Тайное венчание Барбара Картленд
        # Тайное венчание в полуразрушенной церкви, медовый месяц во враждебной стране, бегство через всю Францию от ищеек Наполеона… немало приключений ждёт красавицу Верниту, отважившуюся отдать своё сердце тайному английскому агенту, лорду Трегаррону…
        Барбара Картленд
        Тайное венчание

* * *
        - Готово, мама.
        Леди Уолтем, лежащая в постели, приоткрыла глаза.
        - Наконец-то, дорогая!- произнесла она едва слышно.
        За время болезни леди Уолтем исхудала так, что кожа её казалась прозрачной. Однако ни измождённое лицо, ни огромные круги под глазами не могли скрыть её былой красоты.
        Вернита, её дочь, также исхудавшая и измученная, но все же прекрасная сияющей красотой юности, подняла только что законченное неглиже и показала матери.
        Неглиже из тончайшего индийского муслина было украшено ручной вышивкой и оторочено по краям розовой лентой из того же материала. Грудь и рукава его были отделаны кружевами.
        Какой насмешкой казалась эта прелестная дорогая вещица в нищенской чердачной комнате с некрашеным деревянным полом и голыми окнами!
        - Чудесно, милая,- прошептала леди Уолтем.- Надеюсь, на этот-то раз тебе заплатят!
        - Мама, я подумала,- ответила Вернита,- и решила, что отнесу её не в «Мезон Кларе», а самой принцессе Боргезе.
        - Что тебе взбрело в голову? Не делай этого ни в коем случае!- От волнения леди Уолтем заговорила тише: - Это опасно! И потом, до сих пор мы имели дело только с
«Мезон Кларе».
        - Эти торгаши нас обманывают,- горько ответила девушка.- Платят нам жалкие гроши, а остальное, что получают от покупателя, кладут себе в карман.
        - У нас нет выбора. Без них мы умрём с голоду,- ответила леди Уолтем.
        - Мы так и так умрём с голоду, если нам не начнут платить больше,- ответила Вернита.
        Она говорила «нам», хотя мать вот уже несколько месяцев была не в силах работать, и девушке все приходилось делать самой.
        Леди Уолтем слабела с каждым днём, но Вернита не осмеливалась послать за доктором. Да и чем мог помочь врач? Девушка догадывалась, что не какая-то конкретная болезнь, а голод и отчаяние медленно сводят мать в могилу.
        Удивительно, что они сумели протянуть так долго. Истратив все деньги и продав всё, что имело какую-то ценность, мать и дочь начали зарабатывать себе на жизнь шитьём. Прошло почти два с тех пор, как они «ушли в подполье». Два года назад, когда Амьенский договор, казалось бы, положил конец вражде между Англией и Францией, Вернита, её отец и мать отправились во Францию в числе других английских туристов. Летом 1802 года вся Англия праздновала долгожданный мир.
        Люди, измученные девятилетней инфляцией и дороговизной, наслаждались спокойствием и изобилием. Им казалось, что горести и беды войны навсегда ушли в прошлое.
        Едва закончилась война, добродушные англичане примирились с Наполеоном Бонапартом, уже завоевавшим Италию и Австрию, и даже не возражали, когда он установил свой контроль над Нидерландским побережьем.
        Туристы, для которых Франция была закрыта в течение девяти лет, ринулись туда толпами. Порты по обоим берегам Ла-Манша были переполнены желающими пересечь пролив в погоне за свежими впечатлениями и развлечениями.
        Сэр Эдвард Уолтем, человек солидный и рассудительный, подождал, пока схлынет этот туристический ажиотаж, и только в марте 1803 года повёз жену с дочкой в Париж.
        Город очаровал Верниту с первого взгляда. Семья Уолтемов остановилась в одном из лучших отелей, расположенном в самом центре Парижа. Скоро у них появились друзья среди французов. Одни развлечения и празднества сменялись другими, и жизнь текла легко и беззаботно.
        На дипломатическом приёме семейству Уолтемов довелось увидеть самого Первого Консула. И что же - этот Бонапарт, в карикатурах военного времени изображавшийся каким-то кровожадным чудищем, наделе оказался милым, обаятельным человеком!
        Тем сильнее было потрясение Уолтемов, когда в мае 1803 года Англия прервала перемирие и объявила Франции войну.
        Наполеон Бонапарт пришёл в неописуемую ярость.
        Во-первых, он собирался нарушить договор сам, а во-вторых, не так скоро! Но Англия успела восстановить свой флот и теперь горела решимостью вернуть утраченные после Амьенского мира позиции.
        Однако простые англичане, проводившие досуг в Париже, не подозревали о воинственных планах его правительства.
        Не успели они оправиться от шока, вызванного объявлением войны, а их уже ожидало новое потрясение: Наполеон отдал приказ интернировать всех англичан, находящихся на территории Франции. Впервые в мировой практике мирные жители оказались в тюрьме лишь за то, что являлись гражданами своей страны.
        Англичане, оставшиеся на родине, возмущались, призывали громы небесные на голову корсиканского изверга. Однако эти проклятия не могли помочь их несчастным соотечественникам. Сэру Эдварду и его семье повезло больше других: из новых знакомых, служащий в кабинете министра внутренних дел, в последний момент предупредил их о готовящихся арестах. Уолтемы поспешно покинули отель и сняли несколько комнат в доме на окраине, хозяин которого не задавал жильцам, щедро оплачивающим кров, никаких вопросов.
        Не теряя времени, сэр Эдвард начал искать способ вернуться в Англию - но этим поискам не суждено было увенчаться успехом. Не прошло и недели, отец семьи тяжко заболел.
        Вернита была уверена, что в его болезни повинна плохая парижская вода.
        Как бы там ни было, сэр Эдвард слёг в постель, и ни о каком отъезде уже не могло быть и речи. Жена и дочь самоотверженно ухаживали за ним, но все было бесполезно. Сэр Эдвард умер, промучившись неделю, и оставил их одних и совершенно беспомощных в чужой враждебной стране.
        Слишком поздно мать и дочь поняли, что лучше было рискнуть и позвать врача.
        Впрочем, французская медицина в то время пользовалась дурной славой, а Вернита сомневалась, что помочь отцу смог бы даже самый опытный врач.
        Леди Уолтем, нежно любившая мужа, была убита горем. Именно Вернита приняла решение переселиться из меблированных комнат, которые они занимали, на чердак.
        Узнав о предстоящих гонениях на англичан, сэр Эдвард немедленно взял из банка все свои сбережения. Таким образом, на руках у Уолтемов оставалась крупная сумма наличными.
        Но Вернита понимала, что даже этих денег не хватит надолго. Предыдущая война продолжалась девять лет, и Вернита с содроганием думала, что и эта может продлиться столько же.
        - Мы должны экономить каждое су,- сказала она матери.
        Глядя на беспомощную, убитую горем мать, девушка понимала, что теперь главой семьи придётся стать ей.
        О том, чтобы сдаться властям, мать и дочь даже не помышляли. Их пугала и отталкивала та ненависть, которую вслед за Наполеоном проявляли к англичанам все французы.
        Вернита понимала, что у Наполеона с Англией личные счёты. Из всех европейских стран одна Британия не встала перед ним на колени, и император со всей необузданностью, свойственной корсиканцам, мечтал подчинить себе «нацию лавочников».
        Газеты сообщали, что он собирает силы, готовясь пересечь Ла-Манш и вторгнуться в Англию.
        - Они хотят, чтобы мы прыгали через канаву!- восклицал Наполеон.- Что ж, перепрыгнем!
        Он перевёл все французские порты на военное положение и начал строительство паромов и барж, чтобы переправить армию на тот берег.
        Французы благоговели перед гением императора и насмехались над англичанами, осмелившимися противостоять такой армаде.
        Однако время шло, и в начале 1805 года Наполеон осознал, что, пока в Проливе стоит английский флот, его план остаётся пустой фантазией. Понятно, что от этой неудачи он не стал лучше относиться к англичанам.
        Каждый раз, выходя на улицу или в магазин, Вернита почти физически чувствовала исходящие от «победоносных французов» волны ненависти к её родной стране.
        Однако, несмотря на все победы Франции, цены росли, и Верните становилось все труднее прокормить себя и мать.
        Леди Уолтем так и не оправилась после смерти мужа. Она медленно таяла на глазах у дочери - день за днём, месяц за месяцем.
        Однако даже теперь Вернита не могла и подумать о том, чтобы сдаться французским властям.
        Девушка содрогалась при мысли об аресте и тюрьме. Они терпели голод и всяческие лишения, но были свободны. Гордость запрещала Верните спускать руки, приказывая бороться до конца.
        Но теперь, глядя на мать, чьё бледное лицо в ярких лучах солнца выглядело ещё измождённей, чем обычно, Вернита понимала, что надо что-то предпринимать - и немедленно.
        И сейчас, сидя за шитьём неглиже по заказу торгового дома «Мезон Кларе», Вернита решила пойти с этой работой прямо к покупательнице, минуя посредников.
        Она прекрасно знала, что большинство вещей, сшитых ею с таким искусством и старанием, покупает принцесса Полина Боргезе, сестра императора.
        Даже в прошлом году, когда принцесса была в Италии, оттуда шли бесконечные заказы, и курьеры везли в Италию изящное нижнее бельё, пошитое в невероятной спешке руками леди Уолтем и её дочери.

«Мезон Кларе» не особо церемонился со своими работницами.
        За свою работу Вернита получала гроши, и большая часть заработка уходила на дорогие материалы и кружева, которые приходилось покупать за свой счёт.
        За последние несколько месяцев она не получила почти ничего, хотя работала не покладая рук.
        В прошлом декабре принцесса забросала «Мезон Кларе» заказами: предстояла коронация императора, и под роскошным платьем принцесса желала носить такое же роскошное бельё.
        Вернита, не выдержав, заметила, что не сможет выполнить столько работы в такой короткий срок - но приказчик торгового дома грубо оборвал её.
        - Вы уж постарайтесь!- приказал он.- Иначе мы найдём на ваше место другую портниху, которая будет работать и быстрее, и качественнее.

«Едва ли»,- подумала Вернита, но не осмелилась спорить.
        Но теперь, находясь в отчаянном положении, Вернита решилась взять судьбу в свои руки.
        - Мама, я попрошу у Луизы праздничное платье и шляпку,- сказала она,- и стану вылитой petite borgeoise[Мещаночка (фр.).(Здесь и далее примеч. перев.)] . Никто не догадается, что я - не та, за кого себя выдаю.
        - Это слишком рискованно,- со страхом ответила леди Уолтем.- Что, если тебя что-нибудь выдаст?
        - Тогда мы попадём в тюрьму,- ответила Вернита,- и, может быть, к лучшему. В тюрьме, по крайней мере, кормят.
        Леди Уолтем вскрикнула от ужаса, и Вернита повернулась к ней.
        - Не бойся, мама, я говорю это несерьёзно. Никто не о чём не догадается. Мне ведь уже не раз приходилось общаться с парижскими лавочниками - и они обращались со мной так же грубо, как со всеми бедными женщинами, которым приходится считать каждое су.
        - Когда же кончится эта ужасная война!- воскликнула леди Уолтем.- Ах, зачем только мы поехали в Париж!
        В голосе её послышались едва сдерживаемые рыдания. Вернита поняла, что мать вспоминает об отце.

«Это я во всем виновата»,- с горечью подумала Вернита. Такие мысли приходили ей в голову все чаще и чаще.
        Действительно, поездка за границу, по замыслу отца, должна была стать подарком дочери к семнадцатилетию. Чтобы порадовать Верниту, Уолтемы окинули свой особняк в Букингемшире, которым их семейство владело на протяжении пяти поколений.

«Почему судьба щадит негодяев и так жестоко обходится с хорошими людьми?» - спрашивала себя Вернита. Но тут же вспоминала поговорку своей няни: «Что толку плакать над пролитым молоком?»
        Они с матерью находятся в Париже, Англия пребывает в состоянии войны с Францией, и тут уже ничего не поделаешь. Сейчас их главная задача - выжить.
        Вернита наклонилась и ласково поцеловала мать в щеку.
        - Пойду к Луизе,- сказала она.- Она добрая и не откажется мне помочь.
        Леди Уолтем не возражала: она знала, что, если Вернита приняла решение, её уже ничем не переубедишь.
        Сердце матери обливалось кровью при мысли о том, что её красавица, умница дочка обречена проводить лучшие годы молодости за тяжёлой работой на холодном и пыльном чердаке.
        Если бы они остались в Англии! Сейчас Вернита каталась бы верхом в отцовском поместье или танцевала на балах в Лондоне…

«Что будет с ней дальше?» - спрашивала себя леди Уолтем, чувствуя, как жизненные силы постепенно покидают её.
        Целыми днями она молилась о том, чтобы хотя бы Вернита вырвалась из этого ада. Но, похоже, Господь совершенно забыл о Уолтемах.
        - О, Эдвард!- воскликнула женщина - как часто восклицала, оставаясь одна.- Где бы ты ни был, если ты меня слышишь, помоги нам!
        На глаза леди Уолтем навернулись слезы.
        Внизу послышались шаги дочери, и леди Уолтем поспешно смахнула слезы с глаз - она не хотела расстраивать дочь.
        Вернита вошла в комнату, неся в руках чёрное платье и соломенную шляпку того же цвета.
        - Узнала, что Луиза не откажется мне помочь,- удовлетворением заметила она.- Но это платье нужно беречь - это её воскресный наряд! Теперь смотри, мама, как твоя дочь превратится во французскую белошвейку!
        Обычно, выходя на улицу, Вернита закутывала голову шалью и прятала стройную фигурку под мешковатым пальто.
        Вернита не боялась, что на улице в ней прямо распознают англичанку, но опасалась любвеобильных французов, которых могло привлечь её миловидное личико и огромные фиалковые глаза.
        В строгом чёрном платье Луизы с длинными рукавами и стоячим воротничком Вернита выглядела типичной обывательницей из окраинных кварталов Парижа - и, надо сказать, прехорошенькой.
        Леди Уолтем смотрела на неё почти с ужасом.
        - Дорогая, тебе нельзя выходить на улицу в таком виде! На тебя будут обращать внимание мужчины! Что, если кто-нибудь тебя оскорбит?
        - Мама, я только дойду до улицы Фобур-Сент-Оноре. Буду идти переулками, не выходя на бульвары. Обещаю тебе, меня никто и не заметит.
        - Надеюсь, что нет,- с тревогой заметила леди Уолтем.- Но, мне кажется, эта шляпка очень заметна.
        - Такие шляпки сейчас в моде, мама,- ответила Вернита.- Их носит весь Париж. Вот увидишь, все будет в порядке.
        Она аккуратно сложила сшитую рубашку, упаковала её и огляделась.
        - Если я немного задержусь, не беспокойся,- сказала она матери.- Я, может быть, на обратной дороге куплю молока - а если мне хорошо заплатят, то и цыплёнка!
        - Если будешь разговаривать с принцессой, держи себя как леди,- почти машинально заметила мать.
        - Ты думаешь, я похожа на леди?- горько заметила Вернита.
        Она наклонилась и нежно поцеловала мать.
        - По крайней мере, сегодня тепло,- сказала она,- но ты, мама, пожалуйста, лежи под одеялом и не пытайся вставать. Ты и так все время мёрзнешь!
        При этих словах Верните вспомнилась прошлая зима. Денег на отопление не было, и Вернита с матерью проводили долгие холодные ночи, тесно прижавшись друг к другу и пытаясь согреться.
        Порой Верните казалось, что это конец: на следующее утро их найдут в постели холодными, окоченевшими.
        Часто она просыпалась среди ночи и долго лежала без сна, со страхом прислушиваясь к прерывистому дыханию матери.
        Однако каким-то чудом они выжили.
        Теперь Вернита поспешила на улицу, надеясь, что свежий воздух прогонит прочь головную боль - хотя сама девушка понимала, что её постоянные головные боли вызваны тяжёлой работой и недоеданием.
        Дом, в котором они жили, сдавался внаём, и привратник, месье Данжу, обязанный взимать с жильцов квартирную плату и улаживать с ними все дела, охотно позволил двум бедным женщинам жить на чердаке, взяв с них символическую плату.
        Возможно, месье и мадам Данжу и догадывались, что мать и дочь знавали лучшие времена, но никак этого не показывали.
        Леди Уолтем и Вернита снимали комнату под фамилией Бернье. Эту фамилию выбрал для них ещё отец в первые дни «подпольной» жизни, объяснив, что во Франции она так же распространена, как в Англии - Смит или Джонс.
        У месье и мадам Данжу была единственная дочь Луиза, ровесница Верниты.
        Луиза старалась завести с Вернитой дружбу и не раз приглашала её с собой в дешёвое кафе или просто на прогулку по улице - так обычно проводила свой досуг небогатая молодёжь в Париже.
        Однако Вернита каждый раз отказывалась, ссылаясь на то, что ей нужно заботиться о матери.
        - Вы зря тратите свою молодость, мамзель Бернье,- много раз с упрёком говорила ей Луиза.- Смотрите, как бы вам не пришлось заплетать косы святой Екатерине!
        Эта французская поговорка означала «остаться старой девой».
        В разговорах с Луизой Вернита отшучивалась, но, оставшись одна, часто спрашивала себя, неужели ей суждено всю жизнь провести на холодном чердаке, не поднимая глаз от шитья, не видя никого, кроме немощной, на глазах угасающей матери?
        Вернита тосковала по обществу своих сверстников, по долгим задушевным беседам с отцом и по книгам, которые они по вечерам читали вместе.
        Сэр Эдвард дал дочери хорошее образование и приучил её к чтению. Порой Верните казалось, что от постоянной отупляющей работы её мысли и чувства погружаются в летаргический сон.

«Мне нужно достать еду для мамы, и как можно скорее»,- сказала она себе, решительным шагом направляясь в сторону улицы Фобур-Сент-Оноре.
        Вернита, как и обещала матери, пробиралась тёмными переулками, старательно избегая многолюдных бульваров и кафе под открытым небом.
        Наконец девушка вышла на нужную улицу и без труда нашла особняк Шаро - роскошное здание, в котором сейчас жила её императорское высочество принцесса Полина Боргезе.
        После коронации Наполеон возвёл своих братьев Жозефа и Луи в звание принцев. Тогда сестры императора, позавидовав невесткам, потребовали, чтобы брат даровал и им титул принцесс.
        Они устраивали такие сцены, что однажды Наполеон заметил:
        - Послушать моих сестёр, так получается, что я отнял у них законный, по праву им принадлежащий титул!
        Однако слезы и мольбы сделали своё дело, и сестры императора получили право именоваться «их императорскими высочествами».
        Особняк Шаро был громаден и величествен. На кованых воротах со столбами из чёрного мрамора красовался старинный герб, указывающий, что до принцессы Полины во дворце обитал дворянский род, имевший гораздо больше прав на гербы и титулы.
        Пройдя через массивные ворота, Вернита оказалась в полукруглом дворе, окружённом высокой стеной.
        Ей было не по себе. Что, если её просто выгонят вон? Тогда придётся снова нести свою работу в «Мезон Кларе» и получать жалкие гроши, которых едва хватает на хлеб.
        - Что у вас за дело?- сурово поинтересовался привратник, очевидно, ничуть не тронутый молодостью и красотой Верниты.
        Привратник был в зеленой ливрее - Вернита где-то слышала, что это любимый цвет принцессы.
        - Я принесла для её императорского высочества бельё, которое она заказывала,- поспешно сказала она.
        Произнеся эти слова, Вернита испугалась, что привратник просто возьмёт у неё узелок и отошлёт её прочь. Однако он пригласил девушку следовать за собой и ввёл её в холл, украшенный мраморными коршунами и росписью на стенах.
        Напротив входной двери Вернита увидела широта лестницу, круто уходящую вверх.
        Однако привратник не дал Верните долго осматриваться. Он ввёл её в будуар, где принцесса, полулежала на софе, разговаривала с каким-то человеком - что явствовало из беседы, портным. В сторонке дожидались ещё несколько посетителей.
        На принцессе было зелёное полупрозрачное дезабилье, почти не скрывающее изящных очертаний классически правильной фигуры. Собеседник разложил перед ней на столике образцы материала судя по всему, объяснял покрой будущего наряда.
        В «Мезон Кларе» Вернита слышала, что принцесса предпочитает знаменитому парижскому модельеру Леруа небольшой и довольно скромный дом моды «Ла Птит Леблан».
        Но сегодня, судя по недовольному виду принцессы, и ткань, и эскиз платья были далеки от совершенства.
        - В вашем платье нет шика,- говорила она, когда Вернита вошла в комнату.- В нем я не буду выделяться из толпы. Унесите это прочь и придумайте что-нибудь получше!
        - Но, мадам… - попытался возразить портной, но принцесса тут же прервала его:
        - Pardi[Черт побери! (фр.)] ! Вы ещё осмеливаетесь со мной препираться?
        Вспышка гнева исказила её божественно прекрасное лицо.
        Газеты описывали принцессу Боргезе как идеал классической красоты; но теперь, увидев её, Вернита поняла, что даже самые пышные цветистые комплименты, расточаемые прессой, не могли в полной мере описать красоту Полины.
        Её тело, черты лица, голос, движения - все было безупречно. Принцесса была поистине прекрасна - не мёртвой холодной красотой статуи, но живой прелестью, сквозящей в каждом повороте головы, в каждом движении руки.
        Как только портной вышел, лицо принцессы разгладилось. С обворожительной улыбкой она обернулась к мужчине, сидящему рядом.
        Её правильное лицо с огромными бархатными глазами, озарённое шаловливой детской улыбкой, было необыкновенно привлекательно.
        Верните трудно было оторвать взгляд от такой красавицы. Однако, когда принцесса обратилась к следующей посетительнице - модистке, нагруженной шляпными картонками, - Вернита перевела взгляд на её предыдущего собеседника.
        Этот человек, стройный, элегантный, небрежно развалившийся в кресле, казалось, тоже сошёл со страниц романа.
        Глаза его были холодны, как лёд, губы кривились в лёгкой презрительной усмешке.
        Вернита заметила, что он высок и широкоплеч. От него исходил дух спокойной, уверенной силы, чем-то напомнивший девушке отца.

«Должно быть, ему за тридцать,- подумала Вернита.- Кто бы это мог быть?»
        Принцесса снова нежно улыбнулась собеседнику, и у Верниты не оставалось больше сомнений о его роли в этом доме.
        Любовные приключения принцессы Боргезе описывались в газетах с откровенностью, мало что оставлявшей даже самому пылкому воображению.
        Вся Франция знала, что после гибели на войне первого мужа принцессы брат поспешил найти ей второго, чтобы хоть как-то удерживать любвеобильную Полину в рамках приличия.
        Уже два года принцесса была замужем вторым браком за итальянским князем Камилло Боргезе. Эдвард Уолтем, приехавший с семьёй во Францию как раз во время их помолвки, говорил, что, если бы не братец Бонапарт, бедная корсиканская дворянка не могла бы и помышлять о такой блестящей партии.
        В свои семнадцать лет Вернита обожала романические истории и жадно ловила все подробности женихе Полины.
        Она узнала, что князю двадцать восемь лет, что он - типичный итальянец с тёмными кудрями и сияющими чёрными глазами.
        Кроме того, он - владелец несметного богатства, огромных поместий в Италии и уймы титулов.
        Леди Уолтем, не меньше дочери интересовавшаяся помолвкой принцессы, рассказывала дочери:
        - Говорят, что собрание драгоценностей Боргезе - одна из лучших частных коллекций в мире, бриллианты Боргезе знамениты на всю Европу.
        Князь и принцесса поженились в августе, вскоре после разрыва Амьенского договора.
        Весь Париж восхищался пышной свадьбой. От мадам Данжу и Луизы Вернита знала все, даже самые мелкие подробности.
        В конце осени, когда скудные средства Уолтемов таяли с ужасающей быстротой, Вернита услыхала от мадам Данжу, что принцесса ищет искусную портниху для пошива нижнего белья… Благодаря её заказам леди Уолтем с дочерью существовали до сих пор.
        Принцесса знаком подозвала модистку, не переставая улыбаться своему собеседнику.

«Кто бы ни был этот джентльмен,- подумала Вернита,- он совсем не похож на итальянца».
        - По-моему, эта шляпка тебе идёт,- заметил джентльмен, обращаясь к принцессе.
        - Ты уверен? А поля не слишком широки?
        - Они обрамляют твоё лицо, словно нимб.
        - Ты считаешь, мне нужен нимб?
        - Что за ангел без сияния вокруг головы?- ответил джентльмен, и принцесса рассмеялась, показывая в улыбке белоснежные зубы.
        - Отлично, я её возьму,- сказала она модистке.- Сделайте мне ещё несколько таких же. Только пусть все будут разные!
        - Mersi bien, madame la Princesse,- отвечала модистка, сгибаясь в низком поклоне.
        Наконец-то принцесса заметила Верниту!
        Она сделала знак рукой, и Вернита с сильно бьющимся сердцем приблизилась к софе, на которой возлежала красавица.
        - Кто вы? Я вас раньше не видела!- поинтересовалась принцесса.
        - Я принесла неглиже, которое вы заказывали, madame la Princesse,- ответила Вернита.
        Принцесса наклонилась вперёд, и Вернита, поспешно развязав узелок, достала оттуда воздушное изделие из муслина и кружев.
        - Mais oui!- воскликнула принцесса.- Очаровательно! Как раз то, что мне нужно!
        Полина вскочила и, к изумлению Верниты, скинула с себя сперва дезабилье, затем ночную сорочку.
        Выскользнув из одежды, она осталась нагой - совершенная, словно греческая богиня, от макушки до маленьких изящных ступнёй.
        Вернита поспешно помогла ей надеть сорочку, щеки девушки горели от смущения. Она и представить себе не могла, что леди - тем более принцесса - может как ни в чём не бывало раздеться донага перед джентльменом!
        Расправив кружева на сорочке, принцесса подняла руки и сделала изящный пируэт, чтобы единственный зритель мог оценить её новый наряд со всех сторон.
        - Ну как, Аксель?- воскликнула она.- Как я выгляжу?
        - Прелестно, как ангел,- ответил он.
        - Спасибо,- улыбнулась принцесса.- Именно это я и хотела услышать.
        Она повернулась к Верните.
        - Вы сами его сшили?
        - Oui, madame la Princesse, как и все бельё, которое вы заказывали в последнее время.
        Секунду поколебавшись, Вернита продолжала со смелостью, внушённой отчаянием:
        - Но «Мезон Кларе» очень мало мне платит - так мало, что я решилась прийти прямо к вам. Мне нравится шить для вас, madame la Princesse, и я не хочу бросать эту работу, но на те гроши, что платят не в торговом доме, жить невозможно!
        Руки Верниты дрожали, сердце колотилось как сумасшедшее. Она уже раскаивалась в том, что начала этот разговор. Что знает эта прекрасная и бесстыдная женщина о бедности? Разве она может понять, как важно для Верниты каждое лишнее су?
        - Сколько вам платит «Мезон Кларе»?
        Этот вопрос задала не принцесса, а джентльмен, которого она называла странным именем Аксель.
        Вспомнив о хороших манерах, Вернита присела перед ним в реверансе и кратко назвала суммы, которые получала у посредников за сшитые сорочки, нижние юбки и ночные рубашки.
        Выслушав, джентльмен заметил:
        - Неудивительно, что вы взбунтовались! Если не ошибаюсь, Полина, ты выплачиваешь
«Мезон Кларе» астрономические суммы. Только вчера или позавчера месье де Клермон-Тоннер жаловался на твою расточительность!
        - Мой казначей жалуется на каждую мою трату!- капризно ответила принцесса.- И Наполеон без конца повторяет, что надо быть экономнее - один Бог знает, почему!
        Она повернулась к Верните.
        - Так что же вы просите за неглиже, в котором я, если верить этому джентльмену, похожа на ангела?
        Вернита в ответ назвала половину суммы, которую, как она знала, принцесса выплачивает за работу торговому дому.
        - Ну, это сущие пустяки!- небрежно ответила принцесса.- А что ещё вы умеете шить?
        - Зависит от того, что желает ваше Императорское высочество.
        - Мне нужно все! Новые ночные рубашки - воздушные, изящные, соблазнительные! Сорочки, носовые платки… да все, лишь бы оно было так же хорошо, как эта вещица! И поскорее!
        - Благодарю вас! Благодарю!..- с трудом выдохнула Вернита.
        - И начинайте немедленно, не заставляйте меня ждать!- приказала принцесса.
        - Я так и сделаю,- ответила Вернита,- но простите, мадам, не заплатите ли вы мне прямо сейчас? Цело не в том, что я нуждаюсь в деньгах; просто мне приходится покупать материал на свои средства…
        Принцесса неопределённо махнула рукой куда-то в сторону двери.
        - Пойдите к моему казначею или его секретарю. Не докучайте мне такими пустяками!
        - Да, мадам, разумеется, мадам!
        Вернита сделала реверанс и поспешила к дверям.
        Чудо! Об этом она и мечтать не могла! Теперь у мамы будет и молоко, и цыплёнок, и много-много другой еды!..
        Оказавшись в холле, Вернита вдруг ощутила тошноту и головокружение и вынуждена была остановиться.
        Похоже, радость оказалась для неё чрезмерной, Вернита думала, что это мимолётный приступ, но слабость не проходила. Все потемнело перед глазами, и пол ринулся ей навстречу…
        Вернита прислонилась к стене, чувствуя, как по злу разливаются холод и оцепенение.
«Только бы не упасть!» - с отчаянием подумала она.
        Откуда-то сзади до неё донёсся мужской голос:
        - Мадемуазель, вам нехорошо?
        Вернита уже ничего не видела, но по голосу узнала Акселя, джентльмена из салона принцессы.
        - Я… со мной все в порядке,- слабо ответила та и тут же почувствовала, как сильная мужская рука обвивает её талию.
        Поддерживая хрупкую девушку, Аксель подвёл её к креслу и усадил в него. Вернита закрыла лицо руками, стыдясь своей слабости. Джентльмен отдал какое-то распоряжение лакею, затем приказал:
        - Пригните голову к коленям!
        Вернита повиновалась, но тут все поплыло у неё перед глазами…
        Через несколько секунд - хотя, кажется, на самом деле времени прошло больше - Вернита услышала властный голос Акселя:
        - Пейте!
        Вернита с трудом приподняла голову. Аксель протягивал ей рюмку с тёмным ароматным напитком. Вернита глотнула, и коньяк обжёг ей рот, а по телу разлилось приятное тепло.
        Девушка прерывисто вздохнула. От крепкого напитка на глаза её навернулись слезы.
        - Пожалуйста, не надо больше!- взмолилась она.
        - Ещё один глоток,- не допускающим возражений тоном сказал Аксель, и Вернита, не в силах спорить, подчинилась.
        Коньяк прогнал слабость, и скоро Вернита уже смогла взглянуть в лицо своему спасителю.
        - Извините меня,- с трудом выговорила она.- Это минутная слабость…
        Он внимательно всмотрелся в её лицо и вдруг спросил:
        - Когда вы в последний раз ели?
        - Я… спасибо, со мной уже все в порядке.
        - Я задал вам вопрос.
        - Я… сегодня утром мне не хотелось есть.
        - Значит, последний раз вы ели вчера,- уточнил Аксель,- и, я полагаю, не слишком обильно.
        Вернита отвела глаза: щеки её вспыхнули ярким румянцем.
        Она стыдилась того, что причинила незнакомцу и, по всей видимости, важному человеку столько хлопот - хотя радость оттого, что теперь у неё будет работа, и деньги, была сильнее смущения.
        Джентльмен протянул ей руку и помог подняться.
        - Пойдёмте,- сказал он.
        Вернита подчинилась - больше ей ничего не оставалось. Джентльмен ввёл её в салон по другую сторону от холла.
        Войдя, он приказал лакею:
        - Принесите кофе и круассаны, да поскорее!
        - Слушаюсь, месье,- ответил слуга.
        Джентльмен усадил Верниту на софу.
        - Извините, что я доставила вам столько беспокойства,- заговорила она, робко сев на самый краешек,- но теперь я чувствую себя лучше и, наверно, мне пора домой.
        - Не раньше, чем вы поедите,- твёрдо ответил джентльмен.
        Аксель пересёк комнату и остановился у окна.
        - Я слишком часто видел голод, чтобы не узнавать его признаков с первого взгляда, - негромко произнёс он.- Вы живёте с родителями?
        - С матерью,- ответила Вернита.- Она сейчас больна… Мы… мы очень бедны.
        Джентльмен молчал. Через несколько минут дверь отворилась и появился слуга с серебряным кофейником и тарелкой круассанов.
        - Чего-нибудь ещё, месье?- спросил он.
        - Пока ничего,- ответил джентльмен,- но скажите секретарю месье де Клермон-Тоннера, чтобы он выдал этой женщине…
        Он обернулся к Верните.
        - Так сколько франков вы просите?
        Вернита, испытывая огромное смущение, слабым голосом повторила свою цену.
        Лакей вышел. Понимая, что отказываться нет смысла, Вернита отпила кофе и взяла с подноса круассан. У неё и вправду со вчерашнего утра ни крошки не было во рту.
        После первой же булочки ей стало легче: исчезла тупая боль в висках, и тело как будто снова наполнилось жизненной силой.
        Вернита ела с наслаждением, не замечая, что джентльмен не сводит с неё глаз.
        - Возьмите ещё один,- предложил он.
        Вернита робко улыбнулась.
        - Тогда я буду выглядеть жадной.
        - Ешьте, иначе все пропадёт. Их просто выбросят.
        Вернита протянула к круассану исхудалую руку с изящными тонкими пальцами.
        - Я часто думаю о том, сколько еды в богатых домах просто выбрасывают,- призналась она.- Особенно ночами, когда не идёт сон… и такая пустота внутри…
        Вернита сама не понимала, почему вдруг начала откровенничать с совершенно чужим человеком.

«Скромные белошвейки так себя не ведут»,- с испугом подумала девушка. Так, чего доброго, она себя выдаст!
        Вернита замолчала. «Я так давно не видела людей своего круга,- грустно подумала она,- что совсем забыла о хороших манерах. Простая белошвейка ни за что не станет разговаривать с другом её императорского величества как с равным!»
        Но джентльмен как будто не заметил её дерзости.
        - На разных людей голод действует по-разному,- заметил он.- Одни просто чахнут, слабеют и впадают в прострацию. У других начинаются галлюцинации, у третьих - странные сны.
        - Так унизительно все время думать о еде!- заметила Вернита.- Ведь святые тоже изнуряли себя постом, однако могли при этом молиться и думать о Боге.
        Джентльмен рассмеялся.
        - Вы забыли об искушениях святого Антония, мадемуазель. Я уверен, что все эти демоны, черти и привидения, являвшиеся святым,- плоды прозаической «пустоты внутри».
        - Это звучит… цинично,- заметила Вернита.- Мне приятней думать, что святые были наделены особыми силами, недоступными для нас, и видения их были реальны.

«Что за странный у нас разговор!» - подумала Вернита и вдруг испугалась, что её тайна откроется. Она допила кофе и поставила чашку.
        - Я очень благодарна вам, месье.
        Дверь растворилась, и на пороге показался лакей с деньгами на серебряном подносике.
        - Секретарь месье казначея просит у вас расписку,- произнёс он.
        - Спасибо,- ответила Вернита.- И… ах да, я же должна представить вам счёт!
        Из-за своего обморока она совсем об этом забыла! Вернита полезла в ридикюль и достала оттуда счёт, составленный сегодня утром на клочке бумаги.
        Оглядевшись вокруг, Вернита заметила письменный стол с чернильницей и белоснежным гусиным пером. Подойдя к столу, она подписала расписку, взяла деньги и со вздохом облегчения спрятала их в сумочку.
        Лакей вышел. Вернита повернулась к джентльмену, все это время не сводившему с неё глаз.
        - Не знаю, как мне благодарить вас, месье!- робко произнесла она.- Вы очень добры.
        - Вы все ещё бледны, мадемуазель,- заметил он.- Я отвезу вас домой.
        - Нет, что вы!- слабо запротестовала она.- Это совсем не нужно!
        - Я настаиваю,- ответил он.- Хотя вы и подкрепились немного, мадемуазель, но, мне кажется, обморок вполне может повториться где-нибудь на улице.
        - Обещаю вам, со мной все будет в порядке!
        - Спорить со мной - только зря терять время, мадемуазель,- с улыбкой ответил Аксель.
        Побеждённая Вернита вышла вслед за ним в холл. Джентльмен отдал несколько приказаний слугам, и через несколько минут у крыльца их уже ждал двухместный открытый фаэтон, влекомый парой великолепных коней.
        - Садитесь!- пригласил джентльмен.
        Вернита хотела возразить, но сообразила, что он отметёт любые её протесты одним взмахом сильной руки.
        Она послушно села в фаэтон. Джентльмен уселся рядом и взял вожжи, а конюх вспрыгнул на запятки.
        Они выехали из ворот на улицу Фобур-Сент-Оноре.
        - Где вы живёте?- спросил джентльмен.
        - На маленькой улочке, которая называется рю дез-Арбр. Это недалеко отсюда. Она выходит на Бульвар Капуцинов. Если вы довезёте меня до угла, дальше я смогу дойти пешком,- поспешно сказала девушка.
        - Неужели вы полагаете, что я способен так поступить с дамой?
        - Вы… вы очень добры, и я вам так благодарна…
        - Как вас зовут, мадемуазель?
        - В-вернита… Бернье.
        Перед фамилией она запнулась и испугалась, что джентльмен это заметит. Однако он, по-видимому, не обратил на эту заминку внимания и, в свою очередь, представился:
        - А моя фамилия Сторвик. Если полностью, то граф Аксель де Сторвик.
        - Так вы не француз?
        - Нет, я швед.
        - Мне сразу подумалось, что вы не похожи на француза.
        - Вы правы. Но вы тоже не слишком-то напоминаете француженку!- сказал Аксель де Сторвик.
        - Мой отец родом из Нормандии.
        Такой ответ Вернита придумала заранее - на случай, если кто-то удивится её необычной внешности.
        Нормандцы обычно белокуры и светлокожи. Вернита не была блондинкой, но все же сильно отличалась от смуглых темноволосых француженок.
        Граф молча и пристально вгляделся в неё, затем отвернулся.
        - Вам нравится Париж?- спросила Вернита, желая уйти от щекотливой темы.
        - Очень красивый город,- скучающим тоном ответил граф.
        Некоторое время они молчали.
        - Вы всю жизнь прожили в Париже?- спросил он через несколько минут.
        - Нет, только последнее время,- честно ответила Вернита.- До этого я жила в деревне.
        - Я так и подумал. Для Парижа у вас слишком свежий цвет лица.
        Вернита изумлённо уставилась на графа.
        Чего она от него никак не ожидала - так это комплиментов из уст этого джентльмена!
        Неужели он хочет за ней поухаживать? Верните не верилось, что такое возможно, но мать много раз просила её остерегаться мужчин.
        Однако граф был так добр к ней, что Вернита просто не могла заподозрить его в каких-то дурных намерениях.
        Сердце её билось быстрее обычного. «Наверное, это от коньяка и кофе»,- сказала себе Вернита.
        Фаэтон выехал на Бульвар Капуцинов, и Вернита сказала:
        - Рю дез-Арбр - это последний поворот налево перед Авеню-л'Опера.
        Граф развернул фаэтон, и Вернита невольно восхитилась его мастерством возницы. Открытая коляска свернула на узкую грязную улочку и замедлила ход.
        Сообразив, что граф ждёт её дальнейших указаний, Вернита произнесла:
        - Следующий дом налево.
        Граф остановил лошадей у подъезда.
        - Ещё раз огромное вам спасибо, месье,- поблагодарила его Вернита.- Я никогда не забуду вашей доброты!
        Не думая, что поступает опрометчиво, она протянула руку, и граф, сняв перчатку, ответил ей рукопожатием.
        - Берегите себя, мадемуазель Бернье,- мягко произнёс он.- Мне кажется, вы слишком мало думаете о себе…
        Он не успел договорить - из дома выбежала простоволосая Луиза Данжу.
        - Мамзель Бернье,- закричала она,- мы вас ждали! Идите скорее к себе! Ваша матушка… она… ей очень плохо!
        Вернита вскрикнула и, спрыгнув с подножки фаэтона, бросилась в дом.

* * *
        Утренние лучи заливали ярким светом особняк Шаро.
        В десять утра горничная раздвинула шторы в спальне, и принцесса Полина, свернувшаяся калачиком в своей роскошной кровати, задрапированной розовым муслином, открыла глаза.
        Поль, слуга-негр, уже готовил ванну в соседней комнате.
        Как все Бонапарты, Полина была помешана на чистоте. Она принимала ванну два раза в день и часто купалась в молоке - что, по её мнению, смягчало кожу и улучшало её цвет.
        Ванная принцессы представляла собой небольшую комнату с низким потолком, где в нише была установлена ванна.
        Полина могла часами лежать в тёплой воде, куда были влиты пять галлонов молока.
        Впрочем, Полина обнаружила, что молоко придаёт коже неприятный запах; поэтому Поль, дежуривший в комнате наверху, по её команде включал душ, и из дыры в потолке на принцессу лились струи чистой воды.
        Порой принцесса дозволяла присутствовать при омовении своим любовникам или обожателям. Но в это утро она была одна.
        - Поль!- позвала принцесса минут через пять после погружения в воду.
        Огромный негр появился в дверях.
        - Позови месье графа!- приказала принцесса, и негр устремился на поиски графа Акселя.
        Через несколько минут граф вошёл в ванную.
        Он ожидал этого вызова, зная, что принцесса терпеть не может одиночества, а никого из её друзей, кроме него, в особняке Шаро сейчас нет.
        Принцесса не привыкла стесняться наготы: она с гордостью демонстрировала своё прекрасное тело не только возлюбленным, но порой и совсем посторонним людям.
        Как только граф вошёл в ванную, Поль подал ему кресло. Граф сел и устремил взор на принцессу, нежащуюся в опалового цвета воде.
        Роскошные чёрные как смоль волосы принцессы скрывались под кокетливой розовой купальной шапочкой, прикрывающей уши и придающей ей забавный вид.
        Внешность принцессы была совершенна - кроме разве что одной маленькой детали.
        У принцессы было немало завистниц, и в первые же дни пребывания в Париже граф услышал о неприятном происшествии, случившемся с Полиной несколько лет назад.
        В ту зиму Полина была едва ли не официально признана красивейшей женщиной Парижа. Всегда чувствительная к лести, она купалась в волнах своей славы и наслаждалась обожанием мужчин.
        Однако мадам де Контад, дочь известного маркиза де Бувилля - того, что в грозные дни Революции Людовику XVI бежать из Парижа,- осмелилась бросить вызов королеве красоты. Мадам де Контад, жгучая брюнетка со сверкающими чёрными глазами, по внешним данным ничем не уступала Полине.
        Подобно своему отцу, она ненавидела «выскочку» Наполеона, смеялась над его грандиозными военными планами и отзывалась о его сестре весьма насмешливо и едко - о чём, разумеется, светские доброхоты тут же сообщили Полине. Однажды мадам Пермон давала бал, на который пригласила как своих друзей с Фобур-Сен-Жермен, так и Бонапартов.
        Бал обещал стать одним из самых блестящих событий сезона, и Полина готовилась к нему столь же старательно, как её брат - к крупному сражению. Свой стратегический план она разрабатывала вместе с лучшим парикмахером и самым модным портным Парижа.
        Полина даже попросила у мадам Пермон разрешения переодеться перед балом у неё в гардеробной - чтобы никто не видел её наряда, пока она не появится перед гостями во всем своём великолепии. После долгих и мучительных раздумий Полина появилась на белой греческой тунике с короткими рукавами, широкой золотой каймой и янтарными застёжками на плечах.
        Туника не скрывала изящных очертаний её тела, золотая кайма и ожерелье со сверкающим драгоценным камнем подчёркивали высокую грудь. На руках Полины блестели янтарные браслеты, высоко зачёсанные волосы были украшены золотыми гребнями, искусно имитирующими виноградные гроздья. Увидев красавицу в этом одеянии, гости мадам Пермон в один голос ахнули, и Полина с избытком получила свою порцию восторженных возгласов и изысканных комплиментов.
        А мадам де Контад, глядя на неё, втайне мучилась от злобы и зависти.
        Дождавшись, когда Полина в своей любимой позе устроится на софе, мадам де Контад под руку со своим кавалером прошла мимо неё, произнесла вслух какой-то фальшивый комплимент, а затем прошептала, обращаясь к спутнику, но так, что шёпот её был слышен, наверно, и на другом конце огромной залы:
        - Какое несчастье! У такой прелестной женщины - и вдруг такое уродство! Будь у меня такие уши, я бы их отрезала!
        Глаза всей залы обратились к ушам Полины. До сих пор их просто никто не замечал - теперь же гости воочию убедились, что уши у принцессы действительно немного странной формы, даже без намёка на приятную закруглённость.
        Полина, рыдая, бросилась в будуар мадам Пермон и просидела там до окончания бала. С тех пор она старательно прятала уши под локонами или лентами.
        Сейчас, нежась в ванне, с обычной обворожительной улыбкой, принцесса была так привлекательна, что перед её чарами не смог бы устоять ни один мужчина.
        Однако граф смотрел на неё весьма холодно, без подобающего в таком случае восхищения.
        - Аксель, мне нужен твой совет.
        - Насчёт чего?- поинтересовался граф.
        - Мои завистницы - ну, ты знаешь этих ужасных женщин - пустили обо мне новую сплетню!
        - Как, опять? Их неиссякаемой фантазии можно завидовать,- цинично усмехнулся граф.
        - Когда же они оставят меня в покое?- вздохнула Полина.
        - И что на этот раз?
        Граф знал, что в последнее время принцесса ведёт себя почти идеально - конечно, по её меркам. Она боится, как бы брат не выслал её обратно в Италию.
        Принцесса ненавидела Италию, и в прошлом Наполеон писал ей в Рим едва ли не ежедневно, требуя, чтобы она хотя бы соблюдала внешние приличия и не оскорбляла открыто своего мужа, его родню и друзей.
        Полина едва не визжала от ярости, читая, например, такие наставления Первого Консула:

«Люби своего мужа и его семью. Будь со всеми вежливой и дружелюбной. Не слушай дурных советов: ты уже вышла из того возраста, когда легко поддаться дурному влиянию. О Париже и не думай: если ты вернёшься сюда, то только с мужем.
        Запомни: если Камилло потеряет терпение и оставит тебя, в этом будешь виновата только ты! Ты сама крушишь своё счастье и лишишься моей дружбы, а Франция забудет о тебе навсегда».
        Только перед коронацией Наполеон смягчился и позволил принцессе вернуться в Париж.
        Однако Полина с тех пор трепетала при мысли о том, что брат заставит её вернуться в Рим вместе с мужем.
        Принц Камилло последовал за женой в Париж, однако теперь он все чаще заговаривал о возвращении домой.
        Но Полина не желала отправляться в Италию!
        Пусть едет один, если хочет - без него ей будет только веселее!
        Она на коленях умоляла Наполеона спасти её от ссылки - и император, который не мог долго сердиться на сестру, придумал выход.
        Он дал принцу Камилло французское гражданство, произвёл его в полковники и отправил в гренадерский полк, расквартированный в Булони.
        Взамен Наполеон потребовал, чтобы принцесса вела себя в соответствии со своим новым титулом.
        Он знал, что Полина, словно избалованный ребёнок, не знает удержу своим прихотям и способна на самые безумные поступки. В её сумасбродном упрямстве императору чудился отблеск той несгибаемой воли и дерзости, что дала ему самому власть над Францией.
        Однако то время прошло: теперь Наполеон стал императором и желал, чтобы коронованные особы Европы смотрели на него как на равного. Этой цели и был подчинён блестящий двор империи.
        Наполеон объявил принцессе, что у неё будет свой двор и своё хозяйство, но Полина не будет иметь в нём права голоса: все её «придворные» и «подчинённые» на деле должны подчиняться только императору и его гранд-маршалу.
        При дворе Полины Боргезе царил светский и изящный дух благодаря тому, что её окружали люди лучших фамилий Сен-Жермена.
        Казначей принцессы, месье де Клермон-Тоннер, происходил из знаменитой аристократической семьи, ныне впавшей в бедность.
        Однако, к некоторому удивлению графа, месье де Клермон-Тоннер как будто не жалел об утрате былого величия; этот добродушный человек, любимый почти всеми обитателями особняка Шаро, не тяготился своим подчинённым положением.
        Главный конюший принцессы, Луи де Монбрен, влюбился в свою госпожу с первого взгляда и сделал все, чтобы придать её двору ещё больше величия.
        Кроме того, у Полины были две привлекательные и остроумные молоденькие фрейлины - не считая почтённой Dame d'Honneur, с которой Полина не общалась, находя её невыносимо скучной.
        Была у принцессы и lectrice - чтица, читавшая ей вслух. Эту должность исправляла мадемуазель Милль, образованная и приятная женщина, автор известных в то время исторических романов.
        Если вспомнить ещё личного врача, личного аптекаря, секретаря, двух священников, каптенармуса повара, то мы увидим, что принцесса жила с истинно королевской роскошью, а особняк Шаро был постоянно полон людьми.
        Однако блестящее положение не мешало принцессе постоянно попадать в неприятности и давать пищу для толков. И двор, и сам Наполеон жили в постоянном беспокойстве: что она ещё придумает?
        - Так что же ты натворила на этот раз?- поинтересовался Аксель.
        - Я - ничего, но эти сплетницы готовы и из мухи раздуть слона!
        - Что же им не нравится?
        - Эти мерзавки, осмеливающиеся обсуждать моё поведение - я уверена, что здесь не обошлось без этой гадюки мадам де Контад,- заявляют, что будто бы неприлично позволять слуге-негру носить меня на руках в ванну и из ванны.
        Граф улыбнулся.
        Такие разговоры в салонах он уже слышал неоднократно. Дамы при этом закатывали глаза и всячески изображали праведное негодование; но граф не сомневался, что они млеют от восторга, представляя себе обнажённую женщину в руках могучего чернокожего, африканца.
        Однако сам граф знал, что Полина далеко не так испорчена, как хотелось бы её завистницам - ей просто нравится контраст её молочно-белой кожи с чёрной кожей негра.
        - Я вовсе не вижу в нём мужчину,- продолжала Полина.- Может быть, им не нравится, что он молод и не женат? Что ж, это легко исправить!
        Граф промолчал.
        - Пусть женится на какой-нибудь из моих кухарок!- продолжала Полина.- Я сейчас же позову Поля и объявлю ему свою волю!
        - А если девушка не захочет?- спросил граф.
        - Пусть делает, что ей говорят, или я её уволю!- отрезала принцесса.
        - Ты, кажется, хотела спросить у меня совета.
        - Верно,- ответила принцесса,- но, как видишь, я все придумала сама! Наверно, один твой вид вызывает у меня вдохновение!
        Улыбнувшись, она продолжала:
        - А теперь поговорим о чём-нибудь другом. Что интересного в разговоре о слугах? Ты ещё не сказал мне, что я сегодня прекрасно выгляжу!
        - Твоя красота не нуждается в подтверждениях,- ответил граф.- Ты и сама знаешь, что всегда выглядишь прекрасно.
        Это было чистой правдой, но Полина потребовала:
        - Продолжай!
        - Что же ты хочешь услышать?- спросил граф.- Что кожа у тебя - словно жемчуг, рассыпанный по Млечному Пути?
        Полина рассмеялась.
        - Ты, Аксель, умеешь говорить комплименты! Тебя не сравнить с французами, которые повторяют всем женщинам подряд одни и те же казённо-льстивые фразы!
        Граф улыбнулся.
        - Кажется, тебя возмущают не столько сами своеобразные комплименты, а то, что их повторяют всем женщинам подряд!
        - Разумеется!- подтвердила Полина.- Как можно обращать внимание на других женщин, когда есть я?
        - Мне кажется,- задумчиво произнёс граф Аксель,- чтобы выглядеть ещё прекраснее, чем сейчас, тебе не хватает неглиже.
        Полина с любопытством взглянула на него. Об одежде она могла говорить без конца - и всегда с живейшим интересом.
        - Белого неглиже,- продолжал граф,- с розоватой каймой - под цвет твоей кожи,- и украшенного серебристым шитьём.
        Полина села в ванне, и из белой пены показались изящно закруглённые груди.
        - Аксель, ты гений!- воскликнула она.- Чудесно-пречудесно! Почему я сама до этого не додумалась?
        - Ты не видишь себя со стороны - так, как вижу я,- ответил граф.
        - Как только выйду из ванной, немедленно закажу такое!- воскликнула принцесса.- Белое с розовым и с серебряным шитьём! И к нему я, конечно, украшать голову серебристыми лентами!.. Поль,- громко приказала она, и Аксель услышал наверху тяжёлые шаги великана-негра.
        - И кому ты поручишь этот заказ?- спросил граф, когда принцесса встала в ванной - прямо под дырой в потолке, откуда должна была литься вода.
        - Разумеется, той же девушке, что уже сшила мне одно великолепное неглиже,- ответила принцесса.- Пошли за ней слугу. И немедленно! Она нужна мне как можно скорее!
        - Могут возникнуть трудности,- с сомнением заметил граф.
        - Трудности?- переспросила принцесса.- Какие?
        Говоря это, она поправляла шёлковую купальную шапочку.
        - Швея, вчера принёсшая это неглиже,- ответил граф,- едва выйдя из будуара, упала в обморок - очевидно, от недоедания. Мне стало жаль её, и я отправил её домой в своём фаэтоне.
        - Ну, теперь-то она уже наверняка оправилась,- равнодушно заметила принцесса.
        - Кучер сообщил мне, что, вернувшись домой, девушка узнала, что её мать умерла,- продолжал граф.- Возможно, в подобных обстоятельствах ей придётся прекратить работу и переехать к родственникам в провинцию.
        Полина взвизгнула от ярости.
        - Pardi!- выругалась она.- Этого не должно случиться! Она мне нужна! Только она, и никто больше! Так шить никто не умеет! Привези её сюда немедленно, и я уговорю её остаться в Париже!
        - А если она не согласится?- спросил граф.
        - Тогда я похищу её, заточу в подвал - что угодно!
        Принцесса топнула ногой, расплескав воду, и добавила:
        - Не спорь со мной, Аксель, и пошли за ней слугу! Ты же знаешь, я всегда добиваюсь своего!
        Граф медленно поднялся с кресла.
        Он хотел сказать что-то ещё - но в этот миг из дыры в потолке с шумом хлынула вода, и граф понял, что принцесса всё равно ничего не услышит.
        Лёгкая улыбка промелькнула на губах графа. ОН слетел вниз и велел подать свой фаэтон.

* * *

…Вернита вбежала в дом, и на улице осталась лишь Луиза, не сводящая потрясённых глаз с роскошного фаэтона и лошадей.
        - Что случилось?- спросил Аксель.
        - Мадам Бернье умерла,- ответила девушка.- Лама пошла наверх, чтобы угостить её чашкой кофе, и вдруг видит - она уже лежит мёртвая.
        - Какая трагедия!- пробормотал граф тихо, как будто про себя.- Что я могу для неё сделать?
        Он отдал кучеру поводья и пошёл к дверям.
        - На каком этаже живёт мадемуазель?- спросил он Луизу, которая следовала за ним по пятам.
        - На самом верху, месье. Четыре этажа вверх по лестнице!
        - Как-нибудь поднимусь,- пробормотал Аксель. Он поднялся наверх по узкой лестнице. До третьего этажа лестница была покрыта выцветшим ковром; дальше ковёр кончался, и начинались голые доски.
        Чердачная дверь была распахнута; граф увидел Верниту, припавшую к неподвижному телу матери.
        У окна сморкалась в носовой платочек мадам Данжу.
        Граф вгляделся в измождённое лицо умершей женщины, хранящее следы былой красоты. Глаза мадам Бернье были закрыты; казалось, она уснула тихим, счастливым сном.
        Вернита стояла перед матерью на коленях и, словно ребёнок, тихо, беспомощно всхлипывала.
        Не желая её тревожить, граф поманил из комнаты мадам Данжу: та вышла, прикрыв за собой дверь.
        - Могу ли я чем-нибудь помочь?- тихо спросил Аксель.
        - Ах, месье, такое горе! Бедная женщина! Она просто истаяла от голода!- проговорила мадам Данжу. По щекам её текли слезы.
        - Они очень бедны?- спросил граф, вспоминая неприкрытую нищету чердачной комнаты.
        - Tres pauvres, monsieur[Очень бедны, месье (фр.).] ,- ответила мадам Данжу.- Мы с мужем помогали им, чем могли - им-то самим часто и на хлеб не хватало!
        - Я уверен, что вы были очень добры,- заметил граф.- Но теперь предстоят ещё расходы на похороны!
        Мадам Данжу выразительно пожала плечами. Граф достал из кармана несколько золотых монет.
        - Заплатите за всё, что нужно,- произнёс он.- Я вернусь завтра и узнаю, не могу ли помочь чем-либо ещё. Не позволяйте мадемуазель Бернье уехать, не повидавшись со мной.
        - Да куда она поедет, месье?- горестно воскликнула мадам Данжу.- Бедняжке и ехать-то некуда!
        - У неё нет ни друзей, ни родных?
        - Я ничего о них не слышала,- ответила мадам Данжу.
        - Я приду завтра,- повторил граф и пошёл вниз, оставив мадам Данжу в глубоком изумлении.
        Всю обратную дорогу он продолжал размышлять о том, как бы помочь несчастной белошвейке, которая тронула его душу.
        Это было вчера: сегодня же граф ехал к Верните с конкретным предложением.
        Он не стал, как предложила принцесса, посылать к Верните лакея; вместо этого он отправился на рю дез-Арбр сам.
        Граф не беспокоился, что Полина будет по нему скучать: он знал, что после ванны принцесса обыкновенно садится перед зеркалом в спальне и с помощью двух служанок начинает укладывать волосы.
        Не в силах остановиться на чём-то конкретном, она меняет четыре или пять причёсок, пока наконец не выберет то, что ей по нраву.
        Закончив с волосами, принцесса займётся лицом - это тоже продолжится как минимум час.
        Для масок и притираний принцесса использовала миндальную пасту, огуречный рассол и розовое молочко, не говоря уж о восточных средствах для чернения ресниц и бровей.
        После этого горничная спрыскивала все тело своей госпожи розовым маслом, принцесса выбирала утреннее дезабилье - и только после этого готова была принимать визитёров.
        Граф не сомневался, что успеет доехать до рю дез-Арбр и вернуться обратно, прежде чем Полина пустится в Фиалковый будуар, где обычно ожидали е продавцы со своими товарами.
        Затем принцесса перейдёт в свой любимый салон, что рядом с Имперским будуаром.
        Графу представилась главная спальня принцессы и её изящная резная кровать под балдахином, с вензелем в виде короны, увенчанной орлом и окружённой двадцатью шестью страусовыми перьями.
        Занавеси над кроватью были голубыми, бельё - белым с золотыми розетками.
        На обитых голубым шёлком стенах спальни светились тусклым золотом миртовые листья - символ Венеры.
        Полина редко спала в этой комнате, но часто использовала её для страстных и романтичных любовных игр, как нельзя более отвечающих её своевольной натуре.
        Поистине трагично, думал граф, что принц Камилло, прекрасный человек, всем сердцем обожающий жену, оказался в отличие от большинства итальянцев никуда не годным любовником!
        С женой он был ласков и внимателен, беспрекословно выполнял все её самые невероятные прихоти, но глаза его загорались страстью лишь при виде породистой лошади или великолепного экипажа.
        Полина не скрывала от друзей, что муж наводит на неё невыносимую скуку.
        Лора Жюно, жена генерала Жюно, в двадцать пять лет ставшего губернатором Парижа, под большим секретом рассказывала всем и каждому, что сразу после свадьбы Полина пригласила её с собой в Сен-Клу.
        - Но у вас же медовый месяц!- отвечала ей Лора.- Не буду ли я лишней?
        - Медовый месяц с этим идиотом?- насмешливо воскликнула Полина.- Да Бог с тобой!
        Поглощённый своими размышлениями, граф не заметил, как фаэтон свернул на Бульвар Капуцинов.
        Весна пришла в Париж и сияла здесь всеми цветами радуги. По обе стороны мостовой цветочницы расставили свой товар: розы, фиалки, пармские нарциссы и особенно лилии, которыми парижане украшали свои дома на Пасху.
        По сравнению с сияющим и праздничным бульваром улочка рю дез-Арбр показалась графу ещё более грязной и убогой, чем вчера.
        Мрачные дома, нависающие над узкой улочкой, загораживали солнечный свет. Граф с отвращением смотрел на грязную мостовую.
        Он остановил фаэтон у знакомого дома и, толкнув дверь, вошёл.
        На лестнице стоял крепкий кухонный запах, заставивший его поморщиться. Никого не было видно. Граф огляделся вокруг и начал подниматься по лестнице.
        Он уже достиг третьего этажа, как вдруг столкнулся лицом к лицу с Вернитой.
        - Доброе утро, мадемуазель,- поздоровался он, снимая с темноволосой головы шляпу с высокой тульёй.
        Вернита присела в реверансе и подняла на графа огромные тревожные глаза.
        Она была ещё бледнее, чем вчера, а в глазах девушки застыло такое отчаяние, что в сердце графа вольно зашевелилась жалость.
        Сегодня на Верните было не чёрное, а бледно-лиловое платье, напомнившее герцогу о фиалках, продающихся на Бульваре Капуцинов.
        Платье выглядело совсем простеньким, но граф, знавший толк в подобных вещах, заметил, что оно сшито хорошим портным из дорогого материала и когда-то, должно быть, стоило немало.
        - Мадам Данжу говорила, что вы… что вы хотели прийти,- проговорила Вернита дрожащим голосом.
        - Я очень сожалею о смерти вашей матушки,- промолвил граф.
        Слезы выступили на глазах Верниты, и она поспешно отвернулась.
        - Мама умерла от голода,- тихо и горько ответила она.
        - Мне очень жаль,- негромко повторил граф.
        - Зимой она очень страдала. Но сейчас, я думаю, она встретилась с папой на небесах и снова стала счастлива.
        Эти слова Вернита проговорила тихо, как будто обращаясь к самой себе.
        - Вчера, когда я увидел вашу матушку,- мягко заметил граф,- мне подумалось, что она выглядит счастливой, как будто нашла то, что так долго искала.
        Вернита удивлённо взглянула на него, и граф объяснил:
        - Я пошёл вслед за вами. Девушка, впустившая вас в дом, объяснила, что ваша мать умерла.
        - Мадам Данжу рассказала мне, что вы были так добры и взяли на себя расходы по похоронам. Мы похоронили маму сегодня утром. Месье и мадам Данжу не хотели… не хотели долго держать в доме мёртвое тело.
        - Понятно,- ответил граф.- Что же вы теперь думаете делать?
        Наступило молчание. Граф понял, что Вернита и сама не знает, как ответить на этот вопрос.
        - Буду работать,- сказала она наконец.
        - Здесь?
        - Я надеюсь, мадам Данжу не откажется сохранить комнату за мной,- тихо сказала девушка.
        - Без матери вам здесь будет очень одиноко.
        - Знаю,- ответила Вернита,- но что же мне остаётся?
        - Я могу вам кое-что предложить.
        Вернита вскинула глаза, и графу показалось, что за вся напряглась. Сообразив, что девушка могла его неправильно понять, он поспешно добавил:
        - Думаю, я смогу найти вам место в особняке Шаро.
        Вернита непонимающе смотрела на него, и граф продолжал:
        - Принцесса восхищена вашей работой и готова дать вам новые заказы. Думаю, я смогу уладить дело так, что вы станете личной портнихой принцессы и будете жить у неё во дворце.
        Вернита не отвечала. Сцепив руки на груди, она уставилась в пол, словно там могла увидеть подсказку: принимать или не принимать предложения графа?
        Граф догадался, что такая мысль ей никогда и в голову не приходила: теперь Вернита была взволнована, почти испугана.
        Граф молча ждал. В модных панталонах цвета шампанского и облегающем сюртуке с длинными фалдами, с элегантно завязанным под подбородком белоснежным шейным платком он казался удивительно чужим на этой узкой, тёмной и грязной лестнице.
        Наконец Вернита, съёжившись, произнесла нерешительно:
        - Вы очень добры… но я думаю, мне лучше будет ютиться здесь.
        - Вы полагаете, это разумное решение?- спросил граф.- Здесь холодно, мрачно, и не с кем поговорить, кроме той женщины, с которой я разговаривал вчера, и её дочери.
        Граф заметил, что при этих словах Вернита сникла.
        Она сама понимала, как тяжко будет ей жить в этом унылом месте одной.
        Луиза, несомненно, будет ещё с большей настойчивостью звать её на прогулки в поисках приключений.
        Вернита знала, что мама, будь она жива, никогда не позволила бы дочери гулять по улицам или, тем более, знакомиться с мужчинами в дешёвых кафе; и Вернита никогда не сделала бы того, чего не одобряла мама. Однако она понимала, что рано или поздно скука и тоска одинокой безрадостной жизни сделают своё дело.
        - Поверьте, это для вас лучший выход,- прервал её размышления проникновенный голос графа.
        - Зачем вы это делаете, месье?- спросила Вернита.- Почему вы так заботитесь обо мне?
        Она старалась говорить гордо и независимо, но голос её дрожал, словно у испуганного ребёнка.
        - Вчера мне стало жаль вас,- ответил граф,- и я подумал, что ваши наниматели бессовестно используют ваш труд. Что мне отвратительно во французах - это их мелочная, бездушная жадность!
        - Но французы бывают и очень добры,- ответила Вернита, вспомнив о мадам Данжу.
        - Возможно, к одинокой молодой девушке некоторые из них будут слишком добры,- сумрачно ответил граф.
        Вернита вскинула глаза и тут же отвела взгляд, и Аксель понял, что задел за больное место.
        Девушка вспомнила, как несколько раз в магазинах с ней заговаривали мужчины. Они отпускали двусмысленные комплименты, а некоторые даже пытались добиться свидания.
        Вернита никогда не рассказывала об ЭТИХ случаях матери. В такие минуты она чувствовала ужас: ведь рядом не было никого, кто смог бы её защитить.
        В огромном доме, думала Вернита, у неё по крайней мере появятся товарки-служанки; она будет уже не одна.
        Да все лучше, чем прозябать в одиночестве на чердаке, где все напоминает ей о мученической смерти матери!
        - Это предложила сама принцесса?- спросила графа.
        - Ещё нет,- ответил граф,- но она послала за вами, чтобы немедленно дать вам заказ на ещё одно неглиже.
        - Я должна ехать с вами?
        - Да, и немедленно! Вы ещё узнаете, что её императорское высочество, когда чего-то хочет, не умеет ждать ни секунды!
        Вернита слабо улыбнулась в ответ.
        - Не будете ли вы так добры подождать меня внизу?- попросила она.- Я только надену чепчик.
        - Поторопитесь,- посоветовал граф.
        Он вышел на улицу, сел в фаэтон и принял вожжи у кучера.
        Через несколько минут в дверях показалась Вернита.
        Сегодняшний её наряд был совсем не похож на вчерашний.
        Вместо простенькой чёрной соломенной шляпки, обычной для парижских белошвеек, на голове её был изящный и дорогой, хотя и вышедший из моды, чик.
        В этой вещице, украшенной бледно-сиреневыми цветами в тон платью, Вернита, как внезапно осознал граф, выглядела настоящей благородной дамой. Словно угадав его мысли, Вернита заметила:
        - У меня не было времени переодеваться.- Помолчав, она добавила, чтобы быть совсем честной: - Вчерашнее платье и шляпку я одолжила у дочери мадам Данжу. Мне неудобно просить её об этом два раза подряд. А это - всё, что у меня есть.
        Она не добавила, что платье это принадлежало её матери, любившей сиреневый цвет. У Верниты не было чёрных платьев, и она решила, что лиловый цвет больше всего подходит для траура.
        Все стоящее - как, например, меха и драгоценности - Уолтемы давно продали, но старые платья, не имевшие никакой ценности, до сих пор хранились на чердаке в двух сундуках.
        Продать их не представлялось возможным; но носить эту одежду Вернита могла.
        Впрочем, Вернита уже не надеялась, что когда-нибудь у неё представится возможность вновь надеть вечерний бальный наряд.
        Сейчас она понимала, что не похожа на обычную швею, но ничего не могла поделать: других платьев у неё не было.
        Если принцесса откажется нанять её на службу из-за неподобающего внешнего вида - что ж, Вернита вернётся к себе на чердак.
        - Расскажите мне о себе,- вдруг попросил граф.
        Внезапно Верниту охватило острое желание открыться ему - поведать, какая ужасная судьба постигла её семью, когда Наполеон приказал заточить в тюрьму всех английских путешественников, оказавшихся в те злосчастные дни во Франции.
        Но нет! Она никому-никому не должна об этом рассказывать!
        Пусть граф и не француз - но он дружит со злейшими врагами Англии. Вернита не сомневалась, что он встанет на сторону императора.
        - Я уже говорила вам вчера,- ответила Вернита,- что мой отец приехал из Нормандии, и последние два-три года мы прожили в Париже.
        - Чем занимался ваш отец?
        Вернита отчаянно пыталась быстро выдумать какую-нибудь правдоподобную историю.
        - Он интересовался самыми различными вещами,- проговорила она наконец,- но, боюсь, папа я неудачлив в делах из-за того, что предпочитал каюте удовольствия.

«Последнее - почти правда»,- сказала она себе.
        - И после его смерти вы с матерью остались почти без средств?
        Вернита вздохнула.
        - Мой отец… он был несчастлив в картах.

«Для Парижа, где играют все от мала до велика, совсем неплохое объяснение»,- подумала Вернита.
        Богачи в Париже проигрывали целые состояния в карты или на рулетке, а бедняки спускали скудный заработок в разного рода лотереях, и те и другие то верили, что судьба может в один миг сделать счастливцами с помощью пары карт или номера на засаленной бумажке.
        - Так он был игроком!- негромко заметил граф.
        - Да… боюсь, что да.
        Отец рассказывал ей, какие карточные баталии ведутся каждую ночь в Пале-Рояле, где годовые доходы с огромных поместий переходят из рук в руки за зелёными столами.
        И сама Вернита на балах и приёмах не раз видела джентльменов, которые почти сразу исчезали из танцевальной залы: блеск золота был для этих людей привлекательней женской красоты.
        - Итак, он ничего не оставил вам с матерью,- подытожил Аксель.- И у вас нет ни родственников, ни друзей, у которых вы могли бы жить?
        - Живя в Париже, мы… мы потеряли связь с теми, кого знали в Нормандии,- ответила Вернита.
        Мысленно она поздравила себя с удачным ответом. Когда же наконец покажется особняк Шаро и граф прекратит свои расспросы?!
        - Впрочем, куда бы вы ни поехали,- тихо, как будто про себя, заметил граф,- молодость, красота и одиночество принесут вам немало проблем.
        - Надеюсь, что нет,- быстро ответила Вернита.
        - Вы прекрасно знаете, что это правда,- настаивал граф.- Я хотел бы помочь вам, но в основном все зависит от вас.
        - Да, конечно. Я понимаю.
        - Так будьте осторожны,- произнёс граф.- Следите за тем, что говорите и что делаете. И ещё: постарайтесь не выглядеть так обворожительно.
        Вернита повернулась к графу и в изумлении уставилась на него. Таких речей она от него никак не ожидала!
        - Я говорю серьёзно,- продолжал граф.- Вы находитесь в Париже, где мужчины умеют ценить женскую красоту. Но для вас хвалёная парижская галантность может обернуться бедой.
        Теперь Вернита поняла, что граф предостерегает её - но против кого?
        Фаэтон свернул на улицу Фобур-Сент-Оноре.
        Оставшуюся дорогу граф молчал. Но Вернита почувствовала, что он говорил серьёзно, даже мрачно, и решила, что должна прислушаться к его словам.
        Вернита вышла из фаэтона. Вчерашний привратник не узнал её в новом наряде и с поклоном, словно перед настоящей леди, распахнул дверь.
        Граф отдал лакею шляпу и перчатки и повёл Верниту в холл. Через открытую дверь Вернита увидела будуар, где вчера принимала её принцесса. Там по обыкновению толпились портные и мостки. Не обращая на них внимания, граф подвёл Верниту к диванчику в дальнем углу холла и усадил.
        - Подождите здесь!- приказал он и поднялся наверх по лестнице, оставив Верниту одну.
        Вернита робко присела на краешек дивана, сложив руки на коленях.
        Четыре лакея с напудренными косичками, в роскошных зелено-золотых ливреях, с любопытством уставились на неё.
        Им явно хотелось узнать, кто она такая и зачем пришла, но хорошая выучка не позволяла приставать к посетителям с вопросами.
        Граф, как и ожидал, нашёл принцессу ещё в спальне.
        Она уже облачалась в новое неглиже, принесённое Вернитой накануне.
        Розовый муслин и кружева удивительно шли принцессе. Заметив графа, она повернулась к нему всегдашней обольстительной улыбкой.
        - Где ты был, Аксель?- спросила она.- Я хотела поболтать с тобой, пока одевалась.
        - Я выполнял твой приказ!- с наигранной обидой воскликнул граф.
        Полина радостно вскрикнула.
        - Ах да, конечно! Я послала тебя за той портнихой!
        - Как это похоже на тебя - дать мне поручение и тут же о нем забыть!
        - Ты её нашёл?
        - Конечно! А когда я тебя подводил?
        - Она здесь?
        - Внизу, ждёт тебя.
        - Отлично!- оживлённо воскликнула Полина.- Я как раз придумала для неё ещё несколько заказов!
        - Но не может же она шить несколько предметов сразу!- заметил граф.
        - Пусть постарается!- капризно ответила принцесса.- Ты вчера что-то говорил насчёт моей ночной рубашки - так вот, ты прав, она мне совершенно не подходит. Я её выбросила.
        Граф хмуро смотрел на неё. Полина подбежала и положила руки ему на плечи.
        - Аксель, милый, не сердись!- упрашивала она.- Я так тебе благодарна! Только подумай, как тебе приятно будет смотреть на меня в новых нарядах работы этой удивительной портнихи!
        - Если только она станет на тебя работать,- ответил Аксель.
        Принцесса замерла.
        - О чем ты? Неужели она осмелится ослушаться моего приказа?
        - Я уже говорил тебе, у неё вчера умерла мать. Она призналась мне, что хочет уехать из Парижа - жильё здесь слишком дорого.
        Принцесса с облегчением улыбнулась.
        - Так все дело в этом? Ну, это я легко улажу! Пусть остаётся здесь!
        Граф удивлённо поднял брови.
        - Мне это и в голову не приходило!
        - Моп cher, какой ты непрактичный!- протянула принцесса.- Ты привёз девушку сюда, а все остальное предоставь мне. Ты же знаешь, я всегда добиваюсь того, чего хочу!
        Граф рассмеялся и приподнял её голову за подбородок, чтобы взглянуть в её прекрасное лицо.
        - Когда-нибудь ты попросишь луну,- сказал он,- и будешь очень удивлена, когда она не спустится с неба тебе в руки.
        - Она спустится,- просто ответила принцесса.
        Граф лёгким поцелуем коснулся её щеки.
        - Теперь я понимаю, почему Бонапарты владеют четвертью мира,- заметил Аксель.
        - Только четвертью?- капризно переспросила принцесса.- О чем, интересно, думает Наполеон? Он обещал мне, что завоюет весь мир!
        - Осталась ещё Англия.
        - Да кому нужен этот скучный островок?- отшутилась принцесса.
        - Например, твоему брату,- ответил граф.
        - Тогда он завоюет Англию! Наполеон тоже всегда получает то, что хочет,- заметила Полина.- И не вздумай со мной спорить!
        - Я никогда не осмелюсь на такую дерзость,- с улыбкой ответил граф.
        - Кстати: Наполеон, наверно, заедет ко мне завтра.
        - Тогда, может быть, я смогу с ним встретиться?
        Полина рассмеялась.
        - Ты все ещё мечтаешь показать ему своё ружьё?
        - Почему бы и нет? По-моему, оно пригодится ему брату для вооружения армии.
        - Если будет стрелять!- с милой гримаской ответила принцесса.- Я говорила о тебе Наполеону, и ответил, что получает от оружейников сотни предложений. Но все их замечательные ружья или слишком тяжелы для солдата, или взрываются после первого же выстрела, или просто не стреляют!
        - Моё ружьё обязательно будет стрелять!- хмуро возразил граф.- Я показывал чертежи маршалу Нею и генералу Жюно до его отъезда в Португалию. Оба они были довольны.
        Принцесса снова рассмеялась и, привстав на цыпочки, обвила руками его шею.
        - Аксель, я тебя обожаю!- воскликнула она.- Ещё ни с кем никогда мне не было так хорошо, как с тобой! Ты необыкновенный человек - особенно рядом с этим занудой Камилло, который немногим лучше евнуха!
        - Ты мне льстишь,- ответил граф с явственным сарказмом.
        - Но нам надо быть осторожными, очень осторожными,- тревожно продолжала Полина.- Если Наполеон узнает, что о нас идут толки, он вышлет тебя из страны. Он не хочет, чтобы у меня были любовники.
        - Да, нам лучше остерегаться,- согласился граф.
        - Ты неправильно отвечаешь!- оборвала его принцесса.- Если бы ты меня любил, ты сказал бы: «Я не боюсь Наполеона! Я никого не боюсь!» В конце концов, он всего лишь мой брат!
        - И император!
        Полина состроила гримаску. Но граф знал, что на самом деле она боится брата, который может в любой момент призвать в Париж её мужа.
        - Ты должен любить меня так, чтобы забыть обо всём остальном, милый Аксель,- прошептала принцесса Полина.- Наполеон говорит, что между двумя людьми, когда они любят друг друга, возникает незримое магнетическое притяжение. И я знаю, он прав!
        - Разумеется,- согласился граф.
        Принцесса страстно поцеловала его в губы.
        - А теперь пойдём закажем мне новое неглиже,- сказала она,- а потом, покончив с делами, сможем немного побыть наедине.
        - Почему бы и нет?- ответил Аксель.
        Но принцесса не дожидалась его ответа. Она уже спешила в Фиалковый будуар, где ждали её портные.
        Как ни любила она своего возлюбленного, как ни восхищалась им, собственная красота всегда стояла для принцессы на первом месте.
        Возвращаясь домой, Вернита спрашивала себя, рада ли она неожиданной перемене в своей судьбе или скорее встревожена таким поворотом событий.
        Принцесса в развевающемся неглиже почти сбежала вниз по ступенькам. Едва она вошла в холл, граф, шедший позади, негромко сказал:
        - Мадемуазель Бернье здесь, ждёт тебя.
        - Вижу,- ответила принцесса и направилась прямо к Верните.
        Та вскочила и сделала реверанс.
        - Все устроено, вы остаётесь здесь,- отрывисто произнесла принцесса.- У меня для вас полно работы, и я хочу, чтобы вы приступили немедленно.
        Вернита робко взглянула на неё и ответила:
        - Ваше императорское высочество, я… мне надо собрать вещи. Позвольте мне переехать завтра!
        Вернита сама не понимала, зачем тянет время: ей казалось, что её стремительно затягивает в какую-то пучину, и она отчаянно желала выиграть хоть один вечер, чтобы спокойно все обдумать.
        - Ну хорошо,- проворчала принцесса,- но неглиже мне нужно немедленно!
        Она обернулась к графу.
        - Аксель, объясни девушке, что ты придумал. Пусть завтра же купит и принесёт показать необходимые материалы. Я хочу поскорее стать такой, какой ты хочешь меня видеть.
        Последние слова она томно проворковала, устремив на графа такой красноречивый взгляд, что Вернита в смущении потупила глаза.
        - Положись на меня,- с лёгкой улыбкой ответил граф.- До сих пор я считал себя экспертом-оружейником, но теперь вижу, что приобрёл вторую профессию - модельера!
        Принцесса рассмеялась.
        - Отлично, сделай все, как сочтёшь нужным. Но учти, если мне не понравится, платить за работу будешь сам!
        - Сочту за честь,- ответил граф.
        Принцесса Полина снова рассмеялась и направилась в Фиалковый будуар, где её ждали утренние визитёры.
        - Приходи скорее, Аксель, ты поможешь мне выбрать платье для бала на следующей неделе,- сказала она на ходу, не оглядываясь.
        - С удовольствием, хотя, по мне, ты хороша и безо всякого платья,- ответил граф.
        Принцесса издала томный смешок, и дверь за ней закрылась.
        Граф перевёл взгляд на Верниту. Та смущённо молчала.
        - Думаю,- заговорил граф,- вам понадобятся деньги, чтобы купить необходимые материалы для работы.
        - Да,- ответила Вернита.- И объясните мне, пожалуйста, какое именно неглиже желает получить её высочество?
        - Идёмте, я все вам объясню,- ответил граф.
        С этими словами он повёл Верниту в маленький салон, где они разговаривали накануне.
        Когда лакей закрыл за ними дверь, граф произнёс:
        - Я сказал принцессе, что ваша мать умерла и вы хотите уехать из Парижа. Поэтому она и предложила вам поселиться здесь.
        - Я очень, очень вам благодарна,- ответила Вернита,- но… понимаете, для меня это так… так неожиданно…
        Она растерянно окинула взглядом изысканный салон, составлявший разительный контраст с чердаком, где она провела два года.
        - Конечно, на первых порах вам будет трудновато,- заметил граф,- к тому же придётся жить вместе со служанками, но что это значит по сравнению с перспективой умереть от голода на этом ужасном чердаке!
        - Да, вы правы,- согласилась Вернита.
        - Теперь посчитайте и скажите мне, сколько денег вам нужно, чтобы купить материалы для белого муслинового неглиже с телесно-розоватой каймой и серебряным шитьём?
        - Звучит прекрасно!
        - И, надеюсь, выглядеть будет так же.
        - Но, боюсь, материалы будут довольно дороги.
        - Об этом не думайте. Сейчас я схожу к казначею принцессы или его секретарю и прикажу, чтобы вам выдали чек на приобретение всего необходимого в любом известном магазине.
        Он пошёл к дверям, добавив:
        - Посидите здесь, пока я не вернусь!
        Вернита опустилась в кресло и задумалась. Ей казалось, что её кружит и куда-то несёт бурным ураганом. Могла ли она только сегодня утром подумать, что станет личной портнихой принцессы Полины Боргезе и будет жить во дворце? Конечно, это решало все проблемы, но в то же время это был шаг в неизвестность, чреватую неведомыми опасностями.
        Впрочем, Вернита встревожилась бы ещё больше, если бы узнала, почему граф не взял её с собой на встречу с месье де Клермон-Тоннером. Дело в том, что казначей принцессы был падок на хорошеньких женщин.
        Сегодня Вернита в этом лиловом платье и чепчике была так привлекательна, что граф даже беспокоился: вдруг принцесса не захочет её нанимать?
        Но, по счастью, Полина замечала только себя. Она видела Верниту уже второй раз, но едва ли смогла бы сказать, какого цвета у неё волосы.
        Неудивительно, что она даже не заметила, как сегодняшний вид девушки разительно отличается от вчерашнего!
        Даже в чёрном платье и соломенной шляпке Вернита выделялась из толпы; теперь же, думал граф, её легко принять за даму из высшего общества, с которой никому не стыдно выйти в свет.
        Закончив переговоры с секретарём казначея, который ведал всеми счетами во дворце, граф поспешил к Верните. По дороге он думал, как бы тактичнее намекнуть ей, что её наряд не подходит для скромной служанки.

«Впрочем,- сказал себе граф, усмехнувшись,- чтобы на Верниту не обращали внимания, ей придётся сменить не платье, а лицо».
        Когда он вошёл в салон, девушка встала ему навстречу. На лице её отразилась тревога.
        - Все улажено,- негромко произнёс граф.
        Он протянул ей три листа бумаги с вензелем принцессы и подписью казначея.
        - По этим чекам вы сможете приобретать все необходимое в любом из крупных магазинов. Вам обеспечат доставку во дворец.
        - Спасибо,- ответила Вернита,- вы очень любезны, месье.
        - Я договорился также о вашем жалованье,- продолжал граф.- Вы будете получать восемьсот франков в год помесячно, плюс, разумеется, бесплатное питание и кров.
        - Зачем мне столько?- в изумлении выдохнула Вернита.
        Граф улыбнулся.
        - Поверьте, для Парижа это не так уж много.
        При этих словах ему вспомнились причуды принцессы, готовой платить тысячи франков за какую-нибудь шляпку.

«Впрочем,- сказал он себе,- Верниту нельзя даже сравнивать с принцессой. Она, несомненно, знает цену деньгам».
        - Вы теперь во дворце принцессы Боргезе,- добавил Аксель,- и император требует, чтобы все служащие, от казначея до последнего поварёнка, получали щедрое жалованье.
        - Я вам очень благодарна,- повторила Вернита.
        - Я отвезу вас домой,- предложил граф.
        Когда фаэтон выехал на улицу Фобур-Сент-Оноре, Вернита тихо сказала:
        - Не знаю, как мне вас благодарить! Я… я надеюсь, что не разочарую вас.
        - Ваша задача - угодить своей работой принцессе,- заметил в ответ граф.- Надеюсь, что это так и будет. Я же скоро покину Париж.
        Вернита бросила на него быстрый взгляд и тут же опустила глаза.
        - Вы уезжаете?- спросила она.
        Эта мысль неприятно задела её - она сама не понимала почему.
        - Скоро я должен буду вернуться домой,- ответил граф.- Не знаю, когда… это может случиться в любой момент. Поэтому, прежде чем я уеду, мне хотелось бы серьёзно поговорить с вами и дать вам несколько советов.
        - Я с благодарностью выслушаю всё, что вы скажете.
        - Здесь говорить неудобно,- заметил граф, сворачивая на бульвар.- Может быть, поужинаем с вами сегодня вечером, после того как вы соберёте вещи?
        Вернита окаменела от изумления.
        Такого предложения она никак не ожидала!
        - П-поужинаем?- заикаясь, переспросила Вернита.
        - В каком-нибудь тихом ресторанчике нам будет гораздо удобнее разговаривать,- ответил граф.
        - А… а принцесса?
        Вернита была уверена: если принцесса узнает, что её возлюбленный ужинал с какой-то там белошвейкой, ей это, мягко говоря, не понравится.
        - Принцесса ни о чём не узнает,- ответил граф.- Она в это время будет на вечере, куда я не приглашён.
        После нескольких секунд молчания Вернита спросила:
        - А это… это не будет… дурно?
        Девушка сама не смогла бы сказать, что имеет в виду, но сердце ей подсказывало, что она совершает отчаянный и дерзкий поступок.
        Никогда в жизни Вернита не ужинала вдвоём с мужчиной! Она инстинктивно чувствовала, что мама этого бы не одобрила.
        Граф на секунду задумался, затем ответил мягко:
        - Нет, я не думаю, что мы совершим дурной поступок. Может быть, это не совсем прилично - но где найти для вас подходящую спутницу? И так ли вы уверены, что вам нужна дуэнья?
        - Нет… наверное, нет,- ответила Вернита. Сердце её забилось сильнее: девушку охватило неясное, но радостное ожидание.
        - Отлично,- сказал граф.- Я заеду за вами в семь.
        Уже на рю дез-Арбр Вернита робко спросила:
        - Пожалуйста, посоветуйте… как мне одеться?
        Граф улыбнулся, услышав из её уст такой чисто женский вопрос.
        - Мы поедем в какое-нибудь тихое, неприметное место,- ответил он.- Если у вас есть простое вечернее платье, наденьте его; если нет, вполне подойдёт то, что на вас.
        - То, что на мне, не соответствует моему положению,- заметила Вернита.- Я догадалась, что вы уже подумали об этом.
        - И ещё я подумал,- добавил граф,- что дело даже не в одежде, а в очертаниях лица и цвете глаз.
        Голос его звучал так странно, что Вернита невольно смутилась.
        Экипаж подъехал к дому Верниты. Кучер спрыгнул и подал ей руку.
        - Так помните, в семь часов,- негромко произнёс граф, приподнимая шляпу.
        Не оглядываясь, Вернита перебежала грязную мостовую и скрылась в дверях угрюмого тёмного дома.
        Она взлетела на свой чердак и бросилась прямо к сундуку.
        Одно за другим появлялись из сундука вечерние платья - символы уже забытой благополучной жизни.
        Какое же из них понравится графу?
        Ещё не было семи, когда Вернита спустилась вниз и подошла к дверям, ожидая, не покажется ли из-за угла фаэтон графа.
        Сегодня прихожая казалась ей ещё меньше и грязней, чем обычно. Вернита не могла понять, как они с матерью прожили два года в этой дыре!
        Грязные обои клоками свисали со стен, а ковёр на лестнице облез и давно потерял первоначальный цвет.
        Из кухни, как обычно, несло подгорелым жарким. На вешалке болтались шляпы и пальто всех фасонов и расцветок - жильцы вещали их здесь, не желая держать в комнатах.
        Вскоре из-за угла показалась знакомая пара лошадей - на этот раз они везли не фаэтон, в котором Вернита ехала утром, а закрытый экипаж с кучером на облучке и лакеем на запятках.
        Лакей спрыгнул, отворил дверцу, и оттуда показался граф в вечернем костюме - столь элегантный, что у Верниты захватило дух.
        Давно уже ей не случалось видеть таких блестящих джентльменов! Граф напомнил ей о парижских балах, на которых Вернита веселилась два года назад.
        Тогда ей казалось, что на свете нет ничего интересней и приятней великосветских приёмов. Но особенно запечатлелась в памяти ассамблея в Тюильри, куда повёз Верниту отец.
        Огромный зал, освещённый сотнями свечей, толпы лакеев в зелено-золотых ливреях, пажи с золотыми цепями, блестящая форма молодых адъютантов - все это казалось Верните каким-то волшебным сном.
        Вокруг толпились джентльмены в военной форме или в элегантных фраках со сверкающими драгоценными камнями в булавках шейных платков.
        Теперь, когда граф вышел из кареты и направился к ней, собственное платье вдруг показалось Верните слишком простым и скромным.
        В сундуке Верниты хранилось немало жёлтых, зелёных, голубых и розовых платьев, купленных на Бонд-стрит в предвкушении визита во Францию. Но Вернита не хотела одеваться ярко - ведь она только сегодня похоронила мать и должна соблюдать траур.
        Она открыла сундук матери и нашла там сиреневое платье с кружевной отделкой и короткими рукавами, которые придавали ему лёгкий, летний вид.
        Это платье леди Уолтем купила для себя, но, присмотревшись, решила, что такой покрой больше подходит молоденькой девушке.
        Однако леди Уолтем так любила сиреневый цвет, что не могла отказать себе в удовольствии иногда, когда дома не было никого из посторонних, надеть это платье к семейному ужину.
        К платью прилагалась длинная бархатная накидка того же цвета - одна из немногих, не подбитых мехом и потому избежавших продажи.
        Вернита так давно не надевала вечерних платьев, что теперь, разглядывая себя в осколке зеркала, не могла поверить своим глазам.
        Она чувствовала себя Золушкой, но мановению волшебной палочки превращённой в сказочную принцессу.
        Но теперь Вернита боялась, что её наряд покажется графу слишком скромным. «Что, если ему будет стыдно сидеть рядом со мной?» - с тревогой думала она.
        Граф взял её руку и поднёс к губам.
        - Вы не только пунктуальны, что необычно для вашего пола,- заметил он,- но и прекрасно выглядите.
        По-французски эти слова звучали дежурным комплиментом, но по-английски, подумалось Верните, их значение было бы глубже и интимнее.
        Вернита залилась краской и не нашлась, что ответить.
        Граф подвёл её к экипажу и помог сесть. Вернита откинулась на мягкую шёлковую подушку: её переполняло радостное возбуждение.
        - Я рассчитывал поехать в какое-нибудь тихое местечко, где мы сможем поговорить,- заметил граф,- но, может быть, вы предпочитаете какой-нибудь из модных ресторанов?
        - Нет, нет, конечно, нет,- поспешно ответила Вернита.- Вам, наверно, не стоит появляться на людях вместе со мной.
        - Мне-то это безразлично,- ответил граф,- но вам начнут задавать вопросы и оказывать знаки внимания, а я не хочу ставить вас в неловкое положение.
        Вернита сообразила, что граф снова намекает на её привлекательную внешность. Помолчав, она заметила:
        - Я так давно никуда не выходила… и никогда ещё не обедала в парижском ресторане.
        Мать Верниты считала вульгарным есть на глазах у десятков посторонних людей.
        Как будто угадав её мысли, граф ответил:
        - Я холост, так что ехать ко мне домой вы не можете. Я хочу спокойно поговорить с вами наедине, а это, думаю, можно сделать только в ресторане.
        - Да, конечно,- согласилась Вернита.
        Ей невольно вспомнились дешёвые кафе, куда не раз звала её с собой Луиза. Как хорошо, что Вернита ни разу не поддалась искушению и не приняла её приглашение!
        Экипаж остановился на маленькой площади с клумбой в центре. Вывески на стенах высоких домов оповещали, что на первых этажах находятся недорогие рестораны с хорошей кухней.
        Лакей помог Верните выйти из экипажа, и граф повёл её в ресторан. Он оказался совсем не таким, как представлялось Верните.
        Вместо огромного зала, шумного и полного посетителей, она увидела несколько смежных комнат, в каждой из которых стояло два или три столика и удобные диваны у стен.
        На стенах висели картины и зеркала: в воздухе чувствовался аромат цветов.
        Мадам в шуршащем чёрном платье любезно встретила их и провела в пустую комнату, где они заказали столик у стены.
        Вернита села, и услужливый официант тут же положил перед ней огромное меню в переплёте красной кожи.
        Вернита беспомощно оглянулась на графа. В меню значились десятки блюд, к тому же Вернита не знала большинства замысловатых французских названий.
        - Вижу, вы голодны,- заметил граф.- Позвольте мне сделать заказ для вас. После длительного недоедания опасно начинать с тяжёлой и жирной пищи.
        Вернита поблагодарила его кивком головы и робкой улыбкой.
        Закончив делать заказ, граф откинулся на спинку дивана и повернулся к Верните лицом.
        - Вы, судя по всему, впервые ужинаете в ресторане,- заговорил он,- и, как мне кажется, вообще впервые ужинаете с мужчиной - если не считать вашего отца.
        - Д-да, это правда,- ответила она.
        - Что ж, я очень польщён, что оказался первым вашим кавалером,- улыбнулся Аксель. - Я хотел бы сделать этот вечер совершенно особенным, незабываемым для вас - тем более что он едва ли повторится.
        - Когда вы уезжаете?- спросила Вернита.
        - Честно говоря, не знаю,- ответил граф.- Но мы оба должны насладиться этим вечером, а потом, может быть, забыть о нем.
        Сердце Верниты сжалось от странной боли.
        С завтрашнего дня, думала девушка, она станет одной из служащих принцессы Боргезе, и граф будет обращать на неё внимание лишь для того, чтобы отдать приказание. Никогда больше не смогут они так по-дружески ужинать вместе!
        - Забудьте о завтрашнем дне,- произнёс граф, как будто снова угадал её мысли,- и наслаждайтесь днём сегодняшним. Расскажите мне о себе. Что вы любите, чем увлекаетесь?
        Стараясь попасть в тон его лёгкому, беззаботному голосу, Вернита ответила:
        - Я люблю читать, когда есть книги, и ездить верхом, когда есть лошади.
        - Я так и думал,- ответил граф.- А ещё?
        Вернита сделала неопределённый жест.
        - Я немного играю на пианино - хотя, боюсь, уже разучилась. Многие мои сверстницы рисуют акварелью, но, к сожалению, у меня нет способностей к рисованию.
        Едва эти слова слетели с её уст, Вернита поняла, то сделала ошибку.
        В Англии рисование акварелью было модно, но Вернита понятия не имела, увлекаются ли этим французские девушки.
        - Мне очень понравились ваши лошади,- поспешно добавила она.
        - Увы, они не мои,- ответил граф.- Их одолжил мне мой друг виконт де Клермон. Я остановился него в доме на Елисейских Полях.
        - Я знаю этот особняк!- воскликнула Вернита.- Великолепное здание!
        - Мой друг виконт тоже им восхищается,- ответил граф.- Как вы, без сомнения, знаете, виконт принадлежит к древнему и знатному роду, восходящему ко временам Карла Великого.
        Вернита ничего подобного не знала - история знатных французских фамилий была для неё тёмным лесом. Поэтому она почла за лучшее сменить тему.
        - Я слышала, что Швеция - очень красивая страна.
        - Я и сам так думаю, но моё мнение пристрастно,- ответил граф.- Хотел бы я показать вам своих лошадей! Скажу не хвастаясь, некоторым из них нет равных во всей Европе.
        - У меня была лошадь,- начала Вернита,- которую я любила больше всего на свете, не считая папу маму! Я научила её прибегать на свист. Она не любила чужих, но меня признала с первого взгляда.
        - Как её звали?- спросил граф.
        - Драгонфлай - «стрекоза»,- ответила Вернита, не подумав.
        И тут же застыла в ужасе. Господи, что она наделала!
        Увлечённая беседой, Вернита словно наяву увидела перед собой свою гнедую Стрекозку и, забывшись, назвала её английским именем.
        - Почему у вашей лошади английская кличка?- спросил граф.
        - Она родом из Англии,- поспешно ответила Вернита.- Папа купил её сразу после объявления перемирия.
        Она ещё не кончила говорить, когда сообразила, что это объяснение никуда не годится. Перемирие продолжалось всего год: она просто не успела бы научиться ездить верхом, выучить лошадь, переехать в Париж… Оставалось надеяться, что граф не заметил этой несообразности.
        По счастью, как раз в этот момент внимание графа отвлёк официант с бутылкой вина в ведёрке со льдом.
        Граф попробовал вино, кивнул, и официант наполнил бокал Верниты.
        Девушка с сомнением покосилась на бокал.
        - Я так давно не пила вина,- проговорила она,- может быть, мне не стоит…
        - Не пейте на пустой желудок,- посоветовал граф,- и не беспокойтесь: я прослежу, чтобы вы не пили слишком много.
        В голосе его Верните почудилась ирония. Не осмеливаясь поднять на него глаза, она взяла кусок хлеба и начала намазывать его маслом.
        Вернита была голодна, и кусок свежего хлеба с маслом показался ей райским кушаньем.
        Вдруг, к её удивлению, граф протянул руку и отставил её тарелку в сторону.
        - Не перебивайте себе аппетит, пока не увидите, что я заказал,- произнёс он,- Здесь прекрасная кухня: это одно из немногих в Париже мест, рассчитанных на настоящего гурмана. А мы с вами сегодня будем гурманами.
        Вернита улыбнулась.
        - Мне трудно удержаться, очень хочется есть.
        - Знаю,- ответил граф,- но потерпите ещё немного. Вы так долго недоедали, что сейчас не сможете много съесть. А я хочу, чтобы вы насладились фирменным блюдом.
        - Откуда вы знаете, что бывает при недоедании?- с удивлением спросила Вернита.
        - Мне самому случалось голодать.
        - Вам? Когда?- с недоверием воскликнула девушка.
        - Когда я путешествовал,- коротко ответил граф.
        Вернита почувствовала, что он не хочет рассказывать ей подробностей.
        Наконец появилось и обещанное фирменное блюдо. Оно было великолепно, но Вернита, как и предсказывал граф, смогла съесть меньше половины порции.
        - Вы разочаруете хозяина - он ведь по совместительству и главный повар!- заметил граф. Но Вернита, как ни старалась, не могла проглотить больше ни кусочка.
        Месяцы недоедания сделали своё дело, и графу пришлось заканчивать обед в одиночестве. Когда официант принёс кофе, граф сказал:
        - А теперь, мадемуазель Вернита, давайте поговорим о вас.
        Вернита подняла глаза, удивившись, что он назвал её по имени, но промолчала.
        - Меня очень беспокоит ваше будущее,- заговорил граф.- Но всё, что я могу - попросить вас быть осторожной, очень осторожной, и ни в коем случае не становиться по отношению к другим людям в положение, из которого вы потом не сможете выйти с достоинством.
        - Я… боюсь, я не очень понимаю, о чём вы говорите, месье,- ответила Вернита.
        - Сколько вам лет?
        - Девятнадцать. Через два месяца исполнится двадцать.
        - Как давно умер ваш отец?
        - Два года назад.
        - И с тех пор вы жили вдвоём с матерью?
        - Да.
        - Не понимаю, о чём думали друзья вашего отца!
        Вернита поспешно отвела глаза.
        - Мама… заболела,- поколебавшись, начала она,- и мы были так бедны, что не могли поддерживать знакомств.
        - Понимаю,- заметил граф,- но все же не возьму в толк, почему ни один из старых друзей не захотел помочь двум милым женщинам, попавшим в беду.
        - Мы… мы были слишком горды, чтобы просить о помощи,- пробормотала Вернита, отчаянно подыскивая какое-нибудь подходящее объяснение.
        - Мне кажется,- заговорил граф,- истинные друзья остаются друзьями при любых обстоятельствах и, конечно, всегда готовы помочь в трудную минуту.
        С этим Вернита была совершенно согласна.
        - Так должно быть,- ответила она неожиданно для самой себя,- но люди слабы и не всегда поступают так, как нужно.
        - Вы узнали об этом на своём опыте?
        - Нет, ко мне люди были добры… как вы,- ответила Вернита.
        Она произнесла это, не подумав, и покраснела.
        - Благодарю вас,- негромко ответил граф.- Я хочу помочь вам, мадемуазель Вернита, очень хочу - но не знаю, как это сделать.- Он тяжело вздохнул и продолжал: - Я - перелётная птица, могу уехать в любой момент. Не знаю, правильно ли я сделал, когда привёл вас в особняк Шаро…
        - Это лучше, чем остаться совсем одной…
        - Так думал и я, пока не увидел вас сегодня утром.
        - Я что-то сделала не так?- испугалась Вернита.
        - Нет, нет,- успокоил её граф.- Понимаете, мне ещё вчера показалось, что вы не похожи на обычную швею. У меня на глазах вы упали в голодный обморок: мне стало жаль вас, и я довёз вас до дома. Но сегодня утром…
        Немного помолчав, Аксель продолжал:
        - Увидев вас в этом сиреневом платье, я понял, что не ошибся в своих предположениях. Вы - настоящая леди и рождены для иной жизни, чем та, которую ведёте сейчас.
        - Знатное происхождение, к сожалению, не гарантирует от бедности,- улыбнулась Вернита.- Думаю, за родословное древо предков мне не дадут ни единого су.
        - Вам повезло, что вы хорошо шьёте.
        - А мама умела вышивать и ткать гобелены. Этим мы и зарабатывали себе на жизнь.
        В голосе Верниты звучала глубокая печаль - она думала о том, что все эти умения не спасли маму от голодной смерти.
        - Я очень беспокоюсь,- произнёс граф.
        - О чем?
        - О вас. Что с вами будет? Вы когда-нибудь задумывались о своём будущем?
        Вернита едва не ответила, что с окончанием войны она надеется вернуться к прежней жизни, но вовремя прикусила язык. Вместо этого она сказала:
        - Возможно, принцесса сочтёт меня незаменимой, и я буду путешествовать вместе с ней.
        - Почему вы об этом говорите?- спросил граф.
        - Я слышала, что она недавно вернулась из Рима,- ответила Вернита,- и, мне кажется, она рано или поздно вернётся туда: ведь её муж оттуда родом, и там у него поместья.
        - Да, пожалуй,- ответил граф,- но что толку с того, что вместо французов вы будете окружены итальянцами? Они тоже падки на женскую красоту: быстро влюбляются и легко остывают.
        Вдруг, к удивлению Верниты, граф стукнул кулаком по столу с такой силой, что едва не расплескал кофе.
        - Mon Dieu!- выругался он.- Вы прекрасно понимаете, о чём я! Где и как вы в нынешней вашей жизни найдёте себе достойного мужа?
        - Мужа?- в удивлении переспросила Вернита.
        - Да, ведь к этому стремятся все девушки. У вас нет никого, кто мог бы позаботиться о вашем браке, значит, придётся думать об этом самой.
        - Я не могу… не могу об этом думать,- тихо ответила Вернита.
        - Но вы, как и любой человек, нуждаетесь в любви, а та любовь, которую неминуемо предложат вам в особняке Шаро, редко заканчивается свадьбой.
        Вернита, поражённая и смущённая его откровенностью, не знала, что ответить. Наконец, отвернувшись, она проговорила:
        - Вы имеете в виду…
        - Да, именно это я и имею в виду!- резко прервал её граф.- Вы необыкновенно хороши собой, а дворец принцессы Полины всегда полон мужчин - мужчин, которые приходят туда полюбоваться на принцессу, но, если они не слепы и не глупы, непременно обратят внимание на вас.
        Помолчав, он продолжал:
        - А слуги в самом доме? Казначей, главный конюх, множество других - все они неминуемо будут преследовать вас своим вниманием, и я не знаю, можете ли вы сопротивляться им, даже если захотите.
        - Вы меня пугаете, месье!
        - Я и хочу вас напугать,- ответил граф.- Я хочу, чтобы вы поняли, что вас ждёт, и подготовились к этому! Mon Dieu! Если бы я мог увезти вас отсюда!
        После долгого молчания Вернита ответила:
        - Я понимаю, что вы хотите сказать, и благодарна вам за вашу заботу. Но вы, кажется, забываете, что я знаю, что хорошо и что дурно, и никогда не делаю ничего такого, что не одобрили бы мои отец и мать.
        Граф улыбнулся: открытая, добрая улыбка прогнала с его лица прежнюю мрачность.
        - Вы думаете, я этого не знаю?- спросил он.- Ваши красота и невинность, Вернита, освещают вас каким-то особым светом. К несчастью, именно этот свет влечёт к женщинам мужчин, давно забывших значение слова «целомудрие».
        Вернита задумалась… и вдруг у неё против воли вырвались слова - тихий, почти безнадёжный всплеск отчаяния:
        - Ах, если бы вы взяли меня с собой!
        Лишь произнеся эти слова, девушка поняла, как дерзко и даже непристойно они звучат.
        Но Вернита не имела в виду ничего дурного. Она просто подумала, что из Швеции ей легче будет добраться до Англии, где ждёт её родной старый дом.
        Граф недоверчиво взглянул на неё, затем заговорил, и голос его был напряжённым и полным горечи:
        - Вы думаете, я не хочу этого? Если бы я только мог… Но это невозможно! Я не могу объяснить вам, в чём дело, но поверьте: я не имею права брать на себя ответственность за вас.
        Вернита была поражена не столько его словами, сколько тоном, не оставлявшим сомнений в его искренности.
        Она смотрела на него расширенными глазами, не в силах отвести взгляд от искажённого болью красивого мужественного лица.
        Казалось, целую вечность они не могли оторвать глаз друг от друга. Наконец граф произнёс:
        - Этот разговор не стоит продолжать, мадемуазель! Пойдёмте, я отвезу вас домой.
        Он подозвал официанта и попросил принести счёт. Вернита сидела, не шевелясь, уставившись в пространство. Ей казалось, что мир перевернулся вверх дном. Что теперь говорить? Что делать? В душе её царило смятение.
        Она знала только, что сердце её бьётся как сумасшедшее, все вокруг расплывается в каком-то тумане, а граф почему-то вдруг стал от неё страшно далёк.
        Вернита хотела прильнуть к нему, взять за руку, умолять, чтобы он не оставлял её одну. Никогда ещё целую жизнь её не обуревало такое до боли сильное желание!
        Граф уплатил по счёту, и мадам с поклоном проводила гостей на улицу, где их ждал экипаж.
        Они сели: Вернита заметила, что граф отодвинулся от неё как можно дальше.
        Экипаж тронулся с места. Взглянув на графа, Вернита заметила, что губы его изогнуты в горькой, циничной улыбке.
        Он упрямо смотрел прямо перед собой, и Вернита с тоской подумала, что не только огорчила, но и осердила его.
        Тихим, едва слышным голосом она заговорила:
        - Если я вас расстроила… пожалуйста, простите, я совсем этого не хотела… Это был чудесный вечер, мне было так хорошо с вами, пока… пока я вас не осердила.
        - На вас я не сержусь,- ответил граф.
        И вдруг он порывисто повернулся к ней и сжал в объятиях.
        Без слов, без всяких объяснений Аксель притянул Верниту к себе и впился губами в её губы.
        Девушка была так потрясена, что не сразу поняла, что происходит.
        Ей стало трудно дышать: она ощущала движение настойчивых, ищущих губ графа; и вдруг по всему её телу разлилась волна обжигающего тепла.
        Первый раз в жизни Вернита целовалась с мужчиной, и это оказалось совсем не так, как она себе представляла.
        Гораздо, гораздо лучше!
        Ей казалось, что граф поднял её в небеса и она плывёт по облакам на невидимых крыльях.
        Все её тело содрогалось в вихре неведомых прежде чувств, отвечая на его жаркий поцелуй.
        Граф крепче сжал её в объятиях.
        Вернита чуть приоткрыла губы, и поцелуй графа стал более требовательным и страстным. Тела влюблённых, казалось, объединял единый ритм музыки, звучащей в их сердцах.
        Когда наконец граф оторвался от её губ, Вернита задрожала - не от страха, а от никогда прежде не испытанного желания.
        - Что ты делаешь со мной, Вернита?- тихо спросил он.- Любовь моя, я пытался бороться с собой, но ты слишком прекрасна… я не мог удержаться…
        В его голосе звучало глубокое чувство, заставившее её сердце учащённо забиться.
        Вернита хотела спрятать лицо у него на плече, но граф поднял её голову за подбородок и заставил посмотреть себе в глаза.
        - Я не спал всю ночь,- заговорил он снова,- и убеждал себя, что должен оставить тебя в покое. Но не смог!
        - Почему?- прошептала Вернита.
        - Потому что я жажду тебя,- ответил он.- Потому что ты влечёшь меня, как ни одна другая женщина на свете. Потому что твоё нежное личико и фиалковые глаза взяли меня в плен!
        И он снова прильнул к её губам - прильнул со всей страстью, пылающей в его сердце.
        Он целовал девушку с восторгом отчаяния, словно понимал, что теряет её навеки, и хотел удержать поцелуем.
        Верните казалось, что тело её охвачено пламенем: всю её от макушки до пят опалили огненные языки страсти.
        Девушке казалось, что всё это сон: такого волшебного наслаждения не бывает в жизни.
        Однако горячие губы графа, его сильные руки, мускулистое тело, биение его сердца - все было слишком реально.
        Аксель с силой, почти грубо прижал её к себе - и неожиданно отпустил. Руки его бессильно упали на колени.
        - Я негодяй!- прошептал он.- Этого не должно было случиться! Я стыжусь себя, но, любимая, ты сводишь меня с ума!
        - Почему ты… за что ты ругаешь себя?- прошептала Вернита.
        - Я должен думать о тебе,- с отчаянием ответил граф.
        - Я люблю тебя!
        Вернита пыталась удержать эти слова - однако они вырвались из уст вместе с дыханием.
        Теперь она знала, что за огонь наполняет её сердце. Это любовь!
        Живая, прекрасная, чистая любовь, спустившаяся в её душу прямо с небес!
        Граф протянул руки и снова нежно привлёк её к себе.
        - Ты не должна меня любить,- произнёс он.- Забудь обо мне! Меня скоро здесь не будет. Я могу покиинуть Париж в любой момент.
        - Пожалуйста, пожалуйста, не уезжай! Я этого не переживу!- вскрикнула Вернита.- Я люблю тебя… люблю так, как никогда и не надеялась любить! Я даже не подозревала, что любовь такая…
        - Какая?- спросил граф.
        - Сияющая… удивительная… я никогда не думала, что любовь может так сближать двух людей…
        Глаза Верниты сияли восторгом, тихий голос её стал глубоким и звучным, заполняя весь экипаж. Граф вновь привлёк девушку к себе и зарылся лицом в её волосы.
        - Милая, драгоценная моя!- шептал он.- Этого не должно было случиться!
        - Но это случилось!- воскликнула Вернита.- В первый же миг, как только я тебя увидела, мне подумалось, что ты совсем не похож на других. А потом… ты был так добр ко мне… добр именно в ту минуту, когда мне было так трудно и так одиноко…
        - Быть может, мы предназначены друг другу судьбой,- ответил граф,- и где-нибудь в нашей карме записано, что мы должны встретиться и узнать друг друга с первого взгляда. Но только не сегодня, не сейчас!
        - Но почему?- спросила Вернита.- Я не понимаю!
        - Я не могу тебе объяснить,- ответил граф.- Дорогая, не заставляй меня говорить больше, чем я могу сказать. Все, что я знаю,- мне нельзя было смотреть на тебя, нельзя было говорить с тобой! Но тогда я не мог предугадать… А теперь я должен уехать, и мы оба - забыть друг о друге.
        - Как я могу забыть тебя?- воскликнула Вернита.
        При одной мысли о разлуке она испытала ужас и крепче прижалась к нему, вцепившись в лацкан сюртука.
        - Не покидай меня! Пожалуйста, не покидай меня!- умоляла она.- Меня покинули родители, почему теперь я должна терять тебя? Это несправедливо… Пусть даже ты говоришь, что мы должны расстаться, я знаю, что нас соединил сам Бог на небесах!
        Всхлипнув, она продолжала:
        - Я была так одинока… так несчастна… но теперь у меня появилась надежда! Ты как будто вывел меня из ада и тьмы и вознёс на небеса. Я люблю тебя! Люблю всем сердцем, и ничто никогда не изменит моей любви!
        - Любимая моя, бесценная!- прошептал граф.- Я не стою твоей любви! Я никак не ожидал встретить такое светлое чувство, и где же - в Париже!
        - Но это случилось с нами,- настаивала Вернита,- и, хорошо это или плохо, мы уже ничего не можем сделать.
        Граф снова сжал её в объятиях и покрыл поцелуями чистый девичий лоб с такой нежностью, что на глаза Верниты навернулись слезы.
        - Пожалуйста, не уходи!- просила она.- Если ты уйдёшь, мне останется только желать смерти! Зачем мне жить, если тебя нет рядом?
        - Не говори так!- резко сказал граф.
        - Но это правда!- настаивала Вернита.- Раньше мне казалось, что любовь - это что-то тихое, мягкое, романтическое, вроде лунного света или аромата роз. Но моя любовь к тебе совсем иная. Она так сильна, что я не могу подобрать слов… Это боль, разрывающая меня изнутри, и в то же время неописуемое наслаждение.
        - А как ты думаешь, что чувствую я?
        И он снова прильнул к её губам. Весь мир растаял; Вернита не могла думать, не могла чувствовать, она знала только одно: что бы ни случилось, она уже никогда не будет прежней.
        Кучер остановил лошадей у дома Верниты, и влюблённые с сожалением вернулись в привычный повседневный мир. Девушка мягко высвободилась из объятий графа.
        - Уходи, любовь моя,- прошептал Аксель,- уходи, а то я больше не выдержу!
        - А завтра… мы увидимся?- спросила Вернита, и в её голосе граф услышал страх.
        - Увидимся,- ответил Аксель.- Я заеду за тобой утром и отвезу в особняк Шаро.
        - И ты не уедешь из Парижа, не попрощавшись со мной?
        - Клянусь тебе, этого я не сделаю. Ты узнаешь, как только я соберусь уехать - хотя этого я не должен был бы сообщать никому на свете!
        - Пожалуйста… останься!
        Граф хотел что-то ответить, но тут лакей распахнул дверцу.
        Медленно, чувствуя, что навсегда теряет что-то драгоценное и невосполнимое, Вернита вышла из экипажа.
        Граф последовал за ней и отворил входную дверь. Она была не заперта - как всегда, когда кто-то из жильцов дома отсутствовал.
        Верните казалось, что с той минуты, как она покинула грязную прихожую с неистребимым запахом кухни, прошла целая вечность.
        Она остановилась в дверях и протянула руку.
        Граф сжал её обеими руками, но не поцеловал, как несколько часов назад. Вместо этого он взглянул Верните в глаза и произнёс тихим голосом, прозвучавшим как беззвучный вопль отчаяния:
        - Прощай, любовь моя - единственная моя любовь!
        Вернита повернулась и, не оборачиваясь, побрела по лестнице на свой чердак. Она не хотела видеть, как он уходит.

* * *
        Наполеон брился.
        Большинство мужчин поручают эту операцию парикмахеру или лакею, но император предпочитал бриться сам.
        Телохранитель-мамелюк по имени Рустам держал перед Наполеоном зеркало, пока государь намыливал щеки мылом с травяным запахом. Затем он взял бритву, лежавшую в тазике с горячей водой, и начал сбривать щетину осторожными движениями верху вниз.
        Свои бритвы с перламутровой рукояткой император покупал в Англии, ибо бирмингемская сталь намного превосходила французскую.
        Во время перемирия он купил десяток новых бритв и теперь с удовольствием думал о том, как гладко они бреют.
        Перед бритьём император провёл час в ванне - в своё время мадам Бонапарт не пожалела сил, приучая детей к чистоте.
        Находясь в ванне, император вымыл руки с миндальным маслом и тщательно протёр мыльной губой лицо, шею и уши.
        Потом Наполеон тщательно почистил зубы. Зубы у его были великолепные - ровные и белоснежные от природы, и его личный зубной врач, можно сказать, получал свои шесть тысяч франков в год ни за что.
        Как только император закончил бритьё, лакей побрызгал ему на голову одеколоном. Наполеон принялся растирать себе грудь и руки мочалкой, в то время как второй лакей делал то же с его спиной и плечами.
        - Твоя сестра, как обычно, удивляет Париж безрассудством,- послышался мелодичный голос с другого конца комнаты.
        Наполеон повернулся туда, где сидела его жена Жозефина.

«Как она хороша!» - невольно подумалось ему.
        Наполеон все ещё любил жену. Для него она оставалась все той же миниатюрной молодой вдовой, в которую он был так безумно влюблён в юности и которая едва не разбила ему сердце своими бесчисленными изменами.
        Каштановые волосы Жозефины уже подёрнулись сединой, но белоснежная кожа и звонкий мелодичный голос с лёгким креольским акцентом остались теми же, что много лет назад.
        Если что и портило внешность Жозефины - так это зубы; поэтому она научилась смеяться, не раскрывая рта, так, что смех рождался где-то глубоко в груди.
        - Ты о Полине?- резко спросил Наполеон.
        - Разумеется! О ком же ещё?
        С помощью лакея Наполеон натянул тонкую льняную рубашку и заговорил:
        - Что неё натворила Полина на этот раз?
        Он знал, что его жена и сестра ненавидят друг друга, и тщательно проверял все сплетни, исходящие от Жозефины.
        Впрочем, неудивительно, что Жозефина терпеть не могла не только Полину, но и все остальное семейство Бонапартов.
        Все они были против брака Наполеона и потратили немало времени и сил, пытаясь вбить клин между мужем и женой.
        Жозефина знала: все они надеются, что Наполеон разведётся с ней, едва она родит наследника.
        Однако много лет назад, когда Наполеон был в Египте, с Жозефиной произошло несчастье.
        Балкон, на котором она стояла, внезапно рухнул, и Жозефина упала с высоты пятнадцати футов. Врачи заявили, что из-за внутренних повреждений она не сможет больше иметь детей.
        Теперь, когда Наполеон стал императором, угроза развода висела над Жозефиной, словно дамоклов меч.
        Императрица не только боялась позора: она чувствовала, что с каждым днём все больше любит своего мужа, любит гораздо сильнее, чем в первые дни после свадьбы.
        Может быть, в этом есть справедливость, грустно думала Жозефина. Она заслужила теперешние страдания, когда в объятиях любовников смеялась над его страстными письмами.
        Порой Жозефина перечитывала эти письма, присланные ей в первые месяцы после свадьбы.

«Почему ты не пишешь? Всего одно письмо за четыре дня - а, если бы ты любила меня, писала бы дважды в день! С каждым днём я люблю тебя все сильнее! Расстояние лечит лёгкие увлечения, но истинную любовь только разжигает».

«Как я могла быть такой дурой?» - спрашивала себя Жозефина и брала следующее письмо.

«Мои слезы капают на твой портрет. Тебя здесь нет - он всегда со мной».
        Сейчас Жозефина громко заговорила:
        - У Полины появился новый любовник. Он днюет и ночует в её доме. О неприличном поведении Полины говорит весь Париж.
        - Кто он?- отрывисто спросил Наполеон.
        Тем временем лакей подал ему любимый сюртук - простой, без всяких украшений, с красным воротничком и манжетами.
        Другой лакей подал императору сбрызнутый одеколоном носовой платок, который император положил в правый карман, и табакерку - в левый.
        - Некий граф Аксель де Сторвик, швед,- ответила Жозефина.- Он, кажется, намерен продать тебе какое-то новое ружьё - будто бы лучше всех, которые сейчас у тебя на вооружении.
        - А, я о нем слышал,- коротко заметил Наполеон.
        - Так купи у него это ружьё и скажи, чтобы он оставил твою сестру в покое!- резонно заметила Жозефина.- Пусть Полина наконец угомонится и живёт со своим мужем, а не бегает за каким-то иностранцем и не порочит ещё больше своё доброе имя.
        - Я скажу Фуше, чтобы разузнал об этом человеке,- хмуро бросил Наполеон и направился к двери.
        Он вышел - и Жозефина знала, что теперь не увидит его до ужина.
        Наполеон ел два раза в день: в одиннадцать часов он завтракал в одиночестве у себя в кабинете, в половине восьмого ужинал с немногочисленными друзьями.
        Он ел быстро и предпочитал простую пищу. Из вин пил только недорогое бургундское, разбавленное водой.
        Жозефина вздохнула. Ей было грустно, и немного утешало лишь то, что ей наконец-то удалось отомстить ненавистной золовке.
        А вот Полина не сомневалась, что её красота легко затмит красоту увядающей императрицы, однако не пожалела времени на выбор наряда.
        Полина и Камилло явились в императорский дворец в Сен-Клу в роскошном экипаже, запряжённом шестернёй, с разодетыми в пышные ливреи лакеями на запятках. Полина сверкала бриллиантами, словно рождественская ёлка. Привратник учтиво пригласил гостей в гостиную.
        После долгих размышлений Полина выбрала изумрудно-зеленое платье - представьте же себе её чувства, когда она увидела, что гостиная от потолка до пола отделана голубым! В этой обстановке её наряд выглядел нелепо и даже уродливо, из-за диссонанса цветов.
        В дальнем углу гостиной сидела Жозефина в простом платье из белого муслина, без всяких украшений, кроме золотого ожерелья на шее.
        Домашние шпионы заранее описали ей туалет золовки во всех подробностях, и Жозефина тонко, как умеют только умные женщины, выставила соперницу в смешном и глупом свете.
        Полина внутренне пылала от ярости: однако женщины бросились друг другу навстречу и с радостными восклицаниями поцеловались. Сторонний наблюдатель и не догадался бы, каким ядом полны их сердца.
        И сейчас, возвращаясь к себе в спальню, Жозефина с удовлетворением думала, что ещё раз уязвила ненавистную принцессу, занимающую такое важное место в сердце Наполеона.
        Наполеон поручил дело Фуше - значит, и Полине, и её любовнику несдобровать!
        Перед министром полиции трепетал весь Париж. Сам Наполеон не любил его, однако пользовав его услугами, ибо Фуше превосходно исполнял свои обязанности.

«Фуше выяснит все в мельчайших подробностях,- говорила себе Жозефина,- Наполеон разгневается и вышлет Полину снова в Италию».
        Сам император, садясь за письменный стол, думал о том же. На часах было две минуты десятого. Обычно он начинал работу ровно в девять.
        Как обычно, перед императором лежала огромная стопка бумаг, а в приёмной толпились посетители, дожидавшиеся аудиенции.
        Наполеон пододвинул к себе первую бумагу и стал вчитываться в неё. Однако ещё несколько минут мысли его не могли оторваться от Полины очередного любовника.

* * *
        Обед закончился лишь полчаса назад, однако Полина уже начала переодеваться к ужину.
        Вернита заметила, что принцесса обыкновенно проводит почти весь день в приготовлениях к приёмам, званым вечерам и прочим развлечениям.
        Днём, как узнала из разговоров служанок Вернита, принцесса обычно принимала друзей в Большом салоне, отделанном алым бархатом, великолепно оттенявшем её чёрные волосы.
        Сейчас, сидя перед зеркалом, Полина критически рассматривала свою белоснежную кожу, а горничная раскладывала перед ней на диване платья, из которых принцессе предстояло выбрать сегодня наряд.
        Принцесса Полина уже послала за Вернитой, чтобы та подрубила ей зеленое газовое платье, расшитое тонкими золотыми нитями, с греческим орнаментом вокруг низкого выреза.
        - Может быть, надеть это?- задумчиво проговорила принцесса.- А волосы убрать золотыми лентами и украсить янтарной брошью?
        Помолчав, она заметила:
        - Но так я уже одевалась! Что, если кто-нибудь вспомнит меня в этом платье? Очень неудобно получится!
        Она повернулась к дивану, чтобы взглянуть на остальные приготовленные горничными платья: одно - белое с розовым, другое - светло-жёлтое, расшитое топазами.
        - Они все мне надоели!- капризно проговорила принцесса.- Принесите другие!
        Горничные поспешно повиновались. Вернита осталась в комнате: она, стоя на коленях, поспешно подрубала зеленое платье.
        Принцесса взглянула на неё так, словно видела в первый раз.
        - А вы отлично шьёте,- заметила она.- Вам здесь нравится?
        - Я очень благодарна вашему императорскому высочеству,- ответила Вернита.
        Оказавшись во дворце, Вернита поначалу робела и стеснялась. Однако слуги были к ней добры, и комната, отведённая Верните на верхнем этаже, под самой крышей дворца, очень ей понравилась.
        Окна комнаты выходили в сад, а вдалеке, на горизонте, виднелись Елисейские Поля. Где-то там жил граф: Вернита смотрела в окно и как будто становилась немного ближе к нему.
        Всю прошлую ночь Вернита не сомкнула глаз, настолько она чувствовала себя счастливой.
        Впервые за долгие годы Вернита не чувствовала себя одинокой и беспомощной. Даже тёмный убогий чердак больше не угнетал её: ей казалось, что свет её любви изгоняет тьму из самых дальних углов.
        Только наутро Вернита вспомнила, что сегодня должна переселиться в особняк Шаро и приступить к своим новым обязанностям. Во дворце, на глазах у вездесущих слуг, ей, скорее всего, не удастся даже ещё раз поговорить с графом - не говоря уж о чём-то ином.
        Как хотелось Верните снова затрепетать в его объятиях, ощутить тёплое прикосновение его губ, вновь испытать волшебное чувство полёта, даровать которое может только любовь!
        Не удивительно ли, что Вернита полюбила человека, которого знает всего два дня? И он тоже признался ей в любви! Неужели любовь с первого взгляда действительно существует на свете?
        - Спасибо тебе, Господи, спасибо!- шептала Вернита, глядя в темноту.
        Ближе к рассвету в голову девушки пришла странная мысль: что, если это мама, оказавшись на небесах, послала к ней этого человека, чтобы охранить её от тоски и одиночества?
        - Пожалуйста, мама,- шептала Вернита,- позаботься о нем и сделай так, чтобы он остался со мной! Не позволяй ему уезжать! Что я буду делать без него?
        При мысли о предстоящей разлуке на глаза Верниты навернулись слезы - но сейчас она была слишком счастлива, чтобы плакать.
        Она нашла любовь, о которой даже мечтать не могла. Сейчас граф был для неё лучшим человеком на свете, самым сильным, нежным и великодушным.

* * *
        На рассвете Вернита вскочила с постели, оделась, собрала вещи, попрощалась с Луизой и мадам Данжу и попросила месье Данжу снести её сундуки вниз по крутой лестнице.
        Сундуки оказались тяжёлыми, и месье долго ворчал. Однако Вернита его не слышала: она стояла в дверях, ожидая, когда из-за поворота покажется фаэтон графа.
        Однако вместо этого к дому подъехал роскошный экипаж, украшенный гербом принцессы. На запятках стоял лакей; внутри никого не было.
        Вернита едва не разрыдалась, словно ребёнок, лишившийся обещанного подарка.
        - Казначей её императорского высочества прислал экипаж за вами, мадемуазель Бернье,- сообщил лакей.- Мне поручено передать, что, если вы захотите по дороге зайти в магазин и купить материалы для неглиже её высочества, мы подождём вас.
        Вернита была уверена, что это распоряжение отдал граф: он не хочет, чтобы она ходила по магазинам одна!
        Но почему он не приехал сам? Что, если он уже уехал из Парижа и она никогда больше его не увидит?
        Однако, приехав во дворец, Вернита узнала, что граф и принцесса уехали вместе в Буа, и у неё немного отлегло от сердца.
        Вернита от природы обладала большим тактом и умела приспосабливаться к обстоятельствам; поэтому ей было нетрудно расположить к себе пожилых горничных.
        Ещё живя в Англии, Вернита заметила, что старые слуги недоброжелательно смотрят на новичков, и сейчас постаралась держаться как можно более робко и почтительно.
        - Мне не хотелось бы беспокоить её императорское высочество,- говорила она.- Я была бы очень вам благодарна, если бы вы объяснили мне, как здесь и что. Я очень боюсь допустить какую-нибудь ошибку!
        Насторожённость женщин растаяла как дым, и за завтраком Вернита была уже посвящена во все местные сплетни - это означало, что она стала здесь своей.
        - Во всем Париже - да что там, во всем мире нет женщины красивей нашей хозяйки!- в восторге восклицала одна горничная.
        - Что и говорить, она красавица,- отвечала другая,- да только с ней трудно иметь дело. Вот вчера вечером, например, она была зла, как черт!
        - А что такое стряслось?- спросил кто-то.
        - Не знаю, но думаю, какая-нибудь из этих старорежимных ведьм опять запустила в принцессу коготки. Бонапарты очень чувствительны к чужому мнению - говорят, все корсиканцы такие.
        Верниту удивило, что горничные без стеснения сплетничают о своей хозяйке. Впрочем, она знала: ничто из происходящего в доме невозможно укрыть от слуг.
        Отец не раз говорил ей с улыбкой:
        - Ни один мужчина - не герой для своего лакея, и, думается мне, ни одна женщина - не идеал для своей горничной.
        Задолго до конца обеда услышала Вернита и историю о единственном дефекте во внешности общепризнанной красавицы.
        - Даже когда принцесса Полина в Риме позировала знаменитому скульптору Канове,- рассказывала служанка,- она и тогда прикрывала ухо рукой.
        - Да что уши!- возразила другая.- Зато все остальное в ней - совершенство! Неудивительно, что мужчины от неё без ума!
        - А она от них!- добавила первая.
        И обе расхохотались.
        Пока хозяйки не было, горничные вызвались показать Верните дворец. Великолепие и роскошь придворных покоев потрясли девушку.
        Покойный герцог Шаро - прежний обладатель особняка - был наставником Людовика XVI; за этот дворец Полина заплатила его вдове четыреста тысяч франков.
        Элегантную мебель конца восемнадцатого столетия Полина приказала вынести вон, заменив её новомодными поделками, безвкусными, но роскошными и дорогими. Стены она приказала расписать яркими красками, которые так любили все Бонапарты.
        Ионический салон был задрапирован красным бархатом с золотым шитьём. Парадная комната отделана небесно-голубым, библиотека - оранжевым.
        Водя Верниту по дворцу, горничные беспрерывно болтали о своей хозяйке.
        Одна рассказывала, как недавно принцесса приказала пожилой кухарке немедленно выйти замуж за негра Поля - бедную женщину едва удар не хватил!

«Это ещё что!» - немедленно прерывала другая и рассказывала свою историю - как однажды прошлой зимой, когда у принцессы замёрзли ноги, она велела одной из своих фрейлин лечь на пол и поставила ноги ей на грудь, чтобы их согреть!
        Вернита не знала, что ей делать: ужасаться или смеяться над таким самодурством капризной красавицы.
        Вслед за тем она узнала, что принцесса превратила бывшую часовню дворца в бильярдную, покрасила стены в жёлтый цвет, а религиозные гравюры, украшавшие комнату, распорядилась отнести в лакейскую.
        Как жалела Вернита, что рядом нет графа, которому она могла бы рассказать обо всём услышанном, поахать и посмеяться вволю!
        Не удивительно, думала Вернита, что старые аристократические семьи смотрят на Бонапартов свысока.
        День тянулся мучительно долго. Вернита страстно желала увидеть графа; в то же время её пугало собственное нетерпение.
        Что, если вечером она узнает, что он покинул Париж?
        Но нет, он ведь обещал ей, что обязательно попрощается! И Вернита знала: если это в человеческих силах, то граф сдержит слово.
        Однако почему же он так упорно настаивал, что их любовь ничего не значит, и они должны забыть друг друга?
        Конечно, кто она для него? Безвестная юная француженка без гроша в кармане.
        Но даже если он не готов на ней жениться, не хочет, чтобы их видели вместе, почему бы им не встречаться тайком?
        Все это очень странно, думала Вернита. Мучила её и другая мысль: достанет ли ей храбрости, чтобы рассказать графу правду о себе?
        Теперь-то Вернита была уверена, что он не пойдёт доносить на неё в полицию!
        Но в то же время, если тайна её происхождения когда-нибудь раскроется, не повредит ли это любимому человеку?
        Нет, ни за что Вернита не поставит его в такое положение, когда ему придётся держать ответ за то, что он помогал врагу Наполеона и Франции!

«Он ничего не должен знать»,- решила наконец Вернита.
        Однако ей хотелось разговаривать с графом свободно и откровенно. Если бы он только знал, что ему нечего её стыдиться, что у себя на родине она принадлежала к высшему обществу - и к такому, которое не сравнится со скороспелым «светом» выскочек-Бонапартов!
        Тем временем горничные принесли Полине ещё два платья, чтобы она, наконец, смогла сделать выбор. Одно из них, белое, сверкало бриллиантами, другое, из зеленой газовой ткани, было украшено розовыми цветами миндаля.
        Взглянув на них, Полина вдруг воскликнула:
        - Ой, что я вспомнила! Вчера я была в этом белом платье и надевала к нему золотые серьги в виде колец - так вот, одну из них я оставила внизу, в спальне!
        Повернувшись к Верните, она приказала:
        - Сбегайте и принесите. Она лежит на столике у кровати. Как сейчас помню: одну я надела, а вторую забыла!
        С последними словами она снова повернулась к зеркалу.
        От Верниты не укрылось, как многозначительно переглянулись между собой две горничные: по взгляду их можно было безошибочно определить, о чём они думают.
        Острая боль пронзила сердце Верниты - боль ревности.
        Неужели этой ночью принцесса была в спальне не одна? Неужели, ложась в постель с графом Акселем, она снимала свои драгоценные серьги?
        Вернита покорно встала и, отложив платье, над которым работала, пошла вниз.
        Парадная гостиная, смежная со спальней, была ярко освещена лучами заходящего солнца.
        За окном ласково зеленела трава, и цветы в саду сияли всеми цветами радуги.
        Вернита засмотрелась в окно. Прекрасный вид вдруг вызвал в ней острую тоску по дому, по ухоженному саду, где она с матерью любила возиться с цветами, по тенистому парку, по любимым лошадям…
        Но Вернита не успела унестись душой в родную Англию - её размышления прервал незнакомый мужской голос:
        - Кто вы? Я вас раньше здесь не видел.
        Вернита повернулась - и ахнула.
        Человеку, стоящему перед ней, не было нужды представляться. Его облик был хорошо известен далеко за пределами Франции.
        Краска отхлынула от щёк Верниты. Она опустила глаза и присела в низком реверансе.
        Наполеон медленно приблизился к ней. Вернита вспомнила, что не ответила на его вопрос, и торопливо заговорила:
        - Я… Ваше Величество… Её высочество принцесса Полина наняла меня швеёй. Я только сегодня переехала сюда… Ваше Величество.
        - Так вот почему я не мог вспомнить вашего лица,- улыбнулся Наполеон.- А ведь такое милое личико трудно забыть!
        - Благодарю вас, Ваше Величество,- смущённо ответила Вернита.- Простите, её высочество послала меня в спальню за серьгой…
        Наполеон нахмурился, и Вернита поняла, что он ожидал иного ответа.
        Девушка уже повернулась к дверям, когда император спросил:
        - Как вас зовут?
        - Вернита… Бернье… Ваше Величество.
        - Вернита! Никогда не слышал такого имени! Я бы скорее назвал вас Виолеттой[Violette - фиалка (фр.).] - из-за чудных фиалковых глаз.
        Вернита удивлённо раскрыла глаза. Она не знала, что у императора есть привычка награждать полюбившихся ему женщин новыми именами.
        Императрица Жозефина до встречи с ним была Розой. Первую свою любовь, Дезире, Наполеон звал «Эжени». Он считал себя тонким ценителем женских имён и полагал, что может безошибочно определить, какой женщине какое имя больше всего подходит.
        - У вас фиалковые глаза,- продолжал он, прежде чем Вернита успела вставить хоть слово,- а я очень люблю фиалки.
        Вернита не понимала как следует, чего он хочет - однако инстинкт предупреждал её об опасности. Она должна бежать, и немедленно!
        - Простите, сир,- прошептала она,- я должна идти… Её высочество ждёт меня.
        Она бы убежала, так и не забрав из спальни серёжку, однако Наполеон вытянул руку и, схватив её за локоть, властно притянул к себе.
        Вернита догадалась, что он хочет её поцеловать, и упёрлась руками ему в грудь. Девушка отчаянно сопротивлялась - но император оказался сильнее.
        В его глазах Вернита видела стальной безжалостный блеск. Должно быть, так же сверкали глаза Наполеона в памятном сражении при Аустерлице.
        Вернита с отчаянием понимала, что её сопротивление бесполезно - рано или поздно император добьётся своего…
        Спас её донёсшийся от дверей мужской голос:
        - Я давно мечтал увидеться с Вашим Величеством и не могу упустить случая, посланного самой судьбой!
        Наполеон резко отпустил Верниту, и она едва удержалась на ногах. Пьянящая радость переполняла её сердце. Она узнала этот голос!
        - Кто вы?- резко спросил Наполеон.
        Граф вышел на середину комнаты и склонился в церемонном поклоне.
        - Могу ли я представиться, сир?- начал он.- Моё имя - граф Аксель де Сторвик; я хотел обсудить с Вашим Величеством военный вопрос крайней важности.
        Вернита, воспользовавшись случаем, выскользнула из комнаты. Её переполняла гордость за графа. Как смело и уверенно он говорил с самим императором!
        Вернита понимала, что только его появление спасло её от поцелуя - а, может быть, и от чего-нибудь похуже. Но что мог подумать о ней граф, увидев её в объятиях Наполеона?
        Однако он - необычайно смелый человек, с восхищением думала Вернита. Другой не решился бы прерывать императора в такой момент - тем более, что у него к Наполеону просьба, и для него важно сохранять хорошие отношения с императором.
        Однако своим интересам граф предпочёл интересы Верниты - и за это девушка любила его ещё сильнее.
        Растрёпанная, раскрасневшаяся, с сильно бьющимся сердцем девушка вернулась в спальню принцессы.
        - Вы нашли серьгу?- спросила Полина, не поворачивая головы.
        - Н-нет, Ваше Высочество… Я увидела, что Его Императорское Величество внизу, и подумала, что он ищет вас.
        - Император?- воскликнула Полина.- Pardi, вот не ожидала! Что ему нужно в такой час?
        На мгновение её гладкий лоб перерезала морщинка. Затем принцесса нетерпеливо обратилась к горничным:
        - Чего вы ждёте? Скорее принесите мне неглиже! Вы же слышали - император приехал!
        Горничные поспешно вынесли из гардероба неглиже. Нагая принцесса накинула его, поспешно застегнулась, бросила на себя последний взгляд в зеркало и побежала вниз.
        Однако, войдя в салон, она не увидела там никого.
        Из соседней комнаты - главной спальни - до принцессы доносились голоса императора и графа Акселя.
        - Вы уверены, что эта модель будет работать?- спрашивал Наполеон.
        - Мы проводили испытания, сир, и получили великолепные результаты. Могу сказать твёрдо, что у вашей армии нет на вооружении ничего подобного.
        - Кто вам об этом сказал?- резко спросил Наполеон.
        - Маршал Ней, сир, и генерал Жюно убеждены, что моя модель превышает все ваши технические возможности.
        Наполеон потёр рукой подбородок - обычный для него жест раздумья. Воспользовавшись паузой, Полина шагнула вперёд.
        - Дорогой мой, я тебя совсем не ждала!- радостно воскликнула она, горячо обнимая брата.
        Наполеон поцеловал её в щеку и ответил:
        - Мне нужно поговорить с тобой наедине.
        - Я ухожу,- произнёс граф, прежде чем Полина успела попросить его остаться,- но перед этим хочу поблагодарить Ваше Величество за то, что вы меня выслушали.
        Он наклонил голову, повернулся и вышел, даже не взглянув на Полину.
        - Вижу, Аксель совсем замучил тебя своим ружьём!- обратилась к брату Полина.- С тех пор, как он появился в Париже, я ничего другого от него и не слышала! Моп Dieu! Что может быть скучнее всех этих ружей, пушек, пистолетов?
        Наполеон рассмеялся.
        - Разумеется, сестрёнка. Тебя сейчас интересует только одно: зачем я пришёл.
        Полина наморщила носик.
        - Могу предположить,- произнесла она.- Жозефина предложила тебе «призвать меня к порядку» - Боже, какое отвратительное выражение!
        Она сердито топнула ножкой и бросила на Наполеона тревожный взгляд из-под длинных ресниц, чтобы определить, как встретил он её слова.
        В полупрозрачном неглиже, стоя спиной к окну, где полыхал закат, принцесса казалась обнажённой.
        Несколько секунд Наполеон задумчиво смотрел на неё, затем заговорил:
        - Ты не хуже меня знаешь, что, пока твой супруг находится в Булони, ты должна вести себя прилично - иначе немедленно отправишься в Италию!
        Полина широко развела руками, и неглиже распахнулось, обнажив её наготу.
        - Pardi!- в который раз за день повторила она своё любимое ругательство.- Что я делаю дурного? Только то, что дышу! Все эти женщины - и твоя старая ведьма-жена тоже - просто мне завидуют! Стоит им взглянуть мне в лицо, и они уже готовы обвинить меня во всех смертных грехах!
        - Ну, сейчас разговоры идут не только о твоём лице,- ответил Наполеон.
        Однако он улыбался - а это значило, что Полина наполовину выиграла.
        Желая укрепить свою победу, принцесса бросилась ему на шею и прижалась щекой к щеке.
        - Милый мой Наполеон, зачем ты их слушаешь?- неясно ворковала она.- Я веду себя как ангел, честное слово! А если мне хочется сделать что-нибудь неприличное, я крепко запираю дверь и задёргиваю шторы!
        Наполеон снова расхохотался.
        - Малышка, ты безнадёжна и неисправима - но я не могу на тебя сердиться!
        Полина отпустила его шею и поправила на себе неглиже.
        - Иди сюда, на диван, и поговорим,- промурлыкала она.- Мы с тобой так давно не болтали вдвоём!
        - Я не могу остаться,- ответил Наполеон.- Расскажи-ка мне лучше об этом молодом шведе. Что он значит для тебя?
        - О чем это ты?- переспросила Полина.- «Что значит?» Да ничего не значит, просто с ним приятно проводить время - и потом, он божественно красив!
        - Я не об этом,- ответил Наполеон.- Ты не хуже меня знаешь, что королевские дворы Европы смотрят на мой двор с плохо скрытым отвращением. Любой скандал в моей семье они подхватят и используют как оружие против меня! Моя репутация погибнет - так же верно, как если бы в неё попал наряд!
        В его голосе Полина услышала горечь и в приливе нежности уткнулась лицом ему в плечо.
        - Милый мой брат, обещаю, я буду очень, очень осторожна - ради тебя!- поклялась она.
        - Если ты нарушишь слово, я очень рассержусь.
        - Клянусь жизнью! Теперь я буду не только дверь запирать, но и ставни!
        Наполеон снова не мог сдержать смеха. Отсмеявшись, он поднялся и заговорил уже другим тоном:
        - Здесь, в спальне, я видел очень милую девушку, милашка сказала, что она твоя новая швея.
        - Да, она приехала только сегодня.
        Наполеон не ответил.
        - Она тебе понравилась?- осторожно спросила Полина.
        - Да, пожалуй. Удивительно привлекательная девушка! Ты заметила, что глаза у неё цвета фиалок?
        - Вот как? Может быть, я её не разглядывала.
        - Что, если я приеду сюда завтра вечером и зайду через садовую калитку? Ты скажешь ей, чтобы на меня встретила?
        - Хорошо, скажу.
        - Вот и отлично!
        Наполеон вынул из жилетного кармана усыпанные бриллиантами часы.
        - Пора уходить, у меня назначена встреча.
        Полина поцеловала брата в щеку и, взяв под руку, проводила до дверей.
        - Не забывай о хорошем поведении,- напомнил он ей у выхода,- и скажи маленькой Фиалочке, чтобы ждала меня завтра в девять часов. Я приглашён на ужин, но постараюсь освободиться пораньше.
        - Не забуду,- пообещала Полина.
        Император прошёл через холл - лакеи выстроились в ряд и склонились перед ним в низком поклоне,- вышел на улицу и сел в экипаж.
        Полина поспешила наверх.
        - Отлично!- говорила она себе.- Лучше ничего и быть не может!
        Хорошенькая швея отвлечёт Наполеона от Жозефины - а значит, и от тех мерзостей, что нашёптывает ему жена про принцессу. Полина была уверена, что атака исходит именно от Жозефины.
        - Что бы она там ни говорила,- сказала себе Полина, входя в спальню,- а Акселя я не брошу! По крайней мере, пока он мне самой не надоест!
        Одевшись и удостоверившись, что выглядит ещё лучше обычного, принцесса отослала прочь горничных, а Верните приказала остаться.
        Наступило молчание. Вернита ждала дальнейших распоряжений, вопросительно глядя на принцессу.
        Она совершенно не ожидала, что принцесса заговорит с ней о своём всемогущем брате.
        - Император сказал мне,- начала наконец Полина,- что у вас глаза цвета фиалок. Вам кто-нибудь говорил такое раньше?
        - Н-нет, мадам,- робко ответила Вернита.
        Её вдруг охватила неописуемая тревога. Почти с ужасом ждала девушка следующих слов принцессы.
        Что ещё сказал император? Что грозит Верните? Как она выпутается из этой истории?
        - Мой брат высоко ценит красоту, особенно женскую,- продолжала принцесса, глядясь в зеркало.- Для вас большая честь, что он обратил на вас внимание и пожелал полюбоваться вашими прелестными глазками ещё раз. Завтра вечером, в девять часов, вы будете ждать его в главной спальне.
        - Ждать… императора?
        Вернита с трудом выговорила эти слова. Она едва держалась на ногах - так она была потрясена.
        - Он войдёт через заднюю дверь, выходящую на Елисейские Поля,- объясняла принцесса.- Никто в доме, кроме вас, не узнает, что он здесь.
        - Но зачем… зачем он хочет меня видеть?- пролепетала Вернита.
        Полина улыбнулась её наивности.
        - Думаю, у вас достаточно сообразительности, чтобы самой найти ответ,- проговорила она.
        - Но я не могу… я не хочу оставаться с императором наедине!- в смятении воскликнула Вернита.
        - Неужели вы не понимаете, мадемуазель, какая честь для вас, что на вас обратил внимание император?- Принцесса сердито обернулась.- Будьте с ним ласковы и делайте то, что он скажет! Иначе я мигом выставлю вас отсюда!
        Последние слова она прошипела, словно разъярённая кошка. Но вслед за этим принцесса улыбнулась обычной безмятежной улыбкой и выплыла из комнаты, оставив Верниту в изумлении и ужасе.
        После разговора с принцессой Полиной Вернита не находила себе места от беспокойства.
        День уже подходил к концу, а граф не появлялся. Она знала, что он может приехать в любую минуту. Не раз девушка выбегала в холл, надеясь увидеть его там - но граф не появлялся.
        День проходил как обычно. Принцесса, сидя в Фиалковом будуаре, долго выбирала себе платье; затем её посетили несколько джентльменов, а после обеда она объявила, что собирается нанести визит подруге.
        Вернита едва удержалась от вопроса, не поедет ли с нею граф.
        Вместо этого Вернита, помогая принцессе одеться, направляла разговор умелыми наводящими вопросами о том, хорошо ли повеселилась принцесса на вчерашнем званом вечере и чего ожидает от сегодняшнего.
        О себе принцесса готова была говорить часами, но все усилия Верниты были тщетны - Полина ни разу не упомянула о графе.
        Вернита заметила, что принцесса держится с ней почти по-дружески. Со вчерашнего вечера, когда император обратил внимание на скромную швею, Полина увидела в ней человека.
        Приближался вечер, и сердце Верниты сжималось от ужаса. Сегодня ей предстояло отвергнуть человека, который считал себя всемогущим,- или навсегда потерять честь, уважение к себе и любовь графа.
        Вернита была совершенно невинна, однако знала, что некоторые женщины, такие, как, например, принцесса Полина, имеют любовников. Девушка не слишком ясно представляла, чем именно любовники могут заниматься наедине, но о многом догадывалась.
        Одна мысль о том, что до неё дотронется кто-то, кроме графа, наполняла Верниту ужасом. Вчера, когда Наполеон пытался поцеловать её, ей чуть не стало дурно от отвращения.
        После обеда, оставшись одна, Вернита обдумала своё положение и решила, что во дворце принцессы ей больше не жить - и неважно, покинет ли она его по своей воле или по приказу хозяйки.
        Вернита ещё не распаковала привезённые сундуки: теперь она торопливо убрала свои немногие личные вещи, чтобы быть готовой исчезнуть из дворца любой момент.
        Однако Вернита понимала, что не может покинуть Париж, не повидавшись и не посоветовавшись графом.
        Что ей делать? Может быть, вернуться на рю дез-Арбр? Но Вернита не сможет платить за комнату, пока не найдёт работу, а мысль о том, чтобы бродить по улицам в поисках нанимателя, показалась ей не лишком удачной.
        Вернита пыталась молиться, но не могла. Господь казался ей таким далёким и нереальным. Словно испуганный ребёнок, она взывала о помощи к матери.
        - Помоги мне, мама, пожалуйста!- молила она.- Скажи, что делать? Что, если он уехал из Парижа? Что, если… если я ему больше не нужна?
        Однако Вернита не могла поверить, что порыв любви, бросивший их в объятия друг к другу, был для графа лишь мимолётным приключением.
        Он говорил, что любит её - и по голосу Вернита поняла, что он искренен. Она видела его глаза - так притворяться не смог бы даже самый искусный актёр.
        - Я люблю его!- шептала Вернита.
        Тоска по нему переполняла сердце девушки, и отчаянно звала его на помощь. Неужели он не чувствует, что его любимая в беде? Пусть придёт и защитит её!
        Пробило четыре часа. Принцесса вернулась и прилегла отдохнуть у себя в спальне. Тревога Верниты достигла предела: она решилась спуститься в холл и спросить лакеев, не видели ли они графа.
        Она, правда, догадалась солгать, что должна передать ему какое-то поручение от принцессы.
        Но лакей в ответ только покачал головой.
        - Месье сегодня здесь не было,- ответил он.- Может быть, он нашёл себе женщину, красивее принцессы - хотя едва ли это возможно.
        Он разговаривал с ней фамильярно, как это принято между слугами. Вернита, скрывая своё отчаяние, повернулась и хотела идти прочь, когда услышала над ухом его голос:
        - Не хотите прогуляться со мной нынче вечерком? Славно повеселимся!
        - Благодарю вас, но у меня очень много работы,- ответила Вернита и стрелой взлетела вверх по ступенькам.
        Несмотря на своё волнение, она не смогла сдержать горькой улыбки. Знал бы этот парень, кто ещё претендует на её внимание сегодня вечером!
        Вернита вернулась к себе, села и начала раздумывать, что ей делать. Ясно было одно: время идёт, и, если граф не появится, ей придётся принимать решение самой.
        Дверь отворилась, и вошла одна из горничных. В руках она держала синий бархатный плащ.
        - Пожалуйста, будь так добра, заштопай дыру,- обратилась она к Верните.- Я-то думала, что до зимы он не понадобится!
        - Её высочество хочет надеть плащ?- удивилась Вернита.
        Горничная кивнула.
        - Сегодня выдался прохладный день, а принцесса вечно ходит полуголая. Она воображает, что уже схватила простуду.
        Как всегда, горничная говорила о своей хозяйке безо всякого уважения.
        - Только, ради Бога, поскорее!- добавила она.- Пусть принцесса думает, что я принесла его прямо из гардероба. Она голову с меня снимет, если узнает, что я убрала плащ, не заштопав!
        Вернита знала, что горничная боится не зря.
        Принцесса была беззаботна во многом, но очень строго следила за всем, что касалось её дома и одежды.
        Каждый понедельник она обходила весь дом - и горе тому, на чьей территории замечалась хоть малейшая неопрятность! Любая грязь раздражала принцессу настолько, что она орала на трепещущих слуг, словно разъярённая фурия.
        Положив на колени плащ, подбитый атласом и отороченный белым горностаем, Вернита быстро зашила дыру и понесла его вниз, в покои принцессы.
        Она уже подходила к спальне, как вдруг увидела, как мимо неё прошёл какой-то человек и исчез за дверями спальни Полины Боргезе.
        Это был не граф - однако его фигура показалась Верните знакомой, и смутная тревога охватила её.
        Вернита подошла к дверям и уже взялась за дверную ручку, как вдруг голос принцессы, донёсшийся из спальни, заставил её замереть на месте.
        - Наполеон! Я тебя никак не ожидала видеть!
        - Мне нужно с тобой поговорить.
        Наступила пауза. Вернита догадалась, что горничные принцессы поспешно удаляются в соседнюю комнату.
        - Что случилось? В чем дело?- тревожно спросила Полина.
        - Я приехал к тебе,- ответил император,- немедленно, как только получил донесение Фуше об этом твоём шведе.
        - Фуше?- гневно воскликнула принцесса.- И ты хочешь сказать, что приставил эту мерзкую крысу следить за мной? Я ненавижу этого человека! Он - настоящая змея: всюду, где ни появится, он источает яд!
        - Знаю,- спокойно ответил Наполеон,- но ещё он, где ни появится, безошибочно находит моих врагов!
        В его голосе было что-то такое, что заставило принцессу замолчать, а затем спросить уже совсем другим тоном:
        - И что же ты хочешь мне сказать?
        - Фуше полагает,- медленно произнёс император,- хотя он ещё не вполне уверен, что человек, называющий себя графом Акселем де Сторвиком,- шпион, состоящий на жалованье у англичан.
        - Не может этого быть!- воскликнула Полина.- Откуда он взял? Как только ему пришло в голову?..
        - Шведский посол полностью подтвердил его верительные грамоты, но один клерк из посольства рассказал Фуше, что дело с графом не так просто.
        Император прошёлся по комнате и продолжал:
        - Фуше нашёл, за что зацепить этого клерка. На допросе тот рассказал, что граф по три раза в неделю, а то и чаще, посылает курьеров с депешами.
        - Куда?- спросила Полина.
        - Очевидно, в Швецию,- ответил император,- но клерк полагает, что это лишь уловка. На самом деле вся собираемая им информация достаётся нашим врагам.
        - По-моему, все это чушь!- резко возразила Полина.- Граф Аксель совершенно не похож на шпиона! Он швед, а ты прекрасно знаешь, что эта страна нейтральна.
        - В этом я не уверен,- ответил император.- Ходят слухи, хотя и не подтверждённые, что шведы заключили тайный договор с Англией.
        - Все равно я не верю!- горячо повторила Полина.- Если Аксель - наш враг, почему же он так хочет продать тебе ружьё, из которого твои солдаты непременно будут стрелять в англичан? А может быть, и в шведов?
        - Это, конечно, говорит в его пользу,- признал император,- но, скажу тебе прямо, Полина, то, что говорил Фуше, мне очень не понравилось.
        - Мне вообще никогда не нравилось всё, что он говорит!- капризно воскликнула Полина.
        - Фуше уверен, что этот человек из шведского посольства сказал правду о курьерах и расскажет ещё больше, если его подкупить или припугнуть.
        - Я не поверю ни одному слову Фуше, если он не представит неопровержимых доказательств,- объявила Полина.
        - Возможно, доказательства я получу уже сегодня вечером,- ответил император.- Шведский клерк уже в тайной полиции, и Фуше отправился туда узнать, что им удалось выяснить.
        - Тогда подождём.
        - Разумеется, я ничего не буду предпринимать, пока не поговорю с Фуше,- ответил император.- Но ты, конечно, понимаешь, что тебе нельзя появляться вместе с графом - ни сегодня, ни завтра, ни в любой другой день.
        - Это ещё почему?- воскликнула Полина.
        - Это же очевидно!- ответил Наполеон.- Ты прекрасно знаешь, что, если он окажется шпионом, как ни пытайся мы замять дело, об этом назавтра же узнает весь Париж. И, если его имя в умах людей свяжется с твоим, разразится грандиозный скандал.- Вздохнув, император добавил: - Я порой поражаюсь, Полина, как концентрируется вокруг тебя то, что я больше всего ненавижу - шушуканье и сплетни о нашей семье.
        - Твой Фуше роется в выгребных ямах - и ты ждёшь, что он найдёт там что-нибудь, кроме грязи?
        - Ты не понимаешь, насколько это серьёзно,- резко ответил Наполеон.- Этот человек, граф де Сторвик, обсуждал с моими генералами важные военные вопросы! Я сам только сегодня послал его в Сен-Клу к генералу Бертье!
        Наполеон с шумом выдохнул воздух сквозь стиснутые зубы и продолжал:
        - Бертье осторожен, как и Ней, но один Бог знает, что мог разболтать ему Жюно перед отъездом в Португалию!
        - И ты считаешь, что он передаёт все полученные сведения в Швецию?
        - Надеюсь, что дальше Швеции они не идут!
        - А по-моему,- заметила Полина,- Фуше просто все это выдумал. Ты награждаешь его за дурные новости - вот он и лезет из кожи вон, чтобы разнюхать для тебя какую-нибудь гадость. Иначе он потеряет свою репутацию!
        - Что ж, подождём и посмотрим,- ответил Наполеон,- но пока, Полина, помни мой приказ. Ты не должна ни видеться, ни переписываться с этим человеком - и, разумеется, не может быть и речи о том, чтобы пускать его к себе в дом!
        Полина покраснела от злости.
        - Ты нарочно все это придумал! Ты хочешь отнять у меня единственного человека, с которым мне хорошо и интересно!
        - В Париже, помимо графа Сторвика, множество мужчин.
        - Но не таких, как Аксель!
        - Но если наши подозрения верны,- произнёс Наполеон,- неужели ты, глупая девочка, не понимаешь, что он тебя просто использует, чтобы через тебя знакомиться с нужными людьми и выуживать у них информацию?
        Полина не ответила.
        - Кто познакомил его с Жюно?- спросил Наполеон после краткого молчания.
        Полина долго не отвечала и наконец призналась неохотно:
        - Кажется, я. Не помню.
        - А Жюно отослал его к Нею… и так далее,- с досадой закончил император.- По-моему, все ясно. Я ничуть не удивлюсь, если этот человек, который так тебя очаровал, кончит плохо - будет казнён как шпион вражеской державы!
        Полина вскрикнула.
        - Нет! Я этого не допущу!
        - Ты не сможешь мне помешать,- ответил Наполеон.- И запомни: если ты не хочешь отправиться с мужем в Рим, не пытайся связаться с этим шведским Казановой и не упоминай его имя при посторонних!
        - Я тебя ненавижу!- завопила Полина.- Ты всегда портишь мне все удовольствие от жизни! Ты готов на все, чтобы сделать меня несчастной!
        Наступила тишина. Затем император произнёс дрогнувшим голосом:
        - Прости меня, Полина.
        Та молчала.
        - Мне пора идти,- снова заговорил император.- У меня приём, затем ужин - а после ужина я вернусь сюда, хотя с тобой не увижусь.
        - Ага, ты развлекаешься, а мне нельзя!- проворчала принцесса.
        - Быть может, вся эта история окажется бурей в стакане воды,- успокаивающе заметил император и добавил: - Хотя, по правде сказать, я не слишком на это надеюсь.
        Вернита, стоявшая у двери, поняла, что император сейчас выйдет. Она поспешно отскочила от дверей и спряталась на лестнице чёрного хода.
        Дверь внизу отворилась, и Вернита увидела Наполеона. Он быстрым шагом пересёк просторный холл и скрылся за массивной входной дверью.
        Вернита ясно представила, как склоняются перед императором напудренные лакеи, а молодые подтянутые адъютанты в блестящей форме подсаживают его в экипаж.
        Вернита подождала несколько минут, чтобы убедиться, что император не вернётся, затем подошла к двери будуара и постучала.
        Ей отворила одна из горничных.
        - Я принесла плащ для её высочества.
        - Отнесите назад,- ответила горничная,- сегодня он не понадобится. Её высочество решила одеть что-то другое.
        И горничная захлопнула дверь перед Вернитиным носом.
        Девушка вздохнула с облегчением: теперь она была свободна. Оставалось разыскать графа и предупредить его.
        Вернита ни на минуту не сомневалась, что Наполеон поверил каждому слову Фуше. Более того: она не сомневалась, что Фуше говорил правду.
        Теперь-то ей стали по понятны слова графа о том, что он мог уехать в любой момент! Вернита поняла, почему он говорил, что они должны забыть друг друга!
        А главное - Вернита узнала, что граф ей не враг! Он не друг и не союзник французам!
        После этой чудесной новости Верните показалось, что она полюбила его ещё сильнее, если только это было возможно.
        Однако девушка понимала, что её любимый в смертельной опасности, и что времени на спасение осталось совсем чуть-чуть.
        Вернита торопливо спустилась на первый этаж, открыла окно, выходящее в сад, и спрыгнула на мягкую траву.
        Петляя между цветочных клумб, она побежала к калитке в стене, выходящей прямо на Елисейские Поля.
        Через эту самую калитку надеялся император сегодня вечером явиться во дворец на свидание с приглянувшейся ему девушкой.
        Над Парижем сгустились тяжёлые тучи; накрапывал дождь.
        Вернита осторожно оглянулась - нет ли поблизости кого-нибудь из окружения принцессы Полины - и бросилась бежать.
        Только сейчас она заметила, что все ещё держит в руках синий бархатный плащ принцессы.

«Девушка, бегущая под дождём в одном тонком домашнем платьице, выглядит подозрительно»,- думала Вернита, и она набросила плащ на плечи.
        Накинув на голову капюшон, отороченный горностаем, Вернита изо всех сил припустила к жилищу графа.
        Какая удача, что она знала расположение этого дома!
        Массивный особняк, окружённый позолоченной решёткой, как и говорил в тот вечер граф, представлял собой весьма внушительное зрелище.
        Но сейчас Верниту не интересовали архитектурные красоты. Она схватила дверной молоток с серебряной ручкой и что есть силы заколотила им в дверь.
        Дверь открылась почти сразу. На пороге стоял лакей в красной с золотом ливрее - цветах Клермона.
        - Мне нужно увидеть графа Акселя де Сторвика,- задыхаясь от быстрого бега, выпалила Вернита.
        - Месье граф ожидает вас, мадам?
        Вопрос был задан очень вежливо - очевидно, на лакея произвёл впечатление роскошный плащ Верниты.
        - Пожалуйста, передайте месье Сторвику, что мадемуазель Бернье срочно хочет его видеть!
        Лакей, видимо, по её лицу и голосу понял, что дело серьёзное - он жестом пригласил её внутрь и ввёл в небольшой салон.
        Салон был обставлен с большим вкусом, но Вернита заметила, что ему далеко до подавляющей пышности резиденции принцессы Полины.
        Он был обставлен старинной уютной мебелью; обивка на ней вытерлась и пожелтела. По стенам висели портреты предков виконта де Клермона, каждый из которых внёс свой вклад в историю Франции.
        Но Вернита не могла рассматривать портреты. Сейчас она думала только о графе и угрожающей ему опасности.
        Сердце её отчаянно колотилось, руки дрожали. Девушка скрестила руки на груди, но дрожь не унялась. Ей казалось, что тайная полиция уже получила ордер на арест… уже идёт по следу… чёрный зловещий экипаж уже подъезжает к дому…
        Дверь открылась, и на пороге салона показался граф. На лице Акселя де Сторвика читалось изумление.
        - Вернита!- воскликнул он.- Почему ты здесь? Что случилось?
        Вернита бросилась к нему и упала в его объятия.
        - Император узнал, что ты - не тот, за кого себя выдаёшь,- торопливо заговорила она.- Тебя могут арестовать в любую минуту! Уезжай из Парижа! Не медли!
        - Что? Вернита, что ты говоришь?
        - Я подслушала разговор императора с принцессой - он рассказывал сестре, что поручил Фуше собрать о тебе сведения. Клерк из шведского посольства сообщил, что ты регулярно посылаешь курьеров в Швецию, и это вызвало у Фуше подозрения. Клерк сейчас находится в полиции, и неизвестно, что ещё он расскажет…
        Несколько секунд граф молча смотрел на Верниту. Затем наклонился и поцеловал её в лоб.
        - Спасибо тебе, родная!
        Он отворил дверь и громко позвал лакея.
        - Немедленно пришлите ко мне Анри!
        - Certainement, Monsieur le Comte![Слушаюсь, месье граф! (фр.)]
        Граф снова закрыл дверь.
        - Ты права, я должен покинуть Париж,- заговорил он,- а тебе я невероятно благодарен за то, что ты спасла мне жизнь.
        Вернита подняла полные слез глаза и прошептала:
        - Пожалуйста… возьми меня с собой!
        - Не могу,- ответил граф.- Мне придётся бежать из Франции тайком: если тебя схватят со мной, для тебя это будет очень опасно.
        - Ты не понимаешь! Ведь я… я англичанка!
        - Англичанка?- воскликнул граф.
        - Когда началась война, мы с родителями жили в Париже.
        - И вы скрывались, чтобы не попасть в тюрьму!- воскликнул граф.- Как я сразу не догадался? Конечно, это же все объясняет!
        - Так ты возьмёшь меня с собой?- робко спросила Вернита.
        Она заметила, что граф колеблется, и поспешно добавила:
        - Я не могу оставаться у принцессы! Ты знаешь, император… он хочет встретиться со мной сегодня вечером… он велел мне ждать его в главной спальне, где ты… застал нас вчера.
        - Будь он проклят!- прорычал граф.- Хорошо, ты поедешь со мной!
        Дверь отворилась, и в салон вошёл маленький человечек.
        - Месье, вы посылали за мной?
        - Да, Анри, мы должны ехать немедленно!- обратился к нему граф.- Ищейки Фуше идут за мной по пятам!
        - Все готово, месье. Я отнесу чемоданы в экипаж, и вы можете ехать.
        - Спасибо, Анри.
        Слуга вышел. Вернита вопросительно взглянула на графа.
        - Мы с Анри подозревали, что подобное может случиться в любую минуту,- объяснил он.- Любовь моя, ты уверена, что готова мне довериться?
        - Я знаю только одно: лучше умереть, чем жить без тебя!
        Граф заключил Верниту в объятия. Он целовал её нежно, медленно, страстно, словно утверждал свои права на неё этим поцелуем.
        Затем, взяв девушку под руку, он вышел вместе ней в холл.
        Лакей подал графу плащ, шляпу с высокой тульёй и перчатки. Граф взял Верниту за руку, словно ребёнка, и вывел чёрным ходом на задний двор, где располагались конюшни.
        Двое конюхов запрягали в фаэтон пару лошадей, ещё один поднимал съёмную крышу. Лакей помогал Анри привязывать к задней площадке чемоданы.
        Граф усадил Верниту и заботливо укрыл ей колени пледом. Сам он сел рядом и взялся за волок, Анри вспрыгнул на запятки, и через несколько минут экипаж уже ехал по узкой улочке, огибавшей Елисейские Поля.
        Все произошло так быстро, что Вернита едва могла перевести дух, когда фаэтон свернул на широкую улицу и помчался по направлению к Буа.
        - Мы успеем?- нервно спросила она.
        Это были первые слова, произнесённые с той минуты, как они покинули особняк Клермона.
        - Сделаем всё, что в наших силах!- ответил граф на безупречном английском.
        Вернита ахнула от удивления.
        - Ты говоришь по-английски?!
        - Что в этом удивительного?- вопросом на вопрос ответил он.- Ведь это мой родной язык!
        Вернита повернулась и изумлённо уставилась на графа.
        - Так ты англичанин?
        - Моё настоящее имя - Трегаррон,- ответил он,- лорд Трегаррон. Впрочем, бабушка моя была шведкой, и де Сторвики приходятся мне роднёй.
        - Но император говорил, что шведский посол поручился за тебя!
        - Я выдал себя за своего кузена - настоящего Акселя де Сторвика. Он шестью годами старше меня.
        - Какой ты смелый!- с сияющими глазами воскликнула Вернита.- Я никак не думала, что ты англичанин - иначе я давно рассказала бы тебе всю правду!
        - Как это я сразу не догадался!- ответил граф.- Жизнь научила меня быть подозрительным, и я сразу почувствовал, что с тобой что-то не так. Но ты в совершенстве говорила по-французски, держалась как француженка, и мне и в голову не приходило…
        - Да, знание французского очень меня выручило,- ответила Вернита.- Я выучила его от семьи эмигрантов, которых папа приютил у нас в поместье. У них было двое детей моего возраста: я подружилась с ними, и их язык скоро стал для меня почти родным.
        - Понятно,- ответил Аксель,- но всё равно, как я мог быть таким невнимательным? Ведь ты, рассказывая о своей лошади, назвала её английским именем!
        Вернита рассмеялась.
        - Эта кличка случайно сорвалась у меня с языка. Я сразу сообразила, что допустила ошибку, и страшно перепугалась! Послушай, правда это или только прекрасный сон, что мы вместе и у нас нет больше тайн друг от друга?
        - Это правда,- тихо ответил Аксель.- Но, любимая моя, понимаешь ли ты, что будет с тобою, если нас поймают? Нет, тебя, надеюсь, все же не расстреляют - но заточат в тюрьму до конца войны.
        - Пока я с тобой, я ничего не боюсь,- ответила Вернита.
        Он повернул голову и нежно улыбнулся ей.
        - Кстати,- снова заговорила Вернита,- я забыла спросить, куда мы едем?
        - На юг,- ответил Аксель.- Мы с Анри давно решили, что, если нам придётся бежать, мы двинемся не на север, где нас наверняка будут искать, а на юг, в Марсель.
        - Ты доверяешь Анри?- спросила Вернита.
        - Я верю ему, как самому себе, и он мне - так же!- ответил Аксель, следя за дорогой.
        Когда они достигли пригорода и экипажей вокруг стало меньше, граф немного расслабился и объяснил:
        - Анри был конюхом у герцога де Тревиза, представителя одного из древнейших французских родов. Однажды какой-то солдат попытался обесчестить его сестру. Анри убил негодяя, затем бежал из-под ареста и переправился в Англию на судне контрабандистов.
        - И правильно сделал!- воскликнула Вернита, слушавшая эту историю с увлечением.
        - К несчастью, контрабандисты обобрали его до нитки. Я впервые встретился с Анри, когда он, едва живой от голода, ел сырую репу, украденную в моем поместье.
        - И ты взял его к себе?- спросила Вернита.
        - Я нанял его на службу,- ответил Аксель.- Это было во время перемирия, когда я вышел в отставку после пятилетней службы. Но, как и многие другие англичане, я чувствовал, что это перемирие - лишь затишье перед штормом.
        - Папа верил, что между Англией и Францией установился прочный мир,- грустно заметила Вернита.
        - Все мы на это надеялись,- ответил Аксель,- но Наполеон, ненасытен и не успокоится, пока не подчинит себе весь мир.
        - Ты думаешь… ему это удастся?
        - Нет, пока есть на свете Англия! За это я готов поручиться жизнью!
        - И, когда война началась снова, ты стал шпионом?
        - Не люблю этого слова,- скривив губы, ответил Аксель,- но, в общем, так и есть.
        - И ты приехал во Францию под видом своего кузена, чтобы разузнавать полезные сведения и переправлять их в Англию?
        - У меня был тщательно разработанный план,- объяснил Аксель.- Я обсуждал его перед отъездом из Англии с премьер-министром, с министром иностранных дел и, разумеется, с высшими военными чинами, которым были необходимы сведения о родах оружия французов.
        - Значит, император был прав,- со вздохом заметила Вернита.- Он сказал принцессе Полине, что маршал Ней и генерал Жюно могли дать тебе военные сведения, важные для врагов Франции.
        - Наполеон всегда был чертовски проницателен,- подтвердил Аксель.- Так они и сделали. Вот зачем я захватил с собой из Англии чертёж ружья, гораздо более меткого и дальнобойного, чем современные ружья французской армии.
        - А что, если они сделают это ружьё?- спросила Вернита.
        - Могут попробовать, но на это уйдёт много времени. А у нашей армии уже появились на вооружении такие ружья, и скоро их станет много.
        Вернита всплеснула руками.
        - Как здорово! Как ты умно придумал! И как хорошо, что наши уже знают всё, что им нужно знать!
        - Да, надеюсь, собранная мной информация достаточно ценна,- без ложной скромности подтвердил граф.
        - Ты думаешь, она дошла до Англии?
        - Я в этом уверен. Дипломатические курьеры доставляли мои письма в нейтральную Швецию, а оттуда они переправлялись в Англию.
        - Император говорил что-то о тайном союзе Швеции с Англией,- вспомнила подслушанный разговор Вернита.
        - Он совершенно прав. Сейчас я выдам тебе государственную тайну - впрочем, думаю, через несколько дней она уже ни для кого тайной не будет.
        - Какую же?- спросила Вернита.
        - Третьего декабря, на следующий день после коронации Наполеона, мы подписали со Швецией секретный договор, купив у неё за восемь тысяч фунтов балтийский остров Рюген и крепость Штральзунд.
        - Зачем они нам?- спросила Вернита.
        - Для совместной англо-русской высадки в Померанию.
        - Ты думаешь, это поможет разбить Наполеона?
        - Я думаю, у него от этого прибавится хлопот,- ответил Аксель.
        Он задумался и вздохнул.
        - Нам предстоит долгая борьба. Наполеон сейчас сильнее всех на континенте, и большинство государств слишком запуганы, чтобы ему противостоять.
        Вернита молчала. Она думала о том, как уверен в себе Наполеон, как боготворят его французы, которым он подарил блеск побед и дал такую веру в себя, какой они не испытывали на протяжении многих поколений.
        Взглянув на Верниту, Аксель заметил:
        - А ты сегодня роскошно одета!
        - Боюсь, что… получается, что я украла плащ принцессы Полины,- пробормотала Вернита.
        - Он тебе очень идёт.
        Вернита залилась краской, словно угадав мысли Акселя. Он снова повернулся к лошадям, и она тихо произнесла:
        - Ты понимаешь, что у меня нет ничего, кроме того, что на мне?
        - Мы купим всё, что нужно,- ответил Аксель.
        - Будь экономен и не трать деньги слишком поспешно,- предупредила Вернита, вспомнив о том, как быстро растаяли сбережения отца и сколько лишений выпало на долю им с матерью.
        Аксель, словно подумав о том же, ответил:
        - Не беспокойся, дорогая. Сегодня мы остановимся у верного друга, который ссудит мне столько денег, сколько нам понадобится, чтобы добраться до моря и вернуться домой.
        - У друга?- переспросила Вернита.
        - У виконта де Клермона, в чьём доме я жил в Париже. Он сейчас живёт в одном из своих поместий недалеко от Мерлана - туда мы и направляемся.
        - А он не побоится спрятать нас от тайной полиции?
        - Мой друг тебе понравится,- ответил Аксель.- Он принадлежит к старинному аристократическому семейству и всей душой презирает императора. Наполеон для него - выскочка-корсиканец, даже не француз!
        Вернита рассмеялась.
        - Так же говорили и слуги о своей хозяйке, сплетничая о принцессе Полине.
        - Старорежимные дворяне очень горды, а виконт де Клермон к тому же мой ближайший друг. Мы вместе учились в университете, и позже, когда он бывал в Англии, он всегда останавливался у меня.
        - И ты, приехав во Францию, открылся ему?
        - Я, как и Анри, счастлив доверить ему свою жизнь.
        - Я боюсь, когда ты так говоришь,- прошептала Вернита.
        - Меня любит столько людей!- улыбнулся Аксель.- И первая среди них - ты, дорогая.
        - Я сегодня весь день не находила себе места,- начала рассказывать Вернита.- Когда принцесса сказала, что император хочет встретиться со мной вечером в главной спальне, я не знала, что делать, и поняла, что единственный выход - найти тебя и посоветоваться с тобой.
        - Я сегодня не мог приехать во дворец принцессы,- ответил Аксель.
        - Теперь я знаю. Император сказал сестре, что послал тебя в Сен-Клу к генералу Бертье.
        - У меня не было возможности предупредить тебя, что я уезжаю из Парижа,- объяснил Аксель,- но я решил приехать к тебе вечером, когда принцесса отправится на званый вечер.
        - Вот удивились бы слуги!
        - Я бы придумал какой-нибудь предлог,- беззаботно ответил Аксель.- Я готов на все, чтобы ты не беспокоилась и не скучала обо мне!- Помолчав, он добавил: - Представляю, что ты должна была чувствовать, когда вчера я вошёл в главную спальню и увидел тебя в объятиях императора!
        - Ты… рассердился на меня?- тихо спросила Вернита.
        - Как я мог на тебя сердиться? Я знал, что ты ни в чём не виновата,- ответил Аксель,- но, клянусь Богом, никогда ещё Наполеон не был так близок к хорошей взбучке!
        - Ты не мог этого сделать!- воскликнула Вернита.- Только представь, что было бы с тобой после этого!
        - Об этом я старался не думать,- ответил Аксель,- но мне показалось, что живым и свободным я принесу родине больше пользы, чем мёртвым или заточенным в темнице.
        - Я была так поражена! Принцесса послала меня за серёжкой, которую забыла… на столике в спальне.
        На последних словах голос Верниты дрогнул - она вспомнила о своих подозрениях, доставлявших ей такую боль.
        Щеки девушки заполыхали ярким румянцем. Она выпрямилась и уставилась на дорогу, мучимая приступом ревности.
        Аксель, переложив поводья в правую руку, левой взял руку Верниты и поднёс её к губам.
        На Верните не было перчаток: прикосновение тёплых губ Акселя пронзило её огненной стрелой.
        - Я люблю тебя!- тихо, но с силой произнёс он.- Забудь прошлое! Забудь обо всём - помни только, что теперь мы вместе! Так мы хотели, так рассудила судьба.
        От его слов, от тона, каким они были произнесены, и от прикосновения его губ Верниту охватила сладкая дрожь.
        Она придвинулась ближе к нему и, подняв сияющие глаза, прошептала:
        - Я люблю тебя… люблю так, что мне ничего больше на свете не нужно!
        - Больше мне ничего не нужно!- словно эхо откликнулся Аксель.
        Он отпустил её руку и заговорил совсем другим тоном:
        - Теперь, дорогая моя, мы должны позаботиться о нашем будущем. Одна ошибка, одна случайная оговорка - и мы навсегда потеряем счастье и друг друга.
        - Я знаю,- ответила Вернита.- Аксель, научи меня всему, что ты умеешь! Помоги мне сыграть свою роль так, чтобы никто ничего не заподозрил!
        Аксель, улыбнувшись, ответил:
        - Я уверен, Вернита, что нас ждёт удача - ведь мы так близки друг к другу, и в случае успеха выиграем все - а в случае неудачи все потеряем.
        Вернита сжала его руку.
        - Ты прав,- тихо ответила она.- Мы победим. Я знаю, что папа и мама будут помогать нам с небес! А я буду молиться день и ночь о том, чтобы мы невредимыми добрались до Англии!
        - Тогда все у нас получится, любимая.
        Глаза их встретились. Вернита знала, что оба они сейчас хотят одного: вернуться домой и остаток жизни наслаждаться выпавшим на их долю счастьем.
        Меньше чем через час беглецы покинули Париж и выехали на просёлочную дорогу, обрамлённую тенистыми деревьями.
        То и дело Вернита оглядывалась: ей казалось, что вот-вот позади покажутся солдаты или отряд полиции.
        Аксель уверял, что ни Фуше, ни император не догадаются, куда скрылись беглецы. Однако Вернита не могла побороть страха.
        Лошади бежали быстрой рысью. Вернита тщетно старалась уверить себя, что беспокоиться не о чём - если только Фуше не окажется проницательней, чем они думают.
        Когда молчание стало для неё невыносимым, девушка спросила:
        - Как ты думаешь, твой друг не побоится прятать нас у себя, если узнает, что нас разыскивают?
        Аксель улыбнулся.
        - Скажу тебе по секрету, что за последние два года Этьен де Клермон укрывал у себя немало политических беглецов. Он ведь - заклятый враг наполеоновского режима!
        - Но ведь это очень опасно…
        Аксель пожал широкими плечами и ответил:
        - Сейчас Наполеон всячески заискивает перед старой аристократией, надеясь найти у неё поддержку. Бонапарт понимает, что в глазах европейских монархов он - не более чем наглый выскочка. Так, например, император Австрии - глава старейшего в Европе королевского дома - упорно отвергает все попытки Наполеона завязать дружеские отношения.
        - Все равно твой друг виконт - очень смелый человек,- ответила Вернита.- Жаль, что мы не знали об этом, когда… когда была жива мама.
        - Мне тоже жаль,- ответил Аксель,- но сейчас главное - чтобы ты поскорее оказалась в безопасности.
        - И ты,- негромко добавила Вернита.
        Аксель с улыбкой обернулся к ней. Глаза его сияли такой любовью, что сердце Верниты сладко затрепетало.
        Затем он хлестнул лошадей, и фаэтон помчался ещё быстрее. Сейчас для них было главным как можно скорее добраться до замка Клермон.
        Через несколько часов безостановочной скачки путники достигли предместий Фонтенбло, перекусили в маленьком придорожном трактире и поехали дальше.
        На душе у Верниты становилось все тревожней.
        Одно дело, думала она,- Аксель, старый друг виконта, и совсем другое - какая-то неизвестная девушка! Что, если её приезд причинит виконту лишние хлопоты или нарушит его планы? Да ведь и для самого Акселя она станет в пути тяжёлой обузой!
        Солнце уже клонилось к западу, когда путники свернули на аллею, ведущую к величественному старинному замку.
        - Это только одно из поместий моего друга,- объяснял Аксель, пока экипаж подъезжал к воротам,- и, по счастью, наименее известное. Если Фуше пойдёт по этому следу, он скорее станет искать меня в замке в долине Луары - родовом гнезде Клермонов.
        Фаэтон ещё не остановился, а из конюшен уже выбежали конюхи, готовые отпрячь лошадей. Двое слуг распахнули дверцы экипажа и, низко кланяясь гостям, помогли им сойти.
        - Bonjour, Жак!- поздоровался Аксель с пожилым слугой.- Господин виконт дома?
        - Да, господин граф,- ответил старик,- соблаговолите войти.
        Старик провёл их через изящно обставленный холл и ввёл в уютный салон, выходящий окнами в сад.
        На диване сидели рядом джентльмен и молодая дама. При словах слуги: «Господин граф Аксель де Сторвик» - оба вскочили на ноги.
        - Аксель!- воскликнул виконт.- Что привело тебя сюда? Что случилось?
        - Ты знаешь ответ.
        Аксель подошёл к даме и поцеловал ей руку.
        - Рад видеть вас, Мари-Клер,- поздоровался он,- хотя обстоятельства, при которых мы встречаемся, оставляют желать лучшего.
        Мари-Клер вопросительно вскинула на него тёмные глаза.
        - Они разоблачили вас?- спросила она.
        - Пока нет,- ответил Аксель.- Но Фуше подозревает меня в шпионаже.
        Затем он повернулся к Верните, стоявшей у дверей, и, взяв её за руку, вывел на середину комнаты.
        - Позвольте представить вам мисс Верниту Уолтем,- объявил он.- Она, спасаясь от ареста, два года пряталась на парижском чердаке.
        Виконтесса ахнула и протянула руки к Верните.
        - Бедное дитя!- воскликнула она.- Это, наверно, было ужасно! Как хорошо, что Аксель нашёл вас!
        - Скорее мы нашли друг друга,- ответил Аксель,- и у меня появилась ещё одна причина бежать от ищеек Фуше.
        - Он может подозревать, что ты здесь?- поинтересовался виконт.
        - Надеюсь, что нет,- ответил Аксель.- Я отправил тебе письмо, где написал, что уезжаю в Швецию по неотложному делу - специально для тех, кто любит читать чужие письма.
        - Как же, помню эту уловку!- улыбнулся виконт.
        - А Анри сказал конюхам, что мы едем на север.
        - Будем надеяться, что все эти хитрости собьют Фуше со следа,- заметил виконт,- но всецело полагаться на это нельзя.
        - Мне кажется, мисс Уолтем не отказалась бы подняться наверх и умыться с дороги,- заметила виконтесса.- И, кстати, когда вы в последний раз ели?
        - Довольно давно,- признался Аксель,- и к тому же в большой спешке.
        - Тогда вам нужно поужинать,- улыбнулась виконтесса.
        - Я хочу тебя ещё кое о чём попросить,- начал Аксель, пристально глядя на своего друга.
        - О чем же?
        - Скажи, не сможем ли мы с Вернитой обвенчаться у тебя в поместье?
        Если виконт и виконтесса были немало удивлены, то Вернита от изумления просто застыла на месте.
        Аксель повернулся к ней: глаза их встретились, и Вернита поняла, что хочет этого не меньше его, что свадьба их неотвратима, как судьба.
        - Обвенчаться?- повторил виконт.- Да ради Бога! Наш старый отец Жерар, хотя и ушёл на покой, по-прежнему живёт в деревне. Мы доверяем ему все наши тайны и знаем, что он никогда нас не предаст. Я сейчас же пошлю за ним.
        Вернита отметила про себя, что виконт не стал ахать и задавать вопросов: он просто принял слова друга к сведению и обещал сделать всё, что ему нужно.
        - Мы не хотели бы… навлекать на вас опасность,- робко проговорила девушка.
        Рука её невольно потянулась к руке Акселя.
        Аксель взял её пальцы и крепко сжал. Вернита угадала его чувства: он собирался защитить её от всех грозящих опасностей и мечтал только об одном - чтобы она принадлежала ему душой и телом. Если их схватят и заточат в тюрьму, то, став мужем и женой, они и в тюрьме останутся вместе.
        - Я все устрою, Аксель,- пообещал виконт,- но венчание придётся провести поздно ночью, когда все слуги лягут спать. Ты знаешь, мы доверяем им, но все же, чем меньше они знают, тем лучше.
        - Конечно,- согласился Аксель.
        Виконтесса тем временем взяла Верниту под руку и повела к дверям.
        - Как все это романтично!- восклицала она.- Аксель - один из ближайших наших друзей, и мы счастливы, что он полюбил такую очаровательную девушку! Я постараюсь, чтобы на свадьбе вы блистали красотой!
        - Вы знаете,- робко ответила Вернита,- боюсь, у меня нет ничего, кроме того, что на мне. Когда я подслушала разговор Наполеона с принцессой Полиной, я сразу побежала в ваш дом на Елисейских Полях, где остановился Аксель.
        - Вы подслушали разговор императора с сестрой? Как это любопытно!- воскликнула виконтесса.- Вы были в особняке Шаро? Расскажите мне все! Все, с самого начала! Мы здесь, в провинции, совсем не знаем последних парижских новостей.
        Тем временем они поднялись в спальню на втором этаже, где стояла кровать, убранная белым муслином.
        Здесь было просторно и прохладно, из открытого окна веяло ароматом цветов.
        - Какая прелестная спальня!- в восторге воскликнула Вернита.- И весь ваш замок - просто чудесный!
        - Надеюсь, здесь вам понравится - особенно после жизни на чердаке,- с доброй улыбкой ответила виконтесса.- А теперь давайте подумаем, что вам надеть на свадьбу. Но я вижу на вас роскошный плащ!
        - Это не мой! Он принадлежит принцессе Полине,- со смущением призналась Вернита. - Я, забывшись, выбежала из дворца с ним в руках, а когда о нем вспомнила, было уже поздно возвращаться.
        - Он вам очень идёт,- заметила виконтесса,- однако невесте на бракосочетании полагается быть в белом. По счастью, фамильная фата де Клермонов как раз здесь: я взяла её у сестры месяц назад и ещё не вернула.
        - Фата!- с сияющими глазами воскликнула Вернита.
        Она так хотела стать для Акселя ещё красивей! Ведь до сих пор он видел её только в мещанском чёрном платье, одолженном у Луизы, да в сиреневом наряде её матери, уже вышедшем из моды.
        Да и какая женщина не мечтает быть в этот самый торжественный момент своей жизни в красивом белом платье и фате!
        Вернита слабо запротестовала, прося виконтессу не беспокоиться, но слова замерли у неё на устах. Она думала только об одном: перед Акселем должна предстать такая невеста, о которой он даже не мечтал!
        Виконтесса распорядилась, чтобы для Верниты приготовили ванну. Лёжа в тёплой воде, девушка чувствовала, как вместе с дорожной пылью покидают её тревога и страх.
        Вернита вытерлась и надела сорочку, когда в спальню вошла виконтесса с белым вечерним платьем в руках. Платье, кружевное, с короткими рукавами и глубоким вырезом, казалось почти воздушным. Оно было удивительно элегантным.
        - Оно, конечно, простенькое,- заметила виконтесса,- но, думаю, вам пойдёт.
        - Какая красота!- воскликнула Вернита.
        До сих пор она носила наряды двухлетней давности и теперь была счастлива надеть платье с чуть завышенной талией и слегка изменённой линией декольте - хотя заметить такие тонкости мог только искушённый глаз женщины.
        Вернита надела платье, и виконтесса от восторга захлопала в ладоши.
        - Одна беда,- заметила она,- вы очень худы, и платье свободно вам в талии.- Взглянув на Верниту, она воскликнула: - О, простите, я не должна была напоминать вам… Аксель сказал, что ваша матушка умерла от голода - это ужасно!
        - Я хотела бы, чтобы мама была здесь,- тихо ответила Вернита.- Она бы обрадовалась, что я нашла себе такого мужа, как Аксель.
        - Любая мать была бы рада видеть дочку замужем за таким блестящим мужчиной!- ответила виконтесса.- Мой муж знает Акселя дольше, чем я, но мы оба согласны, что он необыкновенный человек: умный, благородный, великодушный.
        - И очень смелый,- добавила Вернита.
        - Об этом нечего и говорить,- ответила виконтесса,- хотя смелость, которой так гордятся мужчины, приносит женщинам одни тревоги.
        При последних словах голос её дрогнул. Вернита догадалась, что виконтесса страшится за своего мужа.
        - Боюсь, что мы поступили эгоистично,- тихо произнесла она.- Мы свалились вам на голову, хотя знали, что можем вовлечь вас в большие неприятности.
        Виконтесса улыбнулась.
        - Вы думаете, Этьен боится неприятностей? Да он ждёт их, как манны небесной! Смысл жизни он видит в том, чтобы помогать тем, кто в беде,- и ради этого готов рисковать жизнью. Таким я его полюбила и не хочу, чтобы он стал иным. Однако я боюсь, что когда-нибудь дело зайдёт слишком далеко, и Этьен окажется в тюрьме или на гильотине.
        - Мне жаль, что мы доставляем вам столько огорчений,- пробормотала Вернита, краснея от стыда.
        Виконтесса мягко взяла её за руку.
        - А зачем ещё нужны друзья?- ответила она.- Мы хотим вам помочь. Нам стыдно за нашу страну, которую этот ненасытный корсиканец превратил в пугало для всей Европы!
        Тяжело вздохнув - этот вздох шёл, кажется, из самых глубин её сердца,- она добавила:
        - Я верю, что когда-нибудь на нашей многострадальной земле воцарится мир - но не раньше, чем Наполеон ляжет в могилу!
        Затем, улыбнувшись, она заговорила совсем другим тоном:
        - Однако не будем говорить о грустном в день вашей свадьбы!
        - И какой удивительной свадьбы!- подхватила Вернита.- Ведь мы ещё и не говорили об этом!
        - Но, конечно, вы с Акселем знали, что значите друг для друга,- мягко ответила виконтесса.
        - Мы поняли это, как только впервые встретились,- просто ответила Вернита.
        Виконтесса позвала горничную и попросила её ушить талию у платья, чтобы оно подходило тоненькой фигурке Верниты.
        При горничной женщины, разумеется, не говорили о предстоящей свадьбе. Только когда все было готово и Вернита с виконтессой пошли вниз, виконтесса заговорила:
        - Фату вы наденете после ужина. Кстати, у меня есть серебряная диадема, которая, думаю, придётся вам впору.
        - Вы очень добры,- ответила Вернита.
        Горничная причесала её по последней парижской моде, и, спускаясь вниз, Вернита чувствовала, что Акселю не придётся краснеть за неё перед друзьями.
        Смуглая черноволосая виконтесса выгодно оттеняла хрупкую северную красоту Верниты.
        Джентльмены ждали дам в салоне. Увидев их, Вернита подумала, что на всем белом свете не найдётся других таких красивых и элегантных мужчин.
        У Верниты не было сомнений, что Аксель восхищён её нарядом. Ни одна женщина в мире не приняла бы за недовольство эту радостную улыбку и счастливый блеск глаз.
        Он молча протянул ей руку. Влюблённые замерли, не сводя друг с друга глаз.
        - Надеюсь, вы довольны видом своей будущей жены?- спросила виконтесса.- А после ужина она станет ещё больше похожа на невесту! Этьен, ты все приготовил?
        - Отец Жерар приедет в половине десятого,- ответил виконт.- Я послал за ним экипаж.
        Аксель крепче сжал руку Верниты, и девушка угадала его мысли: ему не терпелось назвать её своей женой.
        Саму Верниту при мысли о том, что произойдёт сегодня ночью, охватил сладкий трепет предвкушения. Тем временем виконт раскупорил бутылку шампанского и поднял бокал со словами:
        - За жениха и невесту!
        Аксель улыбнулся, Вернита смущённо покраснела. Виконт продолжал:
        - Я же предупреждал тебя, Аксель, что не вечно тебе оставаться холостяком! В один прекрасный день ты влюбишься и сложишь свою свободу к ногам прекрасной дамы!
        - Я всегда был одинок и не представлял для себя другой судьбы,- ответил Аксель,- но, едва увидел Верниту, понял, что пришёл конец моему одиночеству! С жизнью неприкаянного скитальца я расстаюсь с радостью!
        Виконт удивлённо поднял брови.
        - Ты серьёзно?
        - Если по милости Божьей мы целыми и невредимыми доберёмся до дома,- ответил Аксель,- я сяду в своём поместье и не буду выезжать дальше Палаты лордов!
        Вернита крепко сжала его руку.
        - Я так рада!- воскликнула она.- Я не смогла бы жить в постоянном ожидании, не зная, вернёшься ли ты ко мне!
        - Я знал, что ты так и скажешь,- с чувством ответил Аксель. Затем, блеснув глазами, прибавил: - что ж, женатому человеку всегда приходится чем-то жертвовать. Вот я и пожертвую давней привычкой класть голову на плаху - или, лучше сказать, на гильотину.
        Виконтесса вскрикнула от ужаса.
        - Не говорите так!- воскликнула она.
        - Простите меня, Мари-Клер,- извинился Аксель.- Я не хотел «вгонять вас в дрожь», как говаривала моя нянюшка, когда я требовал от неё перед сном страшных сказок.
        Виконт невесело рассмеялся.
        - Моя няня говорила то же самое, но по более веским причинам - ведь моё детство пришлось на ужасы революции.
        - Кстати, ты мне напомнил,- заговорила виконтесса.- Наша часовня в очень плохом состоянии. Она пострадала во время революции, а Наполеон, как вы знаете, разрешил открыть церкви только три года назад, в 1802 году. Мы начали ремонт, но успели сделать немного.
        - Об этом я и беспокоился,- заметил Аксель.- Мне приходило в голову, что мы не сможем пожениться из-за подобных проблем. Я знаю, что церкви не только находятся в запустении, но в них не хватает священников.
        - Ты прав, со священниками сейчас худо,- ответил виконт.- Когда Наполеон ПОЗВОЛИЛ открыть церкви для богослужений, на всю Францию приходилось только шестьдесят епископов!
        - И, говорят, многие из них не знали как следует ни одной молитвы,- добавила виконтесса.
        - Ну что ж,- ответил Аксель,- по крайней мере, теперь все, кто хочет, вправе ходить в церковь.
        - Это верно,- согласилась виконтесса.- Знаете, что сказала мне одна старушка из нашей деревни? «Благослови Бог императора: он вернул нам воскресенье!»
        Хозяева и гости сели за стол. За ужином, где прислуживали лакеи, опасно было говорить о делах и предстоящей свадьбе, и Аксель с виконтом, сменив ему, подшучивали друг над другом и рассказывали забавные истории из своего детства. Виконтесса и Вернита смеялись до слез. После ужина мужчины перешли в салон, а Вернита с виконтессой отправились в спальню.
        - Слуги поужинают после нас,- говорила виконтесса,- и лягут спать. Фату мы наденем сами, без горничных. В часовне, кроме нас, будет только старый Жак: он знает моего мужа с детства, от него у нас нет секретов.
        Она усадила Верниту в кресло перед туалетным голиком и принесла фату из брюссельских кружев, такую прекрасную, словно её выткали ловкие пальчики сказочных фей.
        Виконтесса надела фату на голову Верниты, расправила, прикрепила шпильками, опустила на лицо вуаль, а поверх фаты водрузила диадему с бриллиантами.
        Прекрасная диадема была сделана в виде венка из цветов: когда Вернита встала и прошлась по комнате, на серебряных листьях заиграл свет свечей, а бриллиантовые цветы закивали лепестками, как живые.
        - Вы просто прелесть!- воскликнула виконтесса.- Отец Жерар уже приехал: думаю, нам пора вниз.
        Вернита вздрогнула: у неё вдруг подкосились ноги. Только сейчас она поняла, какое важное событие предстоит ей.
        Как все это странно, подумалось ей. Она выходит замуж за человека, с которым знакома всего несколько дней, о котором не знает ничего - кроме того, что он послан ей судьбой и в нём одном заключено её счастье.
        Подумать только, ведь перед этим она два года провела на унылом чердаке во враждебном городе, не видя никого, кроме своей матери, семейства Данжу и торговцев в мелочных лавчонках!
        И вдруг жизнь её переменилась - так круто и внезапно, как солнце после грозы выходит из-за туч и заливает умытую землю ярким ласковым светом.
        Быть может, Акселя ждёт скорая смерть - а значит, и ей недолго осталось жить на свете. Но, что бы ни случилось, она не устанет благодарить Бога за ниспосланное ей краткое счастье!
        Вернита и виконтесса спустились вниз. Виконт ждал их в холле.
        Он протянул Верните небольшой букетик белых садовых цветов и подал ей руку.
        Виконтесса куда-то исчезла; Вернита поняла, что она направилась прямо в церковь.
        Виконт повёл её длинным, погруженным во мрак коридором.
        Наконец они оказались в полуразрушенной каменной часовне старинной постройки. Окна часовни были разбиты, у статуй святых, расположенных в нишах, отбиты головы.
        На алтаре, украшенном цветами, горело шесть свечей.
        Виконт отпустил руку Верниты, и она направилась к алтарю, где невесту уже ждал Аксель. Шаги её гулко отдавались в пустом полуразрушенном помещении.
        Верните казалось, что она идёт к своему возлюбленному через вечность, через всю Вселенную.
        Никто и ничто не остановит их в стремлении принадлежать друг другу! Ведь они - на самом деле единое существо, разделённое игрой природы, но сейчас милостью Божьей готовое соединиться вновь.
        Вернита приблизилась к Акселю и робко взглянула на него. Выражение его глаз сказало ей всё, что она хотела знать.
        Исчезли циничная улыбка и холодный суровый взгляд: перед ней стоял влюблённый мужчина, мужчина, нашедший то, что искал всю долгую и не слишком счастливую жизнь.
        Священник был очень стар, но вёл службу, не глядя в молитвенник, и произносил прекрасные слова Священного Писания с волнующей и трогательной искренностью.
        Вернита не была католичкой, но в Париже они с матерью, чтобы не вызывать подозрений у Данжу, каждое воскресенье ходили к мессе.
        Вернита научилась понимать латинскую церковную службу и наслаждаться её торжественной красотой.

«Бог слышит мои молитвы,- говорила она себе,- и церковь, к какой бы религии она ни принадлежала, всегда остаётся храмом Божьим».
        И сейчас Верните казалось, что ничто на свете не может быть торжественней и священней тех клятв, какие они с Акселем приносили друг другу.
        Наконец молодые преклонили колени, и священник произнёс благословение. В этот миг Вернита почувствовала, что она не одна в пустынном полуразрушенном храме.
        Рядом с ней незримо присутствовали отец, мать и все, кто любил её ребёнком, и бесчисленные ряды далёких предков, которых сила её любви на краткий миг вернула на землю.
        Когда они поднялись с колен, Аксель откинул вуаль и наклонился, чтобы поцеловать Верниту.
        Он едва коснулся её губ, словно целовал святыню - и Вернита поняла, что этим поцелуем её возлюбленный скрепляет свои клятвы.
        Молодые под руку вышли из часовни.
        Вернита думала, что они вернутся в салон, однако Аксель повёл её вверх по лестнице в спальню.
        Она вопросительно взглянула на него, и Аксель негромко проговорил:
        - Неужели ты хочешь сидеть в салоне и болтать о постороннем после того, что произошло с нами? Любовь моя, я надеюсь, что ты хочешь остаться наедине со мной так же сильно, как и я - с тобой.
        Голос его звучал как музыка, и Вернита могла только кивнуть в ответ. Аксель ввёл её в спальню - не в ту, где Вернита умывалась и переодевалась, а в другую, гораздо большую и богаче обставленную.
        Широкая кровать, стоящая посреди комнаты, была задрапирована голубыми занавесями с прелестной золотой вышивкой. Однако Вернита едва ли это заметила: она смотрела только на Акселя.
        Он остановился, с нежностью глядя на неё.
        - Всю жизнь я мечтал именно о такой жене, как ты,- произнёс он.- Мне трудно выразить словами, как я тебя люблю!
        - Неужели мы действительно женаты?- спросила Вернита.
        - Да, мы женаты,- ответил он.- Но я знаю, что ты не католичка, поэтому, если хочешь, по приезде в Англию мы можем повторить церемонию.
        - Я не хочу другой свадьбы!- искренне ответила Вернита.- Лучше всё равно не будет! Но… скажи, наш брак законен?
        - Согласно французским законам, нам следовало зарегистрировать брак в мэрии,- ответил Аксель.- Но по законам любой другой страны мира мы действительно муж и жена.
        - Только об этом я и мечтала!- со счастливым вздохом прошептала Вернита.
        - Ты уверена?- спросил он.
        - Совершенно уверена,- ответила Вернита, поднимая к нему сияющее лицо.
        Словно не в силах больше сдерживаться. Аксель протянул руки и порывисто прижал её к себе.
        - Я люблю тебя, Вернита!- воскликнул он.- Мне недостаёт слов, недостаёт мыслей, чтобы осознать и выразить силу этой любви! Ты моя! Ещё тогда, когда ты в первый раз так кротко и беспомощно подняла на меня глаза, я понял, что ты должна быть моей.
        При этих словах он наклонился и прильнул к её губам, как делал уже не раз. И Вернита, как случалось уже не раз, почувствовала, что все тело её становится лёгким и прозрачным, будто напоённое солнечным светом, и уносится куда-то ввысь.
        Но теперь эти чувства были острее и глубже. С каждым движением Акселя в Верните просыпалась новая, незнакомая прежде жажда. Она застонала и прижалась к нему, отвечая на его поцелуй.
        - Я хочу тебя! Бог свидетель, как я хочу тебя!- хрипло шептал Аксель, покрывая поцелуями её лоб, щеки, шею.- Но, любовь моя, ты так невинна! Я не хочу пугать тебя…
        - Я рядом с тобой ничего не боюсь,- прошептала Вернита.- Все так прекрасно… так совершенно… я знала, такой и должна быть любовь… я мечтала о таком муже, как ты!
        - Это правда?- спросил Аксель.
        - Да… нет, нет, ты гораздо лучше всего, что я могла придумать!- ответила Вернита.
        Он радостно рассмеялся и вновь прильнул к её губам. Вернита обхватила его за шею и прижалась к нему всем телом.
        Аксель поднял голову и всмотрелся в её лицо. Щеки Верниты горели румянцем, нежные губы были приоткрыты, в сияющих глазах отражались прежде неведомые ей чувства.
        Все её тело словно пронизывали огненные языки - но этот огонь не жёг, а лишь согревал её изнутри. Верните казалось, что до сих пор она не жила, а существовала, и лишь сейчас узнала, что такое настоящая жизнь.
        - Ты прекрасна, как сказочный цветок!- страстно воскликнул Аксель.
        Вернита в ответ приоткрыла губы, словно приглашая его к поцелую.
        - Моя жена,- прошептал Аксель.- Моя маленькая жёнушка! Моя единственная, драгоценная любовь!
        Вернита почувствовала, что его пальцы торопливо расстёгивают на ней платье. Затем губы их снова слились в поцелуе - и больше она не думала ни о чём.

* * *
        Солнце только поднималось из-за горизонта, когда Аксель и Вернита, тепло поблагодарив виконта и виконтессу за гостеприимство и помощь, вновь мчались по просёлочной дороге на юг.
        Было ещё темно, когда Аксель разбудил жену нежным поцелуем. Вернита что-то пробормотала и теснее прижалась к нему.
        - Солнышко, пора вставать,- прошептал он.
        - Я тебя люблю,- сонно ответила Вернита.
        - Я тебя тоже,- ответил он.- Люблю так, что не выразить словами!
        Вернита потянулась, чтобы его обнять, но Аксель прошептал:
        - Просыпайся, моя радость!
        - Поцелуй меня,- ответила Вернита.
        - Будь на то моя воля, я бы весь день провёл с тобой в постели,- ответил он,- но мы должны как можно скорее добраться до Марселя. Для нас опасен каждый час промедления.
        Его слова подействовали на Верниту, как холодный душ: она открыла глаза и села в кровати, но, вспомнив, что на ней ничего нет, поспешно прикрыла обнажённую грудь одеялом.
        Аксель рассмеялся и поцеловал её в плечо. Затем он вышел в другую комнату, где ждал его верный Анри.
        Оставшись одна, Вернита вскочила с постели, оделась и быстро умылась.
        Она уже успела причесаться, когда дверь отворилась и вошла виконтесса.
        - Я принесла вам одежду,- сказала она,- и, кроме того, уложила два чемодана со всем, что может понадобиться вам в путешествии. Надеюсь, я ничего не позабыла.
        - Нет, я не могу злоупотреблять вашей добротой!- смущённо воскликнула Вернита.- Вы и так столько сделали для нас…
        - Для меня помогать вам - не в труд, а в удовольствие,- ответила виконтесса.- Аксель сказал, что вы не хотите брать с собой плащ, опасаясь, что вас могут узнать по нему, и вместо него я нашла для вас шляпу и муфту.
        Вернита улыбнулась.
        - Я так и думала, что мне не придётся долго носить такую роскошную вещь!
        - Надеюсь, те вещи, что я собрала для вас, понравятся вам не меньше,- ответила виконтесса.- Кроме того, отправляясь в путь, вы наденете на себя мой чёрный бархатный плащ.
        - Но я не могу принимать таких дорогих подарков!- запротестовала Вернита, заранее зная, что это тщетно.- Вы уже отдали мне платье…
        - Я хочу, чтобы вы выглядели как нельзя лучше!- твёрдо ответила виконтесса.- Ведь вам придётся изображать меня!
        - Изображать вас?- изумлённо повторила Вернита.
        Виконтесса улыбнулась.
        - Аксель с моим мужем вчера разработали план. Аксель собирался рассказать вам о нем после свадьбы - но, думаю, этой ночью у вас нашлись более интересные темы для разговора!
        Вернита густо покраснела.
        - Ищейки Фуше,- продолжала виконтесса,- будут разыскивать фаэтон с мужчиной и привлекательной девушкой в синем плаще с горностаевой опушкой и капюшоном. Значит, вам надо изменить внешность!
        Улыбнувшись, она продолжала:
        - Нам не раз приходилось выручать людей с помощью искусных маскарадов. Помнится, одному беглецу через швейцарскую границу пришлось переодеться женщиной! А на этот раз Этьен подумал: лучше всего будет, если все примут вас за виконта и виконтессу де Клермон.
        - А если полиция обнаружит, что вы здесь?- спросила Вернита.
        - Не обнаружит,- ответила виконтесса.- Если сюда кто-нибудь явится, слуги ответят, что мы уехали в Ниццу - летом это самое обычное дело.
        - А где вы будете на самом деле?
        - У нас есть маленький охотничий домик: там мы иногда прячем беглецов. Он стоит в глухом лесу милях в пятнадцати отсюда. Насколько нам известно, о существовании этого домика не знает никто, кроме нас и двух-трех преданных слуг. Мы спрячемся там до того времени, когда, по нашим расчётам, вы доберётесь до Марселя и отправитесь домой.
        - Спасибо вам!- воскликнула Вернита.- Вы так добры!
        Виконтесса лукаво улыбнулась в ответ.
        - Вдвоём… в глуши… без всяких дел и забот… - произнесла она.- Для нас это будет второй медовый месяц! Не вам одним наслаждаться семейным счастьем!
        Вернита порывисто обняла и поцеловала виконтессу.
        - Как я могу отблагодарить вас?
        - Только одним: не медлить!- ответила виконтесса.- Иначе Аксель рассердится на вас, а мой Этьен - на меня.
        Эти слова заставили Верниту забыть о разговорах: она торопливо переоделась в изящное темно-зеленое платье, принесённое виконтессой, и жакет из того же материала.
        К платью прилагалась шляпа с зелёными лентами, украшенная шёлковыми цветами. Все вместе очень шло Верните: в этом наряде она выглядела изящной и в то же время очень юной и привлекательной.
        - Сейчас плащ вам не нужен,- заметила виконтесса,- но на море может быть холодно: Бискайский залив в это время года бывает бурным и ветреным.
        Вернита вздохнула.
        Ей вспомнилось, какой долгий и опасный путь предстоит им с Акселем, прежде чем они достигнут берегов Англии.
        Виконтесса, словно угадав её мысли, заметила:
        - Не беспокойтесь. Этьен говорит, что я умею предсказывать будущее: так вот, я уверена, что вы благополучно доберётесь домой.
        - Надеюсь, эта ужасная война скоро кончится, и вы сможете приехать к нам в гости, - сказала Вернита.
        Она улыбнулась своим словам.
        - Как странно: я никогда не спрашивала Акселя о его доме! Я даже не знаю, где и как он живёт!
        - Дом у Акселя большой и очень красивый,- ответила виконтесса.- Впрочем, вы сами скоро увидите.
        Она вручила Верните сумочку, в которой лежали пудра, губная помада и коробочка с румянами - предметы не первой необходимости, подумалось Верните.
        Накинув плащ, с сумочкой в руках Вернита спустилась в столовую, где её ждал завтрак.
        Виконт и Аксель уже позавтракали. Вернита быстро поела, выпила чашку кофе и вместе с остальными вышла в холл.
        Перед открытыми дверями стоял маленький изящный фаэтон, украшенный гербом де Клермонов.
        Фаэтон был запряжён четверней. Рядом гарцевало двое верховых, которые собирались сопровождать экипаж.
        - Они привезут фаэтон обратно, когда вы сядете на корабль,- объяснил виконт, словно угадав недоумение Верниты.- Им вы можете доверять. Эти люди служат мне много лет и от души веселятся, когда нам удаётся в очередной раз провести наполеоновских ищеек!
        Попрощавшись с друзьями, Аксель и Вернита сели в фаэтон, и четвёрка лошадей помчала их на юг.
        Когда экипаж выехал на большую дорогу, ведущую к Монтаржи, Вернита заговорила:
        - Я никогда не думала, что бывает на свете такая доброта и такая самоотверженная дружба!
        - Я знал, что Этьен и Мари-Клер тебе понравятся,- ответил Аксель.- Они оба - необыкновенные люди и сразу тебя полюбили. Они искренне поздравляли меня с таким удачным выбором.
        Вернита придвинулась к нему и тихо спросила:
        - А ты… ты с ними согласен?
        - И ты ещё сомневаешься?- воскликнул Аксель.- Как только мы снова останемся наедине, я не пожалею ни слов, ни сил, чтобы убедить тебя, что ты - та, о ком я мечтал всю жизнь!
        Забыв и об Анри, и о верховых, Вернита наклонилась и потёрлась щекой о его руку.
        - Я люблю тебя!- прошептала она так тихо, чтобы только Аксель её услышал.
        - Прекрати немедленно,- шутливо приказал Аксель,- не то я опять начну целовать тебя, и мы врежемся в придорожный столб!
        - Хорошо, я буду вести себя сдержанно,- пообещала Вернита.- Ах, Аксель, как хорошо мне было этой ночью! Знаешь, я готова преклонять колени в каждой церкви, мимо которой мы проезжаем, и благодарить Бога за то, что я - твоя жена.
        - То же чувствую и я,- ответил он.- Скажи, я сделал тебя счастливой?
        - Не могу тебе описать, как я счастлива!- ответила Вернита.- Подумать только: в эти два года я думала, что у меня не осталось никакой надежды на любовь - и вдруг случилось чудо. Аксель, ведь это действительно чудо!
        Аксель улыбнулся, не поворачивая головы.
        Вернита вздохнула и продолжала:
        - Луиза уверяла, что мне суждено остаться старой девой - а я взяла да и вышла замуж!
        - Жаль только, что мне пришлось обручиться с тобой чужим кольцом,- заметил Аксель.
        - Да, я удивилась, откуда ты взял кольцо, и подумала, что, наверно, одолжил у виконта.
        - Это обручальное кольцо его матери. Я обещал, что в Англии куплю тебе новое, а это сохраню и потом верну его при случае Этьену.
        Вернита сняла перчатку и взглянула на блестящее на пальце кольцо.
        - Круг - символ вечности,- проговорила она.- Это кольцо означает, что наш брак вечен и нерасторжим.
        - Неужели ты можешь представить, что я позволю тебе уйти?- улыбнулся Аксель.- Мы теперь вместе навсегда.
        Вернита сладко затрепетала при звуке его голоса. Только усилием воли она заставила себя думать о другом.
        - Сколько времени займёт у нас путь до Марселя?- спросила она.
        - Я спрашивал у Этьена,- ответил Аксель.- Он сказал, что дилижанс - это то же, что наши наёмные кареты - идёт из Парижа в Лион шесть дней. Но он, конечно, гораздо чаще останавливается, да и лошади у него хуже - так что, думаю, мы доберёмся до Лиона за четыре с половиной дня.
        - А до Марселя?- спросила Вернита.
        - Это ещё три дня.
        Вернита ничего не ответила.
        Через несколько минут Аксель заговорил:
        - Боюсь, милая, тебе придутся не по вкусу здешние гостиницы - но не беспокойся, мы везём с собой чистое бельё и одеяла.
        Вернита удивлённо взглянула на него, и Аксель объяснил:
        - Виконт де Клермон с женой всегда путешествуют только так. К счастью, у меня с собой достаточно денег, чтобы заказывать лучшие номера,- но виконт просил предупредить тебя, что в провинциальных французских гостиницах и лучшее далеко от совершенства.
        - Какая разница, если мы будем там вместе!- воскликнула Вернита.
        - И я так думаю,- ответил Аксель.- Единственное, чего нам стоит опасаться - встреча с кем-нибудь, кто знает настоящих Этьена и Мари-Клер. Такое вполне может случиться.
        Помолчав, он добавил:
        - Хоть это и не слишком приятно, нам придётся принять некоторые меры предосторожности.
        - Какие?- спросила Вернита.
        - Как можно меньше появляться на людях и посылать Анри вперёд, чтобы он заказывал для нас номер и все подготавливал к нашему приезду.
        - Как же он это сделает?
        - Один верховой отдаст ему своего коня, а сам займёт место в фаэтоне. Подъезжая к городу или деревне, мы будем останавливаться за городской чертой, а затем въезжать, так сказать, при звуках труб, надеясь, что местные жители проникнутся уважением к таким важным особам и не будут их слишком пристально разглядывать.
        Оба рассмеялись.
        Затем Аксель продолжал:
        - У дверей гостиницы нас будет встречать Анри. Ты быстро поднимаешься наверх, прижимая к лицу носовой платок, как будто тебя укачало. Я следую за тобой так быстро, как только могу. Мы ужинаем в отдельной комнате или, если отдельных столовых нет, заказываем еду себе в номер.
        - Отлично!- с жаром ответила Вернита.
        - Мне это тоже нравится,- заметил Аксель.
        Взглянув на неё, он добавил:
        - Странный у нас с тобой получается медовый месяц - странный и опасный! Но, как бы там ни было, это наш медовый месяц, и я счастлив. А ты?
        - Ты хочешь узнать, счастлива ли я?- спросила Вернита.- Что я могу ответить? Только то, что люблю тебя…
        - И я люблю тебя, милая!
        Вернита подняла к нему сияющее лицо, и Аксель поцеловал её в губы.
        От прикосновения его губ Вернита затрепетала: её тело жаждало продолжения…
        Однако Аксель хлестнул лошадей, и фаэтон помчался дальше.
        Верните казалось, что они едут уже целую вечность.
        По сторонам дороги тянулись бесконечные поля и ряды деревьев, отбрасывавшие на дорогу чёткие чёрные тени. С небес нещадно палило солнце; изредка его закрывали тучи, разражавшиеся коротким освежающим дождём.
        По счастью, у фаэтона была крыша, которую Аксель устанавливал на время дождя и снимал в ясную погоду. Де Клермоны позаботились и об Анри: над запятками фаэтона нависал съёмный козырёк.
        Это необычное приспособление многое говорило о характере де Клермонов. У большинства аристократов как в Англии, так и во Франции, думала Вернита, не принято заботиться о слугах.
        У верховых не было крыши над головой - однако это были сильные, крепкие мужчины, словно не замечавшие ни ветра, ни хлещущих по лицу дождевых струй.
        Гостиницы, где им приходилось останавливаться по пути, и вправду были далеки от совершенства, но Вернита этого почти не замечала.
        Годы лишений сделали своё дело: Вернита ослабела и с трудом переносила путешествие. Она дремала рядом с Акселем в фаэтоне, а, оказавшись в спальне, проваливалась в сон, едва её голова касалась подушки.
        Естественно, она не замечала ни убогой обстановки в комнатах, ни скудного меню.
        В первую ночь она заснула сразу же, едва успев избавиться от дорожного платья, и на следующее утро долго извинялась перед Акселем.
        - Думаешь, я не понимаю, как ты устала и измучена?- ответил на это Аксель.- Сейчас все, чего я хочу,- без приключений доставить тебя в Англию. Там ты отдохнёшь, наберёшься сил и снова станешь такой, какой и должна быть женщина в твоём возрасте - полной сил и пышущей здоровьем.
        - Зато сейчас я счастлива, как никогда,- ответила Вернита.- Я никогда и не подозревала, что на свете возможно такое счастье!
        - Я люблю тебя,- ответил Аксель, заключая жену в объятия.
        Торопливый завтрак - и снова дорога, бесконечная дорога….
        В голове у Верниты смешались города, через которые им приходилось проезжать. Пуильи, знаменитый минеральными водами, Невер со своим собором и герцогским дворцом, Мулен, где, по словам Акселя, стоял памятник герцогу Монморанси, и, наконец, Лион, место слияния двух великих французских рек - Соны и Роны.
        Вернита знала, что этот город построили ещё римляне, от которых в центре города остались развалины римского театра. В другое время Вернита обязательно осмотрела бы их - но сейчас она так была измучена длительным путешествием, что ей хотелось только спать.
        Впрочем, пожалуй, это было и к лучшему. Мостовые Лиона были грязны до невозможности, а Аксель рассказал Верните, что из-за плохого климата местные женщины ещё молодыми теряют волосы и зубы.
        - Почему же это происходит?- спросила Вернита.
        - Доктора, как я слышал, сваливают вину на туманы,- ответил Аксель,- но мне кажется, что виной всему дурная вода.
        В Лионе путники остановились в неплохом отеле «Оберж дю Парк», еда в котором была гораздо лучше, чем в деревенских трактирах.
        Нашлась там и отдельная столовая. Вернита хотела переодеться к ужину, но Аксель посоветовал ей распаковывать без нужды чемоданов, в которые жали подаренные виконтессой вечерние платья.
        Вместо этого Вернита надела неглиже - такое же красивое, как и те, что она шила для принцессы Полины - и, покончив с ужином, прилегла на диван.
        За ужином она выпила бокал шампанского и быстро опьянела. Аксель рассказывал что-то весёлое: Вернита громко смеялась его шуткам и думала, что никогда в жизни не встречала второго такого чудесного человека.
        Наконец Аксель сказал:
        - А теперь тебе пора в постель.
        Вернита протянула к нему руки и прошептала:
        - Только вместе с тобой!
        - Милая, ты знаешь, что только этого я и хочу,- ответил Аксель,- но сперва мне надо пойти посмотреть лошадей. Мне не нравится коренник: сегодня что-то захромал.
        Вернита нахмурила брови.
        - Это значит, что мы поедем медленнее?
        - Или купим другую лошадь,- ответил Аксель,- хотя, боюсь, в спешке нам не удастся найти ничего даже близко похожего на лошадей Этьена.
        Он наклонился и поднял её на руки.
        - Я отнесу тебя в постель,- сказал он.- Боже правый, какая же ты лёгонькая! Ну, дай только привезти тебя в Англию: я тебя так откормлю, что тебя смогут поднять двое здоровенных мужчин!
        Вернита рассмеялась и крепче обхватила его за шею.
        - Скучный у тебя получается медовый месяц,- метила она,- молодая жена только и делает, что спит без просыпу!
        - Я счастлив будить свою Спящую Красавицу поцелуями,- с улыбкой ответил Аксель.- А в дороге даже удобнее, что ты спишь: ты меня не отвлекаешь, и мы едем быстрее.
        С этими словами он внёс её в примыкающую к столовой спальню и уложил в постель.
        - Я не усну, пока ты не вернёшься,- пообещала Вернита.- Пожалуйста, возвращайся скорее!
        Однако, когда Аксель вернулся, Вернита уже спала праведным сном младенца.
        Он долго стоял у кровати, с нежностью глядя на спящую жену.

«Бедная моя»!- думал он. День за днём, месяц за месяцем она медленно таяла, снедаемая голодом, непосильной работой и постоянной тревогой. Нельзя было ожидать, что силы вернутся к ней за несколько дней.
        Глядя на её исхудалое бледное личико и на тёмные тени, залёгшие вокруг глаз, Аксель мысленно клялся, что заставит её забыть обо всех перенесённых страданиях.
        Очень немногие женщины смогли бы так спокойно, без жалоб и упрёков перенести эти четыре дня.
        Дурная дорога, постоянные дожди, грязные гостиницы, порой совершенно несъедобная еда…
        Но Верниту не пугали никакие трудности.
        Каждый день, правя лошадьми, Аксель думал только о женщине, дремлющей рядом с ним. О том, как он любит её. О том, что должен спасти её от грозящей опасности - спасти хотя бы ценою собственной жизни.
        В жизни Акселя было много женщин - и неудивительно, ведь столь видный мужчина привлекал к себе внимание дам. И во время службы в Индии, и в путешествиях по иным странам прелестные особы нередко разделяли с ним досуг.
        Мысленно Аксель делил женщин на два типа, один был ему глубоко отвратителен: мелочные, тщеславные, капризные дамочки, думающие только себе и собственных удовольствиях, никогда не упускающие случая поныть и пожаловаться.
        Другой… Аксель думал, что такие женщины встречаются лишь в книгах - пока не познакомился Вернитой.
        Ложась в постель, Аксель с трудом подавил в себе желание разбудить Верниту поцелуем и доказать ей свою любовь на деле.
        Любовь Акселя росла с каждым днём, и страсть порой становилась нестерпимой. Но Аксель слишком любил свою юную жену, чтобы настаивать на удовлетворении своей страсти. Он хорошо понимал, что Вернита сейчас больше всего нуждалась в отдыхе и покое.
        Закрывая глаза, Аксель мысленно пообещал себе, что наверстает упущенное утром.
        Однако утром, как часто бывает, все его планы летели к черту.
        Ещё не рассвело, когда в спальню вошёл Анри.
        Он пересёк тёмную комнату и раздвинул занавески. Аксель сел в кровати, догадавшись, что произошло что-то непредвиденное.
        - Анри, что случилось?- спросил он.
        Слуга подошёл ближе и прошептал:
        - Милорд, я не хотел беспокоить вас вчера вечером, но какие-то двое людей, по всей видимости из полиции, расспрашивали хозяина о его постояльцах.
        С Акселя мигом слетел сон.
        - Ты думаешь, им удалось напасть на наш след?
        - Не знаю, милорд, но они осмотрели фаэтон и спросили одного из верховых, куда они направляются.
        - Он сказал, что мы едем в Ниццу?
        - Так и сказал, милорд, но после этого они задали тот же вопрос хозяину - и вот это мне уже очень не понравилось.
        - Может быть, мы понапрасну тревожимся,- медленно проговорил Аксель,- но не стоит забывать, что у Фуше повсюду шпионы. Я не думаю, что кто-то из них нас опередил,- но на всякий случай надо соблюдать осторожность.
        - Мне тоже так кажется, милорд.
        - Тогда,- произнёс Аксель,- мы уезжаем немедленно.
        - Милорд, я пойду запрягу лошадей.
        Анри вышел, а Аксель повернулся к полусонной Верните.
        - Что случилось?- спросила она, зевая.- По-моему, вставать ещё слишком рано!
        - Любовь моя, боюсь, нам придётся немедленно ехать.
        Вернита широко раскрыла глаза.
        - Что случилось?
        - Ничего страшного,- успокоил её Аксель,- просто мера предосторожности. В гостинице появились люди, которые задают слишком много вопросов. Вставай скорее, дорогая!
        Он поцеловал её и встал с кровати.
        - Ох, Аксель,- внезапно воскликнула Вернита,- я же вчера не дождалась тебя и заснула!
        - И во сне была такой же красавицей, как и наяву.
        - Но ты хотел со мной поговорить!
        - И не только поговорить,- улыбнулся Аксель,- но все это мы наверстаем с лихвой, как только доберёмся до Англии!
        - Как только доберёмся до Англии!- повторила Вернита.
        Эти слова музыкой звучали в ушах Верниты, пока она умывалась и торопливо одевалась. Однако сердце её не отпускала холодная рука страха: ведь пока они далеко от Англии, в самом сердце вражеской страны.
        Только когда фаэтон выехал из Лиона, Вернита вновь вздохнула свободно.
        Чем скорее приближался конец путешествия, тем сильнее терзал Верниту страх, тем горячее она молилась, чтобы все обошлось благополучно.
        Даже ночами, забывшись тяжёлым беспокойным сном, она продолжала видеть бесконечные дороги, слежку, погоню, и во сне она взывала о помощи к Богу.
        Все города сливались для Верниты в один, и, достигнув Вьенны, она даже не вспомнила о знаменитых римских развалинах. Ей хотелось одного: скорее оказаться в Марселе.
        Запомнился Верните только Баланс - Аксель казал, что здесь, в Артиллерийской школе, обучался в молодости Наполеон, и город сразу показался Верните мрачным и зловещим.
        Одна мысль об императоре вызывала у неё ужас и отвращение. Ей казалось, что он снова, как тогда в спальне принцессы, тянет к ней безжалостные руки.
        Что сталось бы с ней тогда, если бы не Аксель?
        Теперь Вернита ненавидела Наполеона много сильнее, чем раньше - ей казалось, что он знает о ней все и нарочно стремится разрушить её счастье.
        Баланс остался позади, и перед путниками выросли старинные стены Монтелимара. Здесь, как рассказал Аксель Верните, в шестнадцатом веке было посажено первое во Франции миндальное дерево. Теперь из монтелимарского миндаля производится лучшая в мире нуга.
        Аксель купил немного нуги, и они съели её на следующий день в фаэтоне, смеясь, словно дети, над своими липкими, перепачканными пальцами.
        К вечеру они достигли Оранжа и въехали в город через Триумфальную арку, построенную римлянами в 495 году до Рождества Христова в честь победы Цезаря над галлами.

«Если мы благополучно доберёмся до Англии, поставим в поместье Триумфальную арку в честь нашего побега»,- пообещала себе Вернита.
        Впрочем, к чему тратить средства на величественный, но совершенно бесполезный монумент? Не лучше ли основать больницу или детский приют - что-нибудь, что позволит в полной мере выразить их благодарность Богу?
        В первый раз Вернита подумала, что они с Акселем ещё ни разу не говорили о деньгах.
        Он выглядел как состоятельный человек, поэтому Вернита без долгих размышлений решила, что он богат. Да и виконтесса говорила, что у него великолепный дом… Но больше Вернита ничего не знала. И сейчас, в экипаже, она решилась заговорить об этом:
        - Мы с тобой никогда об этом не говорили, но теперь, когда папа умер, я унаследовала его поместье в Букингемшире.
        - Неужели судьба ко мне так благосклонна? Значит, моя жена не только красива, но и богата?- с улыбкой спросил Аксель.
        - А это важно?- ответила вопросом Вернита.
        - Ничуть,- ответил Аксель,- у меня хватит средств на нас обоих.
        - Почему мы никогда раньше не говорили о своём материальном положении?- удивилась она.
        - Потому что у нас найдётся множество более интересных тем для разговора - особенно когда ты не спишь,- ответил Аксель.
        Вернита покраснела и прижала его ладонь к своей щеке.
        - Когда у нас появится время, нам о стольком надо будет поговорить!
        - Да, о многом,- согласился он.
        - Мы так мало знаем друг о друге.
        - Я знаю о тебе всё, что нужно знать,- ответил Аксель.- Ты - моя прекрасная, добрая, нежная, юная, отважная маленькая жена. Подумать только: в таком хрупком тельце умещается столько достоинств!
        От его слов, а ещё больше - от выражения глаз - Верниту охватил сладкий трепет. Собравшись с духом, она ответила:
        - Надеюсь, их достаточно, чтобы ты никогда… Чтобы я тебе не надоела.
        - Ты мне не надоешь и за десять тысяч лет,- улыбнулся Аксель.
        - Однако я о тебе почти ничего не знаю.
        - Ты знаешь, что я тебя люблю-по-моему, этого достаточно.
        - Конечно, это единственное, что для меня важно. Ах, Аксель,- воскликнула Вернита,- я так счастлива!
        Аксель рассмеялся её словам. Вскоре он заметил, о Вернита дремлет со счастливой улыбкой на лице, прикорнув на его плече.
        Когда они въехали в Марсель, сгущались сумерки. Улицы были переполнены не только каретами, но и толпами гуляющих горожан.
        Аксель, с трудом лавируя между экипажами и пешеходами, направлял фаэтон в порт.
        Где-то здесь ждал корабль, готовый унести беглецов на побережье Гибралтара. Виконт назвал Акселю имя капитана и сказал, что это человек надёжный.
        Однако прежде всего надлежало избавиться от фаэтона, верховых и лошадей.
        Притворяться виконтом и виконтессой де Клермон здесь было нельзя, известие, что виконт с женой покидают Францию, сразу вызвало бы подозрение.
        Пока Аксель и Вернита отдыхали и перекусывали в роскошном отеле, верный Анри переносил их багаж из фаэтона в наёмную карету.
        Один из верховых сел в фаэтон, двое других вскочили на коней. Попрощавшись с ними, Аксель и Вернита отправились в меблированные комнаты, тоже рекомендованные виконтом.
        Комнаты были скромными, но опрятными. Хозяин, не спрашивая имён постояльцев, проводил их в спальню и в столовую, откуда открывался вид на порт.
        Анри, распаковав необходимые вещи и постелив постель, отправился на поиски ужина.
        - Боюсь, милая, тебе здесь будет не слишком удобно,- извиняющимся тоном заметил Аксель.
        - Уверяю тебя, это настоящий дворец по сравнению с чердаком, где я жила в Париже, - ответила Вернита.
        - Ты так прекрасна и элегантна, что, глядя на тебя, я забываю, как бедствовала ты совсем недавно,- улыбнулся Аксель.
        Вернита придвинулась к нему ближе.
        - Какая разница, где? Главное, что с тобой,- прошептала она.
        - Это я и хотел услышать,- ответил он.- Однако мне хочется окружить тебя роскошью и комфортом и обращаться с тобой, как с королевой.
        Вернита рассмеялась.
        - У меня есть всё, что мне сейчас нужно,- вздохнула она и положила голову ему на плечо.
        Аксель приблизил губы к её губам - и комната вокруг закружилась каруселью, а сама Вернита взлетелa куда-то под облака. В мире не было никого, кроме двоих влюблённых, и ничего, кроме их любви.
        Поцелуй был прерван стуком в дверь: горничная принесла ужин.
        Еда здесь была простая, но хорошо приготовленная, а вино в отличие от большинства гостиниц, вполне приемлемое.
        Вернита уже лежала в постели, когда вернулся Анри. Из спальни Вернита слышала их с Акселем разговор.
        - Что ты выяснил?- спросил Аксель.
        - Милорд, корабль, принадлежащий Антуану Буэ, ушёл в море, и никто не знает, когда он вернётся.
        - Значит, нам остаётся только сидеть здесь и молиться, чтобы на нас никто не обратил внимания!
        - Милорд, я не вижу иного выхода,- согласился Анри.- Завтра я снова отправлюсь в порт и попытаюсь что-нибудь разузнать. Надеюсь, что Буэ скоро появится.
        - Больше ты ничего не узнал?- нетерпеливо спрашивал Аксель.
        - Очень немного, милорд. Только то, что англичане овладели Средиземным морем и военные корабли, стоящие в Марселе, готовы выйти в море в любую минуту.
        - А где основной французский флот?- поинтересовался Аксель.
        - Завтра попробую это выяснить, милорд.
        В первый раз за время пути Вернита могла спать допоздна.
        Солнце уже залило комнату золотистым светом, когда Верниту разбудили нежные руки и губы Акселя - и никогда она ещё не была так счастлива!
        Однако днём Вернита заметила, что Аксель озабочен. Он подолгу стоял у окна, глядя в море, и Вернита без слов понимала, о чём он думает: чем дольше они задерживаются в Марселе, тем больше риск попасть в лапы ищейкам Фуше.
        Сердце Верниты разрывалось от беспокойства, но она старалась скрыть свою тревогу и выглядеть весёлой, как обычно.
        Наступил вечер, и Аксель совсем потерял покой. Он метался по комнате, словно зверь в клетке: Вернита догадывалась, что ему хочется отправиться в порт самому. Бездействие невероятно угнетало его.
        Уже стемнело, когда Аксель, не выдержав, сказал Верните, что ненадолго отлучится. Она похолодела от тревоги, но не стала отговаривать мужа.
        Как она смела его удерживать - ведь только из любви к ней Аксель весь день оставался в четырех стенах!
        Усилием воли Вернита подавила рвущиеся из груди рыдания и сказала почти спокойно:
        - Не задерживайся надолго - а то я засну, а потом буду жалеть, что не встретила мужа поцелуем.
        Аксель нежно обнял её и взглянул ей в глаза. Он прекрасно понимал, что она чувствует, и видел, каких усилий ей стоит сдержать себя.
        - Ты - само совершенство,- тихо произнёс он наконец.- Не бойся, любовь моя, теперь мы не потеряем друг друга.
        Он поцеловал её и вышел за дверь, а Вернита в порыве бессильного отчаяния сжала кулаки и впилась ногтями в ладони.
        Ей казалось, что страх парализует её и она умирает. Однако агония длилась мучительно долго. Час проходил за часом, и каждая минута казалась Верните вечностью.
        Что, если Аксель не вернётся? Что, если его арестуют на улице и заточат в тюрьму - а она даже не будет знать, что с ним?

«Нет!- говорила себе Вернита.- Такого не может быть! Если я буду думать плохое, то сама накличу беду на свою голову!»
        Настало время ложиться - но Верните было не до сна.
        Она мерила комнату шагами, то и дело выглядывая в окно, где свет звёзд и бортовые огни кораблей отражались в тёмной прибрежной воде.
        Где сейчас Аксель? Что он делает? С кем говорит? Почему так долго не возвращается?
        Наконец за дверью послышались быстрые шаги. Аксель открыл дверь, и Вернита с громким криком радости бросилась ему навстречу.
        Аксель молча прижал её к себе, и Вернита также без слов, все ещё дрожа от пережитого страха, покрыла его лицо поцелуями.
        - Любовь моя, я думал, что ты спишь!- воскликнул он.
        Но, заметив её бледность и плещущийся в глазах страх, произнёс:
        - Прости, любимая, я не хотел тебя расстраивать!
        Он подхватил её на руки и сел на диван, посадив её, словно ребёнка, к себе на колени и согревая своим теплом. Вернита прижалась к нему, словно испуганное дитя к матери.
        - Любовь моя, у меня хорошие новости,- заговорил Аксель.
        - Хорошие новости?
        - Да. Сегодня ночью в гавань пришёл корабль Буэ. Я ожидал возможности поговорить с ним, вот почему меня так долго не было. Мы обо всём договорились: отплываем завтра на рассвете.
        - В Гибралтар?
        - У меня появилась другая идея.
        - Какая же?
        - Буэ узнал, что лорд Нельсон, командующий военно-морским флотом Британии, покинул Мальту и плывёт сюда. Мы встретимся с ним в море.
        - Встретимся с адмиралом Нельсоном?- переспросила Вернита.- Но куда он ведёт английский флот?
        - Как рассказал мне Буэ, ходят слухи, что французский флот, соединившись с испанским, двинулся к Вест-Индии. Если это так, Нельсон последует за ним.
        - А… что же будет с нами?
        Аксель улыбнулся.
        - Милая, если мы попадём на английский военный корабль, все остальное будет неважно. Мы будем в безопасности, а Нельсон уничтожит французский флот так же, как и в битве на Ниле.
        Верните вовсе не хотелось оказаться на военном корабле во время жестокой морской баталии.
        Но в следующий миг Аксель приник к её губам - и Вернита забыла обо всём на свете, кроме своей любви.
        Пролетела ещё одна короткая ночь.
        Когда Аксель и Вернита вышли на улицу, было ещё темно, и в тишине предутреннего города слышалось лишь шарканье метёлок по тротуарам - Марсель прихорашивался к началу нового дня.
        Анри вместе с заспанным и хмурым хозяином гостиницы несли чемоданы.
        Впрочем, когда Аксель вручил хозяину горсть золотых монет, хмурая физиономия его разгладилась и он со всей искренностью пожелал постояльцам доброго пути.
        Корабль Антуана Буэ, который, как вскоре узнала Вернита, уже не раз вывозил из Франции беглецов, направляемых виконтом, оказался больше, чем она ожидала.
        Изначально он был скромным рыбачьим судном, но Антуан Буэ, в котором жажда быстрого заработка была сильнее страха, переделал его в нелегальное пассажирское судно и начал промышлять контрабандой людей.
        Этот грубый, просоленный морем капитан объяснил Акселю, что до политики ему никакого дела нет: пусть короли и императоры занимаются чем хотят, а его оставят в покое и дадут спокойно зарабатывать себе на жизнь!
        - Все они только и делают, что суют нос в частные дела честных людей!- ворчал моряк.- Паразиты, живущие за наш счёт - вот они кто!
        Аксель знал, что также думает большинство простых французов - вся разница в том, что обычно простые люди боятся открыто выражать свои мысли.
        На рассвете Антуан Буэ вывел судно из порта. Оно беспрепятственно выскользнуло в открытое море, и только теперь Вернита смогла вздохнуть свободно.
        Они с Акселем стояли, обнявшись, на носу корабля и смотрели вдаль. По лицу Акселя Вернита видела, что и с его плеч упала тяжёлая ноша.
        - Мы свободны!- прошептала она.- Неужели это правда?
        - Ещё не совсем,- ответил он.- Мы ещё можем попасться на глаза берберским корсарам или какому-нибудь французскому фрегату, который захочет узнать, что делает рыбачье судно так далеко от прибрежных вод.
        Однако по блеску в его глазах Вернита догадалась, что Аксель сам не очень верит в такую опасность.
        Крепче обвив рукой её стан, он продолжал:
        - Теперь будем искать британский флот.
        - А ты уверен, что он здесь, в Средиземном море?- спросила Вернита.
        - Я не только слышал об этом - я в этом не сомневаюсь,- ответил Аксель.- Если французский флот направился в Вест-Индию, Нельсон погонится за ним.
        К несчастью, погода заметно ухудшалась.
        Порывы ветра становились все сильней. Судно раскачивалось на волнах, как на гигантских качелях, и Вернита поблагодарила Бога за то, что не страдает морской болезнью.
        Однако Аксель настоял, чтобы она пошла в каюту и прилегла - он боялся, что ветер может сбить Верниту с ног.
        Вернита с радостью подчинилась - она просто шилась от усталости. И, пока Аксель на палубе вглядывался вдаль, высматривая на горизонте британские корабли, Вернита крепко спала, восстанавливая силы.
        Просыпаясь, она благодарила Бога за то, что волны с каждым часом уносят её все дальше от ненавистной Франции, и засыпала снова.
        Море успокоилось только на второй день к вечеру. А на третий день Вернита, лёжа в каюте, услышала наверху громкие крики. Потом раздались торопливые шаги Акселя.
        Вскоре он вбежал в каюту. Ему не нужно было объяснять, что вдали показался британский флот - Вернита прочла радостную весть в его глазах.
        Аксель поцеловал её и снова выбежал на палубу.
        Вернита накинула подаренный виконтессой бархатный плащ и поднялась вслед за ним.
        Что за великолепное зрелище открылось ей! Десятки линейных крейсеров, предводительствуемые двумя мощными трехпалубными кораблями, на всех парусах шли вперёд.
        При виде этой грозной армады сердце Верниты радостно забилось от гордости за свою страну. Она нала, что Аксель чувствует то же.
        Буэ осторожности ради вышел в море без флага - но теперь по приказу Акселя он вывесил на мачте «Юнион Джек» и флаг, на языке морских сигналов означающий призыв о помощи.
        Встречный ветер мешал судну Буэ догнать англичан - однако гораздо быстрее, чем ожидала Вернита, они с Акселем оказались на флагманском корабле - пристанище адмирала.
        Ступив на палубу британского судна, Вернита обернулась и помахала Буэ рукой. А через несколько минут их с Акселем уже ввели в просторную каюту, где Вернита в первый раз в жизни увидела лорда Нельсона.
        Вернита подсознательно ожидала увидеть какого-то сказочного богатыря и была немало удивлена, когда перед ней предстал невысокий сухонький человечек с пустым рукавом и повязкой на глазу.
        Однако в первые же минуты разговора она почувствовала, что в этом искалеченном теле скрывается ум гениального стратега и дух великого полководца.
        От него, как и от Акселя, исходила аура силы и власти. Вернита присела в низком реверансе, лорд Нельсон улыбнулся ей - и Вернита поняла, почему леди Гамильтон считает его неотразимым.
        - Милорд адмирал,- услышала она голос Акселя,- моё имя Трегаррон. Мы с женой бежали от наполеоновской полиции.
        - Я слышал о вас, милорд,- ответил Нельсон.- Когда я был в Англии, мне рассказывал о вас премьер-министр.
        - О вас, милорд адмирал, я тоже слышал немало,- улыбнулся Аксель,- но, думаю, всеобщее восхищение вам уже наскучило.
        Адмирал пригласил гостей сесть и начал расспрашивать об их приключениях. Только услышав подробный рассказ об их бегстве, он заговорил о своих заботах.
        - Адмирал Вильнев,- рассказывал он,- прошёл мимо нашего наблюдательного пункта на мысе Святого Себастьяна. Как мы и ожидали, он направляется не на восток, а на запад. К несчастью, правительству не пришло в голову сразу сообщить мне о происшедшем, в результате я потерял несколько дней, к тому же этот противный ветер…
        - Да, последние два дня ветер был очень силён,- подтвердил Аксель.
        - За девять дней мой флот прошёл всего двести миль!- с горечью сказал лорд Нельсон.- Похоже, военная удача меня покинула!
        - Вы не боитесь пропустить французов?- спросил Аксель.
        - Надеюсь на милосердие Божие. С одного прошедшего мимо торгового корабля мне сообщили, что французы прошли на запад вдоль побережья Испании.
        - И вы надеетесь их перехватить?- продолжал спрашивать Аксель.
        - Попробую,- ответил лорд Нельсон.- Пять фрегатов мне пришлось оставить, чтобы охранять Мальту, и только сегодня погода - злейший враг всякого моряка - стала ко мне благосклоннее.
        Они поговорили ещё немного, затем лорд Нельсон сообщил, что в Гибралтаре, если сохранится хорошая погода, они на несколько часов остановятся.
        - А затем пойдёте на запад, милорд?- спросил Аксель.
        - На Мадейру - а затем на запад,- ответил лорд Нельсон.- Если я не найду французов или окажется, что они плывут не в Вест-Индию, моё имя навеки покроется позором. Таков мой путь, и что ждёт в конце - бесславная кончина или склеп в Вестминстерском аббатстве? Кто знает?
        Аксель промолчал. Вернита почувствовала, что он напряжён.
        Лорд Нельсон, угадав мысли собеседника, улыбнулся.
        - Но вам, милорд, не о чём беспокоиться. Из Гибралтара я отправлю в Англию корабль с донесением. Вы с женой сможете отправиться на нём.
        - Благодарю вас, милорд адмирал,- ответил Аксель.
        В его голосе Вернита услышала явное облегчение.
        Матрос проводил их в каюту, где Акселю и Верните предстояло провести плавание до Гибралтара.
        Она была поменьше каюты лорда Нельсона, но столь же комфортабельная и уютная. Впрочем, Аксель и Вернита не возражали бы, даже если бы их поселили в трюме! Они думали только об одном: наконец-то все кончилось, многолетний кошмар позади!
        Как только матрос вышел, прикрыв за собой дверь, Аксель и Вернита бросились друг к другу и слились в жарких объятиях.
        Аксель снял с Верниты шляпку, бросил её на стол и, подхватив жену на руки, понёс её к постели.
        Раскинувшись на мягких подушках, Вернита призывно улыбнулась ему. Аксель сбросил сюртук и сел рядом, глядя на жену влюблёнными глазами.
        - Все позади, любовь моя!- произнёс он.- Мы в безопасности!
        - У нас получилось!- прошептала Вернита и тихонько всхлипнула от радости.
        - Мы бежали из Франции и от Наполеона,- ответил Аксель,- но есть одна вещь, от которой мы не сможем убежать никогда.
        - Что же это?- с удивлением спросила Вернита.
        - Наша любовь,- ответил он.- Сердце моё, ты навеки у меня в плену! Я никогда никуда тебя не отпущу!
        Вернита рассмеялась.
        - Ты думаешь, я захочу убежать?
        Она обвила шею Акселя руками и пригнула его голову к своим губам.
        - Я хочу навеки остаться у тебя в плену! Хочу, чтобы ты всегда носил меня на руках… и в сердце, хочу прожить с тобой всю жизнь, никогда не разлучаясь!
        - Ты не только живёшь в моем сердце,- ответил Аксель,- ты стала частью меня, и без тебя я не смогу жить!
        Вернита подставила мужу губы для поцелуя - но Аксель ещё не сказал всего, чего хотел.
        - Моя милая, отважная, удивительная жёнушка!- произнёс он.- Теперь я дам тебе всё, что ты хочешь, все, чего ты так долго была лишена!
        - Это нетрудно,- прошептала Вернита,- ведь мне нужен только ты.
        - Я - твой, а ты - моя,- ответил Аксель.
        И словно не в силах противиться желанию, он прильнул к её губам.
        В жилах Верниты все ярче разгорался огонь, она слышала, как бьётся сердце Акселя - часто и гулко, как и её собственное.

«Я люблю тебя… О, Аксель, люби меня!» - хотела воскликнуть она.
        Но из уст её вырывались только тихие счастливые стоны.
        Весь мир растворился в призрачном сиянии; любовь вознесла Верниту на небеса, и ангелы пели похвалу её верности и мужеству.
        А флагманский корабль, подгоняемый попутным ветром, летел по волнам, словно птица. Он спешил доставить влюблённых домой - в Англию.
        notes
        Примечания

1
        Мещаночка (фр.).(Здесь и далее примеч. перев.)

2
        Черт побери! (фр.)

3
        Очень бедны, месье (фр.).

4
        Violette - фиалка (фр.).

5
        Слушаюсь, месье граф! (фр.)