Нежданно-негаданно Люси Гордон
        Братья Ринуччи #4
        Сперва Ферн казалось, что ее новый знакомый Данте Ринуччи — беззаботный весельчак, живущий одним днем Однако вскоре она понимает он скрывает какую-то тайну Удастся ли Ферн убедить Данте, что любовь — это сила, с которой не может не считаться даже безжалостная судьба…
        Люси Гордон
        Нежданно-негаданно
        Глава 1
        Гудели клаксоны, вспыхивали в темноте огни, а Ферн сидела, стиснув руки, пока такси пробивало себе дорогу в двигающемся черепашьими темпами потоке транспорта.
        —О нет! Я опоздаю. Пожалуйста!
        —Я стараюсь как могу, синьорина, — отозвался водитель. — Движение здесь просто сумасшедшее.
        —Да я знаю, что вы не виноваты! — воскликнула она. — Но у меня билет на ночной поезд до Неаполя. Он отходит через четверть часа.
        Водитель усмехнулся:
        —Будьте спокойны. Я уже двадцать лет работаю в Милане, и мои пассажиры никогда не опаздывают на свои поезда.
        Через десять минут наконец показался вычурный фасад центрального железнодорожного вокзала Милана. Когда Ферн выпрыгнула из такси и расплатилась с водителем, к ней подскочил носильщик.
        —Поезд на Неаполь, — выдохнула она.
        Они неслись по платформе на безумной скорости. Неожиданно Ферн споткнулась и упала прямо под ноги носильщику, который, в свою очередь, тоже упал.
        Ей захотелось громко взвыть от отчаяния. Надо же случиться такому в последний момент!
        Но — о чудо! — чьи-то руки схватили ее, впихнули в вагон, а следом за ней и чемоданы. Дверь захлопнулась.
        —Staibene? — произнес мужской голос.
        —Извините, я не говорю по-итальянски, — ответила Ферн, запыхавшись.
        —Я спросил, все ли с вами в порядке, — повторил незнакомец по-английски.
        —Да, но… О боже! Мне надо было дать что-нибудь бедняге носильщику.
        —Предоставьте это мне.
        Мужчина просунул в окно деньги, которые носильщик с благодарностью схватил на бегу. Поезд уже набирал скорость.
        Теперь у Ферн появилась возможность рассмотреть своего спасителя. Он был хорош до невозможности. Лет тридцати с небольшим, высокий и внушительный. Косая сажень в плечах. Волосы цвета воронова крыла. Ярко-голубые живые глаза. Такие красавцы встречаются исключительно на страницах романа.
        Вдобавок ко всему он бросился ей на выручку, словно герой мелодрамы. Это уже слишком!
        Мужчина тоже окинул Ферн взглядом, несомненно отметив ее стройную фигуру и медово-рыжие волосы. Без тщеславия, но и без ложной скромности она считала себя привлекательной.
        —Я возмещу вам эти чаевые, разумеется, — сказала Ферн.
        В коридоре появилась пожилая дама, седовласая, стройная и элегантная.
        —Вы не ушиблись, моя дорогая? — спросила она.
        —Нет, я в порядке, просто немного потрясена.
        —Данте, пригласи девочку в наше купе.
        —Хорошо, тетя Хоуп, Ты проводи ее, а я возьму чемоданы.
        Женщина мягко взяла Ферн под руку и повела в купе, где их встретил симпатичный немолодой мужчина.
        —Судя по всему, думаю, вы англичанка, — заметила она с очаровательной улыбкой.
        —Да, меня зовут Ферн Эдмундс.
        —Я тоже англичанка. По крайней мере родилась в Англии. Теперь я синьора Хоуп Ринуччи. Это мой муж Тони, а молодой человек — наш племянник, Данте Ринуччи.
        Именно в этот момент Данте внес чемоданы, засунул их под сиденья, потом сел, потирая руку выше локтя.
        —Ты ушибся? — спросила обеспокоенная Хоуп. Он поморщился:
        —Во всем виновато узкое окно, в которое я просунул руку с деньгами. Теперь, вероятно, всю жизнь придется проходить с синяками. — Он улыбнулся. — Да я шучу. Перестань нервничать. Это наша новая знакомая нуждается в заботе. Платформа такая жесткая!
        —Что правда, то правда, — печально согласилась Ферн, потирая колени.
        —Хотите, я взгляну? — предложил Данте, протягивая руку.
        —Нет, не хочет, — ответила за девушку Хоуп, решительно пресекая поползновения племянника. — Веди себя прилично. Сходи-ка в вагон-ресторан и закажи что-нибудь для Ферн. — И строго добавила: — Вы оба.
        Как послушные маленькие мальчики мужчины встали и ушли. Хоуп усмехнулась:
        —Ну, синьорина… Вы ведь синьорина?
        —Синьорина Эдмундс. Но, пожалуйста, зовите меня Ферн. После того, что ваша семья сделала для меня, давайте без церемоний.
        —Хорошо. В таком случае…
        Послышался стук в дверь, и заглянул проводник.
        —Ах да, нужно застелить постели, — сказала Хоуп. — Ферн, давайте присоединимся к мужчинам.
        В коридоре синьора Ринуччи поинтересовалась:
        —А где ваше спальное место?
        —У меня его нет, — призналась Ферн. — Я заказала билет в последнюю минуту, и спальных мест уже не было.
        Тем временем они добрались до вагона-ресторана, где Тони и Данте заняли столик. Данте встал и любезно отодвинул для нее стул рядом с собой.
        —Вон билетный контролер, — сообщила Хоуп. — Давайте уладим формальности, прежде чем приступим к еде. Возможно, местечко для вас все же найдется.
        Ферн лихорадочно рылась в своей сумке.
        —Ничего нет, — наконец прошептала она. — Ни денег, ни билета… Должно быть, они выпали, когда я растянулась на платформе. И паспорта тоже нет! — ахнула девушка. — Мне надо возвращаться.
        —Поезд следует до Неаполя без остановок.
        —Его остановят, чтобы вышвырнуть меня, — горько усмехнулась Ферн.
        —Подождите, давайте посмотрим, что тут можно сделать.
        Тони заговорил с контролером по-итальянски. Обменявшись с ним несколькими фразами, он достал свою кредитную карточку.
        —Вам выдают другой билет, — пояснила Хоуп.
        —Ох, вы так добры. Я все верну, обещаю.
        —Об этом потом. Сначала надо найти для вас место.
        —Это легко, — заметил Данте. — Мое купе двухместное, а я еду один, поэтому…
        —Поэтому Тони отправится к тебе, а Ферн пойдет со мной, — закончила за него Хоуп, просияв. — Какая великолепная мысль!
        —Вообще-то, тетя, я думал…
        —Догадываюсь, о чем ты думал, и тебе должно быть стыдно.
        —Да, тетя. Как скажете, тетя.
        И он подмигнул Ферн. Одна лишь мысль о том, что этот красивый, уверенный в себе мужчина поступает так, как ему велено, развеселила ее. А его покорный вид был столь откровенно притворным, что она не сдержала улыбку.
        Контролер обменялся с Тони еще несколькими фразами, потом кивнул и поспешил прочь.
        —Он сейчас же свяжется с вокзалом и попросит поискать ваши вещи, — сообщил Тони. — Хорошо, что вы быстро обнаружили пропажу. Есть надежда, что все найдут. Но на всякий случай следует заблокировать кредитки.
        —А как я могу сделать это отсюда? — озадаченно протянула Ферн.
        —Британское консульство вам поможет. — Он достал мобильный телефон.
        Через несколько минут Тони заполучил «горячий» номер консульства в Милане, набрал его и вручил трубку Ферн.
        Дежурный в консульстве, в свою очередь, быстро нашел телефоны банков. Ферн обещали аннулировать кредитные карты и выдать новые.
        —Не знаю, что бы я без вас делала, — горячо поблагодарила она своих новых друзей. — Когда подумаю, что могло со мной случиться…
        —Не волнуйтесь, — посоветовала Хоуп. — Все будет хорошо. А вот и официант с заказом. Гм… пирожные и вино — это замечательно, но я бы хотела выпить чаю.
        —Английский чай, — сделал Тони заказ официанту.
        Чай был великолепен, как и пирожные, которые все дружно переложили на тарелку Ферн.
        —Когда вы в последний раз ели? — поинтересовалась Хоуп.
        —Как следует? О, довольно давно. Я сначала ехала поездом из Лондона в Париж, потом из Парижа в Милан. Несколько дней провела в Милане, ходила по магазинам и осматривала достопримечательности. Собиралась остаться еще на одну ночь и уехать завтра, но внезапно передумала, упаковала вещи и побежала.
        —Вот как надо жить! — воскликнул Данте. — Сегодня здесь, завтра там, и пусть жизнь принесет тебе то, что принесет. — Он взял руку Ферн и заговорил с театральным пылом: — Синьорина, вы женщина моей мечты. Больше чем женщина — богиня с уникальным пониманием жизни. Я приветствую вас… Почему вы смеетесь?
        —Извините, — выдавила Ферн. — Не могу слушать эту белиберду с серьезным лицом.
        —Белиберда? Это что, какое-то новое английское слово?
        —Нет, — с улыбкой информировала его тетя. — Это старое английское слово, и оно означает, что тебе требуется иной сценарий.
        —Но только для меня, — усмехнулась Ферн. — Полагаю, с другими он прекрасно срабатывает.
        Данте изобразил возмущение:
        —С другими? Неужели вы не понимаете, что вы единственная, кто вдохновил меня положить сердце к вашим ногам? Единственная… Ох, ну ладно. Обычно я встречаю лучший прием.
        Это рассмешило всех.
        —Приятно встретить леди, склонную к авантюрам, — добавил он. — Но, полагаю, такой вы становитесь только во время отпуска. А потом вы вернетесь в Англию, к своей степенной жизни и своему степенному жениху.
        —Если бы у меня был жених, разве я оказалась бы здесь одна? — возмутилась Ферн.
        Это заставило его задуматься, но только на мгновение.
        —Он предал вас, — провозгласил Данте. — Вы решили проучить его. Когда вернетесь, он будет ревновать, особенно если увидит наши с вами компрометирующие снимки.
        —О, неужели? И откуда же возьмутся эти снимки?
        —Я знаю парочку хороших фотографов.
        —Держу пари, вы не знаете никого лучше, чем я, — парировала Ферн.
        —Вы фотограф? — спросила Хоуп. — Журналист?
        —Нет, я работаю в театре.
        Данте иронично хмыкнул.
        —Оставь бедную девочку в покое, — укорила племянника Хоуп.
        Она носилась с Ферн как курица с яйцом. В конце концов синьора Ринуччи объявила, что пора спать. Они вчетвером проделали обратный путь, пожелали друг другу спокойной ночи и расстались.
        Когда Ферн стала вешать свои брюки, несколько монет высыпались на пол.
        —Я и забыла, что у меня в кармане есть немного денег, — сказала она, подбирая их.
        —Три евро, — заметила Хоуп. — С этим вы бы далеко не уехали.
        Они с удовольствием попивали чай, который захватили с собой.
        —Вы англичанка, — вспомнила Ферн, — а разговариваете так, словно прожили здесь очень долго.
        —Больше тридцати лет, — поведала Хоуп.
        —А дети у вас есть?
        —Шестеро. Все сыновья.
        —А вам никогда не хотелось иметь дочерей?
        Хоуп усмехнулась:
        —Когда у тебя шестеро сыновей, то нет времени думать о чем-либо еще. Кроме того, у меня шесть невесток и семь внуков. Когда несколько месяцев назад женился наш младший сын, мы с мужем решили отправиться в путешествие, а теперь возвращаемся домой. Данте — сын Таддео, старшего брата Тони, ныне покойного, и он едет к нам в Неаполь погостить. Он немножко сумасшедший. Вы это поймете, пока будете жить у нас.
        —Я не могу навязываться вам и дальше.
        —Моя дорогая, у вас нет ни денег, ни паспорта!
        —Мне ужасно не хочется обременять вас.
        —Но для меня ваше присутствие будет в радость. Мы сможем поговорить об Англии. Я люблю Италию, но скучаю по родине, а вы расскажете мне о ней.
        —Вы меня уговорили.
        —Мне бы очень хотелось, чтобы вы пожили у нас подольше. А сейчас пора ложиться спать.
        Хоуп легла на нижнюю полку, Ферн забралась на верхнюю, и через несколько минут в купе воцарилась тишина.
        Ферн лежала, прислушиваясь к стуку колес. Казалось, прошло совсем мало времени с тех пор, как она приняла импульсивное решение уехать из Англии. И вот она здесь, без средств, без документов, зависит от чужих людей. Молодая женщина размышляла о странных перипетиях своей судьбы в последнее время, однако мерное покачивание вагона убаюкало ее, и она уснула.
        Проснувшись, Ферн обнаружила, что ужасно хочет пить, и припомнила, что бар, кажется, работает всю ночь. Она быстро спустилась вниз и нашарила в темноте халат. Трех евро должно хватить. Затаив дыхание и стараясь не разбудить Хоуп, Ферн тихонько вышла в коридор и направилась к вагону-ресторану.
        Ей повезло. Бар был открыт, а бармен клевал носом.
        —Бутылку минеральной воды, пожалуйста, — с облегчением сказала она. — О бог мой, четыре евро! А маленькой у вас нет?
        —Боюсь, последняя маленькая бутылка продана, — извиняющимся тоном проговорил бармен.
        —О нет! — Это походило на возглас отчаяния.
        —Я готов помочь, — послышался голос позади нее.
        Ферн повернулась и увидела Данте.
        —Я выклянчиваю деньги, — простонала она. — Опять! Просто умираю от жажды.
        —Тогда позвольте мне купить вам шампанского.
        —Нет, спасибо, только минералку.
        —Шампанское лучше. — Это был тон мужчины, нацелившегося на флирт.
        —Вода лучше, когда хочется пить. — Ферн твердо стояла на своем.
        —Значит, мне не удастся переубедить вас?
        —Нет, — отрезала она, начиная злиться. — Спокойной ночи.
        —Прошу прощения, — тут же извинился Данте. — Не сердитесь на меня, я, как всегда, шучу. — Обращаясь к бармену, он добавил: — Дайте даме все, что она захочет, а мне виски.
        Он обнял девушку за талию, прикасаясь легко, но не позволяя сбежать, и повел к столику у окошка. Когда подошел бармен, Ферн схватила бутылку воды и стала жадно пить.
        —Вот так лучше, — проговорила она наконец, слегка запыхавшись. — Это мне следует извиниться. У меня отвратительное настроение, но мне не следовало грубить вам.
        —Вы не любите зависеть от кого-либо? — догадался он.
        —Попрошайничать, — уточнила она с отвращением.
        —Не попрошайничать, — мягко поправил Данте, — а позволить своим друзьям помочь вам.
        —Я верну вам все до пенни, — поклялась Ферн.
        —Не будьте занудой. У вас, похоже, немного сумбурный отпуск, — заметил он. — Долго его планировали?
        —Вообще не планировала, просто побросала вещи в чемодан и понеслась.
        —Звучит интригующе. Значит, вы фотограф… — Данте замолчал, явно надеясь на ответ.
        —Я специализируюсь на театре и фоторекламе… — И неожиданно Ферн продолжила: — А он — актер, играет главную роль в пьесе. Или, по крайней мере, играл, пока не…
        —Не умолкайте! — взмолился он. — Как раз сейчас начнется самое интересное.
        —Я фотографировала. У нас были отношения и… Ну, я не требовала вечной верности, однако ожидала полного внимания с его стороны, пока мы вместе.
        —Резонное желание, — серьезно заметил ее собеседник.
        —Так и я считала, но одна актриса начала строить ему глазки. Думаю, она рассматривала его главным образом как человека, который поможет ей сделать карьеру. Впрочем, не знаю. По правде говоря, он очень красив.
        —И известен? — поинтересовался Данте.
        —Сандор Джейли.
        Он удивился:
        —Я на днях видел один фильм с участием Джейли по телевизору. Говорят, его ждет великий успех. — Он торжественно продекламировал: — Мужчина, о чьих объятиях мечтает любая женщина, один лишь взгляд которого…
        —Ох, замолчите! — взмолилась Ферн, расхохотавшись. — Я не могу слушать подобную чушь без смеха, что, бывало, здорово раздражало Сандора.
        —Он воспринимал это всерьез?
        —Да. Впрочем, он довольно привлекателен.
        —Хорош собой?
        —Ослепительная улыбка, бездна обаяния. В общем, обычная чепуха. Ничего особенного на самом деле.
        —Да, не слишком много, — согласился Данге.
        Он вдруг зевнул, повернулся и поставил одну ногу на сиденье рядом с собой, на колено положил руку и откинул голову назад. Ферн разглядывала Данте, оценивая расслабленную грацию мускулистого тела. Рубашка его была расстегнута у горла. Иссиня-черные волосы были чуть длинноваты.
        Лицо его не просто красиво, но интригующе, черты правильные, четкие, словно вылепленные прекрасным скульптором, а во взгляде светится острый, насмешливый ум.
        «Необычный», — подумала Ферн, оценивая его как профессионал. Всегда готов сделать или сказать что-то неожиданное. Вот что она постаралась бы уловить, если б фотографировала его.
        Внезапно он взглянул на нее, и в глазах его замерцали искорки.
        —Расскажите поподробнее, — попросил Данте.
        —С чего начать? — Ферн вздохнула. — С того момента, когда я, как дура, витала в облаках, или когда он был шокирован моей «беспринципной вульгарностью»?
        Данте встрепенулся:
        —Беспринципная и вульгарная? Это интересно. Не останавливайтесь.
        —Я познакомилась с Томми, когда меня пригласили сделать фотографии спектакля.
        —Томми?
        —Его настоящее имя Томми Виггс.
        —Понимаю, почему он сменил его. Но я хочу знать, каким образом вы оказались беспринципной и вульгарной.
        —Для этого вам придется немножко подождать.
        —Я весь внимание.
        —Так на чем я остановилась? Ах да, снимки. Он, по-видимому, задался целью влюбить меня в себя, считая, что это добавит нечто особенное его фотографиям. Поэтому Томми пригласил меня на обед и ослепил.
        —И вы попались на удочку актерского обаяния? — уточнил Данте, слегка нахмурившись, словно ему трудно было в это поверить.
        —Нет, Томми оказался умнее. Он здорово сыграл, заверив меня, что наконец-то стал самим собой, Томми Виггсом. Он попросил, чтобы я называла его настоящим именем, так как Сандор — для публики. В душе же он простой парень. — И она добавила: — По мне, это несколько тошнотворно, но в тот вечер все было очаровательно. Дело в том, что Томми создан для того, чтобы быть киноактером. Он производит большое впечатление именно на крупных планах, и чем ближе, тем лучше.
        —И он позаботился, чтобы вы стали как можно ближе?
        —Не в тот вечер, — пробормотала Ферн, — но в конце концов — да.
        Она замолчала, вспоминая моменты, которые в свое время казались милыми, а в ретроспективе выглядели нелепо. Да, она легко влюбилась и очень рада, что теперь все это в прошлом.
        Данте пристально наблюдал за ней, и глаза его потемнели. Он поднял руку, подзывая бармена, и Ферн неожиданно обнаружила, что Данте наливает ей в бокал шампанское.
        —Чувствую, что вы все-таки в нем нуждаетесь, — заявил он.
        —Да, — пробормотала она, — пожалуй.
        —Так что же киноактер делал в театре? — полюбопытствовал Данте.
        —Он чувствовал, что люди не воспринимают его всерьез.
        —Да поможет нам Бог! Еще один! Они делают карьеру на своей конфетной внешности и при этом хотят, чтобы их уважали.
        —В самую точку, — усмехнулась Ферн. — Вы уверены, что не знаете его?
        —Нет, но встречал много подобных. Некоторые дома из тех, что я продаю, принадлежат людям такого типа — самовлюбленным, занятым исключительно своей особой.
        —Именно. Кто-то убедил Томми, что, если он сыграет в шекспировской пьесе, все будут потрясены, поэтому он согласился на главную роль в «Антонии и Клеопатре».
        —Он играл Антония, великого любовника?
        —Да. Но, думаю, его больше привлекал тот факт, что Антоний жил в Древнем Риме. Это позволяло Томми носить короткие туники и демонстрировать свои голые ноги. У него очень красивые ноги. Он даже заставил костюмеров укоротить тунику на пару дюймов, чтобы продемонстрировать бедра.
        Данте расхохотался.
        —Текст пришлось очень сильно изменить, потому что он не мог запомнить длинные монологи, — улыбнулась Ферн. — Кстати, по его требованию роль Клеопатры сократили еще больше.
        —Чтобы она не привлекала к себе слишком много внимания? — высказал предположение Данте.
        —Верно. Томми не намерен был это допустить.
        —Не думаю, что ваше сердце так уж разбито, — заметил он, по-прежнему пристально глядя на нее.
        —Разумеется, нет, — быстро отозвалась Ферн. — Это было смешно, ей-богу. Просто шоу-бизнес. Или жизнь.
        —Что вы имеете в виду?
        —Вся жизнь — спектакль того или иного рода. Каждый из нас живет, притворяясь, что нечто есть правда, хотя не является таковой, или наоборот.
        Странный блеск появился в его глазах, словно в ее словах заключался какой-то особый смысл. Казалось, Данте хотел что-то сказать, но потом передумал. У Ферн создалось впечатление, что уголок занавеса, скрывающего его душу, чуть приоткрылся и тут же поспешно упал.
        Итак, он не просто обаятельный весельчак и балагур. Истинный Данте прячется от мира и не подпускает к себе никого. Заинтригованная Ферн гадала, легко ли проникнуть за его оборонительные рубежи.
        И в следующую секунду получила ответ.
        Увидев, что Ферн наблюдает за ним, Данте закрыл глаза, полностью отгораживаясь от нее.
        Глава 2
        Однако следующую фразу он произнес легко и непринужденно:
        —Что-то вы увлеклись философией.
        —Прошу прощения, — пробормотала Ферн.
        —Вы имели в виду себя, когда сказали, что каждый живет, отказываясь признавать правду правдой?
        —Ну, честно говоря, я догадывалась, что девица положила на него глаз и что он обязательно купится на лесть. Но тем не менее, придя в театр и застав их вместе, я испытала шок.
        —Чем они занимались?.. Или мне не стоит спрашивать?
        —Стоит, не стоит… Они расположились прямо на сцене, на гробнице Клеопатры, не замечая никого и ничего. Она говорила: «О, ты настоящий Антоний — великий герой!»
        —И полагаю, они были… — Данте сделал деликатную паузу, — раздеты?
        —Ну, он был в тунике. Заметьте, это почти одно и то же.
        —А что сделали вы? — полюбопытствовал он. — Ведь не уползли же в слезах. На вас это не похоже. Наверняка подошли и врезали ему.
        —Ни то ни другое. — Ферн помолчала для пущего эффекта. — Даже не осмеливаюсь рассказать, что я сделала.
        —Мы подошли к тому эпизоду, где вы проявили беспринципность и вульгарность? — с надеждой поинтересовался Данте.
        —Да.
        —Не томите меня.
        —Ну, я повсюду ношу с собой фотоаппарат…
        Хохот Данте эхом разнесся по вагону, разбудив дремлющего бармена.
        —Не может быть, чтобы вы…
        —Именно. Снимки получились просто чудо. Я сфотографировала парочку во всех возможных ракурсах.
        —И он вас не заметил?
        —Он был спиной ко мне, — пояснила Ферн. — Лицом вниз.
        —А, ну да, естественно. А как же она?
        —Она, разумеется, меня видела. И ей это понравилось. А потом я, злая как черт, поехала прямиком в редакцию газеты, которая специализируется на такого рода вещах, и продала все снимки.
        Он потрясенно воззрился на нее:
        —Неужели?
        Данте уважал ее все больше и больше. Женщина, которая отреагировала на предательство возлюбленного не слезами и упреками, а весьма оригинальной местью, — такая женщина ему по душе.
        —Что было дальше? — спросил он.
        —После публикации снимков все билеты на спектакль были немедленно раскуплены. Актрисуля дала интервью, поведав, какой он неотразимый, а ему предложили роль в новом фильме. Тогда Томми отказался от роли Антония, что взбесило Джоша, директора. Однако дублер, заменивший его, получил восторженные отклики. А он был бойфрендом Джоша, поэтому в итоге все были счастливы.
        —Все, кроме вас. Что получили вы?
        —Газета заплатила мне кругленькую сумму.
        —Вам пришлось стать прагматичной, — заметил он.
        —Именно. Майк — это мой агент — сказал, что некоторые люди всю жизнь ждут такой удачи, какая выпала мне. Я всегда мечтала побывать в Италии. Правда, пришлось подождать пару месяцев, потому что на меня посыпались заказы. Не знаю почему.
        —Распространились слухи о ваших способностях, — предположил Данте.
        —Да, должно быть. Наконец я побросала вещи в чемодан, запрыгнула в ближайший поезд до Парижа, а там пересела на миланский экспресс. Несколько дней я осматривала город, потом внезапно решила отправиться в Неаполь. Был уже поздний вечер, и разумный человек подождал бы до утра. Поэтому я ждать не стала.
        Данте понимающе кивнул:
        —Радость что-то делать под влиянием момента! Что может быть лучше этого?!
        —Я всегда была человеком организованным, возможно, слишком организованным. Так почему бы немножко не побезумствовать? — Ферн усмехнулась. — Но у меня это не слишком хорошо получается, да?
        —Ничего страшного. Попрактикуетесь, и все будет тип-топ.
        —О нет! Это мое единственное безумство.
        —Глупости, просто вы новичок. Позвольте мне познакомить вас с радостями бытия, в котором каждый миг — словно последний.
        —Вы так живете?
        Данте ответил не сразу.
        —Да, я так живу. Это придает жизни остроту и вкус, которых не получить никаким иным путем.
        Ферн заволновалась. В его тоне прозвучало нечто не вписывающееся в их легкомысленную болтовню. Судя по всему, они снова приблизились к запретной территории. И вновь она задалась вопросом, что же скрывается за опасной чертой. Пытаясь вызвать Данте на откровенность, женщина задумчиво проговорила:
        —Никогда не знаешь, что произойдет дальше… Полагаю, я — живое доказательство того, что это может сделать жизнь интересной. Проснувшись сегодня утром, я и представить себе не могла, как закончится этот день.
        —Как вы могли представить, что встретите одного из героев этой страны? — весело поинтересовался он. — Человека настолько великого, что его портрет красуется на монетах.
        Наслаждаясь изумлением Ферн, Данте вытащил монету в два евро. Профиль с резко очерченным носом и в самом деле имел с ним легкое сходство.
        —Ну конечно! — воскликнула она. — Данте Алигьери, прославленный поэт. Вас назвали в его честь?
        —Да. Моя мама надеялась, что такое имя может и меня сделать великим.
        —Никто из нас не застрахован от разочарований, — торжественно провозгласила Ферн.
        Судя по одобрительному блеску глаз, колкость он оценил.
        —Много ли вы знаете о Данте? — поинтересовался тезка великого поэта.
        —Не слишком. Он написал шедевр под названием «Божественная комедия».
        —Вы читали? Я впечатлен.
        —Только английский перевод, и с трудом дотянула до конца. — Она усмехнулась. — Ад и чистилище были гораздо интереснее рая.
        Данте согласился:
        —Я всегда считал, что рай не для меня. Все эти добродетели… — Он вздрогнул, затем повеселел. — К счастью, я едва ли там окажусь. Выпейте еще шампанского.
        —Только чуть-чуть.
        Мимо прогрохотал встречный поезд. Наблюдая за мелькающими огнями, Ферн представила Данте каким-нибудь магистром оккультных наук: он притягателен и более чем загадочен, потому что скрывает свою истинную сущность под очарованием.
        —О чем вы думаете? — спросил он.
        —Я гадала, из какой части потустороннего мира вы могли появиться.
        —Даже не сомневайтесь, седьмой круг ада, — заявил Данте, вскинув бровь.
        Она поняла. Седьмой круг предназначен для тех, кто чрезмерно предавался сладким грехам.
        —Так и есть, — пробормотала Ферн. Несколько минут они пили шампанское в молчании. Затем он сказал:
        —Вы погостите у нас конечно же?
        —По мнению Хоуп, у меня нет другого выхода, по крайней мере на ближайшие несколько дней.
        —Дольше, намного дольше, — тут же возразил Данте. — Итальянская бюрократия нетороплива, но мы постараемся сделать ваше пребывание у нас приятным.
        В его намерении нельзя было ошибиться. «Что ж, почему бы и нет?» — решила Ферн. Ее устраивает флирт с мужчиной, который будет воспринимать его так же легко, как и она. Данте — привлекательный мужчина, интересный собеседник, и они оба знают, что к чему.
        —Жду с нетерпением, — отозвалась она. — Вообще-то Хоуп хочет, чтобы я рассказала ей об Англии.
        —Да, должно быть, ей не хватает общения с соотечественниками, — согласился Данте. — Но, заметьте, она всегда была одной из Ринуччи, и вся семья любит ее. Мои родители умерли, когда мне было пятнадцать, и с тех пор она заменила мне мать.
        —Вы живете с ними?
        —Нет, я живу в Милане, но считаю, что в Неаполе большие возможности для бизнеса. Поэтому, осмотревшись, я могу там остаться.
        —Чем вы занимаетесь?
        —Недвижимостью. Специализируюсь на необычных строениях, старых домах, которые трудно продать.
        Подняв глаза, Ферн увидела, что Данте устремил взгляд во тьму. Взгляд его был несколько отстраненным, словно он видел во мраке нечто такое, что скрыто от нее и тревожит его.
        Он взглянул на нее, улыбнулся, неохотно поднялся и протянул ей руку:
        —Пойдемте.
        У двери в купе Данте остановился и мягко проговорил:
        —Ни о чем не беспокойтесь. Обещаю, что все образуется. Спокойной ночи.
        Ферн проскользнула в купе, двигаясь тихо, чтобы не разбудить спящую Хоуп. В один момент она поднялась по лесенке и улеглась на полке, размышляя о мужчине, с которым только что рассталась. Он безумно привлекателен, и она не против того, чтобы провести какое-го время в его обществе, если это будет ни к чему не обязывающий флирт.
        Но долго предаваться размышлениям ей не пришлось. Она быстро уснула.
        На следующее утро они с трудом успели перекусить до прибытия в Неаполь. Хоуп нетерпеливо выглядывала в окно, гадая, кто из сыновей будет их встречать.
        —Джастин в Англии, а Люк в Риме, — перечисляла она. — Карло на Сицилии и вернется только через пару дней. Значит, кто-то из оставшихся троих.
        В конце концов оказалось, что все трое ждут на вокзале, весело приветствуя их. Они горячо обняли родителей, похлопали Данте по плечу и с интересом оглядели Ферн.
        —Это Франческо, Раггьеро и Примо, — представил Тони. — Не пытайтесь сейчас определить, кто есть кто. Знакомство состоится позже.
        —С Ферн приключилась неприятность, и она поживет у нас, пока все не утрясется, — сказала Хоуп. — А сейчас мне хочется поскорее домой.
        Машин было две. Хоуп, Тони и Ферн ехали в первой. Всю дорогу до дома Хоуп с нетерпением поглядывала в окно, пока, наконец, не схватила Ферн за руку:
        —Смотрите, вон вилла Ринуччи.
        На вершине поросшего лесом холма стояла большая вилла, обращенная фасадом к Неаполю и морю. Это место, словно окутанное золотистыми лучами солнца, просто очаровало Ферн.
        Когда они подъехали ближе, она увидела, что дом даже больше, чем ей показалось вначале. Какая-то пухленькая женщина и две пышногрудые девушки вышли встречать путешественников.
        —Это Елена, моя экономка, — объяснила Хоуп. — Девушки — ее племянницы. Они поработают здесь пару недель, потому что гостей ожидается много, и много детей, к моей огромной радости. Я позвонила Елене из поезда и попросила подготовить для вас комнату.
        В следующую секунду машина остановилась, дверца распахнулась, и Ферн повели по ступенькам на террасу, опоясывающую дом, а потом и в дом.
        —Почему бы вам сразу не подняться к себе в комнату? — предложила Хоуп. — Спуститесь, когда будете готовы. Тогда и познакомитесь с этими негодниками, которых я зову своими сыновьями.
        «Негодники» улыбались от удовольствия по поводу возвращения своих родителей, и Ферн потихоньку удалилась, понимая, что семье Ринуччи хочется некоторое время побыть без посторонних.
        Комната ее была роскошной, с отдельной ванной и широкой, удобной кроватью. Подойдя к окну, молодая женщина обнаружила, что из него открывается изумительный вид на Неаполитанский залив. Сейчас он был особенно красив: вода блестела, простираясь до самого горизонта и, казалось, предлагая бесконечные удовольствия и неведомые радости.
        Она быстро приняла душ и переоделась в светло-голубое платье, простое, но модное.
        Ферн услышала внизу смех и выглянула в сад. Семейство Ринуччи устроилось под деревьями, за простым деревянным столом. Все разговаривали и смеялись так дружно, что сердце ее вдруг наполнилось теплом.
        Сама Ферн была единственным ребенком, ее отец и мать не имели братьев или сестер. Родители отца умерли рано, а мамины эмигрировали в Австралию.
        Теперь и папы не стало, а мама уехала в Австралию. Ферн тоже могла поехать, но предпочла остаться в Лондоне и делать карьеру. Поэтому приходилось винить только себя в том, что ей одиноко и что некому было поплакаться в жилетку, когда произошел разрыв с Сандором Джейли.
        У нее, разумеется, есть приятельницы, с которыми она с удовольствием общается, но все они заняты карьерой, как и Ферн, и скорее склонны поздравить ее с успехом в работе, чем посочувствовать по поводу личных неурядиц. Она всегда возвращается в пустую квартиру, к тишине и воспоминаниям.
        А вот вилла Ринуччи, судя по всему, никогда не пустует.
        Хоуп заметила ее и помахала рукой, приглашая присоединиться к ним. Ферн с готовностью сбежала по лестнице. Когда она приблизилась к столу, мужчины встали со старомодной вежливостью, которую она нашла очаровательной. Данте взял ее за руку и подвел к остальным. Хоуп поднялась и поцеловала Ферн.
        —Это та леди, которая присоединилась к нам в поезде. Она немного погостит у нас, — сказала синьора Ринуччи.
        Затем она начала представлять молодых людей: вначале Примо, затем Раггьеро и Франческо. Все мужчины были высокими и черноволосыми. Черты лица Раггьеро слегка напоминали его кузена Данте.
        Франческо был погружен в себя, словно мысли его отягощены каким-то бременем. Он в свою очередь тепло приветствовал Ферн, но затем обратился к матери:
        —Я, пожалуй, поеду. Хочу оказаться дома раньше Селии.
        —А у нее не возникает подозрений насчет того, что ты постоянно опережаешь ее? — спросила Хоуп.
        —Она твердит, чтобы я перестал, но… — Франческо пожал плечами. — Я все равно тороплюсь. — Обращаясь к Ферн, он добавил: — Моя жена слепая и ужасно сердится, если замечает, что я слишком опекаю ее, но я ничего не могу с собой поделать.
        —Поезжай домой, — сказала Хоуп сыну. — Только не забудь о завтрашней вечеринке.
        Он нежно обнял мать и уехал. Почти сразу же подъехала другая машина, из которой вылезли две молодые женщины. Одна была черноволосой и такой грациозной, что даже заметный животик не портил ее красоту.
        Другая, белокурая и очень хорошенькая, вела за руку прелестного карапуза.
        —Это моя жена Олимпия, — сказал Примо, выводя беременную женщину вперед.
        —А это моя жена Полли. — Раггьеро указал на блондинку.
        Тут Ферн разглядела, что Полли тоже беременна, месяцев пять примерно.
        Приближалось время ленча. Хоуп пошла проверить, что готовит Елена, попробовать блюда и высказать свое мнение. К ней присоединились не только невестки, но и сыновья, которые смаковали яства и щедро давали советы — иногда слишком щедро, как заявила их мать.
        —Значит, то, что говорят об итальянских мужчинах, правда, — заметила развеселившаяся Ферн.
        —А что о нас говорят? — пробормотал Данте ей на ухо. — Умираю от любопытства.
        —Ну как же, итальянцы — фантастические повара, разумеется. А вы что подумали?
        Он разочарованно вздохнул:
        —Нет, нет, ничего. Ну да, мы интересуемся кулинарией, в отличие от англичан, которым хватает бекона и овсянки. — Внезапно он пристально вгляделся в ее лицо. — Что такое? Почему вы забеспокоились?
        —Возможно, пора позвонить в консульство. Вдруг у них уже появились какие-нибудь новости.
        —Сегодня днем я отвезу вас в Неаполь, и мы навестим здешнее консульство, а они свяжутся с Миланом. А сейчас давайте забудем о скучной реальности и сосредоточимся на главном — получении удовольствия.
        —Да, давайте, — с готовностью согласилась Ферн.
        После ленча Данте, верный своему слову, взял машину Тони и доставил молодую женщину в консульство.
        Новости ее ждали неутешительные. Ни паспорта, ни кредитных карточек обнаружено не было.
        —Похоже, кто-то их прикарманил, — предположил Данте. — Но, будем надеяться, вор не сможет ими воспользоваться.
        —Мы готовы выписать временный паспорт, — сказала молодая сотрудница консульства. — Но это займет несколько дней. Вон там будка, где можно сфотографироваться.
        —Нет надобности, я сам сфотографирую, — возразил Данте. Оглядев сумку Ферн, он добавил: — Если вы одолжите мне камеру.
        Она достала фотоаппарат и вручила ему:
        —Почему вы уверены, что я не потеряла и его?
        —Женщина, которая запечатлела на пленку измену своего любовника, наверняка никогда не расстается с фотоаппаратом.
        Следующие несколько минут они провели на улице, и Ферн поворачивалась то так, то этак по команде Данте.
        —Чуть-чуть спустите бретели топа, — велел он. — У вас красивые плечи, давайте покажем их. Хорошо. А теперь тряхните головой, чтобы волосы распушились.
        —Для паспорта такие снимки не подойдут, — бросила Ферн.
        Он ухмыльнулся:
        —А кто говорит о снимках на паспорт? Может, у меня своя коварная цель.
        Вернувшись в здание, они показали результаты сотруднице, которая просматривала их с терпением святого.
        —Ничего не годится. Думаю, вам все же следует воспользоваться фотобудкой, — подвела она итог.
        —Надо было сразу так сделать, — проворчала Ферн.
        —Но тогда моя коварная цель не была бы достигнута, — легкомысленно возразил Данте. — Идемте и сделаем ваши фотографии, на которых вы будете выглядеть скучной и добродетельной.
        —А вы намекаете, что я не скучная и не добродетельная?
        —На какую часть вопроса вы хотите услышать ответ?
        —Давайте просто поскорее покончим с этим, — поспешно проговорила она.
        Когда формальности были улажены, Данте отвел Ферн в кафе на набережной и заказал по чашечке кофе.
        —Если вам кажется, что вилла Ринуччи перенаселена, — сказал он, — советую не торопиться с выводами. Подождите до завтра, когда прибудут остальные члены семейства.
        —Их довольно много, да?
        —Совершенно верно, хотя не все живут поблизости. Люк с Минни приезжают из Рима. Джастин с Эви из Англии, вместе с Марком, сыном Джастина, и их близнецами.
        Ужасная мысль поразила Ферн:
        —А где они будут жить?
        —На вилле, разумеется.
        —Значит, я заняла чью-то комнату? Кому-то придется спать на диване, а я не могу это допустить. Мне надо уехать.
        —И где вы остановитесь? В отеле? Без денег и документов?
        —Ну, если бы вы одолжили мне денег, я бы все вернула…
        Данте покачал головой:
        —Извините, нет. Заверять служащих отеля, что вы лицо благонадежное, хотя на самом деле я о вас ничего не знаю, было бы крайне неприлично. А мы всегда должны вести себя прилично, не так ли?
        Несмотря на свое смятение, Ферн не могла не рассмеяться.
        —Вы, — проговорила она нарочито медленно, — не заметили бы приличие, даже если б оно подошло и щелкнуло вас по носу.
        —Проклятье! — напыщенно воскликнул Данте. — Она видит меня насквозь. Ну ладно, признаюсь. Я намерен удерживать вас на вилле в качестве пленницы, покорной моей воле. Наличные помогут вам сбежать, и я не достигну своей порочной цели.
        —Интересно, смогу ли я угадать вашу порочную цель? — сухо заметила Ферн.
        —Вы всецело в моей власти.
        —Мечтать не вредно, — усмехнулась она.
        —Вот именно, человеку свойственно мечтать. — Данте многозначительно поглядывал на нее.
        —Да мечтайте себе на здоровье, только не стоит смешивать мечты с реальностью, — отозвалась молодая женщина. — И вы не ответили на мой вопрос. Чью комнату я занимаю?
        Он промолчал.
        —О нет, пожалуйста, только не говорите мне…
        —Если хотите, мы можем разделить ее, — предложил он.
        —Перестаньте, ради бога!
        —Ну хорошо, хорошо, больше не буду. Нельзя ругать меня всего лишь за попытку.
        —Можно и нужно.
        —Если бы вы оказались на моем месте и сидели бы, как сижу я, любуясь прекрасной женщиной…
        Она сдалась. Как можно вразумить мужчину, у которого в глазах отплясывают чертики?
        Глава 3
        —Если вы собираетесь отвергнуть меня, тогда мне придется утешаться теми снимками, которые я сделал, — заметил Данте.
        —Я их удалила, — тут же сообщила Ферн.
        —Как бы не так! Если вы сохранили доказательства измены своего любовника, то уж снимки, на которых вы выглядите как мечта любого мужчины, точно не стерли.
        —Бога ради, перестаньте так разговаривать со мной.
        —Почему?
        Что ему ответить? Не объяснять же, что словесная перепалка с ним пробуждает в ней некое чувственное волнение.
        Данте совершенно ясно дает понять, что его влечет к ней, но делает это легко и непринужденно. Ей приятно его общество, рядом с ним она может расслабиться. Ферн не сомневалась, что он прыгнул бы к ней в постель при первом же намеке. Ну а пока Данте Ринуччи вынужден молоть чепуху, дожидаясь благоприятного момента.
        Интересно, сколько женщин побывало в его объятиях и чем все заканчивалось? Она подозревала, что Данте часто говорит девушкам «прощай», относясь к любви легко и не задерживаясь у одной пассии слишком долго. Но на самом деле в нем скрыты такие глубины, о которых не знает никто, — так подсказывала ей женская интуиция…
        —Впрочем, если подумать… — Тон Данте изменился, стал будничным. Он полез в свой бумажник и протянул Ферн пачку банкнот. — Вы не можете обходиться совсем без денег.
        —Но вы сказали, что не…
        —Мы вернулись в реальный мир. У вас должно что-то быть. Возьмите.
        Она поглядела на пачку:
        —Так много? Нет, Данте, пожалуйста… Я не могу это взять. — Отделив несколько бумажек, Ферн попыталась вернуть ему остальные.
        —Вы же не знаете, сколько вам может понадобиться, — твердо сказал Данте, отстраняя ее руку. — Кроме того, с деньгами вы будете независимы. Припрячьте их хорошенько. — Он говорил как школьный учитель.
        —А как же насчет того, чтобы держать меня в плену? — поинтересовалась она, убирая деньги в сумочку. — Моя независимость не способствует достижению вашей коварной цели.
        —Верно, — задумчиво протянул он. — С другой стороны, ничто из того, что завоевывается силой, не приносит удовольствия. Лучше, когда женщина сама стучит в дверь и заявляет, что больше жить не может без твоих пылких объятий. Так гораздо интереснее.
        —А вы полагаете, я поступлю именно так?
        Данте, казалось, задумался.
        —Нет, вы скорее пойдете на костер, чем уступите хоть дюйм. Но, как я уже говорил, человек имеет право помечтать.
        Между ними воцарилось полнейшее шутливое понимание.
        Потом они не спеша поехали обратно на виллу, где как раз готовился ужин.
        —Некоторые появляются удивительно вовремя, — съязвил Франческо, дружески ткнув Данте в плечо. Он съездил домой и вернулся со своей женой Селией.
        Ферн ни за что не догадалась бы, что Селия слепая. Она была весела, жизнерадостна и вертела головой, будто с удовольствием рассматривая окружавшее ее. Они завели непринужденную беседу, сидя на террасе и болтая о работе. Селия занималась тем, что делала окружающий мир приемлемым для незрячих.
        —Я работаю над проектом, как сделать театры более удобными, — рассказывала она. — Например, необходимо аудиосопровождение через наушники с описанием происходящего. Пару месяцев назад мы с Франческо были в Лондоне, посетили много представлений, чтобы меня осенили какие-нибудь идеи. На одном спектакле все сходили с ума по звезде, Сандору Джейли. Говорят, он выглядит невероятно сексуально в короткой тунике. Но Франческо мне ничего не сказал, и я узнала об этом уже потом, когда в газетах появились какие-то невероятно скандальные снимки Сандора. Эй, в чем дело?
        Данте резко втянул в себя воздух. При виде его испуганного лица Ферн расхохоталась.
        —Я сказала что-то не то? — спросила Селия.
        —Вовсе нет, — выдавила Ферн, — просто…
        Она коротко поведала свою историю, и Селия в ужасе прикрыла рот рукой:
        —О нет! Что я наделала? Я не хотела… Пожалуйста, пожалуйста…
        —Все в порядке, — поспешила заверить ее Ферн. — Я уже давно вижу во всем этом исключительно забавную сторону. О господи! — Она снова рассмеялась, затем постаралась заверить Селию, что совсем не убита горем.
        Подняв взгляд, она обнаружила, что Данте наблюдает за ней со странной улыбкой, а выражение его лица можно, пожалуй, назвать восхищенным.
        Послышался голос Хоуп:
        —Ферн, дорогая, где вы? Мне нужна ваша помощь.
        —Я вернусь через минуту. — Ферн поспешила прочь.
        Селия прислушивалась к ее удаляющимся шагам и, когда они стихли, повернулась к Данте:
        —Она прелесть. Тебе повезло.
        —С чего ты взяла, что она моя?
        —Франческо говорит, ты не сводишь с нее глаз.
        —И не без причины. Есть на что посмотреть.
        —Думаю, лицо у нее мягкое и доброе, как и голос. Судя по голосу, она чудо.
        —Она и есть чудо, — пробормотал Данте.
        —Она правда уже переболела тем парнем… ну, которого прозвали Мистер Сексуальные Ноги?
        —Я уклонюсь от ответа, — бросил он через секунду. — Идем ужинать?
        Тот вечер оказался одним из самых приятных вечеров в жизни Ферн. Когда солнце село, в саду зажгли фонари, и в конце концов все отошли от стола, предпочитая выпить вина под деревьями.
        —Полагаю, ваша семья нашла секрет счастливого брака, — задумчиво проговорила Ферн. — Все ведут себя как влюбленные в период ухаживания, даже Тони и Хоуп — после стольких-то лет совместной жизни.
        Данте кивнул:
        —Хоуп считает, это заслуга Тони, милейшего человека в мире. Он всегда был очень добр ко мне. Я рад, что сейчас он счастлив, даже если жизнь ближе к закату, чем к рассвету.
        —А что лучше?
        —Можно только гадать.
        —Гадать — еще одно из удовольствий? — улыбнулась Ферн.
        Он чуть заметно пожал плечами и сменил тему:
        —Пойдемте полюбуемся неаполитанским закатом. Они наслаждались чудом, которое творилось над заливом. На одно ослепительное мгновение свет стал насыщенно красным, и, казалось, солнце вот-вот вспыхнет.
        —Не важно, сколько раз я видел это, — пробормотал Данте. — Никогда не надоедает. Пока в мире так много красоты… — Он замолчал.
        —Вы много времени проводили здесь? — поинтересовалась Ферн.
        —С тех пор как умерли родители, я, так сказать, курсировал между родственниками, жил с тетями, дядями, дедушками и бабушками. Однажды летом я приехал сюда и влюбился во все это. Здесь я почувствовал себя почти как дома.
        —Это звучит так грустно — переходить от родственников к родственникам, не имея родного гнезда.
        —Мне нравится, что у меня большая семья. Ничто не сравнится с ощущением, что у тебя за спиной целый клан.
        —Разве нет ни одного члена клана, в котором вы нуждаетесь больше, чем в остальных?
        —Хоуп и Тони стали для меня вторыми родителями. Как и вы, я единственный ребенок, зато у меня целая куча кузенов и кузин.
        Наконец все снова вернулись в дом. Детей надо было укладывать спать, да и Хоуп хотела лечь пораньше. Ферн была рада возможности удалиться в свою комнату, побыть в одиночестве и подумать обо всем, что с ней произошло.
        Поразмышлять о Данте Ринуччи.
        Он привлекательный, забавный, сексуальный и явно не прочь поразвлечься. Поскольку она тоже не против, нет никакой проблемы, за исключением ее внутреннего голоса, который то и дело твердит: «Остерегайся!»
        Но чего остерегаться? Есть в нем нечто не укладывающееся ни в какие рамки. Чепуха! Она все выдумывает.
        Ферн надела ночную рубашку, взяла свой ноутбук и подсоединила его к цифровой камере. Секунду спустя она рассматривала снимки, которые сделал Данте.
        Кто эта женщина с дразнящим взглядом, зазывно улыбающаяся мужчине? Не может быть! Это Данте заставил ее так посмотреть на него. Этот мужчина — прирожденный шоумен, обладающий даром вовлекать в свое шоу всех.
        Послышался стук в дверь и голос Данте:
        —Это я.
        Ферн испустила вздох отчаяния. Она, конечно, ожидала, что он появится у ее двери, но не так скоро. Где же опытный, чуткий мужчина, чью ненавязчивость она оценила? Неужели он окажется в конце концов вульгарно банальным? Жестокое разочарование.
        Пока Ферн подбирала слова для отказа, он постучал еще раз:
        —Можно войти?
        —Да, — поспешно отозвалась она, хватая халат и набрасывая его.
        —А, вы вывели снимки на экран, — заметил он. — Я надеялся посмотреть на них. Хороший я фотограф?
        —Э… да, некоторые снимки очень неплохи, — растерянно проговорила она.
        Данте был полностью одет и, казалось, не замечал, что Ферн уже переоделась ко сну. Его заинтересованный взгляд был устремлен на экран компьютера.
        —Мило. Вы фотогеничны, и освещение было удачное.
        Он просмотрел снимки до конца, затем в обратном порядке, потом еще раз сначала, пока не выбрал тот, который ему особенно нравился. На нем Ферн только что встряхнула волосами, и они легли мягкими волнами вокруг лица, обрамляя улыбку.
        —Я бы хотел копию вот этого снимка, — сказал Данте. — Вы выглядите просто классно.
        Вот он, первый ход. Следует быть осторожной.
        Но трудно осторожничать, когда ты внезапно осознаешь свою наготу под тонкой рубашкой. Все тело Ферн ожило и не обращало внимания на ее попытки держать себя в руках.
        —Боюсь, на это может потребоваться некоторое время, — пробормотала она. — У меня нет с собой принтера.
        —Никаких проблем. Вот мой электронный адрес. Пришлите ее мне, я сам распечатаю. А сейчас я бы на вашем месте лег спать. У вас был напряженный день, а завтрашний будет еще напряженнее. — В дверях он обернулся. — Спокойной ночи. Извините, что потревожил. Приятных снов.
        Дверь закрылась.
        Этот звук закрывающейся двери услышала пара, умиротворенно лежащая в объятиях друг друга в спальне, расположенной чуть дальше по коридору.
        —Так скоро уходит? — удивился Тони. — Данте теряет сноровку. Обычно он сразу получает любую женщину, какую пожелает… На какое-то время.
        —Знаю, — вздохнула Хоуп. — Как только отношения начинают становиться серьезными, он исчезает. Но можно ли его винить? Подумай, каково это — жить, зная, что… Ох, какой ужас!
        —Он не позволяет никому заговаривать на эту тему, — мрачно подхватил Тони. — Ему хочется делать вид, что все в порядке, но, если застигнуть его врасплох, в глазах мальчика мелькает страх.
        —Стоит ли нам рассказать об этом Ферн? — спросила Хоуп. — Ну на всякий случай?
        —Предостеречь ее, ты имеешь в виду? Не сейчас. Может, позже. Данте придет в ярость, если узнает, что его тайна стала известна.
        —А разве она в конце концов не выйдет наружу?
        —Не знаю, — печально отозвался Тони. — Может, о ней вообще придется молчать… пока не станет слишком поздно.
        Рассвет был лучшим временем суток. Чистый, прозрачный воздух придавал заливу и виднеющемуся вдалеке Везувию особую яркость. Каким спокойным выглядит вулкан сейчас, когда спит, и с каким трудом, должно быть, завоеван сей покой. Этому научила Ферн прошедшая ночь.
        Она считала себя хорошо подготовленной, готовой отразить любые авансы со стороны Данте. Но когда он по-джентльменски пожелал ей спокойной ночи и ушел, она не справилась с теми реакциями, которые нахлынули на нее.
        Сначала неверие, потом ярость, ощущение потери и, наконец, смертельная обида. От одной лишь мысли о том, чтобы заняться с ним любовью, тело ее расцветало. А ему это совсем неинтересно. Да у него просто-напросто дурные манеры!
        Она бы с радостью запустила чем-нибудь в дверь, которую Данте закрыл за собой. Потребовалась чуть ли не вся ночь, чтобы утихомирить вулкан в душе.
        Догадался ли он о ее слабости? Ферн бросало то в жар, то в холод.
        Она ощутила неотложную потребность спрятаться от Данте Ринуччи. Вчера он приходил сюда с ней полюбоваться закатом. А если появится и на рассвете?
        Решив удрать, Ферн повернулась и обнаружила, что он стоит позади нее. Давно ли?
        —Доброе утро, — пробормотала она, пытаясь пройти мимо.
        Но он задержал женщину, легко коснувшись ее руки ладонью:
        —Останьтесь.
        —Вы слишком легко отдаете приказы, — резко бросила она.
        —Я оскорбил вас?
        —Разумеется, нет. Но наверное, вы хотите побыть один.
        —Нет, с вами.
        Он повернул ее так, что она снова оказалась лицом к морю, затем встал позади, скрестив руки у нее на груди и мягко привлекая к себе. Каким-то таинственным образом его прикосновение смягчило Ферн. Она подняла руки не для того, чтобы оттолкнуть его, а чтобы положить их поверх его рук.
        —Такой близкий и в то же время такой далекий, — пробормотал он.
        —А как далеко отсюда Везувий?
        —Около шести земных миль, но ведь он из другого мира. Когда-то, много лет назад, я слышал, как он рокотал, и это походило на волшебство. Я всегда надеюсь снова это услышать.
        —Не посчастливилось?
        —Пока нет. Он держит меня в ожидании.
        —Возможно, он не знает, чего хочет.
        —Или знает, но никак не решит, что с этим делать, — задумчиво проговорил он. — Даже когда чего-то сильно хочешь, путь не всегда ясен.
        Теперь она получила ответ насчет прошедшей ночи. Данте не хочет держаться в стороне от нее, но, похоже, но какой-то причине считает, что должен. Поэтому следующий шаг за ней.
        Они вернулись и обнаружили, что вилла уже просыпается. Все были взбудоражены предстоящим приездом Джастина из Англии и Люка из Рима. Представительная делегация отправилась в аэропорт встречать Джастина, его жену и детей, а Данте и Ферн остались на вилле дожидаться Люка и его жену.
        Сразу после полудня приехали Примо и Олимпия, а вскоре появилась еще одна машина, из которой вышли властного вида мужчина и хорошенькая светловолосая женщина.
        —Люк и Минни, — представил их Данте.
        По заинтересованным взглядам, которые они бросали на Ферн, было ясно, что уже все семейство в курсе ее истории. Минни, устроившись в своей комнате, спустилась вниз и потребовала, чтобы Ферн все-все ей рассказала. Но едва та начала, послышались крики и все поспешили во двор приветствовать гостей из Англии.
        Джастин, старший сын Хоуп, был внешне суров и вначале казался не к месту в этой оживленной компании, но Ферн заметила, что на мать он смотрит с любовью и покровительственно. Так же Джастин смотрел на свою жену Эви, живую и энергичную молодую женщину.
        С ними приехал Марк, сын Джастина от первого брака. Двадцатилетний красавец с черными волнистыми волосами и яркими искрящимися глазами, он тут же стал объектом томных взглядов двух молоденьких помощниц экономки.
        —Он только-только осознает свою притягательность для женского пола, — проговорил Джастин со стоном, однако в голосе его слышались нотки отцовской гордости. — Из-за этого с ним стало очень трудно.
        —Не будь к нему суров, — запротестовала Эви. — Он не виноват, что так красив. У него только что завершился роман с девушкой, которая руководит студией бальных танцев. Он и учиться-то начал, чтобы подобраться к ней поближе, а теперь прекрасно танцует.
        Присутствие молодого парня сделало атмосферу еще оживленнее. Позже, когда трапеза закончилась, Тони покопался в старых кассетах, которые были выпущены еще во времена рок-н-ролла, и включил старенький магнитофон.
        —Ну, давай, — сказал он Марку, — посмотрим, насколько ты хорош.
        Марк без колебаний протянул руку Ферн. Он открыто восхищался ею на протяжении всего ужина.
        —Потанцуете со мной?
        Польщенная, она согласилась. Ферн неплохо танцевала, а Марк оказался настоящим мастером. Вскоре они кружились в идеальном темпе.
        —Давайте-ка дадим жару по-настоящему, — внезапно предложил юноша и удвоил темп движений и поворотов.
        Запыхавшись, Ферн едва поспевала за ним. Когда они закончили, раздались аплодисменты восхищенных зрителей.
        —Что это за танец? — спросил Данте, поспешно выходя вперед. — Ты не мог бы научить меня?
        —В его основе лежит квикстеп, — пояснил Марк. — Делаешь вот так.
        Кто-то включил музыку, и вновь зазвучали одобрительные возгласы и аплодисменты, когда Марк устроил ослепительную демонстрацию с Ферн в качестве партнерши. Затем ею завладел Данте и стал показывать, чему научился.
        Ферн должна была признать, что он с легкостью освоил быстрые шаги и заставлял ее летать по полу, словно они делали это всю жизнь.
        С таким партнером самые замысловатые па становились доступными. Со стороны, возможно, и казалось, что они вот-вот споткнутся и упадут, но этого не случилось. У Ферн возникло чудесное ощущение, что с Данте невозможно ошибиться. Он сильный мужчина, но сила его кроется не в мускулах, а в подвижности.
        Она была уверена, что именно так Данте относится и к жизни. Если впереди замаячит неприятность, он протанцует вокруг нее, или через нее, или мимо нее, а затем исчезнет, заставляя всех гадать, а был ли он тут вообще. Это делало Данте Ринуччи пленительным и в то же время опасным. Наконец Тони сменил кассету, и они перешли на вальс.
        —Я потрясена, — выдохнула Ферн. — Вы правда никогда раньше не танцевали квикстеп?
        —Нет, но я люблю танцевать — и чем быстрее, тем лучше.
        —Вальс для вас слишком скучен, да?
        —Еще как. Кому он нужен? Приходится прижимать даму к себе.
        —Как прижимаете сейчас меня?
        —Естественно. И надо делать ей комплименты, например что она самая красивая женщина на свете.
        —Но вы этого не делаете! — возмутилась Ферн.
        —А зачем утруждать себя? Вы слышали это уже сотни раз. Кроме того, — добавил он, — вы прекрасно знаете, как выглядите.
        Он прав. Ферн уделила сегодня много времени своей внешности и была довольна результатом. Медоворыжие волосы прекрасно оттеняло воздушное шифоновое платье в осенних тонах. Одно доходило до колен и демонстрировало длинные стройные ноги и идеальные лодыжки. Довершали наряд туфли на таких высоких каблуках, какие не каждая женщина рискнет надеть.
        В объятиях высокого мужчины такие каблуки оказались преимуществом, помогая Ферн видеть лицо Данте.
        —Может, знаю, а может, и нет, — поддразнила она. — Это мне решать.
        —Значит, желаете услышать от меня, что вы прекрасный сон, богиня ночи?
        —Ох, замолчите! — хихикнула она.
        —Я просто стараюсь вести себя прилично.
        —А вы умеете вести себя прилично?
        —Ну, кто-то как-то сказал, что я не замечу приличие, даже если оно подойдет и щелкнет меня по носу. Не могу припомнить, как зовут насмешницу.
        —А! Одна из тех женщин, о которых тут же забывают. Возможно, она просто пыталась спровоцировать вас, чтобы привлечь ваше внимание.
        Данте насмешливо улыбнулся:
        —Мне бы хотелось верить, что ей требуется мое внимание.
        —А что, если она играет с вами в кошки-мышки?
        —И в это мне тоже хотелось бы верить. Вы не представляете, какими забавными могут быть эти кошки-мышки.
        —Думаете, не представляю? — спросила Ферн, саркастически вздернув брови.
        —Извините. Разумеется, представляете. — Он с надеждой добавил: — Возможно, вы могли бы научить меня паре-тройке приемчиков.
        —Не думаю, что вас надо учить этой игре.
        —Игра в любовь имеет множество различных аспектов, — заметил Данте.
        —Но мы же говорим не о любви, — прошептала молодая женщина. — Это совсем другая игра.
        Эта игра заставляет ее пульс безумно колотиться, а все тело петь от его близости. Разум твердил, что во всем виноват быстрый ритм танца, но как объяснить удовольствие от ощущения руки Данте на ее талии и от близости его губ к ее губам?
        —А как вы называете эту игру? — прошептал Данте.
        —Уверена, у каждого из нас имеется собственное название.
        —Назовите свое.
        Ферн пробормотала:
        —Хорошо, но сначала вы.
        —Я первый спросил.
        В этот раз она не ответила, но взгляд ее был полон озорства.
        —Вы собираетесь дразнить меня, да? — усмехнулся он. — Лукавая вы дама.
        —Знаю.
        —Догадываюсь, что лукавство у вас природное.
        —Верно. Это одно из величайших удовольствий жизни. — Развеселившись, Ферн продолжала провоцировать его. — Почти такое же забавное, как игра в кошки-мышки.
        Его глаза весело заискрились.
        —Кошки, мышки… Хотелось бы знать, кто из них я.
        —Предоставляю вам выяснить это самому.
        Данте коротко рассмеялся и начал быстро кружить ее, пока они не оказались на террасе. Ферн вырвалась из его рук и, сбежав по ступенькам, помчалась к деревьям. Она была во власти возбуждения, и то, что Данте преследовал ее, приводило в восторг. Она побежала быстрее, бросая ему вызов, и он его принял.
        —Женщина, ты рехнулась? — прорычал Данте, схватив ее за талию. — Сколько, по-твоему, мужчина может выдержать?
        Она ответила не словами, но смехом, который все звенел и звенел, пока он не закрыл ей рот поцелуем.
        Он обладал даром, которого лишены многие мужчины, — целовать нежно. Ее ответный поцелуй был игривым, пытливым и чуть-чуть дразнящим.
        —Я не рехнулась, — прошептала Ферн. — А мужчине следует поупражняться в самоконтроле.
        —Это невозможно, если ты рядом, — пробормотал Данте, лаская ее шею.
        Ферн умолкла, потому что его губы отыскали наиболее чувствительное местечко, ямочку у основания горла. Трепет пробежал по ее телу, она льнула к нему, а голова кружилась.
        Ее руки, казалось, жили собственной жизнью. Они обхватили голову Данте, притягивая ближе, чтобы губы его продолжали творить свое волшебство. А он опасен! Ей надо бы оттолкнуть его, но еще только одна минутка…
        Ферн не заметила, как Данте потянул ее вниз, но внезапно обнаружила, что лежит на земле, в его объятиях, и он смотрит на нее с выражением, которое она не в состоянии разгадать.
        А именно сейчас ей хотелось выведать все тайны, хотелось знать о нем все, чувствовать его руки на своем теле, хотелось всего, чего только можно хотеть.
        Данте обнажил плечо женщины и прижался к нему губами. Теперь его волосы касались ее лица. Она с наслаждением запустила в них пальцы и удовлетворенно вздохнула.
        Но вдруг Ферн услышала нечто, заставившее ее напрячься и замереть: смех, тихий и веселый, звучавший неподалеку. Кто-то еще вышел в сад.
        Глава 4
        —Данте! — прошипела она. — Данте! Вставай.
        Она в отчаянии оттолкнула его, и он отстранился, нахмурившись.
        —Сюда идут, — объяснила Ферн.
        Пробормотав проклятие, он поднялся на ноги, помог встать ей. Они бы убежали, но из-за деревьев послышался голос Марка:
        —Ферн, Данте, где вы?
        —Я убью мальчишку, — пробормотал Данте. — Он делает это нарочно.
        —Не будь параноиком.
        —Я не параноик, — отозвался он раздраженно. — Он втюрился в тебя.
        Несмотря на нервозное состояние, Ферн чуть не рассмеялась:
        —Глупости. Его сердце все еще отдано девушке из танцевальной студии.
        —Ему двадцать, — огрызнулся Данте. — Он забыл ее в ту самую минуту, когда улетел из Англии.
        —Ты уверен в этом?
        —Разумеется. Мне тоже когда-то было двадцать.
        —Так вот, значит, что творят парни в двадцать лет. И в тридцать. И в тридцать пять.
        Данте бросил на нее взгляд человека, доведенного до белого каления.
        Теперь и остальные звали их. Пришлось пойти назад, держась как можно веселее и естественнее. Однако голос Ферн дрожал, а улыбка ее выглядела натянутой.
        Более того, ее охватила внутренняя дрожь. Она чувствовала себя так, словно оказалась на краю обрыва, не имея ни малейшего представления, как попала туда.
        Все Ринуччи расположились под звездным небом. Марк собрался подобраться ближе к Ферн, но был остановлен сердитым взглядом Данте. Если бы нервы не были натянуты, ее это позабавило бы.
        Хоуп распорядилась подать чай, и Ферн с удовольствием выпила чашку. Брови хозяйки удивленно приподнялись, когда она положила в чай четыре кусочка сахара вместо одного. Это было сейчас необходимо. Горячий сладкий напиток успокаивал.
        —Я немного устала, — сказала она, как только позволили приличия. — Вы не возражаете, если я отправлюсь спать?
        —Я тоже устала после перелета, — подхватила Эви, и компания начала расходиться.
        Оказавшись в своей комнате, Ферн решила принять ледяной душ. Это быстро приведет ее в норму.
        Да, холодный душ действительно охладил, но только тело. Душа осталась растревоженной. Ферн привыкла считать себя спокойной и собранной. Даже испытывая страстную любовь к Сандору, она владела собой, что и доказала в грандиозном финале.
        Но Данте лишил ее самообладания. Она постоянно думала о нем.
        Когда Ферн вышла из душа и посмотрела на свое отражение в зеркале, он, казалось, был там, с тоской глядя на ее наготу и заставляя Ферн сожалеть, что она не позволила ему увидеть ее обнаженной.
        Она натянула ночную рубашку, и воображаемое лицо Данте вытянулось.
        —Убирайся! — велела она ему. — Уходи и оставь меня в покое.
        Он подчинился, но прежде все-таки посмотрел на нее через плечо.
        Послышался тихий стук в дверь.
        —Кто там?
        —Это я, — отозвался Данте.
        Она чуть не сказала: «Ты вернулся?» — но вовремя остановилась.
        —Чего ты хочешь?
        —Можно войти? Мне нужно кое о чем с тобой поговорить.
        Ферн впустила его, убедившись предварительно, что халат ее как следует застегнут. И все равно у нее было ощущение, будто одежда ее прозрачна.
        Он был по-прежнему в рубашке и брюках, однако верхние пуговицы рубашки были расстегнуты, обнажая несколько дюймов груди. Это была привлекательная грудь. Ферн изо всех сил пыталась быть осмотрительной. Сегодня в его объятиях она чуть не потеряла голову. Там, на траве, она была готова на все.
        И Данте наверняка это понял. Он же умный человек, умеющий манипулировать другими людьми, и об этом нельзя забывать.
        —О чем ты хотел поговорить? — сдержанно спросила она.
        —О нас, — тут же ответил он. — И о том, что ты творишь со мной. Не думаю, что смогу долго выдержать так.
        —Если тебе невыносимо видеть меня, то едва ли разумно приходить сюда, — заметила она, радуясь, что хоть немного охладила свой пыл с помощью душа.
        —Я этого не говорил, — возразил Данте. — Мне действует на нервы ситуация, которую можно назвать «так близко и все же так далеко». Должно быть либо одно, либо другое. Нам следует обстоятельно обсудить это и прийти к разумному решению.
        Вкрадчивая невинность его тона могла бы обмануть девушку, незнакомую с уловками Данте Ринуччи, но не Ферн.
        —Согласна, — серьезно сказала она. — Либо одно, либо другое. И поскольку я довольно скоро уеду, думаю, мы должны остановиться на втором варианте.
        —Прошу прощения?
        —Для тебя разумнее покинуть мою комнату.
        Он кивнул:
        —Да, разумнее. Если б я был разумным человеком, то убежал бы без оглядки. Но я никогда не был разумным.
        —Сейчас самое время начать.
        Он обнял ее за талию.
        —Я знаю, что мне не следовало приходить, — пробормотал Данте. — Но я не смог удержаться. Ты была сегодня такой прелестной! Я наблюдал за тобой и понял, что мы должны потанцевать. Мы потанцевали, и я понял, что должен заключить тебя в объятия, поцеловать и любить тебя… — Он привлек ее к себе.
        —Это заходит несколько далеко, ты не находишь? — непринужденно заметила она.
        —Но я мечтаю зайти далеко. Ты воспламеняешь меня. Я хочу зайти с тобой очень далеко и даже дальше…
        —Ш-ш-ш, — вдруг прошептала Ферн. — Мне кажется, я слышала в коридоре какой-то шум. Никто не мог тебя увидеть?
        —Ни одна душа. Не волнуйся, я буду тих как мышка.
        —Ты — мышка? — съязвила она. — Кого ты пытаешься обмануть? Данте, ты мне очень нравишься, но я не наивная девица и не паду жертвой твоего обаяния. Не забывай, что в Лондоне меня соблазнил мастер этого дела.
        —Ты хочешь сказать, что я не мастер? — возмутился он.
        —Ну, в данный момент ты блестяще справляешься.
        Данте бросил на нее печальный взгляд и вздохнул, как школьник, пытающийся сбежать с урока и пойманный с поличным. Она едва не капитулировала, но, к счастью, ей удалось удержаться.
        —Что ж, попытка не пытка, верно? — поддразнила она.
        —Не знаю, что ты имеешь в виду.
        —Еще как знаешь! Ты шел сюда, говоря себе: «Давай, попытайся. Она может сказать „да“, может сказать „нет“, может дать мне оплеуху. Но попробовать стоит».
        Данте сконфузился, и это подтвердило ее подозрения.
        —Ну, я попробовал, не так ли? По крайней мере, оплеуху не получил.
        —Это следующая ступень. А теперь уходи, пока мы все еще друзья.
        —Друзья? Это действительно все, что ты…
        —Иди!
        И он ушел.
        Как привлекательная женщина, Ферн имела немалый опыт укрощения чересчур горячих джентльменов и обнаружила, что о мужчине можно судить по его поведению при следующей встрече, если таковая происходит. Некоторые ведут себя хорошо, некоторые плохо, некоторые делают вид, что ничего не было.
        Данте, разумеется, должен был соригинальничать. Он крался за ней по саду, прячась, когда она оглядывалась, пока женщина не закричала раздраженно:
        —Да выходи же, идиот!
        —Если ты называешь меня идиотом, это означает, что я прощен? — с надеждой спросил он, появляясь перед ней.
        —Думаю, да.
        Кто-то крикнул:
        —Данте, ты идешь?
        —Уже иду! — прокричал он в ответ. — Мы с Карло и Раггьеро собираемся в город, но я не уеду, пока не буду знать, что снова в милости.
        —Я не сказала, что ты в милости, — сурово заявила Ферн. — Ты всего лишь прощен.
        —Да, конечно, тут есть разница. Я поработаю над этим, когда вернусь. Пока.
        Он чмокнул ее в щеку и умчался, а она смеялась и гадала, как добиться, чтобы последнее слово осталось за ней.
        Ферн провела приятный день с Хоуп и остальными женщинами, разговаривая об Англии и возясь с детьми. Поведение Данте в тот вечер было сдержанным и безупречным. Ферн пыталась убедить себя, что ее это полностью устраивает.
        Фотоаппарат был постоянно с ней, поэтому, наткнувшись на Тони, играющего с сыном Раггьеро, она не упустила момент и сделала несколько быстрых, спонтанных снимков, над которыми все восторженно охали и ахали.
        —Я придумала, как отблагодарить вас за доброту, — сказала она Хоуп. — Я сделаю снимки, дюжины снимков — всех по отдельности, парами, с детьми, без детей. А потом вы соберетесь в саду, и я сделаю большой коллективный снимок.
        —И у меня навсегда останется память, — воскликнула обрадованная Хоуп. — О да, пожалуйста.
        Ферн приступила к выполнению замысла немедленно, фотографируя каждого, вплоть до самых маленьких детишек.
        К этим снимкам она добавила фотографии, сделанные тайком, когда люди не подозревали, что их снимают, и, таким образом, вели себя более естественно. Конечным результатом стало групповое фото, которое заставило Хоуп прослезиться от радости и устроить праздничный обед в честь Ферн.
        —Ты сделала очень доброе дело, — заметил Данте, когда они вместе попивали вино. — Семья для Хоуп — все.
        Его похвала слегка смутила ее.
        —Честно говоря, я сделала это для себя, правда. Фотография — это своего рода мания, и когда я не могу фотографировать, то чувствую себя неспокойно.
        —Зачем ты себя принижаешь? От кого прячешься?
        —С каких это пор ты стал психоаналитиком? — весело поинтересовалась Ферн. — Я ни от кого не прячусь.
        —Ну, специалист сказал бы, что ты прячешься за камерой, помещая всех в фокус, а сама всегда остаешься за кадром. Кстати, если тебе нужны хорошие снимки, я отвезу тебя в Неаполь и покажу старый город, где сохранились старинные здания. Ты найдешь там все, что твоей душе угодно.
        Ферн с удовольствием согласилась, и на следующий день они отправились в исторический центр Неаполя. Как и предполагал Данте, она пришла в восторг и непрерывно щелкала фотоаппаратом, околдованная узкими извилистыми улочками с бельевыми веревками от дома до дома и крохотными лавчонками, которые торговали рыбой и фруктами.
        Наконец она без сил повалилась на стул в кафе и подкрепилась кофе и пирожными.
        —Я так рада, что ты привез меня сюда, — блаженно вздохнула Ферн. — Это было бесподобно. Старый город невероятно живописен.
        Данте кивнул:
        —В Неаполе есть современные районы, полные бездушных однотипных зданий. Но и нем сохранились и вот такие уголки, где люди могут по-прежнему быть людьми, а не винтиками некоего механизма. Соседи не просто знают друг друга, они практически одна семья. Кстати, можно найти целые дома, заселенные родственниками. Давай…
        Он осекся, так как где-то неподалеку раздался громкий крик. Внезапно начался хаос. Люди бежали, махали руками и указывали на что-то.
        —Incendio! — кричали они. — Incendio!
        — Где-то пожар, — объяснил Данте.
        Ферн и он бросились в указанном направлении и вскоре увидели пятиэтажный дом. Из окон валил дым, а люди выбежали наружу и громко переговаривались.
        —Пожарную бригаду уже вызвали, — сообщил ей Данте, услышав несколько фраз. — Но эти улочки слишком узки для машин. Пожарные смогут доехать только вон до того угла, потом им придется нести лестницы сюда. Будем надеяться, что лестницы достаточно длинные. К счастью, все, кажется, успели покинуть здание.
        Позади них громко причитала какая-то женщина:
        —Пьеро, Марко, Джинетта, Энрико — miodiо.
        Судя по сумкам, брошенным на тротуар, она, по-видимому, была в магазине, когда услышала ужасную новость и помчалась к своим детям. Теперь они все сгрудились вокруг нее, а она бормотала благодарственные молитвы и всхлипывала. И вдруг женщина закричала:
        —Нико!
        Нико? Люди начали оглядываться. Нико? Где Нико?
        Один из мальчиков что-то сказал и вздрогнул, когда мать ударила его по щеке.
        —Что случилось? — в ужасе спросила Ферн.
        —Нико спускался вместе с ними, но они его потеряли, — перевел Данте. — Она винит их за то, что бросили брата.
        —Нико! — заголосила женщина, глядя на дом. — Нико!
        Внутри послышался треск, грохот, и дым повалил из окон с новой силой.
        —Обрушились перекрытия, — мрачно прокомментировал Данте. — Будем надеяться, что Нико все-таки выбрался.
        Но в следующий миг раздался вопль ужаса. На самом верху, на шатком балкончике с коваными железными перилами стоял маленький мальчик и глядел вниз.
        —Нико! — снова закричала его мать. — Спускайся!
        В припадке истерики она не сознавала, что это невозможно. Судя по всему, дом должен был вот-вот рухнуть.
        —Подайте вон ту лестницу! — скомандовал Данте. — Придвиньте ее сюда.
        —Но она слишком короткая, — запротестовал кто-то.
        —Не спорьте! — взревел он. — Делайте, как я сказал. Данте выдернул лестницу из чьих-то рук и прислонил ее к стене.
        —Держите, — резко бросил он.
        Услышав властный голос, люди поспешили подчиниться. Такого Данте Ферн еще не видела. Взгляд его был суровым, тело напружинено, и весь его облик говорил о том, что этот решительный мужчина не допускает возражений и грозит неприятностями любому, кто встанет у него на пути.
        —Но что ты станешь делать, когда лестница закончится? — попыталась нерешительно возразить Ферн.
        Какое-то мгновение он глядел на нее так, словно видел впервые. Затем отрывисто заявил:
        —Полезу.
        Данте отвернулся, не дожидаясь ее ответа, и уже в следующую секунду быстро поднимался по лестнице, перешагивая через две перекладины, пока не добрался до низа балкона на третьем этаже. Ухватившись за железные перила, подтянулся и перелез через поручень под дружное «ах!» толпы. Ферн следила за происходящим с благоговейным страхом.
        Взобравшись на балкон, Данте встал на перила и подпрыгнул. Расстояние было небольшое, и ему удалось ухватиться за край следующего балкона. Там он повторил маневр и оказался на пятом этаже.
        И вот он уже успокаивает ребенка. Но как Данте собирается спускаться вместе с малышом? Он бросил оценивающий взгляд вниз, затем кивнул, словно решение было принято. Данте опустился на колени, чтобы мальчик смог залезть к нему на спину и крепко обхватить его за шею. В следующую секунду он уже перелез через перила балкона и дюйм за дюймом стал спускаться по железному ограждению, пока не достиг основания и не повис там.
        Все затаили дыхание, гадая, что же он теперь предпримет. Данте раскачался и прыгнул на нижний балкон. Это казалось невозможным, однако ему удалось. Более того, он умудрился приземлиться на колени, чтобы ребенок у него за спиной не пострадал.
        Предстоял еще один прыжок, прежде чем они доберутся до относительно безопасной лестницы. Получится ли у него или они оба рухнут на землю? Внизу люди поднимали руки, словно надеялись поймать их.
        Данте, не мешкая, прыгнул снова. Толпа взревела, когда и этот прыжок удался.
        Какой-то мужчина поднялся по лестнице и теперь протягивал руки, чтобы взять Нико, в то время как Данте оставался на балконе, тяжело дыша. Все радостно кричали и аплодировали, когда ребенок оказался на земле. Наконец и Данте спустился под оглушительный рев.
        Ферн чувствовала, как слезы струятся по ее щекам. Она не могла сказать, почему плачет — от страха за Данте или от гордости за него. Эмоции переполняли ее и грозили выплеснуться наружу.
        Он коротко улыбнулся ей и пошел к матери мальчика, которая в порыве радости горячо благодарила спасителя своего сына. Она крепко обнимала малыша, который, казалось, пребывал в оцепенении и ни на что не реагировал, но вдруг очнулся и огляделся вокруг, что-то ища. Когда не нашел, разревелся.
        —Пини! Пини! Он умрет… Он умрет! — так перевел Данте вопли мальчика.
        —Еще один ребенок? — спросила Ферн. — Неужели там кто-то остался?
        —Нет. Пини — щенок, — ответила мать. — Он, должно быть, где-то здесь.
        —Нет, нет! — всхлипывал Нико. — Он там. Он умрет.
        Мать отчаянно пыталась успокоить его:
        —Солнышко, ничего не поделаешь. Никто не будет рисковать ради собаки.
        Нико зарыдал навзрыд.
        —Может, он уже умер? — предположил кто-то. — Должно быть, задохнулся в дыму.
        —Нет, вон! — послышался крик из толпы.
        Все взглянули вверх, ахнув при виде маленькой собачки, появившейся в окне. Она тявкала и озиралась в страхе и замешательстве. Нико начал вырываться из рук матери:
        —Пини, Пини! Я иду!
        —Нет! — закричала мать, крепко вцепившись в сынишку.
        —Оставайся здесь, — резко приказал Данте. — Ни с места.
        В следующую секунду он со всех ног бежал к дому. Когда до людей дошло, что он собирается делать, послышались крики:
        —Он что, рехнулся? Хочет на тот свет? Он соображает, что делает? Остановите его!
        Но Ферн увидела в глазах Данте безрассудную решимость и поняла, что его ничто не остановит. В ужасе наблюдала она, как он начал подниматься по лестнице, окутанной клубами дыма.
        К этому времени прибыли две пожарные команды. Увидев, что происходит, пожарные примчались с раздвижной лестницей и установили ее у стены дома. К счастью, она оказалась длиннее первой, но, когда Данте предложили перелезть на нее, он покачал головой и вновь устремился вверх.
        Он добрался до последнего балкона, но тут удача отвернулась от него. Кованое ограждение вывалилось из крошащейся кирпичной кладки. Толпа замерла, когда Данте повис на решетке, не имея, казалось бы, ни малейшего шанса спастись. Пожарные передвигали лестницу, пытаясь установить ее поближе к нему. Сердце Ферн ушло в пятки. Она не могла смотреть на это, но и отвернуться была не в силах.
        А Данте с силой оттолкнулся от стены, раскачался и полез по шатающемуся ограждению вверх, медленно приближаясь к окну, где тряслась от страха собака.
        Наконец ему это удалось, но, когда он протянул руку, песик исчез в доме. Данте подтянулся, забрался внутрь. В следующую секунду послышался грохот. Из окна вырвался клуб дыма, и над улицей повисла пугающая тишина. Он погиб. Наверняка. О боже!
        Ферн спрятала лицо в ладони, отчаянно молясь. Он не может умереть. Не должен.
        И вдруг раздался торжествующий вопль:
        —Вон он!
        Данте появился в другом окне, чуть дальше, с собачкой в руках. Теперь он был ближе к раздвижной лестнице, на верхушку которой уже взобрался пожарный, готовый принять у него животное.
        Все почти закончилось. Данте дотянулся до лестницы и начал спускаться. Еще чуть-чуть — и он будет в безопасности.
        Но потом что-то случилось. Данте застыл, вцепившись в перекладину. Глаза его закрылись, голова свесилась вниз.
        —О боже, он потерял сознание, — прошептала Ферн. — Это из-за дыма.
        Пожарный передал собаку своему коллеге, затем поднялся к Данте, встал так, чтобы поймать его, если тот упадет, и протянул руку.
        К всеобщему облегчению, Данте, кажется, вышел из транса и огляделся. В конце концов, медленно спустился вниз. Когда он поставил ноги на землю, толпа снова радостно завопила. Он тряхнул головой, приходя в себя, забрал у пожарного собачку и понес ее ребенку, кричащему от восторга.
        Если толпа раньше бурно приветствовала Данте, то сейчас люди взревели от восторга. Человек, который рискует собой ради ребенка, — герой; человек, который точно так же рискует ради собаки, — прекрасный безумец.
        «Да, безумец», подумала Ферн, стараясь утихомирить бешено колотящееся сердце. Толпа пыталась качать Данте, но он предпочел сбежать.
        —Пойдем, — сказал он, хватая ее за руку.
        Глава 5
        Данте и Ферн с трудом выбрались из толпы и неслись, пока не заблудились, а их восторженные преследователи остались далеко позади.
        —Где мы? — спросила она.
        —Какая разница? Где-то.
        —А где машина?
        —Где-то. Какое это имеет значение?
        —Будь же разумным, — рассмеялась Ферн.
        —Не буду. Зачем? Когда это было разумно — быть разумным?
        —Для тебя никогда, теперь я это понимаю, — нежно проговорила она. — Идем.
        —Как скажешь.
        Взяв Данте за руку, Ферн привела его в маленькое кафе со столиками на тротуаре, где они присели отдохнуть на солнышке.
        —Мне это необходимо, — признался Данте, — после дыма. А еще мне необходимо выпить, но, полагаю, лучше не стоит, поскольку я поведу машину, когда мы найдем ее. — Он засмеялся. — Где ее искать? С чего начнем?
        —Я помню улицу. Не беспокойся.
        Когда официант принял заказ, Данте откинулся назад, глядя на нее. Взгляд его был отстраненным.
        —Данте, бога ради, — взмолилась Ферн, снова беря его за руку, — вернись на землю.
        —Я уже сделал это.
        —Ты знаешь, что я имею в виду. Ты витаешь где-то в космосе. Вернись вниз, на родную планету.
        —Для чего? Мне там нравится. Лучше поднимайся ко мне. Тут здорово. Мне еще никогда не было так весело.
        —Весело? Ты же мог умереть!
        —Что ж, самые невероятные вещи могут оказаться веселыми, если посмотреть на них правильно.
        —Ты мог умереть, — медленно повторила она.
        —Но не умер же. Мог, но не умер. Разве ты не понимаешь? Это был замечательный день.
        —Как ты можешь так говорить? — взорвалась Ферн. — Пойти на такое безумие! Спасти ребенка — да, это чудесно. Но точно так же рисковать ради собаки — о чем ты только думал?
        —Я люблю собак. И малыш был бы убит горем, если бы его собачка сгорела.
        —А как насчет тебя? Разве тебе все равно, будешь ты жить или умрешь?
        Он пожал плечами:
        —Чему быть, того не миновать.
        —Это случится гораздо скорее, если бездумно рисковать.
        —Может, да, а может, и нет. Что плохого в риске? Такая жизнь гораздо интереснее. Представь себе квикстеп с судьбой в качестве партнера. Ты двигаешься быстрее и быстрее, никогда не зная, кто из вас доберется до края первым. Все возможно. Лучше уж умереть так, чем… гм… как-то иначе.
        —Ты чуть не упал, — напомнила Ферн. — На лестнице ты потерял сознание. Что случилось?
        —Ничего. Тебе показалось.
        —Не показалось.
        —Всюду был дым, и я мало что помню. Теперь это не имеет значения.
        —Имеет. Возможно, ты все же пострадал. Я хочу, чтобы тебя осмотрел врач.
        —Это ни к чему. — Данте внезапно напрягся. — Все закончилось.
        Но Ферн стояла на своем:
        —Ты потерял сознание на лестнице и…
        —Откуда, черт побери, ты знаешь?
        Внезапная холодная ярость в его голосе заставила ее отшатнуться.
        —Тебя там не было, ты не знаешь, что произошло, — зло бросил Данте. — Я закрыл глаза и дал себе минутку отдыха, прежде чем продолжить спуск. И это все! Прекрати драматизировать!
        —Я не хотела… Я просто беспокоюсь за тебя.
        —Разве я похож на человека, за которого надо беспокоиться? — поинтересовался он.
        Ферн вынуждена была сделать глубокий вдох, прежде чем смогла храбро ответить:
        —Вообще-то да. Каждому нужно, чтобы о нем беспокоились. С тобой произошло что-то ужасное. Ты мог пострадать. Почему это так злит тебя?
        —А почему любой мужчина злится, когда над ним суетятся? Просто забудь об этом, пожалуйста. — Его тон был угрожающим.
        —Но…
        —Я сказал, забудь.
        Ферн не осмелилась больше ничего добавить. Она, как бы странно это ни звучало, боялась Данте, его ожесточенной, пугающей ярости.
        Но самообладание уже возвращалось к нему.
        —Извини, — проговорил он. — Я несколько не в себе. Но совсем скоро буду в порядке. Только пообещай мне одну вещь: ты ничего не расскажешь об этом дома.
        —Думаю, эта история все равно рано или поздно дойдет до них.
        —Я не это имел в виду. Не говори о том, что мне стало плохо на лестнице. Хоуп изведет себя. — Видя ее колебания, Данте добавил: — Ты должна дать мне слово.
        —Хорошо, — быстро согласилась Ферн, испугавшись, что он снова взорвется.
        —Обещаешь?
        —Да, обещаю.
        —Прекрасно. Тогда все в порядке.
        Все было далеко не в порядке. Ей никогда не забыть того, что она видела.
        —Взгляни на ситуацию с другой стороны, — предложил он. — Подумай о том, какие потрясающие снимки я тебе обеспечил.
        Снимки? Потрясенная Ферн осознала, что ни разу не вспомнила о фотоаппарате.
        Она даже измену любовника запечатлела для потомков, однако забыла о камере в тот момент, когда Данте начал взбираться по лестнице.
        —Я не снимала, — прошептала Ферн.
        —Что ты хочешь сказать? — притворно возмутился он. — Ты же фотографируешь все на свете. Неужели я совсем не стою твоих усилий?
        —Ты прекрасно знаешь ответ, — огрызнулась она. — Я переживала за тебя.
        —Не знаю, куда катится этот мир, — печально вздохнул Данте. — Ты упустила величайший момент в моей жизни. Может, вернемся и дадим тебе второй шанс?
        —Не трудись, — решительно отрезала Ферн. — Второй шанс никогда не бывает таким эффектным, как первый.
        Она оба понимали, о чем говорят на самом деле. Женщина, которая не остановится ни перед чем ради хорошего снимка, упустила момент, потому что Данте оказался в опасности.
        Какое удовольствие это, должно быть, ему доставляет! Но когда Ферн посмотрела на Данте, в его глазах была лишь усталость.
        —Идем, — наконец проговорил он. — Поехали домой.
        Они нашли машину и ехали назад в молчании. На вилле Данте тут же отправился в душ. Пока его не было, Ферн описала семье все события, но, памятуя о своем обещании, не сказала ничего о том, что случилось на лестнице.
        —Только Данте могло прийти в голову спасать собаку, — вздохнула Хоуп.
        —Ему это нравится, — заметила Ферн. — Как будто риск придает его жизни какую-то остроту.
        —Его отец был таким же, — заявил Тони. — Всегда находил повод, чтобы совершать безумства.
        —Да, но… — начала было Хоуп, затем осеклась.
        Озадаченная Ферн ждала продолжения. Хоуп посмотрела на мужа, и тот чуть заметно покачал головой.
        —Если человек такой, то он такой, и тут уж ничего не поделаешь, — неуклюже закончила синьора Ринуччи. — Пойду посмотрю, как он там.
        Минуту спустя она вернулась:
        —Я заглянула к Данте. Он спит. Думаю, ему это необходимо.
        Потом она ловко увела разговор в сторону, однако Ферн не сомневалась, что от нее что-то скрывают.
        На следующее утро, когда она встала, Данте уже уехал в город. Неужели он избегает ее?
        Прибыли по почте новые кредитные карточки, а из консульства сообщили, что и паспорт готов. Она поехала и забрала его, потом зашла в кафе на берегу и сидела, размышляя.
        Ей пора уезжать, не так ли? Флирт с Данте приятен, но он ни к чему не приведет. То, что она забыла о фотографировании, — угрожающий знак, потому как раньше такого никогда не случалось. Однако мысль о серьезных отношениях с ним — безумие.
        На первый взгляд Данте Ринуччи — красивый паяц, который шутками и поддразниваниями прокладывает дорогу к женскому сердцу. Но когда она отдаст ему свое сердце, что будет дальше? Не окажется ли она лицом к лицу с другим человеком, который скрывается под маской беззаботного весельчака и которого следует бояться? Или Данте позволит ей видеть лишь то, что его устраивает? Любая из перспектив не внушает оптимизма.
        Ферн вспомнила их первую встречу в поезде, когда они сидели, несясь сквозь ночь и беседуя о кругах ада и рая. Тогда разговор казался тривиальным, но теперь у нее возникло убеждение, что Данте каким-то образом знаком с адом. Вчера он заглянул в его огненные глубины не один раз, а дважды. Без страха. Даже с готовностью.
        Почему? Что представляет собой его личный ад и как он противостоит ему?..
        До нее не сразу дошло, что звонит ее мобильный телефон.
        —Ферн! Наконец-то!
        Это был Майк Грегсон, ее агент, неунывающий бодряк.
        —Тебе надо вернуться, — сказал он. — Тут наклёвывается неплохая работенка с отличной оплатой, и я предложил тебя.
        Он вкратце описал, чем предстоит заняться Ферн. Один маститый голливудский актер только что подписал контракт на участие в театральной постановке.
        По сравнению с ним Сандор Джейли — просто мелкая сошка.
        —Дирекция требует самого лучшего фотографа, и когда я упомянул твое имя, они очень заинтересовались.
        —Удивляюсь, что кто-то готов нанять меня после той истории, — с усмешкой заметила Ферн.
        —Они оценили твою, ну… самоотверженную честность. Не смейся, это приносит тебе огромную пользу. Не упусти шанс, детка. Приезжай.
        Итак, решение принято за нее. Она попрощается с Данте и вернется в Англию, радуясь, что спаслась.
        Спаслась от чего?
        Телефон зазвонил снова. Это был Данте.
        —Где ты? — спросил он взволнованным голосом. Когда она объяснила, попросил: — Никуда не уходи. Я буду через несколько минут.
        Вскоре его автомобиль притормозил у кафе.
        —Извини, что докучаю тебе, — произнес он, когда Ферн села в машину, — но мне срочно требуется твоя помощь. Неподалеку отсюда продается вилла. Я еду сейчас туда, и мне нужен отличный фотограф, поэтому я, разумеется, подумал о тебе.
        —Я польщена, но мой опыт лежит в области шоу-бизнеса, а не недвижимости.
        —Продажа дома в чем-то сродни шоу-бизнесу, особенно такого дома. В девятнадцатом веке он пользовался дурной славой. У владельца были жена и три любовницы, и каждую он поселил в отдельном крыле. А потом его убили.
        —Молодчины!
        Данте рассмеялся:
        —Забавно! Люди всегда полагают, что это были женщины.
        —Они просто обязаны были, — без колебаний заявила Ферн.
        —Возможно, так дело и обстояло. Полиция ничего не выяснила. Я хочу, чтобы дом на фотографиях выглядел достойно.
        Через час они подъехали к вилле, расположенной на холме и имеющей необычные очертания. Работа заняла три часа. По пути домой они остановились поесть и обменяться впечатлениями. Данте оказался серьезным бизнесменом. Свою часть работы он сделал первоклассно.
        —Мой текст, твои фотографии, — подытожил он. — Мы отличная команда. Дома разместим все это на моем сайте.
        —Прекрасно, но потом мне надо будет тебе что-то сказать…
        —Естественно, я оплачу твою работу.
        —Надеюсь.
        —Конечно, я не могу позволить себе платить слишком много. Полагаю, теперь ты получаешь огромные гонорары.
        —Я игнорирую это замечание.
        —Но ты лучшая в своем деле, и с твоей помощью я мог бы продавать дома гораздо быстрее.
        —Я пытаюсь сказать тебе…
        —Я собираюсь объехать всю округу в поисках недвижимости для продажи. Аида со мной. Вместе мы всех сделаем. — Видя ее колебания, он взял Ферн за руки. — Скажи «да». Добавь в свою жизнь немножко веселья.
        Это был прежний Данте, беззаботный парень, который смотрит на жизнь с улыбкой.
        —Я не знаю, — медленно проговорила Ферн.
        Искушение было очень сильное.
        —Послушай, я знаю, о чем ты думаешь, — заявил он. — Но ты ошибаешься. Я принял твой отказ. — Голос его стал мелодраматичным. — Пережив горечь и боль.
        Ее губы дрогнули.
        —О, да неужели? — усмехнулась она.
        —Почему ты мне не веришь?
        Одна лишь мысль о Данте, покорно принимающем отказ, была абсурдной. Эта уловка свидетельствовала, что он настроился на долгую игру. Если Ферн это признает, то проиграет первое очко. А она не намерена позволить ему победить слишком легко.
        —Ты действительно считаешь, что я поверю, будто Данте Ринуччи собирается вести себя как безупречный джентльмен?
        —Ну конечно, я не планирую заходить столь далеко, — уклончиво ответил он. — Но ничего такого, что оскорбит тебя. Мы просто друзья, обещаю.
        —Гм… — пробормотала Ферн.
        —Гм? — невинно повторил Данте.
        —Гм.
        Он просто неотразим! С другой стороны, ей обещана самая значительная работа в жизни, может, даже поездка в Голливуд.
        —Я подумаю, — сказала она.
        —Только не очень долго.
        Они вернулись на виллу и провели еще час за компьютером, совмещая талантливые снимки Ферн и информацию о доме, подготовленную Данте. Одну копию они отправили владельцу, который тут же в ответном послании выразил полный восторг.
        В конце вечера Ферн вышла на террасу и стояла, любуясь звездами и спрашивая себя, что же ей делать. Вроде бы принять решение легко. Конечно же работа важнее мужчины, даже самого обаятельного.
        Просто друзья, как же! Кого он пытается обмануть? Ферн услышала и шаги и обернулась, ожидая увидеть Данте.
        Но это были Хоуп и Тони.
        —Данте пошел спать, — объяснила Хоуп. — Он не признается, но, думаю, у него болит голова.
        —Что-то случилось? — спросила Ферн. Поведение хозяйки виллы насторожило ее.
        —Он сказал, что предложил вам работать с ним, — ответила Хоуп.
        —Да. Но я не уверена, что должна соглашаться. Наверное, мне пора возвращаться в Англию.
        —О нет, пожалуйста, погостите еще немного в Италии, — чуть ли не взмолилась Хоуп. — Поезжайте с ним.
        Неужели синьора Ринуччи пытается их сосватать? Смешно. Ферн внимательно вгляделась в лицо женщины, и от ее веселья не осталось и следа.
        —Что стряслось? — встревожилась она. — Что-то серьезное, да?
        И вновь наступила приводящая в замешательство тишина. Хоуп взглянула на мужа. На этот раз он кивнул, и она заговорила:
        —Я собираюсь кое-что вам рассказать. Мы вам доверяем и считаем, что вы должны узнать эту тайну.
        —Тайну? — переспросила Ферн.
        —Она ужасна. Мы стараемся не верить, но правда заключается в том… — Она сделала глубокий вдох и с трудом продолжила: — Правда заключается в том, что Данте, возможно, умирает.
        —Что? — в ужасе прошептала молодая женщина. — Вы сказали…
        —Умирает. Если бы мы могли хоть что-то предпринять… Но, видите ли, он не желает говорить об этом, и мы не знаем, что делать.
        Ферн с трудом собралась с мыслями.
        —Я не понимаю, — наконец произнесла она. — Данте должен знать, болен он или нет.
        —По материнской линии он Линелли, — объяснила Хоуп. — А в этой семье существует наследственная болезнь. Слабый кровеносный сосуд в мозгу внезапно начинает кровоточить. Тогда больной теряет сознание, впадает в кому или даже умирает.
        —Такое случилось с несколькими Линелли, — добавил Тони. — Кто-то умер, кто-то выжил, но и выжившим не повезло. Хирурги спасли жизнь его дяди, Лео, но мозговая деятельность была нарушена, и теперь он как ребенок. Для Данте это страшное предупреждение. Он отказывается даже думать о том, что мог унаследовать это заболевание и нуждается в лечении.
        —Но были ли какие-то проявления болезни? — решила уточнить Ферн. — Или вы просто боитесь? В конце концов, не все же наследуют дефектный ген.
        —Пару лет назад был один пугающий момент. У Данте так сильно разболелась голова, что ему стало плохо. Очевидно, лопнул мелкий кровеносный сосуд. Мы упрашивали его пройти обследование, но он твердил, что полностью поправился, и с тех пор больше ничего подобного не случалось. Это может означать, что либо все в порядке, либо ему очень и очень везет. Пока везет… — Хоуп, вздохнув, замолчала.
        —Не лучше ли было бы выяснить? — спросила Ферн.
        —Данте против, — хмуро бросил Тони. — Он не боится смерти, но боится операции, памятуя о судьбе Лео. Его позиция такова: если смерть придет, пусть приходит.
        —Квикстеп с судьбой, — пробормотала Ферн.
        —Что-что?
        —Я слышала эту фразу от него, только не поняла. И все же не могу поверить. Наверняка было бы лучше, если бы он прошел обследование.
        —Он решительно настроен не делать этого, — в отчаянии проговорила Хоуп, — хотя риск, возможно, не так уж велик. Лео оперировали около тридцати лет назад. Хирургические методики с тех пор сильно усовершенствовались. Однако Данте не собирается рисковать. Он хочет брать от жизни все лучшее, пока может, а потом…
        Она испустила вздох отчаяния. Ферн была потрясена. Такого поворота она никак не ожидала.
        —Если бы мы знали наверняка, но Данте упорно молчит, — подытожила Хоуп. — Вы ни разу не видели, чтобы он внезапно отключился или у него закружилась голова?
        —Видела, — с ужасом вспомнила Ферн. — Кажется, он потерял сознание, когда спускался по лестнице, спасая собаку. Но это казалось естественным после того, через что он прошел, — дым и все такое.
        —Возможно, — согласилась Хоуп. — И его головная боль сегодня, быть может, естественна. Просто запоздалая реакция на перенапряжение и стресс. Но мы всегда сомневаемся, а с ним это не обсуждаем, боясь разозлить его.
        —Я настаивала, чтобы Данте осмотрел врач, — пробормотала Ферн, — но он просто взбесился и заставил меня пообещать, что я ничего не скажу вам.
        —И теперь он собирается ехать один, — простонала Хоуп. — Пожалуйста, Ферн, поезжайте с ним.
        —Но что я могу сделать? Я же не медсестра.
        —Нет, но если вы заметите что-то тревожащее, то не отмахнетесь, как поступит человек посторонний. Вы можете позвать на помощь и даже спасти ему жизнь. Или попытайтесь убедить его, что он не должен так растрачивать себя.
        —Данте не станет меня слушать, — возразила Ферн. — Он, вероятно, сразу же заподозрит заговор.
        —Он сам пригласил вас поехать с ним, поэтому все покажется ему естественным. Пожалуйста. Умоляю вас.
        Ферн приняла решение быстро. Женщина, которая пришла ей на выручку и ничего не попросила взамен, теперь умоляет о помощи.
        —Конечно, я сделаю это, — сказала она. — Расскажите мне все, что знаете об этом заболевании.
        Вместо ответа, Хоуп бросилась Ферн на шею. Тони был более сдержан, но положил руку ей на плечо и легонько сжал.
        А сама Ферн дрожала, спрашивая себя, на что же она согласилась.
        Глава 6
        Какой-то звук, донесшийся из дома, заставил их вздрогнуть, но это был всего лишь Примо, который пришел пожелать им спокойной ночи перед тем, как они с Олимпией уедут домой. Ферн воспользовалась возможностью и ускользнула в сад. Ей необходимо было успокоиться.
        В душе у нее царил полнейший хаос, и хотелось закричать во весь голос, что этого не может быть. Такого не должно быть, ибо, если это правда, она не вынесет.
        Она мечтала узнать тайну Данте и вот узнала: он, возможно, умирает. В любую минуту дня или ночи ему грозит потеря сознания. С этим фактом он живет, отказываясь признать его и даже смеясь над ним. Это квикстеп, который он танцует с судьбой.
        Теперь она понимает, почему Данте вернулся в горящее здание, когда любой разумный человек воздержался бы от этого. В душе он кричал: «Ну давайте, делайте свое черное дело!» — тем демонам, которые преследуют его.
        Если бы в тот день он погиб, то назвал бы это благословением по сравнению с будущим, которого страшился. Данте Ринуччи не желает стать впавшим в детство инвалидом, вызывающим жалость. Дабы избежать этого, он готов на все, даже войти в огонь.
        Вот почему он предпочитает необременительные отношения. Он не позволяет себе влюбиться и не допустит того, чтобы женщина полюбила его.
        «Но Данте просчитался», — в отчаянии думала Ферн. Известие о том, что ему грозит опасность, вызвало бурю эмоций в ее душе. Отрицай не отрицай, но боль, которую она испытывает при мысли, что он в любой момент может умереть, разрывала ей сердце.
        «Беги! — велел ей внутренний голос. — Забудь о своем обещании».
        —Я не могу, — прошептала Ферн, прислонившись к дереву.
        Уехать — значит бросить Данте, оставив его один на один с судьбой. Да, он сам выбрал такой путь, однако предать его Ферн не в силах.
        —Нет, — пробормотала она. — Нет, нет, нет!
        Внезапно Ферн поняла, что не в силах сдержать обещание, данное Хоуп. Она сошла с ума, сказав «да», и еще есть время все исправить. Надо сейчас же вернуться и…
        —Вот ты где, — послышался голос Данте. — Почему прячешься?
        Она обернулась. Данте шел к ней. Он явно только что встал с постели.
        —Я вышла подышать воздухом, — ответила Ферн. — Здесь так чудесно ночью.
        —Да, красота, верно?
        Он вопросительно взглянул на нее:
        —У тебя все хорошо?
        —Конечно, — поспешно ответила она. — А ты как? Как голова?
        —С моей головой все в порядке. Почему ты спрашиваешь?
        —Когда ты рано ушел спать, Хоуп подумала…
        —Хоуп всегда слишком опекает меня.
        Не стоило ей затрагивать опасную тему. Это ошибка, и впредь следует быть осторожнее.
        —Нельзя винить ее за то, что она беспокоится, — заметила Ферн. — Кстати, а почему ты рано улегся в постель? Какая планета сошла со своей орбиты?
        —Наверное, все еще сказывается то, что я надышался дымом. Даже я не супермен.
        —Вот это признание! — весело воскликнула Ферн. Ей безумно хотелось взять его лицо в ладони, нежно поцеловать и умолять заботиться о себе. Но подобное под запретом. Если она останется, ей придется следить за каждым своим словом, обманывать Данте, тайком присматривать за ним и защищать его. Чем скорее она освободится от своих обязательств, тем лучше.
        —Данте, — неловко начала она, — мне надо тебе кое-что…
        —Ты и днем пыталась мне что-то сказать, верно? А я, как всегда, был слишком занят собой. Ну, говори.
        Ферн уже открыла рот, однако появилось благословенное спасение в лице Матти, сынишки Раггьеро. Малыш бежал по саду так быстро, как только позволяли его коротенькие ножки. Сзади послышался голос Раггьеро, зовущий Матти, но тот не слушался.
        —Я точно так же убегал перед сном, — усмехнулся Данте. — Но противные, всегда портящие удовольствие взрослые ловили меня.
        Он схватил Матти и, смеясь, подбросил высоко в воздух:
        —Попался! Нет, не пинай меня. Мне знакомы твои чувства, но пора спать.
        —Спать пора уже давным-давно, — подхватил запыхавшийся Раггьеро, подбежав к ним. — Полли заглянула в детскую, а он взял и удрал.
        —Родители могут быть ужасными занудами, — поделился Данте с малышом. — Но иногда приходится им потакать.
        Матти неохотно кивнул. Данте улыбнулся и передал мальчика отцу.
        —А ты знаешь, как с ним разговаривать, — заметил Раггьеро. Затем, испугавшись, что его сочтут сентиментальным, добавил: — Полагаю, это потому, что ты сам большой ребенок, а?
        —Может быть, — согласился Данте.
        Ферн, наблюдавшая за разыгравшейся сценкой, подумала, что в этой шутке есть доля правды. Данте частично ребенок, частично шут, частично интриган, частично кто-то еще, и этого «кого-то» она только-только начинает узнавать. Каким бы ни оказался этот пока неведомый ей Данте, он нуждается в ее защите. Наконец она приняла решение.
        —Ну, мы опять одни, — напомнил он. — Что ты хотела сказать?
        Ферн сделала глубокий вдох и с улыбкой повернулась к нему:
        —Только то, что мне понравилось работать с тобой. Когда едем?
        Ферн постоянно поддразнивала Данте, поскольку он действительно вел себя как безупречный джентльмен, а он отшучивался. Но время шло, и она начала осознавать, что он воспринял ее слова серьезно и, как и обещал, был просто другом.
        Он купил машину — надежный, просторный автомобиль, предназначенный для дальних поездок. Они направились на юг, в Калабрию — суровую, гористую местность, расположенную на западной оконечности Апеннинского полуострова.
        —Там есть три виллы, которые, как я выяснил, давно безуспешно пытаются продать, — пояснил Данте. — Давай попытаем удачу.
        Удача была на их стороне. Владельцы уже отчаялись и ужасно обрадовались, когда Данте предложил включить их собственность в проспекты своей фирмы. Они провели несколько дней, оценив каждый дом и сделав великолепные подборки фотографий. Под конец Ферн почувствовала, что вымоталась.
        —Мне кажется, что я всю жизнь взбиралась по лестницам и ходила по нескончаемым коридорам, — пожаловалась она. — Если б я знала, насколько это утомительно, ни за что бы не поехала.
        Сам Данте вовсе не устал и явно был здоров как бык, что заставляло Ферн задаваться вопросом, не сошла ли она с ума, решив присматривать за ним. У него имелся неисчерпаемый запас забавных историй, которые он рассказывал ей за обедом, веселя до слез, после чего брал за руку и вел наверх, к их отдельным комнатам, целовал в щеку и желал спокойной ночи.
        Ни один мужчина не способен вести себя безупречнее. Ни один мужчина не способен быть более сдержанным и вежливым. Ни один не способен вызывать столь сильное раздражение.
        И ради этого она отказалась от возможности, предоставляющейся раз в жизни?!
        Майк Грегсон был очень недоволен.
        —О чем ты думала? — возмущался он по телефону. — Этот человек имеет влияние в киноиндустрии. Если бы ему понравилась твоя работа, он готов был бы сделать все, что ты хочешь.
        «Но я и так делаю, что хочу», — подумала она.
        —Ферн, я не смогу представлять твои интересы, если ты будешь так себя вести.
        —Это твое решение, Майк, и, конечно, я его уважаю.
        Ферн рассталась со своим агентом.
        И вот она едет с мужчиной, который обещал быть просто другом, и, похоже, твердо намерен держать свое слово.
        Это несправедливо!
        Но кое-что изменилось: теперь она понимает истинную причину сдержанности Данте. Он не будет заигрывать с ней потому, что его личный кодекс чести запрещает просить любви, поскольку он может внезапно умереть.
        И он прав, уверяла она себя. Если ей хочется от него чего-то большего, это ее проблема.
        —Куда едем дальше? — спросила Ферн, когда они повернули на север, покидая Калабрию.
        —В одно местечко возле Рима, на которое я обещал взглянуть. Там какие-то античные руины плюс огромная вилла. Владелец именует ее палаццо и утверждает, что ей «всего» шестьсот лет. Пожалуй, нелегко будет сбыть ее с рук.
        —Романтическая атмосфера поможет продать дом.
        —Романтическая атмосфера хороша только в теории, а люди хотят вдобавок еще и надежный водопровод с канализацией. Я знаю владельца, Джино Тирелли, и он заверяет меня, что они в хорошем состоянии, но Джино пристрастен. Он ждет меня только на следующей неделе, так что мы можем отдохнуть несколько дней на море.
        —Звучит чудесно. Эта жара уже доконала меня.
        —Или давай отправимся в Рим. Там есть на что посмотреть.
        —Море, море, — взмолилась Ферн.
        Данте рассмеялся:
        —Ну море так море. Тогда поехали.
        Несколько часов езды привели их в Лидоди-Остиа, морской курорт неподалеку от Рима. На ровном песчаном пляже виднелись зонты и шезлонги. На набережной располагались многочисленные бары и кафе. Там же стоял отель.
        —У них есть одноместные и двухместные номера, — сказал ей Данте, переговорив с портье. — Двухместный номер дешевле. — Увидев ее вздернутые брови, он добавил: — Как долго мужчина способен вести себя безупречно?
        —Думаю, я могу позволить себе одноместный номер.
        —Ты не отступаешь ни на дюйм, да?
        —Придется тебе поверить в это, — рассмеялась Ферн.
        Ни за что на свете не призналась бы она в том, что испытала облегчение, поскольку его оборонительные укрепления наконец начали рушиться.
        В отеле был магазин, где продавались пляжные принадлежности. Ферн задержалась возле относительно скромного бикини и закрытого купальника. Данте смотрел на нее с надеждой, а она колебалась, что выбрать.
        —Почему бы тебе не примерить? — предложил он, указывая на закрытый купальник.
        Ферн была несколько удивлена его советом. Позже, правда, она поняла, что ей следовало быть более подозрительной.
        В примерочной она натянула купальник, посмотрелась в зеркало и вздохнула. Он был элегантен и выгодно подчеркивал ее фигуру, но не демонстрировал все достоинства. Впрочем, как любой закрытый купальник. Однако она не хотела стать соблазнительницей. Это было бы несправедливо по отношению к Данте.
        Да и по отношению к ней самой.
        Она оделась, вышла и отдала купальник продавцу:
        —Я возьму этот.
        —Я уже заплатил за него, — заявил Данте, отобрал у нее купальник и сунул в пакет. — Пошли.
        —Не смей оплачивать мою одежду, — возмутилась она, когда они направлялись к пляжу. — Это неприлично.
        —Если мы собираемся затеять очередную дискуссию о приличиях, то я предпочел бы сделать это позже, за шампанским.
        —Ну хорошо.
        Песок был чудесный, мягкий и манящий. Данте арендовал пляжный домик, два шезлонга и огромный зонт, затем вручил Ферн пакет с покупкой и отступил в сторону, предлагая ей первой войти в домик.
        Она открыла пакет и ахнула.
        —Они дали мне не тот купальник, — сказала Ферн, выходя наружу. — Смотри. — Она протянула ему бикини. — Не понимаю, как это случилось.
        —Полагаю, этот, должно быть, уже был там. — Данте подарил ей самый невинный взгляд.
        —Но как?.. — Тут до нее дошло, и она негодующе воззрилась на него. — Ты же не мог?..
        —Ты немного знаешь меня и должна бы понять, что мог, — ответил он. — Я купил бикини, пока ты была в примерочной.
        —Но как ты посмел?
        —Это вынужденная необходимость. Ты собиралась купить старческую штуковину, которая скрывает твои достоинства, поэтому я заплатил за оба и сунул бикини в пакет.
        —А как же тот, который выбрала я? Где он?
        —Понятия не имею. Должно быть, сбежал.
        —Ты интриган, — возмутилась Ферн.
        —Ничего подобного. Просто человек, который не любит терять время. Ну, так ты будешь переодеваться или готова целый день стоять здесь и обсуждать это?
        —Я буду переодеваться, — быстро сказала она и исчезла в домике.
        Наверное, это несовременно — позволять мужчине принимать за нее решения, но и не слишком большая жертва. Он вел себя безобразно, разумеется, но, учитывая все обстоятельства, она простит его.
        В зеркале отразилась красавица. Несмотря на относительную скромность бикини, купальник не скрывал того, как ее тонкая талия переходит в крутые бедра, и того, что кожа Ферн безупречна.
        Распахнув дверь, она вышла на солнце, едва удержавшись от соблазна сказать: «А вот и я!»
        Данте нигде не было видно.
        О, замечательно!
        —Ну наконец-то, — бросил он, появляясь с бутылками в руках. — А я взял нам попить. Можно пока поставить это в домике.
        —Ну, как я выгляжу? — нетерпеливо поинтересовалась Ферн.
        —Очень мило, — ответил он так вежливо, что ей захотелось стукнуть его.
        Но улыбка Данте говорила совсем о другом.
        Дожидаясь, пока он переоденется, Ферн позволила себе окинуть взглядом других отдыхающих. Сандор как-то сказал ей, что мало кто из мужчин хорошо выглядит в плавках. Считая себя эталоном физического совершенства, он был весьма самоуверен.
        Но, увидев Данте, Ферн забыла обо всем на свете. Ему не надо было красоваться. Его высокое стройное тело было мускулистым без нарочитости, очень сильным и гибким.
        Неожиданно она почувствовала, что возбуждение, как и в тот вечер, когда они танцевали, охватывает ее.
        —Пошли? — спросил он, протягивая руку.
        Они побежали по пляжу и бултыхнулись в море. Ферн взвизгнула от восторга и вместе с Данте поплыла к горизонту.
        —Осторожнее, — предупредил он. — Не заплывай слишком далеко.
        Но ей было, как говорится, море по колено. Ощущение прохладной воды было таким приятным, что хотелось еще и еще.
        —Э-ге-гей! — прокричала она и нырнула.
        Он засмеялся и нырнул за ней, держась поблизости, пока она, отдуваясь, не выплыла на поверхность.
        —Ну что? — крикнул он. — Теперь хватит?
        —Ни за что. Вперед!
        Ферн подпрыгнула как можно выше, затем ушла глубоко под воду. Но вот когда она собралась подняться на поверхность, ей это не удалось. Воздух в легких закончился. Ферн охватила паника.
        Вдруг мужская рука обвила ее за талию и быстро потащила вверх. Голова Ферн показалась над поверхностью, и она снова смогла дышать.
        —Все хорошо, ты в безопасности, — послышался голос Данте. — О чем ты только думала, сумасшедшая?
        —Не знаю… Мне просто хотелось… О господи!
        —Спокойно. Расслабься. Я держу тебя.
        Он плыл, крепко прижимая ее к себе.
        —Ты как, нормально? — спросил он.
        —Да… прекрасно.
        Трудно было оставаться сдержанной, ощущая прикосновение его обнаженной кожи. Ее бедра были прижаты к его торсу, губы Данте оказались чуть ниже ее груди, а волны омывали их. Ферн охватила дрожь.
        —Я сейчас отпущу тебя, — предупредил Данте. — До дна ты не достанешь, но не бойся. Просто держись за меня. Ой! — вскрикнул он.
        —Что?
        —Твои ногти впились мне в плечи. Больно.
        —Прости! — забормотала она. — Прости, прости.
        —Ладно. Давай возвращаться на берег. Ты можешь плыть или предпочитаешь держаться за меня?
        —Я прекрасно справлюсь, — солгала Ферн.
        Они без происшествий выбрались на песок.
        —Все хорошо? — спросил Данте.
        —Да, спасибо.
        —Я помогу тебе дойти до шезлонга. Ты же пережила шок.
        Ноги не держали ее, но это было естественно после такого испуга. Конечно же это не имело никакого отношения к тому, что его правая рука обнимала ее за талию, а левая поддерживала под локоть.
        И тут, по чистому невезению, Ферн споткнулась о какую-то неровность в песке, а Данте крепче сжал ее.
        —Давай сделаем проще. — Он подхватил ее на руки.
        Это было еще хуже. Теперь ей ничего не оставалось, кроме как обнять Данте за шею, отчего губы ее оказались у его губ, грудь у его груди — как раз то, чего разумная женщина должна избегать любой ценой.
        Наконец он устроил ее на шезлонге и сам опустился на колени с ней рядом.
        —Ты меня напугала, — проговорил он. — Так надолго исчезла под водой. Тебя не было целую вечность.
        —Ерунда, — возразила она наигранно бодро, — рано или поздно я бы все равно всплыла.
        —Да, но могло быть слишком поздно.
        —Значит, мне повезло, что ты был рядом. У тебя здорово получается выручать прекрасных дам из беды.
        —Это моя специальность, — отозвался Данте. — Давай я вытру тебя.
        Он набросил ей на плечи полотенце.
        —Я могу сама, спасибо, — натянуто возразила Ферн.
        —Ну хорошо. Я налью тебе что-нибудь выпить. Он плеснул вина в пластиковый стаканчик.
        —Извини, немного неэстетично, но вино хорошее, — сказал он.
        Ферн с благодарностью выпила, мысленно умоляя его отодвинуться — такого доброго, такого заботливого… такого почти обнаженного.
        —Спасибо, — пробормотала она. — Мне уже лучше. Не стоит суетиться.
        —Я веду себя слишком покровительственно, да? Ничего не могу с собой поделать. Не перестаю думать, каково было бы без тебя, и эта мысль мне совсем не нравится.
        —Правда? — тихо спросила Ферн.
        —Конечно. Как бы я обходился без твоих блестящих снимков?
        —Моих снимков?
        —Ты отлично помогаешь мне в работе. Такое еще никому никогда не удавалось. Мы отличная команда, правда?
        —Потрясающая, — уныло согласилась женщина.
        —Так что я намерен постоянно присматривать за тобой.
        Она резко вскинула голову:
        —Что… что ты сказал?
        —Я сказал, что буду присматривать за тобой. Тебе явно нужен человек, кто будет тебя оберегать. Эй, осторожнее! Ты пролила на себя вино.
        Ферн выхватила у него полотенце и вытерлась. Голова ее шла кругом, а чувства пребывали в полном смятении.
        —А сейчас тебе надо отдохнуть, — заявил Данте.
        —Да, — с облегчением проговорила она. — Пожалуй, я так и сделаю.
        Глава 7
        Ферн вытянулась и закрыла глаза. Слова Данте лишили ее покоя, напомнив, что это она должна оберегать его.
        Она немного подремала и, проснувшись, обнаружила, что Данте гоняет мяч с какими-то мальчишками. Она некоторое время понаблюдала за ним, невольно восхищаясь его фигурой и атлетической грацией.
        Она, Ферн Эдмундс, не зеленая девчонка. В двадцать восемь лет она хорошо знает свое тело, знает, как можно его полностью удовлетворить, знает, что ему требуется. Но когда тело не может получить то, чего хочет, тут-то и возникает проблема.
        Внутренний голос нашептывал ей, как хорош он, должно быть, в постели, как искусны и изысканны его ласки. Как восхитительно было бы ощутить его крепкое мускулистое тело на себе… Когда Данте с силой ударил по мячу, Ферн представила, как его ноги прижимаются к ее ногам…
        Она села, дрожа и злясь на себя. Да что же с ней творится?
        Просто друзья — вот что. В этом все дело.
        Когда Данте вернулся, то обнаружил, что Ферн оделась.
        —С меня уже довольно пляжа, — проворчала она. — Я, пожалуй, отправлюсь в город.
        —Прекрасная мысль, — подхватил он. — Я покажу тебе магазины, а потом вместе пообедаем.
        Они провели остаток дня спокойно, покупая кое-что из одежды, а также компьютерные программы. В одном магазине она обнаружила отличную программу, появления которой не ждала еще с месяц. За обедом Ферн восторженно рассказывала об этом Данте, который слушал с искренним интересом.
        Потом он проводил ее до двери, но не сделал попытки войти в номер.
        —Спокойной ночи, — сказал он. — Приятных снов.
        Ферн с трудом сдержала желание хлопнуть дверью.
        Очередная интрига. Данте хочет, чтобы она сделала первый шаг. Он мечтает, что она уступит неконтролируемой страсти и начнет соблазнять его.
        Не дождется!
        Назавтра они решили, что будут целый день нежиться на солнце.
        —Я мог бы с радостью остаться здесь навсегда, — заявил Данте, с наслаждением потягиваясь. — Бог с ней, с работой.
        Именно в эту секунду кто-то рядом крикнул:
        —Привет, Данте!
        Он вздрогнул, огляделся, затем заорал:
        —Джино!
        Ферн увидела мужчину лет пятидесяти, одетого в рубашку и шорты.
        —Это Джино Тирелли, — сказал Данте, подскакивая.
        Когда мужчины хлопнули друг друга по плечу, Данте представил Ферн.
        —Всегда рад познакомиться с англичанами, — произнес Джино. — В данный момент мой дом полон важных англичан.
        —Так вот почему ты просил меня отложить приезд, — догадался Данте. — Кто там у тебя? Члены правительства?
        —Кинокомпания, — с благоговением ответил Джино. — Они делают фильм про Антония и Клеопатру и несколько сцен снимают на развалинах, находящихся на моей земле. У меня живут директор и, само собой, ведущий актер, звезда.
        —И кто же эта звезда? — поинтересовалась Ферн.
        Но не успел Джино ответить, как позади них раздался восторженный вопль, и, оглянувшись, они увидели молодого человека лет тридцати. Красавчик шествовал по пляжу с этаким небрежным видом, предполагающим, что он не замечает, какую сенсацию вызывает.
        Но он все прекрасно видел, уж Ферн-то знала. Сандор Джейли всегда точно знал, какое производит впечатление.
        —О нет, — выдохнула она.
        —Что такое? — тихо спросил Данте. — Боже правый, это…
        —Томми Виггс.
        Молодой человек подошел ближе, стащил легкую рубашку и бросил ее своему спутнику, обнажив загорелое мускулистое тело. Данте был вынужден признать одно: Ферн права, у него и в самом деле великолепные бедра.
        —Мне надо убраться отсюда, пока он меня не увидел, — пробормотала она.
        Но было уже поздно. Сандор бросился к хозяину виллы, прекрасно разыгрывая дружелюбие.
        —Джино! — крикнул он. При виде Ферн выражение его лица изменилось, стало потрясенным, потом обрадованным. — Ферн! Моя дорогая девочка!
        Широко раскинув руки, он помчался по песку, и не успела она собраться с мыслями, как очутилась в тисках страстного объятия.
        «Очередная игра на публику», — сообразила она, услышав восторженные крики вокруг них.
        —Томми…
        —Сандор, — торопливо пробормотал он. Затем громко продолжил: — Ферн, как чудесно снова встретить тебя! — Он улыбнулся ей, само воплощение нежной привязанности. — Мы так давно не виделись. Я часто думаю о тебе.
        —Я тоже кое-что думала о тебе, — колко сообщила Ферн. — А теперь отпусти меня, пожалуйста.
        —Как ты можешь просить меня об этом, когда я снова заполучил тебя в свои объятия? Я многим обязан тебе.
        —Да, те фотографии ничуть не навредили твоей карьере, не так ли? Отпусти же!
        Сандор неохотно отпустил ее, переключив внимание на Джино.
        —Джино, откуда ты знаешь эту прекрасную леди? — воскликнул он.
        —Мы с ней только что познакомились, — ответил тот. — Я и не знал, что вы… э-э…
        —Скажем, старые друзья, — заявил Сандор. — Близкие друзья.
        Ферн внезапно осознала, что Данте стоит рядом, скрестив руки и саркастически глядя на них.
        Вокруг них стала собираться толпа, поскольку по пляжу разнеслась весть, что появился знаменитый Сандор Джейли. Девушки вздыхали и с завистью разглядывали Ферн.
        —Сандор, — начала она, попятившись, — разреши представить тебе моего друга, синьора Данте Ринуччи.
        —А, конечно. — Сандор протянул руку. — Друг Ферн — мой друг.
        Данте удостоил его ничего не выражающей улыбкой:
        —Отлично. Значит, мы все теперь друзья.
        —Давайте сядем. — Сандор уселся на шезлонг и потянул Ферн за руку, сажая ее рядом.
        Он был сейчас в своей стихии, купаясь в теплых лучах того, что принимал за восхищение, и не замечая, что один из зрителей смущен, а другой открыто враждебен.
        —Подумать только, — вздохнул Сандор, — если бы тот дом, где первоначально планировались съемки, подошел, мы бы никогда не переехали в палаццо Джино и… — он с нежностью взглянул на Ферн, — никогда бы не встретились вновь.
        —Там были крысы, — доверительно поведал Джино. — Им пришлось быстро подыскивать что-то другое, и кто-то вспомнил про палаццо Тирелли.
        —Почему бы тебе не присоединиться к нам, радость моя? — вдруг предложил Сандор. — Ты ведь не возражаешь, Джино? — запоздало спросил он разрешения у владельца. Джино при этом чуть не запрыгал от радости. — И это даст нам с Ферн шанс возобновить наше очень приятное знакомство, — добавил Сандор.
        —Сандор, я не думаю… — хотела возразить она.
        —Но нам нужно многое обсудить. Вы не возражаете, если я заберу у вас Ферн на несколько дней? — поинтересовался он у Данте.
        —Ты хочешь сказать, что Данте не приглашен? — бросила Ферн.
        —О, моя дорогая, я уверен, твой друг поймет.
        —Он, может, и поймет, а я нет, — отрезала она. — Мы с Данте вместе.
        —Какая же ты преданная, — проворковал Сандор таким голосом, что Ферн захотелось пнуть его побольнее. — Синьор Ринуччи, вы тоже приглашены, разумеется.
        —Как любезно! — холодно отозвался Данте. — Жду с нетерпением.
        Ферн испуганно взглянула на него.
        —Данте, ты это серьезно? — пробормотала она.
        —Ну разумеется. Близкое знакомство с палаццо поможет мне продать его.
        Сандор не слышал этого разговора. Принесли шампанское, и он повернулся, чтобы взять два бокала, один из которых вручил Ферн со словами:
        —Значит, решено. За наше воссоединение!
        Какая-то юная девица отделилась от восторженной толпы и попросила у него автограф, подав помаду, чтобы он мог написать свое имя у нее на спине. Сияя, Сандор выполнил просьбу, затем бросил на Ферн вопросительный взгляд:
        —Сегодня ты без камеры? Не похоже на тебя.
        —Я оставила ее в отеле.
        —Ты? Женщина, которая и шага не делает без фотоаппарата? Так-так.
        В ответ она просверлила его гневным взглядом. Данте молча наблюдал за ними.
        Сандор не стал засиживаться. Указав на толпу, скромно сказал:
        —Вот так всегда, куда бы я ни пошел. А сейчас мне пора, увидимся сегодня вечером.
        Он зашагал прочь, сопровождаемый своими почитателями и Джино.
        —Значит, это он, — протянул Данте. — Точно такой, как ты и говорила, только еще хуже.
        —Не знаю, что все это значит, — вскипела Ферн. — Во время последней нашей встречи он чуть ли не захлебывался от ненависти.
        —Но это было три месяца назад, да и скандал пошел ему на пользу. Теперь он популярен больше прежнего, благодаря тебе. Поэтому, ясное дело, хочет осыпать тебя своими милостями. Сегодня ты будешь его почетной спутницей.
        —Ты издеваешься, да? — горячилась она. — Думаешь, я этого хочу?
        —Не обижайся. Пошли.
        День уже близился к вечеру, когда они приехали в палаццо Тирелли, грандиозное сооружение. Производили величественное впечатление и руины, которые датировались началом нашей эры. Ферн сразу разглядела там съемочную группу, делающую записи и репетирующую сцены.
        Джино вышел им навстречу и показал дом с его длинными, широкими коридорами и каменными арками. О каждом помещении он рассказывал какую-нибудь захватывающую историю, звучавшую весьма убедительно. Однако вскоре Ферн заметила, что Данте скептически покачивает головой.
        Их комнаты оказались далеко друг от друга — единственные свободные, по словам Джино. Однако держался хозяин дома несколько неловко, и Ферн догадалась, что он действует по указке.
        За ужином она сидела рядом с Сандором, а Данте с другой стороны стола. Ужинали человек пятьдесят, большинство из них — члены съемочной группы и актеры. Все были разодеты в пух и прах, и Ферн порадовалась, что выбрала шикарное платье из медового цвета атласа. Оно подчеркивало ее фигуру, однако вырез у него был достаточно скромный.
        —Восхитительно, — пробормотал Сандор. — Но почему ты не надела ту золотую цепочку, которую я тебе подарил? Она прекрасно подошла бы к этому платью.
        —Боюсь, я ее забыла, — ответила она.
        Самоуверенная улыбка бывшего любовника вызывала у нее желание поколотить его. Она осторожно посмотрела на Данте, но он не глядел на нее.
        Он неплохо проводил время. Смокинг и бабочка ему шли, о чем ясно давали понять сидящие рядом дамы. Все его внимание, похоже, было поглощено некой грудастой особой, которая так громко смеялась над его шутками, что прелести ее тряслись самым неприличным образом.
        Как Данте и предсказывал, Сандор обращался с Ферн как со своей почетной гостьей.
        —Я стольким тебе обязан, дорогая. Если бы не ты, мне никогда бы не подняться на следующую ступеньку.
        —В прошлый раз ты говорил совсем другое, — язвительно напомнила она.
        —Я не ценил твое умение обратить… гм… подобную ситуацию в нечто такое, что пойдет мне на пользу.
        Ферн воззрилась на него, недоумевая, как могла она серьезно воспринимать этого самовлюбленного болвана.
        —Сандор, что ты задумал? — спросила она.
        Он томно глядел на нее.
        —Дороги судьбы неисповедимы. Нам было суждено встретиться на пляже. Всех потрясли те фотографии на сцене. У нас получилось нечто гениальное, и, думаю, мы могли бы это повторить.
        Ферн негодующе уставилась на него:
        —Ты хочешь, чтобы я…
        —Сфотографировала меня еще, как умеешь только ты. Мы пойдем на развалины, и ты посоветуешь мне, какие позы принять. Я тренировался в спортзале.
        —Уверена, ты, как всегда, в идеальной форме.
        —Что ты подумала, увидев меня сегодня? — с нетерпением поинтересовался он.
        Неужели придется сказать правду? Ведь теперь ее идеал — гибкое и стройное тело Данте.
        К ее облегчению, появилась обслуга, чтобы сменить тарелки для следующего блюда. Ферн постаралась не возобновлять этот разговор.
        Потом распахнули двери в сад, где между деревьями висели разноцветные лампочки. Гости решили погулять под луной. Сандор завладел рукой Ферн.
        Толпа собралась возле руин, мощные прожекторы эффектно освещали их. Директор картины, Рэб Бесвик, окликнул Сандора.
        —С каждым разом это место нравится мне все больше, — заявил он. — Только представьте, что мы можем сыграть здесь… — Он указал на несколько уцелевших стен с сохранившимися кое-где балконами.
        —Самое подходящее место для того, чтобы произнести речь, — послышался голос позади них. Это был Данте, возникший из ниоткуда. — Антоний славился своим умением произносить нужные речи в нужное время, причем всегда подбирал идеальное место для этого.
        Директор взглянул на него с интересом.
        —Эй, да вы итальянец, — сказал он, словно не было ничего более странного, чем обнаружить в Италии итальянца. — Вы разбираетесь в этом?
        —Я подробно изучал все, связанное с Марком Антонием, — объяснил Данте.
        —Что ж, буду рад выслушать вас.
        —Давайте не будем увлекаться, — брюзгливо вмешался Сандор. — Этот фильм задуман не как исторический эпос.
        —Нет, конечно, — учтиво согласился Данте. — Его главным достоинством будет личное обаяние синьора Джейли.
        Раздался чей-то сдавленный смешок. Сандор в ярости огляделся, тщетно пытаясь определить, кто смеется над ним. Не сумев отыскать преступника, он снова повернулся к Данте.
        Ферн терялась в догадках. Что же он задумал?
        —Высота всегда впечатляет, — продолжал Данте как ни в чем не бывало. — Если бы Антоний произнес грандиозную речь вон там, на фоне неба…
        —В сценарии этого нет, — тут же возразил Сандор.
        —Сценарий можно дописать, — заметил Данте. — Я, разумеется, не предлагаю, чтобы вы сами забирались на балкон. Это слишком опасно, и, естественно, кинокомпания не захочет рисковать звездой. Для дальнего плана можно использовать дублера.
        Сандор расслабился.
        —А выглядит это примерно вот так… — закончил Данте.
        Никто и опомниться не успел, как он исчез из вида и секундой позже появился на одном из балконов.
        —Смотрите, — крикнул он, — какой вышел бы кадр!
        —Грандиозно! — воодушевился директор. Ферн должна была признать, что Данте смотрится великолепно, омытый светом прожекторов. Она молилась, чтобы балкон оказался достаточно крепким и не начал разваливаться.
        Вот тут она действительно пожалела, что не взяла фотоаппарат, но у кого-то из съемочной группы камера была, и он щелкал затвором как сумасшедший. Сандор побагровел от злости, с удовольствием отметила Френ.
        —Спускайтесь, и мы все обсудим, — предложил Рэб. — Эй, осторожнее! Вы правы, это отличный кадр. Поможете нам его отработать, да?
        —Само собой, — отозвался Данте, оказавшись на земле. — Я буду рад показать мистеру Джейли, как…
        —Уже поздно, — торопливо перебил его Сандор, — пора возвращаться.
        Все потянулись к вилле, а Ферн повернулась к Данте:
        —Зачем ты это сделал?
        —Ты прекрасно знаешь зачем, — так же тихо ответил он. — Сто лет не получал такого удовольствия. Он готов убить меня.
        Он буквально сиял, словно поймал судьбу за хвост и наслаждается каждым мгновением.
        —Тебе никогда не говорили, что не стоит повторять трюк? — строго спросила она. — Да, ты вскарабкался по стене горящего дома на прошлой неделе, но это не означает, что следует проделывать подобное постоянно. Ты просто рисовался, фигляр.
        Данте ухмыльнулся:
        —Ты не оскорбишь меня прозвищем фигляра. Слишком многие говорили это до тебя. А что касается повторения трюка… Здесь подниматься намного легче, чем кажется со стороны, но твой любовник ни за что не полезет, хоть «Оскара» ему предложи.
        —Он не мой любовник.
        —Но хочет им быть.
        —Пойдемте! — крикнул им кто-то из съемочной группы. — Будут показывать снимки.
        Ферн и дальше спорила бы, но он обнял ее за талию и повел на виллу, где кто-то подсоединил фотоаппарат к компьютеру и спроецировал снимки на монитор.
        На них был изображен Данте, стоявший на вершине руин, великолепный, смеющийся. Однако в чем заключался его триумф? В том, что он забрался на стену, или в том, что по его милости Сандор выглядел нелепо и недостойно? Ферн терялась в догадках.
        Она огляделась, ища Сандора, чтобы посмотреть, как тот реагирует на это.
        —Он ушел к себе, — объяснил Джино. — День был трудный.
        «Значит, дуется, как избалованный ребенок», — подумала Ферн. Данте попал не в бровь, а в глаз.
        Сам Данте был вроде бы безразличен к своему успеху. Однако Ферн уже достаточно хорошо изучила его, чтобы распознать очередной ход в игре. Сейчас он не скажет ничего, но позже…
        —У меня тоже был трудный день, — заявила она. — Спокойной ночи.
        Она поднялась к себе в комнату. Рано или поздно у нее появится гость, и надо быть готовой к этому.
        Прежде всего необходимо принять душ. Она включила его на полную мощность. Как же хорошо!
        Ферн чуть не рассмеялась, припоминая, как Данте отомстил Сандору — не жестоко, но мастерски.
        Она должна была бы испугаться за Данте, когда он карабкался по развалинам, но не испугалась, потому что оказалась во власти его чар. «И до сих пор в их власти», — радостно заключила Ферн.
        Она выключила душ, набросила халат и вышла из ванной. Но то, что женщина увидела в спальне, заставило ее резко остановиться.
        —Сандор!
        Актер прислонился к двери, на лице — предвкушение. Рубашку он снял, чтобы продемонстрировать Ферн свой великолепный торс во всем его совершенстве, гладкий, мускулистый, с ровным загаром.
        —Что ты здесь делаешь? — вздохнула она.
        —Ох, перестань, киска. Мы оба знаем, что будет.
        —Томми, клянусь, если ты дотронешься до меня хоть пальцем, я так двину тебе, что искры из глаз полетят.
        —Ты этого не сделаешь.
        —Я тебя предупредила.
        Он засмеялся и двинулся к ней — ни дать ни взять король, заявляющий свои права.
        —Думаю, мы могли бы это проверить… ай!
        Ферн залепила ему пощечину.
        —Сука! — взвыл Сандор. — У меня может губа распухнуть!
        Она собралась ответить, но в этот момент раздался стук. Ферн метнулась к двери, открыла ее и обнаружила Данте в синей пижаме, стоящего на пороге. Взгляд его был столь невинен, что она испытала одновременно и облегчение и подозрение.
        —Извини, что беспокою тебя, — начал он, — но в моей ванной нет мыла, и я подумал, не могла бы ты… О бог мой, я чему-то помешал?
        —Ничему абсолютно, — заверила его Ферн. — Мистер Джейли уже уходит.
        Данте посмотрел на Сандора с удивлением, будто только сейчас заметил его, но Ферн ему не провести. Данте в своем роде тоже актер, только более тонкий.
        —Добрый вечер, — вежливо проговорил он. — Вы, кажется, сильно ушиблись. Наверняка губа распухнет.
        —А?! — взвился Сандор. Он метнулся было к ванной, но Данте преграждал ему путь, так что актер вынужден был развернуться и покинуть комнату, громко хлопнув дверью.
        —Это должно занять его на ближайшее время, — с удовлетворением заметил Данте.
        Глава 8
        —Кстати, я его не так уж сильно ударила, губа не распухнет, — сказала Ферн.
        —Нет, но он испугался.
        —Но как ты узнал, что…
        —Я был за дверью и все слышал.
        —И оказался ты тут совершенно случайно.
        —Разумеется, нет. Я притаился в коридоре. В конце концов, ты могла обрадоваться его приходу.
        —И тогда ты мирно удалился бы, да? — сардонически поинтересовалась она.
        Данте медленно покачал головой, и в его глазах мелькнуло что-то, чего Ферн никогда раньше не видела.
        —Ни за что. Если б ты встретила его радушно, я бы ворвался и двинул ему посильнее, чем ты. Но синьорина и сама ловко с ним справилась, рад отметить, — мягко добавил он.
        —Ты же не считал, что я вернусь к нему?
        —Надеюсь, нет. Но когда я увидел, как легко он вошел, то засомневался.
        —Я была в ванной, иначе ему это не удалось бы.
        —У тебя с ним правда все?
        —Разумеется. И лучше бы мы вообще сюда не приезжали.
        —Ты пользовалась большим успехом за ужином.
        —Ты и сам неплохо развлекался, — парировала Ферн.
        —Просто проводил время, присматривая за тобой и следя, чтобы ты хорошо вела себя. Мне надо было точно знать, что ты к нему испытываешь.
        —Ну, теперь ты знаешь. — Она встретилась с ним взглядом, безмолвно требуя продолжения.
        Но мужчина, который поверг своего врага одним мастерским ударом, казалось, потерял уверенность.
        —И что дальше? — спросил Данте. — Это должно быть твое решение. Ты хочешь, чтобы я ушел?
        —Я не знаю, чего хочу, — уклончиво ответила Ферн, и это было почти правдой.
        —Ферн. — Его голос стал тихим и серьезным. — Если ты не знаешь, то никто не знает.
        —Это несправедливо.
        —Несправедливо? — раздраженно проворчал Данте. — Ты стоишь тут полуодетая, творишь со мной бог знает что, а я еще и несправедлив?
        Махровый халат распахнулся, открывая ее грудь, набухшую и пылающую от желания, которое Ферн больше не могла скрывать. Когда она заколебалась, Данте раздвинул полы ее халата, обнажая ее полностью.
        —Вот это действительно несправедливо, — произнес он дрожащим голосом.
        Ферн не могла пошевелиться. Все ее мысли сосредоточились на нем, на его прикосновениях. Ей казалось, будто Данте уже ласкал ее. Она пережила шок, когда он опустил пальцы на ямочку у ее горла и замер, словно ждал чего-то.
        Ферн сделала глубокий вдох. Ни одна из эффектных ласк Сандора не оказывала на нее и десятой доли такого воздействия, как терпение Данте.
        —Скажи мне, — мягко попросил он.
        —Сказать?..
        —Скажи мне, что делать. Ферн, бога ради, если ты хочешь, чтобы я остановился, предупреди сейчас, потому что у меня почти не осталось самообладания.
        Ее улыбка была намеренно провоцирующей. И Данте закрыл ей рот поцелуем. Ответ Ферн был столь же пылким, свидетельствующим о желании, сдерживаемом слишком долго, о взрыве головокружительной, безудержной страсти.
        Не прерывая поцелуя, Данте стащил с нее халат. Его руки ласкали ее тело, вызывая трепет наслаждения. Ферн в свою очередь тоже срывала с него одежду.
        Никто из них не знал, кто сделал первый шаг к кровати. Это не имело значения. Они бежали одной дорогой, стремились к одной цели.
        Ферн не сомневалась, что Данте — великолепный любовник, но ее мечты померкли перед реальностью. Он занимался любовью так же, как танцевал квикстеп, — безошибочно угадывая нужную ласку, нужное движение, всегда в идеальном взаимопонимании с партнершей. Казалось, будто тело Ферн создано именно для этого момента, для этого мужчины.
        В последний момент Данте заколебался, заглядывая ей в лицо, словно искал окончательного подтверждения. А для Ферн любая задержка была невыносимой. Она хотела его, и немедленно.
        —Данте, — нетерпеливо прошептала она.
        Он испустил быстрый вздох удовлетворения и в следующую секунду был в ней, упиваясь их слиянием.
        Обаятельный интриган, покоривший Ферн, стал любовником, который инстинктивно угадал тайные желания ее тела. И он наверняка осознает свою власть над ней. Но она не боится этой власти, потому что полностью ему доверяет…
        Затем Ферн сделала первый шаг, лаская Данте так, как ей никогда не пришло бы в голову раньше, потому что он не похож на других мужчин. Он засмеялся, безоговорочно повинуясь и приглашая ее делать то, что ей нравится, — приглашение, которое она с жаром приняла.
        Позже, когда они пришли в себя, он приподнялся на локте, глядя на нее со смесью торжества и радости.
        —Зачем мы ждали так долго? — прошептал Данте.
        «Мы медлили, потому что я сдерживала себя из страха проникнуться к тебе слишком сильными чувствами. Я знала, что, сблизившись с тобой, рискую влюбиться, а я этого не хотела. Любовь — верный путь к разбитому сердцу, а я не настолько храбрая. Правда, теперь уже слишком поздно».
        Этого Ферн сказать никак не могла. Поэтому просто раскрыла объятия и нежно, немного по-матерински обнимала Данте, пока они оба не уснули.
        Когда первые лучи рассвета просочились в комнату, Данте осторожно встал с постели, чтобы не разбудить Ферн, и подошел к окну.
        Жизненные обстоятельства приучили его к осторожной отчужденности. Это позволяло ему следить за происходящим, словно стороннему наблюдателю, — насмешливо, порой даже цинично.
        С Ферн все было по-другому. Она дразнила его, тревожила и провоцировала. Иногда он задавался вопросом, понимает ли она, что искушает его, но потом замечал выражение ее глаз — оценивающее, вызывающее, выводящее на следующий уровень игры, в которую они играли. Ферн вела свою партию с виртуозным мастерством, толкая его на всякие безумства, вроде покупки бикини. Она увлекала Данте к краю, к тому моменту, когда он пошлет к черту самоконтроль, правящий его жизнью.
        Никто не мог предсказать приезд Сандора и бешеную ревность, обуявшую его. Увидев их вместе на пляже, когда Сандор прикасался к ее телу — телу, которое Данте считал своей единоличной собственностью, — он был готов убить соперника…
        Ему не доставило ни малейшего удовольствия то, что вчерашний вечер сулил много соблазнов. Было по меньшей мере три спальни, где его ждал радушный прием. Вместо этого он следил за дверью Ферн, пока не появился голый по пояс Сандор.
        Когда он услышал, как она залепила пощечину незадачливому соблазнителю, ликованию его не было конца.
        Это означало, что в игре, которую они вели, победила Ферн, а он проиграл. Или, быть может, наоборот? Впрочем, какая разница? В любом случае он был счастлив.
        Данте осторожно опустился на кровать, чтобы не потревожить Ферн. Ему хотелось полюбоваться ею вот такой, расслабленной и удовлетворенной, дышавшей почти беззвучно. Завиток волос упал ей на лицо, и он нежно убрал его. Рука задержалась, погладила лицо.
        Ее губы раздвинулись в улыбке. Она проснулась.
        —Доброе утро, — прошептал Данте, устраиваясь рядом с ней и привлекая к себе.
        Ее голова на его плече, тело, прильнувшее к телу, и чувство возвращения домой, друг к другу. Что еще надо?
        —Доброе утро, — пробормотала Ферн.
        —Все хорошо?
        —М-м-м! — Она спрятала лицо у него на груди.
        —Мне тоже, — согласился он. — Очень хорошо.
        Они помолчали.
        —Что будем теперь делать? — спросил Данте.
        —Уедем отсюда, — тут же ответила она. — Сандор непременно нас вышвырнет.
        —Жаль. Хотелось бы задержаться ненадолго — хотя бы для того, чтобы помозолить ему глаза. Он заставил меня ревновать. Теперь моя очередь отплатить ему той же монетой.
        —Ревновать? Тебя?
        —Не притворяйся. Ты прекрасно знаешь, что творишь со мной. Тебе нравится видеть, как я поджариваюсь на горячих углях?
        —Признаюсь, были забавные моменты, — улыбнулась Ферн. — Но это потому, что ты старался сдержать слово. Не всегда успешно, заметь, но пытался.
        —Разумеется, — возмущенно отозвался он. — Не забывай, джентльмен всегда держит слово.
        —Джентльмен? Ха!
        —Давай обсудим это в другой раз, — торопливо предложил Данте. — Суть в том, что я не мог нарушить обещание, поэтому должен был добиться того, чтобы ты нарушила его сама. Ты вынудила меня отступить, так что я невинен как младенец.
        —Ой, ради бога! — усмехнулась Ферн. — Единственное, чего я не могу представить, — так это что ты невинен. Ты хитрый, коварный, подтасовывающий, двурушничающий… А, к черту все это! Кому есть дело до того, что ты темная личность? Что ты делаешь?
        —А на что это похоже? Теперь помолчи, и я докажу, насколько я темная личность.
        Смеясь, он стал ласкать ее с таким рвением, что она задохнулась.
        —Полагаю, мне следует быть благодарной Сандору, — заявила Ферн, когда они вернулись на землю. — Может, он и болван, но он оказал нам услугу. Знаешь, ведь он хотел, чтобы я поснимала его.
        —Что?! После того, что ты…
        —Да, очевидно, мои фотографии польстили ему. Господи, как я вообще могла воображать, что люблю этого павлина?
        Он подозревал, что Сандор пытался соблазнить Ферн по другой причине. Самомнение актера настолько раздуто, что тот верит, будто сможет вернуть любовницу, когда пожелает. Но Данте тактично промолчал.
        —Наверное, пора вставать, — сказал он наконец. — День чудесный.
        Джино ждал их внизу, дергаясь как на иголках.
        —Сандор плохо спал и пошел прогуляться по окрестностям. Сказал, что не желает никого видеть.
        —Интересно, по какой причине? — сочувственно спросил Данте.
        —Артистическая натура, — вздохнул Джино.
        —Понимаю, — торжественно провозгласил Данте. — Настоящему артисту нужно побыть одному, чтобы пообщаться с Вселенной. Ты что-то сказала? — Это было адресовано Ферн, которая из последних сил старалась удержать смех. Ей удалось покачать головой, и он продолжил: — Мы сейчас уезжаем. Позвони мне, когда съемки закончатся, и тогда я вернусь.
        Они не остались даже на завтрак. Побросали вещи в чемоданы и сбежали из палаццо Тирелли, как дети, вырвавшиеся на свободу.
        Когда машина выехала из ворот, Ферн заметила трагически величавую фигуру, стоящую на взгорке и наблюдающую за ними.
        —Почти как у Шекспира, — заметил Данте. — Некоторые люди рождаются болванами, другие ими становятся, а третьи сами навязывают себе роль болванов. Ну, что-то в этом роде.
        —Ты все еще точишь зуб на Сандора, да?
        Он ухмыльнулся:
        —Уже нет.
        Ферн откинулась на сиденье, улыбаясь. Шутливый тон разговора полностью ее устраивал.
        —Куда мы едем? — спросила она спустя некоторое время.
        —Куда-нибудь, лишь бы подальше отсюда.
        Миновав Рим, Данте повернул на юг и проехал вдоль побережья около сотни миль. Они нашли другой пляж, тихий, простой и непритязательный. Рядом располагался маленький курортный городок.
        —Слава богу, что в этот раз не Сандор организовывал наше размещение, — усмехнулся Данте, когда они лежали в своем уютном номере поздним вечером. — Ведь нас не случайно поселили так далеко друг от друга.
        —Да, я догадалась. Коварная уловка.
        —Не оскорбляй меня. Это я — мастер коварных уловок.
        —А еще ты старомодный шовинист.
        —Много же времени тебе понадобилось, чтобы это понять.
        —Ты сказал, что врезал бы Сандору, если бы я обрадовалась его приходу.
        —Как следует и от души.
        —Но кто дал тебе право прогонять моих любовников?
        —Моя дорогая, ты имеешь полное право выбрать любого, кого захочешь.
        —Прекрасно…
        —При условии, что тот, кого ты выберешь, — я.
        —И ты думаешь, я смирюсь с таким средневековым отношением?
        —Без сомнения. А теперь иди сюда, и я все растолкую тебе так, что станет понятно раз и навсегда.
        Она так и сделала. И он тоже.
        Ферн с самого первого дня знала, что в Данте есть много скрытых достоинств. Редкий мужчина способен обсуждать «Божественную комедию» с женщиной, с которой знаком всего пару часов, даже если он и назван в честь автора. Хоуп как-то упомянула, что у него три академические степени. Ферн могла легко представить себе его ужас при мысли о вероятной потере разума.
        Узнав правду о Данте, она стала видеть в нем двух человек. Когда он был весел и сыпал шутками, она отчетливо ощущала другого Данте, притаившегося в тени и не позволяющего первому забыть об угрозе недуга.
        Порой ее сердце надрывалось, и хотелось заключить его в объятия, но не с бездумной страстью, а с нежным утешением. Потом Ферн вспоминала, что он сам выбрал свою изоляцию, какой бы горькой та ни была, и не примет утешение. Ему не нужна ни ее помощь, ни чья-либо еще.
        Однажды вечером Данте был необычайно тих, но она списала это на книгу, которой он увлекся. А ночью она внезапно проснулась и увидела, что он сидит у окна, обхватив голову руками. Он сидел совершенно неподвижно, и это было так не похоже на его обычную живость, что она встревожилась.
        Соскользнув с кровати, Ферн подошла и опустилась рядом с ним на колени:
        —С тобой все в порядке?
        —Да, все хорошо. — Но, казалось, Данте говорил с трудом.
        —По твоему виду этого не скажешь.
        —Просто немного голова болит.
        —Она у тебя и вечером болела? А ты ничего не сказал.
        —Пройдет.
        —Ты что-нибудь принял?
        —Да.
        —Не помогло?
        —Скоро поможет.
        —Возвращайся в постель. Сон пойдет тебе на пользу.
        —Позже, А сейчас оставь меня. Я не хочу разговаривать.
        —Я просто беспокоюсь о тебе.
        —Давай забудем эту тему, а?
        Тон Данте был непринужденным, но она увидела в его глазах гнев и непоколебимую решимость. Ферн поспешно ретировалась, вспомнив слова Тони о том, что настаивать ни в коем случае нельзя. Это не поможет Данте.
        Она легла, укрылась одеялом с головой, свернулась калачиком и долго лежала без сна, убеждая себя, что это, должно быть, самая обычная головная боль.
        Похоже, так оно и было, потому что на следующий день Данте был таким, как обычно.
        Однажды вечером они столкнулись с Марио, старым приятелем Данте. Мужчины углубились в научную беседу, однако время от времени вспоминали о манерах, извинялись и вовлекали ее в разговор. Ферн восхищалась этой новой гранью Данте.
        Когда он отправился за очередной порцией выпивки, Марио сказал:
        —Мы все думали, что к этому времени Данте уже станет деканом.
        —Он в самом деле настолько умен? — спросила Ферн.
        —Да он кого угодно заткнет за пояс. Ему предлагали профессорскую должность, но он захотел попутешествовать по миру.
        На следующий день Ферн сослалась на усталость, предложив Данте провести время с Марио. Оставшись в номере, она включила свой ноутбук, вошла в Интернет и просмотрела все, что смогла найти о его заболевании.
        Слабый кровеносный сосуд, который внезапно разрывается. Обильное кровоизлияние. Существуют предупреждающие симптомы, такие, как головная боль, раздвоение зрения. Это может случиться за несколько минут или за несколько недель до катастрофы.
        Ферн то и дело вспоминала Данте, возвращающегося в горящее здание за собакой. Страшна ли смерть, если ты знаешь о ее близости?
        Несколько статей, которые Ферн сочла нужным перечитать еще раз, она быстро скачала и поместила в файл «ZZZ». Затем отключила компьютер и позвонила Хоуп, решив сообщить ей о приступе головной боли у Данте:
        —Я было забеспокоилась, но сейчас он чувствует себя прекрасно и выглядит энергичным и жизнерадостным.
        —Спасибо, дорогая, — горячо отозвалась Хоуп. — Не могу выразить, что значит для нас твое согласие сопровождать его.
        —Все, мне пора. Я вижу, он возвращается со своим другом.
        Выглянув в окно, Ферн окликнула мужчин, которые помахали ей и указали на ресторан по соседству.
        —Иду! — крикнула она.
        Через несколько секунд она присоединилась к приятелям.
        Втроем они провели приятный вечер, но под конец Марио, похоже, забыл про друга и начал все чаще заглядывать в вырез блузки Ферн. Данте заявил, что ему надо пораньше лечь, и утащил ее в постель.
        Марио уехал на следующее утро, но их встреча оставила след в душе Данте. Растянувшись на песке, Ферн открыла глаза и с удивлением обнаружила, что Данте решает кроссворд на латыни.
        Он перевел ей вопрос и пояснил:
        —Ответ: quamcelerrime. Это значит «как можно быстрее».
        —Quamcelerrime, — задумчиво повторила она. — Звучит приятно, певуче. Как жаль, что у меня нет способности к языкам.
        Она снова легла. Ферн мирно дремала, когда послышался звонок мобильника.
        —Это тебя, — сказал Данте, доставая ее телефон из сумки.
        Поступило сообщение: «Никогда не думал, что ты из тех, кто отказывается от шанса всей жизни. Предложение все еще в силе, и на этот раз я жду правильный ответ. Деньги, деньги, деньги. Майк».
        —Кто такой Майк? — спросил он.
        —Разве я тебе не говорила? — сонно пробормотала Ферн. — Это мой папик. Он хочет осыпать меня бриллиантами и купить квартиру в Вест-Энде, но я сказала ему «нет».
        —Теперь я вспомнил, он твой агент, да? Ты рассказывала о нем в поезде, когда мы познакомились.
        —Угу.
        Она старательно притворялась полусонной, тогда как на самом деле была встревожена. Ей не хотелось, чтобы Данте заинтересовался, в чем суть ее конфликта с Майком. Отвлечь его будет непросто.
        —Почему он злится на тебя? — продолжил Данте. — От чего ты отказалась?
        Ферн вздохнула, словно это навевало на нее скуку:
        —Он хотел, чтобы я вернулась в Лондон и занялась съемкой спектакля с кинознаменитостью, которая снизошла до театральной сцены. Ни за что! Хватит с меня Сандора Джейли.
        —А кто знаменитость?
        Она назвала имя. Данте вытаращил глаза:
        —И ты отказала ему? Только подумай, что ты могла бы…
        —Он привозит с собой невесту, — возразила она, притворившись раздраженной. — У меня нет ни малейшего шанса побыть вульгарной и беспринципной.
        Данте усмехнулся и обнял ее:
        —Смею ли я надеяться, что ты предпочитаешь быть вульгарной и беспринципной со мной?
        —Не могу запретить тебе надеяться, — равнодушно заметила она. — Некоторые мужчины слишком самоуверенны.
        —Только не я. Не могу поверить, что ты ради меня отказалась от шанса заработать кучу денег.
        —Ты забыл, — вяло напомнила Ферн, — я уже сколотила состояние на Сандоре. — Она легонько провела пальцем по его обнаженной груди. — А сейчас собираюсь истратить часть его на… э-э… кое-какие удовольствия.
        —О, неужели? — улыбнулся он, и она с радостью отметила, что дыхание его сбилось. — Благородная синьорина отдает приказы?
        —Именно. И она очень требовательна.
        —Значит, я здесь всего лишь для твоего удовольствия?
        Она оглядела его с озорной веселостью:
        —Ну а для чего же еще? Я жду, что каждый мой каприз будет исполнен.
        —Я твой верный раб.
        —И мой первый каприз — поплавать. Вперед, в море!
        —Я рассчитывал на кое-что получше.
        —Не долго же ты был моим верным рабом. Пошли!
        Ферн вырвалась и побежала по берегу. Данте бросился за ней. В море он схватил ее и потянул дальше, пока их тела не скрылись под водой. Никто не мог видеть, как он ласкает Ферн.
        —Что ты делаешь? — притворно возмутилась она.
        —Всего лишь выполняю свой долг. Не хотел бы разочаровать тебя.
        —Но ты не можешь делать это на людях.
        —Я делаю это под водой. Все вполне прилично.
        —О каком приличии ты говоришь? — выдохнула она.
        А потом Ферн уже была не в силах возражать. Она прильнула к нему, вонзив ногти в плечо так сильно, что отметины видны были еще несколько дней.
        Когда они наконец вернулись к своим шезлонгам, она попросила Данте принести ей попить. Пока его не было, отправила Майку сообщение: «Извини, изменить решение не могу. На какое-то время я не у дел».
        Надо надеяться, Майк больше не побеспокоит ее, что бы он там ни думал.
        О, к черту Майка! К черту все, кроме желания вернуться с Данте в постель quamcelemme.
        Глава 9
        Фантазия про «верного раба» еще некоторое время развлекала их. В отличие от большинства мужчин Данте относился к этому совершенно спокойно. Они поиграли в эту игру в спальне, где Ферн отдавала приказы, а он беспрекословно их выполнял, смеясь, ни о чем не думая. Это устраивало их обоих.
        Однажды утром, когда они собирались на пляж, раздался звонок Джино.
        —Съемочная группа уехала, — сообщил ей Данте, закончив разговор.
        —Уже?
        —Сандору что-то там не понравилось, он устроил истерику, и через час всех и след простыл. Теперь нам пора поработать. — Он с улыбкой взглянул на нее. — Что ж, полагаю, это было слишком хорошо, чтобы длиться вечно.
        —Ничто не длится вечно, — отозвалась Ферн.
        —И я говорю так же. — Он вздохнул и печально добавил: — Но иногда этого очень хочется.
        Они провели два дня в палаццо Тирелли, после чего направились назад, в Неаполь, где поселились в небольшой квартире.
        В первый день по возвращении их пригласили на обед на виллу Ринуччи. Для Хоуп было важно увидеть своими глазами, что Данте в добром здравии и в прекрасном настроении.
        —Он все мне рассказал, — призналась она, когда они с Ферн, улучив момент, остались на кухне одни. — Ты действительно дала Сандору Джейли пощечину, потому что предпочитаешь Данте?
        —Я дала бы ему пощечину в любом случае, — возразила Ферн. — Это не имело никакого отношения к Данте.
        —Ой, перестань! А как насчет выгодного предложения, которое ты отвергла?
        —Ну, мне пришлось сделать это, поскольку я дала обещание вам. Хоуп, мы с Данте прекрасно проводим время, но понимаем, что это не навсегда. Он не любит меня, а я не люблю его.
        Хоуп ничего не ответила, но ее взгляд был достаточно красноречив. Через секунду их окликнул Тони, они вышли в сад и присоединились к остальным.
        Ферн хотелось поговорить с синьорой Ринуччи откровенно и объяснить, что она просто не позволит себе влюбиться.
        Она понимала, что ей повезло, как далеко не многим женщинам. Данте — нежный и заботливый. Если она уставала, он укладывал ее в постель и либо обнимал, пока она не уснет, либо потихоньку удалялся, оставив ее в покое.
        Когда они болтали, он слушал с искренним интересом. Сам же Данте говорил так, что заслушаешься. Под клоунской маской скрывался вдумчивый, образованный человек.
        В постели он искусный и нежный любовник, дарящий ей такое наслаждение, о котором она и не мечтала, и обращающийся с ней как с королевой. Чего еще желать женщине?
        Но Ферн не покидало ощущение, что все это обман, иллюзия, потому что он прячет от нее самую главную часть себя. И пока это так, она защищена от любви.
        Ферн заверяла себя в этом сотни раз.
        Их квартира располагалась на пятом этаже дома, фасадом обращенного на Неаполитанский залив. Из окна спальни был виден великий Везувий. Несколько раз она просыпалась и обнаруживала, что Данте стоит и умиротворенно любуется полной луной, освещающей залив и вулкан.
        Как-то ночью он долго не ложился. Ферн ждала его, потом задремала. Открыв глаза, она увидела, что он сидит у окна. Однако боль явно не мучила его. Заметив, что она проснулась, Данте ничего не сказал, а просто протянул руку, приглашая ее присоединиться к нему.
        —Помнишь, как мы смотрели на него? — пробормотал он.
        —Да, и ты рассказал, что однажды слышал, как Везувий рокотал, и мечтаешь услышать его голос снова, — отозвалась она. — От него никуда не деться, да? Где бы ты ни был в Неаполе, он всегда тут.
        —Ты думаешь, что привык к нему, — подхватил Данте, — знаешь о нем все, и тем не менее можешь быть застигнут врасплох.
        Она наблюдала за ним, гадая, что он скажет дальше. Последние пару дней Данте пребывал в странном настроении, говорил меньше, чем обычно. Он не выглядел печальным или нездоровым, просто задумчивым. Казалось, что-то смущает его. Если он ловил ее взгляд, то улыбался и быстро отворачивался.
        —Жизнь — тот же вулкан. Ты думаешь, что знаешь, как обстоят дела, но вдруг оказывается, что все не так. И ты уже не тот человек, каким был раньше. — Он нервно рассмеялся, словно не был уверен в себе. — Я болтаю чепуху, да?
        —Продолжай.
        —Вулкан неожиданно издает рокот и напоминает тебе о том, что ты всегда знал, даже если хотел бы не знать.
        Ферн затаила дыхание. Неужели Данте наконец собирается рассказать ей о себе, тем самым позволяя по-настоящему сблизиться с ним?
        —Ты боишься вулкана? — прошептала она.
        —Да, хотя не признался бы в этом никому, кроме тебя. Я даже себе в этом не признавался, а вот тебе должен.
        —Если ты доверяешь мне… — осторожно проговорила она.
        —Я доверяю тебе, как не доверял еще никому и никогда. Если не тебе, тогда кому? — Данте взял ее руки в свои и наклонился, чтобы поцеловать ладони. — У тебя такие маленькие, изящные руки. И в то же время такие сильные, такие радушные. Когда ты протягиваешь руки, то в них, кажется, заключен весь мир.
        —Я бы подарила тебе мир, если б могла, — сказала Ферн. Это было опасное признание, но слова, казалось, вырвались сами по себе. — Если бы он принадлежал мне.
        —Может, так оно и есть, а ты этого не знаешь. — Данте погладил ее лицо нежными пальцами. — Порой я думаю, что знаю о тебе больше, чем ты сама. Ты любящая и честная, храбрая и открытая.
        —Это иллюзия, — запротестовала Ферн. — Выдуманный образ, который ты создал.
        —Я считаю тебя совершенством.
        —Это иллюзия, — повторила она.
        —Нет, это доказывает, что я человек проницательный и здравомыслящий. И не спорь со мной. Если я говорю, что ты совершенство, значит, ты совершенство. И не способна на обман или предательство.
        —Данте…
        Его палец легко коснулся ее губ.
        —Не надо все портить. Позволь мне сказать, пока я не струсил, — пробормотал он.
        —Никогда не видела, чтобы ты трусил.
        —Это напускное. В душе я трус. Если б ты поняла, какой я трус, то убежала бы без оглядки. Именно это тебе и следует сделать.
        —Я привыкла сама принимать решения.
        —Ты не знаешь худшего обо мне.
        —Ну, так расскажи. Я ко всему готова.
        —Ферн… — Она почувствовала, как он вздрогнул. — Мог ли я представить, что с нами произойдет такое?
        Теперь сердце ее билось так неистово, что она не могла говорить, только покачала головой.
        —Я всегда вел бурную жизнь. Тебе это известно, не так ли? — Данте засмеялся вместе с ней. — Думаю, ты уже знаешь про меня все: шут, интриган, школьник-переросток.
        —Я могу добавить еще несколько определений, — поддразнила его Ферн.
        —Уверен, что можешь.
        —Тогда почему ты считаешь, что я не знаю о тебе самого плохого? Возможно даже, я думаю о тебе хуже, чем ты есть на самом деле. Так поправь меня.
        —Рассказать тебе, какой я герой? Какой сильный, стойкий, честный человек, который никогда не срезает углы и не прячется от правды?
        —Нет, уж этому я не поверю.
        Сердце Ферн замирало. Когда между ними возникнет полная откровенность, откроется дверь в будущее. А она хочет, чтобы будущее было. Теперь в этом можно признаться. Она скрывала свои чувства за стеной благоразумия. Но теперь Данте сам уничтожает эту стену. Еще чуточку терпения, и все будет хорошо.
        —Если бы ты изображал кладезь добродетелей, я бы рассмеялась, — призналась она. — А потом отправила бы тебя своей дорогой, потому что такой ты мне ни к чему.
        Он улыбнулся, но улыбка тут же исчезла.
        —Ох, Ферн, не меняйся, — взмолился Данте. — Обещай, что никогда не изменишься, и тогда, возможно, я найду в себе хоть немного храбрости, чтобы показать тебе, какой я на самом деле глупый и упрямый слепец.
        —Остановись, — попросила она, приложив пальцы к его рту. — Не принижай себя.
        Данте не стал спорить, просто взял ее пальцы и прижался к ним губами. В глазах его плескалось отчаяние.
        —Данте, — прошептала Ферн. — Пожалуйста, пожалуйста…
        Вдруг он прижал ее к себе и спрятал лицо у нее на груди.
        —Помоги мне, — хрипло попросил Данте. — Помоги.
        Она с готовностью обняла его. Настал момент, которого она долго ждала. Данте обратился к ней за помощью. У Ферн от эмоций закружилась голова.
        —Что такое? — удивился он, дотрагиваясь до ее лица. — Ты плачешь?
        —Нет, я… Я просто…
        —Прости. — Он мягко вытирал ее слезы. — Я не хотел тебя расстроить.
        —Я не расстроена.
        Он обхватил лицо Ферн ладонями и нежно посмотрел на нее, прежде чем прильнуть к ее губам. Она с радостью откликнулась на поцелуй, пытаясь без слов объяснить, что полностью принадлежит ему.
        —Как мне повезло, что ты у меня есть, — сказал он. — Если б только…
        —Если б только?.. — эхом отозвалась она.
        —Если б только я этого стоил. Мне надо очень много сказать тебе, но не сейчас. В голове у меня сумбур. Как обычно, — добавил Данте, обращая все в шутку.
        Но она не позволит ему пойти на попятную.
        —Не думаю, что как обычно, — возразила Ферн.
        —Да, еще хуже. Будь же со мной терпелива.
        —Хорошо, — согласилась она, стараясь не выдать своей печали.
        —Идем в постель, — предложил он. — Завтра нам предстоит долгая дорога.
        Ферн была потрясена. Она не могла поверить, что эмоции, владевшие ими секунду назад, исчезли без следа. Однако она без возражений позволила ему отвести ее в постель. Одно неосторожное слово — и шанс будет потерян навсегда.
        Данте укрыл ее одеялом, лег рядом, обнял и поцеловал на ночь. Затем отвернулся и уснул.
        Она лежала, уставившись в темноту и пытаясь смириться с разочарованием. Данте собирался поделиться с ней своей бедой, но в последний момент, похоже, испугался. Теперь она должна набраться терпения, и это наверняка когда-нибудь произойдет. Ферн чувствовала, что дверца все же приоткрылась.
        Как давно она влюбилась в него? Первые признаки появились на пожаре. Она, которая хладнокровно снимала на пленку измену Сандора, забыла тогда обо всем, кроме того, что Данте, взбирающийся по пылающему зданию, находится в опасности.
        Как это печально — любить его и скрывать свою любовь так же, как он скрывает от нее свою тайну, свои чувства. Но теперь все скоро закончится, и, засыпая, Ферн снова чувствовала себя счастливой.
        На следующий день они отправились на виллу, продажа которой требовала от них совместных усилий. Но задачу они выполнили и возвращались домой в приподнятом настроении.
        —Давай перекусим где-нибудь, — предложил Данте. — Но только по-быстрому. Хочется скорее попасть домой.
        Он не вспоминал о вчерашнем разговоре, но что-то подсказывало Ферн, что многое изменилось. Данте вплотную подошел к тому, чтобы произнести слова, которые сделают их ближе. Подняв глаза, женщина заметила, что он наблюдает за ней с удовлетворенной улыбкой, подтверждающей ее правоту.
        По приезде домой надо было завершить работу, и они оба устроились за компьютерами.
        —Все идет просто прекрасно, — бросил Данте. — Как я вообще продавал дома без тебя?
        —Можешь не подлизываться, — пробормотала она. — Теперь ты от меня все равно не избавишься, хочешь того или нет.
        —Вот это приятно слышать. Собираешься спать?
        —Пожалуй, да. — Ферн закрыла ноутбук.
        —Оставь, — попросил он. — Я потом уберу его вместе со своим.
        Она поцеловала Данте и, зевая, отправилась в постель.
        Он проводил ее взглядом, задаваясь вопросом, не сочтет ли она странным, что сегодня они не идут спать вместе. В сущности, Данте вынашивал план — без сомнения, предосудительный, — но надеялся, что Ферн не рассердится.
        Она так и не переправила ему свои фотографии, которые он сделал. Данте намеревался совершить набег на ее файлы и захватить их. Подождав немного, он снова включил ее компьютер.
        Данте без труда нашел нужную папку и быстро просмотрел снимки. Они поразили его с новой силой. С тех пор много всего случилось. Он не собирался сближаться с Ферн, однако это произошло. Возможно, это судьба.
        Теперь он не мог понять, как не разглядел ее раньше, как — зачарованный красотой — не заметил силу и честность Ферн. И страсть, которая сломала его броню настолько, что вчера он чуть было не поведал ей то, о чем поклялся не рассказывать ни одной живой душе.
        Данте был очень близок к этому, но потом отступил. Да только не слишком далеко. Из головы не шла мысль, что с ней можно поделиться всем, а потом умолять ее рискнуть и остаться с ним. Если не она, значит, никто, ибо никому другому в мире он не будет так доверять.
        Ферн улыбалась ему с экрана. Глаза большие и ясные, обещающие надежду там, где ее не могло быть, будущее там, где прежде была только пустота.
        Данте быстро соединил ноутбуки, а затем распечатал снимок.
        Пока этого достаточно. Завтра он признается в содеянном, и они посмеются вместе.
        И тут Данте заметил файл, озаглавленный «ZZZ».
        Сквозь неглубокий сон Ферн расслышала шум принтера, доносившийся из соседней комнаты. Наступила тишина, а потом принтер заработал снова. Затем опять воцарилась тишина, которая все тянулась и тянулась. Ферн почему-то ощутила страх.
        Она медленно поднялась с кровати, и в тот самый момент Данте вошел в комнату. Он тоже двигался медленно, словно силился оправиться от страшного удара. Данте включил свет, и она увидела, что он держит какие-то бумаги, которые тут же швырнул на кровать. Ферн узнала распечатки из файла «ZZZ».
        —Я нашел это в твоем компьютере, — начал он. — Что это?
        —Просто… кое-что. Я читала…
        —Просто случайно читала? — Голос его был спокойным, но холодным как лед. — Я так не думаю. В той папке по меньшей мере с десяток ссылок. Ты специально искала эту тему в Интернете, верно? — Когда она заколебалась, он добавил: — Не лги мне, Ферн.
        —Я не буду тебе лгать, Данте. Я знала, что у тебя проблема.
        —Кто тебе рассказал? Хоуп, полагаю?
        —Да, она беспокоится о тебе. Ты отключился на лестнице в день пожара, а потом у тебя болела голова.
        —А вы сложили два и два и получили пять. В тот день мне стало плохо от дыма, но вам обязательно надо было сделать из мухи слона.
        —Ты как-то упомянул, что Хоуп заменила тебе мать. Что ж, матери беспокоятся о детях.
        —Значит, она рассказала тебе. Когда? Давно?
        —Я…
        —Давно? — безжалостно повторил он. — До того, как мы уехали вместе?
        —Да.
        —Ты все это время знала? А я-то, дурак, даже не догадывался, что ты за мной шпионишь.
        —Я не шпионила.
        —Шпионила! — Это прозвучало словно удар плети.
        —Разве это ужасно — беспокоиться о твоем благополучии?
        —Мое благополучие — мое дело.
        —Не всегда, — отозвалась Ферн, начиная злиться. — Твое поведение, так или иначе, влияет на других людей. Ты не можешь жить, будучи отрезанным ото всех. Но именно этого ты и пытаешься добиться.
        —Это мое дело. — Лицо его было смертельно бледным. — Поэтому ты поехала со мной? В качестве няньки, присматривающей за ребенком?
        —Ты ошибаешься.
        —Какая ирония! Какая злая шутка! Ведь я действительно доверял тебе. Мне казалось, мы стали близки.
        —Как мы могли быть близки, — горячо возразила Ферн, — если ты скрывал столь важные вещи? Это не настоящая близость. Это притворство.
        —Вот именно: как мы могли быть близки, если ты скрывала столь важные вещи? Это говорит обо всем, не так ли? Именно по этой причине ты отказалась от работы в Лондоне, ведь так? А я-то думал, что ты хотела быть со мной так же, как я. Что ж, человек может обмануться. Я верну тебе деньги, которыми ты пожертвовала ради меня.
        —Не смей так говорить! — воскликнула Ферн. — Не смей предлагать мне деньги!
        —Чувствуешь себя оскорбленной? Теперь тебе понятно, что чувствую я? — В голосе его звучала горечь. — Значит, ты сможешь понять, что сейчас мне невыносимо тебя видеть.
        Глава 10
        Словно в доказательство этого, Данте отвернулся и начал мерить шагами комнату.
        —Как, должно быть, ты смеялась надо мной!
        —Неужели ты действительно так считаешь? — ахнула Ферн. — Ты не прав. Я никогда не смеялась над тобой.
        —Ну, жалела, а это еще хуже.
        Долгие годы Данте сдерживал себя, не рискуя никому доверять. И теперь чувствовал себя преданным.
        —Я всегда хотела поговорить с тобой об этом, — сказала она. — Мне очень не нравилось обманывать тебя. Но мне не понравилось бы еще больше, если бы ты умер, а ты можешь умереть, если не пройдешь обследование.
        —Что тут обследовать? Я все знаю.
        —Сомневаюсь! — вспылила Ферн. — Ты самоуверенный человек, Данте, гордый, надменный и упрямый. Ты думаешь, что знаешь все, но медицина не стоит на месте. Если бы ты позволил врачам помочь тебе…
        —Я знаю об этом больше, чем ты можешь себе представить, — резко бросил он. — Я видел, что эта болезнь сделала с моей семьей, видел загубленные ею жизни — не только людей, которые страдают от нее, но и тех, которые вынуждены наблюдать, как уходят их близкие. Или, еще хуже, когда они не умирают, а превращаются в растения. Уж лучше смерть.
        —Думаешь, твоя смерть была бы для меня лучше? — прошептала она.
        —Да! Она освободила бы тебя, если бы ты совершила ошибку, привязавшись ко мне.
        Данте молча воззрился на нее, словно собственные слова потрясли его не меньше, чем Ферн. Когда молчание стало невыносимым, она с горечью проговорила:
        —А как насчет того, чего я хочу? Это не считается?
        —Как ты можешь судить, не зная, какова реальность?
        —Я знаю, какова будет моя реальность, если ты умрешь. Я знаю это, потому что люблю тебя. Неужели ты никогда не задумывался о том, что творишь со мной? — взмолилась она.
        —Ты не должна была влюбиться, — прохрипел Данте.
        —И ты думаешь, достаточно сказать «нет», и ничего не случится? Может, тебе это легко удается. Но у меня есть сердце, и я не способна его контролировать, как ты. Да, я люблю тебя, Данте. Люблю глубоко и сильно. Чувство подкралось незаметно, а потом было уже поздно. Теперь я хочу одного: жить с тобой и заниматься с тобой любовью, выйти за тебя замуж и обнимать тебя во сне. И ты не считаешь, что это имеет значение? Хотела бы я быть такой же бессердечной, как ты.
        —Я не…
        —Заткнись и слушай. Я выслушала тебя, теперь твоя очередь. Мне начинает казаться, что ты не достоин любви, однако я ничего не могу с собой поделать. Вот такие дела. Как же мне поступить с этой любовью, которую никто из нас не желает?
        —Убей ее, — бросил Данте.
        —Скажи как.
        Лицо его изменилось, постарело.
        —Есть один способ, — пробормотал он. — И возможно, лучший.
        —Данте, о чем ты говоришь?
        —Я сам убью твою любовь.
        —Даже тебе это не под силу, — сказала она, пытаясь не обращать внимания на усиливающийся страх.
        —Не будь так уверена. Когда я закончу, ты в ужасе отшатнешься от меня и убежишь со всех ног. Уж я позабочусь об этом. Когда ты станешь вспоминать это время, то пожалеешь, что мы вообще встретились, и возненавидишь меня. Но когда-нибудь все-таки поблагодаришь. — Данте взглянул на часы. — Мы еще успеем на самолет.
        —Куда мы летим?
        —В Милан. Я покажу тебе будущее.
        —Не понимаю. Что я увижу в Милане?
        —Там мой дядя Лео. Тебе не рассказывали о нем?
        —Тони говорил, что он инвалид.
        —Инвалид — слишком мягко сказано. Говорят, в молодости это был банкир с мозгами острыми как бритва, умнейшая голова. Он решал любые проблемы. Женщины боролись за его внимание. Теперь это человек с мышлением ребенка.
        —Верю тебе на слово. Мне не обязательно видеть его.
        —А я уверен, что обязательно.
        —Данте, пожалуйста, послушай…
        —Нет, теперь слушай ты. Ты хотела, чтобы я подсказал, как убить твою любовь, и я намерен это сделать.
        Она попыталась вырваться, но он крепко держал ее за плечи.
        —Ты не можешь меня заставить.
        —Ты так думаешь?
        Кто этот человек, который смотрит на нее холодными глазами и отдает приказы грубым, отрывистым голосом, не допускающим возражений? Может, это и есть настоящий Данте?
        —Собирайся, — распорядился он.
        Ферн подчинилась, двигаясь как автомат. Когда она вышла с сумкой, Данте сообщил:
        —Такси будет с минуты на минуту.
        По пути в аэропорт они молчали. Сказать было нечего. У Ферн появилось такое чувство, будто она подошла к огромному мосту, тянущемуся в неизведанное. Она боялась идти вперед, однако повернуть назад было невозможно.
        Ферн украдкой взглянула на Данте. Он конечно же нуждается в утешении, но не примет его, особенно от нее.
        В самолете она рискнула поинтересоваться:
        —В каком месте находится Леон?
        —В доме инвалидов. Это чистое, уютное заведение. За ним хорошо ухаживают. Иногда родственники навещают его, но быстро падают духом, потому что он их не узнает. — Криво улыбнувшись, он добавил: — Есть одна странность: он по-прежнему говорит на прекрасном английском языке. И это при тотальном повреждении головного мозга. Врачи не дают объяснений этому феномену.
        В доме инвалидов их с улыбкой приветствовала медсестра:
        —Я сказала ему, что вы приедете. Он очень доволен.
        «Это звучит ободряюще, — подумала Ферн. — Возможно, дядя Лео не так плох».
        Палата была залита солнечным светом. Какой-то пухлый седовласый мужчина стоял на коленях на полу и с серьезным видом украшал рождественскую елку. Он обратил на посетителей веселый, по-детски восторженный взгляд и улыбнулся. Ему было около семидесяти.
        —Привет, Лео, — сказала медсестра. — Посмотри, кого я к тебе привела.
        —Я обещал, что приеду, — обратился к нему Данте по-английски. — И привез знакомую навестить тебя.
        Пожилой человек вежливо улыбнулся.
        —Как это мило с вашей стороны, — ответил он тоже по-английски. — Но я не могу долго разговаривать. Приезжает мой племянник, и я должен это закончить. — Он указал на елку и тут же вернулся к работе.
        —Это его очередная навязчивая идея, — объяснила медсестра. — Он украшает елку, потом все снимает и начинает заново. Лео, все в порядке, ты можешь ненадолго это оставить.
        —Нет-нет, я должен закончить до приезда Данте, — нетерпеливо отозвался Лео. — Я обещал ему.
        —Я здесь, дядя. — Данте подошел к нему. — А елка и так красивая.
        —О, но я должен. Иначе Данте будет разочарован. Кстати, вы знаете Данте?
        Ферн затаила дыхание, но Данте был невозмутим. Казалось, он к этому привык.
        —Да, я встречал его. Он много рассказывал мне о тебе.
        —Но почему же он не приехал? — Лео чуть не плакал. — Он все время обещает приехать, но не приезжает, а мне так хочется его увидеть.
        —Лео, посмотри на меня. — Голос Данте был очень мягок. — Разве ты меня не знаешь?
        —Нет. — Лео уставился на него широко раскрытыми глазами. — А я должен?
        —Я часто навещал тебя раньше. Надеюсь, ты меня помнишь?
        —Нет, — отозвался Лео с отчаянием. — Я никогда вас раньше не видел. Я вас не знаю, не знаю, не знаю.
        —Хорошо, хорошо, это не важно.
        —Кто вы? — взвыл Лео. — Я вас не знаю. Вы пытаетесь меня запутать. Уходите! Я хочу Данте. Где Данте? Он обещал!
        И Лео зарыдал. Данте хотел обнять старика, но тот с силой оттолкнул его, выскочил из палаты в сад и бросился бежать.
        Медсестра хотела пойти за ним, но Данте остановил ее:
        —Позвольте, я сам.
        Он поспешил за дядей.
        —О боже, — вздохнула Ферн.
        —Да, очень печально, — подхватила медсестра. — Он милый старик, но если что-то возьмет в голову, то переубедить его невозможно.
        —Это нормально для него — не узнавать своих родных?
        —Мы не часто их тут видим. Данте приезжает чаще других. Он очень мягок и добр с Лео. Кстати, он оплачивает львиную долю расходов на его содержание и лечение.
        —И давно Лео такой?
        —Тридцать лет.
        С тяжелым сердцем Ферн побрела в сад.
        Откуда-то из-за деревьев слышался плач. Данте и Лео сидели на поваленном дереве. Данте обнимал дядю, который всхлипывал у него на плече.
        —Не плачь, — мягко проговорил он. — Я хочу, чтобы ты познакомился с моей знакомой. Нельзя плакать в присутствии дамы — она подумает, что не нравится тебе.
        Лео высморкался и поздоровался с Ферн по-итальянски.
        —Нет-нет, моя знакомая — англичанка, — поправил его Данте. — Мы должны разговаривать с ней по-английски. — Ее зовут Ферн Эдмундс.
        Лео послушно произнес:
        —Добрый вечер, мисс Эдмундс.
        —Пожалуйста, называйте меня Ферн, — улыбнулась она. — Я рада познакомиться с вами. — Силясь придумать тему для беседы, молодая женщина огляделась. — Красивое место.
        —Да, мне всегда тут нравилось. Конечно, — серьезно добавил Лео, — приходится немало трудиться, чтобы поддерживать все в хорошем состоянии. Но этот дом принадлежит моей семье очень давно, и я должен… должен… — Он осекся, озираясь в замешательстве.
        —Не беспокойся ни о чем, — сказал Данте, беря его за руку.
        —Я так хочу, чтобы всюду был порядок, когда он приедет, — печально проговорил Лео. — Но он не приедет, да?
        —Лео, это я, — с нажимом произнес Данте. — Посмотри на меня. Разве ты меня не узнаешь?
        Лео долго смотрел на него с ожиданием и грустью. Ферн затаила дыхание.
        —Разве я вас знаю? — печально спросил старик через некоторое время. — Как бы мне хотелось, чтобы он приехал. Данте говорил, что он единственный человек, который по-настоящему меня понимает и всегда будет моим лучшим другом. Но он не навещает меня.
        —Я навещаю тебя, — настаивал Данте. — Ты меня не помнишь?
        —Ох, нет, — вздохнул Лео. — Никогда вас раньше не видел. А вы знаете Данте?
        Данте опустил голову и помолчал. В конце концов он смог выдавить:
        —Да, я его знаю.
        —Пожалуйста, пожалуйста, попросите его приехать ко мне. Я так по нему скучаю.
        Да, Данте был прав: реальность ужаснее всего того, что она могла себе представить.
        —Давайте вернемся в дом, — предложил он, помогая дяде встать.
        На обратном пути Лео снова повеселел и оживленно болтал о прекрасном поместье, которое считал своим.
        Медсестра вышла на крыльцо, по-доброму улыбаясь ему и приглашая пройти в дом.
        —У нас есть твои любимые пирожные, — завлекала она старика.
        —О, спасибо. Я пытался рассказать моему другу про Данте. Послушайте, сейчас я покажу вам его фотографию.
        Из комода Лео достал фотоальбом и показал им снимок, судя по всему сделанный недавно. Данте сидел рядом с дядей, они оба улыбались и выглядели довольными друг другом. Лео с гордостью смотрел на фото.
        —Ну вот, вы видите, он совсем не похож. — Он с грустью взглянул на Данте.
        Ферн почувствовала, что еще секунда — и она расплачется.
        —Видите, какой красивый мальчик, — продолжал Лео, любовно поглаживая снимок. — Он всегда был моим любимцем. Взгляните.
        Он начал переворачивать страницы, показывая другие фотографии. Ферн ахнула, увидев снимок молодого Лео, державшего на коленях маленького мальчика. Это был Данте.
        Но самым трагичным оказалось то, что в свое время Лео был очень похож на выросшего племянника — такой же ослепительный, обаятельный, веселый.
        Какой ужасный финал!
        Переворачивая страницы, Лео показывал еще снимки. На одном из них была запечатлена красивая молодая женщина.
        —Это моя жена, — мягко проговорил он. — Она умерла.
        Но Данте покачал головой и тихо-тихо прошептал:
        —Ушла от него.
        Была там и фотография маленького Данте с мужчиной и женщиной.
        —Моя сестра Анна, — гордо сказал Лео. — И ее муж Таддео Ринуччи. Они погибли в автомобильной аварии много лет назад. — Он вернулся к самому последнему снимку и показал его Данте. — Видите? Если бы вы могли запомнить, как он выглядит, и… — Слезы снова покатились по его щекам.
        Сердце Ферн разрывалось.
        —Я запомню, — очень мягко проговорил Данте. — Можешь положиться на меня. И я постараюсь найти какой-нибудь способ порадовать тебя. Рассчитывай на меня.
        —О да, — подхватил Лео. — Вы всегда так добры ко мне. А кто вы?
        —Это не важно. Раз мы друзья, имена не имеют значения.
        Старик просиял:
        —О, благодарю вас, благодарю. Я хочу… хочу…
        Вдруг он задышал часто и неровно, замахал руками, и Данте потребовалась вся сила, чтобы удержать его в кресле.
        —Вам лучше уйти, — посоветовала медсестра. — Начинается приступ.
        —Что за приступ? — спросила Ферн, когда они вышли.
        —Эпилептический припадок, — резко отозвался Данте. — Это еще одно проявление болезни. Он потеряет сознание, а когда очнется, не будет помнить ничего, даже наш визит. Возможно, это я спровоцировал припадок, потому что встречи со мной действуют на него возбуждающе.
        —Ох, бедняга, — пробормотала Ферн.
        —Ну, теперь поедем в аэропорт. Ты видела все, что нужно.
        Она согласилась без возражений, чувствуя, что Данте уже на пределе.
        Они мало разговаривали во время короткого полета до Неаполя. Ферн казалось, что ей больше никогда не захочется произнести ни слова. В душе ее царил мрак. Возможно, станет легче, когда они приедут домой и смогут поговорить. Она очень старалась верить в это.
        Но у дверей кватиры Данте остановился.
        —Пойду-ка я прогуляюсь, — сказал он. — Вернусь поздно.
        Он хотел побыть один. Ферн решила, что ей тоже нужно некоторое время побыть одной. Вот до чего они дошли!
        Квартира была пугающе пустой и тихой. Никогда раньше тишина не казалась Ферн такой угрожающей, потому что смеющийся дух Данте всегда оставался с ней, даже когда сам Данте отсутствовал. Но сейчас веселье умерло, быть может, навсегда, сменившись враждебностью.
        Все произошло очень быстро. Всего несколько часов назад она не сомневалась, что проблемы могут быть устранены, а путь расчищен. А потом небесный свод упал на нее.
        Нет, на них обоих.
        В отчаянии она призналась ему в любви, но только теперь вспомнила, что он такое же признание не сделал, зато заявил о намерении убить ее любовь. Она больше не была уверена в его чувствах.
        Возможно, это и есть настоящий Данте, человек, чья главная потребность — держать весь мир на расстоянии.
        Ферн сидела в темноте, дрожа от горя и отчаяния.
        Данте вернулся под утро. Когда дверь спальни приоткрылась, она сказала:
        —Я не сплю.
        —Извини, я разбудил тебя. — Голос его был спокойным.
        —Я не могу спать.
        Он прошел к окну и устремил взгляд на Везувий.
        —Значит, вот что ты имел в виду, да? — спросила Ферн, вставая рядом. — Неизвестно, когда он пошлет предупреждение.
        —Ты угадала.
        —И теперь, когда предупреждение получено, мы все должны уносить ноги?
        —Если у тебя есть хоть капля благоразумия.
        —Я никогда не отличалась благоразумием.
        —Знаю. — Данте коротко рассмеялся. — Трудно представить, что из нас двоих благоразумен я, верно?
        —Уж точно не я, — улыбнулась Ферн, пытаясь воскресить прежнюю шутливую манеру беседы.
        —Поэтому я должен быть мудрым за нас обоих. Полагаю, то, что произошло сегодня, открыло тебе глаза. Ты видела, что ждет меня.
        —Пожалуйста, воспользуйся медицинской помощью, — не сдавалась она.
        —Шанс избежать болезни так мал, что не оправдывает риска. Повторение судьбы Лео — мой кошмар. Может, однажды это случится. Предположим, что мы женаты. Хватит ли у тебя сил бросить меня?
        Ферн уставилась на Данте, не в состоянии поверить, что он на самом деле это сказал.
        —Ты бы хотел, чтобы я попросту убежала от тебя?
        —Да, и как можно дальше. Я бы хотел, чтобы ты уехала туда, где никогда не увидела бы меня и не вспоминала бы обо мне.
        Потрясенная, Ферн отступила назад и воззрилась на Данте. Затем слепая ярость обуяла ее, и она вскинула руку, целясь ему в лицо, но в последний момент отвернулась.
        Он рывком развернул ее к себе.
        —Если хочешь ударить меня, сделай это, — прорычал он.
        —Следовало бы, — выдохнула Ферн.
        —Да, следовало бы. Я оскорбил тебя, не так ли? Прекрасно, я готов оскорбить тебя еще. И еще. Пока ты не посмотришь в лицо реальности.
        Ферн понимала, что жестокость Данте — намеренная попытка оттолкнуть ее для ее же блага. И все же сила его ярости поражала.
        —Вероятно, я вижу реальность иначе, — возразила она.
        —Брак? Дети? Мы гуляем на закате, держась за руки? Только я не буду держать тебя за руку, я повисну на ней в поисках поддержки.
        —И я буду рада дать тебе эту поддержку, потому что люблю тебя.
        —Не люби меня, — свирепо велел он. — Мне нечем ответить на твою любовь.
        —Это действительно так? — прошептала Ферн. Взгляд, который он устремил на нее, был полон отчаяния и страдания.
        —Постарайся не возненавидеть меня, — устало проговорил Данте.
        —Я-то думала, ты добиваешься моей ненависти. Это самый быстрый способ избавиться от меня.
        —Я тоже так считал, но обнаружил, что не могу с этим справиться. Выполни мою просьбу, и я постараюсь не возненавидеть тебя.
        —Что? — растерялась она. — После всего, что у нас… ты мог бы ненавидеть меня?
        Он долго молчал, потом прошептал:
        —Да, если понадобится.
        Данте снова уставился в окно. Уже забрезжил рассвет. Воздух был чистый и свежий. День обещал быть чудесным.
        Ферн подошла к нему и прижалась щекой к его спине.
        —Милый, — прошептала она.
        Данте даже не оглянулся.
        —В одиннадцать утра вылетает самолет в Англию. Я заказал тебе билет.
        Он отвез ее в аэропорт, помог зарегистрироваться.
        Она не могла этого вынести.
        —Данте, пожалуйста.
        —Не надо.
        —Одно твое слово — и я останусь, — прошептала она. — Мы как-нибудь справимся.
        Он покачал головой, в глазах были усталость и обреченность.
        —Это не твоя вина. Моя. Я не могу измениться. Ни одна женщина не сможет жить со мной. Ты была права. Мне следовало предупредить тебя. Разве это не доказывает, что я чудовище?
        —Ты не чудовище, — горячо возразила она. — Просто человек, который угодил в ужасную ловушку. Но тебе не обязательно жить в ней одному. Давай войдем туда вместе, позволь быть рядом с тобой.
        —Чтобы ты тоже оказалась в ловушке? Нет, беги, пока можешь. Бога ради, бога ради, уезжай!
        Данте бросился прочь, ни разу не оглянувшись. Она смотрела, как расстояние между ними растет, пока он не исчез совсем.
        Но только из вида. В душе и в сердце Ферн он всегда будет жить.
        Глава 11
        Поздней ночью Ферн добралась до своей квартиры.
        Она весь день ничего не ела и, включив отопление, начала готовить ужин, но внезапно все бросила и отправилась в постель.
        «Где ты? — думала она. — Что делаешь? Лежишь один, мыслями устремляясь ко мне, как я к тебе? Или проводишь время с какой-нибудь девушкой, снятой на вечер? Нет, слишком быстро. Рано или поздно ты сделаешь это, но не сейчас».
        Ферн немного поспала, проснулась, снова уснула. Наконец она заставила себя подняться.
        Первым делом она набрала номер Хоуп. Еще в Италии она сообщила синьоре Ринуччи о том, что Данте обнаружил файлы, об их поездке в Милан и обо всем остальном.
        —Я хотела позвонить вчера вечером, но было очень поздно, — извинилась Ферн.
        —Ничего. Как ты? Судя по голосу, ужасно.
        —Станет лучше, когда я выпью чашку чаю.
        —И все же, как ты на самом деле? — настаивала Хоуп с материнской озабоченностью.
        —Мне нужно время, — призналась она. — Как Данте?
        —Ему тоже нужно время. Карло и Раггьеро вчера вечером поехали проведать его. Не застав Данте дома, они прочесали все местные бары и обнаружили его со стаканом виски в руках. Они отвезли Данте домой, уложили в постель и остались с ним до утра. Карло недавно позвонил и сказал, что Данте страдает от ужасного похмелья, но в остальном все нормально.
        Женщины распрощались, заверяя друг друга в любви. Через несколько минут позвонил Майк.
        —До меня дошли слухи, — начал он. — Они гласят, что ты, возможно, вернулась к родным пенатам.
        Ферн чуть не рассмеялась:
        —Можно и так сказать. Я в Англии.
        —Отлично! Тебя ожидает куча работы.
        —Я думала, ты списал меня со счетов.
        —Я не списываю со счетов людей, способных много зарабатывать. Та работенка, от которой ты отказалась, все еще ждет. Они попробовали кого-то другого, остались недовольны результатом и велели мне добыть тебя за любую цену. Это нереальные бабки.
        —Ну хорошо, — прервала она Майка. — Скажи, когда и где.
        Позже Ферн отправилась в театр, где репетировала мегазвезда со своей не менее знаменитой невестой. С первого же момента все пошло хорошо. Она понравилась им, они понравились ей. Клиенты хвалили ее снимки и настаивали на том, что именно Ферн должна делать фотографии у них на свадьбе.
        История о ее встрече с Сандором в Италии стала известна, и Ферн начала получать приглашения «рассказать все» прессе. Она отказалась, однако Сандор занервничал, дал своекорыстное интервью одной газете, проиллюстрированное несколькими снимками Ферн. Ее слава увеличилась. Как и гордость.
        Жизнь шла прекрасно.
        «Нет, не жизнь, — думала она. — Только карьера. Жизни больше не нет».
        Ферн регулярно разговаривала с Хоуп, и у нее создалось впечатление, что существование Данте во многом похоже на ее существование: внешне успешное, но внутри унылое.
        Через месяц от него поступило сообщение: «О тебе пишут во всех газетах. Я рад, что ты ничего не потеряла. Данте».
        Она ответила: «Я потеряла больше, чем ты можешь себе представить».
        После этого наступила тишина. Затем пришло письмо: «Я знаю, какая ты великодушная, поэтому смею надеяться, что со временем ты простишь мне все, что я сказал и сделал. Да, я люблю тебя; знаю, что всегда буду любить. Но ради нас обоих больше никогда это не повторю».
        Ночь за ночью Ферн плакала. Наконец написала: «Тебе и не нужно повторять. Достаточно одного раза. До свидания, любимый».
        Он не ответил, да она и не ждала.
        Ее преследовали кошмарные сны. В одном она увидела постаревшего Данте. Ферн с радостью протянула к нему руки, а он смотрел на нее, не узнавая. Кто-то взял его за руку и увел прочь. И тут она поняла, что случилось худшее и он повредился умом. Данте забыл ее.
        Проснулась она в слезах. И вдруг ее начало тошнить. Ферн еле-еле успела добежать до ванной.
        «Всего-навсего кишечное расстройство, — убеждала она себя. — Это не значит, что я беременна».
        Однако тест подтвердил ее смутные подозрения.
        Открытие, что она ждет ребенка Данте, походило на удар грома.
        Ребенок зачат в любви, но, вероятно, поражен наследственной болезнью, которая исковеркала жизнь его отца.
        Разумным решением был бы аборт, но Ферн сразу же отбросила эту мысль. Если она не может быть с Данте, то хотя бы сохранит маленькую его часть. Женщина, защищая ребенка, прижала ладони к животу, еще совершенно плоскому.
        —Я не позволю никому и ничему причинить тебе вред, — поклялась она. — Не важно, что готовит будущее. Ты мой, и я не дам тебя в обиду.
        Потом она решила, что Данте имеет право знать, и тогда, быть может…
        —Нет, нет! — вскричала Ферн. — Никаких ложных надежд. Просто надо сообщить ему.
        Она предупредила Майка, села в самолет до Неаполя и поселилась в отеле, не сказав никому, что приезжает, даже Хоуп. Это касалось только ее и Данте.
        Было еще светло, когда она добралась до их дома. Ферн прислушалась, но из квартиры не доносилось ни звука. Тишина показалась ей дурным предзнаменованием. Женщина отступила назад. Неуверенность ей не свойственна, однако сейчас слишком многое поставлено на карту.
        Она собралась было позвонить, затем опустила руку. Какой смысл? Данте уверен, что судьбу не провести, и, пожалуй, он прав. Она обреченно направилась к лифту.
        —Не уходи!
        Обернувшись, Ферн увидела Данте, стоящего в дверях. Волосы его были растрепаны, рубашка расстегнута, лицо изможденное, а глаза такие, словно он месяц не спал. Но он протягивал к ней руки и в следующую секунду уже обнимал ее.
        Они стояли молча, не целуясь, но льнули друг к другу, словно искали спасения.
        —Я ждал тебя, — в отчаянии проговорил Данте.
        —Ты знал, что я приеду?
        —Я увидел тебя на улице. Услышал, как подъехал лифт и твои шаги… Но ты не позвонила, и я испугался, что это очередная галлюцинация. У меня их было достаточно.
        Он затащил ее в квартиру и снова заключил в объятия.
        —Слава богу, что ты здесь!
        Эти слова вознесли Ферн на небеса. Однако продолжение снова заставило ее камнем упасть вниз.
        —Я так мечтал увидеть тебя еще разок. Мы плохо расстались, и это моя вина. Теперь, по крайней мере, мы можем примириться.
        Итак, Данте не изменился. Он больше не отрицает своей любви, но по-прежнему решительно настроен держать Ферн на расстоянии.
        —Все не так просто, — сказала она, отступая назад и глядя на него любящими глазами. — Кое-что случилось. Я приехала рассказать тебе об этом, но потом уеду, если ты захочешь.
        Его рот скривился.
        —Разлука мне не слишком помогает.
        —Да, мне тоже. Но, выслушав мою новость, ты, возможно, так разозлишься, что прогонишь меня.
        —Это невозможно.
        —Когда-то было возможно.
        —В основном я злился на себя. Мне следовало с самого начала держаться от тебя подальше.
        —Теперь уже слишком поздно. Время, которое мы провели вместе, оставило мне не только воспоминания. Я жду ребенка, Данте.
        Радость мелькнула на его лице, но тут же исчезла.
        —Ты уверена? — выдохнул он.
        —Сомнений нет. Я сделала тест и приехала в Неаполь, потому что ты имеешь право знать. Но это все.
        —Постой, постой! — воскликнул Данте. — Мне нужно время, чтобы переварить это. Ребенок! О господи!
        —Я не смела надеяться, что ты обрадуешься, — печально проговорила Ферн. — Полагаю, это невозможно.
        —Обрадуюсь? Принести в мир ребенка, который всю жизнь будет гадать, что происходит внутри его? Я думал, что ты предохранялась… Я же поклялся, что никогда не стану отцом.
        —Нельзя повернуть время вспять, — тихо сказала Ферн.
        —Есть один способ.
        —Нет, — отрезала она. — Если ты хоть на секунду предположил, что я могу убить твоего ребенка, то ты совсем меня не знаешь.
        Данте всегда утверждал, что владеет собой, танцуя с судьбой на краю пропасти, но сейчас он явно растерялся. Ферн обняла его.
        —Судьба держала тебя в подвешенном состоянии довольно долго, — сказала она, — и, возможно, сейчас посмеивается в кулак, думая, что нашла способ победить тебя. Но мы не позволим ей выиграть.
        —Разве судьба не всегда выигрывает?
        —Это зависит от того, кто сражается рядом с тобой. — Ферн взяла его руку и приложила к своему животу. — Ты больше не один. Теперь мы, двое, поддерживаем тебя.
        Данте уставился на нее:
        —Двое?
        —Два человека на твоей стороне. — Ферн слегка улыбнулась, увидев ошеломленное выражение его лица. — Там ведь кто-то есть. Я не знаю, мальчик это или девочка, но он твой и готов защищать тебя, как и я.
        Данте не перебивал ее.
        —Это будет нелегко, — продолжала она с мягкой настойчивостью. — Он может унаследовать твою болезнь, поэтому мы все выясним заранее. Вы, вероятно, образуете особое общество, которое исключит из своих рядов меня, но я не буду возражать, потому что вы будете вместе, а это все, что тебе на самом деле нужно.
        —Нет, — нежно возразил Данте, — никогда мы тебя не исключим, потому что не справимся без тебя. Но, любовь моя, ты не представляешь, на что обрекаешь себя.
        —Представляю: жизнь в постоянной тревоге. Но альтернатива — жизнь без тебя, а это невозможно. Я выбираю первое. Я выбираю тебя как мужа и как отца нашего ребенка.
        Он привлек ее к себе, о чем она мечтала все эти долгие, одинокие недели. Они не целовались, а просто стояли тихо и молча, заново узнавая друг друга, испытывая счастье от возвращения домой. Наконец Данте повел ее в спальню и потянул на кровать.
        —Не бойся, — быстро проговорил он. — Я не буду заниматься с тобой любовью.
        —Дорогой, все в порядке, — дрожащим голосом заверила его Ферн. — У меня еще маленький срок. Это вполне безопасно.
        —«Безопасно», — прошептал Данте. — Что означает «безопасно»? Мы не имеем права рисковать. — Он усмехнулся. — Я никогда не беспокоился о здоровье кого-то еще. Полагаю, мне придется над этим работать.
        Ферн поцеловала его со страстной нежностью.
        —Ты уже почти готов, — пробормотала она.
        —Готов к чему?
        —Я хочу, чтобы ты кое-что сделал, — тихо проговорила она, хотя сердце ее сильно билось. — Давай выясним правду о твоем состоянии.
        —А если подтвердится худшее?
        —Значит, мы мужественно вынесем это. Не только ради нас, но и ради нашего ребенка. Это твой ребенок, с той же наследственностью, и я хочу знать, с чем буду иметь дело. Не зная правды, я изведусь от беспокойства, а это нехорошо для малыша.
        —Будь же терпелива, — взмолился Данте, — не проси меня сделать это немедленно.
        Ферн понимала его колебания. Она просила его отбросить правила, по которым он жил всегда, а это трудно. Все главные решения Данте принимал в одиночку. Теперь он не один, однако ему требуется время, чтобы осознать это.
        —Не спеши, — согласилась она.
        Они уснули, не занимаясь любовью, а когда Ферн проснулась на рассвете, то не удивилась, обнаружив его у окна.
        —Он все еще ждет, — сказал Данте, показав на безмолвный вулкан. — Полагаю, он все-таки подал сигнал, к которому я не был готов. И, как я и боялся, у меня нет ответа. Ну почему ты не убежишь, не вышвырнешь меня из своей жизни?
        —Потому что без тебя мне скучно, — весело ответила она. — И когда наш ребенок спросит, где папа, что я ей скажу?
        —Скажешь, что выбросила меня вместе с остальным мусором. Кстати, почему ты говоришь «ей»? С каких пор ребенок стал девочкой?
        —Я решила, что это будет девочка. Мы умеем быть более практичными.
        Он насмешливо вскинул бровь:
        —Еще одна женщина, пилящая меня?
        —Именно то, что тебе нужно. Нас с Хоуп недостаточно. Это задача для троих. — Ферн увидела кое-что на столе и протянула руку. — Это одна из моих фотографий, которые ты тогда сделал.
        —Мы ездили в консульство за твоим новым паспортом, — напомнил он.
        —Но откуда они у тебя?
        —А я совершил набег на твой компьютер. Эта была лучшей, поэтому я ее напечатал. — Он помолчал. — Я никогда не любил тебя так, как тогда. В тот вечер я был близок к тому, чтобы все тебе рассказать. Позже, рассматривая этот снимок, я все-таки решился открыть правду, потому что безоговорочно доверял тебе.
        —А потом ты нашел файл и вообразил, что я предала тебя.
        —Ты не предавала. Ты заставила меня задуматься, а я не хотел задумываться. Только после твоего отъезда я осознал, что натворил. Эта фотография служила напоминанием о том, что я потерял.
        —Но почему же ты не позвонил мне и не попросил вернуться?
        —Я был уверен, что тебе будет лучше без меня.
        —Какая ерунда! Ты нужен мне больше всего на свете.
        —Если бы только это… — с тоской проговорил Данте.
        —Любовь моя, то, о чем я прошу, тяжело, но сделай это для меня. Для нас.
        Данте опустился перед ней на колени и осторожно прикоснулся к ее животу. Ферн гладила его по голове. Оба молчали. Слова не требовались. Он дал ответ.
        Хоуп была на седьмом небе от счастья, когда они приехали на виллу. Она встретила Ферн с распростертыми объятиями.
        —Добро пожаловать в семью, — провозгласила она. — О да, теперь ты Ринуччи. У тебя будет ребенок Ринуччи, и это делает тебя одной из нас. С нетерпением жду еще одного внука.
        —Но Данте не ваш сын, — удивилась Ферн.
        —Ой, сын, племянник — какая разница? Он Ринуччи, а теперь и ты тоже.
        На следующий день Ферн занялась здоровьем Данте. В местной больнице не теряли времени даром. Данте немедленно сделали несколько обследований, в том числе томографию мозга.
        В ожидании результатов минуты тянулись невыносимо медленно.
        —У вас совсем недавно был легкий разрыв, — наконец сообщил врач. — Вам повезло. Вы его пережили. Возможно, вам и дальше будет везти. Или через несколько недель вы умрете.
        Данте не ответил. Он сидел неподвижно, словно уже умер.
        —А операция поможет? — со страхом спросила Ферн.
        —Если бы все было так просто, — вздохнул врач. — Операция очень сложная, и высок риск летального исхода. Но если пациент до этого впадет в кому, то риск еще выше. — Он обратился к Данте: — Самое лучшее — сделать операцию сейчас, пока не стало хуже.
        Данте сидел, обхватив голову руками.
        —Вы можете гарантировать, что я останусь умственно полноценным? — выдавил он.
        Доктор печально покачал головой:
        —Осложнения исключать нельзя. Хотел бы я дать вам гарантию, но не могу.
        Он вышел, оставив их вдвоем. Они молча обнимали друг друга.
        С операцией или без нее вероятность смерти велика. Кроме того, сохраняется опасность потери рассудка.
        Ферн знала, что их любовь стоит такого риска, но достаточно ли этого для Данте? Что он выберет? Теперь он действительно танцует на краю пропасти, но не с судьбой, а с ней, Ферн, веря, что она не позволит ему упасть вниз. Но принять решение должен он сам.
        Она не станет винить его, если он уйдет.
        —Что мне делать? — пробормотал Данте. — Как-то я сказал, что не боюсь умереть, и это было правдой. Но теперь у меня есть ты… и она.
        Ферн ждала, что он скажет дальше.
        —Я привык к своей болезни как к способу убегать от ответственности, — признался Данте. — В то время я считал, что поступаю разумно. Теперь это выглядит трусостью. Вся моя жизнь была притворством, потому что я отказывался посмотреть в лицо реальности. — Он взглянул на нее и в отчаянии прошептал: — Не могла бы ты одолжить мне немного своей смелости? Какая-то частичка моей души все еще велит мне уйти, и будь что будет.
        —Нет! — горячо запротестовала она. — Ты нужен мне. Ты должен использовать любую возможность остаться в живых.
        —Даже если я стану таким, как Лео? Это пугает меня больше, чем смерть.
        Ферн немного отстранилась:
        —Послушай, ты просишь поделиться с тобой храбростью, но разве ты не понимаешь, что я беру ее у тебя?
        —Я? Шут гороховый, игрок с судьбой?
        —Не говори так. Ты делаешь меня сильной и целостной, так что теперь мне необходимо держаться за твою руку. Это ты защищаешь меня, а не я тебя.
        Данте напряженно вглядывался в ее лицо. Наконец он, казалось, нашел, что ему было нужно, ибо привлек Ферн ближе, положив голову ей на плечо.
        —Я сделаю, как ты хочешь, — сказал он. — Только обещай, что будешь рядом.
        Глава 12
        Врач особо подчеркнул, что время терять нельзя, и на следующий день Данте предстояло лечь в больницу.
        Они провели вечер на вилле, где собралась вся семья, чтобы пожелать Данте удачи. Он немного воспрянул духом, даже шутил, что почитает Ферн как оракула.
        —Я не узнаю Данте, — сказала она. — Это так не похоже на него — все время соглашаться со мной.
        —Он превращается в супруга Ринуччи, — объяснил Тони. — Какими бы сильными ни представали мы перед посторонними людьми, дома мы подчиняемся приказам женщин.
        Никто не понял, которая из жен пробормотала: «Хотелось бы верить», но остальные согласно закивали, а мужья заулыбались.
        —Данте еще не муж, — заметила Хоуп. — Возможно, ему пора им стать.
        —Вы должны спросить у Ферн, — тут же отозвался Данте. Он улыбнулся любимой с оттенком прежнего, лукавого юмора. — Я сделаю, как мне велят.
        —Тогда ты будешь идеальным супругом Ринуччи, — произнесла Ферн с дрожью в голосе.
        —Но когда же свадьба? — поинтересовалась Хоуп.
        —Как только я выйду из больницы, — ответил он.
        —Нет, — возразила Хоуп. — Не стоит откладывать. Сделайте это немедленно.
        Все понимали, что она имеет в виду.
        —Разве можно организовать свадьбу так быстро? — удивилась Ферн.
        —Предоставьте это мне.
        У Хоуп были обширные связи, и никто не удивился, когда после нескольких звонков она объявила, что срочная церемония будет устроена завтра, в середине дня, и сразу после этого Данте отравится в больницу.
        Все происходило стремительно, и Ферн забеспокоилась, не сочтет ли Данте, что его слишком торопят с браком. Ее опасения усилились, поскольку по дороге домой он был молчалив.
        —Данте?
        —Ничего не говори, пока не выслушаешь меня. Жди здесь.
        Он прошел в спальню и вернулся через минуту с двумя маленькими коробочками. В одной Ферн увидела два обручальных кольца, большое и маленькое. В другой было кольцо с бриллиантами и сапфирами.
        —Все они принадлежали моим родителям, — сказал Данте, доставая кольцо с драгоценными камнями. — Никогда не думал, что отдам их какой-то женщине. Но, с другой стороны, ты не какая-то женщина. Ты та, которую я ждал всю свою жизнь.
        Он надел кольцо ей на палец, наклонил голову и поцеловал руку. Ферн не могла говорить. Она плакала.
        —А это, — взял Данте другую коробочку, — кольца, которыми они обменялись в день свадьбы. Они очень любили друг друга. Отец творил всякие безумства, а мама старалась не отставать от него. Я, бывало, винил ее за это. Меня возмущало, что она идет на риск, не думая обо мне. Но теперь я на многое стал смотреть по-другому.
        Его голос дрожал, от Ферн не укрылось, что щеки у него мокрые. Она крепко обняла любимого, всей душой радуясь, что в ее объятиях он может поплакать.
        В ту ночь они занимались любовью как в первый раз. Данте прикасался к ней мягко, словно боялся навредить. Она отвечала со страстной нежностью, и они постоянно помнили: возможно, больше никогда, возможно, это все, что у них осталось в жизни. Закончив предаваться любви, они лежали, обнимая друг друга.
        На следующее утро заехал адвокат с документами, которые должен был подписать не только Данте, но и Ферн.
        —Они на итальянском. Я не понимаю ни слова, — запротестовала молодая женщина.
        —Просто подпиши, — попросил Данте. — Это доверенность на управление моим бизнесом.
        Ферн была несколько озадачена. Как его жена, она, в случае чего, получила бы право на ведение дел автоматически. Но может быть, в Италии другие законы? Она подписала бумаги.
        Ферн приготовила для церемонии шелковое, персикового цвета платье, которое очень нравилось Данте. В строгом темном костюме он был невероятно хорош. Стоя бок о бок, они составляли красивую пару.
        Оба старались не смотреть на саквояж, который Данте возьмет с собой в больницу.
        —Кажется, такси приехало, — сказал он, выглядывая в окно.
        —Пойдем.
        —Один момент. — Он задержал Ферн.
        —Что такое?
        —Я хочу жениться на тебе больше всего на свете, — тихо проговорил Данте. — Но не желаю быть обузой. Дай слово поместить меня в дом инвалидов, если я стану таким, как дядя Лео.
        —Как я могу это сделать? — ужаснулась Ферн. — Это предательство.
        —Если ты не дашь мне слово, свадьбы не будет.
        —Данте…
        —Я не шучу.
        —А твой ребенок?
        —Мы только что подписали бумаги, которые передают тебе полный контроль над моим бизнесом, и не важно, будем мы женаты или нет. Это обеспечит тебя и ребенка.
        —Я говорю не о деньгах! — воскликнула она.
        —Конечно нет, но ты должна знать, что вы оба ни в чем не будете нуждаться, даже если свадьба не состоится. Так ты даешь слово, — повторил Данте, — что, если я стану инвалидом… — Он содрогнулся. — Поклянись, иначе я не женюсь на тебе.
        —Что? — Ферн в ужасе уставилась на него.
        —Я все немедленно отменю, если ты не дашь мне слово. Я не смогу пройти через это, если не буду уверен. Ты никогда не понимала, что этот страх значит для меня, да?
        —Я знаю, что он значит для тебя больше, чем я! — вскипела она.
        —Ничто не значит для меня больше, чем ты, — смягчился Данте. — Любовь моя, ты сделала для меня так много. Умоляю, сделай еще одно.
        —Хорошо, — с грустью проговорила она. — Я обещаю.
        —Поклянись всем, что тебе дорого и свято, жизнью нашего ребенка, своей любовью ко мне — поклянись.
        —Клянусь. Если дойдет до того, что… — Ферн осеклась и подавила дрожь. — Я сделаю, как ты хочешь.
        —Спасибо.
        Свадьба состоялась в часовне при больнице. Почти все Ринуччи присутствовали на ней. Женщины стали подружками невесты. Мужчины соперничали за право сопровождать Данте.
        Тони был ее посаженым отцом и с гордостью повел невесту к алтарю. Когда Ферн и Данте взялись за руки, проблемы, казалось, отступили. Даже жуткое обещание, которое он навязал ей, не могло испортить этот момент. Она выходит замуж за мужчину, которого любит и который любит ее. Все остальное не важно. Невеста объявила:
        —Я, Ферн, беру тебя, Данте, в мужья. Обещаю быть верной тебе в радости и в горе, в болезни и здравии. Обещаю любить и почитать тебя до конца моих дней.
        Потом они обменялись кольцами.
        Когда церемония близилась к концу, священник взглянул на них, без слов спрашивая, не желают ли они добавить что-нибудь от себя. Данте кивнул, взял руку Ферн и заговорил ясным голосом, чтобы слышали все:
        —Я вручаю тебе свою жизнь. В ней нет ни одной частички, которая не принадлежала бы тебе. Делай с ней все, что пожелаешь.
        Ферн потребовалось несколько секунд, чтобы побороть навернувшиеся на глаза слезы, потом она произнесла:
        —Все, что во мне есть, принадлежит тебе. И будет принадлежать. Сейчас и всегда — что бы ни принесла жизнь.
        Она произнесла последние слова с особым значением, надеясь, что Данте поймет.
        А потом все закончилось. Вместо свадебного банкета семья проводила Данте в палату. Там стояла бутылка шампанского, но скоро смех и поздравления стихли.
        Родственники попрощались с Данте, понимая, что этот раз может быть последним. Хоуп и Тони сердечно обняли его, затем оставили их одних.
        —Вам надо хорошо отдохнуть, — посоветовала медсестра. — Поэтому ложитесь и выпейте лекарство. — Она протянула стакан. — Это поможет вам уснуть.
        —Я хочу остаться с мужем, — сказала Ферн.
        —Конечно.
        Она помогла ему раздеться.
        —Я рад, что ты осталась со мной, — начал Данте. — Мне надо сказать тебе кое-что еще. Я прошу у тебя прощения.
        —За что?
        —За мой эгоизм. Все-таки я не должен был настолько сближаться с тобой.
        —Предполагалось, что между нами не будет ничего серьезного, — напомнила Ферн.
        —Но это оказалось не в нашей власти. Я влюбился в тебя о самого начала, но не признавался себе в этом. И вот привел к краю пропасти.
        —Неправда, — прервала она его. — Ты — лучшее, что было в моей жизни и всегда будет, что бы ни случилось. Ты понимаешь? Что бы ни случилось.
        —Но скажи, что прощаешь меня, — взмолился Данте. Голос его был уже сонным.
        —Я прощаю тебя, если хочешь, но прощать нечего.
        Он улыбнулся. Секунду спустя глаза его закрылись. Ферн опустила голову на подушку рядом с ним и не сводила с него взгляда, пока ее глаза тоже не закрылись.
        Это была их брачная ночь.
        Утром пришли санитары, чтобы доставить пациента в операционную.
        —Один момент, — в отчаянии попросил Данте. Когда Ферн склонилась над ним, он коснулся ее лица.
        —Если это последний раз… — прошептал он.
        Ее словно током ударило. Это ведь и в самом деле может оказаться последний раз, когда она прикасается к нему, смотрит ему в глаза.
        —Это не последний раз, — твердо произнесла женщина. — Что бы ни случилось, мы всегда будем вместе.
        Вдруг Данте протянул руку, словно пытался что-то найти.
        —Что такое?
        —Твой фотоаппарат, — сказал он. — Toт, который всегда с тобой.
        Ферн поняла, что он хочет. Она установила фотоаппарат на некотором расстоянии и выбрала программу снимка с задержкой. Зачем заключила Данте в объятия, глядя ему и лицо.
        Его глаза смотрели на нее с удивительным умиротворением.
        —Да, — прошептал он. — Мы всегда будем вместе. Моя любовь останется с тобой навсегда, верно?
        Она не могла говорить, только кивнула.
        А потом его увезли.
        —А если он умрет? — обратилась она к Хоуп. — Умрет во время операции, на которую согласился только потому, что я заставила его? Если он умрет, значит, я убила его.
        —А если операция пройдет успешно, ты спасешь ему жизнь и здоровье, — возразила та.
        Как медленно тянется время! Много раз Ферн брала камеру и вглядывалась в последний снимок.
        Что она наделала?!
        —Я отправила его на смерть, — в ужасе проговорила она, побелев как мел.
        —Нет, — убеждала ее Хоуп. — Данте действительно играл с судьбой. Ты же дала ему шанс. Ты — инструмент судьбы. Остальное не в твоей власти.
        Наконец Данте вывезли из операционной с перебинтованной головой. Он был бледен как привидение, и совершенно не похож на себя. Но он был жив.
        —Все прошло хорошо, — сообщил врач. — Он сильный, и осложнений не возникло, поэтому нам легко удалось укрепить стенку слабой артерии. Говорить об успехе еще слишком рано, но, полагаю, он будет жить.
        —А… другое? — заикаясь, пробормотала Ферн.
        —Нам придется понаблюдать. Жаль, что он откладывал лечение так долго, но я настроен оптимистично.
        Эта оговорка преследовала Ферн, пока она сидела у кровати Данте, ожидая, когда он придет в себя. От недосыпания и переживаний она просто с ног валилась, но была не в состоянии уснуть.
        Час проходил за часом. Данте лежал пугающе неподвижно, подсоединенный к множеству аппаратов. Даже дышать самостоятельно он не мог.
        Возможно, это навсегда. Возможно, она приговорила его к этому. Он просил у нее прощения, но сейчас, в эти бесконечные ночные часы, Ферн просила прощения у него.
        —Я отняла у тебя все, — прошептала она. — Ты пытался предупредить меня. Прости. Прости.
        Данте лежал, неподвижный и безмолвный. Тишину в палате нарушал лишь звук аппарата, помогающего ему дышать.
        Наступило утро. Пришел врач, чтобы отсоединить аппарат искусственного дыхания.
        —Давайте посмотрим, как он справится без него.
        Последовала пауза, затем Данте поперхнулся и сделал глубокий вдох.
        —Отлично, — заявил доктор. — Дыхание нормальное.
        —А когда он придет в себя? — спросила Ферн.
        —Ему нужно еще немного времени.
        Врач ушел, а она снова села возле кровати, взяла руку Данте в свои ладони.
        —Отличное начало, — сказала она мужу. Слышит ли он ее? — Все будет хорошо. Ты придешь в себя и станешь точно таким же, как прежде, — коварным, хитрым, плутоватым манипулятором, которого любая разумная женщина должна избегать. Но я никогда не была разумной, если дело касалось тебя. Не оставляй меня. Вернись ко мне.
        Но Данте, казалось, уже перешел мир в иной. В конце концов, наклонившись, она мягко поцеловала его в губы.
        —Я люблю тебя, — прошептала Ферн.
        И вздрогнула. Ей показалось или Данте пошевелился? Точно, пошевелился.
        С его губ слетел вздох, и он что-то пробормотал.
        —Что ты сказал? — спросила она. — Поговори со мной.
        —Порция, — прошептал он.
        —Что-что?
        Через секунду он повторил:
        —Порция… Я так рад, что ты здесь.
        Ферн хотелось закричать от отчаяния. Он не узнает ее. Его разум помутился.
        Данте медленно открыл глаза.
        —Привет, — пробормотал он. — Почему ты плачешь?
        —Я не… Это от счастья, что ты вернулся.
        Он сонно улыбнулся:
        —Ты обзывала меня всякими словами — хитрый, коварный, плутоватый. Ну ничего. Мой маленький друг защитит меня.
        —Твой маленький друг? — переспросила Ферн, едва осмеливаясь дышать.
        —Наша дочь. Хочу назвать ее Порцией. Ей понравится. Дорогая Ферн, не плачь. Все будет хорошо.
        Потребовалось время, чтобы поверить, что Данте полностью выздоровел. Но с каждым часом он показывал, что его ум такой же острый, как всегда.
        —Мы сыграли с судьбой в ее игру, — сказал он жене. — И выиграли. Точнее, ты выиграла. До тебя я не решался на это. Без тебя мне и незачем было. — Он дотронулся до ее лица. — Я не осмеливался мечтать, что так будет.
        —А я всегда в это верила, — заявила она.
        —Знаю, но существовала вероятность, что тебе придется поместить меня в дом инвалидов.
        —О нет, — возразила Ферн. — Я бы никогда этого не сделала.
        Данте нахмурился:
        —Ты же обещала.
        —Обещала, — согласилась она. — Но не собиралась выполнять обещание. Думаю, даже сейчас ты не понимаешь, как сильно я тебя люблю. Что бы ни случилось, ты бы оставался со мной. Поэтому мне пришлось прибегнуть к небольшому обману.
        —Но, — прошептал потрясенный Данте, — ты поклялась всем, что тебе дорого и свято.
        —Я солгала, — спокойно сказала Ферн. — Ты хотел, чтобы никто тебя не видел, и я бы это сделала. Ты жил бы в нашем доме, куда никто не приходил бы, но я каждый день была бы с тобой. В любом случае ты оставался бы моим мужем, и я бы любила тебя до своего последнего вздоха. — Вдруг, к своему удивлению, она почувствовала, что разозлилась. Почему ему нужно все это объяснять? — Ну вот, теперь ты знаешь. Я дала то обещание без малейшего намерения сдержать слово, потому что люблю тебя всем сердцем и душой — но до тебя это просто не доходит. Получается, я обманом заманила тебя к алтарю. Ты женился на бессовестной и бесчестной женщине.
        Когда Данте наконец обрел дар речи, он произнес лишь два слова, и это были совсем не те слова, которые Ферн ожидала услышать.
        —Слава богу!
        —Что?
        —Слава богу, что ты лгунья, моя дорогая! Слава богу, что у тебя хватило смелости быть бессовестной и бесчестной. Когда я думаю о той судьбе, которая могла постичь меня, окажись ты верной своему слову, меня дрожь берет.
        —Что… что ты такое говоришь? — запинаясь, пробормотала Ферн.
        —Если бы ты отказалась дать слово, я бы не женился на тебе, хотя мечтал, чтобы в жизни, в смерти и даже в той полужизни, которой я так страшился, ты, и только ты была со мной. Это слишком — надеяться, что ты должна любить меня так же сильно, как я тебя. Я и сейчас все еще не могу до конца осознать это, но знаю одно: моя жизнь принадлежит тебе. Ты подарила ее мне. Бери и пользуйся ею, как пожелаешь. Это ты разогнала тучи и принесла солнечный свет. И пока ты со мной, так и будет.
        Через две недели Данте выписался из больницы, и они с Ферн отправились на виллу Ринуччи, чтобы провести там несколько недель. Единственным волнующим событием стал отложенный свадебный банкет, на котором собралось все семейство. Затем молодожены вернулись в свою квартиру.
        После этого все, затаив дыхание, ждали появления нового члена семьи. Порция Ринуччи родилась весной, соединив в себе материнскую красоту и отцовский характер. На крестинах все обратили внимание, что именно отец со светящимся от гордости и любви лицом держал малышку, в то время как мать наблюдала за ними, ничуть не обескураженная столь необычным распределением ролей.
        Если порой глаза Ферн затуманивались, то только потому, что она никогда не забывала про те тучи, которые отступили, но не исчезли. Когда дочь подрастет, их жизнь снова может омрачиться. Однако они справятся. Им помогут любовь и счастье.
        КОНЕЦ
        Внимание!
        Данный текст предназначен только для ознакомления. После ознакомления его следует незамедлительно удалить. Сохраняя этот текст, Вы несете ответственность, предусмотренную действующим законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме ознакомления запрещено. Публикация этого текста не преследует никакой коммерческой выгоды. Данный текст является рекламой соответствующих бумажных изданий. Все права на исходный материал принадлежат соответствующим организациям и частным лицам