Сбывшиеся мечты Этель Гордон
        # Преподавательница рисования Керри Белдинг соглашается сопровождать одну из своих юных учениц в поездке к возлюбленному. Ее задача - уберечь девушку от опрометчивого шага, но такой шаг совершает сама Керри, влюбившись в мужчину, чье сердце, как ей кажется, отдано другой женщине.
        Этель Гордон
        Сбывшиеся мечты
        Глава 1
        Я получила письмо от мисс Миллисент Уолдрон в последний день занятий в школе. Это был день прощального вечера в женском колледже сестер Барнс, и они, владелицы и руководители учебного заведения, на сей раз наконец поддались веянию времени и разрешили подавать девушкам спиртное. Я выпила два мартини. К тому моменту, когда я добралась домой, винные пары улетучились, но голова разламывалась от боли и настроение было отвратительное.
        А вроде все должно было быть наоборот. Мне полагалось испытывать приятное возбуждение. Ведь кончился семестр, и начался мой отпуск, и я на целое лето собираюсь во Францию, чтобы писать этюды. Но, похоже, мне показалось важнее окончание, а не начало. Вот еще один год прошел, и ничего не произошло. Я стала на год старше, мне пошел двадцать седьмой, мне, Керри Белдинг, преподавательнице живописи, вроде бы художнице, высокой, скорее худощавой, с прямыми темными волосами, карими глазами, не влюбленной ни в кого, да и в меня никто не был влюблен. У меня нередко возникало чувство, будто я все время нахожусь в состоянии ожидания: ожидания перелома в моей живописи, когда я сделаю гигантский шаг от простой опытности к глубине картин; ожидания, что в один прекрасный день я почувствую себя страстно влюбленной. А может быть, эти две вещи тесно связаны между собой, чего-то не хватает мне самой, и никто не придет ко мне на помощь, и я должна достичь всего этого сама.
        Итак, я отперла дверь и вошла к себе. Я жила в нижнем Манхэттене, на верхнем этаже старого здания, переоборудованного под жилье. Мне приходилось платить за лишнее, не нужное мне жилое пространство, но я не люблю тесноты. На улицу выходили большие окна, от пола до потолка. Их закрывали парусиновые занавеси. Я опускала их только на ночь. На покрашенном темной краской полу лежали соломенные маты. Матрац на возвышении, где я спала, покрывался на день хлопчатобумажным покрывалом с ярким индейским орнаментом. У меня был стол и два плетеных стула с веранды из имения моих родителей в Дорсете, штат Вермонт. Я забрала их себе, когда моя мать продала наш дом и уехала на запад со своим новым мужем. Квартиру украшали мои яркие картины, развешанные по стенам и расставленные вдоль них. Временами мне казалось, что квартира, строгая и аскетичная, похожа на мою жизнь, а в картинах, которые вышли из-под моей кисти, будто бы скрывается сама Керри Белдинг, только и ждущая случая, чтобы проявить себя. Все, что я до сих пор делала, было только предварительной подготовкой, перемена могла наступить в любой момент, и я
была к ней готова; почему же это ожидание длится так долго?!
        Как-то неожиданно для меня самой эти мысли вместе с остатками мартини подействовали на меня раздражающе и заставили скинуть туфли и с силой отшвырнуть их ногами. Одна из них угодила в стену, отделяющую мою половину мансарды от другой, которую занимал Питер Виленц. Питер Виленц был из Небраски, у него была не то польская, не то чешская фамилия и нежное сердце, и он очень переживал, что я одинока. Иногда кто-нибудь из нас стучал в стену, он приходил ко мне или я шла к нему, и мы пили кофе или вино. Он принял удар туфли о стену за сигнал, потому что тут же, приведя меня в смятение, показался в дверях.
        Он улыбнулся мне. Это был мускулистый лысеющий мужчина с веселыми глазами.
        - У вас все в порядке, Керри?- Его голос звучал очень трезво, что всегда замечаешь, если сам немного выпил.
        - Думаю, что да,- с сомнением ответила я.
        - Я пришел сказать вам, что приготовил то самое тушеное мясо по-гречески - вы когда-то говорили, что любите его. И еще у меня есть бутылка вина. Почему бы нам не отпраздновать начало вашего отпуска.- Он поколебался и добавил: - Мы могли бы сходить куда-нибудь пообедать, если хотите.
        Я понимала, что сходить с Питером пообедать означало бы нечто большее, чем празднование начала отпуска, и покачала головой:
        - Мне не хочется есть. Думаю, что самое лучшее для меня - это завалиться в постель и спать до самого отлета самолета, то есть до следующей недели.
        - Вам нужна компания?- спросил он, сразу став серьезным.
        - Это ни к чему, Питер. Я действительно хочу спать.
        Я и раньше чувствовала, что он не прочь заняться со мной любовью. Только я не понимаю почему: у него было столько красивых девушек; я иногда видела их входящими к нему в комнату. Он был фотографом, и я предполагала, что он знакомился с ними на работе. Может быть, он хотел заняться со мной любовью из доброты? Может, думал, что любовь - это то, в чем я нуждалась, и хотел пробудить к жизни засыхающее дерево? Нет, все это было отвратительно. Я вовсе не мертвое дерево и просто запаздываю с цветением или не знаю, для кого расцвести.
        Я выпустила Питера и заперла дверь. Разделась и скользнула между простынями. Был июнь, солнце садилось, мне стало жарко, и вскоре я сбросила с себя простыню. Мои мысли разбегались. Не скомпрометировала ли я себя чем-либо на вечере? Очевидно, нет, Керри Белдинг, которая может, в отличие от других, вести себя как ей заблагорассудится, на этот раз была вполне дисциплинированна. И перед самым концом приема одна из сестер Барнс поцеловала меня в щеку и сказала:
        - Отдохните хорошенько летом, рады будем увидеть вас в сентябре.
        Она не сказала бы так, если бы я повела себя вызывающе. Колледж Барнс - это безукоризненная школа для безукоризненных девушек. Там было не более обычного курящих девушек, изредка кто-то из них попадался на таблетках или даже на героине, иногда одна из них беременела, и ее исключали. В целом же факультет был просто безупречен.
        Работу здесь я получила благодаря мисс Миллисент Уолдрон, одной из попечительниц колледжа. Она часто проводила лето в Дорсете, где вырос мой отец. Когда я закончила Беннингтон, мне надо было найти место учителя живописи, и отец спросил у меня, не буду ли я возражать, если он напишет мисс Уолдрон. К нашему удивлению, она ответила и устроила мне встречу с сестрами Барнс.
        Меня взяли на работу, хотя я ни разу даже не видела мисс Уолдрон. А мне очень хотелось, чтобы она купила мои картины. Тогда я могла бы прожить лето за границей с большими удобствами. Я также хотела бы, чтобы бюро попечителей выдало нам какое-то пособие. Тогда бы я смогла остаться в Париже чуть подольше. Потом мне подумалось, а вдруг я полюблю Питера настолько, что позволю ему разделить со мною постель. Так хочется, чтобы меня любили… Я вспомнила наш дом в Дорсете, когда была девочкой и мой отец был жив, а мать еще не вышла второй раз замуж. Как отец приходил из школы зимой и отряхивал снег с галош, топая по деревянным доскам так сильно, что содрогался весь дом. Я вспомнила Анри Бенуа, которого я полюбила в средней школе, и Дика Майдмена в университете Вермонт, где я училась в колледже Беннингтон,- это был единственный парень, с которым я занималась любовью. Горячие слезы потекли из-под моих закрытых век; думаю, что это было влияние мартини. Я не холодна по своей природе; возможно, непомерно разборчива, но внутренний голос должен был подсказать, какой мужчина мне нужен, а этого все не случалось,
даже с этим Диком Майдменом…
        Как-то незаметно я заснула, а проснулась, когда уже настала ночь. Городские огни освещали мансарду. Голова моя была свежа, и мне захотелось есть. Я натянула легкие брюки и рубашку, отыскала в холодильнике женевские сосиски, помидоры и молоко. Проходя мимо двери с сандвичем в руках, я заметила у своих ног на полу конверт.
        Кто-то, может быть Питер, увидел его в моем ящике и засунул под дверь. Конверт был из веленевой бумаги, и я подумала, что это приглашение на бракосочетание. Прежде чем вскрыть его, я доела сандвич, допила молоко и вытерла руки. Могла ли я думать, что содержимое конверта перевернет всю мою жизнь?
        Я увидела тисненые буквы: «Миллисент Уолдрон» - и адрес на Мэдисон-авеню. Мисс Уолдрон! Ей понравились картины, и она собирается купить их! Это триста долларов, лихорадочно подумала я. На три сотни долларов я смогу питаться целое лето. Трясущимися руками я открыла конверт.

«Дорогая мисс Белдинг,- прочитала я,- несколько дней советовалась, могу ли обратиться к Вам со столь деликатным и конфиденциальным вопросом…»
        И моя первая реакция была - это не касается приобретения картин!

«Я понимаю, что наше знакомство было очень поверхностным. Мне жаль, что я не имела возможности встретиться с Вами после того, как Ваш отец написал мне письмо и Вы начали работать в колледже Барнс».
        Так, значит, она не забыла о том благодеянии, которое мне оказала.
        Далее в письме говорилось:

«Не зайдете ли Вы ко мне вечером 14 июня, в восемь часов? Моя племянница Мария будет в это время в театре, а я не хочу, чтобы она присутствовала при нашем разговоре. Я буду ожидать Вас, если не последует отказа. Благодарю Вас. Ваша Миллисент Уолдрон».
        Меня поразили две вещи. В письме слышались командные нотки, оно носило характер скорее приказа, а не просьбы. Я вспомнила, как отец сказал мне, прежде чем написать письмо мисс Уолдрон: «Помни, что многие люди, даже очень важные, расценивают свои благодеяния как вклад в банк, откуда они могут в любое время взять нужную сумму».
        Может быть, мисс Уолдрон хочет сейчас что-то потребовать?
        А вторая вещь, которая прямо следовала из первой, состояла в том, что очень хорошенькая блондиночка в моем втором классе оказалась племянницей мисс Уолдрон. Не знаю, почему я не уловила связь между Марией Уолдрон и ее тетей; может быть, потому, что прошло целых пять лет, как я работаю в колледже, и я позволила себе забыть о благодеянии мисс Миллисент Уолдрон, тем более что Уолдрон - довольно распространенная фамилия.
        Итак, Мария Уолдрон - ее племянница. Я не могла не заметить ее в классе, потому что она была гораздо красивее других, эдакая Алиса в Стране чудес, небольшая и складненькая, с простодушными голубыми глазами и вздернутым носиком. Что же заставило ее обратиться к своей тетушке?
        Если дело было в классных успехах Марии, то мисс Уолдрон могла переговорить с сестрами Барнс. Частные уроки? Но весь мой класс знал, что я лечу в Европу этим летом. Они даже сложились и купили мне очаровательную красную косметичку, которой я, правда, не пользуюсь.
        Наверное, все-таки что-то другое.
        Я не смогла бы лечь спать, даже если бы уже немного не вздремнула. Попробовала работать по холсту, но была чересчур рассеянна для этого. Уже после полуночи я вышла из дому, чтобы пройтись и унять свое беспокойство.
        Мои друзья по колледжу сестер Барнс считали меня сумасшедшей, потому что я хожу гулять по пустынным ночным улицам центрального Манхэттена.
        Временами я и сама удивлялась, почему со мной не происходит ничего необыкновенного? Что потрясло бы меня и позволило бы мне самой узнать настоящую Керри Белдинг. Может быть, письмо мисс Уолдрон и намекает на некое приключение? Почему бы ей не предложить мне новую жизнь? Я так и представляла ее себе, мудрую и красивую, говорящую:
        - Зачем вам растрачивать свой талант на этих глупых маленьких девочек? Поезжайте на Таити, на Гебриды, на Мадагаскар, пишите картины, отдайтесь полностью своему искусству. Я дам вам денег…
        И позже той ночью, уже в постели, перед тем как совсем заснуть, мне пригрезились необыкновенные картины, яркие, как камушки в калейдоскопе. Я мечтала о невероятных, неописуемых приключениях и о герое этих приключений, темном, мощном, даже неразборчивом в средствах, который возьмет меня с собой…
        Глава 2
        Вечером четырнадцатого июня меня обуяло такое нетерпение, что я не могла сидеть дома, ожидая восьми часов, и вышла пораньше, чтобы пешком дойти до Мэдисон-авеню. Было тепло, немного туманно, в воздухе сильно пахло бензином, но я не возражала против этого. Запах был как раз такой, какой должен быть летним вечером в Нью-Йорке, и все это только лишний раз напоминало, что начинаются летние каникулы и в конце этой недели я улечу…
        Время я рассчитала отлично. Идя неспешной походкой, подошла к нужному месту точно в восемь. Я стала рассматривать номера домов. Номер, указанный на конверте, совпал с номером дворца из красного камня в стиле ренессанс, с большим двором и железными консолями на стенах, как на палаццо Медичи. Некоторым диссонансом выглядели только кондиционеры, установленные в окнах.
        Так вот откуда Мария Уолдрон в голубых джинсах и с волосами, как у Алисы из Страны чудес, выпархивает каждое утро, садится в черный лимузин, и ее везут в мой класс, где она наравне с другими девушками терпеливо накладывает краски на холст. Это произвело на меня сильное впечатление. Я поборола в себе желание постучать в окованную латунью дверь молотком с львиной головой и вместо этого позвонила. Меня встретила служанка.
        - Я мисс Белдинг. Меня ожидает мисс Уолдрон.
        В руке я держала конверт, на случай если она не поверит мне.
        - Пожалуйста, входите,- любезно пригласили меня.
        Я прошла за ней по мраморному полу в полутемную комнату, уставленную шкафами с книгами в кожаных переплетах. Слышался приятный гул кондиционера. Я села, выпрямившись, в глубокое кожаное кресло; у меня под ногами лежал восточный ковер тусклого красного и голубого цветов, и я чувствовала себя как девушка, которая хочет получить место горничной. Через пять минут появилась фигура, закрывшая дверной проем.
        - Здравствуйте, мисс Белдинг,- с тяжелым придыханием произнес старческий голос. Прихрамывая и опираясь на две трости, вошла невысокая полная дама. Я поднялась, чтобы обменяться с ней рукопожатиями, но ее руки были заняты: она усаживалась на стуле с прямой спинкой. Сев, мисс Уолдрон облегченно вздохнула и спросила: - Как ваш отец?
        - У него был рак. Он умер пять лет назад.
        - Очень жаль,- сказала она.- Такой хороший человек. Мы гуляли вместе, и он объяснял мне названия камней, которые мы находили. Лето в Дорсете просто чудесное.
        Со светской беседой было покончено. И мисс Уолдрон начала отрывисто:
        - Мисс Белдинг, позвольте мне перейти к сути вашего визита. Я могу находиться в сидячем положении лишь ограниченное время. Кроме того, если музыка ей надоест, Мария может вернуться раньше срока и сунуть сюда свой нос, а мне хотелось бы поговорить с вами с глазу на глаз. Она знает, что я написала вам, и я соврала ей, что вы можете приехать только сегодня в это время. Хотя я вполне уверена, что она понимает, почему я не хочу, чтобы она присутствовала при нашем разговоре.- Она перевела дыхание.- Мария - дочь моего брата. Он назначил меня ее опекуншей. Ей семнадцать. Или уже восемнадцать? Нет, еще нет. Когда ей будет двадцать один год, она получит солидное состояние.
        Я снова кивнула. Мария мало отличалась от большинства девушек из колледжа Барнс. Если не считать того, что ей достанется значительная сумма денег. Я поняла, что должна была бы более оживленно реагировать на эту новость. Именно этого ожидала от меня мисс Уолдрон.
        Теперь ее голос возвысился:
        - Мария будет фантастически богата, когда достигнет двадцати одного года, мисс Белдинг. Она единственный ребенок в семье, мой братец любил ее до безумия и щедро определил ей получить все после его смерти.- Она внимательно наблюдала за моим лицом.- Вы должны понимать, что Мария очень привлекательна для не слишком разборчивого в средствах обогащения мужчины.
        - О да,- ответила я.
        - Так вот,- сказала мисс Уолдрон, еще раз порывисто вздохнув. Мы, кажется, приближались к сути разговора.- В прошлом году сестры Барнс спонсировали летнюю поездку в Невшатель, где девушки совершенствовали свое произношение. Мария поехала туда. В конце лета девушкам позволили две недели путешествовать с учительницей. Мария решила поехать с группой в Канн. Маршрут проходил через горы, и они провели ночь возле деревни Белан-ле-От. В отеле, который называется «Ферма», потому что был раньше фермерским домом. Он очень дешевый. Девушки не возражали, а школа сэкономила деньги.
        Пожилая дама смотрела на меня осуждающе, будто я возражаю. Я пробормотала в ответ что-то невразумительное.
        - Я побеседовала с учительницей, которая была с ними,- продолжила она,- и узнала, что школа использовала отель «Ферма» в течение нескольких последних лет, с тех пор как он стал гостиницей. Этой старой развалиной управляют братья-американцы. Вернее, один брат - американец, а другой только наполовину. Она сказала, что большинству девушек там понравилось. А Марии понравилось даже слишком: она настояла, чтобы группа провела там все две недели, вместо поездки в Канн.- Она сделала паузу.- А задержаться в деревне ей захотелось из-за младшего брата, того самого, наполовину француза. Мария сказала, что он ничего себе, из чего я делаю вывод, что он очень привлекателен. С прошлой осени они переписываются. И вот теперь она хочет снова провести лето с ним, в этом отеле. Она думает, что любит этого молодого человека.
        - Но это вполне возможно.
        - У Марии птичьи мозги.
        Мария простодушна и красива, но это вовсе не значит, что у нее птичьи мозги. Я так и хотела сказать мисс Уолдрон, но она пресекла мою попытку ответить.
        - Всем известно, как богата Мария. Вы думаете, тот молодой человек не заметил этого обстоятельства? У него даже нет университетского диплома. Нет профессии. Он - никто. Помогает брату содержать этот полуразвалившийся старый отель, только и всего. Мария говорила мне, что зимой он работал в шикарных отелях Европы, чтобы научиться гостиничному делу. Она сказала, что он вежлив и умен, и вне всяких сомнений, приобрел хорошие манеры во время стажировки в отелях. Но как узнать истинное положение вещей?- спросила она медленно, при этом ее глаза сузились, утонув в складках кожи, словно у ящерицы.
        Я промолчала.
        - Мне хотелось бы повидать его,- сказала мисс Уолдрон.- Встретиться и поговорить с ним. Но Мария сказала, что он не может приехать, потому что очень занят. А по-моему, он просто боится предстать передо мной. Она знает, что я не в силах путешествовать. Не могу положиться и на то, что мне говорит Мария. Мне нужна чья-то помощь, чтобы получать нужные сведения.
        - Но существуют же частные детективы…- Еще девочкой я смотрела по телевидению истории с Перри Мейсоном.
        - Разве частный детектив сможет сообщить, что за чувства этот парень на самом деле испытывает к Марии? Если он искренне любит Марию, если он не охотник за приданым, я не стану препятствовать им, но должна быть уверена, что дочь моего брата не будет обманута.
        Что я могла ей сказать, кроме того, что понимаю ее затруднения? Молчание затягивалось. Мне стало неудобно, и я необдуманно сболтнула:
        - Я хотела бы быть вам полезной…
        Она пронзила меня взглядом:
        - Тогда поезжайте в отель «Ферма» вместо меня.
        Я была поражена. Она быстро заговорила:
        - Когда Мария в первый раз пришла ко мне, чтобы обсудить летние планы, я позволила Марии поехать при условии, что ее будет сопровождать человек, которому я доверяю, кто-то с душой художника, который сочтет пребывание в «Ферме» интересным для себя. Она сама подумала о вас. Сказала, что вы собираетесь поехать во Францию, чтобы писать картины. Сказала, что вы хорошая и немного другая, чем все остальные. Она думает, что вам могут пригодиться деньги.
        Я вспыхнула, подумав, что мисс Уолдрон ведет себя довольно неделикатно. В конце концов, наша фамилия ничуть не хуже, чем Уолдрон, хотя у нас и нет таких денег.
        - Понимаю, что найду там для себя много интересного, но…
        - Мисс Белдинг,- сказала хозяйка дома громко и раздельно,- я оплачиваю ваш проезд, счет в отеле «Ферма», включая расходы в баре, и сверх этого я даю вам сто долларов в неделю за то, что вы будете регулярно писать мне и давать полную информацию.
        - Но я не смогу удержать ее… его… их…
        Она тут же пресекла мое бормотанье:
        - Я вовсе не думаю, что вы сможете их удержать, если они захотят улечься в постель. Хочу, чтобы там были ваши глаза, и это все. Ведь ей нужно будет поговорить с кем-то, кто понимает толк в любви и способен помочь советом. Но помните: я прошу вас помочь, а не навредить ей, быть вроде старшей сестры. Я уверена, что вы не захотели бы увидеть ее обманутой и одураченной.
        - Нет, конечно нет…
        Она явно устала, и ее тяжелое дыхание ясно слышалось в тихой комнате. Моя нерешительность раздражала ее. Тогда она выложила последний лакомый кусочек в виде приманки:
        - Да, кстати, об этих ваших картинах на факультетской выставке. Я уже высказала свое положительное мнение о них мисс Алатее Барнс. Я предполагала купить их, чтобы повесить в своей спальне, да вот помешали переживания с Марией. Триста долларов вас устроит?
        А вот это был уже прямой подкуп. Я глубоко вздохнула и промямлила:
        - С удовольствием помогу вам, мисс Уолдрон…
        Она прервала меня:
        - Отлично. Вы едете. Благодарю вас, моя дорогая. Я уже долго сижу, и у меня затекла спина. Не подадите ли вы мне мои трости? Мне надо подняться к себе.
        Я помогла ей встать, взять трости и прошла за ней в холл. Та самая служанка, которая принимала меня только что, впустила в холл молодого человека в толстом свитере.
        Мисс Уолдрон остановила на нем свой взгляд. Женщина поспешила объяснить хозяйке его появление:
        - Он пришел за пакетом, мадам. За тем самым, который прислан мисс Марии.
        - Ну так дайте его ему,- резко бросила она, уселась в некое подобие кресла, прикрепленное к перилам мраморной лестницы, и, будто молодого человека вовсе здесь не было, обратилась ко мне: - Первые впечатления всегда самые правильные. Вы должны описать их и послать мне сразу же, как прибудете туда.
        Она нажала кнопку, и подъемник вместе с ней медленно пошел наверх. Я поспешила спросить:
        - А когда мисс Мария собирается выехать? И какие распоряжения…
        Подъемник остановился на пятой ступеньке.
        - Мария завтра придет к вам. Она принесет чек за картины. Все ваши счета присылайте ко мне. Благодарю вас, мисс Белдинг, и до свидания. Надеюсь, у вас будет приятное лето.
        Входная дверь была открыта, служанка только что выпустила молодого человека с пакетом и не закрывала ее, ожидая, что я выйду. Я зашагала по Мэдисон-авеню и увидела перед собой того молодого человека. Казалось, он колеблется в выборе направления. Не иностранец ли он или приезжий? Может, мне предложить ему свою помощь?
        И вдруг сзади, совсем близко, я услышала топот бегущих ног. Повернулась и не глядя бросилась через улицу к освещенной кофейне.
        Тяжело дыша и чувствуя себя в безопасности в дверях кофейни, я обернулась. На тротуаре лежал знакомый мне молодой человек, свитер белел в свете уличных фонарей. Не раздумывая я подбежала к нему.
        Он уже сидел, потирая плечо.
        - Вы ранены?
        Молодой человек покачал головой.
        Пакет, который он нес, исчез.
        - Ваш пакет! Он украл его!
        Он выругался, как мне показалось, по-французски, но с акцентом.
        - Мне позвонить в полицию из кофейни?
        Но он вскочил на ноги и, даже не поблагодарив меня за желание помочь, исчез за углом.
        Я была слишком потрясена, чтобы позволить себе роскошь нанять такси до дома. Ехала к центру, и меня обуревали тревожные мысли. Смогу ли я помочь Марии, если не сумела полюбить сама?
        Глава 3
        Утром меня разбудил сигнал из нижнего холла. Я нажала кнопку, чтобы открыть замок, и только успела сполоснуть лицо и накинуть что-то на себя, как раздался стук в дверь. Кто бы это ни был, но он преодолел три марша лестницы со скоростью света.
        Это была Мария.
        - Хай, мисс Белдинг, надеюсь, мы не разбудили вас, верно?
        Позади нее показался пожилой человек в шоферской форме, он как раз преодолевал последние ступени лестницы.
        Я пригласила их войти. Мария тут же уселась на мою неприбранную постель. Шофер остался стоять, переводя дыхание.
        - Хейвуд приехал за картинами.
        Что ж, мисс Уолдрон точно выполняла свои обещания. Я нашла нужное полотно среди других, составленных у стены.
        Хейвуд взял картину под мышку и передал мне конверт. Я сунула его в карман, чувствуя стыд, будто брала взятку.
        За ним закрылась дверь.
        - Это чудесная картина,- заявила Мария.- Тетя Милли сказала, что я могу взять ее в свою комнату.
        Мисс Уолдрон хотела забрать ее к себе в спальню, по крайней мере, так она мне вчера сказала. Я была обижена за свою картину. Богатые люди бывают такими высокомерными, даже когда оказывают благодеяния.
        Мария, очевидно, заметила мою досаду. С проницательностью, которой трудно было ожидать у девушки с таким хорошеньким овальным личиком, она спросила:
        - А что, тетя Милли купила картину, чтобы быть уверенной, что вы на ее стороне? Вы рассердились, мисс Белдинг?
        Я сделала глубокий вдох и попыталась разобраться в своих мыслях.
        - Если я и рассердилась, то мне не следовало этого делать. Ваша тетя была совершенно права.
        Я как-то прочитала в газете «Таймс», в разделе воскресных заграничных новостей, что одного английского пэра критиковали за то, что он начал показывать свое родовое имение посетителям за деньги. Он ответил на критику так: «Я никогда не краснею, когда делаю деньги». Вот эти слова я и повторила вслух Марии с некоторым вызовом.
        Она очень серьезно посмотрела на меня:
        - Забавно слышать это от вас, мисс Белдинг. Вы совсем не выглядите так, будто сильно заботитесь о деньгах.
        - Каждый думает о деньгах, если их у него нет.
        Ее лицо неожиданно стало грустным.
        - Есть вещи гораздо более важные,- сказала она.- Я уверена, что вы тоже так считаете, мисс Белдинг.
        И я вдруг поняла, куда она клонит - к тому привлекательному молодому человеку в отеле «Ферма». Мне стало стыдно. Странно, но деньги никогда не были особо притягательными для меня. Когда Эдна Бэрри, учительница биологии в колледже Барнс, познакомила меня со своим братом Сиднеем, который был брокером на Уоллстрит, казалось, что для нас обоих это очень хороший шанс устроить жизнь. Ему нравилось, что я мечтаю стать художником, а я знала, что буду за ним как за каменной стеной. Кроме всего прочего, он был очень симпатичный. И все же я предпочла прекратить это знакомство, потому что понимала, что не смогу измениться. А Марии я сказала:
        - Неплохо иметь деньги при условии, что имеешь и что-то другое, чего нельзя купить и что действительно ценно.
        Она расцвела:
        - Вот и я так думаю, мисс Белдинг!
        - Но ваша тетушка Милли беспокоится о вас. Это неизбежно. Нельзя игнорировать вашу блестящую будущность.
        Она внимательно посмотрела на меня, наморщив лоб, и с расстановкой спросила:
        - Так по-вашему, в меня нельзя влюбиться, будь я бедной?
        - Мария, мужчины будут падать к твоим ногам, даже если у тебя не будет и десятицентовой монеты.
        - Вы просто золото, мисс Белдинг!- Она кинулась ко мне и поцеловала.- Я всегда знала, что вы такая.
        - Зови меня Керри,- сказала я оживленно, чтобы она не почувствовала, как я растрогана.- Мы собираемся провести вместе целое лето, поэтому обойдемся без формальностей. Твоему другу в «Ферме» будет неприятно, если ты станешь обращаться ко мне, как к учительнице.
        Краска бросилась ей в лицо.
        - Конечно, тетя Милли сообщила вам об Эгане?
        - Эган? Это его имя?
        - Эган Жарре. Его отец был француз, а мать американка.- Она замолчала, задумавшись. Румянец все еще не сходил с ее лица.- Что же она рассказала о нем?
        - Только то, что они с братом владеют отелем. Что ты нравишься ему. Ей и не надо было говорить мне об этом. Я догадалась сама. Иначе зачем проводить целое лето в отеле «Ферма», который, как она сказала, старый и неудобный, да еще находится в таком отдаленном месте.
        - Я осталась бы в любой дыре, лишь бы быть рядом с Эганом,- сказала Мария.- Вот увидите Эгана и поймете почему. Он привлекателен, чертовски привлекателен. И так смотрит на меня…- Она умолкла и даже слегка задрожала.
        - Его брат американец?
        Она кивнула:
        - У них разные отцы. Фамилия Конора - Маклин.
        - Тогда почему же они держат отель во Франции?
        - Собственность в Белан-ле-От - это все, что у них осталось после того, как Конор потерял все их деньги. Они не могли продать его. Кто его купит в таком Богом забытом месте. Но зато там множество спален, и такса высокая, поэтому Конор решил, что они могут оборудовать отель, а уж потом продать его.
        - И как они уживаются вместе? Негодует ли Эган на брата за то, что он потерял все их деньги?
        - О нет! Эган просто обожает Конора, и Конор очень любит Эгана. Конор говорит, что понимает свою вину перед Эганом. И надеется со временем возместить ущерб.
        Говоря это, она спрыгнула с моей кровати, потому что не могла оставаться спокойной, упоминая имя Эгана.
        - Я уверена, что буду готова к понедельнику, Керри. А вы сможете?
        Понедельник меня вполне устраивал.
        - Я позвоню вам, когда узнаю точное время отлета,- сказала Мария.- Это будет колоссально, верно, Керри? Вы получите возможность писать картины,- засмеялась она.- А я получу своего Эгана.
        И она побежала вниз по ступеням. Я вернулась в квартиру и закрыла дверь. Может быть, вопреки желанию мисс Миллисент Уолдрон, это будет и в самом деле колоссально. А может быть, благодаря мисс Уолдрон, хотя бы частично. Как хорошо пойти за покупками, имея деньги в кармане! Я поспешила навести порядок в комнате, а в голове крутились мысли о длинных летящих юбках и открытых сандалиях. Как я могла думать, что все будет совсем иначе в это длинное лето во Франции?
        Глава 4
        Я ждала, когда черный лимузин с Хейвудом за рулем появится на моей улице. Хейвуд поднялся, чтобы забрать мои вещи и рисовальные принадлежности. Я бросила последний взгляд на квартиру: шторы опущены и неподвижно висят в жарком воздухе, постель накрыта покрывалом. Я заперла дверь и сунула ключ Питеру под дверь.
        Мы попрощались с ним вчера вечером. Он все-таки настоял на том, чтобы я пошла с ним в турецкий ресторан. Мы танцевали и целовались - виной тому было выпитое вино и приподнятое настроение. Мне было жаль Питера - утром ему, бедняжке, идти на работу, но я не пригласила его к себе, как он хотел, потому что не была уверена в себе после выпитого вина. При ясном свете дня я поняла, что он быстро найдет кого-то, кто утешит его вместо меня.
        Проводить Марию в аэропорт приехали ее друзья, некоторых из них я знала по школе. Юноши выглядели очень привлекательно, и я подумала, каким же должен быть этот Эган, чтобы превзойти их. Было совершенно ясно, что мисс Уолдрон предпочла бы, чтобы у Марии был роман с любым из этих блестящих молодых людей.
        Во время нашего полета не произошло ничего примечательного, если не считать первого появления огней вдоль побережья Франции. Мы приземлились ночью, и мисс Уолдрон заказала нам места в отеле «Хилтон» в аэропорту Орли. Казалось неудобным ехать в Париж в два часа ночи, да и Марии был вовсе не интересен Париж. Она с неохотой согласилась поехать в Белан-ле-От на автомобиле - ведь такая поездка занимала два дня. Если бы не ее нетерпение, можно было бы не торопиться. Но стремление девушки поскорее увидеть Эгана было мне более понятно, чем ей - мое желание не спеша насладиться видами природы. Я согласилась, что посмотрю Париж в конце лета, когда Эган сможет в течение нескольких дней сопровождать нас; ну а пока я целиком отдалась комфорту удобной постели и ванной в американском стиле.
        На следующее утро у входа в отель нас ожидал небольшой автомобиль, взятый напрокат. Нам показали, как переключать скорости, мы побросали свои вещи в багажник и на заднее сиденье, я села за руль - и мы двинулись в южном направлении.
        Во второй половине следующего дня мы достигли гор. Вести машину стало труднее, но от живописного ландшафта просто захватывало дух. Воздух стал прохладнее, пахло фруктами, вином и чесноком, а вдали вздымались крутые горы, освещенные заходящим солнцем.
        - Уже поздно, Керри,- сказала Мария и сварливо заметила: - Надо было прилететь в Ниццу и там арендовать машину.
        - И пропустить всю эту красоту?
        Мне пришлось остановиться, чтобы размять занемевшие руки и спину. Когда я снова выехала на дорогу, темнота была кромешная; воздух был пропитан запахом лаванды, росшей на склонах. Я сорвала лист при свете фар и растерла его между пальцами. Потом сорвала другую ветку и передала Марии.
        - Лаванда,- сказала я.
        - Может быть, я сяду за руль,- ответила она.- Тогда мы скорее доберемся.
        Боясь, что, если Мария поведет машину, мы вообще никуда не попадем, я попыталась отвлечь ее:
        - А могла бы ты представить себе, что ты хозяйка деревенского отеля и должна провести там всю жизнь?
        - Могла бы, если потребуется,- ответила она угрюмо, совсем не желая отвлекаться от своих мыслей.
        - А что, старший брат Эгана женат?
        - Был женат. Теперь в разводе. Если бы вы не ползли, как черепаха, то могли бы уже выслушать его детальную автобиографию. Если он, конечно, захотел бы с вами разговаривать.
        - Извини, Мария. Я и сама не думала, что мы так задержимся. У меня и представления не было, что это за дорога. Но я делаю все, что могу…
        - Не огорчайтесь, Керри, я эгоистичное чудовище,- ответила она, вздохнув.
        Мария первой увидела указатель. Мое внимание было целиком поглощено дорогой.
        - Вот там!

«БЕЛАН-ЛЕ-ОТ 2,6км» - было написано на белом прямоугольнике указателя.
        - Ну вот мы и добрались,- сказала я с большим облегчением, чем мне хотелось бы.- И еще даже не полночь.
        - Вам придется проехать через городок, а потом выехать на узкую грязную дорогу: главное - не пропустить ее.
        Мы быстро миновали центральную площадь Белан-ле-От, освещенную редкими фонарями и обсаженную густыми деревьями, позади остались старенькое кафе и булочная, где, как я поняла, пекли хлеб на завтра,- и снова оказались во тьме.
        Мария прижала лицо к стеклу. Если бы я не ехала, так медленно, мы наверняка пропустили бы маленький указатель «Отель „Ферма“».
        Мы начали огибать по спирали гору по скользкой дороге. Не знаю, сколько разворотов пришлось сделать, прежде чем я увидела ворота с лампочкой на них.
        - Вот это, наверное, и есть…- начала было я, как вдруг была ослеплена двумя мощными фарами, направленными прямо на нас. Мария закричала. Я подала сигнал и прижалась к обочине, насколько это было возможно. Мимо, чуть не задев нас, промчался автомобиль и исчез за поворотом прежде, чем мы смогли обернуться, чтобы увидеть его.
        Несколько минут я не могла двинуться, с трудом переводя дыхание.
        - Сумасшедший!- сказала я.- Он не мог не видеть нас. Хоть бы остановился, чтобы узнать, все ли у нас в порядке!
        Лицо Марии было испуганным и бледным.
        - Выглядит так, будто он хотел столкнуть нас с дороги.
        - Чепуха,- отозвалась я.- Кто может ожидать, что здесь появится автомобиль в такое время, ночью? Кроме того, он скорее всего пьян.
        Я заставила себя снова завести мотор, и мы начали медленно подниматься в гору, пока не проехали сквозь чугунные ворота, местами проржавевшие и заросшие вьющимися растениями. Мы оказались на широком дворе. Мне не хотелось здесь выходить из машины, потому что до входа было еще далеко, а дождь и не думал утихать. Я подъехала к дверям дома, остановилась прямо против ступеней и в изнеможении откинулась назад, не в силах двинуться с места. Я смутно различала большой каменный дом с круглой островерхой башенкой, крытый черепицей, как в Провансе. Дом был окружен высокими деревьями, подступавшими к нему, словно лес, и раскачивающимися на сильном ветру. Фонарь над крыльцом тоже тревожно качался.
        Мария же полностью пришла в себя, забыла все страхи и уже натягивала на себя плащ и шапочку от дождя. Она выскочила из машины, подбежала к дверям и нажала на кнопку звонка. Я слышала, как она дважды позвонила тремя сигналами.
        В башенке загорелся свет, минутой позже он появился на втором, а уж потом и на первом этаже. Открылась дверь, и наружу выглянула седая пожилая женщина в полинявшем фланелевом ночном халате.
        - Что вам нужно в такое время?- спросила она по-французски.
        - Мадемуазель Софи, вы не узнаете меня? Я Мария Уолдрон.
        Непреклонное выражение пожилой женщины не изменилось, но она все же приоткрыла дверь настолько, чтобы Мария могла войти. Мария махнула мне рукой. Я выскочила из машины и подбежала к ней.
        - Моя подруга, мисс Белдинг.
        Мадемуазель Софи пристально взглянула на меня.
        - Мы никого не ожидали сегодня ночью,- сказала она.- Сейчас не время для приезда, отъезда и громких разговоров. Людям завтра утром надо вставать на работу. А вы даже не потрудились говорить потише…
        Мы оказались в большом каменном холле, будто попали не на ферму, а в помещичий дом. Широкие каменные ступени не были покрыты ковром, и единственными признаками отеля были стол и доска с ключами за ним.
        - Заполните бланки, пожалуйста,- сказала мадемуазель Софи, указывая на стопку бумаги на столе.
        Она настаивала на этом, не могла подождать до утра. Никак не могла. И стояла со сложенными руками, пока мы с Марией заполняли карточки.
        - Ваши паспорта.
        Я полезла в сумку за паспортом, а Мария состроила мне гримаску, будто намекая, что объяснит все потом.
        - Я покажу вам ваши комнаты,- сказала мадемуазель Софи, плотнее заворачиваясь в свой фланелевый халат.
        Наверху хлопнула дверь, и послышался звук торопливых шагов. Через балюстраду свесился молодой человек, и нам на мгновение показалось, что он готов перелететь через перила. Вместо этого он, шагая через ступеньку, преодолел последний марш лестницы и бросился к Марии. Они заключили друг друга в объятия.
        Он влюблен в нее. Это было совершенно ясно. Молча они держали друг друга в объятиях, будто не в силах оторваться. Я чуть не заплакала, так была счастлива за Марию.
        - Почему ты не позвонила?- спросил молодой человек.
        - Я не научусь пользоваться вашей телефонной системой, даже если проживу тысячу лет.
        - Это ужасно, я знаю. Но почему же вы не спланировали поездку так, чтобы прибыть сюда засветло? Если бы я только знал, что вы ночью на такой дороге, как эта…
        - И еще кто-то пытался покончить с нами. Тот, кто выехал из отеля «Ферма».
        Наступила тишина.
        - Что?!- вскричал он.
        - Спроси Керри.
        Наконец-то он соизволил заметить меня.
        - Керри,- сказал он с видом раскаяния, протягивая руку,- милости просим в отель
«Ферма».- Но его мысли витали где-то еще.- О чем это говорит Мария?
        - Мария немного драматизирует события,- ответила я.- Какой-то идиот водитель выскочил прямо на нас на последнем отрезке дороги, перед самыми воротами. Он, наверное, был пьян, иначе увидел бы наши фары.
        - А вы заметили, что это была за машина?
        - Нет, мы обе были ослеплены его фарами.- После небольшой паузы я добавила: - Но он, наверное, ехал отсюда, из отеля. Разве вы не слышали его?
        - Он, наверное, заблудился и принял нашу дорогу за шоссе.- Он эмоционально жестикулировал; но тут внезапно вспомнил, что стоит перед нами в пижаме и халате. - Я уже лег спать. Уже оставил мысль, что Мария может приехать ночью…
        - Если позволите, я пойду в свою комнату,- сказала мадемуазель Софи.- Порядочные люди ночью спят, потому что утром им надо работать.
        Она быстро прошла мимо меня в своем линялом халате, я взглянула на нее и перехватила ее взгляд. Он был полон ненависти. Я прямо отшатнулась. Холод от каменного пола прошел по телу. У нее старческий маразм. Или она сошла с ума. А может быть, и то и другое вместе.
        - Мадемуазель Софи сильно сдала за этот год,- прошептала Мария.
        Молодой человек потрепал ее по щеке.
        - Не обращай внимания на кузину Софи,- сказал он.- Она и в самом деле совсем тронулась.
        Эган улыбнулся мне, и я невольно ответила ему улыбкой.
        Тусклый свет от затянутого паутиной светильника, в лучах которого летали мошки, освещал его темную голову. Он был такой же, как и многие другие молодые французы, которые гоняют в своих открытых спортивных автомобилях, носят свитера с большими воротниками и джинсы, и на лицах которых написана беззаботность и веселье; это всегда привлекательно, если не приносит вам неудобств. Стройный, загорелый, с правильными чертами лица, с прямым носом, красивыми серыми глазами, он был бы очень симпатичным молодым человеком, если только не заглядывать ему в лицо, нежное, довольное, будто бы не было ничего такого, чего бы он не понимал или не принимал в своей жизни.
        - Ваш багаж,- сказал он.- Позвольте мне принести его.
        Он вернулся с нашими чемоданами и спросил:
        - Вы замерзли? Голодны? У нас есть сыр и фрукты. И бренди. И чай.
        - Все, что я хочу,- так это лечь в постель,- ответила я.
        - Ну а я совсем не хочу спать,- сказала Мария, и у меня не возникло никаких сомнений, что так и есть на самом деле,- ведь она продремала все два дня пути.- А ты, Эган, хочешь спать?
        - Больше не хочу,- сказал он и улыбнулся мне.
        - Мне хотелось бы немного фруктов и побольше разговоров,- сказала она.- Я подожду тебя внизу, Эган, пока ты покажешь Керри ее комнату. А где же Конор?
        - Спит. Целый день гнул спину, строя новый бассейн.
        - Вы строите бассейн!- вскричала она.- О, это колоссально!
        - Приманка для туристов. Не предлагать же им купание в реке, очень мелкой и с каменистым дном. Конор большую часть работы делает сам.
        - Хотя бы это он умеет делать.
        - Ты бессердечна, Мария. Но позвольте мне проводить вас наверх, Керри.
        Я прошла за ним по лестнице, а потом по темному коридору, по бокам которого были двери. Открыв одну из них, он ввел меня в большую комнату с высокими потолками и белеными стенами со следами сырости; в нише, закрытой занавеской, был тазик для мытья и биде, которое надо было наполнять из луженого графина. В комнате была кровать, покрытая полинявшим покрывалом. И почему это во всех провинциальных отелях такие тусклые лампочки? Я смирилась - здесь не хуже, чем я ожидала. Но я все-таки куплю новую лампочку, когда буду в Белане.
        - Ванная через коридор, а Мария будет в соседней комнате. Я думаю, вы не будете возражать против того, что у вас нет личной ванны. Это удобство мы сможем предложить в будущем, я надеюсь.
        - Я не буду возражать, конечно. Мне здесь будет очень удобно.
        - Тогда спокойной ночи,- сказал Эган по-французски.
        - Спокойной ночи,- ответила я на том же языке.
        Я выключила свет и толчком распахнула створчатое окно. Ворвался ветер, напоенный запахом мокрой хвои, с брызгами дождя. Я поспешила залезть в кровать и натянула на себя покрывало. Кровать скрипнула и закачалась, словно мы ехали по той трудной дороге, которая вела сюда, а потом успокоилась.
        Меня преследовал ненавидящий взгляд мадемуазель Софи. Я думала о ее бессвязной речи; кто-то покинул отель как раз перед нашим приездом; знал ли об этом Эган? Если знал, почему он скрывает это?
        В тиши своей комнаты я слышала характерный шорох ветвей, мокрых от дождя. После шума прибоя это мой любимый звук. Я была в горной области Франции, и мне предстояло длинное, прекрасное лето. И я забыла все - этот холодный, негостеприимный отель, взгляд мадемуазель Софи и даже автомобиль, который пытался столкнуть нас с дороги; все было поглощено чувством полного удовлетворения.
        Глава 5
        Я проснулась от того же шороха ветвей, но теперь в нем было что-то новое, слышался какой-то хрустящий звук. Дождь перестал, и теперь над склонами гор поднимался жемчужный туман. И моя комната уже не выглядела такой жалкой в этом переливающемся свете. Мебель, без сомнения, была местного изготовления, но достаточно изящная. Над кроватью было устроено большое красивое изголовье, и у стола стояли стулья с плетеными сиденьями. Пол, как принято на юге, был выложен красной плиткой.
        Спустив ноги с кровати, я увидела, что коврик, лежащий рядом с ней, грязный, так же как и салфетка под стоящей рядом лампой. Мадемуазель Софи, несомненно, слишком стара, чтобы вести хозяйство, если она вообще на что-либо годна. Я оделась, вышла в коридор и легонько постучалась в дверь комнаты Марии. Я не хотела беспокоить ее, если она еще спит, тем более, кто знает, когда она в конце концов легла. Она в ответ пробурчала, что мы увидимся позже, и я одна спустилась по лестнице.
        Открыла стеклянные двери из пропахшего плесенью салона и оказалась на террасе, покрытой гравием, сквозь который прорастала сорная трава. Здесь стояли несколько круглых ржавых металлических столов и такие же стулья вокруг. Сегодня завтрак приготовили здесь: на двух стояли кофейники кремового цвета и в корзинках лежал нарезанный хлеб - даже не было круассанов, булочек для завтрака. Может быть, еще слишком рано; но откуда же тогда предательские пятна от джема на скатерти? Пока я стояла здесь, небольшой автомобиль с корзинками, небрежно увязанными на крыше и покрытыми брезентом, медленно подал назад из пространства за домом, а потом быстро поехал вниз по дороге.
        Когда звук мотора затих вдали, вновь наступила мертвая тишина. Но вот послышались откуда-то удары молотка, стук падающих камней. Звуки слышались оттуда, куда показывал воткнутый в землю маленький указатель с надписью «БАССЕЙН». Я пошла в том направлении по гравийной дорожке под деревьями и вскоре оказалась на открытом пространстве позади дома. Бирюзовая вода блестела, словно сверкающий глаз, в овале из плитки и бетона. На противоположной стороне на коленях стоял человек и молотком обтесывал облицовочную плитку. На нем были только хлопчатобумажные рабочие брюки, и копна светлых волос серебрилась под солнцем. Это, должно быть, и есть тот самый Конор.
        Я была в мягких туфлях, и он не слышал моих шагов, пока я не приблизилась к нему на расстояние нескольких футов.
        - Доброе утро,- поздоровалась я первой.
        Он некоторое время молча смотрел на меня. Для меня это было скорее неожиданностью. Я не привыкла, чтобы меня так рассматривали. Может быть, он полагал, что женщина, сопровождающая Марию, должна быть старше и выглядеть иначе, но мне померещилась подозрительность в его взгляде из-за очков в серебряной оправе. Действительно, компаньонки редко бывают моложе тридцати. Я же с зачесанными назад волосами и без косметики кажусь гораздо моложе.
        - Так это вы - мисс Белдинг?- Вопрос прозвучал так, что я поняла: он совсем иначе представлял меня.
        - Керри,- ответила я.- А вы - Конор?
        Мы некоторое время помолчали. Я тоже не так представляла его себе и была в некотором замешательстве. Старший брат Эгана представлялся мне более плотным, несколько распутным и, может быть, с тонкими черными усиками, какие частенько бывают у людей, которым ничего не стоит походя проиграть наследство другого человека. Он и в самом деле был крупным мужчиной, массивнее и выше Эгана.
        Я начала первой, торопясь сгладить неловкость от того, что его рассматривала:
        - Какое прекрасное утро после такой ночи…
        Но и он тоже, видимо, искал, что сказать, и начал почти одновременно со мной:
        - Завтрак задерживается. Эган только что поехал в деревню за хлебом. Мы не ждали вас ночью. Если хотите, я приготовлю кофе.
        - Я подожду Эгана,- ответила я.
        - Эган проспал. Думаю, вы приехали очень поздно.
        - Около часа ночи. Я пошла спать и оставила Марию с Эганом, поэтому, полагаю, они встали значительно позже меня.
        Он снова склонился над куском плитки, проделывая в ней треугольный вырез с одной стороны с помощью молотка и стамески.
        Я заметила:
        - Вы построили красивый бассейн.
        - Он еще не скоро окупится,- ответил он кратко.
        - Может быть, вам следует рекламировать его,- сказала я.- На дорожном указателе ничего о нем не сказано.
        Он бросил на меня быстрый взгляд из-под выгоревших на солнце бровей.
        - Я собирался сделать объявление. Но все не хватает времени. У нас нет надлежащего штата, я уверен, что вы уже отметили это.
        - Я представляю себе, как трудно здесь найти прислугу.
        - Ничего трудного,- возразил он.- В соседней деревне есть женщины, которые могли бы приходить сюда. Но у нас нет наличных, чтобы им платить.- Он был менее агрессивен, чем можно было ожидать.- Мария должна была сказать вам, что все это - безнадежный вариант.
        Я ответила:
        - Я полагаю, что для создания популярности нового отеля нужно время: люди постепенно узнают о нем и расскажут другим…
        Его серые глаза заблестели, и он сухо спросил:
        - И что же, вы думаете, они расскажут другим об отеле «Ферма»?- Он заговорил, не дожидаясь, пока я сформулирую ответ: - Это и есть заколдованный круг, поймите. Мы не можем создать надлежащие условия, потому что нет оборота капитала. А оборота нет, потому что не созданы хорошие условия.
        Я начала:
        - Но вы можете взять кредит в банке…
        - Ну а если бы вы управляли банком, дали бы вы кредит отелю «Ферма»?
        - Но здесь так красиво: деревья, горы, воздух…
        Еще один быстрый взгляд.
        - Готов согласиться с вами. Теперь нас двое. Но спросите Эгана, выбрал ли бы он это место, чтобы провести тут два месяца? Или вашу подружку Марию. Здесь же нет даже приличной подъездной дороги! Весь поток машин на юг идет по национальной трассе, удобной и скоростной.
        - Но…- Я заколебалась.- Вы же сами выбрали отель как единственный шанс.
        - Это все потому, что у меня нет никаких способностей к бизнесу,- ответил он.- Я убежден, что в один прекрасный день на всех этих курортах на Ривьере не останется ни одного свободного дюйма. И люди начнут искать незагаженные места, где есть воздух, чтобы дышать, и место, чтобы гулять, где есть солнце и прохладные ночи; места, где относительно дешево. И если когда-нибудь у нас будет хорошая дорога, они найдут дорогу к нам.
        Он еще несколько раз ударил молотком по плитке, посмотрел на нее и сказал:
        - Но я могу ошибаться. Я и раньше ошибался.
        Он, должно быть, знал, что Мария рассказала мне, как он потерял их деньги.
        Его улыбка застыла, и лицо покрылось краской.
        - Я хочу только одного - видеть «Ферму» приносящей небольшую, но стабильную прибыль. И тогда я все отдам Эгану. Это все будет принадлежать ему, а я устранюсь.
        Я спросила:
        - Вы хотите сказать, что можете оставить это место навсегда?
        Он остро взглянул на меня, чтобы проверить, не шучу ли я. Когда он убедился, что это так, выражение его лица изменилось. Он спокойно сказал:
        - Мне всегда нравилось здесь. Я приезжал сюда летом, когда моя мать вышла за Жарре и переехала во Францию. Вы даже представить не можете, как это выглядело после нью-йоркской квартиры моих дедушки и бабушки. Я жил с ними остаток года.- Он подождал немного и убежденно сказал: - Я думаю, что нигде нет более красивого места.
        Я подумала о своей квартире в Нью-Йорке. Я вполне его понимала.
        - Моя мать была очарована этим местом с первого взгляда. Вот поэтому она и вложила сюда столько собственных денег. А мой приемный отец не мог позволить себе содержать ферму, и все приходило в упадок. Когда они оба умерли примерно в одно и то же время, стало еще хуже. Софи захватила дом, чтобы есть и спать в нем. Насколько я помню, она всегда была тут кем-то вроде управляющей.
        Он внезапно замолчал, как человек, который спохватился, что сказал слишком много, и потянулся, чтобы выбрать новую плитку из штабеля позади него. А я смотрела на его загорелую спину и на серебряные волосы, спускающиеся сзади на шею. В нем была какая-то душевная щедрость, что значило для меня гораздо больше, чем внешность. Я думала о том, как он говорил о «Ферме». Если бы он любил что-то или кого-то, это было бы сразу ясно. Но я чувствовала, что он не раскрывается до конца: ощущала это, но никак не могла схватить. Его краткость и отчужденность были защитной маской, под которой он прятал сокровенное. Но я дала волю своему воображению, попытавшись обойти это препятствие, чтобы проверить себя. И пришла к выводу, что он - человек, который может за себя постоять.
        Потрепанный «ситроен» подъехал ко входу в кухню, который был почти скрыт за деревьями. Оттуда вышел Эган, неся в каждой руке по корзинке. Из одной торчали длинные батоны хлеба. В другой были бело-зеленые полосатые дыни, которые произрастают, кажется, только во Франции.
        - Вот теперь вы можете позавтракать,- сказал Конор, отпуская меня.
        Я задержалась, сама не понимая почему.
        - Если вы не уходите,- сказал он почти сурово,- я, возможно, задам вам вопросы, о которых могу потом пожалеть. Известно, что дареному коню в зубы не смотрят, а мы, конечно, используем доход, который получим от вас.
        - Что за вопросы?
        - Ну, зачем вы здесь? Убедиться, что Мария не наделает глупостей и не зайдет дальше, чем нужно, в своих отношениях с Эганом?
        Я не ожидала такой грубости и ответила:
        - Вы считаете, что я могу предотвратить это?
        - Тогда зачем же вы здесь?
        - А вы спрашиваете об этом и других своих гостей?
        Надо отдать ему справедливость, он покраснел.
        - Но они не остаются на все лето. Они проводят здесь одну ночь и уезжают.
        - Но даже без Марии я собиралась приехать этим летом во Францию. Писать картины.
        Он посмотрел на меня из-под бровей:
        - Так вы художница?
        - Пытаюсь ей стать.
        Он коротко засмеялся:
        - Это объясняет ваш интерес к «Ферме». Только художник может в ней что-то разглядеть.
        Я почувствовала странное желание быть с ним честной:
        - Но, кроме того, тетушка Марии попросила меня присматривать за ней. Мария очень молода. Ей может потребоваться помощь, чтобы разобраться в собственных чувствах.
        - Кто-то, кто может распознать охотника за приданым немного раньше, чем это сделает сама Мария?
        - А разве это не будет благом для нее, если только такой охотник существует на самом деле?
        - Керри!- Это была Мария, которая махала мне с другой стороны бассейна.- Будете завтракать?
        - Сейчас иду!
        Я встретилась с Конором глазами, и он сказал:
        - Идите, ешьте свой завтрак. Вам не стоило приезжать сюда. Но теперь, когда вы здесь, уже поздно. Она влюблена, и с этим ничего поделать нельзя.- И он повернулся ко мне спиной, что означало окончание разговора.
        Стол, за которым сидела Мария, был уставлен чашечками и графинами, а в корзинке лежали маленькие хлебцы и булочки. Благоухание всего этого напомнило мне, что я голодна.
        - Так он говорил с вами,- сказала Мария, наливая кофе.- Вы должны чувствовать себя польщенной. Со мной он ограничивается только двумя словами: «да» и «нет».
        Я не вовремя вспомнила о том автомобиле, который пытался сбить нас с дороги прошлой ночью. Какой-то пьяный, или лихач, или кто-то хотел напугать нас и заставить уехать? Конор? Я спросила:
        - Можешь ли ты представить себе причину, по которой Конор не хотел бы нашего пребывания в отеле? Он же сам сказал, что заинтересован в том доходе, который он получит от нас.
        Она пожала плечами:
        - А вдруг он белый работорговец? И боится, что мы увидим слишком много.
        - А мадемуазель Софи - глава шайки.
        Она захихикала.
        - А если серьезно, Мария? Ты почувствовала в прошлом году, что кто-то не хочет, чтобы ты была здесь?
        Она покачала головой:
        - Я была здесь всего-то пару недель. И почти не виделась с Конором.
        - А может быть, они не хотят моего присутствия?
        - Но почему, Керри?
        - Не знаю. Ну ладно, независимо от того, что Конор думает обо мне, я нахожу его привлекательным.
        Глаза Марии расширились.
        - Разве? Он чересчур стар для вас. Ему сорок.
        - А я что-то не заметила.
        - Прежде чем вы начнете строить планы, я должна сказать вам, что у него есть женщина.
        В этот момент появился Эган, и Мария уже не отрывала от него глаз. Он вытянул длинные ноги в джинсах и веревочных сандалиях и, завладев чашкой Марии, налил себе кофе. Было похоже, что этим он хотел подчеркнуть некую интимность в их отношениях. На шее у Марии забилась жилка. Я поняла, что Мария, выросшая в громадном доме среди слуг и общавшаяся только с сухой, болезненной мисс Уолдрон, стосковалась по любви. И вдруг мне стало страшно за нее. Все-таки она проявляла к Эгану слишком большой интерес.
        - Так вы говорили с Конором?- спросил Эган.
        Я кивнула.
        - Керри считает его привлекательным,- заметила Мария.
        Он улыбнулся:
        - Очень мило с вашей стороны, Керри. А то он отпугивает многих людей.
        - Но только не Лауру,- вставила Мария.
        Эган бросил на нее раздраженный взгляд.
        - Но я должна сказать Керри о Лауре. Она все равно скоро ее увидит.
        - Ведь я просил же тебя не говорить о ней,- мягко остановил он ее.- Конор хочет держать это в секрете, да и Лаура тоже.
        Я попыталась переменить тему разговора:
        - А вы с ним очень разные, Эган.
        - Я более общителен?- улыбнулся Эган.- Но на самом деле Конор сильно изменился. Ему очень не повезло.
        - Деньги?
        - Да нет, другое.- Он немного поколебался.- Ну хорошо, вы должны знать это. Перед тем как он приехал сюда, его брак распался. У его жены была престижная работа в сфере моды, более важная для нее, чем все остальное - чем ребенок и даже сам Конор. Может быть, то, что он потерял все деньги, и стало последней каплей. Она решила с ним расстаться. Конор не ожидал этого. С тех пор в него будто демон вселился. Вот что странно: он попался как раз на том, от чего хотел избавиться. Он думал, что азартные игры принесут ему свободу. А получилось совсем наоборот: он теперь гораздо более связан, чем раньше.
        - Сомневаюсь, что он делает все только для Эгана,- вмешалась Мария.- Но когда он потерял все деньги - то действовал вовсе не в интересах Эгана. Он старался для себя самого. Он хотел свободы, о которой вы говорите, только для себя. Если бы он не стремился к ней с такой страстью, то не стал бы рисковать деньгами Эгана.
        Эган улыбнулся:
        - Мария немного пристрастна. И я не порицаю ее за это.
        - Я думаю, он хотел выиграть деньги, чтобы Лаура вышла за него замуж. Лаура никогда бы не пошла за бедного человека,- сказала Мария.- Не тот образ жизни, к которому она привыкла.
        Эган встал:
        - Ты слишком много болтаешь. Вот за это помоги мне отнести в дом посуду от завтрака.
        Мария вскочила, только обрадованная этим предложением.
        Я вернулась в свою комнату, вспомнила о том, что обещала мисс Уолдрон описать свои первые впечатления. Мой блокнот лежал в еще нераспакованном чемодане. Я отыскала его и села у окна.

«Дорогая мисс Уолдрон,- писала я.- Я встречалась с Эганом всего два раза, и беседы наши были очень короткими, поэтому пока трудно вынести какое-то суждение. Но я поняла, почему Мария, как и любая другая женщина, могла влюбиться в него. Он не только привлекателен, он очень ласков и нежен с ней. Мне кажется, он тоже влюблен в нее. Но, конечно, это только первое впечатление, о котором вы и просили меня написать…»
        Я остановилась. Непостижимым образом передо мной возник образ Конора, который склонился над своими плитками, а солнце отливало серебром на его светлых волосах. Я попыталась освободиться от видения и снова вернуться к письму, но мои эмоции были слишком сильны, и я не могла отделаться от них. Кто я такая, чтобы писать о любви? Может, мне легче распознать ее в других…
        Глава 6
        Мадемуазель Софи постоянно обследовала коридоры «Фермы». Я говорила себе, что она изменится, когда поближе познакомится с нами и поймет, что мы не причиним никому вреда; но было похоже, что ее враждебность все более возрастала. И все-таки я не оставляла надежды завоевать расположение мадемуазель Софи. Хотя бы к Марии она могла относиться получше, да и сама Мария настойчиво и с радостью стремилась ей услужить. Более того, Мария настояла на том, чтобы взять на себя некоторые обязанности по отелю; она работала вместе с Эганом: носила стаканы, фарфор и серебро в столовую, складывала салфетки, как профессионал, и метила маленькие коричневые горшочки с маслом фамильным знаком Жарре. Я думаю, что она была бы готова прислуживать нам во время еды, если бы Эган не настоял, чтобы она хотя бы в это время вела себя как гостья.
        Мария в ответ на мое недоумение относительно причины враждебности мадемуазель Софи сказала:
        - Эган говорит, что она тронулась.- Она вроде бы поколебалась, решая, стоит ли продолжать, но, стараясь казаться веселой, призналась: - Она стала как ребенок. Я нашла мертвого паука в ящике для подушек. Я понимаю, что он мог попасть туда из прачечной, но… Я иногда открываю дверь, а она стоит там, будто подслушивая. Не понимаю, что она хочет услышать. Эган никогда не остается у меня слишком долго, да и заходит он нечасто. Она просто не понимает, что делает. И вы не должны обращать внимания, Керри.
        Большую часть времени Мария проводила с Эганом, поэтому могла выбросить из головы эту мадемуазель Софи. Если она не помогала Эгану в работе по отелю, то они ездили на маленьком автомобиле, который мы арендовали, с Эганом за рулем, в Белан-ле-От на рынок и в Дьенн - за более серьезными покупками или в кино. Иногда они даже ездили в Ниццу или Канн и возвращались очень поздно; в такие дни она тщательно причесывалась и надевала длинную юбку, из чего я заключала, что они ходили на танцы.
        Она постоянно просила, чтобы я присоединилась к ней, но я с таким же постоянством отказывалась. Я вовсе не хотела исполнять роль дуэньи, что, согласно договору, и не было моей работой. Я не возражала против того, чтобы остаться в одиночестве. Ходила на склоны гор писать этюды и к вечеру совершенно обессилевала от солнца и пьянела от свежего воздуха.
        Подсознательно я ожидала, что Конор придет поговорить со мной, но он никогда не делал этого. Он мог бы зайти и поприветствовать меня, хотя бы как управляющий отелем, но, похоже, он избегал встреч со мной. Впрочем, он был занят с утра до ночи. Сколь бы рано я ни выходила утром с этюдником через плечо и ленчем в сумочке, состоящим из хлеба с сыром и фруктов, я неизменно слышала стук его молотка или визг пилы из-под навеса, где находилась столярная мастерская.
        В письмах к мисс Уолдрон я каждый раз писала о том, как упорно работают братья. И еще о том, что Мария счастлива. Сначала я думала, что обязанности по обслуживанию отеля, которые она взяла на себя и которые целиком заполняли ее день, быстро избавят ее от чар как отеля «Ферма», так и самого Эгана. Но эта работа, казалось, приносила обратный эффект. Мария, без всяких усилий со своей стороны, вызывала у постояльцев дружелюбное отношение, а Эган становился в ее глазах все более желанным, когда она работала, не отходя от него. Я все больше убеждалась, что чувство Марии - не та любовь, которая случается у школьниц. Она действительно влюблена.
        Когда я писала об Эгане, никогда не подчеркивала его обаяния. «Обаяние» - это слово, которое приведет мисс Уолдрон в ярость, это омрачило бы не столько чувства Марии, сколько мои. Эган обладал чем-то большим, нежели обаяние, и Мария это тоже чувствовала, я была в этом уверена. Под обворожительной внешностью было что-то твердое - решимость или цель?- и уверенность в победе. Эту уверенность могли внушить ему женщины. Работая за стойками шикарных гостиниц, он неизменно становился объектом внимания богатых одиноких женщин, которые только и делают, что ищут новых ощущений и любви. Но каковы же его намерения? Жениться на такой богатой девушке, как Мария, или что-то большее?
        Однажды утром, выходя из дому, я остановила Сильвию и попросила ее сменить хлопчатобумажный коврик у моей кровати. Прошлым вечером я пролила на него льняное масло из неплотно закупоренной бутылочки в моем этюднике.
        - Простите, но мадемуазель Софи…
        Сильвия выглядела очень несчастной. Она оглянулась. Дверь в кладовую была открыта, но мадемуазель Софи нигде не было видно. Сильвия быстро метнулась в кладовую и вернулась со свежим ковриком, а испачканный маслом взяла у меня и сунула в самый низ кипы грязного белья. Я зашла в свою комнату за этюдником, а на обратном пути увидела мадемуазель Софи с испорченным мною ковриком в руках. Обращаясь к Сильвии, она что-то быстро говорила голосом, который более напоминал шипение змеи.
        Мне пришлось вмешаться:
        - Это моя вина, мадемуазель Софи. Я настояла, чтобы мне дали чистый коврик.
        - Как вы можете настаивать в этом доме! Вы, незваная гостья!
        - Нет, я клиент гостиницы, который платит деньги,- спокойно ответила я.
        - Слуги не допущены к льняному белью!
        Сильвия побледнела от гнева.
        - Вы назвали меня воровкой!
        - Этот дом проклят! Одни воры и преступники…
        - Если вам надо кого-то обвинить за этот коврик, то вините меня, а не Сильвию,- сказала я, хотя сомневалась, что она в гневе слышит то, что я говорю. Вся эта сцена была отвратительна. Эту мадемуазель Софи следовало изолировать от всякого общения с гостями.
        Я не увидела Сильвию, когда вернулась; других постояльцев в отеле не было, и за обедом прислуживал Эган. Поэтому я решила, что Сильвия пораньше отправилась домой. Эган и Мария исчезли сразу же после обеда, а я взяла стакан бренди и решила посидеть на террасе, пока не стемнеет. Я уже собралась подняться к себе, когда появился Конор. Мое сердце сжалось; вот, наконец, мы и встретились.
        Почти сразу я поняла, что он хочет сказать что-то неприятное. Но буквально остолбенела от его слов:
        - Будет лучше, если вы позволите Софи отдавать приказания слугам.
        Наконец я обрела дар речи:
        - Отдавать приказания слугам?
        - Софи в истерике. Она сказала, что вы вмешались в ее разговор с Сильвией, и та ушла.
        Вот теперь я разозлилась.
        - Я только попросила у Сильвии чистый коврик, и она мне его дала. А вот мадемуазель Софи назвала ее воровкой.
        Конор с удивлением уставился на меня:
        - Черт возьми! Прошу меня извинить.
        Я была глубоко оскорблена и вовсе не собиралась прощать его.
        - Мне кажется, вы должны поговорить с мадемуазель Софи о том, как она ведет себя с вашими гостями.
        Он перевел дыхание.
        - Софи бывает неразумной, но ведь она выполняет свою работу.
        - Вы так думаете?
        - Что вы имеете в виду?- Конор удивленно поднял брови.
        - Я не часто останавливаюсь в отелях, даже таких больших, как «Ферма»,- сказала я.- И вовсе не привыкла к шикарным условиям. Но заметила: во французских отелях всякое может быть, но всегда гарантирована чистая постель и чистый стол. Но только не здесь.
        - Но у нас отличная пища.- Казалось, он был смущен.
        - Так и есть. Берта просто великолепна. Но скатерти! И весь этот потрескавшийся фарфор… А простыни! Да и все выглядит так, будто требует хорошей чистки.
        Казалось, он с трудом осмысливает сказанное:
        - Я никогда не думал… Догадывался, конечно, что все ветшает, но совершенно нет денег, чтобы заменить это.- Он посмотрел на меня.- Вы не должны обвинять в этом Софи.
        Мы были так поглощены разговором, что не услышали, как Эган и Мария подошли к нам сзади.
        - О чем это вы говорите так серьезно?- спросил Эган.
        - Сильвия уходит от нас,- сказал Конор, сделав резкий жест.
        - Проклятье!- сказал Эган.- А Лаура как раз приезжает сюда с друзьями!
        Так, значит, я наконец увижу эту Лауру!
        - Но не раньше чем послезавтра,- сказал Конор.- А есть кто-нибудь в Белане, кому нужна работа?
        - Я спрошу завтра,- ответил Эган. Потом, повернувшись к Марии, сказал: - Пошли?
        Она кивнула:
        - Доброй ночи, Керри, Конор.
        Они пошли вверх по лестнице, обнявшись.
        Лицо Конора все еще было хмурым. Я не понимала, что вызывает его гнев: несправедливость по отношению ко мне или то, что я сказала насчет отеля. Я уже испытывала угрызения совести, что высказалась против мадемуазель Софи. Она старая и больная и не всегда понимает, что делает. Мне следует быть выше ее лжи.
        - Трудно осуждать людей, когда они так стары,- сказала я.- Старики часто все преувеличивают.
        - Софи никогда не хотела, чтобы ферму превратили в отель,- сказал он.- Мы так и не смогли заставить ее понять, что это единственный выход для нас. Мой отчим проиграл бы, если бы не женился на моей матери и она не вложила бы сюда деньги. Софи считает, что мы унижаем семью Жарре, превращая ферму в деловое предприятие. Когда-то Жарре были очень важными людьми в округе. Она считает, что мы позорим их имя.- И он коротко засмеялся.
        - Ну а что бы она стала делать, если бы вы покинули «Ферму»?
        - Один Бог знает. Она не понимает, что происходит. Эган говорит, что она тронулась, и это, может быть, правда, хотя и звучит грубо. Она даже не помнит, что мой отчим позволил ей остаться не из сострадания, а за ту работу, которую она здесь выполняет. Когда они были здесь, она даже не была домоправительницей. Моя мать всегда привозила штат прислуги из Парижа. А в их отсутствие она не более чем смотрительница. Но сама Софи считает, что она самая главная в «Ферме».
        - А вы не можете ей сказать, что эта работа слишком сложна для нее?
        - Тогда она будет жить у нас не работая, из милости, и будет весьма этим гордиться. Она живет прошлой славой. А когда-то все было очень хорошо. Может быть, потому, что я был маленький и меня нетрудно было удивить, но «Ферма» тогда казалась мне столь же величественной и богатой, как королевский дворец.
        - И что же случилось с этим великолепием, о котором вы любите вспоминать?
        - Я часто задаю себе этот вопрос,- ответил он.- Может быть, они распродали все вместе с вещами из парижской квартиры. Эган не может вспомнить. Говорит только, что его спрашивали, что бы он хотел оставить себе, когда дело дошло до окончательного расчета с юристами, но он сказал, что ничего не надо. Он был тогда совсем мальчишкой, десять лет, и ничего не хотел из домашних вещей.
        Он нахмурился, как бы вызывая что-то в памяти:
        - Я вспоминаю, как выглядела терраса, когда ее готовили к приему гостей. Вышитые льняные скатерти, серебряные подсвечники… персидский ковер в моей комнате, который я очень любил… тонкие вина, цветы…- Он заставил себя остановиться.- Я мог бы проверить все это в суде, но едва ли что-нибудь можно вернуть обратно.- Он пожал плечами и добавил: - Может быть, это сон. Все прошло, как и многое другое.
        Он как-то сразу ушел, едва сообразив пожелать мне доброй ночи. Казалось, он был ошеломлен тем, что с ними произошло,- и не столько с потерянным блеском «Фермы», сколько с ним самим.
        Я была озадачена, обнаружив, что принимаю так близко к сердцу его неудачи. Он привлекателен, несчастен, и он здесь единственный мужчина, как я легкомысленно призналась себе, который заслуживает внимания, но не более того.
        Глава 7
        Утром Эган привез из деревни Камиллу, которая должна была занять место Сильвии. Это была простая, крепко сбитая девушка с огненными щеками. У нее был пузатый чемодан, перевязанный матерчатыми лентами; она собиралась жить на «Ферме». Теперь Эган переложит на нее часть своих обязанностей, к удовольствию Марии. Когда Эган встретил меня за завтраком, он сказал, что Камилла работала в кафе в Белане и может по вечерам обслуживать бар в «Ферме», и он сможет уходить пораньше.
        В тот же день, когда я поднималась к себе в комнату за этюдником, Эган окликнул меня:
        - Как насчет того, чтобы поехать с нами? Мы с Марией хотим прокатиться до одной фермы, недалеко отсюда. Хозяева уезжают и все распродают, и Конор считает, что мы сможем недорого купить кое-какие инструменты.
        Предложение звучало заманчиво. Я колебалась - не хотела мешать им.
        - Поедем с нами, Керри!- попросила Мария, сбегая по ступенькам.
        И я поехала.
        Фермерский дом был из такого же серого камня, как и «Ферма», но меньше и грубее,- это была настоящая ферма, а не дворянское поместье. Двор пропах цыплятами и утками, и в плотную землю были втоптаны их перья. Эган пошел осмотреть амбары, а жена фермера пригласила нас в дом. Маленькая комната, которая служила гостиной, столовой и кухней, была очень колоритна, хотя и темновата. Она была украшена цветами. Почему мадемуазель Софи не может сделать то же самое в «Ферме»? Ведь цветы росли там в изобилии.
        Я сразу же заметила этот зеленый буфет. Он казался скорее итальянским, чем французским. Сверху были открытые полки, а внизу - выдвижные ящики с дверцами, и все было расписано завитушками и гирляндами. И я тут же подумала о баре на
«Ферме», о том пустом побеленном зале, где не было вообще ничего, кроме стола и старого фамильного портрета.
        - Разве это не подойдет для отеля?
        Мария помолчала, глядя на буфет с некоторым сомнением. Честно говоря, я понимала, что ей было безразлично все, что окружало ее в отеле; все это было только фоном для ее Эгана.
        - Вы считаете, Эгану нужно это купить? Я спрошу его.
        И она сходила за Эганом. Тот вошел вместе с ней, посмотрел на буфет и рассмеялся нам в лицо.
        - Конор разнесет потолок, если я зря истрачу деньги на мебель.
        - Но это не напрасная трата, Эган. Это важно, отель будет выглядеть более… домашним.
        Фермерская жена так сильно хотела продать буфет, что тут же снизила первоначальную цену вдвое, стоило Эгану только покачать головой. Наконец я не выдержала и заявила:
        - Если буфет не понравится Конору, я куплю его у вас и отправлю домой, когда буду уезжать.
        Мы решили взять буфет на «Ферму» и, завернув в старое одеяло, привязали на крыше
«ситроена». Впридачу жена фермера дала нам несколько толстых фаянсовых тарелок, какие делают в Страсбурге, с розовыми цветочками и резными краями. Пока мы медленно ехали домой, я осторожно держала их на коленях. Я только и думала о том, как Конор отнесется к изменению обстановки. Я не сомневалась, что получится очень хорошо. Я возьму один из тех медных котлов на кухне, который уже не используется, помещу туда цветы и поставлю на открытую полку буфета, а по бокам расположу страсбургские тарелки.
        Камилла вышла, чтобы помочь нам внести буфет. Потом, когда я выходила, начистила медный котел и поместила туда гладиолусы, маки и другие цветы, названия которых я никогда даже не знала.
        Когда все было закончено, я подивилась произошедшей перемене. Такая красота при входе предвещала красоту повсюду в отеле, как я и рассчитывала. Даже Эган поднял брови. Он пошел за Конором.
        А мадемуазель Софи была все время где-то поблизости, пока мы возились, устанавливая буфет на место; она не могла не слышать шума, который мы подняли. И вот она неожиданно появилась наверху лестницы и начала спускаться, ворча:
        - И кто же будет вытирать пыль с этого чудовища? Станет ли одна из вас, прекрасные леди, тратить досуг на домашнюю работу?
        Мария и я были слишком огорошены, чтобы ответить.
        Тут же появились Конор и Эган.
        Мадемуазель Софи повернулась к ним:
        - Вы разрешили им притащить в дом вашего отца эту уродину из какой-то фермерской хижины?
        Даже Эган остолбенел на мгновение от такого яростного нападения. Конор смотрел недружелюбно через наши головы. Эган быстро пришел в себя, подошел к Софи и положил руки ей на плечи:
        - Софи, дорогая, вы еще не рассмотрели эту редкую вещь. Она и расписана вручную. Наши гости будут в восторге, вы увидите, а когда-нибудь мы продадим его с большой выгодой.
        Она со злостью сбросила его руки:
        - Вы используете каждую возможность, чтобы покрыть позором этот дом, Эган, вместе с вашим братом. Вы все делаете ради этих проклятых денег, которые совсем помутили ваш разум, все этот ваш дьявольский бизнес. Единственное, что извиняет вас,- это то, что отец не видит последствий вашей деятельности!
        - Довольно, Софи!- прозвучал неожиданно резкий голос Конора.
        Ее одетая в черное фигура метнулась к лестнице с удивительной живостью, будто ненависть зарядила ее энергией. Нам оставалось только молча смотреть ей вслед.
        Мария первой нарушила молчание; ее слова прозвучали, как у испуганного ребенка:
        - Что это значит, Эган? Она имела в виду меня?
        Конор повернулся на каблуках и вышел.
        - Нет, конечно нет, Мария! Я же просил тебя не обращать на нее внимания.- Он повернул ее лицом к себе.- Она уже много лет ведет себя подобным образом. А все потому, что не может простить Конору, что он превращает ферму в отель. А мне - что я позволяю это делать.
        - Но она сказала… проклятые деньги…
        - Она имеет в виду деньги, которые мы зарабатываем в отеле.
        Я вышла, предоставив Эгану утешать ее. Я хотела увидеть Конора. Все мои намерения помочь им улетучились после этой безобразной сцены. Проклятые деньги! Что она имела в виду - доход от отеля или деньги Марии? Что она и Конор знали о Марии? Или здесь было нечто другое, столь неприятное, что Конор удалился, не сказав ни слова? И почему Эган так старался успокоить Марию?
        Мне не хотелось больше писать. Я не хотела оставаться на «Ферме» и снова встречаться с мадемуазель Софи, поэтому пошла погулять куда-нибудь подальше. Я забралась так высоко, что лиственный лес закончился и теперь попадались лишь сосны и пихты. Я шла по мягкому зеленому ковру, сквозь который местами проникал каменный остов гор. Была ли Софи причиной подавленного настроения Конора?
        Я не нашла ответа и объяснила все неприятной атмосферой, которая царила в «Ферме». Было уже поздно, когда я вернулась в отель и поднялась прямо в свою комнату. Проходя мимо комнаты Марии, я постучала в дверь, чтобы узнать, там ли она.
        Она была у себя, уже приняла ванну и была готова к танцам. На ней была длинная полосатая юбка, талию перехватывал широкий пояс. Если она и была огорчена дневным инцидентом, то не показывала виду. Наверное, Эган располагал эффективными средствами успокоения, потому что сейчас она просто светилась.
        Они собираются в Канн на дискотеку, сообщила Мария, надевая на руки браслеты.
        - Эган хочет поехать в Нью-Йорк в сентябре,- поделилась она со мной радостно.- Он даже остановится у нас, если тетя Милли его пригласит, а я думаю, что она сделает это, потому что сгорает от любопытства увидеть, каков он.
        - Он поедет, только чтобы нанести визит?
        - Он намерен поискать работу в каком-нибудь нью-йоркском отеле - не хочет всю зиму быть так далеко от меня.
        Значит, по крайней мере, они не собираются предпринимать решительные шаги этим летом. Я прекрасно понимала, что не смогла бы остановить их, если они что-нибудь задумали, и все-таки здесь, в отеле «Ферма», было что-то беспокоившее меня, и мне не хотелось, чтобы она сделала шаг, о котором я бы не знала.
        - А что представляет собой Лаура?- спросила я с любопытством.
        - Вам это интересно, не так ли?- лукаво улыбнулась Мария.
        Я пожала плечами:
        - Но она приезжает завтра. Я и сама скоро это увижу.
        - Очень странно видеть вас такой заинтересованной. Вы хотите знать, хорошенькая ли она?- Мария надула губки.- Вовсе нет. Скорее яркая и пышная. Может быть, она и была красива в молодости. А теперь она старая, как Конор. Ей не меньше тридцати пяти.
        - А почему Лаура не приезжает сюда чаще, если уж она его любовница?
        - Не может, она…- Мария осеклась.- Я обещала Эгану, что не буду говорить о ней.
        - Да ладно уж. Я так понимаю, что она замужем. И кто же ее муж?
        - Я не могу сказать, Керри.
        И она не сказала, хотя могла бы. Но по крайней мере объяснила, почему Лаура появляется так редко, и теперь стала понятна причина постоянного расстройства Конора. Камилла работала так быстро, что Эган и Мария смогли исчезнуть сразу после обеда. Камилла принесла подносы с кофе немногочисленным гостям, сидевшим на террасе, ее щеки пламенели еще ярче, и единственным признаком усталости были мокрые завитки волос, спадавшие на лоб.
        Я не могла так легко отвлечься от неприятных событий этого дня, как это получилось у Марии; наверное, потому, что у меня не было Эгана, который успокоил бы меня. Я не смогла заставить себя поддерживать разговор с другими гостями и удалилась в салон, где в одиночестве попыталась читать. Я не ожидала увидеть там Конора, поэтому просто лишилась дара речи, когда он появился. Наши тревожные взоры на мгновение встретились.
        - А мне понравился буфет,- смущенно сказал он.- Я понял, как важно иметь в отеле такие вещи, и доволен, что вы позаботились об этом. Благодарю вас.
        - А я теперь жалею, что сделала это,- призналась я.- Не думала, что это повлечет за собой такие последствия.
        - Вы о Софи? Да забудьте!
        - Вы хотите сказать, что она говорила все это без какой-то задней мысли?
        Он внимательно смотрел на меня целую минуту.
        - А у вас есть повод думать иначе?
        - Здесь Мария и Эган, поэтому… Я просто не могу не думать об этом.
        - Софи несет всякую чушь. Не обращайте внимания. К тому же у нее есть некоторые права…
        - На отель?
        Он сделал неопределенный жест.
        - На… все.- Потом сухо добавил: - Я уверен, что Мария все вам рассказала.
        - Вы имеете в виду то, что вы потеряли деньги, которые оставила вам мать?
        - Я не потерял их, а проиграл,- сказал он.- И как все игроки, я рассчитывал на лучшее.
        - Во что же вы вложили деньги?
        - Вы знаете что-нибудь о сере?
        Я покачала головой.
        - Она в большом дефиците. Метод ее извлечения очень дорог. Процесс, в который я вложил деньги, позволял упростить ее получение. Он мне казался вполне надежным. Он таким и был и когда-нибудь мог принести большую выгоду. Но требовалось время и добавочный капитал, которым мы не располагали. И когда банки перестали давать кредиты, я использовал и часть наследства Эгана. Но было уже поздно. Мы обанкротились. Эгану пришлось оставить школу. Не из-за недостатка в деньгах. Я работал и все еще был в состоянии оплатить его образование. Причина была гораздо глубже. Я оказал влияние на его выбор. Он захотел во всем походить на меня.
        - Походить на вас?!- воскликнула я.- И работать так, как вы?
        Он пропустил мимо ушей мою иронию.
        - Я всегда хотел избежать работы, которая требует присутствия в офисе с девяти до пяти. Я просто ненавидел каждую работу, которую имел. Мне хотелось поехать куда-нибудь за границу и делать то, что нравится. А он был впечатлительный подросток. И как, черт возьми, он мог распорядиться своей жизнью, кроме как надрываться за рабочим столом и ожидать уикэнда?
        Конор умолк. Он, наверное, прочитал на моем лице, что дал повод к некоторому предположению и даже укрепил его фактами. Мария была ключом к свободе Эгана, так же как эта авантюра с их деньгами была ключом к свободе Конора.
        - Это совсем не то, что вы подумали,- наконец сказал он.- Эган не гонится за ее деньгами. Вы должны поверить этому.
        - В первый день, когда мы встретились, вы сказали, что недовольны нашим приездом. Намекали, что не одобряете роман Марии и Эгана. Почему?
        - Я не деньги имел в виду. Мария совсем еще ребенок. Ей надо еще расти и расти, прежде чем она сможет справиться с… с таким мужчиной, как Эган.
        - А какие проблемы она будет иметь с Эганом? Вы имеете в виду, что «Ферма» не приносит прибыли? Какое значение это будет иметь, если он женится на Марии? Она сможет вложить достаточно денег, чтобы целиком преобразовать отель, а может быть, они уедут отсюда навсегда.
        Он промолчал.
        - Может быть, вы думаете, будто он не интересуется ею, а хочет только использовать ее?- сказала я, боясь услышать ответ.
        - Он любит Марию,- твердо сказал Конор.
        Я почувствовала, как у меня перехватило горло, так была растрогана.
        - Тогда почему бы не дать им шанс быть вместе?- спросила я.- Вы считаете, что он слишком сложен для нее?
        - У них ничего не выйдет.
        - Вы все время на что-то намекаете, но ничего не говорите прямо!
        - А я и не могу ничего сказать. Я только догадываюсь… Ей было бы лучше, если бы они никогда не встретились.- Конор немного поколебался и добавил: - И ему тоже.- Его встревоженный взгляд остановился на мне.- Сохраните ли вы в тайне то, что я сказал?
        - Да, если хотите, но…
        Я не собиралась быть вероломной по отношению к Марии. Не хотела бы влиять на ее чувства из-за каких-то неясных предположений. И кроме того, почему я должна безоговорочно доверять Конору? Потому, что нахожу его привлекательным? Нет ли каких-то личных причин, по которым он высказывает сомнения по поводу их отношений?
        Глава 8
        Мое желание увидеть Лауру было так велико, что я было решила в этот день не ходить на этюды, чтобы быть в «Ферме», когда она появится. Мне было стыдно: я вела себя так по-девчоночьи и так… недостойно! Я не могла допустить, чтобы Конор и женщина, которую он любит, занимали так много места в моей жизни. Поэтому я заставила себя собрать рисовальные принадлежности и вышла.
        Камилла готовила две комнаты. Эган задержался, перехватив мой взгляд.
        - Для Лауры? И ее друзей?
        Он кивнул:
        - Она всегда занимает одну и ту же комнату.
        - Но если она у вас постоянный гость, то почему бы вам не положить хотя бы свежее покрывало? Или, может быть, поставить цветы на стол?
        - Керри, дорогая, ничто не отпугнет Лауру. Ни подушки на стуле, ни покрывала.
        Он ушел, смеясь, а я позавтракала и отправилась в местечко, которое выбрала накануне, расставила мольберт и начала писать, назначив себе определенный срок и отгоняя всякие посторонние мысли. Через какое-то время вытерла руки, села на траву и съела свой ленч, глядя на голубые пики гор, за которыми лежало Средиземное море.
        Я влюблена в Конора.
        Подумала, что должна была догадаться об этом еще тогда, в то утро, когда, работая у бассейна, он поднял взор и наши глаза встретились. Но я не могла сразу поверить в это. Все случилось слишком быстро, чтобы быть правдой, и, кроме всего прочего, мне двадцать семь, а не семнадцать. Да еще и Лаура, которая лишает меня надежды… Но даже если бы он и был свободен, здесь царила атмосфера «Фермы» - атмосфера скрытности, секретности, намеков,- и мне часто хотелось повернуться спиной к отелю и его владельцам.
        Конор был совсем не тот мужчина, в которого я хотела бы влюбиться. Я представляла себе такого мужчину, который ворвется в мою жизнь как вихрь, потрясет меня и целиком захватит силой своей воли. Кто же еще может изменить направление моей жизни? Большой, неопрятный, скрытный, упрямый, злой - дюжина определений приходила в голову, но ни одно из них не делало Конора неприятным для меня. Но мне и не хотелось думать о нем так. Я представила его себе в роли любовника: горячего, заботливого и такого же неутомимого в любви, как в работе.
        Лаура знает его с этой стороны. Лаура.
        Я заставляла себя накладывать краски на холст, пока не наступил вечер и солнце не изменило цвета; только тогда я собрала свои вещи и стала спускаться с горы.
        Я еще сверху увидела автомобиль, едущий по дороге; его длинный корпус цвета слоновой кости разительно отличался от маленьких, нагруженных багажом машин, которые обычно подъезжают к воротам «Фермы». Я прошла прямо через лес и оказалась на площадке перед отелем почти сразу же после того, как эта машина подъехала и остановилась.
        Я увидела Марию за столом на террасе и села на незанятый стул возле нее. Эган устремился к площадке для стоянки машин за вещами гостей. Он открыл им дверцу машины. И вот они уже шли по направлению к террасе: впереди Лаура, потом мужчина с женщиной, замыкал шествие Эган с чемоданами в руках.
        В дверях салона появился Конор в джинсах и пиджаке, что неожиданно для меня придало ему изысканный вид. Мое сердце дрогнуло от ревности, потому что он так оделся для нее.
        - Конор, дорогой,- сказала Лаура, подставляя ему щеку для поцелуя.
        Это было сделано вроде бы дружески и бесхитростно, но в то же время не так. Он поцеловал ее и покраснел.
        Мария прошептала мне:
        - Если кто-то должен быть осмотрительным, то ему не следует просить целовать себя.
        Эган вел гостей по направлению к нам.
        - Мария, ты, Конечно, знакома с Лаурой.
        Лаура была высокой и привлекательной; светлые волосы, спадавшие ей на плечи, развевались на ветру. А глаза были прозрачны, как вода, и лишены всякого выражения.
        - А, это та маленькая американочка, которая была здесь в прошлом году,- сказала она.- Да, конечно, мы знакомы.
        - А это Керри Белдинг,- представил меня Эган.- Мадам Патрелкис. Или Лаура - так ей больше нравится, чтобы ее называли.
        - Здравствуйте!
        Я, наверное, ошиблась насчет ее глаз. Они скользнули по мне без всякого интереса, но и не без некоторого выражения.
        - А это мсье и мадам Абдикян. Мария Уолдрон. Керри Белдинг.
        Когда мадам Абдикян, коротенькая и бесформенная, со свисающими седеющими черными волосами, протянула мне руку, я увидела на ее пальцах кольца с крупными бриллиантами. Ее муж, мужчина среднего роста с плечами, выпирающими из-под синего шелка пиджака, наклонился и поцеловал руку сначала Марии, а потом мне, улыбнулся и сказал:
        - Почему же вы, Лаура, не сказали нам, что здесь будут такие очаровательные гостьи?
        У меня богатое воображение, но оно мне не понадобилось, чтобы почувствовать холодность Лауры.
        - Я непременно должна поплавать в вашем новом бассейне перед обедом. Покажи мне, что ты сделал за прошедшую неделю, Конор.- Лаура взяла его под руку, и они удалились.
        - Как красиво кругом,- сказала мадам Абдикян, едва дыша.- Это напоминает мне нашу маленькую гостиницу у Коринфа, не так ли, Арман? Такой чистый воздух! Неудивительно, что Лаура стремилась сюда.
        - По крайней мере, мы теперь знаем, за что мучались на этой проклятой дороге,- ответил Арман. Лоснящаяся кожа его лица совсем не загорела, он был до синевы выбрит. Золото сверкало в его запонках, на портсигаре, который он протянул мне и Марии, на зажигалке, которую он достал, чтобы прикурить. Он постоянно улыбался, и в его взгляде сквозило восхищение, и все же холодок пробегал у меня между лопаток, словно я повернулась спиной к горе в тот момент, когда солнце перестало освещать ее, и ощутила первое дуновение прохладного ветерка с покрытого тенью склона.
        - Могу я принести вам что-нибудь выпить?- спросил Эган у мадам Абдикян.
        Она взглянула на мужа, словно испрашивая у него разрешения.
        - Пожалуй, мы бы выпили скотч у себя в комнате,- ответил он.
        Едва они удалились, Мария рассмеялась, но, посмотрев на меня, сразу стала серьезной:
        - Все в порядке, Керри? Вы, побледнели.
        - Что-то знобит,- ответила я.- Похоже, перегрелась на солнце. Пожалуй, схожу наверх и переоденусь.
        - Вам не понравилась Лаура?- спросила Мария, когда я собралась уходить.
        - Я не знаю ее,- ответила я.
        - Она ненавидит меня,- заявила Мария.- Думаю, потому, что я молода. Женщины в возрасте побаиваются молодых девушек.
        Я нашла уместным рассмеяться.
        Я шла по холодному каменному коридору, и мне вдруг показалось, что враждебная атмосфера «Фермы» еще больше сгустилась.
        Мы с Марией уже заканчивали обедать, когда появилась Лаура. Она ступала как богиня, статная, с маленькими грудями. Светлые волосы зачесаны вверх, светло-серый шифон развевался вокруг нее. Ее платье настолько не соответствовало столовой
«Фермы», что не только я, но и пожилая французская пара, обедавшая за соседним столом, уставилась на нее. Они не могли знать, что Лаура оделась так вовсе не для обеда в этом провинциальном отеле, а для Конора.
        Эган сам прислуживал гостям, приготовил рыбу на сервировочном столе, поджарил ее над открытым огнем, эффектным жестом подал и поставил рядом соус. Лаура засмеялась и наклонила голову в знак благодарности за этот мастерски выполненный ритуал.
        Мы смотрели на все это уже достаточно долго. И наконец мне удалось заставить Марию встать и отправиться на террасу, где Камилла уже готовила для нас кофе. Мария то и дело поглядывала на часы, но Лаура и Абдикяны все еще обедали и задерживали Эгана, который обслуживал их. Вот они появились на террасе, и Эган сдвинул столы, так чтобы мы могли сидеть все вместе.
        - Конор сказал мне, что вы художница,- обратилась ко мне Лаура.
        Я согласно кивнула.
        - В самом деле?!- воскликнул мсье Абдикян и придвинул свой стул так близко к моему, что запах его одеколона отравил чудный вечерний воздух вокруг.
        А Лаура сказала:
        - Надо быть настоящим художником, чтобы поставить буфет именно так, как вы это сделали. Конор совершенно не понимает, как важны такие украшения. И эти цветы - как раз то, чего здесь не хватало. Я должна поблагодарить вас и от себя, и за него.
        Я понимала, что не должна сердиться на нее за то, что она говорит от его имени. Почему бы ей не позволить себе это? И я промямлила, что рада, если ей понравилось.
        - Я видела, что прихожая слишком мрачна,- сказала Лаура.- Думаю, что вам, как художнику, она показалась еще более неприглядной.
        - Я привыкла,- ответила я.- Тем более что я большую часть дня провожу на природе.
        - О да, Конор говорил мне, что вы каждый день пишете картины в горах,- сказала она.
        - Могли бы мы посмотреть ваши картины?- вежливо спросил Абдикян.
        - Ну конечно, Керри!- тут же вмешался Эган.- Вы должны показать их Арману. Он у нас покровитель художников, разве нет, Арман?
        Арман сделал протестующий жест.
        - Лаура говорила нам, что это так,- настаивал Эган.- Не так уж часто бывают у нас гости, которые могут не только оценить искусство, но и поддержать его.
        В замешательстве я пробормотала:
        - Я только что закончила пару этюдов, и не уверена…
        - Не скромничайте, Керри. Я видел их, и они прекрасны,- сказал Эган.
        - Но…
        - Ну что вы стесняетесь…- Это вмешалась в разговор Лаура, добавив скучным и безразличным тоном: - Это на самом деле так важно, Эган?
        И этот ее тон определенно означал, что мои картины не могут быть интересны никому. Это просто взбесило меня. Так пусть Арман их увидит, и ему будет так же неудобно, как мне, когда он станет судорожно искать причину, по которой не сможет их у меня купить. Я оставила свои полотна на бюро в моей комнате и поднялась, чтобы сходить за ними. Но Эган остановил меня.
        - Я принесу их, Керри.
        Двери наших спален никогда не запирались. Он пошел и вернулся с картиной в каждой руке. Но на террасе уже стало темно, и они с мсье Абдикяном вышли в салон вместе с картинами.
        Я притворилась равнодушной, однако на самом деле это было далеко не так. Может, когда я стану более профессиональной художницей, у меня появится больше внутренней уверенности и меньше восприимчивости к мнению других. Но в моих работах было столько личного, что я чувствовала себя обнаженной и выставленной на всеобщее обозрение. Тем более было неудобно, что я как бы предлагала себя Арману Абдикяну.
        - Я тоже хочу взглянуть на них,- произнесла Лаура, вставая с места в облаке шифона и запаха нарциссов.
        Теперь они втроем склонились над моими полотнами.
        Когда они, все трое, снова вернулись на террасу, Эган расплылся в улыбке:
        - Неплохой старт для начинающего агента, Керри. Мы договорились о продаже.
        - Вы написали чудные вещи,- сказал мне Арман, отвешивая полупоклон.- Они обе очаровательны, но я надеюсь, что Мария поможет нам выбрать лучшую.
        Мария? Я в замешательстве посмотрела на нее; девушка, казалось, тоже была в смущении, хотя всячески старалась скрыть это.
        Эган пришел ей на помощь и мягко напомнил:
        - Ты же говорила, что хотела послать картину с «Фермы» своей опекунше, разве не так, Мария?
        - О да,- ответила она.- Тетушке Милли.
        - Мария хочет, чтобы тетушка увидела, где она проводит лето,- объяснил Эган.- Цена три сотни. Пойдет, Керри?
        - Хорошо,- пробормотала я. Мне совсем не хотелось брать деньги за картины у Марии, тем более что она пошлет их мисс Уолдрон, хотя, как мне кажется, до этого момента такая мысль никогда не приходила ей в голову. Но для Марии было вполне достаточно того, что эту идею высказал Эган, и она приняла ее с открытой душой и без всяких вопросов.
        А Лаура изрекла:
        - Вы талантливы, милочка. Когда Конор сказал мне, что вы художница, я подумала: вот еще один любитель-энтузиаст. Даже в художественных галереях теперь трудно увидеть работы настоящих профессионалов.
        Меня передернуло от этих заявлений. Она была совершенно равнодушна к тому, что происходило не с ней, и поэтому ее слова прозвучали пусто и фальшиво. Красивые женщины всегда поглощены своей красотой, они воспринимают всеобщее восхищение как должное и никогда об этом не забывают. Но в случае с Лаурой чувствовалась какая-то напряженность. Может быть, это и было то, на что намекала Мария: ей было сорок, и она вступала в опасную стадию, полную тревог. Особенно если она хочет остаться красивой в глазах своего любовника. Она поправила волосы, посмотрела изучающе на ногу, расправила складки платья и взглянула на нас не затем, чтобы увидеть кого-то, а только для того, чтобы отметить, что именно мы увидели в ней.
        - Три сотни,- сказал Арман.- Франков или долларов?
        - О, Арман, долларов, конечно,- отозвалась мадам Абдикян.
        - Бренди, Эган!- закричал Арман.- Удачные сделки всегда отмечают бренди.
        - Надо ли, Арман?- вмешалась мадам Абдикян.- Ты уже достаточно выпил.
        Он даже не удостоил ее ответом и повернул стул так, что оказался к ней спиной.
        Эган вернулся с бутылкой и бокалами для всех нас. Только мадам Абдикян отказалась. И словно назло ей, Арман наполнял свой стакан дважды. Появился Конор, и Лаура подвинула свой стул, чтобы освободить для него место рядом с собой. Взошла луна и залила все вокруг холодным голубоватым светом.
        Мадам Абдикян пробормотала что-то насчет того, что пора спать.
        - Вот и иди в кровать,- грубо сказал ей Арман.
        Снова наступила тишина. Мадам Абдикян открыла было рот, потом снова его закрыла и поднялась.
        - Извините меня, но я устала,- сказала она.- Спокойной ночи.
        - Ты не устала, Анна, ты просто состарилась,- крикнул ей вслед Арман.
        - Вы просто невыносимы!- В голосе Лауры звучало отвращение.
        - Но зачем идти в постель с Анной,- ответил он,- когда здесь все так молоды и красивы?
        - Одну юную красавицу я забираю на прогулку,- сказал Эган, протянул руку Марии, и они вскочили.
        Арман положил руку мне на плечо:
        - Эган сказал, что вы собираетесь провести здесь все лето. Чтобы наблюдать за нашей маленькой наследницей, да?
        - Арман, вы становитесь отвратительны, это слишком даже для вас,- обронила Лаура, не повышая голоса.
        - Но, Лаура, дорогая, скажите, зачем молодой женщине прозябать в этих развалинах? - ответил Арман.- Я с уважением отношусь к вашим усилиям, Конор, вы же понимаете. Причины, по которым здесь Мария, очевидны. Эган неотразим для женщин. Но чтобы такая соблазнительная женщина, как Керри, заточила себя здесь на все лето, без мужского общества…
        Он пожал плечами. Его голос сорвался. Когда он снова потянулся за бутылкой бренди, его рука дрожала.
        - Не пойти ли вам спать?- спросила его Лаура.
        - Мы только что начали знакомиться,- сказал Арман, наклоняясь вперед с явной целью положить свою влажную ладонь мне на колено.
        Я отодвинулась, но Конор тут же встал.
        - Позвольте мне проводить вас в комнату, Арман,- сказал он, хватая его за локоть.
        - Но я совсем не хочу спать,- заплетающимся языком бормотал Арман.
        Конор провел его, нетвердо стоящего на ногах, к французской двери, и они скрылись за ней.
        Лаура внимательно изучала меня.
        - Вы не должны обижаться на Армана,- сказала она.- Хотя он был несносен. Я ненавижу его, когда он пьет.
        Мой молчаливый вопрос был: «Так почему же вы выбрали его себе в спутники?»
        Она ответила так, словно услышала этот вопрос:
        - Он - кузен моего мужа и один из руководителей фирмы Сарифа. Когда он вызвался сопровождать меня, я не смогла отказать ему, тем более в присутствии мужа.
        - А почему он захотел приехать сюда?- спросила я.
        Прежде чем ответить, она потрогала себя за горло, потом посмотрела на унизанные драгоценными камнями пальцы.
        - Может быть, его занимает мой… мой уход, как это называет муж. Уже год прошел с тех пор, когда я впервые приехала сюда. Муж всегда отпускает шуточки по поводу моего ухода. Я могу приезжать, конечно, только когда Сариф возвращается в Стамбул. Когда он в Канне, у нас постоянно гости. У меня громадное желание побыть одной.
        Она предпочла плести мне эти небылицы, хотя должна была бы догадаться, что Мария передала мне слова Эгана. Или она предполагала, что Эган ничего не говорил Марии? И почему Эган обижался, когда Мария упоминала при мне о Лауре?
        - А как вы разыскали эту «Ферму»?
        - Через Эгана. Он пару лет назад работал в Сен-Моритце и отлично обслуживал гостей. Это он попросил меня сказать моим друзьям, что у его брата есть отель. А когда я приехала сюда посмотреть его, то… нашла, что он мне вполне подходит.
        Возвратился Конор. Он остановился около моего стула и сказал:
        - Я сожалею по поводу Армана.
        - Ничего, все в порядке.
        - Я тоже пойду лягу,- как-то неловко проговорил он.- Завтра рано вставать, и…
        - Не надо ничего объяснять, дорогой,- ответила Лаура.- Мы все понимаем.
        Мы подождали, когда он уйдет, и я сказала:
        - Я тоже пойду наверх.
        Я вовсе не хотела, чтобы она беспокоилась о том, что я пойду вслед за ним. А беспокоило ли ее это?
        - Я пойду с вами. Здесь так темно по ночам.
        Она даже слегка вздрогнула, и мы пошли вместе.
        Наверху лестницы мы пожелали друг другу спокойной ночи и разошлись. Она окликнула меня:
        - На вашем месте я заперла бы дверь. Арман может проснуться.
        Я поблагодарила ее и заперла за собой дверь. Я не ложилась, ожидая, когда Лаура освободит ванную комнату, чтобы пойти туда самой. Я услышала, как открылась дверь и как она шла к своей комнате. Но, приоткрыв свою дверь, я увидела, как она в белом пеньюаре повернула к лестнице в башенку, где была комната Конора.
        Я не хотела, чтобы она знала, что я видела, куда она направляется, поэтому подождала, когда шаги Лауры стихли на винтовой лестнице, и прошла через холл в ванную. Пол был залит - видно, кто-то принимал ванну; в. самой ванне к стенке прилип длинный черный волос. Мадам Абдикян. Меня передернуло, и я бросила на пол полотенце, чтобы не промочить ноги.
        Выходя из ванной, я осторожно приоткрыла дверь и выглянула наружу. Никого не было видно, и я быстро проскочила в свою комнату. Но не успела запереться, как услышала звук открывающейся двери. Это был Арман. Я тут же вспомнила слова Лауры. Неужели он направляется ко мне? Какое-то время я стояла, словно пригвожденная к месту. Но нет, Арман осторожно и бесшумно продвигался к лестнице в башенку. Я подождала немного, но он так и не спустился.
        Глава 9
        Той ночью я спала плохо. Сквозь открытое окно слышался шум деревьев, но он не казался мне таким приятным, как в первую ночь. Теперь в нем был печальный оттенок, заставлявший сжиматься мое сердце и навевавший мысли о том, что лето скоро кончится и мне придется снова возвращаться в мою скромную мансарду и вести скромную жизнь педагога у сестер Барнс. Наконец я заснула, но вдруг проснулась: мне почудилось, будто над моей кроватью склонился Арман. Я была рада, когда наступило утро. Мне не хотелось встречаться ни с ним, ни с Лаурой, поэтому я быстро оделась и собрала свои рисовальные принадлежности. За кухонным столом я съела персик и черствую булочку и, положив другой персик и кусок сыра в наплечную сумку, вышла на свежий воздух. День обещал быть жарким.
        И вдруг прямо передо мной, загораживая мне дорогу, возник Конор. Было похоже, что он ожидал меня здесь.
        - Вы рано встали,- заметил он.
        - Вы тоже.
        - Я не могу валяться в кровати по утрам. Кроме того, мне нравится работать, когда еще никто не поднялся. Мне тогда лучше думается.
        Его лоб прорезали морщины.
        После ночи с Лаурой он должен был бы выглядеть более счастливым или хотя бы не таким скованным. Я злилась на себя за то, что представила, как они прижимались друг к другу и ее светлые волосы разметались по его плечам. Не потому ли он выглядел таким озабоченным, зная, что она уедет, не дожидаясь ленча?
        - Уходите на весь день?- неловко спросил он, явно для того, чтобы хоть что-то сказать.
        - Мне далеко идти, нет смысла возвращаться к ленчу.
        - Я сожалею о том, как вел себя Абдикян вчера вечером,- сказал он.
        - Ладно, оставьте это. Хотя мне было неприятно.
        - Я… никогда не видел его раньше. Не представлял, кого может привезти с собой Лаура.
        - Ну уж если вы хозяин отеля, вы обязаны были принять его в любом случае.
        - Он… не беспокоил вас этой ночью?
        - Я заперла дверь. По совету Лауры.
        Конор переступил с ноги на ногу:
        - Я слышал, как он шел по холлу. Хорошо, что он вас не потревожил. Ну, я больше не стану задерживать вас, ведь освещение меняется так быстро.
        Я поднялась на гору. И тут же забыла о Коноре. Ты же приехала сюда писать картины, а не искать любовника, сказала я себе. По крайней мере, ты узнала о Лауре, прежде чем зайти слишком далеко.
        И все-таки дело зашло дальше, чем я думала. Мне всегда казалось, что я сразу же узнаю того мужчину, которого полюблю; но то, что он может любить другую женщину, никогда не приходило мне в голову. Лучшим выходом для меня было бы немедленно собрать свои вещи и уехать, но я была связана с Марией, и не только из-за договора с мисс Уолдрон, но и по совести. Я не могу ее теперь покинуть.
        Я накладывала на холст чудесные краски, решив выкинуть Конора из головы. Пусть Эган продает столько моих картин, сколько сможет. Я не хочу брать с собой в Нью-Йорк ничего из написанного на «Ферме», и, по крайней мере, у меня в кармане будут деньги на лето.
        Солнце начало клониться к закату, стало прохладнее, и я, собрав свои вещи, направилась обратно. Подойдя к воротам, я увидела Марию, ожидавшую меня.
        - Как мило с твоей стороны,- сказала я, обнимая ее свободной рукой.
        - Я беспокоилась о вас.
        - Обо мне?
        - Вы вчера были так расстроены.
        - О, это Арман, только и всего.
        - Так или иначе, они сегодня уедут,- сказала Мария.- Мне жаль Конора. Она - его единственное счастье, и ему так мало досталось.
        - М-м-м,- только и смогла промолвить я.
        - Но она действительно сходит с ума по нему! Однако ее муж так ревнив, что она боится за Конора, но так его любит, что не может упустить этот подарок судьбы.
        Я сказала:
        - Наверное, есть какая-то непонятная мне причина, по которой ты мне все это говоришь.
        - Простите,- ответила она.- Вы моя учительница, вы намного старше меня, а я не очень способна…
        - Я этого не говорила. И даже не думала так.
        - Ну ладно, я уверена, что тетушка Милли так и сказала вам обо мне. Но я теперь изменилась, потому что встретила Эгана. Думаю, он очень сильно повлиял на меня.
        Мисс Уолдрон сильно встревожилась, бы, услышь она такое.
        - Так или иначе, я знаю теперь достаточно хорошо, что значит быть влюбленной, и поэтому беспокоюсь за вас.
        - А кто сказал, что я влюблена?
        - Вам и не надо говорить об этом. Я сама вижу, какая перемена произошла в вас. Я только не хотела бы, чтобы вашим избранником оказался Конор.
        Постояльцы сидели на террасе за аперитивом. Эган, проходя мимо с подносом, улыбнулся Марии. Она поцеловала его в салоне у лестницы. Мне показалось, что в воздухе еще держится запах нарциссов.
        Конор не появился за обедом. Камилла принесла вкуснейший суп в белой глиняной супнице и просто приготовленного, но чудного барашка. Если бы только люди знали об этом отеле «Ферма», если бы мадемуазель Софи следила за ним получше, чтобы он утопал в цветах, как все вокруг, тогда…
        А кому до этого есть дело?
        В один прекрасный день Лаура наберется смелости и потребует у мужа развода, и тогда, нагруженная деньгами и бриллиантами, она приедет за Конором, и он навсегда отряхнет прах «Фермы» со своих ног.
        Эган и Мария после обеда исчезли. Я допивала свой кофе и разговорилась с молодой парой из Бельгии; супруги случайно попали в «Ферму» и, казалось, нисколько не страдали от здешних условий.
        - Просто открытие - этот дом так высоко в горах,- сказала молодая женщина.- Теперь, когда мы знаем, что здесь есть бассейн, мы скажем нашим друзьям, которые поедут на юг, чтобы они останавливались здесь.
        Надо было что-то сделать, чтобы разрекламировать бассейн. Мне совсем не хотелось спать, и, когда молодожены отправились к себе, я пошла вниз, к навесу, который Конор использовал в качестве столярной мастерской.
        Дрожащей рукой я нащупала выключатель. Свет зажегся, и я увидела прекрасно организованное рабочее место. Если бы Конор направил свой талант на обустройство интерьеров «Фермы»! Вдоль стен, рассортированный по размерам, был сложен пиломатериал. В шкафах стояли краски, под ними висели кисти. Я отыскала доску, по размерам подходящую для указателя. Нашла в ящике наждачную бумагу и зачистила одну сторону доски. Потом набросала карандашом очертания отеля, окруженного деревьями, с горами на заднем плане. А перед домом изобразила овальный бассейн. У Конора нашлись быстросохнущие эмалевые краски; для моих целей они подходили превосходно. Я раскрасила свой рисунок ярко, может быть, даже немного наивно, но эффект получился замечательный. Наверху я написала: «Ферма», а внизу - «Бассейн», по-французски и по-английски. Вокруг названия отеля я нарисовала сверкающие звезды, ведь все имеют право на звезды…
        Я не знала, как долго простоял Конор в дверях.
        - Увидел свет и подумал, что забыл выключить его,- сказал он. Потом подошел поближе и посмотрел на мое творение.- А что, очень хорошо.
        - Мне просто было нечего делать,- ответила я, пожав плечами.- А вы говорили, что хотели бы иметь такой указатель.
        - Я не ожидал, что вы примете на себя столько хлопот. Но это гораздо лучше, чем может сделать мастер в Белане.
        Разговор не клеился. И я сказала:
        - Ну ладно, я пойду к себе и попробую отмыть руки скипидаром.
        - А у меня здесь есть немного.
        Он отыскал бутылку и чистую тряпку, стоял и смотрел, как я вычищаю краску из-под ногтей.
        - Я провожу вас в отель,- предложил Конор.- У меня есть фонарик.
        Он выключил свет в мастерской, взял меня за руку, а в другой держал фонарь, луч которого прыгал по земле перед нами.
        - Вам, наверное, очень одиноко по вечерам,- сказал он.- Я понимаю, что это работа, и все-таки очень плохо быть заточенной в таком уединенном месте, как это.
        - Но я вовсе не страдаю,- ответила я.- Привыкла к одиночеству.
        - Если вы одна,- медленно произнес он,- значит, это ваш собственный выбор.
        Я слегка покраснела, потому что Конор был не из тех, кто украшает свою речь пустой лестью.
        - Мой круг общения ограничен,- ответила я.- Но среди тех, кого я вижу, нет никого, кого бы я… захотела узнать получше.
        - Полюбить кого-то - значит совершенно измениться. Не важно, кто вы и чем занимаетесь; человек становится другим рядом с тем, кого любит.
        - У вас есть Лаура,- сказала я.
        Он ответил не сразу:
        - Лаура замужем.
        - Но, кажется, она вас любит?
        Он отнял руку и сделал безнадежный жест. Я полагаю, что он подумал о тех коротких часах, когда они были вместе. И все же это лучше, чем ничего.
        - Почему она не может развестись с мужем?
        - Он никогда не даст ей развода. Никогда не отпустит ее.
        - А как он сможет удержать ее, если она захочет покинуть его? Я уверена, что она ничего не потребует.
        - Почему мы должны говорить о Лауре?- спросил он, повернувшись ко мне.
        - Извините, я не имела в виду…
        Он крепко сжал губы.
        - Вы же ничего не знаете о ней… о нас.
        - И это меня не касается. Я понимаю.
        - Нет, не понимаете, ничего не понимаете!- воскликнул он, неожиданно рассердившись.- Я не знаю, почему мы должны говорить о ней. Я только хочу поблагодарить вас еще раз.
        - За указатель? Не надо меня благодарить. Я сделала это с любовью.
        Желая обойтись общими словами, я вместо этого произнесла самое точное слово. Я поспешила пожелать Конору спокойной ночи, чтобы не пуститься в непозволительную откровенность, и поднялась наверх.
        Дверь Марии была открыта. Я заглянула туда. Я не видела, чтобы они с Эганом возвращались, и хотела пожелать ей спокойной ночи. Но она была не одна. Она и Эган стояли лицом к лицу. Я почувствовала напряжение. Они поссорились? Я отступила:
        - Я только хотела…
        Я замолчала. В полутьме я не разглядела раньше их лиц. На лице Эгана словно застыла маска, Мария была бела как мел.
        - В чем дело?- резко спросила я.
        Они смотрели друг на друга, как бы раздумывая, сказать мне или нет. Мария первая решилась и выпалила:
        - Смотрите.
        Она подошла к гардеробу и отворила дверцу. Я заколебалась, сразу испугавшись. Мои мысли крутились вокруг всяких ужасных вещей, которые я могла бы увидеть. Но я все же шагнула вперед и заглянула в гардероб. Сперва я увидела только кучу тряпок. И только мгновение спустя поняла, что эти тряпки - платья Марии. Кто-то порезал их бритвой.
        Я лишилась дара речи. Обняла Марию, пытаясь утешить.
        Взглянув поверх ее головы, я встретилась глазами с Эганом. Он сказал напряженным голосом:
        - Это, скорее всего, Софи. Я поговорю с ней.
        Он сделал движение, чтобы уйти, но Мария освободилась от моих объятий и кинулась к нему.
        - Эган, пожалуйста! Ты ничего не добьешься. Она же сумасшедшая. Но я совсем не боюсь ее. Не раздражай ее.
        Мы с Эганом снова переглянулись.
        - Может быть, Мария права,- сказала я.- Софи еще больше разъярится, если вы вмешаетесь. Платья - это не так уж страшно. Мария - вот что важно.
        Я оставила их. Впервые я испугалась за Марию: Но на следующий день появился повод для еще большего беспокойства. Скажу без преувеличения: мне стало по-настоящему страшно за нее.
        Утро выдалось дождливое, я была у себя в комнате и рисовала то, что видела из окна: старые каменные стены, заросшую плющом террасу, ржавую садовую утварь, поникшие под дождем головки цветов. Дверь была открыта, чтобы Камилла могла войти и убрать комнату.
        Заглянул Эган.
        - Снова за работой? Можете прерваться на минутку?
        - Входите.
        Я продолжала работать, а он стоял за моей спиной и смотрел на рисунок.
        - Керри, вы беспокоитесь за Марию?
        - Как же иначе?
        - Я не допущу, чтобы даже малейшая неприятность произошла с Марией,- заявил он.- Вы можете быть уверены в этом.
        - Но вы не всегда можете защитить ее.
        - Софи не потревожит ее. Пусть себе выкидывает свои безумные штучки, как вчера. Она может выкинуть такую штуку - порезать платья. Но что-нибудь посерьезнее ей и в голову не придет.
        - А может быть, это сделал кто-нибудь еще? А вовсе не Софи?
        - Не беспокойтесь, Керри. Я обещаю вам, что, пока я здесь, она будет в полной безопасности.
        Что я могла ответить?
        - Послушайте,- продолжал он, явно стараясь разрядить обстановку.- Мария едет со мной в Белан. Как насчет того, чтобы поехать с нами? Арман просил меня вставить его картину в рамку. В городке есть чудесный столяр.
        Я была готова выкинуть из головы вчерашний инцидент и поэтому отложила в сторону мои рисунки. Мария уже ждала нас в прихожей, где висели плащи. Ярко-желтого плаща Конора не было на месте - видимо, он работал снаружи, несмотря на непогоду. Эган взял свое пальто, и мы побежали к машине.
        Вести машину было трудно. Дорога превратилась в такую же реку грязи, как и тогда, когда мы впервые приехали сюда. А при дневном свете смотреть на бездонную пропасть у края дороги было еще страшнее. Однако - возможно, это была реакция на испорченное прошлым вечером настроение - мы ощущали душевный подъем. Мы весело смеялись, когда машину заносило, не чувствуя опасности, и тем не менее доехали до Белана без происшествий. Пока Эган парковал машину, Мария перебежала через улицу к булочной. Ей очень понравились маленькие булочки, и Эган купил нам по одной. Мы под дождем поспешили в мастерскую столяра.
        Здесь стоял запах свежего дерева и древесных опилок и раздавалось знакомое, режущее слух завывание электрической пилы. Старик столяр сам принес нам посмотреть несколько рам. Они были массивные, с резьбой. Оставалось только нанести позолоту. Я взяла одну из рам в руки, и она показалась мне неожиданно легкой.
        - Дешевле пересылать,- сказал Эган.- Нравятся?
        - Очень красивые. Мне кажется, эти рамы сделают картину более значительной, чем она есть на самом деле.
        Я заказала две такие же рамы, они оказались как раз нужного размера и хорошо подходили к моим холстам.
        К моменту, когда мы добрались до «Фермы», дождь уже кончился. Настроение у нас поднялось, и все эти порезанные платья отодвинулись куда-то в дальний уголок нашего сознания.
        Мария воспользовалась тем, что постояльцев нет, и решила занять ванную. Я видела, как она прошла туда с банкой ароматической соли для купания, большим куском туалетного мыла, которое мы купили вместо тех тоненьких пластинок, которыми нас снабжала мадемуазель Софи.
        - Вы уверены, что вам не нужна сейчас ванная?- спросила она меня.
        - Нет, я пойду туда прямо перед обедом.
        И я снова вернулась к своим полотнам. Ходить по склонам гор после такого дождя было нельзя. И я увлеклась композицией, которую начала перед тем, как поехать за рамами. Не знаю, сколько прошло времени… Вдруг я услышала пронзительный крик.
        Целую секунду, объятая ужасом, я не могла двинуться с места. Потом бросила свои кисти и кинулась к двери. Эган уже бежал из кухни. Он подбежал к дверям ванной, как только я начала исступленно крутить ручку двери.
        - Мария!
        Она сама открыла дверь. У нее на шее висело банное полотенце, конец его был в крови.
        - Я в порядке,- прошептала она.- Вот только рука.
        Я быстро закутала ее в другое полотенце, и мы отвели Марию в комнату. Эган схватил ее за запястье. Ее ладонь была глубоко разрезана. Он забинтовал ей руку льняным полотенцем, висевшим около раковины в ее комнате, а я пошла к себе за йодом и марлей - врач мисс Уолдрон снабдил нас набором лекарств.
        Когда мы закончили перевязку, румянец возвратился на лицо Марии. Я нашла ее халат, помогла надеть его и обернула полотенцем ее мокрые волосы.
        - Не понимаю, что случилось,- сказала Мария.- Я только включила воду и начала намыливаться, как почувствовала под пальцами что-то острое. Я даже не успела сильно пораниться. Я закричала, когда увидела эту кровь…
        Я оставила с ней Эгана и вернулась в ванную комнату. Вода в ванне была розовой от крови. Борясь с подступающей тошнотой, я сунула руку в эту воду, сама не зная, что там обнаружу. Я осторожно нащупала мыло, а в нем что-то острое. В розовое мыло было вставлено тонкое как волос лезвие бритвы.
        Боковым зрением я увидела, как кто-то в темном остановился возле меня, и почувствовала слабый запах фиалок. В дверях ванной появилась мадемуазель Софи. Она смотрела на ванну и яркие пятна крови на коврике. Ее глаза сузились, и она, ничего не сказав, двинулась по коридору с тем удивительным проворством, которое она демонстрировала, когда хотела.
        Я выскочила в коридор и окликнула ее:
        - Мадемуазель Софи!
        Эган тоже выскочил в коридор, только для того, чтобы увидеть, как она исчезает на лестнице, ведущей в башенку. Он было бросился за ней, но я остановила его и показала мыло, которое держала в руке.
        - Вот и все, что мы можем от нее получить,- спокойно сказал он.- Она должна уйти.
        На лестнице появился Конор и спросил:
        - Что случилось?
        Я обо всем рассказала ему со всей объективностью, на которую была способна. Показала ему мыло. Рассказала ему о порезанных платьях Марии. Пока я говорила все это, Мария сама показалась в дверях своей комнаты.
        - Я в порядке, Керри,- сказала она.- Пожалуйста, не поднимайте шума.
        - Где Эган?- отрывисто спросил Конор.
        - Пошел к Софи.
        Конор тоже направился к башенке. Мария схватила меня за руку:
        - Идите с ним, Керри. Они не должны прогонять Софи.
        - Но если она так опасна…
        - Она умрет, если оставит это место. Я не хочу, чтобы они отсылали ее из-за меня.
        Я колебалась. Но мне захотелось уважить желание Марии; ее хорошенькое, все еще бледное лицо стало вдруг совсем взрослым. Я побежала за Конором.
        Мадемуазель Софи стояла в своей комнате, прижавшись спиной к стене, будто ей уже некуда было отступать. Ее голова тряслась так сильно, что седые волосы совсем растрепались.
        Ее глаза отыскали меня, будто это я была ее главным обвинителем.
        - Но это не я,- прошипела она глухо.- В этом доме бродит убийца, но не я это сделала.- Она посмотрела на Конора и Эгана, и ее голос возвысился: - И они осмеливаются обвинять свою кузину в таких делах. И это меня, которая так много работает и боится Бога и которая служила им, когда они еще были детьми! И они смеют обвинять ни в чем не повинную старую женщину в таких делах!
        Она пошатнулась, и я подхватила ее. Ее косточки под моими руками были тонкими, словно птичьи.
        - Никто не знает, кто это сделал, мадемуазель Софи,- сказала я.- Никто не знает точно.
        Эган помог мне поддержать старуху. Мы уложили ее в постель.
        Конор сказал:
        - Все в порядке, Софи. Мария не пострадала. Почему бы тебе не вздремнуть перед обедом?
        Мы оставили ее. Может быть, это и в самом деле не Софи? Я смотрела то на Конора, то на Эгана. Они были потрясены, то ли тем, что случилось, то ли реакцией Софи на обвинение. Может быть, я слишком доверчива? Я поверила ей, когда она сказала, что не виновата, хотя и не могла представить, кто бы еще мог сделать такое.
        Глава 10
        После этого случая мадемуазель Софи сильно изменилась. Она стала еще более болезненной, словно увяла и потеряла свою горделивую осанку. Во вторник Эган возил ее к ее врачу в Ниццу. Я запомнила этот день, потому что именно тогда в «Ферме» появилась туристическая группа «Форин Джанкетс» - любители пикников. Мария поехала за покупками, следовало восстановить испорченный гардероб. Ее отношение к Софи осталось таким же доброжелательным, как прежде.
        Кто-то должен был остаться наблюдать за отелем, и я предложила свои услуги. Эган был благодарен, а мадемуазель Софи - по-прежнему угрюма. В своем опрятном черном платье и белых перчатках, она открыла кладовую, где хранилось льняное столовое белье, выдала необходимое Камилле и снова аккуратно заперла дверь.
        Тем утром я узнала от Эгана, что Софи несколько лет назад перенесла удар. Если это повлияло на ее рассудок, то как она могла отвечать за свои поступки? Если только она виновата. Но кто еще? Конечно, это мог быть любой гость, в том числе Лаура или Абдикяны, у которых было время и возможность, чтобы вставить бритву в мыло. Но с какой целью, если только они не сумасшедшие?
        Случилось так, что мне было нечем заняться. Я нарвала столько цветов, что не во что было их поставить. Вспомнив о старых разрозненных китайских безделушках, я решила поставить их в столовой. Она нуждалась в ярких красках, которые оживили бы старые скатерти.
        Берта разрешила мне заглянуть в кладовую, где хранился фарфор, и я нашла там множество сахарниц без крышек, кувшинов разных форм и размеров. Берта только пожала плечами, когда я спросила, можно ли мне использовать их; никто не интересовался этой посудой уже много лет. Я заполнила их цветами и поставила на каждый обеденный стол, а одну супницу оставила специально для цветов с длинными стеблями и поставила ее на тот стол, где выставлялись вина и корзины с фруктами.
        Я была очарована происшедшей переменой и уже собиралась нарвать цветов для спальных комнат, где на бюро стояли маленькие пустые вазочки, как зазвонил телефон. Я предположила, что это какой-то клиент, желающий снять комнату на ночь, и побежала к телефону.
        - Отель «Ферма»,- ответила я, призывая на помощь все свое знание французского языка.- Чем могу быть полезна?
        - Хм… А там у вас кто-нибудь говорит по-английски?
        По выговору я безошибочно узнала американца.
        - Я говорю.
        - Шикарно! Так вот, меня зовут Ферелл, я руководитель туристической группы. Группа называется «Форин Джанкетс». Слыхали когда-нибудь?
        Что-то подобное я вроде где-то слышала. Я сказала «да».
        - У меня тут, в этом Белане, застряла группа в тридцать человек. У нас сломался автобус и будет готов только к утру, когда привезут запасные части из Ниццы. Можете нас принять?
        Я колебалась, прикидывая в голове число комнат.
        - А сколько комнат вам нужно?
        - По два человека в комнату - это пятнадцать и для меня отдельную.
        Я знала, что в «Ферме» по меньшей мере двадцать комнат, но сколько из них находятся в надлежащем состоянии, могла только догадываться. Но, может быть, это как раз и означает тот перелом в делах, который был так нужен Конору. Если эта туристическая группа остановится здесь, а потом они расскажут о «Ферме» своим знакомым за границей…
        - Я уверена, что мы можем принять вас,- бодро сказала я.- Не думаю, что в радиусе тридцати миль вы найдете отель, где вам создадут такие условия, как у нас.
        - Прекрасно! До встречи.
        Я кинулась искать Конора. Как раз пришел грузовик с цветочной рассадой, и Конор распоряжался выгрузкой.
        - Конор!
        Он обернулся.
        - Звонили из Белана. Руководитель туристической группы. У них сломался автобус, и им нужно шестнадцать комнат на ночь. Я согласилась, вы должны их принять.
        Он раскрыл рот от удивления.
        - Проклятие! Софи больна. Как мы сможем…
        - Они смогут побыть у бассейна, пока я и Камилла приготовим комнаты.
        - Вы?
        - Я не против.
        У входа в кухню он вдруг остановился и с сомнением спросил:
        - Вы действительно знаете, что вам следует делать?
        - Пока все, что мне нужно,- это ключ от бельевой.
        Его лицо омрачилось.
        - О Боже, я совсем забыл! Он же у Софи!
        - И у вас нет дубликата?
        - Нет. У Эгана вроде был. Он где-то в его комнате.
        Мы прошли в дом и поднялись по лестнице в башенку. Я никогда раньше не бывала в ней. Здесь на разных уровнях расположились три спальни. Мы прошли через комнату Конора, чистую и пустую, с кроватью, застеленной на армейский манер, слишком узкой для двоих. Я тут же подумала о Лауре. Повыше была комната Софи. Дверь в нее была закрыта и заперта. И наконец, комната Эгана.
        - Он всегда был романтиком, даже еще мальчишкой,- с ехидцей сказал Конор.- Эта комната всегда принадлежала ему.
        Вид отсюда открывался изумительный. Я почему-то подумала о Синей Бороде. В комнате царил беспорядок, кровать не убрана. Дорогой халат был брошен на спинку кровати. На тумбочке валялись туалетные принадлежности из черепахового панциря, отделанные золотом.
        Конор порылся среди них, пытаясь найти ключи. Он выдвинул верхний ящик с рубашками, потом еще один, где лежали свитера. В гардеробе висели пиджаки и пальто. Здесь был также один замшевый пиджак и один из кашемира. Конор покопался в карманах, но ничего не обнаружил. Казалось, он был не очень удивлен, увидев гардероб своего брата.
        - Я сниму дверь с петель,- сказал Конор решительно.- И настою на том, чтобы сделать дополнительные ключи. Я и так дал Софи слишком много свободы.
        Он побежал вниз за инструментами и, вернувшись, начал работать над тяжелыми металлическими петлями. А мы с Камиллой тем временем открыли окна во всех комнатах. Там был такой спертый воздух, будто свежий ветерок не проникал туда целые годы. Я сняла серые от времени простыни и неожиданно для себя обнаружила под ними хорошие матрацы. И я невольно спросила себя: почему на кроватях в тех комнатах, где жили сейчас я, Мария и Лаура, лежали тонкие, неровные старые матрацы, а отличные, новые, с шелковым верхом были спрятаны под старыми простынями в заброшенных комнатах? Было похоже, что мадемуазель Софи не хотела, чтобы ими пользовались…
        Мои подозрения оправдались.
        Меня позвал Конор. Я поднялась - и увидела, что он выставил дверь и прислонил ее к стене. Все, что было в кладовой, открылось теперь нашему взору. Это была небольшая комнатка с внутренними дверями.
        - Посмотрите на это,- сказал он странным тоном.- Я понимаю теперь, куда все подевалось.
        Белье, которое выдавала мадемуазель Софи, лежало в открытых шкафах. А вот за внутренними дверями, которые были всегда заперты, находилась настоящая пещера Аладдина.
        Я увидела стопки постельного белья, перетянутые яркими лентами. Стопки махровых полотенец, ковриков для ванной, цветных покрывал и подходящих к ним драпировок. Небольшие ковры, судя по обратной стороне персидские, стояли скрученными в рулоны и издавали запах нафталина. Здесь стояли даже торшеры, завернутые в бумагу…
        - Я не доверял своей памяти,- сказал Конор тем же странным тоном.- Я думал, что ошибался насчет того, каким был этот дом раньше.
        Только взгляд выдавал его злость, даже больше, чем злость, какую-то скрытую боль.
        - Зачем ей все это было надо?- прошептала я.
        - Она просто не хотела, чтобы мы этим распоряжались, и все тут,- ответил он.- Не хотела, чтобы мы использовали это для чужих людей. Ну что толку теперь осуждать ее? Керри, забудем про нее. Теперь вы справитесь?
        - Без сомнения!
        Когда появились первые туристы из группы «Форин Джанкетс», мы прежде всего показали им, где они могут переодеться для купания в бассейне.
        Я нашла целую стопку скатертей, и мы выкинули старые, когда-то белые скатерти, а вместо них постелили салатовые и бледно-розовые, которыми мать Конора, наверное, украшала столы, обедая на террасе со своими гостями. Столовая совсем преобразилась. К тому же на каждом столе стояли цветы. Конор, увидев все это, только удивленно покачал головой.
        - Но как они, черт побери, обойдутся всего тремя ванными комнатами?
        - Они привыкли к английским деревенским гостиницам,- ответила я.
        Казалось, он впервые увидел меня за все это время.
        - Вы выглядите очень усталой, Керри.
        Я чувствовала, что вся покрылась пылью, скопившейся в одеялах и занавесках, которые мы меняли.
        - Я хочу немного поплавать и потом смогу помочь вам с обедом.
        Он неожиданно взял мое лицо в ладони и поцеловал меня.
        Я торопливо отвернулась, чтобы не сдаться ему полностью. Он сделал это только из чувства благодарности, говорила я себе, идя за купальным костюмом. Но не такой же он дурак, чтобы не догадаться, почему я захотела помогать ему; и он знает, что не может принять от меня то, что я с такой охотой отдала бы ему.
        Уже в чистых брюках и рубашке, с еще сырыми волосами, я была готова внести первый поднос в столовую, когда ко мне подошел мужчина.
        - Я Ив Ферелл,- отрекомендовался он.- Вы управляете этим отелем?
        - Нет, только помогаю,- ответила я.- Управляющего сегодня нет.
        Он был седой, морщинистый и то и дело вытирал красное лицо носовым платком.
        - Какая разница, кто здесь управляющий. А место очень красивое. Как это я не слышал о нем раньше?
        Даже когда мисс Уолдрон заинтересовалась моими картинами, мне не было так приятно.
        - Это старая дворянская усадьба, и отелем стала совсем недавно.
        - Надо бы побольше ванных комнат,- перебил он меня.
        - Будут, еще до конца сезона,- быстро ответила я.
        - В самом деле? Вы можете организовать базу для туристов. Цена подходящая. Вы давали рекламу в местной печати?
        - Нет…
        - Надо дать. Туристы любят читать о тех местах, где бывают.
        - Отличная идея. Я посоветую мистеру Маклину.
        Я как раз беседовала с гостями - среди них было много школьных учителей из Миннесоты и Висконсина,- когда наш разбитый «ситроен» поднялся на холм. Я почти забыла о мадемуазель Софи. И когда я увидела, как она остановилась и уставилась на переполненный плавающими и окруженный загорающими бассейн, мое сердце тревожно забилось. Я почувствовала себя непослушным ребенком, чьи родители внезапно вернулись домой и обнаружили беспорядок.
        Мадемуазель Софи исчезла в доме вместе с Эганом. Мария отозвала меня в сторону.
        - Что это за люди?
        Я рассказала ей. И о кладовой тоже: как Конор сломал дверь, и что мы там обнаружили. Она даже раскрыла рот.
        - Вы с Конором собрались расширить дело!
        Но она была просто поражена, когда увидела столовую, уже убранную и подготовленную для обеда.
        - Это же здорово, Керри, просто здорово! И Софи держала такие скатерти под замком все это время?!
        Я повела ее наверх, чтобы показать вновь убранные комнаты.
        - Завтра, когда они уедут, мы приведем в порядок и наши комнаты,- сказала я с гордостью.
        Сегодня вечером каждый из нас был нужен здесь, в столовой, чтобы подавать и убирать; даже мадемуазель Софи, которая привыкла оставлять кухню на попечение Берты и Камиллы. У нас не было времени поговорить. Когда все закончилось, мы все так устали, что тут же разошлись по своим комнатам.
        Мария зашла ко мне. Я чувствовала, что она хочет что-то сказать.
        - А вы и в самом деле хотите привести тут все в порядок, Керри?
        - Я просто хочу быть полезной,- ответила я.- Конор так беспомощен в таких делах, как украшение интерьера и тому подобное. А мне ничего не стоит помочь.
        Но я не смогла провести ее.
        - Это все из-за Конора, верно?
        - Почему ты всегда все сводишь к Конору?
        Она ответила:
        - Вы просто не хотите понять! Конор не хочет, чтобы мы оставались здесь. Может быть даже, это он вставил бритву в мыло.
        Но я понимала все, хотя, может быть, и не смогла бы доказать. Он не такой человек, который может порезать платья девушки, хотя… А может быть, он так защищал мадемуазель Софи, потому что точно знал: она невиновна?
        - Вы же видите, никто здесь не собирается… убивать меня. Просто хотят напугать, чтобы я уехала.
        Это и мне приходило в голову. И я спросила спокойно:
        - А что, Эган подозревает Конора?
        - Даже если так, он мне не скажет. Он никогда не сказал ни слова против Конора! И Конор тоже никогда не скажет ничего против Эгана. Они же неразрывно связаны. И единственная причина, по которой Эган остается здесь,- это то, что он хочет помочь Конору сделать «Ферму» доходной, чтобы он выплатил ему долг и не чувствовал себя виноватым.
        - А будет ли Эган держать «Ферму», если она начнет приносить доход?
        Она потупила взор.
        - Эган никогда не будет удовлетворен теми деньгами, которые сможет приносить ему
«Ферма». Он хочет сделать уйму денег, и быстро.
        - Но ведь одного желания мало. У него есть план?
        Кроме брака с ней. Она, конечно, думала и об этом.
        Она ответила, все еще избегая моего взгляда:
        - Думаю, у него есть что-то большее, чем просто план. Он знает пути.- Она глубоко вздохнула.- Мне кажется, он может получить инвестиции от очень богатых людей, с которыми у него налажены связи.
        - Но где же он достанет гарантии? Мне кажется, никто не дает деньги просто так.
        Она ответила медленно, покусывая губу:
        - На одежде, которую он носит, всегда ярлыки Кардена и Ленвина.
        Я тоже обратила внимание на его шикарную одежду.
        - Может быть, это подарки,- предположила я осторожно.- Как ты говорила, он зимой работал в престижных отелях, встречал там очень богатых людей и был с ними весьма обходителен. Может быть, это подарки от них?
        - Напрасно вы избегаете слова «женщины»,- сказала Мария.- Я же знаю, там наверняка были женщины.
        Я ничего не ответила. Она достаточно умна, чтобы почувствовать ложь.
        - Он никогда не говорил о женщинах,- сказала она.- Вы же не думаете, что я единственная девушка в его жизни.
        - Думаю, что для него - единственная,- ответила я.- А если и были другие, то ты заставила его выкинуть их всех из головы.
        - Вы на самом деле так думаете, Керри?- с надеждой спросила она, и кровь прилила к ее лицу.- На самом деле?
        Я не устранила ее сомнений, может быть, только немного облегчила их. Через несколько минут она соскользнула с моей кровати и пошла в свою комнату.
        Я разделась, готовясь лечь спать. Только успела подойти к лампе у кровати, чтобы выключить ее, как раздался стук в дверь. Мария?
        - Войдите.
        В открытых дверях стояла мадемуазель Софи, вся в черном, лицо серое, как зола, рот плотно сжат, глаза сверкают.
        - Воровка!- будто выплюнула она мне в лицо.
        Моя первая мысль была, что она больна и надо ее успокоить, а вторая мысль - она распугает всех наших постояльцев. Я вскочила, чтобы пригласить ее в комнату и закрыть дверь, но она отвела мои руки и обрушилась на меня:
        - Как вы смели брать то, что вам не принадлежит! Это вы позволили этим канальям пользоваться вещами, которые принадлежат моим кузенам!
        Я старалась говорить тихо и спокойно:
        - Мадемуазель Софи, вас же не было здесь утром. Я просто должна была это сделать. Приехало так много людей. Когда они уедут, вы все это получите обратно.
        - Но этот дом вовсе не предназначен для этих подонков! Как вы могли ворваться в мою кладовую?!
        Я ответила твердо:
        - Я и не врывалась. Это Конор…
        - Конор!- Она почти шипела, произнося это имя.- Я-то знаю, чего он хочет, он и его братец! Они полагают, будто я не знаю, что они используют этот отель как прикрытие для своих грязных делишек. В один прекрасный день я пойду в полицию, и они закончат свои дни за решеткой.
        Тут в дверях появилась Мария в пижаме.
        - Что тут происходит, Керри?- тихо спросила она.
        Мадемуазель Софи обернулась.
        - Распутница!- изрекла она и бросилась вон.
        Мы стояли, словно пригвожденные к месту, слыша, как ее шаги удаляются по лестнице.
        Мария сказала:
        - Так выходит… она назвала меня проституткой?
        - А меня она назвала воровкой,- ответила я, пытаясь рассмеяться, но меня всю просто трясло.
        Мария с трудом сдерживала слезы.
        - Я же не могу сказать об этом Эгану. Он рассердится на нее.
        - Ну и не говори,- сказала я, крепко взяв ее за плечи и поворачивая в сторону ее комнаты.
        - Но, Керри, мы даже не спим вместе!
        - Ты не должна мне этого говорить, Мария. Это твое дело. Твое и Эгана.
        - Но я хочу, чтобы вы знали! Эган сказал, что если дело дойдет до секса, то наш роман не продлится долго. Он сказал, что мы должны быть вместе очень долго, и не только ради секса.
        - А может быть, все это потому, что он бережет тебя, как драгоценность?
        Именно такие слова могла бы ей сказать ее мать. И они оказали свое влияние, черты лица девушки смягчились, и на нем появилось даже некоторое подобие улыбки.
        Я вернулась в свою комнату, грустно размышляя не о том, что сказала Мария, а о мадемуазель Софи. Старые люди часто фантазируют и везде ищут какие-то козни против себя. Мадемуазель Софи легко может представить, что Эган и Конор, захватившие ее достояние, втянуты в какие-то секретные, может быть, даже криминальные дела. Эган и Конор, они оба хотели, чтобы мы не обращали на нее внимания. Но сами они очень внимательно относились к ее словам.
        Было чудесное утро: теплое, сухое, солнечное и благоухающее. Казалось, погода помогала нам показать «Ферму» во всем блеске, и люди из группы «Форин Джанкетс» не спешили сесть в автобус, хотя он уже ожидал их. Они решили напоследок еще раз искупаться в бассейне.
        Ив Ферелл беседовал с Эганом.
        - Еще парочку ванных комнат, теннисный корт и кое-где подкрасить - и вы победите.
        - Я поговорю с братом,- пообещал Эган, несколько удивленный.
        - Я собираюсь привезти группу в сентябре. Сообщу вам точную дату. Постарайтесь закончить с ванными комнатами.
        Эган помахал им на прощанье и сказал мне:
        - Бедный Конор, ему придется на целый месяц отложить все свои дела.
        Я так и не постигла смысл слов мадемуазель Софи о братьях, и моя тревога не рассеялась ни при виде купающейся в солнечных лучах «Фермы», ни от обворожительной улыбки Эгана, обращенной ко мне.
        Я зашла к себе в комнату за рисовальными принадлежностями. Я собиралась было уйти на целый день, чтобы закончить холст. Конор стоял около бельевой кладовой и разговаривал с мадемуазель Софи.
        - Я только хочу попросить у тебя ключ, чтобы сделать другой. Не могу же я каждый раз, когда тебя нет, снимать дверь с петель.
        - Никогда!- кричала она.- Я больше не позволю вам поганить наш дом!
        Я хотела проскользнуть мимо незамеченной, но она увидела меня.
        - Может быть, вы сочтете нужным дать ключи вот ей?- вопила она.- Может быть, вы хотели бы, чтобы она управляла домом вместо меня?
        - Керри не собирается занять твое место, Софи,- убеждал он терпеливо.- У нее есть работа в Нью-Йорке, и она скоро туда отправится.
        Я проскользнула мимо них так быстро, как только могла, надеясь, что Софи оставит меня в покое. Слова Конора заставили сжаться мое сердце. Несмотря на все неприятности, я все еще не хотела, чтобы мой отпуск закончился. Сквозь полуоткрытую дверь комнаты я слышала, как Конор продолжал увещевать ее, а Софи отчаянно возражала. Когда Эган быстро спустился по лестнице, Конор обратился к нему:
        - Ради Бога, может быть, ты уговоришь ее?
        Эган вкрадчиво начал:
        - Будь разумна, Софи, дорогая…
        - Тебе не удастся обвести меня вокруг пальца,- прошипела в ответ Софи,- как других женщин! Ты не думай, будто я не вижу, что творится в этом доме. Я же слышу разговоры из твоей комнаты. И я совсем не так слепа и глупа, как ты думаешь.- И потом, уже уходя, она крикнула: - Может быть, мне следует пойти в полицию и положить конец всему этому. Они придут и заберут вас обоих, а вместе с вами и тех каналий, которых вы сюда навезли!
        Я ожидала увидеть замешательство или даже злость на их лицах. Вместо этого я заметила тревогу. Я в смущении вышла наружу, и, пока поднималась, моя голова просто распухла от предположений.
        Неужели отель - только прикрытие какой-то другой деятельности? Мы с Марией заметили кое-что еще в первое утро после нашего приезда, но, может быть, мы не видим всего? Конор так тяжело работает ради денег. Эган жаждет денег. Как далеко они зайдут, чтобы добыть их?
        Лучше всего было бы закрыть на все это глаза, если бы нам не угрожала опасность. Через несколько недель мы уедем и забудем эту «Ферму». Моя главная забота - это Мария. С ней ничего не должно случиться.
        Глава 11
        Когда во второй половине дня я вернулась в отель, на стоянке было по меньшей мере полдюжины автомобилей. Мария убирала стаканы с одного из столов.
        - Я думаю, они обязаны снизить нам плату за комнаты.
        - Я просто должна была помочь, Керри. Вы знаете, что сейчас в отеле пятнадцать человек? Разве это не фантастика? Они, наверное, увидели ваш указатель, потому что первое, о чем они спрашивают,- это о бассейне.
        - Колоссально!- Я постаралась произнести это с большим энтузиазмом, чем ощущала.
        - Если бы мадемуазель Софи энергично взялась за дело, было бы совсем неплохо. Но она заперлась в своей комнате и не хочет выходить. Камилла отнесла ей кое-что на ленч, но все это так и стоит под дверью.
        Через салон проходил Эган.
        - Эган!- позвала его Мария.- Где ты был?- спросила она.- Я всюду искала тебя.
        - Мне надо было съездить в Белан кое за чем. Я сообразил, что могу забрать заодно и рамы.
        - Но ты мне ничего не сказал.
        - Мария, дорогая, неужели я должен докладывать тебе обо всем, что делаю?
        Она уставилась на него, лишившись дара речи.
        Он поправился:
        - Я не хотел тебя обидеть, Мария. Они просто не справились бы с этой толпой без тебя.- Он заставил себя улыбнуться и продолжал: - Ты, оказывается, совсем не белоручка - так прекрасно устроила постели!
        Она казалась умиротворенной.
        - Мне пришлось хорошо потрудиться.
        - Арман с Лаурой приедут завтра. Мне хотелось бы вставить картины в рамы, чтобы он посмотрел их перед отправкой. Конор обещал сегодня к вечеру сделать ящик для упаковки.
        Она снова приезжает. Почему это стало неожиданностью для меня? Она же является сюда каждую неделю. Так говорила Мария.
        - Увидимся позже!- сказал Эган.
        Мы стали подниматься по лестнице вместе.
        Нам встретилась Камилла, которая несла вниз поднос из комнаты мадемуазель Софи.
        - Я относила ей ужин,- сказала она мне.
        - А она съела что-нибудь?- спросила я, указывая на прикрытые блюда на подносе.
        - Ничего! Она, должно быть, очень голодна, бедная старушка.
        Обед прошел хорошо. Огни в столовой были уже погашены, когда я увидела Берту с корзиной, полной продуктов,- она шла с велосипедом к воротам. Я подбежала к ней:
        - Берта, может быть, вы поговорите с мадемуазель Софи? Ведь вы знаете ее очень давно.
        Она покачала головой:
        - Я уже пыталась, сегодня утром. Она отругала меня. Она просто сошла с ума!
        На террасе за столиком двое англичан пили эль; они пригласили меня присоединиться к ним. Мы немного поболтали. Они разошлись по своим комнатам в одиннадцать, планируя уехать пораньше. Мои мысли были целиком заняты мадемуазель Софи, и, прежде чем войти в дом, я обошла его кругом с той стороны, где была башенка. Сквозь высокое французское окно ее комнаты был виден слабый свет. Она все еще не спала.
        Мне надо было бы поговорить с ней. У нее не было никого, кому она могла бы излить душу. Высказать весь гнев, кипящий внутри нее. Даже если она снова будет проклинать меня, я должна облегчить ее участь и сделать все, что смогу.
        Мне не хотелось подниматься в башенку одной. Это были личные апартаменты владельцев, совершенно обособленные от отеля, и я, поднимаясь по ступеням, чувствовала себя непрошеной гостьей. В комнате Конора не было видно света. У дверей мадемуазель Софи стоял поднос, так и не тронутый. Я наклонилась и попробовала на ощупь стакан с чаем. Он был холоден как лед. Я постучала в дверь.
        Никакого ответа.
        Я постучала снова и тихо сказала:
        - Ну пожалуйста, мадемуазель Софи, я только хочу спросить, не принести ли вам горячего супа. В кухне никого нет, даже Берта ушла домой, но она оставила прекрасный луковый суп в горшке. Я хочу принести вам немного. Это просто деликатес.
        - Идите вон!- резко отозвалась она.
        - И еще горячего чая,- сказала я.- Вам будет легче заснуть, если вы выпьете чего-нибудь горячего.
        Я знала, что она каждый раз, отправляясь спать, забирала с собой чайник, а привычки старых людей укореняются глубоко.
        Снова тишина, потом она сказала, на этот раз печально и уступчиво:
        - Мне немного нездоровится. Может быть, чай…
        Ободренная этим, я поспешила вниз, разогрела суп, вскипятила свежую воду и заново собрала еду на подносе. Я осторожно поднялась по лестнице и снова постучала.
        Дверь открылась, Софи пропустила меня и снова закрыла за мной дверь. В комнате был беспорядок и запах, как в норе животного. Мне даже стало стыдно своей реакции. Тяжелые металлические ставни были закрыты, и в комнату вовсе не проникал свежий воздух. Грязные одеяла валялись возле неубранной постели. Мадемуазель Софи была в сером халате. Ее жидкие волосы свисали неаккуратными прядями, глаза смотрели печально и болезненно, лицо выглядело изможденным.
        Я расчистила место на маленьком столике и поставила поднос. Положила сахар в чашку. Потом пододвинула стул, усадила старуху, положив развернутую салфетку ей на колени. Может быть, эта моя забота тронула ее, и она громко воскликнула:
        - До этого момента я ни разу не наслаждалась пищей, с тех пор как они приехали сюда!
        - Мадемуазель Софи, они же не хотят доставить вам неприятности. И они зависят от вас. Вот и Эган отвез вас к доктору…
        - Я знаю, они хотят избавиться от меня. Самое верное - это смерть. Я слаба, но все вижу и слух у меня острый.
        - А почему они хотят избавиться от вас, мадемуазель Софи?
        Она ела жадно, так как долго голодала, и остро взглянула на меня:
        - Будто вы сами не знаете?
        - Нет, не знаю.
        Она вытерла рот и даже хихикнула от удовольствия:
        - Да нет же, вы знаете. Вы и эта девчонка. И леди из Стамбула со своими друзьями. Вы думаете, я не знаю? Да я же слышу сквозь стены.
        - Мадемуазель Софи, вы не правы.
        - Они богатые,- зло сказала она.- Это вам кажется, что они бедные, вынуждены тяжело трудиться, как простые рабочие, возиться в грязи с голой спиной или прислуживать за столом, а ведь в их жилах течет кровь Жарре, какой позор! Но я-то видела письма из швейцарского банка…
        - Не пойти ли вам в свою комнату, Керри?
        Я встрепенулась, так же как и мадемуазель Софи. В дверях, хмурясь, стоял Конор.
        - Я только принесла мадемуазель Софи чаю…
        - Я прошу вас уйти. Пожалуйста.
        Вот теперь и я рассердилась. Он не имел права требовать, чтобы я ушла, потому что меня пригласила войти мадемуазель Софи; он был очень груб и высокомерен. Никуда я не пойду. Я словно вросла ногами в пол.
        Он схватил меня за руку и потянул наружу. Я была слишком удивлена этим, чтобы сопротивляться. Все еще крепко сжимая мою руку, он вывел меня на лестницу.
        - Как вы смеете!- Я вырвала у него руку.
        - Разве я не просил вас держаться подальше от нее?
        - Я принесла ей чай. Она просто заболеет без пищи. Или вы хотите, чтобы она заболела и умерла, это как раз то, что вам нужно?
        Я убежала в свою комнату. Я слышала, как он что-то говорил, стоя позади меня, жалкий и убитый.
        Глава 12
        Я позволила своим эмоциям, своему чувству к Конору взять верх над разумом. С этой мыслью я заснула, с ней же и проснулась на следующее утро. Она тяготила меня и портила изумительное утро. Мне хотелось только одного - как можно быстрее отдаться своей работе. Я схватила свои принадлежности и бросилась к лестнице.
        - Керри!
        Это был Эган.
        Он удивленно поднял брови, увидев выражение моего лица.
        - Я что-то сделал не так? Вы выглядите такой злой!
        Я попыталась улыбнуться и рассказала обо всем, что произошло.
        - Да, я отнесла ей чаю. Что же в этом плохого?
        - Ничего,- ответил он.- Но Софи… Что Софи вам говорила?
        - Да все то же самое, снова и снова.
        Он внимательно изучал мое лицо.
        - Она может нанести нам всем большой ущерб, потому что говорит много лишнего, и постояльцы могут не понять…
        - Она не может нанести вреда тем, кто не делает ничего плохого,- коротко ответила я, стараясь не касаться деталей.
        Я так спешила уйти из дому, что забыла взять ленч. Но я не так уж проголодалась, вот только вечером, возвращаясь усталая и обиженная, я немного изменила свой обычный маршрут и свернула с дороги немного дальше по направлению к Белану. Проходя, я заметила у дороги автомобиль Эгана, почти скрытый кустами. Я даже различала темный затылок Эгана, казалось, он с кем-то говорил.
        Мое первое инстинктивное намерение было окликнуть его и попросить подвезти до отеля. Но, немного подумав, я решила пропустить их мимо, так, чтобы они даже не знали, что я их видела. Они явно скрывались, вот и пусть думают, что их никто не обнаружил.
        Я добралась до отеля и уселась в одно из кресел на веранде, прежде чем отправиться в свою комнату.
        - Керри!
        Я подняла глаза и с удивлением увидела, что Мария машет мне из окна своей комнаты. Я инстинктивно посмотрела на автостоянку. Автомобиля Эгана там не было. Значит, с ним была не Мария.
        - Как ваше рисование?
        Я ответила не сразу.
        - Отлично.- Автомобиль Лауры был здесь. Значит, она уже приехала.
        - Лаура хотела знать, вы закончили еще какие-нибудь картины?
        - Нет,- коротко ответила я,- но скоро закончу.
        Наверное, это был еще чей-нибудь «ситроен», они все похожи. Темноволосый водитель был просто похож на Эгана.
        Дверь у Марии была открыта, и она пригласила меня войти; показала мне новые желтые драпри с желтыми же розами; как я догадалась, она всячески демонстрировала, что они ей очень нравятся, хотя это, скорее всего, было не так. Она прошла со мной в мою комнату, чтобы показать мне прикроватную лампу, которую Эган разыскал для меня.
        Я просто восхитилась ею и спросила:
        - А где же Эган?
        - Занят. А я сама тоже так занята, что не знаю, где он.- Это прозвучало как-то вызывающе.- Здесь сегодня столько посетителей, просто толпа!
        - А Абдикяны тоже приедут?
        - Только Арман. Мадам Абдикян считает, что дорога слишком трудная.- Она помолчала немного, пока я мылась над раковиной, и спросила: - А вы в порядке, Керри?
        - Вполне.
        - Но вы не очень хорошо выглядите. Словно чем-то обеспокоены. Это не мадемуазель Софи?
        - А она выходила из своей комнаты? Ела что-нибудь?
        Мария покачала головой:
        - Это просто ужасно, Керри. Я носила ей поднос и слышала, как она говорила сама с собой и даже смеялась.
        - Ей становится все хуже,- сказала я.
        - Эган сказал, что вы повздорили с Конором из-за нее; не это ли вас расстроило?
        Я пожала плечами:
        - Да нет, просто он вел себя очень заносчиво.
        - Я же говорила вам, что он плохой человек, а вы мне не поверили.
        Я увидела, как на террасу входит Лаура в светло-кремовых брюках и длинном свитере, обтягивающем ее грудь. За ней шел мсье Абдикян, который смотрел на наши окна и приветливо махал нам рукой. А за ними шествовал Эган, неся в руках неизбежную корзину для покупок. Случайно ли все они встретились на террасе? Во всяком случае, они переговаривались с таким оживлением, будто только что увиделись.
        - Ну, как доехали?- спросил Эган.- Почему бы вам не искупаться в бассейне перед обедом?
        - Прекрасная идея!- закричала Лаура.- Скажи-ка своему негодному братцу, чтобы он пришел сюда и поздоровался со мной. Где это он прячется?
        И они все трое скрылись в доме. Я посмотрела на Марию. Она, потупив голову, кусала губы, будто забыв, что я здесь, рядом с ней.
        После обеда в этот вечер Эган снова составил два стола, и мы смогли выпить кофе все вместе - Мария и я, Лаура и мсье Абдикян. И снова Арман придвинул свое кресло так, что оно соприкасалось с моим. Не отрывая взгляда от меня, он галантно подливал мне бренди. В отсутствие мадам Абдикян он вел себя даже более чем отвратительно.
        - А вы, наверное, в разводе? Нет? Никогда не были замужем? Как жаль. У меня на родине женщины выходят замуж молодыми, даже теперь. Лаура вышла замуж в пятнадцать лет, разве не так?
        - Я была бы уже старой девой,- сказала Мария.- У вас на родине.
        - На моей родине вы уже давно были бы замужем,- восторженно закричал он.- Женихи осадили бы ваш дом!
        - А вот в нашей стране сейчас девушки хотят сначала хотя бы закончить школу,- сказала я.
        - Ваша страна все еще остается романтической,- сказала Лаура.- И в ней, наверное, позже всех отомрут романтические идеи. В Европе все поставлено гораздо практичнее. Мужчины сначала утверждаются в бизнесе, а уж потом начинают присматривать себе жену. И выбирают молодых девушек, которые смогут рожать здоровых детей.
        - А что, ваш муж намного старше вас?- спросила Мария.
        - Да,- ответила она.- Намного.
        - И мсье Патрелкис позволил вам приехать сюда одной?- упорствовала Мария.
        - Хорошая жена выше подозрений,- заявил Арман.- Единственная причина, по которой Сариф попросил меня сопровождать Лауру,- это чтобы у нее не было трудностей с вождением машины. Правда, я и сам неважный водитель, хотя и разбираюсь в машинах.
        Лаура повернула голову, чтобы посмотреть на него.
        - А Сариф говорил мне, что это вы сами попросились сопровождать меня.
        - Может быть, может быть,- отозвался Арман.- Мы говорили о длинной дороге за рулем, и Сариф высказал свои опасения. Чтобы успокоить его, я и предложил поехать с вами.
        Тут появился Эган, и Арман обрадовался ему, как своему спасению:
        - Бренди, мой дорогой мальчик, для всех!
        - Вы пьете слишком много,- с неприязнью сказала Лаура.
        - Прошу вас только, не говорите, как моя Анна,- сказал Арман.- Роль сварливой жены совсем не подходит для такой красивой женщины.- Он пожал плечами.- Ну хорошо, принесите мне лимонный сок.
        Конор присоединился к нам позже, и я тут же ускользнула в свою комнату. Я не хотела притворяться, будто вчера между нами ничего не произошло.
        Но было еще слишком рано, чтобы ложиться спать. У меня не было никакой охоты читать книгу о местной истории, которую я обнаружила в здешней библиотеке. И отпало всякое желание писать что-то для туристов. Взяв уголь, я начала копировать на побеленной стене у моей кровати корзину с цветами, изображенную на драпри. Неожиданно работа захватила меня, и вскоре уже можно было переходить от угля к краскам. Через открытое окно я слышала, как утихали разговоры на террасе, по мере того как люди один за другим удалялись на покой. И наконец наступила полная тишина, прерываемая только шумом ветвей под ветром. Где-то хлопнула дверь, послышался звук текущей воды. Что-то прошелестело по гравию террасы, бумага или листья.
        И вдруг раздался очень отчетливый звук. Будто горшок с цветами упал из окна верхнего этажа. Глухой, тупой звук. Было похоже, что Камилла возле кухни, если она еще не легла, что-то вылила или уронила мусорный бачок. Но я все-таки отложила свои кисти и подошла к окну, чтобы посмотреть, что это было. На террасе было темно и пусто. Звук раздался с другой стороны дома, иначе я смогла бы определить его источник более точно.
        Наконец я захотела спать и начала готовиться ко сну. Когда я вышла, чтобы пройти в ванную комнату, из башенки послышался другой звук, который поразил меня. Я отступила назад, в комнату, и увидела, как мсье Абдикян быстро прошел из башенки к своей комнате. Какая у него была причина ходить в башенку, кроме как шпионить за Лаурой и Конором?
        Конора все-таки надо предупредить. Как бы он со мной ни обращался, мне бы не хотелось, чтобы муж Лауры узнал, что он ее любовник. Я, наверное, так и уснула с этой мыслью, потому что мне приснился Конор с зияющей черной дырой в груди, он сказал мне: «Вот что я заслужил за то, что потерял деньги Эгана». И когда я закричала ему, чтобы он шел быстрее к врачу и перевязал рану, он только покачал головой и, сказав: «Я должен закончить плавательный бассейн»,- удалился.
        Когда я открыла глаза, уже рассветало. На моих часах было шесть часов. Грудь теснили дурные предчувствия - быть может, просто оттого, что на груди лежало скомканное одеяло? Я отбросила его в сторону, оделась и вышла из дому.
        Даже тишина действовала на меня возбуждающе. Я не хотела нарушать ее и поэтому не шла в дом завтракать или за своими рисовальными принадлежностями. Как прекрасно собирать цветы, когда они покрыты росой! Я оставила корзину и ножницы у дверей кухни.
        И тут я увидела ее. Поначалу я даже не встревожилась. Я подумала, что это просто одеяло, которое кто-то уронил с верхнего этажа. Я подошла поближе и увидела, что булыжники вокруг залиты кровью. Жидкие седые волосы…
        Я не закричала. Кричать - это не в моей натуре. Мне стало плохо. Я добралась до порожка кухонной двери, опустилась на него и уронила голову на руки. Это была мадемуазель Софи. Мне не надо было подходить ближе, чтобы убедиться в том, что она мертва. Причудливо распростертое тело, кровь, неподвижность… Сердце забилось так сильно, что казалось, оно готово выпрыгнуть из груди. Когда я наконец смогла подняться, ноги были словно чужие, будто отмороженные. Я с трудом поднялась по лестнице. Дом еще спал. Я поднялась в башенку и постучала в дверь Конора.
        Конор открыл сам. Он уже не спал, а брился над раковиной, и на подбородке у него еще осталось мыло.
        Когда я попыталась заговорить, мой голос дрогнул:
        - Мадемуазель Софи. Лежит там, внизу. Мертвая.
        Он застыл.
        - Она, скорее всего, выпрыгнула из окна. Лежит там, на кухонном дворе.
        Конор бросил бритву и вытер лицо полотенцем. Казалось, он слишком взволнован, чтобы говорить. Он автоматически повесил полотенце и тут как бы впервые увидел меня.
        - Вам лучше немного полежать. Я провожу вас в вашу комнату. А она на кухонном дворе?
        Я кивнула.
        Для такого крупного мужчины он двигался очень легко. Я почти не слышала его шагов по лестнице, и только издалека донесся звук открываемой и закрываемой салонной двери. Я заплакала по несчастной душевнобольной старухе, которая вынуждена была выброситься из окна из-за того, что никому не была нужна в этом унылом, равнодушном мире.
        Немного спустя я встала, умылась и пошла вниз, обогнав Эгана на лестнице.
        - Вы так рано встали, Керри. А я только собрался ехать за хлебом.
        Я сказала ему о мадемуазель Софи. Он уставился на меня, кровь отлила от его лица. Вошел Конор, и Эган повернулся к нему.
        - Я позвонил доктору Фруассару и в полицию в Дьенне,- сказал Конор.- Я побоялся ее трогать. Только накрыл одеялом.
        Эган прислонился к стене и на момент закрыл глаза. Потом хрипло сказал:
        - Она совсем сошла с ума, если решилась на такое.
        - Я не думаю, что она сама выпрыгнула,- сказал Конор.- Такие старые женщины, как Софи, не признают самоубийства.
        Я обомлела. А Эган спросил:
        - Что ты имеешь в виду?
        - Ставни и стеклянная дверь были открыты. Может быть, она подошла к ним, чтобы закрыть их, и упала. Может быть, у нее закружилась голова. Она почти ничего не ела последние несколько дней.
        Окна на «Ферме» были большие, от пола до потолка, и внизу была только маленькая декоративная решетка. Было легко представить, как она наклонилась вперед, чтобы дотянуться до ручки, и потеряла равновесие. Я предпочитала думать именно так, иначе надо было предположить, что ее просто довели до самоубийства. Меня охватил ужас, когда я подумала, каким глубоким должно быть горе, чтобы человек решил покончить с собой.
        Арман и Лаура спали долго и проснулись оттого, что приехал полицейский автомобиль и «скорая помощь». Они появились и потребовали завтрак. Эган все рассказал Марии. Она спустилась с ним, бледная и испуганная, как дитя, и, всхлипывая, сказала:
        - Это ужасно, Керри. Особенно для вас. Ведь вы первая нашли ее.
        - Мария,- сказала я, собираясь сообщить ей то, о чем думала этим утром, когда осталась одна.- Как ты считаешь, неплохая мысль, если мы уедем из «Фермы»? Мы могли бы попутешествовать где захотим…
        - О нет, Керри! Я никогда не оставлю Эгана!
        Дежурный полицейский офицер прошел на кухню и освободил место на столе, за которым он собирался допросить нас. Он записал все, что сказал каждый из нас, и попросил нас подписать показания.
        Конор, ожидавший нас в холле, сказал:
        - Я хочу сказать ему по поводу кладовой и то, что она несколько дней отказывалась от пищи.
        - Почему нет?- пожал плечами Эган.
        Разговор с Лаурой и Арманом был очень коротким. Они знали Софи только потому, что она приносила, если они просили, еще одно полотенце или подушку, делая это очень неохотно. Они говорили со скрытым высокомерием, будто потратили на это дело и так слишком много времени.
        Когда настала моя очередь, я сочла необходимым сказать о том, что мадемуазель Софи была враждебно настроена по отношению к нам. Да, я действительно думаю, что она очень ослабела, да, за два последних дня она съела только немного супа и выпила чаю, да, я думаю, что она упала, петли были тугие и ржавые, легко себе представить, как это могло случиться.
        Инспектор записал имена и адреса наших уже уехавших постояльцев, может быть, ему придется их побеспокоить и взять показания, но у меня было такое чувство, что он не будет этого делать. Комната мадемуазель Софи была обследована очень методично: окна и другие поверхности покрывались специальным порошком для выявления отпечатков пальцев, но все это была обычная процедура, и почти никто не сомневался в том, что это был несчастный случай. Тело было увезено в фургоне «Скорой помощи» для вскрытия, а комната опечатана, на случай если понадобятся дополнительные исследования.
        Лаура с Арманом уехали почти сразу.
        - Это испортило весь мой отдых,- сказала Лаура с вымученной улыбкой.
        Я подумала: а почему ей было не остаться еще хоть немного с Конором, который выглядел печальным и был даже более молчалив, чем обычно? Наверное, она опасалась полиции и прессы, которые могли раздуть эту историю.
        Когда полиция уехала и наступило временное затишье перед приездом вечерних гостей, мы все четверо собрались в салоне.
        - Нам надо найти домоуправителя вместо Софи,- сказал Эган.- Я не хочу, чтобы Мария работала так тяжело, как в эти дни.
        - Почему бы не сделать управительницей Камиллу?- предложила я.- Она кажется очень энергичной.
        - И привезти еще одну девушку из деревни? Отличная идея, Керри,- сказал Эган и повернулся к Конору.
        Но Конор был глубоко погружен в собственные мысли и с трудом заставил себя вернуться к реальности.
        - Что? Конечно. Не позаботишься ли ты об этом, Эган?
        Он поднялся и вышел. Я отбросила свою гордость и последовала за ним. Он казался мне таким одиноким. Я догнала его на кухонном дворе: он стоял и смотрел на то место, где утром лежало тело Софи.
        Он поднял голову, когда я подошла.
        - Керри?..
        - Не стоит думать об этом сейчас.
        - Я знаю.- Он сказал это так, как будто все время только об этом и думал.- Я сожалею, что так грубо вел себя тогда, в ее комнате. Но она была неуправляема и ненавидела вас. Она даже могла напасть на вас.- Он отвернулся, а потом вдруг изменил тему разговора: - Вы что-нибудь слышали в ту ночь, когда она умерла?
        Я рассказала ему о том звуке, который слышала и который мог произойти от удара тела Софи о землю. Он и сам мог его слышать, потому что его комната была как раз под ее, но с ним в ту ночь была Лаура, и, я полагаю, окна и ставни были закрыты. Это напомнило мне об Армане.
        - Арман ходил в башенку в ту ночь.
        - Когда?- Конор прямо-таки выстрелил в меня этим вопросом.
        - Это было… после.
        Он внимательно посмотрел на меня.
        - Я видела его там и раньше. В тот последний раз, когда они здесь были. Он тогда очень тихо поднимался по лестнице. Пробыл наверху некоторое время, я его не видела, а потом он снова спустился.
        Он нахмурился и не отрывал взгляда от моего лица.
        - Думаю, что он шпионил за вами и Лаурой,- сказала я.
        Кровь бросилась ему в лицо. Он поспешил спросить:
        - Вы говорили об этом кому-нибудь? Марии?
        Я отрицательно покачала головой.
        Он взял мои руки в свои:
        - Держите это в тайне. Обещаете?
        - Конечно, но…
        - Это очень важно. Для вашей же безопасности… и многих других тоже,- добавил он и ушел.
        Глава 13
        Через неделю полиция выдала тело мадемуазель Софи Конору и Эгану. Исследование показало, что смерть наступила из-за перелома шеи в результате падения из окна, а возможно, из-за удара. Похороны состоялись при церкви в Белане. Кроме Конора, Эгана, Марии и меня, Камиллы и Берты, нашлось не много людей, которые помнили Софи и сочли необходимым присутствовать на церковной службе. Только мы шестеро составляли траурную процессию, направляясь на кладбище.
        Когда мы приехали обратно, то первые гости уже прибыли и Жанна, девушка, нанятая в помощь Камилле, показывала им комнаты. Это было как доброе предзнаменование, обозначающее начало нового периода для «Фермы».
        Может быть, дело было только в том, что шел август, начало отпускного сезона для большей части Франции, когда заполнены даже такие второстепенные дороги, как та, что шла через Белан-ле-От; но так или иначе, по меньшей мере половина комнат в
«Ферме» всегда были заняты.
        Смерть мадемуазель Софи, казалось, сняла черную вуаль с отеля. Теперь здесь весело порхали Камилла и Жанна в своих белых фартуках, расстилая скатерти и расставляя цветы. Конор оборудовал еще несколько ванных. Он пригласил себе в помощь человека из Белана, и все было подготовлено к тому, чтобы начать выкладывать плиткой пол.
        Но хотя черная завеса, казалось, приподнялась над «Фермой», ни один из нас не освободился от нее. Эган, самый беспечный из всех нас, часто выглядел озабоченным, и то нежное выражение в его глазах, которое так очаровало меня, появлялось все реже и реже. Мария была больше всех обеспокоена этой переменой, происшедшей с ним после смерти Софи. Конор мог, по крайней мере, занять себя работой, укладывая трубы и сооружая приспособления для ванных комнат,- это помогало ему забыться. А когда Лаура прибыла к нам со своим еженедельным визитом, мне показалось, что и она переменилась: стала вести себя тише и меньше работала на публику.
        Я знала, что это не просто мои домыслы. Как могла смерть не повлиять на всех нас? Я все чаще делала перерывы в занятиях рисованием и не могла забыть эти седые жидкие волосы, разметавшиеся по булыжнику. Может быть, мешала какая-то неопределенность: мы ведь не знали, почему и как она умерла; а может быть, это было неосознанное чувство вины за чью-то разбитую жизнь.
        Как-то утром Конор остановил меня, когда я собиралась уйти на целый день.
        - Мне надо поехать в Ниццу выбрать плитку для ванных комнат,- сказал он.- Я подумал, что вы хорошо разбираетесь в таких вещах. Вы бы мне очень помогли, если бы поехали со мной.
        Я согласилась отправиться с ним.
        Это был еще один в цепочке чудесных дней. Дорога вилась по откосам гор, то опускаясь, то поднимаясь, и, когда показалось, что горам не будет конца, перед нами вдруг раскинулось Средиземное море - как голубой мираж, оно плыло в жаркой дымке. У меня невольно вырвался возглас восхищения и удивления, и Конор съехал на обочину, чтобы я могла полюбоваться этой картиной подольше.
        До этого момента мы разговаривали мало, но нисколько не тяготились молчанием. Зачастую молчание между людьми, которые мало знакомы, как Конор и я, порождает напряженность, и я обычно лихорадочно ищу, чем бы заполнить эту пустоту. А сегодня ни я, ни он, очевидно, не нуждались в этом. Мы мирно сидели рядышком и смотрели на море.
        - Я так доволен, что мы вырвались оттуда,- начал он.- Я временами чувствую себя там словно в клетке. В какую сторону ни сунусь, всюду натыкаюсь на железные прутья.
        - Как жаль, что тамошняя жизнь вам не в радость,- ответила я.- «Ферма» может быть так красива! Тем более теперь, когда она возрождается из руин и приобретает новый облик.
        - Благодаря вам.
        - О нет! Я только скольжу по поверхности. Это все ваша работа.
        - Я не боюсь любой работы, но есть еще много разных вещей…
        Я была уверена, что он имел в виду свои отношения с Лаурой, полные неопределенности, но не могла же я обсуждать с ним Лауру! А ведь был еще и Эган.
        - Вы чувствуете себя слишком виноватым перед Эганом,- сказала я.- Но люди, подобные Эгану, обычно неплохо устраиваются в жизни.
        - Вы действительно так думаете?
        Я кивнула:
        - Вы же сами рассказали мне о вашем отчиме. У него не было денег, когда он женился на вашей матери, но они были, говорят, очень счастливы.
        - Отчим был совсем такой же, как Эган,- согласился он.- Море обаяния.
        - Вы все обвиняете себя, что плохо на него влияете, но он ведь вырос в доме у отчима - в доме, где мужчина не ощущал никакого дискомфорта, живя беззаботно за счет женщины.
        Он внимательно слушал, но, наверное, я напоминала ему благонамеренную школьную учительницу. А потом улыбнулся мне, что случалось не так уж часто.
        - Вы так поддерживаете «Ферму», что я подумал: уж не пытаетесь ли вы таким образом поддержать меня?
        - Я очень хотела бы.
        Он посмотрел на меня долгим внимательным взглядом. Мне показалось, что он собирается поцеловать меня, и в горле у меня перехватило. Но он снова твердо сжал губы, отвернулся и запустил мотор.
        - Лучше поедем.
        Я почувствовала себя обманутой. Это все Лаура, сказала я себе, глядя в боковое окно, чтобы скрыть выражение своего лица; мне стало ясно: он не такой человек, которому легко пойти на обман.
        И вот перед нами открылась Ницца, сверкающая белой штукатуркой под солнцем, с непривычными звуками уличного движения, пахнущая горячей смолой, бензином и соленой водой. Мы свернули в узкие улочки старого города, и я с удовольствием почувствовала себя снова во Франции. Мы оставили машину напротив фабрики, выпускавшей плитку, и вошли внутрь.
        Мы очень быстро отобрали образцы. Конор склонялся к темно-красной плитке, которой уже были покрыты полы спален на «Ферме». Но мне понравилась итальянская плитка с цветами. Конор немедленно согласился.
        - Вы хотите превратить эту старую развалину в дом роз,- сказал он. Снова его взгляд задержался на мне; я отвела глаза.- Представляю себе, как выглядит ваша квартира в Нью-Йорке!
        А как должна выглядеть моя квартира в Нью-Йорке? Совсем не как цветок. Чистая и холодная, как и я сама, до того как приехала сюда. И как только я теперь вернусь туда?
        Мы отыскали ресторан у старого порта и заказали рыбу и вино. Солнце и вино подействовали на нас обоих. Мы много смеялись. Один раз он даже наклонился и потрогал мои волосы. Зачем он сделал это?
        Мы покинули ресторан и направились к машине, держась за руки. От прикосновения его огрубелых от работы рук у меня перехватывало дыхание. Мы задержались, разглядывая витрины магазинов. Я смотрела на наше отражение в стекле, на наши сомкнутые руки, словно хотела запечатлеть все это в своем сознании.
        К автомобилю мы вернулись с неохотой, будто зная, что празднику конец. Проехали через город и свернули в горы. Чем выше мы поднимались, тем свежее и прохладнее становился воздух. Когда мы поднялись на вершину одного из холмов, Конор остановил машину. Я с удивлением посмотрела на него. Он сказал:
        - Я подумал, что вы захотите взглянуть назад, туда, где мы были.
        Мы вышли из машины на пыльную обочину, у которой росли маленькие красные цветы. И он обнял меня с такой легкостью, будто делал это много раз прежде. Я обхватила его так же крепко, как и он меня. Я подумала об Эгане и Марии, как они жадно целовались в ту ночь, когда мы приехали сюда. Вот сейчас и с нами происходило то же самое; в горле у меня першило, глаза слезились.
        Он отпустил меня и хрипло сказал:
        - Будь проклято то место. Как бы я хотел, чтобы нам не надо было возвращаться туда! Простите, но я напрасно поддался порыву!
        - Почему?
        Но я знала почему. Лаура.
        Его рот так сжался, что мне даже стало страшно.
        - А вот этого я не могу сказать.
        Он открыл для меня дверцу, и я скользнула в машину.
        Он не заводил мотор; нахмурившись, сидел неподвижно и смотрел вперед.
        - Керри, я хотел бы, чтобы вы уехали домой. Забирайте Марию и уезжайте.
        Я ожидала от него всего, только не этого.
        - Но почему? Вы не хотите больше меня видеть?
        - Нет. Вы же знаете, что это не так. Я хочу быть с вами, но не теперь. Я просто не знаю, что здесь может произойти. Уезжайте немедленно.
        Мне пришлось немного подождать с ответом, потому что я не была уверена в своем голосе:
        - Хорошо, я поговорю с Марией.
        Глава 14
        Меня иногда просто ужасает мысль о том, как много в нашей жизни зависит от простых совпадений. Если бы у Марии не болело горло, я бы не осталась тем утром в отеле и не видела бы, как во двор въезжал почтовый грузовичок с нашей посылкой. Если бы у нее не заболело горло и Эган не чувствовал бы себя свободным в то утро, он не позволил бы себе так долго чинить выхлопную трубу своего «ситроена» и мог бы взять эту посылку сам. Вот так.
        Когда я остановилась у комнаты Марии, чтобы спросить, не позавтракать ли нам вместе, она пожаловалась на горло. Я прикоснулась к ее щеке, и она показалась мне горячей. В нашей аптечке в разделе «Больное горло» я обнаружила антибиотик, таблетки от кашля и инструкцию, рекомендующую при повышенной температуре обращаться к врачу. Термометр показал тридцать восемь, девушка чувствовала себя неважно, поэтому приняла лекарство, как было предписано, и попросила, чтобы ей подали завтрак в постель.
        Ее отменный аппетит был добрым знаком, и я оставила ее на Эгана, который завтракал тут же, в ее комнате, а сама спустилась вниз, перекусила на террасе и решила остаться в отеле, чтобы быть под рукой, если Марии что-нибудь понадобится.
        Когда Эган уехал в Белан, я пошла посидеть с ней. Она попросила меня нарисовать на стене в ее комнате такую же фреску, какую я сделала в своей.
        - Вам нравится здесь, верно?- спросила Мария.
        - Могло бы быть просто чудесно, если… если бы не Софи.- Но я совсем не так хотела закончить свое высказывание и добавила: - А тебе здесь нравится?
        - Я совсем по-другому представляла себе лето,- сказала она, и ее голос дрогнул.
        - А почему бы нам не поехать домой? Мы можем вернуться сюда следующим летом, и тогда все будет по-другому.
        Уже не в первый раз я высказывала ей эту идею с тех пор, как Конор попросил меня забрать ее и уехать. Но она отказывалась даже слушать, и я подозревала, что мои слова звучали не слишком убедительно.
        - Вы же знаете, что я не оставлю Эгана,- сказала она, отворачиваясь от меня.
        - Но ты не очень счастлива, да, Мария?
        Она помедлила с ответом:
        - Это просто ужасно, быть влюбленной и не быть уверенной…
        - Так ты не уверена?
        - Уверена в себе,- тихо сказала она.- Но не уверена в нем.
        - Ты думаешь, что он не любит тебя?
        - Я не знаю. Он совсем другой,- сказала Мария.- Все время думает о чем-то другом, даже когда мы вдвоем.
        Внизу зазвонил телефон. Тут же пришла Жанна и позвала меня. Это звонил Эган из Белана.
        - Как Мария?
        - Кажется, немного лучше.
        - Мне нужна для автомобиля новая выхлопная труба, а в гараже ее не могут подобрать. Они позвонили в Дьенн, там нужная труба нашлась, поэтому, если все в порядке и я вам не нужен, я поеду в Дьенн и установлю ее. Объясните, пожалуйста, Марии. Скажите, что я сделаю ей сюрприз, если она будет хорошей девочкой.
        - Я передам ей.
        Я уже шла обратно к лестнице, когда сквозь открытую входную дверь увидела мсье Фресни из почтового отделения, который вносил в дом большой ящик. Я остановилась, чтобы пропустить его. Он прислонил ящик к стене.
        - Его вернули сегодня утром из компании «Ландон», которая занимается пересылкой грузов. Что-то свалилось на ящик, и, хотя они могут починить его сами, все-таки прислали его вам, чтобы вы убедились, что внутри ничего не пострадало. Естественно, они оплатят любой ущерб, если признают, что это их вина…
        Сквозь сломанную планку я могла рассмотреть, что в посылке те две картины, которые Эган собирался отослать. На бирке значилось имя Марии Уолдрон и адрес - Мэдисон-авеню, Нью-Йорк.
        - Благодарю вас, мсье Фресни. Я сама осмотрю картины.
        Я понесла было картины в комнату Марии, но увидела, что она задремала, поэтому прошла к себе и поставила ящик на стул. Ножом, который входил в мой набор для рисования, я начала отдирать сломанную планку. Сами картины были помещены в толстую картонную коробку внутри ящика и располагались лицом к лицу, чтобы не повредить краски, но я увидела, что эта коробка помята, и разрезала ее тоже.
        Обрезав бечевки, которыми были связаны картины, я поднесла одну из них к окну, чтобы изучить более тщательно. Задняя сторона полотна казалась неповрежденной, но я должна была посмотреть, не отстала ли краска. Оказалось, что и здесь все в порядке. Я провела пальцем по золоченому листику на раме, чтобы убедиться, что позолота не отстала, иначе придется отдавать раму в починку столяру в Белане, прежде чем Эган снова запакует картины. Палец ощутил повреждение прежде, чем я заметила его глазами. Это было в самом углу рамы, где соединялись планки, там не хватало кусочка примерно в дюйм длины. Он, наверное, упал на дно коробки, я найду его и приклею на место. Я поискала его на ощупь и нашла.
        Он был скошен с одного конца и прямой с другого, на лицевой стороне был вырезан золотой лист, а на обратной я заметила следы клея.
        Я внимательно смотрела на него. Кусочек был раньше приклеен, потому что прямая сторона напротив скошенной тоже когда-то была смазана клеем. Может быть, столяр по ошибке сделал одну сторону рамы слишком короткой и хотел надставить ее. И этот кусочек упал.
        Получалось, что столяр отрезал все планки слишком коротко и надставил их, вместо того чтобы забраковать. Не похоже на профессиональную работу! Я снова осмотрела раму, и опять мои пальцы нащупали стык на другом конце планки прежде, чем его увидели глаза. Теперь я нашла тонкие, почти неразличимые линии на конце всех планок. Потом взяла другую картину и рассмотрела ее таким же образом, но ничего не нашла. Только в картине Армана все планки были надставлены.
        Я принялась за дело. Отковырнула ножом вставленный кусок и поднесла рамку к свету. Обнажившийся торец был покрыт слоем засохшего клея. Соскоблила его ножом. Под ним обнаружилась круглая деревянная затычка диаметром примерно полтора дюйма, закрывающая отверстие, просверленное в планке самой рамы. Немного подождала, и, сделав глубокий вдох, подсунула кончик ножа под пробку, и вытащила ее. Она упала на мои колени. Сунула палец в дыру и ощутила что-то мягкое.
        Сбегала за пинцетом. Действуя им осторожно, вытащила прозрачный пластиковый мешочек. В нем был белый порошок.
        Я и не представляла, что найду такое. Могла предположить, что за фасадом «Фермы» скрывается что угодно, но только не это. Героин. Меня как-то раз вызывали по поводу студентки из моего класса и задавали вопросы. У нее обнаружили маленький пакетик с таким же белым порошком, и это оказался героин. Я долго смотрела на этот длинный мешочек, а потом отбросила его, будто это была змея. Что мне теперь делать?
        И именно от отчаяния, не зная, что еще я могу сделать, я начала отрывать остальные вставки и извлекла из отверстий в раме еще три точно таких же длинных мешочка.
        - Керри?
        Голос Марии послышался сквозь стену. Я лихорадочно побросала мешочки в верхний ящик бюро и побежала в ее комнату.
        - Хочешь чего-нибудь? Принимать таблетки еще рано. Может быть, хочешь пить?
        - У меня еще остался графин с оранжадом,- сказала она, садясь в кровати и наполняя стакан.- Думаю, это подойдет.
        - Но во всяком случае, сегодня оставайся в постели.- Я изо всех сил старалась говорить спокойно.- Пока не спадет температура.
        - О'кей,- сказала она послушно.- Будьте добры, Керри, передайте мне вон ту книгу.
        Я передала.
        - Эган еще не вернулся?
        Я с неприятным чувством вспомнила о звонке Эгана.
        - Он звонил только что. Собирается заменить выхлопную трубу в Дьенне. Сказал, что привезет тебе какой-то сюрприз, если ты будешь хорошо себя вести.
        Ее глаза сразу засветились.
        - В самом деле?
        Я кивнула:
        - Ну ладно… Если я тебе не нужна, я… пойду займусь кое-чем у себя в комнате…
        - Конечно, идите,- разрешила она, снова откидываясь на подушки.
        По крайней мере, у меня было немного времени, чтобы привести в порядок свои мысли. Прежде всего я должна снова скрепить раму. Инстинктивно я чувствовала, что мне лучше помолчать о своей находке.
        Я спустилась вниз, под навес, где была мастерская Конора, и отыскала там в ящике клей. Я осмотрелась вокруг. На стене висели сверла, буравы и коловороты, доступные каждому, кто захотел бы высверлить отверстие в планке рамки. Арман мог спуститься, найти нужный ему инструмент и проделать всю работу ночью у себя в комнате, не опасаясь быть застигнутым. Эган держал картины у себя в комнате, прежде чем их упаковали.
        Лучше, чтобы меня не застали здесь, хотя я заранее придумала несколько причин, по которым мне мог понадобиться клей. Я поспешила обратно в свою комнату и лихорадочно начала приклеивать уголки к раме. Чтобы все было аккуратно, намазанный клей должен был подсохнуть, прежде чем ставить деталь на место. Я была просто в агонии нетерпения. Эган должен был вот-вот вернуться.
        Я спохватилась и, подбежав к двери, заперла ее изнутри.
        Наконец работа была закончена, и все выглядело так, будто к раме никто не прикасался, по крайней мере на первый взгляд. А вдруг у кого-то появится подозрение, что рамы трогали? А если Арман прослышит о том, что ящики нам вернули, и решит осмотреть рамы сам?
        Я поймала себя на том, что прежде всего подозреваю Армана. Потому что он был сальный человек с неприятными манерами. Наверное, это Арман. Но можно допустить, что и Лаура. А вдруг Эган? Или даже Конор?
        Как раз Конор лучше всех умел обращаться с инструментами. И именно Конор делал ящики для картин. И наконец, это Конор так безумно хотел вернуть Эгану деньги, которые тот потерял.
        Я не могла представить, сколько могут стоить эти четыре мешочка, но и не в этом было дело. Наверное, вокруг этого крутятся огромные суммы денег. Это была не первая передача товара и наверняка не последняя. Был ли это секрет Конора, который он свято хранил, и не поэтому ли он попросил меня уехать, пока не произошло что-то страшное? Чего он так боялся? Всего лишь не хотел, чтобы я узнала, в каком преступлении он замешан, или боялся впутать меня в это дело?
        Я снова провела пальцами по раме. На этот раз они слушались меня еще хуже. Надо было только подправить несколько золоченых листиков. Я не осмеливалась снова спуститься. Но в моем наборе была маленькая баночка золотой краски. Это, правда, не позолота, краска со временем потемнеет, и разница станет заметной, но делать было нечего. И я замазала краской все швы.
        И здесь кто-то постучал в мою дверь.
        - Керри?- позвал Эган.
        - Да?
        Слава Небесам, что я заперла дверь!
        - Можно мне войти?
        Он все узнал? Встретил мсье Фресни в деревне, и почтальон рассказал ему, что передал ящик мне?
        - Минутку!
        Стараясь действовать бесшумно, я отнесла полотна и упаковку в шкаф и закрыла дверцу. Потом отперла входную дверь.
        Его взгляд миновал меня и уперся в раскрытый набор красок на бюро.
        - Работаете? Я не хотел беспокоить вас. Но Мария спит. Как она себя чувствует?
        Он как-то странно смотрел на меня, и я поняла, что плохая актриса. Я с трудом овладела собой.
        - Мария? Я уверена, что когда она проснулась, то чувствовала себя гораздо лучше.
        - А вы сами в порядке?
        Я заставила себя улыбнуться:
        - Вот уже несколько часов работаю с таким рвением, что сама себе удивляюсь.
        - Керри, я пришел сюда, чтобы что-то вам сказать. Я знаю, что вы не докучаете ей своим надзором. Я также знаю, что она очень много значит для вас.
        Я кивнула.
        - Я рад, что вы здесь, к нашей обоюдной пользе. И вы можете видеть наши отношения. Я хочу, чтобы вы все видели. Я хочу, чтобы вы поверили, как много она значит для меня.
        Мое сердце сжалось. Почему он говорит мне все это именно сейчас? Если прозрачные мешочки хоть как-то связаны с Эганом, это означает для них полное крушение, конец всем их мечтам о совместном будущем. Это было бы просто невозможно. И Мария это знает, несомненно. Она не сможет любить человека, замешанного в таком деле.
        - Мария для меня - это все, о чем я мечтал,- сказал он.- Я знаю, в это трудно поверить, особенно цинику. Я не думаю, что вы циник, Керри. Она богата, а я нет, но, Керри, я сумею заработать деньги! Массу денег. Может быть, не так много, как у Марии, но мне хватит на все, чего я только захочу. Я встречал много женщин с большими деньгами там, где побывал. Я бы не стал говорить все это вам, если бы для меня не было так важно, чтобы вы меня поняли.
        - Я понимаю, Эган.
        - Я хочу жениться на ней,- продолжал он.- Она очень молода, и я знаю, что ее опекунша будет против, но я не могу терять ее. Вы можете помочь нам.
        - Мария говорила мне, что вы собираетесь приехать в Нью-Йорк. У вас будет шанс поговорить с мисс Уолдрон. Я же сделаю все, что могу, для того чтобы помочь Марии и вам…
        - Эган? Это ты там говоришь с Керри?- Голос Марии был все еще сонным.
        - Я сейчас примчусь, дорогая!
        Он наклонился и поцеловал мне руку:
        - Спасибо, Керри!
        В другой руке у него была круглая красная бархатная коробка с черным бантом.
        - Шоколад,- сказал он.- Надеюсь, он не повредит ей.
        Я покачала головой, и он направился в комнату Марии, а я в свою. Я вытащила картины из шкафа и положила в ящик. Теперь все выглядело так, как было, когда мсье Фресни доставил их.
        Я открыла дверь. Никого не было видно. Я быстро прошла в холл, держа ящик перед собой и стараясь не производить шума, особенно когда шла мимо комнаты Марии. Я рассчитывала спуститься по лестнице незамеченной и. прислонить ящик к стене в том самом месте, где его оставил мсье Фресни.
        - Керри?
        Я замерла на месте.
        Эган стоял и смотрел на меня с верхней площадки лестницы.
        - Мария говорит, что хотела бы съесть что-нибудь на ленч. Не будете ли вы так любезны попросить Жанну принести сюда, наверх, поднос?
        - Конечно. И для вас тоже?
        Но его взгляд изменил направление. Я увидела, что он смотрит на ящик.
        - А что это такое?
        Я сделала вид, что оглядываюсь в недоумении.
        - О, этот ящик мсье Фресни прислал обратно утром. Что-то упало на него при перевозке, и несколько планок сломалось. Они просили нас посмотреть, все ли в порядке с картинами. Я проверила картонную коробку, она была повреждена, поэтому мне пришлось взглянуть, не пострадали ли сами полотна.
        Паника, в которую я впала, заставила меня лгать. Если бы у меня было время подумать! Я могла бы сказать, что поврежденной оказалась лишь упаковка, и он больше об этом не вспомнил бы.
        Глава 15
        Я оставалась с Марией большую часть дня и была благодарна ей за то, что она отвлекала меня разговорами. У нее было хорошее настроение. Эта круглая коробка шоколада была для нее как талисман; когда она открывала ее и предлагала мне конфеты, это выглядело так, будто она хотела поделиться со мной чем-то редким и ценным.
        Я заканчивала рисунок на стене, и это делало мою рассеянность понятной для нее. Но рассеянность - пожалуй, слишком мягкое слово. Прозрачные мешочки в выдвижном ящике моего бюро казались мне такими же взрывоопасными, как нитроглицерин.
        Кому я могла сказать об этом? Только не Марии. Она рассердится на меня за то, что я подозреваю Эгана, как, впрочем, и других. И я знала, что не смогу поговорить с Эганом. Тогда Конор?
        Если Конор замешан в этом, то я не думаю, что он станет отпираться. Он может попросить меня не выдавать его, я хорошо представляла себе, как он это сделает. И я буду разрываться между любовью и совестью.
        Я пообедала с Марией в ее комнате. А в столовой со всем вполне управлялась Камилла, она оказалась маленьким тираном и умела заставлять Жанну трудиться с максимальной эффективностью, используя свое новое положение. Эган освободился рано и поднялся наверх, чтобы побыть с Марией. А я спустилась на террасу, чтобы выпить бренди. Я чувствовала, что это мне сейчас необходимо. А прозрачные мешочки в моем ящике… Должна ли я уничтожить их, не сказав никому, и надеяться, что никто не узнает о тайниках в раме? Оказавшись снова в Нью-Йорке, мы будем вне опасности. Когда потеря будет раскрыта, никому не придет в голову, что я имею к этому отношение. Какой-нибудь въедливый инспектор мог сам отыскать этот героин.
        Конор пересекал двор, идя к навесу с ящиком в руках. Я наблюдала за ним. Нет, лучше ничего не говорить, сказала я себе. Уничтожить героин и ничего никому не говорить. И я так и не поняла, что заставило меня подняться и последовать за ним.
        Когда я вошла под навес, он уже отделил от ящика сломанные планки.
        - Перевозочная компания уже поработала тут,- сказал он мне.- Гвозди практически можно вынуть просто руками.
        Мне надо было бы признаться в том, что я имею к этому отношение. И мне надо было бы понять, что мне будет трудно говорить ему неправду. А вместо этого я стала выдумывать цель своего прихода в мастерскую.
        - Я пришла… поговорить с вами. Вы попросили нас уехать. Я думаю, вы должны знать… Мария и слышать не хочет об этом. Я не могу оставить ее здесь и уехать домой одна.
        - А я не могу силой заставить вас сесть на самолет!
        - Значит ли это, что мы… перешли вам дорогу? Из-за этого вы хотите, чтобы мы уехали?
        Он снова бросил на меня изучающий взгляд. Он явно почувствовал странность моего поведения.
        - Я знаю что-то очень важное,- заявила я.
        Он покраснел, как всегда, когда волновался.
        - Если бы… обстоятельства были другими, я ничего не желал бы так сильно, чтобы вы остались. Вы должны знать: вы - это единственная радость, что случилась со мной в жизни.
        - Я уже вынимала эти картины,- решилась признаться я.
        - А почему вы не сказали сразу?- спросил он.
        - Я не знала, говорить вам или нет, потому что нашла кое-что.
        Он так крепко сжимал рукоятку молотка, что костяшки пальцев побелели.
        - Выпал кусочек планки рамы,- сказала я.- Я хотела приклеить его, но увидела, что он был уже когда-то приклеен.
        И я с отчаянием увидела, как отвердели черты его лица.
        - Там был героин,- продолжала я.- Четыре прозрачных длинных мешочка, которые были вставлены в отверстия.
        Молчание затянулось.
        - Вы положили их обратно?
        - Нет. Они в моей комнате.
        Его лицо покрылось такими жесткими складками, каких я до сих пор не видела. Он, сжимая в руках молоток, смотрел на ящик.
        - Ну, ладно. Сначала я забью этот ящик.
        Двигаясь автоматически, с опущенной головой, он отобрал подходящие планки из кучки запасного материала. Я думаю, что он вырезал их еще тогда, когда делал этот ящик. Несколькими точными ударами он прибил их на место.
        - Вот и все,- сказал он почти без всякого выражения, прислонив ящик к стене.- Утром Эган отвезет его в почтовое отделение.
        Его глаза смотрели печально. Он спросил меня:
        - Вы говорили кому-нибудь об этом?
        - Никому.
        - Я хотел бы взглянуть на эти мешочки.
        - Я схожу и принесу их.
        - Будет лучше, если я поднимусь в вашу комнату с вами.
        Длинные мешочки с героином были все еще в выдвижном ящике моего бюро, там, где я их оставила. Я была в таком смятении, что даже не припрятала их получше.
        Я передала ему мешочки:
        - Мне кажется, что это героин.
        Он коротко кивнул, но ответил не сразу.
        - А вы думали, что будете с ними делать?
        - Первая моя мысль была уничтожить их.
        - Позвольте мне взять это. Я сожгу их в печи.
        Я вспомнила, как хотела получить от него это обещание в обмен на молчание, и еще раз убедилась, какая я наивная и непрактичная. Теперь я в его руках, так же как и он в моих.
        Я не знаю, насколько точно мои мысли отражаются на лице, но, наверное, что-то можно было заметить. И он сухо спросил:
        - Так вы доверяете мне уничтожить это? Если хотите, можете присутствовать.
        - Нет, не хочу, но вы скажете мне, кто стоит за всем этим?
        Он, подумав, ответил:
        - Нет, не скажу и не сказал бы, даже если бы знал. Для вашего же спасения. Вы и так уже достаточно рискуете. Я предупреждаю вас, Керри: абсолютно никому ни слова о том, что вы нашли. Если вы скажете хоть кому-нибудь об этом, вы окажетесь в серьезной опасности.
        Я ответила с пересохшим ртом:
        - Я никому не скажу.
        - Теперь-то вы понимаете, почему должны забрать Марию и уехать отсюда как можно быстрее?
        Но ведь он предупреждал меня гораздо раньше, когда я еще не натолкнулась на этот героин. Так, значит, он боялся, что именно это случится, и не хотел, чтобы я нашла наркотик? Он знал об этом! Это открытие свинцовой тяжестью легло на мое сердце. И я попыталась объяснить ему:
        - Я никогда не уговорю Марию уехать, если только не расскажу ей все. И даже в этом случае она может не согласиться. Ее надо будет еще убедить, что в этом деле замешан Эган.
        - Эган?- резко спросил он.- А как Эган связан со всем этим?
        - Это Эган выбирал рамы.
        - А я упаковывал их. И еще многие люди имели доступ к ним. Может быть, даже в мастерской столяра.
        Я молча кивнула.
        - Это не в стиле Эгана,- сказал он.- Вы его не знаете. Эган может заработать деньги гораздо легче.
        Почему он так ревностно защищает Эгана?
        - Так я забираю это,- сказал он отрывисто.- Спокойной ночи.
        Он сунул мешочки в карман куртки и вышел. Едва за ним закрылась дверь, как я услышала его голос:
        - Эган! Ты еще здесь?
        - Я здесь, с Марией.
        Их шаги затихли в направлении башенки. Так значит, Эган был все это время в комнате Марии. У нее и раньше горел свет. Он, наверное, не мог расслышать, о чем мы говорим, через толстые стены,- может быть, только приглушенные звуки голосов. Не встревожило ли его то, что Конор был в моей комнате? Но почему он должен беспокоиться об этом?
        Нет, я совсем запуталась в этой тьме. Кто-то использует Конора, кто-то похожий на Лауру. Если она и Арман вместе завязаны в этом секретном деле переправки наркотиков, то кого, как не Конора, она легко могла бы привлечь к этому делу? Если он ее любит, как он может ей отказать?
        Я подумала о Софи. Она намекала, что оба они, Конор и Эган, имеют гораздо больше денег, чем хотят показать, и ни один из них не должен в поте лица зарабатывать свой хлеб. Так она сказала. Она еще говорила о письмах из швейцарских банков.
        И Мария что-то знала. Ее озабоченность объяснялась чем-то большим, чем разрезанные платья и пораненная рука. Она беспокоилась об Эгане. Она никогда не предаст его, так же как и я не способна передать Конора в руки властей.
        Голова моя раскалывалась, и я прижала к вискам холодные пальцы. Конор сказал, что встреча со мной - лучшее, что случилось с ним в жизни. Он сказал так, чтобы нейтрализовать меня? После этих слов я готова отдать свою жизнь в его руки.
        Но если он сказал правду, как он может любить Лауру? У меня осталось достаточно здравого смысла, чтобы понять: я ни на кого не могу положиться.
        Глава 16
        На следующий день Мария была все еще слаба, хотя температура спала. Когда я предложила остаться с ней, она настояла, чтобы я шла рисовать, как обычно, а она оденется и полежит в тени возле бассейна; Эган побудет с ней, когда сможет.
        Я пошла и упорно работала целый день, словно стараясь стереть из памяти все, что произошло. Когда вечером я спускалась с горы, встретила подъезжающий автомобиль Лауры. Она остановила машину, затормозив так резко, что пыль поднялась из-под колес.
        - Садитесь. Вы выглядите разморенной от жары и усталой, дорогая,- окликнула меня она.
        Мсье Абдикян сидел рядом с ней. Он подвинулся, освобождая мне место.
        - Новые картины?- спросил он.- Вы должны показать их мне. Может быть, я куплю их для своей жены на память о «Ферме».
        - Я уверена, Анна не желает иметь воспоминаний о «Ферме»,- сказала холодно Лаура. - Потому что «Ферма» отнимает у вас слишком много времени.
        - Вы сегодня в неважном настроении,- заметил Арман с укоризной.
        - Я приезжаю сюда, чтобы поправить свои нервы, но вы нервируете меня еще больше. С таким же успехом я могла бы оставаться дома.
        - А я здесь только из уважения к вашему мужу, вы же сами знаете,- ответил Арман.
        - Фу,- фыркнула Лаура и заложила крутой поворот к месту стоянки.
        В это время Конор пересекал двор от мастерской к двери кухни. Он наверняка видел нас, но не остановился. Только Эган поспешил к нам, чтобы взять багаж. Он был очень серьезен.
        - Какая неожиданная радость,- сказал он, целуя Лауру в щеку.- Мы ждали вас только завтра.
        - У меня так расшалились нервы, дорогой! И ничто не помогает мне так, как «Ферма». А где же ваш брат?
        Ее голос был холодным и жестким, как кремень.
        - Там же, где всегда. Я скажу ему, что вы приехали.
        Мне очень не хотелось быть с ними в этот вечер, и я даже обрадовалась, когда Мария сказала, что она слишком устала, чтобы обедать со всеми, и хочет поесть у себя в комнате.
        Мне так хотелось избежать встречи с Лаурой и Арманом следующим утром, что я ушла раньше, чем обычно. Отель «Ферма» стал теперь красивее, но я знала, что под этой внешностью кроется неприглядная суть. Может быть, именно поэтому поднялась повыше, так что уже не было видно ни одной фермы, ни одной крыши.
        Я все поднималась и поднималась, как и в тот раз, когда я была слишком взволнована, чтобы работать, и достигла того места на склоне горы, где лиственные деревья уступили место соснам и выходы скальных пород стали более заметными. Далеко внизу справа виднелось море и городишко Белан, похожий отсюда на россыпь терракотовых камушков.
        Я не знала, сколько времени простояла здесь, очарованная видом, который расстилался передо мной; солнце согревало меня вполне достаточно для того, чтобы разогреть мои пальцы, и я, отступив немного от края пропасти, установила свой мольберт на относительно ровной площадке. Я набросала контуры пропасти и нескольких сосен, росших на каменистом склоне. Это будет полотно в блекло-серых и голубых тонах, с немногими темно-зелеными мазками и красноватыми скалами. Я работала упорно, но иногда мысли все же отвлекали меня.
        Я знала, что любовь не всегда разумна, даже необъяснима, и совсем нетрудно понять, что женщина такой красоты, как Лаура, могла проникнуть в душу Конору, даже если она связана с преступлением и он знал об этом. Я также знала его скрытность и то, как трудно ему проявлять свои эмоции, но для меня, которая так желала знать все о нем, было непонятно, почему я никогда не замечала внешних проявлений привязанности между ними? Может быть, все это началось как страсть и переросло в деловые отношения? И почему Арман шпионил за ними в комнате Конора?
        Несмотря ни на что, я проголодалась. На моих часах был уже второй час, и я, выбрав место, где росла травка под тенью жидких сосен, стала закусывать сыром и хлебом. Потом съела большую сладкую грушу и, согретая, сытая, легла на спину и стала смотреть в безоблачное небо. Меня разморило, я закрыла глаза и задремала.
        Я не спала, только дремала. Где-то неподалеку раздался хруст, и я подумала, что это фермерские овцы или козы сумели подняться на такую высоту. Я и раньше не раз видела их в горах, но у них всегда были подвешены колокольчики на шее, и сквозь дремоту я подивилась, почему не слышу их печального металлического звона. Но мне было лень открывать глаза; еще пять минут, сказала я себе, и я снова начну работать.
        И тут внезапно, без видимой причины, мною овладело беспокойство. Мне показалось, что кто-то наблюдает за мной. Я убеждала себя, что это, наверное, коза. Я хотела стряхнуть с себя наваждение, встать и приступить к работе. И вдруг погрузилась в кромешную тьму. Кто-то закрыл мне нос и рот, прервал дыхание, я ничего не видела. Мой крик был заглушен тканью, прижатой к лицу.
        Потом меня куда-то потащили, мои ботинки скребли по скале, чья-то рука крепко держала меня под грудью. Я потеряла равновесие, а потом полетела, полетела вниз. Чудовищные удары обрушились на мою голову, бедра, плечи. Я катилась вниз, и снова падала, и билась головой, руками, ногами о камни, ничего не понимая.
        Я открыла глаза и ничего не ощутила, кроме боли. На какой-то момент я увидела над собой вершину горы, красную на фоне розовато-лилового неба. Я помнила эту гору. Кто-то закрыл мне лицо, подтащил к краю пропасти и столкнул вниз. Но я осталась жива. Как это получилось, я не могла себе представить. Мне помог толстый свитер. Его высокий воротник достигал подбородка, и, если бы не он, я бы непременно сломала себе шею.
        Я вся тряслась, и не только от страха, но и от холода. Солнце в горах заходит очень быстро. На краю обрыва, там, откуда я упала, на светлом фоне неба двинулось что-то темное.
        У меня от ужаса перехватило дыхание, и я оцепенела, будто замороженная. Мои глаза слезились от резкого света. Над краем обрыва появилась голова. Кто-то старался отыскать меня. Я протерла глаза и снова посмотрела вверх.
        Там никого не было. Наверное, привиделось.
        Я прижалась к земле, может быть, даже потеряла сознание. Когда я снова открыла глаза, смеркалось. Далеко внизу текла река Белан, уже не сверкающая из-за сумерек и угадывающаяся лишь по деревьям, которые росли по ее берегам. Мне надо спуститься к реке. Там, внизу, «Ферма».
        Но что ждет меня на «Ферме»? Убийца? Мне надо сперва пойти в полицию Белана… Но Мария на «Ферме». Я должна вернуться к ней. До этого убийца не осмеливался нападать. Мне надо добраться до нее как можно быстрее, и мы должны уехать отсюда сегодня же, если это будет возможно.
        Я попыталась подняться, но тут же снова упала. Боль в моем истерзанном теле была такая, что я готова была громко закричать, несмотря на все мои усилия не производить ни малейшего шума.
        Сверху посыпались камушки. Они прошуршали гораздо выше меня и не причинили мне вреда. Но, значит, кто-то был наверху, кто-то шел за мной.
        Мое сердце сильно забилось. Я обезумела от страха. Но я должна рассуждать здраво. Ведь от этого зависит моя жизнь. Я не должна производить ни звука. Двигаясь со всей возможной осторожностью, ползком перебралась под укрытие соседнего куста, потом к другому. Но когда попыталась подняться, то чуть не закричала: наверное, я растянула ногу. Вся дрожа, я прислонилась к стволу дерева, чтобы отдохнуть.
        Хрустнула ветка.
        Я услышала это совершенно отчетливо. Но где? Я напряглась, чтобы понять это. Надо мной? С той стороны, откуда я шла? Близко от меня? Далеко? Я вслушивалась, изо всех сил пытаясь сконцентрироваться, но, больше не было ни звука.
        Я двинулась со всеми возможными предосторожностями.
        Уже, должно быть, восемь часов. Мои часы остановились в два, когда на меня напали. Они уже хватились меня там, на «Ферме». Мария должна была настоять, чтобы они позвонили в полицию. Если, конечно, они и с ней не сделали что-нибудь.
        Меня охватили ужас, злость и отчаяние.
        Убийца мог присоединиться к поискам. Если он этого не сделает, то рискует выдать себя. И если мне повезет вернуться живой, он даже разыграет большое облегчение и счастье, что я нашлась.
        Далеко внизу я увидела мерцающие огоньки. «Ферма»! Я заплакала и вытерла с лица слезы и проступившую испарину рукавом свитера. Надо двигаться вперед.
        Но сперва я прислушалась. Ветер здесь, в промежутке между горами, был сильнее, и я ничего не услышала. Кругом была кромешная тьма. Может быть, он потерял меня? Я не осмелилась снять красный свитер, который мог служить ориентиром для моего преследователя. Без него я могу вообще замерзнуть. А убийца может рассчитывать и на это. Даже если я не умерла сразу, то все равно с переломанными костями я не смогу двинуться с места и погибну от холода и измождения.
        Он мог ждать меня и внизу. Он мог догадаться, что я рано или поздно выйду туда. Местность здесь была менее обрывистой, но откосы стали круче. Деревья поредели, а кусты объели козы, поэтому здесь меня легче заметить. Хорошо, что темно, если не считать узкого серпа луны. Я слышала шум воды в реке там, внизу.
        Я задержала дыхание. Прямо передо мной по реке заплясал сильный луч света.
        Это прожектор. Это, должно быть, люди ищут меня. Кричи! Беги!
        Но из-за боли и усталости моя реакция была медленной. Луч света шарил по реке. Они, должно быть, подумали, что я утонула, и искали меня у обоих берегов…
        На фоне луча прожектора силуэтом обрисовались голова и плечи мужчины. Только на одно мгновение, прямо внизу, между мною и рекой; луч двинулся в сторону, и голова исчезла в темноте.
        Я хотела закричать, но крик застрял у меня в горле. Я стояла неподвижно, выжидая, когда немного успокоится сердцебиение. Чтобы попасть к реке, я должна буду пройти мимо своего преследователя так близко, что он может схватить меня и заглушить мой крик прежде, чем кто-нибудь успеет подбежать. Каким бы путем я ни пошла, он услышит меня, так как он совсем рядом. Я здесь как в ловушке. Скоро прожектор и люди уйдут вперед, и я останусь одна с убийцей. Лежать тихо? Переждать? Это был мой единственный шанс.
        И я словно обезумела. Забыв о боли в ноге, я бросилась вперед, повинуясь безумной вспышке энергии. Чей-то голос зазвучал в моих ушах, моих ли? Высокий и грубый в тишине голос:
        - Здесь! Здесь!
        Луч прожектора задрожал, заколебался, шаря по сторонам, и наконец направился ко мне. И я бросилась в этот спасительный световой круг. Вода плескалась вокруг моих колен. Я оказалась в реке.
        - Здесь! Здесь!
        Свет ослепил меня. Голоса все приближались, раздался настойчивый звук сирены автомобиля, его подхватил другой. Шорох шагов по гальке и всплески воды приближались, я была окружена людьми.
        Они положили меня на брезент, укрыли одеялом и подняли по крутому берегу туда, где сигналили машины. Я мигала от яркого света, вопросы сыпались на меня со всех сторон. Надо мной наклонился Эган.
        - Слава Богу, вы в порядке!
        А где же Конор? Они заговорили о больнице.
        - Нет! Я хочу домой!
        Ведь Мария на «Ферме». Я должна попасть к ней.
        Зазвучали другие голоса, среди них - снова голос Эгана:
        - В больницу лучше всего…
        - Я в порядке! Хочу домой!
        И тут я увидела лицо Конора, его растрепанные волосы под светом фар машин сияли вокруг головы, словно нимб.
        - Мы заберем ее на «Ферму»,- сказал он.- Ее можно поместить на заднее сиденье. Эган, поезжай вперед и скажи Марии, что все в порядке.
        Так, значит, Мария все еще невредима. Я откинулась назад и позволила Конору и другим мужчинам положить меня на заднее сиденье «ситроена». Я вскрикнула от боли, и они подложили под мою растянутую ногу одеяло.
        Конор потрогал мою ногу:
        - Не думаю, что это перелом.
        Я отвернулась от него:
        - Побыстрее доставьте меня в отель.
        До «Фермы» было всего несколько минут езды, но они вели машину медленно, чтобы избавить меня от тряски. Когда мы подъезжали, Мария уже стояла на ступенях. У нее было заплаканное лицо, но сейчас она силилась улыбнуться.
        - Упала с горы, Керри! Неужели нельзя найти более безопасное место для работы?
        Вместе с Конором она помогла мне раздеться и лечь в постель. Камилла принесла горячий чай с бренди, и Мария с ложечки давала мне его. Я то и дело от изнеможения впадала в забытье, но все же слышала, что говорили приглушенными голосами Конор, Эган и Мария.
        Появился доктор Фруассар и тщательно меня осмотрел. Когда он тронул мою ногу, я поморщилась, и он сказал:
        - Завтра приезжайте в Дьенн, и мы сделаем рентген, хорошо? Возможен перелом. Ну а пока мы облегчим ваши страдания.
        Он промыл мои ушибы и синяки теплой водой с мылом и спиртом, очистил глубокий порез на лбу и соединил его края пластырем. Сделал мне болеутоляющий укол и сказал, что я счастливая девушка, раз осталась жива, а потом попросил всех выйти и дать мне поспать, в чем сейчас я нуждалась больше всего.
        Укол доктора Фруассара уже начал действовать. Я попыталась пробормотать ему слова благодарности и пожелать спокойной ночи другим и сразу же словно провалилась в сон.
        Не знаю, сколько прошло времени, может быть, несколько минут; я вдруг открыла глаза, и сердце сильно забилось. Я медленно отходила от странных снов и, устремив глаза на дверь, увидела тонкую полоску света под ней.
        Она расширялась, мою дверь открывали.
        Я попыталась сесть и закричать, но наркотическое средство было слишком сильным, и мои члены были будто налиты свинцом.
        Это был Конор, такой большой, я видела его очертания как-то неясно.
        - Что вам нужно?- попыталась сказать я, но слова застряли у меня в горле.
        - Постарайтесь уснуть,- сказал он.
        - Нет, нет…
        Я все-таки попыталась подняться, но его сильные руки опустили меня обратно на подушку. Я тупо смотрела, как он подвинул стул к двери и сел на него.
        Вот я и в ловушке.
        Кричи же, подсказывал мне разум. Кто-нибудь да услышит. Но веки слипались. И я снова заснула, а когда проснулась, был уже полдень; Конор ушел, а стул стоял на своем обычном месте. Может быть, все это мне приснилось?
        Глава 17
        Мария, видно, была в напряжении все утро; когда я вернулась из ванной на слабых, непослушных ногах, она уже ожидала меня в моей комнате.
        - Как вы себя чувствуете? А надо ли было вам вставать? Как вы напугали всех нас, Керри!
        - Насколько я догадываюсь, я жива. И сожалею, что явилась причиной паники.
        - Давайте я принесу вам завтрак. Или что-то вроде обеда. Может быть, суп. Это пойдет вам на пользу.
        Она побежала вниз, а я снова легла в постель, раздумывая, как поступить. Мы должны уехать, и быстро, прежде чем будет совершено повторное покушение на мою жизнь.
        Важно было решить, как заставить Марию уехать. Единственный способ - это рассказать ей о том, что произошло в горах, и про героин. Но могу ли я ставить свою жизнь в зависимость от ее реакции? И расскажет ли она обо всем Эгану? А могу ли я быть уверенной, что Эган не участвовал в попытке убрать меня?
        Кто-то постучал в дверь. Я подумала, что это Мария, и сказала:
        - Войдите!
        Но это был Конор.
        - Как вы себя чувствуете?
        - Лучше, благодарю вас.
        - Очень глупо располагаться на краю пропасти.
        - А я и не располагалась на краю пропасти.
        На его лице ничего не отразилось.
        - А как же это тогда случилось?
        - Меня сбросили вниз.
        - Ну что вы, Керри!
        - Я не настолько глупа, чтобы не понять, для чего мое лицо было закрыто кем-то, кто не хотел, чтобы я его видела, для чего меня тащили к краю пропасти, а потом сбросили вниз!
        Он и на самом деле был подавлен.
        А я с горечью снова заговорила о том, что пришло мне в голову этой ужасной ночью там, на дне пропасти.
        - И я думаю, что мадемуазель Софи выкинули из окна таким же образом. Кто-то, кто думал, что она слишком много знает.
        Он ничего не отрицал и продолжал стоять там, где стоял; только взгляд стал еще печальнее, а вокруг рта залегли глубокие складки.
        - Я полагаю, что сейчас вы посоветуете мне держать эти теории при себе ради моей же пользы. Но о ком вы на самом деле беспокоитесь, Конор?
        Он повернулся и вышел.
        И почти тут же вошли Мария и Эган; он нес поднос с моим завтраком.
        - Мария говорит, что вы в порядке, как новенькая. А как насчет рентгена?- спросил он, ставя поднос мне на колени.- Я считаю, что это неплохая идея.
        - А я уверена, что я не…
        И здесь я подумала, что это - хороший предлог вместе с Марией уехать из этого дома: мы могли бы поговорить с нею, а из Дьенна я смогу позвонить в Ниццу и заказать билеты на самолет, не боясь быть подслушанной убийцей.
        - Да, пожалуй, я поеду. Мария, ты сможешь повести машину?
        - Так я вас отвезу, разумеется,- предложил Эган.
        - Я не хочу отвлекать вас от работы на «Ферме», здесь сейчас так много людей…
        В коридоре было шумно от ранних приезжих. Их голоса слышны из моей комнаты.
        - Я вполне могу…
        - Мария тоже вполне может,- сказала я более твердо, чем это требовалось. Он как-то странно посмотрел на меня, а потом они с Марией обменялись взглядами, и он пожал плечами.
        - Конечно, если вы предпочитаете…- пробормотал он и покинул нас.
        Мария посмотрела на меня:
        - Что все это значит?
        - Я хочу поехать с тобой. Ты что, возражаешь?
        - Нет,- медленно ответила она.- Только…
        - Не будешь ли ты любезна позвонить доктору Фруассару и предупредить, что мы приедем?
        Пока она ходила вниз к телефону, я быстро оделась и причесалась таким образом, чтобы скрыть пластырь на лбу.
        Мария подвела машину к подъезду, и я поспешила сесть в нее. Я попросила ее ехать помедленнее. И только на последних пяти милях перед Дьенном, когда дорога стала прямой, я заговорила с ней о своих планах. Я не хотела болтать лишнего и надеялась, что она поймет меня, зная только об этом несчастном случае.
        - Я хочу немедленно уехать домой, Мария. Хочу заказать билеты из Ниццы на завтра.
        Ее лицо стало непроницаемым. Неожиданность? Сопротивление? Но она ничего не сказала.
        - Я понимаю твои чувства к Эгану и знаю, что ты не хочешь оставлять его. Но уже август, а он планирует осенью побывать в Нью-Йорке, поэтому ваша разлука не будет долгой.
        Она глубоко вздохнула.
        - Мария, я тоже оставляю сердце здесь, на «Ферме». И я не просила бы тебя немедленно уехать, если бы не чувствовала, что не могу здесь больше оставаться.
        - Это все из-за несчастного случая, Керри?- А потом поспешно добавила: - Я вовсе не считаю это пустяком. Это было просто ужасно для вас, и вас могли убить, но… но ведь вы и здесь можете поправиться, так же, как и дома.
        - Но мадемуазель Софи тоже упала…- сказала я.
        Я не собиралась ни на что намекать и тем более не хотела, чтобы она догадалась о моих подозрениях.
        Она быстро повернулась ко мне лицом. Мне показалось, что она все поняла, но упрямо не хотела признаваться в этом.
        - Она была очень слаба, у нее закружилась голова, и она соскользнула вниз… вы не должны больше думать об этом.
        - Мне не нравятся такие дела,- ответила я,- даже если они похожи на несчастные случаи. А это вовсе не был несчастный случай.
        Я не знаю, почему мне вдруг вспомнился тот вечер, когда я познакомилась с мисс Уолдрон: мужчина на тротуаре, украденный пакет; было похоже, что с тех пор насилие преследует нас даже здесь.
        Она попыталась рассмеяться:
        - Что-то не похоже на вас - так всего бояться.
        - Мария,- сказала я как можно тверже.- Я заказываю два места на завтрашний самолет. И ожидаю, что ты поедешь со мной. Я бы не настаивала, если бы не была уверена, что это очень важно.
        Она хотела что-то ответить, но вдруг передумала. Упрямое выражение сохранилось на ее лице, и я начала сомневаться, достаточно ли я имею влияния на нее, чтобы заставить ее сделать то, о чем я прошу. А что мне делать, если она не согласится? Рассказать ей всю историю, включая героин? А если она и после этого откажется? Но я ни в коем случае не могу оставить ее одну; в конце концов, я обращусь в полицию.
        Доктор Фруассар просветил рентгеном всю мою ногу, от бедра до кончиков пальцев, и заставил нас ждать, пока он проявит снимки. Это дало мне возможность позвонить по телефону. Я быстро дозвонилась и смогла заказать два места на самолет в Париж, который улетал в девять вечера. Мы должны быть у стойки регистрации билетов в восемь.
        - Они зарезервировали для нас два билета на завтрашний вечерний рейс,- сообщила я Марии.
        Она упрямо вскинула подбородок; но я и раньше знала, что она не будет так уж послушна.
        Рентген показал, что у меня нет никаких переломов, в чем я и так была уверена. Моя цель была достигнута. Когда мы ехали обратно, я сказала:
        - Не будет ли лишним просить тебя держать все в секрете?
        - Даже от Эгана?- скептически спросила она.
        Я кивнула.
        - Но почему?
        - Если бы это не было бы так важно, Мария, я не просила бы тебя.
        - Мне кажется, что это падение повлияло на ваш мозг или еще на что-то,- сказала она.- А может быть, это просто желание убежать от Конора, потому что он все еще любит Лауру?
        - Ты хочешь, чтобы я ответила на этот вопрос серьезно?
        - Но на самом деле, Керри! Я не могу обидеть Эгана так ужасно, сказав ему об отъезде в последнюю минуту, даже не зная причины нашего бегства.
        - Я скажу тебе причину. В самолете.
        Она со скрежетом перевела рычаг переключения скоростей, так что машина дернулась.
        Мы вернулись на «Ферму» уже в сумерках. Столовая была переполнена. Я очень устала и, сославшись на травмы, попросила, чтобы обед мне принесли в кровать. Мария была сердита на меня, не хотела разговаривать и только зашла ко мне, чтобы сухо пожелать спокойной ночи. Я не знала, скажет ли она о наших планах Эгану или нет. На всякий случай я заперлась изнутри.
        Постучала Камилла, которая принесла мне чайник с горячим чаем, чтобы легче было уснуть. Я спросила у нее:
        - А в какое время мадам Патрелкис и мсье Абдикян уехали в тот день, когда я упала с горы?
        - Ну как всегда,- ответила она, удивленная моим вопросом.- Они поздно позавтракали, потом искупались в бассейне и уехали. Точно время я не заметила.
        А это и не имело значения. Если они хотели достать меня, то у них было время; Арман мог оставить Лауру в автомобиле и идти за мной пешком.
        Как раз в это я безумно хотела верить: в то, что это был не Конор и не Эган. Зачем же Арману убивать меня, если только Конор не сказал ему о героине и если они не были заодно? Если же Конор сказал ему, тогда… значит, он хотел, чтобы меня убили.
        Мою грудь сжимало, дышать было трудно. Я даже не могла ответить на тихий стук в дверь. Стук повторился более громко.
        - Кто там?
        - Конор.
        Я была в таком отчаянии, что даже забыла о грозящей мне опасности. Накинула халат и открыла дверь.
        Он положил мои краски и сложенный мольберт на стул.
        Я напряженно спросила:
        - А как же вы догадались, где это можно было найти?
        Он не заметил скрытого смысла в моем вопросе.
        - Я поднялся в горы и почти всю вторую половину дня ходил и искал. Вы были чертовски близко к обрыву, вы же сами знаете.
        - Я вовсе не была так близко,- возразила я.- Я же не идиотка. Я установила мольберт на значительном расстоянии от края.
        - Остается подозревать, что кто-то сдвинул его после того, как вы упали.
        - А почему нет?- сказала я.- Если кто-то пытался скрыть тот факт, что мое падение не было случайным.
        - Людям в определенном состоянии духа может показаться что угодно. Вы получили шок при падении.
        - А на самом деле я ела ленч на значительном расстоянии от того места, где стоял мольберт. Человек, который напал на меня, вынужден был тащить меня к краю пропасти.
        - Вы только что съели свой ленч? Да вы просто были ослеплены солнцем. Пошатнулись, когда встали…
        На мгновение меня охватило оцепенение. Я испугалась. Выходит, я была в полусне и потеряла равновесие. Но я тут же вспомнила весь ужас от этой внезапно наступившей тьмы, чей-то свитер, натянутый на мое лицо, мои ноги, волокущиеся по скале. Нет, все это не могло быть плодом моего воображения!
        - Подождите секунду!- Я подбежала к шкафу и отыскала туфли, в которых была в тот день. С их задников была содрана вся краска - оттого, что меня волокли.- Посмотрите на эти царапины!
        - Это могло случиться при вашем падении,- парировал Конор.
        - А почему вы так стараетесь убедить меня, что это был несчастный случай?- спокойно спросила я.
        Он подавленно посмотрел на меня и сказал:
        - Если кто-то хотел убить вас, то почему бы ему не попытаться еще раз?
        - Я уже думала об этом.
        - Вам нельзя быть одной. Я останусь с вами.
        Я ответила все еще спокойно:
        - Предпочитаю остаться одна. Запру дверь.
        Он густо покраснел. Не говоря ни слова, повернулся и вышел. Я демонстративно заперла дверь так, чтобы он мог это услышать.
        Глава 18
        Я запланировала уложить вещи так поздно, как только возможно, чтобы исключить любой намек на наш отъезд. Разыгрывая усталость, хотя на самом деле я давно пришла в себя, провела утро, читая в шезлонге возле бассейна. Поэтому я увидела приехавшую Лауру.
        Для меня ее приезд был неожиданностью. Она оглядывалась вокруг, желая, без сомнения, увидеть Конора, но его в это утро не было видно поблизости. Она выглядела менее ухоженной, чем обычно. Волосы были почти растрепаны, и зеленая одежда только подчеркивала бледность ее кожи.
        Я помахала ей, и она сделала то же самое в ответ, явно с усилием придавая соответствующее выражение своему лицу.
        - Я вижу, вам лучше. Рада за вас, дорогая. Конор говорил мне, что вы ужасно упали. А где все остальные?
        - Где-то здесь. Я никого не видела.
        - Я надену купальный костюм и присоединюсь к вам.
        Ей потребовалось порядочное время, чтобы переодеться, и я уже подумала, что она нашла Конора. Купальный костюм представлял собой полоски ткани на груди и бедрах; несмотря на некоторую полноту, ее фигура была довольно стройной. Пододвинув шезлонг к моему, она опустилась в него, а потом, повернувшись ко мне, стала с холодным интересом рассматривать мои порезы.
        - Это все заживет,- изрекла она.- Вы счастливо отделались.
        Но она была слишком нетерпелива даже для того, чтобы высказать вежливый интерес ко мне.
        - А вы в порядке, Лаура?- спросила я.
        Она выпустила сквозь зубы дым от сигареты.
        - Я не собиралась приезжать сюда. Никому ничего не сказала, даже Арману. Но если у мужа появятся подозрения, мне придется путешествовать в сопровождении мужчины из нашей семьи, как доброй турецкой жене.- Она ехидно засмеялась: - У вас с Арманом, кстати, есть нечто общее.
        - Я здесь не для того, чтобы следить за Марией.
        - Боюсь, за ней необходимо следить.
        - Я думала, что вы француженка, а не турчанка.
        - Конечно. Но будь Мария моей дочерью, я оградила бы ее от такого человека, как Эган. Его испортили женщины, их у него было слишком много.
        - Она достаточно взрослая, чтобы самой решить, как себя с ним вести. Она знает его лучше, чем любая из нас,- сказала я, поднимаясь.- Извините, Мария меня ждет.
        Я постучала в дверь комнаты Марии. Она сидела одетая и готовая выйти.
        - Я поеду в Дьенн с Эганом. Ему надо заказать вина.
        - Мария, ты же знаешь, что мы должны уехать отсюда не позже шести. Даже, может быть, в пять тридцать.
        - Я понимаю.
        - Ты что-нибудь сказала Эгану?
        - Хватит вопросов, Керри. Я же обещала вам, что не скажу ему.
        Мне нечего было ей больше сказать, у меня просто не хватало аргументов, чтобы успокоить ее. Все, что я хотела,- это чтобы мы сегодня отправились в Ниццу, пусть она даже не разговаривает со мной больше никогда. Я вернулась в столовую и подсела к столу Лауры.
        - А где Мария? Почему это все попрятались?- спросила она раздраженно.
        - Мария поедет с Эганом в Дьенн. Ему надо кое-что купить.
        Она налила себе бокал вина, а потом спохватилась и вспомнила о манерах:
        - Керри?
        Я отрицательно покачала головой:
        - Не привыкла пить вино за ленчем.
        Я видела, что она пьет слишком много, и спрашивала себя, не отыскать ли мне Конора.
        - А почему бы вам не подняться в свою комнату и не отдохнуть немного?- предложила я.
        - Да, да,- пробормотала она.
        Ее глаза опухли, и лицо покрылось пятнами какого-то странного цвета.
        Она позволила мне помочь ей подняться, приготовить постель и задернуть шторы. Я вернулась в свою комнату и заперла за собой дверь. Вытащила чемодан и стала аккуратно укладывать вещи, намеренно оттягивая время. Еще целых два часа осталось до момента нашего с Марией отъезда, и мне было больше нечего делать. Я не хотела рисковать и выносить свой чемодан и мольберт заранее, боясь встретиться с Конором. Лучше появиться на террасе лишь в момент отъезда, прямо со всем багажом. На террасе будет много народу, и тот, кто хотел моей смерти, не успеет ничего предпринять. Он будет только стоять и беспомощно наблюдать, как мы грузим багаж в
«ситроен» и отбываем.
        А где Мария? Она что, собирается опоздать? Я не слышала ни звука из ее комнаты. Несомненно, она должна была дать мне знать о своем возвращении, даже если сердита на меня. Я подошла к ее комнате и постучала в дверь. Никакого ответа. Повернула дверную ручку. Дверь оказалась не запертой. Я заглянула внутрь. Комната была пуста.
        Проклятие. Я вернулась в свою комнату, надела хлопчатобумажный костюм, в котором обычно путешествую, спрятала чемодан в шкаф вместе с большой дорожной сумкой и плащом и спустилась вниз, чтобы посидеть на террасе, поджидая ее.
        Камилла принесла мне, как всегда, вермут со льдом.
        - Мсье Эган еще не вернулся?- спросила я как бы невзначай.
        Она покачала головой.
        Прошло полчаса, час. Снова подошла Камилла и спросила, желаю ли я обедать на террасе.
        - Спасибо, Камилла. Я не голодна. Лучше я подожду Марию.
        - Вы беспокоитесь? Не надо. Им всюду хорошо вместе, вы меня понимаете?
        Я понимала.
        Уже семь часов, семь тридцать… Теперь мы не успеем на самолет. Так вот почему она не давала себе труда протестовать или довериться Эгану. Она просто устроила все так, чтобы не успеть на самолет. Может быть, она надеялась, что я улечу одна. Но я не могла улететь одна.
        На террасу вышел Конор. Было странно видеть его здесь в то время, когда гостям подавали кофе. Он подошел ко мне:
        - Камилла сказала, что вы не хотите обедать.
        - Я жду Марию. Она все еще не вернулась.
        - Но с Эганом она в полной безопасности,- сказал он:
        - А вдруг несчастный случай на дороге?
        Я не могла сказать ему, почему я так взволнована. Не могла выдать наших планов.
        - Если бы полиция зафиксировала несчастный случай, то мы бы уже об этом знали.- Он внимательно посмотрел на меня.- Но я позвоню, если вы хотите.
        Я прошла за ним к телефону в холле. Хотела показать, что больше не доверяю ему. Я наблюдала, как он запрашивал номер, и услышала трескучий голос на другом конце линии. Я даже могла различить некоторые слова, поэтому знала, что он говорил с полицией. Нет, не было никаких рапортов о несчастных случаях на дороге между Беланом и Дьенном. Но они сейчас проверят другие участки и тут же позвонят нам, если что-нибудь случилось. Да, у них есть сведения из всех больниц, и там нет никого с такими именами.
        Он положил телефонную трубку.
        - Где же они могут быть?- спросила я упавшим голосом.
        - Кто это - они?
        Я подняла взор и увидела на ступеньках Лауру. Она надела одну из своих цветных шифоновых пижам, распустила волосы и выглядела бы как обычно, если бы не темные круги под глазами, которые подчеркивались косметикой.
        - Вы оба так взволнованы,- заметила она, переводя взгляд с меня на Конора и обратно.- Какое великое несчастье произошло? Вами пренебрегли, моя дорогая Керри? Но вы должны были бы предвидеть это. Иначе зачем ваша подопечная здесь, так далеко от дома, в этом мрачном месте?
        Я снова прошла на террасу и села так, чтобы видеть ворота. Мария должна бы знать, что я не изменю своего решения, даже если будет слишком поздно. Хотя мне стало значительно лучше, я все же еще не настолько окрепла, чтобы вести машину несколько часов по горной дороге ночью. Если Мария задержалась специально для того, чтобы не улететь сегодня, то почему сейчас она не возвращается? Она добилась своей цели. Если только она не проболталась Эгану о моем намерении; тогда, возможно, Эган увез ее подальше.
        Лаура присоединилась ко мне с бокалом бренди в руке.
        - Все еще не вернулись. Да ну, это ничего не значит.
        - Я боюсь, что они тайно сбежали,- сказала я.
        Я была слишком возбуждена, чтобы держать эту мысль при себе; а Лаура настолько опьянела, что не придала моим словам серьезного значения.
        - Как вы наивны, дорогая!
        - Разве это так уж невозможно? Они же любят друг друга.
        Лаура засмеялась:
        - Это она любит.
        - А почему вы думаете, что он ее не любит?- спросила я.
        - Я знаю этот сорт мужчин. Он же профессионал. Когда от нее пришло письмо, он сказал нам, Конору и мне: что за скука будет, когда она приедет на все лето! Но она очень хорошенькая, да еще и богатая, а летом здесь так скучно, что, в конце концов, это не так уж и плохо.
        Я молча смотрела на нее. Она была совсем пьяна и могла не понимать, что говорит. Во всяком случае, чересчур пьяна для того, чтобы сочинить такую историю. Так что подтверждались самые худшие опасения мисс Уолдрон. Только почему я не верила Лауре?
        В полночь Конор и я помогли Лауре подняться в ее комнату. Я оставила его с ней, вернулась к себе и заперла дверь. Я так устала, что даже не могла спать.
        Глава 19
        И все-таки я уснула: мое усталое тело потребовало отдыха, вопреки мне самой. Спросонок я увидела, что мою комнату заливает яркое полуденное солнце; было жарко, и мое тело покрылось испариной. Мария! Я все вспомнила и выскочила из кровати так быстро, как мне позволила растянутая нога; умылась, оделась и поспешила в ее комнату.
        - Мария?
        Никакого ответа. Я повернула ручку. Комната выглядела так, будто некоторое время пустовала.
        Где-то слышались удары молотка. Это, должно быть, Конор. Я отыскала его в одной из новых ванных комнат, где он регулировал душ.
        - Они так и не вернулись. Можем ли мы взять машину и поехать по дороге на Дьенн? Может быть, у них что-то случилось, и их не могут найти?
        - За Беланом дорога на Дьенн очень прямая. Ни обрывов, ни пропастей. И там относительно большое движение. Если бы случилось дорожное происшествие, их бы заметили.
        Он поднял глаза и, захватив меня врасплох, понял по лицу мое состояние.
        - Вы говорили Марии о героине?
        - Нет. Вы думаете, ее исчезновение как-то связано с этим?
        - Я только делаю предположения, как и вы,- угрюмо сказал он, вытирая руки старым банным полотенцем и бросая его в угол.
        Я прошла за ним в холл. И сказала, понизив голос:
        - Ведь вы - брат Эгана. И достаточно хорошо его знаете, чтобы догадаться, куда он мог поехать.
        - А вы знаете Марию. Есть ли у вас какие-нибудь догадки?
        - Я думаю, что она слепо следует за ним. И ни в чем ему не откажет.
        - Вы полагаете, что он похитил ее?- иронично спросил Конор.
        - Вы что-то знаете!- вскричала я.- Вы знаете о нем что-то такое, о чем не говорите.
        - Он никогда не причинит вреда Марии.
        Я спустилась вниз и позавтракала. Жара была удушающая, воздух неподвижен, и я, закончив завтрак, поспешила к дальнему концу бассейна, в тень. Здесь меня отыскала Лаура.
        - Лаура, я думала, что вы уже уехали!
        - Я слишком плохо себя чувствую, чтобы вести машину.
        - Говорили вы с Конором, чтобы он отвез вас домой?
        - Конор не покинет «Ферму», пока его брат со своей маленькой подружкой наслаждаются где-то.
        - Почему бы нам не позвонить Арману?
        - Не хочу, чтобы он появлялся тут.
        - Но муж может послать Армана за вами.
        - Арман водит машину ужасно. Пожалуйста, не надо больше говорить об этом. Я и думать об этом не могу!
        Она вдруг встала, сбросила халат и нырнула в бассейн, ее светлая голова сначала исчезла, потом показалась вновь, уже потемневшая, и она, сильно ударяя по воде белыми руками, поплыла вдоль бассейна.
        И тут у края бассейна появилась Камилла:
        - Мадемуазель Белдинг! Телефон!
        Мария. Это что-то о ней. Я вскочила и побежала, невзирая на свою растянутую ногу. Я схватила трубку как раз в тот момент, когда Конор входил в дверь.
        - Керри?
        - Мария!- У меня гора свалилась с плеч.- Где ты?
        - Я в Марселе. Вернусь к обеду.
        - В Марселе!- Я посмотрела на Конора.- Они в порядке. В Марселе.- Я снова обратилась к телефону: - Ты в порядке?
        - Я в порядке. Но разочарована,- добавила она упавшим голосом.- Я полагала, что мы вернемся женатыми, но я все еще Мария Уолдрон. Не спрашивайте меня больше ни о чем. Поговорим, когда я вернусь.
        И она повесила трубку. Я обернулась, не ожидая увидеть Лауру, которая стояла, опершись на дверной косяк. Я сказала:
        - Они собирались пожениться.
        - И они поженились?- спросила Лаура.
        Я покачала головой.
        - Вот так. Столько суматохи и беспокойства - и все понапрасну,- криво усмехнулась Лаура.- Может быть, это глупое дитя хоть чему-то научилось, по крайней мере.
        Конор внимательно наблюдал за Лаурой. Потом неожиданно подошел к ней, обнял и увел. Я никогда раньше не видела, чтобы они обнимались. Ком застрял у меня в горле.
        Эган и Мария вернулись после обеда. Они помахали мне и сказали, что пойдут на кухню чего-нибудь поесть.
        Я дала им возможность перекусить, а когда они с чашками кофе в руках направились в салон, я присоединилась к ним. Конора не было поблизости, и я спросила, видели ли они его.
        - Только издали,- ответил Эган.
        Казалось, обычная любезность ему изменила: он говорил отрывисто и напряженно.
        - Не обвиняйте ни в чем Эгана,- вмешалась Мария.- Это моя вина. Это была моя идея, чтобы мы поженились немедленно,- сказала она.- Ты предпочитал подождать. Но Керри собиралась заставить меня уехать домой вчера вечером, и поэтому…
        Мария осеклась и бросила на меня испуганный взгляд. Она выдала меня!
        - Заставить тебя уехать домой?- Эган посмотрел на меня.- Вы на самом деле хотели улететь в Штаты вчера вечером, Керри?
        - Я… Я чувствую… себя плохо. После того падения я… мне захотелось уехать домой.
        Теперь он смотрел на Марию.
        - Почему же ты мне об этом ничего не сказала?
        - Не могла. Я обещала Керри.
        - Понимаю…
        - Да ничего ты не понимаешь, совсем ничего!- закричала она.- Я никогда не стала бы скрывать от тебя ничего, если бы это не было так важно для Керри! А я даже не знаю, почему это важно. Это она так считает.
        - Тогда, может, вы скажете мне, Керри, почему вы держите свои планы в секрете.
        Я никак не могла найти подходящего ответа и лихорадочно придумывала причины. Но, на мое счастье, в эту минуту вошел Конор, такой озлобленный, каким я его никогда не видела.
        - Что, черт возьми, здесь происходит?
        - А ты знал, что Керри хотела увезти Марию домой вчера вечером?
        Наступила гнетущая тишина. Конор постарался избежать моего взгляда.
        - Нет, не знал,- ответил он.
        - Ну, хорошо,- сказал Эган. Он вздохнул и поднялся.- У нас был длинный день.
        Мария тут же вскочила, схватила возлюбленного за руку и, заглядывая ему в лицо, спросила:
        - Ты сердишься на меня?
        - Забудь обо всем, Мария. Теперь это уже не имеет значения.
        Его лицо сразу постарело и стало усталым. Но она все еще держалась за его руку и послушно шла за ним к лестнице.
        Конор бросил Эгану, не поворачивая головы:
        - Зайди к Лауре, хорошо? Она неважно себя чувствует.
        - А что, Лаура здесь? Сегодня? Да она сошла с ума!
        - Даже если и так, все равно зайди. Прояви гостеприимство.
        Эган отпустил руку девушки и один направился вверх по лестнице.
        Мария выглядела так, будто ее мир рухнул. Я обняла ее и сказала:
        - Тебе тоже надо бы поспать.
        - Зайдите ко мне, пожалуйста,- сказала Мария,- Я очень устала, но едва ли смогу заснуть.
        Я села на кровать, а она скинула платье, оставив его валяться на полу, и надела пижаму. И лишь наступив на платье, она заметила его, подобрала и машинально повесила на плечики.
        - Это была моя идея, честно,- тихо проговорила она.- Эган всегда считал, что нам надо подождать.
        - Ну а теперь? Ты поедешь со мной домой завтра?
        Она пожала плечами:
        - Теперь да.
        Раздался стук в дверь, и заглянул Эган. Он сразу остановился, потому что не ожидал увидеть здесь меня. У него был такой же странный вид, как и тогда, когда погибла Софи.
        - Я хотел бы поговорить с Марией.
        - Я ухожу,- ответила я.- А как там Лаура?
        - Пьяна. Или больна. Или тронулась. Или все вместе.
        - Стоит ли нам говорить о Лауре,- тихо сказала Мария.- Тем более что я завтра уеду.
        - Так вы определенно решили?- обратился он ко мне.
        - Я думаю, это наилучший выход. Для всех.
        - Но не для нас с Эганом, верно, дорогой?- Мария смотрела на него чуть ли не умоляюще.- Это так плохо для нас!
        Но он ответил недостаточно быстро.
        - А может быть, ты рад, что я уеду? Может быть, я надоела тебе?- Ее голос дрожал.
        - Нет, Мария!
        Он присел на край ее кровати; его лицо заострилось и выглядело изнуренным, взгляд - потухшим. Он прикоснулся к ее волосам и щеке.
        - Это было во всех отношениях плохое лето. Но скоро мы будем вместе в Нью-Йорке и наверстаем все, что упустили.
        Я чувствовала себя злой разлучницей, ставшей между ними, и пробормотала:
        - Спокойной ночи. Увидимся завтра.
        Я не стала зажигать лампу в своей комнате. Распахнув окно, я в последний раз вдохнула этот холодный аромат сосен, лаванды и сырых листьев. Я уже никогда не буду прежней Керри. Какая-то часть меня останется здесь, с Конором, в его старом отеле, пропахшем заплесневелым камнем и цветами. Мы обе уезжаем отсюда с грустью, Мария и я.
        Они собираются отпустить нас с миром, Конор, или Эган, или кто-то другой, кто пытался сначала напугать нас, а потом убить меня. Может быть, так будет проще. Мы никого не будем беспокоить, когда окажемся за три тысячи миль отсюда.
        Жаркий день сменился дождем. Холод стал пронизывающим. Меня охватила дрожь. Мне надо было бы лечь в постель, но я знала, что не смогу заснуть.
        Я подумала о Лауре. Пьяной или сумасшедшей, как сказал Эган. Может быть, ей сейчас что-то нужно? Да нет, она с Конором… А если предположить, что нет? Может быть, ей нужно что-то горячее, например чай. Не постучать ли в ее дверь? Я же могу спуститься в кухню, чтобы приготовить чай - для себя, во всяком случае.
        Я вышла в полутемный коридор, отыскала дверь Лауры и легонько постучала.
        - Войдите!
        Она сидела в темноте на стуле в ночной рубашке и халате.
        - Лаура… Я как раз спускаюсь вниз приготовить себе чаю. Захватить и для вас?
        - Я очень замерзла,- сказала она.
        - Почему вы не ляжете в постель?
        Она покачала головой. Мне показалось, что ее зубы стучат.
        - Я боюсь. Теперь он знает, что я обманывала его.- Ее голос совсем упал.- Раньше только Арман мог наговорить на меня. Но теперь он знает.
        Я вспомнила, как Арман крался по лестнице в башенку за Лаурой, и мне стало страшно. Я села на край кровати.
        - Но почему он должен убивать вас? Есть и другие способы расстаться с неверной женой. Скажем, развод.
        У нее пресеклось дыхание.
        - Мой муж - турок. Вы не понимаете турецких мужчин. Это дело чести. У себя на родине он будет оправдан, если убьет неверную жену и ее любовника.

«Ее любовника». Конор тоже будет убит. И я в страхе воскликнула:
        - Тогда зачем же вы приехали?! Почему ослушались его?!
        - Вы бы не спрашивали, если бы любили. И знали, что теряете любимого.

«Теряете любимого»? Что это значит?.. Значит, Конор говорил с ней обо мне? И не поэтому ли она одна сегодня ночью?
        - Я просто дура,- сказала она.- Но я должна была приехать. Не могла оставаться у себя на вилле. Я просто лишилась разума. А теперь,- она нервно засмеялась,- я лишусь жизни.
        - Вы слишком возбуждены, Лаура. Не знаете, что говорите.
        - Я звонила Сарифу. Он здесь, но не стал говорить со мной.
        Она потерла руки, будто хотела согреть их.
        - Потом я позвонила Арману. Ответила Анна. Она пожалела меня и посоветовала уехать из «Фермы», чтобы они не застали меня здесь.
        - Так почему же вы не уезжаете?!- воскликнула я.
        - Он не хочет ехать со мной.
        - Вы должны ему сказать, что это вопрос жизни и смерти.
        Она покачала головой.
        - Так поезжайте сами, Лаура!
        - Я слишком нервничаю, чтобы вести машину.
        - Я сварю вам кофе. Это лучше, чем чай.
        - Не могу. Вся трясусь. Мне надо немного бренди.
        Не зажигая лампы в салоне, я прошла за бар, чтобы найти бутылку с бренди. Я отыскала ее и налила немного в бокал. Она пошла за мной в салон и стояла, вырисовываясь силуэтом в больших французских дверях.
        - Вот, Лаура.
        Она не двинулась с места, и мне пришлось принести ей бокал. Я хотела дать ей его, но ее руки были сжаты, словно клешни. Она куда-то указывала. Я ничего не видела, кроме ее глаз: в них был ужас.
        - Что такое? Скажите же!
        Она прошептала:
        - Он здесь.
        - Кто?
        - Убийца!
        Теперь и я увидела приземистую фигуру с женской походкой. Арман. Он быстро шел через двор к входной двери.
        - Это же всего-навсего Арман. Он приехал, чтобы забрать вас домой. Это ваш муж послал его за вами.
        Ее зубы отбивали дробь.
        - Глупая! Мой муж послал его, чтобы убить нас обоих. Он уже не раз убивал, когда мой муж приказывал ему.
        - Лаура, вы просто в истерике.
        - Это он убил Софи, потому что она о многом догадывалась. И пытался убить вас.
        Я еле могла спросить:
        - За что же?
        - Вы же нашли героин. Они испугались. Их много: Сариф, Арман, другие…- Она понизила голос до шепота: - И мой любовник. И я тоже. Вы думаете, мы должны умереть, потому что я изменила мужу? Они боятся, что мы предадим их всех.
        Раздался звонок у входной двери.
        Она взмолилась:
        - Не отвечайте! Заприте окна…
        Если он будет продолжать звонить, Конор может спуститься вниз. Меня охватило отчаяние.
        - Послушайте меня, Лаура. Вы должны бежать вместе с Конором. Через задний ход. А я задержу здесь Армана, насколько смогу.
        Она бросила на меня безумный взгляд, повернулась и побежала к лестнице. Я сжала руки до боли и наконец услышала, как наверху открылась и потом захлопнулась ее дверь.
        Конор сказал Арману, что я нашла героин. Эта мысль приводила меня в оцепенение. Я подошла к двери и отперла ее.
        Вот он, убийца. Пухленький и коренастый, Арман улыбался мне, его маслянистая кожа была сырой от дождя, мокрые черные волосы обвисли.
        - Керри, дорогая, вот это сюрприз! Я разбудил вас? Простите меня! Я ожидал увидеть кого-нибудь из слуг.
        - Да нет, все в порядке. Я просто пришла сварить кофе.
        - Можно мне войти? Гостиница всегда принимает странников, разве не так? Не слишком ли поздно попросить у вас ночлега?
        - Комнаты остались неубранными, но если вы немного подождете здесь, внизу, я сама приготовлю вам постель. А пока выпейте кофе. Он уже готов. Я только что сварила его для себя.
        - Никакого кофе. Виски в мою комнату, если вы будете так добры.
        Я послушно отправилась в бар за виски.
        Он нетерпеливо указал на лестницу:
        - И прошу вас, поскорее постель. Я так устал. Я вообще-то не люблю водить машину и в хороших условиях, а то, что было сегодня,- ужасно. Просто ужасно. Пожалуйста, приготовьте мне постель, которую вы так великодушно мне предложили, хорошо?
        Я сообразила предложить ему комнату в противоположном конце от апартаментов Лауры. Там я зажгла ему лампу, сходила в бельевую и с преувеличенным старанием принялась неуклюже расстилать простыню, поправляя ее то здесь, то там и оттягивая время.
        - Лаура здесь,- сказал Арман, и было непонятно, вопрос это или утверждение.
        - Она спит. Вам надо было бы приехать пораньше. Что заставило вас пуститься в дорогу так поздно, да еще в такой дождь?
        Его черные глаза, наблюдавшие за мной, сразу же сузились. Он выпил глоток виски, будто это облегчало ему ответ на мой вопрос.
        - Я приехал по просьбе моего кузена Сари-фа. Он беспокоится о Лауре. Боится, как бы она не решилась отправиться домой в такой сильный дождь. Ну ничего, завтра утром мы поедем вместе.
        А я все складывала полотенца и клала их сначала на кровать, а уж потом на перекладину у умывальника.
        - Дорогая Керри, если вы будете и дальше так медлить, то я могу сделать вывод, что вы хотите остаться у меня.
        Я почувствовала, как кровь бросилась мне в лицо, и пробормотала:
        - Я только хотела… убедиться… что все…
        Выйдя от него, я прошла в свою комнату и стояла у двери, вслушиваясь. Услышав звук из его комнаты, я выглянула в щелку. Но Арман только пересек холл, пройдя в ванную комнату. Я дождалась, пока он вернулся к себе.
        Я хотела убедиться, что Лаура и Конор благополучно скрылись. Снова приоткрыла дверь и прислушалась. Ни звука. Я с тревогой заметила, что свет снизу проникал в коридор и тускло освещал его. Но этого было вполне достаточно, чтобы они побоялись пересечь его. Я вышла и нажала выключатель наверху лестницы. Коридор погрузился в полную темноту. Они, наверное, спустятся по лестнице для слуг и выйдут через дверь кухни.
        Или, может быть, она все еще в ужасе прячется у себя в комнате и боится позвать Конора?
        В комнате Лауры темно и пусто.
        Я чуть не вскрикнула от облегчения. Подбежала к ее окну и прильнула к нему. И увидела две фигуры, ее светлую голову и его желтый плащ. Они вышли из дому и быстро шли к стоянке автомашин. Значит, она убедила его в грозящей опасности.
        Они исчезли за деревьями. Дождь барабанил по черепице и мог заглушить даже шум работающего мотора. Но вот я увидела, как ее автомобиль цвета слоновой кости бесшумно тронулся с места по булыжнику. Тот, кто его вел, оказался достаточно умным, чтобы не включать фары, и, если бы машина не была такая светлая, я бы не заметила, как она движется к воротам.
        И здесь я услышала позади себя неясный звук. Быстро повернулась. В темном дверном проеме я могла различить только короткую, квадратную фигуру. Я вздохнула так громко, что это было слышно даже сквозь шум дождя.
        - Это вы, Керри?
        - Я зашла посмотреть, как дела у Лауры,- пробормотала я.- Но… Похоже… что ее нет здесь.
        - Наверное, она достаточно пришла в себя, чтобы уехать в машине,- сказал он.- Но было бы очень глупо ехать в такую погоду. Особенно с такими тормозами, как в ее машине…
        Я оторвалась от оконной рамы.
        - Тормоза? Но она вполне благополучно приехала сюда с этими же тормозами,- прошептала я.
        - Ну, мало ли что может случиться. Я знаю. Сам их попробовал, прежде чем войти в дом. Женщины так плохо разбираются в механике! Пытать счастье на таких дорогах! Она может проехать милю или даже больше, а потом…
        И он сделал выразительный жест.
        Сострадание вытеснило страх из моего сознания. Я с таким безрассудством проскочила у него за спиной, что это застало его врасплох и он не сделал попытки задержать меня. Я распахнула дверь и бросилась сломя голову вниз по темной лестнице. Я выскочила наружу и сразу же была ослеплена дождем, который безжалостно хлестал, заливая двор.
        Я не видела машины и даже не слышала звука мотора. Может быть, они не включали мотор и скатывались вниз по склону, не зажигая фар.
        - Конор!
        Как он мог услышать меня и тем более остановиться, если бы даже услышал? Но я вопреки здравому смыслу все еще бежала, спотыкаясь, скользя по грязи, падая на колени и снова поднимаясь.
        И вдруг на одном из крутых разворотов дороги зажглись фары и послышался шум заведенного мотора. Это они, почувствовав себя в безопасности, начали ускорять движение.
        - Конор!- закричала я.
        Но они ехали очень быстро, лучи света от фар бешено метались из стороны в сторону.
        - Конор,- прошептала я, останавливаясь, не в силах более бежать.
        Я увидела, как машина перевернулась, прежде чем до меня дошел звук от удара - ужасный грохот и скрежет. Белый автомобиль врезался в скалу. И все поглотил мрак.
        Арман обхватил меня сзади. Я ударила его локтем. Мне теперь было все равно, пусть убивает…
        - Керри, ради Бога!
        Крик застрял у меня в горле.
        Это был Конор! Я повторяла и повторяла это имя, не веря себе и вцепившись в его мокрый пиджак.
        - Но кто же тогда с Лаурой?
        - Эган,- сказал он, и его голос дрогнул.- Эган. Всегда и всюду Эган.
        Глава 20
        Я уже никогда не буду прежней, какой была до этой ночи. Каждая деталь въелась в меня, будто вытравленная кислотой. Я держалась за Конора, пока он Сам не отстранил меня.
        - Идите в дом, Керри. Позвоните в полицию и «Скорую помощь». Я встречу их.
        Я двигалась вслепую, почти автоматически, в моей голове царил хаос. Ночь, когда мы приехали сюда; бессвязное детское бормотание Софи о той ссоре… Это были Лаура и Эган. Она бежала к своему автомобилю, а он бежал за ней, умоляя ее остаться, но она так и рванула с места в припадке ревности. Она была способна на такую ревность, и Эган знал об этом и догадывался, что это Лаура порезала платья Марии и вставила бритвенное лезвие в ее мыло. Он был вынужден покрывать Лауру, иначе их отношения стали бы известны всем.
        Я поднялась в комнату Камиллы, разбудила ее и попросила молчать о том, что я ей расскажу. И изложила ей основные факты. Она надела халат, спустилась со мной к телефону и голосом, дрожащим от возбуждения, потому что ей пришлось играть роль в такой трагедии, позвонила в полицию и «Скорую помощь». Я сбегала в свою комнату за плащом, а когда спустилась вниз, то увидела Армана около входной двери.
        Это может показаться невероятным, но я совсем забыла о нем. То, что случилось на дороге, совершенно вытеснило из моего сознания образ этого убийцы. И теперь я с недоумением смотрела на него, такого спокойного, подчеркнуто невозмутимого.
        - Ужасная трагедия,- сказал он.- Я уже сообщил кузену…
        - Убийца!- бросила я ему в лицо.
        - Моя бедная девочка, да вы с ума сошли!
        Я отвернулась от него.
        - Ее муж предупреждал, чтобы она не ездила на этой машине. И механик из гаража тоже говорил ей об этом. Тормоза почти совсем вышли из строя. Сариф звонил ей из Стамбула и еще раз предупреждал. И Анна была там. Анна все слышала. И слуги тоже. Не езди в горы на автомобиле, который неисправен. Так он сказал.
        Если полиция начнет расследование, то все они его поддержат, и механик, и слуги, которым Сариф платит, и Анна, которая, разумеется, все слышала…
        Мне нечего было сказать. Я отворила дверь. Когда я выходила, он отвесил мне легкий поклон.
        Выйдя на дорогу, я побежала. Мне бы следовало взять ручной фонарик. Когда огни
«Фермы» скрылись позади за деревьями, мне пришлось продвигаться, полагаясь только на свой инстинкт.
        - Конор?- кричала я сквозь ливень.- Конор?
        Тот самый поворот, где я в последний раз видела автомобиль, был дальше по дороге, чем мне казалось.
        И вдруг фары. Я остановилась как вкопанная. Их свет метался по деревьям, то исчезая, то снова появляясь, но уже гораздо ближе. Что-то на склоне заблестело в лучах фар. Может быть, это и есть обломки автомобиля?
        - Конор!- закричала я.
        Я, наверное, обезумела. Ведь все происходило мгновенно, только память превратила минуты в часы? Но ведь это Арман гонит свой автомобиль по горной дороге от
«Фермы». А на дороге только вы, мадемуазель Керри. Только вы.
        Я повернулась и сосредоточила все внимание на приближающихся огнях. Теперь я хорошо видела автомобиль, набирающий скорость. Лучи фар ослепили меня, и я невольно подняла руку, чтобы защитить глаза. Куда мне деваться, даже если бы мои ноги могли нести меня? С одной стороны я ограничена грубой скальной стенкой горы, а с другой - отвесным склоном пропасти, упасть в которую - верная смерть.
        - Керри!
        Я услышала, как кто-то назвал мое имя. Я смутно увидела Конора, который карабкался снизу на дорогу. На мгновение лучи фар выхватили его из тьмы. Конор выбежал навстречу автомобилю.
        Заскрежетали тормоза, и лучи света описали невообразимую дугу. Автомобиль наклонился, сильно качнулся и исчез. Я только услышала глухой удар, и над горами сквозь завесу дождя возникла яркая вспышка, озарившая землю, скалы и ветви деревьев; потом я увидела еще одну вспышку - и все вокруг померкло.
        Мы смотрели вниз, в темноту. Дождь быстро загасил огонь. Из автомобиля не было слышно ни звука.
        - Надо подождать,- сказал Конор твердым голосом.
        Он помог мне спуститься туда, где лежал автомобиль Лауры. Я тогда даже не подумала, поняла лишь потом, насколько необычно и эффективно Конор провел этот акт возмездия. Арман был плохим водителем, Лаура всегда об этом говорила. Он был совершенно ошарашен, когда Конор появился перед ним, и потерял контроль над собой. Я могла об этом только догадываться, но все это было очень важно для меня.
        Лаура была мертва. Она лежала позади руля, и ее лицо было закрыто длинными спутанными волосами. Конор вытащил Эгана и положил его на мокрую траву. Он наклонился над ним и положил его разбитую голову себе на бедро. Эган еще дышал.
        Я наклонилась и прошептала его имя. Его веки задрожали и открылись, но он видел не меня. Он принял меня за Марию.
        Он сделал невероятное усилие и заговорил:
        - Не… верь Лауре.
        Конор отвернулся, сдерживаясь.
        - Я не поверю ей, Эган.
        - Мы поженимся… В Нью-Йорке,- произнес он замирающим голосом.- Только ты, Мария, моя единственная любовь.- И замолчал.
        - Я тоже люблю тебя,- сказала я, как сделала бы это Мария, поцеловала его в губы и разрыдалась, тоже как Мария. Когда я думаю об этой ночи, бываю счастлива хотя бы потому, что он принял меня за Марию.
        Мы прикрыли его безжизненное лицо от дождя, который безжалостно лил. Полицейский фургон приехал первым, а уж потом - «скорая помощь». Конор рассказывал одному из полицейских о машине Армана. Люди извлекли переломанное тело Лауры, обернули его брезентом и положили в машину «Скорой помощи». Когда они укладывали Эгана на носилки, он все еще тяжело дышал. Я заметила, как врач посмотрел на Конора и безнадежно покачал головой.
        Конор сел в машину «Скорой помощи», увозившую Эгана, а я отправилась на «Ферму». Там, где упал и сгорел автомобиль Армана, еще сохранился запах бензиновой гари и расплавленного металла. Но когда я поднялась выше, дождь очистил воздух, и запахи исчезли.
        Я немного задержалась у дверей «Фермы», наслаждаясь свежестью предрассветного воздуха. Вошла внутрь, и, казалось, покой охватил меня. Будто рассеялись дьявольские козни, И в дом пришел мир. Я села в салоне и стала ждать Конора.
        Его подвез врач. Я сварила и принесла им кофе.
        - Он умер примерно через четверть часа после того, как мы привезли его в больницу.
        Мрачный жемчужный свет горной зари проник в высокие окна, бросая длинные тени.
        - Я никогда не думал, что он вовлечен в наркобизнес. Подозревал все, что угодно, только не героин. Даже когда вы показали мне его, я все еще не верил, что здесь замешан Эган. У него были деньги. Я знал об этом, но, когда я спросил, откуда они у него, он ответил, что ему дала Лаура. Она с ума сходила по нему. Могла отдать за него жизнь. Что и сделала.
        Снаружи ветер нагнал туман, и казалось, комната плавает в облаках. Только слова Конора возвращали меня к грубой реальности.
        - Ее муж занимается серьезным бизнесом. Но все это было только фасадом для переправки наркотиков. Лаура втянула и Эгана, я уверен. Может быть, она думала удержать его таким образом. Он знал многих людей в Штатах. Мог использовать их, как и Марию. Просил брать для передачи знакомым посылки.
        Я вспомнила тот вечер, когда говорила с мисс Уолдрон, и мужчину, который выхватил сверток.
        - А что, Эган использовал и Марию тоже?
        - Никогда не верьте этому, Керри. Если бы он не любил Марию, он сейчас не был бы мертв. Он боялся открыто порвать с Лаурой, когда появилась Мария. Как я надеялся, что вы обе никогда у нас не появитесь! Я же не мог знать, что полюблю вас!
        Эти слова соединили нас, словно наведя между нами мост.
        - Лаура не была дурой. Она догадалась, что происходит между Марией и Эганом. Она рисковала навлечь на себя месть мужа, приехав сюда, чтобы сделать последнюю попытку удержать Эгана.
        Я не хотела говорить этого, но все-таки сказала:
        - Лаура говорила, что это Арман убил Софи. И он же пытался покончить со мной в горах. Но это мог быть и Эган.
        - Он очень переживал - из-за вас и из-за Софи. Он вынужден был сопровождать меня, когда я сжигал героин. Его больше всего страшило, что Мария может узнать обо всем. И вот так все закончилось.- Его голос дрогнул. Он вздохнул и продолжал: - А что ему оставалось? И мог ли он быть счастлив, даже с Марией?
        Я должна была спросить его:
        - Когда вы выбежали на дорогу перед машиной Армана…
        - Я думал и об этом тоже,- ответил он.- Я не тот человек, который может сознательно пойти на убийство - даже из мести. Но я доволен, что помог ему умереть и отомстил за Эгана.
        Мы прижались друг к другу. Туман за окнами начал рассеиваться, порозовел, потом исчез. Снизу, из кухни, послышался сигнал, что готов завтрак.
        - Вы должны немедленно уехать,- сказал он.- Я подожду, пока вы сядете в самолет, и только потом поговорю с полицией. Они могут взять Сарифа. Я не хочу защищать его.
        Мы помолчали. А потом я спросила:
        - А что мы скажем Марии?
        Никто из нас не хотел порочить ее память об Эгане. Конор сказал, что, если мы вернемся в Штаты, у нее будет только половина шансов узнать о связи Эгана с этим делом.
        Я оставила его, прошла в свою комнату и стала ждать, когда Мария проснется. Она скоро узнает все новости.
        Когда она постучала в дверь, я с удивлением увидела, что она одета для поездки.
        - Вы же хотели уехать сегодня,- сказала она.- Я думаю, чем дольше мы останемся здесь, тем хуже. Эган был прекрасен прошлой ночью. Я хочу уехать, не встречаясь с ним больше, это так прекрасно, я буду вспоминать только о том, что было вчера.
        Мне пришлось прервать ее:
        - Мария, произошел ужасный несчастный случай. Лаура мертва.
        - Мертва?
        Ее лицо сразу изменилось, пальцы начали играть с браслетом.
        - Она настояла, чтобы ее отвезли домой этой ночью в страшный ливень.- Мы условились использовать версию Армана, она смягчала многие обстоятельства.- Она боялась ехать одна и чувствовала себя плохо, и поэтому…
        Слова застряли в моем пересохшем горле. Она прошептала:
        - И Конор был с ней?
        - Конор спал. А Эган еще не ложился…
        Я закрыла глаза, чтобы не видеть ее лица.
        Она тихо, почти на одном дыхании, произнесла:
        - Только не Эган, Керри. Только не Эган! Он ранен?- спросила она и замолчала в ожидании.- Он мертв. Верно, да? Он мертв.
        Я обняла ее. Я была ее подругой, ее сестрой, ее матерью, но не могла найти слов, чтобы помочь ей.
        - Эта ужасная дорога,- бормотала я.- Тормоза были неисправны. Лаура была так напугана. Ты же знаешь Эгана. Он пожалел ее и предложил вести машину…
        - Он должен был сделать это,- сказала она, не отрывая рта от моего плеча.- Он должен был сделать именно это.
        Она больше никогда не задавала вопросов о нем. Мы погрузили все в машину и уехали. Я попрощалась с Конором еще раньше, в салоне отеля. Мы сели в самолет до Парижа, а потом на другом улетели в Нью-Йорк. Я всегда чувствовала, что в Марии есть что-то гораздо большее, чем хорошенькое личико. Я думаю, что она уже узнала слишком много для того, чтобы быть счастливой.
        Глава 21
        Я не писала мисс Уолдрон до тех пор, пока мы не приехали в Нью-Йорк. А когда написала, то сообщила только, что Эган погиб в автомобильной катастрофе. Я рассудила, что она не станет добиваться у Марии деталей. Смерть Эгана поставила точку в моем участии в этом деле.
        Неделю я прожила с Марией в большом доме на Мэдисон-авеню, потому что она не хотела оставаться одна со слугами. Но потом я настояла, чтобы она поехала к тете в Сил Арбор, опасаясь, что постоянно напоминаю ей о «Ферме».
        Конор позвонил мне, когда я вернулась в свою квартиру. Он пытался связаться со мной и раньше, но не хотел ради Марии звонить в ее дом, где, по его предположению, я была в эти дни. После этого события начали разворачиваться очень быстро. Я уволилась из колледжа сестер Барнс, сдала квартиру и упаковала свои картины. Конор встретил меня в Париже, и мы поженились там в консульстве Соединенных Штатов.
        Теперь я живу на «Ферме». Не могу сказать, что люблю гулять по той дороге, теперь приведенной в порядок и огороженной, и игнорирую гостей. Но мы слишком счастливы, чтобы что-нибудь могло омрачить наши дни. Дела в отеле идут хорошо. Нас признали ведущие компании, и от желающих приобрести отель не было отбоя. Но мы не хотим уезжать отсюда.
        Мария часто пишет. Она уже несколько раз была помолвлена, но все рушилось. Я понимаю, что она все еще находится во власти чар Эгана. Но вот впервые она написала, что собирается приехать летом, чтобы увидеть нашего ребенка. Но мне кажется, она хочет испытать себя. Думаю, это поможет ей вспомнить, как прекрасно быть влюбленной.