Вдовец Агата Лав
        КИРИЛЛ ПОТЕРЯЛ СЕБЯ ПОСЛЕ ГИБЕЛИ ЖЕНЫ. ОН ЖИВЕТ ВОСПОМИНАНИЯМИ И БЕСКОНЕЧНЫМИ ПОИСКАМИ УБИЙЦЫ, КОТОРЫЕ ПРИВОДЯТ ЕГО КО МНЕ. Я, КАК ДВЕ КАПЛИ ВОДЫ, ПОХОЖА НА ПОГИБШУЮ ЖЕНУ И СТАНОВЛЮСЬ ПРИЧИНОЙ ЕГО НАВАЖДЕНИЯ. ОН СМОТРИТ НА МЕНЯ И ВИДИТ ЕЕ, ХОЧЕТ ИСПРАВИТЬ ГЛАВНУЮ ОШИБКУ СВОЕГО ПРОШЛОГО И ВЕРНУТЬ ЛЮБИМУЮ ЖЕНЩИНУ…
        ЛЮБИМУЮ? ИЛИ НЕНАВИСТНУЮ? ТАЙНЫЙ И ОТКРОВЕННЫЙ ДНЕВНИК ЖЕНЫ ОТКРЫВАЕТ, ЧТО У НЕЁ БЫЛ НЕСЧАСТНЫЙ БРАК И ЛЮБОВНАЯ СВЯЗЬ С ЛУЧШИМ ДРУГОМ КИРИЛЛА.
        Я ОКАЗЫВАЮСЬ В ЧУЖОЙ РОЛИ И ЧУЖОМ ЛЮБОВНОМ ТРЕУГОЛЬНИКЕ…
        Вдовец
        Агата Лав
        ПРОЛОГ
        Я кричала?
        Странно, я не помню… Хотя в ушах стоит звон, как после удушливой истерики. Или это давление? Или еще какой фокус организма в панике. Я же в панике? Я должна быть в панике!
        Я в багажнике чужой машины, и у меня связаны руки… Кажется, связаны, я только очнулась и пока не разобралась. И тело едва слушается меня, будто сигнал мозга где-то застревает и не пробивается дальше. Посыл - осечка, посыл - осечка… Более-менее осознанно я могу дышать и различать приглушенное гудение автопотока, что подсказывает, что мы едем по трассе.
        Сколько уже?
        И сколько я провалялась без сознания?
        Было без пятнадцати одиннадцать, а сейчас… сейчас… Часы! Черт, они наручные, а мои руки за спиной, я все-таки связана, вернее склеена, широкие полосы скотча четко ощущаются на запястьях и на лице. И вот это настоящее скотство, скотч зацепил волосы и каждое движение головой отдается резкой болью.
        А двигаюсь я помимо воли, ведь машина поворачивает и подскакивает на неровностях дороги. Меня никак не отпускает… Он что-то вколол мне, я помню жжение над правым локтем, а потом вдруг навалилась невозможная усталость и я начала оседать вниз.
        В его крепкие руки, он так ловко подхватил меня и упаковал в багажник внедорожника. Да, это был внедорожник, черный крузак с серебряными массивными деталями, их начищенный блеск ослепил меня и заставил прикрыть глаза. И я отключилась, так быстро, так… Я даже не успела посмотреть на номера машины, ничего не успела, лишь вывела тихим голосом «отпусти».
        Он не отпустил.
        Ему удалась банальная схема: поздний вечер, круглосуточный магазин и полупустая парковка. "Девушка, вам помочь?" Проклятые пакеты стали отличным предлогом. Пока я придумывала ответ, он протянул ладони и ухватился за ручки, и щедро ласково улыбнулся. Уличный фонарь бил ему в правый бок, и я разглядела лишь мешанину из теней вместо лица, но отметила, что он высокий и худощавый. И он уже двигался, пятясь спиной и ухватившись за мои пакеты. Идиотская глупость, я сдалась и отпустила, позволив проводить меня до машины.
        А там мой Акцент хамским маневром зажал тот самый внедорожник. Я начала возмущаться, не догадываясь, что его владелец стоит рядом и сострадательно хмурится, а потом шагнула вперед, оставив незнакомого мужчину за спиной.
        Второго шанса он ждать не стал. Он схватил меня и затолкал в свою машину.
        ГЛАВА 1
        - Ты очнулась?
        Первые его слова после того, как он открывает дверцу багажника. А я мучительно не могу решить, что делать, шевелиться ли вообще?
        - Я помогу тебе выбраться, - добавляет мужчина и по шорохам я понимаю, что он уже стоит вплотную. - Я вижу, что ты очнулась.
        Вот и прикосновение, длинные цепкие пальцы обхватывают плечи и тянут назад. Я не сопротивляюсь и даже помогаю, все тело ноет от долгой поездки в критичной позе, и мне нужно распрямиться, вытянув ноги. И потом так чужие пальцы не впиваются в кожу. Ему не приходится прилагать усилия, и его прикосновения становятся невесомыми. Это как немой торг, я вдруг признаюсь себе, что согласна платить послушанием, лишь бы увеличить дистанцию между нами.
        - Тут яркий свет…
        Его предупреждение не поспевает за мной, я зажмуриваюсь, пытаясь спрятаться от ослепляющей волны света. После темного багажника глаза всё воспринимают за мощный прожектор. И вслед за зрением теряется равновесие, я наваливаюсь на дверцу багажника и едва не соскальзываю на землю. Но мужчина подхватывает меня.
        И больше не отпускает, решив донести меня. Он забирает все жалкие миллиметры назад, и я оказываюсь в его руках, в чертовых тисках… Нет, господи, нет. Он теперь везде, вокруг меня, чужой запах, тепло, я чувствую, как вбираю его, как оно прилипает к одежде и подбирается к самой коже. Как становится душно и нестерпимо противно, а сверху кругами расходится его влажное горячее дыхание.
        Не могу найти хоть немного сил, хоть крупицу, чтобы отодвинуться в сторону, чтобы не дышать чужим воздухом и не напитываться его присутствием. Как жадная пористая губка. Я чувствую его, через два слоя плотной одежды, словно ее нет, ничего нет… мне нечем защититься.
        И нечем дышать.
        - Саша!
        Его возглас отдается эхом и заставляет резко распахнуть глаза. Я понимаю, что случилась перемотка, она забрала меня из одного места и бросила в другое. Но оставила его рядом. Мужчина стоит надо мной, склонившись и внимательно изучая мое лицо. Что там? Что не так? Он словно недоволен или озадачен… Да, сейчас он кажется таким сосредоточенным и холодным, что в нем едва можно заподозрить жизнь. Только в больших глазах тлеет огонек, и смотрит мужчина так остро и глубоко, что мне становится не по себе. Я инстинктивно отодвигают назад и понимаю, что сижу на деревянном стуле, спинка которого толстыми прутьями впивается в спину.
        - Думаю, я не угадал с дозировкой, - спокойно произносит незнакомец, отмечая мое движение и отступая на шаг.
        Мне сразу становится легче.
        - Ты тяжелее, чем выглядишь. Поэтому.
        - Что?
        Я могу говорить, мои мысли, наконец, получают звук. Да, он снял скотч, и с рук тоже, я больше не скована… Но силы он мне не вернул, я по-прежнему в густой дымке усталости.
        - Голова кружится? - мужчина бросает вопрос и замирает.
        Запоздалая мысль подсказывает, что я впервые отчетливо вижу его лицо. Большая комната мягко, но достаточно освещена, и я могу запомнить каждую черточку. Голубые глаза и темные волосы с взлохмаченной, сбитой наверх челкой, которая давно отросла, поэтому мужчина то и дело спасается резковатым жестом, откидывая густые волосы назад. Он делает это машинально, красивым и четким движением кисти. И он весь такой. Словно выверен и вычерчен, ни одной лишней детали или краски, на грани откровенной скупости.
        И он несет спокойствие. Теперь, когда он стоит передо мной, не прячась в вечернем сумраке, меня окончательно отпускает недавняя истерика. Или, быть может, дело в тех самых дозировках, его лекарство вновь действует. Я не знаю, и, кажется, путаюсь в ощущениях, но мне нравится смотреть на его одежду, палитра которой зажата между серым и голубым. Хлопковая рубашка без воротника, заправленная в пижонские зауженные брюки, и строгое классическое пальто, которое следовало снять еще полмесяца назад, чтобы попасть в сезон.
        Дорогое пальто…
        Он богат, я теперь четко это вижу. Люксовая, пусть и измятая, одежда, что красуется не лейблами, а четкими линиями по фигуре и мягкой тканью, кричит о достатке, как и его здоровая кожа, осанка, уверенный взгляд… И здесь же прячется разгадка его лица, одновременно отталкивающего и притягательного. Не лучшие природные данные проигрывают силе, что идет из его глаз. Его невозможно не запомнить, оно врезается намертво и остается с тобой.
        Намертво.
        Волна страха все же накрывает, и я опускаю взгляд, хотя понимаю, что поздно. Он не прячет лица, ему плевать, что я вижу и запоминаю, что я могу кому-нибудь рассказать. Смогу же? Или он уверен, что нет?
        - Вы знаете мое имя, - начинаю неуверенно, пытаясь справиться с голосом. - Откуда?
        

* * *
        Я коротко смотрю в его сторону и замечаю, что его взгляд направлен поверх моего плеча. Он избегает смотреть мне в лицо, будто ему достаточно лишь контура. Просто знать, где я нахожусь и всё.
        - Да, нам нужно поговорить, - он тяжело выдыхает и вдруг отворачивается.
        Пауза затягивается, и мне становится дурно от созерцания его спины. Что-то происходит, я чувствую, что что-то происходит, он обдумывает и колеблется…
        Решает.
        Мне нужно успокоиться и придумать, что делать.
        Что вообще можно сделать?
        - Как вас зовут? - падаю голос, которого сама пугаюсь.
        Но я заставляю мужчину проснуться, он оборачивается и вновь смотрит поверх моего плеча.
        - Кирилл.
        Уже что-то. Он отвечает мне и выглядит адекватным.
        - Под стулом фотографии, возьми их.
        Его то ли просьба, то ли приказ застает меня врасплох, я не могу сообразить даже, что такое стул.
        - Под стулом, Саша, - повторяет он. - Опусти руку и возьми фотографии.
        - Что за фотографии?
        - Я всё объясню, но словам обычно плохо верят. Поэтому тебе лучше увидеть.
        Это какая-то игра? Проклятая больная игра… Я успеваю подумать, что согласна поверить на слово во что угодно, лишь бы не двигаться по его указке.
        - Я не готовился к нашему разговору, и, вряд ли, есть верные слова, - мужчина замолкает на пару мгновений, словно все же ищет подходящие слова. - Тебе страшно, я знаю…
        - Просто отпустите меня.
        - Я не могу.
        - Я никому не скажу. Честно…
        Он кривится на мое фальшивое «честно», и я замолкаю.
        - Там три девушки, я хочу, чтобы ты посмотрела на их лица.
        - Я не хочу, - в моем голосе появляются слезы, - нет, пожалуйста…
        - Хорошо, - он кивает пару раз как заведенный, - я сам покажу.
        Спинка стула жалобно скрипит, когда я ввинчиваюсь в нее, чтобы отстраниться.
        - Видишь? - произносит он, когда веером раскрывает три фотографии передо мной.
        Как он и говорил, на них портреты трех девушек, которые с беззаботными счастливыми лицами смотрят на меня. И они выглядят смутно знакомо, но я не могу понять почему.
        - Чего вы хотите от меня?
        Я впервые осмеливаюсь посмотреть ему прямо в глаза. Но он отводит взгляд.
        - Посмотри внимательно.
        - Я не понимаю. Что вы…
        - Прошу, Саша, - произносит он с нажимом. - Посмотри еще раз.
        У меня кружится голова. Я не могу найти ни одну подходящую коробочку, в которую можно упаковать происходящее. И не знаю, что делать. Все тело сводит от напряжения, потому что я жду, что сейчас все станет намного хуже, а я не смогу ничего поделать.
        Он нажимает и нажимает, забирая пространство, и я молю, чтобы осталась хотя бы небольшая полоска воздуха между нами, жалкий просвет… Чтобы он не подходил вплотную и не дотрагивался до меня больше, пусть остается как есть, и хорошо, пусть будет его просьба. Она по-настоящему пугает меня, но черт с ней. Если это его условие, то пусть.
        Я все-таки смотрю на фотографии. И вдруг дожидаюсь подсказки, он достает из кармана пальто сотовый и щелкает меня. А потом дает посмотреть на экран.
        Вместе с моей фотографией передо мной четыре женских лица. На вид мы ровесницы, двадцать три - двадцать шесть. У одной девушки волосы собраны в высокий хвост, у других, как у меня, струятся вдоль лица, закрывая плечи. Мы все блондинки. Да, даже оттенок один, хотя у одной из нас видно отросшие черные корни. И наши глаза, они тоже похожи, открытый немного наивный взгляд, и пухлые губы…
        Мы похожи как родные сестры. Почти как близняшки.
        

* * *
        - Ты красива, как она.
        Произносит мужчина невпопад и пугает меня пристальным взглядом. Он так тщательно рассматривает мои черты и смотрит с нежностью, которая совершенно не подходит моменту. Я дёргаюсь на нервах и он приходит в себя.
        Просыпается от наваждения.
        - Кто они? - задаю вопрос, возвращая нас к фотографиям.
        Он молча переворачивает первую. И я рефлекторно вскакиваю на ноги, сваливая стул на пол.
        - На остальных то же самое, - продолжает он, не шелохнувшись. - Они мертвы. Убиты.
        На обратной стороне девушка с хвостом лежит на земле, она обнажена и едва прикрыта голубой клеенкой, что привозят с собой криминалисты.
        Господи!
        Что это…
        Он болен?! Он…
        - Не подходите ко мне! - я оглядываюсь в поисках чего-нибудь тяжелого, но все плоскости пусты, остается только стул, что лежит опрокинутый у ног.
        - Ты зря встала, ты можешь отключиться в любой момент. Я же говорил, что напутал с дозой.
        Он заглушает следующую фразу и возвращается взглядом ко мне, осматривая мою напряженную позу.
        - На это тяжело смотреть, - он кивает и переворачивает фотографию, скрывая страшную сторону. - Я не хотел напугать тебя, просто хотел, чтобы ты понимала, что происходит. Всю серьезность… Он убил их, и он уже выбрал тебя следующей. Ты подходишь под его типаж.
        Что он несет?
        - Ты меня слышишь? - мужчина нажимает голосом и ввинчивается холодным взглядом в мои глаза.
        - Не подходите…
        - Ты меня не слышишь, - он тяжело выдыхает и кивает сам себе. - Я говорю в пустоту. Ты паникуешь и тянешь время, а еще ждешь удара. Ты не начнешь доверять мне, что бы я ни сказал. Это и не нужно, я буду делать, что должен, в любом случае.
        Я отчетливо слышу угрозу, и его голос меняется, железные нотки скребут прямо по нервам. Ему словно надоело говорить вкрадчивым тоном. Или он увидел, что показная мягкость не приносит нужного результата.
        - То есть мои слова тоже ничего не стоят?
        - Он уже забрал у меня близкого человека, больше я не…
        Он замолкает, а потом делает красноречивый жест головой, завершая разговор.
        - Тебе нужно отдохнуть, и мне тоже. Я устал, - он прикрывает глаза на мгновение. - Нам лучше подняться наверх, там спальни.
        - Я никуда не пойду.
        - Я не хочу нести тебя. А ты не хочешь, чтобы я дотрагивался до тебя.
        Он не дает осмыслить последнюю фразу и резко приближается, а следом сжимает мою руку выше локтя. Я вздрагиваю от неожиданного и хозяйского прикосновения и выставляю свободную руку, чтобы не пропустить второй выпад.
        - Тебе противно? - вдруг спрашивает он, с силой встряхивая меня. - Скажи честно.
        - Да, черт возьми.
        - Мне тоже. Ты намного слабее и это, как издеваться над ребенком.
        - Тогда прекрати это!
        - Прекратить? - он нервно усмехается. - Если бы я мог.
        ГЛАВА 2
        Бесконечный и необжитый дом.
        Здесь словно забыли поселиться, четкий план на будущее сломался и то побежало по неожиданной тропе, оставив новый дом на обочине. Мне плохо от тишины, и я не могу придумать, чем заглушить ее. Мысли хуже всего, там тревога и подкатывающая паника…
        Я в чужом доме.
        Меня выкрали и заперли.
        И я не знаю, что будет дальше.
        А еще те ужасные фотографии!
        И так по кругу. Пока я не вспомню, как дышать, и не перекину мостик к какой-нибудь мелочи. Например, припомню, что ела на завтрак, или как пререкалась с хамоватой продавщицей.
        Так работает этот трюк. Пара минут размышлений ни о чем, и мне удается чуть выдохнуть. А потом я смотрю на белые стены огромной спальни и жду, когда тревога вновь начнет сводить пальцы. Здесь больше нечем заняться, я проверила входную дверь и дверь в уборную - ничего.
        А стеклопакет усилен, с улицы не доносится ни звука, и разбить его невозможно. Да и опять-таки нечем. Кровать, единственный предмет мебели в комнате, хвастается литой спинкой из металла, и я не представляю, сколько нужно приложить силы, чтобы оторвать хоть один прут. Мужской силы не хватит.
        Тем временем за окном светает, пока еще неуверенные всполохи из-под линии горизонта, но их достаточно, чтобы очертить окрестности. Вокруг природа, невысокие деревья и зеленые поля вперемешку с сухостоем. Я никогда не бывала в подобных местах, но видно, тут на несколько десятков километров разбежался элитный поселок, что укрылся от чужих и заодно соседских глаз. До следующего дома не докричаться, и только бетонная двухполосная дорога указывает направление. А, может, там и нет ничего, дороги иногда обрываются внезапно и без всяких предупреждений.
        Еще внизу я вижу запущенную лужайку, бордюр вокруг которой к тому же снесен в трех местах. Крузак как раз стоит у самой границы, подперев передними колесами вырванный к черту бордюрный камень. И теперь я могу разглядеть номера, я прокручиваю их в голове снова и снова, а потом каждые пять минут устраиваю себе экзамен, сверяя цифры и буквы. Еще один трюк, от которого, впрочем, уже тошно.
        И, самое главное, я жду, когда он придет.
        Вчера я поддалась ему и сама, в его сопровождении, но без помощи его рук, поднялась наверх и вошла в комнату. Он закрыл ее на ключ, пообещав отпереть утром, и ушел. Размеренные шаги простучали по коридору, пока не стихли после хлопка двери. Я решила, что он тоже остался на втором этаже, хотя я все же засыпала… отключалась, поддавшись усталости. Как выяснилось, из меня никакой часовой.
        Но его возвращение я не упускаю.
        Он, наконец, снял пальто, и я всматриваюсь в новые детали. Рукава рубашки небрежно закатаны, обнажая жилистые руки, а верхняя пара пуговиц расстегнута. И его руки умеют напирать, сковывая настоящей силой, когда он захочет. Я выучила неприятный урок вчера, хотя его телосложение, спрятанное под пальто, оставляло надежду. Нет, он силен, и к тому же быстрый и резкий.
        - Тебе лучше? - он начинает с вопроса.
        

* * *
        - А с каким днем сравнивать?
        Страх вновь уходит, стоит появиться мужчине перед глазами. Я чувствую злость и раздражение, но от изматывающей тревоги, что рождала закрытая на замок дверь, не остается ни следа. Как в ужастиках, пугают шорохи и тени, еще больше собственные догадки, но, когда показывают монстра крупным планом, обычно испытываешь разочарование или отвращение, если декоратор проявил больную фантазию. Но страх уходит.
        - Тебе лучше, - он отвечает за меня и проходит вглубь комнаты. - Я отослал сообщение твоей матери, чтобы она не беспокоилась. И просмотрел историю, вы редко созваниваетесь, так что ее нервы мы убережем.
        Удивительная забота.
        - А работа? - я снова отмечаю, что он едва касается меня взглядом.
        Он пристально и прямо смотрел мне в лицо лишь однажды, когда я очнулась на том стуле, но с тех пор он избегает меня. Если и смотрит, то на руки или корпус.
        Я пытаюсь собрать воедино все фразы, что он сказал вчера. Он говорил о близком человеке, которого потерял. Наверное, одна из убитых девушек на фотографиях. Мы все похожи и он уверен, что меня ждет та же страшная судьба. Поэтому он выкрал меня? Хочет спасти? Но от кого… Серийного убийцы, у которого есть излюбленный женский типаж? Господи, что за глупости! Мы же не в кино…
        Он просто болен. Бредит.
        - Фриланс? - он хмурится, словно это не считается за работу. - Там привыкли к пропажам.
        - Друзья? Парень?
        - А он есть? Я не заметил. Друзьям я тоже что-нибудь напишу. Я уже уловил твой тон и стиль общения.
        Он определенно выспался. Стал резче и жестче.
        - Значит меня не хватятся, - киваю, едва сдерживая более нервную реакцию. - Ты к этому ведешь?
        - Да. Полиция будет мешать.
        - Мне нет, я вообще люблю полицейских.
        Короткая усмешка окрашивает его сосредоточенное лицо, и оно оживает на мгновение.
        - Я ждал истерики, если честно, - произносит он после паузы. - Препараты уже не действуют, прошло много часов…
        Он по привычке замолкает на половине фразы и отвлекается на большое окно за спиной. Мужчина неспешно разворачивается и несколько секунд молча смотрит перед собой.
        - Нам нужно найти общий язык.
        Я не знаю, какой смысл он в это вкладывает, и поэтому молчу.
        - Чего ты ждешь? - неожиданно резко спрашивает он.
        - Я не понимаю…
        - Шанса? Поэтому не плачешь, не теряешь самообладание и ведешь диалог со мной? Собрала все силы и выжидаешь момент?
        - Я не…
        - Да, Саша. И нам незачем тянуть. Держи.
        И он плавным жестом протягивает мне ладонь, в которой лежат ключи.
        - От машины, - подсказывает он. - Лучше шанса не будет.
        - Там забор.
        - Там ворота. Они открываются кнопкой, вот эта, синяя, - он перебирает связку пальцами и находит нужную кнопку. - Должно сработать.
        Расстояние и, правда, оказывается некритичное, сигнал пробивается и заставляет коричневые панели ползти вверх одну за другой, открывая выезд с участка.
        - Тебя проводить? - он подхватывает мою ладонь и вкладывает в нее связку ключей, после чего с силой сжимает, заставляя крепко сцепить пальцы.
        - Ты отпускаешь меня?
        - Нет. Ничего не получится, я не просто так выбрал это место, из него очень сложно выбраться. Но ты можешь попытаться, я ничего не сделаю тебе. Я только хочу побыстрее покончить с этой глупостью, чтобы ты, наконец, начала слушать меня, а не ждать, когда я отвернусь.
        Он убирает руку, и моя ладонь повисает в воздухе. Я чувствую гладкий пластик брелка и заостренные края металла… Ключ, чертов ключ у меня в руке.
        

* * *
        - Беги!
        Его злой крик оглушает меня и срывает последний ограничитель. Я поддаюсь простому инстинкту и резко разворачиваюсь, кидаясь к раскрытой двери. Ведь я помню дорогу, помню весь путь от спальни к входной двери дома, его всего лишь нужно проделать в обратном порядке… Я ничего не вижу перед собой, не успеваю осмысливать, только вспышки-ориентиры, которые, к счастью, выводят меня на улицу.
        Там действительно удивительно светло, как будто другой месяц по календарю. Подношу связку к лицу и пытаюсь найти нужный ключ. Когда мне, наконец, удается зажать его между трясущимися пальцами, я нажимаю кнопку сигналки, но ничего не происходит, центральный замок не отщелкивается. Я нажимаю снова и снова, вдавливая кнопку в корпус до хруста. Но нет, никакой реакции.
        - Так не выйдет, - в спину ударяет его голос.
        Я оборачиваюсь, вздрагивая всем телом, и вижу, как он неспешно приближается.
        - Я дал тебе ключ от другой машины.
        Он становится всё ближе.
        - Не подходи, - качаю головой, словно его можно так легко отговорить, - нет…
        Я отступаю от машины и понимаю, что мне ничего не остается. Я повторяюсь и вновь срываюсь с места, кидаясь к воротам. Там простор, та бетонная дорога, которая ведет неизвестно куда, и еще лес неподалеку. Хотя сейчас мне все равно, что там, это как граница, которую надо пересечь. Хотя бы попытаться… И я бегу вперед, к выходу. Бегу дальше и сворачиваю к обочине, чтобы спуститься с трассы. На открытой местности никаких шансов, но до линии деревьев так далеко, равнинное поле вдруг занимает весь горизонт.
        Нужно бежать, просто бежать…
        И не думать о погоне, которую уже слышно. Я различаю грубые шорохи и понимаю, что не ошиблась, когда оценивала его в комнате. Он действительно быстрый, или даже хуже, с ним невозможно соревноваться. Я слышу, как он набегает, как его шаги становятся громче и тяжелее. Они стучат прямо за спиной, и уже так близко, что я боюсь оборачиваться.
        Нет, его нет, пусть его не будет!
        - Хватит, - он касается моего локтя и тянет.
        Мягко. И я вдруг понимаю, что уже давно не бегу, а едва плетусь вперед, упорно переставляя ногу за ногой. Я не могу остановиться, скорее свалюсь на землю, чем смогу стоять.
        - Остановись, - в какой-то момент он выныривает передо мной и закрывает своим телом дорогу. - Достаточно.
        Он даже не сбил дыхание, а у меня темно перед глазами. И я не понимаю, каким чудом еще стою на ногах. Хотя чудеса спрятаны в мужских руках, это он держит меня. Когда меня касается догадка, я вскидываю руки и следом ударяю его.
        Наотмашь. По лицу.
        И вскипевшая злость дарит мне авансы, я нахожу силы, чтобы ударить снова и снова. Уже по корпусу, потому что он отклоняется, чтобы уберечь лицо. Но не больше, он остается стоять передо мной и молча принимает удары.
        - Достаточно?! - кричу я. - Теперь достаточно!
        
        ГЛАВА 3
        Я нахожу себя в доме, Кирилл донёс меня, пока я пыталась успокоиться. После истерики приходит затишье, я вымотана и чувствую себя так, словно мне дали дозу успокоительного.
        Хотя это обычное безразличие. Он добился своего, я убедилась в невозможности побега и затихла.
        - Чай должен быть здесь, - протягивает мужчина, смотря на полки.
        На отделке кухни планы как раз сломались. Она стоит полусобранная, с шкафами без фасадов и пустыми отверстиями в каменной столешнице. Дорогая техника пылится в заводских картонках у дальней стены, там же стянуты тележки на колесиках, на которых стоят коробки поменьше. И целые россыпи дизайнерских буклетов - плитка, покраска стен, авторская мебель, витражи - кто-то просматривал их, странички смяты и надорваны, и кто-то выбирал, цветные стикеры выглядывают над корешками.
        - Пусть будет черный, - отзываюсь я, когда зеленый чай не находится. - Неважно.
        Я смотрю, как он надрывает упаковку крепкими пальцами.
        - Здесь никто никогда не жил?
        Он замирает на мгновение, будто ждал такого вопроса меньше всего, а потом коротко смотрит на меня. И вновь поспешно останавливает простое движение, на этот раз его взгляд касается мочки моего уха. Но не выше, лица он по-прежнему избегает.
        - Здесь ремонт, - отвечает он и ставит высокую кружку с чаем передо мной. - Еще много дел… не получается завершить.
        - Дом твой?
        - Да.
        - Наверное, один из?
        Кивает. И вновь молчит, с ним сложно вести светскую беседу ни о чем.
        - И несколько машин, - добавляю я.
        Я никак не могу уложить его образ и его действия. И деньги мне мешают больше всего.
        Какого черта, другими словами?
        Неужели, ему больше нечем заняться и приходится тратить часы на нервные взгляды незнакомой девушки. Я думала, большие деньги почти синоним разнообразия. Или это новое то ли изощренное, то ли изысканное развлечение для закрытых клубов? Когда гольф окончательно приелся?
        - Тойота не моя, - он протягивает руку и указывает на окно, что выходит на лужайку.
        Да, машина, на которой он меня сюда привез, по-прежнему стоит под окнами. И, когда мы вновь возвращались в дом, я заметила съезд в подземный гараж, мужчина еще молча кивнул, когда прочитал немой вопрос. Бежать с врученными ключами стоило туда.
        И ведь он даже не обманул, он дал шанс, дал ключи, просто не уточнил от какой именно машины. Похоже он запрятал важный урок в пробежке сквозь дом и по полю, только я невнимательный зритель. Нечуткий… Мне нужны слова, а не ребусы, хотя, быть может, решение проще, чем кажется - он дал мне выдохнуть. Выкричать страх на ветер.
        - Я одолжил ее, чтобы забрать тебя, - мужчина поддается мне и начинает строить предложения длиннее. - Нужна была неприметная.
        - Она неприметная по-твоему?
        - Из тех, что были под рукой, самая.
        - Мой Акцент неприметный.
        - Хорошо, я запомню, - он опускает взгляд на свою чашку, к которой не притронулся, и проваливается глубоко в себя.
        А я вдруг понимаю, что мы говорим не о том, о чем следует.
        - Значит ты спасаешь меня?
        Мне страшно произносить прямые вещи, в голове сидит мысль, что он может быть обычным сумасшедшим и кто знает, где у него больное место.
        - Тебе нужна защита.
        - От убийцы?
        Как по тонкому льду. Я слежу за его реакциями и разглядываю волевое лицо.
        - Да.
        - Как ты понял, что он выбрал меня?
        - Типаж.
        - Я не чернокожий альбинос.
        Неудачная шутка. Он кривится.
        - Объясни мне, - я нервно сглатываю, понимая, как рискую.
        - Я долго искал его, научился думать как он, - мужчина на мгновение прикрывает глаза, отдаваясь своим образам, а потом продолжает. - Я смотрю на тебя, и понимаю, что он видит, что и как испытывает.
        - Но ты не смотришь на меня.
        Сорвалось. Я не собиралась касаться этого, не сейчас… И он замирает, словно я ударила его наотмашь, а потом на ощупь делает шаг в сторону.
        - Это сложно, - выдыхает он. - Слишком сложно, я оказался не готов.
        - Кирилл, - я с трудом решаюсь произнести его имя, - послушай, тебе самому нужна помощь. Если ты говоришь правду…
        - Я лгу, - он резкой вспышкой обрывает меня. - Я тут и там лгу, и мне уже тошно от этого. Черт! Здесь нет правды! Никогда не было!
        Он рывком отталкивается и поворачивается ко мне лицом, и теперь воспаленный взгляд мужских глаз буквально режет меня. Вскрывает.
        - Почему я не смотрю на тебя? - скребущая неприятная интонация ввинчивается в его голос. - Ты хочешь знать?
        - Нет, это неважно.
        - Потому что ты она. Одно лицо, - он надвигается, сжимая мои плечи, - даже глаза, живые, глубокие…
        - Кирилл, прошу.
        - Она смотрит из твоих глаз. Прямо сейчас смотрит. Что мне делать с этим? Скажи, что?!
        И он грубо встряхивает меня, требуя ответ. Но я молчу, даже не стараясь прорвать слова через окаменевшее горло.
        - Мне не нужна помощь, - он переходит на шепот, - я не прошу о помощи. Что мне нужно, того уже нет.
        Злость отпускает его пальцы, он выдыхает, и я вижу, как приходит другая эмоция. Он продолжает смотреть на меня, вглядываясь в черты, которых только что избегал, и смягчается. Проглядывает то самое живое, сокровенное. И его взгляд опускается на мои губы, которые я нервно закусываю и инстинктивно дергаюсь прочь.
        - Я поняла тебя. Да, я услышала…
        - Я напугал тебя, - кивает он и делает паузу, за которой я отчетливо слышу немое «прости».
        Но он пугает меня теперь, я понимаю, что он не может убрать руки с моего тела. Он держится за меня и неспешно подгибает под себя, миллиметр за миллиметром. Он будто сам не замечает, что делает, скованные судорогой холодные пальцы живут своей жизнью. И я чувствую их цепкое прикосновение, они душат кожу и дарят секундную свободу, только чтобы захватить снова. Он переносит правую ладонь и дотрагивается до щеки, медленно проводит по коже, сдавленно выдыхая и приоткрывая рот.
        Его взгляд туманится.
        - Иди ко мне, - просьба на словах, но не в руках, которые неумолимо тянут меня. - Вернись ко мне.
        

* * *
        Он дотрагивается губами до моих губ. Холодные и неживые, они приносят нервный поцелуй, который я пытаюсь прервать, отвернувшись.
        Почему он такой сильный?! Зачем?
        Мне удается чуть отстраниться, только когда Кирилл сам позволяет. Кажется, он вновь хочет видеть мое лицо и рождает дистанцию. И это даже хуже, его глаза по-прежнему пугают, он смотрит на меня, но видит что-то свое, то ли из прошлого, то ли из параллельной больной реальности. А мне не за что ухватиться, в ужасной комнате больше нет потолка, пола, я как немая кукла, которую достали из дорогой коробки и теперь не знают с какой фантазии начать.
        - Где ты была? - произносит мужчина сдавленно и накрывает мое лицо ладонью.
        Он невесомо проводит по коже и вспоминает силу, лишь когда касается подбородка, он грубо зажимает его между пальцами и заставляет меня поднять лицо выше.
        - Мне больно, - признаюсь я, зажмурившись. - Кирилл, пожалуйста…
        Я все-таки нащупываю его сомнение, он, наконец, замечает меня и замирает. И можно увидеть, как рушится его мираж, приходит замешательство, а следом разочарование, такое яркое, осязаемое… Он пару секунд выглядит совершенно потерянным, а потом показывает на стул рядом.
        - Сядь, - он бросает короткое указание и отворачивается к окну, пряча лицо.
        Стул тяжелый, поэтому я сажусь рядом и неотрывно смотрю на мужской силуэт, напряженная поза которого не дает мне выдохнуть.
        - Этого больше не повторится, - начинает он, но забывает добавить уверенности голосу, чтобы обещание звучало правдиво.
        - Хорошо…
        - Мне нужно прийти в себя. Да, время, - он кивает, вдруг найдя верный ответ, - нужно время… Ты пока останешься наверху.
        - Ты опять запрешь меня наверху?
        - Именно это я сказал.
        Я чувствую его злость, она вспышкой прорезается сквозь усталость и заставляет его сорвать кухонное полотенце с крючка. Кирилл сжимает его в ладони и не может придумать, что делать с ним дальше. Он неотрывно смотрит на свои пальцы, которые сжимают ворс, и вновь уходит в себя, оставляя меня наедине с собственным дыханием. Больше ни звука в комнате, только беспокойные неровные волны, вдох-выдох, вдох-выдох.
        - Ваши голоса тоже похожи, - произносит он после паузы.
        Я не уточняю, но понимаю, что он говорит о жене. Он же поцеловал меня.
        - Хотя она мало говорила… Она любила писать. У нее был личный дневник, который она прятала от меня. Я до сих пор не могу его найти. Как не пытался.
        Он заговаривается.
        - Я не хочу наверх, Кирилл. Послушай меня…
        - Это временно.
        
        ГЛАВА 4
        ДНЕВНИК ЖЕНЫ. 14 ИЮНЯ.
        Я запуталась, и я идиотка. Я живу чужой жизнью, жизнью мужа… Иногда мне кажется, что он везде. И, когда мы трахаемся, я все чаще думаю, что так хотя бы честно. Я и без влажных стонов в висок чувствую его постоянно, нет ни минуты без него.
        Не могу больше.
        Я хочу развод, но никак не наберусь смелости.
        Хотя дело не только в смелости, мне нужно подготовиться, чтобы потом не бегать полоумной нищенкой по знакомым. Я знаю мужа, как нежного весельчака, но в бизнесе он другой. Есть, как минимум, двое бедолаг, которым он переломал хребет в финансовой плоскости. У них муж забрал все, просто прошелся тараном из сделок и судов и подмял под себя чужие активы. Он умеет быть жестоким, особенно если чувствует за собой право.
        Поэтому я терплю.
        Я боюсь его.
        На прошлой неделе он вдруг сказал, что нам нужно завести детей. Его любимое бессмысленное «нам», за которым стоит его приказ. Нет, это он созрел и теперь хочет детей. А я хочу отсосать его другу.
        Мне смешно, я сейчас не могу сдержать нервный смех, потому что ЭТО моя жизнь. Вот к чему всё пришло, я хочу почувствовать себя последней шлюхой, которая готова сама себя сервировать, чтобы ее грязно поимел другой. Муж знаком с… нет, здесь не будет имен. Просто N. Ведь в моей жизни нет места, чтобы спрятать дневник. Я до сих пор не знаю, куда его деть.
        Кирилл все равно найдет тетрадь. Рано или поздно…
        Милый, ты его нашел? Читаешь? Еще рано, я только фантазирую. Я много фантазирую. И помогаю себе руками или твоим телом. Я думаю о нем, когда с тобой. И иногда мне хочется назвать тебя его именем. Специально, чтобы увидеть твое лицо без вечной улыбки.
        Вы разные, и это хорошо. N сдержанный, молчаливый, с пронзительным взглядом, от которого мне было не по себе первое время. Мне и сейчас не по себе, но по совсем другой причине. И N всё видит, он не слепой и верно прочитал многое по моим глазам. Я стала задерживаться на его руках, смотрю на длинные с очерченными костяшками пальцы и представляю их на своем теле.
        Он умеет ими пользоваться, по нему видно, от него исходит пронизывающий импульс из секса и силы. Опасный типаж, по которому обречены сходить с ума голодные дамы, вроде меня. Я даже иногда ловлю себя на мысли, что боюсь его… боюсь того, что он может сделать со мной. Я слишком много думаю о нем, перебирая в памяти последние дни.
        Как N коснулся меня, когда помогал доставать коробки из багажника. Как крепко обхватил ладонь, помогая подцепить ручку, и, играя в неуклюжего помощника, навалился сзади. Всего на мгновение, но я почувствовала тугое сильное тело, и теперь образы в голове стали ярче, почти наваждение, болезненное и тягучее. Он этого добивался? Играет со мной? Черт, я уже проигрываю. И он даже не представляет, насколько легкая добыча перед ним, меня можно просто поманить пальцем.
        Я так хочу, чтобы это был именно он. Друг Кирилла.
        Хотя это всегда друзья - закон измены и жизни. Помню, как одна наивная знакомая хвалилась, что у нее прекрасные подруги и они никогда даже мысли не допустят и взгляда неосторожного не бросят. Ведь дружба - это святое. Да, святое, и муж ее святой кусок дерьма, который никому не нужен. Вот и весь секрет исключительной честности подруг, конкуренции нет только там, где приходится скидываться на благотворительность.
        А вокруг моего мужа толпа конкуренции.
        И он, вряд ли, отказывает себе. Хотя тут он не подонок, и я ничего не вижу, до меня не доходят намеки или легкие звоночки, ничего… Но я прекрасно знаю, из каких он мужчин, как он привык иметь всё, что ему нравится и ни в чем себе не отказывать. У нас умолчание благополучия, когда я догадываюсь, но делаю вид, что не в состоянии сплюсовать два и два. И не помню даже столь простую арифметику, как то, что он зависим от секса, а между нами осталась однообразная чинная механика.
        Оно и к лучшему, я всей душой благодарна девушкам из номеров отелей и уборных ресторанов, что они забирают его у меня, пусть ненадолго, но со всеми его аппетитами. Я бы доплатила каждой.
        - Любишь недорогие духи?
        Не хочу больше о муже. Спокойный голос N и его вопрос, это лучше. Как лекарство. Он интересно говорит и строит фразы не по шаблону. Я помню каждую фразу.
        - Не играешь в роскошь? - N смотрит внимательно и то и дело соскальзывает к моим губам, но каждый раз запоздало вспоминает приличия. - Надоело? Или бунтуешь?
        - Против кого мне бунтовать, - я усмехаюсь и пытаюсь поймать его взгляд.
        Мне тесно и душно, и я едва заставляю себя следить за реальностью, потому что фантазии желаннее и насыщеннее, я хочу верить в них, я хочу быть в них. Я буквально вижу, как он делает шаг и нависает надо мной, как дотрагивается, тягуче проведя по бедру и собрав край платья…
        - Хилфигер, да? - он вновь возвращает меня в нашу столовую, где ничего не происходит, а только томится на пороге.
        - Ты знаток духов?
        - Женских.
        Он позволяет себе легкую улыбку и делает тот самый шаг ко мне. Резко надвигается, что я рефлекторно подаюсь назад от неожиданности, но он чуть отклоняется в последний момент и ставит кружку с недопитым чаем на столешницу. В нескольких сантиметрах от меня, так что его ладонь почти касается моей руки.
        - Чего ты хочешь? - вдруг спрашивает он и, наконец, смотрит мне прямо в глаза.
        Они бездонные и манящие, я окунаюсь в них с головой и не могу ничего поделать. Меня как будто парализует, я смотрю на него, как завороженная, и просто-напросто жду, что он будет делать дальше. Что принесет этот неожиданный всплеск.
        - То есть какие именно? - он поправляет себя, давая мне выдохнуть. - Я хочу подарить тебе.
        - Это будет странно…
        
        - Что именно?
        - Нет повода, ни 8 марта, ни день рождения.
        - Ты очень красива, это лучший повод. У тебя редкое лицо…прости, я не научился говорить изящно.
        - Красивое и редкое, значит, - я помогаю ему и тихо улыбаюсь.
        - И чужое.
        N как приблизился, так и отдалился. И эти качели стоят мне слишком много сил.
        - Ты вдруг вспомнил, - из меня вырывается досада, за которую мне через секунду стыдно.
        - Я не забывал. Я в его доме с его женой, приехал по его просьбе и завез его вещи из офиса, - N разворачивается и облокачивается на столешницу рядом со мной. - Много «его», согласен.
        - Можно попробовать построить фразу по-другому. Без повторений.
        Я произношу слово за словом, на одном дыхании, и после поставленной точки сама пугаюсь подтексту.
        - Поэтому Хилфигер, надеешься перебить? - он расслабленно улыбается и отводит взгляд. - Только я пахну, как он, тот же ценник.
        - А причём здесь ты?
        Он смеется, впервые позволив себе яркую эмоцию, и вновь внимательно смотрит на меня. С ответом он не торопится, и мне едва удается удержать язык за зубами. Нестерпимо хочется бессвязными словами заштриховать свой же вопрос.
        - Хорошо, Ольга, - он, наконец, отзывается спокойным голосом. - Значит, мне показалось.
        -
        ГЛАВА 5
        Он хочет вновь запереть меня на втором этаже.
        Господи, нет!
        - Так не спасают, - произношу на выдохе. - Твои слова ничего не значат, когда ты творишь такое. Я боюсь, Кирилл, боюсь тебя, ты понимаешь? И мне не станет спокойнее в четырех стенах…
        - Остановись.
        Он приказывает холодным тоном и я осекаюсь. Я не понимаю, как с ним нужно разговаривать. Я вижу перед собой запутавшегося и упрямого мужчину, который уверен в своей правоте. Он не слышит меня… Может ли? Откуда мне знать, что происходит в его голове? Я стараюсь не вспоминать ужасные фотографии, которые он показал мне в первый день, иначе всё мое самообладание пойдет прахом.
        Он ведь может оказаться кем угодно. Может обманывать меня и играть в свою игру.
        - Я должна остановиться? - переспрашиваю я, заставляя его обернуться и посмотреть на меня. - А то что? Это угроза?
        - Просьба.
        - Просьба? Значит я могу ослушаться?
        Я поднимаюсь на ноги и смотрю на мужчину.
        - Саша, - он слегка растягивает мое имя и качает головой.
        - Мне не нужна твоя помощь. Я хочу домой.
        Быстрый шаг в сторону не застает его врасплох, Кирилл реагирует молниеносно и вдруг оказывается рядом. Он преграждает мне путь, закрывая телом все вокруг, и так вновь случается душная близость. Внутри все обрывается, и жалобный голосок подает сигнал - «доигралась».
        - Так не просят, - произношу я спокойнее, пытаясь справиться с слабостью, которая впивается в тело и подсказывает самое простое - закрыться руками и начать клониться к полу. - Я больше не пойду на второй этаж.
        - Ты уверена? Нам обоим станет сложнее.
        - Зато честнее. Я слабее физически и нахожусь здесь против своей воли, а еще ты поцеловал меня и у тебя ключ от всех спален. Даже не знаю, где ты здесь нашел сложность для себя. Ты все отменно продумал.
        Я запоздало понимаю, что провоцирую его. Специально и устав от подвешенного состояния. Словно хочу проверить, что стоят его слова. На что он способен…
        - Хорошо, я покажу тебе, - он кивает через себя. - Я нашел дом, в котором он держал одну из девушек. Там были личные вещи…
        Он делает шаг к лестнице, но останавливается.
        - Я же могу оставить тебя одну?
        - Все ключи у тебя, куда я денусь.
        Ему не нравится мой ответ, но он уходит. И комната тут же оживает, я слышу прилипчивый шепот каждой двери и закрытого ящика. Открой, толкни, найди… Если не выход, то хотя бы защиту. Что-то тяжелое, острое, ведь больше шанса может не быть. Или это проверка? И он стоит за углом, притаившись, и высматривает мои движения.
        Слишком быстро, его отлучка занимает не больше минуты, так что я не успеваю уговорить себя на лишний выдох. Может, оно и к лучшему.
        Он возвращается с другой стороны. Тихо открывается задняя дверь, которую не видно за выступом кухни, и уверенные шаги чертят дорожку в дом. Когда коридор, наконец, иссякает, я вижу перед собой незнакомого мужчину, и мое замешательство отражается эхом на его хмуром лице.
        Я инстинктивно делаю шаг к нему и протягиваю руки.
        - Вызовите полицию, - боюсь говорить громко и поэтому сбивчиво шепчу, - прошу вас, вызовите…
        Меня обрывает сработавшая сигнализация. Со стороны ворот наплывает неприятная волна из коротких вскриков сирены и ритмичного мерцания. Я замечаю, как окна ненадолго окрашиваются в желтый оттенок, а потом снова и снова… Это аварийка, тот самый крузак, который я пыталась открыть неправильным ключом, кричит на всю округу и вспышками освещает двор перед домом.
        - Он услышит, - произношу я, возвращаясь взглядом к вошедшему мужчине.
        Тот, наконец, отходит от удивления.
        - Где он? - спрашивает он, быстро оглядываясь по сторонам. - Он в себе?
        

* * *
        Я накрываю уши ладонями, чтобы приглушить крик сигнализации, и стараюсь не потерять мужчину из виду. Потому что он очнулся и задвигался, уверенно и быстро, и в каждом его жесте я читаю простой смысл - ему не надо объяснять ситуацию. Он всё знает.
        - Оставайся здесь, - командует мужчина и направляется к входной двери.
        Он собрался на улицу… Да, шаг, еще шаг, и злая решимость, что исказила его молодое лицо.
        - Нет, нет, - качаю головой, как заведенная, и быстро обгоняю его, чтобы преградить путь, - не уходите! Дайте мне телефон, я прошу вас, я сама позвоню…
        - Я поговорю с ним, и всё закончится, - произносит он с нажимом и в следующее мгновение оказывается рядом, и теперь я могу ощутить его напор всем телом, он сжимает мои плечи и грубым касанием заставляет замолкнуть. - Послушай, я его друг и знаю, как с ним нужно разговаривать.
        Я вывожу усталым шепотом «нет» и не могу поверить в его слова. Замкнутый круг, я даже сейчас не различаю их, просьбы/приказы повторяются и мужские голоса звучат для меня хором, они буквально вторят друг другу, окутывая. И никто здесь не собирается слушать меня.
        - Только не глупи, - добавляет он мягче, - не кричи или еще что-то… Сделаешь хуже.
        - Вы на машине?
        Я ловлю его ладонь, когда он почти проходит мимо, и вцепляюсь со всей силой. Да, силу я не жалею и вижу, как он болезненно морщится и первым делом опускает взгляд на мою хватку, словно не может поверить, что женские пальцы могут так зверски сжимать.
        - Да, - он отвечает, чтобы отмахнуться.
        И выдергивает руку, с его рывком я ничего поделать не могу, успевая сдавить лишь воздух.
        - Тогда уедем, просто уедем. Не нужно с ним разговаривать.
        Сирена замолкает, и я понимаю, что Кирилл выключил сигнализацию и сейчас возвращается в дом.
        - Помогите мне, - добавляю, пытаясь удержать взгляд мужчины.
        Незнакомец отводит глаза, смотря поверх моего плеча, а потом неожиданно меняет вектор. Он тянет меня к себе и быстро шагает к задней двери, к той самой, из-за которой появился.
        - Хорошо, - выдыхает он, - но очень-очень быстро.
        Он почти несет меня, он крупнее и выше Кирилла, и противиться ему бесполезно на уровне намерения. Но он идет, куда я прошу, он все же слышит меня. Я устало прикрываю глаза, когда мягкая ткань пиджака касается щеки. Мое лицо утыкается в его грудь, и я позволяю вести себя, как слепую, лишь бы прочь и «очень-очень быстро».
        Компактный спортивный седан стоит за изгородью, там узкая дорожка по плавной дуге уходит к задней части участка, которая никак не освещена. Я не знаю, что там, окна спальни выходили на другую сторону, но меня успокаивают уверенные движения мужчины. И краем глаза я зацепляю грязевые следы от протектора шин, что уводят как раз в темную гущу. Он приехал оттуда, где-то зацепив влажную почву.
        - Саша!
        Громогласный крик Кирилла заставляет вздрогнуть всем телом, я даже промахиваюсь мимо ручки дверцы и на секунду теряю всё вокруг. К счастью, его голос слышится из дома.
        - Он услышит звук мотора, - бросаю, рывком забираясь в салон вслед за мужчиной.
        - Услышит, - мужчина кивает и тяжело выдыхает. - К черту, я много раз пробовал по-другому.
        

* * *
        Мы трогаемся, и мощь мотора уводит стремительно вперед. Участок вдруг сжимается и становится таким крошечным, недостаточным для разбега, а резкий поворот направо, который вдруг выхватывают фары из темноты, и вовсе не дружит с физикой.
        Нет, не впишемся!
        - Не бойся, - бросает мужчина, отвечая на мой всхлип.
        Он родился в этой машине! Проходит на последних миллиметрах, ввинчиваясь на жуткой скорости в поворот и успевая нажать кнопку на брелке. Пластиковые ворота из горизонтальных полос ползут вверх, освобождая выезд с участка. Они медлят, и мужчине все же приходится тронуть педаль тормоза, чтобы не чиркнуть по ним крышей спорткара.
        Мы выезжаем с участка и оказываемся на общей дороге. И тут, на просторе, его машина может добавлять и добавлять, я даже боюсь смотреть на спидометр.
        Тянусь к ремню и пристегиваюсь.
        - Вроде тихо, - отмечает мужчина после десятого взгляда, кинутого на зеркала заднего вида. - Хотя рано или поздно он начнет звонить на сотовый. Он поймет, что я приезжал.
        - У вас были ключи, - я припоминаю, что в дом незнакомец тоже вошел через запертую Кириллом дверь.
        - Я близкий друг семьи.
        - А ваше имя?
        - Итан.
        У меня нет сил удивляться, но он улавливает мое короткое движение головой.
        - Мои родители давно живут в Европе и думали, что я сделаю тот же выбор.
        - Саша.
        Я поворачиваюсь и смотрю на мужчину. Недостаток света не дает разглядеть его внешность в деталях, но я припоминаю и дорисовываю. В доме он стоял прямо передо мной, тогда мне было не до цвета его глаз, но сейчас я понимаю, что многое запомнила безотчетно. Правильные красивые черты лица, которые так любят развороты с рекламой мужских духов и часов, карие глаза с теплым отблеском, тонкие губы и взлохмаченные волосы, кажется, темно-русые… или он вовсе шатен.
        И он похож на Кирилла. Того же круга. Одет во всяком случае так же, светлая рубашка, от которой идет чарующий аромат свежести с сандаловыми нотками, и песочный костюм, свободный, неофициальный, но с ценником смокинга.
        - Нам нужно где-нибудь остановиться.
        - Я хочу домой, - признаюсь и вдруг вспышкой припоминаю другое свое желание. - Мне нужно позвонить родным, маме или… Где ваш телефон?
        - Что вы скажите им?
        Его голос становится вкрадчивым, пожалуй, даже осторожным.
        - Простите? - я хмурюсь и чувствую, как воздух в салоне становится каменным.
        - Что вы скажите родным?
        - Что случилось, например.
        - Давайте это обговорим, - он отрывает правую руку от руля, прося у меня короткий тайм-аут. - Я сейчас остановлюсь на обочине, и мы поговорим.
        Я не хочу останавливаться, я хочу телефон и родной голос на том конце. Или голос диспетчера 112. Но я молча сижу в машине, которая плавно сворачивает с бетонного полотна и замирает. Итан тоже не двигается некоторое время, проснувшаяся осторожность мешает ему начать говорить.
        - И? - не выдерживаю я.
        - Нам стоит обсудить то, что произошло.
        - Я не хочу сейчас ничего обсуждать. Не в машине на темной обочине.
        - У Кирилла сейчас сложное время, - мой тяжелый выдох сбивает его, но он быстро собирается и продолжает давить мелодичным голосом с хрипотцой. - Он совершает странные поступки, я понимаю, недопустимые… Он, наверное, напугал вас.
        - Напугал? Черт, вы серьезно?! Напугал, - я повторяю идиотское слово и закрываю лицо ладонями, заставляя себя успокоиться.
        - Простите, - произносит он сдавленно.
        Его слова задели меня, в горле стоит ком, а слезы подступают, и я с силой надавливаю ладонями, чтобы они не потекли по щекам.
        - Простите за него, за всё. Я хочу всё уладить, чтобы вы вернулись домой и чтобы не было проблем… Поймите меня правильно, вы можете пойти в полицию, но он уладит это в любом случае. Заплатит… я сам заплачу за него, если будет нужно.
        - Вы же близкий друг.
        - Ему сейчас не нужны неприятности, - Итан пропускает мою шпильку и осторожно дотрагивается до плеча, словно хочет, чтобы я посмотрела в его сторону. - Саша, он поступил ужасно, но я даю гарантии, что он больше не появится в вашей жизни. Давайте забудем, что произошло.
        Центральный замок непреклонен, и мое касание до ручки отзывается лишь глухим щелчком.
        - Откройте дверь, - прошу я шепотом.
        - Вам не стоит…
        - Вы даже не спрашиваете, что именно он сделал, - я поворачиваю голову и смотрю ему в глаза. - Сколько продержал у себя? Вам плевать?
        - Он не монстр.
        - Он болен. Он показывал жуткие фотографии и говорил, что меня хотят убить.
        Как мягкая волна, безбрежная, ласковая… Я опускаю лицо, чтобы спрятаться от его взгляда, потому что еще мгновение, и не справлюсь с собой и потянусь к нему. Он смотрит так участливо, будто и правда готов понять меня. Утешить.
        - Столько бреда… Он бредит, Итан.
        - Нет, это правда. Не во всем, но такое невозможно выдумать.
        Я качаю головой, только прозвучавшие слова не хотят исчезать.
        - Кирилл потерял жену, - добавляет он и даёт мне мгновение тишины на осмысление, - она стала первой жертвой.
        Пауза. А потом он продолжает, словно не может сдержать слова.
        - Ее нашли десятого октября… я на всю жизнь число запомнил, я тогда возил его в морг на опознание, - мужской голос наливается дрожью и начинает спотыкаться об слоги, - сам не стал заходить, отсиделся в коридоре. Кирилл черным вышел… Может быть, он и бредит, но он не знает, как справиться по-другому.
        
        ГЛАВА 6
        Разговор приводит нас в тупик, и в такой глухой, что я боюсь настаивать, потому что боюсь почувствовать его решимость. Поэтому я молчу, а когда открываю рот, задаю пораженческий вопрос.
        - Что вы предлагаете? - я провожу взглядом по столбику с цифрой «37», попутно отмечая что мы проехали много таких.
        - Вас ищут? Или он придумал решение?
        - Не знаю. Кирилл говорил, что писал маме с моего телефона, обещал, что она не будет беспокоиться.
        - Хорошо, - Итан задумчиво кивает, и я буквально вижу, как крутятся его шестеренки, он что-то обдумывает и прилаживает, и не торопится говорить, пока собирает факты в свой план. - Уже первый час, нужно переночевать где-нибудь… Утром будет легче всё осмыслить.
        Он хочет добавить еще фразу, но правильная формулировка, которая настырно ускользает от него, заставляет хмуриться и слепо смотреть перед собой.
        - Я правда на нее похожа?
        - Что?
        - На супругу Кирилла?
        - Да, - он медленно кивает и подчеркивает искренность ответа усталым выдохом, - я опешил, когда вошел и увидел вас.
        - Когда вы вошли, вы обратились ко мне на «ты», - припоминаю. - Да, точно… И тон был резче.
        - Наверное.
        - Вы чередуете, то приказываете, то просите.
        - Я растерялся в комнате, а, если быть честнее, запаниковал.
        - Так вы давите, когда паникуете?
        Следом я вспоминаю всю охапку его указаний в первую минуту - не кричать, не глупить, оставаться на месте.
        - Нет, я бегу, - он поворачивает голову и дожидается моей улыбки, после чего позволяет улыбнуться себе. - И я привык общаться с людьми на «вы».
        - А я нет.
        - Я сказал на «вы»? Я перепутал, дело обстоит точно наоборот.
        Я отворачиваюсь к окну, чтобы он не заметил, как легко меня рассмешить. Мне впервые за последнее время становится спокойно. Вновь чувствую свое тело, нет той болезненной скованности, когда любое движение приходится прорывать сквозь невидимую бетонную преграду. Нет, я могу двигаться, отвечать, и в голове больше не сталкиваются десятки голосов, которые без устали спорят друг с другом.
        Итан сидит рядом, и он, конечно, виновник. От него идет осязаемое тепло, которое незаметно, но верно убаюкивает меня. Мне спокойнее, мне легче, мне почти хорошо.
        А, когда город встречает нас широким проспектом, я забываю подстраховочное «почти». Я узнаю улицы вокруг, с которыми связано столько воспоминаний и которые становятся по-настоящему родными именно сейчас, в эту секунду, когда их вдруг вернули назад. Они полустерты поздним часом, но приглушенного света фонарных столбов достаточно, чтобы угадать знакомые места.
        И я запоздало понимаю, что то уютное спокойствие было сном, да, я все-таки заснула… Мне показалось, что я только моргнула, но куда тогда подевался пригород с заводскими трубами? Ведь мы уже в центре, в самой гуще из рекламных вывесок и дорожных указателей. И, самая главная радость, я вижу других людей. Полуночники у дверей круглосуточных заведений и вечные таксисты с желтыми огоньками, продавщица в цветочном ларьке, пара патрульных у машины…
        Патрульные.
        - Я отвечу.
        - Что? - голос Итана заставляет меня отвлечься и перевести взгляд на него.
        - Я сбрасывал его звонки, не хотел выслушивать все оскорбления сразу.
        Он обреченно улыбается, а потом нажимает кнопку на экране и подносит телефон к лицу.
        - Кирилл, - произносит Итан спокойным голосом, словно правда надеется, что собеседник возьмет с него пример.
        

* * *
        Видимо, он выкрутил громкость динамика на минимум, я не могу различить слова на том конце. Только шум, эмоциональный, но непонятный шум.
        - Подожди, стоп, - Итан пытается вклиниться в него и машинально отпускает руль, выставляя ладонь перед лобовым стеклом. - Черт, да выслушай меня! Она со мной, и она чертовски напугана… Нет, Кир, нет… Ты себя слышишь? Конечно, я не вооружен, зачем мне?… Ей ничего не грозит, хватит! Только если ты, потому что ты совсем съехал и не понимаешь, что творишь. Ты ломаешь собственную жизнь…
        Итан резким движением опускает телефон и прижимает его к груди.
        - Он ничего не хочет слышать, - выдыхает мужчина, - бесполезно.
        - Я успела заметить.
        Тут ко мне приходит неприятный вопрос - что тогда стоят гарантии Итана? Кириллу плевать на его слова, он верит только собственной паранойи, и так случилось, что, согласно ей, я должна сидеть на окраине города под десятью замками.
        - Кирилл, - Итан возвращается к разговору, смягчая тон. - Ты в бешенстве, я уловил, и ты беспокоишься за девушку, хорошо. А теперь заткнись на мгновение, иначе я отключусь.
        И он подвешивает звонкую паузу в воздухе.
        - Ты хочешь всё исправить, - продолжает Итан, - переиграть эту проклятую жизнь… Я понимаю. Я закрывал глаза на твое расследование, когда ты копировал отчеты полиции и рисовал круги на картах, каждый справляется по-своему, черт с ним. Но сейчас ты даже не заигрался, я не знаю, как это дерьмо назвать, но тебе явно нужна помощь… Нет, стоп, не начинай, этого я не говорил… Ты опять… Твою мать, Кир, полиция не может найти, а ты да! Я подключил все связи, там целый отдел днем и ночью сидит.
        Итан шумно выдыхает, заставляя себя сбавить обороты.
        - У тебя всё сходится, потому что тебе это нужно. Ты сам придумываешь ниточки, совпадения… Как ты нашел Сашу? Тупо самая похожая девушка?
        Он умолкает, давая ответить Кириллу, и невозможно не заметить, как улетучивается его решимость. Итан качает головой, отмечая простым жестом каждое слово с той стороны, но начинает задумываться, замедляться.
        - Ты так уверен?… Хорошо, докажи мне.
        Слушая Итана, я вспоминаю, что Кирилл хотел мне что-то показать, как раз для этого он вышел из комнаты. Отлучился, подарив мне шанс сбежать.
        - Так он сумасшедший или нет? - спрашиваю Итана, когда он убирает телефон в карман пиджака. - Ты забрал меня, потому что он не в себе, а теперь хочешь разговаривать с ним как с адекватным человеком. Кажется, я запуталась.
        - Я не верю в его игру в Шерлока. Ни на секунду. Но он так убежден, повторяет твое имя через слово… С этим надо что-то делать, он ведь снова приедет к тебе, снова заберет…
        - Значит новая встреча?
        - Тебе придется. Нет, Саша, послушай… Ты видела его дом? Ты же всё понимаешь. Кирилл богатый человек с временным помешательством. И сейчас он помешан на тебе… прости, но тебе придется находить с ним общий язык.
        - Ты говорил другое, когда я садилась в машину.
        - Я не отказываюсь, - в его голосе проскальзывает раздражение, - но я могу помочь только так. Увозить, прятать, перехватывать. Нанять тебе охрану, наконец. И, если ты действительно хочешь, я могу отвезти тебя в участок, но там я не помощник. Я не буду ничего говорить против друга, и меня не достанут никакой повесткой, да и не будет ее. Ничего не будет, Кирилл умеет улаживать неприятности лучше многих. Ты слышишь меня?
        - Я слышу тебя.
        - Чтобы вернуться к нормальной жизни, нужно убедить Кирилла, что он ошибся на твой счет.
        

* * *
        Мне нужно выйти из машины. Я не произношу это вслух, но вдруг нащупываю простое и верное решение. Я постоянно на чужой территории и поэтому не могу ясно думать.
        - Я хочу есть, - указываю на вывеску круглосуточного фаст-фуда, до которого остается пара кварталов. - Останови, пожалуйста.
        Итан молча выполняет мою просьбу, хотя прочитывает в ней проверку. Это, конечно, не полицейский участок, но место людное.
        - Хочешь в зал? - спрашивает он, заворачивая на тесную парковку.
        - Пойдешь со мной?
        Он кивает и первым выбирается из салона, после чего замирает в ожидающей стойке и идет уже строго позади. И его можно спутать с бодигардом, высокий, крепкий, хотя есть один изъян - вместо кирпича у него красивое лицо. Я подхожу к стойке с экраном и делаю нехитрый заказ, который Итан дублирует, вплоть до размера порции кофе. После чего долго игнорирует появившуюся надпись «вставьте или поднесите карту», так что мне приходится касаться его плеча, чтобы пробудить.
        - Ты напряжен.
        - Да, - соглашается он, - сам не пойму…
        - Это из-за меня или из-за Кирилла?
        - Что ты имеешь в виду?
        - Тебе было спокойнее в машине. Кирилл все-таки убедил тебя насчет опасности? Или ты боишься, что я начну звать на помощь…
        - Помогите!
        Он вдруг кричит! И приковывает к нам внимание компании за дальним столиком и кассира в сером козырьке, а потом поднимает голову и обводит зал со злой усмешкой. Повисает неуютное молчание, которое Итан завершает жестом - он дотрагивается указательным пальцем до виска и пожимает плечами.
        - Стало легче? - спрашиваю с издевкой, когда Итан возвращается взглядом ко мне.
        - Всем вокруг плевать… Но ты права, я сам не замечаю, как подыгрываю ему, продолжаю сумасшествие с похищением, - он нащупывает внутренний карман пиджака и достает телефон. - Возьми, пусть будет у тебя.
        Итан называет пароль от экрана блокировки и уходит за заказом, наш номер как раз загорается над длинной стойкой. Неожиданно я остаюсь наедине с собой, он даже не смотрит в мою сторону. А я нервно кручу в ладони черный айфон, раздумывая, как лучше применить столь щедрый подарок. Итан так быстро проделал фокус, что я опешила.
        Ему все равно? Я могу сообщить, о чем угодно? Даже о Кирилле и похищении?
        Но кому? Чтобы не сделать хуже.
        
        ГЛАВА 7
        Я вбиваю цифры пароля. И внутри царапает неприятное чувство, подозрительная часть меня ждет, что ничего не получится, что таких наивных дурочек еще поискать… но Итан не соврал, и мне становится неудобно за свои сомнения. Да, он друг Кирилла, но не он же придумал похищать девушку в пятничный вечер и везти ее, обездвижив, загород.
        Я трачу пару минут, чтобы вспомнить номер подруги.
        - Кассир решил, что я пьян, - бросает Итан, ставя поднос на столик.
        Он коротко смотрит на экран сотового, где горит окошко мессенджера, а потом молча садится напротив. Но он все равно мешает собраться с мыслями, отвлекая одним дыханием, а я так не хочу вываливать на подругу неконтролируемый поток из десятка предложений. Надо точно и по делу, правильно использовать ситуацию…
        Ведь Итан не придумывает насчет Кирилла, с ним придется считаться. Какой бы бред он не нес, надо попытаться всё уладить мирно и лучше этой ночью. Мне только нужна страховка на случай, если ситуация выйдет из-под контроля.
        - Не знаешь, что писать? - Итан замечает мои сомнения, которые не дают набрать текст.
        - Минутку.
        Он картинно поднимает руки перед собой и отклоняется назад, облокотившись на спинку стула. Ко мне же, наконец, приходят фразы. Я пишу, что «познакомилась с классным парнем и уже ночь, а мы сидим в Маке у химчистки… Всё ok, на маньяка не похож, но позвони мне утром на этот номер, я свой где-то забыла».
        Что придумала, то придумала.
        Я указала адрес, подруга хорошо знает это место, и останется время отправки сообщения, уже неплохо. Она забеспокоится, если я не отвечу утром. Отправляю сообщение, а потом удаляю его и убираю телефон в карман. Смотрю на Итана, который успел надкусить бургер и отбросить его в сторону.
        - Не ешь такое? - спрашиваю, раскрывая свою упаковку.
        - Я не настолько голоден.
        - А я в самый раз.
        - Это хорошо, значит ты успокоилась, - он обхватывает длинными пальцами стаканчик с кофе, и я в который раз замечаю, как привычные вещи в мужских руках смотрятся иначе, меньше, уязвимее. - Кирилл кстати отлично готовит.
        Он сам смеется тому, как причудливо в его голове цепляются друг за друга темы для разговора, и опускает голову, собирая ладонью густые волосы.
        - Нет, правда, он любит итальянскую кухню и многое умеет. Я сперва не верил, думал он с доставкой из ресторана мухлюет.
        - Интересно, - я растягиваю слово, а потом все же говорю, что пришло в голову на самом деле. - Хочешь напомнить, что он обычный человек? Со своими привычками и хорошими сторонами.
        - Вроде того. Ты знаешь одного Кирилла, я другого, и я тоже не хотел бы знакомиться с твоей версией. Он бывает невыносим, конечно, Кирилл слишком правильный и… - Итан пожимает плечами и безотчетным движением перебирает пакетики с сахаром. - Мне до сих пор не верится, что он сделал… С парковки, да?
        Киваю.
        - Его жена пропала с парковки.
        Я убираю сахар прочь, шорох бумаги начинает скрести прямо по нервам.
        - Черт, я боялся, что он начнет спускать деньги без счета. Знаешь, частные детективы, экстрасенсы, взятки, много кто готов поживиться на чужом горе… А он придумал еще хуже. Хотя я ждал плохого, если честно, мы мало общались в последнее время, он перестал звонить, писать, и лишь иногда отвечал. Да и то, чтобы я не начал серьезно беспокоиться и проситься в гости. Я как-то поспрашивал, кто из знакомых когда его в последний раз видел, и понял, что он оборвал контакты со всеми.
        - Может новые появились?
        - Я надеялся. Есть же всякие группы поддержки, не знаю, форумы родственников… Но он нашел тебя.
        - Он толком не объяснил, как именно.
        Итан поднимает на меня взгляд, и я читаю в нем немой вопрос - ты правда ждешь логического объяснения?
        - Ему нужно дать выговориться, - произношу я с сомнением, с которым ничего не могу поделать, - и позадавать вопросы. Может, он сам увидит слабые стороны, засомневается… А, если нет, то тогда полиция, другого выхода я не вижу.
        - Да, его можно убедить. Еще не поздно.
        - Позвони ему, я готова разговаривать здесь.
        В людном месте под камерами видеонаблюдения я смогу говорить ровно и чувствовать себя хоть немного в безопасности.
        Так что здесь, и точка. Если разговора не избежать, то хотя бы место буду выбирать я. А никак в прошлый раз: вот стул, вот спальня, а вот неврозы незнакомого мужчины.
        - Кирилл выбрал не ту девушку, - Итан задумчиво смотрит сквозь меня, свыкаясь с новым планом. - Ты справляешься лучше меня… думаешь яснее, это уж точно.
        Я протягиваю ему телефон, и Итан принимает его небрежно, захватывая мои пальцы.
        Их разговор выходит коротким и скомканным. Итан не дает Кириллу говорить и давит жесткими условиями из места, времени и отсутствия другой перспективы, а, когда тот начинает протестовать, отключается.
        - Он приедет, - Итан протягивает мне телефон обратно, - у него уже и голос другой.
        - Какой?
        - Потерянный. Он извелся, это слышно.
        

* * *
        Итан вспоминает о стаканчике остывшего кофе и делает небольшой глоток, и по лицу становится ясно, что кофе тоже оставляет желать лучшего. Но он продолжает пить.
        - Мне кажется, он потерял разницу.
        - Ты говоришь загадками.
        - Прости, я для себя не могу толком объяснить… Кирилл как будто не понимает, что ты не она. Не Ольга.
        - Ольга?
        - Его супруга. Он в панике сейчас, и самой настоящей, так переживают за родных.
        - Поняла, - я киваю, прикрывая глаза. - Он уже пугал меня этим, ее имени не произносил, но вдруг посмотрел по-другому и потянулся ко мне, поцеловал в губы…
        Я замолкаю, чтобы не начать вспоминать. Ничего страшного не произошло, но все равно не по себе.
        - И всё? - с явной тревогой спрашивает Итан. - Больше ничего?
        - Он же не монстр.
        Итан кивает с усмешкой на знакомый ответ, который я ему возвращаю, и долго смотрит мне в глаза. У него тихий и спокойный взгляд, без суеты или оголенного нерва, так что в него легко провалиться с головой и даже не почувствовать падения.
        Так падали очень многие, если вообще есть число, а не безнадежный знак бесконечности, ведь чарующая мягкость сладко зовет. Я буквально читаю отражения женской беспечности в его карих выразительных глазах. И он давно разучился смущаться и переживать за впечатление, которое оставляет. Ведь это впечатление одно и то же, безотказно раз за разом.
        - Вы давно знакомы с Кириллом? - я все же пытаюсь вернуться к нашей беседе.
        - С института, у нас родители из одного города. Мы с ним в школьные годы иногда пересекались, но дружить начали в институте.
        - Ты хороший друг.
        - Нет, - он вдруг вспыхивает, неприятный смех искривляет его лицо, и Итан с трудом заставляет себя успокоиться, - я дерьмовый друг. Просто чувство вины догнало.
        - Не поделили бизнес?
        - Женщину.
        Пауза.
        - Он не знает, но я спал с Ольгой, - Итан нервно ведет плечами, как будто ему не плевать на мое осуждение и как будто я обязательно должна его почувствовать. - Просто так, потому что мог. Я давно хотел кому-нибудь рассказать… ему почти рассказал после похорон, заткнулся, когда увидел, что он наливает себе третий стакан воды подряд. То есть берет стакан, ставит на стол, наливает до половины и забывает о нем. И так снова… И снова.
        Он хотел рассказать.
        Но зачем? Зачем мне это?
        Я буквально вижу, как двое мужчин стоят в гостиной или посреди кухни и тяжело молчат… Быть может, хорошо, что Итан промолчал, ведь Кирилл мог отреагировать жестокой вспышкой. Винтик безумия мог крутануться еще тогда, с треском или, наоборот, сразу с разгоном и до упора… Быть может, ему не понадобилось бы расследование и поиски похожих девушек, потому что вся ярость досталась бы Итану.
        - Была злость на него и ревность что ли, - вполголоса продолжает Итан, неотрывно смотря на свои ладони, которые лежат на столе, - что он забрал всё горе себе.
        - Он же муж.
        - Да, я понимаю. Но я тоже потерял близкого человека, а приходилось врать, утешать его… дозировать свою скорбь, - он снова не сдерживает злой смех, - чтобы не возникли вопросы. Я уехал на неделю вскоре, сказал, что по делам. Отключил телефон и не просыхал, только аэропорт и помню.
        - Мне жаль, Итан.
        - Уже отпустило, слава богу. Или она не успела свести меня с ума, как его.
        
        ГЛАВА 8
        ДНЕВНИК ЖЕНЫ, 17 ИЮНЯ.
        Я получила смс с незнакомого номера. Там адрес, день и вечернее время. Вплоть до минуты. 23.16
        Это N.
        У меня дрожат руки, а по телу гуляет шторм, мне страшно и хорошо одновременно. Я решилась на встречу… нет, не так, я раздумывала пару минут, а потом гоняла мысли по кругу для приличия. Я бы поехала в любом случае, даже если бы извела себя доводами «унизительно» и «опрометчиво». Плевать.
        Уже поздно…
        Я не сомневалась, от кого сообщение и что это первый реальный шаг. Ни намеки, ни легкий флирт, а приглашение в номер. И это только больше заводило.
        Пришлось ехать на выставку в откровенном платье. Нет, я не дура с распродажной скидкой на тело, чтобы носить глубокое декольте или мини, но с моей фигурой любое атласное платье смотрится чертовски откровенно.
        Я сказала мужу о выставке, которая плавно перетечет в закрытую вечеринку для своих, поэтому ждать меня рано не стоит. Он кивнул, хотя удивился, ведь я с трудом переношу многие мероприятия.
        И проклятая выставка не становится исключением: душно, скучно, стрелки на часах замирают. И мне приходится уворачиваться от вспышек приятеля-фотографа, который плохо понимает слово "нет".
        К счастью, меня немного развлекают острые взгляды местных бабочек, которые оценивающе смотрят в мою сторону. Девушки потирают руки, глядя как я оделась на картинную выставку. В их глазах, я в отчаянии и кризисе, что-то из бабской классики - муж охладел, так хоть жадными взглядами чужаков подпитаться. И они уже начинают строить планы и тихо ненавидеть друг друга, на горизонте замаячил перспективный мужик, а тут столько желающих.
        Дурацкое развлечение, в общем.
        Я собираюсь на выход, когда отбываю положенный срок. Время как раз подходит. Не верится, что я устояла и не стала изводить себя, думая о том, что скоро случится. Как именно случится… Я нарисовала слишком много картин за последние дни, и эти картины одна грязнее другой, я и забыла, как далеко умею заходить.
        Как я люблю это.
        Спускаюсь по лестнице, чтобы поймать такси, и пытаюсь удержаться мыслями на границе. Но ничего не выходит, фокус предательски расплывается. Я в деталях представляю лицо мужа. Мне интересно, что будет с его свежим ухоженным лицом, когда он узнает? Когда узнает, как я отплатила ему за вчерашний вечер?
        Я умею мстить как все женщины.
        Ловлю желтый фирменный седан и оказываюсь в нем после взмаха руки. Произношу водителю адрес… Это последнее несмазанное воспоминание. Потом же случается стук, кто-то грубо бьет по капоту, еще секунда и открывается задняя дверь.
        N. Он вдруг оказывается рядом.
        - Здравствуй, Ольга.
        Он садится и, не отрывая от меня жадного взгляда, подает водителю знак ладонью. Мужская раскрытая ладонь опускается вниз, но уже не на сиденье, а на мое колено. N резко рвет дистанцию и нависает, уткнувшись грудью в мое оголенное плечо.
        - Я не ошибся, - произносит он с хитрой улыбкой. - Я никогда не ошибаюсь.
        Мне жарко от него, и он плавно выдыхает, касаясь моих волос. Стоит поднять лицо и можно почувствовать его дыхание на щеках.
        - Я ждал в кафе напротив, долго… У тебя сумасшедшая выдержка, я уже хотел идти и брать тебя под руку.
        - Ты сам назначил время, - я, наконец, нащупываю свой голос, - до минуты.
        - И ты наплевала на него, - он улыбается еще шире и закусывает нижнюю губу, когда опускает взгляд ниже. - Тебе нельзя носить такое, я чувствую себя животным.
        - Это плохо?
        Я чувствую его поцелуй на волосах, хотя это даже не поцелуй. Он дразнит и забирает последние сантиметры, касаясь моего виска. Слишком невинно, мало. Черт возьми, сукин сын издевается… И я запрокидываю голову сама, чтобы уже почувствовать его горячие губы, с которых слетают все эти слова, от которых мне только жарче и теснее. И еще его пьяная расслабленная интонация, будь она проклята!
        - Ольга, ты…
        - Заткнись.
        Он подхватывает мое движение и впивается в губы, забывая весь недавний торг. И я верю, что он извелся в том кафе, он буквально врывается в меня, так жадно, неистово… Я ничего не могу сообразить, проваливаюсь в тягучую сладость мужских прикосновений и плавлюсь.
        Всего лишь поцелуй. Первое касание.
        - У тебя нежные губы, - его взгляд плывет, не в силах сфокусироваться, - и это точно плохо.
        - Почему?
        - Не смогу остановиться, я уже чувствую… Не отпущу.
        Теперь глубже и медленнее, я закрываю глаза, представляя, как его губы скоро перетекут ниже.
        - Что ты сказала ему? - N выдыхает вопрос мне в рот, отодвигаясь всего на миллиметр.
        - Что?
        - Что ты сказала мужу?
        - Я не хочу говорить о нем.
        - Уверена? - он вновь целует, нежно касаясь языком, и тут же отстраняется. - Я думал, игра в этом.
        Он говорит «игра», а я отчетливо слышу «весь кайф». Весь кайф в этом?
        - Хочешь трахнуть его жену? - произношу с усмешкой.
        - Хочу много и долго трахать его жену.
        Я прячу раскрасневшееся лицо ему в плечо. Моя алая помада останется на его белой рубашке, даже не надо проверять, так и будет. Оставляю свой отпечаток и вбираю его запах. Он идеален, запах в мужчине - самое главное и сексуальное, и вот он идеален. Из-за него туман в голове только сгущается, и меня можно сейчас уговорить на любое безумие. Я абсолютно пьяна им.
        - Я вся мокрая.
        - Вся? - N повторяет мою недавнюю усмешку и подгибает под себя.
        Я за мгновение оказываюсь у противоположной двери, и он теперь давит сверху, а его рука… Я пытаюсь поймать ее, хотя хочу ощутить касание, да, хочу, и поэтому плохо стараюсь, безвольно проскальзываю пальцами по его локтю и позволяю ему.
        - Сумасшествие, - сдавленным голосом говорит N, находя кружевную ткань белья, - ты чистое сумасшествие…
        
        ГЛАВА 9
        Я пересаживаюсь на другую сторону. Устраиваюсь рядом с Итаном и жду Кирилла, который должен скоро появиться. Итан чувствует, как нарастает моя нервозность с каждой минутой, и произносит пустые мелочи, чтобы отвлечь меня. Он мягко улыбается и я на мгновение забываю, почему сжимаю край стола. Дешевый пластик скоро не выдержит и пойдет на излом.
        Скоро…
        Я замечаю Его на пороге, Кирилл как раз поворачивает голову в правильную сторону и находит наш столик. Наши глаза встречаются, и он замирает на месте, так что стеклянная дверь с доводчиком подпирает его сзади. Но он не реагирует на толчок и продолжает неотрывно смотреть на меня.
        Я же отмечаю, что он выглядит иначе, хотя вновь закутан в серо-голубое пальто. Уставший, заторможенный… Он не сразу вспоминает, что надо двигаться. Его приводит в чувства Итан, когда встает со стула и делает шаг навстречу, чтобы привлечь внимание.
        - Кирилл, - вполголоса зовет Итан, поднимая ладонь.
        Кирилл приближается, и я вдруг вижу, что его руки не пусты. Он сжимает черную папку, которая набита бумагами. Или фотографиями. Нет, пожалуйста, только не ими!
        Кирилл молча садится напротив и кладет папку на стол, под правую ладонь, а потом переводит тяжелый взгляд на Итана.
        - Ты зря вмешался, - произносит Кирилл холодно, - и я хотел бы получить все ключи назад.
        - Ничего важнее сейчас нет? - Итан хмурится и едва скрывает раздражение.
        - Ключи, Итан.
        - Они в машине…
        - Проверь карманы, ты всегда носишь ключи с собой.
        Итан качает головой, не веря в происходящее, но тянется к карману пиджака. Угадывает нужный карман с первой же попытки и протягивает связку с электронным брелком через стол.
        - Спасибо, - Кирилл кивает. - Теперь к делу.
        Он замолкает и вдруг смотрит на мое лицо. Кирилл сбивает меня с толку, но потом я понимаю, что он показывает, что готов слушать.
        Слушать!
        Я едва удерживаю злые слова на языке, хотя безумно хочется сообщить, что из него дерьмовый эмпат, который опаздывает на автобусную остановку. Я хотела говорить в его доме, чтобы не быть пустым силуэтом, к которому можно приладить любую роль и любой фетиш. Я хотела достучаться и крикнуть о себе, что я живая! Или хотя бы прошептать… Но теперь, за столиком полупустого кафе, я хочу слушать сама.
        - Я почти набрал Артема, - наконец, выдыхает Кирилл, и следом кривится, словно сказал не то, что следовало.
        - Но, к счастью, одумался, - отвечает Итан, подаваясь вперед навстречу другу.
        - Кто это?
        Итан поворачивает голову на мой вопрос.
        - Старый приятель, который знает кучу крепких ребят без мук совести. Или у него уже всё официально?
        - Официально, - кивает Кирилл. - И черная военизированная форма, как полагается.
        - Могли бы запросто положить всех в пол, у него лютые парни, а теперь и с корочками, - Итан мягко усмехается и запрокидывает голову, утыкаясь взглядом в светлый потолок. - Последний раз мне руки заламывали лет шесть назад.
        - У меня последний раз воровали тогда же.
        - Я не вещь, - я улавливаю намек Кирилла, что Итан украл меня у него, и встреваю в дружескую беседу.
        - Да, прости…
        - И я по-прежнему хочу домой, - ловлю взгляд Кирилла, в котором вдруг отражается чистая усталость. - Я хочу разобраться в этом деле, чтобы покончить с ним. Не надо тянуть время и говорить о пустяках, вы можете мило пообщаться о своем без меня. Я здесь, чтобы получить ответы, ясные и разумные, Кирилл. Ты должен мне после всего, что сделал, я же напротив… Я могу встать и уйти, могу творить со своей жизнью, что угодно. Ты мне не указ.
        - Кажется, я не напугал тебя, а разозлил.
        - Угадал, - показываю на папку, которая по-прежнему лежит под его широкой ладонью. - Что там? Ты хотел мне что-то показать в доме, это оно?
        - Сперва ответь мне, почему ты доверяешь ему? - Кирилл указывает на Итана. - Совершенно незнакомому мужчине…
        - Кирилл.
        - Ты не знаешь ни его прошлого, ни его мотивов, - он грубо перебивает меня, опаляя живой эмоцией. - Он мог оказаться кем угодно.
        - Мы не будем говорить о доверии.
        - Ты села в его машину.
        - Черт, Кирилл, ты взялся за психоанализ? - скептический голос Итана снимает возникшее напряжение. - Люди в панике плохо соображают и тянутся к первой протянутой руке.
        - Вот именно. Ты в большой опасности, Александра. Пусть ты не доверяешь мне, но это не повод доверять первому встречному. Мне пришлось караулить тебя на парковке и применять силу, а Итан лишь открыл дверцу машины.
        - Тебе не кажется, что в этом есть твоя вина, - огрызаюсь.
        - Моя вина будет, если тебя найдут мертвой на пустыре. И я себе этого не прощу, можешь не сомневаться.
        - Можешь не мучиться даже в таком случае, я тебе разрешаю.
        - Видишь? - Кирилл кидает вопрос Итану и резко отворачивается прочь, теряя всякий интерес к моей персоне. - Поэтому я действовал, как действовал. Это не работает по-другому, либо контроль, либо бесконечные дебаты.
        - Но Саша права, это ее жизнь.
        - Представь на ее месте пятилетнего ребенка…
        - А еще лучше слепого, - я не могу больше терпеть происходящий бред и рывком поднимаюсь на ноги, - слепого пятилетнего ребенка.
        Я решаю уйти. Здесь не будет диалога, он приехал не разговаривать, а издеваться.
        

* * *
        Не знаю, чего он добивается, и есть ли в его голове вообще план? Или Кирилл просто развлекается, а кожаная папка набита пустыми листами… на столе может лежать обычная наживка.
        Мне отмеряют целых два шага, прежде чем Кирилл выбрасывает руку и ловит мое запястье, до боли сдавив его между пальцами.
        - Ты так смотришь на меня… Я безумен по-твоему? - произносит Кирилл с нажимом, смотря на меня снизу вверх.
        - Отпусти меня.
        - Я могу быть безумным, если тебе так удобнее.
        - Кирилл, тебя несет, - Итан осторожно оглядывается по сторонам.
        - Я вооружен.
        - Ты совсем…
        Итан не заканчивает фразу, обрывая себя обреченным выдохом. А Кирилл дает прекрасную возможность вспомнить, сколько лютой силы в его руках. Он резко и умело притягивает меня к себе, так что я за мгновение оказываюсь на лавке рядом с ним, уткнувшись плечом в мужскую грудь и завернувшись в его руки всем корпусом.
        - Ответь ему, я совсем или нет? - Кирилл шумно и рвано дышит, сковывая мои рывки на свободу. - Мне плевать, вы же теперь решаете, как будет. Можете поднять крик, начать истошно звать на помощь. Вперед.
        - Нет, у нас будет обычная драка, - Итан поднимается во весь рост. - Давай выйдем.
        - Не намахался?
        - И никакого оружия, ты даже не пьян для такого дерьма.
        - Видишь, он не верит, что я сумасшедший, а он давно меня знает. И он умный.
        Кирилл отпускает меня, после чего поднимается на ноги и кивает Итану.
        - Пойдем, - бросает он хрипло и чуть отодвигает стол, чтобы протиснуться мимо меня.
        Штормовая волна вдруг сходит, а мужчины молча уходят. Хотя Итан на прощание зажигает красноречивый взгляд «ты в порядке?», и, получив мой кивок, бредет дальше за другом. Я же успеваю прочитать на напряженном лице Итана все те же вопросы, что сейчас стучат в моей голове.
        Что это было?
        Зачем?
        Что дальше?
        Хотя нет, я не буду больше ничего обдумывать! Вспоминаю свой недавний порыв, тоже поднимаюсь с места и оглядываясь в поисках второго выхода. На меня внимательно смотрит парочка из-за углового столика, все же наши чудаковатые телодвижение приковали внимание, и я чувствую себя забавной обезьянкой на сцене, а сверху бьет ослепляющий прожектор. И пусть так, нас запомнили, к тому же Итан говорил, что кассир решил, что он пьян… Господи, это даже смешно! Я отмечаю спасительные мелочи, хотя могу своими ногами подойти к любому в зале и попросить о помощи. И телефон Итана по-прежнему у меня в кармане.
        Что со мной не так?
        Вот верный вопрос.
        Я нахожу второй выход, стеклянная дверь в другом конце выдает себя пожарной табличкой exit, но там заперто в честь ночных часов. Интересно, Кирилл заметил это? Поэтому согласился оставить меня здесь?
        Он же любит все контролировать… хотя иногда допускает осечки. Я замечаю, что он забыл папку, из-за чего зло выдыхаю и опускаюсь на прежнее место, подтягивая ее к себе. Металлическая молния не капризничает, несмотря на мои нетерпеливые рывки, за которыми едва поспевает язычок. И я едва сдерживаю нервный смех, когда заглядываю внутрь.
        Черт возьми, я угадала! Он врет и погряз в собственном вымысле!
        В папке нет ничего, только скомканные куски белой бумаги для объема. Я сгребаю их на стол и вспоминаю мамины руки. Вспышкой приходит воспоминание из старых времен, когда она рвала газетные листки и набивала ими зимнюю обувь. Заполняла пустоты. Неужели, Кирилл занимается тем же самым? Заполняет опустевшую жизнь как может… с помощью странного расcледования, поиска совпадений и, черт возьми, меня.
        - Я могу убрать?
        Чужой голос заставляет очнуться и найти рядом девушку в форме заведения. Она испытующе смотрит на меня, как будто ее предложение всего лишь повод подойти, как и желтая тряпка, зажатая в ладони. Я вновь смотрю на мусор из скомканных клочков и киваю.
        - К черту, - ладонями собираю листки, сгребая их на поднос.
        Но вдруг осекаюсь, когда замечаю черные чернила на самом краешке. Точно, не показалось, на другом тоже. Они не пустые, нет… Это смятые записки.
        - Оставьте меня, пожалуйста, - поспешно отворачиваюсь от взгляда официантки, в котором аварийной строчкой горят нехорошие мысли на мой счет. - Я уберу сама.
        
        ГЛАВА 10
        Я беру записки в руки и читаю их по одной.
        «Три комнаты и чердак, но там большой навесной замок. Я не буду даже трогать его, пытаться как-то открыть, на замке останутся зацепки, и он заметит».
        «Я считаю дни, пока немного - шесть, но надо придумать, как отмечать их, чтобы не сбиться».
        «Холодно».
        «Странно, как всё быстро меняется. Я ведь приезжала сюда раньше по своей воле, и мне нравился запах дерева, мягкий свет, темная мебель».
        «Он так уверен в себе и во всем, что делает. Он был абсолютно уверен, что я никому не расскажу, не оставлю адрес или хотя бы упоминание о нем. Ведь он рисковал… Или нет? Он, наверное, видел меня насквозь».
        «Надо писать короче. Большие записки трудно прятать».
        «Он нашел. Заставил показать все, прочитал и сжег некоторые. Но разрешил мое баловство, только без имен и его описаний».
        «Я по-прежнему пишу и прячу записки по дому. Под плинтус, в щель двери, под обивку. Обживаю дом как могу».
        «Из проехавшей машины прогремела музыка. Здесь обычно одна тишина».
        «Он сказал, что перережет мне горло».
        «Я нашла способ. Кухонные шкафы украшены маленькими треугольниками из металла. Я переворачиваю на другое ребро по одному каждый день и так веду свой календарь».
        «В ванной начал течь кран, и звук воды очень раздражает по ночам. Кап-кап. Кап-кап».
        «Я плакала всю ночь и не могла себя успокоить. Ничего не помогало. А теперь я боюсь, что он вдруг приедет и увидит меня такой, с красным опухшим лицом».
        «Подарок. Он привез две тарелки, настоящие, а не одноразовые из дешевого пластика. Очень красивые».
        «Тянет костром».
        «Он был нежен, он мягко целовал и касался. И мне было хорошо… Как прежде с ним».
        Я не дочитываю, потому что чувствую, что вот-вот не смогу сдержать слезы. Каждая строчка отдается глубоко внутри, и хуже всего от сухого лаконичного слога. Словно незнакомая мне девушка писала о чем-то обыденном, возможном в привычной жизни. Как запись в девичий дневник, где-то между красивыми наклейками и полосками разноцветных фломастеров.
        Ведь кран правда может подтекать, а сосед громко включить музыку. Это возможно, да, но не тогда, когда тебе обещают перерезать горло. Это события вычитающие друг друга, ты не можешь думать о монотонно капающей воде, когда тебе пообещали такое.
        Хотя со мной происходит то же самое. Я сижу в круглосуточной кафешке и думаю об убитой девушке и ее предсмертных записках. И пульс даже успел прийти в норму, мой организм чертовски быстро адаптировался.
        Так что я могу сделать собственную пометку, столь же буднично и лаконично. «У официантки пятно над бейджиком. Кажется, кофе».
        Я иду на выход, чтобы глотнуть свежего воздуха, и на мгновение забываю, что найду на улице Итана и Кирилла. Мужчины стоят у спортивного седана Итана и смотрят под ноги. Они молчат, и почему-то одного взгляда на них хватает, чтобы понять, что молчат они давно и тяжело. Кирилл курит, медленно затягиваясь, а потом забывая о сигарете на целую вечность. И он ежится, то ли от ночной свежести, то ли от собственных размышлений.
        - Забери, - я протягиваю ему папку, в которую втиснула все до единой записки, измяв их в сотый раз.
        - Открывала?
        Я киваю и ловлю вопросительный взгляд Итана.
        - Я говорил тебе, что нашёл дом, в котором он держал одну из девушек. Записки были повсюду, - продолжает Кирилл, - не уверен, что отыскал все… Дом небольшой, но старый, там каждую трещину надо проверять.
        - Так что в папке?
        - Записки, оставшиеся от второй жертвы, - Кирилл отвечает Итану и забирает папку из моих рук.
        Итан хмурится, отпуская тяжелый выдох, а потом машинально поднимает руку, словно хочет дотронуться до плеча друга, но останавливается, оставив жест незавершенным и корявым.
        - А Ольга была первой, - произносит он сдавленно. - Я рассказал о ней, прости.
        Кирилл явно проводил черту честности в другом месте, и о погибшей жене мне знать не следовало.
        - Ты много болтаешь, - зло выдыхает Кирилл.
        - Ты сам проговорился, - я вмешиваюсь и вхожу в их тесный круг, - сказал, что я похожа на нее. Я бы все равно догадалась на кого именно.
        Кирилл отворачивается от меня и выдыхает сигаретный дым, а потом щелчком отбрасывает сигарету подальше.
        - Догадалась бы, - соглашается он с кивком. - Писала вторая убитая девушка, записки из дома, который я нашел в области. Я купил его…
        - Ты что? - вспыхивает Итан.
        - Чтобы никто не мешался под ногами.
        - Ты идиот, Кир, это же вещдок. Это все вещдок! - Итан сжимает край папки и с силой встряхивает. - Если дело выйдет на федеральный уровень, с прессой и звонками из Москвы, к тебе будет очень много вопросов. Тебя затаскают по допросам, никакие связи не помогут.
        - У меня есть ответы, мне бояться нечего.
        - Да? Ты уверен? Тогда отлично продумано, на ура просто. Но я на твоем месте уже сейчас бы начинал ползать в ногах у Александры, потому что у нее тоже есть ответы.
        - Итан, - я останавливаю его и смотрю на Кирилла, которого явно не тревожит обрисованная по его душу следственная перспектива. - Что было в доме? Он держал ее насильно, мучал? Я хочу знать всю историю.
        - Я не знаю всю историю.
        Господи! Ну почему с ним так сложно?
        - Ее имя Альбина, - добавляет Кирилл после паузы, будто почувствовал, что уж слишком скуп на слова. - Он убил ее после Ольги, но начал с ней намного раньше. Он держал ее в доме месяца два-три, в записках нет привязок к конкретным датам, но она считает недели.
        
        - Она пишет о календаре…
        - Треугольники на фасадах? Да, я проверял, никакой системы. Наверное, он всё убрал.
        - А записки проглядел?
        - Нет, он был уверен, что не рискует. Ей было всего 21, молодая и глупая. Тренировочный лагерь.
        - Что ты имеешь в виду? - Итан с трудом, но начинает улавливать нить разговора, он облокачивается спиной на седан, расправив плечи и спрятав ладони в карманы брюк.
        - Альбина выпадает из списка. Она совсем легкая добыча, без будущего, без родных… буквально, она сирота. Ее никто не кинулся искать, нет человека и ладно. Если бы он не терзал так жертвы, то ее труп тоже никого бы не заинтересовал. Он специально начал с нее, самый безопасный вариант, ему никто не мешал, не дышал в затылок, он игрался, сколько хотел, проверял, что умеет.
        - Но других девушек он не похищал? - я задаю очередной вопрос, пока Кирилл настроен отвечать прямо.
        - Нет, но у них были встречи. Это всегда начиналось мирно - общение, определенный сценарий. Он ловит кайф от момента узнавания, от той секунды, когда человек понимает, что доверился убийце, но уже поздно.
        Кирилл вдруг отворачивается от нас и делает два быстрых шага прочь. И в повисшей тишине я читаю закономерный вопрос - «С Ольгой было так же?», но ни я, ни Итан не произносим ничего вслух. Мы только смотрим друг на друга, и, кажется, Итан стремительно догоняет меня, он запрыгнул на подножку экспресса позже, но уже забыл свою злость на друга, на его спорные решения и методы. Итан молчит теперь.
        Да, это затягивает, незаметно и намертво.
        - Он постоянно рискует, - Кирилл возвращается к нам, но смотрит куда-то между наших тел, туда, где нет встречного взгляда. - Подходит очень близко, вплотную… вот он, но никто из друзей и близких никого не видел. С кем познакомилась недавно? Встречалась? Быть может, новое увлечение? Коллега? Нет, они ничего не могут припомнить, потому что девушки молчат. Ни одна из жертв не рассказала о нем. Как он этого добивается?
        - Например, как ты со мной, - произношу вполголоса, - я тоже никому не описала тебя.
        - Спасатель? - Кирилл усмехается. - Я спасаю тебя всего второй день, а он проделывал этот фокус неделями. Без связывания и отбирания телефонов.
        - Любовник, - Итан подает свою версию и проходит вперед, разминая ноги, - о любовниках молчат. Девушки замужние?
        - Кроме Альбины.
        - И кроме меня, - я поднимаю ладонь.
        Мне не по себе, что Итан коснулся этого. Скверное ощущение тайны, когда ты знаешь что-то, но вынужден молчать. А я не просилась в круг посвященных, и я не хочу стоять рядом с Кириллом, когда Итан будет говорить о любовниках. Мне неприятно, хотя Итан тоже помрачнел, и прошел мимо нас чтобы спрятаться от чужого внимания. Он справился с тоном и произнес фразу, не выделив случайно ни одного слова, но все-таки отошел от греха подальше. Он занервничал, хотя я слишком мало его знаю, чтобы читать его поведение, но он словно заставил себя произнести эту догадку.
        Словно это очень важно, и по-другому никак.
        - Он мог действовать по ситуации, - продолжает Итан. - Если, как ты говоришь, он любит играть, то ты не найдешь общую схему, он будет импровизировать. Придумывать новое, смотреть на наши действия…
        Итан останавливается, замечая, что Кирилл перестал слушать его.
        - Кир? - зовет тогда Итан.
        И Кирилл просыпается, реагируя на мягкую обеспокоенную интонацию. Он поднимает лицо и смотрит Итану в глаза.
        - У Ольги был любовник, - спокойно, без единой эмоции произносит Кирилл. - Я знаю наверняка.
        ГЛАВА 11
        ДНЕВНИК ЖЕНЫ. 2 ИЮЛЯ.
        Он смеется. Нагло и в голос, и его смех заразителен, черт возьми.
        - Я в клетке, - произношу и отпускаю воздух так, словно выдыхаю дым после глубокой затяжки.
        Белые простыни валяются на полу, а номер в отеле задумывался специально для помешанных парочек вроде нас. Я смотрю на зеркальный потолок поверх его плеча и наслаждаюсь прекрасной картинкой. В этом есть что-то нездоровое, но я могу смотреть на обнаженные тела часами. На изгибы, бархат кожи, перетекающие друг в друга силуэты и их плавные движения… N щедрый подарок судьбы, по-настоящему красивый мужчина всегда трофей, но N самое совершенное, что я видела. Трогала.
        Его хочется запечатлеть на фото. В золотые рамы для коллекций. Как делает мой приятель-фотограф Сил. Он бы точно поблагодарил меня за столь выдающуюся фактуру и остал бы от меня хотя бы на месяц.
        Пытаюсь отвлечься и перевожу взгляд на позолоченный карниз, с которого свисают тяжелые шторы. N захлопнул их наглухо, чтобы нас не тревожил дневной свет и стеклянная высотка, которую возвели преступно близко. Впрочем, в центре по-другому не бывает, каждый драгоценный сантиметр земли на счету и всем плевать на клаустрофобию.
        В мою голову приходили идеи получше, чем остановиться в крупном отеле, где можно нарваться на взгляд знакомого или знакомого знакомого, но я страшно устала от второсортных мотелей. От условно свежих простыней и унылых интерьеров с неожиданными вкраплениями Египта. Почему они так любят орнамент с усыпальниц? А загородные дома, как ни странно, за городом, дорога забирает почти всё время, которого и так никогда не хватает.
        N вновь и вновь зовет в свою квартиру, в которой я бывала в роли супруги лучшего друга, но я не хочу портить жанр. Интрижка должна происходить в стенах вроде этих. Необжитые светлые номера, которые не знают личных мелочей и старых воспоминаний, они лишь сиюминутно твои и не притворяются чем-то большим. Ничего не обещают и не дают поводов задержаться. В конце ты захлопываешь дверь, оставляя случившееся за спиной. Пытаешься во всяком случае, чтобы не усложнять себе жизнь.
        Зачем устраивать беспорядок в собственных квартирах? Вдруг там еще жить…
        Верхний свет слишком яркий, N зря нажал все клавиши. Можно закрыть глаза, но светлая пелена все равно будет стоять перед глазами.
        - Ты обо мне? - N кривится сквозь улыбку и перекатывается на бок, чтобы оказаться надо мной.
        - И о тебе тоже. Твои руки как прутья.
        - Я не держу…
        Я уворачиваюсь в сторону и наклоняюсь к краю кровати, но N ловит меня, сковывая в тесных жарких объятиях. Он горячий во всех смыслах.
        - Ладно, ладно, я храбрился, - он целует меня, влажно лаская языком. - Ты никуда не пойдешь и останешься со мной.
        - Я пойду в душ. И без тебя, иначе в этом нет никакого смысла.
        Он решает добиться своего без слов, используя лишь пальцы и язык. Но он уже закормил меня, так что отбиваться не так уж сложно. И потом, если я и знаю что-то о мужчинах наверняка, так то, что останавливаться надо прежде, чем он получит всё, что хочет. Поэтому я перехватываю его руки и качаю головой, одновременно пытаясь спрятаться за подушкой, которая так кстати оказывается рядом.
        - Ты слишком выносливый, - я едва могу говорить из-за смеха, потому что N решил, что я отчаянно дразню его и продолжает бороться со мной, - а я слабая женщина. Я больше не могу, я прошу пощады.
        Он все же расцепил мой корявый блок и стянул пальцы вокруг запястий, заставив опустить руки вдоль тела. И теперь навалился сверху на правах победителя, со счастливой улыбкой заглядывая в мое раскрасневшееся лицо.
        Он слишком выносливый, да. И слишком щедрый. Две недели встреч открыли неожиданную правду, и я увидела, какой он на самом деле. Хотя раньше, скорее всего, не смотрела на него, а придумывала человека в своей голове.
        Я никогда не врала себе на свой счет, и знаю, как чувствительна к мужскому обаянию, как мне сносит голову и не остается ни одной достаточной преграды. Жестокий сладкий прилив… меня не поймут те, кто привык держать желание в душной комнатенке метр на метр. Не поймут счастливые жены, которых всегда спасала любовь мужа. Меня вот не спасала. И я научилась бороться по-своему, ведь на мир можно смотреть под определенным углом, накинув очки с ледяным фильтром.
        Помню, как N казался мне холодным и сдержанным, я даже ловила удивленный взгляд мужа, когда поделилась мнением. Сказала, что N отлично бы смотрелся в военной форме с командирскими погонами и чеканкой вместо фраз.
        Я видела N таким годами, как будто знала, как опасно разглядеть его в истинном свете. Как сейчас, когда он умиротворен и в то же время полон сил. Он невыносимо нежен, даже когда проигрывает слепой страсти, его руки не знаю грубости, хотя умеют сминать, брать, вести… черт, они умеют всё на свете!
        Я тону в них и не хочу искать никакой берег, мне плевать, что будет, когда он рядом. Я хочу только чувствовать и слышать его голос, как он пошловато заигрывает или глупо шутит. Второе даже лучше. N не боится показаться смешным, произнося нелепицы, чтобы развеселить меня, впрочем, он ничего не боится. Он буквально распахнулся мне навстречу, не тратя время на обычные подозрения и примерки. «Вот он я, бери».
        - Пощады значит?
        - Да, - я быстро киваю, чтобы он не успел передумать. - Или ты можешь взять меня в плен. Например, послезавтра после обеда.
        N опускает голову на мою грудь и касается меня языком.
        - Ты можешь задержаться? У меня есть еще время.
        Черт.
        Не могу, он прекрасно знает. Мне нечего ответить, и я провожу ладонью по его густым мягким волосам.
        - На час?
        - Нельзя, чтобы он заподозрил, - я наклоняюсь, чтобы поцеловать N в макушку. - Так станет намного сложнее встречаться, придется оглядываться и искать стопроцентные отговорки. Или вообще взять паузу, а я не выдержу долго без тебя.
        

* * *
        Я не хочу пауз, я уже выучила, как скоротечно очарование. Как быстро уйдет свежесть первых эмоций. Я вновь смотрю на потолок и любуюсь мускулистой спиной, которая перекрывает мой силуэт. Его мышцы напряжены, потому что он вытянулся, удерживая вес на локтях, и теперь можно проследить за каждым тугим изгибом.
        Мужское тело должно быть сильным, массивным, и N честно отрабатывает каждый аванс, данный природой. Он ухожен и залюблен, он буквально светится как дорогой камень из лучшей коллекции. До него хочется дотрагиваться, и я блаженно прикрываю глаза, когда медленно провожу рукой по ложбинке на его спине.
        Он тут же откликается и кладет ладони на мои плечи, начинает нежно поглаживать, разминая. А я начинаю сомневаться, что смогу открыть глаза, хотя мне действительно нельзя оставаться, задерживаясь на лишние минуты. Мы самым глупым образом испытываем судьбу, я знаю, знаю…
        Но мне так хорошо и спокойно, он умеет забирать меня из любой комнаты и из любых мыслей следом, сколько бы правоты в них не было. Я забываюсь и могу только чувствовать. Как сейчас, когда уверенные пальцы растирают мою кожу, прокладывая дорогу всё ниже и чувственнее.
        - Придумай какой-нибудь форум в соседнем городе, - говорит N. - На недельку.
        - Придумаю, - я заставляю себя очнуться. - Но сейчас у него открывается новая площадка, я должна быть рядом.
        - Я начинаю безумно ревновать к нему.
        - Не думай об этом.
        - И как? Ты выходишь за дверь и едешь к нему. По ночам мне совсем херово…
        Его тяжелый выдох не обещает ничего хорошего.
        - Я люблю тебя, - добавляет он.
        - Не надо любить меня, меня надо трахать.
        Он тихо смеется, сбрасывая возникшее напряжение, и поднимает голову, заглядывая мне в лицо.
        - Ты понимаешь, что делаешь хуже? - N усмехается. - Во мне с каждым днем растет уверенность, что я нашел свою идеальную женщину.
        - Муж говорил мне подобное.
        - Ты стерва, Ольга. И я ведь догадывался, он любит говорить о тебе…
        - Надеюсь, без откровенных подробностей?
        - Неважно, что он говорил, всё видно по глазам. Он верит, что вытянул самый счастливый билет. И я его понимаю.
        - А я не понимаю, какого черта мы до сих пор говорим о нем?
        Зачем мы сейчас говорим о нем?
        Мы разыграли грязную карту лишь раз, в нашем первом номере, когда застежка атласного платья не хотела сдаваться. У N дрожали пальцы, но он нисколько не смущался, воюя с молнией, которую я запретила вырывать к черту. Он закусывал нижнюю губу и шутливо рычал, а я едва могла стоять на ногах.
        Но я успокоилась тогда, ощутив всю силу его желания, вдруг поняла, что он не только изводил меня, а извелся сам, и еще неизвестно, кто по итогу выиграл по очкам. Он давно думал обо мне, это стало так очевидно, что можно было представить все нехитрые порнофантазии с моим участием, которые крутились в его голове. Сумасшедший калейдоскоп, одна отвязнее другой…
        Я позволила некоторым сбыться наяву, когда он признался. Я спрашивала, он отвечал. Дарил детали, возбуждающие и яркие, в которых не оставалось нужды, у меня кружилась голова от одной лишь хрипотцы, которая впивалась в мужской голос. Он предавал его, когда N начинал говорить, что хочет сделать со мной. Как именно и в какой позе. Игра в долгожданный приз безумно заводила нас обоих, я видела, как горят его глаза, и он каждый раз заходил дальше, чем произносил вслух.
        Дальше и дальше. В первые встречи я не верила, что смогу оторваться от него. Он оказался лучше, чем я могла мечтать. Его кожа, тембр, движения, запах, его член… Всего было слишком много, чтобы искать другие спусковые крючки. Мы и так задыхались. Стянув с меня то атласное платье, N всего раз или два произнес пошлое «Он делал так? А так?» и забыл, что я чья-то жена. Нам хватало друг друга.
        - Кирилл ведь тоже увел тебя у мужа? - N решает проигнорировать мою фразу, и я киваю, хотя замечаю его самоуверенное «тоже».
        - От спортсмена, кажется, - с трудом припоминает он. - И олимпийские медали были?
        - Бронза. Хочешь посмеяться?
        - Давай.
        - У меня было кольцо на безымянном пальце, когда я познакомилась со спортсменом.
        - Черт…
        - Я всегда замужем.
        Это мой спасательный круг.
        - Значит каждый любовник хотел тебя себе?
        - Хватит, - я накрываю его лицо ладонями, чтобы спрятаться от настырного взгляда, в котором к тому же гуляют дразнящие огоньки. - Из твоих уст это звучит странно.
        - Я заткнусь, если ты возьмешь меня в душ.
        
        ГЛАВА 12
        Я снова кручу в руках фотографии девушек, к которым добавился снимок Ольги. Я запомнила, что их нельзя переворачивать, ведь Кирилл для чего-то придумал кровавый оборот. Как напоминание? Которое всегда под рукой? Неудивительно, что он заговаривается и творит вещи, выходящие за рамки нормы.
        Теперь я знаю одну из девушек по имени. Альбина. И ее фотография по-настоящему пугает меня. Я согласна с Кириллом - Альбина выпадает, и внешне тоже. Если остальные девушки, как я, похожи на его жену на уровне типажа, то Альбина родная сестра, если не близняшка. Не хватает только денег. Плохая прическа, уставший взгляд, опущенные вниз уголки губ, общее ощущение замученности. Но, если закрыть глаза на состояние банковского счета каждой из них, то остается только удивительное совпадение.
        Так бывает, конечно. Природа иногда ленится и подсовывает уже использованные варианты.
        Но свою фотографию в этом ряду я больше видеть не хочу. Я верю, что ужасная история девушек произошла на самом деле, а Кирилл искренне хочет мне помочь, только это ничего не значит. На ту парковку, с которой он силой забрал меня, его могли привести не доказательства, а голоса в голове. Или обычные домыслы… он где-то увидел мою фотку, в соцсетях, например, и триггер сработал. Сумма черт как повод, ведь я действительно похожа на его погибшую супругу. Не как Альбина, но измученному рассудку достаточно соломинки… легкого намека и вот оно! Цель! Есть для чего жить завтра.
        Итан предупреждал меня, что логического объяснения не стоит ждать, не будет никаких ясных «почему именно ты?» и «как убийца выбирает жертв?», и Кирилл действительно молчит. Вернее, он уже давал ответ в своем доме. Он просто знает, что я следующая.
        И так всё. Он выдает выводы, но не рассказывает, как к ним пришел. Откуда Кирилл взял психологический портрет насильника? Тот самый трафарет действий. Оттуда же, откуда мое имя?
        Что-то знает, что-то придумал. Где-то правда, где-то ложь. И он похоже границ уже не чувствует, верит собственному вымыслу также сильно, как фактам.
        - Откуды ты столько знаешь о поведении убийцы? И что с другими девушками? Кроме Альбины и Ольги есть еще две жертвы.
        Я сижу на заднем сиденье в ленд ровере Кирилла, пока мужчины копаются в навигаторе. Мои слова заставляют их остановиться, а Кирилла - посмотреть в зеркало заднего вида. Он смотрит на мое лицо и будто припоминает, что говорил раньше.
        - Ольга любила эту машину, - произносит он невпопад и отворачивается, возвращаясь к цветному дисплею. - Старая, не жалко… Она терпеть не могла ездить аккуратно, даже не старалась, по всему кузову царапины, любила открывать дверь прямо в ограждение. Пару раз при мне, она еще так наигранно кривилась и выдыхала с улыбкой «ой». Я смирился, да и плевать по большому счету, она не лихачила, не подрезала поток, просто ненавидела парковки и тесные места.
        Я откидываюсь на спинку, чувствуя, что к моему вопросу мы уже не вернемся.
        - Я как-то взял ключи, чтобы отогнать в мастерскую, но она вдруг устроила скандал. Самую настоящую истерику, хотя слез не было, Ольга вообще не умела плакать, но у нее тряслись руки, и она не могла продохнуть, заикалась на каждом слове. Кричала, что я вечно беру ее вещи, делаю всё молча и ничего не спрашиваю, что я слепой мудак… Я положил ключи от машины обратно на стол и подумал, что они трахаются в ней.
        Мне вновь неудобно слушать его, я как будто подглядываю в замочную скважину за чужой жизнью. Ведь Кирилл сейчас слаб и поэтому позволяет себе прозвучавшие слова, он не стал бы изливать душу перед малознакомой девушкой в другой ситуации, как не стал бы рассказывать интимные подробности.
        - Это была не интрижка, а серьезно, она не изменяла мне до этого. Я доверял ей, хотя иногда думал «а вдруг?», она была очень красивой, эффектной, я видел, как на нее смотрят другие мужчины… Я, когда по календарю понял, что она врет, взбесился, не знаю, каким чудом остановился, я буквально поймал себя в дверях спальни. Развернулся и уехал на пару дней, иначе я мог бы что-нибудь сделать с ней.
        Наверное, как раз за таким охотятся папарацци, ловят подобные моменты, за которыми стоит не искренность, а обычная отупляющая усталость. Человек забывается, не в силах больше контролировать себя, и произносит лишнее.
        - И я обрадовался, когда появилась вторая жертва, - добавляет Кирилл хрипло. - Через Ольгу я бы не нашел… я не знал с чего начинать и боялся подробностей. Копаться в ее жизни, черт, да она знала сотню людей! Постоянные встречи и проекты, она работала не только в моей компании, еще консультировала в других городах. Она ушла в искусство и устраивала выставки… И это только работа, а еще миллион увлечений. Она выучила датский, просто так, и у них был своего рода клуб, где они общались, потом она любила гоночную тусовку, ездила с подругами в Сочи на Формулу-1. У нее осталась любовь ко всей этой спортивной истерии после второго мужа, он сноубордист, и она просто выбрала другой вид спорта. Она…
        Итан не выдерживает и кладет ладонь на плечо Кирилла, останавливая поток его слов.
        - Но любовника найти легче, - произносит Кирилл после паузы. - Это всегда отели.
        Итан машинально кивает и отнимает руку. Я же начинаю смотреть на свои ладони, которые сами собой сцепились в нервный замок.
        - Я из-за него не искал. Подумал, начну искать убийцу, а найду любовника.
        

* * *
        - Я только предположил, - отзывается Итан, который явно уже не рад, что навел Кирилла на мысль, что любовник может быть убийцей. - Мы можем посмотреть через других девушек…
        - Я уже смотрел. В навигаторе есть история.
        Кирилл возвращается к экрану, прощелкивая меню вниз. Я слышу, как напряженно дышит Итан, и как вдруг затих Кирилл. Новая задача поглотила его, он, наконец, получил направление, в котором можно двигаться.
        - Историю можно стереть. И полиция же проверяла.
        - Проверяла, - Кирилл послушно кивает, но продолжает просматривать строчки на экране. - Они много что проверяли, но толку ноль.
        Поздно, Итан может теперь произнести хоть десяток доводов, один логичнее другого. Он одной неосторожной фразой уже подарил Кириллу нездоровую сцепку. Убийца-любовник.
        Отлично, просто отлично.
        - Мы можем притормозить, - я наклоняюсь вперед, вклиниваясь между передними сиденьями. - Я смотрю на эти фотографии и понимаю, что ничего не знаю о двух последних девушках.
        - Вот этот адрес, - вдруг отзывается Кирилл, и по его тону становится ясно, что он не слышал ни одного моего слова. - Это слишком далеко… и знакомо…
        Кирилл быстро бросает ладонь к внутреннему карману пальто, и, когда достает сотовый, лишь с третьей попытки может попасть по нужным кнопкам. Наконец, он открывает приложение с картами, и на дисплее загораются красные флажки с сохраненными обозначениями. Парковка2, Работа_Альбина, Тело2, Тело3, ПлатформаCAM, Дом…
        Черт, он действительно живет этими поисками.
        - Нет, нет, - он словно хочет отговорить судьбу от такого поворота, - только не…
        Я различаю поверх его плеча, как он увеличивает масштаб, так что один из флажков теперь занимает центр экрана, а вокруг вырисовываются серые однотипные квадратики. Похоже на частный сектор.
        - Ольга была в том доме, - произносит Кирилл, выдыхая, и невозможно не заметить, как садится его голос.
        - В каком еще доме?! - Итан теряет самообладание и взрывается колкими интонациями, в которых сквозит неподдельное раздражение.
        - В котором убийца держал Альбину, где я нашел записки. Жена приезжала туда за две недели до смерти… Вот, сам проверь, - и Кирилл протягивает другу свой телефон. - Альбина еще была жива, и она должна была быть там. По ее запискам видно, что он держал ее в одном месте.
        Итан не хочет ничего смотреть, он шумно выдыхает и отворачивается. А потом выбирается прочь из машины, отмеряя несколько бесцельных шагов к капоту. Я ловлю себя на мысли, что сейчас надо быть совсем слепым, чтобы не начать задавать вопросы… Или я вижу всё под ярким софитом, потому что знаю правду? Итан сам рассказал мне и теперь я вижу, как он нервничает, как ему стало неуютно, когда разговор набрел на скользкую тему, и как он хочет повернуть назад, к любой другой догадке или улике.
        - Ольга могла останавливаться неподалеку, - произносит Итан, оставшись стоять к нам спиной, - или вовсе проезжала мимо.
        - Что ей там делать? - Кирилл кривится на его недоверие. - Что Ольге делать в этой глуши? Даже проездом. И таких совпадений не бывает. Я не верю.
        Кирилл спрыгивает с сиденья и оказывается на улице вслед за Итаном.
        - Я поеду туда, - сообщает он и оглядывается, чтобы посмотреть на меня. - Ты не против?
        Странно, но я хочу увидеть дом. Страх давно проиграл желанию разобраться и понять, что случилось с незнакомыми девушками.
        - Мы все поедем, - неожиданно громко произносит Итан, он разворачивается и уверенной, даже злой походкой, возвращается к нам. - Навигатор не врет, Ольга была там, и точно за… как ты сказал? За две недели до смерти? Нет, она была там за две недели до того, как сумасшедший ублюдок исполосовал ее!
        Итана несет, словно прорывается дамба хлестких эмоций, с которыми он не в силах больше совладать. Он кривится с пренебрежением, впервые позволяя себе с вызовом смотреть на Кирилла.
        - Ольга была, да, - Итан кивает, - но никакой Альбины, никакой другой девушки не было. Я знаю точно, потому что тоже был там. Я знаю этот дом.
        
        ГЛАВА 13
        Всё стремительно катится к черту.
        Я вновь оказываюсь с Кириллом наедине. Итан после брошенных слов за мгновение очутился у спортивного седана, рявкнул «Поехали!» и сел за руль. Так что Кириллу ничего не оставалось, он тоже запрыгнул во внедорожник и вырулил на дорогу. И теперь мы вдвоем в одной машине.
        Но я, слава богу, не в багажнике, как в прошлый раз. Прогресс.
        - Что это значит? - Кирилл тихо произносит вопрос и по его тону становится ясно, что ответ уже сидит в его черепной коробке, он просто не хочет доставать его наружу. - О чем говорил Итан…
        Кирилл смотрит на телефон, который по-прежнему сжимает в ладони, и подносит ближе. Я догадываюсь, что он хочет набрать друга, но не останавливаю.
        - Он отдал тебе телефон? - спрашивает Кирилл и сбрасывает звонок, когда телефон Итана отзывается в моем кармане.
        - Да, в кафе, - я киваю и ловлю его потерянный взгляд через зеркало заднего вида. - Чтобы я могла позвонить…
        - Кому?
        - Кому захочу.
        Кирилл вдруг зажигает широкую улыбку, обнажив белые зубы, и отводит глаза. Он скверно выглядит сейчас, я не знаю, как правильно выразить… Но это такая нервная всепоглощающая усталость. Вымотанность даже. Если издать резкий звук, он болезненно вздрогнет всем телом, а потом зажжет злость, ведь он сбит с толку.
        Итан нашел прекрасный момент, конечно.
        Я вижу его спортивный седан, Кирилл нагнал машину друга и держится позади, подсвечивая задний бампер ярким светом фар. Он не идет на обгон и подстраивается под чужой темп, перекресток за перекрестком, и редкие красные светофоры не уговаривают его на глупости. Кирилл игнорирует пустующий правый ряд и раз за разом останавливается за седаном. Он слепо смотрит сквозь лобовое стекло, показывая странное удивительное терпение.
        - Почему не в полицию тогда? - он неожиданно бросает очередной вопрос.
        - Что?
        - Я не заметил патруль. Почему не позвонила в полицию?
        - Я решила, что у тебя связи.
        - Это у Итана. Но вы, я вижу, подружились, так что тебе нечего опасаться.
        - Меня пугаешь ты, когда такой.
        - Черт, опять? Я не сделаю тебе ничего плохого, сколько раз я должен повторить? - Кирилл резко оборачивается ко мне, забывая о дороге. - И если широкие жесты так отменно работают, то забирай.
        Он протягивает мне телефон и не дает ни секунды на замешательство, бросая его на сиденье рядом со мной.
        - Забирайте всё, к черту! - выдыхает он со злостью.
        Вот и нерв.
        - Ты меня не слушаешь, - усмехается Кирилл, качнув головой. - Совершенно.
        - А ты слушаешь Итана? Слышишь его?
        Кирилл хмурится на мои слова, и я замечаю, как он ловит порыв вновь обернуться и посмотреть на меня.
        - О чем вы с ним разговаривали? Он что-то…
        - Я слышала то же, что и ты. И еще я помню, как он говорил тебе по телефону, что не вооружен. А ты все-таки вооружен, Кирилл?
        - А как ты думаешь?
        - Я думаю, что да. Ты ведь ищешь убийцу. И ищешь давно, а по твоему характеру можно сделать вывод, что ты подходишь к делу серьезно и ответственно. Я думаю, что ты и стрелять умеешь, специально тренировался в тире, готовился к встрече.
        - Тренировался, - кивает Кирилл. - И с ножом тоже, с ним даже лучше получается.
        Он разгадал мою игру и отвечает колкими интонациями, за которым легко читается вызов.
        - Отлично, - я повторяю его кивок, - пригодится, когда найдешь убийцу.
        - Убийцу? Не любовника? - он открыто усмехается, дразня меня. - Боишься, что я перепутаю встречи?
        - Я боюсь, когда ты такой. Сколько раз я должна повторить?
        Монотонная дорога забирает ночь, она начинает выцветать прямо на глазах, когда из-под горизонта медленно выплывает рассвет. Сперва лишь осторожный всполох света, но он постепенно набирает силу и разгоняет черные краски.
        Частный сектор крадется над лесополосой, за которой пустота из серого пейзажа. Мы сворачиваем к улицам старой постройки и оказываемся посреди полузаброшенного уныния, хотя вдалеке угадывается современный коттеджный поселок с бастионами в два и три этажа.
        Здесь же другая жизнь, дороги давно и безнадежно избиты. И они обрываются, вскоре вместо асфальта начинается грунтовка, из-под колес летит пыль и так округа становится только грязнее, обреченнее…
        - Он знает короткую дорогу, - бросает Кирилл.
        Мы по-прежнему едем за седаном Итана, пока он, наконец, не отмечает красными задними огоньками пункт назначения. Седан паркуется у высокого забора из черных досок, оставляя нам место у калитки. Над забором выглядывает острая крыша, покрытая старым шифером.
        - Нет собак, - произношу я вслух, устав от собственного затянувшегося молчания, - в таких местах всегда ждешь лай собак.
        Кирилл молча открывает дверцу и спускается с подножки. Идет к седану Итана.
        

* * *
        Кирилл делает пару шагов в сторону седана, из которого по-прежнему не выходит Итан, а потом разворачивается и направляется ко входу в дом. Нагнувшись, он нажимает на доску, и та подается назад. Я ничего не вижу за его широкой спиной, но, видимо, Кирилл достает ключ, потому что следом он подходит к калитке и отпирает ее.
        Дверь он бросает раскрытой нараспашку, оставляя смутное приглашение, а сам исчезает из поля зрения. Я подбираю с сиденья его телефон и тоже выхожу из авто. Я ведь хотела увидеть дом, и именно изнутри, его стены и комнаты, зачем-то сравнить с тем местом, в которое Кирилл привез меня.
        И второй дом выглядит хуже, мне чертовски повезло не оказаться здесь сразу. Я бы билась в истерике, потому что дом старый и неуютный. Что-то висит нехорошее в воздухе и я непроизвольно ежусь.
        - Прости, что сорвался, - вкрадчивый голос Итана выхватывает меня из потока мыслей, и я вдруг замечаю, что он стоит неподалеку. - Тебе пришлось ехать с ним.
        - А ты сорвался или специально?
        Смотрю на красивое лицо Итана и пытаюсь понять его. Что он за человек? Избалованный жизнью и деньгами молодой мужчина? Эгоист, который привык брать всё, что хочет, и плевать на других и их судьбы? Или это только внешнее, как дорогой брендовый пиджак и вызывающий спортивный седан, приковывающий к себе внимание намертво в городском потоке…
        - Если бы я готовил признание, я подобрал бы другие слова. Но дело уже сделано.
        - Ты любил ее?
        У меня вот точно сорвалось, я не собиралась задавать столь прямой и личный вопрос, но в его глубоких глазах вдруг что-то шевельнулось и я не сдержалась. Итан держится расслабленно и то и дело мягко улыбается, но я начинаю ощущать его внутреннее напряжение. Ему ничуть не легче, чем Кириллу.
        - Прости, это не мое дело… Пока мы ехали Кирилл успокоился, но у него есть оружие.
        - Вряд ли, он не умеет…
        - Не знаю точно при себе или осталось в машине.
        Итан машинально кивает, хотя до сих пор не может поверить, и обходит меня, чтобы войти первым.
        - Итан!
        Грубый голос Кирилла как раз накатывает из-за забора, подгоняя. Впрочем, на Итана это не производит никакого впечатления, он не прибавляет в шаге, не замедляется, а продолжает идти в том же темпе. Меня же отпускает покалывающая пальцы тревога, все-таки за его широкой спиной спокойно. От него исходит мужская непоколебимая уверенность в каждом жесте и слове.
        Да, он сказал лишнее Кириллу, но готов и ответить.
        - Я находил записки во дворе, - произносит Кирилл, когда мы подходим к ступенькам, ведущим к входной двери, на которую наварены железные пласты, - он выпускал ее на прогулку.
        И он коротким жестом обводит небольшой двор.
        - Хочешь говорить об Альбине? - произносит Итан, а потом оборачивается и показывает мне ладонью, чтобы я держалась подальше. - Ты вообще меня слышал?
        Он останавливается, широко расставив ноги, и смотрит перед собой.
        - Я хочу сдержаться, - Кирилл отвечает после паузы, во время которой оглядывается по сторонам.
        - Отлично, - тихо протягивает Итан и качает головой, словно не верит, что другу не надоело. - Кир, очнись, я спал с твоей женой…
        - Саша права, - Кирилл резко перебивает его, - мне нужно найти убийцу. Тогда мне полегчает, а если я разобью твое лицо или еще что хуже, меня отпустит на минуту, может быть, на две.
        Итан издает противный смешок и начинает резкими шагами приближаться к Кириллу.
        - Блять, - он шумно выдыхает, сбрасывая полыхнувшее напряжение, но у него ни черта не выходит. - Как я устал от этого дерьма.
        - Итан, пожалуйста…
        Я рукой сжимаю пустой воздух, не поспевая за ним.
        - Да пошел ты! - взрывается Итан. - Ты не хочешь драки? Я хочу! Да, черт возьми, это я хочу разбить твою поганую рожу! За всё, что ты тогда сделал!
        
        ГЛАВА 14
        ДНЕВНИК ЖЕНЫ. 20 ИЮЛЯ.
        Я пьяна. Нет, я не пила, но по моим венам течет горячая кровь, такая горячая, что я чувствую себя пьяной… Счастьем, самой жизнью. Я соскучилась по наэлектризованным ощущениям и проваливаюсь в них с головой.
        Вдруг вспоминаю, какая я на самом деле. Вспоминаю улыбку и плавные движения, я ведь могу танцевать в каждом шаге, я чувствую свою силу, мягкую чарующую силу женщины. Черт, это чистый кайф! Я красива и молода, я любима и влюблена, и вокруг порывы жизни, а не спертый отравленный воздух.
        Я стою в центре гостиной и понимаю, что комната переменилась. Я перестала злиться по каждому пустяку и вновь вижу, как здесь уютно и красиво. Помню, как подбирала детали и спорила с мужем за каждый сантиметр, терпя его доводы о простоте и лаконичности. Мужчины любят пустые стены и предметы мебели наперечет. Им не жалко денег, но им жалко свой дом, в котором не дай бог станет тесно.
        - Попалась, - Кирилл обхватывает меня со спины и запирает в объятиях. - Я почти не вижу тебя, надо срочно пересмотреть наши графики.
        - Ты любишь свою работу.
        - Но жену больше, - Кирилл наклоняется и находит мои губы, нежный напористый поцелуй сносит меня, так что я вдруг чувствую его сильные мускулистые руки, которые удерживают меня, - несравненно больше… Я соскучился по тебе, а по твоему соблазнительному телу больше всего.
        Он тоже перестал меня раздражать. У меня чувство, словно я вернулась из отличного отпуска, который подарил перезагрузку и позволил выдохнуть полной грудью.
        - Я чувствую, - усмехаюсь и подаюсь назад, надавливая на него, - давай вечером?
        - Нет, не вечером…
        Он пытается добиться своего напором, но я давно знаю, как обороняться от его рук. Я с легкостью разворачиваюсь и целую его в губы, глубоко и влажно, чтобы он забылся.
        - Я не хочу быстро, - выдыхаю, оторвавшись от него на миллиметр. - Хочу, как было раньше, помнишь? Ты думал обо мне весь день, предвкушал и грязно фантазировал, а потом был со мной всю ночь.
        Кирилл все же догоняет меня, вырывая еще один поцелуй и запуская руки под платье.
        - Тише, тише…
        - Ты же пожалеешь вечером, я совсем изголодаюсь.
        - Я люблю, когда ты голодный.
        Он смеется мне в висок и отпускает, потом нахально подмигивает, одним взглядом обещая устроить мне бесконечный вечер, и берет мою руку в ладони. Кирилл касается губами моей кожи, легко и нежно, и у меня перехватывает дыхание. Я не подаю вида, прячась за широкой улыбкой, но вновь едва стою на ногах. И ведь он не менялся, как и наша гостиная, он почти всегда был таким, с красивыми жестами и ухаживаниями, целовал мои руки, ноги, как делают все влюбленные мужчины, говорил жаркие или трепетные вещи… Просто я вдруг вспоминаю об этом, припоминаю собственного мужа.
        Кирилл отходит к столу, с которого берет стопку бумаг и начинает перебирать их, проскальзывая взглядом по заголовкам. Но он не читает, я замечаю по его позе, что он ждет момента, чтобы сказать что-то еще. Наконец, он решается и поворачивает голову в мою сторону. Он не ожидал, что сразу наткнется на мой внимательный взгляд, и отвечает мне легким кивком и обаятельной улыбкой.
        - Что? - он бросает пробный камень.
        - Ты хочешь что-то сказать.
        - Скажи за меня.
        - Я не знаю что, - меня легонько колет тревога, когда Кирилл забывает беззаботно улыбаться и начинает смотреть серьезно, будто готовит переход к тяжелому разговору. - Тебе придется самому.
        Только не это. Я хочу просто забыть. Вычеркнуть.
        - Ты переменилась, - произносит он спокойно и разворачивается, облокотившись на плоскость стола, - я вижу и понимаю почему.
        - Тогда поделись, мне интересно.
        - Нам стоило поругаться, а не начинать идиотскую молчаливую войну. Еще тогда стоило выяснить отношения, пусть и на повышенных тонах, да хоть криком. Лучше бы ты ударила меня…
        - Я не бью мужчин.
        Это чертовски глупо. Мужчина сильнее физически, так зачем переходить в плоскость физики? Это все равно что идти с пустыми руками на вооруженного человека.
        - Да, я помню, - Кирилл усмехается, но улыбка не задерживается на его губах. - Я правда соскучился по тебе, и мне стыдно за тот проклятый разговор, с которого всё началось.
        - Я уже забыла.
        - Не надо, не закрывайся, - он поднимается со стола и делает шаг ко мне. - Иначе мы трахнемся, и всё дерьмо вернется назад, ты вспомнишь, как устала от меня, а я начну крутить в голове, какой же холодной стервой ты бываешь. Нам надо поговорить сейчас, когда нас отпустило.
        - Хорошо, говори.
        Так легко его не остановить, ни строгим взглядом, ни холодными интонациями.
        - Я не имел права настаивать, тем более так грубо. Ты говорила мне, что не хочешь детей, когда мы начали встречаться, ты предупреждала и я согласился. Но жизнь течет, мы меняемся…
        - Теперь ты будешь настаивать мягко?
        Я не справляюсь со своим тоном и заслуживаю нежного взгляда, в котором сквозит отцовская забота. Мне тошно от этого, и я вдруг отчетливо чувствую, как резко начинает закручиваться чертова спираль, я на мгновение проваливаюсь в чистое бешенство. Меня буквально накрывает прибоем… К счастью, я накопила силы за дни рядом с Итаном и заставляю себя выдохнуть, приказываю себе и останавливаю скольжение.
        Я не хочу больше вниз, нет, мне нужно ухватиться покрепче и удержаться наплаву.
        - Я задеваю тебя за живое, - произносит Кирилл тихо, - но дай мне договорить, я прошу тебя. Нам не нужно торопиться с этим, я наговорил жестоких глупостей в прошлый раз, черт, я так зол на себя… Тебе ведь только тридцать, у нас есть время.
        
        Жестоких глупостей…
        У меня перехватывает дыхание от того, как невинно он описал тот ужасный гнусный вечер. Всего лишь глупости, всего лишь наговорил. И больше ничего? Он был так пьян, что не помнит?
        - Я не загоняю тебя в угол, - Кирилл не подходит ближе, остановившись в арке, соединяющей гостиную и столовую, - и я понимаю твои страхи.
        - Думаешь?
        - Ты боишься, что завтра тебя качнет в другую сторону.
        - К другому мужчине, ты имеешь в виду?
        - Да, я это имею в виду. А ребенок - это вечный торг при разводе, и не в твою пользу, когда муж богат и влиятелен.
        - Мне не нужны обещания, что ты никогда не опустишься до шантажа.
        - Я их не даю, я не знаю, что со мной будет, если ты решишь уйти. Я не хочу врать, и я прекрасно помню, как ты расходилась с прошлым мужем, в какой ярости он был.
        - Они всегда в ярости.
        - Но это не главное. Ты боишься, что будешь ужасной матерью, которой плевать что там и как, когда у нее новое увлечение. Есть женщины для детей, а есть для мужчин, эта глупость засела в твоей голове?
        - В моей голове много глупостей.
        - Черт, Оль, хватит, - он все же ломается от моих пререканий. - Ты будешь самой лучшей матерью, я знаю точно, в тебе столько любви, столько жизни…
        - Я устала от этого разговора.
        Кирилл уступает мне, я замечаю, как он ловит фразу на губах и лишь бесшумно выдыхает. Его взгляд тускнеет, и мне кажется, что он готов вновь обратиться в немую тень на несколько дней. Он и так сказал слишком много.
        Так много, что мне еще десятки раз крутить его слова в голове. Искать как забыться…
        Итан встречает меня у дверей номера, держась за массивную ручку. Мне не нравится, что он стоит в коридоре, а потом тянется ко мне, чтобы обнять. Он иногда забывается, будто не знает, что все проблемы начинаются с маленьких едва заметных шажков в сторону. Как-нибудь он потянется ко мне за поцелуем на парковке и нас заметит случайный знакомый.
        - Прости, что опоздала.
        - Работа? - Итан распахивает дверь передо мной и входит следом.
        - Мы уже были здесь, - я коротко оглядываюсь, узнавая детали интерьера, а вот стойка ресепшена почему-то ускользнула от моего внимания.
        Или там не происходило ничего примечательного, стойка и стойка, сколько холлов отелей я повидала, они уже давно слились перед глазами. А вот в номере было чертовски жарко, Итан лучший секс в моей жизни.
        - Мы так часто встречаемся, что они обречены повторяться, - я оборачиваюсь и вытягиваю руки перед собой, - иди ко мне.
        У Итана нежные губы, они умеют буквально окутывать невесомыми поцелуями, или, наоборот, напирать с животной силой. Я не могу выбрать, что люблю больше, но знаю точно, что меня смешит. Он иногда обкусывает нижнюю губу, сильный взрослый мужчина с детской привычкой, которая, впрочем, подсказывает мне отнюдь не невинные игры. Я тоже люблю кусать его губы, проводить языком и ласкать, грязнее, изощреннее…
        - Я купил дом.
        - Что? - я останавливаюсь и смотрю на Итана, пытаясь объяснить перемену в его голосе, тот вдруг наливается довольными и хитрыми интонациями.
        - Ты не хочешь ехать ни в мою квартиру, ни в загородный дом, а от номеров уже тошнит. Поэтому я купил новый дом.
        Он подвигается ближе и со счастливой улыбкой заглядывает мне в лицо.
        - Кирилл не будет знать о нем, никто не будет. Он только наш с тобой, хотя нет, он твой.
        - Итан…
        - Переделай его на свой вкус. Там огромная веранда и балкон, который смотрит на лес, тебе понравится, я специально выбирал. Черт, а поехали сейчас!
        И он сразу же подрывается, вдруг поворачивая к двери и увлекая меня за собой.
        - Итан, подожди, стоп, - я сжимаю его за локоть, - у нас нет столько времени.
        - Ты права, нет, - он тяжело выдыхает. - Но так не может продолжаться.
        - Итан, - я вновь глупо повторяю его имя и не нахожу, что добавить.
        - Я не могу так. Я не хочу больше слышать о времени. Ты нужна мне вся, целиком, понимаешь?
        Это мое проклятье, мужчины всегда хотят от меня больше, чем я готова дать. Итан мой третий любовник, третья измена за жизнь, и он такой же. Мужчина, который слышит только себя. Свои желания.
        -
        ГЛАВА 15
        Я отворачиваюсь, чтобы не смотреть. А потом поспешно делаю несколько шагов прочь, обратно к калитке, словно пытаюсь убедить саму себя, что мне плевать. Пусть хоть изувечат друг друга. Что мне нужно, так это позвонить подруге… Да, уже утро!
        - Не приближайся!
        Я просыпаюсь от резкого голоса Кирилла. Я едва узнаю его, в нем столько лютой неконтролируемой злости.
        - Черт, наконец-то, - усмехается Итан, - ты все-таки умеешь злиться.
        - Я не шучу, Итан.
        Я оборачиваюсь и замечаю, что Кирилл достал оружие. Он уверенно сжимает его в руке и целится в Итана, который не поменял позы, он по-прежнему стоит прямо перед ним, широко расставив ноги в стороны. Итан не думает закрыться или отступить, хоть как-то защититься, наоборот, он делает хуже.
        Я слышу его улыбку, это странно, но его издевательская усмешка задевает даже меня, я не вижу его лица, но слышу немое оскорбление, которое висит в воздухе. Или же различаю отголоски на лице Кирилла. Хотя вот он как раз вернулся в холод, и его спокойствие пугает меня. Он так собран и сосредоточен, что я признаюсь себе, что мне никогда не понять его, и он закручивает спираль загадки до треска, когда нажимает на курок.
        Черт, нет, нет!
        *
        Лишь мысли, я не нахожу сил, чтобы сложить их в слова. Я никогда не слышала звук огнестрельного выстрела вот так, чтобы всего в нескольких шагах… Только залпы орудий на парадах, и даже тогда внутри всё обрывалось, инстинктивный страх короткой, но пронзительной вспышкой прорывался наружу и подчинял тело простым рефлексам. А сейчас в много раз хуже, острее и ярче!
        Меня удерживает лишь Итан, ему нужна помощь, а не моя истерика.
        Я вижу, как он рефлекторно пятится назад, поймав пулю. Он поймал ее, это точно, ведь он вздрогнул и развернул корпус, уведя левое плечо назад. Боль все-таки заставила его отступить, но не заткнуться.
        - Отлично, отлично, - смеется Итан, хотя кривится от жжения, которое вынуждает его часто дышать, - я боялся, что ты импотент по всем фронтам.
        Кирилл делает очередной шаг вперед, и я помогаю ему сократить дистанцию, обходя Итана и пытаясь найти место между ними.
        - Ты не знаешь меня, - произносит Кирилл, не отрывая взгляда от друга.
        - Ну уж лучше тебя! «Я хочу сдержаться», - Итан изображает Кирилла, замедляя темп речи и заостряя высокомерные нотки, которыми и сам балуется, но не замечает. - Тогда бы оставил оружие в машине. Ведь так? К чему клоунада?! И зачем мы ее растягиваем, давай еще! У тебя полная обойма? Давай, не стесняйся, за каждый раз, когда она врала тебе…
        - Я…
        - Хотя стоп, стоп, я передумал! Я же труп тогда.
        И Итан вновь смеется, опуская голову и утыкаясь подбородком в грудь. Его пальцы, сжимающие плечо, успели окраситься в красный, как и одежда. Тонкие бороздки прочерчены по коже и рубашке, которую вряд ли спасет химчистка.
        - Откуда ты взял этот адрес? - Кирилл останавливается, оставив пару шагов дистанции.
        - Ах, так у нас допрос с пристрастием… Мне не жалко, Ольга нашла этот дом, сказала, что хочет здесь и дала мне адрес. Подробности нужны? - Итан переводит взгляд на раненое плечо и сквозь зубы процеживает ругательство, после чего вновь поднимает лицо к Кириллу. - У меня столько отличных подробностей и каждая вторая у тебя под носом. Ты был чертовски прав, что не хотел копаться в этом. Тебя уже трясет.
        Невероятно. Они разговаривают! Они, черт возьми, продолжают обмениваться репликами после того, как один стрелял, а второй стоит и зажимает ладонью место ранения.
        - Ты ранен, - повторяю я шепотом, чтобы напомнить о главном сейчас.
        - С этим мы разберемся, - отвечает мне Итан. - Сейчас только Кирилла отпустит, у него видно сеанс запоздалых догадок начался.
        - Мой фургон, - отзывается Кирилл.
        - Конечно, твой фургон. Он нам даже надоел.
        - Где еще?
        - Нет, моя очередь. Ты ответь мне, что ты делал с ней? Что надо сделать с женщиной, чтобы она… она…
        - Договаривай.
        Итан прячется за ухмылкой, а потом шумно выдыхает, заставляя себя успокоиться.
        - Я любил ее, - добавляет он без кривляний, - я до сих пор, вот вся правда. Сам не понимаю, когда время заберет ее, когда это уже кончится! Я устал, как и ты. Это выматывает, нужно как-то отпустить…Зачем ты нашел дом? Черт, Кир…
        Итан выцветает на глазах, его голос постепенно гаснет, словно кто-то невидимой рукой убавляет громкость до нуля. Он умолкает, а я думаю, что боль должно быть совсем спутала его мысли, потому что он заговаривается и звучит как потерянный измученный человек.
        - Ты дрожишь, - голос Кирилла полустертым отголоском доходит до меня, и я запоздало понимаю, что он обращается ко мне. - Саша?
        - Не стоило на ее глазах, - отзывается Итан и следом поворачивается ко мне. - Поможешь с раной? В машине есть аптечка.
        - А скорая?
        - Там царапина. Нет, правда, чиркнуло только. Он просто пар выпустил, - он возвращает насмешливую интонацию, от которой мне тошно, потому что ничего смешного я по-прежнему не нахожу, даже если Кирилл промахнулся специально. - Я согласен на самую кривую повязку.
        Я машинально киваю и первой поворачиваю назад, чтобы вернуться к машинам. Я не могу сейчас размышлять трезво и даже не пытаюсь, просто делаю… Шаги Итана вскоре раздаются за спиной, но он не нагоняет меня, а идет позади. И он молчит, будто переводит дух.
        Задняя дверь ленд ровера открыта нараспашку.
        - Сядь с той стороны, - говорю Итану, когда подхожу к машине Кирилла.
        
        Я забираюсь в салон и достаю с полки черную коробку с красным крестом, откинув в сторону ряд мягких подушек. Отщелкиваю заевший замок, который явно как запечатали на заводе, так никто и не прикасался к нему.
        - Я хочу извиниться, - Итан садится рядом и подвигается вплотную.
        - Не нужно извиняться, лучше оставьте разборки между собой. Мы ведь приехали сюда за другим. Ты помнишь зачем?
        Итан коротко кивает.
        - Я хочу разобраться в этом деле. Мне просто необходимо понять, что происходит на самом деле, - говорю нервно и отрывисто, потому что во мне до сих пор гуляет схваченная доза адреналина. - Чтобы спокойно спать, чтобы жить дальше.
        - Я понимаю.
        - Нет, не понимаешь, я саму себя не понимаю. Но часть меня верит Кириллу, на фотографиях очень страшная смерть, черт, Итан, там же…
        - Тише, тише, - по его встревоженному голосу я понимаю, что вдруг сорвалась слезы, и его теплая рука уже чертит дорожку по моей спине, он обнимает меня и притягивает к себе, - я понимаю тебя, правда. Я тоже хочу разобраться.
        Он чуть отдаляется, чтобы дать мне воздуха, и я чувствую внимательный мужской взгляд, который скользит по моему лицу. Я не знаю, что добавить, и не уверена в своем голосе, который, скорее всего, зазвучит охрипшими потугами, но повисшая тишина становится неуютной. Я отчетливо угадываю новую интонацию в ней.
        - И я хочу поцеловать тебя, - Итан не думает останавливаться на догадках. - Я говорю, потому что всё чаще думаю об этом.
        Что?
        Сейчас?
        Я отворачиваюсь к окну, не понимая, как реагировать, и продолжаю молчать.
        - Ты не напоминаешь мне ее, не поэтому. Но ты так ведешь себя…
        - Странно?
        - Да, очень странно, - Итан коротко смеется, угадав мою улыбку. - Но видно это верный путь к моему сердцу.
        - Рана тебя совсем не беспокоит? - я все-таки разворачиваюсь и смотрю ему в глаза.
        - Точно, я забыл.
        Итан подается корпусом вперед, отодвигаясь от спинки кресла и подставляя мне раненное плечо. После чего нащупывает разорванное место на рукаве и грубо дорывает ткань, оголяя всю руку.
        - Царапина, как я и говорил, - выдыхает он. - Можно перекисью залить, и всё заживет.
        Я следую его подсказке и ищу пластиковый белый флакон, правда его недавние признания сделали свое дело. Пальцы слушаются меня с трудом, я не узнаю собственные движения, корявые и по-мужски топорные. В конце концов, я задеваю угол и выворачиваю нижнюю подкладку короба к черту, собрав все медикаменты в одну кучу.
        - Черт, - зло выдыхаю я.
        И пытаюсь вернуть дно на место, но неожиданно замечаю, что оно второе.
        - Тут тетрадь, - я вытаскиваю из-под подкладки синюю тетрадь и кладу на аптечку, - похоже на тайник.
        Раскрытые страницы открывают строчки размашистого почерка. Десятки исписанных страниц… И даты, я замечаю подчеркнутые заголовки, где значатся цифры. «14 июня», «20 июля», «25 июля».
        -
        ГЛАВА 16
        ДНЕВНИК ЖЕНЫ. 25 ИЮЛЯ.
        Я вдруг замечаю, что перестала называть его N. Осталась тупая буквальностью…
        Итан.
        И эта история с домом, черт ее возьми! Глупое бессмысленное ребячество. Я готова спорить, что он купил дом больше и дороже, чем у Кирилла. Вечное соперничество, на которое у меня банально нет сил, я не хочу играть в такие игры. Нет, мы начинали иначе и не ради идиотского цирка!
        Я не хочу ехать в новый дом Итана, я чудом нахожу отговорки, хотя уже подобралась к критической точке. Он не идиот, пусть он не понимает почему, но всё сильнее злится. Я чувствую прорезающийся резкий тон в его текстовых сообщениях, и из-за этого мне сложно заставить себя даже просто отвечать ему. Я всё чаще спасаюсь смайлами, хотя прекрасно понимаю, как выгляжу со стороны. Я переношу и отменяю встречи, и вот это выглядит еще хуже, особенно после его слов, что я нужна ему целиком.
        Скоро будет неделя с последней встречи с Итаном, а мы никогда не брали передышку больше чем на двое суток. Я собственными руками ломаю нашу связь и путаюсь в причинах. Это из-за проклятого дома? Из-за того, что Итан захотел свою личную территорию и больше прав? Или из-за Кирилла… Я хочу дать мужу второй шанс?
        Что было вчера? Итан подъехал к офису, устав от моих односложных ответов, и решил дождаться меня у машины. Когда я спустилась, я не смогла скрыть плохое удивление и следом негодование, а он оказался совершенно не готов к моей перемене.
        Он, скорее всего, чувствовал неладное по переписке, но лицом к лицу это другое. И его понесло, навстречу и со всеми собственническими замашками, так что мне пришлось грубо останавливать его руки и пару раз бросить прямо в лицо гневное «Нет!». Он опешил и запрыгнул в салон, оставив меня в покое, а я успела заметить огромный букет цветов на заднем сиденье.
        Вдогонку я отправила целую простыню с идиотскими оправданиями, что людно и что столько посторонних глаз вокруг, что я не ожидала и просто-напросто испугалась, и много других «что». После письма я почувствовала себя еще хуже, я никогда не писала такое мужчинам, мне никогда бы не пришло в голову оправдываться… Но я оскорбила его, и я запомнила его нервный взгляд, Итан не мог найти одну точку и блуждал по моей фигуре, которая почему-то так безвозвратно отдалилась от него.
        Он ничего не понимал.
        - Ты не видела, куда я бросил ключи?
        Голос мужа возвращает меня на кухню. Утро, завтрак и список дел на целый день.
        - Какие?
        - От гаража, с красным брелком.
        Я оборачиваюсь и смотрю на Кирилла, который хмурится, просматривая уведомления на экране сотового, а потом резко поднимает голову, вдруг угадав повисшую тишину.
        - В верхнем ящике, скорее всего, - отвечаю я запоздало.
        - Я смотрел, - но он все же разворачивается и бредет к большому комоду, в котором мы прячем всё, чему не нашлось места.
        С подъездной дорожки доносится шум двигателя, и сквозь витражные окна я замечаю синий пижонский седан, который закладывает резкий вираж и тормозит у самых ступеней.
        - Итан, - Кирилл кидает мне подсказку и поворачивает к дверям, чтобы встретить гостя.
        В его руке появляется найденная связка с ярким брелком.
        - Зачем он? - я обрываю фразу, заметив, что Итан не стал дожидаться, когда его встретят на пороге.
        Он сам открыл двери и вошел в дом, наткнувшись на Кирилла, который протягивает ему ладонь для рукопожатия. И Итан тут же зажигает свою лучшую улыбку, радостную и светлую, он что-то шепотом бросает мужу и смеется, чуть наклонившись вперед, словно поверяет секрет, хотя это обычная сплетня.
        Итан любит пошловатые истории, которые то ли собирает, то ли катализирует вокруг себя. И я вдруг признаюсь себе, что хотела бы, чтобы наша история стала такой же, пусть изменит имена и рассказывает ее приятелям с грязной интонацией.
        Он производит впечатление именно такого человека, со стороны ты видишь самоуверенного обласканного мужчину, перед которым мир заботливо раскладывает предложение за предложением.
        Иногда доходит до смешного. Я слышала пару историй о девушках, которые искренне верят, что у них роман с ним. Итан, скорее всего, не вспомнит ни лиц, ни имен, но он как-то широко улыбнулся им или даже пошутил удачно. С его сумасшедшим обаянием этого иногда достаточно, чтобы вскружить голову, да так, что девушка может замечтаться, что это всё ей, для нее одной… Нет, Итан со всеми такой, он мягок и чарующе дружелюбен на людях.
        Но я начинаю угадывать, что мне он покажет другую свою сторону. Я задела его, неожиданно захотев меньше, чем он готов был предложить. И теперь он приехал сам, и уже бросил развеселый короткий взгляд в мою сторону. Он кивнул в знак приветствия и молча донес простой посыл - к пропущенным звонкам он не привык.
        - Я тогда брошу свою у тебя, - Итан кивает головой назад, намекая на свой седан. - На пару дней.
        - Да, без проблем. Только загони в гараж.
        Итан придумал бытовой предлог, и сукин сын вряд ли выбирал больше минуты. Ему вдруг понадобился наш минифургон.
        - Там ручник заедает, надо с силой, - Кирилл бросает заботливые напутствия, на которые Итан кивает, сжимая в ладони полученные ключи. - Заодно заберешь коробки…
        - Потом, - Итан отмахивается, - ты и так опаздываешь из-за меня.
        - Ольга покажет, где они…
        - Я тоже опаздываю, милый.
        Кирилл резко поворачивается на мою поспешную реплику и устало выдыхает. Итан не упускает момент, он тоже поднимает глаза и с наглой насмешкой смотрит на меня. Мне хочется ударить его, сильно и до крови, потому что мне ни разу не смешно, и я могу думать только о том, что стоит за его выходкой. Он специально дразнит? Или спятил.
        
        - Мы в ссоре, - бросает ему Кирилл и, коротко похлопав по плечу, направляется к входной двери. - Попробуй попросить сам.
        - Попробую, - Итан до сих пор смотрит на меня, но в последний момент спохватывается и оборачивается. - Спасибо за фургон.

* * *
        - Мы в ссоре, - бросает ему Кирилл и, коротко похлопав по плечу, направляется к входной двери. - Попробуй попросить сам.
        - Попробую, - Итан до сих пор смотрит на меня, но в последний момент спохватывается и оборачивается. - Спасибо за фургон.
        Кирилл отвечает кивком и уходит. И мне хочется уйти вслед за ним, только у двери стоит Итан, хотя нет, уже не стоит. Он мягкой походкой проходит вперед, приближаясь, и с интересом осматривается по сторонам, словно не был у нас много лет.
        - Ничего не поменялось, - произношу я, не выдерживая.
        - В доме? - тут же отзывается Итан. - Или между нами?
        Я прислушиваюсь к шорохам и жду, когда Кирилл заведет машину в гараже и уедет. К счастью, он действительно опаздывает, и проходит всего минута, не больше, как рык мотора доносится из-за стены, а потом начинает отдаляться. За этот промежуток Итан как раз успевает добрести до кухонного островка и остановиться напротив меня.
        Я выдыхаю и начинаю подмечать детали. Его песочную рубашку, которая на тройку размеров ему велика и небрежно наброшена на белую хлопковую футболку, светлые джинсы с коричневой отстрочкой. Его длинные пальцы, которые находят гладкую плоскость столешницы и теперь проводят короткие линии по ней. Его застывшую усмешку на влажных губах. Он облизнул их, и они блестят…
        - Он уехал, - вдруг подсказывает Итан, - успокойся.
        - Я не хочу, чтобы ты приезжал вот так.
        - Я всегда приезжал к вам. Будет странно, если я вдруг начну игнорировать ваш дом. Кирилл же первым задаст вопрос.
        - Хватит, - я зло выдыхаю, но следом забываю весь напор, мне приходится отступать, потому что Итан вздумал рывком обойти остров, который остался за последнюю преграду между нашими телами. - Нет, не здесь… Нет, Итан!
        Он замирает в полушаге от меня и бесцеремонно проводит четкую линию от моего живота до лица, он жадно рассматривает мою фигуру и продолжает все также улыбаться.
        - Я кое-что понял, Ольга, - говорит он после паузы. - Запоздало, но я разобрался.
        - И в чем, черт возьми?
        - Я ошибся с новым домом, он тебе поперек горла. У тебя уже есть дом, отличный красивый дом, - Итан забирает последние сантиметры, он почти наваливается на меня крепким телом и до боли сдавливает руками плечи, не позволяя уйти прочь.
        - Ты оставишь синяки! Итан! - я боюсь пошевелиться теперь, чтобы не натолкнуться на его стальные пальцы вновь.
        - Он не заметит, он слепой мудак. И нежный до тошноты, да? В этом как раз проблема, я начал тебе его напоминать… Признайся мне? Ты кончила в прошлый раз или пришлось притворяться? Прости, малыш, до меня бывает долго доходит.
        Он не дает себе договорить и опускает руки ниже, грубо притягивая к себе, и начинает жадно целовать. Мне душно от его губ и его сильного тела, от сбившегося дыхания…
        - Сказала бы, что хочешь по-другому, - он переходит на пьяный шепот, который кружит голову еще сильнее, я ничего не могу поделать с собой, его слова, влажные от частых выдохов, действуют как наркотик. - Будет, как ты хочешь. Трахнуть тебя здесь? Прямо здесь, на вашей кухне?
        Он знает правильные слова. Знает лучше меня.
        Срывает маску и показывает свою темную сторону…
        - Просто трах, да? Показать, как я имею баб? Это совсем другое, ты почувствуешь разницу, - он запускает руку под юбку, и я вздрагиваю, когда мужские пальцы отодвигают белье, а мне в висок утыкается грязное ругательство, которое я заслужила. - Черт, да тебе рвет крышу от этого дерьма.
        ДНЕВНИК ЖЕНЫ. 7 АВГУСТА.
        Так далеко я не заходила никогда. И была права, потому что землю под ногами я уже не чувствую, я в стремительном злом потоке, который куда-то несет… и ведь ни черта не вынесет мягкой волной на берег. Нет, всё это плохо кончится, как всегда бывает с наркоманами.
        А я азартный игрок или даже хуже, потому что попытаться обыграть казино все же безопаснее для здоровья, чем сыграть в игру с мужским эго. Потоптаться на нем ради острых ощущений, как будто это картонная декорация, а не живой человек.
        Мужчины убивают за такое.
        А я всегда выбирала сильных и решительных, впрочем, как можно выбирать других? Я быстро сообразила, что надо делать сноску на интеллект, потому что темперамент хозяина, помноженный на туповатую горячность, дает скверный результат, там либо некролог в двадцать с небольшим, либо криминальная хроника. Но вот недавно жизнь показала, что темперамент хозяина, помноженный на холодную проницательность, дает изощренность.
        Я перестала бояться думать о муже. Не глупыми вспышками - надоел, злит, лезет в душу, а чувствовать подноготную. И тут хозяин точное слово, он слишком вжился в ведущую роль, что решил распоряжаться всем, даже моим телом. Взамен мне предлагается верить его корявым извинениям.
        Кирилл так и не произнес слова, которые я ждала. Делает вид, что не помнит из-за алкоголя. А я вот до деталей помню, как он разорвал на мне одежду и взял силой. Он понимал, что делает, он сказал, что хочет детей, а значит так будет.
        Так будет.
        Нет, не будет…
        Я отдаюсь Итану, но волшебство пропадает. У нас был нежный секс, теперь только жесткий и грубый, но итог один. Я пытаюсь понять, что делать со своей жизнью, пока Итан играет в инквизицию. Я так называю его новые закидоны и прекрасно вижу, что ему не помогает. Не знаю, когда он успел так влюбиться, буквально наотмашь, но теперь он пытается отыграться на мне и попутно унизить Кирилла.
        Его шатает из стороны в сторону, он чаще убеждает себя, что я последняя шлюха, которую можно только драть, ведь «из-за моего блядского вида он постоянно голоден». Так он говорит в хорошие дни, а в плохие - на него накатывают эмоции, и он пытается придумать, как вытащить меня из брака. Как спасти.
        
        Он безумно ревнует к Кириллу, Не признается себе, но за лютым презрением скрывается банальная мужская ревность. Я не ухожу от мужа, а значит он лучше, или я боюсь развода и возможных последствий, или вообще мазохистка…
        Поэтому эти дни - чистая пытка, он мучает меня допросами по кругу.
        Снова и снова.
        Золотой мальчик не привык проигрывать и хочет докопаться до правды. И злится, что ничего не выходит. А я запоздало понимаю, что он опаснее Кирилла…
        ГЛАВА 17
        Итан нетерпеливым жестом проводит по страницам дневника, собирая их веером, а потом шумно выдыхает.
        - Ее почерк, - произносит он, а я вдруг понимаю, что он смял меня в руках, чтобы рассмотреть тетрадь как можно лучше. - И как Кирилл не нашел?
        - Надо сказать ему.
        - Нет, стой, - Итан сжимает мою кисть, словно не ждет, что я послушаюсь. - Тут будет много меня, в ее записях… Ты же понимаешь, о чем я?
        Я киваю и отворачиваюсь к окну, а Итан продолжает.
        - Кирилл сейчас не в лучшем состоянии, чтобы читать откровения жены…. Черт! - Итан вдруг взрывается, но быстро берет себя в руки. - Не сейчас… Он по-прежнему вооружен.
        - Но ему придется показать. Кирилл знает много, о чем мы даже не подозреваем. Он занимался делом и может заметить важные моменты в дневнике, несостыковки.
        - Да, конечно, - Итан кивает как заведенный и, наконец, отнимает пальцы от дневника, оставляя его в моих руках, - ты права. Но дай ему время свыкнуться с мыслью, что именно я спал с его женой, а потом показывай подробности.
        - И сколько времени?
        - Пока прочтешь сама.
        Итан пожимает плечами, намекая, что предложения лучше у него нет, и он сам плохо понимает, как поступить правильно. Но вторую пулю ему не хочется… И с этим трудно спорить, Кирилл и правда не управляем, он делает обороты из спокойного состояния в агрессивное за неуловимое мгновение, и меньше всего мне хочется наблюдать за этой магией еще раз.
        - Спрячь его пока под пиджак, - подсказывает Итан. - Нам нужно возвращаться, он слишком долго один.
        - Может, он так быстрее придет в себя?
        Я вновь перевожу взгляд на исписанные страницы и на манер нетерпеливого читателя детективного романа перелистываю ближе к концу, начинаю вглядываться в строчки по диагонали. Черт, дневник откровенный… очень откровенный! Я сходу натыкаюсь на красочную сцену и имя Итана во втором абзаце. Всё, как он предупреждал, так что я нервным жестом захлопываю тетрадь и решаю продолжить, когда Итан не будет находиться рядом.
        - Нет, одиночество ему не на пользу, - он обреченно выдыхает и делает вид, что не заметил моего читательского бегства. - Я соврал в кафе, что он отгородился от меня… Кирилл пару раз звонил по пьяни, не мог и двух слов связать, а я молчал в трубку и ждал, когда он отключится. И плевать, что я лучший друг вообще-то, у кого ему еще просить помощи? Я только связями помогал, свою службу безопасности к расследованию подключил, денег вбросил… Но не приезжал, боялся остаться с ним наедине.
        - Вам и правда не стоит оставаться наедине, - я подбородком указываю на его рану.
        - Когда я нашел тебя в его доме, я как раз уговорил себя приехать. Посмотреть что да как, приятель общий позвонил и сказал, что видел Кирилла в баре прошлым вечером. Сказал, что его вытаскивать надо, там уже неадекват идет… Вот я и поехал, а там ты.
        - Неадекват? Что именно?
        - Разные глупости, не бери в голову.
        - Нет, ты уже начал говорить…
        - Я сказал лишнее, - Итан добавляет металла и строго смотрит на меня, правда его хватает всего на пару мгновений. - Пьяные мужики все одинаковые и выходки под копирку.
        Я лишь шумно выдыхаю.
        - У меня был веселый период. Просто так напивался и затевал драку из-за пустяка, обожал это дерьмо до безумия, - Итан коротко смеется, бросая мне подсказку, за которой я не в силах не последовать, я улыбаюсь и следом выдыхаю, отпустив недавнее напряжение. - Я тогда крупнее был, качался, мог с тремя справиться и справлялся.
        - Поверю на слово.
        - Дурной был, но веселый.
        - А сейчас? Повзрослел, посерьезнел?
        Итан поворачивает голову и смотрит на меня, не отрываясь.
        - Хочется верить, - он обаятельно усмехается, но выцветает на глазах, словно вдруг вспоминает, что момент не самый подходящий. - Я должен ему, после всего… я знаю. Это сейчас как пелена спала, а тогда я плохо соображал, что творю у него за спиной. С его женой.
        - Я прочту об этом в дневнике?
        - Не знаю, - он небрежно пожимает плечами, - откуда мне знать, что она написала? Но она любила придумывать, меня вот придумала. Я иногда ловил себя на мысли, что она не видит меня настоящего, а только образ из головы.
        Я замечаю, что голос Итана смягчается каждый раз, когда он заговаривает об Ольге, и он с трудом удерживается, чтобы не перейти на шепот.
        - Образ? Ты понял его?
        - Конечно, - он криво усмехается и кривится, - я отыграл его от и до.
        Он умолкает, а я не прошу деталей. У меня есть дневник, который надо спрятать. За пояс и под пиджак. Осталось найти укромное место и тишину, чтобы никто не мешал, хотя слова Итана о вымысле подкосили мою уверенность, что правду получится отыскать так просто.
        Тем более я успела заметить огромные абзацы с длинными предложениями и описательными блоками, это больше напоминает литературный дневник, почти роман, а не эмоциональные записки, когда хочется выпустить пар.
        Странное решение… Для чего Ольга его писала? Или для кого?
        - Тупиковая идиотская ситуация, - произносит Итан, вырывая меня из размышлений. - Нам приходится говорить о ней, но я больше не хочу. Не с тобой… Это неправильно.
        - Я не прошу рассказывать о личных вещах.
        - Я о другом.
        Он замолкает, а потом рывком открывает дверцу. Итан сходит на землю и, быстрым шагом обойдя машину, замедляется у капота. Я запоздало понимаю, что он ждет меня, и тоже выхожу из машины.
        - О чем тогда?
        
        - Я хочу отпустить прошлое. И боюсь упустить тебя…
        - Господи, Итан.
        - Я такой, да, - он резко кивает. - Сразу нараспашку.
        - Ты даже не спросил, есть ли у меня парень.
        - А это имеет значение?
        - Вообще-то да.
        - Ну пусть он будет, и что с того?
        - Ты так самоуверен? - выдыхаю беспомощно.
        - Я так самоуверен, - он медленно кивает и протягивает мне руку. - Хотя ни черта, я не знаю, как вести себя с тобой.
        - Ты отлично справлялся с тех пор, как увез меня из запертого дома.
        - Да, в этом проблема. Ты доверяешь мне, потому что я помог, но совсем не знаешь меня. Обычно сперва узнают, а потом начинают доверять, - Итан сжимает мою ладонь, которую я все-таки положила на его крепкие пальцы. - Кирилл злился как раз из-за этого. Что ты бездумно села в машину к незнакомцу.
        Я медленно отнимаю руку и делаю шаг назад.
        - Незнакомцу? Хорошо, я запомню.
        - Нет, подожди, - он широко улыбается, угадав мою издевку.
        И решается на резкое движение, на то самое, от которого у меня перехватывает дыхание и на мгновение уходит земля из-под ног. Итан вдруг надвигается, прижав меня горячим телом к машине, и наклоняется, чтобы стереть большую разницу в росте и лучше видеть мое лицо.
        - Я не хочу тебя отпускать, но и давить боюсь.
        - Ты как раз давишь.
        - И тебе нравится. Ты сейчас смотришь на меня, как в кафе. Я заметил и понял, что у меня есть шанс. Ты мне сразу понравилась…
        - Легко догадаться, что я в твоем вкусе.
        - Не надо.
        Искренняя просьба, которая совершенно обезоруживает меня. Я чувствую его сбившееся горячее дыхание. И легкий полустертый парфюм, аромат которого чертовски путает мысли.
        - Ты совсем другая, - добавляет Итан и кладет ладони мне на плечи, - ты сама поймешь, когда прочитаешь. Ничего общего, поверь.
        - Ты знаешь меня всего…
        Черт, сколько? Несколько часов? Это даже не смешно.
        - Меня всегда так сносит, сразу и наотмашь, - признается Итан. - Не умею делать осторожные шаги.
        - А я осторожная.
        - Как тогда очутилась в багажнике?
        Он специально смешит меня и я вдруг понимаю, что впервые вздохнула полной грудью. Может, это странно смотрится со стороны, но иначе здесь можно свихнуться. И наш кроткий беззаботный диалог, как напоминание, что жизнь продолжается.
        Как глоток свежего воздуха.
        Итан отступает на шаг, разрывая круг близости и убирая руки с моего тела. Но улыбается по-прежнему мягко, и я ловлю себя на мысли, что вновь смотрю на него тем взглядом, который позволила себе в кафе. Я все же откликаюсь на его мужское обаяние.
        Мне мешает только жесткая обложка дневника. Она ощутимо давит на поясницу и напоминает о причине встречи с Итаном, о причине вообще всего.
        -
        ГЛАВА 18
        Мы возвращаемся назад и не находим Кирилла во дворе. Открытая настежь входная дверь старого дома намекает, где его искать. Итан идет вперед и первым переступает порог. Он коротко оглядывается по сторонам и оборачивается ко мне.
        - Идешь? - спрашивает он.
        Его пальцы нащупывают ворот пиджака и поднимают его вверх, будто ему холодно, хотя легкая ткань вряд ли поможет согреться. Я вспоминаю, что видела в одной программе, что такие жесты называют адаптерами, человеку нужно чем-то занять руки, чтобы отвлечься и сбросить напряжение.
        - Иду, - я киваю и следую за ним.
        Внутри светло, зажжен верхний свет, который течет сквозь мутные плафоны с красными розами. В доме одна большая комната, что-то вроде гостиной с низкими диванами и прямоугольным столом посередине, под которым угадывается выцветший ковер с коричневым ворсом, а справа тесный коридор, выводящий к покосившимся дверям. Кухня и ванна, скорее всего, но мне не хочется проверять, потому что во мне просыпается брезгливость и с трудом дается каждый шаг.
        - Чердак, - я замечаю опущенную лестницу, которая ведет наверх, впрочем, никуда она не ведет, на люке висит массивный замок из черного железа.
        В записках, которые нашел Кирилл, как раз говорилось о запертом чердаке.
        «Три комнаты и чердак, но там большой навесной замок. Я не буду даже трогать его, пытаться как-то открыть, на замке останутся зацепки, и он заметит».
        Так странно видеть подтверждения чужим словам. Незнакомая девушка написала о замке, который ей никак не открыть, а я теперь стою и смотрю на него.
        Хочу вскрыть его, черт возьми!
        - Осторожнее, - Итан ловит меня за локоть и не дает сделать слепой шаг по коридору, - тут стекло.
        - А где Кирилл?
        Итан пожимает плечами, а потом громко зовет его. И Кирилл отзывается из соседней комнаты. На ее счет я угадала, это маленькая кухня, какие только и бывают в старых домах вроде этого. Она забита бабушкиной мебелью, верхний и нижний ряды шкафов занимают почти всё пространство, оставляя место лишь для окна со шторками и советского холодильника. Плиты нет, но стоит дешевая микроволновка, которая светится белизной, словно только вчера из магазина техники, и бросается в глаза.
        Следом я вижу следующую деталь из записок. Почерневшие треугольники на фасадах шкафов. У них острые концы, и они все смотрят в разные стороны, повернуты то так, то этак.
        «Я нашла способ. Кухонные шкафы украшены маленькими треугольниками из металла. Я переворачиваю на другое ребро по одному каждый день и так веду свой календарь».
        - Об них можно порезать пальцы, - произносит Кирилл, когда замечает мое движение навстречу.
        Я всего лишь сделала шаг, но он сразу же безошибочно угадал мое намерение.
        - Здесь слишком много острого, - горько усмехаюсь я, вспоминая о разбитом стекле в коридоре. - Альбина их переворачивала?
        Кирилл кивает и обходит меня, чтобы показать, как именно девушка вела свой календарь. Мужская ладонь накрывает ручку первого шкафа и подвигает ее в сторону, так треугольник переваливается на другую сторону.
        - Их немного, можно отметить недели две, не больше…
        - По три ребра, - отзывается Кирилл, - и на каждом свой узор, если приглядеться. Не самый короткий календарь.
        - Окно без решетки и щеколда изнутри, - Итан указывает на деревянное окно, а я замечаю, что он стоит на пороге, не решаясь втиснуться в тесную комнату третьим. - Дом никак не укреплен, забор высокий, да и все. Но это скорее защита от посторонних глаз, чем тюремная необходимость, отсюда не так сложно сбежать, если захотеть.
        Если захотеть…
        - Альбина не хотела? - наивно спрашиваю я, будто у Кирилла есть все ответы.
        - По запискам мне показалось, что Альбина хотела, чтобы он отпустил ее. Она хотела вернуться домой, но собственную волю потеряла. Ждала, что он сам проявит милосердие.
        «Он был нежен, он мягко целовал и касался. И мне было хорошо… Как прежде с ним».
        - Бедная девушка, - я все же подхожу к шкафам и дотрагиваюсь до декоративных треугольников, ощущая их прохладное шершавое прикосновение, - тут легко сойти с ума… И ты находил ее записки по всему дому?
        «Я по-прежнему пишу и прячу записки по дому. Под плинтус, в щель двери, под обивку. Обживаю дом как могу».
        - Да, - Кирилл отворачивается и мучительно замирает. - Нам стоит пройтись еще раз. Свежим взглядом.
        - Я не могу понять эту историю, - в мягкий от природы голос Итана впиваются нотки раздражения. - Я был здесь, понимаете? Не было никакой девушки, обычный полузаброшенный дом с давящей на мозг тишиной.
        - Этого я тоже не понимаю, - вполголоса произносит Кирилл, он по-прежнему стоит к нам спиной. - Ольга говорила тебе, откуда у нее адрес?
        - Нет.
        - И ты не спросил?
        - И я не спросил. Мне не показалось это странным…
        Итан осекается, угадав, что произнес лишнее, и решает уйти. Он разворачивается, опираясь на дверной косяк, а потом отталкивается от него и скрывается в коридоре. Я же не могу отогнать пришедшие вопросы. Любовница выбрала для встречи столь “романтичное” место, что свечи зажигать не надо. Свет и тот лучше погасить, чтобы не видеть все оттенки убогой обстановки. И ему не показалось это странным… Как?
        - Я уверен, что Альбина была здесь, - говорит Кирилл, когда мы остаемся наедине. - Итан не понимает… он зря сомневается.
        Но я согласна с сомнениями Итана. Вижу окно, которое в любой момент можно распахнуть настежь, а во дворе я заметила, что по постройкам можно подобраться к верхушке забора. Перебраться через него. Черт, из дома Кирилла было намного сложнее выбраться, он запирал все двери и замки на окнах.
        
        - Давай осмотрим дом еще раз, - предлагаю я, не желая спорить и занимать чью-либо сторону.
        Хотя выбор все же делаю, когда достаю из кармана сотовый Кирилла и протягиваю ему.
        - Он может понадобиться тебе. Да и глупо, что все телефоны у меня.
        - А Итана?
        Я не нахожу подходящих слов и мне становится не по себе под его пристальным острым взглядом. Я просто-напросто ухожу прочь, хотя прекрасно знаю верный ответ. Я хочу найти Итана, рядом с ним мне спокойнее, он забирает всю тревогу без остатка и я даже дышу по-другому. Ровными тихими отрезками. Поэтому я оставляю именно его телефон. Итан рядом, и он всегда может попросить сделать звонок.
        ГЛАВА 19
        ДНЕВНИК ЖЕНЫ. 12 АВГУСТА.
        Мне не по себе. Когда смотрю на нее, мне трудно поверить собственным глазам. Случайная находка, к которой я никак не привыкну…
        У нее тонкие кисти, девушка попеременно терзает их нервной хваткой и не находит успокоения, пухлые губы с розоватым блеском, маленькая грудь и заостренный взгляд, в котором ярче всего горит чужая жизнь. Да, из ее глаз смотрит другой человек, ничего общего с моим взглядом, но в остальном… В остальном это дико и невозможно.
        Она моя точная копия, будто с моего лица сделали старательный слепок. И мне хочется трогать ее и вертеть в руках, как вещь, буквально поставить под лампу и проверить каждый изгиб, чтобы найти все-таки отличительную особенность. Или хотя бы надпись made in China.
        - Как тебя зовут? - спрашиваю, любуясь девушкой из соседней комнаты. - На самом деле.
        Она молчит, колеблясь, и в сотый раз оглядывается по сторонам. Ей тоже не по себе, в столь дорогих номерах она никогда не была. А ее тело не знало столь дорогое кружево, я решила расщедриться и сделал заказ в любимом магазинчике.
        У нас и размер один.
        - Это всего лишь имя, - добавляю мягче. - Я Ольга.
        - Альбина, - выдыхает девушка и бросает короткий взгляд в мою сторону.
        Она опасается меня. И я понимаю причину ее нервозности, не сама ситуация, где она в одном нижнем белье сидит на краешке кровати и ждет мужчину, за визит которого заплачено. Все же она не первый день в подобных делах, пусть и со скромным послужным списком, слава богу. Ее пугает именно мое присутствие.
        Я просматривала ее портфолио, непрофессиональное и тянущее безнадежностью. И вижу, что она ждет неприятностей, к которым успела привыкнуть за короткую жизнь. Затравленный взгляд и вечно устремленный к грудной клетке подбородок выдает весь усвоенный негативный опыт.
        Сейчас она, скорее всего, считает нули про себя. Ей заплатили слишком большие деньги для ее уровня, а теперь еще мое лицо, она не слепая и заметила, что я могу сойти даже не за сестру, а за близняшку. Но девушка ничего не сказала, молча проглотив удивление и спрятав оторопь в закрытой позе. Она прошла к кровати и села напротив, и с тех пор лишь односложно реагирует на мои реплики.
        - Грязи не будет, - мне же не хочется молчать, наоборот, я хочу расшевелить ее и вывести на нормальный диалог, - тебе не стоит бояться.
        - Я не боюсь.
        - Хорошо, - я киваю с мягкой улыбкой. - У меня есть приятель, он фотограф и он случайно наткнулся на твои фотки… Сил снимает легкую эротику и бывает на разных сайтах, чтобы найти моделей. Он, мягко говоря, был удивлен, когда нашел тебя.
        Альбина вновь молчит, хотя я оставляю звонкую паузу. Сладкие речи явно не входят в ее прайс.
        - Он скинул твои фотки мне. Я подумала, он прикалывается, чтобы вытянуть меня на встречу, но ты существуешь. Странно, правда? Как в зеркало смотреться.
        - Да, - она кивает, но голову больше не поворачивает, а смотрит на свои лодыжки. - Странно…
        - Ты не разговариваешь на встречах?
        - Почему? - Альбина вздрагивает, реагируя на мои недовольные нотки. - Я могу разговаривать.
        - Он любит разговаривать, хотя я не знаю, как он отреагирует на тебя. N сложный мужчина, он сам иногда не знает, каким хочет быть.
        - N? Мне так его называть?
        - Попробуй.
        Я смотрю на наручные часы, которые отсчитывают последние минуты. Мне не терпится увидеть лицо Итана, когда он войдет. Я специально осталась в соседней комнате, устроившись в низком кресле, меня не видно из спальни и холла, но зато передо мной почти весь номер как на ладони.
        Я с трудом уговорила его вернуться в отель, Итан давно считает такие адреса перевернутой страницей наших отношений. Здесь же нет никакой подоплеки, а ему как воздух нужны распаляющие мысли, звучащие фоном. Поэтому мы встречаемся в местах, что связаны с моим мужем. И мне все чаще кажется, что он имеет его, а не меня.
        - Он красивый, - продолжаю после паузы, - не думаю, что ты видела таких в реальной жизни. Высокий и с манерами, у тебя перехватит дыхание, вот увидишь. У меня перехватило в первую встречу, а потом мне пришлось выдумать в нем сотню недостатков, чтобы не изменить мужу сразу.
        Мне смешно, и я смеюсь. Или это виски, с которым я переборщила в баре?
        Плечи Альбины все же опускаются вниз, девушка отпускает напряжение на полвыдоха.
        - У него есть предпочтения? - спрашивает она с деловой интонацией.
        - Надо сперва понять в каком настроении он придет. Он может быть и нежным, и диким…
        Я не успеваю поймать сорвавшееся слово, которое звучит для чужого слуха не так, как слышу его я.
        - Разным. Но он не сделает тебе больно, это я могу гарантировать, он не из таких мужчин.
        - Вы останетесь?
        - Я хотела бы уйти.
        Я мечтаю, чтобы Итан переключился. Мне не по нутру вектор, который он выбрал. Бывает так, что тебе нравятся отголоски приятного аромата, но, когда на тебя выливают целый флакон духов, тебя начинает тошнить.
        Меня тошнит от всего. От себя. От Кирилла.
        Я уступила ему вчера и позволила затащить меня в постель. Мне даже удалось отключить голову во время секса, и я услышала много нежного, щедрый поток из слов и прикосновений, я почувствовала, как он дрожит. Кирилл поверил, что это шаг с моей стороны, и старался изо всех сил загладить вину и обнулить чертов счетчик потерь.
        Он не выпускал меня из рук, и я так некстати убедилась, что он всё помнит. Помнит, как оскорблял и пьяными пальцами рвал одежду, как взбесился и давил натренированным телом, не давая выскользнуть из-под него, как трахал меня и наматывал волосы на кулак, как кончал в меня, хотя было нельзя…
        
        Помнит и поэтому вчера был нежен, как никогда. Он хотел произнести это вслух, я угадала его сбивчивый шепот, когда вслед за «прости» он собрался назвать причины. Но я не дала, залепила его рот жадным поцелуем и заставила забыться.
        Нет, уже не нужно… Мне ничего не нужно от него.
        Поздно. Я уже всё разрушила.
        Итан и тот сломался. Жесткий изнуряющий секс в фургоне моего мужа или в третьесортных гостишках, чтобы я не забывала какой грязной шлюхой являюсь, ему приелся и в наших встречах всё больше разговоров. Криков и выяснений отношений.
        - Можно снять туфли? - произносит девушка неуверенным шепотом, а я думаю, что, если она решилась открыть рот, значит терпеть уже нет сил. - Они так давят…
        - Я не угадала с размером?
        - Я могу и потерпеть.
        - Нет, поставь их рядом с кроватью.
        - Спасибо.
        Альбина наклоняется, чтобы скинуть туфли, и становится очевидно, что ее движениям отчаянно не хватает грации. Она угловатая и резкая, Итан точно зацепится за ее жесты взглядом, он избалован самым лучшим женским вниманием, а к лучшему привыкаешь молниеносно.
        - Не говори с ним первые минуты, у нас слишком разные голоса.
        - А если он задаст вопрос?
        - Ты умеешь импровизировать?
        - За ваши деньги - да.
        И она грубовата, даже не старается смягчить не лучшие от природы голосовые данные. Очень специфичный тембр и, скорее всего, она усугубила ситуацию тоннами сигарет. С каждой минутой мне всё труднее представить Итана рядом с ней.
        - Увлеки его, - произношу, когда слышу мужские шаги за дверью, - постарайся.
        Я замолкаю и опускаюсь в кресле как можно ниже, по телу же проходит осязаемая волна из тока и страха, мои пальцы подрагивают и мне приходится впиться в мягкие подлокотники, чтобы хоть как-то успокоиться. Мужские шаги уже внутри номера, а следом хлопок двери и щелчок закрытого замка.
        - Оль? - шелест брошенного на пол пиджака, значит он приехал со встречи. - Я тут.
        Девушка импровизирует окаменевшим лицом, по которому я понимаю, что Итан нашел ее взглядом. Альбина замирает, но не опускает голову, выдерживая изучающий взгляд незнакомого мужчины.
        - Ты… Ольга?
        Голос Итана выдает его замешательство, он угадывает смутный изъян, но не может назвать его, ухватив суть.
        - Все в порядке? - я, наконец, могу видеть его, Итан размеренным шагом приближается к кровати и протягивает ладонь к девушке, но не проходит последние сантиметры, оставив пальцы в воздухе у ее пышных волос. - Кирилл что-то сделал…
        Он зацепился за ее взгляд, который очень подходит девушке, с которой что-то сделали, но Итану вдруг надоедает повисшее молчание, и он рывком рвет жалкую дистанцию.
        - Не молчи, - приказывает он и встряхивает девушку, впившись пальцами в ее плечи. - Какого… Кто ты?
        Прикосновение и движение навстречу, Итан наклоняется к лицу Альбины и жадно вглядывается в молоденькое лицо. После чего обхватывает обеими руками шею девушки и заставляет вытянуться к свету, чтобы лучше рассмотреть.
        - Я обещала ей, что ты не будешь груб, - я подаю голос из соседней комнаты, заранее выпрямившись и закинув ногу на ногу. - Она все-таки живая, Итан, а не кукла.
        Таким изумленным я не видела его никогда, он с трудом фокусирует на мне внимание и далеко не с первой попытки произносит хоть что-то вслух. Он справляется с собой, лишь когда отпускает девушку и поворачивается ко мне.
        - Что здесь происходит? - спрашивает он потерянно.
        - Подарок, милый, и ты очень плохо реагируешь.
        - Подарок, что ты… Кто это?
        - Почти я, - я встаю из кресла. - Девушку зовут Альбиной, впрочем, вы можете сами познакомиться. Мне кажется, она в твоем вкусе.
        Итан вновь оборачивается и смотрит на девушку, которая натянуто улыбается. Он замирает, и мне приходится сделать маленький шаг в сторону, чтобы видеть не только его широкую спину. Я хочу уйти, но и упускать детали, пока нахожусь в номере, не желаю. И мне чертовски нравится видеть Итана таким, выбитым из колеи и потрясенным, хотя он уже приходит в себя, нащупывает дорожку к самообладанию.
        - Красивая, да? - бросаю ему в спину. - И моложе.
        -
        ГЛАВА 20
        Я подхожу к Итану, который стоит посреди большой комнаты и хмуро смотрит в пол. Его ладони в карманах брюк, а под кожей лица ходят желваки. Он не замечает меня и легко увидеть, как он ищет точку равновесия. Пытается выдохнуть и вспомнить расслабленное выражение лица… Я тихонько дотрагиваюсь до его плеча, но Итан все равно вздрагивает.
        А потом криво усмехается, понимая, как это выглядит со стороны.
        - Ты выглядишь уставшим.
        - Пустяки, - он поворачивается ко мне и улыбается, будто хочет показать, что в норме и уж о нем точно не надо беспокоиться. - Мне трудно слушать Кира, когда он говорит о расследовании, обо всем этом… Я тогда перестаю верить, что его вообще когда-то отпустит, это уже как смысл жизни для него. Он даже, если найдет разгадку, завтра придумает другой ребус. Ему в этом доме хорошо, понимаешь? А здесь же дышать нечем.
        - Да, место скверное… Я не хочу оставаться здесь до вечера. Мне тоже не по себе, а когда начнет темнеть…
        - Саша, ты можешь уехать в любой момент. Хоть сейчас. Скажи и я отвезу тебя.
        На его красивом лице чистое переживание. Незамутненное. Я вспоминаю, как он вложил в мою ладонь телефон и сказал, что сам не заметил и продолжил сумасшествие, начатое Кириллом. Тоже запер замки в машине и начал давить требованиями, чтобы я не сказала лишнее родственникам.
        Поэтому Итан по-прежнему переживает, что я могу чувствовать себя в ловушке. Он напряженно вглядывается в мои глаза, а я ловлю себя на мысли, что не чувствую с ним скованности, как с плохо знакомым человеком. И могу долго смотреть ему глаза в глаза. У него светлые на кончиках ресницы, а по радужке идут янтарные всполохи.
        - Я знаю, Итан. Я скажу, когда захочу уехать.
        - Хорошо. Я найду охрану и всё, что нужно.
        - Это я тоже знаю, - я миролюбиво улыбаюсь ему и поддаюсь порыву, подцепляя его широкую ладонь.
        Обнимаю горячие пальцы и угадываю мгновенный отклик, Итан проводит большим пальцем по моему запястью и опускает глаза на наше соприкосновение.
        - Не знаю, как ты посмотришь на меня, когда прочитаешь.
        - Я тоже. Я не умею скрывать эмоции.
        - Это отлично, я давно устал от игр.
        Мой взгляд натыкается на его дорогущий хронометр и я вдруг понимаю, что уже утро и я должна сообщить подруге, что в порядке.
        - Я выйду во двор и сделаю звонок.
        Итан кивает и отпускает мои пальцы.
        - Пойду к Киру, он хотел еще раз проверить дом.
        Подруга отвечает после третьего гудка и сразу же засыпает тонной вопросов, от которых сама же смеется. Ей нужны подробности и больше всего ее интересует фотопортрет парня, который я не стала расписывать в прошлый раз, посчитав лишним и подозрительным. Только теперь я не хочу описывать Итана, и я рисую портрет с потолка, бросая стандартные фразы, что говорят о привлекательности с маркером hot.
        Я удивляюсь собственному голосу, я верю сама себе, настолько мои беззаботные интонации правдивы. Ни грамма фальши, что удивительно, я всегда считала, что не умею врать.
        Когда я возвращаюсь в дом, мужчины уже стянули диваны в центр комнаты, чтобы проверить стены.
        - Всё в порядке? - спрашивает Итан, оборачиваясь ко мне.
        - Да, в полном. Вы уже начали?
        Я присоединяюсь к ним, и так уходит почти целый день. День монотонных поисков, когда приходится копаться в чужих вещах, проверять каждую мелочь и щелочку, ломать плинтуса и косяки, вернее, доламывать их, а потом перепроверять и перепроверять.
        Кирилл направляет нас. Он досконально изучил дом и знает каждый закоулок, и он то и дело говорит, что там искал, там точно нет, но потом все же замолкает и бросает разрешительный кивок. Выглядит так, словно контроль утекает из его рук, и он с трудом гасит внутреннее раздражение, потому что привык делать по-своему и только. Привык расставлять вещи по местам, для каждой своя отдельная полка, которую выбрал именно он.
        Я, к счастью, недолго простояла на выбранной им полке. Вырвалась благодаря Итану.
        - Нашел! - вскрикивает Итан, и я вздрагиваю от его голоса. - Черт, тут несколько… Саша, смотри.
        Кирилл опережает меня, надвигаясь над Итаном. Он опускается к нему, присев на одно колено, и сжимает ножку небольшого стола, который стоит в углу и придавлен стопкой прошлогодних глянцевых журналов.
        - Там щель у самого основания, - подсказывает Итан, - я уже все достал.
        - Не заметил, - с досадой выдыхает Кирилл.
        - Сколько их?
        - Четыре.
        Вскоре четыре записки лежат на полу, скомканные и скрученные. Я подхожу к мужчинам, которые вдруг затеяли глупую игру в поддавки, уступая друг другу право прочитать первым.
        - Итан, - я легонько касаюсь его плеча, чтобы он посторонился.
        Опускаюсь на колени между Итаном и Кириллом и собираю записки в ладони. И следом раскручиваю одну за другой, прочитывая вслух строчки.
        «Что-то случилось, что-то случилось, что-то случилось, что-то случилось»
        «Так лучше, честнее, я на своем месте»
        «Кран перестал течь, я сказала ему, и он починил. За полчаса. Почему я боялась попросить его раньше?»
        «Красивый мужчина сказал, что не будет выпрашивать пощечину. И он громко смеялся”
        
        ГЛАВА 21
        “Красивый мужчина сказал, что не будет выпрашивать пощечину”.
        Я прочитываю последнюю записку еще раз и вдруг чувствую грубое прикосновение Итана. Он впивается ладонью в мою руку и выворачивает к себе. Прочитывает сам, беззвучно шевеля губами, а потом рывком поднимается на ноги. Он останавливается, замирая то ли в нерешительности, то ли потерявшись в сотне пришедших в голову решений, и проваливается глубоко в себя.
        У меня же в голове на повторе звучит - красивый мужчина, красивый мужчина, красивый мужчина…
        Наконец, Итан разворачивается и уверенным быстрым шагом идет к выходу.
        - Итан?! - Кирилл просыпается первым и поднимает на ноги.
        - В этом доме есть топор? - спрашивает Итан, не оглядываясь. - Или лом?
        Итан, а вслед за ним Кирилл выходят из дома. До меня доносится приглушенный шум - быстрые шаги и злые слова. Я потерянно смотрю на записки, которые остаются со мной в пустом доме, хотя вру… я смотрю исключительно на последнюю записку! Я разгадываю детский шифр и в «красивом мужчине» читаю имя.
        Итан.
        Я резко поднимаюсь и направляюсь к выходу, зацепляя взглядом Кирилла, которого видно через окно. Он что-то коротко вскрикивает и выбрасывает правую руку вперед. Он вновь взвинчен, хотя и гасит нехорошие порывы в акцентированных выдохах, которые еще чуть и начнут напоминать нервный тик. И сейчас я его прекрасно понимаю. Только вот Итан не торопится объясняться, его голоса я больше не слышу, только противный грохот с задней стороны двора.
        Я отворачиваюсь от окна и добираюсь до порога, где дверь вдруг распахивается прямо перед моим носом. Итан едва не наталкивается на меня, затормозив в последний момент и одновременно отклонившись в сторону.
        - Черт, Саша, - выдыхает он с раздражением.
        Но это пустяки, он нашел топор, как хотел. И он тяжело дышит, сорвав дыхание то ли от злости на бесконечные возгласы Кирилла, то ли от поисков в гараже.
        - Пойдем, - Итан перешагивает через порог и смыкает крепкие пальцы вокруг моего запястья, уводя за собой.
        - Итан, - я не в силах совладать с мужским напором и делаю шаг в выбранном им направлении, но потом все же вырываюсь.
        Вернее, это Итан разжимает ладонь в то же мгновение, как почувствовал мое сопротивление. Он отпускает меня, и я не просто останавливаюсь, а пячусь назад на всякий случай, чтобы найти хоть какую-нибудь опору.
        - Ты что? - он потерянно смотрит на меня, обернувшись.
        Непередаваемая игра стольких эмоций, я различаю в его глазах разочарование и искреннее удивление, искорки злости следом, легкие всполохи, которые каким-то чудом не разгораются в целое пламя.
        - Что происходит, Итан?
        - Я хочу показать тебе. И только.
        Он отворачивается и идет по коридору, минуя гостиную, где бросает топор на пол. Точно у лестницы, ведущей к чердаку.
        - Красивый мужчина - это я, - произносит он и переносит внимание с лестницы на противоположную стенку, которая совсем близко, ведь коридор тесный и короткий. - Я имею в виду записку.
        - Я поняла.
        Оборачиваюсь и замечаю Кирилла, который молча возвращается в дом.
        - Я не буду выпрашивать пощечину, - Итан нервно усмехается и начинает пальцами растирать подбородок, пряча кривую улыбку, с которой не в силах справиться. - Я помню эту фразу, я произнес ее здесь.
        Он обводит полукруг перед собой, указывая ладонью на пол.
        - Так ты видел Альбину? - Кирилл срывается с места и приближается к Итану. - Ты не можешь не лгать, патологически…
        - Я не видел Альбину! - Итан резко обрывает Кирилла и смотрит на него с нескрываемой брезгливостью, скривившись. - Она видела нас. Меня и Ольгу.
        Итан протягивает руку, подзывая меня. И я делаю шаг к нему, забыв недавнее сомнение, и замечаю, как он поспешно убирает ладонь, когда я оказываюсь совсем рядом. Лишь легким кивком указывает на место в шаге от себя.
        - Ольга стояла, где ты сейчас, - продолжает Итан, когда я делаю последний шаг. - Мы недолго разговаривали, и я сказал о пощечине тогда. Я точно помню, именно здесь сказал.
        Он запрокидывает голову и смотрит на люк, с крючка которого свисает массивный замок.
        - Дом был пуст, но чердак мы не проверяли.
        - Альбина не стала бы, - произносит Кирилл, обрывая Итана.
        - Ты так веришь ее запискам? Может, про чердак она написала для него, чтобы он не узнал?
        - Нет, Итан, Альбина не ослушалась бы его.
        - Да думай, что хочешь!
        Итан наклоняется, подбирая с пола топор, и следом подцепляет свободной рукой лестницу. Та с противным почти плачущим скрежетом выдвигается до упора, острыми ножками вклиниваясь в борозды в деревянном полу.
        - Девушка могла найти способ, - добавляет Итан, - или даже ключ. Всё могло быть, но одно точно - она слышала нас в тот день.
        - Сколько раз ты здесь был?
        - Один, Кир. Мне хватило.
        - Ты знал Альбину? Или она тебя?
        - Черт, опять допрос, - Итан смотрит вниз через плечо. - Тебе не надоело?
        - Мне нужны ответы, а не пререкания.
        - А ты знал Альбину?! Сколько раз ты был здесь? Как нашел дом?
        Кирилл зло выдыхает.
        - Не уходи от ответа. Ты знал Альбину или нет?
        - Нет, не знал! Мать твою, Кир, отцепись от меня хоть на полминуты!
        Кириллу лучше бы уйти, но об этом глупо просить, когда Итан собрался вскрывать замок.

* * *
        К счастью, Итану понадобилось не больше пяти ударов, каждый из которых заставлял меня отступать все дальше и дальше. В какой-то момент я подумала, что он сейчас свалится. Убитая лестница едва держала его вес, а с каждым толчком прогибалась и проскальзывала по полу, вырезая в деревянных половицах новые полосы. Но Итан устоял и раскурочил чертов замок, сбив дугу, что цепляла задвижку люка.
        
        - Осторожно, - Итан бросает к нам топор, чтобы освободить руки и поудобнее упереться в крышку.
        Он откидывает ее резким толчком и поднимается выше, после чего подтягивает себя наверх на руках. Он скрывается из виду и лишь по скрипящим половицам можно понять, что он делает. Мы с Кириллом стоим, задрав головы наверх и слушая шорохи.
        - Отсюда отлично видно, - произносит Итан через несколько мгновений, - тут щели с палец.
        - А слышно? - я не повышаю голос и пытаюсь угадать движение через щели, но это все равно, что разглядывать ночную улицу из комнаты, которая залита светом.
        - Да, Саша… Стоп, кажется, я нашел выключатель.
        Щелчок и к нам спускается эхо тусклого и неуверенного огонька.
        - Все равно лучше, - усмехается Итан. - Пол здесь слабый, но еще один человек может подняться. На первый взгляд ничего интересного, пыль, мусор и кресло с ободранной обивкой. Окно еще есть…, - мужской голос отдаляется, а шаги чертят дорожку прямо над нами с Кириллом, - смотрит во двор.
        Я замечаю напряженную позу Кирилла, он хочет сорваться с места, но что-то удерживает его.
        - Иди ты, - произношу, заставляя его очнуться, - я потом посмотрю.
        - Ты уверена?
        - Я устала рассматривать чужие вещи, и тебе это нужнее. Только, пожалуйста…
        - Я не буду больше доставать оружие.
        Я киваю на его обещание, и Кирилл уходит. Он словно ждал моего разрешения, вспомнив джентельменское воспитание, которое потускнело из-за перепалки с Итаном. Впрочем, о нем тяжело забыть напрочь, особенно если смотреть на его строгое классическое пальто. Оно идет ему, ведь Кирилл умеет носить такие вещи.
        И я вдруг думаю, что Кирилл тоже красивый мужчина. Он другой, конечно, но красота - это не всегда сумма правильных черт, намного чаще это жесты и поступки.
        Мне хотелось бы увидеть Кирилла в обычной обстановке, как он двигается и говорит. Как улыбается, наконец. Я заметила мимические морщинки в уголках его глаз, он явно не жил хмурым изваянием все это время и, быть может, смеялся не меньше Итана.
        Так или иначе сквозь случившуюся драму я вижу искреннего, но сдержанного мужчину. Мне хочется, чтобы он был таким. В другой жизни… там, где не приходится хоронить истерзанное тело жены, а потом видеть, как тот же ублюдок безнаказанно издевается над другими девушками. Он бы стал наставлять оружие на человека в той жизни?
        И я ведь могу узнать, хотя бы попытаться.
        Проснувшаяся решимость пополам с любопытством ведут меня вперед, я вхожу в кухню и закрываю за собой дверь. Спускаюсь по ней, подперев собственным телом, и достаю из-за пояса дневник Ольги. Обычная тетрадка в клетку, которая измята и потрепана, словно ее часто, как я сейчас, прятали и втискивали в тесные места.
        Я открываю дневник на случайной странице. Да, его надо прочесть весь и лучше по порядку, но сейчас нет времени. И мне достается «22 августа».
        -
        ГЛАВА 22
        ДНЕВНИК ЖЕНЫ. 22 АВГУСТА.
        Почему помощник Кирилла знает мой запасной номер телефона?
        Хотя он не запасной, он для дней вроде этого, когда нет сил и малейшего желания выслушивать чужие голоса. Я завалила последние проекты и наплевала на сроки, которые сыплются как карточный домик. Один за другим, я даже не звоню, чтобы предупредить о просрочках или пообещать новые даты, наоборот, я отключила основной номер, везде офлайн и не могу думать о работе от слова совсем. Ни о чем не могу.
        А Кирилл уехал.
        И, видимо, не для меня одной внезапно, потому что помощник звучал озадаченным и не сразу смог принять ответ, что я не знаю, куда подевался его босс. Я была близка, чтобы послать его матом за настойчивость, но в конце концов просто сбросила его и занесла в черный список. От меня все равно никакого толка, Кирилл проигнорировал мои сообщения точно так же, как сообщения помощника. Я вижу, что он прочитал их, но отвечать муж не стал. В мессенджере мои вопросы и гробовая тишина.
        А я ведь была дома, когда он вдруг сорвался с места. Мы даже разговаривали, перебрасываясь фразами через две комнаты. Идиотская привычка, будто кто-то из нас калека и не может подойти к другому для нормального разговора. Я перестилала постельное белье в спальне и хотела побыстрее закончить, в тот день я загрузила себя домашними делами, чтобы отвлечься, и уже порядком вымоталась. Хотя иногда это чертовски помогает, тупая механика - постирать, разобрать, переставить, она заставляет вспомнить что такое порядок в принципе. Порядок в доме, порядок в мыслях, порядок в жизни, наконец.
        Кирилл же отвечал мне из кабинета, а потом начал перебирать даты по календарю, чтобы найти время для поездки к друзьям. Я не помню, что отвечала ему, что-то на автомате и сейчас жалею, что нельзя послушать диктофонную запись, но муж вдруг замолчал. Я успела выдохнуть, что он передумал, и мы никуда не поедем, а потом услышала, как зло хлопнула дверь в гараж и через пару мгновений зарычал мотор машины.
        Сегодня уже третий день, как его нет. А я не пойму, волноваться мне или нет? Может, что-то случилось? Не придурь и буйный всплеск посреди нордического характера, а что-то из серьезного списка несчастий, когда надо звонить в полицию или куда там еще? В больницы, по всем друзьям… Черт, последнее выше моих сил, я не хочу никого слышать и уж тем более начинать разговор самой. И что мне спрашивать? Муж не звонил вам? Не говорил, где проводит время? Решила поинтересоваться на случай, если он сообщает вам больше, чем жене. А вообще не берите в голову. До свидания.
        Сегодня третий бесконечный день, они стали такими, потому что я все-таки волнуюсь. Я интуитивно чувствую, что с ним всё в порядке и не нужно никаких оперативных служб, но отпустить покалывающую тревогу не могу. И в голову приходит лишь шантаж, я пишу Кириллу шестое сообщение подряд, но уже без знака вопроса, а банальное предупреждение.
        - Я звоню в полицию.
        - Зачем? - он снисходит до ответа через двенадцать минут.
        - Где ты?
        - Полиция не нужна.
        - Тогда что случилось?! Ты можешь мне позвонить?
        - Хорошо.
        Он ловит меня на дурацкое «хорошо», я решаю, что это читается как «сейчас», но он не звонит и ничего больше не пишет. Я же проваливаюсь в лютую злость, из-за которой достается чайному сервизу, что стоит на столешнице. Стоял… теперь разноцветные осколки валяются на напольной плитке и смотрятся эффектными акцентами на сером фоне. И я не собираюсь ничего разгребать, я ведь умею делать только хуже, поэтому беру ровер и уезжаю из дома.
        Кирилл знает? Он, наконец, догадался?
        И почему мне страшно?
        Я ведь хотела, чтобы он узнал… Или нет?
        Альбина тоже избегает меня, я не могу вызвонить ее, гудки идут, но толку от них никакого. А потом и вовсе абонент не абонент. Она слишком нервничала, я не приглянулась ей и показалась ненормальной с платиновой кредиткой, от которой стоит держаться подальше. Видно, девица решила не рисковать и свалила пока не поздно, урвав гонорар с парой лишних нулей.
        Слава богу, хотя бы Итан не играет в игры беглецов, и отвечает на мой звонок. Правда, он выбирает холодный тон и короткие ответы, показывая, что занят. Но зачем мне стучаться, если завтра он будет нараспашку? Я привыкла к его качелям и поэтому бросаю «ничего важного, прости», и отключаюсь.
        …
        …
        …
        ПЕРЕПИШУ
        Я вырвала к черту страницу пустой болтовни. Я слишком долго подхожу к главному… Мне понадобилось два слоя плотной тоналки, чтобы скрыть ссадину на щеке. У Итана тяжелая рука, хотя мне повезло, что у него не нашлось места, чтобы размахнуться и приложиться как следует. Туалетные кабинки в барах очень тесные.
        Они тесные для секса и тесные для выяснений отношений.
        Итан пытался привести меня в чувства, грубо наклонив к раковине и обливая холодной водой. Я смутно помню, но он точно злился от моего пьяного смеха и душил в глотке грязные ругательства. И в какой-то момент не выдержал, рванул на себя и ударил тыльной стороной ладони. Я отшатнулась от него и сползла по стенке на пол, уткнувшись каблуками ему в ботинки. Пощечина помогла лучше, чем вода, и картинка стала отчетливее… Помню, как он застыл, смотря на меня сверху вниз и не решаясь пошевелиться. И то пренебрежение, то жалость во взгляде.
        А я с усмешкой подумала, что была права, он все-таки опаснее Кирилла, импульсивен в самом плохом смысле.
        - Первый раз, - выдыхает он, наконец. - Ты первая женщина, которую я ударил.
        - Польщена.
        - Да, продолжай, чтобы наверняка. Доведи меня, мне же мало!
        Он бросает взгляд на зеркало, чтобы перевести дыхание, но у него не выходит. Я кожей чувствую шторм, что гуляет в нем, спокойствие отказывает ему и даже раскаяние не спешит.
        
        - Так иди, не нужно доводиться, стоя здесь.
        - Теперь можно? А двадцать сообщений назад было приди и приди!
        - Я не помню, чтобы писала.
        - А что ты помнишь?!
        Итан наклоняется, чтобы заглянуть мне в лицо, но оказывается не готов к тому, что видит. Злость вдруг сходит… Он наклоняется и помогает мне встать на ноги, молча стягивает с себя голубой пиджак и накидывает на мои плечи, так что я чувствую его тепло и приятный запах, который исходит от мягкой ткани.
        - Что ты помнишь? - повторяет он тише.
        - Я не хочу разговаривать. Мне нужно на воздух…
        - Он бы трахнул тебя, если бы я не приехал. Прямо в этой грязной кабинке, - Итан встряхивает меня, словно не уверен, что я слышу, хотя он вбивает каждое слово прямо мне в лицо, обжигая кожу горячим сбившимся дыханием. - Часто так развлекаешься?
        - О ком ты?
        Ответ ждет меня за пластиковой дверцей, потом по темному коридору, где эхом гудит электронная музыка, и через зал к выходу. Вот здесь я наталкиваюсь взглядом на столик справа, рядом с которым стоит официантка. Она, заботливо улыбаясь, перебрасывается фразами с клиентом, с крепким мужчиной в порванной рубашке, который устало откинулся на высокую спинку дивана и то и дело смотрит поверх ее плеча, осматривая зал цепким нервным взглядом. Мы встречаемся глазами, и он поспешно отворачивается, а я понимаю, о ком говорил Итан.
        Я не знаю его имени, обычный незнакомец из бара…. Хотя какой обычный?! Я никогда не опускалась до такого и пить не умею, потому что не пью. Но сейчас я не могу назвать имя мужчины, но вспоминаю его пальцы на теле, когда он вел меня по тому же коридору, что и Итан, только в обратном направлении, и помню его влажный шепот. Слава богу, немой шепот, память не записала его слова, оставив лишь ощущение. Он много говорил, распаляясь, и целовал в шею, разворачивал в руках…
        Итан усаживает меня в машину, когда мы выходим на улицу. Но мы проезжаем всего несколько кварталов с выключенными светофорами, и вновь сворачиваем к обочине. Итан выбирает самый темный промежуток между фонарными столбами и прижимается к большой афише, которая так близко, что я точно задену ее, если решу открыть дверь.
        - Итан?
        Я замечаю, как он попытался расстегнуть пуговицы рубашки, но плюнул на деликатность, и решил освободиться рывками, вырывая пуговицы к черту.
        - Не лезь ко мне, - огрызается он, - сейчас поедем.
        Он дорывает рубашку и откидывает полы, после чего запускает левую ладонь под ткань.
        - Пока выбери адрес, куда тебя, - Итан болезненно выдыхает и кривится, собирая морщины на лбу.
        - Что у тебя? - я приближаюсь к нему и ловлю мужское запястье.
        Вижу кровь на его пальцах. Алые смазанные отметины.
        - Господи, Итан! Ты ранен, ты…
        - Предусмотрительный, с ножом ходит подонок, - кивает он и отнимает мою ладонь от себя. - Понял, что проигрывает, и быстрее за лезвие. Спасибо, что не травмат.
        - Где мой телефон? - я не могу найти его, как и пиджак, на мне только платье, и я зачем-то ощупываю его, словно в нем есть карманы. - Тебе нужен врач.
        - Мне нужны сигареты.
        Он никуда не торопится и наклоняется к бардачку, тревожа раненный бок, из-за чего сильнее сцепляет зубы. Итан не позволяет мне помочь, упорно ведя свои ладони вперед, находит запечатанную упаковку, что валяется на всякий случай, и нетерпеливо срывает прозрачную упаковку.
        - Я думал, что закончил с этим дерьмом, - усмехается он после первой затяжки.
        - Ты курил?
        - Нет, я об увечьях. Думал повзрослел, - Итан смеется, глухо и подбрасывая плечи вверх, - набрался ума, чтобы не подставляться.
        Я слежу за его дыханием, но меня не хватает надолго. Я выпила много лишнего, перемешав крепкие коктейли, толика выветрилась и мир перестал кружиться тошнотворным калейдоскопом, но зато навалилась ужасная усталость, которая клонит к земле.
        - Меня убьют? - вдруг спрашивает он.
        - Что?
        - Кирилл, да? - Итан сбрасывает пепел прямо на обивку, не заботясь о кожаном салоне. - Если я едва не забил мужика в баре, так что ему пришлось хвататься за нож, что тогда сделает со мной законный муж?
        - Похоже, ты тоже пил.
        - Нет, но мне тошно как с похмелья.
        - Давай уже вызовем такси?
        - Мне приснилось на днях, что меня подстрелили. Прямо в грудь, - и он хлопком по оголенной груди указывает верное место, - я поверил на мгновение, что всё так на самом деле, но не испугался… странно, должен же был испугаться. Ты стояла надо мной и говорила, что «так будет лучше».
        - Черт, Итан.
        - Так будет лучше, - он повторяет, меняя интонацию на более мягкую и мелодичную. - Я проснулся от удушья, никак не мог сделать глоток воздуха, пока не встал с кровати.
        -
        ГЛАВА 23
        ДНЕВНИК ЖЕНЫ. 23 АВГУСТА
        Я не уговариваю Итана на такси, он заводит мотор и трогается самостоятельно.
        - Я не хочу домой, - произношу сдавленно.
        - Боишься показаться в таком виде?
        - Нет, Кирилл уехал… Просто взял и уехал, без объяснений.
        - Ты рассказала ему?
        - О нас? Нет, конечно.
        Итан кривится на мое «конечно», но ничего не говорит. С головой уходит в ночную дорогу, а я не тревожу его, он без того взвинчен. Я не называю адрес, мне все равно куда, только не домой, где можно свихнуться от давящей тишины, и только не обратно. В бар в таком состоянии мне нельзя, вообще нельзя, стоит запомнить на всю оставшуюся жизнь как не позолоченное, а уже золотое правило.
        Потому что я не помню, как завертелось колесо. Не было такого момента, когда я вдруг решила послать всё к черту и отпустить тормоза. Нет, я остановилась у бара, вывеску которого зацепила неосторожным взглядом, когда проезжала мимо. Глупая случайность, которая чуть не стоила гадких воспоминаний.
        Или стоила?
        Итан уж точно заплатил по взвинченному счетчику. Он по-прежнему молчит, а я кутаюсь в его пиджак, который отчаянно хочу забрать с собой. Не стану больше выпускать из рук, в нем так хорошо и тепло, и меня клонит в сладкий сон, словно я слышу колыбельную. Ненавязчивую мелодию, которая сплетает воздушный кокон вокруг моего тела. Нет чужих, ничего лишнего… Как я могла позабыть об этих ощущениях? Ласковых и пьянящих. Я ведь никогда больше не поеду в прокуренный бар, если буду помнить какая нежная подкладка у его пиджака и какой чарующий запах.
        - Ты меня слышишь? - твердый голос Итана неожиданно прорывается ко мне. - Мал… Ольга?
        - Да, - я мотаю головой, пытаясь скинуть остатки сна, но мне мешают его крепкие ладони, которыми он придерживает мою голову. - Где мы?
        - У меня, - Итан все же отступает, выпуская меня из рук, - ты уснула в машине.
        Теперь вокруг просторная спальня в черно-белых строгих тонах, она вычищена до блеска и знает самый минимальный набор мебели. Тот редкий случай, когда как нарисовал дизайнер, так и осталось без изменений. Никаких сносок на повседневную жизнь, в любой момент можно приглашать фотографа для интерьерной съемки. Господи, только не фотографа… Сил не узнал, куда пропала Альбина, но достал меня звонками.
        Я отмечаю, что Итан любит разбрасывать вещи, которые хоть немного разбавляют прямые линии и музейный порядок. Рубашка и майка валяются на ступеньках, которые ведут к кровати. В них встроена теплая подсветка, и она да два торшера в центре подсвечивают всю комнату. Шторы плотно захлопнуты, но часы намекают, что за окном уже сереет, разгоняя ночные потемки.
        - Твоя квартира, - произношу я задумчиво и смотрю на ладони, которые мертвой хваткой впились в черный кожаный диван, и пытаюсь понять, как их расцепить; я проснулась, но тело слушается скверно. - Я все-таки оказалась здесь.
        - Что у тебя? Судорога?
        Итан замечает мои мучения и опускается на колени рядом с диваном.
        - Не знаю. Ай…
        - Тише, я осторожно.
        Его пальцы и правда двигаются почти невесомо, но внутри срабатывает четкий стоп, и я нервно дергаюсь прочь от его прикосновения. Итан делает вид, что не видит мою реакцию, и помогает, он доводит дело до конца и отнимает мои ладони от дивана, после чего мягко разминает их, перебирая в руках. Так мягко и тягуче, черт, это почти пытка, он умеет правильно касаться, так что начинает кружиться голова от нежности и хочется почувствовать его умелые пальцы по всему телу. Он стирает мою скованность, как и произошедшее в той кабинке, ему даже не нужно ничего произносить вслух, я сама подаюсь вперед, наталкиваясь и прижимаясь лицом к его груди.
        - Если у тебя судорога, тебе нужна вода, - произносит Итан, неожиданно замирая.
        - Лучше поцелуй меня.
        - Тебе стоит принять душ.
        Я замираю, чувствуя, как знакомые ощущения загораются на щеке. И словесная пощечина намного хуже. Я отстраняюсь от него и молча смотрю, как он поднимается на ноги и бредет к столику у окна. Там стоит бутылка минералки, с которой он свинчивает крышку, и протягивает мне, когда возвращается. Пузырьки газировки лопаются один за другим, очерчивая нижний ободок пластиковой крышки, и я почему-то не могу оторвать от нее взгляд. Итану приходится ловить мою ладонь, чтобы вложить в нее бутылку.
        - Ты зря меня ударил, - говорю я, отвлекаясь от минералки. - Тебя бы не шатало сейчас, если бы сдержался. А теперь ты зол и хочешь ужалить посильнее в отместку, но и свою вину чувствуешь.
        - Тебе обязательно всё проговорить?
        - Прости, - я киваю, - ты прав, меня несет.
        Итан отворачивается, не понимая, как реагировать на мои слова. Я сама не своя и не знаю, какие слова сорвутся с губ в следующую минуту, но я не хочу держать их или анализировать, пусть будет поток, о котором как раз говорил Итан. Если ему так привычнее, то я могу попробовать.
        - Наверное, я нервничаю, и всё из-за этого.
        - Ты нервничаешь рядом со мной?
        - Почему-то начала, - я глупо усмехаюсь и закрываю лицо руками, и запоздало понимаю, что выпустила из них бутылку с открытой крышкой, - черт…
        - Давай я отнесу тебя в постель, так будет лучше.
        - Я могу сама, - я рискую, резким толчком поднимаясь с места, но нахожу равновесие и делаю ровный шаг, следом другой, - только я не хочу спать. Ты устал?
        Итан не слышит меня, он слишком сконцентрирован на моих движениях, словно ждет, что я вот-вот покачнусь и ему нужно будет реагировать. И он уже близко, я почти добралась, хотя каблуки чертовски мешают мне, и именно они беспокоят Итана больше всего. Он смотрит мне под ноги и рефлекторно кривится на каждый шаг, отмеченный стуком каблука.
        
        - У тебя есть аптечка? - я прочерчиваю вертикальную линию от его подбородка к животу.
        - Я уже залепил лейкопластырем.
        Когда остается всего шаг, я протягиваю руку к порванной рубашке, на которой живы лишь верхние пуговицы, ведь Итан никогда не застегивает их. На месте же остальных свисают вытянутые нитки.
        - Ты совсем не старался, - я улыбаюсь, отодвигая ткань и смотря на кривую повязку, что напоминает детскую поделку. - Разве мальчиков не учат в школе?
        Итан перехватывает мою ладонь и мягко, но неумолимо заводит ее мне за спину.
        - Мальчиков учат другим вещам, - выдыхает он.
        И подхватывает меня, отрывая от пола, я вдруг оказываюсь в сильных руках, которые крепко держат мое тело. Итан делает, что хотел, он относит меня к кровати, поднимается по широким ступеням и опускает на покрывало. Прохладный шелк приносит наэлектризованное ощущение, и я вспышкой понимаю, что пьянящая близость Итана распалила меня, я буквально чувствую ток, что бежит по жилам и разгоняет мои мысли, быстрее, горячее, ближе к нему…
        - Я заберу твой пиджак, - признаюсь с беззаботной улыбкой, - не хочу его снимать. Никогда.
        - Возникнут вопросы.
        - У тебя? На остальных мне плевать.
        Я не отпускаю его запястье, и Итан сдается, он ложится на постель рядом, подминая большой ряд подушек и выбрасывая руку над моей головой. Он почти не касается меня, но я чувствую тепло его тела… или вернее его шепот, сбивчивый и жаркий, я знаю его слишком хорошо и различаю даже полустертое эхо.
        - Помнишь, как мы говорили о духах? - я перекатываюсь на бок, обнимая Итана и кладя голову ему на грудь. - У меня на кухне?
        - Когда ты впервые призналась, что хочешь меня?
        - Я не говорила такого, - Итан успевает перехватить мою руку, которой я хотела стукнуть его по плечу.
        - Странно, я помню именно так. Хотя я больше разговаривал с не застегнутой пуговицей твоей блузки.
        - На мне было платье, - я запрокидываю голову и строго смотрю на него. - Ты ни черта не помнишь!
        - Или ты. Уже не проверишь, как было на самом деле.
        - У меня отличная память.
        - И фантазия, ты очень много фантазируешь, - Итан наклоняется и легонько касается моих губ, даря примерочный поцелуй, после чего замирает и прислушивается то ли ко мне, то ли к себе. - Я иногда отчаянно хочу узнать, что творится в твоей голове, а иногда также отчаянно боюсь.
        Он прячет откровенные слова за усмешкой, переводя всё в шутку, но я не хочу больше смеяться.
        - Мы все любим образ в голове, а не реального человека.
        - Любим?
        - Да, любим. Люблю, - я выдерживаю его пристальный взгляд, в котором постепенно потухает сомнение, или он, пожалуй, ждет моей усмешки, за которой я тоже спрячусь, но я не собираюсь, и Итан дарит мне другой поцелуй, глубокий и нежный, словно не касался моих губ вечность. - Я не хочу больше играть, первые встречи были лучшими, прекрасными, и ты был собой.
        - Ты знаешь, какой я?
        - Покажи мне.
        Итан повторяет движение, с которым я проснулась. Он кладет ладони на мое лицо, теплым прикосновением очерчивая подбородок и скулы, и чуть отстраняется, чтобы видеть меня. Мне сложно дается вдруг рожденная им дистанция, но я тоже останавливаюсь и смотрю на него в ответ. И я ловлю его ритм дыхания, более спокойный и размеренный, глубокие вдохи и бесшумные выдохи, которые чередуются один за другим и неожиданно усыпляют меня. Становится так хорошо, пружина голода разжимается и сходит на нет всё напряжение, я вбираю в себя воздух еще глубже и отпускаю его, прикрывая глаза.
        Я не вижу Итана, но чувствую теперь острее. Он исчез, но стал ближе.
        - Меня клонит в сон, - признается Итан, и в его словах так ярко горит умиротворенная улыбка, что я могу представить ее до мелочей, не поднимая век.
        - Меня тоже, твое дыхание как колыбельная.
        - Да, я скучный тип на самом деле.
        Я на ощупь поднимаю руку и накрываю мужские губы, которые лениво прикусывают пальцы, а потом утыкаются в мою макушку. Итан обнимает меня, запирая в теплых объятиях, и подвигает подушку ниже, чтобы устроиться рядом.
        - Скучный, значит. Хорошо, первую графу я заполнила.
        - И я разговариваю во сне.
        - Серьезно?
        - Нет, но я представил, как ты будешь прислушиваться всю ночь.
        - Всю ночь? Уже светает, Итан.
        - Да, у нас мало времени, пора затыкаться.
        - И ты грубый.
        - Вторая графа.
        -
        ГЛАВА 24
        Меня пробуждает неприятный толчок. Черт! Я зачиталась, потеряв счет времен и совершенно забыла, где я и с кем. И теперь виновница, исписанная синими чернилами, падает на пол, соскользнув с коленок, а я резко выпрямляюсь, чтобы надавить на дверь всем весом.
        - Саша? - обеспокоенный голос Кирилла крадется через небольшую щелку, которую он все-таки отвоевал, застигнув меня врасплох.
        - Да, - пытаюсь вспомнить беззаботные интонации, но звучу как безнадежная актриса из российских комедий, но хотя бы ловкость мне не отказывает, я быстро поднимаю дневник и возвращаю его за пояс.
        - Начинает темнеть, - Кирилл отпускает дверь, я чувствую спиной, как уходит давление от его нажатия, и я едва не захлопываю ее, провалившись назад. - Мы с Итаном осмотрим двор, пока там хоть что-то видно.
        - Хорошо, я буду в доме.
        Он ничего не говорит больше и направляется к выходу, где вскоре скрипит дверь. Ушел.
        Теперь можно подняться на ноги и выйти в коридор, и желательно разминуться с Итаном. Неожиданное появление Кирилла здорово напугало меня, а мне нужно уложить прочитанные страницы в голове. Две записи из чужой жизни нарисовали одновременно четкую и неясную картинку. Я вижу сломанный брак и любовную связь, которая завораживает как что-то больное и бушующее… Хотя из меня отличный эксперт!. Я чувствую себя несмышленым ребенком, когда читаю подобное. Так бывает?
        Итан такой?
        - Там нет ничего интересного, но я оставил лестницу.
        Он стоит в проеме напротив и ловит мой встревоженный взгляд. Отлично… Я не заметила его, когда выходила, и экстренно леплю на губы легкую улыбку и отворачиваюсь, благодаря Итана за подсказку. Да, лестница, лучше смотреть на нее.
        - И свет тоже, - я замечаю желтоватое эхо, что спускается сверху.
        - Что не так?
        - Что? - приходится вновь поворачиваться к нему. - О чем ты?
        - Тебя что-то беспокоит, я вижу. Если это из-за нас с Кириллом, то мы немного успокоились, больше глупостей не будет.
        - Вы долго пробыли наверху.
        - Он простучал каждую дощечку, - Итан грустно усмехается, - я уже думал, он там заночует. С ним трудно, когда он увлекается… Я начинаю понимать, как он дошел до такой жизни.
        - Какой?
        - Вчерашней. Хочешь честно? Он болен и ему нужна серьезная помощь.
        Он говорит, а я смотрю на детали. Замечаю полустертую родинку над верхней губой, и два кольца на среднем и безымянном пальцах, они совершенно одинаковые и даже как будто размер один, потому что с безымянного кольцо хочет свалиться. А его рубашка застегнута через пуговицу, словно он торопился, когда собирался, или ему просто плевать.
        И я могу продолжать, замечая новое и новое. Теперь почему-то замечаю… Хотя крупные ладони я отметила еще в кафе, пока сидела завороженная напротив Итана. Осталось только представить силу возможной пощечины.
        - Его буквально перемкнуло, - продолжает он, - ничего не волнует, кроме расследования. Там наверху один мусор, но Кирилл мог бы копаться часами, перебирая каждую пылинку. Он боится остановиться и боится что-то упустить.
        - Но он упустил, - я коротким жестом указываю на стол, который стоит в большой комнате как раз за спиной Итана.
        - Да, он чертовски зол на себя за промах. Кирилл же из победителей, он не может ошибаться и проигрывать.
        - Ты не такой?
        - О, нет, я часто получал по носу.
        Я молча киваю, хотя верю с трудом. И я хочу подняться наверх, посмотреть, как устроен чердак дома. Только мне мешает странное чувство, которое зародил во мне голос Ольги. Я вдруг вспоминаю, что это мертвый голос, что ее больше нет с нами, и записанные мысли как последний мостик в настоящее. Это так странно - слышать человека, который больше ничего не скажет. Поэтому мне страшно за оставшиеся страницы, успела ли она записать главный ответ? Хотя бы намек?
        - Я прочитала пару записей Ольги, - бросаю, останавливаясь у лестницы.
        - И что там?
        - Много тебя, как ты и говорил.
        - Я там плохой или хороший?
        Он не смущен. Я выбью из равновесия скорее себя, чем его.
        - А как ты думаешь? Ты же говорил об образе, который отыграл от и до, значит знаешь свою роль.
        Итан приближается, я слышу тихие шаги за спиной и оборачиваюсь, заставляя его остановиться. Он замирает на месте и хмурится, не пряча замешательство. Да, он все же замечает мою перемену и хочет понять причину.
        - Круто трахаю, отлично выгляжу и готов к экспериментам. Думаю, таково досье на меня.
        Он бросает короткую улыбку как спасательную веревку, за которую я могу ухватиться. Перевести все в шутку и забыть острые интонации в голосе.
        - Что-то определенно не так, - выдыхает Итан, когда я затягиваю паузу и не реагирую на его улыбку.
        - Ольга упоминает Альбину, они были знакомы.
        - Черт… Да? Значит она записала всё.
        - Так ты знал? И молчал?
        - Саша, послушай, я не знаю, как тебе объяснить, чтобы ты не начала смотреть на меня как на врага.
        - Тогда пусть Ольга объяснит за тебя.
        Я разворачиваюсь, чтобы уйти, но Итан ловит меня за локоть.
        - Я солгал Кириллу, что не знал Альбину. Он бы зацепился и начал бы еще один виток расследования. С него уже достаточно… Я видел ее один раз, мы даже не разговаривали, провели в одной комнате десять минут и больше не пересекались.
        - Откуда ты узнал Альбину?
        - Ольга познакомила. Как раз щелкнула по носу.
        - Что ты имеешь в виду?
        - Я, когда понял, что Ольга не собирается уходить от Кирилла, решил хотя бы оторваться. У меня столько грязи в голове было, я сам себя не узнавал, мог думать только как и где ее нагну. Она что-то будила во мне такое, нездоровое, жестокое… Я отыгрывался, трахая ее, выпускал злость ненадолго, пока опять не накроет.
        Итан опускает голову и смотрит на ботинки, которые набились коричневой пылью.
        - Кончилось тем, что я ударил ее. Сильно, до крови и толкнул, приложившись от всей души, она спиной разбила зеркало и упала на осколки. Я не помог, просто развернулся и ушел, и больше не бегал за ней. Мне так душно было тогда, чертовски жарко, рубашка липла к телу… И я мог сделать намного хуже, я потом и вспоминать не хотел, потому что чувствовал не раскаяние, а страх. Я сдержался, понимаешь? Я всего лишь ударил ее, когда хотел изувечить.
        
        - Из-за чего вы поругались?
        - Мы постоянно ругались. Как основа отношений, - Итан усмехается и рваным движением растирает подбородок ладонью. - В тот вечер Ольга написала мне сотню сообщений, я все же сдался, когда она не успокоилась к двум ночи и пробил название бара, которое она присылала. Нормальной женщине там делать нечего, общие кабинки в туалете и две дешевые гостишки напротив.
        - Говоришь так, будто бывал там.
        - Посмотрел по карте, у него говорящее название - «Золотая глотка». Думаю, Ольга этим и зацепилась, поэтому зашла внутрь. Она состояла из крайностей, была брезглива и по-настоящему высокомерна, но, если делала шаг в сторону, то сразу на другой конец доски. Без пересадок.
        Он замолкает, уходя в себя. А я терпеливо жду, когда Итан продолжит, ведь он сам хочет говорить. Я чувствую его жажду выговориться, обнажив детали прошлого, которые засели в нем и от молчания лишь загоняются глубже и глубже, и скоро будет не вырвать.
        - Я приехал в бар, - он просыпается толчком, будто кто-то невидимый тронул за плечо и заставил открыть глаза. - Ее трахал другой, когда я вошел, как раз в кабинке… Я нашел их по звонку сотового, она даже не выключила звук.
        Я угадываю, что он говорит о том вечере, о котором я прочитала в дневнике. Только вот Ольга записала его по-другому. Там Итан успел в бар и увез ее к себе.
        Я сперва не понимаю, как так, а потом ловлю себя на мысли, что Ольга могла записать в дневник что угодно. Могла смягчить правду и переписать ужасный день, когда Итан бросил ее в грязной кабинке, а с другим мужчиной случился секс. Я ничего толком не знаю о ней, но мне точно захотелось бы стереть такой день из памяти.
        Вырвать. Как она вырвала “к черту страницу пустой болтовни”.
        Наверное, это и есть ее пометка, что она соврала в этом месте дневника.
        - Ты виделся с ней после?
        - Один раз, в этом доме, она достала меня звонками и грозилась что-нибудь сделать с собой, если я не приеду, - Итан качает головой и слепо смотрит над моим плечом.
        - О чем вы говорили здесь?
        - Ни о чем, разговора не получилось, как такового… Она поняла, что я набегался за ней, и сникла, первой попрощалась и уехала. А я тогда тупо таблеток наглотался перед встречей, чтобы не реагировать на нее. Боялся что сорвусь, либо трахну, либо убью…
        Итан на мгновение прикрывает глаза, запоздало понимая, что произнес вслух.
        - Для меня всё кончилось в том баре, я избил того урода, задел Ольгу, разнес там всё к черту… Плохо помню, но вроде меня выводила охрана.
        - Значит, ты оставил ее там.
        - Да.
        - И ты устроил целую потасовку в публичном месте? Там же были другие люди… Почему полиция не узнала? Ведь Ольга была там, а до ее гибели оставалось всего…
        - Полтора месяца.
        - Именно! Почему у тебя ничего не спрашивали, не просили разъяснений?
        - Господи, Саша, да никто ничего не ищет! У нас слишком много связей, - Итан с трудом заставляет себя выдохнуть. - Никто не хочет, чтобы лишнее всплывало, я позвонил нужным людям, Кирилл позвонил, поверь, ему есть, что скрывать. И зачем ему, чтобы копались в грехах покойной жены? Там не расследование, а рисование штрихом, стирают строчку за строчкой.
        Я отворачиваюсь и возвращаюсь к лестнице, которая ведет на чердак Альбины.
        - Если со мной что-то случится, - бросаю прежним тоном, - то ту нашу встречу в кафе тоже сотрут?
        - Я не позволю. И с тобой ничего…
        - Замолчи.
        Наверху приходится вспомнить ловкость, чтобы протиснуться в тесный люк и не собрать всю осевшую пыль. Свежие следы мужских ботинок чертят по ней целые тропинки, извилистые и резкие. Пол угрожающе скрипит, продавливаясь под каждым вторым шагом, но не трещит и слава богу.
        Итан не соврал, вокруг завалы старого мусора, даже не вещи, а их остатки и изломанные детали. Но я замечаю "отпечаток" женской руки. Альбина расчистила небольшой пятачок у правой стены, где глухая стена расщедрилась на настоящий подарок. Окно с мутным стеклом, которое уже никак не отмыть, сколько не старайся.
        Рядом стоит небольшое кресло с красивой голубоватой спинкой, обивка в мелкий цветок выцвела и тоже забилась пылью, что поднимается клубами в воздух.
        Я подхожу к креслу и провожу ладонью по окну, все же надеясь сделать картинку четче. Хотя уже поздно, я заговорилась с Итаном и внизу почти ничего не видно. Темно и стоит обещание, что станет совсем черно. Неуверенный круг света расходится лишь от лампочки, которая подвешена на столбе у гаража.
        Я вижу освещенную стенку гаража и вдруг замечаю новую смазанную деталь. Она становится отчетливее в следующее мгновение, когда делает шаг вперед… Да, мужской силуэт наплывает, приближаясь к столбу с лампочкой, и запрокидывает голову наверх, смотря в мою сторону.
        Темнота прячет черты его лица и одежду, но яркий блик прорезает сумрак. Так четко, резко… Так блестит металл! Я вижу, как мужчина поднимает руку и медленно проводит ножом у своего горла.
        -
        ГЛАВА 25
        ДНЕВНИК ЖЕНЫ. 3 СЕНТЯБРЯ.
        Кирилл знает.
        С тех пор, как муж вернулся без объяснений, он ведет себя подчеркнуто холодно и избегает взглядов глаза в глаза. Он чаще стоит ко мне спиной, занятый своими делами, и обычно лишь кивает на любую мою фразу, вопрос ли это или простое замечание. Он не грубит и не игнорирует меня, но отмеряет жалкие крошки внимания, из которых никак не построить диалог. Ничего не построить, и, кажется, именно этого я добивалась.
        Тишины и равнодушия. Ведь так?
        Но он не выдержит долго, я его знаю. Видела, как он затихает перед бурей десятки раз. Так он тянет время, чтобы перестроиться и выбрать правильный вектор поведения. Черт, вектор! Я воспринимаю мужа как схему, иногда угрожающую, иногда возбуждающую.
        И не выдерживаю первая. Спусковой крючок зажат в его ладони, я замечаю ключи от своей машины, металлический брелок обвил его указательный палец и постукивает об ноготь. Кирилл просматривает бумаги на столе и даже не замечает меня, хотя мое дыхание давно сбилось.
        - Ты взял мои ключи, - мне приходится заговорить, чтобы разбудить его.
        Я заслуживаю короткого взгляда в свою сторону, муж задерживается на ямочке между ключицами, будто находит безопасное место для касания. Он смотрит и на меня и сквозь меня. А я замечаю усталость в его заторможенных жестах, будто каждый из них стоит ему нечеловеческих усилий, он явно не высыпается последние дни. Кожа потеряла здоровое свечение, наоборот, напиталась сероватыми красками, из-за чего он выглядит старше. Хуже. Проступили морщины на лбу, хотя Кирилл пренебрегает мимикой, рядом со мной он носит исключительно одно выражение лица - сосредоточенное отсутствие.
        - Мои ключи, - повторяю и протягиваю ладонь, чтобы забрать свое.
        - Я заводил вчера, там каждый второй чек горит.
        - Я не просила.
        - Значит моя инициатива.
        Он неожиданно отпускает толику злости и, наконец, отвлекается от моей шеи, его взгляд плывет выше, где встречается с моим. Он чертовски зол, только поднеси огонь.
        - Зачем? - спрашиваю, стараясь выдохнуть.
        Кирилл усмехается, а я вдруг ловлю себя на мысли, что соскучилась по эмоциям на его волевом лице. Меня буквально прорезает током, и ощущения заостряются, потому что моя злость тоже никуда не уходит, я вижу вызов в его глазах и отвечаю ему тем же.
        - Я заботливый муж, наверное, поэтому.
        - Нет, ты слепой мудак.
        Кирилл срывается на смех, который резко обрывает через пару секунд. И швыряет ключи на столик, где они с противным звоном бьются об хрустальную вазу, а потом разворачивается и молча уходит.
        Он точно знает.
        А я понимаю, что его молчание на исходе. Первые реплики он бросил и теперь не остановится. Я не пишу Итану, но отвечаю на сотый звонок Сила. Я просила фотографа узнать, куда подевалась Альбина, и надеюсь, что на этот раз он звонит по делу.
        - Ты же помнишь, кто помог тебе открыть студию? - я сразу давлю стервозными нотами, чтобы сукин сын не думал переводить тему. - Два этажа в самом центре, Сил.
        - Так это из-за Альбины? - холодный голос Сила сбивает меня с толку. - Или чем я тебя обидел?
        - Ненавижу, когда ты задаешь вопросы. Тебе стоит отвечать на мои.
        - Понятно. Поэтому натравила мужа?
        - Что?
        - Скажи, что хочешь. Мне уже не до шуток…
        - Ты объясни по-человечески, черт возьми!
        Никакой фантазии, Кирилл ударил в самое очевидное место. Свернул мои проекты и отозвал финансирование. Интересно, мои кредитки тоже заблокированы?
        Сил клянется, что не произнес лишнего, что с ним вообще никто не разговаривал, просто пришли всевозможные проверки разом и вздернули его бизнес на законодательной перекладине. Он в панике и не знает кому звонить, кроме меня.
        А мне нечем ему помочь, но я бросаю пустые обещания искренним голосом, в котором изображаю тревогу за него. Мне нужно, чтобы он молчал дальше, хотя бы пару дней, поэтому обещаю поговорить с мужем и всё уладить. Сил так рад, будто я отозвала конвоиров, я морщусь на его наивность, но сохраняю прежний тон. И вспоминаю свой главный вопрос.
        - Ты знаешь, где Альбина?
        - Нет, она оборвала все связи. Наверное, уехала в в другой город.
        - Черт…
        - Могу поискать по другим каналам.
        - Не надо.
        Его поиски - отличная идея, когда люди Кирилла уже ходят вокруг него. С таким же успехом можно повесить светящийся указатель на трассе. Фотограф - Альбина - номер в отеле - Итан.
        Итан.
        Мне плохо без него…
        Кирилл приезжает ближе к вечеру. На нем другая одежда, темная рубашка и джинсы, которые я не помню в его гардеробе. Он сразу находит меня взглядом, как входит в дом, и делает шаги в том же направлении.
        - Я хочу тебя, - произносит муж.
        Его жадный воспаленный взгляд говорит о том же, он касается пуговиц рубашки и начинает их расстегивать. Без спешки и без дразнящих заигрываний, одну за другой, а дистанция по-прежнему тает. Шаг, шаг и вот его влажный выдох прямо в лицо. Он стоит передо мной и смотрит вниз, рассматривая мое тело, которое плохо прячет шелковое платье, а я вдруг вспоминаю, что он купил его мне. Подарил на вымышленный праздник. Он тогда беззаботно смеялся и перебирал один дурацкий повод за другим, и остановился на самом пошлом. И я ведь смеялась вместе с ним.
        - Иди сюда, - он протягивает ладонь к тонкой бретельке, - отпразднуем.
        Черт, он помнит. Конечно, он помнит. «День стояка».
        - Нет, - я ловлю мужские пальцы, которые тут же скручивают железный узел на запястье и тянут вперед, наталкивая меня на его крепкое тело. - Кирилл…
        - Ты же сама дразнишь, как дышишь. И не замечаешь, сколь изощренно.
        - Я не… Нет, Кирилл.
        - Уверена, что хочешь отказать мне?
        У меня нет ответа. Он начал с атаки по моим счетам и верно видит мою слабость.
        - Что происходит?
        - Я уже сказал, - он принимает мой вопрос за разрешение и притягивает еще ближе, - я хочу трахнуть свою жену.
        
        Он разворачивает меня в своих руках и медленно расстегивает молнию на спине. Ткань соскальзывает на пол, и на место прохладного прикосновения шелка приходит жар его ладоней. Кирилл проводит по ложбинке, с болезненным нажимом вдавливая ладонь, но не давая мне отстраниться, его вторая рука плотно обняла меня вокруг талии и держит на месте. Мне остается лишь прогибаться, глубже, чувственнее, и я слышу, как рвется его дыхание.
        Кирилл собирает мои волосы, поднимая их наверх, и целует в оголенную шею. Нежно, невыносимо сладко, словно мы играем в медовый месяц, а за окном мягкими волнами набегает океан, шепча ласковую мелодию. Я закрываю глаза и обманываюсь, проваливаясь в прошлые дни, пусть целует и пусть любит, пусть берет… Но томный мираж вдруг рассыпается. Он убыстряется, слепое желание шепчет совсем иную мелодию, он распаляется и до боли сжимает пальцы, выкручивая меня в удобную позу.
        - Сзади, - хрипло произношу я. - Не хочешь смотреть на меня?
        - Я смотрю на тебя.
        - А я нет…
        - Можешь фантазировать. Представлять, кого хочешь.
        - Я не хочу так.
        - Ты лжешь себе или мне?
        На мгновение его хватка становится злой, по-настоящему лютой, так что меня прорезает чистый страх… И едва получается протолкнуть слова.
        - Ты задушишь меня.
        Он позволяет сделать глоток воздуха, отвлекаясь на ремень, и я едва не падаю на пол, потеряв единственную опору. Я хочу упасть, только Кирилл ловит меня в последний момент, но не притягивает к себе, оставляя полусогнутой.
        - Не тебя, - бросает он. - Я уничтожу его, сотру в порошок.
        - Кирилл…
        Ему плевать на мои слова, он берет, что хочет. Жесткими грубыми толчками.
        - Тебе хорошо? - он наклоняется ко мне и нащупывает висок, который влажно целует. - Хочешь, я буду называть тебя Альбиной?
        -
        ГЛАВА 26
        Страх прокатывается по телу ледяной волной и заливает глотку! Я не могу издать ни звука в первое мгновение! Лишь нервным движением отшатываюсь от окна, чтобы спрятаться от мужчины с ножом в руке. Я же видела его… Видела? Собственными глазами и пугающе четко, сердце колотится в загнанном ритме до сих пор!
        Это не фантазия и не набежавшие друг на друга тени. Нет, я видела человека. И он видел меня, он смотрел в мою сторону и его плавный почти театральный жест у горла предназначался именно мне.
        «Он сказал, что перережет мне горло».
        Он здесь… Он. Господи, нет, что же… Итан! Где Итан?! Я боюсь вновь заглянуть в окно, там все равно темно, и во мне рядышком со стопроцентной уверенностью уживается глупая надежда, что меня не заметили. Вдруг он не увидел, вдруг у меня есть время, чтобы предупредить остальных и сделать хоть что-то осознанное.
        Я, не поднимаясь, подползаю к откинутой дверце, и смотрю на старые ступеньки. В коридоре по-прежнему горит свет, но не шороха, дом совершенно пуст и мертв. О и раньше был таким, но сейчас ощущения заострились до предела. Мне по-настоящему страшно, я угадываю как давит тишина, в которой осязаемо стоит обещание, что вот-вот, еще чуть и закрутится колесо, и некуда будет бежать.
        Больше всего я боюсь услышать, как открывается входная дверь, хотя это может быть как раз Итан. Они с Кириллом так и не вернулись, они остались на проклятой улице. Они там же, где я увидела незнакомца, быть может, всего в нескольких шагах, или того хуже… Почему они не возвращаются?! Уже ничего не видно вокруг, там невозможно ничего найти, тем более крошечные смятые клочки бумаги. Или они ушли к машинам? Поговорить и повыяснять отношения подальше от меня, чтобы не заставлять вновь нервничать.
        Нет, они не могли оставить меня одну! Тогда где они?
        «Что-то случилось, что-то случилось, что-то случилось, что-то случилось»
        Стоп! У Кирилла есть оружие, и он умеет с ним обращаться.
        Они оба не из робкого десятка, так что не нужно накручивать панику, она не поможет, а сделает хуже. Я ведь тоже что-то могу, я не беспомощная, и вот же внизу, прямо под носом. Я замечаю топор, который бросил Итан после того, как тяжелыми ударами сорвал замок с дверцы на чердак. Он совсем близко, нужно только осторожно спуститься по ступенькам и подобрать его. Он, наверное, тяжелый, но я справлюсь. Выбора нет, на кухне можно найти только пластиковые приборы и пару тарелок, она специально вычищена от опасных предметов. Весь дом вычищен, не знаю, как Итану посчастливилось найти топор в гараже.
        Я хватаюсь обеими руками за край и уже спускаю одну ногу, чтобы нащупать первую ступеньку, как вспышкой вспоминаю самое важное. Я замираю на мгновение и судорожно проверяю карман блузки, словно сама не верю, что могла забыть о телефоне Итана. Он же остался у меня! Я отдала Кириллу его, но сотовый Итана остался у меня. Да, точно, вот он! Я подношу к лицу телефон и нажимаю кнопку, боясь, что он разрядился или еще какая беда, но экран оживает и яркой фоновой картинкой бьет по уставшим глазам.
        Радостный нервный возглас слетает с губ, который в абсолютной тишине выходит оглушающим. На миг кажется, что его можно услышать в соседнем доме. Я запоздало зажимаю рот второй рукой и ввожу названный Итаном код блокировки. Он каким-то чудом не вылетел из моей головы, цифры складываются в правильную комбинацию, и экран разблокируется.
        Мне нужен номер… У меня нет телефона Кирилла, а на бесконечный список контактов не хватает нервов. Итан знает слишком много людей, и я замечаю, что он любит неформальные шуточные имена, а иногда вовсе ограничивается смайлами. Для его записной книжки нужна расшифровка, так что я быстро пролистываю пару экранов и понимаю, что ничего не выйдет.
        Остаются заученные наизусть номера. И самый правильный из них - 112. Да, с него стоило начать, еще в тот самый момент, когда телефон попал ко мне в руки. Почему я не набрала его тогда? Почему, черт возьми?!
        «Он так уверен в себе и во всем, что делает. Он был абсолютно уверен, что я никому не расскажу, не оставлю адрес или хотя бы упоминание о нем. Ведь он рисковал… Или нет?»
        Короткий номер и зеленая кнопка, я проверила сигнал сети, и тот заполнен наполовину, пусть связь не лучшая, но она же есть. Но голос оператора не отзывается, нет даже гудков, только непонятная тишина, которая, мне кажется, длится вечность. Я не могу понять, что не так, и ставлю громкую связь, потом вновь возвращаю прежний режим, перенабираю номер и пробую старый номер полиции, еще милиции даже, который вбит в подкорку с детства… Но результат один - его нет, вместо спасительного голоса на другом конце я слышу звонкую тишину.
        - Саша?
        Я вздрагиваю всем телом и едва не упускаю из рук телефон, который рывком прижимаю к груди.
        - Ты не видела Итана?
        Я узнаю грубоватый голос Кирилла, он приближается, заметив меня на ступеньках.
        
        ГЛАВА 27
        ДНЕВНИК ЖЕНЫ. 21 СЕНТЯБРЯ.
        У Кирилла новая забава, в которую он уходит с головой, забываясь. Он даже не пытает меня вопросами, собирает картину моего падения самостоятельно, играя в следователя и хмурого прокурора.
        Ему так легче?
        Во всяком случае ему не нужны мои ответы, он готов верить только фактам, а они не дружат с моим языком. Он узнал об Альбине, но не говорит о ней больше. Я догадываюсь, что он дошел до следующего звена и понял, что мой любовник - Итан. Поэтому он сходит с ума, Итан сильнее и богаче, за ним стоит семейная корпорация, об которую Кирилл сломает зубы, если только попытается.
        Так что с Итана не спросить. А я тем временем распрощалась с кредитками и счетами и наткнулась на закрытые двери. В загородном коттедже поменяли замки, а в нашем - опустели крючки. Кирилл повырывал их к черту, забирая ключи. Даже взял ключ от старенького дома, который достался мне от второго мужа.
        Кирилл то и дело пропадает где-то, но если приезжает, то сокращает дистанцию до минимума. Он забирает накопленные долги близости и постоянно хочет меня. Я устала, но молчу, надеясь, что его вот-вот отпустит. Хотя я теперь плохо понимаю, чего жду, мне плевать на завтра по большому счету… И мне всё чаще кажется, что у мужа появилась другая женщина, мне мерещится чужой сладковатый запах. Хотя я вливаю в себя слишком много вина в последнее время и могу путать желаемое с реальностью. Я бы хотела, чтобы у него появилась любовница и он отстал от меня. Вернее, от моего тела.
        Себя я все равно не чувствую, словно потерялась где-то и уже не найти. Ни сил, ни смысла.
        Но сны не обманешь. Итан пришел и начал жадно целовать, от живота к подбородку и назад по влажной дорожке. Тягуче гладить, перебирая горячими пальцами и собирая шелковое платье, а сверху накатывал его низкий немного охрипший голос, он говорил грязные возбуждающие вещи, которые может говорить только любимый. Говорил и ласкал языком, не давая увернуться и заостряя до предела каждую следующую секунду. Острее и жарче, невыносимо сладко, я стонала, закусывая до боли губы, и просила медленнее… еще нежнее.
        Я задыхалась и не могла насытиться им, полустертым отголоском боясь, что он вот-вот исчезнет. Что его сильные руки уйдут, оставив лишь смазанное воспоминание, а мне так нужно чувствовать его, каждый влажный выдох и вибрирующее движение. Снова и снова, навстречу… Я кончила, вздрогнув всем телом… проснувшись в кровати одна.
        А утром я добилась встречи с ним. Но только не в отелях или барах, я дала Итану адрес того домика второго мужа, вспомнив, что еще один ключ должен лежать под забором. Это было ошибкой.
        Фотографиям нельзя верить!
        Ключ мы нашли, но я едва узнала дом, который до этого видела лишь на снимках. Мы ужасно разводились со вторым мужем и его юрист проделал пару профессиональных фокусов, чтобы мне досталась лишь эта грязная дыра. Но тогда мне было плевать, я была влюблена в Кирилла и не ходила на суды. А теперь вижу, что старый дом как насмешка бывшего.
        Итан смотрит сквозь меня, но я чувствую, как в нем пульсирует злость. Я все-таки доведу его. Он решил, что я специально притащила его в самое грязное место, какое нашла. Я угадываю как «тяжелеет» мужское дыхание за спиной, открываю входную дверь и тоже тяжело выдыхаю. Внутри дома не лучше, чище, да, но не лучше.
        Я не смотрю на Итана, оглядываюсь по сторонам и пытаюсь придумать наш разговор. Его шаги шумят рядом, но он не подходит ко мне и ждет моих слов. Или пока может говорить одним матом и еще надеется, что у меня есть нормальное объяснение и ему незачем до боли сжимать кулаки.
        В главной комнате есть диваны и стол, на котором лежит запечатанная пачка пластиковых тарелок. Еще почему-то горит верхний свет. Я нахожу клавишу и выключаю свет, чтобы дать глазам отдохнуть, и, не понимая, куда и зачем иду, ступаю в коридор. Он тесный и короткий, и первой дверью выводит к кухне, которая размерами больше напоминает кладовку для бытовой химии.
        Здесь всё старое и покосившееся, советский кухонный гарнитур и пластиковый стол, списанный уличной кафешкой. Его правая ножка изуродована черными ямками, кто-то любил тушить окурки и плавить пластик одновременно.
        - Тут живут?
        Я оборачиваюсь на голос Итана и замечаю, что он раскрыл дверь холодильника.
        - Продукты, - добавляет он, кивая на полки, когда замечает мой вопросительный взгляд.
        - Не должны, - произношу неуверенно.
        - Значит замки слабые.
        Итан проходит к окну и пробует на прочность ручку и задвижку, которая жалобно скрипит. А я замечаю другую странную деталь - на полу стоит картонная фирменная коробка из-под микроволновки. Она блестит свежими красками, которые на фоне общей запущенности смотрятся как небесная радуга. Я подхожу к ней и подцепляю язычок сбоку, чтобы посмотреть, что внутри. С заводской лентой приходится повоевать, хотя она дает неплохую подсказку о содержимом, и сюрприза не случается. Под пенопластовой шапкой оказывается именно микроволновка, совершенно новая, белая, инструкция не знает ни одного залома, а черный шнур сцеплен пластиковой стяжкой.
        Я потерянно смотрю на нее и вспоминаю, что видела чек из магазина электроники на нашем комоде. Вчера или позавчера…
        Итан неожиданно толкает меня и я едва не падаю. Он случайно задевает меня плечом, когда резко разворачивается и решает уйти.
        - Итан!
        - Что Итан?!
        Он тормозит уже в коридоре, но не возвращается в комнату. Впрочем, кухня такая маленькая, что мне достаточно сделать всего шаг, чтобы увидеть мужской силуэт в проеме.
        - Что, черт возьми?!
        Мы так и смотрим друг на друга сквозь дверную раму, не двигаясь.
        - Почему так? - он задает третий вопрос. - Снова и снова, я поверил, что мы закончили…
        Я не выдерживаю и отворачиваюсь, потому что в его глазах стоят слезы. При этом его лицо трудно узнать, он как будто мыслями в другом месте, а для меня оставил лишь холодную непроницаемую маску.
        
        Пальцы сами находят холодный металл, я бесцельными жестами нащупываю ручки шкафов, которые украшены черными треугольниками, и начинаю переворачивать их на другой бок. Просто так, один за другим. Третий, четвертый… черт, не поддается, никак, тогда я нажимаю со слепой силой и вдруг режу пальцы до крови об острое ребро.
        Оно очень острое, полоснуло тонко и глубоко. Я вижу, как алые капли набухают на самых кончиках и, созрев, спускаются тонкими дорожками к ладони. Боли нет, только удивление… как глупо получилось.
        - Ты меня слышишь?!
        Итан на мгновение срывается в громкий смех, но быстро приходит в себя.
        - И что дальше? - произносит он, отсмеявшись. - Ты еще пишешь? Кирилл говорил мне, что ты иногда балуешься в стол…
        Итан с трудом гасит второй взрыв смеха, а я все же оборачиваюсь и смотрю на его искривленное лицо, которое потеряло всю красоту сейчас, он болезненно скалится и нервными перескоками озирается по сторонам.
        - Хоть заключительные главы? - произносит он тише и спокойнее. - Ведь я уже на пределе, малыш… я уже давно… Что я должен дальше? Я не буду выпрашивать пощечины, никаких грязных прелюдий, это дерьмо мне осточертело. Не я, а ты привела нас сюда, вернула даже… я натрахался в гаражах, хотел по-другому.
        Он делает шаг вперед и возвращается в комнату, еще шаг и оказывается прямо передо мной.
        - Но тебе нравится только так? Чтобы грязь, злость, чтобы я сходил с ума?
        Итану не нужен ответ, и он наклоняется ко мне, но не для поцелуя, а чтобы вглядеться в мое лицо, будто впервые случилось хорошее освещение… достаточное, чтобы разглядеть мои черты. Его пальцы сцепляются жесткой хваткой на плечах и давят, давят, переходят грань, так что я не могу думать ни о чем другом. Мне больно.
        - Любишь угрозу, - выдыхает Итан мне в лицо, - мужскую угрозу. Знаешь, если долго просить…
        - Ты слишком много говоришь.
        Итан грубо накрывает ладонью мой рот. Он зверским прессом вжимает меня в столешницу, на которую через мгновение подсаживает, заставляя подогнуться под него.
        - Хорошо, я выучил свою роль, дальше можно без суфлера, - говорит он со злой усмешкой. - Высокомерные леди любят классику? Ты смотрела «Последнее танго в Париже?» Конечно, ты смотрела.
        Я дергаюсь прочь, уже не на пробу, а со всей силой, на которую способна. Только Итану плевать.
        - Не дергайся, - он душно притягивает меня к себе и запирает в объятиях, сдавливая крепким сильным телом, об которое разбиваются все попытки вырваться. - Ты забыла, как там было? Она не вырывалась, молча вытерпела и не брыкалась. Или дело в том, что я не тяну на Брандо?
        Его несет, я кожей чувствую, как ему плохо. Он без остановки произносит грязные ужасные шутки, только чтобы не очнуться и не оказаться в тесной убитой комнате наедине со мной. Где только я и он, и нет никакой будоражащей кровь игры, пусть пошлой и низкой, нет, он уже признался, что ему осточертело. Его толкает вперед лишь гнев… отомстить, унизить, отвоевать свое.
        Он оглушен и не похож на себя, черты лица исказились, заострившись до судорожного предела и вытравив напрочь его природное обаяние. Он другой, озлобленный незнакомец… и слова на губах чужие. Итан произносит больные вещи и куражится, пляшущие пьяные интонации выдают его, как на детских горках, вверх-вниз. Я с трудом цепляюсь за его фразы, чтобы понимать, что происходит, хотя больше всего хочется зажмуриться и согнуться пополам. Я не хочу слышать и видеть его таким, не хочу запоминать сегодняшний проклятый день.
        Я уже стерла один такой…
        - Остановись, - прошу я, когда он устает сжимать меня и чуть ослабляет хватку. - Нам нужно разъехаться в разные стороны…
        - Мы не будем искать масло? - Итан выдавливает из себя гадкую усмешку, хотя его запал почти иссяк, я вижу, как неумолимо его накрывает усталость, и он уже не держит, а держится за меня.
        В мужских пальцах появляется дрожь.
        - Ты едва стоишь на ногах.
        Он кивает и забывает поднять голову, утыкаясь подбородком в плечо. А его руки сходят с меня волной, мягкой и потерявшей всякую силу, он проводит по предплечьям, последним касанием обжигая мои пальцы, и бросает их вдоль своего тела.
        - Мне душно, - Итан переходит на неразличимый шепот, а еще через мгновение отшатывается в сторону, и так неуклюже, что ему приходится хвататься за холодильник, чтобы устоять. - В твоей маске ужасно душно.
        Вновь усмешка, которую я уже не вижу, потому что он направляется к выходу. И оттуда Итан бросает мне последние слова.
        - Стоило закончить в том вонючем баре… Я хочу закончить, хочу вообще не знать тебя.
        -
        ГЛАВА 28
        Кирилл идет навстречу по коридору, и в его спокойных интонациях легко заблудиться. Они настолько спорят с моим нервным состоянием, что можно забыть о неработающем телефоне и обо всем остальном. Меня бьет мелкой дрожью, а пальцы шалят так, что я непроизвольно выстукиваю рванный ритм по пластиковому коробу телефона. И я не могу заставить себя посмотреть вниз, хотя слышу, что Кирилл уже подошел вплотную.
        Меня прорезает запоздалая волна паники! С чего я взяла, что ему можно доверять? Им обоим?! И почему не работает телефон?!
        - Не хочешь спускаться? - его голос все же тускнеет, он замечает, что я слепо смотрю перед собой и зверским замком сжимаю саму себя в объятиях. - Александра?
        Я рывком возвращаюсь наверх и, наклонившись, хватаюсь за ручку дверцы, чтобы быстро захлопнуть ее, если придется.
        - Не поднимайся ко мне! - кричу. - Нет!
        - Я не собир… Подожди, тише, - он выставляет руки перед собой, показывая, что они пусты. - Что случилось?
        - Мне нужен твой телефон. Достань из кармана и брось мне.
        - Телефон?
        - Да, телефон!
        У него оружие, и я боюсь его движений. Я сейчас боюсь всего, но отсюда же мой больной запал, мне, черт возьми, нечего терять! Я в заброшенном доме, в глуши!
        Стало только хуже, в первом доме было хоть чуть уютно, а здесь грязно, темно и страшно от любого шороха. И предыстория с Альбиной выше всяких похвал, она расшатывает мою нервную систему лучше прямых угроз.
        Именно в этих стенах держали замученную девушку, и Ольга тоже была здесь. Быть может, их и убили здесь, откуда мне знать правду? Быть может, именно в этих грязных стенах нанесли все те страшные ножевые ранения, колотые и полосующие, бесконечные, по всему телу… Выкрали девушек с парковки, изуродовали и выбросили на пустырь как мусор.
        И вот я тоже здесь. Сама дала согласие и позволила привезти.
        «Странно, как всё быстро меняется. Я ведь приезжала сюда раньше по своей воле».
        - Я отдал его Итану, ему нужно было сделать звонок, - произносит Кирилл почти по слогам. - Я потерял его, он пошел к машине и исчез. Я подумал, что он вернулся в дом.
        Я смотрю на Кирилла, на его встревоженное лицо, в котором ничего не понимаю. Кто он? Чего хочет на самом деле? Если я уяснила хоть что-то, так это не верить больше открытым лицам и заботливым интонациям в голосе, все вокруг лгут - вот лучшая подсказка на все времена.
        И я ведь вижу, как Кирилл осторожно, медленно, но нащупывает дорожку ко мне наверх. Уже положил ладонь на одну из ступеней, крепко сжав металлический прут, и наклонился вперед, как бы выглядывая меня и заодно подстроившись точно под лаз, чтобы хватило пару резвых рывком вверх. А он очень резкий, я помню еще по тому первому бегству, когда он меньше чем за минуту нагнал меня, показав, как тщетны все мои попытки обыграть его.
        Он сильнее и быстрее меня.
        - Скажи мне, - мягко добавляет он. - У тебя слезы на глазах…
        - Дай мне телефон, - я повторяю глупую фразу, как маленький капризный ребенок. - Пожалуйста.
        - Нужно найти Итана, - Кирилл кладет вторую ладонь на другую ступеньку и сжимает пальцы в надежный замок. - Хотя у тебя же его сотовый… В твоих руках, Саша.
        - Он не работает.
        - Ты из-за этого разнервничалась? Черт, мы оставили тебя, закопались в дворе, прости…
        И он поднимается на одну ступеньку вверх, наплывая плавным и красивым движением, словно оттачивал его годами, как сложный классический танец. И по-прежнему смотрит мне прямо в глаза.
        - Ты поднимаешься, - говорю я, пытаясь справиться с севшим голосом. - Кирилл, я попросила.
        - У тебя истерика. Тебе не стоит быть на чердаке одной, ты просто очень устала и накрутила себя, это естественно. Мы плохо подумали, когда приехали сюда, все эти фотографии, записки, воспоминания…
        Он хочет усыпить меня, произносит слово за словом убаюкивающим ласковым голосом и заставляет смотреть на свое лицо, которое приближается и приближается. И мне страшно отворачиваться, это как закрыть дверь в спальню, когда боишься ночевать одна. Спрятаться и зажмуриться, чтобы переждать неприятные часы, только у меня нет ни циферблата с отсчетом, ни обещанного рассвета за окном. Я до боли сжимаю пальцы на ручке дверцы и тяну до последнего, чтобы захлопнуть крышку, мне придется, я уже вижу, но что дальше? Он ведь не исчезнет, сколько не закрывай глаза и входы, он останется и продолжит делать то, что задумал.
        - Хорошо, я найду Итана, - Кирилл неожиданно сдается и останавливается. - Ему ты скажешь, что случилось?
        - Мне нужен телефон.
        Кирилл обреченно кивает и спрыгивает вниз, ломая все мои ожидания. Мужчина осматривается по сторонам, ища с какой дороги лучше начать, но осекается и вновь запрокидывает голову, смотря на меня.
        - Нет, но почему ты ему так доверяешь? Что в нем такого?
        - Оружие при тебе? - я задаю свой вопрос и наталкиваюсь на новую тревогу в его остром взгляде.
        - Да, - он коротко кивает.
        - Минут пять назад меня напугал мужчина под окном, он достал нож и провел у горла.
        Он не был готов к такому объяснению, я вижу и сомнение, и искреннее удивление в его глазах, и, кажется, он не может выбрать, что ему ближе, но страха нет. Просто необычный факт из чужих уст, но никак не угроза.
        - Ты уверена?
        - Да, я не смогла различить лицо, но я уверена в том, что видела.
        Кирилл вновь кивает и заставляет меня нервничать, он реагирует неправильно, так буднично, что я не уверена, что он вспомнит об оружии.
        - Кирилл, я серьезно.
        - Да, я понял.
        
        ГЛАВА 29
        Кирилл уходит, и случается тишина, которая изматывает. Я не знаю, что правильно. Как поступить и помочь себе…
        Ведь должен быть выход? Да, вот люк вниз, над которым я сижу, сжавшись в тугой клубок, и зачем-то пересчитываю ступеньку за ступенькой. По секунде на каждую, даже меньше, мгновение по итогу, я могу спуститься очень быстро, бесшумно вряд ли, но то, что быстро - я уверена. А дальше? В доме одна главная дверь, около десяти шагов по тесному коридору и на улицу. Потом добежать до калитки и надеяться, что в машине Итана или Кирилла остались ключи.
        А если нет?
        Здесь есть соседи?
        Я не обратила внимания на другие дома, заброшены они или с признаками жизни. Черт, я ни на что не обратила внимания, как беспечная идиотка, которая согласилась на увлекательную экскурсию! И правда, чего волноваться, когда тебя похитили и обещают маньяка по твою душу?!
        Но теперь нужно выбираться, пусть даже на чертову удачу. Кричать и бежать, пока есть силы. Вот и весь план, но оставаться в доме хуже всего. Это все равно что соглашаться на отведенную роль, сидеть на заброшенном чердаке, как Альбина, которая даже не подала голоса, когда в дом приезжали другие.
        Она видела Итана и Ольгу, но не попросила помощи. Почему? Почему спряталась на чердаке и затаилась? Кто-то врет или она настолько ослабла в этих стенах, что перестала сопротивляться, смирившись?
        Я не перестану. К черту! Я решаю все-таки спуститься и поднять с пола топор. Мне нужно чем-то защищаться и мне нужно найти выход, такова цепочка простых действий, одно за другим, и у меня получится. У меня должно получится.
        Я спрыгиваю с последней ступеньки и внимательно оглядываюсь по сторонам. В доме ничего не переменилось, мне удалось не шуметь и не спуститься, а почти соскользнуть вниз. И здесь, на полу первого этажа, сразу становится зябко и неуютно, чувствуешь себя обнаженной и абсолютно беспомощной, что хочется наклониться как можно ниже. Исчезнуть… Потому что вокруг двери, их много и из каждой может войти чужой человек. Я пробыла здесь всего несколько часов, и животный инстинкт уже шепчет самое простое решение, заглушая голос разума. А если провести здесь несколько дней? Ночей?
        Как провела Альбина.
        Я протягиваю ладонь и сжимаю старое поцарапанное деревцо, чтобы подтянуть топор к себе. Черт, он все-таки очень тяжелый, и я сомневаюсь, что смогу размахнуться… или хотя бы побежать с ним. В сильных руках Итана он казался намного легче и меньше, мужчина с видимой легкостью управлялся с ним, обрушивая удар за ударом на старый замок.
        А в моих руках он бесполезен.
        - Черт! - я плашмя ударяю ладонью по полу и угадываю, как странно меняется звук, от хлопка до оглушительных высот.
        Это выстрел. Да, точно… Звук огнестрела только что пришел со двора, и такой звонкий, что эхом растекается по ночной округе. Вокруг больше ни шороха, лишь стоит гул от одиночного выстрела, который заставил меня прижаться к полу.
        Но я быстро прихожу в себя и не могу отделаться от мысли, что к стрельбе привыкаешь, тот же звук несколько часов назад вызвал эмоции намного ярче. А тут пару секунд, и я могу двигаться и связно мыслить, и скрип открывающейся двери я улавливаю с первой ноты.
        - Он опять стреляет, - зло выдыхает Итан, заходя внутрь.
        Он смотрит на меня и как будто ждет, что я сейчас сама поднимусь и подойду к нему. Он хмурится, пытаясь скрыть злую гримасу, а его лицо блестит от пота, и мне кажется, что он то ли бежал, то ли вырывался прочь. Они с Кириллом нашли друг друга? Еще Итан где-то позабыл свой светлый пиджак, так что я вижу, как беспокойно ходят его широкие плечи. Он разминается, делая плавные круговые движения, и не может стоять на месте, меряя коридор бесцельными шагам взад-вперед.
        Ближе-дальше.
        У меня же в горле застревают все слова, я могу лишь смотреть на него и следить за тем, как беспокойно меняется расстояние между нами. Я чего-то жду, вжимаясь спиной в холодную стенку, которую случайно нащупала мгновение назад, и дожидаюсь того, что с улицы доносятся еще три выстрела.
        - Там холостые, идиот, - бросает Итан себе под ноги, а потом поворачивает голову к двери и добавляет, повышая голос до крика. - Не надоело?!
        - Там Кирилл? - я решаюсь подать голос и посмотреть на Итана прямо.
        - А кто здесь еще?
        Итан заметно выдыхает, вспомнив о моем присутствии. Заставляет себя успокоиться и кажется бросает пару проклятий в свою сторону, что совсем забыл обо мне. Он подходит вплотную и наклоняется, разглядывая.
        - Я напугал тебя, - с сожалением произносит он, - ты бледная… Прости, я завелся из-за…
        Я не даю ему договорить и рывком поднимаюсь на ноги.
        - Неважно, кто кого напугал, - я осторожно проскальзываю спиной по стенке в сторону. - Уже поздно, а я не хочу, чтобы мои родные беспокоились.
        - Саша, пожалуйста.
        - Кирилл сказал тебе, что я видела мужчину с ножом в окне? И твой сотовый…
        - С ножом? - Итан хмурится, а через секунду зло кривится. - Черт! Я проверил его машину и ничего больше не нашел. Думал, только пистолет.
        Итан выставляет руку, упираясь в стенку и преграждая мне путь, мне больше некуда двигаться.
        - Через полчаса будет моя служба безопасности, я вызвал, - добавляет он строгим уверенным тоном. - Потерпи еще чуть, я не дам тебя в обиду.
        - Итан, я не останусь.
        - Я поменял патроны в его пистолете, и я сильней Кирилла.
        Я не понимаю, о чем он, но мне душно под его прессом. Я на уровне физической потребности хочу уйти. Поэтому кладу ладонь на его локоть и сжимаю, чтобы отвести его руку в сторону, но он делает движение в противоположную сторону. Мужская ладонь нащупывает мою талию, а потом проскальзывает за спину, заставляя оторваться от стенки и приблизиться к нему.
        
        - Саша, я ему должен, понимаешь? То, что с ним происходит, во многом моя вина.
        - Но не моя.
        - Да, да, - он кивает как заведенный. - Но ты уже здесь, Кирилл нашел тебя и выкрал. Я боюсь, что он повторит с другой девушкой или зайдет дальше, это нужно закончить здесь. Ему нужно помочь выбраться из этого дома.
        Итан второй рукой проводит по моему плечу, уводя пальцы к горлу и еще выше по щеке, выше и туже. Я чувствую, как наливаются усилием его пальцы, он гладит мою кожу и неотрывно смотрит на свои пальцы, которые проскальзывают по моему телу.
        - Я сам безумно хочу уехать, - произносит Итан задумчиво. - Но я не могу, пока он здесь.
        - Итан, что ты делаешь?
        - Я веду себя как поехавший, да? Такое случается, когда твой друг сходит с ума, видно это чертовски заразно.
        - Кирилл только что был здесь, и он в порядке.
        - Он давно не в порядке, но будет. Я дерьмовый друг и трахал его жену, но его я вытащу. Пусть так, разговорами он не понимает… Знаешь, сколько людей я подсылал к нему, просто психологов, лучших психологов, психологов под видом детективов? Бесполезно, я сам едва собрал себя после Ольги, но по нему она прошлась зверски. Он ведь верит во весь этот бред! Поверил, чтобы забыться.
        - В какой бред?
        - Тишина, - замечает Итан, оглянувшись через плечо. - Обойму отстрелял, теперь может думать начнет.
        Итан отпускает меня и делает шаг в сторону. Я вслед за ним улавливаю приближающиеся шаги, что уверенно направляются к входной двери.
        - Итан, в какой бред? - с нажимом повторяю вопрос и смотрю на ручку двери, которая вот-вот должна крутануться.
        - В тот, что он не знает, кто убил Ольгу.
        -
        ГЛАВА 30
        Слова Итана тонут в противном скрипе несмазанных петель, дверь распахивается от грубого рывка, и Кирилл входит внутрь. Он возвращается в дом с злым криком, которому тесно в узком коридоре.
        - Ты думаешь, что это я?! - Кирилл смотрит в направлении Итана и даже не замечает меня, хотя прошивает воздух слепым взглядом всего в сантиметре. - Что я убил Ольгу?
        - Я это знаю, - устало выдыхает Итан.
        Он отклоняется в сторону, прислоняясь к противоположной стенке, и так взгляд Кирилла все же натыкается на меня, ведь убрали последнюю преграду. Я вижу, как он взвинчен, он смотрит сквозь мой силуэт и не может сконцентрироваться на одной точке, в нем полыхает слишком много эмоций, и слова Итана разжигают их ярче.
        - Где те фотографии? - продолжает Итан, который единственный из нас спокоен, он даже как будто выдохнул с облегчением, что затянувшийся шумный спектакль набрел на последнее действие. - Дай мне их.
        Кирилл, не глядя, нащупывает внутренний карман пиджака и достает фотокарточки с портретами жертв. Он протягивает их другу, но в последний момент приподнимает ладонь вверх, не давая Итану ухватиться за край.
        - Я не убивал свою жену, - произносит Кирилл со злой уверенностью. - В этом меня никто не убедит… Это ложь.
        - А что с Альбиной?
        Итан выдергивает фотографии из ладони Кирилла и раскрывает их веером, ища нужную.
        - Расскажи Саше об Альбине для начала, ее-то ты хоть помнишь…
        - Не разговаривай со мной так.
        - А как с тобой разговаривать?! - Итан заводится яркой вспышкой и машинально шагает к Кириллу. - Ты сам себе врешь, придумал параллельную реальность и живешь в ней! Не надоело? Сделай над собой усилие, вспомни хоть что-нибудь! Например, Альбину!
        Итан выдергивает фото Альбины и подносит ее к лицу Кирилла, но тот с раздражением отмахивается и едва не рвет листок пополам.
        - Снова не хочешь?
        - Ближе к делу, Итан.
        - Куда уж ближе? Лицо - труп, лицо - труп, - Итан переворачивает фотокарточку туда-сюда, показывая то один, то другой оборот. - Круто сделано, да? Моя служба безопасности придумала, креативщики больные!
        Итан вдруг вспоминает обо мне, переводя взгляд, и повторяет фокус специально для меня, словно я не видела его раньше. Он пару раз меняет сторону с ловкостью прожженного картежника, и я вновь вижу искалеченное тело девушки, которое залито почерневшей кровью.
        - Противно, да, - он кивает мне с нервной улыбкой. - Но самое главное, что страшно. Картинка убеждает лучше всего, ведь сразу в мозг, в память… И тебя, Кир, так перемкнуло, ты воспоминание от вымысла не можешь отличить.
        Кирилл меняется в лице, я замечаю, как он медленно выдыхает, отпуская недавнее напряжение, что заставляло его кривиться и собирать брови на переносице. Мимические морщинки разглаживаются, и он кажется другим человеком, спокойнее, тише, трезвее… На это странно смотреть, особенно когда рядом стоит Итан с резкими фразами и нарочито грубыми интонациями, но и отрицать невозможно. Невидимая внутренняя пружина разжимается прямо на глазах.
        - Для кого эта угроза? - спрашиваю у Итана, который неотрывно смотрит на Кирилла, будто боится пропустить момент его прозрения и в то же время боится передавить.
        - Для Альбины, конечно. Чтобы девчонка молчала и забыла всё, что с ней произошло, иначе страшный оборот может перестать быть фотошопом. И она всё уяснила, свалила из города, как было приказано.
        - Она жива?
        - А давай Кирилла спросим, она жива? Быть может, ему уже полегчало? А, друг?
        Кирилл молчит, опустив голову, но повисшая пауза, которую никто не хочет нарушать первым, все же вынуждает его заговорить.
        - Когда ты нашел Альбину? - произносит Кирилл на выдохе.
        - Ольга погибла 10 октября, и моя охрана зашевелилась. Я был связан с ней, и им нужно было подстраховаться, чтобы не всплыло ничего лишнего. Я сказал об этом доме, и они нашли Альбину в нем. Я видел ее до этого однажды, знал, как она выглядит, как похожа…
        - Как сестра, - глухо отзывается Кирилл.
        - Я решил, что у тебя случился нервный срыв, когда ты узнал обо мне с Ольгой. Поэтому ты притащил сюда Альбину… Ты платил ей?
        Кирилл кривится и не сразу начинает говорить, но Итан терпеливо ждет.
        - За первые встречи. В отелях. Здесь уже нет.
        - Я приказал охране, чтобы ее вывезли куда угодно, и чтобы эта история никуда дальше не пошла. Они выбрали такой способ, - Итан отбрасывает фотокарточку с Альбиной в сторону, и та, беспокойно мельтеша, опускается на пол. - И видно обронили фотку где-то в доме. Продали дом задним числом и заставили Альбину молчать.
        Кирилл едва заметно кивает, а потом опускается на пол, зажав голову широкими ладонями.
        - С ней было легче, - отзывается Кирилл, не поднимая головы. - Я приезжал сюда и был с ней… Мне казалось, что ей тоже хорошо, что она привыкла ко мне. Она всегда встречала меня, и я перестал прятать ключи в последние дни.
        - Ты же не поверил, что Альбина мертва из-за фотографии?
        - Сначала нет, потом… Я уже не помню как точно было. Я нашел Альбину, когда узнал об измене Ольги, начал всё проверять и собрал миллион несостыковок. Нашел того фотографа, через него Альбину, потом нашел дневник.
        Итан сглатывает ругательство и резко отворачивается, глуша порыв выйти вон. Я вижу, как он мучительно прикрывает глаза, он все-таки надеялся, что Кирилл не прочтет откровенный дневник жены.
        - Она называла тебя N, а потом наигралась. Меня поэтому отпустило, наигралась и наигралась. Как со мной, так и с тобой.
        - Ты звучишь удивительно связно, - усмехается Итан.
        - Ты сказал, что я убил жену. Это бьет по мозгам и мгновенно отрезвляет, Итан. Хочешь, чтобы я отличал реальность от вымысла? Временами у меня путаются мысли, но Ольгу я не убивал… Фотография ее тела сделана настоящим криминалистом, ты же видел ее? Думаешь, я исполосовал собственную жену?
        - Я пару раз ловил себя на мысли, что хочу изувечить ее.
        - Мыслей недостаточно, - Кирилл облокачивается на стенку и поворачивает голову в мою сторону, - мы всего раз серьезно повздорили.
        
        - Так обычно и убивают, - отзываюсь осторожно, - злость копится…
        - Злость накопилась, - Кирилл кивает, смотря мне в глаза. - Я бывал с Альбиной груб, потому что видел перед собой Ольгу. Но я бы не тронул жену… Когда нашли ее тело, меня снесло, это… это… Меня, может, уже никогда не отпустит, и этот разговор всего лишь секундная вспышка, после которой я вновь сяду в машину и продолжу искать. Снова найду фотку Альбины, которую выбросил Итан, и зайду на второй круг. Сейчас я припоминаю многое, что, мне казалось, я никогда не знал. Я помню, что два дня после смерти Ольги провел в этом доме, я даже не выходил на улицу, постоянно находился рядом с Альбиной, просто рядом, чтобы она была на глазах. Починил кран, разобрал гараж от хлама, с ней разговаривал, хотя никогда не любил подолгу говорить с ней. А еще через неделю вернулся, а она исчезла.
        - Да, по датам где-то так, - соглашается Итан.
        - Я сначала хотел тебе позвонить, мозг еще немного работал… А потом поехал к фотографу Ольги, мои люди у него в делах тогда хорошо покопались, он вообще без денег остался.
        - Почему к нему?
        - Брат по несчастью, - Кирилл зажигает болезненную ухмылку. - Ольга держала его на коротком поводке, у нее много было таких поклонников, которые и сами понимали, что не в этой жизни. Мы напились вместе.
        - Кто из вас предложил?
        - Что? - Кирилл не понимает вопроса друга и хмурится, собирая морщины лбу.
        - Остальные фотографии как-то же появились.
        - А, это… Я его попросил, по пьяни как раз. Я показал ему фотографию Альбины и попросил также распечатать Ольгину.
        - И он не задавал вопросы?
        - Я вернул ему его фотостудию.
        - А другие две фотографии когда появились?
        - Не знаю… Они были у меня.
        - Как? Откуда?
        Кирилл оглядывается по сторонам, осекаясь, и с видимым удивлением находит себя сидящим, после чего поднимается, зацепившись за стенку. Он поправляет измявшийся пиджак и что-то неразборчиво говорит себе под нос, забывая о нас с Итаном.
        - Кир? - Итан делает шаг к нему, пытаясь вернуть внимание друга.
        - Тебе стоит отвезти Сашу домой, - отвечает ему Кирилл. - Мы слишком затянули со всем этим, пора заканчивать.
        - Я отвезу, только… Нам нужно будет с тобой еще поговорить.
        - О чем?
        И Кирилл качает головой, отшатываясь в сторону, чтобы не стоять рядом с Итаном.
        - Хорошо, - Итан кивает через себя, - не признавайся мне, но признайся себе.
        - Ты опять? Хватит, Итан, я устал! Ты бредишь хуже меня!
        - Я знаю, из какого мусора ты собрал легенду. Ты не давал Саше задавать вопросы, иначе бы всё рассыпалось как карточный домик.
        - Да! Из мусора, именно! Потому что у меня ничего больше не осталось! Хочешь правду? Черт возьми, тебе так нужна проклятая правда?!
        Итан шагает к Кириллу и кладет ладони ему на плечи, и тот неожиданно поддается, позволяя себе слабость. В его глазах появляются слезы, и он на мгновение позволяет приобнять себя, чтобы успокоиться. Он утыкает лбом в плечо друга, но делает лишь один выдох, протяжный и захлебывающийся, после чего выпрямляется и резким движением корпуса стряхивает с себя чужие ладони.
        - Правда, да?! - Кирилл грубо отталкивает Итана. - Нет никакого может быть! Я пойду на второй круг, я завтра начну всё заново, буду искать и искать… Я отдал ей всё, понимаешь? Меня просто-напросто не осталось.
        Итан не находит подходящие слова, он жадно смотрит на Кирилла и пытается унять свое дыхание. И, когда Кирилл все же разворачивается и направляется к входной двери, он лишь непроизвольно протягивает руку вперед, но не произносит ни слова.
        - Тебе все-таки нужна охрана, - говорит Итан, когда дверь за Кириллом закрывается. - Хотя бы на первое время, пока он успокоится.
        - А он успокоится?
        - Я еще поговорю с ним, как-нибудь достучусь. Он уже многое осознал и будет вертеть в голове всю ночь.
        - Он оставил фотографии у тебя, - я замечаю, что Итан до сих пор безотчетно сжимает снимки в ладони, заломив края до трещин.
        - Да, черт их подери! На слова всем плевать, целый дневник грязных подробностей, а его подтолкнули картинки.
        Я вдруг ловлю себя на мысли, что мы обсуждаем последствия, а не причину.
        - Ты так уверен, что это он - отзываюсь я, - и так спокоен по этому поводу.
        - Я должен посадить его? - Итан резко поворачивается в мою сторону. - За то, что он спас меня?! За то, что ее кровь не на мне?
        - Нет, за другое.
        - Тебе бы стоило узнать Ольгу. Или хотя бы дочитать дневник, думаю, там все равно много ее настоящей.
        -
        ГЛАВА 31
        ДНЕВНИК ЖЕНЫ. 9 ОКТЯБРЯ.
        Кирилл второй день крутится в гараже, и я не могу достать дневник. Я нашла для него место - аптечка в машине. Устроить в ней второе дно оказалось простым делом, так что вышел отличный тайник для дневника. Правда, сейчас приходится писать на вырванном листке, потому что мысли просятся на бумагу. Я пристрастилась к записям и не могу больше терпеть, пусть в пустоту и не в дневник, но я запишу, что чувствую.
        Что вокруг меня?
        Я всегда думала, что Кирилл сильный. Хотя он был таким, но я упустила момент, когда произошла перемена. Сейчас я отчетливо вижу, что страшно ошибалась на его счет. И мне кажется, что он не выкарабкается, что-нибудь сделает с собой или со своей жизнью. Пустит ее под откос магистральным маршрутом. Он уже начал, и мне противно находиться рядом с ним. Меня буквально воротит от одного его вида, и с каждым днем он делает только хуже.
        Кажется, он простил меня.
        Молча и про себя, но я замечаю, как по кирпичику возвращается наша прежняя жизнь. Мои кредитки разблокированы, а на имейл сыплются благодарности за разморозку проектов, которые я спонсировала на его деньги. И он перестал мучить меня близостью, вернее перенаправил поток, он не прикасается ко мне, но начал задавать вопросы. Рутинные и ни о чем, словно потихоньку хочет нащупать дорожку к обычным семейным беседам.
        Я вижу, что он делает, и с трудом верю собственным глазам. Я боялась, что он заиграется в месть, а он лишь качнулся в ту сторону и резко отшатнулся назад. Он куда-то выплеснул всю злость без остатка, и мне не досталось даже по касательной, не осталось даже тех словесных грязных перепалок.
        В его поведении читается немое предложение всё забыть, будто ничего не случилось. Он не хочет ни выяснять отношения, ни выслушивать мои раскаяния, к которым я внутренне готовилась. Я думала ночами, что скажу, когда он чуть выдохнет, чтобы правильными словами исправить хоть что-то, а он объяснил всё себе сам, без моей помощи. И мне иногда безумно хочется крикнуть ему в спину - что же он придумал?! Сколько слоев лжи на мой счет нанес?!
        Это уже не любовь, это что-то уродское и больное… Зависимость. Поэтому мне противно, нет ничего хуже мужчины, который согласен, чтобы об него вытирали ноги. Лучше бы он избил меня или выгнал вон, а не делал вид, что ему не больно. Я же все равно вижу по его воспаленным глазам, он обманывает сам себя и готов скручивать себя в узел туже и туже… Для чего? Чтобы я просто находилась рядом? Хотя бы формально была его?
        Бедняга, он не умеет отпускать.
        Итан совсем другой. Он был открыт мне, но захлопнулся молниеносно, яростной вспышкой, которая обожгла мою щеку, оставив ссадину. Я помню, как упала на липкий пол, который к тому же оказался острым. Проклятые осколки валялись повсюду, но я не помню боли, я была слишком оглушена произошедшим. И тем, что Итан молча развернулся и ушел прочь.
        Я звала его, трижды истерично громко выкрикнула имя, пытаясь унять слезы, и дождалась лишь молодого охранника, который держал в руках разбитую рацию. Итан не Кирилл. Он не стал ничего объяснять за меня, а просто осмотрелся по сторонам, трезво и без оправдательных уловок. Он готов был терпеть мои метания с мужем, но ничего больше, и уж тем более не пьяные выходки с незнакомцами в барах.
        Выходки… Зачем врать здесь, на листке бумаги, который я выкину? Итан увидел не выходку, а как другой мужчина поставил меня на колени и прижал затылком к стенке кабинки. Он таранил меня, вбиваясь в мой распахнутый рот.
        Я подумала, что Итан убьет его. В нем полыхнула чистая безумная ярость, которую уняла лишь брезгливость, когда он вновь посмотрел на меня. Также он смотрел на меня в последнюю встречу, куда я его загнала угрозами вскрыть вены, если он не приедет.
        Он сдался и приехал в старый дом, и теперь мысли о нем напоминают наваждение. Он так хотел задеть меня, ужалив посильнее, я видела, что он сдерживается и отчаянно бьет себя по рукам, но слов все равно не жалеет. В ту встречу я глупо обрадовалась, что пусть так, главное неравнодушие, а маятник можно качнуть в любую сторону. И назад тоже.
        Но Итан уверенно держал дистанцию и смотрел с холодом, даже безучастно, как будто не спал несколько ночей и выслушивал меня сквозь сон. И говорил сам с тем же отстраненным видом. Всё кончено, в общем.
        Остался только Кирилл. Муж спросил сегодня, что я делаю завтра вечером, и я еле удержалась, чтобы не ответить что-нибудь вызывающее. Я пока ловлю мерзкие порывы потоптаться на нем, но чувствую, что рано или поздно сдамся.
        - Артем сделал проходку, можно сходить, - настаивает он, игнорируя мое молчание.
        - У меня нет настроения.
        - А на что у тебя есть настроение?
        - На твое молчание.
        Нет, я все-таки топчусь и смотрю ему в глаза, ожидая хоть какой-нибудь реакции. Чертовой мужской реакции!
        - Я найду чем заняться завтра, - бросает мне Кирилл.
        Он завел себе любовницу, но она скверно ему помогает. Или, наоборот, очень хорошо, если следовать варианту, когда любовница подбирается как дополнение к семейной жизни. И она так успешно дополняет меня, что Кирилл тянется ко мне, только вот я бы предпочла не любовницу-дополнение, а любовницу-соперницу.
        - У тебя есть какой-то принцип?
        - Ты о чем? - муж хмурится на вопрос и откладывает телефон в сторону, будто мой короткий вопрос предполагает длинную беседу.
        - Мои проекты вновь живут, но не все. Ты как-то выбирал?
        - Нет, просто собак не всегда получается отозвать.
        - А если постараться?
        - А ты постараешься?
        Я прикрываю глаза, улавливая намек, который невозможно не уловить, и решаю уйти. Я быстро устаю рядом с Кириллом, хватает всего пару реплик, чтобы мне на грани необходимости захотелось отойти и глотнуть свежего воздуха. Хотя бы в соседней комнате.
        - Я сделаю, - произносит он мне вслед.
        Я киваю, не оборачиваясь, хотя знаю, что мне давно плевать на все проекты до единого, он мог сжечь их дотла и я бы не поморщилась. Я морщусь после его фразы, и вдруг понимаю, что происходит в его голове. Он ведь не успел попросить прощение за то, что напился до скотского состояния в тот вечер и затеял игру в желание по принуждению. Кончил в меня, зная, что я не принимаю сейчас таблетки.
        
        Кирилл несколько раз порывался извиниться, но осекался, а теперь не к месту, но оно сидит в нем, разъедая. Да, точно, оно… Он банально чувствует свою вину. Черт, да! Он взял вину за мою измену на себя, всё сам, собственными руками. И сам теперь будет исправлять.
        Господи, Кирилл! Ты точно не выкарабкаешься!
        Но сегодня случается и приятное, в мессенджер приходит грубое сообщение от Сила. «Сука!» Он повторяет его через пару минут, не забыв и восклицательный знак. Когда я открываю мессенджер, он еще онлайн и пишет третье сообщение, которое, впрочем, начинает стирать.
        - Да пиши уже! Что еще?
        - Сука!
        - У тебя все-таки забрали фотостудию?
        - Он забрал всё! Ты понимаешь?
        - Но ты жив, скажи “спасибо”.
        - Да будь ты проклята!!!
        Его тон приятно отличается от бормотания Кирилла, и я чувствую, как улыбаюсь всё шире. Хоть какой-то прилив в этом болоте.
        - Сил, ты такой большой мальчик и так громко стонешь. Пффф.
        Он затыкается, но мне становится скучно через час. Я вспоминаю все его неумелые попытки стать ближе, он первое время часто сбивался и путал мой интерес к его работам с интересом к его мужскому полу. Я улыбалась и переводила тему, на любую из тех, что висели в черных рамках на стенах. И он всегда был подчеркнуто вежлив со мной, иногда надоедлив, но надоедал с манерами.
        Он заслужил, в общем. Я помогла открыть большую фотостудию, которую теперь забрал Кирилл, это видно как раз тот случай, когда спущенных собак отозвать не удалось.
        - Хочу встретиться.
        Я сама пишу ему снова и дожидаюсь ответа только ближе к вечеру.
        - Завтра, - он сразу начинает с условий. - И там, где я скажу.
        - Хорошо.
        - Парковка гипера, у развязки.
        Парковка… Отлично, я качусь на дно.
        -
        ГЛАВА 32
        Я смотрю на Итана, который с трудом остается на месте. Ему хочется пойти вслед за Кириллом, чтобы не переживать от неизвестности, но оставлять меня одну он тоже больше не хочет. Он кривится, собирая морщинки на высоком лбу, и безотчетно сжимает кулаки, будто до сих пор готовится к схватке.
        Во мне тоже до сих пор гуляет доза адреналина, но я пытаюсь подхватить уверенность Итана. Если верить ему, то никакого маньяка нет. Погибла только Ольга. Ужасную фотографию Альбины с кровавым оборотом, где она лежит с ножевыми ранениями на пустыре, сделала охрана, а вот откуда взялись другие две фотографии не ясно.
        Но маньяка нет. Вот что главное, а значит за мной никто не охотится и можно хоть чуть выдохнуть. Но несильно, потому что я до сих пор в чужом доме.
        Тишину разрушает гул дизельного мотора, который доносится с улицы.
        - Черт, - сплевывает Итан, понимая, что Кирилл все-таки решил уехать в одиночку.
        Он достает из кармана сотовый телефон и набирает сообщение.
        - Ты дал мне сломанный телефон? - я отвлекаю его и протягиваю ему бесполезный кусок пластика.
        - Он не сломан, но там стоит программа, которой можно блокировать вызовы.
        - Зачем?
        - Я боялся, что ты вызовешь полицию. Это лишнее время, все бы затянулось… У меня не было плана, но в какой-то момент я подумал, черт с ним, пусть Кирилл доиграет свой спектакль. Если он ему так необходим, - Итан пожимает плечами и поднимает на меня виноватые глаза. - Понимаешь, одно дело копаться в бумагах и искать совпадение, строить версии в своей голове, а другое вот так, в реале. Я надеялся, что его расследование посыпется в реальных условиях и он начнет замечать все натяжки. Вспомнит, что это вообще-то его дом, например! И что он сам разрешил Альбине писать записки, потому что это напоминало ему пристрастие жены к сочинительству. Да полно всего! Но ни черта, - Итан обреченно выдыхает. - Вместо вопросов к себе, он схватился за нож. Решил добавить улик.
        - Он выглядел удивленным, когда я сказала, что видела мужчину под окном.
        - Он не помнит. Я не знаю, что с ним, но ему нужна серьезная терапия. До тебя я думал, что это со временем сойдет на нет. Я страховал его, мои люди подчистили все грязное белье и залезли в расследование по локоть, чтобы оно не дай бог не вышло на его след. Я ждал, когда он отойдет, как болезнь, которая должна пройти рано или поздно. Но он нашел тебя, выкрал… Ему становится хуже.
        Итан забирает телефон из моей ладони и что-то нажимает на экране, после чего возвращает его мне. Кивком показывая, что теперь порядок. А я не могу оторвать взгляд от него, он выглядит чертовски уставшим и измотанным, словно все сделанные сегодня выводы стоили ему огромных сил. Он попытался успокоить меня, когда сказал, что еще достучится до Кирилл, но сам потерян и плохо понимает, что делать дальше.
        - Ты чувствуешь свою вину перед ним?
        Я подхожу ближе к нему и поправляю ворот его пиджака, который сбился. Итан просыпается и ласково улыбается на мою заботу.
        - Я виноват, - он кивает. - Тем более он сказал, что читал дневник. Я не читал и не буду, но Ольга умела подбирать слова. Хотя чего там подбирать? Я трахал его жену. Этого достаточно. А потом моя охрана потеряла снимок, который стал первой его уликой. Кирилл увидел его и начал свое сумасшедшее расследование.
        - Ты не знаешь наверняка. Он мог начать до.
        - Ну тогда я неплохо подкрепил его паранойю. Тоже дерьмо выходит. Я так постарался, что с какой стороны не посмотри, а я при деле. И я все чаще думаю, что Кирилл хотел пристрелить меня, когда узнал об измене. Но не смог. Я все-таки его друг.
        - Итан, ты заговариваешься.
        - Он сам сказал, что боялся искать через Ольгу. Боялся найти любовника, а не маньяка. Так он нашел любовника, нашел меня, черт возьми! Но это оказалось тупиком, он ничего не мог сделать со мной, ни в бизнесе, ни в жизни, и тогда он придумал маньяка. Чтобы двигаться хоть куда-то.
        Он стопроцентно уверен, что Кирилл убил свою жену. Слышно по резковатым и грубым интонациям и по перекрученным выдохам. И у него, как и у Кирилла нет улик, только слепая уверенность. Итан судит по себе, он признался, что был близок к черте и поэтому верит, что Кирил ее все-таки переступил.
        - Мне повезло, что так. Я даже счастливчик, - он болезненно усмехается. - Мне легче от того, что я помогаю ему.
        - Тебе не легче.
        Он сейчас выглядит, как человек, которому очень тяжело. И на это невыносимо смотреть, особенно безучастно. Я поднимаю ладонь выше и дотрагиваюсь до его щеки. Легонько провожу, удивляя его, но через мгновение его взгляд становится мягче. Итан бросает голову вниз, утыкаясь подбородком в грудь, и на мгновение прикрывает глаза. Я же иду выше и закапываюсь пальцами в его каштановых волосах. Итан дает себе еще мгновение, а потом приходит в себя и вспоминает, что нам пора уезжать.
        - Отвезти тебя домой? Под окнами останется машина охраны, а завтра еще что-нибудь придумаем.
        - Да, домой… Но тебя совсем не интересует, откуда взялись другие две фотографи?
        - Скорее всего, Кирилл заказал их. Как Ольгину.
        - Но не помнит.
        - Не помнит, - Итан не спорит и оборачивается через плечо, когда вновь слышится шум моторов. - Вот и мои, охрана.
        - А с фотографом кто-то разговаривал?
        - Что? … Не знаю, надо уточнить.
        - Я хочу спросить у него, делал ли он все три фотографии для Кирилла или только Ольгу?
        
        ГЛАВА 33
        Итан выходит из дома первым. Он оглядывается, ища меня взглядом, и я иду за ним. Прячусь за его широкой спиной и переступаю порог старого дома. Не хочу больше возвращаться, мне легче от того, что в его стенах не случилось трагедии, но ощущение все равно гнетущее.
        На улице бьет свежий ветер, который распахивает полы пиджака и проскальзывает холодным прикосновением по всему телу. Я ежусь, и следом отворачиваюсь, когда второй порыв подхватывает песок и зло несет его навстречу. Итан на автомате шагает ко мне, укрывая, а потом обхватывает за плечи горячими ладонями.
        - Хочешь со мной или с охраной? - спрашивает и указывает на распахнутую калитку.
        В проеме видно высоких мужчин и лучи от мощных фар. Гудят моторы и переговариваются мужские голоса.
        - С тобой.
        Итан проводит меня вперед, пока я осматриваюсь по сторонам и пересчитываю охранников. Массивные силуэты в вечерних потемках кажутся угрожающими и меня почему-то не радует, что вокруг стало больше людей. Все равно незнакомцы, а еще моя одежда не подходит для похолодания, я безотчетно тянусь к Итану, потому что он большой и горячий. В мыслях я упорно напоминаю себе, что он тоже незнакомец, но помогает слабо. Мне нужно за кого-то держаться в этом безумии, своего рода маяк или ориентир.
        - Давай другую возьмем, - Итан ловит мой шаг, когда я направляюсь к его спортивному седану. - Второй раз по бездорожью не хочу.
        Он прав, и я киваю. Итан забирает один из внедорожников охраны и усаживает меня спереди. Он ненадолго задерживается на улице, переговариваясь с мужчиной с рацией в руках, а потом забирается на водительское место. Заводит мотор и включает обогрев, замечая, что я кутаюсь в собственных руках.
        - Сейчас, - добавляет он и выкручивает потоки теплого воздуха на меня. - Лучше?
        - Намного, - я улыбаюсь ему и тянусь за ремнем безопасности.
        Неудачно поворачиваюсь и с ноги скатывается дневник Ольги, он падает в нишу между кресел и раскрывается, упираясь в бедро Итана. Мужчина опускает взгляд на страницы и можно проследить, как его на миг забирает черное настроение, а по лицу проходит судорога.
        - Меня понесло, когда Кирилл достал оружие. Наверное, адреналин. Да я и не так давно начал понимать, что обычными разговорами до него не достучишься, вот и решил выплеснуть всё.
        - Ты рисковал.
        - Я врал тебе в начале… подыгрывал его легенде. Я, если честно, привык ей подыгрывать. Я ошалел, когда увидел тебя в его доме, не знал, как правильно поступить. Поэтому шатался, то задевал его, то подыгрывал. И я помню, что сказал, что до сих пор люблю ее.
        - Итан, это ты точно не должен объяснять.
        - Я так не думаю. Мне жалко ее и больно от того, что с ней случилось. Но это не любовь, ее не осталось… Просто я иногда ничем не лучше Кирилла и тоже заговариваюсь. Путаюсь.
        Он подносит длинные пальцы к дневнику и захлопывает его, после чего осторожно подцепляет и протягивает тетрадь мне.
        - А она путается? - спрашивает он серьезно.
        - Я прочитала всего две записи.
        - Ольга была прекрасной и отвратительной. В ней легко было запутаться.
        Итан отворачивается и сразу к другому окну. Я угадываю, что он берет паузу, чтобы справиться с эмоциями, и опускаю голову вниз. Кладу дневник на бедра и думаю о том, что его надо прочитать полностью.
        - Кирилл ничего не натворит? - спрашиваю осторожно.
        - За ним поехала машинка. Проконтролируют.
        - Его нужно убедить, тогда я буду чувствовать себя в безопасности. Ты сказал, что под моими окнами останется охрана, и насколько это затянется? Я не хочу жить, оглядываясь, - качаю головой, вдруг понимая, что выбраться из старого дома мне пока не удалось, мне вновь становится холодно и обогрев ни черта не помогает.
        - Убедить в чем?
        - Что маньяка нет и что меня не надо защищать. Даже, если он оставит меня в покое, он может схватить другую девушку. Господи, подумай сам, Итан! Я не понимаю всего, что происходит между вами, но если ты действительно чувствуешь свою вину перед ним, но ты будешь потакать ему. Неосознанно. Ты укрыл его от следствия, зачистил следы того, что Кирилл творил с Альбиной. Ты помнишь ее записки?! “Он сказал, что перережет мне горло!” Бедная девушка написала это и что? Твоя охрана продолжила пугать ее и заставила убежать из города.
        Я кривлюсь, потому что мне противно.
        - У вас на самом деле слишком много связей. Возможностей и денег. Вы не замечаете людей вокруг, играете в свои игры и не обращаете внимание на тех, кого случайно задели. Теперь ты скрываешь тот факт, что он похитил меня. Итан, он вколол мне какую-то дрянь и запихнул в багажник.
        - Ты хочешь пойти в полицию? - он поворачивается ко мне и смотрит воспаленными глазами.
        - А если так?
        Уголки его губ дергаются, будто он не знает, усмехнуться или вымученно улыбнуться.
        - Хорошо, я отвезу тебя в участок.
        - И подтвердишь мои показания?
        - Саша, пожалуйста…
        - Что, пожалуйста?!
        - Я не могу так с ним. Только не я.
        - Вот об этом я и говорю. Он болен, а ты потакаешь. Маньяка пока нет, но он может еще появиться.
        Итан откидывается на спинку и запрокидывает голову, пытая напряженным взглядом бежевый потолок салона.
        - Я найду психотерапевта, - выдыхает он через некоторое время. - Или клинику…
        - Найди ему доказательства. Он зацепился за фотографии. Пусть фотограф покажет, как подделывал их.
        У меня в голове уживается сомнение и уверенность. Я вижу перед собой факты, то, что творил Кирилл, и хочу остановить это. Но мне не хочется верить, что он убил жену. Я противлюсь и извиваюсь, пытаясь избежать столь жестокой правды. И холодная обреченная уверенность Итана не убеждает меня, моя вера в другой конец сильнее.
        
        - Я сейчас позвоню родителям и успокою их. А ты пока найди адрес этого фотографа.
        - Ты хочешь съездить?
        - Я согласна провести эту ночь без сна, но потом хочу спать крепко. И у меня появится время дочитать дневник, пока мы будем ехать. Может, в нем есть главный ответ.
        ГЛАВА 34
        Итан не в восторге от моей идеи, но сильно спорить ему не с руки. Он понимает мои мотивы, как и то, что я имею право на место в первом ряду. Что Итан, что Кирилл утаивали правду и скрывали многое из того, что им было известно. Черт, даже в дневнике Ольги есть вырванная страница! То самое воспоминание из бара, которое она переписала.
        Мне трудно доверять хоть кому-то, и Итан это понимает. Он приоткрывает окно и подзывает кого-то из охраны. Пока они негромко переговариваются, я достаю телефон и звоню маме, которая первым делом отчитывает меня, что не смогла дозвониться. На глаза наворачиваются слезы от ее родного теплого голоса пусть и с недовольными интонациями, но мне удается их спрятать и увести разговор в обычное русло.
        Когда я кладу трубку, Итан протягивает мне свое водительское удостоверение.
        - Зачем? - я не понимаю его жеста.
        - Сфоткай и отправь кому-то. Там мое полное имя и фотка, - он нетерпеливо встряхивает ладонью, когда я подвисаю. - Я серьезно, Александра, дорога неблизкая. Сил, так зовут фотографа, укатил на съемки в промзону.
        - Черт…
        - Можем не ехать.
        - Мне надо подумать.
        Я отворачиваюсь к окну и смотрю на высокий забор, за которым стоит угрюмый и потрепанный запустением дом.
        - Сил снимает гостишку там неподалеку. Тоже дыра, для дальнобоев. Он будет либо в ней, либо на объекте.
        - И сколько ехать?
        - Часа три.
        Как раз на чтение дневника. Усмехаюсь своевременному замечанию и думаю, как странно происходят перемены. Совсем недавно я всеми силами пыталась вырваться прочь, но сейчас Итан считай отговаривает меня, а я подумываю еще одну ночь провести в чужой жизни. Вокруг же чужие люди, чужая трагедия, чужая измена, ненависть, безумие, боль… Я понимаю, но адреналиновые минуты засчитываются за года. Мне жалко Кирилла, меня тянет к Итану, а в мыслях эхом стоят прочитанные строчки Ольги. Как морок, прочный и окутывающий с ног до головы. Я хочу разобраться, что произошло на самом деле, чтобы поставить точку, а не многоточие, которое будет изводить и заставлять оглядываться временами.
        - Поехали, - поворачиваюсь к нему с уверенным кивком и забираю из его широкой ладони водительское удостоверение.
        Делаю, как он сказал. Фотографирую и отсылаю знакомому на всякий случай.
        - Одна машина охраны поедет с нами. Ты не против?
        - Нет. Наоборот. Только… Итан, я…
        - Что такое? - он улавливает мое смущение и поворачивает голову, собирая брови на переносице.
        - Я хочу погуглить твое имя. Сейчас подумала, мне будет спокойнее, но я…
        Он смеется.
        - Господи, Саша! Конечно, - он кивает, а потом взмахом ладони поправляет сбившуюся челку. - Там правда много бреда, я бываю в светской хронике, я человек публичный. Надо было раньше показать, я не подумал.
        Итан направляет внедорожник на грунтовую дорогу, поднимая клубы пыли. Они бьются в свете фар, которые вырывают полоску бездорожья из темноты. Я отворачиваюсь и открываю поисковик. Мне незнакомо полное имя Итана, но я еще тот знаток представителей бизнеса… Оу, бизнес идет лишь десятой ссылкой. На первых - жаркие романы и разбитые машины. Правда, новости старые, Итан успокоился пару лет назад, но это не помогло. Все равно свежие статьи из мира капитала придавлены ворохом желтых сплетен и старыми снимками с красотками.
        - Не видела все это прежде? - Итан бросает беглый взгляд на экран сотового.
        - Нет, я не интересуюсь таким.
        - Отец до сих пор бесится. Я пару раз бросал бюджеты, чтобы зачистить грязь, но это бесполезно. Меня уже записали в плейбои, а люди не меняют своих мнений. Первое впечатление определяет всё.
        Я недолго молчу, а Итан уходит в дорогу. Вбивает адрес в навигатор и выдыхает с облегчением, когда мы запрыгиваем на бетонное полотно и появляется освещение. Машина охраны держится позади.
        Я вновь открываю дневник и вижу крупный красивый почерк Ольги. Записей не так уж много и последняя датируется 21 сентября. А погибла она 10 октября… Черт, за двадцать дней могло многое случиться. Я просматриваю запись по диагонали и понимаю, что Ольга описывает последнюю встречу с Итаном в старом доме. Я все же ухожу в детали, ведь последняя запись должна быть самой важной, но вместо ответов ловлю чувство неловкости, смущения и… брезгливости, да. Особенно, когда упоминается “Последнее танго в Париже”. Я не смотрела его, но читала о скандале и бойкотах фильмах. О том, что молоденькую актрису использовали и, чтобы она натурально отыграла шок и подчинение, не предупредили о постельной сцене. О том, что сцена завтрака на ковре перетечет в анальный секс, а герой Брандо возьмет масло, чтобы…
        Мне противно.
        И я сбита с толку. Как они дошли до этого? Итан и Ольга? В доме я успела прочитать две записи и мне показалось, что они влюблены друг в друга. Болезненно, сильно, но не вот так. Или грань настолько тонка?
        Нужно сначала. Я переворачиваю на первую страницу и проваливаюсь в голос Ольги, который знает слишком много интонаций. Я то злюсь, то сочувствую ей, то пытаюсь понять, то хочу придушить ее собственными руками. А потом я иду, дальше, дальше, привыкая и понимая ее характер чуть лучше, и сама не замечаю, как по второму кругу прочитываю последнюю сцену с Итаном. День, когда они попрощались и разошлись.
        Теперь мне больно.
        - Он изнаисловал ее, - произношу глухо, не в силах удержать всё то, что только что узнала.
        - Что? Ты о чем?
        - Кирилл изнасиловал Ольгу. Он выпил лишнего и видно вспомнил, что она сейчас не принимает таблетки. Решил довести дело до конца… Силой. Он хотел детей… или волна ярости так прорвалась.
        
        - Она не говорила мне, - Итан начинает сбрасывать скорость. - А по датам?
        По его напряженному голосу слышно, что он уже понял все сам.
        - Да, Итан. После изнасилования она согласилась на первое свидание в отеле.
        Итан молчит, но я вижу, как он зажимает руль до побелевших костяшек. Он взрывается через секунду, выплевывая гнусное ругательство и ударяя по тормозам. он резко распахивает дверцу и хочет выскочить на улицу, но ремень безопасности бросает его назад.
        - Блять!
        Мужские пальцы нащупывают клавишу, но раз за разом попадают мимо. Они шалят и едва слушаются его. В конце концов, я ловлю их и крепко сжимаю.
        - Остановись, - прошу его и заглядываю в лицо, пытаясь поймать пылающий беспокойный взгляд. - Итан, уже ничего не исправить.
        - Я столько раз спрашивал ее, он бьет тебя, угрожает…
        - Он не бил. Это случилось лишь однажды.
        - И она решила отомстить ему, - Итан кивает и соскальзывает в ядовитый глухой смех. - Поиметь его. Через меня, лучшего друга.
        Я поднимаю ладонь и успокаиваю мягким прикосновением. Провожу по плечу и сжимаю ткань пиджака, Итан снова кивает и сглатывает злые слова, которые хочет добавить.
        - Почему он не убил меня? - добавляет Итан хрипло. - Почему ее? Я ведь больше заслужил, и я мужчина… Зачем ее…
        Он резко разворачивается и откидывается на спинку кресла. Видно, как он напрягает всю волю, чтобы унять потрясение и прийти в себя.
        - Итан, у тебя есть вода?
        - В бардачке должна.
        Открываю и достаю бутылку, рядом с которой замечаю пистолет в кобуре. Мы же на машине охраны. Поспешно закрываю крышку и протягиваю Итану воду.
        - Спасибо.
        - Давай я сяду за руль.
        - Я так скверно выгляжу? - он пытается отшутиться и даже выдает кривоватую улыбку, которая все равно красивая.
        - У тебя пальцы подрагивают. Слишком много прошлого… Ты был прав, что в это легко провалиться с головой. Надо закончить, поставить точку в расследовании и забыть. Даже если это Кирилл. Виновный должен понести наказание.
        -
        ГЛАВА 35
        Я пересаживаюсь за руль и радуюсь, что у внедорожника автоматическая коробка передач. Мы молчим почти всю оставшуюся дорогу, но молчание стоит не тягостное, а скорее как передышка. Нам обоим надо выдохнуть и привести мысли в порядок, и чем ближе становится конечная точка, тем гуще ночь и переживания. Я все-таки нервничаю, появляется нехорошее предчувствие… или скорее ожидание. Я почему-то уверена, что мы там найдем все недостающие кусочки мозаики и картинка окончательно сложится. А мне меньше всего хочется увидеть на этой картинке лицо Кирилла.
        - Он не отвечает, - зло выдыхает Итан, бросая телефон на бедра. - Фотограф… Либо разряжен, либо отключил, чтобы выспаться.
        Решение приходит через минуту. Итан отсылает машину охраны в угрюмую промзону, куда не хочется ехать совсем, а мы сворачиваем по стрелкам ночлега. Дорога чуть сужается и вскоре показывается большой разворот для большегрузов, который обнесен бетонными блоками. А дальше забор из сетки и первый ряд грузовиков, за которым виднеется продолговатое здание гостиницы. Над ней горит неоновая красная реклама, которая набрасывает цветную дымку на округу. Она чуть мерцает и долго смотреть на нее невозможно, сразу же начинают мерцать раздражающие круги перед глазами.
        - Дыра, - протягивает Итан, осматриваясь по сторонам.
        - Да, как ты и сказал в самом начале.
        - Нормальная гостиница не может называться “Мираж”.
        Я киваю и заруливаю в ряд поближе ко входу. Смотрю на двух неотесанных мужиков, что курят на крыльце и громко переговариваются, вставляя в речь больше матных слов, чем других.
        - Посиди пока здесь, - отзывается Итан. - Я схожу на разведку, может, его и нет в номере.
        - Хорошо, - я с облегчением соглашаюсь.
        Весь мой расследовательский запал уходит, как песок сквозь пальцы. Я смотрю на часы и впервые осознаю, что я в бедной глуши в три часа ночи. Я молодец, в общем. И хуже становится, когда Итан открывает дверцу и спрыгивает с подножки. Вот без него будет еще хуже.
        - Закройся, - кивает он, ловя мой взгляд. - На всякий случай. Это обычная стоянка, не переживай, но береженого бог бережет.
        - Да, ты прав.
        - Мой телефон на быстром наборе.
        - Это хорошо. В твоей записной черт ногу сломит.
        - Да, знаю. Мне уже говорили… Если что звони.
        Он ободряюще улыбается мне и уходит. Я тут же защелкиваю центральный замок и сама себя отчитываю за то, что родилась ужасной трусихой. Или наоборот? Девушкой с атрофированным инстинктом самосохранения?
        Я включаю магнитолу, чтобы отвлечь себя, но быстро смекаю, что идея откровенно скверная. Мало ли… Лучше слышать, что происходит вокруг. Я вытягиваю сотовый из кармана и кладу его на сиденье, с которого недавно встал Итан. Посматриваю на часы и жду его звонка, хотя мы не договорились, что он наберет меня. Черт! Мы оба устали и плохо соображаем, и я вдруг припоминаю, что кроме спокойствия есть еще одна насущная потребность. Такая, как еда.
        Беру бутылку и забиваю неожиданно проявившееся чувство голода водой. Неудачно закручиваю крышку и чуть обливаю край дневника Ольги. Отлично просто, я мастер… Встряхиваю дневник, чтобы согнать капли воды, пока они не впитались в обложку, и повторяю движение еще пару раз, резче и злее. Из него неожиданно вылетает листок. Маленький и сложенный вчетверо. Он падаем мне прямиком на бедро и я несколько секунд не могу понять откуда он взялся. Я же читала дневник, листала страничку за страничкой и не было там ничего.
        Только если под обложкой. Замечаю изгиб на краешке, который появился после моих взмахов и стону в голос. Бесконечная, жестокая головоломка! И мне, черт возьми, страшно раскрывать его. Вдруг это тот недостающий кусочек, который укажет на Кирилла? Вдруг Итан прав?
        Выбора все равно нет. Сама попросилась в сыщики, чего теперь искать педаль тормоза. Поздно. Я беру его в руки и осторожно раскрываю. Бумага хрустит и заломы кажутся идеальными, так бывает, когда бумагу сложили раз и больше не трогали. Я чувствую, как в пальцы вонзаются нервные иголки, когда я догадываюсь, что этот листок сложила Ольга и больше никто его не трогал.
        Не находил.
        На нем стоит дата 9 октября.
        - Господи, - закрываю рот ладонью и шумно выдыхаю.
        9! Она погибла на следующий день…
        Не бывает таких совпадений. Она спрятала день, который стал предпоследним в ее жизни. Или не она, я пока ничего не знаю. Я провожу ладонью по листку, разглаживая заломы, чтобы буквы не плясали перед глазами и пытаюсь разобрать строчки. Она пишет о Кирилле. О том, что он простил ее и пытается вернуть их прежнюю жизнь, об разрыве с Итаном, о разговоре с фотографом.
        Переписка с Силом как раз занимает последний абзац листа. И мне становится дурно от реплик.
        - Завтра, - он сразу начинает с условий. - И там, где я скажу.
        - Хорошо.
        - Парковка гипера, у развязки.
        Парковка! Ольга пропала с парковки…
        Господи, Итан!
        Я бросаюсь к телефону и набираю его, но он не берет трубку. Испытывает мое нервную систему длинными гудками. Может, не слышит? Или еще что-то… Что?! Я наклоняюсь к окну и осматриваю крыльцо. Мужчины ушли, и мощная подсветка буквально выжигает мертвый обруч света вокруг входа. Я решаюсь, не зная, что делать еще, и выхватываю пистолет из бардачка, прячу его под пиджак, как прятала дневник от Кирилла, и выпрыгиваю из машины.
        Иду ко входу, влетая по высоким ступенькам, и открываю дверцу, над которой звенят противные колокольчики. Я ежусь, то ли от вечерней прохлады, то ли страха, то от всего сразу. В небольшой квадратной комнатенке стоит запах сигарет и дешевого кофе, а за стойкой из темно-бордового дерева клюет носом девица с голубыми стрелками на глазах.
        
        - Места есть, - она отзывается, заприметив меня, и встряхивает головой, отгоняя сон. - Сколько вас?
        - Я ищу мужчину. Высокого, молодого, в костюме. Он минут пять назад вошел.
        - А. По коридору направо. Двенадцатый номер.
        - Спасибо.
        - Если вздумаете остаться, скажите мне. Нужно будет доплатить.
        - Мы не останемся.
        Прохожу мимо нее, и угадываю, как закипает пульс. Что я делаю? Вот что я делаю?! Сейчас же надо вызывать полицию! Вот прямо сейчас…
        Я вздрагиваю всем телом, когда слева доносятся мужские голоса. Стенки очень тонкие и можно расслышать, что происходит в номерах. Это же даже хорошо, и вообще гостишка нормальная внутри - жизнь есть, люди есть, даже какой-никакой ремонт есть.
        По нумерации я понимаю, что скоро мой поворот, и уже начинаю различать его, как вдруг громогласно хлопает дверь. А потом стучат ботинки и хлопает еще одна! И мужской громкий возглас! Я узнаю голос Итана и ускоряю шаг, забегаю за поворот и вижу в его конце черный выход. Итан как раз добрался до него и ладонью ловит дверь, которую доводчик тянет назад.
        - Итан! - кричу ему в спину, останавливая.
        - Оставайся здесь! - он оборачивается, замедляясь на миг. - Никуда!
        Он хочет еще что-то добавить, но боится мешкать. Бросается на улицу, и я прекрасно понимаю, что бросается в погоню. Я все же пробегаю весь коридор вслед за ним и останавливаюсь в проклятом проеме, высматривая знакомый силуэт. Я успеваю на последнюю секунду, высокая фигура Итана мелькает на стоянке, а потом исчезает в темноте. Там, куда не добирается свет фонарей.
        - Итан! Нет!
        Он не отвечает, и я от беспомощности бью кулаком по двери. Но ответ все-таки приходит. Оглушающий и металлический. Доносится звук выстрела, который вонзается в мои внутренности и опаляет все ужасом. Я хватаюсь за ручку дверцы, чтобы устоять на ногах, и на рефлексах делаю шаг на улицу.
        - Итан…
        -
        ГЛАВА 36
        Я переступаю через порог и тревожно вслушиваюсь в повисшую тишину. Она как густое облако, в котором я не слышу даже свое дыхание. Только страшные мысли бьются в мозгу и все-таки ведут меня дальше. Я боюсь, что что-то случилось с Итаном, что… Почему он молчит?! Почему стало так тихо?
        - Итан! - кричу вновь. - Мать твою! Ответь!
        Я улавливаю шорох сбоку и замечаю девушку, которая выглядывает из-за угла с дымящейся сигаретой во рту.
        - Вы слышали выстрел?
        - Что? - она хмурится и отнимает сигарету. - Мне показалось, что-то упало.
        - Вызовите полицию! Пожалуйста, прямо сейчас!
        Я жду и вскоре замечаю, как она тянется к карману синих джинс, тогда отворачиваюсь от нее и иду вперед. На автомате завожу руку за спину, проверяя оружие, которым не умею пользоваться. Я вообще ничего не умею, не знаю, даже как унять чертов пульс! И что делать, если найду раненого…
        Господи! Нет никакого раненного! Мне показалось. Девушка права, это обычный грохот, они могли что-то задеть, железный бак или ограждение, когда соревновались в беге. Я просто перенервничала и сегодня уже слышала выстрел, поэтому нервно реагирую на каждый шум.
        Я подхожу к ряду грузовиков и оглядываюсь по сторонам. Здесь уже темно, полоска света остается за спиной и заставить себя идти дальше чертовски сложно. Я приглядываюсь и различаю высокий забор неподалеку, до него метров тридцать, а за ним пустой простор. Наверное, они побежали туда.
        Ох!
        Нет!
        Я вздрагиваю всем телом, когда чувствую жесткое прикосновение. Кто-то крепко обнимает меня и буквально впечатывает в свое массивное тело. Я пытаюсь издать звук, но злая ладонь ложится на губы.
        - Тише, тише, - шепчет знакомый голос. - Это я, Саша. Итан.
        Он выпускает меня из зажима, но поворачивает лицом к себе и прижимает к грузовику.
        - Не шуми. Он где-то здесь и он вооружен.
        - Он… он…
        - Успокойся, - Итан кладет горячие ладони на мои плечи и оглядывается по сторонам, он недолго молчит, вслушиваясь в тишину, но потом продолжает. - Сядь на ступеньку и никуда не ходи.
        - Итан…
        - Хватит, Саша, - он выпускает толику злости. - У него огнестрел.
        - У меня тоже.
        - Что?
        - Я взяла из бардачка.
        Завожу руку за спину и протягиваю ему оружие вместе с кобурой. Итан на мгновение теряется, не веря в удачу. Он забирает оружие и быстро вытаскивает его, проверяет обойму и кивает сам себе, словно дает внутреннюю отмашку.
        - Это он, - произносит Итан хрипло. - Он убил Ольгу.
        - Да-да… Я нашла записку, где она пишет, что у нее встреча с ним девятого числа на парковке.
        Итан болезненно кривится и разворачивает корпус, словно выбирая направление, куда пойти.
        - Я вызвал своих, надо ждать, - произносит он, стоя ко мне спиной. - Но там тупик, через забор никак. Если он пойдет назад, то где-то здесь.
        - Только не уходи.
        - Он сразу занервничал, как я вошел. Он узнал меня, думаю, Кирилл ему по пьяни много рассказал. И он начал юлить, что уже ничего не помнит, много выпил…
        Итан говорит шепотом, но иногда вовсе замолкает, прислушиваясь к округе.
        - Я спросил за фотографии и он занервничал. Это он, сука…. Сделал и Кириллу подкинул, я уверен. Чтобы у него окончательно крыша поехала и от себя подозрение увести.
        Итан снова замолкает и вдруг делает шаг в сторону. Я издаю неопределенный звук, но он выбрасывает ладонь назад, останавливая меня. И идет дальше, вправо, ввинчиваясь в ряд припаркованных большегрузов. Он такой же бесстрашный идиот, как и я! Хотя он мужчина, его хоть чуть можно понять. Мужики не привыкли отсиживаться в кустах и ждать помощи, они и есть помощь.
        Я наклоняюсь, вбивая локти в бедра, и слежу за осторожными движениями Итана. Не могу уловить шорохи, которые насторожили его, и до крови закусываю нижнюю губу. Это невыносимо… нет, черт возьми! Вот как его остановить? Как заставить дождаться охрану и не лезть под траекторию чужого выстрела?
        Его несет вперед самоуверенный характер. И жажда исправить хоть что-то собственными руками. Я смотрю на поворот, который его ожидает, и заранее кривлюсь, вспоминая простую молитву, которую знают все. Высматриваю его шаги и на грани галлюцинации вижу поднимающуюся пыль, что летит вверх из-под его черных ботинок. Шаг, еще шаг, ближе и ближе…
        К развязке.
        По натянутым нервам.
        Сбоку неожиданно наползает чужая тень. Я вижу ее на земле и понимаю, что она появляется с другой стороны. Не с той, с которой Итан ждет схватки! Ему остается всего пара-тройка метров до развилки и я подскакиваю на ноги, чтобы успеть остановить его. Я вздрагиваю от шума собственных шагов и запоздало осознаю, что тихо предупредить его не получится.
        Ничего не получится. Он слишком близко…
        - Итан! С другой стороны!
        Итан оборачивается на мой возглас и замирает. Я ловлю его удивленный взгляд, а следом неясное движение, которое рождается за его спиной. Наплывает темная тень, еще через мгновение вырисовывается высокий мужской силуэт, который выставляет руки вперед и прицеливается… Да, это пистолет! До Итана как раз доходит смысл моей последней фразы, он рывком возвращается назад и не успевает вскинуть руки. Он лишь делает шаг в сторону, чтобы закрыть меня, он тратит на это последнюю секунду до выстрела.
        А тот гремит оглушающим эхом, которое прорезает меня насквозь. Я на рефлексах зажмуриваюсь, но этого мало, я закрываю уши ладонями, потому что следом приходит второй и третий выстрел. Смачные плевки металла, которые, судя по протяжным стонам, находят цель.
        
        ЭПИЛОГ
        Я листаю рекламные листовки, текст для которых писала. По привычке проверяю, хотя сейчас уже поздно что-то менять, но педантизм требует. Остаюсь довольна и возвращаю их на письменный стол. Вокруг светлый уютный офис с панорамными окнами. Я перестала работать дома, снимаю рабочее место в коворкинге, чтобы была возможность переброситься словами с другими фрилансерами и прочими одиночками.
        Я прощаюсь и выхожу на улицу, где уже во всю бушует солнце. Иду к своему кроссоверу, рядом с которым до сих пор зависаю на пару мгновений. Он такой красивый, что не могу привыкнуть. Аж переливается… Сажусь за руль и включаю любимую радиостанцию с легкими мелодиями. Мне нужно заехать в бизнес-центр, а потом успеть на дневной рейс в аэропорт.
        Дорога не занимает много времени и пробок не случается, что даже удивительно, так что около пяти я заруливаю на подъездную площадку и отсылаю короткое смс, что на месте.
        “Спускаюсь”. Ответ.
        Я барабаню по кожаному рулю и жду, когда на ступеньках появится мой мужчина. Итан не заставляет себя ждать и машет рукой издалека, после чего подходит к моей двери и нависает.
        - Может, я за руль? - он подмигивает мне и смешно заглядывает в приоткрытое окно.
        - Нет уж, - строго качаю головой. - Я больше не буду трогать кнопку “sport”, ты зря нервничаешь.
        Я его подкалываю, на что он обреченно кивает и обходит кроссовер. Садится рядом и забрасывает папку с документами на заднее место.
        - Как встреча?
        - Могло быть лучше, но в целом хорошо, - Итан легонько кривится и поднимает на лоб солнцезащитные очки. - У тебя есть номер рейса? Я не могу найти в сообщениях.
        - Да, у меня записано.
        - Отлично. Я сейчас его еще разок наберу.
        - Не надо, - ловлю ладонь Итана и крепко сжимаю. - Это уже перебор.
        Итан слишком привык оберегать Кирилла. Я понимаю, что ему сложно переключиться и перестроить их отношения, в которых он прочно врос в роль старшего брата. Только вот Кириллу больше не нужна помощь, он три месяца провел в частной дорогостоящей клинике, а потом еще месяц под присмотром специалиста, который снимал соседний домик и наведывался к нему каждый день.
        Я за это время виделась с Кириллом лишь раз, он показался мне болезненно бледным и слишком задумчивым даже по его меркам закоренелого мизантропа. У нас не нашлось общих тем и я по большому счету спряталась за красноречием Итана, который давно научился общаться с любым Кириллом. Я тогда не удержалась и после встречи сказала Итану, что он виноват во многом, но зря тянет всю вину на себя.
        Их трагедия во многом сложилась, как карточный домик. Каждый толкнул со своей стороны и конструкция с оглушающим грохотом рухнула. Их история - это история грандиозного предательства. Кирилл предал доверие жены, Ольга любовь мужа, Итан мужскую дружбу. Прочная и грязная цепочка.
        Так что нет смысла разбирать, кто толкнул первым и с какой силой, тем более тех людей больше нет. Той троицы, которая осталась на страницах дневника и которая вихрем из раскаленных эмоций и низменных инстинктов прошлась друг по другу, просто-напросто нет. Ольга погибла, Кирилл потерялся в воспоминаниях и совсем недавно вынырнул обратно на свет.
        А Итан… Итан изменился после трагедии. Я иногда не узнаю его на старых фотографиях. И дело не во шраме. К шраму я привыкла, а вот к его нахальным улыбкам трехлетней давности нет. Когда мы начали близко общаться, он много рассказывал о себе и показывал снимки из разных мест, и на каждом втором на меня смотрел совершенно чужой парень. Если Итан не старался и не стряпал миролюбивое выражение лица, то во всем его виде сквозила такая золотая заносчивость, что сводило скулы.
        Избалованный, наглый, привыкший к самому лучшему и эксклюзивному. Привыкший брать, растрачивать, получать. Это сыграло с ним страшную шутку, когда он посмотрел на Ольгу, как на чужую вещь. А история с ее жестоким убийством вернула на землю. Смерть вообще отрезвляет.
        - Кир в аэропорту, - отзывается Итан, поглядывая на экран сотового. - Нам тут минут пятнадцать осталось.
        - Около того.
        Я торможу на красный свет и протягиваю ладонь к его плечу. Поглаживаю, а потом увожу пальцы выше, обводя затянувшийся шрам на щеке. Сил выстрелил ему в лицо, изуродовав и едва не лишив жизни. У меня до сих пор сводит пальцы, стоит вспомнить, как я кинулась к Итану и увидела окровавленным. Он стонал от боли и не мог говорить, но раз за разом оборачивался и смотрел, что там с Силом. Они выстрелили друг в друга почти одновременно, и Силу досталась пуля в сердце. Один летальный выстрел, который оборвал его жизнь за мгновение.
        Но тогда, на той темной пыльной парковке для большегрузов, меня волновал только Итан. Я осторожно обнимала его и молилась, плакала как идиотка, и умоляла не засыпать. Он послушался меня и продержался до приезда бригады, его забрали на вертолете из местной клиники и перенаправили в Москву, куда я поехала следом.
        Итан не стал делать пластику, оставив исковерканную плоть как напоминание. А я уже не вижу этот недостаток, смотрю на него и замечаю лишь любимые черты.
        - Адвокат звонил, - Итан делится очередной новостью и прокручивает сотовый в ладонях. - Нужно будет явиться в отделение, дать новые показания.
        - Мне тоже?
        - Да, они уточняют последние моменты.
        - Значит явимся.
        Итан сотрудничает со следствием, на нем висит превышение самообороны, но с их семейным адвокатом - дело даже не дойдет до суда. Много что не дойдет… Например, дневник. Грязное белье все же решили оставить при себе, а для улик против Сила подошли пилинги сотового и переписка, которые подтверждают, что он приезжал на парковку десятого октября. Ну и мотив. На официальном языке это звучит, как личная неприязнь.
        - Дотянешься? - Итан дразнит меня, наблюдая, как я тянусь за карточкой для въезда на территорию аэропорта. - Ух, молодец.
        - Замолчи.
        Он любит подкалывать меня за маленький рост. А я люблю фыркать на него и показывать наигранное раздражение.
        
        Я паркую машину во второй линии и выхожу на улицу вслед за Итаном. Он берет меня под руку и ведет к стеклянным дверям аэропорта, что раздвигаются в стороны. Мы находим Кирилла у терминала самообслуживания, он распечатывает посадочный талон и не сразу замечает, что мы стоим за его спиной.
        - О! - он выдает высокую ноту и сдержанно улыбается. - Привет.
        - Привет, - Итан похлопывает его по плечу и обнимает. - Саша тоже приехала.
        - Да, вижу. Здравствуй.
        - Здравствуй, Кирилл. Ты отлично выглядишь.
        И это чистая правда. Он набрал вес, причем именно мышечную массу, и растерял аристократическую бледность. На нем черная рубашка и темно-серые джинсы с аккуратной отстрочкой.
        - Мне уже пора.
        - А багаж? - хмурится Итан.
        - Вот, - Кирилл показывает наплечную сумку, в которой по ощущениям лежит ноутбук да и только. - Решил налегке.
        Кирилл решил улететь в Данию. Он распродал активы и недвижимость, потеряв большие деньги из-за затянувшейся болезни и отдав огромные суммы на благотворительность, и нашел выход во втором шансе. Итан сказал мне, что Кирилл хочет попробовать несколько стран, будет переезжать или не будет, если найдет ту, в которой решит остаться.
        Я смотрю на Кирилла и с трудом верю глазам. Терапия определенно пошла ему на пользу, он спокоен и даже как будто расслаблен, та внутренняя пружинка разжалась и разгладила мускулы на его волевом лице. Невозможно представить, что он недавно сходил с ума и не отличал прошлое от настоящего. Настолько ярко и всецело проваливался в свой больной мираж, что в один момент схватился за нож, чтобы испугать меня на чердаке. Он сделал, подбросив недостающую улику или полено в затухающий костер расследования, и тут же забыл.
        Как забыл, что просил Сила сделать фотографию Ольги. Как забыл, что нашел и читал дневник Ольги. Как забыл, что держал Альбину в старом доме. Как забыл, что наткнулся на мою фотографию в социальной сети, когда искал похожих на жену девушек.
        - Пойдем, - Итан показывает рукой направление и кладет широкую ладонь на спину друга. - Ты только звони или пиши, не пропадай.
        - Ок, - Кир кивает и достает из кармана паспорт. - Вы уже назначили день?
        - Да, - Итан подмигивает мне и на секунду напоминает мне нахального парня со старых снимков. - В следующем месяце, двенадцатого числа.
        - Ты прилетишь?
        - Постараюсь, - отвечает мне Кирилл. - Если не забуду.
        Так мы подходим в нужной стойке и приходит время прощаться. Итан первым сгребает Кирилла в охапку и сердечно обнимает. Я делаю то же самое, но намного сдержаннее и спокойнее. Я всем сердцем желаю, чтобы у Кирилла сложилось и его обновленный внешний вид стал первым кирпичиком, чтобы он выстроил новую жизнь и поверил, что искупил свою вину.
        Он чуть не сошел с ума. Разве этого не достаточно?
        - Пока, приятель, - добавляет Итан. - Береги себя.
        - Ты тоже… Вы тоже.
        У Итана яркой мелодией взрывается телефон в кармане и он поспешно достает его. Потом кривится, как делает всякий раз на важный звонок.
        - Иди, - шепчу ему и поворачиваю вместе с Кириллом к таможенному контролю. - Вот и всё.
        - Да, Саша, - он впервые смотрит прямо на мое лицо, разглядывая черты, которые в другой жизни принадлежали его супруге, я все-таки удивительно на нее похожа. - Итан нашел отличную клинику, специалистов…
        - Он всех на уши поднял.
        - Я благодарен ему. С одной стороны. А с другой… я вспомнил слишком многое.
        - То есть лишнее?
        - Только не говори ему, он будет разочарован.
        - Не скажу.
        - Хотя нет, не разочарован, - задумчиво добавляет Кир и отвлекается на объявление своего рейса. - Он будет уничтожен морально.
        - Что?
        Я хмурюсь, решив, что ослышалась.
        - Он пристрелил невиновного человека. Вот что, - Кирилл встряхивает головой и продолжает. - Наверное, Сил решил, что это кто-то от меня по его душу приехал, вот и кинулся бежать. Я, правда, слишком многое вспомнил.
        - Не надо, Кир…
        - Не хочешь слушать? И правды не хочешь?
        Я не знаю, что ответить, и замираю перед ним.
        - Я поехал за ней в тот вечер. На парковку, к фотографу. Они трахались на заднем сиденье. Долго, - Кирилл сглатывает вязкую слюну и шумно выдыхает. - Когда он уехал, я перекрыл дорогу и пошел к ней. Хотел поговорить, но ее понесло. Она смеялась и стонала мне в лицо. Боялась, что я не расслышал, как она кончала под другим…
        - Откуда взялся нож?
        - Кухонный. Она взяла его с собой на всякий случай. Все-таки поздний час.
        Он усмехается и тянется к карману на рефлексах, словно ищет пачку сигарет.
        - Лучше бы я не понмил об этом, - заключает Кирилл. - Но мне нужно было сказать хоть кому-то. Кому-то одному. Я выбрал тебя.
        - Боже, Кир…
        - Мне стало легче, прости. Не говори ему.
        - Ты уже говорил.
        - Да, точно, - Кирилл отворачивается и уже собирается делать шаг прочь. - Я не приеду на вашу свадьбу, я вообще вряд ли вернусь в Россию. Попробую заново, в другом месте.
        Я молчу и просто-напросто жду, когда он уйдет. Кирилл так и делает, а я быстрым шагом ускользаю к кофейному автомату. Заказываю капучино и в жадно пью его, пытаясь отвлечься на яркий сладкий вкус. Выдохнуть и привыкнуть к новой правде. Но, самое главное, сохранить лицо, чтобы Итан ни о чем не догадался. Он не должен узнать, он ведь ожил на глазах, когда, наконец, поверил, что история с Ольгой остается за спиной.
        А тут снова. И он стрелял в Сила. Да, он защищался, но они оба бродили в темноте и не понимали, что происходит на самом деле.
        Господи!
        Нет, тише, тише. Саша. Это последний отголосок из их прошлого, его нужно пережить и отпустить. Просто отпустить.
        - Малыш, - удивленный голос Итана наплывает сзади.
        - Будешь кофе?
        - Нет, - он легонько хмурится, потому что я развернулась слишком быстро. - Всё в порядке?
        - Да. … То есть, я вдруг вспомнила, как мы познакомились. Тот дом, багажник…
        -
        - Зря я отошел, - он крепко обнимает меня и забирает стаканчик из ладоней. - Ну всё, я тут, ты в безопасности и тепле.
        - Да, да.
        - А еще ты утыкаешься в мою любимую рубашку. Так что не надо ее пачкать слезами.
        Я хлопаю его по спине и веду плечами, чтобы освободиться.
        - Отдай мой кофе.
        - А ты допрыгни, - он поднимает стаканчик повыше и смотрит довольным клоуном. - Ладно, извини, я придурок.
        Итан протягивает мне стаканчик и копается в кармане, ища мелочь на новую порцию.
        - Я не хочу больше говорить о Кирилле, - произношу серьезно. - Вообще, Итан.
        - Он что-то сказал… Обидел?
        - Нет, но я не хочу сходить с ума, как он и тащить прошлое в свою жизнь. Мы забудем, что произошло, и будем жить дальше.
        - Да, - он кивает. - Отличный план, малыш.
        План, который нужно претворить в жизнь. Как кусочек света во всей тьме, что случилась. Как наш личный счастливый конец.
        КОНЕЦ