ВЛЮБЛЕННЫЙ МЯТЕЖНИК ТОМ2
        Хизер ГРЭМ
        ЧАСТЬ III
        СВОБОДА ИЛИ СМЕРТЬ
        Глава 12
        Епископальная церковь Святого Иоанна у ручья Шокое, окрестности Ричмонда, Виргиния
        Споры тянулись бесконечно, острые, жаркие и страстные, но затем, как ни странно, делегаты постепенно утихли. Сопротивление, по мнению Эрика, еще ощущалось, но сегодня здесь, в Ричмонде, начинало приобретать форму то, чему суждено было определить судьбу страны.
        Во всем городке не нашлось помещения достаточно большого, чтобы вместить столь представительное собрание, поэтому делегаты встречались в церкви. Для лоялистски настроенных жителей - тех, кто ощущал мятежную глубину происходившего под святыми сводами, - сам факт, что они собирались в церкви, представлялся непристойным.
        И несмотря на предупреждения о необходимости соблюдать осторожность, на трибуну вновь вышел Патрик Генри, этот гигант с Запада, грубоватый, но красноречивый оратор, который, кажется, обладал способностью сдвигать горы силой своего слова.
        - Бесполезно муссировать этот вопрос, сэр. Господа могут сколько угодно кричать: "Мир, мир!" Но мира нет. Война уже почти началась.
        Следующий порыв ветра с севера принесет с собой бряцание оружия.
        Неужели мы так боимся за свою жизнь и так дорожим спокойствием, что готовы ради них надеть на себя цепи рабства? Прости меня, Господи! Не знаю, какой путь выберут остальные, но что до меня, то даруй мне. Боже, свободу или смерть!
        Молчание было ответом на его слова, все еще эхом отдающиеся под сводами церкви. Медленно поднялись несколько делегатов, чтобы возразить ему, но тут вскочил на ноги Ричард Генри Ли, заявив, что поддерживает резолюцию Генри. За ним одобрительно высказался Томас Джефферсон.
        Когда делегаты завершили обсуждение, было решено сформировать комитеты.
        Также решили, что для защиты Виргинии будут созданы войска.
        И стало известно, что в ближайшие дни пройдет голосование по кандидатам, которые во второй раз поедут в Филадельфию.
        Покидая церковь бок о бок с Вашингтоном, Эрик молчал, у него в ушах все еще звучали слова Патрика Генри. Звучали все громче и громче.
        Два года назад они все назвали бы его речи изменническими. Но теперь лишь самые упрямые лоялисты могли так думать.
        - Он войдет в историю, - заметил Вашингтон, когда они шли к ближайшей таверне.
        - Полагаю, да, - согласился Эрик.
        Вашингтон внезапно Остановился, прислонившись к дереву, едва начавшему выпускать мягкие зеленые листочки. Он повернулся и пристально посмотрел на Эрика:
        - Знаешь, а ведь война будет.
        - Да, я тоже так думаю.
        - Что будешь делать ты?
        Эрик, сжав челюсти, спокойно посмотрел на друга:
        - Я думаю, Джордж, что за эти годы я больше чем доказал свою преданность Виргинии.
        - Твоя преданность вне сомнений. Но будут сильно задеты твои интересы. Я разговаривал со многими близкими друзьями, которые собираются возвращаться в Англию. Фэрфакс и Салли.., они скоро уезжают. Многие друзья.
        Эрик хмуро кивнул:
        - Я разговаривал с некоторыми из моих двоюродных братьев, что решили уехать. Сегодня вечером у меня назначена встреча с одним дальним родственником из Камеронов. Я продаю ему свою собственность в Англии и покупаю те его владения здесь, что граничат с моими землями.
        - Тебе повезло, что ты смог осуществить такую сделку. - Вашингтон смотрел на друга внимательно. - А как твоя жена?
        Эрик, сам не ожидая того, так напрягся, что невольно выдал себя.
        - Не понимаю, что ты имеешь в виду, - произнес он слишком поспешно.
        В последние месяцы жизнь неслась быстро и яростно. События свершались одно за другим. Его несло дикими ветрами перемен, и хотелось управлять ими. Он запрещал себе думать об Аманде днем. Но она преследовала его ночами, и к боли и желанию присоединилась горечь. Он никогда не сможет доверять ей. Что, во имя Господа, она делала, убежав из дома ночью? Встречалась с важным представителем тори? Или с любовником? А может, любовник и тори были одним и тем же лицом? Его гнев на нее был так велик, что он не смог оставаться с ней.
        Она солгала насчет ребенка. Она что-то знала о смерти лошади Дэмьена. Она предавала его на каждом шагу.
        - Почему ты спросил о моей жене? - спросил он холодно.
        - Эрик, я твой друг. То, что твоя жена не изменила своих политических симпатий, хорошо известно...
        - Ее в чем-то подозревают? - равнодушно задал вопрос Эрик.
        - Эрик, я не хочу тебя обидеть...
        - Джордж, ты меня не обижаешь. Но Аманда - моя жена. Она поддержит меня.
        - Ты в этом уверен...
        - А если нет, - сказал Эрик, упрямо сжав челюсти, - я сам разберусь с ней.
        - Но если...
        - Я разберусь с ней, Джордж. Даю тебе в этом честное слово.
        Если будет необходимо, я распоряжусь, чтобы ее убрали.
        Вашингтон взглянул на него и грустно вздохнул:
        - Дай Бог, мой друг, чтобы ты смог. Я бы на твоем месте не смог. Но пойдем выпьем вместе, пока у нас еще есть на это время. У меня возникает предчувствие, что события, которые До сих пер тащились черепашьим шагом, вскоре помчатся бешеным галопом.
        Двадцать минут спустя они все уже сидели в таверне - Эрик Камерон, Джордж Вашингтон, Ричард Генри Ли, Патрик Генри и другие.
        Пожилой джентльмен с северных окрестностей Ричмонда по имени Пьер Дюпре присоединился к их компании. Но несмотря на то что собравшиеся пили и смеялись, стараясь избавиться от чувства напряженности, которое сами создали, Эрик заметил, что Дюпре следил за ним, не обращая особенного внимания на истинных заводил, лидеров революции.
        Дюпре, седой, безукоризненно одетый, в горчичного цвета бриджах и алом сюртуке, наряду со всеми поглотил изрядную дозу виски Но когда остальные сдались и собрались уходить спать, Дюпре не двинулся с места. Наконец поднялся и Вашингтон, и за столом остались только они двое - Дюпре и Эрик.
        - Ну, мой юный друг, - предложил Дюпре, - может быть, еще по стаканчику?
        Свеча на столе почти догорела. Откинувшись в кресле, Эрик усмехнулся, чувствуя себя легко как никогда.
        - Месье Дюпре, вы пристально изучали меня. Почему?
        Старик ответил легким пожатием плеч:
        - Любопытство, месье. Ничем не оправданное.
        - Любопытство? - Удивившись, Эрик поднял свою оловянную кружку и сделал большой глоток виски. - Признаюсь, я несколько озадачен, месье. Скажите мне, что вы хотите узнать?
        - У меня, нет намерения оскорбить вас.
        Эрик улыбнулся:
        - Так не оскорбляйте меня, а просто говорите.
        Дюпре глубоко вздохнул.
        - Может быть, я смогу оказаться вам полезен?
        - В таком случае благодарю. Но пожалуйста, расскажите же, что все это значит.
        Дюпре заговорил, сначала так тихо, что его слова были едва слышны в пустой комнате:
        - Насколько я понимаю, Аманда Стирлинг теперь стала леди Камерон?
        Эрик вдруг снова почувствовал, как судорогой свело Мышцы, острая боль полоснула сердце. Одиночество, горечь. Он хотел свою жену.
        Хотел, чтобы она была рядом, лежала с ним, постанывая от желания.
        И в то же время ему хотелось ударить ее и уйти прочь.
        - Она моя жена. - Он не осознавал, что его глаза потемнели и сузились, что с лица слетела натянутая улыбка, а слова прозвучали как рычание. - Если у вас есть что сказать - говорите, поскольку я устал и быстро теряю терпение.
        - Это деликатный вопрос...
        - К черту деликатность! Или говорите, или оставьте меня в покое!
        - Это целая история...
        - Так рассказывайте!
        Дюпре долго колебался, но трусом он не был. Он не стушевался при виде гнева Эрика, а быстро произнес:
        - Очень много лет назад я знал ее мать.
        - Мать моей жены?
        - Да. Она была красавицей. Такой красивой! Светлой и грациозной, с солнцем в глазах, в словах, в каждом движении: Она была сама страсть, сама энергия, в ней кипела жизнь! Вспоминая ее, я сам молодею. Она была такой живой...
        "Как Аманда, - подумал Эрик. - С вечным огнем в глазах, жаром в душе, страстью к жизни".
        - Продолжайте, - опять коротко буркнул он.
        Пьер Дюпре придвинулся ближе.
        - В те времена я часто приезжал в Уильямсберг. Я был французом, родившимся на виргинской земле, преданным королю Англии. Но когда узнал, что в Уильямсберг прибывают акадийцы, я посчитал своим долгом приехать. Я обязан был помочь этим людям, которые говорили на одном со мной языке. Вы понимаете?
        Эрик едва кивнул.
        Дюпре продолжал:
        - Я дружил с Ленорой. Она доверяла мне. Она.., она обратилась ко мне за советом.
        - За каким? - требовательно произнес Эрик.
        - Видите ли, она была сама доброта. Видела страдания людей, видела их потерянность и растерянность. Когда прибыли корабли с высланными акадийцами, Ленора потребовала, чтобы ее муж приютил Некоторых из них. Возможно, это оказалось не столь уж большим благодеянием для них. Вы ведь знаете Найджела Стирлинга...
        Опять Эрик сурово кивнул, ничего не сказав. Дюпре и не требовалось его поощрения. Он продолжал:
        - Ей ни в коем случае не нужно было выходить за него замуж.
        Ни в коем случае! Стирлинг всегда был средоточием всего жестокого и грубого, что может быть в человеке, несмотря на все его титулы, земли и богатства. Ради еще большего он готов был пойти на все. Он не заслуживал такой женщины, как Ленора.
        - Помилуйте, сэр! Добрая женщина давно умерла и похоронена.
        И свободна от Найджела Стирлинга. Так о чем вы печалитесь теперь?
        - Она пришла ко мне, сэр, потому что ждала ребенка. Ребенка, зачатого не от Найджела Стирлинга, а от симпатичного молодого француза. Вернее, от акадийца, сэр. От человека, которого Стирлинг нанял в качестве помощника на жалованье.
        Эрик резко выпрямился.
        Дюпре увидел, что его слова попали в цель.
        - Она полюбила. Глубоко полюбила. О, это легко понять! Стирлинг - жестокий, черствый, грубый. И прекрасный француз с яркими глазами и черными как смоль волосами, ласковый и добрый. Он любил ее, я уверен. Разве можно было не любить Ленору? Но когда она пришла ко мне, я сразу понял, что эта история может закончиться только скандалом. Я сказал ей, что она не должна больше грешить, что ей нужно родить Стирлингу ребенка и - ради собственной безопасности и ради спасения жизни своего возлюбленного - не позволить ему ни о чем догадаться. - Он вздохнул, покачав головой. - Как же я ошибался! Ей надо было бежать с французом, надо было бежать с ним в Новый Орлеан. Она могла обрести счастье. Вместо этого...
        - Вместо этого! Что, черт побери, произошло, Дюпре? Черт тебя побери, старик, заканчивай, если уж начал!
        - Я ничего не знаю доподлинно. - с сожалением произнес Дюпре, опустив взгляд в свой бокал с виски. - Все, что мне известно, передавалось шепотом от акадийца к акадийцу. Стирлинг узнал обо всем. Он обвинил ее, набросился с кулаками. Ленора упала с лестницы и прежде времени разрешилась от бремени дочерью. И вот ей, лежавшей в кровати, умиравшей от потери крови, он поклялся, что убьет ее любовника.
        А еще он пообещал, что использует ее дочь для своих целей и сделает так, что она расплатится за каждый грех, совершенный ее матерью. И когда бедная Ленора, в конце концов умерла, он нашел молодого француза, забил его до смерти и похоронил в неизвестном месте.
        - Боже мой!.. - выдохнул наконец Эрик. Он не хотел верить рассказу этого человека. Обвинения были слишком ужасны.
        Но он не мог просто так отмахнуться от них. Он видел, как Найджел Стирлинг обращается со своей дочерью. Видел своими глазами.
        Но доказывает ли это, что тот и вправду совершил убийство? Что он мог пасть так низко?
        Его сердце внезапно дрогнуло, готовое разорваться на части. Боже!
        Он хочет поверить ей. Он хочет любить Аманду, дать ей все на свете.
        На каком же крючке держит ее Стирлинг?
        Он желал ее. Он хотел обнимать и баюкать ее, поддерживать и ободрять. Хотел сделать так, чтобы никто не смог ее обидеть. Чтобы Найджел Стирлинг никогда больше не смог коснуться ее своими лапами.
        Он вдруг подскочил в кресле, вспомнив об одном человеке. Жаке Биссе.
        О Жаке, который, увидев Найджела, пришел в неописуемую ярость и готов был его убить... О Жаке, которого нашли, когда Эрик был еще совсем ребенком. Нашли на обочине дороги, едва живого, без сознания, почти бездыханного. О Жаке, который так и не вспомнил, кто он и откуда. Все, что Жак знал, - это то, что он француз. Привлекательный, со смеющимися темными, глазами, тонкими чертами, полными чувственными губами...
        - Ее отец...
        - - Простите, я не расслышал, милорд...
        Эрик энергично замотал головой:
        - Нет-нет, ничего...
        Внезапно лицо Дюпре затуманилось и приобрело несчастное выражение.
        - Лорд-Камерон, не стоит думать, что вас обманули. Никто не знает об этом.., о, я так расстроен. Я подумал, что вы не станете презирать свою жену за то, что она дитя любви, а не законная дочь лорда Стирлинга. Пожалуйста, не презирайте ее за это...
        - Уверяю вас, сэр, что я никогда не буду презирать свою жену.
        Услышав эту весть, Эрик только порадовался за нее.
        - Сэр! Я поведал вам эту историю, потому что считаю себя должником матери этой девочки. Долгие годы меня терзало чувство вины, и умоляю вас...
        - Обещаю вам, месье Дюпре, что тайна рождения моей жены останется между нами двумя. Однако я прошу вашего разрешения рассказать правду Аманде, если сочту нужным.
        - Сказать леди, что она дитя любви? Не вижу, каким образом это, может, обрадовать девушку, воспитанную так, как она!
        - То есть назвать ее незаконнорожденной? - уточнил Эрик с легкой иронией в голосе. - И все же, месье Дюпре, эта новость может принести ей радость. Когда-нибудь потом. Если настанет такое время...
        Дюпре поднял руки в типично французском жесте:
        - Она ваша жена, лорд Камерон. Вы знаете ее гораздо лучше.
        "Далеко не так, как мне хотелось бы", - подумал Эрик. А вслух произнес:
        - Благодарю вас.
        Дюпре поднялся из-за круглого дубового стола и распрощался.
        Эрик допил виски и остался сидеть при, догорающей свече, задумчиво глядя на умирающий огонек.
        Затем он быстро встал, потребовал перо, бумагу и чернила и начал писать осторожное письмо жене.
        Он не простил ее, не знал, сможет ли. Но он любил ее и хотел.
        Жак и слуги постоянно опекали ее, но полностью за нее отвечал только он. Теперь, когда Эрик немного остыл, пора было увидеться с ней вновь.

***
        Он не знал с точностью, что она предпримет.
        Конвент завершился двадцать седьмого марта, и Эрик вернулся в Уильямсберг, где, согласно его приказу, должна была ждать Аманда.
        Но он не поехал сразу домой, а остановился в таверне "Роли", чтобы промочить пересохшее горло элем и принять ванну в одной из задних комнат с помощью единственного мальчишки-слуги, который никак не мог взять в толк, зачем Эрику потребовалось так отдраивать себя. Он мог бы поехать домой и насладиться ванной в гораздо более комфортабельных условиях, но не хотел предстать перед Амандой грязным, покрытым дорожной пылью. Слишком многое разделяет их теперь. И он был далек от желания видеть жену.
        - Черт бы ее побрал! - громко проворчал он под горячим влажным полотенцем, лежавшим на лице.
        - Простите, милорд? - озадаченно спросил слуга.
        Эрик негромко засмеялся, снял полотенце и улыбнулся мальчишке:
        - Ничего, дружок. Просто используй все возможности, пока не женился, да и потом тоже не зевай.
        Слуга ухмыльнулся. Эрик положил полотенце на лицо, и опять она предстала перед его масленным взором. Аманда.
        Сколько раз он лежал без сна, терзая себя! Мир вокруг распадался на части, его жизнь сплеталась с драматическими революционными событиями, но, несмотря на это, он проводил ночи, а порой и дни в болезненных раздумьях, мечтах и кошмарных снах, главным действующим лицом в которых была его жена. Он слишком сильно любил ее. И это было мучительно: день за днем гадать, что же она чувствует к нему, никогда не знать наверняка, что скрыто за дрожащими ресницами в этих красивых глазах. В ней всегда оставалось что-то загадочное, недоступное ему. Он ушел от нее в гневе, но именно ему пришлось расплачиваться. Сейчас, зная о ней гораздо больше, он хотел попытаться еще раз выяснить, что на самом деле лежит на сердце Аманды.
        И еще, признавался себе Эрик, дело было в уязвленной мужской гордости. Он порой поступался собой ради нее. Внутренне он поклялся, что никогда не предаст Виргинию, или другие колонии, или своих соратников из-за нее.
        Вода остыла Он попросил полотенце и одежду, быстро оделся и, дав слуге на чай, вышел на улицу, где был привязан его конь. До дома оставалось всего несколько минут езды.
        Подъехав к особняку, Эрик помедлил. Послушалась ли Аманда его приказа приехать сюда? Его слова были сухими, но он недвусмысленно требовал ее присутствия. То письмо продиктовала его гордость Мягко сияющая луна поднялась на небо. Первые весенние розы уже начали распускаться, побеги винограда карабкались по решетчатым шпалерам на крыльце. В гостиной неярко светил газовый рожок, и у Эрика вдруг неистово забилось сердце: глядя на окна, он увидел за ними ее силуэт. Тонкая, грациозная, Аманда прошла через комнату к выходу. Спустя несколько секунд она уже открыла парадную дверь.
        - Эрик?
        Он соскочил с лошади, потрепал ее по холке и пустил животное на узенькую полоску газона перед домом. Конь сам найдет траву.
        Эрик вгляделся в стоявшую на крыльце жену. Была весна, дул нежный ветерок, и ее платье тоже было весенним - белое, кружевное", с узорами из голубых цветочков. Волосы были скромно собраны на затылке, но несколько прядей выбились и, словно язычки пламени, касались ее щек, спадали на плечи. Он не мог в темноте видеть выражение ее глаз, но ему очень хотелось услышать приветливые нотки в ее голосе.
        Он не ответил ей, этого не требовалось. Улицу освещали фонари, а луна добавляла волшебного блеска. Он медленно двинулся вперед по дорожке, пытаясь разглядеть ее лицо. Она не шевельнулась. Эрик подошел к крыльцу, а она все еще оставалась неподвижной. И вот он уже стоит прямо перед ней, вдыхая сладкий аромат ее волос и тела. Он почувствовал торопливый стук ее сердца, увидел, как неистово пульсирует жилка у нее на шее, и ему захотелось подхватить ее на руки и тотчас же отнести наверх. Но Он сумел сдержаться, остудив себя вопросом: а чем на самом деле вызвана ее дрожь? Может быть, не радостью от его приезда, а страхом после очередного неизвестного ему предательства. Прекрасные глаза Аманды были так широко распахнуты и смотрели с таким тревожным беспокойством, как если бы она его любила и ждала...
        Эрик позволил себе лишь окинуть ее взглядом, коснуться ее лишь мысленно, подавил зуд в пальцах и желание схватить ее в объятия.
        - Ты здесь, - только и сказал он.
        Аманда отступила, расправив плечи, глаза холодно засверкали, как алмазы.
        - Вы приказали мне прибыть, милорд. Сначала вы приказали уехать в Камерон-Холл, и я последовала приказу. Затем вы потребовали, чтобы я вернулась, и вот я здесь.
        Он приподнял ее подбородок, и его губы тронула медленная циничная усмешка.
        - Я также приказал рассказать мне, что ты делала на улице посреди ночи, но ты не сделала этого.
        Аманда высвободилась и попыталась отвернуться.
        - Если ты призвал меня сюда: лишь для того, чтобы поссориться...
        - Это не так, мадам, - ответил Эрик, неожиданно схватив ее за руку и развернув лицом к себе. Ее грудь соблазнительно вздымалась, шелковые волосы от сильного рывка пылающим каскадом посыпались на плечи. Он с силой стиснул зубы, радуясь, что бриджи на нем из плотной ткани-, ненавидя себя за лихорадку желания, которое затмевало благоразумие и гордость каждый раз, когда он прикасался к ней.
        - Послушай меня, любовь моя! - потребовал он пылко, подойдя к ней совсем близко, чувствуя, как призывное тепло ее тела начинает воспламенять его самого. - Не будем ссориться. Ты - моя жена. Ты больше не будешь исчезать по ночам, да и днем тоже. Там, снаружи, многие с удовольствием повесили бы тебя...
        - Не меньше и тех, кто был бы рад повесить тебя! - парировала Аманда, сверкнув глазами, и вырвала свою руку. - Мы так и будем препираться на улице? - спросила она напряженным шепотом.
        Он рассмеялся; его забавляла надменность жены.
        - Конечно же, нет, ни в коем случае. Давай пройдем в дом. Я предпочитаю продолжить препирательства в собственной спальне.
        Яркий румянец залил щеки Аманды, но она ни слова не сказала, и он подумал, что, может быть, она хоть немного скучала по нему. Девушка открыла дверь и вошла первой. Она направилась было в гостиную, но Эрик поймал ее за руку, потянув обратно. Ее глаза округлились, когда он указал на лестницу.
        - Я же сказал, что предпочитаю ссориться в спальне. А это наверху, мадам.
        Она стиснула зубы. Ее красивые глаза обожгли его, и Эрик понял, что больше выдержать вряд ли сможет. Она хочет пренебречь им, подумал он. Но тут Аманда сердито повернулась на каблуках и начала быстро подниматься по лестнице. Затем бросилась в спальню. Он едва успел протянуть руку, поймать закрывающуюся дверь и войта. Плотно прикрыв за собой дверь, он прислонился к ней спиной Аманда какое-то время смотрела на него, потом развернулась и, сев к трюмо, начала яростно вытаскивать шпильки из растрепавшихся волос и расчесывать свою гриву.
        Внезапно раздался стук в дверь. Эрик нетерпеливо дернулся и открыл ее. На пороге стояла встревоженная Матильда.
        - О! Лорд Камерон! Я не знала, что вы вернулись. Я услышала какой-то шум и забеспокоилась о моей хозяйке...
        - Ах, Матильда! Спасибо за беспокойство, но, как видишь, оно оказалась излишним Я дома, живой и здоровый.
        - Я так рада видеть вас, так рада...
        - Спасибо, Матильда! - Он быстро развернул ее лицом к выходу. - Обедать мы, наверное, будем позднее.
        - О, конечно! - Матильда залилась краской, поняв, что хозяин хочет остаться со своей женой наедине. - Разумеется, милорд!
        Эрик снова закрыл дверь и, обернувшись, обнаружил, что Аманда, с не менее ярким румянцем, чем у Матильды, смотрит на него и жажда битвы сверкает в ее глазах.
        - Как ты мог быть таким грубым? - обвинила она его.
        - Грубым? Любимая, я даже еще не начинал грубить!
        Она отвернулась к зеркалу, с силой вонзив гребень в волосы.
        - Слова истинного патриота! - прошипела она.
        В два шага он оказался рядом с ней. Аманда вскочила на ноги, повернувшись к нему лицом.
        - Не смей возвращаться домой с видом напыщенного индюка! - крикнула она с пылающими страстью и яростью глазами. - Я устала получать приказы и ездить туда-сюда по твоей прихоти! Не смей прикасаться ко мне!
        - Не сметь?.. - воскликнул он, с силой сжав пальцами спинку кресла, с которого она только что встала. - Мадам, я не просто прикоснусь к вам, я пойду гораздо дальше. А если вы и дальше будете разговаривать со мной в подобном тоне, у меня возникнет сильный соблазн поступить с вами так, как во времена вашего детства.
        Глаза Аманды расширились, и он почти физически почувствовал, как утих ее задор при воспоминании об их первой встрече. Тогда, в разгар лисьей охоты, Эрик перекинул ее через колено и отшлепал Он шагнул к ней, и она, схватив со стола гребень, швырнула в него. Эрик вовремя пригнулся.
        Аманда поняла, что зашла чересчур далеко, когда увидела, как потемнело его лицо. Она не хотела этой ужасной ссорит, просто постоянное чувство страха привело к тому, что она сорвалась.
        Все, что ей было нужно, - это видеть его рядом, но она зашла слишком далеко, чтобы теперь признать это. Аманда распрямила плечи. Ей нужно было выиграть время.
        - Эрик, давай прекратим ссориться. У меня много дел, мы поостынем и поговорим позже...
        - Я не собираюсь разговаривать с тобой! - отрубил он.
        - Ты опять грубишь, - упрекнула она.
        - А ты все никак не хочешь успокоиться.
        - Не приближайся ко мне!
        Но он снова шагнул к ней, и Аманда поспешно стала озираться по сторонам в поисках еще чего-нибудь, чем можно было бы в него швырнуть. На кресле у камина лежала книга, и девушка метнула ее так быстро, что Эрик не успел увернуться. Книга попала ему в висок.
        Он яростно выругался и, не обращая внимания на ее крики, вывернул ей руку.
        - Нет, Эрик, нет! - задохнулась Аманда, но он не слушал ее мольбы. Через секунду он уже восседал в кресле, а она лежала на его коленях. Его рука с силой опустилась пониже ее спины. Разъяренная Аманда закричала. Отчаянным усилием она вырвалась из его рук, упала на пол и возмущенно уставилась на мужа, не в силах членораздельно говорить от негодования.
        - А теперь, мадам... - начал о".
        - Ты сошел с ума! После того что ты совершил надо мной?
        Сейчас не время и не место...
        - Именно сейчас и именно здесь время и место, - ровно заявил он.
        Но Аманда так не считала. Она быстро вскочила на ноги и, взглянув в его глаза, поняла, что Эрик разъярен не меньше ее. Приняв решение быстро ретироваться, девушка рванулась к двери. Он оказался там одновременно с ней и захлопнул дверь у нее перед носом.
        - Место и время, любимая. Посмотри, вот стоит кровать, ожидая нас.
        - Я не намерена ложиться с тобой в постель!
        - Что ж, тогда устроимся на полу.
        Он уже приближался к ней. Аманда попыталась убежать во второй раз, но почувствовала его руки на своем плече, дернувшие ее так, что она оказалась в его объятиях. Задыхаясь, она попыталась ударить его, но быстро потеряла равновесие, а он тем временем приподнял ее и опустил на пол. Теперь Аманда смотрела прямо в его глаза, завороженная глубиной страсти, плескавшейся в них.
        - Я так скучал по тебе, - тихо выдохнул он.
        - Мерзавец, - уже не так зло проворчала она. - Я не буду... - Она умолкла, облизнув губы. - Я не буду заниматься с тобой любовью на полу.
        Его тубы были совсем рядом. Он неторопливо улыбнулся. Сердце ее забилось сильнее. Он мог ударить ее или поцеловать. Но он не сделал ни того ни другого. Вместо этого он развел ей ноги и начал расшнуровывать корсет. Аманда лежала смирно, чувствуя на себе его пальцы, зная, что безумно скучала по нему.
        - Я думаю, что ты будешь любить меня там, где я захочу, - сказал он - О! - Снова разъярившись, она скинула с себя его руки. Эрик угрожающе рассмеялся и предупредил ее:
        - Любите меня, миледи, или вы рискуете получить новую порцию шлепков!
        - Эрик Камерон!.. - сердито начала она.
        Но тут он поцеловал ее, и Аманда перестала ощущать жесткость пола, поглощенная жаром мужского тела и огнем, разгоравшимся между ними. Его руки проникли под рубашку и белье и добрались до ее кожи. Аманда не совсем понимала, что захватило ее, зная Лишь, что гнев и страсть смешались внутри, лишив сил и желания сопротивляться. Он быстро проник меж ее бедер. Рука накрыла пушистый холмик, пальцы погрузились во влажный жар ее тела, а губы нашли губы Аманды, подарив обжигающий поцелуй. Она ощутила, как он срывает с себя бриджи, погружается в нее, а потом окружающий мир закачался вокруг, словно от штормового ветра. Аманда неистово раскачивалась в унисон с Эриком, прижимаясь к его телу, чувствуя пульсирующий ритм его движении и столь острый всплеск желания, что он причинял ей почти физическую боль. Наконец наслаждение достигло пика и взорвалось настолько сильным, искрящимся ощущением, полным сладостной неги, что весь мир для нее надолго погрузился в небытие.
        Аманда не открывала глаз, стараясь дышать ровнее. Почувствовав, что Эрик отодвинулся, она поняла, что он смотрит на нее. Затем ощутила, как его губы легко касаются ее. Едва-едва. Открыв глаза, она встретила его взгляд. Взгляд был слегка виноватый.
        Он встал, подняв ее тоже, и усадил перед трюмо. В зеркале она вновь нашла его глаза. Он поднял с пола гребень и провел им по темным прядям ее волос.
        - Почему мы все время ссоримся? - спросил он.
        Она покачала головой, не зная, что ответить.
        - Позволь мне быть нежным, - прошептал он мягко.
        Эрик обошел вокруг кресла и встал перед женой на колени.
        - Я больше никогда не буду спрашивать тебя, куда ты выходила ночью из особняка, Аманда, - сказал он. - Но я никогда больше не позволю тебе повторить подобное. Ты понимаешь меня? - Очень медленно она кивнула, глядя на Эрика. Что-то в ее взгляде выветрило остатки гнева из его души. Внезапно разозлившись, он вскочил и поднял ее на ноги, крикнув ей в лицо:
        - Ты не должна бояться его, Аманда, ты понимаешь меня? Ты не должна бояться Найджела Стирлинга!
        Отчаяние затуманило ее глаза. Голова откинулась назад. Эрик торопливо продолжал:
        - Черт побери, неужели ты не понимаешь? Тебе никогда не придется возвращаться к нему снова или терпеть общество Тэрритона, я позабочусь об этом, даже если мне придется убить кого-нибудь из них! Аманда! Я твой муж. Я защищу тебя. Ты не должна бояться , Стирлинга и Тэрритона!
        Мягкий всхлип вырвался из груди Аманды, она попыталась спрятать лицо на груди мужа, но Эрик не мог позволить ей этого. Схватив ее за плечи, он слегка встряхнул ее.
        - Ты понимаешь меня, дорогая?
        - Да, да! - закричала она и попыталась вырваться. Но он удержал ее в крепких руках и закрыл ей рот поцелуем. Его губы жестко и настойчиво, даже грубо, прижались к ее губам, но она покорно осталась в его объятиях, мягкая, теплая и податливая. Тогда его язык перестал терзать ее, а вместо этого нежными движениями обежал ее рот, так ласково и мягко, что она прижалась к Эрику сильнее, мечтая впитать как можно полнее сладость его губ.
        На этот раз они любили друг друга медленно и долго. Очень медленно. Обмениваясь страстными поцелуями и жаркими ласками, шепча друг другу торопливые слова любви.
        Когда все закончилось, Эрик слегка приподнялся на локте, глядя с наслаждением на красивые изгибы ее спины и бедер, на ее округлые ягодицы, светлой тенью чуть проступающие в почти полной темноте, Он вгляделся в нее сквозь темноту, затем снова лег рядом. Глаза Аманды были закрыты, усталость давала себя знать. Он мягко погладил руку жены и ласково заключил ее в объятия. Он хотел еще раз извиниться, но не смог. Наконец после долгого молчания он тихонько прошептал:
        - Аманда, верь мне. Ради Бога, поверь мне, пожалуйста.
        Она не отозвалась. Он не знал: то ли она уже спала, то ли ей нечего было ответить.

***
        В последующие дни Эрик рассказал Аманде о конвенте, предупредив, что приближается время, когда, возможно, начнется вооруженное противостояние. От губернатора пришло письмо, на которое Эрик отреагировал немедленно. Лорд Данмор кипел. Он негодовал оттого, что его призывы игнорировались, хотя в своих прокламациях он предписывал всем чиновникам в магистратах всячески препятствовать выборам делегатов на второй Континентальный конгресс Аманда была уверена, что лорд Данмор гневается на Эрика, но муж не рассказал ей о том, как прошла их встреча Не зная ничего конкретного, Аманда все же была уверена, что именно с этого дня началось их расхождение.
        Когда Эрик вернулся в особняк, она сбежала в гостиную ему навстречу.
        - Что случилось? - спросила она тревожно.
        Эрик положил перчатки и треуголку с плюмажем на стол и посмотрел на жену:
        - Дело идет к войне, Аманда. Не знаю, будешь ли ты со мной или против меня?
        - Я.., я не могу предать свою веру! - вскричала она; умоляя его глазами о понимании. Она цепляется за соломинку, подумалось ей Он поймал ее, когда она убегала из дома Он знает, что она солгала ему о том, что беременна.
        Она предала его, и Эрик знает это, поэтому никогда не станет доверять ей, не вернет ей свою любовь Он кивнул, глядя на жену и в то же время как бы сквозь нее - Пусть твое сердце останется с тем, во что ты веришь. Но следуй моим приказам, любимая, - мягко предупредил он.
        Она, не ответив, взбежала по лестнице наверх.

***
        Несколько дней спустя, вечером двадцатого апреля, Аманда лежала рядом с Эриком, обнаженная, расслабленная, в безопасном кольце его рук. До его возвращения она не отдавала себе отчета в том, как сильно его ей недоставало. Она любила, когда он просто обнимал ее, любила засыпать, чувствуя на себе его тяжелую руку.
        Она любила просыпаться и любоваться очертаниями его скул, ее восхищали выразительные линии его лица, поросль жестких курчавых темных волос на груди, бугристые мускулистые ноги, переплетавшиеся с ее ногами во сне.
        Внезапно раздавшиеся на улице крики встревожили ее Еще полусонная, она приподнялась в растерянности на кровати Эрик вскочил на ноги и быстро очутился у окна.
        - Что там? - спросила она.
        - Не знаю Толпа. Огромная толпа. - Эрик нащупал на стуле свои бриджи и натянул их. Открыв окно, он крикнул:
        - Добрые граждане! Что у вас там происходит?
        - Порох! Оружие! Проклятые "красные мундиры" высадились с корабля "Фоуи" и конфисковали наши запасы из арсенала. Мы этого так не оставим, лорд Камерон! Не позволим!
        - Сукин сын! - проворчал Эрик. Он схватил рубашку и башмаки.
        Прижав руки к груди, Аманда уставилась на мужа.
        - Они пойдут ко дворцу! - сказала она.
        Он бросил на нее быстрый взгляд.
        - Необходимо предотвратить кровопролитие, - произнес он, но Аманда догадалась, что он обращается не к ней, а скорее размышляет вслух. Он потянулся за своим сюртуком, а она наконец выбралась из кровати - Эрик...
        - Аманда, ложись спать.
        - Ложись спать? - вскинулась она, но он уже вышел, прикрыв за собой дверь.
        Аманда проводила его взглядом, затем быстро оделась и последовала за ним.
        Выйдя из дома, Аманда поняла, что за ней следят. Жак Биссе следовал за ней тенью, куда бы она ни пошла, еще с января, когда Эрик уехал в первый раз. Аманда была не против. Ее занимал этот человек, и она всегда чувствовала себя спокойно, когда он находился за спиной.
        От отца не поступало новых, требований, с тех пор как она отдала ему карту.
        Следовать за Эриком было несложно. Рев и шум толпы были слышны издалека. Аманда поспешила ко дворцу. Казалось, рее население Уильямсберга поднялось в яростном порыве.
        Обогнув здание, Аманда чуть не задохнулась. В воздухе стоял крик. Толпа, казалось, бурлила, люди выглядели разъяренными, нетерпеливыми и злыми в своем безумном порыве.
        - Стойте, стойте! - послышался голос.
        Аманда взобралась на ступени магазина, чтобы лучше видеть. Говорил Пейтон Рандолф. Рядом с ним стоял Картер Николае, чуть сзади - Эрик.
        Шум в толпе постепенно стих. Рандолф начал говорить, объясняя людям, что они могут добиться своего другими способами. Необходимо принять протест и проголосовать за него в городском собрании.
        Картер Николае вторил ему, а затем выступил Эрик, призывая Людей К осторожности.
        Постепенно толпа рассеялась.
        Неожиданно подхваченная людским потоком, Аманда вздрогнула, когда ее вдруг схватили сзади и, обернувшись, встретилась с сердитыми глазами мужа.
        - Я же сказал, чтобы ты шла спать!
        - Но, Эрик...
        - Черт тебя побери, Аманда, я пытаюсь предотвратить кровопускание твоему любезному тори Данмрру. Жак отвезет тебя в Камерон-Холл. Сегодня же. Я хочу, чтобы ты была подальше от всего этого!
        Она попыталась возразить, но Эрик не стал и слушать.
        К полудню Аманда была уже на пути домой.

***
        Новости в Камерон-Холл просачивались весьма скупо. Молодая хозяйка жадно прислушивалась к болтовне слуг, с нетерпением ждала новостей из "Виргиния ньюс".
        Народ принял петицию, в которой потребовал объяснений, почему губернатор изъял народное оружие. Данмор ответил, что он боялся восстания рабов и вывез его по соображениям безопасности.
        Однажды вечером приехал усталый Эрик и рассказал, что повсюду проходят митинги.
        - Аманда, в Массачусетсе произошли перестрелки. В Лексингтоне и Конкорде тоже. Британцы явились, чтобы захватить складированное там оружие, но колонисты разбили их и гнали почти до Бостона.
        - О нет! Значит, кровь все же пролилась, пусть не в Виргинии, но в Массачусетсе...
        - Патрик Генри со своими отрядами подошел к Уильямсбергу, но Данмор укрепил гарнизон дворца моряками и морскими пехотинцами и выкатил орудия на дворцовые газоны. Второго мая им был направлен в город порученец для того, чтобы оплатить стоимость конфискованного пороха.
        - Ты был с Патриком Генри! - задохнулась она.
        - Я был лишь посланцем, Аманда...
        - Как ты мог...
        - Я в состоянии призвать к разуму обе стороны, миледи! - отрезал он, и Аманда умолкла. - Но это не все.
        Она уставилась на него, сильно обеспокоенная тем, как он это сказал.
        - Аманда, Патрик Генри объявлен мятежником, - Он немного поколебался. - И я тоже, - добавил он очень тихо. - Подозреваю, что в ближайшие дни меня арестуют.
        - Ох, Эрик! - вздрогнула Аманда. Она смотрела на него, своего мужа, высокого, смуглого, красивого, как всегда уверенного в себе, и в этот момент ее мало волновал остальной мир. Пусть Англия пропадет пропадом, а Виргинию смоет в море - ей было все равно. - Дорогой! - вскричала она и бросилась через комнату ему на шею.
        Им не требовалось других слов Он отнес Аманду наверх и любил нежно и ласково И так же нежно сжимал ее в объятиях всю ночь.
        В рассветных сумерках глаза Эрика, изучавшие ее, были темными и серьезными. Он лежал на боку рядом с Амандой, поправляя локоны на ее лбу.
        - Люди начинают уезжать в Англию. В основном это лоялисты, которые считают, что этот кризис преодолеть не удастся. Я спрашиваю тебя, Аманда: ты остаешься со мной или идешь своим путем?
        - Да! Да! - отозвалась она, спрятав лицо у него на груди. - Да! Я остаюсь с тобой.
        Он молча держал ее в объятиях.
        - Ты остаешься ради меня или ради Англии?
        - О чем ты?
        Он покачал головой:
        - Нет, пустяки Я объявлен мятежником, но не думаю, что у Данмора хватит сил что-нибудь поделать со мной. У нас впереди еще много долгих дней. - Он снова погрузился в молчание. - Долгих лет, - чуть погодя раздался его шепот. - Иди ко мне, любимая. Мятежнику не пристало долго разлеживаться. Надо многое успеть на случай - На случай чего? - тревожно спросила она.
        Он снова посмотрел ей в глаза:
        - На случай, если потребуется спешно уехать.
        Глава 13
        В конце недели Эрик и Аманда провожали друзей и знакомых - кое-кто из них носил фамилию Камерон, - уезжавших в Англию Они стояли на пристани, и Аманда тихонько плакала. Эрик хотя ничего не говорил, но и сам чувствовал себя покинутым.
        В последующие дни Аманде редко удавалось увидеть Эрика. Ему поручили комплектовать отряды ополченцев, чем он активно занялся.
        Пришли первые новости из Филадельфии, где заседал Континентальный конгресс. Джорджа Вашингтона назначили командующим континентальными силами в ранге генерала и направили в Массачусетс принять руководство американскими войсками, окружившими Бостон.
        К концу августа виргинские лидеры вернулись из Филадельфии.
        Патрик Генри приехал в Камерон-Холл, и, едва увидев его, Аманда поняла, что теперь станет по-настоящему жарко. Генри присвоили звание полковника и поставили во главе Первого виргинского полка. Таким образом он стал командующим вооруженными силами колонии.
        Генри уединился с Эриком в гостиной. Аманда дождалась, пока он покинет дом, и слетела вниз по лестнице. Эрика она нашла стоящим с заложенными за спину руками у камина и сумрачно глядящим в огонь.
        Он не обернулся, но понял, что она рядом.
        - Джордж просит меня отправиться в Бостон. Конгресс предложил мне назначение, и, боюсь, придется ехать.
        - Но...
        Слова, рвавшиеся из сердца, так и не нашли дорогу наружу. Аманда поняла, что муж уже принял решение согласиться и ехать.
        Она развернулась, бросилась наверх, в спальню, и упала на кровать. Ей ужасно не хотелось, чтобы он уезжал. Она боялась. Как никогда раньше.
        Аманда не знала, что он последовал за ней, и обнаружила это только тогда, когда почувствовала его руки у себя на плечах. Эрик развернул жену лицом к себе, дотронулся до влажных дорожек, которые проложили на ее щеках слезы, и растер большим и указательным пальцами влагу, словно сомневаясь в ее реальности.
        - Неужели это из-за меня? - спросил он.
        - Ох, прекрати, Эрик! Умоляю тебя! - взмолилась она.
        Тот улыбнулся заразительной лукавой улыбкой и лег рядом, обняв ее.
        - Может быть, это продлится недолго, - сказал он.
        Аманда вздохнула, прижимаясь к его груди, и ощутила его запах, чувствуя кожей щеки шершавую ткань рубашки. Его отъезды были для нее невыносимы. Ей еще надо было научиться говорить о своих чувствах, пока же она могла выражать их, лишь позволяя разгораться пламени желания в них обоих. Но даже этот жар не мог растопить ледяной стены, возникшей между ними после того, как Эрик застиг ее той ночью в Уильямсберге возвращающейся с улицы. Вернуть его доверие Аманда так и не смогла.
        И все-таки она ни разу не солгала ему. Она всегда была верна Англии. Она не хотела предавать мужа, но и не желала отворачиваться от него сейчас. Она боялась за него. Пусть Данмор вынужден убраться на свой корабль и отдавать приказы оттуда, но британские войска по-прежнему сильнейшие в мире. Прибудут подкрепления. Они разобьют отряды колонистов вокруг Бостона, захватят Нью-Йорк.
        - Если им удастся тебя схватить, они тебя повесят, - сказала однажды Аманда, едва сдерживая слезы.
        Он пожал плечами:
        - Сначала пусть попробуют поймать. - Он погладил ее по щеке, шее. - Знаешь, кое-кто считает, что, будь ты мужчиной, тебя следовало бы повесить в первую очередь.
        Она ничего не ответила, зная, что уважение повстанцев к Эрику служит ей лучшей защитой. Вдруг ее пробрала дрожь при мысли о том, что может с ней статься, если он когда-нибудь перестанет ее защищать.
        - Неужели ты ничего не боишься? - прошептала она.
        - Я больше боюсь оставить тебя, чем быть на передовой, - ответил он. Но ответил с улыбкой, в которой сквозила нежность.
        Аманда подумала, что в этот момент он верит ей. Может быть, даже любит ее. Она глубоко заглянула ему в глаза.
        - Обо мне вовсе не беспокойся. Главное, о чем ты должен думать, - как остаться живым!
        Он мягко рассмеялся и, взлохматив ей волосы, намотал на палец одну прядь.
        - Можно подумать, что тебя это волнует.
        Аманда не смогла ответить. Вместо этого она закинула руки на шею Эрику и поцеловала его, дразняще проведя языком по губам, затем коснувшись его языка. От этих возбуждающих ласк он негромко застонал и поднялся, уперев в нее загоревшийся взгляд.
        - Вот так и должно быть всегда. У нас мало времени. Так давай насладимся им, любовь моя. Давай останемся здесь, запремся в своей башне и испытаем la petite mort <маленькая смерть (фр.).> еще и еще раз в объятиях друг друга.
        Аманда улыбнулась, захваченная и очарованная его обаянием. Но тут они оба вздрогнули от какого-то неясного звука за дверью. Эрик нахмурился, быстро подошел к двери и распахнул ее настежь.
        Там никого не было. Эрик закрыл и запер дверь, затем обернулся к ней. Вытащив рубашку из бриджей, он медленно расстегнул пуговицы, и рубашка упала на пол ворохом белых кружев. Приподнявшись на локте, Аманда следила за мужем. Эрик снял башмак, затем другой и повернулся к ней лицом, уперев руки в бока.
        - Ну, жена, тебе придется ублажать меня сегодня.
        Она рассмеялась, чувствуя душевную боль оттого, что он уезжает, и полная решимости взять все от немногих оставшихся у кия; часов. Ее ресницы опустились вниз знойными полумесяцами, и она взглянула на него из-под них с выражением расслабленной чувственности.
        - Мой дорогой лорд Камерон, я безмерно наслаждаюсь этим любопытным представлением! Ведь еще едва наступил полдень, а вы уже думаете о... - Аманда, задохнувшись, прервала свою тираду, так как он, как леопард, бросился к кровати и, шутливо рыча, навалился на нее.
        - Любвеобильная женщина, - укоризненно прорычал он. Его пальцы сплелись с ее, губы запечатали рот поцелуем, и, когда он наконец завершился, Аманда уже не смеялась, а смотрела ему в глаза с жаждой и желанием, забушевавшими внутри. Эрик скинул одежду, ее платье мгновенно оказалось отброшенным в сторону, и вот уже они стояли на коленях, глаза в глаза, охваченные нетерпением. Они нежно гладили друг друга, лаская плечи, бедра. Первой не выдержала Аманда, и Эрик опрокинул ее на спину. Впереди у них был весь день, и им хотелось продлить удовольствие, продолжать касаться друг друга без конца. Желание, медленное, сладкое, захлестнуло их целиком. Они нежились в ленивой истоме, временами взрывавшейся бурей чувств, когда одни ласки сменяли другие.
        ...Наступило утро. Проснувшись, Аманда обнаружила, что муж пристально смотрит на нее. На секунду ей показалось, что в глубине его глаз она заметила мучительную боль" но он тут же овладел собой и теперь выглядел просто хмурым. Коснувшись ее щеки, он предупреждающе произнес:
        - Аманда, веди себя как следует в мое отсутствие. Не предай меня снова. Не предай свое сердце, любимая. Ибо на этот раз я не смогу простить.
        Она натянула простыню до подбородка.
        - Как я могу предать тебя? Ведь патриоты правят теперь в Виргинии!
        - Но губернатор Данмор находится на своем корабле в устье Джемса, недалеко отсюда, любовь моя. Совсем недалеко. - Он вздохнул и стал накручивать локон ее волос на палец. - Аманда, я взял тебя в жены, я твой муж и помню, что жена должна следовать за мужем. Но сегодня я говорю тебе: если хочешь уйти - сделай это. Сделай это сейчас, и я благословлю тебя. Я могу посадить тебя на корабль, и еще сегодня, прежде чем я уеду, ты увидишься с губернатором.
        - Нет! - поспешно выкрикнула Аманда.
        - Можно ли расценивать это как признание, что ты перешла на сторону патриотов? - спросил он.
        Она покраснела и покачала головой:
        - Нет, Эрик. Я не могу лгать тебе. Но.., и не хочу оставлять тебя.
        - Тогда осмелюсь предположить, что ты наконец проявляешь пусть слабое, но все же чувство ко мне?
        Она бросила на него быстрый взгляд и подумала, что он дразнит ее, так как в его глазах светилось озорство. Девушка покрылась пунцовым румянцем.
        - Ты знаешь, что я...
        - М-м-м, - промычал он, и прозвучало это жестко. - Я знаю, что тебе, кажется, больше нравится быть со мной - с мятежником, - чем находиться под опекой отца. Это трудно назвать комплиментом, мадам.
        - Эрик, ради Бога, не будь столь жестоким в такой момент...
        - Прости, любимая. Правда, прости, - пробормотал он. Она казалась такой искренней. Ее волосы растекались пламенеющей рекой вокруг нее. Белая простыня была натянута высоко, а в глазах, готовых брызнуть слезами, плескались все ее переживания.
        Он отбросил в сторону простыню и лег сверху.
        - Еще разочек, любовь моя. Излейся на меня, позволь своей нежности проникнуть в меня еще раз. Ради предстоящих мне холодных ночей - вдохни огонь мне в душу. Жена, отдай себя мне!
        Ее руки обвились вокруг него. Она отдалась ему так, как никогда раньше, и действительно ощутила, что он словно оставил частицу себя самого внутри нее и взял ее пламя, которое согреет и уймет холодную дрожь, когда всплывет в памяти как-нибудь ночью.
        Но вот близость завершилась, и Эрик понял, что пора подниматься.
        Аманда осталась лежать в постели, в то время как он потребовал себе ванну. После того как он закончил, она тоже искупалась, а затем помогла мужу одеться. Помогла застегнуть перевязь, а завершив это, поплотнее запахнула тяжелый плащ, чтобы Эрику было теплее. Он притянул жену к себе и прижался губами к ее лбу, чувствуя, как истекают последние секунды их близости.
        Затем он оторвался от нее и вышел из комнаты. Она медленно последовала за ним вниз по лестнице и дальше на крыльцо, где он седлал коня, а пятеро добровольцев, вызвавшихся сопровождать его, ожидали поодаль. Она протянула ему подорожный кубок.
        - Будешь молиться за меня? - спросил Эрик.
        - От всей души! - прошептала она.
        Он улыбнулся:
        - Я разыщу Дэмьена ради тебя. И постараюсь писать как можно чаще. Береги себя, любимая. - Он наклонился и поцеловал ее.
        Аманда закрыла глаза, отдавшись ощущению его губ на своем лице. Но их тепло вскоре сменилось холодом.
        Эрик ускакал, а она стояла на крыльце и махала рукой, пока еще могла его видеть. Потом развернулась и, взбежав по лестнице, вернулась в свою комнату.
        Но комната тоже показалась какой-то выстуженной. Она начала плакать, сотрясаясь от рыданий, и все никак не могла остановиться. Но вот слезы высохли, и Аманда решительно сказала себе, что нужно брать себя в руки. Ее слезы напрасны. Ничего плохого не случится, и Эрик вернется. Они выдержат этот шторм, они выживут.
        Он вернется домой...

***
        Прошло около двух недель с отъезда Эрика, когда однажды к ней в гостиную зашел Кэссиди и сообщил, что прибыл гость. Вид дворецкого заставил ее нахмуриться и сразу спросить:
        - Кто это?
        Слуга низко поклонился.
        - Ваш отец, миледи.
        - Мой отец! - Вздрогнув, Аманда вскочила, опрокинув чернильницу, - девушка занималась бухгалтерскими книгами. Ни она, ни Кэссиди не заметили пролившихся чернил. - Он прибыл.., один? - спросила она. Побережье теперь было опасным для Найджела Стирлинга. Он, как она слышала, отсиживался на реке вместе с лордом Данмором и... Робертом Тэрритоном.
        - Его корабль пришвартовался в наших доках. Военный корабль Аманда сразу поняла, почему Стирлинга не растерзали при первом же появлении. Нервно закусив нижнюю губу, она пожала плечами и глубже уселась в кресле. У нее не оставалось другого выхода, кроме как встретиться с отцом. Она не была уверена, что Кэссиди поймет это.
        - Зови, - приказала она.
        Тот метнул на госпожу быстрый осуждающий взгляд. Он не понял.
        В ней мгновенно закипел гнев. Неужели ни Кэссиди, ни остальные не могут понять, что она просто пытается спасти дом?
        Они не в силах сопротивляться Стирлингу и пушкам его корабля.
        Аманда не собиралась умолять Кэссиди верить ей или понимать ее мотивы. Остановив на нем спокойный взгляд, она ждала.
        Слуга резко повернулся на каблуках и вышел из гостиной. А несколько мгновений спустя вошел отец. Он появился один, но едва переступил порог, как она услышала за окнами какой-то шум. Аманда поспешила к окну и, выглянув, увидела взвод королевских моряков, выстроившийся во дворе.
        Она обернулась и взглянула на отца:
        - Что ты здесь делаешь?
        - Как всегда высокомерна, словно принцесса, да, дочь? Знатная леди. Нет чтобы сказать: "Добро пожаловать, папа", или: "Как поживаешь, папа?" Сразу в лоб: "Что ты здесь делаешь?" Что ж, принцесса, для начала я попробую замечательного бренди вашего супруга. - Стирлинг подошел к столику красного дерева и плеснул себе из графина. Затем с удобством устроился в кресле с другой стороны стола. - Мне нужны новые сведения.
        - Ты сошел с ума...
        - Я сожгу и сровняю с землей это поместье."
        - Жги!
        - Как? Драгоценный Камерон-Холл твоего муженька? - с издевкой произнес Стирлинг.
        - Он предпочтет, чтобы сгорел дом, нежели чтобы я хоть что-то рассказала тебе!
        - Вот как дочь! Ты влюбилась в этого мошенника! - Найджел, глядя на нее в упор, со стуком поставил стакан на стол. - Тогда давай повысим ставки, принцесса. У меня в руках Дэмьен. Если ты не согласишься сотрудничать со мной, я буду долго пытать его, а потом перережу глотку.
        Аманда почувствовала, как кровь отхлынула от лица. Стук сердца стал таким громким, что чуть не оглушал ее.
        - Ты лжешь! - обвиняюще выкрикнула она.
        Но скорее всего это было правдой. Уже очень давно она ничего не слышала о своем кузене.
        Стирлинг откинулся на спинку кресла.
        - Этот глупый мальчишка оказался в Массачусетсе во главе отряда, спешившего к Бостону. Его взяли в плен, но скоро выяснилось, что он мой родственник. Принимая во внимание мои заслуги перед короной, старший офицер посчитал, что дорогого мальчика - родственничка, понимаешь ли, - нужно передать мне. Я встретил его как давно потерянного брата, прежде чем швырнуть в трюм. - Стирлинг, улыбаясь, сверлил Аманду взглядом.
        - Как.., как я могу удостовериться, что ты на самом деле захватил его? - наконец удалось спросить Аманде.
        Стирлинг бросил на стол маленькое кольцо с печаткой. Она взяла его в руки и сделала вид, что рассматривает, хотя узнала кольцо сразу же. Она слишком хорошо знала своего отца.
        - Что ты от меня хочешь? - хрипло потребовала она.
        - Сведения. О передвижениях войск. О поставках оружия.
        - Но я не знаю...
        - Так выясни! Поезжай в Уильямсберг. Походи по тавернам.
        Послушай. Напиши своему драгоценному муженьку и принеси мне его ответные письма.
        - Ты глупец, папа. Даже если бы я захотела шпионить для тебя, я бы не смогла. Начать хотя бы с того, что слуги относятся ко мне с подозрением. Они следят за каждым моим шагом.
        - Тогда тебе придется проявить весь свой ум и изворотливость.
        И не беспокойся. Я тебя найду. Или тебя найдет Роберт.
        - Роберт!
        - Да, он, конечно же, со мной. Он очень хочет тебя увидеть.
        Герцогиня с ребенком вернулась в Англию, и теперь он одинок. Ему нужна нежная любовница.
        - - Ты отвратителен. Сначала ты толкнул меня на замужество против моей воли, а теперь хочешь подложить Роберту, зная, как я его ненавижу! Какое же ты чудовище, отец!
        Тот встал, не переставая улыбаться.
        - Принцесса, я с радостью подложил бы тебя под всю английскую армию, и не только.
        Она выпрямилась, борясь с желанием плюнуть ему в лицо.
        - Когда ты вернешь мне Дэмьена?
        - Ты его не получишь. Ты просто сохранишь ему жизнь.
        - Нет. Так не пойдет. Я не позволю тебе шантажировать меня бесконечно.
        - Ну же, дочь! Я думал, что ты верна короне.
        - Это так! Было так! Я больше не могу предавать своего мужа...
        - Своего мужа! - Стирлинг захохотал, качая головой. - Ты же шлюха, дочка! Как и твоя драгоценная мамаша. Лорд Камерон доставил тебе удовольствие между ног, и ты вдруг стала сторонницей революции!
        Она изо всех сил хлестнула мерзавца по лицу. Моментально протрезвев, Стирлинг схватил Аманду за руку и вывернул ей кисть.
        - Молись, чтобы я успел увезти тебя, когда твой изысканный жеребец Камерон разоблачит свою женушку. Можешь презирать и отвергать Тэрритона, Аманда, но тебе лучше оказаться в его руках, чем в лапах Камерона, когда тот узнает, чем ты занимаешься! - прошипел Найджел.
        Она выдернула руку.
        - Если я когда-нибудь решусь покинуть Виргинию, я обращусь к Данмору...
        Стирлинг знал, что она пойдет на все, лишь бы спасти Дэмьена.
        - Дочь, Принцесса! Мы скоро увидимся. Очень скоро.
        Он улыбнулся и, развернувшись, вышел из комнаты. До Аманды долетели слова команды, топот сапог и бряцание оружия солдат, замаршировавших обратно к докам.
        Аманда упала в кресло и закрыла глаза. Девушка не слышала, как отворилась дверь, но почувствовала, что она не одна в комнате. Это был Кэссиди. За его спиной молчаливо стояли Пьер, Ричард, Маргарет и Реми.
        - Что такое? - воскликнула Аманда, озадаченная и встревоженная. Они смотрели на нее с таким осуждением!
        - Они ушли, - сказал Кэссиди. - Никого не тронули и никому не угрожали.
        - К-конечно, - пролепетала Аманда. Она позволила себе закрыть лицо руками. - Это же мой отец Он просто приехал справиться, не хочу ли я отправиться с ним, вот и все.
        Пять пар глаз уставились на нее. Ей не понравилось вызывающее выражение на лице юной Маргарет. Или ей это лишь показалось? Голубоглазая темноволосая ирландская горничная, казалось, готова сама взять в руки мушкет и идти на войну. А Реми, старый, темный как ночь, живший в Камерон-Холле так давно, что никто не помнил, как он здесь появился, смотрел на нее с откровенным подозрением.
        Ей захотелось накричать на них. В отсутствие Эрика хозяйка здесь она. А они всего лишь слуги!
        Но правда была на их стороне. Она собиралась предать их всех.
        - Вам что, нечем заняться? Если вы можете прохлаждаться, то я нет. Меня ждут счета.
        Они медленно потупили глаза и один за другим вышли, оставив Аманду одну. Когда дверь закрылась, девушка спрятала лицо в ладонях и тысячу раз прокляла Дэмьена. Она прокляла его за то, что он патриот, за то, что он дурак. И за то, что он был единственным человеком, любившим ее преданно и беззаветно, и которого в ответ она любила не менее пылко.
        Затем ее сердце вновь забилось, когда она начала думать, что можно было бы предложить отцу такого, что нанесло бы минимальный вред всем: и патриотам, и "красным мундирам".
        И ее мужу.

***
        Сидя верхом на верном Джошуа, на вершине одного из, холмов, с которого открывалась панорама Бостона, Эрик мерз, жестоко мерз.
        Зима была в разгаре, и холодный ветер яростно кусал лицо, а сырость, казалось, проникала в самые кости, чтобы остаться там навсегда.
        Осада была долгой и утомительной, но Эрик восхищался парнями из Новой Англии, осадившими город. Они уже успели пройти крещение огнем и кровью войны и, несмотря на трудности, холод и монотонность военной службы, держались крепко. Кое-кто опасался, что северянам может не понравиться назначение командиром выходца с Юга, виргинца, но вслух никто не выразил сомнений в его военном опыте. Видимо, борьба против общего врага, против тирании теперь сплотила их по-настоящему.
        - Лорд Камерон!
        Эрик обернулся, поднял руку в приветствии и улыбнулся спешащему к нему Фредерику Бартоломью. Молодой печатник прошел через многие испытания после той ночи, когда он бежал по улицам Бостона раненый и испуганный. Ему уже присвоили звание лейтенанта. Джордж Вашингтон считал, что без некоторых людей ему не обойтись, и Эрик вслед за своим другом быстро обнаружил, что Фредерик - это тот человек, без которого ему было бы очень трудно. Мало того, что скука осады утомляла дух, сама военная жизнь была изнурительной. К бесконечным совещаниям с Вашингтоном, Гамильтоном и другими добавлялась постоянная обязательная работа по поддержанию связей с частями, сбору сведений о кораблях противника. Но хуже всего была постоянная тоска по Виргинии, беспокойство о том, что там происходит.
        Фредерик размахивал конвертом.
        - Письмо от вашей жены, милорд!
        Эрик соскочил с Джошуа, добродушно улыбнувшись приветственному крику, вырвавшемуся у собравшихся вокруг солдат.
        - Спасибо, Фредерик, - поблагодарил он молодого печатника и схватил письмо. Его не обижало товарищеское участие друзей, но он хотел остаться с письмом наедине.
        Эрик отъехал на коне от первой линии окопов назад, к пустой палатке. Там он сел за сколоченный из досок стол спиной к полотняной стенке и вскрыл письмо. Его сердце учащенно забилось, когда он прочитал, что в Камерон-Холле появлялся ее отец, прибывший на военном корабле, и что он просто уехал обратно к Данмору, когда она сказала, что намерена остаться дома.
        - Проблемы, друг мой?
        Эрик вздрогнул и оглянулся на вход в палатку. Вошел Джордж Вашингтон. Он снял треуголку с кокардой и плюмажем и отряхнул снег с плаща. Затем присел напротив Эрика. Оставаясь наедине, они не придерживались армейской субординации.
        - Вижу, ты получил письмо.
        - Да, личное.
        Джордж поколебался.
        - Ходят слухи, что кто-то в Виргинии снабжает британцев полезными для них сведениями. Например, куда можно нагрянуть, чтобы конфисковать соль и продовольствие. Это помогает Данмору держать в трепете все побережье.
        Эрик пожал плечами:
        - Мы все знаем, что Он сжег Норфолк. Вряд ли это было сделано по наводке шпиона.
        Вашингтон долгое время молчал. Затем облокотился о стол.
        - Я доверяю твоим суждениям, друг мой. Доверяю.
        Не сказав больше ни слова, он ушел. Эрик остался сидеть, потом поднялся и позвал Фредерика, попросив принести письменные принадлежности, чтобы составить ответ жене. Когда печатник вернулся и принес требуемое, Эрик сразу сел за стол.
        На секунду он прикрыл глаза, передернув плечами. Он хотел, чтобы она приехала в Бостон на Рождество. Однако Вашингтон специально попросил его не делать этого, пообещав к весне отпустить домой.
        Эрик вздохнул и начал писать, очень аккуратно подбирая слова, так, чтобы ложная информация могла показаться неоценимой для британцев.
        Он закончил письмо и запечатал его своей печаткой. Затем вызвал Фредерика и приказал, чтобы письмо было отправлено на Юг как можно скорее.
        Отдав письмо, он долго вглядывался в метель за окном, чувствуя себя так, словно холодные хлопья засыпают его сердце и душу.
        - Будь ты проклята, Аманда! - произнес он негромко.

***
        Когда зима начала потихоньку отступать перед весной, Аманда решила навестить Уильямсберг." Она объявила, что поедет только с Пьером и Даниеллой, но когда утром спустилась вниз, не удивилась, увидев снаряженного в дорогу Жака Биссе, уже в седле, готового сопровождать ее карету.
        - Жак, я не просила тебя ехать с нами, - сказала ода ему.
        Тот странно посмотрел на нее и ответил так, как отвечал всегда, когда Аманда собиралась выезжать за пределы Камерон-Холла в отсутствие Эрика.
        - Простите, миледи, но лорд Камерон поручил мне охранять вас, что я и делаю.
        Охранять ее. Ложь! Он должен был следить за ней и выяснять, не предает ли она своего мужа и его дело. Но какая разница? На деле у него не будет возможности узнать, чем она занимается. К тому же Жак был ей симпатичен, очень симпатичен.
        Она неторопливо кивнула:
        - Отлично. Я буду чувствовать себя гораздо спокойнее рядом с тобой.
        Даниелла забралась в карету и села напротив. Лошади тронули, и путешествие началось. Дорога была размыта весенними дождями, а день был еще весьма прохладным. Выглянув в окошко и бросив взгляд назад, Аманда поежилась.
        Теперь она любит Камерон-Холл даже больше, чем Эрик, поскольку провела здесь столько времени. Его и ее портреты уже дополнили картинный ряд в галерее. Здесь теперь ее дом.
        - Думаешь, что надо бы быть поосторожнее, да? - спросила Даниелла.
        Аманда бросила на нее быстрый взгляд:
        - Даниелла, я не понимаю, о чем ты говоришь.
        Служанка порывисто вздохнула, но Аманда сделала вид, что не замечает этого. Она сглотнула комок в горле и прикрыла глаза. Казалось-, между ней и Эриком ныне пролегло такое огромное расстояние.
        Мили.., и время. Поначалу, когда он уехал, она очень тосковала по нему. В первые дни она не могла спать, ворочаясь в постели холодными ночами. Но затем появился ее отец - это произошло почти полгода назад, - и с того момента она стала отдаляться от мужа и словно заледенела, ощущая, что дела принимают столь ужасный оборот, что вскоре трудно будет хоть что-нибудь исправить.
        Аманда открыла глаза и увидела, что Даниелла все еще смотрит на нее с выражением неодобрения на лице. Акадийка порывалась что-то сказать.
        - Я очень устала, - спокойно произнесла Аманда, и женщина промолчала. - Откинувшись на спинку сиденья, девушка осознала, что теперь очень боится Эрика. Ей никогда не удастся заставить его понять. Она не была уверена, что всегда понимает себя сама. Стремясь выдавать сведения, которые сохранили бы жизнь Дэмьену и в то же время не привели бы к кровопролитию, она начала использовать для этого письма Эрика. Мелочи. Рутинные данные о грузах соли, овощей, фруктов, в которых нуждался флот англичан, чтобы избежать болезней на борту.
        Только однажды она получила данные о передвижении войск, и, кажется, ее сведения совпали с теми, что губернатор получил самостоятельно; Она старалась не думать о боях, но знала, что война идет! И гибнут люди.
        Эрик никогда не простит ее.
        В пути ома, должно быть, задремала. Проснувшись, обнаружила, что уже ночь и карета стоит у дверей городского особняка. Окончательно ее разбудил звук распахнувшейся дверцы.
        - Мы уже приехали, - сообщила Даниелла.
        Аманда заторопилась к дому. Она взошла по ступеням крыльца и, снимая перчатки, стала звать экономку:
        - Матильда, я приехала! - Она повернула ручку двери и вошла в дом. - Матильда! - снова позвала Аманда, двинувшись через гостиную. Не глядя бросила перчатки на тумбочку и вскользь вспомнила, как играла в шахматы с Эриком в свой первый приезд сюда.. Он оказался прав. Ей пришлось постоянно убегать от шахов.
        Какой-то шорох заставил ее вздрогнуть и взглянуть в другой конец комнаты. Сердце подпрыгнуло и словно застряло в горле, ей пришлось ухватиться за край стола, чтобы не упасть.
        Облокотившись о каминную полку, с бокалом бренди в руке стоял Эрик. Когда Аманда наконец осознала, что это на самом деле он, она заметила, что выглядит Эрик восхитительно в своем темно-синем фраке, белой кружевной рубашке и белых же бриджах, заправленных в высокие сапоги. На лице его играла ленивая улыбка.
        - Эрик! - Рука Аманды взметнулась к горлу.
        - Дорогая! - Он швырнул бокал в огонь, не обратив внимания на звон разбивающегося стекла, на шипение растекшегося и мгновенно превратившегося в яркие языки пламени бренди. В одну секунду он пересек комнату, и она очутилась в его руках. И тут же Аманда до боли остро ощутила его запах, прикосновение колючих щек, дрожь мускулов, шероховатую ткань одежды, пьянящее касание его губ. Ей казалось, что она погружается в какое-то облако, возносится в райские сады. Как долго он не прикасался к ней...
        Она почувствовала, что падает. Но ей было уже все равно. Именно теперь. Когда он с такой, жадностью целовал ее. Дрожь в ногах заставила ее пошатнуться, и Эрик подхватил жену на руки. И когда его пальцы погрузились в ее волосы, Аманда забыла обо всех своих страхах, завороженная тем, как пряди ее волос струятся меж его пальцев.
        Она едва осознавала, что он несет ее наверх, и отчаянно жаждала новых прикосновений и поцелуев. А затем в темноте не осталось ничего, кроме сладостных ощущений, тепла и напора мужского тела, пульсирующего ритма древней мелодии, погружавшей обоих в мир, где слова ничего не значили. Она пыталась говорить, удивленно шепча его имя.
        Эта ночь...
        Она была наполнена жизнью, красотой и желанием, а когда страсть утихла, время слов все еще не наступило. Им нужно было лишь касаться, обнимать друг друга, чтобы уберечь и не растерять то, что стало таким ценным для них обоих.
        Наступило утро, и только тогда прозвучали первые слова. Тревога еще не вернулась к Аманде. Эрик еще не объяснил, почему вернулся.
        Он лежал, прижавшись плечами к спинке кровати и закинув руки за голову. Аманда наконец поднялась и, сев у туалетного столика, попыталась расчесать спутанную гриву волос.
        - Все закончилось. Осада завершена. В день святого Патрика нам преподнесли ирландский сюрприз. Британцы эвакуировались из Бостона.
        Аманда встретилась с ним глазами в зеркале.
        - Я рада за тебя, Эрик.
        - Но не за британцев, правда?
        Она пожала плечами.
        - Ну же, Аманда?
        - Эрик, я, как могу, стараюсь быть нейтральной.
        Он вскочил с кровати. Пока он шел к ней, ей казалось, что подкрадывается тигр. Он встал сзади.
        - Так ли это, Аманда? Так ли это на самом деле? - Его руки легли ей на плечи. Она мысленно взмолилась, чтобы он не почувствовал, как она дрожит, но в своем ответе постаралась не солгать:
        - Да. Клянусь, что теперь буду нейтральной.., если смогу.
        Видимо, в ее голосе прозвучала искренняя нотка, потому что он, хотя и выглядел все еще напряженным, казалось, поверил ей. Эрик вернулся к кровати и растянулся на ней во весь рост, непринужденный, решительный и уверенный в себе. Глядя на него, Аманда почувствовала, что ее сердце полностью отдано ему.
        - Я выяснил, что некоторые вещи, о которых я писал тебе, стали известны противнику.
        Страх ледяной рукой сжал ее сердце.
        - Многое из того, о чем ты писал, было широко известно.
        - Да, верно. Но, приехав домой, я услышал, что многие достойные политики и военные встревожены слухами о том, что у нас под боком орудует шпион. Вернее, шпионка, любимая. Они прозвали ее Принцессой. Откровенно говоря, ее слава докатилась даже до Бостона.
        Вашингтон думает, что ею вполне можешь быть ты.
        Его интонация была холодной, ироничной. Сердце Аманды неистово стучало, она едва могла дышать.
        - Эрик...
        - Ты никогда не делала секрета из того, что предана короне, любимая. - Он пружинисто вскочил на ноги и подошел к ней сзади.
        Охватив ладонями ее голову, он погладил ее щеки и шею. С какой легкостью его пальцы могли сдавить ее горло!
        - Я твоя жена, - напомнила она, потупив глаза.
        - Но невиновна ли ты?
        Она встретила его взгляд в зеркале.
        - Эрик, - произнесла она как можно искреннее, - как перед Богом клянусь, что будь у меня выбор, я бы никогда не сделала ничего, что пошло бы во вред тебе.
        - А моему делу?
        - И.., и твоему делу, - едва слышно подтвердила она.
        - Не совершаю ли я глупость, веря тебе, Аманда?
        Она покачала головой, не в силах говорить. Ее волосы заскользили по его обнаженному торсу, и он, перегнувшись через плечо Аманды, нашел ее губы. И хрипло прошептал, почти касаясь ее губами:
        - Не дайте мне поймать вас, леди! - И поцеловал. А потом отстранился. - О Боже! - воскликнул он вдруг. - Как я мог забыть такую важную новость! Я ведь видел Дэмьена!
        - Что?
        Она почти выкрикнула это слово, резко развернувшись к мужу.
        Эрик, довольный, улыбнулся:
        - Да, британцам удалось захватить его, но он сумел бежать. Он нашел сочувствие у кое-кого из стражников, они даже угощали его элем. Он умудрился доплыть до каких-то плавучих обломков и, уцепившись за них, дрейфовал, пока его не подобрал корабль колонистов.
        Дэмьена доставили в Балтимор, а оттуда он поспешил в Бостон. Мне удалось увидеться с ним перед самым возвращением.
        - Так он.., свободен? - переспросила Аманда.
        - Да, свободен словно птица.
        Она издала невнятный возглас, вскочила и с такой страстью бросилась обнимать обнаженного мужа, что они оба свалились на кровать.
        Эрик крякнул и застонал, затем рассмеялся. Она осыпала его поцелуями, и его стоны стали иными. Смех утих, и они любили друг друга с новой жадностью, пока не иссякли силы, а потом лежали молча, блестящие от пота, не в состоянии отдышаться. Наконец Аманда обрела способность говорить:
        - Эрик, ты надолго домой?
        Тот тяжело вздохнул:
        - Пробуду около недели. А какие дела здесь творятся! Я уже слышал, что на следующем общем виргинском собрании планируется объявить эту территорию государством, проголосовать за независимость!
        Даже раньше, чем это сделает Континентальный конгресс! Здесь делается история, любовь моя, но мне придется вернуться в Нью-Йорк, поскольку именно там Вашингтон ожидает нового удара британцев.
        Нам надо продумать оборону города.
        Меньше недели. Как мало им осталось быть вместе. Но как много за это время может раскрыться...
        Однако Дэмьен на свободе.
        Улыбнувшись, Аманда вдруг повернулась у него в руках.
        - Я никогда не предам тебя, Эрик! - пообещала она. И чуть было не пошла дальше. Чуть не сказала, что любит его, но какая-то неясная тень, мелькнувшая в его взгляде, остановила ее. Он не поверил ей до конца. Он этого не сказал, но это было так. Эрик наблюдал за ней, и теперь ей нужно было доказать, что она верна ему, несмотря на то что в душе остается тори.
        - Да уж постарайся, чтобы так и было, - предупредил ее Эрик.
        Она замерла рядом с ним и через какое-то время поняла, что он уснул. Вокруг глаз и в уголках рта залегли новые морщинки. Война оставила на нем свой след.
        Аманда поднялась, решив дать ему поспать, а самой осмыслить новые, удачные для нее обстоятельства. Быстро одевшись, девушка выскользнула из комнаты.
        У одной из спален стояла пара башмаков. Кто-то приехал вместе с Эриком, поняла она. Один из его людей. Новая опасность, пришла мысль, и вновь бешено застучало сердце.
        Аманда поспешно спустилась по лестнице и проскользнула в гостиную Там она встала на колени у письменного стола и потянула на себя один из ящиков.
        И тут она почувствовала у горла лезвие ножа, приставленного кем-то, кто находился сзади. Она приросла к полу.
        - Добрый день, леди Камерон, - раздался хриплый голос. Это был высокий черный человек. Посланец отца.
        Она заставила себя ответить:
        - Ты идиот! Мой муж дома. В Уильямсберге командуют колонисты. Стоит мне только закричать, и тебя повесят...
        - Да, но до того из вас успеет натечь целая лужа крови, а поскольку я уверен, что лорд Камерон не ожидает нападения, то есть шанс, что и его кровь прольется. Подумайте хорошенько, леди Камерон... - Лезвие ножа столь сильно вдавилось ей в шею, что она с трудом могла говорить.
        Несмотря на это, она решила бороться за свою независимость.
        - Дэмьен на свободе, и я больше не Принцесса! Можешь убить меня, если хочешь, но передай отцу, что от меня он больше ничего не получит!
        - Мы боялись, что вы уже слышали о побеге вашего кузена, моя леди. Ваш отец велел сообщить вам, что в следующий раз, когда он появится в Камерон-Холле, он сожжет это чертово поместье дотла. А лорд Тэрритон хочет, чтобы вы знали: когда он там окажется, вы станете его пленницей и наложницей. Он горит нетерпением.
        - Если они появятся хотя бы поблизости от Камерон-Холла, они умрут!
        Посланец не ответил. Секунду спустя Аманда перестала ощущать лезвие ножа у горла. С негромким придушенным криком она вскочила на ноги, озираясь вокруг.
        Посланец исчез. Испарился. Окно было открыто, в него задувал весенний ветерок. Аманда подбежала к окну, выглянула, но увидеть что-либо не смогла.
        Она упала в кресло и замерла без движения, подставив лицо дуновениям ветерка. Следует рассказать обо всем Эрику. Нужно признаться во всем, объяснить, что она пошла на это только ради Дэмьена.
        Нужно сделать это, но где взять мужество?
        Однако ведь все завершилось! Теперь все наверняка кончено. Ей больше не придется играть роль шпионки. Никогда. Эрику и не нужно ничего знать. А если она расскажет ему, он может обдать ее презрением, может никогда не простить...
        Позднее пришла Матильда, принесла завтрак. И Аманда очень скоро выяснила, что башмаки принадлежали Фредерику, поскольку тот сам появился в гостиной, и они сели пить кофе.
        Эрик проспал почти весь день, а когда спустился вниз и хмуро посмотрел на нее темным взглядом, Аманда поняла, что ничего не сможет ему рассказать. Все закончилось. Должно закончиться. Она взмолилась всем сердцем, чтобы было именно так.
        Вернувшись в Камерон-Холл, они объехали поместье верхом, и Аманда была польщена тем, что он похвалил ее за умелое ведение хозяйства.
        Стояла ранняя весна, было еще холодно, но они нашли небольшое укрытие у реки, где расстелили свой плащи и предались любви под шумящими ветвями деревьев.
        На пятый день их пребывания дома вернулась в свой док "Родная земля", благополучно проскочив мимо кораблей Данмора. Судно только что прибыло из Италии, объяснил Эрик. Но когда Аманда проснулась ночью, Эрика рядом не оказалось. Завернувшись в простыню, она подошла к окну и стала наблюдать за суетой в доках.
        - Шпионишь, любовь моя?
        От неожиданности она вздрогнула и, обернувшись, увидел", что в дверях стоит Эрик в простой белой рубашке, бриджах и сапогах:, скрестив руки на груди. Он подошел и встал рядом. Аманда попыталась усмирить биение сердца.
        - Я искала тебя. Проснулась, а тебя нет.
        Он кивнул, но глаза из-под полуопущенных ресниц смотрели на нее сумрачно. Он положил руки жене на плечи и притянул ее к себе.
        - Настоящий груз - оружие, так? - спросила она.
        - И порох, - уточнил Эрик.
        Она повернулась к нему лицом, откинув голову назад:
        - Если ты так не доверяешь мне, то почему все-таки говоришь правду?
        - Ты ведь далеко не глупа. Разве сумел бы я тебя убедить, что разгружаю ночью кожу и вино, а?
        Он отошел и, присев в изножье кровати, начал снимать сапоги, затем бриджи и рубашку. Оглянувшись, Эрик увидел, что она все еще стоит у окна, больно раненная его словами.
        Даже если она и шпионка, она никогда не предаст Камерон-Холл.
        Он должен это знать.
        - Иди в постель, Аманда. Ночь еще не кончилась, - позвал он.
        Она медленно подошла к кровати. Присев со своей стороны, по-прежнему кутаясь в простыню, она засмотрелась, как лунный свет играет на его плечах и груди. Эрик посмуглел еще больше, стал мускулистее.
        Вот он вытянулся рядом с ней, и, несмотря на свою злость, Аманде захотелось дотронуться до него. Но она не хотела делать первый шаг.
        Ей и не пришлось.
        Он издал неопределенный возглас и потянулся к ней. Негромко вскрикнув, Аманда позволила закатному огню своих волос накрыть его тело, а потом легонько коснулась его груди, сосков, горла. Эрик крепко прижал ее к себе, перевернул на спину, и они слились в бурном любовном порыве, словно подхлестываемые ураганом. Может, так оно и было.
        Время стало их врагом. Его оставалось все меньше и меньше. За долгие месяцы между его приездами они стали словно чужими и в этом вихре пытались снова обрести друг друга.
        Но даже когда они лежали, опустошенные и умиротворенные, Эрик по-прежнему наблюдал за ней. Его ладонь медленно гладила ее по плечу, и он смотрел на нее пристально, отстраненно.
        - Лорд Данмор очень опасен, - произнес он наконец. - Кое-кто боится, что он высадится в Маунт-Вернене и похитит Марту Вашингтон.
        - Да нет, он не посмеет! - пробормотала она и почувствовала, как он пожал плечами в темноте.
        - Я боюсь, что он может заявиться сюда.
        - Из-за оружия?
        На какое-то мгновение Эрик запнулся.
        - Но губернатор ничего не знает об оружии, любимая.
        Она перевернулась, чтобы видеть его лицо.
        - Я никогда не предам этот дом, Эрик, никогда!
        - Но кто же тогда Принцесса? - спросил он прямо.
        Она покачала головой, глядя в сторону.
        - Я никогда не предам Камерон-Холл, - пообещала она.
        - Молитесь, леди, чтобы так и было, - прошептал он, прижимая ее к себе теснее.
        Она ничего не ответила, наслаждаясь теплом его тела, но этого было недостаточно. Аманда поежилась, ей было страшно. Он уехал, и его не было так долго. Дни складывались в недели, потом в месяцы.
        - Ты дрожишь, - заметил он.
        - От холода.
        - Я ведь держу тебя.
        - Но ты уедешь, - удрученно сказала Она.
        Аманда не могла видеть в темноте его глаза. Он смотрел на нее и почти готов был сказать о всей глубине своих чувств. Он так сильно любил ее. Ее красоту, ее огонь. Ему так нравилось, как она отдавалась ему: так естественно, так покорно. Она предавалась любви со страстью, и глаза ее при этом были прекрасны. Но все же...
        Они могли быть глазами обманщицы.
        Она знала теперь очень многое. Она знала об оружии и боеприпасах, спрятанных в доках. Если она предаст их теперь...
        Господи, пусть она не сделает этого, думал он с мукой.
        Глава 14
        Нью-Йорк Май 1776 года
        Она не предала бы его! Господи, надо же было быть таким идиотом!
        Так думал Эрик Камерон два месяца спустя, сидя в большой белой парусиновой палатке Вашингтона в Нью-Йорке и глядя на своего старого друга. Генерал только что закончил писать приказы о перебазировании корабля дальше к югу. Его старому другу и партнеру сэру Томасу, а сейчас полковнику сэру Томасу, удалось увести их корабль "Родная земля" из Бостона.
        - Самое главное, - сказал ему Вашингтон,. - что конгресс дал разрешение на каперство. Любой урон, который ты сможешь нанести на море неприятелю, будет только приветствоваться.
        Был конец мая. Все предыдущие недели они провели, окапываясь и роя траншеи, чтобы отбить ожидавшееся наступление на Нью-Йорк.
        Для колонистов настали тяжелые времена. И вот в разгар этих событий Эрик сидел подле Вашингтона и слушал перехваченное шпионское донесение лорду Данмору о том, что в Камерон-Холле хранятся оружие и порох. Пришла также срочная депеша от генерала Льюиса, возглавлявшего ополчение Виргинии, с просьбой к Эрику прибыть как можно скорее, чтобы попытаться дать отпор ожидаемому нападению с моря.
        У Эрика мерзли руки. Несмотря на почти летнюю жару, он чувствовал себя так, словно чьи-то ледяные пальцы в дьявольской пляске бегают по его спине. Он и так дал понять Аманде, что разрешает все сомнения в ее пользу. Он уже познал ее обман, но поверил ее клятвам.
        Он никогда не был дураком. Чем сильнее были его чувства, тем большим казалось предательство. Грезя о проведенных с ней вместе ночах, он невольно мучил себя воспоминаниями о струящихся по его обнаженному телу волосах, ее глазах, блестящих, как изумрудное море, мечтал о ее глубоком и громком дыхании в его объятиях, о ее запахе, сладко дурманящем даже во сне.
        Они были одни с Вашингтоном. Генерал с грустью посмотрел на своего друга и, достав откуда-то бутылку виски, предложил глоток Эрику.
        - Последний раз ты был дома в конце марта?
        Эрик кивнул в знак согласия. Он протянул генералу перехваченное донесение, подписанное "Принцесса", и грязно выругался.
        - Не слишком ли поспешно ты ее осуждаешь? - предостерег его Вашингтон.
        Эрик покачал головой. Его следующие слова были грубыми, холодными и безжалостными, он сам это почувствовал:
        - Генерал, я, наоборот, слишком долго тянул, и это промедление может дорого обойтись нам всем, Эрик встал, одним глотком допил остатки виски и резко отдал честь.
        - С вашего разрешения, я поплыву на юг.
        - Каковы твои планы?
        - Бить Данмора, Стирлинга и Тэрритона!
        Вашингтон встал, протянув Другу руку на прощание:
        - Будь осторожнее, Эрик. Боюсь, что тебя ожидает худшее. Здесь наступления пока не предвидится, а вот Данмор уже бороздит воды Виргинии. Эрик, не знаю, как тебе сказать, но ты можешь найти свой дом разрушенным, сожженным дотла.
        - Вполне возможно.
        - А твоя жена...
        - Клянусь, она от меня не уйдет!
        - Эрик!..
        - Я знаю, что она опасна. Я доберусь до нее. Я хочу отправить ее во Францию под надежной охраной.
        Вашингтон пожал ему руку:
        - Может статься, что она невиновна.
        - Вы единственный все время предупреждаете меня о возможности ошибки. Но все доказательства прямо указывают на нее.
        - Может, да. А может, и нет. Может, она заслуживает справедливого суда.
        Эрик стоял, готовый уйти, горя нетерпением отплыть.
        - Сэр, я уже свершил справедливый суд, - твердо сказал он.
        Взяв предназначенные ему приказы, он оставил Вашингтона, пообещав вернуться при первой возможности. Возвратившись в дом, который он выбрал для штаба в нижней части Манхэттена, Эрик вызвал Фредерика и попросил того подобрать хорошую команду для корабля.
        Эрик собирался в дорогу, когда кто-то негромко постучал в дверь.
        Он быстрыми шагами пересек комнату, обогнув грубый деревянный стол и простую походную кровать, и резко распахнул дверь. Лицо его было искажено гримасой душевной боли.
        К его удивлению, за дверью оказалась Энн-Мари Мабри, дочь сэра Томаса.
        Энн-Мари после той бостонской ночи многое пережила. Она организовывала многочисленные женские акции протеста, бойкот английских товаров, она обручилась с молодым человеком, который погиб в Бостоне. Она больше не была юной кокеткой, превратившись в красивую, взрослую женщину с мягкой улыбкой. Она последовала за своим отцом на войну, и мужчины здесь считали ее чуть ли не ангелом.
        "Ну почему я не выбрал в жены ее? - с горечью думал Эрик. - Она верна тому же правому делу, что и я, нежна и прекрасна, у нее искренние голубые глаза и такая ласковая улыбка!"
        Но даже думая так, Эрик знал, что не может повернуть время вспять, что он по-прежнему любит Аманду, даже сейчас. Если он поймает ее, он поступит с ней так, как должно, но не разлюбит ее.
        Он был навсегда заколдован волшебством изумрудных глаз и пылающих рыжих волос. Никакая другая женщина не могла взволновать его так, как она.
        - Энн-Мари, входи, - сказал он сдержанно. - Мне почти нечего тебе предложить, хотя в кофейнике еще что-то осталось. Можно быстро подогреть кофе. А есть еще и бренди.
        - Эрик, прошу тебя, я пришла не за этим. - Энн-Мари замялась. - Я пришла просить тебя очень хорошо подумать, прежде чем ты совершишь непоправимое.
        Он помолчал, глядя на нее с удивлением и некоторой долей любопытства.
        - Энн-Мари, они хотят сжечь мой дом, первый камень которого был заложен в конце двадцатых годов прошлого века. Они захватят оружие, предназначенное для виргинского ополчения и для нашей армии. И послушай, Энн-Мари, британцы узнали об оружии потому, что моя жена - хозяйка этого самого Камерон-Холла - сказала им об этом.
        Он все больше распалялся, пока говорил. Слишком поздно он понял, что непроизвольно теснит молодую женщину и почти загнал ее в угол комнаты.
        - Видит Бог! - воскликнул он. - Прости, Энн-Мари, но пусть будет что будет.
        Он подошел К столу и налил себе бренди. Энн-Мари торопливо устремилась к нему.
        - Эрик, я тоже слышала разговоры обо всем этом! Но стоит ли считать сплетни слуг самым правдивым источником? Аманда не покидала Камерон-Холла со времени твоего отъезда.
        - Значит, у нее есть сообщник.
        - Эрик, она моя подруга, я ее хорошо знаю.
        - Энн-Мари, однажды ночью я поймал ее на месте преступления. И я спустил ей это с рук. Это была моя ошибка. Я должен был отстегать ее кнутом и отправить во Францию.
        - Эрик! - воскликнула Энн-Мари. - Тебя я тоже знаю, ты бы не смог так поступить.
        - Но это было бы правильно, - холодно сказал он. - Энн-Мари, я отплываю и хочу успеть до отлива.
        - Эрик, - проговорила она несчастным голосом, - я ничего, совсем ничего полезного не смогла здесь сделать. Послушай меня, пожалуйста. Может быть, она и была шпионкой, но она ничего не сделала против своего собственного дома. Неужели ты не видишь, что кто-то использует против нее ее прошлое?
        - Я думаю, Энн-Мари, что Аманда всегда могла бы поговорить со мной. Если бы ей угрожали, я бы защитил ее. Я бы защитил ее и дрался бы с любым человеком, справился бы с любой опасностью. Но она выбрала другую дорожку. А сейчас.., прости меня, но...
        Она заступила ему дорогу. Ее глаза были влажны от мольбы и сострадания.
        - О, Эрик... - снова прошептала она и приподнялась на носки, чтобы поцеловать его.
        Он не знал, что на него нашло. Может быть, его Всего лишь мучила боль предательства, но когда губы Энн-Мари коснулись его, он ответил. Не братским поцелуем, а раздвинул ее губы и глубоко проник в ее рот, как мог бы сделать любовник. Она ответила тем же, как поступила бы любовница. Ей губы сладко раскрылись, она звала его, ее руки обвились вокруг его шеи. Мгновения бежали в ослеплении, и вдруг он понял, что не может получить от Энн-Мари того, что искал в другой. Он не мог просто воспользоваться ее чувством, слишком хорошей женщиной она была. И она всегда заботилась о нем, он и раньше это знал. Она была его другом и дочерью одного из его лучших друзей. Стыдясь самого себя, Эрик оторвал губы от ее губ и медленно выпустил молодую женщину из рук. Он хотел извиниться. Ее глаза неотрывно смотрели на него, и оба поняли, что ошиблись.
        Прежде чем он смог произнести хоть слово, их прервал яростный возглас. Очнувшись, Эрик увидел, что у двери стоит Дэмьен Розвелл, высокий, прямой, оскорбленный.
        - Лорд Камерон, я пришел узнать, не нуждаетесь ли вы в помощи, но вижу, что о вас и без меня хорошо заботятся.
        Эрик не обязан был давать Дэмьену какие-либо разъяснения. У его юного друга был опрометчивый и горячий характер, из-за которого тот едва не оказался на долгие годы в британской тюрьме.
        - Я уже отправляюсь! - отрывисто произнес Эрик.
        - Дэмьен, ты должен понять... - заговорила Энн-Мари.
        - О, я прекрасно понимаю! - сухо рассмеялся Дэмьен. - Он все еще бритт по сути, все еще лорд Камерон. Настоящий Генрих Восьмой: долой одну, подавай следующую! Вы что, планировали убить Аманду или только развестись с ней, лорд Камерон?
        - Что бы я ни сделал, Дэмьен, она того заслуживает, - спокойно ответил Эрик.
        - Я собираюсь плыть с вами.
        - Нет, ты не поплывешь.
        - Вы не можете...
        - Дэмьен, ради Бога! Вашингтон не разрешит тебе плыть. Можешь ли ты понять, насколько серьезно положение?
        - Если ты причинишь ей вред. Камерон, - поклялся Дэмьен, поднимая стиснутый кулак, - к черту революцию - я убью тебя, клянусь! - В его глазах стояли слезы.
        Сердце у Эрика защемило. Он не хотел ссориться с Дэмьеном и вновь от всего сердца проклял Аманду.
        - Дэмьен... - начал было он, но молодой человек уже убежал.
        Эрик и Энн-Мари стояли в комнате одни.
        - Не беспокойся, я объясню ему, - пообещала Энн-Мари.
        - Нет, ничего нельзя объяснить ни сейчас, ни когда-либо потом, - пробормотал Эрик. Он схватил свою шляпу и отвесил низкий поклон Энн-Мари:
        - Береги себя, дорогая.
        - Эрик, будь осторожен! - воскликнула она, но он не ответил.
        Камерон боялся говорить - он не доверял самому себе.
        Утром двадцать пятого мая Эрик с командой встретили один из кораблей флота Данмора, маленький клипер под названием "Синтия".
        Так как континенталы испытывали нехватку кораблей, Эрик постарался не топить "Синтию". Ценой поврежденной грот-мачты, но без какого-либо иного ущерба колонистам довольно легко удалось захватить ее.
        Команда "Синтии" была отправлена в арестантскую, на борту был оставлен минимальный экипаж, чтобы доставить клипер в порт, контролируемый патриотами. Там его можно было заново оснастить и поставить на службу колонистам.
        Утром двадцать восьмого они вошли в устье Джемса. В подзорную трубу Эрик мог видеть пожар, бушевавший в Камерон-Холле, и отплывавшую от причала "Леди Джейн".
        "На борту ли моя жена?" - задавался вопросом Эрик.
        Он прокричал приказ канонирам. Пушки были наведены, заряжены, и Эрик поднял руку.
        - Огонь! - скомандовал он.
        Черт побери, он обстреливал свое собственное судно и, может быть, убивал свою жену. На борту ли Аманда? Да, с грустью думал он, скорее всего она там. Дом все еще стоял нетронутым, он мог видеть его вдали на лужайке. Но склады пылали, там ничего спасти уже не удастся.
        А корабль, его корабль "Леди Джейн", уже подходил, готовый открыть ответный огонь.
        - Канониры, цельтесь снова! Они не готовы к встрече с нами, они только что отошли от причала Еще залп, а потом мы подойдем к ним сбоку, сцепимся бортами и возьмем "Леди Джейн" на абордаж.
        Пороховой дым носился в воздухе, за ним почти ничего не было видно. Эрик отдал приказ дать еще один залп. "Родная земля" вибрировала и дрожала, ядра падали в воду, пробивали обшивку, паруса, палубу "Леди Джейн". Вода между кораблями, казалось, поседела от пены. Штурвал в умелых руках капитана из западного графства сводил корабли все ближе. Когда их борта соприкоснулись, все вокруг, казалось, содрогнулось.
        Эрик высоко поднял шпагу и, издав боевой клич, перепрыгнул на палубу "Леди Джейн". Следом за ним с такелажа и с поручней прыгала его команда.
        Они схватились с британцами в рукопашном бою, орудуя обнаженными шпагами и кинжалами: ружья выстрелили всего раз или два.
        Эрика вели вперед ярость и сознание, что перед ним его собственный корабль. Видит Бог, он вернет его!
        Он едва успел справиться с молодим, отлично фехтующим шотландцем, когда заметил на носу "Леди Джейн" Роберта Тэрритона.
        Увертываясь и избегая схватки с другими, Эрик с безрассудной отвагой ринулся вперед, улыбаясь своему новому противнику, своему заклятому врагу.
        - Камерон, ты ублюдок! - закричал Тарритон, сумев довольно легко отразить первые выпады Эрика. Их шпаги взметнулись вверх, скрестились, опустились и вновь со звоном скрестились; оба противника держались стойко.
        - Она со мной, ублюдок! - возбужденно прошептал Тэрритон. - Ты думал, что обставил меня, все время разлучал Аманду со мной, но теперь мне достались и твой корабль, и твоя жена, и я хорошенько попользуюсь тем и другим!
        Гнев судорогой сковал тело Эрика, и Роберт Тэрритон, сделавший выпад, едва не пронзил его. Дурак! Эрик продолжал нападать молча, зная, что Тэрритон любым доступным ему способом хочет вывести его из себя. Стремительными выпадами Эрик быстро теснил противника.
        Тэрритон парировал удары, но Эрик видел страх, исказивший лицо его врага. Эрик фехтовал лучше и сам знал об этом. И он собирался убить Тэрритона.
        - У тебя ничего нет, Тэрритон, совсем ничего нет! - говорил Эрик и, словно подтверждая это в молниеносном выпаде, коснулся концом шпаги подбородка Тэрритона. Удар был унизительным.
        Тэрритон отшатнулся, и Эрик понял, что может в свое удовольствие преследовать его. Теперь пришла очередь Тэрритона понервничать. Он тронул задетый Эриком подбородок и почувствовал кровь.
        Эрик ухватился за ванты и прыгнул на первую перекладину, приготовившись к новой атаке. И в этот момент увидел Аманду.
        Она вышла из капитанской каюты и стояла среди бурлящего моря мужчин. Такая красивая, в зеленом платье, с озаренными солнцем волосами, пламенеющий каскад которых струился по спине. Она казалась одновременно и посторонней, и такой естественной на этой палубе, в этой царившей вокруг нее суматохе, высокая, гордая и красивая. Это была его жена. Предательница.
        Она здесь, так он и подозревал, она здесь. В конце концов она связала свою судьбу с Тэрритоном. Он, наверное, увозил Аманду в Лондон после того, как она сделала все полезное, что могла, в Камерон-Холле.
        "Ни за что, любовь моя! - беззвучно поклялся себе Эрик, - Никогда, покуда я жив, а не похоронен в этом море, тебе не быть с Тэрритоном. Я сделаю для этого все, что могу!"
        В этот миг Тэрритон сделал выпад в его сторону. Эрик молниеносно парировал его и, обуреваемый жаждой мести, нанес яростный ответный удар. Теперь он снова владел собой, был холоден и полон смертельной угрозы. Тэрритон, кажется, понял это.
        - Бросай шпагу, Тэрритон! - потребовал Эрик.
        - Ради всего святого, кто-нибудь, займитесь им! - завопил Тэрритон.
        Что еще можно было ожидать от лорда Роберта Тэрритона, его светлости герцога Оуэнфилдского, подумал Эрик. Неужели он будет драться сам?
        На призыв Тэрритона бросились пять матросов с поднятыми шпагами.
        - Когда-нибудь я убью тебя, Тэрритон, - любезно пообещал Эрик. Но тот уже скрылся, и Эрик не смог уделить ему должного внимания, так как его противники были рядом Фредерик бросился вперед, атаковав одного из матросов Эрик избавился от другого нетерпеливого парня молниеносным ударом в живот, третьему проткнул грудь, а двое других предпочли скрыться в общей драке Эрик услышал громкий всплеск и понял, что Тэрритон для него на сей раз потерян Патриоты овладевали "Леди Джейн", и Тэрритон, не собирался оставаться и помогать своим соратникам.
        - Принцесса! - раздался громкий крик, и Эрик понял, что его люди постепенно стали понимать: Аманда и есть та самая знаменитая Принцесса, которая столько раз предавала Виргинию.
        Он должен был первым добраться до нее. Фредерик знал, кто она, как и некоторые из его друзей Но этого не знали остальные. А Эрик не позволил бы никакому другому мужчине схватить ее или даже прикоснуться к ней. Она была его добычей.
        В руках Аманды шпага, понял он со смешанным чувством ярости и страха Чертова идиотка, она что, собирается драться с ними насмерть, она так безрассудна и решительна, что готова убивать и рисковать собственной жизнью?
        "Бог свидетель, любовь моя, я задушу тебя!" - поклялся он себе.
        Аманда предупреждающе выставила шпагу перед собой и повернулась, чтобы убежать. Эрик приказал своим людям расступиться и освободить палубу. Не бросится ли она в море? Нет, леди в панике побежала обратно в капитанскую каюту Там шла схватка, какой-то шотландец дрался с одним из его людей и наконец упал сраженный.
        - Я займусь ею! - крикнул Эрик команде.
        Она укрылась в каюте.
        Эрик добрался до двери и распахнул ее мощным ударом ноги Он увидел там Аманду, поддерживавшую упавшего шотландца. В ее взгляде смешались вызов и испуг. Его имя шепотом сорвалось с ее губ, затем она пошатнулась и осела на пол, потянув за собой тяжелое ружье шотландца.
        - Принцесса, - пробормотал он в ответ, протирая свою шпагу, чтобы унять дрожь в руках, и вкладывая ее обратно в ножны Он не знал, что он сказал ей потом: что-то ничего не значащее, что-то о войне и о том, как ему горько быть здесь из-за того, что его жена - предательница.
        Аманда попыталась прервать его, но он не дал ей сделать этого.
        Изо всех сил он старался сдержать себя. Он не хотел трогать жену: он бы убил ее.., или изнасиловал бы прямо здесь, на корабле, несмотря на присутствие команды.
        - Я невиновна в этом! - воскликнула она наконец. Это отрицание ранило его в самое сердце: Боже праведный, она была здесь, и с кем - с Тэрритоном!
        Он приказал себе успокоиться и вежливо приподнял брови.
        - Вы невиновны. Принцесса?
        - Говорю же тебе...
        - А я говорю вам, миледи, что доподлинно знаю: вы британская шпионка и знаменитая Принцесса, так как я сам подбросил вам ложные сведения, которые потом попали в руки Данмора. Вы вновь предали меня!
        Она держала ружье, ствол которого был направлен на него. Ее глаза горели от ярости, а волосы струились прекрасным огненным водопадом Она - его жена, с которой он провел столько ночей, - целилась в него из смертоносного оружия.
        - Отдай мне его, Аманда! - потребовал он в гневе. - Аманда!
        - Отойди от меня; Эрик!
        Ярость переполняла его и грозила вырваться наружу.
        - Теперь послушай меня, Аманда. Предупреждаю, что я еле сдерживаюсь. Я боюсь даже Прикоснуться к тебе, чтобы сразу не погасить свет этих чудесных глаз навсегда. Я забираю ружье.
        - Нет, пропусти, дай мне уйти. Клянусь, я невиновна.
        - Позволить Принцессе уйти? Да меня за это повесят, миледи! - Сейчас надо было забрать у нее оружие, и Эрик решительно шагнув вперед. Она отступала, по мере того как он приближался.
        - Нет! Я выстрелю в тебя, Эрик, клянусь!
        - Я верю вам, миледи, - с горечью произнес он в ответ. Пусть стреляет! Тогда она обретет свободу. - Стреляйте в меня, если хотите, миледи, - предложил он, - но сначала убедитесь, что ваше ружье заряжено.
        - Не беспокойся, Эрик, оно заряжено.
        Она хочет предостеречь его? О Господи! Он хотел бы поверить в слезы, наполнившие ее глаза, в то, что она искренне его предупреждала, но не мог.
        Он схватил ружье за ствол и отшвырнул его через всю каюту.
        Чертова штуковина взорвалась! Эрик обернулся и холодно уставился на Аманду.
        - Оно действительно было заряжено, миледи, и нацелено мне в сердце! - Она могла бы убить его... Его собственная жена могла бы убить его... - А сейчас. Принцесса...
        - Подожди!
        - Подождать чего? Твоего спасения? У тебя ничего не выйдет!
        Она долго не отрывала от него взгляд, ее зеленые глаза сверкали слезами, как будто она вот-вот разрыдается. Лгунья!
        И все же... Она была такой красивой, учащенное дыхание вздымало ее грудь, на шее пульсировала голубая жилка. Ее лицо было столь прекрасно, что он еле сдерживался, чтобы не погладить его.
        Внезапно Аманда, как пантера, бросилась вперед. Чтобы проскользнуть мимо него. Ему хватило одного шага, чтобы схватить ее за волосы. Она вскрикнула от боли, и он обхватил ее руками. Она яростно отбивалась кулаками. Отчаянно защищаясь, он чувствовал рядом с собой тепло ее тела, чувствовал, как вздымаются ее груди, движутся ее бедра, и это помогло ему. В этот короткий миг Эрику припоминался лишь их смех, мягкая нежность на берегу медленно текущей реки.
        Она почти умудрилась ударить его в подбородок своими молотящими воздух кулачками, но он резко поймал ее руки и завел их назад, за ее изящную спину. Аманда откинула голову назад, чтобы встретить его взгляд.
        - Ты так прекрасна, - сказал он ей, - и так вероломна, но теперь все кончено, ты проиграла. Сдавайтесь, миледи!
        Неожиданно она улыбнулась, медленно и вряд ли нежно, но с такой тоской и отчаянием, что ее улыбка проникла в самое его сердце.
        Эта улыбка вернула его назад, к тем годам, которые они провели вместе, ко всем их совместным переживаниям, к драгоценному мирному времени.
        - Яне сдамся, милорд, - тихо произнесла Аманда. - Не отступлю и не сдамся:
        В этот момент в комнату ворвался один из лейтенантов, родом из Каролины. Подойдя и встав за спиной Эрика, он возбужденно воскликнул:
        - Мы нашли ее, эту Принцессу! Она выдала британцам ваш корабль, милорд, и передала им сведения о складах с оружием!
        Взгляд Эрика был по-прежнему неотрывно прикован к глазам Аманды.
        - Да, мы Нашли ее. - Его снова охватил гнев. Со вздохом он оттолкнул ее от себя. Аманда чуть не ударилась о стенку каюты, но сразу выпрямилась: высокая, гордая, как никогда, преисполненная достоинства и красоты, несмотря ни на что.
        Лейтенант тихо присвистнул:
        - Ничего удивительного, что она с такой легкостью вертела нашими людьми!
        Как горьки были для Эрика эти слова!
        - Да, - тихо сказал он, - ей легко шпионить.
        - Неужели мы повесим ее? - спросил лейтенант. Он выглядел очень взволнованным. - Повесим ли мы женщину, милорд?
        Эрик сомневался лишь один миг. Так как его взгляд был по-прежнему устремлен в блестящие зеленые глаза его жены, он заметил, как они расширились. Неужели она все-таки испугалась? Почувствовала, как вокруг ее горла обвивается веревка?
        - Милорд, конечно, вы не можете ее повесить!
        Эрик иронично улыбнулся, даже сейчас помня, что, казалось, само солнце жило в ее поцелуе, в блеске ее волос, в жаре ее объятий.
        - Видишь ли, именно я не могу этого сделать, так как она моя жена.
        Молодой лейтенант онемел от удивления Эрик понял, что не может больше оставаться здесь, так как быстро теряет контроль над собой и это становится заметно. Он будет иметь дело с Амандой позже, у себя дома, в месте, знакомом им обоим.
        - Скажи Даниэлю, чтобы отправил кого-нибудь в Камерон-Холл, - приказал он. - И пусть кто-нибудь заберет отсюда этого лейтенанта, - указал он на шотландца. Да, этот человек сражался и умер, защищая Аманду от него, Эрика! - Британцев похоронить в море, наших погибших отвезти домой. - Он повернулся к Аманде:
        - Любовь моя, встретимся позже.
        Эрик низко поклонился ей и стремительно покинул каюту. Он не остановился у штурвала, а пошел на самый нос, встал грудью к ветру, чувствуя теплые брызги воды на лице и руках.
        Дело наконец было сделано Оружие и боеприпасы скорее всего потеряны для них, но "Леди Джейн" возвращена И Аманда снова была его.
        Его пальцы зудели. Он вспомнил Тэрритона, его омерзительные слова, и тупая боль охватила сердце; мучительно хотелось знать, правду или нет говорил его, соперник.
        Они были женаты более двух лет. Она была его женой, и ни частички ее не принадлежало этому ублюдку Тэрритону Он выбросит ее из своего сердца, он потребует развода.
        Но развестись с ней - все равно что отрубить свою правую руку... Нет, он не прикоснется к ней...
        Ему не терпелось остаться с ней наедине... Ему нужно время, чтобы успокоиться, убедиться в своей правоте.
        Много что еще нужно сделать-найти генерала Льюиса, соединиться с его силами, чтобы довести до конца операцию по поимке в их сети генерала Данмора."
        Эрик закрыл глаза и облокотился о поручни.
        Немного спустя Даниэль пришел сказать, что они вот-вот пристанут к берегу.
        - Проследи, чтобы Фредерик сопроводил мою жену домой и предупредил слуг, что ей нельзя покидать дом. Я сразу же поскачу искать ополченцев. Наша команда пусть или остается на борту, или разбивает на лугах палатки. Пусть решают сами.
        - Слушаюсь, сэр Когда карета Аманды исчезла из виду, Эрик поспешно покинул корабль. Ему быстро подвели лошадь. Даниэль приготовился скакать с ним.
        Им не пришлось долго искать генерала Льюиса, старого друга Эрика еще со времен войны с индейцами. Льюис со своими войсками двигался вдоль полуострова и уже без труда мог указать местоположение позиций Данмора.
        - Мы заставим его навсегда покинуть стоянку у острова Гвинн.
        Мы добьемся того, что он и его пиратский флот уберутся подобру-поздорову! - страстно поклялся Льюис.
        - Тогда мои люди присоединятся к вашему ополчению утром, генерал, - согласился Эрик, - а сейчас я поскачу домой.
        - Лорд Камерон, - остановил его Льюис.
        Эрик, уже выходивший из палатки генерала, остановился у порога:
        - Слушаю?
        - Я обязан сказать вам, что доказательств относительно личности шпиона нет, - тихо сказал генерал.
        - Нет доказательств? - Эрик вдруг не к Месту закашлялся - Известия о вашей победе на борту "Леди Джейн" домчались ко мне быстрее, чем вы сами, милорд. За сражением наблюдали с берега, и, конечно, ходят слухи, что ваша жена была на борту и что, кажется, ее опознали как Принцессу. Имейте в виду, некоторые думают, что Данмор очень хочет похитить миссис Вашингтон. Может быть, с вашей супругой поступили так же?
        Эрик кивнул, не веря ни в одно сказанное генералом слово. Его супруга уже подняла против него оружие. Одному Богу известно, какие неожиданности она могла бы уготовить ему в их комнате.
        - Благодарю вас за заботу, генерал Льюис. Моя жена скоро отправится во Францию, где она будет в полной безопасности.
        Он отдал генералу честь, вышел, кивнул Даниэлю, который вслед "за ним вскочил на своего коня, и отправился в Камерон-Холл. Спустя несколько секунд Эрик уже несся галопом по виргинским полям, сгорая от нетерпения быстрее оказаться дома.
        Подъехав ко входу, он соскочил с лошади. Пьер, уже ждавший его, чтобы подхватить поводья, радостно приветствовал хозяина.
        - Что здесь произошло? - спросил своего доброго слугу Эрик. - Говори правду, всю правду, Пьер.
        Пьер невесело пожал плечами:
        - Я всей правды не знаю, милорд. Даниеллу ударили, и она только-только пришла в сознание. Она клянется, что хозяйка невиновна.
        - Даниелла будет клясться в ее невиновности, даже если Аманду застигнут в объятиях самого короля! - воскликнул Эрик.
        Пьер снова пожал плечами:
        - Она имеет в виду, что Аманда никому из нас ничего плохого не сделала. Это чудовище Тэрритон хотел ударить юную Маргарет, но леди Камерон не позволила это сделать.
        - Но она с легкой душой и по своей воле отправилась с Тэрритоном?
        Пьер опустил голову.
        - Так получилось, - согласился он, нехотя.
        - Больше мне ничего сейчас не нужно, Пьер; - сказал Эрик. - Я хочу, чтобы завтра утром ее отправили во Францию. Сразу, как только я уеду. Для этого я оставлю здесь "Леди Джейн". Ты и Кэссиди отправитесь с ней;
        - Кэссиди думает, что будет прислуживать вам, милорд.
        - Если он сможет уберечь мою жену от бед и напастей, это и будет его службой мне.
        - А Даниелла?
        Подумав, Эрик сказал:
        - Ну что ж, Даниелла может сопровождать ее.
        - Долго ли мы будем во Франции?
        - Трудно сказать, - пробормотал Эрик. Потом он вздохнул. - Пока не знаю, вы отправитесь к графу де ля Рошель, который состоит при дворе короля в Версале. Когда здесь все решится, я приеду за миледи и вами.
        - Понял, милорд. А Камерон-Холл?
        - Здесь останется Ричард. Он все здесь знает, даже получше меня. У него все хорошо получалось.
        - Если позволите, милорд, это у леди Камерон так хорошо все получалось.
        - Что ж, Пьер, пусть не все будет так хорошо получаться, но ничего другого я сделать не могу. Все понятно?
        - Да, милорд.
        - Тогда спокойной ночи, Пьер.
        - Спокойной ночи, милорд.
        Эрик поднялся по ступеням. Войдя внутрь, он увидел обожженные стены и заметил места, где остановили продвижение огня. Удушливый запах дыма все еще витал в доме, но пожар почти ничего не повредил.
        Он поднял взгляд на лестницу и задумался; пальцы непроизвольно сжались в кулаки. Затем он начал подниматься по ступеням и, почти дойдя до двери своей комнаты, снова остановился.
        "Возьми себя в руки!" - приказал он себе.
        Затем бесшумно открыл дверь и вступил в комнату.
        Эрик сразу же увидел ее Страсть и желание объединились с холодной яростью, все мысли о сухой беседе и о том, чтобы держаться на расстоянии, вылетели из головы.
        Пар все еще шел из ванны, но Аманды в ней уже не было Она стояла у окна, завернувшись в полотенце Ее черты застыли, она неотрывно смотрела на луга, волосы были распущены, в ниспадающих блестящих волнах смешались цвета песка и огня Она повернулась к нему, в ее широко открытых изумрудных глазах был испуг В том, как она прижала полотенце к груди, были невинность и ранимость, будто она защищала от него свою девственность, словно они не были мужем. и женой "Ты моя жена!" - говорил весь его облик Ее обеспокоенные и затуманенные глаза встретились с его жестким взглядом Он обернулся, захлопнул дверь и закрыл ее на ключ Его голос, когда он заговорил с женой, звучал угрожающе, дрожал от злости И желания - Ну что ж, Принцесса, пришел наконец час истины!
        Он ждал от нее отрицаний, мольбы, уверений в невиновности, его губы уже скривились в презрительной усмешке Но он не мог больше оставаться неподвижным, не мог больше держаться вдали от нее Буря в его душе грянула, и Эрик сделал первый гневный шаг к ней - Да, миледи, вот и настал час истины
        ЧАСТЬ IV
        ВСЕГО ОДНА ЖИЗНЬ
        Глава 15
        Аманда безмолвно смотрела на Эрика, не веря, что он мог превратиться в этого незнакомца с гневно сжатыми челюстями и ледяным взглядом Ей хотелось кричать, что она никого не предавала Когда Эрик вошел в комнату, Аманда подумала, что он сразу подойдет к ней и сомкнет пальцы на ее горле Она собралась с силами, чтобы не дрогнуть Его глаза потемнели, у них была необыкновенная способность менять цвет от серебристо-серого до темно кобальтового, но сейчас, при свете свечи, они казались совсем черными, без зрачков Он не подошел к ней Должно быть, он испугался. Испугался того, что может сделать, если тронет ее Отодвинув стул от стола, Эрик сел, с легкой гримасой приподняв ногу и положив ее на другой стул, стоявший напротив Она почти не дышала, боясь пошевельнуться под его безжалостным взглядом Пальцы впились в белоснежное полотенце, в которое она была завернута, и ей не оставалось ничего другого, как встретить его взгляд Он налил себе вина в ее бокал и искоса посмотрел на поднос с почти не тронутой едой Отпив глоток, он снова перевел взгляд на жену - Прячешь нож на груди, любимая? - спросил он мягко.
        Она покачала головой:
        - Я никогда не желала тебе смерти.
        - - Нет? Порой ты высказывала совершенно иные мысли.
        - Я говорила в запале.
        - А еще сегодня ты целилась из мушкета прямо мне в грудь.
        - Я вовсе не собиралась в тебя стрелять! И у меня нет ножа.
        Если бы я хотела тебя убить, я не стала бы как Дурочка размахивать ножом. Ты с легкостью отнял бы его и обернул против меня.
        - Вот как?!
        Аманде не понравилось, как он это сказал, так же как и тон, которым он продолжил:
        - Потому что ты слаба, а я сильнее. Аманда, у тебя непревзойденный талант вспоминать о своей женской слабости, когда ты загнана в угол.
        - Я не загнана в угол. Я невиновна.
        - Невиновна?
        Ее пальцы конвульсивно сжались на Полотенце, прежде чем она осознала: это действительно похоже на то, что она прячет оружие на груди. Эрик внезапно и резко встал. На этот раз он не колеблясь пересек комнату. В его походке была видна такая угроза, что Аманда, задохнувшись, попыталась увернуться Он мгновенно настиг ее № оторвал руки от тугого узла. Полотняное полотенце упало к ее ногам, волосы разметались по плечам и спине, и, за исключением этого, она осталась перед ним полностью обнаженной.
        Его глаза потемнели еще больше.
        Ей хотелось поскорее нагнуться за полотенцем, спрятаться в нем, но она поняла, как жалки ее усилия. Вздернув подбородок, Аманда насмешливо произнесла:
        - Как видите, милорд, ножа нет. - Она ждала, укоряюще глядя на него. Затем медленно наклонилась за полотенцем. - Извини...
        - Извинить? Мадам, неужели вы думаете, что я намерен вести с вами будуарные разговоры? Нет, любовь моя, все будет совершенно иначе. Я закончил извинять вас! - взревел он, схватив ее за плечи и развернув лицом к себе. В его глазах, вонзившихся в ее лицо, бушевало яркое пламя. - С самого начала я знал, что ты на стороне короны, я даже знал, что ты шпионка. Данмора, но меня это мало волновало, леди. Когда мы поженились, я приказал следить за тобой, но только ради твоей же безопасности.
        Она побледнела. Он хотел закончить на этом. Но не смог. Он так долго тосковал по ней. А она ловко притворялась, пока он не поверил, что если не любовь, то хотя бы привязанность к дому, который она называла родным, удержит ее от обмана. Теперь Эрик был слишком потрясен, чтобы остановиться. Слишком потрясен, чтобы оторвать от нее свои руки. Он еще сильнее сжал ее плечи.
        - Боже, леди, если есть у вас хоть какое-то оправдание, скажите мне немедленно!
        - Я этого не делала!
        - Ты лжешь!
        - Нет, не лгу!
        Аманда попыталась ударить его, но Эрик развернул ее, и, споткнувшись, она упала перед ним на колени. Борясь со слезами, она снова откинула назад волосы. Не раз она заслуженно вызывала его негодование. Она на каждом шагу сопротивлялась ему, ненавидела его, но только не сейчас. Сейчас она любила его и, невиновная, не могла оправдаться.
        - Мне нечего сказать! - крикнула она ему в лицо. - Отдай меня под суд, пусть меня повесят как изменницу, если хочешь, но только, ради Бога, оставь меня...
        - Оставить тебя? - Он опустился подле нее. Его белая рубашка была порвана и запятнана порохом, на жилете и сюртуке виднелись кровавые следы сегодняшнего бурного дня. - Меня отзывают со службы из Нью-Йорка, потому что моя жена замышляет заговор против меня.
        Хочет отдать мою собственность врагу! Бог мой, ты вполне могла поджечь дом собственной рукой!
        - Нет!
        - И уплыть на корабле!
        Она не могла поверить в то, что в нем не осталось ни капли великодушия, ни малой толики понимания. И все же она отчаянно старалась заставить его понять.
        - Я не поджигала дом! Эрик, я умоляла их не жечь поместье. Я сказала, что пойду с ними, только если...
        - Прекрати! - прошипел он, и его рука яростно взметнулась, остановившись лишь почти у самой ее щеки - Что ты сделала?
        - Я сказала, что пойду добровольно, если они не сожгут дом! И дом остался цел, Эрик! Я...
        - Стерва! - вырвалось у него хриплое ругательство. - Ты пошла с ним добровольно! Под руку с Тэрритоном? Ты забыла, как мы встретились, моя благородная жена? - с желанием унизить выговорил он. - И после этого ты идешь на сговор с Робертом Тэрритоном!
        Наша армия в тяжелейшем положении, а я должен ловить собственную жену, британскую куртизанку!
        - Как ты смеешь?! - закричала она с навернувшимися от муки и злости слезами на глазах. Она не могла сопротивляться более. Пусть даже правда была на ее стороне. Поднявшись, она взглянула ему в глаза Между ними вновь началась жаркая острая схватка, и Эрик был рад этому. Схватив за руку, он притянул ее к себе. В панике она начала вырываться. Никогда еще не видела она его в такой слепой ярости, и это ее ужаснуло. - Отпусти меня, Эрик, ты делаешь мне больно, отпусти!
        Он грубо швырнул ее на кровать и навалился сверху. Гладя большими и указательными пальцами виски Аманды, он разглядывал ее.
        - Я мечтал о тебе. Я лежал бессонными ночами и гадал, как ты здесь одна, в этой кровати. Я мучился оттого, что оставил тебя в одиночестве, но верил, что ты искренне присягнула нашему браку и что ты сохранишь верность тем клятвам, что давала. Я раз за разом вставал под пули и штыки, но мне не было страшно Я больше боялся ночных терзаний, когда передо мной представала ты, такой, как я увидел тебя сегодня, чистой, благоухающей после ванны, с алебастровой кожей с этими голубыми жилками, по которым твое сердечко разгоняет кровь. Я старался гнать от себя мысли о том, что Тэрритон может добраться до тебя, что его руки, возможно, лежат на твоей груди, как мои сейчас.
        - Я никогда не изменяла тебе! - воскликнула она и почувствовала, как громко застучали зубы. - Я терпеть не могу Роберта! Ты ведь знаешь это.
        - Этого я не знаю. Знаю только, что ты вышла из дома сегодня утром с ним вместе - ,по собственной воле.
        - Слуги...
        - Слуги не станут врать.
        - Но я .
        - Что вы, миледи? - спросил он насмешливо.
        Слова рвались из груди, но Аманда не могла их произнести. "Я люблю тебя". Эти три слова бились у нее в мозгу, но сказать их ему она не могла. Они пришли слишком поздно, он им не поверит.
        - Я не делала этого! - воскликнула она, но Эрик недоверчиво усмехнулся.
        - Мне хотелось убить Тэрритона.., и тебя, - сказал он ей. - С того момента, как меня вызвали сюда, я чувствовал почти первобытное желание сеять разрушение и смерть.
        - Эрик...
        - Не бойтесь, миледи. Я не собираюсь заходить так далеко.
        - Эрик, пожалуйста...
        - О чем ты хочешь просить?
        - Отпусти меня!
        - Не забывай, что ты моя жена, - напомнил он. - И что я - солдат, вернувшийся с войны.
        - Я ничего не забываю! Мы заклятые враги, милорд, и как бы я ни старалась, вы отказываетесь поверить мне.
        - Ты снова предлагаешь драку? Ты решила сражаться со мной, своим мужем? Что ж, я победил, мадам! Вы проиграли. Но вы моя жена.
        - Ваша презираемая жена! Эрик, во имя, Господа Бога.
        - Во имя Господа Бога - нет, миледи. Я не отпущу вас сегодня ночью. Если эта война, узнайте ее суть. Если мы победим в этой войне, я стану героем. Если же победа окажется за королем, то я изменник. Но сегодня я победитель, а награда победителю стара как мир.
        Аманда приоткрыла было губы, чтоб№ заговорить, но промолчала.
        Увидев угрозу в его глазах, она замерла, не зная, о чем он думает.
        Эрик провел рукой по ее лицу, совершенные очертания которого лишь подчеркивались густой россыпью обрамляющих его волос, непослушными прядками у висков. Красивой формы губы, нижняя чуть полнее, чем верхняя, влекли чувственным изяществом. Ее роскошная фигура поражала стройностью и пропорциональностью. Плечи, груди и бедра круглились плавными линиями, как у идеальной статуи, а кожа походила на мрамор своей безупречностью. В движении она была еще более прекрасна, напоминая сгусток энергии, напряжения и страсти. В глазах отражались все эмоции, обуревавшие ее. Эти волнующие глаза всегда зажигали в нем желание, не важно, горели они нетерпением любви или штормовой яростью.
        Он склонился к ее лицу. Их глаза встретились на расстоянии всего лишь дыхания.
        - Нет! Мы не будем.., нет! - только и смогла выдохнуть Аманда в бессильном протесте. - Так нельзя! Без любви!
        - Любовь, мадам? С каких это пор она стала для вас важна? Уж не с тех ли пор, как вы вышли за меня замуж? Или с того дня, когда вы нашли карту в моей библиотеке и передали ее своему отцу? Или, может быть, после того, как предали собственный дом?
        - Но я не предавала! Ох, Эрик, какой же ты глупый! Послушай меня! Возможно, я виновата в том, что выдала.., кое-какие секреты в прошлом. Ты не понимаешь! У них в руках был Дэмьен...
        - Что ты сказала? - требовательно спросил он.
        Она сглотнула.
        - Мой отец схватил Дэмьена и потом постоянно угрожал мне, что убьет его. Вначале он обещал; что арестует Дэмьена и повесит. А потом юноша попался ему в лапы, Эрик. Лошадь! Помнишь, во дворце губернатора на Новый год? Лошадь Дэмьена околела. Тогда я поняла, - что отец не остановится и перед тем, чтобы проделать то же самое с ним. А потом они на самом деле схватили Дэмьена! Они угрожали мне...
        - Понятно. Но Дэмьен уже довольно давно на свободе, миледи.
        - Об этом я тебе и говорю! Где-то есть другая шпионка, и это не я!
        Он улыбнулся:
        - Забавная сказочка.
        - Эрик, пожалуйста...
        - Аманда, я больше не поддаюсь на "пожалуйста"! Но видит Бог, я могу поклясться, что скучал по тебе.
        - О! - сдавленно воскликнула она и с яростным воплем рванулась в попытке высвободиться, однако почувствовала, как его тело еще сильнее прижало ее. Его облегающие бриджи почти ничего не скрывали. Глаза Аманды расширились, когда она ощутила его мужскую силу.
        Она отчаянно задергалась, ненавидя его, но еще больше ненавидя себя, потому что ей было плевать на свою гордость и доводы разума, лишь бы он продолжал держать ее в объятиях, даже если в этом не было любви.
        - Мы не должны!
        - Но ты моя жена!..
        - ..которая, как ты утверждаешь, предала тебя.
        - Ну и что? Это было раньше, не сейчас. Не нынешним вечером.
        - Нет! Эрик! - Аманда едва не плакала. - После всего сегодняшнего! Боже, отпусти меня! - Она начала вырываться с новой силой, пытаясь сбросить его с себя, освободиться любой ценой. В сгустившейся вокруг нее темноте, казалось, заколыхался золотистый туман, будто сотканный из солнечных лучей. Она почувствовала напряженность Эрика, живую пульсирующую плоть, и словно тысячи языческих тамтамов застучали в ее сердце, груди, крови. Борясь с ним, она боролась с собой, но он держал ее крепко, "и" все еще сопротивляясь, задыхаясь и ругаясь, она густо покраснела под его пристальным взглядом. - Эрик! Нет!
        Он улыбнулся, взгляд стал дразнящим, провоцирующим.
        - Ах... Мэнди! Не хочешь ли попросить прощения?
        Она мгновенно замерла и облизнула пересохшие губы.
        - Что? - переспросила она задыхаясь.
        - Возможно, я прощу тебя.
        Она какое-то время смотрела на него, не веря своим ушам, не веря ему. Он прильнул к ней, по-прежнему удерживая за руки.
        - Ты бросилась в объятия Тэрритона, почему бы теперь не броситься в мои? К тому же мы скреплены узами брака, любимая.
        - Я не бросалась в объятия Тэрритона! - выкрикнула она. И попыталась лягнуть его ногой. Он засмеялся, потому что, придавив ее своим весом, обезопасил себя от подобных покушений. Аманда взъярилась с новой силой. - Ты хочешь, чтобы я просила прощения в таком положении?
        - Стоит только научать, - прокомментировал он сухо. Но в глазах его заплясали серебристые и голубые огоньки, а вена на шее вздулась, и кровь бешено колотилась под кожей. Она затаила было дыхание, но затем, с ухнувшим вниз сердцем, приняла вызов.
        - В таком случае ты назовешь меня проституткой, - огрызнулась она, - отдающейся за то, что можно получить взамен!
        - Сказано не мной, а тобой, - парировал Эрик.
        - О! Никогда! Эрик...
        - Ш-ш-ш! Слова ничего не значат, ничего не значат ни правда, ни любовь! Ты моя жена, а я очень долго не был дома, а поскольку то, что есть между нами, уже полыхает вовсю, я не приму отказа.
        С обжигающей нетерпеливостью он приник к ее губам. И Аманда окунулась в этот жар, в нетерпеливое предвкушение наслаждения, в котором не было места раздумьям, а всем правили сердца и чувства.
        Она любит его. К черту гордость и достоинство, ведь они и так потеряны. Будь что будет, она не станет отказывать ни ему, ни себе.
        - Отдайся мне, жена моя, любовь моя! Раствори меня в своей красоте, в волшебстве ночи...
        Нить войны истончилась, борьба была забыта. Нежный бриз, несущий солоноватые ароматы реки, ласкал ее кожу там, куда еще не успел добраться муж, но больше ничто в мире не могло бы отвлечь ее.
        Как долго не лежали они сплетаясь телами, как долго не сливались в любовном экстазе!
        И вот пришло время сорвать с себя одежду. Обнаженный, он вернулся к ней. И вошел в нее как стальной клинок, и был радостно принят теплой обволакивающей глубиной ее тела, ставшего гостеприимными ножнами. Снова от головы к ногам побежали волны, то вознося ее вверх, то опуская вниз, в унисон его толчкам. Он высоко приподнялся над ней и посмотрел на нее глазами, темными то ли от напряжения, то ли от гнева. Она не знала, любит ли он ее в этот момент.., или ненавидит? Неизвестно. Но никто не мог бы сказать, что в нем не было страсти, так же как и в ней. Страсть закружила их словно смерч, наполнила пространство вокруг музыкой вздохов, шепота и восклицаний. Воздух сгустился, словно шелковистое облако накрыло их, превратив ночь в волшебную сказку, в которой реальный мир уступил место фантазии. Волны, накатывавшие на нее, казалось, вздымались и рассыпались на мелкие серебристые капельки счастья. Вновь и вновь испытывала она взрывы экстаза, содрогалась, металась и изгибалась в его объятиях. Он с силой вошел в нее последний раз, и Аманда ощутила невыразимо приятное тепло, когда его семя излилось в ее лоно.
        Эрик дотронулся до ее щеки и, нежно поцеловав в губы, скатился на бок.
        Оба погрузились в молчание. Она было заговорила, но он приложил палец к ее губам.
        - Нет. Не сейчас. Только не этой ночью.
        - Эрик! - вырвалось у нее. - Пожалуйста, послушай! Я.., я люблю тебя!
        Он застыл, мускулы на руках напряглись, а черты лица исказила гримаса боли. Аманда испугалась, что он сейчас ее ударит или схватит руками за горло и задушит в одно мгновение.
        - Ради всего святого, мадам, не играйте хоть этой ночью в свои игры! - угрожающе прорычал он.
        - Я не играю, не насмешничаю, не притворяюсь! - настойчиво сопротивлялась она его гневу. - Эрик! - сглатывая слезы, произнесла она его имя.
        Он глубоко вдохнул, заставляя себя расслабиться, и процедил с внезапной злостью:
        - Боже, если бы я мог поверить тебе! - Голос его стал низким, хриплым.
        - Пожалуйста...
        - Нет! Хватит на сегодня! Если хочешь дарить любовь, дари, докажи свою искренность!
        И она замолчала. А секунду спустя Эрик издал хриплый возглас и опять привлек ее к себе. Порывы ветра, залетавшие в комнату, принесли ласковую прохладу их разгоряченным, покрытым испариной телам, он поцеловал ее в плечо и снова вошел в нее. На этот раз Аманда совсем не смущалась. Свободно гладила в ответ твердые мускулы его рук, груди, бедер, тугие ягодицы. Она дразнила и соблазняла, трогала своими руками, проводила волосами по его коже, щекотала и ласкающе теребила его кожу кончиком языка, покрывала ее поцелуями...
        Когда последние содрогания экстаза затихли, она осталась лежать в его объятиях. И в темноте и покое ночи их сморил глубокий, без сновидений сон.

***
        Когда Аманда проснулась, Эрик был уже одет. На нем были новая белая рубашка, чистые белые бриджи, синий с красным жилет и камзол. На голове красовалась треуголка с кокардой. Он стоял у окна, словно дожидаясь, когда она проснется.
        Аманда сразу поняла, что волшебная ночь кончилась, что все изменилось. Подтянув одеяло к груди, она подняла на мужа взгляд. Он неспешно обернулся. Глаза, смотревшие на нее, были глазами незнакомца, глубокие, темные, отстраненные.
        - Ты уезжаешь? - произнесла она.
        - Мы отправляемся в погоню за лордом Данмором. Ты ведь знаешь.
        - Да, - прошептала она. - А я.., я останусь здесь в заточении?
        Он покачал головой. В ней начала просыпаться надежда. Если бы у них было время.., если бы было хоть немного времени. Возможно, они смогли бы помириться. Может быть, она смогла бы объяснить, что, хотя ее привязанности не изменились, она больше не противится ему.
        Она его жена и примет его сторону. Она даже постарается стать патриоткой.
        - Значит, я свободна?.. - предположила она.
        - Нет.
        - То есть?
        Он пересек комнату и взял в руки саблю, мушкет и кортик.
        - Ты отправляешься во Францию.
        - Во Францию? Нет, Эрик, я не...
        - Ты едешь.
        Обескураженная; Аманда обернула одеяло вокруг себя и хотела соскочить с кровати, но, запутавшись в простынях, потеряла равновесие. Эрик подхватил жену и спокойно встретил ее возмущенный взгляд.
        - Эрик, умоляю тебя, оставь меня здесь, в Камерон-Холле. Я не предавала тебя и не буду...
        - Увы, поверить тебе я не могу, - произнес он спокойно, но твердо.
        - Но ты сказал, что я... - Аманда запнулась, а он вопросительно поднял брови. В ожидании продолжения его губы скривила недоверчивая усмешка.
        Она густо покраснела.
        - Ты сказал...
        - Я сказал, что ты получила мое прощений. Но не мое доверие.
        - Я не поеду во Францию. Сбегу в Англию! - пригрозила она, боясь, что расплачется, ибо слезы уже наворачивались на глаза.
        Он гонит ее прочь.
        - Нет, не сбежишь. Ты будешь не одна, - пообещал он.
        - Эрик...
        - Нет. Не умоляй, не клянись и не угрожай. На этот раз ты выполнишь мою волю. - Он поколебался, и тон его стал жестче, в словах зазвучала горечь:
        - Во Франции, любимая, ты не сможешь вредить нам. Предлагаю тебе одеться. Твой эскорт появится здесь с минуты на минуту.
        - Мой эскорт?
        - Кэссиди, Пьер и Жак Биссе.
        Биссе. От него ей ни за что не удастся сбежать в Англию. Она знала это. Жак ни на минуту не забывал, как поступили англичане с акадийцами. И не простил. Он будет охранять ее строже, чем родной отец.
        - Ты не смеешь так поступать! - громко запротестовала она. И уже закричала со страхом и яростью, вцепившись пальцами ему в предплечья:
        - Эрик, пожалуйста! Выслушай меня! Я не делала этого! Ты останешься в дураках, если не поверишь мне. Тебе будет больно, когда та, другая, что выдавала сведения врагам, снова предаст тебя.
        Но Эрик, не обращая внимания на ее слова, собрался уходить.
        Страх и отчаяние стали еще сильнее, и, не отдавая себе отчета, Аманда выпалила в неистовстве, разрушая то, что оставалось еще между ними:
        - Ах ты, подлец! Я возненавижу тебя! Никогда не прощу!
        - Не теряй надежды. Может, Данмор еще сумеет добраться до меня.
        - Ты заслуживаешь веревки палача!
        - Вот как? А ты будешь рыдать на похоронах? Ты ведь, кажется, сказала, что любишь меня?
        - О, Эрик, пожалуйста! Не отсылай меня!
        Он поднял ее на руки и отнес обратно в постель. Глядя в наполненные слезами изумруды ее глаз, он вдруг всей душой захотел отменить свое решение.
        Но тут же сердце; его ожесточилось. Камерон-Холл мог оказаться сожженным дотла. Она ушла с Тэрритоном. Она сама призналась, что пошла с ним. Больше всего на свете он жаждал поверить, что она любит его. Жаждал поверить в ее невиновность.
        Но он не может ей доверять. Он доверился ей прежде, а она предала. Раз за разом она предавала его. А ведь на карту поставлены жизни людей.
        Эрик улыбнулся, затем наклонился и поцеловал ее в губы. Ему уже пора было уезжать, но он не смог удержаться. Положив ладонь на ее грудь, он ощутил в себе мучительное желание. Прижавшись к ее рту в долгом и медленном поцелуе, он гладил ее тело, словно старался, чтобы руки запомнили ее не хуже, чем глаза.
        Затем он встал и печально посмотрел на нее сверху вниз:
        - Оревуар, любимая.
        Развернувшись, он шагнул к двери. Аманда вновь вскочила с кровати и бросилась за ним.
        - Эрик!
        Он затворил дверь. Послышались удары кулаками по двери, потом ругательства. Он напрягся, вслушиваясь в поток слов, срывавшихся с ее губ. Потом услышал, как она повалилась на пол. И как безутешно зарыдала.
        Пожар войны жарко горел теперь в этом раю.
        Льюис ждет Эрика и его людей. Они должны положить конец натиску англичан, а затем ему предстоит вернуться к Вашингтону. Конгресс уже заседает, со дня на день колонии объявят себя независимыми.
        И он рискнет всем в этой борьбе.
        Но он не проиграет! Эрик дал себе клятву и, обернувшись, посмотрел на дверь в спальню. Острая, тоскливая боль пронзила его сердце. Если бы только она была с ними!
        Если бы только она любила его...
        Глава 16
        В первых числах июля, после разгрома Данмора, Эрик должен был вернуться и занять свое место подле Вашингтона, но вместо этого решил заехать домой. Оставалась слабая надежда, что Аманда еще не отплыла во Францию. А ему вдруг очень захотелось выслушать ее еще раз. Отчаянно захотелось. Он наговорил ей массу ужасных слов, выдвинул такие тяжкие обвинения, но большинство из них были лишь следствием страха, смешанного с яростью.
        Эрик пришпорил коня, оставив Фредерика глотать поднятую им пыль. Но когда он подъехал к длинной аллее, ведущей к дому, сердце его упало. С подъема Эрик увидел, что "Родной земли" у пристани нет. Аманда уже уехала.
        Добравшись до дома, он тем не менее нетерпеливо рванул на себя дверь, но встретили его лишь Ричард и горничные. В палящей жаре июля дом казался холодным и покинутым. Эрик медленно поднялся к галерее, чувствуя, как пустота обступает его. Аманда стал? неотъемлемой частью дома. Аромат ее духов преследовал его, ему слышалось эхо ее голоса, ласковый и женственный шепот, такой задорный и влекущий. Самый замечательный на свете! Во Франции она будет сама в безопасности - и не сможет повредить колониям.
        Но ни слова, ни логика не помогали. Его мир стал холодным, дом без нее превратился в безжизненную коробку из кирпича и бревен.
        - Лорд Камерон!.
        Он развернулся и посмотрел вниз. В холл ворвался Фредерик:
        - Лорд Камерон! Независимость! Конгресс проголосовал за независимость! Шестого июля в Филадельфии была зачитана Декларация, и ее начали перепечатывать газеты по всей стране! Лорд Камерон, мы совершили это! Мы все совершили это! Мы - свободные и независимые люди!
        Да, они совершили это. Эрик, вцепившись в перила лестницы, уставился на печатника. Они воюют уже больше года, но теперь их борьба узаконена. Теперь они не повернут назад. Никогда, Они стали свободными.
        Его сотрясала крупная дрожь. Он вдруг порадовался, что услышал эту новость здесь, в Камерон-Холле. Пусть и опустевшем. Он снова знал, за что бороться, за что умирать.
        Он поспешно сбежал вниз.
        - Ричард! Бренди, парень, лучшего в доме! Конгресс наконец-то решился! Боже мой, зови слуг, зови всех. Тост! За.., свободу!

***
        В конце сентября Эрик сидел в палатке Вашингтона, разбираясь в картах Нью-Йорка и Нью-Джерси, когда тому доставили донесение.
        Он увидел, как генерал изменился в лице; плечи его великого друга поникли, лицо стало пепельно-серым.
        - Они поймали моего юного разведчика, - сказал генерал.
        Эрик быстро начал припоминать Вашингтон попросил рейнджеров из Коннектикута предоставить человека, который бы остался в Нью-Йорке, чтобы собирать сведения о позициях британцев. На вторую просьбу добровольцем вызвался молодой человек по имени Натан Хайл, который отправился в город под видом учителя-голландца.
        Вашингтон ожесточенно потер висок.
        - Ему было не больше двадцати одного года. Его выдали. Хоув приговорил его к повешению. - Протяжно вздохнув, он снова взял донесение в руки. - Хэйл произнес речь, которая потрясла британцев, и закончил такими словами - ты только послушай Эрик, это потрясающе: "Я сожалею лишь, что у меня всего одна жизнь, которую я могу отдать за свою страну". Одна жизнь. Боже!
        - Это война, - тихо сказал Эрик после паузы.
        - Это война. Мы еще многих потеряем, - признал Вашингтон, - но этот Хэйл,. И такая мужественная, душа должна быть жестоко лишена жизни!
        Жестоко? Да, думал Эрик, - трясясь на следующий день в седле вместе со своим отрядом. Жестоко, но и поучительно. Слова Хэйла передавались в войсках из уст в уста. Своей гибелью Натан Хэйл укрепил дух армии. Он завоевал себе бессмертие.
        По ночам Эрика преследовал запах пороха. Будь его глаза открыты или закрыты, он видел шеренги солдат, слышал крики людей, ржание лошадей и ужасный грохот артиллерийской канонады. Но порой, когда пороховая пелена рассеивалась, перед ним представала Аманда.
        Она шла к нему сквозь дым и кровь, а В увлажнившихся глазах читался упрек.
        Они повесили Хэйла, эти британцы. Предателей обычно вешают, так принято на войне.
        Но что, если она не лгала? Что, если она действительно перестала быть шпионкой? Что, если кто-то другой продолжает водить их всех за нос?
        Эрик просыпался со стоном. И, лежа с открытыми глазами до рассвета, он знал, что утром сядет на коня и будет Сражаться опять, поведет своих людей навстречу смерти.
        Двадцать восьмого октября они сразились с англичанами в битве на Белых равнинах. Американцы бились храбро и доблестно, с удивительным умением и упорством. Но постепенно регулярные части англичан вытеснили их с поля боя. Размахивая окровавленным клинком, Эрик отдал приказ своим людям отходить.
        Энн-Мари и сэр Томас часто теперь помогали ему утешиться, прийти в себя. Дочь Томаса последовала на воину за отцом. На переднем крае она перезаряжала ружья, подносила воду, ухаживала за ранеными. Когда позволяла обстановка, Эрик обедал с ними, а после обеда частенько засиживался у Энн-Мари.
        Однажды вечером, когда они гуляли среди деревьев, она оказалась в его объятиях. Встав на цыпочки, Энн-Мари поцеловала его. Он ответил, как и в прошлый раз, его сердце заколотилось, тело напряглось. Она притянула его руку к своей груди, и; Эрик ощутил ее мягкость, но, овладев собой, убрал ее руки и отстранился. Затем он нежно погладил ее по щеке.
        - Я женатый человек, Энн-Мари. Ты слишком хорошая женщина, чтобы стать чьей-то любовницей.
        - А если мне все равно? - прошептала она.
        Он протяжно вздохнул, ощущая на себе в темноте ее взгляд. Энн-Мари улыбнулась.
        - Кажется, я опоздала, лорд Камерон! - поддразнила она с доброй улыбкой. - Когда ты был неудержим и необуздан и, казалось, коллекционировал женщин, я мечтала о кольце на своем пальце. А теперь я готова довольствоваться несколькими ночами с героем в своей постели, и мне по-настоящему безразлично, если после этого меня назовут самой распутной женщиной на континенте. Эрик, отправляйся за своей женой! Привези ее домой. Я не верю в ее окончательное предательство!
        Он взял девушку за руки.
        - Энн-Мари, я не могу. Может, мне не стоит больше приходить...
        Она прижала пальчик к его губам.
        - Нет. Не обрывай нашу дружбу. Вы мне нужны; ты и Дэмьен.
        - А! Мой кровожадный родственник! Он по-прежнему разговаривает со мной сквозь зубы и только по крайней необходимости. Но он прекрасный молодой человек...
        - И к тому же влюблен, ты не знал?
        - Нет, не знал, - признался Эрик.
        У Энн-Мари на щеках заиграли очаровательные ямочки.
        - В леди Женевьеву. Мне кажется, это началось давно, еще в Уильямсберге. Нынче он чахнет по ней, когда не может выбраться на Юг. Думаю, что она приедет сюда, чтобы быть рядом с ним.
        - Неужели? Женевьева ценит удобства жизни.
        - Ты так хорошо ее знаешь?
        - Знал, - пробормотал он. - Но может быть, ее тоже охватила лихорадка патриотизма. Только время даст на, это ответ.
        - Только время. - Энн-Мари целомудренно поцеловала его в щеку. - Поезжай за своей женой, Эрик.
        - Я не могу, - сказал он таким тоном, что она поняла: их разговор подошел к концу. Увидев лед в его глазах, твердо сжатые челюсти, Энн-Мари замолчала.
        В ноябре американцы начали отступать на юг, в глубь Нью-Джерси. Вашингтону были предоставлены диктаторские полномочия.
        Эрик переоделся в кожаное одеяние следопыта и пробрался через линию фронта, чтобы разведать расположение британских позиций. Он все время вспоминал Натана Хэйла и молился, чтобы, если его схватят, Бог послал ему столько же мужества, сколько было у этого молодого человека. Британцы будут плясать от радости на его казни, это точно.
        Но ему удалось раздобыть нужные сведения довольно легко.
        Хоув, уверенный в скорой окончательной победе весной, отвел войска на зимние квартиры. В основном в Нью-Йорк и в южную часть Нью-Джерси.
        Накануне Рождества Эрик и другие командиры сидели в штабной палатке и следили за тем, как Вашингтон расхаживает по ней и разъясняет ситуацию, показывая их позиции на картах:
        - Мы в отчаянном положении. В отчаянном. Наша армия трещит по швам; Те, кто остался в строю, все чаще заговаривают о том, что сроки их службы давно вышли. Но у меня есть план...
        Его план был рискован, дерзок, опасен и.., гениален. В ночь на Рождество они переправились обратно через Делавэр, в девяти милях от Трентона. В снежный буран через реку переправились две тысячи четыреста человек. Мороз был жесток, ветер ужасен, вода холоднее льда. Эрик почувствовал, как обожгло лицо и занемела кожа, когда на него попали брызги взбаламученной веслами речной воды. Но в слабом свете впереди он видел Вашингтона, стоявшего на носу своей лодки. И все остальные тоже видели его. Они переправились благополучно.
        На рассвете колонисты обрушились на гарнизон гессенцев в Трентоне. Победа была полной. Пьяные, ничего непонимающие, ошарашенные наемники, воевавшие за британцев, пытались выбраться из своих постелей, но рядом уже были колонисты. Эрику почти не пришлось отдавать команды, поскольку его бойцы действовали быстро и эффективно и нападение стало полной неожиданностью. Когда все закончилось, из тысячи четырехсот гессенцев тысяча человек сдались в плен, тридцать были убиты, а американцы потеряли только семерых - двое замерзли и пятеро были ранены. Но наверное, самым важным было то, что они захватили изрядное количество оружия, снарядов, других боеприпасов.
        Этой ночью их небольшой отряд праздновал победу. Но не прошло и суток, как над ними нависла новая угроза. Британский генерал Корнуэльс приближался очень быстро. Уже второго января напротив американских позиций стояла его пятитысячная армия и еще две с половиной тысячи резерва в Принстоне ждали только приказа присоединиться к нему.
        - Нам ни в коем случае нельзя принимать этот бой, - сказал Вашингтон. - Лагерные костры... - пробормотал он затем.
        - Оставим их гореть?
        - Оставим гореть.
        Ночью они ускользнули от врага. Третьего января воздух огласили боевые кличи, когда колонисты обрушились на британский отряд, направлявшийся на воссоединение с Корнуэльсом. Битва была яростной и беспощадной, но в конце концов американцы одолели. Они поспешили в Принстон, где захватили много войскового имущества, и отошли к Морристауну.
        Этой ночью они праздновали вновь.
        - Тебя провозгласят самым выдающимся полководцем всех времен, - сказал Эрик Вашингтону.
        - Да, пока я не проиграю несколько сражений. Тогда меня распнут.
        - Бог мой, никто не смог бы сделать больше, чем ты.
        Генерал улыбнулся и устало вытянул ноги.
        - Значит, до весны я останусь героем. Корнуэльс покидает свои позиции в Нью-Джерси, потому что мы нарушили его полевую связь.
        Пора и нам забираться на зиму в берлогу. - Он чуть замешкался. - У меня для тебя есть письма.
        Эрик был зрелым мужчиной, военным, под его началом воевали сотни людей, повиновавшихся его приказам, он без страха шагал навстречу штыкам и пулям. Он изрядно постарел на этой проклятой войне. Но все же у него задрожали пальцы, а ладони сразу стали влажными.
        - От моей жены?
        Вашингтон покачал головой:
        - Нет, но тоже из Франции. Одно от твоего человека - Кэссиди. Другое от мистера Франклина.
        - От Франклина!
        - М-м-м. Бедный Бен. Конгресс направил его туда, чтобы он добился от французов поддержки для нас. Бену уже семьдесят. Но он, как говорят, покорил Париж. Дамы очарованы его речами, его юмором, даже его очками. Сама молодая королева попала под его обаяние.
        - Он выдающийся человек, - пробормотал Эрик, вскрывая письмо от Кэссиди и быстро пробегая его глазами. Новости были хорошими: путешествие прошло гладко, жили они под покровительством королевской семьи в Версале. Все выглядело на первый взгляд безоблачным, но все же Кэссиди просил его приехать. Эрик посмотрел на конверт и увидел, что письмо было написано в сентябре. Нахмурясь, он взглянул на Вашингтона.
        - Письмо отправилось в Виргинию, прежде чем попасть ко мне, - пояснил Вашингтон.
        Эрик кивнул, затем вскрыл второй конверт. В самых изысканных и деликатных выражениях Бенджамин Франклин сообщал ему о том, что он вскоре станет отцом.
        "Как жаль, что этому ребенку не суждено родиться на американской земле, как подобало бы сыну такого благородного и преданного патриота, как вы, но тем не менее, сэр, полагаю, что эта новость обрадует вас. Поскольку из разговора с вашей супругой я понял, что она не расположена писать вам, то я осмелился взять на себя эту обязанность..."
        На этом месте письма Эрик перестал различать буквы. Он застыл как столб, но не сознавал этого.
        После всех этих месяцев надежд и ожиданий Аманда ждет ребенка не здесь, а на другом берегу Атлантического океана. И прав Франклин: ребенку не суждено родиться на американской земле. Эрик попытался вычислить срок, но почти сразу сбился со счета. Последний раз они виделись в июне. Еще он был с ней в марте. Но нет, тогда к июню он бы уже знал. Когда будет девять месяцев, если считать от июня?
        - Эрик? - заинтригованно спросил Вашингтон.
        - Она.., она ждет ребенка. Наконец-то, - глотая слова, проговорил Эрик.
        - Наконец? - Брови Вашингтона изумленно взметнулись вверх. - , Мой дорогой друг, ведь вы женаты уже скоро два года?
        - Уже три, - поправил Эрик. - Я думал, мы не сможем, я... - Его голос пресекся.
        Вашингтон, откинувшись в кресле, наблюдал за своим другом.
        - Сейчас зима. Я не предвижу активных боевых действий в ближайшее время. Возможно, я смогу отправить тебя с письмами к французам в Париж. Если.., если найдешь корабль для поездки.
        Эрик неожиданно усмехнулся:
        - Я могу найти корабль. Мой собственный, Джордж. Я поплыву на "Леди Джейн". Мало того. Обещаю захватить британский корабль с грузом оружия.
        Вашингтон облокотился о стол.
        - Я приготовлю необходимые бумаги.

***
        - Леди Камерон!
        Аманда сидела в одном из уютных садиков вдоль широкой аллеи, пересекавшей сады Версальского дворца. Она пришла сюда, чтобы побыть одной, но басовитый, звучный, голос, позвавший ее, узнала сразу, и, как обычно, улыбка тронула 6е губы. Это был Бен Франклин, слегка запыхавшийся от ходьбы. Он был уже немолод, но держался совсем не как старик. В его глазах светилась молодость, и так же молоды были его мысли, идеи и устремления.
        - Я здесь, мистер Франклин! - отозвалась Аманда, и он направился к ней, огибая только что посаженный розовый куст.
        - А, вот вы где, моя дорогая!
        - Присаживайтесь, здесь еще есть местечко, - пригласила Аманда. Она стала такой огромной, что ей казалось, ее тело занимает чуть ли не всю скамью. Он радостно улыбнулся и опустился рядом. - Как идут ваши дела? - поинтересовалась она.
        - О! - ответил тот. - Неплохо, неплохо. Но я не так уж блестяще. Думаю, что французы - наши друзья. Некоторые представители аристократии поддерживают меня, и я уверен, что со временем и король со своими министрами примет нашу сторону. Я думаю, что королева - моя горячая сторонница. - Франклин вздохнул. - Я, правда, не совсем уверен, понимает ли она, о чем я прошу! Увы, они всего лишь дети. Король совсем еще мальчишка, ему нет и двадцати трех, а королева - Боже мой! Но что это я, вы сами почти такого же возраста, миледи! Прошу прощения. Просто когда смотришь с высоты своих лет, то...
        - Извиняться совершенно не за что, мистер Франклин. Вместе с тем говорят, что Луи очень старается, что он умеет мыслить и выслушивать мнение других, хотя пока его нельзя назвать выдающимся правителем. Возможно, со временем он им станет. Я бы очень хотела надеяться на это. А какой великолепный дворец - и какой огромный!
        Версаль был необъятен и красив, и при других обстоятельствах Аманде он, наверное, очень бы нравился. Но она была слишком переполнена горечью, чтобы по-настоящему оценить великолепие своего нового жилища.
        Она не верила, что Эрик может так легко уехать от нее, - и все же он уехал. Она видела из окна, как он ускакал прочь и даже не оглянулся напоследок.
        Все долгое путешествие через океан Аманда помнила о своей невиновности. Она вспоминала о ней, когда в открытом море начала в приступах рвоты выбегать на палубу и когда ей стало так плохо, что она даже жалела, что Эрика нет рядом. Увидев ее зеленое лицо, он понял бы, что его жена уже достаточно наказана. Обычно Аманда хорошо переносила морскую качку, но, быть может, нынешние приступы стали наказанием за то, что она пыталась спасти "жизнь своему неблагодарному кузену!
        Они почти достигли берегов Франции, когда Аманда поняла, к своему потрясению, что ждет ребенка. Радость переполнила ее. Никакие наслоения гнева и ненависти не могли помешать абсолютному восторгу, охватившему ее тело, сердце и душу. Она так боялась, что у них никогда не будет детей! Эрик даже обвинял ее в том, что она старается предотвратить беременность. И вот теперь, когда между ними все кончено навсегда...
        У нее будет ребенок. Наследник Камерон-Холла.
        Приближалась весна. Наступил март. В Пенсильвании и Нью-Джерси, должно быть, тают снега, а значит, скоро снова начнутся боевые действия.
        Его могут убить, думала Аманда.. Он может погибнуть, так и не узнав, что у него будет ребенок. Который вот-вот родится. Через несколько дней, а может, и часов.
        - По-моему, вы совсем замерзли, - укорил ее Франклин. - Вам, нельзя уходить далеко, леди Камерон, а уж тем более одной.
        - О, я не одна, мистер Франклин. Человек с вашей наблюдательностью мог заметить, что меня никогда не оставляют одну. Нет, сэр, сейчас меня сопровождает человек моего мужа - Кэссиди. А чуть позже вы сможете увидеть симпатичного акадийца. Кроме того, здесь моя служанка Даниелла и наш благодетель - граф де ля Рошель.
        Франклин кивнул и потрепал ее по руке.
        - Понимаю, моя дорогая, ведь ходили слухи, что вы симпатизируете англичанам.
        Глаза Аманды расширились. Внезапный всплеск эмоций прорвал холодные стены ее самообороны.
        - Слухи! Могу я признаться вам, сэр, как на духу? Я была невиновна! - внезапно поклялась она. - Боже праведный, сэр, хоть вы поверьте мне! Я была свободной, понимаете? Они шантажировали меня моим кузеном, но как только я узнала, что он на свободе, у них ничего не осталось против меня. Я перестала давать им информацию.
        - Тише, тише! - вскочил на ноги Франклин. Поймав за руки, он усадил Аманду обратно на скамью и сел рядом. - Вам следует быть осторожнее. Не расстраивайте дитя! Эх, я вспоминаю, как рождались мои ненаглядные детишки... Мой сын, дорогая, все еще на стороне Британии, так что я все понимаю. Многие понимают. Эта война - довольно странная штука. Если вы утверждаете, что невиновны, то я верю вам.
        - Так просто?
        - Ну конечно. Я думаю, что знаю вас достаточно хорошо.
        Она засмеялась:
        - Если бы мой муж так же хорошо меня знал.
        Франклин вздохнул:
        - Он хороший человек, леди Камерон. Я давно знаком с ним.
        Вам просто надо научиться смотреть на вещи его глазами. Он представитель древней и уважаемой фамилии. Его репутация подверглась риску, и он думал, что из-за вас. Он воюет, каждый день рискует жизнью.
        Вы упомянули при мне, что не пишете ему. Умоляю вас, мадам, когда родится ребенок, сообщите мужу!
        Но он может погибнуть...
        От этой мысли ей стало так больно, что она согнулась чуть ли не пополам. Ей стало трудно дышать.
        - Леди Камерон? - обеспокоенно спросил Франклин.
        Она покачала головой:
        - Все в порядке. Все в порядке... Уже проходит.
        Тот кивнул, все еще с тревогой глядя на нее. Когда Аманда немного пришла в себя, он улыбнулся:
        - Я тоже должен кое в чем признаться, дорогая! Как только я приехал сюда, я написал вашему мужу.
        - Как?! - в замешательстве воскликнула она.
        - Я был обязан, моя дорогая. Леди Камерон, когда меня последний раз отправили в Англию, я сидел там и ждал распоряжений с родины. А в это время моя дорогая жена покинула бренный мир. Жизнь коротка. А мудрость приходит после потерь и страдании и порой, слишком поздно. Простите меня...
        - О! - перебил его крик Аманды. Резкая ослепляющая боль пронзила ее вновь. Это не из-за беспокойства, поняла она. У нее начались схватки.
        Задыхаясь, она встала.
        - Мистер Франклин...
        - Все будет хорошо, - заверил он ее, вскакивая на ноги. - :
        Первые схватки начинаются задолго до, родов. Еще пройдут часы и часы...
        - Ох! Но приступы следуют один за другим.
        - Вот как? Тогда, возможно, роды будут быстрыми и у нас нет в запасе этих часов. О Боже, я не знаю...
        Аманда обернулась. К ней бежали Кэссиди и Жак. На ее лице появилась улыбка.
        - Видите, - сказала она Франклину, - я никогда не остаюсь одна.
        Однако Аманда была рада тому, что они рядом. Потому что от следующего приступа схваток она едва не рухнула на колени. Она испугалась, что упадет, но ее подхватили сильные руки. Подняв глаза, она увидела милое лицо Жака, улыбнулась и дотронулась но его щеки.
        - Спасибо, - прошептала она.
        Акадиец не улыбнулся, но внимательно посмотрел "ей в глаза. Она была рада его сильным рукам, уверенной поддержке, потому что дворец был очень велик, а ее комнаты находились в его дальнем крыле.
        Вернувшись из сада, они поспешили направо по длинным коридорам дворца. Наконец Жак распахнул резные двустворчатые двери - они добрались до покоев графа де ля Рошель. Престарелый французский вельможа сидел у огня, грея ноги, когда они вошли в каминный зал.
        - Дорогая... - начал было он, но, увидев выражение лица Жака, сразу засуетился:
        - Даниелла! Леди Камерон пришло время рожать!
        Скорее, я пошлю за доктором!
        Жак провел госпожу в отведенную ей комнату. Даниелла вбежала туда первой и начала срывать с Кровати расшитые золотом покрывала.
        Жак уложил Аманду. Ей вдруг захотелось, чтобы он остался. Она сжала его руку. Он коснулся ее лба и, улыбнувшись, пообещал с легким французским акцентом, что у нее родится красивый сын. Затем вышел. Даниелла заставила Аманду сесть и начала натягивать на нее шелковую ночную рубашку, отделанную бархатом.
        - Я помогу, - храбро сказала Аманда, но боль снова накатила с такой силой и так внезапно, что она не смогла сдержать крика.
        - Ухватись за спинку кровати, - посоветовала Даниелла. - Ох, малышка! Прежде чем тебе полегчает, будет еще хуже!
        Даниелла оказалась совершенно права. В течение нескольких часов боль терзала Аманду, временами отступая, но совсем ненадолго.
        Поначалу Аманде показалось, что она сможет вытерпеть: ведь в результате на свет появится ее ребенок, о котором она так страстно мечтала. Ребенок, которого она будет баюкать на руках, любить, которому она будет нужна.
        Но боль все усиливалась, и схватки стали столь частыми, что Аманда подумала, что сейчас умрет. Она проклинала все на свете, кричала, иногда сама не зная что. В короткие промежутки между схватками она в изнеможении погружалась в полудрему. Ей виделся Эрик Камерон, идущий к ней в своих ботфортах и бриджах, в открытой рубахе. Когда-то он любил ее, пришла в голову мысль. В его глазах, смотревших на нее,; плясали голубые и серебряные искорки желания, а губы складывались в чувственную улыбку, когда он прикасался к ней.
        Он ограждал ее от всех напастей и бед. А она не доверилась силе его рук. Он с гневом обращался к ней, обвинял ее:
        - - Ты что-то делала, чтобы лишить меня ребенка!
        Она возражала, клялась, что это не так. Но он снова и снова обвинял ее, в глазах его больше не видно было смеха и серебристого света желания.
        - Неверная дрянь!
        - Но вот же твой ребенок! - пыталась оправдаться она.
        И вот он уже держит дитя в руках, поднимает его высоко вверх и уносит от нее:
        - Мой сын вернется со мной, мой сын вернется со мной...
        Дикая боль, словно удар кинжала, пронзила ее поясницу, перекинувшись и на живот.
        - Легче, малышка, легче! - Словно сквозь туман Аманда поняла, что это говорит Даниелла.
        Аманда застонала, пытаясь вырваться из забытья. Ее глаза стали безумными, волосы намокли и прилипли ко лбу. Холодная полоска ткани легла на лоб, сдвинув назад волосы.
        - Нет! - закричала она. - Он не может забрать ребенка. Этот лживый коварный негодяй не отнимет у меня мое дитя...
        - Аманда, любимая, если ты имеешь в виду меня, то я не собираюсь отбирать у тебя ребенка. Ты просто постарайся родить его.
        Она открыла глаза. Должно быть, она все еще бредит. Он был здесь, стоял над ней. Это был Эрик, влажной губкой отиравший ее лицо, поправлявший ей волосы. Она уставилась на него с негодованием и недоумением. Его не может здесь быть! Он и так презирал ее, а теперь еще видит в таком состоянии! Измученной стыдом и болью. И хотя его тон был мягок, ей послышалась горечь в его словах. И арктический холод.
        - Нет, - Прошептала она, глядя на него.
        - Да, любовь моя, - парировал он с дьявольской усмешкой на лице. Серебро и синева сверкали в его взгляде. Он был одет почти так же, как в ее сне: в бледно-желтые чулки, темно-синие бриджи, алые жилет и сюртук. Кружевные рукава рубашки были высоко закатаны на мускулистых руках, волосы аккуратно зачесаны назад.
        - Пожалуйста, исчезни! - прошептала Аманда, не отдавая себе отчета, почему она хочет, чтобы он ушел: то ли потому, что все еще злится, то ли потому, что боится потерять для него привлекательность.
        Даниелла лихорадочно зашептала Эрику в ухо:
        - Уже двадцать четыре часа! Я не знаю, как она это терпит.
        - Время подходит, - сообщил врач. - Она должна найти в себе силы, чтобы тужиться.
        Руки Эрика обвились вокруг нее.
        - Уйди! - взмолилась она.
        - Он сказал, что ты должна тужиться, Аманда. Я помогу тебе.
        - Я не хочу твоей помощи...
        - Но ты ее получишь! А теперь делай, как тебе говорят Это оказалось не столь сложно, ибо всепоглощающее желание потужиться появилось самостоятельно. Да и Эрик не дал бы ей сдаться. Когда она откинулась назад, он приподнял ее снова и резко скомандовал:
        - Тужьтесь, миледи!
        - Я вам не солдат, господин генерал-майор! - огрызнулась она едва дыша и, не в силах сказать больше ни слова, откинулась назад.
        - Давайте, давайте! Головка маленького Камерона почти вышла наружу!
        - Еще раз, Аманда!
        - Эрик, пожалуйста...
        - Тужься!
        И она поднатужилась, и на этот раз была вознаграждена сладчайшим ощущением облегчения. Ребенок выскользнул из ее тела, и доктор, вскрикнув от восторга, хлопнул крошечное создание по спинке Раздался пронзительный крик, и Даниелла торжественно объявила.
        - Девочка! Une petite jeune fille, une petite jeune fille... <Маленькая красивая девочка, маленькая красивая девочка... (фр.)>.
        - О! - задохнулась Аманда. Она была несказанно счастлива, взбудоражена и взволнована. Но тут боль снова скрутила ее, и она вдруг ужаснулась, подумав, что умирает.
        - Что такое? - хрипло спросил Эрик.
        - Больно...
        Француз перерезал пуповину. Даниелла приняла попискивающую кроху.
        Эрик сжал руку Аманде, глядя в глаза.
        - Ты не умрешь, любимая. Я еще с тобой не закончил, - пообещал он.
        Она хотела ответить, но не смогла. Новая схватка сотрясла ее тело.
        - Alors! Там второй! - засмеялся доктор.
        - Тужься! - вновь скомандовал Эрик. Но Аманда не могла.
        Она была так измучена, что, наверное, могла бы умереть от малейшего усилия. Он приподнял ее, заставив напрячь мышцы.
        - Хорошо! Хорошо! - воскликнул доктор, кивая Эрику.
        Тот позволил жене откинуться на подушки, придерживая за плечи. Она закрыла глаза. Она помнила успокаивающую силу этих рук.
        Когда-то они оберегали ее от всех бед и горестей. А теперь они стали совсем чужими друг другу. Большими врагами, чем когда-либо раньше.
        Но он был здесь, он держит ее, потому что хочет, чтобы у них был ребенок... Но у них уже есть дочь, и она благодарна Господу за это!
        Ребенок живой, здоровый и...
        - Мальчик, лорд Камерон! - рассмеялся доктор. - Мальчишка, маленький, двойняшка, но все пальчики на месте! Он вырастет! И цвет у него хороший. Отличный младенец!
        Сын. У нее сын и дочь! Аманда закрыла глаза. Они сказали, что дети здоровые. Близнецы-двойняшки. Двое.., и оба живы и невредимы, и хорошего цвета. Она не в силах была разлепить веки:
        - Аманда?
        Она слышала голос Эрика, чувствовала его руки, но не могла открыть глаз.
        - Милорд Камерон, вы помогли жене пройти через это, но она потеряла много крови и мучилась довольно долго. Мне придется еще заняться ею, а после она должна спать. Милорд, Даниелла взяла девочку. Если хотите помочь, возьмите своего сына.
        - Своего сына? С превеликой радостью, месье! Я возьму своего сына!
        Аманда еще услышала слова Эрика, а потом перестала слышать что-либо вообще.

***
        Она, должно быть, спала очень долго и очень крепко, поскольку, проснувшись, обнаружила себя умытой, чистой, в новой белой рубашке, с высушенными и убранными назад волосами, перехваченными длинной голубой лентой. Ее разбудили капризные крики. Открыв глаза, Аманда с улыбкой потянулась к младенцам.
        Рядом с огромной кроватью, на которой лежали два кулька, стояла, широко улыбаясь, Даниелла.
        - Вашу дочь, миледи, или сына? - добродушно поддразнила ее Даниелла.
        - Не знаю, - восторженно рассмеялась Аманда. Они оба заходились в плаче. Она решила дать им немного поплакать и, развернув пеленки, осмотрела крошечные тельца. - О, как удивительно! - засмеялась она, увидев, что на голове ее дочери торчит пучок ярко-красных волосиков, а мальчик выглядит очень смуглым. У обоих пока были голубые глаза. Она быстро осмотрела малышей, пересчитав пальцы на ручках и ножках. - О, они совершенны!, - Немного мелковаты, поэтому нам надо быть с ними поосторожнее. Лорд Камерон очень хотел уехать, но из-за малого веса этих двоих решил задержаться....
        - Уехать? - задохнулась Аманда.
        - Мы отправляемся домой, - пояснила Даниелла.
        - Мы? Все мы?
        - Mais oui! А кто же еще?
        Аманда медленно выдохнула, боясь поделиться с Даниеллой своими недавними страхами. Ни один муж не стал бы забирать младенцев и бросать жену. Даже Эрик.
        Однако это не сокращало дистанции между ними.
        - Они такие маленькие, как же я справлюсь с ними? - Аманда прижала подбородком одну пушистую головенку и провела пальцем по маленькой щеке. - О Даниелла! Я теперь всего боюсь! Вокруг столько ужасных болезней...
        - Ш-ш-ш! Просто радуйся своим детям, малышка. Господь сохранит нас всех!
        Аманда улыбнулась словам Даниеллы. Она была в восторге от своих детей, от возможности трогать их, улыбаться им. Но тут без стука распахнулась дверь, и Аманда застыла, испуганная. Она бы быстро запахнула свою рубашку, если бы могла.
        Вошел Эрик. Он на самом деле был здесь. Высокий, такой элегантный в темном парчовом сюртуке и белоснежных чулках, в туфлях с серебряными пряжками. Она хотела сказать ему: "Я рада, что ты жив, что ты приехал", - но не смогла. Пропасть между ними была слишком глубока. Она однажды сказала, что любит его, а он назвал ее лгуньей. Она не повторит прежней ошибки.
        Его же глаза мгновенно остановились на ее груди, у которой шумно сопели дети. Он с трудом отвел от нее взгляд.
        - Ты мог бы постучать, - холодно заметила она.
        - Мог бы, - согласился Эрик мягко, - но мужу не требуется стучать в дверь собственной жены. - Он взглянул на Даниеллу. - Мадемуазель, не будете ли вы?..
        - Даниелла! - взвизгнула Аманда.
        Но Даниелла уже испарилась. Эрик подошел к кровати. Рот маленькой девочки приоткрылся, глаза были закрыты. Эрик потянулся к дочери, завернул ее в одеяло и осторожно и в то же время ловко положил к себе на плечо. Его крупная бронзовая ладонь казалась огромной по сравнению с ребенком.
        Он бросил взгляд в сторону жены.
        - Кажется, в таком положении они должны срыгивать.
        Аманда, нервно запахнув рубашку, положила новорожденного сына себе на плечо и похлопала того по крошечной спинке. Она продолжала следить за Эриком, но тот почти не обращал на нее внимания, весь сосредоточившись на крохе дочери. По-прежнему не глядя на нее, он наконец заговорил:
        - Я хотел бы назвать ее Ленорой.
        - Так звали мою...
        - Да, это имя твоей матери. Ты согласна?
        - Да, - ответила она тихо. - А.., наш сын?
        - Джемия, - торжественно сказал Эрик. - Один Джемия Камерон начал жизнь на новой земле. Этот же Джемия Камерон начнет жизнь в новой стране.
        - Война еще не выиграна, - заметила Аманда.
        Он холодно посмотрел на нее. Она вздернула подбородок, не желая ссориться, но и не зная, как этого избежать.
        - После того, что ты сказал мне в нашу последнюю встречу, я начала сомневаться, признаешь ли ты их своими, - колко произнесла она. И затаила дыхание, ожидая ответа. Она так страстно надеялась, что он откажется от своих слов, произнесет хоть самые скупые слова любви. - Он остановил на ней взгляд.
        - Сегодня одиннадцатое марта, и смею предположить, время рождения совпадает довольно точно с положенным сроком, если отсчитывать от нашей последней.., встречи.
        На ее глаза навернулись слезы. Она не стала их утирать.
        - Я хотела бы, чтобы они не были твоими! - негромко солгала она.
        Его спина, обращенная к ней, напряглась.
        - Ах, моя дорогая жена! А как ты клялась мне в любви во время нашей последней встречи!
        Она промолчала. Эрик обернулся. И осторожно положил малышку в одну из принесенных колыбелей, что стояли рядом с кроватью Аманды. Она отшатнулась, когда он протянул руку, чтобы погладить ее по волосам. Ее реакция не укрылась от него. Он взял сына, невзирая на вырвавшийся у нее возглас протеста.
        - Парень спит, - сказал он.
        Положив Джемию Камерона в его колыбельку, он вернулся к ней.
        Запустив руку в карман сюртука, вытащил маленькую бархатную коробочку и, достав из нее кольцо, взял Аманду за руку. Она попыталась выдернуть ладонь, но он оказался проворнее. В следующую секунду на ее среднем пальце оказался великолепный изумруд в обрамлении бриллиантовых крошек.
        - Благодарю тебя, - произнес он очень мягко и таким тоном, что ее охватила дрожь и вся душа пришла в волнение. Аманде нестерпимо захотелось протянуть руку и погладить его по щеке. Но несмотря на всю нежность его слов, она не осмелилась. - Я не хотел быть столь грубым Но тем не менее я порой мечтаю о том дне, когда снова встречусь с лордом Тэрритоном лицом к лицу. Может быть, ты забыла, но однажды я застал тебя в его объятиях.
        Она невольно улыбнулась:
        - И спас меня от них, если я правильно помню.
        - Точно. Хотя признаюсь, я не могу забыть, что ты любила его Подозрения и страх часто омрачали мои сны. Но я благодарю тебя за детей; двое здоровых малышей - это больше, чем я мог бы мечтать.
        Как бы я хотел, чтобы они родились дома...
        - Ты сам отослал меня сюда...
        - Да, а теперь привезу обратно. Однако, Аманда, ты должна поклясться мне, что больше не предашь мое дело.
        - Я не предавала твое дело...
        - Я спрашиваю на будущее.
        Она опустила голову, чувствуя, что сейчас расплачется. Он всегда оказывался рядом, когда она в нем нуждалась, даже во время родов!
        Но он не верит ей, а она не знает, как преодолеть это недоверие.
        - Я не предам тебя, клянусь, - тихо произнесла она.
        Он провел кончиками пальцев по ее щеке. И хотел что-то сказать Она отвернула голову.
        - Таковы парадоксы семейной жизни, не правда ли? Когда ты любил меня, я тебя не любила. Когда же полюбила я, ты перестал меня любить. Ничего не осталось, так ведь?
        Он уронил руку и отошел от кровати. Она услышала, как открылась дверь, но на пороге он замешкался.
        - Нет, кое-что осталось, - сказал он. Она вскинула на него глаза. Кобальтовый огонь его взгляда обжег ее, проник в кровь, в самую глубину ее существа. - Здесь ты ошиблась. Я полюбил вас, миледи, с первого взгляда и никогда не переставал любить.
        Дверь захлопнулась. Аманда осталась одна.
        Глава 17
        Прошло несколько дней, прежде чем Аманда увидела Эрика снова. Бодрствуя, она без конца размышляла над его словами, но усталость часто брала свое.
        У нее были дети.., и Эрик. И он даже сказал, что любит ее, что всегда любил. Но достаточно ли этого? Он приехал за ней, но Аманда была уверена, что он ей все еще не доверяет.
        И она сторонилась его. Она узнала, что он приходит посмотреть на сына и дочь, так как Даниелла сообщала ей об этом.
        Они собирались отплыть домой первого апреля. Эрик хотел прибыть вовремя, к началу летней кампании, и воевать в течение лета и осени - если их неоперившееся государство продержится так долго.
        Иногда Аманду пугало, что она повезет детей в страну, где льется кровь.
        Близнецам исполнилось уже две недели, когда, проснувшись утром, она обнаружила в комнате Эрика; он качал колыбельку и с серьезным видом рассматривал Ленору. Почувствовав на себе ее взгляд, он обернулся. Рассветные сумерки скрывали выражение его лица, но вид у него был суровый, такой же, какой частенько бывал у Джемии.
        - Дата нашего отъезда остается прежней - первое апреля. Надеюсь, тебя это устраивает?
        Аманда кивнула, пожалев, что он застал ее врасплох. Ее волосы были спутаны, рубашка съехала набок, приоткрыв одно плечо.
        Ей ужасно захотелось выглядеть более достойно, более красиво. Он сказал, что любит ее. Но они по-прежнему далеки друг от друга, словно незнакомцы, встретившиеся под грохот артиллерийской канонады и звон клинков.
        Она выскользнула из кровати и, подойдя к нему, дотронулась до его руки.
        - Эрик, может быть, вам не стоит возвращаться?
        - Что? - Он развернулся, удивленно уставившись на ее пальцы. Она уронила руку - Я просто подумала.., может быть, нам лучше остаться здесь, во Франции. Мы переживем трудные времена. Нам не так уж много надо...
        - Ты совсем потеряла рассудок? - спросил он.
        Отступив назад, Аманда покачала головой:
        - Я боюсь! Посмотри на мощь британской армии. Они в состоянии присылать все новые и новые подкрепления! За них воюют гессенцы, пруссаки и другие наемники. Колонии...
        - Соединенные Штаты Америки, - поправил он ее очень мягко, но сквозь зубы.
        - Мы не можем заплатить собственным войскам! - воскликнула она. - Эрик, если мы проиграем войну...
        - Мы?
        - Прости?
        - Ты сказала "мы", любимая. Ты стала частью этого "мы"? Ты, значит, перешла на другую сторону?
        Она вздохнула, не доверяя его интонации. Она чувствовала себя крайне неловко, стоя босиком в тонкой шелковой рубашке, измятой после сна. Эрик же был полностью одет: в мундире, низко надвинутой на глаза треуголке с кокардой и плюмажем, в бриджах, туго обтягивающих мускулистые бедра, в накидке, подчеркивающей ширину его плеч.
        Ее слегка зазнобило. Он не подойдет сейчас к ней - судя по всему, она ему неинтересна, - но Аманде вдруг отчаянно захотелось забыть прошлое, гнев и ненависть, и броситься в его объятия. Хотя бы для того, чтобы почувствовать их тепло.
        Она заставила себя сдержанно и печально улыбнуться:
        - Ты как-то назвал меня изменницей. Что ж, сэр, если я была на стороне британцев, то в то время меня нельзя было считать изменницей, не то что ныне. За колонии ли я теперь.., простите, за Соединенные Штаты Америки? Да, я за них! Но не благодаря вам, лорд Камерон.
        У вас нет того замечательного дара убеждения, которым столь счастливо обладает мистер Франклин. Я очень хочу, чтобы американцы победили. Просто...
        - Просто ты сомневаешься, что они смогут победить, так?
        Она покраснела и чуть наклонила голову.
        - Я не знала раньше, до этих последних дней, что такое любить и оберегать. А теперь я боюсь.
        Эрик какое-то время молчал.
        - Насколько мне известно, мадам, англичане пока не воюют с детьми. Я должен вернуться. Ты это знаешь. Тебе с самого начала были известны мои принципы и то, как глубоко я в них верю.
        - А ты знал мои убеждения, - мягко напомнила она ему.
        - Я только никогда не думал... - Эрик оборвал сам себя, покачав головой. Он никогда не думал, что она зайдет так далеко, что предаст свой собственный дом.
        - Я уже сказала, что я не...
        - Давай не будем обсуждать...
        - Если мм не будем обсуждать это, тогда нам вообще не о чем говорить!
        Он застыл. В какое-то мгновение Аманде показалось, что его самоконтроль сейчас рухнет. Что он схватит ее, вопьется в губы, как это бывало в прошлом Тогда он не терял времени даром. Она молилась, чтобы он прикоснулся к ней.
        Но Эрик сдержался. Вместо этого он низко поклонился:
        - Я оставляю вас заботиться о наших детях, мадам. Не забудьте, что вам вскоре надо быть готовой к отъезду.

***
        Аманда услышала щелканье кнута возницы и поняла, что покидает Версаль навсегда. Было больно оставлять Франклина и графа, которые были всегда добры к ней, об остальном же она не жалела. Нетерпеливое волнение уже горело в ее сердце. Она всей душой рвалась домой.
        Казалось, мягкий речной ветерок уже шумит в ее крови. Она почти как наяву чувствовала тепло солнечного дня, видела осенние листья, красивым ковром устилающие землю и плывущие по реке. Ей виделись конюшни и коптильня, ноздри щекотал аромат виргинской ветчины.
        Пожалуйста, Господи, думала она, пусть все будет на месте, когда мы вернемся. Пусть Камерон-Холл окажется невредимым!
        Пятого апреля они вышли в открытое море и, поймав ровный попутный ветер, поплыли к родным берегам. Аманде и близнецам отвели капитанскую каюту.
        На этот раз она чувствовала себя очень хорошо и часто гуляла по палубе. К несчастью, экипаж корабля состоял в основном из тех же людей, что видели ее год назад со шпагой в руке. Хотя никто из них не выказывал ей никакой неприязни, Аманда все равно чувствовала себя среди них неловко. Эрик, став капитаном, управлял кораблем и по-прежнему сторонился жены. Аманда пыталась внушать себе, что он все еще не доверяет ей и что она имеет полное право презирать его за такое отношение. Но опять всплывали в памяти его слова о том, что он любит ее, и непреходящая боль от одиночества и покинутости терзала ее. Она мечтала о нем по ночам. Лежа без сна, она рисовала себе картинки его жизни, той жизни, о которой ничего не знала, жизни солдата. Ей было известно, что некоторые женщины последовали за войсками - кто из-за любви, кто из-за денег, - и она гадала, как он проводил свое время, не утешался ли в объятиях других. Эти мысли мучили ее снова и снова.
        Но близнецы были ее отрадой. Морской воздух творил с ними чудеса, и когда выпадали теплые дни, она выносила их на палубу.
        Матросы с натруженными руками все как один толпились возле детей, сюсюкали, строили глупые рожи, пытаясь привлечь их внимание. Аманда, держа на руках Ленору, рассмеялась уморительной гримасе одного из матросов и подняла глаза, отыскивая Эрика. Он стоял неподалеку, сумрачно и строго глядя на нее. Аманда зарделась, но он не отвел взгляда.
        - Разве она не умница, Эрик? Могу поклясться, что она уже улыбается!
        Он наконец-то улыбнулся в ответ:
        - Да, любимая. Она действительно умница. Такая же, как и ее мать.
        Аманда, боясь снова поддаться ложной надежде, поспешила отвернуться.
        Вскоре они приблизились к берегам Виргинии Эрик стал все чаще бесцеремонно отсылать ее вниз, поскольку опасался британских корветов. Фредерик рассказал Аманде, что на пути во Францию они атаковали и захватили два британских корабля.
        - Его сиятельство надеялся поймать лорда Тэрритона или Стирлинга, но увы... - Печатник запнулся, вспомнив, что Стирлинг приходится Аманде отцом. - Прошу прощения, миледи, но они напали на Камерон-Холл...
        - Не надо извинений, Фредерик. Два корабля! Вы захватили два корабля!
        - Да, потеряв при этом лишь двоих, да еще один матрос был ранен. Потом снабдили "пленников" необходимыми экипажами и отправили в Чарлстон. Лорд Камерон обещал генералу Вашингтону, что захватит один-два корабля, и сдержал слово, тем самым заработав возможность поехать во Францию. Но теперь ему не хочется сталкиваться с бриттами, так как на борту вы и двое малышей.
        Аманда поблагодарила Фредерика за рассказ. Она знала, что они достигнут побережья Виргинии завтра ночью. Этим вечером, когда близнецы заснули, она оставила их на попечении Даниеллы и поднялась на палубу в поисках Эрика. Она нашла его у фальшборта смотрящим на море, звезды и ночь - высокий силуэт на фоне бархатистой темноты.
        Глубоко вздохнув, Аманда поправила прическу, выпрямила спину и медленно подошла к нему. Не успела она приблизиться, как он круто повернулся на каблуках, а его рука сама потянулась к эфесу шпаги. Увидев жену, он расслабился, и она поняла, что Эрик всегда настороже, всегда готов к бою, что война въелась в его плоть и кровь.
        - В чем дело, Аманда? Ты должна быть внизу. Ночь прохладна, а мы находимся в опасных водах.
        - Виргиния не так уж и опасна. Ты ведь сам говорил - и именно поэтому позволил мне вернуться.
        - Говори, что тебе нужно, и иди вниз.
        - Во-первых, милорд, я не ваша служанка, чтобы мной командовать!
        Его губы растянула веселая усмешка.
        - Вы моя жена, и по-прежнему многие считают вас изменницей, так что ваше положение более сомнительное, чем у любой служанки.
        - В таком случае, лорд Камерон, я предпочту не обременять вас более своим присутствием!
        - Что?
        Она беззаботно пожала плечами.
        - Стирлинг-Холл стоит, как стоял, полагаю. Я могу забрать детей и вернуться домой.
        - Черта с два вы их возьмете, мадам!
        - Лорд Камерон!
        Фразу Эрика прервал возглас наблюдателя в "вороньем гнезде" - бочке на верхушке мачты:
        - Лорд Камерон! Военный корабль по левому борту, сэр! Несет английский флаг.
        - Черт! - выругался Эрик. - Фредерик, подзорную трубу!
        Канониры к орудиям! Ты хорошо видишь его, дружище? Сколько у него пушек?
        - По шести с каждого борта, сэр!
        - Ну, с этим я справлюсь, - пробормотал Эрик. - Мне нельзя убегать, он пойдет за нами следом до самого дома.
        Развернувшись, он заметил, что жена все еще здесь.
        - Возвращайся в каюту, Аманда!
        - Эрик...
        - Во имя Господа, иди же! Там наши дети!
        Аманда хотела что-то сказать, но потом передумала и поспешно отвернулась. Едва она захлопнула за собой дверь каюты, как послышался грохот пушек.
        - Пожалуйста, возьми Джемию, - попросила она Даниеллу.
        Ленора проснулась и заплакала. Аманда схватила ее на руки. Секунду спустя корабль дрогнул и качнулся.
        - В нас попали! - воскликнула Даниелла.
        Аманда поспешила к иллюминатору и отдернула короткие бархатные занавески. К ним приближался широкий борт вражеского корабля.
        Вновь ухнула пушка. У Аманды перехватило дыхание. Выстрел ударил прямо в борт нависшего над ними неприятеля. Сила взрыва была такой, что женщин отбросило к стене. Аманда больно ударилась, упав на пол, но постаралась защитить Ленору.
        Раздались ужасные крики и стоны. Британский корабль шел ко дну, но те, кто выжил после взрыва, карабкались к ним на борт. Аманда зажмурилась, но тем явственнее стали слышны мушкетные выстрелы и бряцание стали. Все еще крепко прижимая к груди Ленору, она вскарабкалась на койку. Как долго будет продолжаться эта ужасная война? Сколько раз еще придется сражаться Эрику - и выйдет ли он из этих схваток живым?
        Постепенно шум сражения начал стихать. Аманда подошла к двери каюты, пытаясь услышать, что Делается снаружи. Там было тихо.
        Она поспешила к Даниелле и сунула ей Ленору.
        - Я скоро вернусь.
        - Аманда, вернись сейчас же! Тебе ведь строго-настрого приказали...
        - Даниелла, тише, пожалуйста!
        Не слушая служанку, Аманда выскочила за дверь. Она остановилась, поперхнувшись пороховым дымом, сразу заполнившим легкие.
        Переступая через лежавшие вперемешку трупы "красных мундиров" и патриотов, она торопливо побежала по палубе. Аманда спешила, внезапно безумно испугавшись. Вокруг стояла мертвая тишина. Обогнув рулевую рубку, она наконец вновь услышала звуки боя. Теперь на палубе шли рукопашные схватки один на один, ей были отчетливо видны красные мундиры британцев. Аманда лихорадочно осмотрелась в поисках Эрика. Тот бился с молодым сержантом. Внезапно за его спиной возник еще один британский солдат Эрик вовремя оглянулся и сумел увернуться от удара в спину, но в это время сержант выбил у него из рук шпагу, и она серебряной змейкой упала к ногам Аманды.
        Она вскрикнула и рванулась вперед.
        - Аманда! - раздался громовой раскат голоса Эрика, и она увидела, как он шагнул к ней. Он, казалось, не думал о том, что в любую секунду его могут пронзить вражеские шпаги; в этот момент Эрик боялся только за жену.
        Аманда подхватила окровавленную шпагу мужа и бросилась к нему. Он выхватил шпагу из ее рук, встретившись с ней глазами.
        Затем толкнул Аманду к себе за спину и возобновил поединок с англичанами Создавалось впечатление, что он почти не касается досок палубы, двигаясь быстро и уверенно, демонстрируя высочайшее мастерство фехтования. При этом он все время держался так, чтобы Аманда оставалась у него за спиной. Вдруг, поймав сержанта на обманный выпад, он сделал быстрый укол и тут же, выдернув из тела противника шпагу, полоснул наискось второго британца. Тот со стоном повалился на палубу.
        Эрик перевел взгляд с поверженных врагов на Аманду. Дотронувшись до ее щеки, он удивленно произнес:
        - Я же приказал тебе идти в каюту.
        - Я была в каюте.
        Он улыбнулся:
        - Мадам, вы должны были там и оставаться.
        - Я, возможно, спасла тебе жизнь.
        - Вы на самом деле спасли мне жизнь, миледи.
        - Лорд Камерон! - обратился к Эрику подошедший Фредерик; он прихрамывал. - Английский корабль тонет, но некоторые из оставшихся в живых держатся на поверхности.
        Эрик, не отрывая глаз от Аманды, снова улыбнулся:
        - Надо их подобрать. Мы посадим их в арестантскую. Подберите живых обязательно!
        Фредерик развернулся и отправился выполнять приказание.
        - Ну теперь-то ты пойдешь в каюту? - спросил ее Эрик.
        Аманда кивнула, улыбаясь, и, повернувшись, пошла вниз.
        Этот вечер был совершенно другим, нежели тот далекий июньский день, когда она была вынуждена покидать дом под руку с Робертом Тэрритоном.
        Теперь Аманду сердечно приветствовал весь экипаж корабля. Слуги, горничные, рабочие и ремесленники спешили на пристань, чтобы встретить корабль и хотя бы одним глазком посмотреть на наследников Камерона. Эрик высоко поднял близнецов, по одному в каждой руке, и с улыбкой встречал поздравления слуг, рабов, домашней челяди. Карета уже ждала их. Аманда вернулась в дом одна - Эрик был занят размещением британских пленных и другими неотложными делами.
        Когда они подъехали к дому, у нее защемило сердце, но затем в груди потеплело и на глаза навернулись слезы. Она так любила этот дом! Она надеялась, что ей будет хорошо в нем, так как многие из обитателей Камерон-Холла знали и любили ее и понимали, что она их не предавала.
        - Миледи! - Ричард, слишком взволнованный, чтобы устоять на месте, сбежал вниз по ступенькам и попытался взять у нее одного из близнецов. - Двое! Двое! А мы и не знали! Пока лорд Камерон не показал детей, мы даже не подозревали! Должен заявить, миледи, что парень - вылитый отец! Просто копия. И уже с волосиками, надо же!
        А там кто знает, что мы будем говорить, когда малыши немного подрастут, правда, мадам? Но вы, должно быть, устали. Пойдемте, пойдемте же скорее!
        Улыбнувшись, Аманда последовала за Ричардом. Войдя в зал, она увидела на лестнице Маргарет, очень напряженную и сильно побледневшую. Горничная опустила голову и поспешно спустилась вниз.
        - Я уеду, миледи. Мне нужны были деньги, потому я и осталась еще поработать, но я уеду...
        - Маргарет, не надо никуда уезжать. Никому. Вы все думали, что я предала этот дом. Я могу лишь поклясться, что я этого не делала.
        Если ты мне веришь, то я буду рада, если ты останешься.
        Маргарет разрыдалась:
        - Благодарю вас! Благодарю вас, миледи... Могу я сказать то же самое Реми?
        Реми, помнится, плюнул в нее. Аманда скрипнула зубами. Но разве может она обвинять слугу, если ее собственный муж до сих пор не верит ей!
        - Да, - сказала она мягко, - Реми может остаться.
        Не дав Маргарет излиться в новых благодарностях, она начала торопливо подниматься по лестнице. Ричард и Даниелла с Ленорой на руках последовали за ней. Ричард показал ей детскую: комната когда-то принадлежала Аманде, но теперь была заботливо переделана и заново обставлена. Здесь стояли и ванночка, и шкафчики для пеленок и детской одежды, и красивая кроватка, завешенная москитной сеткой.
        - Есть и вторая, не волнуйтесь, миледи! Бывали в этом доме двойняшки и раньше, будут и в будущем, осмелюсь сказать! Мы поставим вторую кроватку в один момент!
        - Все просто отлично. Но пока я положу обоих детишек с собой, - успокоила Аманда Ричарда.
        - Хорошо, миледи. И позвольте сказать: "Добро пожаловать домой!" Мы скучали по вас правда скучали!
        Она улыбнулась:
        - Спасибо, Ричард, за добрые слова.
        Аманда забрала детей, чтобы переодеть и покормить, а когда те насытились и уснули, позвала Даниеллу К этому времени обе кроватки были уже готовы, и женщины уложили детишек спать. Так началась первая ночь близнецов под крышей родного дома.
        Вернувшись в свою комнату, Аманда обнаружила, что Ричард приготовил горячую ванну, испускающую пар в центре комнаты, рядом положил французское мыло и огромные полотенца. Подле на маленьком столике стоял серебряный поднос с вином и тарелкой ветчины, политой медовым соусом с изюмом, с гарниром из тыквы и зеленой фасоли. Аманда благодарно улыбнулась, но затем поежилась, вспомнив, как все это похоже на ту, последнюю ее ночь в этом доме.
        Отбросив грусть, она отпила глоток вина и погрузилась в ванну В течение девяти недель обратного пути она была лишена такой роскоши Закончив купание, Аманда вышла из ванны и обернулась полотенцем, затем подсушила волосы у огня. Все еще не одевшись, она присела у трюмо и начала расчесывать волосы.
        Именно в этот момент в комнате появился он. В башмаках, бриджах и рубашке с распахнутым воротом, Эрик вошел в спальню и прикрыл дверь Аманда медленно обернулась и встретила его взгляд. Он не спеша пересек комнату и остановился рядом. Опустившись перед женой на одно колено, он коснулся ее плеч. Его руки медленно скользнули ей на грудь, и полотенце упало на пол. Она затаила дыхание, боясь собственного желания. Но в его глазах, да и в ее тоже, плясали отблески каминного пламени, и она вдруг с мучительной тоской осознала, что он не прикасался к ней уже более года. Она не могла возражать против того, чего жаждала всем сердцем, ведь даже пусть не все в их отношениях идеально, но она по-прежнему его жена.
        Эрик встал и поднял ее на руки. Положив жену на кровать, он замер, любуясь ее красотой. У него вырвался то ли тихий крик, то ли проклятие, и он приблизился к ней. Никогда еще не обнимал он ее так бережно, так нежно. Его прикосновения кружили голову, поцелуи возбуждали и томили, и по мере того как его губы, пальцы, язык заново осваивали ее тело, из груди Аманды начали вырываться сначала тихие, а потом все более громкие стоны. Он возносил ее в поднебесье, а когда она думала, что вот сейчас изольется криком и больше не сможет выдержать, позволял ей немного остыть, продолжая ласкать языком мягкую, нежную плоть.
        Утром наступил час его очередного отъезда. Была середина июня, и Эрик давно уже должен был отбыть в действующую армию. Виргиния оставалась относительно спокойной, но британцы развернули наступление на северные штаты, и уже состоялось несколько сражений.
        Как обычно, Аманда провожала Эрика, стоя на крыльце. Он восседал на Джошуа, образец всадника, неотразимый в своем мундире, в треуголке с плюмажем, в высоких сапогах, со все еще влажными после умывания волосами. Аманда поднесла мужу подорожный кубок, так как это стало уже традицией, а когда он вернул его, встретила взгляд мужа широко распахнутыми печальными глазами.
        - Я никогда не предавала этот дом, Эрик, - сказала она.
        Он наклонился и поцеловал ее в губы.
        - Заботься о них, Аманда. О близнецах. А если со мной что-нибудь случится, борись за этот дом. Всеми средствами, какие у тебя есть! Это их наследство.
        Он еще раз поцеловал ее. Слезы хлынули из глаз Аманды, и она отступила назад. Эрик вновь уезжает на войну и, хотя он, кажется, любит ее, все же по-прежнему не доверяет. Он не поверил ей, но сказал, что если война будет проиграна, ей следует сохранить Камерон-Холл любой ценой - пусть даже придется вымаливать прощение у британцев, случись так, что владельца Камерон-Холла повесят.
        Аманда смотрела вслед удаляющимся всадникам.
        - Я люблю тебя, - громко прошептала она. Но некому было ее услышать.

***
        В один из декабрьских дней Аманда сидела на ограде загона и следила за тем, как Жак гоняет годовалых жеребят, по кругу. Вдруг она заметила, что от дома бежит, неистово размахивая руками, Даниелла.
        Соскочив в тревоге с забора, Аманда тут же перестала хмуриться, и на лице ее расцвела недоверчивая улыбка.
        Следом за Даниеллой шел Дэмьен.
        Аманда взвизгнула в полном восторге и сломя голову бросилась бежать по грязной тропинке. Она изо всех сил налетела на кузена, смеясь, выкрикивая его имя и снова плача и смеясь. Он подхватил и закружил ее, крепко прижав к себе, и наконец опустил на землю.
        - Боже мой, как ты здесь очутился? - радостно расспрашивала она.
        - Угадай, сколько лет я не был в отпуске? - пошутил Дэмьен.
        Затем стал серьезным. - Нынче не до отпусков, - мрачно сказал он, и ее сердце испуганно забилось. Видимо, дела на войне складываются плохо. - Пойдем в дом. Посмотри на меня, я выгляжу хуже некуда!
        Говорят, ты управляешь одним из самых образцовых поместий в Виргинии, - суховато продолжал он.
        Аманда пожала плечами, поднимаясь по ступеням крыльца.
        - Проходи в гостиную и выпей бренди. - Она не могла не заметить, каким потрепанным выглядит Дэмьен. Медные пуговицы потускнели, подметки ботинок едва держались, мундир протерт до дыр. - Дэмьен! Я не могу поверить! - снова воскликнула она и обняла его.
        В гостиной, наливая бренди, она почувствовала на себе его взгляд.
        Расслабленно раскинувшись в кресле у камина, он поднял свой бокал.
        - Аманда, ты постройнела и похорошела, стала еще красивее, чем раньше. Черты лица стали более утонченными и совершенными.
        Став матроной, ты просто расцвела, кузина!
        - Матроной?
        - Конечно. Ты жена и мать двоих детей. И мне просто не терпится посмотреть на своих новых родственников. Видит Бог, нас так мало на этом свете!
        - Близнецов скоро принесут вниз, Дэмьен. Даниелла придет с ними, когда проснутся. Расскажи, что происходит? Как.., как Эрик?
        Дэмьен сразу как-то сгорбился и помрачнел.
        - Твой Эрик жив и здоров! - раздраженно бросил он.
        Аманда, удивившись, откинулась на спинку стула.
        - Дэмьен, ты раньше так любил-Эрика1 Что случилось?
        Смутившись, молодой человек поднялся и встал у камина, уставясь на языки пламени.
        - Мне не нравится, как он обращается с тобой, - сказал он просто.
        Аманда вздохнула, вцепившись в ручки кресла.
        - Дэмьен, я предала его.
        Тот, потрясенный, обернулся.
        - Что ты сказала?
        Ей не хотелось расстраивать его еще больше, но она должна была рассказать ему правду.
        - Нет, не тогда, когда явились британцы, чтобы уничтожить оружие на складах. В этом виноват кто-то другой, тот, кто будет снова и снова предавать виргинцев, пока Эрик не поверит мне и не начнет искать врага в другом месте. Но, Дэмьен... - Она на секунду замолчала, но потом решилась продолжить:
        - Дэмьен, отец шантажировал мен тобой.
        - Мной?!
        - Они с самого начала знали, что ты поставляешь оружие из западной Виргинии в Бостон и Филадельфию. Поначалу отец угрожал, что арестует тебя и отправит на виселицу. Он отравил твою лошадь, Дэмьен. Разве не помнишь? В Уильямсберге.
        - О Боже!
        Аманда не поднимала на кузена глаз.
        - Затем ты стал его пленником. Он обещал, что сотворит с тобой нечто ужасное.
        - О, Аманда! - Дэмьен бросился к ней и, упав на колени, взял ее руки в свои. - Боже мой, я так сожалею! Я не знал! Как же ты могла так рисковать ради меня?
        Она коснулась его щеки.
        - Встань, Дэмьен. Я люблю тебя, не забывай. Мы всегда Держались друг за друга. К тому же все уже кончено.
        Молодой человек встал и отошел к огню, и она поняла, что он колеблется.
        - На самом деле не все еще кончено, - произнес он наконец.
        - Что ты имеешь в виду?
        - Я имею в виду, что тебе следует этой зимой быть рядом с мужем.
        - Но...
        - Марта всегда приезжает к Джорджу, когда он становится на зимние квартиры.
        - Меня никто не просил, - ожесточенно ответила Аманда. - Не думаю, что он стал мне доверять. - Она вздохнула. - Я знаю, что он еще не до конца верит мне, не важно, как далеко в прошлом те события. А вдруг, оказавшись там, я выдам какую-нибудь тайну!
        - Тебе нужно быть там, - настойчиво повторил Дэмьен.
        - Почему?
        Дэмьен смешался и кашлянул.
        - Энн-Мари там.
        - Энн-Мари Мабри?
        - Она последовала на войну за отцом. И она часто готовит для Эрика. И еще...
        - Продолжай. - Голос Аманды прозвучал требовательно.
        Дэмьен поднял и опустил руки.
        - Я не знаю... Но тебе нужно быть там!
        Она почувствовала, что ее сердце словно сжали огромными ледяными пальцами, и тут же неописуемая ярость охватила все ее существо.
        Как смеет он осуждать ее, если сам...
        Энн-Мари всегда симпатизировала Эрику. Всегда! Аманда поняла это еще в тот вечер, когда впервые встретилась с ним.
        Ее бросило в жар, потом в холод. Она попыталась поглубже вдохнуть. Если Эрик захочет другую женщину, сказала она себе, он это сделает. Не будет же она ходить за ним по пятам.
        Она не может заставить его полюбить тебя.
        Но она может выяснить правду, и если он решительно настроен на роман с Энн-Мари, тогда ему не стоит думать, что она будет сидеть дома, дожидаясь его возвращения.
        - Я.., я думаю, что поеду вместе с тобой в Вэллей-Фордж, Дэмьен. Как только ты будешь готов отправиться.
        Молодой человек улыбнулся:
        - Узнаю свою любимую отважную кузину. А как же дети?
        Как, оставить детей? Даниелла о них позаботится. Они уже достаточно большие, чтобы есть с ложки, и пусть ей будет тяжело, Аманда найдет для них кормилицу. С малышами все будет в порядке. Это матери будет пусто без них.
        Дэмьен снова улыбнулся:
        - Ну тогда я буду только рад, если ты поедешь со мной. Мы должны выехать через неделю. Мне надо закончить кое-какие дела в Уильямсберге.., кроме того, там леди Женевьева.
        - Леди Женевьева?
        - Кузина, даже я могу влюбиться.
        - В Женевьеву?
        - А почему бы и нет?
        Действительно, почему? Женевьева красива и, возможно, подходит Дэмьену.
        - Возражений нет. И как долго это тянется?
        - Сердечные дела в военное время продвигаются медленно, Мэнди.
        Это, как ты сказала, тянется уже несколько лет.
        Аманду разобрал смех. Дэмьен бросил на нее угрожающий взгляд, но она только громче расхохоталась.
        - Аманда, перестань сейчас же!
        - Я в восторге, Дэмьен. В полном восторге! У нас будет чудная неделя. Мне нужно будет подготовить близнецов и собрать груз вещей и провианта.. Не думаю, что у них там избыток одеял и пищи на зиму.
        - Вряд ли, - сухо согласился Дэмьен, затем улыбнулся. - Смейся надо мной, кузина, сколько хочешь! Но я с удовольствием предвкушаю представление, которое начнется, когда мы приедем.
        Аманда сразу же погрустнела. Он подмигнул ей, вовсю пользуясь возможностью повеселиться. И поднял свой бокал с бренди:
        - За зиму в Вэллей-Фордже!
        Ни он, ни она еще не знали, что будут означать эти слова на деле.
        Глава 18
        Аманда была поражена видом солдат и самого лагеря.
        Повсюду лежал снег. Морозная зима намела огромные сугробы.
        Казармами для солдат служили грубые бревенчатые строения, сколоченные собственными руками. Из труб времянок валил дым, окна были завешены брезентом или заклеены бумагой. Рядом не осталось ни единого кустика, ни одного живого листика на деревьях - вокруг лагеря торчали" мертвые скелеты деревьев с голыми, обломанными ветками.
        Но сам лагерь выглядел не так удручающе, как люди. Дэмьен хлестнул лошадей, и те потянули фургон вперед, мимо сотен солдат.
        Выстроившись вдоль колеи, те махали руками, некоторые отдавали честь, кое-кто просто смотрел на них. Взгляд Аманды опустился вниз, и у нее перехватило Дыхание. Она с содроганием увидела, что у многих не было обуви, мужчины стояли в снегу в намотанном на ноги тряпье.
        - Боже мой! - выдохнула она, и слезы навернулись у нее на глаза. - Боже милостивый, наверное, плен был бы для них лучше, чем такое!
        Не отступать, не сдаваться! Эти слова застучали в ее сердце. Они всегда были там, между ней и Эриком. Но теперь их можно было сказать и об этой оборванной армии. Люди прошли через многие испытания. Их угнетало отчаяние.
        Дэмьен вздохнул рядом:
        - Вашингтон мучается в этом лагере день за днем, а эти, из конгресса, травят его. Я не видел другого человека, готового до конца добровольно делить тяготы со своими подчиненными, так близко к сердцу принимающего все, что видит. - Дэмьен снова хлестнул лошадей вожжами. - Вон там, впереди, штабное помещение. Вижу табличку с именем твоего мужа. Вот твой дом, Аманда.
        - А где будет мой? - послышался сзади нежный голосок Женевьевы. Аманда повернулась кругом и улыбнулась старой подруге. Женевьева рвалась ехать с ними. Она заявила, что может ухаживать за ранеными и больными, в каком бы состоянии они ни находились, но, увидев лагерь, она, кажется, подрастеряла свою уверенность.
        - Моя дорогая леди, я обеспечу вам самые лучшие апартаменты в Вэллей-Фордже, - заверил ее Дэмьен.
        - Надеюсь, что так и будет, - любезно отозвалась Женевьева.
        Аманда почти физически ощутила искры, пролетавшие между ними.
        Она взглянула на Жака и усмехнулась, затем, все еще улыбаясь, опустила голову. Эти двое были сильными личностями, и каждый решительно добивался своего. Возможно, они заслуживают друг друга.
        Дэмьен натянул поводья. Едва они остановились, как Аманда увидела Эрика, появившегося в дверях одной из хижин. Стоя в дверном проеме, он казался еще выше, чем на самом деле. Выглядел он замечательно, но его мундир обтрепался, сапоги, хотя и начищенные, были сильно изношены, медные пуговицы потускнели Черты лица заострились и отвердели, став, правда, даже более привлекательными, чем прежде, более выразительными. Бронзовая кожа эффектно оттеняла яркие синие глаза Но в этих глазах не было гостеприимства. Они смотрели на Аманду не с теплом, а с настороженностью.
        Она хотела было подбежать к нему, почувствовать, как его руки поднимают ее в воздух Но не смогла сделать и шага. Сердце замерло в груди. Эрик оставался недвижим, и спуститься из фургона ей помог Жак.
        - Леди Камерон!
        Слава Богу, из-за спины мужа выступил Вашингтон, а следом за ним почти выкатилась маленькая, кругленькая женщина в домашнем чепце.
        - Леди Камерон, поскольку я вижу, что ваш муж потерял дар речи, позвольте мне приветствовать вас в Вэллей-Фордже Марта, ты знакома с супругой Эрика? Кажется, нет, поэтому знакомься. Леди Камерон...
        - Аманда, - быстро выдохнула молодая женщина.
        Многие поговаривали, что Джордж женился на вдове Марте Кустус только из-за ее денег, что в то время он мог выбирать из многих более привлекательных и молодых женщин. Но Аманда сразу же поняла, что распознал в Марте Вашингтон Стоило пожилой женщине обнять ее и расцеловать, как на Аманду повеяло теплом В светлых глазах Марты безошибочно читалась доброта. Она была такой же уютной, как ласковое тепло камина.
        - Дэмьен, мошенник, ты исчезаешь, а потом возвращаешься с двумя прекрасными юными леди! - воскликнул Вашингтон. - Леди Женевьева, добро пожаловать Ну же, Камерон, разве можно морозить гостей на улице? Проходите, проходите внутрь. И вы, месье Биссе. Все, что у нас есть, - ваше. Хотя похвастаться мы можем очень малым.
        - Мы привезли продукты и вещи из Камерон-Холла, - мягко произнесла Аманда. Подумав о мясе, хлебе, зерне, кофе и табаке, сложенных в сумках и узлах в фургоне, она вспомнила о тысячах голодных людей вокруг Для них это будет капля в море.
        - Аманда?
        Эрик наконец протянул жене руку. Его пальцы обхватили ладонь Аманды, и он привлек ее к себе, прохладно поцеловав в щеку Потом быстро спросил ее о близнецах, и она ответила, что с ними все в порядке Затем он повел ее внутрь, и, войдя, она буквально окаменела.
        У кофейника, который грелся на каменном очаге, стояла Энн-Мари.
        - Аманда! - Энн-Мари шагнула вперед, быстро поцеловав ее в щеку. Аманда попыталась улыбнуться в ответ. Вошли Дэмьен, Женевьева и Вашингтон, и, казалось, все заговорили разом. Энн-Мари обняла подругу.
        - Так ты, значит, решила воевать наравне с мужчинами, да? - любезно поинтересовалась Аманда.
        - Я здесь с отцом с самого начала, - подтвердила Энн-Мари. - То есть я хотела сказать, с того момента, как он решил примкнуть к патриотам. Я тогда даже не предполагала, куда это нас приведет.
        - Это ужасное место, если находиться здесь постоянно, - внезапно сказал Вашингтон мягким голосом. - Ужасное! У меня здесь одиннадцать тысяч человек. Из них почти три тысячи разуты или полуодеты, а конгресс заявляет мне, что ничего не может дать моим людям, ничего не может поделать. Ах, леди, вам не стоило сюда приезжать!
        - Ох, помолчи! - одернула его Марта. - Если бы я не приезжала к вам, мистер Вашингтон, зимой, то я не заслуживала бы иметь мужа.
        - А я вообще сомневаюсь, есть ли у меня муж, - добродушно поддержала шутку Аманда.
        Собравшиеся рассмеялись Эрик хранил молчание - Прошу, у нас есть немного тушеного мяса, чтобы перекусить, - сказала Энн-Мари. - Пожалуйста, садитесь. Мы сейчас что-нибудь сообразим.
        Аманда почувствовала крайнюю неловкость, ощущая себя гостьей в жилище собственного мужа, в то время как Энн-Мари выступала как полноправная хозяйка. Она постаралась смирить свой темперамент, но не могла не заметить, садясь, что на примитивном крючке у двери висит женская накидка, а в хижине видны и другие следы кенского присутствия - например, кружевные салфетки на подоконниках. В главной комнате находились очаг, большой грубый стол и несколько наспех сколоченных стульев. Внутренняя дверь вела во вторую комнату Она была приоткрыта, и Аманда разглядела там веревочную походную койку, покрытую тонким зеленым одеялом, несколько дорожных сундуков и письменный стол. Но несмотря на обстановку, помещение выглядело холодным, пустым и заброшенным.
        Она поймала взгляд Эрика. В нем поблескивали искорки веселья, как если бы он думал, что, изучив окружающую обстановку, она нашла ее абсолютно неприемлемой и пожалела, что приехала сюда Но нет, Аманда не жалела. Озлобленная и оскорбленная, она откинула от лица упрямую прядь и, склонив голову, стала слушать, как Вашингтон убеждает Дэмьена, что они и раньше с честью выходили из не менее трудных ситуаций.
        Наступил поздний час. Миссис Вашингтон сказала Женевьеве, что у них есть свободная комната, где та может заночевать, пока готовят ее жилье, и все начали расходиться.
        - Надеюсь, я и Жак можем лечь здесь на полу, лорд Камерон? - спросил Дэмьен. В его голосе все еще слышалось напряжение - Это все, что я могу предложить, - ответил Эрик тоже довольно холодно.
        - Мне пора уходить, - произнесла Энн-Мари.
        - Я тебя провожу, - сразу отозвался Эрик Он даже не посмотрел в сторону Аманды, снимая с крючка свой огромный плащ Энн-Мари попрощалась с Амандой и вышла наружу, на холодный ветер. Ее качнуло, и Аманда скрипнула зубами, увидев, как Эрик в ту же секунду потянулся к молодой женщине, подхватив ее под руку.
        Что здесь происходит? Она хотела быть благоразумной и рассуждать здраво, но Эрик все эти годы называл ее лгуньей и предательницей, а тем временем держал у себя под боком другую женщину, когда отправлялся воевать.
        Теперь в главной комнате расположились Жак с Дэмьеном, а ей, если она не хочет растерять остатки достоинства, затеяв ссору, в которую неминуемо будут вовлечены все, не остается другого выбора, кроме как улыбнуться и, вежливо пожелав всем спокойной ночи, уйти в комнату мужа. Ей хотелось швырнуть чем-нибудь тяжелым прямо в Эрика!
        Аманда сняла одеяло с постели и, завернувшись в него, присела у огня. Прошло минут двадцать, и наконец она услышала, как открылась дверь и, хлопнув, закрылась, а затем послышался голос Эрика, тихо разговаривающего с Жаком. Она улыбнулась, подумав, что он, наверное, воображает, будто она с нетерпением поджидает его в постели. Он обнаружит совершенно другое.
        Но ей так и не удалось узнать, что он себе представлял. Дверь отворилась, и Эрик появился на пороге, стаскивая перчатки. Его глаза остановились на ней с некоторым удивлением. Войдя внутрь, он тихо притворил дверь и прислонился к ней спиной - Так ты проделала весь этот длинный путь, чтобы спать на камнях холодного очага? - произнес он наконец.
        Аманда встала на колени, удерживая одеяло на плечах, и пошевелила полено в костре грубой железной кочергой.
        - Нет, лорд Камерон. Я проделала весь этот путь не для этого, но, появившись здесь, я поняла, что так будет лучше.
        Он нетерпеливо чертыхнулся и, подойдя к Аманде, схватил ее за руки и поставил на ноги.
        - О чем ты говоришь? - хрипло спросил он.
        - Об Энн-Мари, - произнесла она бесцветным голосом.
        Его верхняя губа слегка дернулась.
        - А...
        - И это все, что ты можешь сказать?
        - А что я должен говорить? Я уверен, что Дэмьен уже разложил мое поведение по полочкам с полным знанием дела.
        Аманда вздрогнула от его прикосновения. Внутри ее все похолодело, и все же она заставила себя вздернуть подбородок.
        - Тебе нечего сказать в свое оправдание?
        - Я многое могу сказать. Я никогда не прикасался к ней.., ну ладно, это не совсем так. Я поцеловал ее однажды. Когда мне сказали, что ты предаешь Камерон-Холл и наш брак. И еще раз, совершенно невинно, перед тем как отправиться во Францию. - Он прислонился к стене, скрестив руки на груди и следя за женой. - В остальном я невиновен.
        - Дэмьен...
        - Дэмьен всегда горой стоит за тебя, и не забудь, что он так меня и не простил.
        Колени Аманды дрожали. Она боялась, что сейчас совсем потеряет над собой контроль и закричит от злости, ярости и боли. Она не могла сказать, говорит он правду или нет, но знала, что между ними снова пропасть и он ей не рад.
        - Я не верю тебе, - прошептала она.
        - Аманда, Боже мой! - Эрик порывисто шагнул к ней. Она протестующе подняла руку, и, несмотря на попытки сдержаться, голос ее стал тонким, в нем послышались слезы.
        - Ты никогда не верил мне, Эрик. Что ж, на этот раз, милорд, я не верю вам! Не прикасайтесь ко мне!
        - Аманда!
        - Я совершенно серьезно, Эрик!
        Он замер, прищурив глаза.
        - Значит, меня наказывают, дорогая жена? Вы отказываете мне в своих прелестях и моих правах?
        - Милорд Камерон, мне отлично известно, что ваша жизнь, до того как я появилась в ней, была отнюдь не одинокой.
        - Да, к сожалению, ты когда-то появилась в моей жизни.
        - У тебя была связь с Женевьевой!
        Он казался слегка удивленным, но спокойно пожал плечами, и ей стало нехорошо от ревности и от мысли, что он лжет. С сэром Томасом Эрик был партнером по делам, а с Энн-Мари...
        - Аманда, меня в общем-то не за что обвинять...
        - У тебя скандальная репутация, Эрик! - напомнила она, но Эрик мягко рассмеялся:
        - Аманда, дорогая, мы говорим о том, что было много лет назад.
        - Я не верю тебе - Черт меня побери! Аманда, иди сюда!
        - Нет. Я не хочу, чтобы ты прикасался ко мне сегодня ночью! - пылко воскликнула она.
        Аманда услышала, как Эрик заскрежетал зубами, потом он медленно улыбнулся:
        - Ах да, мне придется быть осторожнее, потому что твой кузен и твой... - Эрик запнулся, потом продолжил:
        - Потому что Дэмьен и Жак спят за дверью. Нет, Аманда, не обманывай себя. Если бы я захотел, если бы я твердо решил, Аманда, - я бы взял тебя здесь и сейчас. И пусть бы хоть весь лагерь узнал об этом.
        Он сделал два широких шага к ней. Она чуть не закричала, когда его руки крепко схватили ее и она очутилась в воздухе; в следующую секунду ее швырнули на узкую койку.
        - Ах ты негодяй! - гневно зашипела она.
        Но он уже отступил назад и низко поклонился:
        - Можете занять мою кровать. И у вас будет все, что вы только пожелаете. Вам нет нужды спать на полу. Я найду, где приклонить голову!
        С этими словами Эрик вышел из комнаты, хлопнув дверью. Аманда проводила его взглядом, затем уткнулась лицом в подушку и зарыдала. Никогда не настанут для них хорошие времена, подумала она.
        Разве только на короткие моменты, когда страсть будет бросать их в объятия друг друга Не осталось больше ни одной соломинки, за которую она могла бы ухватиться...
        Она приехала сюда. И сразу оказалась одна.
        Выйдя на холодный снег, Эрик быстро сообразил, Что совершил ошибку. А когда он подумал, что это Дэмьен посеял семена недоверия и подозрения, раздув нелепую историю с Энн-Мари, его охватила ярость.
        Когда Аманда рванулась из его рук, передернувшись, словно ее коснулась какая-то ползучая тварь, он понял, что должен уйти. Уйти, хотя все его мысли были только о том, чтобы лежать рядом с ней, чувствовать под собой ее нежное обнаженное тело...
        Он громко застонал от досады и остановился посреди ночи. Рядом стояла лошадь, впряженная в фургон из Камерон-Холла, и Эрик похлопал ее по морде. Лошади не были распряжены, все коробки и узлы остались не распакованы. Он осмотрел фургон и улыбнулся. Они в Вэллей-Фордже оказались в отчаянном положении. Днями и ночами люди рыскали по округе в поисках продовольствия, слишком многих надо было прокормить. Каждый день кто-нибудь дезертировал. Эрик никого не винил. Он и сам не помнил, сколько раз ему хотелось вырваться из жестоких морозов Пенсильвании и умчаться в прибрежную Виргинию, где зима была несравненно мягче. Где ждали его дом и дети. Где можно было найти добрый огонь и вкусную еду. Уехать домой, к Аманде, к новой надежде на семейное счастье.
        И вот его жена здесь, а он, осел, ушел от нее! Пальцы сжались в кулаки. Черт ее побери! Его ночи здесь были холодными до дрожи и такими невыносимо одинокими. Аманда ночь за ночью являлась к нему в видениях, и вот теперь...
        А теперь гордость не позволяла ему вернуться.
        - Чтоб ее! - прошептал Эрик. И загрустил, вспомнив их недавний разговор. Она подумала, что он холоден к ней. Что он не хочет ее, что он сблизился с Энн-Мари.
        Аманда ничего не поняла. Многие вокруг не доверяли ей. Слухи из Виргинии дошли до армии, и дочь Найджела Стирлинга здесь считали тори.., независимо от того, изменила ли она свои взгляды или нет.
        Он и сам не знал, верит ли ей.
        Эрик чертыхнулся сквозь зубы, выдохнув облачко пара в морозную ночь. Он не вернется обратно. Пока она не попросит его. Или до тех пор, пока не прорвется тонкая пленка благоразумия, сдерживающая его темперамент, и он не схватит ее в объятия, наплевав на доводы разума.

***
        Неделю спустя Аманда уже трудилась в огромном тифозном бараке, поднося воду многочисленным больным. Она пришла в ужас, увидев, сколько больных мужчин лежат здесь - их были тысячи и тысячи.
        Отерев пот со лба, она ободряюще улыбнулась пехотинцу из Коннектикута и перешла к следующей койке.
        - Знаешь, кузина, а ведь он не спит с прелестной Энн-Мари. Ее отец вернулся из фуражной экспедиции в ту же ночь, когда приехала ты, а я очень хорошо знаю сэра Томаса Мабри. Он ни за что не допустит никакого неприличия в своем жилище.
        Аманда испуганно обернулась:
        - Дэмьен, я не просила тебя...
        - Разве тебе не интересно узнать, где спит твой муж?
        - Нет, не интересно! - солгала Аманда.
        Дэмьен прищелкнул языком. Аманда прерывисто вздохнула, но тут заметила, что у одного из ее подопечных начался жар, и поспешила обратно к баку с водой, чтобы смочить полотенце.
        - Дэмьен, неужели ты не видишь, что я занята?
        Дэмьен прислонился плечом к столбу, поддерживающему крышу.
        - Ладно, последние три дня он выезжал на поиски фуража и провианта. И я думаю, что знаю, где он был до того.
        Аманда промолчала.
        В дверях неожиданно появился Эрик.
        - О, милорд, - торопливо пробормотал Дэмьен. Он резко отдал честь и исчез в глубине лазарета.
        Аманда проводила взглядом кузена, пока он огибал бесконечные самодельные нары, женщин и врачей, сновавших по помещению. Но тут тяжелая рука взяла ее за локоть. Аманда, собравшись с духом, повернулась к Эрику и заметила, что тот сумрачен и суров.
        - Что ты здесь делаешь?
        - - Пытаюсь помочь и... - начала она.
        - Эти люди больны тифом! - сердито напомнил он.
        Она улыбнулась:
        - А я уже им переболела. Мы с Дэмьеном подхватили его в детстве, говорят, что те, кто выжил.. - Она осеклась. - А ты что здесь делаешь?
        - Пытаюсь вытащить тебя отсюда.
        Какой-то человек со стоном повернулся и заговорил со своей койки:
        - Лорд Камерон! Что, сэр, пора готовиться к новым битвам?
        Солдата трясла лихорадка, глаза были воспалены, но в них, неотрывно смотревших на Эрика, читалось нечто вроде обожания.
        Эрик похлопал солдата по плечу, не думая об опасности заразиться, и заверил его с улыбкой:
        - Нет, Роджер, пока никаких битв. По крайней мере до весны.
        Но фон Штеубен ждет тебя, не бойся. Он еще загоняет тебя муштрой, когда поправишься. Обещаю тебе, парень!
        Больной рассмеялся. В следующую секунду его глаза закатились, веки сомкнулись.
        - Боже, он, кажется, умер! - горестно воскликнула Аманда.
        Эрик приложил руку к груди больного, затем пощупал его лоб.
        - Нет, он просто заснул. И его дыхание стало спокойнее. У фон Штеубена еще есть шанс заполучить парня в свои руки.
        Эрик выпрямился, глядя на Аманду. Она хотела сказать ему что-нибудь, хотя бы слово, чтобы вернуть его. Но слова застряли в горле.
        Она не могла извиниться - просить прощения должен был он, но Эрик ни за что не признается в том, что не прав.
        Вдобавок ко всему он стоит здесь, в тифозном бараке!
        - Уходи отсюда, Эрик!
        - Выйдем. Я хочу с тобой поговорить.
        Она вздохнула и огляделась вокруг. В помещении было много женщин. Жены, сестры, дочери трудились рядом с любовницами и проститутками. Жены офицеров, женщины несчастных рядовых - кто в бархате и кружевах, кто в домотканых одеждах. Слезы навернулись ей на глаза, и Аманда внезапно осознала, что в этом и заключается смысл всего происходящего. Колонии объединились, и люди объединились тоже. Если они победят в этой войне, то будут жить в совершенно новой стране, в новом обществе, с совсем иным отношением к жизни. В стране, где любой человек сможет стать великим, невзирая на свое происхождение. В их армии кузнец воевал бок о бок с потомственным дворянином. Новая страна будет принадлежать всем им: и сестрам, и дочерям, и любовницам, и проституткам.
        - Аманда?
        - Иду. - Она развязала фартук и выбежала из лазарета следом за Эриком. Погода не улучшилась. Ветер яростно набросился на нее, и она поежилась. Эрик поспешно укрыл жену своей шинелью и повел к открытым воротам конюшни. Она ощутила на талии его руку. Пока они шли, ее сердце учащенно билось.
        Эрик завел ее внутрь конюшни. Недалеко от них пылал огонь в кузне, слышались удары молотка: видимо, чинили упряжь. Аманда прислонилась к неотесанной бревенчатой стене, выжидающе глядя на Эрика.
        - Ну? - потребовала она.
        Он улыбнулся:
        - Ты знаешь, где проводят зиму части генерала Хоува?
        Она напряглась.
        - В Филадельфии.
        - М-м-м. На расстоянии двадцати восьми миль отсюда. Они обнаружили, что наши отряды запасаются фуражом, и кое-кого даже смогли захватить в плен. Кто знает, может, бедолагам будет гораздо лучше в плену у бриттов, чем здесь, но большинство колонистов все же не променяют свободу ни на какие блага.
        - Зачем ты мне все это говоришь? - воскликнула она.
        - Потому что кто-то из своих передает сведения британцам.
        Аманда, потрясенная, задохнулась. Она почти не выходила из лагеря, за исключением единственной верховой прогулки с Дэмьеном как-то днем. И она заговорила низким, дрожащим от ярости голосом:
        - Не могу поверить, что ты смеешь вновь обвинять меня!
        - Аманда...
        Она пихнула его в грудь так сильно, как только смогла, чувствуя слезы, подступающие к глазам.
        - Не надо! Не говори мне ничего, не подходи ко мне и не смей больше швыряться своими дурацкими обвинениями! Пошел к черту!
        Она рванулась прочь от Эрика, не слушая, что он кричит ей вслед.
        Ее не заботило, видел ли их кто-нибудь. Она была уверена, что все равно весь лагерь знает," что лорд Камерон проводит ночи отдельно от собственной жены.
        Задыхаясь, она ворвалась в их хижину. Жак был дома, он сидел на лавке и чистил мушкеты. Когда она вбежала, он резко вскинул голову:
        - В чем дело, миледи?
        Аманда замотала головой. Слезы потекли по щекам.
        - О, Жак! Как может он быть столь слепым! Я сделала все, что могла, и все равно...
        Она подбежала к скамье и с радостью почувствовала на плече его успокаивающую руку. Он так долго находится рядом. Такой тихий и незаметный, но постоянно поблизости. Не важно, какие трудности ей приходилось преодолевать в жизни, она всегда чувствовала, что у нее есть защитник. Жак шептал ей ласковые слова по-французски, успокаивал. Внезапно дверь распахнулась. Оказывается, Эрик пошел домой за ней следом.
        А она стоит здесь. В объятиях Жака. Аманда подумала, что сейчас он взовьется от ярости и начнет обвинять ее в новых смертных грехах.
        Но, - к ее удивлению, он не проронил ни слова. Жак даже не сделал попытки отстраниться - просто посмотрел на Эрика поверх ее головы.
        И Эрик промолчал. Закрыл дверь и ушел.
        Этой ночью Аманде не спалось. Она мерзла под грубым одеялом, несмотря на то что на ней была теплая фланелевая рубашка, а в комнате горел огонь. Зубы отчаянно стучали. Внезапно в соседней комнате завозились, послышался звук распахиваемой двери, зазвучали и потом стихли голоса.
        И наступила тишина.
        А затем дверь в комнату чуть ли не слетела с петель. В проеме стоял Эрик: в высоких сапогах, тяжелом плаще и треуголке с плюмажем. Аманда мгновенно села в кровати, испуганная и обеспокоенная.
        Он пьян, подумала она. Но он не был пьян.
        - Скажи, что ты невиновна! - хриплым голосом потребовал он.
        - Я невиновна, - ответила она, с вызовом глядя на него широко распахнутыми глазами.
        Он улыбнулся и твердыми шагами пересек комнату. Она вскочила с кровати и попятилась к огню.
        - Эрик! Черт тебя побери! Уж не думаешь ли ты, что можешь вваливаться сюда...
        - Я не ввалился, я вошел.
        - Ладно, ты не можешь входить сюда...
        - Ах, любовь моя, и все-таки я могу!
        Да, он мог. Он оказался рядом, поймал ее запястья и притянул в свои объятия. Аманда отбивалась, кричала, осыпала его самыми отборными ругательствами, услышанными от солдат, молотила кулаками по его груди.
        Он засмеялся, не обращая внимания на ее сопротивление, и поднял ее на руки. Ее удары, однако, заставили его потерять равновесие, и они вдвоем тяжело рухнули на кровать.
        - Эрик Камерон...
        - Ш-ш-ш, и будь внимательна, Аманда. - У нее не было выбора. Его мускулистое бедро крепко прижало сверху ее бедра, а руки надежно сжимали ее запястья. Его слова коснулись ее губ, теплые, мягкие, очаровывающие. Его голос, с такими глубокими, спокойными, мужскими интонациями, проник в самую глубь ее существа. - Я верю тебе. Я верю, что ты невиновна. А теперь послушай меня, любовь моя. Я скажу это только один раз, поскольку не имею привычки повторяться и объяснять. Я тоже невиновен по всем пунктам твоих обвинений. Признаюсь, бывали моменты, когда мне хотелось разделить постель с другой женщиной, лишь бы избежать отчаянного одиночества этой кочевой жизни. Но я не смог, понимаешь? Нет другой такой женщины с таким водопадом нежных волос цвета песка и огня, нет другой женщины, чей изумрудный взгляд так бы ласкал душу, ни у какой другой нет такого нежного бархатистого голоса. Я ни разу не изменил тебе, Аманда. С того вечера, когда я увидел тебя впервые, я хотел тебя и только тебя. Не важно, во что я верил, я хотел только тебя. И я любил тебя. А теперь, леди, если хотите, можете выгнать меня. На снег.
        Чувственная улыбка медленно расцвела на ее губах:
        - Если я прогоню тебя, ты уйдешь?
        - Нет.
        Она кокетливо вздохнула;
        - Я так и думала.
        - И что же?
        - Отпусти мои руки.
        - Зачем?
        - Затем, что так я не могу дотронуться до тебя.
        Он разжал пальцы. Дрожащими ладонями она погладила его щеки, потом, сильно выгнувшись, обвила его руками и нашла его губы. Изголодавшись по его поцелуям, Аманда играла с его языком, принимая его все глубже и глубже в свой рот, словно хотела так же ощутить его внутри себя. Хриплый возглас вырвался из груди Эрика, и он яростно ответил на ее поцелуи, лаская и вбирая своими губами ее губы, запустив дрожащие руки в ее волосы. Затем он оторвался от Аманды, срывая с себя одежду, сбрасывая сапоги. Он едва не разорвал свой сюртук, отшвыривая его прочь, и, споткнувшись о бриджи на полу, тяжело упал на нее; в ту же секунду он протянул лихорадочно дрожащие руки к ее щиколоткам и поднял ее ночную рубашку. Она рассмеялась, восхищенная его нетерпеливостью, но, вновь почувствовав на губах его губы, решила тоже завести его, хотя в ней уже бушевало неистовое, слепящее желание.
        Она гладила его великолепную широкую спину, ее руки опустились на его талию, затем на тугие полукружия ягодиц. Пощекотав кончиками пальцев живот Эрика, она сомкнула их на его восставшей плоти, задрожав от сладкого удовольствия, когда он застонал и содрогнулся от ее дразнящего прикосновения. Аманда гладила и теребила его, легонько ласкала, потом переходила на быстрый темп и снова с величайшей нежностью начинала гладить. Но затем она почувствовала, как его пальцы сплелись с ее пальцами, и он, надавив всем телом, оказался меж ее бедер. Осыпая поцелуями ее грудь, он вонзил в нее всю мощь и жар своего желания, и наслаждение затопило все вокруг, стало нестерпимым и беспредельно огромным.
        За окном шел снег, жестокий ветер дул в зимней ночи. Но стихии ничего не значили для нее этой ночью. Эрик высоко поднялся над ней с лицом, искаженным страстью и желанием, пронзая ее глубокой сверкающей синевой своих глаз. Она не отвела взгляда, ее "ресницы не дрогнули, но, утопая в хаосе невероятных ощущений, Аманда облизала губы и осмелилась прошептать:
        - Я люблю тебя, Эрик. Я люблю тебя...
        Он упал на нее, сжав ладонями лицо, гладя щеки, волосы. Его губы нашли ее губы и прошептали прямо в них:
        - Скажи это еще раз!
        " - Я люблю тебя. - Из ее глаз потекли счастливые слезы. - Я люблю тебя, клянусь, я всем сердцем люблю тебя!
        Он застонал и сам зашептал о своей любви. Когда взрыв наслаждения потряс их, он снова прошептал, что любит, а потом он держал ее в объятиях, и они оба смотрели на огонь, и она говорила ему, что любила его все это время - даже когда ненавидела, и он смеялся, и они снова любили друг друга, и Аманда подумала, что никогда еще им не было так хорошо вдвоем.
        Они заснули, когда была уже глубокая ночь.
        Посреди ночи Аманда проснулась. Озадаченная, она не поняла, что ее разбудило. Огонь все еще горел. Их дверь была слегка приоткрыта, а в соседней комнате, как она смогла Заметить, несмотря на сумрак, никого не было.
        Ее, наверное, разбудил какой-то Шум, подумала она и не стала шевелиться. Они спали обнаженные, обняв друг друга. С широких плеч мужа сползло одеяло, и она подтянула его повыше и подоткнула вокруг Эрика. Затем снова уснула.
        Позже, гораздо позже Аманда проснулась; она подумала, что ей это пригрезилось и что спала она крепко. Было уже совсем поздно, так как солнце взошло и для зимы светило весьма ярко. И проснулась Аманда только потому, что кто-то отчаянно выкрикивал ее имя.
        - Аманда, Аманда, ради всего святого, проснись!
        Она окончательно открыла глаза. Это была Женевьева, ее красивые глаза глядели испуганно, волосы разметались по плечам.
        - Аманда, давай же, просыпайся! Ты должна срочно пойти со мной. Эрик ранен...
        - Что?!
        Ошарашенная, Аманда села. Одеяло поползло с плеч, и она подхватила его, чтобы прикрыть наготу.
        - С Эриком беда! Он уехал с отрядом фуражиров, и в него выстрелили по ошибке. Боюсь, что перебита кость. Дэмьен пытается организовать его отправку сюда. Но он хочет видеть тебя. Немедленно.
        О, Аманда, скорее!
        - Ох, Боже мой! - Аманда в ужасе вскочила с постели и впопыхах бросилась искать свою одежду. Из-за дрожи в руках она никак не могла попасть в чулки и невероятным усилием воли заставила себя успокоиться, чтобы нормально одеться. Только не Стала Подбирать волосы, оставив их свободно падать на спину.
        Беда.., беда. Он ранен. Из-за ран люди умирают. Раненые умирают, потому что вокруг полно всяких заразных болезней. Нет!
        Нет! Боже, пожалуйста, только не сейчас, когда после стольких лет они наконец по-настоящему полюбили друг друга, начали доверять друг другу. Она не может потерять его теперь. Эрик сражался в стольких битвах, всегда мужественно и беззаветно. Он не может умереть!
        - Женевьева, как серьезно он ранен? - тревожно спросила она, хватаясь за плащ.
        - Я пока не знаю. Я знаю только, что он хочет Видеть тебя.
        Пойдем скорее!
        Они выбежали на заснеженную улицу. Две лошади ждали рядом.
        - Где Дэмьен? - встревоженно спросила Аманда.
        - Ищет фургон. Аманда, давай поскачем сразу. Пока еще не слишком...
        - О! - воскликнула Аманда. Она подумала, знают ли о случившемся Вашингтон или Фредерик, или кто-то еще из близких друзей.
        Они не дали бы ему умереть, Аманда была в этом уверена.
        - Женевьева, может быть, стоит позвать кого-нибудь еще?
        - Этим занимается Дэмьен! Аманда, кроме нас, никого нет! Мы должны спешить.
        - Ох Господи, да!
        Она быстро взобралась на костлявую лошаденку, которую Женевьева привела для нее, в то время как та грациозно вскочила на своего коня. Через мгновение они уже неслись через лагерь.
        - Эй! - крикнул кто-то. - Постойте! Куда?
        - У нас нет времени! - крикнула в ответ Женевьева.
        Она хлестнула своего коня, и тот сорвался в бешеный галоп. Аманда последовала ее примеру, они быстро вылетели за ворота и, вспахивая снег, поскакали к лесу. Женевьеве удалось выбраться на что-то, напоминающее утрамбованную тропинку, и спотыкающиеся лошади вновь обрели скорость. Аманда обрадовалась, потому что до того ей казалось, что они еле тащатся. Ветер хлестал по щекам, мороз был столь силен, что она вскоре перестала чувствовать пальцы, сжимавшие поводья, и ступни ног в стременах. Ее сердце громко стучало от страха.
        Отъехав от лагеря, они перешли на шаг.
        - Нам надо спешить! - снова воскликнула Аманда.
        - Ехать далеко. Лошади не выдержат. Дадим им немного отдохнуть, а потом поскачем опять., Через некоторое время они вновь понеслись галопом. Казалось, что впереди ничего нет, совсем ничего, кроме голых веток замерзших деревьев. Лагерь уже едва виднелся позади них. Очень далеко. Так далеко, что казался миниатюрной деревенькой, детской игрушкой, а не местом, где страдали и умирали взрослые мужчины.
        - Женевьева, далеко еще? Где он? Не могли мы проехать это место?
        - Нет! Нет! - прокричала в ответ Женевьева.
        Они продолжили скачку. Вдруг впереди Аманда заметила сосновую рощу. Пышные и зеленые, деревья стояли плотными рядами.
        - Там, впереди! - показала рукой Женевьева.
        - Слава Богу! - крикнула в ответ Аманда. Пришпорив уставшую клячу, она почти догнала свою спутницу. - Где? За деревьями?
        Женевьева кивнула, опустив ресницы красивых глаз, тени от которых полумесяцами легли на щеки.
        - Да, Аманда, там, в лесу.
        В лесу...
        Ветви зеленых пихт вдруг зашевелились. С двух сторон на поляну начали выезжать всадники в красных мундирах британских кавалеристов.
        Аманда изо всех сил натянула поводья, остановив лошадь, и начала разворачиваться, чтобы как можно скорее ускакать прочь.
        - Женевьева, британцы! Надо бежать! Проклятые "красные мундиры"...
        - Бежать некуда. Оглянись вокруг. Мы окружены.
        Да, они были окружены. Все пути к отступлению были отрезаны.
        - Британцы...
        - Я знаю, - спокойно отозвалась Женевьева.
        Потрясенная, Аманда уставилась на подругу. И вдруг до нее дошло.
        - Это ты. Ты - Принцесса, которой я никогда не была! Ты призвала отца и Роберта в Камерон-Холл, ты спала с моим кузеном, чтобы выведывать секреты. Ты.., ты - грязная шлюха!
        - Ну-ну, леди Камерон!
        Аманда развернула свою лошаденку навстречу подъезжавшему всаднику. Хорошо одетый, сытый, уверенно держащийся в седле, к ней приближался Роберт Тэрритон.
        - Какие ужасные вещи ты говоришь старой подруге, - издевательски обратился он к Аманде.
        - Предательница! - Аманда плюнула в сторону Женевьевы.
        - Предательница?! Вот уж нет, миледи. Женевьева не предательница в отличие от вас. Это вам нужно бояться. Мы, знаете ли, предателей вешаем. Но как быть с такой красивой дамой? Может быть, мы вас пощадим. Вы слишком полезны для нас. Видишь ли, любовь моя, имея тебя своей пленницей, я смогу наконец заполучить и твоего муженька. А может, и еще кого-нибудь из ваших знаменитых патриотов. Не так ли, любимая? Возможно, мне даже удастся обезглавить всю континентальную армию?
        - Никогда! Тебе ни за что не одолеть их, Роберт; Никогда...
        - Они подыхают с голоду. Пожирают сами себя.
        - Нет. Ты так ничего и не понял? Дело не в ружьях и не в сражениях. Борьба за свободу в сердцах людей. И тебе не одолеть то, что проникло глубоко в сердце народа, Роберт. Ни тебе, ни Хоуву, ни Корнуэльсу, ни даже королю Георгу.
        - Храбрые слова, Аманда! Поехали! Готов поспорить, что обеспечу палачу новых клиентов. Пора пригласить Камерона прибыть за своей супругой.
        Они обманом заманили ее в западню. И теперь намерены проделать то же самое с Эриком.
        Нельзя допустить, чтобы это произошло. Она резко дернула поводья вбок. Лошадь заржала и попятилась. Аманда перехватила поводья и хлестнула пытавшегося дотянуться до нее Роберта по лицу. Он дернулся, когда кожаные ремешки обожгли его лицо; и в этот момент лошадь Аманды сделала огромный прыжок и понеслась прочь.
        - Взять ее! - приказал Тэрритон.
        Аманда пыталась спастись, но десять всадников неслись за ней по пятам. Один из "красных мундиров" внезапно прыгнул из седла. Обхватив ее руками, он повалил Аманду в снег, глубоко вдавив в сугроб своим телом. Снег набился ей в рот, ноздри, глаза. Кашляя, она пыталась вздохнуть.
        Затем грубые руки Роберта Тэрритона вздернули ее вверх и поставили на ноги. Не дав времени опомниться, он хлестнул ее по лицу.
        - Стерва! - вырвалось из кривящегося в отвратительной ухмылке рта. Роберт поволок ее к своему жеребцу, стоявшему неподалеку. Быстро посадив Аманду в седло, он вскочил на коня сзади нее. И холодящим душу шепотом прошипел ей в ухо:
        - Я думаю, что сделать раньше: рассчитаться с твоим мужем или с тобой? У меня есть к вам счет, миледи, и я предвкушаю все разнообразие способов, которыми вы будете по нему платить.
        - Он убьет тебя! - шепотом пообещала Аманда.
        Тэрритон издал сухой смешок. И безжалостно стегнул своего коня по крупу.
        - Нет, он убьет тебя. Для него ты всегда была предательницей.
        И вот еще один пример твоего вероломства. Прежде чем я повешу его, Аманда, я сообщу ему, что ты очень давно и тщательно готовила его гибель!
        Глава 19
        Эрик едва успел войти в свою хижину после изнурительных строевых занятий с фон Штеубеном, когда услышал, что кто-то истерично выкрикивает его имя. Пустота и холод дома без Аманды лишь усилили его тревогу; он поспешил к двери и распахнул ее.
        Женевьева почти падала с разбитой клячи из тех, что едва пережили зиму. От кузни прибежал Дэмьен - как раз вовремя, чтобы успеть подхватить сползающую с седла женщину.
        - Дэмьен! О, слава Богу! И Эрик!
        - Что случилось? - требовательно спросил Дэмьен.
        - Веди ее в дом, - приказал ему Эрик, - на улице холодно.
        Через минуту Женевьева с накинутым на плечи одеялом уже потягивала из бокала бренди в хижине.
        - Она настояла на том, чтобы мы отправились на поиски продовольствия. Аманда... Она думала, что мы сможем внести свою лепту, если найдем что-нибудь в округе. Но потом она упала....Эрик, она жива, но я думаю, что у нее сломана нога. Она нуждается в твоей помощи.
        Мороз.., она лежит на морозе, раненная, замерзающая, страдая от невыносимой боли. К тому же надвигается метель. Если пойдет сильный снег, они могут и не найти ее, она может погибнуть из-за своей безрассудной попытки доказать верность патриотам...
        - Боже праведный! - громко прошептал он и мгновенно вскочил на ноги - Дэмьен, передай Фредерику, пусть приготовит фургон.
        Женевьева, объясни, где она? Как до нее добраться? Ты покажешь дорогу Фредерику, а я поскачу вперед с одеялами и бренди. Мороз слишком сильный!
        - Конечно, конечно, - отозвалась, вставая, Женевьева.
        Но тут дверь распахнулась, и на пороге возник Жак Биссе, высокий и мрачный. При взгляде на Женевьеву его лицо исказила ярость.
        - Женщина лжет, - сказал он безжизненным голосом.
        - Как вы смеете?! - задохнулась Женевьева. - Эрик! Дэмьен!
        Не будете же вы слушать этого.., этого лягушатника! Чьему слову вы поверите - его или моему?
        Что-то в ее тоне очень не понравилось Эрику. Он неторопливо улыбнулся, прислонившись к стене.
        - Я знаю Жака почти всю свою жизнь, Женевьева. Он никогда не говорил мне не правды. Жак, быстро расскажи; в чем дело!
        - Я следил за ними. Леди Женевьева приехала сюда и позвала Аманду с собой. Я последовал за ними, когда они поскакали в поле. Я своими глазами видел, как их окружили "красные мундиры". Это была западня, заранее спланированное похищение.
        Эрик почувствовал, как его сердце ухнуло вниз и, казалось, начало кровоточить. Во рту пересохло. Еле ворочая непослушным языком, он спросил:
        - Кто, Жак? Кто захватил ее?
        - Тэрритон. Лорд Роберт Тэрритон. Ее выманили из дома якобы к вам, а теперь хотят поймать вас в такую же ловушку. Я не знал, что делать! Я не мог позволить оставить ее одну в снегу, среди них, но и помочь ничем не мог, поэтому кинулся предупредить вас. Эта женщина - приманка. Они хотят выманить вас навстречу смерти. - Жак Поколебался, глядя на Женевьеву Если бы взгляд мог убивать, подумал Эрик, то Женевьева сейчас лежала бы в луже крови с кинжалом в сердце.
        Дэмьен отшатнулся от молодой женщины. Огонь в очаге угасал, дым и копоть наполнили воздух. Дэмьен снова шагнул к Женевьеве, и та отступила, пятясь к стене.
        - Это ложь! - закричала она. - Он лжет, и я не знаю почему!
        Я даже не могу понять...
        - Я могу! - хрипло перебил Эрик. Шагнув мимо Дэмьена, он схватил Женевьеву за плечи и развернул лицом к себе. - Это была ты. Именно ты дала знать Найджелу Стирлингу и Роберту Тэрритону об оружии, спрятанном в Камерон-Холле. Это ты!
        - Нет!
        - Да, - тихо произнес Дэмьен. - Я сказал ей. Я рассказал ей об этом, когда мы лежали в постели. Гнусная шлюха! - вырвалось у него.
        Женевьева плюнула в Дэмьена, и он яростно хлестнул ее по лицу.
        Закричав, женщина скорчилась на полу.
        - Эрик, заставь его прекратить!
        - Что будем с ней делать, Эрик? - спросил Дэмьен, все еще сжимая кулаки; желваки бешено играли у него на скулах. - Да простит меня Господь, и ты, Эрик, прости, если сможешь, за то горе, что принесла нам всем своим вероломством эта женщина. Я был последним дураком, когда доверился ей!
        Эрик схватил Женевьеву за запястья и рывком поставил на ноги.
        - Сколько людей у Тэрритона?
        - Двадцать тысяч! - вызывающе ответила та.
        Он улыбнулся:
        - Солжешь еще раз, и я сделаю тебе гораздо больнее, чем Дэмьен только что. А конкретно... " - 0н выдержал паузу, затем обратился к Дэмьену:
        - Ты никогда не замечал, как наша леди Женевьева любит себя? Ее лицо - это ее жизнь. Жак, я знаю, тебе это доставит огромное удовольствие, принеси кочергу. Мы не будем столь жестоки, чтобы отнимать у леди жизнь, мы подпортим лишь ее красоту.
        Глаза Женевьевы расширились, она все еще не верила. Дэмьен схватил ее за плечи и развернул лицом к Жаку. Высокий акадиец с жестокой улыбкой приближался к ней, держа в руке кочергу с докрасна раскаленным на огне концом. Он подносил кочергу все ближе и ближе к ее щеке, чуть ниже глаза. Женщина отчаянно задергалась, пытаясь вырваться из рук Дэмьена.
        - Эрик, ты блефуешь! Я знаю, что ты блефуешь! Ты не... - Она завизжала от страха, когда жар раскаленного металла почти опалил ее ресницы. - Ты не сделаешь этого! - завопила она.
        - Видишь ли, в обычных условиях я бы на это не пошел, - согласился Эрик. - Но я люблю свою жену, Женевьева, и чего бы мне это ни стоило, я выбью из тебя правду, чтобы вернуть ее обратно.
        Кочерга угрожающе приблизилась к лицу Женевьевы.
        - Хорошо! Хорошо! - выкрикнула она. - Их меньше сотни.
        Генерал Хоув наслаждается зимой в Филадельфии, там без конца идут балы и вечеринки, жизнь весела и приятна. Это была идея Стирлинга.
        Ему нужен ты, а Роберту нужна Аманда. Они взяли только эскадрон Роберта. Они были уверены, что ты сломя голову бросишься ей на помощь, и тогда легко будет захватить тебя и тех, кто будет с тобой.
        Этакая маленькая диверсия. Но большой удар по силам американцев и предупреждение колеблющимся. Особенно если все узнают, что повесили благородного лорда Камерона!
        Эрик пропустил мимо ушей ее сарказм.
        - Каковы его планы? Где он держит мою жену?
        - Есть.., есть один дом. В десяти милях отсюда. В сосновой бору. Я должна была привезти тебя к лесу, а там уже ждала бы британская кавалерия.
        - Жак, отведи ее к генералу Вашингтону. Пусть он решает ее судьбу. Дэмьен, зови Фредерика, пусть поднимает первую роту виргинцев. Потом возвращайся, я объясню свой план.
        - Первая рота! - Женевьева расхохоталась. - Там наберется от силы двадцать человек. Они все погибнут, идиот!
        - Дорогая Женевьева, я не спрашивал твоего мнения. Жак, ради Бога, уведи ее отсюда!
        Он мог бы ничего и не говорить. Жак с силой вывернул ей руку, практически вышвырнув на снег. Эрик услышал еще, как Женевьева вскрикнула от боли и ярости, но тут же умолкла, и он был более чем уверен, что больше она не осмелится произнести ни слова. Она не могла не ощутить, насколько беспощадна была ненависть Жака, должна была понять, что он может запросто убить ее.
        - Это из-за меня, Эрик! Все из-за меня, - пристыженно сказал Дэмьен. - Сможешь ли ты меня простить?
        - Это я был елец, - с горечью ответил Эрик. - Я отказывался верить очевидному, пока не стало слишком поздно. Давай вернем Аманду.
        Это главное.
        - Они не повесят ее. Я не верю и в то, что они будут ее пытать, хотя Тэрритон... - Голос Дэмьена пресекся. Они оба знали, на что способен Тэрритон.
        - Я всегда рисковал оказаться в руках палача, - напомнил ему Эрик. - И она моя жена. Без нее мое будущее теряет смысл. А теперь слушай, я, кажется, знаю, как вызволить ее и не потерять при этом ни одного человека.

***
        После нескольких дней, которые Аманда провела в убогих жилищах Вэллей-Форджа, дом показался ей до неприличия роскошным и элегантным. Камин был отделан мрамором, на потолках красовалась изящная лепнина, стены были затянуты кожей ручной выделки Пушистые ковры покрывали натертые до блеска паркетные полы, а сама Аманда восседала в кресле с гнутой спинкой, держа в руке бокал с бренди.
        Приближалась ночь. На снегу за окнами легли черные тени. Аманда с такой силой стиснула в пальцах бокал, что тонкое стекло едва не треснуло.
        Роберт Тэрритон возвращался. Она услышала его шаги по паркету за дверями.
        Он распахнул дверь и, ввалившись в комнату, задержался у сервировочного столика, чтобы налить себе виски." Мило улыбнувшись, он присел на ручку кресла напротив.
        - Я очень сожалею, что не успел проявить к тебе должного внимания.
        Аманда, уставившись в окно, сделала вид, что не слышит. Сколько потребуется Женевьеве, чтобы доскакать до лагеря? И как скоро Эрик помчится к ней? Уже вот-вот он появится. И либо его застрелят окружившие дом солдаты, либо поймают и вздернут на дереве на заднем дворе, где уже была прилажена веревка. Эту веревку Роберт показал Аманде первым делом, чтобы помучить ее. Он повел ее во двор и провел веревкой по ее щеке, а затем в подробностях рассказал, что происходит с человеком, когда у него на шее затягивают петлю.
        Потом он привел ее сюда, швырнул в кресло и оставил, отправившись устраивать смертельную западню Эрику. Ей не пришлось долго оставаться в одиночестве. Появился отец и предложил ей бренди. А также заверил, что с наслаждением послушает ее крики и стоны, когда вернется Тэрритон.
        - С радостью, с наслаждением! Я надеялся, что ты будешь страдать с Камероном, но ты как дура влюбилась в этого ублюдка. Ну, все равно Помучаешься сейчас.
        - Почему? - в яростном негодовании потребовала она объяснений. - Почему? Что, во имя всего святого, я тебе сделала?
        - Ты родилась, девчонка. Тебя родила шлюха, которую я никогда не забуду. Это моя месть! Я молюсь, чтобы был Бог и существовала загробная жизнь. Пусть она посмотрит на землю и увидит твои страдания!
        С этими словами Стирлинг покинул ее. Аманда попыталась открыть окно, но обнаружила, что оно наглухо забито. И вдобавок за ним вышагивал часовой, следивший за каждым ее шагом. А теперь Роберт прошелся по комнате, выглянул в окно, погладил красивый, красного дерева наличник.
        - Они вот-вот схватят его. Твоего мужа схватят с Минуты на минуту Я приказал, чтобы его сначала привели сюда. Я хочу, чтобы ты увидела его перед тем, как он умрет.
        - Ты не можешь просто так повесить его! Должен быть суд Ты...
        - Хочешь поторговаться за его жизнь, Аманда?
        Она затаила дыхание, боясь услышать продолжение, но и "отчаянно надеясь.
        - Ты еще его не поймал.
        - Так поймаю!
        Он отошел от окна, шагнул к Аманде и улыбнулся, увидев, как она вжалась в кресло. Роберт схватился за ее корсаж и рванул его - материя затрещала. Вскрикнув, она перехватила его руку и впилась в нее ногтями. Он выдернул ее из кресла, смеясь при виде ее разорванного платья. Он все еще смеялся, когда она вцепилась ему в лицо. Из царапин потекла кровь, и улыбка сбежала с его лица.
        - Когда я его поймаю, слышишь, стерва, он будет умирать очень долгой смертью! Мы затянем петлю так, чтобы он, качаясь, мог дотягиваться до земли, и таким образом он будет медленно и мучительно задыхаться, пока не сдохнет! - Он поймал ее руки, едва не сломав пальцы, и поволок ее к камину. Прижав Аманду к стене, негодяй снова улыбнулся. - Прекрасный дом, не правда ли? Конечно, ваши континенталы хорошенько пограбили его, унеся продукты, прежде чем пришли мы. Хозяева, кажется, давно покинули его. Тебе стоит посмотреть спальню. Там стоит огромная кровать с шелковыми простынями на самом мягком матрасе, который ты могла бы себе представить Ты ведь привыкла к роскоши! Вот почему я думаю, что произойти это должно здесь. На полу, у стены. Я не буду брать тебя в роскоши спальни, как любовник - нет, ведь ты отвергла меня. Ты дразнила, манила, заигрывала - а потом бросила меня Поэтому я намерен взять тебя как продажную девку Как последнюю проститутку. Прямо здесь и на глазах твоего мужа!
        Аманда закричала, отворачивая лицо, мечтая умереть, когда он сунул руку за ее разорванный корсаж и положил ладони ей на грудь.
        - Я собираюсь проделать это на его глазах..
        Тэрритон отпрянул при стуке в дверь. Не отнимая рук от Аманды, он громко сказал:
        - Войдите!
        Аманда вновь попыталась вырваться, извиваясь, молотя кулаками, отталкивая его. Но затем силы оставили ее и она замерла в страхе и отчаянии.
        Двое солдат в низко надвинутых на головы треуголках втащили в комнату Эрика. Его рубашка была в крови, мундир клочьями свисал вниз, волосы растрепались. Он выпрямился, встав напротив нее, высокий и дерзкий, с глазами, горевшими смертельной ненавистью. Солдаты держали его руки за спиной.
        - Эрик! Добро пожаловать! - воскликнул Роберт. - Я как раз разговаривал с твоей женой. Так сказать, встреча старых друзей. Мне очень нравится твоя жена.
        Эрик грубо выругался.
        - Тебя повесят, Камерон! Прямо сейчас. Тебя повесят, а я буду наблюдать и заставлю Мэнди делать то же самое.
        - Ты покойник, Тэрритон!
        - Ошибаетесь, сэр. Это вы покойник.
        - Нет! - закричала Аманда. Она оторвала взгляд от страстных, ненавидящих глаз Эрика и обернулась к Тэрритону:
        - Не убивай его.
        Я сделаю все, что хочешь Все, что хочешь! Пожалуйста...
        - Аманда! - взревел Эрик.
        - Я отдам свою жизнь вместо него, все, что угодно!
        - Тебе не представится такой возможности Какую часть тела своей жены ты хотел бы увидеть, Камерон? Один последний взгляд на ее шею.., или грудь? И мою руку на ней...
        - Ты мертвец, Тэрритон! Я убью тебя прямо сейчас! - загремел Эрик. Он стряхнул державшие его руки и выхватил шпагу из ножен стоявшего рядом с ним солдата "Красный мундир" поднял голову, и у Аманды перехватило дыхание: перед ней был не враг, а Фредерик! Тэрритон отпустил Аманду и закричал, созывая охрану.
        Коридоры сразу заполнились людьми Кто-то влетел через окно, покатившись по полу. Это был Дэмьен. Он вскочил на ноги в боевую стойку, в руке блеснула шпага. Он был готов драться.
        Комнату заполнили солдаты. Аманда стояла, прижавшись к стене, придерживая на груди разорванное платье, все еще не придя в себя, в то время как Эрик и Роберт сошлись перед ней в смертельном поединке.
        Шпаги звенели, противники отступали и вновь сходились, словно танцоры, скрещивали клинки в противостоянии силы и воли. Роберт упал на спину, но успел швырнуть Эрику под ноги стул. Эрик шутя перепрыгнул через препятствие: его вела ярость Настигнув Роберта, Эрик нанес ему сокрушительный удар. Шпага Тэрритона взвилась высоко в воздух и упала к ногам Аманды. Она наклонилась и схватила ее. Эрик приставил, острие своей шпаги к горлу Роберта.
        - С каким удовольствием я проткнул бы тебя насквозь! Но каков будет подарок генералу Вашингтону!
        - Аманда, собери их пистолеты!, - вдруг послышался голос Дэмьена. Фредерик, Дэмьен и молодой капитан виргинцев покончили с охраной: двое лежали на полу мертвыми, а двое других застыли молча, с приставленными к груди шпагами Дэмьена и Фредерика. Аманда побежала выполнять поручение. Но стоило ей повернуться спиной к пустому дверному проему, как она почувствовала холодное прикосновение стали к шее.
        - Ну-ну, джентльмены! Что за шум на пустом месте! - послышался издевательски-вежливый голос.
        Найджел. Найджел Стирлинг. За спиной Аманды стоял отец, обхватив ее шею одной рукой и приставив к горлу маленький кинжал.
        Дэмьен взглянул на Эрика, который замер, сверля Стирлинга леденящим взглядом.
        Роберт Тэрритон засмеялся и, отстранив нацеленную в его горло шпагу, потер красное пятно там, где ее острие расцарапало его кожу.
        - Камерон, висеть тебе на дереве! Если, конечно, я не предпочту четвертовать тебя!
        - Всего одна жизнь, чтобы отдать за свою страну, а, Эрик? И всего одна жизнь за свою жену, - любезно произнес Стирлинг - Ни одному противнику не одолеть тебя в поединке, Эрик. Кажется, только любовь и красота способны на это. Правда, моя дорогая доченька? Ну пожалуй, хватит забавляться. Лорд Камерон должен быть повещен, и как можно скорее, а ты, моя дорогая дочь, сполна насладишься этим зрелищем.
        Внезапно Стирлинг замолк. Аманда не могла обернуться, чтобы посмотреть, что делается сзади, но в следующее мгновение услышала сильный глубокий голос, голос с французским акцентом, холодный, гневный и беспощадный.
        - Убери от нее свои руки, грязная свинья!
        Это был Жак Биссе.
        - Я убью ее! Не задумываясь перережу ей глотку! - проревел Стирлинг. Он мог э1 о сделать. Аманда ощущала на горле сталь, холодную, словно смерть - Свинья! - снова произнес Жак по-французски.
        Затем, к изумлению Аманды, рука, сжимавшая ее горло, ослабла.
        Она шагнула вперед, потирая шею, и вскрикнула, увидев, что отец валится на пол. Его глаза были широко открыты, а руки в последнем усилии тянулись к ней. Истекая кровью, он падал прямо на дочь. В ужасе она попятилась. Стирлинг рухнул к ее ногам. И тут Аманда увидела у распростертого тела Жака Биссе. Высокого, неподвижного, с темными бесстрастными глазами Жак взглянул на нее - Он должен был умереть.
        - Проклятый ублюдок! - внезапно взревел Тэрритон Он бросился вперед и попытался вырвать у Эрика шпагу Тот едва шевельнул запястьем, и Тэрритон свалился подле Стирлинга - он напоролся на клинок.
        - Ты сам выбрал смерть! - пробормотал Эрик, выдергивая шпагу Он посмотрел на Аманду и, протянув ей руку, спокойно улыбнулся:
        - Нам надо скорее уходить.
        Грохот шагов внизу заставил всех согласиться с его мнением. От соснового бора к дому приближались "красные мундиры", чтобы разобраться, что происходит.
        - Аманда! Прыгай в окно! - приказал Эрик. Обхватив жену за талию, он перенес ее через раму разбитого окна. На секунду оба замерли, стоя на подоконнике, а затем вместе прыгнули в глубокий снег под окном и покатились под уклон. Аманда слышала, как прыгнул еле, Дэмьен, за ним последовали Фредерик и капитан - Бежим! - крикнул Эрик, поднимая ее на ноги. - Бежим!
        Он крепко схватил Аманду за руку. Но сугробы были так высоки!
        Британцы были совсем рядом, и он тянул ее все вперед и вперед.
        Мороз был сильный, Аманда проваливалась в снег порой по пояс, и даже идти было почти невозможно - Эрик! - вскрикнула она падая.
        Он упал вместе с ней; оступившись, оба катились с обрыва. Когда падение наконец закончилось и Эрик приподнялся, глядя ей в глаза, Аманда почувствовала, что выступившие на глазах от ветра слезы текут и примерзают к щекам. Уцепившись за плечи мужа, она ответила на его встревоженный взгляд.
        - О, Эрик! Есть всего одна жизнь! И если все потеряно. Бог свидетель, я хочу, чтобы ты знал: эту жизнь я с радостью отдам за тебя.
        - За тебя, - согласился он улыбаясь. - И за эту страну.
        Аманда пылко поцеловала его Если их настигнут британцы, она хотя бы испытает напоследок сладостный вкус его губ.
        - Одна жизнь.., чтобы провести ее с тобой. Будет она короткой или длинной - не важно. Главное, что она наполнена теплом и любовью.
        - Аманда, я люблю тебя.
        - Я люблю тебя!
        - Аманда, еще не все потеряно.
        - Что?
        - В лесу ждут мои люди. Я хотел, чтобы британцы увязались за нами. Нам надо пройти еще немного, любовь моя! Мы должны добраться до наших.
        - О! Ты заставил меня говорить все эти вещи...
        Эрик улыбнулся с нежностью. Плут, джентльмен. Он пожирал ее глазами с такой любовью, против которой она не могла устоять - А разве твои слова не были правдой? Только одна жизнь, любимая, и я с готовностью отдам ее за тебя!
        Она рассмеялась и обвила его руками.
        - О, Эрик! Это была Женевьева.
        - Я знаю.
        - Бедный Дэмьен!
        - Он сильный, настоящий солдат. Он с этим справится.
        - Мой отец мертв.
        Эрик замялся, затем встал, поднимая ее на ноги. На кромке обрыва уже слышались полоса британцев. Лязгали шпаги, хлопнул мушкетный выстрел, тут же загрохотали ответные. Эрик охватил Аманду за руку:
        - Скорее, я посажу тебя на лошадь, и ты сможешь выбраться отсюда.
        - Без тебя я никуда не поеду! - с трудом выдохнула она, спеша за ним, увязая в снегу.
        - Ты сделаешь так, как я...
        Эрик оборвал себя. Они выбрались на гребень обрыва как раз вовремя, чтобы увидеть конец драмы. По крайней мере два десятка трупов в красных мундирах лежали в снегу Остальные, спасаясь, метались между деревьями. Дэмьен с боевым кличем виргинцев преследовал их.
        Эрик вышел на поляну и осмотрелся вокруг.
        - Башмаки, ребята. Нам нужны их башмаки, чтобы обуть своих.
        А после похороним их, если, конечно, сумеем продолбить замерзшую землю. Фредерик! Отвези, пожалуйста, мою супругу в лагерь.
        - Но, Эрик... - начала было Аманда.
        Он поймал ее за плечи и поцеловал в губы.
        - Пожалуйста, дорогая. Потерпи. Дэмьен, Жак и я вернемся так скоро, как только будет возможно. И тогда мы все вместе поговорим.
        Ее глаза расширились. Он был так серьезен. Любопытство охватило Аманду, и она даже не подумала больше возражать.
        - Хорошо, - согласилась она. - Но только поторопись!
        Отвернувшись, она поблагодарила Фредерика, который накинул ей на плечи спой плащ, и оперлась о его руку.
        - Я думал, она ни за что не уедет! - сказал Дэмьен. - Аманда - воплощение огня, не так ли?
        Аманда уже хотела развернуться и сказать кузену все, что она о нем думает, но ее опередил Эрик.
        - Патриоты все такие, - отозвался он.
        - Вы правы, милорд! Вы правы! - согласился Дэмьен.
        Все рассмеялись. Аманда не стала оглядываться. Подсаживая ее на лошадь, Фредерик улыбнулся, и она тоже ответила ему улыбкой.

***
        Мужчины вернулись в Вэллей-Фордж через несколько часов.
        Аманда сидела за столом в хижине и смотрела на них - Эрика, Дэмьена и Жака, стоявших перед ней навытяжку, словно провинившиеся школьники.
        Эрик кашлянул, собираясь заговорить, но вперед выступил Жак.
        - Я убил твоего отца, Аманда.
        - Он хотел убить меня, Жак, - тихо произнесла она. - Он... он действительно намеревался это сделать. Он всегда ненавидел меня.
        Жак не ответил ни слова. Эрик снова прокашлялся.
        - Аманда, Найджел не был твоим отцом.
        - Что?! - В изумлении она вскочила на ноги. - Но...
        Дэмьен обнял кузину и, опустившись на колени рядом, усадил ее обратно.
        - Ты никогда не задумывалась, почему он был так холоден по отношению к собственному ребенку, своей плоти и крови? До меня доходили разные слухи. Я помню твою мать, Аманда. Хотя и смутно.
        Она всегда была так добра и приветлива и так...
        - Щедра душой, - добавил Жак. Он смотрел на Аманду, но, казалось, видел другое время, другие обстоятельства. - Она была красива, нежна и добра, ее голос был подобен соловьиному пению, она заботилась обо всех, кто ее окружал, будь то раб или свободный человек, работник или дворянин. Она.., она нашла мне работу, когда я прибыл из Нова-Скотии.
        Он замолчал, долго не решаясь продолжить. Его темные Глаза с волнением смотрели на Аманду.
        - Я влюбился в нее, - заговорил он севшим от волнения голосом. - И она полюбила меня. Мы собирались бежать в Луизиану, но он поймал нас. Он бросил меня, посчитав мертвым. Меня подобрал дед лорда Камерона, и со временем раны на моем теле зарубцевались, кости срослись, но до того дня, как появилась Даниелла, я не помнил, что со мной было раньше.
        У Аманды перехватило дыхание. Она попыталась найти нужные слова:
        - Что.., что ты имеешь в виду?
        - Аманда, - негромко произнес Эрик, - Жак - твой отец.
        Наступила тишина. Гробовая тишина. Затем Жак начал говорить, в волнении мешая английские и французские слова - Я не мог сказать тебе, я даже не сказал об этом лорду Камерону. Я так боялся! Думал, ты ужаснешься тому, что ты не дочь знатного лорда, а дитя простого работника Но я видел, mon Dieu <Боже мой (фр).>! Я видел, как он поступает с тобой, и поклялся, что убью его. Mais, та petite <Но, моя малышка (фр.).>, даже после этого я не хотел говорить тебе, но твой муж настоял - ты уж прости меня. Я с самого начала нежно любил тебя, ты освещала мою жизнь - для меня было счастьем просто видеть тебя, прикасаться к моим внукам.,.
        Аманда онемела. Просто онемела! Жак смотрел на нее с такой тоской, и Эрик, и Дэмьен смотрели на нее...
        Она вскочила на ноги и бросилась Жаку на шею. Плача от радости, она осыпала его лицо поцелуями.
        - Мой отец! Mon реrrе! <Мой отец! (фр.)> О, благодарю тебя. Господи, благодарю! Эрик, как ты мог?! Все знать, обо веем догадываться и не сказать мне!
        - Ну, видишь ли, я...
        - Так тебя не ужасает эта новость? - волнуясь, спросил Жак.
        Его руки, обнимавшие Аманду, ходили ходуном.
        - Ужасает? Ужасает! О нет, я так потрясена и так горда! Монстр, который жил ради того, чтобы отомстить мне за то, что моя мать не могла вынести даже его прикосновения, - не мой отец! Мой отец высок, красив, храбр, просто чудесен, и он любит меня. Любит меня!
        О, Эрик, разве это не самое главное?
        Успокоившийся и безмерно довольный, Эрик, усмехнувшись, облокотился о каминную полку.
        - О, конечно, Аманда! - Он одновременно и радовался, и страдал, наблюдая слезы, стоявшие в ее глазах, видя на ее лице выражение. свершившегося чуда. И на лице Жака. Человека, который всегда был рядом с ней в нужный момент, любил ее и боялся сказать правду из опасения причинить ей боль. - Любовь и человек, заслуживший ее.
        Мы воюем за новый мир. За право человека самому определять свою судьбу. И могу сказать, месье Биссе: я знаю вас с самого детства, и для меня нет человека более честного, более благородного. Я с радостью назову вас своим тестем.
        Эрик протянул Жаку руку. Тот оторвал взгляд от пламенеющей головы своей дочери и посмотрел на предложенную руку. Мужчины обменялись крепким рукопожатием. Затем Эрик откашлялся и улыбнулся Дэмьену, восторженно наблюдавшему эту сцену.
        - Наверное, нам надо дать им побыть несколько минут, наедине.
        - Наверное, да Ни Жак, ни Аманда не заметили их ухода. Аманда плакала, не стесняясь своих слез.
        - Даниелла! Даниелла - моя тетушка! Ох как прекрасно! Я горю нетерпением увидеться с ней снова!
        Эрик оставил Аманду одну до самого вечера Когда он вернулся в хижину, главная комната оказалась пуста, поэтому он поспешил в спальню.
        Аманда была там, и на секунду ему показалось, что она спит, настолько неподвижно она лежала. Эрик подошел к узкой кровати и обнаружил, что прекрасные изумрудные глаза его жены открыты и в них светится мечтательное выражение.
        Губы, напоминавшие лепестки розы, улыбались, волосы алым пламенем рассыпались вокруг ее головы, укутывая обнаженную красоту плеч цвета слоновой кости. Он встал на колени возле кровати. Переведя на мужа взгляд, Аманда улыбнулась еще шире.
        - Здравствуй, - сказал он.
        - Здравствуй, - отозвалась она.
        - И что же...
        - Ох, Эрик! - Аманда обвила его шею руками и притянула к себе. - Спасибо тебе! Я так тебе благодарна! Ты дал мне не только любовь, но подарил еще двух прекрасных детей и наш дом, а теперь и отца!
        Он усмехнулся:
        - Положим, кое-что из перечисленного - дело не только моих рук...
        - А еще ты подарил мне страну, Эрик. Сегодня я поняла это! Я поняла это так отчетливо! Я поняла, что готова умереть за тебя, а потом почувствовала, что готова умереть и за наше дело тоже. Теперь я разделяю все то, что так много значит для тебя, понимаю, за что стоит бороться, за что стоит умирать.
        Должно быть по-нашему, Эрик!
        Эта земля не должна принадлежать титулованным свиньям вроде Найджела Стирлинга, она принадлежит таким людям, как мой отец. Смелым, благородным, готовым трудиться для того, чтобы взять от нее все лучшее и все лучшее отдать ей. О, Эрик! Не могу выразить, как я счастлива! Ты не можешь даже представить, каково мне было мучиться вопросом: за что отец так неистово ненавидит меня? А он прекрасен, не правда ли? Жак прекрасен!
        - Да, любимая, он прекрасен.
        Ее улыбка погасла.
        - Что будет с Женевьевой?
        - Ее будут содержать в Балтиморе, пока не представится возможность выслать ее в Англию.
        - Это была она! Все это время.
        - Ну.., почти все время, - отозвался Эрик.
        Аманда зарделась:
        - Хорошо, я была кое в чем виновата. Но во Францию ты выслал меня из-за нее! Ты...
        - Я покорно прошу меня простить, любовь моя.
        - Неужели? Ты? - Аманда улыбнулась. - Никак не могу представить тебя покорным, умоляющим о прощении.
        - Это и есть не совсем так.
        Она обняла его.
        - Но все равно мне было приятно.
        - Ты хотела бы услышать больше приятных слов?
        - М-м-м...
        Встав с колен, Эрик скинул плащ и быстро разделся. Он откинул одеяло, и Аманде стало на мгновение холодно, но затем ее укрыло его тело, и она подумала, что никогда не знала такого приятного и ласкового тепла. Он поймал ее лицо в ладони и начал покрывать поцелуями.
        - Все закончилось, - ; успела шепнуть она между поцелуями.
        Он остановился, глядя на нее сверху вниз очень серьезным взглядом.
        - Аманда, до конца еще очень далеко.
        - Война. Она кажется такой жестокой, правда? Мрачной, жестокой и пугающей. Но для нас, любимый, война закончена. Наша война закончена.
        Эрик улыбнулся:
        - Да, любовь моя, наша война закончена. Не важно, как надолго и далеко друг от друга мы можем оказаться, мы никогда больше по-настоящему не расстанемся, потому что нашли свой мир. Мир любви и доверия.
        Теперь улыбнулась она:
        - Любви и доверия.
        Он вновь принялся целовать ее. Она крепко взяла его за плечи и, притянув к себе, взглянула прямо в глаза.
        - Ты правда любил меня с самого начала?
        - М-м-м...
        - Лгунишка!
        - Скажем так, я жаждал тебя всем своим существом. Это тебя устроит?
        - Ты сказал...
        Он переплел свои пальцы с ее пальцами, завел ей руки за голову и плотно прижал к кровати.
        - Аманда! - возопил он.
        - Ладно. - Она закрыла глаза. Она чувствовала пульсирующий жар его обнаженного тела, волшебную дрожь мышц и напряжение сухожилий, ощущала его мужскую силу. Она подумала, правильно ли будет помолиться Господу посреди такой сладостной неги.
        Аманда открыла глаза.
        - Я сдаюсь! - заявила она.
        - Неужели? - В его глазах заплясали лукавые серебристые искорки. - Тогда, любовь моя, я с удовольствием захвачу всю добычу.
        - Эрик!
        Его шепот согрел и возбудил ее, его дыхание лукаво защекотало ухо.
        - Любимая, я сдаюсь и этой ночью дарю тебе всего себя, свое сердце и свою душу! Жизнь была бурным морем и еще долго будет такой, но как бы ни трепали меня шторма, какие бы порывы ни обуревали меня, ты, моя любовь, должна знать: я сдаюсь!
        Аманда вздохнула и ощутила его поцелуй. "Благодарю тебя, Боже милостивый, за все это! За то, что дал мне Жака, отца..."
        Его ладони легли ей на грудь, затем стали гладить бедра.
        "Благодарю тебя за близнецов..."
        Поцелуй Эрика ожег ее плечо, живот... Его прикосновения были столь возбуждающими, что она уже почти не могла думать, не могла дышать...
        "Спасибо тебе, Господи, за этого мужчину..."
        Она отдалась ему. Его прикосновения были одновременно и смелы, и нежны, вызывающи и решительны. В стиле Камерона.
        - Аманда... - прошептал он ее имя.
        Она полностью отдалась его прикосновениям.
        - Любимый мой, пусть бушуют бури, ураганы, мне безразлично!
        Лишь бы ты любил меня, это все, чего я хочу!
        - Я буду любить тебя вечно! - поклялся Эрик.
        И своей любовью, своим нетерпением, всем существом он принялся доказывать ей это.
        Эпилог
        С неба падал мягкий снежок, но Аманда сразу заметила едущего по дороге одинокого всадника и мгновенно признала огромного вороного жеребца. Теперь она уже не сомневалась, что всадник - ее муж.
        - Он вернулся! - радостно закричала она Даниелле.
        Кинувшись от окна, Аманда побежала вдоль галереи, затем вниз по длинной полукруглой лестнице к парадным дверям. Ричард и Кэссиди выскочили в коридор и проводили ее взглядами. Жак, что-то строгавший у камина в гостиной, лишь улыбнулся.
        Не обращая внимания на пушистые снежные хлопья, падавшие на плечи, Аманда помчалась по дороге. Эрик издалека увидел ее. Натянув поводья, он остановил Джошуа и спрыгнул с седла. Он похлопал животное по крупу, и Джошуа самостоятельно потрусил к дому. Конь прекрасно знал дорогу в родное стойло. Да и Эрик мог теперь дойти до дома сам? Родной дом. Господи, это была долгая война...
        - Эрик!
        Он тоже прибавил шагу. Потом побежал. Расстояние между ними сокращалось, и вот он уже отчетливо мог видеть ее лицо. Такое совершенное, годы, казалось, были не властны над ним. Наверное, ее красота всегда была в тех чувствах, которыми жили ее глаза. Он видел их.
        Изумрудные, влажные от слез, от любви.
        - Аманда! , Они встретились. Он высоко поднял ее в воздух и закружил.
        Обоих окутал пар их дыхания. Ее руки были ледяными - она не надела перчатки.
        - Значит, все закончилось?
        Он кивнул. В действительности все закончилось еще раньше. После той ужасной зимы в Вэллей-Фордже боевые действия возобновились, но занятия с фон Штеубеном изменили армию. Она стала грозной силой. И хотя британцам удалось взять Чарлстон, Юг держался благодаря усилиям таких людей, как Фрэнсис Марион - знаменитый Болотный Лис, - и таланту таких военачальников, как Натаниель Грин и Даниель Морган. И вот в восемьдесят первом году война пришла в Виргинию.
        Бенедикт Арнольд, один из самых доверенных генералов Вашингтона, переметнулся на сторону врага. Арнольд женился на девице Маргарет Шиппен, горячей стороннице Англии, после того как захватил Филадельфию. Возможно, жена заставила его переменить взгляды. Возможно, он был разочарован медленным продвижением своей военной карьеры - конгресс несколько раз отказывал ему в производстве из генерал-бригадира в полные генералы. В конце концов выяснилось, что он поддерживал связь с британцами в течение шестнадцати месяцев. В 1780 году он принял командование Уэст-Пойнтом и готовился сдать форт британскому генералу сэру Генри Клинтону. Его предательство было обнаружено, когда в плен захватили майора британской армии Джона Эндрю с сообщением от Арнольда о сдаче форта.
        Печальное известие состарило Вашингтона, это не укрылось от Эрика. Но Уэст-Пойнт был спасен. Они не смогли поймать Арнольда, но схватили Мегги, и та, по мнению Эрика, разыграла одно из самых выдающихся представлений времен войны. В нижней ночной рубашке, она кричала и кривлялась, пытаясь симулировать сумасшествие. Вашингтон, истинный джентльмен, обошелся с обезумевшей от страха женщиной вежливо.
        Арнольд сбежал в Нью-Йорк.
        Товарищ Арнольда, британский майор Эндрю, благородный человек, которого любили и уважали и свои, и противники, был повешен патриотами. Прискорбный случай. Уже в качестве британского командира Арнольд вторгся в Виргинию, чтобы сжечь Ричмонд. Вместе с частями Фиппса, разрушая и сжигая все на своем пути, он двинулся дальше на юг, на соединение с войсками Корнуэльса. В Ричмонд был направлен Лафайет, а следом в Виргинию выдвинулся фон Штеубен. В мае Корнуэльс прибыл в Питерсберг и принял командование виргинской группировкой британской армии. Неподалеку от форта Джемстаун Корнуэльс поймал с помощью хорошо подготовленной засады бригаду генерала Энтони Вэйна, но американцы быстро оправились от неожиданности и мужественно встретили врага, затем контратаковали, после чего организованно отошли. В августе Корнуэльс двинулся на Йорктаун.
        Для Аманды и Эрика наступило тревожное время, поскольку британская армия оказалась совсем близко к их дому. Но британцы обошли Камерон-Холл стороной, пройдя почти рядом, но не причинив вреда поместью Эрик приказал Аманде покинуть дом, но она не послушалась. Отправив близнецов на Север с Даниеллой, она с Жаком осталась: закопала серебро и посуду, а самое главное - спрятала от разграбления портреты из зала. Эрику удалось вырваться домой, и он подъехал как раз в тот момент, когда Аманда с перепачканным лицом утаптывала землю над вырытым с западной стороны дома тайником.
        С разрешения и одобрения Вашингтона Эрик влил свои части в виргинское ополчение. Было известно, что в Вест-Индии сейчас находится флот адмирала де Грасса. Де Грасс предложил свои услуги, и Вашингтон пришел к выводу, что если сухопутные войска получат поддержку с моря, то они смогут одолеть Корнуэльса. К сентябрю американцы взяли в осаду Иорктаун Аманда приехала туда к Эрику.
        Корнуэльс, в надежде на подкрепление от Клинтона, укрылся во внутренних оборонительных укреплениях форта, оставив американским осадным силам артиллерию, которую те стали использовать для обстрела форта.
        Усилия Бенджамина Франклина окупились сторицей. Французы вступили в войну в 1778 году, и уже в Йорктауне два редута были отбиты у неприятеля объединенными франко-американскими силами. В результате патриоты получили еще две батареи. Никому из участников осады не забыть ожидания и напряжения той ночи!
        Хитроумность операции, осторожность, секретность, темноту, яростные рукопашные схватки!
        Семнадцатого октября Корнуэльс начал переговоры о сдаче форта.
        Вашингтон дал ему два дня на подготовку письменных предложений, но предупредил, что речь должна идти о полной капитуляции. Американцы не забыли и не простили унижений, которым их подвергли британцы при сдаче Чарлстона.
        Корнуэльс, однако, решил избежать личной капитуляции перед Вашингтоном. Сказавшись больным, он поручил своему заместителю отдать шпагу победителям.
        Соединенные Штаты Америки стали наконец реальностью. Все было кончено, осталось лишь подписать соответствующие документы.
        Война была тяжелой, жестокой и кровавой, но теперь они заполучили весь мир.
        Однако подписание документов заняло некоторое время. Версальский договор был согласован к началу 1783 года, но лишь пятнадцатого апреля конгресс ратифицировал его. И даже после этого Эрик не мог вернуться домой окончательно.
        Только теперь...
        Он слегка отодвинулся от Аманды и улыбнулся.
        - Последний британец покинул Нью-Йорк, а Джордж навсегда попрощался со своими соратниками-офицерами в таверне "Фронсез" четвертого декабря. В его глазах стояли слезы. Я сам чуть не заплакал, Аманда. Что ни говори, любимая моя, именно его мужество и решительность поддерживали нас, когда ничто другое не могло помочь.
        Аманда взяла его лицо в ладони и поцеловала.
        - Он герой, герой Америки, - согласилась она. - Но и ты тоже герой, и ты наконец-то дома! Навсегда, навсегда!
        Он кивнул и порывисто, жадно обнял ее, гладя по густым, длинным волосам. Десять лет прошло, подумал он, десять лет с того Рождества в Бостоне, когда в гавани был утоплен чай. Десять долгих лет.
        Его темные волосы тронула седина, но пламенный каскад волос Аманды остался прежним, таким же волнующим, как ее улыбка, таким же красивым, как глаза.
        Он вспомнил, как ему пришлось бороться за нее. Бороться так же, как он боролся за независимость, ставшую их общим завоеванием. И конечно, после того как битва была выиграна, пришлось многому учиться.
        Их брак был похож на долгую дорогу, по которой они шли, спотыкаясь и учась на своих ошибках. Так же и со страной придется спотыкаться и учиться. Но жена, с нежной улыбкой смотревшая сейчас на него своими изумрудными глазами, стала ему еще дороже после всех бурь и потрясений, выпавших на их долю.
        И великой стране, которую они основали, суждено пройти через тернии и испытания, но оттого стать еще более великой.
        - Тебе холодно! - вдруг догадался Эрик, почувствовав, как замерзли ее руки. Сорвав с себя плащ, он накинул его жене на плечи.
        - Рождественский обед почти готов, зал украшен еловыми ветками и лентами, - сказала Аманда. Она улыбалась.
        - Папа! Папа!
        Он взглянул в направлении дома На крыльце стояли близнецы, за их спинами виднелись Даниелла и Жак. Детям уже исполнилось по шесть лет, они были празднично наряжены в честь Рождества. Юный Джемия выглядел превосходно: в модном сюртучке, туфельках с пряжками, изящных бриджах по колено, а Ленора была миниатюрным воплощением своей матери: сверкающая огненная головка над красивым кружевным платьем.
        Эрик взглянул на Аманду.
        - Они так быстро выросли, я так много пропустил...
        Она улыбнулась еще нежнее, а близнецы бросились бежать к ним по дорожке. Эрик ненадолго заезжал домой в сентябре, но с той поры они, кажется, еще подросли.
        - Я думаю, - сказала Аманда, - что у тебя еще будет возможность увидеть, как растут дети.
        Ленора и Джемия кинулись на руки к отцу. Целуя и обнимая их, Эрик не сразу уловил смысл ее слов. Посадив детишек себе на руки, он вдруг остолбенело уставился на жену:
        - Что?
        - Не знаю, правда, будут ли это близнецы или нет. Но к июню, любимый, у тебя появится возможность наблюдать, как растет новый маленький Камерон.
        - Правда?
        - Правда!
        Он бросился бурно целовать ее, не выпуская детей из рук.
        - Alors <Хватит! (фр.)>! - крикнула с крыльца Даниелла. - Идите в дом! Il fail roid! <На улице холодно! (фр.)>.
        - Бегите, малыши, - сказал близнецам Эрик," опуская их обратно на землю. Затем обнял Аманду, и вся семья направилась к дому.
        Обед превратился в настоящий праздник. Когда близнецов уложить спать, чудесный вечер продолжился. Все домочадцы - семья и слуги - собрались в гостиной, и Эрик принялся рассказывать разные смешные и грустные истории из своей жизни.
        - Представляете! Теперь все пьют коктейли! Говорят, обычай смешивать крепкие напитки с сахаром и тоником родился в одной из таверн в 1766 году, когда официантка Бетси Фланнагэн подала щедрому на чаевые Клиенту такую смесь и размешала ее петушиным пером <Хватит! (фр.)>! А еще ходило немало слухов о привидениях Рассказывают, что симпатичная молодая женщина по имени Нэнси Коутс безумно влюбилась в Бешеного Энтони Вэйна - и бросилась в реку, когда узнала, что он привез с собой в форт Тикондерога девицу легкого поведения. Говорят, что до сих пор покрытый тиной мокрый призрак Нэнси бродит по форту при свете луны и зовет Энтони.
        Аманда недоверчиво изогнула бровь. Затем наклонилась и тихонько прошептала:
        - Здесь есть живая, настоящая женщина, которая бродит по твоему дому и взывает к тебе. Эрик! Эрик! Слышишь? Эта женщина собирается пойти наверх. Лечь в кровать и ждать тебя, надеясь, что ты придешь достаточно скоро.
        Он громко рассмеялся. Аманда поднялась и, задержавшись около Жака, поцеловала того в макушку.
        - Спокойной ночи, отец, спокойной ночи вам всем! - И Аманда грациозно выскользнула из гостиной.
        - Ну что ж! - Эрик встал. - Я, пожалуй, тоже пожелаю всем спокойной ночи. Тебе, Жак" тебе, Даниелла, и вам: Кэссиди, Пьер, Ричард.
        Ричард остановил его, загородив проход:
        - Лорд Камерон, как хорошо, что вы вернулись домой, сэр. Как хорошо, что вы наконец дома!
        Эрик кивнул:
        - Спасибо. Спасибо тебе, спасибо всем вам.
        Он вышел из зала и начал подниматься по лестнице, но, подойдя к галерее портретов, остановился Подняв взгляд на благородные лица, взирающие на него с высоты, он лукаво улыбнулся:
        - Вот, милорды, думаю, что я вернулся домой навсегда. Нам еще многое предстоит создать в этой стране. И я совсем не уверен, что я теперь лорд Камерон. Этот титул достался мне от поместий в Англии.
        Но я по-прежнему Эрик Камерон, джентльмен из Виргинии. Мне так больше нравится. Надеюсь, вы все понимаете.
        Они бы поняли, подумал он. Они создали эту землю, а он теперь надеется создать новую страну. Эрику показалось, что его предки не очень расстроились.
        - Я действительно не знаю, что принесет будущее, - продолжил он. - Очень многое предстоит сделать, чтобы объединить тринадцать разных государств. Кстати, Патрик Генри сказал мне, что должность губернатора Виргинии поначалу показалась ему кошмаром, ибо законы создавались с огромным трудом. Надо было проявлять гибкость и осмотрительность. Так что посмотрим, что произойдет в будущем. Обещаю одно: этот дом будет стоять и...
        - Эрик. О, Эрик, дорогой...
        Он услышал ее голос, доносившийся из спальни. Нежный и призывный. Безмерно влекущий. Широко усмехнувшись, Эрик взглянул вверх, на портреты. В особенности на портрет своей жены. На всегда вызывающую, всегда прекрасную, всегда волнующую улыбку - такую же влекущую, как ее голос.
        Он низко поклонился портретам:
        - Дорогие лорды, боюсь, будущему придется подождать. Я, Эрик Камерон, джентльмен из Виргинии, гораздо более заинтересован в настоящем!
        Он развернулся и поспешил в спальню, прямо в ее объятия. Это было настоящее, это была завоеванная ими свобода, ИХ мир, их дом...
        И волшебство ночи только для них двоих.
        Воистину будущее теперь может подождать!

8

9