Дорога в рай Барбара Картленд
        Жасмин, двадцатичетырехлетняя красавица американка, приехала в Англию на Рождество погостить у родственников. Герцог Харли подарил ей жеребца, и она решила проехаться верхом. Но из-за разыгравшейся метели ее едва не сбила машина, за рулем которой сидит граф Сомертон. Через некоторое время, волею судьбы, Жасмин снова встретится с графом, который приютит ее в своем замке. Эта встреча навсегда изменит их жизнь и подарит им настоящую любовь…
        Барбара Картленд
        Дорога в рай
        Barbara Cartland
        This Way To Heaven
        Выражаем особую благодарность литературному агентству «Andrew Nurnberg Literary Agency» за помощь в приобретении прав на публикацию этой книги
        
* * *
        Персонажи и события, описанные в романе, вымышленные. Все совпадения случайны.
        Жасмин громко рассмеялась, пытаясь обуздать Метеора, который понес в сторону, дергая головой и жуя поводья.
        Девушка наслаждалась поездкой к дому кузенов в Деббингфорде в соседней долине. Метеор был изумительным скакуном, быстрым и сильным.
        Красивое дорогое седло из бежевой кожи, которое купил для нее герцог, оказалось чрезвычайно удобным, хотя отличалось по форме от американских седел, к которым она привыкла дома, в Миссури.
        А потом этот глупый жеребец испугался, когда дорогу ему перебежал маленький заяц.
        И только-только ей удалось обуздать Метеора, как из-за поворота с ревом вылетела огромная черная с серебром машина, и понадобилось все ее умение наездницы, чтобы лошадь не понесла.
        Она все еще пыталась успокоить животное, когда из машины выскочил незнакомец и закричал на нее. С перекошенным от гнева лицом он схватил лошадь под уздцы.
        —Идиотка! Кто, черт побери, усадил вас на этого сильного жеребца? Немедленно спускайтесь!
        Жасмин только сильнее вцепилась в поводья, пытаясь вырвать их из рук темноволосого незнакомца, который испепелял ее взглядом.
        —Прекратите на меня кричать! Вы только еще больше пугаете коня!
        —Вы американка?!
        «Розовая серия» Барбары Картленд
        Барбара Картленд, скончавшаяся в мае 2000 года в возрасте девяноста девяти лет, по праву считается самым известным автором романов о любви. Она была самой плодовитой писательницей в истории, поскольку за год могла написать больше книг, чем любой другой автор, благодаря чему занесена в Книгу рекордов Гиннесса.
        За свою жизнь она написала семьсот двадцать три книги, которые были переведены на тридцать шесть языков, и их общий тираж составил свыше миллиона экземпляров.
        После ее смерти неизданными остались сто шестьдесят рукописей — больше, чем у какого-либо другого писателя.
        Помимо романов о любви, из-под ее пера вышли исторические биографии, шесть автобиографий, театральные пьесы, практические пособия о жизни, любви, пользе витаминов и поваренные книги. Она также была политическим обозревателем и ведущей радио-и телепрограмм.
        Свою первую книгу, «Ажурная пила», Барбара Картленд написала в двадцать один год. Книга стала мировым бестселлером и была переведена на шесть языков. Барбара Картленд продолжала писать всю жизнь, на протяжении семидесяти шести лет. Ее романы пользовались потрясающей популярностью в Соединенных Штатах Америки. В 1976 году ее книги заняли первое и второе места в списке бестселлеров по версии «Нью-Йорк таймс» — такого успеха не знал никто из авторов ни до, ни после нее.
        Барбара Картленд стала легендой еще при жизни и навсегда запомнится нам своими чудесными романами о любви, которыми восторгаются читатели по всему миру.
        Моральная чистота и высокие душевные качества героинь ее романов, доблесть и красота мужчин и прежде всего непоколебимая вера писательницы в силу любви — вот за что любят Барбару Картленд читатели.
        Мы все ищем рай на земле, и некоторым счастливчикам везет — они его находят, но единственный способ попасть в рай — через Любовь, ведь только благодаря ей человек может приблизиться к Богу.
Барбара Картленд
        Глава первая

1908 год
        —Ох, милая Жасмин, как же прескверно я себя чувствую, что оставляю вас вот так… одну!
        Маргарет, герцогиня Харли, стояла на верхней ступеньке длинного лестничного пролета, ведущего от внушительных дверей Харли-Корт к широкой, усыпанной гравием дорожке, огибающей огромный причудливый фонтан.
        Порывистый ноябрьский ветер обрывал одинокие желтые листья с вековых дубов, которые росли вдоль подъездной аллеи от массивных, украшенных лепниной ворот.
        За воротами начиналась дорога, ведущая через лес и далее вверх по холму к городку Деббингфорд в соседней долине.
        С противоположной стороны холмы высились один за другим до самых поросших диким вереском Йоркширских болот.
        Герцогиня, невысокая дородная дама, куталась в тяжелые зимние одежды; на голове у нее была огромная шляпа, которую она подвязала под подбородком шелковым шарфом.
        Стороннему наблюдателю ее фигура могла показаться комичной, постольку рост герцогини почти равнялся ширине ее талии.
        Она озабоченно поглядывала снизу вверх на высокую стройную американку, стоявшую рядом с ней.
        —Ты уверена, что не хочешь поехать со мной в Лондон?
        Жасмин Уинфилд тепло улыбнулась своей дальней родственнице.
        —Тетушка Маргарет, мы же обсуждали это тысячу раз. Вам просто необходимо быть в Лондоне, а поскольку я уже насладилась видами этого удивительного города, то отправлюсь на пару недель к сестре моей матушки в имение Парсонаж-Деббингфорд, где и встречу настоящее английское Рождество.
        Герцогиня подхватила свой длинный развевающийся шарф, который так и хотел улететь прочь. Она крепко обвязала его вокруг шеи и пожалела (уже не в первый раз за этот день), что герцог Альберт, ее супруг, уехал по делам в Шотландию.
        Их единственная дочь Хоуп была замужем за графом Лейтоном, и вчера вечером в Харли-Грандж получили радостную весть: три недели назад на свет появился наследник титула.
        Герцогиня отчаянно рвалась в Лондон, чтобы быть рядом с дочерью.
        Но у нее гостила родственница из Америки, Жасмин Уинфилд — как же быть с ней?
        Они всего три дня назад вернулись в Йоркшир после нескольких недель, проведенных в Лондоне.
        Жасмин не знала никого из соседей, а времени для официального представления не было. Она вздохнула.
        Герцогиня целых десять минут колебалась, стоя на лестнице, и заметила, что шофер начинает нервничать.
        Багаж уже давно погрузили в «роллс-ройс», и служанка герцогини, дрожа от холода, стояла у машины.
        —Тетушка Маргарет! — решительно сказала Жасмин, нежно беря хозяйку под руку и медленно увлекая вниз по лестнице. — Сегодня слишком холодно, чтобы так долго стоять на улице. Если вы простудитесь, то не сможете помочь своей Хоуп с ее малышом.
        —Ох, дорогая, твоя правда! Прошу, будь очень осторожна, когда поедешь, Жасмин. В эту пору года на дороги слишком полагаться не приходится.
        Жасмин улыбнулась.
        Она родилась в Миссури, в той части Америки, где зимы очень суровы, поэтому привыкла к холоду и снегопадам.
        После Миссури Северная Англия в ноябре вряд ли могла поразить ее воображение.
        —Не бойтесь, я буду предельно осторожна. А вы поезжайте, тетушка Маргарет. Передавайте Хоуп от меня привет и пишите на адрес моей кузины, хочу знать все новости.
        Герцогиня еще пару секунд постояла в нерешительности. Ее снедала тревога.
        Эта юная американка так отличалась от своих сверстниц-англичанок!
        Жасмин была независима и настроена весьма решительно. Она уже успела шокировать некоторых пожилых приятельниц герцогини своими откровенными политическими взглядами и высказываниями о том, как победить нищету в самых бедных районах больших городов.
        Герцогиня тяжело вздохнула, садясь в машину. Она была совершенно уверена, что Америка — чудесная страна, но выросшие там барышни весьма своевольны.
        В конце концов «роллс-ройс» тронулся по подъездной аллее, и герцогиня махала из окна носовым платком, пока машина не скрылась из виду.
        Жасмин вздохнула с облегчением.
        Она тепло относилась к этой даме, которую называла тетушкой Маргарет, хотя на самом деле та доводилась ей не теткой, а куда более дальней родственницей по отцовской линии.
        Жасмин родилась и воспитывалась в Америке, но всю жизнь мечтала поехать в Англию. Она прочла все книги и путеводители, которые ей удалось достать, и замучила своих терпеливых родителей расспросами об их семьях, оставшихся в этой далекой стране.
        И в итоге, когда ей исполнился двадцать один год, отец уступил ее мольбам и организовал путешествие через Атлантику, чтобы она могла погостить у его дальних родственников, герцога и герцогини Харли.
        Лондон оправдал все ожидания Жасмин, высокой светловолосой красавицы с горящими голубыми глазами и решительным выражением лица.
        Она упивалась видом старинных зданий, множеством магазинов, роскошными приемами и балами. Ей нравилось посещать исторические места, о которых она столько прочла, изучать манеры и традиции совершенно иного мира.
        Но только попав в родовое гнездо своих предков в Йоркшире, в краю болот, девушка ощутила нежданную радость.
        Жасмин еще никогда не видела таких красивых пейзажей и в глубине души понимала, что, даже когда вернется домой, частичка ее сердца останется здесь.
        Она взбежала вверх по каменным ступенькам в огромный зал с великолепным черно-белым мраморным полом, где раздавалось эхо. Зал был украшен величественными греческими статуями, которые привез в Англию один из предков герцога.
        Ей было жаль уезжать из Харли-Грандж, но она была достаточно здравомыслящей девушкой, чтобы понимать, что неразумно оставаться здесь одной.
        Дома, в Миссури, ей бы это и в голову не пришло. Но Жасмин прекрасно понимала, что и в двадцатом веке многие друзья ее семьи придерживаются старомодных взглядов.
        Поэтому она отправится в Парсонаж, к другим родственникам, которые живут в Деббингфорде, в двадцати милях отсюда, в соседней долине.
        Она заверила тетушку Маргарет, что совершенно спокойно доберется туда одна.
        Господи, дома, в Миссури, большинство ее друзей живут дальше, чем в двадцати милях, и она частенько ездила к ним пообедать или просто навестить!
        —Мисс Уинфилд…
        Это Рейд, пожилой дворецкий.
        —Да, Рейд, я слушаю.
        —Я просто хотел сообщить вам, мисс, что только что прибыла лошадь, которую недавно приобрел его светлость. Ее отправили в конюшню, накормили и почистили, но я решил, что вы должны знать.
        —Да, Рейд. Спасибо! Герцог сказал мне в Лондоне, перед тем как уехать в Шотландию, что купил этого жеребца, чтобы я каталась на нем, пока буду гостить в Харли-Грандж. Крайне досадно, что у торговца возникли проволочки с доставкой животного. Я с таким нетерпением его ждала. Немедленно оправлюсь на конюшню. Может быть, проедусь на нем немного.
        Рейд поджал губы.
        Конечно, эта молодая американка особа приятная, но ей, разумеется, следует знать, что не пристало юной леди скакать по окрестностям на необъезженном жеребце. Может быть, в Америке у них все иначе, но сейчас они находятся в Харли-Грандж, в Англии.
        —Может быть, не стоит, мисс Уинфилд? Главный конюх уехал по делам, и мне кажется, что животное крайне своенравно.
        Жасмин уже хотела было ответить дворецкому, что она в седле с трех лет и в силах обуздать любую лошадь, но запнулась в нерешительности, поскольку отлично понимала, что здесь, в Англии, общественные устои иные, и как бы это ее ни раздражало, не стоит настраивать против себя прислугу.
        Нет, «в чужой монастырь со своим уставом не ходят», как говаривала ее старенькая нянечка, — Жасмин подумала, что это очень хороший совет.
        Она поспешила в свою комнату и начала собирать вещи, которые ей понадобятся завтра.
        У нее только что родилась великолепная идея, как обойти запрет.
        Она поедет верхом на новом жеребце к своей родне в Деббингфорд!
        Жасмин знала, что эти родственники не так богаты, как герцог с герцогиней, поэтому не была уверена, что у них найдется для нее лошадь, а ей было обидно оставлять в конюшне жеребца, купленного специально для нее.
        Оконная створка неистово билась под порывами ветра, и девушка поспешила ее закрыть.
        Выглянув в окно, на дальнем холме она различила очертания словно нависших над холмом башенок замка Сомертон.
        Огромное поместье Сомертон граничит с землями герцога, и Жасмин не на шутку заинтриговала история, которую ей только вчера за ужином рассказала герцогиня.
        —Ох, милая моя, это такая грустная история! Ричард, нынешний граф Сомертон — личность трагическая. Настоящий затворник. Он никого не принимает!
        Жасмин взглянула на герцогиню поверх дрожащего пламени свечей, ее сапфировые глаза заблестели.
        —Совсем никого? А что он сделал бы, если бы вы приехали?
        —Мне решительно сказали бы, что его нет дома. Мой дорогой Альберт время от времени встречается с ним по делам поместья, и мне кажется, что Ричард занимает какой-то пост в правительстве, поэтому часто ездит в Лондон. Но, кроме этого, в обществе он не появляется.
        —Но почему? Может быть, он… — Жасмин запнулась, подбирая нужное слово… — в каком-то роде калека?
        —Нет-нет, милая моя, Ричард всегда был красавцем, и даже сейчас, в свои тридцать, он самый изысканный джентльмен. Но… — она наклонилась над столом и продолжила трагическим шепотом: — Он потерял Милисенту, свою жену, два года назад. Трагическая случайность. Настоящий кошмар. Она была такой юной. Такой красивой. С тех пор он очень изменился…
        Жасмин смотрела на далекий замок из окна своей спальни.
        Ей хотелось бы познакомиться с графом.
        Он казался такой романтической, трагической личностью. Словно герой романа.
        Но теперь, когда она уезжает отсюда, пусть и ненадолго, вряд ли их дорожки пересекутся.

* * *
        Следующее утро выдалось холодным и пасмурным, свинцовое небо нависло над окрестностями Йоркшира, грозя разразиться снегопадом.
        Ричард, граф Сомертон, в гнетущей тишине пил кофе в комнате для завтрака в замке Сомертон.
        Он велел прислуге не беспокоиться и не разжигать камин сегодня утром, поскольку собирался на несколько дней отправиться в Лондон.
        Однако сейчас в комнате было прохладно и он продрог.
        —Еще кофе, милорд?
        Его экономка, Мэри Лендри, стояла у него за спиной.
        —Нет, благодарю, Мэри. Можете и со стола убрать.
        Она прикусила губу, заметив, что он опять не съел ни крошки. Горячие блюда — хрустящий бекон, сочные местные колбаски с омлетом — так и остались нетронутыми.
        —Мне велеть поварихе подать еще тостов, милорд? У нас есть новое сливовое варенье и…
        —Нет, спасибо, Мэри. Через несколько минут я уезжаю в Лондон. Но убедитесь, чтобы еда не испортилась. Уверен, слуги будут рады.
        Она поклонилась, не скрывая возмущения, и велела Глэдис, служанке, убрать со стола.
        Опять завтрак коту под хвост! Слуги будут в смятении, когда им предложат холодный омлет с беконом!
        Стоя у двери, Мэри наблюдала, как хозяин помешивает свой кофе.
        Она заметила, что граф пребывает в мрачном настроении — в одной из тех глубоких депрессий, которые иногда находили на него.
        Мэри вздохнула, скрестив руки под белым крахмальным фартуком.
        Она сегодня хотела поговорить с хозяином о Джордже Редфорде, но, по всей видимости, сейчас не время.
        Мэри была худощавой черноволосой девушкой с серыми испуганными глазами. В свои двадцать пять она была довольно молода для должности экономки такого огромного замка, но в действительности ее работа была несложной, поскольку граф больше не развлекался и посетителей не принимал.
        Несколько лет назад, когда ее взяли прислуживать Милисенте, покойной леди Сомертон, все было совершенно иначе.
        Милисенте было всего тринадцать, когда в результате несчастного случая в Лондоне на Темзе погибли ее родители, и тогдашний граф Сомертон взял девочку под свою опеку.
        Люди жалели Милисенту, которой довелось жить с таким грубым воякой, но оказалось, что он души не чаял в девочке и выполнял все ее прихоти и причуды.
        Позже, три года назад, когда Милисенте исполнилось шестнадцать, старый граф умер, и титул унаследовал его сын Ричард, который в то время служил в армии в Индии.
        Вернувшись в Англию, он женился на юной Милисенте, а Мэри с должности горничной повысили до камеристки.
        Очень сложно, глядя в серьезные темные глаза графа и его сердитое лицо, вспомнить те счастливые дни, когда устраивались вечеринки с танцами, давались обеды и звучала музыка.
        Откровенно говоря, Мэри не помнила, чтобы граф был по уши влюблен в юную жену, но, как и его отец, он потакал малейшему ее капризу, и некоторые шептались, что это и стоило ей жизни.
        Когда красивая глупышка леди Сомертон погибла в результате несчастного случая, граф запер большую часть комнат замка и отгородился от окружающего мира.
        Мэри уж было решила, что потеряет работу, но, к ее величайшему изумлению, граф предложил ей должность экономки.
        Почему она приняла предложение? В последнее время жизнь в замке была унылой и спокойной.
        Граф — человек непредсказуемый, а из-за мрачного настроения, которое все чаще на него накатывало, и работодателем оказался непростым. Но она прекрасно понимала почему.
        Сердце Мэри принадлежало молодому местному фермеру, Джорджу Редфорду, и, хотя сам он уверял, что не может позволить себе жениться, она понимала, что никогда по собственной воле не уедет из Сомертона туда, где, возможно, никогда больше не увидит Джорджа.
        —Мэри, меня дня два-три не будет, я еду в Лондон, — сообщил граф, резко вставая. — Вы, разумеется, можете писать мне в Найтсбридж в случае крайней необходимости.
        —Хорошо, милорд. Велеть Миллсу подогнать машину?
        —Да, будьте любезны. Я уже сказал Фергусу, что меня сопровождать не нужно, и скажите Миллсу, что я сам сяду за руль.
        Мэри вздохнула.
        Похоже, граф больше не нуждался ни в своем камердинере, ни в шофере, когда уезжал в Лондон.
        Он все больше отгораживался от окружающего мира. Это крайне настораживало, но Мэри не к кому было обратиться за советом.
        Пройдя каменными коридорами, девушка вошла через обитую сукном дверь в кухню и велела Миллсу подать машину во двор.
        Миссис Раш, повариха, бросила на нее быстрый взгляд и налила огромную кружку чая.
        —Опять сам за руль сядет?
        Мэри кивнула.
        —Даже Фергуса с собой не берет.
        Миссис Раш сердито поджала губы и одернула рукава черного платья, поверх которого носила большой белый фартук.
        Повариха была дородной жизнерадостной уроженкой Йоркшира с гривой седых волос, которые она собирала в пучок под большим белым, отделанным рюшами чепцом. Ее круглое лицо раскраснелось от жара, идущего от печи.
        —Негоже, чтобы хозяин сам отправлялся в Лондон. Что о нас подумают слуги в Найтсбридже? Решат, что мы глупые дикари, которые слыхом не слыхивали о манерах!
        —Да, я понимаю, миссис Раш, но что поделаешь? Он даже велел Фергусу сказать, когда наведывался преподобный Паркер, что его нет дома! И доктор Мид не на шутку расстроился, когда приехал из самого Деббингфорда, чтобы повидать его светлость, а ему ответили, что граф не принимает.
        —Судя по тому, что принесла малышка Глэдис, его светлость опять выпил кофе и не завтракал. Ни ложечки не съел моей вкуснейшей каши. А ему еще в Лондон ехать!
        Она с досадой поставила на стол миску и принялась месить тесто.
        —Так не годится, Мэри! Я уж стала надеяться, что в этом году он перестанет горевать, но, кажется, стало еще хуже. Тем, кто приходит, дают от ворот поворот, даже герцогине Харли ответили, что его нет дома!
        —А я слышала, что для слуг даже Рождества не будет. И рождественской елки! Какой позор!
        И тесту досталось еще несколько яростных тумаков.
        —А всему виной та упрямица, которая убилась!
        —Миссис Раш! О мертвых плохо не говорят! Она была моей хозяйкой… доброй душой, пусть даже и упрямицей.
        Повариха презрительно фыркнула. Она прислуживала в замке с тех пор, как граф был младенцем, и была предана ему безгранично.
        Как и все давно живущие здесь слуги, она прекрасно знала, что у графа нет прямого наследника.
        Если, не дай бог, конечно, что-то случится с графом, его титул перейдет очень дальнему родственнику, который разводит овец в Австралии.
        Она взглянула на вытянутое, встревоженное лицо Мэри.
        —Тебе удалось замолвить словечко за Джорджа Редфорда его светлости?
        Мэри покачала головой.
        —Момент был неподходящий. Ах, миссис Раш, если бы только Джордж продал свой клочок земли графу! С этого клочка даже семью не прокормишь, а граф предлагал Джорджу за него приличную цену, особенно учитывая то, что земля Джорджа разделяет два больших леса, в которых любит кататься его светлость. Если бы у Джорджа были деньги, мы могли бы пожениться.
        —А всему виной гордость Джорджа Редфорда, — мрачно подытожила повариха. — Он говорит, что его семья владела куском этих старых болот столько же, сколько Сомертоны владеют своим поместьем!
        Мэри кивнула и продолжила пить чай.
        Пожилая повариха была совершенно права. Мэри любила Джорджа всем сердцем, но тот просто отказывался понять, что, если уступит и продаст свою землю, сможет купить небольшую ферму где-то неподалеку и жениться.
        Граф так же решительно был настроен эту землю приобрести. И вражда, возникшая между этими двумя мужчинами, ставила ее в очень сложное положение.
        Мэри поежилась, несмотря на то что в кухне было тепло, и посмотрела в окно на свинцовое небо. Скоро начнется снегопад — девушка родилась и выросла в долине, поэтому прекрасно видела признаки надвигающегося ненастья.
        Сейчас Мэри жалела, что ей не хватило духу поговорить с графом сегодня утром, попытаться объяснить, что Джордж не грубиян или нахал, просто упрям как осел.
        Как бы она хотела, чтобы граф наконец-то встретил в Лондоне какую-нибудь приятную разумную девушку и вновь обрел счастье!
        Тогда, конечно же, к нему будет не так страшно подступиться с житейскими вопросами.

* * *
        Жасмин проснулась рано, умылась и натянула длинные кожаные штаны для верховой езды, которые привезла с собой из Америки.
        Она накануне вечером собрала самые необходимые принадлежности и смену одежды в небольшой походный чемоданчик, который можно привязать сзади к седлу. Остальной багаж можно отправить на следующий день.
        Жасмин отдавала себе отчет, что ее родственники в Парсонаж-Деббингфорд живут не слишком роскошно, поэтому была уверена, что ей нечасто придется рядиться в бальные платья.
        Девушка сбежала вниз, пожелала доброго утра трем служанкам, которые уже усердно работали, натирая воском огромную деревянную лестницу.
        Те подняли головы, когда она пробегала мимо, и Жасмин задумалась, сможет ли привыкнуть к иному отношению к слугам здесь, в Англии.
        Рейд возник на ее пути, когда она шла через холл к двери, ведущей на конюшню.
        —Вам подавать завтрак, мисс Уинфилд?
        —Нет. Прошу вас, передайте повару, чтобы не беспокоился. Уверена, что кузены угостят меня плотным обедом. Я не люблю ездить верхом на полный желудок.
        Лицо у обычно невозмутимого Рейда вытянулось.
        —Верхом, мисс Уинфилд? Я полагал, что вы поедете в экипаже…
        —Нет-нет, — беспечно отмахнулась Жасмин. — Я вчера договорилась с герцогиней, что поеду в Деббингфорд верхом. Мне понадобится лошадь, и, как вам известно, герцог любезно купил мне жеребца.
        Рейд выглядел обеспокоенным.
        —Но погода очень переменчива, мисс Уинфилд. До обеда повалит снег.
        Жасмин тряхнула головой, и ее золотые кудри выбились из-под тяжелого кожаного чепца, под который она их спрятала.
        Девушка не сомневалась, что никакой снег в Йоркшире не может сравниться со снегом, который она видела у себя дома. К тому же ехать всего двадцать миль — короткая поездка!
        В конюшне в холодном утреннем свете кипела жизнь.
        Мальчишки мели двор, лошади все были вычищены и стояли, склонив морды над дверцами загонов, с интересом наблюдая за происходящим.
        Жасмин, волнуясь, подошла к новому жеребцу. Она знала, что гордого вороного красавца с белой звездой во лбу зовут Метеором.
        Девушка погладила его бархатистый нос, восхитилась изящной формой головы.
        Юный конюх не на шутку всполошился, когда Жасмин велела ему оседлать Метеора.
        —Но, мисс… — начал он. — Его еще не объездили. Конюх, который его доставил, сказал, что жеребец может оказаться непослушным.
        Жасмин засмеялась, ее красивое лицо так и светилось от радости.
        —Пожалуйста, не волнуйтесь. Я совершенно уверена, что со мной все будет в порядке. Сегодня утром я намерена отправиться на нем верхом в Деббингфорд, и мне представится отличная возможность испытать его шаг. Герцог говорил мне, что уже готово кожаное седло для нового жеребца — пожалуйста, оседлайте его без промедления.
        —Но ведь снег, мисс!
        —Снегопад еще не начался! Когда снег повалит, я уже буду в Деббингфорде, в тепле дома.

* * *
        Граф Сомертон выехал из замка вниз по крутому холму и далее по узкой извивающейся дорожке на главную дорогу.
        Он бросил взгляд на небо.
        Граф не сомневался, что вечером пойдет снег. И, если он не ошибался, снега выпадет немало.
        Казалось, что зловещие свинцовые тучи настолько низко висят над простирающимися вдали болотами, что они соприкасаются.
        Таким же мрачным, как холодный промозглый день, было и настроение графа.
        У него не было ни малейшего желания ехать в Лондон, но и оставаться в Йоркшире на Рождество он тоже не хотел.
        У него было такое чувство, что он не живет, а существует, просто ищет, чем бы себя занять в течение дня.
        Граф знал, что его друзья хотят, чтобы он вышел в свет, но не мог себя заставить.
        Вся эта мишура танцев и балов, Аскот, Хенли, театры — все было таким далеким.
        Казалось, что в тот роковой день, два года назад, когда погибла его милая юная Милисента, жизнь оборвалась, и все, что ему осталось, — влачить это жалкое существование.
        От волнения он нажал педаль газа, и мощная машина, взревев, рванула вперед.
        Граф повернул руль, на скорости входя в крутой поворот, и вскрикнул от ужаса.
        Посреди дороги верхом неслась молодая девушка. Огромный черный жеребец при виде машины встал на дыбы.
        Раздался визг тормозов, машина остановилась, и граф выскочил из салона. Кем бы ни была всадница, она великолепно управлялась с жеребцом. Однако с его губ слетели совершенно иные слова.
        —Идиотка! — заорал он. — О чем, черт побери, вы думали? Хотите шею себе свернуть?
        И двинулся к ней со злым, мрачным выражением лица.
        Глава вторая
        Жасмин громко рассмеялась, пытаясь обуздать Метеора, который понес в сторону, дергая головой и жуя поводья.
        Девушка наслаждалась поездкой к дому кузенов в Деббингфорде в соседней долине. Метеор был изумительным скакуном, быстрым и сильным.
        Красивое дорогое седло из бежевой кожи, которое купил для нее герцог, оказалось чрезвычайно удобным, хотя отличалось по форме от американских седел, к которым она привыкла дома, в Миссури.
        А потом этот глупый жеребец испугался, когда дорогу ему перебежал маленький заяц.
        И только-только ей удалось обуздать Метеора, как из-за поворота с ревом вылетела огромная черная с серебром машина, и понадобилось все ее умение наездницы, чтобы лошадь не понесла.
        Она все еще пыталась успокоить животное, когда из машины выскочил незнакомец и закричал на нее. С перекошенным от гнева лицом он схватил лошадь под уздцы.
        —Идиотка! Кто, черт побери, усадил вас на этого сильного жеребца? Немедленно спускайтесь!
        Жасмин только сильнее вцепилась в поводья, пытаясь вырвать их из рук темноволосого незнакомца, который испепелял ее взглядом.
        —Прекратите на меня кричать! Вы только еще больше пугаете коня!
        —Вы американка?!
        Жасмин водила Метеора по кругу, успокаивая его словами, пока жеребец не остановился. Он все еще немного подрагивал, но наездница уже могла с ним справиться.
        —Да, сэр. Я действительно из Соединенных Штатов Америки, где быстрая езда по такой узкой дороге, где могут ехать верхом, считалась бы преступлением!
        Граф нахмурился.
        Нечасто ему доводилось оказываться в такой ситуации, но эта голубоглазая стройная красавица, сидя верхом на огромном жеребце, смотрела на него сверху вниз с таким выражением лица, как будто он был во всем виноват.
        —Вы намерены спешиться, мисс?
        Жасмин взглянула на незнакомца.
        Он был высок, широкоплеч и одет в дорогой костюм — но то, что он богат, было видно и по «роллс-ройсу».
        Но каково бы ни было его положение в обществе, грубость и приказной тон были недопустимы.
        —Разумеется, нет, сэр. Я полностью контролирую ситуацию и буду благодарна, если вы уйдете с дороги и позволите мне продолжить путешествие.
        Граф помрачнел.
        —Мисс, я никак не могу позволить вам продолжить поездку на этом животном. У него глаза кровью налиты. Я видел подобное у норовистых лошадей. Это небезопасно.
        Жасмин решительно вскинула голову, и золотистые локоны выбились из-под чепца.
        —Спасибо за беспокойство, сэр, но оно неуместно. Я в седле всю жизнь. И точно знаю, что делаю. Ваша помощь мне не нужна!
        Граф почувствовал, как в нем закипает злость.
        Перед глазами возникла еще одна юная упрямица — та, что пыталась перепрыгнуть через забор, слишком высокий для ее лошади, даже несмотря на то что граф умолял ее этого не делать.
        Милисента, его бедная жена.
        У него до сих пор стоял в ушах ее смех, когда она пыталась заставить лошадь слушать ее команды, а потом крик, когда лошадь ее сбросила, — и лежащее на земле безжизненное тело.
        Жасмин ахнула, когда стоящий у ее стремени незнакомец протянул руку вверх, и на мгновение ей показалось, что он намерен стащить ее с седла.
        Он что, безумец?
        Вдруг она осознала, что вокруг густой лес. Место уединенное и пустынное, никто и не увидит, если он на нее нападет.
        Но Жасмин была девушкой не робкого десятка.
        В то время как другие барышни стали бы звать на помощь, она сцепила зубы, решительно вонзила каблуки жеребцу в бока и натянула поводья.
        Метеор попятился и тихо заржал, его черные глаза расширились, а поднятые копыта едва не угодили незнакомцу по голове.
        Жасмин развернула жеребца и направила легким галопом прочь от незнакомца и его машины.
        Метеору дважды повторять было не нужно.
        Он рванул прочь по дороге под защиту леса — земля полетела из-под его копыт.
        Граф тихо выругался, глядя вслед удаляющейся девчонке на огромном вороном жеребце, и задумался, стоит ли ему за ней поехать.
        Он был уверен, что такой норовистый конь опасен для любого наездника. Конечно, эта американка хорошая наездница, но достаточно ли ее мастерства, чтобы удержаться в седле?
        Он вздрогнул, когда порыв ледяного ветра налетел с холмов, где стоял его замок, взглянул на мрачное свинцовое небо, затянутое снеговыми тучами, и направился назад к своему «роллс-ройсу».
        Граф понимал, что если в ближайшие десять минут не выедет на главную дорогу, путь через болота станет непроходимым на несколько дней и долина будет отрезана от внешнего мира.
        Он прекрасно знал, чего можно ожидать от такой зимней погоды. Снег, принесенный северо-восточным ветром, как правило, надолго задерживался в Йоркшире.
        С одной стороны, граф понимал, что должен поехать за девушкой, убедиться, что она в безопасности, но посмотрел на тонкий черный портфель, лежащий рядом с ним на сиденье, и понял, что просто обязан доставить эти документы в Лондон. Они были жизненно важны для переговоров, которые должны были состояться в Уайт-холле под Новый год.
        —Что ж, несомненно, мисс Америка уже добралась домой, где бы она ни жила, или свалилась в канаву! — пробормотал он себе под нос.
        Он завел мотор и поехал прочь, отказываясь признавать, насколько его испугал и встревожил этот случай.
        Воспоминания о Милисенте и ее трагической гибели вновь нахлынули на него, образ белокурой наездницы померк, и он погрузился в мрачные размышления.

* * *
        Жасмин перевела Метеора на шаг и оглянулась через плечо, чтобы убедиться, что этот темноволосый незнакомец не преследует ее на своей машине.
        Ну и странный тип!
        Страсть и злость в голосе и выражение его лица не на шутку ее встревожили.
        Она до сих пор видела перед собой его горящие темные глаза. Они метали молнии, но еще в них видна была великая печаль.
        —Держу пари, что дома его ждет бедняжка жена, которой приходится терпеть его вспыльчивый характер, — строила она догадки. — Сочувствую ей всем сердцем. Я, например, никогда не выйду замуж за человека с таким скверным характером!
        Жасмин откинула голову назад.
        Она точно знала, за кого однажды выйдет замуж.
        Свяжет свою жизнь с человеком, которого полюбит, потому что выйдет замуж раз и навсегда.
        Слишком многие ее знакомые отправлялись в Англию с приданым, чтобы выйти замуж за какого-нибудь обедневшего герцога или графа и помочь ему возродить обветшалое поместье.
        Но это, разумеется, не для нее. «Ни за что!» — как сказал бы Джереми, ее старый конюх.
        Только представьте, столкнешься со вздорным мужчиной, а тебе скажут, что это твой будущий супруг!
        У нее забилось сердце, лоб стал горячим, хотя за последние несколько минут на улице заметно похолодало.
        Жасмин взглянула на небо: с холмов подул ледяной ветер, а сверху стали падать первые крупные снежинки.
        —Вот черт! Погода меняется, как Рейд и предрекал. Надо поторопиться, Метеор. Нам нужно попасть в Парсонаж-Деббингфорд. И побыстрее!
        Она добралась до развилки и остановилась.
        Указатель говорил, что следует ехать прямо, но, если она хочет срезать по долине, ей точно нужно объехать озеро, а потом вверх по холму выехать на дорогу.
        Так она сократит расстояние на добрых пять миль и уже через двадцать минут будет в Деббингфорде.
        Ветер усилился, когда девушка повернула Метеора с проторенной дороги, но она отмахнулась от дурных мыслей.
        Она родом из Миссури, ей не привыкать скакать верхом в плохую погоду.
        Она ни в коем случае не может, поджав хвост, вернуться домой и признаться слугам в Харли-Грандж, что она не такая сильная и изобретательная, как англичанки!
        Она достала из привязанного к седлу чемоданчика дождевик и натянула его через голову. Так она не промокнет.
        Пустив Метеора быстрым шагом, Жасмин даже не оглянулась и поэтому не увидела, что ее бумажник с паспортом, деньгами и всеми сопроводительными письмами, которые дала ей герцогиня, выпал из чемоданчика, когда она доставала дождевик, и теперь лежал на обочине, заметаемый снегом.

* * *
        Джордж Редфорд устало тащился по заснеженной тропинке, ведя под уздцы своего приземистого серого пони.
        Среди деревьев завывал холодный ветер, то тут то там он слышал угрожающий треск, когда очередная ветка не выдерживала груза лежащего на ней снега.
        Джордж поплотнее запахнул пальто, подняв воротник. Ему повезло выбраться из Деббингфорда.
        Еще пара минут, и единственную дорогу через холмы замело бы.
        Ему и сейчас было трудно пробираться по снегу, а штаны промокли по колено, когда он преодолевал глубокие сугробы.
        Он тяжело переставлял ноги, едва ощущая замерзшие ступни и пальцы.
        Вставать до рассвета, тащиться в соседнюю долину — и все ради чего? Чтобы продать пару яиц и пастернак!
        Все заработанные деньги тут же пошли в карманы торговцев зерном за семена на следующий год! Да уж, в этом году Рождество будет по-настоящему удручающим.
        —А Мэри думает, что я могу позволить себе жениться на ней и содержать семью! — бормотал он себе под нос. — Если бы граф продал мне еще пару акров земли, я, возможно, и справился бы, но он такой, как и все аристократы. Цепляются за каждый клочок земли, нужен он им или нет.
        Джордж ощутил, как внутри закипает привычная злость. Граф хотел, чтобы он продал ему свой кусок земли, который много поколений принадлежал семье Джорджа, и тогда граф сможет объединить две части своего поместья.
        Но этим клочком земли Редфорды владели несколько столетий.
        Никто из Сомертонов никогда не просил продать его, и Джордж не намерен был уступать.
        Его старик отец в могиле перевернулся бы от одной мысли об этом.
        Он вглядывался в снежную мглу, чтобы понять, где находится. Дорогу замело снегом, но он знал этот лес как свои пять пальцев, поэтому не переживал.
        Вот старый сухой дуб, а рядом с ним огромный куст остролиста, сквозь белое покрывало снега проглядывают алые ягоды.
        —Мэри наверняка обрадуется остролисту, — пробормотал Джордж своему пони. — Мне понадобится всего минутка, чтобы собрать немного. Она могла бы повесить его в коридоре для слуг, если граф не позволит украсить главные комнаты.
        Он привязал пони у куста, а сам сошел с тропинки.
        Неожиданно он споткнулся и выругался.
        —Что за черт!
        Он присел, смел снег.
        К его изумлению, из-под снега показался темный дождевик, а когда он потянул, под ним открылось бледное лицо красивой юной девушки. Ее кожа была почти такой же белой, как и снежинки, мягко опускавшиеся на ее губы и ресницы.

* * *
        Мэри с миссис Раш сидели в огромной кухне замка и пили чай.
        На улице было темно, и они зажгли масляные лампы, стоявшие на вычищенных деревянных столешницах; медные сковородки отражали их свет, отбрасывая тени на огромные темные дубовые буфеты, за стеклом которых белый с голубым фарфор переливался цветными бликами.
        Большинство слуг получили выходной, но из-за плохой погоды сидели и сплетничали.
        Пардью, дворецкий, взял чай и лепешку с маслом и удалился к себе в кладовую, где чистил семейное серебро.
        Мэри гадала, не добавил ли он в чай лишнюю рюмочку виски. Иногда она чувствовала, что от него пахнет спиртным, к тому же в последнее время он слишком рано отправлялся спать.
        Она вздохнула.
        В хорошо организованном доме она могла бы выругать Пардью, указать на то, что такое поведение неприемлемо, но девушка отлично понимала, что дворецкому просто скучно, потому что в замке совершенно нечем заняться.
        Граф больше не приглашал никого из местной знати на ужин и вообще развлечений не поощрял. С тех пор как умерла жена, он совсем отгородился от общества, и жизнь дворецкого стала крайне скучной.
        Даже если бы Мэри поговорила с графом, что изменилось бы?
        По всей вероятности, он не поддержал бы ее распоряжений.
        Ему было наплевать на то, что происходит со слугами, если только это никак не затрагивало его лично и не заставляло принять участие.
        Мэри снова вздохнула и посмотрела в окно на снежную бурю.
        Она прекрасно знала, что означает такой снегопад.
        Замок на несколько дней будет отрезан от внешнего мира, все дороги, ведущие сюда, заметет, и, даже если главную дорогу расчистят, проехать в небольшие деревушки неподалеку все равно будет невозможно.
        —По крайней мере, нам нет нужды беспокоиться о том, что подавать гостям на Рождество, — вздохнула она, обращаясь к миссис Раш. — Похоже, никаких гостей у нас не будет!
        Миссис Раш неодобрительно фыркнула и отпила чай.
        —Я, как обычно, приготовила вкуснейшие пудинги на Рождество, но вижу, что хозяин не ест ничего из праздничных блюд.
        Мэри встала и оправила свое черное платье, проверив, все ли важные в хозяйстве ключи висят у нее на кожаном поясе.
        Несмотря на пустой замок, она обойдет все четыре башенки и связывающие их комнаты и коридоры.
        Когда граф настолько отстранен от всего, молодым служанкам легко обзавестись дурными привычками.
        Иногда Мэри замечала, что лестница не метена, или шторы в комнатах не чистили от пыли несколько недель, или окна не открывали, чтобы проветрить и не дать разрастаться плесени.
        Она вполне отдавала себе отчет, что слишком молода для такой ответственной работы, и была не намерена ни в коей мере разочаровывать графа.
        Отчаянный стук в дверь буфетной не на шутку испугал девушку.
        —Кого, ради всего святого, принесло в такую погоду? — удивилась миссис Раш.
        Мэри поспешила в буфетную, и ей пришлось повозиться, чтобы открыть дверь из-за порывов ветра, — все это время настойчивый стук продолжался.
        К ее изумлению, пошатываясь, внутрь ввалился Джордж, мужчина, которого она любила. На плече у него было что-то большое и все в снегу.
        Он стал хватать ртом воздух, оказавшись в теплой кухне.
        —Джордж! Что произошло?
        —Сюда! Скорее! Это юная леди. Я нашел ее в лесу Бридженд-Вудс. Не знаю, живая она или мертвая!
        —Что? О боже! Миссис Раш! Быстро, пожалуйста, принесите полотенца и подкиньте дров в камин. Нам понадобятся еще одеяла и коньяк. Джордж, несите ее сюда, положите у камина. Где, вы говорите, ее нашли?
        —В лесу. На ней костюм для верховой езды. Довольно необычный. Но рядом не было лошади. Думаю, она ее сбросила. Смотрите… видите эту ссадину и шишку у нее на лбу? Она лежала у большого старого дерева. По всей видимости, она ударилась об это дерево, когда упала.
        Мэри убрала мокрые волосы с лица девушки, приложила палец к ее шее и нахмурилась.
        Нет пульса?
        —Слава богу! Она жива! Послушайте, нужно позвать врача — надеюсь, он немедленно отвезет ее в больницу.
        Она взглянула на Джорджа и почувствовала, как краснеет от его жаркого взгляда.
        Молодой фермер покачал головой, снежинки таяли на его темно-рыжих волосах.
        —Нет, Мэри. Ближе всего к нам доктор Мид из Деббингфорда, ему сюда никак не добраться. Снега уже по колено. Замок отрезан от деревушки.
        Миссис Раш поспешила в комнату и помогла Мэри снять дождевик с неподвижного тела девушки.
        —Нужно снять с нее мокрую одежду, уложить в теплую постель, иначе она долго не протянет!
        Мэри прикусила губу.
        —Но мы же не можем оставить ее в замке, миссис Раш! Граф ни за что бы этого не позволил! Ведь он никого не принимает, даже тех, кого знал всю жизнь, что уж говорить о больной незнакомке, которая неизвестно как долго здесь останется!
        Пожилая повариха, поджав губы, ядовито спросила у девушки:
        —Так что, с глаз долой — из сердца вон?
        Мэри секунду смотрела не нее, а потом решительно сказала:
        —Джордж, отнесите ее наверх. Нельзя же оставлять ее на кухонном полу! Миссис Раш, принесите горячей воды и коньяку.
        Джордж поднял незнакомку как пушинку и последовал за Мэри из кухни по длинному коридору для слуг.
        Они неслышно ступали по грубой рогожке, потом поднялись по холодной витой каменной лестнице, которой пользовались служанки, чтобы подняться на верхние этажи замка, не ступая на главную лестницу.
        Мэри подхватила масляную лампу и поспешила по узкому коридору в южную башню замка.
        —Быстрее! Сюда. Кладите ее на кровать — осторожнее, Джордж! Бедняжка! Интересно, кто она? Точно не местная.
        —Похоже, мы не узнаем, кто она, пока девушка не придет в себя… если вообще когда-нибудь очнется! — мрачно сказал Джордж.
        Он попятился от кровати, обеспокоенно оглядываясь на красивые шторы и толстый ковер на полу.
        —Чья это комната, Мэри? Здесь все готово к приему гостей. Неужели граф ждет кого-то на Рождество?
        Мэри только собиралась ответить, как в комнату вошла миссис Раш с большим тазом горячей воды. Джордж поспешно покинул комнату, когда женщины стали стягивать с девушки мокрую одежду.
        —Зачем вы принесли ее в эту комнату? — встревожилась миссис Раш. — Ею не пользовались с тех пор, как…
        —Это единственная комната, где готова постель. К тому же она самая дальняя от северной башни и покоев его светлости.
        —Ты лишишься места, если он узнает!
        Мэри задумалась на секунду и пожала плечами — они укутывали девушку в теплые полотенца.
        С губ ее сорвался тихий стон — какое облегчение! Значит, она жива.
        —Мне принести одну из своих ночных сорочек? — спросила миссис Раш. — Хотя, как по мне, она в них может завернуться несколько раз!
        Мэри вновь промокнула волосы девушки тонким льняным полотенцем. У незнакомки по плечам рассыпались белокурые локоны.
        —Нет… подождите… в комоде, миссис Раш. Да, в том большом в углу комнаты. В верхнем ящике вы найдете ночную сорочку.
        Миссис Раш выглядела потрясенной, но послушно вынула из ящика легкую шелковую сорочку — изящную вещь с тончайшими кружевами на вороте и длинных рукавах.
        Держа в руках мягкую ткань, повариха вопросительно взглянула на экономку — на сердитом лице была написана тревога.
        —Мэри! Но это же…
        —Да, это сорочка хозяйки. Но больше здесь некому об этом беспокоиться. А бедняжке нужно переодеться.
        Когда незнакомку переодели и закутали в одеяла, она осталась лежать на подушках, а женщины стояли у кровати и смотрели на нее.
        —Она похожа на одного из тех ангелов, которых можно увидеть в книжках по искусству — хозяин хранит их в библиотеке, — прошептала миссис Раш. — Как думаешь, она выкарабкается?
        Мэри прикоснулась ко лбу девушки. Ссадина у самой кромки волос уже затянулась, под ней начинал наливаться фиолетовый синяк.
        —Горячая как печка. Надеюсь, она не подхватила простуду, но это одному Богу известно: будет настоящим чудом, если она после такого падения окажется цела и невредима.
        —Похоже, она спит.
        Мэри кивнула.
        —Спит. И это хорошо. Будем надеяться, что утром она проснется и об этом происшествии ей будет напоминать только сильная головная боль.
        —Тогда она и расскажет нам, кто она такая, — сказала повариха, суетливо убирая полотенца и таз. — Как она оказалась в Бридженд-Вудс, можно только догадываться. Должно быть, родные волнуются, что она не вернулась домой. И Рождество на носу к тому же.
        —Я посижу с ней, — негромко сказала Мэри. — Передайте Джорджу, если он еще не ушел, что я поговорю с ним завтра.
        Миссис Раш фыркнула.
        —В такую метель он вряд ли доберется назад на свою ферму. Думаю, переночует на конюшне. Там все равно теплее, чем на его старой сырой ферме!
        Мэри промолчала. Повариха прекрасно знала, как девушка относится к Джорджу Редфорду. Разговорами тут не поможешь. Мэри так сильно его любила, что с радостью стала бы его женой.
        Но Джордж просто отказывался жениться на девушке. Он был так же упрям, как и его старик отец. Он словно застрял в прошлом, отказываясь шагать в ногу со временем.
        Мэри прикрутила масляную лампу, оставив лишь маленький фитиль, и молча сидела у кровати.
        Шло время, девушка дышала уже немного легче, но лоб все еще был очень горячим.
        Вдруг, когда Мэри меняла на лбу своей пациентки прохладную льняную повязку, смоченную в лавандовой воде, внизу послышался шум, в холле залаяли собаки.
        Она встала и распахнула дверь комнаты.
        Этот голос… он звал мистера Пардью!
        Граф!
        Он вернулся! По всей видимости, ему не удалось выбраться на главную дорогу.
        Мэри прикрыла дверь и вернулась к кровати; ноги подкашивались от тревоги и мрачных предчувствий.
        И тут она ахнула: с кружевной подушки на нее смотрели небесно-голубые глаза на бледном лице.
        Незнакомка подняла руку с одеяла и потянулась к ней.
        —Где… я? — прошептала девушка, Мэри уже хотела ей ответить, как услышала голос графа:
        —Мэри! Мэри!
        Она должна немедленно явиться на зов.
        Глава третья
        Мэри склонилась над кроватью больной и приложила палец к губам — девушка намеревалась еще что-то спросить.
        —Тихо-тихо! — предупредила она. — Молчите. Ни слова. Я через минутку вернусь.
        И она поспешно покинула комнату.
        Жасмин лежала недвижимо.
        Ей было невыносимо жарко, голова болела, а комната так и кружилась перед глазами.
        Что произошло? Где она находится? Опять в Харли-Грандж?
        Нет… женщину, которая меняла ей повязку на лбу, она раньше никогда не встречала.
        И эта незнакомая спальня с бельем, отделанным кружевом, с красивыми бирюзовыми с золотом занавесками, расшитыми удивительными павлиньими хвостами, совершенно не походила на ту, в которой она спала в тетушкином доме.
        Жасмин попыталась сесть, но застонала от пронзившей голову острой боли. Она вновь откинулась на подушки; память постепенно возвращалась к ней.
        С ней произошел несчастный случай — но почему?
        Ее конь! Метеор… снег… неужели он свалился в сугроб?
        Единственное, что ей удалось вспомнить, — как она галопом скачет в метель, а дальше… темнота.
        —Бог мой! Наверное, мне повезло, что я жива осталась. Интересно, что случилось с Метеором? Надеюсь, он не пострадал. Но кто меня нашел? И принес именно сюда? Где я? Почему эта женщина хочет, чтобы я молчала?
        Она еще раз попыталась встать с кровати, но голова закружилась, и девушка поняла, что лишится чувств, если поднимется.

* * *
        На первом этаже огромного замка граф подошел к висящему у камина на бархатном шнурке колокольчику в своем кабинете и раздраженно позвонил.
        Он пытался дозваться Пардью, когда по возвращении домой обнаружил парадные двери замка открытыми, но ему никто не ответил.
        Граф замерз, устал и хотел есть.
        Он знал, что его никто не ждет, ведь он сам сказал экономке, что на несколько дней уезжает в Лондон, но, разумеется, кто-то из слуг должен же быть на месте?
        Вдруг раздался негромкий стук в дверь и в кабинет вошла Мэри.
        Злость графа как рукой сняло при виде ее спокойного лица.
        Ему всегда нравилась эта девушка, которая раньше прислуживала его жене.
        Ее гладкие темные волосы были аккуратно заплетены в косы и уложены возле ушей двумя толстыми кольцами. Белый воротничок черного форменного платья был, как всегда, безупречен, а висящие на поясе ключи знакомо позвякивали.
        —Ох, Мэри. Как видите, я вернулся. Где Пардью? Он же еще не лег спать? Мне хочется выпить горячего чаю и чего-нибудь поесть — супа, холодной говядины и соленых огурчиков, может быть? Посмотрите, что может предложить повариха.
        Мэри кивнула, пытаясь перевести дух.
        Она стремглав неслась из южной башни, и теперь у нее неистово колотилось сердце. Она была уверена, что граф заметит, как оно бьется под тонкой тканью черного платья.
        —Наверное, мистер Пардью уже лег, милорд. Он… мне кажется, ему нездоровилось.
        Ей не пристало сообщать графу, что дворецкий вылил полбутылки лучшего коньяка, который был в замке, себе в чай, и сейчас, скорее всего, уже крепко спал, похрапывая, у себя в кладовой.
        Граф резко поднял голову от документов, которые как раз изучал. Он догадывался, какая хворь одолела его дворецкого, и понимал, что должен принять в связи с этим меры. Но сейчас не время.
        В глубине души он отдавал себе отчет, что не обращает внимания на слуг, не выполняет возложенных на него обязанностей, но почему-то все не мог собраться с духом и решить проблему.
        —Милорд, вы из-за снега не смогли попасть в Лондон? — поинтересовалась Мэри, поддерживая разговор.
        —Да, дорогу замело. Никто не сможет ни выехать, ни приехать в долину несколько дней, а может быть, и недель! А снег все идет и идет, еще сильнее, чем прежде!
        Мэри задумалась.
        И что, скажите на милость, ей теперь делать с бедной девушкой, которая лежит наверху в спальне? Как она сможет вернуться домой?
        Собравшись с духом, экономка решила было уже все рассказать, признаться, что произошло, как граф произнес:
        —На этом пока все, Мэри. Кофе и поесть, пожалуйста.
        Мэри вернулась на кухню и передала приказание миссис Раш.
        —Он знает о старике Пардью? — спросила повариха, принеся кусок говядины из кладовой и нарезав его кусками, которые стала раскладывать на блюде.
        —Понятия не имею. Раньше он вникал в хозяйские дела, но с тех пор, как погибла миледи, кажется, его мало что интересует.
        Миссис Раш хмыкнула.
        —Твоя правда! Дворецкий-пьяница… никаких тебе развлечений, даже из местной знати никто не заглядывает… а в этом году и вечеринки на Рождество не намечается! Благослови меня Господи, никогда не слышала ни о чем подобном в приличном доме!
        Она на мгновение замолкла и спросила:
        —Мэри, что ты решила делать с той девицей, что лежит наверху?
        За кухонным столом как раз сидел Джордж, поглощая поздний ужин: хлеб с сыром.
        Он выглянул в окно на падающий снег и понял, что опасно возвращаться к себе на ферму до утра, когда будет легче найти дорогу.
        Мэри шикнула на повариху, оглянувшись, чтобы никто из слуг не услышал.
        —Будем надеяться, что завтра к утру она придет в себя и сможет двигаться. Как только девушка сообщит нам, откуда она, вы, Джордж, возможно, могли бы помочь ей добраться домой. А если из-за метели это будет невозможно, отвезете ее в деревушку, в гостиницу «Золотой лев». В одном я уверена: здесь она оставаться не может, если хозяин дома.
        —Когда подадут ужин его светлости, я поднимусь и посижу с ней, — предложила миссис Раш. — Вы, Мэри, выглядите уставшей. Сядьте и поговорите с Джорджем, убедите его продать свою старую ферму хозяину. Будем надеяться, что эта юная леди поведает мне, кто она, и мы сможем уладить это дело до завтра.
        Мэри кивнула в знак благодарности.
        Она всегда была рада любой возможности остаться наедине с Джорджем, хотя и понимала, что, как бы ни старалась, не сможет заставить его передумать и продать свою ферму.
        Эта пара болотистых акров земли приобрела совершенно особое значение для молодого йоркширца с тех пор, как граф попросил продать их ему.
        Так вышло, что речь шла уже не о земле, а о разных жизненных позициях, причем каждый из них пытался переспорить другого.
        Пока Мэри с Джорджем общались на кухне, граф рассеянно кивал в знак благодарности Глэдис, которая принесла ему ужин на серебряном подносе.
        Говядина выглядела аппетитно, хлеб и огурчики также были хороши, но он почувствовал, что аппетит пропал.
        Он мрачно пил кофе, а остальное отодвинул в сторону.
        Граф целый час просидел, вглядываясь в затухающие угли в камине.
        Он понимал, что ему следует сосредоточиться на этих жизненно важных документах, ведь он не сможет прибыть в Лондон на заседание министерства иностранных дел вовремя.
        Но вместо этого все его мысли занимала та дерзкая молодая американка на черном жеребце, который был слишком норовистым даже для такой умелой наездницы, как она.
        Он словно видел перед собой наездницу в седле, и взгляд ее сияющих голубых глаз так и сверлил его.
        Успела ли она доехать туда, куда направлялась, до того, как замело все дороги в округе?
        Он очень на это надеялся.
        Может, стоит у кого-нибудь поинтересоваться — у врача или приходского священника, — возможно, кто-то слышал о приезжей американке, которая остановилась неподалеку.
        В конечном счете, она же гостья в этой стране. С его стороны будет учтиво поинтересоваться, все ли с ней в порядке.
        Граф решил позвонить, но в трубке была тишина. Ну конечно же! Ему следовало бы догадаться, что из-за снега оборвалась связь.
        Как бы там ни было, нетерпеливо продолжал размышлять граф, он больше не навещает местную знать.
        Его неожиданный интерес к незнакомке, которую он видел всего несколько секунд при известных обстоятельствах, покажется странным!
        Граф поежился, когда сквозняк от старой, плохо прилегающей оконной створки подул из-под темно-красных бархатных портьер. Огонь в камине погас, и час уже поздний.
        Граф собрал документы и сложил в тонкий черный портфель.
        По неведомой причине он не хотел оставлять их в кабинете и даже запирать в сейф.
        Содержание этих документов имело решающее значение для безопасности нескольких стран.
        Если они попадут в руки злоумышленников, в этой требующей чрезвычайно острожного отношения части Европы — на Балканах — может случиться все, что угодно.
        Граф задумался.
        Он медленно шел по большому залу, разглядывая красивые гобелены, коллекцию древних копий и щитов, доспехи, которые его предки надевали во время давно минувших битв, грязные и порванные флаги гвардейского полка, которые в его семье на протяжении веков передавались сыновьям.
        Он всегда мечтал посвятить себя армии и с бесстрашием и отвагой служил в Индии, в гвардейском полку.
        Но случилось неожиданное.
        Его отец, который никогда не болел, однажды сильно простудился промозглым январским утром на охоте. Простуда дала осложнения, началась пневмония, и за неделю он сгорел.
        Находясь в Индии, молодой человек получил это печальное известие, а также то, что он унаследовал замок, все поместья и состояние Сомертонов.
        И, как бы ему ни хотелось продолжить службу, он вынужден был подать в отставку и вернуться в Англию.
        Там он нашел скорбящую Милисенту, юную подопечную его отца, но понятия не имел, как решить проблему с опекой.
        Близких у бедняжки не было, и замок был ей родным домом.
        Женитьба на ней казалась решением многих проблем.
        В глубине души он знал, что никогда ее не любил, но она ему нравилась, хотя его частенько раздражало ее легкомысленное отношение к жизни.
        Граф вздохнул.
        Он прекрасно осознавал, что на нем по-прежнему лежит ответственность: следует обзавестись наследником, чтобы оставить ему замок и поместье.
        Он не имел ни братьев, ни сестер, у которых были бы дети, и в случае его смерти все поместье перейдет к дальнему родственнику, живущему в какой-то глуши в малонаселенной Австралии!
        Когда Милисента была жива, будущее казалось легким и безоблачным.
        А теперь… он не видел будущего.
        Графа не радовало такое положение вещей.
        А что ему остается?
        Жениться на какой-то незнакомке только для того, чтобы она забеременела и родила ему наследника рода Сомертонов?
        Странная идея, хотя он был уверен, что некоторые из его ровесников не видели в этом ничего зазорного.
        Почти сразу после гибели Милисенты все дочери и сестры его приятелей окружили его как на каком-то восточном базаре, а он торговался, будто покупая служанку или рабыню!
        А теперь окружающие еще удивляются, почему он скрылся в замке, отказываясь выходить в свет!
        Высоко над головой вдоль стен Большого зала протянулась длинная деревянная галерея, соединяющая все четыре огромные круглые башни замка.
        Граф нашел свечу и спички и, держа подсвечник, неспешно поднялся по начищенной лестнице на верхние этажи.
        Эта часть дома была крепкой, но несколько дней назад он заметил, что деревянные столбы длинной галереи вокруг восточной башни прогнили и образовался опасный провал.
        К счастью, в восточную башню никто не заходил, там были только пустые спальни и чердаки, полные векового хлама.
        Именно здесь он и спрячет эти важные документы, подальше от любопытных глаз.
        Граф обогнул груду подгнившего дерева и распахнул дверь на чердак. Там стоял старинный стол из ореха, сильно поврежденный водой и сыростью и оставленный гнить, вероятно, еще его дедом.
        Он осторожно поставил свечу, выдвинул один из ящиков, поморщившись от скрипа старого покоробленного дерева, и спрятал внутрь тонкий кожаный черный портфель.
        Потом он вздохнул с облегчением, взял свечу и вернулся в коридор.
        Он чувствовал смертельную усталость, но знал, что, когда доберется до постели, будет лежать без сна часами, не в состоянии уснуть от воспоминаний и тяжелых мыслей.
        Однако граф не сомкнул бы глаз, если бы знал, что Пардью всего пару минут назад проснулся с похмелья.
        Желая опохмелиться, он направился в библиотеку, где, как он знал, стоит целый графин коньяка.
        В темноте он заметил поднимающегося по лестнице со свечой в руке графа и, заинтригованный, последовал за ним.
        Пока граф прятал портфель, Пардью наблюдал за ним из тени, и на губах его играла улыбка, а потом он исчез в темноте, пока хозяин его не заметил.

* * *
        В богато украшенной золотисто-бирюзовой спальне южной башни, в удобном кресле раздавалось тихое похрапывание, которое выдавало местонахождение миссис Раш.
        Повариха просидела у кровати юной леди несколько часов, но бедняжка так и не проснулась, только беспокойно металась по постели. В конце концов измотанная пожилая женщина задремала.
        Где-то в тишине огромного замка часы пробили два, и Жасмин, вздрогнув, проснулась — ей было невыносимо жарко и нестерпимо хотелось пить.
        В горячке она и не заметила стоящий на прикроватном столике графин с водой.
        Она выскользнула из постели, неслышно ступая босыми ногами по толстым коврам. Голова кружилась, но как-то ей удалось дойти до двери и выйти в вымощенный плитами коридор.
        Холодный воздух обжег ее горячую кожу, она медленно двигалась вперед, как во сне, почти теряя сознание.
        В темноте Жасмин миновала огромную лестницу.
        Ноги несли ее прямо к восточной башне с участком из прогнивших балок — она могла упасть на каменный пол!
        Граф отвернулся от двери на чердак, когда его внимание привлекло движение к конце коридора. Он резко поднял голову, и мерцающая свеча дрогнула в его руке, отбрасывая янтарные тени на древние серые камни.
        —Привидение! Черт побери! Мне кажется, я видел привидение! — воскликнул он и впервые за много месяцев едва ли не засмеялся.
        Он вырос на сказках своей старой няни о привидении, живущем в замке, — Серой Леди, которая в темноте бродит по верхним этажам.
        Эта сказка, придуманная, чтобы удержать непослушного ребенка ночью в постели, оказалась неудачной! Мальчишка часто тайком выбирался из комнаты, когда няня или служанка уходили вниз поужинать.
        Он смело бродил по замку в темноте, обнаруживая разнообразные тайные коридоры и проходы, но так и не встретил знаменитого привидения.
        —Все эти годы я считал, что это выдумки, — засмеялся он про себя, но тут же оборвал смех.
        В тусклом свете свечи он увидел, что это не привидение!
        В его сторону медленно двигалась молодая женщина в кружевной ночной сорочке, и что самое ужасное — к тому месту в восточной башне, где были сломаны перила!
        По ее спине рассыпались золотистые локоны, и, несмотря на то что босые ноги ступали нетвердо, она медленно и уверенно шла к гибели.
        Граф уронил свечу, которая тут же погасла, и бросился вперед.
        —Стойте! Подождите! Не двигайтесь!
        Из-за охватившего ее жара Жасмин ничего не чувствовала.
        И вдруг, когда уже собиралась ступить в никуда, она была сбита с ног и оказалась в чьих-то крепких руках.
        Граф упал на пол, прижав девушку к себе и зарывшись лицом в копну золотистых волос.
        Сердце его неистово колотилось.
        Она была всего в шаге от гибели!
        —Мэри! Пардью! Сюда! Кто-нибудь! Немедленно сюда! Мне нужна помощь! Мэри!
        Его громкий голос тревожно разнесся в тишине замка.
        В это мгновение снег прекратился, снеговые тучи разошлись, в высокое окно заглянула луна и ее свет озарил пару, лежащую в объятиях друг друга.
        Он осторожно убрал золотистые локоны с лица девушки и услышал звук шагов внизу.
        Появилась миссис Раш, стремительно несшаяся по коридору одновременно с Мэри, которая бежала из западного крыла, где располагались комнаты слуг.
        —Что за… — граф выругался от удивления, увидев прекрасное бледное лицо незнакомки.
        В свете луны он рассмотрел, что в его объятиях лежит та самая юная американка, которую он недавно видел верхом на огромном черном жеребце!
        Прибежала Мэри с масляной лампой.
        —Милорд, я сейчас все объясню…
        —Святые небеса, я, наверное, заснула, — запинаясь, оправдывалась миссис Раш, обмахиваясь фартуком. — Бедняжка! Слава богу, вы ее остановили, милорд. Она могла бы разбиться насмерть!
        Граф встал, продолжая прижимать к себе Жасмин.
        —Объяснения подождут. Судя по внешнему виду девушки, вы уже успели где-то разместить эту даму, Мэри?
        Молодая экономка поморщилась от тона хозяина, а миссис Раш умолкла и попятилась при виде рассерженного лица хозяина.
        —Да, милорд, — негромко ответила Мэри, стараясь скрыть страх и досаду. — Ее нашел Джордж Редфорд, она лежала в снегу, раненая, и мы никак не могли…
        —В какой спальне? — перебил ее граф, шагая по коридору.
        За ним, размахивая масляной лампой, спешила Мэри.
        —В спальне с павлинами, милорд.
        У графа ком встал в горле.
        Они дерзнули поселить эту незнакомку в спальню его покойной жены!
        Когда Милисента была жива, двери между спальней с павлинами и большой хозяйской спальней были всегда открыты.
        После ее гибели граф перебрался в другую часть замка, и со дня похорон его нога не ступала в спальню покойной супруги.
        Не говоря ни слова, он оправился в комнату и осторожно опустил девушку на кровать.
        При свете масляных ламп он заметил, насколько девушка бледна, а когда прикоснулся к ее лбу, почувствовал, какой он горячий и влажный.
        —У нее жар, — отрывисто бросил он. — Нужно позвать врача.
        —Но, милорд…
        —Пардью до сих пор пьян и в себя не пришел, как я понимаю?!
        —Я… я… да, милорд, но в буфетной спит Джордж Редфорд.
        —Будите его, велите немедленно отправиться в деревню и привезти доктора Мида.
        —Но снегопад…
        —Если идти осторожно, в деревню можно попасть. Мы должны показать девушку врачу. Ступайте!
        Мэри выскользнула из комнаты.
        Граф резко обернулся к миссис Раш.
        —Прикажите лакеям немедленно принести угля. Нужно развести огонь. Она перемерзла. И горячий суп, миссис Раш. Курицу и говядину… немедля!
        Повариха присела и поспешила прочь. Она уже сто лет не видела хозяина таким энергичным.
        «Господи, он вылитый отец со взъерошенными волосами и в этой сорочке», — думала она, спускаясь по лестнице в буфетную.
        Граф повернулся к неподвижной фигуре на кровати. Он взял девушку за руку и стал растирать бледные пальцы.
        Несомненно, рука настоящей леди, но он почувствовал на ладони затвердения от кожаных поводьев. Да и у него самого на руках были такие же.
        Он потянулся, чтобы убрать белокурые локоны с лица.
        Какой огромной казалась его рука на ее щеке!
        Вдруг девушка открыла глаза и испуганно посмотрела на него.
        —Не волнуйтесь. Все в порядке. Вы в безопасности. Я послал за врачом.
        —Я… мне… мне страшно. Пожалуйста, не уходите!
        В него вцепились бледные пальчики.
        Граф понял, что девушка бредит. Он должен приободрить ее.
        Голос его звучал низко и искренне, когда он ответил ей:
        —Я никуда не уйду. Спите. Вы в полной безопасности в моем замке.
        Глава четвертая
        Доктор Мид решительно вошел в кабинет графа, натягивая длинный черный сюртук на белую рубашку и темно-горчичного цвета жилет.
        Высокий, худощавый, с аккуратной седой бородкой и торчащими в стороны усами, он благодарно принял бокал виски, который ему протянул граф.
        —Благодарю, милорд. Виски очень кстати в такую холодную ночь — или, я бы сказал, утро, потому что, как вижу, уже забрезжил рассвет.
        —Очень любезно с вашей стороны прийти, доктор. Я велю, чтобы вам немедленно подали завтрак.
        Врач удивленно поднял бровь.
        Ему было бы крайне сложно отказать в настойчивой просьбе Джорджа сегодня ночью.
        —А юной леди? Как ваша пациентка?
        Граф отвернулся, задавая вопрос, и положил руку на белую мраморную каминную полку, глядя на языки пламени, как будто ответ совершенно его не интересовал.
        —К счастью, температура спала, милорд. Юная леди очень сильна, крепко сложена и через несколько дней полностью оправится, если будет соблюдать постельный режим и хорошо питаться. Не вижу причин для беспокойства.
        —Значит, на ваш взгляд, ей не следует переезжать?
        Врач взглянул в помрачневшее лицо.
        —Естественно, нет, милорд! Это было бы крайне неразумно.
        —Как ее зовут?
        —Выяснилось, что это мисс Жасмин Уинфилд, родственница герцога и герцогини Харли, из Америки. Она ехала навестить родню в Деббингфорде, когда с ней приключилось несчастье.
        Граф нахмурился.
        —В таком случае я, естественно, могу перевезти ее назад в Харли-Грандж, как только уляжется метель? Наверняка они места себе не находят от беспокойства.
        Врач покачал головой.
        —Она, очевидно, ехала из Харли-Грандж, чтобы погостить у своих родственников, когда случилось несчастье. Графиня уехала в Лондон — похоже, на свет раньше срока появился ее внук. Поэтому в Харли-Грандж никого нет и, по моему мнению, было бы неразумно для мисс Уинфилд продолжать свою поездку в Парсонаж-Деббингфорд, где, как я знаю, чрезвычайно сыро.
        Граф нетерпеливо подошел к письменному столу.
        —Хорошо, доктор Мид. Вы привели весомые аргументы. Мисс Уинфилд останется в замке. Я удостоверюсь, чтобы слуги оказывали ей должное внимание, пока она не оправится настолько, что сможет путешествовать. Я скажу, чтобы вас проводили в столовую. Уверен, вы не откажетесь от горячего омлета с беконом, прежде чем вынуждены будете вновь выйти на мороз.
        Врач поклонился, понимая, что в его услугах больше не нуждаются.
        —Благодарю, милорд. Очень любезно с вашей стороны. И мисс Уинфилд хочет с вами поговорить. Я сказал, что вы немедленно подниметесь к ней. Сейчас ей вредно волноваться.

* * *
        Жасмин снилось, что она сломя голову мчится сквозь слепящую метель, ноги грузнут в мягком налипающем снегу.
        Девушка ничего не слышала и не видела — она звала на помощь, отчаянно протягивая руки…
        —Тихо-тихо! Я здесь.
        Ее цепкие пальчики вцепились в сильные руки, она вздохнула и открыла глаза.
        В тусклом свете, льющемся через открытые портьеры, она увидела стоящую над ней высокую темную фигуру.
        Девушка поняла, кто это и почему она так встревожена.
        —Милорд… простите… Мне не следует здесь оставаться! Я тотчас же уйду!
        —Мисс Уинфилд! Прошу вас, успокойтесь. Что за чепуху вы говорите?
        Жасмин попыталась сесть.
        Мэри вышла из тени и обняла девушку за худенькие плечики.
        —Тихо-тихо, мисс. Я подложу вам подушку под голову. — Экономка посмотрела на графа. — Она боится, что стала нежданной гостьей, милорд.
        —Спасибо, Мэри. Наверное, вам стоит сходить на кухню и попросить миссис Раш принести горячий суп.
        Мэри поколебалась, потом сделала реверанс и вышла из комнаты. Граф выпустил ладони Жасмин из своих рук, но от кровати не отходил.
        —Мисс Уинфилд, мы оказались в очень странной ситуации, не так ли? Нас даже не представили друг другу, хотя, разумеется, я знаком с герцогом и герцогиней.
        —Милорд, простите, что вот так, без приглашения, воспользовалась вашим гостеприимством. Сейчас я чувствую себя отлично и могу продолжать путь к родным в Деббингфорд.
        Граф нахмурился.
        —Боюсь, мисс Уинфилд, это невозможно. Дороги в деревню замело, и, хотя обычно я не принимаю гостей, вы же не предполагаете, что гостям в моей стране дают от ворот поворот? Я слышал, что в Америке гостей ожидает радушный прием. И хотя я не могу предложить вам особых развлечений, добро пожаловать в мой замок до вашего полного выздоровления. У меня огромная библиотека, если вам это интересно.
        Большие голубые глаза Жасмин на мгновение зажглись.
        Да, она на самом деле посторонний человек, и в те моменты, когда приходила в себя ночью, ей так хотелось быть дома в Миссури, в собственной постели!
        Но она не хотела показывать этому аристократу, хозяину замка, свой страх.
        Она вздернула подбородок и посмотрела, даже не вздрогнув, прямо ему в глаза.
        —Милорд, я прекрасно знаю, что вы не принимаете в замке посетителей. Поэтому у меня такое чувство, что я вам себя навязываю.
        Граф хотел ей улыбнулся и сказать, что она вольна оставаться столько, сколько пожелает. Но это было бы глупо.
        У него не было времени на подобные светские любезности, особенно с упрямыми, вспыльчивыми молодыми дамами.
        —Вовсе нет, — ответил он. — Это очень большой замок, мисс Уинфилд, и нам нет нужды встречаться. А сейчас я оставлю вас, чтобы вы могли восстановить силы.
        Он поклонился и вышел из комнаты.
        Жасмин пристально вглядывалась ему вслед, в ней закипала злость.
        Нет нужды встречаться! Вот как! Разумеется, она больше не будет с ним разговаривать.
        Понятия Ричарда, графа Сомертона, и ее собственные представления о вежливости кардинально отличались.

* * *
        К обеду метель прекратилась, но температура понизилась, и сугробы приняли странные и удивительные формы; ветром намело пики, которые превратились в ледяные горы, походившие на иллюстрации из старинных книг сказок.
        Мэри, набросив на голову тяжелую красную шаль, шла по заледенелому двору перед конюшней, прижимая к груди небольшую корзинку из лозы. Внутри, завернутые в тряпицу, лежали два горячих пирожка с мясом и сыр.
        Джордж Редфорд, рыжеволосый фермер, в которого она так была влюблена, стоял, мрачно поглядывая на нее, в воротах конюшни.
        —Джордж, я принесла вам поесть.
        —Мэри! Милая, зачем вы вышли на улицу в такую погоду? Но спасибо большое за еду. Да тут целый пир! Я как раз собрался возвращаться домой. Иначе мой старый пес решит, что я никогда не вернусь. Но пони придется оставить. Если я надену эти снегоступы, которые обнаружил на конюшне, то смогу пересечь загон и дальше пройти через лес. Под деревьями не такие сугробы.
        —Дорогу в деревню не занесло, верно?
        —Ну, если идти осторожно, пройти можно. Но пока еще никто по этой дороге из долины не вышел, это правда.
        —Такой сильный снегопад скажется на многих старых отдельно стоящих зданиях, — запинаясь, сказала Мэри, знающая, в какой упадок пришла ферма Джорджа.
        Он тяжело работал на этой неплодородной земле, чтобы заработать себе на жизнь. У него все не хватало времени, чтобы подлатать сараи и навесы. Да и у самой фермы крыша протекала, как старое ведро.
        Джордж привязал ремнями свои самодельные снегоступы — круги, сплетенные из тростника, которые оставляли на снегу странные следы, но они не помогут ему, если он загрузнет в сугробе.
        Он высоко поднял воротник: уши уже покраснели от холода.
        —Да, а я ведь вам не раз об этом говорил, Мэри. Ферма — неподходящее место для девушки. Вам придется немного подождать, пока я там все починю. Может быть, в следующем году…
        Мэри задумалась.
        Она слишком хорошо понимала, что за двенадцать месяцев ферма лучше не станет.
        Ей уже исполнилось двадцать пять лет, и, по мнению большинства, она уже была старой девой.
        —Вы просто не хотите, чтобы мы поженились, Джордж?
        Молодой фермер обернулся, нахмурившись, ореховые глаза под густой шевелюрой рыжих волос заблестели от переполнявших его чувств.
        —Вы же знаете, что хочу! Очень хочу! Я люблю вас, Мэри! Но я не намерен продавать свою землю графу и надеюсь, он не просил вас вновь уговорить меня сделать это. Я уже сказал последнее слово. Этот клочок земли принадлежал моей семье много поколений!
        —Но она ничего не стоит — представляет ценность только для графа, — сказала Мэри. — Два жалких клочка земли, которые три месяца в году находятся под водой, плюс пол-акра леса и обветшалый дом. Граф точно предложит хорошие деньги, намного больше, чем земля того стоит!
        Джордж вздохнул.
        Он искренне любил Мэри, но она ничего не понимала. Это было дело принципа, земля принадлежала ему. Зачем ему деньги, если ему нужны дом и работа?
        Вдобавок ко всему он понимал: его злит тот факт, что человек, который всего на год старше его, имеет гораздо больше привилегий и богатства.
        И почему? Только потому, что он рожден в замке, а не на ветхой ферме.
        Джордж за последнее время прослушал несколько будоражащих умы лекций тех, кто хотел преуменьшить влияние высшего сословия.
        Услышанное несколько сбило его с толку, но в глубине души он понимал, что многие старые устои несправедливы и их нужно изменить.
        Мэри смотрела, как он шагает по заснеженному полю, унося с собой ее сердце.
        Она вздохнула. Ее проблемы могут подождать.
        Она должна побыстрее вернуться в замок, к юной леди, которая лежит наверху, в спальне с павлинами.
        Войдя в теплую кухню, она с удивлением обнаружила мистера Пардью в пальто и котелке — он направлялся к двери, в руках у него был большой чемодан.
        —Мистер Пардью? Куда это вы собрались?
        Дворецкий сердито посмотрел на нее.
        —Меня только что уволили, мисс Лендри. Вот что! После стольких лет служения семье. Это настоящий позор!
        —Вы хотите сказать, что вам указали на дверь? Но почему? — спросила Мэри, хотя прекрасно знала ответ на этот вопрос.
        Даже сейчас она чувствовала запах перегара у него изо рта.
        —Мне не просто указали на дверь! Меня обвинили в том, что я выпил весь хозяйский коньяк! Сказали, что я сплю на работе. Все это наглая ложь! Вот что это! По-моему, этот молодой человек не в своем уме. Поэтому я здесь не останусь, если меня так обидели.
        —Мистер Пардью!
        Дворецкий протиснулся мимо нее.
        —Я так ему и сказал! «Горе затуманило вам разум», — сказал я. Он велел мне отработать еще месяц. Хочу посмотреть, кого он найдет на место дворецкого в эту тмутаракань. Ноги моей здесь больше не будет. Не стану отрабатывать положенный срок! Я увольняюсь, а он пусть управляется с вами и с этим своим бесполезным камердинером, Фергусом. А вам желаю счастливо оставаться!
        И он решительно покинул кухню замка, громко хлопнув за собой дверью.

* * *
        Томительно тянулся темный, мрачный день.
        Жасмин проснулась, выпила бульона, который приготовила для нее миссис Раш, а потом снова заснула.
        Часов в семь вечера Мэри приглушила свет масляных ламп у нее в комнате и отправилась вниз ужинать.
        Щелчок закрывшейся за ней двери разбудил Жасмин.
        Она очень обрадовалась, когда поняла, что чувствует себя намного более сильной и бодрой.
        Девушка снова закрыла глаза, но ее сильный организм отказывался от сна, в котором она уже не нуждалась.
        «Не могу же я лежать еще сутки, будто инвалид! Я с ума сойду», — подумала она.
        Отбросив одеяло, Жасмин надела кремовый шелковый халат, отделанный кружевом, который лежал на кресле у кровати.
        Потом подошла к окну и стала вглядываться в ночь.
        На небе показалась луна, озарившая покрытые снегом поля, холмы и болота, которые тонули бы в кромешной темноте, если бы не метель.
        —Какая красота! — вздохнула Жасмин. — Как же мне хочется прогуляться! Но, похоже, врач велел не выпускать меня, чтобы не стало хуже. Какая чушь! Я чувствую себя полной сил. Господи, если бы мне всякий раз давали доллар, когда я падала с лошади в Миссури, я уже была бы миллионершей! Что ж, по крайней мере, я могу изучить замок и немного размяться. Если не приближаться к кабинету графа, уверена, что вполне могу прогуляться по замку. В конце концов, он же сам сказал, что это невероятно большой замок!
        Она поискала тапочки, но не нашла, поэтому вышла из комнаты босая и медленно побрела по коридору к лестнице.
        У верхней ступени винтовой лестницы Жасмин замерла.
        Она была убеждена, что кабинет графа расположен на первом этаже, поэтому, вероятно, для нее будет безопаснее исследовать второй этаж замка.
        Девушка заметила, что проход по коридору к восточной башне уже заставили, чтобы никто не упал из-за прогнивших перил.
        Она повернула, прошла мимо двери, ведущей в южную башню, где располагалась ее спальня, и по коридору зашагала в западное крыло.
        На полпути она остановилась.
        Дверь в одну из комнат была открыта, и в кромешной темноте она заметила мерцающий свет свечи.
        Она открыла дверь и замерла от изумления.
        Девушка оказалась в огромной библиотеке, от пола до самого потолка заставленной полками с книгами, мерцающий свет поблескивал на золотых буквах корешков и обложек.
        —Какое удивительное место! — прошептала Жасмин, идя по огромному красному турецкому ковру, чтобы поближе рассмотреть сокровища на дубовых полках, посеревших от времени.
        Совершенно очевидно, что кто-то совсем недавно пользовался библиотекой, потому что на маленьком читальном столике лежала открытая большая книга в кожаном переплете.
        Жасмин взяла книгу и провела по тончайшей коже пальцами.
        Прочла название — это был научный трактат по истории Османской империи, а потом аккуратно положила на стол.
        Девушка отодвинула лампу подальше от книги.
        Хотя пламя лампы и защищало стекло, из-за сквозняков, которые гуляли по этим старинным помещениям, осторожность не помешает.
        А пожар в такой огромной библиотеке — настоящая беда.
        Она уже собиралась было уходить, как взгляд ее упал на стоящее в углу пианино.
        —Бог мой! Я никогда в жизни не видела ничего подобного.
        Жасмин села на табурет перед пианино и осторожно подняла тяжелую мозаичную крышку инструмента.
        Она благоговейно провела пальцами по черным и белым клавишам, с радостью обнаружив, что инструмент, похоже, в идеальном состоянии.
        Жасмин, как и все американские девушки, которым повезло получить хорошее образование, в раннем возрасте научилась играть на пианино, но ей никогда не доводилось играть на таком прекрасном инструменте.
        А сейчас, когда ее пальцы порхали по клавишам, она была в восхищении от красоты льющейся мелодии.
        Интересно, а граф умеет играть на пианино? Он не похож на человека, который много времени посвящает музыке, но зачем-то содержит инструмент в идеальном порядке.
        Она мыслями унеслась вдаль, в Соединенные Штаты, в их большой дом в Сент-Луисе, в музыкальную комнату, выходящую на тенистую веранду, где ее мама наливает соседям, сидящим в гамаках и ведущим беседу, чай со льдом.
        Жасмин вспомнила веселую американскую песенку, которую любила ее дорогая мамочка, и уже собиралась ее наиграть, как…
        —Вы отлично играете на пианино, мисс Уинфилд!
        Пальцы Жасмин испуганно соскользнули с клавиш, она встревоженно подняла голову.
        За ее спиной стоял граф, опираясь на спинку кресла, и пристально на нее смотрел.
        —Милорд… простите. Я вас потревожила? Ой, нет, наверное, я прервала ваше чтение, поэтому немедленно вернусь в свою комнату.
        Граф подошел к пианино.
        —В этом нет необходимости. И прошу вас, перестаньте постоянно извиняться, мисс Уинфилд. Каждый раз, как я вас вижу, первое, что вы говорите: «Простите!»
        Жасмин посмотрела на него, ее голубые глаза ярко блестели в мерцающем свете свечи.
        —Как неловко с моей стороны! В таком случае мне придется приберечь эту фразу на тот случай, когда она действительно понадобится!
        Граф улыбнулся.
        От этой девушки веяло чем-то новым. Ему нравилось ее поддразнивать просто для того, чтобы посмотреть на ее реакцию.
        —Вы умеете играть, милорд?
        —У меня нет времени на игры, мисс Уинфилд!
        Жасмин откинула голову, золотистые кудри рассыпались по кружеву кремового халата.
        —Мне кажется, вы прекрасно понимаете, милорд, что я имела в виду, когда спросила, умеете ли вы играть.
        Улыбка сошла с лица графа, и он потянулся за маленькой, написанной маслом картиной на боковом столике.
        —Нет, пианино принадлежало моей жене. Я купил его для нее — привез из Берлина. Надеялся, что это ее развлечет, но Милисента была слишком легкомысленной. Она все время рвалась на улицу, весь день проводила на ногах. У нее не было времени на музыку, но я уверен, что, повзрослев, она полюбила бы музыку так же сильно, как люблю ее я.
        —Ваша жена была совсем юной, когда трагически погибла, милорд, — прошептала Жасмин.
        Граф вздохнул, на лице его отразилась боль.
        —Да. Совсем юной. Милисента жила здесь с тех пор, как ей исполнилось тринадцать. Мой отец был ее опекуном. И когда я три года назад унаследовал титул, мы с Милисентой поженились. Ей было всего семнадцать!
        Он встал, глядя на картину, и в комнате воцарилось молчание.
        Жасмин осторожно закрыла крышку пианино.
        —Я понимаю, что такая утрата причиняет боль, милорд. Примите мои искренние соболезнования.
        Граф резко поставил портрет назад на серебряный мольберт.
        Жасмин отлично рассмотрела юную девушку с копной темных волос, не красавицу, но достаточно миловидную. Будь она жива, могла бы стать привлекательной женщиной.
        Но художник изобразил ее неожиданно упрямой, и Жасмин оставалось только гадать, насколько картина походила на оригинал.
        Граф отмахнулся от грустных воспоминаний о жене, которую никогда не понимал.
        Женитьба на Милисенте была просто единственным разумным выходом для них обоих.
        Откровенно признаться, он и сам думал, что любил девушку, но теперь понимал, что испытывал только привязанность.
        Он сожалел, но сердце его не разбилось после ее гибели.
        Его напугала утрата, однако больше всего его мучило чувство вины.
        Граф встревожился, услышав музыку на лестнице.
        У Милисенты так и не хватило времени разучить что-то, кроме пары детских мелодий, но эта девица из Америки играет очень хорошо, умело владея пианино, которое до сих пор регулярно настраивают.
        —Я оставлю вас за чтением, милорд.
        Жасмин встала и запахнула поплотнее халат на своей хрупкой фигурке.
        Граф нахмурился, и она опять стала гадать, какое же английское правило этикета сейчас нарушила.
        Наверное, вышла из спальни в слишком открытом платье? Но шелк был довольно плотным, а длинные кружевные рукава и высокое кружево на вороте делали его вполне приличным.
        —Вы, похоже, все-таки решили навредить своему здоровью, мисс Уинфилд, — сказал граф, кивая на ее босые ноги, выглядывающие из-под халата.
        —Ерунда, ковер довольно мягкий и теплый, милорд. Ничего со мной не случится.
        Его темные глаза загорелись.
        —Господи боже! Если все девушки из вашей страны столь же независимы, как вы, мне жаль ваших мужчин! Послушайте, вы прошли по холодному каменному полу коридора, и если только вам не удастся в течение нескольких минут обнаружить тайный ход, подозреваю, что обратно вы пойдете тем же путем. Вы простужены. Хождение по холодным камням ничего хорошего вам не принесет.
        —Милорд, если вы не против, скажу… Ох!
        Она охнула, когда он шагнул вперед и подхватил ее на руки.
        Не говоря ни слова, он понес ее из библиотеки назад в спальню.
        Жасмин почувствовала, как все закружилось у нее перед глазами.
        Она ухом прижималась к его груди и чувствовала под тонкой сорочкой биение его сердца: тук-тук-тук.
        У нее оно колотится сильнее, чем у него?
        Не может быть.
        Жасмин никогда не чувствовала себя в такой в безопасности, как в те минуты, когда ее крепко прижимал к себе граф Сомертон. Затем он аккуратно уложил ее на кровать, поклонился и вышел, не оглядываясь.
        Глава пятая
        За ночь снеговые облака над замерзшими окрестностями Йоркшира рассеялись, резко похолодало и на небо вышла луна.
        Проснувшись утром, Жасмин увидела за окном сверкавшие на солнце сосульки.
        В кристально чистом воздухе слышался лай собак и блеяние овец.
        В дверь постучали, и в комнату вошла маленькая служанка с большими карими глазами, в ярко-синем платье и белом фартуке.
        Гофрированный чепец на вьющихся каштановых волосах держался на голове с помощью множества заколок. На вид ей было не больше двенадцати лет.
        Она несла тяжелый медный закрывающийся совок для угля, почти с нее ростом, и лицо ее побагровело от усердия.
        Служанка быстро присела, заметив, что Жасмин не спит, и стала вновь разводить огонь, который за ночь потух.
        Наконец она сказала:
        —Вот так, мисс, сейчас в комнате станет уютнее.
        Жасмин натянула на плечи тяжелое одеяло, затканное золотыми нитями, и поджала пальцы ног. От холода в комнате изо рта шел пар.
        Девушка решила, что старые английские замки необыкновенно романтичны, но в середине зимы здесь ужасно холодно. С этим не поспоришь!
        —Спасибо большое. Чудесно. Какое яркое пламя! Простите, не знаю вашего имени…
        Служанка улыбнулась.
        Местные господа обычно не знали по именам своих слуг, особенно горничных, которые наряду с посудомойками считались низшим рангом.
        —Меня зовут Флоренс, мисс.
        Она подняла совок, в котором принесла уголь, и направилась к двери.
        —Мисс Лендри просила передать, чтобы вы не спешили вставать. Она скоро принесет вам завтрак.
        —Спасибо, Флоренс, вы очень любезны.
        Юная служанка замешкалась у двери.
        —А это правда, что вы приехали из самой Америки, мисс?
        Жасмин улыбнулась, заслышав в голосе девушки благоговейный трепет.
        —Сущая правда. Моя семья живет в большом городе, который называется Сент-Луис. В самом сердце Америки, далеко-далеко отсюда.
        —Вы только представьте! И там есть индейцы и дикари… медведи, мисс?
        —Много-много лет назад, Флоренс, там жили индейцы. Теперь нет. Там течет красивая большая река под названием Миссисипи, которая делит город пополам, а по реке плавают замечательные колесные пароходы, на которых можно доплыть до многих городов, если не хочешь ехать в экипаже.
        Флоренс широко раскрыла глаза, в них загорелся огонь.
        —Как бы я хотела увидеть эту реку, мисс! Миссисипи. Какое странное название! Я даже в Лондоне не была. Но однажды я ездила с отцом в Йорк, к приходскому священнику. Йорк тоже красивый город. Не могу дождаться, когда расскажу ему о том, что разговаривала с дамой из самой Америки. Он так удивится!
        Жасмин засмеялась.
        —Знаете, если ваш отец захочет, чтобы я рассказала ему о Сент-Луисе, Миссури и реке Миссисипи, с удовольствием это сделаю.
        —О, мисс!
        Глаза девушки радостно заблестели.
        —Я скажу ему, когда пойду в деревню в выходной день. Обязательно.
        Флоренс вздрогнула, заслышав шум по ту сторону двери, — в комнату вошла Мэри с подносом в руках.
        Экономка недовольно посмотрела на юную служанку.
        —Надеюсь, Флоренс не надоедала вам своей болтовней, мисс Уинфилд? У нас в замке так редко бывают гости, что, боюсь, она еще не знает, как себя с ними вести.
        Жасмин села, облокотившись на кружевные подушки — теперь в комнате стало тепло от пылающего камина.
        —Вовсе нет. Она такая юная, но очень учтивая. Похожа на служанок, которые работают в моей семье. Ничуть не сомневаюсь, что они захотят узнать во всех подробностях о моей поездке в Англию, когда я вернусь в Сент-Луис.
        Мэри поставила поднос на маленький столик и принялась переставлять на стол разнообразные блюда и огромный кофейник с кофе.
        —Его светлость позавтракал очень рано, а сейчас отправился осматривать угодья. Его очень беспокоят овцы. Вчера все замерзло, и миссис Раш, наша повариха, сейчас пытается разморозить мясо, лежащее в кладовой, иначе обеда не будет!
        Жасмин вылезла из-под одеяла и накинула красивый шелковый халат, который надевала прошлой ночью.
        Неужели граф действительно нес ее на руках по холодному каменному коридору в спальню?
        Или это был всего лишь удивительный сон?
        —Хотелось бы после завтрака прогуляться, но мне нечего надеть, — размышляла она вслух. — Если я спущусь вниз в неглиже, слуги косо на меня посмотрят!
        Мэри налила кофе.
        —Джордж Редфорд спас ваш багаж, мисс. Я распоряжусь, чтобы кто-то из слуг немедленно принес ваши вещи.
        Жасмин посмотрела на Мэри, ее глаза сияли.
        —Как это возможно? По дорогам можно проехать?
        —Нет-нет. Похоже, еще до начала метели, когда оборвало телефонные линии, герцогиня велела слугам — поскольку вы собирались провести Рождество с родственниками в Деббингфорде — закрыть Харли-Грандж до самой весны.
        —По всей видимости, она хочет остаться в Лондоне со своим внуком.
        —Конечно же, мистер Рейд, дворецкий из Харли, решил, что вы уже доехали до Деббингфорда, поэтому упаковал ваши вещи и отправил следом. Но началась снежная буря, и извозчик доехал только до «Золотого льва» в деревушке Сомертон. Вчера вечером Джордж нашел ваши чемоданы и сундуки, а сегодня утром принес их в замок.
        —Как любезно с его стороны! — поблагодарила Жасмин, с удовольствием намазывая мед на хлеб. — Если бы кто-то сказал мне, что мой конь, Метеор, цел и невредим, я была бы совершенно спокойна.
        —Уверена, конь где-то найдет себе убежище, мисс Уинфилд. У животных удивительная способность о себе позаботиться, когда мы не можем им помочь!
        —Прошу вас, передайте мою благодарность Джорджу Редфорду. Господи, я сама должна была поблагодарить его за то, что он нашел меня в снегу и принес сюда. Он уже уехал из замка?
        Мэри, вздохнув, кивнула, и Жасмин заметила, как ее красивое лицо порозовело.
        —У него есть своя ферма. Хотя в такую скверную погоду там мало что можно делать. Ужасное место. Ах, если бы только он продал свою землю графу… Боже мой! Вам, наверное, неинтересны мои глупые разговоры. Я немедленно принесу ваш багаж.
        —Мэри! Постойте!
        Жасмин встала, локоны рассыпались по ее плечам.
        —А почему Джордж не хочет продать свою землю? Разве граф дает за нее низкую цену?
        Мэри нервно перебирала пальцами большую связку ключей, висящих у нее на кожаном поясе.
        —Нет-нет, мисс. Его светлость честный человек, никто не мог бы и слова плохого о нем сказать. Он посулил Джорджу самое щедрое вознаграждение, но в Йоркшире не найти более упрямого человека, чем Джордж. Конечно, Редфорды много веков владели фермой, но ведь это всего лишь обдуваемый ветрами болотистый клочок земли. В этом году даже репа не уродила. Граф хотел бы ее купить, чтобы соединить два больших участка своего поместья. Он намерен осушить болото и обрабатывать землю. Но Джорджа с места не сдвинуть, мисс Уинфилд. А пока он не продаст землю, мы не можем пожениться, потому что ферма не приносит ему столько денег, чтобы содержать семью!
        Сообразив, что сказала лишнее, она кивнула девушке и поспешно покинула комнату.
        Жасмин принялась за завтрак, осознав, что невероятно голодна.
        Она съела вареное яйцо, выпила кофе и съела намазанный толстым слоем меда мягкий хлеб, наслаждаясь вкусом.
        Она очень симпатизировала Мэри Лендри, молодой экономке, и сейчас догадалась, что девушка испытывает глубокие, искренние чувства к Джорджу Редфорду.
        Жасмин вздохнула и задумалась: каково это — любить человека и настолько переживать о нем, что от одного звука его голоса чувствовать себя на седьмом небе от счастья?
        Интересно, такие ли чувства испытывал граф к своей бедной жене?
        Любил ли он ее? Или брак был просто выходом из положения, чтобы соблюсти договор, когда старик граф умер?
        Не успела она задаться вопросом, какое отношение это может иметь к ней, как принесли ее багаж.
        Она аккуратно распаковала свои самые теплые вещи: юбку и пальто, нашла пару толстых чулок, на дне чемодана — старые кожаные туфли.
        —Что ж, пусть я буду не слишком модной, но уж точно не замерзну! — засмеялась она, разглядывая себя в высоком зеркале на раме, стоящей в углу комнаты.
        Только она собиралась захлопнуть сундук, как заметила сбоку пакет.
        Ну конечно! Ее коньки! Жасмин вспомнила, как мама настояла на том, чтобы она взяла их с собой в Англию, услышав, что в Деббингфорде есть огромное озеро — ведь на Рождество там наверняка будут кататься на коньках.
        В такую погоду все местные водоемы замерзнут. Без сомнения, в графстве тоже есть озеро. В таких поместьях, как Сомертон, есть всякого рода развлечения.
        «Если уж мне нельзя ездить верхом, я определенно могу покататься на коньках. Бог мой, я с ума сойду от скуки, если буду вынуждена весь день читать или шить, пока снег не растает. И уж точно нельзя надеяться, что граф примется меня развлекать. Он прямо сказал, чтобы я не путалась у него под ногами!»
        Жасмин надела свой самый теплый плащ и отправилась вниз по резной дубовой лестнице в центральный зал замка.
        Как чудесно он выглядел в сиянии дневного света, который проникал сквозь маленькие витражные окна, окрашивая в ярко-алый, синий и зеленый цвета вытертые серые камни пола.
        Она могла только стоять, в восхищении глядя на огромные гобелены, доспехи, мечи и сабли, висящие на стенах у нее над головой.
        —Конечно, это впечатляет, но все такое холодное и суровое, — сказала она себе. — Почему бы не поставить несколько больших голубых и белых ваз с цветами на эти маленькие столики? Все выглядело бы намного веселее, уютнее.
        Жасмин направилась по узкому коридору и наткнулась на дверь, ведущую в сад.
        Распахнув ее, девушка ахнула: вид открывался потрясающий.
        Она оказалась на террасе, которую совсем недавно подмели и посыпали песком, чтобы по ней можно было гулять.
        По ту сторону террасы шел пологий, покрытый снегом склон, внизу — заросли ивняка.
        За голыми, склонившимися к земле ветками ив Жасмин заметила поблескивавшее льдом озеро, а за ним — пологие холмы, простиравшиеся к диким болотам.
        —Какая красота!
        —Значит, вам нравится поместье Сомертон, мисс Уинфилд?
        —Ой! — воскликнула Жасмин, поворачиваясь.
        Она не слышала, как подошел граф.
        На нем были бриджи для верховой езды, высокие сапоги и темно-коричневое кожаное пальто с длинными полами.
        —Да, изумительный вид. Первозданная красота.
        Граф взглянул на пейзаж, который так много для него значил.
        —Думаю, вам здесь больше понравилось бы весной, когда поля усеяны желтыми нарциссами, а на пастбищах пасутся ягнята и можно наблюдать за их играми.
        Жасмин вздохнула.
        —К сожалению, когда зацветут нарциссы, я уже буду дома, в Миссури. Но ваше поголовье не пострадало, милорд?
        —Нет, слава богу. У меня очень хорошие пастухи. Они согнали всех овец вниз до начала метели. Нутром чуют, когда изменится погода.
        —Проснувшись сегодня утром, я слышала лай собак, блеяние овец, но голосов не слышала. Ваши пастухи, должно быть, сдерживались изо всех сил.
        Граф вдруг засмеялся, и его серьезное лицо помолодело.
        —Я передам им ваши слова, мисс Уинфилд. Хотя мне кажется, они ответят, что основную работу сделали собаки: согнали овец в стадо и повели вниз.
        —Мне хочется прогуляться. Что скажете, если я поброжу вокруг замка?
        Граф кивнул.
        —Разумеется. Террасу подмели и посыпали песком. Здесь совершенно безопасно.
        Он умолк. Ему так хотелось прогуляться с ней, показать этой юной американке все красоты своего поместья!
        Графу нравился ее веселый нрав и решимость преодолеть все препятствия, возникающие на пути.
        Большинство знакомых дам высшего света после такого испытания, которое пережила мисс Уинфилд, слегли бы на целых две недели.
        Но для него было крайне важно закончить то, что он намеревался сделать в Лондоне с этими бумагами из министерства иностранных дел.
        Как только дорогу расчистят, он вынужден будет уехать по своим важным секретным делам.
        —Вы простите меня, если я не буду вас сопровождать?
        Жасмин почувствовала, что заливается краской.
        Господи, неужели он решил, что она ищет его внимания?
        Он действительно самый сложный человек, с которым ей доводилось общаться.
        Только что он смеялся вместе с ней, его взгляд был теплым и дружелюбным, а через мгновение он вновь настороже, будто это два разных человека.
        —Я и не думала навязываться, милорд, — негромко ответила она, вздернув подбородок и обратив на него взгляд своих сияющих голубых глаз. — Прогуляюсь там, где смогу пройти. Может быть, загляну на конюшню, посмотрю на ваших лошадей. Еще я заметила неподалеку замерзшее озеро. Я привезла с собой коньки, поэтому немного покатаюсь на льду. Уверяю вас, у меня и в мыслях не было путаться у вас под ногами. Хорошего дня!
        Она повернулась, чтобы уйти, но не на шутку испугалась, когда он схватил ее за руку.
        —Ни в коем случае!
        —Прошу прощения, милорд, но вы же не можете всерьез возражать против того, чтобы я покаталась на коньках? Я ведь не прошу вас составить мне компанию и заняться тем, что вы явно считаете пустой тратой времени!
        На лице графа отразилась досада.
        —Озеро не слишком сильно промерзло. Оно очень глубокое посредине, случалось, что люди проваливались под лед.
        Жасмин дернула головой, ее белокурые кудри заплясали.
        —Я же не полная идиотка, милорд. Я приехала из Миссури, американского штата, где намного холоднее, чем здесь этой зимой, и прекрасно понимаю, что нужно испытать лед, прежде чем на нем кататься. Или вы полагаете, что у женщин здравого смысла меньше, чем у мужчин?
        Граф начал терять терпение.
        Он лишний раз убедился: женщины бывают настолько упрямы, что не замечают опасности!
        Граф вспомнил, как эта юная мисс Уинфилд отказалась спешиться с того огромного своенравного жеребца — и вот к чему привело ее упрямство!
        Он слишком хорошо помнил еще одну молодую даму, которая тоже отказалась послушаться совета.
        Перед его глазами стояла лошадь, которую заставили перепрыгнуть через забор — он был слишком высок для нее, — потом падение, безвольное тело его жены на земле и крах всех надежд Сомертонов.
        Граф неожиданно произнес:
        —Я не взываю к вашему здравому смыслу, мисс Уинфилд, но, может быть, можно рассчитывать на ваше воспитание? Прошу вас не кататься сегодня на озере. Пожалуйста, исполните мою просьбу.
        Жасмин резко отдернула свою руку.
        Как он смеет называть ее невоспитанной!
        —Милорд, прошу прощения, если каким-либо образом вас обидела. Я, разумеется, гостья в вашем замке и в вашей стране и прислушаюсь ко всем вашим пожеланиям. Но смею вас заверить: если бы вы были гостем в моем доме, я бы не стала так резко осуждать ваше поведение. А теперь прошу меня простить: здесь нечем дышать!
        Она запнулась на последнем слове и отвела взгляд, потому что на ее глаза навернулись слезы.
        Развернувшись на каблуках, она зашагала назад в замок, дрожа от злости.

* * *
        В миле от стоящего на холме огромного замка, в долине, засыпанная снегом, лежала небольшая деревушка Сомертон.
        Несколько грачей лениво летали над высокими вязами, а из дымоходов в морозный воздух поднимались столбы серого дыма.
        Пара детишек со смехом и криками играли в снежки, потому что в этот день школа была закрыта, и некоторые хозяйки сметали снег с дорожек и крыльца, тревожась о том, чтобы вода не замерзла в расположенных на улице насосах.
        Вывеска на «Золотом льве» не издавала привычного скрипа, потому что погода стояла безветренная.
        Температура на улице стремительно падала, но в доме в огромном камине пылал огонь, а воздух был насыщен дымом и запахом пива и жареного мяса.
        Джордж Редфорд, как обычно, сидел в углу, наслаждаясь пол-литровой кружкой эля и огромным пирогом с мясом.
        Вернувшись домой из замка, он обнаружил, что снег засыпал до половины дымоход его старой фермы, и пока он его не починит, не сможет ничего приготовить.
        Когда он принес в замок багаж молодой американки, Мэри сделала ему большой сандвич с беконом, но с тех пор прошло уже несколько часов.
        Глядя на огонь, Джордж поймал себя на мысли, как прекрасно вернуться домой замерзшим, мокрым и усталым и застать там Мэри, которая ждала бы его с готовым обедом на столе и радостной улыбкой.
        Он покачал темно-рыжей головой и пригубил пиво.
        —Что толку об этом мечтать, глупец! — пробормотал он себе. — Я не зарабатываю столько, чтобы завести семью. Мэри не уедет из замка, чтобы жить на ферме, и, откровенно говоря, моя ферма — неподходящее место для семьи.
        Джордж бросил школу, когда ему исполнилось четырнадцать, и стал вместе с отцом обрабатывать землю. Но, несмотря на то что был не слишком образован, в глубине души он понимал, что разумнее всего было бы продать землю графу Сомертону.
        Однако независимый дух многих поколений его йоркширских предков просыпался в нем от одной этой мысли.
        Это его земля. Он должен сохранить ее и передать своим сыновьям, точно так же, как поступил старый граф со своим огромным поместьем.
        —Мистер Редфорд… могу я угостить вас выпивкой?
        Джордж испуганно поднял голову.
        Перед ним стоял высокий худой человек.
        Джордж почти не видел его лица под черной широкополой шляпой; единственное, что он сумел разглядеть: у мужчины короткая темная борода и усы.
        На нем была дорогая одежда, но покрой и цвет подсказали Джорджу, что она куплена не в Англии. И хотя мужчина говорил правильно, в его речи слышался иностранный акцент.
        Джорджу это показалось подозрительным.
        Это очень странно — откуда незнакомец узнал, как его зовут?
        —Нет, спасибо, сэр. Я как раз собираюсь домой.
        —Но у вас точно найдется минутка, чтобы выпить кружечку лучшего пива, которое подают в «Золотом льве». Или, может быть, рюмочку чего-то покрепче, чтобы не замерзнуть? Ну же, я настаиваю. У меня есть одно деловое предложение, которое вас заинтересует.
        —Вы фермер, сэр? Хотите купить репу?
        Незнакомец весело рассмеялся, ударив кожаными перчатками для верховой езды по ладони.
        —Репу? Нет. У меня к вам другое предложение. Мне сказали, что вы все знаете о замке Сомертон. По всей видимости, вы очень занятой человек, мистер Редфорд, но я готов компенсировать то время, которое вы потратите, чтобы рассказать мне об этом величественном сооружении.
        Он вынул из кармана золотой соверен и положил на стол.
        —Видите ли, мистер Редфорд, я тоже занятой человек, изучаю архитектуру. Я могу изучить замок снаружи, но мне хотелось бы больше знать о внутреннем устройстве замка. Например, где располагаются какие комнаты, сколько дверей ведут в главный зал? Все детали, которые мне необходимы, чтобы закончить писать доклад для Исторического общества.
        Джордж проигнорировал золотую монету, резко встал, допил свое пиво и решительно поставил на стол пустой бокал.
        —Тогда почему бы вам не пойти в замок и не попросить разрешения его осмотреть? Уверен, что граф с радостью откликнется на вашу просьбу, если вы пишете доклад для Исторического общества, как утверждаете.
        —Я уж точно не стану докучать графу или его слугам. Нет-нет.
        Джордж молча обогнул стол, надел пальто и натянул шапку на уши.
        Пусть у них с графом и возникают противоречия, но это их личное дело. Он не намерен ни с кем обсуждать замок Сомертон, и уж точно не с каким-то незнакомцем-иностранцем.
        —Ничем не могу вам помочь, сэр! Удачного дня! — произнес он и вышел с постоялого двора, впустив в душное помещение немного холодного воздуха.
        Бородач был взбешен. Он повернулся и швырнул золотой соверен на стойку бара.
        Иностранец заказал двойную порцию коньяка и стоял, потягивая его, когда вновь распахнулась дверь и вошел Пардью, который еще до сегодняшнего утра служил в замке дворецким. Он был мрачнее тучи.
        —Что-то вы не в духе, мистер Пардью, — обратился к нему хозяин и потянулся за стаканом. — Такое впечатление, что вы потеряли шиллинг, а нашли шесть пенсов. Что случилось?
        —Мне указали на дверь, вот что случилось! — рявкнул он. — Это ничтожество, мальчишка, который называет себя графом Сомертоном! Для могущественных лордов и леди голубых кровей вполне приемлемо напиваться до беспамятства, а бедному простому люду, который на них пашет, даже глоточка коньяка сделать нельзя, чтобы согреться. Жаль, что у нас, как во Франции, не бывает революций!
        Незнакомец поднял голову и прищурился, доставая еще один соверен из кармана жилета.
        —Сэр, я здесь человек не местный, но много знаю о революциях в разных странах. Могу я угостить вас выпивкой и послушать вашу историю? — поинтересовался он.
        Хозяин обеспокоенно проследил за тем, как иностранец заказывает две двойных порции коньяка и уводит Пардью в дальний угол бара.
        У него возникло странное ощущение: что бы ни затевал этот чужеземец, ничего хорошего от него не жди.
        За дверью «Золотого льва» Джордж Редфорд остановился и повыше поднял ворот пальто.
        Ветер все еще был ледяным, снег пока не прекратился, и Джордж тяжело брел по тропинке, которую расчистили вокруг постоялого двора, направляясь к конюшне, где оставил своего пони.
        Ему пора возвращаться на ферму.
        В такую погоду мало что можно там сделать, разве только убедиться, что скотина накормлена, но он будет продолжать усердно трудиться.
        Во дворе конюшни юный конюх водил кругами огромного вороного жеребца, чтобы животное не замерзло.
        —Отличный у тебя конь, юный Джо, — заметил Джордж, поглаживая животное и восхищаясь блестящей шерстью и изящным изгибом шеи.
        Жеребец игриво отпрянул, пожевывая удила во рту, и Джордж подумал, что на нем чертовски сложно было бы скакать верхом.
        —Да, это жеребец чужеземца, который только что вошел на постоялый двор, — ответил Джо, не выпуская поводья, потом оглянулся через плечо, чтобы убедиться, что их никто не видит, достал из кармана полсоверена и показал Джорджу.
        —Только взгляни, что он дал мне, чтобы я поводил его коня!
        —Повезло тебе, парень!
        Джордж посмотрел на коня.
        Очень странно.
        Седло кажется слишком легким для мужчины. Сделано оно из тонкой бледной кожи, больше подходит для дамы.
        Когда Джо опять принялся водить беспокойное животное, Джордж почти автоматически потянулся, чтобы поправить чепрак, который перекрутился под подпругой.
        По спине пробежала дрожь.
        Чепрак был темно-синего цвета, а в левом уголке был вышит крупный золотой крест.
        Джордж ни секунды не сомневался, кому принадлежит этот гордый знак.
        Этот конь принадлежит герцогу Харли!
        Так какого черта на нем скачет незнакомец, у которого столько денег, что он бросает их на ветер и может заплатить конюху целых десять шиллингов?
        Глава шестая
        Остаток утра Жасмин провела, гуляя по замку и обследуя холодные комнаты, давно запертые и оставленные в запустении, и другие, в которых слуги, по крайней мере, потрудились сохранить видимость величественности замка.
        Не завидовала она работающей здесь Мэри.
        Должно быть, очень трудно заставить слуг работать на совесть, когда хозяину дома и имения, по всей видимости, на все наплевать.
        К своему изумлению, Жасмин наткнулась на огромный бальный зал, зеркала в котором были завешены белыми простынями и некогда блестящий паркет сейчас был тусклым, нечищеным.
        На третьем этаже она обнаружила комнаты, которые когда-то, по всей видимости, служили детскими и школьными классами.
        Решетки на окнах и старомодные маленькие картинки с изображением собак, лошадей и игрушечных солдатиков на стенах, без сомнения, останутся у нее в памяти.
        Здесь граф провел свое детство.
        Она поймала себя на том, что улыбается — на двери даже остались следы от карандаша, с помощью которого каждый год отмечали его рост.
        Он сидел за письменным столом с испачканными чернилами пальцами и растрепанными волосами, смотрел через озеро на болота, наверное, мечтая оказаться на улице, покататься на своем пони или побегать по лесу, вскарабкаться на дерево, поплавать — его снедала жажда приключений.
        И конечно же, даже в своих самых смелых мечтах граф и представить себе не мог, что, когда замок перейдет к нему, он прикажет его закрыть и здесь будет царить такое запустение.
        Казалось, весь замок спит вековым сном, запертый от реального мира.
        —Похоже на современную версию «Спящей красавицы», только его светлость на красавицу не похож! Но… — она глубоко вздохнула, — никто не станет отрицать, что он очень красивый мужчина.
        Девушка вспомнила взгляд его темно-карих глаз, то, как нетерпеливо он отбрасывает темные волосы, ниспадающие на лоб.
        Жасмин была уверена, что он человек с железным характером.
        Настоящий лидер.
        В его осанке было столько уверенности в себе, что он просто не мог быть другим.
        Поэтому его самоустранение из общества наверняка стало весомой потерей.
        —Должно быть, он любил свою юную жену до безумия, — размышляла Жасмин, проводя пальцем по запыленной каминной полке. Кажется, ее смерть лишила графа разума.
        Она и сама не понимала, почему этот факт настолько ее расстроил.
        Захандрившая Жасмин вернулась в спальню, встревоженная, не в состоянии сосредоточится ни на чем. Она не хотела ни читать, ни даже играть на пианино.
        У нее в багаже была холщовая сумка с вышивкой, над которой она трудилась, но, достав ее и сделав несколько стежков, она отложила шитье в сторону.
        Ей нужно было размяться, но на улице слишком холодно даже для прогулки по заснеженным окрестностям.
        —Господи, Жасмин Уинфилд, ты стала трусихой! — стала бранить она себя. — Ты свободная американка и живешь своим собственным умом! Ты же прекрасно понимаешь, что тебе очень хочется покататься на коньках по озеру. Что дурного в том, чтобы немного размяться? Ничего плохого не случится, я буду очень аккуратной. Подозреваю, что граф заперся в своем мрачном кабинете и грустит, но у тебя нет причин для грусти!
        С этими словами она достала коньки и поспешила вниз.
        Со всевозрастающим волнением Жасмин вышла на террасу замка, спустилась по короткому пролету крутой заледеневшей лестницы, миновала заросли ивняка и прошла к воде.
        Озеро лежало прямо перед ней, поблескивая серебром под тяжелым свинцовым небом. Гладкая ледяная поверхность простиралась вокруг.
        Жасмин смахнула снег с деревянной скамьи, присела, чтобы сменить туфли на тяжелые ботинки с коньками.
        Коричневая кожа задубела и не слушалась ее заледенелых пальцев, но наконец ей удалось зашнуровать коньки, которые последний раз касались льда в нескольких тысячах миль отсюда.
        Девушка вздрогнула от порыва ветра с озера, надеясь, что всего через несколько минут катания на коньках она согреется, а на щеках заиграет здоровый румянец.
        Но она все еще колебалась.
        Неужели сегодня утром она обещала графу, что не будет испытывать судьбу на озере?
        Нет, вспомнила: она сказала, что «прислушается ко всем его пожеланиям».
        Это же не то же самое, что обещать?
        Жасмин прикусила губу, похлопала замерзшими руками. Она была слишком благородна, чтобы нарушать свои обещания, но ей так хотелось покататься на коньках!
        Ведь не страшно, если она прокатится всего раз? Граф об этом даже не узнает!
        —Жасмин Уинфилд, ты же прекрасно понимаешь, что это нехорошо, — пробормотала она и вздохнула.
        Нет, она не станет кататься на коньках.
        Она же пообещала, и ей ни в коем случае не хотелось, чтобы граф Сомертон решил, что американка не может сдержать слово.
        Она решила, что посидит у озера еще пять минут, а затем пойдет в замок и переоденется.
        Скоро обед, а потом она скоротает время за чтением книги у пылающего камина — не такой уж плохой способ провести промозглый день.
        И тут она заметила какое-то движение на льду.
        Мелькнул алый капюшон, как будто кто-то скользил по ледяной глади озера, не катался на коньках, а бежал и скользил, словно ребенок.
        Жасмин присмотрелась повнимательнее и поняла, что закутанная фигурка очень маленького роста, а по длинной юбке стало понятно, что это девочка.
        Наверное, это какая-то девчушка из деревни, которую послали в замок с посланием, а теперь она спешит вернуться домой до обеда.
        Кто бы это ни был, он явно получал удовольствие от прогулки.
        Но пока Жасмин наблюдала за ней, случилась беда.
        Девочка, казалось, споткнулась — наверное, ногой зацепилась за бревно, скрытое под снегом, — и упала плашмя на лед.
        Жасмин встревоженно наблюдала за происходящим, но фигурка лежала совершенно неподвижно прямо посреди озера, где, она знала, лед самый тонкий.
        —Эй! У вас все в порядке? — позвала она, но ответа не последовало.
        Она в отчаянии оглянулась вокруг в поисках помощи, но рядом никого не было.
        Что ж, обещала она или нет, это явно непредвиденный случай и Жасмин не может оставить лежащего на льду ребенка. Она могла серьезно ушибиться.
        Не раздумывая ни секунды, она вышла на лед и стала осторожно приближаться на коньках к неподвижно лежащей фигурке.

* * *
        Граф в сорочке и жилете сидел за огромным письменным столом с затянутой кожей столешницей, делая вид, что работает.
        Он разложил перед собой важные бумаги.
        Это были секретные правительственные документы, которые он принес с собой из тайника в восточной башне.
        Граф намеревался их изучить, отлично понимая, что, попади они в чужие руки, могут вызвать множество проблем за границей, особенно в странах Балканского полуострова.
        Граф знал, что ему следует сосредоточиться на записках и комментариях, которые его просили сделать, основываясь на полученной им информации, но мыслями был далеко.
        Он вспоминал живые голубые глаза, золотистые кудри и красивое решительное лицо.
        Из задумчивости его вывел негромкий стук в дверь, и он радостно откликнулся:
        —Войдите!
        На пороге показалась Мэри.
        —Прошу прощения за то, что вмешиваюсь, милорд, но вы присоединитесь к мисс Уинфилд за обедом или желаете, чтобы вам сервировали здесь, в кабинете? Если хотите обедать в компании, я распоряжусь, чтобы обед вам подали в маленькой столовой.
        Граф отодвинул кресло.
        —А где же в таком случае будет обедать мисс Уинфилд? — сухо поинтересовался он. — На лестнице? На кухне?
        Мэри зарделась.
        —Разумеется, нет, милорд. Я тогда распоряжусь, чтобы ей отнесли поднос в комнату.
        Граф замешкался.
        Он, к своему собственному удивлению, больше всего хотел сидеть напротив своей юной гостьи и разговаривать обо всем, что на ум придет.
        Но сегодня утром они расстались не очень-то хорошо, и он не сомневался, что она предпочтет обедать одна.
        —Я уверен, что поднос подойдет для нас обоих, Мэри, — наконец произнес он. — Не вижу причин, зачем слугам беспокоиться и топить в столовой, накрывать на стол.
        Мэри сделала неглубокий реверанс и со вздохом покинула кабинет.
        Неужели этот глупец не понимает, что слуги будут просто счастливы хоть что-нибудь сделать!
        Миссис Раш, например, испытывает все большую досаду, что ее величайшие кулинарные таланты больше никто не ценит.
        Подать обед на двух подносах — невелико умение для такой искусной поварихи.
        Граф расхаживал по кабинету: тут возьмет книгу, переставит ее в другое место, там покрутит огромный глобус, пока он не заскрипит, а потом остановит его хлопком ладони.
        Он провел пальцем по очертаниям Соединенных Штатов Америки и быстро нашел Сент-Луис в Миссури.
        В самом сердце страны. Очень далеко от Англии.
        Вскоре Жасмин вернется домой и станет всего лишь воспоминанием. Несомненно, как и он для нее. И не очень-то приятным воспоминанием!
        Он выглянул в окно, тихо выругался и разгневанно вышел из кабинета, даже не остановившись, чтобы надеть на рубашку сюртук.
        Вдалеке он различил знакомую фигурку, которая скользила на коньках по пустынному озеру.
        Жасмин не послушалась его и вышла на лед!

* * *
        Девушка осторожно скользила по льду, замечая, что местами он был более темным — верный знак, что вода еще недостаточно замерзла.
        Добравшись до съежившейся фигурки, она ахнула.
        Из-под алого капюшона виднелось маленькое личико.
        Это была Флоренс, юная служанка, которая только сегодня утром разводила огонь у нее в спальне!
        —Флоренс! Ты ударилась, малышка? Нет, не двигайся. Давай взгляну.
        —Ох, мисс, милая мисс. Я подвернула ногу. Очень сильно болит. Мисс Лендри будет на меня гневаться. Ох!
        Ее стенания оборвал крик, когда лед, согретый ее хрупким тельцем, неожиданно треснул.
        Жасмин замерла, попыталась поднять девчушку, но та была слишком тяжелой.
        —Флоренс, повернись в сторону — ко мне. Ты должна немедленно отползти с этого места.
        —Я не могу пошевелить ногой, мисс! Я пытаюсь. Ой, мне очень жаль. Сегодня у меня выходной, я хотела рассказать своему отцу, что вы поведали мне об Америке. Ой, как болит нога! Вы слышали треск? Оставьте меня, мисс. Лед вот-вот треснет. Вы тоже уйдете под воду! Ой, что же скажет его светлость?!
        —Выбросьте из головы его светлость! — рассердилась Жасмин, распластавшись на льду и пытаясь равномерно распределить вес по непрочной поверхности.
        Она понимала, что у маленькой Флоренс не будет шанса, если она окажется в ледяной воде. Как и она сама, разумеется, но она меньше всего думала о собственной безопасности.
        —Флоренс, слушай меня внимательно! Я сейчас протяну руки, а ты попытайся за них ухватиться и подтянуться ко мне.
        Малышка начала хныкать, но все пыталась повернуться и дотянуться до Жасмин.
        Ей мешало тяжелое пальто, и Жасмин расплакалась от ужаса, когда вновь раздался громкий треск и вокруг Флоренс на льду стала образовываться паутинка трещин.
        —Что бы я ни делал, не двигайтесь! А то уйдете под лед! Дайте мне дорогу, — раздался знакомый рассерженный голос.
        Жасмин ахнула.
        Она настолько сосредоточилась на служанке, что не услышала свист саней по льду у нее за спиной.
        Граф лежал на животе, вытянувшись на длинном бревне.
        Ему удалось обогнуть Жасмин. Одно движение сильных рук — и маленькая служанка скользнула по льду в безопасное место.
        Позже Жасмин не могла вспомнить, как они вернулись с озера.
        Вроде бы граф подскочил и вместе с Флоренс успел перебраться на более толстый лед, когда бревно под ним начало погружаться в рыхлую кашицу из льда.
        Салазки были брошены на милость судьбы, когда лед не выдержал, и их поглотили черные воды.
        Неся Флоренс под мышкой, а второй рукой придерживая Жасмин, чтобы та не поскользнулась, граф направился к берегу.
        Жасмин помнила только, как испуганные Мэри и Фергус, стоявшие на берегу озера, приняли Флоренс из рук графа и спешно отнесли в замок.
        —С вами все в порядке, мисс Уинфилд? — спросил граф.
        Она кивнула.
        У нее так стучали зубы, что она едва могла говорить:
        —Я просто замерзла и промокла. Но, милорд, вы же в одной рубашке! Вы подхватите пневмонию, если не переоденетесь в сухое и теплое.
        Граф не обращал на нее внимания.
        —Присаживайтесь на скамью, давайте я сниму ваши коньки, — сурово приказал он. — Ваши пальцы посинели от холода, и вы сами никак не справитесь.
        Жасмин послушалась графа и села, глядя на темноволосую голову у ее коленей, когда он присел на снег и потянул мокрые замерзшие шнурки.
        —Вы спасли жизнь нам обеим, милорд, — наконец прошептала она. — От всего сердца огромное спасибо! Могу только представить, как будут вам благодарны родители девочки, когда узнают, какой опасности ей удалось избежать.
        Граф взглянул на нее, глаза потемнели от гнева.
        —Мне не пришлось бы никого спасать, если бы вы не нарушили данного мне утром обещания, мисс! А что касается Флоренс, мне кажется, не вмешайся вы, ей удалось бы выползти на берег. Она очень легкая, и под ней одной лед не проломился бы.
        Жасмин ахнула.
        Он обвинил ее в том, что она едва не утопила служанку!
        —Наверняка вы мне не поверите, но, хотя я и принесла на озеро коньки, твердо решила не ступать на лед исключительно из уважения к вашей светлости. Но, увидев, что Флоренс замешкалась, я не могла оставить малышку на волю судьбы. Когда я подползла к ней, лед уже начал трескаться. У меня просто не было выбора!
        Граф переключил внимание на второй ботинок.
        Он чувствовал, как внутри опять закипает гнев.
        Жасмин Уинфилд никогда не узнать, как он испугался, увидев, что она лежит на льду, протягивая руки к служанке, а под их телами уже паутиной расползаются трещины.
        Опасаясь, что она утонет, он вдруг понял, что его чувства к этой молодой американке, пусть и сложные, чрезвычайно сильны.
        Кажется, все время, что он находился рядом с ней, только и делал, что злился на нее, хотя его единственным желанием было ее поцеловать!
        —Разумеется, если вы так излагаете свою версию событий, у меня нет причины вам не верить, — ответил он чопорно, наконец развязав шнурки на ботинках.
        Жасмин сбросила коньки и поспешно сунула замерзшие ноги в туфли, которые оставила под скамьей.
        Девушка подняла с земли коньки, ее била дрожь.
        День клонился к закату, и в долину с болот снова подул ледяной ветер со снегом.
        —Прошу прощения, милорд, я пойду в дом. Могу только вас поблагодарить за то, что второй раз спасли мне жизнь. Будем надеяться, что скоро дорогу до Деббингфорда расчистят и я смогу продолжить путь к кузенам. Не сомневаюсь, что вы вздохнете с облегчением, когда я оставлю замок!
        Тряхнув головой, она развернулась и зашагала по тропинке.
        Граф смотрел ей вслед, не обращая внимания на замерзающую на теле мокрую рубашку.
        В каждом ее шаге было столько отваги, что он понял: никогда ему не забыть, как она пыталась спасти маленькую служанку.
        А еще он вдруг понял, что действительно верит тому, что она сказала: Жасмин не собиралась нарушать обещание. И что она слишком благородна и честна, чтобы обманывать его.
        Впервые за много лет Ричард, граф Сомертон, устыдился своего поведения.

* * *
        Вернувшись в замок, Жасмин попросила служанку приготовить ванну с водой погорячее.
        Она целых двадцать минут лежала в ванной, а потом сушила волосы у камина в спальне, когда в дверь постучала Мэри. Она вошла с запиской на серебряном подносе.
        Удивленная Жасмин прочла:
        «Уважаемая мисс Уинфилд!
        Должен извиниться за не подобающее джентльмену поведение. Мысли мои были заняты совершенно другим, но это, разумеется, не извиняет меня за то, что я обидел гостью моей страны, особенно такую отважную, как вы. Прошу принять приглашение поужинать со мной вечером».
        И подпись: «Ричард Сомертон».
        Жасмин посмотрела на Мэри, ее сапфировые глаза сияли, мокрые локоны прилипли к щекам мелкими завитушками.
        —Граф пригласил меня поужинать сегодня вечером!
        Мэри улыбнулась.
        —Я так и поняла, мисс. Это правильно! Вы же его гостья!
        Жасмин подбежала к туалетному столику, быстро вытирая волосы пушистым полотенцем с запахом лаванды.
        Смотрясь в зеркало в полный рост, она заметила, как Мэри замешкалась у двери, как будто не хотела покидать комнату.
        —Мэри, не могли бы вы помочь мне одеться? — повинуясь импульсу, спросила Жасмин. — Понимаю, что это не ваша работа, но я не уверена, что смогу в одиночку справиться со своей непослушной копной. Я могла бы попросить одну из служанок, но не уверена, обладают ли они опытом укладывать длинные волосы в вечернюю прическу, а мне бы хотелось хорошо выглядеть во время ужина. Если вы, разумеется, ничем не заняты.
        Мэри улыбнулась, морщинка на ее лбу разгладилась.
        Ей нравилась эта молодая американка, и, более того, ей нравилось, как благотворно она влияет на графа.
        Впервые Мэри заметила, что он выказал интерес хоть к чему-то, кроме глупых правительственных бумаг.
        Пусть это всего лишь ужин, это дает надежду, что он выйдет из состояния, в котором пребывает с тех пор, как умерла его жена.
        —Я с радостью помогу вам, мисс. Раньше я каждый вечер укладывала ее светлости волосы, и должна сказать, что навык не утратила.
        Жасмин на мгновение захотелось расспросить Мэри о Милисенте, но она воздержалась.
        Она без колебаний поступила бы так у себя в Америке, но в этой стране, девушка чувствовала, это сочли бы бестактностью.
        Жасмин улыбнулась.
        —В сундуке есть платья, Мэри, но все подходящее для сегодняшнего ужина с его светлостью, должно быть, измялось.
        —Немедленно займусь этим, мисс.
        Мэри открыла большой сундук и принялась доставать одежду и аккуратно раскладывать на кровати.
        Было так приятно любоваться яркими цветами, касаться дорогих материй, роскошного шелка и бархата.
        Здесь лежали вечерние платья розового, бледно-голубого и белого цвета и к ним в тон перчатки и туфли.
        В замке Сомертон давно уже не видели таких красивых платьев.
        —Что вы наденете, мисс Уинфилд?
        Жасмин хотела было ответить, но увидела в отражении в зеркале, как Мэри гладит бархатную юбку одного из платьев, и улыбнулась про себя, сделав вид, что возится с расческой.
        —Вы сами решите! — беспечно отмахнулась она. — Уверена, вы точно знаете, какое из них самое подходящее. Моя шкатулка с драгоценностями тоже в одном из сундуков. Нужно подобрать для такого случая что-то особенное, хотя признаюсь, что у меня нет столько бриллиантов и изумрудов!
        Она продолжала расчесываться, чувствуя волнение.
        Это важное событие.
        Она будет ужинать наедине с графом Сомертоном, мужчиной, который не покидал ее мысли и сны, мужчиной, который дважды спас ей жизнь.
        Жасмин вспомнила свой последний день в Харли-Грандж, когда она смотрела из окна на замок Сомертон.
        Она вспомнила, как слушала сплетни герцогини и жаждала встречи с графом, который казался такой романтической, трагической личностью!
        И вот они встретились, и она намерена провести целый вечер в его компании.
        Это уж точно самый важный день в ее жизни!
        Глава седьмая
        Вечером, ровно в половине девятого, граф с бокалом шерри стоял в гостиной замка Сомертон.
        Он какое-то время колебался, стоит ли надевать фрак, но в конце концов решил, что случай самый подходящий.
        Когда распахнулись двери и объявили, что спустилась Жасмин Уинфилд, он ощутил, как по телу пробежала дрожь, и обрадовался, что оделся, как и подобает случаю.
        Американка выглядела сногсшибательно.
        Откровенно говоря, он едва мог узнать в ней ту укутанную в пальто и шаль особу, с которой всего час или два назад спорил на берегу замерзшего озера.
        Ее золотистые кудри были собраны вверх в затейливой прическе, украшенной темно-розовыми кружевами. Бархатное платье такого же темно-розового цвета, с немного приспущенными плечами, было туго затянуто на тонкой талии.
        На шее у девушки сверкало золотое с жемчугом ожерелье, на руке был браслет, а в ушах — жемчужины.
        Граф невольно представил, как смотрелись бы рубины и бриллианты на ее кремовой коже.
        Он тут же себя одернул.
        Это просто безумие!
        Эта девушка всего лишь нежданная гостья в его замке, к тому же очень докучливая!
        Очень скоро она отправится к своим родственникам в соседнюю долину, а позже вернется домой в Америку.
        Ужин — всего лишь способ извиниться за резкое поведение у озера.
        —Мисс Уинфилд!
        Он взял ее руку, ощутив силу в этих хрупких на вид пальчиках.
        —Позвольте налить вам бокал шерри. Надеюсь, вы пришли в себя после приключений на льду?
        —Давайте оставим формальности, милорд. Уверена, мы никого не обидим, если вы будете называть меня Жасмин.
        Его темные глаза вдруг радостно заблестели.
        —Мои предки были бы просто шокированы, и слуги, уверен, этого не одобрили бы, но если я буду называть вас Жасмин, то и вы называйте меня Ричардом.
        —Договорились, милорд… то есть Ричард!
        Она улыбнулась, и от взгляда ее голубых глаз у графа перехватило дыхание.
        —Очень любезно с вашей стороны, что приняли мое приглашение. Я не стал бы вас винить, если бы вы решили больше никогда со мной не разговаривать после моего возмутительного поведения у озера.
        Жасмин, зардевшись, пригубила шерри.
        Она не сомневалась, что причиной того, что у нее так бьется сердце, было спиртное. Девушка никогда не пила ничего крепче шампанского.
        —Уверена, что вы просто пытались меня защитить. Но, боюсь, американки совсем не похожи на англичанок. Нас учат самих о себе заботиться.
        Граф улыбнулся.
        —Я все больше узнаю о характере юных американок, Жасмин! Однако меня воспитали так, что я должен во что бы то ни стало оберегать слабый пол.
        Она улыбнулась и спросила:
        —Вы не знаете, как чувствует себя Флоренс?
        —Мне всего пару минут назад доложили, что она поправляется. Она подвернула ногу, но на ее стороне молодость и вскоре она выздоровеет.
        Дверь распахнулась, и вошла Мэри.
        —Ужин подан, милорд, — сказала она.
        Граф с улыбкой протянул руку, Жасмин приняла ее, и они вместе вошли в столовую.
        Девушка ахнула от восторга.
        Комната, расположенная в одной из башен замка, была совершенно круглой. Серые стены украшали большие гобелены, пол был устлан турецкими коврами голубых, рубиновых и изумрудных оттенков.
        В камине жарко пылал огонь, не позволяя холоду пробраться в комнату.
        Тяжелые красные бархатные портьеры на окнах были задернуты — комната казалась отгороженной от тьмы и холода ночи.
        Посреди зала был накрыт маленький круглый столик, на котором поблескивали белый фарфор с золотистой каймой, хрустальные бокалы, столовое серебро, а в центре, в глубокой вазе, стояли белые лилии и веточки остролиста — его ярко-красные ягодки резко контрастировали с белоснежными лепестками цветов.
        —Кто-то от души потрудился, — улыбнулась Жасмин, когда дворецкий отодвинул для нее стул.
        Граф кивнул.
        —Боюсь, я разочаровываю слуг: не устраиваю приемов. Впервые за долгое время им выпала возможность продемонстрировать свои бесчисленные таланты.
        Жасмин принялась за восхитительное консоме, которое только что подали.
        —Вы не любите развлечения? Или живете затворником из-за того, что рядом никого нет?
        —Должен признаться, что рядом со мной живет всего парочка достойных соседей. Сам я не охочусь, стреляю, только чтобы наполнить кладовую. Так что, Жасмин, в глазах общества я полный неудачник.
        Жасмин не ответила, переключившись на вкуснейший морской язык в соусе из шампанского.
        Когда дворецкий вышел из комнаты, Жасмин посмотрела на графа.
        Он хмурился, ковыряя рыбу в тарелке.
        Неужели граф опять думает о Милисенте, девушке, со смертью которой оборвалась и его жизнь, из-за чего он превратился в отшельника?
        Она решила: если хочет знать ответ, есть только один способ его получить!
        —Ричард, а когда была жива ваша жена, вы устраивали приемы?
        Граф уронил вилку на тарелку и взглянул на гостью потемневшими глазами.
        На него нахлынули воспоминания.
        Он вспомнил эту молодежь, гостившую в замке неделями. Богатые бездельники, почти дети, у которых было столько свободного времени, что их интересовали только развлечения!
        —У Милисенты было много друзей. Ее все любили: молодая, жаждущая приключений, не желающая прислушиваться к советам.
        Жасмин сделала глоток золотистого вина.
        —Похоже, вы не одобряли ее поведения?
        Пламя свечей затрепетало на ветру, когда вошел дворецкий, чтобы подать следующее блюдо.
        Граф угрюмо наблюдал, как перед ними поставили сладкое из яблок с кремом.
        Он не подозревал, что у Жасмин такие голубые пронзительные глаза.
        Казалось, она решительно бросает ему вызов. Вздернутый точеный подбородок, даже то, как она сидела — прямо и решительно, — все так отличалось от поведения манерных барышень, с которыми он встречался в последнее время!
        —Она была моей женой… — Его голос едва заметно посуровел. — Слишком молода, чтобы стать графиней. Уверен, если бы она осталась жива, то приняла бы на себя нелегкую обязанность быть первой леди Сомертона. Но… — его сердце разрывалось от боли, — она погибла! И это моя вина!
        Жасмин ахнула и инстинктивно потянулась через стол к его руке.
        Пальцы девушки коснулись его ладони, и она почувствовала, как по телу пробежала дрожь.
        —Ричард, вы вините себя в ее смерти?
        Граф посмотрел на гостью, глаза его потемнели.
        —Больше всего на свете Милисента любила ездить верхом и охотиться. Пока я был в Лондоне, она купила новую лошадь у продавца, которому я не доверял. Я умолял подумать дважды, но она не послушалась.
        Повисло молчание. Жасмин хотела было заговорить, но что-то ее удерживало. У нее было такое чувство, что если он не расскажет ей сейчас — не расскажет никогда.
        Наконец граф продолжил:
        —Лошадь привезли. Но она была необъезженной. Дикое животное, пусть и очень красивое. Возможно, после объездки она стала бы отличной скаковой лошадью. Но Милисента была девушкой нетерпеливой. Она пригласила кого-то из своих молодых друзей погостить в замке на выходных. — Он провел рукой по глазам, как будто хотел стереть воспоминания. — Тем утром, за завтраком, она объявила, что продемонстрирует всем, как ее новая лошадь умеет брать препятствия. Я просил ее, умолял и в конце концов просто приказал не глупить и не торопиться.
        Жасмин нахмурилась.
        —Она не послушалась?
        Он грустно усмехнулся.
        —Нет. Она ответила мне, что я старомодный консерватор, если полагаю, что она из тех жен, которые будут во всем слушаться своего супруга. Она сказала, что достаточно опытная наездница и покажет и мне, и всем остальным, каким я был глупцом, что пытался ее остановить. А потом…
        —Тихо-тихо! Больше ничего не говорите! — поспешно перебила Жасмин. — Но, Ричард, какой бы ужасной и трагичной ни была ее смерть, это уж точно не ваша вина! Она была юной девушкой, скорее всего, вы с отцом ее избаловали — я слышала, он очень заботился о ней, взяв под опеку. Она жила своим умом — это и привело ее к преждевременной смерти. Но вы не должны себя винить.
        Граф взглянул поверх мерцающего пламени свечи в ее небесно-голубые глаза.
        —Я должен был проявить настойчивость, — негромко произнес он.
        Жасмин вздохнула.
        —Ричард, я не понимаю, что могло бы удержать Милисенту, разве что вы ее заперли бы! Женщины в наши дни совершенно другие. Мы сами принимаем решения, иногда они бывают неправильными, но важен сам факт, что это наш выбор.
        Он не мог отвести взгляда от ее бесстрашного лица.
        Да, у этой юной американки сильный, независимый дух. Неужели она не понимает, что в современном мире это может привести к серьезным неприятностям?
        Он верил, что Жасмин не собиралась сегодня днем выходить на лед, но все равно вышла, когда Флоренс упала. Она могла утонуть в ледяной воде.
        —Значит, вы поступили бы точно так же? Ослушались бы меня? — растягивая слова, поинтересовался он.
        Жасмин отодвинула тарелку.
        —Мне бы хотелось думать, что меня, во-первых, не обманул бы торговец лошадьми! Но если бы я была так же юна, как ваша бедная жена, не знала мира и верила людям на слово, то, наверное, и я ослушалась бы.
        —А как же «жена да убоится своего мужа»? Разве не этим правилом следует руководствоваться?
        Жасмин протянула руку и прикоснулась к лилиям и листьям остролиста, стоявшим в вазе на столе.
        —Любовь, уважение и послушание — разве не это обещает каждая жена у алтаря? — задумчиво ответила она. — Надеюсь, я сделаю все, что в моих силах, чтобы сдержать клятву, когда придет время. Мне кажется, я никогда не выйду замуж за человека, которому не буду доверять всецело, но не могу слушаться человека, если чувствую, что он ошибается. Господь наделил нас разумом, и все, даже женщины, должны прислушиваться к его голосу!
        Граф отодвинул кресло и встал.
        Он случайно задел стол, и Жасмин вскрикнула от боли, уколов палец об остролист.
        —Вы укололись?
        —Ничего страшного.
        —Позвольте я посмотрю.
        Он вдруг улыбнулся.
        —Это просьба, не приказ!
        Она протянула руку, граф нежно взял ее ладонь, наклонил темноволосую голову и увидел капельку крови, выступившую в том месте, где шип проткнул ей кожу.
        Граф достал платок и промокнул кровь.
        —Думаю, жить будете!
        Вдруг лицо его омрачилось от боли, и Жасмин поняла, что он вспомнил девушку, которая его ослушалась, а в результате умерла.
        Жасмин встала и посмотрела на него.
        Он еще сильнее сжал ее руку — девушка качнулась вперед.
        Губы его были так близко, что она почувствовала: он хочет ее поцеловать, и она совершенно против этого не возражала.
        В этот самый момент двери распахнулись и вошел Генри, лакей, с серебряным подносом, на котором дымился кофе.
        Жасмин отпрянула, чувствуя, как зарделось ее лицо.
        —Я… мне нужно ополоснуть руку, милорд, — запинаясь, произнесла она. — Благодарю за… чудесный ужин. От кофе я, пожалуй, откажусь: боюсь, потом не усну.
        Подобрав длинную бархатную юбку, она поспешно покинула столовую и побежала вверх по каменным ступням до самой своей спальни.
        Жасмин захлопнула дверь и прижалась к ней спиной.
        Господи, да что это с ней?
        Убежала, как глупая школьница, потому что ей показалось, что мужчина хочет ее поцеловать!
        —Но это же был Ричард! — прошептала она, опускаясь на кровать.
        В этом-то и дело.
        Придется ей признать горькую правду: она в него влюбилась.
        В одинокого вдовца, который не намерен больше жениться и который полагает, что женщина должна знать свое место и во всем слушаться мужа.
        Как она, Жасмин Уинфилд, могла влюбиться в этого несчастного мужчину, который живет исключительно прошлым?
        Что может она, молодая девушка из Нового Света, ему предложить?
        Все безнадежно.
        Через пару недель она будет по другую сторону Атлантики. После Рождества она еще на день-два останется в Йоркшире, потом отправится назад в Лондон, там сядет на корабль и поплывет домой.
        Она зарылась лицом в подушку и дала волю слезам. Жасмин знала: как бы она ни храбрилась, невозможно отрицать ее чувства к графу.

* * *
        Внизу на кухне Мэри и миссис Раш заканчивали ужинать.
        Осталось много консоме и морского языка, и они смаковали каждый кусочек.
        Остальные слуги сидели в буфетной, но две главные помощницы по хозяйству наслаждались уединенностью небольшой смежной комнатки, которую миссис Раш приберегла для себя.
        —Хозяину и мисс Уинфилд понравился ужин, как думаешь, Мэри? Смотри, столько не доели.
        Мэри нахмурилась.
        —Кажется, понравился, но молодая гостья не осталась выпить с хозяином кофе. Вернулась прямо к себе в комнату, и Генри уверяет, что она выглядела немного расстроенной, когда пробегала мимо него.
        Миссис Раш помрачнела и скрестила руки на груди.
        —Знаешь, Мэри, я готова жизнь отдать за сэра Ричарда, но должна сказать: с головой у него непорядок. Эта хандра после смерти ее светлости… Это был несчастный случай, как ни крути. Он должен жить дальше.
        —Она была слишком молода, чтобы выйти замуж за графа и взвалить на себя все обязанности, и так избалована старым графом и его светлостью, когда он вернулся из Индии. А теперь эта американка…
        Мэри удивленно подняла брови, и миссис Раш утвердительно кивнула. И хотя у них и в мыслях не было сплетничать, обе были согласны, что из мисс Уинфилд получилась бы настоящая графиня.
        Широко зевнув, миссис Раш поднялась из-за стола и сказала, что отправляется спать. Ей нужно встать в пять, когда начнется очередной беспокойный день.
        Мэри пожелала ей спокойной ночи и склонилась над счетами. Только Генри все не ложился, потому что граф сидел в библиотеке и в любой момент мог его позвать.
        И тут зазвенел висящий над дверью кухни звонок.
        Генри поднял голову и нахмурился.
        —Парадная дверь? Кого это принесло в такой час?
        —Ты лучше ступай и открой, — ответила сбитая с толку Мэри. — Пока хозяин не спросил, что происходит.
        Она так и сидела с карандашом в руке, пока не вернулся Генри.
        —Кто там?
        —Посетитель к его светлости. Иностранец. Кажется, очень приятный. Я сказал ему, что хозяин никого не принимает, но он настоял, чтобы я взял его карточку.
        —Должно быть, это какой-то знакомый хозяина, потому что тот прочел карточку и велел проводить гостя в библиотеку. А потом его светлость сказал, что я ему на сегодня больше не нужен. Я с радостью отправлюсь спать.
        —Какое странное время для визитов! Ты запомнил его имя?
        Генри покачал головой.
        —Какое-то длинное, иностранное — все, что я запомнил. А еще он упомянул, что его задержала погода. Похоже, он приехал откуда-то неподалеку, потому что плащ его был совершенно сухой.
        Мэри покачала головой.
        Иногда странные повадки знати сбивают с толку. Но если посетитель иностранец, это выглядит еще более странно. Иностранец в это время в Йоркшире!
        Но граф принял его. Это хороший знак. Сначала ужин с мисс Уинфилд, потом посетитель — жизнь в замке начинает налаживаться!
        Она погасила масляные лампы и молча пошла по коридору с высокими потолками, чтобы удостовериться, что Генри запер входную дверь.
        Иногда он об этом забывал, и, хотя в замок никто не собирался ломиться, Мэри хотела быть уверена, что дверь надежно заперта.
        Возвращаясь по длинному коридору, ведущему к кухне, она вошла через обитую зеленым сукном дверь и вздрогнула, схватившись рукой за горло.
        У двери буфетной стоял человек!
        —Мэри!
        —Джордж! Что вы здесь делаете в такой час? У меня едва сердце не остановилось. Я подумала, что это грабитель.
        Рыжеволосый фермер улыбнулся и привлек ее к себе, чтобы поцеловать.
        —Простите, Мэри, любимая. Не хотел вас напугать, но сегодня я стал свидетелем странной сцены в «Золотом льве» и решил, что вы должны об этом знать.
        Они сидели за кухонным выскобленным столом друг напротив друга, держась за руки, и Джордж рассказал ей о бородаче и лошади, на которой тот прискакал, — вне всякого сомнения, она была из конюшни Харли.
        —И что, по-вашему, это означает? — поинтересовалась она.
        —По-моему, это конь, на котором скакала мисс Уинфилд, когда произошел несчастный случай. Я могу представить, как ее выбросило из седла, когда жеребец понес, и, наверное, этот незнакомец нашел животное, которое гуляло без присмотра в метель. Но если это так, почему он не отдал его властям, когда буря утихла?
        Мэри закусила губу. Джордж прав. Все это очень странно.
        Она приняла решение.
        —Сейчас у хозяина посетитель, и уже слишком поздно беспокоить его, когда джентльмен уйдет. Но завтра утром я первым делом все ему расскажу, — решительно сказала она. — Он-то уж точно знает, что делать.
        Джордж зевнул.
        —Отлично, я согласен. Сами все расскажите его светлости. Я с ним разговаривать не хочу.
        В огромных серых глазах Мэри показалась тревога.
        —Может быть, вам стоит вдвоем сесть и взвешенно обсудить продажу вашей фермы…
        Джордж резко встал.
        —Нет, Мэри. Не хочу с вами спорить, но я не продам свой дом… место, которое много поколений принадлежало моей семье, за несколько гиней. У меня столько же прав на эту землю, как и у графа Сомертона!
        С этими словами он зашагал к задней двери, распахнул ее и ахнул.
        —Черт! Опять снег! Я хотел забрать домой пони.
        —Укладывайтесь-ка, Джордж, опять в кладовой. Снегопад может прекратиться только к утру.
        Мэри озорно улыбнулась.
        —И мне бы очень хотелось за завтраком любоваться вашим противным лицом!
        Поцеловав любимого на прощание, она оправилась в свою спальню.

* * *
        Жасмин проснулась от холода. Она поняла, что вся дрожит, все еще лежа на нерасстеленной кровати в темно-розовом вечернем платье.
        Она наревелась, перед тем как забыться беспокойным сном. Маленькие часы на туалетном столике показывали два часа ночи.
        Она встала, зажгла масляную лампу и сняла платье, в которое облачалась с такой надеждой.
        Как же ее угораздило влюбиться в графа Сомертона?
        От этой любви хорошего не жди, потому что она уверена: он никогда не стал бы рассматривать ее как невесту!
        И это еще если он решит жениться во второй раз, в чем она очень сомневалась.
        Жасмин выглянула в окно.
        Опять шел снег — огромные снежинки тихо ложились на заледеневшую землю.
        Она достала из сундука старое темно-синее платье, которое купила по дороге из Миссури.
        Оно было более поношенным, чем то удивительное творение из шелка и кружева, которое она носила с момента своего приезда в замок, но у нее больше не было желания надевать что-либо из того, что принадлежало первой жене графа.
        Жасмин причесала и собрала непослушные локоны голубой лентой.
        Усталости она совершенно не чувствовала.
        Откровенно говоря, она должна была признать, что, помимо огромного разочарования, чувствовала дикий голод!
        Девушка взглянула на звонок над кроватью и покачала головой.
        —Нет, я не могу разбудить бедного слугу только для того, чтобы он принес мне что-нибудь поесть! — пробормотала она про себя. — Это было бы невежливо.
        Но чем больше она думала о своих потребностях, тем больше ей хотелось пить. Чашка горячего молока спасла бы положение.
        Темноты Жасмин не боялась.
        Она знала, что в большом зале всегда оставляют лампу, а в кухне множество свечей.
        Повинуясь порыву, она туго подпоясалась и выскользнула из комнаты в темный коридор.
        Тихонько ступая по лестнице, она гадала, где же спит граф.
        И спит ли вообще? Или бодрствует и размышляет о несчастной Милисенте, виня себя в ее смерти?
        Дойдя до поворота лестницы, которая вела в большой зал, она вдруг услышала шум и остановилась.
        Он показался ей странным.
        В очень старых замках, конечно же, всегда множество странных звуков — скрип дерева, мыши скребут за панелями, сквозняки, гуляющие за гобеленами.
        Но этот шум был… другим.
        Потом почти сразу появился тусклый свет со стороны кабинета графа.
        Жасмин ахнула и вжалась в стену.
        Очередного разговора с графом она сегодня не выдержит. Пока не сможет взять себя в руки и сделать вид, что он для нее совершенно ничего не значит.
        Жасмин умрет от стыда, если он догадается, что она испытывает к нему сильные чувства.
        Пока девушка наблюдала за происходящим, кровь стыла у нее в жилах.
        Из кабинета графа вышли трое крепких мужчин — двое из них вели под руки Ричарда!
        Казалось, что граф оцепенел — он шел, спотыкаясь, как будто получил удар или был без сознания.
        Третий высокий незнакомец в темном сюртуке держал в руке тонкий черный портфель.
        В свете стоящей на столе маленькой масляной лампы Жасмин смогла разглядеть небольшую черную бородку и растянутые в улыбке тонкие губы.
        Он решительно направился к тяжелой входной двери и отодвинул засов.
        Не успела Жасмин и глазом моргнуть, как дверь распахнулась и четыре фигуры растворились в снежной ночи.
        Глава восьмая
        Как только входная дверь закрылась за тремя мужчинами, тащившими графа, Жасмин бросилась вниз по лестнице, приоткрыла дверь и выглянула на улицу.
        К своему ужасу, она увидела, как графа взваливают на лошадь, которую держит под уздцы один из негодяев.
        Второй повел лошадь прочь и мерзко выругался, поскользнувшись на льду, присыпанном снегом.
        Жасмин едва удержалась, чтобы не вскрикнуть.
        Темнобородый вскочил на крупного гнедого жеребца и натянул поводья — тот встал на дыбы и попытался найти точку опоры на заледенелой земле.
        Этого жеребца она узнала бы из тысячи!
        Метеор!
        И вдруг на нее нахлынули воспоминания — она вспомнила все…
        Как ее едва не сбил машиной граф, как они поскандалили на дороге, как она потом скакала сломя голову через лес по дороге в Деббингфорд…
        И тут на нее из зарослей выскочили мужчины, схватили Метеора под уздцы… Она вылетела из седла…
        И лицо человека, который украл у нее коня!
        —Боже мой! Ричард! Я должна ему помочь. Графа похитили!
        Она взлетела вверх по лестнице, перевела дух, потом преодолела еще один пролет и добежала до деревянной лестницы, ведущей в комнаты слуг.
        Она в отчаянии стала колотить в дверь спальни Мэри, пока та не открылась — на пороге появилась хозяйка с распущенными волосами, на лице у нее были написаны тревога и беспокойство.
        —Мисс Уинфилд! Что случилось в такой час? Пожар?
        —Нет, поднимайте всех! И побыстрее, Мэри! Графа похитили!
        —Похитили?
        —Да-да! Быстрее! Мы должны послать за помощью. Нужно проследить за ними. Нельзя терять ни минуты!
        —Что за шум? Зачем будить женщину?
        Это миссис Раш тяжело ступала по коридору, кутаясь в огромный серый шерстяной халат, в котором походила на забавного слоника.
        Захлопали остальные двери, и в коридор выскочили еще несколько служанок, Генри и Фергус.
        Все загалдели, и несколько мгновений в коридоре царили шум и суматоха.
        Жасмин без труда восстановила порядок и заставила слушать себя.
        —Мэри, вы должны послать в деревню за помощью. Я знаю, что телефоны не работают, но мы должны как-то поднять людей. Нужно немедленно сообщить констеблю, он знает, что делать. Я спущусь вниз и пойду по следам. Если мы не поймем, куда они направились, то никогда их не найдем!
        Зная, что на Мэри можно положиться во всем, Жасмин поспешила в свою спальню и быстро переоделась в кожаные штаны для верховой езды и старые сапоги.
        Она едва успела надеть жакет поверх шерстяной кофты, а потом побежала вниз по лестнице, прошла через зал и вышла в ледяную ночь.
        Девушка стала приглядываться к следам на снегу: где он примят, где оставили следы люди и лошади.
        Следы копыт уже почти скрылись под свежим слоем снега. Вскоре они исчезнут, и тогда поди пойми, куда поскакали похитители.
        Жасмин в отчаянии оглянулась вокруг.
        Вокруг ни души, а из-за снегопада видимость сократилась до нескольких метров.
        «И что мне делать? Ох, Ричард, Ричард, надеюсь, они не причинят тебе вреда. Но эти люди так жестоки, они способны на все, а я точно знаю, что умру, если с тобой случится что-то ужасное».
        Жасмин дала наконец выход своим чувствам, и ей показалось, что у нее разорвется сердце.
        Но сейчас не время впадать в отчаяние.
        От фермеров у себя на родине Жасмин знала: идти по следу человека в снегу — дело рискованное, потому что ветер за секунды заметает следы.
        «Мы теряем драгоценные минуты, нет времени ждать помощи из деревни, — в отчаянии подумала она. — Если Ричарда можно спасти, я должна сделать все, чтобы помочь ему».
        Она смахнула навернувшиеся на глаза слезы.
        И только теперь, когда ей грозила опасность его потерять, она наконец-то призналась себе, как сильно любит Ричарда, графа Сомертона.
        Ее любовь была безответной, Жасмин прекрасно это понимала. Но от этого любила его не меньше.
        Жасмин поняла, что с той судьбоносной ночи, когда она едва не разбилась, оступившись в галерее, ее сердце принадлежит графу.
        —А теперь я должна его спасти! — пробормотала она себе. — Но нужно спешить! Они уже далеко ускакали. Господи, пешком я никогда их не догоню!
        Тут Жасмин осенила одна идея, она развернулась и побежала по террасе, огибающей замок. Сердце у нее бешено билось, разум затуманивал страх за Ричарда.
        Они ведь не сделают ему ничего плохого? Может быть, потребуют выкуп? В Америке похищение людей — обычное дело, но Жасмин не предполагала, что такое случается и здесь.
        Но если они похитили графа из-за выкупа, у кого они будут его просить? У Ричарда нет близких родственников.
        В голове роились мрачные мысли.
        А если он серьезно ранен? Когда она видела его в последний раз, он казался оглушенным: не мог самостоятельно передвигаться, поэтому его вытащили на улицу.
        —Но, возможно, он просто притворялся, — предположила она, — чтобы задержать их и получить шанс на спасение.
        Оставалось только надеяться, что она права.
        И кто этот бородач, который украл ее Метеора? Похоже, в этом жутком похищении он главный.
        В конюшне замка было тепло от дыхания дремлющих лошадей. Жасмин отлично понимала, что для подобного дела не подойдет ни одна из горячих чистокровных лошадей графа.
        Она уже убедилась, как сложно управлять Метеором, когда у того на льду разъезжаются копыта.
        Нет, ей нужно что-то попроще и покрепче — подойдет серый коренастый пони Джорджа Редфорда, который все еще стоит в конюшне Сомертона, ожидая, что его отведут назад на ферму, когда прекратится снегопад.
        Жасмин быстро вывела его из конюшни.
        Она привыкла скакать по прериям верхом на неоседланных лошадях у себя в Миссури, поэтому легко могла справиться с этим маленьким пони.
        Жасмин уже выводила пони из стойла, когда юный конюх, пошатываясь ото сна, появился на пороге комнатки. Он даже глаза протер от изумления, когда среди ночи обнаружил на конюшне американку.
        Не потрудившись даже надеть седло, она потянула за уздечку, в одну секунду вскочила на широкую серую спину пони и поскакала по тропинке.
        Она следовала за похитителями и страстно благодарила Господа, что смогла собраться с духом и сесть на лошадь после своей последней поездки верхом, едва не стоившей ей жизни.

* * *
        А в замке поднялась суета.
        Одна только невозмутимая Мэри спокойным низким голосом отдавала приказы, перекрикивая шум.
        Генри она отправила в деревню за констеблем.
        Фергус порывался отправиться за похитителями, но Мэри остановила его.
        —Послушай, Фергус, констебль в одиночку не совладает с этими негодяями. Мне нужно, чтобы ты обошел всех, куда только сможешь добраться, и поднял крестьян. Скажи, чтобы они собирались в деревне, а там констебль уж знает, что делать.
        Она немного покачнулась и всхлипнула, но крепкая рука Джорджа поддержала ее.
        —Мэри, любимая, держитесь, — успокоил он. — Вы должны быть сильной ради всех нас.
        —Знаю. Буду держаться. Но, Джордж, мне кажется, что мисс Уинфилд погналась за ними! Клянусь, я ничего не знала. Подумала, что она вышла на улицу, чтобы проследить, в какую сторону они поскакали, но назад она так и не вернулась!
        Джордж обнял любимую.
        —Тихо, тихо! Мэри, вы ни в чем не виноваты. Мы же знаем, что она крепкий орешек. По-моему, она не даст себя в обиду.
        —Но, Джордж, она же хрупкая девушка, одна против негодяев. Мы должны отправиться за ней. Медлить нельзя! Мы не можем дожидаться, пока из деревни прибудет констебль с подмогой. Нужно действовать!
        Она не сводила глаз с молодого фермера, гадая, не помешает ли ему нелюбовь к графу и всему миру богатства и привилегий помочь юной американке.
        Джордж нахмурился и обнял Мэри еще крепче. Он не мог допустить, чтобы его любимая так расстраивалась.
        —Мэри, вы же лучше меня все знаете. Мы с графом из разных социальных слоев, это правда. Но мы оба — уроженцы Йоркшира. Поэтому, пока я жив, ни один проклятый негодяй не посмеет удерживать его ради выкупа!
        —Тогда что же нам делать?
        Джордж был мрачнее тучи.
        —Похоже, вы правы: мы должны отправиться за ними! И побыстрее.

* * *
        В полумиле от замка Жасмин, пригнувшись, прижималась к гриве пони. Ее зубы стучали от холода, лицо залепило снегом, который уже запорошил ее белокурые волосы — они намокли, потемнели и янтарными прядями липли к вискам.
        Следы копыт скачущих впереди лошадей быстро заметало снегом, и она все подстегивала пони, заставляя скакать быстрее.
        Она понимала, что не должна выпускать из виду эти следы, в противном случае граф может навсегда раствориться в диких болотах в окрестностях Сомертона. И, возможно, больше его никто никогда не увидит!
        Она поняла, что они обогнули озеро.
        Время от времени, когда снег ветром сдувало в сторону, Жасмин слева от себя видела тускло поблескивающий лед.
        «Ох, Ричард, мне бы хотелось покататься с тобой на коньках по озеру. Не споря о том, правильно я поступаю или нет!»
        Внезапно следы разошлись — те, что левее, продолжали огибать озеро, а те, что правее, вели на холм.
        Жасмин могла различить следы, ведущие вокруг озера, но снег заметал их так быстро, что через минуту не видны были даже следы копыт ее пони.
        Чтобы дать знать тем, кто скачет за ней следом, по какой дороге ехать, она поспешно сняла с волос розовую атласную ленту, наклонилась и привязала к ветке.
        И поспешила на пони Джорджа вперед, по следам похитителей.
        Оглянувшись назад, Жасмин увидела, как розовая лента неистово затрепетала на ветру, но вскоре пропала из виду.
        Со всхлипом она еще раз обернулась.
        Неужели всего несколько часов назад она спускалась по лестнице замка, чтобы поужинать наедине с графом, чувствуя себя такой счастливой и красивой в темно-розовом бархатном платье?
        Сейчас она настолько замерзла, что не ощущала ни рук, ни ног.
        И тут неожиданно, когда она подумала, что не в силах скакать дальше, впереди мелькнул свет!
        Конечно же, это были похитители. Кто же еще мог бродить в ночи в такой снегопад?
        Она перевела пони на медленный шаг и стала вглядываться вдаль сквозь пелену падающего снега.
        У кромки воды стояла какая-то большая деревянная постройка, и льющийся из окна этой постройки свет тускло мерцал в снежном буране.
        Жасмин догадалась, что, скорее всего, это лодочный сарай — место, где хранились не только лодки, но и весла, паруса и рыбацкое снаряжение.
        По ту сторону долины у герцога Харли есть такой же.
        Они отвезли Ричарда туда! Наверное, решили спрятаться в сарае до утра, переждать метель, а потом отправиться дальше.
        С трудом двигая окоченевшими руками и ногами, Жасмин соскользнула со спины пони, привязала животное к дереву и стала пробираться вперед.
        Снежная буря утихла, воздух был морозен и свеж.
        В глубине души она понимала, что Ричард где-то рядом.
        Она чувствовала его.
        Жасмин верила, что ее сердце никогда не лжет, она всегда знала, когда граф находится рядом с ней.
        Девушка осторожно пробиралась вдоль стены сарая, пока не достигла окна, потом заглянула внутрь.
        Она разглядела трех мужчин.
        Двое сидели под деревянным навесом со стороны озера, накинув на плечи одеяла, и ели жареного цыпленка.
        Перед ними стояло несколько бутылок пива, они громко смеялись.
        Третий похититель — бородач, который, как теперь узнала Жасмин, украл ее Метеора — молча сидел чуть поодаль, как раз у двери сарая, завернувшись в плащ, и потягивал из серебряной фляжки коньяк.
        Но Ричарда нигде не было! Что они с ним сделали?
        Неужели человека, которого она так любила, убили?
        Тут она заметила, что в глубине сарая от ветра распахнулись широкие дубовые дверцы.
        Там, на грязной земле, полусидя, полулежа, со связанными сзади руками, находился Ричард, граф Сомертон!
        Жасмин вздрогнула от ужаса.
        На лбу у Ричарда была кровь, все лицо в синяках. Да жив ли он?
        Потом она заметила движение, услышала стон.
        С облегчением вздохнув, Жасмин поспешила к двери и пригнулась, чтобы пробраться внутрь, прячась от грабителей за огромной моторной лодкой, стоящей на деревянной подставке и подготовленной к зимнему ремонту.
        —Ричард! Милорд! — шепотом окликнула она.
        Последовало молчание, потом темноволосая голова едва заметно качнулась.
        —Ричард! Прошу вас, ответьте мне.
        —Жасмин!
        В его голосе слышалось изумление и недоверие.
        —Слава богу, вы живы! Господи! Я так испугалась.
        —Милая моя, вы с ума сошли? Что вы здесь делаете?
        Граф взглянул на лодку, туда, где, спасаясь от снега, сидели три негодяя.
        Поморщившись от боли в крепко связанных запястьях, он перевернулся так, чтобы спиной опираться о деревянную подставку, за которой пряталась Жасмин.
        —Я поехала за вами, Ричард.
        Граф на мгновение прикрыл глаза. Он поверить не мог в то, что услышал.
        Несомненно, она была самой смелой, самой удивительной девушкой на всем белом свете.
        Но он не смог удержаться от упрека:
        —Это самый безумный, самый сумасшедший, самый смешной…
        —Тихо-тихо! Нас могут услышать! Может быть, это и безумие, но смешного в этом мало. Я послала слуг в деревню за помощью. Скоро нас найдет констебль.
        —Послушайте, Жасмин…
        —Ричард, отодвиньте руки немного назад, я попробую вас освободить. Ближе я подобраться не могу, они меня увидят.
        —Нет, дорогая моя. Не смейте подвергать себя еще большей опасности. Послушайте, Жасмин…
        Она почувствовала, как закипела кровь от той теплоты, которая звучала в его словах.
        —Видите высокого бородача?
        —Да, — прошептала Жасмин.
        —А черный портфель рядом с ним?
        Жасмин вытянула шею и пискнула, когда ее нога соскользнула и кусок металла с грохотом упал на пол.
        Все трое вздернули головы, но граф повернулся набок, застонал, чтобы скрыть посторонний звук, и похитители вновь расслабились.
        —Сидите тихо, ваша светлость! — презрительно усмехнулся один из них. — Или я подойду и заставлю вас замолчать навечно!
        —Да, вижу, — прошептала Жасмин, когда похитители вернулись к своей трапезе.
        Граф застонал, но на сей раз не потому, что разболелась голова, по которой его огрели.
        Страшно подумать, что документы в этом портфеле могут покинуть пределы страны.
        Это означало бы начало войны.
        —Они приходили за портфелем? — догадалась Жасмин.
        Она как раз дотянулась до запястий графа, и пальцы робко потянули веревку, пытаясь развязать крепкие узлы.
        —Да, я сам им совершенно ни к чему. Похищение — для отвода глаз. Они думают, что все будут ждать требования о выкупе, не понимая, что их истинной целью были документы в моем портфеле. Там особо секретные записи, мысли и планы, я даже передать вам не могу, насколько они важны для будущего Европы.
        —Но, Ричард, как они надеются вывезти их из долины? Дороги замело. А свежевыпавший снег делает эту задачу сложной вдвойне.
        —Да, я сам об этом сперва подумал, а потом понял: в озеро впадает река. Она редко замерзает. Наверное, у них неподалеку есть лодка, на ней они и уплывут.
        —И что же мне делать? — вздохнула Жасмин.
        В приступе отчаяния она неистово потянула за узел, но без ножа не стоило и мечтать об освобождении графа.
        Граф оглянулся на сидящую на корточках в темноте девушку, его карие глаза были наполнены тревогой.
        —Ничего! — прошипел он. — Послушайте, Жасмин, вам нельзя оставаться, чтобы не подвергать себя еще большей опасности. Если, как вы уверяете, уже подняли тревогу, будем надеяться, что меня скоро найдут. Возвращайтесь назад в замок, расскажите, где я. Тогда я, по крайне мере, буду знать, что вы в безопасности. А это так много для меня значит.
        Сердце Жасмин просто запело от этих слов, но она понимала, что не сможет его оставить.
        —Ричард, если эти документы настолько важны, как вы говорите, не стоит думать о моей безопасности.
        Граф негромко застонал.
        —Дорогая моя девочка, ваша безопасность значит для меня все! Если бы только…
        Жасмин протянула руку и коснулась его запястья чуть выше веревок, впившихся ему в кожу.
        —Ричард, вы бы никогда не узнали, как я мечтала услышать эти слова, но наши чувства не должны помешать достижению цели. Зло должно быть наказано. А теперь говорите мне, что делать.
        —Жасмин!
        —Послушайте, Ричард! Я знаю, вы думаете, что женщин нужно ограждать от всех опасностей современного мира, но сейчас один из тех исключительных случаев, когда нужно отбросить сантименты.
        Граф несколько минут молчал. Он знал, что Жасмин права, но как он мог попросить рискнуть жизнью любимую женщину?
        —Этот портфель не должен покинуть пределы страны, — прошептал он хриплым голосом.
        Жасмин не колебалась ни секунды. Не время сейчас для долгих прощаний.
        Любимый мужчина сказал ей, что делать, и она была решительно настроена выполнить его просьбу.
        Она позволила своим пальчикам лишь на мгновение задержаться на связанных руках графа и потихоньку отползла в темноту.

* * *
        Всего в миле от лодочного сарая Мэри с Джорджем медленно скользили на коньках по озеру, взявшись за руки и вглядываясь в ночь в поисках следов Жасмин на тропинке, идущей вдоль берега.
        Снег уже перестал идти, тучи расступились, открыв сверкающее звездное небо с полной луной, которая залила серебристым светом заснеженные поля и болота.
        Джордж решил, что снег слишком глубок и будет трудно догнать американку пешком.
        Мэри нашла коньки графа, и уже через несколько минут они вдвоем стояли на льду.
        —Наверное, мисс Уинфилд последовала за ними по тропинке, — предположил Джордж. — Если мы не потеряем тропинку из виду, то в конце концов найдем леди.
        —Поверить не могу, что она оседлала вашего старого пони! — пробормотала Мэри.
        Они как раз собирались выйти из замка, когда из конюшни выбежал молодой конюх с новостью о том, что мисс Уинфилд поскакала на пони Джорджа и скрылась в ночи. Что ему оставалось делать?
        Джордж крепче взял Мэри за руку, когда они скользили по неровному льду.
        —Отважная она девушка, сомнений нет! — согласился он. — Но ей не справиться с этими негодяями, даже если она их догонит.
        —Ох, Джордж, что же будет, если графа убили? Кто унаследует замок? Куда мне идти?
        —Мэри, любимая, перестаньте тревожиться и верьте, что мы обязательно найдем обоих живыми и здоровыми.
        —Джордж, смотрите, мы у того места, где тропинка расходится. Наверное, они поскакали вверх по холму.
        Молодой фермер повернул и остановился.
        —Вы правы! Стойте здесь, пойду проверю!
        Мэри не успела ничего ответить, как он оставил ее и взобрался на берег.
        Казалось, прошла целая вечность, но на самом деле пролетела всего пара секунд, когда он вновь появился из зарослей ивняка, размахивая чем-то.
        —Это лента, Мэри. Розовая. Это лента мисс Уинфилд?
        —Да! — с облегчением воскликнула Мэри. — Она была у нее в волосах.
        —Находчивая американка оставила для нас подсказку на тропинке. Они поскакали не на холм. И мне кажется, я уже догадываюсь, куда они отправились!
        Он соскользнул с берега и устремился к Мэри. Девушка протянула к нему руки, он закружил ее, заключив в объятия, и поспешно поцеловал.
        —Лодочный сарай! Это единственное место по эту сторону озера, где они могут отдохнуть и спрятаться от снега. Готов поспорить на годовой заработок, что туда они и увезли его светлость.
        Мэри оглянулась и посмотрела на озеро.
        Лед блестел в тусклом свете луны, и вдали она уже слышала шипение сигнальных ракет.
        Факелы!
        Наконец-то деревня проснулась, спешит на помощь.
        Только успеет ли вовремя?
        Глава девятая
        С бешено колотящимся сердцем Жасмин пробиралась вокруг лодочного сарая, и мягкий толстый ковер из снега скрадывал ее шаги.
        Стояла глухая черная ночь. Если ранее на небе поблескивали звезды, то сейчас над болотистой местностью сгустились огромные черные тучи, закрыв луну и погрузив все в темноту. Но, к счастью, только что выпавший снег отражал ее тусклый свет.
        Жасмин не знала, откуда набралась смелости, чтобы оставить связанного Ричарда, похищенного негодяями, которые замыслили украсть ценные правительственные документы.
        Единственное, что она знала: страдание, отразившееся на лице графа, связано не с его собственной болью и пленом.
        Правда, Жасмин не совсем верила, будто больше всего его тревожит, что она рискует своей жизнью.
        Нет, он боялся того, что произойдет, если эти важные документы пропадут или попадут за границу.
        —Я костьми лягу, но они не покинут пределы этой страны! — пробормотала про себя Жасмин. — Но, Господи, пожалуйста, убереги Ричарда! Потому что я так его люблю!
        Она обомлела.
        Ее любовь к графу была новым и волнующим чувством, и Жасмин жалела, что у нее нет времени посидеть в тишине и прочувствовать то возбуждение, которое охватывало ее от одного звука его имени. Рассиживаться было некогда.
        На нее была возложена жизненно важная миссия, и девушка должна была выбросить все из головы, чтобы не провалить ее.
        Она добралась до угла лодочного сарая. Похитители прятались внутри, сидя на деревянной пристани у глубокой бухты, над которой был построен сарай.
        Летом, должно быть, эту бухту использовали, чтобы спускать на воду лодку графа, когда он собирался порыбачить или устроить пикник на озере, хотя Жасмин не верила, что после смерти графини здесь бывали пикники.
        Она стала на колени в снег, радуясь, что мягкая кожа штанов для верховой езды защищает ее ноги от холода, и осторожно прислушалась.
        Девушка слышала, как двое негодяев о чем-то говорят, но разобрать слов не могла. Язык, на котором они говорили, был ей не знаком.
        Девушка вспомнила, что, когда впервые заглянула в сарай, те двое сидели дальше всего от угла здания.
        Главарь банды, бородач, привалился спиной к стене, спрятавшись от ветра, дующего с озера.
        Вдруг он, должно быть, встал, потому что Жасмин услышала, как он отдает отрывистые приказы.
        Она осторожно заглянула в щелочку между дверью и стеной.
        Те двое на что-то жаловались друг другу, но явно готовились отправиться в путь.
        Жасмин наблюдала, как бородач пошел вглубь сарая, слышала его язвительную реплику, обращенную к Ричарду, и спокойный, взвешенный ответ графа.
        Но… она затаила дыхание… на грязной земле остался лежать черный портфель!
        Бородач оставил его там — желание посмеяться над страданиями графа заставило его забыть о своей добыче.
        Это был ее шанс. Возможно, единственный шанс, который ей выпадет!
        Жасмин колебалась всего секунду.
        Не думая о собственной безопасности, она прошмыгнула в дверь, схватила портфель, развернулась и побежала через замерзшее озеро.
        Иностранец злобно выругался, осознав, что произошло.
        Он бросился за Жасмин, но в это мгновение граф выставил ногу, и тот споткнулся.
        Бородач упал, выругался, что-то крикнул на иностранном языке двум своим подручным, ошарашенным неожиданным поворотом событий и поспешившим ему на помощь, не обращая внимания на его приказы преследовать девчонку.
        —Беги, Жасмин, беги! О святые небеса, защитите мою любимую, — простонал граф, пытаясь развязать руки.
        На несколько мгновений поднялась суета, а потом мужчины исчезли, бросившись вдогонку за Жасмин, и через секунду настала тишина.
        Затем позади графа что-то зашевелилось и чей-то голос окликнул его:
        —Милорд!
        Граф обернулся, не веря своим ушам.
        —Джордж Редфорд! Но все это… Развяжите меня, быстрее! Мы должны поспешить за мисс Уинфилд! Она опережает этих негодяев всего на пару секунд, и я боюсь, что они убьют ее, если догонят.
        Блеснуло лезвие, Джордж ножом перерезал веревки.
        Наблюдая, как поддаются веревки, молодой фермер не мог мысленно не усмехнуться.
        Один взмах лезвия, и граф был бы мертв и никто никогда не узнал бы, кто это сделал.
        Джордж поклялся бы, что граф был уже мертв, когда он его обнаружил. И его ферме больше ничего не грозило бы, ведь в глубине души Джордж понимал, что граф не оставит попыток завладеть землей, принадлежавшей семье Редфордов.
        Но это была всего лишь шальная мысль.
        Джордж уже говорил Мэри, что, возможно, граф ему враг, но он англичанин, а Джордж считал, что ни одному иностранцу не позволено похищать англичан!
        Глухо застонав, граф развел руки и поморщился от боли в затекших мышцах.
        —Благодарю вас, Редфорд. От всего сердца спасибо, что пришли мне на помощь. Вы хороший человек.
        Продолжая стягивать веревки с запястий, он поспешил прочь из лодочного сарая, отчаянно вглядываясь в темноту в надежде увидеть убегающую фигурку Жасмин, за которой гонятся трое негодяев.
        Но перед его взором была лишь гладь замерзшего озера.
        —Куда же они побежали? — простонал он.
        Джордж стоял рядом, изо рта его в морозный воздух выходил пар.
        —Может быть… лед треснул… — пробормотал он в смятении.
        Граф покачал головой.
        —Нет, слава богу. Не думаю. Лед уже слишком толстый, чтобы треснуть даже под четырьмя бегущими людьми.
        —Помощь уже в пути, милорд. Смотрите… Видите вспышки света по ту сторону озера? Это факелы в руках мужиков из деревни. Я оставил Мэри у развилки, чтобы она их встретила, когда они перейдут озеро по льду, и показала, где вы. Я догадался, что они заперли вас в лодочном сарае.
        Граф кивнул, у него кружилась голова.
        Да, отважные мужчины из деревни, как и Джордж Редфорд, спешат ему на помощь — он всегда знал, что так и будет в случае реальной опасности.
        Но не придет ли помощь слишком поздно, чтобы спасти жизнь его любимой?
        И где она?
        Как она могла так быстро исчезнуть?
        Что, ради всего святого, могло произойти с Жасмин и этими подлыми похитителями?

* * *
        Ступив на лед, Жасмин не совсем понимала, куда бежать и что делать.
        Единственное, что она знала: портфель не должен попасть в руки недругов графа.
        И тут ее осенило.
        Важен не сам портфель, а документы, спрятанные в нем!
        Скользя и спотыкаясь на замерзшем льду, девушка слышала крики преследователей.
        Она резко открыла портфель, благодаря Бога, что Ричард забыл запереть его на ключ, и достала объемную пачку документов, перетянутых красной лентой.
        Потом она отбросила портфель подальше, спрятала документы за пазуху, развернулась и заскользила по льду в сторону замка.
        Сколько времени понадобится ее преследователям, чтобы понять, что у них больше нет желанной добычи?
        Будем надеяться, что достаточно, чтобы она смогла их куда-то перепрятать.
        Или их следует уничтожить? Можно ли их восстановить?
        Граф ничего об этом не сказал.
        —А ты почему не спросила, глупая девчонка? Вместо того чтобы беспокоиться о том, что он о тебе думает… — стонала она, карабкаясь по снегу на берег и выбираясь на тропинку, огибающую озеро.
        Оглянувшись назад в свете выглянувшей из-за туч луны, она отлично разглядела три фигуры, склонившиеся — в этом она не сомневалась — над лежащим на льду портфелем.
        Жасмин обвела взором окрестности.
        Куда ей идти?
        Куда можно спрятаться, чтобы ее не нашли, кому отдать эти жизненно важные документы, ради которых Ричард готов был погибнуть?
        —Мисс Уинфилд!
        Жасмин едва не умерла от страха.
        —Мэри! Боже мой, Мэри, как же я рада вас видеть! Что вы здесь делаете? Вас схватят. Видите тех мужчин на озере? Они похитили графа.
        Мэри кивнула.
        —Вам уже спешат на помощь. А Джордж отправился освобождать графа. Джордж предположил, что они в старом лодочном сарае. Они требовали выкуп? Ради этого его похитили? Я слышала, что в наши дни похищение — довольно распространенное явление.
        Жасмин покачала головой.
        —Нет, они охотились не за графом, а вот за этими документами.
        И она прижала руку к груди, где под жакетом спрятала бумаги.
        Мэри не верила своим глазам.
        Разве старые скучные бумаги стоили того, чтобы так рисковать? Для нее происходящее было лишено смысла.
        —Быстрее, Мэри, они нас увидели! — ахнула Жасмин, заметив, как троица поспешила к ним через озеро.
        —Мисс, пони Джорджа неподалеку! — подсказала Мэри, когда они, спотыкаясь, пробирались сквозь заросли ивняка к тому месту, где Жасмин привязала пони. — Вы можете поскакать верхом и успеть спрятать документы.
        Жасмин вскочила на широкую серую спину пони.
        —Без вас я не поеду, Мэри.
        Жасмин наклонилась, Мэри схватилась за руку девушки и вскочила на пони сзади, подобрав длинную черную юбку.
        Мэри выросла в деревне, ей было не привыкать ездить верхом без седла.
        Однако ей оставалось только удивляться, что эта молодая американка в кожаных штанах для верховой езды, которая казалась совершенно беспомощной, когда ее нашли, сейчас сидела в седле так же лихо, как и сама Мэри.
        Жасмин пустила пони шагом по тропинке.
        Снег был глубокий, и пони едва тащился по сугробам, как ни пыталась она заставить его скакать быстрее.
        Мэри оглянулась назад.
        В паре сотен метров позади она заметила пробирающихся сквозь снег мужчин, но они их быстро нагоняли.
        Она прикусила губу.
        Мэри поняла, что все дело в лишнем весе. Бедный старый пони Джорджа не мог нести на себе двух всадниц.
        Внезапно она приняла решение и соскользнула с пони.
        —Мэри!
        —Мисс, не останавливайтесь! Поезжайте дальше. Я попытаюсь увести их от вас.
        Жасмин почувствовала восхищение отвагой Мэри, но понимала, что выбора у нее нет.
        Она подстегнула пони — освободившись от лишней ноши, он ускорил шаг и поскакал к замку, в теплое уютное стойло.

* * *
        Пока граф с Джорджем оглядывались вокруг в поисках Жасмин и ее преследователей, на озере вдруг возникла какая-то суета.
        От зарослей ивняка отделилась фигурка и заскользила по льду.
        Через пару секунд за ней последовали двое крепких мужчин, поскальзываясь на льду, но быстро приближаясь.
        —Это моя Мэри! — воскликнул Джордж и бросился из лодочного сарая.
        Граф замер в нерешительности. Он видел приближающихся с факелами жителей деревни с противоположного берега озера.
        Вскоре они настигнут Мэри и негодяев, а Джордж вполне способен справиться с двумя похитителями и защитить любимую.
        Но нигде не было видно ни Жасмин, ни бородача.
        И вдруг он понял, что произошло. Эти удивительные отважные девушки разделились, чтобы сбить преследователей со следа.
        И план почти сработал.
        Те двое, которых сейчас схватили Джордж и разгневанные крестьяне, погнались за Мэри.
        Но главаря банды, по всей видимости, так легко с толку не собьешь.
        Он, должно быть, продолжил преследовать Жасмин.
        Граф был уверен, что Жасмин не выпустила из рук документы. Они все еще могут попасть в руки негодяев, поэтому жизнь Жасмин в опасности.
        Помрачнев, он стал пробираться к тропинке, и сердце его разрывалось от страха за это прелестное создание с белокурыми локонами и сияющими сапфировыми глазами, которое за столь короткое время стало так много для него значить.
        На снегу виднелись следы.
        Глубокие ровные следы копыт груженого пони, а поверх — следы лошади, которая взбрыкивала, а потом неслась вперед и которую, постоянно подстегивая, направляли в сторону замка Сомертон.

* * *
        Когда выносливый пони оказался во дворе замка, Жасмин била сильная дрожь.
        Она очень устала, замерзла и не могла мыслить четко и ясно.
        Ее единственным желанием было забраться под одеяло и проспать целый месяц.
        Но она понимала, что сейчас не может позволить себе подобной роскоши.
        Не может, пока она в ответе за секретные документы и должна помочь Ричарду, человеку, которого она так любит.
        Доскакав до парадной лестницы, Жасмин со стоном соскользнула с пони, будучи уверена, что он сам добредет до конюшни.
        Она обернулась через плечо: ей показалось, что она услышала позвякивание упряжи и скрип седла, но луна вновь скрылась за тучами, а темный замок отбрасывал на дорожку густые тени.
        Жасмин вбежала по лестнице и изо всех сил заколотила во входную дверь, молясь, чтобы ей открыл дворецкий.
        Но, к ее ужасу, дверь распахнулась, и Жасмин шагнула в темный холл с высокими потолками. На боковом столике тлела только маленькая масляная лампа, отбрасывавшая крошечный кружочек света.
        —Эй, кто-нибудь! — позвала она, но голос ее эхом отразился от древних каменных сводов. Ей никто не ответил.
        Высоко над головой в тусклом свете поблескивало оружие, ряды мечей и копий, через открытое окно завывал ветер.
        Жасмин не понимала, почему ей никто не отвечает, но потом ее осенило.
        Конечно же, все слуги бросились на поиски похищенного графа!
        Замок, который из-за стремления графа к уединению не мог похвастаться большим количеством слуг, сейчас был совершенно пуст.
        Она уже собиралась было взять масляную лампу и отправиться на кухню, когда услышала звук шагов на улице.
        Брать лампу времени не было.
        Она побежала через темный зал к лестнице, тонувшей в чернильной темноте.
        Девушка понимала: кто бы ее ни преследовал, это не друг, а также она осознавала, что еще никогда не была так близка к смерти, как сейчас.
        —Ох, Ричард, если бы только ты был рядом! — прошептала она. — Мне так страшно одной.
        Задыхаясь и дрожа от страха, она вбежала на верхний пролет и в отчаянии огляделась вокруг.
        Где, черт побери, она может спрятать эти жизненно важные документы, чтобы их невозможно было найти?
        —Дальше бежать бессмысленно, милая дама, — раздался снизу мягкий голос с акцентом. — В замке вам от меня не спрятаться.
        —Что вам нужно? — дерзко закричала она в ответ.
        —Вам отлично известно, что мне нужно, милая мисс. Просто бросьте вниз документы. Вам ничего не грозит, и я уйду… никто не пострадает.
        —Ни за что! Бумаги принадлежат лорду Сомертону, и вы их никогда не получите!
        —А я хочу вас спросить, где сейчас ваш драгоценный граф? Спешит сломя голову вам на помощь? Так нет же! Он мой пленник, мисс Уинфилд, и не сможет вам помочь!
        Жасмин попятилась по темному коридору, соединяющему две башни замка.
        Сейчас бородач стоял на верхней ступеньке и медленно, но неотвратимо приближался к ней. Его голос звучал тихо и вкрадчиво, но в нем чувствовалась скрытая угроза.
        —Почему вы настроены против меня, мисс Уинфилд? Вы же не англичанка и не обязаны хранить верность правительству этой страны. Почему? Ведь совсем недавно Америка отвоевывала у Британии свою независимость. Почему бы вам просто не отдать мне документы, а потом вернуться домой и забыть об этом злополучном приключении?
        Она пятилась все дальше от него, в конец коридора, и споткнулась в темноте о сломанные перила, лежащие на полу.
        Жасмин понятия не имела, где находится, а замок казался очень большим и пустынным.
        Бородач подходил все ближе и ближе, его темные глаза блестели.
        —Вы просто не можете выиграть, мисс Уинфилд, — прорычал он. — Немедленно отдайте мне документы!
        Жасмин огляделась вокруг.
        У нее за спиной была маленькая дверца, и девушка попыталась ее открыть, но дверь заклинило, а руки слишком замерзли и не слушались.
        Теперь ей некуда было бежать.
        Она обернулась и гордо вздернула подбородок, когда незнакомец шагнул к ней.
        Жасмин родом из Соединенных Штатов Америки, а ее соотечественники никогда не покорялись тиранам.
        —Ни за что! Вам придется забрать их силой! — крикнула она ему.
        Бородач, казалось, был сбит с толку.
        —Зачем вы упрямитесь? Вы подвергаете свою жизнь опасности… ради чего? Кем вам приходится граф Сомертон?
        Жасмин ощутила, как по телу пробежала дрожь.
        Сейчас она стояла на пороге смерти, но, по крайней мере, она скажет о своих чувствах к человеку, которого полюбила.
        —Для меня он самый дорогой человек на земле, — решительно сказала она, и от ее голоса даже похититель заколебался. — Я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь ему. Он удивительный человек, но для меня он не только граф Сомертон, загадочный, как и его древний титул. Он еще и просто Ричард — человек, которого я люблю всем сердцем. И если мне суждено умереть, я вознесусь к Господу в уверенности, что познала величайшее счастье, какое только может быть даровано женщине, — полюбить достойного человека.
        Она запнулась: ей показалось, что внизу в зале она услышала какой-то звук. Девушка положила руку на перила и посмотрела вниз.
        —Ричард!
        —Жасмин, любовь моя!
        От входной двери через зал спешил граф.
        —Только посмей ее хоть пальцем тронуть, приятель. Отпусти ее!
        Но было слишком поздно.
        Бородач уже набросился на Жасмин и схватил своими грубыми руками.
        Однако ей удалось вынуть бумаги из-за пазухи и из последних сил швырнуть через перила вниз, в зал.
        Жасмин услышала, как иностранец злобно выругался, как сама она выкрикнула имя Ричарда, а потом все померкло.
        Она заметила, как что-то маленькое и белое выскочило из смежной двери и бросилось врукопашную, а сама Жасмин, пытаясь избежать лап бородача, упала на перила… Раздался ужасный треск, и перила рухнули.
        В темноте ей удалось отстраниться от бородача, она с трудом удержала равновесие, когда он попытался ее схватить, но сам не удержался и беззвучно упал, разбившись насмерть, на каменный пол.
        А потом она тоже упала и услышала, как в ужасе закричал граф.
        Каким-то чудом ей удалось ухватиться за выступающие края досок пола, и она повисла в воздухе, глядя в искаженное от ужаса милое личико Флоренс — это она в белой хлопчатобумажной сорочке и была призраком, вырвавшимся из комнаты для слуг на глазах у Жасмин.
        —Мисс! Мисс! Хватайте мою руку, скорее!
        Жасмин ахнула, взглянув на протянутую ручку. Маленькая ладошка была красной и загрубевшей от домашней работы.
        Жасмин поняла, что, если она схватит протянутую руку, у Флоренс все равно не хватит сил, чтобы вытащить ее наверх.
        Вместо этого она сама подтянет ее к краю, и они обе упадут вниз, на каменный пол.
        —Нет… послушай, Флоренс, отойди от края! Не подвергай себя опасности!
        Жасмин поняла, что больше держаться нет сил, но перед тем, как она успела произнести последнюю молитву, Флоренс вдруг исчезла и в проеме, который образовался в сломанных перилах, возникло лицо графа.
        —Жасмин, милая моя!
        —Ричард!
        —Послушайте, любимая. Я смогу втянуть вас наверх, но, когда обхвачу вашу руку, вы должны отпустить доски. Иначе ничего не получится.
        Жасмин взглянула в любимые темные глаза.
        Она поняла, что ее ноги в бессилии молотят воздух, и почувствовала, что замерзшими пальцами больше не в силах держаться за деревянные половицы.
        —Жасмин, вы верите мне? — обратился к ней граф, распластавшись на полу и протягивая к ней обе руки.
        —Всей сердцем и душой!
        Его пальцы обхватили мягкую плоть у нее на руках там, где их обнажили рукава жакета.
        —Давайте! Отпускайте!
        Томительно долгую секунду Жасмин не могла пошевелиться.
        Черные горящие очи графа встретились с ее сияющими, исполненными любви голубыми глазами.
        То, что она увидела в его глазах, заставило сердце Жасмин петь от радости. Не колеблясь больше ни секунды, она отпустила доску и повисла на руке графа, а потом он медленно, но уверенно стал вытягивать ее на безопасное место.
        Глава десятая
        Час спустя в замке Сомертон царил переполох — постоянно прибывали и уезжали какие-то люди.
        В гостиной жарко пылал огонь, миссис Раш суетилась на кухне, налево и направо раздавая указания и предлагая суп, горячие напитки, пиво, огромные куски торта и пирога слугам и жителям деревни, которые отважились идти по замерзшему озеру на поиски похищенного графа.
        Одна из служанок поспешила приготовить для Жасмин горячую ванну. Девушке так и не представилось возможности ни увидеть то, что происходило в большом зале, ни поговорить с графом после того, как он помог ей подняться.
        Переодевшись в тяжелый бархатный халат, она заплела волосы в длинную толстую золотистую косу и выглядела невероятно юной.
        В большом зале собирались констебль со своими людьми, и девушка отправилась к себе по черной лестнице.
        Она устало вздохнула и опустилась в низкое кресло перед камином.
        По пробивающемуся сквозь щелку в шторах свету Жасмин поняла, что уже почти утро, но уснуть не могла, пока не увидит графа.
        Дверь распахнулась, и вошел граф с мокрыми после ванны волосами.
        На нем были белая рубашка с расстегнутым воротом и старые штаны.
        Он быстро пересек комнату, взял Жасмин за руки и притянул к себе.
        Не говоря ни слова, он стал целовать каждый пальчик.
        —Вы живы! — выдохнул он.
        Жасмин улыбнулась ему, ее голубые глаза сияли в отблесках огня.
        —Жива и здорова, милорд.
        —Ричард, мы же договорились! А после того, что произошло, я больше никогда не смогу называть вас «мисс Уинфилд»!
        Она содрогнулась, вспомнив, что была на краю гибели.
        —Тот человек… — начала она.
        Он обнял ее за плечи и пристально посмотрел в глаза.
        —Послушайте, Жасмин. Он мертв. Его унесли, а тех двоих арестовали. Больше они никому не причинят вреда.
        —Он был готов убить меня ради этих бумаг… Ох, Ричард… А что с Флоренс? Она такая отважная!
        Граф нежно улыбнулся девушке. Как же это похоже на его любимую: думать о какой-то служанке, забыв о себе.
        —Флоренс, как мне сообщили доверенные люди, благополучно уложили спать. Наверное, ей в горячее молоко добавили коньяку, потому что у нее все еще болит нога, особенно по ночам. От коньяка она сразу уснула и пропустила весь тот переполох, когда меня похитили. Проснувшись, она неслышно пробралась по черной лестнице и увидела, что вы в опасности!
        Жасмин улыбнулась, вспоминая, как крошечная фигурка в длинной белой ночной сорочке бросилась на бородатого незнакомца.
        —Нужно отблагодарить ее. Она смелая девочка, но не должна была подвергать себя опасности. Я подумаю, как ее вознаградить.
        —Уж если речь зашла о смелости, — сказал граф, теребя кончик косы, лежащей на ее плече, — я не могу не поблагодарить вас за то, что вы сделали сегодня и для меня, и для Англии.
        —Не стоит благодарности! Я решила разыскать вас и помочь, если это будет в моих силах. Каждый внес свою лепту.
        Граф повернул ее к себе и посмотрел в любимые голубые глаза.
        —Жасмин, если бы с вами что-то случилось… если бы вы погибли или пострадали — тогда и мне незачем было бы жить!
        —Ричард!
        —Нет, послушайте меня, любимая! Мои чувства к вам с каждым днем становятся все сильнее, поэтому прошу, скажите, что мои чувства не безответны, и вы испытываете ко мне хоть капельку нежности, а не только благодарность вежливой гостьи к хозяину.
        Жасмин протянула руку и убрала с его лба непослушную темную прядь.
        —Ричард! Мое сердце принадлежит вам! Вы же не могли этого не знать?
        Ахнув, граф наклонился и нежно поцеловал девушку, и Жасмин почувствовала себя на седьмом небе от счастья.
        Тут в дверь неожиданно постучали, и граф негромко выругался.
        В комнату вошел Генри и сообщил, что констебль все еще в замке и желает побеседовать с графом.
        —Сейчас спущусь, — сказал граф.
        —Он чрезвычайно настойчив, милорд, — извиняющимся тоном ответил Генри. — Он арестовал тех двух негодяев и теперь ожидает ваших указаний, как с ними поступить.
        Граф вздохнул и улыбнулся Жасмин, откинувшейся на спинку кресла.
        —Как видите, мои ночные приключения не закончились. Прошу прощения. Я должен идти. Поговорим утром, когда оба хорошо выспимся! К тому времени суета уляжется.
        И, коротко кивнув на прощание, Ричард ушел.

* * *
        Когда через несколько часов Жасмин проснулась на тончайших шелковых простынях под мягкими одеялами, ей было очень тепло и уютно.
        Она зевнула и потянулась.
        Девушке приснился удивительный сон: она танцевала с графом, он обнимал ее, и оба были невероятно счастливы!
        Сквозь шторы струился яркий солнечный свет.
        —Господи, сколько уже времени? — воскликнула она, и как будто в ответ на ее вопрос раздался стук в дверь и вошла Мэри.
        —Мэри! Как же я рада вас видеть! С вами все в порядке? Не пострадали?
        Экономка искренне улыбнулась гостье.
        —Спасибо, я в добром здравии, мисс. Слава богу, что все хорошо закончилось. Посмотрите, один из деревенских ребятишек нашел этот пакет в лесу и принес в замок. Здесь ваш паспорт и проездные документы, мисс!
        —Отличные новости!
        Жасмин отбросила одеяло, накинула халат и подошла к окну.
        —Должно быть, уже за полдень, — сказала она. — Не стоило позволять мне так долго спать.
        —Боюсь, что сегодня у нас все вверх дном, мисс Уинфилд. Как видите, пару часов назад припекло солнышко, все стало таять. На озере лед тоже подтаял.
        —Я должна немедленно одеться, — сказала Жасмин. — Надеюсь, граф не ждет меня к обеду.
        Мэри прекратила убирать постель и нахмурилась.
        —Графа в замке сейчас нет.
        Жасмин не верила своим ушам.
        —Нет в Сомертоне?
        —Нет. Утром восстановили телефонную связь, ему срочно позвонили из Лондона, и он тут же уехал.
        Жасмин изо всех сил пыталась скрыть разочарование.
        Она опустилась в кресло у зеркала перед туалетным столиком и стала расплетать косу, распуская локоны, которых сегодня ночью так нежно касался граф.
        —В Лондон?
        Мэри кивнула, встревожившись, что лицо Жасмин помрачнело.
        —Да. Сообщили, что в Деббингфорд уже можно проехать. Граф мгновенно собрался и уехал. Как я понимаю, бумаги, которые старались украсть те ужасные люди, должны быть в Лондоне незамедлительно.
        —Ну разумеется. Но он же вернется… Когда?
        Экономка задумалась.
        —Не знаю, мисс. Уверена, что он не останется в городе ни минутой дольше, чем того требуют дела.
        —Он хоть намекнул, когда вернется? Не оставил мне записки?
        Мэри уловила напряженные, тоскливые нотки в голосе и неохотно ответила:
        —Нет, мисс. Записки не оставил.
        У двери Мэри задержалась. Как и все слуги в Сомертоне, как и ее любимый, Джордж Редфорд, она была уверена, что граф испытывает глубокие чувства к Жасмин Уинфилд.
        С тех пор как эта американка появилась в Сомертоне, граф стал совершенно другим.
        Исчезла та мрачная, унылая атмосфера, которая царила в доме со дня гибели его жены.
        Эти изменения не укрылись ни от кого в замке, и не было человека, который бы этому не радовался.
        Разве они помолвлены? Конечно, если бы помолвка состоялась, о ней уже объявили бы.
        —Я еще чем-нибудь могу помочь, мисс?
        Жасмин постаралась не расплакаться.
        —Нет, спасибо, Мэри. Я спущусь вниз, как только оденусь.
        Когда экономка ушла, Жасмин посмотрела на свое отражение в зеркале.
        Какая же она дура!
        Что она себе напридумывала?
        Что граф Сомертон, английский аристократ древнего рода, который может жениться на любой красавице из самых высших кругов общества, предложит руку и сердце девушке, с которой едва знаком?
        Смешно, право слово!
        Все, что он говорил вчера ночью, вероятнее всего, было сказано под влиянием момента, от радости, что он жив и что она помогла ему спасти важные документы.
        —Могу понять, что он должен был лично доставить эти бумаги в Лондон, но наверняка оставил бы записку, если бы его чувства были такими же сильными, как и мои! — прошептала она себе, вытирая слезы дрожащими руками.
        Нет, единственное, на ее взгляд, разумное объяснение: с наступлением утра пришло отрезвление, и под предлогом срочной поездки он решил уехать как можно дальше от Сомертона, чтобы положить конец тяжелым отношениям, которые, как он заметил, сам и завязал.
        «Даже записки не оставил! Ничего! Этим все сказано!» — мрачно размышляла Жасмин, поспешно одеваясь.
        Спустившись по лестнице, Жасмин увидела Мэри, которая как раз наводила порядок в большом зале.
        Служанки и лакеи выносили обломки перил, чистили и скоблили серые каменные полы.
        Мэри удивленно подняла голову.
        Всего несколько минут назад она разговаривала с мисс Уинфилд, а сейчас гостья стоит здесь, одетая и готовая…
        —Вы собрались покататься верхом, мисс? — изумилась экономка, заметив грязные кожаные штаны, которые девушка надевала накануне.
        —Собралась, Мэри. Я полагаю, что моего коня, Метеора, на ночь оставили в конюшне замка. Тот… — она оглянулась на то место, куда упал бородач, — …человек приехал на нем. Я точно знаю.
        —Да, Джордж обнаружил привязанного на улице жеребца, один из конюхов позаботился о нем. Но, мисс Уинфилд, куда вы собрались?
        Жасмин повернулась к ней и натянуто улыбнулась.
        —В гости к своим родственникам в Парсонаж-Деббингфорд, разумеется. Скоро Рождество, они ждут меня на праздники. Я буду благодарна, если вы распорядитесь немедленно отправить мой багаж. Возьму с собой только маленькую дорожную сумку.
        —Но скоро вернется его светлость …
        Жасмин резко взмахнула рукой.
        —Уверена, что он будет очень занят в Лондоне, и, как вы понимаете, я больше не могу оставаться в замке, Мэри. Что мне здесь делать? Я всегда была непрошенной гостьей, а Ричард … то есть граф… не приглашал меня остаться!
        Мэри не нашлась что ответить, и Жасмин отвернулась, решив, что сболтнула лишнего.
        Экономка с тревогой заметила, как в огромных голубых глазах девушки блеснули слезы.
        Неправильно все это, но Мэри ничего не могла сделать, чтобы исправить ситуацию.
        Чуть позже внизу у лестницы собрались слуги, чтобы попрощаться с Жасмин, которая уезжала в сопровождении одного лишь юного конюха.
        Это Мэри настояла на том, чтобы девушка ехала не одна.
        Хотя снег местами растаял, дорога была плохая, и Мэри понимала: если она позволит гостье путешествовать в одиночестве, это может стоить ей места. Однако Жасмин неохотно согласилась ехать с провожатым.
        Джордж Редфорд присоединился к стоящей на ступеньках Мэри. Он пришел в замок забрать своего пони, того самого, который сыграл важную роль в спасении графа.
        Молодой фермер посмотрел на небо: полуденная голубизна вновь исчезла за свинцово-серыми тучами.
        —Опять погода портится, Мэри, любовь моя. Старые болота не дают нам передохнуть.
        Она кивнула, продолжая махать рукой, пока пара лошадей не скрылась из виду.
        —Надеюсь, мисс Уинфилд успеет добраться в Деббингфорда, пока не повалил снег! Эх, жаль, что вчера снега не было! Тогда граф был бы вынужден остаться в замке и они все сегодня между собой уладили бы.
        Джордж взъерошил свои темно-рыжие волосы.
        —Знать не всегда рассуждает, как мы.
        Мэри вздохнула.
        —Знать — глупцы! Эти двое созданы друг для друга. Это любой заметит.
        Джордж обхватил ее ладонь руками.
        —Вы выглядите расстроенной, дорогая. Здесь уже ничем не поможешь. — Он наклонился и быстро ее поцеловал. — А сейчас, может быть, попросим миссис Раш приготовить для меня пирог с мясом, пока я не уехал?
        Мэри прикусила губу.
        Она понимала: как бы сильно ни любила она Джорджа, шансы выйти за него замуж не слишком велики.
        Он был решительно настроен не продавать свою хиреющую ферму графу, а без денег им не завести семью.
        Почему-то Мэри с волнением ждала, что разворачивающаяся перед ней любовная история будет иметь счастливый конец, но теперь… понимала, что мисс Уинфилд так же несчастна, как и она сама.
        Со слезами на глазах экономка отвернулась и направилась назад в замок.
        Хмурый Джордж последовал за ней. Он был трезвомыслящим немногословным фермером, не привыкшим не только выказывать свои чувства, но и признавать, что испытывает нежность.
        Однако Мэри он любил по-настоящему и терпеть не мог, когда она была расстроена. А всему причиной, как видно, неудавшийся роман между графом и мисс Уинфилд!
        Он замешкался на верхней ступеньке лестницы и оглянулся на поросший травой склон, спускающийся к озеру и тропинке между холмами, ведущей в Деббингфорд.
        С неба вновь начали падать большие снежинки — если снегопад будет продолжаться, дорога станет непроходимой. Джордж предположил, что граф какое-то время не сможет вернуться в замок.
        Он задумчиво потер подбородок.
        Граф был лордом, аристократом, но прежде всего он был мужчиной, таким же, как и сам Джордж.
        Неужели он лучше Джорджа разбирается в женщинах?
        У рыжеволосого фермера было странное ощущение, что граф отправился в Лондон, полагая, что юная американка все еще будет у него в замке, когда он вернется.
        Женскую логику мужчине не понять. Мисс Уинфилд поспешила уехать в Деббингфорд, и теперь Мэри крайне расстроена сложившейся ситуацией.
        —Меня, если честно, мало заботит его светлость и мисс Уинфилд, но будь я проклят, если допущу, чтобы Мэри расстроилась!
        И с решительным видом Джордж вошел в замок.

* * *
        Два дня спустя выпавший снег вновь превратился в наст.
        Озеро в деревне Деббингфорд глубоко промерзло, и местная детвора весело каталась на коньках, но сегодня все то ли были в школе, то ли помогали родителям по хозяйству.
        Жасмин была на пруду одна, и лезвия коньков чертили на льду четкие линии.
        Холодный ветер обжигал лицо, заставляя глаза слезиться. Жасмин не сдерживала слез, и теперь они замерзали на ее раскрасневшихся щеках.
        Она убеждала себя, что это уж точно не слезы сожаления о графе Сомертоне. Девушка отказывалась оглянуться назад и подумать о том, что жизнь могла бы сложиться иначе.
        Она сделала еще один круг по озеру, на сей раз медленно.
        Жасмин полюбила своих родных — Парсон оказался милым добрым старичком, правда, немного рассеянным.
        Он мог перепутать Жасмин с ее бабушкой, которая доводилась ему сестрой, поскольку, по всей видимости, они были очень между собой похожи.
        В Парсонаже с ним жили еще две его дочери, Хоуп и Фейт, старые девы, которые чрезвычайно обрадовались знакомству с дальней родственницей из Америки и потакали всем ее капризам.
        «Да, я чудесно провожу здесь время, — убеждала себя Жасмин. — И не хочу больше думать о Ричарде. Как только закончатся рождественские праздники, немедленно отправлюсь в Лондон, а потом через океан, в Америку. Мне столько всего нужно рассказать друзьям и родным!»
        А сколько еще придется от них скрыть!
        От этой мысли ей стало больно.
        Она позволила себе вернуться к воспоминаниям о времени, проведенном в замке Сомертон, — представила взгляд темных глаз графа, вновь почувствовала прикосновение его теплых губ.
        Вдруг Жасмин негромко вскрикнула.
        Кто-то подобрался в ней сзади и развернул к себе, взяв за руку…
        —Мисс Уинфилд! Следующий танец за мной!
        —Ричард!
        Едва его имя слетело с ее губ, как она уже прижалась к нему, его рука лежала у нее на талии и они скользили в танце по сверкающему льду.
        Он крепко прижимал ее к себе, они улыбались друг другу и скользили по льду все быстрее, а лезвия их коньков рисовали на нем замысловатые узоры.
        Жасмин взглянула на графа.
        Тот улыбался, депрессии как не бывало, он выглядел молодым и красивым.
        Жаль, что они не могут танцевать так целую вечность.
        Девушке казалось, что она в раю: каким-то чудом его двери распахнулись и она вошла туда под руку с любимым мужчиной.
        Наконец их танец закончился, бледное солнце скрылось за квадратной башней нормандской церкви, а температура воздуха начала быстро снижаться.
        Граф резко затормозил и остановился, отчего из-под коньков посыпался фонтан льдинок, и крепко обнял девушку.
        —Вы сбежали от меня, Жасмин, — серьезно произнес он, — именно поэтому мне пришлось приехать, чтобы похитить вас и увезти назад в замок, где вам и место.
        Жасмин пристально смотрела ему в глаза.
        —Я не убегала от вас, Ричард. Я уехала сюда, потому что испугалась, что вы меня не любите. Вы не оставили записки, а я притворяться не умею…
        Граф закрыл ей рот поцелуем.
        —Моя вина. Простите меня, любимая моя. Я думал, вы знаете о моих чувствах и останетесь в замке до моего возвращения. И только когда мне позвонил Джордж Редфорд…
        —Вам звонил Джордж?
        Ричарда рассмешило выражение ее лица.
        —Да, звонил. Это было настолько неожиданно, что я даже испугался. По-видимому, он нечасто пользуется телефоном, поэтому решил, что надо кричать в трубку изо всех сил! Мне кажется, я услышал бы его в Лондоне и без телефона.
        —И что же он сказал?
        —Всего пару слов: что мисс Уинфилд отправилась в Деббингфорд, что опять сильный снегопад и, если я не потороплюсь в Йоркшир, я еще больший глупец, чем он предполагал!
        —Ричард!
        Граф засмеялся.
        —В высшей степени нахально, но я ему благодарен безмерно. И точно знаю, чем ему отплатить. А пока он получил распоряжение найти самую высокую рождественскую елку и доставить ее в замок. Ее еще нужно украсить, поэтому прошу вас, Жасмин, возвращайтесь со мной домой на Рождество! Ваши родные позволят вам остановиться у меня без сопровождения или мне действительно придется вас похитить? Потому что больше я вас никуда и никогда не отпущу!
        Жасмин нежно улыбнулась, глаза ее светились от счастья.
        —Не нужно меня похищать! Я и сама с удовольствием поеду с вами. Уверена, что одна из моих кузин с радостью поедет со мной, а то и обе!
        Ричард пригладил ее золотистые кудри, выбившиеся из прически.
        —Мисс Жасмин Уинфилд, будьте моей женой! Окажите мне величайшую честь, которую только может женщина оказать мужчине!
        Жасмин встала на цыпочки и, хотя и знала, что должна вести себя скромно и сдержанно, как подобает девице, поцеловала графа и засмеялась, увидев изумление на его лице. Он ответил на ее поцелуй.
        —Я с радостью стану вашей женой, Ричард! — выдохнула она. — Я желаю этого всем сердцем!
        —И вы не против поступиться своей американской независимостью, чтобы стать графиней Сомертон со всеми обязательствами, которые налагает на женщину титул?
        Жасмин нежно улыбнулась в ответ.
        —Надеюсь, я сохраню свою независимость, и уверена, что вы никогда не будете на нее посягать. С нетерпением жду того, что уготовано мне судьбой. Но больше всего я хочу разделить с вами нашу любовь в этой прекрасной стране, которую я с радостью назову своей. Уверена, что со временем мы сможем отправиться с вами в Миссури, где я покажу вам чудеса своей страны.
        —А ваши родители? Что скажут они? Я должен побеседовать с вашим отцом. Он не будет возражать против того, чтобы вы жили так далеко от него? Уверен, они будут сильно по вас скучать.
        Жасмин вздохнула.
        Это единственное облачко на таком радужном горизонте.
        —Да, будут скучать. Но они еще молоды и любят путешествовать. Не сомневаюсь, что они не раз приедут в гости.
        —Сент-Луис часто называют Воротами на Запад, поскольку именно там крупный железнодорожный узел, откуда поезда развозят переселенцев в отдаленные уголки Америки. Что ж, на этот раз он станет воротами назад в Старый Свет.
        Ричард еще раз поцеловал ее.
        —Я и представить не мог, что буду так счастлив. Мне кажется, что раньше я был заперт в темной комнате и только сейчас смог открыть дверь и увидеть свет. Вы спасли меня, Жасмин, от прозябания в глуши и излечили от чувства вины, и я всегда буду любить вас за это. А сейчас давайте поведаем радостную новость вашим родным. Расскажем о наших планах на Рождество. Это будет самое счастливое и веселое Рождество, которого в замке уже много лет не было!

* * *
        Это Рождество действительно стало удивительно радостным, исполненным музыки и смеха праздником.
        Слуги уверяли, что еще никогда не видели в этом замке более веселого Рождества, когда в каждой комнате висели ветки остролиста и сосны, а большой зал украшало огромное рождественское дерево, сверкающее сотнями свечей.
        Но Рождество осталось лишь счастливым воспоминанием, а снег и лед растаяли, и весеннее небо было безоблачно голубым, когда настал самый важный день в жизни Жасмин.
        Граф решил обвенчаться в местной церквушке, а не в большом аббатстве в Йорке.
        Поля желтели нарциссами, с них доносилось блеяние новорожденных ягнят, когда приглашенные на свадьбу собрались у старой церквушки в деревне Сомертон.
        Все скамейки в церкви были заняты, и гости из Америки гордились и радовались тому, что стали свидетелями такого знаменательного события: дочь Нового Света выходит замуж за сына Старого Света.
        Мать Жасмин восседала рядом с герцогом и герцогиней Харли. Герцогиня, разумеется, считала, что именно благодаря ее участию произошло столь романтическое событие.
        —В конце концов, — уверяла она с блеском в глазах, — если бы я не оставила ее одну, они вообще могли бы никогда не встретиться!
        На скамье, как раз за гостями-аристократами, сидели слуги из замка, разодетые в нарядные одежды.
        Мэри с Джорджем Редфордом сидели с другой стороны прохода.
        Они поженились всего две недели назад и очень гордились, что почетными гостями на их свадьбе были граф и мисс Уинфилд.
        Мэри больше не работала экономкой в замке. Теперь она была женой фермера, поскольку граф сдержал слово и отблагодарил Джорджа тем, что считал наилучшим для него.
        Теперь фермой Редфорда они управляли вместе с графом, и все, что родит эта земля, они будут делить поровну.
        Тут зазвучал орган, и все взгляды устремились на дверь.
        На задней скамье в церкви сидела Флоренс. На ней было новое весеннее пальто ярко-голубого цвета с медными пуговицами, поблескивающими в неярком свете свечи.
        Она сидела с отцом, отдельно от остальных слуг, потому что больше в замке не работала.
        Мистер и миссис Уинфилд предложили ей с отцом поехать с ними в Америку! Они будут работать у них в Миссури, поплывут на большом корабле через океан, в другую страну, и увидят все те незнакомые места с такими удивительными названиями, как, например, Миссисипи!
        Это не переставало волновать девочку, и она не могла сдержать счастливой улыбки.
        Но тут двери церкви распахнулись, и глаза девочки широко открылись от изумления.
        Под руку со своим отцом по проходу медленно шла Жасмин.
        Девушка была похожа на ангела, и белоснежное кружевное платье и длинная фата, шлейфом тянущаяся за ней, сверкали в приглушенном свете свечей.
        Жасмин несла огромный букет из лилий и роз, а ее фату украшали дикие примулы, собранные утром в саду вокруг Сомертона.
        Ричард, граф Сомертон, обернулся, и у него перехватило дыхание, когда к нему подошла невеста.
        В его глазах она была воплощением весны.
        Замечательная девушка, которая несет новую жизнь и надежду в его семью.
        Он взял ее за руку, когда прозвучали прекрасные древние слова клятвы, а глаза его были полны любви и восхищения.
        Жасмин чувствовала, что она будто летит на воздушном шаре.
        Она выходила замуж за Ричарда — мужчину, которого так страстно любила.
        Сердце ее парило, она и представить не могла, что может быть так счастлива.
        Вот это и есть настоящая Любовь, которую воспевают в стихах поэты с начала времен.
        Выйти замуж за Ричарда — это и означало попасть в рай, и, хотя она была далеко от родного дома, Жасмин знала, что, исполненные взаимной любви, они создадут новую удивительную жизнь здесь, на земле.