, как агент Кобра остался в прошлом, — была тщательно подделана. Даже Организация с ее безграничными источниками информации не нашла ни одного маломальского доказательства, связывающего его с их исчезнувшим агентом.
        Как бы там ни было, его роман с Изабеллой закончился окончательно и бесповоротно. Но, поклявшись, что никогда не будет следить за ее жизнью, он дал слабину на другом фронте. Он не сжигал мосты еще целый год после расставания — на тот случай, если бы ей захотелось восстановить их связь. Но она этого не сделала. Пожелай она этого сейчас, наверняка нашла бы способ привлечь его внимание. Не было никакого смысла добираться до него через Роуз. Или все-таки был?
        Ричард вскочил, схватил телефон и набрал номер Мердока.
        Едва раздались гудки, он рявкнул:
        —Надо поговорить!
        Спустя миг зазвучал низкий голос Мердока, одновременно сдержанный и удивленный:
        —Сэр?
        Кровь Ричарда уже бурлила от нетерпения.
        —Та женщина, с моей сестрой. Что она с ней делала?
        —Об этом — в отчете, сэр.
        —Черт возьми, Мердок, я не читаю твои отчеты по тридцать страниц!
        Мердок ошарашенно замолчал, ведь именно этим Ричард и занимался на протяжении прошлого года. Он сам потребовал, чтобы Мердок детально фиксировал каждый вздох Роуз. Но сейчас не мог сосредоточиться на одном-единственном пункте.
        —Все, что я выяснил об отношениях доктора Андерсон с данной женщиной, изложено на последних двух страницах, сэр.
        —Ты что, головой повредился, Мердок? Не слышишь, что я говорю? Мне нужен твой словесный отчет. Сейчас же.
        В ответ на шквал нападок огорчение подчиненного почти осязаемо повисло на линии, напоминая Ричарду, что Оуэн Мердок был пережитком прошлой эпохи.
        Ричард всегда считал, что Мердоку было бы гораздо комфортнее в другом времени, например, у Круглого стола короля Артура. Он относился к Ричарду с пылом рыцаря, служащего своему сюзерену.
        Он был первым парнем, которого дали Ричарду в ученики, когда тот только-только вошел в состав Организации в качестве тренера… Ричарду в ту пору было шестнадцать, Мердоку — шесть, как и Рафаэлю. Ричард работал с ним еще шесть лет, пока Мердока у него не забрали, дав ему взамен Рафаэля.
        Мердок не желал работать под началом другого руководителя до тех пор, пока не вызвали Ричарда, чтобы все уладить. Ричард попросил Мердока подыграть и пообещал, что однажды вытащит его. Мердок беспрекословно повиновался. И поверил.
        Ричард выполнил обещание, забрав Мердока с собой и создав новую личность и для него тоже. Но вместо того чтобы зажить своей жизнью, Мердок сам пожелал остаться у него на службе.
        Фактически Мердок с самого начала был на равных с остальными парнями из «Черного замка», он мог бы добиться высокого положения и самостоятельно. Но считал, что многим обязан Ричарду, поэтому перед тем, как двигаться дальше, хотел вернуть ему долг. Понимая, что для него это жизненно важно, Ричард позволил ему остаться.
        Теперь, спустя десять лет, Мердок по-прежнему не проявлял желания уходить. Вскоре Ричарду предстояло вытолкнуть его в свободное плавание, хотя это и было тяжело, словно в буквальном смысле потерять правую руку.
        Молчание Мердока заставило Ричарда пожалеть об эмоциональной вспышке. Правая рука всегда гордился умением предугадывать его запросы и превосходить его ожидания. И больше всего на свете Ричард не хотел злоупотреблять такой преданностью.
        Не успел он смягчить свои слова, как Мердок заговорил ровным тоном, не выдававшим ни возмущения, ни обиды:
        —Хорошо. Поначалу казалось, что эта женщина — просто очередная коллега доктора Андерсон. Я проверил ее, как обычно, и не выяснил ничего особенного. Но потом узнал нечто, заставившее меня копнуть глубже. Я обнаружил, что она легально сменила фамилию пять лет назад, прямо перед своим первым после шестилетнего отсутствия приездом в США. Ее звали…
        —Изабелла Бертон.
        Какое-то время Мердок переваривал тот факт, что Ричард уже знал ее. Ни Мердок, ни Рафаэль не были в курсе истории с Изабеллой.
        Мердок продолжил:
        —Теперь она — доктор Изабелла Сандовал.
        Сандовал. Таких девичьих фамилий у нее не значилось. У Изабеллы, уроженки Колумбии, их было две. Взяв новую фамилию, она явно пыталась стать другой личностью после того, что случилось с ее мужем. Это объясняло и изменения в ее внешности. А еще она теперь была врачом.
        Мердок все докладывал:
        —Но насторожило меня не это — не из-за этого я показал вам ее встречу с доктором Андерсон. Я обнаружил в ее биографии пробел в целых тринадцать лет. С двенадцати до двадцати пяти лет мне не удалось найти ни единого обрывка информации о ней.
        Понятно. Она начисто стерла время, когда была женой Бертона и — по каким-то причинам, известным только ей, — годы перед этим. Несомненно, скрывала компрометирующие сведения, из-за которых ее не приняло бы ни одно благопристойное общество.
        —Информацию можно проследить с ее двадцатишестилетнего возраста, когда она начала учиться в ординатуре по хирургии в Колумбии вдобавок к курсу детской хирургии в Калифорнии. Это была особая, «внеплановая» договоренность об обучении в ординатуре с заведующим хирургическим отделением центральной клинической больницы. В прошлом году она получила американский диплом и профессиональный сертификат. После этого неделю назад она приехала в США и сняла на год дом с шестью спальнями в квартале Куинса Форест-Хиллс-Гарденс. Она здесь по приглашению докторов Роуз и Джеффри Андерсон, чтобы приступить к работе в их частной клинике в качестве полноправного партнера, крупного акционера и члена правления.
        Ричард был так потрясен, что не помнил, как закончил разговор. А потом снова и снова пересматривал видео, не в силах оправиться от шока.
        Изабелла. Она собиралась стать деловым партнером его сестры.
        Ругнувшись себе под нос, он выключил видео, чуть не сломав пульт.
        Черта с два у нее это получится!
        Спустя четыре часа Ричард чувствовал себя так, будто из водительского сиденья его «роллс-ройс-фантома» выросли раскаленные иглы.
        Прошло уже больше двух часов с тех пор, как он припарковался напротив дома своей сестры. Он поехал сюда сразу после того, как Мердок перезвонил, добавив, что Изабелла ужинала там сегодня вечером. Она давно должна была выйти.
        Что же могло так ее задержать? Похоже, дело обстояло хуже, чем он думал… Изабелла была близкой подругой его сестры, а не просто деловым партнером. И речь явно шла не о невинной дружбе. Только не со стороны Изабеллы. Она всегда была себе на уме, добивалась своего обманом и манипуляцией. Да и медицинский диплом наверняка получила с помощью какой-то хитрой аферы.
        Но все это были лишь домыслы. Ричард примчался сюда, как только Мердок сообщил, что они покончили с ужином и кофе, рассчитывая перехватить Изабеллу после того, как она выйдет. Но ее визит настолько затянулся, что Ричард боролся с желанием вломиться в дом и силой вытащить ее оттуда. Не для того он держался в стороне от жизни сестры, чтобы позволить какой-то коварной обольстительнице испортить эту жизнь своими злыми намерениями, безобразным прошлым и умением использовать других!
        Входная дверь двухэтажного дома наконец-то открылась, и оттуда показались сначала Изабелла, а потом Роуз. Ричард напряженно застыл, силясь разобрать веселый тон через открытое окно. Потом они поцеловались, обнялись, и Изабелла стала спускаться по лестнице. У основания она помахала Роуз, потом повернулась и перешла улицу, направляясь к своему автомобилю.
        Как только Роуз закрыла дверь, Ричард вышел из машины.
        В свете тусклых уличных фонарей фигура Изабеллы сияла в светлом летнем пальто, накинутом на легкое платье. Копна темных шелковистых волос развевалась, спадая на лицо, а глаза Изабелла опустила, роясь в сумочке.
        Ричард подошел к ней:
        —Разрази меня гром, если это не Изабелла Бертон!
        Она ошарашенно остановилась на полном ходу, и ее всполошенное резкое дыхание эхом отозвалось в ночной тишине. Потом она вскинула голову и взглянула ему в глаза.
        Будто стрела поразила его в самое сердце.
        Его внезапное появление, казалось, потрясло ее еще сильнее. Наверное, останови ее призрак, чтобы спросить, который час, и то она не выглядела бы более потрясенной… или испуганной.
        —Что… Черт возьми, откуда ты?..
        Она осеклась. Словно не нашла слов. Или дыхания, чтобы их произнести. Ричард был потрясен не меньше… своей собственной реакцией. А он-то думал, что при виде нее ничего не почувствует…
        Она изменилась. Почти до неузнаваемости. Тем более странно, что он мгновенно узнал ее на том видео. Ее лицо утратило округлость молодости, превратившись в шедевр утонченности. Если она и была неотразима прежде, теперь ее чары стали совсем неодолимыми.
        Но ее глаза изменились больше всего. Те самые глаза, которые, как он когда-то думал, открывали дверь в волшебный мир ее существа. Они сияли тем же неповторимым изумрудно-топазным хамелеоновым цветом, но теперь, словно под пеленой потрясения, казались бездонными, темными. И полными горя.
        Она прикрыла глаза, прервав этот гипноз.
        Ричард стиснул зубы и сам опустил глаза, пробежав взглядом по ее фигуре. Даже через просторную одежду ее тело все еще будоражило его. Как и всегда, оказываясь рядом с ней, он изнывал от страсти.
        Дуновение ветерка подхватило исходивший от нее аромат и обдало им Ричарда, будто наполнив его тело расплавленной сталью. Одно в ней точно не изменилось — эта квинтэссенция благоухания и женственности.
        Скованный твердостью, он снова взглянул на Изабеллу, сгорая от желания прочесть ее реакцию. Благодаря ее статной фигуре их глаза словно оказались на одном уровне, хотя даже на высоких каблуках Изабелла была значительно ниже его высоченной, под два метра, фигуры.
        —Ричард. — Она формально кивнула, будто приветствуя кого-то малознакомого. А потом просто обошла его и двинулась к своей машине.
        Вскинув бровь, он позволил ей пройти мимо.
        Вот так. Открытая атака оказалась не такой эффективной, как он рассчитывал. Она справилась с потрясением от этой встречи быстрее его.
        Конечно, она считала любого, кто знал ее настоящую персону, серьезной угрозой. Опасность, исходившая от него, и вовсе была неизмеримой. Если бы Изабелла ожидала встречи с ним, вряд ли отделалась бы от него так быстро.
        Что доказывало: она изначально не связывала его с Роуз и уж точно пришла сюда не по его душу. Но это ничего не меняло.
        Что бы ни привело ее сюда, она этого не получит.
        Он смотрел перед собой, слушая ровный перестук ее удаляющихся каблучков, и мрачная улыбка кривила его губы.
        В прошлом ушел именно он. Но приняла решение она. И теперь он забавлялся, позволяя ей думать, что выбор по-прежнему оставался за ней. Пусть она считает его появление стечением обстоятельств, которое не повлечет негативных последствий. Скоро он лишит ее этой иллюзии.
        В прошлый раз он не мог идти против ее воли. На сей раз он заставит ее делать то, что хочет он. А хотел он в данный момент одного: изведать ее прелестей еще раз. И он решил отложить свою главную цель до тех пор, пока не удовлетворит страстное желание, снова взревевшее внутри при виде Изабеллы.
        Услышав, как она открыла дверцу машины, Ричард повернулся.
        Изабелла пошатнулась, когда он подошел сзади и тихо сказал:
        —Я поеду впереди. Следуй за мной.
        Направляясь к своей машине, припаркованной чуть дальше, он спиной чувствовал ее взгляд. Открывая дверцу, обернулся, как раз вовремя, чтобы заметить ее реакцию.
        —Какого черта… — Она запнулась, словно ей было больно говорить.
        Он вздохнул:
        —Запас моего терпения на эту ночь иссяк. Поезжай за мной. Сейчас же.
        Она взглянула на него, сверкнув глазами, и вновь обрела дар речи. Это был не бархатистый ласковый голос, эхом отзывавшийся в его голове восемь бесконечных лет, а острый, как лезвие, тон.
        —И не подумаю.
        —Мое требование — проявление вежливости. Я даю тебе шанс сохранить достоинство.
        Рот Изабеллы удивленно приоткрылся, но она тут же с издевкой бросила:
        —Ну и ну, вот спасибо! Я и сама могу позаботиться о сохранении своего достоинства. А теперь я поеду, и если ты последуешь за мной, то позвоню в полицию.
        Ричард совсем не ожидал такой враждебности, учитывая то, что в момент их расставания Изабелла рыдала так, словно у нее вырывали сердце. Но сейчас она бросала ему вызов, и от этого кровь по его венам забурлила с порочной веселостью. Что ж, он заставит ее удовлетворить каждую его прихоть.
        Он одарил ее своей фирменной улыбкой, способной обратить в дрожь и монстров.
        —Если ты уедешь, я не стану тебя преследовать. Я постучу в дверь твоих друзей и расскажу им, с кем на самом деле они собираются начать бизнес. Андерсоны вряд ли придут в восторг, когда узнают, что ты была — и, возможно, еще остаешься — женой наркобарона, работорговца и международного террориста.
        Глава 2
        Изабелла вглядывалась в эту безжалостную, неумолимую силу, которая заслоняла собой мир. Когда он материализовался перед ней, как огромная глыба, принимая форму донельзя ненавистного существа, ее сердце чуть не разорвалось.
        Но она пережила так много ужасов и ей всегда столько нужно было защищать, что ее механизмы выживания постоянно находились в повышенной боевой готовности. И все равно ее пригибало к земле от ужаса.
        Ричард. Здесь. Из глубин темного, отвратительного прошлого. Мужчина, который соблазнил, использовал… и чуть не погубил ее.
        Сейчас Изабелла казалась сильной и цельной, но, несмотря на все усилия, ей не удавалось заделать глубокие трещины, оставленные Ричардом в ее душе. Она только что приблизилась к тому, чтобы по-настоящему начать все с нуля. И тут будто из ниоткуда появился он.
        Это потрясло Изабеллу даже больше, ведь она только что думала о нем. Словно наколдовала его. Собственно, да прекращала ли она когда-нибудь вспоминать о нем?
        Существовало лишь одно объяснение его возвращения. Это была случайность. А как могло быть иначе после восьми прошедших лет?
        И раз их встреча была совпадением, она решила удрать, считая, что мужчина, который использовал ее, а потом бросил на произвол судьбы, просто пожмет плечами и пойдет дальше.
        Увы, он не только не растворился в ночи, как жуткий призрак, но и выдвинул свой абсурдный ультиматум.
        Много лет назад, зная, что никогда не сможет простить Ричарда, Изабелла все же долго искала объяснение его поступкам. Позже она поняла, что ради достижения своих целей он мог переступить через кого угодно. Она и все, чем он с ней занимался, были частью какого-то задания.
        Но теперь, с наслаждением угрожая разрушить все, что она с таким трудом выстраивала последние восемь лет, он действовал исключительно ради собственной забавы. Мужчина, которого она когда-то любила, из хладнокровно-прагматичного ублюдка превратился в монстра.
        —Только не надо так пугаться.
        Его глубокий баритон захлестнул ее снова. Годы превратили тридцатичетырехлетнего полубога чувственности в самого что ни на есть бога — правда, злобы и порока. Он по-прежнему источал сексуальность и пускал в ход принуждение — теперь обе эти черты подчеркивали преумножившаяся сила и зрелость.
        —У меня нет желания выводить тебя на чистую воду. — От его голоса волосы у нее на голове зашевелились. — Если ты подчинишься, твоя тайна не раскроется.
        Призывая всю свою бесстрастность, Изабелла вскинула голову:
        —А почему ты думаешь, что я не рассказала им все?
        —Я не думаю. Я знаю. Ты зашла бы очень далеко, чтобы сохранить свой новый имидж святой Сандовал. Разумеется, ты сделаешь все, что бы я ни потребовал, чтобы никто, начиная с Андерсонов, никогда не узнал, кто ты на самом деле.
        —Кто я? Ты говоришь так, будто я — какое-то чудовище.
        —Ты замужем за чудовищем. Так что ты того же сорта.
        —Я не замужем за Калебом Бертоном. Вот уже восемь лет.
        Тень проскользнула в глубине его холодных, как сталь, глаз. Но его тон остался пренебрежительным.
        —Значит, речь идет о прошлом. Полном преступлений.
        —У меня никогда не было судимостей.
        —Твои преступления остаются преступлениями, даже если тебя не поймали.
        —А как насчет твоих преступлений? Давай поговорим о них.
        —Давай не будем. Это обсуждение займет месяцы, потому что их — несметное множество. Но меня нельзя уличить. Зато твою вину с легкостью можно доказать. Ты точно знала, как твой муж сколотил баснословное состояние, и не предприняла ни малейшего усилия, чтобы изобличить его, что делает тебя соучастницей всех его преступлений. Не говоря уже о том, что ты прикарманила миллионы его кровавых денег. Только по этим двум обвинениям тебе может светить десять — пятнадцать лет в тюрьме строгого режима.
        —Ты угрожаешь отдать меня под суд?
        —Не дури. Такие банальные меры не для меня. Я не позволяю закону наказывать моих врагов, у меня свои собственные методы. Хотя в твоем случае мне и не нужно к ним прибегать. Просто слегка поболтаю с твоими честными, уважаемыми друзьями.
        —Что бы ты там ни думал своим извращенным мозгом, на свете есть порядочные, великодушные люди. Андерсоны не ставят людям в вину их прошлое.
        В ответ на ее высокомерное презрение он пустил в ход свою фирменную уничтожающую насмешку:
        —Если бы ты в это верила, не прикладывала бы такие титанические усилия, чтобы создать для себя новые личность и биографию.
        —Я пошла на это, только чтобы защитить себя.
        Ты должен это оценить — как один из самых влиятельных в мире магнатов, сколотивших состояние на обеспечении безопасности.
        Его беспощадные губы дернулись.
        —Твоим деловым партнерам будет небезынтересно узнать о твоем браке с одной из самых значительных фигур мировой организованной преступности. Равно как и о полном наборе незаконных, безнравственных поступков, который повлек этот брак. Откажись следовать за мной, и мы проверим, так ли уж верно ты оцениваешь их взгляды.
        Теряя способность дышать, Изабелла резко бросила:
        —Что, черт возьми, тебе от меня нужно?
        —Хочу поболтать.
        Ее рот изумленно раскрылся. С трудом справившись с потрясением, она недоверчиво прошипела:
        —Значит, ты увидел меня на улице и решил тут же, на этом самом месте, шантажировать меня, по тому что тебя обуяло желание «поболтать»?
        Его губы сжались — как и все внутри у Изабеллы.
        —Ради всего святого, неужели ты считаешь, будто я случайно прогуливался в этом захолустном семейном местечке под названием Плезентвилль?
        —Ты следил за мной?
        Кровь застыла у нее в жилах, а Ричард лишь подернул плечами:
        —Что-то ты не торопилась уходить. Я уже собирался постучать в дверь Андерсонов, чтобы понять, что же так тебя там задержало.
        —И ты из кожи вон вылез ради того, чтобы просто «поболтать»?
        —Да. И кое-чего еще.
        —Какого такого «кое-чего еще»?
        —Это ты узнаешь, когда перестанешь пререкаться и поедешь за мной. Я бы приказал тебе сесть ко мне, но твоя подруга может увидеть, что ты оставила свою машину, и напридумывает что-нибудь ужасное.
        —Ничего не может быть ужаснее того, что происходит на самом деле.
        Его лицо ожесточилось, приняв пугающее выражение.
        —Ты боишься меня?
        Такой расклад явно не приходил ему в голову.
        Теперь же это, казалось… оскорбило его.
        Странно, но, зная Ричарда в качестве беспощадного терминатора, Изабелла и мысли не допускала о том, что он причинит ей вред.
        Она боялась его по совершенно иной причине.
        Она не собиралась объяснять почему. Но честно ответила:
        —Нет, не боюсь.
        —Хорошо.
        Ах, как бы ей хотелось стереть эту радость с его безжалостно прекрасного лица!
        —Я не боюсь, потому что знаю: если бы ты хотел навредить мне, я ни за что не узнала бы, откуда пришелся удар. Раз ты просто принуждаешь меня к чему-то, я не состою в твоем расстрельном списке.
        —Отрадно, что ты понимаешь ситуацию. — Обжигающая душу улыбка снова заиграла на его губах. — Поехали?
        Она не могла сдвинуться с места, не в силах оторвать от Ричарда взгляда и совладать с путаницей мыслей.
        Он с самого начала загнал ее в угол, но Изабелла хотя бы дала волю гневу и горечи, выпустила наружу чувства, которые считала угасшими. Теперь-то было ясно, что эти чувства лишь скрывались под слоями самообмана. Ничего не оставалось, как уступить требованию Ричарда. Если он играючи превратил в фарш такого законченного злодея, как Бертон, намного проигрывая ему в опыте и влиянии, на что же он был способен сейчас?
        Изабелла решила уступить и по другой причине. То, что она так поздно узнала правду о нем, об их отношениях, оставило у нее внутри зияющую дыру. Она хотела заполнить эту пустоту. Поставить точку.
        Не отрываясь от его гипнотического взгляда, она кивнула.
        Ричард повернулся и двинулся вперед. Перед тем как сесть в блестящее черное чудовище, он надменно оглянулся из-за широкого плеча и бросил на своем родном британском английском:
        —Поживее.
        Через несколько минут Изабелла уже ехала за ним к Манхэттену, и эмоции кипели внутри ее. Ярость, досада, страх — и что-то еще.
        И это «что-то еще» напоминало… возбуждение.
        Удивительным образом мужчина, опустошивший ее сердце и чуть не погубивший ее, оставался единственным, кто мог пробудить ее к жизни.
        —Покончим же с этим. Говори.
        Изабелла бросила сумочку на черно-бронзовый кожаный диван в гигантском, с высоченными потолками и мраморными полами, холле и взглянула на Ричарда.
        А он с тем же хищным выражением лица продолжал невозмутимо готовить напитки у бара.
        Так-то. Он будет говорить, когда пожелает. А он не желал. Пока нет.
        Пришлось мириться с этим. Хорошо еще, что во время сорокаминутной поездки она позвонила домой и предупредила, что будет поздно.
        Притворяясь, что ей нет никакого дела до его пренебрежения, Изабелла огляделась — и изумилась.
        Пентхаус на Пятой авеню с видом на окутанные теперь тьмой Центральный парк и сияющий манхэттенский Верхний Ист-Сайд красноречиво поведали ей, каким баснословно богатым он стал. Эта шикарная, футуристичная двухуровневая квартира на шестьдесят седьмом и шестьдесят восьмом этажах стоила десятки миллионов.
        В этом полностью автоматизированном «умном» доме потрясали воображение лифт, двери, снабженные дистанционной системой распознавания голоса и сетчатки глаза, и все примерно в том же духе. Здесь даже помещался довольно большой бассейн.
        Проходя мимо искрящегося водного пространства, Ричард поведал то, о чем Изабелла не знала. Что он ненавидел солнце и предпочитал заниматься спортом в закрытом помещении. Понятно, что и людей он тоже ненавидел, раз устроил бассейн в гостиной на вершине мира вдали от досадной помехи в виде простых смертных.
        А когда Ричард стал рассказывать, как усиленно тренируется, Изабелла потеряла нить разговора. Ее сознание заполнил образ того, как он ныряет в жидкую бирюзу, а потом поднимается из воды, и струйки стекают по его божественному телу…
        Потом Изабелла заметила Г-образную террасу внушительных размеров, откуда наверняка открывался потрясающий вид на город. Как и из каждого уголка этого ультрасовременного логова демона.
        Изабелла отметила дизайнерскую мебель и широкие книжные полки на нижнем этаже. Он наверняка прочитал все эти книги, заархивировав их содержание в замысловатых лабиринтах сознания. Но по-настоящему уникальным мезонинный этаж делали стеклянный пол и прозрачная балюстрада. От взгляда вниз сердце замирало в груди.
        Впрочем, Ричард ведь был бессердечным… И это потрясающее, но бездушное место только подчеркивало сей факт.
        То, что у него были другие резиденции на Западном побережье и в Англии, — несомненно, на том же уровне роскоши и технологий, о чем он сообщил мимоходом, — потрясало еще больше. Бертон был миллиардером, но его богатство было на порядок меньше состояния Ричарда, который теперь входил в сотню богатейших людей на планете.
        Эти деньги Ричард заработал благодаря характеру и профессиональным знаниям. Корпорация «Черный замок», которую он с нуля выстроил с шестью деловыми партнерами, была одной из самых влиятельных компаний в истории.
        —Я только сегодня узнал о том, что ты в Штатах.
        Интеллигентная четкость его британского акцента так и будоражила воспоминания… Когда-то Изабелла упивалась четкостью его отточенных фраз. Четыре месяца их романа она пребывала в постоянном возбуждении.
        Он подошел, словно неторопливый тигр, преследующий добычу. Каждый мускул и сухожилие напрягались под черной рубашкой и брюками, а его пылкие глаза цвета неба пронзали миллионами вольт харизмы. Знакомое страстное желание, уже основательно подзабытое, всколыхнулось у Изабеллы внутри.
        Время обошлось с ним до преступного снисходительно, усовершенствовав каждую из его прекрасных черт — расширив плечи, сделав сильнее поясницу и ноги, накачав торс и бедра. Возраст отточил лицо, высек на нем плоскости и углы, сделал кожу бронзово-темной и усилил блеск глаз. Пышные волосы цвета воронова крыла посеребрила седина на висках, добавив последний штрих шарма. Теперь он был лучшим образцом самой отменной мужественности.
        Ричард потянулся к коктейльному бокалу, и его кончики пальцев задели ее пальцы, пронзив тонким разрядом электричества.
        Надо же. Несмотря на его прошлый обман, на то, что теперь она знала его истинную натуру, Изабелла видела и чувствовала лишь мужчину, который когда-то обладал ею, доставляя невероятное наслаждение.
        Она поспешила сесть, не давая ему осознать, что он по-прежнему заставлял плавиться ее колени… и все остальное. Почувствовав себя безопаснее, она осмелилась поднять на него взгляд:
        —И в тот самый момент, когда ты понял, что я ступила на американскую землю, ты решил выследить и подкараулить меня.
        —Точно.
        В мгновение ока он оказался рядом, в который раз восхищая силой и самоконтролем, которые требовались человеку его роста и внушительной комплекции, чтобы так легко двигаться. Каждый нерв Изабеллы воспламенился.
        Потягивая янтарную жидкость из хрустального бокала, Ричард заметил:
        —Я помню, как мы познакомились.
        Она сделала глоток только для того, чтобы подавить желание выплеснуть содержимое своего бокала ему в лицо. Напиток освежил пересохшее горло. Прекрасная прохлада и приятный вкус, мало алкоголя, много сладости…
        Он помнил, какие напитки она любила.
        На Изабеллу нахлынуло что-то вроде сожаления, но потом вдруг вскипела горечь, дремавшая в глубинах души.
        —Мы не знакомились, Ричард. Тогда ты тоже все подстроил. И притворился, что мы встретились случайно.
        Уголки его губ беспечно вздернулись.
        —Верно. Я не трачу время на бессмысленные преследования. Я уже понял, что ты все знаешь. Твоя враждебность ясно дала понять, что ты не лила потоки слез после моего ухода.
        —Почему ты решил, будто это из-за того, что я все знаю? Может быть, это классическая женская обида за вышеупомянутый уход. Ты ведь не ожидал, что даже такая глупая простушка, которой я была, бросится в твои объятия спустя восемь лет?
        —То, что ты осознала, заставило тебя измениться. Ты явно все поняла. — Он пронзил ее взглядом, словно исследуя до клеточного уровня. — Так как ты узнала?
        —Сам знаешь как.
        —Может быть, и знаю. Но мне хотелось бы услышать детали.
        С ее губ сорвался невеселый смешок.
        —Если ты спрашиваешь для того, чтобы никогда больше не спалиться, можешь не беспокоиться. Я поняла все не из-за какой-то своей невероятной проницательности, да и осознание пришло лишь спустя три года после расставания. — На этих ее словах Ричард вскинул бровь. — Жалко звучит, правда?
        —Я бы не стал так говорить. Детали нужны мне не на будущее. Я знаю, что меня нельзя проследить. Доказательств у тебя нет. А даже если бы и нашлись, я позаботился бы о том, чтобы ты и впредь их скрывала. Просто теперь, когда игра наконец-то закончена, можно раскрыть все карты.
        —Ты ничего не раскрыл.
        —Раскрою все, что ни пожелаешь. Но сначала ты.
        Изабелла вздохнула, снова уступая ему.
        —Когда как гром среди ясного неба на Бертона посыпались удары, я подумала, что он просто пренебрег мерами безопасности. Но он уверял, что ничего не упускал, что я — единственная, кто знает все, чем он занимался. Мне казалось, он просто ищет, кого бы обвинить в своих бедах. И я поняла, что скоро он решит, будто его предала я. Поэтому и сбежала.
        Осушив бокал, Ричард поставил его на журнальный столик, откинулся назад и пронзил ее взглядом.
        Усилием воли сдержав рвущиеся с губ потоки обвинений, Изабелла перескочила два худших года своего адского существования и продолжила:
        —Позже я снова размышляла над обвинениями мужа, задаваясь вопросом, не повела ли себя как-нибудь опрометчиво, не наболтала ли лишнего. И вдруг подумала о единственном человеке, с которым могла вести себя неосторожно. О тебе. Я проанализировала время, которое мы провели вместе, и поняла, как изобретательно ты вытягивал из меня информацию.
        —И осознала, что именно я отправил его ко всем чертям.
        Она кивнула, вспоминая, какие муки тогда испытывала, как переживала невероятное предательство…
        —Меня осенило, что ты вытянул у меня все тайны, а потом попросил сбежать с тобой, чтобы помучить Бертона, унизить его по всем фронтам. Тогда все вдруг встало на свои места, и я не могла поверить, что ни разу за все эти годы не заподозрила тебя. Все ведь так логично: уничтожить одного монстра может только другой монстр.
        В нем вдруг всколыхнулась беспощадная жестокость.
        —В моей постели ты кричала совсем не о монстре.
        —Вот только не нужно об этом! Да, я была слишком рассеянной. А потом у меня появилось лишь одно желание: забыть, что я когда-либо встречала тебя.
        —Ага, не дождешься! Даже если наша встреча не была случайной, она навсегда осталась в памяти.
        Неужели роковая встреча, перевернувшая ее жизнь вверх тормашками, что-то значила и для него?
        По легенде он обеспечивал безопасность гуманитарной организации, на которую она работала. Он настоял на встрече со всеми волонтерами, готовившимися к опасной миссии в Колумбии, чтобы оценить, кто готов к этой поездке.
        С первого же мимолетного взгляда его образ отпечатался в ее сознании.
        Никто и ничто еще не ошеломляли ее так, как он. И не потому, что он был самым восхитительным мужчиной, которого она когда-либо видела. Было в нем нечто неизмеримо большее. Его испытующий взгляд обнажал, его вопросы выводили из состояния равновесия. Ричард потряс ее до глубины души, заставив чувствовать себя потерявшей голову идиоткой, пока она вяло отвечала на его безостановочно сыпавшиеся вопросы.
        После того как Ричард сообщил ей, что она прошла испытание, Изабелла, пошатываясь, вышла из его кабинета. Она и не знала, что мужчина может быть таким неотразимым, способным распалить ее, просто глядя с противоположного конца стола. Никогда прежде она не ощущала такого возбуждения…
        —А ты изменилась, — вдруг бросил он. Изабелла моргнула, осознав, что все это время пристально смотрела на него. — Твои тело и черты стали утонченнее… твои волосы — темнее. Удачная маскировка, которая пошла тебе на пользу.
        —Я хотела измениться, чтобы защитить себя, но в итоге даже не пришлось сильно стараться. Время само все изменило. И это мой настоящий цвет волос. То, что я больше не обесцвечиваю волосы, — вторая лучшая вещь, которую я сделала в своей жизни, после избавления от Бертона, настаивавшего, что мне лучше быть блондинкой.
        Губы Ричарда сжались.
        —Бертон был не только развращенным кретином, но и безвкусным чудаком. Это ласкающее глаз пиршество карамели и шоколада в твоих волосах обрамляет кремовый оттенок твоего лица и сияющие, как драгоценности, глаза намного лучше, чем любой белокурый оттенок.
        Она снова растерянно моргнула. Ричард Грейвс делает ей комплимент? Да еще такой вычурный?
        И он еще не закончил.
        —Перед тем как подойти к тебе сегодня, я видел фотографии и знал о твоей необыкновенной красоте. Но когда я увидел тебя воочию, эффект был ошеломляющий. Забрав миловидность юности, время принесло взамен глубокую, истинную красоту. И, по-моему, оно будет одаривать тебя все щедрее. Ты была сногсшибательной, а теперь стала утонченной. И с годами будешь просто божественной.
        Изабелла в изумлении раскрыла рот. Давным-давно она верила Ричарду, когда он превозносил ее красоту. Но даже тогда его похвалы не были столь пылкими и поэтичными. Теперь же это… оскорбляло ее так, что и словами не описать.
        Ярость вскипела в ее крови.
        —Прекрати, а то меня стошнит. Мы оба знаем, что ты на самом деле обо мне думаешь. Это «кое-что еще» ты имел в виду? Попотчевать меня нелепой лестью и поразвлечься за мой счет?
        —На самом деле я пробую силы в искренности. Что же касается «кое-чего еще», то я имел в виду… это.
        И она вдруг оказалась лежащей на спине, а Ричард навис над ней, его торс вжался в ее груди, его бедра втиснулись между ее бедрами.
        А потом он приподнялся над ней, заставив прерывисто колотившееся сердце замереть у нее в груди.
        Так, должно быть, выглядит дьявол перед тем, как забрать душу.
        Неизбежный. Ненасытный. Ужасающе красивый.
        —Восемь лет, Изабелла. Восемь лет я был лишен этого. Теперь-то я снова заполучу все. Я поглощу всю тебя, до последней частички, до последней капли. Именно для этого я и привез тебя сюда. Именно для этого ты на самом деле приехала.
        Глава 3
        Время будто замерло, пока она лежала под Ричардом, не в силах шелохнуться. А потом все, копившееся у нее внутри после его ухода, — отчаяние, тоска, страстное желание, — прорвалось наружу, заставив ее задрожать.
        Эта дрожь передалась его огромному телу, заставив еще сильнее прижаться к Изабелле и крепко прильнуть губами к ее рту.
        Ричард проник языком глубже, наполняя ее кровь своим ароматом и вкусом, и Изабелла чуть не сошла с ума, пытаясь остаться отстраненной и холодной. Но потом, с жадностью прильнув к его губам, отдалась легкомыслию, наслаждаясь тем, как он наполняет ее рот, выпивает ее так, как она помнила и жаждала. Ричард не целовал. Он вторгался, опустошал.
        Ричард втянул ее в страстный водоворот, напомнив о первом поцелуе, давшем начало ее одержимости…
        В тот день он материализовался, будто в ответ на ее молитву, справившись с боевиками, угрожавшими ее группе смертью. Помнится, Изабеллу потрясла мысль, что она могла умереть, не заполучив того, кого хотела больше всего на свете, — его. Она была настолько благодарна, настолько преисполнена благоговения, что решила предложить ему то, что он, казалось, так неумолимо хотел. Саму себя.
        Он впустил ее в свою комнату, испепеляя взглядом, и Изабелла, тая от желания, позволила ему делать все что угодно. Тогда-то Ричард впервые и завладел ее ртом, вот так же жадно поглощая, с тем же нарастающим неистовством. Какое же блаженство дарил его поцелуй — сердце останавливалось в груди! Ее тело вспыхнуло от одного его прикосновения, и с каждой его лаской этот огонь разгорался все сильнее.
        Теперь пожарище бушевало еще яростнее, разжигаемое гневом и враждой, раздуваемое болью. Это было неправильно, безумно… И она хотела этого — хотела Ричарда — больше жизни.
        Грубость, с которой он дразнил ее набухшие соски, властность, с которой прижимался к ее пылающему женскому естеству, заставляли Изабеллу еще шире разводить бедра, напрягать тело, чтобы крепче обхватывать его, стонать громче… Безрассудное возбуждение ломало оковы враждебности, увлекая в свой водоворот.
        И тут Ричард резко отпрянул и снова навис над Изабеллой, вырвав из ее груди крик потери.
        —Я должен был слушать свое тело — и твое — и сделать это сразу же, как только привел тебя сюда.
        Ей следовало бы возмутиться такой самоуверенностью, но страстная жажда бурлила в ее теле, требуя удовлетворения.
        —Скажи, что именно этого ты и хотела все эти годы. Скажи это, Изабелла.
        Он сжал ягодицы женщины, заставляя ее таять от вожделения. Но суровость, сковавшая его черты, резко вывела ее из состояния восторженной покорности.
        Мир вдруг взорвался великим множеством эмоций, очнувшись после долгих лет застоя. Лет, когда она ощущала Ричарда лишь во снах, которые оборачивались кошмарами. В тех видениях он всегда возбуждал ее до безрассудства, чтобы потом оттолкнуть и сорвать с себя маску. Безжалостное лицо, которое представало перед тем, как он покидал ее, рыдающую, заставляло Изабеллу просыпаться в слезах.
        И теперь, вспомнив эти кошмары, Изабелла принялась яростно бороться, чтобы снова не скатиться в пропасть одержимости.
        —А что, если я не скажу это? — Ее голос дрогнул.
        В ответ на вызов Ричард отпрянул от нее, трепеща всем телом, и поднялся на ноги. А Изабелла, к стыду своему, осознала, что ждала иного: новой стремительной атаки, выводящей страсть на очередной виток. Она ждала, что Ричард подхватит ее на руки и отнесет к постели.
        Но он лишь уселся за журнальный столик, явно решив закончить страстную игру. От разочарования Изабеллу снова сковала неподвижность.
        Как же жалко она выглядела — сломленная, униженная… Вне себя от досады, она с трудом подняла ставшее ватным тело и одернула платье.
        Как только она привела себя в порядок, Ричард протянул:
        —Ну а теперь, когда нет ни намека на физическое принуждение… скажи это.
        Сердце оборвалось в груди от его обманчиво спокойного приказа.
        —Хочешь сказать, что нет принуждения, потому что ты больше не наваливаешься на меня? Да я здесь исключительно по принуждению.
        —Не притворяйся. Я лишь дал тебе шанс получить желаемое и предоставил возможность сохранить твое достоинство. Разнести в пух и прах твои возражения проще простого. Я провожу тебя до двери, открою ее для тебя, и ты тут же сможешь уйти.
        —А потом ты позвонишь моим друзьям.
        —Меня могут подтолкнуть к этому определенные поступки с твоей стороны. Но если ты уйдешь, я не стану ничего предпринимать. — Он встал. — Пойдем?
        Изабелла тоже поднялась, с удивлением обнаружив, что он действительно зашагал к двери.
        —Ах так? Ты приложил столько усилий, чтобы затащить меня сюда, устроил мне допрос, а потом перешел к своей, похоже, главной цели, а когда я отказалась сказать это, ты указываешь мне на дверь?
        —Остается только указывать. Она не откроется, пока я не прикажу.
        От его насмешки и пренебрежения ярость вскипела у Изабеллы в груди. Догнав стремительно шагавшего Ричарда у бассейна, она схватила его за руку. Но пальцы соскользнули с каменно твердых мускулов. Ричард сам соизволил остановиться, нагло глядя с таким видом, будто не понимает претензий какой-то истерички.
        —Почему ты хочешь, чтобы я это сказала? — возмутилась она. — Это твое извращенное самолюбие дает о себе знать? Ты хочешь, чтобы я признала, как сильно хочу тебя, тогда как сам никогда меня не хотел?
        Он изумленно вскинул бровь:
        —Я не хотел? И как же ты пришла к этому выводу?
        —Так же, как и ко всем остальным. Ты притворялся, что страстно желаешь меня, только чтобы превратить в жаждущую тебя рабыню. Тебе нужна была лишь информация, которой я владела.
        Он склонил голову набок, словно изучая доселе неведомое ему существо.
        —Ты считаешь, что я провел четыре месяца в постели с тобой и не желал тебя?
        —Ты — мужчина, причем в полном расцвете сил. Держу пари, ты мог бы… развлекаться с любой вполне привлекательной женщиной, особенно если она сексуальна.
        —Какой была ты. Я и представить себе не мог, что женщина может быть такой пылкой и готовой принять меня.
        Не успела она в ярости наброситься на него, как он вздохнул:
        —И правда, я соблазнил бы тебя, даже если бы ты была источающим слизь уродливым чудовищем. Выполняя задания, я не мог работать исключительно с теми, кто мне нравится. Но, даже учитывая мое неразборчивое, по твоему мнению, либидо, я свел бы до минимума число физических контактов. Я не зашел бы настолько далеко, встречаясь с тобой почти каждый день, не стал бы заниматься сексом. Даже при моем «расцвете сил» яне мог бы «развлекаться» так часто или так… бурно, если бы не ощущал даже большие пыл и страсть к тебе, чем ты — ко мне.
        Сердце затрепетало, стоило ей перехватить его взгляд. Похоже, Ричард говорил правду.
        Неужели он на самом деле хотел ее?
        Но…
        —Если ты хотел меня так сильно, как уверяешь, и все равно использовал меня и бросил, это делает тебя еще более бесчувственным ублюдком.
        Его взгляд снова стал непроницаемым.
        —Я не бросал тебя. Это ты выбрала Бертона.
        —Так ты это называешь? У меня не было выбора.
        —Выбор есть всегда.
        —Избавь меня от этих дурацких слоганов!
        —Выбор может и не быть легким, но он остается всегда. У каждого варианта действий есть свои плюсы и минусы. Выбирая один вариант, ты соглашаешься нести его последствия. Ты не можешь винить в этом других.
        —Я категорически не согласна. Конечно, я виню других, а именно Бертона и тебя, в том, что вы лишили меня возможности выбора. То, что от него нужно бежать, было очевидно.
        —И ты действительно сбежала от него.
        —Не сбежала, а унеслась сломя голову.
        —Ты могла сбежать и со мной.
        —А могла ли? И что бы со мной стало, если бы тебе не удалось уничтожить его, а я бы тебе надоела? Не сомневаюсь, рано или поздно это произошло бы, и ты бросил бы меня как раз тогда, когда Бертон стал бы моим заклятым врагом!
        Его взгляд источал высокомерие.
        —Не было ни малейшего шанса, что я не уничтожу его. — Ричард сощурился… с укором? — И я обещал тебе защиту.
        —И ты смеешь ставить мне в вину, что я оказалась в смертельной опасности, когда ты осуществил свой план? При том, что я не знала, можно ли верить твоим обещаниям, при том, что ты ничего не рассказывал мне о своих реальных возможностях, не говоря уже о цели?
        —И ты смеешь спрашивать, почему я ничего не рассказывал? Тебе, его сообщнице?
        Горькая усмешка слетела с ее губ.
        —Тебе понадобилось меньше часа, чтобы повысить меня с пассивной соучастницы до сообщницы? Интересно, кем я стану к концу разговора.
        —Как бы ты сама это ни называла, моя страсть к тебе не ослепила меня настолько, чтобы не понять: если бы я доверился тебе, ты тут же побежала бы к мужу. Это помогло бы занять более прочное положение в его глазах, добавив признательность к его патологической одержимости тобой. И я был прав.
        Изабелла потрясенно смотрела на Ричарда.
        —Да? Как так?
        —Когда пришлось делать выбор, ты, не зная моих «реальных возможностей», выбрала мужчину, которого считала влиятельнее. Понятно, на что бы ты пошла, если бы сочла меня угрозой своему миллиардному источнику доходов. — Он подернул плечами. — Не то чтобы я виню тебя… Ты думала, что сделала верный выбор, основываясь на имеющейся информации. Но то, что из-за неверных данных ты совершила роковую ошибку, не делает тебя жертвой.
        Кровь вскипела в жилах у Изабеллы. Но что она могла? Возражать? Ричард сам сказал, что у нее не было доказательств.
        А даже если бы и были, кому бы она их представила? Ему? Главной причине всех ее страданий?
        Ее плечи резко упали.
        —У тебя ведь все получилось, не так ли?
        —Да, причем в лучшем виде.
        Она обреченно выдохнула:
        —Выходит, ты все спланировал, получил результат, к которому стремился. А судьба подкинула тебе бонус в лице завалящей барышни, чтобы поразвлечься в постели. Это сделало твою задачу по вытягиванию из меня информации более-менее сносной.
        —Более или менее. — Его взгляд вспыхнул, будто стремясь испепелить ее дотла. — С одной поправкой. Это не было «сносным». Это было феноменальным.
        —Что-о-о?
        —Вдобавок к множеству других прилагательных в превосходной степени. С тобой я получил единственное в жизни настоящее, абсолютное наслаждение.
        Его слова ударили со всей силы, эхом отозвавшись в сознании Изабеллы.
        Все это время ее душу калечила одна мысль, заставляя чувствовать себя униженной. Мысль о том, что она хотела Ричарда каждой клеточкой своего существа, а он лишь использовал ее. Когда чуть раньше он признался, что хотел ее, унижение лишь слегка утратило свой градус. Но теперь его уверения, что это было для него таким бесподобным… Казалось, он говорил искренне. Если так, тогда хотя бы их интимные отношения были настоящими среди всей этой лжи и манипуляций. И Изабелла могла хотя бы очистить от грязи те воспоминания и вернуть их себе.
        —Именно поэтому я и хочу, чтобы ты сказала это, Изабелла. Я хочу, чтобы ты признала, что жаждала снова испытать то, что было между нами. Что всякий раз, закрывая глаза, ты ощущала меня — в сознании, на языке, с тобой и внутри тебя.
        Каждое произносимое им слово, пронизанное желанием, кипящее настойчивостью, захлестывало ее женское естество волнами влажного тепла. Ее тело уже готовилось к восхитительным ласкам своего господина, и все-таки нужно было сопротивляться.
        —А что, если я не скажу это?
        Невероятные глаза сощурились, а губы, дарившие ей неземные ласки, скривились.
        —Ты хочешь, чтобы я заставил тебя сделать то, чего ты сама так жаждешь, чтобы ты сохранила высокие моральные устои? Нет, моя коварная соблазнительница. Если я и возьму тебя сейчас, то только потому, что ты ясно скажешь, что хочешь меня. Только так… или можешь уходить.
        Он был прав. Сдаваясь, Изабелла потянулась вперед, намотала на руку его галстук и со всей силы дернула.
        Рывок дрожащими от возбуждения руками вышел слабым, но этого было достаточно, чтобы Ричард смягчился. Он позволил ей потянуть себя вниз, и вскоре его лицо оказалось совсем близко к ее лицу.
        Его наполненное мужественностью, доводящее до безумия дыхание обдало ее губы.
        —Ну а теперь скажи это.
        И она произнесла дрожащим голосом:
        —Я хочу тебя.
        —Скажи все это, Изабелла.
        Осознавая, что она пожалеет об этом, как только тело перестанет требовать наслаждения, — если это вообще когда-либо случится, — Изабелла капитулировала.
        —Все эти восемь лет я хотела тебя с каждым своим вздохом.
        Опалив ее пылкой радостью, Ричард накрыл рукой ее дрожавшую ладонь на своем галстуке, плавно избавившись от него. А потом, подобно змею, ускользнул от Изабеллы. Сердце яростно заколотилось, когда Ричард уселся на огромный диван перед бассейном.
        С комфортом развалившись на диване, он поманил ее:
        —Покажи мне.
        Будто заглотив крючок, она двинулась к нему.
        С размаху налетев коленями на колени Ричарда, Изабелла потеряла равновесие и рухнула на него, не в силах справиться с вожделением. Упершись дрожащими руками в его крепкие мускулистые плечи, она немного замедлила падение, и ее платье вздернулось на бедрах, раскрывшихся, чтобы оседлать его. Ричард испепелил ее взглядом, кипевшим от наслаждения, и она с неистовой силой прильнула к его губам.
        Приоткрыв рот под напором Изабеллы, Ричард позволил ей показать, как сильно она его желала. Ее руки уже блуждали по его внушительному телу, судорожно ныряли в слишком коротко подстриженные, на ее взгляд, густые волосы, и ее распаленное лоно сквозь одежду терлось об устрашающую твердость его воплощенной мужественности.
        —Я хочу тебя, Ричард… Я схожу с ума от страсти к тебе.
        Услышав ее судорожный стон, он перехватил инициативу, пылко прильнув к ее губам, робко пытавшимся завладеть его губами. Его ладони скользили по ее рукам, плавно снимая одежду с ее пылающего тела с былой виртуозностью. Каждое его движение было наполнено точной безжалостностью изголодавшегося хищника, терзающего добычу.
        Прервав поцелуй, Ричард отпрянул, и его зрачки вспыхнули, стоило ему скользнуть ладонями по ее грудям. А потом он схватил Изабеллу, перевернул и усадил на диван, опустившись перед ней на колени. Сорвав с нее трусики, он подался вперед, прильнув губами к источавшему влагу лону. Изабелла пронзительно вскрикнула ощутив его язык, по которому так долго тосковала. Ее бедра раздвинулись шире, давая Ричарду возможность крепче прижаться к самой сокровенной ее плоти.
        Ричард ущипнул бутон клитора, и Изабеллу захлестнула волна невероятного блаженства. Еще одно прикосновение, еще одна ласка, еще одно движение его языка наверняка прикончили бы ее. И она не хотела останавливаться.
        Она хотела его.
        —Ричард… ты… — задохнулась она. — Ты нужен мне… внутри меня… пожалуйста…
        Зарычав, он приподнялся и поймал ее мольбу беспощадным ртом, а потом встал, сжимая ее в объятиях. Мир стремительно завертелся, чтобы резко остановиться, когда разгоряченная спина Изабеллы коснулась холодного стекла.
        Мысль о том, что Ричард собирается взять ее у окна с видом на город, чуть не заставила ее забиться в экстазе в ту же секунду.
        Распластав Изабеллу по стеклу своим мощным телом, он заставил ее обхватить ногами его ягодицы, возбуждая ее непринужденной силой. А потом откинулся назад, демонстрируя полную эрекцию.
        От ощущения твердой мощи, так часто владевшей ею в прошлом, рот Изабеллы увлажнился, а из лона заструились чувственные соки. И это при том, что его потрясающей силы и длины ствол еще не пронзил ее вожделеющую плоть, Ричард лишь скользил в распаленных складках ее лона.
        Он не проникал внутрь, пока из ее груди не исторгся громкий стон:
        —Заполни меня!
        И лишь тогда он вошел в нее.
        Дикость и грубость его вторжения, ощущение невероятного растяжения плоти вокруг его слишком крупного мужского естества потрясли Изабеллу настолько, что мир ярко вспыхнул и тут же погас, провалившись во тьму.
        Ее чувства всколыхнулись в ответ на его рычание: «Как давно… как же, черт возьми, давно…», его зубы впились в ее плечо, будто лев удерживал самку перед дразнящей игрой. А потом он вдруг отпрянул.
        Казалось, будто с ним Изабеллу покинули жизненные силы. Ее руки крепче обвили его спину, пальцы сжали его мускулы, моля о возвращении. Он исполнил ее просьбу, войдя резче и глубже, погружая ее в небытие этой невероятной наполненностью. Когда после несколько движений ее плоть полностью уступила ему, он ускорил темп.
        Каждое отступление сопровождалось сводящим с ума ощущением потери, каждое погружение дарило томительный экстаз. Их стоны слились в один монотонный звук, ароматы секса и безрассудства усилились, скольжение и пыл твердой плоти распаляли Изабеллу, пока она не почувствовала, что вот-вот воспламенится.
        Она так желала этого…
        Ричард всегда знал, чего она хотела, когда нужно было действовать резче и быстрее. И теперь он дал все это ей, яростно колотя бедрами между ее разведенных ног.
        Тело Изабеллы взорвалось, когда он погрузился особенно глубоко, и потоки экстаза захлестнули ее, сжимая плоть вокруг него, сдавливая ее вопли.
        Выдохнув ее имя, Ричард взорвался в оргазме, выплескивая в нее струю наслаждения, переполняя ее, обостряя агонию чувственной разрядки до тех пор, пока не высек из Изабеллы все до последней искорки страсти, на которую только было способно ее тело.
        Она почувствовала, как выплеснулись остатки пульсирующего семени, и давно забытая улыбка блаженства изогнула ее губы, а голова удовлетворенно опустилась на грудь Ричарда…
        Голос, раздавшийся возле ее уха, вернул к реальности.
        —Мало, Изабелла… этого всегда будет мало…
        Изабелла обмякла, ее голова закружилась, когда Ричард отошел от окна, все еще погруженный в ее глубины. Понимая, что сейчас он отнесет ее в спальню, Изабелла расслабилась, желая отдохнуть и набраться сил перед вторым раундом…
        Она резко вышла из чувственного оцепенения, когда Ричард положил ее на постель. Его аромат поднялся от простыней, укутывая пылкой негой, когда Ричард поднялся, чтобы избавиться от оставшейся одежды. Изабелла протянула дрожащие руки, снова умоляя его о близости.
        На сей раз его не нужно было упрашивать, Ричард тут же бросился к ней. Распахнув трепещущие бедра Изабеллы, он поднял ее колени к груди и полностью раскрыл ее. А потом, опустившись сверху, проник языком в ее жаждущий страсти рот и овладел ею.
        Крик вырвался из груди Изабеллы, когда он вошел в ее лоно, задвигался внутри ее, действуя даже с большей, буквально первобытной грубостью, чем в первый раз. Ричард брал ее дикарски, яростно, что только усиливало наслаждение Изабеллы. Она быстро достигла оргазма, потом — еще раз, и все восемь лет, проведенные без страсти, взорвались потоками ощущений, каждое из которых было неистовее предыдущего.
        Изабелла в четвертый раз взлетела на вершину блаженства, а Ричард входил в нее все глубже, все быстрее, пока не зарычал в сладострастной развязке. Содрогнувшись от удовольствия, Изабелла стиснула внутренними мышцами его внушительное естество, и ее ставшая сверхчувствительной плоть высосала из него последние капли их общего наслаждения.
        Наконец Ричард расслабился и опустился на нее. Изабелла всегда просила его вот так лежать с ней после того, как чувственный шторм стихал. А потом он перекатился на постель и укрыл их с Изабеллой простыней.
        Изабелла хотела вцепиться в это мгновение, посмаковать послевкусие с ним рядом… но оно неумолимо ускользало…
        Спутанное сознание упорно молчало, и она попыталась разлепить тяжелые веки. Как странно. Рядом с Ричардом никогда не было так спокойно…
        Ричард!
        Глаза распахнулись, и он предстал перед Изабеллой. Освещенный тусклым солнечным светом, который просачивался сквозь окна этой невероятных размеров спальни. Он лежал рядом, опершись на локоть, и смотрел на нее. Его взгляд, полный мужского триумфа, скользнул по ее телу.
        Она была в его постели. А совсем недавно умоляла его взять ее — снова и снова. И если бы Изабелла обрела дар речи, опять сделала бы это прямо сейчас.
        —Мне хотелось как можно дольше держать тебя на грани оргазма. Обычно когда я выматывал тебя, потом не мог добудиться несколько часов. Теперь это удалось мне лишь в последний раз. — Он ущипнул и покатал между пальцами восхитительно набухший сосок, скользнул ногой между ее ног и прижался коленом к сочившемуся влагой возбуждения лону, вырвав из груди Изабеллы стон. — Но ничего страшного. Я буду медленно сводить тебя с ума и смаковать это.
        Ее тело нуждалось в нем сильнее, чем когда бы то ни было. Изабелла поглаживала его лицо, плечи, грудь.
        —Можешь и не прикладывать столько усилий. Я уже схожу по тебе с ума.
        —Знаю. Но я отчаянно хочу тебя.
        Не успела она запротестовать, как его язык ворвался в ее рот, требуя, покоряя. Его руки и губы выведывали все ее секреты, зажигали кипящие в ней безумства…
        Изабелла крепко прижалась к нему:
        —Просто возьми меня снова, Ричард.
        Он поднял руки Изабеллы над ее головой, широко раздвинул коленями ее ноги. Ожидание удовольствия сделалось почти невыносимым, Изабелла задохнулась, побежденная, вцепилась в Ричарда и прошептала возле его губ:
        —Я хотела этого каждую минуту…
        —Да. Буквально. Каждую. Минуту, — выдыхал Ричард, пока головка его ствола скользила внутри ее тела, доставляя целую вереницу непередаваемых ощущений.
        А потом все слилось в едва переносимый экстаз. Изабелла будто разлетелась на мелкие осколки.
        Ее плоть пульсировала вокруг его естества так яростно, что Изабелла не могла дышать. Ричард проникал все глубже, вознося на вершину блаженства, заставляя ее кричать от удовольствия и восторга, которыми наполнял ее тело.
        А потом он приподнялся над ней, сверхъестественный в своей красоте, с напряженными мускулами, горящими глазами, сотрясаемый бурным оргазмом.
        На сей раз Изабелла не обмякла, не ослабела. Она полностью прочувствовала все стадии самого блаженного послевкусия из всех, что когда-либо переживала с ним.
        И вдруг Ричард сказал:
        —Мне не понравилось, как у нас с тобой все закончилось в прошлый раз. Оставалось ощущение… незавершенности. И я должен был поставить точку так, как угодно мне.
        Изабелла стихла, потеряв способность дышать и надеясь, что поспешила сделать ужасные выводы из его слов.
        И он лишь подтвердил ее подозрения:
        —Я привез тебя сюда, чтобы закончить эту историю. И я поставил эффектную точку.
        Изабелла почувствовала себя так, будто он толкнул ее в ледяную воду и нужно было отчаянно бороться, чтобы выплыть на поверхность.
        Не говоря ни слова, не глядя на Ричарда, она стянула простыню с его тела, завернулась в нее и, пошатываясь, вышла из спальни, ища одежду, которую совсем недавно он в порыве страсти срывал с ее тела.
        Ричард пошел за ней, направившись к кухне открытой планировки. Полное отсутствие эмоций сковало Изабеллу. Одевшись и с трудом приведя себя в порядок, она повернулась к Ричарду.
        Он приподнял кружку:
        —Кофе? Или теперь ты пулей вылетишь отсюда?
        —Ты имел полное право так поступить. — Ее голос звучал хрипло и резко, как это бывало всякий раз, когда он заставлял ее кричать в многократном экстазе. Сейчас это лишь подчеркивало ее унижение. — Я заслуживаю всего, что бы ты ни сделал или ни сказал. После всего, что ты со мной сотворил, я закрыла глаза на боль, которую ты мне причинил, и снова бросилась в твои объятия.
        —И даже теперь ты бросилась бы в них снова, если бы я тебе позволил. Но мне это уже неинтересно. С меня хватит.
        Стиснув зубы, Изабелла вымолвила:
        —Что ж, тогда я могу порадоваться, что уж теперь действительно никогда тебя больше не увижу. И в чем бы ты себя ни убеждал, это с меня хватит, я вне игры.
        —Да, ты вне игры. Это еще одно, чего я добивался.
        Она нахмурилась:
        —Что, черт возьми, ты имеешь в виду?
        —Ты закончишь здесь все дела. Скажешь своим новым деловым партнерам, что передумала насчет сотрудничества. Ты разорвешь договор о найме дома, соберешь вещи и уедешь из города, а лучше — из США. И на сей раз ты никогда больше не вернешься.
        Глава 4
        За первые двадцать четыре года жизни Изабелла выдержала так много жестоких ударов, что считала, будто ничто уже не может потрясти ее снова.
        Но тут она встретила Ричарда. Каждая секунда с ним — и из-за него — была последовательностью потрясений и сокрушительных ударов. Когда он ушел, Изабелла упорно боролась, чтобы удержаться на плаву. Варианта сдаться просто не существовало. У нее не было иного выбора, кроме как двигаться вперед. Изабелла предполагала, что может однажды встретить Ричарда, но считала, что уже не способна на безумные страсти. Но стоило ему снова появиться, как она с готовностью отмахнулась от всего своего здравомыслия.
        А теперь он стоял перед ней, босой, в одних только брюках, небрежно прислонившись к столешнице своей футуристической кухни. Он невозмутимо потягивал источавший восхитительный аромат кофе, явно смакуя его вкус и ее потрясение.
        Оцепенение, вызванное оскорблением и самоуничижением, разбилось под ударом негодования.
        —Кем это, черт возьми, ты себя возомнил? Да как ты смеешь указывать мне, что делать?
        Он пронзил ее взглядом, заставившим бы задрожать даже матерых уголовников.
        —Поверь мне, тебе лучше не знать, на что я способен.
        —О, я знаю достаточно, чтобы предположить самое худшее!
        Он снова спокойно отпил кофе:
        —По твоему вызывающему ответу я делаю вывод: то худшее, что ты можешь себе представить, и близко не лежит к правде. Ты ошибаешься, и это, видимо, результат моей собственной оплошности. Если я создал впечатление, будто это переговоры, приношу свои глубочайшие извинения. Вынужден извиниться и за предыдущее утверждение, будто у тебя всегда есть выбор. Со мной у тебя никогда нет выбора. Конечно, ты всегда можешь совершить роковую ошибку, сделав неправильный выбор. Но я настоятельно рекомендую этого не делать.
        Даже его манера запугивать казалась сексуальной… Ненавидя себя, Изабелла злобно взглянула на него:
        —Я не собираюсь что-то там выбирать. Я буду игнорировать и тебя, и твои безумные требования.
        —Мне останется лишь принудить тебя, раз ты сама осложняешь себе жизнь.
        —Приложи к этому максимум усилий. «Осложнять» — мое второе имя.
        Губы Ричарда насмешливо дернулись.
        —Смею заверить, тебе не понравилось бы, если бы я прибег к крайним мерам.
        —К каким еще крайним мерам? Ты мне угрожаешь?
        Его глаза, превратившись в щелочки, помрачнели.
        —Не дури.
        И снова его, казалось, оскорбило предположение, что он способен физически навредить ей. Но Изабелле не стоило в очередной раз попадаться на эту удочку.
        Она накручивала ремешок сумочки вокруг руки, пока пальцы не онемели.
        —Все ясно, ты не приканчиваешь людей, если можешь их помучить. Ты даже не убил Бертона, просто отправил его в ад гораздо хуже, чем тот, на который я могла надеяться.
        —Предполагаешь, что я и с тобой мог бы сделать то же самое?
        —Я не предполагаю, я знаю. — Изабелла обхватила себя руками, силясь унять объявшую ее дрожь. — Я не была бы женой авторитета целых четыре года, если бы не использовала методы и источники, которые помогали ориентироваться в его мире и в случае необходимости претворить в жизнь план спасения.
        Его взгляд снова вспыхнул жаром, на сей раз с оттенком… восхищения?
        —В точку. Ты так мастерски стерла свою биографию! Как-нибудь при случае нам стоит обсудить это и обменяться способами обмана.
        Будто загипнотизированная, Изабелла смотрела на Ричарда, не понимая, как ему удавалось говорить вот так… достигая самых основ ее существа. Бессилие вывело ее из себя.
        —Ничего из того, что я для себя разработала, тебе не пригодится. По сравнению с твоими способностями мои — ничто. И я прибегаю к обману, только чтобы выжить. В твоем же случае это основа карьеры и характера, предпочтительное поведение, даже удовольствие. Но ты прав.
        Он вскинул бровь:
        —Ты о моем совете не делать заведомо ошибочный выбор?
        —В том, что ты способен сделать со мной то же самое, что и с Бертоном. Я знаю, куда ты отправил его. — Она покачала головой, и тошнота, подкатившая к горлу в самом начале разговора, только усилилась. — Я многое повидала в жизни, но даже после этого мне трудно представить, что мог изобрести твой извращенный мозг.
        Снова пронзив ее взглядом, Ричард поставил кружку, выпрямился и подошел ближе.
        Чувствуя себя более незащищенной теперь, когда дневной свет не давал возможности спрятаться, Изабелла все-таки стояла на своем:
        —Если угроза физической расправы не входит в число твоих крайних мер, тогда что же? Если ты думаешь, что меня испугает твое обещание рассказать обо мне Роуз и Джеффри, ты ошибаешься. Выйдя отсюда, я прямиком направлюсь в клинику и расскажу им все.
        Судя по насмешливому взгляду, Ричард не верил, что она на это способна. Вслух же он издевательски бросил:
        —У меня есть немало способов заставить тебя подчиниться.
        —Почему же ты просишь, чтобы я это сделала?
        —Я не прошу. Я приказываю.
        Она закатила глаза:
        —Да, да… я уже это поняла. Ты — человек, которому стоит только подумать, и все вокруг сорвутся выполнять твои желания. Брось восторгаться своим невероятным могуществом, надоело. Говори прямо.
        —Черт возьми, кого я обманываю? — Вдруг метнувшись к ней, Ричард порывисто обнял ее, зарылся лицом в ее шею и простонал: — Это я совершил роковую ошибку, Изабелла… Я не смог поставить точку. И никогда не смогу.
        Задыхаясь от его близости, Изабелла стала вырываться:
        —Отпусти меня. Сейчас же.
        Но он просто приподнял ее над полом. Ее губы приоткрылись, чтобы обрушить на него поток ругани, и он накрыл их умопомрачительным поцелуем. Лишь когда Изабелла обмякла в его объятиях, он отпустил ее губы, с трудом удерживая ее на ногах.
        —Тебе от меня не уйти. Поэтому не нужно больше тратить время на пустые разговоры. Давай разберемся с тем, что я сказал тебе раньше. — Он сжал ее еще крепче. — Я уже признал себя идиотом и тупицей.
        —Что?
        В ответ его губы растянулись в улыбке. Ну почему природа наделила его великим множеством положительных качеств и избытком харизмы! Впрочем, именно это и делало его образцовым злодеем.
        Изабелла вышла из себя:
        —И ты считаешь, что, наградив себя парой оскорблений, сведешь на нет боль, которую причинил? Только не в моем случае!
        Он взглянул на нее уже хладнокровно:
        —Я привез тебя сюда, чтобы поставить точку и начать двигаться вперед, наконец-то забыв о тебе. Я сделал все, что требовалось, но не только не поставил точку. Я расхотел это делать.
        Желая одновременно хорошенько всыпать ему и обхватить его ногами за поясницу, Изабелла оттолкнула Ричарда, стараясь не замечать, как снова затвердела его плоть.
        Он наконец-то отпустил ее.
        —Значит, ты даже не извиняешься. Ты просто осознал, как поспешил, заявив, что я тебе надоела, и захотел еще несколько раундов.
        —Я хочу неограниченное число раундов. И я никогда не думал, что ты можешь мне надоесть, это невозможно. Я лишь хотел избавиться от моей потребности в тебе. Но я больше не хочу этого. Я хочу отдаться этой потребности, погрязнуть в ней. — Он снова потянулся к Изабелле, прижимая ее к себе, и с наслаждением, грубо принялся терзать одну из ее грудей. — И перед тем как я совершил эту треклятую ошибку и все испортил, ты тоже была не прочь предаться со мной страсти.
        Она оттолкнула его руки:
        —Я благодарна за эту треклятую ошибку. Она помогла мне поставить точку. Этот сокрушительный удар уничтожил мою патологическую одержимость тобой.
        Он схватил ее руки и притянул ладони к своему лицу:
        —Ударь меня в ответ, так сильно, как тебе хочется. А еще лучше… — Он потянул ее руки вниз, прижав к своей груди. — Вырви кусок моей плоти, Изабелла. Вырви часть меня.
        Дрожа от желания запустить ногти и вцепиться зубами ему в грудь, но не для того, чтобы сделать больно, а с обожанием, она сжала пальцы в кулаки и отступила:
        —Нет уж, спасибо.
        И она двинулась прочь. Саднящая боль от его обладания ею и свидетельство их близости между ее ногами сделали походку неуклюжей.
        Его голос понизился на октаву, устремляясь ей в спину:
        —Я отменяю свой ультиматум.
        Изабелла обернулась, чувствуя, как внутри все кипит от гнева.
        —Ты больше не угрожаешь расправой? Как мило с твоей стороны!
        Ричард зашагал к ней, гипнотизируя взглядом.
        —Ты просто должна закончить свое деловое партнерство. Принеси доктору Андерсон извинения. Я придумаю для тебя безупречную отговорку и заплачу штраф за одностороннее расторжение контракта. Я устрою тебя на более престижную и высокооплачиваемую работу. Или еще лучше, я открою для тебя собственную частную клинику.
        Голова закружилась от того, что он предлагал, но еще больше — от желания организовать ее жизнь, которым так и фонтанировал Ричард. Изабелла вскинула руки:
        —Прекрати. Просто остановись. Что, черт возьми, с тобой такое? Ты что, спятил?
        —Я и правда схожу с ума — от страсти к тебе. Точно так же, как ты сходишь с ума по мне. Поэтому ты останешься, и мы начнем с того места, где остановились, только забыв прошлое. Я куплю тебе новое жилье, поближе ко мне, и ты не будешь тратить время на дорогу до работы. У тебя будет все что пожелаешь. Ты сможешь работать с лучшими специалистами в мире, получишь доступ к любому оборудованию и персоналу. Я исполню любое твое желание.
        Он притянул ее спиной к себе, удерживая ладонью, прижимая ее ягодицы к своей твердой плоти. Другую руку он запустил ей в волосы, откидывая ее голову, выставляя ее шею своим терзающим языку и зубам.
        Предательское тело Изабеллы растаяло от его близости, и она снова стала тонуть в пучине страсти.
        —Ричард… это безумие…
        —Мы уже определились, что я безумно хочу тебя, а ты — меня. Я сходил по тебе с ума все эти годы. Я больше не хочу сдерживаться. И не буду.
        Он прильнул ко рту Изабеллы в настойчивом поцелуе, который чуть не довел ее до оргазма тотчас же. Оборвав поцелуй, он заскользил губами по ее лицу.
        —Бертон тебя баловал, но это не идет ни в какое сравнение с тем, что сделаю для тебя я.
        Собрав последние силы, Изабелла заколотила ему в грудь кулаками, освобождаясь от объятий. Ее голос сорвался на пронзительный крик:
        —Я не хочу от тебя ничего, точно так же, как никогда не хотела ничего от него! Так что можешь взять свои предложения и запихнуть их подальше!
        Ричард погладил свое тело там, куда пришлись ее удары, и облизнул губы, смакуя ее вкус.
        —Я рассказываю тебе обо всем, что могу предложить, ты вольна выбирать. — Он схватил ее руки, прижимаясь губами к ее ноющим от боли ладоням. — Но я в любом случае компенсирую тебе прекращение делового партнерства. Это единственное, что не обсуждается.
        Она выдернула руки:
        —Ты закончил?
        —Я уже сказал, что никогда не смогу закончить с тобой.
        —Ты сумасшедший, ты страдаешь бредовым расстройством. Наряду с раздвоением личности. Я ничего не прекращу. И я уже сказала тебе, что ты можешь сделать со своими «компенсациями».
        Вне себя от досады, он с трудом сохранял терпение.
        —Я не позволю тебе уйти, пока мы это не уладим.
        —Все уже улажено. И ты позволишь мне уйти прямо сейчас, Ричард.
        Повернувшись, Изабелла решительно зашагала к двери. Помедлив, он догнал ее размашистыми шагами.
        Ричард прижался к ее спине, распластав Изабеллу по двери, в надежде снова разжечь в ней страсть. Но она была слишком раздражена и отчаянно хотела уйти.
        —Прикажи своей дурацкой двери открыться, Ричард.
        Напоследок он коснулся губами мочки ее уха, заставляя все внутри у Изабеллы взорваться, и вздохнул. Разорвав комбинацию из их тел, Ричард вытянул мускулистые руки, упер их по обе стороны тела Изабеллы и прижался ладонями к двери.
        Выходит, дверь была оснащена и датчиками отпечатков ладоней.
        Стоило двери открыться, как Изабелла выскочила наружу и понеслась вперед. Уже у лифта ее настигли слова Ричарда:
        —Я выложил все свои карты на стол. Теперь твоя очередь.
        Оглянувшись через плечо, Изабелла увидела Ричарда, стоящего на пороге. Расставив длинные ноги, сунув руки в карманы, он являл собой воплощение великолепия и обольщения. И прекрасно знал это.
        Она ругнулась себе под нос:
        —Да, моя очередь. Сказать тебе, чего я хочу. Я хочу, чтобы ты отправлялся в ад, где самое место такому безумному монстру, как ты!
        Он запрокинул голову и засмеялся.
        Изабелла никогда прежде не слышала его смех.
        Она шагнула в лифт, а вслед донеслось ироничное:
        —Хочешь, чтобы я забрал тебя с работы, или вернешься сама?
        Она чуть не топнула ногой с досады и, потеряв способность соображать, стала тыкать во все кнопки подряд.
        —Уж лучше я сама по доброй воле пойду в ад!
        Кипя негодованием, она взглянула на него, и тут двери лифта с мягким шуршанием наконец-то закрылись.
        Как только Ричард скрылся из виду, Изабелла в изнеможении привалилась к стене… но тут же резко выпрямилась.
        Проклятый змей-искуситель наверняка повсюду напихал камер. Нужно было держаться, пока она не окажется подальше от него.
        Уже сев в машину, Изабелла вдруг застыла, пораженная мыслью.
        Она никогда не сможет оказаться далеко от него. Пожелай он — и последует за ней повсюду. Требовалось что-то предпринять, прежде чем он разрушит ее жизнь. На сей раз безвозвратно.
        Но она и понятия не имела, что делать.

* * *
        Закрыв дверь, Ричард так и остался стоять, уставившись перед собой, словно все еще смотрел на Изабеллу.
        Он не стал следить за ней по монитору. Прислонившись лбом к двери, он вспоминал Изабеллу, и его тело гудело в чувственной агонии. Отойдя от двери, Ричард скинул брюки и направился к бассейну. Бросившись в воду, он прорезал холодную воду подобно ракете.
        Прошел час, прежде чем он израсходовал весь запас взрывоопасной энергии и смог сосредоточиться. Вытянув себя из бассейна, Ричард уселся на бортик, глядя в высоченное окно на раскинувшийся внизу Центральный парк, но видя перед собой лишь Изабеллу и все, что произошло между ними.
        Впервые за всю его жизнь все пошло не по плану. Хотя Изабелла была его единственной слабостью, он считал, что ей ни за что не сломать его непроницаемую броню. Но каждый миг с ней дарил невообразимое наслаждение. Ричард обманывал сам себя, считая, что сможет преодолеть захлестнувшее его желание. Увы, она опять заманила его в ловушку. Изабелла оставалась единственным человеком, которому он с удовольствием вручил бы власть над собой.
        Ричард вскочил и направился в душ. Встав под колкие струи воды, он закрыл глаза и вновь стал переживать затянувшееся на всю ночь обладание Изабеллой. Что ж, теперь она точно не вернется по доброй воле, как бы сильно ни желала его. Значит, ему оставалось лишь преследовать ее. Ричард понимал: чем упорнее будет добиваться Изабеллы, тем сильнее она станет отталкивать его. Но это делало «охоту» более возбуждающей.
        Выйдя из душа, Ричард встал перед большим зеркалом и недовольно посмотрел на свои коротко стриженные волосы. Ей нравилось, когда волосы были длиннее. Она вцеплялась в его гриву в порыве страсти или лениво расчесывала пряди в моменты чувственного послевкусия. Именно поэтому он и стригся коротко, считая, что разрушит те призрачные ощущения. Не то чтобы это сработало…
        Решив отращивать волосы, Ричард уделил чуть больше времени уходу за ними, но не побрился, чтобы сделать это к моменту новой встречи с Изабеллой. Вечером, когда они увидятся снова, его щетина будет идеальной для того, чтобы возбуждать ее, не царапая.
        Одевшись так, как ей наверняка понравилось бы, Ричард позвонил Мердоку.
        Как всегда, тот ответил мгновенно:
        —Сэр.
        —Мне нужно проникнуть в дом доктора Сандовал.
        —Сэр?
        Раздраженный тем, что Мердок сразу не ответил утвердительно, Ричард нахмурился:
        —Я хочу приготовить ей сюрприз.
        —Вы не прочитали мой отчет, — завел старую пластинку Мердок.
        Ричард почувствовал, что дошел до ручки. Он не мог выносить ни намека на преграды, когда дело касалось Изабеллы.
        —Да что с тобой, почему ты так зациклился на этом проклятом отчете?
        —Если бы вы прочли мой отчет, сэр, вы знали бы, что неразумно вторгаться в дом доктора Сандовал.
        —Почему, черт возьми, нет?
        —Потому что там живет ее семья.
        Спустя два часа Ричард ехал по району Изабеллы, и ощущение дежавю переполняло его.
        Он и не подозревал, что в Нью-Йорке существует такое место — Форест-Хилс-Гарденс, напоминавшее старомодную английскую деревню. Улицы спрятанного вдали от суеты сообщества были открыты для публики, но стоянка предназначалась для жителей изысканных коттеджей в тюдоровском и колониальном стилях. Квартал обрамляли уличные фонари из ковкой стали, созданные по образцу древнеанглийских фонарей, а вдоль дорог росли платаны и белые ясени.
        Казалось, будто Ричард вернулся в места своего детства.
        Отмахнувшись от гнетущих воспоминаний, он припарковался перед арендованным Изабеллой особняком в тюдорском стиле. Уставившись на внушительное здание, Ричард вздохнул. Напрасно он сразу не поинтересовался, почему она сняла такой большой дом. Ричарда, мягко говоря, неприятно удивило, что она жила с матерью, сестрой и тремя детьми. Теперь, вместо того чтобы проникнуть в ее дом и затеять игру обольщения, Ричард приехал сюда, чтобы получить общее представление о ситуации и подкараулить Изабеллу.
        Выйдя из машины, он прошагал по тротуару и взбежал по ступенькам к крыльцу. Позвонив, Ричард отступил, вслушиваясь в давно забытый детский гвалт, раздавшийся из дома.
        Последний раз он слышал нечто подобное, кажется, в тот день, когда покинул свой родной дом. Помнится, он точно так же стоял на улице, слушая, как играют Роберт и Роуз. Они казались слишком беззаботными, а над ними уже маячила зловещая тень Бертона…
        Его брат с сестрой и не подозревали, что в этот самый момент Бертон завершает сделку, призванную сделать Ричарда вечным рабом Организации. Они не играли бы так беспечно, если бы знали, что видели своего старшего брата в последний раз.
        Ричард прогнал от себя неприятные воспоминания, услышав приближающийся топот ног, слишком быстрых и легких, чтобы принадлежать взрослому. Раздался грохот — глупый ребенок, должно быть, с размаху влетел в дверь, даже не подумав притормозить. Наверное, ждать Изабеллу в доме, наводненном этими мелкими безобразниками, было не лучшей идеей.
        Но дверь уже открывалась. Менять план было слишком поздно. Может, ему притвориться, что он ошибся домом, и…
        Ричард взглянул на мальчика, который открыл дверь и теперь смотрел на него огромными глазами, и его сознание отключилось. Сердце замерло, а потом все внутри яростно взорвалось.
        Черт возьми… это… это…
        Роберт.
        Осознание будто громом поразило его, чуть не сбив с ног.
        Он обнаружил точную копию своего покойного младшего брата в доме Изабеллы. И этому существовало лишь одно объяснение.
        Это был его сын.
        Глава 5
        —Вы кто?
        Простой вопрос пронзил Ричарда, и в сознании всплыли очевидные выводы из увиденного.
        Черные с блестящим отливом волосы мальчика, небесная лазурь его глаз, изгиб его бровей, очертание его губ. Его рост, фигура, осанка и все его крепкое, бьющее энергией тело… Все это было таким знакомым…
        Но безграничная любознательность и непоколебимая решимость на его лице поразили Ричарда больше всего. Он слишком часто видел подобное выражение у своего брата, когда тот был в таком же возрасте. До того как усилиями Бертона были уничтожены его задор, непосредственность и надежды — все, что делало его ребенком.
        Даже без этого почти полного сходства Ричард не сомневался, Изабелла родила от него ребенка.
        Это был его сын.
        —Маури… не открывай дверь!
        —Уже открыл, бабушка! — крикнул мальчик, не сводя глаз с Ричарда. И снова спросил: — Вы кто?
        Не успел Ричард обрести дар речи, как в холл на всех парах влетела женщина лет пятидесяти.
        Увидев Ричарда, она споткнулась на полном ходу, ее глаза округлились, как у мальчика, но вскоре тревога в них рассеялась, и ее лицо озарила сердечная улыбка.
        —Чем могу помочь, сэр?
        Кто-то дернул Ричарда за рукав. Это мальчик — Маури — пытался привлечь его внимание. И неотступно допытывался:
        —Вы кто?
        Ричард опустил на него взгляд, силясь вспомнить, какое же имя в свое время для себя придумал.
        Мальчик протянул ему руку по всем правилам этикета, взяв инициативу на себя, словно хотел помочь незваному гостю, затруднявшемуся ответить на элементарный вопрос.
        —Я — Маурисио Сандовал.
        Ричард уставился на протянутую ему маленькую руку, слишком ошеломленный, чтобы ответить на рукопожатие. Собственный голос скрежетом прозвучал в его ушах:
        —Я — Ричард Грейвс.
        Мальчик кивнул, опустив руку, и опять спросил:
        —Да, но кто вы такой?
        —Маури!
        Мягкое замечание женщины вывело Ричарда из транса.
        —Маурисио прав. Назвать вам свое имя еще не значит сообщить, кто я.
        —Как забавно вы говорите.
        —Маури!
        Мальчик невозмутимо пожал плечами в ответ на смущение женщины.
        —Не в том смысле, что смешно, я хотел сказать, не как мы. Мне нравится. Вы говорите так… важно. Мне бы хотелось так разговаривать. — Он пытливо уставился на Ричарда. — Почему вы так говорите?
        —Потому что я британец.
        —Вы хотите сказать, из Великобритании? — Когда Ричард кивнул, он продолжил допытываться: — Это ведь то же самое, что и англичанин, правда?
        —Не совсем так. Я действительно англичанин, или, точнее, прежде всего англичанин, поскольку родился в Англии. Но многие люди являются британцами — то есть подданными Великобритании, — но не англичанами. Они могут быть шотландцами, валлийцами или ирландцами из Северной Ирландии. Но эти люди обычно ненавидят, когда их называют британцами, они предпочитают зваться англичанами, шотландцами, валлийцами или ирландцами. Я называю себя британцем, потому что большинство людей из остальной части мира не знают этой разницы. К тому же им все равно.
        —Получается, вы представляетесь британцем, чтобы они не задавали вопросов, ответы на которые им совсем не нужны. Я задаю вопросы, потому что мне нравится все знать.
        Ричарда поразила четкая, основательная логика мальчика, его понимание мотивов поведения людей. Он был слишком эрудированным и развитым для своего возраста. Изабелла и ее семья явно воспитывали его наилучшим образом.
        —Вы еще не сказали нам, кто вы, — взялся за старое мальчик.
        Женщина застонала, а губы Ричарда вздернулись в улыбке в ответ на упорную решимость Маурисио. Эта черта характера напоминала не Роберта, а его самого, Ричарда.
        Сердце все так же беспорядочно билось, а невольная улыбка застыла на губах. Ричард чувствовал, что в настойчивости Маурисио таилось нечто большее, чем неуемное любопытство молодого цепкого ума. Неужели мальчик был так чувствителен, что уловил кровную связь между ними?
        Нет. Конечно нет. Какое нелепое предположение!
        Но что было действительно нелепо, так это он, стоявший на пороге громадный чурбан, не способный довести до конца знакомство с любопытным ребенком и добродушной леди.
        Ричард усилием воли вывел себя из ступора:
        —В свою защиту могу заметить, что ты тоже на звал мне только свое имя.
        Прекрасное личико, такое серьезное и пытливое, с вызовом вскинулось на него.
        —Это вы пришли к нам, значит, уже все о нас знаете. А мы о вас ничего не знаем.
        Губы Ричарда иронично изогнулись при мысли о том, что ему не пришло в голову подумать о таком простом факте. А вот Маурисио был проницательным и настороженным, как его мать. Подобно ей, он сразу схватывал суть дела и твердо стоял на своем.
        Ричард жадно глотнул воздух:
        —А ведь ты прав. Услышав твое имя, я многое узнал о тебе, учитывая то, что мне уже было известно о твоей… семье. В то время как мое имя ничего тебе не говорит. Ты прав и в том, что настойчиво пытаешься узнать, кто я. Первым делом всегда нужно узнавать, с кем имеешь дело, — так ты можешь решить, чего ожидать от людей. Позволь мне представиться лучше.
        Ричард протянул руку. Мальчик нетерпеливо вложил свою руку в его ладонь, и Ричарда будто пробило электрическим разрядом. Он едва не отдернул руку, подавляя рычание, рвавшееся из сжавшегося спазмом горла.
        —Меня зовут Ричард Грейвс, и я — старый… товарищ доктора Сандовал.
        —Вы — врач?
        —Нет.
        —Тогда кто же вы?
        —Специалист в области безопасности.
        —А кто это такой?
        Ричард нахмурился. Никто и никогда еще не задавал ему этот вопрос. Люди предполагали, что знали о его работе, хотя на самом деле понятия об этом не имели. Этот мальчик не предполагал. Он спрашивал, чтобы знать все детали и строить знание на твердой основе, как это делал Роберт.
        —Эта работа включает в себя много всего, она очень важна и востребована. Мир опасен, именно поэтому твоя бабушка была не без оснований обеспокоена тем, что ты открыл дверь. Уверен, она просила тебя никогда этого не делать.
        Мальчик смущенно взглянул на женщину:
        —Да, просила. И мамочка — тоже. Прости, бабуля.
        А Ричард продолжил:
        —Ты должен пообещать никогда не делать так снова и всегда — всегда — поступать так, как скажут твои мама и бабушка. Безопасность — самая важная вещь на свете. Уж я-то знаю, поверь мне.
        Мальчик кивнул в ответ:
        —Я вам верю.
        Неожиданный, серьезный ответ Маурисио стал для Ричарда новым потрясением.
        —Я обещаю, — добавил мальчик, и его серьезность вновь сменилась жгучим интересом. — Так чем же вы занимаетесь?
        —Люди обращаются ко мне, когда нужно обеспечить их безопасность.
        —Так вы телохранитель?
        —Я тренирую и подбираю телохранителей. Для банков, компаний, отдельных людей, частных и массовых мероприятий, перевозок и, конечно, для своего собственного бизнеса и деловых партнеров. Я охраняю личные жизни и бизнес людей и другими способами, защищая их компьютеры, средства связи и информацию от случайной утраты или действий хакеров.
        С каждой деталью синие глаза Маурисио все ярче искрились на заходящем солнце.
        —А как вы научились делать все это?
        В очередной раз застонав, женщина снова вмешалась:
        —Маури, что мы говорили о том, чтобы не задавать новый вопрос всякий раз после того, как кто-то дает тебе ответ?
        И вдруг ее темные глаза стыдливо прищурились.
        —Как будто мои манеры лучше! — Она бросилась вперед и коснулась руки Ричарда. Изумительная улыбка женщины напомнила ему Изабеллу, хотя они не были слишком похожи. — Пожалуйста, входите.
        Ее сердечное приглашение искренне тронуло его, но Ричард никак не мог оправиться от шока. Всей душой желая сбежать, он прокашлялся:
        —Все в порядке. Я не хочу мешать вашим планам. Свяжусь с Изабеллой как-нибудь в другой раз.
        Рука женщины на его предплечье напряглась, не давая ему сойти с порога.
        —Вы ничему не помешаете. Я уже приготовила ужин и обновила веб-сайт, которым занимаюсь на добровольных началах. Белла ночевала на работе, но в субботу у нее — короткий день, так что скоро она будет дома.
        Значит, так Изабелла объяснила свое отсутствие дома. Глядя в добрые глаза женщины, Ричард ощущал, как его захватывает незнакомое доселе чувство… беспомощности. Впервые в жизни он столкнулся с истинным гостеприимством — и понятия не имел, как себя вести.
        Словно ощутив его смятение, она потрепала его по руке, а ее глаза и голос стали еще мягче.
        —Нам действительно хотелось бы принять вас.
        Поддерживая просьбу своей бабушки, мальчик схватил его за другое предплечье:
        —Да, пожалуйста! Вы сможете рассказать мне, как научились всему, чем занимаетесь. У вас крутая работа, как у супергероя!
        Женщина взглянула на внука с ласковым укором:
        —Мистер Грейвс здесь не для того, чтобы развлекать тебя, Маури.
        Мальчик понимающе кивнул:
        —Знаю. Он здесь, чтобы увидеть мамочку. — И тут же обезоружил Ричарда просьбой: — Но вы должны кое-что сделать, пока мы ее ждем. Если у вас сверхсекретная работа, и вы о ней не говорите, вы можете посмотреть мои рисунки.
        Ричард пристально взглянул на мальчика. Тот рисовал. Как и он сам. Этого о нем никто не знал.
        Все его тело онемело от… ужаса? Ричарда будто оковами сковало, он никогда еще не чувствовал такой безысходности и такого отчаяния, как сейчас, в компании этих двоих, терзавших его добротой и воодушевлением.
        Но спасения не было, его буквально загнали в угол. Чувствуя себя так, будто наглотался раскаленных гвоздей, Ричард кивнул.
        Маурисио радостно заулюлюкал и потянул его за собой. Заставив Ричарда переступить порог, мальчик унесся за своими рисунками.
        Ричард осторожно вошел в дом Изабеллы. Женщина закрыла за ним дверь и провела его внутрь.
        —Кстати, я — Марта, мать Изабеллы, — на тот случай, если вы этого не поняли. Не знаю, говорила ли Белла когда-нибудь обо мне.
        Она не говорила. Изабелла никогда не упоминала о своей семье. Когда Ричард, собирая о ней сведения, пытался выяснить что-то о ее родных, он нашел лишь общую информацию, относящуюся к периоду до ее двенадцати лет. После этого возраста данных не было — до момента, когда она вышла замуж за Бертона. Теперь Ричард знал, что позже она стерла из биографии и годы брака. Кстати, он помнил, что ее мать звали Марта. Она тоже не изменила имя.
        И вдруг его взволновала одна мысль. Ричард остановился. Марта тоже замерла на месте, вопросительно глядя на него.
        —Как только ваш внук применит свой логический ум, он поймет, что вы не следуете собственному правилу насчет безопасности. Вы не убедились, что я знаю Изабеллу, что меня безопасно пускать в дом.
        Она лишь отмахнулась:
        —О, я не сомневаюсь, что вы ее знаете, и достаточно хорошо. И нет ничего опасного в том, чтобы пригласить вас в дом.
        Тепло разлилось у него в груди от еще одного чувства, которое он никогда не переживал. Абсолютного доверия. Даже Мердок, Рафаэль или Изабелла не доверяли ему так безраздельно.
        Но ведь Марта выросла в стране, где опасность была частью повседневной жизни. Неужели она утратила бдительность после переезда в Штаты? Или это произошло потому, что она судила людей по внешнему виду, и сочла его благородным и воспитанным? Если она так легко доверяла незнакомцам, наверняка могла подвергнуть семью опасности.
        —Почему вы так в этом уверены? Ваша дочь когда-нибудь говорила обо мне?
        —Нет, — улыбнулась Марта. — И я еще попеняю ей за это.
        Ее глаза посерьезнели, но оставались доброжелательными.
        —За свою длинную и богатую событиями жизнь я научилась точно оценивать людей. Я еще ни в ком не ошиблась.
        Он состроил гримасу:
        —Вы думаете, что умеете безошибочно оценивать людей? Это даже хуже чрезмерной доверчивости!
        Она захихикала:
        —Сначала вы боялись, что я тащу в дом первого встречного, а теперь считаете, что я переоцениваю свою способность видеть людей? Не волнуйтесь, я не страдаю ни забывчивостью, ни излишней самонадеянностью. Я представляю собой золотую середину.
        Как же глупо они выглядели: худенькая женщина тащила за собой в дом бегемота в два раза больше ее, а он еще и упирался.
        —Какая еще золотая середина? Вы считаете меня безобидным.
        —Я предпочитаю принять тигра за котенка. — Улыбка по-прежнему играла на ее губах. — По-моему, вы чрезвычайно опасны. Я узнаю хищника с первого взгляда, и мне еще не доводилось встречать никого столь же кровожадного, как вы. Но я уверена, что вы не охотитесь на невинных и беззащитных. Ваш рацион составляют те, кто охотится на них.
        И как этой женщине с первых минут знакомства удавалось видеть его насквозь?
        —Так что — да, я пригласила вас в дом, потому что сразу поняла, какой вы. Если бы случилось какое-то несчастье, спасение своей семьи я доверила бы именно вам.
        И Ричард сдался. Отбросил предрассудки, которые сформировались у него о Марте, увидел за ее кажущейся простотой целый мир мудрости. Его даже охватило некое родственное чувство по отношению к ней. Похоже, слабость, которую он питал к Изабелле, распространялась на всех, в чьих жилах текла ее кровь.
        Он наконец-то позволил Марте проводить его в дом. Когда они вошли в гостиную, Марта заметила:
        —Маури никогда не открывает дверь. Понятия не имею, почему он сделал это сейчас.
        Ричард уселся на веселенький цветастый диван.
        —Он, наверное, почувствовал, что я — тот, кто защитит дом от вторжения чужестранных армий.
        Марта прыснула, не обидевшись на его добродушную шутку. Но тут в ее глазах отразилось нечто, что Ричарду не хотелось толковать.
        —Вы можете шутить об этом, но на самом деле вы правы. Маури необычайно… чувствительный мальчик. Было немало случаев, когда он понимал то, что не следовало бы, или предугадывал события. — Марта спохватилась, всплеснув руками. — Позвольте мне предложить вам чего-нибудь выпить. И вы ведь останетесь на ужин, да?
        —Может быть, Изабелла этого не захочет.
        —Я хочу пригласить вас на ужин. И Маури тоже. Белла не может отказать ни одному из нас. Не волнуйтесь.
        Ричард не мог сопротивляться этой крошечной женщине.
        —Чай, пожалуйста. Если у вас какой-нибудь есть.
        —Белла снабдила нас запасами всевозможных сортов чая. Это единственное, что она пьет.
        Именно он приучил ее пить чай, он «подсадил» ее на чаепития. Она не бросила это пристрастие, как и пристрастие к нему, Ричарду.
        —Эрл грей. Горячий.
        Марта унеслась готовить чай, а Ричард стал сравнивать ее с дочерью. Марта была гораздо ниже и худее, и ее цвет лица, глаза и волосы были темнее. У них были похожие черты, но Изабелла явно взяла что-то и от других родственников, возможно, по отцовской линии.
        Несмотря на беспокойную жизнь, Марта казалась беззаботнее, оптимистичнее Изабеллы, даже моложе ее по духу. Если бы у Ричарда была старшая сестра, он хотел бы, чтобы она оказалась именно такой.
        Он отмахнулся от этой странной мысли, вспомнив о реальности.
        Изабелла родила от него сына.
        Когда же она узнала о беременности? До или после своего побега? И почему оставила Маурисио? Неужели хотела ребенка от него, Ричарда?
        Она оказалась в сложной ситуации — и даже не подумала попросить о помощи. Ричард оставил все каналы связи, но по какой-то неведомой причине Изабелла предпочла пропасть.
        А теперь он сидел в ее доме, источавшем невероятный уют, ожидая, когда ее мать принесет ему чай, а ее сын — свою папку с рисунками. Заранее придуманный план обратился в прах — как и все остальные планы его жизни.
        Ричард огляделся. Изабелла сняла готовый, «под ключ», коттедж, поэтому выбор дома ни о чем не говорил. Или все-таки говорил? Например, о том, чего она хотела для себя, для своей семьи. Полную противоположность того, что было у нее в период брака с Бертоном, — особняка на пятьдесят спален с двумя танцевальными залами и гаражом на тридцать машин. Она предпочла переехать в дом с шестью спальнями и уличной стоянкой, серьезно ухудшив условия жизни.
        Она выбрала ничем не примечательную жизнь верхушки среднего класса, безопасный комфортабельный район с хорошей бесплатной школой. И все это ради Маурисио. Его сына, о существовании которого он не знал целых семь лет.
        Ричард никак не мог оправиться от новости о существовании Маурисио. Вторым потрясением было то, что Маурисио и его бабушка мгновенно приняли его. Обычно одним своим видом он наводил на людей ужас. Почему же родные Изабеллы сразу расположились к нему?
        Дребезжание фарфора о поднос возвестило о приближении Марты. А быстрый топот ног вниз по лестнице оповестил о появлении Маурисио. И тут открылась входная дверь.
        Изабелла.
        Остальные, слишком сосредоточенные на нем, не замечали ее, пока она не вошла в комнату. Он смотрел в дивные глаза Изабеллы, а Маурисио между тем сунул свой драгоценный груз ему в руки и бросился ей на шею. Марта встретила ее с не меньшей радостью. Изабелла же не сводила с него глаз.
        Если бы взглядом можно было убивать, он сейчас лежал бы испепеленным трупом.
        Маурисио старался изобразить в лицах их встречу, Марта ласково журила ее за то, что она никогда не приглашала Ричарда. И хотя Изабелла взяла под контроль свое убийственное недовольство, ее родные, казалось, поняли, что она была не в восторге от его присутствия. Марта поспешила объявить, что они сейчас же поужинают, а потом выпьют чаю.
        Ричард не мог не воздать должное Изабелле. На всем протяжении ужина ей удавалось удерживаться от желания запустить вилкой ему в глаз. А Ричард не только узнал великолепный вкус домашней колумбийской еды, но и получил ответ на вопрос, мучивший его весь прошлый вечер. Как ужин мог длиться четыре часа?
        Этот длился еще дольше. И не потому, что младшая сестра Изабеллы, Амелия, и ее двое детей появились к середине ужина и процесс приема пищи растянулся. Таков был обычный неторопливый ритм жизни в этом доме. Знавшие Ричарда наверняка изумились бы тому, что он от души наслаждался атмосферой и вел себя так, словно ужинал в этом приятном семейном кругу каждый вечер.
        И, подобно Маурисио и Марте, вновь прибывшие мгновенно расположились к нему. Ричард узнал, что муж Амелии заканчивает работу по контракту в Аргентине и в следующем году приедет к ним в Штаты. А до этих пор они поживут с Изабеллой, как, собственно, и было практически с момента рождения детей.
        Выросший в подавленной атмосфере, с властным отцом и сдержанной матерью, Ричард и понятия не имел, какой громкой и оживленной может быть семья. Но его принимали с искренним радушием — возможно, потому, что мужчины бывали в этих стенах редко. Помимо мужа Амелии в семье был лишь один мужчина — младший брат Изабеллы, который жил за границей. А еще им явно не доводилось видеть кого-то вроде Ричарда. Все были заинтригованы, благоговейно трепетали и кипели радостным волнением.
        Все, кроме Изабеллы. Но она игнорировала его так изобретательно, что никто, кроме него, этого не понял. Не сказала ему ни слова, ни разу не взглянула в его сторону, не отвечала на его прямые вопросы — и при этом внешне ничем не выдала пренебрежения.
        К восторгу Марты, Ричард съел столько, сколько все они, вместе взятые. После ужина семья переместилась в гостиную, где ему подали чай. Маурисио торжественно объявил Ричарду, что покажет ему свои рисунки чуть позже. Он сомневался, что младшие дети с должным уважением отнесутся к его творчеству и им с Ричардом удастся спокойно поговорить.
        Прошел еще час, за который Ричарда завалили вопросами, внимая каждому его слову и с готовностью смеясь над каждой его шуткой. Он чувствовал себя вальяжно развалившимся после сытной еды львом в окружении отдыхающего прайда львиц и ползающих по нему детенышей.
        А потом Маурисио и младшие дети, Диего и Бенита, начали зевать. Марта с Амелией отправились укладывать их спать, впервые за вечер оставив Ричарда наедине с Изабеллой.
        Не поворачивая к нему головы и уже не скрывая злобного взгляда, она вскипела:
        —А сейчас ты встанешь и уберешься отсюда ко всем чертям! И никогда, никогда больше не вернешься.
        Облегченно вздыхая от того, что она наконец-то соизволила заговорить с ним, Ричард налил себе еще одну чашку чаю. А потом снова откинулся на спинку дивана, с вызовом глядя на нее:
        —Собираешься меня выставить?
        —Я сделаю все, что потребуется. — Ее обычно бархатистый голос звучал теперь резко. — Я вывезла семью из страны, полной бандитов вроде тебя, и я никогда больше не подпущу ни одного из них к своим родным!
        —Бандитов вроде меня? Какой же я, по-твоему?
        —О, это я могу довольно точно себе представить!
        —Давай, пли.
        —Если бы я только могла! Зарядила бы прямо между твоими змеиными глазами!
        Ричард заливисто рассмеялся:
        —Если бы ты только знала! Когда-то я проходил под кодовым именем Кобра. Так что ты дала точную оценку моим рептильным качествам.
        —Разумеется, я знаю, что ты за змей! Ты был враждующим с Бертоном бандитом — или тебя послал другой картель, чтобы уничтожить его. Хотя перед законом ты был и остаешься безупречным, уж я-то знаю, кто ты на самом деле. Преступник. — Ричард насмешливо надул губы, и она гневно сощурилась. — Не трудись уверять, что я — тоже преступница. Сдай меня властям — или заткнись. Но предупреждаю тебя здесь и сейчас: япойду на все, лишь бы никогда больше не подпустить тебя к своей семье!
        Ричард потягивал чай, наслаждаясь тем, как ярость усилила ее очарование.
        —Ты знала все это — и все-таки подпустила меня к себе.
        —Что было между нами — одно дело. Теперь ты втянул в эту историю моих родных, и правила изменились. Не стоит тебе знать, на что я способна, чтобы защитить их.
        —Но мне хочется это узнать. Расскажи-ка о тех неописуемых мерах, которые ты предприняла в их защиту. Кто знает, может, меня это и отпугнет.
        —Все, что я делала до этого, не подойдет. Я устрою что-нибудь специально для тебя. Пусть это станет сюрпризом.
        —Как это вышло с Маурисио?
        —Почему это мой приемный сын стал для тебя сюрпризом?
        Значит, такую историю она выдумала?
        Судя по поспешному резкому ответу, Изабелла подготовила объяснение на тот случай, если ему вздумается наводить справки. Ее мать и сестра наверняка знали правду.
        Изабелла встала, враждебно бросив:
        —Зачем ты вообще сюда явился?
        Ричард осушил чашку, поставил ее на поднос и тоже поднялся. Изабелла отступила назад, явно боясь не его, а собственной реакции на его близкое присутствие.
        А он хотел лишь одного: овладеть ею у ближайшей стены.
        Поскольку в переполненном родными доме об этом не могло быть и речи, Ричард пожал плечами:
        —Я пришел, чтобы найти тебя, а они заманили меня в дом. Сопротивляться твоим матери и сыну невозможно. Точно так же, как твоей сестре и ее маленьким проказникам. Как, по-твоему, мне следовало себя вести — обнажить клыки и зарычать на них?
        —Не сомневаюсь, они будут в восторге от твоего мнения о них! Но — да, одного взгляда на твое подлинное лицо хватило бы, чтобы они с криками убежали прочь. А ты урчал весь вечер, как лев, втирающийся в доверие наивного, изголодавшегося по мужскому вниманию прайда.
        Ричард грубо загоготал. Надо же, у нее возникла та же ассоциация!
        —Что тут скажешь? Кулинарное мастерство твоей матери — выше всяких похвал, а твой маленький клан довольно… занятный. А еще это твои родные, и я не собирался пугать их до смерти.
        —Быть паинькой с моей семьей — не лучший способ снискать мое расположение, этого я никогда тебе не прощу. — Ее губы сжались. — Дай мне слово, что ты больше не придешь.
        Он вскинул брови:
        —Ты думаешь, мое слово чего-то стоит?
        —Да.
        Тепло разлилось по груди Ричарда. Невероятно, но Изабелла, похоже, считала его человеком чести.
        Не желая подтверждать ее правоту, он парировал:
        —Тогда ты так ничего обо мне и не поняла.
        Не успела Изабелла взорваться от ярости, как в комнату вошли ее мать и сестра. В ответ на их новое приглашение Ричард пообещал, что непременно вернется, а потом поспешил распрощаться. Женщины проводили его до двери и стояли на пороге, пока он не уехал.
        Изабелла держалась позади. Ричард еще долго ощущал на себе ее враждебность.
        Ему действительно стоило снова исчезнуть из ее жизни, как бы тяжело это ни было. Изабелла не призналась, что родила от него сына, и, похоже, не хотела подпускать его к мальчику. И была совершенно права. Ричарду не стоило ничего в этом менять.
        Глава 6
        После отъезда Ричарда мать и сестра обрушили на нее шквал вопросов. Изабелла израсходовала всю свою изобретательность, чтобы не подтвердить ни одно из их подозрений: от того, что Ричард был ее поклонником, которого она почему-то не подпускала к себе, до правды. В глазах ее матери читалась… надежда на то, что именно он был родным отцом Маури.
        Изабелла лихорадочно обдумала это, готовясь ко сну, после чего рухнула на кровать, дрожа всем телом.
        Сколько же всего произошло с тех пор, как Ричард ворвался в ее жизнь вчера вечером! Теперь он вторгся в ее дом и прикоснулся к тайнам, которые она считала навеки погребенными. И это напугало ее до смерти.
        Каждую секунду, что он провел, очаровывая ее семью, Изабелла чувствовала, что задыхается и вот-вот потеряет сознание от ужаса. Ричард не дал ей слово оставить ее семью в покое. И теперь Изабелла со страхом ждала его следующего удара.
        По крайней мере, ей удалось уклониться от подозрений по поводу Маури. Сам по себе возраст сына мог стать тревожным сигналом, но Ричард лишь мимоходом упомянул о ребенке и довольствовался объяснением, что Маури был усыновлен.
        Но, возможно, сказать Ричарду правду о Маури означало положить конец этой истории. Такой человек, живший уединенно, не знавший привязанностей, заботившийся лишь о том, чтобы весь мир лежал у его ног, наверняка пришел бы в ужас от известия, что у него есть сын.
        Кроме того, увидев ее в домашней обстановке, с матерью, Ричард получил бы необходимую дозу отрезвляющей реальности. И оставил бы фантазию о необузданном романе с таинственной роковой женщиной.
        Стоило Изабелле прийти к этому выводу, как изнеможение, эмоциональное и физическое, обрушилось на нее, заставив провалиться в сон.
        Она проснулась от ощущения, будто попала в водоворот.
        Собственно, так и было, ее кружило в вихре пылких грез о Ричарде. И спастись от него было невозможно. Но теперь он наверняка снова уйдет из ее жизни. И по дороге на работу Изабелла размышляла о том, стоит ли откровенно рассказывать Роуз и Джеффри о своем прошлом.
        Она пыталась сделать это вчера, после ухода от Ричарда, но напряженный график работы в клинике не дал ей такого шанса. Поэтому Изабелла назначила встречу с Роуз с утра пораньше. Но если Ричард снова исчез, стоило ли вываливать Роуз и Джеффри всю уродливую правду? Изабелла не сомневалась, что ее общество не таит для них никакой опасности, в противном случае ни за что не приняла бы их делового предложения. Она не сомневалась: Роуз и Джеффри не осудили бы ее, а только стали бы поддерживать еще больше. Но если бы они встревожились о безопасности своей семьи, ей пришлось бы уйти.
        А уходить Изабелле не хотелось. Впервые в жизни у нее были настоящие друзья, работа, где она была нужна, и дом.
        Открывая дверь своего кабинета, Изабелла приняла решение.
        Нужно подождать и посмотреть, как поступит Ричард. Если он снова исчез, так тому и быть. Если же не исчез…
        Она вдруг почувствовала, как ее что-то подхватило, приподняв над полом, и прижало к двери, которую она только что закрыла, всей внушительной массой воплощенной мужественности.
        —Опаздываешь.
        Сжав ее ягодицы, он настойчиво завладел ее губами, даря ей вкус властности и опасности. Он нарушал ее личное пространство, и Изабелла готова была умолять, чтобы ее оставили в покое.
        Но его огромные руки прижимали ее бедра к его бедрам, приподнимая ее и притягивая к себе. Его язык заполнял ее снова и снова, пил стоны, рвавшиеся из ее горла.
        —Ричард…
        —Да, дай мне услышать, как ты страдаешь из-за меня, чтобы компенсировать мучительную ночь, которую я томился без тебя!
        Расстегнув блузку и бюстгальтер, Ричард наклонился, чтобы втянуть сосок ртом. Эта пылкая ласка едва не лишила Изабеллу чувств от наслаждения. А потом в ее сознании вдруг раздался пронзительный сигнал тревоги, напоминая об угрозе, которую таил в себе Ричард.
        Это вернуло Изабелле достаточно здравого смысла и силы, чтобы вырваться из плена его рук, плена страстных ласк, отступить и привести в порядок свою одежду.
        —Что ты здесь делаешь?
        В ответ на его вопрос Изабелла, не веря своим ушам, фыркнула:
        —Тот же вопрос я хочу задать тебе.
        Его взгляд из-под тяжелых век пронзил беспощадным вожделением.
        —Я ведь сказал тебе прекратить деловое партнерство с Андерсонами. И что же ты сделала? Ты, как мне сообщили, работала вчера — и этим утром снова отправилась сюда. Я ведь ясно дал понять, что в этом не уступлю.
        Она презрительно взглянула на него:
        —А тебе и не нужно уступать. Просто выметись отсюда поскорее.
        Его губы скривились в улыбке.
        —Да, сейчас я хочу тебя больше, чем когда бы то ни было, но не думай, что из-за этого я буду с тобой договариваться. Это не обсуждается.
        —Ты прав. Это не вопрос из серии «или — или», скорее «ни то, ни другое». — Увидев, как он вскинул бровь, Изабелла злобно прошипела: — Ты ведь знаешь грамматику родного языка, не так ли? Я не стану прекращать сотрудничество с Андерсонами и начинать что-то с тобой.
        Он театрально выдохнул:
        —Какая жалость! После всего, что произошло между нами, мне бы не хотелось принуждать тебя. Но что поделать?
        Вынув из кармана телефон, он нажал на какую-то кнопку. Через пару секунд до Изабеллы донесся чей-то низкий голос:
        —Сэр.
        Не сводя с нее глаз, Ричард перешел к делу:
        —Мердок, мне нужно постановление суда, чтобы закрыть Хирургический центр Андерсонов в течение сорока восьми часов.
        Все так же глядя на нее, он нажал кнопку отбоя.
        Так вот какими были его крайние меры! Если она не уйдет сама, он прибегнет к методам уничтожения.
        Ошеломленная, Изабелла сорвалась на крик:
        —Почему ты не хочешь, чтобы я здесь работала? Какое тебе до меня дело? Или… — Ее сознание пронзила догадка. — Это касается Роуз? Ты узнал, что она была связана с Бертоном, и явился сюда, чтобы стереть любой намек на него? Ты хочешь убрать меня с дороги, чтобы я не предупредила их о тебе? Ее отчаяние превратилось в агрессию. — Бертон был монстром, который заслужил гораздо худшего, чем все, что ты с ним сделал. Но она была его жертвой. Роуз и Джеффри — самые лучшие люди, которых я когда-либо знала, и я скорее умру, чем подпущу тебя к ним!
        Словно не слыша ее тираду, Ричард бесстрастно взглянул на Изабеллу:
        —Как ты познакомилась с этой парой?
        —Чт… что?
        —Нет никаких сведений о том, как вы познакомились, как развивались ваши отношения, не удалось проследить никаких имейлов или звонков, и я хочу узнать, как это получилось.
        —Я… я познакомилась с Роуз на конференции в Техасе четыре года назад.
        —Мне любопытно, почему они предложили сотрудничество именно тебе, а не кому-то из своих многолетних коллег.
        —Я сразу же почувствовала с ней какое-то… родство. По-моему, она ощутила то же самое, раз поведала мне историю своей жизни, пока мы дожидались припоздавшего докладчика. Я была в шоке, когда узнала, что Бертон был ее отчимом.
        Его глаза и подбородок будто окаменели. Ричард жестом потребовал продолжить рассказ.
        —Я не рассказывала ей о себе, но чувство родства только окрепло, когда я узнала, что нам обеим испортил жизнь этот монстр. А потом на протяжении нескольких лет мы часами разговаривали каждый день по видеочату. Именно так мы фактически спроектировали и декорировали это место. Роуз с Джеффри уговаривали меня переехать в США и стать их деловым партнером. Когда выпал подходящий момент, я вернулась сюда с семьей, решив, что нас ждет новая безопасная жизнь. Но тут появился ты и все испортил.
        В его глазах вдруг отразилась искренняя боль.
        —Я не хочу ничего портить. Уже нет.
        —Ну да, конечно! Именно поэтому ты собираешься закрыть клинику, которую Роуз и Джеффри создавали много лет, в которую они вложили все свои деньги.
        —Все в твоих руках. Откажись от своих планов, и я сделаю то же самое.
        —Хочешь сказать, ты оставишь их в покое? И не станешь вредить им?
        —Я уже сказал, что ополчился на них, только чтобы вынудить тебя уехать. У меня нет ни малейшего желания губить их бизнес.
        —Значит, это не касается Роуз? И твоя цель — не она?
        —Это касается ее. — Ричард потянулся к Изабелле и прижал ее к своему твердому, как камень, телу. — Но моя цель — это ты. Поэтому я предлагаю тебе сделку.
        Изабелла извивалась, пытаясь вырваться.
        —Какую сделку?
        —Я хочу, чтобы тебя здесь не было. А еще я хочу тебя, и точка. Ты тоже хочешь меня, но тебе нужно заботиться о безопасности семьи. Вот мои условия: ты воспользуешься всем, что я могу тебе дать, будешь со мной каждую минуту, которую только позволят выкроить наши графики. А я обещаю держаться подальше от твоей семьи.
        Изабелла вдруг задумалась: почему же так отчаянно сопротивляется Ричарду, тогда как больше всего на свете хочет одного — быть с ним? Да и ее семья будет в безопасности…
        И тут он добавил:
        —Но при одном условии: ты будешь держаться подальше от моей семьи.
        Она резко отпрянула, и он пояснил:
        —Бертон был и моим отчимом.
        Ричард не собирался говорить об этом Изабелле. Но когда дело касалось ее, он всякий раз забывал о логике и доводах разума.
        Интересно, допускала ли когда-либо Изабелла, что его месть Бертону носила отчасти личный характер? Этот вопрос занимал его до прошлой ночи, когда она ясно дала понять, что объясняла его расправу исключительно соображениями бизнеса. Ричард ожидал, что правда застигнет Изабеллу врасплох, но даже предположить не мог, какая лавина потрясения и ужаса захлестнет ее.
        Вдруг дверь после быстрого небрежного стука распахнулась.
        И он оказался лицом к лицу с Роуз.
        Каждая деталь ее облика откликалась резким ударом его сердца. Шелковистые волосы, убранные в хвост, упавшие на плечи, когда Роуз остановилась на полном ходу. Белый халат, накинутый на элегантную зеленую шелковую блузку и темно-синюю юбку. Вытянувшееся от неожиданности доброжелательное лицо Роуз с утонченными чертами и полные теплоты глаза, в которых отразилось изумление…
        Он ведь проверил график работы Роуз, удостоверившись, что в это время она будет принимать пациентов! И все-таки наткнулся на нее.
        Встреча с сестрой, за которой он наблюдал издали более двадцати пяти лет, стала для Ричарда настоящим шоком. С трудом оторвав взгляд от сестры, он повернулся к Изабелле, которая во все глаза смотрела на него, словно не замечая прихода Роуз.
        —Оставляю вас с вашей посетительницей, доктор Сандовал. Продолжим позже.
        Он повернулся, и Роуз моргнула, пошевелилась, будто выходя из транса.
        —Не стоит уходить из-за меня.
        Он изобразил безразличие:
        —Я все равно уже собирался уходить.
        Ричард поспешил к двери, но Роуз схватила его за рукав.
        Встревожившись, Ричард вскинул бровь со всем холодным нетерпением, которое только мог в себе найти.
        —Рекс?
        Ричард едва не потерял сознание от потрясения.
        Сестра, последний раз видевшая его в шестилетнем возрасте, узнала его мгновенно.
        Чувствуя, как сжалось все внутри, он произнес:
        —Вы, должно быть, обознались. Меня зовут Ричард. Ричард Грейвс.
        Он метнул в Изабеллу предупреждающий взгляд, просто на всякий случай. Изабелла и так потеряла дар речи. И, не давая Роуз шанса сказать что-нибудь еще, Ричард повернулся и зашагал прочь, едва не срываясь на бег.
        Спустя два часа в пентхаусе, после пары бокалов и ста кругов в бассейне, у Ричарда созрел план.
        Стоило ему выйти из душа, как общедомовая система связи, доселе молчавшая, вдруг зазвонила.
        Консьерж рассыпался в извинениях, утверждая, что это, видимо, ложная тревога, ведь мистер Грейвс не разрешал никого пускать последние шесть лет, но леди так настаивала…
        Изабелла. Она опередила его.
        Волна возбуждения и предвкушения захлестнула Ричарда, когда он сообщил консьержу, что Изабеллу всегда следует впускать к нему без лишних вопросов. Он бросился одеваться, но Изабелла оказалась у его двери так быстро, что пришлось мчаться туда босиком, в одних брюках.
        Увидев ее на пороге, Ричард тут же захотел затащить ее в постель.
        —Изабелла…
        Пройдя мимо него, она шагнула внутрь. И настойчиво двинулась к спальне. Раздеваясь на ходу.
        Что и говорить, удивлять она всегда умела… Следуя за ней, Ричард чуть не набросился на нее тут же. Он сдерживался только потому, что хотел позволить ей отдаться ему там, где она пожелает. Хотел посмаковать эту пытку, наблюдая, как Изабелла раздевается, выставляя свои прелести его изнывающему от страсти взгляду.
        Оказавшись в спальне на нижнем этаже, Ричард долго вглядывался в ее темную фигуру, пока не вспомнил, что может зажечь свет одним шепотом.
        Внушительное пространство наполнилось приглушенным светом, который выгодно подчеркивал ее красоту. У изножья кровати Изабелла повернулась — на ней оставались лишь белые маленькие трусики и босоножки того же цвета на шпильках. Ее глаза напоминали пылающие сапфиры.
        Ричард подошел ближе, желая изучить ее тело, — сейчас осознавая, что она родила его ребенка. Он с наслаждением скользнул взглядом по ее чувственным формам. Ее бедра были женственно-пышными, талия — четко очерченной, ноги — длинными и ровными, плечи — прямыми и сильными. Каждая ее частичка была воплощением женственности, тем, что разжигало его вожделение до предела. И теперь Ричард понимал, что объяснялись эти изменения не только временем, но и материнством.
        Перейдя от визуального смакования к тактильному, он погладил ее ягодицы, спину, упругий живот. Все внутри сжалось, стоило представить, как ее тело наливалось, пока внутри рос ребенок, которого они так пылко создали вместе. Ричард уже изнывал от муки, желая овладеть Изабеллой снова… сейчас же.
        Он скользнул ладонями вверх по ее грудям, и кровь взревела в ушах и чреслах, стоило почувствовать их теплоту и упругость. Ричард уставился на созревшие до совершенства полушария, представляя, как Изабелла кормила ребенка грудью.
        Ричард сжал податливую плоть дрожащими пальцами, а потом стал поглаживать соски, вкусом которых столько раз наслаждался, отмечая, что они стали темнее и гораздо аппетитнее. Не успел Ричард наклониться, чтобы поласкать ее соски ртом, как Изабелла выскользнула из его объятий и опустилась на колени.
        Она дрожащими руками расстегнула молнию и стащила с него брюки, прильнув губами к его возбужденной плоти.
        —Мне не терпелось снова попробовать тебя на вкус…
        Он резко толкнул свою тяжелую плоть в кольцо рук Изабеллы, и ее сбившееся от желания дыхание обдало его тело. Облегчение и мука пронзили Ричарда, когда Изабелла принялась ласкать его, обхватывая губами его толстый ствол, проводя языком по всей его длине, вдыхая, поглаживая и пощипывая. А потом со сдавленным нетерпеливым криком она обхватила ртом головку, и горячий язык закружился над ее гладкостью. Изабелла стонала и жадно пила обильный поток его возбуждения.
        От одного только вида Изабеллы, стоящей перед ним на коленях, ее блестящих волос у его поясницы, ее губ, насыщенно-розовых, припухших и обвившихся вокруг его вздыбленной плоти, Ричард чуть не забился в оргазме.
        Избавившись от оставшейся одежды, он с нежностью поглаживал Изабеллу по волосам, а потом откинул пряди, наблюдая за ее движениями. Наконец, яростно рыча, он потянул ее вверх. И не успел бросить ее на кровать, как Изабелла вспорхнула над ним, обхватив ногами его бедра, и опустилась влажным жарким лоном на его возбужденный член, Ричард сжал пальцами ее ягодицы, заставляя ее кричать.
        Голос Изабеллы, охрипший от безрассудства, наполнил его:
        —Возьми меня, Ричард. Или мне стоит называть тебя Рексом?
        Не в силах больше сдерживаться, он толкнулся в нее снизу, вторгаясь в плавившуюся тесноту ее лона. Она отозвалась криком безмерного наслаждения.
        Ее припухшие губы, дрожа, мучительно потребовали:
        —Давай же, скорее…
        Он повиновался, с каждым толчком порождая в них обоих все более яркие чувства. Ее крики экстаза звучали все громче, лоно пульсировало.
        —Кончи со мной… — попросила Изабелла.
        Он подчинился, уступая самому невероятному оргазму, который когда-либо испытывал.
        Пик блаженства миновал, а Ричард все никак не мог оторваться от нее. Но вот Изабелла вздрогнула от холода, и ему пришлось приподняться, чтобы дотянуться до одеяла.
        Плотнее закутав Изабеллу, чтобы она быстрее согрелась, Ричард расплылся в собственнической улыбке:
        —Как я понимаю, ты решила принять мои условия?
        —Нет. На самом деле это была та самая точка, которая требовалась нам обоим перед тем, как я скажу тебе, что ничего не принимаю.
        Его руки, поглаживавшие ее спину и ягодицы, замерли. В ее глазах читалась непоколебимая твердость.
        —Я не могу быть с тобой и надеяться, что моя жизнь останется нормальной. Я слишком долго и упорно боролась, слишком много людей зависит от меня, чтобы привнести в свою жизнь разрушительный, гибельный элемент в твоем лице. Я — опора семьи, и если ты навредишь мне — а я уверена, что так оно и будет, — все пойдет прахом. Я не могу этого допустить.
        Приподнявшись, чтобы взглянуть на нее, Ричард почувствовал, что будто окаменел, когда она встала с постели.
        —Чтобы поставить точку, чтобы у нас не осталось никакой недосказанности, чтобы прояснить все раз и навсегда, я и пришла сюда. Это единственный способ наконец-то отпустить друг друга. На сей раз — окончательно.
        Глава 7
        Ричард не стал удерживать Изабеллу рядом — просто не мог ее принуждать. В горле встал тяжелый ком.
        Он смотрел, как она медленно бредет в ванную. Вскоре она вышла оттуда и, не глядя на него, наклонилась, чтобы подобрать свои трусики. Увидев, что они разорваны, бросила их на пол и вышла из комнаты. Натянув брюки, Ричард последовал за Изабеллой, собиравшей разбросанную одежду.
        Оказавшись у бассейна, Изабелла села на диван и взглянула на Ричарда. Она смотрела на него так, словно он был всем, чего она желала, но не могла получить никогда.
        —Я начну. — Изабелла сглотнула ком в горле, с превеликим трудом преодолевая нежелание поведать обо всем начистоту. — Я расскажу тебе все. Мою версию истории. Но только если ты пообещаешь взамен тоже рассказать всю правду.
        —А что, если я пообещаю, ты расскажешь мне все, но условие я не выполню?
        Она пожала плечами:
        —Я не смогу ничего поделать. Приходится признать, что я в твоей власти. Наши силы катастрофически не равны. Ты можешь вынудить меня сделать все что хочешь.
        Он заставлял ее чувствовать себя вот так? Побежденной? Отчаявшейся? А он-то думал, что ее приятно будоражит его преследование! Ричард опустился на диван рядом с ней.
        —Недавно ты сказала, что считаешь мое слово стоящим. Если ты и правда так думаешь, мое слово у тебя есть. И все-таки хочу предостеречь. В конце разговора ты наверняка пожалеешь, что захотела узнать всю правду. Она повергнет тебя в ужас.
        —После всего, через что мне пришлось пройти, ничто уже не ужаснет меня настолько. — Взгляд Изабеллы дрогнул. — Могу я сначала выпить?
        Никогда еще Ричард не видел ее такой… беззащитной. Помимо угрызений совести его захлестнуло пронзительное щемящее чувство сродни нежности. Он впервые смотрел на Изабеллу не как на женщину, сводившую его с ума, а как на женщину, которую он хотел… защищать. Даже от самого себя.
        Особенно от самого себя.
        Ошеломленный новым ощущением, он подошел к бару и смешал для нее один из любимых ею коктейлей.
        Целый год после расставания с ней, всякий раз готовя себе напиток, Ричард делал бокал и для нее.
        В тот день, когда он бросил Бертона в самую глубокую темницу на земле, Ричард смотрел на коктейль, который приготовил с такой заботой, и осознавал жестокую правду: Изабелла никогда не придет. И он разбил бокал о стену. А потом яростно и безвозвратно уничтожил все способы связи, которыми она не воспользовалась. Он не сомневался, что она забыла его. И ненавидел ее тогда, ненавидел даже больше, чем Бертона. Потому что никак не мог забыть.
        Ричард налил себе виски, нарушая собственное правило не пить больше двух бокалов в день. Ему требовалось дойти до состояния крайнего бесчувствия, чтобы воспринять грядущие откровения.
        Изабелла, видимо, чувствовала то же самое, потому что залпом выпила коктейль, как только получила бокал. Для такой трезвенницы, как она, даже такое малое количество алкоголя было излишним.
        Как только Ричард сел, борясь с желанием притянуть ее к себе на колени, Изабелла сказала:
        —Чтобы объяснить, как я стала женой Бертона, мне нужно начать мою историю несколькими годами раньше.
        Каждый мускул напрягся в предвкушении чего-то ужасного, и Ричард тоже опрокинул в себя весь бокал.
        —Тебе наверняка известно начало, что я родилась в Колумбии в семье врача и медсестры и была самой старшей из пятерых детей. Когда мне было тринадцать лет, мою семью выгнали из родного дома наряду с десятками тысяч других. Хотя мы поселились в трущобах близ Боготы, родители умудрились преподать мне основы медицинской подготовки, в то время как я учила на дому младших. Все вокруг обращались к нам за медицинской помощью, особенно партизаны. А потом как-то раз, мне тогда исполнилось девятнадцать, мы отправились позаботиться о сыне крупнейшего наркобарона нашей местности. И Бертон, который находился там, чтобы заключить какую-то сделку, увидел меня. Позже он сказал, что я поразила его в самое сердце, как никто и ничто до этого.
        Сердце Ричарда пропустило удар. Он поднялся, прошагал к бару и взял поднос с бутылками, потом налил выпить Изабелле и себе. Она отпила и поморщилась, когда поняла, что это напиток крепкий, но продолжила:
        —Позже он приехал к нам домой, чтобы провести переговоры с моими родителями по поводу меня. Мой отец категорически отказался от сделки и пришел в такое бешенство, что оттолкнул Бертона. В следующее мгновение он был мертв.
        Ричард во все глаза смотрел на нее, и все внутри у него кричало, умоляя остановиться. Бертон. Он убил ее отца. Как и его отца.
        Изабелла пояснила:
        —Телохранитель Бертона застрелил отца за то, что тот осмелился отпихнуть его хозяина. Не успела я толком уразуметь, что произошло, как Бертон всадил пулю в голову убийцы, а потом повернулся ко мне, рассыпавшись в извинениях. Я оказалась лицом к лицу с монстром, который приехал меня купить. Нездоровое влечение в его глазах ясно сказало мне, что сопротивление дорого обойдется нашей семье. В душе все переворачивалось при мысли о том, чтобы оказаться во власти этого монстра, но я понимала: нужно сделать хоть что-нибудь, чтобы выжить и гарантировать выживание своей семьи. Манипулируя его безумным влечением, я смогу спасти своих родных и многих, многих других. Поэтому, справившись с шоком и болью, я сказала, будто верю, что он не хотел вредить никому из нас. Но попросила дать мне время справиться с утратой и лучше узнать его. Он был в восторге от того, что я не отвергла его после этой «катастрофической ошибки», убийства отца, и пообещал мне уйму времени. А заодно и все остальное, чего я только ни захочу. Я сказала, что хочу лишь одного: чтобы мою семью вывезли в США, чтобы мои близкие легально жили в
безопасности и комфорте. На следующий день я стояла у могилы отца с человеком, который был виноват в его смерти. Перед тем как Бертон увез нас, я пообещала друзьям, что вернусь и помогу им, как только смогу.
        Трясущимися от гнева руками Ричард потянулся к бутылке. Он сделал внушительный глоток, злорадно предвкушая все те новые ужасы, которым подвергнет Бертона.
        Изабелла продолжила:
        —В течение года с помощью инвестиционной программы он обеспечил нас постоянным жильем. Мои сестры и брат ходили в школу, а моя мать была волонтером в детских домах и сиротских приютах. Бертон использовал свои связи, чтобы мой опыт приравняли к обучению в колледже, необходимому для поступления в медицинский институт. А потом, в мой двадцатый день рождения, Бертон сделал мне предложение. Несмотря на то что он напоминал игрушку в моих руках, по его кровожадному поведению с другими я не сомневалась, что он убьет нас всех, если я откажусь теперь, когда он выполнил свою часть сделки. Мне пришлось согласиться. С восторженной улыбкой.
        Вот они, недостающие детали. Те, что объясняли все. Переписывали историю. Делали все, что чувствовал или совершал Ричард, не просто неправильным — преступным.
        И Изабелла еще не закончила.
        —После роскошной свадьбы я играла роль любящей жены, в своих целях используя его ненормальное влечение ко мне. К счастью, мне не приходилось терпеть многочисленные сексуальные контакты, поскольку он редко желал близости. Хотя мне даже удалось превратить его лапание в подобие «акта любви».
        Взорвавшийся внутри гнев угрожал расколоть голову при мысли о том, как она уступала ласкам Бертона, тогда как каждую ее клеточку выворачивало наружу от отвращения…
        Ричард швырнул наполовину пустую бутылку через бассейн, так далеко, что та угодила в окно. Оно разбилось, и осколки посыпались наружу. Если бы не терраса, стекло усыпало бы растянувшуюся внизу улицу.
        В ответ на его вспышку ярости небесно-голубые глаза Изабеллы потемнели. Ричард жестом дал понять, что выплеснул гнев и отныне будет сдерживаться, тогда Изабелла продолжила:
        —Мне повезло и в том, что в начале своего четвертого десятка он сделал вазэктомию. Когда он сказал, что мы все-таки можем иметь ребенка, если я пожелаю, я заверила его, что всегда относилась к своим младшим сестрам и брату как к собственным детям и хочу сосредоточиться на обучении, гуманитарной работе и, главным образом, на нем самом. Он был в восторге, а я продолжала играть роль идеальной жены влиятельного человека, которая с шиком пользовалась его богатством и даже умудрялась копить миллионы. Я хотела сама заручиться достаточной властью, которую давали образование, деньги и знания, чтобы спасти свою семью из этого кошмара. И тут в моей жизни появился ты.
        Не успел Ричард выразить захлестнувшее его чувство вины, как Изабелла отвела взгляд. Ее глаза заблестели.
        —Когда ты просил меня остаться с тобой, обещая защитить, я думала, что ты и понятия не имеешь, во что втягиваешься, не осознавая ни степень моей уязвимости, ни власти Бертона и его одержимости мной. Мне казалось, даже если тебе и удастся тайно вывезти мою семью, он обязательно найдет нас, и ты не сможешь защититься от его мести. Не отдавая себе отчета в твоей реальной силе, я считала, что ты не сможешь тягаться с ним, и не сомневалась, что погублю всех нас, если уеду с тобой. А потом ты исчез, и я познала вкус истинного страдания. Узнав, что такое страсть, я потеряла ее и вернулась в свою клетку, обреченная вечно тосковать по тебе.
        —Изабелла…
        Она вскинула руку, прерывая его полный муки стон и желая выложить все начистоту.
        —Когда ты стал претворять в жизнь свой план, я поняла: как только Бертон убедится, что я предала его, он придет в бешенство — такое же безумное, как его прошлая уступчивость. Оставалось только взять свою семью и бежать. Потом, примерно год спустя, моя «фрейлина», жена его правой руки, сообщила мне, что банковские счета Бертона опустошили неизвестные, и у него больше не осталось средств, чтобы купить себе честное имя или защиту. Бертон исчез, сказала она, и высказала подозрение, что его убили. Не желая рисковать, я вернулась в Колумбию, и тут друзьям срочно понадобилась моя помощь. Я задействовала все тайные средства и использовала деньги, которые взяла у Бертона, чтобы построить приюты и медицинские центры для тех, кому не могла помочь лично. Отсидевшись три года в тиши, я осмелилась поехать в Штаты на конференцию, где и встретила Роуз.
        Потом, спустя четыре года, когда она продолжала настаивать на своем предложении, я провела масштабное расследование. Тогда-то я и узнала, что ты бросил Бертона в тюрьму строгого режима для опаснейших международных преступников, и наконец-то настолько почувствовала себя в безопасности, что решила вернуться. А спустя неделю… ты появился снова. И вот мы здесь.
        Ричард уставился на Изабеллу, чувствуя, как ее откровения буквально кромсают его изнутри.
        Он так долго жил среди коррупции и извращенности, что придумывал только худшее объяснение чьим-либо действиям. Вот и Изабеллу осудил без колебаний. Теперь его впечатляло, чего добилась Изабелла, несмотря на все опасности и потери, как она преодолела все напасти, помогла бесчисленному количеству людей. Все это превращало ее из жертвы в героиню.
        А он был злодеем. Даже хуже: именно он доставил ей самые страшные мучения.
        —А что насчет Маурисио?
        Глаза Изабеллы омрачили ужасные воспоминания, но она не стала ничего скрывать.
        —Он — твой сын.
        Ричард уже уверился в этом. Но это признание пронзило его сердце стыдом и сожалением.
        —Я узнала о своей беременности прямо перед тем, как Бертон стал подозревать, что я могла выболтать его тайны. Мне пришлось бы бежать в любом случае, даже если бы он никогда меня не заподозрил, потому что вскоре выяснилось бы, что я предала его в том, что значило для него гораздо больше. Я родила Маури спустя четыре месяца, почти за три месяца до срока. Несколько недель провела в страхе, что потеряю его или у него возникнут серьезные патологии. Прошла добрая часть года, прежде чем я наконец-то убедилась, что рождение недоношенным не повлекло последствий для его здоровья.
        В их слившихся взглядах читалось осознание еще одного преступления Ричарда. Моральные и физические страдания Изабеллы в момент бегства наверняка стали причиной преждевременных родов. А что она вытерпела во время родов и после… Это было чудовищно.
        —Но, как уже сказала, в то время я не соображала, что к чему. Поэтому и назвала его Рикардо, в твою честь.
        Сыпавшиеся друг за другом удары уже ввели его в оцепенение. Этот же, новый, нанес самую глубокую рану.
        —Узнав, что ты наделал, мне было невыносимо вспоминать о тебе всякий раз, когда окликаю его. В ту пору ему было два. Ему потребовался год, чтобы привыкнуть к своему второму имени, данному в честь моего отца.
        Значит, она лелеяла воспоминания о нем, Ричарде, целых два года. А потом узнала, что он использовал ее, и драгоценная память обернулась горечью и предательством.
        Ричард опустил глаза, не зная, куда деться от самобичевания.
        —Теперь твоя очередь.
        Поднимая взгляд на Изабеллу, он решил поведать ей всю, до последней капельки, правду.
        То, чего о нем не знал никто.

* * *
        Изабелла чувствовала себя так, словно вывернулась наизнанку. Она чуть не лишилась чувств, когда все рассказала Ричарду, но ощущала и… облегчение. Даже больше. Освобождение. Она никогда и ни с кем не делилась этим. Даже с родными, защищая их от бремени жестокой правды. Мать о многом догадывалась, но Изабелла ни за что не сделала бы ей больно.
        Теперь только Ричард знал о ней все.
        В ответ на ее признания он словно окаменел. И никак не отреагировал на новость о том, что Маури — его сын.
        Сейчас лицо Ричарда представляло собой бесстрастную маску. И Изабелла знала, что он сдержит слово, расскажет свою версию правды.
        —Мой отец служил в спецназе британской армии, пока его не уволили с военной службы с лишением всех прав и привилегий. Озлобленный и страдающий от финансовых проблем после множества неудачных инвестиций, он стал членом организованной преступной группировки. В то время мне было шесть. Он преподал мне все смертоносные дисциплины, и я был так хорош, что он привлек меня к своей работе. Не то чтобы я осознавал, чем мы занимались… А потом, спустя пять лет, когда Роуз был всего годик, его компаньоны пришли к нам и сказали, что его убили. Вскоре после этого один из его подельников стал захаживать к нам домой. Прошло еще немного времени, и однажды моя мать сказала, что они поженились, и этот мужчина — Бертон — теперь будет жить с нами.
        Изабелла налила себе выпить, решив подбодрить себя чем-то покрепче перед новой порцией его откровений.
        —Я знал, что Бертон убил моего отца, потому что хотел заполучить мою мать. Он был зациклен на ней точно так же, как на тебе. Но поскольку моя мать не дотягивала до твоего калибра, вскоре он стал обращаться с ней плохо. И я ничего не мог с этим поделать. Как и у тебя, у меня был дом, полный уязвимых мишеней, к тому же я все-таки был еще юным. Даже если бы я смог убить его, это разрушило бы мою семью. Меня отправили бы в колонию для несовершеннолетних, и моя мать не смогла бы жить дальше без меня. Так что я делал то же самое, что и ты. Играл роль послушного мальчика, который относился к нему с почтением и задабривал его. Заодно я пытался обуздать своего младшего брата, но Роберт никак не мог понять, почему я так любезничаю с Бертоном. Роуз вскоре приняла сторону Роберта, и Бертон стал издеваться над ними словесно, эмоционально, а потом, наконец, и физически. Я скрывал свою убийственную ненависть, прикидывался примерным учеником, понимая, что он мог запросто убить их, как нашего отца.
        Изабелла залпом выпила огненную жидкость, чувствуя, как на глаза навернулись слезы. Глаза Ричарда оставались бесстрастными, он продолжал на автомате излагать подробности жестокого прошлого:
        —Когда мне было лет шестнадцать, Бертон начал ворочать большими деньгами. Я подлизывался к нему больше обычного, чтобы узнать источник его богатства, пока он не рассказал, что теперь работает на крупный преступный картель, именуемый просто Организацией, который превращает похищенных или проданных детей в наемных убийц. Бертон добавил, что мог бы сделать кучу денег, если бы отдал картелю Роберта и Роуз, чего вполне заслуживает это «отродье». Осознавая, что он может пойти на это, я сказал, что за них заплатят лишь раз, а вот если я стану одним из кураторов, Организация будет платить мне большие деньги постоянно, и он сможет получить все сразу. Бертону это не понравилось, ведь казалось, будто я защищал брата и сестру, тогда как всегда уверял, что едва выношу их. Его насторожило и то, что я предложил отдавать ему все заработанные деньги. Я развеял его подозрения, сказав, что считаю это выгодным для всех. Я вылезу из этой помойки, которую мы называем домом, отделаюсь от липнущей ко мне семьи и получу самый лучший опыт. Деньги я отдам взамен предоставленного мне шанса, поскольку они не понадобятся мне
еще много лет, ведь все мои потребности будут обеспечивать мои новые работодатели.
        За время брака с Бертоном Изабелла много раз слышала об Организации. Масштабы их злодеяний казались невероятными. И то, что Ричард по доброй воле практически продался им, чтобы спасти брата и сестру, спасти Роуз… это просто не укладывалось в голове.
        —Купившись на разумное объяснение и понимая, как много может заплатить Организация за мой уровень мастерства, Бертон ухватился за мое предложение. Я понимал, что оставляю семью, но альтернатива была несравнимо хуже. Последний раз я видел родных в тот день, когда уходил, чтобы стать членом Организации. Роберту было десять, Роуз — шесть. Я собирался заполучить достаточно власти, чтобы в один прекрасный день убить Бертона, не оставив ни единой улики, и исчезнуть со своей семьей. Но он упреждал любые удары. Я никогда не выказывал свою ненависть открыто, но Бертон, одержимый инстинктом самосохранения, перевез мою семью неизвестно куда. Он продолжал косвенно угрожать мне безопасностью моих близких, предоставляя доказательства, что с ними все в порядке. И будет в порядке — пока не иссякнет ежемесячный поток наличных.
        Изабеллу захлестнуло желание броситься к Ричарду, обнять его и разделить с ним беспомощность тех лет. Но Ричарду было неведомо сострадание, он не умел ни давать, ни принимать его.
        —Первый год в Организации стал более или менее сносным благодаря одному парню на два года моложе меня. Его звали Фантомом и считали будущей шпионской звездой. А потом Бертон заметил нашу дружбу, которую, как нам казалось, мы умело скрывали. Он следил за нами и подслушал, как Фантом признался, что разрабатывает план побега. Бертон сказал, что, донеся на него, я займу более высокое положение в Организации и стану получать гораздо больше. Сам он якобы не мог сообщить о плане Фантома, поскольку пришлось бы рассказать, как он узнал об этом. Меня наказали бы за то, что я утаил планы друга, понизили бы в должности или и того хуже, тогда как Бертон хотел, чтобы мое жалованье уже составляло шестизначную сумму. Он поставил меня перед выбором: Фантом… или моя семья.
        Изабелла с трудом сдерживала слезы. А она-то всегда считала, что Ричард сделан из стали, что он никогда не чувствовал любви или страха за других…
        —Я знал, что Фантома, которого так высоко ценили, накажут, подвергнут пыткам, но не убьют. Моя семья такой ценности не представляла. И их было трое. Бертон мог навредить кому-то одному или даже убить его, чтобы я ходил по струнке остаток своей жизни. Поэтому я донес на Фантома. Я позволил ему думать, что сделал это ради улучшения своего положения в Организации, так что он открыто возненавидел меня, что только способствовало укреплению моего имиджа хладнокровного отморозка. Тогда я выложился по полной, доказывая, что я лучший из всех, кто когда-либо у них был. Я вел себя так жестоко, как ты даже не можешь себе представить, по числу жертв я мог соперничать со всеми остальными агентами, вместе взятыми, а мой ежемесячный доход уже измерялся восьмизначной цифрой, причем значительная его часть уходила Бертону. Я надеялся утопить его в таком количестве денег, о котором он и мечтать не мог, чтобы он отпустил моих родных или, по крайней мере, обращался с ними лучше, пока я их не вызволю. Но все только усложнилось, когда меня назначили куратором еще одного ребенка — парня по прозвищу Счет, который очень
напоминал мне Роберта. Я не мог бросить ни его, ни Фантома. Но мне наконец-то удалось добиться достаточной самостоятельности, чтобы разыскать своих родных. Я нашел их в Шотландии… Увы, слишком поздно. Мне удалось воссоздать произошедшее по обрывкам информации. Мать пыталась бежать с моими братом и сестрой. Бертон погнался за ними, она потеряла контроль над машиной и врезалась в гору.
        Изабелла уже не могла бороться со слезами, которые струились по щекам.
        Будто не замечая этого, Ричард продолжал перечислять несусветные преступления Бертона:
        —Как я узнал, Бертон не потрудился помочь или хотя бы сообщить об аварии. Он просто уехал, ведь для него они уже были отработанным материалом. Мать и брат умерли сразу. Выжила только Роуз. Я нашел ее в сиротском приюте и устроил так, что ее усыновила добрая и обеспеченная пара, которая собиралась иммигрировать в Штаты. С тех пор я внимательно слежу за Роуз. Я никогда даже не думал сообщать ей, что я жив. А сегодня… не могу поверить, что она вспомнила меня. — Помрачнев еще больше, Ричард пронзил Изабеллу взглядом. — О чем вы говорили после того, как я ушел?
        Она нервно глотнула:
        —Ни о чем. Я притворилась, будто мама звонит по какому-то неотложному делу, и выбежала.
        Он лишь кратко кивнул в ответ:
        —Для нее лучше и впредь не знать о моем существовании.
        Изабелла не могла оспаривать его вердикт. Жизнь Роуз была воплощением стабильности, и уничтожать ее мир не стоило. Хотя… Изабелла вспомнила, как тепло Ричард общался с ее домочадцами…
        Нет. Это был единичный случай. Ричард не хотел, чтобы кто-то постоянно присутствовал в его жизни. Даже его давно потерянная сестра.
        А он между тем продолжил рассказ:
        —Прошло еще несколько лет, прежде чем я смог претворить свой план спасения в жизнь, обеспечив бегство Счета, Фантома и их людей. Я последовал за ними, но они решили убить меня.
        Изабелла чуть не задохнулась, кровь застыла в ее жилах. Фантом неверно понимал ситуацию, считая Ричарда безжалостным врагом, угрозой их свободе и жизням. Как думала и она сама какой-то час назад.
        —Ты наконец-то рассказал ему правду?
        Он пожал плечами:
        —В этом не было ни малейшего смысла. Я ведь сам сделал все, чтобы они считали меня виновным, ненавидели. И не важно, почему я совершил все это.
        —Разумеется, важно. Всегда важно знать почему!
        Он покачал головой:
        —Я в это не верю. Я совершил свою долю злодеяний — и не оправдываю себя за них.
        Он никогда бы не подумал просить за них прощения.
        —Если ты не сослался на смягчающие вину обстоятельства, чтобы заставить их передумать, как же тебе это удалось?
        —Я сказал им, что в их же интересах отступить, поскольку именно они не выживут в этой стычке.
        Она фыркнула:
        —Держу пари, ты даже не преувеличил.
        Он удостоил ее тем взглядом, которым бог пронзил бы смертного, осмелившегося спросить, может ли он поразить его молнией.
        —Я никогда не преувеличиваю. Они — невероятные бойцы, но их таланты заключаются в умственных способностях, умелом использовании знаний и всяческих ухищрениях. Мое виртуозное мастерство — работа на результат.
        —У тебя и самого неплохо с умственными способностями и ухищрениями, — пробормотала Изабелла, вспоминая, с какой легкостью он окрутил ее вокруг пальца. И вдруг ей в голову пришла ужасная мысль. — Но раз ты выжил и не получил ни царапины, это означает…
        Он выгнул бровь:
        —Ты думаешь, я много лет планировал бы, как помочь им бежать, только для того, чтобы убить их, как только они немного разнервничались?
        Изабелла с облегчением выдохнула:
        —Но как же тогда обе стороны в итоге остались живы?
        —Я просто изложил факты. К счастью, прежде, чем мне пришлось для пущей убедительности перейти к серьезным действиям, Счет встал между нами, и они отступили, только ради него. Я по-прежнему позволяю им думать так, как нравится. Я не собирался становиться их другом, меня интересовала возможность создать с ними бизнес.
        —Выходит, все твои партнеры по корпорации «Черный замок» — сбежавшие из Организации.
        Это объясняло все. Эти люди были невероятного масштаба личностями, их выковали в том же аду, что и Ричарда.
        Он кивнул:
        —Как только я убедился, что они в безопасности и наш план по уничтожению Организации претворяется в жизнь, я смог наконец-то отомстить Бертону. Остальное ты знаешь.
        Чем больше все, что рассказывал Ричард, доходило до сознания Изабеллы, тем в больший ужас она приходила. По разумению Ричарда, ее должна была напугать информация о том, что он был главным палачом в такой зловещей организации. Но по-настоящему мучило Изабеллу осознание того, насколько кошмарнее было его существование по сравнению с ее жизнью. И то, что у него было безусловное оправдание всему, что он совершил.
        А еще удивляло то, что, считая ее послушной женой Бертона, он не покарал ее так же жестоко, как его. Это многое говорило о степени его страсти, обуздавшей инстинкт убийцы.
        И все же это ровным счетом ничего не меняло. Ричард мог по-прежнему хотеть ее, но прошлое наложило на него отпечаток. Ему было чуждо все человеческое, и то, что он не сказал ни слова о Маури, неопровержимо доказывало это.
        Поэтому-то она и пришла сюда: сказать, чтобы он смирился. Она не могла позволить себе его присутствие в своей жизни. И не важно, что она жаждала его больше всего на свете. Ее приоритетом оставался Маури.
        Мучительно выдохнув, Изабелла поднялась. Ричард остался сидеть, не глядя на нее.
        Она подождала, пока он не поднял взгляд.
        —Хорошо, что мы честно обо всем поговорили. Но теперь, когда знаешь мою историю, ты должен понимать, что я не представляю опасности для Роуз. Отныне мы можем пойти каждый своей дорогой, и эти дороги никогда больше не пересекутся.
        Не дав Ричарду ответить, Изабелла повернулась и бросилась прочь. А он так и остался сидеть на месте.
        Дверь распахнулась, выпуская ее. Ну вот и все. На сей раз все было кончено навек.
        Глава 8
        Когда наутро Роуз вошла в ее кабинет, Изабелла уже не была онемевшей, будто парализованной от потрясения. Она сходила с ума от отчаяния.
        Приветствуя подругу и коллегу, которой так дорожила, Изабелла попыталась улыбнуться. Чмокнув ее в щеку в ответ на дружеский поцелуй, Роуз отпрянула, и ее серо-голубые глаза наполнились сдержанным любопытством. Ее, должно быть, разрывало от желания разобраться в своих подозрениях по поводу Ричарда.
        —Дома все в порядке?
        Несмотря на беспокойство, сквозившее в ее вопросе, и эсэмэску, которую она накануне отправила Изабелле, Роуз явно не поверила объяснению вчерашнего ухода.
        Роуз всегда ясно давала понять, что готова помочь Изабелле чем бы ни требовалось, но та никогда не посвящала ее в свои проблемы и ничего ей не рассказывала. До сегодняшнего дня.
        Изабелла держала все в себе долгие годы, но теперь, когда родные и друзья были в безопасности, ей требовалось довериться кому-то. Единственным человеком, способным выслушать, посочувствовать и поддержать, была Роуз.
        Изабелла усадила ее:
        —Мне нужно рассказать тебе кое-что — что-то важное. О моем прошлом.
        В глазах Роуз мелькнула тревога.
        —Я всегда знала, что ты скрываешь нечто важное, и хотела, чтобы ты рассказала мне.
        Изабелла взяла руки Роуз в свои ладони:
        —Прежде чем я сделаю это, ты должна пообещать вести себя исключительно в соответствии со своими интересами и интересами своей семьи.
        Роуз состроила гримасу:
        —Хватит трепаться, расскажи мне все, Иззи!
        И она рассказала. Обо всем, кроме Ричарда.
        Во время рассказа на лице Роуз отражались шок, ужас, боль и негодование. Потом из глаз Роуз хлынули слезы, а когда Изабелла замолчала, подруга бросилась к ней и крепко сжала ее в объятиях.
        —Боже, Иззи, ты должна была рассказать мне! — рыдала Роуз. — Ну почему ты молчала?
        Из глаз полной благодарности Изабеллы тоже полились слезы. А потом она отстранилась, улыбнувшись:
        —Вот поэтому я ничего тебе и не говорила. Боялась, что ты утопишь в слезах меня и всю клинику. А мы только закончили отделку!
        Роуз рассмеялась:
        —Боже, Иззи, у тебя еще есть силы веселиться?
        —Все это в прошлом. Мне просто требовалось рассказать тебе то, чем я не могу поделиться даже с матерью.
        Роуз посмотрела на подругу с укоризной:
        —А что ты имела в виду, когда предупреждала меня? Если ты думаешь, будто между нами что-то изменится, ты просто бредишь!
        Сердце Изабеллы защемило от великодушия и доброты подруги.
        —Не принимай никаких решений сейчас. Не торопись, обдумай все.
        —Ага, я все обдумаю, а потом буду еще несколько месяцев кипеть от злости, что ты не доверилась мне много лет назад!
        —Подожди хотя бы до того, как узнаешь мнение Джеффри.
        Глаза Роуз округлились.
        —Ты хочешь, чтобы я сказала Джеффри?
        —Я подумала, что ты ему скажешь.
        Роуз казалась оскорбленной.
        —Разумеется, я ничего ему не скажу!
        Изабелла снова взяла ее за руку:
        —Я хочу, чтобы ты сказала ему.
        Роуз выхватила руку, сжав ее в кулак:
        —Нет.
        Настал черед Изабеллы разразиться смехом от категоричности обычно нежного, веселого голоса Роуз и яростно-упрямого выражения, исказившего ее красивое лицо.
        Изабелла подавила улыбку:
        —Я считаю Джеффри частью тебя. Не говоря уже о том, что он часть нас, нашей команды.
        —Я решила — нет. Ты рассказала мне, потому что должна была разделить эту ношу с тем, кому полностью доверяешь.
        —Совершенно верно, но Джеффри…
        Роуз перебила ее:
        —Я делюсь с Джеффри своими секретами не потому, что он моя вторая половина, а потому, что они могут как-то повлиять на него, и он имеет полное право все знать. Но если бы ты действительно хотела, чтобы он знал, ты рассказала бы все нам двоим. А ты сказала только мне.
        Изабелла покачала головой, дивясь тому, до какой степени не понимала свою подругу. Самая романтичная на земле, таявшая от любви к мужу, она проявляла серьезнейший прагматизм. А еще была самым лучшим, самым надежным другом на свете. И теперь та необыкновенная связь, что установилась между ними с самого начала, стала еще глубже.
        —И ты сделала это потому, что я твоя самая близкая подруга. Мы даже ближе, чем я думала. Нас обеих чуть не уничтожил этот монстр. И мы выдержали. — Глаза Роуз просияли от восхищения. — Хотя я и не боролась многие годы, как ты. Я выжила случайно.
        Теперь-то Изабелла знала, что это было не так. Да, Роуз избежала гибели в автокатастрофе, но потом была спасена. Ричардом. Увы, Изабелла не могла поведать Роуз о ее спасителе и защитнике.
        —А что насчет Маури? Он… — задыхаясь, вдруг выпалила Роуз, не в силах даже произнести имя Бертона.
        —Я ни за что не позволила бы себе забеременеть от него.
        Но она забеременела от Ричарда. И, даже осознавая всю опасность, была вне себя от восторга, что часть его будет с ней всегда.
        И недавно она снова рискнула подобным образом. Четыре раза, если быть точной.
        Голос Роуз вырвал ее из круговорота мыслей:
        —Уфф! Какое облегчение — знать, что этот монстр не передал никому свои гены! — Роуз опять стиснула ее в объятиях. — Но твои гены одолели бы любую подлость и извращенность! Маури в любом случае был бы прекрасным ребенком, просто потому, что ты — его мать.
        Расчувствовавшись, Изабелла расцеловала Роуз в обе щеки:
        —Когда я в последний раз говорила тебе, как сильно я тебя люблю?
        Роуз пронзила ее шутливо-укоризненным взглядом:
        —А ты когда-нибудь вообще мне об этом говорила? Ладно, тебе и не надо было говорить. Я всегда это знала. И я тоже тебя люблю. А теперь — больше, чем когда-либо.
        Изабелла и не ожидала, что отправится домой счастливая. Но благодаря Роуз, Джеффри и работе день, обещавший стать унылым, оказался лучшим за последние несколько лет.
        Изабелла не питала иллюзий, понимая, что скоро боль от новой, окончательной потери Ричарда захлестнет ее с невероятной силой. У отчаяния была и другая причина. До того, как Изабелла снова встретила Ричарда, у нее была смутная надежда обрести новую любовь. Теперь-то она знала, что это невозможно.
        Ричард навсегда остался тем единственным, кто мог заставить ее забыть обо всем на свете и испытать истинное блаженство. А довольствоваться меньшим она не могла. Значит, она проведет остаток жизни в качестве матери, дочери, сестры, подруги и врача. Но с ее женской сущностью было покончено.
        Поворачивая на свою улицу, Изабелла встряхнулась. Нельзя показывать Маури и остальной семье свою тоску. Она была одержима Ричардом, как никогда прежде, а теперь, когда она больше не могла остудить свою страсть ненавистью, справляться с чувствами казалось еще труднее. Но стоило ей мысленно дать себе пощечину, возвращая немного здравого смысла, как Изабелла заметила это.
        Машину Ричарда, припаркованную у ее дома.
        Сердце заколотилось, как и всякий раз, когда дело касалось Ричарда. Изабелла понятия не имела, как и где в итоге припарковалась, как вошла в дом. Тихий дом. Куда же все подевались?
        И тут с кухни послышались крики. Вне себя от волнения, Изабелла бросилась туда. А потом до нее донеслись… хлопки. Аплодисменты?
        Резко затормозив на пороге, она увидела…
        Ричард стоял на ее кухне. Собрав всех домочадцев на полукруглом кухонном островке, он…
        Давал для них представление. Показывал трюки с ножами.
        Он крутил ножи с такой скоростью и ловкостью, что руки сливались в одно мутное пятно. Мастерские трюки, которые он выполнял с четырьмя… нет, с пятью… шестью ножами, казались невероятными. А в его руках выглядели легко и непринужденно. Его зрители сидели с открытыми от изумления ртами.
        И Изабелла разделяла их чувства. Все были настолько загипнотизированы его шоу, что даже не заметили ее появления. Лишь Ричард искоса взглянул на нее, и знакомая полуулыбка заиграла на его губах. Изабелла встала за Маури, и Ричард стал выполнять трюки сложнее, подбрасывая ножи над головой, за спиной, крутя их так и сяк.
        В нарастающем темпе движений он подбросил что-то, напоминавшее рыбное филе, в воздух и с потрясающей точностью метнул ножи в это филе, разрезав его в воздухе на равные части. Поймав падавшие ножи одной рукой, а куски рыбы — другой, он раскинул руки и раскланялся.
        Раздались бурные аплодисменты и восторженные вопли. Изабелла же еле дышала и с трудом держалась на ногах. Всеобщее оживление только усилилось, стоило им заметить ее. Перекинув кухонное полотенце через плечо, Ричард подошел к ней. Его взгляд был бесстрастным, а губы изогнулись в умопомрачительной улыбке.
        —Ты успела увидеть потрясающее шоу Ричарда? — спросила Амелия.
        —Только ломтики этого шоу.
        Все засмеялись над ее шуткой по поводу заключительного трюка. Все, включая Ричарда. Изабелле хотелось злиться, но она не могла. Хотя и не удержалась от строгого выговора:
        —Как же я теперь смогу убедить детей не играть с ножами?
        Он лишь отмахнулся:
        —Я уже позаботился об этом.
        —О, и каким же образом?
        —Я сказал им, что только мне позволено делать такие вещи, поскольку я провел за тренировками больше времени, чем они на этой земле.
        —И это их убедило?
        —Они чрезвычайно послушные детеныши.
        Изабелла удивленно моргнула:
        —М-м-м, мы говорим об этих троих?
        —Может, я просто кажусь слишком устрашающим.
        Упомянутое трио носилось вокруг накрываемого стола, не сводя полных благоговения глаз с Ричарда.
        —Они не выглядят испуганными, скорее пребывают в восторге.
        —Ничего страшного. — Он расплылся в умиротворяющей улыбке. — Не волнуйся. Я взял с них обещание, что они никогда не будут играть с острыми предметами. Я пообещал Маурисио, что научу его жонглировать. Чем-нибудь пластмассовым.
        И не успела Изабелла раздраженно шикнуть, как Ричард повернулся к своим зрителям:
        —Ну а теперь перейдем ко второй части моего шоу. К еде.
        Рот Изабеллы изумленно открылся, когда ее мать и сестра бросились опорожнять три огромных бумажных пакета, стоявших на столешнице.
        —Ричард принес это, чтобы приготовить все в точности по своему рецепту, — с улыбкой объяснила мать. — У нас — кулинарное соревнование. Сегодня вечером за ужином состоится наша первая дуэль.
        Ричард стал готовить ингредиенты для блюда. Он не шутил, обещая вторую часть шоу. Он превратил процесс приготовления даров моря в демонстрацию мастерства скорости и точности. А в процессе приготовления спрашивал детей о морепродуктах, специях, травах и овощах, которые использовал. Изабелла никогда еще не видела, чтобы дети были так увлечены общением со взрослым. Она тревожилась, наблюдая за тем, как Маури сыпал вопросами, а Ричард давал забавные, искренние и подходящие по возрасту ответы.
        —Рецепт мне дали недавно, — пояснил Ричард. — Во время приготовления этого блюда я был сушефом. Теперь выступаю в роли шеф-повара и, надеюсь, не испорчу волшебный пир из даров моря.
        —А кто научил вас это готовить? — спросил, разумеется, Маури.
        —Одна очаровательная леди по имени Элиана.
        Метни он нож, которым так умело орудовал, ей в сердце, и то Изабелле было бы не так больно. Это была ревность. Едкая, мучительная. И совершенно параноидальная. Она ведь сама отвергла его предложение продолжить интимные отношения.
        Словно почувствовав ее жгучую зависть к женщине, командовавшей им на кухне, Ричард пронзил Изабеллу взглядом:
        —Она для меня почти как сестра с тех пор, как вышла замуж за мужчину, которого я считаю братом.
        Изабелла с облегчением опустилась на стул.
        Маури выпалил:
        —А как его зовут?
        —Рафаэль. Рафаэль Морено Салазар. Он из Бразилии и мой деловой партнер. Он на десять лет моложе меня. И он волшебник в том, что касается счета.
        Счет. Тот парень, которого Ричард не мог бросить в Организации, ради которого отложил свое спасение.
        Желая узнать о Ричарде побольше, Маури бросил:
        —А у вас есть еще друзья?
        —У меня шесть деловых партнеров, включая Рафаэля. Одного из них я считаю своим лучшим другом. Но он теперь не питает ко мне ответных дружеских чувств.
        Он наверняка говорил о Фантоме.
        Предваряя новую порцию вопросов, Ричард серьезно, по-мужски взглянул на Маури:
        —Позже.
        И это сработало. Почти.
        Маури перескочил на другую тему:
        —А его как зовут? Откуда он?
        —Нумар аль-Асвад. По-арабски это означает «черная пантера». Он — шейх пустынного королевства под названием Сарая.
        Глаза присутствующих округлились. И Маури озвучил то, что крутилось у всех на языках:
        —Все ваши друзья из разных стран?
        Засмеявшись, Ричард стал раскладывать еду по тарелкам.
        —Точно. Корпорация «Черный замок» — мини-ООН. С нами работают также парень из Японии, русский, итальянец и швед. Моя правая рука, Оуэн Мердок, — ирландец. Я обучил его точно так же, как Рафаэля.
        —Как вы обучите меня?
        Все затаили дыхание в ожидании ответа Ричарда.
        —Посмотрим, есть ли у тебя нужные качества.
        —Я их выработаю!
        Дети захихикали над пылом Маури, но тут же осеклись. И отнюдь не укоризненный взгляд Маури заставил их раскаяться. Это все Ричард. Он не выражал неодобрения — просто взглянул на них.
        Мать и сестра Изабеллы вмешались, чтобы прекратить эту бомбардировку вопросами, и все уселись ужинать.
        И еда оказалась поистине волшебной! Блюдо было превосходным — настолько, что Марта первая объявила Ричарда победителем соревнования. За столом царили веселье и приятное оживление — и снова благодаря Ричарду, умевшему виртуозно обращаться с людьми всех возрастов.
        После обеда мать и сестра настояли на том, что сами уберут со стола, отправив Изабеллу с Ричардом в гостиную. Маури согласился остаться на кухне только после того, как Ричард пообещал ему попозже заняться рисунками.
        Оказавшись с Ричардом наедине, Изабелла тут же налетела на него:
        —Может, объяснишь… все это?
        Хищная, обольстительная улыбка расцвела на его лице. Сев на диван, Ричард ответил:
        —Меня пригласила твоя семья, помнишь?
        —И с каких это пор ты отвечаешь на чьи-то приглашения?
        —Ты не представляешь, что я вынес в последние месяцы в связи с женитьбой Рафаэля! А потом Райден, еще один парень из «Черного замка», тот самый японец, о котором я упоминал, последовал его примеру. Мне пришлось терпеть дикое количество народа! Потом пришел черед Нумара. Тот буквально сотряс основы моего мира. Я-то думал, что он будет последним человеком на земле, кто поддастся слабостям рода человеческого и попадет в ловушку брака. После этого ничего запретного не осталось, и с тех пор я открыт абсолютно для всего.
        Даже для того, чтобы приготовить ужин для миниплемени женщин и детей.
        Значит, все его друзья женились. Видимо, он решил понять, подходит ли ему семейная жизнь, и выбрал ее дом в качестве «испытательного полигона». Неужели он думал, что она позволит ему ставить на них опыты?
        Стиснув зубы, Изабелла уселась рядом с ним:
        —Ты сказал, что оставишь мою семью в покое.
        —Лишь в том случае, если ты оставишь в покое мою.
        —Но теперь-то ты знаешь, что тебе незачем беспокоиться за Роуз.
        —Знаю. И уже не хочу, чтобы ты держалась от нее подальше.
        —Хорошо, а теперь я хочу, чтобы ты держался подальше от моей семьи.
        —Под «семьей» ты подразумеваешь Маурисио.
        —Кого же еще?
        В ответ на ее раздражение он лишь пожал плечами:
        —Я не хочу.
        —Почему? — огрызнулась она. — Что изменилось? Ты не прыгал от восторга, когда я сказала, что он — твой сын.
        —Я не прыгал, потому что накануне уже приобрел иммунитет против этого шока. Я понял, что он — мой сын, как только увидел его.
        —Ты не мог этого понять. Он совсем на тебя не похож.
        Ричард вытащил из внутреннего кармана фотографию и протянул ей. Если бы Изабелла не была уверена, что у Маури никогда не было подобной одежды и фото было снято в другом месте и в другое время, она могла бы поклясться, что это — ее сын.
        —Это мой младший брат, Роберт. Он был вылитая наша мать. Я пошел в отца. Роуз взяла поровну от них двоих.
        Ошеломленная, Изабелла подняла глаза:
        —Роуз как-то сказала мне, что Маури напомнил ей одного из ее погибших братьев. Я не придала этому значения, потому что мне и в голову не приходило связать тебя с ней.
        Ричард помрачнел:
        —Значит, она считала, что я погиб.
        —Она решила так потому, что ты не искал ее. Она могла объяснить это только так.
        У Ричарда заиграли желваки. Изабелла вздрогнула от боли — за Роуз, за него. Ричард не должен был скрывать от Роуз, что он жив. Даже сейчас Роуз страдала от потери родных. А Ричард наверняка страдал еще больше, наблюдая за ней издали.
        —Она, не колеблясь, узнала тебя, значит, цеплялась за надежду, что ты жив. Ты, видимо, мало изменился за эти годы.
        —Мне было шестнадцать. Я выглядел совсем не так. — Он опустил взгляд. — Она снова спрашивала обо мне?
        —Я не дала ей такой возможности. Я рассказала ей все о себе, и она была слишком занята моими откровениями, чтобы думать о тебе. Но, уверена, она еще вспомнит. Что мне ей ответить?
        —А что ты хочешь сказать ей?
        —Я… Если честно, не знаю. По-моему, она заслуживает знать, что брат, которого она любила, которого ей до сих пор не хватает, жив. Но ты, видимо, уже не имеешь ничего общего с тем братом, так что, возможно, ей лучше не знать о тебе. Выбор за тобой.
        —Не говори ей.
        Изабелле оставалось только кивнуть. После этого она вернулась к главному для себя вопросу:
        —Значит, ты сразу понял все о Маури, но при этом не допустил и намека на то, что тебе это хоть капельку интересно.
        —Мне и не было интересно. — Не успело ее сердце взорваться от ужаса, как он добавил: — Я буквально остолбенел от изумления. Только представь, я обнаружил семилетнюю точную копию своего покойного брата на пороге моей бывшей любовницы! Да это был настоящий удар!
        Определение «бывшая любовница» резануло ее по сердцу. Еще вчера они занимались любовью… потрясающим сексом, а теперь все было кончено.
        —Я ушел отсюда, не собираясь возвращаться.
        —И ты принял верное решение. Почему же вернулся?
        —Потому что наконец-то узнал правду. И теперь вместо того, чтобы настаивать на прекращении твоей дружбы с Роуз, я хочу быть для тебя и твоей семьи… союзником.
        Союзник? Это было прямое… оскорбление после всего того, что произошло между ними.
        —Мне не нужны союзники.
        —Никогда не знаешь, когда и в какой ситуации они тебе понадобятся. Иметь рядом кого-то столь же влиятельного, как я, очень полезно.
        —Не сомневаюсь. Но мне это не нужно. Я способна дать своему сыну лучшую жизнь и обеспечить его будущее.
        —Даже если ты не нуждаешься в моей поддержке, ты не вправе принимать решение за Маурисио. Факт остается фактом: он — моя плоть и кровь. И мой единственный наследник.
        Изумленно вытаращившись на него, не в силах справиться с нервами, Изабелла выдавила из себя:
        —Так ты здесь потому, что решил рассказать ему это?
        Именно этот критический момент выбрал Маури, чтобы влететь в гостиную.
        —Я взял все свои рисовальные принадлежности!
        Не успела Изабелла сказать хоть что-нибудь еще, как Ричард переключил внимание на мальчика.
        Чувствуя, как разум плавится от гнева и тревоги, она могла лишь наблюдать, как отец и сын, игнорируя ее, увлеклись общением друг с другом.
        Ей оставалось только ждать.
        Ричард развернулся к влетевшему в комнату Маурисио, бесконечно благодарный ему за вторжение.
        Вопрос Изабеллы поверг Ричарда в смятение. Он понятия не имел, что здесь делал и что предпримет дальше.
        А пока Маурисио — его сын — заставил Ричарда невольно расхохотаться, когда кинулся к нему, бросая охапку принадлежностей для рисования ему на колени.
        Рухнув на колени, Маурисио упер руки в бока и взглянул на него с едва сдерживаемым рвением:
        —Скажите мне, что вы думаете по поводу моих работ. И научите меня что-нибудь рисовать.
        —А ты что, Ричард, умеешь рисовать?
        Это вклинилась Изабелла. С тем же скепсисом она вполне могла спросить, способен ли он стать невидимкой.
        Ричард мельком взглянул на нее:
        —У меня много скрытых талантов.
        —Не сомневаюсь. — Она пронзила его взглядом, неизменно будившим в нем желание потащить ее в спальню.
        Маурисио снова отвлек его внимание на себя, и на ангельском личике мальчика помимо любопытства и решимости отразилась целая гамма эмоций.
        Горло Ричарда сжало спазмом, голос стал хриплым:
        —Почему бы тебе не показать мне свои лучшие работы?
        Маурисио порылся в беспорядочной куче, вытащил какой-то альбом и сунул ему:
        —Вот.
        Еле сдерживая дрожь в руках, Ричард пролистал страницы. Сердце сжималось, когда он просматривал работы, замечательные для мальчика возраста Маури, доказательство большого таланта… и неразберихи в голове.
        Неужели Маурисио тонко улавливал беспокойство своей матери и все подстерегавшие их в прошлом опасности? В его рисунках чувствовались ожесточенная путаница, невероятная любознательность и потребность осознать, что он испытал. А вдруг так проявлялось то, что энергичному и смышленому мальчику не хватало мужского влияния?
        Притворяясь, что внимательно рассматривает рисунки, Ричард пытался упорядочить хаос в своей собственной душе.
        Наконец он пробормотал:
        —У тебя весьма оригинальное воображение, а рисунки просто великолепны для твоего возраста.
        Вне себя от радости, Маурисио воскликнул:
        —Вы и правда думаете, что я хорошо рисую?
        Безудержный восторг мальчика вызвал в нем желание похвалить его еще больше, но Ричард понимал, что не стоит забывать об ощущении реальности.
        —«Хорошо» без упорной работы значит немного.
        —Я упорно работаю. — Маурисио обратился к Изабелле: — Разве нет?
        Ее взгляд лихорадочно метался между ними.
        —Да, когда тебе что-то по-настоящему нравится.
        Чуть не утонув в глазах Изабеллы, Ричард перевел взор на Маурисио:
        —Когда тебе что-то не нравится, нужно работать еще упорнее. Если ты по-настоящему любишь свое дело, работа идет легче, ведь ты наслаждаешься ею. Но тебе не всегда придется делать только то, что нравится. И все равно нужно проявлять лучшие грани своих способностей, все время стремясь к совершенству. Выжимать из себя все силы.
        Маурисио внимал каждому его слову, а потом энергично закивал.
        Чувствуя, как взгляд Изабеллы обжигает кожу, Ричард перевернул на чистую страницу:
        —Чему же я должен научить тебя?
        Маурисио всучил ему краски:
        —Тому, чему, по-вашему, мне стоит научиться.
        Ричард оценивающе взглянул на него:
        —По-моему, тебе нужен урок соблюдения законов перспективы, объективного взгляда. — Ричард чуть не усмехнулся. В данный момент никто не нуждался в объективности больше, чем он сам.
        —Что это такое? — округлил глаза Маурисио.
        —Лучше уж я покажу, чем объяснять на словах. Только нужны карандаш, точилка и ластик.
        Ричард и глазом моргнуть не успел, как Маурисио впихнул ему в руку нужные принадлежности и прыгнул на диван рядом с ним, готовясь к первому уроку рисования.
        Твердо сжав карандаш, чтобы бившая его дрожь не переносилась на бумагу, Ричард стал делать наброски. Маурисио и Изабелла следили за каждым взмахом его руки.
        Вскоре Маурисио благоговейно выдохнул:
        —Ух ты, вы провели всего несколько линий — и получился мальчик!
        Ричард добавил еще детали.
        —Это ты.
        —И правда похоже на меня! — воскликнул Маурисио.
        Ричард набросал еще кое-что.
        —А эта девочка — Бенита.
        —Но она не настолько меньше меня.
        —Она не меньше, она — вдалеке. Смотри. — Он провел несколько наклонных сходящихся линий и добавил несколько незатейливых деталей, пока не получился коридор с мальчиком впереди и девочкой позади. — Видишь? У нас плоская, двухмерная бумага, но с помощью рисунка в перспективе мы добавляем третье измерение, что дает нам эффект расстояния и глубины.
        Глаза Маурисио сияли восторгом открытия — и чем-то еще. Тем, что Ричард когда-то видел в глазах Рафаэля. Расцветающим преклонением перед героем. У него перехватило дыхание.
        —Понятно! — Маурисио схватил другой альбом и, показав Ричарду, что нарисовал вслед за ним, вскинул на него жаждущие одобрения глаза. — Вот так, да?
        Ричард расплылся в улыбке:
        —Именно так. Да ты просто гениален, парень! Мало кто врубается в это, да еще и так быстро.
        Маурисио ликующе заерзал на месте:
        —Я и не знал, что можно рисовать так быстро и так классно! Вы все делаете так здорово?
        —Как я уже сказал, что бы я ни делал, я выкладываюсь по максимуму. Я — лучший в некоторых вещах, но уж точно не в рисовании. Некоторые рисуют так, будто льют волшебство на бумагу. Но это получается из крупицы таланта и долгой-долгой практики. Талант у тебя есть. Нужно больше практиковаться. Чем больше будешь работать, тем лучше станешь.
        Мальчик принялся рисовать, старательно перенимая его манеру. Потом с досадой выдохнул:
        —У вас все кажется таким легким. Но это нелегко.
        —У тебя обязательно получится. Ты справляешься гораздо лучше, чем я ожидал для первого раза. Рисуй много, рисуй все что придется, и твои работы станут превосходными. Верь мне.
        —Я вам верю.
        Сердце заколотилось в груди Ричарда. Ему захотелось наизнанку вывернуться, лишь бы заслужить эти доверие и признание.
        —Я хочу, чтобы вы научили меня всему, что знаете.
        Ричард засмеялся. Этот мальчик выжимал из него реакции, на которые он считал себя неспособным.
        —Сомневаюсь, что тебе захотелось бы научиться тому, чем я занимаюсь.
        —Мне хочется!
        Ричард искоса посмотрел на Изабеллу:
        —Не думаю, что это придется по душе твоей маме.
        —Потому что это опасно?
        —Мягко говоря, да. — Ричард взглянул на часы. — Но это мы обсудим в другой раз, молодой человек. Мы договорились, что порисуем до твоего времени отхода ко сну. Тебе нужно отправляться спать, а мне пора идти.
        Уже не споря, Маурисио встал и собрал вещи, являя собой воплощение достоинства и чести. Дав слово, он сдержал его. Это вызвало у Ричарда… гордость?
        За Маурисио пришла Марта. Передав ей свои вещи, мальчик вернулся, чтобы попрощаться. Обняв мать, он бросился к Ричарду, обвив руками его шею.
        —Вы еще придете?
        Ричард почувствовал себя так, словно ему саданули по сердцу. Он посмотрел поверх головы Маурисио на Изабеллу. В ее глазах бушевали штормы. Она была в ужасе. От того, к чему это могло привести. По правде говоря, Ричард испугался не меньше.
        Но ответ у него был только один:
        —Да, приду.
        Чмокнув Ричарда в щеку, Маурисио выскользнул и, одарив его улыбкой, унесся прочь.
        Собравшись с духом, Изабелла обрушила на Ричарда не дававший ей покоя вопрос:
        —Так ты собираешься сказать Маури правду?
        И на этот вопрос у него был лишь один ответ:
        —Нет. Пока нет.
        Глава 9
        «Пока нет».
        Эти слова эхом отдавались в сознании Изабеллы, нервируя все больше. Ведь они означали, что рано или поздно Ричард скажет Маури правду.
        Но Ричарду казалось, что все просто. Маури узнает, что у него есть отец, получит его богатство и власть.
        Словно это не изменит все.
        До того, как уехать тем вечером, Ричард признал, что сам не знал, как поступить. Он лишь хотел общаться со своим сыном. И Изабелла не могла отказать ему в этом.
        Начиная с того самого дня три недели назад, она уступила и согласилась с тем, что Ричард проводил с ее семьей каждую свободную минуту. После окончания рабочего дня, с раннего вечера до момента отхода детей ко сну, он находился у них дома. И потрясал ее с каждой новой минутой.
        Ричард источал прямо-таки безудержное обаяние. Раньше Изабелла считала это умелой манипуляцией, но теперь сильно сомневалась в его неискренности. Ему нравилось проводить время с ее семьей. А к Маури он относился так, как на памяти Изабеллы ни один человек не относился к ребенку — даже самые любящие отцы. Та почти осязаемая близость, что связывала их, тревожила Изабеллу. И близость эта укреплялась с каждым днем.
        Изабелла смотрела на Ричарда новыми глазами, да и он сам явно удивлялся пробудившимся в нем чувствам.
        Вот и сегодня, например, он совершил необычный для себя поступок.
        Взял их в поход по магазинам.
        Изабелла согласилась на это при условии, что Ричард не станет транжирить деньги. А потом долго распекала себя за то, что не уточнила определение «транжирить» — на языке Ричарда это означало потратить меньше миллиона долларов.
        Но волновалась она напрасно.
        Считая — и небезосновательно, — что они делают покупки в компании всемогущего джинна, дети просили купить им вещи, которые не осмелились бы попросить у своей семьи. Ричард не уступил просьбам детей, преподав тонкий, но строгий урок по поводу излишних трат и их неприятных последствий. После этого дети оставили выбор за ним, и Ричард купил подарки по доступной цене, от которых они пришли в восторг, — приятные и полезные вещи.
        Маури единственный из детей не просил ничего. Он изумлялся всякий раз, когда Ричард выбирал для него именно то, что он хотел. Маури никогда ничего не просил, словно знал о трудностях матери и не хотел добавлять новые. Изабелла пыталась предугадывать его желания — увы, далеко не всегда точно. И теперь ее уязвляло то, что Ричард после столь краткого общения мог так безошибочно угадывать его желания.
        Когда с покупками для детей было покончено, Изабелла сказала Ричарду, что запрещает ему покупать что-либо взрослым. И он снова ответил, что она не вправе диктовать условия от имени других. Изабелле нехотя пришлось признать, что его отношения с ее семьей должны строиться независимо от их отношений.
        Тем более что никаких отношений уже не существовало.
        С тех пор как Ричард предложил так называемый союз, он не допускал и намека на свое прежнее горячее желание продолжить их роман. Изабелла чувствовала облегчение… но с ума сходила от переживаний. Потому что хотела его, нового его, которым могла восхищаться и которого могла уважать намного больше, чем прежде. Но, похоже, она оказалась права. Ричард воспринимал ее лишь как мать своего сына, а полная домашних забот жизнь, видимо, безвозвратно охладила пламя его страсти.
        И в тот самый момент, когда Изабелла подумывала прямо спросить Ричарда о его намерениях, они наткнулись на Роуз и ее семью.
        С той памятной встречи Роуз больше не спрашивала о Ричарде. Изабелла предполагала, что Роуз осознанно избегала этой темы: не хотела доставлять неприятности брату, раз уж тому вздумалось скрываться.
        Когда Джеффри и их дети, Джени и Робби, — как теперь понимала Изабелла, названные в честь матери и брата Роуз, Джанет и Роберта, — бросились приветствовать их, Роуз осталась стоять позади, пристально глядя на Ричарда. Тот, обменявшись рукопожатиями с Джеффри после краткого представления Изабеллы, уставился на нее в ответ.
        Мать и сестра Изабеллы забрали детей в кафе перекусить, и они остались вчетвером. Джеффри прекратил свою оживленную болтовню, осознав, что та превратилась в монолог, и наконец-то заметив смятение жены, не сводящей взора с незнакомца.
        Не успел Ричард как-то среагировать, как Роуз бросилась ему на шею, вцепившись в него со всей силой. Ричард будто окаменел, а бессвязные крики Роуз стали обретать смысл.
        —Только не говори мне, что ты не Рекс… Не смей!
        Ричард зажмурился, его лицо исказила мука. Роуз вдруг отпрянула, из ее глаз хлынули слезы. Она схватила его за руки:
        —Ты — мой брат. Скажи это.
        Ричард резко, хрипло выдохнул мощной грудью и кивнул:
        —Я — твой брат.
        Заливаясь слезами, Роуз снова бросилась на шею Ричарду. Она безудержно рыдала, уткнувшись лицом в грудь брата, а тот сжимал ее в объятиях, гладя по блестящим волосам дрожащими пальцами. Изабелла потеряла способность дышать, чувствуя, как мир вокруг померк.
        Ричард перестал скрываться, вернувшись к сестре.
        Неделю назад Изабелла спросила его, почему он никогда не предпринимал подобных попыток. Он ответил, что не испортит жизнь Роуз. А когда Изабелла заметила, что подобная опасность грозит ей и ее семье, Ричард заверил, что предпринял все меры предосторожности, и любая угроза для них исключена. Так Изабелла поняла, что встреча с сестрой — лишь вопрос времени.
        Внезапная догадка потрясла ее. Он все специально подстроил. Именно Ричард выбрал этот торговый центр, а потом решил прекратить шопинг и прогуляться. Он наверняка знал, что сюда пришли Роуз и ее семья, только вот не смог предугадать такой бурной реакции сестры.
        Теперь Ричард отпрянул от Роуз, которая вцепилась в него так, словно боялась, что он снова исчезнет. И Изабеллу ошеломило то, что она увидела в его глазах. Нежность.
        Переводя взгляд с Роуз на Джеффри и обратно, Ричард хрипло, судорожно произнес:
        —Нам нужно о многом поговорить. Как насчет того, чтобы сделать это за ланчем? Изабелла хотела поесть суши.
        Лихорадочно кивая, Роуз вцепилась в руку Ричарда. Изабелла с Джеффри в трансе последовали за воссоединившимися братом и сестрой.
        За первый час Ричард рассказал Андерсонам все. Следующие два прошли в нескончаемых вопросах Роуз и его попытках удовлетворить ее любопытство.
        Ричард опустил некоторые острые темы. Например, о том, скольких монстров он устранил. Или о том, как он получил информацию, с помощью которой уничтожил Бертона, представив все так, будто Изабелла сознательно сотрудничала с ним и их не связывало ничего, кроме этой цели.
        Наконец Джеффри покачал головой:
        —Выходит, ты убрал все помехи с нашего пути! Я-то думал, нам просто везло, но Роуз всегда говорила, что у нее есть ангел-хранитель — ну и у меня заодно. Оказывается, она была права.
        Ричард прыснул:
        —Скорее уж дьявол-хранитель.
        Глаза Роуз снова наполнились слезами.
        —Ты всегда, сколько себя помню, был для меня ангелом! Я все время чувствовала, что ты охраняешь меня, и именно поэтому никогда не верила в твою гибель. Я говорила так себе, но только потому, что ты не объявлялся. Но я чувствовала, что однажды снова тебя увижу. Поэтому-то и узнала тебя в тот самый момент, когда встретила. Потому что я ждала тебя.
        —Я рад, что ты меня ждала. — С трудом справляясь с эмоциями, Ричард натянуто улыбнулся. — И прости, что заставил тебя ждать так долго.
        Она потянулась через стол, опрокидывая приборы, чтобы чмокнуть его в щеку.
        —Никогда не извиняйся. Я буду вечно благодарна, что ты жив, что ты разыскал меня. О большем я и мечтать не могла!
        —Ричард, ты сможешь простить меня за то, что я сомневался в тебе? — Джеффри нежно обнял жену за плечи. — Роуз всегда говорила о своей родной семье, но чаще всего вспоминала о тебе. Она всегда говорила, что ты был лучшим во всем, и просто поверить не могла, что ты умер. Она нарисовала тебе имидж Супермена, и знаешь что? Она была права. Мой шурин даже круче.
        —Держу пари, Рекс утер бы ему нос… — Роуз осеклась и бесхитростно улыбнулась брату. — Не знаю, смогу ли привыкнуть называть тебя Ричардом.
        Он ласково потрепал сестру по щеке, и от выражения его глаз сердце чуть не вырвалось из груди Изабеллы. Она бы все отдала, лишь бы он смотрел на нее вот так!
        —Тебе придется называть меня так в присутствии других, — посерьезнел он. — Жизненно важно, чтобы я не ассоциировался с Коброй, тайным агентом Организации. Я стер все данные, которые были у них на меня, радикально изменился и уже не похожу на бритого наголо, с кривым носом и покрытого шрамами парня, которого они знали. За прошедшие десять лет никто не заподозрил меня, но я не могу рисковать разоблачением. Последствия для всех, кого я знаю, будут катастрофическими.
        Изабеллу потрясло то, как искалечили Ричарда годы в преступном картеле. Она познакомилась с ним после того, как он исправил последствия этого вреда — по крайней мере, физические, но только теперь осознала, насколько серьезными они были.
        Глядя на семейную пару, в ужасе уставившуюся на него, Ричард вздохнул:
        —Вот поэтому я и не хотел обременять тебя своим существованием, Роуз. Возможно, будет лучше, если я продолжу следить за тобой издали, не проявляясь в твоей жизни.
        —Нет! — вскричала Роуз. — Ты должен присутствовать в моей жизни! Мы сделаем все, что от нас потребуется. Правда, Джефф?
        Джеффри кивнул, горя желанием успокоить жену, из глаз которой снова хлынули слезы.
        —Само собой. Твоя тайна — наша тайна. — Но тут его лицо исказилось гримасой. — Но что мы скажем детям?
        —О боже… Я и не подумала об этом. — Роуз вновь разразилась рыданиями. — Мы не можем сказать им, что ты их дядя!
        Ричард схватил ее руки в свои ладони:
        —Не важно, что они будут думать, лишь бы я стал частью их жизни. Скажи им, что я был твоим близким другом в ту пору, когда тебя удочерили. И они все равно будут называть меня дядей.
        В тот самый момент, когда робкое облегчение осушило слезы Роуз, мать Изабеллы и Амелия вернулись с детьми. Ричард предложил всем провести остаток вечера у него. Его слова были встречены с превеликим энтузиазмом. Дети Роуз и Джеффри завизжали от восторга, когда Маури сказал им, что в апартаментах Ричарда есть бассейн.
        Когда все направились к своим машинам, Изабелла подотстала, глядя на Ричарда. Этот одинокий хищник вдруг оказался окружен родными. И, похоже, был от них в восторге, точно так же, как и они от него.
        Лишь она чувствовала себя одинокой и не вписывающейся в компанию. Ричарду она была уже не нужна.
        За следующие несколько недель круг родных Изабеллы словно оброс новой большой семьей. Туда входили приемная семья Роуз, друг Ричарда Рафаэль со своей женой Элианой, а еще брат и сестры Изабеллы. Последние жили теперь за границей, двое — во Франции и один — в Голландии, но все нанесли визит по случаю возвращения Изабеллы в США и пришли в восторг от того, как ей удалось здесь устроиться.
        Изабелла искренне радовалась за Ричарда и остальных. Но то, что он отдалился от нее, медленно, день за днем уничтожало Изабеллу.
        Сегодня, как обычно по субботам, Ричард приехал, чтобы отвезти их куда-нибудь и с пользой провести день. Он решил взять их на загородную прогулку, которую мог придумать и позволить себе только человек с его воображением и влиянием.
        Изабелла предостерегла, чтобы он не переусердствовал с обещаниями. В ответ Ричард потряс ее, озвучив ту же самую причину, по которой ей самой хотелось проводить с Маури каждую секунду. Он ответил, что скоро Маури вырастет, ему разонравится проводить время в его компании, и впечатлить или порадовать сына будет уже не так легко. Кроме того, Ричарду требовалось наверстать упущенные семь лет.
        Ричард объяснил Маури, что не сможет быть рядом постоянно, и мальчик отнесся к этому с пониманием. Тогда Изабелла попыталась упрекнуть Ричарда в расточительности. Путешествия с ним были веселыми и полезными для всех, но обходились в целое состояние. Ричард лишь отмахнулся, заметив, что владеет транспортной компанией и в его распоряжении — множество персонала и услуг. Он настоял на том, чтобы Изабелла расслабилась и насладилась тем, что кто-то ради разнообразия заботится о ней.
        И она наслаждалась бы от души, если бы это предназначалось ей. Но Ричард относился к ней лишь как матери Маури. И она больше не могла с этим мириться. Если он хотел быть со своим сыном, не стоило привлекать к этому общению ее.
        Решив, что скажет Ричарду об этом сегодня, Изабелла помчалась подальше от глаз родных смахнуть навернувшиеся слезы, но тут в дверь позвонили. Он уже был здесь.
        Маури бросился вниз по лестнице, чтобы открыть дверь человеку, в ожидании которого он теперь жил.
        Слезы снова хлынули из глаз, стоило Изабелле услышать привычную суматоху, сопровождавшую встречу отца и сына. На сей раз царило даже большее восторженное оживление, словно они увиделись после долгой разлуки, а не расстались каких-то сорок восемь часов назад. Вчера был первый за несколько недель вечер, который Ричард не провел с ними.
        Собравшись с духом, Изабелла спустилась, чтобы отговориться от запланированной поездки. Оба наверняка только порадовались бы этому, ведь дождаться не могли возможности побыть наедине.
        Она уже собиралась свернуть в гостиную, как вдруг застыла на месте.
        До нее донесся голос Маури, серьезный и взволнованный:
        —Вы знаете, что мое настоящее имя — Рикардо? Сегодня я узнал, что это испанский вариант Ричарда. До двух лет мама называла меня Рико, а потом стала называть Маури. Но я всегда ненавидел имя Маури. Мне всегда хотелось быть Рико.
        Изабелла осела вдоль стены, и слезы опять обожгли ее глаза. Она и не думала, что Маури-Рико — помнит это. Что же она наделала по отношению к сыну, упиваясь своими страданиями?
        Повисла мертвая тишина. У Ричарда впервые не было готового ответа.
        И тут Маури… Рико шокировал его следующим вопросом:
        —Вы — мой отец, верно?
        У Изабеллы подкосились колени. Каждый ее нерв затрепетал в ожидании ответа.
        Ричард, при всей своей сложности, оказался лучшим отцом, чем она только могла желать. Его отношение к Рико было выше всяких похвал. Изабелла чувствовала, что он любит их сына. С ним Рико был в безопасности, Ричард души в нем не чаял. К тому же являл собой великолепный образец для подражания: сильный, решительный, целеустремленный, умный.
        Так что Изабелла боялась только за себя. Она любила, даже боготворила Ричарда, в то время как он никогда не чувствовал к ней ничего, кроме вожделения. Да и оно теперь осталось в прошлом.
        Вопреки всем усилиям и доводам разума, то, что Изабелла чувствовала к нему сейчас, заставляло меркнуть ее прежние эмоции. Она вполне могла с этим жить, мириться с тем, что регулярно его видит. Но ей была невыносима мысль о том, что однажды Ричард встретит другую женщину, влюбится в нее без памяти и женится на ней.
        Как же она переживет это, как будет видеть его с другой остаток своей жизни — жизни, которую ей суждено провести одной, раз уж она не сможет быть с ним?
        Раздавшийся вдруг резкий звонок заставил ее подпрыгнуть. Изабелла стала лихорадочно ощупывать свой карман, пока не поняла, что звонит телефон Ричарда.
        Он ответил тут же:
        —Нумар? — Немного послушав, он вздохнул. — Маурисио… Рикардо, прости, но мне нужно бежать. Нумар, деловой партнер, о котором я упоминал, сказал, что ситуация критическая. Не знаю, вернусь ли я вовремя, чтобы отправиться в нашу поездку, но мы продолжим разговор позже, я обещаю.
        Изабелла споткнулась, бросившись в кабинет, где устало опустилась на стул.
        Оставалось только ждать его возвращения.
        Чтобы начать новую главу с его сыном.
        И закрыть ее главу навсегда.
        Глава 10
        Ричард не знал, как реагировать на звонок Нумара — с благодарностью или яростью. Этот звонок прервал один из переломных моментов его жизни.
        Но в «Черном замке» следовали одному нерушимому правилу. Если один деловой партнер звонил, остальные тут же бросали все и отвечали.
        А Ричарду так хотелось подхватить на руки Маурисио… Рикардо… Рико. И признаться:
        —Да. Я — твой отец. И я никогда больше тебя не оставлю.
        И все же он не знал, как поступить.
        Прошедшие недели вывернули его наизнанку.
        Он страдал, терял душевное равновесие, купался в экстазе, был вне себя от страха. Он боялся совершить один неверный шаг и разрушить те идеальные отношения, что установились между всеми ними. Именно поэтому держался в стороне от Изабеллы, хотя и мучился, отчаянно желая ее.
        А еще он боялся, что, снова добившись Изабеллы, останется для нее лишь партнером по сексу. Теперь, зная ее настоящую, Ричард понимал, что Изабелла не станет довольствоваться этим. Рано или поздно она оттолкнет его, но навсегда останется рядом ради Рико. Ричард не сомневался, что такая потрясающая женщина в итоге встретит достойного мужчину, который будет носить ее на руках. И он даже представить себе не мог, что сделает, увидев ее в объятиях другого.
        Всю дорогу до пентхауса Нумара Ричард кипел от гнева.
        Не успел он нажать на кнопку звонка, как дверь открылась, и, не глядя на Ричарда, Нумар повернулся, позволив ему войти в дом.
        Мелодичный голос возвестил о приближении супруги Нумара. Не заметив присутствия Ричарда, Дженан бросилась мужу на шею, и они слились в поцелуе вроде одного из тех, которыми обменивались на своей свадьбе. Это было признание постоянной жажды страсти, залог неуклонно растущего обожания.
        Раньше вид его бывшего друга, до безумия влюбленного в свою принцессу-жену, несказанно радовал Ричарда. Теперь это лишь еще больше разрывало зиявшую у него внутри пропасть одиночества.
        Он отчаянно желал, чтобы нечто подобное связывало его с Изабеллой. Увы, он совершил с ней слишком много ошибок и не смел надеяться, что она когда-либо простит его, не говоря уже о том, что будет любить его так, как он любит ее.
        Да, ему потребовалось немало времени, чтобы признать: те всепоглощающие эмоции, которые он чувствовал к ней, были любовью. Теперь Ричард понимал, что всегда любил Изабеллу, а события прошедших недель взвинтили его чувства до предела. Но в свое время он сам нанес удар по ее расцветавшей любви.
        —Ричард, какой приятный сюрприз!
        Он моргнул, прогоняя гнетущие мысли, когда Дженан зашагала к нему, все еще подвижная в свой третий триместр беременности. Она не отпускала руку мужа, словно они не могли существовать поодиночке. Дженан пылала от любви Нумара, и ее тело наливалось явным свидетельством этой любви. Как же больно было смотреть на нее!
        Он пропустил все это с Изабеллой. Не был рядом, чтобы холить, лелеять и защищать ее, пока она носила под сердцем их ребенка. Вместо этого он навлек на нее нестерпимые страдания, чуть не став причиной смерти — ее и сына.
        —Если мое присутствие — сюрприз, — огрызнулся Ричард, — значит, твой ненаглядный муж запамятовал сообщить тебе, что заставил меня бросить важное дело и примчаться в ответ на явно ложный сигнал тревоги.
        Дженан скорчила гримасу из серии «разбирайтесь сами».
        —И это намек мне, что пора оставить вас, хищники, за вашим любимым занятием — кусать друг друга. — Пылко коснувшись губами шеи мужа, она тихо произнесла: — Никаких когтей и клыков, слышите?
        Полный любви взгляд Нумара стал убийственным, нацелившись на Ричарда.
        —Ничего не обещаю, любимая.
        Хихикая и не сомневаясь в дружелюбии мужа, Дженан прошла мимо Ричарда. На ходу чмокнув его в щеку, она вышла из комнаты.
        Как только дверь за женой закрылась, Нумар прорычал:
        —Что, черт возьми, с тобой такое?
        —Со мной? — Скепсис Ричарда обернулся гневом. — Нумар, ты подловил меня в самый неподходящий момент! И уж лучше тебе не злить меня после…
        —После того, как в меня чуть не попала предназначавшаяся тебе пуля, — перебил Нумар.
        Внутри у Ричарда все оборвалось.
        —Что?
        —Полагаю, ты помнишь Милтона Броковича?
        Ричард нахмурился. Он понятия не имел, как Нумар узнал о Броковиче.
        Четыре года назад старший брат Броковича изнасиловал и чуть не убил дочь клиента. Ричард спас девушку — и предпочел бы отдать мерзавца в руки правосудия, но тот навел на него пистолет. Ричарду ничего не оставалось, как всадить ему пулю между глаз. В полицейском участке Ричард увидел трясущегося Броковича-младшего, громогласно обещавшего поквитаться с ним.
        Ричард подумывал в качестве превентивной меры ликвидировать его, но потом отказался от этой затеи. Он предпринял все меры безопасности, заботясь, чтобы Брокович не привел свои угрозы в действие.
        —А ты помнишь, как Дженан исчезла и ты заставил меня пообещать, что я выполню любое требование взамен информации о ее местонахождении?
        —Ты имеешь в виду, когда она узнала, что ты использовал ее?
        Нумар усмехнулся:
        —Мне очень не нравилось быть у тебя в долгу. Поэтому, когда Рафаэль рассказал мне о твоих семейных приключениях у этих врачей, я понял: что-то не так. Я последил за тобой в поисках благоприятного случая сделать что-нибудь полезное, преимущественно для того, чтобы отдать тебе долг. И выяснил, что ты ни с того ни с сего предпринял невероятные меры защиты для этих людей, но пренебрег собственной безопасностью.
        Ричард нахмурился. Нумар был прав. Его люди ничего не предпринимали без его приказов. Тех самых, что он забывал давать подчиненным на протяжении… нескольких недель.
        Нумар продолжил:
        —Я знаю, что ты — один из самых неуязвимых людей на земле, но у меня было дурное предчувствие. Зная, что утром по субботам ты в своей штаб-квартире, я решил поговорить с тобой начистоту. Я бросился за тобой, когда ты вышел из здания, как раз вовремя, чтобы увидеть, как Брокович нацеливает на тебя пистолет. Кобра, которого я знаю, почувствовал бы его на расстоянии. Не позволил бы ему приблизиться. Ты даже не заметил, когда он прошел мимо. Он обернулся, чтобы выстрелить в тебя, и я навалился на него сверху, отвел в сторону пистолет, а потом сбил его с ног. К тому времени ты ушел, ничего не заметив. Я упрятал его кое-куда, где он никому не причинит неприятностей, но заработал вот это… — Он приподнял забинтованное предплечье. — От отрикошетившего куска тротуара. И мне пришлось солгать Дженан об этом.
        Ричард в ошеломленном молчании смотрел на него.
        —Ты не услышал приглушенного выстрела и не заметил суматоху за спиной на почти пустой улице.
        Ричард покачал головой:
        —Ты спас мне жизнь.
        Нумар кратко кивнул:
        —А поскольку ты спас мою, воссоединив меня с Дженан, свой долг я погасил.
        Не в силах больше стоять, Ричард сел, уронив голову на руки. Нумар присел рядом.
        —Что, черт возьми, с тобой происходит, Кобра?
        Ричард искоса взглянул на него, не поднимая головы:
        —Только не говори мне, что тебя это волнует.
        —Если бы меня это не волновало, я бы не вмешивался. Ведь так ты говорил, когда помог мне разобраться с долгами Зафраны и спасти королевство Дженан и его правителя, ее отца?
        —Ты сделал это не для меня. Ты просто уплатил долг. Ты бесконечно благороден.
        —Не без этого, и, хотя раньше я, может, и подумывал убить тебя, мне бы не хотелось, чтобы твоя жизнь закончилась в руках такого никчемного ублюдка.
        —Думаешь, я заслуживаю более выдающегося конца?
        —Уж точно эффектного. — Лицо Нумара вдруг стало грозным. — Так ты скажешь мне, какого черта с тобой происходит? Ты… болен?
        Ричард невесело прыснул:
        —Можно сказать и так. — Не давая Нумару шанса что-то выяснить, Ричард уселся прямо, решив закончить встречу. — Спасибо, что довел это до моего сведения. И за то, что спас мне жизнь. Теперь я у тебя в долгу. Ты знаешь правила. Можешь просить о чем угодно, и это — твое.
        —И снова повторяя твои прежние слова, я заберу то, что ты мне должен, прямо сейчас. Ответь на мои вопросы.
        —Зачем? Правда, Фантом, тебе-то какое дело?
        —Скажем так: теперь, когда я обрел это совершенно незаслуженное счастье с Дженан, и ты приложил к этому руку, я больше не могу цепляться за свою ненависть к тебе. Не желаю. Мне хочется забыть прошлые обиды и начать все с чистого листа, чтобы старая вражда не портила новую жизнь, в которую войдет мой ребенок. Тем более что и тебе ничто человеческое не чуждо, раз ты захотел женщину так сильно, что неделями терпел ее семью и друзей. А еще ты стал допускать ошибки, как простые смертные. Так что просто скажи мне правду!
        Ричард долгое время считал, что бессмысленно рассказывать Нумару, почему он предал его, заставив на протяжении двух месяцев терпеть суровые наказания, будучи на волосок от смерти. Но Ричард хотел перестать прятаться от него, как он перестал прятаться от Роуз — и от себя самого.
        И он рассказал Нумару правду. Обо всем.
        Сказать, что тот был ошеломлен, значило ничего не сказать.
        Вскочив, Нумар схватил Ричарда за отвороты и грозно закричал:
        —Все эти годы… ты, безумный ублюдок… ты позволил мне думать, что предал меня, заставил нас жить врагами… Все эти годы!
        Ричард ожидал чего угодно, только не этого. Нумар был в ярости… но не так, как он себе представлял.
        —Я действительно предал тебя. По моей вине тебя чуть не искалечили. Ты серьезно пострадал. И не важно, почему я это сделал.
        Потрясение проступило в глазах Нумара, и он сильно тряхнул Ричарда:
        —Ты и правда спятил? У тебя ведь не было выбора! Семья должна стоять на первом месте. Ты сделал то, что должен был сделать, пожертвовав тем, кто мог вынести наказание, и спасая тех, кто не мог. Мне лишь чертовски жаль, что это не помогло твоей семье. Я вынес бы гораздо больше, если бы это в итоге спасло их.
        Ричард вырвался из неистовой хватки Нумара и снова согнулся, сокрушенный чувством вины. Руки Нумара тяжело опустились ему на плечи.
        —Посмотри на меня. Я сходил с ума все эти годы, ненавидя тебя так отчаянно, как когда-то любил! Причем ненавидел за то, что ты ничего не объяснял, а не за предательство. Именно ты дал мне причину цепляться за мою человечность, ты подарил мне надежду, что однажды я стану кем-то большим, чем рабом Организации. А все потому, что нас связывало нечто важное — дружба, которая, как я считал, будет длиться вечно. Я ненавидел тебя не потому, что серьезно пострадал, а потому, что считал, будто ты отнял у меня все это — мою веру в тебя, в нашу дружбу, силу и стабильность, которую эта дружба давала.
        Ричард молча поднял на Нумара взгляд, и глаза обожгло, все вокруг поплыло.
        Нумар сел, и ярость на его лице сменилась пылом.
        —Но теперь мой друг вернулся. А у тебя снова есть я. Спустя двадцать шесть долбаных лет, но лучше поздно, чем никогда. Ты, чертов жертвенный болван!
        Ричард закашлялся:
        —Это не было самопожертвованием. Я просто считал, что моим преступлениям нет прощения. Я лишь надеялся: после всего, что я сделал за последние десять лет, ты решишь, что я искупил свою вину, хотя бы частично. Но ты ведь такой злопамятный!
        Нумар насмешливо выгнул бровь:
        —Что, скажи на милость, ты сделал, чтобы искупить вину? Это я соизволил взяться за детище предателя, чтобы построить корпорацию «Черный замок» для всех нас.
        —Ты ничего не соизволил. Без меня у тебя ничего не вышло бы.
        Нумар расплылся в улыбке, которую Ричард не видел долгие годы.
        —Нет, не вышло бы. И теперь я верю тому, в чем Рафаэль убеждал нас все эти годы. Что мой план спасения не сработал бы без твоей помощи. — В глазах Нумара замаячило осознание. — Ты ждал, пока мы все не выйдем оттуда, чтобы тоже уйти, ведь так?
        Дав Нумару возможность прочитать ответ в его глазах, Ричард попытался улыбнуться:
        —Мы не слишком-то преуспели в роли заклятых врагов, правда?
        Нумар хлопнул его по спине:
        —Мы справились как нельзя лучше, дружище!
        Беззаботность Нумара больно отдалась в сердце Ричарда.
        —Уж ты-то точно. Ты — рядом с женщиной, которую любишь, все время, когда она нуждается в тебе, чтобы любить и защищать ее. Ты разделишь с ней все радости и тяготы рождения и воспитания детей. Ты никогда не бросишь ее, оставив противостоять беспощадному миру в одиночку, как я поступил с Изабеллой.
        Нумар нахмурился:
        —У тебя были веские причины так себя повести, и она поймет это, как понял я сейчас. Тот факт, что она позволила тебе войти в жизнь вашего сына, только подтверждает это.
        —Она может понять, даже простить, но она никогда не забудет того, что я натворил. Она никогда не полюбит меня снова.
        Нумар схватил Ричарда за плечо, разворачивая к себе:
        —С каких это пор слово «никогда» присутствует в твоем лексиконе? Ты ведь не сдаешься до последнего. Да, ты потерял семь лет жизни своего сына…
        Не в силах выносить утешения Нумара, Ричард сбросил его руку.
        —Я не терял их, я их выбросил. Когда не поверил ей, не послушал свое сердце, когда бросил ее в руках этого монстра. Я чуть не погубил их с Рико…
        —Перестань, Ричард! — оборвал Нумар. Никогда прежде он не называл его Ричардом. — Ты не поможешь им, погрязнув в угрызениях совести. Отныне ты будешь жить, пытаясь загладить вину перед ней и сыном. Судя по словам Рафаэля, мальчик тебя обожает. И она доверяет тебе настолько, что позволяет быть рядом с сыном. Не сдавайся, докажи ей, как сильно ты любишь ее и сына. Когда она поймет, что готова опять открыть тебе сердце, она это сделает. Не опускай руки. Когда она снова дарует тебе любовь и доверие, ничто и никогда не сможет сравниться с этим счастьем. Уж я-то знаю.
        Ричард кивал, чтобы только Нумар поскорее отвязался. Он больше не мог вынести ни слова на эту тему.
        Довольный, что успокоил друга, Нумар наконец-то отпустил его. А в голове Ричарда настойчиво крутились слова Нумара: «Когда она поймет, что готова опять открыть тебе сердце, она это сделает».
        А что, если Изабелла уже поняла, что не готова открыть ему сердце?..
        Когда Ричард наконец вернулся в дом Изабеллы, именно она открыла ему дверь. Оказалось, что Изабелла отправила Маури прогуляться с семьей Роуз, а сама осталась, чтобы поговорить с ним.
        С дурным предчувствием, спазмом сжавшим горло, Ричард последовал за ней в гостиную.
        Как только они сели, Изабелла произнесла:
        —Я случайно услышала твой сегодняшний разговор с Маури… с Рико.
        Значит, Изабелла все знает… Неужели она собирается запретить ему приходить в ее дом и проводить время с Рико?
        От приглушенных слов Изабеллы его захлестнула паника.
        —Если тебе нужно мое благословение, чтобы сказать Рико правду, оно у тебя есть, Ричард. Я пойду навстречу твоему желанию быть с ним.
        Все внутри у Ричарда будто взорвалось от восторга. Изабелла не гнала его из своей жизни, совсем наоборот! Она стала доверять ему, даря величайшую привилегию объявить Рико своим сыном.
        Но… не давала ли она тем самым понять, что этим и исчерпывались их отношения? Он был лишь отцом Рико, а для нее… никем?
        В прошлом он вел себя с Изабеллой непростительно плохо, хуже некуда, будто нарочно уничтожая ее чувства к нему. А она заслужила настоящих отношений. Самых лучших. И он совершенно для этого не подходил.
        Но в таком случае имел ли он право называть Рико своим сыном? Разве ребенку не было бы лучше без такого отца, как он?
        Зачем он вторгся в их жизнь? Чего искал? Искупления? Но это было невозможно. Любви? Он ее не заслуживал.
        Если он любил их — а он любил их больше, чем это представлялось возможным, — их нужно было сделать счастливыми. Обеспечить их безопасность. Существовал лишь один способ сделать это.
        Ричард с трудом поднялся, пытаясь совладать с пронзившей его болью. Болью прощания. На сей раз — навсегда.
        —Если честно, мне кажется, ты была права, когда не хотела, чтобы я сближался с твоей семьей. Я рад, что меня неожиданно прервали, не дав совершить непоправимую ошибку и признаться. Это дало мне время осознать, что Рико не пойдет на пользу мое присутствие в его жизни. То же самое касается Роуз и ее семьи. Мне жаль, что я вторгся в ваши жизни и разрушил ваш мир, но я обещаю, что отныне оставлю всех вас в покое. Как только ты скажешь Маурисио, что я — не его отец, у него пропадет всякое желание зваться Рико. Это избавит мальчика от душевных травм, когда я исчезну из его жизни.
        Потрясенная до глубины души, Изабелла смотрела вслед Ричарду, чувствуя, как с его уходом ее покидают жизненные силы.
        А потом дверь захлопнулась за его спиной, и все внутри у Изабеллы оборвалось. Она как подкошенная рухнула на диван.
        А она-то думала, что Ричард будет в восторге от ее благословения, даже решила дать ему карт-бланш, если бы ему вздумалось снова считать ее своей любовницей! Разумеется, при условии, что это никак не повлияло бы на сына. Ей было бы больно, если бы Ричард отверг ее. Но Изабелла была готова мириться с чем угодно, даже наблюдать, как он обретет любовь с другой. Главное, у Рико был бы отец, а Ричард присутствовал бы в ее жизни — хоть так.
        Она и представить себе не могла, что за какие-то считаные часы он решит, что Рико ему тоже не нужен.
        Видимо, погрузившись в семейную обстановку, Ричард понял, что не готов к такой жизни. Поэтому и решил сразу уйти, считая, что это сведет боль к минимуму. Но было слишком поздно. Ричард вряд ли понимал, как сильно привязался к нему Маури, какую глубокую рану оставит его уход в душе ребенка.
        Что же касается ее самой, то эту рану Ричард нанес ей восемь лет назад. А теперь…
        Теперь он уничтожил ее.
        По возвращении Маури Изабелла бросилась к себе, чтобы отложить неприятный разговор до тех пор, пока сама не оправится от потрясения. Но Маури пришел, постучав в ее дверь, чего никогда прежде не делал, обычно влетая в комнату. Он сгорал от нетерпения узнать, когда Ричард придет завтра.
        Лучше бы в ее плоть вонзились горячие иглы! Вынести это было бы легче, чем сказать Рико, что Ричард больше никогда не придет.
        Рико не расстроился. Он впал в истерику.
        —Он не бросил бы меня! — кричал сын. — Он обещал, что вернется! Это ты не хотела рассказывать ему обо мне! Он тебе не нравится, и когда он приходит, ты всегда молчишь, как бы хорошо он себя ни вел! Смотришь на него грустными глазами, пока не заставишь уйти. Но я не позволю ему уйти. Он — мой отец, я знаю это и верну его!
        —Маури… милый, пожалуйста…
        —Меня зовут Рико! — закричал он и вырвался из ее объятий.
        Прошло несколько секунд, прежде чем Изабелла осознала: он унесся не в свою комнату, он сбежал по лестнице и вылетел из дома. Она бросилась за ним, выбежав из дома, когда сын кинулся на другую сторону улицы. Изабелла выскочила на тротуар в тот самый момент, когда Рико сбила машина.
        Глава 11
        Верно говорят, что катастрофы происходят будто бы в замедленном темпе.
        Не в силах собраться с метавшимися в сознании мыслями, Изабелла наблюдала за зловеще медленной чередой ужасающих событий. Вот ее сын вылетел на траекторию движения машины, раздался режущий слух визг тормозов, послышался отвратительный удар твердого металла по хрупкому тельцу Рико…
        А потом сына с силой подбросило в воздух. Рико кубарем покатился по асфальту, приземлившись на спину. И все вдруг завертелось в безумном калейдоскопе, искажаясь от ужаса.
        Изабелла не осознавала, что делает, но поймала себя на том, что склонилась над Рико, бросившись на колени рядом с ним. Мать в ней что-то бессвязно бормотала и рыдала навзрыд. Женщина, чья жизнь погрязла в трагедиях, взирала на происходящее с фаталистическим ужасом. А врач сосредотачивался на своей задаче, анализируя, планируя на десять шагов вперед. Врач в итоге победил.
        До Изабеллы донесся срывающийся голос матери, кричавшей, что они — доктор и медсестра, и требовавшей, чтобы все вокруг отступили. Окружающие стихли, и Изабелла смогла взять себя в руки, чтобы осмотреть лежавшего без сознания сына так же беспристрастно, как сделала бы это в любом критическом случае.
        Ее руки работали в тандеме с руками матери, предпринимая все неотложные меры: они запрокинули Рико голову, обеспечили проходимость дыхательных путей, проверили дыхание и пульс. Потом Изабелла приказала матери стабилизировать шею и позвоночник и остановить кровотечение, а сама оценила неврологический статус сына. Подъехала скорая помощь, и Изабелла помогла зафиксировать Рико и перенести его в машину.
        Оставалось только мчаться в клинику. И звонить, прося о помощи.
        Изабелла понимала, что следует позвонить коллегам. Но первым делом набрала номер того единственного, в чьем присутствии так нуждалась теперь.
        Ричарда.
        Пусть он ушел, но в Рико текла половина его крови. Пусть Ричард не хотел быть отцом Рико — как-то он предложил стать ее союзником. Помочь в нынешней ситуации мог только он.
        Изабелла была детским хирургом с обширным опытом в области травматологии, но одной ее квалификации было недостаточно. Рико требовался многосторонний подход, во главе со специалистом в области нейрохирургии. Лишь один хирург с необходимым набором навыков пришел Изабелле на ум. Привезти врача мог только Ричард.
        На звонок ответили тут же.
        —Ричард, ты мне нужен. — Ее слова прозвучали неуместно, и она поправилась: — Ты нужен Рико.
        Почувствовав вибрацию телефона, Ричард сразу понял, что звонит Изабелла. Ее глаза в момент его ухода красноречиво говорили, что она никогда больше не объявится. Значит, случилось нечто ужасное.
        А потом он услышал ее упавший голос:
        —Ричард, ты мне нужен. Ты нужен Рико.
        Он услышал остальное, и мир вокруг перестал существовать.
        Рико. Его сын. Их сын. В смертельной опасности.
        Она тут же отключилась. А в его мозгу пронесся худший из возможных сценариев.
        Нет. С Рико все будет в порядке. Она спасет его. Он спасет его. Антонио… Нужно привезти Антонио!
        Так и не собравшись с мыслями, прорываясь сквозь пробки на пути к ней, к своему сыну… к своей семье, Ричард позвонил Антонио. Тот был медицинским гением «Черного замка», универсальным специалистом, который минимум по разу спас всех членов этого братства, в которое Ричард, увы, не входил. После Изабеллы он мог доверить жизнь сына только Антонио.
        Как и предписывалось их соглашением, Антонио ответил сразу же. В сбивчивой панике Ричард выложил все. Антонио прикинул, что будет в Нью-Йорке с оборудованным мобильным госпиталем через час. Но если состояние критическое, нужно начинать без него.
        Ричард перезвонил Изабелле, подключив ее к режиму конференции, чтобы она смогла напрямую объяснить Антонио ситуацию — как специалист и очевидец несчастного случая.
        Но это не было никаким несчастным случаем. Это сделал он, Ричард. Всякий раз, приближаясь к ним, он едва их не губил.
        В приступе убийственной ненависти к самому себе Ричард слушал, как Изабелла представила Антонио краткий, но исчерпывающий доклад по поводу телесных повреждений Рико и предпринятых ею мер спасения. Чувствовалось, что она еле контролирует готовый сорваться голос.
        Ричард уже сходил с ума от вины и страха, когда непререкаемый тон Антонио подарил первый проблеск надежды.
        —Исходя из симптомов, ваш диагноз «субдуральная гематома с сотрясением мозга при ушибе удар-противоудар» верен. Судя по жизненно важным показателям пациента, предпринятые вами меры стабилизировали его состояние и остановили отек головного мозга, который будет постепенно спадать. Но требуется операция, чтобы дренировать гематому и прижечь источники кровотечения. Это не так срочно, как я боялся, поэтому сделать это могу я. Везите его прямо в аэропорт. Я приготовлю там операционную.
        Голос Изабеллы зазвучал еще напряженнее:
        —Мы — уже в клинике, и я не стала бы снова его перемещать. Наша операционная полностью оборудована. Я подготовлю его и буду ждать вас там.
        Антонио не стал спорить:
        —Хорошо. Я привезу все необходимое. Продолжайте стабилизировать его до моего приезда. Ричард, пришли к трапу вертолет.
        Стряхивая с себя беспомощность, Ричард заверил:
        —Я доставлю тебя в операционную через десять минут после твоего приземления.
        На пороге клиники Ричарда перехватила Роуз, удерживая его от желания в панике нестись на поиски Рико и Изабеллы.
        Они находились в операционной, и большее, что могла сделать для Ричарда Роуз, — это взять его в ординаторскую, где хирурги-практиканты наблюдали за операциями, при условии, что он обещает не отвлекать Изабеллу.
        Готовый содрать с себя кожу, лишь бы поддержать Изабеллу, он дал Роуз слово.
        Ричард оказался совершенно не готов к тому, что увидел сквозь звуконепроницаемое стекло. Рико, казавшийся крошечным по сравнению с крепким, крупным для своего возраста мальчиком, которым был совсем недавно, недвижимый, мертвенно-бледный лежал на операционном столе. Изабелла в полном хирургическом одеянии координировала работу команды, толпившейся вокруг Рико: Джеффри, Марты, других медсестер, анестезиолога.
        А потом Изабелла подняла голову и наткнулась на взгляд Ричарда. От того, что он увидел в ее глазах, у Ричарда подкосились колени.
        —С ним все будет в порядке. — Роуз погладила Ричарда по напряженной спине и усадила его.
        —Точно?
        Роуз ободряюще улыбнулась:
        —Она спасла его от самого худшего еще на месте аварии. Операция необходима, но я уверена, что угроза жизни миновала.
        Стон вырвался из его груди, и Ричард уронил голову на руки, не в силах выносить муку надежды и страха.
        —Она потрясающая, правда?
        Глубокая привязанность, прозвучавшая в словах Роуз, заставила Ричарда снова поднять взгляд на Изабеллу. Мысль, что он потерял ее, стала для него худшим наказанием. Но он это заслужил.
        —Посмотри на нее — действует в высшей степени эффективно, даже при том, что на том столе лежит ее сын. Не думаю, что смогла бы собраться на ее месте. Но Изабелла так много вынесла и преодолела, что сумеет взвалить на себя и невероятную ответственность за жизнь Рико.
        Осознав, что сестра произнесла имя Рико, он взглянул на нее.
        Укоризненная улыбка задрожала на ее губах, отразившись в глазах, полных слез.
        —Я чуть не упала в обморок, когда Изабелла сказала мне правду. Вот почему я здесь, а не там. — Она перевела дух. — Конечно, я догадалась обо всем, как только увидела вас вместе. Почему ты сразу мне не сказал?
        —Я… я… решил, пусть она тебе скажет. — Ему было больно говорить. — Я проходил что-то вроде испытательного срока в отношениях с ней, и она не знала, как я справлюсь. Я не справился. Я снова бросил их, бросил всех вас. Я виноват в том, что случилось.
        —Ты бросил? Боже мой, Рекс, почему?
        И тут в ординаторскую вошли Рафаэль, Элиана, Нумар и Дженан.
        Элиана бросилась к Ричарду, сжав его в объятиях:
        —Нас позвал Антонио.
        Рафаэль тоже обнял его, и по глазам друга Ричард понял, что Нумар рассказал ему все. Но во взоре Рафаэля не было удивления — Рафаэль всегда верил в него, невзирая на все свидетельства против.
        —Я позвонил Антонио, как только вошел сюда, и он сказал, что приземлится через несколько минут, — сообщил Рафаэль. — Мой вертолет ждет у взлетно-посадочной полосы. Антонио сказал, что сядет на вертолете со всеми необходимыми принадлежностями прямо у клиники, как во время выполнения боевой операции. Я согласовал его действия с полицией.
        —Остальные — на пути сюда, — добавил Нумар. — Мы можем еще чем-нибудь помочь?
        Ричард покачал головой, с трудом соображая. Его сын лежал там, и судьба мальчика была неясна. А любовь всей его жизни занималась тем, что не следовало бы делать ни одной матери — боролась за сына. Семьи Изабеллы и Роуз давали непоколебимую поддержку. И все друзья сплотились вокруг него.
        Да, друзья. Братья по оружию. Да просто… братья.
        И тут в операционную примчался Антонио, уже успевший надеть медицинский халат. Они с Изабеллой заняли места у операционного стола, действуя слаженно, словно всегда работали вместе.
        Пока Антонио раскладывал свои принадлежности и изучал результаты обследований, Изабелла ввела его в курс дела. А потом он поднял взгляд и кивнул Ричарду, давая обещание, что с его сыном все будет в порядке.
        Изабелла тоже подняла взгляд, ища глазами его глаза, и Ричард чуть не закричал, умоляя ее доверить процесс Антонио. Она и так уже настрадалась. Но Ричард знал, что Изабелла все равно останется здесь, и мог только благодарить судьбу за то, что у его сына — такая мать.
        —Что ж, а теперь все… — донесся до ординаторской голос Антонио, — вон отсюда.
        И не успел Ричард запротестовать, как Антонио пригвоздил его не допускающим возражений взглядом:
        —Особенно ты, Ричард.
        Все поспешили выйти, лишь Ричард не двинулся с места, даже когда Роуз с Рафаэлем попытались его увести. Он не мог оставить Рико и Изабеллу. Он никогда больше не оставил бы их.
        Он перехватил взгляд Изабеллы, умоляя: «Позволь мне остаться. Позволь мне быть рядом».
        Она кивнула, соглашаясь, и Ричард поклялся, что проведет остаток дней, пытаясь оправдать ее доверие.
        Изабелла что-то тихо сказала, и Антонио вздохнул:
        —Доктор Сандовал постановила, что ты остаешься. Но одно движение или звук — и отправишься вон. — После энергичного кивка Ричарда Антонио взглянул на Роуз: — Простите, я выставил вас с остальными, доктор Андерсон, но только для того, чтобы вы увели своего брата. Теперь вам придется присматривать за ним здесь.
        Источая невероятное облегчение, Роуз усадила Ричарда на место. А он цеплялся за взгляд Изабеллы, пытаясь передать ей всю свою силу. Изабелла зажмурилась, будто подтверждая, что получила его поддержку.
        А потом началась операция.
        Ричард и не помнил, сколько раз в жизни оказывался в отчаянных ситуациях. Но ни одна из них не могла сравниться с кошмаром двух томительных часов, которые прошли, прежде чем Антонио закончил операцию и Рико перевезли в реанимацию.
        Он и сам не помнил, как тут же последовал за сыном, проталкиваясь мимо выходившего первым Антонио.
        —Я должен его увидеть.
        Антонио сжал его руку:
        —Я и так против своей воли позволил тебе наблюдать за операцией, потому что доктору Сандовал требовалось твое присутствие. Но если я пропущу тебя сюда, она тоже вернется, а мне едва удалось оторвать ее от сына. Ей незачем оставаться здесь, пока он еще какое-то время будет без сознания. Она и без того вымоталась до предела.
        Все остальные вышли из реанимации, и взгляд Антонио смягчился.
        —Операция прошла даже лучше, чем я ожидал. Похоже, Рико унаследовал бронированную голову своего отца. — Подошедшие Роуз и друзья Ричарда сдержанно заулыбались, а Антонио перевел взгляд на Изабеллу. — Но если серьезно, благодаря своевременным мерам, предпринятым доктором Сандовал, я имел дело со стабильным пациентом.
        Его взгляд, остановившись на Ричарде, посуровел.
        —Без нее прогноз не был бы таким благоприятным, как сейчас. Рико повезло с мамой, обладающей целительной силой и стальными нервами. — Антонио протянул Изабелле руку. — Это была честь работать со специалистом такого высокого класса, умеющего действовать в критической ситуации, доктор Сандовал, хотя мне и жаль, что это произошло при таких обстоятельствах.
        Действуя будто на автопилоте, Изабелла пожала его руку:
        —Пожалуйста, называйте меня просто Изабеллой. Это я в неоплатном долгу перед вами. Вы единственный, кому я могла доверить жизнь сына.
        Антонио лишь отмахнулся:
        —Любой нейрохирург, хорошо знающий свое дело, успешно справился бы с этой ситуацией. Состояние пациента, к счастью, не требовало моего уровня навыков. Но оперировать его было для меня честью. Хочет Ричард или нет, но он вошел в наше братство.
        Ричард уставился на него, не в силах справиться с новым потрясением, а все вокруг забормотали слова подтверждения.
        Антонио повернулся к Ричарду:
        —Теперь ты в долгу у всех нас, дружище.
        Ричард энергично закивал:
        —Однозначно. Я обязан каждому присутствующему здесь и всему миру, я — в неоплатном долгу, ведь на кону стояла жизнь Рико.
        Ричард стиснул доктора в объятиях и даже расцеловал его.
        Отпрянув и удивленно моргая, Антонио засмеялся:
        —Ничего себе! Кто ты — и куда подевался беспощадный и несносный Ричард Грейвс, которого я знаю и люблю, но временами ненавижу?
        Ричард вздохнул:
        —Его больше не существует.
        —Нет, он все еще есть! Но, держу пари, он никогда больше не появится в этой компании. — Антонио многозначительно подергал бровью. — Мне хотелось бы выжать из тебя взнос в счет оплаты долга, но сейчас, когда ты в таком состоянии, это будет не так весело. — Он взял руку Ричарда и соединил ее с рукой Изабеллы. — Идите отдохните немного.
        —Но…
        —Но…
        Вскинув руку, Антонио прервал их возражения:
        —Я останусь на посту, хотя в этом нет необходимости. Рико в стабильном состоянии, но я продолжу держать его на успокоительных, пока отек мозга не спадет. И когда он придет в себя, мне бы не хотелось, чтобы вы выглядели еле живыми, как сейчас. Езжайте домой… сейчас же.
        Глава 12
        Всю дорогу до своего дома Изабелла сидела рядом с Ричардом, не двигаясь, не реагируя ни на что. Она так много раз едва не теряла самообладание и вновь собиралась с силами, что Ричард старался не дышать, опасаясь, что она все-таки сломается.
        Войдя в дом, Изабелла остановилась в гостиной, устремив в пространство невидящий взгляд, словно перед ее мысленным взором предстали семейные вечера, проведенные здесь. И вдруг из ее груди вырвалось резкое, надрывное рыдание. Изабелла осела на пол.
        Бросившись на колени перед Изабеллой, Ричард сжал ее в кольце своих рук, снова и снова повторяя ее имя, обнимая все крепче, словно пытаясь вобрать в себя все ее потрясения.
        Но она вырвалась из его рук. Сердце Ричарда чуть не разорвалось. Значит, она ненавидела его прикосновения, не могла выносить его утешения.
        Но Изабелла сама бросилась к нему. Ричард остолбенел на несколько секунд, после чего все внутри растаяло от облегчения. Он позволил Изабелле прижать себя к полу, желая, чтобы она отомстила ему, выплеснула гнев, причинила ему нестерпимую боль. Такую же, как он причинил ей. Надеясь, что хоть отчасти искупит свои злодеяния, Ричард открылся ее наказанию.
        Но она лишь впилась поцелуем в его губы.
        Обмякнув от шока, Ричард уступил Изабелле, осыпавшей его неистовыми, пропитанными слезами поцелуями. Потом она стала срывать с него одежду, впиваясь в его плоть со всем своим отчаянием, буквально купая его в слезах, и, задыхаясь, взмолилась:
        —Дай мне… все… мне это нужно… сейчас, Ричард… сейчас.
        Неужели она жаждала забыться в его объятиях, унять свою боль? Он этого не заслуживал, но отдал бы ей все, что у него есть. Это и так по праву принадлежало ей.
        Потеряв остатки самоконтроля, Ричард помог Изабелле справиться с его одеждой, сорвал одежду с нее и прильнул к ней, заставляя их обнаженные тела сливаться, стискивая Изабеллу так, будто хотел поглотить ее.
        Ничто, связанное с ним, никогда больше не причинит ей боль. И так будет до последнего его вздоха.
        Изабелла с готовностью ответила на его неистовство, желая стереть весь ужас последних часов. Застонав, она впилась зубами в губы Ричарда, а он сжал в руке шелк ее волос, словно забирая в плен перед своим вторжением. Она требовала еще больше, увлекая его все глубже, пока возбуждение их слившихся ртов не достигло пика. Оторвавшись от губ Ричарда, она укусила его в плечо, оставив следы на коже, и прильнула к нему еще теснее. Он зарычал от болезненного наслаждения, а необузданная страсть Изабеллы уже пульсировала в его руках и сражалась с его страстью на равных. Он сделал бы все… все что угодно… лишь бы это длилось вечно.
        Он поднялся, держа ее на руках:
        —Постель… Изабелла… где твоя постель?
        —Нет… здесь… Мне нужно, чтобы ты был внутри меня… сейчас.
        Живший в нем грубый зверь послушно повиновался ее пылу. Снова опустив Изабеллу на пол, Ричард опустился на нее, а она потянула его к себе. Безумие страсти накалялось, Изабелла вознаграждала его ласки неистовыми стонами, крепче прижималась лоном к его мужской плоти, все более явно предлагая себя. Крик Изабеллы, молившей наполнить ее, заставил Ричарда ворваться внутрь ее.
        Он поглотил этот крик, когда ее пульсирующее лоно уступило напору его ствола, втягивая его в свою почти невозможную упругость, швыряя в водоворот ощущений, которых он так жаждал. Именно для этой женщины он и был создан.
        Изабелла судорожно вцепилась в Ричарда, и ее пронзительный крик слился с его измученным стоном. Она обмякла под ним, сочетание агонии и экстаза мелькнуло на ее лице, прошло сквозь тело, и горячая страсть исторглась из легких.
        —Дай мне все, что у тебя есть… Не сдерживайся…
        Ее страстное желание подстегивало его, заставляя все настойчивее овладевать ею. С каждым проникновением в ее лоно, так нуждавшееся в нем, очередная крупица бесплодности существования Ричарда, ужасы, которые он видел и творил, рассеивались. Ощущения обострились до предела. Вскрикивая, моля, Изабелла ускорила темп движений, еще крепче прижавшись к Ричарду.
        Понимая, что ей отчаянно нужна разрядка, он до основания погрузил в ее лоно свою возбужденную плоть. Изабелла дернулась, словно от удара тока высокого напряжения. Это побудило Ричарда проникнуть в нее еще глубже, заставив содрогаться под стремительной волной страстных конвульсий и, задыхаясь, кричать из последних сил. Поток ее наслаждения омыл его плоть, сила ее оргазма сжимала его твердый ствол, пока этот чувственный спазм не вызвал у него взрывной, почти лишивший сознания ответ.
        Ричард ощутил, будто его тело, слившееся с ее телом воедино, вдруг взорвалось. Все его эмоции вырвались на волю от обжигающего экстаза, пронзившего его плоть и устремившегося потоком в глубь ее тела.
        А потом Изабелла обмякла под Ричардом, не осознавая, что происходит, не сдерживая бегущих по щекам слез. А ему оставалось лишь подхватить ее на руки и отправиться на поиски спальни.
        Найдя нужную комнату, он положил Изабеллу на кровать, чувствуя, как без ее близости теряет всю, до капельки, жизненную силу. Оставалось только ждать, когда Изабелла проснется и вынесет свой вердикт: они останутся вместе навек, или это был лишь преходящий порыв.
        Не успев толком открыть глаза, Изабелла стала ощупью искать свой телефон.
        Найдя его на тумбочке у кровати, схватила аппарат дрожащими руками, не в силах унять бившую тело дрожь и сдержать льющиеся слезы. За ночь пришла дюжина сообщений от ее матери и Антонио, последние эсэмэски — всего несколько минут назад. Рико уверенно шел на поправку.
        Прежде чем Изабелла обрела способность дышать, ее разум пронзило еще одно воспоминание. Ричард.
        Она практически набросилась на него, заставила овладеть ею… а вот что было дальше, уже не помнила. Взрывоопасное наслаждение, которое подарило ей обладание Ричарда, лишило ее чувств. Что произошло потом? Он положил ее на кровать и… ушел?
        Не успело горькое разочарование коснуться сознания, как Изабелла почувствовала тихое движение, заставившее ее глубже зарыться в одеяло. Ричард в одних брюках зашел в комнату… с подносом. От ароматов свежезаваренного кофе и горячих круассанов Изабелла чуть не лишилась сознания, так она была голодна.
        Но еще больший голод она ощущала по отношению к нему. Не то чтобы она была готова снова наброситься на него… Нервное перенапряжение — ее оправдание и то, что воспламенило его страсть, — уже минуло. Ричард наверняка решил уйти, и ей следовало сказать ему, что он волен это сделать. Нельзя цепляться за Ричарда, пользуясь его угрызениями совести!
        Задыхаясь от душевной боли, Изабелла пыталась найти слова, которые развеяли бы повисшую в воздухе неловкость. Между тем Ричард поставил поднос рядом с ней и уселся на кровать. Потупив взор и напряженно сдвинув брови, он молча налил ей кофе, намазал маслом круассан и добавил сверху ее любимый малиновый джем. Исходившие от Ричарда жар, аромат и мужественность окатили Изабеллу, заставив все внутри мучительно сжаться от страстного желания.
        Не успела она выпалить, что нянчиться с ней не нужно, как Ричард поднес круассан к ее губам. Выражение его глаз заставило Изабеллу замолчать и откусить восхитительный теплый слоистый кусок. Все ее чувства закрутились в противоречивом водовороте.
        Казалось, будто Ричард впервые приоткрыл ей свою душу. Там, внутри, в пространстве, покрытом шрамами, было темно и одиноко. Это было зеркальное отражение ее собственной души. Ричард вдруг явил такие грани своей личности, о существовании которых Изабелла даже не догадывалась, — он предстал страдающим, полным раскаяния… уязвимым.
        Обессиленная этим разоблачением, Изабелла могла лишь есть то, что он принес, и тонуть в его взгляде, в этой страстной мольбе и в том, что она уже отчаялась увидеть по отношению к себе, — в… нежности.
        А потом он заговорил:
        —Мне делали больно очень много раз, я во многом виноват, это даже не описать словами. Но Рико… он — олицетворение чистоты, невинности и любви. И ты… ей-богу, Изабелла! Вопреки всему, несмотря на все, что тебе пришлось вытерпеть, ты — единственная такая великолепная и отважная. И раз уж я не могу дышать без тебя…
        Это признание было до такой степени невероятным, что страдания, которые так долго скрывала Изабелла, вырвались наружу.
        —Н-но ты неделями не приближался ко мне!
        —Разве ты не чувствовала, как я боролся с собой, желая подойти к тебе?
        Изабелла покачала головой, и все ее отчаяние выразилось недоуменным:
        —Почему?
        —Потому что я испортил все, абсолютно все. В прошлом и настоящем. Но даже после того, как я раскрыл масштабы своих злодеяний против тебя, ты дала мне еще один шанс — ради Рико. Я совсем лишился рассудка, желая тебя. Я знал, что ты все еще хочешь меня, но понимал: до сих пор наша физическая близость лишь отдаляла тебя все сильнее, заставляя презирать и меня, и саму себя. И я тебя не винил. Я не знал, заслуживаю ли тебя. Поэтому запретил себе прикасаться к тебе — хотел понять, есть ли во мне что-то, достойное тебя, Рико… этой большой семьи, которая приняла меня как родного.
        Каждое слово выводило Изабеллу из запутанного лабиринта, в котором она было потерялась, с каждым объяснением слабел мучительный спазм, сжимавший все у нее внутри.
        Значит, Ричард сдерживал свои чувства. Он по-прежнему хотел ее.
        А Ричард рассеивал ее последние сомнения, давая ей намного больше, чем она осмеливалась мечтать.
        —Я в полной мере осознал глубину моих чувств к тебе. И меня вдруг испугала истинная сила моей привязанности к Рико, потрясающая глубина моей любви к тебе. Я стал бояться самого себя. А потом Рико спросил, не я ли его отец, и меня прервал звонок Нумара. В моей голове все окончательно перепуталось.
        «Потрясающая глубина моей любви к тебе… Моей любви к тебе», — крутилось в сознании Изабеллы, поглощая все ее существо.
        Ричард любил ее.
        Столь желанное осознание будоражило, но сейчас Изабелле хотелось только одного: умерить терзавшую Ричарда боль. Дрожащей ладонью она накрыла его крепко сжатый кулак.
        —Что же случилось потом? Могу поклясться, ты вернулся, чтобы сказать ему правду.
        Ричард по-прежнему смотрел на нее невидящим взором, погрязнув в хаосе мыслей.
        —Я настолько забылся рядом с тобой в своем отчаянном желании построить наше совместное будущее, что совершенно утратил бдительность. И чуть не убил себя. Даже не заметив этого. Нумар спас мне жизнь без моего ведома.
        Каждый нерв Изабеллы воспламенился, волна тошноты и ужаса захлестнула ее, стоило осознать, что его могли… могли…
        —Это стало последней каплей. И заставило меня считать: что бы я ни делал, я только погублю ваши жизни, обреку вас на страдания. Я должен был беречь вас, и прежде всего от самого себя. Вот почему я решил уйти.
        Еще одна волна ужаса накрыла ее с головой.
        Ричард думал, что его любовь, сама его жизнь станет источником угрозы для них? И из-за этого он по-прежнему хотел уйти?
        Его глаза, оторвавшись от ее глаз, лихорадочно забегали.
        —Я считал свои самообладание и силу воли безграничными. Но все это рухнуло перед лицом моей потребности в тебе. И что я могу поделать теперь, когда просто не в силах покинуть тебя?
        Сердце перевернулось у нее в груди, заставив невольно ругнуться. А потом Изабелла совершила то, от чего так долго себя удерживала. Бросилась к Ричарду, сметая все на своем пути, увлекая его на постель, яростно осыпая поцелуями и омывая хлынувшими слезами.
        —Остаток наших дней ты можешь делать лишь одно — любить, любить, любить меня и Рико, так сильно, как мы любим тебя.
        Потеряв дар речи от облегчения, Ричард застыл на кровати. Выглядел он так, будто только что очнулся от обморока.
        —Ты действительно любишь меня? — ошеломленно переспросил он. — Ты любишь меня? Но как? Я ведь сделал все, чтобы заслужить твою ненависть!
        Его угрызения совести казались настолько несокрушимыми, что требовалось долго спорить, чтобы убедить его в обратном. А Изабелле не терпелось перейти к самой приятной части разговора. Наконец-то.
        Поэтому она задала всего один вопрос:
        —Ты любишь нас? Меня?
        И если у нее еще и оставались какие-то сомнения, нынешнее выражение глаз Ричарда развеяло их навсегда.
        —Я не просто люблю тебя. Я всегда любил тебя… С того самого мгновения, как впервые увидел. Но я думал, что ты никогда не хотела меня по-настоящему, и именно поэтому не ушла со мной, поэтому никогда меня не искала. На протяжении многих лет я боролся с этой любовью, но несколько недель назад сдался. Я хочу обожать тебя вечно, быть достойным отцом Рико и никогда тебя не отпускать.
        Вскрикнув, Изабелла прильнула к губам, которые всегда были причиной ее экстаза и муки.
        —Я тоже полюбила тебя с первого взгляда. Я, должно быть, чувствовала твою любовь, поэтому между нами существовала незримая связь, даже несмотря на непонимание и отчуждение. — Она таяла от нежности, касаясь его мужественного лица, и чувствовала обжигающий восторг, видя искреннее восхищение в его глазах. — И если я любила старого тебя всем сердцем, я всем своим существом обожаю нового тебя, которого открыл Рико, этого прекрасного мужчину, которого так долго прятала у тебя внутри ужасная жизнь.
        Ричард решительно покачал головой:
        —Рико лишь растопил то, что осталось от глубокой заморозки. А вот заставить айсберг расколоться на крошечные кусочки смогла ты, только ты. — Он приподнялся, и не успела Изабелла глазом моргнуть, как оказалась под ним. — Я хочу, чтобы ты знала. Рано или поздно я обязательно признал бы, что хочу только одного — быть твоим. Я рассказал бы тебе об этом, даже если бы у нас не было Рико. — Лицо Ричарда исказила мука, и он добавил: — Но он у нас есть, и ты спасла его… Ты спасла всех нас.
        Он спрятал лицо у нее на груди, и Изабелла почувствовала то, что казалось просто невозможным. Его слезы.
        Вскрикнув, будто эти слезы обожгли ее, Изабелла приподняла голову Ричарда. Ее дрожащие руки стали гладить его лицо, желая навсегда смахнуть слезы и таящуюся в них боль.
        Ричард в благоговении застыл на месте.
        —Это счастье даже пугает меня. Я не заслуживаю ни крупицы такой любви. Чем я вообще заслужил это?
        После еще одного пылкого поцелуя Изабелла взглянула в глаза Ричарда, опьяненная тем, что отныне может открыть ему сердце.
        —Тебе лучше привыкнуть к этому. У тебя есть я — навсегда. И Рико. А еще у тебя есть Роуз и ее семья. И моя семья. Твои лучшие друзья вернулись. Не говоря уже о целой армии деловых партнеров, которые приняли тебя в свое братство.
        Его глаза превратились в серебристые озера, сияющие радостью и благодарностью. Ричард лишь вымолвил:
        —Это уже чересчур.
        Пылко обняв Ричарда, Изабелла прижала его голову к своему трепещущему сердцу.
        —Нет, не чересчур. Ты видишь только то плохое, что совершил, но у тебя были непреодолимые причины… или ты действовал под влиянием веских заблуждений. Но ведь ты сделал столько всего невероятно хорошего для многих людей! Ты пожертвовал собой ради семьи, а потом ради Рафаэля, Нумара и их — твоего — братства, а потом дал Роуз второй шанс и помогал ей.
        Он резко отстранился, словно не мог принять оправдание из ее уст.
        —Но то, что я сделал тебе…
        Изабелла снова обняла его, решив не отпускать больше ни на мгновение.
        —Мне уже все равно, что ты сделал, когда считал меня сообщницей Бертона. И тебе не следует переживать об этом. — Изабелла обхватила лицо Ричарда, исказившееся от ненависти к самому себе, ладонями, заставив посмотреть ей в глаза. — Важно то, что ты дал мне все.
        На сей раз он эффектно фыркнул в ответ.
        Изабелла залилась смехом, а Ричард помрачнел, не разделяя ее легкомыслия. Похоже, беспощадный агент по кличке Кобра превратился в благородного рыцаря.
        Широко улыбаясь, Изабелла запустила пальцы в его гриву, которую он отрастил так, как она любила.
        —Ты и правда дал мне многое. Ты дал мне страсть и наслаждение, о которых я и мечтать не могла! И ты сделал то, чего не смог бы сделать никто, — ты освободил меня от Бертона, открыл мне новые возможности в жизни.
        —Это вышло случайно! — возразил он.
        Изабелла отмахнулась:
        —Ты действительно пытался меня спасти, и если бы я не старалась защитить тебя, то сбежала бы с тобой. Или хотя бы разыскала тебя, и ты защитил бы меня. Но самый большой дар, который ты преподнес мне, — это Рико. И, начиная с твоего возвращения, ты давал мне ощущение нашей собственной маленькой семьи и еще одной, большой. А теперь ты даешь мне свою любовь, этот ни с чем не сравнимый дар, который ты никогда не преподносил другой женщине.
        Ричард смягчился, на его лице засияла нежность, к которой Изабелла уже стала привыкать.
        —Я отдаю тебе все, что имею. И так будет всегда. Ты можешь взять только то, что тебе нравится, а остальное выбросить. — Он снова стал бескомпромиссным Ричардом Грейвсом.
        Смеясь и чувствуя, что сердце вот-вот взорвется от ликования, Изабелла снова бросилась целовать Ричарда.
        —Я буду беречь все, что связано с тобой. Я люблю каждую частичку того, что делает тебя мужчиной, которого я обожаю.
        Он вдруг посерьезнел:
        —Я не шучу, Изабелла. Просто говори мне все, что приходит тебе на ум, причем сразу же. И это тут же будет твоим, я все сделаю и решу.
        Ричард снова расслабился, опустившись с ней на постель. Изабелла наслаждалась его великолепным телом, и ее блаженство обещало длиться бесконечно, ведь этот восхитительный мужчина принадлежал ей, а она — ему.
        —При условии, что это — взаимная договоренность, и ты взамен будешь говорить мне обо всем, чего хочешь.
        —Ты просто несравненна, — взволнованно бросил он. — Никогда не изменишься!
        Изабелла засмеялась:
        —Думаю, когда-нибудь это случится. Я стану старше.
        —Я ведь уже говорил тебе, что ты будешь только лучше.
        —Это именно ты становишься только лучше с годами. Нужно законодательно запретить тебе все время совершенствоваться. — Она прикусила Ричарда за подбородок, поймав его стон наслаждения жаждущими страсти губами. — Мне постоянно хочется тебя съесть.
        Страсть сверкнула в глазах Ричарда, и он прижался к Изабелле, прямо между ее разведенными бедрами.
        —Да хоть всего проглоти. Я способен к саморегенерации. — Он вдруг застонал, состроив гримасу. — Но я не пообещал тебе самое важное.
        Изабелла обвила ногами бедра Ричарда, притягивая его к себе.
        —Ничего не может быть важнее, чем ты рядом.
        —Нет, может. Безопасность. Твоя, Рико и всех, кого ты любишь. Обещаю, моя чуть не ставшая роковой ошибка никогда не повторится. Если я почувствую, что не смогу быть уверен в этом, я избавлюсь от своей нынешней личности и начну все с нуля.
        Придя в неописуемый ужас от этих слов, Изабелла вцепилась в него:
        —О боже, Ричард, что все-таки случилось?
        Он рассказал ей все, и Изабелла в облегчении откинулась на подушки:
        —Других людей, которые хотели бы убить тебя, нет, ведь так?
        —Собственно говоря, всем выгоднее обеспечивать мою безопасность… чтобы я мог обеспечить их безопасность.
        —Если так, почему ты буквально повернут на безопасности? — В ответ на его недоуменно вскинутые брови Изабелла усмехнулась. — Да, я заметила твои меры безопасности повсюду. Я понимаю, когда за мной следят. Это идет еще с моих лет в Колумбии и времен, когда я была в бегах.
        Он застонал, осознавая, какие тяжелые испытания ей пришлось вынести. Изабелла понимала, что это будет вечно причинять ему боль.
        —С тех пор как я сбежал из Организации, забота о безопасности стала своего рода паранойей. Прекрасно понимаю, что произойдет, если они когда-либо узнают о моем предательстве, о том, кто я теперь. Нет, я предпочту всегда быть в безопасности.
        —Но ведь обычно ты в большей безопасности, чем кто-либо другой на земле, исключая разве что эту непредвиденную ситуацию, которая могла бы произойти с кем угодно.
        —С кем угодно — но только не со мной.
        —Насколько я тебя знаю, нечто подобное никогда не повторится. Мы не будем в опасности из-за того, что имеем отношение к тебе. О чем же ты тогда волнуешься?
        Его губы скривились, словно она спросила его, почему он дышит.
        —Волноваться я буду всегда, потому что не могу носить тебя и Рико с собой, не могу все время контролировать, где ты, не могу охранять тебя каждую секунду остаток своей жизни.
        Стиснув Ричарда в объятиях, Изабелла улыбнулась:
        —Добро пожаловать в любовь. И в статус родителя.
        Он зажмурился, стиснув зубы:
        —Это всегда так тяжело, да?
        —Гораздо тяжелее.
        Он открыл глаза, из которых струилось истинное обожание.
        —Мне это нравится. Я люблю тебя. Дорогая…
        И тут ее телефон зазвонил.
        Остолбенев на мгновение, оба как по команде бросились к телефону.
        Звонил Рико. Дрожа всем телом, Изабелла включила громкую связь. Его голос звучал сонно, но это определенно был их прекрасный маленький мальчик.
        —Дядя Антонио сказал мне, кто он и что случилось. По его словам, он не ожидал, что я приду в себя так быстро. А еще что у меня крепкая голова, как у моего отца. Вы — мой отец, Ричард, правда?
        Ричард на мгновение закрыл лицо руками, а когда отнял их, в его глазах стояли слезы.
        —Я — твой отец, Рико. И я хочу, чтобы впредь ты называл меня отцом. Мне жаль, что я сейчас не с тобой, но мы с твоей мамой приедем как можно скорее, и я расскажу тебе все, как только тебе разрешат долго разговаривать. Но я хочу, чтобы ты знал одно. Мы никогда не расстанемся снова. Никогда.
        Взвизгнув от восторга, Рико немного невнятно попросил их приехать побыстрее. Потом к телефону подошел Антонио, сказав, что они могут приехать, только если хорошенько отдохнули, потому что Рико снова провалился в сон.
        Закончив разговор, Ричард взглянул на Изабеллу. Его глаза покраснели, а на лице вновь застыло недоуменное выражение.
        —Это уже слишком, любимая. Слишком много счастья.
        Ошеломленная не меньше, Изабелла прильнула к нему:
        —А ты сможешь выдержать еще одно? Похоже, тебе придется освободить место в своей душе для еще одного человека, который будет любить тебя вечно. — Услышав это, Ричард отшатнулся, его глаза чуть не вылезли из орбит от потрясения. Изабелла прикусила губу, растерянно потянув за волосы у него на груди. — Подозреваю, мы сделали еще одного ребенка.
        —Ты подозреваешь? — вне себя от шока, хрипло вымолвил Ричард.
        —Хочешь узнать точно?
        Он пулей вылетел из кровати, ругаясь, подобрал разорванную в порыве страсти одежду и кинулся звонить Мердоку, приказав тому прислать новую и вертолет.
        Изабелла захихикала, наблюдая за его беспорядочными метаниями. Несомненно, Ричард так волновался впервые в своей жизни.
        —Что ты делаешь?
        —Хочу отправиться за тестом на беременность.
        —На вертолете?
        —Это чтобы быстрее добраться к Рико.
        —Но нам не нужно больше никуда спешить, — заверила Изабелла. Ричард растерянно замер, словно эта мысль даже не приходила ему в голову. — И у меня есть тест, он лежит в верхнем ящике моего шкафчика в ванной.
        Не дослушав ее, Ричард бросился в ванную и вскоре вернулся с тестом.
        Дрожа, Изабелла встала с кровати, взяла у него тест и робко улыбнулась:
        —Мне все равно придется уединиться в ванной.
        —Почему? — мучительно простонал Ричард. — Черт, ну да, конечно, ты права! По-моему, я окончательно и бесповоротно спятил.
        Проходя мимо, Изабелла поцеловала его в грудь:
        —Похоже на то. Но такого, спятившего, я люблю тебя даже больше.
        С колотящимся от волнения сердцем Изабелла скользнула в ванную.
        Она вышла оттуда через несколько минут, крепко сжимая в руке полоску.
        —Ну что? — хриплым, срывающимся голосом бросил Ричард.
        Устроившись в кольце его рук, Изабелла вытянула кулак:
        —Мне хотелось, чтобы мы узнали об этом вместе.
        —Давай же.
        Она разжала кулак. Две розовых линии выделялись так же четко, как в тот момент, когда она узнала, что ждет Рико.
        Торжествующе зарычав, Ричард прижал ее к себе.
        Спустя много жарких слез и поцелуев, Ричард вскинул голову, до глубины души обжигая Изабеллу силой своей любви.
        —Я всегда буду жить с сожалением, что не был рядом, когда ты носила под сердцем Рико, что я потерял первые семь лет его жизни. — Приложив палец к ее губам, он подавил готовые вырваться у нее возражения. — Но теперь судьба даровала мне больше, чем все, что уже преподнесла, — еще одно чудо и шанс исправить все свои ошибки. Теперь я собираюсь разделить чудо ожидания нашего второго ребенка с тобой и Рико с первого же мгновения. Я буду рядом с тобой каждую секунду всю свою оставшуюся жизнь. И на сей раз я все сделаю правильно.
        Переполненная благодарностью, Изабелла еще крепче прижалась к нему — к мужчине, которому была предназначена судьбой, отцу ее сына и еще не родившегося ребенка.
        —Просто люби меня, люби нас. Ты — все, что мне нужно. Все, что когда-либо будет нужно нашим детям. Если у нас будешь ты, все и всегда будет замечательно.
        Глядя на нее, этот бог среди мужчин, который так щедро любил ее, расточая страсть, нежность и преданность, заверил каждым взглядом и словом:
        —Я буду жить, чтобы любить тебя. И у тебя есть я, весь я. Я твой навсегда.