Всем сестрам по мужьям Арина Ларина

        #
«Было у отца три сына» - так обычно начинаются сказки о том, как самый глупый сын оказался самым удачливым.
        У Александры Семеновны и Анатолия Васильевича было не три сына, а две дочери, а в остальном все совсем как в сказке: умница и красавица Татьяна работала не поднимая головы, даже не рассчитывая на перемены в личной жизни, а непутевая, не от мира сего Ольга шла по жизни легко, собирая все бонусы, которые по праву должны были принадлежать ее сестре.
        В сказках старшие сыновья так и остаются неудачниками. А в жизни? Может, Татьяне все-таки повезет?
        Арина Ларина
        Всем сестрам по мужьям
        Часть I

1995 год
        Массивное претенциозное здание недовольно поглядывало на мир тусклыми, плохо промытыми стеклами. Нагретые летним солнцем стены, изборожденные старческими морщинами, надежно отделяли нервных абитуриентов от мечты. Тяжелая дверь хлопала, выпуская в душный город стайки щебечущих девиц.
        - Сразу видно, студентки, - с завистью констатировала прыщавая дылда, мявшаяся рядом с Таней.
        - Почему? - Таня решила из вежливости поддержать разговор.
        Ей было наплевать на психологические экзерсисы собеседницы, да и на студенток тоже. Она, как любой человек, неделю пивший пустырник и не спавший несколько ночей в попытках восстановить в памяти всю школьную программу, пребывала в состоянии стресса. Мечты, как хвост, сброшенный ящерицей, остались позади, и хотелось лишь одного - чтобы экзамены скорее закончились.
        Особенно тягостно было думать об этом, потому что они только-только начались.

        У каждого человека есть мечта. Она обволакивает мозг и, словно аккордеонист-виртуоз, перебирает нервные окончания. Мечта толкает на подвиги, глупости или просто не в ту сторону. Кому как повезет.
        Танюша была уверена, что ей непременно повезет. Чуть-чуть не дотянув до медали, она не расстроилась. С ее умом и усидчивостью можно запросто набрать необходимые баллы и поступить на вожделенный филфак. А там… Пять лет учебы - и она поедет переводчицей с какой-нибудь правительственной делегацией. Или с артистами на фестиваль. С учеными за Нобелевской премией. В общем, жить станет ярко, интересно и насыщенно.
        Она будет лучшей.
        Танюша была в меру симпатичной, большеглазой, с полными губками, бровями вразлет и неплохой фигурой. Ей очень шла школьная форма, поэтому она легко представляла себя в деловом костюме с гладко зачесанными волосами. Она бы украсила любое мероприятие. Дело за малым - поступить на филфак и получить диплом.

        Родители скептически качали головами и намекали, мол, хорошо бы найти что-нибудь попроще. Например, педвуз, в котором не такой бешеный конкурс.
        - Танюша, у нас на взятку денег нет, - аккуратно закидывала пробный шар мама.
        - И были бы - не дал, - сводил на нет мамину дипломатию отец. - Вырастили двух дур, теперь на старости лет хоть вешайся. Что старшая - ни уму ни сердцу, что младшая теперь. Феи, ишь ты! Одна художница, другая, не иначе, писательница!
        - Я переводчицей буду, - объясняла Таня.
        После этого Анатолий Васильевич обычно свирепо и обличающе тыкал пальцем в старшую дочь и визгливо напоминал:
        - Одна уже стала художницей! Вон, весь дом в шедеврах, только есть нечего и толку никакого. Даже в училище свое малярное не поступила! И чего теперь?
        - Я поступлю, - блаженно улыбалась Ольга и выметалась из дома, прихватив мольберт. Ее тонкая душевная организация не выносила папенькиных воплей.
        Таня была согласна, что старшая сестра занимается ерундой. Третий год пытаться поступать в одно и то же художественное училище - это слишком. Тем более что картины Ольга рисовала сомнительные: абстрактные фигурки, на которые будто налили воды.
        - Я так вижу, - говорила сестра.
        Папа пакостно хихикал и советовал купить очки, чтобы мир вокруг двинутой на живописи дочери приобрел четкость. Анатолия Васильевича тоже можно было понять. Худой, желчный, рано поседевший, он давно получил инвалидность и вынужден был сидеть дома без работы. Жизнь в четырех стенах с постоянным поеданием таблеток и контактами с российским здравоохранением кого хочешь превратит в истекающего ядом скорпиона. Отец злился, ведь на спокойную старость при подобных наследницах рассчитывать не приходится. Содержать их и помогать материально он тоже не смог бы, поэтому пытался воспитать из них бойцов, приспособленных к обычной жизни теток, которые и в избу, и с конем, и шкаф подвинут…
        - Толечка, - примирительно вздыхала жена, - ну чего уж теперь. Если выросла березка, то яблочек на ней не будет, и ждать нечего.
        - Какая березка, Шурочка! - дребезжал отец. - Из березки хоть дров можно напилить, а это пеньки сплошные. Ни уму ни сердцу! Говорил же, надо к хозяйству их приучать! Вот пожалел поганок, взял все на себя, пусть учатся… Научились на нашу голову! Профессия в этой жизни нужна, иначе на панель пойдете!
        Оля улыбалась как блаженная и грезила о чем-то своем, а Таня точно знала, что уж у нее-то в отличие от сестрицы будет именно профессия. И зарабатывать она станет и на хлеб, и на масло, и на икру. Они были внешне очень похожи, с той лишь разницей, что Ольга крупнее, фигуристее и спокойнее. Индифферентнее. Если Таня обижалась на слова отца, то Лелька лишь мягко улыбалась и углублялась в свой выдуманный мир.
        Таня же крепко стояла обеими ногами в реальности, во всяком случае, ей так казалось.
        Родители еще увидят! Осознают, как ошибались.
        - Там такой конкурс, без блата не получится, - расстраивалась мама. - Ведь год потеряешь, дурочка! Ольга-то у нас бедовая, но ты умницей была всегда. Куда ты, Танечка?!
        Дочь смотрела на глупых, недалеких родителей с сочувствием и интеллектуальным превосходством, представляя, как придет и гордо сообщит:
        - А я поступила.

        Молодость воспринимает жизнь проще и легче. Отсутствие опыта помогает шагать вперед, не замечая, что под ногами уже болото.
        - Но я же шагаю, - удивится Молодость.
        - Не в ту сторону, - заметит Опыт.
        В юности мы строим планы, наивные и светлые, как детские шарики. И такие же непрочные. Они лопаются, падая нам под ноги бесформенными жалкими тряпочками несбывшихся надежд. Нам кажется, что все просто, а сложности придумывают взрослые. Они сами создают проблемы, потому что ничего не понимают. А как же: маразм не за горами, а все туда же - с советами лезут. Вот мы - иные, у нас все получится, потому что нам так хочется.
        Тем удивительнее и непонятнее, когда получается совсем не так, как в наших фантазиях.

        Таня не поступила.
        Она стояла и смотрела на тяжелую, свинцовую воду. Даже нежно-голубое небо не делало этот мутный поток светлее. Таня утопилась бы, если бы не одна проблема: она очень хорошо плавала.
        Жизнь закончилась.

        - Девушка, вам плохо? У вас беда? - Тетка в старорежимном одеянии, состоявшем из длинной серой юбки с оборками и блекло-зеленой застиранной рубахи, воодушевленно вытягивала шею, ловя ее взгляд.
        Танюша кивнула, едва сдерживая рыдания.
        - Я - сестра Елизавета! Возьмите. - Тетка, словно фокусница, выудила из жеваного пакета тонкую книжечку. - Здесь ответы на все ваши вопросы и решение проблем. Приходите к нам…
        - К вам?
        - К нам! - Сестра Елизавета даже подпрыгнула от радости, что ее услышали и поняли. - Мы, ваши братья и сестры…
        - Сестра! - Странную тетку неожиданно облапил не менее странный парень с зелеными волосами, заплетенными в огромное количество свалявшихся косичек. - Родненькая! Ты нашлась! Пойдем скорее!
        - Куда? - Сестра Елизавета выглядела озадаченной.
        - Не знает она, куда! - Зеленоволосый погрозил пальцем с черным, обгрызенным ногтем и пояснил, обращаясь к Тане: - У нас в дурке-то обед давно, без сестренки не начинаем!
        - В какой дурке? Изыди! - взвизгнула тетка и замахнулась на парня методичкой.
        - В такой, - вдруг зло ответил парень. - Где все всех любят, поют песни и обвешивают вновь прибывших лапшой. А ну иди отсюда!
        Сестра Елизавета зашагала по набережной, периодически оглядываясь и грозя сухим кулачком. Таня, точно во сне, наблюдала за этой странной сценой.
        - Чего стоишь? Помер у тебя кто? - Зеленоволосый ощутимо ткнул Татьяну в плечо.
        - Нет, не помер, - послушно доложила она, испуганно пятясь.
        - А почему лицо такое?
        - Не поступила.
        - И чего? - Парень с интересом прищурился.
        - Не поступила, - повторила Таня. Ей казалось, что этого объяснения достаточно.
        - Ясно, - разочарованно протянул незнакомец. - Я думал, у тебя непоправимое что-то. Например, любимый умер или заболел неизлечимо. А ты с фигней какой-то.
        - Как это с фигней? - оскорбилась Танюша. - Я в университет не поступила!
        - Ну и что? Я тоже не поступил. Ты можешь куда-нибудь в техникум пойти или просто ждать и на следующий год поступать, а я - в армию. Вот это проблема! У меня мать с ума сойдет. Отчим запьет. Я два года теряю. И в перспективе - запросто могу вернуться инвалидом. А у тебя что? Чего у тебя такого фатального случилось, что к тебе аж сектантки с криками «ура!» бегут?
        - Сектантки? - испугалась Таня.
        - Ты из тайги приехала? Езжай обратно, у вас там экология хорошая. Работу найдешь. А в городе ловить нечего. Тут не сахар. Особенно такому наивняку голубоглазому. Тебя эта жизнь одним зубом перекусит и выплюнет.
        - Я здесь родилась! - воскликнула Танюша.
        - Тем лучше. Множество возможностей. Это тебе не в колхозе коровам хвосты крутить.
        - Штормит тебя. - Тане неожиданно стало смешно. - На дипломата поступал?
        - На психолога. - Он улыбнулся. - Ладно, пока. И помни: все фигня, кроме пчел. И пчелы тоже фигня. Это не я сказал. Это Винни-Пух, а он знал толк в жизни. - Зеленоволосый махнул рукой и побежал к подоспевшему троллейбусу.
        Таня тоскливо смотрела ему в след. Ей полегчало, но не настолько, чтобы прийти в себя.

        Домой она вернулась ближе к ночи, в надежде, что родители угомонились и заснули. На разговоры с торжествующим по поводу своей правоты папаней у нее не было сил.
        - Девочка моя! - заголосила мама, бросившись к блудной дочери. - Мы чуть с ума не сошли! Где ты была?
        - Гуляла, - вяло отмахнулась Таня, заметив в дверном проеме папеньку.
        - Еще одна! - в бессильном бешенстве крикнул Анатолий Васильевич. - Не поступила?
        - Не лезь к ребенку! - рявкнула на него жена. - Видишь, на ней лица нет? Хорошо, что вообще живая пришла.
        - Вот радость-то. Еще одна захребетница. Подожди, теперь и она вместе с Ольгой усядется дома, будет к следующим экзаменам готовиться. А ты их корми! И так до пенсии.
        - Ничего, прокормлю, - пробормотала мама, стаскивая с Тани туфли. - Тебя же, тролля злобного, кормлю, и девочек своих вытяну. Только бы здоровья хватило.

        Самым страшным было то, что Танюша оказалась такой же никчемной мечтательницей, как и Ольга. Это было унизительно, стыдно и неправильно.
        Одно дело горе-художница, бормотавшая, что за ее искусством будущее, а сейчас ее просто не понимают. И совсем другое - Танюша, знавшая язык на «отлично» и лишенная возможности получить диплом только из-за того, что у ее родителей нет лишних денег! А в результате почему-то они с сестрой оказались в одинаковом положении. Где логика?

        Проигрывать тоже надо уметь. Слабые сдаются, сильные выплывают. Раз уж не получилось выйти из этого боя победителем, Танюша решила стать сильной и … победить где-нибудь в другом месте. Пусть не победить, но хотя бы не стать нахлебницей.
        - Нельзя предавать мечту, - утешала сестра, малюя очередное авангардное полотно. - У каждого человека есть несколько путей. И чем упорнее он идет по избранному, тем больше шансов дойти до конца.
        - Леля, а где гарантия, что в конце твоего пути не компостная яма? - мрачно парировала Татьяна.
        - Мысль материальна, что нафантазируешь, то и будешь иметь, - терпеливо гнула свою линию несостоявшаяся художница.
        - Даже боюсь спрашивать, что ты себе нафантазировала, - отмахивалась от сестры Таня. - Выставки, поклонники, твои картины покупает Эрмитаж…
        - А хотя бы и так.
        - Во ужас. Оль, имей мужество признать, что не вышло, и иди искать работу. Или образование получать попроще.
        - Как ты? - Оля смотрела на сестру с сочувствием.
        Эти разговоры повторялись изо дня в день.
        Но Таня приняла решение поменять цель. Не всем парить в небесах. Кто-то должен ходить по земле. Чтобы мама не надорвалась, зарабатывая на всю ораву.
        Швейное училище она посчитала наиболее подходящим вариантом. Оно находилось рядом. И дома имелась старая швейная машинка.
        Для начала пути этого вполне достаточно.

        - Опять краской воняет! Лучше бы в маляры пошла, - брюзжал отец, отвлекаясь от телевизора в гостиной.
        Ольга молча улыбнулась и, не оглядываясь, бросила:
        - А я, между прочим, тебя рисую.
        - Меня? - Папаня грузно поднялся с дивана и прошаркал к мольберту.
        Он наклонял голову то вправо, то влево, жмурился и наконец поинтересовался:
        - Этот осьминог - я?
        - Папа, ты не видишь? - расхохоталась Ольга. - Это твое поле. Вот это - душа. Вот это - грусть.
        - Да у меня сплошная грусть! А вот это, цвета свежего навоза, у меня что? - Он ткнул кривоватым пальцем в фигурно извивающееся пятно.
        - Мир вне твоей субстанции.
        - Точно! - Анатолий Васильевич звонко шлепнул себя по коленям. - Это именно то, что болтается тут вне моей субстанции. Я вот думаю, может, перестать тебя кормить? Тогда у тебя мозг на место быстрее встанет?
        - Хватит ругаться! - Таня вихрем пролетела мимо, на ходу застегивая блузку. - Лелька, аккуратнее с краской, не заляпай меня. Ой, а что это?
        - Папин портрет. Нравится?
        - Обалдеть! А почему у него рога отдельно от головы?
        - Где рога? - насупился Анатолий Васильевич.
        - Да вон, коричневые. Как у лося, только расплылись. - Таня с интересом разглядывала шедевр. В общем и целом папаня ассоциировался именно с таким сочетанием цветов и форм.
        - У вас примитивное сознание с недоразвитой фантазией, - посочувствовала родственникам художница.
        Татьяна усмехнулась, а папенька включился в дискуссию. Слово «недоразвитая» ему категорически не понравилось. Таня тоже поучаствовала бы, но пора было бежать на свидание. Она заторопилась. Увольнительная у Дениса только до вечера.

        На ту дискотеку она не хотела идти, но девчонки из училища уговорили.
        - Чего ты будешь дома киснуть? Пошли, растрясемся. И вообще - давно пора парня завести. А то как белая ворона.
        В коллективе раскрепощенных сокурсниц Таня казалась инородным телом. Нет, она не задирала нос, не пыталась отмежеваться от девчонок, просто она была другой. И ассимилироваться с пока чужой для нее средой было проблематично.
        Новые подруги ярко красились, красиво курили, смачно матерились и легко откликались на мужское внимание. Кавалеры у училища крутились тоже соответствующие. Не утруждали себя романтикой, норовя прорваться к телу и закончить процесс сближения в сжатые сроки. Здесь никто не мечтал о высшем образовании, зато все грезили об актерах и певцах, к удивлению Тани, совершенно серьезно планируя однажды выйти за них замуж. Все было проще, честнее и ближе к реальности.
        - Тань, чего ты кобенишься? - спросил ее однажды Гоша, веселый гопник, постоянно тусовавшийся на крыльце училища в компании таких же приблатненных парней в спортивных костюмах. - Что не так?
        Гоша искренне недоумевал. Девица шарахалась от него, как моль от нафталина.
        - Гоша, ты классный. - Танюша испуганно заморгала, понимая, что надо срочно объяснить свое поведение так, чтобы кавалер не обиделся. Огорчать Гошу чревато последствиями. - Но я так не могу. Я приличная девушка, не люблю, когда меня подзывают свистом. Я же не дворняга какая-то. Хочу, чтобы мне стихи читали. Ладно, не стихи. Просто надо как-то романтично… За девушкой нужно ухаживать, цветы дарить, добиваться ее. А ты прешь, как танк по целине.
        Видимо, получилось все же обидно, поскольку Гоша набычился и мрачно изрек:
        - Стихи сама почитаешь. Я тебе не ботаник прыщавый. Надо цветы - нарви. Вон клумба. Я тебе сказал, что ты мне нравишься? Сказал! А мог бы сразу заявить, что переспать хочу. Хотя и так ясно, что хочу. Чего еще надо? Или тебе сказать, мол, приходи ко мне домой, стихи почитаем? А потом встретить на пороге в трусах и наврать, будто книжки со стихами в библиотеке закончились, поэтому культурная программа будет другая? Я же с тобой по-честному!
        - Спасибо, - прошептала Таня и со спринтерской скоростью рванула домой.
        Больше Гоша к ней не приставал, легко договорившись с более покладистой Веркой. Но девчонки стали над Таней посмеиваться и даже взяли над ней шефство.

        На первой же дискотеке в ближайшем военном училище Таня получила столько полезной информации, сколько не вычитала за все годы в романах про любовь. Все, что писали в книгах, оказалось совершенно неприменимо на практике. Герои, ситуации и шаблоны поведения имели с реальностью не больше общего, чем кенгуру с самосвалом. Про платоническую любовь, красивые ухаживания и место женщины в системе координат ей объяснили еще по дороге.
        - Отношения мужчины и женщины - чистая физиология, - говорила размалеванная, как папуас на тропе войны, Галка. - Все остальное - охи, вздохи, красивые слова - лишь для того, чтобы отмазаться от прямой мужской обязанности. Если мужик не мужик и не может, то он тебе и спеть, и сплясать готов, только бы не опозориться. Вот такие и врут про платоническую любовь. Любой имеет в виду все ту же физиологию, но, чтобы усыпить нашу бдительность, врет про звезды и неземную любовь. Самые честные мужики говорят все прямо в лоб. Зато с ними проще, и никакой подлянки не возникнет. Короче, самое главное, чтобы не пил, не бил и не гулял. Для этого надо найти парня, начать с ним жить и по ходу дела разобраться, реально ли с ним делать детей и жить долго и счастливо. Времени особо на это нет. Пока то да се, пока он расколется, пока ты его изучишь, может пройти и год, и больше. А когда выяснится, что опять все не то - имей в виду, нормальных мужиков можно по пальцам пересчитать, дефицит - придется начинать сначала. Поэтому не усложняй себе задачу, не трать время и не заигрывайся с романтикой. А то так в тираж выйти
успеешь, а мужа нормального не отхватишь.
        - И мужикам тоже не нужно жизнь усложнять, - вклинивалась в воспитательную беседу Верка. - Показывай товар лицом, чтобы потом возвратов не было. Если ноги красивые - продемонстрируй. Вот чего ты в брюках поперлась, если тебе есть чем похвалиться? А мужик будет гадать: кривые у тебя ноги, волосатые или просто надеть нечего. Иначе зачем ты их прячешь?
        - Нет, Вер, у них ума на такое не хватит, - усмехнулась Галка. - Они просто не увидят, что у тебя ноги красивые. Есть грудь - показывай грудь. Есть ноги - показывай ноги. Это как на рынке, когда в ряд висят пятьдесят шмоток и все с люрексом. Схватят то, что ближе и дешевле.
        - А это значит, - радостно подхватила Верка, - надо краситься ярче, а то у тебя лицо впотьмах и не разглядит никто. Не изображать недотрогу, потому что выбор большой, а всякие, на которых напрягаться надо, мужикам не больно-то нужны. И не озадачивать парня тратами на конфеты-букеты. Но это сначала. Потом, когда уже заловишь, следует раскручивать по максимуму. Если у него с тобой серьезно, то он жмотиться не станет. Но и мужик тоже должен понимать, что не за красивые глаза на тебя деньги тратит. Баш на баш. Усекла?
        - Ага, - обалдело кивала Таня.
        Мама учила ее совсем другому, да и в книжках все было иначе. Но у девчонок были парни, а у нее нет. Подруги чувствовали себя комфортно, а Таня нет. Значит, правы они.
        - А если поняла, - добавила Галя, - то в следующий раз накрасься, чтобы хоть лицо можно было впотьмах различить, и надень юбку, как у меня. - Она гордо продемонстрировала блестящую ленту, едва прикрывающую трусы.
        - У меня такой нет, - робко произнесла Танюша.
        - Ты где учишься-то? - толкнула ее локтем Верка. - Сшей, и все дела.

        У входа в училище стояла такая огромная очередь, что Таня сразу малодушно предложила вернуться домой.
        - Да, щас, - засмеялась Галка. - Чтобы наших будущих генералов прибрали к рукам какие-нибудь понаехавшие лимитчицы? Нет! - И с песней «Врагу не сдается наш гордый
«Варяг» Галина протаранила очередь, облобызав курсантика на входе. - Это со мной. - Галка кивнула на подруг, и девицы легко ввинтились в помещение.
        Дискотека напоминала массовые смотрины. Музыку еще не включили, поэтому раздавались кокетливые дамские взвизги и солидный мужской хохот, старательно исполняемый петушиными дискантами первокурсников. Женская половина зала, равномерным слоем налипнув на стены, хихикала и строила глазки в пространство. А мужская, на правах хозяев, курсировала вдоль экспонатов, словно на невольничьем рынке.
        Таня вынуждена была признать, что теряется среди соперниц, уступая им в пестроте наряда и боевой раскраске.
        - Не тушуйся, - хихикнула Верка. - Сейчас музыку включат, и мы тут всем покажем класс.
        Когда музыку наконец завели, показывать класс бросились все. Таня, раньше напиравшая исключительно на учебу, к дискотекам была не приучена. Можно сказать, это был ее первый выход «в люди». Наверное, так чувствует себя пингвин, снятый с льдины и заброшенный в какой-нибудь крупный зоопарк. Ей было дико, страшно и любопытно одновременно. Вокруг творилось нечто невообразимое. Конкурс «кто кого перепляшет» на деревенской свадьбе ничто по сравнению с дискотекой в военном училище. Каждый плясал что-то свое, а музыка никому не мешала самовыражаться. Узкоглазый щуплый курсант танцевал подобие шаманского танца, подпрыгивая и хлопая в ладоши. Рядом грудастая, низкорослая деваха исполняла смесь твиста с цыганочкой, старательно тряся бюстом. Два высоких парня вообще плясали гопак с элементами рок-н-ролла. Вера с Галей слились в экстазе и под бодрую песню извивались в эротическом танце, самозабвенно лапая друг друга. Их пару быстро разбили те двое, что отплясывали гопак, и утанцевали подружек в неизвестном направлении.
        Таня осталась одна.
        Девушка, находящаяся на дискотеке в группе подруг, может позволить себе строить глазки, смотреть по сторонам, громко обсуждать приглянувшегося парня или, наоборот, не приглянувшуюся девицу. Делать вид, будто ей безразлично, пригласят ее на танец или нет: она просто шла мимо и по недоразумению заглянула в это скучное заведение. Когда подруг одну за другой уводят кавалеры, оставшиеся начинают чувствовать себя как во время игры на раздевание - словно с каждой из подруг у нее уносят часть гардероба и она вот-вот останется с голым тылом. По степени ужаса, сковывающего напряженный организм, переживания оставшейся в одиночестве девицы можно сравнить с эмоциями болельщика «Зенита», волей случая в полной сине-белой экипировке оказавшегося на трибунах красно-белого «Спартака».
        Трусливо поозиравшись, Таня попятилась к стене, прижалась, постаравшись слиться со штукатуркой, и стала пробираться к выходу. На лестнице, куда она выскочила с мыслью скорее сбежать домой, курили парни. Они уставились на Таню и замолчали. Она вздрогнула и нырнула обратно в душный зал.
        Со второго захода стало ясно, что не одна она находится в бедственном положении. Едва в очередной раз зазвучала медленная мелодия и девушки отхлынули к стенам, пошел процесс отбора. Так расхватывают хорошие сапоги на распродаже. Молодые люди, будто удачливые рыбаки, выдергивали из толпы мнущихся красавиц своих золотых рыбок и начинали романтично топтаться в паре, на зависть оставшимся подпирать стену. Таковых оказалось немало.
        Таня вздохнула с облегчением и спряталась за колонной.
        - Как всегда - самые красивые девушки от нас прячутся, - жарко шепнул кто-то в ухо.
        У Тани подогнулись ноги, взмокла спина и с затылка по позвоночнику скатился табун мурашек.

        Чем можно потрясти неопытную барышню? Да чем угодно. Она, как непуганый лось, доверчиво тянется к чужим рукам и ждет только хорошего. А как же? В книжках все очень подробно изложено: красивые слова, многозначительные взгляды, потом свадьба, дети и будущее в розовых соплях. Поэтому неопытные барышни легко ведутся на любую чепуху, выискивая в банальных фразах скрытый смысл. С такой девицей мужчина может нести любую чепуху - собеседница сама расслышит все, что ей надо, и даже предложение приехать к ней с ночевкой истолкует в нужном контексте.

        Покорной овечкой Таня поплелась за обладателем чарующего шепота, даже не имея моральных сил взглянуть на кавалера. Она так и протанцевала с ним, уткнувшись взглядом в блестящий значок на лацкане пиджака. А когда неизвестный проводил ее к стене, она вдруг заволновалась: а как же его узнать?
        - Чего не танцуешь? - К Танюше, притопывая, приблизилась Галка. - Классная сегодня музыка. Познакомилась уже с кем-нибудь?
        - Не знаю. - Танюша пожала плечами. А действительно - можно ли считать этот танец в полном молчании знакомством?
        На следующий медленный танец ее снова пригласили, и Танюша радостно улыбнулась, узнав значок на лацкане. Сердце билось, как рыбешка, зажатая в кулаке начинающего рыбака.
        - А вы хорошо танцуете, - прошептал знакомый голос, и Таня едва не осела на пол. - Кстати, меня зовут Денис.
        - Таня. - Она покраснела и наконец отважилась поднять глаза на кавалера. Лицо маячило где-то над ее головой, поэтому четко разглядеть удалось лишь широкий подбородок с симпатичной ямочкой.
        - Какого ты красавчика отхватила! - наперебой начали хвалить девчонки. - Молодец, держи его!
        - А как? - растерялась Таня.
        - Ну, надавай авансов.
        Как надавать тумаков, Таня примерно представляла. А вот с авансами дело обстояло сложнее, поэтому она беспомощно уставилась на подруг.
        - Глазки сострой, - прояснила мысль Галя. - Поцеловать себя разреши…
        - Да он вроде не собирается, - призналась Таня.
        Она слабо представляла, как можно целоваться в первый день знакомства. Конечно, советы девчонок основывались на их опыте, но этот опыт ограничивался парой лет и сомнительными результатами.
        - Легкодоступных женщин любят ленивые мужчины, которым неохота тратить силы на ухаживания или жаль на эти же самые ухаживания денег, - неожиданно озвучила она умную мысль, заползшую в сознание неизвестно откуда.
        - Да кто тебе говорит, что надо сразу доступ к телу открывать? - моментально отреагировала Вера. - Просто не брыкайся особо, если он полапает чуть-чуть.
        - Гадость какая! - вырвалось у Танюши.
        Она даже представить не могла, чтобы мужчина с такой благородной ямочкой на подбородке начал банально лапать. Такие мужчины хорошо водят спортивные автомобили и смотрят вдаль с капитанского мостика собственной яхты, а вот мирские страстишки им чужды.
        - Это жизнь, дорогая моя, - произнесла Галка. - Необходимо соблюдать баланс между доступностью и неприступностью. Когда научишься - считай себя взрослой.

        Денис оказался красавцем - широкоплечий, светловолосый, сероглазый. Таня исподволь рассматривала его и пугалась собственного везения. Но, как выяснилось, она рано радовалась.
        - Он откуда? - сразу же строго спросила Галка.
        - Не знаю. Какая разница? - блаженно улыбалась Танюша.
        - Нет, мне нравится эта ромашка, - фыркнула Вера. - Разница есть. Вот ты куда бы хотела поехать летом: на Черное море или в тундру?
        - На море. - Таня никогда не была на юге. Не по средствам.
        - Вот, - радостно закивала подруга. - Так и с мужиками. Большая разница, куда потом с ним пристраиваться: к своим родителям, чтобы остаться в городе, или в тундру!
        - Ну, он же не из тундры, - обиделась за нового знакомого Танюша.
        - А не факт. Вернее, все, что не крупный город, приравнивается к тундре. Проще говоря: ты хотела бы жить в деревне?
        - Нет! - испугалась Танечка.
        - И я не хотела бы! - воскликнула Галя. - Это как зебру закинуть в Магаданскую область и ждать, что она там выживет и даже нарожает зебрят. Лично я там не выживу и не нарожаю никого.
        - Не путай ее со своими зебрятами, - отмахнулась Вера. - Тань, если он приезжий, то имей в виду: они все хотят зацепиться в городе. Это значит, что он будет активно пытаться жениться на тебе и прописаться. У тебя предки как к этому отнесутся? У вас есть, где жить?
        Живо вообразив реакцию папани на появление в их хрущобе Дениса, Таня ожесточенно замотала головой, отгоняя жутковатое видение. Об этом она раньше не задумывалась.
        - И как быть? - Танюша чуть не расплакалась. - Выбирать мужа с учетом жилплощади?
        - Здрасьте, приехали! - Галка округлила глаза и уставилась на Веру: - Нет, ты слышала? У нас очередное открытие! Да, Таня, да! Ищи городского, потому что он точно будет жениться на тебе, а не на твоей квартире и прописке! У них же, кто здесь успел жениться и прописаться, тот в городе остается. А кто не успел, тот сваливает обратно в село Нижние Пупыри. А твой красавчик - старшекурсник, значит, риск выше. Хотя, конечно, обалденный парень. Такого можно и прописать.

        Ни целоваться, ни лапать Таню Денис не стал. В невообразимой толчее маленького гардероба он помог ей одеться, взял номер телефона и, помахав рукой, убежал на какое-то дежурство.
        - Вроде он городской, - соврала подругам Таня, так и не отважившаяся поднять с кавалером вопрос прописки.
        - Нормально, - одобрительно сказала Галка.
        - Все путем, - поддакнула Верка.
        И они поехали домой.

        Когда Денис молчал, он нравился Тане гораздо больше. Настоящий сельский Илья Муромец, неторопливый, обстоятельный и могучий. Она с уважением поглядывала на его плечи, ручищи и стеснялась. Но слово «сельский» являлось ключевым. Слова он складывал не по-книжному: мягко говоря, они у Дениса вообще складывались плоховато. Все свои мысли он доносил до Танюши в максимально простой и сжатой форме.
        - Военным быть хорошо, - простодушно сообщил он на первом же свидании. - Оклад нормальный, жилье дают, паек положен. Льготы всякие. Хорошо быть военным.
        Выдав эту закольцованную мысль, он с важностью посмотрел на Таню, и она немедленно сделала вывод, что Денис гордится и надо его похвалить за дальновидность.
        - Нас у мамани пятеро, я домой не хочу, - поделился Денис, с аппетитом откусывая от мороженого громадные куски.
        Этот стаканчик он вообще куснул только пару раз, после чего порция закончилась. Так же легко он помог Танюше, которая свой пломбир дооблизывала до того, что он потек. Вместо того чтобы выбросить, Денис ловко закинул себе в пасть остатки и в два приема дожевал.
        Остолбеневшая Таня сразу принялась мысленно препарировать событие на составляющие. Это негигиенично. Он не брезгует доедать именно за ней. Экономный. Или жмот? Он тактично не стал обсуждать ситуацию.
        Кавалер тем временем, совершенно не обращая внимания на вытаращенные глаза спутницы, простодушно развивал мысль:
        - Маманя заявила, что дома мы сопьемся, поэтому сказала, чтобы домой - только погостить. А так - крутитесь как хотите.
        Денис был непосредственным, как ребенок. Но Таня никак не могла понять, хорошо это или плохо. С одной стороны, от такого, как утверждали девчонки, не будет никакой подлянки. С другой - а сможет ли она жить с таким? Тем более что ее Ромео без стеснения на ходу чесал все, что чесалось, и тыкал пальцем во все, что казалось любопытным.
        Больше всего Таня боялась прожить жизнь скучно.

        - Не скучно, это когда каждый день сюрпризы? - ехидно интересовалась Галка. - Сегодня тебе фингал, завтра цветы с извинениями, послезавтра у тебя полная кухня пьяных мужиков - друзья пришли. Не соскучишься. Или, например, сегодня он не ночевал, потому что у него зазноба какая-нибудь появилась, а завтра он приполз и снова с цветами. Таньк, живи скучно, а то устанешь веселиться. Особенно, когда дети появятся. Тем более если ему общагу дают. Тогда и вопросов не возникнет. Не уживетесь у вас, переедете к нему. Им полагается, я узнавала. И парень хороший. Если тебе не надо, то я отобью.
        - Надо, - пугалась Таня.
        Она не была уверена, что ей необходимо именно это. Ошметки книжных романов плотно засели у нее в голове и периодически некстати всплывали. Хотелось, чтобы было еще и красиво.
        Денис красиво не умел.
        На первом свидании он бесхитростно вываливал про себя все сведения, держал пионерскую дистанцию и даже в кино ничего лишнего не позволил. В общем, вел себя по-джентльменски. Таня уже предвкушала, как расскажет девчонкам, что они ошиблись, не все мужчины одинаковые…
        Радоваться барышня поторопилась. Доведя ее до квартиры, Денис осмотрелся и наверстал все упущенное за день со словами: «Ну хоть тут народу нет, а то не мог же я при людях».
        Свой первый поцелуй Таня представляла иначе. Конечно, книги про любовь очень мешают потом в жизни. Когда ждешь красивых слов, деликатных объятий и соответствующего антуража вроде шепота волн или шелеста пальм, то курсант с грацией медведя и напором гориллы может даже испугать. Видимо, учеба в училище и общение с нормальными, неиспорченными классической литературой людьми немного подготовила Таню к подобному стрессу. По правде говоря, это и стрессом-то назвать было нельзя, потому что ощутимо треснувшаяся затылком о стену Танюша даже не успела расстроиться. Оказалось, что можно и не только как в книжках. На обычной лестничной площадке, в окружении исписанных стен все тоже может быть сказочно.
        - Ой, - только и смогла сказать Таня, когда оба устали целоваться.
        - Фигура у тебя - класс, - сообщил Денис, который параллельно провел инспекцию Таниных прелестей. - Ладно, я побежал. Позвоню.

        В квартиру она ввалилась с блаженным выражением лица, размазанной помадой и оторванной на блузке пуговкой. Домочадцы высыпали в коридор, словно встречающие на вокзале. Как будто у них других дел не было, кроме как ждать Таню со свидания!
        - Доченька! - ахнула мама и прижала руки к груди. В ее глазах вопросов было больше, чем в летнем пруду головастиков.
        - Ну, ты даешь, - фыркнула Ольга. - Вот это экспрессия!
        - А что взять с пэтэушницы? - презрительно поджал губы Анатолий Васильевич. - Допрыгалась. Спускаемся вниз по социальной лестнице. Погоди, мать, скоро соседи будут брезговать с нами здороваться. А как же - дочь проститутка - это тебе не абитуриентка консерватории!
        - Пап, хватит! - Таня с чувством собственного достоинства продефилировала по коридору. Конечно, если тебе есть с кем целоваться в подъезде, ты уже, безусловно, взрослая. - Если у меня появился парень, это еще не делает меня проституткой. На тебя не угодишь. Университет - «куда поперлась?», ПТУ - сразу на панель записал. Ты определись уже. Одна абитуриентка консерватории у нас есть. Должна же я как-то уравновесить это счастье.
        - Тань, а он кто? - робко поинтересовалась мама.
        - Кто? - как всегда, порушил дипломатический ход беседы папенька. - Лимитчик какой-нибудь. Гопник. Или твой сопэтэушник - швей-моторист?
        - Доктор наук. Интеллигентный пенсионер без материальных и жилищных проблем, - огрызнулась Татьяна.
        Шокированные домочадцы затихли. Мама всхлипнула, Ольга округлила глаза, как филиппинский долгопят, а Анатолий Васильевич желчно поджал сухие губы.
        - А нас с матерью он усыновит? - ехидно произнес он.
        - Удочерит! - бросила Татьяна, скрываясь в ванной комнате.
        Зеркало отразило ее счастливую мордашку и фиолетовый синяк на шее. В училище подобные синяки носили как ордена, но Таня пугливо подняла воротник, судорожно соображая, чем замазать подобную красоту. Надо полагать, что папина агрессия была вызвана именно этим.
        - Я влюбилась, - сообщила Танюша нахально улыбающемуся отражению. - Вот так-то.

        Жизнь непредсказуема, как полет шмеля в ураган - неясно, куда его задует в следующую секунду. Так и люди - летят, кувыркаются и только-только нацелятся на спасительную щель, как ветер меняется, и их уносит по новой, неизведанной траектории.
        За полгода Денис надоел Танюше до зубовного скрежета. Как мужчина он был бесподобен, но кроме физиологических мужских функций партнер должен быть еще чем-то интересен. Выяснилось это просто. Однажды Таня поняла, что с ее красавцем совершенно не о чем поговорить. Он уже несколько раз рассказал ей все свои детские воспоминания, впечатления и планы на будущее. Планы были незамысловатыми: жениться, нарожать детишек и позвать в гости маманю, чтобы она убедилась, что сын молодец.
        Показав ей небо в алмазах и сделав женщиной, кавалер стал проситься замуж. Причем не особо напрягаясь в формулировках.
        - Давай поженимся! - говорил Денис с пугающей регулярностью.
        А Таня так же регулярно блеяла в ответ, что она размышляет над его предложением.
        - Тугодумка ты у меня, - ласково трепал ее по холке Денис. - Давай, думай скорее.

«Скорее думать» Тане не хотелось. Ее вообще пугали перспективы, связанные с Денисом. Мысль, что вот этот мужчина будет каждый день до самой старости маячить в ее жизни, казалась нелепой и абсурдной. Вообще при мысли о таком замужестве в памяти всплывала фраза из школьной программы про «бесцельно прожитые годы».
        - Пора знакомиться с родителями, - однажды заявил Денис. Как всегда, сказал он это веско, обстоятельно и авторитетно. То есть не спрашивал, а именно констатировал, что, да, мол, пора.
        - Зачем? - Таня испугалась. От данного мероприятия веяло безысходностью. Ее загоняли в мышеловку и заставляли жрать сыр, который ей был вовсе не нужен.
        - Надо, - припечатал Денис. - Я же честный человек. Ты девушка порядочная. Нужно знакомиться с родителями и жениться. Моя маманя в принципе не возражает, теперь дело за твоими.
        Возразить было нечего, хотя очень хотелось.

        Мама начала суетиться еще накануне.
        - Если мальчик деревенский, то он покушать любит, - хлопотала Александра Семеновна. - Военный - это хорошо. Военные, они надежные, здоровые.
        - Ага, еще один нахлебник, - злобно заметил папа, остро отреагировавший на
«здорового». Здоровые его злили. - Нам только кобеля с хорошим аппетитом не хватало. Пусть он на свой аппетит сам продукты покупает.
        Дениса все уже не единожды видели в окно, но только сверху и со спины, поэтому облик будущего родственника давал поле для фантазии. Особенно увлеклась Ольга. Она даже изобразила нечто шкафоподобное и подарила сестре.
        - Если бы намалевала черный квадрат, было бы точное сходство, - мрачно буркнула Таня.
        - Почему?
        - Потому что он как квадрат - незамысловатый и прямой.
        - Какая прелесть, - с завистью протянула Ольга.
        - Издеваешься?
        - Нет, я тоже хочу простого и понятного мужчину. Рядом с творческой личностью должен быть партнер, твердо стоящий на ногах. А тебе, наоборот, больше подошел бы человек творческой профессии. А то вы со своим квадратным станете друг друга как балласт ко дну тянуть.
        - То есть я, по-твоему, тоже квадратная?
        - Нет, просто ты очень рациональная. Тебе нужен человек, который будет делать твою жизнь менее скучной. А то ты по прямой дороге чешешь, курсант твой тоже, а кто же вам цветочков по обочине насажает?
        Отчасти Ольга была права. Таня и сама понимала, что без цветочков ее жизненный путь станет совсем блеклым. Денис мог только ехать впереди на тракторе, в котором в лучшем случае могло быть сено, а в худшем - навоз. Но вот себя она такой уж кочерыжкой не считала. Если Татьяна отказалась от мечты о филфаке, то это вовсе не означало, что теперь она грезит о карьере швеи в каком-нибудь цеху.
        - Оль, он мне разонравился, - вздохнула Таня.
        Кроме как с сестрой, поделиться было не с кем. Мама не поняла бы, потому что считала, что мужчина в жизни должен быть первым и единственным. Девчонки в училище тоже покрутили бы пальцем у виска: как же - такой шикарный кадр. Ну и что, что книжек не читает, зато плечи, рост и не пьет. А в свете того, что военным еще и общежитие какое-то обещают, Денис вообще считался мужчиной мечты.
        - Как, совсем? - Ольга огорченно оттопырила губу и спохватилась: - Это ты из-за того, что я сказала? Да забудь! Он хороший. Большой, красивый. Наверняка характер у него спокойный.
        - Индифферентный он. Равнодушный. Как болванка железная. Да, с таким жить - одно удовольствие. Что делать-то? - Татьяна схватилась за голову. - У меня такое чувство, что я с горы лечу, впереди столб - я прямо на него, а затормозить не могу.
        - Слушай, если твой жених представляется тебе столбом, об который размажешься вдребезги, то это совсем грустно, - резюмировала сестра.
        - Лель, мне уже давно грустно. Ну как я ему скажу, что все? Он же как ребенок. Жаль его, дурака. Но и жизнь свою из жалости я портить не готова. Он такой скучный, ты даже не представляешь.
        - Зато папа у нас не скучный, - напомнила Ольга. - Интеллигентный, политикой интересуется, всю классику перечитал, во всех музеях побывал. И теперь, в результате его интеллигентности, мама вся седая. Телевизор от его воплей выключается, когда папаня с ним в процессе новостей пререкается. И дочь-художница - позор семьи. Захребетница, спиногрызка! Кстати, если бы я пошла в маляры, его и это не устроило бы. У интеллигентного человека дочка-пэтэушница! Я так думаю: мужчина должен быть, во-первых, здоровым, во-вторых, спокойным, в-третьих, чем проще, тем лучше.
        - Лелька, у тебя простого еще не было. Ты не представляешь, как это жутко, когда человек, словно пришелец с Марса. Он вообще другой. Оживляется только в темах про силос и зерновые. И ржет над такими анекдотами, которые я даже не понимаю. То есть все слова понятные, а почему он ржет - неясно. В общем, с ним - как в анекдоте:
«Вы любите Кафку? - Да, особенно гречневую!»
        - Не преувеличивай, - мягко улыбнулась Оля. - Давай сегодня мы с ним познакомимся и тогда подумаем, что и как.
        - Как бы они с папаней не подрались. Вернее, как бы папаня не подрался с ним. Заодно, может, поссоримся, и вопрос решится сам собой. - После этой мысли Таня повеселела и начала готовиться к приходу жениха.

        Денис явился в форме, наутюженный и сияющий. Мама с Ольгой уставились на него, как папуасы на космический корабль. Таня раздраженно толкнула обеих в спину, чтобы привести в чувство.
        - Все не так, как вам кажется, - прошипела она Ольге в затылок и шагнула к кавалеру. - Познакомьтесь, это Денис.
        - Вот, я цветы принес, - пробасил он и выудил из большого полиэтиленового пакета ветку мелких гвоздичек в целлофане. - А это для мужчин!
        Он торжественно потряс перед носом папани здоровенной бутылкой водки.
        - Выпить любите? - вкрадчиво поинтересовался Анатолий Васильевич.
        - А кто ж не любит? - широко улыбнулся будущий зять и дружески треснул папеньку по хребту.
        - Я не люблю. В нашей семье не пьют, - злобно закашлялся папенька.
        - Не пили, - поправил его Денис и стал разуваться. - Тапочки у вас есть? Хотя я могу и босым.
        Старые папины тапки вызвали у Дениса приступ здорового хохота. Он радостно ржал, прикладывая тапок к своей ножище, и мотал башкой. Тапок был ему размеров на пять мал.
        - Ну, босым буду, - отсмеявшись, успокоился кавалер и под зачарованными взглядами семейства стащил носки.
        - Чтобы не обтрепались, - простодушно пояснил он и пошлепал на свет и запах еды - в гостиную.
        - Вот, присаживайтесь, - засуетилась Александра Семеновна. - На диван лучше.
        Мама ловко выдернула табуретку из-под прицелившегося на нее гостя, справедливо рассудив, что такого лося мебель не выдержит. За столом Денис смотрелся необычайно колоритно, как Гулливер в гостях у лилипутов. Под мамин лепет про погоду он сразу ополовинил все миски с салатами и стал закидывать все подряд в рот, как в топку.
        - И какие планы? - не выдержал папа. То ли он жалел продукты, то ли решил расставить все точки над «i».
        - Не, не бойтесь, я ночевать не останусь, - отреагировал Денис, подцепив сразу несколько кусков колбасы и подпихнув их в рот пальцем.
        - Я и не боюсь. - Анатолий Васильевич угрожающе прищурился. - Ты давай, говори по делу. Знакомиться пришел - познакомились. Дальше что?
        - Жениться буду, - бесхитростно поведал гость.
        - А родительское благословение?
        - Мамка не против, - прояснил ситуацию Денис. - Таня тоже.
        - Что «тоже»? - взвился будущий тесть. - А меня спросили?
        - Так вот я пришел спрашивать.
        - Ну и спрашивай!
        - О чем?
        Таня вдруг истерически расхохоталась и выскочила из комнаты.
        - Нервничает, - с чувством превосходства улыбнулся Денис.
        Он не нервничал. А чего переживать, когда все ясно? Тем более что в квартире и комнат три: одна им с Таней, одна родителям и одна Танькиной сестре. Денис покосился на будущую родственницу: у сестры фигура сдобнее, чем у невесты…
        - Ты чего вообще? - Анатолий Васильевич пододвинул салатницу с оливье поближе к себе и недобро уставился на Дениса. - Рассказывай нам: где работать будешь, сколько зарабатывать, на что жить собрались, где жить… Нечего тут зря продукты переводить. А то, может, вас там кормят плохо, так ты каждую неделю женихаться к кому-нибудь ходишь?
        - Странные вы какие-то. - Гость откинулся на диване. - Я, можно сказать, по-честному пришел. У нас в деревне родители бы в пояс кланялись, что девку замуж берут - мужиков нормальных нет…
        - Это у вас в деревне нет! - взвизгнул папашка. - А у нас тут в городе, как тараканов в коммуналке - дихлофоса на всех не хватит! В пояс я ему должен кланяться, ишь ты!
        Таня, затаив дыхание, замерла в коридоре. Интуиция подсказывала ей, что обидеть Дениса у папеньки не получится, но надежда умирает последней.
        - У нас петух такой у мамани был, - неожиданно добродушно улыбнулся Денис. - Характер - гадский. Сам себя к вечеру заклюет.
        - Ты это к чему? - напрягся Анатолий Васильевич.
        А Таня впервые заподозрила, что кавалер не так уж прост. Либо у него случаются проблески интеллекта.
        - А теперь горячее! - испуганно воскликнула мама. - Танюша, ты где? Помоги мне с горячим!
        Ольга сидела и, загадочно улыбаясь, таращилась на Дениса. Он в долгу не остался, правда, таращился он не на саму Ольгу, а на вырез ее кофточки.
        - А хотите, я вам свои картины покажу? - смущенно предложила она, одернув блузку, от чего вырез стал еще менее приличным.
        - Погоди с картинами! - грохнул кулаком папашка. - У нас тут не музей. Ты мне говори, какие планы?
        Планы оказались грандиозными, но озвученными со свойственной Денису краткостью.
        - Короче, так. - Он шлепнул ручищами по коленям и стал загибать пальцы. - Продукты с маманиного огорода будут, но в отпуске надо будет ей помогать. После свадьбы дадут общежитие, я узнавал. Только надо забеременеть быстрее…
        После этих слов вернувшаяся с горячим Таня начала икать. Попытки вдохнуть, проглотить корочку и прочие народные способы успеха не возымели. Она так и сидела, сотрясая диван, пока любимый перечислял перспективы на будущее.
        - Свадьбу делать скромную, но гостей позвать побольше и сказать, чтобы деньги дарили. Нам на ребенка они понадобятся, на мебель. Свадебное путешествие - к мамане, там еще раз свадьбу сыграем, снова гостей позовем, опять же - с подарками. Профессия у Тани хорошая, не пропадем. Платье можно из занавески сшить. Мне костюм не нужен, я в форме могу. Жить станем тут, у вас. Надо сейчас решить, кому какая комната. Мебель перетащить - я ребят с училища позову. Вот.

        Именно так и вторгается в ажурные девичьи мечты суровая реальность в кирзовых сапогах.
        Танюша вяло ковырялась в тарелке, краем уха слушая, как подобревший неизвестно с какой стати отец вспоминает молодость. Судя по рассказам, молодость у него была тяжелая, голодная, чего он и желал теперь следующему поколению. Исходя из папенькиной логики, только из настрадавшегося вдоволь молодняка вырастают дельные люди.

        После водки пили чай, а затем Ольга потащила жениха смотреть картины.
        Денис неожиданно восхитился и начал поглядывать на будущую родственницу с уважением и даже благоговением.
        - А это че? - тыкал он пальцем в хитросплетение дрожащих линий.
        - Весна, - радостно подпрыгивала Ольга. - Нравится?
        - Офигеть! - кивал Денис и топал дальше.
        Повторяя свое излюбленное словечко «офигеть», он прошелся по комнатам и после просмотра экспонатов вернулся к папеньке со свежей мыслью:
        - Нам хорошо бы в той крайней комнате поселиться. Чтобы не в проходной. А то дело молодое, да еще ребенка надо побыстрее заделать. В общем, чтобы мы никому не мешали, лучше там.

        Когда Денис, налобызавшись с Анатолием Васильевичем и утешив всплакнувшую от избытка чувств мать, ушел, Таня разревелась.
        - Да ты чего? - удивилась ее сестра. - Отличный парень. И не обидчивый. В живописи разбирается. Вежливый. Даже с папой не поругался. А главное, красивый.
        - Лель, ты считаешь, что это главное? - возмущенно шмыгала Танюша. - Ты дура или прикидываешься? Это же жуть какая: платье из занавески, в отпуск - в деревню, на огород! Он мне всю жизнь до гробовой доски расписал! Я лучше повешусь, чем так жить буду! Убожество!
        - Таня, ты с ума сошла? Да на него даже просто смотреть - удовольствие! А какие руки? У меня просто сердце останавливается, когда я вижу мужчин с такими руками. А фигура? А глаза? Он как киноартист. Слушай, а как он целуется?
        - Как пылесос, - мрачно поджала губы Таня.
        - Неужели? - с придыханием подалась вперед Ольга. - А… остальное как?
        - Оль, тебе мужика надо, чтобы ты так от первого встречного не впечатлялась. Угомонись. Не знаю я, как он. Мне сравнивать не с чем. Но одно я знаю точно: плечи в жизни не главное. И с мужиком жить придется. Его на стену не повесишь, чтобы любоваться.
        - А я бы любовалась, - заметила Ольга.
        - Чего? - Таня с подозрением уставилась на сестру. - Ты в Дениса втюрилась?
        - Так ты же его не любишь! - с вызовом бросила Ольга и замахала руками: - Все-все, забудь! Он просто красивый. Я все понимаю - он твой жених…
        - Значит так, Леля! Сегодня я осознала, что он чей угодно жених, только не мой. А то меня как корову на бойню ведут, а я даже не сопротивляюсь. Еще немного, и из меня получилась бы колбаса. Или фарш. А ты глазами не хлопай. Когда накувыркаешься и удовлетворишь физиологические заскоки, станет ясно, что дальше - пустота. А в пустоте всю жизнь болтаться - на фиг надо. Забудь про него. Я тебе точно говорю - хреновый из него муж. Ему нужна простая деревенская девка. А не я и не ты со своими картинами.
        - Тебе жаль, что ли? - усмехнулась Оля. - Если он тебе не нужен, какая тебе разница с кем он будет?
        - Никакой. Если только эта другая не ты!
        - А почему?
        - А потому! Ты - моя сестра. И мне не все равно, в какой луже ты собираешься утопить свою жизнь! Он тебе не пара!
        - А тебе откуда знать?
        - Я с ним полгода проваландалась. И только сегодня окончательно поняла, что нужно не его жалеть, а себя. Переживет. У него психика устойчивая. Даже с папаней не сцепился. Ишь, ребенка надо скорее делать! Да я вообще все иначе планирую. Мне не надо ребенка, я замуж не тороплюсь! Хочу закончить училище, набрать клиенток, шить на дому, потом ателье открыть… В какое болото жизнь забросила, там и нужно барахтаться. Раз я царевна-лягушка, то следует строить дворец на своей территории. Я ему покажу платье из занавески!
        - Чего ты к этому платью привязалась? - примирительно протянула Ольга. - Он же все правильно рассудил. Лучше отталкиваться от реальных возможностей, а не строить замки на песке.
        - Ой, как ты резко поумнела, Леля! - с сарказмом констатировала Танюша. - Так, может, перестанешь уже бумагу портить и пойдешь маляршей? Ну, отталкиваясь от реальных возможностей!
        - Во-первых, у меня реальные возможности несоизмеримо выше…
        - Ну-ну. Вероятно, несоизмеримо выше относительно меня.
        - Тань, я этого не говорила. А во-вторых, отталкиваться от реальности должен мужчина, чтобы женщина рядом с ним могла жить в песочном замке. Или летать на облаке. Просто мечтать.
        - Ты бестолковая! Тебе же ясно сказано - надо ребенка делать по-быстрому! А ты размечталась - облака, замки.
        - Одно другому не мешает! Нельзя смотреть на жизнь однобоко.
        - Что-то мне подсказывает, что ребенок тебе сильно помешает. И с облака тебя такой, как Денис, быстро за ногу сдернет. Бегом побежишь удобрять его картофельные поля, фея!
        - Ничего ты не понимаешь!
        - Да куда мне!
        - Девочки, вы что там ругаетесь? - В комнату заглянула мама.
        - Таня не хочет замуж за Дениса! - наябедничала Ольга.
        - Танюша, как это? - охнула мама и схватилась за сердце. - Почему? Такой мальчик серьезный, красивый, здоровый!
        - Слушайте, у нас в семье назревает явное недопонимание! - обозлилась Татьяна. - Вы обе считаете, что муж должен быть как племенной бык - крупный, здоровый осеменитель с минимумом мыслей в рогатой башке?
        - Почему рогатой? - опешила мама.
        - Потому что я ему эти рога наставлю! С таким бараном я жить не смогу!
        - Ты уж определись, бык или баран? - проворчала Оля.
        - Я смотрю, ты на него глаз положила!
        - Девочки, вы что такое говорите? - Александра Семеновна стала обмахиваться передником.
        - А то! - Таня обличающе ткнула в Ольгу пальцем. - Похоже, Леля у нас замуж вместо меня пойдет!
        - А тебе жаль?
        - Да мне плевать!
        Ночью, ворочаясь с боку на бок, Таня поймала себя на мысли, что Денис хоть и не мужчина ее мечты, но отдавать его жаль. Как сумочку, которая и к костюму не подходит, и фасон неудобный - но деньги-то заплачены. Денис стал в некотором роде ее собственностью. Да и другого у нее пока не предвиделось.

        Когда он пришел на следующий день, Таня даже не вышла из комнаты.
        - Лель, иди скажи, что я заболела! - Она начала выпихивать Ольгу в коридор.
        - Ты просто сегодня с ним не хочешь никуда идти или вообще? - уточнила сестра.
        - Вообще! Но к разговору я не готова!
        - Тань, а если я…
        - Да пользуйся, - великодушно махнула рукой Татьяна.
        Ее парившая в облаках сестрица, похоже, искренне полагала, что можно вот так запросто сделать подобную рокировку. О том, что Денис любит конкретную девушку и не собирается ее ни на кого менять, эта дурища даже не думала.
        Таня презрительно хмыкнула, прислушиваясь к голосам, бубнившим в коридоре. Наконец все стихло, дверь хлопнула.
        - Ушел? Что сказал? - высунулась в коридор Таня.
        В квартире было пусто.
        - Лелька! - крикнула Татьяна.
        Сестры дома не было.
        Метнувшись к окну, Танюша с изумлением увидела, как ее Денис гордым индюком вышагивает рядом с Ольгой. А та семенит рядом и заглядывает ему в лицо.
        Совсем как Таня. Когда-то давным-давно.
        - Какая все-таки жизнь - поганая штука. - Татьяна стиснула зубы и зажмурилась. - Ну и ладно! Сама разберется, что к чему.

        Ольга не разобралась. Она стала пропадать по вечерам и по выходным, краситься, наряжаться и даже забросила свои картины.
        - Хоть краской не воняет, - желчно усмехался Анатолий Васильевич. - И то польза.
        - Толик! - одергивала его мама, поглядывая на Таню, ссутулившуюся над швейной машинкой.
        Она набрала заказов и любую свободную минуту шила. Уже появились своя клиентура и деньги. Последнее было очень важно, потому что лекарств отцу надо было все больше, а мама начала сдавать.
        - Да мне наплевать, - отмахивалась Таня.
        Это было неправдой. Ей было больно. А еще - непонятно. Что такого с ней произошло? Это первое предательство? А если да, то кто ее предал: сестра или любимый человек? Да и был ли этот человек любимым?
        Ведь если подумать, она сама выписала Ольге индульгенцию. Только потеря оказалась неожиданно острой. Иногда Таня ловила себя на том, что злорадно ждет, когда и сестра разочаруется в их общем мужчине. И вот тогда можно будет с превосходством воскликнуть: «Я же говорила!»
        Лелька бесила ее. Наверное, точно так же муравья раздражала стрекоза. Жизнь пошла совсем не так, как хотелось. Безмозглая, беспечная Ольга сияла, порхала и радовалась. А замученная, усталая и все правильно делающая Татьяна пахала, как раб на галерах. И вроде выходило, что в перспективе Ольга огребет по справедливости за всю свою беспечность, а Танюша будет вознаграждена за труд и загубленную молодость. Да только жили-то они обе сейчас. А как раз «сейчас» все выглядело чудовищно несправедливо.
        Самое грустное то, что Таня осознала: никакой любви нет. Куда ни глянь вокруг - люди терпят, притираются, выгадывают что-то, меняют партнеров, как мелочовку на блошином рынке, снова пытаются как-то приладиться… Наверное, в книжках для того все и придумывали про красивые, высокие чувства, чтобы жить совсем не расхотелось.
        И то, что у Ольги эта любовь была, казалось Танюше сиюминутной блажью, миражом. Еще немного, и он рассеется. А Лелька останется одна в пустыне выжженных чувств и надежд.
        Ольга, возвращаясь с распухшими губами, всякий раз воровато шмыгала мимо Тани, виновато втянув голову в плечи. Ей было стыдно за свое счастье. Но самое удивительное, что это счастье было. Оно плескалось в ее глазах, лучилось и затапливало все вокруг.
        Однажды Таня случайно увидела, как Денис нес Ольгу на руках. Она возвращалась из аптеки, куда пришлось бежать бегом - у отца снова случился приступ. И вдруг на дорожке у дома увидела этих двоих. Денис танцевал! Он кружился, а на его руках тихо смеялась Лелька. Денис, ее Денис, увалень, плохо складывающий слова и по интеллекту находящийся в пищевой цепочке чуть выше гуся, ворковал что-то бесконечно длинное, совершенно немыслимое для его скудного словарного запаса.

        Такого просто не могло быть. Во всяком случае, у Тани с ним, да и ни с кем другим, ничего подобного не было. И, если задуматься, разве можно всерьез воспринимать чувства мужчины, который так легко поменял одну сестру на другую? Нет, это опять какой-то обман. Ошибка. Мышеловка судьбы.



«Не будет любви, так хоть деньги будут», - мечтала Таня. Но в отличие от наивных сокурсниц она не рассчитывала на то, что однажды к ней на вертолете прилетит богатый принц и увезет во дворец у моря. Она точно знала: никакого принца никто не дождется, а время пройдет. Поэтому надо строить замок своими руками, ни на кого не рассчитывая и не надеясь. Тем более нельзя полагаться на мужчин. Все они одинаковые. Каждый в той или иной степени практичен, как Денис. И каким бы чудесным он ни казался, наступит момент, и он озвучит свои нехитрые планы. И окажется, что никакой рядом с тобой не принц и твои мечты он осуществлять не станет. Вернее, он будет осуществлять свои мечты - незамысловатые и не имеющие ничего общего с твоими.

        Однажды Таня проснулась от странных звуков. Сон никак не хотел отпускать ее, размазывая окружающий мир в кляксу пастельных тонов. Она не могла сфокусировать взгляд на часах. Да еще эти звуки… Кровать Ольги была пустой.
        Таня вышла в кухню. Мама уже суетилась у плиты, а папенька смачно прихлебывал чай, поглядывая в телевизор. Новостей еще не было, поэтому Анатолий Васильевич не начал пререкаться с бездушным ящиком, а зрел для очередного монолога.
        - А где Лелька? - зевнула Таня.
        - Отравилась. Жрать надо меньше и краску свою ядовитую нюхать, - оживленно включился в дискуссию папенька. - Тошнит их, господ! Не того откушать изволили!
        - Ой! - Танюша плюхнулась на табурет и беспомощно посмотрела на маму, отвернувшуюся к плите. Даже со спины было ясно, что Александра Семеновна расстроена. - Мама?
        - Что? - Она повернулась, с раздражением бросив ложку в раковину. - Вот такие дела!
        - И что теперь? - прошептала Таня.
        Подобного поворота событий она не ожидала. Конечно, был еще крохотный шанс, что сестра все же отравилась, но интуиция подсказывала, что жизнь подкинула им очередную подлянку.
        - Активированного угля пусть пожует, - хмыкнул папенька. - Чего всполошились-то?
        Обе женщины уставились на Анатолия Васильевича.
        - Чего вылупились? Чего я такого сказал? - Папаня дернул тощей шеей и прибавил громкость в телевизоре. Начинались новости.
        Для Ольги наступил час расплаты, но Таню это совершенно не радовало. Даже если отмести моральный момент, что она не отговорила сестру от авантюры с Денисом, то материальная сторона вопроса придавливала своей безысходностью.
        Сестра вывалилась из ванной комнаты совершенно обессиленная, но со счастливым лицом. И тут Таня не выдержала. Она еще поняла бы, если бы эта дура все осознала, рыдала, билась в истерике и просила помощи! Так нет же. Ольга сияла, как новая копейка. Причем на ее глупой физиономии было столько довольства жизнью, превосходства, таинственности и торжества, что хотелось прибить эту невменяемую дуру немедленно.
        - По какому поводу радуемся? - свистящим шепотом, как приготовившаяся к прыжку кобра, поинтересовалась Татьяна.
        - Угадай! - звонко рассмеялась Ольга.
        Папаня, впервые в жизни видевший, чтобы человек так радовался поносу, даже убавил звук и с интересом уставился на дочь.
        - Боюсь, я уже угадала. - Таня в бешенстве принялась рвать салфетку, методично располосовывая ее на тонкие ленточки. - Только мне кажется, что вменяемый человек в твоей ситуации должен вести себя иначе.
        - Я беременна, - все тем же дурашливым, звонким голосом оповестила собравшихся Ольга. Можно было бы списать ее восторг на истерику, но истерикой тут и не пахло. Лелька была счастлива!
        Даже папенька не нашелся, что сказать. Все молча разглядывали улыбающуюся Ольгу.
        - Трагическая пауза затянулась, - хихикнула будущая мать. - Вы не рады?
        - А кто отец? - спросила Александра Семеновна.
        - И какие планы у этого отца? - поинтересовался папенька.
        - Денис, конечно. Только он пока не знает. Я ему сегодня скажу, - прощебетала Оля и цапнула колбасу. - Есть хочется - ужас.
        - Для того, чтобы есть, - тихо произнесла Таня, - надо на продукты зарабатывать. А еще, видимо, тебе понадобятся витамины? А потом приданое для ребеночка? Коляски-кроватки-пеленки? И жить вы собираетесь тут? Орать по ночам, завешивать всю квартиру ползунками? И мне, вероятно, придется жить в проходной комнате?
        - Ты же собиралась отселить меня в проходную, когда планировала свою свадьбу, правда? - внезапно продемонстрировала проблеск сознания Ольга.
        - Да, только я не планировала детей, если помнишь. Потому что мне это не по средствам. Это создало бы невыносимые условия жизни для всех остальных, - в бешенстве проговорила Татьяна. - Но ты, видимо, представляешь себе все как-то иначе? Или ты продолжаешь думать, что колбаса растет в холодильнике, а деньги размножаются делением по ночам?
        - Нет. Но дети - это счастье. Правда, мама? - Ольга уставилась на мать.
        - Да, особенно такие, как ты! - рявкнула Таня. - Третий десяток, а ум как у пятилетней! На что вы жить собрались? По-моему, Денису еще год учиться! И денег у него - только на кино раз в месяц! Я понимаю, если бы вы просто поженились! Не надо так на меня смотреть, я давно уже вычеркнула его из списка переживаний. Я просто хочу понять, вы на что рассчитывали? Он о чем думал?
        - Он пока не знает, - напомнила Ольга.
        - Если бы еще от его незнания что-нибудь рассасывалось само собой! - взвизгнула Таня. - Дрянь ты! Я вообще жить перестала. Я к этой машинке скоро прирасту! Я только учусь и зарабатываю, на всех! И мама! А ты чего? Лошадь здоровая! Шла бы хоть подъезды мыть, раз больше ничего не можешь! Ладно тебя кормить! Но еще твоего мужика и ребенка? Ты не заметила, что я из дома только в училище ухожу? Не живу, а существую. Чего ради? Я тебе должна что-то?
        - Ну, Танюш, не злись, - примирительно просюсюкала сестра. - На первых порах с ребенком всегда тяжело. Да, сейчас придется поднапрячься, но ребенок же вырастет. И станет легче! Когда ты будешь рожать, я тебе тоже помогу. Тем более что и вещи от моего ребеночка твоему перейдут. И коляску с кроваткой на балконе похраним…
        - Да? Надо поднапрячься? - Таню колотило от бешенства. - А как именно ты планируешь поднапрячься? Или ты про меня?
        - Я буду носить его, чтобы родился здоровеньким. А ты нам приданое сошьешь.
        - Из занавески! Ты даже не представляешь, как я тебя сейчас ненавижу!
        - Доченька, - испугалась мама. - Ты что? Не говори так!
        - Эта иждивенка просто живет за мой счет. И за твой, мам, тоже! Ей третий десяток, а мы ее кормим, одеваем! А теперь, вместо того чтобы взяться за ум и хоть как-то начать зарабатывать, она нам в подоле принесла!
        - Почему вам? - обиделась Ольга. - Ты-то тут при чем?
        - Да иди ты, юродивая! - Татьяна сбросила обрывки салфетки на пол и с ожесточением пнула их под стол.
        - Я не понял, - наконец-то вступил в разборки папа. - Это чего? Об чем речь вообще?
        - Счастье у нас, батя, - усмехнулась Татьяна. - Внук у тебя появится. Теперь мы с матерью будем и тебя кормить, и дебилку эту - гения непризнанного, и жениха моего бывшего, и ребеночка их!
        - Таня, какое ты имеешь право так говорить? - Ольга попыталась изобразить оскорбленную невинность, но тут внезапно вмешалась мама:
        - Олюшка, а Таня давно больше меня зарабатывает. Она почти в одиночку нас содержит. Всех. Надо было посоветоваться.
        - Мам, о чем советоваться? Когда Танька собиралась замуж, вы только радовались. А как я, так сразу все плохо?
        - Девочка моя, так Таня сама себя обеспечивала бы. Она имеет право сама решать. А ты за нас все решила. - Мама бессильно привалилась к подоконнику. - Да что уж теперь-то?
        - Да, - обрадовалась Ольга. - Теперь уже все. Я беременна. Надо принять это как данность. Никто не виноват, что так случилось.
        - Никто? - возмутилась Таня. - А что, контрацептивы отменили? Или аборты запретили? Знаешь, милочка, пора взрослеть! Раз уж ты у нас будущая мать, то сама и выкручивайся. У тебя теперь муж будет. Кстати, а будет? А то вдруг он тоже… Хотя он сам хотел ребенка по-быстрому сделать. Наверное, у них в деревне это проще. Знаешь, Оль, а это вариант. Езжай-ка ты в его Верхние Утюги или Нижние Пупыри. И там на свежем воздухе жри экологически здоровую пищу и малюй свои шедевры. Точно! - Таня даже повеселела. - А потом твой разлюбезный муж пробьет общагу и заберет тебя от мамки евойной, если она до того граблями тебя, дуру юродивую, не пришибет.
        Тане, как человеку рациональному, казалось, что угроза ссылки в деревню такую фифу, как Ольга, напугает. Но Лелька была настолько далека от реальности, что искренне обрадовалась такому варианту.
        - Да, - покачала головой Татьяна. - Сочувствую я Денискиной маманьке. Вот ей счастье-то привалит. Хотя при правильном воспитании, коего ты тут не получила, вероятно, она сделает из тебя человека.

        Дежавю - это когда твой жених приходит повторно, но сватается уже не к тебе, а к твоей сестре.
        Таня боялась, что поведет себя как-то не так. Нет, любви не было, но странный, тягостный осадок мутной кашицей давил на сердце. Противно. Даже не противно, а не по себе.
        - Все будет хорошо. - Мама обняла ее и погладила по голове, поправив тяжелую косу. - Все наладится, Танюш.
        Они снова суетились в кухне. А Ольга, как неприспособленная к хозяйству, болталась у окна в ожидании жениха.
        На сей раз Денис явился с пустыми руками.
        - Будем считать, что все формальности мы соблюли в тот раз, - радостно улыбнулся он и добродушно посмотрел на Таню. - Цветы дарил, руку просил, о планах рассказал. Теперь, раз так все хорошо сложилось, надо свадьбу обсудить.
        - Да уж, сложилось все - зашибись, - усмехнулась Татьяна.
        Его крестьянская рациональность была чудовищной. Действительно, зачем два раза на цветы и водку тратиться? Ей сразу полегчало, и на идиотский вопрос Дениса: «Без обид?», она кивнула. Какие уж тут обиды? Повезло еще, что судьба пронесла ее мимо этого красавчика.
        Когда будущий зять насытился, подъев все, что было на столе, перешли к основной цели визита. Папенька сдвинул очки на кончик носа, достал лист в клеточку и выжидательно уставился на Дениса. Тот смотрел на него и тоже чего-то ждал. Так сходятся борцы, молча приглядываясь друг к другу.
        - С чего начнем? - первым не выдержал Анатолий Васильевич. - Стол накрываем?
        - А как же, - развел руками Денис. - Только надо экономно. Поэтому накроем здесь, без кафе там всяких. Нужно по соседям пройтись, столов попросить. Комната большая, подумаем, как ставить мебель, чтобы больше народу поместилось.
        - Ну да, мы помним, - не выдержала Татьяна. - Больше народу - больше подарков.
        - Не встревай, - нахмурился отец. - Без тебя разберемся.
        - Ладно, - кивнула Таня. - Если без меня, то я даже рада. Раз оплата банкета за счет жениха…
        - Почему? - удивился Денис. - Напополам.
        - Ага, правильно. Интересно, какой «пополам» ты планируешь высчитать со своего будущего тестя, который не работает и не зарабатывает? А вся его пенсия уходит на лекарства и врачей.
        - Не дерзи! - шлепнул ладонью по столу отец. - Возьмем из общих денег на хозяйство.
        - Правда? - обозлилась Таня. - А кто их туда кладет, общие-то? Ты? Или, может, невеста наша на сносях?
        Папашка затих. Возразить было нечего.
        - Можно подумать, ты всю семью кормишь, - примирительно прогудел Денис.
        - Именно так и есть, - сухо произнесла Таня. - Поэтому счастью я вашему, конечно, рада, но хотелось бы, чтобы вы все же обошлись без меня в своих расчетах. Если ты собрался жениться, ребенка соорудил, то, будь любезен, рассчитывай только на себя.
        - Он на себя и рассчитывает! - вспыхнула Оля. - Мы все сделаем очень скромно.
        - Даже на «очень скромно» нужны деньги, - напомнила Таня. - Ты же, небось, белое платье с машиной захочешь?
        - Ну, платье ты сошьешь, - пожала плечами сестрица. - Машину арендуем недорогую.
        - Хороший план. Особенно мне нравится, что я, оказывается, тоже в нем задействована. И много ты на этот дивный план денег отложила? Ну, хотя бы на тряпку для платья? Или ты думаешь, что мы на это дело тюль из гостиной пустим?
        Ольга насупилась и обиженно отвернулась.
        Наверное, Денис впервые пожалел, что выбрал ее, а не Татьяну. Во всяком случае, в его глазах мелькнуло что-то такое, от чего Тане полегчало. А потом ей вдруг стало стыдно. Она внезапно осознала, что не желает молодым счастья. Эти два инфантильных придурка рано или поздно разбегутся, и останется маленький, сопливый комочек, которому нельзя будет сказать, чтобы он тоже разбирался со своими проблемами сам, потому что у него такие родители. У комочка будет тетка. И этой теткой будет она. И она просто станет тащить на себе плод совместной любви своей бестолковой сестрицы и бывшего жениха. Перспектива - зашибись!
        - Слушайте, я одна тут понимаю, что проще сделать аборт, а детей заводить, когда вы на ноги встанете? - поинтересовалась Таня.
        - Аборт - грех! - ахнула Ольга.
        - Грех - дурой такой быть и за дурака замуж бежать! - крикнула Татьяна. Ей было тошно. Конечно, грех. И не ей решать. И даже хорошо, что не ей.
        - Давайте обсудим свадьбу, - вернул всех к началу дискуссии Денис. - Значит, платье шьет Таня…
        - Стоп! - Таня потерла лицо и бессильно махнула рукой. - Тряпка на платье - с тебя.
        - Ты можешь подарить его нам на свадьбу, - предложил Денис. - Тогда деньги можешь не дарить.
        - Заметано, - хмыкнула Таня. Жених был ужасен в своей бесконфликтности и приземленности. Похоже, Ольга уже вляпалась, и ее можно лишь пожалеть.
        - Спиртное - маманя самогона привезет. Мясо надо еще. Это я не знаю. Кабанчика она может и отказаться колоть. Дорого это слишком. Она его всю зиму ест и продает еще.
        - Ну, свадьба раз в жизни бывает, - нахмурился будущий тесть. - Может и пожертвовать мясом-то.
        - Нас у мамани пятеро, - напомнил Денис. - У нее не свиноферма, чтобы каждому по кабанчику дарить. Да еще самогон она повезет. Не, не пойдет…
        С этих слов начался ожесточенный торг, в суть которого Таня уже не вслушивалась. Она смотрела на блаженно улыбавшуюся сестру и тихо возмущалась.
        Правильно говорят: где дуракам жить легко, там умные мучаются.

        Свадьба напоминала зарисовку из рассказов Зощенко. Гости перепились, беременную невесту тошнило, новоиспеченная свекровь чуть не подралась с тестем, а родственники молодого агитировали городскую родню приехать к ним в село на побывку по схеме «вы - к нам, мы - к вам».
        Таня в тоске смотрела на толчею. По плотности народа на квадратный метр мероприятие напоминало поездку в метро в час пик. Жених носился с ползунками, выкачивая из гостей калым. Потом украли невесту, но пока какой-то троюродный дядька говорил прочувствованный тост о войне и ветеранах, про Ольгу благополучно забыли. И вспомнили лишь через несколько тостов на вопле «Горько!».
        - Блин, точно! - хлопнул себя по высокому лбу молодой муж и снова двинулся с подносом по гостям.
        В процессе подсчета денег про невесту опять забыли, поэтому она, устав сидеть у соседки, вернулась сама. Гостей выпроваживали уже за полночь. Деревенская мамка, прикатившая здоровенную бутыль самогона за три дня до свадьбы и облюбовавшая диван в гостиной, улеглась, не дожидаясь, пока все разойдутся. Молодые легли в бывшей комнате сестер. Братья Дениса, как на подбор, красавцы, гордо именовавшие себя
«деверьями», спали вповалку в разных частях квартиры. Они отбывали в царство Морфея поочередно, в зависимости от степени выпитого и усталости.
        Таня с любопытством посмотрела на последствия вакханалии и свалку из новых родственников.
        - Прибраться надо, - приоткрыв глаз, пробормотала маманька. - Не то мышь понюхает, все выбросить придется.
        - Валентина Захаровна, это вы мне? - вежливо уточнила Татьяна.
        - А кому ж? - Гостья натянула одеяло повыше.
        - У вас невестка работящая. Вот встанет утром и уберет. Праздник закончился, - объявила Таня и отправилась к родителям. Все равно спальных мест в квартире не было, поэтому в чьей комнате спать на полу, не имело значения.

        Утро началось с того, что похмельный папенька наступил на Татьяну.
        - Ты чего тут? - Он тоскливо шмыгнул и деликатно дыхнул в сторону.
        - Сплю я здесь. И если гостей не выпереть по месту их прописки, то я еще долго буду спать, как болонка на коврике.
        - Выпрем, - пообещал папа.
        Но, как выяснилось, он погорячился.
        - Мы теперь все - одна семья, - пояснил за завтраком Денис. - Поэтому моя родня - ваша родня.
        - И чего? - напрягся Анатолий Васильевич, с неудовольствием поглядев на братьев, уплетавших остатки свадебного пиршества. Русоволосые, плечистые красавцы, сидевшие рядком, выглядели устрашающе.
        - Пока вместе поживем, а там определимся. Места всем хватит.
        - Мне домой надо, - сурово отрезала Валентина Захаровна. - У меня хозяйство тама.
        - То есть теперь мы к вам? - с любопытством спросила Таня.
        - Нечего вам у нас делать. Сугробы одни. В апреле приезжайте, на посадки.
        - Почему в апреле? Мы вот на семейном совете решили, что Ольге свежий воздух нужен. Забирайте. - Татьяна щедрым жестом повела рукой в сторону сестры, налипшей на плечо молодого мужа. Оля поглаживала супруга по волосам и за время завтрака уже начесала ему приличный гребень.
        - Возьму, - кивнула Валентина Захаровна, правда, без восторга.
        Невестка ей не понравилась. Особенно после того, как выяснилось, что профессии у нее нет, зато есть блажь, выражавшаяся в размалеванных листах бумаги. Бумагу невестка портила сама и считала это призванием. Но городская прописка перевешивала все минусы. Теперь Денис мог получить нормальную работу и устроиться в жизни. Хоть один сын пристроен. Оставалось еще четыре. Мать строго-настрого велела им не пялиться на свояченицу, потому что на этой жилплощади ловить больше нечего.

        Сбыть с рук Ольгу не удалось. Едва она встала на учет в консультации, как сразу же выяснилось, что у будущей матери какие-то проблемы со здоровьем. Она несколько раз ложилась на сохранение. Пока Денис жил в училище, все было терпимо. Но Татьяна нервничала.
        - Скоро ребенок родится. Почему ему общежитие не дают?
        - Общежитие только для офицеров, - развел руками Денис. - Сначала мне надо училище закончить.
        - То есть ты там, а Ольга с ребенком у нас? - злобствовала Татьяна.
        - Кто ж виноват, что она у вас такая чахлая оказалась? - резонно возражал зять.
        - У нас? Нет, милый, у тебя! Это теперь твоя жена. Будь любезен - организуй быт и забери свое сокровище.
        - Так ей же в больницу постоянно надо. Куда я ее заберу? Только к матери. А там до врача семь километров через лес.
        Ситуация накалялась.
        Татьяна тихо бесилась. Ольга теперь постоянно лежала, но и лежа она продолжала радоваться. Татьяну переселили в проходную комнату.
        - Да ладно, чего я у тебя не видел, - утешил ее Денис, приехавший на побывку в разгар разборок. Татьяна категорически возражала лежать в проходе, потому что смена комнаты вынуждала ее быть постоянно при полном параде. - Все уже смотрено пересмотрено. Ходи, в чем хочешь. Все свои.

        А вскоре случилось самое страшное.
        Во всяком случае, Татьяна решила именно так. Она повезла платье очередной заказчице. Той было лень ехать на примерку, поэтому Таня сама отправилась к ней - тетка хорошо платила. В метро она увидела Дениса.
        Сначала Таня решила, что ошиблась, потому что парень стоял с букетом. Тем более что, по ее сведениям, муж сестры должен был находиться в училище.

«Я же потом сама себя сожру от любопытства», - подумала Таня, резко развернулась и двинулась к Денису.
        Это был он. По его побагровевшей физиономии и забегавшим глазкам Таня все поняла. Букет он сунул за спину и криво улыбнулся.
        - Привет. - Она исподлобья взглянула на зятя. - Ну и?
        - Чего?
        - Того! Кого ждем?
        - Никого. Я тут просто.
        - Вот и я просто. Составлю тебе компанию. А чего домой не идешь?
        - Да дела…
        - Ясно. Деловой, значит?
        - Тань, ты иди, а?
        - Ты у меня сейчас сам пойдешь!
        Их перепалку прервала томная блондинка с синими ресницами.
        - Диня, это кто? - Она положила ему на плечо холеную лапку и строго уставилась на Таню. То, что девица в старом пуховике с зализанной косичкой и бледным лицом без косметики ей не конкурентка, блондинка понимала. Но тогда кто?
        - Это сестра его жены, - просветила красотку Таня. - И сестра очень интересуется, кто вы, барышня?
        - Да знаю я про его жену. Удивить меня хотела? - фыркнула блондинка. - И чего?
        - Ничего. А вы, типа, временное явление - сахарозаменитель? Или вы на место моей сестрицы метите?
        - Это как получится, - флегматично изрекла девица.
        - Денис, а у тебя какие планы? - Таня с интересом взглянула на бордово-пятнистого донжуана.
        - Какие надо, - буркнул тот.
        - Ну ладно, не стану портить вам вечер. - Таня пожала плечами и быстро ушла. Ее трясло и колотило. Что делать со всем этим, она не представляла.

        Александра Семеновна теребила край фартука. Взгляд у нее застыл, от чего лицо приобрело нездоровое выражение.
        - Мам, ты чего? - Таня тронула ее за руку. - Давай решать, что делать. Это же кошмар.
        - А ты рада, что оказалась права? - внезапно спросила мама и внимательно посмотрела на дочь.
        Таня отнеслась к вопросу со всей серьезностью. Она помолчала, подумала, взвесив свои ощущения, и покачала головой:
        - Нет. Мне казалось, что я буду рада. Потому что… Но это так дико. Я думала, что в обморок там упаду. Мне так плохо было только один раз, когда я гриппом болела. Знаешь, ничего не двигается, все тело ватное, и как-то даже наплевать, что с тобой произойдет. Хочется просто заснуть или отключиться. Мне и сейчас не хочется думать, как быть. Потому что в данной ситуации вообще невозможно как-то «быть». Хочется очнуться, когда все само разрешится. Но оно не разрешится само, да?
        - Таня, пожалуйста, запомни на всю жизнь: все, что не имеет отношения к тебе лично, тебя не касается. Никогда не вмешивайся. Даже если ты будешь на сто процентов уверена, что знаешь, как поступить правильно. Это не твоя жизнь, а Ольгина. И если она ничего не знает, значит, так надо.
        - Покрывать этого битюга?
        - Нет. Просто самоустраниться.
        - Это предательство! - Таня вспыхнула и с недоумением посмотрела на мать. - Это подло. Мы что, ничего ей не скажем?
        - Представь, что мы скажем. И как нам всем жить дальше? - Александра Семеновна закрыла глаза и потерла виски. - Как минимум у нее от переживаний может что-нибудь случиться с ребенком. И как ей жить после такого?
        - Я же как-то жила, - буркнула Таня.
        - Ты его не любила. А она любит. Это все очень страшно. Я тоже не знаю, как поступить. Поэтому давай подождем. Если их поссорить и развести, то что в итоге? Ольга с ребенком и без мужа, ребенок без отца. Кому будет лучше?
        - Зато это будет правильно! - воскликнула Таня. - Я не представляю, как жить в одной квартире с этим упырем. Ты бы видела: глазки бегают, щечки красные, как у диатезника! Тьфу!
        - Жизнь - сложная вещь. - Мама вздохнула и поморщилась. - Здесь все не такое, каким кажется с первого взгляда. То, что хорошо одному, трагедия для другого. Что кажется правильным тебе, для кого-то станет фатальной ошибкой. Я просто хочу тебя попросить - не вмешивайся.

        Денис приперся в выходные как ни в чем не бывало. Поцеловал Ольгу, погладил ее огромный живот, поддакнул тестю, ругавшему политику партии и правительства, и кивнул Тане.
        Татьяна терялась в догадках. Она весь вечер ждала, что Денис попытается с ней уединиться и хоть как-то объясниться. Вероятно, он начнет униженно уговаривать и убеждать ее, чтобы она его не «закладывала»…
        Ничего подобного не произошло.
        Так мог вести себя только человек с кристально чистой совестью. Денис с аппетитом ел, громко смеялся и сюсюкал с Ольгой. Недоумевающая Таня не выдержала и перед сном подкараулила Дениса, направлявшегося в свою комнату.
        - Ну и что дальше? - прошипела она, ухватив его за тренировочные штаны. - Ты расстался со своей девицей?
        - Ага, - безмятежно кивнул молодой супруг и деликатно подергал штаны, намертво засевшие в крепких пальцах швеи. - Тань, спокойной ночи!
        - Что?
        - Все хорошо. Не волнуйся, - утешил ее Денис.
        - Да я прям ужас как волнуюсь! - шепотом крикнула Татьяна. - Не понимаю, почему это я должна не волноваться? У тебя баба какая-то, у меня сестра на сносях. Я не готова заменять отца твоему отпрыску! Поэтому я кранты, как взволнована, и хочу внятных пояснений!
        - А чего непонятного? Все хорошо! - повторил Денис и снова подергал штаны. Ему хотелось спать.
        - Кому хорошо? Тебе? Я хочу знать, кому конкретно хорошо! И кому будет хорошо потом?
        - Всем. - Денис высвободил наконец портки и ускакал от Тани, бросив на ходу: - Всем будет хорошо!

        Когда мужчина, прижатый женщиной к стенке, что-то такое вынужденно обещает, это просто сотрясание воздуха. И искреннее желание отвязаться. Именно в такие моменты они клянутся достать Луну с неба и шубу к Восьмому марта. Именно в подобных обстоятельствах они эхом повторяют все наши требования и подтверждают все, что мы желаем от них услышать.

        Как Таня и предполагала, хорошо было не всем.
        Однажды Денис явился домой среди недели, мрачно повозился в коридоре, потом двинулся к Ольге. А через полчаса вышел с набитой сумкой.
        - Куда это он? - удивилась Таня, не отрываясь от машинки. У нее был срочный заказ, который сулил приятную сумму денег.
        Ольга, привалившаяся к косяку, молчала. Осознав, что пауза затянулась, Таня повторила вопрос громче и наконец подняла голову. Сестра стояла, как мраморный памятник танцующему кочегару в областном парке: белая и нелепая - расставив ноги, с огромным животом и разведенными в стороны руками.
        - Оль, ты чего? - Таня испуганно моргнула. - Схватки, что ли?
        - Денис ушел.
        - Куда?
        - Совсем.
        - Как?
        Татьяна уже все поняла, но не верила, что такое важное, поворотное событие может произойти так банально и незаметно. Ей казалось, что должны быть объяснения, общие попытки решить, что и как… Она даже была готова к тому, что если Денис все же и выкинет какой-то фокус, то возникнет шанс смягчить последствия. И уж тем более Таня не ожидала, что молодой муж просто соберет вещи и свалит, не прощаясь.
        Оказывается, и так тоже бывает.


* * *
        Разводили их долго и мучительно. Ольга улыбалась, производя впечатление блаженной, и поглаживала живот. После ухода Дениса она неожиданно проявила самостоятельность и после очередного похода в консультацию увязалась за какой-то подругой по несчастью на занятия по адаптации матерей-одиночек. После занятия вернулась просветленная и несла чушь про энергетический хвост негатива, отброшенный вместе с ушедшим мужчиной.
        Перепуганная Таня, подумав, что курицу-сестру заманивают в секту, решила проверить. Про хвост ей категорически не понравилось.
        Занятия были индивидуальными и почему-то бесплатными. Тане слишком тяжело жилось, чтобы верить в бесплатный сыр. Вот в мышеловки она верила.
        - Моя миссия - помогать, - вещал колоритный дядька с абсолютно лысым бугристым черепом и пышной, но не особо длинной бородой. Он походил на Санта-Клауса, с которого сдернули праздничный колпак. Такой же улыбчивый, очкастый и румяный. - Наши девушки не платят за истину. Они делают благотворительные взносы, чтобы избежать рецидивов. А я отрубаю в данном случае у вашей сестры мужское начало, в зависимость от которого она впала. И замещаю его женским, чтобы она стала самодостаточной.
        Запутавшись в его витиеватых объяснениях, Таня покачала головой и решительно сказала:
        - Ну и хорошо, что бесплатно. Потому что у нее все равно денег нет, а я свои на это не дам.
        - Плохо, - погрустнел дядька. - Может возникнуть рецидив. Мужское начало иногда возвращается. Как бы вам это объяснить…
        - Отрастает заново, - помогла ему Таня. - Ну и ладно. Пусть отрастет. Не у меня же. До свидания.
        Ольга вяло сопротивлялась, однако дядькины проповеди повлияли на нее положительно. Она перестала мотаться по квартире тенью с перевернутой физиономией и начала снова малевать веселенькие размазни позитивных расцветок.

        Материальной стороной вопроса сестрица не интересовалась. Иногда уставшая Татьяна ощущала неконтролируемый прилив раздражения и желание разъяснить улыбающейся дурище, во что она всех втянула. Но вспоминала бело-зеленую Ольгу в первые дни после ухода Дениса и остывала. Лучше уж пусть улыбается, чем вообще уедет в дурку.
        Надо было решать вопрос с алиментами, но Оля лишь отмахивалась и говорила, что все решится как-нибудь само. Она искренне верила, что все в жизни решается само, а вовсе не за счет нервных клеток и бессонных ночей ее близких.

        Денис не явился ни на первое, ни на второе слушание. Татьяна покорно таскалась везде с сестрой: в консультацию, в суд и в больницу. Мама слегла. Папенька исходил желчью и крыл последними словами армию, государственный строй и лимитчиков.
        Их развели весной. Денис за это время ни разу не позвонил, не поинтересовался, как там его будущий ребенок.
        Однажды Таня не выдержала и поехала в училище. Денис смотрел на нее с веселым удивлением:
        - Ты чего здесь?
        - Наверное, давно пора было привыкнуть к твоей непрошибаемости, - усмехнулась Татьяна. - Но я никак не могу. Не хочешь спросить, как Ольга?
        - А чего спрашивать? Мы уже не женаты, - простодушно пояснил свою позицию Денис.
        - А ребенок? Он что, не твой будет?
        - Так когда будет-то еще. Может, она и не разродится вообще. Мало ли. - Он махнул рукой куда-то в сторону. Видимо, это означало высшую степень сомнения в том, что он все же станет отцом. - У нас в деревне все без отцов росли. И мы с братьями тоже. И ничего. Нормально все будет.
        Таня посмотрела на него внимательно, прикрыла глаза и сказала сама себе:
        - Хоть бы вас совсем не было, паразитов. Присосался, напился, отвалился. Все беды от вас. Пропади ты пропадом… - Она развернулась и медленно вышла на улицу.
        Нет никакой любви. Потому что нет больше ни рыцарей, ни героев.
        Есть только такие Денисы, которые идут по жизни, как биороботы, потребляя все необходимое для поддержания жизненной функции и оставляя после себя следы разрушительной жизнедеятельности.


* * *
        В июне, доходив положенный срок, Оля родила маленького, очень слабого мальчика.
        Она продолжала улыбаться чему-то своему и лучиться счастьем. Татьяна теперь работала и по ночам под крикливый писк маленького Вадика. Ему нужны были лекарства, массажи, витамины, памперсы и миллион прочих мелочей.
        - Не переживай, - утешала ее Оля. - Видишь, все рано или поздно решается. Жизнь не такая сложная.
        Очень хотелось поставить эту дуру на место, но теперь она была кормящей матерью. Ее психику следовало щадить. Так просила мама.
        - А меня-то кто пощадит? - плакала иногда Таня, без сил падая под утро на постель.
        Но плакала она все реже. Потому что ее щадить было некому.


        Часть II

2009 год
        - Татьяна Анатольевна! - надрывалась закройщица Лена, крича в телефонную трубку, как в рупор. - Там ткани привезли! Слышите? Привезли, говорю, ткани! Чего делать-то?
        Татьяна тоскливо смотрела сквозь залитое дождем стекло на красные мазки чужих габариток. Пробка была знатная. Она стояла намертво, лишь изредка судорожно дергаясь на пару метров вперед и снова застывая.
        - Лен, пусть Ольга примет, я не успеваю! - буркнула она, резко дернув машину вперед.
        Наглый расписной джип справа норовил влезть вперед. Татьяна была не в духе, поэтому решила из принципа не пускать его. Тем более что блондинистый мужик за рулем, опустив стекло, с наглой ухмылкой поглядывал на нее, пуская колечки дыма. Колечки исчезали под проливным дождем, а дверца со змеиными головами притиралась все ближе.
        - Так нету вашей Ольги! - орала Лена. - Опять загуляла, наверное! Вчера такой клиент красивый приходил, костюм забирал. Так она с ним уехала. Я сама ателье запирала. Слышите, Татьяна Анатольевна?
        - Да слышу, слышу! - раздраженно отмахнулась Таня. - Ты ей звонила?
        - Ага! - обрадовалась развитию темы закройщица. - Отключен телефон. Ну, ясное дело. Чтобы не мешали. - Лена осуждающе посопела и добавила: - Не дело это.
        Таня подозревала, что Ольгу та недолюбливала. Хотя Ольга бесила всех. Она так и продолжала жить, как нежная фея, порхающая над цветочной поляной. Конечно, жизнь эту фею побила, пообтрепав крылышки, но так сложилось, что Ольга, несмотря на свою кажущуюся неприспособленность, крепко зацепилась за Танину холку и продолжала плыть по жизни на сестрицыном хребте. Ей все сходило с рук. И проблемы продолжали решаться без Лелькиного прямого участия.
        Даже крошечные алименты, которые бывший муж в один прекрасный момент перестал выплачивать, Ольгу не беспокоили.
        - Унизительно разбираться из-за каких-то копеек, - рассуждала сестрица, демонстрируя превосходство над мещанскими установками домочадцев.
        Она так и не приобрела никакой профессии, продолжая малевать картины. Только уже значительно реже.
        Татьяне пришлось взять сестрицу в ателье приемщицей, чтобы от нее был хоть какой-нибудь толк. И то это было вынужденной мерой, когда ее постоянная приемщица Кира ушла в декрет. И тут выяснилось, что человек творческий плохо адаптируется в суровой реальности будней ателье.
        Если бы ателье не являлось Татьяниной собственностью, Ольгу выгнали бы в первый же день. Но это была Танюшина вотчина, ее территория, выстраданная многолетним трудом и полученная ценой невероятных усилий. Ее мечта. И в мечту пришлось впустить Ольгу, потому что об этом попросила мама.
        - Танечка, хотя бы временно. Она же у нас, как бабочка в коконе, вообще не знает жизни. Пусть хотя бы попробует поработать. - Александра Семеновна умоляюще смотрела на дочь, и той пришлось согласиться.
        Ольга влилась в коллектив так же гармонично, как в бокал с вином падает муха.
        Сотрудники недоумевали и злились.
        Неземное чудо, далекое от реальности, как эскимос от папуаса, смотрело на мир голубыми глазами пластмассовой куклы. Мозгов и опыта у новой приемщицы было примерно столько же, сколько у пластмассовой игрушки.

        Оля постоянно влюблялась, пребывая в эйфории сплетения чувств и эмоций, перенося их на бумагу и сочувствуя сестре, которая была слишком приземленной, чтобы стать счастливой.
        Татьяна мечтала, как разменяет квартиру и вышвырнет Ольгу из своей жизни. Не навсегда. На время. Чтобы эта взрослая тетка поняла, что жизнь - не медовый пряник. И никто ей ничего не должен.
        - Ты отняла у меня молодость, время, я возилась с тобой, как с инвалидкой умственного труда, ты мне надоела! - злилась Татьяна по вечерам, а сестра примирительно улыбалась и никогда не спорила. Ссориться, когда с тобой не спорят, невозможно. - Хотя бы найди нормального мужика и уезжай! Сколько можно сидеть на моей шее? Я понимаю, что должна родителям! Но тебе-то я ничего не должна.
        - Я ищу, - покорно соглашалась Лелька. - Но это все не то.
        - Это ты - не то. Не можешь найти мужа, получи профессию. Научись себя обеспечивать!
        - Тетя Таня, - басил Вадик. - Мать не может. Вы чего? Кто ее возьмет-то? Сейчас без образования никуда. Вот я вырасту и заберу ее. Не переживайте. Хотите, я буду мало есть?
        Он знал, что после этих слов тетка всегда начинала хохотать, потом трепала его по голове и мирилась с мамой.
        Вадик с самого детства знал, что мама очень добрая и бестолковая. Бестолковой ее называла бабушка. Потом он начал понимать, что мама такая же маленькая, как он, потому что все его проблемы решала тетя Таня. Она ходила в школу к директору. После того как в школу первый раз сходила мама, домой позвонил классный руководитель и попросил прийти кого-нибудь другого.
        Тогда Вадик разбил окно. Получилось это случайно. Но он навсегда запомнил первый и последний разговор с теткой. Серьезный, взрослый разговор. Из него он вынес одно: семья надеется только на него. Скоро он вырастет и станет единственной опорой для всех. Ему так понравилось, что он будет опорой! С тех пор Вадик перестал хулиганить, и в школу никого больше не вызывали.
        Когда мама отвела его на кружок рисования, куда Вадик категорически ходить не желал, тетка сказала, что не даст на это денег. Вадик обрадовался. А еще сообразил, что все стоит денег. И у его мамы денег почему-то нет. Все в доме решает тетя Таня. Но он однажды вырастет и тоже будет решать. Наравне с теткой, которую он любил, уважал и побаивался.
        Именно тетка отвела его в секцию рукопашного боя.
        - Это занятие для мужика, - заявила она. - Чтобы вырос и мог постоять за себя. И за нас всех.
        Это ему тоже понравилось. Тетя Таня в него верила - это было очень лестно и заставляло стараться.

        И вот у Ольги, похоже, случилась очередная любовь. То, что сестра не ночевала дома, уже никого не удивляло. Но то, что в первую же неделю работы она позволит себе прогулять, совершенно вывело Татьяну из себя.
        - Уволю! - бесилась Таня, подъезжая к ателье. Но увольнять было некого. Сестра на работу не пришла.
        - Татьяна Анатольевна! - выскочила навстречу Лена. - Вы не волнуйтесь, я за нее сижу.
        - А твою работу кто будет делать? - сорвалась Татьяна, но тут же извинилась: - Прости, Лен. Я просто не в себе. Спасибо тебе. Я сама сяду. И премию тебе выпишу. Только ты свое все доделай сегодня.
        - Ладно, - заулыбалась Лена. - Премия - это классно!

        - Кать, ты мне нужна. Поработаешь психотерапевтом? - Татьяна нервно сжимала телефонную трубку, постукивая карандашом по столу.
        - Что у тебя там за лошадиный цокот? - хихикнула подруга. - Пальцевой невроз? Ну-ка быстро вдохнула, сосчитала до трех и выдохнула.
        - Отстань. Не помогает мне уже ничего. Сил нет. Ну? Я к тебе приеду вечером?
        - Куда от тебя денешься? Даже если не открою, ты дверь вынесешь. И приедешь, и
«Бейлис» привезешь, и сладенькое к чаю.
        - Заметано. А ты что, опять не на диете? - повеселела Татьяна.
        - Не хами. Да, я опять не на диете. У меня очередной облом в личной жизни. Так что приедешь жаловаться, а заодно поработаешь жилеткой. До вечера, дорогуша! Смотри,
«Бейлис» мой по дороге не выпей. - Катя звонко чмокнула и положила трубку.

        Катя Морковкина была самым большим везением в Татьяниной жизни. Подруги по училищу не являлись друзьями в полном и глубоком смысле этого слова. Так, приятельницы, с которыми у Тани быстро разошлись пути. А Катя…
        Впервые жизнь свела ее с Морковкиной в детской поликлинике.

        Много лет назад у четырехмесячного Вадика поднялась температура, потекли сопли, и Ольга сразу впала в истерику, заламывая руки и теребя всех домашних с воплями: «Он умирает!»
        У Тани был очередной срочный заказ, поэтому, когда к беспрерывному плачу младенца добавились Ольгины причитания, она решила вмешаться.
        - Сделай что-нибудь, а не голоси! - рявкнула Татьяна, когда сестра в очередной раз уселась рядом плакать.
        - А что? Что я могу сделать? Он даже сморкаться не умеет!
        - А что делают твои мамашки обычно? Ты же гуляешь там с коляской с кем-то! Спроси у них.
        - Я с этими дурами не гуляю. Я только с Эльвирой общаюсь, - высокомерно сообщила Ольга, словно она общалась не с чокнутой поэтессой, а с английской королевской семьей.
        Поскольку Ольга всегда была с большим приветом, то и подружку нашла себе соответствующую. Обычные мамки с колясками, обсуждавшие цены на памперсы, свекровей и прочие неинтеллектуальные глупости, выглядели нелепыми и смешными. Оля довольно быстро от них отпочковалась, сдружившись с тощей анорексичной Эльвирой, писавшей стихи и мечтавшей о славе Беллы Ахмадулиной. Обеих меркантильные стороны жизни не волновали, поскольку за них все материальные вопросы решали домашние. Им было о чем поговорить: стихи, картины, музыка и светлое будущее. Эльвира в отличие от Лельки была дочерью профессора и женой удачливого, но мелкого бизнесмена. Бизнесмен вылупился из бывшего хулигана, поэтому Эльвиру боготворил и гордился перед корешами, что его супружница кропает стишки и планирует издаться. Чтобы жена не перенапряглась, супруг взял для ребенка няню.
        Ясно, что про лечение младенца спрашивать у Эльвиры было бы глупо.
        - Вызови врача, Лель, - отмахнулась Татьяна. - Короче, займись своим ребенком и вылечи его!
        - Он не только мой. Это еще твой племянник, - пошла на шантаж сестра.
        - Ага. Давай я сейчас займусь его соплями, а ты за меня сядешь шить! Ты не поверишь, но, если я не отвезу завтра этот костюм, мне не заплатят. А если мне не заплатят, то мы не сможем купить твоему… ах, простите, моему племяннику зимний конверт! И он у тебя околеет на фиг, и мы снова займемся его лечением! Отвяжись! Позвони в поликлинику, вызови врача! Неужели так сложно догадаться?
        - Чего ты кричишь? Сказала бы сразу спокойно! - проворчала Ольга и стала вызывать врача.
        Таня с интересом посмотрела на часы, потом на сестру. Та спокойно уселась у телефона и, шевеля губами, начала набирать телефон из папенькиного справочника.
        - Оль, тебя мама в детстве головой об пол не роняла? - не выдержала Таня.
        - Что опять не так? - обиделась Лелька.
        - Все не так. Хоть бы тебя кто-нибудь когда-нибудь за твою дурь побил, - вздохнула сестра. - Ты звонишь в папашкину поликлинику. По этому телефону он врача вызывает. А телефона детской поликлиники у нас нет. Его надо узнать. И даже если ты его узнаешь, то звонить надо утром. Сейчас ночь!
        - Интересно, - пробормотала Ольга. - А если ребенку плохо сейчас? Почему я должна ждать до утра?
        - Оль, ему не плохо, у него просто сопли. А когда станет совсем плохо, можно вызвать «Скорую»!
        Утром проинструктированная Лелька позвонила в регистратуру детской поликлиники и на первый же вопрос: «Есть ли у ребенка температура?» - ответила: «Не знаю, вроде нет».
        - Феерическая дура, - покачала головой Татьяна, многозначительно поглядев на маму.
        - Они сказали, чтобы мы сами в поликлинику шли, наш врач как раз сейчас принимает! - с изумлением сообщила Ольга домочадцам.
        Таня молча отвернулась, решив поберечь нервы. У мамы поднялось давление. Папенька как тягловая сила не рассматривался. Поэтому тащиться с сестрой в поликлинику пришлось Тане.
        - Как же ты мне надоела! - возмущалась Татьяна, одеваясь в коридоре. - Мне надо костюм отпаривать, меня заказчица ждет!
        - Тань, мы же быстро, - сюсюкала Ольга.
        - Ха-ха, - веселился папашка. - Когда это в наших поликлиниках было быстро? Засядете там на полдня.
        - Сейчас сам пойдешь, - угрожающе прошипела Татьяна. - Тут вообще кто-нибудь, кроме меня, может делать хоть что-нибудь?
        Анатолий Васильевич тут же юрким моллюском уполз в свою раковину и затих.

        Как и ожидалось, народа в поликлинике было как на первомайском салюте. По ощущениям - пришел весь район.
        - Ой, - искренне изумилась Ольга. - А что, все заболели?
        - Заткнись! - бросила Таня. - И быстро иди раздеваться и занимать очередь в свой кабинет. Я пока в регистратуру за карточкой.
        - Откуда ты все знаешь?
        - В отличие от тебя, я таскалась с папенькой в поликлинику. Если бы ты хоть раз поучаствовала в прохождении медкомиссии, то значительно обогатила бы свой куцый жизненный опыт. Быстро вали, я сказала. У меня нет половины дня, мне работать надо. - Татьяна толкнула сестру в пятую точку и пристроилась в хвост очереди, стоявшей в регистратуру.
        Когда она наконец взяла карточку и ринулась к стенду со списком участков, Ольга с Вадиком обнаружились там. Сестра, сведя бровки «домиком», изучала таблицу, изредка потряхивая кряхтящего ребенка.
        - Ты почему не в очереди? - сжав зубы, спросила Татьяна, с трудом удерживаясь от желания дать Лельке по башке.
        - Слушай. Я никак не могу вспомнить фамилию нашего врача, - проблеяла Ольга. - Она у нее мудреная такая…
        - Да! - взревела Татьяна. - Ужас, какая мудреная! Морковкина ее фамилия! Даже я запомнила, хотя приходила она к тебе, а не ко мне! Быстро иди за мной, у нас двенадцатый кабинет!
        Как и следовало ожидать, все пространство у кабинета уже было забито болящими детьми и их мамашками.
        - Что, все сюда? - громко изумилась подошедшая Ольга. - Но мы же не можем ждать! Вадик подхватит какую-нибудь инфекцию!
        - Нет, вам одной надо, - желчно парировала ближайшая девица с кривоногим карапузом у подола. - А все остальные здоровые и пришли просто так, пообщаться.
        Ольга беспомощно оглянулась на Татьяну, видимо, ожидая, что сестра немедленно полезет в драку, дабы защитить ее и малыша и как-то организовать внеочередное попадание в кабинет. Татьяна демонстративно отвернулась.
        - Мне тяжело, - проныла Ольга, перехватив Вадика повыше, как торбу. - Давай в следующий раз придем, когда людей не будет.
        - Милая, да чего ты? - воскликнула бабулька. - Вон, положь его на пеленальный столик, к моему, да распеленай, а то спарится дитя-то.
        - А вдруг ваш заразный? - рассудительно возразила Лелька. - Еще чихнет на Вадичку. Мало ли, с чем вы к врачу пришли.
        Бабка обиженно поджала губы и самоустранилась от дискуссии.
        Таня выразительно крутанула пальцем у виска, осуждающе глянув на сестру.
        Молоденькая врач не справлялась с потоком, поэтому вызывать стали по двое. Ольга пошла вместе с бровастым папашкой, чей отпрыск с воем носился по коридору, изображая реактивный самолет. Когда за ними закрылась дверь, на этаже стало тише. Через пару минут Лелька высунулась и поманила Таню:
        - Тебе велели зайти!
        Таня в изумлении быстро затолкала куртку в пакет и вошла в кабинет.
        Папашка виновато мялся у стола, а полная, румяная докторша, сдерживая смех, что-то писала в тетради.
        - Ладно, папочка, - улыбалась она, - домашний телефон вы не знаете. А какой хоть садик-то?
        - А, садик знаю, - повеселел родитель и уверенно ткнул лапой вправо. - Через проспект, красный.
        - Мне номер нужен, - закатила глаза доктор Морковкина.
        - Да который за помойкой, - терпеливо пояснял непонятливой врачихе папашка. - Его все знают. Там еще яма, и парковаться неудобно.
        - Сто раз просили не присылать с детьми пап, - пробормотала пожилая медсестра. - Вот так в справке и запишем: «Выписан в садик за помойкой».
        Татьяна прыснула, но медсестра строго осадила ее:
        - Ваша мамочка еще чище выдала. Так что не веселитесь тут.
        Бросив на Лельку уничтожающий взгляд, Таня притихла. Она терялась в догадках, что могла натворить сестрица.
        Когда пыхтящего от возмущения папашку выдворили из кабинета, участковый врач улыбнулась Татьяне и спросила:
        - Это вы с мамочкой пришли?
        - Да, я. С мамочкой.
        - А чего ж она у вас не в курсе, ввели ли ребенку прикорм? Вон у младенца вся попа в диатезе, корки сплошные, потому и температура поднялась. Да еще зубы режутся. Вы в рот-то ему заглядывали?
        - Я? - возмутилась Таня. - У него мама есть. Зачем я ребенку в рот полезу? Я вообще не в курсе, что у них там резаться должно. У меня детей нет. Считайте меня папой. Я на них деньги зарабатываю.
        - Да, она вообще ни в чем не разбирается, - снисходительно вякнула Лелька.
        Таня промолчала, с шумом выдохнув.
        Из последующей беседы выяснилось, что Лелька имеет очень отдаленное представление о том, чем и как надо заниматься с ребенком. Почти при любом вопросе она либо беспомощно оглядывалась на Таню, либо говорила, что «этим у нас занимается бабушка».
        Врач посмотрела на молодую мать с непередаваемым выражением лица и назвала лекарства, которые надо купить. Ольга уставилась на Таню, а та со вздохом попросила записать на бумажке.
        Идти в аптеку за лекарствами все равно пришлось бы ей. Ольга нормально могла купить лишь краски. Все остальное она считала малозначимым и особо не напрягалась.
        Уходя, Татьяна взяла у участковой номер телефона. На всякий случай. И предложила обращаться, если понадобятся услуги портнихи. Услуги портнихи, особенно в тогдашних условиях тотального дефицита нормальной одежды, просто не могли не понадобиться.
        Через полгода Катерина Морковкина уже ходила к ним пить чай, а через год ее можно было называть подругой.
        За десять лет у Татьяны так и не появилось более близкого друга, чем Катя.

        - Ну, что? - Катя распахнула двери и втянула гостью в квартиру. - Разувайся. И давай взятку. Хоть бы кто догадался мне подношения спиртным делать. Так нет. Регулярно конфеты тащат. И шоколадки. Я уже кондитерскую могу открывать. И запить все это богатство нечем.
        - Ты бы спилась, если бы тебе все бутыли носили, - усмехнулась Татьяна.
        - Не груби доктору! - расхохоталась Катя. - Чего у тебя случилось? Снова сестрица учудила?
        - У нее опять любовь. И эта паразитка прогуляла рабочий день.
        - Ай, какой кошмар. И что, ее теперь уволят?
        - Вот надо бы. Только мама расстроится. Я боюсь, что эта бестолочь снова куда-нибудь влипнет. - Таня уселась на стул и блаженно вытянула ноги.
        - Она живет, как настоящая женщина. У каждой нормальной бабы должен быть мужик. Мы имеем право успокаиваться только тогда, когда в нашем стойле стоит какой-нибудь конь. - Катерина выставила рюмки и пошевелила аккуратно выщипанными бровями. - Наливай!
        - У Лельки этих коней, как у тебя шоколадок. Только что-то они все на скачках бегают да на чужом ипподроме. Надоела она мне. Сил нет. Из-за нее ни жизнь не устроить, не отдохнуть нормально.
        - Не привирай. Жизнь тебе не устроить, потому что у тебя не складывается. Надо просто выделить время и поднапрячься. А ты со своим ателье носишься, как дурень с писаной торбой. Знаешь, сколько в Интернете холостых мужиков?
        - Нормальные кучкуются в других местах! - возразила Таня. - Тем более что у тебя пока ни одного нормального оттуда не выудилось. Сплошные разочарования!
        - Это да, - приуныла Катерина. Ее полное лицо резко погрустнело. - Опять у меня облом. Пошла на свидание, а он цветы подарил, сказал, что торопится, и свалил. Наверное, нужно взять себя в руки и вывесить там не только лицо, но и общий вид тела. При нынешнем спросе на стройных дам у тебя все шансы оторвать себе что-нибудь приличное. А у меня вообще без шансов. Я хороший человек, меня много, а они разбегаются, как голубые при виде десантника. Очень, знаешь ли, обидно.
        - Не расстраивайся. Просто это был не твой человек.
        - Там все не мои, судя по тенденции последних лет. Слушай, сфоткай меня целиком, я вывешусь.
        - Давай. - Таня с готовностью отряхнула руки и отодвинула кусок торта.
        - Погоди, мы же твою Ольгу еще не обсудили! - спохватилась Катерина. - При всем том, что она правильно делает, что ищет мужика, я не понимаю, почему ты не можешь турнуть ее в свободное плавание. Я бы на твоем месте сняла ей отдельную квартиру. Это вышло бы дешевле, чем их содержать.
        - Мне Вадьку жалко, - призналасьТаня. - Да и выселять Лельку - это как котенка на улицу выкидывать. Она пропадет. Надо сдать ее какому-нибудь мужику и ни при каких обстоятельствах не брать потом обратно. Или мне за это время резко успеть свинтить от родителей, и пусть крутится как хочет. Я не могу всю жизнь ее тащить. Даже в твоем Интернете: что мне в анкете писать? Женщина с жилищными проблемами, имеющая на иждивении четырех человек?
        - С таким настроем ты помрешь старой девой из-за своей сестры, - резюмировала Катерина. - Нужно что-то менять.
        - Ой, Кать, да что менять? Как? Не надо было начинать. Это как на лыжах: уж если накатала такую лыжню, то с нее не свернуть.
        - А ты найди себе кого-нибудь и сама свали к кавалеру, - предложила Катя. - Пусть они там сами как-нибудь.
        - Родителей жаль. Да и, судя по твоему богатому опыту, кавалеры сами норовят перебраться на жилплощадь к дамам. На нашей территории это будет просто феерично. У папы появится столько впечатлений, что он начнет делиться ими круглосуточно, - усмехнулась Татьяна. - Пошли фотографироваться.
        - Кто хочет - ищет возможность, кто не хочет - ищет причины. Это не я сказала, а один умный человек, - махнула рукой Катя. - Пошли.
        В комнате они долго искали место, где мадемуазель Морковкина смотрелась бы наиболее выигрышно.
        - Катька, ты не понимаешь своего счастья. Пышные блондинки ценились во все времена. Прическа классная, глаза голубые, губы пухлые - ты же куколка. Чего ты маешься? Встань к стене, и все, - недоумевала Таня.
        - Не умничай. Слушать советы женщины, у которой лет десять не было мужика, все равно что лечить зубы у патологоанатома. Вроде и врач, но специализация…
        - Да ну тебя. У меня были…
        - Таня, те, которые были, это как летний дождь. Через час после него даже луж нет. Не смеши меня. Мужчина должен оставлять в жизни женщины след.
        - Один у нас уже оставил, до сих пор разгребаю.
        - Таня, не наследить, как пьяный сантехник, а оставить след. Не путай термины.
        - Не знаю, Катюха! По мне, так все мужики - как сантехники. Пачкают полы, требуют деньги на опохмел, а трубы текут.
        - С подобным подходом пациент скорее мертв, чем жив, - констатировала подруга и сунула ей в руки фотоаппарат. - Давай щелкни меня у занавески. Я буду загадочная и томная.
        - В тюль завернешься?
        - Тогда я буду как жирная гусеница-шелкопряд. Я просто стану смотреть в окно, а занавеску вот так отодвину. - Катя налегла на подоконник и навесила на лицо выражение задумчивой грусти. - Ну как?
        - Отлично! Особенно эффектно выглядит пятая точка. Нет, лучше встань столбом. И волосы поправляй. Я читала, что мужчинам этот жест кажется одним из наиболее сексуальных.
        - Какие ты книжки-то читаешь! - засмеялась Катерина.
        - Это был журнал. Вернее, кусок журнала. Ленка в них вечно заворачивает что-то.
        - Не оправдывайся, Танька! Раз в жизни нужную вещь прочитала. Давай снимай. - Катерина начала одухотворенно всматриваться в потолок, копаясь в голове.
        - Нет, Кать, меньше экспрессии. А то такое ощущение, будто ты вшей ищешь. Просто челку поправляй. Легким движением руки.
        - Ладно. Сделай побольше фотографий, я потом выберу.
        Фотографии для сайта знакомств выбирали долго. Катя забраковала все, а Тане, наоборот, многие понравились.
        - Я тут страшная, толстая и старая, - ныла Катерина. - Давай в фотошопе вытянем.
        - Ага, чтобы у тебя стала лошадиная физиономия и башка огурцом. Не говори ерунды. Ты женщина в самом расцвете сил.
        - Намекаешь, что мне нужен Карлсон? Он тоже в расцвете сил. Слушай, я хочу изменить подачу материала. Рекламный ход!
        - Чего? - опешила Таня.
        - Как бы с юмором подойти к знакомству. Чтобы я не выглядела безнадежно тоскливой старой девой, которая просится замуж. Типа, мне и самой смешно, что меня, такую суперскую тетку, еще никто не взял. Ясно?
        - Не очень. Хочешь пропеллер себе пририсовать и Карлсона?
        - Какой Карлсон? Я хочу анкету переписать! Чтобы была смешная и стало ясно, что я девушка с изюмом. А не просто изюм второй свежести.
        Таня продолжала смотреть на подругу с недоумением.
        - Ай, - отмахнулась Катя. - Смотри, что я придумала. А то у тебя такое лицо, словно ты меня подозреваешь в невменяемости.
        Катерина пощелкала «мышкой» и вытащила на экран свою анкету:
        - Вот. «Обо мне»! Я чего написала? «Приятная блондинка без вредных привычек, уставшая от одиночества». А что сразу представляет мужик? Что я длинноногая телка, которая мечтает с ним переспать. Потому что они слово «одиночество» трактуют не в духовном смысле, а в постельном. У них мозг очень примитивно устроен. Либо, шибко опытные, вообще представляют себе потасканную тетку с крашеными патлами и тоской в глазах.
        - По-моему, ты утрируешь.
        - Ничего подобного. Те, кто представил тоскливо-потертую, вообще не написали. А те, что просто решили одноразово скрасить одиночество тоскующей блондинки, в шоке унеслись за горизонт на первом же свидании. И я придумала вот…
        Катя торжествующе взглянула на обалдевшую Татьяну и жестом фокусника-самоучки открыла белый лист с коротким стишком.
        Стихи у Татьяны ассоциировались только с придурковатой Эльвирой, сдружившейся с Лелькой на почве совместных прогулок с младенцами и общей невменяемости.
        - Ты стихи пишешь? - воскликнула она.
        - Таня, замуж захочешь - еще не такие таланты проснутся. Читай. И честно сразу скажи - здорово?
        Таня откашлялась и продекламировала вслух:
        Все мужики мне не нужны.
        Не нужен даже идеальный.
        Ведь у такой, как я, жены
        И спутник должен быть нормальный:
        Чтоб не охотился на дам,
        Чтоб в меру - и друзья, и водка,
        Заботлив, мудр не по годам…
        Я жду, любимый. Подпись: Тетка.
        - Ну? - потеребила ее Катя.
        - А почему «тетка»? - сквозь душивший ее хохот поинтересовалась Татьяна.
        - Потому что я - тетка. Не фея, не нимфа, а нормальная тетка. И мужик мне нужен крепкий и надежный, а не попрыгун. Но с юмором. Он с юмором, я с изюмом. Чтобы жить нескучно было. Тем более что к фотографии, которую мы сегодня туда повесим, только такая подпись и подойдет. Я ж на полокна!
        - Да ладно, не преувеличивай! Ты просто девушка в теле.
        - Нормально. Раз смеешься - порядок, - потерла руки Катерина. - А фото повесим вот это. У меня тут коленка здорово торчит. Игриво так. Я же игривая барышня?
        - Не то слово! Пошли «Бейлис» допьем и решим, что мне делать с Лелькой.
        То ли «Бейлиса» было мало, то ли проблема с Лелькой требовала более длительного и вдумчивого обсуждения, но к концу бутылки они к консенсусу так и не пришли. Катя считала, что Ольга все делает правильно, но ее следует отделить от Татьяниного кошелька. А Таня полагала, что отделить Лельку от кошелька все равно что оторвать ребенка от сиськи.
        - Зря ты с ней нянчишься, - сурово диагностировала Катя. - Это иждивенчество нужно было давно пресечь. Ладно, пошли смотреть, что мне там написали. Эх, это такой азарт, как на рыбалке. Клюнул - не клюнул, и кто клюнул: лещ или так, пескарик какой-нибудь чахлый.
        Как выяснилось, на Катькин стих клюнул поэт. Правда, фото у него было крайне невыразительным - лысоватый, субтильный субъект с хитрыми глазами и жилистой шеей.
        - Ладно, мне его не варить, - великодушно решила Катерина и зачитала ответ. Разумеется - в стихах. Ну а как же: чтобы поэт да не в стихах отписался. У них же зудит - лишь бы рифмы поскладывать:
        Я робок с дамами, увы.
        Мой идеал, конечно, Вы.
        Я подхожу Вам - спору нет:
        Романтик, трезвенник, поэт.
        - И чего? Вы теперь так и будете в стихах переписываться? - с интересом перегнулась через Катькино плечо Таня.
        - Не, я этот стишок неделю сочиняла, - испугалась заалевшая невеста. - Знаешь, вроде приятный мужчина. Но мелковат. Мне бы пофактурнее кого-нибудь.
        - Которые фактурнее, те стихов не пишут, - хихикнула Татьяна. - Интересно, поэт - это призвание или профессия?
        - Я думаю, место работы. - Катя с сожалением поразглядывала претендента и подытожила: - Я корыстная мымра. Вот не вижу его прекрасную душу, а вижу лишь тощего от недоедания мужичка в дешевой рубашечке. Они, наверное, тоже смотрят и фиксируют: так, на окнах тюль, а не жалюзи, прикид с рынка, прическа не из салона. Мы стали мещанами. В такой среде любовь чахнет и подыхает, как незабудка в пустыне. Вот ты спросишь: откуда незабудка в пустыне? А ее там и быть не может. И любви в этой жизни быть не может. Но есть взаимный интерес, влечение и общие продукты в холодильнике. Пусть хоть так.
        - Ужас. У нас с Лелькой примерно так, но это не любовь, - покачала головой Таня.
        - Именно любовь. Или почти любовь. Иначе ты бы устраивала свою жизнь, а не пыталась организовать свою сестрицу-иждивенку. Тань, давай тебе анкету нарисуем?
        - Нет, сначала тебя пристроим. А там, глядишь, у твоего кавалера друг образуется.
        - Да ну. Я этому даже писать не буду, - поморщилась Катя. - Уж если и выбирать, то лучших, а не первого попавшегося стихоплета. Слушай, оставайся у меня сегодня, а? Будем всю ночь мужиков в Интернете перебирать.
        - Катюх, мне домой надо. Там мама небось с ума сходит. Лелька-то совсем загуляла. Как бы с ней, дурищей, не случилось чего.
        - Носитесь с ней, как с золотым запасом страны, - обиделась Катя. - Лучше бы у меня расслабилась. Ничего с твоей сестрой не случится. Такие не тонут. Ей кругом везет. Даже ребенка родила от здорового, красивого мужика. А это в наше время тоже дорогого стоит.
        - Да, - согласилась Таня. - Стоит это очень дорого. В основном - мне. Ладно, поехала я. Вызываем такси. А ты лови своих лещей. И пусть у тебя сегодня клюнет золотая рыбка.


* * *
        Катя оказалась права. С Ольгой ничего не случилось. Она вернулась на следующий день вечером, томная и счастливая.
        - Кирюша возил меня к себе на дачу. Там так здорово! Весна! Птицы.
        - Рисуй скорее, пока впечатления не обтрепались! - ехидно бросила Татьяна. - Подаришь ему потом. Пора уже твоими полотнами дефекты обоев в чужих квартирах закрывать - у нас место закончилось. Не хочешь ли спросить, как ребенок?
        - Он уже давно взрослый. И тут полная квартира народу. - Сестра пожала плечами и блаженно уставилась в потолок. Видимо, формулировала сюжет зреющего шедевра.
        - Приперлась? - высунулся в прихожую папенька. - Надеюсь, в подоле не принесла?
        Этот глупый и неромантичный вопрос Ольга проигнорировала как несоответствующий ее возвышенному настроению.
        - Он хочет съездить со мной в Париж, - похвасталась она Татьяне, которая пила в кухне чай. - Мы повезем туда мои картины.
        - Они произведут там фурор, - хмыкнул Анатолий Васильевич. - Небось твой очередной хахаль обещал тебе Париж, сидя в позе наездника? В таком положении чего только не пообещаешь. Когда уже ты мужика нормального найдешь? Чтобы он тебя со всей твоей мазней хоть куда-нибудь забрал: в Париж или в Крыжопль. И не смей пить мои йогурты. Мне кисло-молочное необходимо. А ты перебьешься. И шоколад не жри. В Париже наешься.
        - Вы мне завидуете, - усмехнулась Лелька.
        - Шур, а она точно от меня? - Анатолий Васильевич злобно уставился на супругу. - Это же просто какой-то производственный брак. Я уже стесняюсь, что участвовал в создании этого недоразумения.
        - Перестаньте! - Таня поморщилась. - Я устала за день, а тут вы еще со своими разборками. Увезут ее в Париж - туда и дорога.
        - Тань, не злись. Тебе тоже однажды повезет, - утешила ее Лелька и даже погладила по голове, как ребенка, который позавидовал чужой карамельке.
        - Да. Особенно, если хотя бы в этот раз все окажется правдой, - вздохнула Таня.
        Но и на сей раз история повторилась. Кавалер пропал, а Ольга впала в легкую грусть.
        - Оля, я понимаю, что ты за работу не держишься, - злилась Татьяна. - Но напряги мозг и пойми: это твой последний шанс зацепиться хоть где-нибудь. В твоем возрасте не работать - аномально. Что ты станешь делать, если я займусь своей жизнью и перестану с тобой нянчиться?
        - Танюш, да занимайся на здоровье, - хлопала глазами сестра. - Я разве мешаю?
        Заняться личной жизнью, имея на руках великовозрастную тетку, ее ребенка, родителей-пенсионеров и ателье, было некогда. И сил не было. Таня надеялась, что хотя бы эту проблему судьба решит за нее сама. Тем более что личной жизнью лучше заниматься на своей территории. А у Тани таковой не имелось. Снимать жилье она не хотела, решив, что к тридцати годам накопит денег и все же разменяет их трехкомнатную квартиру на три отдельных. Родителям, Лельке и себе. Тогда у нее появится возможность помогать родителям и отделиться от сестры, предоставив той шанс пожить самостоятельно. Но деньги никак не накапливались. Поэтому Таня дала себе крайний срок - еще четыре года. В тридцать восемь можно выйти замуж и родить. Или просто родить.
        Все попытки Татьяны организовать подобие отношений с мужчинами с треском проваливались. Мужики перевелись, остались одни альфонсы или тираны, считавшие, что общение с женщиной должно происходить по схеме «раз - лежать и два - тихо». Почему ничего не представлявшие собой самцы считали половую принадлежность поводом для верховенства, было для Тани загадкой. Последний, конструктор из КБ, получавший куцую зарплату и собиравший марки, объяснил Тане данный феномен:
        - Мужчина без женщины может прожить сколько угодно. Он силен, активен, самодостаточен. Женщина же нуждается в его защите и покровительстве, - разглагольствовал он, ужиная в ресторане за Танин счет. - Таким образом, мужчина либо делает женщине одолжение, соглашаясь взять ее под крыло, либо отвергает. И если он согласился и удовлетворил ее потребность, то она должна быть благодарна, как объект зависимый.
        Таня тогда с трудом удержалась от соблазна выйти на минутку в туалет и уехать совсем, чтобы активный и самодостаточный покровитель, сделавший ей одолжение, сам расплатился за ужин. Эта история отбила у нее желание связываться с мужчинами. Тем более что, судя по поведению, все остальные думали так же, но не формулировали свою позицию вслух.

        Дела в ателье шли со скрипом. Теплый май кружил голову и мешал сосредоточиться на работе. Весна всегда бередила душу надеждами, мечтами и желаниями.
        - Это гормоны, - со знанием дела заявляла Катя. - Прямо чувствую, как они у меня в крови булькают. Я даже стала менее разборчивой.
        Таня тоже чувствовала. Особенно остро гормоны щекотали, когда Ольга ударялась в очередную одноразовую авантюру, а Таня вместо нее сидела на приемке.
        - Не понимаю, - бормотала она. - Почему опять все за мой счет? За счет моих нервов, сил и времени.
        Даже мама перестала просить за Ольгу и однажды в сердцах сказала:
        - Танюш, давай-ка, раз денег нет, купи нам с отцом развалюху в области, а квартиру разменяете. Пусть Оля одна начинает жить. И не будет работать - уволь ты ее. Я уже жалею, что попросила. Сил нет на нее, бестолковую, смотреть!
        Это было бы правильно. Но Таня точно знала, что ее станет мучить совесть, если она поступит именно так. Хотя соблазн был велик.

        Прекрасным майским утром Таня вошла в свое ателье и налетела на Лену.
        - Татьяна Анатольевна! Компьютер сломался! - заорала та. - Ольги нету, я сама мастера вызвала.
        - Какого мастера?
        - Компьютерного, - терпеливо пояснила закройщица. - Телефончик на столбе оторвала и вызвала.
        - На каком столбе? - Татьяна так обозлилась, увидев, что сестры опять нет, что даже не сразу поняла всю степень кошмарности происходящего.
        - На остановку вышла и оторвала. - Лена смотрела на нее, как на неразумное дитя. - Чего вы, в самом-то деле! Не переживайте: придет и починит.
        - А когда придет? Ужас какой! У нас же там вся документация! Бухгалтерия!
        - Сказал, через час явится.
        Когда через час в ателье вошел молодой худощавый парень, Таня готова была расцеловать его. Уже одно то, что пришел хоть кто-то, кто мог спасти скоропостижно скончавшийся железный ящик, вселяло надежду.
        - Здравствуйте! - Таня бросилась к вошедшему. - Вы компьютерщик, да? А у нас все сломалось! Кофе хотите?
        - Я кофе еще не отработал, - улыбнулся парень и солидно представился: - Иван.
        - Татьяна, меня зовут Татьяна. - Она молитвенно сложила руки. - Пойдемте, я все покажу. У него даже экран не включается, и не гудит ничего.
        - Вы идите, сами кофейку выпейте. Или валерьяночки. Сейчас разберемся.
        - Разберитесь, пожалуйста, - прошептала Таня и рухнула в кресло.
        Компьютерщик одобрительно оглядел ее ноги и, напевая, углубился в работу.
        Кофе не пился. Он застревал в горле жгучим комом, а потом сухим шаром обрывался в желудок.
        Компьютер в маленьком ателье был всего один. На нем работала и Таня, и приходящий бухгалтер, и приемщица - в общем, он был сердцем ателье. И когда оно перестало биться, Тане показалось, что она тоже умирает.
        - Девушка, да что вы так зеленеете? - весело воскликнул Иван. - Реанимируем мы вашу машинку. И беру я недорого, если вы по этому поводу переживаете. Или начальства боитесь?
        Он хитро подмигнул, приподняв голову над монитором.
        - Так вы им, жлобам, объясните, что надо вовремя технику менять. На таком допотопном агрегате стыдно работать. А персонально для вас хочу сказать, что, если пользуетесь Интернетом, ставьте антивирус.
        - Да чего там пользуетесь, - махнула рукой обессилевшая от переживаний Таня. - Только почту, и то изредка.
        - Ну да, ну да, - хмыкнул компьютерщик. - Так всем и говорите. А фотографию надо бы заменить. Несолидно. Хотите, познакомлю вас с хорошим фотографом?
        - Что? Какая фотография? Какой фотограф?
        Иван поманил ее пальцем, и Татьяна, словно кролик за удавом, покорно обошла стол и уставилась на монитор.
        На экране висела фотография Лельки, сделанная ею самостоятельно при помощи зеркала. Поэтому слева от Лелькиной лохматой башки сияла огненная вспышка, перекрывавшая половину лица. Фотографировалась безумная сестрица в ванной комнате, судя по заляпанному пастой зеркалу. Из одежды выше пояса присутствовал только лифчик. Что было ниже - оставалось лишь догадываться.
        - А что это? - ужаснулась Таня.
        - Сайт знакомств, - с шутовским поклоном прояснил картину Иван. - А вы не знали, куда свое фото вывешиваете?
        - Это сестра! - Татьяну от стыда бросило в жар, щеки полыхали, а волосы на затылке, казалось, встали дыбом, как у разозлившейся кошки. - А я-то думаю, откуда у нее столько мужиков! Тут весь день крутишься, вроде народу столько, а не познакомиться ни с кем, даже чтобы просто кофе попить! А у этой, как в очереди к терапевту, - один за одним! Вот она зачем на работу приходила! Паразитка! Ныла, что в компьютерах не разбирается. Я за нее документы все делала сама… - Таня осеклась и отстранилась от компьютерщика, с любопытством слушавшего ее откровения. - Извините. - Она провела ладошками по щекам, стерев следы справедливого негодования. - Это я от неожиданности. Вы закончили? Все работает?
        - Работает, - произнес Иван и, пощелкав «мышкой», закрыл Ольгину страницу.
        - Спасибо. - Татьяна залпом допила кофе и бессмысленно уставилась на дно кружечки.
        Надо же, даже ее сестрица умудрилась разобраться в этой жизни и найти место, где можно выбрать мужчину! Другое дело, что выбирать эта курица не умела, но хотя бы догадалась. И Катя вовсю фильтровала кавалеров. У них было какое-то подобие личной жизни. А у нее? Или лучше никакого, чем однажды понять, что рядом с тобой чужой, самодовольный индюк, мнящий себя покровителем?
        - Знаете, а давайте выпьем кофе где-нибудь в более романтической обстановке? - вдруг предложил Иван и, легко подхватив Таню под локоть, повел к выходу.
        - Как это? Я не могу, у меня работа, - залепетала она, уже понимая, что и может, и хочет, и вообще - это же просто кофе…
        Они сели за столик в соседнем кафе, и Таня напряженно подумала, что сейчас мальчик будет тягостно молчать или банально клеиться. Он был слишком молод, свеж и легок, чтобы можно было рассчитывать на что-либо серьезное.
        - А сколько вам лет? - неожиданно брякнула она и густо покраснела.
        Вот дура-то! Чтобы мужчина сразу понял, что у тебя на него обширные и далеко идущие намерения, спроси, сколько ему лет! А после ответа сразу наморщи лоб в попытках просчитать разницу в возрасте, возможность воспитать общих детей, построить дом и посадить дерево. Хуже может быть только вопрос про семейное положение.
        - Тридцать два, - улыбнулся Иван. - А что, несолидно выгляжу? Вы очень строго спросили, и я даже застеснялся. А хотите, я угадаю, сколько вам?

«Сейчас прозвучит грубая и неприкрытая лесть», - мрачно подумала Таня. И ошиблась.
        - Вам тридцать четыре? - Он откинулся на стуле и смотрел на нее с интересом. С мужским интересом, и Таня снова покраснела.
        - Я что, так плохо сохранилась, что мне можно дать мой возраст? Обычно мужчины убавляют пару лет как минимум, чтобы получился комплимент. - Она уязвленно взглянула на него из-под ресниц и опустила голову.

«Такой свеженький, юный… теленок! Зачем я вообще с ним сюда потащилась, дура старая? Или не старая? Всего два года разницы… Елки-палки, но разница-то не в ту сторону!»
        - Просто я видел скан вашего паспорта в компе, когда чинил, - рассмеялся Иван. - И решил произвести впечатление своей прозорливостью. Каюсь, не подумал, что моя точность вас заденет. А давайте пойдем вечером в кино? Вы любите кино?
        - Я не знаю, - опешила Татьяна. - И вообще… С чего вы взяли, что я могу пойти в кино? С вами.
        - Ну, вы же пошли в кафе. Если бы я был неприятен, вы бы расплатились за работу и отказались.
        - Да я, может, просто из вежливости…
        - Да? То есть вы побоялись меня обидеть и пошли с убогим из жалости? - Он заразительно расхохотался. - Таня, если я отращу бороду или отпущу щетину, то стану выглядеть значительно старше. Но щетина мешает целоваться. Вы в курсе?
        - Нет.
        - Значит, вечером идем в кино. Мне почему-то кажется, что вы там очень давно не были. Ведь так?
        - Ну… - Таня пожала плечами. - А с чего вы решили?
        - У вас было такое лицо, будто я предложил несусветную и очень неожиданную глупость. Значит, вы не в курсе, что это нормально: пойти с мужчиной в кино.
        - Да я ходила, - начала оправдываться Татьяна. - Не надо изображать знатока женской психологии. У меня просто много работы.
        - Ну и отлично. А сегодня вечером вы про свою работу забудете и получите удовольствие. Ой, только не спрашивайте опять, почему я так решил. Вы напоминаете мне мою любимую учительницу. Она была очень юной, стеснительной и пыталась вести себя с нами строго. Мы все были в нее влюблены, а она носила смешные круглые очки и хмурилась, желая выглядеть солиднее. У нее получалось. Это все такие условности. Жить надо ярко для себя, для тех, кто рядом. Надо, чтобы каждый день был наполнен не только смыслом, но и радостью. Если вы откажетесь пойти в кино, то смысл в этом дне, безусловно, останется, а радости не будет. Я уверен, вы неправильно живете. Прячетесь от жизни за стеклами простых очков, и у вас получается. Жаль, что у вас до сих пор получалось! Но я все испорчу. Хотите?
        - Это слишком неожиданно…
        - Но не слишком радикально. - Иван подмигнул ей и пообещал: - Все самые крутые виражи еще впереди. Ладно, до вечера.
        Он помедлил, словно чего-то ждал от изумленной Тани, улыбнулся и двинулся к выходу. Она оторопело сидела, пытаясь разобраться в том, что творилось в душе. А там было нечто невообразимое.

«Падение метеорита в болото, - подумала Татьяна. - Главное, чтобы потом в радиусе ста километров не осталась выжженная, радиоактивная пустыня».
        Она подозвала официантку и внезапно вспомнила, что не заплатила Ивану за работу.
        - Господи, как неудобно!
        Но еще неудобнее оказалось, когда выяснилось, что и за кофе он расплатился.

        - Татьяна Анатольевна, а чего это вы такая? - Ленка многозначительно захихикала и поиграла бровями. - Чего случилось?
        - Ой, Лена, я просто рада, что компьютер починили, - отмахнулась Татьяна, украдкой взглянув в зеркало.
        - Ясно, - прыснула Ленка. - Я за вас рада.
        Она уже выкатилась из кабинета, а Таня все смотрела на себя в зеркало, не в силах отвести взгляд.
        Катька всегда говорила, что хороший мужик рядом - как таблетка красоты, кнопка
«вкл» на телевизоре: вот только что стоял молчаливый ящик с пыльным экраном, а кто-то нажал кнопочку, и на тебе - бразильский карнавал, Эйфелева башня и все тридцать три удовольствия.
        Теперь Таня осознала, что? Морковкина имела в виду. Точно так же всякий раз сияла Ольга.

«Черт бы побрал этих мужиков! Но какой эффект от их присутствия в жизни, мама дорогая!»
        Таня светилась. Она так давно не получала удовольствия от собственного отражения, что сейчас все еще не могла поверить, что эта красивая, эффектная женщина - она. Татьяна никогда не считала себя дурнушкой, но если мужчины видят в тебе лишь партнершу на ночь, кошелек или покорную лошадь, то и сама начинаешь смотреть на себя их глазами. А сегодня на нее посмотрел совершенно другой мужчина. И Таня преобразилась. Если раньше она высматривала лишь какие-то детали, вроде первых морщинок или дефектов кожи, то сегодня впервые увидела себя целиком - женщину, которую можно и нужно любить, которая достойна большего, чем она сама себе отмерила.
        - Теперь я всегда буду такой! - сказала она зеркалу. - Кажется, я влюбилась. Нет, этого не может быть.

        - Может, может! - радостно заохала Морковкина, которой Таня немедленно позвонила. - Подумаешь - два года разницы! Таня, я считала, ты умнее. Да что это за разница? Фигня. Представь: тебе шестьдесят два, ему шестьдесят. И что, это имеет какое-то значение?
        - Катька, он совсем мальчик. Это я уже помятая жизнью, битая, гнутая и циничная. А он - дите совершенное. У него глазки чистые, мысли светлые. Хороший мальчик из хорошей семьи.
        - Гнутая, битая, - сердито пробормотала Морковкина. - Безмозглая ты. Говоришь про себя, как про коррозионные «Жигули». Или амбарный гвоздь. Мысль материальна. Ты же женщина. Фея, мечта. Это ему счастье обломилось, а не ты мальчика совращаешь. Да вообще, тридцать два года - здоровый мужик. Учись в каждой ситуации видеть плюсы, а не минусы. Тебя возня с Ольгой сделала параноиком. В жизни не все краски серые. Теперь пришла твоя очередь радоваться.
        - Я боюсь.
        - Нельзя. Чего боишься, то всегда и случается. Проецируй позитив. Молодой, красивый, чего еще надо?
        - Стабильности.
        - Слушай, тебя всего лишь пригласили в кино, - наставляла подругу Катя. - Пригласили - иди. А там смотри по обстоятельствам. Но не отказывайся от подарков, которые тебе предлагает судьба. А то сейчас откажешься, потом и не предложат.
        - Этого я тоже боюсь, - призналась Таня. - А еще мне кажется, будто у меня целлюлит начинается.
        - Вот, мыслишь в правильную сторону. Никакого целлюлита у тебя нет. Но тот факт, что ты уже готова к тому, что он твои ноги увидит, хороший знак. Благословляю тебя, дочь моя, на кино, вино и домино. И на все, что тебе сегодня предложат. И не вздумай ломаться!
        - Катя!
        - Таня! Тебе четвертый десяток! Если ты станешь изображать институтку, то мальчик испугается. Или удивится. Или поржет, и в следующий раз ты в кино пойдешь со мной. Хочешь?
        - Нет.
        - Я обиделась, но мыслишь правильно. Все, хватит работать, иди масочку сделай, маникюр-педикюр, прическу.
        - Ладно, - согласилась Татьяна. - Я тебе потом все расскажу.
        - А как же, - засмеялась Катерина. - Всю ночь буду переживать, как вы там. Чтобы все запомнила и в подробностях мне передала. Разберем твою свиданку пошагово.

        Конечно, никакую прическу Татьяна делать не пошла. Это было бы нелепо и бросалось в глаза. С первого же свидания стараться показать себя в полной красе, чтобы понравиться мужчине, - да много чести!
        Так она уговаривала себя до самого вечера, а в конце рабочего дня вдруг остро пожалела, что не причесалась и не сбегала в салон красоты. Хотелось быть свежей и желанной.
        И просто хотелось быть с ним.

«Влюбилась. Влюбилась», - выстукивало сердце.

        С появлением Ивана Татьянина жизнь сделала крутой пируэт, словно гладкая дорога, обрывающаяся в пропасть и снова взлетающая в горку. У нее захватывало дух от его поцелуев, взглядов и прикосновений. Она никогда не знала, чего ждать от непредсказуемого Ваньки, который, словно салют мрачной ноябрьской ночью, разрывал тяжелое небо яркими праздничными вспышками. Он был прекрасен и трогателен в своем желании быть рыцарем и настоящим мужчиной. Даже квартиру нашел и снял сам, решительно отметя все Танины предложения «поучаствовать материально». Иван в прямом смысле слова носил ее на руках, подавал кофе в постель и осыпал подарками. Конечно, это были маленькие сюрпризы, но тем дороже они становились для Татьяны: брелки с сердечками, мягкие игрушки, шарики, открытки…
        Ванечка был идеален и бесподобен.
        Но тем беспокойнее ей становилось.
        - Катька, я боюсь, - маялась Татьяна, приехав в очередной раз к Морковкиной и попивая в ее уютной кухне тягучий ликер. - Мне кажется, что мы очень разные. Словно мне пятьдесят, а ему десять. Он мальчишка, хулиган, а я пожилая, усталая тетка. Он шарик, а я гиря, которая намотала на себя веревку от этого шарика и не дает ему улететь, понимаешь?
        - Нет, не понимаю. Вы, Татьяна Анатольевна, с жиру беситесь. Намоталась веревка? Радуйся, что твой и не улетит. Вот у меня наоборот. Я вся такая воздушная, а у меня Леонид, как кирпич - заскорузлый, тяжелый параллелепипед. Представляешь, ответил мне как нормальный человек, красиво так, ща…
        Катерина сбегала в комнату и притащила лист.
        - Чего там, опять стихи? - насмешливо поинтересовалась Таня. - Ты их распечатываешь уже?
        - А как же? На память. Вот, слушай:
        Вы фея, вы звезда, наяда.
        Для жизни мне такую надо.
        От ваших форм я обалдел,
        И центнер - тоже не предел.
        Чем больше женщина, тем краше.
        Я образую счастье ваше.
        - Ну, как? - Катерина гордо помахала листом.
        - Так, - неуверенно пожала плечами подруга. - Мне про центнер не понравилось. Но в целом - оригинально. Если мужчина пишет стихи, то он уже небанален.
        - Вот и я так сдуру подумала, - вздохнула Катя. - Только это, оказывается, друг его написал. А Леня стихи писать не умеет.
        - А ты с другом общайся.
        - Другу нравятся тощие рыжие дылды без половых признаков. Мы с ними в выходные встречались, в смысле, с другом и его девицей. Друг классный, девица убогая, Леня примитивный, а я чуть с тоски не сдохла. Но у меня новый мужчина появился. Вчера написал. Мне понравилось.
        - Опять в стихах? Кать, может, ну их, стихоплетов? Отвечай тем, кто без стихов, по-нормальному пишет. Бывает же, что человек сам по себе интересен, а с изложением мыслей на бумаге - проблемы. У меня в школе с сочинениями тоже вечная проблема была. Говорить могу сколько угодно, а как на лист ручкой нацелишься, так в голове чисто, как в стерильном боксе. И ни одной мысли.
        - Таня, я хочу не просто мужлана в оттянутых трениках, а интересного мужчину. С высшим образованием, чувством юмора и активной жизненной позицией.
        - Это тебе мой Ваня нужен. У него ого-го какая активная позиция. Приехал тут за мной на работу на мотоцикле. Представляешь? Сказал, что будет сюрприз. Я думала - ресторан или просто романтика, а он на мотоцикле меня решил покатать. Мало того, что я чуть не описалась от ужаса, еще юбку порвала по шву, когда на его байк забиралась, колготки дорогущие зацепила о какую-то железяку и два ногтя сломала.
        - А ногти как сломала? - захохотала Катерина. - Пыталась тормозить на ходу?
        - Очень смешно. За Ваньку держалась. У меня до сих пор руки побаливают - затекли. Я как в него вцепилась, так потом еле разогнула. С ним у меня такая жизнь бурная, что пора переходить на экстремальную форму одежды. Только мне брюки не идут. Но я теперь буду бояться свиданий с ним.
        - Ну, ты и зануда. Мне бы так. Ветер, скорость…
        - Кать, ты просто не представляешь, какой ветер и какая скорость. Это не так романтично, как кажется. Но Ваньке пришлось заявить, будто я в восторге. А чего еще говорить, если у него моська светится, как у ребенка, который кривую фигню из пластилина свалял и хвастается. Попробуй скажи, что это не космический корабль, а неидентифицируемое нечто. Я боюсь его потерять, боюсь! Потому что люблю! Но любить его все сложнее. Не он плохой или не такой, а я на него не тяну.
        - А ты тяни. Или мягко говори, что писаешься, когда он быстро ездит. Это, конечно, романтики поубавит, но хоть общаться станет комфортнее. Хотя есть риск, что он найдет себе девицу помоложе и посмелее. - Катя поерзала и умоляюще состроила подруге глазки. - Татусь, пошли, глянешь последнего моего, а? Мне нужен совет.
        - Опять стихи?
        - Ты, как девушка, вообще должна позитивно относиться к поэзии, - надулась Морковкина. - Не хочешь, не надо. Я с тобой, можно сказать, самым сокровенным делюсь!
        - Пошли, пошли, - испугалась Таня. - Это я так. Переживаю, что дам неправильный совет.
        - А ты не переживай и советы давай правильные. Иначе я тебя потом побью за неэффективную консультацию.
        - Ой, это что, поэма? - Таня с удивлением посмотрела на экран. - Надо же, сколько у нас одиноких стихоплетов. Ну, ладно, давай почитаем.
        На деревьях набухли почки,
        Лезет в душу нахально весна.
        Жизнь - болото, вода да кочки,
        И за счастье - сплошная война.
        Я иду, весь в себе, интересный,
        Под ногами растаял снег,
        Да, очкастый я, нудный, пресный,
        Да - ботаник! Но я ж человек!
        Скоро зелень укроет ветки,
        Скоро грянет грозою май,
        Загляну я на чай к соседке,
        И скажу: - Вот он я, принимай!
        Ну и что - рукава протерты!
        И штаны пузырями пусть!
        Но иду я по жизни твердо.
        И дефолта я не боюсь.
        А чего мне его бояться?
        Я уверен в завтрашнем дне.
        Мне не надо за деньги держаться,
        Потому что не дали их мне.
        Не упало мне в руки наследство,
        И не выиграл я миллион.
        Зато было счастливым детство,
        И блюду я строго закон.
        За окном скоро лопнут почки,
        И начнется другая эпоха.
        У нас будут с соседкой дочки,
        Или мальчик, что тоже неплохо…
        - Класс, - выдохнула Татьяна. - А при чем тут соседка?
        - Он живет где-то рядом. Наш район по анкете, - пояснила зардевшаяся Катя. - Понравилось, да?
        - Позитивненько. А как думаешь, это там такие фигуры речи, или он прямо про себя писал?
        - Думаю, про себя. Слушай, а давай ему вместе стих ответный сочиним?
        - Не-не-не, - замахала руками Татьяна. - Во-первых, я не умею, во-вторых, это глупо - переписываться стихами. Если вы оба нормальные, трезвые люди и хотите простого человеческого счастья, то надо начинать переписываться в нормальном режиме, не истязая себя рифмами. - Таня лукавила, ей не хотелось писать стихи. Но, начав рассуждать в удобном для себя направлении, она искренне поверила в правильность своего подхода. Человек и себя, и окружающих может убедить в чем угодно, если правильно сложит слова. - Представь, что мы сейчас напряжемся и нарифмуем ему что-нибудь. А вдруг человек не сумеет придумать ответ в заданной форме? Ты же ограничиваешь его возможности рассказать о себе и спросить, что надо. Поэтому, не валяй дурака и напиши ему нормальным человеческим языком.
        - Ладно, - покладисто кивнула Морковкина. - Я тоже так думала. Просто первой сдаваться не хотелось
        - Женщине сдаться легче. Нам по статусу положено. Мужики - они гордые, как индюки. Им проще в суп, чем признаться в слабости, - просветила подругу Таня.


* * *
        Если бы мы так же легко решали собственные проблемы, как чужие! Объективно судить всегда проще, чем пытаться принять правильное решение, находясь в гуще событий.
        Таня уволила Лельку. Как только вместо надоевшей сестрицы в ателье появилась обстоятельная, исполнительная тетечка, работа наладилась.
        Жила Таня теперь с Иваном и домой не наведывалась, лишь изредка позванивая маме.
        - Ты нам пока денег не давай, - сказала мама. - Нам пенсии хватит. Если что-нибудь срочное будет, я сама тебя найду. Надо Ольгу в чувство приводить. Хотя я теперь и не представляю, как это сделать. Я ведь с ней разговаривала. Сказала, что мы с отцом не вечные, у тебя своя жизнь. Говорю, мол, как же ты дальше планируешь. А эта … ай, вот ведь кулема. Говорит, мол, картины свои продавать буду. Вадика я на лето в хороший лагерь записала, на три смены. Я тебя очень прошу, оплати ему, ладно?
        - Да не вопрос. - Таня даже возмутилась, что это ставится под сомнение. Племянника она нежно любила. Парень рос смышленым, правильным и не по годам рассудительным. Хотя с такой-то мамашей что еще оставалось?
        - Ну и ладно. Хорошо. Ольга, конечно, голодной не останется. Полностью погрузить ее в условия самостоятельной жизни мы не сможем, но хоть в чем-то ограничим. И ты ей, пожалуйста, денег не подкидывай, Танюша!
        - Могла бы и не просить, - усмехнулась дочь. - С удовольствием. Давно пора было.

        Тане вообще было не до Лельки. У нее назревали неразрешимые противоречия с Ванечкой. С ее любимым, замечательным Ванечкой, который уплывал от нее все дальше, словно рыбак на отколовшейся льдине. И как беспечный рыбак был даже не в курсе, что его давно уносит в открытое море.
        Сначала он учил Таню кататься на роликах. Разбив колени и основательно встряхнув мозг, Таня отказалась от затеи кататься по выходным в парке вместе. Потом он притащил скейт, с которого Таня сразу свалилась, разодрав об асфальт ладони. Совместный поход на байдарках с его друзьями оказался еще более чудовищным испытанием. Ледяная вода, мокрые вещи, холодная палатка, полное отсутствие бытовых удобств и комары, выпившие, казалось, всю кровь.
        Ванька продолжал радоваться жизни и повторять, что надо ловить и ценить каждое мгновение, получая от него максимум позитива. Загвоздка была в том, что Ванечка этот позитив получал, а Таня уже боялась его непредсказуемых сюрпризов. Хотелось банальности и спокойствия.
        Последней каплей стал замечательный июльский день, когда Ванька неожиданно забрал ее с работы и с таинственным видом куда-то повез. Рядом с парком он притормозил и, едва сдерживая ликование, попросил завязать глаза.
        - Сегодня будет такое, такое, - шептал он Тане. - Вот сегодня тебе точно понравится!
        Татьяна мысленно перебирала все варианты «такого», что ей могло бы понравиться. Они долго шли, потом стали подниматься по ступенькам. Иван что-то нашептывал в предвкушении. Ступенек было невероятно много.

«Ресторан на телевышке? Вид города с высоты? Он хочет подарить кольцо невесты в необычной обстановке? Заняться любовью на маяке?»
        Фантазия иссякла. Зато стало прохладно. Ветер рывками дергал одежду и пробирал до костей.
        - Вань, мы где? - Адреналин в крови зашкаливал.
        - Сейчас узнаешь! Сюрприз! - тихо смеялся любимый.
        - А чего у нее глаза завязаны, боится? - раздался неожиданно сиплый голос, и на Таню пахнуло перегаром. - Ну, давай, цепляем ее. Девушка, идите сюда.
        - Куда цепляем? - вздрогнула Таня.
        Она вдруг вообразила, что Ванька завел ее на подъемный кран, а сейчас привесит к крюку и покатает над стройкой. Таня судорожно сдернула повязку и заорала. Никакого подъемного крана не было. Ее Ванечка, так любивший сюрпризы и считавший, что жить надо ярко, притащил Татьяну на аттракцион, именуемый в народе тарзанкой.
        - Ты что? - Она вцепилась в Ванькину куртку и в бешенстве рванула его к себе. - Хотел меня привязать и сбросить вниз? Придурок малолетний! Идиот!
        Татьяна начала рыдать от ужаса, представив, что бы было, если бы сюрприз удался. Она бы полетела вниз головой с огромной высоты и, вероятно, просто умерла бы в полете от страха. Таня икала, вытирая слезы и сопли, и пыталась дотянуться до расстроенного кавалера ногой. Пнуть хотелось побольнее.
        Таня спускалась вниз на подгибающихся ногах. Колени вибрировали, норовя уронить неловкое тело. Ванька волокся следом и бубнил что-то про драйв и взрыв эмоций.
        - Пошел вон, - проговорила Таня заплетающимся языком. - И чтобы никогда больше не появлялся со мной рядом. Никогда! И не смей за мной ездить. Я хочу собрать вещи без тебя. Придешь в квартиру вечером. Гад!

        Помириться он даже не пытался. Наверное, тоже поняв, что они очень разные.
        Таня напилась и осталась ночевать у Морковкиной. Катерина гладила ее по голове и соблазняла интернет-знакомствами.
        Ее ботаник оказался счастливым билетом, который Катя вытянула вопреки законам логики. И теперь Кате очень хотелось, чтобы у любимой подруги тоже все получилось.
        - Ничего у меня не будет, - прошептала Таня, проваливаясь в сон. - Я его люблю. И ненавижу. И не прощу никогда. Мы не можем находиться рядом, как сосулька и батарея, как лев и колбаса, как плюс и минус. Он бомба замедленного действия, которая рано или поздно разорвала бы меня на куски. А я хочу жить. Просто скучно жить, выйти замуж, родить и дождаться внуков.
        Ночью она просыпалась от собственных хриплых воплей.
        Тане снился полет с тарзанки.

        Утром в Катиной квартире появился румяный, полный дядька, оказавшийся новым возлюбленным. Рядом с Морковкиной он выглядел как старший брат: такой же щекастый и улыбчивый. Волос у него почти не было, а все, что по нелепой случайности пробивалось на круглом черепе, немедленно сбривалось.
        - Гена Ботаник, - галантно представился он, когда помятая, заспанная Татьяна, пошатываясь, вползла в кухню. - Ботаник - это фамилия и образ жизни.
        - Ага, - хихикнула Катька. - Как Морковкина. Тоже и фамилия, и образ жизни. Тань, мы будем тебя лечить.
        - Поить? - Татьяна осторожно потерла виски - голова болела так, словно с тарзанки ее все же сбросили, взболтав мозг и стукнув об землю.
        - Нет, это не наши методы, - потер лапищи Гена. - Мы будем думать.
        - У меня думательная коробка болит, - пожаловалась Таня. - Давайте в следующий раз.
        - Нет, - отрезала Катерина. - Сейчас съешь таблетку, выпьешь чай и начнешь планировать позитивную программу будущего. Ясно?
        - Не очень. Таблетку дай, пока я не померла, не дождавшись позитива.
        - Клин вышибают клином, - жизнерадостно поведал Гена. - Поэтому вам нужны новые, более сильные впечатления!
        - Куда уж сильнее, - пробормотала страдалица.
        - Нет, вы неправильно меня поняли. Танечка, вам необходимы впечатления совершенно иного уровня. Нечто, способное заместить образовавшуюся пустоту.
        Таня была уверена, что образовавшуюся пустоту не заполнит ничто и никогда, но говорить об этом Гене не стала.
        - Нужны сильные эмоции. Необязательно положительные, - пояснила мысль любимого Морковкина.
        - Нормально, - зажмурилась Таня. - Мало мне неприятностей, так вы предлагаете еще какую-нибудь более впечатляющую пакость?
        - Например, в том, что человек вынужден заниматься похоронами близких, организацией поминок, есть высший смысл. Скорбящий, погрузившись в суету мелких проблем, отвлекается, горе притупляется. А в нашей российской действительности умерший вообще может в результате вызвать негодование тем, что он-де взял и помер, а вы тут теперь колбаситесь с покупкой места, доставкой гроба и ротой гостей, которые к концу поминок начнут петь, веселиться и вовсе забудут, на каком основании им дозволено поедать ваши продукты.
        - Грохнуть кого-нибудь предлагаете? - заинтересовалась Таня. - Это да. Особенно, если вместо похорон меня посадят. Тут уж точно тосковать будет некогда.
        - Вы утрируете. - Гена довольно улыбнулся. - Но сам факт, что не отрицаете возможных вариантов, уже обнадеживает.
        - Можно на ателье налоговую натравить, - подхватила мысль Татьяна. - Или забыть закрыть дверь, а потом долго и весело объясняться с милицией и считать убытки. Или врезаться на машине куда-нибудь. Пока с гаишниками, пока переломы заживут…
        - Например, займись Лелькой, - подсказала Катя. - Она тебя так бесит, что ты запросто забудешь про своего Ванечку. Злость очень качественно замещает любые другие эмоции.
        - Я и так ею всю жизнь занимаюсь, - отмахнулась Татьяна.
        - Нет, ты плотно займись. Либо сдай ее какому-нибудь мужику безвозвратно, то есть выдай замуж и быстро пропиши на чужой жилплощади. Либо просто выпри из квартиры, поменяй замки… Хотя по закону она имеет право прийти с милицией. Тогда устрой ее на работу. И можно это для себя сформулировать так: только Лелька мешает тебе устроить личную жизнь. Тогда ты ее будешь ненавидеть сильнее и выпирать станешь активнее. И у тебя появится цель, потому что после пристройства сестры ты сможешь организовать свое маленькое счастье. Тем более когда еще до этого дойдет. Но цель будет, время ты займешь, нервы потратишь.
        - Проблема в том, что эта дура ни у кого долго не задерживается. Да и не могу я сейчас ни о чем думать.
        - Таня, подождите, - произнес Гена. - Давайте конструктивно. Иван вам не пара. Более того, это все равно что держать в ванной комнате аллигатора. Даже если вы его нежно любите и без этого милого домашнего питомца не представляете свой жизни, объективно ясно, что рано или поздно он вас сожрет. Вы не просто разные. Он опасен своей тягой к адреналину. Мужчина должен быть надежным, чтобы на него можно было положиться. Представьте, что однажды у вас будут дети. Вы бы хотели своему ребенку такого отца? Не надо сразу воображать его голым и в душе, я по вашему лицу все вижу! Я о другом! Вы могли бы отпустить своего ребенка куда-нибудь с этим мужчиной? А как вы представляете взросление вашего общего ребенка? Паркур покажется самой безобидной шалостью на фоне всего того, что может предложить ваш Ваня. Это постоянный источник опасности не только для вас, но и для ребенка. Допускаю, что однажды он перебесится и повзрослеет. И тогда ничто не мешает вам вернуться к этому мужчине, если на тот момент вы не найдете свое счастье с другим. Это в любом случае будет нескоро - я имею в виду момент, когда ваш юный друг
станет более вменяемым и пригодным для совместной жизни. Таня, у вас есть время. Займите его с толком. Мне кажется, что сейчас самый подходящий момент выдать замуж вашу сестру.
        - Да как я ее выдам? - Таня с отвращением прихлебывала оздоравливающий, травяной чай, который заварила ей Морковкина. Варево в кружке было мутным и пахло какой-то пакостью. - Мне что, на свидания с ней ходить и третьей в койку к ним ложиться, чтобы разобраться, подходит мужик или нет?
        - А это уже вариант, - обрадовался Гена.
        - Нет. - Таня замотала головой. - Вы что?
        - Татьяна, вы же умная женщина! Давайте рассуждать логически: нужна ситуация, когда вы сумеете некоторое время наблюдать за возможным претендентом в родственники, так сказать, в условиях живой природы, его обычной жизнедеятельности.
        - Мужик - не клубень на грядке. - Таня с сочувствием взглянула на Гену. - Он перемещается и норовит уединиться. И не позволит мне никто бегать за ним с лупой и вести наблюдения.
        - А если подумать, - ласково продолжил Гена. - Где мужчины и женщины находятся долгое время в тесном, вынужденном сосуществовании, проявляясь максимально и строя отношения?
        - В больнице? - предположила Морковкина, решив блеснуть эрудицией.
        - В бане? - воскликнула Таня.
        - Девушки, вы удивительно не испорчены цивилизацией, - расхохотался Гена. - Да на отдыхе! В отпуске. Например, маленький отель у моря - романтика, солнце, волны. Кроме того, вы все будете лежать в непосредственной близости друг от друга, купаться на специально отведенной небольшой территории, питаться в одно и то же время в одном и том же месте. Вы просто вынуждены будете контактировать друг с другом. И даже если ваша сестра никого себе не найдет, то, во-первых, кого-нибудь найдете себе вы, а во-вторых, вы просто приятно проведете время, отдохнете и развеетесь.
        - Ну, не знаю, - испугалась Таня. - Я никогда никуда не ездила. У нас и паспортов-то заграничных нет. Нам надо деньги на квартиру копить, а то мы так и состаримся с этой захребетницей вместе.
        - Вы обедняете свою эмоциональную жизнь, - наставительно потряс указательным пальцем Гена и обличающее ткнул им в Татьяну. - Это же новые впечатления, новые люди, новые страны. В конце концов, есть вполне бюджетные варианты.
        - Канарские острова? - усмехнулась она.
        - Вы негативно настроены к самой идее, поэтому сразу принимаете все в штыки. А давайте представим, что это не у вас есть необходимость уехать развеяться, а у кого-то другого? Например, вы отправляете на отдых Катю.
        - А я бы поехала, - мечтательно закатила глаза Морковкина. - Я на пляже очень здорово смотрюсь. Это в одежде я как танк в чехле, а там - грудь наружу, попу парео прикрыла - и почесала.
        - Вот. Теперь давайте решать: вам же и кавалеры нужны нормальные, не олигархи гнилые, да? - В голосе Гены мелькнули нотки социальной непримиримости.
        Хотя кто их любит, олигархов-то? Все люди как люди, а эти… На завтрак икра, на обед фуагра, на ужин вообще кокаин какой-нибудь. И врут они все про работу. Небось сидят весь день у ксерокса, деньги ксерят и вырезают! Потому что столько заработать нельзя. Даже украсть столько и то сложно…
        - Ну, предположим, для Ольги нужен нормальный мужчина, спокойный, терпеливый, с благоговением относящийся к прибабахнутым художницам и готовый, если что, слегка погонять подругу по квартире и закрепить ее рабочее место у плиты. В общем, нужен человек не творческий, а вменяемый. Скромный по запросам, - включилась в обсуждение Татьяна.
        - Таким образом, - подхватил мысль Гена, - мы ищем средний курорт с недорогими отелями и без понтов. А где это надо искать?
        - В турфирму идти, - обрадовалась Морковкина и рванула к окну. - Вон, на ловца и зверь бежит. У нас прямо напротив очень веселенькое турбюро. Лет пять уже вывеска болтается. Значит, надежно.
        Таня подошла и глянула через Катино плечо. Турбюро действительно было веселеньким. Во всяком случае, креативная вывеска «Титаник» с неоновой картинкой корабля и пальмы наводила на мысль о невысокой степени эрудированности хозяев.
        - Да уж. «Титаник» - это очень надежно. Без вариантов, - усмехнулась Таня.
        - Ваша жизнь дала такой крен, что надо пользоваться, - голосом искусителя агитировал Геннадий. - Вы жили скучно, серо, потом появился Иван… Может, он стал поворотной вехой к чему-то новому? Судьба сама подталкивает вас, Таня!
        - Да-да, прямо к «Титанику». Очень символично.
        - Под лежачий камень вода не течет, - обрадовалась Катя. - Вот были бы у нас деньги, мы бы тоже рванули куда-нибудь. Да, Ген?
        - Безусловно. И однажды рванем.
        - Ладно. Все равно день пропал, - вздохнула Таня. - Одевайтесь. Пойдете со мной. Будете сажать меня в этот «Титаник». Но если что, учтите - вам потом совесть спать не даст.
        - Даст-даст, - утешила ее Морковкина. - У нас совести нет.

        Офис турфирмы выглядел совершенно несудьбоносно. Банальные проспекты, картинки на стенах и томная барышня за столом, оживившаяся при виде клиентов.
        - Добренький денечек, - пропела она с неподражаемым южнорусским говором. Так встречают гостей дородные селянки с караваем в руках. Но девушка была чернявой, миниатюрной и худенькой. - Меня зовут Анна. Чем могу помочь?
        - Милая барышня, - начал Геннадий, поскольку Анна смотрела исключительно в его сторону. - Мы бы хотели отправить двух очаровательных девушек приятно провести время на море. Чтобы было красиво, комфортно, нескучно и небанально.
        - Ибица, - мгновенно отреагировала Анна и многозначительно подмигнула.
        Гена густо покраснел и закашлялся.
        - Чего? - сурово поперла на девицу Морковкина. - Что это еще за глаголы?
        - Катя, остынь, - расхохоталась Татьяна. - Это такое тусовочное место. Гена, ты неправильно ориентируешь девушку.
        - Тогда Кипр, там много дискотек и тусовок. Можно еще Таиланд, там очень небанально в смысле развлечений, - затарахтела Анна, испуганно косясь на суровую Морковкину.
        - Стоп, девушка! - остановила поток рекламных речей Таня, прикинув ее возраст и представления об отдыхе «двух очаровательных девушек». - Переформулируем исходные данные. Две тетки последней степени свежести, а именно я и еще одна такая же, хотят недорого, я бы даже сказала, дешево отдохнуть на море. Но это должно быть заграничное море, с маленьким уютным отелем, где нас не украдут и не отравят местными деликатесами, приготовленными грязными рукам в общем котле.
        - Украсть-то вас точно не украдут, - порадовала Таню барышня, ослепительно улыбнувшись. - А дешево - это как?
        - Чтобы было нечто среднее между самым дорогим и самым дешевым туром, - уточнила Татьяна.
        - В Турцию хотите?
        - Не хочу. - Татьяна покачала головой. - Туда все едут. Хочу что-нибудь не такое массовое. Уж если ехать первый раз, то куда-нибудь в менее проходное место.
        - Тунис, - предложила Анна.
        - Это где? - Таня озадаченно сморщила лоб. Слово было знакомое, но привязать его к карте мира у нее никак не получалось. По ощущениям, оно должно находиться где-то между Вьетнамом и Лаосом.
        - На Средиземном море. Вы чего? - Анна подозрительно уставилась на клиентку.
        - Да? - искренне изумилась Татьяна. - Но это, наверное, дорого.
        - Найдем бюджетный вариант. Тем более что там замечательно. Сервис европейский, - защебетала девица с азартом рыбака, у которого рыба повела поплавок, - цены египетские, пляжи, как на Мальдивах, - песочек беленький, население не приставучее.
        - А отель уютный?
        - Очень! - Девица пошуршала журналами и выложила на стол каталог с картинками. - Эксклюзивное предложение. Самый лучший отель по соотношению цены и качества.
        Таня как завороженная смотрела на красивые дорожки, утопавшие в зелени цветущих кустов, на голубой бассейн, игрушечные горки аквапарка и пустой белый пляж. Она, как и всякий начинающий турист, даже не подозревала, что рекламные картинки отличаются от действительности, как ель от кактуса. Вроде иголки присутствуют, но ведь не то! Особенно под Новый год…

        Паспорта им сделали довольно быстро, и уже в сентябре, когда закончились детские каникулы и количество туристов пошло на спад, Татьяна с Ольгой стояли в аэропорту в ожидании рейса. Как водится, рейс был чартерным и отправлялся ночью, когда все приличные люди спали. Татьяна с интересом приглядывалась к пассажирам. Ей было немного грустно. Все по-свойски занимали друг другу очереди, общались и знали, куда бежать. Они с Ольгой вечно везде оказывались самыми последними, трусливо озираясь и ожидая какого-нибудь подвоха.
        Пройдя таможню, Татьяна наконец успокоилась.
        - Пошли в бар? - предложила Лелька, покрутив головой по сторонам и обнаружив, что большинство свободных от дамского сопровождения мужчин утекает именно в ту сторону.
        - Там дорого, - тихо произнесла Таня.
        - Ну, Тань, ну раз в жизни отдыхать поехали, - заныла Ольга. - Пошли в бар!
        - Заткнись. Или иди одна, - Тане было стыдно. Она взяла с собой кучу денег, но кто его знает, как там все повернется, в этом Тунисе? Поэтому расслабиться можно будет на обратном пути.
        - Дай денежку.
        - На. - Татьяна сунула сестре под нос кукиш, увенчанный наращенным расписным ноготком. - Я тебя предупреждала: это просто поездка на море. Я оплатила документы, путевки и такси. Все. Чувствуй себя багажом, если до седых волос дожила, а собственных денег не имеешь.
        - У меня нет седых волос, - обиделась Ольга. - Я есть хочу. И в туалет.
        - И чего? - Татьяна устало повернулась к сестре. - Тебя над унитазом подержать?
        - Мама, хочу писать и конфетку, - проныл сзади капризный детский голосок.
        - Во, - усмехнулась Татьяна. - Один в один. Только ты лет на тридцать старше. Все. Сиди молча и не зли меня. Я спать хочу.
        Туристы, начавшие пить в аэропорту, продолжили веселье в самолете. В салоне стоял крепкий спиртной дух, а мимо постоянно, весело покачиваясь, курсировали краснолицые мужчины и громко хохочущие девушки. И если у мужчин по лицам было видно, что они сосредоточенно спешат по делу и обратно, то девушки бродили по кругу и хохотали зазывно-старательно.
        Это было ужасно стыдно и унизительно. Таня впервые подумала, что у них с Ольгой точно такая же цель, как у этого откровенного молодняка, только они вынуждены вести себя пристойнее. А когда пристойно себя ведешь, ни один мужчина не догадается и ничего такого по твоим выразительным глазам не прочтет! Даже эти нетрезвые нимфы при всей откровенности поведения умудрялись оставаться ни с чем. Хотя, может, потому и ни с чем, что нетрезвые и доступные?
        Таня не заметила, как уснула.

        В Тунисе было лето. Самое настоящее, теплое, ласковое. С пальмами и пустыней. И черноглазыми мужчинами, с интересом поглядывавшими на вновь прибывших.
        - С местными шуры-муры разводить не вздумай, - строго проинструктировала Лельку Таня, сообразив, откуда может исходить опасность. - Только с русскими. И запомни: мы приехали сюда найти тебе мужа, а не покувыркать тебя в очередной кроватке. Времени две недели, поэтому слушай меня. Со всеми подряд не тусуйся.
        Хотя в турфирме обещали, что отель в пяти минутах от аэропорта, автобус вез их почти час. Все, с кем девушки летели, уже давно вышли, а они все ехали и ехали мимо чахлых, редких посадок, среди которых ветер гонял густой слой мусора.
        На фото Тунис выглядел иначе.
        Отель тоже был похож на фото, как проснувшаяся после бурной ночи пожилая поп-дива походила на свои портреты в глянцевых журналах.
        - Это не тот отель, - уверенно сказала Таня гиду.
        - Тот, - успокоил он. - Все сначала не узнают. Название читайте.
        Название соответствовало.
        Но если на придорожную шашлычную повесить вывеску «Метрополь», она вышеупомянутым рестораном не станет.
        Мест не было. Поэтому они сначала долго ждали в холле, потом ругались с портье, так как первым, кого они увидели в номере, был гигантский таракан, размером с Танин кулак. Обе с воплем вынеслись обратно, уронив носильщика.
        Проблему уладили к обеду, опрыскав номер вонючей химией.
        - Мне здесь не нравится, - резюмировала Таня, открывая балкон. - Надо идти куда-нибудь, пока мы не отравились. Вещи потом разберем.
        - А мне нравится, - счастливо вякнула Лелька. - Тут столько мужчин. Даже дядька этот внизу, с которым ты ругалась, классный. Плечистый такой.
        - Дорогуша, не надо бросаться на всех подряд. Тем более что номер у нас один на двоих, - заметила Татьяна. - Пошли осматривать окрестности.
        Окрестности оказались знатными. Таня с оторопью оглядела карту отеля, висевшую у выхода из здания. Карта напоминала двуспальный пододеяльник с замысловатыми узорами. Шесть корпусов, три бассейна, четыре ресторана, бары, магазины. Место оказалось камерным и уютным, как муравейник в лесу. Если не вглядываться в копошащиеся тысячи маленьких жителей, ползающих туда и обратно, сталкивающихся и разбегающихся в разные стороны.
        По дорожкам носились орущие дети, веселая молодежь и бодрые старички. Все куда-то неслись, ползли или просто целеустремленно продвигались: кто с полотенцами, кто с надувными кругами и матрасами. И все улыбались. Потому что у них не висела на хвосте нудная Лелька, желавшая пить, купаться, сидеть, лежать, спать, загорать, танцевать - и все это одновременно. Не хотела она одного - осматривать территорию. А Таня, напротив, собиралась сначала разобраться, куда они попали. К тому же отпускать сестру одну было страшно. Мало ли что. Лелька ведь хуже грудного младенца, заброшенного в тундру, - бестолковая, несамостоятельная и бедовая.
        Когда Таня увидела море, ей стало совершенно наплевать и на нывшую рядом Лельку, и на тараканов, и на вонь в номере, и на то, что отель оказался не маленьким и не уютным, как было обещано. Море было сказочно-бирюзовым, спокойным и манящим. От избытка нахлынувших чувств защипало в носу и сладко потянуло в груди.
        - Лелька, красота-то какая! - Таня вдохнула солоноватый, свежий воздух и раскинула руки. - Как хорошо, что мы сюда приехали.
        - Да просто отлично! - весело отозвался приятный баритон. - Только чего же вы такие укутанные? Только прилетели? А у нас тут лето.
        Таня резко оглянулась и оценивающе посмотрела на мужчину. Высокий, широкоплечий красавчик-брюнет, неуловимо похожий на актера с амплуа героя-любовника. Такой не был нужен ни ей, ни Ольге. Целью было что попроще.
        Это самое «попроще» обнаружилось рядом с красавчиком. Второй оказался рыжим, с замечательной веснушчатой физиономией, полноватой фигурой и круглой рязанской физиономией.
        - Девушки! - обрадовался рыжий. - А хотите, мы вам все тут покажем и расскажем?
        Таня одобрительно улыбнулась ему и вежливо кивнула:
        - Хотим. Давайте знакомиться. Я Таня. Это моя сестра - Оля.
        - Аркадий, - зычно представился красавчик. - А это мой друг Алексей.
        - Леша - это я, - подтвердил рыжий. - А вы похожи. Сразу видно, что сестры.
        - А вы нет, - схохмила Лелька, выразительно посмотрев на Аркадия.
        Таня толкнула ее в бок и выразительно показала глазами на Лешу. Лелька презрительно поморщилась.
        - Красавицы, вы не нас, случайно, делите? - хохотнул Аркадий.
        - Нет. - Таня недовольно сдвинула брови. - Мы думаем, не пойти ли нам переодеться. А то мы в утепленном варианте, вы - в трусах. Сомнительный тандем. Тем более что нам жарко.
        - Ой, а у нас такой таракан в номере страшный! - взвизгнула Ольга так, что ближайшие отдыхающие стали вытягивать шеи. - Громадный. Был. Его убили, и теперь у нас воняет.
        - Так надо было выкинуть его, - заметил Леша. - На жаре-то кто угодно завоняет. Пойдемте, мы его вынесем.
        - Воняет химией, - ласково придержала его Таня, попытавшись подтолкнуть рыцаря ближе к Лельке. - А таракана давно похоронили. Но за предложение спасибо.
        - Ой, у меня профессиональная деформация, - виновато улыбнулся Леша.
        - Вы патологоанатом? - попыталась угадать Ольга.
        - Не…
        - Могильщик? - азартно перебила его Лелька.
        - Да не…
        - Некрофил! Санитар в морге! Ловильщик бродячих собак! Ветеринар!
        - Оля, тормози! - дернула сестрицу Таня. Ей не хотелось, чтобы дурость сестрицы была распознана сразу и безвозвратно. Леша ей нравился. Как возможный зять.
        - Я в милиции работаю, - то ли стесняясь, то ли гордясь, поведал Леша. - Капитан уже.
        - Ух ты, - вежливо восхитилась Ольга с полнейшим отсутствием интереса в голосе. - А вы, Аркадий?
        - Я токарь, - сообщил тот, словно был как минимум космонавтом.
        - Вау! - взвизгнула Оля. - Как интересно.
        Таня строго посмотрела на нее, но ту уже было не остановить.
        - А я художник! - С горящим взглядом Ольга повисла на локте Аркадия, для верности сцепив пальцы. - У меня индивидуальная манера письма. Для моего стиля даже нет названия. Вы любите живопись?
        - Очень, - восхищенно сообщил Аркадий и положил свою лапу на Ольгину руку.
        Таня выразительно и предостерегающе покашляла, но Ольга тут же прервала ее кхеканье, сочувственно бросив:
        - А Таня портниха.
        Татьяна аж поперхнулась от подобной наглости. И самое изумительное, что обнаглевшая сестрица именно так и думала. То, что Таня из портнихи уже давно доросла до владелицы ателье, Ольга в расчет не брала. Для нее сестра, пожертвовавшая мечтой, оставалась банальной портнихой. А то, что только благодаря Тане она не пошла по миру с протянутой рукой - ну так что ж? Жизнь гениев всегда должны организовывать второстепенные люди.

        Все вещи в Ольгином чемодане оказались мятыми. То есть не просто помялись, а выглядели так, словно их кто-то специально жевал.
        - Как ты их складывала-то? - потрясенно спросила Таня, судорожно прикидывая, как рыжий милиционер отнесется к девице в подобном наряде. Догадается ли он о том, что фея криворукая, или спишет на случайность?
        - Надо погладить, - развела руками Лелька. - Куда же я в таком?
        - Гладь.
        - А утюг?
        - Ты не поверишь, - усмехнулась Таня, - я забыла не только утюг, но и стиральную машину. Поэтому если у тебя все мятое, то хотя бы постарайся не обляпаться!
        Наверное, так чувствуют себя мамашки, выехавшие на море с детьми, - не отдых, а сплошная суета.
        Ольгины вещи пришлось намочить и развесить по всему номеру, оставив лишь пару наименее мятых тряпок, в которые сестрица и нарядилась.
        - Значит, так. - Таня строго посмотрела на сестру. - Давай сразу определим схему действий. Тебе больше подходит Леша.
        - Ага, - обиделась Лелька. - На Аркадия глаз положила? А мне он тоже нравится!
        - Бестолочь! Твой Аркадий - ярко выраженный бабник. У него таких, как ты, как семечек в кульке. Ты на рожу его глянь…
        - Ничего рожа-то, - съехидничала Ольга. - С такой только в кино сниматься. Хотя у тебя настолько отсутствует вкус, что я не удивлюсь, если из них двоих тебе больше понравился рыжий увалень.
        - Увальни медленнее бегают, - угрюмо сообщила Таня. - А такие накачанные аполлоны с суперменовскими подбородками после того, как переспят, стартуют с места со скоростью хорошего спортивного авто. Фиг догонишь. Мне надоело, что ты, как переходящее красное знамя, мотаешься от одного мужика к другому. Я хочу, чтобы тебя уже удочерил хоть кто-нибудь и начал кормить, поить и одевать, сняв эту почетную обязанность с меня.
        - Ой, можно подумать, - надулась Ольга. - Спонсор проекта, тоже мне…
        - Оля, я хочу, чтобы ты меня сейчас услышала. Я тебя сюда вывезла, чтобы ты нашла нормального, повторяю, нормального мужика, который станет твоим мужем, отцом моему племяннику и, если тебе так нравится, спонсором проекта. Потому что ты мне надоела.
        - Ты об этом постоянно напоминаешь, - отвернулась Лелька. - Художника обидеть может каждый.
        - Настоящие обиженные художники обычно обижаются сильнее и уходят за горизонт! - крикнула Таня. - А ты за все эти годы так и не уползла от нашего холодильника дальше, чем на несколько метров! Короче, окучивай рыжего и сваливай на свободные хлеба. Я тебя предупреждаю: после возвращения отсюда мы будем разменивать квартиру. Родители отдельно, ты отдельно, я тоже отдельно. В отличие от тебя, я пашу, как папа Карло, но у меня нет ни мужика, ни семьи, ни ребенка. Ты мне мешаешь устроить жизнь, потому что я замужем за тобой. И я же являюсь отцом твоего ребенка, если смотреть по выполняемым функциям: хожу в школу, оплачиваю все его кружки?, одеваю и кормлю. Я люблю своего племянника, но он мне всего лишь племянник. А я хочу завести своего ребенка.
        - Кто тебе мешает? - удивилась Лелька. - Заводи на здоровье. Могу подсказать, как это делается. Запросто.
        - Как ты меня достала, - обессиленно выдохнула Таня. - Запомни одно: у тебя есть очень ограниченный отрезок времени, чтобы переползти с моей шеи на чью-нибудь другую. Все. Рыжий тебе свою шею легко презентует, а красавчик сбросит тебя, как насосавшегося клопа, на первом же вираже. Мое дело предупредить.
        - Хватит тыкать своими деньгами. Это в жизни не главное.
        - Вот и повторяй эту мантру, когда я тебя выпру из квартиры! - Татьяна швырнула в Ольгу мятые шорты и пошла одеваться.

        Через полчаса девушки были готовы.
        - Ух ты! - искренне обрадовался их появлению Леша.
        - Да, мы «ух ты»! - подтвердила Татьяна, подтолкнув сестрицу в Лешину сторону.
        Но Ольга ловко вывернулась и приблизилась к Аркадию.
        - А где здесь едят? - Она капризно оттопырила губку и похлопала глазками.
        - Мы вас отведем в это волшебное место, - галантно пообещал красавчик. - Кстати, тут есть еще и тематические рестораны. Народ говорит, рыбный самый приличный. Я могу забронировать столик на четверых.
        - Класс! - захлопала в ладоши Лелька.
        - А это дорого? - испуганно спросила Таня.
        - Бесплатно, - подхватил ее под руку Леша. - Пойдемте, а то сейчас все набегут, мест хороших не останется.

        Ресторан походил на заводскую столовку во время обеденного перерыва. Правда, все было очень красиво оформлено, но антураж портили толпы голодных людей, курсировавших с тарелками.
        Татьяна бегала следом за Алексеем, пытаясь расслышать его комментарии к непонятным блюдам. Его рыжий затылок весело мелькал впереди, и она, надежно пристроившись за его широкой спиной, в какой-то момент просто стала накладывать в тарелку все без разбора.
        Когда они вернулись к столу, Лелька сидела в одиночестве, изящно скрестив ножки, и потягивала что-то из стакана.
        - Ты же есть хотела? - ехидно напомнила Таня. - Или думаешь, что я сейчас буду кормить тебя с ложечки из своей тарелки? Как обычно?
        - Я ее сам покормлю. - Аркадий, к величайшему Таниному раздражению, притащил для Лельки две тарелки и бережно сунул ей под нос.

«Дамский угодник», - злобно констатировала Таня и решительно уселась напротив сестры, уступив место рядом с Лелькой Алексею. И даже подтолкнув рыжего в нужном направлении. Для верности.
        Мужчины никогда не делают того, чего от них ждут женщины. И не из вредности и духа противоречия, а в силу отсутствия житейской смекалки. Если вы, стоя в очереди в магазине, вдруг увидите, что соседняя короче и молча толкнете супруга туда, многозначительно показав на пустующее место, будьте уверены: он изумленно уставится на вас, громко спросит «чего?» и будет недоумевать, даже если вы сами метнетесь туда, бросив любимого. Более того, если его не предупредить максимально доступным и кратким текстом - держать очередь до последнего, - он поволочется следом вместе с корзиной.
        Леша не являлся исключением. И он сел рядом с Татьяной.

«Ладно, - разочарованно подумала она. - Зато у него есть возможность хотя бы смотреть на Лельку».
        Весь обед Таня развлекала собравшихся рассказами о талантах сестрицы и туманными намеками на ее великое будущее. Лелька скромно поддакивала.
        - Вы так любите свою сестру, - уважительно проговорил Леша, едва не утеряв изо рта кусок мяса, смешно оттопыривавший щеку.
        - Так она у нас умница! Наша надежа! - воскликнула Татьяна. - Вот кому-то повезет с женой. Красавица, талантище.
        - Ну да, - солидно подтвердило талантище, проникновенно взглянув на Аркадия. - Даже Вадьке мои картины нравятся.
        Дернувшись от очередного пинка, полученного от разъяренной сестры, Лелька затихла.
        - А какие тут развлечения по вечерам? - нервно затарахтела Таня, надеясь закрыть едва не открывшуюся тему про Вадьку. Ребенок - это хорошо, но лучше кавалеров сразу такими подробностями не распугивать. - Мы бы куда-нибудь сходили. Только тут, наверное, страшно одним?
        - А мы пойдем с вами, - пожал пухлыми плечами Алексей. - И все вам покажем. Дискотека тут есть приличная. Вы как относитесь к танцам?
        - Ой, отлично! - радостно пискнула Ольга, тревожно взглянув на сестру. - Я пойду!
        - Таня, а вы? - Леша нагнул лобастую голову и вопросительно уставился на Татьяну.
        - Ой, не знаю. - Она судорожно соображала. - Сходите, наверное, с Ольгой вдвоем. А потом нам расскажете. Да, Оль? Сходишь с Лешей?
        - Я тоже пойду, - напрягся Аркадий, подозрительно покосившись на Татьяну. - Олечка, возьмете меня с собой?
        - О, отлично, - обрадовался Леша. - Вот вы вдвоем и сходите! А я Таню развлеку.
        - Да ладно, - пробормотала Татьяна. - Что я такую веселую компанию разбивать буду? Я тоже пойду.

        - Дубина ты, Лелька! - буйствовала Татьяна уже в номере. - Я тебе говорю, бери Лешу. Он надежный, как валенок. В любую погоду тепло, и не жмет! Аркадий не для тебя!
        - А для кого, для тебя, что ли? - упиралась сестра. - Он красивый!
        - И чего? Ты его рисовать будешь?
        - Да!
        - Оль, тебе замуж надо! За посредственного, надежного и простецкого! Аркадий твой - петух гамбургский. Не по Сеньке шапка! Не трать время. Ты ему - как бабочка для коллекции. Пришпилит и перевернет страничку!
        - Таня, не надо мерить всех по себе. Это тебе нужен простецкий. А я - человек творческий! Мне необходим интересный мужчина, чтобы не только гвозди заколачивал, но и поговорить, и в театр сходить, и глаз чтобы радовался!
        - Да такую, как ты, слушать и терпеть рядом сможет только хмырь без особых претензий. Любая женщина, даже самая феистая из всех фей, должна если не работать, то хотя бы уметь что-то делать по хозяйству!
        - Я художник, мне руки надо беречь.
        - Все. Изыди. У меня нервов на тебя не хватает. Клей Лешу. Я надеюсь, он из Владивостока. Куда и увезет тебя, дурынду, и встретимся мы только в старости!
        - Они оба из нашего города, - огорошила ее Ольга.
        - Когда ты узнала? - обалдела Татьяна.
        - Уметь надо.
        - Да уж, ты у нас умелица. Били тебя в детстве мало. Не послушаешь меня, пеняй на себя. Не всю жизнь тебе стрекозой порхать.
        - Ты меня недооцениваешь.
        - Тьфу!

        К вечеру Татьяна решила поменять тактику. Если Ольгу с Лешей никак не свести, то надо занять Аркадия. Тогда у Леши появится свобода действия.
        Едва встретившись с ребятами, Татьяна сразу подхватила красавчика под руку и игриво спросила:
        - Так куда вы нас ведете?
        Осторожно подергав рукой и поняв, что Таню не стряхнуть, Аркадий галантно подцепил на другой локоть Ольгу. Алексей тоже не растерялся и взял под руку Татьяну. В результате они выглядели так, словно собрались играть в казаки-разбойники. Но Таня сдаваться не собиралась, поэтому пришлось идти, как на параде, - шеренгой.
        Дискотека встретила их невообразимой какофонией звуков, среди которых преобладали ударные. Слух пропадал еще на входе, зато глаз радовали разномастные девушки, равномерно перемешанные с толпой смуглых аборигенов.
        - А медленные тут бывают? - проорала Таня в ухо Аркадию.
        - Да!
        Получилось чрезвычайно романтично.

«Ну и хорошо, - подумала Татьяна. - Настрой правильный. А на медленный я этого гуся сама приглашу».
        Но ничего не вышло.
        Уже через пару мелодий, если этот грохот можно было так назвать, Ольга с Аркадием вообще пропали. Зато остался Леша, деликатно пытавшийся поухаживать за Таней путем робкого прощупывания талии и попытки споить разноцветными коктейлями.
        И нащупать, и споить получилось на «троечку». Зато сам он напился на пять баллов, перейдя в стадию чрезмерной откровенности. После брудершафта выяснилось, что рыжему принципиально нравится Татьяна и все ее рассказы про Ольгу ему надоели.
        - Если тебе Аркадий нравится, то ты так и скажи! - кипятился Леша. - Я пойму!
        Татьяна с жаром принялась заверять Алексея в обратном.
        - Да ты в сто раз лучше! - Она хлопала кавалера по круглому плечу и доверчиво дышала в ухо. - Ты был бы отличным зятем! Я только о таком и мечтала!
        - Непохоже, - с сомнением покачал головой тот. - Ты что-то все к Аркашке льнешь, я же не слепой!
        - А как иначе? - изумилась Таня.
        - А что, иначе никак?
        - Пойми, я же должна его как-то занять! Отогнать от Лельки! Она такая классная! Кошмар, какая классная! Просто ужас, какая она мечта! Ты мне веришь?
        - Верю!
        - А тут этот! А ты-то лучше!
        Леша, потерявший логическую нить, наморщил лоб в попытках инициировать мыслительный процесс:
        - Я - да. Я лучше. И чего?
        - Ну так охмури ее!
        - Кого?
        - Лельку!
        - Зачем?
        - Потому что ты лучше, чем этот! Чего непонятного? - разозлилась Татьяна и взяла Лешу за уши, слегка взболтав его черепную коробку. - Ясно?
        - Я тебе нравлюсь?
        - Очень! - Таня клятвенно сложила ручки на груди и кивнула так, что в затылке что-то хрустнуло.
        - Тогда пошли к тебе!
        - Ко мне? Зачем? А вдруг Ольги нет? Или ты ее подождать хочешь? - Теперь мысль утеряла Таня.
        - Ольги нет, - подтвердил Леша. - Они с Аркашей ушли к нам. Ну, поняла?
        - Как это? - Татьяна начала судорожно трезветь. Так резко улетучивается веселье у лыжника, несущегося с горы, когда он видит, что в конце трассы обрыв.
        - Она с ним, ты со мной. Арифметика. - Алексей, удивившись легкости, с которой выговорил довольно длинное слово, приосанился и допил коктейль.
        - Как с ним? - схватилась за сердце Таня. - А ты? Зачем со мной, когда тебе надо туда! Беги скорее! Может, они еще не успели!
        - Все они успели - не переживай!
        - Что ты смеешься? - расстроилась Татьяна. - Вот Лелька дура-то! Такого парня упустила.
        - Ну, ты за нее наверстай, - намекнул Леша, принявший ее искреннее отчаяние за комплимент.
        - Леша, почему ты такой бестолковый? Я думала, что у тебя с ней все получится. Ты надежный, уютный, был бы отличным мужем.
        - Мужем? - отшатнулся Алексей. - Погоди, это ты меня своей сеструхе, что ли, присмотрела?
        - А чего ты пугаешься? Нормальная невеста. Ладно. Облом у нас с тобой. - Таня вздохнула. - Попляшем, что ли?
        - Тань, пошли к тебе?
        - Леш, иди в болото! Курортные романчики - это пошло. Чтобы пойти ко мне, за мной год надо красиво ухаживать.
        - А если ускориться?
        - Тогда полгода. Не обижайся. Я сейчас к новым отношениям не готова.
        - А что, были старые? - ревниво поинтересовался Алексей тоном собственника.
        - Не обсуждается. Тебе есть где ночевать? - спросила Таня из вежливости.
        - Нет. Негде. Там сестрица твоя кровать амортизирует, - буркнул Леша. - Я вообще-то отдохнуть приехал. Душой и телом. И чего теперь?
        - Отдыхай. Я не в обиде. Вон тут сколько красавиц.
        - Точно не обидишься?
        - Точно. Считай, что свободен. Отель через дорогу, сама вернусь.
        - Ладно.
        Леша сорвался с места и ввинтился в толпу. Его рыжая башка вынырнула рядом с пышногривой блондинкой. Тане вдруг стало обидно: от нее отказались с такой легкостью.

«Может, зря я его отшила, - подумала она. - Хотя бы отдохнула». И сразу отогнала эту глупую мысль. Наверное, еще долго будет очень больно и тяжело. И никакой рыжий Леша не заполнит пустоту в душе.
        Она грустно вздохнула и побрела в отель.

        С Ольгой они почти не виделись. Сестрица прибегала лишь днем, чтобы переодеться.
        Отдых получился раздельным, и Таня даже начала получать от этого удовольствие. Она ложилась в самом дальнем уголке пляжа, смотрела на море и наслаждалась. Активные телодвижения ей быстро наскучили. Пару раз помахав в бассейне ногами на аквааэробике и еле отделавшись от приставшего финна, она пошла на водные горки. Надо хотя бы попробовать, раз уж приехала. Но, ошкурив всю спину о швы, тормозившие отдыхающих не хуже «лежачих полицейских», и нахлебавшись хлорированной воды, Таня вернулась к морю и больше оттуда не уходила. Изредка одинокие мужички пытались составить ей пару, но Таня вяло отмахивалась и, вежливо улыбаясь, сразу шла купаться.
        Иногда в непосредственной близости оказывались мамашки с детьми, и Таня в очередной раз понимала, что дети счастье, но очень хлопотное. Отдых с ребенком замечательно тренировал нервы и силу воли, повышая стрессоустойчивость. Маленькие человечки падали, рыдали, бросались песком, требовали пить, после чего немедленно писались и принимались снова рыдать. Они выкапывали ямы, в которые, как в волчьи ловушки, сваливались зазевавшиеся отдыхающие. Им было скучно, жарко, мокро, горячо, о чем они беспрестанно оповещали очумевших от столь активного отдыха родителей. Человечки лезли в воду, потому что нельзя, совали в рот грязные руки, потому что «кака», и ковырялись в родительских сумках, норовя выбросить в песок что-нибудь наиболее ценное.
        Таня блаженствовала, сознавая, как ей повезло.
        Безусловно, ей тоже хотелось ребенка. В перспективе. Тем приятнее сейчас было думать, что у нее пока нет живота, про который постоянно плаксиво переспрашивала у мужа соседская дамочка, ненадолго утешаясь ответом, мол, «где, не вижу, нет никакой складки». И грудь не висит, как у девицы, возившейся с двумя малышами на краю пляжа. Девица была топлес. Таня с сочувствием думала, что той даже некому сказать, что в лифчике ее огромная, плоская грудь смотрелась бы эффектнее. Но потом к девице присоединился высокий, тощий скандинав, оказавшийся папашкой извалявшихся в песке карапузов. Он изредка радостно шлепал девицу по тощей попе, а она отвечала счастливой улыбкой. Наверное, их все устраивало.
        Один раз пожилой толстый немец с масляными глазками улегся в непосредственной близости и начал подробно обсуждать сам с собой особенности фигур дам, находящихся в зоне видимости. Потом он перешел на Татьяну, и она узнала о себе много нового. Когда дед добрался до подробностей ее предполагаемой интимной жизни, Таня села на лежаке и, вежливо улыбнувшись, на его родном языке сообщила, что у нее дед погиб под Берлином в сорок пятом году, а она в детстве любила книги про пионеров-героев и мечтала отомстить какому-нибудь фашисту.
        Деда сдуло вместе с полотенцем и клетчатой пляжной торбой.
        А Таня долго довольно хихикала.

        Ей нравилось наблюдать за отдыхающими и угадывать, откуда они. Например, толстоногая, низкорослая блондинка, в короткой плиссированной юбочке, топорщащейся над целлюлитом, точно была нашей. У нее были ярко-красные губы в цвет алой майки, стискивавшей громадную, рыхлую грудь. Блондинка капризно рассказывала что-то блеклой тетке, задрапированной в черный, прозрачный платок. Тетка согласно кивала, неодобрительно поджимая тонкие, бескровные губы.
        Или горластая семья странно одетых людей. У нас в таких шмотках делают ремонт или ковыряются на огороде. Растянутые майки, шорты не по размеру, женщины с небрежно скрученными волосами. И голые дети. Нормальная немецкая семья.
        Еще Тане нравилось наблюдать за странной высохшей дамой, неизменно курсировавшей по пляжу со спутником - довольно приятным, крепким мужиком. Дядька, как верный оруженосец, таскал за ней огромный кожаный саквояж - лаковый, блестящий и нелепо смотрящийся на солнечном пляже. У дамы, оказавшейся англичанкой, каждый день были разные прически, вызывавшие нездоровый интерес туристов, поскольку эти прически всегда крепились на гладко зализанной голове и непосредственно от макушки стремились вверх куцыми башнями. В эти башни престарелая кокетка втыкала огромные красные цветы, которые цвели на территории отеля. Однажды Таня увидела ее вблизи и смущенно отвела взгляд. Гладко натянутая на мышиную мордочку пергаментная кожа, яркий макияж и тело со следами разнообразных хирургических вмешательств - без швов, но нелепое, словно неживое.
        Тетка радостно улыбнулась, словно ребенок, напомнив Лельку.

«А может, Лелька тоже с приветом? - впервые подумала Таня. - Просто мы об этом не знаем. Мы же ее не проверяли».



«Непроверенная» Лелька через неделю явилась в слезах.
        - Бросил, - констатировала Татьяна.
        Лелька мотала башкой и ревела, выдавая в пространство бессвязные, нечленораздельные звуки.
        - Оль, ну что случилось-то? - распереживалась Татьяна, устав вытирать рыдающей сестре физиономию и пытаться влить в икающую Лельку воду. - Он тебя ограбил?
        Лелька брыкнула ее ногой и заревела еще громче.
        - Изнасиловал? - терялась в догадках Таня.
        - Если бы! - провыла сестрица и рухнула на подушку, сотрясая матрас. - Он уехал!
        - Какая неожиданность, - усмехнулась Татьяна. - Мы тоже скоро уедем. Четыре дня осталось.
        - Как я без него четыре дня?
        - Да уж как-нибудь. - Татьяна махнула рукой и пошла на балкон.
        Причина рева прояснилась. И ничего удивительного в ней нет. Аркадий навсегда пропал из их жизни, что, впрочем, было ожидаемо, а Лелька опять осталась одна. Но теперь Татьяна твердо решила, что после возвращения начнет новую жизнь. И в эту же новую жизнь выпрет сестрицу.
        Остаток дня Лелька портила настроение окружающим своим похоронным видом. Она брела за Татьяной на пляж, горестно шмыгая, с опухшим от слез лицом, покорно тащилась в воду, собирая сочувственные взгляды туристов.
        К вечеру Таня не выдержала:
        - Слушай, никто не умер. У нас еще три дня оплаченного отдыха. И не смей мне этот отдых портить. Пошли в СПА сходим. Говорят, у них тут шикарные процедуры.
        Она порылась в ящике и выдернула мятую листовочку, которую ей на пляже вручил дядька в белом халате, тыкавший себя в грудь волосатым кривым пальцем и выкрикивавший: «Спа! Карашо! Привет! Пока! Приходи! Страшна-страшна!»
        Настало время ознакомиться с прайсом подробнее. Когда еще выберешься на волшебные процедуры?
        Через пару минут обе сестры хохотали, скорчившись над творением неизвестного переводчика.
        Помимо процедуры «удалить сустав с боль», СПА-центр предлагал массаж камнями,
«пилинг совсем» и «ногти + внимательность стороны Бейсик». Называлось это все
«Красотка неизменной цены».
        - «Пилинг совсем» - это, наверное, как стружку с Буратино снять, - смеялась Таня. - А Бейсик, раз с большой буквы, это, видимо, и есть тот мужик, который листовки выдает. Он в качестве бонуса после ногтей идет. Если мы, красотки, останемся в состоянии «неизменной цены». Может, у них тут натурой платят?
        После изучения английской версии текста выяснилось, что «пилинг совсем» - это всего лишь полный пилинг. А «внимательность стороны Бейсик» - обработка лица. И про «красоток неизменной цены» тоже все оказалось безобидно. Услуги входили в пакет «Красота».
        - Хорошо еще, что не красотка в пакете, - пробормотала уставшая смеяться Татьяна. - Нет, что-то мне расхотелось в СПА идти. Они, похоже, и процедуры делают так же, как переводят. Не будем рисковать.
        Чтобы Ольга посвежела и успокоилась, хватило смехотерапии с прочтением листовки и одной ночи здорового сна.

        Оставшиеся дни отдыха прошли терпимо, но в аэропорту Лелька опять начала капризничать.
        Сначала она застряла в дверях с чемоданом, сунувшись не в ту щель. Потом уронила чемодан и отломала колесико. Теперь чемодан тащился за поскуливающей Лелькой, душераздирающе скрипя по полу оставшейся железкой.
        Татьяна, раздраженная тем, что отпуск закончился, она уезжает от моря, Ольгу не пристроила, личную жизнь не наладила, фокусы сестры терпела с трудом. Точно так же, как Лелька дергала ее, дети в очереди дергали нервных мам.
        - Тань, а чего так долго? - ныла Лелька. - А мы еще приедем? Тань, а чего ты такая смурная? А какой у нас рейс? А мы в той очереди стоим? Ой, Тань, а паспорт нужен? А то я его в чемодан уже убрала.
        - Оля, открой чемодан и найди паспорт. Без него тебя не выпустят из страны. А я отойду на минуту, - не выдержала Таня и сбежала от сестры в туалет.

«Пустырника бы сейчас», - подумала она, закрываясь в кабинке. На случай, если Ольга придет ее искать.
        За тонкой стенкой хныкал писклявый детский голосок:
        - Мама, давай сказку про принцессу-какашку! Мне никак!
        - Ну вот, - голос неизвестной мамы гулко носился среди кафельных стен, - пришло время переезда. Уважаемые жители живота, сказала принцесса, я покидаю вас. И пошла на выход.
        Ребенок кряхтел, вторя ему, мамаша продолжала натужно рассказывать дальше:
        - Сама она потащила чемоданы. Но чемоданы были тяжелые-тяжелые! У меня сейчас пупок развяжется, переживала принцесса! Чемоданы никак не пролезали в двери. А-а-а! Не лезут! Или лезут? Или мы застряли? Принцесса с сопением и пыхтением толкала тяжелые сумки.
        Не выдержав, Татьяна с хохотом вывалилась из уголка задумчивости. Изумленный детский голосок из-за пластиковой дверцы почтительно произнес:
        - Мам, это принцесса смеялась? Она уехала?
        Ольга сидела у раскрытого чемодана и задумчиво перебирала шмотки. Вероятно, искала паспорт.
        - Лелька, знаешь, ты кто? - воскликнула Таня. - Ты принцесса!
        - С чего это? - с подозрением поинтересовалась Лелька.
        - А вот такой уродилась! Тебя не смущает, что твое нижнее белье рассматривает вся очередь?
        - Не могу паспорт найти, - захныкала принцесса.
        - В боковых карманах смотрела?
        - Нет, - обрадовалась сестрица. И из первого же наружного кармана выудила паспорт.
        - Правильно, мы не ищем легких путей. Сначала открыть баул, все перетрясти и лишь потом глянуть снаружи.
        Декларацию Ольга тоже заполнить не смогла. Равно как и не сумела самостоятельно объясниться с таможенником.
        Татьяна смотрела на нее почти с нежностью, представляя, как сестра однажды уедет от нее навсегда. И будет жить сама. Как-нибудь. Переезд принцессы-какашки.
        Ольга судорожно рылась в карманах.
        - Тань, я, кажется, посадочный талон потеряла, - с ужасом сообщила она.
        - Он у тебя из паспорта торчит.
        - Знаете, - неожиданно произнес сидевший напротив мужчина. - Вы удивительная женщина. Столько терпения, такта. Другая давно бы сорвалась. Я просто восхищен. Не подумайте, что я навязываю знакомство, но вы чудо. Я был уверен, что все женщины истеричные, вздорные существа. Вы меня потрясли. Кстати, меня зовут Андрей.
        - Татьяна. А это Оля.
        - Очень приятно. Скажите, а вы сестры или подруги? - Мужчина с интересом разглядывал Лельку, но обращался к Тане.
        - Сестры. - Татьяна чувствовала, как горят щеки. Ей было неловко из-за незаслуженной похвалы, из-за мужского внимания, такого неожиданного и… приятного.
        Андрей был невысок, худ, сутуловат. В общем, среднестатистический блеклый мужчина средних лет. Со слегка помятым лицом, поредевшими волосами и горечью во взгляде. Держался он с достоинством и выглядел как обедневший дворянин или затюканный, но не сдавшийся интеллигент. Нечто среднее, с неуловимыми чертами как первого, так и второго.
        Одет он был то ли в очень дорогие, то ли в дешевые вещи. Их добротная серость не позволяла определить точнее. Но обувь у него была дорогой, это Таня определила сразу.

«Да какое мне дело? - мысленно спохватилась она. И сама себе ответила: - Не хочу иждивенца с высшим образованием. Но определенно хочу хоть кого-нибудь. Интеллигентного».
        Лелька тем временем вываливала на Андрея ворох сведений о себе: талантливая художница, непризнанный гений, большое будущее, надежда российской живописи.
        - А где вы выставляетесь? - прервал ее монолог новый знакомый.
        Ольга снова завелась. Теперь основной темой стали вредители, гонители и просто завистники, не дающие ей донести свое творчество до ценителей.
        - А кто-нибудь из признанных мастеров уже давал отзывы о ваших работах? - не унимался Андрей.
        Он разглядывал Лельку с любопытством и интересом. Причем интерес этот был похож на попытку сосчитать лапки у неведомого жучка и понять, а есть ли рожки? В общем, несерьезный интерес с оттенком презрительного недоверия.
        Про мастеров у Лельки тоже имелось мнение, которое она и изложила с подробностями.
        - То есть вы не выставляетесь, об уровне работ вам никто не говорил, - подвел итог Андрей и посмотрел на Таню. - А ваша сестра работает? Или у нее домашний режим?
        - Постельный у нее режим, - пробормотала Татьяна. Но спохватившись и вспомнив, что она добрая и терпеливая, бросилась отрабатывать полученные ранее комплименты: - Ольга пока не работает, но планирует устроиться.
        - Ничего я не планирую, - возразила сестрица. - Когда я буду рисовать, если работать пойду?
        - То есть вы еще и не работаете? - Андрей удовлетворенно потер руки. - Эгоизмус махровус на фоне бытового инфантилизма.
        - Вы врач? - испугалась Татьяна.
        - Экономист. Но это не мешает мне разбираться в людях. Правда, иногда я ошибаюсь. Как-нибудь я вам об этом расскажу.
        Таня зарделась. Ей понравилось, что так ненавязчиво он обозначил продолжение их приятного знакомства.
        В самолете Лелька продолжала мотать Тане нервы, но теперь было уже значительно легче морально, так как можно было понимающе переглядываться с Андреем и тяжело вздыхать. А он успокаивающе гладил Танину руку и сочувственно прикрывал глаза.
        Такое вот трогательно взаимопонимание на фоне Лелькиного клинического идиотизма.

        - Танюха, я еле дождалась! - взвизгнула в трубке Катя. - Мы заявление подали! Только свадьба будет скромная. Даже не свадьба, а просто роспись. Но будешь ты, как свидетельница, свидетель и родители. А потом дома посидим. И решили без белого платья. Меня белый полнит.
        - Катька, как я за тебя рада! - Татьяна перестала разбирать чемодан. - Классно!
        - А ты как? Сбагрила Ольгу?
        - Это клинический случай. Ушиб всей башки. Короче, она сделала все по-своему и теперь опять на бобах.
        - А ты? - осторожно спросила Морковкина.
        - Слушай, а у меня все отлично. Во-первых, я решила прямо завтра заняться разменом. Вернее, начать процесс. Во-вторых, познакомилась с приятным мужчиной. По крайней мере будет с кем сходить в театр.
        - Ой, класс! - обрадовалась Катя. - А то я так переживаю. Свидетель-то женатый! У Генки ни одного холостого друга. Только разведенный алкаш, но он нам не подходит. А что за мужчина?
        - Пока я о нем мало знаю. Работает в норвежской фирме финансовым аналитиком. Скромный, приятный, интеллигентный. Живет с мамой. Зарабатывает вроде бы нормально. Руки не распускает. Приличный, спокойный. А умный! Он про Лельку сразу все понял.
        - Про твою Лельку все давно все поняли, кроме тебя, - вздохнула Катя. - Ну, ладно. Держи меня в курсе. И готовься быть свидетельницей. Станешь за меня ручаться и врать, что я буду хорошей женой. Все, пока-пока!
        Про Ивана Катюха не спросила, и Таня была ей за это очень признательна. Чтобы рана перестала болеть, надо постараться ее не расковыривать.
        - Не чеши - все пройдет, - говорила в детстве мама.
        У этой простенькой формулы оказался очень широкий диапазон применения.

        Андрей позвонил уже на следующий день.
        - Таня, будь внимательна, - голосом строгой бабушки вещал он. - После перелета начинается акклиматизация, это всегда стресс для организма. Одевайся теплее, не сиди на сквозняке и старайся высыпаться. Иначе ты простудишься и будешь заражать окружающих. Обязательно пей витамины. А еще лучше - ешь свежие овощи и фрукты. В них много клетчатки. Ты любишь овощи?
        - Люблю, - машинально ответила Таня, представив, как станет грызть кочан капусты или картофельный клубень. Фантазия на тему поедания сырых овощей ее не вдохновила.

«Интересно, - подумала она. - Это он за меня волнуется или за себя, причислив себя к окружающим, которых я могу позаражать?»
        - На днях открылась новая выставка. Фото глазами наших современников. Я думаю, нам бы понравилось. Ты не хочешь сходить в выходные?
        - Хочу! - торопливо выкрикнула Татьяна, испугавшись, что лекция про здоровье окажется завершающим этапом их отношений.
        - Тогда я позвоню ближе к выходным, - удовлетворенно резюмировал Андрей и положил трубку.
        - Хорошо, позвони.

        В отношениях с Иваном присутствовала острота, романтика и какая-то чертовщинка, от которой было и весело, и страшно, и любопытно одновременно. И закончилось все это плохо. Как оказалось, интересно жить - это не просто интересно, но и опасно. К опасностям Таня не была готова. Она слишком много сил и времени потратила на ателье и теперь хотела просто спокойствия и стабильности.
        Андрей мог их дать. Наверное, он даже мог дать больше. Просто пока было скучновато и надо было к нему привыкнуть. Наверное, по вечерам он станет играть в шахматы с их общими детьми. И читать огромную, как простыня, газету. Обязательно какую-нибудь серьезную, экономическую. А по выходным они будут степенно гулять в парке или ходить в театр. И никаких неприятных неожиданностей не возникнет. И юбку на байке она уже никогда не порвет. И никто не завяжет ей глаза и не сбросит вниз.
        - Вот и отлично, - пробормотала Татьяна. - Молодость закончилась. Пришла зрелость. Надо организовывать свое бытие в соответствии с возрастом.

        Если вы что-нибудь планируете и в этом задействованы другие люди, все ваши планы будут рушиться, кардинально меняться и многократно перекраиваться. Потому что каждый человек - вселенная, и вселенная эта желает сохранить свой суверенитет и право на нелепые действия. Это вам они кажутся нелепыми, а ваше мнение - субъективное. Субъективное мнение в объективной реальности не учитывается. Вот так-то!
        Папенька сидел во главе стола и хмурился:
        - Чего это меня за город? Я вам не садовод-огородник, чтобы меня на грядки высаживать!
        Семейный совет по дележке квартиры и разъезду был в разгаре.
        Мама нервничала и беспокойно косилась на Таню, а Лелька сидела с отсутствующим выражением лица и что-то черкала на листе. Истинные художники всегда выше прозы жизни и меркантильных вопросов. Она всем своим видом демонстрировала легкую снисходительность к затее и изредка улыбалась мудрой улыбкой старой черепахи, впавшей в маразм.
        - Папа, - терпеливо объясняла Татьяна. - Мы исходим из реальных финансовых возможностей. Можно сделать по-честному - всем по однокомнатной квартире. Одну мне, одну вам с мамой и одну Лельке с Вадиком. Я так и пытаюсь. Но в этом случае надо понимать, что денег на подобный затратный проект у меня нет. Просто нет! Я же не могу заработать на всех, с учетом ваших запросов. Поэтому и предлагаю вам с мамой квартиру в области, Лельке тоже, а мне в городе, потому что у меня тут ателье. И то мне придется брать кредит.
        - А почему мне однушку? - внезапно продемонстрировала глубокое знание вопроса Лелька. - Мы с Вадиком разнополые, нам надо две комнаты. И почему в области? Я в городе хочу.
        - А в области пейзажи лучше, - заржал папенька. - Я вообще считаю, что на тебе можно сэкономить. Ты же у нас выше всяких материальных заморочек. Поэтому с каких щей мы будем такие щедрые жесты делать? Давай, Тань, купим ей две комнаты в коммуналке. Для разнополых. Там хоть соседи подкармливать нашу убогую будут, если что. А глядишь, и подружится с кем-нибудь, замуж выйдет, комнаты объединят. Давай искать коммуналку с тихим алкашом. А то ведь трезвый-то в эту яму не попадется.
        - Лельке нельзя соседей. Они ее бить будут, - усмехнулась Таня. - Хотя, может, это и к лучшему. Оль, ты вообще понимаешь, о чем речь? Мы тебе ищем жилплощадь без холодильника. Ты бы бумагу-то не портила своими шедеврами, а прикинула, на что и где сможешь жить. А то я тебе деревянный дом куплю, но с двумя комнатами.
        - Я в области не хочу, - упрямо произнесла Лелька.
        - И я не хочу, - кивнул папа. - Мне нужна нормальная городская поликлиника. И в домино я там с кем стану играть?
        - Со мной, - не выдержала мама. - Мы так ни до чего не договоримся. Танюша, ты нам скажи все варианты, а уже от этого будем плясать.
        - Вариантов нет, - угрюмо вздохнула Таня. - Вернее, их огромное количество, но надо определиться принципиально. Можно взять квартиры после пожара, но тогда нужен ремонт. Можно взять Лельке комнату в коммуналке, тогда мы по бюджету влезаем.
        - Это нечестно, - заявила Ольга.
        - Ты рисуй, рисуй, не отвлекайся! - Папенька заботливо пододвинул дочурке листок. - А то как йогурты у пенсионера выпивать, так это честно, а как коммуналка - так нечестно.
        - Нам на нее соседи будут жаловаться, - бдительно просчитала ситуацию Александра Семеновна.
        - А мы адрес не оставим! - Папашка радостно похлопал себя по животу. - И пусть крутятся, как хотят.
        - А внука ты списал? - сурово спросила мама.
        Таня ойкнула. Про то, что Вадьке придется менять школу, искать новую, и вообще - оставлять его с этой пародией на мать, она не подумала.
        - Вадику будет лучше жить с нами, - сказала мама. - А к Оле он может переехать, когда она… когда-нибудь, проще говоря.
        - Нет, я против! - возмутилась Лелька.
        - А давайте удалим ее из состава присяжных заседателей, - ядовито улыбнулся папенька. - И выведем за рамки кворума. А то эта курица только и делает, что выражает недовольство. Может, поучаствуешь материально в решении вопроса? А если не можешь, то сиди тихо и запоминай, куда тебя перевезут, чтобы адрес потом не перепутать. Тумбочка дырявая.
        - Пап, ты тоже не особо напрягаешься на заработках, - огрызнулась Ольга.
        - Я напрягался, когда вас делал. Теперь ваша очередь напрягаться!
        - Ой, - заголосила мама. - Напрягался он! Держите меня семеро! Да больше разговоров!
        - Как я устала, - пробормотала Таня. - Тогда, может, мне однушку, вам с Ольгой двушку, и все?
        - Нет! - Папенька треснул по столу так, что столовые приборы в ящике жалобно звякнули. - Попрошу отделить меня от этой иждивенки. Она жрет мои йогурты, купленные на мою личную пенсию по инвалидности. И вообще, если уж решать проблему перенаселения нашей квартиры, то делать это надо радикально. Увози ее, куда хочешь. А Вадьку, так и быть, оставляй. Он хоть деду на старости лет опорой будет. На эту-то горбылину косую и не обопрешься даже. Кисточка безмозглая.
        Проблема казалась неразрешимой.
        Всю ночь Таня ворочалась, просыпаясь в поту. Ей снились кошмары: то все Ольгины ухажеры, внезапно въехавшие в их хрущевку с семьями и баулами, то сама Ольга, размножившаяся в целую орду мелких Лелек, заполонивших пространство.
        К утру стало ясно, что подсознание основной проблемой считает именно сестрицу.

        - Ты грустная. - Андрей внимательно посмотрел Тане в глаза и заботливо спросил: - Что-то случилось? Ты не простыла?
        - Ой, Андрюша, - вздохнула она. - У меня сплошные нестыковки по жизни. Период, наверное, такой.
        Она вспомнила, что психологи из глянцевых журналов настойчиво советуют не сгружать свои проблемы на мужчин. Мужчины - существа незатейливые, поэтому всякие сложности с решением чужих проблем они не любят. Они и свои-то норовят не решить, а перешагнуть, а уж дамские… Их надо правильно мотивировать, не вешая проблемы, как тяжелый вонючий хомут, на нежную мужскую шею, а аккуратно располагая задачу в непосредственной близости, как корыто с овсом, и давая установку «ты такой умный, только ты можешь мне помочь советом». Они очень любят, когда признается умственное превосходство мужчин над женщинами. Поэтому сами весело бегут к корыту и по уши погружаются в женские беды, попутно поучая, как следует разбираться с трудностями. В процессе поучений они не замечают, как втягиваются и делают все за женщин.
        - Да все в порядке, просто посоветоваться хотела, - произнесла Татьяна. - Ты же аналитик.
        Андрей степенно кивнул, мол, да, аналитик. Не то что некоторые. Она постаралась максимально сжато и доходчиво обрисовать проблему с квартирой.
        - Понимаешь, - завершила рассказ Таня. - Я считаю, что мне давно пора обзавестись собственной жилплощадью. И заняться своей жизнью. Чтобы ни от кого не зависеть и уйти от содержания Ольги. Но мы сестры, и пока живем вместе, это невозможно. Если ее оставить с родителями, то все равно придется давать на нее деньги. Не помогать родителям, даже если они будут жить отдельно, я не могу. А вот не помогать Ольге - запросто. Одно дело, когда у нас общий счетчик и холодильник, и совсем другое, когда каждая сама по себе.
        - Тебе надо изменить точку приложения усилий и поменять приоритеты, - подумав, заявил Андрей.
        - То есть?
        - Если перевести модель вашей жизни в некоторое подобие схемы, то получится следующее: ты содержишь всех, каждый член семьи зависит от тебя. Но при этом родителям ты должна, плюс они получают пенсию, а сестре не должна, и она вообще ничего не получает. Я не буду вдаваться в обсуждение, почему так получилось, что здоровая баба солидного возраста не имеет ни работы, ни профессии. Это ваша недоработка, но не проблема. Проблема это для твоей сестры, вот пусть она ее и решает. Берем за основу главное: ты - основной источник дохода. Таким образом, ты выбираешь квартиру себе, а на остаток средств покупаешь то, что получится. И не надо говорить, что ничего не получится. Хоть собачью будку на выселках, но купишь. Родителям купить на окраине. Сестре - на сдачу. И очень тщательно отследить, чтобы квартира сестры была равноудалена как от тебя, так и от родителей.
        - Это было бы идеально, но нереализуемо.
        - Таня, глаза боятся - руки делают. Начни, а там уже будем ориентироваться. Просто найди точку опоры. В данном случае - это квартира для тебя. А уже под эти финансовые условия подбирай жилье для остальных.
        Представив папеньку в собачьей будке, Таня невесело усмехнулась.
        Но не объяснять же Андрею, что у каждого в их ненормальной семейке разные представления о точке опоры.

        Андрей был мужчиной обстоятельным и серьезным. Женщин он не любил, как не любят шумных соседей сверху и соседскую собаку снизу. Соседи сверху вечно топочут по голове, что-то роняют, таскают и скрипят в неурочное время. Собака тоже норовит отозваться звонким лаем на каждое шевеление в подъезде. Ей есть дело до всего: и до кошек на улице, и до шагов на лестнице, и до других собак, имеющих наглость бегать у нее под окнами. Поэтому лай вы слушаете постоянно и однажды даже к нему привыкаете, как жители территорий, прилегающих к аэропорту, привыкают к шуму самолетов и перестают его слышать. Но вот привыкнуть к тому, что периодически эта собака не успевает со всеми своими физиологическими нуждами добежать до выхода, вы никогда не сможете. И изредка появляющиеся на полу блестящие лужи, в которые вы с завидной регулярностью наступаете, вызывают неприязнь ко всему животному миру в целом и соседской шавке в частности. Хотя, по сути, собачонка довольно милая. Когда молчит и не кусается.
        Так вот и с женщинами. Они мешали, шумели, суетились и нарушали гармонию жизни. Тем более что совсем обойтись без них было нельзя. Если вы не приемлете общественные бани, но летом у вас выключают горячую воду, то придется посетить неприятное заведение. Поэтому Андрей вынужденно общался с коллегами по работе, старательно держа дистанцию, и изредка заводил легкие романы. Легкими они были в начале, поскольку женщины всегда готовы принять мужчину таким, какой он есть, в надежде потом переделать его под свои потребности. И когда дамы понимали, что Андрей не водит их к себе домой, не обещает вечной любви, не пытается продвинуться в сторону загса и даже встречаться норовит не так часто, как хотелось бы, они принимались активно шуметь и выдвигать какие-то требования, неумело и примитивно шантажируя кавалера доступом к телу. Никакое тело не стоило его спокойствия, поэтому Андрей вынужденно разрывал отношения и искал новую пассию.
        Его мама, Евгения Борисовна, женщина мудрая и придирчивая, уже готова была опустить планку требований к будущей невестке.
        - Дрюша, - однажды сказала она. - Надо уже о детях подумать. Возраст поджимает.
        Если учесть, что ранее она просила лишь кратко рассказывать о его женщинах, не приводя их домой, поскольку в каждой заочно находила множество изъянов, это означало крайнюю степень беспокойства.
        - Мам, мне не рожать. Меня ничего не поджимает, - резонно возразил Андрей, с удивлением взглянув на родительницу. Представить, что в их тихой, ухоженной и спокойной квартире появится какая-то дама в халате, тапках и с орущим сопливым отпрыском, он не мог. Да и зачем это все?
        - Меня поджимает, - сухо произнесла мама. - Надо, чтобы кто-то взял на себя заботы о хозяйстве. Только не вздумай предлагать мне домработницу. Чужого человека в дом я не пущу. Надо найти приличную женщину с отдельной жилплощадью, чтобы либо ты к ней переехал, либо я в ее квартиру, а ты с ней сюда. Я же не вечная. Кто-то должен тебе готовить, отпаривать рубашки и рожать детей.
        - Вариант домработницы лучше. Ее, по крайней мере, всегда можно уволить. А что я буду делать с женой? Ее просто так не выгонишь, дав расчет за месяц.
        - Тебе рассказать, что делают с женами? - усмехнулась она. - Надо выбрать такую, которую потом увольнять не захочется.
        - Это утопия. Любую женщину рано или поздно захочется удалить из своей жизни, как больной зуб.
        - Андрюша, если жена ассоциируется у тебя с больным зубом, это тревожный симптом.
        - Это нормально. И детей я не хочу. Я хочу, чтобы у меня была спокойная старость. А стакан воды я себе заранее налью. - Андрею была неприятна как сама тема, так и мысли, которые она поднимала, словно муть со дна лужи.
        - Ты собираешься со мной пререкаться? - строго поинтересовалась Евгения Борисовна.
        - Нет, - покорно вздохнул послушный сын.
        Если мама говорила таким тоном, то сопротивляться было бессмысленно. С таким же успехом он мог бы бросаться под асфальтовый каток. Маменька уж если поехала, так поехала.
        На море он отправился исключительно для того, чтобы с кем-нибудь познакомиться в неформальной обстановке. Как удалось выяснить за долгие годы бесценного опыта, барышни, легко шедшие на контакт в музеях и филармонии, приходили туда не для того, чтобы быть ближе к прекрасному, а с целью подцепить приличного интеллигента для создания семьи. Собственно, и клевал Андрей на них лишь потому, что девицы сами его к этому подталкивали.
        Встреча с Таней показалась судьбоносной. Тем более что в отеле, где он отдыхал, никто не подвернулся. И Андрей отбывал домой с легким чувством страха от предстоящего объяснения с маменькой.
        И тут такое фантастическое везение.
        Симпатичная, позитивная оптимистка, терпевшая выходки полоумной сестрицы с потрясающим спокойствием. Сам Андрей уже через пять минут общения возненавидел блаженную и еле сдерживался, чтобы не потрясти ее, как грушу. Авось извилины встали бы на место. Безмозглый трутень, мнящий себя гением. Именно так он охарактеризовал Ольгу, рассказывая маме о знакомстве. Евгения Борисовна, как обычно, зрила в корень:
        - Если у твоей Татьяны свое ателье, то и квартиру она купить может. Но надо выяснить поточнее. Авансом они что угодно наобещают, лишь бы замуж выскочить.
        - Она очень приятная женщина, - для очистки совести сказал Андрей. Ему казалось, что эту рыночную оценку его новой знакомой надо уравновесить чем-то более духовным. Хотя бы обтекаемым комплиментом.
        - Конечно приятная, - согласилась мама. - С ателье-то. Если не врет.

        Воскресным утром всю семью поднял настойчивый звонок в дверь. Утро было не совсем ранним, но накануне они снова до хрипоты обсуждали возможные варианты разъезда, которые напрямую зависели от того, за сколько получится продать их квартиру, поэтому легли за полночь.
        - Я тут всю жизнь прожил! - надрывался Анатолий Васильевич. - В ней часть моей души!
        - Предлагаешь накинуть за душу? - ехидничала супруга.
        - Я вообще против продажи, - бубнила Лелька. - По-моему, вы какую-то ерунду затеяли. Мы и так хорошо живем.
        - А станем жить еще лучше, если наконец разъедемся, - злилась Татьяна.
        - Тебе надо, ты и уезжай, - предложила Ольга.
        - Правильно, доча! Так ее. А то ишь, взяли моду, думают, если у них деньги, так им можно гениев за три болота отселять! Кстати, у нас же тут великая художница полы топтала. Надо будет мемориальную доску у подъезда приколотить и поднять цену, - острил папенька.
        Анатолий Васильевич в линялой майке и трусах в горошек пополз в прихожую, поминая всех близких и дальних родственников звонящего.
        - Кого черт принес? - гостеприимно спросил он, распахивая двери.
        Черт принес агента в офисном костюмчике и покупателей - дородную женщину в цветастом платье и лысого, тощего мужика со злой крысиной мордочкой.
        - Вы не говорили, что продавец - алкоголик, - сварливо проскрипел мужик, обличительно ткнув пальцем в агента. - С такими свяжешься, потом не разберешься.
        Анатолий Васильевич задумчиво поскреб грудь, поросшую седыми волосами, и зевнул. В коридор выдвинулись всклокоченная Ольга в ночной рубашке и Александра Семеновна в старом халате. Следом выглянул Вадик в одних трусах.
        - Ой, - испугалась покупательница. - Сколько же их тут?
        - Добрый день, - вежливо кивнул агент, видимо, привыкший и не к такому. - А Татьяна дома?
        - Утро еще, - нелюбезно сообщил папенька. - И предупреждать надо, что припретесь. А то мы дефекты замазать не успели.
        - Какие дефекты? - насторожилась тетка.
        - Шучу я. Таньк, выходи! К тебе тут делегация! - проорал Анатолий Васильевич и отбыл в ванную комнату.
        Таня, уже сообразившая, что произошло, наспех прыгнула в джинсы, набросила рубашку и пригладила волосы. Коса за ночь свалялась и висела одиночным колтуном.
        - Черт! - Она замотала волосы платком на манер тюрбана и с приветливой улыбкой выскочила в коридор.
        - Добрый день, - оживился агент. - А мы к вам. Ехали мимо, решили зайти.
        - Ну и хорошо, - кивнула Таня.
        - Чего ж хорошего? - крикнул из ванной комнаты подслушивавший папенька. - Скобари! Без приглашения, как татары.
        - Пойдемте, я покажу квартиру, - любезно пригласила гостей маменька, пнув дверь ванной комнаты.
        Анатолий Васильевич нечленораздельно что-то булькнул.
        - Пусть выходит, - строго произнес тощий дядька. - Мы санузел тоже будем смотреть.
        Покупатели долго и придирчиво задавали вопросы, щупали стены, трогали обои, хлопали окнами и, натоптав во всех комнатах, ушли, обещая позвонить.
        - Больно дорого хотите за такое, - сообщил напоследок дядька.

        - Первый блин комом, - вздохнула Таня. - Зато мы теперь знаем, о чем спрашивают и как все происходит.
        - Если это первый блин, то я уже наелся, - сварливо оповестил домочадцев папенька.
        - А мне они вообще не понравились, - поддакнула Лелька.
        - Мне тоже много чего не нравится, - намекнула Татьяна. - Но я же терплю.
        Она посмотрела на часы и заторопилась. Вечером они с Андреем собирались идти в театр.

        Зима свалилась на город внезапно. Сразу после Катиной свадьбы.
        - Нет, ну надо же, - сокрушалась Катерина. - Как у памятников фотографироваться, так дождь. А как второй день и похмелье, так сразу мороз и солнце, день чудесный…
        - Не бухти, - смеялась Татьяна. Она сидела на работе и улыбалась в телефонную трубку. Стол был завален бумагами, но разбираться с ними не хотелось.
        Зима. Снег. Как новый, чистый лист, с которого можно начать писать новую историю.
        - Теперь твоя очередь, - хихикнула Катерина. - Ты меня в свидетели возьмешь?
        - Мы еще не так далеко продвинулись.
        - А как далеко? - задышала в трубку подруга. - Ну, Тань! Расскажи, чего у вас там? А то я со всей этой суетой чуть все не пропустила. Я, знаешь, так боялась, что Генка передумает и сбежит из загса!
        - Да ладно! - рассмеялась Таня. - У тебя комплексы.
        - Теперь уже нет. Теперь я полноценная, замужняя женщина. И для полного счастья мне надо пристроить любимую подругу. Не томи, рассказывай!
        - Да особо нечего рассказывать, - смутилась Таня. - Я же тебе вчера все рассказала.
        - Вчера у меня была свадьба, - напомнила Катерина, - и я была невменяемая. Я лишь помню, что вам квартиру не продать.
        - Да, - печально кивнула Таня. - Не продать. Просто замкнутый круг. То покупателям цена не нравится, то нам не нравится то, что предлагают на обмен.
        - Вам или Лельке твоей?
        - И нам, и Лельке. Она, кстати, так и продолжает гулять, как мартовская кошка. Ночует через день, улыбается, как дура. И жрет с отменным аппетитом.
        - Только жрет? Без утренней тошноты? - строго уточнила Катя.
        - Типун тебе на язык!
        - Ага, испугалась! - хихикнула Катя. - Давай-давай, выселяй ее быстрее. Слушай, я тут подумала, может, найти ей работу за границей? Ну, чтобы с проживанием. Хоть на полгода съедет. А там, глядишь, и приживется на загнивающем Западе. Подошлем нашего диверсанта расшатывать их нервную и финансовую систему.
        - Ой, не знаю. Сил уже никаких нет. Мы с Андреем решили съехаться. То есть не съехаться, а я перееду к нему. Попробуем жить вместе. А то, знаешь, одно дело по выставкам и в кафе, и совсем другое - вместе тарелки пачкать.
        - Отлично! А чего голос такой грустный? Что-то не так? - Катя сразу уловила суть. - Колись!
        - Кать, он с мамой живет. И мама там, похоже, не бабушка-ромашка. Я с трудом представляю, как это все будет выглядеть.
        - Да уж, - оторопело протянула Катя. - А чего, без мамы никак? Снимите квартиру.
        - Андрей против, - вздохнула Таня. - Ладно, иди, наслаждайся своим счастьем. Если что, буду держать тебя в курсе.
        - Как-то ты быстро беседу свернула, - разочарованно вздохнула Катерина. - Ты не обиделась?
        - Нет, конечно. Работы много. И подумать надо.
        - А, это дело хорошее, - усмехнулась Морковкина. - Думай.

        Думать Тане не хотелось, потому что любые размышления стимулировали всякие неинтересные мысли. Грустные. А в общем и целом, если не копаться, все было вроде бы хорошо.
        Когда Андрей впервые заговорил о совместном проживании, Таня испугалась. Звучало это так серьезно и обстоятельно, словно ее уже звали замуж и рожать детей. Провожая ее, как обычно, после театра, Андрей вдруг сказал:
        - Таня, мы продолжительное время общаемся, ведь так?
        - Да, - осторожно подтвердила Таня.
        - Мне кажется, пора предпринимать более решительные шаги.

«Целоваться, что ли, будет?» - заволновалась Татьяна.
        - Почему ты молчишь? Ты не готова? - Андрей говорил таким тоном, словно они обсуждали, на какой фильм пойти в следующие выходные.
        - К чему не готова?
        - К более решительным шагам и действиям.
        - Я готова, - кивнула Таня, судорожно соображая, на что именно она сейчас соглашается. Учитывая характер Андрея и его осторожность, вряд ли предстояло что-либо радикальное.
        - Так я и предполагал, - удовлетворенно кивнул кавалер.
        А Татьяна немедленно обиделась. «О чем он? - сварливо размышляла она. - Можно подумать, я сплю и вижу шагать там куда-то… более решительно. О чем хоть речь?»
        Но Андрей молча, радостно шел рядом, стуча каблуками.
        - Андрюша, у тебя возник какой-то план?
        Таня тоже решила говорить обтекаемо и не спрашивать, не собрался ли он случайно наконец-то с ней переспать. А то давно пора уже, а они еще даже не целовались. Но интеллигентные люди отличаются от более простых в общении тем, что сами создают себе сложности, маскируют чувства и желания ворохом красивых слов и в результате слабо понимают, о чем речь.
        - Скажи, что у тебя с квартирой? - вдруг спросил он.
        - Ой, тупик какой-то, - отмахнулась Таня.
        - Надо ускориться.
        - Да я пытаюсь.
        - Давай я поучаствую. Кстати, мне кажется, что ты могла бы уже познакомить меня со своими родителями.
        Таня смутилась. Это можно было расценивать как укор, мол, давно бы уже могла сама догадаться, и как разрешение, мол, ладно, я готов познакомиться с твой семейкой иждивенцев. Особенно пугало это в свете предложения поучаствовать в размене квартиры. Интересно, Андрей собирался помочь деньгами или силовыми методами, поспособствовав выдворению родственников с подведомственной территории?
        - Хорошо, познакомлю, - вяло согласилась Таня. Ей почему-то не хотелось приводить Андрея домой.

««Я его стесняюсь?» - испуганно подумала Таня и, исполненная чувства вины, крепче ухватила кавалера за локоть.
        - Я думаю, что нам пора съехаться, - вдруг заявил Андрей.
        Это было настолько неожиданно и странно, что Таня немедленно представила процесс буквально: они вдвоем съезжают с горки и стукаются лбами.
        - Ну вот, - с неудовольствием констатировал Андрей. - Ты опять молчишь. Значит, ты об этом даже не думала.

«Ну, хоть не предположил, что у меня от радости в зобу дыханье сперло», - удовлетворенно улыбнулась Таня и весело произнесла:
        - Я просто не ожидала, что так быстро! Понимаешь, мне тяжело общаться с мужчинами, у меня была очень грустная история, поэтому я сама удивляюсь, как мы с тобой легко нашли общий язык. И вот даже съезжаемся…
        - То есть мы все же съезжаемся?
        - Ну, раз ты считаешь, что пора.
        - А ты как считаешь? - Похоже, Андрей не хотел брать всю ответственность за столь важное решение на себя.
        - Я даже не знаю. А как это все сделать?
        - Легко. Ты собираешь вещи и приезжаешь ко мне.
        - Так у тебя же там мама, - испугалась Таня.
        Она почему-то надеялась, что Андрей, как истинный джентльмен, уже снял уютную квартирку и вот сейчас предложит ей поехать и посмотреть романтическое гнездышко.
        - А что мама?
        Мужчинам свойственно недооценивать степень влияния любящих мам на семейное счастье вообще и на психику любимой женщины в частности. Они искренне считают, что мама никоим образом не помешает их счастью. Иногда они ошибаются.
        - Ну, ей может быть неприятно. - Таня не сообразила, как сформулировать причину своего недоумения. Не говорить же: «Только твоей мамы мне и не хватало».
        - А ты сделай так, чтобы ей было приятно.
        - Слушай, давай попробуем пожить на нейтральной территории. Квартиру снимем, например?
        - Это нецелесообразно. Ты должна привыкнуть к моему дому, освоиться.
        Таня почувствовала себя кошкой, которую заранее отдают на передержку, чтобы она привыкла и не драла мебель и обои у новых хозяев.
        - А потом, если у нас все сложится, мама уедет жить в твою квартиру. Но надо ускориться, - напомнил Андрей.
        Про «ускориться» Татьяна не забыла. А от слова «сложится» веяло основательным крестьянским духом, как от деревенской печи - коряво, но добротно.
        Таня выторговала себе неделю, так как у Катюхи была свадьба.
        И вот день знакомства с мамой наступил.

        Такие дни обычно начинаются плохо и заканчиваются тоже не ахти. Это как поход к стоматологу: хочешь не хочешь, а идти надо.
        У Татьяны этот знаменательный день начался даже хуже, чем можно было бы предположить. Выбрасывая утром мусор, она увидела в ведре пеструю упаковку, на которой было крупно написано «Тест». Остальное можно было не читать.
        - Таня, ты что там роешься? - ужаснулась мама. - Потеряла что-то?
        Татьяна молча с остервенением вытряхивала на газету мусор. Тест упал сверху, гордо продемонстрировав две полоски.
        - Ах ты, зараза! - выдохнула она и рванула в комнату Ольги.
        Ты вдохновенно махала кистью. В восемь утра это самое подходящее занятие. Из окон открывался замечательный вид на восход. Кровавые полосы размазывались по фиолетовой темноте, прорываясь сквозь тяжелые ноябрьские тучи.
        - А ну пошли! - Таня схватила сестру за руку и потащила в кухню.
        - Чего опять? - заинтересовался папашка. Когда человеку нечем занять себя, любые разборки скрашивают серость бытия.
        - Это что? - Таня обличающе ткнула пальцем в мусорную кучу, увенчанную тестом.
        - Чего это? - эхом изумился Анатолий Васильевич, далекий от всяких женских штучек. Но куча мусора посреди пищеблока не могла оставить его равнодушным.
        Мама просто молча сидела за столом, закрыв лицо руками.
        - Это не я, - покачала головой Лелька.
        - А, так это папин тест, да? - взревела Татьяна. - Или мама решила украсить себе жизнь на старости лет? Или к Вадьке кто приходил?
        - А, ты про это, - застеснялась Ольга.
        - Именно!
        - Я не хотела говорить. Так и знала, что ты опять орать станешь. Новопассита попей!
        - Считаешь, должно помочь? - яростно прошептала Таня.
        - Должно, наверное. По телевизору говорили, - пожала плечами сестрица.
        - По телевизору еще презервативы рекламируют! Лучше бы ты про них смотрела, идиотка! Какой срок беременности? Сколько недель?
        - Ах ты, ядрены утюги! - охнул Анатолий Васильевич и осел на табурет рядом с супругой.
        - А нормальные люди обычно радуются. Я так и знала, что вы будете с кислыми мордами сидеть, - обиделась Лелька.
        - А у нас уже сил нет радоваться, - злобно сказала Татьяна. - Ты нас всю жизнь радуешь и радуешь. И чем дальше, тем веселее. Все, не могу. Я сейчас заплачу. Или придушу эту юродивую.
        - Вот поэтому ты без детей и без мужа, - сочувственно засопела Ольга. - Злобы в тебе много и гордыни. Считаешь себя самой умной.
        - Ты самая умная у нас! И, наверное, даже придумала, как будешь рожать, растить и воспитывать, да? И даже сообразила, где Вадьке денег на выпускной взять! Ах, ты у нас не в курсе, что у ребенка выпускной и он после девятого класса в техникум собрался. Ну да, зачем засорять девственно чистый мозг всякой ерундой!
        - А срок - восемь недель, - непоследовательно сообщила Лелька.
        - Отца знаешь? - Татьяна накапала себе пустырника и медленными глотками выпила.
        - Разумеется, - гордо ответила Ольга.
        - Отлично, - потер руки Анатолий Васильевич. - Сейчас быстро собираем ее и везем к счастливому отцу. С вещами. Высаживаем на его территории, и пусть делают, что хотят. Вадика потом привезем. А то у мужика инфаркт может приключится от такого обилия радостей, будем дозировать. Где живет?
        Лелька гордо смотрела в окно, как пионер-герой на допросе у фашистов.
        - Я вам не скажу.
        - Ну и не надо, - ласково просюсюкал папенька. - Поедешь к нему без нас. Иди, доча, вещи собирай. Только имей в виду: не надо сначала с ним разговаривать и спрашивать, как он к этому отнесется. Это и так ясно. Нужно сразу с чемоданом приехать и место там занять.
        - Так. - Таня хлопнула рукой по столу. - Кто он? Знает ли про беременность? Женат или нет?
        - Тебя это не касается. - Лелька продолжала изображать из себя партизанку во вражеских застенках.
        - Пока касается. Но я очень надеюсь, что уже через пару часов меня это касаться перестанет. Я вырастила твоего первого ребенка и заниматься вторым не намерена. Я собираюсь переезжать. Но оставить у родителей такую обузу не могу. Поэтому мы должны прямо сейчас решить данный вопрос. Либо ты идешь на аборт, либо мы едем к твоему очередному хахалю.
        - Он не хахаль! - обиделась Ольга.
        - Выхухоль он, - мрачно предположил папашка. - И ты тоже.
        - Меня нельзя нервировать! - взвизгнула Ольга и убежала в ванную комнату.
        Татьяна молча подошла к ее куртке и вытащила мобильный. Все последние звонки были от некоего Люлика. В списке контактов нашелся и городской номер. Переписав цифры, Таня быстро оделась, поцеловала осунувшуюся маму и побежала на работу.
        Вечером надо было ехать к Андрею. Как некстати!

        Пробить номер по базе удалось довольно быстро. Жил плодовитый Люлик не так далеко от ателье, поэтому в обед Татьяна решила съездить на разведку. Тем более что трубку с домашнего телефона кто-то снял. Но, едва услышав щелчок, Татьяна сразу же отключилась. Ей было страшно.
        От этого Люлика зависело и ее будущее.

        Обычный кирпичный дом мрачной громадиной возвышался над проспектом. Белый снег подтаял, и Таня с содроганием ступила из машины в серую, слякотную кашицу. Замшевые сапожки сразу потемнели.
        - Лелька, как же ты мне надоела! - с чувством выдохнула в пространство Татьяна и, закрыв автомобиль, побрела искать нужный подъезд. Квартира с добротной дерматиновой дверью оказалась на втором этаже.

«Отлично, - подбодрила себя парламентерша. - Коляску таскать будет невысоко».
        Двери открыла худощавая женщина с фиолетовыми волосами. Большеглазая, яркая, она выглядела лет на пятьдесят. Хотя ей легко можно было дать и на десять лет больше, и на десять меньше.
        - Э-э-э-э, - растерялась Татьяна. - А ваш… Люлик дома?
        - Что, простите? - Женщина изумленно распахнула и без того громадные глаза.
        - Люлик, - уже менее уверенно повторила Татьяна.
        А кто ж его знает, этого осеменителя, как его на самом деле зовут? Таня начала злиться. Она отчего-то была уверена, что откроет мужик, то есть сам Люлик. И разговор сразу пойдет в нужном русле.
        - Юлий, подойди сюда! - требовательно крикнула в глубь квартиры дама. - Тут какая-то странная девушка.

«Сами вы странные», - подумала Таня, повеселев. То, что Юлий и есть Люлик, сомнению не подлежало. И тут она увидела на вешалке старый Ольгин зонт. Этот зонт сестрица потеряла пару недель назад. Последние сомнения отпали.
        Когда в коридор, шаркая тапочками, вышел Люлик, Таня не сдержалась и выпалила:
        - Вот ужас-то! А других у вас нет?
        Мужчина был лыс, худ, стар и чрезвычайно уныл.
        - Вам тут не магазин, - сварливо заявил Люлик. - Берите, что дают. Люсенька, а что она у нас покупает?
        - Я к вам! - Татьяна решительно, без приглашения шагнула в прихожую. - По очень неприятному вопросу.
        Хозяева переглянулись и потеснились.
        - Я по поводу Ольги. - Татьяна многозначительно взглянула на Юлия. Кто его знает, кем ему приходится эта тетка. По логике - женой. Но могла оказаться и сестрой.
        - Ольги Петровны? - озадачился Юлий. - Из планового отдела?
        - Ольги Анатольевны! Великой художницы, - ехидно напомнила Таня. - Хотя, вероятно, для вас она была просто Олей.
        - Для меня? Просто Олей? Люсенька, что она говорит?
        Люсенька оторопело моргала, переводя взгляд с Юлия на гостью.
        - Ольга беременна, - пошла в атаку Таня. - И я считаю, что ребенка должен содержать отец. И жить ребенок должен вместе с отцом.
        - Безусловно, - пожевал губами Люлик. - А от нас вы что хотите?
        - Чтобы вы взяли заботы о моей сестре на себя. И о ее ребенке. Вернее, о детях.
        - Каких детях? Люсенька, а давай милицию вызовем? - малодушно предложил Юлий. - Или врачей.
        - Юлий, ваш номер в телефоне моей сестры. Эта дура опять беременна.
        - Опять? - прошептал бедный мужик.
        - Не перебивайте! - Татьяна топнула ногой. - Когда она первый раз родила без мужа, я вынуждена была содержать и ее, и племянника. Теперь она снова… в положении. Так вот я жду от вас предложений по поводу дальнейшего жизнеустройства моей сестрицы. Потому что я больше тянуть ее не намерена! И детей ее - тоже! Хотите - селите ее здесь! Хотите - снимайте им квартиру. Но я больше не могу. В конце концов, это не я с ней спала, а вы!
        - Я?! - ошалело затряс головой Юлий. - Да что вы такое говорите? Это нонсенс! Вы уверены?
        - Нет, мне нравится эта детская непосредственность, - пробормотала Таня. - Уверена ли я? Вы что, клеите девушек, пребывая в бессознательном состоянии? Или вы не уверены в отцовстве? Или намекаете, что вообще ее не помните? Я планирую вечером привезти ее к вам с вещами. Так что давайте прямо сейчас все спланируем, чтобы вечером мне не пришлось вышибать двери. А я вышибу. Для меня это вопрос жизни и смерти. Я еще хочу успеть устроить собственную жизнь, а не нянчится до старости с сестрой и ее многочисленным потомством.
        - Да не знаю я никакую Ольгу! - перепугался Юлий.
        Перспектива получить к вечеру девицу на сносях мобилизовала его скудные внутренние ресурсы, и интеллигент в пятом поколении решил начать скандалить. Скандалить он не умел и не любил, но раз уж так все повернулось…
        - Да неужели? - вкрадчиво поинтересовалась Татьяна. - Не знаете? А вон зонтик ее? Он здесь откуда? Сам заполз?
        - Юлий? - требовательно взглянула на мужа Люсенька.
        - Да не знаю я! Может, это Аркашкин? - вспылил загнанный в угол мужик.
        - Мне плевать, на кого вы собираетесь спихнуть эту курицу, - отрезала Татьяна. - Главное, чтобы вы ее забрали себе. Не просто платили алименты, а вообще забрали! И не надейтесь, что я уйду просто так, а вы тут потом забаррикадируетесь, сдружитесь на почве общей беды и будете держать оборону. Я хочу решить вопрос сейчас.
        - Что за шум, а драки нету? - весело пробасил смутно знакомый голос. - И почему у нас дверь не закрыта? Воров ждем?
        Таня резко обернулась и тихо охнула:
        - Ты?!

        По монитору компьютера ползали бесформенные кривулины, навевая тоску. Андрей крутился в кресле, прижав трубку к уху и терпеливо пререкался с мамой.
        - Андрюша, - осенней мухой гудела Евгения Борисовна, - мне кажется, ты торопишься. А если девушка мне не понравится?
        - Тогда она съедет через некоторое время. Но она тебе понравится.
        - Ну почему надо сразу тащить ее сюда с вещами? Почему нельзя устроить смотрины?
        - Мам, мне так удобнее. И вообще, это была твоя идея с женитьбой. Ты передумала?
        - То есть потом, если у вас не получится, ты обвинишь меня? Потому что это была моя идея? - возмутилась Евгения Борисовна. - В отличие от тебя я разбираюсь в женщинах. И я сразу сказала бы, подходит она тебе или нет. Но одно дело сказать это, когда девушка после совместного ужина уедет восвояси, и совершенно другое - ставить тебя перед этим прискорбным фактом, если она остается жить. Как ты собираешься ее выдворять?
        - Я пока не планирую выдворять ее, - поморщился Андрей. - Она мне подходит. Она меня устраивает. Идеальный вариант жены. В конце концов, спать с ней и делать детей буду я, а не ты. Готовить еду и гладить рубашки она умеет, я узнавал. Так что твои требования к претендентке на престол соблюдены.
        На самом деле он тоже волновался. Раньше женщины к нему домой не приходили. И то, что он впускал Татьяну в святая святых, его смущало. Как девственницу смущает первое интимное свидание.
        Она разложит вещи в его шкафу. Поставит щетку в его стаканчик. Повесит свое полотенце. Рассует везде свои баночки, скляночки или что там у женщин…
        Вторжение. Ему пришло на ум именно это слово.
        - Надо решать с ее квартирой, - бухтела в трубке Евгения Борисовна. - И разобраться, что у нее за родня, какая там наследственность?
        - Мам, мне работать надо, - свернул разговор почтительный сын. - Все решим, все выясним. - И он положил трубку.
        Перед внутренним взором зависла мучительная картина: чужая, стертая и разлохмаченная зубная щетка в его стакане…

        - Аркадий? А ты здесь откуда? - изумленно воскликнула Татьяна. - Что это значит?
        - Нет, мне определенно нравится женская логика. Я прихожу к себе домой, вижу барышню, которая упорно клеила меня на отдыхе, а она спрашивает, что это значит! - расхохотался Аркадий.
        - Я тебя не клеила!
        - Неужели? Таня, я все понимаю, но ты найдешь себе другого мужчину. Поверь, нас много, мы не вымираем, а размножаемся.
        - Да уж! - рявкнула она. - Вы размножаетесь. Только почему-то на моей территории. И не льсти себе!
        - Да я тебе льщу, - схамил Аркадий.
        - Аркаша, девушка беременна, - робко встрял в перепалку Юлий. - Нам ее обещали сегодня привезти с вещами.
        - Пап, все решим. Кто беременный? А я тут при чем? Таня, шантаж - не лучший метод. Это унизительно. Оля мне все рассказала. То, что ты завидуешь ее таланту, еще не дает тебе права встревать между нами и устраивать тут митинги и демонстрации. Она и так боится тебя, как огня. Ты сделала ее жизнь невыносимой. Она творческий человек, а ты не сумела реализоваться. Ну так что? Живи своей жизнью! Ты ее унижаешь и уничтожаешь морально. И при этом еще норовишь помешать ее счастью. Мы вынуждены прятаться, чтобы ты не расстроилась. Но я же не виноват, что мне нравится она, а не ты. Неужели сложно это принять и понять? Что за детский эгоизм? Мы третий месяц встречаемся, как революционеры-конспираторы. Лишь бы ты не начала третировать Олю.
        - Обалдеть, - пробормотала Таня. - Какая изумительная версия. Ты, случайно, мелодрамы не смотришь по вечерам? Бедная Оля. Да уж. Поздравляю: твоя будущая жена не такая дура, какой прикидывается. Кстати, надеюсь, ты сейчас свободен?
        - Я только что со смены и собираюсь отдохнуть. Так что я - занят!
        - Ну что ты, отдыхай, - усмехнулась Татьяна. - Я про свободу в глобальном смысле. Не женат ли ты, добрый молодец?
        - Не женат. Но это временно, - буркнул Аркадий, стаскивая ботинки.
        - О, ты даже не представляешь, насколько это временно!
        - Даже не думай, - предостерег ее Аркадий. - Я тебя могу уважать, даже готов дружить, но…
        - Не переживай! - Таня похлопала его по плечу. - Мне уважения хватит за глаза и за уши! А это, я так понимаю, мои будущие родственники? - Она радостно улыбнулась застывшим родителям и даже сделала некое подобие книксена: - Скоро у вас появится внук. Прошу прощения за недоразумение. Но на пятьдесят процентов я оказалась права: будущую мать с пузом я вам доставлю сегодня вечером. Заодно и познакомимся, так сказать, семьями.
        - Что ты затеяла? - мрачно поинтересовался Аркадий.
        - Праздник в семейном кругу. Кстати, как ты относишься к подросткам?
        - Я к ним уже давно не отношусь - вырос. - Он смотрел на нее, как обед на людоеда - в ожидании глобальной пакости.
        - Ну-ну, - многообещающе хихикнула Таня.
        - Чего ты радуешься?
        - Жизнь прекрасна. Расслабься. Все не так плохо. Хотя - кому как. Все относительно! Кстати, а почему Ольга называет тебя Люликом?
        - Потому что я Юльевич, отчество у меня такое.
        - Классное отчество. - Татьяна боком выскользнула на лестницу и воскликнула: - Накрывайте стол! Вечером будут гости!
        Уже на улице она сообразила, что на вечер намечено другое мероприятие. Но сбыть Ольгу было важнее.
        - Андрюш, - она виновато засопела в трубку, - сегодня я не смогу к тебе приехать. У нас возникли проблемы.
        - Ничего страшного, перенесем, - отозвался Андрей. - Перезвони, когда все решишь.
        Татьяна озадаченно убрала телефон в карман. В голосе любимого ей послышалось облегчение.

        - Какая семья-то? - допытывался у Татьяны папенька, с сомнением разглядывая допотопный галстук. Последний раз этот раритет болтался на его шее лет двадцать назад. - И что за парень?
        - Пап, тебе не все равно?
        Таня села на чемодан, пытаясь утрамбовать Лелькины вещи. Конечно, можно было взять только самое необходимое, но ей просто не терпелось вывезти сестрицу, чтобы обезопасить себя от ее возвращения. Поэтому под определение «самого необходимого» попало множество вещей, которые можно было забрать позже. Сама Лелька безучастно сидела на кровати и улыбалась, глядя с умилением на возившуюся родню, как смотрит мать на малыша, пытающегося сложить кубики.
        - Слушай, Оль, ты бы не сидела кулем, а помогла! - в сердцах бросила Татьяна. - Обувь хоть упакуй.
        - Ой, Тань, боюсь, вернут они ее, - сокрушенно покачал головой папенька. - Раскусят и вернут.
        - А мы упремся и не возьмем. Тем более что она беременная от них. Вернее, не от всех них, конечно. Но проблема это не наша. С кем спали, пусть с тем и живут. Тьфу. В общем, наше дело - доставить молодую мать в лоно новой семьи.
        - Я стану по вам скучать, - пообещала Лелька. - Хотите, буду приезжать в гости?
        - Нет! - испугались Татьяна с отцом. - Лучше мы к вам.
        - Тебе вредно в транспорте трястись, - добавила Таня. - Береги себя.
        - Вроде все. - В дверях показалась мама. - Сейчас такси приедет.
        - Вы еще картины не упаковали, - безмятежно напомнила Ольга.
        - Ты им новые нарисуешь, - обнадежил папенька. - Не надо людей сразу пугать. У них и так стресс.
        - Они даже не знают, какой именно стресс, - пожалела будущих родственников Таня. - Только, пап, я тебя прошу - чтобы Ольгу хвалил. Все свои претензии и чувство юмора держи при себе. Ври красиво, с душой. Помнишь, тебе одноразовые ботинки из клеенки продали как суперпрочные с пожизненной гарантией на словах? Вот считай, что ты теперь мстишь и сбываешь такой же некондиционный товар. Твоя задача - втюхать, а не обличить производителя, расписав все дефекты. Тем более что производитель в данном случае ты.
        - Сомневаюсь, что это я, - промолвил отец, но быстро затих, словив сутулой спиной тапочек, запущенный меткой супругой.
        - Как-то не по-человечески все, - некстати распереживалась Александра Семеновна. - Надо со сватами познакомиться сначала, свадьбу обсудить, а потом уже вещи тащить. А мы как родня из Бобруйска - прямо с вокзала и с вещами, дескать, здрасьте, мы будем у вас жить.
        - Во-первых, мы там жить не будем, - утешила Таня. - А во-вторых, Ольга носит их внука. Как я поняла, других детей там нет, поэтому пусть радуются. Ведь если не знать всей подоплеки, согласись, радость же? Новая жизнь, прибавление в семье…
        - Что-то вы не очень радовались, когда я Вадика родила, - мстительно напомнила Лелька.
        - А ты не видишь разницы, когда ребенок рождается в полной семье при работающем отце и когда какая-нибудь неприспособленная дамочка приносит домой в подоле и подкидывает дите на воспитание пожилым родителям? - поинтересовался папенька. - Хотя кого я спрашиваю? Ты, доча, знаешь, когда мы тебя сдавать будем, молча стой. Улыбайся и глазами хлопай. Чтобы они сразу не разобрались, что к чему. Нет, я все же сомневаюсь, что это мои гены.
        - Не переживай, - усмехнулась Таня. - Твоя дочь не такая дура, как тебе кажется. Она там про себя такую версию задвинула - ого-го. Бедная, несчастная, гонимая черствой родней художница, которую не понимают, притесняют и третируют. Основная злыдня - я. Поэтому будем считать, что бедная девочка ищет там политического убежища, пока мы ее тут совсем со свету не сжили.
        - А почему Вадькины вещи не собрали? - поинтересовалась Лелька.
        - Не извольте гневаться, барыня! - заблажил Анатолий Васильевич. - Забыли! Ой, батюшки, забыли!
        - Оль, я тебе для справки, вместо напутствия, совет дам, - вздохнула Таня. - Запомни: никто ничего в этой жизни тебе не должен. Человек все должен делать сам. Тебе просто повезло, что мы идиоты. Все, включая меня. Если хочешь есть, то на эту еду ты должна заработать. Если желаешь одеваться, то на одежду тоже должна заработать. Если тебе кто-то что-то дает, это тоже надо отрабатывать. И забудь про свои художественные таланты. В твои картины не замотаться и на обед их не съесть. Они никому не нужны. Но твоему мужу понадобится чистое белье и ужин, который кто-то должен приготовить. Добро пожаловать во взрослую жизнь!
        - У него родители есть, - мгновенно отреагировала Ольга.
        - У твоего сына тоже есть родители, только толку от них мало, - заметила Татьяна. - В общем, совет мой не был услышан. Но я хотя бы попыталась.
        - Тань, я спрашиваю, почему Вадькины вещи не собраны? - закапризничала сестрица.
        - Надо же, не собрались! - воскликнула Таня. - Странно. А должны были на раз-два заползти в чемодан. Оль, ты издеваешься, что ли?
        - А как он без вещей?
        - Нет, ты клиническая дура.
        - Это мой сын, и мне решать…
        - Я тебе сейчас как врежу, даром что беременная! Но меня останавливает только одно, что потом ты с моим фингалом будешь ходить как с орденом и дальше пудрить мозги новой родне! Твой сын, но ты, конечно, не в курсе, ходит в школу! А школа у нас во дворе. А твой новый дом - в другом районе. А еще твой сын ходит в секции и кружки, до которых ему тоже придется долго добираться. Поэтому сначала надо найти замену и определиться с наличием и отсутствием подходящих занятий в твоем новом районе обитания, найти школу, оформить перевод или разобраться, кто и как будет возить ребенка в старую школу, если он не сможет добираться сам. И, как минимум, все это надо обсудить с ним. У тебя пока маленький срок и масса свободного времени. Вот и займешься, чтобы новому семейству глаза поменьше мозолить. Глядишь, они не сразу разберутся, какое сокровище оторвал их сынуля. Да и сынуля может припухнуть от избытка подробностей и проблем, если ты попробуешь их переложить на него.
        - А как это я все сделаю-то? - изумилась Лелька. - Откуда я знаю…
        - Как все остальные родители делают, так и ты. И мне доложишь. И если меня все устроит, я, так и быть, позволю тебе усыновить моего племянника! - крикнула Татьяна. - А пока хочу позаботиться о психологическом здоровье будущего отца моего второго племянника! Я очень переживаю, чтобы тебя не вернули. Ты даже не представляешь, как переживаю! Поэтому даже не вздумай запрягать своего Аркашу во все эти дела!
        - Ты все же завидуешь, - протянула Лелька.
        - Тьфу!

        Двери им открыли сразу. Родители Аркадия были при полном параде: Юлий Сергеевич в костюме, а Людмила Валерьевна в вечернем платье. Возникало такое ощущение, будто они подозревали, что всем прямо сейчас придется отправиться в загс на церемонию бракосочетания. Аркадий же, напротив, был в джемпере и джинсах.
        Татьяна в очередной раз раздраженно отметила, что он возмутительно красив. Подобные мужчины не созданы для семейной жизни. И если даже какой-нибудь бойкой девице удастся окольцевать такой экземпляр, всю оставшуюся жизнь она будет вынуждена тонуть в подозрениях, мотать себе нервы и делить красавца с многочисленными пассиями. Красивый мужчина, как цветок, требует регулярного опыления разнообразными бабочками, мотыльками и прочими насекомыми. Иначе он зачахнет. Вокруг него надо водить хороводы и плясать ритуальные танцы.
        - Дырку на мне не протри, - улыбнулся Аркадий. - Ищешь у меня на лбу ГОСТ и пытаешься определить, подхожу ли я твоей сестре?
        - Во-первых, я, как крестная фея, должна свою Золушку отдать в надежные руки, - усмехнулась Таня. - А во-вторых, здравствуйте!
        - Так уж виделись, - расхохотался жених. - Чувствуешь - валокордином несет на всю квартиру? Вот так всегда волшебно пахнет после визитов добрых фей.
        - Я добрая фея с топором, - уточнила Татьяна. - За валокордин - извиняюсь, ошибочка вышла. Но теперь у нас праздник. У нас - я имею в виду нашу часть семьи. А у вас - как получится. Пройти-то можно?
        - Добро пожаловать! - проблеял Юлий Сергеевич, опасливо разглядывая новых родственников. Видимо, после напористого визита Татьяны он уже ничего хорошего не ждал.
        - Добрый, добрый, - пропыхтел Анатолий Васильевич, втаскивая в узкую прихожую Лелькины баулы. - Я, конечно, понимаю, что с вещами мы выглядим не особо позитивно. Но так уж вышло. У нас товар, у вас - купец. Сговорились они без нас с вами, так что теперь будем действовать по сбившемуся сценарию. Тем более что наш товар уже давно беременный от вашего купца. Тут не до реверансов.
        - Очень приятно, - подала голос мать «купца». - А кто невеста?
        - Ай, - в сердцах махнул рукой папенька. - Говорил ей не брать мазню свою! Нет - взяла! Рассыпала. Теперь ползает, собирает между этажами. Соберет - придет.
        Аркадий молча протиснулся мимо будущего тестя и затопал по лестнице.
        - Кавалер, - одобрительно шмыгнул Анатолий Васильевич. - Ну, ничего. У него это быстро пройдет. Устанет бегать.
        - Толик, - прошипела супруга. - Мы же договаривались.
        - Вот я и говорю, - испуганно моргнул папенька. - Хорошая у нас девка. Умница, красавица, художница… М-да-а-а-а. И дети у нее все, как на подбор…
        Он снова замолчал, получив чувствительный тычок от Татьяны.
        - А сколько у нее… детей? - испуганно спросила будущая свекровь.
        - Немного, - буркнул Анатолий Васильевич, виновато косясь на жену и дочь.
        - Один, - уточнила Таня. - Но большой.
        - Вы раздевайтесь, проходите, будем знакомиться, - проговорил Юлий Сергеевич.
        - Вот ведь теперь как, - решил сблизиться с родней на почве общих переживаний папенька. - В наше время сначала свадьба, а потом все остальное. А нынче какие порядки? Теперь их так воспитывают, что не успеешь оглянуться, а твою кровиночку какой-нибудь ухарь - шпок! И ты уже дед. А такая девочка - наивная, чистая, ее же обмануть - как два пальца… О времена, о нравы.
        - И не говорите, - язвительно поддакнула Людмила Валерьевна. - Вот так растишь свою кровиночку, сынка единственного, а потом не успеешь охнуть, а уже бабушка взрослого внука… Сколько, говорите, ее первому ребенку лет?
        - Давайте пройдем к столу переговоров, - застеснялся папенька. - А то мы так прямо в коридоре подеремся.
        - Поздно уже драться, - тяжело вздохнул Юлий Сергеевич. - У нас теперь общая проблема.
        - Я бы даже сказала: общее счастье, - добавила Татьяна. - Один-то ребенок в любом случае ваш.
        - Вы имеете в виду Аркадия? - съехидничала Людмила Валерьевна.
        - Ну, если и этого считать, то у вас целых двое. В любом случае, кто любит кататься, тот и саночки возит. А то, извините, мне и покататься не дали, а саночки я сколько лет тянула. Перепрягаем лошадь. Вернее, коня.
        - Кто тут конь? - воскликнул Аркадий, проталкивая вперед Ольгу.
        - Без вариантов, - ответила Таня. - На коня только ты у нас тянешь, а я выдохлась. А вот и наше сокровище. Знакомьтесь - мать вашего будущего внука.
        Растрепанная Ольга, бережно прижимавшая к груди ворох листов, радостно улыбнулась и спросила:
        - А хотите посмотреть мои картины?
        Таня с усмешкой взглянула на Аркадия:
        - Имей в виду, тебе страшно повезло. И даже если ты вдруг решишь, что это не так - наша Золушка возврату не подлежит. Как бывшая в употреблении и сильно амортизированная.
        - Прошу к столу! - нервно предложил Юлий Сергеевич. - А картины мы позднее посмотрим. Это очень мило, что вы рисуете.
        - Да она вообще очень милая, - произнесла Татьяна. - Иди, руки помой. И не надо картины на стол класть, ты же их по всему подъезду собирала.
        - А где ребенок? - озадаченно заглянула за Ольгину спину будущая свекровь.
        - Мы его дома оставили, - успокоила бабушку Таня. - Он еще даже с Аркадием не познакомился. Это мы отдельно обсудим, но Вадик пока поживет у нас. Надо решать вопросы с кружка?ми, со школой… В общем, этим Оля займется. Это вопрос морального плана, мы его пока оставим.
        - Вопросы морального плана самые важные, - назидательно поднял палец Юлий Сергеевич.
        - Они важные, пока не появляются материальные проблемы. Я вам больше скажу: если на безмене взвесить моральные и материальные ценности, то последние перевесят. А вот первые даже к крючку не прицепить. Так вот, у нас серьезные материальные проблемы, которые надо как-то решать. В данном случае - жилищные, - объяснила Татьяна. - Мы размениваем квартиру. И невестка у вас с приданым. Но приданое условное, поскольку мы никак не можем разменять квартиру и что-то ей выделить. У вас ведь двухкомнатная?
        - Вы меня пугаете! - воскликнула Людмила Валерьевна. - Вы уже собрались что-то делать с нашей квартирой? Послушайте, мы сегодня утром вообще впервые узнали о существовании вашей семьи…
        - Тут все претензии к вашему отпрыску. Если бы Ольга от него не забеременела, мы бы сейчас не знакомились, - встрял папенька.
        - Пап, - поморщилась Таня. - Подожди! Дорогие наши родственники, никто вас ущемлять не собирается, я просто пытаюсь понять, как нам выйти из создавшейся ситуации. Если вы останетесь здесь жить в таком же составе, то быстро друг от друга озвереете. Я так понимаю, что молодые в какой-то момент должны будут остаться тут, а вы куда-то уедете.
        - Люсенька, - пробормотал Юлий Сергеевич. - Куда же мы уедем? Это какая-то афера. Я возражаю.
        - Я тоже возражала против второго ребенка, но меня не спросили, - отрезала Таня. - А теперь эти два голубя сидят и изображают любовь. А нам необходимо разъезжаться с ними, потому что второй раз жить в квартире с грудным младенцем лично я не буду. И вам не советую. В такие семьи хорошо в гости приходить, а потом быстро сваливать. Возвращаюсь к основной теме: мы можем при продаже квартиры выделить Ольге некоторую сумму, вы добавите, и получится однокомнатная квартира для вас. Вернее, это вопрос: вы можете выделить некоторую сумму?
        - У меня отложено на похороны, - опасливо признался Юлий Сергеевич, а его Люсенька заморгала.
        - Юлик, какие похороны?
        - Вот именно, - сварливо поддакнула Таня. - Какие похороны? Это несерьезно. Стоимость гроба несопоставима со стоимостью квартиры. Если только квартира эта не будет соответствовать по метражу вашей домовине. Я же о вас забочусь. Не в моих интересах, чтобы Ольга опять развелась и вернулась. Тем более что возвращаться будет некуда. Квартиру мы разменяем. Но при размене хотели бы учесть ваши интересы. А вы тут про аферу кричите.
        - А нельзя нас не трогать? - жалобно поинтересовался Юлий Сергеевич. - Мы обычная интеллигентная семья. Люсенька - химик, на пенсии. Я инженер, до пенсии пару лет осталось. Откуда у нас сбережения?
        - Плохо, - вздохнула Татьяна. - Потому что все было бы нормально, если бы сюда же не надо было в ближайшем будущем перевозить Вадика.
        - А кто такой Вадик? - изумился будущий свекр.
        - Юлик, это твой внук! - раздраженно напомнила Люсенька. - Выпей таблетки, ты опять забыл! Надо за час до еды, а ты вечно пропускаешь.
        - Я тоже на инвалидности, сплошные таблетки! - обрадовался папенька, почуяв общую тему. - А на детей-то денег нужно тьму…
        - Папа! - Татьяна пнула родителя под столом, и он виновато затих. - Не так уж дорого стоят дети, не волнуйтесь. Давайте ближе к делу. Вы готовы взять на себя все хлопоты с размещением?
        - Тань, может, ты меня спросишь? - Аркадий оторвался от Ольгиного колена, которое он воодушевленно щекотал последние полчаса. - Я вообще-то вменяемый, дееспособный. Это родители у меня неприспособленные интеллигенты, а я сам умею решать проблемы. Без родителей и баб.
        - Ну, извините, - развела руками Таня. - Просто я привыкла, что в нашей семье я и лошадь, я и бык, я и баба, и мужик. И что, ты готов взять себе все это недеспособное семейство?
        - Олю с сыном? - уточнил Аркадий.
        - С уже имеющимся сыном, - конкретизировала Таня во избежание разночтений. - Эмбриона мы пока в расчет не берем.
        - Да, - кивнул Аркадий. - Так вот мы с тобой потом отдельно решим по деньгам. А по сути, приятно было познакомиться. Давайте обсудим детали свадьбы. Вернее, это я беру на себя. У вас есть требования по дате?
        - До родов, - строго сказала Таня.
        - Заметано, - усмехнулся Аркадий.
        Когда они прощались в прихожей, он придержал Татьяну за руку и шепнул:
        - Мужчины любят слабых женщин. Перестань ездить на танке по головам, и мужики к тебе тоже потянутся. Это добрый совет будущего родственника. А так ты очень даже ничего.
        - Ты тоже ничего, - шепнула Таня. - Но если попытаешься соскочить и бросить мою сестрицу, имей в виду - уничтожу. Поэтому воспринимай свое счастье как константу на всю оставшуюся жизнь. Это тоже совет.
        - Язва ты, - он щелкнул Татьяну по носу. - Я ее люблю, так что не переживай.
        - Слишком уж ты смазливый. - Она потерла нос и улыбнулась. - Не люблю я красивых мужиков.
        - Имеешь право, родственница.
        - Покедова, родственник. И помни: даже если в полночь твоя принцесса превратится в тыкву или выяснится, что она изначально и была овощем, а не нимфой с бантиком, обратно я ее не приму.
        Расстались семьи по-дружески. Правда, с легким налетом напряженности. Родители Аркадия слабо верили в то, что породнились с приличными людьми. А семейство Татьяны волновалось, что Лельку им все же вернут.

        Андрей вытирал пыль и напевал.
        - Что ты радуешься, не понимаю? - возмущалась мама. - Как это непорядочно: взять и передумать в последний момент. Я готовилась, одевалась, стол накрывала! Что за безответственность?
        - Мам, у нее там что-то случилось, - отмахнулся сын. То, что у него появилась еще одна ночь отсрочки, бодрило чрезвычайно. Настроение скакнуло вверх, как температура у тифозного больного.
        - А что такого могло случиться, чтобы перенести столь важное мероприятие? - пожала плечами Евгения Борисовна.
        - Понятия не имею!
        - Ты даже не спросил?
        - Нет.
        Андрей со смущением вспомнил, как обрадовался, когда Таня сказала, что не сможет сегодня. Так радуется двоечник, которому сообщили, что училка заболела и контрольной не будет. Получалось, что в личных отношениях он и являлся таким двоечником? А иначе, почему он радовался, что приятная и даже условно любимая женщина не проведет с ним сегодняшнюю ночь? И вообще, а надо ли себя напрягать, если душа не рвется навстречу подобным отношениям? Ну и что, что положено иметь жену и детей? А если не хочется? Душа не лежит? Если тошно подумать о том, что в его квартире, где дорога? каждая мелочь, появится посторонний человек и станет все делать по-своему. Возникнут вещи, запахи, звуки…
        - Но тогда мы не можем оценить, насколько ты для нее важен, - проворчала мама.
        - Мам, а ты точно хочешь внуков?
        - Она что, беременна? - взвилась Евгения Борисовна. - Я так и знала! Сколько раз я говорила тебе, что именно так и ловят пронырливые девки доверчивых мальчиков! Ну за что, за что мне это?
        - То есть не хочешь, - с удовлетворением резюмировал Андрей.
        - Почему не хочу? Ну… пусть будут. Но от нормальной девочки. И в свое время. А теперь что делать?
        - Ничего. Я просто спросил.
        Но вопрос плотно засел у него в сознании.
        Действительно, а что делать-то?

        Таня позвонила поздно вечером, виновато прошептав:
        - Андрюша, я тебя не разбудила?
        - Нет, Танечка! У тебя все в порядке?
        - Вроде да, - неуверенно произнесла она. - Вообще, у меня столько новостей! Но я тебе потом расскажу. Я просто чувствую себя очень неловко, что все сорвалось. Твоя мама, наверное, недовольна?
        - Все нормально.
        Андрей вдруг пожалел, что Таня далеко и нельзя сейчас увидеть ее глаза, взять за руку. Да что себе врать-то! Жаль, что она проведет сегодняшнюю ночь без него. Вернее, он проведет эту ночь один. Если бы можно было доставать женщину из шкафа, когда она нужна, и убирать на полку, едва только она начнет вторгаться в личное пространство с нелепыми требованиями и надоедливыми разговорами! Ведь у женщин так мало нужных функций: ночной режим и режим на хозяйстве. Остальное дается в нагрузку, утяжеляя и удорожая базовую конструкцию.
        Вот с машиной все ясно: выбираешь нужную комплектацию и - вперед. А если к нормальному мужскому внедорожнику вам непременно суют тюнинг с божьими коровками на капоте, ароматизаторы в виде стационарных мягких игрушек, которые не отвинтить при всем желании, прицеп с барахлом и парашют, то лучше уж вообще без автомобиля!
        - Тогда до завтра? - промолвила Таня.
        - Да, завтра созвонимся. Пока.
        Андрей долго ворочался, выстраивая мысли в логическую цепочку. Физиология упрямо рушила все его выкладки, поэтому заснул он с трудом, сквозь сон бормоча, что все проблемы от женщин.
        А Таня долго ходила по опустевшей без Ольги квартире. Было непривычно и почему-то грустно.
        - Нормальный хоть мужик-то? - строго спросил из-под одеяла Вадька.
        - Ты чего не спишь? - Таня подоткнула ему одеяло.
        - Тань, ну скажи, - заныл племянник. - Не укурыш какой-нибудь?
        - Кто? Что за слова-то?
        - Ну, не художник, не дистрофик, не придурок?
        - Нет. Токарь. Здоровенный. Ничего такой, - утешила ребенка Таня.
        - Хоть не стыдно будет, если его в школу вызовут, - пробормотал Вадька, засыпая.

        - Юлик, - прошептала Людмила Валерьевна, чутко прислушиваясь к тому, что делалось в соседней комнате. - Как она тебе?
        - Ничего, - буркнул супруг, заматываясь в одеяло. - Спи. Какая разница, как она мне, если она уже беременна от Аркашки?
        - А ее сестра мне понравилась больше, - задумчиво произнесла Люсенька. - Она более приспособленная к нынешней жизни.
        - А по-моему, она хабалка. Такая, знаешь, торгашка, которая все в этой жизни успела, потому что лучше толкалась локтями. Вот эта девочка иная.
        - Юлик, мы с тобой тоже оба не такие, и что нам это дало? Живем на копейки, на море не съездить, путевки от профсоюза теперь не дают. Мы, помнишь, хотели на старости лет в Париж? И что? Хабалка эта как раз съездит. И нас бы, кстати, свозила. А вот эта девица даже тарелку за собой сегодня не помыла. И вещи не разобрала. У нее же там все мятое будет. Ее мешки весь коридор перегородили. Интересно, они хоть на ночь затащили их в комнату?
        - Люся, спи, пожалуйста! Тебе что, делать больше нечего, как среди ночи обсуждать чужие мешки?
        - Не о мешках речь. Не примитивизируй. - Людмила Валерьевна тревожно вытянула шею и прислушалась.
        - Ты чего там услышать хочешь? - развеселился муж. - Думаешь, будут звать нас на помощь? Или боишься проспать момент, когда твоему великовозрастному сыну понадобится материнский наказ?
        - Да там тишина. И мне это не нравится!
        - Люся, во всем доме тишина. Народ спит давно, одна ты уши греешь.
        - Какой ты нечуткий, Юлик! А если они стесняются нас? Может, нам с тобой перед сном на час ходить гулять? А что? - Люсенька оживилась. - Будем их заранее предупреждать, мол, уходим на час-полтора гулять, ключи не берем, боимся потерять. Чтобы они не переживали, что мы не вовремя вернемся. У молодых должны быть нормальные условия для личной жизни. А то мы так без внуков останемся…
        - Да уж, - язвительно заметил Юлик. - Вот уж это нам точно не грозит. А начнешь создавать условия, они тебе тройню настрогают. Не собираюсь я по ночам сугробы месить. Люся, мне на работу завтра! Аркадий - взрослый мужик. Он замечательно во всем разберется сам. Спокойной ночи!
        - Спокойной ночи, - отозвалась супруга.
        В том, что Аркадий разберется сам, она не сомневалась.

        С раннего детства из Аркаши безуспешно пытались вырастить интеллигентного мальчика.
        - Учись, иначе вместо института попадешь в ПТУ, - злился отец, расписываясь в дневнике, пестрящем тройками.
        Аркаша не хотел ни в какой институт. Туда ходили только задохлики, которых пэтэушники иногда мутузили во дворе. Он лишь вежливо кивал, поскольку спорить было бесполезно. Отец все равно начнет читать лекцию про гопников, тюрьму и пользу высшего образования. В тюрьму Аркадий не собирался, к гопникам относился с уважением, так как жизнь показывала, что в условиях дворовой среды мозг, спрятанный за очками, ничего не стоит против крепкого кулака. Учеба у Аркаши шла тяжело, зато секция бокса давала уверенность в завтрашнем дне. Даже если придется идти в институт, сдачи он точно даст.
        Но семье интеллигентов подобный менталитет был чужд, и папа настоял на секции шахмат.
        - Это тоже спорт, - нудил он, волоча вяло упиравшегося сына. - Лучше качать мозг, а не бицепсы.
        Аркадий мрачно размышлял о том, что папашу, видимо, мало били, раз он так непродуктивно рассуждает. Но спорить побаивался. На шахматы тоже ходил, хотя и без особой охоты.
        Но и этого родителям показалось мало. Ребенком хотелось хвастаться. А чем гордиться, если у него никаких задатков Карпова не обнаружилось?
        - Необходимо искать скрытые таланты, - решили на семейном совете, когда Аркаша пошел в четвертый класс, и начали приставать к ребенку с каверзными вопросами: - А чем тебе нравится заниматься? Что у тебя хорошо получается?
        Аркаша задумался.
        Родители решили, что он взвешивает и сортирует в вихрастой головенке свои разносторонние интересы и успехи. А ребенок тем временем судорожно соображал, что если ответить честно про футбол и бокс, то он рискует надолго остаться без телевизора и мороженого. А если соврать, что он, например, любит читать книги или писать стихи, то остаток жизни, как минимум школьной, придется этим и заниматься. Аркаша почесал затылок и важно сказал:
        - Я еще не определился.
        - А что тебе больше нравится, - дипломатично поинтересовалась мама, решив ускорить процесс самоопределения, - скрипка или флейта?
        Аркаша живо представил себя с флейтой в зубах и смокинге, удирающим от дворовых парней, и выдал единственно верный в данной ситуации вариант:
        - Барабан!
        Но окончательно вопрос с музыкальной школой закрыли после того, как юный Робертино Лоретти, старательно путая ноты, спел на мотив «Аве Мария» любимую песню советских пионеров «Взвейтесь кострами, синие ночи». Педагог по вокалу тщетно пыталась остановить его на первом куплете, но упрямый Аркадий допел до конца. Чтобы уже наверняка никогда сюда не вернуться.
        После этого были художественная школа и поэтический кружок. Нигде отпрыск интеллигентных родителей не продвинулся дальше собеседования, и мама с папой сдались.
        После восьмого класса Аркадий пошел в ПТУ, которым его пугали в детстве, а потом токарем на завод. И как выяснилось позднее, только токарь и мог прокормить своих интеллигентных предков, особенно после того, как мамин НИИ вообще закрылся и ее сократили, а отец сидел на копеечной зарплате.
        А вот в жены Аркаша хотел непременно фею. Воздушную, наивную и нежную. Заводские девахи, бегавшие за ним веселой гурьбой, его не устраивали.
        Фею он подцепил в троллейбусе, возвращаясь со смены. Голубоглазая блондинка с ангельскими кудряшками и скрипичным футляром жалась среди спин толкавшихся сограждан, как роза на навозной куче. Звали блондинку Кариной, а в футляре, как выяснилось много позже, у нее лежало вино. Такой оригинальной подарок она собралась сделать своей гламурной подружке. Карина вообще любила все гламурное, блестящее и оригинальное. Аркадий был достаточно фактурным, чтобы юная Барби немедленно в мечтах примерила на него смокинг, яхту и дом. Он мог стать блестящим и гламурным. Мама всегда говорила ей, что мужчину нужно только пнуть в правильном направлении, а дальше из любой посредственности можно слепить то, что пожелаешь. Карина изображала фею недолго. Сразу после свадьбы она начала закатывать скандалы и истерики, требуя несоразмерных кошельку Аркадия подарков и моральных жертв. Вместо пива полагалось пить вино, вместо гаража надо было ходить с ней в клубы, а на зиму, как выяснилось, требовалась новая шуба.
        - Ничего, залетит, родит и образумится, - утешали обалдевшего Аркадия мужики на заводе.
        Но и тут ничего не вышло. Карина твердо заявила, что собирается стать артисткой и никакими детьми фигуру портить не намерена. Если что, потом можно будет взять из детского дома. В крайнем случае, родить своего, но позднее. Когда-нибудь.
        А кому нужна фея, которая вовсе не фея, а сплошная фикция с визгливым голосом и кучей запросов? Тем более если и сама фея поняла: в жизни ей нужен не токарь, а продюсер.
        Развелись они быстро, но эта история надолго отбила у Аркадия желание создавать семью.
        Мужчине проще. Это женщина пугливо загибает пальцы, высчитывая конец репродуктивного возраста, и скрупулезно изучает в зеркале дефекты внешности, возводя их в проблемы глобального масштаба. А мужик уверен, что ценен сам по себе, тем более что ему не рожать, грудь не отвиснет, а живот от пива вырастет в любом случае, так что беречь талию смысла нет. В общем, Аркадий никуда не торопился.

        Иногда мечты сбываются. Хотя он особо уже и не мечтал, перебрав довольно много женщин и осознав, что феями они могут оставаться лишь непродолжительное время. И если в живой природе толстая гусеница долго превращается в бабочку, то у людей все наоборот: бабочка очень быстро с грохотом отбрасывает крылышки и быстро начинает жрать мозг незадачливого спутника жизни, как сочное яблочко.
        Неожиданно на жизненном пути Аркаши приземлилась настоящая фея с наивными глазами и чистыми помыслами. Не от мира сего. А где вы видели других фей? Те, которые твердо стоят на ногах, никакие не феи, а ушлые Белоснежки, заставляющие бедных гномов день и ночь вкалывать на шахтах.
        Ольга была именно феей. И он влюбился. Правда, сестра его любимой женщины активно крутилась вокруг и совершала некие странные телодвижения, то ли пытаясь отпугнуть Аркадия от цели, то ли заловить для собственного использования. Он склонялся ко второму, а оказался - первый. То, что красивый мужчина рациональными барышнями рассматривается как балласт, ему в голову не приходило.
        Но это уже не имело значения, потому что его Ольга сладко сопела на соседней подушке: романтичная, неприспособленная к жизни художница. Кому-то нужна хозяйка в доме, мать детям или гейша ночью, а ему хотелось такую.
        Он аккуратно накрыл Ольгу одеялом и с хрустом потянулся, довольно улыбаясь в темноту.
        Жизнь удалась.

        Хотя Аркадий и считал Татьяну бой-бабой, напористой в общении, а потому не особо приятной, но без ее консультации было не обойтись.
        - Вадьке ты в любом случае понравишься, - легкомысленно отмахнулась Ольга. - Не делай из мухи слона.
        - Мне бы твою уверенность, - переживал Аркадий, мучительно соображая, в чем и с чем идти на знакомство.
        Татьяна относилась к предстоящему знакомству без излишней самонадеянности.
        - Вы лучше на нейтральной территории встретьтесь, - предложила она. - Ну, чтобы не у вас дома, а то там сразу встанет вопрос, а где ему стол поставить, а где спать… Ребенок может подсознательно начать проецировать свою персону на ваши условия. А у тебя там никаких условий нет. Я же говорю, надо сначала разъезжаться вам или меняться на большую квартиру. Стоп! Слушай! Как я с тобой продуктивно поговорила! Да это же просто феноменально! Нам надо обменяться квартирами! Вы въедете в нашу трешку, а мы с родителями в вашу двушку! И все. Вадьке, а он наше самое уязвимое место, не придется привыкать к новой обстановке! Я же все равно должна была Лельке что-нибудь выделить! Ну вот, все и решилось. - Татьяна от радости возбужденно рассмеялась и выдвинула последний аргумент: - По крайней мере, все свои и никто не кинет. И агенту платить не нужно. Класс! Надо же, в первый раз я рада, что Лелька забеременела. Все проблемы разом решаем.
        - Знаешь, - вынужденно признал Аркадий, - ты, конечно, язва и стерва, и меня предстоящее родство с такой танкисткой пугает, но идея близка к идеальной. Но ты понимаешь… хотя вряд ли ты учитываешь такие мелочи, ты же главная, впереди паровоза бежишь, дорогу фонариком показываешь, но все же я должен обсудить с родителями. Они тут всю жизнь прожили. Да и ты со своими обсуди. Просто из вежливости.
        - Ладно, - кивнула Таня. - Поговорю. Но ты согласен, что других вариантов просто нет?
        - Процентов на девяносто.
        - В таком случае обсуди все с родителями так, чтобы они тоже процентов на девяносто согласились. А остальные десять мы дожмем психологической атакой. Со стороны нашего семейства обещаю полную лояльность. Улавливаешь? От тебя требуется то же самое. Иначе проблемы у тебя будут расти в геометрической прогрессии.
        - Тань, не разговаривай со мной, как с мальчиком-дауном.
        - Если ты выбрал такую девочку, то я не знаю, как с тобой разговаривать, - усмехнулась Таня. - Она у вас там пока ничего не отчебучила?
        - Нет, - сухо бросил Аркадий.
        - Готова поспорить, что вещи Ольга не разбирала. Ждет, пока они сами по шкафам расползутся.
        - Тань, мы как-нибудь без тебя разберемся.
        - Да? А зачем ты мне звонишь тогда?
        - Тьфу, ты меня заболтала. Как с Вадимом быть? Я вот думаю, если я пойду в костюме, будет слишком официально? Как директор школы? Или лучше официально, чтобы он понял, что я его уважаю? Слушай, у меня детей нет, помоги, а?
        - У Лельки, я так понимаю, тоже детей нет, поэтому она помочь не в состоянии, - съехидничала Таня. - Ладно. Просвещу. Не надо в костюме. Он станет смеяться.
        - Почему?
        - Потому что я представляю, какой у тебя костюм. Небось с выпускного хранишь?
        И тут эта язва оказалась права. Костюм у Аркадия был старый.
        - Тань, наверное, нужно подарок купить какой-нибудь? Может, «железную дорогу»? Оля не возражает, в принципе.
        Хохотала Татьяна долго и обидно. Наконец, отсмеявшись, поинтересовалась:
        - Слушай, родственник, а ты вообще-то представляешь четырнадцатилетнего подростка?
        - Примерно. Оля сказала, что он всегда мечтал о «железной дороге».
        - Ага. Только не всегда, а в третьем классе. И я ему ее купила. Теперь обломки мечты валяются в разных местах нашей большой и уютной квартиры. Кстати, наша квартира лучше вашей. Так что переезд предлагаю оплатить тебе. И вообще, следует уладить всякие финансовые мелочи.
        - Тань, какая ты активная!
        - Я рациональная.
        - Я тоже. Поэтому давай вернемся к вопросу первостепенной важности: чего купить ребенку?
        - Первое: забудь слово «ребенок». Это конь с тебя ростом примерно. Второе: покупать ничего не надо. Ты не к младенцу едешь, который шоколадку ждет. И третье, самое простое: встретиться где-нибудь у развлекательного центра, где есть всякие детские автоматы, пицца и боулинг. Ты их с Ольгой туда сводишь, и считай - подарок сделал, общий язык нашел. Только не переусердствуй в попытках понравиться. Как себя поставишь в первый раз, так потом и будет. Трать деньги, но в меру. Это хоть и крупный, но ребенок. Мозг у него занят всякой фигней. Подростки - это такие взрослые, у которых ума и опыта еще нет, а половые признаки уже отросли. Им кажется, что они крутые и шибко мудрые. А родители - отстой. Но этот отстой дает деньги на всякие радости, поэтому приходится терпеть и даже делать вид, будто на что-то соглашаешься. Если он вдруг поймет, что ты деньги даешь в любом случае, без торга, то все - кранты. Будь бдителен. Папаша. Но имей в виду, тебе еще повезло: мальчик у нас хороший, поскольку воспитывала его я. А у Ольги ничего больше не спрашивай, лучше у меня спроси. Она у нас в вакууме болтается, ничего не
знает. Ну, ты в курсе, она человек творческий, и все, что творчества не касается, проходит мимо ее сознания, не задерживаясь.
        - Не трогай мою жену. Ты меня этим злишь.
        - Лучше, чтобы тебя злила я, чем ты злился сам по себе, потому что тебе повезло отхватить такое… Ой, ладно, заболталась я с тобой. Удачи тебе, папаша. И на карусели не ходите. Зимой там можно отморозить все, что вам мешает ноги нормально складывать. Идите на те развлекухи, которые в помещении.
        - Я понял. Спасибо.
        - Не слышу в твоем голосе искренней благодарности, - усмехнулась Таня.
        - Ты все свои добрые дела уравновешиваешь такими пинками в печень, что складывается ощущение, будто и благодарить не за что.
        - Ничего. Ты скоро привыкнешь. Чао.
        Таня положила трубку и задумалась, улыбка сошла с ее лица. Может, она правда слишком напористая и давящая? Вон, Аркадий через слово попрекает… Может, именно поэтому ничего не получается. Не умеет она плыть по течению, а все машет веслами, попадая по головам окружающих. И Лелька, глупая, неприспособленная Лелька оказалась права. У нее все получилось. Теперь будет муж, семья, еще один ребенок. Все в ее жизни организовалось само. Или почти само…
        - Может, бросить эти весла к лешему? - Таня кивнула грустному отражению в зеркале. Оно тоже кивнуло, но как-то неуверенно.
        Бросить весла легко, но потом попробуй их поймай. Унесет, и не выплывешь.

        Андрей не звонил. Конечно, он имел полное право обидеться, но…
        Таня чувствовала себя дискомфортно. Если бы он позвонил сам, то, наверное, было бы проще. А так - звонить самой душа не лежала. И дело даже не в том, что ей было неловко перед Андреем. Тане вообще не хотелось принимать какие-то жизненно важные решения. Видимо, за последние несколько дней лимит радикальных поворотов исчерпался: и Ольгу отселили, и со вторым ребенком решили, и даже квартирный вопрос вошел в стадию развязки. И вот, казалось бы, можно заняться собой, но нет. Страшно. Именно страшно.
        Татьяна боялась ошибиться, сделать неверный шаг, потому что, забредя в болото обыденности, иногда можно вернуться, а если сорваться в пропасть судьбы, то время назад уже не отмотать. Кто разбился, тот разбился. Закон джунглей в нашей жизни никто не отменял. И если женщина, выходившая замуж за умницу и красавца, вдруг оказывается женой алкоголика и эгоиста, то у нее есть шанс решить свою проблему при помощи развода. Надо лишь взять себя в руки, перестать ныть и стать творцом своей судьбы. А если ошиблась на излете репродуктивного возраста, то можно остаться и без ребенка. Именно такой исход казался Татьяне пропастью, в которую ее пыталась столкнуть жизнь.
        Кроме Андрея вариантов не было. Но что-то мешало.

        - Ты его не любишь, - заявила Катерина, когда Таня с ворохом проблем и вопросов пришла к ней в гости.
        Гена тактично оставил дам одних, предложив помощь в том случае, если понадобится подопытный для проработки направлений мужской логики.
        - Ну и что? Он интеллигентный, воспитанный, от него ребенок будет с хорошими генами, - то ли себя, то ли подругу пыталась убедить Таня.
        - С ребенком ясно. А с тобой? Как ты собираешься жить с человеком, который тебе не нравится?
        - Почему не нравится, Кать?
        - Да ты себя со стороны не слышишь! - воскликнула Морковкина. - У тебя глаз не горит, когда ты про него рассказываешь.
        - Я же не вурдалак, чтобы у меня глаза горели. - Таня сердито прислушалась к своим ощущениям. А что она чувствует, когда думает об Андрее? Тяжесть. Легкое раздражение. - Приплыли, - пробормотала она и испуганно посмотрела на Катю.
        - Куда приплыли? - поинтересовалась Морковкина. - Сели на мель?
        - Да вроде того. Он хороший. Положительный. Но…
        - Тань, а в постели он как? Можно на это опереться. Тоже аргумент.
        - Не знаю.
        - Как?
        - Так! У нас платонические отношения. Тебе не понять, Морковкина. А мы, интеллигенты, все больше по театрам да музеям. Нам не до этого, - уныло усмехнулась Таня.
        - Да уж! Так проверить нужно! А потом мне расскажешь.
        - Катька, у тебя проблемы? Хочешь расширить кругозор? Или тебя вообще третьей позвать?
        - Можно без подробностей. Главное, чтобы ты сама определилась, есть ли там чем ребенка-то делать? А то вдруг у него вообще другие планы. Кстати, а какие у него планы?
        - Понятия не имею. Последнее, что было - это я должна была к нему переехать, а я Ольгу устраивала. Нет, я, конечно, позвонила, извинилась, мы перенесли все…
        - Ну и?
        - Ну и ничего. Он не звонит. С мужиками так сложно. Если заканчиваешь разговор на фразе «созвонимся», то потом непонятно чего ждать. То ли он позвонит, то ли ты должна! Достали! Причем он тебе станет звонить лишь в том случае, если у него физиологический дискомфорт: жрать нечего, белье чистое закончилось или в постели одному холодно! А ты сиди и думай: то ли ему там все сварили-погладили-согрели без тебя, то ли на работе проблемы, то ли помер и можно не злиться и не ревновать! Вот и мы не определились, кто будет звонить. И теперь я жду, как дура.
        - Девушки, - сунулся в кухню Гена. - Во-первых, по телевизору ничего нет, во-вторых, мне все равно слышно, как вы орете, поэтому позволю себе вмешаться.
        - Вмешивайся. - Катя царским жестом указала на табуретку за столом переговоров.
        - Таня, а почему ты ждешь, чтобы он позвонил? Нервничаешь, дергаешься, переживаешь? А не проще самой позвонить?
        - Ты что? - хором воскликнули подруги, а Морковкина даже пнула табурет, жалобно скрипнувший.
        - Гена, если бы в жизни все было так просто, то спрос на успокоительные резко упал бы и фармацевты разорились. - Катя снисходительно посмотрела на мужа. - Если женщина сама звонит или делает первые шаги, то у самца моментально вырабатывается рефлекс. Все! Он сразу занимает пассивную позицию и ждет ее следующих действий. Поэтому если Таня сама позвонит, то ей придется поднимать вопрос о переезде, о дальнейших отношениях и прочих важных делах.
        - Ну и пусть поднимет. В конце концов, это в ее интересах. Это я вам как самец говорю. У вас такая вывернутая логика, что никто не знает, как вам лучше. Мужчины любят, чтобы им ставили задачу четко и ясно. Пытаться угодить женщине - это как искать клад без карты. Куда ни копнешь - мимо. Масса непродуктивных усилий, а зачем? Логично не играть в угадайку, а дождаться, пока тебе дадут внятные указания. Я, например, терпеть не мог дам, томно гундосивших: «Хочу какой-нибудь сюрприз». Да леший тебя знает, какой сюрприз ты хочешь! Тем более что она имеет в виду нечто конкретное, и все остальные сюрпризы ее не то что не порадуют, а она тебе еще и истерику закатит, что не угадал. Не чуткий, гад! По мне так и паук в банке сюрприз. А что? Неожиданно и оригинально. И для коллекции пригодится. В общем, я тебе, Таня, советую не ждать инициативы, а проявлять ее самой. А то результат тебе может не понравиться.
        - Да, - засмеялась Морковкина, - один тебя, Тань, уже с вышки столкнуть пытался. Точно, мужики сюрпризы понимают именно так.
        - Не надо про вышку, - поморщилась Таня. - Не в сюрпризах дело. Я не хочу ему звонить. И проверять степень его сексуальной активности тоже.
        - Ну, а если пофантазировать на эту тему? Вот просто представь, - азартно налегла на стол Катерина. - Не вслух, а для себя, а потом скажешь, какие у тебя ощущения.
        Таня послушно прикрыла глаза и вздрогнула, представив голого Андрея, покрытого редкой растительностью, с узкими плечами и впалой грудью.
        - Все ясно, - вздохнула Морковкина. - Можешь даже не комментировать. Эк тебя перекосило. Видать, красавчик тот еще. Тань, пошли в Интернет. Мы тебе с Генкой стихи напишем для пиара. И будем отлавливать прынцев! Ты же у нас филолог в анамнезе, хоть и несостоявшийся. Найдем тебе такого же.
        - Несостоявшиеся филологи мужского пола, как правило, сильно пьющие, - предостерег Гена. - И вообще, в Интернете следует аккуратнее знакомиться.
        - Да уж, - усмехнулась Морковкина. - Вон Гена как попал!
        Он чмокнул супругу в макушку и произнес:
        - Это исключение, подтверждающее правило.
        - Нет, ребята, я все же должна завершить эту эпопею и разобраться до конца. Позвоню я ему, - решила Татьяна.
        - Правильно. - Морковкина продолжала переживать о своем. - Проверь его. Вдруг он половой гигант. Тогда все остальное можно простить. А кстати, что у него остальное плохо, я забыла.
        - Катя, да что ты все о глупостях! - отмахнулась Таня.
        - Не скажи! - засмеялась Катерина. - Ты так вообще забудешь, как детей делают. Нужно хоть изредка практиковаться.
        - Да он серый, тусклый, правильный. В общем, очень все сложно, - вздохнула Татьяна. - Но для жизни, наверное, такие и нужны.
        - Ну-ну, - усмехнулась Катя. - Смотри, не скисни со своим правильным. Мой тебе совет: проведи функциональную диагностику, а потом сядь и запиши все плюсы и минусы. И мне покажи. Я, может, что умное посоветую. Я же умная, да, Ген?
        - Очень!
        - Паразит, конечно, - развела руками Катерина, - но с ним хоть не соскучишься.

        Решить позвонить легче, чем начать набирать номер. Таня тянула до последнего, вечер завершался, и тут она вдруг ярко представила, как своим звонком разбудит его мамашу, которая станет долго брюзжать что-нибудь нелестное в адрес очередной пассии сына. Этого оказалось достаточно, чтобы отбросить сомнения и позвонить.
        Судя по голосу, Андрей обрадовался, но как-то вяло.
        - Я не вовремя? - спросила Таня. Тон кавалера ей не понравился. И насторожила затянувшаяся пауза после умеренного восторга по поводу ее звонка.
        - Да ты что? - удивился Андрей. - Я весь день о тебе думал.
        И удивление его сейчас ей казалось фальшивым.

«Может, я просто хочу, чтобы он сам от меня первый отвязался, тогда мне и решать ничего не надо будет?» - подумала Татьяна и из принципа собралась помешать столь легкому исходу. А вдруг это единственный и последний шанс?
        - А что же не позвонил? - неожиданно сварливо поинтересовалась она, изумившись откуда-то появившимся в голосе скандальным нотам.
        - Некогда было. Работы много.
        - Ясно.
        Пауза повисла, как висит над подоконником в руке хулигана шарик, наполненный водой: еще немного, и он сорвется, разлетевшись на брызги и ошметки резины.
        - Какие планы? - произнесла Таня.
        - Приходи к нам в гости в эти выходные, - предложил Андрей. - Ты будешь свободна в субботу?
        - Да, - промолвила Таня и, спохватившись, уточнила: - Во сколько?
        - К пяти.
        - Отлично. Ну… пока?
        - Да, Танюша, спокойной ночи, - с облегчением пробормотал Андрей и положил трубку.
        - Ни фига себе, - громко сказала Таня и неуверенно хихикнула в пустоту.
        - Что там? - мгновенно отреагировал папенька. - Сломала что-нибудь?
        - Ага. Вот только что все сломалось само собой. Вроде бы…
        Ей уже не предлагали переехать. Даже ее визит не именовался как «знакомство с мамой». Нет, Татьяну просто приглашали в гости. И, похоже, кавалер не собирался напрягаться и везти ее сам. Он планировал ждать «доставку на дом».



«Неожиданности в нашей жизни происходят неожиданно», - любила повторять Катерина Морковкина. Эту ее замечательную фразу Татьяна вспомнила уже на следующий день. Осадок от разговора с Андреем неприятной мутью оседал в душе, все валилось из рук, а настроение было осенне-климактерическое. Она сидела в ателье и пыталась работать. Мысли муравьями разбегались в разные стороны. И тут случилась та самая неожиданность.
        - Татьяна Анатольевна, к вам посетитель, - заглянула в кабинет приемщица.
        - Ко мне? Или вообще в ателье? А что ей надо?
        - Это мужчина. И он к вам по личному вопросу. - Приемщица многозначительно посмотрела на нее и закусила губу.
        - Ну… пусть войдет.
        Когда он вошел, Татьяна забыла выдохнуть и так и сидела, словно манекен, не сводя взгляда со стоящего в дверях мужчины.
        Это была точная копия Ивана, только более вальяжная, основательная и спокойная. Без чертей в глазах, юношеской порывистости и экстрима в мыслях.
        - Добрый день, - пробасил мужчина, и Татьяне стало ясно, что это не Иван. Только сердце все равно заболело, ныло, как недолеченный зуб. Наверное, это остается от разрушенной любви. Память. Можно удалить из своей жизни человека, но память о нем - никогда.
        - Я присяду? - Он внимательно взглянул на хозяйку кабинета и улыбнулся. Той самой улыбкой, от которой она когда-то сходила с ума.
        - Прошу. - Таня деревянным жестом, словно Буратино, дернула рукой и застыла.
        - Меня зовут Максим.
        - Очень приятно, - она откинулась в кресле, спрятав под столешницу трясущиеся руки. Они так дрожали, что пальцы пришлось зажать между коленей.
        - Мне тоже приятно. - Он немного помолчал и снова улыбнулся.

«Хоть бы он не улыбался так», - обессиленно подумала Татьяна. Сердце уже не ныло, а колотилось как бешеное.
        - Я даже не знаю, как начать, - произнес посетитель.
        - Ну, уж начните как-нибудь.
        - Вы знаете, когда я шел, думал, что все будет проще. А теперь вот увидел вас… Такие женщины встречаются очень редко. Я просто потрясен. Нет, это не лесть, не комплимент, а констатация факта. Я даже шокирован. Тем более что у меня не совсем приятная миссия.
        У Тани заныло под ложечкой. Но мысли никак не могли оформиться во что-либо внятное, поэтому в голове все кружилось, как в блендере, - быстро, весело и пестро.
        - Я бы предпочел встретиться с вами в другой обстановке и по иному поводу.
        Он откинул волосы со лба, и у Татьяны затряслись колени. Если бы ей сейчас пришлось встать, то она просто не смогла бы этого сделать. Даже каблуки стали отбивать чечетку под креслом. Адреналин гонял кровь по организму, как собака лису. Казалось, еще несколько минут недомолвок, и Таня упадет, как загнанная жертва спаниеля.
        - Вы из налоговой, что ли? - не выдержала она.
        - Да что вы! И даже не из пожарной инспекции. Я брат Ивана.
        Было бы глупо спрашивать, какого Ивана. Поэтому Таня молчала, ощущая, как пространство вокруг покачивается. Даже не покачивается, а накреняется, словно корабль, который вот-вот пойдет ко дну.
        - Дело в том, что мы попали в очень сложную ситуацию. Этот оболтус сильно повредился во время своих очередных глупостей. Ну, вы в курсе, что наш адреналиновый мальчик не умеет жить спокойно. И сейчас ему нужна операция, чтобы не остаться инвалидом. Сам он никогда бы не осмелился просить у вас, поэтому пришел я. Понимаю, как нелепо и унизительно это все выглядит! Но я должен был хотя бы попробовать. Сумма требуется огромная. Мы потом отдадим. Просто надо именно сейчас, а у нашей семьи этих денег нет. Мама слегла от переживаний. Если бы не она, я бы и пальцем не пошевелил. Но… Слушайте, Таня. Не отвечайте ничего. Скажите только одно: если вы сейчас откажете, мы можем сделать вид, что ничего не было? Вы дадите мне шанс познакомиться с вами еще раз? Ну, мы же могли с вами увидеться случайно? Я просто не представляю теперь, как уйду, закрою дверь и больше никогда не услышу ваш голос, не увижу ваши глаза. Это наваждение. У вас такое бывает?
        - Ага, - глупо кивнула Татьяна, у которой было все: и наваждение от его улыбки, да что там - от Ванькиной улыбки, и облегчение, что этот малолетний дурачок жив, а то у нее даже мелькнула мысль, будто это длительное предисловие приведет к приглашению на поминки. И щеки у нее горели, и голова кружилась. И от мысли, что клон ее Ваньки, только такой, о котором она всегда мечтала, сейчас уйдет навсегда, Таню охватывал липкий ужас. Как от ночного кошмара.
        - Таня, а давайте прямо сейчас сделаем вид, что этого разговора не было? Я же мог зайти просто так. В конце концов, я мужчина и что-нибудь придумаю, не втягивая в эту историю вас. А давайте сегодня вместе поужинаем? Пожалуйста, я потом отвезу вас, куда скажете.
        - Хорошо, - выдохнула Татьяна и тут же испугалась: - То есть… Подождите. Я должна свериться с органайзером. Я не уверена. Оставьте свой телефон, я перезвоню. - Но вспомнив, как тяжело первой звонить мужчине и сколько терзаний возникало по поводу звонка Андрею, она воскликнула: - То есть не надо. Я вам дам свой, а вы мне перезвоните! Или нет, давайте, ладно, я могу.

«Тьфу, дура какая! - разозлилась она на себя. - Вот ведь варежка! Надо было марку держать, а то понеслась, роняя тапки».
        - Спасибо. - Максим чуть не прослезился и, путаясь в длинных полах модного пальто, рванул к выходу. И уже почти закрыв за собой дверь, вдруг вернулся и в смятении уточнил: - Вам в шесть удобно?
        - Да, - сипло пискнула Татьяна.
        Он хотел сказать что-то еще, но смутился и со счастливой улыбкой унесся.
        - Татьяна Анатольевна, - сунулась в кабинет Ленка. - А кто это был? Ой, Татьяна Анатольевна, а что у вас с лицом?
        - А что у меня? - испугалась Таня и схватила зеркало. С такой поросячей физиономией, пышущей истерическим румянцем, обычно выходят из бани.
        - Климакс, наверное, - с сочувствием покачала головой закройщица. - У моей свекровки тоже. Ох, она красномордая ходит, злющая, гоняет всех. Таблетки пьет какие-то, только не помогают они. Экономит, жаба. Купила бы дорогое лекарство, глядишь, и отвязалась бы от нас. А то как с утра на реактивное помело садится, так до захода и летает. Да и ночью норовит примотаться: чего, мол, холодильником хлопаешь - не заработала. Но вы-то при деньгах, вы себе дорогие пилюльки купите. Не переживайте. А лицо и припудрить можно, чтобы не такое страшное было.
        - Лена, иди работай! - в сердцах крикнула Татьяна.
        - Иду-иду, не нервничайте, - заторопилась Лена и выскользнула из кабинета, сокрушенно бормоча себе под нос: - Ах ты, бедолажка, такая молодая, а уже климакс.

«Дура какая, - расстроилась Таня. - Я же чуть старше нее! Правда, мне в ее возрасте все тетки после тридцати тоже казались старухами. Ладно».
        Надо было осмыслить случившееся. Но осмыслить не получилось. Она вновь и вновь представляла Максима, его смущенную улыбку, и млела от восторга. Вот он-то никогда не посадит на мотоцикл и не потащит на тарзанку. Какая разница, чего он не сделает? Главное - какой он. Надежный. Необыкновенный. Волнующий. Потрясающий. «Я влюбилась? - Таня потрогала горящие щеки. - Нет, у меня же Андрей. Я не могу».
        Из зеркала на нее смотрела помолодевшая лет на десять девчонка с сияющими глазами.
        Да какой уж тут Андрей!

        Последние опасения развеялись, когда Максим подъехал с роскошным букетом роз на иномарке.
        - Что-то не так? - Он взволнованно заглянул Тане в глаза и попросил: - Пожалуйста, если вас что-то будет тревожить или не устраивать, говорите сразу, хорошо? Я хочу, чтобы вам понравилось. Я хочу знать, что вы любите и не любите. Буду запоминать все мелочи, чтобы рядом со мной вам было комфортно.

«А Ванька никогда так не говорил». - Таня почти с нежностью посмотрела на Максима и призналась:
        - Я боялась, что вы тоже прикатите на каком-нибудь байке. Или вообще на лошади.
        - Это же неудобно, - улыбнулся Максим. - Такая девушка должна ехать как королева, а не как жокей на скачках. Мне кажется, вы очень утонченны и романтичны, поэтому если и будут лошади, то только запряженные в карету.
        - Ну, не идеализируйте меня, - закокетничала Татьяна, размышляя, как долго может продлиться период ухаживаний и когда он перейдет в стадию тесных отношений. Когда она виделась с Андреем, эта мысль лишь изредка отстраненно мелькала и сразу пропадала, оставляя подозрение, что чем позже, тем лучше. А с Максимом все было иначе.

«Лучше уж не изображать фею с крылышками, а быть ближе к общечеловеческим потребностям», - решила Таня и твердо взяла Максима под руку.
        Он благодарно улыбнулся и повел ее к машине. В салоне пахло ванилью. Ванькин запах. Какое счастье, что это он и не он одновременно!
        Максим походил на ожившую мечту: когда у любимого человека долго и скрупулезно пытаешься заменить неприемлемые для совместной жизни качества на нужные, и вдруг это получается. В жизни все иначе. Мужчины активно сопротивляются, начинают требовать бартера, пытаясь что-нибудь изменить в любимой, например, привить ей любовь к футболу, походам в баню и поездкам на рыбалку с ночевкой. Как правило, бартер в подобном виде слабую половину не устраивает, поэтому стороны либо расходятся, не придя к консенсусу, либо пытаются притерпеться и притереться.
        А тут почти тот Ванька, с его улыбкой, внешностью, но спокойный и надежный, как крепостная стена во время штурма. А жизнь - сплошные штурмы, и женщине хочется жить именно за такой стеной, а не на равнине, где свищут неприятности и неожиданности, дырявящие психику и кошелек. Когда женщина дозревает до создания семьи, она непременно позаботится о том, чтобы у ее ребенка был подходящий отец. И если она благоразумна и дальновидна, то быстро смекнет, что подходящий не тот, который хорошо вписывается в компании, хорошо рассказывает анекдоты и весело живет, а тот, которого потом из компании не придется волочь на себе пьяного, искать ночью по моргам, а утром обнаруживать на пороге виноватого и уставшего, но довольного. И тот, кто живет не столько весело, сколько стабильно. Если при этом еще и нескучно, то это отлично. Но адреналин - последнее, что пригодится в семейной жизни.
        - Максим, я дам денег для Ивана.
        - Нет-нет, Таня, давайте об этом забудем!
        - Не спорьте. Мне жаль, что с ним так получилось. Кстати, а что произошло?
        - Мы не знаем, он пока не говорит, его дурная башка забинтована и челюсть сломана. Но, похоже, что-то связанное с велосипедами. При поступлении записали, что упал с велосипеда. Где он в декабре на нем катался, я даже предположить не берусь. Наверное, кувырки какие-нибудь опять.
        - И что там нужно сделать? Ну, операция какая?
        - Да там их много надо, он весь поломался. И стоит почти как две хорошие машины.
        - Ужас какой! - ахнула Татьяна. - Но я все равно должна помочь.
        - Нет. Я сам что-нибудь придумаю.
        - Максим, я все хочу спросить: а как вы меня нашли?
        - Иван про вас часто рассказывал. Он такой болтун. - Максим нахмурился и отвел взгляд.

«Ой, мамочки, - перепугалась Татьяна, - что же это трепло обо мне рассказывал? Небось все интимные подробности вываливал. До чего же мужики придурки!»
        - А про семью он вообще не упоминал, - смутилась Таня.
        - Ну, он такой. Мы для него ничего не значим. Он как перекати-поле. Таня, а давайте перестанем о нем говорить. Давайте лучше о вас.
        - Нет, - хихикнула Таня. - О вас! А то вы про меня все знаете, а я про вас нет.
        - Я агент по недвижимости, с дураком братом, который втравил меня в неприятную историю.
        - По недвижимости! - охнула Таня, пропустив пассаж про историю и брата. - Максим, а я как раз собиралась квартиру разменивать. У меня сестра устроилась наконец-то, теперь нам надо двухкомнатную поменять на две однушки с доплатой. У меня и доплата есть.
        - А зачем вам меняться?
        - Пора отделяться от родителей и пытаться устроить личную жизнь. - Это прозвучало как намек.
        - Достаточно найти мужчину с квартирой. Вы ведь не будете спорить, что материальная сторона жизни - забота мужчины.
        - Где бы такого мужчину найти, - усмехнулась Татьяна.
        - Если бы я сейчас ткнул пальцем в себя, это было бы нагло и самонадеянно, - смутился Максим. - И я бы не хотел, чтобы моим основным плюсом любимая женщина считала квартиру.
        Танино внимание застряло на словосочетании «любимая женщина», и мыслительный процесс застопорился, как компьютерная программа с ошибкой. Женщины часто зависают на какой-нибудь мужской фразе, до изнеможения выискивая скрытый смысл. А мужчина всего лишь сказал то, что хотел сказать.
        - Да я не про вас, - испугалась Таня.
        - Я бы не хотел торопить события, но… Нет, я слишком дорожу нашими отношениями.
        Теперь Татьяна зациклилась на слове «отношения», пытаясь выжать из него максимум информации и забыв, что мужчины зачастую не умеют подбирать правильные слова и пользуются первыми попавшимися. Максим робко взял ее руку и спросил:
        - Я не рассержу вас, если предложу выпить на брудершафт и перейти на «ты»?

«Наконец-то!» - обрадовалась Татьяна и азартно кивнула. Поцелуй на брудершафт затянулся. Отчасти - по ее инициативе. Продвижение вперед, к мечте, приостановилось.
        Максим отвез ее домой и долго держал за плечи, решившись повторить поцелуй на бис. Впервые за долгое время Таня заснула совершенно счастливая. У нее появился мужчина, которому она, бесспорно, нравилась. И он нравился ей.
        Решено, она даст деньги на операцию для Ивана, а там будь что будет. Иногда счастье стоит того, чтобы рискнуть, тем более деньгами. Во всяком случае, деньги - то немногое, что подлежит восстановлению.

«Да я и не рискую», - улыбнулась меценатка, засыпая.
        Впереди была новая любовь, новые эмоции, узнавание, волшебство первой близости, счастье и неисчислимое множество мелких и крупных радостей. Впереди была новая жизнь. Настоящая.
        Только сейчас Таня поняла, что все это время жила лишь ожиданием счастья.

        Морковкина смотрела на подругу круглыми глазами только что разбуженной летучей мыши:
        - Тань, ты что? Мужиками так бросаться нельзя! Никто тебе не мешает встречаться с Максимом, но Андрея тоже динамить не надо. Пока с мамой познакомитесь, пока решите что-нибудь, а там, глядишь, и само все определится.
        - Я про Андрея даже думать не хочу, - отмахнулась Таня. - У него то ли склероз, то ли невроз, только он как-то резко планы меняет. Уже и про переезд нет речи.
        - А ты губу раскатала? Железо нужно ковать, пока горячо, а мужика хватать, пока он теплый. Надо было плюнуть на свою Ольгу, никуда бы этот будущий папаша не делся!
        - Катя, откуда я знала, что там все серьезно? Думала, моя дура опять влипла и собирается подкинуть мне младенчика на воспитание. А мне бы своего уже, я устала чужого воспитывать при живой матери! Я решала жилищную проблему. Кстати, Андрей сам сказал, что надо ускориться. Вот я и ускорилась. А он соскочил. Так хоть бы совсем соскочил, а то неопределенность осталась.
        - Какая неопределенность? - охнула Катерина. - Он тебя позвал в гости. Там мама ждет. Сходишь и определишься!
        - Я не хочу, у меня Максим. И вообще, он сейчас за мной приедет. Мы сегодня в клуб идем. - Татьяна виновато засопела. - Мне эти проблемы с Андреем, как стрелка на чулке - и неловко, и некрасиво, и нужно что-то срочно сделать.
        - Ясно. А еще филолог. В консерваторию ей скучно, клубы подавай, - фыркнула Морковкина. - Поменяла интеллигента на мачо. Вот все вы бабы такие.
        - Сама-то, - усмехнулась Таня.
        - Я уже вышла замуж. За интеллигентного мачо, - возразила Катерина. - А вы, барышня, ищите своего.
        - Да я вроде нашла.
        - Ой, Тань, не промахнись! Откуда он свалился, Максим твой? Чего вдруг? Как он тебя нашел? И вообще - спать спи, а денег не давай.
        - Но это же Ивану, как ты не понимаешь? - возмутилась Татьяна.
        - Вот этого и не понимаю. Если ты Ивана не любишь…
        - Не люблю!
        - Не перебивай доктора. А то доктор тебе клизму в рот вставит и все равно свое договорит! - пригрозила Морковкина. - Так вот, если ты Ивана не любишь, то нечего его лечить. Пусть он либо сам вылечится как-нибудь, либо его родня лечит. При чем тут ты?
        - Но мы же не чужие!
        - Тань, а чего это вы вдруг не чужие? Совместные пируэты в постели еще никого родственниками не делали. Результаты этих пируэтов - да, родственники, а участники - посторонние люди. И единственное, что их связывает, совместный быт. На почве любви ли этот совместный быт, на почве жилплощади, или просто они вместе, потому что не до конца поделили нажитое в быту. Тебя с этим экстремальщиком ничего не связывает. Поэтому я подозреваю, что ты продолжаешь от него эмоционально зависеть. И сейчас ты любишь в Максиме своего Ваньку, только повзрослевшего и поумневшего.
        - Поумневший Ванька - это нонсенс, - усмехнулась Татьяна. - Ты просто не понимаешь, о чем говоришь. Это вечный ребенок-хулиган. Нет, я люблю именно Максима, потому что он такой, о каком я мечтала. И я хочу ему помочь. Не Ваньке, а ему. Ведь когда я решу его проблему, он будет целиком и полностью мой.
        - Купишь с потрохами?
        - Освобожу от лишних забот. Кать, ну чего ты норовишь все опошлить?
        - Я старая, битая жизнью ворона и не верю в подобные волшебные истории: открылась дверь, вошел принц. Если у твоего бывшего даже нет возможности рассказать, как он себе башку дурную раскроил, то как он про тебя вспомнил и даже адрес дал?
        - Написал, наверное. Или раньше рассказывал. Они же братья. Ванька знал и про то, что на квартиру я коплю, и в ателье сто раз бывал. Вот и сообщил. А Максиму пойти больше некуда.
        - Банки закрыли, кредиты не выдают, - закивала Морковкина.
        - Кать, ну чего ты привязалась к нему? Он же брать деньги вообще не хочет. Сказал, что сам…
        - Вот и дай ему возможность самому разобраться! Чего ты лезешь-то?
        - Да он же в долг хотел! - воскликнула Татьяна. - Почему ты в каждом сразу подвох ищешь?
        - Потому что каждый мужик - сплошной ходячий подвох! Если он говорит, что любит, то ему от тебя что-то нужно! Если мужик прибил полочку, то он запросто после твоего «спасибо» заявит, что завтра к вам приезжает пожить его маманя. Или, например, тебе подали кофе в постель! Если ты наивная дура, то будешь тихо гордиться и возомнишь себя женщиной мечты. А если у тебя уже отработано включение логики на автомате, то ты сообразишь, что либо сейчас он скажет, как в анекдоте,
«и чтоб теперь вот так мне каждый день!», либо вчера напроказничал и теперь замаливает грехи. Или жди сообщения, что сегодня вечером у него затяжное совещание, с отключенным мобильником. Вон Генка недавно вдруг как распелся соловьем про то, какая я распрекрасная жена, а в результате стал отпрашиваться на встречу однокурсников. А там - девки! Всякие старые студенческие любови и прочие приятные воспоминания, которые в любой момент могут перерасти в нечто большее.
        - Слушай, у тебя сегодня настрой какой-то неверный, - расстроилась Татьяна. - Мне надо позитива накидать, а ты сплошной мрак нагоняешь. Мой Максим не такой.
        - Ого, уже «мой»? Ты смотри, не продвинься в своих мечтах и планах дальше него, а то вы придете к финишу на разных стадионах.
        - Слушай, дорогая моя, как говорят на форумах - «проверь щитовидку». Хватит всех под одну гребенку чесать. Максим - нормальный мужчина. Мы любим друг друга.
        - Со вчерашнего дня?
        - Ну и что? Если ты не веришь в любовь с первого взгляда, то это не означает, что ее нет! - Таня уже жалела, что пришла к Катерине. Ни тебе похвастаться, ни погордиться!
        - Ага, конечно. Если ты не видела летающую тарелку, то это не означает, что к нам с другой планеты никто не залетал. Не злись и не обижайся. Я за тебя банально боюсь! Как-то все сладко и лубочно у вас получается.
        - Просто повезло. Чего ты так против него вздыбилась-то?
        - Танька! Идеальных мужиков не бывает. Они лишь прикидываются такими, и то очень недолго.
        - Я думаю, если мы поживем вместе, то я сразу утешу тебя целым списком стандартных мужских дефектов, - успокоила подругу Таня.
        - Понимаешь, когда женщина планирует пожить с мужчиной, она собирается разобраться в нем и прикинуть его пригодность к будущей совместной жизни. А мужчина чаще всего вообще ничего не планирует, кроме постели. Он охотник. Самец. Цапнул дичь, оторвал крылышки как трофей и покобелировал дальше. С чего ты взяла, что он планирует что-либо долгоиграющее?
        - Ну, по отдельным словам…
        - Да, мужики используют слова по спонтанному принципу: что в сознании всплыло, то и озвучил. Лишь бы красиво и тетка повелась. В твоем возрасте надо быть осторожнее. Твой кислый Андрей хотя бы не изображает ничего. Он такой, какой есть, без сюрпризов. А вот непонятно откуда нарисовавшийся хмырь опасен. Тем более если он умеет красиво складывать слова. Это свидетельствует о том, что у него была богатая практика. В общем, моя интуиция вопит, как сигнализация на «Лексусе» в неблагополучном районе.
        - Я буду держать тебя в курсе и советоваться, - пообещала Татьяна. - Все, побежала. Меня Макс ждет.
        - Побежала она, - проворчала Морковкина. - Если что - звони сразу. Я готова дать умный совет и днем, и ночью. Ночью особенно.

        Огни за стеклом автомобиля сливались в радужные полосы, сказочными лентами обвивавшие ночной город. Максим смотрел на дорогу и улыбался, уверенно держа руль. Таня тоже улыбалась, думая, как здорово, когда и в жизни можно доверить руль сильному мужчине, а самой просто уютно устроиться на пассажирском сиденье и позволить себе быть слабой. Она так давно не была слабой. Она вообще никогда не была слабой. Максим снова привез ее домой. И они долго прощались у подъезда. Именно таким и бывает счастье - по-юношески пронзительным и чистым.

        На следующий день, когда они сняли деньги, Макс настоял на том, чтобы написать расписку. Таня отказывалась. Но Максим решительно отверг ее возражения и красивым, размашистым почерком набросал обязательство вернуть деньги через месяц.
        - Макс, я ее выкину. - Татьяна улыбнулась, прижавшись к его плечу.
        - К деньгам нужно относиться серьезно, - произнес он и нежно поцеловал ее. Потом еще. И еще.
        - Ты сейчас куда? - прошептала она, уткнувшись носом в его шею.
        - В больницу. И… Таня… Мне бы не хотелось, чтобы ты со мной ехала. Наверное, это глупо, но я ревную тебя к Ваньке.
        - Ревнуешь? - Она прижалась крепче. - Правда?
        - Конечно, правда. - Он дунул ей в макушку. - И всегда буду ревновать. Потому что мы вынуждены будем с ним общаться. А я всегда буду бояться потерять тебя.

«Всегда», - мысленно повторила Таня, покатав это слово по языку, будто пробуя на вкус и на прочность. Как же это здорово, когда мужчина говорит «всегда»!
        - Я заеду вечером. - Максим махнул рукой, но снова подбежал и прижал Таню к себе: - Спасибо тебе! Я хочу, чтобы все быстрее закончилось, и эта проблема между нами не стояла.
        - Это не проблема…
        - Нет, для меня - проблема. До вечера, малыш.
        - Малыш, - прошептала Таня и прикрыла глаза.
        Счастье наконец-то нашло ее и поймало в сачок, как бабочку.
        И на волю совершенно не хотелось.

        Ровно через сутки Татьяна чувствовала себя мышью, за которой захлопнулась дверца мышеловки.
        - Катя, что-то случилось. - Она сидела у Морковкиной и рыдала, размазывая по опухшему лицу слезы. Но слезы и силы заканчивались. Она раскачивалась на стуле и стонала.
        - Наверное, надо обзвонить морги и больницы, - тихо произнес Гена, многозначительно взглянув на жену.
        Катя незаметно погрозила ему кулаком и погладила Таню по сгорбленной спине.
        - У него телефон вне зоны. И не приехал, и не позвонил! - подвывала Татьяна, периодически тихо причитая: - Что-то случилось!
        - Давай лучше подумаем, что сейчас можно сделать, - осторожно предложила Катерина. - Я так поняла, что последний раз ты его видела, когда передавала деньги у банка.
        - Да. - Таня шмыгнула носом и с надеждой уставилась на Морковкину. - Кать, а вдруг его ограбили и убили? И все из-за того, что я ему деньги передала?
        Гена закатил глаза и отвернулся.
        - Спокойно! - Катерина сунула подруге пачку платков, взяв один и вытерев ее зареванную физиономию. - Так, он уехал и обещал вернуться вечером. Вечером он не появился и не позвонил. Да?
        Таня кивнула, судорожно сглотнув.
        - Ген, налей еще воды, - велела Катя, не оборачиваясь. - Танюш, а ты ему вечером звонила?
        - И вечером, и ночью, и сегодня весь день! Я на работе сидела, думала, вдруг приедет. А потом сообразила, что что-то случилось.
        - Разумеется, случилось! - не выдержал Гена, сурово выдвинув челюсть. - Кинули тебя!
        - Гена! - крикнула Морковкина. - Не маши тут своим интеллектом!
        - Да что ты? - Таня обессиленно махнула рукой. - Если бы так! Макс не такой, ты просто его не знаешь!
        - Обычно людям, которых я не знаю, такие деньжищи не даю, - не упустил возможности высказаться Геннадий и ретировался из помещения под яростным взглядом жены.
        - Кать, а если авария?
        - Таня, давай по порядку. Телефон у него отключен?
        - Да.
        - Домашний адрес ты знаешь?
        - Нет.
        - Домашний телефон, любые другие контакты для связи есть?
        - Нет, - обреченно покачала головой Таня. - Я даже не могу в бюро несчастных случаев позвонить, фамилию его не знаю.
        Катя оторопело взглянула на подругу, но от комментариев воздержалась, решив разбираться пошагово:
        - Ну, если он брат Ивана, то у него фамилия такая же!
        - Я и Ванькину фамилию не знаю.
        - Ладно, - не сдалась Катерина. - Дай расписку. Там-то он фамилию написал?
        Заторможенно поморгав, Таня медленно открыла в сумку. Расписка, которую она даже не читала, потрясала своей лаконичностью: «Обязуюсь отдать деньги через месяц. Максим».
        - Феноменально, - пробормотала Морковкина, брезгливо отодвинув смятый листок.
        - Нет, Кать, я знаю, о чем ты думаешь. Все не так! - запальчиво выкрикнула Таня. - Надо звонить по больницам!
        - Лучше по моргам, - подал из-за дверей голос Гена.
        - Помолчите оба! - разозлилась Катя. - Сейчас позвоним в бюро несчастных случаев, и Таня назовет приметы. Фамилии там не нужны. А дальше станем разбираться уже по факту.
        Факт, что никого похожего не поступало, выяснился довольно быстро.
        - Этот пункт снимаем, - подытожила Катерина. - Дальше. Если мы не можем найти Максима, то давай искать Ивана.
        - Нет, я не могу, - испугалась Таня.
        - Здрасьте, - развела руками Морковкина. - А иначе никак. Хочешь, я сама ему позвоню?
        - Не надо. - Таня вытерла слезы и растерянно взглянула на Катерину: - Вы оба думаете, что он меня… просто использовал?
        - Извини. - Катя виновато отвела глаза. - Ну а какие еще варианты? Мужик появляется, за несколько дней разводит тебя на деньги и сразу исчезает. Слушай, я не стану спрашивать, как можно быть такой дурой. Это сейчас бессмысленно. Ты мне скажи, ты будешь подавать заявление в милицию?
        - Да меня там засмеют, - простонала Татьяна. - Я не знаю фамилии, адреса, не помню номер машины! Я даже не понимаю, как так могло получиться. Кать, а вдруг все же что-то случилось?
        - Хорошо бы, - мечтательно кивнула Морковкина. - Только, знаешь, за такие деньги пусть бы и посмеялись.
        - Ты что? - возмутился незаметно вернувшийся Гена. - У каждого нормального человека должна быть твердая гражданская позиция! Тебе не хочется элементарно наказать его?
        - Не знаю. - Татьяна беспомощно посмотрела на Гену и снова заплакала. - Да так же не бывает! За что он со мной так?
        - Тань, Генка прав. Во-первых, необходимо выяснить, что с ним все в порядке. Мало ли, вдруг по башке дали и лежит где-нибудь. Во-вторых, надо просто вернуть деньги. Ты пока два этих дела не выполнишь, все равно спокойно жить не сумеешь! Будешь изводить себя догадками. А так, даже если не помогут, то ты хотя бы будешь знать, что сделала все, что могла.

        Для человека, знакомого с работой милиции по героическим сериалам, визит в обычное районное отделение может оказаться серьезным испытанием. Визиту троицы под предводительством Гены никто не обрадовался.
        - Но человек же пропал, - робко промямлила Татьяна на реплику, мол, если б труп или три дня прошло…
        - Ой, женщина, тут постоянно кто-нибудь пропадает. Потом сам собой находится. И если у каждого заявление принимать, бумага в стране закончится!
        - Так ведь он еще вчера пропал! - начала заводиться Татьяна.
        - Сколько лет человеку? И кто он вам? - поинтересовался субтильный парень по ту сторону окошка.
        - Лет сорок. Знакомый, - буркнула Таня, уже догадываясь, чт? услышит в ответ.
        - То есть у вас вчера пропал знакомый, которому вы не знаете сколько лет, и вы думаете, мы станем его искать? - изумился дежурный. - Женщина, вы чего?
        - Ничего! - крикнула Морковкина. - Он взял у девушки сорок тысяч евро и с ними пропал. Ладно, людей вы не ищете, а деньги будете искать?
        Парень присвистнул и сочувственно взглянул на Таню:
        - Что же вы так неаккуратно. Ладно, подождите.
        - Вот дела, - помотал лысой башкой Гена. - Человека искать не станут, а деньги - пожалуйста.
        - Поднимайтесь на второй этаж, - сказал парень. - Роберт Альбертович Невтюхайло, девятая комната.
        - Как его звать-то, я забыла? - спросила Морковкина, вваливаясь в коридор второго этажа.
        - Ужасно как-то зовут. Но я тоже забыла. - Таня озиралась по сторонам.
        - Вон девятая! - радостно воскликнул Генка. - Пошли.
        Они дружно ворвались в помещение, в котором сидели пять человек. И кто из них являлся искомым приемщиком заявлений, было неясно. Все сотрудники сгрудились у одного стола и бурно обсуждали что-то.
        - Вам кого? - нелюбезно осведомился ближайший усач.
        - Эрнеста Альфредовича! - выпалила Морковкина.
        - Пихайло, - с сомнением добавил Генка.
        Мужики дружно засмеялись.
        - У меня деньги украли, - скорбно оборвала их веселье Татьяна. - И от расстройства мы не запомнили, к кому нас послали.
        - Уж послали так послали, - огорченно сморщился невысокий крепыш юного вида. Ему с трудом можно было дать лет двадцать. - Невтюхайло Роберт Альбертович - это я.
        - Нам сорок тысяч евро надо вернуть, - предостерегающе уточнила Катерина, словно эта цифра могла напугать юношу и сподвигнуть на передачу дела более опытному товарищу.
        - Вернуть - это запросто, - кивнул Роберт Альбертович. - Сейчас поищу по карманам.
        - Шутите? - с угрозой надвинулась на него Морковкина. - А у нас горе.
        - Горе, это когда умер кто-то, - просветил визитеров Невтюхайло. - Да и то не всегда. Иногда народ радуется. Вот живет человек неправильно, как гад какой-нибудь, и пожалеть его некому.
        - У нас, может, тоже умер, - прервал его философские сентенции Гена. - Но умер с нашими деньгами. Вернее, вот с ее деньгами. Поэтому отыскать надо хоть живого, хоть какого.
        - А вы, граждане, кто будете? Это - хозяйка денег, как я понял. А вы свидетели передачи суммы? - вздохнул Роберт Альбертович, поняв, что отделаться не удастся.
        - Нет. Мы группа моральной поддержки, - приосанилась Морковкина.
        - Группа поддержки должна быть либо с флагами и транспарантами, либо в купальниках, - абсолютно серьезным тоном заявил юноша. - Поэтому попрошу на выход. У нас тут и так дышать нечем, а окна заклеены. Ждите там, на диванчике.
        - Тань, но пасаран! - Морковкина, подгоняемая супругом, потрясла кулаками и скрылась за дверью.
        - Присаживайтесь. - Невтюхайло кивнул Тане на стул. - Давайте все по порядку…

        Через час, когда Катерина сладко дремала на Генкином плече, а сам Генка благодушно похрапывал, сидя в позе Петра Первого, работы великого современного скульптора, Таня вывалилась в коридор и плюхнулась рядом с дремлющей парочкой.
        - Что? - встрепенулась Катя. - Нашли?
        - Да ну. - Татьяна поморщилась. - Ты его видела? Что такой найти может? Душу вынул, все выспросил. Обещал, что сообщит и вызовет, если что.
        - Вызовет-то в любом случае, - приободрил ее Гена, - а вот с деньгами, боюсь, может и не получиться!
        - А зачем ты тогда первый орал про милицию? - накинулась на него Катерина.
        - Так хоть парази… Максима этого найдут, - объяснил супруг. - Найдут, разберутся, накажут, обяжут выплатить. А Таня будет знать, что и как. Умер - не умер. Украл - не украл.
        - Ты только родителям не рассказывай ничего, - посоветовала Катя. - А то папашка тебя со свету сживет и печень выклюет.
        - Да уж, плакали мои мечты о разъезде, - усмехнулась Татьяна.
        - Зато ты успокоилась, - то ли констатировала, то ли спросила Морковкина, внимательно глядя Тане в лицо.
        - Больно очень. Только глубоко-глубоко. И как-то… Не знаю. Я еще на что-то надеюсь.
        - Танюш, ты ведь с Андреем договаривалась. Сходи, развейся, - предложила Катя.
        - Нет. Теперь, без возможности разъехаться, боюсь, я перестала представлять для него интерес.
        - А ты не бойся, ты проверь, - посоветовал Гена, осуждающе покачав головой. - Вот ведь вы, женщины! Вечно за всех все решите, просчитаете! И в мужчинах вы абсолютно не разбираетесь. Подлецов идеализируете вопреки здравому смыслу, а хорошего человека, вот так авансом, мордой в грязь!
        - Чего ты за него заступаешься? - насторожилась жена. - Решил лоббировать интересы будущего собутыльника?
        - Я не пью, - напомнил Гена.
        - Долго ли начать-то?
        - Если я правильно помню, там приличный мужчина, а не бухарик какой-то, - произнес муж.
        - Поссорьтесь еще! - воскликнула Татьяна. - Устройте тут дуэль из половой солидарности. Давайте-ка, на выход!
        - Точно, а то заметут, - спохватилась Катя и поспешила к лестнице.

        Андрей позвонил сам. Он долго мялся, и Татьяна сообразила, что он собирается ей сказать.
        - Ты очень хорошая девушка, я тебе не подхожу, - бубнил Андрей, мучительно подыскивая слова.
        Когда женщина желает остаться с мужчиной, она из подобной фразы делает единственный вывод: он набивается на комплимент. И этим сильно осложняет задачу кавалеру и жизнь себе. Таня хотела расстаться. Она так явственно поняла это, когда услышала в трубке голос недавнего кавалера, что даже была благодарна ему за то, что он начал первым.
        - Ты прав, Андрюша, мы слишком разные, - торопливо согласилась она, отчего-то ощущая предательское жжение в глазах. - Но я очень рада, что мы с тобой общались. Мне было приятно. Счастья тебе. Прощай!
        Получилось как-то скомканно и пафосно одновременно.
        Но это уже не имело значения. Еще один этап остался позади. И получалось, что он был последним. Словно завершающий аккорд летнего тепла перед слякотной осенью.
        И опять заныла пустота в сердце. Как старческий радикулит, от которого никуда не деться. Она, эта пустота, оставалась навсегда. И каждый раз была обречена ныть на смену «погоды в доме».
        Дома у Тани снова не было. Ее дома, ее мира, в котором она могла чувствовать себя счастливой. Больно было и оттого, что даже Андрей, как самый хилый, последний и ненужный по сути аэродром, был утрачен.
        Впереди пустота. Позади пустота. И даже «миг между прошлым и будущим», как пела ее любимая группа, был исполнен этой щемящей пустоты.

        Татьяна продолжала жить, точно продираясь через вату. Жизнь перевернулась с ног на голову, лишив точки опоры. Суета с переездами и переоформлением квартир, а Таня настояла на обязательном переоформлении, аргументировав это туманным «в жизни чего только ни бывает», сжирала время, как сказочный крокодил солнце.
        Татьяна отстраненно думала о том, что срок, который она сама себе отвела на то, чтобы найти мужа и родить ребенка, стремительно подходит к концу. Она ошиблась. Кругом ошиблась. И вдруг оказалось, что глупая Ольга была вовсе не глупой, а по-настоящему счастливой. А вот Таня, такая умная, серьезная, дальновидная, фатально просчиталась и теперь сидела, как старуха у разбитого корыта. И старик ушел. И рыбка уплыла. И ничего уже нельзя изменить.
        Катерина пыталась расшевелить ее, но пугливо опускала голову, едва они встречались взглядами. Глупая Катька стеснялась ей сообщить, что беременна, и маскировала свое растущее пузо, бубня про то, что пора садиться на диету. А Таня уже догадалась. Было обидно, что подруга скрывает. Больно, что у кого-то все будет, а у нее, Тани, нет.
        Умному всегда тяжело оставаться в дураках. А Татьяна чувствовала себя именно так. Жизнь оставила ее в дураках. Еще бы понять - за что?

        Роберт Альбертович позвонил весной и сухо попросил явиться.
        - Наверное, дело закрывают, - с умным видом предположил Генка.
        Они ехали снова втроем, потому что Таня вдруг испугалась. Ей было настолько плохо, что пришлось ехать на Генкиной машине: Таня даже не смогла сесть за руль.
        - Мне плохо, мне плохо, - повторяла она всю дорогу, вцепившись в Катину руку.
        - Чего тебе плохо-то? - не выдержала Морковкина. - Перепрограммируйся. Может, сейчас деньги вернут.
        - А вдруг они… труп нашли? - севшим голосом проговорила Татьяна.
        - Тогда деньги тю-тю, - мудро среагировал Гена. - И вообще, это даже хорошо, если он не кинул тебя и умер порядочным человеком.
        - Конфетку хочешь? Большую? - с угрозой спросила Катерина.
        - Это чтобы я помолчал? - хихикнул супруг. - Так я ведь просто пытаюсь разрядить обстановку.
        - У тебя плохо получается, - заметила Катя. - Следи за дорогой. И хватит по ямам ездить, мне вредно подпрыгивать.
        - Дорогая моя, где ты видела дороги без ям? Тут люди ездят на квадратных колесах, вот асфальт и не выдерживает, - спокойно произнес Гена. - Тут либо яма, либо люк, либо рельсы. Полоса препятствий.
        - Мне плохо, - прервала их беседу на актуальные темы Таня.
        - Подожди, может, сейчас еще хуже станет, - утешила подругу Морковкина, выбираясь из машины. - Гена, пошли с нами. Вдруг Танька там в обморок хлопнется. Я ее не понесу, мне тяжелое нельзя.
        - Это ты меня веселить пытаешься? - мрачно поинтересовалась Татьяна.
        - Нет, я просто такая непроходимая дура. Отвлекись, а то ведь правда до кабинета не дотянешь.
        - А у них морг здесь или в другом месте? - шепотом уточнил у жены Генка.
        Таня глубоко вдохнула и попыталась досчитать до пяти.

        В кабинете сидел одинокий Роберт Альбертович с кислым выражением лица. Трагически вздохнув, он кивнул Тане и указал на стул.
        - Нашли мы вашего афериста, - безрадостно сообщил тоскливый Невтюхайло и начал что-то рассказывать нудно и невыразительно.
        Но застывшая Татьяна словно приморозилась к стулу и совершенно не воспринимала тягучий смысл повествования. Лишь изредка из этого клейстера прорывались в сознание какие-то «очные ставки», «дознание», «протокол»… После слова «аферист» она выключилась из реальности и думала лишь об одном: как бы не упасть на грязный пол кабинета.
        Все-таки аферист. Какая гадость.
        - Татьяна Анатольевна! Вам плохо? Воды дать? - Невтюхайло зазывно помахал мутным, залапанным стаканом. - Вы меня вообще слышите?
        - Что, простите? - Таня попыталась сосредоточиться. Ее мутило и кружилась голова.
        - Родственники хотят уладить с вами дело в досудебном порядке. - Роберт Альбертович загадочно задрал брови и многозначительно прикрыл глаза.
        Сил на расшифровку его гримас у Татьяны не осталось. Одно было ясно, от нее что-то требуется.
        - Я не понимаю, - пробормотала она. - Где расписаться? Мне, наверное, нужен адвокат?
        - Зачем? - изумился Невтюхайло и нервно выхлебал предложенную Тане воду.
        - Так вы про суд что-то говорили…
        - Ой, бабы, - пробормотал Невтюхайло и терпеливо повторил, почти по слогам, словно перед ним сидела умственно неполноценная: - Я говорю, родственники! Хотят! Уладить! С вами! Деньги вернуть! Без суда!
        - Как это?
        - Деньги вам, дамочка, отдадут. Ясно?
        - А брали зачем? - Таня тоже начала злиться. Сознание медленно переходило из желеобразного состояния в гранитное. Она вдруг вспомнила все свои рухнувшие надежды, планы, слезы по ночам и стыд оттого, что завидовала беременным сестре и подруге. - И что значит, без суда? Его не посадят?
        - Вам шашечки или ехать? - язвительно пошутил Роберт Альбертович.
        - В смысле?
        - Вы хотите, чтобы он сел, или желаете деньги назад получить? - рявкнул Невтюхайло. Дома у него сидели две такие же безмозглые мартышки - жена и теща. Все зло от баб!
        - И то, и другое, - заявила Татьяна.
        - Так не бывает. Если сядет, то будет выплачивать постепенно. Как раз лет за пятьдесят уложится. Конфисковать у него нечего. Игрок он, хахаль ваш. Живет с матерью, из квартиры все вынес. Старуху пожалейте.
        - Какую старуху, что вы мне тут лапшу вешаете? И какой игрок, если казино запрещены?
        - Татьяна Анатольевна! На красный свет тоже ходить запрещено, а сами небось нарушаете?
        - Ничего я не нарушаю! И вообще… Если с него взять нечего, то кто же мне вернет все?
        - Брат евонный! Через брата на него и вышли. Еле разняли их. Чуть не придавил его, брат-то, - с осуждением вспомнил инцидент Роберт Альбертович. - И правильно. Такие не лечатся. Давить их надо. Всех за сто первый километр. Тут работаешь за копейки, в отпуск не уйти…
        - Так он же весь переломанный, в гипсе, - обалдело пробормотала Татьяна.
        - Кто? Что ему сделается? Без гипса обошлись. Так, помял он вашего злодея слегка.
        - Да я про брата! Брат Максима в больнице. В гипсе. Максим на его лечение и просил. - Доходило до Татьяны медленно. Она это поняла по утомленной физиономии Невтюхайло, в очередной раз трагически закатившего глаза.
        - Женщина, вы уж аккуратнее при нашей жизни людям-то доверяйте. Вы сами на него заявление написали, сами сообразили, что вас обокрали, и тут же мне его и цитируете. Если человек врет, то он врет во всем. Вот такие голубоглазые к нам потом косяками и ходят с жалобами и слезами. А люди без отпуска годами сидят, в чужой глупости разбираются. - Видимо, тема про отпуск у Роберта Альбертовича была больной.
        - Так Иван здоров? Они что, вдвоем меня кинули? - охнула Татьяна.
        - Хосподитыбожемой, - простонал Невтюхайло. - Дамочка, а вы одна или с вами кто-нибудь нормальный пришел?
        - Что вы со мной так разговариваете? - вспылила Таня. - Я сама вполне нормальная. Просто вы так объясняете, что вас не поймешь!
        - Нормальные по сорок тысяч евро всяким проходимцам не отваливают, - резонно возразил Роберт Альбертович. - А когда им эти деньги чудесным образом обещают вернуть, то нормальные люди соображают быстрее.
        - Ладно, хватит. Мое время дорого стоит. - Татьяна хлопнула ладонью по столу. - Что я должна делать?
        - Ишь ты, серьезно как все, - покачал головой Невтюхайло. - А мое время стоит копейки. Это же какой логический диссонанс.
        - Делать мне чего?
        - Заявление забрать, - застенчиво произнес Роберт Альбертович.
        - Разбежалась. А деньги?
        - Вот, - оживился Невтюхайло, - нормальный разговор пошел. Только торг здесь неуместен. «Двенадцать стульев» смотрели?
        - Читала. Поэтому утром деньги - вечером стулья.
        - Посидите тут, я сейчас. - Роберт Альбертович бодро вскочил и направился к двери. - Будут вам стулья.
        Сидеть пришлось долго. За это время Татьяна изучила многочисленные плакаты о вреде пьянства, пересчитала сонных мух между раритетными деревянными рамами и вдоволь налюбовалась фотороботами, пришпиленными к пробковой доске.
        Потом в коридоре раздались голоса, хлопнула дверь, и в кабинет влетел Иван. Сказать Таня ничего не успела. Он подхватил ее со стула, сгреб в охапку и просто стоял молча, уткнувшись носом в Танину макушку. Весь мир съежился до пятачка в прокуренном кабинете. И оказалось, что ничего не прошло. Только пустота больше не болела и не ныла. Она просто исчезла.
        В душе наступило такое умиротворение, будто Таня долго-долго балансировала на канате, теряя равновесие, а под ней наконец натянули батут и разрешили упасть. В голове детским паровозиком каталась по кругу мысль: «Ну и прыгнула бы с тарзанки - авось ничего не случилось бы».
        Иван шептал что-то сбивчиво и горячо. И держал Татьяну крепко, словно боялся, что она исчезнет.
        - Все будет иначе. Теперь все будет по-другому. Я без тебя не могу. Совсем не могу. Я думал, ладно, справлюсь. А не получилось. У меня вообще жить без тебя не получается.
        - У меня тоже не получилось, - прошептала Таня.

        Все оказалось просто и одновременно сложно.
        Они сидели в темной, неуютной кухне съемной квартиры. Иван настоял, чтобы выключили свет.
        - Тут убого и грязно. Я не хочу, чтобы ты это видела. Просто без тебя все не имело смысла.
        - Это неважно, - промолвила Таня.
        - В жизни важно все, - неожиданно грустно произнес Иван. - Каждая минута. Каждый поступок. Мы сами распоряжаемся своей судьбой, но и она распоряжается нами. Я ведь никогда не рассказывал тебе про Макса. Считал, что у меня нет брата. А не бывает так, что ты что-то вычеркиваешь и начинаешь с чистого листа. Лист чистый, но черновик никуда не денется. Мама очень любила его. Всегда. Поэтому пыталась оправдывать даже тогда, когда Макс начал воровать у нас. Она говорила всякие глупости, а я злился и считал, что надо выкинуть этого подонка из нашей жизни, и все наладится. Чем глупее человек, тем проще ему кажется жизнь. Я был очень-очень глупым. Ушел от них, бросил маму с ее слепой любовью к недостойному сыну. Забыл, что меня она тоже любила. Я не думал, что могу сделать кому-то больно. Ведь я же не хотел этого. Макс вынес из дома все. Я изредка звонил и приезжал, когда он отсутствовал, рассказывал маме про тебя, она, видимо, передавала Максу. Маму я не осуждаю, я перед ней очень виноват. Представляешь, два сына, один - игрок и вор, а другой - безбашенный искатель приключений, за которого каждую секунду
страшно. Я потом понял, что ты меня бросила из-за этого. Невозможно находиться рядом с человеком и всю жизнь за него бояться. А ведь когда любишь по-настоящему, то боишься. Каждую секунду. Сейчас вот маме совсем плохо, и я боюсь. А сделать ничего не могу. У меня друг, Яшка, разбился. Прыгал и сорвался с крыши. Он тоже считал, что жить нужно легко. А легко не получается. Я сидел у него в больнице, пока не приехали его родители. Знаешь, Тань, я только тогда осознал, какую боль мы иногда причиняем своим близким словами, поступками, даже мыслями. Когда врачи сказали, что он скорее всего останется парализованным, он лежал и плакал. А Яшка таким отвязным всегда был. Этакий крутышка, которому все нипочем. И тут лежит, плачет и даже сопли вытереть не может. Мать его с приступом прямо там слегла. Еле откачали. А отец орал и плакал, плакал и снова орал. И я вот только тогда понял, что жизнь - она такая, как там, в этой вонючей палате с «утками» под кроватями. Одно неловкое движение - и ты на его месте. Одна ошибка - и жизнь рушится. Я свою чуть не разрушил, потеряв тебя. А ведь казалось, подумаешь… Одно
неверное движение - и ты инвалид. Одно неверное слово - и ты одинок. Не временно, а навсегда. Знаешь, как страшно, когда что-то навсегда?
        - Знаю, - кивнула Таня. - Я теперь много чего знаю.
        - Я тоже.
        Иван помолчал и вдруг улыбнулся. Его улыбку Таня не видела - она чувствовала. Как чувствуют только очень близкого человека.
        - А Яшка уже на костылях ходит. Я у них там несколько месяцев жил. Он из Сибири. Хорошо там. Мы разговаривали много - с ним, с его дедом. Дед классный. Я, Тань, теперь про жизнь много чего знаю.
        - Чего ты знаешь! - Она потрепала его по макушке, привычно пропустив сквозь пальцы торчащий жесткий вихор.
        Иван поймал ее руку и прижался к ней губами:
        - Ты прости меня, прости за все. Макса я вытащу. Еще не знаю как, но вытащу. И деньги тебе отдам.
        - Слушай, я с вашей семьей больше денежных дел иметь не желаю. Будем считать, что я оплатила собственную глупость. Глупость - она всегда дорого стоит, - усмехнулась Таня.

        Если вся жизнь кажется вам тотальным невезением, значит, вы что-то упустили. Не бойтесь искать и ошибаться. Не бойтесь прощать и просить прощения во имя любви. Она есть. Она всегда была и будет. Она рядом. Надо просто верить. И однажды все непременно получится.

        - А пошли завтра в кафе у твоей работы? - Иван снова улыбался. И Таня снова это чувствовала. - И начнем все заново. Мы не зачеркнем то, что было. Мы просто попробуем еще раз. Раз уж теперь мы знаем, как нельзя, то ошибок будет меньше.
        - Ты приглашаешь?
        - Да, девушка, я вас приглашаю.
        - А сюрпризы будут?
        - Только банальные.
        - Я обожаю банальные сюрпризы…