Невеста бальзаковского возраста Арина Ларина

        Прекрасен и опасен бальзаковский возраст! Жизнь удалась, если к его наступлению дама приятно обременена взрослыми детьми и любящим мужем-добытчиком. И катастрофа, если ничего этого нет. Потому что обрести вышеперечисленное уже практически невозможно. Котировки дам бальзаковского возраста на рынке невест стабильно падают, на пятки тридцатипятилетним красавицам наступают более юные и напористые. Кого выберут разборчивые женихи? Конечно, молодых! Но сдаваться нельзя! Так думала и Настя Дорохова, выходя на тропу войны за женское счастье…
        Арина Ларина
        Невеста бальзаковского возраста

                
        Без соплей, без лишних сантиментов,
        И красивых сцен - наплакал кот.
        Чередой обыденных моментов
        Жизнь обычной женщины пройдет.
        Бизнес-леди, клерку, продавщице
        И звезде балета и кино  -
        Как температура по больнице,
        В среднем будет счастье всем дано.

        - Самое ужасное - оказаться посредственностью, - вдохновенно вещала Лизавета, сверкая глазами и таская из коробки соленую соломку. Соломка исчезала в ее ротике с промышленной скоростью.
        Лиза вообще очень любила мучное, и что самое удивительное, это никак не сказывалось на ее скелетообразной фигуре.
        Кто-то до одурения скачет в спортзале, сидит на диетах, кто-то, изображая бег трусцой, носится по утрам мимо остервенело лающих собак, кто-то изыскивает в Интернете новые комплексы упражнений, призванные изничтожить целлюлит, галифе, выпирающий живот и стратегический запас сала на боках - а все зря! А кто-то трескает все подряд и живет припеваючи вопреки законам логики.
        Наверное, это молодость сжирает лишние калории и покрывает недостаток спортивной активности бурным сексом, бессонными ночами в клубах и безбашенными вылазками на природу.
        До двадцати пяти лет кажется, что так всегда и будешь гладкой, стройной, красивой, а эти жирные клуши, что топают мимо, отягощенные авоськами, детьми и лишним весом, - это не из твоей оперы.
        А клуши тем временем тоже смотрят на тебя и злорадно думают: погоди, придет и твоя очередь. А может, и не думают ничего такого или думают, но вовсе не злорадно. Так или иначе, здорово быть молодой и не очень здорово - теткой ближе к сорока. Этакой дамой бальзаковского возраста. Когда за лицом нужно следить, причем практически безуспешно - все равно оно куда-то уплывает, морщится и жухнет, как кленовые листья по осени. Когда можно хоть сутками хлебать кефир и грызть сырые овощи, а лишний вес все равно появляется, возникая словно из воздуха. И целлюлит вроде не бросается в глаза, но ведь есть, если присмотреться! Причем если старательно худеешь, то в первую очередь сдувается грудь, а если набирать вес, то моментально разбухают живот и попа. Необъяснимый природный феномен, уходящий корнями в несправедливость судьбы к женщинам.
        Лишние килограммы покидают нас неохотно и очень медленно, зато возвращаются быстро и бодро, как дружный цыганский табор. И набираются заново. Вот такая печальная…

        Настя украдкой покосилась на сестру, воодушевленно планировавшую свое грядущее бракосочетание, и высыпала на сковороду нарезанную картошку. Кухня немедленно наполнилась аппетитным шкворчанием. Этой замечательной картошки она потом съест совсем каплю, чтобы не нарушать диету. Но уж очень хочется. Тихо вздохнув, Анастасия Дорохова, та самая дама бальзаковского возраста (который, как известно, находится между тридцатью и сорока годами), начала аккуратно помешивать ужин, прикидывая, можно ли будет съесть еще и пирожное, или это вообще преступление? Если прикинуть по калориям - то да, преступление. А если покопаться в душе и взвесить моральные «за» и «против», то нужно съесть даже не один, а целых два эклера, чтобы хоть как-то унять внутреннюю боль.
        Все же жизнь - удивительно несправедливая штука.
        За стеклом со стороны улицы, медленно шевеля лапками, ползла жирная оса. Она упруго дергала полосатым тельцем, словно выискивая место, куда бы вонзить жало, и изредка взлетала, тревожно гудя. Ос Настя не любила. И вообще - настроение у нее стремительно портилось. Эта оса, которая в любой момент могла просочиться через щель в кухню, беззаботная сестрица, чирикавшая безмозглой птичкой, сестрицын жених Саша в одних шортах, по-хозяйски развалившийся за столом и вытянувший мосластые, волосатые ноги, - все ее бесило и вызывало внутреннее отторжение.
        Надоели.
        Ей все надоели. Вот почему она стоит и жарит им картошку, а эти иждивенцы ведут себя так, словно она приживалка какая-то и всем должна!..

        - Сань, ну скажи! Это ведь пошлость невообразимая - белое платье, фата занавеской, потом в «Одноклассниках» будет стыдно выложить. Ни одного лайка не получишь. Все будут смотреть и думать: «Фу, отстой!» - Лиза цапнула зубками очередную соломку и строго посмотрела на собеседника: - Я права?
        - Угу, - покладисто кивнул Саша. Он вообще не особо вслушивался в стрекот подруги и обычно соглашался абсолютно на все, идя по пути наименьшего сопротивления. Это был чисто мужской подход. Если спорить и отстаивать какую-то свою точку зрения, то бабу все равно не переспоришь - она в крайнем случае, когда закончатся аргументы, может начать плакать, и тогда ты при любом раскладе проиграл. А если не спорить и кивать, то ничего не мешает потом от своих слов и обещаний отказаться, если вдруг выяснится, что кивнул ты на что-то, чего делать ни за что не будешь.
        - Короче, я все продумала. Мы будем в белой джинсе. Я со стразами, ты с заклепками. Цветочки в голову, так и быть, воткну. Никаких лимузинов - это мещанство. У нас будет карета, запряженная белыми лошадями. И вся в белых цветах.
        - А в небо вы выпустите сто белых голубей, которые обгадят вас белыми лепешками, - неожиданно выпалила Настя, не удержав в себе клокочущее негодование. - Очень романтично, и главное - народу будет что вспомнить.
        - Желчный пузырь проверь, - огрызнулась Лизавета. - И завидуй молча.
        - Голубей не надо, - тревожно пробубнил Саша, ощущая растущее в кухне напряжение.
        - А все остальное - надо? - ехидно уточнила Настя. - Я чисто поинтересоваться, друзья мои, а за чей счет банкет? Ну, я так мыслю: Александр у нас временно не работает…
        - Я ищу, просто нет ничего приличного сейчас, - нахмурился оппонент. - Чего ты взъелась?
        - Я? Я чего взъелась? - завелась Настя, с грохотом швырнув в раковину лопатку. - А ты угадай! Лизке двадцать пять, ни образования, ни профессии…
        - Я фотограф, - оскорбленно пискнула сестрица. - У меня, между прочим, свой стиль и большие перспективы!
        - Боюсь, я до твоих перспектив не доживу! - рыкнула Настя. - А пока что ты тоже безработная! И вот вы, два безработных захребетника, живете за мой счет и еще имеете наглость планировать свадьбу! А вам не приходило в голову, что сначала люди встают на ноги?!. Нет, Шурик, сиди! «Встают на ноги» - это не значит, что они в трезвом виде могут держаться на своих хилых конечностях, а в том смысле, что они хотя бы способны заработать на еду и проживание. Это значит, что у них есть жилплощадь! Обычно мужики невесту приводят на свою жилплощадь! А у нас, я извиняюсь, Лизка привела тебя сюда и посадила жрать мои продукты!
        - Ну, ты же тоже своего мужа привела в нашу квартиру, и он тоже захребетник и жрет твои продукты, - наивно хлопнула глазками сестра. Уж что-что, а ткнуть в больное место Лизавета умела мастерски.
        И самое обидное, что она была права.

        Настя и Лиза не были родными сестрами в полном смысле слова. Когда Насте исполнилось десять лет, ее отец умер от сердечного приступа. Если смотреть правде в глаза, то он просто допился до инфаркта. Но первая формулировка звучала как-то пристойнее, поэтому Настя Дорохова так всем и говорила, если спрашивали. А спрашивали часто, особенно соседи. Мама к тому моменту уже была беременна Лизой. Как выяснилось позже, отец у Лизаветы был другой, не Настин. Этим и объяснялся интерес окружающих к их семье. Сериалов тогда никаких не показывали, зато за каждой дверью была своя Санта-Барбара. А что еще обсудить за рюмкой вечернего чая, как не бытие соседей. Особенно если у них хуже, чем у тебя. Или просто неправильно, не как у всех.
        Отчим оказался человеком достойным, непьющим, Настю он не любил особо, но и не обижал. Наверное, чтобы вырасти психически полноценным человеком, мало того, чтобы тебя просто не били или не унижали. Нужна еще любовь.
        Отчим любить не умел. То есть умел, но только свою новую жену, Настину маму Марину Ивановну.
        Мама была прекрасна, с этим фактом не поспоришь, эдакая Женщина с большой буквы, привыкшая к поклонению и преклонению. Она исступленно любила и боготворила исключительно себя. На дочерей у нее сил не оставалось. Вернее, девочкам перепадали какие-то крохи. И каждая из этих крох и зернышек взлелеяла что-то свое.
        Пятнадцать лет они жили более-менее спокойно. Настю, едва она достигла совершеннолетия, переселили в пустующую бабушкину квартиру. Конечно, жить в восемнадцать лет одной - еще то испытание. Будь Анастасия барышней ветреной и склонной к легкой жизни, еще неизвестно, чем бы ее самостоятельность закончилась. Это только в период существования с родителями взрослая жизнь представляется манящей и удивительной, а стоит только ее начать, как тут же выясняется, что невозможно все время есть только чипсы, запивая их колой, что продукты в холодильнике не материализуются сами по себе - их нужно покупать и класть туда, чистое белье быстро заканчивается, а деньги и вовсе утекают сквозь пальцы даже тогда, когда мозг включает режим экономии. Но для девушки, ориентированной на учебу и карьеру, одиночное проживание опасности не представляло. Настя Дорохова всегда была барышней серьезной, поэтому и к организации «одиночного плавания» отнеслась ответственно. Никаких компаний, никаких парней - вечером лекции, днем работа. Вернее, работа была даже не днем, а ранним утром.
        Мама по большому блату пропихнула дочь на конкурс в новый отель, который только-только построился, и туда как раз набирали сотрудников. Настю взяли - и началась у нее жизнь, в которой не было места никаким молодежным развлечениям. В пять утра девушка вставала, к половине шестого уже неслась на остановку, чтобы успеть на первый троллейбус до метро, потом в вагоне, набитом рабочими, вдыхая амбре их вчерашних возлияний, она тряслась через весь город, чтобы в семь утра уже сидеть на рабочем месте с приклеенной к лицу улыбкой и истерическим желанием хоть чуть-чуть поспать. Потом библиотека, обед каким-нибудь бубликом на бегу и лекции. За три года такой жизни Настя привыкла к тому, что должна постоянно работать. И вообще - должна. Улыбаться, когда нет сил, учиться, когда слипаются глаза, просыпаться на рассвете, когда больше всего хочется спать, - в общем, делать то, чего не хочется, но надо.
        - Так надо, Асенька! Человек должен привыкать к самостоятельности и независимости. Каждый сам кузнец своей судьбы. Что сейчас скуешь, с тем тебе и жить потом, - говорила мама, которой Настя изредка пыталась жаловаться. Не потому, что ей было так уж плохо, а по какой-то внутренней потребности в том, чтобы кто-то пожалел. Мама жалеть не очень умела. И единственной Настиной отдушиной стала подруга Даша.
        Дарья Панкова была удивительной девушкой, словно вырванной из контекста романтического героизма и впихнутой в гостиничную действительность. Она была сдержанна, утонченна и отличалась маниакальной тягой к справедливости. У нее практически на лбу было написано «честная девушка». Чем все и пользовались без зазрения совести.
        - Панкова, нельзя быть такой раззявой, - учили ее коллеги по уборке номеров. А Дарья, как это ни странно, работала горничной, хотя Настя всегда считала, что такая девушка должна продавать цветы. Или, на худой конец, книги по искусству. Ни в какой другой области деятельности она подругу не видела. Так вот все горничные всегда с удовольствием подчищали за гостями все забытые вещи и вообще все, что плохо лежало. Кроме того, одной из статей доходов были всякие шампуни, щетки, полотенца и прочие расходники, которые ушлые девицы потом сдавали перекупщикам. И только честная Даша ни в чем таком категорически не участвовала, вызывая ропот среди коллег и опасение, что она всех «заложит». Но и стукачкой мадемуазель Панкова не была. Так что народ волновался зря.
        На ней, как и на Насте, все беззастенчиво пахали, спихивая лишнюю работу. Как говорится: кто везет, на том и едут. Правда, со временем, благодаря природному уму и хорошему образованию, Даша покинула отель и стремительно начала делать серьезную карьеру.
        Разумеется, две такие белые вороны просто не могли не подружиться.
        - Зато представь, как будет хорошо, когда мы окончим институт, - говорила Дарья, когда им становилось совсем уж невмоготу. Сама она училась на экономическом и в гостинице работала не столько для практики, как Настя, а для того, чтобы просто не умереть с голода во время учебы. Родители ей, как и Настасье, не помогали, но не из педагогических соображений, а просто потому, что не могли.
        Настя соглашалась. Ей казалось, что после окончания института начнется настоящая жизнь. По крайней мере она сможет жить как все люди с нормальным графиком работы и не засыпать в метро в любых позах, даже стоя. Да что там спать! Она наконец встретит мужчину, с которым можно будет создать семью. Анастасия вовсе не была какой-то в голову стукнутой романтичной барышней, напрочь отсеченной от реальности, поэтому ждала она не принца, а просто мужа, который станет ее любить. Она видела, как это бывает, когда тебя любят, - как у мамы. Отчим носил ее на руках и даже Лизавету любил гораздо меньше, чем жену.
        - Ведь кто-то же должен меня любить тоже, - рассуждала Настя, когда они с Дарьей затрагивали эту животрепещущую тему. Дарья тоже хотела замуж и тоже вполне взвешенно и обдуманно, а не за первого встречного королевича. - У каждого человека есть своя половинка.
        - Половинка есть у таблетки и у задницы, как говорила Раневская, - тут же начинала спорить Даша. Она не верила ни в какую любовь. - В жизни есть место расчету и логике, а все остальное - сказки. Мужики - потребители. Я уж не знаю, с какой луны свалился твой отчим, но в абсолютном большинстве мужики - эгоисты. Они ждут, что их будут любить. И лично я готова, но это должен быть бартер. Я его люблю и обслуживаю, а он создает мне и моим детям пристойные условия существования. Ты просто не жила в деревне, как я. Так вот лично я готова расшибиться в лепешку и раскататься в блин, лишь бы не возвращаться в это болото. Мне и мама сказала: зацепись в городе, иначе - все. Я и сама знаю, что будет, если вернусь. Ничего и никогда в моей жизни хорошего уже не случится. Так что я должна устроиться в городе. Но! Будем смотреть правде в глаза. Нет никакой гарантии, что я такого мужика найду. Не такая уж я шикарная партия, чтобы ко мне очередь в шляпах стояла. Поэтому я хочу рассчитывать в первую очередь на себя.
        Настя не спорила, но оставалась при своем мнении. Да, шансы не так уж велики, но они есть. Наверное, Дашка отчасти была права, когда говорила о себе. Она была субтильная, с мелкими чертами лица, как маленькая любопытная мышка, - в общем, ничего примечательного, если не считать ее маниакальной порядочности. Но как известно, мужчины этот дамский плюс и плюсом-то не считают. А если и учитывают при выборе, то в последнюю очередь. Все же самцы в основном интересуются внешними данными, это заложено природой на генетическом уровне. То есть на что он смотрит в первую очередь? На грудь, ноги и филейную часть. И тут вкусы разнятся, собственно, как и у женщин. Но если исходить из предпочтений большинства и из канонов дамской привлекательности, то ни груди, ни филейной части у Дарьи Панковой не имелось. Она была плоской, как доска. Ноги, конечно, имелись, но весьма средние - в обморок никто при виде ее коленок не валился и вслед девушке не смотрел. Личико у Даши было миловидным, но не более того. Скорее даже миловидным на грани - она просто не была страшненькой. По сравнению с ней Настю можно было назвать
очень даже интересной - большеглазая, длинноволосая, длинноногая и даже с некоторым намеком на бюст. Наверное, именно поэтому в итоге Даша сделала карьеру, но к тридцати пяти годам так и не обзавелась мужем, а Настя никакой карьеры не сделала, но мужа у судьбы отхватила. Правда, по прошествии некоторого количества времени это достижение она стала рассматривать скорее как ошибку, чем как позитивный сдвиг в судьбе.

        Даша оказалась права. Мужчины по большей части были эгоистами, хотя каждого нового кавалера Настасья начинала судорожно идеализировать, выискивая в них тщательно скрытые достоинства и тщетно надеясь, что именно он и является ее половинкой. Не привыкшая ни к любви, ни к душевному теплу, она всякий раз ошибочно принимала их довольно однобокую заинтересованность за ту самую любовь, которой ждала.
        - Аська, ты неисправима, - злилась Дарья, которая была уверена, что все про мужчин знает. Со стороны всегда виднее, поэтому одиноких подруг тоже иногда стоит слушать - они могут рассказать про все то серо-буро-зеленое, которое нам не видно через розовые очки. - Когда мужчина хочет с тобой переспать, он поет соловьем и дрыгает лапками от восторга, как щенок, которому чешут пузо. Как только он получает то, на что рассчитывал или от ворот поворот, ты перестаешь быть ему интересна. Запомни, самцы всегда там, где миска с едой и пузочесательница. Все остальное - редкие, почти вымирающие виды. Извини, но вероятность встретить в мегаполисе мужа твоей мечты так же мала, как и вероятность напороться в метро на уссурийского тигра. Нет, безусловно, какого-то мужика ты встретишь, но это будет не то, что ты нафантазировала. Поэтому срочно меняй приоритеты, снижай планку или переставай мечтать вообще. Разочарование - самое страшное в жизни. Лучше ничего особенного не ждать, тогда и не расстроишься очень сильно, если не получишь.
        - Мысли материальны, - гнула свою линию Настасья. - Если я буду об этом постоянно думать, то вдруг…
        - Если ты будешь постоянно об этом думать, то быстро съедешь с катушек, - хмыкала подруга. - Думай о чем-нибудь другом. И вообще, как женщины выбирают себе спутника жизни? Это ж в любом случае лотерея без гарантий. Мало ли что он в запале обещает. У меня выбор мужа ассоциируется с покупкой арбуза. Вот лежат они кучей, вроде внешне один общий признак - круглый и зелено-полосатый. А начнешь приглядываться - мама дорогая! Полоски разные, один круглый - другой овальный, один светлый - другой темнее, один большой - другой маленький. А что там внутри - тайна великая. Может, он кислый, или недозрелый, или вообще с нитратами. Пока есть не начнешь - не узнаешь. И тут ключевой момент: для того чтобы начать есть, его надо купить и притащить домой. Поэтому большинство баб, потратив деньги, время и, наконец, силы, чтобы допереть это счастье до квартиры, пытаются сами себя убедить, что не такой уж он и кислый, а что розовый, а не красный, - так даже хорошо. А что им еще остается, если товар возврату не подлежит? Либо выбросить, либо давиться и утешать себя аутотренингом. Так вот специалисты выбирают арбузы по
звуку и, извиняюсь, по хвостику. Если спроецировать эту методику на мужчин, то с хвостиком все ясно, хотя это тоже не показатель спелости. А со звуком - надо с ним сначала разговаривать и анализировать, что и как он говорит. Но хорошо анализировать получается ближе к старости, когда опыта уже вагон. Но, пардон, и тут у нас, баб, облом, так как к вагону опыта прилагается закономерная усушка и утруска организма по причине возраста…
        Но Насте все казалось, что подруга преувеличивает. Она искренне верила и надеялась, несмотря на Дарьины логические цепочки и едкие умозаключения. Жизнь должна была компенсировать то, что недодала в детстве. Почему «должна», об этом Настя не задумывалась.

        А судьба, казалось, решила испытывать ее на прочность до конца, словно проверяя, когда же эта покладистая курица все же сломается. Когда Насте исполнилось двадцать два и она, наконец, получила вожделенный диплом, погиб отчим. Неожиданно, нелепо и необъяснимо. Он въехал в столб на пустой дороге - спешил к маме. В машине нашли громадный букет рыжеватых роз. Мама любила именно такие.
        И как-то сразу все рухнуло. Оказалось, что мама ничего не может, что ей плохо, тяжело и нужно помогать растить сестру, что нужно думать о близких, так как кроме матери и Лизки у Насти никого нет и никому она не нужна. Напоминать родительнице о том, что она и до сих пор никому особо нужна не была, Настя постеснялась. Да и не ко времени были эти счеты. Лизавете исполнилось двенадцать, она росла наглой, хамоватой и крайне своевольной девицей. И как-то само собой получилось, что Настасье пришлось вернуться в родительский дом и стать кормильцем. Бабушкину квартиру, в которой Настя столько лет старательно наводила уют, сдали каким-то веселым студентам, которые ее моментально загадили. Разбираться с ними Настя побоялась, поэтому, ежемесячно приезжая за деньгами, лишь покорно смотрела, как разоряют ее гнездышко. Мама ничем таким заниматься не могла, она была слишком нежной, слишком неприспособленной. Настя вообще опасалась, что родительница сопьется или, не дай бог, от горя заболеет и сляжет. Тем удивительнее было однажды встретить ее в обществе моложавого брюнета неопределенного возраста, который что-то
нежно ворковал Марине Ивановне на ушко.
        - Ваще, - откомментировала это происшествие Лизавета.
        - Ну и к лучшему, - отрезала Настя, понадеявшись, что можно будет спихнуть с себя почетную обязанность кормилицы.
        Но брюнета сменил лысый здоровяк, лысого - бородач. В общем, у мамы началась не особо бурная, но вполне активная личная жизнь, она расцвела, помолодела и… съехала в бабушкину квартиру, предварительно затребовав с Насти денег на ремонт.
        - Во что ты превратила жилье - это уму непостижимо! - ахала Марина Ивановна, отчитывая Настасью. - Я же не могу жить в таком свинарнике!
        - Так мы ее сдаем, - осторожно напомнила опешившая дочь, смутно догадываясь о грядущем развитии событий. Догадывалась она правильно. Безалаберную Лизавету маман оставляла ей.
        - Заметь, я отдаю вам двухкомнатную квартиру! А могла бы вообще отправить в свободное плавание. Запомни, родители детям ничего не должны. Я вас родила, вырастила, воспитала - дальше, пожалуйста, самостоятельно. Но я понимаю, что идти вам некуда, поэтому ты оплачиваешь мне ремонт в однушке, а я оставляю вам эту большую квартиру. Захотите - разменяетесь, захотите - живите вместе.
        Последняя фраза оказалась практически алгоритмом дальнейшего Настиного существования. Она хотела разъехаться, а наглая Лизавета желала жить вместе. Конечно, это же так удобно, когда в квартире есть прачка, уборщица и приносильщица продуктов! Куда это съезжать? Нет уж.
        И проблема эта оказалась совершенно нерешаемой.
        Как-то так изначально сложилось, что зарабатывала всегда Настя. И сестрица по достижении восемнадцатилетия схему менять не желала. В институт она не поступила, в ПТУ не хотела, в итоге Лиза потребовала оплатить ей курсы фотомастерства и через два месяца стала гордо именовать себя «профессиональным фотографом». Настя так исступленно желала, чтобы сестра занялась хоть чем-нибудь, что даже купила ей аппаратуру для работы. Аппаратура была - работы не было.
        Еще не имея своих детей, Настя уже прекрасно понимала родителей подростков: договориться невозможно, взаимопонимания ноль, сплошное потребительство и отсутствие здравого смысла. Лизу не пугали ни завтрашний день, ни отсутствие каких-либо перспектив. Она свято верила, что однажды все откуда-нибудь возьмется. На злобные вопросы сестры: «Откуда бы это им взяться», - Лиза лишь надменно пожимала плечами и обзывалась. Все диалоги между сестрами были неконструктивными и нервовыматывающими.
        - Чего ты ждешь? Работа сама на дом не приползет, и деньги косяком не прилетят и в карман не попросятся! - в бешенстве отчитывала Настя непутевую сестрицу.
        - Как ты мне надоела со своими нотациями, - утомленно закатывала глазки Лизавета. - Я жду, что за мной приедет настоящий принц и увезет меня к себе.
        - А уж как я-то этого жду! - синхронно с ней закатывала глаза Настасья. - Иногда мне кажется, что черная полоса в моей жизни никогда не закончится.
        - Не переживай, когда-нибудь закончится, жизнь же не вечная, - утешала ее сестра.
        Наверное, был какой-то выход из этого тупика, но Настя год за годом тыкалась, как слепой котенок, стучась лбом о глухую стену. Жизнь уходила, просачивалась сквозь пальцы, исчезала день за днем в бесконечных скандалах и разборках, и ничего хорошего в ней не предвиделось.
        - Ты, Аська, приземленная мещанка, - оскорбленно гудела Лизавета, когда вернувшаяся с работы Настя заставала дома очередного сестрицына приятеля или даже целую компашку «свободных художников», пожирающих ее продуктовые запасы, как стая саранчи, и начинала некрасиво орать. А кто умеет орать красиво? Правильно - никто! Тот, кто орет, он изначально неправ, так как выглядит крайне глупо. Орет тот, у кого нет других аргументов, кроме децибел. А у Насти их не было. Потому что все ее аргументы разбивались об искреннее непонимание топтавшихся в квартире гуманоидов. Ишь ты, колбасы она пожалела! Наверное, если бы мадемуазель Дорохова работала на колбасном заводе и воровала продукцию коробками, ей было бы совершенно не жалко, более того, она бы угощала ею всех желающих. Но поскольку на колбасу, а также кофе, хлеб и прочие жизненно необходимые вещи приходилось зарабатывать с утра до ночи - да, ей было жалко! До того жалко, что она орала и отнимала продукты, чуть ли не пинками изгоняя из дома незваных гостей. К сожалению, выгнать Лизавету было нельзя. В какой-то момент сестрица стала ассоциироваться у Насти с
какой-то тараканьей маткой, невзирая на все ухищрения борцов с тараканами, производящей новое потомство, на которое не хватало никакого дихлофоса. Проще говоря, Настасья стала ненавидеть сестру, считая ее источником всех бед и пожизненно присосавшейся пиявкой. Для того чтобы дойти до такого состояния, ей понадобилось несколько лет, после чего у барышень началось некое подобие холодной войны. Нет, они не дрались, не швырялись сковородками, но каждая исступленно пыталась жить так, чтобы создать другой максимальные неудобства. Кто-то должен был не выдержать первым и оставить поле боя.
        Жаловаться маме было бесполезно.
        - Это твоя сестра, а родных не выбирают, - наставительно вещала Марина Ивановна Насте. Что она говорила Лизавете - неизвестно. - Терпи, и тебе воздастся.
        Настя терпела до собственного тридцатилетия. Постоянная необходимость зарабатывать на маму и на Лизу превратила девушку в какую-то загнанную лошадь, которая мечтает лишь об одном - о пенсии, когда она никому ничего не будет должна.

        Когда жить становится невмоготу, то любое мало-мальски позитивное событие мнится праздником и иногда кажется судьбоносным. Именно таковым Настасья посчитала встречу с Толиком. Он был не лучше и не хуже других, скорее даже хуже многих из тех, кто когда-то имел на Настю виды, но лучшим из тех, кто мог ей дать хоть какое-то подобие любви. Во всяком случае, тогда ей так показалось, что простительно тридцатилетней барышне, не имеющей в столь солидном возрасте ни мужа, ни детей, ни серьезного романа с последствиями.
        Толик был в меру интеллигентен, воспитан и благодушен. Жил он с мамой в жутковатой коммуналке, работал мастером в ремонтной мастерской, был покладист, спокоен и надежен, как вклад в сбербанк. В том смысле, что вроде гарантии стопроцентные, но кто ж его знает, что может бабахнуть в государстве через пару пятилеток.
        Судьбу Анатолия решила, казалось бы, мелочь. Их случайное знакомство, связанное с починкой утюга, переросло в какое-то подобие вялотекущего романа. То есть Анастасия встречалась с Анатолием, они даже бродили по городу под ручку, но дальше дело не продвигалось.
        - Я не готова, мне надо обдумать, - ворчала Настя на изумленные вопросы подруги, мол, сколько можно в пионеров играть, я б уже давно… И злилась: - Мне надоело обжигаться. Я себя каждый раз после таких интрижек чувствую использованной туалетной бумажкой! И для здоровья мне это не надо. В смысле для физиологического, может, и не плохо кого-то иметь, но для психического - каждый раз дыра в ауре.
        - Думай быстрее, - нервничала Дарья. - Мужики долго ждать не умеют.
        - Можно подумать, я сама не хочу, чтобы все быстрее организовалось хоть как-то. - Настя нервно сопела и морщила лоб. - Мне уже тридцать, пора заводить либо ребенка с мужем, либо уже переквалифицироваться в старые девы и покупать собачку. Но это слишком важное решение, у меня времени в запасе почти нет, так что надо все взвесить.
        - Смотри, сама себя не обвесь, - переживала Даша. У нее самой так ничего с личной жизнью и не получилось. Она с тоскливой покорностью следила, как увядает лицо, как начинает портиться фигура, пусть еще стройная и спортивная, но уже не такая свежая, как десять лет назад. Она, конечно, уже не была той жалкой девчонкой, которая драила унитазы в гостиничных номерах. Дарья добилась почти всего, чего хотела: она получила красный диплом, после долгих поисков и ошибок нашла отличное место и работала экономистом в аудиторской компании. Поэтому как девушка состоятельная и одинокая могла себе позволить многое - дорогие спа-процедуры, отличного парикмахера, шикарные тряпки… Только вдруг оказалось, что не так уж это и здорово. То есть не плохо, конечно, но семьи это не заменит. Даше тоже хотелось счастья. И она понимала, как сложно это счастье заполучить - ведь его нельзя купить. А самое дорогое в этой жизни то, что нельзя приобрести за деньги. И очень важно не проморгать свой шанс.
        Именно по этой причине она так сильно волновалась, что и Настя не успеет вскочить в последний вагон. Тридцать - это еще не фатально, но уже опасно, особенно если ты находишься на нулевой отметке и только собираешься что-то предпринять.
        Возможно, Настя так ничего и не надумала бы, если бы Толик не простудился.
        Надо сказать, мужчиной он был видным и даже с натяжкой мог считаться красавцем. Собственно, именно это-то Настасью и останавливало. Красивых она побаивалась. Когда мужчина чуть симпатичнее обезьяны, любая дама на его фоне - конфетка, а когда мужик сам конфетка, то придется всю жизнь пыжиться и соответствовать. И не факт, что это удастся. Все же мужчины стареют достойно, как вино, матерея с годами и приобретая лоск, а женщины часто просто теряют форму, выцветая и увядая, как гербарий. Особенно остро это чувствуется рядом с молодыми. И если старое вино на фоне бутылок с новоделом только выигрывает, то сравнение гербария с живыми ромашками будет явно не в пользу первого. Такова жизнь, и с этим ничего не поделаешь. Мужчины об этом тоже знают, оттого и ценят себя столь высоко. И счастье найти кавалера, который считает, что это ему повезло с девушкой, а не наоборот. Настя побаивалась, что Толик, как и любой интересный мужчина, тоже больше всего на свете любит себя.
        Тем удивительнее был категорический отказ заболевшего кавалера от того, чтобы Настя приехала его лечить.
        - Я же тебя заражу! Я простыл, - гундосил он в трубку, периодически надрывно кашляя, словно туберкулезник со стажем. - Не надо меня лечить, я сам. Только ты мне звони, пожалуйста. Мне будет приятно.
        - Да? - озадачилась Настасья, прикидывая, хорошо это или плохо, что Толик не допускает ее к своему сопливому носу. - А как ты лечишься?
        - Температуру меряю, - легкомысленно поведал болящий.
        - А еще? Таблетки какие-нибудь…
        - Не, я химию не люблю, - простодушно отмахнулся кавалер.
        - То есть ты думаешь, что от градусника все пройдет? - хихикнула Настя.
        - Не, от градусника, но пройдет. Не буду же я болеть вечно, - не стал вдаваться в подробности Толик.
        Последний ухажер Анастасии, обаяшка Григорий, крепкий, как гриб-боровик, кривоногий и веселый, как бравый солдат Швейк, заболев, так потряс девушку своим моментальным превращением в нытика-паникера, что она до сих пор была уверена, что заболевший мужчина - это беспомощное существо при смерти, требующее сострадания и жертв. Гриша, посидев летом под кондиционером, из-под которого Настя его упорно пыталась выгнать, вполне закономерно заболел. Причем заболев, страшно этому факту удивлялся и настаивал, что это Настасья накаркала и что простуда с кондеем никак не может быть связана. Увидев на градуснике температуру 37.2, он слег и начал стонать так, словно у него было как минимум 40. Гришеньке нужно было подносить еду, питье, переключать каналы телевизора, давать таблетки, напоминать, когда их нужно принять, общаться с врачами… В общем, это был грудничок, требовавший постоянного мамкиного надзора и заботы. А Настя и так всю жизнь о ком-то заботилась, поэтому, вылечив Гришу, интерес к нему потеряла. Тем более что и он, будучи страшно недоволен ее некачественным уходом, выздоровев, предложил ей временно
разъехаться и отдохнуть друг от друга.

        …Сейчас же, предлагая Толику помощь, Настасья это делала из вежливости. И если бы он согласился, наверное, помогла бы, чем смогла, после чего роман закончился, так и не начавшись.
        Но Анатолий проявил удивительную заботу и беспокойство.
        - Ты и так на работе устаешь, не хватало тебе еще больного мужика в хозяйстве, - отрезал он, добавив: - И вообще, не хочу, чтобы ты меня видела беспомощным поленом.
        - Представляешь, он переживает, что я на работе устаю, - восторженно причитала Настасья, меряя шагами Дашину гостиную. - И не хочет меня обременять. А еще боится, что я заболею! Он за меня переживает, представляешь? И стесняется, что он весь больной и я его таким увижу! Я сейчас улечу от счастья! Дашка! Так не бывает!
        - Господи, как нам, бабам, мало надо для счастья-то, - проворчала подруга. - Мужики мудрят-мудрят, а мы простые, как балалайки. Три струны и никаких проблем.
        - А я влюбилась, - весьма непоследовательно резюмировала Настя. - Поздравь меня.
        - Поздравляю, - с азартом кивнула Дарья. - Совет да любовь.

        «Совет» у них получился, а вот любовь была какая-то не такая. Если вообще была. Жили Анастасия и Анатолий спокойно, размеренно, можно сказать - просто сосуществовали, ровно общаясь, без стрессов, скандалов и особых праздников. Даже свадьбы как таковой не было. Рачительный Толик сказал, что глупо тратиться на застолье, нужное только гостям с целью поесть, попить и поплясать. Настя не спорила. Она вообще никогда с ним не спорила.
        Через год такой жизни стало ясно, что она все же ошиблась.
        - Скучно, пресно и все это незачем, - сказала она однажды Даше. - Понимаешь, надо чтобы хоть кто-то кого-то любил…
        - Лучше, чтобы любили тебя, - вставила свои пять копеек подруга.
        - Да ну, - отмахнулась Настасья. - Да даже если бы только я его любила, и то было бы как-то поживее. А то у нас словно договор о мирном сосуществовании. Тоска зеленая. Никуда не ходим - дорого и скучно. Это Толя говорит. И он прав, потому что с ним и правда скучно.
        - А с тобой ему весело? - пыталась препарировать проблему Даша.
        - Я понимаю, - со вздохом призналась Настасья, - что тоже не звезда и не человек-праздник, так это оттого, что мне с ним как-то тоскливо. Живем, живем, словно ждем пенсии и благополучного переезда на кладбище. Жить надо для чего-то. Я тут даже подумала: вот он крепкий, здоровый, рожу хоть ребенка от нормального мужика, раз больше с этого мужика, кроме сперматозоидов, взять нечего. И буду этим ребенком заниматься, так Толя против.
        - Не поняла, - напряглась подруга. - То есть как это «против»? Тебе тридцать с хвостиком. Он вообще против ребенка или временно?
        - Временно. Но ты ж в курсе: нет ничего более постоянного, чем временное. Он говорит, что сначала надо заработать достаточно денег, решить жилищный вопрос, только сам ничего для этого не делает. Я что-то уже звереть начинаю. Бесит очень. Я пашу, как колхозный трактор, а он день через день в своей мастерской сидит за три копейки и то ли чего-то ждет, то ли думает, что все как-нибудь само получится.
        - Насколько я знаю, жилищный вопрос сам собой не решается, если только у вас нет какой-нибудь дряхлой старушки на примете, которая желает завещать вам квартиру. Только в этом случае просто так сидеть и ждать имеет смысл, - саркастически хохотнула Дарья. - Я, кстати, иногда даже думаю, что это здорово, что у меня нет ни детей, ни родни. Представь, вот живу я вся такая - богатая старуха, ездят ко мне многочисленные внуки и правнуки на праздники, звонят, здоровьем интересуются, а сами только и ждут, когда я копыта отброшу. И не потому, что они меня ненавидят, а потому, что мой переезд в райские кущи решил бы большинство их проблем. Короче, отвлеклась я. У вас же такой бабки нет?
        - Нет. У нас вообще ничего нет, кроме моей работы. И ничего, судя по настрою Толика, не будет. Толик не борец, он считает, что надо плыть по течению, и все, что тебе положено, судьба все равно даст. А что не положено - отнимет, - с раздражением сообщила Настасья. - Какая-то безысходность корячится в перспективе, вот что. Он, главное, хороший такой, позитивный, никогда не ругается, с ним спокойно, но… Я, наверное, много от жизни хочу, да?
        - Да кто ж его знает, - пригорюнилась Дарья. - Может, был бы у тебя алкаш, который по трезвости любил бы тебя безумно, а по пьяни бил, соблюдая извечную русскую традицию. Деньги бы пропивал, дружков домой водил, или ты бы его по моргам и больницам после каждой пьянки искала. Зато было бы не скучно. Так хочешь?
        - Так тоже не хочу, - мрачно открестилась от предложенной перспективы Настя. - Но и так, как у меня сейчас, жить невозможно. Какая-то бесцветная, безэмоциональная вахта с непонятной целью. Жить надо для чего-то. А я уже даже не понимаю, чего хочу. Ребенка хочу, но надо ждать. То есть теперь надо хотеть, чтобы решился вопрос с квартирой. А чего ждать-то? Не решится ничего. Я одна на квартиру не заработаю. Запуталась я…
        - Ну что, у вас в отношениях вообще никогда никаких эмоций не бывает? - поинтересовалась подруга. - Должно же быть хоть что-то, что вас обоих радует или злит.
        - Есть, - хмыкнула Настя. - Лизка. Эта зараза ходит по квартире в чем мать родила, мотивируя это тем, что она у себя дома. И мужиков периодически приводит каких-то. Толик считает, что ей пора жить самостоятельно. А где ей жить, если квартира общая и разменять ее невозможно? Все беды от жилищного вопроса. Я уже дозрела, чтобы взять ипотеку. Уж лучше всю жизнь выплачивать, но жить, чем сейчас влачить такое непонятное существование, а потом на старости лет, когда уже ни детей, ни перспектив, купить отдельное жилье. На кой леший оно нам тогда надо будет? Так вот про Лизку. Она Толика бесит невообразимо. Меня тоже. Надоела страшно, деть ее некуда, зато она нас сплачивает своим наличием.

        Разговоры на эту тему тянулись уже целых пять лет, но с места так ничего и не сдвинулось. Можно до одурения обсуждать проблему, но если не начать ее решать, то она никуда не денется. Затык в личной жизни - это не насморк, он сам собой не проходит. Время шло, а ничего не менялось. Иногда от осознания безысходности Анастасии становилось так горько, что хотелось жалеть себя, подвывая и обвиняя всех подряд. Хотя в глубине души Настя понимала: это только ее вина, ее выбор и ее страх что-то менять.

        - Никакого ресторана с частушками и тамадой мы заказывать не станем. Все будет красиво, но без мещанства, - чирикала Лизавета. - Вон у Настьки даже свадьбы нормальной не было. Да, сеструха? Поэтому ты злишься? И что ты вспомнишь на старости лет? У тебя всего пара убогих фоток, как вы друг дружке гайки на пальцы накручиваете. Не надо завидовать, если у тебя самой фантазии не хватило.
        - У меня не хватило денег, - сатанея от бешенства, прошипела Настя. Непробиваемость сестры, ее наивный инфантилизм всякий раз доводили ее до исступления. Но как можно спорить с такой? Это ж все равно что биться лбом об стенку. Какой смысл взывать к логике или приводить какие-то аргументы, если тебя просто не хотят слышать.
        - Так надо было зарабатывать, да, Санечка? - Лизавета пощекотала будущего супруга за ухом, тот блаженно зажмурился.
        - Надо полагать, у вас деньги есть? - мстительно поинтересовалась Настасья.
        - Нету, ну ты ж нам одолжишь, - без намека на смущение пожала плечиками Лиза.
        - Я? - ахнула сестра, захлебнувшись негодованием. - Я? Ты в своем уме? У меня нет!
        - Здрасьте, нет, - фыркнула сестрица. - Ты ж копишь на квартиру, я знаю. Снимешь со счета, потом мы заработаем и отдадим.
        - Очень смешно. Может быть, логичнее было бы найти себе мужа, который в состоянии оплатить хотя бы свадьбу? - Настя скрипнула зубами и отвернулась к окну, стараясь дышать размеренно. Это очень помогало сдерживаться и не срываться на крик. Раз - вдох, два - выдох. И так до десяти.
        - Я по расчету замуж выходить не собираюсь. Я - только по любви. Чтобы жить красиво, чтобы был драйв и ветер…
        - В башке у тебя ветер, - процедила Настасья. - Выходи по любви, никто не мешает. Только при чем тут я? Ты и так уж сколько лет жрешь и пьешь за мой счет. Хватит, надоела.
        - Фу, какая ты мелочная, - поморщилась сестра. - Саша, вот смотри, такие у меня родственнички. Зая, заступись за меня. Скажи, что я мало ем.
        - Мало, - просюсюкал жених и полез к Лизавете целоваться.
        - Тьфу! - в ярости плюнула Настя и крикнула: - Толик, иди ужинать!
        - О, картошечка, - оживился Саша.
        - Я тебя на ужин не приглашала. Равно как и твою невесту, которая мало ест! - рявкнула Настя. - Ну-ка, пошли в свою комнату быстро!
        - Давай еще из-за картошки подеремся, - хмыкнула Лиза. - Мне, чур, зажаристую. И не надо тут строить из себя оскорбленную. Хочешь жить отдельно - никто тебя не держит. Не можешь заработать - живи в семье.
        - Я давно говорил, надо поставить холодильник в нашей комнате. И замки врезать, - прогудел вплывающий в кухню Анатолий. - И готовить отдельно. А то устроили тут коммунизм. Никто не работает, все только жрут!
        - А то ты много работаешь! - ощетинилась Лиза. - Помалкивай.
        - Да ты даже зубы чистишь нашей пастой! - взвизгнул Толик. - Ты хоть раз что-то в дом принесла, пиявка?!
        - Ты-то больно много принес! - заверещала Лизавета.
        Настя, давно привыкшая к постоянным скандалам, реплики в которых знала уже почти наизусть, молча вышла, предоставив мужу ругаться в одиночестве.
        Правильно говорят, что однажды количество переходит в качество. Она вдруг отчетливо поняла, что дальше жить в этом кошмаре не может, не хочет и не будет.
        - Дашка, нужно срочно что-то менять, пока еще есть время! - выпалила Настасья, набрав номер подруги.
        - Настена, я тебе давно говорила - приезжай ко мне. Устрой себе отпуск на месяц, пусть они там как пауки в банке перегрызутся. Представляешь: приезжаешь ты обратно, а там тихо, пусто и никого, - мечтательно расписала картину маслом Дарья.
        - Боюсь, там либо будет полиция, либо Лизка со своим новым женихом победят Толика и будут по этому поводу гулять с друзьями. У нас, Дашуня, такая ситуация, что покидать поле боя нельзя. Как только свалишь, там сразу сомкнется, как в вагоне метро в час пик, и фиг втиснешься обратно. Нет, менять все надо как-то кардинально. Я тряпка, мямля и потеряла кучу времени. Только с возрастом начинаешь понимать, что нет ничего дороже времени. Я все профукала, - буркнула Настя. - Вернее, еще не все. Тридцать пять - еще не финиш. Можно еще хоть что-то успеть. Я неправильно жила.
        - А я тебе давно говорила!
        - Ой, как говорить - мы все умные, а вот попробуй еще услышать, что тебе говорят! Наверное, пора начинать тренировать силу воли и хамить, да? - жалостливо предположила Настасья.
        - А чего таким тоном? - оживилась Даша. - Сама прикинь. Ты им что-нибудь должна? Нет. Они с тебя требуют? Требуют. Включай логику и отправляй родственников лесом. Пора начинать жить для себя. Вот ты хочешь ребенка? Хочешь. Поэтому и Толика надо ставить перед фактом: либо вы кооперируетесь и совместными усилиями меняете квадратные метры, либо рожаете на чем есть, либо «Прощай, Толик!» Ты, кстати, готова с ним попрощаться?
        - Не знаю, - приуныла Настя. - Как-то страшно. Столько лет вместе.
        - И какие плюсы? - подсказала подруга. - Давай-давай, развивай мысль.
        - Никаких, - вынужденно признала Настя. - Одни минусы.
        - Ты, конечно, в одночасье себя не поменяешь, но только подумай - еще года два, и у тебя вообще не будет шансов что-либо в этой жизни изменить. Так и останешься в этом Содоме с пиявками. Бейся за свое счастье. Оно само редко в руки падает, - отрубила Дарья. - И бойся лишиться из-за них всего. Разозлись, что ли… Не знаю я. Ты разозлиться можешь?
        - Я сейчас просто в бешенстве, - осторожно покопавшись в ощущениях, выговорила Настя.
        - Вот, лелей это чувство и не давай ему притупиться! На эмоциях мы иногда творим такое, чего в нормальном состоянии никогда бы себе не позволили. В этой жизни нельзя быть мягкой и покладистой - сожрут. Кстати, твои тебя уже дожевывают, один хвостик скоро останется.

        - Насть, - поскреблась в комнату Лизавета. - Выходи, у нас семейный совет. Хватит там по телефону трепаться.
        - Ну? - Настя наскоро попрощалась с Дарьей и выглянула в коридор. - Чего от меня надо? Денег?
        - А почему ты с таким гонором это говоришь? - неожиданно взвизгнула сестра. - Ишь ты! Можно подумать, что я тебе в пояс кланяться должна и выпрашивать. У тебя, между прочим, сестра замуж выходит.
        - И чего? - старательно подогревая клокотавшую в душе ярость, максимально спокойно поинтересовалась Настя. - Я тоже замуж выходила, но к тебе за деньгами не обращалась. Или я чего-то не помню?
        - Между прочим, я младше! - прищурилась Лиза, вероятно, считая, что это отличный аргумент.
        - И дальше что? - используя сестрицын любимый прием, завела шарманку Настасья. Лиза очень любила на все ее доводы в спорах вдруг начать отвечать: «И дальше что?», повторяя эту выводящую из себя фразу на любую Настину реплику.
        - Младшим надо помогать. Мы в ответе за тех, кого приручили, - пояснила мысль Лизавета.
        - Мне кажется, что ты путаешь братьев наших меньших и сестер наших младших. Ты вроде совершеннолетняя, вон, замуж собралась, мужик у тебя тоже совершеннолетний. С какой стати я должна тебе помогать?
        - Ты ж всегда помогала, - озадачилась Лиза, слегка напуганная странным Настиным тоном, и на всякий случай добавила: - Тебе завидно, что у меня муж молодой и красивый?
        - Нет! Я счастлива, что наконец могу тебя сбыть с рук на руки твоему будущему мужу, - пояснила основную идею спича сестра. - Или ты думала, что я тебя кормила, а теперь ты заведешь себе Сашу, и я еще и его буду кормить? Увы и ах. Все, у тебя началась новая, самостоятельная жизнь. Кстати, за материальной помощью обычно обращаются к родителям. У нас маменька имеется. Иди, у нее попробуй денег попросить.
        - Она не даст, - мрачно уставилась в пол Лиза. - Поганый у тебя характер, вечно настроение портишь.
        - А как надо? Широко тебе улыбнуться, отслюнявить кровно заработанных рубликов и пожелать счастья в личной жизни? - с искренним изумлением поинтересовалась Анастасия. Надо же, она даже не подозревала, до какой степени наглости дошла сестрица - это было что-то запредельное. Она озвучивала совершенно дикие и неприличные вещи таким тоном, словно это само собой разумеющийся факт. Конечно, столько лет кормила, а тут вдруг корыто убрала и кормушку прикрыла - совсем обнаглела!
        - А как ты думала, на какие шиши я буду замуж выходить? - с вызовом вздернула головку Лиза.
        - Я как думала? - усмехнулась Настя. - А с чего ты взяла, что я вообще должна думать про твою свадьбу? Иди Шурику своему претензии предъявляй.
        - У меня денег нет, - немедленно отозвался из-за угла будущий муж. Он явно подслушивал, как лицо, заинтересованное в выдаче финансов. Или просто слышал, так как общались сестры на повышенных тонах.
        - Да кто бы сомневался, - пожала плечами Настя. - Вам не кажется, уважаемые брачующиеся, что это ваши проблемы, а не мои?
        - Надо по-семейному решать, а то не по-людски получается, - осторожно пошел в атаку Шурик. - Даже странно от тебя такое слышать.
        - По-семейному? - задумчиво переспросила Настя. - Саша, ну так и обратись к своей семье.
        - У меня только мама. Она в области живет, помочь не может, - бодро отрапортовал будущий муж. И улыбнулся, словно нашел подходящий аргумент и победил в споре. - Так что придется тебе.
        - Это как же я до сих пор жила? - изумленно спросила сама себя Настасья и даже повернулась к зеркалу, чтобы убедиться, нет ли в ее лице признаков дебилизма. - Вы меня за кого держите тут все? Чего мне придется? С какой стати? Толик! А ну-ка, давай перетаскивай холодильник в нашу комнату. И замок в двери врезай.
        - Ты уверена? - Муж замаячил на фоне дверного проема.
        - Уверена. Ты же сам предлагал, вот и давай. Все, уважаемые родственники, переходите на самообеспечение, - рубанула воздух ладошкой раскрасневшаяся Настасья. - Достали вы меня.
        - Это подло, - пискнула Лизавета. - Ты специально хочешь испортить нам свадьбу!

        Когда женщина собирается круто переориентировать свою жизнь, она подсознательно начинает с главного - с внешности. Наш внутренний мир не может существовать в противофазе с оболочкой. И наоборот - оболочка определяет внутренний настрой. Иными словами, оставаясь серой мышкой, Настасья не только не смогла бы убедить окружающих в том, что отныне она другая и все пойдет иначе, но и саму себя не смогла бы настроить на борьбу. А в том, что предстоит именно борьба, она не сомневалась. За счастье надо бороться. Чем больше думаешь о других, тем меньше они думают о тебе. И если ты решила положить свою жизнь на алтарь служения семье, не жди благодарности: домочадцы быстро привыкнут к хорошему и будут воспринимать твою вахту как должное.
        Именно поэтому утром Анастасия Дорохова позвонила на работу, предупредила, что задержится, и отправилась в парикмахерскую. Никто не возражал. К работе переводчиков в фирме относились спокойно, платили не особо много, но давали возможность и поработать дома, и подхалтурить, иногда даже само начальство подкидывало клиентов для переговоров - и все были довольны. То есть, конечно, доволен человек не бывает никогда, но роптали гораздо меньше, чем в других подобных организациях.

        Когда девушке двадцать, она хороша уже одной только свежестью лица и изящностью фигуры. Настя всегда была стройной, даже слегка худоватой, тем страннее было наблюдать, как вдруг внезапно тело начало полнеть, лицо жухнуть, а длинные роскошные волосы, которые ей всегда так шли, вдруг стали тусклыми и перестали украшать. Более того, она все чаще убирала их в хвост, так как сама себе стала напоминать пожилую русалку.
        - Мы, Настюха, - настраивала ее на позитив Дарья, - уже находимся в том прекрасном возрасте, когда тело переходит в категорию «есть за что взять», даже если раньше брать было не за что. В самом крайнем случае даму бальзаковского возраста можно подержать если не за грудь, то точно за попу или в крайнем случае за живот. Даже такую тощую, как я, при желании есть за что ухватить. А помимо этого таким, как мы с тобой, начинают идти очки. И не потому, что это стильно, а потому, что они закрывают половину морды и морщины под глазами.
        Когда девушке прилично за тридцать, у нее появляется масса претензий к собственной внешности. Особенно в тех случаях, когда она еще планирует выжать из этой внешности дивиденды.
        Накануне Настасья долго и придирчиво разглядывала свое отражение в зеркале.
        - Чего ты там топчешься? - лениво поинтересовался Толик, не отрываясь от телевизора. - Не узнала, что ли? Или у тебя рог вырос?
        - Ну, про рог тебе виднее, - огрызнулась Настя, внезапно подумав: «А так ли уж у нас с мужем все идеально? А с чего я взяла, что он не изменяет? И почему я сама, в отличие от большинства ровесниц, не расцветила свою жизнь какой-нибудь интрижкой, раз уж муж такой бурдюк и от него праздника не дождешься?..» В общем, как это часто бывает, мужик брякнул, ничего не имея в виду, а дама тут же понаделала выводов на ровном месте и запустила мыслительный процесс, подогревая его фантазией и женской логикой. В итоге, развив мысль и испортив себе настроение, Настя легла спать раздраженная, страшно удивив супруга, который, впрочем, на ее сдвинутые брови и недовольную физиономию заморачиваться не стал, а продолжил смотреть, как на экране два потных боксера из последних сил мутузили друг друга.
        «Все же мужики - редкостные идиоты. У женщин не может быть с ними ничего общего, кроме детей. А у нас и детей нет!» - подумала Настасья, отбывая в царство Морфея.

        …Да-да, измениться Настасья решила кардинально. Во-первых, давно стало ясно, что длинные волосы ей уже не по возрасту и не по статусу, тем более что овал лица начал слегка стекать вниз, и пряди, спускавшиеся ниже плеч, только усиливали эффект старения. Вот если их забирать назад, то получалось как-то живее и свежее. По всему выходило, что надо было стричься. Конечно, стрижка - это вам не длинные волосы, которые можно просто расчесать и замотать в какую-нибудь рогульку, зацепив сзади красивой заколкой. С прической придется возиться каждое утро, укладывать, поливать лаком, мазать каким-нибудь муссом - в общем, красота потребует жертв, и не факт, что жертвы себя оправдают. Кроме того, цвет волос тоже следовало поменять, тем более что он давно стал каким-то неопределенным и унылым.
        - Хуже, чем есть, не будет, - пробормотала Настя, усаживаясь в кресло и давая парикмахеру «ц. у.» Уж менять - так все и резко. Пока мастер колдовала с ее прической, она задумчиво перебирала в памяти знакомых мужчин, твердо решив уж если не наставить надоевшему мужу рога, то хотя бы пофлиртовать. Не потому, что Настасья была какой-то испорченной или взбалмошной истеричкой, а для укрепления внутренней уверенности в себе. Хотя… Наверное, это просто была потребность что-то изменить.
        Выбор потенциальных кавалеров был невелик. И естественно, первым на ум приходил Слава.

        Вячеслав Николаевич Кофтун был начальником отдела продаж. Формально Настиным начальством он не являлся, но все же был шишкой, причем довольно крупной. Ездил он на неприлично дорогой иномарке, одевался как пижон, был хорош собой, голубоглаз, ухожен и улыбчив. Тем удивительнее был его интерес к обычной переводчице. Но как ни странно, последние пару недель Вячеслав весьма недвусмысленно пытался за ней ухаживать.
        - Он с девицей своей расплевался, - пояснила удивленной Настасье его секретарь Раечка. - С очередной.
        Раечка была маленькой, кругленькой сорокапятилетней девушкой, безнадежно влюбленной в своего импозантного начальника. Тот был прекрасен, как бог, обаятелен, как кинозвезда, и галантен, как герой-любовник. Не мужчина, а бриллиант. Но бриллиант этот был моложе Раечки на пять лет и категорически не желал замечать ее по-собачьи преданных глаз и выпадающих из декольте прелестей. О том, что Кофтун тот еще ловелас, знали все. Девицы у него были одна эффектнее другой, и чем его заинтересовала Настя, было совершенно непонятно.
        - Почему я? - в лоб спросила Настя у секретарши, зло мерившей ее колючими глазками. - С какой стати?
        - Можно подумать, ты не рада, - подозрительно щурясь, вредным голосом проскрипела Раечка, переживавшая, что объект вожделения наконец-то решил остепениться и переключился на нормальных женщин. И надо ж такому случиться, что подвернулась эта переводчица!
        - Я удивлена, - не стала юлить Настя. - Как-то странно.
        - Ничего странного. Он любит девиц с изюминкой, - проговорилась Рая и тут же прикусила язык. Не хватало еще, чтобы эта Дорохова возомнила о себе невесть что и пошла в атаку на ее Славика!
        - Рая, я девицей была лет десять назад, и то с большой натяжкой, а сейчас я замужняя тетка. Вроде и повода не давала. С чего вдруг такие выкрутасы и хороводы?
        - А ты его отшей, - доброжелательно посоветовала Раечка. - В грубой форме.
        Не так часто мужчины Настей интересовались, чтобы вдруг взять да и отшить такого красавчика. Тем более что легкий флирт на работе внезапно оказался довольно приятной штукой: он бодрил, добавлял блеска в глаза и адреналина в кровь. Мужское внимание действует на женщин, как витамин красоты. Даже самая затрапезная курица расцветает, стоит лишь какому-нибудь субъекту противоположного пола сделать ей комплимент. Что уж говорить о даме, приятной во многих отношениях!

        - Ну, как-то так, - мастер развернула замечтавшуюся клиентку к зеркалу, и Настя ахнула. Отражение было чужим. Не непривычным или странным, а абсолютно чужим. Из зазеркалья на нее недоверчиво таращилась светло-русая шатенка с игривым каре.
        - Ой, мамочки, - прошептала Настасья и потрогала матово блестевшие волосы. С такими прическами ходят по красной дорожке, пьют шампанское на светских раутах и складывают мужчин в штабеля. Лицо как-то сразу подтянулось, стало тоньше, шея длиннее, глаза еще больше, хотя, казалось бы, куда уж больше. - Какая я красавишна-то, обалдеть. А как вы это так?.. А я сама смогу повторить завтра утром? Ой, ну вообще! Вы волшебница!
        Оставив мастеру неприлично щедрые чаевые и получив подробную инструкцию, как и чем укладывать, чтобы было «вот так же офигительно», мадам Дорохова выплыла на улицу и, гордо вздернув голову, поцокала на работу. Ей казалось, что мужчины оглядываются и облизываются, а женщины завидуют. Хотя вполне вероятно, что и не казалось. Главное, чувствовать себя королевой, тогда и остальные разглядят корону.

        - Анастасия, вы богиня! - Вячеслав очень кстати попался ей прямо на входе в офис. - Я вас еле узнал! Что случилось? Вы сменили имидж?
        - Просто голову помыла, - отшутилась Настя, тут же мысленно обругав себя последними словами. Ну почему она не умеет нормально реагировать на мужское внимание? Нормальная баба, без комплексов и чувства неполноценности, любые комплименты принимает как должное - снисходительно и кокетливо. Но таковых меньшинство. Основная масса дам, к вниманию не привыкшая, пугается и начинает глупо отнекиваться, мол, да что вы, какая там красавица! Наоборот, именно сегодня я страшна необыкновенной страшнотой…
        Кофтун недоуменно поморгал, после чего понимающе улыбнулся и нахально взял сотрудницу под руку:
        - Я вас провожу.
        - Куда? - Настя уже напрочь забыла о своих планах и ощетинилась, как еж. - Не надо меня провожать.
        Она гневно выдернула локоть из цепких лап Вячеслава и строптиво фыркнула.
        - Люблю непокорных женщин, - доверительно сообщил Вячеслав. - Особенно умных и красивых.
        - Да уж, - тоном Кисы Воробьянинова промямлила ошарашенная барышня. - Я такая.
        - А я знаю. - Кофтун изобразил лицом нечто страстно-романтическое. Вернее, это ему так казалось. На самом деле он просто выдвинул свой подбородок с ямочкой, словно ящик комода, и выкатил глаза, как кот, которому прищемили хвост. При этом он еще и задышал, как загнанная лошадь. В общем, было бы смешно, если бы Настя тоже не настроилась на ухаживания. Поэтому она потуги начальства расценила правильно и даже обрадовалась, что роман начинается так кстати. Тем более что Слава тоже был вполне ничего и, если что, генофонд бы не испортил.
        С некоторых пор Настя начала думать, что муж для счастья не так уж и важен, особенно учитывая тот факт, что счастья от него никакого нет. И чем больше она об этом размышляла, тем яснее становился факт: время потеряно зря, она шла не в ту сторону и не с той целью. Вроде Толик был самым подходящим кандидатом, а все равно оказалось совершенное не то. Так чего еще ждать? Надо рожать ребенка, а уж с мужем или без - не суть. Если бы супруг был кормильцем и поильцем, то можно было бы еще все взвесить и посомневаться, но так как в материальном плане главой семьи являлась Настя, то и думать особо было не о чем. Как есть, так и есть. Кстати, именно по этой причине мужчины столь легко соглашаются на развод, а женщины долго и мучительно терпят до последнего. Миром правят деньги, как ни крути. Некоторые говорили, что это не так и важнее любовь, но они либо лукавили, либо им просто больше повезло в жизни. Как можно верить в какую-то там любовь женщине после тридцати пяти лет, если за все эти годы она ни разу не получила доказательств ее существования?
        - Я, пожалуй, работать пойду? - с какой-то неуверенно-вопросительной интонацией пробубнила Настя, выжидательно глядя на новообретенного кавалера.
        - А как насчет ужина? - вопросом на вопрос ответил Кофтун. - Надеюсь, вы не на диете?
        - Думаете, мне нужна диета? - хихикнула Настасья, тут же в очередной раз оборвав себя на полуслове. Надо же: язык мой - враг мой. Ну что она все время какую-то пургу несет?! Правильно, иногда лучше жевать, чем говорить.
        - Думаю, что она тебе ни к чему, - резко перейдя на «ты», дыхнул ей в ухо Вячеслав. От него пахло мятой и терпкой туалетной водой. Толик, который уважал здоровую деревенскую пищу и постоянно трескал лук, чеснок и семечки, пока проигрывал.
        - Только ужин. Меня муж дома ждет, - на всякий случай проблеяла Настя, готовя пути отступления и мучительно вспоминая, какое она сегодня надела белье. Все же Кофтун как-то неожиданно начал форсировать события. Плюс ко всему она не хотела прослыть какой-то там доступной ветреницей. Ведь ясно же, что про их роман тут же будет знать вся контора. Нужно поупираться. Да, точно, и хотя бы перед самой собой создать иллюзию порядочной женщины… - Надеюсь, это просто дружеская встреча?
        - А мы друзья? - непонятно спросил Слава, сильно озадачив барышню тоном и постановкой вопроса.
        - Мы коллеги, - на всякий случай подстраховалась Настасья, попятившись к своему кабинету. Можно было предположить, что начальство проверяет ее на моральную устойчивость и сейчас как брякнет что-то типа «Много себе позволяете!»…
        - А я бы хотел, чтобы мы были больше чем коллеги и больше чем друзья, - внес ясность Вячеслав.
        Мадам Дорохова тихо, с облегчением выдохнула: нет, все же роман, а не что-то там…
        - Так что? - поторопил кавалер. - Ужинаем?
        - И только, - твердо обозначила границы дозволенного Настя. - А потом ты отвезешь меня домой. К мужу.
        - Да хватит меня своим мужем пугать, - неожиданно развеселился Кофтун. - Можно подумать, там у тебя такое сокровище! Ты не выглядишь счастливой женщиной, уж я-то разбираюсь в этом, поверь. А я хочу, чтобы ты была счастлива.
        Весь рабочий день Настасья пребывала в состоянии романтической комы, слабо реагируя на раздражители и бездумно возя курсором по пустому монитору. Она на разные лады повторяла про себя последнюю фразу Кофтуна и блаженно улыбалась. Нет, конечно, она не влюбилась, но сердце билось как-то иначе. И на душе стало так светло, что даже чувство стыда перед мужем куда-то испарилось.
        Свидание, а это было именно свидание, прошло изумительно. Никогда в жизни у Анастасии не было такого красивого и романтического вечера. Толик вообще не признавал никакие мелодраматические эффекты, не умел ухаживать красиво и считал, что самое главное - честность и открытость в отношениях, а также покой и стабильность. Именно нелюбовью к сюрпризам объяснялся тот факт, что подарки Настя себе покупала сама, причем на свои же деньги, а цветы супруг не дарил, поскольку они быстро вяли - так к чему тратить деньги? Если сильно надо - можно купить цветок в горшке и поливать его. Настя как-то сразу решила, что ей не «сильно надо», и жила без цветов. В конце концов, когда муж не пьет, не курит и не гуляет, странно требовать, чтобы он еще и оказался неземным принцем. Все хорошо не бывает.
        И тут вдруг выяснилось, что бывает. Слава тоже не пил, не курил, умел устроить девушке праздник, да еще и был красив, как кинозвезда. А то, что он любил погулять… так ведь с ней, а не с кем-нибудь! К тому же сразу ясно: мужчина тоже находится в поиске единственной. Он сам сказал об этом Насте. Имеет право: он-то не женат.
        Ничего лишнего Вячеслав себе не позволил, довез Настасью до дома и, поцеловав руку, печально попрощался.
        - Что-то не так? - забеспокоилась Настя, заметив его кислую физиономию. Все же роман на работе - это еще и опасность, что если что-то пойдет неправильно - то есть не устроит влюбленное начальство, то вместе с бывшим мужчиной и работа может стать бывшей. Эта неприятная мыслишка зудела, как комар, отравляя волшебный вечер, и постоянно лезла в мозг, не давая расслабиться.
        - Конечно, не так, - грустно кивнул Слава. - Целая ночь без тебя.
        Настя густо покраснела и, скованно буркнув «до завтра», унеслась в подъезд, стараясь удержать торжествующую улыбку.
        Наконец-то и у нее случилось что-то настоящее!

        - С Толиком никогда так не было! - шептала она в трубку, набрав Дарьин номер и закрывшись в ванной.
        - А что было-то? - жадно уточняла подруга. - Вы с ним того? А где?
        - Ничего еще не было! - перебила ее Настя.
        - «Еще» - звучит обнадеживающе, - хихикнула Даша. - Давно пора сходить налево, чтобы потом было что вспомнить на старости лет. А то твой муж расценивает тебя как недвижимое имущество, которое приписано к нему навечно, поэтому и не шевелится. Вот погоди, он почувствует, что ты уплываешь, забеспокоится и тоже проявит активность. Левак укрепляет брак. И тебе хорошо, и супружника своего встряхнешь.
        - Слушай, Даш, да ты не поняла, - напряглась Настя. - Это не просто романчик. У меня все серьезно.
        - В смысле? - ойкнула подруга. - Ты разводиться, что ли, надумала?
        - Ну, не то чтобы прям вот так сразу разводиться, но… Да дело даже не в Славе. Я просто не вижу с Толиком никаких перспектив, никакого будущего. Ну, не знаю… Надоел он мне. Бесит, раздражает. Я с ним до старости жить не хочу. И в один день умирать не хочу. И вообще как-то уже ничего от него не хочу. Ошиблась я. Терпела-терпела, а сейчас понимаю: зря. Чего ради? - разошлась Настасья, вдохновенно глядя на себя в зеркало и то ли убеждая свое отражение, то ли оправдываясь перед Дашей.
        - Ты аккуратнее там, - задумчиво предостерегла ее Дарья. - Все же лучше синица в руках, чем журавль… А с другой стороны, когда руки синицей заняты, так и журавля ловить нечем. Нет уж, не буду я тебе ничего советовать. Думай сама. Ориентируйся по обстоятельствам. Тебя все же семейное положение обязывает.
        - У меня, Дашка, семейное положение - безвыходное, так что я кругом всем должна и слегка запуталась, - пожаловалась Настя. - Ладно, попробую решить так, чтобы получилось объективно хорошо исключительно мне. Потому что всем хорошо быть не может.

        Толик, как обычно, валялся на диване и даже не спросил, где жена болталась до ночи. Это было немного обидно, хотя и не так плохо - по крайней мере не пришлось врать и оправдываться.
        Попить чая с шоколадкой в одиночестве не вышло. Если в вашей квартире живут родственники, вы обречены на постоянное общество кого-нибудь из домочадцев, не говоря уже об очереди в туалет, ванную и к домашнему телефону.
        - А чего не ужинаешь? - заботливо поинтересовалась выползшая на кухню сестрица.
        - Не хочу, - односложно буркнула Настя. Она решила держать глухую оборону и не идти на контакт, так будет проще бороться за свою независимость и говорить «нет».
        Это только кажется, что отказывать просто. Со стороны все любят давать такие советы, но когда варишься внутри ситуации, вдруг оказывается, что есть куча причин, почему это «нет» выдавить из себя нет никакой возможности.
        - А я хочу, - обрадованно поддержала разговор Лизавета.
        - Ну, так поешь. - Настя пожала плечами, пытаясь угадать, к чему идет беседа. Долго гадать не пришлось.
        - Нечего есть-то, - развела руками Лиза. - Холодильник твой жлоб к себе утащил.
        - А, ну так правильно. В нем же все равно только наши продукты, - максимально равнодушно бросила Настасья, хотя внутри ее все тряслось и клокотало: от отвращения к себе, к ситуации, от необходимости делать над собой какое-то усилие.
        - У тебя в крови мещанство и мелочность, - презрительно процедила Лиза. - Самой не противно?
        Насте было более чем противно, но она вопрос проигнорировала, отвернувшись к окну и присосавшись к кружке с чаем. Пусть сестра думает что угодно. Надоела. На войне все средства хороши.
        - Что с деньгами решила? - неожиданно миролюбиво поинтересовалась Лизавета. Судя по тону, она вспомнила, что начинать орать и качать права еще рано - не все вопросы решены.
        - С какими деньгами? - Настя решила прикинуться дурочкой. Вот пусть озвучит, что именно ей надо, и сама себя со стороны услышит. Хотя если у человека нет совести, то она не вырастет вдруг, как мухомор после дождя. Иными словами, если Лизка в своей наглой просьбе не видела ничего предосудительного, то вряд ли у нее вдруг наступит прозрение.
        - Не придуривайся, - закатила глаза сестрица. - С деньгами на нашу свадьбу.
        - Ваша свадьба - ваши деньги, - отрезала Настя. - Я считаю, что праздновать бракосочетание - это мещанство. А, забыла. Еще это мелочно - кареты там какие-то, лошади, гости… Фи, в общем. Распишитесь и живите счастливо.
        - Так нельзя, - подал голос жених. Такое чувство, что он тенью ходил за Лизаветой и в переговорах с сестрой выставлял будущую супругу как щит или противотанковое заграждение.
        - Почему? - искренне удивилась Настасья. - У нас с Толиком это очень запросто получилось. Я тебе точно говорю - так можно и даже нужно, если денег нет.
        - Мамкина родня нас не поймет, - вздохнул Шурик. - Ты чего? Мы ж из деревни!
        - Тогда дождитесь сбора урожая и валите жениться в деревню. Там и столы накроете, и яблок потрескаете с гостями, и свинью какую-нибудь принесете в жертву и съедите. Или как там у вас принято, в деревне-то?
        - Да ты что? - заволновался будущий муж. - Мать только обрадовалась, что я на городской женился, в городе останусь, всем рассказала уже, как я круто живу, - нет, надо по-людски, в ресторане.
        - Ну, давайте по-людски, - не стала спорить Настя.
        - Вот и я говорю. - Саша повеселел и даже вылез из-за угла, где прятался на всякий случай, если вдруг диалог пойдет не так позитивно. - Сколько сможешь дать?
        - Нисколько, - тоже весело ответила Настя. - Я ж уже говорила. Отвяжитесь, ребята. С меня открытка. Если учесть, что я от Лизки на свою свадьбу даже открытки не получила, это вполне великодушно. Все, аудиенция окончена. И попрошу больше ко мне со своими меркантильными предложениями не подкатывать.
        - Да и подавись, без тебя разберемся, - вспылила сестра. - Тоже мне! Кстати, этот цвет волос тебе не идет, а прическа и вовсе уродская! - Гордые жених и невеста выплыли из кухни.
        - Чего Лизка орала? - лениво поинтересовался Толик, когда с честью выдержавшая этот раунд жена пришла укладываться спать. - Требовала доступ к холодильнику?
        - Нет, денег на свадьбу опять просила, - буркнула Настя. Почему-то разговаривать с мужем не хотелось. Он раздражал невероятно, причем всем: и тем, что дышал, и тем, что задавал вопросы, и тем, что лежал с ней в одной кровати. Надо же, даже не заметил, что она перекрасилась и подстриглась. Вот тебе и близкие люди!
        - Наши деньги к ним отношения не имеют, - напрягся Толик и даже привстал, выставив из-под одеяла мощные плечи.
        - Не наши, а мои, - вдруг злобно оборвала его Настя. - Если я правильно помню, твоей зарплаты хватает только тебе - на дорогу, обеды и пиво.
        - Ну, извини, другой работы нет, - оскорбился муж, возмущенно отвернувшись к стене.
        - Да, действительно, откуда в нашем шестимиллионном городе работа для мужика, чтобы нормально платили, - согласно кивнула Настасья, ехидно улыбнувшись.
        - Мне пока ничего приличного не предлагали, - рыкнул муж, передумав отворачиваться и решив добить тему. Надо же! Раньше Настасья с ним на столь щекотливую тему не разговаривала. Тем более - в таком тоне. Это было нечто новое, что следовало пресечь в зародыше.
        - А что, должны прийти, поклониться в пояс и позвать директором банка? - наивно хлопнула глазками жена, готовая к бою. Но боя не случилось. Толик наконец заметил перемены не только в манере говорить, но и во внешности.
        - А что это ты с собой сделала? - подозрительно протянул он, недобро прищурившись. - Это зачем еще?
        - Захотела - и сделала, - не стала вдаваться в подробности Настя и вдруг решительно села: - Слушай, так дальше продолжаться не может. Мне скоро сороковушник. Я хочу ребенка.
        Она испытующе взглянула на кисло сморщившегося мужа. Можно было не сомневаться, что сейчас он заведет свою обычную шарманку, но это не имело значения. Настасья твердо решила: ей нужно алиби. Для себя, чтобы потом совесть по ночам не клевала в печень. Мужу нужно было дать последний шанс и слегка предупредить.
        - Не начинай, - предсказуемо проныл Толя. - Куда нам ребенка, денег нет…
        - Стоп, - перебила его Настя. - Когда нет денег, их пытаются заработать. Значит, слушай меня внимательно. У меня репродуктивный возраст заканчивается. Надеюсь, ты знаешь значение этого слова. Конечно, я не хочу жить в этом дурдоме и мечтаю, чтобы Лизка хоть одна, хоть с новообретенным мужиком куда-нибудь делась. Но я смотрю на вещи трезво: она никуда не денется. Поэтому нужно размениваться. На размен нужно заработать. Кроме того, когда я рожу, я буду минимум год в декрете, а это означает, что семью должен кормить муж. Так вот мне нужен муж, который сможет прокормить меня и ребенка. Поэтому либо ты находишь нормальную работу с нормальной зарплатой, либо я нахожу своему ребенку другого отца. Извини, ничего личного, но у меня нет другого выхода.
        - Ты в своем уме? - Толик отбросил одеяло, вскочил и навис над кроватью со зверским выражением лица. - Ты чего несешь?
        - Я ребенка хочу, - твердо проговорила Настя. - И ты это знаешь. Ты все время твердил: подождать, подождать… Все, дальше ждать невозможно. Я просто хочу быть честной и предупредить тебя, что все может получиться вот так…
        - Да ты ненормальная! - взвизгнул обычно спокойный, как обожравшийся удав, супруг и даже, кажется, подпрыгнул от избытка эмоций. - Ты что, выгоняешь меня?
        - Нет, - не особо уверенно промямлила Настя. Ей стало страшно. Они никогда не ругались, а тут вдруг так резко, да еще по столь судьбоносному поводу. Наверное, надо было подводить мужа к решению проблемы как-то плавнее…
        - Нет? А как тогда понимать твой демарш? - Толик все еще нависал, психологически давя и деморализуя и без того не особо решительную Настасью. И конечно, она сдалась, не выдержала.
        - Да так и понимать. - Она заплакала. Не столько от отчаяния, сколько от злости на себя, что не дотянула, сломалась, сдалась… Эх! - Я просто очень хочу ребенка. Мне вообще больше ничего не нужно. Без ребенка семья не семья, а так, какое-то компаньонство, как у двух престарелых пенсионеров! Это самое важное в жизни любой женщины!
        - Ну не реви, не реви. - Толик тоже испугался и плюхнулся рядом. - Я что-нибудь придумаю. Найду я работу, только не плачь. Ну, чего ты!
        Он никогда в жизни не видел, чтобы Настя плакала. Анатолий вообще был сторонником спокойного, размеренного бытия без стрессов. Ребенок, новая работа и плачущая жена были для него одинаково неприемлемы, они ломали картину мира и выбивали из колеи. Но сейчас по всему выходило, что на ребенка надо соглашаться. Иначе вообще все рухнет.
        - Ладно, давай будет как ты хочешь. - Он неуверенно погладил Настю по плечу. - Давай спать.
        - Угу. - Она озадаченно шмыгнула и быстро замоталась в одеяло, пока супруг не удумал мириться более активно. - Спокойной ночи.
        Но Толик, отличавшийся здоровой психикой и не мучивший себя пустяками, уже тихо и умиротворенно посапывал, моментально выключившись. Вероятно, сегодня он делать детей не планировал.

        Лизавета, высунув язык, вдохновенно искала в Интернете белую джинсу, уставившись в экран ноутбука.
        - Санечка, это будет бомба! Нас распиарят по всему Интернету! Такого никогда раньше не было. Представляешь, какой гротеск? С одной стороны - старинные кареты, а с другой - молодые в джинсе. Я вот только не знаю, мне шорты заказывать или юбку? Все же в сентябре может быть холодно. Нормально осенью в шортах? Как думаешь?
        - Я думаю, что нам денег надо где-то взять. - Шурик поскреб пузо и задумчиво поковырялся в ухе. - Надо посчитать, сколько получается. И что-нибудь придумать. У меня ничего нет, мамка тоже не даст. Я у нее даже просить не буду. Родня заклюет. Кстати, надо гостей побольше позвать, чтобы подарков было много. И намекнуть, чтобы дарили деньгами. Я-то своим прямо скажу, чтобы ни белья, ни посуды. Ты знаешь что - подружек сеструхиных позови, которые денежные.
        - Да у нее только Дашка с деньгами. Я больше никого и не знаю, - вздохнула Лиза. - И вообще, зачем нам деньги? Пусть лучше что-нибудь оригинальное дарят.
        - Ага, вот подарят тебе какого-нибудь упоротого лиса или репродукцию Айвазовского, и чего ты с этим делать будешь? Комнату украсишь? - Саша оставил в покое уши и начал сосредоточенно ковырять зубочисткой во рту. - Не, Лизка, оригинальное не прокатит. Лучше банальное.
        - Ладно, - не стала спорить Лизавета, продолжая гнуть свою линию. - Кареты белые будем заказывать? Или серебристые? Вообще белые больше к нашим костюмам подойдут. И надо определиться - сколько. И какого цвета лошади?
        - Ой, это давай ты сама, - отмахнулся жених, быстро прикинув, что участие в подобном обсуждении неминуемо приведет к обмусоливанию вопроса оплаты. А так он окажется в стороне от всех этих неприятных дел и как бы к оплате мероприятия тоже касательства иметь не будет. В конце концов, он ценен сам по себе. Женихи нынче в дефиците. И всегда их не хватало, хороших-то! Издавна за девицей давали приданое, и свадьбу оплачивали ее родители, лишь бы выдать девку замуж. Короче, с его стороны - он сам, а с Лизаветиной - все остальное.
        - Предоплата нужна, - вклинился в его рациональные размышления недовольный голос невесты. - Слышь, Саня?
        Лизавета потрясла мобильным, по которому только что с кем-то разговаривала, и возмущенно повторила:
        - Я говорю, они предоплату требуют за кареты. И ценник кошмарный. Настька столько не даст.
        - Скажи, что потом перезвоним, - встревожился Саша. Ну вот, все же придется участвовать в обсуждении. Нет бы просто расписались и выпили дома. А то сама придумала канитель и теперь на него все вешает!
        Когда недовольная Лиза повесила трубку и подробно рассказала, сколько стоят кареты, сколько лошади, сколько какие-то на фиг ненужные веночки в дугах, шарики, цветочная гирлянда, разрешение из ГИБДД на конный выезд с каретами, сопровождающий автомобиль и прочая муть, Шурик понял, что от предчувствия всей этой вакханалии у него начало ломить зубы.
        - А ресторан? - перебил он заливавшуюся соловьем Лизу. - Нам ресторан важнее, гости там будут подарки дарить.
        - Да что ты со своими подарками, - вспылила Лизавета. - Надо, чтобы красиво, а в ресторане уже только есть, пить и плясать. Это неинтересно, и фотографии не выложишь. Стыдуха какая-то сельская будет. Хорошо еще, если никто не подерется.
        - Это вряд ли, - брякнул Саша. - Наши же приедут. Как без драки? Не по-людски. Обычай такой…
        Как это часто бывает, молодые чуть ли насмерть не переругались и едва не расплевались еще до свадьбы. Поорав до хрипоты, они совершенно непоследовательно, так ни до чего и не договорившись, начали бурно мириться. И финансовый вопрос снова завис в воздухе, как июльская мошкара. Вроде есть, зудит, жить не дает, а вроде, если про него не думать, так и не мешает совсем.

        Очень часто молодожены, увлеченные важностью грядущего момента и своим неземным чувством, напрочь забывают про то, что оформление этого судьбоносного события требует немалых вложений. Причем чаще будущая ячейка общества искренне уверена, что от них требуется только выглядеть красиво, надкусить каравай, сплясать первый танец и под крики «Горько!» целоваться на радость собравшимся. Все остальное - забота родителей. Главное - чтобы придумать такое, чего ни у кого не было. Или хотя бы такое, чего не было у большинства знакомых, чтобы потом эти самые знакомые тихо стонали от зависти, глядя на выложенные в соцсетях фото и видео. И молодые придумывают, состязаясь друг с другом в необузданности фантазий. Потом начинается период утрясывания деталей между родителями молодоженов.
        Родители, как правило, люди, пожившие на земле, с богатым опытом и четким пониманием того, что этот мезальянс ненадолго. А потому любые вложения в подобное торжество нецелесообразны. Пару лет потешатся и разбегутся, поскольку это чудо в перьях, разумеется, не пара их сокровищу. Более того, родители и сами женились, поэтому уверены, что стопка глянцевых фото и трехчасовой фильм со спецэффектами не стоят тех денег, которые с них требуют. Тем более что родители свою свадьбу оплачивали самостоятельно. Да, не полетели на дирижабле, не обменялись кольцами в воздухе, захватив с собой для соблюдения формальностей визжащую регистраторшу с книгой для актовых записей, не нырнули в Красное море, притопив там же все ту же регистраторшу, не загнали гостей на Эверест - в общем, не сделали ничего такого, за что потом в Сети можно насобирать восторженных отзывов и лайков. Ну и что? Никто не умер. А если так сильно хочется потрясти собравшихся, то заработайте на свои неуемные фантазии и осуществляйте на здоровье. Это только чужие деньги тратятся легко, а когда начинаешь отсчитывать на всякие глупости от своих,
кровно заработанных, то и подход резко меняется. Инфантильные свадьбы, где молодые от всех чего-то ждут, чаще через недолгий срок заканчиваются не менее инфантильными претензиями друг к другу и скоропалительным разводом. Если же молодые за все платят сами, то это означает, что встретились два более-менее крепко стоящих на ногах человека, которые все взвесили и обдумали, а потому жить они будут так же взвешенно и обдуманно. Конечно, есть еще вариант, когда за все платит либо жених, либо невеста. Ну, тут уж, как говорится, кто супруга ужинает, тот его и танцует. Это скорее сделка, при которой покупатель остается главным, а покупаемый соглашается на предложенные условия. У этих основных трех типов есть и вариации, но это сути дела не меняет. Свадьба - затратное мероприятие, которое само по себе одноразовое и никак не гарантирует такого же праздника жизни в дальнейшем. Гости разойдутся, цветы завянут, и начнется новый этап, который еще нужно суметь прожить правильно.
        Ни Лизавета, ни ее жених то ли в силу своей молодости и неопытности, то ли в силу непроходимой глупости об этом не задумывались.

        На работу Настя впервые за долгое время летела как на крыльях, ощущая невероятное бурление эмоций в крови и удивительные завихрения свежего ветра в голове.
        - А что Толик? - бормотала она на бегу в трубку внимательно слушавшей ее Дарье. - Я ему ничего не должна. Он не инвалид, не влюблен в меня до полусмерти и в случае развода руки на себя не наложит.
        - Так ты ж сказала, что он согласился на ребенка, - озадачилась подруга, пытаясь свести в одну общую картину обрывочные сведения о происходящем.
        - Согласился. - Настя резко затормозила перед витриной обувного, зачарованно глядя на ярко-голубые босоножки на дикой шпильке. На такой шпильке можно только ходить с костылями, и то без гарантии, что не свернешь себе шею. Зато ноги будут казаться бесконечными…
        - Настасья, ты жива? - вклинилась в затянувшуюся паузу Дарья. - Что случилось?
        - Как думаешь, смогу я ходить на шпильках? - вопросом на вопрос отреагировала Анастасия, мучительно закусив губу. Босоножки притягивали взгляд, и она ощущала себя крохотным винтиком, неудержимо стремившимся к громадному магниту.
        - Я думаю, - многозначительно и весомо проговорила подруга, - что ты не вполне адекватна. Я, конечно, не сильна в любовных делах, но что-то мне подсказывает, что вчерашнее свидание капитально снесло тебе крышу. Ты слишком много нафантазировала в проекте, а с мужчинами так нельзя. Проще с цыганкой на рынке сторговаться, чем распланировать личную жизнь с мужиком. Потому что ты автоматом начинаешь подбирать себе фасон свадебного платья, а он мучительно вспоминает, есть ли у него в кармане презерватив. Уж извини, но мы любим сразу мыслить глобально, а они все больше по мелочовке специализируются.
        - Ты хочешь меня обидеть? - засопела Настя, отвернувшись от витрины и хмуро уставившись на трещину в асфальте. - Я, между прочим, не такая идиотка. Я, чтоб ты знала, за Славу замуж не собираюсь. И мои отношения с Толиком никак не связаны с тем, что у меня назревает роман. Мухи отдельно, котлеты отдельно…
        - Мухи - это, надо полагать, твой муж? - фыркнула Дарья. - И главное, сразу отпадает масса вопросов. Настена, ты меня пугаешь. Тебе надо спокойно сесть и расписать плюсы и минусы каждого, потом составить уравнение, свести дебет с кредитом…
        - Панкова, ты бухгалтером родилась, бухгалтером и помрешь, - расхохоталась Настя. - Но мысль мне нравится. Хотя у Славы минусов нет, а у Толика плюсов раз два и обчелся.
        - Просто ты Славу своего еще плохо знаешь, - охладила ее пыл подруга. - Когда ты намыливалась замуж за Толю, у него тоже не было минусов. Муж - как отечественный автомобиль. Сначала блестящий, новый и предмет гордости и зависти знакомых, а потом у него начинает все ржаветь, отваливаться, бибикалка плохо гудит, дворники скрипят - в общем, вылезают закономерные дефекты, про которые изначально было ясно, но хотелось верить, что именно у твоего ведра все в порядке и без подвохов. Так вот запомни: мужика без подвохов не бывает.
        - Дашуля, а чего ты одна, раз такая умная и так здорово в мужиках разбираешься? - ехидно поинтересовалась Настя, у которой снова начало портиться настроение. И по большей части это происходило из-за того, что она и сама понимала - все хорошо не бывает.
        - Потому и одна, что умная, - вздохнула Даша. - Это ж только дуры сначала зажмурятся и замуж выскакивают, а потом глаза разуют и обратно из «замужа» улепетывают. Хотя я иногда думаю, что лучше быть дурой и сходить замуж, чем быть такой умной и ждать климакса в одиночестве. Но я ж умная, поэтому помру старой девой. М-да… Знаешь, Дорохова, ты мне своими разговорами настроение испортила. У меня тут кавалер намечался, молоденький, заинтересованный в карьере и прописке на моих немереных квадратных метрах - подчиненный мой, так я теперь начала жалеть, что шуганула его. Хоть развлеклась бы.
        - Фу, Дашка, ты спятила, - неодобрительно прогудела Настя.
        - Фу не фу, а пить мне сегодня вино одной. Или ты составишь компанию?
        - Не, Дашуль, вдруг меня Слава пригласит куда-нибудь? - виновато выдавила Настасья. Она немного стыдилась своего счастья на фоне неудачливой в личной жизни подруги. Но кому еще похвастаться, как не Дашке?
        - А, кстати, про Славу твоего. Если он такой весь из себя импозантный красавчик, ты осторожнее. Подобные экземпляры порхают с бабы на бабу, как мотыльки. И не думай, пожалуйста, что именно на тебе он и осядет на всю жизнь. То есть, конечно, здорово будет, если именно на тебе, но лучше особо не надеяться, чтобы потом не сильно грустить. Бери от жизни все хорошее, что она дает, и не рассчитывай на большее, - подытожила Даша.
        - А по поводу Толика ты меня не одобряешь? - осторожно поинтересовалась Настя.
        - Я? Да мне кажется, ты сама себя не одобряешь и сильно сомневаешься. Настена, живи как живется, все как-нибудь само решится, время покажет. Не надо сейчас только ничего планировать. А про дебет и кредит я не шутила. Это очень действенный метод. Заодно кашу в мозгах упорядочишь. - Даша вздохнула и добавила: - А вообще, я тебе завидую. Нескучно живешь.
        - Так всего-то второй день нескучно живу, - пробормотала Настя. - Я, кстати, думаю, что Толик про наш вчерашний разговор уже забыл и ничего делать не будет.
        - Это не твоя проблема. - Дарья пошуршала чем-то и закруглила консультацию. - Все, подруга, у меня работа. Если что - звони.

        Настя почему-то рассчитывала встретить Вячеслава прямо на входе в офис. Она представляла, как он ждет ее, волнуется, ходит по холлу. Или вообще - марширует по ступенькам и тревожно вглядывается в даль. Поэтому она притормозила за углом и старательно проинспектировала внешность. Конечно, прическа стояла дыбом, но весьма живенько. Во всяком случае раньше была тоска, а сейчас очень даже симпатично, хоть и лохмато. Подкрасив губы и слегка пригладив разлетевшиеся локоны, она походкой от бедра двинулась вперед, остро жалея, что не надела каблуки. Все же женщина на каблуках отличается от женщины без каблуков, как трактор от «Инфинити».

        Кофтуна она встретила только на обеде. Он спустился в кафе и, широко расставив руки, устремился к Насте, жевавшей салат в обществе девочек из бухгалтерии. Девочки захихикали, Настасья покраснела, не понимая, гордиться ей столь демонстративным вниманием или стесняться, что теперь все будут в курсе.
        - Дорохова, не ежься, - успокоила ее Рената Георгиевна, дама за пятьдесят, яркая и активно молодящаяся. Она была в фирме главным генератором сплетен и флюгером общественного мнения. - Шикарный мужик, все в порядке. Можешь не сомневаться, он хоть и кобель, но большая половина наших теток тебе сейчас до судорог завидует. Вот если бы к тебе наш престарелый плешивый директор клеиться начал - это да, сомнительный тандем и, я бы даже сказала, мезальянс. А тут… Дают - бери.
        Настя с облегчением выдохнула. Раз Георгиевна одобряет, особо за спиной никто шушукаться не будет.
        Слава уселся за их столик, моментально обаяв всех и одарив каждую даму комплиментом. При этом он то ли случайно, то ли нарочно прижал ногу к Настиному бедру, в связи с чем у нее напрочь перестал глотаться не только салат, но и чай. Мадам Дорохова краснела, бледнела, таинственно улыбалась и мучительно решала: убрать ногу или не надо. Пока она терзалась, обед закончился.
        - А что ты ничего не поела? - вдруг заботливо повернулся к ней Вячеслав и как-то многозначительно долго удерживал ее взгляд. Но ногу убрал.
        - Да я вообще не особо есть люблю, - зачем-то соврала Настя. Хотя раз у нее что-то такое намечается, то надо было действительно перестать есть на ночь и срочно заняться собой. От опасной близости красивого и неравнодушного к ней мужчины мысли, словно бешеные блохи, скакали с места на место, и как-то сама собой на поверхность сознания выплыла одна - самая противная: талия-то у вас, матушка, уже плавно начала расти в области пуза, и целлюлит небось прятать придется - как это вы перед таким роскошным самцом заголяться-то будете? Настасья резко помрачнела и, озадачив кавалера, скомканно попрощалась и рванула работать. Вернее, не работать, а додумывать эту противную мыслишку.
        «Зря я ногу раньше времени придвинул, - расстроился Кофтун, допивая кофе и размышляя о странном побеге своей дамы. - Или, наоборот, зря убрал? Не поймешь этих женщин. Все же не по пятнадцать лет, чего тянуть-то? А с другой стороны, и форсировать нельзя: все же серьезная девушка, не какая-то там… Эх, инструкцию на китайском и то проще расшифровать, чем загадочную женскую натуру».

        Тем временем Настасья, не выдержав нервного напряжения, взяла зеркальце и, снедаемая ужасными подозрениями, ринулась в туалет - рассматривать живот и целлюлит. Жестокие лампы дневного света выхватывали все самое угнетающее и резкими мазками теней подчеркивали несовершенства, доводя их до гротеска.
        Через полчаса Настя вернулась на рабочее место поникшая и углубленная в себя. Из того, что удалось разглядеть, получалось, что ничего, кроме Толика, ей не светит. Да и тот скоро ужаснется, вздрогнет и побежит прочь, роняя тапки. Когда он ее в последний раз голой-то видел на свету? То-то и оно! Надо будет вечером проверить реакцию.
        Весь день она старательно избегала Кофтуна, крутившегося в непосредственной близости, а вечером трусливо сбежала через черный ход. Если женщине что-то втемяшилось в голову, она, подобно снежной лавине, снесет все на своем пути, но доберется до цели. Поэтому в родные пенаты Настя летела как торнадо, с глазами в кучку и пыхтя, словно паровоз.
        Муж, который к ее приходу уже давно был дома, даже отвлекся от телевизора и встревожился, наблюдая, как полная решимости супруга запирает двери в комнату на замок и начинает судорожно раздеваться.
        - Настюша, я пива выпил, наверное, детьми сегодня лучше не заниматься, - трусливо предупредил он, на всякий случай отодвинувшись в угол дивана. Он, разумеется, вчерашний разговор из головы вчера же и выкинул, нечего память ерундой загружать, но, глядя на разоблачающуюся Настю, все моментально вспомнил и напрягся. Неужели все так серьезно? Да не нужны им никакие дети, и так хорошо - вдвоем. Даже Лизка эта инфантильная не портит жизнь так, как может испортить сопливый младенец, орущий днем и ночью и пачкающий памперсы.
        Настя тем временем скинула последние тряпки и начала вертеться перед зеркальной дверцей шкафа, выворачивая шею и опасно закручиваясь вокруг своей оси. При этом она явственно косила глазом на супруга и чего-то ждала. Хотя какое там чего-то! Ясно чего. Только он же не телевизор, который включается при нажатии на кнопку, взаимоотношение полов - это более тонкая материя и одной физиологией тут не отделаешься. В общем, примерно что-то подобное Анатолий и озвучил, жалостливо добавив, что сегодня не готов.
        - А когда ты был готов последний раз? - неожиданно разозлилась Настя, абсолютно забыв, для чего разделась. Собственно, и ей сейчас от муженька нужно было вовсе не какое-то там «взаимоотношение полов», а вполне конкретная реакция на ее дефекты или на их отсутствие. Или он потому и не был готов, что как раз все ее недостатки уже давно видел и просто из вежливости не тыкал в них пальцем?
        - Мне интереснее общение на духовном уровне, - начал сбивчиво оправдываться Толик, обвиненный понятно в чем.
        - Ага, поэтому ты все время смотришь бокс и новости, - понятливо закивала Настя. - Так, давай по фактам…
        - Ну, хорошо, давай, - весьма непоследовательно отреагировал Анатолий и раздраженно вскочил, начав стягивать тренировочные.
        - Толя! - рявкнула жена. - Сядь! У меня к тебе разговор, а не что-то там еще. Это было небольшое ответвление беседы.
        - Ни фига себе ты ответвляешься, - пробормотал супруг, впрочем, тут же торопливо и радостно подтянув треники на место. - Давай разговаривай. И это… может, оденешься?
        - А что? Я такая страшная? Какая тебе разница, голая я или одетая?
        - Ну, кхм… разница есть, но если тебе так удобнее, то конечно… - замямлил Толик, совершенно сбитый с толку ее тоном и голым задом, которым она вертела у него перед носом, при этом, оказывается, собираясь всего лишь поговорить!
        - Я старая? Только не ври! Отвечать честно, смотреть в глаза, - резко перебила его Настасья и разве что лампой в лицо не посветила. А так ощущение гестаповского допроса было почти полным.
        - А что случилось? - опасливо проблеял обескураженный Анатолий. Он точно знал: когда женщина задает такие странные вопросы, нужно тянуть время и пытаться угадать, как ответить правильно, чтобы не проколоться. То есть в данном случае мало сказать, мол, что ты, никакая ты не старая. Нужны еще убедительные аргументы, которые не попадут в противофазу с мыслями дамы.
        - Не увиливай. У меня морщины есть? - Настя сунулась ему прямо в физиономию и покрутила головой.
        - Где?
        - Толик! На лице! - Настя еще раз медленно повернула голову слева направо и обратно. - Ну?
        - Нету! Господи, тебе лет-то еще всего ничего! Откуда у тебя могут быть…
        - Не надо подлизываться, сейчас это очень некстати, потому что я сама прекрасно вижу, что они есть, - рявкнула жена и угрожающе всхрапнула.
        - Я не вижу никаких морщин! И вообще, даже у детей кожа не бывает идеально ровной, ты ж не резиновый шарик, в конце концов! - Толик тоже начал орать. И сразу полегчало. Даже обстановка слегка разрядилась.
        - Ладно. Это проехали. А на животе? - переключилась на другую тему Настя. - В смысле живот у меня есть?
        - А как без живота-то? - ошарашенно моргнул супруг.
        - Мозги включи. Ты что, не понимаешь, о чем я спрашиваю?! У меня живот или талия? - теперь Настасья маячила у него перед носом пупком.
        - Так… это… и то и другое, - мучительно придумывая правильную формулировку, выдохнул Анатолий.
        - Как это? Я спрашиваю: живот у меня висит или нет?
        - Да ты не так спрашивала! Ужас какой-то! Чего тебе надо-то, Насть? Я не понимаю, что происходит! Почему у тебя живот должен висеть? У тебя грудь висит…
        - Грудь? - ахнула Настя. - Висит?
        Об этом она как-то не подумала. Бюст у нее был очень даже ничего, но о том, что с возрастом и он подвержен усушке и утруске, она как-то забыла, сосредоточившись на целлюлите и животе.
        - Я не то хотел сказать! - взвыл Толик, аж вспотев от напряжения мысли. - Я к тому, что грудь есть, а живота никакого нет. То есть грудь выпирает, а живот - нет! И талия есть! И вообще, хрен с ним, с пивом, давай детьми займемся! Я уже, кажется, в настроение пришел, пока ты тут голая скакала.
        - Скачут - блохи, - неожиданно холодно отчеканила жена, бодро начав одеваться. - Перебьешься с детьми. Иди, пиво свое допивай.
        Толик никуда не пошел. Так и сидел, затаившись в углу дивана. А Настя размышляла.
        Муж, конечно, врал. Неидеальность собственных форм она в очередной раз проинспектировала и убедилась: жизнь пошла под уклон, нужно торопиться, а то скоро вообще в тираж можно выйти. И как, скажите на милость, заводить любовника при таком раскладе? Да он в обморок рухнет или ускачет на одной ноге, на ходу надевая носки. Зато теперь ясно, почему с возрастом женщины начинают активнее ратовать за семейные ценности. Разумеется, только это им и остается. Выбора-то нет. Это мужчины почему-то ценятся, невзирая на кривые волосатые ноги, пузо арбузом, двойной подбородок и прочие прелести. А к женщинам требования предъявляются завышенные. Или это они сами себе придумывают завышенные критерии, а мужчинам плевать?
        Жизнь все время подсовывала какие-то гнусные проблемы, которые нужно было решать, а они не решались. Это гусеницей быть просто. Жрешь, спишь, а потом - хлоп, и сразу бабочка. У дам все наоборот: не ешь, изводишь себя диетами, не спишь от голода и переживаний, а утром смотришь в зеркало - гусеница гусеницей.
        Настя задумчиво посмотрела на притихшего мужа. Черт его знает, может, не рисковать, родить от него, а уж останется он или нет - не так уж важно. Или устроить себе праздник хоть раз в жизни и покутить со Славой? А там будь что будет?
        - Такое чувство, что ты прикидываешь, на мясо меня пустить или на расплод, - осторожно пошутил Толик.
        Если бы он знал, что попал прямиком в яблочко!
        Настасья молча дооделась и щелкнула дверным замком. Настроение было отвратительным, хотелось его срочно чем-нибудь заесть, а по всему выходило, что после шести ей нужно голодать, чтобы хоть как-то приблизиться к канонам женской привлекательности.
        - В последний раз поужинаю, - договорилась она со своей совестью. - Только йогурт и банан, а то на голодный желудок не уснуть.
        Не успела она дойти до плиты, как в двери позвонили.
        - Кого там еще черт принес? - негостеприимно пробормотала Настасья, озадаченно притормозив. Открывать двери не хотелось. Вдруг это какие-нибудь очередные богемные гопники к Елизавете? Или вообще деревенская родня жениха. Судя по незатейливой простоте и наивности будущего родственника, вполне могло нагрянуть какое-нибудь чудо с десятилитровой бутылью самогона и мешком семечек в виде гостинчиков.
        - Это к нам! - гордо сообщила сестрица, продефилировав мимо в легкомысленной маечке и то ли крошечных шортах, то ли вовсе в трусах.
        Это действительно пришли к ним, только не гости. Тощий вертлявый парень принес пиццу и суши.
        Предположив, что деньги за доставленный на дом ужин сейчас начнут трясти с нее, Настя торопливо скрылась в ванной и закрылась, включив воду. К ее огромному удивлению, никто в двери не ломился. Устав сидеть и любоваться на струю воды, она осторожно выползла наружу. В коридоре пахло чем-то вкусным, Лизка гремела на кухне посудой.
        - На какие шиши праздник? Кого грабанули? - озадаченно бросила Настя в спину весело напевавшей сестрицы. Вопрос теннисным мячиком отскочил в пустоту. Лизка начала петь еще веселее, с явной издевкой. Чтобы основательно кого-то позлить, самый верный способ - не отвечать на вопросы. Особенно на принципиальные.
        На запах подтянулся Шурик и по-хозяйски уселся за стол, по обыкновению выставив в проход свои конечности. Судя по всему, тут планировался семейный ужин, на котором Настя со своим бананом и йогуртом была лишней.
        Если вожак стаи дает слабину, его загрызают. Это Настасья усвоила давно, поэтому уступать не собиралась.
        - Лизка! Я кого спрашиваю? Откуда деньги? - строго потребовала она отчета, но поскольку Лизавета к ней категорически не поворачивалась, Настя уставилась на горе-жениха. Шурик тут же воровато отвел глаза и начал колупать угол стола. Судя по напряжению, повисшему в воздухе, будущие молодожены упомянутые деньги не заработали, иначе не преминули бы погордиться.
        - Чего ты вяжешься? - раздраженно буркнула сестрица, странно пришепетывая. - Злишься, что без тебя обошлись? Привыкла всех своими копейками попрекать! А вот взяли и обошлись без твоей помощи. Что, съела? Не твое дело, где взяли. Почку продали!
        - Надеюсь, не твою, а его, - процедила Настя. - Что у тебя с дикцией?
        - У меня со всем все в порядке, - высокомерно отрезала Лизавета, водрузив на стол пиццу. - Тебя не приглашаю, у нас же бюджет теперь раздельный. Спокойной ночи.
        - Ну, во-первых, кухня общая, - ошарашенная подобной наглостью, выдавила Настя. - И я тоже собираюсь ужинать. А во-вторых, что у тебя на бороде?
        Она, прищурившись, вгляделась в какую-то непонятную фигню, блестевшую у сестры под губой.
        - Ага, нравится? - неожиданно вполне дружелюбно взвизгнула Лиза. - Хочешь, и тебе такую сделаем? Это недорого! Смотри, чего у меня еще есть!
        Тут сестра победоносно вывалила язык, на котором тоже блестел шарик. После чего выпятила тощее пузо. В пупке болтался колокольчик.
        - А у меня вот чего! - добил онемевшую Настасью Саша, тоже задрав футболку и повернувшись к будущей родственнице прыщавой спиной, на которой здоровенными буквами, стилизованными под готику, было вытатуировано «ЛИЗА». - А еще у меня тоже есть колокольчик, не скажу где!
        Настя очумело замотала головой, выражая полную солидарность с тем, что про второй колокольчик ей не скажут. Не больно-то и хотелось.
        - Это что, пирсинг? - заторможенно кивнула она в сторону сестрицыного шарика. - А говорить не мешает?
        - Не мефает, - снисходительно прошепелявила Лизавета, дрыгнув животом, на котором жалобно звякнул колокольчик.
        А еще через час Настина жизнь рухнула.
        Сытые и от этого болтливые, сестра с женихом поведали ей о том, откуда взялись деньги.
        Обычно тихий и индифферентный Толик топал ногами и пускал слюни веером. Цензурных слов в его выступлении не было почти совсем. Настя даже мимолетно почувствовала к приевшемуся супругу легкую вспышку интереса. Мол, вон он, оказывается, как может. Но мысль эта была поверхностной и почти призрачной, так как было вовсе не до Толиковых плюсов.
        - Кредит, - как мантру, твердила Настасья это дикое, несопоставимое с инфантильными молодоженами слово. - Кредит! Да вы идиоты! Вы… вы…
        Тут ее выручал Толик, вступавший в беседу на повышенных тонах со своими идиоматическими конструкциями. Другие слова к сложившейся ситуации подходили плохо.
        - Чем вы отдавать будете? - вопила Настя, содрогаясь от бессильной ярости.
        Молодожены снисходительно улыбались и нежно переглядывались, изредка кося глазами с поволокой на буйных родственников. Им все было ясно. Как-нибудь все уладится. Жить нужно сегодняшним днем. А если все время страховаться и думать о том, что и как будет завтра, так и будешь прозябать между прошлым и будущим, не успев порадоваться жизни.
        - Зато я теперь знаю, что такое состояние аффекта, - неожиданно устав орать, пробормотала Настя. Соседи стучали по батарее и, судя по воплям, планировали вызвать полицию, если скандалисты немедленно не заткнутся.
        - Неправильно ты живешь, Настька, - с сочувствием улыбнулась ей Лизавета. - Глупо и бездарно.
        Скрипнув зубами, Настасья предусмотрительно спрятала сжатые кулаки за спину и промаршировала в свою комнату. Нужно было срочно выпустить пар, рассказав все Даше.

        Подруга, вопреки ожиданиям, отреагировала как-то вяло.
        - У тебя что, случилось что-то? - обиженно спросила Настя, которой требовалось сочувствие и понимание. А Дашка ее явно понимать не собиралась, занятая какими-то своими проблемами.
        - Ну, даже не знаю. Можно сказать, что случилось, - неуверенно проворчала Даша. - Но ты ж меня все равно не услышишь, пока мы твою чокнутую сестрицу не обсудим?
        - Не услышу, - честно призналась Настя. - Я просто сейчас на таком взводе, что сама себя плохо слышу и понимаю. Мне прям плохо. Такое чувство, что меня со всей дури обухом по башке приложили.
        - Ладно, давай объективно про тебя, только не перебивай. - Дарья вздохнула. - Но только ты должна меня услышать и не начинать препираться.
        - Я не начну, - горячо пообещала Настасья.
        - Тогда так. Они кредит под долю в квартире взяли? - деловито поинтересовалась подруга.
        - Нет, просто паспорт дали и получили деньги. То есть не сам паспорт, а паспортные данные. И им дали! Ты представляешь! Им триста тысяч дали! Я вообще не знала, что такое может быть! Но они деньги взяли не в банке, а в какой-то конторе под дикие проценты. При этом Лизка все время талдычила, что там ноль процентов годовых, а то, что мелким шрифтом - не считается. Так там мелким шрифтом половина договора! Это ужас! Это катастрофа…
        - Ты, конечно, сейчас страшно удивишься, но давай по пунктам. Ты сестру любишь? - деловито начала шагать по фактам Дарья.
        - Она мне осточертела. Я просто уже слышать про нее не могу. Я, наверное, какая-то неправильная родственница, но я, кажется, ее ненавижу. У меня сил уже нет. Ее как посадили еще в детстве ко мне на закукорки, так эта кобыла до старости и собирается на мне кататься, попинывая меня под зад, чтобы я веселее гарцевала, - злобно отчеканила Настя. - Я хочу жить от нее отдельно, чтобы соскучиться и в старости пригласить ее на чай. Но это несбыточная мечта.
        - Отлично. То есть ты согласна, что ее проблемы - это не твои проблемы?
        - Нет, Даш! Живем-то мы вместе. Ты не понимаешь…
        - Это ты не понимаешь! - перебила Дарья. - Мало ли с кем вместе ты живешь. Представь, что ты живешь в коммуналке с алкашами. Ну, вот у них проблемы. Тебя это волнует? Нет, тебя будет беспокоить только одно: чтобы они не плевали на пол в коридоре, не тырили мыло в ванной и не вытирались твоим полотенцем. А их проблемы - это их дело. Так вот это не ты взяла кредит, а твоя сестрица. И единственное, что я могу сказать, - это знак свыше. Вам надо удвоить усилия и съезжать от этой невменяемой дурищи. Чтобы, когда к ней придут этот кредит выбивать, не то что тебя рядом не было, а чтобы она даже адреса твоего не знала. Объясни своему Толику, что это вопрос жизни и смерти. Может, это его как-то расшевелит.
        - Даш, ну ты опять… Как ты себе это представляешь? На какие шиши я с ней разъедусь? Тоже кредит возьму? Да я его в жизни не отдам! - взвыла Настя.
        - У меня одолжи. Не так уж много тебе не хватает, чтобы купить однушку в области. В конце концов лучше ездить на работу на час дольше, чем жить в таком дурдоме. Иногда мне кажется, что тебе проще жаловаться, чем решать проблему, - мрачно заявила Даша.
        - Да я не умею в долг брать! И не отдам я тебе, Даша! Ты ж понимаешь, Толик не будет работать. То есть он будет работать, но зарабатывать так никогда и не начнет. Черт бы побрал этот проклятый жилищный вопрос! - Настя чуть не плакала.
        - Настена, а ты сейчас понимаешь, что у тебя нет других проблем, кроме как разъехаться с сестренкой? - усмехнулась Даша. - А вот ее кредит тебя вообще не касается. Делай ноги, и решатся все проблемы сразу. Кстати, я тебе больше скажу: пока есть возможность, делай ноги и от своего муженька тоже. Иначе не видать тебе светлого будущего. Найди себе другого, с решенным квартирным вопросом, переезжай на его территорию, рожай ему ребенка и живи спокойно. А свои полквартиры просто продашь при случае. Мне кажется, ты сама себя загнала в тупик.
        - Ага, - не стала спорить Настя. - Ты все правильно говоришь, но я не представляю, как на это решиться. Хоть бы Толик мне изменил, был бы повод развестись.
        - У тебя уже есть повод. Он не твой принц. Это называется «не сошлись характерами». Совершенно необязательно ждать, пока он тебе наставит рожки. Займись личной жизнью. Сейчас есть куча сайтов знакомств, где можно прямым текстом писать, что ты ищешь мужа и отца своему ребенку. Девушка без багажа в виде ребенка от бывшего мужа - это очень ценный кадр. Тем более что при наличии наследника бывший муж продолжает маячить на горизонте до ребенкиного совершеннолетия, портя нервы всем, и себе в том числе. А нет наследника - нет повода для общения. Все с чистого листа - Дарья неожиданно подозрительно воодушевилась, расписывая плюсы сайтов знакомств.
        - Дашка, - перебила ее Настя. - Ну-ка, колись. Ты что, уже с кем-нибудь познакомилась так?
        - Да как сказать, - туманно застеснялась Даша. - Вроде да, но по сути - нет.
        - Это как?
        - Ну как-как… Нашла мужичка, положительный, по параметрам все мне подходит, я ему тоже понравилась. Не в том смысле, что он от меня в экстазе бился, а в том, что я ему тоже по параметрам вполне гожусь. Как говорится, две одинокие звезды сошлись на небосклоне. Его все устраивает, меня все устраивает…
        - Ну, и как? - заволновалась Настя. С одной стороны, ей очень хотелось, чтобы у подруги хоть что-то получилось, а с другой, было важно узнать, насколько вообще реально устроить свою жизнь подобным образом.
        - Ай, никак, - горестно выдохнула Дарья. - Я не первой свежести, хотя и вполне еще годна для амуров, и вообще - в моем возрасте и рожают еще вовсю. Он… Настена, ты не представляешь! Он в машине такой импозантный был. Костюм, галстук, дорогой парфюм. Деньги есть, не нахлебник какой-то будет, а вполне мне по уровню дядечка. Да, старше меня, но хочет семью, детей, театр любит, классическую музыку. Я даже наврала, что Стаса Михайлова не слушаю и Ваенгу знать не знаю, соответствовать пыталась. Устриц в ресторане ела - меня чуть не стошнило. Они еще, заразы, из щипцов выскальзывают, а зубами их колоть нельзя. Политес, так его разэдак… В общем, изо всех сил пыталась соответствовать и понравиться. Аж, знаешь ли, взопрела, старавшись. Платье вечернее, морда умная - прям он аж растрогался, мечта я его, такую всю жизнь ждал. Ну, приехали домой ко мне. А там… Тьху, в общем. Пузо волосатое, стоит в носках и трусах семейных, галстук аккуратно так развязывает, костюмчик на плечики в шкаф пристраивает. Зубы, говорит, надо непременно почистить, а то неромантично будет - все же морепродукты ели. Ты представляешь?
Вот, конечно, только зубы и осталось почистить, а все остальное для романтики в наличии! И такая меня тоска взяла. И его все устраивает, и меня, а в итоге будет как у тебя с твоим Толиком. Ни чувств, ни эмоций - только терпение и ожидание старости. Больше-то при таком раскладе ждать нечего. Короче, сказала я, что не готова, так сразу не могу, мол, я девушка честная, засунула его обратно в костюмчик, галстук в кармашек пихнула и отправила красавца восвояси. Я это к чему все… Если у тебя какая-то страстишка с твоим Кофтуном на работе наклевывается - даже не думай отказываться. В жизни так мало настоящего и так много попыток притереться и перетерпеть, что надо ценить любые крохи, которые подсовывает судьба. А вдруг это как раз твой шанс?
        - Какие у тебя, Дашка, переходы резкие, - опешила Настя. - Так что, у тебя с этим пузатым продолжение будет?
        - Нет, не будет. Но я буду искать. Должна быть искра. В конце концов, сама я дура. Написала, что хочу найти серьезного любителя классической музыки. Цену себе набить хотела. Ну, набила - шишку только, а не цену. Теперь буду писать правду. Надо вообще меньше врать, а то мелкое вранье порождает крупное, и потом ты всю жизнь за это расплачиваешься. Я извиняюсь, но сколько у нас той жизни осталось-то? Надо быть настоящими. Дипломатия еще никого до добра не доводила. - И тут же Дашка без перехода добавила: - То есть если правду-матку в лицо крыть, так можно и в лоб огрести. Так что честность и открытость нужна в разумных пределах. И вообще. Я б сейчас с тобой выпила. Но ты далеко, поэтому я выпью одна. За тебя и за себя.
        На том подруги и распрощались.
        Разговора с Толиком у Настасьи не получилось.
        - Как это съезжать? - кипятился он. - Мы кафель в ванной положили новый! Шкафчики новые в кухню еле-еле нашли нужного размера. Унитаз тоже мы покупали! И что, теперь все им оставить и начинать все с нуля где-то в другом месте? Да еще кредит брать? Хватит, есть уже одни, которые кредит взяли. Сама видишь, что вышло из этого. А если придут требовать к нам, мы вызовем полицию или скажем, что мы ни при чем. И все.
        Окончив свой монолог, супруг спокойно улегся перед телевизором и включил канал «Спорт».
        - И что? - нахмурилась Настя. - Это мы поговорили? Дальше можно жить спокойно?
        - А что теперь, убиваться, что ли? - проворчал Толик, тем не менее послушно повернувшись к жене и покорно уставившись на нее. Если женщина хочет высказаться, ей надо дать такую возможность, иначе будет хуже. Женское недовольство - как пар в котле: если давление периодически не ослаблять - бабахнет и разнесет все.
        - Нам нужны деньги, чтобы переехать отсюда. Того, что отложено, не хватает. Причем очень сильно не хватает. Ты что планируешь делать? - Настя явно настроилась на скандал. А когда еще расставлять все точки над «i», если не сейчас?
        - Что я планирую? - Толик к теме тоже решил подойти основательно и серьезно. Раз его спрашивают, то он ответит, тем более что явно пора занимать оборонительную позицию и потом идти в контрнаступление. - Я планирую поставить коронку на зуб, давно пора, но тебе ж до этого дела нет. Мне, между прочим, давно пора заняться своим здоровьем. Потом я планирую дать матери деньги на ремонт. У нее уже штукатурка на голову сыпется, и обои от стен отходят, как кора у старой березы. Сантехнику ей нужно поменять. Так что из отложенного ничего и не останется.
        Это он сказал зря. Толик интуитивно почувствовал, как резко изменилась атмосфера, но не понял, с чем это связано. Ничего особенного он вроде не говорил.
        - Толя, а тебя не смущает, что откладывала эти деньги только я? - тихо, с расстановкой, чтобы не сорваться на визг, выговорила Настя.
        - Не смущает, - слегка подумав, ответил обнаглевший супруг. - Почему меня это должно смущать? У нас семья, общий бюджет…
        - А мне вот кажется, - свистящим шепотом просипела медленно вскипавшая Настасья, - что вкладываю в бюджет только я, а пользуются все остальные. Это, знаешь ли, как в нашем государстве, которое ты так самозабвенно ругаешь. Недра вроде общие, полезные ископаемые, промышленность, но работают одни, а на «Майбахах» ездят другие. Какое-то нелогичное разделение идет на тех, кто пашет, и тех, кто ждет урожая.
        - При чем тут политика? - не понял Толя.
        - Да я пытаюсь перейти на глобальные темы, которые тебе ближе, чем всякая домашняя мелочовка, - саркастически хохотнув, рыкнула жена. - Я к тому, что зарабатываю у нас только я. И зачем мне тогда вы все? У нас даже бартера никакого нет. Я вам силы, время, деньги, а вы мне что? Теплое общение? Да у нас его давно нет, общения-то. Секс раз в месяц? Так ты больно дорого оцениваешь свои некачественные услуги…
        - Но-но-но, - оскорбился Анатолий, напряженно формулируя контраргументы. - Ты не заговаривайся!
        - Это ты не заговаривайся, Толя! Я говорю, что хочу ребенка и другую жилплощадь. А ты только соглашаешься и уже несколько лет ждешь, пока я на это все заработаю. И чего, я из-за одного твоего сперматозоида должна терпеть? Да вас таких, осеменителей, пруд пруди! Тоже мне, ценный экземпляр!
        - Ася, ты белены объелась? - опешил муж.
        У Насти тоже где-то в глубине сознания появилось колкое ощущение, что ее заносит. Но лучше уж так, когда заносит, чем когда молча тратишь свою жизнь на ерунду. Наверное, для того, чтобы построить в жизни что-то новое, нужно, чтобы старое было разрушено вот таким тайфуном или землетрясением. Иначе никогда не соберешься с духом и своими силами не развалишь. Мы очень тяжело и неохотно меняем что-то в своей жизни, предпочитая катиться по наезженной колее.
        - Скажи, у тебя есть деньги, чтобы сделать ремонт у моей мамы? - требовательно спросила Настя. - Только не надо говорить, чтобы я взяла из наших общих денег. Никаких общих у нас нет. Так вот, у тебя есть какие-то свои, которые заработал именно ты? Потому что моей маме тоже надо что-нибудь поменять. А мне…
        - Что, тоже зубы нужны? - ехидно поинтересовался супруг, который по необъяснимой причине продолжал считать, что у жены обычный ПМС, а правда на его стороне. Иначе с чего она вдруг взбрыкнула?
        - Нет, грудь хочу пятого размера сделать. А это дорого, - не моргнув глазом заявила Настасья. - Денег дашь?
        - Ну, ты сравнила: ремонт у моей матери, которой мы никогда не помогали, и силиконовые сиськи. Да ты мне и такая нравишься, зачем тебе грудь?
        - Ну, твоей маме не помогал ты, а не мы. Она меня не растила, я ей ничего не должна вроде. Грудь мне для красоты, а нравлюсь я тебе или нет, меня уже не особо волнует. Я всем хочу нравиться, и в первую очередь себе. И раз уж на то пошло: а зубы тебе зачем делать?
        - Чтобы жрать твои продукты, - замогильным голосом прогудела за дверью Лизавета.
        - Подслушиваешь? - обозлилась Настя.
        - Учусь на чужих ошибках, - нахально огрызнулась сестрица, умилительно шепелявя. Из-за этого дурацкого пришепетывания на нее даже рассердиться как следует было трудно. Надо ж, дурища, взяла и сама себя изуродовала. - Вы так затейливо грызетесь, что я теперь точно знаю, что у нас с Шуриком все правильно по жизни. Потому что если бы правильно было у вас, вы б не собачились.
        - Иди кредит отрабатывай, умная ты наша! - заорал Толик. - Все проблемы из-за тебя!
        - Ой, а из-за тебя у нас никаких проблем. Кормилец ты наш! - Лиза уперла руки в тощие бедра, острыми краями костей тогда выпиравшие из приспущенных шортиков. - Ты вон за столько лет даже племянника мне заделать не смог! И какой от тебя толк? Знаешь, сеструха, гони ты его в шею и ищи другого. От мужика хоть какой-то навар должен быть. А с этого - один бульон после яиц.
        Дальше культурная программа пошла по накатанным рельсам. Толик с Лизаветой вдохновенно орали друг на друга, выкатывая глаза и пытаясь изничтожить соперника морально. Соседи снова стучали по батарее. Потом пришел Шурик, увел буйную невесту, а Толик тут же, как ни в чем не бывало, улегся смотреть свой обожаемый спорт. Речи о грядущих тратах, детях и переездах даже не шло. Вероятно, для него проблема была решена. Умиротворенный Анатолий и не подозревал, что именно в этот момент Настя тоже для себя все решила.
        Окончательно.

        Когда люди вокруг тебя самозабвенно строят свою жизнь, а ты лишь старательно подносишь кирпичики для чужого строительства, однажды все же должно наступить прозрение. У Насти Дороховой оно тоже пусть поздновато, но наступило. Да не просто наступило, а сорвало крышку, и понесло Настасью по кочкам.
        И первым это ощутил на себе Слава Кофтун. Он совершенно извелся, придумывая пути завоевания неприступной и удивительной Анастасии. Ведь это была не какая-то там безмозглая Барби, это была приличная женщина, умная, начитанная, с ней было не стыдно появиться в обществе, показать друзьям, да и вообще - он видел в Настасье небывалый скрытый потенциал. Уж кто-кто, а Вячеслав в дамах разбирался, как старый ювелир в камушках.
        И то, что она его избегала, лишь дозированно принимая ухаживания, то приближая, то отдаляя, распаляло Вячеслава невообразимо. Он чувствовал себя охотником, выслеживающим прекрасную пантеру. Причем подсознание убежденно нашептывало, что он таки ее одолеет, но вот как и когда - в этом была непередаваемая интрига. Почему-то вариант с обглоданными косточками отважного следопыта в итоге ему в голову не приходил. И немудрено. Прецедентов-то не было.
        Едва увидев переводчицу в холле конторы, он бросился наперерез, вспоминая заготовленную речь. Вячеслав твердо знал: нельзя женщине показывать свою чрезмерную заинтересованность. Ее надо держать в напряжении, слегка поддразнивать, заставлять переживать, думать о себе… Но с Дороховой этот вариант не проходил. Наверное, загвоздка была в том, что до сих пор в сети Славы попадалась дичь попроще, попримитивнее. А Настя была из другого теста. И нравилась ему совершенно иначе, не как предыдущие длинноногие девочки со сквозняком в хорошеньких головках. С ними было легко и понятно - это был просто бартер. Он им - поездки в теплые страны, шубки, побрякушки, они ему - свои тела, красоту и молодость. Именно поэтому Слава очень щепетильно подходил к вопросу ухаживания за Анастасией. Он даже речь репетировал, чтобы не выглядеть просителем, но и дать понять, что для него это важно.
        Но женщина его мечты так сосредоточенно неслась к лифту, ничего вокруг не замечая, что выступление получилось скомканным и совсем не таким, каким должно было быть.
        - Настя, давай сегодня покатаемся на катере, ужин закажем, - выпалил Кофтун, даже не успев поздороваться. Мало того, ему пришлось схватить Настасью за руку и оттащить от лифта, на котором она чуть не уехала.
        - На катере? - изумленно переспросила Настя. - С экскурсией?
        - Да нет. - Слава приосанился, вспомнив, что нельзя выглядеть мальчишкой. Все же солидный мужик и предложение делал солидное. Катер, ужин и все остальное. Про «остальное» Настя должна была каким-то образом догадаться. Проще говоря, если они мыслили на одной волне и хотели одного и того же, то дама должна была схватывать подтекст на лету. Но вот хотела ли Анастасия того же и как ее настроить на нужную волну, Слава пока не разобрался. Ему казалось, что пока скорее нет, чем да. Поэтому Вячеслав осторожничал. - Романтическое свидание тет-а-тет на катере с ужином. Как ты на это смотришь?
        - Положительно, - почему-то сурово поджав губы, кивнула Настасья, словно соглашалась не на приятный вечер вдвоем с симпатичным мужчиной, а на совместный подрыв фашистского поезда с риском для жизни.
        - Ну… тогда… отлично, - промямлил обескураженный кавалер, опасливо попятившись.
        Вроде все получилось, как он хотел. Но это теоретически. А фактически опять осталась масса неясностей. И из ее согласия никак не явствовало, что будет продолжение банкета. Вероятно, ему нужно было вести себя смелее и удивлять.
        Женщины любят, когда их приятно удивляют. И что бы они там ни говорили, отнекиваясь и делая вид, что не ждут никаких дорогих сюрпризов, любой будет приятно, если на нее потратятся. Приличную женщину это обязывает, она начинает чувствовать, что немного должна. Не всегда, конечно, но чаще именно дорогие подарки склоняют чашу весов в пользу ухажера.
        Поэтому в обед, спонтанно решив шикануть, Вячеслав съездил в ювелирный магазин и купил цепочку с кулоном. Ничего особенного, но за довольно приличные деньги и в красивой коробочке. Женщины вообще иногда красивой упаковке радуются сильнее, чем содержимому. Им важен в первую очередь антураж, а уже во вторую - суть. Сначала Слава, конечно, хотел купить колечко, но, не зная размера, рисковать глупо. Тем более что иногда девушки слишком бурно радуются подобным сюрпризам, сдуру размечтавшись, что им преподносят кольцо невесты.

        Тем временем Настя, источавшая флюиды негодования, вела внутренний диалог со всеми своими родными и близкими одновременно. Скооперировавшиеся вокруг нее подлецы и иждивенцы переполнили чашу Настасьиного терпения и должны были получить заслуженную награду. Роман со Славой очень кстати решал проблему на любовном и жилищном фронте. Мало того что мужчина был ей интересен, он еще и мог забрать Настю к себе. В том, что она для Кофтуна не одноразовая интрижка, можно было не сомневаться. По всему выходило, что у Вячеслава явно серьезные намерения. Это было понятно даже по суете, которую устроила Раечка. Предыдущие девицы волновали ее не более чем комары в июле. Ну есть и есть, куда ж без этого. А тут она регулярно рыдала в туалете и плела против Насти какие-то козни и интриги. Народ с интересом следил за развитием событий, как за ток-шоу. Это ж так интересно, когда реальные страсти разворачиваются у тебя перед носом, да к тому же без угрозы для тебя лично. Быть зрителем всегда безопаснее, чем участником.

        Ужин на катере закончился дарением цепочки. Настя чувствовала, что Слава напряжен, и относила это все на счет грядущего предложения переночевать вместе. Все же им было не по шестнадцать лет, и подобное развитие событий было бы вполне закономерным. Более того, Настя категорически желала ускорить процесс сближения, так как даже в страшном сне не могла представить, как после всей этой красоты, французского вина и свечей вернется к Толику с его телевизором и Лизке с ее пирсингом и кредитом. Жажда как можно быстрее отрезать и выбросить прошедший этап жизни, смять его, как ненужную бумажку, начав все с чистого листа, делала Настасью непривычно дерзкой и решительной. Она понимала, что Вячеславу трудно первому пригласить ее к себе - а вдруг дама откажет? Поэтому надо было дать ему понять, что бояться-то нечего. Но как дать понять? Мужчины и прямой-то текст не всегда понимают правильно, а уж невнятные намеки могут любой диалог завести в дебри скандала. Как Славе намекнуть, что она не против? Расстегнуть пуговицы? Так у нее блузка без пуговиц! Приподнять юбку? Так ведь и юбки она не носит, в бриждах пришла!
Многозначительно посмотреть?
        Маневр прошел на редкость неудачно. После того как Настасья несколько раз пристально и долго посмотрела на Кофтуна, тот хлопнул себя по лбу и галантно сообщил:
        - Туалет там.
        Мысленно проскрежетав зубами, Анастасия мило улыбнулась, облизнула губы и грудным голосом проворковала:
        - Мне так хорошо с тобой. Так бы сидела и сидела, даже расставаться жалко.
        Вячеслав, решив, что дело близится к развязке и дама сейчас начнет прощаться, покрылся пятнами, резко взмок и торопливо полез в сумку, бормоча: «Сейчас-сейчас!»
        - Не надо сейчас, - резко перестала облизываться Настасья, перепугавшись, что до такой степени переборщила с зазывными мимическими усилиями, что кавалер полез за презервативами немедля. Ее это совершенно не устраивало. Она категорически желала секса с удобствами, в квартире, где можно было бы остаться на ночь и куда можно было бы уже на правах постоянной девушки вернуться завтра. А тут такая спешка, приемлемая только при ловле блох!
        - Чего не надо? - всполошился кавалер, уже нащупавший коробку с цепочкой и озадаченный Настиным вскриком.
        - А чего у тебя там? - спросила она, прикусив губу. Надо ж сморозить такое! А ну как он сейчас ответит, и что тогда? Отказываться? Нет уж. Она такой красивой истории всю жизнь ждала. А соглашаться, так тогда придется ехать ночевать к Толику. И это, опять же, после такого сказочного вечера?
        - Подарок, - осторожно моргнул Слава. - Для тебя.
        - Ой, ясно, - застеснялась Настя. - А то я подумала…
        Тут она снова захлопнула рот, испуганно уставившись на кавалера. Все же в особо ответственные моменты язык начинает жить какой-то своей, самостоятельной жизнью, отдельной от мозга. И чем сильнее хозяин нервничает, тем больше глупостей он успевает наболтать.
        - Что подумала? - напрягся Вячеслав, но тут же махнул рукой, устав затягивать процесс дарения, и выудил коробку. - Это тебе!
        Он аккуратно открыл крышку и сунул Настасье под нос свой сюрприз.
        - Мамочки, - совершенно искренне взвизгнула она. - Красотища какая!
        И дело было даже не в том, что ей сильно понравился подарок. Хотя, конечно, понравился. Самое главное: это было как в книжках, как в кино - красиво, пусть банально, но когда это происходит с тобой, то разве может идти речь о банальности? Да любая женщина мечтает, чтобы за ней вот так ухаживали. Да хоть как-нибудь ухаживали! Чтобы добивались, чтобы смотрели влюбленными глазами. Пусть недолго, пусть это быстро сходит на нет, но зато будет что вспомнить. Именно поэтому в жизни замужних женщин случаются романы. Стоит только мужу превратить ее существование в однообразную рутину, как - о-па! Женская душа начинает голодать без салютов и фейерверков, неумолимо подталкивая хозяйку влево. И хорошо, если потом супруга, счастливая и довольная, вернется в лоно семьи. А ведь ей там, где салют, может понравиться гораздо больше. Она по наивности может забыть, что и муж когда-то был рыцарем в сияющих доспехах и с фейерверком из всех мест и лишь потом превратился в скучного дядьку, обряженного в безразмерные семейники. А забыв, размечтается, что уж новый-то принц останется таковым на веки вечные. Это, конечно,
вряд ли, но семья уже развалится, как гнилой орех.
        Настин орех пока еще не развалился, но уже основательно треснул. И именно сегодня она собиралась расколотить его до конца.
        Примерка цепочки закончилась поцелуями, а поцелуи как-то вполне естественно продолжились перемещением в Славину квартиру.
        Поскуливавшую совесть Настасья угомонила сухой эсэмэской мужу с довольно скупым содержанием - «Ночевать не приду». А то вдруг супруг, не нашарив в ночи под боком свой кошелек с ножками, поднимет тревогу и начнет будить сотрудников моргов и больниц.

        Утром они приехали на работу вместе. Правда, вышла Настя, чуть не доезжая до офиса. Она сама настояла на этом. С одной стороны, было бы здорово и как-то немного по-хулигански вот так нахально подкатить на виду у всех, чтобы народ знал. А с другой - неудобно перед Раечкой, а вдруг что-то не получится, а если сослуживцы начнут обсуждать их роман не в том ключе, в котором она думала, а в каком-нибудь негативном. Мол, ишь, замужняя, да на старости лет… Да и вообще - сглазят еще. Слава удивился, даже глаза выкатил и рот открыл, но спорить не стал. И что особенно ее тронуло, не стал требовать объяснений. Раз девушка хочет так, то пожалуйста.
        - Насть, а правду говорят, что ты от нашего охранника аборт делала? - поприветствовала ее кадровичка Елена Петровна сногсшибательным вопросом. - А то вроде я все про всех знаю, а тут как-то мимо меня прошло.
        - Еленочка Петровна, - словно теннисный мячик, сладким голоском отбила ее интерес Настасья, обозленно подумав про себя: «Началось!» - А кто вам такую чушь сказал-то? Уж не Рая ли?
        - Да все говорят, - смешалась кадровичка. - То есть не было аборта, да?
        - Нет, не было, - все так же нежно улыбаясь, прочирикала Настя. Это ж надо, все говорят! Ну и контора. На чердаке икнешь, а на первом этаже уже все обсуждают. Никакой частной жизни, все на виду. Лучше уж ничего не скрывать, чтобы не додумывали на ходу. - У меня вообще не было ни абортов, ни приводов в полицию, ни прочих криминальных вех в жизни. И да, у меня роман с Кофтуном. Я вас удивила?
        - Нет, - оживилась Елена Петровна. - Это я как раз давно знаю.
        - Давно? - хмыкнула Настасья, которая еще вчера утром не была уверена, что у нее со Славой что-то будет. - Ну и отлично. Раечке привет.
        - Передам, - машинально кивнула кадровичка, напряженно переваривая информацию. Впрочем, она тут же спохватилась и ненатурально напряженным голосом добавила: - Если встречу, конечно.
        - Непременно встретите, - уверила ее Настасья. - Вон пол-Раечки из-за угла торчит. Не иначе вестей с фронта ждет. Ну, я работать пошла.
        - Иди, Настенька, иди, - величественным жестом отпустила ее Елена Петровна и, тяжело бухая квадратными каблуками, побежала к кофтуновской секретарше.
        В лифте Настя глянула в зеркало и удовлетворенно улыбнулась, обнаружив, что роман ей чрезвычайно «идет». Лицо посвежело, похорошело, разрумянилось, даже волосы лежали изумительно. Одно напрягало. Уж больно пристально публика следила за личной жизнью друг друга. Вероятно, причина крылась в том, что большинство сотрудников были женского пола, а у женщин, как известно, со своей личной жизнь чаще плохо, чем хорошо, поэтому они и развлекаются всякими реалити-шоу, попутно завидуя главным героям. А кому завидуешь, того не любишь. Получалось, что удачливую на амурном фронте переводчицу сейчас начнут активно обсуждать и не любить. Этого ей совершенно не хотелось. Настасья вообще не любила быть в центре внимания. Но никуда не денешься. Если уж менять, то все сразу. В том числе и привычку сидеть в тени.

        - Ну вот! - радостно заголосила в телефонную трубку Дарья, услышав последние новости. - Видишь, все всегда рано или поздно образуется само. И если тебе что-то очень надо, то звезды сложатся соответствующим образом!
        - Дашка, да у меня, наоборот, все так запуталось, - вздохнув, призналась Настя. - Понимаешь, Слава про сегодняшнюю ночь вообще ничего не говорит. Не спрашивать же самой! А если он меня сегодня не позовет, что делать? Как я дома появлюсь? Хорошо еще, если мне Толик в глаз не засветит. Я ж раньше никогда такого не делала. Кто его знает, как он на измену отреагирует. Может, вообще придушит. Боюсь я, если честно.
        - Да, - задумчиво протянула подруга. - Я б на твоем месте тоже боялась. Интеллигенты, они такие - в гневе буйные.
        - Дашка, да я не столько в лоб боюсь получить, сколько мне стыдно. Не в том смысле, что я жалею о том, что сделала, а в том, что ситуация-то неловкая. Как в анекдоте. Дикость какая-то. Короче, Даш, если Слава сегодня меня не пригласит…
        - Продинамит, - подсказала Дарья.
        - …не пригласит, - с нажимом повторила Настя, - я к тебе ночевать приеду. Я хочу, чтобы он обиделся и как-нибудь сам ушел. По-английски, не прощаясь.
        - Я-то, конечно, не возражаю, - Даша осторожно подбирала слова, - но ты пойми. Такие узлы надо рубить сразу. Не жди, что само рассосется. Тебе нужно либо забрать вещи и перевезти их к твоему Кофтуну…
        - Да ну, - перебила ее Настя. - Это как-то все зыбко пока. Никто меня переезжать не приглашает!
        - Я поняла. Не психуй. Просто пока рано. Ты бежишь впереди паровоза. Мужику тоже нужно еще освоиться. Они еще более трепетные, чем мы. Это я в книжке про мужскую психологию вычитала. Для него впустить женщину на свою территорию - это как для нас девственность потерять - им кажется, что это какое-то кардинальное действо, после которого пути назад не будет, - увещевала ее Дарья. - Не факт, что он созреет в ближайший месяц. Поэтому тебе надо как-то решить с Толиком. Ты меня понимаешь? Совсем решить.
        - Замочить его, что ли? - мрачно уточнила Настасья, представив, как они с Лизкой заворачивают труп Анатолия в ковер и волокут вниз по лестнице. Сеструха только рада будет. Тут Настя вздрогнула, пугливо пощупав себе лоб. Это ж до чего нужно было докатиться, чтобы вот до такого додуматься! Пусть даже в шутку.
        - Не то чтобы прям замочить, - прыснула Даша. - Но удалить из жизни совсем, чтобы уже на него не отвлекаться. Но это только в том случае, если ты для себя все окончательно решила. А то вдруг с твоим новым ничего не выйдет путного, так это был бы запасной аэродром. Или как?
        - Не, Даш. У меня как отрезало. Не могу я с Толиком. И уже никогда не смогу. Это как-то скоропостижно все случилось, я вообще не понимаю, где мои глаза были. Такое чувство, что шла на рынок за хлебом, а купила на кой-то черт хомячка. И самой теперь жрать нечего, и животина ухода требует, и… В общем, сплошные минусы и сожаление о потерянном времени, - призналась Настя, мучительно стыдясь собственной глупости. Ну в самом деле, как можно быть такой наивной и недальновидной? - Не нужен мне такой аэродром. Уж лучше никакого, чем такой, как Толик. И не каркай вообще. У меня со Славой все замечательно. Я интуитивно чувствую.
        - Вот и отлично, - повеселела Дарья. - Значит, прощайся с Толиком. Только не руби ему правду-матку, а аккуратненько так поясни, что вы очень разные и вообще тебе стали нравиться женщины. Короче, скажи что-то такое, чтобы он не чувствовал себя униженным. Уходить надо с умом, не оставляя за спиной врагов. Это я тоже в книжке по психологии вычитала.
        - Какая ты умная и начитанная у меня, - нервно буркнула Настасья. - Я, главное, все понимаю и с тобой согласна, но тут такое дело - страшно мне. Нет сил, и все тут. Как я ему это скажу? Да даже думать не хочется, что будет.
        - Слушай, Дорохова, не мямли, - сердито громыхнула Даша. - Тебе все равно нужны вещи, нужна косметика, ехать домой придется. И это должен быть твой дом, в который ты можешь спокойно приходить, ни перед кем не отчитываясь. Он должен освободить площадь. Независимо от того, где ты будешь обретаться по ночам. А то приживется в твое отсутствие, так потом его и не выпрешь. Сама ж говорила, у его мамаши сантехника старая, ремонта сто лет не было, конечно, он не захочет из твоей квартиры в такую дыру съезжать. Вот помяни мое слово, начнет тебя прощать и мириться, лишь бы остаться.
        - Ой, типун тебе на язык, - испугалась Настя. - Если он начнет мириться, я не смогу упираться долго.
        - Ну и дура.
        - Я знаю.
        - Тогда не надо было начинать эту канитель со Славой, - сурово отрезала Дарья. - За свое счастье надо бороться, придется чем-то жертвовать. И лучше пожертвовать нервными клетками и поскандалить один раз с Толиком, чем лишиться молодого, красивого, богатого мужика, который может заделать тебе ребенка, а потом этого ребенка до совершеннолетия нормально обеспечивать. Это всяко лучше, чем залететь от голодранца. Ты-то свое чадо будешь любить независимо от того, кто у него папаша. Так почему бы не совместить полезное с приятным и не позаботиться о том, чтобы и папаша не подкачал. Все легче будет жить, даже если вы и расплюетесь потом.
        - Чего это мы расплюемся? - возмутилась Настя, которая в подсознании уже давно выстроила совершенно другую модель развития событий, домечтав до счастливой совместной старости со Славой в окружении внуков. То есть, конечно, мечты эти были пугливыми и призрачными, так как пока с перспективами ясности вообще не было никакой, даже с ближайшими, но все же пунктирные миражи отдаленных целей в сознании проступали.
        - Это я крайние варианты рассматриваю, - отмахнулась Даша. - Правильнее быть готовой к худшему, чтобы был план действий. И здорово, если он не пригодится. Обычно так и случается. Если план есть, то он и не понадобится, а если нет, то обязательно какая-нибудь дрянь произойдет. Это как с зонтиком. Возьмешь - будешь зря таскать в сумке, даже если синоптики обещали ливни с месячной нормой осадков. А вот если ты зонт оставишь дома, то все - дело труба. Будешь вытирать с физиономии потекшую тушь, выжимать волосы и хлюпать водой в туфлях. Проще говоря, особо губу не раскатывай, тогда и закатывать прилюдно не придется.
        - Спасибо, очень позитивно, - обалдело пробормотала Настя.
        - Да, я такая, сплошной позитив, - хмыкнула Даша. - Кстати, конструктивная критика всегда полезнее, чем нерациональное сюсюканье. В общем, диван в твоем распоряжении.
        - Надеюсь, не пригодится, - искренне вздохнула Настя.
        Работа не работалась, коллеги суетливо сновали рядом в ожидании как минимум рассказа о постельной сцене - судя по азарту в их глазах, негодяй Кофтун прятался где-то в недрах конторы. К концу дня Настю вдруг пронзила чудовищная мысль: а что, если он просто одноразово, для самоутверждения переспал и уже окучивает новую жертву, попивая Раечкин кофе. Эта кошмарная догадка ледышкой скользнула вдоль позвоночника и заставила мозг работать в усиленном режиме, придумывая повод для похода в коммерческий отдел. Поводов не было. Переводчиков с небожителями почти ничего не связывало, поэтому можно было лишь демонстративно, повеселив окружающих, пойти погулять на директорский этаж. Причем всем сразу станет ясно, зачем она там гуляет. И сложно даже предположить амплитуду версий, которые будут уже через час обсасываться во всех курилках - как косточки бедного грызуна шакальей стаей. Нет, надо терпеть.
        Ровно в шесть сотрудники повалили к выходу, наполнив этажи и лестницы веселым гулом.
        Настасье хотелось зареветь в голос. Она бы и заревела, если бы любопытные барышни из ее отдела демонстративно не замешкались в надежде узнать, зайдет за Дороховой начальник отдела продаж или нет. Иначе о чем завтра болтать-то?
        Начальник не зашел.
        Настя, старательно растягивая губы в резиновой улыбке, помаршировала домой. В груди бешеной канарейкой колотилась истерика. Вот так, а она-то, дура, размечталась…
        - Господи, Настенька, ты куда? - запыхавшийся Кофтун схватил ее за локоть и прижал к стене. Если бы он не держал барышню за обе руки, то непременно схлопотал бы по физиономии. И возможно, долго бы удивлялся женской непредсказуемости. Но Вячеславу повезло. Поскольку он намеревался лезть целоваться, держал он мадам Дорохову надежно и цепко, так что возможности для замаха у нее не было.
        - Домой, - осторожно кося на него, словно курица на кота, пробурчала Настя. - А что?
        - Ну… Я думал, мы ко мне. То есть не сразу ко мне, а сначала куда-нибудь в клуб или в ресторан, а потом ко мне, - обескураженно объявил Слава, расстроенно разведя руками. Мол, надо же, как обломался.
        - А ты точно этого хочешь? - стараясь удалить из голоса нервную дрожь, максимально равнодушно бросила Настасья, позвоночник которой медленно теплел, а истерическое вибрирование в груди затихало.
        - Чего «этого»? - бестолково переспросил Слава, впрочем, тут же исправившись. - Да я всего хочу, и побольше, только чтобы с тобой.
        - А почему ты ко мне сегодня даже ни разу не подошел? - внезапно вспылила Настасья, снова почувствовавшая свою власть над кавалером. Женщине так мало надо, чтобы сесть мужчине на голову. Стоит ей понять или почувствовать, что в ней заинтересованы, как она тут же берет самца под узцы и водит по кругу, как цирковую лошадь. Мужскими инстинктами очень легко управлять, главное - их вовремя и правильно разгадать.
        - Так ведь ты сама хотела, чтобы про нас никто не знал, - обалдел Вячеслав, недоуменно потерев лоб. - Ты ж даже из машины заранее вышла…
        - Ну и что? - безапелляционно заявила Настя. - Мало ли что я утром говорила. Я передумала.
        - А, - коротко вякнул Кофтун. - Ну, я понял. Так мы ко мне или в клуб?
        - Я есть хочу, а потом к тебе. И мне нужно домой заехать, за вещами, - тут она осеклась, краем глаза отметив тревогу на лице ухажера. Вероятно, бедный Слава уже представил, как таскает из грузовой «Газели» клетчатые баулы и чемоданы с Настасьиными вещами. Поэтому Настя торопливо прояснила ситуацию: - Я ж должна переодеться, зубная щетка нужна. Или ты можешь меня потом ночью домой отвезти.
        Это она сказала почти через силу, мучительно надеясь, что Слава просчитает вероятности и поймет, что тащиться ночью в другой район гораздо хуже, чем заехать туда сейчас и разрешить девушке взять пару вещей на первое время. Так и вышло.
        - Нет, я тебя никуда не отпущу, - замотал головой Вячеслав. - Давай сейчас. У тебя муж буянить не будет, мне с тобой сходить?
        Судя по тону, он это предложил из вежливости. Пользоваться его великодушием Настасья не решилась. Тем более что будет гораздо лучше, если ее ненормальная семейка так и останется для Славы за кадром.

        Если в жизни начинается белая полоса, то везти начинает во всем. Конечно, это до определенного момента, но зато глобально.
        Толика дома не было.
        - А твой тут матерился, как грузчик, обзывал тебя по-всякому, а потом с чемоданом уехал, - доложила Лизавета, сияя глазами. - Хорошо теперь, воздух будет свежее. Может, ты тоже у своего хахаля так и останешься?
        - У какого хахаля? - покраснела Настя. - Не городи ерунду!
        - Ой, какие мы ханжи, скажите на милость! - заржала сестра. - Только не говори, что ты у Дашки ночевала. Не поверю. У тебя морда светится, а такое бывает только в одном случае - когда у заскучавшей бабы появляется нормальный мужичок.
        - Лиза, иди к себе! - рявкнула Настя. Обсуждать свою личную жизнь с сестрой она не собиралась.
        - Да я давно в себе, в отличие от некоторых, - хмыкнула та и, вильнув тощим задом, величественно удалилась.
        Быстро проинспектировав шкафы, Настя с неудовольствием обнаружила, что муж забрал не все вещи, а лишь часть. То есть он либо собирался вернуться и дальше жить долго и счастливо, а сумку вынес демонстративно, ожидая, что его начнут звать назад, либо просто отложил скандал на время, решив забрать остальное барахло позже и с разборками. В самом деле, было бы странно после стольких лет совместного быта просто так молча исчезнуть за горизонтом. Наверняка он захочет выяснить отношения до конца. Ну, или помириться.
        Порывшись в ворохе внутренних ощущений, Настя решила, что ей импонирует первый вариант - никакого Толика в своей жизни она больше не хотела. Как говорил классик - лучше один раз напиться живой крови, чем триста лет питаться падалью. Иными словами, даже если с Кофтуном вдруг ничего не получится - это, конечно, вряд ли, но вдруг… - так вот даже в этом случае возвращаться к старой жизни Настя не будет. Жить нужно так, чтобы дышать полной грудью, иначе смысла нет. Блеклое доживание до пенсии - это не то, ради чего стоит топтать планету. Нужно искать, бороться и ставить цели. В конце концов, всегда можно найти от кого родить. Тем более что она уже нашла.
        - Все нормально? - Слава смотрел тревожно. Видимо, волновался за нее. И Насте стало вдруг так приятно, в груди разлилась такая щемящая нежность, что аж захотелось прослезиться. Остановило только воспоминание о том, что тушь у нее не водостойкая. В принципе, это единственный аргумент, который может помешать женщине заплакать.
        - Знаешь, - неожиданно улыбнулся Кофтун, - а тебе бы очень пошла красная машинка. Какая-нибудь маленькая и яркая, такая пронзительно-алая.
        И он задумчиво наморщил лоб, видимо, подбирая модель. Оцепеневшая от неожиданности, Настасья протяжно икнула, страшно развеселив кавалера. Конечно, разве могла такая невезучая курица, как Настя Дорохова, не разрушить правильную атмосферу!
        Ладно бы икнула и затихла. Так ведь нет. Подлый организм, словно назло, начал содрогаться от размеренных, почти ослиных «иков» аж с протяжным подвыванием.
        - Ты такая настоящая. За это я тебя и люблю, - заявил Вячеслав, на очередном светофоре выудив откуда-то сбоку бутылку с водой и протянув ее бордовой от переживаний спутнице.
        Наверное, для слова «люблю» нужна какая-то особая атмосфера. Но иногда оно так нужно и важно само по себе, что совершенно не принципиально, как и когда оно будет произнесено. Главное - кем. Икота прошла моментально, что еще сильнее изумило Настасью, присосавшуюся к бутылке с газировкой. Это был какой-то отвратительный напиток с пузырями типа «Ессентуков» или «Нарзана». Она такие терпеть не могла, но в руках желанного мужчины и яд превращается в нектар.
        - Вот, правильно говорят, когда человек икает, его надо напугать, тогда все пройдет, - удовлетворенно резюмировал Кофтун, снова сгустив недопонимание. То ли он имел в виду последний резкий поворот, при котором Настасья едва не разбила голову о боковое стекло, то ли слова про любовь. Поди разбери этих мужиков.

        Машину он ей все же купил. Не сразу, а к концу лета, когда их роман уже перестал будоражить общественность, когда Настасья успокоилась и перестала, словно школьница, ждать от Славы звонков и знаков внимания, переживая, что каждый раз - последний, когда жизнь потекла размеренно, стабильно, но не так, как раньше. Она стала как-то легче, светлее, было о чем мечтать, чего ждать, новые отношения бодрили и приятно волновали.
        Когда женщина хочет машину, она думает лишь об одном: как она будет смотреться за рулем. Когда эта машина уже есть, возникает другая проблема: а как на этом ездить?
        На курсы вождения (ускоренные, дорогие) Кофтун отправил ее еще задолго до того, как они пошли выбирать четырехколесного друга. Но курсы курсами, а на своем красном «фордике» Настасья ездила едва ли не зажмурившись от ужаса, с мокрой спиной и вытаращенными от ужаса глазами. Любимый говорил, что это пройдет. Настя верила, но все же сомневалась, смущенно поставив авто на стоянку и норовя ездить на городском транспорте.
        Все хорошо не бывает. Любая приятность всегда уравновешивается какой-нибудь пакостью. Судьба любит соблюдать баланс.
        Переехать в его квартиру Слава не предлагал. Они часто ночевали у него, ужинали, какие-то Настины мелочи давно и прочно обосновались в квартире кавалера, но это все же не было переездом и началом совместной жизни. Это был именно роман, без совместного быта, без обязательств, необременительный и эффектный, со всей необходимой атрибутикой.
        - Зато красиво, - гудела Дарья. - Вечно ты, Дорохова, недовольна. Не требует мужик с тебя борщей и глаженых рубашек - радуйся. Как в кино все. Рестораны, машина, побрякушки. Да так за моделями ухаживают! Хлопай в ладоши и думай о хорошем. Хотя, конечно, определенность не помешала бы.
        Насте тоже сильно не хватало полной определенности. То есть с тем, что было сейчас - все ясно. А вот с будущим - не совсем. Слава ничего о совместных планах не говорил, про детей не заикался и замуж не звал. Да что там замуж, он и переехать-то не предлагал.
        С бывшим мужем тоже было не все гладко. Он заезжал домой забрать какие-то инструменты. С Настей демонстративно не разговаривал, ходил, рылся в шкафах, долго что-то перекладывал с места на место и оскорбленно сопел, глядя мимо супруги. Она, в свою очередь, сидела, прижав уши, тоже молчала, судорожно формулируя хоть какую-нибудь речь. Настасье позарез нужно было понять, что у них будет дальше. Вернее, даже не понять, а дать знать, что она хочет развестись. Правда, Дарья искренне не понимала, почему непременно нужно обсуждать это с Толиком:
        - Детей нет, квартира твоя, совместно ничего не нажили - чего ты маешься, да вас в два счета разведут.
        Но у Насти были свои представления о порядочности. Все же даже с учетом длинного списка претензий к бывшему супругу, она не могла не понимать, что поступила, мягко говоря, непорядочно. Хотя он тоже хорош…
        Когда женщине надо, она оправдает любой свой поступок. Благо мужчины настолько несовершенные создания, что всегда есть к чему придраться.
        В тот раз она так и не решилась спросить, согласен ли Анатолий на развод. Пришлось звонить по телефону. Из дома это сделать было решительно невозможно, поскольку ближе к сестрицыной свадьбе их квартира стала похожа на дом колхозника. Сначала приехала какая-то деваха из Сашиного поселка - поступать. Жила она на кухне, разложив раскладушку. Там же натянула веревки, на которых сушила исподнее устрашающего размера и расцветки. Звали ее Нина. Абитуриентка была словоохотливой, добродушной и по-деревенски простой, чем доводила Настю до исступления. Ее незатейливая наивность граничила с невоспитанностью. В конце концов, Нина надоела даже Лизавете, которая не привыкла кормить посторонних людей, и была выдворена к кому-то из Лизиных знакомых фотографов - любителей крупных дамских форм. Сразу после Нины объявилась какая-то двоюродная тетка все того же Шурика. Тетка приехала «на побывку» и «по-родственному». Она сразу начала строить молодежь, громогласно объявив Насте, что холодильник должен быть общим, деньги на свадьбу дать надо, и вообще - с таким подходом к родне Настасья помрет от разлива желчи. Пару
месяцев назад Настя смутилась бы и сразу уступила, но с новым этапом, наступившим в ее жизни, у Насти изменился и характер. Поэтому тете Дусе кратко и емко была объяснена разница между гостями и хозяевами. Суть Настиного выступления сводилась к тому, что если уж приперлась в гости, гости тихо и в чужой монастырь со своим уставом не лезь. Так как орать Настя, как выяснилось, тоже умела, да еще погромче всяких приезжих родственников, из этой битвы она вышла победительницей. Но так или иначе, из-за постоянных и временных гостей, вроде Лизаветиных друзей и предсвадебной публики - портнихи, какой-то визажистки, похожей на городскую сумасшедшую, свадебного агента с розовыми волосами и мушкетерскими усиками, решать дома какие-то свои вопросы было невозможно. Там постоянно толклись посторонние люди, телефон был вечно занят, в Настину комнату то и дело кто-то ломился - в общем, для серьезного и окончательного разговора с Анатолием требовались другие условия. Пришлось звонить с работы. И как Настя ни старалась, поговорить в одиночестве не вышло. Елена Петровна, у которой был просто нюх на подобного рода сюжеты,
разумеется, тоже задержалась после работы и зачем-то притопала в Настин кабинет, когда та уже вовсю разбиралась с Толиком. Разводиться он не желал, ругался, обзывался и взывал к Настасьиной совести. Под любопытным взглядом кадровички ответить мужу в том же духе было категорически невозможно. К сожалению. Так как аргументы, словно стадо бизонов, напирали на хлипкую загородку из норм поведения и офисного этикета и норовили вырваться наружу.
        С Толей она так ни о чем и не договорилась, лишь успев пискнуть в конце диалога, что подаст на развод сама. В конце концов Настя именно для того и звонила, чтобы в их отношениях наступила какая-то определенность. А проще говоря - чтобы они закончились, о чем Анатолий и был уведомлен. Теперь ее совесть была чиста.
        - С мужем разводишься? - Блестя глазами, как любопытная мышь, Елена Петровна понимающе качнула головой и подытожила: - Ну, молодец. Рада за тебя. Совет да любовь.
        Смысл этой странной фразы дошел до Настасьи тогда, когда кадровичка уже резво угрохотала прочь, унося свежую новость. Интерес к их с Кофтуном отношениям сейчас пойдет на второй виток. Народ начнет ждать свадьбы. Что вполне естественно проистекало из развода. Собственно, Настя и сама подразумевала примерно такое же развитие событий. Ведь свободной женщине гораздо логичнее ждать предложения от мужчины, чем замужней. Теперь Славу ничто не должно останавливать. Хотя его и до того семейное положение любимой женщины не особо заботило, но теперь…
        Теперь все будут в курсе. Это не радовало. Хотя, возможно, именно пристальный интерес общественности подтолкнет кавалера к более решительным шагам.
        - …Или отпугнет, - каркнула Дашка, с которой подруга поделилась своими предположениями. - Мужики не любят, когда на них давят. Особенно когда давит общественное мнение. И когда это мнение - бабское. Начнут намеки телеграфировать всякие, похихикивать, кивать понимающе. Так что ты там осторожнее. Лучше сразу ему сказать, что развелась с мужем. И, к слову, скажи, что эта Петровна подслушала. Чтобы для него потом всеобщее ожидание вашей свадьбы не стало трагическим сюрпризом.
        - Да нам бы с Лизкиной свадьбой разобраться, про нашу свадьбу я и не мечтаю, - робко соврала Настя.
        - Ой, мне-то мозг не полощи, - хмыкнула Дарья. - Не думала она. Да даже я, не имея никакого завалящего кавалера, едва что-то появляется на горизонте, первым делом начинаю на это что-то примеривать штамп в паспорте и костюм жениха. Это исконно женские рефлексы, против природы не попрешь.

        Конечно, Настя оказалась права. Сотрудницы бурно обсуждали ее предстоящий развод, напряженно замолкая при Настасьином приближении. Слава к новости о разводе отнесся равнодушно, лишь тактично спросив, поздравить Настю или посочувствовать. Это было неожиданно обидно и неприятно. Особенно потому, что Настасья собиралась развить тему развода и как-нибудь натолкнуть любимого на мысль о том, что паспорт у нее теперь чист и готов для новых отношений. Все же тридцать пять лет - это такой замечательный возраст, когда женщина уже в самом соку, но уже на пределе, как спелый персик. Еще чуть-чуть, и фрукт будет несъедобен.
        - Дашка, я не знаю, как быть. Намекать ему самой нельзя, мужики этого боятся, я знаю. Но сам-то он должен понимать. Я скоро родить не смогу. То есть смогу, конечно, но будет уже очень рискованно, - терзалась она, выматывая нервы подруге. Та совершенно не знала, что еще можно посоветовать.
        Ситуация зависла и не шла ни вперед, ни назад.

        Первого сентября, когда вереницы нарядных детей потянулись в школу с бантами и букетами, наконец-то состоялась Лизина свадьба. Настя до последнего надеялась, что что-нибудь не получится, быдловатый Шурик куда-нибудь денется и каким-то образом удастся пристроить безголовую сестрицу к какому-нибудь нормальному мужику. Лизавета хоть и надоела Насте безмерно, но все же была родной, и хотелось сдать ее раз и навсегда в надежные руки. Сашины руки таковыми не считались. Два неработающих придурка с громадным кредитом, да еще в Настиной квартире - это почти приговор. Тут либо плюнуть на себя и заниматься инфантильными родственниками, либо наступить каблуком на извивающуюся совесть и плюнуть на родню. Пока не получалось ни то, ни другое.
        С самого утра в квартире стоял дым коромыслом. В шесть утра всех разбудил звонок в двери, сопровождавшийся адским грохотом.
        - Кто? - сипло спросила слетевшая с кровати Настя, толком не проснувшаяся и мучительно зевавшая. Глаза категорически не разлеплялись, поэтому посмотреть в глазок она не могла.
        - Любава, - звонко гаркнул девичий голосок с той стороны, и по дверям снова чем-то бухнули. Судя по интенсивности звука - кувалдой.
        - Это визажистка моя, - провыла сзади Лиза. Получилось так страшно и мучительно, что глаза у Насти резко разлепились, и она испуганно обернулась. Оказалось, что сестрица всего лишь зевала, а не рыдала, как показалось сначала. Еще бы, в шесть утра-то! - Насть, чего застыла? Открой!
        И Лиза тихо опустилась на пуфик в коридоре, видимо, решив доспать сидя.
        Любава ворвалась в квартиру свежим вихрем, едва не прибив медлительную Настю чемоданчиком с металлическими краями. Вероятно, это именно им визажистка долбилась в двери.
        - Вы чего, еще спите? - Она покрутила взлохмаченную Лизину голову, словно лампочку, потерла тонкими пальцами рыжие космы невесты и неодобрительно заявила: - Срочно мыться. Сейчас буду красить.
        - А чего так рано-то? - сварливо поинтересовалась Настя. - У нас бракосочетание только на три часа дня назначено.
        - А у меня еще два заказа, - нагло заявила визажистка. - Так что давайте не телитесь тут. Время - деньги. Займемся делом, господа. Кстати, вы, женщина, тюнинговать свой стог соломы на голове будете?
        Тут до Насти дошло, что последняя реплика адресована ей.
        - Нет. - Настасья даже вздрогнула, представив, во что может превратить ее каре эта девица с пирсингом во всех местах, орнаментами и японскими иероглифами в виде тату на мощных ручищах и дредами на башке. Особенно впечатляли дреды - замусоленные и свалявшиеся. - Я уж лучше с соломой.
        - Тогда от невесты подальше становитесь, а то будете на ее фоне сильно проигрывать, - то ли пожалела ее Любава, то ли прорекламировала авансом свое мастерство.
        - А вы разве не макияжем занимаетесь? - робко бросила в удалявшуюся спину Настя. Ей всегда казалось, что визажист и парикмахер - разные люди.
        - Я всем занимаюсь, - любезно проинформировала через плечо Любава. - Если надо, и обои могу поклеить, и отштукатурить, и с детьми посидеть. Надо?
        В голосе мастерицы появилась хищная заинтересованность, как у цыгана, сбывающего хромую клячу по цене арабского скакуна.
        - Нет. - Настя быстро скрылась в своей комнате. Пусть эта универсальная специалистка уродует Лизавету. Той все равно уже ничего не повредит. Настя накануне видела ее свадебный наряд - какие-то кружевные белые сапоги, в которых тощая сестрицына нога болталась, как карандаш в стакане, белую джинсовую юбку, щедро обсыпанную стразами со словом «счастливая», выложенным все теми же стразами аккурат на заднице, и джинсовую куртку, с надписью опять же стразами «Лиза+Саша» на спине. Более нелепый маскарадный костюм было сложно представить. Он был именно маскарадный, и свадебным его не делал даже белый цвет. Хотя, возможно, Настасья совсем отстала от жизни.
        - Хто тама приходил?! - зычно громыхнула из кухни Полина Федоровна, будущая свекровь Лизаветы.
        Она прибыла накануне. Слава богу - с пустыми руками. Никакого поросенка, бутыли самогона и прочих деревенских гостинцев она не привезла, чем очень порадовала Настю.
        - Ночь у старшего погощу, ночь у вас, - строго объявила Полина Федоровна с порога. - А потом домой. У меня там коза, куры, некогда мне тут гостевать долго.
        К слову сказать, будущая свекровь была хоть и громкая, но весьма приличная. И одета она была вполне современно - в костюм, а не как ожидала Настя - в какой-нибудь деревенский халатик. Лиза ей не понравилась, о чем Полина Федоровна сразу и объявила.
        - Надо было старшую брать, - недовольно резюмировала она, задумчиво посопев. - У этой ни кожи ни рожи, и работы нет. А старшая - путная девка. Дурак ты, Сашка. Как есть дурак. Так я и думала, что толку из тебя не будет.
        Лизавета тогда немедленно обиделась, а Настя ощутила прилив симпатии к гостье, поэтому терпела ее присутствие гораздо легче, чем предыдущих теток.

        Поспать Насте больше не удалось. Следом за визажисткой прискакал Гера. С Герой Настя познакомилась еще в июле, когда свадьба только планировалась. Он был то ли распорядителем, то ли организатором, то ли тамадой, то ли всем сразу. Гера был великолепен и неподражаем: на голове у него кудрявились розовые волосенки, собранные сзади в тощий хвост, а под хрящеватым носом топорщились темные усики, как у мушкетера, только более редкие и жалкие. В общем, он был креативен и оригинален. Они с Лизаветой оказались родственными душами.
        Лиза вообще считала, что она на редкость отлично все устроила и организовала. Фотографировать их будут ее друзья - бесплатно и мастерски, визажистка самая лучшая в городе - по рекомендации Маруси, которой про нее рассказывала Валентина Ивановна, мать подруги сестры мужа одной знакомой. Гера - вообще мегамозг, он организовывает самые крутые вечеринки и свадьбы. В общем, эта свадьба - заявка на хит Ютюба как минимум.
        В какой момент сестра планирует начинать отдавать кредит за все это счастье, Настя не спрашивала. Про такое лучше не знать - спится спокойнее. Судя по тому, что взяты деньги были как минимум месяц назад, а ни Лизавета, ни Шурик работать так и не начали, пени там накапали уже немалые.

        Родня у Александра оказалась весьма колоритной. Делегация из глубинки выглядела как толпа то ли переселенцев, то ли беженцев, которые в дорогу надели на себя все, что наделось - чтобы в руках не нести.
        - Они что, на золотых копях работают? Или таборные? - изумленно прошептала Насте в ухо Дарья. Девушки скромно ждали начала торжества в прохладном холле Дворца бракосочетаний. Родня из глубинки потрясала воображение варварским великолепием цвета и обилием золота. Наряды у приехавших были изумительно сочных цветов из палитры «вырви глаз». Видимо, в тех краях считалось, что чем контрастнее, тем наряднее. Сразу было видно, что это одна большая семья, поскольку георгины у всех были то ли с одной клумбы, то ли из одной теплицы - фиолетово-белые, роскошные, собранные в увесистые веники. Как любая публика, сбившаяся в плотную многочисленную группу, гости с Саниной стороны чувствовали себя хозяевами положения, как жители Средней Азии на Казанском вокзале - гомонили, ржали и создавали непередаваемо праздничную атмосферу. Хмурились лишь Полина Федоровна и старший брат жениха - Николай.

        Старший брат вообще как-то странно выделялся из общего настроя. Он объявился еще утром, в темном костюме, словно похоронный агент, и сразу начал орать на брата. Как выяснилось, Николай, подобно Насте, до последнего надеялся, что свадьба не состоится. Собственно, и доводы у него были такими же - два неприспособленных к жизни иждивенца решили соединить свои непутевые судьбы и идти рука об руку с неизвестной целью, но с вполне предсказуемым финалом.
        - Боже мой! Что, в деревне девок нормальных нет? Мало городских к нам дачниц нормальных приезжало? - рычал Николай, совершенно не стесняясь присутствия невесты, которая что-то пыталась чирикать в защиту любимого, но как-то быстро сникла и убежала в ванную - то ли поправлять макияж, то ли плакать.
        Шурик что-то вяло и неразборчиво бубнил про чувства.
        - А на чьи деньги вся эта хрень? - грозно требовал ответа брат. И кстати, зрил в корень - как с определением всего предстоящего праздника, так и с финансовым моментом. - Надеюсь, ты не рассчитываешь, что я буду тебе и дальше помогать? Я тебя содержал, пока ты учился, давал деньги, пока ты, бестолочь болотная, искал себя! Ну, сейчас-то, надо полагать, ты себя нашел, да? Я с себя обязанности по твоему воспитанию снимаю.
        «Вот оно что, - поставила зарубку в памяти Настя. - Не одна я так маялась».
        К Николаю она сразу прониклась симпатией, хотя его радость по поводу того, что братец сбыт на чужую жилплощадь, ее немного напрягала. Судя по обрывкам разговора, ждать, что Саша будет барахтаться как-то самостоятельно, было бы крайне опрометчиво. Точно, надо было бежать отсюда. А свою половину квартиры продавать, если не удастся разменяться. Перспективы маячили самые плачевные. И это Николай еще не знал про кредит. Настя некоторое время раздумывала, сказать ему или нет, но потом решила все же воздержаться. С одной стороны, брательник мог так отметелить жениха, что свадьба не состоялась бы. Но ведь на отдачу денег это все равно не повлияет. Так пусть уж Лизавета числится замужней женщиной, а муж, пусть он и недоразумение какое-то, решает их семейные вопросы сам. Или не решает…
        - Мама, поехали! - гаркнул в коридоре Николай. - Я тебя к себе пока отвезу, а потом в ЗАГС вместе поедем.
        - Здрасьте, - выползла в коридор Настя, решив, что желательно познакомиться со столь здравомыслящим родственником и скооперироваться на будущее. Мало ли, с такими молодоженами можно было вляпаться в любую неприятность, так что союзник ей бы не помешал.
        - Здрасьте, - с трудом добавив в голос любезности, кивнул ей Николай.
        - А я Лизина сестра, - обозначила свое место в системе координат Настасья. И чтобы было понятно, что она этим не особо гордится, тяжело вздохнула.
        Николай никакого подтекста в ее вздохе не уловил и, довольно едко протянув «аааа, ясно», забрал маменьку и удалился, в следующий раз появившись только перед самой церемонией.

        Гости с Лизаветиной стороны, если не считать Настю с Дашей, были полной противоположностью родне жениха. Во-первых, приглашена была исключительно молодежь, причем круг общения Лизы оказался настолько разносторонним, что помимо голодных и эпатажных молодых художников и фотографов, похожих на участников хеллоуиновской вечеринки, там маячили несколько панков, несколько готов и какая-то байкерская пара. Во-вторых, одеты они были не менее пестро, но как-то совершенно неподходяще для свадьбы. И если Шурикова родня смотрелась просто безвкусно, то молодняку не хватало только каких-нибудь транспарантов в поддержку чего угодно.
        - У меня какое-то странное чувство, - призналась Дарья, сумрачно разглядывая собравшихся. - Я, конечно, давненько на свадьбах не была, но тут уж как-то все совсем того…
        - Это потому, что ты слишком много знаешь, - утешила ее Настя. - Представь, что это просто свадьба. Расслабься, напейся, получи удовольствие. В конце концов, хоть на чьей-то свадьбе погуляли. Пусть даже и не на своей.
        - Чего такие кислые? - к болтавшим полушепотом подружкам подлетела свежая, как розовый бутон, Марина Ивановна. - Шуршите тут, как две старушки. Ну-ка, быстро веселиться!
        Маменька была великолепна, потрясающа и сногсшибательна. Впрочем - как обычно.
        - Кто у нас жених? Я смотрю, родственнички у нас не из графьев, - сказала она довольно громко. Впрочем, мама была сама себе королевна, и чужое недовольство ее мало волновало, даже если «неграфья» и услышали бы ее мнение.
        - А вы что, с Сашей еще не знакомы? - обалдело моргнула Даша. Она с трудом представляла себе вариант, при котором будущая теща впервые увидела зятя на свадьбе. Нет, Настасья, конечно, про маменьку много чего рассказывала, но чтобы вот так…
        - Да как же не видела! Лизуня приводила его на чай, познакомиться. Так-то он красавчик, брови, реснички, рост. Говорил мало, так что произвел нормальное впечатление. Хотя я особо не присматривалась. Раз дочь выбрала, так тому и быть. У нас в семье демократия, - гордо объявила Марина Ивановна.
        Настя невнятно хрюкнула. Судя по тональности - неодобрительно.
        - Так что? - требовательно повторила вопрос маменька. - С родней-то у нас как? Какие-то они неинтересные, орут, блестят. Он что, из деревни?
        - Мам, а для тебя это новость? - раздраженно уточнила Настя. - Я тебе вроде уже говорила.
        - Ай, ты вечно всем недовольна и жалуешься, - отмахнулась родительница. - Тебя слушать - карма испортится. Что ты там говорила-то?
        - Что Саша из какого-то поселка, жилья в городе нет, работы нет, образование тоже какое-то пунктирное, как у Лизки, а еще они взяли кредит, и неизвестно, чем собираются отдавать, - отчеканила Настасья. Мамино легкомыслие ее злило и даже вызывало легкую зависть. Вот умеют же люди жить так, не обременяя себя проблемами близких. И ничего, не щиплет их совесть за бока-то и в печень не клюет!
        - Ну, значит, будете вместе жить, - тепло и ясно улыбнулась мама. - В тесноте, да не в обиде. Нарожают детишек, ты им поможешь, в этом тоже есть плюсы.
        Теперь всхрюкнула Дарья, многозначительно округлив глаза.
        - Да, а мужчин нормальных и нет вовсе, - продолжала печалиться о своем Марина Ивановна. - Какие-то затрапезные с их стороны приехали. А с нашей кто, не знаешь, Настя? Лиза мужчин нормальных приглашала?
        - У нее свадьба, - холодно оповестила родительницу Настя. - Зачем ей мужики? Мам, а тебя не смутило то, что я сказала про кредит?
        - А при чем тут я? - легко улыбнулась маменька. Она вообще на удивление много улыбалась голливудской улыбкой. Надо полагать - вставила новые зубы и отбелила старые. Марина Ивановна вообще на свою внешность денег не жалела, потому и выглядела едва ли не ровесницей дочерей - подтяжка, силикон в груди, ботокс во всех допустимых местах и прочие мелочи, неуловимо скрадывающие ее солидный возраст.
        - При том, что когда придут коллекторы, трясти будут нас с тобой. Другой родни у Лизки нет, - мстительно заявила Настя, надеясь, что хоть один мускул на материнском лице дрогнет. Как бы не так. Когда закачано столько ботокса, мимика пропадает, оставляя гладкую маску. Хотя, может, и не в уколах было дело.
        - Как же нет родни, - звонко расхохоталась Марина Ивановна, - вон, целый автобус из Нижних Пупырей, или откуда там ваш жених?
        - Это твой зять, между прочим, - напомнила Настасья, раздувая ноздри от бешенства, - а не наш жених.
        - Ваш, ваш, - утешила ее Марина Ивановна. - Я к нему никакого касательства не имею. Я вас вырастила, воспитала, дальше сами. Не надо на меня свои проблемы вешать. И кстати, мне кажется, ты все усложняешь. Вон Лиза не работает, такая-сякая, а мужика красивого отхватила, и свадьба у нее красивая - с каретами. Учись, Настя. Это всяко полезнее, чем желчь по организму гонять.
        С этими словами мама упорхнула к родне - производить впечатление и знакомиться. Марина Ивановна вообще любила произвести впечатление, ей это повышало жизненный тонус и самооценку.
        - М-да, - выдавила одуревшая от услышанного Даша. - Клево. Я под впечатлением.
        - А я уже привыкла, - устало пожала плечами Настя. - Может, она и права, надо жить проще и не пытаться решать чужие проблемы?
        - Ага. Но у тебя обстоятельства сложились так, что для того, чтобы не решать чужие проблемы, надо срочно свинтить от сестренки. Как у тебя со Славой? - Даша смотрела на нее с сочувствием, словно стеснялась своего вопроса.
        - У меня с ним все хорошо, но мы в этом блаженном «хорошо» уже второй месяц буксуем. Ни туда, ни сюда, - призналась Настя. - Я не знаю. Может, я слишком тороплюсь, но ты ж видишь, меня обстоятельства поджимают.
        Договорить они не успели.
        Прибыли затянутые в джинсовые доспехи жених с невестой, и всех позвали на регистрацию. Заунывная дама с внешностью учительницы литературы и тоской во взгляде декламировала стихи, громогласно вещала что-то напыщенное, нагонявшее жуткую непреодолимую зевоту и сон. Сашины гости продолжали тихий бубнеж, общая направленность которого была ясна - обсуждали странный наряд невесты. Лизины гости надували пузыри из жевачки, снимали на телефоны, возили пальцами по экранам смартфонов и обсуждали родню жениха. Свадьба - это такое замечательное мероприятие, на котором всегда найдется кого обсудить, тем более что это место встречи практически двух противоборствующих лагерей.
        Отцы у обоих молодых отсутствовали, маменьки сидели обнявшись и пуская слезу. Причем Марина Ивановна делала это красиво и продуманно, а Полина Федоровна трубно сморкалась в большой пестрый платок. Николай, разместившийся рядом с Дашей, играл желваками и тихо шипел ей на ухо, периодически злобно поглядывая на Настю.
        - Я тоже не в восторге, знаете ли, - не выдержала она, перевесившись через Дарью. - Но я же на вас так не зыркаю. Между прочим, вы своего братца ко мне сбагрили, а это нечестно.
        - Кто первый встал, того и тапки, - неожиданно белозубо улыбнулся Николай. - Не всем везет.
        Даша прыснула, а Настя захлебнулась негодованием. Вот как! Еще и этот над ней издевается!
        Хотя…
        Ведь прав. Кто первый родственника выпихнул в свободное плавание, тому и счастье. И ей тоже нужно бить ластами, уплывая от Лизаветы как можно дальше, пока ничего не случилось.
        Тем временем брачующиеся уже начали лобызаться под радостные вопли гостей, уставших сидеть и ждать гулянки.
        - Боже, какая неземная красота, - ахала Марина Ивановна, глядя на Лизавету, восседавшую в карете. - Вот почему у тебя мозгов не хватило сделать из своей свадьбы праздник?
        Она обличающе ткнула в Настасью холеным пальчиком с французским маникюром.
        Скрипнув зубами, Настя промолчала, демонстративно отвернувшись.
        - А где Толик? Не удивлюсь, если он сбежал от такой унылой пессимистки, - продолжала чирикать мама.
        - Я сама его выгнала, - вспылила Настя.
        - Ну, ясно, ясно, - понимающе кивнула Марина Ивановна, криво ухмыльнувшись. Разумеется, с Настей все было ясно.
        Настасья, яростно фыркнув, отошла в сторону, пытаясь размеренно считать до десяти. Проверенное средство не помогало.
        - И как вам сие мероприятие? - неожиданно любезно осведомился Николай. Кажется, если бы у него был какой-нибудь джентльменский котелок, он бы его приподнял.
        - Вы с какой целью интересуетесь? - мрачно бросила через плечо Настасья.
        - Да хочу узнать, кто дал денег на этот пир духа. Сестра ваша не производит впечатления платежеспособной, про брата моего я и так все знаю - точно не из его кармашка деньги. Так кто же?
        - Вот не надо со мной разговаривать таким тоном, - прорычала Настя. - Не я. Они кредит взяли.
        - Под что? - изумился Николай. - И кто им мог дать?
        - Не поверите! Я не интересовалась! Я хочу быть от этой темы как можно дальше. Если интересуетесь - спросите у них и займитесь возвращением этого кредита.
        - Да что-то не хочется, - вполне дружелюбно открестился от предложенной перспективы новый родственник. - Попали мы с вами. Хотя я-то не попал, Шура знает - ко мне ходить и канючить бесполезно. А вот у вас ситуация аховая.
        - Гляжу, вы мне сочувствуете? А знаете, я как раз сейчас срочно ищу мужа с жилплощадью, чтобы к нему свалить, - нагло заявила Настя. - Пока кредиторы не пришли.
        - Хорошая мысль, - поддержал ее Николай, торопливо откланявшись.
        - Чего это он от тебя так припустил? Нахамила? - Даша с любопытством посмотрела вслед беглецу.
        - Нет. Всего лишь намекнула, что совершенно свободна и ищу мужа, - ухмыльнулась Настя. - Видимо, я такая писаная красавица, что мужиков от одной мысли интима со мной сдувает.
        - От мыслей об интиме еще никого не сдувало, - поведала ей подруга. - А вот намек на замужество - это слишком жестко. Они этого боятся. Так, кстати, что со Славой? Не пора ему намекнуть?
        - Чтобы он так же слинял за горизонт? - недовольно буркнула Настя. - Сама ж говоришь - они этого боятся. И что мне делать? Ждать уже нет ни времени, ни возможности. Рожать пора, съезжать пора, а как-то все зыбко.
        - Ладно, забудь пока, давай веселиться, - махнула ладошкой Даша. - Кстати, надо напиться, иначе мы не переживем этот праздник. Я чувствую, что между вон тем розовогривым юношей и теткой в люрексе возникло фатальное недопонимание. Наверное, первая драка у них состоится прямо у ЗАГСа.
        Тетя Дуся, знакомая Насте еще по побывке, действительно наскакивала на Геру и что-то грозно втолковывала тщедушному оппоненту. Гера визгливо сопротивлялся, но силы были явно не равны.
        - Джаз у них будет в ресторане, вы слыхали? - возмущенно поведала им Дуся, когда распорядитель все же вывернулся из ее цепких лап. - Пусть нормальную музыку ищет, не хватало еще свадьбу испортить.
        Как выяснилось в ресторане, когда укатавшиеся от памятника к памятнику и изголодавшиеся гости наконец прибыли на финишную точку торжества, Лизавета выпендрилась по полной. Кареты - это была малая толика того, что она уготовила для собравшихся. Меню потрясало изысканностью, скудностью порций и несъедобностью с точки зрения деревенской части гостей. Капуста в грецких орехах, утка в апельсиновом соусе, мясной салат с вкраплениями неизвестных фруктов и овощей с макаронами - в общем, никакого оливье и колбасы.
        Программа тоже была выдающаяся. Без банальщины, но оттого какая-то скучная. Гости, которые не привыкли к свадьбам без нормального тамады и бега в мешках, от нечего делать напивались и организовывали свою анимацию. Так, вездесущая тетя Дуся сначала пустила по рядам ползунки с требованием складывать деньги за мальчика и за девочку, после чего, при активном пособничестве Шурика, была украдена невеста. Причем невеста шипела и отбивалась, называя это все быдлотрадициями, а жених требовал не бузить, поскольку нужно собрать с гостей деньги, пока они еще в состоянии найти в карманах кошельки. Все деньги, а также подаренные конверты Шурик сдавал маме, у которой с собой, совершенно случайно, как рояль в кустах, оказалась здоровенная торба с замочком.
        Праздник несся вперед на всех парах, как бульдозер, у которого отказали тормоза.
        Когда какой-то пузатый дядька объявил конкурс «Кто кого перепьет», так как без него и свадьба не свадьба, Настя с Дашей тихонько, не прощаясь, ушли.
        Ночью Настя плакала в подушку и репетировала длинные, пространные монологи, обращенные к Славе. Ей хотелось детей и замуж. Только теперь без свадьбы. Ну ее, одни траты. Главное - не как отметишь и что останется на памятных фото, а как потом будешь жить. Ведь часто бывает, что за роскошными, шедевральными фотографиями следуют довольно будничные придирки, мелкие ссоры, унылый быт и скоропалительный или длительный развод.

        Теплый и ласковый сентябрь как-то незаметно перетек в промозглый октябрь с голыми, зябкими деревьями, рваной серостью туч и растекшимися по асфальту кляксами луж.
        Глядя на всю эту тоску, Настасья медленно, но верно впадала в депрессию. Поговорить со Славой она так и не решилась, развод с Толиком тоже затянулся - бывший муж категорически игнорировал приглашения в суд, ничего не объясняя, а лишь обзываясь по телефону неприличными словами. Адвокат утешил, что все равно их разведут, просто придется подождать и помучиться. Насте казалось, что она и так всю жизнь мучается и чего-то ждет. Кофтун не любил, когда она грустила, поэтому с ним приходилось натужно веселиться. Именно натужно, потому что былая легкость из их отношений исчезла, уступив место навязчивой идее о замужестве. Вслух Настя ничего не говорила, но все как-то пыталась дать ему понять, что пора что-то менять. А Слава то ли не понимал ее намеков, то ли не хотел понимать.
        Да еще Лиза забеременела. Жизнь сестры и ее Шурика была бурной, скандальной и чрезвычайно яркой. К ним продолжали таскаться гости, превращая квартиру в проходной двор, ни про какой кредит разговоров не было, и судя по тому, что оба молодожена продолжали сидеть дома, на работу они не устроились.
        - А теперь я в положении, так что работать все равно не смогу. Вот так! - гордо заявила Лизавета Насте однажды за завтраком.
        Мало того что вопрос деторождения для Настасьи и так был больным, кроме острого укола зависти к сестре, у которой случилось такое счастье, она ощутила еще и исходящее от будущей мамаши чувство превосходства. И тон у нее был какой-то странный, словно она выиграла какой-то спор и теперь этим гордилась.
        Пока Настя пыталась осмыслить, почему новость о беременности была преподнесена таким тоном, Саша прояснил ситуацию:
        - Так что ты, Настя, теперь тетя! Вся ответственность на тебе. Ребенка-то не бросишь, как нас?
        - Чего? - Настя подавилась чаем и мучительно закашлялась. Догадки, одна страшнее другой, толпились в области темечка, пихаясь и путаясь. Нет, не могли же они думать…
        - Я не поняла! - гаркнула Настасья, прокашлявшись. - Ну-ка, выражайтесь яснее. Какая на мне ответственность? Это что, я Лизке ребенка сделала? Или я вас поженила насильно? Или что вообще?
        - Так работаешь-то у нас только ты, - простодушно поведал Шурик. - Деньги нужны. Лизе надо фрукты покупать, витамины…
        - Так и покупай, - сатанея от бешенства и уже все поняв, выдавила Настя, сжимая кулаки. Очень хотелось, чтобы хоть один кулак стал огромным, пудовым. И дать бы этим пудовым кулаком в сытую Сашину морду. Состояние аффекта медленно нарастало, как тяжелая, грозовая туча, наползающая на город.
        - На что? - возмутился Саша. - На нас кредит еще висит, забыла? Деньги-то закончились. Все!
        Сказано это было таким назидательным тоном, словно Настасья была неразумным дитем, а Шурик - умудренной опытом бабулей.
        - Меня это не касается, - отчеканила Настя, передумав допивать чай. Моментально собравшись и даже не накрасившись, она выскочила из квартиры, проигнорировав попытки будущих родителей обсудить столь животрепещущую финансовую тему.
        На работе она решительно затащила Кофтуна в кабинет и закрыла двери на ключ.
        - Ух ты! - обрадовался Слава, начав стягивать пиджак. - Неожиданно, но мне нравится. На работе мы еще…
        - Работа - святое, - некстати заявила Настя, заботливо натянув ему пиджак обратно на плечи. - Я не по этому вопросу.
        Все же мужчины удивительные существа. Сначала у них срабатывают рефлексы, а потом уже подключается мозг. Вернее, они его даже не всегда подключают, когда дело касается женщины. Они искренне уверены, что с дамами можно общаться в режиме автопилота. Все равно ничего путного любимая не скажет - так, бессмысленный стрекот о чем-то своем, девичьем.
        - Слава, я для тебя кто? - требовательно ткнула его пальчиком в галстук Настасья.
        - Любимая, самая-самая, - отрапортовал Вячеслав, на всякий случай пытаясь уловить реакцию. Судя по довольному кивку - он угадал. Женщина - это минное поле: шаг вправо, шаг влево - и вся жизнь вдребезги, а с ней и нервная система, и самооценка. Дамы умеют напоследок сказать что-нибудь такое, что потом то и дело будет проступать на поверхности памяти, как собачьи какашки на весенней клумбе.
        - Это да, - не стала спорить Настя. А чего спорить, раз она любимая? - Но я о другом. Что ты думаешь о нас с тобой?
        - Я о нас с тобой не думаю, - честно признался Кофтун, вогнав Настю в состояние ступора.
        - Как это? - опешила она. - Совсем?
        - Настенька, думают о проблемах, о неприятностях, о том, что заботит, а у нас все хорошо и позитивно, и думать не о чем, - торопливо пояснил Слава, поняв, что не так сформулировал. Женщины очень чутко реагируют на формулировки, как флюгер на дуновение ветра.
        - Ладно, я не так спросила, - покладисто мотнула головой Настасья. - Ты о будущем думаешь?
        - О глобальном?
        - Нет, Слава! О нашем совместном. Ну, дети там… - договорить у Насти не вышло.
        На лице любимого мужчины проступило такое неописуемое разочарование, что можно было уже заткнуться и тему не продолжать. В одно мгновение все стало ясно. И как же больно, как больно!
        - Настя, ты что такое говоришь? Что за бюргерские заморочки? Какие дети? Кухня, быт? Ты хочешь все испортить? Да я терпеть не могу детей. Это сопливые, капризные кульки, которые могут испоганить любой праздник, любой поход куда бы то ни было, - вдохновенно начал перечислять Вячеслав со знанием дела. То ли у него были какие-то внебрачные дети, то ли он просто серьезно занимался изучением вопроса. - Это чудовища, которые сосут из тебя силы, деньги, нервы, они визжат, топают ногами и категорически не понимают обращенной к ним речи. Они в любой момент могут тебя опозорить…
        - Ладно, забыли про детей, - цеплялась за последнюю соломинку Настя. - А просто семья? Ну мы даже не живем вместе. Я прихожу, как какая-то девка по вызову…
        - Настя, не надо так говорить! - Слава нахмурился и засопел, как разозленный еж. - Что за терминология! И зачем нам жить вместе? Вся прелесть в том, чтобы встречаться, получать удовольствие и быть независимыми друг от друга.
        Вот оно как! Он от нее независим! А она-то размечталась. Что уж говорить: Настя от своего Кофтуна была зависима. Он ей нужен, с ним хорошо, но хотелось быть еще более рядом, хотелось… Да какая разница, чего хотелось, если, оказывается, она это все себе придумала! Все красиво и продумано - они независимые друг от друга, самодостаточные люди.
        - То есть жениться ты на мне не собирался? - почти равнодушно уточнила Настасья. Хотя глупый вопрос - и так все ясно. Не собирался. Но не должно остаться никаких недомолвок, нужно выяснить все-все, чтобы потом не искать лазейки, не додумывать то, чего не было, не выискивать в словах скрытый смысл. Если рубить, то сразу. У нее уже не было времени на сантименты. Нет - значит нет.
        - Какая глупость! - теперь Слава уже беспокоился. И было непонятно, за свое холостое семейное положение он переживает или боится потерять удобную любовницу. Хотя какая Насте теперь разница?
        - Мне нужно замуж, и я хочу ребенка. Слава, ты, конечно, извини, но у меня нет времени на «просто отношения». Мне рожать надо, - вежливо пробормотала Настя, мучительно структурируя для себя правильную линию поведения. Внутри все колотилось и вибрировало. Насте казалось, что еще чуть-чуть, и она рухнет или разрыдается, или ее просто разорвет от фонтана эмоций. Но все это было никак нельзя допустить. Им со Славой вместе работать, поэтому нельзя расставаться… некрасиво. Точно, правильное слово. Нужно быть цивилизованными людьми.
        - Зачем ты все так усложняешь и портишь? - опечалился Вячеслав. - Что вдруг? Новый год скоро, а ты устраиваешь ерунду какую-то. Я хотел с тобой в Европу съездить…
        - Съезди с кем-нибудь другим, - пробормотала Настя, задом продвигаясь к выходу. - Давай останемся друзьями.
        С этими словами она выкатилась в приемную, чеканя шаг, прошла мимо напряженно замершей Раечки и направилась на рабочее место.

        - Ну и хрен с ним, - в сотый раз повторяла Дарья, наливая подруге ликер. - Я тебя в Интернете с нормальным познакомлю, у которого прямым текстом написано, что он хочет жениться и детей. А то давай сходишь ко мне на корпоратив. У меня есть приличные сотрудники. И плюс в том, что у меня есть доступ к их личным делам, да я и так все про них знаю. Хочешь?
        - М-м-м, - вяло крутила головой Настасья, то ли соглашаясь, то ли категорически возражая.
        - И то верно, - тут же поддерживала ее мычание Дарья. - Пей, я тебе в гостиной постелю. Ничего, прорвемся!

        Когда идешь по улице, кажется, что мужиков - пруд пруди. Это как в магазине. Пока юбка не нужна, создается ощущение, что там этих юбок на любой вкус и размер, а когда наступает момент покупки, вдруг оказывается, что много, но все не то. Мужчин по статистике тоже довольно много. И холостые есть, да вот не все годятся для совместной жизни. Более того, для счастья нужен только один, который, как какая-нибудь юбка, завалился где-то на складе за лавку - и найти его в широкой продаже шансов нет.

        Новый год приближался, а встретить его было все так же не с кем.
        - Такое чувство, что жизнь кончилась, - вздыхала Настя, снова вися на телефоне с Дарьей. Она пила вечерний йогурт и тоскливо смотрела на мокрые снежные хлопья, налипавшие на стекло. - Я уже до чего дошла, что прикидываю, не вернуть ли Толика. То есть, конечно, ни за что не верну, но одно то, что эта дикая мысль всплывает, уже пугает. Безысходность какая-то. Все к празднику готовятся, суетятся, а я как ворона среди канареек - только каркаю и вся в черном.
        - Зато здоровая, - добавляла позитива Даша. - Ты ищи в наших минусах плюсы. Я к родителям поеду на праздники, хочешь со мной? На санях покатаемся с лошадками, елку нарядим настоящую. Как у бизнесменов - экстрим-тур в глубинку. Зато будет что вспомнить.
        - Дашка, я хочу с мужиком и в ресторане, - вздохнув, призналась Настасья. - Кстати, мой Кофтун нашел себе новую девицу. Раечка теперь мне жалуется, видимо, причислила меня к подругам по несчастью. А я даже рада, что так вышло. В смысле, не рада, конечно, но лучше раньше, чем позже. Я родить хочу. Замуж уже без шансов, а родить еще можно. Надо какого-нибудь приличного производителя с хорошими генами найти. У тебя нет на примете?
        - Нет, - прыснула Даша. - Но если будет, я тебе непременно дам адресочек. Только ты учти - ребенок должен быть зачат в любви, иначе…
        - Мне не до любви, не видишь, что ли, - буркнула Настя. - Какая любовь в моем почтенном возрасте? С беременностью бы не опоздать. Не надо мне тут свои теории выдвигать, я в курсе, как ты к этому относишься, а у меня навязчивая идея. В жизни должен быть смысл. И кроме ребенка, я другого смысла не вижу. Вряд ли я уже встречу принца, надо смотреть правде в глаза. Ушел мой паровоз, пукнув на прощанье облаком дыма.
        Разговор, как обычно, закончился ничем. Они посетовали на отсутствие женского счастья и распрощались.
        По коридору прошуршала Лизавета. Она некоторое время постояла в дверном проеме, после чего ввалилась в кухню и села рядом с Настей.
        - Чего? - недовольно нахмурилась Настасья.
        - Шурика не видела? - неожиданно спросила сестра.
        - Я? Твоего Шурика? А разве он не дрыхнет в вашей комнате?
        - Нет его, ушел куда-то еще в несусветную рань, - помотала головой Лиза.
        - Ну, ушел - вернется. Может, пьет с друзьями. Или работу ищет. - Настя пожала плечами. Обсуждать Шурика абсолютно не хотелось. После того как она прикинула все варианты с кредитами и ипотекой для себя лично - а как еще разменять эту квартиру? - сестра с мужем раздражали ее необычайно. И причина этому имелась вполне банальная: шансов на разъезд не было. А это означало, что они прикованы друг к другу, как сиамские близнецы. И даже если Настя как-то исхитрится и тоже родит, то кроме склок на кухне и дележа санузла ничего хорошего их не ждало - коммуналка есть коммуналка.
        Но Шурик не вернулся. Ни в этот день, ни на следующий. Его мобильный телефон был вне зоны действия сети, и Лизавета начала горестно выть, как плакальщица на похоронах. Как Настя ни пыталась спихнуть на сестру почетную миссию по поиску мужа, ничего у нее не вышло. Сестрица причитала, что она беременна, что вот-вот родит, хотя на ее тощем пузе даже малейшей выпуклости не появилось, и что умрет прямо у дверей полиции.
        В полицию Настя ее все же потащила. После того как обзвонила морги, больницы и всякие службы регистрации несчастных случаев.
        - Я ж не могу писать заявление о его пропаже, дурья ты башка! - втолковывала она Лизе. - Кто я ему? А ты - жена, ты и пиши.
        Молоденький лейтенантик, мучительно закатывавший глаза и ни в какую не желавший принимать от них бумагу, с ходу предложил массу вариантов, лишь бы отвязаться от настойчивых девиц:
        - Да загулял ваш муж, барышня! У нас таких десятки, что ж, всех искать, что ли? А на рыбалку он не ходит? А то, может, потонул. Или запил где, а запои, знаете ли, месяцами могут длиться, пока до белой горячки человек не упьется…
        - Мой Шурик не пьет и не гуляет, - перестав хныкать и строить из себя нежную фиалку, гаркнула Лиза. - Ищите его быстро!
        - Да непременно, - вздохнул полицейский, обстоятельно подвинув к себе книгу записей и начав регистрировать заявление. - Вот прям сейчас и начнем. А вы идите домой, если что, вам позвонят.
        - Как это идите? - иерихонской трубой завопила Лизавета. - А… это… допросить меня?
        - А что, вы его кокнули, супруга-то? - простодушно поинтересовался лейтенант.
        - Нет! - опешила Лаза.
        - Ну и хорошо. Идите тогда, чего вас допрашивать.
        - Лизка, пошли, - потянула ее к выходу Настя. Ей, как и стражу порядка, было абсолютно ясно, что безголовый Шурик жив-здоров и просто где-то шляется. И еще неизвестно, вернется ли. Все же дома кредит и беременная жена. И вот если он не вернется, то это будет лично ее, Настина, трагедия, потому что кроме Лизаветы у нее на руках будет еще и их ребенок, а также кредит…
        - Надо Николая искать. - Ужас от маячивших перспектив простимулировал работу мозга, и Настасья вдруг вспомнила, что у Саши есть родня. Даже если они ничего про него и не знают, то хотя бы их можно будет привлечь к грядущим заботам. Не одной же ей это счастье разгребать.
        Вечером к ним примчалась Даша. Пока Настя тщетно названивала по телефонам из Сашиной записной книжки, Дарья затребовала у Лизы все документы на кредит. Через час ситуация представлялась уже вовсе катастрофической.
        Из знакомых про Сашу никто не знал, телефон Николая был недоступен, а кредит оформлен исключительно на Лизавету, которая категорически не понимала, почему это так важно.
        - Вы все только о деньгах, а тут человек пропал, черствые вы курицы, - голосила она, пытаясь заплакать. Плакать почему-то не получалось, слезы не выдавливались.
        - Мы-то черствые, - заорала на нее Дарья, - а ты просто курица! Нету твоего Саши! Кто твоего ребенка растить будет? Кто кредит будет отдавать? Идиотка!
        Вероятно, у некоторых людей, которые берут кредиты, какой-то участок мозга атрофирован, именно поэтому они сосредотачиваются только на действии «взять», а функция «отдать» проходит мимо их сознания. И именно поэтому они страшно возмущаются, когда кредиторы начинают требовать возврата денег. Похоже, Лиза была из таких.
        - А тебе-то что? Это наше семейное дело, ясно? - взвизгнула Лиза. - И вообще, я беременная, перестаньте меня нервировать!
        - Не-не-не, - запротестовала Настя. - Что значит «наше семейное дело»? У тебя с Сашей своя семья, меня попрошу в это не мешать. Я кредитов не брала, о последствиях предупреждала. Давай включай мозги, ищи мужа, и решайте свои дела с ним, а не со мной. Гос-с-с-с-споди, как же ты мне надоела!
        - Ты мне тоже, - не осталась в долгу сестра. - Ты так говоришь, потому что завидуешь мне! Потому что я красивее, моложе, у меня есть муж и будет ребенок!
        - Во, Настя, а ты еще какими-то муками совести терзаешься, - ухмыльнулась Даша. - Вишь, какое у человека счастье. Завидуй молча и желательно на расстоянии, чтобы в тебя этим счастьем не срикошетило.
        Наверное, они бы там подрались с неадекватной Лизой, но тут позвонил Николай, отчасти решивший несколько вопросов, а отчасти усугубивший весь ужас ситуации.
        - Так они с Лизой на Гоа улетели, - поделился Коля информацией. - Сашка давно собирался. Они и билеты купили, и даже с кем-то там договорились. Так что радуйтесь, с глаз долой - из сердца вон.
        - К сожалению, Лиза осталась, - мрачно оповестила его Настя. - Так что не знаю, с кем он там у вас улетел, но сестрицу он оставил мне. Вместе с беременностью и кредитом.
        Николай издал невнятный вопль, затихнув на некоторое время.
        - Эй, вы еще тут? - Насте надоело слушать тишину, и она решила подтолкнуть родственника к конструктивному диалогу. - Давайте обсудим, что делать? Все же ребенок общий.
        Вообще-то, она бы не удивилась, если бы Николай быстро попрощался, перепоручив проблему ей. Такое поведение было бы, конечно, ужасно непорядочным, но зато сильно облегчило бы ему дальнейшую жизнь. Настасья вообще в последнее время пришла к выводу, что сильно интеллигентные и порядочные люди чрезвычайно обременяют себя и создают себе проблемы на ровном месте, мучительно их решая.
        Николай оказался из совестливых и порядочных. Он оставил кучу телефонов для связи, продиктовал свой домашний адрес, обещал помочь с ребенком, после чего пришлось дать ему Дашу, с которой он начал обсуждать какие-то выплаты и суммы по кредиту.
        - А он, оказывается, тоже экономист, - довольно улыбнулась Дарья. - Толковый такой. И человек неплохой, что удивительно при таком братце. Помогать обещал.
        - Обещать все они мастаки, - проворчала Настя. - Лучше б он пострадавшую к себе на прокорм взял, а то мне личную жизнь не устроить, даже пригласить некуда.
        - Можно подумать, - процедила Лизавета, - что тебе есть кого приглашать. Ха-ха-ха!
        - Ты вообще молчи! - взвилась Настя. - Принесла в подоле от придурка, кредит на себя оформила! Сидит тут теперь, ногой качает, глазами хлопает! Я вот сейчас вещи соберу и к Дашке уеду жить! Посмотрю, сколько ты протянешь!
        - Не уедешь, - нагло заявила сестра. - Совесть не позволит.
        - А жаль, - задумчиво глядя на нее, протянула Даша. - Я б тебя, Настя, насильно увезла, чтобы эксперимент провести. Мне почему-то кажется, что они и без тебя все как-нибудь решили бы. Но ты же рядом, так почему бы не делегировать обязанности. Да, Лизочка?
        - Да, Дашенька, - ехидно подтвердила Лиза. Судя по ее безмятежной мордашке, новость о том, что муж свинтил на Гоа без нее, Лизавету как-то не особо сильно тронула.
        - Какая-то удивительная эмоциональная тупость, - прошептала Даша, когда Настасья ее провожала в коридоре. - Я думала, она в истерике будет биться. Она у тебя, кстати, башкой в детстве не ударялась? Такое чувство, что твоя сестрица вообще не врубилась, что случилось и чем это все может закончиться.
        - Не шепчитесь там, я не глухая! - крикнула из комнаты обсуждаемая. - Я себе другого мужика найду. Сейчас и начну. Пока пуза-то не видно.
        - Вот оно, молодое поколение, - ухмыльнулась Даша. - А мы все «любовь, любовь…» С глаз долой - из сердца вон, и нервные клетки целы, и ни седины, ни морщинок. Гладкий лоб, гладкий мозг. Кстати, Настенька, не строй тут рожи. Я б на твоем месте приложила максимум усилий для того, чтобы эта курица еще кого-нибудь себе нашла, причем срочно. Хоть будет на кого кредит повесить.
        - Так она ж не в разводе! Я ее юридически никуда пристроить не смогу!
        - Это да, - сокрушенно кивнула подруга. - Но ты особо не вникай, а наоборот, займись собой. Дотянула - сама виновата. Ищи мужика и беги отсюда.
        - Мне очень хочется сдохнуть! - с чувством выпалила Настя. - Вот перееду на кладбище, там тихо, цветочки, птички и никаких проблем. И главное, Лизка ко мне туда точно таскаться не будет.
        - Какое кладбище? - всплеснула руками Дарья. - Да мы тебе еще жениха найдем.
        - Да, я так и вижу. Сидит мой принц, читает объявление, мол, тетка последней свежести, тридцать пять лет, хочет замуж и родить. Он такой сразу «ах, какое счастье», на лошадь вскочил и поскакал ко мне по сугробам. Ага, щаз-з-з! - раздраженно проворчала Настя.
        - Неправильно структурируешь мысль, - со вкусом выговорила Дарья. - Не тетка, а девушка, не последней свежести, а в расцвете сил. И не тридцать пять лет, а тридцать лет и шестьдесят восемь месяцев! Это в корне меняет дело!
        Настя расхохоталась так, что едва не завалила вешалку, вцепившись от смеха в свою крутку и согнувшись пополам.
        - Не ржи. Надо правильно складывать слова, тогда все получится, - погрозила ей пальцем Даша и вымелась на лестницу. - Прощевайте, девушки. И не подеритесь тут.
        - Противная она такая, - сморщила носик Лизавета. - Много о себе думает, высоко ценит, а ценить-то нечего.
        - Ну, ты-то у нас эксперт, - ощетинилась Настасья. - Сбрызни в свою комнату. И давай думай, как жить будешь. На меня не рассчитывай. У меня совесть сегодня в транспорте стырили, я теперь черствая, как позавчерашний батон.
        Нечленораздельно пробормотав что-то едкое, Лиза продефилировала к себе.
        За кем осталось поле боя, было не совсем понятно.

        Наверное, мало захотеть изменить себя и, как следствие, свою жизнь. Надо еще суметь это сделать. И зачастую успех зависит не только от желания, но и от везения. Но в любом случае надо барахтаться и что-то делать.
        С этих мыслей началась очередная судьбоносная для Насти ночь. К утру она твердо решила сменить место работы, чтобы Слава не маячил все время перед глазами, тем более что и платили там не очень. Конечно, можно пережить многое, но когда расстаешься с мужчиной, который был коллегой по офису, то приходится расставаться и с работой. Об этом следует помнить всем, кто очертя голову бросается в служебный роман.
        Она не хорохорилась, не совершала над собой титанического усилия - наоборот, это решение словно разбило камень, стоявший на пути потока, и река жизни, весело журча и булькая прохладными пузырями, устремилась вперед, обдавая Настасью бодрящей свежестью. Минусы и плюсы посыпались дождем, уравновешивая друг друга.
        Когда Анастасия Дорохова, отработав положенные две недели, вышла на новогодний, сверкающий гирляндами проспект с трудовой книжкой в сумочке, ее окатило легким, каким-то веселым ужасом. Безработная, без особых сбережений, без семьи, даже Новый год встретить не с кем! Но сразу вспомнились Дашины слова: делай что должно, и будь что будет. Конечно, первой это сказала вовсе не Дарья, но повторять эту фразу любила именно она.
        Действительно, живут же люди, и как-то все у них образовывается само собой. Все равно против судьбы не попрешь.
        Дома ее ждала таинственная и торжественная Лизавета.
        - Что еще? - устало спросила Настя. С такими физиономиями обычно родителей встречают дети, только что расписавшие стены в спальне акварелью и считающие, что это офигительный сюрприз. Почему-то вспомнилось, что и Новый год, скорее всего, придется встречать с сестрой, а как встретишь, так и проведешь… Тьфу ты!
        - Я ходила становиться на учет. По беременности. - Лиза выдавала информацию порциями, интригующе поблескивая глазами из-под рыжей челки.
        - Только не говори, что у нас двойня. - Настя схватилась за сердце и прорычала: - Давай не тяни! Что еще случилось?
        - Оказывается, я ошиблась. Я не беременна, - выпалила Лиза. - Ты рада?
        - Ну, рада, - осторожно промямлила Настасья, все еще не осознавая, что ей только что сказали. Как это так? Получается, Елизавета придурковата до такой степени, что даже не в состоянии разобраться в элементарных вещах. - То есть никакого младенца не будет?
        - Не будет! Это у меня что-то гормональное было. Но Сашке я скажу, что из-за него был выкидыш, пусть волосы на себе рвет, гад! И вообще, я поняла, что еще не нагулялась, хочу пожить для себя…
        - Угу. А то до сих пор ты не для себя жила, - помотала головой Настя. - В общем, отлично. Раз ты не беременна, ты можешь пойти на работу!
        - Ну что ты сразу! - оскорбилась Лизавета. - У меня стресс, между прочим! Я ребенка потеряла!
        - Стоп. Я не Шурик, не надо на мне репетировать эту чушь, - замахала руками Настя. - Все, Лиза. Тебе не плохо, ты не будущая мать, так что давай ищи себе работу и корми себя сама. Тем более что на тебе кредит.
        - Я сейчас не могу. Я решила, что мне надо замуж, - строго заявила Лиза и для пущей убедительности даже зачем-то поводила пальцем перед носом опешившей сестры. - Поэтому я займусь поиском мужа.
        - Так ты сначала первого своего мужа найди, бестолочь! Для того чтобы снова проехаться на карете, хорошо бы развестись и разобраться с долгами за предыдущую свадьбу, - напомнила Настя.
        - Тебя забыла спросить, - гордо подвела итог беседе Лизавета.
        Еще бы она кого-то спрашивала. Сестрица была сама себе голова и Дом Советов. Поэтому Настасье можно было вскорости ожидать нового Шурика на своих квадратных метрах. Вот ведь чучело!
        Настя обреченно вздохнула и начала раздеваться. У нее теперь тоже была масса времени. Может, ей тоже искать не работу, а мужа? Она-то уже без пяти минут свободная. До завершения процедуры развода с Толиком осталось только одно судебное заседание, и уже не важно, придет Толя на него или нет.
        - Кстати, - крикнула в глубину квартиры Настя. - Я уволилась, так что на меня не рассчитывай, сестренка!
        Ответа не последовало.
        - Ну и ладно, мое дело предупредить, - пожала плечами Настасья.

        Новый год Настя встретила отвратительно. Лиза ускакала на очередное свидание, Даша уехала, поэтому она в одиночестве пила шампанское и смотрела по телевизору всякий ужас. Видимо, настроение у нее было не настолько праздничным, чтобы что-то из увиденного могло ее развеселить. Натужные шутки на грани пошлости, некоторые даже за гранью, какие-то новые звезды, большинство из которых Настя видела впервые в жизни и даже не понимала, почему они, собственно, звезды-то? На улице грохотали фейерверки, а на душе было пусто и уныло. Звонили какие-то знакомые, поздравляли, и Настя начала жалеть, что ни к кому не напросилась на праздник, однако сейчас было уже поздно что-то менять. Слава не позвонил, хотя она и не ждала. Или ждала? Не важно. Не позвонил, и точка! Толик тоже. Зато позвонила маменька. Она была весела, хохотала через каждое слово, на заднем фоне кричали какие-то люди - мама явно встречала праздник в компании. Вот так. Надо уметь организовывать свою жизнь. Похоже, Настя не умела.

        Новогодние праздники проползли ленивой гусеницей, сожрав время и не оставив никаких приятных воспоминаний. Когда они закончились, Настя вздохнула с облегчением и начала искать работу. Но работа - это вам не сыроежка в лесу. Вроде вакансий море, а при ближайшем рассмотрении все они какие-то неинтересные - то Настя не подходит, то платят мало, то шеф намекает на интим прямо на собеседовании, причем без гарантий трудоустройства.
        - Ой, Дорохова, ты пессимистка, - ругалась по телефону Даша. - Ты радуйся, что, во-первых, тебе еще предлагают интим, а во-вторых, что пусть на фиговенькую зарплату, но куда-то устроиться можно. Это всяко лучше, чем если бы вакансий не было вовсе. И чем тебе плох интим?
        - Мне беременеть надо, - напомнила Настя. - А предлагальщики, знаешь ли, сильно трухлявые попадаются. Других я не интересую.
        - Ну и ладно. Все правильно, ищи дальше. Это знаки судьбы. Получается, что твоя работа ждет тебя где-то в другом месте. Кто ищет - тот найдет, - убежденно рапортовала Дарья.
        Ее оптимизм на ситуацию никак не влиял. Со знакомствами в Сети тоже как-то не клеилось. Вероятно, Настя была уже сильно «в возрасте», так как на ее анкету откликались какие-то потасканные и побитые жизнью экземпляры. А единственный приличный мужчина оказался распространителем косметики, которую и начал втюхивать Настасье прямо в переписке, не дождавшись первого свидания.
        Зато у Лизы жизнь бурлила, как кипяток в походном котелке. Она все время бегала с кем-то знакомиться, куда-то ходила с новыми кавалерами и рылась в них, как придирчивая хозяйка в помидорах, бракуя все неидеальные экземпляры. Но однажды ее марафон дал сбой.
        Когда задумчивая Настя пришла с очередного собеседования, где ей предложили работать сдельно и за смешные деньги, зеленая Лизавета выползла в коридор и жалобно проныла:
        - Настька, я сушами отравилась!
        - Съешь таблетку, - равнодушно предложила черствая сестра, думая о том, а не стоит ли опустить зарплатную планку - возможно, нужно сначала себя зарекомендовать, а потом просить прибавки?
        - Да я съела. Не об этом речь. Мне нужна твоя помощь! - Лиза умоляюще свела бровки домиком.
        - Да она тебе все время нужна, - огрызнулась Настя. - Что опять?
        - У меня свидание срывается! - взмолилась Лиза. - Сходи вместо меня! Там мужик шикарный!
        - Совсем обалдела? - Настя покрутила пальцем у виска. - Да у тебя этих свиданий по несколько в день, ничего страшного, если один раз сорвется.
        - Ты не понимаешь! - взвизгнула Лизавета. - Я его две недели окучивала. Он реально крутой! Может, это моя судьба! Его нельзя упустить. Ой!
        Тут Лиза, не договорив, внезапно сорвалась с места и убежала в туалет.
        - Да уж, - одурело покачала головой Настасья. - С крутым-то тебе точно не судьба. Суши она ела. На какие шиши, интересно?
        - Меня мужчины кормят! В ресторанах! - проорала сестра из глубины квартиры.
        Когда Настя села за ноутбук, Лизавета снова заползла в комнату, со стоном плюхнулась на диван и начала нудить:
        - Ну, Настенька! Ну, золотце! Сходи к нему!
        - Ты серьезно? - Настя чуть со стула не упала. - Я думала, ты шутишь! Как ты себе это представляешь-то?
        - Ну, придешь, скажешь, что я заболела, боюсь его заразить, поэтому прислала тебя. Ты - моя сестра, ты можешь ему все обо мне рассказать! Только имей в виду, что я ему в переписке стихи всякие писала, врала, что интересуюсь поэзией и живописью и сама сочиняю.
        - Да уж, - гаркнула Настя. - Ты у нас та еще сочинительница! Совсем сдурела! Не пойду я ни к какому мужику! Делать мне нечего!
        - Конечно, нечего, - нагло перебила ее сестрица. - Тебя же все равно никто не приглашает, так хоть к моему сходишь, в ресторане поужинаешь, как все нормальные женщины!
        Они еще долго орали друг на друга, спорили, но как и следовало ожидать, Лизавета снова победила. Решающим стал ее аргумент, выданный уже как последняя надежда:
        - Заодно оценишь его авансом. А то вдруг мне он нравится, а тебе - нет. Приведу его сюда, а ты его, как Шурика, невзлюбишь! Я-то в людях плохо разбираюсь, а ты умная и проницательная, как рентген!
        Лестью Настю было не купить, а вот опасение получить дома второго Сашу сыграло свою роль. Лучше уж по возможности отсеивать негодных кавалеров на подходе, поскольку, как показал опыт, на стадии вселения в квартиру они уже не отсеиваются.
        Обрадованная Елизавета пощелкала мышкой и предъявила Насте фото удивительно приятного мужчины. Даже можно сказать - красавчика. Уму непостижимо, как сестра, не имея ни фигуры, ни ума, ни вообще каких-либо выдающихся достоинств, умудрялась знакомиться с такими экземплярами! Или все же у нее были какие-то скрытые достоинства, о которых Настя не догадывалась? Хотя эксперимент с Шуриком показал, что разборчивость - не самая сильная Лизаветина сторона.
        Под напутственный вопль: «Расскажи ему, какая я классная!» - Настя ушла в неизвестность. На свиданиях, пусть даже и не ей назначенных, она не была лет сто. Волнения добавлял и тот факт, что кавалер был не в курсе подмены и мог сильно обидеться. Но самым ужасным было то, что Настя забыла спросить, как его зовут. Сестра пользовалась исключительно термином «мужик», его анкета на сайте знакомств шла под каким-то ником, Лизавета трубку не брала, поэтому получалось, что придется знакомиться заново, чувствуя себя полной дурой.
        «Красавчика» она увидела сразу. В жизни он выглядел чуть старше, чем на фото. Лицо у него было усталое, но настолько располагающее, что Настя остро пожалела, что он ждет не ее, а Лизку. Даже не общаясь, уже можно было с уверенностью сказать, что никакой это не «Шурик номер два», а интеллигентный, приличный мужчина, крепко стоящий на ногах.
        Конечно, он удивился.
        Разумеется, он никак не мог понять сбивчивых объяснений, которые, мучительно краснея, бормотала Настя.
        Но… он улыбнулся и сказал, что ему приятно познакомиться.
        И тут Настя поняла, что жизнь кончена. Она влюбилась. В мужчину, который ждал не ее.
        Его звали Богдан. Он все спрашивал и спрашивал про Лизу, и Настя, которой про сестру было совершенно нечего рассказать, кроме того, что она безмозглая иждивенка, ненавидя себя за издержки воспитания, красиво врала, обвешивая Лизку несуществующими достоинствами. Не пользоваться же ситуацией и не переманивать Богдана! Это было бы непорядочно.
        Поэтому Лизавета оказалась рафинированной, остроумной и жизнерадостной. Кроме того, Настя брякнула, что сестрица - талантливый фотограф и у нее даже была персональная выставка (да-да, в соседней школе, директору тогда пришлось заплатить за эту профанацию, зато Лиза получила полное право говорить, что она «выставляется»!).
        - Я и не сомневался. Она такие письма пишет! Это удивительно, я смотрю на вас и понимаю, что познакомился с изумительными девушками. Знаете, я ведь не верил в возможности сетевых знакомств, мне это казалось чем-то несерьезным, даже неприличным. Я так рад, что все же решился. Мне первый раз так хорошо и спокойно с женщиной. Давайте дружить! - воодушевленно предложил Богдан.
        И Настя пугливо кивнула. Дружить с мужчиной, с которым хочется спать, - это то еще испытание. И если у него ничего не получится с Лизкой, то вдруг… Ну, мало ли, ведь в жизни все бывает!
        Ни в какой ресторан он Настю не повел. Это было бы пошло. Оказывается, у Богдана были куплены билеты на оперу.
        - Я, честно говоря, балет больше люблю, - честно признался он, простодушно улыбаясь детской, белозубой улыбкой. - Но сегодня были только билеты на оперу. Вы как?
        - Ой, я просто счастлива, - поспешно уверила его Настя, которая к опере тоже была слегка равнодушна. Хотя, может, и не равнодушна, но последняя опера, которую она видела, «Волк и семеро козлят», была так себе. Да и случилось это в далеком детстве. Она тогда хотела писать и мороженого, но надо было сидеть, терпеть и смотреть на сцену. Это единственное яркое воспоминание и наложило отпечаток на ее отношение к операм вообще.
        «Взрослая» постановка потрясла Настю до глубины души. Она так давно не была в театре, что, возможно, отстала от жизни. Но признаться в этом Богдану было стыдно, поэтому она терпеливо сидела и смотрела на странное действо.
        Сначала на сцену выехала девица на велосипеде, потом там началась суета: ходила толстоногая дама с телефоном, волоча провод, бегал король в короне набок, причем в руках у него была пестрая рекламная газетка. Дальше началось нечто и вовсе несусветное, не говоря уже о том, что зрители сидели вокруг сцены, как в цирке.
        - Скажите честно, - неожиданно спросил ее в антракте Богдан. - Только я хочу знать правду. О чем вы сейчас думаете?
        Настасья, которая как раз в данный момент переживала, что не стать ей театралкой, а значит - неинтеллигентная она баба, не пара такому красавцу в костюме, честно выпалила:
        - Я Ильфа и Петрова вспомнила. Помните, у них там была авангардная постановка «Женитьбы», кажется, с кружками Эсмарха и хождением по канату. Вот почему-то навеяло…
        Богдан расхохотался, после чего порывисто приобнял Настю, прошептав ей прямо в ухо:
        - Вы представляете, я думал о том же самом. Если бы еще и верблюд вышел, я бы, наверное, начал рыдать от смеха. И ведь это не Ильф и Петров и не театр Колумба! Слушайте, а хотите уйдем?
        - Нет, - испугалась Настя. Ей так хотелось, чтобы это свидание длилось долго, что она готова была потерпеть.

        - Ну, как? - встретила ее в коридоре Лизавета.
        - В опере были. - Настя без сил плюхнулась на пуфик в коридоре и стащила с ног сапоги.
        - Фу-у-у-у-у-у, - сморщилась сестрица. - Скукота. Что ты про меня рассказывала?
        - Да только хорошее, даже врала, - призналась Настя. - Только знаешь, Лиз, вы с ним слишком разные. Он тебе не подойдет.
        - А кому подойдет, тебе, что ли? - подозрительно прищурилась Лиза. - Сама разберусь.
        - Разберись, - пожала плечами Настя. Было как-то горько и грустно. У нее не было никаких контактов Богдана. И даже если сестрица с ним расстанется, то самой Насте ничего не светит. Вряд ли новый знакомый попросит у Лизаветы дать телефон сестры.

        Утром она пошла на очередное собеседование. Деньги в кубышке стремительно таяли, надо было выходить на любую работу - не до капризов. Настя загадала, что если все будет даже с натягом терпимо, она согласится. Ну, если она подойдет, конечно. Все же фирма была немецкая - стало быть, серьезная.
        В том, что шансов устроиться мало, она убедилась, увидев толпу соискателей в маленьком холле у отдела кадров.
        - Такое ощущение, что это кастинг на проект «Стань звездой», - проворчала Настя, когда ее наконец вызвали. В переговорный зал соискателей загоняли группками, как на рентген. Одни заполняли анкеты, другие общались с психологом, третьи, высунув от усердия язык, заполняли тесты.
        Конечно, Насте и раньше подсовывали эти псевдобумажки, призванные раскрыть ее подноготную, она даже посмотрела в Интернете, как их правильно заполнять, чтобы повысить свои шансы, но тут психолог оказался и вовсе новатором. Его вопросы потрясали воображение и вызывали смутные подозрения о специфике трудовых обязанностей. Назовите животное, с которым вы ассоциируете себя на работе. Часто ли вы видите на себе или окружающих насекомых? Как вы относитесь к тому, чтобы работать голой? На этом вопросе Настасья негодующе фыркнула и сказала, что, похоже, ошиблась адресом.
        - Нет-нет, - радостно улыбнулся худосочный очкарик, пошуршав ее тестами. - Вы как раз по адресу. Сейчас я отведу вас к начальнику подразделения на финальный этап собеседования. Пока могу вас поздравить, все отлично.
        Не успела Настя обрадоваться такому повороту событий, как неожиданно выяснилось, что к начальнику таких соискателей целый коридор. Собеседование начало напоминать добычу справки у участкового терапевта - куча враждебно настроенного народа и неизвестность в итоге.
        Настя терялась в догадках, как неизвестный начальник сможет выбрать из незнакомых женщин, сидящих в коридоре, лучшую. После отсева остались самые приличные, то есть получение места у немцев стало теперь совершеннейшей лотереей. А в лотерею Насте всегда не везло. Даже в юности она больше рубля или банки сгущенки никогда не выигрывала.
        Но в жизни никогда нельзя отчаиваться. Иногда выход находится из самых безнадежных ситуаций. Ведь выигрывают же люди миллионы! Хотя не факт, что это впоследствии приносит им радость, но это уже другой вопрос.

        - Следующий, - объявила дородная женщина в вязаном жакете, вышедшая из кабинета. Она аккуратно прикрыла за собой дверь и тяжело пошла по коридору, жизнерадостно насвистывая. Вероятно, ее итоги беседы удовлетворили. Следующей была Настя, решившая уже все кроссворды и сканворды из тонкой книжечки, случайно оказавшейся в сумке. Она так устала от ожидания, что даже само собеседование ее уже не страшило. Будь что будет.
        Если бы в кабинете за столом восседал какой-нибудь гамадрил или даже лошадь, она бы удивилась меньше.
        Тихо ахнув, Настасья во все глаза уставилась на Богдана, который сначала ее не узнал, а потом вдруг радостно вскочил, едва не уронив кресло, и радостно заорал:
        - А чего ты на общих основаниях? Надо было позвонить мне, мы бы всю эту кашу и не затевали! Я так устал теток смотреть, чувствую себя идиотом! Привет! Страшно рад!
        - Да я не знала… - пролепетала сбитая с толку Настя. - А ты что, работаешь здесь? Надо же…
        - Слушай, как я рад, честно! Отлично, будем вместе трудиться. - Богдан, видимо, был счастлив остановиться хоть на какой-то кандидатуре, именно этим и объяснялся его неподдельный восторг.
        Настя не знала, радоваться или пугаться. В голове как-то сразу все перепуталось: каша из радости, страха, издержек воспитания, опасений, неуверенности… Это шанс? Или нет? Воспользоваться? Нет, так нельзя…

        - Боже, что за неуместный мандраж! - завопила Дарья, когда Настя поделилась с ней ошеломительной новостью. - Дорохова, ты и в хорошем умудряешься найти плохое! Да даже мне по твоим рассказам ясно, что у Лизки нет никаких шансов. Достаточно твоей сестрице прийти на первую встречу и открыть рот. И все. Сразу станет ясно, кто ему нужен. Лизавета пойдет в сад! А ты подхватишь упавшее знамя и сможешь им махать в свое удовольствие. Да-да-да, они разные, а вы с этим Богданом - родственные души. И вообще! Того, что ты влюбилась, вполне достаточно для начала борьбы за счастье. В любви все средства хороши. Я ясно излагаю?
        - Не очень. Мне не нравится, что я пытаюсь построить свое счастье на Лизкиной беде, - глубокомысленно изрекла Настя.
        - Да твоя Лизка - сама беда ходячая. Хватит уже со всеми раскланиваться и приседать. Даже интеллигентность хороша в меру. Не позволяй людям садиться тебе на голову. Я тебе больше скажу: ты их сама туда сажаешь, да еще подушечки им под зад подкладываешь, чтобы удобнее сиделось, - отрезала Даша. - Посмотри, как у них пойдет дело, а сама сиди в кустах.
        - Как рояль? - грустно хмыкнула Настя.
        - Как что угодно, главное, чтобы кусты были ближайшими. Потому что как только твой принц освободится, к нему ринутся со всех сторон такие же рояли, - убежденно заявила Дарья.
        Частично она оказалась права.

        Конечно, Богдан взял на работу именно Настю. Хотя она и сомневалась и даже трусливо думала, что если не возьмет, то и к лучшему. Почему «к лучшему», она не знала. Просто было страшно что-то вот так менять. Даже не менять, а начинать новое. Вдруг не получится, а шанс-то последний.
        И уже в первый день выяснилось, что интересуется симпатичным начальником не только она. И не удивительно. При тотальном дефиците приличных мужчин такой экземпляр не мог остаться незамеченным одинокими дамами, коих, как известно, гораздо больше, чем холостых кавалеров.
        - На него Женька-секретарша глаз положила, даже не мечтай, - просветила Настасью девочка из отдела персонала, которая водила новую сотрудницу по кабинетам - знакомиться. Кабинетов было аж четыре этажа, и ближе к последнему они уже почти подружились. Юля оказалась словоохотливой и компанейской. Она сыпала именами, фамилиями, должностями, поминутно повторяя:
        - Ты, конечно, забудешь, но я ж должна тебе рассказать. Потом по новой будешь знакомиться, с половиной из них тебе даже пересекаться не придется.
        Когда зашла речь про Богдана и поступил совет «не надеяться», Настя начала было протестовать, но Юля понимающе фыркнула и пояснила:
        - У нас от него даже старушки кипятком писают. И видела я, как ты на него смотрела. Так вот с Женькой не связывайся, если работу потерять не хочешь. У них все серьезно. И вообще, наша Евгения - как аллигатор. Чуть зазеваешься или не туда пойдешь - ам, и нету тебя. С ней никто не спорит, себе дороже.
        Это для Насти была сногсшибательная новость. Как у Богдана, который рассказывал о своем одиночестве и радовался знакомству с Лизой и Настей, может быть что-то серьезное еще с кем-то? И что характерно - опять с секретаршей. Мания, что ли, у всех начальников спать непременно с секретаршами, как будто других сотрудников в фирме нет. И вообще - зачем тогда знакомиться, если за ним тут и так табунами бегают? Или мужики все подлецы и он не исключение? Доказывает право на полигамию?
        - Нет, он исключение! - убежденно поставила точку в своих сомнениях Настасья. И даже с Женей она бы поборолась, но не с сестрой же.

        Зима, словно очнувшись от несвойственного ей тепла, вдруг вдарила по городу дикими морозами и засыпала дороги снегом. Настя, окончательно отказавшись от мысли стать полноправной автомобилисткой, ездила на общественном транспорте. Иногда от работы до метро ее подвозил Богдан. Их отношения буксовали на месте. Вернее, это Настя называла «это» отношениями. На самом деле между ними было некое подобие дружбы, легкой, ни к чему не обязывающей.
        Зато с Лизой у него, похоже, дела шли полным ходом. Сестрица исправно таскалась на свидания, приходила счастливая, раскрасневшаяся и зыркала на Настю со смесью высокомерия и легкой жалости.
        - И как у вас? - делано-равнодушно поинтересовалась как-то Настя.
        - Весной поженимся, скорее всего, - огорошила ее Лизавета.
        У Насти от неожиданности даже кончики пальцев онемели, а по позвоночнику скатилась ледяная волна.
        - А что так быстро-то? - только и смогла пробормотать Настасья, пытаясь удержать слезы. В горле запершило.
        - Он сказал, что боится меня потерять, - хихикнула Лиза.
        Вот и все.
        Уже ничего не изменить.
        Все.
        Она теперь помрет старой девой, потому что никто, кроме Богдана, ей не нужен. И не хочет она ребенка, если это не его ребенок. И вообще - жизнь кончена.

        - Ой, мы вчера с Богданом так зажигали, - шептала в телефон Женя, косясь на маявшуюся в приемной Настасью. - А потом ко мне поехали. Лялька, он та-а-акой крутой! Вот это мужчина.
        Настя оцепенела, побагровела и начала с преувеличенным вниманием перечитывать принесенные на подпись начальнику бумаги. Для нее каждый поход к Богдану был праздником. Поэтому она всякий раз старательно прихорашивалась, втягивала живот, выпячивала грудь и шла как на свидание. Так велела Даша, регулярно цитировавшая сказку про лягушку, которая взбила молоко лапками и выбралась из кувшина. Настя и без того ощущала себя жабой, никому не нужной и несчастной, но все равно надеялась. Ведь в жизни бывают чудеса. Хотя нельзя было не осознавать, что для того, чтобы она стала счастлива с Богданом, нужно не чудо, а целый паровоз чудес, взаимосвязанных и случающихся поступательно.
        - Короче, он мне сделал предложение, - торжественно закончила выступление в телефон Женя и недовольно посмотрела на Настю, словно впервые ее увидев. - Анастасия, что вы тут сидите? Я же сказала, шеф занят, у него переговоры. Оставьте бумажки мне, я передам.
        - Я сама. Потом. Зайду, - с трудом выдавила Настя, тяжело поднявшись и ощущая тошноту. Вот оно как. Он предложения делает оптом, оказывается. Вот молодец. И судя по этому факту, жениться он ни на ком вообще не собирается. Так, развлекается мужик. Ведь женщина, собравшаяся замуж, становится более уступчивой и покладистой - ни тебе скандалов, ни завышенных требований. Сидит такая голубка, глазками хлопает, тихую и скромную из себя строит, чтобы потом уж развернуться на полную.
        Настя несла кошмарную новость осторожно, словно боясь расплескать. В голове роились мысли, одна мучительней другой: начать его презирать, рассказать все Лизе, отчаяться, бороться, вернуть Толика, плюнуть на мужиков вообще, разузнать у Жени подробности? Что, что предпринять?..
        - Настюша, ты чего такая озадаченная? - налетел на нее Алексей Няндомский из коммерческого отдела. Алексей был высок, плечист, кудряв и картинно красив. Даже не картинно, а глянцево. Настя за мужчину его не числила, поскольку Няндомский был слишком хорош для того, чтобы о чем-то таком мечтать, и чрезвычайно молод по сравнению с Настасьей. Да и вообще, у нее же был Богдан, что ей за дело до других?
        - Да так, работы много, - попыталась отделаться от него Настя. Ей хотелось быстрее оказаться в тишине кабинета и все обдумать. Уж слишком страшным было то, что она узнала.
        - Девушки не должны много работать, особенно красивые, - широко, словно Чеширский кот, ухмыльнулся Алексей.
        - Вот им и скажи. - Настя безуспешно попробовала проскользнуть мимо, но не вышло.
        - Так вот я и говорю. Поймал красивую девушку в коридоре и объясняю ей, что кроме работы есть масса других приятных вещей, - неожиданно смело заявил Няндомский, честными голубыми глазами уставившись на Настю.
        - Я учту, - ошалело пробормотала она, неуверенно выдергивая руку, которую он довольно крепко сжал.
        - Пошли в кино сегодня. Только не вздумай отказываться, я страшно расстроюсь, - улыбнулся нежданный ухажер. - Договорились?
        - О чем? - всполошилась Настя, которая ожидала всего, чего угодно, только не этого. Они вроде были просто коллегами, друзьями, так - перекидывались иногда шуточками в кафе, и тут вдруг нате вам!
        - Настя, ты что, боишься пойти со мной в кино? - Алексей не собирался играть в дипломатию и решил сразу уточнить все неясные моменты. - Или у тебя кто-то есть? Так я ведь просто предлагаю приятно провести время вместе, а не переспать. В конце концов, ты можешь дать мне шанс?
        Настя, для которой вопрос выдачи судьбой шансов был болезненным и актуальным, тут же пугливо кивнула, еще не совсем осознав, на что именно соглашается.
        И убежала. Потому что продолжать разговор со странно блестевшими глазами и хватавшим ее за руки Алексеем не было никаких моральных сил. Тем более что голова была занята совсем другим.
        В кабинете на ее столе лежал громадный букет роз.
        - Гос-с-с-споди, - прошептала совершенно дезориентированная Настя. - Зачем он цветы-то!
        - Кто он? - тут же с любопытством поинтересовалась Валентина, делившая с переводчицей небольшую, но уютную комнату. - У тебя появился воздыхатель?
        - Да ну, - отмахнулась Настя, подумав, что скорее пропал, нежели появился. Потому что помыслить «воздыхателем» Няндомского никак не получалось. А вот Богдан…
        - Нет, ты не отмалчивайся, - хихикнула Валя. - Я же вижу, ты решила, что цветы от кого-то. От кого? Я хочу знать!
        Вообще заявление было довольно наглым и бестактным, но Настя при подобных проявлениях невоспитанности до сих пор еще смешивалась и не находила что ответить. Хотя и работала над собой. Например, Лизаветин кредит она твердо отказалась выплачивать. И что удивительно, сестра не особо и расстроилась. Почему-то ее собственные финансовые проблемы волновали не больше, чем политическая обстановка в Гондурасе. Наверное, сестра надеялась перевалить все обязанности с Насти на нового мужа. И это она еще не знала, что муж не ее, а общественный. Проще говоря - ничей вообще, и не муж!
        - От бывшего мужа, - брякнула Настя первое, что пришло в голову. Этот вариант казался ей самым безобидным. Тем более что на последнее заседание суда Толик так и не пришел, развод состоялся без него. Бывший супруг не звонил, не писал и исчез из ее жизни совсем, оставив в Настасьиной душе ноющее чувство неловкости. Все же получилось как-то не так. Ладно бы он изменил или пил, или отчебучил что-то неприличное. Так ведь нет - просто оказался не тем человеком.
        - Не-а, не угадала, - прервала ее размышления Валентина. - Это Богдан наш расстарался.
        - Кто? - ахнула Настя, выронив букет, в котором тщетно пыталась найти хоть какой-то намек на письмо или открытку. Она была уверена, что это Алексей так решительно пошел на абордаж. Еще бы понимать - зачем? Молодой, красивый, перспективный, вообще не ее поля ягода - и вдруг… Хотя ведь понравилась же она когда-то Славе… Воспоминание о Кофтуне отрезвило ее, и Настя вернулась в действительность.
        - Валя, что ты говоришь? При чем тут Богдан? С чего ты взяла? - заволновалась Настасья. А где-то в груди стучало сердце: а-вдруг-а-вдруг-а-вдруг…
        - Да это он в честь того, что ты месяц у нас работаешь и прошла испытательный срок. Ты что, не в курсе, что у тебя испытательный срок укороченный? Тебе договор еще не давали на подпись? - захлопала накладными ресницами коллега.
        - А что, у вас всем по таким случаям цветы дарят? - мучительно краснея, проблеяла Настасья, втайне надеясь, что нет, не всем, и вообще - она исключительная и… А что «и», если он вон Женьке предложение сделал? Казанова фигов!
        - Да щас! - фыркнула Валя. - Никому и никогда. Ты вообще в курилке-то бываешь?
        - Я ж не курю.
        - И очень зря. - Валентина налегла на стол и заговорщицки подмигнула. - Между прочим, все самые важные новости узнаются именно там. И даже если ты не куришь, могла бы просто там потусить, услышала бы много интересного. Так вот Женька сегодня с утра не в себе, рвет и мечет, а все из-за этого букета. Она на Богдана так орала.
        - На шефа? - опешила Настя.
        - Ой, ты что, еще не поняла? Женя у нас без границ и тормозов. И если она решила, что это ее мужик, то от него уже ничего не зависит. А тут ты! Он же ей поручил заказать букет-то. А в итоге, как я поняла, заказывал сам, потому что Евгеша устроила забастовку. Весь этаж слышал, как она верещала. А я в банк уезжала, пропустила, - с сожалением заключила Валя. - Мне девчонки рассказали. Ты ж тут была, почему не в курсе-то?
        - Да я работала, - промямлила Настя. - Перевод срочный был. Ты ж слышала, юристы там что-то с договором накосячили. Я и к Богдану ходила, но он занят…
        - Его вообще в офисе нет, - пожала плечами Валентина. - Он с генеральным час назад куда-то умотал. Цветы тебе занес, не застал, на стол плюхнул и уехал. Ты где шаталась-то, стахановка?
        - Дикость какая-то, - пробормотала Настя. - Я у него в приемной сидела.
        - Ну, разминулись. Короче, он на тебя глаз положил, - резюмировала Валя и с предвкушением добавила: - Теперь Женька такую корриду устроит! Хоть не скучно будет на работу ходить!
        Развитие сюжета начинало смутно напоминать историю со Славой. Тогда народ тоже хищно наблюдал за их отношениями. И ничем хорошим это не кончилось.

        Автомобилисты-мужчины совершенно сошли с ума. Они отчего-то считали, что за рулем нет леди и джентльменов, а лишь водители. Карина Аркадьевна, недовольно поджав губы, исподлобья смотрела на еле ползшую пробку. Эти подлецы нахально протискивались мимо, не давая ей выехать из узенького переулка. И конечно же, пропустила ее, как обычно, девушка. Нет, что ни говорите, настоящие рыцари перевелись. Их нет, причем давным-давно. А ученые, представьте себе, собираются клонировать мамонтов! Какие мамонты, когда «хомо сапиенс интеллигентус» скоро окончательно вымрет. Вот куда надо вкладывать средства, а не в мамонтов! То ли дело ее Богдаша! Когда женщина всю свою жизнь посвящает воспитанию ребенка, тогда и вырастает такое чудо. И глупо думать, что, дотащив дите до совершеннолетия, можно расслабиться. Нет! Вот тут-то и начинается основная работа. Воспитание, образование - это основа, а какой на этой основе будет возведен дворец, опять же забота родителей. Хорошо воспитанным мальчикам жить чрезвычайно тяжело. Особенно когда они хорошо обеспечены и не женаты. Хищные бабы так вьются вокруг, как комары на болоте
вокруг голой задницы! И что самое отвратительное, они, эти голодные комарихи, не способны оценить ни его душу, ни его чудесный характер, ни воспитание. Только кошелек - вот их цель. Впиться и сосать. А разве для такой дряни она растила своего мальчика?
        Карина Аркадьевна гневно посигналила обнаглевшей маршрутке, пытавшейся повернуть аж через две полосы, и погрозила водителю кулаком. Он что-то прошлепал в ответ губами. Вот таким жить легко. Они вылезли неизвестно откуда и научились приспосабливаться, плодя себе подобных. Общество стремительно деградирует, вот что.
        Бедный Богдаша! Где в этом серпентарии найти нормальную жену?
        Карина Аркадьевна была маленькой, сухонькой и чрезвычайно деятельной. После смерти мужа сын стал единственным смыслом ее жизни. Мама решала, как ему одеваться, с кем дружить, с кем спать, на ком жениться. Богдан, будучи мужчиной вполне самодостаточным и самостоятельным, с мамой не спорил, вежливо делал вид, что абсолютно с ней согласен (а чего нервы портить себе и маме?), но поступал по-своему.
        Вот и сейчас у него явно кто-то появился, но деточка не хочет знакомить маму с этим «кем-то». На наводящие вопросы от отшучивается, застукать его дома ни с кем не вышло, да и не было там женщин, уж это-то Карина Аркадьевна почувствовала бы сразу. Даму разрывало от невыносимого любопытства, и она, кажется, придумала, что делать.
        Для начала она подружилась с секретаршей Богдаши. Девочка была вполне мила, судя по телефонным разговорам, и приветлива. Поэтому Карина Аркадьевна решила наведаться в офис, чтобы окончательно ее завербовать в свои сторонницы. Кто, как не секретарь, может быть в курсе личной жизни шефа!

        «Кто, если не мама, может повлиять на Богдана?» - рассуждала примерно в таком же ключе предприимчивая Евгения.
        С первого же дня работы она выбрала Богдана Николаевича Бергерцева себе в мужья. Он подходил по всем статьям и был отличной партией для в меру умной, безгранично красивой и неумеренно пылкой в нужный момент девушки. Кроме того, он был старше, а это давало Жене преимущество, ведь мужчинам льстит внимание молоденьких девиц. И вообще - она так решила, и точка.
        Но столь лакомая добыча просто так в руки не дается, ее надо заслужить, заработать, постепенно и планомерно сужая круги и незаметно опутывая сетями. Женя не была тупой блондинкой. Нет, она была умной блондинкой, с роскошной фигурой, умением вести себя в приличном обществе и нормальной речью без манерного растягивания гласных. То есть она была мечтой любого состоятельного кавалера, решившего связать себя узами брака на всю жизнь, а не кувырками в постели на одну ночь. Вот только Богдан почему-то этого не замечал. Он ценил ее как секретаря, как помощницу, но не как женщину. И когда вдруг появилась эта Дорохова, Женя сразу почувствовала - ветер переменился. Новую переводчицу постоянно вызывали к начальнику, с ней устраивались какие-то планерки, чего раньше отродясь не было. Конечно, вполне вероятно, что это из-за нового серьезного контракта, но как-то все подозрительно. И сам Богдан регулярно наведывался к этой новенькой - девочки рассказывали. Она слишком хорошо изучила шефа, чтобы не понимать элементарного - ситуация критическая.

        …Настя недоумевала. Не мог же Няндомский в нее влюбиться! Или мог? Они так мило сходили в кино и так тепло расстались, что она терялась в догадках. Что это? Флирт? Ему от нее что-то надо? Или это серьезно? Нет, не мог же он в самом деле влюбиться…
        - А почему не мог-то? - возмутилась Дарья. - Ты чего, убогая? Дефективная? Страшная? Да чтоб ты знала, Настасья, мужчине нужна женщина вообще, цельный образ, так сказать, в комплекте! И если чего-то одного не хватает чуть-чуть, а чего-то другого через край, то в целом и получается вполне гармоничный вариант. И не только с точки зрения физиологии, но и с точки зрения психологии. Вот ты в секс-шопе была? Факт: бабы продаются целиком, а от мужиков только одна запчасть. А все почему? Да потому, что спрос таков. А спрос показывает общую тенденцию. Так что чего-то в тебе, дорогая моя, очень много, и ему это очень приглянулось. Даже если тебе в себе что-то не нравится, для него это не аргумент.
        - Я старая, - напомнила Настя. - Это аргумент?
        - А он так не считает, - парировала Даша. - И правильно делает. Тетки вон в шестьдесят делают подтяжку и мнят себя юными нимфами. И между прочим, кавалеров отхватывают покруче твоего Алексея!
        - Это ты про Пугачеву?
        - И про нее тоже, - не стала вдаваться в подробности Даша. - Конечно, когда мужик твоего возраста - мороки меньше. Не надо вечно тянуть шею и стараться соответствовать. То есть надо, но без надрыва и с успехом. С молодыми-то все время как на пороховой бочке. Зато сколько плюсов! Кстати, чем тебе не отец для будущего ребенка? Интеллигентный, с высшим образованием, здоровый. Гены нормальные.
        - Не знаю я ничего про его гены, - уныло вздохнула Настасья. - И вообще, как-то это странно.
        - Да, действительно, - ехидно согласилась подруга. - С чего это он к женщине клеится. Баба интересная, незамужняя, вполне еще товарная, умная, а ей мужик вдруг свидания назначает. Нонсенс!
        - Не придуривайся, ты понимаешь, о чем я, - разозлилась Настя. - Он из другого мира. Он вообще из другого поколения.
        - Дорохова, ты сбрендила! Шесть лет разницы! Да вы могли с ним в одной школе учиться! Какое другое поколение? Не драматизируй. Ты на своем Богдане зациклилась.
        - Ха, - демонически каркнула Настя. - Это ты еще не в курсе последних новостей. Во-первых, он подарил мне букет, чего раньше никогда не делал. В смысле - он не дарил раньше сотрудницам цветы, мне сказали. Тут весь офис это обмусоливает теперь. А во-вторых, он сделал предложение этой секретарше Жене.
        - Хм, - промычала Даша. - Не поняла.
        - Вот и я не поняла. Но сама слышала.
        - Как он делал предложение - слышала? - изумилась Дарья.
        - Нет, как Женька кому-то по телефону про это шептала, - трагически объявила Настасья. И даже носом шмыгнула. В горле снова завозился тугой комок.
        - Дела у вас там… - протянула Даша. - А Лизка как?
        - А Лизке он тоже, как я поняла, сделал предложение. Они весной жениться собрались. Только не спрашивай меня, как. Я вообще в шоке и ступоре. С одной стороны, Богдан не мог вот так… А с другой - что я о нем знаю? Почему не мог? Или не мог?
        - Я тебе не психоаналитик, не грузи меня риторическими вопросами, - попросила Даша. - Ты Лизавете говорила?
        - Нет. Думаешь, надо? Я так боюсь во всякие такие дела соваться. Да еще учитывая мою личную заинтересованность. Она же поняла, что Богдан мне нравится. Так-то дура, про кредит ничего не понимает, про продукты в холодильнике - тоже, а вот про него все сразу просекла, - неуверенно промямлила Настя, представляя, как сестра будет орать и что именно она будет говорить. - И это Лизка еще не знает, что я с ним вместе работаю. А то бы вообще сгрызла меня.
        - Я не знаю. Но, наверное, надо сказать. В смысле - про предложение. Да и про работу. Вряд ли она так сильно влюблена. Пусть, пока не поздно, другого ищет. Хотя нет. Не говори, сами разберутся. Или скажи… Не знаю! - простонала Даша. - Вот ведь дилемма-то!
        - Я тут на форуме анонимно даже написала, посоветовалась, - призналась Настасья.
        - Могу себе представить. Женский форум - страшное место. Там тебе и любую болезнь вылечат, и с мужем разведут, и обматерят походя просто так, для поднятия настроения, - хохотнула подруга.
        - Примерно так и получилось, - усмехнулась в ответ Настасья. - И обматерили, и велели не соваться, и параллельно посоветовали бежать и рассказывать в подробностях. Еще были советы набить морду секретарше, жениху сестры, а также предложение приехать и дать в глаз мне за то, что лезу в чужую постель. Очень познавательно было. Я впечатлилась.
        - Ясно. Действуй по обстоятельствам. Но сначала разведай, как там у Лизаветы. Может, это она замуж собралась, а он на самом деле ничего ей еще не предлагал и даже не собирался, - порекомендовала Даша. - И держи меня в курсе. Я переживаю. И Алексея этого придерживай. Запасной мужик - как запасное колесо в длительном путешествии - всегда пригодится.
        - Да не то это, Даш, я точно знаю! Нет ничего между нами. Ну, у меня нет. Ничего, кроме удивления. Ни искры, ни чувств, ни дрожи, и голова не кружится. Понимаешь? - Настя мучительно вздохнула.
        - Ага. Понимаю. Сериалов смотри поменьше. А голова кружится при давлении. Не придумывай ерунды, решай проблемы поступательно и мужиками не разбрасывайся, - сурово посоветовала Даша.

        Советовать всегда легче, чем делать. Счастливая Лизавета притащилась со свидания в первом часу ночи и, напевая, шуршала одеждой в коридоре. Настя сидела за кухонным столом, нервно тискала чашку и пыталась решить: говорить или нет.
        - О, печеньки трескаешь, - радостно констатировала сестра. - Скоро будешь чехлы для танка носить - ни во что не влезешь. Замуж тебе надо, пока не поздно!
        Раздув ноздри, Настя нехорошо прищурилась:
        - Как Богдан поживает? Какие планы?
        - Отлично поживает, приветов тебе не передавал. Наши планы - наше дело, - огрызнулась Лиза. - Еще вопросы есть?
        - Нет, - отрезала Настя, решив ничего сестре пока не говорить. Вдруг Богдан все же на Лизке женится? А она сейчас влезет и все испортит. Лучше вообще постоять в стороне и подождать. Часто добрыми намерениями дорога вымощена известно куда.
        Но утро внесло свои коррективы. Да еще какие!
        Время поджимало, Настя опаздывала на работу, а сестрица возилась в ванной, не желая выходить. Попинав косяк и подубасив в двери кулаком, Настасья прислушалась. Звуки из ванной доносились странные. Можно даже сказать - подозрительные.
        Выползшая в коридор Лизавета ее опасения не развеяла, а усугубила.
        - Насть, я, кажется, беременна, - проныла она, вяло улыбаясь. - Плохо мне.
        - Может, отравилась? - дрогнувшим голосом предположила сестра. Она сейчас вообще готова была на любые варианты, только не на беременность. - И вообще, Лиз, ты в тот раз тоже думала, а ошиблась.
        - Ладно, - мучительно сглотнув, кивнула Лизавета. - Я тест куплю. И к врачу схожу. А ты не рада?
        Покрутив пальцем у виска, Настя выдохнула:
        - Ты замуж сначала выйди, а потом радоваться будешь! Не говоря уже о том, что ты еще и не развелась. Ты в полиции была? Ты как вообще собираешься заявление весной подавать, если у тебя в паспорте предыдущий штамп красуется?
        - Ой, какая ты нудная, - поморщилась Лиза. - Из всего проблему делаешь!
        - Действительно, чего это я, - пробормотала Настя, скрываясь в ванной. - В конце концов, это твоя жизнь.
        - Вот именно. - Лизавета победно усмехнулась и высунула язык, но сестра этого уже не увидела.

        Карина Аркадьевна потягивала кофе из маленькой чашечки и умильно поглядывала на Евгению. Богдашиного секретаря она вызвала вниз в обеденный перерыв и отвезла в кафе, подальше от офиса. Мама даже не собиралась ничего скрывать.
        - К чему тайны, если мы с вами партнеры, - многозначительно улыбнулась маменька. - Мы ведь партнеры?
        Женя тут же преданно кивнула. Будущая свекровь, которая даже не подозревала о том, кем ей предстоит стать, искренне думала, что достаточно пообещать молоденькой девочке карьерный рост и протекцию у сына. Ха-ха-ха. Какой карьерный рост у секретаря? Главный секретарь? Генеральный секретарь? Глупости. Пусть бабка думает, что самая умная. Главное - они партнеры.
        - Так вот, не буду скрывать, мой сын не разбирается в женщинах, - печально поведала Карина Аркадьевна. - Вокруг него вечно вьются всякие неподходящие бабы. И мне надо, Женечка, чтобы вы держали меня в курсе происходящего. Вот сейчас у него точно кто-то есть.
        - Да! - тут же сосредоточенно кивнула Евгения. - Я сама в шоке. Я думала, что Богдан Николаевич найдет кого-то более приличного.
        - Вы ее знаете? - сверкнула глазками маменька. - Вы мне расскажете?
        - Разумеется! - уверила ее Женя, мысленно потирая руки. Вот оно. Шанс, который не мог пройти мимо, ведь она везучая!

        Женя действительно была на удивление везучей и удачливой. Ей везло с друзьями, с оценками, с экзаменами, с деньгами, с кавалерами. Она как-то легко шла по жизни, ни разу не споткнувшись. Вроде все было неплохо, но, конечно, хотелось большего. Плох тот солдат, который не мечтает стать генералом, как говорил великий полководец. Женя метила именно в генералы. Конечно, уровень у каждого свой. Она быстро поняла, что женой Абрамовича ей не стать, там занято. Да и вообще - тот круг недостижим. Надо ловить рыбку в ближайшем озере. Она была свежа, молода, хороша собой и вполне могла рассчитывать на приличную партию. А что есть приличная партия? Это мужчина, который даст ей возможность не работать, сидеть дома, заниматься собой, возьмет домработницу, няню ребенку и даст денег на развлечения. Женя не собиралась менять шубы каждый день или отдыхать в замке на Канарах. Нет, конечно, сначала-то собиралась, но быстро поняла, что нужно вовремя понизить планку. Не всем дано улететь в космос.
        И так сложилось, что ставка была сделана на Богдана. Но тут появилась Настя. Женя среагировала моментально, хладнокровно просчитав варианты. Их было не так много, но все верные. Изобразить при доверчивой Дороховой разговор по телефону, чтобы якобы случайно дать той понять, что кавалер занят окончательно и бесповоротно, - это был еще не самый сложный пункт в планах Евгении.
        И так все шло отлично, а тут еще, как манна небесная, на ее голову свалилась мамаша самого Богдана. Разве это не знак свыше?

        - Вы видели его новую девицу? - умоляюще сложила ручки Карина Аркадьевна, сверкнув кольцами.
        - Конечно, - кивнула Женя. - Я ее знаю, она у нас работает. Вульгарная особа, какая-то колхозница, из приезжих. Даже не скрывает, что ищет мужика с пропиской. Ну, это и понятно, в общежитии-то не сахар. Тем более что и лет ей уже прилично, надо замуж срочно. Вот она на вашего сына глаз и положила. И такая, знаете, наглая. Просто наскакивает на него, все норовит в кабинете с ним закрыться. Вы ж понимаете, мужчины такие наивные!
        - А мой-то Богдаша еще наивнее самых наивных, - запричитала бедная Карина Аркадьевна, хватаясь за сердце.
        - Но я ей не даю закрываться, - успокоила ее Женя. - Я специально в кабинет лезу под разными предлогами.
        - Ой, деточка, я вам так признательна. - Маменька промокнула глаза платочком и пожаловалась: - Я-то совсем ничего сделать не могу. Он такой послушный, такой хороший, он бы и женился на девочке, которую я приведу, так ведь и привести-то некого. У знакомых, конечно, есть более-менее подходящие, но все же это не то. Не для такой я своего мальчика растила. Да и ему хочется наверняка, чтобы красивая, молодая, чтобы образованная. Он же не понимает, что она, может, и не его любит, а его кошелек и квартиру с дачей. Что делать-то?
        - Нужно его срочно отвлечь, - азартно предложила Женя. - Переключить внимание на какую-нибудь другую девушку. Ну, не для того, чтобы женить, вы же никуда не опаздываете с этой женитьбой, а чтобы у него с этой ужасной гастарбайтершей ничего не вышло. А там уже сможете начать спокойно искать дальше. Просто я считаю, что самое главное - убрать прямую угрозу.
        Евгения играла на слабых струнах материнской души, как виртуоз-балалаечник. Она мастерски просчитала, чего может больше всего опасаться столь интеллигентная дама, а заодно совместила чужие желания со своими планами. И получилось очень миленько. Оставалось лишь предложить себя вместо этой Насти. А там уж она сделает все, чтобы Богдан в итоге сделал правильный выбор. И что бы там ни лепетала его невменяемая мамаша, а ночная кукушка дневную перекукует. Главное - стать этой самой ночной кукушкой.

        Лиза порхала по квартире мотыльком и таинственно улыбалась.
        - И что? Хорошие новости? - насторожилась Настя. Она весь день старательно избегала Богдана, так как совершенно не представляла, как на него реагировать и что говорить. В последнее время на нее обрушилось столько новостей, что Настасья чувствовала себя мышью, на которую свалился витраж. Как разбираться со всей этой разрозненной мозаикой, она понятия не имела.
        - Новости отличные, - пропела Лизавета и мечтательно закатила глаза.
        - Ты не беременна, - предположила Настя с надеждой.
        - Наоборот! Все подтвердилось! Теперь я точно стану мамой! - Тут Лиза так хлопнула в ладоши, что Настя вздрогнула и одурело заморгала. Радость была весьма и весьма сомнительная.
        - А папа ваш в курсе? - только и смогла она выдавить. Сердце снова дубасило в груди тяжелым молотом. Наверное, это было уже что-то возрастное, в молодости она так сильно не нервничала.
        - Нет, а что? - неожиданно напряглась Лиза. - Какая разница? Чего ты пристала?
        - Я пристала? Да я просто хочу, чтобы у твоего ребенка был отец, который будет его содержать. И зная тебя, я подозреваю, что тебя этот мещанский момент не волнует. Ты же так и собираешься, если что, сидеть у меня на закорках и шарить в моем холодильнике. Так вот кто тебе ребенка смастерил, тот и…
        - Боже! - завопила Лизавета. - Как ты меня достала со своими поучениями! Да какое тебе дело до того, кто будет содержать меня и моего ребенка? Собой займись, старая дева!
        О чем можно было разговаривать с такой непроходимой дурой? Подростковый пафос, ветер в башке и совершенное отрицание очевидного. С таким настроем юные барышни и юноши гордо уходят из дома, желая доказать родителям, что они уже взрослые. Они наскребают денег на первый месяц съема какой-нибудь комнатки в общежитии или коммуналке, любят друг друга, некоторое время наслаждаются самостоятельностью, после чего постепенно начинают хотеть еды, чистых вещей и карманных денег, которые почему-то моментально заканчиваются. Тут они начинают предъявлять друг другу всякие претензии вроде того, что женщина должна заниматься хозяйством, а ты только ногти красишь, а мужчина должен приносить домой деньги - а ты только пиво пьешь. В общем, юные влюбленные внезапно прозревают, поняв, что дома лучше, предки гундосы, но с ними комфортнее, и кроме секса есть еще масса обязанностей и прав, которые ни тот, ни другая выполнять и соблюдать пока не готовы. И ну ее к черту, эту взрослую жизнь. Лучше инфантильно посидеть под боком у мамы. И хорошо, если девушка из такого приключения возвращается лишь с негативным жизненным
опытом и без неожиданной беременности. А вот когда внезапно выясняется, что будет ребенок, тут уж те самые предки, которые гундосы, начинают вопить иерихонской трубой и пытаться решить проблему. Настина страховка была в том, что она не была Лизе мамой. Но существовал еще риск, что будущая бабушка легко отмахнется от такого счастья и свалит все на старшую дочь.
        Как ни крути, снова получалось, что от Лизы надо бежать. И опять выходило, что бежать надо было раньше. Жить на этой пороховой бочке не хватало уже никаких нервов.

        - И ты что, бросишь ее? - удивилась Даша, когда Настя приехала к ней плакаться. Конечно, можно было бы поговорить по телефону, но личная беседа с бутылочкой ликера всегда конструктивнее и приятнее. Не решишь проблемы, так хоть напьешься, и они временно сами забудутся. - Ну ты хоть скажи своей сестрице, что там с секретаршей уже все решено. Или нет, не говори. Ты лучше с Богданом аккуратно провентилируй вопрос.
        - И кто мне это говорит! Тетка, которая сама все время требовала бросить Лизку и бежать куда глаза глядят, - изумилась Настя. - Ты ли это, Дашуля?
        - Так ты ж сама себя сожрешь потом, - пояснила свой подход Дарья. - Да и не сможешь ты ее бросить. Говорить - одно, а сделать - другое. Не хватит у тебя моральных сил, если ты не будешь уверена, что ты свою Лизку не пристроила в хорошие руки. Так вот ты с «руками»-то поговори, уточни.
        - Ну как я ему скажу, что она беременна? Может, она не хочет Богдану рассказывать! Это как-то совсем неприлично будет. Да и он тоже не обрадуется, если услышит это от меня. И кстати, если он собирается жениться на Лизе, то обрадуется, а если на Жене, то вряд ли. В общем, не хочу я в это лезть. У Жени тоже не спросить, она на меня смотрит, как голодная крольчиха на капустный лист, я ее боюсь - того гляди укусит. - Настя пригорюнилась и начала возить пальцем по столу. - Дашка, опять выхода нет. Как мне это надоело. Главное, ведь все проблемы - не мои. Хорошо тебе - нет никакой сестры, никому ничего не должна. А эта дура еще и Сашу своего потеряла. Если этот гад на Гоа, то она и замуж выйти не сможет. А Богдан, он, знаешь, такой правильный. Ему надо, чтобы свадьба…
        - Да откуда тебе знать, - усмехнулась Даша. - Ты опять его идеализируешь. Вон он, твой правильный, всем предложение сделал, а тебе цветы преподнес. Кстати, а Лизка с цветами со свиданок приходит?
        - Нет, - подумав, удивленно припомнила Настя. - Странно.
        - Да ничего странного. У него к каждой свой подход. Или этому есть такое объяснение, до которого мы в нетрезвом виде фиг додумаемся, - рассудительно предположила Дарья.
        Если б Даша только знала, насколько она в очередной раза оказалась права.
        Богдан с аппетитом ел суп, изредка поглядывая на ковырявшуюся в салате Настю. Вообще-то, она хотела взять жареные крылышки, но при нем постеснялась. Сейчас важнее было разобраться с мучившими ее вопросами, нежели вкусно поесть. И если уж не врать хотя бы самой себе, во-первых, что бы он подумал, увидев, как барышня грызет холестериновую курицу, - не романтично как минимум, а как максимум - вообще моветон. И во-вторых, как разговаривать во время еды? Жуя и чавкая, что ли? Нет-нет, разумеется, ей нет дела до того, что там он о ней подумает, но… В конце концов надо разобраться с его планами на жизнь.
        - Богдан, а ты детей любишь? - неожиданно даже для самой себя брякнула Настя.
        Нет, ну это ж надо! Всю ночь придумывать, как и что она будет говорить, чтобы намеки были максимально тонкими и туманными, чтобы выведать как можно больше, - и нате вам! Тоньше некуда! Осталось только сварливо-базарным голосом начать уточнять размеры алиментов для Лизаветы. Молодец! Мастер переговоров и звезда дипломатии.
        - Не уверен, - честно ответил Богдан, предварительно подумав. - То есть вообще люблю, но только когда они меня не трогают.
        - В каком смысле? - смешалась Настя. - Какие дети тебя трогают?
        - Да пока никакие, - улыбнулся он. - Просто не люблю, когда в гостях кого-нибудь надо успокаивать, хвалить - не умею я хвалить, если мне не нравится, как ребенок поет или если он шепеляво рассказал стих. Я вот лучше могу, но я же не лезу выступать. В общем, не люблю, когда мне навязывают чужих детей. Я уже по твоему лицу вижу, что сморозил что-то ужасное. Ты пойми, я тебе врать не хочу. Раз ты спросила, я ответил. Ведь для тебя это почему-то важно, да? Женщины просто так подобные вопросы не задают?
        «Вот я влипла!» - прижала уши Настасья и начала с преувеличенным усердием ворошить салатные листья.
        - Настя, я тебя разочаровал? - Богдан отодвинул тарелку и попытался заглянуть ей в глаза. Ничего у него не вышло, так как собеседница отчаянно косила, словно загнанный лисой заяц.
        - Просто вдруг передачу вспомнила, - довольно коряво соврала Настасья, не придумав ничего более приемлемого. - Там говорили про детей, про человеческую психологию, про то, что отцы не платят алименты и почему так происходит.
        Мысленно простонав, она затолкала в рот здоровенный лист салата и, аж прослезившись, начала его старательно жевать. Это было всяко лучше, чем выдавать подобные перлы. Главное, такой тонкий намек! Так бы и заклеила сама себе рот каким-нибудь суперклеем. Вот почему в присутствии Богдана она так стремительно и необратимо глупеет? Ведь в обычной жизни она вполне уравновешенная, неглупая тетка, а с Богданом ведет себя, как малолетняя школярка, выпрашивающая у мамы помаду.
        - Это какая-то логическая цепь, в которую я затесался, или у тебя просто со мной именно такие ассоциации? - ухмыльнулся шеф, простодушно улыбаясь. Наверняка он знал, как ему идет эта улыбка. И без того довольно интересный внешне, улыбаясь, Богдан превращался и вовсе в писаного красавца.
        «И угораздило же меня в такого влюбиться!» - сумрачно констатировала Настя, пытаясь проглотить безвкусную китайскую капусту.
        - Мне действительно интересно, - после паузы уточнил Богдан, чтобы не оставить ей путей для отступления.
        - Это что-то на уровне подсознания, - выдала Настасья самую, на ее взгляд, нейтральную версию. - Сама не знаю, почему вдруг спросила. Но раз уж мы обедаем вместе, почему бы не поболтать? Это мы с Лизой сегодня утром как раз обсуждали мужскую психологию.
        - И к какому выводу пришли? - оживился Богдан. - Привет ей, кстати.
        - Непременно передам, - желчно, как ей показалось, ответила Настя. - Ни к какому выводу не пришли. Женщины не понимают мужчин, а мужчины - женщин. Какие уж тут могут быть выводы? Тысячелетняя практика породила массу теорий, и ни одна из них не имеет права считаться универсальной.
        - Это верно. Вот, например, ты для меня - загадка. - Богдан сыто откинулся на стуле. - Знаешь, у меня в детстве был кубик Рубика. Страшный дефицит по тем временам, но мама достала. Я так и не научился его собирать. Разобрал в одну минуту, а собрать заново не смог. Крутил, вертел, измучился, а так и не разгадал секрет. Целый год пытался, в журнале даже печатали схему сборки, но я хотел сам. Упрямый был, как осел. В результате пришлось отодрать от него цветные наклейки и переклеить, чтобы кубик снова выглядел целым. Только после этого я немного успокоился. Так вот ты представляешься мне такой же головоломкой: чем больше я с тобой разговариваю, тем сложнее и загадочнее ты мне кажешься. И это скорее хорошо, чем плохо.
        Побагровев от всплеска адреналина в организме, Настя торопливо запихнула в рот еще один лист и снова начала сосредоточенно двигать челюстями, чтобы не сморозить еще какую-нибудь чушь. А чушь, она это чувствовала, была где-то на подходе и так и рвалась наружу, чтобы опровергнуть загадочность хозяйки.
        И что она в результате получила от совместного обеда? Какой-то невнятный намек на флирт, не совсем ясные комплименты вроде бы, а может, и не комплименты вовсе, и никакой информации об его отношении к Лизе и их будущему. Не спрашивать же прямым текстом, мол, а когда вы собираетесь жениться и готов ли ты платить моей сестре алименты! Или спросить? Почему бы и нет? Зато можно будет спать спокойно.
        Все человеческие проблемы от того, что люди перестали друг с другом разговаривать. Разучились. Они что-то додумывают за оппонентов, выстраивают целые теории на основе пары случайных фраз или поступков, а нет бы прямым текстом спросить. Глядишь, и жизнь бы наладилась, и нервы были бы целы. Кстати, у мужчин это встречается гораздо реже. Они любят спросить что-нибудь эдакое прямо в лоб, в связи с чем постоянно конфликтуют с женщинами. Обусловлен сей факт тем, что дамы более мнительны, более ранимы, именно они и придумали подтексты в обычных диалогах и почему-то убеждены, что мужчины этот подтекст должны понимать. В общем, Настя тоже была сторонницей подтекстов и не нашла в себе моральных сил спросить прямо, оправдав себя формулировкой «в конце концов, это не мое дело!».

        По дороге к кабинету к Насте снова примотался Няндомский. По логике, незамужнюю женщину на излете репродуктивного возраста такой экземпляр должен был интересовать со всех точек зрения: и время провести, и самооценку приподнять, да и забеременеть, если повезет. Может быть, она бы и заинтересовалась, только проблема была в том, что голова была занята совсем другим. И этого другого в голове было столько, что никакой молодой, красивый менеджер туда уже не помещался. Но помня настоятельное требование Дарьи «не профукать кадр», Настасья на автопилоте таскалась с ним то в кино, то на выставки. Происходило это по выходным - хорошо еще, что на неделе Алексей со своими ухаживаниями не перегибал, ограничиваясь улыбочками и комплиментами в офисе. Но сегодня он вышел за рамки обычной программы, прижав Настю к стене на виду у сытой и заскучавшей публики, неторопливо разбредавшейся из рабочего кафетерия на трудовую вахту, и строго спросив:
        - Почему ты обедала с Бергерцевым?
        При этом он так страшно шевелил бровями, что Настасья поневоле почувствовала себя изменщицей и начала зачем-то оправдываться:
        - Так он сам сел, поговорить хотел. Между прочим, ты мог бы сам ко мне подсесть!
        Вообще она любила обедать с бухгалтерией, а не с мужиками, и вариант этот брякнула просто так, поскольку лучшая защита - нападение. Но Алексей неожиданно подобрел и задумчиво согласился:
        - Действительно, чего нам скрывать-то? Мы ж совершеннолетние.
        - В смысле? - перепугалась Настя, мельком подумав, что после массового дефиле сотрудников мимо их разборки скрывать-то уже на самом деле нечего.
        - Давай обедать вместе! - предложил Алексей таким тоном, словно это был как минимум намек на интим. А может, и был? Но Настя трусливо решила, что лучше намеков не понимать и продолжать строить из себя дуру. Самое страшное, что неотвратимо надвигалось Восьмое марта, и еще неизвестно, что юный ухажер решит ей преподнести в этот «судный» день. Хорошо еще, если не себя любимого. А вот что, если он подарит что-нибудь неприлично, запредельно дорогое и захочет, так сказать, адекватной отдачи?
        Вздрогнув от «предвкушения счастья», Настя торопливо закивала:
        - Да, давай обедать вместе, когда будет получаться. Нет проблем.
        - Нет проблем, - странным, вопросительным эхом отозвался Няндомский и, аккуратно похлопав ее по плечу, пошагал к себе.
        - Ну, ты даешь, - выпалила Валентина, едва Настя вернулась в кабинет. - Мы все в шоке!
        - Да я сама в шоке, - согласилась Настасья. - Это не то, что вы подумали.
        - А что мы подумали? - Валя решительно отпихнула от себя кипу бумаг, которые буквально мгновение назад внимательно изучала, и изобразила крайнюю степень внимания.
        - Да кто ж вас знает, что вы там подумали, - путано пошла на попятный переводчица. - Валь, честно, давай не будем об этом, мне и так тошно.
        - Тошно? - аж подпрыгнула соседка по комнате, добавив во взор еще больше любопытства. Хотя, казалось бы, куда уж больше. Оно там плескалось густо, как переваренный кисель.
        - Ну, я не так выразилась. Голова сегодня сильно болит, - простонала Настя, отъехав за монитор и отгородившись от Валентины кипучей деятельностью. Обсуждать то, что у нее с Няндомским, не хотелось. Особенно учитывая, что Настасья и сама совершенно не понимала, что у нее с Алексеем. И есть ли что-то? Нет, конечно, что-то определенно есть, но вот что именно - огромный вопрос.

        - Ты на Восьмое марта куда-нибудь собираешься? - спросила вечером Лиза. При этом она так старательно делала вид, что ей все равно, уйдет сестра или останется, что можно было не сомневаться - она собирается кого-то пригласить. И Настя даже знала кого!
        - Только не вздумай приглашать Богдана к нам! - перепугалась Настасья, представив, как они будут встречать праздник втроем. А потом он останется ночевать, а утром вдруг выйдет в коридор, например, в трусах!
        Да, рано или поздно это должно было случиться, просто Настя так старательно отгоняла от себя эти чудовищные картины, что в какой-то момент начала искренне верить, что все как-нибудь само рассосется, без особых душевных травм для нее. Например, Богдан просто заберет Лизавету, и они будут где-то там, далеко, жить долго и счастливо, без подробностей. А сама Настя уж как-нибудь постарается это пережить. И тут такая страшная действительность, прямо дубиной по темечку!
        - Это общая квартира, - возмутилась Лиза. - Почему я не могу пригласить мужчину? Слушай, дай мне устроить личную жизнь, уйди куда-нибудь. Это в твоих же интересах. Женщина, которая встречает Международный женский день без мужика, потеряна для общества и для самой себя. Срочно организуй себе что-нибудь и исчезни. Я хочу интима и романтики.
        - Какая личная жизнь? - взвилась Настя, стараясь не допускать мысли о том, что вот тут-то сестра отчасти права. - У тебя скоро пузо на нос полезет! Ты себе уже все устроила.
        - А теперь хочу закрепить, - нагло отрезала сестрица.
        Вообще-то, правильно. Разве Настя не переживала, что ребенка могут повесить на нее как на ближайшую платежеспособную родственницу? Разве не она подкатывала к Богдану, чтобы разведать его планы и намекнуть, что Лизу бросать нельзя? Так что теперь? Позавидовала? Не может довести доброе дело до конца?

        - …Ой, - заволновалась Дарья, когда Настя попыталась напроситься к ней на праздник. - А как же твой молодой-красивый?
        - Да молчит что-то, - застеснялась Настя. Ей и самой было странно, но не приглашать же Алексея первой. Тем более что и приглашать ей было некуда - квартиру планировала занять Лиза. То есть получалось, что она должна сама себя предложить. А что, если все реверансы Няндомского не имели никакого отношения к ухаживаниям? Мало ли что мужик имеет в виду - их не разберешь. Может быть, он готовил плацдарм для нового карьерного витка? Хотя какой из Настасьи плацдарм? Никакого. - А мне из дома надо уйти на праздник, у Лизки тет-а-тет грядет.
        - Ясно, - виновато поддакнула Даша. - Но меня пригласили на романтическое свидание. Вернее, это я так думаю, что оно романтическое. Тоже пока особо ничего не известно, даже говорить не буду - сглазить боюсь. Но я так прикинула, что раз на Восьмое марта, то не по работе же встреча, правда?
        - Правда, - радостно подтвердила Настасья. - А он кто? Ой, не говори, чтобы ничего не испортить! Дашка!!! Пусть все получится! Я даже не буду говорить, что я за тебя рада, чтобы ничего не сорвалось. Тьфу-тьфу-тьфу!
        - А ты как? - распереживалась подруга. - Куда денешься на праздники?
        - Да не в деревне же живем. В театр схожу, - начала перечислять варианты Настя, но вспомнив оперу, тут же поправилась: - Нет, лучше уж в кино. В ресторане посижу сама с собой. Ой, придумала! Я куплю путевку в дом отдыха: там и культурная программа, и переночевать можно.
        - Там же только пенсионеры, - опешила Даша. - И всякие болящие.
        - Это ты с санаторием, дорогая моя, путаешь. Ну не в Египет же мне лететь на пару дней-то! У них там революция, антисанитария и никакой цивилизации.
        - Зато личной жизни будет вагон, - фыркнула Дарья. - И маленькая тележка. Ладно, ты утешила мою совесть, а то мне как-то неудобно. В кой веки раз тебе нужна моя помощь, а у меня мужик.
        - Так и мужик у тебя в кой веки раз, - напомнила Настя. - Не так часто в нашей жизни случается такое везение.
        - Да уж, - вздохнула Даша. - А если вдруг что-то сорвется, ты к маме не можешь напроситься?
        - Да у мамы точно личная жизнь в такой-то день, - убежденно заявила Настя. - Моя маман, в отличие от нас, не скучает. Вот так, Дашка, надо жить, чтобы не мы мужиков искали, а они за нами бегали!
        - Ну, знаешь ли, не изобрели еще таких волшебных пилюль, чтобы мужиков приманивать, - неожиданно опечалилась Дарья. - А очень было бы надо. Я б за любые деньги взяла. М-да. Слушай, не удержу я в себе. Я с Николаем встречаюсь. Да-да-да, Сашкин брат. Просто так вышло. Сначала мы с ним схемы выплат кредита обсуждали, потом консультировались по работе, потом как-то слово за слово… В общем, он классный. Как у одной матери могут уродиться два настолько разных ребенка - уму непостижимо!
        - Да неужели? - расхохоталась Настя. - Во-первых, я за тебя рада. А во-вторых, глянь на нас с Лизаветой. Я вообще думаю, что одну из нас явно подкинули. Ты там, кстати, бди. Если узнаешь, что Шурик как-то проявился, семафорь.
        - Да я изначально именно это и планировала, - призналась Дарья. - А потом как-то все само завязалось.
        - Вот. Хотела сделать доброе дело, и судьба тебя наградила. Может, мне тоже сделать что-нибудь хорошее. Глядишь - и мне обломится кусок счастья, - вздохнула Настасья.
        Но куски счастья просто так никому не обламываются. Это она знала точно.

        - Алексей, мне что-то не нравится, как ты исполняешь условия нашего договора. - Женя раздраженно постукивала карандашом по столешнице - словно метроном отсчитывал время до казни.
        Понурый Няндомский стоял посреди приемной, угрюмо уставившись куда-то в угол. На секретаршу он старался не смотреть - было противно и тягостно. Она была красивая и ядовитая, как экзотическая змея. И такая же опасная. Во всяком случае - для него.

        Алексей Няндомский всегда считал, что в жизни везет сильнейшему - и для достижения цели хороши все средства. Даже те, которые - ох-ох-ох - считаются непорядочными и неэтичными. Но в итоге порядочные остаются при своей порядочности, а рисковые вроде него - при деньгах. И на этих деньгах вовсе не написано, как именно их добыли. Нет, безусловно, на открытый криминал Леша никогда бы не пошел. А так, по мелочи…
        Именно на мелочи его и подловила Женя, будь она неладна. А Алексей всего-то решил слегка расширить базу клиентов. Причем не по капле, а сразу оптом, тем более что и случай подвернулся отличный - в отдел взяли новенького. Леша сразу взял над ним шефство, начал вводить в курс дела, а заодно стырил его клиентскую базу, оставив простофиле лишь несколько мелких фирмочек. После чего сел с ним проверять список, с умным видом качая головой и приговаривая: с этими мы уже работаем, и с этими, а с этими вот только начали. И все бы ничего, если бы в момент «слива» базы в кабинет не пришла Женя. Алексею бы сделать вид, что ничего не произошло - мало ли почему он в обеденный перерыв не на обеде. А он как-то сразу покраснел, побледнел, засуетился, и эта дрянь мгновенно все просекла. Моментально, даже ничего не спрашивая и не глядя на монитор.
        - Ух ты, как интересно, - металлическим голосом отчеканила она, гипнотизируя согнувшегося в три погибели менеджера, задергавшегося у чужого стола. - И что мы теперь будем делать? Ай-ай-ай, Леша, нехорошо!
        - Блин, Жень… - Он поперхнулся словами, вернее - их отсутствием. Это уже потом Няндомский придумал миллион вариантов, как отмазаться. Но в самый решающий момент мозг упал кверху лапками, как опрысканный репеллентом клещ.
        - Ладно, я ничего не видела, - подумав, решила тогда Евгения. - Но ты будешь должен. Очень сильно должен. Ясно?
        - Ясно, - кивнул Алексей. Пересохшее горло судорожно сжалось. Тогда он был готов на все. Но если б Няндомский только знал, что именно он окажется должен! А если бы он еще и узнал, что Женя понятия не имела, чем Леша занимался у стола новенького, а просто сблефовала, увидев его перепуганное, покрывшееся пятнами лицо, то и вовсе лопнул бы от злости.

        - …Я тебе русским языком объяснила, она должна в тебя втюриться и не мешать мне, - отчитывала Няндомского бледная от гнева Евгения. Этот Няндомский все-все ей портил. А так отлично все было спланировано! Вечно все беды из-за мужиков. - Что, не смог эту перезрелую индюшку нормально соблазнить? Может, Леша, у тебя по мужской части проблемы? Что-то не в восторге она от тебя. Сэкономить на ухаживаниях решил? Может, тебе виагры купить?
        - Да отвали ты! - вспылил Алексей. - Достала! Что смог - сделал…
        - Зато я еще не все, что могла, сделала, - недобро прищурившись, напомнила Женя. - У тебя память короткая? Освежить?
        - Ну что мне, насильно ее где-нибудь завалить? - взвыл Алексей. - Не хочет она! Не хочет! Я и так на нее все выходные ухлопываю. А толку - ноль. Меня девушка скоро бросит!
        - А не надо тратить силы на посторонних девушек! - взвизгнула Женя. - Ты сначала дело сделай, переспи и фотки мне принеси, а потом уже занимайся своими девушками! Или хочешь остаться безработным? В конце концов, включи мозг. Меня вполне устроит качественный фотошоп. Давай, Леша, работай извилинами или чем-нибудь еще. Осчастливь эту бальзаковскую даму на Восьмое марта. В конце концов, отличный повод переспать.
        - Я не могу восьмого, - взмолился Алексей. - У меня невеста!
        - Ну, любовь, конечно, дороже работы. Я согласна, - кивнула секретарша, поджав губы. - Все, пошел вон.
        - Женя!
        - Леша! Я все сказала. Договор дороже денег. После восьмого мне твои услуги уже не понадобятся! - Евгения резко развернулась на стуле и начала копаться в папках с документами, бросив через плечо: - Всего хорошего, не надо тут топтаться.
        Процедив сквозь зубы нечто явно нелестное, Няндомский вылетел из приемной, шарахнув дверью так, что тетки в соседнем кабинете дружно охнули.
        Придя на рабочее место, Алексей пару минут сумрачно смотрел в стену, после чего решительно взял чистый лист и начал писать заявление об увольнении. В конце концов, не последняя контора в городе. Найдется и еще что-нибудь. К черту эту Женю с ее амбициями и интригами.

        - Женя, зайдите, - буркнул шеф, пролетая мимо секретаря и роясь в портфеле. - И факс из Мюнхена занесите вчерашний, тот, где таблица.
        Секретарша тут же бросилась прихорашиваться, расстегивать пуговки на блузке и параллельно искать факс.
        Но все ее усилия были тщетны. Отсутствующим взглядом вперившись в заоконную даль, Богдан сунул факс в папку и задушевно попросил:
        - Евгения, закажите мне столик в итальянском ресторане, помните, где мы немцев обхаживали. На Восьмое марта. И попросите, чтобы не в центре зала по возможности.
        - С кем пойдете? - вспыхнув, не удержалась от вопроса Евгения.
        Он оторопело сфокусировался на ней, попал взглядом в декольте, смешался и буркнул:
        - Ну… вы вообще… Какая разница? С женщиной.
        Издав нечленораздельный звук, секретарь выплыла из кабинета.
        - И кофе мне сделайте! Пожалуйста! - несколько обескураженно крикнул ей вслед Богдан. Конечно, он не мог не видеть, что девушка ему симпатизирует, и последняя ее странная истерика, когда он заказал цветы для Насти… Правда, в тот раз Евгения очень красиво и эмоционально расписала, насколько неприятно будет другим сотрудникам столь явное выделение новенькой. Она даже какую-то психологическую базу под это подвела, устроив забастовку. Богдан запомнил, но выводов не сделал. И вот, пожалуйста, она уже позволяет себе задавать подобные вопросы! Скажите на милость! Пожалуй, пора искать нового секретаря, все же это не член семьи, нужно уметь держать дистанцию.
        Кофе Евгения принесла с видом оскорбленной королевы, которую заставили прислуживать дворецкому. Чашечка, грохнутая на стол, жалобно звякнула, расплескав напиток по блюдцу.
        Смерив уходившую сотрудницу долгим взглядом, Богдан что-то такое пробормотал и выпил кофе залпом. Кофе был теплый и слишком сладкий.

        - Как это - в ресторан? - в сотый раз переспрашивала Настя, у которой от его предложения мысли брызнули в разные стороны и исчезли за горизонтом. В голове тихо гудела девственная пустота.
        Еще пять минут назад она мучительно переживала новость о том, что Алексей увольняется - народ почему-то считал своим долгом зайти к ней в кабинет и посочувствовать, словно у переводчицы скончался любимый хомяк или поцарапали машину. А вдруг это из-за нее? Ведь не зря же люди таскаются с этой вестью именно к ней. Еще утром она мучительно пыталась придумать, куда деть себя на Международный женский день, будь он неладен! Это не праздник, а какое-то проклятие и без того обиженных судьбой одиноких женщин. И вдруг все проблемы решились разом. Алексей больше не будет донимать ее невнятными ухаживаниями, и нашелся кавалер, который пригласил ее в ресторан. Но любое решение жизненно важной задачи хвостом тащит за собой новые проблемы. Во-первых, это приглашение никак не решало вопроса с ночевкой. А во-вторых, приглашал Настю не кто иной, как будущий отец будущего Лизкиного ребенка, а по совместительству чужой жених. И еще неизвестно, чьим именно женихом он числился в реальности!
        - То есть - со мной в ресторан? - уже в который раз повторила Настя и жалобно посмотрела на Богдана. Черт его побери! Она дико, смертельно хотела с ним в ресторан! Именно с ним. И чтобы свечи, вино и взгляды. И чтобы потом предвкушение поцелуя, легкие касания рук, стеснение…
        - Настя, что-то не так? - Богдан озадаченно смотрел на нее и чего-то ждал. А, точно, он же ждал ответа!
        - Да, конечно, пошли, - бодро улыбнулась Настасья, словно соглашалась не на романтическое свидание, а на турпоход.
        - Пошли, - недоуменным эхом кивнул Богдан. - Все в порядке?
        - Типа того, - не стала грузить его своими переживаниями Настасья.
        - Я тебя на обед приглашаю, - на всякий случай уточнил он. - Заеду в час дня. Это удобно?
        - Удобно-удобно, - отмахнулась она, торопливо допивая чай.
        В висках колотилась тупая головная боль и тягостная мысль: чего делать-то?

        - Что делать, Карина Аркадьевна? - тревожно вопрошала Женя, прижав к уху телефон. - Он эту колхозницу пригласил в ресторан.
        - Все в порядке, все идет по плану, - мама, кажется, даже обрадовалась. - Значит, все случится раньше, чем планировалось. И это даже хорошо, что именно на праздник. Ты же знаешь, где и во сколько?
        - Конечно, - послушно кивнула Евгения, прижав трубку еще плотнее. - Я сама и заказывала.
        - Нарядись как следует, поедем с тобой вместе. Заранее. Когда они приедут, будет сюрприз. Твое дело - сидеть молча, я сама все организую. Будешь изображать его девушку, как и договаривались. Конечно, было бы лучше, если б он успел на самом деле тобой увлечься, но раз нет, то ничего страшного. Будем форсировать.
        И Евгения, немного успокоившись, вернулась к рабочим делам. Все же группа поддержки в лице маменьки - это сила.

        - Лиза, нам надо серьезно поговорить, - налетела на сестру Настя, едва вернувшись домой. - Ты уверена, что у тебя с Богданом будет свидание завтра?
        - Настька, только не говори, что ты не нашла, куда уйти на ночь, - помрачнела сестра. - Да, уверена! А что такое?
        И вот как ей объяснить «и что такое»? Да Настя сама себе ничего объяснить не могла. Получается, что днем Богдан идет обедать с ней, а вечером - ночует с Лизаветой? Бред какой-то!
        - Короче, так, - подумав, подытожила Настасья. - Завтра днем Богдан будет в одном месте. Мы с тобой туда поедем и поговорим с ним. Что-то мне это все не нравится.
        - Зачем? - всполошилась Лиза.
        - Затем, что он пригласил меня в ресторан. А ребенка при этом ждешь от него ты. Нестыковочка! И не вздумай спорить, мне это все надоело. Нужна определенность, пока я с катушек не съехала! - отрезала Настя. - Все. Завтра поедем.
        После этого она позвонила Богдану и попросила за ней не заезжать.
        - Я сама доберусь, - предвосхитив его возражения, буркнула Настя. - Мне так удобнее.
        - Так погода такая отвратительная. - Богдана явно удивил ее тон. - Но если ты считаешь…
        - Считаю, - односложно прервала его Настасья и, попытавшись добавить в голос теплоты, с трудом выговорила: - До завтра.

        - Дамы вас уже ждут, - широко улыбнулся Богдану метрдотель, приведя клиента в смятение.
        Боже, неужели Настя приехала раньше? Как неудобно! Он же не опоздал?
        Богдан терпеть не мог непунктуальных людей. Конечно, если бы Настасья пришла позже, он бы простил - девушкам можно. Но вариант, что она прискачет на полчаса раньше, Богдан как-то не предусмотрел. Хотя она ведь и на работу всегда приезжала заранее. Мог бы и учесть эту ее черту!
        На множественное число слова «дамы» он поначалу даже не обратил внимания.
        Пока они шли к столику, Богдан разве что не пинал величественного метрдотеля в зад. Но когда два метра услужливости шагнули в сторону, предъявив «дам», на кавалера напал столбняк.
        - Мама? - страшным шепотом просвистел он. - Евгения? Что вы здесь делаете?
        - Решили отметить праздник в узком семейном кругу, - снисходительно улыбнулась Карина Аркадьевна. - Или ты думал, что, завезя мне утром букет, легко отделался? Нет уж, сегодня наш праздник. Поухаживай за нами с Женечкой.
        - Мама, у меня здесь встреча. - Спина у Богдана похолодела, а под ложечкой противно заныло. Если бы приехала только мама, в конце концов, он бы это пережил, познакомил ее с Настей. Но то, что тут была и Женя, наводило на мысль о заговоре и непредсказуемых последствиях. Раз мать привезла секретаршу, грядет война. Или это секретарша привезла маменьку?
        - А мы знаем. Эта девушка тебе не пара, поэтому я решила спасти тебя от ошибки. Ты мальчик неопытный, - начала было Карина Аркадьевна, решив, что ее материнского влияния на сына вполне достаточно, чтобы предотвратить мезальянс. И если ему нужна женщина на этот вечер, то пусть берет секретаршу, какая, в конце концов, разница для здоровья-то? Но маменька просчиталась.
        - Мне сорок лет, - тихо и страшно проговорил Богдан. - Я сам решаю, кто мне пара, а кто нет.
        - Богдаша, ты как со мной разговариваешь? - опешила Карина Аркадьевна.
        - Чья была идея? - Богдан сел, холодно глядя на Женю. Та уже все поняла, с ненавистью глянув на кудахтавшую бабку. Надо же, а она-то думала, что эта старая мегера имеет на сына какое-то влияние! Надо ж так просчитаться! Судя по разыгрывавшейся сцене, подобная стычка была впервые, а сама мамашка была вовсе не властной диктаторшей, а обычной выжившей из ума бабой, забывшей, что дите выросло и само ходит ножками туда, куда хочет.

        - Меня тошнит, - заныла Лиза на подходе к ресторану. - Настька, купи мне мятных конфеток, я тебя в ресторане подожду. Ну, Насть, меня сейчас вырвет!
        - Как ты мне надоела! Иди, я сейчас, - и Настя бросилась к ближайшему ларьку в поисках мятных конфет. Не хватало еще, чтобы Лизавета скрылась от разборок под предлогом своего токсикоза. Тогда этот узел они никогда не разрубят, и все эти недомолвки так и будут тянуться. И еще неизвестно, чем эта дикая история закончится.
        - Ага, - оживилась Лиза и поскакала в сторону ресторана.

        - …Евгения, я жду, - процедил Богдан. - Я так понимаю, что мама от вас узнала о том, где я и с кем, да?
        Ответить Женя не успела. К столу подлетела рыжая девица с совершенно безумным взглядом и схватила Богдана за лацканы пиджака, основательно его тряхнув. Девица была тощая, как объеденная котами селедка, острые ребра просвечивали сквозь тонкую кофточку, а ноги, казалось, вот-вот подломятся. В некоторых местах этот сухостой был утыкан пирсингом, а накладные ресницы и индейский макияж, казалось, составляют половину веса нежданной гостьи.
        - Значит, так! - протарахтела эта ненормальная. - Слушай внимательно, потом все объясню! Ты от меня беременный! Тьфу! То есть я от тебя беременна. Жду ребенка. Свадьба весной! Усвоил?!
        - Здравствуй, Лиза. - Богдан вежливо, но твердо отодрал от своего пиджака ее цепкие пальчики с ядовито-зелеными ногтями. - Как дела?
        - Отлично у меня дела! Ты слышал, запомнил? - Рыжая снова попыталась потрясти его, вероятно, для более качественного утрамбовывания информации.
        - Позвольте, - отмерла Карина Аркадьевна. - Да вы с ума сошли! Как это - беременна? Что за ужас она несет? И почему вы берете на работу таких странных женщин? У вас же солидная фирма, Богдаша! Это и есть та переводчица?
        Именно в этот момент в зал и вбежала Настя с упаковкой мятных конфет. Слегка изумленный многочисленностью участников романтического ужина, метрдотель торопливо семенил следом, неся еще один стул и размышляя, что если гости будут прибывать такими темпами, то придется пересаживать их в банкетный зал.
        Настасья застыла в отдалении, очумело глядя на собравшихся. Особенно ее удивило присутствие Жени. Пожилая дама тоже вызывала вопросы. Для празднования Восьмого марта тет-а-тет теток собралось слишком много. Хотя смотря что планировал Богдан. А она-то размечталась - любовь, вино, свечи…
        Лизавета скакала около стола, строя странные рожи.
        - Ты кто вообще? - вступила в диалог с Лизой Женя, которая понимала, что нужно переломить ситуацию в свою пользу - сейчас или никогда. Но что происходит, она категорически не понимала. Неужели просчиталась? Она-то думала на Дорохову, а у шефа роман с этим чучелом? Да какой там роман? Тут целая беременность, как выяснилось! На фоне такого несчастья бабка костьми ляжет, но срочно женит Богдана на Жене. Уж всяко из двух зол нужно выбирать меньшее. Поэтому Женя, быстро прикинув варианты, заявила: - Нет, это я беременна от Богдана! Так что в очередь, девушка! Вас здесь не стояло.
        - Да помолчи ты, - отмахнулась Лизавета, воровато оглядываясь. Тут она заметила Настю и пробормотала: - Потом разберетесь, сейчас мне важнее. Все, тихо все сидите!
        - Женя, как? - проблеяла дезориентированная Карина Аркадьевна. - А вы когда успели? Богдаша, вот к чему приводит твоя неразборчивость! А я говорила: подожди, пока мама найдет подходящую женщину! Вот она, твоя самостоятельность! Сломали мальчику жизнь…
        Тут Карина Аркадьевна начала заламывать руки и изображать обморок, Женя на правах будущей родственницы сразу вступила с ней в коалицию и стала нежно поглаживать, отпаивая водой.
        - Офигеть, - прошептала Настя. - Это я удачно зашла.
        Ее шепот был услышан, и тут началась основная часть Марлезонского балета. Маман перестала плакать и начала верещать, Женя вторила ей, наскакивая на Настю, Лизавета пряталась за Богданом, а сам Богдан пытался втиснуться между всеми дамами сразу, дабы не допустить мордобоя. Метрдотель мотался рядом и жалобно просил прекратить, грозя полицией.
        Обошлось без полиции, но выводила их из зала охрана. Уже в холле зареванная Лизавета сбивчиво поведала Насте, что отец ребенка не Богдан.
        - Как это? - Настя так обалдела от всего происходящего, что даже стукнуть заварившую кашу сестру у нее не было эмоциональных сил. - А кто? А почему?
        - Ну, - замялась Лиза, - если бы я тебе сказала, что с Богданом у меня не вышло, ты бы начала выносить мне мозг и бухтеть, что нормальные мужики не для меня. И про кредит свой опять начала бы ныть. Вот я и говорила, что мы встречаемся…
        - Кредит не мой, - перебила Настя.
        - Вот, в этом ты вся, - начала заводиться Лиза. - Поэтому я и не сказала. Ты невыносима!
        - Ладно, а с кем ты таскалась на свидания и ради кого собиралась выпереть меня сегодня из квартиры? - взвыла Настасья. - И от кого тебя тошнит? В смысле - ребенок чей?
        - Шурик вернулся. Но он тоже тебя боится, живет пока в общаге, при заводе, он на работу устроился, мебельщиком. Платят хорошо, халтуры есть. Мы отдадим кредит. Нам еще Коля помог немного, ну, брат его. Он еще в самом начале первый взнос заплатил. Ты же не поможешь, - тон Лизы снова стал сварливым.
        - Не помогу, - яростно кивнула Настя. - Отойди от меня на всякий случай, а то руки чешутся.
        - Помажь чем-нибудь, - съехидничала Лизавета, но для пущей безопасности увеличила дистанцию. - Кстати, ты домой все равно сегодня не приходи, не порти мне праздник.
        - А куда это я пойду? - рассвирепела Настя. - У меня тоже в некотором роде был праздник.
        - Мы что-нибудь придумаем, - неожиданно сказал Богдан прямо у нее за спиной. - Подожди меня, пожалуйста, я маму провожу, посажу в машину и удостоверюсь, что она уехала. Только, пожалуйста, не уходи.
        Настя машинально кивнула.

        - Богдаша, прости, - лепетала Карина Аркадьевна, заламывая ручки. - А твоя Настя ничего, приятная женщина. Я надеюсь, у тебя с ней роман, а не с кем-то еще? Ну, не сердись, я хотела как лучше. Надо же, как все запуталось. А они точно от тебя не беременны?
        - Абсолютно. Мам, все нормально. За руль не садись, я тебе такси вызвал, машину завтра пригоню. - Богдан поцеловал мать в щеку. - Пока.
        - Пока, - прошептала Карина Аркадьевна, прильнув носом к стеклу увозившего ее такси. - Совсем большой стал, совсем взрослый…

        Лизавета, выкатившись из ресторана, вздохнула полной грудью, улыбнулась, помахала Богдану рукой и пошагала к метро, загребая ногами подтаявшую снежную кашу. Вышедшая следом за ней Женя испуганно обошла начальника по радиусу и тоже куда-то побежала, вобрав голову в плечи и не оглядываясь.
        Последней вышла Настя и растерянно посмотрела вокруг.
        - Пойдем? - Богдан подошел к ней и неуверенно протянул руку.
        - Пойдем. - Настасья с облегчением вздохнула. Представить себе обед в этом ресторане после всего случившегося она не смогла бы при всем желании.
        За стеклом маячили метрдотель и пара охранников. Видимо - на всякий случай, чтобы «дорогие гости» не вздумали вернуться и продолжить сабантуй.

        - Я чувствую себя героем какого-то водевиля. - Богдан нервно усмехнулся, аккуратно ведя Настю по замысловатой траектории между разлившихся по асфальту луж.
        - А у меня ощущение, что сейчас выскочит толпа с криками: «Вас снимала скрытая камера!» - пробормотала Настя. - Ужасно неловкая ситуация. Мне так неудобно…
        - Тебе? - Он изумленно затормозил, и Настя от неожиданности чуть не плюхнулась в жидкое снежное крошево, так как кавалер, забыв про галантность, дернул ее назад, как рыбак карася. Богдан крепко взял ее за плечи и недоверчиво заглянул в глаза.
        - Мне, - покраснела Настя. - Втравила тебя в какую-то идиотскую историю…
        - Слушай, ты потрясающая женщина. Что бы ни случилось, ты в первую очередь пытаешься взять вину на себя. Женщина-мечта. И что, у тебя ко мне никаких претензий? А ведь это моя мама орала там громче всех. Это именно моя мама притащила туда мою секретаршу. Это я, вместо того чтобы расставить все точки над «i», тянул и допрыгался до этого замечательного скандала, - Богдан слегка потряс размякшую в его руках Настю, словно проверяя на реакции и рефлексы: - Ты слышишь? Что ты на меня таращишься, словно у тебя еще есть какие-то страшные тайны, кроме твоей чокнутой сестрицы?
        - А я с Няндомским в клуб ходила, - брякнула Настя и тут же пожалела. Но впрочем, моментально перестала об этом жалеть: уж лучше сразу говорить правду, а то вон как все может запутаться от одного, казалось бы, безобидного вранья. - Но ничего не было. Он меня поил-поил, а потом даже целоваться не стал. Наверное, я очень старая и страшная. В смысле, не то хотела сказать…
        - Да в курсе я про твоего Няндомского, - отмахнулся Богдан. - Весь офис гудел. Это его Женька подловила и шантажировала. Кстати, я ее уволил. Только что.
        - Из-за меня? - ойкнула Настя.
        - Настенька, нет, не из-за тебя! Мне подковерные интриги вместо работы в фирме не нужны. Если человек непорядочен, то он непорядочен во всем! - Богдан поиграл желваками и внезапно сказал: - Мы с тобой не о том говорим, тебе не кажется?
        - А о чем надо? - судорожно вздохнула Настя. Он был так близко, совсем рядом, и так одуряюще пах своим хвойным одеколоном, так нежно держал ее за плечи, так внимательно смотрел, что у нее кружилась голова, а ноги подкашивались, как переваренные макарошки. Все же любовь - страшное чувство, она вырывает из человека стержень и делает его податливым, как пластилин. Сейчас из Насти можно было лепить что угодно - она бы не возражала. Лишь бы это были его руки…
        - Настюша, ты меня слышишь? - Богдан, кажется, что-то такое говорил, а она все прослушала.
        - Как-то у нас все неправильно. - Настя грустно улыбнулась и виновато пожала плечами. - Не так.
        - Это потому, что мы в первый раз в театр сходили неудачно, - со знанием дела заявил кавалер. - Надо переломить ход истории.
        - В каком смысле? - Она даже опешила от его странного тона.
        Богдан фыркнул и пояснил:
        - Да просто надо сходить куда-нибудь удачно! В театре мы уже были, в ресторане тоже - результат так себе. Предлагаю сходить в кино.
        - С попкорном и колой? - хихикнула Настя. - Как маленькие?
        - Да, - подумав, согласился он. - Как маленькие. У нас жизнь только начинается, надо все успеть. И билеты возьмем на последний ряд?
        - Зачем? - спросила Настя и испуганно ойкнула, густо покраснев. - Что-то я сначала говорю, а потом думаю.
        - Зато от тебя при таком раскладе можно не ждать подвоха, - уверенно заявил Богдан. - Пошли, я знаю один отличный кинотеатр с замечательным последним рядом. Я туда в последний раз в школе еще ходил. Наверняка тебе там понравится.
        - Наверняка, - улыбнулась Настя. - Пошли быстрее, нам же еще столько надо успеть…

        И они понеслись, петляя мимо разливающейся лужами робкой весны, мимо ежившихся от промозглого ветра прохожих, мимо покосившихся темных сугробов, туда, где их ждало счастье. Оно всегда ждет, и даже если вам кажется, что вы везде опоздали - помните, ваше счастье вас всегда дождется. Ведь оно - только ваше.