Две ночи в Лондоне Джессика Гилмор
        Поцелуй — Harlequin #102
        Богатая дама оставила все свое состояние любимой крестнице Элли Скотт и внучатому племяннику Максу Лавдею. По условию завещания все решения по расходам они обязаны принимать сообща. Возмущенный до глубины души, Макс врывается к Элли, уверенный в том, что обнаружит мошенницу, обманувшую доверие его родственницы, а встретил очаровательную, умную, искреннюю девушку. Роман начался сразу, вот только оба не знают, долго ли он продлится…
        Джессика Гилмор
        Две ночи в Лондоне
        Посвящается Джо, Роуз и Сэм — лучшим крестным, о которых только может мечтать девушка. Спасибо вам за заботу и поддержку, которую вы подарили моей дочери, ей очень повезло, что в ее жизни есть вы.
        Я вас очень люблю.
Джеcсика
        Глава 1
        —О чем, скажи на милость, ты думал? — прокричал взбешенный Макс Лавдей, ворвавшись в кабинет отца с пресс-релизом в руке.
        Отец сидел в кресле, отвернувшись от стола, и смотрел в окно. По-видимому, город его вдохновлял.
        —Зачем, объясни, «Ди-эл медиа» сайт знакомств?
        Более того, где взять миллионы долларов, которые отец решил заплатить за это? За последний год компания значительно урезала бюджет и просто не выдержит такие гигантские траты.
        Стивен Лавдей повернулся и посмотрел на сына глазами невинного ребенка. Макс отлично знал, он придает лицу такое выражение, когда что-то задумал. Случалось это довольно часто.
        —Макс? Рад тебя видеть. — Его голос был сладок, как патока, глаза смотрели с отеческой нежностью, на лице расцвела радушная улыбка. Жаль только, что при таком обаянии этот человек начисто лишен деловой хватки. — Когда ты вернулся из Сиднея? Будто Макс не отправил сообщение, как только приземлился.
        —Два часа назад.
        —Рад, что ты сразу пришел навестить меня, мой мальчик, но в этом не было необходимости. Сегодня можешь позволить себе выходной.
        —Не могу, к сожалению. — Нельзя позволять отцу увести разговор в сторону. Макс потряс листом бумаги, переданным личным секретарем, едва он переступил порог своего кабинета в «Ди-эл медиа». — Объясни, что все это значит? Почему ты не посоветовался со мной?
        Отец наклонился над столом и подпер руками подбородок. Такое выражение лица он, должно быть, подглядел в каком-то фильме. Мудрый патриарх.
        —Макс, я понимаю, твой дед многое тебе позволяет, но хочу напомнить, что компания принадлежит мне. Пока. Им с отцом принадлежало по трети активов, но самое главное, управление еще одной третью, обеспечивающей владение контрольным пакетом, было передано отцу до времени его выхода на пенсию. Затем это право перейдет к Максу. Разумеется, если к тому времени компания еще будет существовать. Правда, возможен и другой вариант. Макс предъявит вотум недоверия.
        —Дед не позволял мне ничего особенного. — Сдерживать напряжение становилось все труднее. Отец делает все, чтобы перечеркнуть годы тяжелой работы и свести к нулю достижения. — Он просто доверял мне и моим решениям.
        В отличие от тебя. Фраза осталась невысказанной, но обоим было понятно, что имеется в виду.
        —Послушай, у нас есть пятилетний план. — Который отец намеренно игнорирует. — Он помогает избежать убытков и преодолеть финансовый кризис. Нам надо сосредоточиться на основной стратегии и не отвлекаться на… — Макс пытался подобрать подходящие слова. Блестящие новые игрушки радуют, но на поверку очень мешают, — подобного рода инвестиции.
        Стивен Лавдей вздохнул и посмотрел на сына с сожалением.
        —Проблема твоего деда в том, что он был человеком недальновидным. Да, он знаком с журналистикой и печатным делом, но книги больше никому не нужны, Макс. Настало время цифровых технологий.
        От удивления Макс открыл рот и с сомнением посмотрел на отца, у того на лице появилось выражение заядлого игрока в покер. Дед был не дальновидным? Неужели отец серьезно?
        —Он создал «Ди-эл медиа». Сделал нас известными во всем мире.
        Отец, похоже, намерен растиражировать это имя. Как это говорят? Одно поколение создает, второе увеличивает, а третье транжирит? Он решил ускоренными темпами подтвердить верность поговорки?
        Руки сами собой сжались в кулаки. Необходимо что-то предпринять.
        —Этого хотят все, Макс. Ты видел, какова концепция? Идеальный план! Допустим, тебе скучно, ты хочешь поразвлечься, регистрируешься и смотришь, кто свободен, списываешься, назначаешь встречу, бронируешь столик в ресторане и такси до дома. Если все пойдет хорошо, можно даже зарезервировать номер в отеле. Мы произведем революцию в онлайн-знакомствах.
        Возможно. Но зачем издательскому дому сайт знакомств? Макс, больше не в силах стоять перед отцом, как нерадивый школьник перед директором, заходил взад-вперед по кабинету, разглядывая устланный толстым ковром пол.
        —Мы не можем себе это позволить, папа. Более того, проект далек от нашего основного направления, не согласуется со стратегией развития.
        —Это придумал твой дед, а не я. Мы должны идти в ногу со временем.
        Он с трудом подавил вздох.
        —Я понимаю, поэтому мы стали первыми продавать электронные книги и издания в электронном формате. Наши путеводители и разговорники лидируют на рынке благодаря разумной идее с подпиской, газеты тоже приносят прибыль.
        Разве он должен объяснять отцу подобные вещи? Макс всегда знал, что именно отец унаследует контрольный пакет, несмотря на то что последние тридцать лет только создавал видимость работы. Ему было отлично известно, как непросто далось деду это решение и как близок он был в какой-то момент к тому, чтобы передать право внуку, однако не смог унизить перед обществом единственного сына. Пришло время расплачиваться за это решение.
        Повисло гнетущее, все больше затягивающееся молчание, которое было нарушено мелодией хип-хопа, вырвавшейся из сотового отца. Такой звонок подходил скорее безалаберному подростку лет пятнадцати, но никак не пятидесятивосьмилетнему мужчине в костюме ручной работы и шелковом галстуке. К еще большему удивлению Макса, отец схватил телефон, покачивая головой в такт музыки, и расплылся в улыбке.
        —Милая?
        Из трубки послышалось хихиканье. Чтобы понять, кто это, совсем не обязательно слышать голос, на это указывала несуразная мелодия, сентиментальное выражение лица отца и его тошнотворно-приторный тон.
        Роман начался шесть месяцев назад, и, зная отца хоть немного, можно было предположить, что к настоящему моменту отношения должны закончиться. Впрочем, в последнее время поведение отца становится все менее предсказуемым. Он и на этот раз не афишировал свои отношения, не собирался расставаться с матерью Макса, но позволил себе свить с любовницей гнездышко в пентхаусе в Хартфорде. Обычно романы Стивена Лавдея были яркими и краткими, но всегда тайными. Сейчас же все выглядело серьезно.
        Он поднял глаза на Макса:
        —Мэнди передает тебе привет.
        Макс пробормотал что-то невнятное. О каком соблюдении приличий идет речь, когда привет передает любовница отца на много лет его моложе. Кроме того, это особа когда-то работала личным секретарем Макса. Кстати, в те времена она столько не смеялась.
        Желая чем-то себя занять, пока отец воркует с возлюбленной, Макс достал телефон и стал просматривать почту. Письма множились, как головы гидры, стоило удалить десяток, как через некоторое время появлялось столько же новых. Несмотря на то что во главе компании отец, в последний год Макс работает втрое больше прежнего. Шестнадцать часов в день семь дней в неделю.
        Он нахмурился. Удалить. Удалить. Точно удалить. Открыв следующее письмо, замер. Опять Элли Скотт? Что нужно этой чопорной даме? Пару месяцев назад, получив очередное послание, он попытался представить ее лицо. Вероятно, она одного возраста с покойной сестрой его деда, скорее всего, носит твидовые костюмы и очки для чтения обязательно в роговой оправе. И конечно же играет в бридж и гольф, непременно в ботинках броги, а на завтрак поглощает рыбу и тончайшие тосты.
        Подобное впечатление возникло на основании британских сериалов об английских старых девах, кроме того, повелительный и властный тон писем подсказывал, что такие оценки недалеки от истины.
        С чем связана настойчивость? Она писала об обязательствах, требовала информацию и, хуже всего, личного присутствия Макса. Это повторялось в течение последней недели почти ежедневно. Вполне объяснимо, что деньги, оставленные тетушкой для учреждения литературного фестиваля в крошечной деревне на краю земли важны для мисс Скотт, но у него сейчас много работы. В какой-то момент Макс задумался об отказе от завещанных ему обязанностей или передаче их доверенному лицу вместе с правом разбираться с домом, упомянутым в бумагах. Сейчас необходимо разобраться с тем, что натворил отец, ни на что другое времени нет.
        Без колебаний Макс удалил и это письмо и принялся просматривать следующее, затем следующее, но внезапно замер. В голове промелькнули мысли, он покрутил список, возвращаясь к пройденному.
        Нарушения…
        Доля компании…
        Ваша тетушка…
        Двадцать пять процентов…
        Он заморгал и покосился на отца. Известно ли ему? Возможно ли, чтобы дама столь преклонных лет владела четвертью компании после того, как устранилась от работы и от семьи? Та самая тетушка, что завещала ему дом и все свое имущество? Это ведь многое меняет.
        Может, мисс Скотт принесет удачу, а поездка в Корнуолл даст именно то, на чем настаивал адвокат?
        —Извини. — Отец пребывал в замешательстве и одновременно в воодушевлении. — Я был бы очень тебе благодарен, если бы ты переговорил с матерью.
        Вот опять. Сколько раз он просил не впутывать его в бесконечные выяснения отношений, поскольку, будучи все же втянутым, Макс клялся себе не допустить подобного вновь. Но должен же быть хоть один ответственный человек в семье, и случилось так, что, несмотря на возраст, этим человеком стал именно он.
        Нет, на этот раз он не позволит.
        —Думаю, лучше тебе встретиться с ней самому.
        Отец заметно погрустнел и принялся перебирать скрепки на столе, теперь уже смущенный и даже подавленный.
        —Адвокат сказал, лучше поговорить с ней откровенно. — Он старался не встречаться взглядом с сыном.
        Время остановилось, и казалось, все вокруг замерло на несколько секунд, как бывает в современных художественных фильмах.
        —Адвокат? Папа, объясни, зачем тебе адвокат?
        —Скоро ты станешь старшим братом. Макс едва не задохнулся. Кем он будет?
        —Мэнди беременна, и мы обручились. Как только твоя мать перестанет упрямиться, мы разведемся, и я женюсь на Мэнди. Хочу, чтобы ты был другом жениха у меня на свадьбе.
        Отец поднял глаза и просиял, словно вручил сыну великую награду.
        —Разведетесь? — Макс покачал головой, пытаясь стряхнуть наваждение. Он не ослышался? О каком старшем брате идет речь, они сейчас должны обсудить совсем не то. — О чем ты, папа? Ты столько раз влюблялся, и лишь для того, чтобы понять, что, кроме мамы, тебе никто не нужен.
        На его памяти не менее восьми раз, но отец никогда не заговаривал об адвокате.
        —Она хочет пятьдесят процентов моей доли в компании. И желает получить их наличными. «Ди-эл» не может такого позволить, да и я тоже. Ты обязан с ней поговорить. Больше она никого не послушает.
        Она хочет… что? «Ди-эл медиа» сейчас точно не вынесет такого. Как и расходов, шумихи и всего, что обычно связано с разводом. У него два пути: помочь отцу или попробовать добиться от него права распоряжаться той третью, которая позволяет получить контроль над компанией.
        Какое бы решение он ни принял, это приведет к шумихе в прессе, слухам и раздорам в семье. Всему тому, чего дед всегда пытался избежать.
        Кровь ударила в голову, заломило виски. Придется объясняться с мамой, советом директоров, отцом, решать насущные проблемы и думать о том, как удержать компанию на плаву. Черт, нужно что-то сказать отцу.
        Стивен Лавдей смотрел прямо на него, но Макс был не в силах встретиться с ним взглядом и принялся разглядывать акварель на стене — одна из немногих вещей, принадлежащих деду, уцелевших после ремонта кабинета. Над морской гладью с хохолками волн простиралось ясное небо, за гаванью покрытые зеленью холмы. Тренгарт — деревня, родина прадеда, которую тот покинул много лет назад. Максу казалось, что он чувствует соленый вкус морского воздуха и слышит, как волны бьются о причал.
        —Ближайшие две недели меня не будет. Лондонский офис ежедневно просит о помощи, кроме того, мне надо разобраться с наследством тети Демельзы. Придется тебе самому решать эти вопросы, папа. И умоляю, не жертвуй всем ради очередного увлечения.
        Макс направился к выходу, даже не дрогнув, когда отец бросил ему в спину:
        —На этот раз все по-другому, я люблю ее. Правда.
        Сколько раз он это слышал? Стремление отца потакать собственным прихотям создало семье немало проблем.
        Любовь. Нет уж, увольте. Он перестал верить в нее, как в Деда Мороза и в то, что жизнь справедлива. Настало время и отцу повзрослеть и понять, что семья, положение в обществе и компания должны стоять на первом месте. Макс этот урок усвоил много лет назад.
        —Элли, дорогая, я как раз размышляла о литературном фестивале.
        Элли Скотт, переставлявшая книги на полке, повернулась и лишь закатила глаза. Разумеется, она не против изменений в Тренгарте, как и в собственном магазине, в конце концов, одна из радостей ее работы в наблюдении за тем, как расширяются горизонты заходящих сюда людей. Однако, когда об этом заговаривала ее трудолюбивая, добрая и чрезвычайно способная помощница, о чем мисс Скотт напоминала себе три миллиарда раз, хотелось сесть в лодку и грести куда глаза глядят, подальше отсюда. А еще лучше отправить в это путешествие по морю-океану саму миссис Трелони.
        —Как это чудесно, миссис Трелони. Только не растеряйте свои мысли, ведь скоро нам нужно начинать готовиться.
        Помощница отложила тряпку и фыркнула:
        —Что ж, придется вам поверить, Элли. Знаете, я вас защищала, говорила: «Она ведь наследница. Да, это странно, что мисс Лавдей оставила свои деньги Элли, а не кому-то, кто родился и вырос здесь, но, в сущности, она заботилась о Тренгарте».
        Мисс Скотт не смогла сдержать вздох.
        —Миссис Трелони, вам известно не хуже меня, что я ничего не могу изменить. Доверенных лица два, и мы должны действовать вместе. Пока племянник мисс Лавдей не почтит нас своим присутствием, у меня связаны руки. И да, — она многозначительно посмотрела на помощницу, открывшую было рот, — я отправила ему письмо. И еще умоляла адвокатов с ним встретиться. Я, как и вы, мечтаю скорее начать.
        —Ах, это же целое состояние. — Немолодая женщина возвела глаза к небу, подтверждая, насколько она в действительности импульсивна.
        Мисс Скотт не сочла нужным в очередной раз объяснять ей, что мисс Лавдей оставила состояние не ей одной, и она не собирается сидеть в одиночестве на куче денег, глядя с высоты на нищую деревню. Формулировка была предельно четкой: сумма передается в распоряжение Элли и второго доверенного лица с целью организации литературного фестиваля в Корниш-Виллидж.
        К сожалению, далеко не каждый житель небольшой рыбацкой деревушки был уверен, что фестиваль — именно то, что принесет пользу местному обществу, а многие и вовсе считали, что Элли Скотт может распоряжаться наследством Демельзы Лавдей по своему усмотрению. Напрасно она пыталась объяснить, что не имеет права тратить деньги как заблагорассудится, хотя им необходимо и отремонтировать здание поселковой администрации, и построить новую детскую площадку, но у нее руки связаны.
        —Послушайте, миссис Трелони, я знаю, как вам не терпится начать и сколько у вас замечательных идей, поэтому обещаю, если племянник мисс Лавдей не свяжется со мной в ближайший месяц, я лично отправлюсь в Америку и заставлю его работать.
        —Пф, — прозвучало в ответ. Непонятно, связано это с полнотой чувств миссис Трелони или с обилием пыли на полках.
        Элли не осуждала помощницу за сомнения. Откровенно говоря, она сама не представляла, как заставить неуловимого Макса Лавдея им помочь. Воображала, как заходит в его пентхаус в Нью-Йорке, садится в его личный самолет, отлично понимая, что, к сожалению, очередное грозное послание не пробудит в нем те эмоции, на которые она рассчитывала. Не говоря о том, что не представляла, где его искать.
        Элли оглядела полку, на которой разместилась богатая коллекция книг для чтения на широком песчаном пляже Тренгарта. С этим же экземпляром можно свернуться калачиком под пледом, когда погода не оставляет никакой надежды. Осталась всего неделя до школьных каникул, и тогда сезон будет открыт. Весьма короткий сезон, надо заметить, а потому Тренгарту просто необходимо нечто, привлекающее туристов в оставшееся время. Возможно, фестиваль стал бы прекрасным решением. Если все же удастся его организовать.
        Она осторожно покосилась на помощницу. Добродушная и разумная миссис Трелони всю жизнь прожила в деревне, разумеется, ей больно видеть, как Тренгарт пустеет, а многие дома стоят закрытыми с октября до самой Пасхи.
        —Если в ближайшие две недели я не получу ответа, подумаю, как нам заменить мистера Лавдея более подходящей кандидатурой. Адвокаты непременно должны что-то предпринять, раз он не желает подходить к делу со всей ответственностью. Однако меньше всего мне хочется потратить наследство на оплату услуг юристов. Ведь дело может затянуться не на один месяц. Очевидно, стоит запастись терпением.
        Неуловимый Макс Лавдей работал в «Ди-эл медиа» — одном из шести крупнейших издательств в мире. И не важно, редактор, бухгалтер или посыльный, кем бы он ни был, должен быть заинтересован в сотрудничестве. Больше, чем она — владелица небольшого книжного магазинчика в далеком тихом уголке на краю земли.
        Звякнул дверной колокольчик, Элли повернулась, довольная возможностью прекратить тягостный разговор.
        Нельзя сказать, что посетитель выглядел так, словно собирался ее осчастливить, судя по плотно сжатым губам и брезгливому выражению лица, появившемуся после изучения корешков книг. Весьма печально, поскольку в остальном его наружность не вызывала нареканий. Обычно покупателями мисс Скотт были пожилые жители деревни. Молодежь и красивые мужчины заходили нечасто, этот же обладал обоими качествами вместе. Она уверенно определила, что ему еще нет тридцати. Высокий, темные волосы аккуратно подстрижены, проступающая щетина на подбородке, глаза карие, даже скорее карамельные. Однако взгляд тяжелый и почему-то направлен на миссис Трелони.
        Господь всемогущий, в чем же провинилась несчастная помощница? Она наслышана о некоторых разногласиях в комитете мероприятия «Деревня в цвету», но вряд ли мужчина явился по этому поводу.
        Впрочем, она может ошибаться. Совсем недавно неподалеку обосновались несколько молодых садоводов, возможно, он один из них.
        —Мисс Скотт?
        Пошатнувшись от резкого тона, Элли сделала шаг вперед. «Это твой магазин. Держись! Никто не имеет права указывать тебе, что делать. Больше никто и никогда», — убеждала она себя.
        —Я Элли Скотт. — Переключив на себя внимание, она избавила помощницу от тяжелого взгляда посетителя. — Чем могу помочь?
        —Вы? — В голосе появились нотки сомнения, мужчина быстро смерил ее недоверчивым взглядом. — Этого не может быть! Вы совсем девочка.
        —Благодарю, но мне уже двадцать пять, так что я вполне взрослая.
        Американский акцент сразу дал понять, кто перед ней. Второе доверенное лицо. Он выглядел уставшим и невыспавшимся, это вполне объясняло столь бестактное поведение. Чашка кофе и кусочек кекса приведут его в норму.
        —Пожалуйста, называйте меня Элли. Вы ведь Макс? Рада с вами познакомиться.
        —Значит, это вам моя тетушка оставила половину своего состояния? — Мужчина побледнел, в глазах вспыхнули золотые искорки. — Скажите, мисс Скотт, — он попытался взять ее за руку, посмотрел прямо в глаза, отчего Элли похолодела, а каждое новое слово, слетавшее с его губ, ранило ее с новой силой, — что, по-вашему, позорнее: соблазнить ради денег старого женатого мужчину или одурачить пожилую женщину? Что скажете?
        Глава 2
        Макс вовсе не собирался давать волю гневу, зашел забрать оставленные для него ключи от дома тетушки и сообщить напористой мисс Скотт, что разбираться с донкихотской щедростью престарелой леди он будет в удобное для себя время. Он, конечно, был ошарашен. Как быть со старой девой, засевшей в его воображении? Он никак не ожидал увидеть перед собой тоненькую, аккуратно одетую, немного бледную девушку. Она показалась ему крошечной, хотя он и заметил красоту ее огромных глаз и темных волос, цвет которых казался скучным ровно до той секунды, когда на них упал из окна солнечный луч, подчеркнув шоколадные и золотистые пряди.
        Она вовсе не похожа на мошенницу, скорее на девочку со спичками из сказки. Может, сочувствие и жалость, которые испытывали к ней люди, и стали ее оружием? Он не предполагал, что придется работать с девушкой младше его. Внешность Элли Скотт напоминала о последнем поступке отца, несмотря на то что она на первый взгляд не обладала ни одним из качеств Мэнди. Она осмелилась нарушить тягостную тишину.
        —Простите? — Голос ее дрожал, глаза смотрели с возрастающим напряжением.
        Макс был потрясен сдавившим сердце чувством вины. Сказать такое — все равно что убить Бэмби.
        —Думаю, вы меня отлично поняли.
        Ему стало неловко оттого, что их разговор проходит при свидетеле. Угловатая старушка в твидовом костюме смотрела на него со строгостью теннисного судьи. Так и хотелось дать ей попкорн и содовую и пожелать приятного просмотра.
        —Я даю вам шанс отказаться от наследства и принести свои извинения.
        Элли заговорила иным тоном, стальные нотки в голосе заставили его обратить внимание на волевой подбородок и прямые, резко очерченные брови — свидетельство скрытой силы характера.
        —А я бы рекомендовала вам покинуть мой магазин и вернуться, когда вспомните о хороших манерах.
        Он ослышался?
        —Что?
        —Вы меня отлично поняли. А если не намерены вести себя вежливо, лучше не возвращайтесь.
        Макс смотрел на девушку во все глаза. Несмотря на уверенный взгляд, подбородок ее чуть дрогнул. Что ж, отлично. Он повернулся и распахнул дверь.
        —Я еще не закончил, моя дорогая, и непременно выясню, каким образом вам удалось втереться в доверие к моей тете, и до последнего пенни верну все, что вы от нее получили.
        Дверь захлопнулась, вновь бодро звякнул колокольчик.

* * *
        Несмотря на июль, погода в Корнише решила спутать сезоны. В отличие от теплого бриза в Коннектикуте здесь господствовал холодный ветер, пробирающийся под футболку и покрывающий тело гусиной кожей. Макс поежился, холод пробирал буквально до костей. От гнева в голове неожиданно прояснилось. Черт, о чем он думал? Точнее, совсем не думал. Проклятье. Как можно так оплошать?
        Он глубоко вздохнул, соленый морской воздух заполнил легкие. После долгого перелета и еще более долгой поездки от аэропорта до этого медвежьего угла не следовало являться в магазин сразу. Стоило отдохнуть и успокоиться, а главное — забыть о разговоре с отцом.
        Он и представить не мог, что отец совершит подобную глупость, как только он немного ослабит контроль. К чему их приведет гнев и уязвленное самолюбие мамы? Ладно, проблемы родителей, ему надо думать о компании. Макс пошел вниз по крутому извилистому тротуару. В этом отдаленном юго-западном районе Англии он ощущал себя словно на краю земли. Размышлял о предках, некогда уехавших отсюда, семейных узах, кровавой Первой мировой и Англии, о людях, решивших перебраться через пролив в поисках лучшей жизни.
        И вот теперь он здесь. Все в этом мире движется по кругу.
        Он огляделся, рассматривая это самое «здесь». Запах моря напоминал об отдыхе, но Тренгарт отличался от Кейп-Кода, как американский футбол от английского.
        Книжный магазин — одно из беспорядочно разбросанных по дороге заведений на склоне холма, на вершине которого, окруженный домами поменьше, стоит дом тетушки Демельзы. Теперь его дом.
        Возможно, там есть кофе и какая-нибудь еда. А главное, кровать. Макс уповал на то, что сможет найти решение.
        Если спуститься вниз, можно выйти к морю и прогуляться по побережью. Повернуть налево, пройти к старой гавани, в которой и сейчас немало рыбацких лодок. Круизные суда и яхты здесь не останавливаются. На холме над гаванью еще сохранились старые дома рыбаков. Впечатляющее смешение красок и стилей.
        Если же пойти направо, окажешься на улочке с магазинами. Она внезапно прерывается у дамбы, а по ней можно добраться до широкого пляжа, где сейчас, как и в любую погоду, разрезали волны серфингисты, издали похожие на темные пятнышки.
        Через час он мог бы к ним присоединиться. Например, взять в аренду лодку. Макс усмехнулся. Лучше не думать о прогулках по холодному морю. Разве что забыть об обязанностях и на время стать простым американским туристом, решившим вспомнить о своих корнях. Однако ему, как Атланту, никогда не избавиться от тяжелого груза.
        Место показалось ему прекрасным и каким-то знакомым, что странно, хотя, возможно, и нет. Отец сохранил несколько акварелей с изображением этих мест, а на той, что висит в кабинете, запечатлен именно этот вид. Определенно это худшее место, откуда можно начинать путь вперед.
        Сейчас ему необходимо попасть в большой белый дом, ключ от которого по-прежнему у Элли Скотт, а значит, придется проглотить унижение и вернуться в магазин. Сейчас он с удовольствием проглотил бы что-то еще, но не столь горькое на вкус.
        —Спокойно, — пробормотал он себе под нос и посмотрел на пролетевшую над головой чайку. — Ничего страшного.
        Придется вернуться и провести процедуру знакомства еще раз.
        Элли стоило больших усилий справиться с бурей чувств и продолжать работать. Она выдержала удар, верно? Не дрогнула, не расплакалась и не стала предпринимать попытки что-то объяснить этому ужасному человеку. Она была спокойна и сдержанна. По крайней мере, внешне. Однако сейчас хотелось сесть в кресло-качалку и вволю поплакать. Насмешливый тон, холодное презрительное выражение лица вызвало в ней больше эмоций, чем она была готова себе позволить. Ей потребовалось три года, чтобы заглушить воспоминания о его поведении, а теперь предстоит еще три года заниматься тем же самым. Всего за пять минут Макс Лавдей умудрился выпустить на свободу всех ее демонов. К черту его. К черту ее дрожащие колени и руки, столь откровенно выдающие внутреннее состояние. Надо вспомнить о том, что она сильная и выше этого.
        Никогда Элли так не радовалась присутствию миссис Трелони, сейчас это стало настоящим спасением.
        Дама сидела в уголке и деловито печатала в телефоне. Несомненно, вскоре все жители Тренгарта буду осведомлены о событиях этого утра. Поразмыслив, Элли принялась готовить кофе и открыла коробочку с кексом, который купила по дороге на работу в кафе «Боут-Хаус» упристани.
        Она всегда мечтала владеть большим книжным магазином со множеством тихих уголков, где можно полистать книгу, а в соседнем зале расположится уютное кафе с богатым выбором разнообразной выпечки. В реальности же помещение было небольшим, зато, подобно всем заведениям Тренгарта, разумно спланированным. Элли не хватало места расставить все книги, которые она хотела бы закупить, а потому о кафе пришлось забыть, ограничившись широкой стойкой с самой современной кофемашиной и блюдом с угощением. Выпечку она покупала, и это решало вопрос с необходимостью отвести пространство под кухню. Ей потребовалось всего несколько минут, чтобы выложить на вазы бисквиты, печенье, капкейки и булочки и накрыть их стеклянными колпаками, чтобы дольше сохранить свежими.
        —У нас есть ореховые, апельсиновые и сырные булочки. — Элли намеренно произносила вслух то, что писала мелом на доске для меню, надеясь таким образом заставить миссис Трелони оторваться от сообщений и заняться делом. — Ванильные капкейки, большой кекс с морковью и апельсином.
        —Не слишком ли рано для сладкого? Непривычный акцент заставил ее вздрогнуть.
        —Хотя, пожалуй, я возьму булочку с орехами и кофе.
        Элли растянула губы в улыбке и повернулась. Она ни за что не позволит ему торжествовать, дав понять, как он ее расстроил.
        —У нас самообслуживание, оплата в кассе. Однако это не для вас, а для покупателей, так что выпейте кофе в другом месте.
        —Послушайте, — Макс покосился на миссис Трелони, — мы можем поговорить наедине?
        От волнения пульс Элли учащался с каждой секундой. Она ни за что не останется один на один с этим человеком. Сейчас он улыбается, но ее не проведешь.
        —Боюсь, нет. Вам, должно быть, привычно оскорблять меня на глазах у моей помощницы, уверена, она ждет не дождется второго раунда.
        —Что ж, пусть так.
        —Правда? — Она не ожидала, что он так быстро капитулирует. Неожиданное очко в ее пользу. — Говорите, что вы еще хотели добавить.
        —Я был немного не в себе.
        Элли скрестила руки на груди и приподняла брови. Если Макс Лавдей надеется быстро решить с ней все вопросы, он ошибается.
        —Вот как?
        —Это меня не извиняет, разумеется, но у нас в семье в данный момент некоторые проблемы, потому я так взвинчен.
        —Скажите, мистер Лавдай, — она сознательно использовала такое обращение, — что, на ваш взгляд, хуже — соблазнить ради денег пожилого мужчину или вытянуть их из престарелой леди? И в чем вы меня обвиняете?
        Будто она не знает. Если надула несчастную старушку, в этом и его вина, в конце концов, они оба объявлены доверенными лицами.
        —Я думаю, бесчестно и то и другое. — Он задержал тяжелый взгляд на Элли, отчего ей стало не по себе. Значит, вернулся не потому, что раскаялся. Похоже, до сих пор уверен, что виновата она.
        —Я тоже так думаю. — Удивление в его глазах добавило ей уверенности. — И считаю, что выдвигать незаслуженные обвинения, равно как и являться сюда с выражением напускного раскаяния на лице только ради того, чтобы заполучить ключи, тоже не очень порядочно. Что скажете, мистер Лавдей?
        —Я готов заплатить за кофе.
        Слишком ничтожные уступки, но и это много для человека, способного на подобные заявления, не говоря уже о его манерах.
        Макс с трудом стоял на ногах, мечтая лечь, даже пол казался ему в этом смысле все более привлекательным местом. Он прилетел из Сиднея и почти сразу отправился в Бостон, потом в Хартфорд, а оттуда в Англию. И все это за несколько дней. Перед глазами стояла серая пелена, и несколько часов сна в салоне первого класса не смогли ее рассеять.
        —Вы должны признать, что последняя воля моей тети кажется странной. Оставить все деньги совершенно незнакомому человеку!
        В карих глазах появилось то, что Макс счел презрением. Подобное выражение ему никогда не приходилось видеть, он неожиданно для себя обиделся.
        —Да, ваша тетя не раз сокрушалась, что не слишком хорошо знает своего внучатого племянника. Полагаю, таким образом она решила наладить с вами контакт.
        Черт возьми, он имел в виду вовсе не себя и готов спорить на ночь спокойного сна, что она прекрасно это поняла.
        —Она вольна распоряжаться своими деньгами как пожелает. Я не рассчитывал ни на пенни, мне не нужны ее деньги. Она могла бы потратить их на благотворительные цели. Но это? Настоящее сумасшествие. Оставить их вам на проведение фестиваля. Если бы меня предварительно спросили, ни за что не согласился бы в этом участвовать.
        Макс отказывался понимать. О чем только думала тетушка? Он ничего не знает об этой девушке, ему нет до нее никакого дела.
        —Она не оставляла деньги ни мне, ни вам, ни нам обоим. — Элли начала раздражаться. Может, ей не впервые приходится вести похожий разговор? — Я не имею права потратить и пенни без вашего одобрения, и, наоборот, мы оба должны отчитываться во всех тратах. Здесь нет ни мошенничества, ни вымогательства, мистер Лавдей. Нет ничего, кроме немного причудливой просьбы пожилой женщины. Вы разве не читали завещание?
        —Я прочел достаточно, чтобы понять, что этот магазин вам оставила она.
        Но без принуждения. Элли Скотт была не только доверенным лицом, но и бенефициаром, унаследовав и магазин, и квартиру над ним, в которой в настоящий момент проживала.
        —Да. — Взгляд ее потух, словно солнце на некоторое время скрылось за облаками. — Она всегда была добра ко мне. Видите ли, она моя крестная и лучшая подруга моей бабушки. Вы разве не знали? Я всегда была ей благодарна. За все.
        —Крестной?
        Черт! Как он мог заниматься этим делом, не разобравшись во всем толком? Это так на него не похоже. Он позволил небрежность, допустил ошибку.
        —Именно. Но важнее то, что она ваша двою родная бабушка, поэтому пожелала, чтобы часть ее имущества принадлежала вам. И оставила вам дом. В этом доме родился ее отец, а он был знаменитым капитаном. Вам он приходится, постойте, прапрапрадедушкой.
        —Да, но я ничего о нем не знаю, как, впрочем, и об остальной английской родне. Вы сказали — капитан? Ходил по морю? — Губы тронула легкая улыбка. Он в Корнуолле уже больше часа, а все еще открывает для себя новые факты из истории семьи. — Мой дедушка часто брал меня в море, у него был дом в Кейп-Коде. Он говорил, что спит лучше, когда слышит шум волн. Значит, это у нас в крови.
        —В каждой комнате Раунд-Хаус слышен шум моря. Ваша бабушка неспроста оставила вам его.
        —Возможно.
        Неплохая мысль. Сложно представить. Дом? В Корнуолле? В семи часах лета и утомительной езды в машине от его дома. Было бы разумнее, если бы тетя поручила адвокатам продать его и передать деньги ее любимому музею или больнице. Хороший жест благотворительности.
        Впрочем, Максу было приятно узнать новое о корнуоллских предках. Капитан. Возможно, в доме найдутся фотографии.
        —Это все очень интересно, — раздался голос из угла, Макс вздрогнул, забыв, что их трое. — Но мне бы хотелось знать, Элли, дорогая, планируете вы фестиваль или нет?
        Элли выглядела невозмутимой, лишь перевела взгляд на Макса, потом на помощницу.
        —Боюсь, теперь это зависит не только от меня, миссис Трелони. Что скажете, мистер Лавдей? Готовы работать со мной или нам стоит пригласить адвокатов и найти другой способ?
        —У меня ответственная работа в Коннектикуте, мисс Скотт, за океаном. Я не могу все бросить и улететь к морю играть роль благодетеля.
        По телу пробежала дрожь, когда он подумал о том, что ждет его в ближайшие несколько месяцев. Сможет ли он повлиять на отца или заставить совет директоров встать на его сторону?
        В любом случае он обязан победить. Многие из них разделяют его опасения, но можно ли быть уверенным в результате? В случае успеха его и без того хрупкие отношения с отцом будут разрушены. Он согласен заплатить такую цену. И если наследство тетушки поможет вырвать победу, он, по крайней мере, должен выполнить то, о чем она мечтала.
        Макс скривился. Он думал, будет проще манкировать обязанностями, возложенными одним из членов семьи, учитывая тот факт, что это завещание покойного.
        —Я дам вам две недели, хотя часть этого времени проведу в Лондоне. Либо мы беремся за это, либо нет.
        Холодный взгляд Элли остановился на нем. Казалось, она способна заглянуть прямо в сердце и понять, чего там не хватает.
        —Отлично.
        —Значит, я могу назначить дату собрания? — поинтересовалась миссис Трелони. — У меня много идей, и я знаю, у других тоже. — Помощница перестала делать вид, что работает, и посмотрела на них горящими глазами. — Мы могли бы выбрать определенную тему. Или жанр. Нанять актеров и организовать мистерию с убийствами. — Она оперлась на стойку. — Или что-то связанное с кулинарией, например. Скажем, соревнования по выпечке. Испечь любимый литературный пирог.
        Литературный пирог? Макс постарался не встретиться взглядом с Элли, однако не смог сдержаться. Ранее серьезные и печальные, ее глаза вспыхнули, теперь она смотрела насмешливо и лукаво. Ему захотелось улыбнуться в ответ, возможно, тогда и она ему улыбнется, но он хранил спокойное и серьезное выражение лица, стараясь сфокусировать взгляд на миссис Трелони. Тем не менее изредка косился на Элли, украдкой наблюдая за ее реакцией. Она прислонилась к книжному шкафу, сложила руки на груди и с интересом слушала помощницу.
        —Прекрасные идеи, — выдавил из себя Макс и был вознагражден широкой улыбкой, довольным выражением лица с ямочками на щеках. — Но мы пока в самом начале. Прежде чем встречаться с… э-э-э… обществом, полагаю, надо переговорить с адвокатами, выяснить размер суммы и так далее. Надеюсь, вы согласны еще немного подождать?
        —Что ж, конечно. — Миссис Трелони вздохнула и залилась румянцем. — Я могла бы подготовить список. У меня столько мыслей.
        —Я вам охотно верю. — Элли улыбнулась и изящным движением оттолкнулась от шкафа. — Через час должен прибыть курьер, и будет лучше, миссис Трелони, если вы сейчас возьмете перерыв.
        —Перерыв? — Дама перевела взгляд с Макса на Элли и согласно закивала.
        Элли не произнесла ни слова до тех пор, пока та, подхватив сумку, не вышла из магазина.
        —Бедняга. Ей пришлось разрываться между стремлением скорее рассказать всем новости и боязнью упустить еще что-то новое. Впрочем, появление племянника Демельзы даст много поводов для сплетен. Кроме того, — в голосе появилось недовольство, — вы неплохо начали сегодня утром и очень ей помогли.
        Вот он, его шанс принести извинения. Макс до сих пор не знал, как вести себя с Элли, но, как говорил дед, гораздо легче судить внутри, чем в холоде снаружи.
        —У меня были на то причины. Но с вами это ни как не связано. Простите.
        Элли убрала упавшую на лицо прядь волос.
        —Не могу сказать, ничего страшного, это будет неправдой, но я готова дать вам второй шанс. Двум чужакам сложно получить поддержку в таком месте, как Тренгарт, если не поладить между собой.
        —Чужакам? Вы тоже не местный житель? — Макс не был большим специалистом по британским акцентам, но, с его точки зрения, девушка говорила, как героини тех ужасных фильмов, где женщины носили шляпки, а мужчины колготки, все проглатывали гласные и четко разделяли слова.
        —В детстве я каждое лето проводила здесь, а постоянно живу уже три года, но все еще не стала до конца своей. — Элли помолчала. — Послушайте, давайте говорить начистоту. Я бы с удовольствием сейчас отдала ключ и больше никогда не встречалась с вами, но нам придется вместе работать в ближайшие две недели. Сейчас вы устали и не выспались. Отдыхайте, поговорим завтра. И начнем все сначала.
        Тон был примирительным, голос уверенным, но в позе ощущалась нервозность. Плечи чуть развернуты и опущены, а руки обхватили тело, словно защищая. Неужели она чего-то боится? Его? Или того, что он может узнать? Или не так безобидна, как хочет показаться?
        Ему следовало отвлечься от проблем отца, сбросить на время груз обязанностей перед семьей и компанией, поговорить с адвокатами, выяснить детали завещания и затребовать подробную информацию о мисс Скотт.
        —Щедрое предложение. Благодарю. Он заметил, с каким облегчением вздохнула Элли.
        —Увидимся завтра здесь же. Я свяжусь с адвокатами и выясню, смогут ли они с нами встретиться. Дорогу к дому найдете?
        Она обошла стойку, присела, выпадая из его поля зрения, и появилась уже с ключами. Старыми железными ключами, тяжелыми и массивными.
        —Найду, спасибо. Увидимся завтра.
        В этих словах слышалось и обещание, и угроза, Макс был уверен, что Элли его поняла.
        Глава 3
        В магазине было многолюдно. Элли была так занята, что даже не имела возможности сосредоточиться на встрече. Она знала, многие посетители зашли лишь для того, чтобы узнать от нее, а еще лучше от миссис Трелони подробности о личности Макса Лавдея, но каждый что-то купил, пусть даже только кофе.
        Вскоре Элли принялась убирать, готовясь к закрытию, откладывая момент, когда поднимется в свою квартиру. Она любила ее, а еще больше тишину и уединение. Любила делать все так, как хочется. Однако сегодня боялась остаться одна, зная, что будет мучиться, вспоминая встречу с Максом Лавдеем, вновь переживать боль за каждое сказанное им грубое слово, презрительный взгляд и едкое замечание. А затем неизбежно вспомнит о своем бывшем женихе, а этого совсем не хотелось.
        И завтра ей опять предстоит общаться с Максом.
        Как всегда, ритуал закрытия успокаивал. С первого же дня магазин стал ее святилищем. Она тщательно продумывала интерьер и каждую мелочь. Выбирала цвет стен, картины, полки и даже место для каждой книги. Теперь же была вознаграждена и с удовольствием любовалась собственным творением. Никто не ожидал, что книжный магазин будет оформлен с таким вкусом в стиле минимализма.
        К семи часам Элли поняла, что дальше откладывать невозможно. Каждая книга занимала свое место, даже детские иллюстрированные издания расставлены по алфавиту, что совершенно бесполезно, поскольку достаточно одного трехлетнего посетителя, и порядка как не бывало.
        На полках не было ни пылинки, подушки на диванах и креслах вытрясены и взбиты, пол подметен, мусор выброшен. Она даже пересчитала деньги в кассе.
        Никаких дел больше просто не осталось.
        Придется уходить.
        Элли выключила свет и несколько минут стояла, любуясь чистотой в помещении, которое приглушенный вечерний свет делал еще уютнее.
        —Спасибо, — прошептала она.
        Если бы Демельза Лавдей не оставила ей магазин и не выбрала ее для воплощения собственной мечты, трудно представить, что бы с ней сейчас было. Как крестная из сказки, та подарила Элли спокойствие и уверенность в завтрашнем дне. Теперь у нее любимое дело и квартира. Они принадлежат ей, и никто не сможет у нее их забрать.
        Что бы себе ни думал Макс Лавдей, идея с наследством принадлежала не ей. Это стало для нее приятным, но неожиданным подарком, единственным светлым пятном в череде серых будней.
        Внезапный стук в дверь заставил Элли подпрыгнуть на месте. Всем должно быть ясно, что магазин в это время закрыт, об этом сообщает табличка на двери, в окнах нет света, и жалюзи опущены. Впрочем, в ее практике бывали случаи, когда человеку срочно нужно купить подарок. Такова специфика маленьких деревень, ни одно заведение не может быть закрыто по-настоящему.
        —Иду, — крикнула она, направляясь к входу. Отодвинув задвижку и отперев замки, приоткрыла дверь на несколько сантиметров. Она не помнила, чтобы в Тренгарте когда-то орудовали грабители, но все же.
        Она сжала ручку двери, когда увидела в темноте очертания высокой фигуры, темные волосы и волевой подбородок.
        —Я полагала, мы должны встретиться завтра. — Она сглотнула. При этом не пригласила мужчину войти и даже не открыла дверь шире.
        —Я пришел еще раз извиниться. — Макс вытянул руку с бутылкой красного вина и улыбнулся. — Вот, нашел его в погребе тети Демельзы. У нее прекрасная коллекция.
        —Сейчас она ваша. — Элли сильнее сжала ручку и даже не сделала попытки взять бутылку.
        Макс поморщился.
        —Никак не могу освоиться. Странно было войти в чужой дом, принять душ в гостевой ванной, ходить и разглядывать незнакомые вещи. Понимаете, я ведь очень плохо ее знал.
        Душ? Элли принялась гнать от себя возникшие в голове мысли, но перед глазами встал образ обнаженного Макса. Вода стекала по темным волосам, мускулистому торсу. Она положила руку на живот и поежилась. Этого не может быть, ведь сексуальные желания умерли несколько лет назад. Почему же они решили дать о себе знать именно в этот — такой неподходящий — момент?
        —Я хотел купить шоколад, но магазин уже закрылся. — Он махнул в сторону небольшого супермаркета. — Утром они тоже не работали. Они вообще бывают открыты?
        Элли перевела взгляд на витрину, радуясь возможности отвлечься от мыслей об обнаженном Максе.
        —В школьные каникулы они работают дольше, но в обычные дни закрываются рано. Местные жители к этому привыкли, а туристов может удивить. К тому же мистер Уайтхед постоянно жалуется, что люди предпочитают ездить в соседний город, где более крупный супермаркет.
        Вот так. Вежливый скучный комментарий. То, что нужно, чтобы успокоиться и взять себя в руки. Главное сейчас не смотреть на мускулистые руки, покрытые золотистым загаром, и обтянутый футболкой торс. Не смотреть.
        —Это, право, лишнее, — продолжала она, сконцентрировавшись на его ухе. Какие непристойные мысли могут возникнуть при взгляде на ухо?
        —А мне кажется, нет. — Улыбка его стала печальной. — Я проспал несколько часов и теперь чувствую себя просто ужасно. Всему виной разница во времени. Мой дед был бы возмущен, если бы услышал, как я разговариваю с молодой леди. Он меня не так воспитывал.
        Дед? Не родители? Как интересно.
        —Короче говоря, я решил подышать свежим воздухом и осмотреть городок, в котором жили мои предки и из которого сбежал мой прапрадед. Вероятно, вы откажетесь составить мне компанию. Не согласитесь показать окрестности?
        Нет, совершенно точно, нет. Сегодня ее ждет «Энн из Зеленых Мезонинов». Посылку с книгой в твердом переплете, с иллюстрациями и комментариями Элли получила только утром. А еще у нее есть четверть бутылки вина, кусок лосося и салат. Она с удовольствием проведет очередной вечер в собственной квартирке, рассчитанной только на одного человека.
        Будет ли безрассудством, если она позабудет обо всем и перед ужином, книгой, ванной и сном отправится на прогулку? Откровенно говоря, Элли частенько гуляла вечерами, разница лишь в том, что сегодня у нее появился спутник. Племянник любимой крестной. Вне всякого сомнения, Демельза хотела бы, чтобы у них сложились хорошие отношения и на них не повлияло впечатление от первой встречи. Нельзя забывать, скольким она обязана своей благодетельнице мисс Лавдей, настало время возвращать долги. Кроме того, неловко быть невежливой, когда человек пытается загладить вину. Хотя она не привыкла к таким поступкам людей.
        В животе что-то шевельнулось, Элли опустила глаза, пряча взгляд. Много лет ей твердили, что она не права, какой бы ни была ситуация на самом деле. Ей незнаком тип мужчин, признающих свои ошибки.
        Она решительно распахнула дверь и сделала шаг назад.
        —Входите. Я только переобуюсь и возьму сумку.
        Элли была в серых вельветовых джинсах-скинни и фиолетовой тунике, волосы убраны, косметикой она не воспользовалась. Внезапно она показалась себе незащищенной и подумала, что легкий макияж вполне подошел бы в качестве доспехов.
        Макс потоптался на пороге в нерешительности, но тем не менее вошел. Сейчас ей надо извиниться и подняться наверх. Она крайне редко приглашала кого-то в свою квартиру. Не покажется ли невежливой, если оставит его в магазине, а сама забежит домой, чтобы взять кардиган и расчесать волосы? По крайней мере, здесь ему будет что почитать.
        —Мы можем подняться ко мне вместе.
        Не самое вежливое приглашение, но Максу его оказалось достаточно. Он прошел за ней к массивной двери в конце магазина, отделяющей личную жизнь от работы. Элли уже привыкла к узкой низкой лестнице, но почувствовала, что Макс двигается медленнее, услышала, как он задел головой потолок на повороте. К счастью, они вскоре ступили на площадку, и она смогла убедиться, что голова его не пострадала. Лестница вела на третий этаж, где располагалась спальня и ванная. Элли прошла вперед по коридору, стены которого были выкрашены в светло-зеленый цвет, а дощатый пол застелен полосатой дорожкой. Окно в дальней стене выходило на улицу. На простых крючках висела вся ее верхняя одежда: куртки, пальто, несколько шарфов. Ботинки и туфли стояли в ряд под ними.
        Дверь справа вела в кухню и была немного приоткрыта, к сожалению, достаточно, чтобы увидеть немытую после завтрака посуду. Элли очень хотелось захлопнуть дверь, но она не решилась. За годы, прожитые со своим бывшим, Саймоном, она научилась быстро все убирать. Чашка и тарелка были оставлены намеренно, в знак протеста, чтобы еще раз продемонстрировать самой себе, что квартира эта ее, и кухня тоже ее, она свободна и имеет право делать все так, как заблагорассудится.
        —Проходите прямо. — Она старалась говорить спокойно и убедить себя, что не совершила ничего противоестественного.
        Гостиная простиралась на всю ширину здания и выходила окнами на залив. С одной стороны под прямым углом стояли два дивана — большой, обитый красным бархатом, и поменьше, подходящий по расцветке. С другой стороны расположился небольшой обеденный стол с четырьмя стульями. Стены в комнате простого белого цвета, но их почти не было видно под постерами в рамках, рассказывающими о ее любимых книгах за последние три года.
        —У вас нет книг? — Макс удивленно огляделся. Элли рассмеялась в ответ, хотя и немного нервозно.
        —Очень много, но они в кабинете и на лестнице. Я решила, что не стоит весь день проводить среди них, иначе стану отшельником, а я и без того не очень общительная.
        —Вот. — Он протянул ей вино. — Возьмите.
        Элли сосредоточенно посмотрела на бутылку. Прежде чем она возьмет ее, лучше прояснить ситуацию. Она покажет ему деревню, и, возможно, в свете заходящего солнца у нее опять возникнут видения. Элли давно дала себе слово не бояться быть всегда честной, она больше никогда не позволит себе превратиться в тихую покорную тень, какой была с Саймоном.
        Жаль, что на деле все не так просто.
        Она решительно выдохнула:
        —Давайте начистоту, мистер Лавдей.
        Брови его взлетели вверх, но он не перебил ее, лишь прислонился к стене и сложил руки на груди, готовясь внимательно слушать.
        —Вы были не очень вежливы со мной утром, но вы меня впервые видели, и у вас был повод так себя вести. Если бы все решала я, вы бы уже были на пути в Нью-Йорк, однако есть одно но — ваша тетя. Она пожелала, чтобы мы исполнили ее волю вместе, и это надо уважать. Тем не менее хочу предупредить, если вы еще раз позволите себе заговорить со мной в таком тоне, я обращусь к адвокатам и найду способ снять с себя обязанности.
        Элли едва не упала, сказав последнее слово, лишь усилием воли удержалась на ногах, не сводя глаз с его лица, пытаясь найти знакомые признаки гнева, например расширенные зрачки, поджатые губы, раздувшиеся ноздри. Как хорошо они ей знакомы.
        Она стиснула ладони, стараясь унять дрожь, и ждала. Странно, но лицо Макса Лавдея не изменилось, лишь в глазах появилось нечто, похожее на уважение.
        —Откровенное заявление. Или заявления? Итак, во-первых, поскольку нам предстоит работать вместе, называйте меня Макс. Во-вторых, я живу не в Нью-Йорке, а в Коннектикуте, поэтому, если соберетесь отправить меня назад, убедитесь вначале, что пункт назначения верный. И в-третьих, — он помедлил, — признаю вашу правоту. Я был груб. У меня есть на то причины, но к вам это не имеет никакого отношения. Я могу лишь еще раз извиниться перед вами. — Он опять на несколько секунд закрыл глаза. — В моей семье происходят такие вещи, которые заставляют усомниться в существовании альтруизма, а моя тетя оставила вам этот дом.
        —Я ее не просила.
        —Разумеется, но взгляните на все с моей точки зрения. Я ведь вас совсем не знаю, опираюсь на голые факты. Тетушка была одинока, возможно, ранима и доверчива. Она оставила вам, вернее нам, все состояние, а вас обеспечила жильем и возможностью зарабатывать на жизнь. На бумаге все выглядит очень подозрительно.
        Элли поджала губы, недовольная тем, что приходится признать правоту Макса. Она сама испытала шок, когда узнала о завещании и уготовленной ей роли. Впрочем, кое-что она упустила.
        —Кажется, вы плохо знали свою тетушку, верно? — Она рассмеялась. — Я не представляю, чтобы кто-то мог ее надуть. К счастью, она была вовсе не глупа.
        —Я совсем ее не знал. Она переехала сюда до моего рождения. Мне следовало увидеться с ней прежде, чем стало поздно.
        —Следовало. Ради знакомства с ней стоило перелететь океан. Ладно, я пойду. — Она махнула рукой в сторону лестницы. — Это ненадолго. Располагайтесь и будьте как дома.
        Элли выскользнула из комнаты. У нее и в мыслях не было производить на него впечатление, просто без пудры ей не справиться. И надо еще расчесать волосы. Если останется время, можно подкрасить ресницы. Лишь для того, чтобы придать свежести уставшему после долгого трудового дня лицу. Иных причин нет.
        Проблема в том, что она опять пытается себя обмануть.
        Так вот каков дом Элли Скотт. Светлый, яркий, однако при этом какой-то пустой. Комнату очень украшали и постеры в рамках, и подушечки на диванах, и, разумеется, восхитительный вид из окна на море, но в ней определенного чего-то не хватало.
        Фотографий. Здесь совсем нет фотографий. Ни на стенах, ни на буфете, даже на каминной полке над очень уютным очагом, который топят дровами. Макс никогда не встречал женщину, которая не стремилась заполнить личное пространство семейными фото, снимками важных жизненных моментов или портретами друзей и домашних животных. У него самого на столе стояла фотография родителей, а по квартире было развешано несколько детских снимков. Особая гордость — фотография, на которой он в возрасте лет десяти на катере деда сжимает в руке пойманную рыбу.
        Возможно, фото скрыты от посторонних глаз, как и книги, но Макс в этом сомневался. Кто же она такая, Элли Скотт? Что заставило молодую женщину переехать в глухую приморскую деревню вдали от цивилизации? Или она, как шелки, вышла из моря и теперь вынуждена жить в человеческом обличье, пока не найдет свою тюленью шкуру? Да, она очень похожа на шелки, по преданию, у них такие же огромные карие глаза и длинные ресницы.
        —Я готова. Надеюсь, не заставила вас слишком долго ждать?
        После ее обещания собраться быстро Макс приготовился ждать минимум двадцать минут, а прошло не более пяти. Элли сменила лодочки на кроссовки, накинула светло-серый кардиган и распустила волосы. При этом выглядела свежо, словно дриада весной, и совсем не похожа на женщин с безупречным маникюром, идеальной укладкой, облаченных в дизайнерскую одежду, окружавших его в офисе и вне него, с которыми он работал или встречался.
        Она отличалась от них, как ледяная вода из родника от переслащенной баночной газировки. Нельзя сказать, что он очень приглядывался, чтобы уловить разницу, просто она слишком очевидна. Знакомясь с девушками, Макс не обращал внимания на их кожу, но, надо сказать, редко встречал женщин, которые могли похвастаться таким здоровым цветом лица. Вернее, не встречал никогда.
        —Готовы? — Он не мог отвести от нее взгляд. Смущенный тем, что ведет себя как подросток, заставил себя отвернуться. — Тогда пойдемте, дорогая.
        Порывистый ветер, который совсем недавно сбивал с ног, стих. Несмотря на поздний час, солнце все еще бросало свет на крыши домов. Мягкое тепло после жаркой и влажной погоды в Штатах и сырой и прохладной сиднейской зимы было приятно. Конечно, зима в Сиднее не такая холодная, как в Коннектикуте, но назвать ее мягкой тоже нельзя.
        —Там на холме детская площадка. — Элли указала на возвышение у пристани. — А еще кабинет врача и остановка автобуса, который курсирует до ближайшего города. Наверное, вам это совсем неинтересно?
        —Только если я не соберусь сюда переезжать.
        —А что же будет с домом? — Она направилась вниз по склону к берегу, Макс двинулся следом.
        —Не знаю.
        Надо признать, что, войдя в просторный холл Раунд-Хаус, увидев на стенах морские компасы, услышав долетавший сюда гул моря, он ощутил связь между собой и этим местом. Однако сохранять дом не имеет смысла даже из практических соображений.
        —Он находится слишком далеко, чтобы приезжать сюда на отдых, но это семейное гнездо, поэтому не хотелось бы его продавать.
        —В Тренгарте и без того слишком много домов, использующихся как летние коттеджи, а ему нужны молодые семьи, которые могли бы здесь обосноваться, пустить корни. Сейчас даже ведутся разговоры о закрытии начальной школы, в следующем году детей будут возить на автобусе в соседний город. — Элли замолчала и с грустью посмотрела на холм. — Когдато тут была настоящая главная улица с галантерейными и скобяными лавками, магазинами продуктов и игрушек. У вашей тетушки остались любопытные фотографии еще викторианских времен. Сейчас там только сувенирные магазины, художественные галереи и офисы, выдающие напрокат оборудование для серфингистов, пожалуй, несколько магазинов с детскими игрушками.
        Голос ее был грустный. Ностальгия по Тренгарту, в котором ей так и не довелось пожить?
        —Вы поэтому сюда переехали? Пустить корни? — Надеется найти здесь человека, с которым можно создать семью? Не похоже, что в ее квартире бывал мужчина. Впрочем, другие члены семьи тоже.
        —Я переехала, потому что здесь мне спокойно. Рядом была крестная, я ее любила, доверяла ей.
        Она еще больше погрустнела, и Макс решил оставить тему. Они молча дошли до подножия холма, перешли дорогу, на развилке двинулись правее по узкой тропинке на прибрежном моле. Дома, выходящие окнами на набережную, были яркими, с красочными верандами — веселая мозаика из оттенков синего, зеленого, розового и голубого. Узкие улочки спиралью обвивали холм.
        —Это старый город. Некогда здесь жили моряки.
        —Некогда?
        —Кто-то и сейчас живет. — Она пожала плечами. — Некоторые строения стали домами для пенсионеров, какими-то владеют местные жители. Половина используется под летние коттеджи. Когда наступает сезон, все отлично. Ведь мой доход зависит от туристов, так же обстоят дела и у владельцев кафе, пансионов, галерей и магазинов игрушек. А если большую часть года коттеджи пусты, у нас проблемы. Поэтому так важно организовать фестиваль, он привлечет сюда новых жителей и туристов.
        Элли остановилась, повернулась к морю и оперлась локтями на железные поручни.
        —Я люблю этот вид. Море, волны, пришвартованные рыбацкие лодки, катера, яхты. Иногда жалею, что не могу выйти в море, хотелось бы посмотреть, где я окажусь.
        Она говорила тихо и задумчиво, вглядываясь в белые гребешки волн. Макс покосился на нее. Похоже, она сейчас в другом мире и совсем не обращает на него внимания.
        —Вы не умеете управлять лодкой? Живете на море и не умеете? А серфингом не занимаетесь? — Он оценивающе оглядел ее. Очень стройная, даже худенькая, но в ней чувствуется сила. На доске она смотрелась бы очень эффектно.
        Элли покачала головой.
        —А плавать умеете?
        —Нет. — На губах мелькнула улыбка. — Я люблю море, но только смотреть на него и слушать. Погружаться нет желания.
        —Хм. — Макс покачал головой. — Жить в пяти минутах ходьбы и просто смотреть? Я думал нанять лодку и покататься, пока здесь. Предлагаю вам пойти со мной, это изменит вашу жизнь.
        —Возможно.
        Она не отказалась. Продолжая улыбаться, отвернулась и пошла дальше.
        —По этой дороге можно добраться до самого важного места в Тренгарте — паба «Три селедки». Дальше есть еще один бар и пивной дворик с видом на набережную. Там очень красиво, но местные жители туда редко наведываются. «Три селедки» более популярны, там нет красивого вида, дымоход чадит, но всегда много вкусной и разнообразной еды.
        —Понятно.
        —Хотите посмотреть пляж?
        —С удовольствием.
        Они развернулись и пошли в обратном направлении, мимо главной улицы в сторону широкого променада. Домов здесь не было, помимо нескольких кафе, лишь несколько магазинчиков, торгующих мороженым, кремами для защиты от солнца, детскими пляжными игрушками и костюмами и оборудованием для серфинга, которые Макс оглядел с неподдельным интересом.
        —Это «Боут-Хаус», — объявила Элли, когда они подошли к современному зданию из дерева и стекла. — Кафе днем, бистро вечером, а потом популярное местечко, где можно повеселиться. Мы с Демельзой ужинали здесь каждую пятницу. Знаете, после ее смерти я приходила одна. Ноги сами несли сюда. Кажется, только сидя здесь в одиночестве, я осознала, что крестной больше нет.
        —Я вам сочувствую. Сочувствую, что вы по ней тоскуете, а я не могу разделить эти чувства, ведь я ее совсем не знал. Мне совестно, что никто из нас не пришел на ее похороны, хотя мы всего за несколько месяцев до этого потеряли деда.
        Впоследствии, едва взяв в свои руки бразды правления, отец все в компании перевернул с ног на голову.
        —Все в порядке. Правда. У меня есть опыт организации похорон.
        В ее голосе послышалась горечь, что поразило Макса.
        —Кроме того, Демельза точно обозначила, чего хочет, а это немного.
        Элли опустила голову и пошла в сторону от кафе к прибрежной полосе пляжа. Макс задержался немного и огляделся, любуясь пейзажем. Тоненькая серая фигурка становилась все меньше. С этой стороны залив окружили не холмы, а отвесные скалы, лишь наверху покрытые растительностью, у подножия каменная масса сливалась с песком и крупной галькой. С другой стороны о скалы с рыком разбивались волны, наводящие на мысль о том, что место спасателя на пляже, пожалуй, пустует напрасно. Однако ничто не могло удержать на берегу серфингистов, на фоне моря тут и там угадывались фигуры людей, некоторые больше похожие на темные точки.
        Ветер усилился совсем немного, но Макс сразу почувствовал, как по рукам крадется холодок. Он с удовольствием вдохнул соленый воздух и улыбнулся крикам детей, бегавших по пляжу за резвым щенком. Впервые за долгое время почувствовал, что груз не давит на плечи, а на душе непривычно легко.
        —Элли! — закричал он. — Подождите меня!
        И побежал за ней. Песок колол икры, а он наслаждался неожиданным ощущением полной свободы.
        —Великолепно, — задыхался Макс, резко останавливаясь рядом с Элли. — Какой замечательный пляж. Если бы я здесь жил, у меня были бы две собаки, яхта, и я каждый день занимался бы серфингом.
        Элли покраснела.
        —А я только гуляю по пляжу, в море не захожу. Думала завести морскую свинку.
        —Морскую свинку? Но с ней не гуляют.
        —Некоторые гуляют. На поводке. — Она перехватила его взгляд, и впервые с момента их знакомства на ее лице появилась широкая, по-настоящему веселая улыбка, преобразившая девушку до неузнаваемости. Она сразу превратилась в настоящую красавицу. Макс замер, ошеломленный, и во все глаза смотрел на Элли.
        —На поводке, говорите? Ясно. — Он развернулся и посмотрел на холм, где на самой вершине стоял большой белый дом. Он здесь не для того, чтобы флиртовать, да и она не давала повода и вряд ли заинтересована им. Лучше не замечать, как светится ее лицо, горят глаза, а на щеках появились милые ямочки. Не надо думать о привлекательной форме губ, не слишком пухлых и не узких, а как раз таких, как нужно.
        —Не хотите пробежаться? — Макс прищурился. — Давайте, кто быстрее до дороги. Проигравший покупает пинту. Идет? Готовы? Вперед!
        Глава 4
        —Это нечестно. Я стартовала позже. — Элли откинула волосы с лица и закрутила в свободный узел. От непривычной нагрузки сердце колотилось в груди, а ведь казалось, что она в лучшей физической форме. Правда, давно не бегала со всех ног, когда ничего не видишь и слышишь, лишь как ветер свистит в ушах.
        —Значит, не считаете себя проигравшей?
        Он оперся на железные перила и смотрел на нее. Его щеки, в отличие от ее, не стали пунцовыми, грудь не вздымалась от тяжелого дыхания.
        —Нет-нет, признаю. Я не победила бы, даже если стартовала вместе с вами. В следующий раз буду выбирать, в чем нам соревноваться. Попробуем, например, в скорости чтения.
        Ступив на дорогу, она услышала, что кто-то ее зовет, и огляделась. Ее нечасто окликали, да еще так весело и дружелюбно.
        Из моря выходили несколько человек с досками и в мокрых гидрокостюмах.
        —Элли, подожди!
        Она еще раз обернулась. Все серфингисты были местными. Некоторые здесь родились и выросли, хотя несколько человек, как и она, приехали в Тренгарт уже в зрелом возрасте, привлеченные красотой моря, местной природой и ритмом жизни. Элли часто забывала о том, как много в деревне ее ровесников. Некоторые работали в «Боут-Хаусе» или одноименном отеле, другие вели дела из дома. Сейчас перед ней стояли талантливый шеф-повар, веб-дизайнер и архитектор.
        —Привет. — Она не понимала, почему так смущена этой встречей, хотя щеки, скорее всего, горят из-за пробежки.
        —Будешь сегодня на викторине? — поинтересовался Сэм, архитектор, первым из всей группы подошедший к ней. — На прошлой неделе мы без тебя не выиграли бы.
        Элли редко заходила вечером в бар, да и в тот вечер оказалась случайно, совершенно не предполагая, что состоится викторина. Ее сразу приняли в команду и отнеслись так доброжелательно, что она подумала, не сама ли навесила на себя ярлык «пришлого». По крайней мере, людей до тридцати лет это, кажется, мало заботило.
        —Ну, если бы вы почитали книги, справились бы. Знаете, у меня много разного и интересного. Приходите, я подберу каждому то, что понравится.
        —Заманчивое предложение. — Сэм подошел ближе, с интересом глядя на нее.
        Элли испугалась, что ее либидо опять даст о себе знать, ведь Сэм высок и красив, на нем обтягивающий костюм, и смотрит он на нее особенно. Но опасения оказались напрасными. Ничего. Даже крошечного разряда. Жаль. Этот мужчина подошел бы ей больше, только вот тело ее так не считает.
        Она отступила на шаг назад, стараясь держаться подальше от него.
        —Кроме того, я ничего не ответила ни на один вопрос на спортивную тему и до того дня не представляла, что так плохо помню географию. Я даже отложила несколько путеводителей, чтобы освежить в памяти некоторые факты.
        —Так ты придешь? Остальные, по-видимому, были солидарны с Сэмом и ждали ответ.
        Элли их знала, хотя никто не стал ее другом. Странно, раньше она об этом даже не задумывалась.
        —Возможно. Я хотела зайти в «Три селедки», показать это место Максу, так что… Ах да, это Макс Лавдей, племянник мисс Лавдей. Приехал распорядиться насчет дома и помочь мне организовать фестиваль.
        Она заметила, каким оценивающим взглядом Сэм окинул Макса, и порадовалась тому, что теперь может попрощаться и договориться встретиться позже.
        Вскоре пляж остался позади, серфингисты скрылись из вида, будто их и не было. Они шли молча, тишина начинала угнетать Элли.
        —Это ваш друг?
        Она опять почувствовала, что краснеет. Нет нужды спрашивать, кого он имеет в виду.
        —Нет. — Хорошо, что голос не дрогнул. — У меня сейчас никого нет. А у вас?
        Что она говорит? Нападение — лучший способ защиты, а обсуждать личную жизнь с Максом она не намерена.
        —У меня? — Он был удивлен ее вопросом. — В данный момент никого. Месяца два назад расстался со своей девушкой. Я был слишком занят работой, на свидания времени не оставалось, вскоре стало ясно, что наши расписания не совпадают, и мы расстались.
        Он говорил так спокойно, словно говорил не о личном, а всего лишь объяснял причину, по которой отменил запланированный ужин.
        —Ваши расписания? — Она точно не ослышалась? Может, это новое выражение для определения, например, сексуальной совместимости? Или чего-то, связанного с аурой?
        —Стелла хотела обручиться в этом году, но я не собираюсь жениться до тридцати. Лучше всего в тридцать четыре, и еще года два не хочу задумываться о детях. — Он пожал плечами, словно размышляя вслух.
        Элли оглядела его профиль, пытаясь уловить, шутит он или говорит серьезно.
        —А вы ее любили?
        —Она мне нравилась. У нас много общего. Мы из одного мира. — Он помолчал. — Это очень важно. Именно это является гарантией благополучного брака. Любви недостаточно, чтобы построить семью. Совсем недостаточно.
        —Да? Разве не любовь самое важное в браке?
        Несмотря на три ужасных года с Саймоном, имевшим весьма своеобразное представление о любви, хотя его мать жить без нее не могла, Элли все же считала это чувство важнейшей составляющей счастливого замужества. Сейчас она видела такие чувства только в кино и читала о них в книгах, но верила, что настанет день, она встретит своего мужчину и влюбится в него. И не примет увлечение или страх за истинное чувство. О совпадении расписаний она даже не думала.
        —Мои родители с ума сходили от любви друг к другу. — Макс скривился. — И до сих пор ведут себя как сумасшедшие. За исключением того времени, когда отец влюблен в кого-то другого. И я не знаю, что хуже, напряженное молчание, ложь, фальшь, когда у него роман, или то, что происходит потом. Однажды он купил маме «порше». Разумеется, красный. И заполнил его розами и красными шарами в форме сердца.
        —Ах, как… — Она замолчала, подыскивая подходящее слово.
        —Вульгарно? — подсказал он с ухмылкой. — Именно. Я не желаю, чтобы моя жизнь была наполнена подобными драматическими событиями. Уважение и общие цели гораздо привлекательнее, с моей точки зрения. А главное, менее разрушительно.
        —Мои родители тоже очень любили друг друга. — В подобные минуты в горле всегда вставал ком. — Но в их жизни ничего подобного не было. Они просто жили счастливо.
        Макс смотрел прямо перед собой.
        —Все детство я провел, играя роль миротворца, посредника, или был отодвинут на задний план, когда у них начинался очередной медовый месяц. Иногда я проводил время с дедом, и в жизни наступало затишье.
        —Кажется, он был очень похож на тетушку Демельзу. Она была самым спокойным человеком из всех, что я знала.
        —М-м-м… Он явно думал о чем-то своем.
        —Элли, вы не возражаете, если мы выпьем пива в другой день? Никак не могу привыкнуть к разнице во времени, кроме того, последние дни были не легкими. Но завтра начну заниматься делами и буду признателен вам за помощь. Вы так хорошо знали тетю.
        —Да, разумеется.
        Элли радовалась, что может освободиться от общества Макса, не придется сидеть с ним в баре, интимная атмосфера которого вкупе с напитками быстро заставляет почувствовать себя ближе друг другу. Кроме того, это означало, что не надо участвовать в викторине, а можно улечься с книгой на диване, как она и планировала.
        Какое это счастье, что она может остаться одна. И вечер вовсе не покажется скучным.
        Очень долго Раунд-Хаус был любимым местом Элли. Круглый дом с высокой крышей, из огромных арочных окон открывался завораживающий вид на море. Все здесь казалось сказочным, она представляла, что в этих толстых стенах непременно должны быть спрятаны несметные сокровища. Дом поразил бы любого человека, не равнодушного к книгам, украшениям, красивой одежде, умеющего ценить домашнюю выпечку и старые коллекции всего, что только возможно представить, — от марок до семейных реликвий, хранящихся в многочисленных шкафах, тумбочках, комодах с множеством ящиков и ящичков.
        Сначала она здесь бывала только летом. Просторный холл с каменным полом всегда был усыпан песчинками, которые она приносила с собой, прибегая босиком с пляжа. Едва успев обернуться полотенцем, спешила в кухню, где ее ждали свежие булочки с вкуснейшим корнуоллским молоком. Позже РаундХаус стал местом, где можно было пережить горе, погрузившись в созерцание. Она проводила много часов подряд на широком подоконнике в одной из комнат первого этажа, смотрела на море и думала, что только здесь ей может быть хорошо.
        Здесь было ее убежище. В буквальном смысле слова. Место, где можно прийти в себя и зализать раны. Демельза Лавдей давала ей приют, дарила все свое время и любовь. Элли боялась, что никогда не сможет отплатить крестной, поэтому была счастлива, что поможет хотя бы воплотить ее мечту — организовать литературный фестиваль.
        Однако сегодня, когда Макс пригласил ее пройти, она поняла, что больше нельзя не видеть то, что долго не позволяла себе признать. Раунд-Хаус никогда не станет ее домом, он принадлежит Максу. С этого времени он станет местом отдыха, куда, возможно, он будет приезжать раз в год, а то и вовсе продаст незнакомым людям. Последняя ниточка, связывающая ее с Демельзой, будет разорвана.
        Что ж, она постарается не думать об этом хотя бы сейчас, когда все еще почти по-старому. В гостиной та же привычная элегантная мебель, ваза на буфете стоит так же, как при хозяйке, лишь на вешалке нет ее плаща и шляпки. Одежда мисс Лавдей была давно собрана и отдана благотворительному обществу.
        —Что-то случилось?
        Элли поймала себя на том, что уже несколько секунд стоит молча, оглядывая помещение.
        —Нет, простите. Я просто… — Как объяснить ему свои ощущения, ведь все происходящее сейчас в доме казалось неправильным.
        —Знаете, здесь появились незнакомые запахи, — нашлась наконец Элли. Макс фыркнул:
        —Здесь было душно, поэтому я открыл все окна.
        —Нет, дело совсем не в этом. — Это понимала только она. Ощущала нечто большее, чем изменившийся запах, чувствовала, что дом лишился чего-то очень важного. — Здесь больше не витает аромат свежей выпечки. Духов, которыми пользовалась ваша тетя. Она любила цветочный запах, довольно тяжелый. Его больше нет.
        Макс сложил руки на груди и прислонился к стене. На фоне изысканных обоев мужчина в такой позе и простой одежде выглядел неорганично.
        —После ее кончины в доме провели уборку, а все личные вещи отдали или продали, согласно воле покойной. Но все ее письма и бумаги здесь. Кроме того, книги, картины, украшения. Я понятия не имею, что со всем этим делать.
        В его голосе не слышалось ни пренебрежения, ни восторга. Он даже не подозревает, какой бесценный подарок получил.
        —С чего хотите начать? — «Он не виноват, — убеждала себя Элли. — Его жизнь не связана с Демельзой». Предметы и воспоминания, столь ценные для нее, для него лишь пустяки и мусор.
        —С библиотеки. Адвокат передал мне ключ от письменного стола. Теперь все ее бумаги принадлежат мне. Ценные бумаги проданы, так что там, скорее, семейный архив.
        —Возможно, что-то о жизни капитана? Макс улыбнулся:
        —Возможно. Это было бы круто.
        По мнению Элли, библиотека была сердцем Раунд-Хаус. Демельза проводила каждое утро в своем книжном раю. Большую часть комнаты занимали стеллажи из полированного дуба, на полу красовалось несколько ковров в бирюзовых и изумрудных тонах, а стены украшали обои в стиле арт-деко. Здесь было так много уютных уголков, где можно устроиться с книгой в кресле или любоваться красотой океана на диванчике у окна. Летом греться в лучах солнца, заливающего комнату через огромные, от потолка до пола арочные окна, зимой смотреть на пламя в камине и мечтать.
        Захочет ли новый владелец дома сохранить комнату такой, как сейчас? Пугающе маловероятно.
        Макс прошел в дальнюю часть комнаты и принялся изучать тома в голубом переплете.
        —У нее было полное собрание? — В голосе мелькнули нотки уважения. — Невероятно.
        —Мне было настрого запрещено к ним прикасаться, даже когда я выросла. Демельза говорила, что эти книги невероятно ей дороги.
        Макс вскинул брови.
        —И не только ей. Коллекционеры отдадут за них целое состояние. Это же первое издание классики «Керенза Пресс». — Он открыл стеклянную дверцу и взял первый том. — Только посмотрите, какое качество бумаги. А какие иллюстрации. Мы уже много лет не выпускаем ничего подобного, и я всегда об этом жалел.
        —Мы?
        —«Ди-эл медиа». Это была первая серия, выпущенная моим прапрадедом. Он назвал ее в честь моей прапрабабушки. — Уголки его рта дрогнули. — Так ее звали. «Керенза» означает «любовь» на корнуэльском языке.
        —Красивое имя. — Теперь понятно, откуда у Демельзы такая великолепная коллекция книг, но почему она никогда не упоминала о том, что принадлежит к семье, владеющей империей? Они столько говорили о книгах, магазине, будущем фестивале, а она ни разу и словом не обмолвилась об этом.
        Впервые в жизни Элли поняла, что между ней и крестной лежала пропасть, вовсе не связанная с возрастом или положением. Здесь таился секрет, который Демельза так и не раскрыла крестнице.
        —Я поняла, что вы работаете в «Ди-эл медиа», вы же отправляли мне письма, но я не догадывалась, что вы и есть «Ди-эл медиа».
        Элли хихикнула, смех показался фальшивым даже ей самой. Макс — наследник одного из самых крупных издательских домов, находящихся в частном владении? Неудивительно, что его окружает ореол богатства и превосходства над всеми, который он носит, как удобный свитер, и к которому привык.
        —Тетя об этом не говорила?
        —Никогда. Она никогда не рассказывала о своей жизни в Америке. Иногда вспоминала университетские годы в Англии. Там она познакомилась с моей бабушкой. О годах работы упоминала, лишь когда сожалела, что так и не вышла замуж, и радовалась, что современные женщины могут и трудиться, и создать семью. Не говорила и о родных.
        —До того момента, как умер прапрадед, она работала в «Ди-эл медиа». Потом, как я понимаю, возникли разногласия по поводу завещания и направления деятельности компании. — Лицо его стало серьезным, он оглядел книгу, которую держал в руках. — Ничто так быстро не разрушает семьи, как деньги. Во всех распрях и неурядицах виноваты завещания и семейный бизнес.
        —Я так не думаю. — В нем говорят старые обиды. — Семьи распадаются по разным причинам. Нам следует ценить отношения с близкими. И кровь порой не всегда гарантия крепких уз.
        —Вы не близки со своими родными?
        —Мой отец и брат погибли в автомобильной катастрофе. — Неужели такую страшную трагедию можно описать всего несколькими словами? Также невозможно парой предложений объяснить причины распада семьи. — Моя мама повторно вышла замуж.
        —О, простите. — Он посмотрел на нее тепло и сочувственно, и этот взгляд тронул ее душу. Неожиданно стало легче, словно начал таять согретый его взглядом кусок льда внутри. Элли вздрогнула и отступила на шаг. У нее есть причины запрятать чувства в дальний уголок сердца.
        —Это случилось давно. — Она вскинула голову.
        —У вас хорошие отношения с отчимом?
        —Он сделал маму счастливой. Она не из тех женщин, которые могут жить в одиночестве. Мне спокойно, когда о ней кто-то заботится.
        Это истинная правда. Почему же у нее такое чувство, будто она солгала?
        —Я непременно перевезу все это, но дело не требует срочности. — Макс оглядел пол библиотеки с разложенными на нем папками и стопками бумаг.
        Тетушка определенно не любила расставаться с вещами, кроме того, хранила бесценную информацию о семье. Ее архива было бы достаточно, чтобы написать историю клана Лавдеев в нескольких томах. Однако он до сих пор не нашел ничего, что бы подтверждало, что она является владельцем части компании.
        Элли сидела рядом, скрестив ноги по-турецки, и пролистывала очередную папку, содержащую документы по управлению делами в деревне и благотворительного фонда.
        —Смотрите, конверт с документами адресован вам, я его не открывала. — Она передала ему большой конверт с напечатанным на нем именем Макса Лавдея.
        —Спасибо.
        Возможно, это именно то, что он ищет. Сердце неожиданно забилось сильнее, когда он случайно прикоснулся к ее руке. Захотелось сжать ее и задержать в своей ладони. Пока они работали, волосы постоянно падали ей на лицо, и в них играли солнечные блики. Некоторые пряди были цвета шоколада, другие отливали бронзой. Макс был уверен, что это натуральный цвет, сложно представить, чтобы Элли часами сидела в кресле парикмахера. Его мать проделывала эту процедуру регулярно раз в месяц, и плата за это составляла почти сумму месячной аренды квартиры. Неудивительно, что она требует от отца столь значительных выплат при разводе.
        —Что это? Карта, указывающая место, где спрятаны сокровища Лавдеев?
        —Будем надеяться, что нет. — Если это то, что он думает, это гораздо ценнее любых сокровищ. — Посмотрим. — Он достал один-единственный листок бумаги.
        —Ничего ценного? Может, мне стоит убрать часть папок? Не думаю, что вам удастся разобрать все в доме за две недели.
        Макс не слышал, что она говорит. Все его внимание было приковано к листку.
        —Прочитайте. Что здесь написано?
        Она посмотрела на него с удивлением, помедлила, однако взяла лист. Макс прислонился к стене. В висках застучало так громко, что он едва разбирал слова, произносимые Элли.
        —Здесь написано, что Демельза остается пассивным партнером даже после ухода из «Ди-эл медиа» иоставляет вам свои двадцать пять процентов акций компании. Отлично.
        Да! Отлично! Он быстро произвел в уме несложные подсчеты.
        —Даже лучше, чем отлично! — Макс поднялся и сжал руку, в которой она держала бумагу. — Значит, мой дед владел лишь семьюдесятью пятью процентами компании, а у отца нет необходимых двух третей, он не владеет контрольным пакетом. Мы равные партеры. Понимаете, что это означает, Элли Скотт? Я могу выступить против него и победить. Спасибо, моя дорогая тетушка Демельза!
        —Правда? — Она подняла на него глаза, улыбнулась и покраснела.
        Макс тяжело дышал. Как она это делает? Почему ее улыбка удивительным образом меняет лицо, превращает обычные черты в самые красивые?
        И почему она так редко улыбается?
        Макс сжал руку в кулак. Сейчас больше всего хотелось прикоснуться к этим волосам, провести кончиком пальца по румяной щеке и соблазнительной нижней губке. Однако он чувствовал, что Элли это не понравится. От нее вполне отчетливо исходит предостережение: «Не приближаться». Случайные люди, разумеется, близко не допускались. Она сама должна дать ему знак, а он чувствовал, что такие предложения она делала нечасто, если вообще когда-то делала.
        Что ж, это к лучшему. Такие девушки, как Элли, не согласятся на его правила игры, им требуются ухаживания, признания в любви и защита. Все, что ему совершенно не интересно.
        Элли отошла назад, оставив его наедине с ценным документом.
        —У вас с отцом разногласия?
        Можно сказать и так. Макс отошел к окну и опять залюбовался восхитительным пейзажем.
        —Мой дед обладал даром предвидения. Он первым адаптировался к новым условиям, смог избежать проблем в бизнесе, связанных с распространением Интернета, успешно миновал все финансовые кризисы. Отец всегда находился в его тени, но после смерти деда неожиданно решил, видимо, оставить след в деятельности компании. Он уверен, что во все новое стоит вкладывать деньги, и готов основать под маркой фирмы и агентство по найму, и сайт знакомств.
        Элли подошла так близко к нему, что казалось, вот-вот дотронется.
        —Многие так делают.
        —При стабильно высоких тиражах можно рассматривать их в качестве побочного источника дохода, согласен. — Он взъерошил волосы. — Но при этом отец ничего не вкладывает в новости и рецензии, уволил нескольких самых опытных журналистов и позволил занять их место публикациям блогеров и отзывам. Я приехал сюда для того, чтобы вырвать у него контроль над компанией. Это, — он помахал бумагой, — означает, что либо мы находим компромисс, либо каждое решение будет обсуждать совет директоров. Тоже ничего хорошего, но намного лучше того, что происходит сейчас.
        —Получается, ваш дед и его сестра опять в деле?
        Макс заморгал и с интересом посмотрел на Элли. А она права.
        —Дело не только в бизнесе. Отец и в личной жизни натворил немало глупостей. Он разводится с мамой и уходит к моей бывшей личной секретарше. Перед отъездом объявил, что требует развода. Как пошло.
        О том, что любовница отца беременна, он сказать не смог.
        —Мама в состоянии шока, отец не собирается признавать вину, а страдает дело. Мне предстоит много работать.
        —Макс, они взрослые люди. Разве их семейная жизнь — это не их личное дело? Ваше вмешательство не принесет пользы, поверьте. — Она произнесла последнюю фразу с горечью.
        Макс неожиданно рассмеялся:
        —О да. Их брак — это их проблема. Я больше не собираюсь вмешиваться. Ни за что. Но мне надо заниматься компанией. Мама жаждет крови и требует половину. Представляете? Все эти судебные разбирательства только навредят.
        —А что будет, если вы просто оградитесь от всего? Ведь им придется все решать самим, верно?
        —Еще существует репутация, Элли. Моя репутация. Я начал работать в дистрибьюторском центре, когда мне было пятнадцать, в шестнадцать делал копии, в восемнадцать писал пресс-релизы. Потом учился в Йельском университете и работал во время каникул. Получив диплом, пошел прямиком в отдел новых технологий. Это все, что я умею, чем занимался всю сознательную жизнь, и никому не позволю отобрать у меня любимое дело.
        —А я всегда мечтала работать в издательском доме. — Элли вздохнула. — Но университет так и не окончила.
        —Почему? — Максу было приятно сменить тему разговора, наконец отвлечься от давно тяготивших проблем.
        —После смерти папы мама долго не могла прийти в себя. Я не могла ее оставить. Потом она вышла замуж, а я, — она с трудом сглотнула, — встретила человека, с которым обручилась.
        —Вы были обручены? — Макс вытаращил глаза и повернулся к ней. Она была бледной, как бумага, даже губы стали белыми.
        —Да. Я тогда была молодой и глупой, ничего не понимала в жизни.
        Она попыталась улыбнуться, но получилось плохо. От этой улыбки лицо не вспыхнуло красками, не засветилось и не стало красивым. Ему невольно захотелось пожалеть ее. Каким-то непостижимым образом он знал, что сердце Элли Скотт был разбито, и раны еще окончательно не затянулись. Вот и еще одна причина держаться от нее подальше.
        —Еще не поздно наверстать.
        —Я учусь вечерами. И вокруг меня всегда книги. Это прекрасно. А что бы вы делали, если бы не были членом семьи, владеющей «Ди-эл»? Если бы не были Лавдеем?
        Но он один из «тех» Лавдеев, а это имя само по себе бренд. Он не желал и не мог отделить себя от семьи.
        —Все, чего я когда-либо по-настоящему желал, — вывести компанию на новый уровень, чтобы дед мог мной гордиться. Возможно, звучит банально, но для меня это вся жизнь. И я не позволю отцу ее разрушить.
        —А вы не хотите найти компромисс и работать вместе?
        —Он не захочет, Элли. Видит бог, я неоднократно пытался. Он добивается того, чтобы я склонился и признал его главой компании и семьи, смирился с тем, что он бросил мою мать, и позволил ему ввести в семью новую жену. Сейчас нам сложно даже находиться вместе в одной комнате.
        —Значит, это даже хорошо, что вы на другом побережье Атлантики.
        Макс посмотрел на свое отражение в зеркале: губы сжаты, взгляд тяжелый. Он даже не сразу узнал свое лицо.
        —Возможно. — Он попытался стряхнуть с себя гнев и обиду, окольцевавшие его душу, как два ядовитых змея. — Мне надо отправить это по факсу юристам, прежде чем улечу в Лондон. Что делать дальше, я решу позже. И еще надо нанять кого-то, чтобы прибраться в доме, а потом агент займется продажей.
        —Вы не хотите оставить дом себе? — На ее лице отразилось разочарование. — Тетя этого очень бы хотела.
        —Моя жизнь — в Коннектикуте. В Англии я не заезжаю дальше Лондона. Какая мне польза от этого дома?
        Макс с грустью огляделся. Эти стены хранили историю семьи. Внезапно на полу он заметил карточку с золотым тиснением. Что-то показалось в ней знакомым, он наклонился и поднял ее.
        —А это что?
        Элли покраснела и протянула руку. Макс разглядывал карточку, пока она не решилась вырвать ее из его рук.
        —Это моя. Наверное, случайно выпала из сумки. Приглашение на мероприятие. Меня номинировали на премию «Лучший независимый книготорговец года». Ерунда, конечно, но приятно.
        —Вы пойдете?
        —Нет, что вы. Это в Лондоне. На этой неделе открывается сезон, и я не могу оставить магазин. Кроме того, я никого там не знаю.
        Поколебавшись, Макс вытащил карточку из ее руки:
        —У «Ди-эл» будет свой стол.
        Точно. Лондонский офис просил его принять участие в мероприятии, и он решил, что это прекрасная возможность пресечь слухи о проблемах в компании.
        —Вы могли бы пойти со мной. Тогда не будете одна.
        Лицо Элли стало пунцовым.
        —Очень любезно с вашей стороны.
        —Я серьезно. Сам не люблю подобные сборища, но, если со мной будет знакомый человек, смогу потерпеть. Мне было бы приятно, если бы вы согласились.
        Он не понимал, отчего это кажется ему таким важным. Элли самостоятельная женщина, вправе решать, как поступить. Впрочем, он понимал, что подобного рода церемонии, ставшие ему привычными за много лет, ей в новинку, и она чувствует себя смущенно. Тетушка любила Элли, беспокоилась о ней, ради нее он должен, пусть ненадолго, взять ее крестницу под свое крыло.
        Удивительно, он становится альтруистом.
        —Ценю ваше участие.
        —Я говорю это не из вежливости. Признаюсь, я руководствуюсь интересами дела.
        —Я действительно не собиралась идти.
        —Если мы собираемся основать литературный фестиваль, вы просто обязаны пойти. Я познакомлю вас с нужными людьми. И потом, кто знает, Элли, возможно, нам даже будет весело?
        Глава 5
        Элли не представляла, как можно согласиться поехать на две ночи в Лондон и отправиться на церемонию награждения с человеком, которого едва знала. Но с другой стороны, она уже не помнила, когда делала то, что хотела сама, а не то, что требовали другие. Три года она старалась избавить от печали и тоски маму, потом три года пыталась стать идеальной женой для Саймона. И то и другое было невозможно исполнить. Тогда она дала себе слово, что никто и никогда не заставит ее покинуть зону личного комфорта. Ни за что.
        И вот сейчас она сидит на пассажирском сиденье в машине Макса Лавдея, мчащейся в сторону Лондона. Если говорить откровенно, она с трудом сдерживала нетерпение и смаковала предвкушение, стараясь не обращать внимания на привкус страха и изредка охватывающий ужас. Радости предвкушения ничто не могло испортить. Три года она не выходила за границы своего мира, поэтому сейчас была рада нарушить правила, пусть даже ненадолго. А раз так, бокал шампанского может стать приятным началом. Она даже не надеется получить приз, но будет веселиться и от всей души аплодировать победителю.
        А еще необходимо наладить связи, которые пригодятся в будущем для работы фестиваля. Макс знаком с нужными людьми и, несомненно, ей поможет.
        —О чем задумались?
        —Простите?
        —Я говорю, о чем вы думаете? Молчите почти всю дорогу. Даже мне слышно, как в вашей голове крутятся мысли.
        Элли отвернулась к окну и принялась разглядывать сельский пейзаж. Суровая красота Корнуолла уступила место живописным холмам с пролесками и пасущимися овцами — пасторальные картины, вполне подходящие для съемок фильма. Казалось, сейчас за окном появится идеальная деревня с красивыми, будто нарисованными домиками с соломенными крышами и ярким майским деревом в центре. Элли закусила губу. С ней происходит нечто очень странное, за последние несколько дней она провела с Максом Лавдеем времени больше, чем с кем-либо за последние несколько лет, не считая, разумеется, Демельзы. Откровенничать с ним не хотелось, но тем не менее именно ему хотелось довериться. Внутренний голос нашептывал, что Макс относится к ней по-особенному. Да, у него много недостатков, которые сразу бросаются в глаза, но многое в нем ей нравилось. Он не уверен, что нашел правильное место в жизни, его одолевают вопросы и сомнения, он готов принести в жертву отца, и не ради личной выгоды, а ради пользы дела, а это требует немалых душевных сил.
        —Я впервые за три года выехала из Тренгарта.
        —Серьезно? Элли кивнула. Он удивленно присвистнул.
        —Вот это да. В двадцать пять лет? Тренгарт мне понравился, но стоит ли хоронить себя там в столь молодом возрасте?
        —Я даже не понимала, что делаю, там мне, — она пыталась подобрать слово, которое не слишком выдало бы ее чувства, — спокойно.
        —Вы не навещаете маму?
        Всякий раз, когда разговор заходил о маме, грудь сжималась от боли, к которой добавлялось сожаление и горечь потери.
        —Она занятой человек, они с мужем много путешествуют, правда, не заезжают в Корнуолл. Хотя отсюда приятно выбраться куда-то хотя бы на пару дней. Такое ощущение, будто я вырвалась из клетки, это немного страшит, но и дает ощущение забытой свободы.
        Ого! Не много ли она сказала? Элли краем глаза взглянула на Макса, его лицо хранило равнодушно-спокойное выражение.
        —Человеку нужны перемены, некоторые происходят только при смене места.
        —Кажется, фестиваль — то, что мне нужно. С его появлением будет, — она опять запнулась, — удобнее работать. Появится возможность объединить встречи с авторами и презентации книг, книжный клуб и детские праздники. Всем будет лучше.
        —У вас все получится.
        Получится ли? Прошло уже достаточно времени с тех пор, как она перечеркнула прошлое и мечтала лишь о тихом убежище, где можно жить в покое. Такой ее сделал Саймон. Не только лишил уверенности в себе и понизил до нуля самооценку, но и заставил потратить на это три года жизни. И еще три на то, чтобы восстановиться. Это время никогда не вернуть. Возможно, все происходящее с ней сейчас неспроста, это знак. Завещание, номинация на премию. Впереди появилась большая неоновая вывеска со светящейся надписью, сообщающей, как преодолеть страх, выбраться из ямы и жить.
        —Когда-то я мечтала остаться в Лондоне, ходить вечером в театр, а днем на выставки. Порой кажется, я перескочила через какую-то ступень, была так озабочена стабильностью и покоем, что отказала себе в удовольствии просто наслаждаться жизнью.
        Элли покосилась на Макса, лицо его по-прежнему оставалось невозмутимым.
        По мере приближения к Лондону движение становилось плотнее, зеленые холмы и поля сменили коробки складов.
        —Почему?
        Элли вздрогнула. Простой вопрос пробудил множество мыслей.
        —Что?
        —Почему вы прячетесь?
        Слова задели настолько, что она чуть не задохнулась. Почему? Потому что позволила манипулировать собой, использовать, это продолжалось настолько долго, что она почти забыла, кто она есть. Но следует ли говорить об этом уверенному в себе и успешному человеку? Сможет ли он понять, как быстро ей пришлось повзрослеть, когда мама с головой погрузилась в горе, оставив на нее и оплату счетов, и заботу о том, чтобы на столе была еда. Тогда, кажется, лишь она одна беспокоилась о том, чтобы выжила оставшаяся половина семьи. Поймет ли он причины ее отчаяния и слабости или осудит и отвернется?
        Видит бог, она ненавидела себя за это. Макс Лавдей довольно четко дал понять, что считает любовь выдумкой, ложью и ловушкой. Что он подумает об одинокой девушке, отчаянно нуждающейся в любви и заботе, которая в результате оказалась во власти мужчины, контролирующего каждое ее действие, лишившего собственного достоинства? Тогда она даже не понимала, кто она и что хочет от жизни. Как ее может понять Макс, если она сама себя не понимает? Случившееся стало ее позором, бремя которого она несет до сих пор.
        —Мне бы не хотелось говорить о Тренгарте. Гораздо приятнее думать о Лондоне, я ведь так давно там не была. Что мы будем делать?
        Макс усмехнулся:
        —Будем работать, пойдем на церемонию. Все как обычно.
        Элли была рада отвлечься от неприятной темы.
        —Вы провели в Корнуолле четыре дня и ежедневно половину дня посвящали разбору архивов, а вторую половину работали, как и все вчера. С завистью смотрели на серфингистов, но так ни разу и не вышли в море, вы вообще не покидали дом надолго.
        —Я же не отдыхать сюда приехал, Элли, — заметил Макс с легким раздражением.
        —Разумеется. Но все же сейчас выходные дни. Я бы хотела погулять по городу, немного развеяться, сделать фотографии. Хотите, могу сделать несколько специально для вас.
        —Хорошо.
        —Вы о снимках? Макс вздохнул:
        —Нет. Я согласен забыть о работе до понедельника. Вы правы, я так устал от переездов, надо немного расслабиться. Лондон именно то место, где можно отлично развлечься. Давайте мы почувствуем себя туристами. По крайней мере, сегодня.
        Мы? По телу пробежала теплая волна. Элли так долго держалась на расстоянии от людей, что растеряла почти всех знакомых и друзей. Неужели Макс Лавдей приглашает ее провести время вместе?
        —Туристами. Вы имеете в виду Парламент и Букингемский дворец?
        —И прочие достопримечательности. К черту все дела. Думаю, я мог бы взять выходной и завтра, до того как придется облачиться в смокинг и идти на церемонию. Словом, забываем о завещании и фестивале, о «Ди-эл медиа». Мы обычные отдыхающие. Двое в большом городе. Что скажете?
        Что она могла сказать? Он хотел провести день с ней, вместе гулять и веселиться. С ней. Провести время безответственно, беззаботно, в свое удовольствие. Что она могла сказать? Она уже и не помнила, когда в ее жизни случались такие дни. Макс прав, она заслужила настоящий выходной. Пока не забыла, что это такое.
        —Я думаю, мы можем себе это позволить. Куда вы хотели бы пойти? — Она достала телефон, проверяя, работает ли Интернет.
        —Давайте ничего не планировать. Пойдем, куда захочется.
        Элли выдохнула и прислушалась к себе. Сможет ли она? Надо запретить себе планировать и действовать по велению сердца. Стать спонтанной. Веселой. Когда-то она была именно такой веселой девчонкой, бегающей босиком по пляжу в Тренгарте и предпочитающей жить только настоящим моментом. Ведь эта девочка еще существует, ее можно вернуть, правда?
        —Отличная мысль. Куда захотим. Прекрасно.
        Макс выбрал отель по своему усмотрению. Элли старалась вести себя так, словно каждый день останавливается в шикарных пятизвездочных гостиницах, но при виде нарядного швейцара в красивой форме с блестящими пуговицами спасовала.
        —Боюсь, мой бюджет таких трат не выдержит. — Она склонилась к Максу и покосилась на носильщика, который не моргнув глазом подхватил ее чемодан, определенно самый дешевый из тех, что брал в руки в этом отеле.
        Она понимала, Макс остановится в хорошем отеле, но не ожидала, что выберет лучший в городе. Здесь Элли чувствовала себя простой девчонкой с улицы.
        В фойе она опасливо огляделась, пытаясь найти стенд с указанием тарифов, но ничего не увидела. Таким жестом администрация отеля, вероятно, хотела сказать следующее: «Если вас интересует цена, значит, вы не можете себе это позволить». Но ведь можно не побояться и спросить? Хотя это, скорее всего, означает, что вы не сможете оплатить даже сэндвич в их роскошном кафе.
        Ничего страшного, конечно, но одна ночь в таком отеле значительно уменьшит ее накопления. Элли сжала руку, ногти впились в кожу. Нет, ей лучше скорее уйти и подыскать более дешевую гостиницу поблизости.
        Швейцар провел их в лифт, двери захлопнулись. Будет ли уже поздно отказаться, когда он распахнет перед ней дверь номера? Надо было купить сэндвич по дороге, не приближаться к кафе в фойе и мини-бару в номере. Хорошо, что у нее всегда с собой кредитная карточка. Элли с трудом перевела дыхание.
        —Не беспокойтесь, — прошептал Макс, — за все платит компания.
        Как он понял ее состояние? Умеет читать мысли? Расслабившись на мгновение, Элли опять впала в панику. Она давно дала себе слово платить за себя самой. Когда-то деньги стали еще одним рычагом, с помощью которого Саймон управлял ею. Больше она никому не позволит себя контролировать.
        —Что за глупости, я сама за себя заплачу.
        Макс несколько секунд неотрывно смотрел ей в глаза. Она отвела взгляд и уставилась на его серую футболку. Следовало признать, Макс Лавдей очень привлекательный мужчина, это она поняла еще прошлой ночью, когда почти до самого утра пролежала без сна. Он молод, подтянут, умен и образован. Кроме того, от него веет уверенностью, смешанной с некоторой долей высокомерия. У него взрывной темперамент, но при этом море обаяния.
        Жаль, что она не заметила всего этого раньше, не обратила внимания на крепкие стройные ноги, сейчас обтянутые джинсами, плоский живот и мускулистый торс. Тогда бы ни за что не позволила себе оставаться с ним наедине на таком расстоянии, вообще не подпустила бы близко.
        —«Ди-эл» платит за отель, а вы за ужин, идет?
        Компромисс. Вполне честно. Никакого давления и желания схитрить. Элли ощущала щекой его дыхание. Во рту мгновенно пересохло, она с трудом кивнула.
        —Согласна. Почему в этом лифте так душно?
        В какой же момент она начала приглядываться к Максу? Вьющиеся волосы, которые, несмотря на короткую стрижку, соответствующую положению, норовили хулигански растрепаться. Отмечала, как он кривит губы иногда от нетерпения, но чаще в ухмылке, как его карие глаза смотрят так пристально, будто пронизывают насквозь. Казалось, она успела отлично его изучить. Когда это произошло?
        Похоже, в небольшом лифте стало невыносимо жарко. Она сделала шаг назад, чтобы как-то увеличить расстояние между ними. Почувствовал ли он, что она давно находится во власти его очарования? Впрочем, это вряд ли связано с Максом. Такая реакция на красивого мужчину связана с долгим затворничеством, одиночеством, эмоциональными и физическими потребностями. Она не из тех женщин, что способны влюбиться в милую улыбку и привлекательную внешность. Нет и нет. Однажды в жизни она поддалась мужскому шарму. Сейчас у нее есть силы этому противостоять, жизнь закалила. Отчего же она сейчас не уверена в собственной безопасности?
        —Прошу сюда, сэр, мадам.
        Слава богу, двери лифта наконец разъехались в стороны. В номере есть ванная, а значит, она сможет принять ледяной душ, и, наплевав на запрет приближаться к мини-бару, выпить бокал вина, и съесть шоколадку, которые сейчас просто необходимы. Неизвестно, что больше. И еще она устроит себе выговор.
        Макс пропустил Элли вперед, почти вжавшись в стену, чтобы могла пройти свободно. Он шел следом, как ей показалось, слишком близко, она отчетливо ощущала его присутствие.
        Ледяной душ, вино, шоколад и выговор.
        Вернее, так: выговор, вино, ледяной душ, шоколад.
        И ей необходимо продумать план действий. Пора начинать с кем-то встречаться. В Тренгарте много одиноких мужчин. Сэм, кажется, ею заинтересовался, наверняка найдется еще несколько холостяков, из которых можно выбрать. Она пригласит их на кофе, поговорит, будет вести себя, как все девушки в двадцать пять лет. А если почувствует симпатию, может даже прогуляться по пляжу.
        —Мадам, сэр, прошу сюда. — Служащий распахнул дверь и остался стоять с восторженной улыбкой на лице.
        Он открыл дверь. Одну дверь. Элли расправила плечи.
        —Мадам? Ваш президентский люкс. Элли онемела.
        —Я… — С губ слетел слабый писк. — Люкс?
        За спиной раздался приглушенный кашель, она прищурилась. Если Макс решил посмеяться над ней, то скорее ему удалось причинить ей боль.
        —Разумеется, мадам. Как было заказано.
        Элли резко повернулась и посмотрела ему прямо в глаза:
        —Люкс?
        —У меня хороший личный секретарь. Она, должно быть, решила… — Он запнулся и замолчал. — Успокойтесь, моя дорогая. Я уверен, номер достаточно большой. А если нет, найдем для вас какой-то уголок.
        —К сожалению, отель полон, сэр. Прошу следовать за мной.
        Что делать? Остаться в коридоре и продолжать дуться? Забрать чемодан и отправиться на поиски подходящего по стоимости отдельного номера? Или пройти в люкс с видом аристократки, которую ведут на гильотину?
        С одной стороны, Макса задело нежелание Элли Скотт жить с ним в одном номере. Нельзя сказать, что очень этого хотелось, но было неприятно видеть нескрываемое отчаяние, будто она собиралась переступить порог и оказаться на Cтрашном суде.
        Неужели это столь неприятная перспектива? Он наследник одного из крупнейших состояний в мире, не урод и в состоянии связать два слова. В определенных кругах считается отличной добычей. В общем, обидно видеть неподдельный ужас в ее глазах.
        С другой стороны, было любопытно наблюдать, как она разрывается между очевидным желанием сбежать и еще более очевидным восторгом от возможности провести ночь в роскошном люксе. Одному богу известно, о чем думала Лидия, его личный секретарь, когда заказывала этот номер. Обычно она бронировала номера в отелях бизнес-класса, в которых предоставлялись более удобные для деловых людей условия проживания и работы: просторные номера с большим рабочим столом, круглосуточным доступом в тренажерный зал и богатым меню для заказа в номер. Все это просто необходимо человеку, который весь день занят встречами и переговорами. С чего ей вздумалось погрузить его в мир роскоши?
        Комфорт в люксе совсем на другом уровне, не подходит для деловой поездки, скорее для медового месяца или, на худой конец, распутных выходных. Здесь огромная ванная, в которой хватило бы места для двоих, невероятных размеров кровать с великолепными льняными простынями и просторная гостиная с обеденной зоной.
        К счастью для Элли, в номере имелась еще одна спальня с очень большой кроватью, хотя и проще, вторая ванная с душевой кабиной и стандартной ванной.
        Она так решительно прошла в комнату поменьше, что сразу стало ясно, посторонние туда не допускаются.
        Через час вышла, по-прежнему пребывая в состоянии головокружения. Когда они шли по улице, она совсем побледнела и молчала. Максу нравилась ее искренность, и удивляло собственное желание быть откровенным с этой девушкой. Со стороны могло показаться, что они подружились. Правда, глядя на Элли, он внезапно осознал, как мало у него друзей. Приятелей? Достаточно. Любовниц? Тоже. Коллеги, сокурсники, родственники, люди, которых он знал с детства. Да, их много в его жизни. Но есть ли среди них настоящие друзья? Он ни с кем не обсуждал развод родителей, не делился сомнениями по поводу политики в компании, проводимой отцом. Он никому об этом не рассказывал. Желание нарушить правило и открыться Элли стало откровением. Возможно, она не пожелает его слушать, тогда, как прежде, придется в одиночку переживать, бороться с чувствами и стараться держать их под контролем. Если она будет столь немногословна и дальше, его ждут тяжелые два дня.
        Как себя вести? Максу очень хотелось развеселить ее, увидеть, как лицо озаряет прекрасная улыбка. Он всегда шутил и рассказывал веселые истории, пока собеседник не забывал о своих печалях — это единственный действенный способ разрушить стену угрюмого молчания. Если не сработает, он уйдет не оглядываясь. Жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на эмоциональные манипуляции.
        И все же Макс сомневался, что Элли пытается им манипулировать.
        —Полагаю, вы знаете, в мои планы не входило останавливаться с вами в одном номере.
        Она неожиданно резко остановилась и повернулась к нему, чем вызвала недовольство прохожих, которым, бормоча под нос ругательства, пришлось ее обходить.
        —Нет, не знаю. Я и вас совсем не знаю.
        —Думаю, знаете достаточно, чтобы понять, я никогда не прибегну к столь дешевым трюкам, чтобы оказаться с вами в одном номере. Это не мой стиль, Элли. Если захочу, чтобы вы оказались в моей постели, скажу прямо, у вас будет возможность отказаться, не обидев меня.
        Она смотрела на него так пристально, будто пыталась прочитать мысли или понять спрятанные глубоко в сердце чувства. Что она хочет постичь?
        —Хорошо. — Она наконец кивнула.
        —И все?
        —Простите, что сомневалась в вас. — Она говорила тихо, глядя прямо перед собой. Макс решил, что она боится встретиться с ним взглядом. — Так обычно вел себя мой бывший. — Она замолчала и поджала губы. — Теперь мне сложно поверить в искренность. Я своим-то ощущениям не доверяю.
        Может, сейчас самое время превратиться в весельчака Макса? Она уже переступила через себя, сказала слишком много. Им предстоит провести вместе ближайшие сорок восемь часов, и он не хочет, чтобы она все время находилась в состоянии подавленности.
        —Вам не о чем беспокоиться. Между нашими спальнями расстояние, сопоставимое с размерами фойе скромного отеля, думаю, мы можем спать спокойно.
        —Уж вы-то точно можете не опасаться за свою добродетель. — Элли по-прежнему избегала на него смотреть, но Макс заметил, как покраснели ее щеки. Что это? Смущение или что-то другое?
        Отель располагался в самом центре Лондона. Макс часто бывал здесь и хорошо знал многие гостиницы, лучшие клубы и рестораны, но никогда не фланировал по улицам, не пользовался метро или автобусом. Возможность слиться с городом, почувствовать его, не просто разглядывать из окна автомобиля давала невероятное ощущение свободы.
        Они шли на юг, к реке, и вскоре оказались на широкой оживленной улице. С одной стороны раскинулся Сент-Джеймс-парк — оазис в большом городе.
        Впереди над зелеными кронами деревьев возвышался Биг-Бен.
        —Ваше желание исполнилось. — Кажется, она уже пришла в себя и говорила не так натянуто. — Мы в туристическом сердце города. Хотите, я куплю вам шлем полицейского или точилку для карандашей в форме красной телефонной будки?
        —Пожалуй, выберу брелок с Биг-Беном. И еще футболку с надписью: «Я приехал в Лондон, а купил только эту паршивую футболку».
        —Можете надеть ее вечером. И что теперь? Отправимся в Вестминстерское аббатство? Или в парк? Надеюсь, в здание Парламента меня тоже пустят, но надо предварительно договориться с кем-то из членов партии.
        —Хорошо бы посмотреть, как ваши политики орут друг на друга. Туда пускают с попкорном?
        —Нет, только с заливным угрем.
        —С чем?
        —Лондонский деликатес, все англичане его обожают. Просто мы скрываем его от всех, чтобы не украли национальное блюдо. Обычно мы едим его с моллюсками и запиваем портером.
        —Смешно. Элли рассмеялась:
        —Я не шучу. Думаю, я смогу найти местечко, где готовят это блюдо, если у вас хватит мужества его попробовать.
        —Я готов заранее признать поражение, спасибо. — Его передернуло при одной мысли об этой склизкой рыбе.
        —Значит, струсили. Ладно. Дворец в той стороне. Сможем сфотографировать конных гвардейцев. Туристы это любят.
        —Жаль, что мне не восемь лет. А мы не сможем получить приглашение на чай с королевой?
        —Думаю, это весьма проблематично после того, как вы неодобрительно отозвались о национальном блюде. Вам не получить сэндвич с огурцом, пока не попробуете заливного угря.
        —Получается, я недостойный янки? Вот и еще одна мечта разрушилась.
        Элли никак не отреагировала на его шутку.
        —Итак, что выбираете? Трафальгарскую площадь? Ковент-Гарден? Мы могли бы отправиться в театр.
        —Знаете, мне нравится просто гулять. Без всякой цели. Вы не против?
        —Разумеется, нет, — ответила Элли, но посмотрела с удивлением.
        Они прошли вдоль реки к оживленному перекрестку. Автомобили — неотъемлемая часть городов в США — здесь, на фоне старинных домов и дворцов, казались инородным телом. Элли остановилась и повернулась к мосту.
        —Мы можем перейти на другую сторону. Макс вскинул брови:
        —На юг?
        —Думаю, нам там ничего не угрожает.
        Если бы Макс был настоящим туристом, у него непременно оказался бы с собой хороший фотоаппарат, и он остановился на мосту, не обращая внимания на недовольные окрики пешеходов, сделал снимки Биг-Бена, но у него только телефон.
        —Идите сюда. — Он достал телефон и обхватил Элли за талию. — Обязательное селфи на фоне знаменитой башни. Улыбайтесь!
        Она расслабилась — совсем немного — но и этого оказалось достаточно, чтобы она позволила себе прислониться к нему, давая возможность ощутить, что волосы ее пахнут солнцем, а цвет их вблизи еще удивительнее. Помимо шоколадного и бронзового Мак разглядел цвета кофе, корицы, патоки и искорки золотистого медового.
        Ему потребовалось немало самообладания, чтобы не обнять ее за плечи и не прижать к себе. И не позволить склониться к губам, чтобы ощутить их вкус.
        —Улыбнитесь!
        Неужели это его голос? Такой нервный и неестественно натянутый? К счастью, Элли, похоже, ничего не заметила.
        —И еще разок, на всякий случай. — Он старался скрыть даже от самого себя, что просто не хочет ее отпускать.
        Глава 6
        —Я поняла!
        Утомительно быть гидом в городе, который и сама плохо знаешь. Элли выросла всего в тридцати милях от столицы, но ее семья редко выезжала в большой шумный Лондон. Позже, когда подруги часто выбирались сюда, чтобы пройтись по магазинам и найти то, чего не было в их городке, она вынуждена была оставаться дома с мамой.
        Сейчас она не понимала, как мать могла с ней так поступить. Переложить на дочь всю ответственность. Ей приходилось не только убирать и готовить, но принимать решения и скрывать от учителей и соседей, что фактически воспитывает себя сама. Впрочем, выбора не было. Если бы все узнали правду, случилось страшное. Ее бы сразу отобрали у мамы, и семья разрушилась окончательно. Элли не позволяла себе горевать о том, как жила в подростковом возрасте, не позволяла даже вспоминать об этом, по крайней мере, до той поры, пока в жизни мамы не появился Билл. Сейчас же, когда они шли по южному берегу Темзы, она украдкой разглядывала толпы подростков, среди них девочек, разодетых и слишком громко смеющихся — молодых, энергичных, свободных.
        Кем же была она сама, если разобраться? Послушной дочерью и подругой, которая старалась реже открывать рот, чтобы ненароком не показаться примитивной. Затем перепуганной робкой невестой, нервной, как лань в сезон охоты. Сегодня судьба дала ей шанс почувствовать себя другой. У нее нет четкого плана, но достаточно времени и возможностей ощутить себя свободной. И ничего страшного не случится, если они заблудятся.
        —Что поняли?
        —Что самое главное для туриста.
        Элли взяла Макса под руку, надеясь, что это выглядит естественно. По-дружески. Он ведь не знает, что она старалась никогда не прикасаться к людям, предпочитая держать безопасную для себя дистанцию, как физически, так и эмоционально.
        Беззаботная Элли может себе позволить взять его за руку и потащить вниз по ступенькам. Беззаботная Элли даже может вспомнить те ощущения, которые испытывала, когда он прижал ее к себе, чтобы сделать фотографию, о том, как ей стало приятно чувствовать рядом его сильное тело. Захочет ли он еще раз ее обнять? Макс подчинился, спустился вслед за ней с Вестминстерского моста, и ей стало радостно, что он не сделал попытки заставить ее поступить по своему усмотрению.
        —Признавайтесь, не мучайте меня, куда вы меня ведете?
        —У вас ведь есть глаза? Воспользуйтесь ими.
        Макс огляделся. На южном берегу Темзы было, как всегда, оживленно. Туристы фотографировались, дети со скейтбордами мчались к знаменитому парку, прохожие спешили: кто в галерею Тейт Модерн, кто в театр «Глобус», кто в Ройал-Фестивал-Холл. Некоторые останавливались у киосков перекусить. Неподалеку начиналась очередь в Лондонский аквариум. Здесь царила оживленная атмосфера предвкушения и восторга, хотя и не такая нервозная, как рядом с Ковент-Гарденом или на Оксфорд-стрит, и более приветливая, чем в Найтсбридж. Элли с удивлением поняла, что ей бы понравилось жить в этом городе. Разумеется, ничего общего с ее убежищем у моря, но и тут можно встретить дружелюбных и внимательных людей.
        —Э-э-э… — Макс смотрел на нее во все глаза. — Мы будем плавать на катере?
        —Нет. По крайней мере, не сейчас. Возможно, завтра, а?
        —Идем смотреть на пингвинов?
        —Я их обожаю, мы просто обязаны на них полюбоваться. Но нет. Я ведь дала вам подсказку, когда предложила воспользоваться глазами.
        Элли переминалась с ноги на ногу, озадаченная его недогадливостью. Неужели не видит колесо обозрения? Эта штука высотой более ста метров, неужели ее сложно заметить?
        Наконец карие глаза хитро сощурились.
        —Театр «Глобус»? Вы говорите о постановке Шекспира?
        Каждое его предложение ей очень нравилось, но она с сожалением покачала головой.
        —Последняя попытка.
        —Да? И что должен сделать проигравший? Без этого неинтересно? Сердце ее неожиданно забилось. Может быть, поцелуй? Или такое предлагать неприлично?
        Она ясно представила, как поднимается на цыпочках, а его голова склоняется ниже. Их губы будут совсем рядом, ей захочется, чтобы это мгновение длилось вечно. Как прекрасен вкус ожидания, когда знаешь, что в любую минуту можешь исполнить желание.
        У Элли закружилась голова. Как давно она последний раз целовалась.
        —Элли?
        Макс усмехнулся, словно прочел ее мысли. Она покраснела и сделала шаг назад.
        —Проигравший купит победителю сувенир, который будет напоминать об этом дне. Но не дороже пятерки. Это, кстати, усложняет задание.
        Макс смотрел на нее со спокойной улыбкой.
        —Видимо, ребенком вы не часто спорили, верно, Элли? Хорошо, ваше условие принимается.
        —Значит, не пингвины, не Шекспир и не прогулка по реке. Каков же ваш ответ?
        Макс расплылся в улыбке и хитро подмигнул. Черт, а ведь он все сделал специально.
        —Вам повезло, что я не боюсь высоты, дорогая.
        Вскоре Элли стало ясно, что Макс не привык к роли простого туриста, неудивительно, учитывая его происхождение. Он случайно проговорился, что каникулы проводил в роскошных апартаментах на Багамах или в семейном поместье в Кейп-Коде. Жил в мире частных самолетов, дорогих автомобилей и отдельных входов для особо важных персон. Она догадывалась, что он никогда в жизни не стоял в очереди.
        Макс нервничал, переминался с ноги на ногу и со стороны напоминал нетерпеливого ребенка.
        —И долго нам еще здесь торчать? — Вытянув шею, он оглядел очередь. — Почему же так медленно?
        —Потому что в каждую кабинку помещается определенное количество людей. — Элли с улыбкой посмотрела на девочку перед ними, та стояла спокойно и крепко сжимала руку матери. — Потерпите.
        —Я мог бы заплатить за всю кабинку только для нас, чтобы пройти без очереди и не видеть перед собой соседей.
        Элли покачала головой, не в состоянии сдержать улыбку.
        —Могли бы, но обычные туристы так себя не ведут. Они стоят в очереди. Терпеливо ждут. Иногда фотографируются. Если будете хорошо себя вести, поиграю с вами в слова.
        Макс скривился, но рассмеялся. Сердце подпрыгнуло от радости, что ему понравилась шутка. С Саймоном она себе не позволяла шутить, слишком озабоченная тем, чтобы показаться ему умной и эрудированной.
        Ей всего двадцать пять, еще не поздно измениться. Элли оглядела людей в очереди: семьи, громко болтающие и жестикулирующие компании друзей, настоящие терпеливые туристы и парочки. Почему они все обнимаются? Руки обвивают талии, плечи, головы склоняются друг к другу; шепот, поцелуи, смешки.
        Неожиданно грудь сдавило от боли. Она так радовалась, когда смогла уйти от Саймона, наслаждалась свободой и возможностью быть самой собой, и не подозревала, что малейшее напоминание о партнерских отношениях будет столь болезненным. Впрочем, с Саймоном они никогда не были партнерами в этом смысле. Он бы не стал стоять в очереди и нашептывать ей на ухо всякие нежные глупости, ни за что бы не позволил себе прилюдно ее поцеловать или как-то по-другому продемонстрировать, что они пара.
        Интересно, приятно ли это, стоять обнявшись с любимым человеком? Элли украдкой посмотрела на Макса. Он прислонился к металлическому ограждению и, задрав голову, разглядывал колесо обозрения. Интересно, как бы она себя чувствовала, если бы это был Макс Лавдей?
        Первые поцелуи, бесцельные прогулки по городу без малейшего представления, где они закончатся, первые свидания и смущенные взгляды, ужины вдвоем, когда не видишь никого вокруг. Скольких простых, но необходимых вещей она была лишена в жизни? А скольких лишила себя сама?
        Может, она слишком долго зализывала раны в Корнуолле?
        Элли молчала в задумчивости. Макс не решился ее побеспокоить. Наконец они вошли в кабинку, и она оживилась. Вокруг было столько детей, что казалось, они единственные взрослые люди в этой небольшой, но шумной толпе.
        —Наверное, я много грешил в прошлой жизни, — прошептал он, морщась от криков, явно превышающих по децибелам все допустимые ограничения.
        Элли вскинула брови.
        —Только ли в прошлой жизни?
        —Уверяю вас, несколько студенческих шалостей и подростковые выходки ничто для такого сурового наказания.
        —Им весело, — улыбнулась Элли, оглядывая снующих по кабине детей.
        —Да. — Макс отошел в дальний угол. — Им весело. Но они здесь не одни.
        —Тут достаточно места. — Она положила руки на стекло и огляделась. — Мы так медленно движемся, кажется, вообще стоим на месте.
        —Вы разочарованы? Я и не предполагал, что вы любите скорость.
        В ответ Элли лишь смущенно улыбнулась. Колесо продолжило свой величественный поворот, поднимая их все выше над городом. Дети притихли, слушали учителя и родителей, показывающих им достопримечательности, обращая внимание на то, что наметили себе заранее, и задавая наводящие вопросы.
        Кабина была просторной и удобной, изогнутые стены и потолок из стекла предоставляли широкий обзор.
        —Хорошо, что пол под нами не прозрачный, — заметила Элли. — Не уверена, что мне было бы приятно видеть удаляющуюся землю.
        —Вы сами предложили сюда прийти. — Макс не отрывался от захватывающего вида. — Удивительно, Лондон всегда казался мне городом, застроенным в основном зданиями архитектуры прошлых веков, а посмотрите, сколько небоскребов, он совсем не похож на другие европейские столицы, например Париж или Рим. Вам известно, что на Эйфелевой башне есть смотровая площадка с полом из стекла? Вы осмелились бы туда подняться?
        —Возможно. Никогда не была ни в Париже, ни в Риме. — Элли задумчиво вглядывалась в горизонт.
        Макс открыл рот, чтобы дать легкомысленное обещание, но что-то в ее глазах его остановило. Он мог бы пообещать, но не был уверен, что сможет сдержать слово. В данный момент он не уверен.
        Ему ничего не стоило провести с ней полтора дня, отправиться на церемонию, поработать над совместным проектом. Все это необременительно, но одновременно по непонятной причине очень важно. Будто все это значит намного больше, чем виделось вначале. Макс чувствовал, что не имеет права давать этой девушке пустые обещания. Да и с какой стати связывать себя данным словом? Через пару недель он вернется домой, и Тренгарт останется лишь приятным воспоминанием. По крайней мере, другого варианта развития событий он не видел.
        На его плечи и без того свалилось очень многое. Он будет вести себя непринужденно, шутить, но при этом держаться на определенном расстоянии.
        —К такому почтенному возрасту, как у вас, пора было объездить весь мир, — усмехнулся он.
        —Полагаю, вы так и сделали. Побывали во всех первоклассных отелях.
        —Куда до них лачуге, в которой нам предстоит провести ночь сегодня, — парировал он. — У компании офисы по всему миру, разумеется, я неоднократно бывал в этих странах.
        Элли посмотрела на него с интересом.
        —Получается, вы путешествуете только с деловыми целями? А как же удовольствия? Знакомство с новой культурой?
        В голосе прозвучали странные, незнакомые нотки. У Макса возникло ощущение, будто он не оправдал надежд, провалил важный экзамен.
        —Новую культуру я имею возможность изучить во время заседаний совета директоров, а еще за ужином в пятизвездочном отеле и когда смотрю на город из окна автомобиля красными от бессонной ночи в самолете глазами.
        Элли уставилась куда-то вдаль и многозначительно молчала.
        —Что? — не выдержал Макс. Она пожала плечами.
        —Нет уж, говорите.
        —Просто это… — Она запнулась и прикусила губу.
        —Что? — Макс сложил руки на груди и приготовился слушать.
        —Мне кажется, вам должно быть скучно и одиноко. Вы много ездите по миру, а я почти не покидаю Тренгарт, а в сущности, мы оба находимся в ловушке.
        Макс не смог сдержать ироничный смех. В ловушке? Он наследник одного из крупнейших состояний в мире, побывал во всех крупных городах, его жизнь похожа на сказку. По крайней мере, так было раньше.
        —Дорогая, между нами ничего общего. Вы заперлись в тихой деревне на берегу океана, ваша жизнь — книги, которые вы читаете. Моя жизнь — ответственность, которую вам сложно постичь. У меня семья, штат сотрудников и доля в компании, нужно соответствовать высокому положению.
        Элли внимательно посмотрела на него.
        —Я понимаю, какая у вас семья и каков груз ответственности. Положение — это еще не все, Макс. Если вы впервые в жизни позволили себе покинуть мир делового человека со всеми его атрибутами и прогуляться по центру города, как простой человек, тогда да, вы в ловушке, как и я. Вы бывали в Париже и Риме, а видели ли вы эти города?
        Разумеется, видел! Правда, в основном через стекло, не так, как сегодня, да в этом и нет необходимости, не говоря уже об отсутствии времени.
        Оправдания, даже еще не высказанные, а лишь сформировавшиеся в голове, казались ему недостаточными.
        —В общих чертах, конечно, но ведь я работал.
        —Ясно. — Она отвернулась и уставилась в окно. — Если у меня появится шанс путешествовать, хочу увидеть все в мельчайших деталях, а не только то, что показывают туристам. Хочу бродить по переулкам, заходить в маленькие ресторанчики, почувствовать город и раствориться в нем.
        —Тогда почему вы этого не делали?
        Элли ответила не сразу, голос зазвучал глухо, будто она нехотя открывала правду.
        —Я боялась. Боялась разочароваться, увидеть не то, что ожидала, опасалась, вдруг реальность не будет соответствовать тому, что нарисовало воображение. Если увидеть, как на глазах рушатся мечты, очень трудно снова позволить себе мечтать.
        —А сейчас вы о чем мечтаете, Элли? — Макс сделал шаг к ней, мгновенно забыв и о виде на город, и о криках детей. Сейчас он видел только ее и слышал лишь нотки обреченности в голосе.
        —Раньше я мечтала об обыденных вещах: университет, хорошая работа, любовь, семья, дети. Много детей. — Взгляд ее потеплел. — Я всегда хотела быть частью большой семьи, а после смерти папы и Фила стало совсем одиноко. Наверное, поэтому я и полюбила книги. Только так могла отвлечься от действительности, увидеть новые страны, испытать новые впечатления. Сравнивала себя с Гермионой, Лирой, Энн Ширли. Как и я, они были одиноки и сами прокладывали свой путь в жизни. А сейчас? Не знаю, Макс. Я давно не позволяла себе мечтать.
        —Я никогда в жизни не хотел убежать и скрыться, — задумчиво произнес он. Это было правдой, хотя и не полной. — Привык жить под давлением, ведь быть Лавдеем большая ответственность. Но и привилегий это дает немало.
        —И ваши желания не изменились со временем? Он покачал головой.
        —Вы правы. Сейчас кажется, я давно попал в ловушку. — Как странно признать правду и, более того, озвучить это. — Отец ждет от меня одобрения, мама пытается привлечь на свою сторону, а законы ведения бизнеса требуют принятия нужных и верных решений. А главное, своевременных. Сейчас складывается ощущение, будто я понял, что рос во лжи.
        —Как же так?
        Он помолчал, пытаясь из разрозненных мыслей сформулировать фразу, имевшую законченный смысл.
        —Нам необходимо сохранять лицо, понимаете? Внешне все должно смотреться идеально: шикарный дом, богатство, которое не выставляют напоказ, мужчины — члены правильного клуба, разделяющие правильные взгляды. И в центре всего этого дед — тиран-филантроп. Я был уверен, он все делает так, как должно.
        Макс перевел дыхание. Высказанные еретические мысли подарили непривычное ощущение легкости.
        —Папу всегда обижало зависимое положение. Думаю, дед держал его на коротком поводке. И маму. На публике они всегда были любящей парой, но сейчас, когда отец встретил Мэнди, я часто задаюсь вопросом…
        —Было ли это правдой? — закончила за него Элли. Черт, как она точно все понимает.
        —У отца было много романов, я знал о них. Все выходные он проводил вне дома под предлогом работы, возвращался с экстравагантными подарками. Но при этом я был уверен, что родители любят друг друга. Теперь же меня одолевают сомнения. Мама так изменилась, думает только о том, как сильнее наказать отца, ее не заботит будущее компании.
        Элли тяжело вздохнула и посмотрела на него с беспокойством.
        —Все так плохо?
        —Похоже, да. А если этим делом займутся юристы, станет в сто раз хуже. Поэтому отец хочет, чтобы я поговорил с мамой, а она, в свою очередь, требует, чтобы я не общался с его новой пассией. — Макс с удивлением ощутил, что губы сами собой скривились в ироничной улыбке. — Похоже, я всегда считал своим долгом быть разумным и относиться ко всему по-взрослому. Просто до настоящего времени меня это никогда не возмущало.
        Элли подняла руку, ему показалось, что она сейчас коснется его лица. Все тело напряглось от предвкушения, но вскоре он разочарованно выдохнул, видя, как, махнув в воздухе, рука опустилась на стекло. Макс подался вперед, нет, не позволил себе слишком приблизиться или прикоснуться к ней, он замер, с трудом сдерживая желание положить руку ей на плечо и на спину. Возможно, потом опустить ниже и ощутить охватившее Элли волнение и дрожь. Надо остановиться и дать им обоим еще время.
        Однако он не смог.
        Глаза Элли округлились. Затаив дыхание, она повернулась к нему и задрожала, то ли от страха, то ли от возбуждения. Кажется, она сама не понимала отчего. Макс чувствовал, что раньше бывали моменты, когда ее влекло к нему, об этом свидетельствовала улыбка, жест, которым она поправляла волосы и смотрела на него из-под опущенных ресниц. Даже в очереди на Лондонский Глаз он перехватил ее взгляд, от которого бросило в жар. Однако в следующее мгновение все вернулось на круги своя. Элли отгородилась от него невидимой стеной. Она была пуглива, как жеребенок, ее хотелось оберегать и защищать. С одной стороны. С другой же — Макс понимал, что подобное спонтанное желание лучше сдерживать. Ведь он совсем ее не знает, имеет ли право вмешиваться в жизнь незнакомого человека?
        Он придал лицу равнодушное выражение, словно случайно его рука скользнула вниз с ее плеча, и между ними вновь появилось безопасное для обоих расстояние. Он улыбнулся ей сладко и чуть шутливо.
        —Элли Скотт, мы ведем себя непозволительно. Она не шелохнулась, словно окаменела.
        —Да? — пролепетала она.
        —Мы решили весело проводить время, а разговоры о моей семье совсем этому не способствуют. Знаете, я решил принять участие в викторине, которую учителя устроили этим детям, посмотрим, смогу ли победить десятилеток.
        —Но ведь вы не знаете темы. — Краски наконец вернулись на ее лицо, она немного расслабилась. — В нашей семье привыкли побеждать, дорогая. И не важно, «Монополия» это или «Улика», «Марио Карт» или «Короли вечеринок» — что бы то ни было, я сделаю все для победы. Даже если надо будет подкупить эту малышню.
        Как бы он поступил, если бы она улыбнулась ему, а не стояла, как фавн, превращенный Белой Колдуньей в камень? Если бы подошла ближе? Прикоснулся бы он к ней? Поцеловал бы? Возникшие в душе чувства были дружескими или он все же заинтересовался ею как женщиной?
        Всего за несколько минут Макс очаровал учителей, заполнив две страницы анкеты с вопросами, ответы на которые обсуждал, кажется, со всеми детьми одновременно. Помахав им на прощание, шумная толпа покинула остановившуюся внизу кабину и направилась в ближайший музей. Макс и Элли решили прогуляться вдоль Темзы.
        —Что теперь? Пингвины? Элли покосилась на очередь и поморщилась:
        —Уже поздно. Боюсь, когда подойдет наша очередь, они уже закроются. Отложим?
        —Смотрите. — Макс остановился у рекламного плаката. — Чай с пингвинами. Круто! Мы тоже будем поглощать сырую рыбу? Может, нам предложат что-то типа суши? Не уверен, что смогу проглотить рыбу с головой и костями.
        —Возможно, пингвины тоже любят плюшки? Жаль, такое возможно только в следующем месяце. Двадцать второго.
        —Запишите, — усмехнулся Макс. — Пингвины, плюшки и суши на двоих.
        —О таком я не забуду!
        —Кстати, вы должны купить мне сувенир. Даже два. Я справился с викториной.
        —Не сам.
        —Какая разница. В любом деле важен результат, а как вы его получили, не имеет значения.
        Макс имел вид довольного собой человека и ни в чем не раскаивался.
        —Вы правда в это верите? — Так считали многие, но Элли ожидала от него большего.
        —Разумеется. — Он посмотрел ей в глаза и усмехнулся. — И не важно, кого вы оттолкнули на этом пути вверх, ведь вниз больше не вернетесь. Выживают наиболее приспособленные к жизни. Девиз Лавдеев. Уверен, тетушка Демельза вышивала эти слова крестиком, чтобы потом повесить в спальне каждого члена семьи.
        —Ха-ха. — Элли опустила глаза. Впрочем, Максу удаются ироничные шутки.
        Она украдкой посмотрела на него из-под ресниц, и по телу пробежало тепло. Ветер взъерошил его темные волосы, подбородок покрыла легкая щетина.
        Обычный турист-американец, наслаждающийся видами Лондона в вечерних сумерках. Однако не каждый турист замечает проходящих мимо красавиц и позволяет себе окидывать их взглядом, полным восторга и любопытства. Элли это странно. С первого взгляда Макс показался ей человеком совсем другого типа, более суровым и сдержанным, а еще высокомерным и грубым. Поразительно, ведь буквально пару дней назад она бы не поверила, что будет гулять с ним по городу, смеяться над его шутками, а от прикосновений сердце станет биться сильнее. Предположившему такое она бы порекомендовала читать меньше детских сказок и раньше ложиться спать.
        Но тем не менее это происходит. И она не может отвести от него взгляд, любуясь тем, как предзакатное солнце красиво подсвечивает загорелые руки, как играют тренированные мышцы под гладкой кожей. Как было бы приятно к ним прикоснуться, но разве она посмеет. Набравшись храбрости, Элли приблизилась к нему, махнула рукой, будто случайно, и тут же одернула ее, испугавшись, когда костяшки коснулись его руки.
        —Элли.
        Макс остановился перед ней и посмотрел в лицо. От него исходило тепло, в глазах плескался огонь, жар проникал ей в кровь и разносился по всему телу, будоража каждый нерв.
        —Если ты хочешь взять меня за руку, дорогая, просто возьми и все.
        Элли открыла рот, чтобы возмутиться столь несуразным предположением, но не произнесла ни звука.
        —Элли?
        Голос стал напряженным, будто он сдерживался, старался оставаться спокойным, боясь дать волю эмоциям. Она подняла голову и выдержала его взгляд, выдержала, несмотря на дрожь в коленях и сковывающий душу страх от допущенной ошибки. Желание отступить было таким же сильным, как идти вперед.
        —Да?
        —Если ты это сделаешь, я тебя поцелую. Может, не сейчас на оживленной улице, не на ходу, а позже, но обязательно поцелую. А ты, — взгляд переместился на ее губы, она почти ощущала его физически, — ответишь на поцелуй. Ты готова к этому, Элли?
        Дело не в том, с каким жаром он на нее смотрел, не в том, что тело горело, и не в страсти, которая слышалась в каждом слове. В его глазах она внезапно увидела, что нужна ему. Если сейчас откажет, сделает ему больно. Это сигнал, а она должна принять решение.
        Но что будет с ней? Пожалеет ли она, как пожалела, что затянула с добровольным затворничеством, превратилась в монахиню, с той только разницей, что теми руководит призвание свыше, а ею страх.
        Элли вскинула подбородок. Она достаточно пряталась от мира, теперь будет жить, и будет рисковать.
        Она медленно вытянула руку и вложила дрожащие пальцы в его ладонь. Он слегка сжал их, уверенно и одновременно осторожно, чтобы не испугать ее. Прикосновения придавали ощущение легкости и покоя, тепла и силы, а чувствовать гладкость его кожи было так приятно, что в животе затрепетали бабочки.
        —Пойдем?
        Макс сделал шаг, Элли проводила взглядом свою руку, которая рвалась следом, призывая идти рядом. Она шла словно во сне, их ноги вместе делали шаг, тела двигались в унисон. Они были рядом, вместе.
        Элли не понимала, куда они идут, и это совсем не волновало. Пока ее рука лежит в его ладони, она готова идти рядом вечно, чтобы навсегда запомнить, как это приятно, когда к тебе хотят прикасаться.
        Глава 7
        Он так до сих пор ее и не поцеловал. Как же мужчина может так поступать? Обещать и не сдержать слово? Он даже не подходил к ней ближе обычного. За весь вечер не посмотрел с нежностью.
        А ведь они держались за руки во время прогулки по Темзе, даже когда рассматривали книги в киосках и пили молочные коктейли. Не поцеловал, когда сидели в пабе со старыми кирпичными стенами и деревянными балками на потолке и когда ужинали в маленьком итальянском ресторанчике, где паста была на вкус такой, какой, по мнению Элли, должна быть настоящая итальянская еда. Она на несколько мгновений закрыла глаза, прислушивалась к громким крикам, доносившимся с кухни, вдыхала дурманящие ароматы сочных томатов, базилика и вина и представляла, что наконец очутилась в Риме.
        И вот сейчас они возвращаются в отель по набережной, над головами мерцают огни, освещая толпы гуляющих. Они опять взялись за руки, и Макс опять не сделал попытки приблизиться к ней. Казалось, она лопнет от нетерпения, и будет стыдно, но он сам во всем виноват. Не стоило обещать, если не готов исполнить.
        —Ты устала? Можем взять такси. Или, — добавил он с легкой неуверенностью, — воспользоваться автобусом, раз уж мы решили стать обычными туристами. Но должен тебя предупредить, они меня пугают.
        —Ты ни разу в жизни не ездил в автобусе?
        Элли была почти уверена, что это так. Человеку несведущему может показаться, что Макс одет очень просто, но на самом деле все его вещи очень дорогие, и такого человека действительно невозможно представить в автобусе.
        Макс усмехнулся и потупил взгляд.
        —Я с удовольствием пройдусь, после такой порции пасты неплохо немного подвигаться.
        Молодец, Элли. Просто фраза из книги «О чем говорить на первом свидании». Впрочем, это совсем не свидание.
        —Не знаю, о чем ты думаешь, но чувствую, в этой голове крутится много мыслей. Не хочешь поделиться?
        Как он может быть столь спокоен? Просто удивительно.
        Наверное, потому, что это не первое свидание. Видимо, для него гулять по городу с незнакомым человеком, взявшись за руки, в порядке вещей.
        —Нет. — Элли не лгала, у нее не было никакого желания посвящать его в свои думы, тем более что они связаны с поцелуем. — На самом деле я ни о чем не думаю, просто наслаждаюсь возможностью отвлечься от обыденности, забыть обо всем.
        —Чем займемся завтра? В шесть за нами приедет машина, тебе, видимо, нужно еще часа полтора, чтобы собраться.
        Она с трудом сдержалась, чтобы не перебить его и сказать, что получаса вполне достаточно, чтобы принять душ, причесаться, подкрасить ресницы и губы, надеть почти маленькое черное платье или черное платье длиннее и влезть в черные туфли, можно сказать, на каблуках. Вряд ли это похоже на ритуал знакомых ему женщин.
        Впрочем, можно наведаться в салон красоты в отеле и привести в порядок руки, за что наверняка придется выложить оставшиеся сбережения, но зато как приятно немного себя побаловать.
        Мимо прошла группа девушек, похожих на стайку весело щебечущих птичек экзотической раскраски, их по-летнему тонкие полупрозрачные платья были изумрудного, серебристого, ярко-синего и солнечно-желтого цветов. Они ловко балансировали на высоких каблуках, хотя туфли состояли из одних тонюсеньких ремешков. Молодые, энергичные, живые.
        Элли украдкой оглядела свои джинсы — опять, — кеды и футболку — очередную — с коротким рукавом. Правда, на этот раз на ней был черный кардиган. Волосы скручены в небрежный узел, никакого макияжа. Самый яркий цвет в гардеробе — насыщенный фиолетовый, но преобладал серый, встречался и бежевый, одобренный Саймоном.
        Осознание того, что на ней привычная одежда, не добавляло чувства уверенности и спокойствия.
        —Думаю, — произнесла она неожиданно уверенно, — мне понадобится гораздо больше времени. Полагаю, несколько часов.
        Макс несколько раз моргнул.
        —Разумеется. Половины дня достаточно? Элли стало неловко.
        —Я помню, мы собирались развлекаться, можем заняться этим утром.
        —Да, конечно. Мне в любом случае надо завтра быть в офисе. Я не могу себе позволить прогулять в понедельник, кроме того, у меня много дел в Тренгарте. Даже если найти человека, который займется домом, в ближайшее время не удастся выбраться в Лондон. Делай все, что нужно, и не думай о времени.
        Он не стал убеждать ее не тратить столько времени на себя, делать нелепые комплименты. Уважал ее решение, и это непривычно и удивительно.
        Хотя, говоря откровенно, немного обидно. Ничего, она продемонстрирует Максу Лавдею, что не хуже тех ухоженных богатых девиц, с которыми он привык выходить в свет, и сможет доказать себе, что еще не все потеряно. У нее есть шанс.
        Он так и не смог ее поцеловать, хотя понимал, что она ждет этого. Черт, а ведь она взяла его за руку. Стоило вспомнить взгляд ее глаз, как у Бэмби, тонкие трясущиеся пальцы в его ладони, и по телу пробегала дрожь. Казалось, она готовится прыгнуть со скалы, и только он способен помочь ей выжить. От этого становилось и страшно, и одновременно пьяняще легко.
        Макс хотел ее поцеловать. Хотел настолько, что и сам испытывал непривычное волнение. Поэтому не решился. Поездка слишком коротка, в силу чего все дела и отношения должны закончиться быстро. Сейчас, когда в жизни все так сумбурно и скоротечно, его это полностью устраивало.
        Кроме того, Макс старался ничего не планировать, тем более на далекое будущее. Сейчас он испытывает такие чувства, но не уверен, что так будет и на следующей неделе. А в следующем году? Когда двух людей разделяет океан, они живут только каждый своей жизнью. Все остальное безумие.
        Что будет после того, как он поцелует Элли? Сможет ли забыть об этом? Ведь времени на то, чтобы справиться с собой, у него нет. Впрочем, это лишь часть проблемы. Это всего лишь поцелуй и ничего больше, но можно ли сказать то же самое об Элли, пугливой девушке с широко распахнутыми глазами, ранимой больше, чем она сама предполагала? Ее так просто обидеть, а он совсем не хочет этого. Стоило подумать, прежде чем говорить. И ничего ей не обещать. Но сейчас ничего не поделаешь, слова сказаны, их не забрать назад. Если быть честным с собой, он не уверен, что поступил бы так, даже если бы мог. И все же не поцеловал Элли. Так до сих пор и не поцеловал.
        Их прогулка получилась удивительно короткой, и, к сожалению, до отеля они добрались быстрее, чем он принял решение. А все потому, что думал только о том, что держит Элли за руку и может в любую минуту обнять, она не станет сопротивляться.
        Как он мог этого не сделать? Как он мог?
        Внезапно идея провести ночь в одном номере показалась не такой уж хорошей, а гостиная, разделявшая две спальни, слишком маленькой. Лучше бы между ними существовали запертые двери, извилистые коридоры и два этажа.
        Фойе отеля было ярко освещено, хрустальные подвески на люстрах искрились и отбрасывали свет на позолоченные стены. Элли, похоже, уже преодолела нервозность и решительно подошла к ухоженной молодой женщине за стойкой. Склонив другу к другу головы и понизив голос, они долго разговаривали, прежде чем она вернулась к нему.
        —Все в порядке. — На лице появилось загадочное выражение, сделавшее ее похожим на ребенка в ожидании Рождества, с которого взяли слово хранить тайну до самого праздника. — Пошли?
        —Да, — задумчиво кивнул Макс.
        Он не взял ее за руку, старался держаться на значительном расстоянии и когда они поднимались в лифте, и потом, когда шли по коридору к люксу. У двери он галантно сделал шаг назад, пропуская ее вперед. Каждую секунду чувствовал повисшее в воздухе напряжение, причиной которого стало его не выполненное обещание. Он видел это в каждом ее взгляде, в каждом вздохе и шевелении пальцев.
        —Выпьешь что-нибудь перед сном? — Ах, не следовало это предлагать. Надо было просто пожелать спокойной ночи и удалиться к себе. Но необъяснимое желание толкало его сделать это, чтобы немного продлить вечер.
        Элли посреди гостиной выглядела несколько нелепо. Случайный человек, по ошибке зашедший в шикарный номер, где преобладали пурпурный и золотой цвета. Она казалась ему полевым цветком, окруженным чопорной красотой оранжерейных растений.
        —Нет, благодарю. — Она медленно повернулась к нему. — Я сразу не разглядела комнату. Она такая…
        —Золотая? — подсказал Макс.
        —Пожалуй. — Губы ее дрогнули. — Все очень внушительное, массивное, верно? Хотя атмосфера совсем не располагающая. Мне кажется, я не смогла бы лечь на этот диван.
        Макс перевел дыхание. Элли. Диван.
        Перед глазами замелькали образы. Растрепанные волосы, припухшие губы, томный взгляд, кремового цвета кожа.
        —Было бы любопытно посмотреть. — Голос показался незнакомым.
        Время внезапно остановилось. Элли посмотрела ему в глаза, не в состоянии отвести взгляд. Слова эхом разнеслись по комнате. Кто это там толковал о благих намерениях? Если он уже ступил на дорогу в ад, то может хотя бы получить удовольствие.
        —Макс?
        Интересно, почему она произнесла его имя. Макс понимал, что уже слишком поздно. Здравомыслие его покинуло. В два прыжка он оказался подле нее. Кровь бурлила, отчего все тело горело, сердце билось так сильно, что казалось, звуки разносятся по всему номеру. Грудь мгновенно сдавило от боли, и он понял, что от этого существует единственное лекарство. Элли.
        Замерев в миллиметре от нее, он ждал. Она должна принять решение, и последний шаг тоже должна сделать она.
        —Элли? — В его голове не было повеления, желания подтолкнуть, скорее интерес и волнение.
        Ее глаза стали огромными, потемнели, в них мелькнула страсть. Макс мог склониться к ней и наконец выполнить обещанное, но он ждал. Ждал, когда она сама сделает шаг, это должно быть только ее решение. Пальцы дрожали от желания прикоснуться к ней, он сжал кулаки.
        Элли конвульсивно сглотнула и подалась вперед. Пробежали несколько секунд, показавшиеся им вечностью. Макс уже чувствовал прикосновение ее мягкой груди, колени, прижимающиеся к его ноге, лежащие на плечах ладони. Она подняла голову и потянулась к нему губами.
        Он не понял, кто сделал следующее движение, но их губы встретились, он моментально позабыл обо всем.
        Макс погрузился в собственные ощущения, чувствовал только ее вкус и тепло тела, когда она обняла его за плечи. Одна рука сама собой легла на тонкую талию, вторая на спину, и он, наконец, смог прижаться к ней.
        Он имел в виду совсем другой поцелуй, мимолетный, нежный, но этот… Этот был страстным, жадным и чувственным.
        Он крепче обнял Элли, словно желая поглотить ее, она и сама желала того же, расстояние в миллиметр обоим показалось огромным. Проведя рукой по спине, он с наслаждением коснулся ее шелковистых волос. Как он и ожидал, они струились между пальцев тяжелыми ласкающими волнами.
        Все данные себе обещания были забыты, сейчас он мечтал увидеть ее обнаженной, исследовать каждый дюйм тела. Он знал, что Элли с ним согласна. Ее ладонь скользнула под футболку и коснулась спины, торса, опустилась ниже и еще чуть ниже. Макс с трудом вздохнул, когда она принялась расстегивать ремень, пальцы ее дрожали, медленно справляясь с пуговицами джинсов. Он поймал ее руку и сжал.
        —Не спеши, милая, у нас впереди целая ночь.
        Он слышал, как она задохнулась, осознав смысл сказанного им, а он принялся покрывать поцелуями ее руку, поднимаясь все выше к плечу. Элли стояла, закинув голову назад, и не шевелилась, единственным подтверждением того, что она жива, был бешеный пульс, который он ощущал кончиками пальцев. Макс поцеловал ее в губы, подхватил на руки и прошел через гостиную к открытой двери в спальню. Она обхватила его за шею и старалась прижаться все сильнее.
        Он бы ни за что не позволил ей сейчас уйти и сам бы не хотел вернуться в прошлое. Для него существовало лишь настоящее. Полумрак комнаты, прикосновения, ласки, стоны. Только они вдвоем в целом мире. Одежда была сброшена без всякого сожаления об оторванных пуговицах, руки решительно сметали последние барьеры, которых вскоре не осталось. Сейчас Элли должна бы подумать: «Боже, что я делаю?» — но вместо этого в голове крутилась лишь одна мысль: «Суждено ли этому повториться?»
        Ей никогда не приходилось просыпаться утром в чужой постели, она никогда стыдливо не надевала вчерашнюю одежду, никогда, крадучись, с обувью в руках, не пробиралась к двери в предрассветном мраке, никогда не открывала глаза, чтобы увидеть рядом незнакомого человека, появление которого в ее жизни могло стать предвестником чего-то нового.
        Они с Саймоном встречались несколько месяцев, прежде чем провели вместе ночь. Тогда она была словно в тумане, страшно боялась его разочаровать, а потому могла думать только о нем. На следующее утро она проснулась не с чувством радости или счастья, а с тревогой. С первых секунд ее охватила ставшая позже привычной паника. Выдержала ли она экзамен? Не была ли слишком очевидна ее неопытность? Не вызывала ли она отвращение?
        Элли не помнила, чтобы испытывала удовольствие в постели, на первом месте всегда были чувства Саймона. Сейчас она понимает, что он добивался именно этого, намеренно развивал в ней комплекс неопытности, одиночества, ненужности. Сделал ее такой, какой хотел видеть: отвечающей его потребностям, зависимой, постоянно испытывающей страх.
        Сейчас же, проснувшись одна в огромной постели обнаженной, она испытывала новые ощущения удовлетворенности и ломоту во всем теле, что также необычно для молодой женщины двадцати пяти лет.
        Одна. Элли даже не поняла, почувствовала она облегчение или обиду, когда провела рукой по холодной простыне. Стало легко оттого, что не надо думать, как она выглядит, беспокоиться о прическе и свежести дыхания, решать, поцеловать ли его или вести себя чинно, делать вид, что не пыталась прошлой ночью съесть его в качестве десерта. Может, все же стоит разозлиться, что видит перед собой не человека, а всего лишь записку, напоминающую, что прошлой ночью с ней произошло то, о чем она и мечтать не могла?
        Записка! Белый листок на прикроватной тумбочке. Все это напоминало сцену из фильма.
        «Дорогая Элли.
        Ты так мирно спала, что я не решился тебя разбудить. Я бы ни за что не пошел в офис, если бы они не назначили совещание на девять часов утра. Надеюсь, твой день пройдет лучше, чем мой. Встретимся в шесть.
        Удачи тебе.
Макс.
        P.S. Заказ еды в номер оплачивает «Ди-эл», так что не скромничай. Пусть хоть кто-то из нас насладится жизнью».
        Хм. Элли прочитала записку еще раз. Это не любовное послание, в нем нет и намека на вечную преданность, но оно и не прощальное. Между строк все же что-то было. И она решила, что хорошее.
        Элли перекатилась на кровати и растянулась, раскинув руки, наслаждаясь поистине гигантскими размерами ложа. На нем можно лежать вдоль, поперек, по диагонали и в любом положении чувствовать себя комфортно. Она невольно вспомнила о том, что происходило в этой постели вчера ночью, и покраснела до корней волос. Приподнявшись, оглядела разбросанные подушки и смятую простыню. Одежда по-прежнему раскидана по комнате, вот ее джинсы, футболка. О боже! Ведь это ее бюстгальтер, такой удобный и практичный.
        Элли закрыла лицо руками. Получается, в самую страстную ночь ее жизни на ней было белье столь же соблазнительное, как чашечка чая с порцией бисквита? К счастью, она недолго в нем оставалась, да и Макс, похоже, ничего не заметил, смотрел на нее с таким блеском в глазах, словно она самая желанная на свете. Неужели это все происходило с ней? Чопорной и строгой Элли Скотт, ставшей внезапно распутной, требовательной и опытной любовницей? Сможет ли она теперь спрятать глубоко в себе то, что так внезапно вырвалось наружу?
        Она откинулась на подушки, ощущая, как внутри вновь зарождается желание, и задрожала от страха.
        —Это катастрофа, — произнесла она громко и по слогам. — Нельзя влюбляться в человека после недели знакомства лишь потому, что он красив и с ним весело. Ты не позволишь вскружить себе голову первому встречному мужчине. Еще раз подобного не случится.
        Эти слова произвели эффект вылитого на голову ушата холодной воды. Вспыхнувший в теле огонь был потушен. Поежившись от внезапного озноба, она натянула на себя одеяло, надеясь с его помощью согреться, а еще лучше — укрыться от всего мира. Она не позволит воспоминаниям о Саймоне испортить настроение, а потому приказала себе не думать об этом и запретить предательским слезам капать на подушку. «Я стала старше, — убеждала она себя, — а значит, мудрее, уже не та наивная девочка, какой была тогда. Понимаю, что происходит, и смогу справиться с ситуацией. Через неделю он улетит домой, и все закончится, а сейчас я буду наслаждаться тем, что происходит».
        Тем не менее она сильнее натянула одеяло в надежде, что его тепло поможет избавиться от покрывших тело мурашек. Надо получать удовольствие, а не изводить себя мыслями о том, что больше всего на свете мечтала забыть.
        Сегодня у нее много дел. Пугающих, грандиозных, с выполнением которых она и так затянула. Ну и как поступить? Проваляться до шести часов в постели, потом быстро одеться и отправиться на церемонию? В том, что Саймон распоряжался ее жизнью по своему усмотрению все три года совместной жизни, она виновата не меньше, чем он. Она могла набраться смелости и уйти от него, но все никак не решалась.
        Теперь рядом Макс, он дал ей возможность познать другую сторону собственного «я». Для прежней Элли это серьезный поворот судьбы. Перед ней стоял выбор — принять его предложение или собрать вещи, вернуться домой и до конца дней оставаться наедине с книгами.
        Элли села в кровати и откинула одеяло. Сейчас она встанет, закажет самый роскошный завтрак, который только можно себе представить, а затем выполнит все намеченное до мельчайших деталей.
        Сегодняшний день последний, когда она позволила воспоминаниям о Саймоне затуманить разум. Он не испортит ей еще и будущее. Отныне она свободна.
        Встречи, совещания, переговоры. Как правило, после такого дня голова у Макса шла кругом. Лондонский офис был вторым по значимости после штаб-квартиры в Нью-Йорке, когда он приезжал сюда последний раз восемнадцать месяцев назад, отметил дух творчества и энтузиазма в команде. Сейчас же в офисе господствовал страх, люди в панике цеплялись за свои места и не думали ни о чем другом либо предпочитали скорее уволиться, напоминая крыс, решивших сбежать с тонущего корабля, прежде чем их заставят.
        Отец, разумеется, не посчитал нужным приехать лично и все выяснить, лишь отправил вместо себя помощников по подбору персонала. Таким образом, люди, с которыми Макс так успешно работал, давно ушли, уступив свои места сотрудникам без единой интересной идеи в голове, зато умеющим угождать начальству. В таком положении у «Ди-эл медиа» никаких перспектив. Даже если бы Макс не желал раскола в семье, у него просто не оставалось выбора. Слишком многое поставлено на карту: работа, репутация компании и наследство деда.
        Казалось бы, на него должна была давить тяжесть проблем, делая мрачнее лондонского тумана, но, вопреки всему, он все чаще вспоминал о том, что рабочий день скоро закончится, он найдет Элли и затащит ее в постель. И к черту церемонию.
        Сжав руки в кулаки, Макс несколько раз глубоко вздохнул. Он мог бы извиниться и уйти под любым предлогом, но Лавдей не имел права так поступать. Старые правила, привитые еще дедом. Поэтому он остался, слушал, разбирался, разубеждал.
        Он заказал ужин в кабинет и велел водителю забрать его на церемонию из офиса. Макс привык всегда ставить на первое место интересы дела, а уж затем думать о личных. Так и должен поступать Лавдей. Всегда.
        Однако сегодня он чувствовал себя странно, никакого желания заниматься делами, словно тратит еще один день жизни впустую. Спасибо судьбе, что подарила ему такую ночь.
        Элли в фойе не оказалось. Велев остановить машину у входа, Макс ждал уже минут десять, отправляя одно за другим письма по электронной почте своему личному секретарю. А она-то надеялась, наверное, отдохнуть пару недель от забот о шефе. Такая активная переписка не оставит времени на флирт с Эдуардо из бухгалтерии.
        Еще минута, еще одно отправленное письмо.
        Макс взглянул на часы. Элли опаздывала на пятнадцать минут. Неужели не прочитала его записку? Или на что-то обиделась и решила вернуться в Корнуолл? Он ведь даже ей не позвонил. К своему стыду, на этот раз он, пожалуй, впервые в жизни не знал, что сказать девушке. Спасибо? Это было восхитительно? Я думаю только о ночи с тобой? Он невольно рассмеялся. Какая неуместная патетика. И все же он не мог придумать ничего лучше.
        Макс глянул на часы и поймал вопросительный взгляд водителя. Надо позвонить. Или лучше подняться в номер? Так поступают настоящие джентльмены. Что бы сказал дед, если бы увидел его сидящим в машине, ожидая, когда девушка спустится сама? Да был бы в ужасе от его манер.
        Чтобы дойти до номера, потребовалось всего несколько минут, но сердце билось так сильно, словно он взобрался на небоскреб. Почему-то он был уверен, что, открыв дверь, никого не застанет. И это очень разозлит.
        Такого с ним раньше не случалось. Он никогда не ждал, никогда не гневался. Если сталкивался с проблемами, сразу уходил, поскольку слишком хорошо знал, какова цель всех этих истерик и требований. Он ведь в этом вырос.
        Ручка двери выскальзывала из ладони, но в конце концов он распахнул дверь.
        —Элли?
        —Я здесь. — Голос показался нервным, похоже, она в панике. — Прости, я потратила больше времени, чем планировала. Уход за собой оказался тяжелой работой. Мы опаздываем?
        Только услышав ее голос, Макс понял, в каком находился напряжении. Чтобы расслабиться, пришлось приложить существенные усилия.
        —Нет, дед учил меня назначать время с запасом в полчаса. Это не раз мне помогало.
        —Значит, я напрасно нервничаю? — Нервозность сменилась возмущением. — Макс, ты поступил безобразно.
        Он был готов ответить. Он хотел. Но в этот момент она появилась в дверях, и слова застряли в горле. Он смотрел на нее во все глаза, ощущая, как медленно отвисает челюсть, и с большим трудом вернул ее на место. Но взгляд отвести он не мог.
        Неуловимо красивая девушка исчезла. Перед ним стояла настоящая красавица.
        —Элли? Ты выглядишь… — Не совсем то, что нужно, но ничего другого он произнести не мог. — Ты постриглась?
        Вместо бесформенной копны волос стильная стрижка боб с прядями разной длины, которые подчеркнули форму лица, подбородок, скулы и глаза.
        —Да. — Рука коснулась кончиков волос, словно она и сама не была в этом уверена. — Я решил, что время пришло.
        —Ты выглядишь потрясающе, — хрипло произнес Макс, оглядывая ее с головы до ног.
        Совершенно другая женщина. С красивой прической, искусным макияжем, подчеркивающим глаза, в платье с открытыми плечами, свободно струящемся от бедра. Это была новая, опасная и очень желанная Элли.
        —Думаешь, это слишком? — На лице появилась тревога и неуверенность. — Я не слишком нарядилась? Может, лучше переодеться?
        Да, все именно так. Она слишком нарядно и одновременно скромно одета. Макс мечтал лишь об одном, сорвать с нее платье и все остальное. Он не желает, чтобы его коллеги видели эти плечи кремового цвета и часть ноги почти совершенной формы, любовались тонкими руками.
        Не найдется ли у нее какой-нибудь накидки или шали? И легинсов.
        В ответ Макс лишь покачал головой. Что с ним происходит? Он рассуждает, как неандерталец. Его бывшая девушка большую часть весны провела в одежде для занятия йогой, и это нисколько не беспокоило.
        —Макс? — Элли сделала шаг.
        —Нет. — Он поднял руку. — Не надо ничего менять. Все просто идеально.
        Глава 8
        Элли всегда думала, что ненавидит светские беседы. Во времена жизни с Саймоном ее миссия заключалась в том, чтобы во всем с ним соглашаться. Тогда это было самое простое и безопасное. Если она делала все, как он хотел, удавалось избежать необходимости видеть потом его надутое недовольное лицо. При этом ей нельзя было отмалчиваться, потому что он принимался обвинять ее в неумении себя вести и называл скучной. Словом, было проще во всем соглашаться.
        Сегодняшний вечер отличался от прежних, как бокал дорогого шампанского от дешевого лимонада.
        Макс не стремился удержать ее рядом с собой, но и не упускал из поля зрения, время от времени улыбался лишь им одним понятной улыбкой. Он сделал все, чтобы познакомить ее как можно с большим количеством нужных людей, поэтому она то и дело переходила от одной группы к другой. Но стоило ей хоть на секунду остаться одной, рядом, словно по волшебству, оказывался Макс, готовый представить новым деловым людям.
        Несколько раз за вечер он уводил ее в укромный уголок, и потом ей приходилось удаляться в дамскую комнату, чтобы воспользоваться помадой. Она задерживалась на несколько минут перед зеркалом, чтобы рассмотреть незнакомую красивую девушку с выразительными глазами и модной стрижкой. Девушку в красном платье.
        Этим вечером ей не удавалось спрятаться от всех. Это оказалось невозможно в ярком платье с открытыми плечами и ногами, которые она стеснялась демонстрировать, а главное, с такой эффектной прической.
        Элли настолько привыкла скрывать лицо за волосами, что без этой завесы чувствовала себя голой. В то же время ей было легко и свободно. Она всю жизнь носила одну и ту же прическу — в детстве из-за занятий балетом, в подростковом возрасте не стриглась, потому что так нравилось отцу и маме. Саймон тоже считал, что у женщины должны быть длинные волосы. Переехав в Тренгарт, она задумалась об изменениях, но за все три года так и не решилась. Сейчас же необходимости прятаться не было, ведь новой Элли так нравилось общаться и разговаривать. И люди с удовольствием слушали, хотели узнать ее мнение, расспрашивали о магазине и планах по организации фестиваля. Впервые кого-то интересовало, что она думает, что собирается сделать.
        Собственные изменения пьянили. Она слишком долго верила внутреннему голосу, твердившему, что еще слишком молода, неопытна и ей не хватает образования, чтобы исполнить все задуманное, а оказалось, что каким-то образом за годы в Тренгарте ей удалось многое постичь в своей профессии.
        Она была в авангарде. Ей известно, что интересно читать людям, как удобнее покупать, что им нравится, что нет, что оставляет равнодушными. Ведь встречи в книжном клубе она всегда старалась организовать так, чтобы услышать полярные мнения.
        Элли была счастлива оказаться среди тех, кто ее понимает, знает, что такое стандартный международный номер книги, кто способен прийти в восторг при виде удачной обложки и с нетерпением ждет новых изданий. Они фыркали, увидев экземпляр в мягком переплете. Элли наконец-то очутилась в своей стихии.
        И Макс позволил ей в полной мере насладиться свободой.
        Впрочем, сам он едва ли хорошо проводил время. Разумеется, у стороннего наблюдателя не вызвало бы сомнений, что он доволен собой. Движения естественны, поза во время беседы расслабленная, на лице улыбка. Но, приглядевшись, можно было заметить, что плечи напряжены, вокруг глаз появились морщинки. Все это подсказывало Элли, что он скрывает свои истинные чувства.
        Неудивительно, что в обществе профессионалов в своей отрасли разговоры о «Ди-эл медиа» велись повсеместно. У Макса не было возможности сделать и шага, чтобы не привлечь внимания, не поймать косой взгляд. Не пришлось расслабиться и во время фуршета, похожего на ужин в миниатюре. Официанты разносили подносы с канапе, крошечными пирожками, завитками листьев салата с закусками, ленты сыров с фруктами.
        Обычно слово «фуршет» вызывало у Элли дрожь, но сегодня она легко справилась с этой задачей, несмотря на новые туфли на пугающе высоких каблуках. Держа в одной руке бокал с вином, она подхватывала с подноса очередной деликатес и продолжала разговор. Это намного увлекательнее викторины в «Трех селедках». Пожалуй, за исключением того вечера, когда она стала победительницей. Это было впечатляюще.
        —Итак, ваш фестиваль спонсирует «Ди-эл медиа»?
        Элли вздрогнула и поспешила напомнить себе, что беседует с агентом, настоящим литературным агентом, чьими клиентами были несколько ее любимых писателей.
        Взгляд мужчины стал напряженным.
        —Означает ли это, что вы будете работать только с их авторами?
        —О нет! — Она впервые об этом слышала. Похоже, в этом мире новости разносятся с той же скоростью, что и в Тренгарте. И отличаются той же достоверностью. — Фестиваль организуется на личные средства Демельзы Лавдей. Директором будет Макс Лавдей, но как частное лицо, член семьи, а не в качестве представителя компании.
        —Хорошая новость. Если хотя бы половина того, что я слышал, правда. — Он вопросительно посмотрел на Элли. — Говорят, половина издательского дома будет продана.
        —А я слышал, что они переходят на цифровой формат, — добавил подошедший мужчина.
        —В любом случае меня беспокоит судьба моих клиентов, которые с ними работают.
        —Слухи о проблемах в «Ди-эл медиа» сильно преувеличены, — раздался за ее спиной голос Макса. — Вы знаете, мы осваиваем новое и храним традиции. — Он улыбнулся и повернулся к ней: — Элли, вскоре начнется церемония награждения, номинантов просят подготовиться. Прошу меня простить, дела. Вот моя карточка, позвоните, буду рад продолжить начатый разговор.
        Он говорил спокойно и уверенно, пожалуй, немного высокомерно, но по тому, как крепко сжимал ее руку, Элли поняла его истинные чувства.
        —Стервятники, — прошипел он, когда они отошли в сторону.
        —Им просто интересно.
        —Не просто, Элли. Они отлично делают свою работу. Подобные слухи могут разрушить бизнес быстрее, чем волна песочный замок. Ты слышала, что сказал Том Эдгар? А он человек очень влиятельный.
        —И что ты намерен делать?
        —Прямо сейчас? Улыбаться, все отрицать и постараться сделать все от меня зависящее, чтобы ты хорошо провела время. А завтра… Завтра предстоит принять серьезные решения. Но сегодняшний вечер только мой. И твой. Будем готовы поднять бокал за твой успех на церемонии года.
        Элли весело рассмеялась, ее щеки порозовели.
        —Тихо, Макс. Ты же в Англии. Мы не должны хвастаться достижениями, напротив, надо смущенно потупить глаза и сказать, что я считаю каждого претендента гораздо достойнее меня.
        —Да, но сегодня рядом с тобой невежественный янки, а мы любим во всеуслышание заявлять о своих успехах.
        —Но я ведь не победила.
        —Пока. — Макс, видимо, расслабился. Морщинки и складки у рта разгладились. — Я, например, готов очень громко порадоваться за тебя.
        —Ш-ш-ш. — Элли счастливо улыбнулась. — Уже начинается.
        Церемония оказалась очень длинной. Похоже, организаторы решили отметить всех, имеющих отношение к книжному делу, включая блогеров и торговых представителей. Элли переминалась с ноги на ногу, сетуя, что не походила немного в туфлях, прежде чем их купить.
        —Держись, — прошептал ей на ухо Макс. Его теплое дыхание щекотало шею, и у нее возникло ощущение, что в животе завозились одновременно полдюжины непоседливых котят.
        —Я уже жалею, что мы пришли, — пробормотала она, ощущая, как сильные ладони подпирают ее сзади. Боится, что она упадет или сбежит? Пожалуй, только не в этих туфлях.
        Лучший магазин сети, лучший работник книжного магазина, лучший организатор мероприятий.
        Премии, премии. Боль в ногах становилась все нестерпимее с каждой минутой.
        —Элли Скотт!
        Ее имя разлетелось по залу, встреченное аплодисментами и даже восторженными возгласами. Она замерла на месте и неуверенно огляделась.
        —Я?
        —Иди же, — подтолкнул Макс. — Тебя ждут.
        Она не лгала, уверяя, что не ждет победы, поскольку просто занималась любимым делом в маленьком магазинчике во многих милях от столицы. Кто может ее знать? Она была уверена, что награду получит кто-то из большого города, поэтому даже не удосужилась подготовить речь. Из головы не шло счастливое лицо Макса и его радостные крики. Задумавшись, Элли даже споткнулась, поднимаясь на сцену. Повернувшись, увидела ослепляющие огни и лица людей, многих людей, которые смотрели на нее и улыбались в ожидании того, что она им скажет.
        Элли опять оказалась одна под светом софитов, наедине с залом, как когда-то в школе на занятиях драматического кружка, которые так любила. Сейчас она совсем не была похожа на ту девочку, которая жадно ловила внимание публики, однако, вспомнив о себе прежней, немного воспарила духом, расправила плечи, даже голос стал сильнее и увереннее.
        —Когда я открыла магазин, люди называли меня сумасшедшей. — По залу пробежал ропот удивления. То, что ее слова вызывали реакцию, ободряло. — Все считали, что лучше было бы открыть кафе и поставить на полку несколько книг. Теперь у меня есть кофеварка, но во главе угла по-прежнему остаются книги.
        Элли помолчала, пытаясь сформулировать фразу.
        —Мне приходится не просто. Если бы я получала фунт каждый раз, когда кто-то говорил мне, что книготорговля умерла, давно бы разбогатела. Разумеется, я не могу конкурировать с продажами в Интернете, мне не под силу заставить людей отказаться от книг в электронном формате, но зато могу дать людям то, что они не получат у компьютера, — индивидуальный подход. В моем магазине покупка книги превращается в увлекательный, интересный процесс, порой очень познавательный. Я могу порекомендовать каждому то, что ему понравится. Конечно, приходится постоянно придумывать что-то новое, связанное не только с кофе. Я делаю подборки изданий по возрастам и интересам, например для любителей вязать или мастерить, организую встречи с читателями в школах и женских клубах, а еще мой магазин открыт семь дней в неделю и работает до позднего вечера.
        Элли оглядела притихшую аудиторию и проглотила зарождающуюся панику. Кто она такая, чтобы объяснять собравшимся здесь людям, как продавать книги? Кем она себя возомнила? Ей всего двадцать пять, она лишь три года занимается этим делом и совсем не богата. И все же по какой-то причине ее магазин попал в поле зрения профессионалов.
        —В следующем году я собираюсь сделать следующий шаг, организовать литературный фестиваль в Тренгарте. Миссия довольно проста — собрать как можно больше интересного в одном месте и подарить людям возможность с этим познакомиться. Увлекательные истории — это то, что им нужно. Вы их печатаете, я их продаю. Спасибо всем.
        —Удивительный вечер, — отметил Макс, когда они сели в такси. Удивительный для нее, сложный для него. Но он не станет говорить ей об этом, не хочет мешать насладиться триумфом.
        —Да, — улыбнулась Элли.
        Она светилась от счастья ярче уличных фонарей, сопровождавших их до самого отеля. Волосы, губы, платье — все сверкало, но больше всего света излучала ее улыбка.
        —Я познакомилась со столькими людьми, все они были так милы со мной. Многие изъявили желание принять участие в фестивале. У меня столько визиток, даже не представляю, с чего начать. Я представляла, что будет скромный фестиваль, но, похоже, нам удастся привлечь несколько громких имен.
        —Благодаря тетушке Демельзе ты всем им сможешь заплатить, — напомнил Макс. — А это, насколько мне известно, необычная практика для новых фестивалей. Многие существуют за счет добровольных пожертвований. Возможность получить гонорар, несомненно, привлечет участников. Но я говорил не о фестивале, дорогая, а о тебе, о твоем выступлении.
        Элли покраснела так сильно, что щеки стали почти одного цвета с платьем.
        —Какая же это речь.
        —Призыв к действию?
        —Нет! Просто лепет смущенной номинантки.
        Макс придвинулся чуть ближе, теперь их ноги соприкасались. Он ведет себя, как школьник на первом свидании.
        —Меня вдохновлял ты.
        —Правда?
        —Этот вечер стал таким прекрасным только благодаря тебе.
        Он положил руку ей на колено, разрушая последнюю преграду. Сколько же им еще ехать до отеля?
        —Во всех смыслах?
        Брови поползли вверх, но она несмело прижалась к нему.
        —Мы потеряли целый день, нам надо расслабиться. Ты провел его на совещаниях, а я не из тех женщин, которые считают поход по магазинам и салонам удовольствием. Нам обоим нужен отдых.
        —Ты так думаешь? Можешь что-то предложить?
        Элли накрыла его руку своей ладонью и слегка сжала пальцы.
        —Полагаю, уж вместе-то мы что-нибудь да придумаем.
        Неужели это та самая девушка, которая отскочила, как испуганный котенок, когда он впервые к ней прикоснулся? Или новое платье и стрижка придали ей уверенности? Или она была такой всегда, просто он не заметил? Ах, если бы у него было больше времени, чтобы изучить ее, погрузиться в отношения.
        —Это наша последняя ночь в Лондоне, надо сделать ее незабываемой.
        Макса не задело напоминание о том, что их путешествие скоро завершится. Ведь потом они вместе вернутся в Корнуолл.
        —Завтра придется возвращаться к привычной жизни, — задумчиво произнесла Элли. — Я так чудесно провела время здесь, а ведь даже не хотела ехать. Признаться, мне жаль, что все закончилось. Мы ведь еще не посмотрели на пингвинов.
        Она не хочет, чтобы заканчивалось путешествие или время, которое может провести с ним?
        —Пингвины никуда не денутся, можем зайти к ним утром.
        —Нет, пусть останется что-то, ради чего мне захотелось бы вернуться. Кроме того, поскольку я знаю, что могу выпить с ними чаю с плюшками, на меньшее не согласна.
        —Разумеется, ты вернешься сюда. Мы вместе вернемся.
        Мы? С какой стати? Он не любитель строить планы на долгую перспективу. Предыдущие отношения закончились из-за того, что он отказался загодя назначать свадьбу или семейное торжество. Сейчас же ему нравилось думать о будущем, это давало возможность ждать и надеяться.
        Возможно, причина в том, что они только в самом начале пути. Он не любитель долгих отношений, но и парнем на несколько свиданий его тоже не назовешь. Скорее он считает, что связь должна продолжаться, пока не изжила себя. Именно поэтому предстоящий отъезд в США порождал в душе смешанные чувства. Он не сможет дождаться логического завершения романа.
        —Макс?
        Элли сидела рядом и по-прежнему держала его за руку, но оба они были погружены в свои мысли.
        —Да?
        —Спасибо.
        —Дорогая, меня не за что благодарить.
        —Есть за что. — Она медленно убрала руку и села ровно, чуть повернувшись к нему. — Я боялась признаться в этом даже самой себе, но в двадцать пять лет я заперлась в Тренгарте, где самым ярким событием моей жизни было участие в викторине в «Трех селедках».
        —Так зачем же ты пряталась? — напряженно спросил Макс. Она ответила не сразу.
        —Я потеряла веру в себя. — Она словно бы исповедовалась. — Дважды совершила серьезную ошибку, принимая решение, и боялась попытаться снова. После смерти папы и Фила мама меня не отпускала. Я позволила себе считать это оправданием тому, что бросила учебу и перестала быть самой собой. Теперь кажется, тогда мной руководил страх. Потерять близких — потерять частичку себя. Я не смогла вернуться на свой путь.
        Макс не представлял, что жизнь может разрушиться, едва начавшись.
        —Ты была совсем юной. Ее губы дрогнули.
        —Пожалуй. Но дома приходилось выступать в роли главы семейства. Я смирилась с этим, позволила маме возложить на меня все обязанности, стать для нее незаменимой. А потом она познакомилась с Биллом, и у меня возникло ощущение…
        —Будто ты опять все потеряла?
        —Да. Именно так. А потом появился Саймон. Я была тогда очень одинока, ранима. Вероятно, он сразу это понял. Мне же он казался рыцарем в сверкающих доспехах. Он на десять лет старше и очень уверен в себе. Я была ослеплена им, не понимала, что ему от меня нужно.
        За несколько минут о прошлом не расскажешь, жених остался лишь именем, но Макс хорошо чувствовал боль в ее взгляде и каждом слове. Их отношения с Саймоном не просто неудачные, ее сердце было изранено и до сих пор кровоточило. Пальцы невольно сжались в кулаки. Как мог кто-то позволить себе ее обидеть? Разрушить ее уверенность в себе?
        —Я была горда тем, что смогла уйти от него, казалось, этого достаточно, ведь наконец я стала жить так, как хотела, в том месте, которое любила, и занималась тем, что мне нравилось. Я была счастлива, но внутренне все еще раздавлена. У меня не было друзей, я старалась не покидать зону личного комфорта, не позволяла себе мечтать и желать чего-то большего. Особенно в личной жизни. Боялась даже подумать о том, что влюблюсь. — Последнее слово она произнесла с запинкой.
        Макс замер. О чем это она? Неужели в него влюбилась? Не может быть. После недели знакомства?
        Нельзя не признать, что прошлая ночь была восхитительной, но разве это любовь? Или любовь? Нет, скорее всего, страсть и взаимное влечение. Совместимость. Да, ему нравится, как улыбка, озаряя лицо, превращает ее в красавицу, а при внешней сдержанности внутри бушует огонь. Она умеет отстаивать свою точку зрения, даже когда боится, все равно берет себя в руки и идет вперед.
        Но ведь это не любовь, правда?
        Любовь — это боль, грязь, крики и эгоизм. Любовь — это ад, в сравнении со всем остальным миром. Любить — значит стоять на своем и не обращать внимания на то, что ранишь других, мстить, когда все пошло не так, как ты желал.
        Он не мог и не хотел впускать нечто подобное в свою жизнь, не имел права стать уязвимым. Существуют и другие, более легкие способы: расписание, список пожеланий, определенные рамки, как бы расчетливо это ни звучало, но это единственный путь к спокойной успешной жизни. Макс никогда не встречал человека, отношения с которым были для него чем-то большим, чем приятное времяпрепровождение, рядом с которым хотелось бы строить планы на несколько месяцев вперед. Он общался только с теми женщинами, с которыми мог расстаться, как только они начинали тяготить или что-то требовать. Похоже, он не лучше собственного отца, а возможно, просто трус.
        Молчание затянулось, ему надо что-то сказать. Но что?
        —А что ты чувствуешь теперь? — Он затаил дыхание.
        Откроется ли она ему? Было бы приятно, хотя ему нужно совсем не это. Причина в адреналине, будоражащем кровь, гормонах, не успокоившихся с прошлой ночи. Кроме того, если Элли действительно жила затворницей последние три года и ни с кем не встречалась, неудивительно, что она в таком состоянии. От всего произошедшего у него самого голова идет кругом.
        Надо проявить тактичность и с честью выпутаться из сложившейся ситуации.
        Элли откинулась на сиденье, сложив руки на коленях.
        —Я ощущаю готовность жить. С нетерпением жду начала работы над фестивалем. И больше не буду прятаться от мира, начну общаться с людьми, возможно, с кем-то встречаться. Вчерашняя ночь, прошедший день, вернее, вся последняя неделя заставили меня многое переосмыслить. Я думала о том, кем хочу стать в этой жизни, что сделать в профессии. Всем этим переменам я обязана тебе. Спасибо большое.
        —Пожалуйста.
        И никаких признаний? Ни слова о страсти? Значит, она в него не влюблена, раз способна мечтать о будущем без него. Что ж, это чудесно, так ведь?
        Ну и отчего ему так обидно? Будто воздушный шарик вырвался из рук и улетел.
        —Поверь мне, прошлая ночь была удивительной, я даже не представляла, что так бывает, может быть со мной. Я никогда…
        Она внезапно рассмеялась. Эти звуки проникали в его тело, добирались до самых костей.
        —Я не представляла, что могу быть такой раскованной, свободной. Ты показал мне, что это реально.
        —Дело не только во мне. — Максу не очень нравилась роль профессора Хиггинса, да и Элли не очень-то походила на Элизу Дулитл. — Ты сама была готова к переменам. Я лишь предоставил шанс. Эта прическа, платье — все сделала ты сама.
        В этот момент машина остановилась у отеля. Наконец-то. Он проводит ее в номер, сможет расстегнуть лиф платья и опять прикоснуться к ее телу. А завтра они вернутся в Корнуолл, и все закончится. Он вернется к своей жизни с проблемами компании и брака родителей. Останутся лишь приятные воспоминания. Элли начнет новую увлекательную жизнь, и помог ей в этом он. Не слишком ли альтруистично? Можно было и лучше все спланировать.
        Впрочем, через неделю после возвращения в Штаты он может и не вспомнить ни Корнуолл, ни Лондон, ни Элли Скотт. Его жизнь прекрасна и насыщенна, в ней нет места отношениям с девушкой, живущей на краю света. Сейчас у него вообще нет времени на личную жизнь.
        Неужели она сказала что-то лишнее? Макс обнимал ее за талию, пальцы касались шелковистой ткани платья, а их тепло проникало даже под кожу. Эйфория от победы, шампанское, последние двадцать минут, проведенные рядом с ним, и она закружилась в водовороте чувств.
        Ничего, есть способ с этим справиться.
        Она нетерпеливо переминалась с ноги на ногу, жалея, что лифт не может двигаться быстрее. Скорее всего, они не скоро смогут уединиться каждый в своей спальне. Впрочем, Макс выглядит отстраненным и задумчивым. Таким он был почти весь вечер. Это связано с работой? Он планирует свои дальнейшие действия? Сегодня все в зале судачили о кризисе в «Ди-эл медиа», и это не может на него не давить.
        Элли поймала себя на мысли, что будет по нему скучать. Они знакомы неделю, но он занял очень важное место в ее жизни. Ворвался в ее мир, словно метеорит, встряхнул, разрушил все, в чем она была уверена, в чем себя убеждала. Подтолкнул, бросил вызов, заставил проснуться.
        Вполне естественно, что она благодарна ему и будет скучать. Но он человек из другого мира, далекого, словом, на другом берегу океана.
        Обнявшись, они дошли до двери люкса, Макс открыл ее и пропустил Элли вперед.
        Бархатные подушки, золоченая отделка, парчовые портьеры, благородные цвета. Роскошь номера по разила ее, как в первый раз. Она поняла, что уже успела полюбить этот люкс, ведь здесь она родилась заново. Всего за сорок восемь часов в ней произошли огромные перемены. Хочется верить, что и в собственном доме она не растеряет той уверенности, которую приобрела здесь.
        —Еще раз поздравляю. Думаю, нам надо отметить.
        Макс подошел к столу, в центре которого располагалась причудливая композиция из лилий, роз и орхидей, рядом в ведерке охлаждалось шампанское, с другой стороны лежала коробка конфет и небольшой пурпурного цвета пузырек.
        —Шампанское?
        Макс проследил за ее взглядом.
        —Все для романтического вечера — подарок от отеля, — прошептал он, склонившись к самому ее уху. Тепло его дыхания пробежало по шее. — Шампанское, шоколад и масло для массажа. — Он многозначительно посмотрел ей в глаза. Протянув руку, взял масло. — Жасмин, нотки шоколада и сандала. Очень чувственный аромат, правда, Элли?
        Недвусмысленный намек заставил вздрогнуть.
        —Пожалуй, — пролепетала она.
        —Отлично. Мы сможем им насладиться.
        Элли сглотнула и смотрела как завороженная на его пальцы, ловко крутящие пузырек.
        —Сможем?
        —Конечно. Но не хочешь сначала раздеться? Масло может все испачкать, — хитро улыбнулся он.
        —Испачкать?
        —Правда, если уметь с ним обращаться, оно восхитительно.
        Элли не сомневалась, что Макс Лавдей знает, что делать с массажным маслом. Она встала, облизав сухие губы, и покосилась на бутылку шампанского, которую он уже откупоривал с легкостью профессионала.
        Он налил немного шампанского в бокал и повернулся к ней.
        —Чего же ты ждешь? Что это значит?
        —Ты хочешь, чтобы я сняла платье?
        —Милая, я хочу, чтобы ты сняла все. Для моего плана мне нужно это. — Он поднял пузырек. — И твое обнаженное тело. Так что поторопись.
        Элли с трудом нащупала застежку. Вскоре платье упало на пол, и она осталась в нижнем белье. К счастью, этот комплект был далеко не скромным. Кусочки черного с красным кружева открывали больше, чем скрывали. Сейчас лучше не вспоминать, сколько решимости ей потребовалось, чтобы его надеть. Она услышала, как Макс тяжело выдохнул, его глаза потемнели. Внезапно Элли ощутила в себе женскую силу, которой не было раньше. Посмотрев ему прямо в глаза, произнесла:
        —Теперь твоя очередь. Сам сказал, что масло может испачкать одежду.
        —Ты играешь с огнем, — предостерег он и потянул за узел галстука. — Будь осторожна, не обожгись.
        —О, я совсем не прочь.
        Элли развернулась, вскинула голову и прошла в главную ванную, даже не подумав снять надоевшие туфли. Она знала, что Макс идет следом, ведь по-другому и быть не может.
        Глава 9
        Что это за шум? Настойчивый и злобный, словно их окружил рой комаров. Очень громких и навязчивых комаров.
        Элли открыла глаза, но ничего не увидела, в комнате было еще темно. Она протянула руку и наткнулась на что-то мягкое. М-м-м. Пальцы коснулись груди Макса, медленно очертили круг, словно она старалась навсегда запомнить свои ощущения.
        Ж-ж-ж.
        Неужели комар? Этого не может быть. Тряхнув головой, чтобы прогнать сон, Элли прислушалась и поняла, что этот неприятный звук исходит от телефона на прикроватной тумбочке. Кто же это? Что-то случилось в магазине? Сердце ухнуло. Она осторожно потянулась к телефону, который, замолкнув на минуту, снова принялся трезвонить.
        —Что случилось? — Макс повернулся к ней.
        —Мой телефон. Не представляю, кто это. Может, ошиблись номером?
        Господи, пусть это будет именно так. Однако против воли в голове замелькали мысли о пожаре, наводнении, даже ограблении. При этом она допускала, что все три несчастья могли обрушиться одновременно.
        Наконец Элли все же решилась взять трубку. Взглянув на экран, недоуменно заморгала. Мама? Господи, что случилось? Она приложила аппарат к уху.
        —Мама? У тебя все в порядке?
        Звуки на том конце провода в одно мгновение вернули ее в прошлое. Это был словно удар под дых. Она снова ощутила боль, которую испытала много лет назад, когда в дверь постучал полицейский, и жизнь их безвозвратно изменилась. Она надеялась, что ей больше никогда не придется слышать эти звуки, но вот это происходит опять.
        —Мама?
        —Элли? Элли. Слава богу, дорогая. Билл… — Она задохнулась и замолчала. Господи, пожалуйста, только не сейчас!
        В ту же секунду ей стало стыдно за то, что старается прогнать от себя ужасные предположения. Как она может быть такой эгоисткой, когда счастье мамы опять рушится? Ведь Билл любил ее, помог начать новую жизнь и обрести покой.
        Без нее мама не сможет справиться. В голове замелькали образы папы и так похожего на него брата, они стали напоминанием о страшной трагедии в жизни Мариссы Скотт. Она не может ее не поддержать.
        —Мама, что случилось? Он… — закончить фразу она не смогла.
        —У него был инфаркт. Он сейчас в больнице. Слава богу.
        —Где ты? В Испании?
        Элли подняла глаза и увидела, что Макс уже открыл ноутбук и взял телефон. Бедная его помощница, скорее всего, он звонит именно ей. Внутри внезапно разлилось тепло. Первый раз в жизни ей не придется справляться со всем одной. Макс сможет заказать билеты, отель, даже машину.
        —Нет, мы в Оквуде. Дочь Билла родила ребенка, мы приехали их проведать.
        Они в Англии, недалеко от Лондона? При этом не предупредили о приезде, не говоря уже о том, чтобы навестить ее в Корнуолле. Элли понимала, что сейчас не время для обид, но не могла сдержаться. Проглотив обиду, она сообщила:
        —Я уже еду, буду через пару часов. Вам что-то нужно? Еда? Одежда?
        —Нет, нет. Все в порядке. Но, Элли, поторопись, дорогая.
        Элли побледнела, глаза потемнели, но в том, как она вскинула подбородок, чувствовалась сила и уверенность. Макс понял, подобное не раз случалось в ее жизни, и ей приходилось ехать в другой город среди ночи, чтобы поддержать мать.
        —А как же наши вещи? Ты ведь взял машину в аренду? Думаю, тебе не стоит со мной ехать. — Это были первые слова, которые она произнесла после того, как повесила трубку.
        Они вышли из фойе и очутились в окутанном туманом предрассветном городе. В Лондоне никогда не становилось тихо, хотя в это время суток он был молчаливее, серее, пустыннее. Шофер вел машину на большой скорости, вскоре они проскочили центральные улицы и оказались в пригороде, безликом, как во многих городах мира. Склады уступили место небольшим домикам и узким улочкам, полям и пастбищам.
        —Не волнуйся. Лидия все сделает. — Макс уже успел отправить несколько писем и, несмотря на то что в Хартфорде была ночь, получил ответ, извещающий о том, что ему ни о чем не стоит беспокоиться, все будет улажено. — Наши вещи упакуют и отправят в Корнуолл, а машину заберет представитель фирмы.
        Элли кивнула, но было видно, что мысленно она далеко от этого места.
        Она опять была в серой одежде. Красное платье так и осталось лежать на полу в номере люкс одного из лучших отелей Лондона. На лице не было макияжа, волосы приглажены и убраны за уши, о прошлом вечере напоминал лишь легкий аромат жасмина. Макс закрыл глаза и стал прокручивать сцены одну за другой, будто кадры любимого фильма. Масло покрывает ее тело, тонкие руки, стройные ноги, его ладонь скользит по гладкой коже.
        —А как же работа? Ты нужен «Ди-эл».
        Он поднял веки, и волнующие образы растворились в воздухе. Сейчас не время и не место.
        —Все нормально. Сначала решим вопрос с твоей мамой, потом займусь компанией. В больнице ведь есть вай-фай?
        —Надеюсь. Я давно там не была. С тех пор, как папа и Фил…
        —Мама сейчас в твоем родном городе? Неудивительно, что она так подавлена.
        —Четырнадцать лет я верила, что это лучшее место на земле, — задумчиво заметила она. — Я ведь занималась танцами. Я не говорила?
        —Нет, но мне надо было догадаться. — Разумеется, она танцевала, поэтому в ней есть эта неуловимая грация и стройность балерины.
        —Я занималась танцами, играла в оркестре и была членом театрального общества. А Фил играл в регби и занимался плаванием. Мы были похожи на семью из рекламы, не хватало только золотистого лабрадора.
        Она смотрела на него отрешенным взглядом.
        —В выходные мы ездили на велосипедах за город и устраивали пикники, а вечером забирались на диван, ели пиццу и смотрели телевизор. Конечно, мама с папой иногда ругались, да и мы с Филом тоже, но сейчас, когда вспоминаю детство, мне кажется, оно было поистине золотым. А потом все изменилось.
        —Авария, да? Элли кивнула.
        —Мама во всем винила себя. Папа сел за руль не выспавшись, но она уговорила его забрать Фила после занятий в бассейне. В них врезался пьяный водитель, полицейские сказали, что папа ничего не мог сделать, а мама твердила, что, если бы он не был таким уставшим… — Она заморгала, борясь со слезами.
        Макс чувствовал, как у него сжимается сердце, но понимал, что должен взять себя в руки, так Элли будет легче.
        —Ужасно.
        —Мне кажется, поэтому у мамы и случился срыв, она не могла справиться с чувством вины. Всем пришлось заниматься мне: страховки, похороны, домашние дела. Я забросила танцы, театр, друзей и мечты. Остались только школа, мама и книги — единственный способ отвлечься от проблем.
        —Однако ты смогла уехать.
        Новый город, новая жизнь. Теперь ему понятно ее стремление к одиночеству. Смог бы и он избрать для себя подобный путь?
        Элли кивнула.
        —Это было позже. После окончания школы я должна была поступать в университет, но не представляла, как оставлю маму, а просить о помощи не позволяла гордость. Мама посещала занятия в группе психологической поддержки и там познакомилась с Биллом. Я стала ей не нужна. Более того, ей было тяжело меня видеть, я будто возрождала в ней подавляемое чувство вины. Она отдалилась от меня, старалась не видеть и не слышать. Так я второй раз потеряла все в жизни.
        Макс не знал, что и сказать. Как реагировать в подобной ситуации? Он взял ее ледяную руку в свои ладони. Элли сжала пальцы, благодарная за тепло, которое успокаивало и ободряло.
        —А что потом? Помолвка?
        Элли зябко поежилась. Какое красивое слово — помолвка. Ассоциируется с праздником — розы, брильянты, шампанское в тонких фужерах. В ее жизни ничего этого не было. Просто получила кольцо с изумрудом — наследие Викторианской эпохи, принадлежавшее бабушке Саймона, да так и не осмелилась сказать ему, что терпеть не может этот камень.
        Саймон стал ее стыдом, подтверждением слабости. Она никому не осмеливалась рассказать всю правду до самых мелочей. Сильные и нежные прикосновения Макса, его уверенный голос вызывали желание прижаться к нему, положить голову на плечо и отдохнуть. Хоть немного.
        Элли перевела дыхание. Она уже так много рассказала, может, вынесет еще немного боли?
        —После школы я мало с кем общалась из школьных друзей, многие поступили в университеты. Устроилась работать в адвокатскую контору, где трудился папа, в большей степени для того, чтобы меньше бывать дома. Все там были намного старше, и я понимала, что меня взяли лишь из жалости.
        —Саймон.
        Элли ждала, когда сердце привычно кольнет, как и всякий раз при упоминании его имени, но на этот раз ничего не ощутила. Это было просто имя из прошлого, которое больше не могло ей навредить. Она этого не позволит.
        —Саймон был единственным, кто не говорил со мной как с ребенком. Через две недели я была по уши в него влюблена. — Она вздохнула, ощущая неприятную горечь от воспоминаний о том, как тогда была наивна. — Разумеется, он сразу все понял. Ему это нравилось, я полагаю.
        Она замолчала, стараясь справиться с чувствами, которые вызвали воспоминания о горе мамы, которому она не могла помочь, печали оттого, что отдала ей часть себя, своей юности и будущего, а та не желала ни видеть ее, ни слышать.
        Макс обнял ее за плечи, прижал к себе и погладил по голове.
        Элли повернулась и обвила его руками, позволив себе, пусть ненадолго, опереться на кого-то и ощутить поддержку. От него исходил аромат моря и соснового леса, сохранившийся даже после двух дней в Лондоне.
        —Оглядываясь назад, я понимаю, что тогда мне было просто необходимо кого-то любить, о ком-то заботиться. Саймон почувствовал, как я растеряна и одинока, и сделал шаг.
        Элли поджала губы.
        —Он очень умный. Иногда делал комплименты, и казалось, я для него единственная в мире, потом дразнил меня, подшучивал, словно над глупой школьницей. Унижал, а затем устраивал невероятное, очень красивое романтическое свидание. Я никогда не знала, что меня ждет.
        Она перевела дыхание.
        —С самого начала я старалась стать такой, какой он хочет меня видеть. Делала такую прическу, как ему нравится, одевалась так, чтобы он одобрил. Впрочем, он никогда открыто не осуждал, лишь смотрел так, будто я ужасно его разочаровала. Если же был по-настоящему рассержен, прекращал со мной разговаривать, я мучилась, гадая, что его огорчило. Смысл в том, чтобы я сама все поняла. Я часто оставалась в доме одна и плакала, глядя на телефон, надеясь, что он позвонит или напишет. Когда он наконец прощал меня, испытывала такое облегчение, что клялась себе больше никогда его не расстраивать. Я быстро усвоила, что ему нравится во мне, что доставляет удовольствие и вызывает улыбку. Еда, одежда, книги, фильмы. Казалось, я люблю его, а он защищает меня, заботится.
        Макс слушал ее и ощущал, как внутренне невольно напрягается. Рука сильнее сжимала пальцы Элли, казалось, ей должно быть больно, но она, вероятно, ничего не чувствовала.
        —Когда мама объявила, что продает дом и уезжает с Биллом в Испанию, на помощь пришел Саймон — мой рыцарь в сияющих доспехах. Предложил переехать к нему, и я не нашла ни одного повода отказаться.
        Элли покосилась на Макса.
        —Все происходило как-то незаметно. Сначала он предложил мне бросить работу и продолжить учебу, потом привел тысячу аргументов, почему стоит повременить с поступлением, и я согласилась. Понимаешь, я решила, что он беспокоится обо мне. Не помню когда, но внезапно дошло, что у меня в жизни нет ничего, что принадлежало бы мне. Я забыла, насколько это ненормально, когда поводом для скандала становится малейшая оплошность: не слишком тщательно убранный дом, невымытая посуда, неаккуратно застеленная кровать или мой неряшливый внешний вид. Я долго не осознавала, что не могла вдохнуть полной грудью, жила в страхе, что разочарую его и опять увижу тот взгляд, который меня убивал. Но хуже всего то, что его улыбка была способна поднять мне настроение, сделать почти счастливой, и я стала к этому стремиться. Правильно одевалась и правильно себя вела. И была счастлива. Вернее, думала, что счастлива.
        Элли заморгала и помолчала несколько секунд.
        —Не знаю, когда осознала, что жизнь в постоянном страхе не может быть нормой. Я никогда не бывала спокойна, всегда нервничала, поскольку не понимала, что его разозлит. С каждым днем все чаще он говорил, что я неприспособленная, ничего не умею, добавлял, как мне повезло встретить его. Настал день, когда я поверила в его правоту. Ведь разве может ничего не имеющий человек чего-то заслуживать? К тому же даже мать выбросила его, как ненужную игрушку. Я была уверена, что сама виновата в том, что он на меня злится, а он не забывал постоянно напоминать, что я все делаю не так.
        —А что потом? — Макс прервал долгую паузу.
        —Ничего серьезного между нами не произошло, ни ссоры, ни скандала. Просто всякий раз, когда кто-нибудь спрашивал нас о свадьбе, я чувствовала, что меня скоро замуруют заживо. Страх нарастал, и это становилось поводом для него все больше меня контролировать. Он желал знать, где я бываю каждый час, приходил в ярость, если я не отвечала, когда он звонил на домашний телефон. Проверял все чеки и счета, одному богу известно, что он искал. В какой-то день я поняла, что боюсь, пожалуй, впервые призналась себе в этом. Дверь внезапно распахнулась, и я уже не смогла ее закрыть. Я ушла. Ушла и села на поезд до Корнуолла. Последующие шесть месяцев постоянно оборачивалась, страшась увидеть его и одновременно надеясь, что он любит меня и непременно найдет.
        Вот все и сказано. В деталях. Макс осудит ее? Впрочем, ему вряд ли удастся превзойти ее в этом.
        Элли с опаской покосилась на него, опасаясь увидеть в лице осуждение. Он обнял ее крепче и с тревогой заглянул в глаза. Удивительно, но во взгляде не было гнева.
        —Посмотри на себя, Элли. Посмотри, какая ты сейчас. Ты не позволила трудностям тебя остановить. Возможно, замедлила движение, но не остановилась. Ты умная, сильная, успешная, независимая и должна гордиться собой.
        Гордиться? Не стыдиться? Она сильная? Он говорит правду, он действительно так считает? Несколько секунд она сидела неподвижно, во все глаза глядя на Макса, потом упала ему на грудь и зарыдала. Он гладил ее по спине, не обращая внимания на то, что футболка уже мокрая от слез. Машина неслась вперед, а Элли все никак не могла успокоиться. Макс продолжал гладить ее по плечам и голове, время от времени целовал в висок.
        У нее уже болели глаза и горло, но боль во всем теле была несравнимо сильнее. Не та ноющая боль, которую она ощущала вчера утром и от которой внутри порхали бабочки, а уродливая боль, будто ее разорвали на части, а потом наспех склеили.
        Как хорошо, что рядом Макс. Кажется, она никогда в жизни так не плакала. Сначала у нее не было сил, потом приходилось сдерживаться ради общего спокойствия. Ведь должен же был кто-то это делать.
        —Ты обижена на нее?
        —Прости?
        —На маму? Я, например, не могу не злиться на маму из-за ее жадности и упрямства, а поведение отца приводит в бешенство из-за всего, что он вытворяет. Но я спокойно могу уйти, хоть завтра, оставить их решать проблемы без меня. Черт, может, мне и следует так поступить? Но разница между нами в том, что я взрослый человек, а ты совсем ребенок. Твоя мама возложила на тебя обязанности взрослого человека, а сама бросила тебя, когда была нужна.
        Элли подняла голову и открыла рот, чтобы защитить маму и себя.
        —Я… — Слова застряли в горле.
        —Все в порядке, ты имеешь право злиться, это не означает, что ты плохая. Ты ведь живой человек.
        Злится ли она? Это злость заставляла до боли впиваться ногтями в ладонь и сжимала грудь, когда она читала короткие письма от мамы? Их общение свелось к минимуму, поэтому мамы не было рядом, когда ей пришлось бежать сломя голову и прятаться. Она была не нужна маме, ту не волновало, в какую сложную ситуацию попала дочь. Какая женщина сможет оставить восемнадцатилетнюю девочку на растерзание мужчине, которого та едва знала?
        —Я зла. Очень зла на нее. За то, что она оставила меня без поддержки. Заставила стать взрослой, хотя я не была к этому готова. За то, что из-за нее я бросила университет. За то, что она от меня отказалась. — Гнев нарастал, последние слова Элли произнесла, дрожа всем телом.
        Макс прижал ее к себе.
        —А что ты думала об этом тогда?
        Она старалась не вспоминать то время и уж тем более свои чувства.
        —Я была потеряна. Ведь если бы тогда я не осталась одна, все могло пойти по-другому. Я могла бы поступить в университет, не случилось бы этой помолвки. Но я была взрослой, каждая из нас самостоятельно принимала решения. Мне не в чем ее винить. Я одна во всем виновата.
        Они оба молчали. Макс гладил ее по руке, успокаивая. Скоро пейзаж за окном стал знакомым, машина въехала в город, где родилась Элли. С каждой минутой ей все тяжелее становилось дышать. Она с трудом вышла и оглядела стоянку перед больницей.
        —Эй. — Макс встал рядом и улыбнулся. — Все хорошо. Ты не одна. На этот раз ты не одна.
        Элли попыталась улыбнуться в ответ, но губы отказывались повиноваться. Да, в данный момент она не одна, но на следующей неделе он уедет, и все вернется на круги своя.
        Каким-то образом Макс Лавдей разрушил ее оборону, понял правду и смог показать, какой была ее жизнь. Спокойной и безопасной? Пожалуй. Честной? Да. В ней было любимое дело? Определенно. Но правильно ли все это? Она не имела права так жить ради отца и брата, которые хотели бы, чтобы она любила и была счастлива, ради Демельзы, которая рассчитывала на нее и доверяла. Не важно, будет рядом Макс или нет, она найдет в себе силы измениться. Главное — решиться сделать первый шаг.
        Глава 10
        Стены в коридорах были, как и прежде, грязно-белыми, плитка на полу изрядно потерта, хотя и тщательно вымыта, по-прежнему пахло дезинфицирующими средствами и вареными овощами. Когда ей было четырнадцать, она бежала по этим коридорам, стараясь успеть за мамой.
        К счастью, на этот раз рядом Макс, и он уверенно держит ее за руку. Меньше недели назад она мечтала, чтобы он скорее уехал, а сегодня безмерно благодарна за то, что он с ней. Такое впечатление, что крестная даже после смерти следит за ней и помогает.
        —Это здесь. Шестое отделение.
        Макс решительно сделал шаг к дверям, но Элли удержала его за локоть:
        —Подожди. Дай мне пару минут.
        —Конечно, сколько потребуется.
        На нем были джинсы и сорочка, которую он вчера надевал на церемонию, — нелепое сочетание, но в этой одежде он выглядел вполне естественно. Возможно, благодаря определенным врожденным качествам? Или щетине и растрепанным волосам? Скорее всего, причина в окружающей обстановке. Эти коридоры видели людей в разных нарядах — от бального платья до пижамы. В прошлый раз Элли была в старых спортивных штанах, неизвестным образом попавшихся под руку, и поношенной футболке брата. Она помнила все, будто это случилось вчера. Помнила, как ежилась от холода, ругая себя, что надела шлепки, забыв, что на улице снег.
        Элли глубоко вдохнула и медленно, с усилием выдохнула, надеясь, что вместе с воздухом в нее проникнет и немного храбрости. Затем решительно толкнула двери и вошла.
        И опять на нее обрушились воспоминания. Возможно ли, что это те же стулья, те же объявления на доске и растение в горшке у стены? Поменялись лишь действующие лица.
        Она с трудом узнала членов семьи Билла. Его дочь — лишь на несколько лет старше ее — прижимает к груди ребенка, брат, такой же высокий и крепкий, как Билл, сестра с красными от слез глазами. И мама. Она ходила взад-вперед по коридору, как загнанное в клетку животное. Постарела совсем немного, чуть поправилась, от солнца кожа стала темнее, а волосы светлее. Но ее по-прежнему легко узнать. Несомненно, Марисса Скотт.
        Она резко повернулась к дочери, несколько минут женщины стояли, словно чужие.
        Надо прервать затянувшуюся паузу.
        —Привет, мама, — выдавила Элли.
        Этого мало, но на большее она не способна. Однако, когда мама бросилась к ней и обняла, она подумала, что, возможно, этого достаточно.
        —Ну и денек, — оценил Макс, когда они сели за столик больничного кафетерия, и с сомнением посмотрел на содержимое тарелки. — Как думаешь, в этом остались какие-то полезные вещества? — Он ткнув вилкой зеленовато-желтую горошину.
        —Никаких, — уверенно ответила Элли. Она предпочла рыбу с картофелем и салат. — Больничная еда похожа на школьную, с этим просто надо смириться.
        Макс подумал об обедах в дорогой частной школе, где учился.
        —Лучше бы мы пошли в другое место.
        —Надо было убедить тебя уехать раньше. Не стоит здесь задерживаться на весь день, ведь у тебя много работы.
        —Да, работы много, — кивнул он.
        У них обоих выдался тяжелый день. Ей пришлось наблюдать рыдания матери, когда Билла вывезли из операционной, Макс разбирался со счетами, и чем глубже погружался в это, тем яснее понимал, насколько глубока пропасть, в которой оказалась компания.
        —Когда я вернусь, предстоит принять несколько тяжелых решений.
        —Я очень ценю, что ты потратил на меня столько времени. Прости, я знаю, ты предпочел бы больше времени провести в Лондоне. — Она поковыряла вилкой салат.
        —Элли, это ерунда. Я ведь всегда на связи с лондонским офисом. — Ему совсем не хотелось говорить о работе или о том, как мало времени осталось провести в Англии. — Как Билл?
        —Уже в палате, врачи, похоже, довольны результатом операции.
        —А мама?
        —На удивление хорошо. Даже нашла время спросить, кто ты такой.
        —И что ты ответила?
        —Что мы работаем вместе.
        —Понятно.
        Макс проглотил кусок непрожареного картофеля и отложил вилку. Видимо, не очень голоден. Оглядел помещение. Зал был наполовину полон. Некоторые пациенты были в состоянии прийти перекусить, работники кафе ловко наваливали пищу в тарелки и почему-то напоминали сотрудников автозаправки. Здесь находились люди с отрешенными лицами, видимо родственники и друзья больных. У Макса не было желания задерживаться, у Элли, похоже, тоже.
        —Что будем делать? Ты хочешь на несколько дней остаться с мамой?
        Элли чувствовала, что он ждет от нее отрицательного ответа, и несказанно этому удивилась. Если она не вернется с ним сегодня в Тренгарт, они могут не увидеться до его отъезда. А может, и никогда.
        Она покачала головой, Макс с облегчением выдохнул.
        —В душе я понимаю, что должна так поступить, но мне негде остановиться, а за мамой вполне могут присмотреть родственники Билла. Если бы я была ей необходима, тогда конечно. Но ведь у меня магазин, я не могу тратить время впустую. Макс, спасибо тебе за все.
        —Рад помочь, — улыбнулся он. — Может быть, поедем в гостиницу и останемся на ночь? Машину найду через час, но раньше утра мы в Корнуолл все равно не попадем.
        Элли поджала губы.
        —Знаешь, мне сейчас очень захотелось скорее оказаться дома.
        —Это понятно, у тебя был тяжелый день. Мы можем поспать и в машине. Хотя, — Макс оглядел тарелки с нетронутой едой, — сначала надо будет где-то нормально поесть.
        —Отличная мысль. Я еще немного побуду с мамой.
        —Я решу вопрос с машиной.
        Элли не двинулась с места. Сидела и смотрела на Макса, будто что-то хотела добавить. Он подождал, но она ничего не сказала, лишь улыбнулась ему, встала и вышла из кафетерия.

* * *
        Тихо шурша шинами, машина катилась по дороге вдоль темных болот. Небо затянули облака, скрыв звезды, Макс видел в окне лишь собственное отражение. Напряженное лицо, ни тени улыбки. Пожалуй, даже сердитое. А ведь он не был жестоким, всего лишь вел бои на заседаниях правления и в своем кабинете с цифрами и показателями. Но сейчас мечтал увидеть бывшего жениха Элли и сделать все, чтобы тот никогда к ней не приближался. А еще встретиться с ее матерью и спросить, о чем она думала, когда взваливала на девочку-подростка обязанности взрослого человека, что чувствовала, когда позволила дочери жить с подлым тираном.
        Впрочем, Элли, возможно, это совсем не нужно. А ведь он желает лишь одного: надеть доспехи, взять меч и броситься на защиту ее чести, преподать негодяям урок.
        Макс стиснул зубы. Такие чувства он не испытывал никогда в жизни. Внутренний голос все громче призывал отомстить, а он всегда боялся столь сильных эмоций, отвлекавших от единственной цели в жизни. Во всем виновата любовь. Эгоистичная любовь к себе матери Элли.
        Им сейчас движет не любовь, это влечение и симпатия, но и они опасны.
        Слава богу, через несколько дней он вернется домой. Всего несколько дней. Это очень долго. Опасно долго.
        Он повернулся и посмотрел на Элли. Она спала, свернувшись калачиком на сиденье напротив. Она уже зевала, когда они заканчивали отменный ужин в пабе, и заснула, едва усевшись в машину. Ничего удивительного, она вымотана морально и физически, лучше всего пережить треволнения во сне.
        А как же быть ему? Как прогнать собственных призраков? Макс поворочался, желая устроиться удобнее. На самом деле, стоит спросить себя, хочет ли он? Не они ли помогали ему выживать?
        Он вздохнул и опять поменял позу. Они решили ехать в Тренгарт на машине, чтобы отдохнуть в пути, но проблема в том, что он не может расслабиться. Сидит, размышляет и прислушивается к тихому дыханию Элли. Было бы лучше самому сесть за руль и отвлечься, следя за дорогой.
        —Куда сейчас, сэр? Оказывается, они уже въехали в деревню.
        —Сначала к дому юной леди?
        Вот они и вернулись. Позади Лондон, номер люкс, игра в простых туристов. Он довезет Элли до дома, и все закончится. Он останется один.
        —Нет. — Решение пришло внезапно. Элли подавлена, расстроена, он нужен ей. — Мы оба едем в Раунд-Хаус.
        Через пять минут автомобиль, миновав ворота и сделав круг, остановился у входа. Макс посмотрел на Элли. Она не так много весит, сможет ли он донести ее до кровати, не разбудив? Но она так сладко спала, что будить ее не хотелось. Макс осторожно распахнул дверцу. Внезапно Элли открыла глаза.
        —Где мы?
        —В Раунд-Хаус. Уже поздно, переночуем здесь вместе. Если хочешь, я постелю тебе в другой спальне.
        —Нет. Мне нравится спать с тобой. — Она потянулась. — Но надо идти домой. Здесь недалеко, хотя не уверена, что справлюсь. Надеюсь, если я засну на обочине, местные кролики и воробьи укроют меня простыней из листьев.
        —Очень живописная картина. Может, тебя больше устроит одеяло и матрас?
        —Ладно, раз ты настаиваешь. — Она опять зевнула и позволила помочь ей выйти из машины.
        —Пойдем со мной, Спящая красавица.
        Макс провел в Раунд-Хаус всего пару ночей, но сейчас чувствовал, будто вернулся домой. И дом принял его, был рад видеть.
        Войдя, он бросил бумажник и ключи на стеклянное блюдо на тумбе, скинул ботинки. Макс почувствовал, как по холлу пробежал ветерок, будто дом вдохнул и выдохнул, приветствуя его. В душе по явилось спокойствие. Он вспомнил свою квартиру — стекло, хром, огромные пространства, волшебный вид на город, собственный тренажерный зал, бассейн. Идеальное жилье для холостяка. Но там он не засыпал под шум волн. Его квартира была шикарной, удобной, зато здесь один оконный карниз хранит больше воспоминаний об истории семьи, чем все предметы в его логове в США. Конечно, он мог увезти с собой и картины, и барометр, но там они будут подобны инородным предметам. Их место здесь.
        —Тебе что-нибудь нужно?
        Он спросил машинально, уверенный, что выполнит все, что она попросит. Шкафы в кухне оказались пустыми в день его приезда, теперь же в них есть не только кофе, молоко и кукурузные чипсы.
        —Только кровать.
        —Я занял гостевую спальню.
        —И это правильно. Тебя сложно представить в розовой спальне на фоне обоев в цветочек.
        —Там тоже немало цветов, к счастью, я могу опереться на внутреннее мужество.
        —Ты чем-то недоволен?
        Макс обнял ее за талию, и они вместе стали подниматься по лестнице.
        —Я просто констатирую факт.
        Элли шла чуть впереди. Наверху повернулась к нему и прижалась всем телом. Руки скользнули под футболку, от ее прикосновений внутри один за другим произошли взрывы, будоража тело и кровь.
        —Я не поверю тебе на слово, придется доказать.
        Она подняла голову, глаза оказались неожиданно серьезными. Лишь приподнятые уголки губ и ямочки на щеках выдавали настроение. Макс наклонился к ней, не в состоянии больше сдерживать желание ощутить вкус ее кожи.
        —Я к вашим услугам, леди. — Он поцеловал ее в висок и с наслаждением вдохнул аромат волос. — Как именно вы желаете в этом убедиться? — Он коснулся губами ее шеи. — Будут пожелания?
        —Как вам угодно.
        —Как угодно? — Он провел руками по ее спине.
        —Именно. Только не останавливайся.
        —О, за это не волнуйся, милая. Не остановлюсь, пока сама не попросишь.
        Не отрываясь друг от друга, они прошли в спальню.
        —Сейчас всего лишь три часа, у нас впереди полночи. О том, что будет после, он не станет думать. Не сейчас.
        Солнце пробивалось в комнату сквозь тонкие занавески и бросало золотые блики на кровать. Элли потянулась и выдохнула, уверенная, что утро будет прекрасным. Только вот она опять одна в постели, как греческая богиня, которой не суждено увидеть возлюбленного при дневном свете.
        Элли села и попыталась понять, который час. В комнате не было часов, батарейка на телефоне села, солнце светило ярко, как поздним утром или даже днем. Пора вставать. Надо зайти в магазин. Возвращаться к реальной жизни. Ах, как же хорошо и уютно в мягкой постели.
        —Доброе утро, соня. Вернее, добрый день.
        Появившийся в дверях Макс рассмеялся, подошел ближе и протянул ей чашку кофе.
        —Я уж решил, ты проспишь весь день.
        —Ты давно встал? — Элли обхватила горячую кружку. — Я соскучилась. — Она провела ладонью по свободному пространству кровати.
        —Нет нам грешным покоя. Дела зовут. Он прятал взгляд, старался не смотреть ей в глаза, боялся ненароком увидеть обнаженное тело.
        Все ясно. Пора просыпаться и возвращаться к жизни. Что ж, она знала условия игры с самого начала.
        —Адвокат хочет просмотреть документы, не доверяет копии, которую я отправил, поэтому, возможно, мне придется вылететь раньше. О фестивале не беспокойся. Я велел отделу маркетинга во всем тебе содействовать, и Лидия всегда поможет. Всю информацию я отправил тебе на почту.
        Макс вел себя как деловой партнер, а не внимательный любовник, к которому она привыкла за последние несколько дней.
        —Ясно, — сухо отозвалась она. — Ну, поскольку ты занят, пойду, не буду тебя отвлекать. Когда уезжаешь?
        Она молодец. Смогла сдержать удар и сохранить спокойствие в голосе, не подать вида, будто ее ударили ногой в живот.
        Разумеется, Элли понимала, что скоро все закончится, но надеялась, что у нее есть хотя бы несколько дней. Она мечтала только о нескольких днях и не просила у судьбы большего. За это время она успела бы узнать лучше и его, и себя, понять, кем могла бы стать, забыв о страхе и ощущая поддержку. Что ж, придется опять справляться одной.
        —Завтра. Я заказал машину на завтра.
        В карамельных глазах мелькнуло смущение, он словно извинялся, но появилось еще и что-то незнакомое. Элли внимательно пригляделась и поняла — отчужденность. Очередной этап его жизни завершен, он готов двигаться дальше.
        Ей внезапно захотелось скорее встать и уйти, но неожиданно стало стыдно за свою наготу. Одежда по-прежнему лежала в кресле в другом конце комнаты, и она не могла себя заставить пройтись перед Максом обнаженной. Если бы перед ней сейчас был другой Макс, все сложилось бы иначе. Не этот Макс, который прячет глаза и старается на нее не смотреть, а тот, который научил ее ценить себя, дал возможность почувствовать сильной, изменившейся, засиять, как драгоценный камень после огранки. Перед ней чужой Макс, и она не хотела, чтобы он увидел ее слабость.
        —Спасибо за кофе, но мне неловко тебя задерживать. У нас обоих куча дел. Если получится, увидимся перед твоим отъездом. Можешь зайти в магазин, найду тебе книгу почитать в самолете.
        Она тоже может быть вежливой и не забывать о деле.
        —Спасибо. — Макс сделал шаг назад. — Хотя мне редко удается почитать что-то в удовольствие. Обычно в самолете я…
        —Наверняка работаешь, — закончила она за него. — Настало время вернуться к делам, Макс? Он покраснел до корней волос.
        —Да. Элли стало стыдно за свои слова.
        —Прости. Я понимаю, у тебя серьезная должность, и все непросто. — Она заставила себя улыбнуться. — Просто я привыкла, что ты рядом.
        Лицо его стало бледным, но он улыбнулся ей с прежней теплотой.
        —И я очень привык. Буду скучать по Англии.
        «А по мне?» — едва не вырвалось у Элли. Будет ли он вспоминать ее? От вопроса она удержалась, опасаясь уловить в его глазах ответ, который ее расстроит.
        —Знаешь, пожалуй, я сегодня тоже отдохну. Давно не выходил в море. Скажи, тебе обязательно сегодня быть в магазине?
        В голове одновременно пронеслись «да» и «нет», окончательно запутывая и без того сбитую с толку Элли. Может, ей все же лучше расстаться с ним сейчас и начинать привыкать жить без него? Решиться и прочертить линию на песке. Избавить себя от мук вести обратный отсчет часов до его отъезда.
        —Вообще, меня ждут только сегодня к вечеру. Не сомневаюсь, миссис Трелони отлично справляется.
        —Прекрасно. — Он вошел в комнату и посмотрел на нее с прежним блеском в глазах. — Через пару часов у нас в программе пикник, а потом я тебе покажу, какое оно, море, когда любуешься им не с берега. Готова изведать что-то новое, дорогая Элли?
        Он ведь не имеет в виду прогулку под парусом? По телу пробежала дрожь.
        —Через пару часов?
        Она удивленно распахнула глаза, когда он опустился на кровать и оказался совсем рядом.
        —Точно. Я еще не пожелал тебе доброго утра, или, пожалуй, уже хорошего дня. Честно говоря, был бы не против пожелать и хорошего вечера.
        —Что ж. — Элли держалась из последних сил, дрожь охватила все тело, которое отделяла от Макса лишь тонкая простыня. — Не будем забывать о хороших манерах, правда?
        —Полностью согласен. Хорошие манеры — самое главное. Хочешь, я покажу тебе, что это такое?
        Она кивнула, не в силах отвести взгляд от его горящих глаз. Макс скинул футболку и принялся расстегивать джинсы.
        —Очень хочу, Макс. Покажи мне все, что ты об этом знаешь.
        Глава 11
        —Ты уверен, что ничего не забыл? Элли совсем не собиралась провожать Макса, как, впрочем, и проводить с ним последний вечер и ночь в его объятиях. Она намеревалась сдержанно попрощаться, поцеловать в щеку и сделать вид, что ей все равно, останется он или уедет.
        И вот она стоит напротив него, с трудом взяв себя в руки, демонстрируя равнодушие к происходящему. В ее жизни никогда не было случайных и столь кратких отношений, поэтому она не представляет, как себя вести.
        Обнять его? Поцеловать в щеку или в губы? Может, пожать руку? Или прижать к себе и никуда не отпускать? К сожалению, это невозможно, такова их негласная договоренность.
        Макс взял небольшой саквояж.
        —Думаю, нет. Я ничего не купил себе во время этой поездки, вещей много с собой не беру.
        —Ты чуть не купил яхту.
        —Но я не планировал везти ее в ручной клади, даже в первом классе это запрещено.
        —Да, им вряд ли бы понравилось. — Элли открыла сумочку и достала бумажный пакет с золотым тиснением. — Для этого место найдется? Я ведь должна была купить тебе сувенир.
        Его глаза нервно забегали.
        —Надеюсь, это не игрушечная змея.
        —Нет. — Элли сдерживала улыбку. — Откроешь, когда будешь дома.
        —Так, значит?
        —Да.
        Она протянула ему еще один подарочный пакет из тех, что использовала в магазине.
        —И это. Я понимаю, ты будешь работать, но если вдруг захочется переключиться с электронной страницы на бумажную…
        Макс достал из пакета книгу в твердом переплете.
        —«Сказки Корнуолла»? Как приятно. Спасибо, Элли.
        —Я подумала, тебе будет интересно узнать об истории своих предков.
        Он пролистал несколько страниц и задержался на красочной иллюстрации.
        —Прекрасный подарок. А у меня ничего для тебя нет. Извини.
        —Все в порядке. Мне ничего не нужно. — Она с трудом сглотнула ком в горле. — Обещай, что продашь дом только тому, кто его полюбит.
        —Я бы и сам с удовольствием так поступил, но ты ведь сама говорила, что деревне не нужны временные жильцы, приезжающие на несколько недель летом. Могу обещать, что выберу семью, которая захочет здесь обосноваться.
        —И будет любить читать.
        —Разумеется. А как ты, Элли? С тобой все будет хорошо?
        Лицо было серьезным, в глазах появилось беспокойство, даже руки задрожали. Разумеется, она ценит подобное отношение, приятно, когда о тебе кто-то беспокоится. Но только не Макс, и только не сейчас. От одного взгляда на него у нее до сих пор подкашиваются ноги. Элли постоянно напоминала себе, что должна радоваться, встретив на жизненном пути человека, который помог ей излечиться.
        —Да. У меня есть адрес электронной почты твоего секретаря, обещаю позвонить в офис в Лондоне, как только понадобится помощь.
        —Я вовсе не об этом. Ты уверена, что делаешь то, что хочешь?
        Ей стало тяжело дышать. О чем он? Дает таким образом понять, что может остаться? Или предлагает поехать с ним?
        —Что ты имеешь в виду?
        —Это. — Рука описала дугу: Тренгарт, море, деревня. — Здесь чудесно, Элли, но тебе точно этого достаточно? Магазин, фестиваль. За то время, что мы провели вместе, я понял, какая ты умная, страстная, одаренная личность. Ты говорила, что когда-то мечтала жить в Лондоне, работать в издательстве. Ты уверена, что готова довольствоваться этим?
        Его тон заставил ее вздрогнуть. Значит, вот какого он мнения о ней, о Тренгарте, обо всем, что ей так дорого? Для него это слишком мелко и скучно. Совершенно незначительно.
        —Ладно, Макс. Тебе пора возвращаться в большой город к важным делам. И не волнуйся, у меня все отлично, я счастлива.
        Она не ожидала от себя таких слов. Макс смотрел на нее с удивлением и даже отпрянул.
        —Да? Что это значит?
        —Это значит, что ты не должен добавлять меня в список своих проблем. Я довольна жизнью. Люблю свой магазин, эту деревню. Мне не нужно большего, я не мечтаю забраться на вершину и поразить весь мир. По его лицу пробежала тень смущения.
        —Я вовсе не стремлюсь поразить мир.
        —Нет?
        Элли вытерла вспотевшие ладони о бедра и подняла глаза на Макса. Как бы хотелось прочитать в его глазах тоску по ней, желание обнять ее, поцеловать и никогда не расставаться. Но он стоит перед ней такой чужой и осуждает за то, что ее поступки противоречат Евангелию от Макса Лавдея.
        —Нет. Благие намерения мгновенно забылись.
        —Когда ты приехал сюда, счел меня мошенницей, а теперь говоришь, что я трачу жизнь впустую. Все не так однозначно, не существует лишь белого и черного, Макс. Жизнь сложнее и многообразнее, в ней есть не только стремление к успеху. Посмотри на твоего отца и его подругу. Ты никогда не допускал, что, возможно, они действительно любят друг друга?
        Уголки его рта дрогнули.
        —По крайней мере, они в этом уверены.
        —Как ты можешь судить, не дав им шанса объяснить все? Ты взвалил на себя ответственность за родителей, за компанию, взял на себя исполнение мечты деда. А чего хочешь ты, Макс? Ты сам?
        —Ты прекрасно знаешь, чего я хочу. Да, она знает. И в списке его желаний нет ее имени.
        —Да, ты хочешь, чтобы дела в компании шли как по маслу, родители вели себя пристойно, а ты нашел идеальную жену в идеальное время. Я открою тебе один секрет, Макс. Жизнь не так проста. В ней много грязи, она не оставляет в покое, предъявляет требования, и от этого не спрячешься. Даже если ты найдешь идеальную женщину в идеальное время, скоро выяснится, что и у нее есть свои недостатки, желания и нужды.
        —Я понимаю. — Лицо его сделалось бледным, взгляд напряженным.
        —Понимаешь ли?
        Элли подошла ближе и провела рукой по его плечу, отметив, что он не захотел отстраниться от нее.
        —Ты очень помог мне, научил противостоять прошлому, убедил не бояться и двигаться вперед. Я чувствую себя свободной, словно родившейся заново. И это навсегда останется со мной, пойду ли вперед или остановлюсь, я уже не стану прежней. Это мой выбор. Я имею на него право, как и твои родители. Как ты. Ты тоже можешь выбирать, Макс.
        —Я уже сделал выбор, Элли. И выбрал долг. У меня есть мечта, и я буду идти к ней. В этом нет ничего плохого.
        —Мне казалось, страх мешал мне чего-то добиваться. В этом мы с тобой похожи. Надеюсь, ты найдешь то, что ищешь, и оно будет того стоить.
        Он накрыл ее ладонь своей рукой и посмотрел прямо в глаза.
        —Так и будет, Элли. Желаю тебе того же. Пусть твои мечты будут огромными.
        —Я постараюсь.
        Тепло его руки согревало. Она боится признаться себе, но ее влечет к нему. Отныне ей всегда будет одиноко в постели. Ну, ничего, она справится. Впереди работа над фестивалем. Начинается другая жизнь.
        Элли приподнялась на цыпочках и поцеловала Макса в колючую щеку.
        —Тебе пора. Счастливого пути.
        —Увидимся, дорогая.
        —Конечно. — Она отступила, но через секунду опять шагнула вперед, чтобы прижаться к нему. — Пока.
        Элли резко развернулась и пошла прочь, стараясь не слушать внутренний голос, убеждавший вернуться и умолять его остаться.
        Что она может ему предложить в Корнуолле? Только себя, а этого ему мало.
        С каких это пор его кабинет стал казаться таким тесным? Окна, как и прежде, открывают вид на Хартфорд, много места, чтобы прохаживаться во время раздумий, огромный стол, внушительное удобное кресло. И все же Макс ощущал себя загнанным в рамки. Он был уверен, что в любой момент, как только захочет, может уйти, организовать встречу и через час сидеть в самолете, направляющемся в Сидней, Париж или Прагу. Или через несколько часов приземлиться в Лондоне.
        Он повертел в руках и встряхнул снежный шар, которому было отведено место рядом с ноутбуком. В этом стеклянном шаре пингвины балансируют на осколках айсберга. Он не представлял, что за сувенир купила ему Элли, но такого не ожидал. Умный, тонкий поступок, не способный оставить равнодушным. Подарок так похож на того, кто его сделал.
        Макс покачал головой, отводя взгляд от завораживающей картинки падающего снега, казалось, в комнату проникает волшебный сказочный ветерок. Вот где таилась сказка, продлившаяся всего несколько дней. Теперь он вернулся в реальную жизнь, но никак не может с этим свыкнуться.
        Он плохо спал, издалека доносился шум волн, разбивающихся о скалы в тысяче миль от Хартфорда. Он перекатывался в постели, чтобы положить руку на талию и обнять женщину, которой не было рядом. А ведь раньше всегда любил спать один. Любил вибрации города.
        Стук в дверь заставил его очнуться. Макс отставил в сторону снежный шар и уже просматривал документы, когда вошла личная секретарша. Внезапно он подумал, что могла позвонить Элли, и от этой мысли сердце забилось сильнее. Он дал распоряжение Лидии сообщать о каждом обращении Элли за помощью, но прошло уже три недели, а звонка так и не последовало.
        Все ли у нее в порядке? Скорее всего, занята в магазине или организацией фестиваля. Вечерами проводит время с друзьями в пабе. Например, с тем белобрысым серфингистом, который не сводил с нее глаз.
        —Да? — Макс с трудом заставил себя разжать зубы.
        —Вы просили сообщить, когда вернется ваш отец. Он приехал десять минут назад.
        —Благодарю, Лидия.
        Отец неуловим с того дня, как Макс вернулся из Англии. Убедившись, что доля тетушки Демельзы принадлежит ему по закону, он принялся следить за отцом, чтобы поговорить об изменении в праве владения компанией. Оказалось, это не так-то просто. В конце концов Макс отправил родителю письмо по электронной почте. Ответа не получил.
        Откинувшись в кресле, он перевел взгляд на снежный шар. Все, о чем он мечтал, теперь у него в руках. Он должен пребывать в состоянии эйфории от восторга, а ощущает лишь пустоту.
        Макс опять посмотрел на пингвинов, казалось, они хотели ему что-то сказать.
        До кабинета отца он дошел быстро. Прапрадед поселился в Хартфорде в двадцатых годах двадцатого века, чтобы оказывать полиграфические услуги страховой отрасли, но вскоре занялся изданием книг и журналов. Позже дед Макса расширил сферу деятельности и географию представительств компании. Теперь у них офисы по всему миру, штаб-квартира в Нью-Йорке и крупнейший офис, где работают главы компании, в Коннектикуте.
        Дверь в кабинет отца была закрыта, Макс распахнул ее, не удосужившись постучать. К его удивлению, отец стоял у окна и смотрел на реку, плечи его были опущены. Признает ли он свое поражение до начала сражения? Макс очень на это надеялся.
        —Здравствуй, папа.
        —Макс? — Плечи выпрямились, он повернулся, на лице возникло знакомое приветливое выражение. — Хорошо провел время? Куда ездил? В Корнуолл?
        Можно подумать, он не знал.
        —Я не отдыхал там, отец. Работал в лондонском офисе и разбирался с наследством тети Демельзы. Ты знаешь, что она жила в доме, в котором родился твой дед? Она оставила его мне. Удивительный дом.
        —Продашь его? В этом весь отец. Ни капли сентиментальности. Макс закрыл глаза, вспомнил белоснежный круглый дом на вершине холма и открывающийся вид.
        —Нет. Думаю, оставлю себе. — В голове пронеслись слова Элли: «Деревне нужны молодые семьи, а не отдыхающие, приезжающие только на лето». Возможно, он поступает эгоистично, но определенно верно.
        —Дом — не единственное, что она мне оставила, папа.
        Отец видимо напрягся:
        —Похоже, еще и документы. Все законно?
        —Похоже, да. Ты же понимаешь, что это значит?
        —Мы теперь равноправные партнеры. Ну, все же ты мой сын, и, полагаю, тебе преждевременно думать о глобальном контроле. Ты ведь еще совсем мальчик.
        Макс перевел дыхание. Главное — не попасться на удочку.
        —Папа, нам надо поговорить. Не хочешь прогуляться?
        В Хартфорде, как и в любом другом городе, существуют районы, в которых предпочитают селиться состоятельные семьи. Например, семья Макса. Они жили во внушительном особняке на берегу реки в стороне от центра. Недавно Макс переехал в роскошную квартиру и полюбил старую часть города и набережную, подходящую для прогулок, езды на велосипеде и утренних пробежек. Он повел отца к реке, приятно побыть на воздухе, когда температура поднялась до восьмидесяти градусов. К тому же Макс был доволен, что благодаря установленному в компании правилу был сегодня, в пятницу, не в деловом костюме, а в белой рубашке с коротким рукавом и брюках, оттого прогулка обещала быть вполне комфортной.
        В парках и на набережной сновало много народа. Люди устраивали пикники, личные тренеры занимались с клиентами гимнастикой, парочки лежали на траве, нежась на солнце.
        Стивен Лавдей с удивлением оглядывался по сторонам. Похоже, он никогда не бывал в городе, перемещаясь между офисом, театром и модными ресторанами, но большую часть жизни проводил в своем доме или клубе.
        —А здесь очень мило, — произнес он, следуя за сыном. — Даже не представлял, что здесь все так устроено.
        —Да. — Макс был погружен в свои мысли, старался подобрать верные слова. — Я говорил с мамой. Отец широко улыбнулся и похлопал его по плечу:
        —Вот это мой сын. Ты смог ее вразумить?
        —Я говорил с мамой и сказал ей то же, что сейчас скажу тебе. — Макс перевел дыхание. — Ваш развод касается только вас двоих, я не желаю вмешиваться. Полагаю, ты должен поговорить с мамой с глазу на глаз, по крайней мере, это она заслужила.
        Стивен Лавдей расправил плечи. Как нелепо он смотрится в шикарном костюме среди роллеров и собравшейся на пикник публики.
        —Ясно.
        —Она не получит часть компании. — Вот он и сказал это. — По крайней мере, пока я принимаю решения.
        Отец заморгал и нахмурился.
        —Что?
        —Отец, наши дела идут из рук вон плохо. Мы теряем хороших специалистов. Все только и говорят, что мы на грани краха.
        —Это должно было случиться раньше, — махнул рукой отец. — После того, как умер твой дед. Уже тогда у нас начались проблемы.
        —Но прошел год.
        —Мы же разработали стратегию.
        —Нет, папа, нет. Никакой стратегии нет. Ни я, никто из руководства компании не представляет, что надо делать, в каком направлении двигаться. Ты занят тем, что транжиришь деньги, а я пытаюсь тебя удержать. Разве это стратегия развития?
        —Ладно тебе, Макс. Да, у нас небольшие трудности.
        —Мне принадлежит пятьдесят процентов. У тебя в собственности двадцать пять, и еще двадцатью пятью ты распоряжаешься по завещанию отца. Так вот, я настаиваю, чтобы ты передал это право мне до того, как уйдешь на пенсию. И обещаю, мама забудет о своих претензиях на долю компании.
        Глаза отца округлились.
        —А если я откажусь?
        —Тогда я соберу совет директоров и заставлю проголосовать за меня. Я уверен, меня поддержат.
        Отец медленно зашагал вперед. Краски сошли с его лица, в эту минуту он выглядел на все свои пятьдесят восемь. Максу стало не по себе, но он заставил себя не обращать внимания на чувства.
        —Папа, скоро у тебя будет ребенок, и появился шанс начать все сначала. Ты говоришь, что любишь Мэнди, надеюсь, это так. Желаю, чтобы в этом браке ты был счастлив. Живи со своей новой семьей, с ребенком.
        —Хочешь, чтобы я раньше срока ушел на пенсию? Да, пожалуй, так было бы удобнее для всех. — В голосе отца сквозило презрение.
        —Ты можешь занять должность, например, исполнительного директора. А, папа? Тебе и раньше была по душе такая роль. Скажи честно, разве для тебя «Ди-эл» вся жизнь? Разве бывало, что ты не мог заснуть из-за мыслей о компании, а утром первое, что приходило на ум, — работа?
        —Ну, я…
        —Или ты все же предпочитаешь думать о гольфе днем и долгих ланчах в приятном обществе? Пойми меня, в этом нет ничего ужасного, я хочу сказать, что высокий пост в компании забирает все время, становится жизнью, а мне кажется, это совсем не то, чего тебе бы хотелось.
        —А тебе хочется именно этого? Хочешь во всем походить на деда? Сначала работа, а весь остальной мир потом?
        Макс перевел взгляд на реку.
        —Я знаю только такую жизнь. И это единственное, чего по-настоящему хочу.
        Так будет лучше. По крайней мере, голова будет занята работой, не придется ворочаться в постели, тщетно пытаясь заснуть, как это было в течение последних нескольких недель. Перед глазами то и дело возникал небольшой дом с террасой и стоящая на ней темноволосая девушка. Она родилась и выросла в другом мире, не знает правил. У нее нет расписания и преференций. Однако всякий раз, когда задумывался о будущем, он видел перед глазами только ее.
        —Полагаю, выбора у меня нет. Ты победил, Макс. Надеюсь, все будет так, как ты задумал.
        Отец резко развернулся и зашагал прочь.
        Он победил. Компания принадлежит ему. Жаль только, что рядом нет никого, с кем хотелось бы отпраздновать это событие. Он один, а единственный человек, с которым хотелось бы поделиться радостью, находится на другом берегу Атлантики.
        Может, стоит завести собаку? Будет с кем гулять по пляжу, с кем поговорить. Кому дарить любовь и не слышать в ответ критику.
        Элли медленно повернулась и вгляделась в темно-синюю бездну. Глубоко вздохнув, ощутила, как соленый воздух приятно наполняет легкие. Лучшей погоды для летнего дня в Тренгарте и не придумать. Отчего же сегодня в душе нет мира и спокойствия? Последнее время ее постоянно что-то тяготило. Элли не могла понять причину, как не могла прогнать от себя это гнетущее чувство. Не помогала ни работа — дела в магазине шли сами собой, — ни фестиваль — все до мельчайших деталей взяли на себя волонтеры. И вот, как выясняется, не помогают даже прогулки по пляжу.
        Макс оказался прав. Мало просто смотреть на море. Она так долго стояла на берегу, а сможет ли забраться на гребень волны?
        Элли вышла на дорожку и задержалась немного, чтобы полюбоваться видом.
        —Привет, Элли? Идешь домой? Нам по пути. — Рядом, тяжело дыша, стоял Сэм.
        —Правда? — Элли посмотрела на него с удивлением. — Разве ты живешь не в старом городе?
        —Верно, но у меня дела на холме. — Он выглядел странно, все время переминался с ноги на ногу.
        Последнее время она часто сталкивалась с ним. Он оказывался на пляже в то время, когда она гуляла, потом они гуляли вместе, дважды она налетала на него в «Боут-Хаус», когда приходила на пятничный обед, он настаивал, чтобы они сидели за одним столиком. Он состоял в организационном комитете викторины в пабе и несколько раз заходил в магазин купить сувенир или посоветоваться.
        При очередной встрече они смеялись над тем, как часто это происходит. И вот опять.
        Элли подозревала, что нравится Сэму, недавно окончательно в этом убедилась. Внезапно стало некомфортно, руки показались слишком большими, ноги слишком длинными, смех слишком громким. Такое впечатление, будто каждый жест и слово переполнено эмоциями и напоминает фарс. Кроме того, у нее плохо получается, оттого она выглядит неестественной и неуклюжей. «Расслабься и дыши, — велела себе Элли. — Максу ты нравилась такой, какая есть, и тебя ничто не беспокоило».
        Сэм для нее большая удача. У него интересная работа, он веселый, общительный. А еще вполне симпатичный, по крайней мере, для тех, кто любит спортивных парней со светлыми волосами и голубыми глазами.
        Вот только интересно, любит ли таких она?
        Может, просто зациклилась на темноволосом американце с карамельными глазами? А на самом деле пора двигаться дальше.
        —Все хорошо? Сэм спросил о чем-то, она даже не слушала.
        —Как дела с фестивалем? — повторил он. — Все хорошо?
        —Да, все в порядке, — уклончиво ответила Элли. — Разумеется, мы лишь в начале пути, впереди много работы. Лондонский офис «Ди-эл» нам очень помог. У нас гарантированно будут несколько знаменитых гостей.
        К счастью, в следующую секунду зазвонил телефон.
        —Я должна ответить, Сэм. Не жди меня. Правда.
        Он смотрел на нее так, словно хотел возразить, но она уже приложила трубку к уху. Таким образом хотела дать понять, что объяснения ей неинтересны.
        Они действительно неинтересны, хотя она всей душой желала обратного. Чертов Макс Лавдей. Должен был стать лекарством, а не ядом.
        На экране высветился лондонский номер, что в последние дни случалось часто. Обычно разговоры продолжались недолго и касались списков имен писателей или издателей, которые станут гостями и участниками фестиваля. Элли удивлялась, насколько увлекла ее вся эта организационная суета.
        —Слушаю.
        —Элли? Я Энди Тейлор, руководитель отдела розничного маркетинга в «Ди-эл медиа». Мы познакомились с вами на вручении премии.
        —Здравствуйте, Энди. Вы по поводу фестиваля? Я сейчас не в магазине, а все бумаги там. — Она смутно помнила этого человека, с ним еще не приходилось беседовать.
        —Фестиваля? А, нет, нет. Элли, я звоню вам, потому что подумал, что вас может заинтересовать одна должность. На мой взгляд, вы лучший кандидат.
        Элли остановилась посреди улицы. Время замерло, единственное, что она слышала, — удары собственного сердца. Исчезли даже крики чаек и возгласы детей у киоска с мороженым. Как ужасно. Неужели Макс решил вмешаться и пытается устроить ее жизнь?
        —Макс просил вас об этом?
        —Макс? Вы о Максе Лавдее? — Энди рассмеялся. — О нет. Он не занимается такими пустяками, это не уровень владельца компании. Я подумал, нам будет полезен ваш опыт.
        —Мой опыт?
        Прекрати постоянно переспрашивать, Элли, иначе он передумает.
        —Речь идет о маркетинге в розничных сетях. У вас очень успешный магазин, к тому же в весьма удаленном районе, уверен, вы многое могли бы сделать в этой области.
        Он уверен?
        —Я знаю, вы живете в Корнуолле, магазин находится там же, мое предложение заставит вас многое изменить, но ваша работа дает возможность день или два в неделю трудиться дома, расписание очень гибкое. Если вам это интересно, не могли бы вы подъехать на следующей неделе и обсудить все в деталях?
        Элли растерянно оглядела ставшую родной деревню. Изгибы берега, главную улицу, где расположен ее магазин, ее святилище. Сможет ли она покинуть зону собственного комфорта? Сможет ли сделать шаг вперед?
        Она облизала сухие губы.
        Но ведь и на берегу Темзы ей было спокойно, она чувствовала себя как дома, верно? Разве не хотелось стать частичкой этого океана людей, машин, пожить в большом городе? Судьба предоставляет такую возможность. Ведь если ничего не получится, всегда можно вернуться в свой медвежий угол. Кстати, она еще не получила место, предстоит пройти собеседование и прочие формальности.
        —Следующая неделя мне подходит. Двадцать пятого? Да, я непременно буду. Ясно, Макс Лавдей? Мне не нужна твоя помощь, чтобы добиться успеха.
        И очень скоро я перестану по тебе скучать. 180
        Глава 12
        Элли решила приехать в Лондон за день до собеседования, чтобы явиться на встречу вовремя, отдохнувшей и собранной. Теперь она с тоской оглядывала дешевый номер отеля, в котором остановилась, и вспоминала шикарный люкс, в котором жила во время недавнего путешествия.
        Она подумала, что, раз уж поездки не избежать, можно позволить себе удовольствие погулять по городу и обдумать предстоящее событие. И вот она в Лондоне. Опять как обычный турист.
        Правда, сейчас у нее есть цель. Необходимо погулять по центру и понять, сможет ли она жить здесь, пусть даже временно.
        Собеседование прошло успешно. Даже очень успешно. Оно скорее было похоже на неформальную беседу. Элли поймала себя на мысли, что новая работа кажется ей все более привлекательной, ведь так интересно стать связующим звеном между крупным издателем и маленькими магазинами. Она была почти уверена, что ее задор не останется неоцененным, и место достанется именно ей. А она готова принять предложение при условии, что хотя бы один день в неделю проводить в Корнуолле. Ей необходимо следить за делами в магазине, вести бухгалтерию и заниматься фестивалем. Все это означает, что придется работать без выходных. Ничего, она молода, полна сил и не обременена семьей. Она справится.
        Элли взяла сумку. Она стоит на пороге новой интересной жизни и не будет думать о том, как гуляла, взявшись за руку с Максом, вдоль Темзы. Сейчас она навсегда покинет этот унылый номер и отлично проведет время в красивом городе. К тому же погода вполне тому способствовала.
        Элли вышла на улицу и огляделась в нерешительности, размышляя, в какую сторону пойти. Парки, дворцы, музеи, магазины, выставки, театры — все это для нее.
        Необходимость сделать выбор поставила ее в тупик. Странно, когда она была здесь с Максом, подобных трудностей не испытывала. У них не существовало плана, определенных целей, все казалось веселым приключением. Как же она собирается путешествовать по незнакомым странам, если впадает в панику даже на улицах знакомого города?
        Элли выдохнула и вскинула подбородок. Ничего, у нее все получится.
        Она шла вперед, почти ничего не видя перед собой. Прошло четыре недели с того дня, как он уехал. В два раза больше, чем они провели вместе. Глупо так по нему скучать. И тем не менее складывалось ощущение, что ее лишили чего-то очень важного, будто удалили какой-то значимый орган, например легкие или печень. Или сердце.
        Элли невольно искала его глазами на заседаниях комитета по организации фестиваля, пыталась найти в воздухе его руку во время прогулок по пляжу, тянулась к нему во сне. Ему первому хотелось сообщить, что звонила мама и сообщила об улучшении здоровья Билла. С ним мечтала поделиться впечатлениями от только прочитанной книги. Его хотела видеть напротив себя на диване с книгой и чашкой кофе.
        Как же глупо, что это происходит в ее жизни.
        Наконец Элли добралась до места, к которому так долго шла. Огромный, в пять этажей, книжный магазин, где на каждом этаже только книги, книги и книги. Мекка для любителя чтения, источник вдохновения для коллеги по бизнесу. От предвкушения должно было покалывать кончики пальцев и кружиться голова, но ничего подобного не происходило. Через два часа Элли занервничала. Здесь ничто не трогало, она ничего для себя не выбрала, не купила ни одной книги. Даже дорогой кусок торта в кафе показался безвкусным.
        Ничего хорошего. Она должна с восторгом ожидать начала новой жизни, а ведет себя так, будто внутри уже мертва. Необходимо каким-то образом возродить в душе ощущения, которые она испытывала во время последней поездки. Может, прогуляться по набережной Темзы? Возможно, там она сможет понять, готова ли связать свою жизнь с этим городом.
        Идти в привычном темпе не удавалось. Помимо жары ей мешали настоящие туристы, поминутно останавливающиеся, чтобы сделать селфи на фоне даже самых незначительных достопримечательностей.
        Наконец она добралась до Вестминстерского моста. Последний раз она ходила по нему, держа за руку Макса, душа пела в ожидании обещанного поцелуя. Увидев очередь к Лондонскому Глазу, она остановилась, оперлась на перила и посмотрела на водную рябь. Значит, все-таки скучает по Максу. Отрицать глупо. Вопрос в том, что делать с этим чувством?
        Она медленно прошла по мосту и спустилась по ступенькам вниз. Остановившись поодаль, внимательно оглядела очередь на колесо обозрения. Господи, что она хочет увидеть? Весело смеющихся Элли и Макса? Пора избавляться от призраков прошлого. Не отводя глаз от толпы, Элли отошла в сторону и столкнулась со стоящими в очереди к аквариуму. Посещение этой достопримечательности так и осталось в планах.
        Может, сходить одной? Ведь в этом нет ничего страшного. Она позволит себе последний раз отдать дань воспоминаниям, а потом забудет обо всем. Впереди ждет новая работа и новая увлекательная жизнь. В следующую секунду Элли увидела рекламный плакат, приглашающий на чай с пингвинами. «Запишите на будущее», — предложил тогда Макс. Разумеется, это была шутка. Тем не менее это знак. Знак чего, непонятно, но точно что-то значит.
        Если бы рядом был Макс, наверняка отказался бы стоять в такой очереди. Предпочел бы заплатить, и его наверняка бы провезли внутрь на колеснице, запряженной тюленями. Да уж, быть богатым очень неплохо.
        Наконец она добралась до входа. Сейчас только без четверти двенадцать, достаточно времени, чтобы все увидеть. Наверняка здесь несколько аквариумов и много интересного. Впрочем, это не так важно. Главное, она сделала шаг и доказала себе, что способна самостоятельно принимать решения и распоряжаться своей судьбой.
        —Мне жаль, но все места на чай с пингвинами проданы, — сообщила девушка за стойкой, хотя вовсе не выглядела так, будто ей действительно жаль. — Могу предложить обычный билет.
        Элли смотрела на нее и молчала. Господи, она даже не представляет, что ответить.
        —Мисс? — Элли вздохнула и протянула банковскую карту. Что делать, ведь она уже здесь. — Один взрослый, пожалуйста.
        Войдя внутрь, она опешила. Посетителями были преимущественно семьи с детьми разных возрастов, от их восторженных криков в воздухе стоял нескончаемый гул. И все двигались так медленно! Можно подумать, они пришли сюда провести оставшуюся жизнь. Впрочем, все увиденное Элли очень нравилось, хотя она пришла посмотреть не на акул. Наконец ей удалось обогнать одну большую группу, проскользнуть мимо компании подростков, и вот он, зал с пингвинами.
        Помещение напоминало сказочный ледяной дворец с белоснежными стенами и потолком приглушенного синего цвета. От любопытной публики жителей дворца отделяли огромные окна, давая возможность плавать и играть в свое удовольствие. На какое-то время Элли забыла, где находится. Она словно завороженная наблюдала за этими удивительными существами, столь грациозными в воде и неуклюжими на суше.
        Вспомнив о главной цели, она огляделась и увидела у одного из смотровых окон в стороне несколько столиков, а на них пирожные и чайные чашки. В общем, не стоит расстраиваться, ведь его все равно здесь нет, а в этом случае затея теряет смысл.
        Грудь сдавило от тоски и разочарования. Она почти час простояла на жаре в очереди, пробиралась через толпы детей, но ведь не для того же, чтобы увидеть Макса? Странно надеяться встретить его здесь. Она пришла ради себя самой.
        Макс откинулся на спинку кресла и наблюдал за Элли. Первое чувство удивления и восторга оттого, что она здесь, сменилось любопытством. На лице странное выражение, о чем же она думает?
        Макс встал и подошел к ней так, чтобы остаться незамеченным.
        —Простите, — он склонился к ее уху, — вы ждете кого-то на чай? Если нет, прошу за мой столик на двоих.
        Элли повернулась, едва не задохнувшись от счастья.
        —Макс! Как ты здесь оказался?
        —Ты забыла о наших планах выпить чай с пингвинами? Знаешь, а суши они не подают.
        —Но ведь мы тогда просто шутили.
        —И поэтому ты здесь?
        —Я в Лондоне по делам, вот и решила, раз уж приехала, почему бы не зайти.
        —Вдруг я тоже здесь, так?
        —Конечно нет. — Элли смутилась и покраснела. — Просто хотела посмотреть на пингвинов.
        —И?
        —Что и?
        —Ты только их хотела увидеть? — Макс понизил голос.
        Элли подняла глаза и внимательно вгляделась в его лицо.
        —Я сама не знаю. Наверное. А ты? Увидел то, что ожидал?
        —О да. Все, о чем мечтал. Элли потупила взгляд.
        —Ты уверен? Он взял ее за руку.
        —Никогда в жизни не был так уверен.
        Они стояли и смотрели друг на друга, не обращая внимания на то, что вокруг них крутятся дети, что они закрывают обзор людям, а те тянутся, чтобы разглядеть происходящее за окном над их головами. Они были в зале и в то же время далеко за его пределами. Во Вселенной, где существуют только они вдвоем.
        —Как дела у родителей и в компании?
        —Не хочу показаться нескромным, но перед тобой новый генеральный директор «Ди-эл медиа». Отец передал дела и вышел на пенсию.
        Элли вскинула брови:
        —На пенсию?
        —Такова официальная версия. Что же касается развода, я даже не вникаю, как у них дела. Лишь просил родителей соблюдать приличия в случае, если они окажутся вместе на одном мероприятии. Например, на моей свадьбе.
        —Твоей свадьбе?
        Макс крепче сжал ее руку.
        —Нет ничего хуже ругающихся на свадьбе родителей. Ты не согласна?
        —Я как-то об этом не думала. Ты строишь планы? Уже составил расписание?
        —Больше никаких расписаний. Я понял, что любовь нельзя запланировать.
        —Любовь?
        Последние восемь часов Макс был занят только тем, что составлял речь, но сейчас все фразы вылетели из головы.
        —Я могу большую часть времени работать в Лондоне, разумеется, мне надо будет ездить в Хартфорд, но жить буду в Англии. Я куплю здесь квартиру, а выходные мы будем проводить в Раунд-Хаус. Купим яхту, будем выходить в море, гулять по пляжу и принимать участие в викторинах в пабе. Если, конечно, ты этого хочешь.
        —А ты? Чего ты хочешь, Макс Лавдей?
        —Я хочу жениться на тебе, Элли Скотт. Желательно прямо сейчас. Но готов и подождать. Мы сделаем так, как ты пожелаешь.
        —Жаль. Потому что я вовсе не хочу ждать. — Она подошла ближе и провела рукой по его щеке. — Я хочу всего, Макс, хочу выйти замуж, путешествовать, рожать детей и работать. Хочу всего и сразу.
        —Правда? Она кивнула.
        —Но тебе придется проводить со мной не только выходные. Видишь ли, я тоже буду работать в Лондоне. Это не расстроит твои планы?
        —Я быстро ко всему привыкаю, Элли. Но как?
        Ты будешь работать в Лондоне? Вот это сюрприз. Элли посмотрела на него с прищуром.
        —Мне предложили работу в одном издательском доме, в «Ди-эл медиа». Ты ведь не имеешь к этому отношения?
        —Никакого. Но я напишу тебе рекомендательное письмо. Хотя, возможно, жених и не имеет права писать рекомендательные письма, если владеет компанией.
        —Жених? Что-то не припомню, чтобы ты делал мне предложение.
        Макс положил руку в карман и опустился на одно колено.
        —Прости, у меня нет кольца, думал сделать все потом как полагается.
        —Макс, прошу тебя, встань!
        —Мама, что делает этот дядя? — послышался детский голос.
        Видимо, пингвины — не все, что интересует детей. Макс огляделся. Посетители смотрели на них и улыбались. Ну и пусть.
        —Элли Скотт, я люблю тебя и готов подарить тебе весь мир. Ты станешь моей женой? Макс протянул ей коробочку.
        —Ты же сказал, у тебя нет кольца? — Боже, почему так дрожит ее голос?
        —Открой.
        —Снежный шар?
        —У меня он особенный. Посмотри, что внутри, Элли.
        —Ой, это же Эйфелева башня! И Колизей? И Сиднейский оперный театр? А в Сиднее бывает снег?
        —Я покажу тебе все эти города и еще многие другие. Мы будем гулять по улицам, обедать в маленьких ресторанчиках, пойдем туда, куда ты захочешь. Вместе, Эли. Ты согласна?
        —Конечно, Макс. С тобой я пойду куда угодно. Он взял ее лицо в свои ладони.
        —Ты уверена, Элли?
        —Абсолютно. Я люблю тебя, Макс Лавдей. Всю жизнь я боялась протянуть руку и взять то, что мне нравится, но это в прошлом. Ты показал мне, что я имею право на желания. И я точно знаю, что хочу провести всю свою жизнь с тобой.