Пляжная охота Арина Ларина
        С улыбкой о любви # Что делать, если любимый человек оказался изменником? У Аси на этот счет уже есть решение - конечно же, нужно срочно лететь на море! И не беда, что лучшая подруга Женя хочет поплакать в одиночестве по поводу разрушенной жизни. Ведь Ася лучше знает, как нужно залечивать сердечные раны, да и сама она не прочь подправить свою личную жизнь.
        А на море их уже ждут такие приключения, которые Ася не могла представить себе даже в самых смелых мечтах! И обязательно пляжные романы! А вот найдут ли подруги настоящую любовь - это зависит только от них…
        Арина Ларина
        Пляжная охота

        Апрельское солнце било в лобовое стекло бесшабашно и хулиганисто, растекаясь невесомым золотом по салону. Голубое небо лучилось простодушием и позитивом, приглашая бросить все дела и босиком мчаться за весной. Или куда там бегают в период гормонального всплеска романтики, оптимисты и шизофреники? Навстречу любви?
        Саша представил, как, задрав брюки, он легко выпархивает из машины и, эффектно зависая в прыжках, несется по лужам. Прочь от угрюмого, лобастого пассажира, вальяжно расположившегося рядом.
        - Это просто выжившая из ума старуха, - причмокивая сочными, блестящими губами, вкрадчиво вещал лобастый. - Ей без разницы, где помирать. От тебя требуется лишь немного помочь нам, и все! Пятьдесят штук - твои. Тебе же нужны деньги, я знаю. Ремонт, кредит, жена красавица… - пассажир снова омерзительно шлепнул губами и улыбнулся, обнажив белоснежные, крепкие зубы.
        - Приятно было пообщаться, - вздохнул Саша, поморщившись. - Сожалею, но ваше предложение не принято. Всего наилучшего.
        Он уверенно перегнулся через круглые, обтянутые тертыми джинсами колени пассажира и распахнул дверь.
        - Тебе того же, - ухмыльнулся лобастый, ничуть не расстроившись. - Не прощаюсь. Свидимся еще. - Он лениво сплюнул и неторопливо вышел из машины.
        - Урод, - процедил Саша, рванув с места. - Не прощается он…
        День не заладился с утра. Едва проснувшись под настырное пиликанье будильника, Александр Белогорский понял, что сегодня все пойдет наперекосяк. Часы показывали шесть.
        - М-м-м, - простонал он и рухнул обратно на подушку. А ведь такой дивный сон снился. То ли что-то тропическо-эротическое, то ли рыбалка, в общем, во сне было лучше, чем в реальности, залитой солнцем. Не хватало только петушиных криков и коровьего мычания. Началось в колхозе утро…
        Саша грустно вздохнул, зевнул и пошевелил сладко сопевшую жену:
        - Кать, ты зачем часы перевела?
        - У меня йога, - пробормотала супруга, натянув одеяло на голову и замотавшись в него, как в кокон. - Надо встретить восход солнца в правильной позе.
        - Самая правильная поза перед восходом - эмбриональная, то есть калачиком, - с обидой заметил он. - И почему йога у тебя, а просыпаться должен я?
        - Чтобы мне не было обидно и скучно, - донесся затихающий голос Катерины. Вероятно, она благополучно отбывала в царство Морфея. Катя всегда была такой - загоралась всякими неожиданными идеями и быстро теряла к ним интерес.
        - Вставай, йожка моя, - ласково толкнул ее Александр. - Рассвет уже был. Раз ты все равно его проспала, давай хоть правильную позу примем.
        Жена молча брыкнула ногой, ощутимо заехав ему по бедру, и еще крепче замоталась в одеяло.
        - Свинство какое, - вздохнул Саша, пытаясь заснуть.
        В голову уже полезли рабочие мысли, назойливыми мухами отгонявшие сон. В десять он должен был встречаться с неким Валентином по поводу продажи одной из квартир. Квартира была очень дорогой и страшно запущенной. Проживала там эксцентричная и многогранная, как эксклюзивный бриллиант, бабулька, не внушавшая Белогорскому доверия. Такая клиентка запросто могла передумать, слечь с инфарктом или вообще выйти замуж. Звали это ветхое, но энергичное создание Анна Борисовна Зевс. Одной только фамилии было достаточно, чтобы относиться к клиентке с настороженностью. Всякие Ивановы, Невтюхайло и Фуфельманы обычно покорно собирали документы и относились к предстоящей сделке серьезно, досконально проверяя каждую букву в договоре и ежесекундно ожидая, что их кинут. А подобные божьи одуванчики, не глядя подмахивавшие все бумажки, манерно цедившие «кофея» из мейсеновского фарфора и разглагольствовавшие о дайвинге, прыжках с парашютом и паломничестве на озеро Тити-Кака, были непредсказуемы, как траектория полета фантика в ураган.
        И словно в подтверждение Сашиных опасений на горизонте появился Валентин, у которого имелась конфиденциальная информация по мадам Зевс.

«Не иначе - родственник какой-нибудь со справкой о бабкиной невменяемости», - пугался Александр, заранее настроившийся на негативный исход встречи. Если бы Валентин мог сообщить что-нибудь хорошее, то сделал бы это по телефону.
        - Черт знает что, - вздохнул Белогорский и поплелся в душ.
        - Сегодня день «паук», - сморщив хорошенький носик, заявила за завтраком Катя.
        - Слушай, мне нынче не до этого мракобесия, - пробурчал Александр.
        Супруга ежедневно раздражала Сашу своими гороскопическими выкладками, вычитанными в Интернете, и, словно нарочно, зная его отношение к астрологии, подробно вещала про всякие космические глупости.
        - Ну и дурак, - привычно отреагировала жена. - Надо прислушиваться к умным людям и жить в соответствии с ритмами Вселенной, а не в противофазе. Иначе мировая гармония сдует тебя, как вентилятор муху.
        - Спасибо на добром слове, дорогая! Только мне всегда казалось, что гармония не бывает ни с кем в противофазе.
        Катя сморщила гладкий лоб, пытаясь переварить его замысловатый довод. Воспользовавшись паузой, Белогорский чмокнул притихшую супругу в душистую щечку и отбыл на работу.
        - День «паук», - усмехнулся Александр, вспомнив мерзкую рожу пассажира.
        Нет, смешно даже думать о том, что он испугается какого-то мелкого жулика, клоуна, изображавшего «крестного отца»! Что ему сделает этот губошлеп с водянистыми глазами и гаденькой ухмылкой? Да ничего! Это же надо, что придумал - кинуть старуху. И как? С его, Сашиной, помощью.
        - Бабка хочет домик в деревне? Смотреть не поедет? Фото видела? Ну, так и пусть отправляется на природу. Я же не предлагаю ее закопать, - добродушным шмелем гудел Валентин, сыто поглядывая на обалдевшего Белогорского. - Кругосветное путешествие она захотела! Пусть по телевизору мир посмотрит. Это дешевле и безопаснее для ее дряхлого организма. А то, что домик не в получасе езды от города, а в соседней области, и на картинку не похож, это не наши проблемы! Надо было проверять перед покупкой. Восемьдесят лет прожила на свете, а так и не поняла, что людям верить на слово нельзя. Таких нужно учить, чтобы лохов было меньше. Согласен?
        Александр покачал головой. Анна Борисовна Зевс поверила ему, поскольку Сашина репутация была кристально чистой, а не потому, что была наивной, выжившей из ума маразматичкой. И обманывать участницу «Куликовской битвы» - это как родственникам деньги под проценты давать - непорядочно.
        От общения с Валентином осталось ощущение гадливости. Словно вляпался рукой то ли в соплю, то ли еще во что-то, а вытереть нечем.
        Саша Белогорский был человеком порядочным и законопослушным. Он переходил улицу исключительно на зеленый свет, соблюдал правила дорожного движения, уважал старших и не нарушал законы. И вовсе не потому, что боялся ответственности. Он просто был уверен, что таким образом облегчает жизнь себе и окружающим.
        - Если все станут следовать букве закона, - объяснял он Кате, - то тогда мы перестанем возмущаться, что живем в такой стране. Мы сами себе все портим, а первых шагов ждем от других. Начинать надо с себя. Если не плевать под ноги, не выбрасывать бычки и обертки мимо урны и не парковаться на тротуаре, то не придется ругаться на криворуких дворников и лезть на проезжую часть, чтобы попасть в ближайшую булочную.
        Катерина считала его идеалистом и злилась. Она была уверена, что риелторский бизнес при менее щепетильном отношении к действительности мог бы вознести их на вершину финансового успеха. Все вокруг гребли под себя, а ее муж строил какие-то идиллические модели существования общества и прятался за розовыми очками.
        Если природа сделала тебя блондинкой, дала шикарную фигуру, красивое личико и немного мозгов, то ты имеешь право распоряжаться этим капиталом, вкладывать его и требовать адекватных процентов за использование. Все логично. И Катюша свои проценты требовала. Другое дело, что муж, выражаясь фигурально, явно недодавал. Он был уверен, что люди женятся по любви и живут без оглядки на расчеты, кто кого любит больше, а кому просто сделали одолжение. Кстати, намеков супруги, что ему сделали одолжение, Саша не понимал. Ха-ха. А когда мужчины понимали намеки? Они и прямые посылы улавливают с трудом, если, конечно, это не предложение отправиться на футбол или в бар. Тут скорость реакции зашкаливает.
        Но Катерина считала, что муж обязан понимать, какое сокровище ему досталось. Тем более что сокровище ему досталось не только в переносном смысле, но и в прямом. Приданым молодой жены было сказочной красоты ожерелье с семью крупными бриллиантами. Правда, золото слегка потускнело, а замочек требовал ремонта, поскольку лет этому ожерелью было немало. Оно передавалось в семье из поколения в поколение аж со времен царя Гороха. Вместе с ним передавалась и трансформировавшаяся из века в век легенда, согласно которой эту очаровательную вещицу то ли царь Петр подарил одной из своих многочисленных возлюбленных, то ли богатый заморский купец таким образом организовал перемирие с тещей. В общем, результат стараний ювелиров теперь принадлежал Катерине Белогорской и хранился в банковской ячейке. На банке настоял Саша, абсолютно не понимавший, почему такую дорогую вещь нужно непременно таскать на себе.
        - Куда? Куда ты в нем пойдешь? - восклицал он в ответ на претензии разъяренной супруги.
        - Вот именно! Ты меня никуда не водишь! - топала ногами мадам Белогорская. - Зачем оно вообще нужно, если никто не знает, что оно у меня есть! Красивая вещь нужна для того, чтобы ее носить!
        - Это не красивая вещь, а капитал, - возражал Александр. - Это история, память! В конце концов, я не хочу, чтобы тебе из-за этой побрякушки свернули шею. И если тебя волнует, что никто не скривится от зависти при виде твоего богатства, так можешь не переживать - твоя мама с такой помпой обставила дарение раритета, что все гости, которые были на свадьбе, в курсе. Кстати, именно из-за этого и пришлось сдать ожерелье в банк. Не хватало еще, чтобы нас ограбили.
        - Ты скучный, нудный и пресный, как сухарь для диабетика! Жизнь - это праздник! Она дается один раз, и прожить ее надо феерично, - заламывала ручки Катюша, планировавшая плыть по волнам времени не на утлой семейной лодочке, а на белой яхте. И плыть она собиралась не по какой-то там мелководной речушке с елками и кустиками, понатыканными вдоль глинистого берега, а по бескрайнему бирюзовому океану.
        Саша к страданиям жены относился спокойно и ждал, пока жена поумнеет и поймет, что он прав.
        Мужчины редко приходят к согласию с женщинами. Они априори считают себя правыми и вместо того, чтобы найти с партнершей общий язык, великодушно ждут, пока даме надоест препираться, и она наконец сдастся. Удивительно, но дамы ждут того же. И как при таком раскладе эти противоборствующие лагеря умудряются заключать перемирие, сосуществовать бок о бок и даже рожать детей - загадка.
        - Меня кинули! Ки-ну-ли! Обвесили, как раззяву на рынке. Я так считаю: если ты женился на королеве, то должен соответствовать! Держать планку! А он ее не просто опускает, а давит ею мне на темечко и заставляет приседать! - делилась с подругами Катерина.
        Подруги соглашались. Конечно, не факт, что в душе они считали ее королевой, но не ссориться же из-за побочных мелочей.
        Дом Анны Борисовны Зевс нависал над проспектом, словно нос гигантского ледокола, - массивно, высокомерно и неотвратимо. Былое величие кое-где облупилось, царственный фасад местами изуродовали аляповатые вывески, а пластиковые оконные проемы точно бельмо старого пирата таращились на мир непрозрачными стеклами. И только на пятом этаже потемневшие деревянные рамы выбивались из современной вакханалии шика и блеска. Именно там проживала эксцентричная старушка, на старости лет вознамерившаяся продать родовое гнездо.
        Она была удивительной, очаровательной и пугающей, как Бермудский треугольник. Обычно старики категорически не желали покидать насиженные места и своим консерватизмом мешали молодым жить, дышать и размножаться, как требовала демографическая политика правительства. Молодежь не желала жить коммунами, требуя раздела и уединения и обещая непременно навещать. Старшее же поколение не верило, что его станут навещать, и не понимало, зачем разъезжаться, когда так здорово каждый день видеться в коридоре, в кухне, в ванной комнате и вообще - жить семьей, пусть даже из десяти-двадцати человек. Зато не скучно! Ключевая фраза: «Вот помру, тогда и делайте, что хотите!» Фраза являлась талантливейшим психологическим ходом, поскольку никто не отважится высказать вслух опасение, что некоторые до ста лет живут и благополучно успевают похоронить не только детей, но и внуков. А вдруг… Нет-нет, дай Бог здоровья, но все же… Уж лучше разъехаться!
        У мадам Зевс никакой родни, торопившей ее на кладбище или просто - на свежий воздух, в далекий колхоз, не было. Муж имелся, но было это давным-давно. Так давно, что Анна Борисовна не могла даже вспомнить, в каком году похоронила выпивавшего и погуливавшего супруга. С тех пор она жила ярко, весело и насыщенно.
        - Сашенька, друг мой, - ворковала бабулька, деликатно удерживая наманикюренными лапками хрупкую фарфоровую чашечку с кофе, - жизнь так коротка, а мне надо столько всего успеть! Я, скажу вам по секрету, вообще-то не планирую доживать в деревне. Это уж так - на случай, если воплощу в жизнь все задуманное. Но у любого человека должно быть место, куда он может вернуться. Пусть эта избушка станет таким местом.
        Избушкой Зевс именовала аккуратный коттедж недалеко от города, который планировалось приобрести взамен хоро?м, где они и вели с бабкой утомительные интеллектуальные беседы. На сдачу от продажи помещения Анна Борисовна собиралась посмотреть мир и нахлебаться экстрима по самую заколку, скреплявшую жидкий пучок волос на макушке. Этот пучок делал мадам Зевс похожей на бывшую балерину. Сходство дополняла длинная шея, гордая посадка головы и прямая спина. Если бы Саша просидел в такой позе хоть полчаса, то у него свело бы мышцы. В детстве бабушка с криками
«Не горбись! Сядь прямо!» заводила ему локти за спину и просовывала через них бамбуковую палку - часть папиной удочки. Маленький Шурик выгибался, как коромысло, и страшно веселился, норовя сшибить палкой хоть что-нибудь. Анна Борисовна в «позе коромысла» существовала вполне комфортно безо всякого бамбука.
        Клиенткой она была нетребовательной и простодушной.
        - За восемьдесят лет… Да-да, мне восемьдесят, и я не собираюсь кокетничать, убавляя свой возраст. Согласитесь, это в сорок женщине имеет смысл врать, что ей тридцать, надеясь услышать наглую ложь, мол, а выглядите вы на двадцать. На подходе к вековому юбилею плюс-минус десять лет уже не имеют значения. Потому что фраза «Да что вы, семьдесят? А выглядите на шестьдесят!» на комплимент все равно не потянет. Скорее это будет хамством! - Анна Борисовна жизнерадостно захохотала, продемонстрировав белоснежную вставную челюсть. - Так вот, дружочек! За столько лет я немного научилась разбираться в людях. И вам я доверяю абсолютно и безоговорочно, так что не мучьте меня подробностями и не трясите документами. Я по глазам вижу, что если меня в Тихом океане не сожрут акулы, не затопчут на бразильском карнавале, не забодают на корриде, если я не вывалюсь из корзины воздушного шара, не запутаюсь в стропах парашюта и не разобьюсь на квадроцикле, то непременно приеду доживать в этот домик, впечатление от фотографии которого вы постоянно норовите подпортить какими-то выписками, актами, кадастрами и
свидетельствами. Уймитесь и съешьте конфетку. Кстати, эти конфеты мне привезла подруга из Швейцарии. Настоящий швейцарский шоколад. Хотя наш шоколад гораздо вкуснее. Но гостям положено пускать пыль в глаза, поэтому ешьте. В жизни надо попробовать все.
        И вот это милое создание лобастый Валентин предлагал кинуть, выселив в медвежий угол, где даже телефон не брал! А «сдачу», на которую Анна Борисовна собиралась попробовать все, Валентин планировал поделить.
        Стоило признать, что мадам Зевс разбиралась в людях. Александра начинало мутить от одной лишь мысли, что он обманет божий одуванчик и лишит его счастья побегать от быка на корриде или сигануть с парашютом, огласив поднебесье истошным радостным визгом. Да как после такого жить? Как смотреть в глаза если не Кате, то хотя бы своему отражению? Бабушка всегда говорила, что любую копеечку надо заработать своим трудом. Он краденого да найденного добра не жди.

«И где только этот моральный инвалид телефон мой раздобыл?» - с отвращением размышлял Белогорский, тщательно вытирая ноги у входа в подъезд. Сегодня он должен был взять у Анны Борисовны очередную порцию подписей. Наверняка старушка уже ждала его, сварив свой фирменный кофе. Вспомнив про конфеты, Саша повеселел.
        - Вы сейчас тут ямку протрете, - раздался звонкий девичий голос у него за спиной.
        - Что?
        - Я говорю, ямку протрете. Потому что дырка тут уже есть. Надеюсь, это не вы наш коврик изуродовали.
        Девушка, похожая на встрепанного воробушка, лукаво смотрела на него, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу. Короткие темные волосы торчали в разные стороны в веселом беспорядке. То ли барышня эту очаровательную прическу делала у хорошего парикмахера, то ли забыла причесаться. Такие синеглазые брюнетки всегда казались ему торжеством фотошопа над здравым смыслом. Оказывается, и в реальности подобное чудо существовало.
        С трудом оторвавшись от созерцания ямочек на ее щеках, Белогорский посмотрел под ноги. Стоял он ровно посредине внушительной дыры в коврике и шаркал подошвами по бетону.
        - Нет, не я, - засмущался он, торопливо шагнув в сторону и стыдливо отпихнув ногой останки половичка.
        - А вы к Анне Борисовне?
        - К ней. А что?
        - Ничего. - Девушка пожала плечами. - Жаль, что уезжает. Она замечательная. Надеюсь, вы ее не обманете. Это вы занимаетесь продажей ее квартиры?
        - Разумеется, не обману! У нас приличное агентство! - запальчиво воскликнул Белогорский. Сдать, что ли, этого Валентина в полицию? А то совесть замучила. Не самому же с ним разбираться.
        Но полиции, ранее именовавшейся милицией, Александр не доверял. У него был печальный опыт общения с представителями органов правопорядка, после которого Белогорский твердо решил, что это будет последнее место, куда он обратится в случае возникновения проблем. В общем, проблемы у него возникли, а решать их было некому.
        Раскланявшись с девушкой, оказавшейся соседкой Анны Борисовны, Саша угодил прямиком в объятия истосковавшейся по общению бабульки. Радостно воркуя, она утянула риелтора в гостиную.
        Разумеется, на столе были кофе и конфеты.
        - Сюрприз! Я дома! - крикнула Женя в глубь квартиры и, подрыгав ногами, сбросила туфли. - Эдя, меня сегодня раньше отпустили! Можем устроить романтический ужин или поход в ресторан. Ау! Ты что молчишь? Умер от счастья?
        Судя по тишине, наполнявшей жилище, Эдуард либо умер от счастья, либо отсутствовал.
        - Наверное, на заказы уехал, - пробормотала Евгения. - Ну и ладно. В ванне полежу.
        Евгения Лебедева была девушкой позитивной и в любой ситуации умела найти что-то хорошее. Вернее, почти в любой. Иногда в жизни возникают такие ситуации, в которых позитива не больше, чем бананов на осине. Проще сказать, бывают моменты, которые позитивными не назовешь.
        - Ёшкин кот! - Женя вздрогнула, словно наткнувшись на препятствие, и замерла на пороге комнаты. Нервно сглотнув, она аккуратно ущипнула себя за тонкую руку и нервно хихикнула: - Не сплю.
        И тут еще теплившийся в глубинах подсознания оптимизм окончательно помахал ручкой и с тоскливым свистом улетел в заоблачную даль. А Жене стало плохо. Причем не наигранно плохо, когда барышня машет перед лицом ладошками и щебечет «Ах, мне дурно!», а вполне натурально. Ее замутило, ноги стали ватными и предательски подогнулись.
        Постель была разобрана, на сервировочном столике красовались бокалы и грязные тарелки с остатками фруктов и чего-то еще. На одном бокале грязным пятном размазался след яркой помады. Издав сдавленный стон, Женя ринулась в ванную комнату. Там было еще живописнее. На полу валялись полотенца, а полочка с ее косметикой выглядела, как витрина после распродажи, была почти пуста.
        - А-а-а, - прошептала Женя, содрогаясь от омерзения. Так ужасно она чувствовала себя, наверное, только один раз в жизни. Когда в детстве на даче сунула руку в дупло, а из темноты по рукаву ее кофточки, ловко перебирая лапами, метнулся огромный паук.
        Полотенце на полу было еще влажным. Она отшвырнула его, вздрогнув, словно вляпалась во что-то отвратительное.
        - Что это? Что? Как? - беспомощно пискнула в пространство Женя. Даже голос был каким-то чужим.
        Здесь теперь все стало чужим. В ее доме, гнездышке, где она выросла, где знала каждую трещинку, каждую выбоинку на кафеле, случилось нечто чудовищное. Здесь была чужая женщина. Она надругалась над Жениным домом. Она спала на Женином белье, трогала вещи, вытиралась ее полотенцем. Да ладно, что там. Она явно и Эдиком попользовалась. Женя собиралась жить с ним долго и счастливо, хотя устала ждать предложения руки и сердца.
        - Так не бывает. - Женя откашлялась и брезгливо отступила.
        Белье и полотенца можно выкинуть. Ладно, не можно, а нужно. И даже не жаль, потому что если и постирать, то все равно она не сможет ими никогда воспользоваться. Косметику можно купить. Полы помыть… Но что делать с домом? С ее домом, который в одно мгновение стал чужим и грязным? И что делать с Эдуардом, все это устроившим?
        - Как он мог? - простонала Женя, судорожно нашаривая в сумочке телефон.
        Вот сейчас она ему позвонит, и все выяснится. Словно поняв, что хозяйка не в себе и ей не до игр в прятки, мобильный призывно запиликал где-то в глубинах набитой всякой ерундой сумочки. Сумочки Евгения предпочитала маленькие, а вещей любила туда натолкать столько, сколько не в каждый рюкзак влезает.
        Надежду, что звонит Эдик с объяснениями четкими, внятными и краткими, поскольку Жене в данный момент было не до демагогии и оправданий, разбил веселый голос Аси Муравской. Именно разбил, поскольку Женя буквально почувствовала, как ее жизнь с грохотом обрушивается, брызнув в разные стороны миллиардами крохотных осколков. Ее надежды, счастье, планы - все разбилось и восстановлению не подлежало. Не выдержав напряжения, Женя разрыдалась так горько, как может рыдать тридцатисемилетняя девица на выданье, в очередной раз упустившая свой шанс.
        - Что? - сиреной взвыла Муравская. - Евгеша, что случилось? Ты можешь мне сказать? Все, перестань икать, я все равно ничего не понимаю. У тебя дикция, как у жертвы стоматолога, только что вырвавшейся из кресла без половины зубов и с передозом наркоза. Я выезжаю. Сидеть и ждать меня, ясно?!
        - Нет, - попыталась остановить ее Евгения. Но кто и когда останавливал Асю? Это была девушка-торнадо, девушка-танк. Если Муравская сказала, что приедет, то запираться и прятаться от нее бесполезно.
        Асе Муравской тоже было тридцать семь лет. Она считала себя женщиной взрослой, независимой и состоявшейся, однако до одурения хотела замуж и верила, что на ее улице еще перевернется грузовик с женихами.
        По паспорту подруга была Ассоль. Наверное, имя наложило отпечаток на всю ее жизнь, поскольку Ася терпеливо ждала именно Грэя, и именно под алыми парусами. К тридцати годам она немного жалела почти о половине отвергнутых ухажеров, а после тридцати пяти уже была готова родить ребенка хоть от кого-нибудь.
        - Конечно, - говорила она Жене по секрету, поскольку для всех остальных строго озвучивалась версия «я замуж не хочу», - если бы и муж образовался, было б идеально. Но сейчас мужик обмельчал, поэтому содержать абы кого лишь за то, что он мне сделал наследника, я не собираюсь. Моя половинка где-то ходит, я точно знаю. Но эти китайцы кошмарно расплодились и так увеличили количество населения на планете, что шансы найти того, кто мне предназначен судьбой, стремительно падают.
        - Лебедева, открой!
        Через полчаса верная подруга уже билась о железную дверь Жениной квартиры, наполняя подъезд грохотом и воплями. Разумеется, когда плохо соображавшая хозяйка доползла до порога и открыла дверь, на лестничной клетке появилась любопытная соседка-пенсионерка Калерия Яковлевна, которой было дело до всего, молодая мамаша из квартиры напротив, которой вообще ни до чего дела не было, и Анна Борисовна Зевс с Александром, не успевшим от нее уйти.
        - Ограбили? - заорала Калерия Яковлевна, азартно блестя глазами и норовя прорваться в Женино жилище. Орала Калерия Яковлевна всегда, поскольку плохо слышала и ответы, и саму себя.
        - Утечка газа? - воскликнула мамаша, вероятно, собираясь эвакуировать толстощекого младенца, дрыгавшего пятками у нее на руках.
        - Помощь нужна? - зычно перекрыла общий шум мадам Зевс.
        - Нет, - махнула ей Ася, взглянув на Сашины руки. Зафиксировав обручальное кольцо, Муравская потеряла к Саше интерес. - Граждане, просьба соблюдать спокойствие и разойтись. Когда понадобится, вас вызовут.
        - Так я и знала, ограбили, - удовлетворенно потерла руки Калерия Яковлевна.
        - Мне кажется, девушке плохо, - неуверенно произнес Александр, с тревогой посмотрев на безжизненно прозрачную Женю, застывшую в дверном проеме. Но, как и все мужчины, проблемы он не любил, поэтому помощь предлагал без особой настойчивости.
        - Разберемся, - облегчила его муки совести Ася, решительно входя в квартиру и захлопывая за собой дверь.
        - Меня сейчас стошнит, - сообщила Женя, смутно надеясь, что деятельная подружка немедленно войдет в ее положение и исчезнет.
        Евгения Лебедева была из тех людей, которые любят делиться радостью с близкими, а горести предпочитают переживать в одиночестве. Но Асю чужие предпочтения никогда не волновали. Она все равно знала, как правильно, и с воодушевлением причиняла добро и наносила пользу, невзирая на сопротивление подопечных.
        - Погоди тошнить. - Ася хищно ощупала подругу сначала взглядом, потом руками, огляделась и требовательно потрясла пострадавшую за плечи: - Что случилось? Говори, а то меня сейчас от любопытства разорвет. Я уже столько версий придумала, что могу книгу написать.
        - Сама не видишь? - усмехнулась Женя.
        Ничего такого, из-за чего стоило бы зеленеть и выть в телефон, стрессоустойчивая Асооль не заметила. Она мотнула белокурым каре, которое красиво качнулось, и потребовала конкретики. Женя вздохнула. Рассказывать не хотелось - не было сил. Да и вообще - Аська была другой, она бы не поняла, почему подруге так плохо. Муравская к наличию посторонних людей в своей квартире относилась спокойно. Сколько Женя себя помнила, у Муравских постоянно толклись какие-то люди: то родственники проездом, то знакомые погостить, а то и вовсе - незнакомые граждане, которым негде было переночевать. Когда в твоем пространстве постоянно шевелится кто-то посторонний, невозможно признавать это пространство своим. Дом, по мнению Жени, должен являться крепостью. И в этой крепости нет места для чужаков. Нельзя сказать, что Евгения была нелюдимой, замкнутой или не любила веселые компании. Она просто не терпела вторжения в свое личное пространство. А дом и был тем самым пространством, доступ в которое открывался лишь самым близким. Проще говоря - квартира для нее как нижнее белье. А сегодня в ее трусы кто-то нагло влез, и теперь
их хоть выбрасывай. Все это Женя и попыталась донести до Аськи.
        Муравская навесила на физиономию подобающую моменту долю скорбного сочувствия и упрямо заявила:
        - Так, все ясно, но ты неверно расставляешь акценты. Евгеша, с такой трепетной душой надо было родиться средневековой принцессой и жить в башне, отращивая косы. А уж если ты имела счастье появиться на свет в нашем густо населенном мегаполисе, то соответствуй моменту и не будь дурой. Дом ей осквернили, скажите пожалуйста! Тьфу на вас, барышня! При чем тут дом? Косметику жаль, не спорю. Но ты можешь позволить себе восстановить все. Тем более что ночной крем, ты сама говорила, не очень. Белье вышвырнешь - бомжей порадуешь. Я не понимаю одного: почему ты напираешь на вещи и молчишь про Эдика? Главное не в том, что у тебя в доме была тетка, а в том, что ее привел мужик, за которого ты собиралась замуж! И не надо врать, будто не собиралась! В нашем возрасте, когда репродуктивная функция стремится к финишу, каждый мужик, которого мы прикармливаем, потенциальный муж. Мне он хоть и не нравился, но выбор невелик. Наша проблема в том, что мы красивые. Ну, ладно, буду критичнее. Не красивые, а интересные, следящие за собой, обаятельные девушки. А симпатичная девушка всегда в зоне риска, потому что,
проснувшись утром и взглянув в зеркало, она ежедневно получает подтверждение своих высоких котировок на рынке любви. Поэтому у нее запросы выше и отсев гуще. Проще говоря, это как муку через дуршлаг трясти - остаешься с пустыми руками. В лучшем случае, застрянет какой-нибудь крупный жук или комочки. К концу процесса просеивания большинство из нас остается именно с этими жуками и комочками. И Эдик твой - то еще счастье. Был. Извини за прямоту. Так вот, про рынок любви. Исторически сложилось, что конъюнктура рыночных отношений и сделки на рынке никоим образом не зависят от нашего мнения и нашей точки зрения. На рынке можно продавать что угодно и по какой угодно цене, но где гарантия, что ты это продашь, особенно взвинтив стоимость. А ведь при этом всем кто-то рядом стоит и демпингует. Мол, да, у меня нос длинный или ноги коротковаты, или вообще - живот, целлюлит и ребенок от первого брака, зато я готовлю, стираю, убираю, готова быть не принцессой, а прислугой. Гарантирую вождение хороводов вокруг любимого супруга, стану с него пылинки сдувать и в попу целовать. Мужики ленивые и на эмоциях экономят. Вот
стоит такой и думает, мол, ну чего я на эту фифу напрягаться буду? Когда рядом есть неприхотливая, которая всю жизнь будет благодарна, что ее замуж взяли. А к фифе можно по пятницам заскакивать, после трудовой недели. А мы с тобой все принцев ждали. До сегодняшнего дня я думала, что ты дождалась-таки. Эдя твой, конечно, очень относительный принц, но я свое мнение держала при себе, благо не мне с ним жить. Кстати, именно твой пример меня поддерживал и вдохновлял. А теперь мы снова обе холостые, ни разу не женатые, бездетные королевны. И это напрягает. Слушай, ты хоть мявкни что-нибудь для поддержки разговора. А то я тут зависла в монологе, а реакции ноль. Короче, давай переживать, что ты опять без мужика. И не просто переживать, а предпринимать конструктивные действия. А страдать по поводу стыренной косметики и того, что твоим полотенчиком кто-то вытирался, дурь несусветная. Это как попасть в аварию, да так, чтобы машина не подлежала восстановлению, и плакать, что ноготь сломала. О, это мысль! Воспринимай Эдика, как «Жигули», не подлежащие восстановлению, о них с легкой душой можно забыть. Машин в
салонах - лопатой греби. Мужиков - аналогично. Просто не на каждый автомобиль хватает денег, а на каждого мужика - необходимого набора прелестей. В тираж мы пока не вышли, но, как говорит по телику «сваха всея Руси», мы в седьмом эшелоне. А то и в восьмом. Так, ну хорош медитировать. У меня уже язык устал, и в горле пересохло.
        Ася доброжелательно двинула окаменевшую от внутренних переживаний подругу по плечу. Женя от неожиданности влетела в стену прихожей и обиженно охнула.
        - Во, живая, - удовлетворенно констатировала Ассоль. - Что и требовалось доказать. Это шоковая терапия. Будешь молчать, я тебе еще раз врежу. Любя. Так что не планируй давать мне сдачи. Слушай, Лебедева, гостей принято развлекать.
        Женя послушно поплелась в гостиную.
        - Я вот не понимаю, - бодро продолжила Ася, двигаясь следом. - Почему, если женщине тридцать семь, то окружающие поджимают губки, сочувствуют и всячески намекают, что ты уже практически вышла в тираж? А если мужику тридцать семь, то он молод, полон сил и все у него впереди? Из-за того, что самцы отстают в развитии? Или это историческая несправедливость?
        - Потому, что женщина должна рожать. И чем раньше, тем лучше, - произнесла Женя.
        - Должна, должна, - пробормотала Муравская, отбирая у нее телефонную трубку, которой подруга пыталась включить телевизор. - Вечно мы всем вокруг должны. Никто не думает о том, что делать с ребенком после того, как тетка его родит. А дитятко, между прочим, надо растить, воспитывать, на ноги ставить, то есть оплачивать все сопряженные с родами мероприятия. И на задний план отошел тот факт, что все это должен обеспечивать мужик. Получается, что он просто выделяет тебе один сперматозоид из своих миллионных запасов и шмыгает в кусты, как ящерица. И даже если ты эту ящерицу цапнешь за хвост, она все равно слиняет, оставив тебе то, за что успеешь схватиться, - хвост. А зачем нам хвост? От него ни жарко, ни холодно. В общем, необходимо пересмотреть место женщины в современном мире. И роль мужчины тоже. Да, вспомнила. Ты говорила, что тебя тошнит. Надеюсь, ты не беременна? Хотя это было бы не так уж плохо.
        - Нет, меня тошнит от ситуации. И, к счастью, я не беременна.
        - Почему, к счастью? - обрадовалась Ася. Подруга возвращалась в реальность и начинала реагировать на внешние раздражители.
        - Потому что если и рожать, то от порядочного мужчины. А с Эдиком пока не все понятно.
        - Не все понятно? - Ася аж подпрыгнула от возмущения. - То есть у тебя еще имеются варианты? Или ты намереваешься по извечной женской привычке оправдывать своего гулящего сожителя?
        - Ну, он же должен как-то это все прокомментировать, - пожала плечами Женя, обведя комнату жестом экскурсовода на развалинах Карфагена. - Только Эдик почему-то трубку не берет. Наверное, занят.
        - Ага, - с готовностью откликнулась Муравская. - Наверное. Сначала он тут был занят, а потом, как Винни-Пух, когда варенье закончилось, ушел в другие «гости».
        - Варенье любил Карлсон…
        - Женя, ты в своем уме? Какая разница, кто что любил? Главное, что, фигурально выражаясь, Пятачка съели! Как это ни прискорбно. Предлагаю не ждать, пока твой бывший сочинит какую-нибудь сказку или огорчит тебя суровой былью. Надо срочно искать замену. У меня был план. Для себя любимой. Но раз уж так случилось, я могу поделиться идеей с тобой. Это даже лучше, чем я хотела. Надо ехать на море.
        - За приключениями? - поморщилась Женя. Ей не то что про море не хотелось думать, ей хотелось немедленно остаться в одиночестве и постучаться головой об стенку. Но если в жизни есть верная и самоотверженная подруга, в сложной ситуации она вам стены портить не позволит.
        - За красотой и загаром! За приключениями, - если повезет. И вообще, нам, как ветеранам любовного фронта, не до приключений. Нам с тобой, Евгеша, нужна стабильность и надежность. Правильно я говорю?
        - Угу, - покорно кивнула Женя и терпеливо уставилась на гостью, телепортируя той намеки на скорейшее завершение визита.
        - Не надо на меня таращиться, - проворковала Ася. - Не уйду я, не надейся. Вдруг ты без меня таблеток решишь поесть или в окно сиганешь? А под окном клумбы. Люди старались, сажали, поливали, и тут ты вся такая в расстройстве. Нет, милая моя! Я у тебя заночую. И не благодари. Я этого не люблю.
        - Я и не собиралась, - мрачно проговорила Женя, имея в виду, что не собиралась благодарить. Хотя и про таблетки с клумбой она тоже не думала. Много чести неизвестной даме, легким движением руки потырившей не только косметику, но и душевное спокойствие. Правда, поругаться с необидчивым человеком, вроде Муравской, было задачей непосильной.
        - Я похозяйничаю, а то жрать охота, - заявила Ася, направляясь в кухню. И на ходу добавила: - Это был не вопрос, а ответ. Не надо набирать воздух, не утруждай себя, любимая!
        Воздух «любимая» все же набрала, но выплеснуть свое негодование не успела. В замке загромыхал ключ, и из прихожей раздался жизнерадостный голос:
        - А кто у нас там кастрюльками гремит? А кто меня кормить торопится? А вот я сейчас нашу повариху зацелую-зацелую-зацелую!

«Дурак какой, - с отвращением подумала Женя. - И как я раньше не замечала, что он так противно сюсюкает? И голос бабий».
        Мнение женщины о мужчине подобно бумажному флюгеру, а подозрения в адрес этого мужчины вообще срывают хлипкий флюгер напрочь. Еще вчера Эдя был самым лучшим, самым надежным. А сегодня наступило прозрение. Кстати, после момента прозрения очень сложно вернуться на исходные позиции.
        - Ну, давай, попробуй, - вплыла в коридор Муравская. - Давненько меня не зацеловывали.
        - Ой, Ассоль, привет! - воскликнул Эдик. - А что ты здесь делаешь?
        - Хожу и удивляюсь твоей наглости, - усмехнулась Ася. - Если бы ты был моим кавалером, то вообще больше никогда ни с кем не целовался бы.
        - Почему? - удивился Эдуард. Тон Муравской ему не понравился. Да и сама она ему не особо нравилась. Ассоль была девушкой горячей, острой на язык и нахальной. Такие подруги обычно плохо влияют на покладистых и трепетных девиц, вроде Жени. - Что бы мне помешало целоваться?
        - Крышка гроба, - добродушно пояснила Муравская и оскалилась в негостеприимной улыбке. Так мог улыбаться тигр, на обед к которому пришло что-то наивно-упитанное.
        Женя не хотела никаких разборок, тем более при Асе. Она понимала, что Эдя сейчас начнет врать. Правда, как и что можно соврать в сложившихся обстоятельствах, она не представляла.
        - У вас тут гости были, - промолвила Муравская. - Как у трех медведей. Что не сломали, то помяли да понадкусывали. Наверное, Машенька заходила, да?
        Эдик одурело похлопал глазами и плаксиво заявил:
        - Я, между прочим, домой торопился, хотел романтики! Жека, ты могла бы предупредить, что вы тут пьете. Я бы нашел, чем заняться в городе. Почему я, усталый и голодный, должен слушать какой-то бред? И вообще, Ассоль, дай пройти!
        - Обойдешься! - прошипела Муравская. - Пройти ему! Ты лучше объясни, почему ты после своей любовницы в квартире не убрал, и где Женькина косметика! Если у тебя нет денег на презенты своим бабам, то это не означает, что можно брать и передаривать чужое!
        Эдуард бессмысленно и театрально хлопал глазами, крутил головой и шлепал губами - в общем, старательно изображал недоумение. Но, поскольку Женя на спектакль не реагировала, он хлопнул себя по лбу и охнул.
        - Давай, Жбанский, жги, - усмехнулась Ася. - Областная самодеятельность отдыхает. Ну, потряси нас своей фантазией. Ты же фотограф, человек творческий! Не будь банальным.
        - Да я Мишке, Мишке дал ключи! - крикнул Эдик. - Женя, что случилось? Он просто попросил на пару часов хату.
        - О, мадемуазель Лебедева, вы, оказывается, подрабатываете почасовой сдачей койко-мест! - изумленно подняла брови Ася. - Какой моветон! А еще прикидываются интеллигентами.
        - Мой дом - не хата, - с трудом выдавила Женя. Она задыхалась от ненависти и презрения к мужчине, который был… Да даже стыдно вспомнить, кем он для нее был! Какая гадость!
        - Ну, прости, прости! Я Миху прибью, хочешь? - залебезил Эдик.
        - Как говорит нынешняя молодежь - «убейся апстену», - ухмыльнулась Ася. - Эдя, хотя бы уйди красиво.
        - Никуда я не пойду! - взвизгнул Эдик. - И вообще, Ассоль, тебе пора. Мы без тебя тут разберемся.
        Он искренне верил, что мягкохарактерная Женя покорится его обаянию и, как обычно, простит. С Женей всегда можно было договориться, в отличие от ее чокнутой подруженции. По его мнению, такая въедливая и бестактная баба была обречена на одиночество, поскольку рядом с ней любой мужчина чувствовал себя, как муха рядом с вентилятором, - его просто сдувало под натиском самомнения и язвительности, исходивших от Муравской. Женщина должна быть мягкой, нежной и покорной. Иначе зачем она вообще нужна?
        - Вы без меня не разберетесь, - заявила Ася. - Потому что я точно знаю, чего хочет Евгеша. Она просто мечтает, чтобы ты немедленно исчез, прихватив свои поганые вещички, и никогда не появлялся в ее жизни. Но она как девушка трепетная и интеллигентная не знает, как это осуществить. А я знаю. - Она проникновенно взглянула на притихшего Эдуарда и вкрадчиво поинтересовалась: - Эдя, ты веришь, что я в одну минуту осуществлю Женькину мечту? Не отвечай. По лицу вижу - веришь. Поэтому, если не хочешь считать копчиком ступеньки, выметайся добровольно.
        - По-моему, это не твой дом, - с неуместной заносчивостью заметил Эдик.
        Но Муравская благожелательно напомнила:
        - И не твой, так что адьес, амиго!
        - Женя, почему ты молчишь? - Эдуард решил, что уж если и уходить, то с музыкой. Вообще-то уходить не хотелось. С Женей было удобно, комфортно, да и девушкой она была приятной. Тем более что и Женя имела от их союза определенные плюсы. Дураку ясно, что девушки ближе к сорока мужчинами не бросаются. Более того, они и заполучают-то их с трудом. Он в некотором роде Лебедеву осчастливил, а она… - Евгения! Я к тебе обращаюсь!
        - О, он еще и покрикивает, - с физиономией сытого питона констатировала Муравская. - Ну-ну.
        Женя хотела что-то сказать, но язык не слушался, а в горле застрял комок. Она лишь презрительно скривилась и махнула рукой в сторону двери. После чего развернулась и быстро ушла в глубь квартиры.
        - Не понял…
        - Чего ты не понял? - Ася начала теснить Эдика к выходу. Так улыбаются официанты закрывающегося заведения, пытаясь выпроводить засидевшихся клиентов. - У нее стресс, тепло попрощаться с тобой она не в состоянии. Твоя девка спала на ее белье, ела из ее посуды, вытиралась ее полотенцами и сперла почти всю косметику. И где ты таких берешь, Жбанский? Это умудриться надо! Надеюсь, презервативов в помойном ведре вы не оставили?
        - Это не я, - опустил голову опальный кавалер. - Ты не поверишь, но это не я! Это мой друг Мишка…
        - Не поверю. Поэтому иди, не отсвечивай. И вообще, скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты. Куда ни плюнь, везде ты не прав. Такая ваша мужская доля. Вы инфантильные идиоты, которые сами себе все портят. И ладно, если бы только себе. Я тебе, если хочешь знать, даже сочувствую. Такую девушку потерять!
        - Лучше бы помириться помогла. Сочувствует она…
        - Не дай бог! - воскликнула Муравская. - Если после такого помириться, то я даже боюсь представить, что ты выкинешь на следующем этапе.
        - А я бы мог на ней жениться, - бросил последний пробный шар Эдик.
        - Ха-ха-ха! Звучит как обещание взять денег в долг без отдачи. Причем ты уверен, что кредитор почтет за честь отмусолить тебе кровно заработанное! Наглость - второе счастье, но не в твоем случае. Жбанский, исчезни!
        - Мне нужно собрать вещи!
        Эдик попытался прорваться в комнату, но Муравская больно ткнула его пальцем в живот и прошипела:
        - Я тебе сейчас сама все соберу. В лучшем виде. Жди здесь.
        - Вот так и рушатся мечты, - грустно вздохнула Женя, когда Жбанского выдворили за пределы квартиры и заботливая Ася усадила ее пить чай.
        - Какая мечта, - отмахнулась Муравская. - Хуже, когда рушатся мечты о спокойной старости в обществе привычного и побитого жизнью мужа. Когда тебе ближе к пятидесяти, эти мечты восстановлению не подлежат. Уж лучше сейчас, когда есть шанс запрыгнуть в последний вагон.
        - Хм, - скептически пожала плечами Женя. - Как бы ногу в прыжке не сломать.
        - А не надо об этом думать. Мысль материальна. Хватит киснуть. Завтра отправляемся за путевками в новую жизнь. В любом случае, тебе нужно восстановить психику и забыть нелепый инцидент.
        - Нелепый инцидент, - повторила Евгения, запустив пальцы себе в волосы и довольно сильно дернув. - Мне все еще кажется, будто я сплю. Этого не могло произойти со мной. Вот с кем угодно, только не со мной. Кстати, мы так и не выяснили, кто тут был с девицей. Может, все же не Эдик?
        Муравская с демонстративным сочувствием посмотрела на Женю и усмехнулась. Это означало, что ей и так все ясно.
        - Ну не такой же он идиот, чтобы даже не убрать за собой! - завелась Женя.
        - Такой. Все они такие. Инфантильные инвалиды умственного труда. Дорогая моя, не майся дурью. Забудь его, как вырванный зуб. Он тебе больше не понадобится.
        С Эдиком было связано слишком много, чтобы приравнять его к зубу.
        - У меня с ним столько всего было, - вздохнула Женя.
        - А могло быть еще больше, - разозлилась Муравская. - Дети, например! Вот представь, что у тебя тут носится какое-нибудь чудо с косичками и спрашивает, мол, а где папа? Почему он ушел? И чего ты ответишь? Ты, вообще, в курсе, что именно из-за детей множество теток терпит этих пьющих, гулящих и просто наглых эгоистов? И тебе бы пришлось его простить! И жить с человеком, в котором ты не уверена, который тебя предал и унизил! А все почему? Потому что - ребенок. Лебедева, скажи спасибо, что вас с ним ничего не связывает. Ушел - и скатертью дорога. Никто по лавкам не плачет. И даже если бы ты его не простила и все равно выперла, тебе бы на протяжении оставшейся жизни пришлось бы лицезреть эту противную морду, потому что мужья бывшими бывают, а папы нет. И твой Эдик регулярно маячил бы в поле зрения, требуя встреч с ребенком, когда ему удобно. То есть вытирать сопли, попу, мотаться по врачам, кружкам и развивалкам, не спать ночами, решать кучу сопутствующих проблем - это ты, а поиграться в удобное время с умытым, вылеченным и пристроенным всеми правдами и неправдами в сад ребенком - это папаня!
        - Да уж, - согласилась Женя. - Умеешь ты убеждать.
        - А то! - гордо выпятила бюст Муравская. - Скажи спасибо.
        - Спасибо.
        Она все еще не была уверена, что, выгнав Эдика, поступила правильно. Но не говорить же об этом Асе.
        Ася Муравская была девушкой противоречивой, энергичной и неудачливой в личной жизни. Несмотря на ее проницательность и тонкое знание мужской психологии, противоположный пол вечно оставлял умную Асю с носом.
        - Поматросил и бросил, - с неудовольствием констатировала всякий раз Асина мама.
        К тридцати семи годам у Аси сложилось четкое ощущение, что вокруг одни «матросы». Надежных мужчин не было в принципе. Они являлись источником повышенной опасности и непреодолимых моральных проблем как в текущий период времени, так и в будущем. Ася видела мужчин насквозь, презирала и расстраивалась.
        - Я как рентген. Мне скучно жить. Все эти гаврики у меня как на ладони, - переживала она. - Я заранее знаю, каких именно пакостей можно от них ожидать.
        Работа консультантом в магазине бытовой техники сделала и без того прозорливую Асю экспертом в области психологии.
        - Лучше бы я была наивной дурой, - сокрушалась Муравская, вырвав из своего израненного сердца очередного ковбоя. - Жить было бы гораздо проще. Мужики вообще умных не любят. Но когда я пытаюсь этой самой дурой прикинуться, они начинают злоупотреблять моей добротой.
        Чтобы быть ближе к среднестатистическому идеалу, на который, по мнению Аси, клевали недальновидные, как деревенские караси, мужики, Муравская перекрасилась в блондинку. «Караси» стали клевать активнее, образовалась свобода выбора, но когда в ведре одни караси, то сложно выудить оттуда леща или осетра. Ася мечтала о красивом, умном и верном, соглашалась на некрасивых, но много о себе мнящих, а в результате оставалась ни с чем. Она верила в лучшее, но рассчитывала на худшее.
        - Лучше уж морально подготовиться к падению в пропасть, чем орать в полете, уже туда рухнув, - поясняла она Жене, не улавливавшей логику объяснений. - Проще говоря, лучше неожиданно обрадоваться, если получится, чем расстроиться, не получив желаемое. Я пессимистичная оптимистка.
        Иногда под настроение шибко умная Ася даже сочиняла стихи. Правда, получилось нечто внятное лишь однажды, но зато стих вышел таким, что Женя его даже выучила. И втихаря начала гордиться подругой.
        Преподнесен шедевр был как поздравительный текст на день рождения, однако содержание для открытки с цветочками было слишком насыщенным. Видимо, Муравскую понесло.
        Трудно быть счастливой,
        Если встала рано.
        Нос - сопливой сливой,
        И на сердце рана.
        Трудно быть красоткой.
        Зеркало пинаю:
        Сходства с этой теткой
        Нет во мне, я знаю!
        И с диетой в ссоре,
        На весах - «ой, мама!»
        Заедала горе -
        Плюс два килограмма.
        Трудно быть везучей,
        Коль в душе разруха.
        В этой жизни щучьей
        Женщинам непруха.
        Что там мелочиться,
        Трудно нам, убогим…
        Мужиком родиться
        Повезло не многим!
        Ну, чего? Поныла?
        Навела тут сырость?
        Быстро слезы смыла,
        Перезагрузилась!
        Дети, муж, работа…
        Есть? Уже неплохо.
        Не сложилось что-то?
        Жизнь не без подвоха.
        Я себя такую
        Обожаю нежно.
        В платье упакую,
        Надушу небрежно.
        Начешу прическу,
        Макияж скорее!
        Жизнь - она в полоску.
        Ну, а я в ней - фея!
        В этом опусе была вся Ася, с ее оптимистическим отчаянием и отчаянным оптимизмом.
        Она веселым паровозом тянула мягкохарактерную Женю за собой во всякие приключения, после которых начинала запальчиво оправдываться и ободрять подругу сомнительными доводами, выискивая в одном сплошном жирном минусе мелкие, едва различимые плюсы.
        - Зато жить не скучно, - утверждала Муравская, пресекая любые Женины возражения.
        В том, что на море с Асей она не соскучится, Женя не сомневалась. Наверное, сейчас ей не помешала бы подобная встряска, хотя больше всего на свете хотелось забиться в темный угол, отгородиться от мира и впасть в спячку. Жизнь была в сплошную черную полоску, а феей Евгения себя не ощущала.


* * *
        - Мне неудобно без машины, - заявила за ужином Катя, постукивая художественно разрисованным ноготком по столу. Это мерное постукивание долбило Сашин мозг, как дятел.
        - Без швейной? - усмехнулся он. Разумеется, Саша понимал, что супруга снова начнет нудить про маленькую машинку ценой с большого слона.
        - Тебе смешно? - обиделась Катя и надула губки.
        Ей казалось, что с надутыми губами она выглядит трогательно и мило. Для полноты образа Катя еще трепетала ресничками. В такие моменты жена напоминала Александру больного хомяка с неправильным прикусом и нервным тиком. Но женщинам никогда нельзя говорить об этом. Правда, сказанная даме из лучших побуждений, гарантирует оскорбление, которое потом придется смывать долго и мучительно. И хорошо, если не кровью.
        - Мне грустно, что я не могу тебя осчастливить, - признался супруг, искренне не желавший портить ужин.
        Он полагал, что признание вины обезоруживает оппонента. Единственный момент, который Саша вечно забывал учитывать, что оппонент и оппонентка - две разные величины. И если оппонента можно в чем-либо убедить, то оппонентку - никогда. Пока женщина не выговорится, прерывать ее бессмысленно.
        - Вот в этом ты весь! - гневно воскликнула Катя. - Грустно ему! Развел руками, и все. А я - делай, что хочешь! Ты мужчина! Ты должен решать мои проблемы!
        - Лапуля, ну какие у тебя проблемы? Вот с машиной точно проблемы возникнут. Тебе трудно доехать до парикмахерской или до своих распальцованных подружек на такси? Да на автомобиле ты сосчитаешь все столбы и соберешь по дороге кучу «Лексусов» и
«Мерседесов». Я остаток жизни буду работать на компенсацию ущерба!
        - Ты меня унижаешь!
        Зарычав в бессильной злобе, Александр констатировал, что ужин все же испорчен.
        Купить, что ли, в конце концов, ей машину? Ведь не отстанет же! Но тогда придется решать что-то с местом для парковки, с курсами вождения, да мало ли проблем появляется у мужчины, дама которого приобрела авто!
        Мучительный мыслительный процесс прервал телефонный звонок.
        Номер высветился смутно знакомый.
        - Как жизнь? - прогнусавил собеседник. - Старушек через дорогу переводишь?
        - Каких старушек? - озадачился Саша, еще не отошедший от ссоры с женой. А у них была именно ссора, поскольку Катя молча отодвинула тарелку и гордо удалилась, напоследок ошпарив мужа презрительным взглядом.
        - Белогорский, ты обдумал мое предложение по поводу бабки?
        - Валентин?
        - Да.
        - Будьте добры, не звоните мне больше. Вопрос закрыт. Сделка будет проведена законно, - отчеканил Белогорский.
        - «Будьте добры»? - изумленно повторил Валентин. - Ты что, лох, не понял, с кем связался? Я не буду добр. Я вообще недобрый. Так что считай это последним китайским предупреждением. И береги жену. Она у тебя симпатичная. До завтра, Белогорский.
        Александр всегда думал, что поджилки - это где-то под коленями. Но сейчас он в этом усомнился. Поджилки тряслись у него под желудком, вызывая противную вибрацию во всем организме. Его замутило от ужаса. Подспудно он еще надеялся, что мужик с влажными губами и водянистым взглядом, предложивший ему совершенно немыслимую по наглости аферу, всего лишь проверка. Агентство, в котором он трудился, было крупным, элитным, и сотрудники в нем работали тщательно отобранные. Начальство пеклось о репутации фирмы, поэтому Белогорский вполне допускал, что его банально проверяют «на вшивость». Но почему-то после упоминания о жене вдруг четко понял, что это не проверка, все очень серьезно. Они угрожают Кате! И Белогорский забегал по кухне, как хомяк по банке, рядом с которой появился голодный кот.
        В их первую встречу Валентин однозначно дал понять, что в полиции у него все схвачено. Что же делать? Саша взъерошил волосы и тихо замычал. Врут все, что нет безвыходных ситуаций. Необходимость страшного выбора расплющила одуревшего от переживаний риелтора, как сапог грибника поганку.
        Ему очень хотелось впасть в летаргический сон и очнуться, когда весь этот кошмар закончится.
        - Ты как? - Муравская заботливо заглянула Жене в лицо и для налаживания контакта потрясла ее, словно старый радиоприемник.
        Подруги шли в сторону бюро путешествий. Причем Муравская двигалась целеустремленно и неотвратимо, как локомотив, подволакивая слегка сопротивлявшуюся Евгению.
        - Бодра, как позавчерашний пельмень, - вздохнула Женя, отталкивая пышущую энергией подругу. - Не тряси меня.
        - А что, извилины запутаются? - засмеялась Ася. После чего внезапно посерьезнела и напомнила: - Внимательно читай договор. Задавай вопросы. Бди. Вдруг я чего-нибудь упущу. У меня такая эйфория в преддверии отпуска, что мозг плохо фурычит. С перебоями. И не хотелось бы, чтобы очередной перебой пришелся на момент выбора отеля или подписания договора. Деньги у меня последние, в общем, вся надежда на тебя.
        - У меня тоже последние, - огрызнулась Женя. - И я не понимаю, почему надо непременно тащиться за границу? Что, у нашего моря загореть нельзя?
        - Запросто, - усмехнулась Муравская. - Только мало ты у нашего моря получишь, а еще и заплатишь за это сомнительное удовольствие гораздо дороже.
        - Я вообще не уверена, что хочу к морю, - промямлила Женя, хотя уже осознала, что отделаться от Аси не получится.
        - Это у тебя последствия стресса. К морю хотят все.
        Муравская впихнула подругу в маленькую неприметную дверцу, рядом с которой поблескивала золотыми буквами табличка.
        - А почему офис в подвале? - удивилась Женя. - Кинут нас в этой сомнительной лавке!
        - Не каркай!
        - Ты же сама велела бдить!
        - Евгеша, бди, да знай меру! Это нормальное агентство, проверенное! Я в Интернете читала отзывы.
        - В Интернете? - округлила глаза Женя и стала упираться активнее, судорожно сжав тонкую пачку купюр, спрятанных в потайном кармашке. - Муравская, ты что? Как в анекдоте? «Мнение ваше о нас мы знаем, потому что пишем его сами!»
        - Лебедева, не зли меня! Я на форуме спрашивала. У реальных людей!
        - И она еще говорит, что я доверчивая дура! - охнула Женя. - Какие реальные люди могут быть на виртуальном форуме?
        - Жека, ты сейчас пытаешься лишить меня мечты!
        - Ася, я пытаюсь сохранить твои деньги!
        - И свои тоже! Так, хватит! Я все проверила. Не трепыхайся. Если я сказала, что ты улетишь, то ты улетишь!
        Звучало это угрожающе. Евгения даже представила, как она именно летит, кувыркаясь в воздухе и нелепо раскинув руки.
        - А вдруг они таким образом вербуют девушек и продают их в рабство? - бросила последний пробный шар Женя, категорически не желавшая выезжать за границу.
        Нелюбовь к заморским странам осталась у нее с тех пор, как Евгения опрометчиво посетила Египет в одиночку, решив насладиться красотами древней цивилизации. Все путешествие отравили матримониальные планы местного мужского населения. Смуглолицые мужчины слетались на одинокую барышню, как осы на сливовый компот. И все как один непременно желали жениться. Причем сию секунду, не откладывая в долгий ящик. Чтобы хоть чуть-чуть чувствовать себя в безопасности, Женя на второй день отдыха прибилась на завтраке к двум солидным дамам, которые воодушевленно принялись учить ее жизни. А вечером потащили на дискотеку. Именно там выяснилось, что обильный макияж, наличие внуков и центнер лишнего веса в жаркой африканской стране не является препятствием для личной жизни простых российских пенсионерок. С той изумительной ночи Женя не выходила вообще с территории отеля и считала дни до возвращения домой.
        И вот теперь эта ненормальная Муравская опять пытается затащить ее черт знает куда!
        - Вербуют девушек? - изумленно воскликнула Ася. - Лебедева! Мы очень сильно перезревшие девушки. Вообще, мы девушки с большой натяжкой! Некоторые в нашем возрасте уже бабушки!
        - У меня сложилось ощущение, что ты за время отпуска планируешь наверстать все упущенное и заполнить пробелы в биографии, - мрачно заявила Женя.
        - Правильное ощущение. Не дрейфь! И вообще, волков бояться - в лес не ходить.
        На этой оптимистичной ноте они подошли к столику, за которым томился румяный бородач с кипой журналов в руках.
        - Добрый день! - любезно улыбнулась прыщавая девушка с измученным лицом. Под глазами у нее были такие синяки, что можно было заподозрить наличие кандалов под ее столом. Наверное, одинокую сотрудницу вообще не выпускали из офиса на свежий воздух. - Что вы хотели?
        - Мы бы хотели в отпуск. Чтобы весело, тепло, море и недорого, - объявила Муравская и кокетливо стрельнула глазами в бородача.
        - Если недорого, то Европа отпадает, - строго произнесла девица и добавила, указав в сторону бородача - Вот у мужчины проспекты по Турции, Тунису и Египту. Смотрите, выбирайте.
        - Я уже час выбираю, - усмехнулся тот. - Везде чувствую подвох. А где подвоха нет, там цена большая. Давайте страдать вместе.
        - Я в Египет не поеду! - вздрогнула Женя. - Ни за что!
        - Так со мной же! - попыталась отстоять широту выбора Муравская.
        - С тобой тем более.
        - В Турцию я не поеду. Это уже не модно! - глубокомысленно изрекла Ася. - Таким образом, остался Тунис. А это вообще где?
        - В Африке, - округлила глаза девица, пренебрежительно посмотрев на необразованных клиентов.
        - Я имею в виду, это в цивилизованной части Африки или какие-нибудь дебри Амазонки?
        - Слушай, Муравская, не позорь меня, - прошептала Женя. - Какая Амазонка? Что ты несешь?
        - Я смотрела фильм «Пятнадцатилетний капитан». Там на этой Амазонке знаешь что было?
        - Я тоже смотрела. На, пожуй конфетку.
        - Девчонки, а вы веселые, - расплылся в белозубой улыбке бородач.
        - Да, мы такие. - Ася кокетливо поиграла бровями и лихо уселась на стул рядом с ним. - Давайте выбирать вместе. Может, и отдохнем вместе? Веселая компания в отпуске никому не мешала.
        - Муравская, - охнула Женя. - Держи себя в рамках!
        - Я не натюрморт, чтобы в рамках держаться, - огрызнулась подруга. - И не ной. Будь проще. Настраивайся на отпуск без проблем и обязательств. Ведь мы девушки свободные, а свободные люди свободны от обязательств.
        Можно было не сомневаться - Ася вышла на охоту. Однажды она вычитала, что мужчину отпугивают обязательства и опасность быть окольцованным. Вывод следовал один: надо заманивать наивную жертву, обещая ему противоположное тому, чего он боится. И Муравская стала действовать по мужскому шаблону. Как известно, на стадии подготовки к завоеванию кавалер нагло врет, обещая объекту луну с неба и полкило бриллиантов из ближайшего ювелирного. Ася врала в ответ про свободу и желание помереть в девках, категорически отрицая семью и прочие неприятные для свободолюбивого мужского характера моменты. Как женщины удивляются, не получив ни луны, ни камушков, так Асины кавалеры изумлялись, когда барышня начинала волочь их к алтарю. И если до тридцати пяти она их просто ненавязчиво подталкивала, то после вышеназванного рубежа - тащила, как быков на бойню. Жертвы активно отбрыкивались и резво уносились в неизвестном направлении. Но Муравская не отчаивалась.
        - Если сразу честно говорить, что хочу замуж и ребенка, то они сбегут еще до интима, - поясняла она Жене, которая категорически возражала против подобной тактики.
        - Зато время сэкономишь, - парировала Евгения.
        Препираться на эту животрепещущую тему они могли до бесконечности, поскольку обе хотели одного и того же - встретить не абы кого, а единственного и неповторимого. Но до сих пор находились лишь какие-то жалкие подобия, оставлявшие после себя разочарование.
        Отель выбирали долго и придирчиво. Девица-консультант с отсутствующим видом молотила по клавишам, изредка почесывая сальные волосы. Женя, которую активизировавшаяся словно щука при виде пескаря Муравская оттерла от бородача, с интересом разглядывала помещение. Евроремонт и нормальная офисная техника немного примиряли ее с действительностью. Девица же не производила впечатления сотрудницы респектабельной конторы. Поэтому просчитать риски не представлялось возможным. Отдавать деньги за сомнительное удовольствие не хотелось. Но ворковавшая Ася уже настроилась ехать за бородатым на край света, как жена декабриста.
        - Евгеша, мы едем в Тунис! - объявила, наконец Муравская.
        - Надеюсь, без меня? - усмехнулась Евгения.
        - Не надейся. Алеша, у тебя друг есть? - Ася нежно улыбнулась бородатому.

«Ясно, - угрюмо констатировала Женя, - он уже Алеша. Сближение в предельно сжатые сроки».
        - Есть, - сообщил Алексей. - Но только он с нами не поедет.
        - Ничего, - утешила Женю Муравская. - С нами все равно поедет много людей. Полный самолет. Мы с кем-нибудь там подружимся. И будем отдыхать веселой компанией.
        - Я люблю веселые компании, - заявил Алексей.
        Название у выбранного отеля было труднопроизносимым и слабо запоминающимся. Но Женя после предательства Эдика находилась в прострации, поэтому всякие мелочи, которые она раньше непременно изучила бы с пристрастием, сейчас проходили мимо сознания. Ее накрывало странным равнодушием к собственной судьбе. Так происходит с людьми, которым нечего терять. Евгения была уверена, что ей-то точно терять в этой жизни нечего.
        Ася с Алексеем суетливо выспрашивали что-то, весело торговались, шумели - в общем, вели себя, как сытые воробьи у лавки с бабульками.
        Правда, в какой-то момент возникло напряжение, когда вдруг выяснилось, что Алексей берет номер на двоих.
        - Сестра, наверное, - уверенно прищурилась Муравская. - Он точно не женат, у меня глаз наметан.
        Женя промолчала. У нее насчет наметанности Асиного глаза было иное мнение.
        На улицу они вышли втроем и, когда Женя начала смутно соображать, что от нее сейчас потребуется под благовидным предлогом исчезнуть, оставив будущих путешественников наедине, у Алексея вдруг зазвонил мобильный. Они остановились у темно-зеленого джипа, поблескивавшего гладкими боками. Муравская уважительно посмотрела на только что произведенного в кавалеры бородача и шепнула подруге:
        - Вот оно! Судьба. Я сразу почувствовала, как его увидела, - мое! Искра пролетела.
        - У тебя постоянно искрит, - заметила Женя. - Проводку проверь, пока опять все не спалила.
        - Попрошу без намеков. На сей раз все срастется. Посмотри на него - мы с ним пара, и на физиологическом уровне, и на кармическом.
        Подруги пристально посмотрели на басившего в трубку Алексея. Причем Ася с чувством удовлетворения рыбака, выдернувшего из озера жирного карпа, а Женя с сомнением. Хитроглазый, пузатый и задиристо-жизнерадостный весельчак, по ее мнению, не походил на мужчину, способного вызвать искру.
        - Лапуля, а у меня командировка, - нежничал с трубкой Алексей. - Да-да, а так хотелось, но не выйдет в этот раз! За Полярный круг… Там приема нет… Нет, приезжать не надо. Я туда и обратно - молнией. И я тебя… И я тоже… И я так же…
        - Наверное, еще одна сестра, - язвительно заметила Евгения и испуганно прикусила язык.
        - Да уж, - мрачно тряхнула челкой Ася. - Боюсь, там очень большая семья. И некоторые члены семейства даже не подозревают о существовании друг друга.
        - Коллега по работе, - виновато развел руками Алексей, смущенно улыбнувшись.
        - Мы так и поняли, - промолвила Евгения.
        - Вас подвезти?
        Он переместился от джипа к скромной иномарке, основательно заляпанной грязью. Судя по тому, как Алексей по-хозяйски открыл дверцу и начал сбрасывать на пол с сиденья какие-то тряпки, бумажки и старые пластиковые бутыли, именно на этом драндулете он и изволил ездить. Муравская разочарованно вздохнула и вежливо отказалась.
        - А почему ты не спросила, с кем он поедет в Тунис? - поинтересовалась Женя, когда они отошли от турбюро на приличное расстояние.
        - После того, как увидела автомобиль, поняла, что это уже неважно, - отчеканила Ася.
        - Фу, какая ты меркантильная. А кто говорил, что на первом месте душа?
        - Судя по антуражу, он работает фермером и тянет не на принца, а на свинопаса. А свинопас мне не подходит не потому, что плохо зарабатывает, а потому что вонюч, безобразно одет и вряд ли обучен манерам. Я, знаешь ли, не готова признать принцем мужчину, который чавкает, ковыряется в зубах, ходит в растянутых трениках и линялой майке по дому и наливается пивом вместо романтики. С таким хмырем жизнь превратится в сплошные убогие будни. Основную мысль уяснила?
        - В общих чертах.
        - Жека! Бедный мужчина плох не тем, что у него нет денег, а аурой вокруг его персоны. Он неуверен, неопрятен, убог, озабочен, озадачен… Короче, ну не принц!
        - Все ясно. Перельман - не наше счастье. Нам бы что попроще.
        - Не надо меня подкалывать.
        - Даже не думала. Когда мы выезжаем?
        - Лебедева, я тебя боюсь! Ты же рядом сидела! Ты все прослушала?
        - Ась, ну я ж не хотела вам мешать. У вас там чувство наклевывалось…
        - Что у меня могло наклевываться с этим телепузиком? Ты чего, Евгеша?
        - Какая ты непоследовательная, - пробормотала Женя. - Ладно, не будем препираться из-за мелочей. Когда и куда мне прибыть с чемоданом?
        - Послезавтра!
        - Послезавтра? Да у меня даже купальника нет! Мне на работе надо отпуск брать! Ты что?
        - Ой, не делай из всего проблему. Купальник можно купить в магазине. Отпуск можно взять, сделав скорбное лицо. Придешь с заявлением, с физиономией, будто у тебя кто-то помер. На вопрос «что случилось?» ничего внятного не отвечай, пускай слезу и изображай начинающуюся истерику. И все. Дело в шляпе. Всему-то тебя надо учить.
        Ася была права. Любую проблему можно решить. Но Жене ничего решать не хотелось. Ей в ее горе была противна любая активность. А отпуск требовал не просто активности, а бешеного мельтешения с беготней по магазинам и кабинетам: купить тряпочки по минимальному списку, маникюр, педикюр, аптечка, сдача дел…
        - Я уже заранее ненавижу этот отпуск, - пробормотала она и разве что не плюнула на асфальт от отвращения к предстоящей суете.
        Если вы когда-нибудь уезжали в отпуск, то вам знакомо взвинченно-нервное состояние. Возникает множество вопросов, которые в обычное время показались бы вам бредом сумасшедшего.
        - Ася! - Женя очумело смотрела на гору вещей, раза в три превышающую размер чемодана, и тревожно сопела в трубку. - Я тут что подумала. А если рейс задержат на сутки? Нам надо еду с собой взять! В аэропорте дорого, мы там долго не протянем.
        - Еду, - саркастически усмехнулась Муравская. - Бери выше. Я считаю, спальник надо брать и котелок.
        - Ты сейчас шутишь? - осторожно уточнила Женя.
        - Какие уж тут шутки. Я серьезна, как главбух при визите налоговой. Лебедева, не зли меня. И не пугай. Я хочу отдыхать с адекватным человеком, а не с зашуганной истеричкой.
        - Тогда я тебе не подойду, - проворчала Женя и добавила: - А если фирма разорится? Нам обязательно нужны запасные деньги на билет обратно.
        - Господи, - простонала Ася. - Ты ужасна, как зубная боль. Жека, расслабься. Можно подумать, тебя выпирают в космическую экспедицию на Марс! Да там цивилизованная страна: есть банкоматы, банки, телефон, магазины. Там же люди живут.
        - Африканские люди, - мрачно напомнила Евгения. - И я не уверена, что они не каннибалы, между прочим. Поэтому никуда я ходить не буду, ни в какие банки.
        - Жизнь заставит - пойдешь. Кстати, ты купила свисток от акул?
        - Что?
        - Не купила? А ты не в курсе, что в Средиземном море водятся акулы!
        Пока Женя переваривала новость, Муравская сочувственно вздохнула и облегчила ее страдания:
        - Жека, это шутка. Ты переутомилась, юмор плохо усваиваешь.
        - Надо шутить так, чтобы твои шутки доходили, - обиделась она.
        - Ну, милая моя, на каждого жирафа не угодишь. Ладно, не кисни! Я сейчас приеду, помогу тебе собраться. А то боюсь, ты полдома с собой возьмешь для страховки. И надо ехать за купальниками. Запомни: самое главное на пляже - купальник. Особенно для незамужней девушки.
        - Мне туда положить нечего, - вздохнула Женя и посмотрела на то место, про которое шла речь. Фигура у нее была мальчишеской - стройной, гибкой и с минимальными выпуклостями. С возрастом все чаще стала приходить мысль, что это скорее не плюс, а минус. Мужчины предпочитают аппетитных дам.
        - На всякий товар свой купец. И размер не главное. Главное - цвет. Мужика, как быка, нужно сразить сразу, привлечь его внимание, чтобы он, раздувая ноздри и пыхтя, бежал к тебе и ничего вокруг не видел, - назидательно произнесла Муравская. Ей легко поучать. Когда у тебя есть грудь, можно не волноваться и давать умные советы, похожие на утешение.
        - Быкам нужны коровы. А я не корова, а коза какая-то, - опечалилась Женя, осознав, что пляж для нее не самое выигрышное место. Но - она же не выигрывать туда едет, а отдыхать. Или все же выигрывать?
        - Лебедева! Отставить пессимизм! Я вылетаю на метле. Открывай двери.
        Положив трубку, Евгения со вздохом покосилась на вещи. Сейчас приедет Ася, станет смеяться, критиковать и выкидывать самое необходимое. Нужно подготовиться к нападению. Может, чайник все же отложить?
        Но подготовиться Женя не успела, потому что раздался звонок в дверь.
        - Правда, что ли, на метле прилетела, - пробормотала она, щелкая замками.
        - Надо спрашивать: «Кто там?» - проговорил Эдик, по-хозяйски вдвигаясь в квартиру с букетом наперевес.
        - Ты чего пришел? - оторопела Женя.
        К визиту бывшего жениха она не была готова ни морально, ни физически. Женя только что временно перестала убиваться о загубленных годах ожидания и стояла непричесанная, ненакрашенная и в старой футболке. Кто расставался с мужчиной, тот знает, какая это драма - случайно столкнуться с бывшим не при полном параде. А Евгения была не то что не при полном параде, она была как наполеоновская армия в период отступления - хуже некуда.
        - Ты не рада? - Жбанский искренне удивился. Таким тоном этот вопрос задают мужья, вернувшиеся не вовремя из командировки и начинающие прозревать.
        - А должна обрадоваться? - усмехнулась Женя. А что ей оставалось? Не изображать же нежную фею, стоя в разобранном виде. - И чего ты один? Даже странно. Я думала, для тебя норма - ходить в мою квартиру с девицами.
        Надо было молчать. В таких случаях всегда лучше молчать, поскольку обиженное подсознание выворачивается наизнанку, словно старый карман, вываливая весь неприглядный, скопившийся там за долгое время, мусор. Позже понимаешь, что каждое второе, а то и каждое первое слово было произнесено зря. Евгения все это осознавала, но остановить себя не могла. Прямо как прорванная водопроводная труба, из которой хлещет и хлещет. А аварийная служба в лице Муравской запаздывала.
        - Женечка, ты в тот раз все неправильно поняла…
        - А-а-а, я ж забыла! Ты у нас человек творческий! Сочинил версию и сейчас будешь меня обвешивать лапшой? Уши подставлять?
        - Евгеша, не надо так!
        - Не называй меня Евгешей! И убирайся вон из моего дома!
        - Еще недавно ты называла его «нашим»…
        - Я ошибалась! Кыш отсюда!
        - Я не могу «кыш»! - оскорбился Эдик. - Ты забыла, что мне жить негде? Это не по-христиански.
        - Чего-о-о? - взревела Женя, окончательно войдя в штопор. - Ты считаешь, меня это должно волновать?
        - Ты раньше не была такой, - набычился Эдя и спрятал цветы за спину. Вероятно, передумал дарить. Он топтался в узкой прихожей, а букет маячил сзади, словно павлиний хвост. Судя по оттопыренной губе, кавалер обижался.
        - Да, жить было проще - рога за косяки не задевали, - согласилась Евгения, злобно раздув ноздри. Она, конечно, была девушкой позитивной и неконфликтной, но не до такой степени, чтобы постелиться кому-то под ноги половой тряпкой.
        - Ты все неправильно поняла!
        - А что, было еще страшнее? Ты тут спал не с бабой, а с мужиком? И это его помада на моей посуде?
        - Пошло! Перестань, тебе не идет!
        - Эдя, мне рога не идут больше, чем все остальное. Они вообще мало кому идут. Лосей в расчет не берем. Давай сократим время твоего официального визита. Если ты пришел мириться, то напрасно. Аудиенция окончена.
        - Я пришел объясниться.
        - Такое ощущение, будто далее последует вызов на дуэль. Какие, однако, у нас манеры, - процедила Евгения, представляя, как молотит Эдика букетом по хребту. За все - за обманутые надежды, унижения, любимое голубое полотенце, которое пришлось выкинуть.
        - Ты не должна так со мной разговаривать! Я действительно был неправ, когда дал ключи другу. Но я не знал, что он меня подведет! Раньше Витька такого никогда не делал!
        - Раньше? - ахнула Женя. - То есть он у нас на абонементе был?
        - Ну и что? Это же не я находился тут с женщиной! Почему ты не радуешься?
        - Действительно, - пробормотала Женя. - Почему я не радуюсь? Какая-то я нынче странная. Не иначе - съела что-нибудь.
        - Ты обвинила меня в измене, - напомнил Эдик тоном, который подразумевал необходимость извинений, приседаний и, вероятно, сатисфакции.
        - Особенно мне нравится, что друг Мишка трансформировался в Витьку. Или они тут на пару зажигали?
        - А что Мишка? - не понял Эдик.
        - В прошлый раз ты говорил, что дал ключи какому-то Мишке.
        - Я ошибся! - бодро выпалил Жбанский, опасливо отступив к двери. Видимо, догадывался, что последствия подобной ошибки могут быть серьезными.
        - Это я ошиблась, когда связалась с тобой, гад косоглазый! - взвизгнула Женя. Сейчас ей было плевать, какие именно воспоминания останутся о ней у бывшего ухажера. А в том, что он абсолютно, стопроцентно бывший, она не сомневалась.
        - Почему косоглазый? - удивился Эдик, тревожно взглянув в зеркало. Своей внешностью он дорожил, холил ее и лелеял. И странный выпад Евгении напугал его больше, чем перспектива остаться без жилья.
        - Потому что врешь много, а у врунов глаза всегда косят, - прошипела Женя и метнула в зазевавшегося визитера первым, что попалось под руку. Только когда это
«первое попавшееся» уже было в полете, она осознала, что все это время размахивала чайником, который перед приходом Аси решила оставить дома, а не тащить на море.
        - Блин! - завопил Жбанский и присел, раскорячившись, как краб. Чайник, просвистев над его беззащитной макушкой, с громким хрустом впечатался в дверь и осыпался, частично застряв в упаковке букета.
        - Гад, еще и чайник мне испортил! - крикнула Женя.
        - Я?
        - Ты!
        Конструктивный диалог прервал настойчивый звонок в дверь.
        - Входите! - раздраженно воскликнул Эдуард, вытряхивая из букета ошметки пластмассы.
        - Здоровеньки булы! - В прихожую, обалдело вращая глазами, ввинтилась Муравская. - А что у вас тут за грохот? Я думала, Евгеша чемодан утаптывает. Так и представила, как она на него сверху своим огромным весом плюхнулась, а он - бэмц! - и разлетелся «подетально». О, чайник, как я понимаю, уже не берем?
        Ася весело поддела мыском сапога ручку вышеупомянутого агрегата и отбросила ее в сторону.
        - Не берем, - вздохнула Женя, медленно приходившая в себя. Температура кипения стремительно снижалась. И ей уже было стыдно, жаль чайник и вообще - гадко.
        - Жбанского тоже не берем, - произнесла Муравская и поинтересовалась: - Ты чего тут опять? Какими судьбами?
        - Ты нам помешала, - желчно оповестил ее Эдуард и нервно сглотнул.
        - Ха, то есть вы тут еще собирались что-нибудь раскурочить? Думаю, чайника вполне достаточно. Надеюсь, его сломали о твою светлую голову? - Ася сунула нос в цветы и брезгливо сморщилась: - Лилии. Ты даже не помнишь, что Женька не любит лилии. Они отвратительно пахнут. Или ты с помощью этого веника решил ее выкурить из квартиры?
        - Ася, - проникновенно начал Жбанский, наступив на горло собственной гордости. - Ты не могла бы нас оставить? Нам нужно поговорить.
        - Эдик, а не мог бы ты сам нас оставить? Нам с Евгешей надо собираться. У нас завтра самолет. Мы летим на планету голых, загорелых мачо.
        - Куда?
        - Куда надо, Жбанский! Возьми свой веник и исчезни!
        - На море, - торопливо прояснила ситуацию Женя. Ей почему-то стало стыдно, что Эдик подумает… Да какая разница, что он подумает, если между ними все кончено! Или разница еще была?
        Расставаться с мужчиной тяжело. Даже если это просто какой-нибудь эгоистичный чертополох или наглый репей, он все равно успевает прочно пустить корни в женском сердце, и выкорчевать эту ошибку природы оттуда не так-то просто. А после удачных сельхозработ в душе остается здоровенная брешь, которую требуется срочно заполнить. И самое страшное - ошибиться, поторопиться и присыпать зияющую пустоту не тем. Ведь тогда там может вырасти новый сорняк, который снова придется вырывать с корнем. Устройство личной жизни - тяжелый труд и наука. Как часто нам кажется, особенно с возрастом, что мы уже доктора и профессора этой самой науки, ан нет! И несмотря на весь наш опыт и проницательность, и мы не застрахованы от ошибок.
        - Так это отлично! - вдруг обрадовался Жбанский. Впрочем, причины своей радости он сформулировал, удивив подруг: - Ты соскучишься по мне, поймешь, что была неправа, и у нас все наладится. Только в разлуке люди начинают ценить друг друга. И лишь потеряв, учатся дорожить тем, что есть.
        - Феноменально! - воскликнула Ася. - Эдя, и не надейся. Она туда не скучать едет. Нет, я всегда говорила: мужики - последнее звено пищевой цепочки! С ума сойти! «Ты поймешь, что была не права!» Я не удивлюсь, если он еще и извинений будет ждать.
        - Да, буду. Потому что Женя умная девочка в отличие от некоторых. Она все обдумает спокойно, взвесит и…
        - Ты некоторых не трогай, Жбанский! А то эти некоторые об тебя оставшуюся бытовую технику доломают. Я ей там ничего взвешивать и обдумывать не позволю. Девушки на море не для этого ездят, - заявила Ася, взяв с полки зонтик и сделав с ним выпад вперед.
        Эдуард вжался в стену, но не сдался, твердо решив закончить спич и старательно игнорируя помеху в лице Муравской:
        - А пока ты, Евгеша, будешь скучать, я подожду тебя здесь, в нашем гнездышке!
        - Слушай, кукушонок! - крикнула Ася. - Если тебя сюда однажды по ошибке подкинули, то это не дает тебе права считать чужую квартиру своей! Тут не постоялый двор! Жень, хватит уже зеленеть на заднем плане! Доломай об этого самоуверенного пижона чайник, и займемся делом.
        - Эдик, тебе лучше уйти, - послушно произнесла Женя.
        - Куда я пойду-то, Жень?
        - А откуда ты сейчас пришел? - заинтересовалась бдительная Ассоль.
        - Из гостиницы.
        - Ага, теперь это так называется. Ясно. Вот туда и возвращайся. Жень, скажи ему!
        - Да, Эдик, уходи…
        - Твоя подруга давит на тебя авторитетом. Это не ты говоришь, а она. Я по глазам вижу, что тебе хочется, чтобы я остался.
        - Ну, это если только для того, чтобы тебя тут добить, - задумчиво промолвила Муравская. - Евгения, не зли меня! Ты же не хочешь, чтобы он оставался?
        Судя по забегавшим Жениным глазкам, она пока не решила. Вернее, решила, но последний шаг - самый трудный. Лучше рвать резко и бесповоротно, как самоубийца, сигая из окна. Нельзя думать и медлить, потому что с каждым мгновением оправданий все прибавляется, и надежда вновь отрастает, как хвост у ящерицы. Хочется верить в то, что недавно казалось бредом и нелепицей. И поступать хочется так, как никогда не посоветуешь близкому, глядя со стороны на его ситуацию. Но ведь у каждого ситуация своя. Объективно они все одинаковые, но когда бултыхаешься внутри, уходя на дно безнадеги и судорожно вырываясь на поверхность, чтобы в последний раз вдохнуть, то кажется - это только у меня так, по-особому!
        Когда человек, еще вчера бывший твоей второй половинкой, сегодня просто половинка от совершенно другого набора - смириться сложно. И вот чувствуешь себя неполноценной полутарелкой, и даже эту, уже, казалось бы, чужую половину отпустить страшно. А вдруг больше никакой не подвернется? Лучше криво-косо, из разных кусков, но хоть подобие целого. Никому не известно, что лучше - быть одинокой, гордой половинкой или наступившей на гордость кривобокой тарелкой. К старости жизнь покажет, но… Как бы не вышло так, что истина к нам пришла, да опоздала. Время пройдет, и ничего нельзя будет изменить…
        - Лебедева, очнись, - пошевелила Женю Муравская. - За путевки заплачено. Не пропадать же деньгам. Если хочешь, скучай там, думай, но только - там! Не порти мне отпуск. А Эдик твой пусть скучает и ждет извинений на нейтральной территории. А то вдруг мы там мужчину твоей мечты подцепим, привезем в дупло, а тут, как старый филин, Эдя твой ухает и крылья растопыривает? Это потом дольше объясняться. Правильно я говорю, Жбанский?
        - Нет, - проскрипел Эдик.
        - Вот. Раз возражает, значит, правильно, - повеселела Ася. - Послушай женщину и сделай наоборот, послушай мужчину и сделай назло. Кстати, Жека, вспомни свои выброшенные полотенца и вечер, убитый на мытье санузла после его бабы.
        - Эдя, уходи. Пока уходи, - произнесла Женя. - Мне надо подумать.
        - И не начинай свою шарманку про «негде жить»! - воскликнула Ассоль. - На то ты и мужчина, чтобы бороться с трудностями. И вообще, не факт, что в Женькино отсутствие ты не перепортишь остальные полотенца и белье.
        Этот довод окончательно укрепил Женю в намерении оставить квартиру на время своего отъезда пустой. Она решительно тряхнула головой и отчеканила:
        - Уходи, Эдя! Так будет лучше.
        - Молодец, - похвалила ее Ася, выдавливая Жбанского на лестницу. - Надо быть в жизни твердой. Из мягкого материала легко лепятся фиги, а из твердого - что было, то и останется. Ты же не хочешь, чтобы какой-нибудь Жбанский свернул тебя в фигу?
        - Нет, - устало вздохнула Женя, наблюдая, как Ася вышвыривает вслед за удаленным из помещения Эдиком его букет.
        - Это были лилии, - напомнила Муравская. - От них болит голова.
        - Болит, - согласилась Женя.
        - Ой, Лебедева, какая ты ранимая! Надо тебе психику подлечить и силу воли потренировать. Давай, пошли вещи собирать. А еще лучше - поехали за купальником. А то скоро магазины закроются!
        - Да я уже и макияж сняла. И вообще, я очень устала. Сегодня еле отпросилась в отпуск. Хорошо, что затишье на работе и аврала нет. А то бы могли и не отпустить.
        - Вот! - радостно подняла указательный палец Ася. - Сама судьба толкает тебя на море. Покорись! Поехали за купальником! У меня тоже старый из моды вышел. И, если честно, стал мал.
        - Везет тебе. А мне все велико.
        - Он мне мал не в том месте, про которое ты подумала. У меня валики какие-то по бокам образовались, как у старой коровы.
        - А мы и есть старые коровы, Ась.
        - Кем человек себя считает, то он и есть. Это я еще мягко сформулировала. Евгеша, что за унылое создание! Я тебя не узнаю. Включи оптимизм! Мы к морю едем.
        - Не включается. Я, между прочим, жениха лишилась. А запасного у меня нет.
        - Ой, там на море столько запасных женихов…
        - Одноразовых.
        - Экономная и хозяйственная женщина из любой одноразовой ерунды сделает полезную вещь многоразового использования. Жека, не трусь! Поехали. И не красься. Это ни к чему. Мы на пляже краситься не станем. Поэтому купальник надо мерить на бледную морду, чтобы было ближе к правде.
        Когда весна неотвратимо скатывается в сторону лета, женщины активизируются и, словно перелетные птички, начинают собираться на юг, обновляя устаревший за зиму гардероб. Именно в этот период и выясняется, что стандартных женщин, для которых шьется большинство летних нарядов, мало. Мир населен дамами нестандартными, которые, вместо того чтобы гордиться своей нешаблонностью и эксклюзивностью, бродят вдоль магазинных полок и вешалок с трагическим выражением лица и заглядывают в зеркала, содрогаясь от собственного несовершенства. А кто сказал, что совершенство 90-60-90? Это точно выдумала женщина с соответствующими пропорциями. Умная женщина, поскольку приняла за эталон красоты себя, любимую, а не соседку Марьванну, у которой бюст крупнее или попа мельче!
        Муравская была очень близка по габаритам к общепринятому стандарту, поэтому ее тормозил лишь выбор фасона.
        - Что за хрень? - бубнила Ася, брезгливо вороша разнокалиберные купальники. - Кто это раскрашивал? Цыганщина какая-то! Пестрота, стразики, бантики! Мне нужен классический, эффектный купальник без клубничек и листочков на неприличном месте. Что это за жуть?
        Она потрясла шедевром перед носом распаренной и утомленной долгими, бесплотными поисками Евгении. Та уставилась на лифчик и вздрогнула. С серебристых чашек на нее смотрели большие, красивые глаза с длинными ресницами.
        - Во, - удовлетворенно констатировала Муравская. - Даже ты вздрагиваешь. А что будет с мужиком? А на трусах, вопреки ожиданиям, не третий глаз, а губки бантиком! Дизайнер - извращенец.
        - Ой, вы не будете брать? - восхищенно воскликнула сочная брюнетка лет шестнадцати и умоляюще потянула тряпочку к себе.
        - Нет, не будем. - Ася осуждающе окинула девицу взглядом. - И вам не советуем.
        - Ась, я устала, - проныла Женя. - Мне все равно что, лишь бы не сваливалось. А тут такого не продают. У меня фигура: доска - два соска. Пошли в детский мир!
        - Дурында. - Муравская ласково потрепала подругу по плечу и подозвала продавца: - Девушка, нам нужно что-нибудь вроде унисекс. Короче, вот на барышню некрупную.
        Та окинула Евгению взглядом хозяйки, присматривающей гуся к праздничному столу, и уточнила:
        - Посветлее, потемнее, пестренькое? И по стилю какое - увеличивающее или подчеркивающее?
        - Что подчеркивающее? - опешила Женя.
        - Отсутствие, - спокойно, без намека на издевку объяснила продавец. - Мужчины-то разные.
        - Все несите! - распорядилась Ассоль. - Будем выбирать. Да-да, Лебедева! Дыши ровнее. Уже давно изобретены всякие штучки, увеличивающие, утягивающие, растягивающие, в общем, нивелирующие дефекты, которыми нас в избытке награждает природа.
        Появление в Женином гардеробе двух новых купальников и обнаруженная в примерочной грудь странным образом повлияли на ее настроение.
        - Ась, ты знаешь, а я, пожалуй, хочу на море, - удивленно протянула она, когда Муравская торопливо сортировала вещи, выкидывая в сторону утюг, туфли на шпильке и прочие сомнительные в пляжном будущем вещи.
        - Здрасьте! А кто не хочет? Убери ты эти шпильки, Жень! Я все вижу! Ну куда ты там такой цаплей пойдешь? Не позорься! Все должно быть к месту.
        - А вечером в ресторан? У меня рост метр с кепкой.
        - Не надо! Это лишнее. В городе - да, а там это будет выглядеть нелепо, нарочито и смешно. Женя, в конце концов, я тебе оставила босоножки на нормальном каблуке. Одиннадцать сантиметров - перебор. Воткнешься там в землю и застрянешь на своих гвоздях.
        - Ты так говоришь, потому что сама не умеешь ходить на каблуках, - заметила Евгения.
        - Да, не умею. И это хорошо, потому что каблуки портят ноги! Кроме того, мужики сейчас мелковаты стали. А вдруг я встречу принца, которого отпугнут именно лишние пять сантиметров моего роста? Или ты такого встретишь?
        - Гнома, что ли? Или тролля? Мужик, которого отпугнут лишние сантиметры моего роста, должен быть ущербным, злым и очень далеким от идеала.
        - А книжек столько зачем? Ты филиал районной библиотеки там открывать будешь?
        - Читать. А что там еще делать?
        - Ужас! Катастрофа! Девица, перезревающая, как клубника, мятая со всех боков и практически покрывающаяся плесенью, собирается ехать на море и читать там книжки! Евгения, приди в себя! Ты будешь стрелять глазами…
        - Нет, - возразила Женя. - Это глупо и унизительно. Мы же договорились, что никаких пляжных романов! Просто загораем, чтобы вернуться загорелыми и красивыми! Тем более что все эти морские увлечения длятся не дольше отпуска. А потом - все. Тетки снова трагически вздыхают, а их вчерашние кавалеры навинчивают обратно обручальные кольца и возвращаются в семью.
        - Ладно. Тогда ты должна загорать. Если станешь читать, то будешь щуриться. И тогда вокруг глаз появятся морщины, которые не загорят. И будешь ты страшная, как не знаю кто! Лебедева, ты зануда! И вечно все портишь. Я вот еду за любовью.
        - Да кто бы сомневался, - вздохнула Женя.
        - И у тебя будет, - убежденно сказала Ася. - Потому что по-иному просто нельзя. Это наш последний шанс. Биологические часы отсчитывают последние минуты. Если замуж не выйду, то хоть ребеночка себе привезу.
        За окном наливался птичьим щебетом и веселыми воплями соседей свежий весенний вечер. Растаявшие без следа сугробы сменила нежная изумрудная трава, легким пухом покрывшая газоны, словно первые волосенки макушку младенца.
        Сшибая вещи и задевая мебель, Саша метался по квартире. Катя исчезла. Было жутко, как никогда в жизни. Он впервые осознал, что значит - щемит сердце. У него на сердце словно висела здоровенная, цепкая прищепка, намертво прилепившая к слабо трепыхавшейся мышце тоскливое предчувствие беды. Капризная, взбалмошная и такая бесконечно любимая Катюша была в опасности. Едва влетев в квартиру, Александр уже понял, что встретившая его тишина не такая, как обычно, если Катя уходила в клуб или к подругам. Сегодня тишина была гнетущей и страшной.
        Панически переворошив одежду в шкафу, Александр обнаружил, что вместе с Катей исчезла часть вещей. Раз ей разрешили взять вещи, то убивать не будут? Или не станут убивать сразу? И что вообще делать? Советоваться ни с кем нельзя. В милицию нельзя. А что можно? Ответ напрашивался сам собой. Единственный выход - удовлетворить требования шантажиста.
        Треснув кулаком по столешнице, Саша в отчаянии застонал.
        И тут зазвонил телефон.
        - Жены-то дома нет? - участливо поинтересовался ненавистный знакомый голос.
        - Где она? Где она, гад? Я тебя найду! Я тебе печень вырву!
        - Фи, а говорили, что ты интеллигентный человек, - усмехнулся Валентин. Вероятно, ему нравилось выводить Белогорского из себя. - Я, кстати, записываю. У вас, интеллигентов, богатая фантазия. Потом, ежели что, и на практике применить можно будет. Я б сам не додумался.
        - Где Катя?
        Задыхаясь от ярости, Саша единственным светлым уголком сознания понимал, что надо договариваться. Нельзя говорить то, что вертится на языке. Иначе… Даже страшно подумать, что будет «иначе».
        - В порядке твоя Катя. Пока в порядке. Но времени у нее мало. Мы ее в путешествие отправили. Куда - не спрашивай. Но мадам довольна и планирует отдыхать. И если ты все сделаешь, как надо, она так ни о чем и не узнает. Вернется загорелая и счастливая.
        - У нее телефон недоступен. Почему? - Саша дышал в телефонную трубку, как дракон. Если бы можно было, он бы испепелил мерзкого Валентина, оставив лишь пригоршню вонючего пепла.
        - А ты как хотел? Чирикать с ней по вечерам? Нет уж, сделай дело и хоть обчирикайся.
        - Я вам не верю. Где Катя?
        - Какой ты, Белогорский, нудный, - вздохнул Валентин. - Сказано - в порядке, значит, в порядке. Пока в порядке. Если будешь паинькой, жизнь наладится. Я слово держу. И не зли меня. А то жена не вернется, и торговаться станем уже за твою голову. Или тебе, Чингачгук, голова без надобности? Ну? Сотрудничать будем?
        - Непременно, - с ненавистью выдохнул Саша и закрыл глаза.
        Может, все еще как-то обойдется?


* * *
        Будучи девушкой ответственной и пунктуальной, Женя прибыла в аэропорт аж за три часа до начала регистрации.
        - Лебедева, ты спятила! - воскликнула в трубку Ася, когда подруга отзвонилась и доложила, что явилась на регистрацию. - Ну, ложись на чемодан и спи. Я буду через час.
        - Ты что? Как? - заволновалась Женя. - Сказали же - за два с половиной часа приезжать.
        - Ну, займи очередь. Будем первыми. Что там делать столько времени? Нервная ты, Жека! Надеюсь, термос и консервы ты с собой не взяла?
        - Взяла. Сейчас вот сяду тут и стану бутербродики лепить. Давай, приезжай. Мне скучно, и я хочу в Тунис.
        - Если хочешь быстрее, то начинай махать крыльями. Все. Еду. Жди.
        Аэропорт шумел, гудел и напоминал муравейник перед визитом медведя. Все суетились, перетаскивали с места на место чемоданы, стояли в очередях, судорожно пересчитывали документы и истерически созывали разбежавшихся детей.
        Несмотря на общее ощущение дурдома на выезде, Женю накрыло ожидание чуда. Это чувство было щемящим и таким светлым, что она поневоле начала глупо улыбаться. Почему-то вдруг поверилось, что эта поездка все изменит. Она с любопытством разглядывала пассажиров, пытаясь угадать, кто полетит вместе с ними. Люди были такими разными: смешными, величественными, нелепыми, милыми, отталкивающими, очаровательными, жалкими… И где-то среди сумасшедшей круговерти пассажиропотока, может, пробиралась к Жене и ее судьба. И вот сейчас она легко тронет ее крылом…
        - Лебедева! - От тычка в спину Женя чуть не улетела на кучу замотанных в полиэтилен чемоданов, возвышавшихся перед ней. - А почему ты очередь на упаковку не заняла?
        - Куда? - опешила она. Это была не судьба, а всего лишь Муравская, хищно озиравшаяся и сурово хмурившая брови.
        - На упаковку. Надо чемоданы замотать.
        - Слушай, Ась, это какая-то дичь. Ну что мы, как дуры, с такими баулами поедем? Как в электричке на дачу.
        - Ой, я посмотрю, что ты скажешь, когда тебе чемодан распотрошат! - отмахнулась Муравская. - Все пакуют, и мы запакуем. Нечего выпендриваться. Вперед, крошка моя! Отпуск начинается!
        Хорошо, когда рядом с тобой кто-то суетится и решает все за тебя. Женя покорно моталась за подругой из очереди в очередь, предъявляла документы, билеты, что-то получала, отдавала и… продолжала наблюдать.
        Изучать людей оказалось любопытно. Угадывать, кто они по профессии. Какие они по характеру. И кто чего ждет от этой поездки. Вон, например, папа со взрослым сыном. Интересно, просто отдохнуть едут или станут на пару зажигать с девицами? А где их мама и жена? Или это два брата? Разница в возрасте вроде в глаза не бросается.
        Или вот та фифа. Хотя фифой Женя, конечно, охарактеризовала девицу из зависти. Роскошная блондинка с точеной фигурой, дорого и стильно одетая, словно позировала для журнала мод. Бывают же такие в жизни! И никакого фотошопа. Рядом с фифой крутился какой-то черноволосый пижон с умным лицом члена команды знатоков и замашками киношного супермена. Хотя с такой внешностью, вероятно, это были не замашки, а его естественное состояние. Он был умеренно демоничен, брутален и безразличен к окружающей действительности, изредка ослепляя ее белоснежной улыбкой.
        Прямо напротив Жени расположилась парочка ворковавших пенсионеров западного типа - подтянутых, хорошо одетых и старорежимно утонченных. Женя решила, что это муж и жена, явно пережившие золотую свадьбу. Или, например, молодожены, любившие друг друга полвека назад и расставшиеся по воле судьбы.
        Интересная женщина непонятного возраста, пытавшаяся выдрать из рук патлатого подростка какую-то игру и вставить вместо нее книгу, похоже, была женой улыбчивого крепкого дядьки, с хитрой ухмылкой что-то бубнившего подростку в свободное от маминых нотаций ухо. Этому же подростку строили глазки юные нимфетки, одетые даже смелее, чем путаны в районе улиц красных фонарей. Все ясно - семья на отдыхе и девочки на охоте.
        Рядом с Женей крутилась курносая девочка лет двух. Она норовила сползти на пол, чтобы собрать там пухлыми лапами всю грязь, обливалась выданным ей соком, дрыгала ногами, пытаясь пнуть кого-нибудь из проходивших мимо, и орала как сирена воздушной тревоги при любых попытках мамаши помешать ей развлекаться. Мамаша с блеклым лицом и полными белыми руками оказалась не одинокой теткой, как сначала подумала Женя, а очень даже замужней, поскольку через полчаса к ним присоединился усатый и довольный жизнью краснолицый папа. Довольство, судя по всему, объяснялось стойким запахом свежепринятого алкоголя. Тетка начала что-то недовольно выговаривать, попутно проводя ревизию пакета, который у усатого был с собой. То ли у блеклой характер был ангельский, то ли она не хотела скандалить при посторонних, но ссора угасла сама собой.
        Это было интереснее, чем сериал. В сериале хеппи-энд предсказуем, а в жизни чего только не бывает - вариантов множество.
        - Я в туалет. Сумку мою постереги. - Ася ткнула с любопытством крутившей головой Евгении изящный рюкзачок и строго поводила перед носом подруги пальцем: - Прием! Лебедева, не расслабляться! У меня в рюкзаке все деньги и документы. Слышишь, фея? Держи его крепче.
        - Не сомневайся - вцепилась, - покорно кивнула Женя. - Я пойду, прогуляюсь.
        Если бы она не решила поразмяться, вероятно, что путешествие не оказалось бы столь увлекательным. Но случилось то, что случилось. И судьба, весело вильнув хвостом, юркнула по новой траектории, увлекая за собой всех участников событий.
        За огромным, бескрайним окном расстилалось взлетное поле. На сером асфальтовом полотне, словно усталые сильные птицы, распластав крылья, отдыхали самолеты. Женя как завороженная смотрела на них, выбирая, какой именно понесет ее навстречу приключениям. И тут у нее то ли за спиной, то ли где-то сбоку раздался быстрый, четкий шепот:
        - Прием! Пятый - Второму! Пятый - Второму! Я на месте. Объект вижу. Все по плану.
        Женя замерла. Очень увлекательно смотреть детективы дома и нежелательно оказаться в гуще событий в реальности.

«Ёлки-палки! - заволновалась она, боясь оглянуться. - Может, они тут террориста ловят? Или сами террористы? Как быть-то? Бежать к охранникам или не вмешиваться?»
        И тут ей пришла в голову простая мысль: нужно срочно обернуться и выяснить, кто это был. Тогда, наверное, наступит ясность.
        Евгения резко обернулась, едва не грохнувшись на скользкий пол, но сзади дефилировали одуревшие от ожидания уже поверхностно знакомые пассажиры, и определить принадлежность шепота не представлялось возможным.

«Я даже не уверена, что голос был мужской, - вдруг сообразила Женя и расстроилась. - Вот я кулема! Правильно Аська говорит - ворона!»
        - Деточка, - кто-то аккуратно, но цепко взял ее за локоть.
        От неожиданности Женя взвизгнула и вздрогнула так, что мурашки осыпались по позвоночнику, словно старая хвоя с засохшей елки.
        - Что с вами? - на нее недоуменно смотрела благообразная старушка. Та самая, которая сидела с дедом.
        - Извините. Нервы, - прошептала Женя.
        - В столь юном возрасте это непорядок, - с терпеливой, но настойчивой доброжелательностью заслуженного учителя заявила бабулька. У нее были нежно-фиолетовые волосы, уложенные в аккуратную короткую стрижку, ухоженные руки с маникюром и умилительно-розовая помада на губах.
        - Спасибо, - кивнула Женя, имея в виду благодарность за комплимент про юный возраст.
        - Меня зовут Изольда Ивановна.
        - Евгения. Евгения Лебедева. Очень приятно.
        - Да-да, безусловно. Чрезвычайно приятно. Деточка, я хотела вас попросить… Вы не возьмете мой пакетик? - Голос у старушки был низковатым и хриплым. Ведь это запросто она могла оказаться тем самым таинственным «пятым».
        - А что там? Бомба? - натянуто пошутила Евгения, опасливо попятившись. Ну их, этих спецагентов. Что за странные просьбы?
        Аккуратно подведенные брови старушки изумленно поползли вверх.
        - Почему бомба? - Она недоуменно поморгала и пожала плечами. - Дело в том, что вы мне показались наиболее приличной из всех пассажиров. А у меня там все самое важное. Неловко признаваться, но у меня склероз. И спутник мой тоже страдает некоторой… забывчивостью. Я однажды забыла ридикюль в аэропорту, с тех пор опасаюсь улететь с пустыми руками. Не могли бы вы оставить мою поклажу у себя до самолета? Не откажите в любезности!
        - С чего вы взяли, что мы летим в одном самолете?
        - Как? - блеснула белоснежной вставной челюстью Изольда Ивановна. - Вы с нами в одной очереди на регистрацию стояли. Нет, если вам неудобно, я попрошу кого-нибудь другого. Я не хочу навязываться, ни в коем случае! И все пойму, если скажете
«нет».
        Судя по старушкиному взгляду, она начала обижаться. Еще бы - такая малость, а девица, ошибочно принятая за воспитанную на книгах про тимуровцев паиньку, упирается, как ишак. Жене стало стыдно.
        - Да ну что вы, конечно! Давайте свой пакет. - Она с демонстративной готовностью выхватила у бабки пестрый мешочек и улыбнулась счастливой улыбкой человека, которому только что сказочно повезло.
        Бодрым, навьюченным осликом, придерживая на одном плече Аськин рюкзак, на другом - свою сумку, а в руках - бабкин пакет, Евгения отправилась на поиски подруги. Требовалось срочно поделиться впечатлениями. Тем более что особого доверия к Изольде Ивановне Женя не испытывала. Уж больно странно выглядела ее просьба. Требовалась «помощь зала».
        - После того как Эдик обманул твое доверие, ты разочаровалась в людях и перестала им верить, - объяснила Муравская, выслушав сбивчивый рассказ подруги.
        - Ася, ты меня не слышишь абсолютно! - разозлилась Женя. - Там был какой-то
«пятый»! Это явно полицейская операция…
        - Жека, ну это же их операция! К тебе не имеет никакого отношения! Они на работе - ты в отпуске. Мало ли что тут в аэропорту творится.
        - А бабка? Она сразу после этого сунула мне пакет!
        - Да мне мама вечно свою сумку сует, потому что всегда и везде ее забывает! Это нормально! Тем более если она однажды уже где-то все потеряла. У человека теперь комплекс, а на своего старого гриба она рассчитывать не может. Ну, выбрала она тебя, и гордись.
        - А вдруг там бомба? - предположила Женя.
        - Давай откроем и поглядим, - пожала плечами Ася, потянув к себе старушкин пакет.
        - Ты спятила! Нельзя рыться в чужих вещах!
        - Лебедева, это ты спятила. Расслабься. Детективов надо меньше читать. Тебе уже мерещится.
        - Ладно, с Изольдой Ивановной я могу согласиться. Все логично. Но этот «пятый»
«второму»…
        - Видимо, таможенники что-то свое обсуждали или служащие аэропорта. Евгеша, не дури!
        - Не было рядом никаких служащих, - прошептала Женя. Она вспомнила, как долго не решалась обернуться.
        - Не тем у тебя голова занята. Ты глянь - полный самолет мужиков. Шансы есть! Вот о чем надо думать. Пошли в кафе. Мне надо выпить, а то я летать боюсь.
        - Если ты боишься летать, то тебе надо напиться до состояния полной анестезии мозга, - проворчала Женя. - Просто выпить - не поможет.
        - Пошли, пошли, заодно мужиков поклеим, - оживилась Ассоль.
        - Что за выражения, Ася?
        - Я называю вещи своими именами. Не будь ханжой. Побежали, пока там всех не расхватали!
        В кафе было людно. Затосковавший в ожидании рейса народ бодро поглощал спиртное. На высоком стуле у барной стойки сидела фифа. О, как она сидела! Само совершенство и изящество. Полное ощущение, что эта поза при всей ее постановочности для нее естественна. Женя в таком виде выглядела бы странно и нелепо, а эта красотка была вполне органична с переплетенными косичкой ногами, невероятно прямой спиной и царственным полунаклоном лебединой шеи.
        - Вот кто спер все мое на раздаче, когда природа красоту раздавала, - с нескрываемой завистью тихо проговорила Муравская.
        - Не переживай, - утешила Женя. - Может, ей мозгов недодали.
        - Я давно живу на свете и убедилась: кому дали мозги - тот несчастный человек, а кому дали красоту - тот красивая баба с минимумом жизненных проблем. В общем, обделили меня.
        - Да перестань кокетничать. На комплимент напрашиваешься? Ты очень даже симпатичная.
        - Жень, симпатичной быть мало. Нужно быть либо красивой, либо мужиком. Давай мохито возьмем. И отсядем подальше от этой, а то мы на ее фоне как два «Жигуля» на фоне «Мерседеса». От таких надо держаться на расстоянии. Особенно в нашей нынешней ситуации.
        Фифа пользовалась необыкновенным спросом.
        - Надо же, мужики, как пчелы на клевер, слетаются, - вздохнула Женя.
        - Как оводы на кобылу, - поддакнула Ася.
        - С моей точки зрения, - влез в их разговор смазливый блондин, обосновавшийся за соседним столиком, - женщина не должна быть совершенством. Это отпугивает.
        - Нам чужая точка зрения не нужна, - отрезала Муравская. - Свою девать некуда.
        - Ты чего? - Женя выразительно закатила глаза и покосилась на соседа. - Сама же хотела…
        - Не до такой степени, - заявила Ассоль. - Мне все равно нужен принц. Пусть временно и чужой, но принц. Чтобы наследники были с хорошими генами. Улавливаешь?
        Отвергнутый блондин был не в курсе, что не дотягивает до установленных стандартов, поэтому продолжил атаку на приглянувшуюся ему Муравскую.
        - Девушка, а вы куда летите? - Он переполз к Асе и умильно поглядывал на нее голубыми глазами.
        - Послушайте, мне не пятнадцать лет, чтобы поддерживать глупые разговоры. - Ассоль демонстративно отвернулась. - Еще бы дождался, пока мы в самолет сядем, и там спрашивал. Спятить можно.
        - Ну, как хотите, - не расстроился блондин и, подхватив свой кофе, направился к фифе.
        - Вот все они такие, - сварливо заметила Ася. - Мужик - величина переменная. Куда ветер дунет, туда и полетит. Эх, что-то в нашу гавань, Лебедева, никого не задувает.
        - Ась, по-моему, он только что был в нашей гавани, - возразила Женя. - И ты сама его вытурила в грубой форме, отправив в свободное плавание.
        Фифа блондину тоже не обрадовалась. Она что-то гневно выпалила и спрыгнула со стула.
        - Можно подумать, - рассерженно объявила фифа, усаживаясь за соседний столик, - что я стою и ору: «Свободная касса!» Почему они все лезут?
        - Если бы я была мужиком, я бы к вам тоже полезла, - утешила ее Женя, приветливо улыбнувшись.
        Фифа подумала и улыбнулась в ответ:
        - Я - Екатерина. Для друзей - Кэт. Надо полагать, мы с вами едем к одному и тому же морю?
        - Летим, - вредным голосом уточнила Муравская.
        - Точно. - Кэт расхохоталась. Разумеется, зубы у нее были, как в рекламе зубной пасты, - ровные, белоснежные и ослепительные. - Я никогда в Тунисе не была.
        - Вероятно, вы все больше по Багамам да по Сейшелам? - светским тоном поддержала беседу Муравская, явно пытаясь клюнуть красотку в печень и демонстрируя интеллектуальное превосходство. - Там же музеи отдыхать не мешают.
        - А что, в Тунисе мешают? - ничуть не обидевшись, удивилась Кэт. - Это же страна третьего мира, там только море да пустыня.
        - Карфаген, Сиди-Бу-Саид, Колизей, - ехидно перечислила Муравская. - И это еще не все. Но вам же неинтересно, вы туда не за этим едете.
        - Да я вообще не знаю, зачем я туда еду, - призналась Екатерина. - Просто мужа позлить - пусть скучает. Да и повезло - я эту поездку выиграла в лотерею. Не отказываться же.
        - Да уж, если везет, то везет во всем, - вздохнула Ася. - А мы вот за деньги. И позлить даже некого. Ладно, Женька, пошли ближе к выходу. Скоро посадка. Приблизимся к мечте.
        Они присели среди всеобщего хаоса и суеты. Пассажиры, уже счастливо прошедшие таможню, повеселели и шумели активнее. Напротив снова оказалась пара с подростком. Парень все так же воодушевленно играл, изредка издавая победное мяуканье, а его миловидная мамаша больше не лезла к ребенку с нотациями. Она сидела, странно выпрямившись, и периодически кидала на Женю загадочные, долгие взгляды. Вероятно, тоже фантазировала на тему профессий и перспектив путешествия.
        Ожидание затягивалось. По стеклу забарабанил противный, мелкий дождь. Небо заволокло тяжелыми влажными тучами. Хотелось скорее вырваться из сумрачного настроения, ненастного города и упасть в теплое, ласковое море.
        Женя вдруг вспомнила, что совсем недавно мечтала о том, как поедет в свадебное путешествие с Эдиком. Непременно к морю. Глаза защипало от неожиданных слез.
        - Пойду, нос припудрю, - сказала она, моргая. Не хватало, чтобы Ася заметила, что у нее глаза на мокром месте. Сразу начнется разбор полетов при посторонних. Муравской никогда не мешали зрители и слушатели.
        Запершись в кабинке, Женя разревелась. Правда, стесняясь возможных свидетелей, ревела беззвучно, вытирая ладошкой крупные, горькие слезы. Внезапно дверь хлопнула, кто-то быстро процокал по кафелю, пропиликал мобильный, и раздался торопливый шепот:
        - Мне страшно. Я вся на нервах… Не ори. Нельзя все отменить?.. Нас посадят!
        От неожиданности Женя перестала плакать и снова покрылась пупырчатыми мурашками, как дозревший в парнике огурец. Черт знает что, а не поездка! Но теперь хотя бы ясно, что говорит женщина. Туалет-то женский! Сейчас бы встать на четвереньки и выглянуть снизу, чтобы выяснить, кто это. Но бросив взгляд на замызганный пол, Женя брезгливо сморщилась. Надо просто выйти. Очень кстати в мозгу всплыла фраза, что свидетелей убирают. Читать детективы полезно для жизни, как выяснилось! И Женя благоразумно решила дождаться, пока тетка уйдет. Наверное, это ее ловят «пятый» и
«второй». Вот и отлично. Все само собой уладится. Если только тетка эта не Изольда Ивановна, и таинственные переговоры не связаны с оставленным у Жени пакетом!
        Когда неизвестная ушла, Евгения выдохнула и вылезла на волю, ощущая невыносимый зуд любопытства. Это как начать читать увлекательную книгу и потерять ее, дочитав до середины. Или увидеть кусочек фильма и не иметь возможности досмотреть его до конца.
        - Сговорились, - пробормотала она, возвращаясь на место и оглядываясь.
        Муравская, как и следовало ожидать, ей не поверила.
        - Ты бредишь. Мне кажется, что это на тебе так стресс сказывается. Все же потеря кормильца, тьфу, то есть жениха - удар по психике. Вот тебя и переклинило. А может, тебе книжки начать сочинять? А что? Станешь знаменитой, начнешь по тусовкам ходить, тогда точно замуж выйдешь и меня пристроишь.
        В самолет народ заползал совершенно измочаленный. И лишь единицы, вроде Муравской, активно изучали соседей в попытках начать организацию отдыха еще до взлета.
        - О, девушки, привет! - прямо перед ними возник бородатый Алексей, заботливо усаживавший темноволосую девицу и старательно ее лапавший.
        - Коллега? - понимающе промолвила Ася. - Летим за Полярный круг?
        - Ха, - старательно отбил шутку бородач, пугливо покраснев. - Жена. Едем освежить отношения.
        - Приятно познакомиться, - холодно кивнула жена, хотя никто не пытался их знакомить. Она дернула супруга к себе, уронив на сиденье, и они раздраженно заговорили о чем-то.
        - Вот так, Жека, - печально вздохнула Муравская. - Сначала выходишь замуж и думаешь, что у тебя любовь на всю жизнь. А потом выясняется, что у тебя отношения, которые надо освежать, как воздух в туалете, и проветривать на море, чтобы они совсем не стухли. Уж лучше создавать семью без иллюзий и с широко открытыми глазами. Надо все взвешивать, а не влюбляться, как дура. Дур всегда обманывают.
        В щель между сиденьями было видно, что Алексей с женой уже не ссорятся, а целуются. Поджав губы, Муравская стала демонстративно озираться:
        - Надо наводить мосты и налаживать контакты.
        - Давай, - зевнула Женя. На нее наваливалась апатия. Ей уже ничего не хотелось, кроме моря. Почему-то вдруг стало ясно, что глупо надеяться на чудо. Чудеса бывают только в сказках, а в жизни все предсказуемо и скорее плохо, чем хорошо.
        Навести мосты Ася не успела. Самолет пошел на взлет, и всем было велено сесть и пристегнуться. Рядом истошно заорал ребенок. Он так и орал минут двадцать, пока самолет набирал высоту.
        - Если бы у меня были дети, я бы ни за что не брала их с собой в отпуск, - мрачно заявила Ассоль. - Это не отдых, а пытка. Зато какое счастье понимать, что это орет не твое чадо и не тебе надо чувствовать себя виноватой перед пассажирами и затыкать крикуну рот чупа-чупсом. Вон, гляди, они ее уже бьют.
        Женя обернулась. Как выяснилось, орала та самая девочка, которую она видела в аэропорту. А мамаша, судя по мимике, пыталась напугать ребенка до смерти. Во всяком случае, если бы кто-нибудь так же смотрел на Женю, она бы сразу поняла, что сейчас ее будут убивать, и немедленно заткнулась. Но девочка, видимо, была привычная и не сдавалась.
        Прогулявшись по салону, Муравская вернулась повеселевшая.
        - Мужики есть, - ободряюще подмигнула она Жене. - Недалеко сидят два приличных кадра. Только они спят, поэтому контакта не было. И еще очень много перспективных. Надеюсь, хоть кто-нибудь из них поедет в наш отель. И даже если нет, то все равно есть шанс, что в отеле окажутся холостые принцы. Или просто временно одинокие. Эх, отпуск!
        Женя тоже повеселела. Хотя причина ее веселья была вовсе не в наличии мужчин. Изольда Ивановна наконец-то забрала у нее свой пакет. И ничего страшного не произошло.
        Жизнь начинала налаживаться.
        Отель, обильно украшенный орнаментом, башенками и витражами, казался игрушечным. Над побережьем нависал мягкий, теплый вечер, стремительно переходящий в романтически-звездную ночь. Вместе с разрумянившимися от ожидания сказки подругами из автобуса вышли Изольда Ивановна со спутником, темноволосый пижон, Екатерина, пара с крикливой девочкой, родители с подростком, отец со взрослым сыном и Алексей с женой. Они, к неудовольствию Муравской, постоянно освежали свои отношения, словно молодожены, дорвавшиеся друг до друга.
        - Давайте знакомиться! - радостно потирая руки, ринулся к Кэт пижон. Имел ли он в виду тет-а-тет с Катей или планировал перезнакомить всю стаю отдыхающих, но сказано это было так громко, что подвыпивший папаша вечно вопившей девочки активно включился в процедуру братания. Он начал поочередно жать всем руки и обниматься, добродушно похохатывая и повторяя:
        - Тимофей! Тимофей Гризадзе!
        Физиономия у него была круглая, счастливая и блестящая то ли от водки, то ли от удовольствия. Перемяв всю группу, он указал на жену, которая безуспешно пыталась утихомирить утомленного перелетом ребенка:
        - А это супруга моя, Ниночка, и дочь Юлия. Ну, вы их уже знаете!
        Народ деликатно и сочувственно промолчал, поскольку Юлия за время перелета и переезда утомила всех.
        - А мы - Фельчуки, - произнес Алексей. - Я Алексей Фельчук, а это Олеся Фельчук. Жена моя.
        Сказано это было гордо и весомо, словно он гордился то ли женой, то ли фамилией.
        Женя терпеть не могла отдыхать стадом. Она была совершенно не готова к тому, что эти малознакомые люди теперь будут ежедневно с ней общаться. Ей хотелось уединения и спокойного отпуска, а не беспрестанной болтовни на пляже. Она уже видела, как отдыхают некоторые туристы в Египте. Немцы сбивались в плотные кучи, пили пиво и пели на весь пляж песни, навевавшие смутные воспоминания о фильмах про войну и оккупантов. Итальянцы налетали пестрым, крикливым табором и сдвигали лежаки в кучу, образуя вопящий и сверкавший золотом островок. Русскоязычные туристы, перезнакомившись друг с другом в процессе выполнения алкогольной части программы
«все включено», приходили на пляж и, топая мимо отдыхающих, здоровались со всеми, раскланиваясь направо и налево, беседовали про природу, погоду и цены. Причем в разговор включались задние, передние и средние ряды, кто-то вообще приветственно орал аж с другого конца пляжа. И возникало ощущение каких-то деревенских посиделок в ожидании автолавки.
        Церемония знакомства грозила именно таким коллективным отдыхом. Но избежать ее не было возможности, поскольку надо было сидеть и ждать, пока им выдадут ключи. Изольда Ивановна со своим интеллигентом предусмотрительно отдалилась. А семья с подростком ругалась снаружи, так и не войдя в отель. Парень прятал игрушку за спину и жарко доказывал что-то родителям.
        - Я Ася, это моя подруга Женя, - отрапортовала Муравская звонким, пионерским голосом и выжидательно уставилась на мужчин.
        - А мы - Юлик и Алик, - сказал более молодой из пары потенциальных кавалеров, которого Женя приняла за сына. - Я Юлик.
        - А я - Алик, - обаятельно улыбнулся второй и приобнял Юлика. Тот жеманно опустил голову. - Очень приятно со всеми познакомиться.
        - Блин, - громко произнесла Ася в повисшей тишине.
        - Действительно, сколько, блин, можно ждать эти ключи, - спас ситуацию Фельчук, опасливо покосившись на сомнительную парочку.
        Номер им дали с видом на какую-то непонятную крышу. Ни моря, ни пальм не было видно. Хотя на улице была непроглядная темень, и вполне могло оказаться, что все это появится утром.
        - Ну и ладно, - не стала унывать Ася. - Ерунда. Мы сюда приехали не в номере валяться. Море стопроцентно есть, а то, что его не видно, не велика потеря. У меня вот грудь тоже есть. Но ее не видно. Тем приятнее будет ее обнаружить интересующимся. Ладно. Переодеваемся и идем ужинать.
        Ужинать Жене не хотелось. У нее после самолета болели уши и голова.
        - Ты хочешь бросить меня одну в первый вечер? - возмутилась Муравская. - Выпей таблетку, и пошли. Кстати, я теперь сомневаюсь по поводу этих Алика и Юлика. По-моему, они того-с… Эге-гей!
        - Чего? - Женя, запивавшая в этот момент таблетку, поперхнулась и закашлялась.
        - Чего-чего… Того! Алик классный. Вот с таким я бы закрутила. Эх. Но они жмутся друг к другу, как пингвины в пургу. И Юлик женственный. Мне кажется, что у него даже глаза подкрашены.
        - Да ну, - отмахнулась Женя, не желавшая расстаться со своей версией про братьев. - Они просто родственники, вот и обнимаются.
        - Наивная ты, Евгеша! Сейчас это модно. Вон все певцы, актеры. Как только шикарный мужик, так сразу про него читаешь, что у него друг вместо любимой женщины. Я не успеваю разочаровываться и совершенно перестала удивляться. А бабы у них для прикрытия. Особенно у тех, которые про любовь поют. Им для легенды надо, чтобы тетка рядом крутилась. А я так не согласна.
        - А что, предлагали?
        - Язва ты, Лебедева! Я гляжу, тебе полегчало, если пререкаться начала. Пошли! Накрасься только. А то я на твоем фоне слишком красивая. Там вполне приличный кадр есть. Петр. Видела?
        - Я на мужиков не смотрела.
        - Жека, это плохо! Надо смотреть. Потому что они тоже могут полениться на тебя смотреть. А чем больше инициативы в отношениях, тем больше шансов, что отношения возникнут! Ты поленишься, он поленится, и пройдете вы мимо друг друга. А Петр - это чернявый, который вокруг Катерины увивается. Но Кэт его пошлет, не ее полета птица. Он начнет искать во втором эшелоне. А тут я вся в белом! Или мы? Ты как? Претендуешь?
        - Нет, бери себе.
        - Щедрая ты, мать, аж прослезиться можно! Мужиками не разбрасываются. Но я твоей глупостью воспользуюсь. Парень интересный, на лице печать интеллекта. Я бы взяла, - Муравская мечтательно вздохнула и добавила: - Если, конечно, товарищ будет не против.
        Ресторан, как и ожидалось, оказался подобием столовой. Гул там стоял, как на школьной перемене. Отдыхающие рыскали с голодными, целеустремленными физиономиями, ревниво заглядывая в чужие тарелки и норовя нагрести как можно больше деликатесов.
        - Так, - сурово произнесла Ассоль. - Я полагаю, что сначала надо найти место. И желательно за столиком для четверых, где уже сидят двое мужчин.
        - А вдруг они окажутся нерусскими? - напряглась Женя.
        - Да какая разница? Тут уж не до расовых предрассудков. Главное, поесть в приятной компании. Для тренировки, так сказать.
        Свободный столик с искомой парой мужчин нашелся сразу. Только пара оказалась парой в прямом смысле слова. Юлик с Аликом пили вино, поедая друг друга взглядами. Их разделял стол, уставленный кучей грязных тарелок. Судя по их количеству, мужчины перед романтикой хорошенько подкрепились.
        - Нет, - уперлась Муравская. - К этим не сяду.
        - Давай, - толкнула ее Женя. - Во-первых, тут со столами напряженка, а во-вторых, выясним, эге-гей они или нет.
        Вторая часть плана выполнилась досрочно, так как Юлик, едва девушки попросили разрешения присесть, томно закусил губку и прогундосил, манерно дернув плечиками:
        - Ой, девчонки! Садитесь, поболтаем!
        - М-да. - Муравская с сожалением посмотрела на Алика, который молчал и, судя по недовольной физиономии, не одобрял того, что их интим нарушили две голодные тетки. - С вами только поболтать. А вы в одном номере остановились? Хотя о чем я спрашиваю…
        - В одном, - хихикнул Юлик, опять дернув плечиками. Правда, плечи у него были очень даже ничего, если бы не губки, глазки и девичье кокетство. - А вы тоже в одном? А, девчонки? Колитесь!
        - Обалдели, что ли? - Ася вскочила и потянула за собой Женю. - Мы из экономии!
        - Мы тоже, - усмехнулся Алик и припечатал Муравскую тяжелым взглядом, после которого оставаться за этим столом можно было только из принципа и с целью испортить себе ужин.
        - Не будем вам мешать, - испуганно пробормотала Женя и бросилась наутек.
        - Какие эти гомики агрессивные, однако, - вздохнула догнавшая ее у витрины с пирожными Ася.
        - Это не они агрессивные, а мы бестактные. Сами виноваты. Люди имеют право отдыхать, как хотят и с кем хотят. Вон, Фельчуки милуются, к ним же мы не полезли!
        - Жека, ты сама сказала - проверить!
        - Ну и все. Проверили. Мин нет.
        - Нет, милая моя, тут скорее заминировано. Эх, Лебедева, не повезло! Пошли дальше счастья пытать!
        - Давай лучше еды наберем, пока она не закончилась. Я такая голодная, что и стоя поем. - Женя решительно взяла тарелку и двинулась на запах мяса.
        Муравская покорно поплелась следом.
        - О, привет! - неожиданно перед ними возник подросток. Тот самый, с игрушкой и миловидной мамашей. - А вы вроде с нами летели?
        Обращался он к Жене, как к более мелкой по габаритам, вероятно, приняв ее за
«свою».
        - Привет! - Женя не умела общаться с детьми, но знала, что подростки очень ранимы и с ними нужно держаться на равных. Тем более что парень оказался на голову выше ее. - А мы место найти не можем!
        - Ой, пошли к нам! Кстати, меня Руслан зовут, а тебя?
        - Женя. - Она толкнула набиравшую воздух Муравскую, собиравшуюся начать воспитательный спич про тыканье взрослым тетям. - Вы где сидите?
        - Пошли! - Руслан бодро ринулся за колонны.
        - Я бы сказала, побежали, - заметила Ася и торопливо двинулась следом.
        Если родители Руслана, ужинавшие за обычным четырехместным столиком, и удивились вновь прибывшим, то виду не показали. Сергей, папа общительного подростка, вежливо откланялся и сказал, что пойдет на разведку. То ли он в самом деле собирался прошвырнуться по территории, то ли по-джентльменски решил освободить девушкам место.
        - Поля, я зайду за вами в номер. - Он погладил жену по спине и удалился.
        - А почему твоя мама мало еды взяла, тоже на диете? - громко поинтересовался Руслан, адресуясь снова к Жене и, вероятно, пытаясь столь незамысловатым образом разрядить тягостное молчание за столом.
        - Руся! - Полина дала отпрыску легкий подзатыльник и покраснела.
        - А че? Все тетки на диете сидят. Это ж, типа, модно. И вы всегда об этом разговариваете, - произнес ребенок и озадаченно потер лохматую башку.
        Муравская, которую обозвали мамой, молча хватала ртом воздух и моргала. Женя сжала губы, стараясь не расхохотаться. Конечно, чего ей расстраиваться, это не ее сейчас смертельно обидели!
        - Мы, пожалуй, тоже пойдем, - промолвила Полина, выталкивая из-за стола сына.
        - Э-э, куда? Я мороженку не доел!
        - Ты тоже теперь на диете, олух! - ласково пояснила маменька и потянула чадо к выходу.
        - Не, ну ты видела? - воскликнула Ася. - Какое свинство!
        - Он же ребенок!
        - Жеребенок! Переросток нитратный! Надо же такое ляпнуть! - бушевала Муравская, активно поедая урожай, собранный со шведского стола. Когда она нервничала, то всегда много ела.
        - Подростки не разбираются в возрасте! Ему плюс-минус двадцать лет - ерунда. Просто я без фигуры, вот он и думает, что я в его возрастной нише. А ты с фигурой - так что считай это комплиментом!
        - Позволь уравновесить твое хорошее настроение! Мальчик слишком много играл в компьютерные игры, и теперь ему срочно нужна помощь окулиста! Ты же не выглядишь на шестнадцать! Я не с целью обидеть…
        - Ага, а с целью уравновесить. Я поняла, - усмехнулась Женя. - Да ладно. Я на шестнадцать тяну только в темноте и со спины. Наверное, он думает, что я просто очень некрасивая девочка, но поскольку других тут нет, решил законтачить со мной. Если бы я накрасилась, подобного конфуза не возникло бы. И лучше бы у меня были грудь и попа, как у тебя.
        - Мне все равно не полегчало, - призналась Ассоль. - У меня сейчас внутри разбухают комплексы, как тесто на свежих дрожжах!
        - Барышни, позвольте разбить ваш междусобойчик, - плюхнулся за их стол брюнет.
        - О, вы, кажется, Петр, - небрежно отозвалась Муравская и сверкнула взглядом на Женю.
        Та моментально засуетилась, соображая, что ей телепортировала подруга: поучаствовать в беседе или уметаться в любом направлении? То, что Петр тот самый, про которого Ася рассуждала в номере, она не сомневалась. Он инициировал процедуру знакомства в холле и еще до вылета привлек внимание своей шибко умной физиономией. И как она могла забыть его имя! Права Муравская - пора менять мировоззрение и начинать интересоваться мужчинами. А то и в последний вагон не успеешь запрыгнуть. И придется остаток жизни брести по шпалам одинокой, отставшей от судьбы путницей.
        - Да, барышни, я Петр. А вы Евгения и Ася?
        - Вообще-то я Ассоль, это полное имя.
        - Да вы что? Не может быть! Изумительное имя. Как романтично - приехать к морю и встретить здесь настоящую Ассоль. А где ваш капитан Грэй?
        - Я пока в ожидании. Место капитана вакантно, - нахально намекнула Муравская.
        - Дивно, дивно! А где вы брали этот салатик? Что-то я его не видел. Он с креветками? - переход кавалера от романтики к прозе жизни был ошеломляюще банальным. Петр вдохновенно уставился в Женину тарелку, вынудив ее мучительно вспоминать, где она брала салат.
        Когда он унесся за деликатесом, Ася обалдело помотала головой, словно лошадь, отгоняющая мух:
        - Не, ну ты видела? Что за мужики пошли! Я ему про место капитана, а он мне про креветки!
        - Ась, мне кажется, он от смущения. Ты очень откровенно на него навалилась.
        - Да я пока не наваливалась! Просто сыграла вступительный аккорд. Отпуск короткий - чего канителиться-то? С его внешностью странно быть таким пугливым. Подобные супермены девиц пучками собирают и плетут из них лавровые венки, хвастаясь направо и налево своими победами!
        - Аська, ты сама себе противоречишь! Если он такой плейбой, то зачем он тебе? Кстати, не понимаю, что ты в этом Петре нашла? Обычный мужик. На мой вкус, ничего особенного. Максимум - интересный. И вряд ли на него все вешаются. Я бы точно не повесилась.
        - Да? - оживилась Ася. - Значит, он просто в моем вкусе. И вполне может быть, что остальные тетки воспринимают его, как ты, то есть у него комплексы, а у меня - шансы.
        - Дерзай. Хочешь, я уйду? Не болтаться же нам втроем, я вам всю романтику порушу, - великодушно предложила Женя.
        - Нет уж. Во-первых, рановато для романтики. А то вдруг я сразу сдамся? Мне нужен стопор в твоем лице. А во-вторых, еще неизвестно, кем он интересуется больше. Вдруг ему нравятся плоские брюнетки?
        - Вот спасибо-то, - пробормотала Женя. - И как я тебя, такую добрую, терплю?
        - Один-один. За «маму»! - Ася откинулась на стуле и сыто похлопала себя по животу. Впрочем, она сразу вернулась в исходное положение, изящно подперла головку рукой и томно захлопала глазками. Надо полагать, на горизонте появился Петр.
        - Девочки, мне не досталось креветок. Но зато у меня дивная компания! - Он плюхнулся на стул и улыбнулся им. - В жизни все плюсы уравновешиваются минусами. Это и есть мировая гармония. Какие у вас планы на вечер?
        - Я лично спать собираюсь, - не реагируя на пинки Муравской, доверительно сообщила Женя и, поскольку взгляд Петра внезапно тревожно остекленел, на всякий случай пояснила: - Одна.
        - А вы, Ассоль?
        - Пока не решила. Думаете, тут есть чем заняться по вечерам?
        - Ну, в хорошей компании всегда найдется чем заняться, - произнес Петр, перестав блестеть глазками и как-то опав, словно тесто на сквозняке.
        - Это точно. Но сегодня нам всем нужно отдохнуть после перелета. Чтобы завтра, так сказать, начать радоваться жизни с новыми силами, - улыбнулась Ася.
        Возвращение в номер затянулось.
        - Я тебе говорила, возьми карту! - раздраженно переваливала вину на Женю уставшая от поисков нужного корпуса Муравская.
        - Ничего ты не говорила! И вообще, раз такая умная, брала бы сама! Давай сейчас налево пойдем, потому что направо мы уже ходили!
        - Налево, Жека, станешь ходить, когда замуж выйдешь! А тут налево море. Там вон даже фонарей нет. Надо было хоть дорогу как-то метить, когда мы ресторан искали. Так и заночуем теперь под кустом! Чего молчишь?
        - Ась, мне кажется, что за нами кто-то ходит. - Женя испуганно и напряженно вслушивалась.
        Пока они кружили по обрамленным высокими кустами дорожкам, ей постоянно слышались чьи-то тихие, осторожные шаги. Эти шаги замирали, едва подруги останавливались на очередной развилке, и раздавались снова, стоило только Жене и Асе начать движение.
        - Да ты что? Мы здесь не одни? Это не необитаемый остров?! - Муравская в деланом ужасе округлила глаза и тихо взвизгнула, отпрыгнув в сторону.
        Если бы нервы Жени не были измотаны странными сценами в аэропорту, подслушанными разговорами и этими непонятными шагами, она бы, конечно, отреагировала иначе. Но Асин визг стал последней каплей. И Евгения, с воем сорвавшись с места, ринулась прочь, едва не сбив с ног дернувшегося в сторону Тимофея Гризадзе.
        - Феноменально, - пробормотала Ася и рванула следом.
        Евгения, услышав за спиной топот и сопение, прибавила скорость. Выть она перестала, поскольку из-за этого сбивалось дыхание. Через несколько минут Гризадзе опять выскочил на нее из темноты. Молча ударив его кулаком в неожиданно жесткий живот, она припустилась быстрее, едва касаясь ногами вымощенной камнем дорожки.
        Алик, которого привлек истошный визг, стоял на балконе и озадаченно наблюдал за странными действиями приехавших с ним туристов: двух девиц-подружек и усатого представительного шатена. Сограждане бегали под его окнами по узкому проходу, замкнутому в большое кольцо. В середине кольца громоздилась высоченная фигурная композиция из красиво обрезанных кустов - то ли башенка, то ли лесенка. Кольцо было идеально круглым и красиво подсвеченным редкими фонариками. Именно вокруг композиции по радиусу и носились две девицы. При этом мужик почему-то не бегал, а стоял. И та девица, что помельче, пролетая мимо, зачем-то била его по пузу.
        Мозг ополоумевшей от ужаса Евгении заработал на пределе возможностей, как компьютер, в который загрузили сложную программу. Лихорадочно просчитывая мотивы, по которым Тимофей мог ее преследовать, Женя на бегу перебирала все мыслимые и немыслимые варианты: происки конкурентов, месть Эдика, шпионские страсти в аэропорту, пакет Изольды… Додумать она не успела, так как Гризадзе, с упорством киллера, получившего аванс, опять оказался у нее на пути.
        Женя молча вцепилась в его толстую шею и попыталась душить. Как известно, лучшая защита - нападение.
        - Как думаешь, что они там делают? - раздалось у нее над головой. Голос был тихий, но в ночной тишине Жене показалось, что говорят чуть ли не в рупор.
        - Предполагаю, что это какие-то ролевые игры, - прозвучал второй голос.
        Тимофей с легкостью отодрал Женины руки от своей шеи и яростно оттолкнул ее, тонко завопив:
        - Вы будете свидетелями! Она на меня первая напала.
        Упавшая и довольно больно треснувшаяся попой о камни Женя подняла голову и увидела Юлика и Алика, перевесившихся через перила балкона.
        - Вас и так трое, - заметил Алик. - Мы в групповухе не участвуем.
        Он неодобрительно покачал головой, загреб Юлика и скрылся с ним в номере.
        - Уф! - Над Женей склонилась Муравская, пыхтевшая как паровоз. - Что тут у вас?
        - Она на меня напала, - наябедничал Тимофей, на всякий случай отойдя на приличное расстояние от Аси. Кто их знает, этих девиц. Вдруг они заодно?
        - Он за мной гнался! И топал! Что вам нужно? Я милицию вызову, - жалобно прошептала Евгения. Голос у нее пропал - видимо, от пережитого ужаса.
        - Это я за тобой гналась. Судя по тому, что я дважды пробежала мимо Тимофея, мы носились по кругу.
        - Я просто стоял, - подтвердил Гризадзе, потирая шею. - А она меня чуть не задушила!
        - Как неудобно получилось! - заволновалась Муравская, обернувшись к Жене и выразительно покрутив пальцем у виска. - У нее просто работа тяжелая, я ее сюда привезла нервишки подлечить. Вы уж извините. Я ее больше без присмотра не оставлю! Давайте мы вам как-нибудь компенсируем ущерб! Хотите, я вас поцелую?
        - Не надо! - шарахнулся в кусты Тимофей. - Я как-нибудь без компенсации обойдусь.
        - А что вы тут один ходите? В темноте, без семьи? - неожиданно подала голос Женя. - Выслеживаете кого-то?
        - Не ваше дело, - буркнул Гризадзе, разъяренно взглянув на Женю, после чего по-военному четко развернулся и помаршировал в сторону моря.
        - О, видала! - воскликнула Женя. - Попался, голубчик! Правда глаза колет!
        - Лебедева, - испуганно одернула ее Ася. - Ты озверину, что ли, наелась? Хоть бы извинилась перед человеком!
        - Здесь что-то нечисто. - Женя многозначительно закрыла глаза и приложила палец к губам.
        - Да уж, - вздохнула Ася. - И это ты еще трезвая. Не пугай меня, Жека! Пошли лучше наш номер искать. А то так и заночуем на природе. Кстати, если бы у меня в номере был вечно вопящий ребенок, я бы тоже гуляла одна и в темноте.
        Судя по столбику с табличками, в который уже через минуту врезалась озиравшаяся по сторонам Евгения, их номер оказался в этом же корпусе.
        - Чего? - пробормотала она, едва они открыли дверь.
        - Что опять? - разозлилась Ася, пытаясь протолкнуть подругу в помещение.
        - Гляди! - Женя ловко вывернулась и спряталась за Асину спину. Дрожащим пальцем она указывала на сложенный вдвое листок бумаги, сиротливо белевший на полу при входе. - Когда мы уходили, его не было!
        - Как ты мне надоела! - в сердцах крикнула Муравская. - Ну, не было. Его под дверь подсунули. Наверное, приветственное письмо от отеля или еще что-нибудь!
        Она смело подняла лист и включила свет. Судя по выражению Асиного лица, было там отнюдь не приветствие от отеля.
        - Что? - едва не зарыдала Женя.
        - На, сама читай. Я в шоке.
        Аккуратным, ровным почерком на листе было выведено следующее:

«Зайка, завтра в 6 утра - пробежка. Буду ждать на пляже».
        - И кто из нас зайка? - Женя выжидательно и требовательно уставилась на Муравскую, словно та, как ходячий справочник, должна была знать ответы на все вопросы.
        - Ты неправильно ставишь вопрос. Важнее понять, кто будет ждать на пляже. И почему в шесть?
        - Плевать мне, кто это будет. Записка явно не нам. - К Жене вернулось хорошее настроение. Подумаешь, свидание. Главное, что опасность миновала.
        - До тех пор, пока ты будешь считать, что записки подобного содержания к тебе не относятся, замуж не выйдешь, - назидательно сообщила Муравская. - Лично я считаю, что это нам.
        - Тогда и зайкой считай себя. Потому что я в шесть утра никуда не пойду. И вообще, за нами сегодня кто-то следил. Я не удивлюсь, если завтра утром нас собрались утопить, и это просто приманка!
        - А может, та, которая зайка, так кому-то понравилась, что он сначала следил за ней, дожидаясь возможности поговорить наедине, а потом оставил записку? - предположила Ася. - Это логичнее, чем утопить. Чего такого мы сделали, чтобы нас топить?
        - Я о многом слышала, - напомнила Женя.
        - Да кто об этом знает-то, - отмахнулась подруга. - И вообще, не факт, что это не плод твоего больного воображения. Все, по итогам голосования предлагаю считать зайкой меня. Я завтра пойду и все выясню.


* * *
        Было бы странно, если бы Ассоль в первый день отпуска проснулась в шесть утра. Разумеется, она подскочила около восьми и забегала по номеру, причитая и охая.
        - Что? - зевнула Женя. - На работу опаздываешь?
        - Свидание проспала!
        - Ну и ладно. Тем более что это не тебя звали. Или тебя, но тогда кавалер клинический идиот. Сунуть послание в номер, где живут две девушки, и никак не обозначить, кто из них зайка, - признак скудного ума!
        - Может, он надеялся, что мы сами догадаемся, - заступилась за неведомого воздыхателя Ася.
        - Интересно, как? По внешним признакам? Тогда у зайки спереди должны торчать два зуба, сзади - хвост, а на макушке - два здоровенных уха. Не поверишь, но это точно не я!
        - Пошли на завтрак, - вздохнула уязвленная Муравская. - А то там еда закончится.
        На завтрак Женя идти стеснялась. После инцидента с Тимофеем, который утром казался вопиющей дуростью, граничащей с психическим расстройством, встречаться с земляками не хотелось.
        - Тебе с ним не детей крестить, - заметила Муравская. - Подумаешь! А нечего по ночам отдельно от семьи болтаться! Приехал на отдых с женой и ребенком - будь рядом! Выдохни - это его проблема.
        Видимо, проблема все же имела отношение не только к Тимофею. Завидев в дверях ресторана Евгению, Гризадзе съежился и начал активно сюсюкать с Юлечкой. Юлечка, по своему обыкновению, вопила белугой, стимулируя окружающих не засиживаться и не переедать.
        - Девушки, как провели ночь? - налетел на подруг Петр, свежий и бодрый, как морской бриз. - Какие планы? Присоединяйтесь - вон мой столик!
        - Присоединимся, - пообещала Ася, внимательно посмотрев на него.
        - Так как ночь? - возобновил беседу Петр, едва подруги вернулись с кофе и булочками.
        - Спали, как убитые, - не стала вдаваться в подробности Муравская.
        - Точно? А почему эти… ммм… Алик с Леликом так на вас таращатся? - хихикнул кавалер.
        - С Юликом, - машинально поправила Ася и, повернувшись к сомнительной парочке, приветливо помахала им рукой.
        Те резко снялись с места и удалились.
        - Ну да, вам виднее, - поскучнел Петр. - Юлик так Юлик. Кстати, видели Гризадзе? У него синяки на шее! Кто бы мог подумать, что у него жена такая темпераментная!
        - Это не жена, а мы, - вяло призналась Женя.
        - Да что вы говорите? - охнул кавалер, боком выбираясь из-за стола.
        - Не мы, а ты! Я просто добежать не успела, - торопливо оправдалась Ася вслед улепетывавшему кавалеру. Но он ее вряд ли услышал.
        - Женька, ты просто ходячее бедствие! Хорошего мужика отпугнула!
        - Если такой пугливый, то не мужик, - виновато пробормотала Евгения. - Извини. Само вырвалось. Но вообще, у меня нехорошие предчувствия.
        - Ты паранойю с интуицией не путай, - сухо посоветовала Муравская. - Я устала от твоих закидонов. Конечно, когда мужик тебе изменяет, это драма, и удаление жениха из списка контактов тоже не праздник, но с ума-то сходить не надо. Или это у тебя уже старческое?
        - А я говорю, что здесь все нечисто, - уперлась Женя. - Вон, гляди! - Она резко дернула Асю и осторожно высунулась из-за угла.
        За колонной стояла Нина Гризадзе и на кого-то кричала. Причем кричала она шепотом, что свидетельствовало о том, что скандал проходит под грифом «секретно».
        - О, - фыркнула Жене прямо в ухо нечуткая подруга. - Боишься ее? И правильно! Наставила ейному мужику синяков на шее и поди теперь объясни, что это ты его просто душила! Вон она на благоверного как орет.
        - Ася, ты совсем, что ли? Она не на него орет! Слышишь, ребенок их надрывается в конце аллеи? Ты же не думаешь, что они ее там привязали, надеясь отдохнуть от воплей? Явно папаша там.
        - Может, они ее няньке сбагрили? - предположила Ася.
        - Иди, проверь! - Женя чуть не вывихнула шею, пытаясь разглядеть, кого так усердно трясет за грудки Нина. - А я пока тут.
        - Что? - заволновалась Муравская. - Я, знаешь ли, с некоторых пор опасаюсь оставлять тебя без присмотра! Давай лучше вместе.
        - Аська, надо выяснить, с кем ругается Нина!
        - Зачем?
        - Затем!
        - Невнятная аргументация. Какое нам дело до чужих скандалов?
        - Муравская, как ты не понимаешь? Необходимо разобраться, что тут происходит! Я просто чувствую, что вокруг зреет какой-то заговор!
        - Я тут, знаешь, что подумала? - сочувственно произнесла Ася. - Когда у человека стресс, психика подсознательно старается занять хозяина хоть чем-нибудь, чтобы не зацикливаться на своей беде. Поэтому ты сейчас замещаешь одни переживания другими. И я бы даже обрадовалась, если бы это все не было так бурно и с последствиями. - И она многозначительно потерла шею, намекая на пострадавшего прошлой ночью Гризадзе.
        - Да хватит уже про своего Эдика! - возмутилась Женя.
        - Про твоего…
        - Он давно ничей! Плевать я на него хотела. Все - вычеркнула и забыла!
        - Ну и молодец. А чего ты тогда орешь? Если хочешь убедить окружающих в том, что тебе все равно, нелогично при этом выкатывать глаза и брызгать слюной. Жень забудем и про Эдю, и про то, что за тобой следят и плетут интриги. Давай займемся устройством личного счастья.
        Евгения вздохнула и обреченно махнула рукой. Доказать что-либо Муравской, нацеленной на поиск мужчины и не замечавшей ничего вокруг, было бесполезно и бесперспективно. Ведь не просто так Тимофей оказался вчера рядом! И не просто так покраснел, когда Женя его уличила в том, что он за кем-то следит! Цепь странных событий обрастала новыми загадками, как старый батон плесенью. На душе стало тревожно.
        - С Лодкиным твоя Нина ругается, - оповестила ее Ася. - Небось у Лодкина претензии, что их дитятко рано встает. Кстати, если бы не эта Юлечка, я бы и в восемь не проснулась сегодня. Интересно, почему она постоянно сиреной воет? Может, они ее бьют?
        - Дети таким образом пытаются привлечь внимание взрослых, - объяснила Женя и вдруг прошептала: - А кто такой Лодкин?
        - Здрасьте! Это Сергей, папаша невоспитанного юноши Руслана, который записал меня в твои родительницы. Они под номером Гризадзе живут. А у нас эти Гризадзе - за стеной. Слышимость, как в «хрущевке». Кстати, я тут подумала - ты, наверное, права. Не нам была записка. Под нами Кэт живет. Скорее всего это ее приглашали на рандеву в такую рань, этажами просто ошиблись. Поэтому и уточнений по поводу зайки не было. Вообще, свидание и утренняя дойка - это разные вещи. И звать девушку в шесть утра целоваться - нонсенс!
        - Он ее на пробежку приглашал, - напомнила Женя. - Интересно, кто это был?
        - Любопытная! И с кем Нина ссорится тебе интересно! И кто к Кэт колья подбивает…
        - Клинья, а не колья! Колья подбивают к вампирам.
        - Тебе виднее. Вон, кстати, Катерина чешет. Смотри-ка, бодрая какая. Уже с полотенцем и на пляж. Ишь ты!
        Ассоль бодро стартовала с места, бросившись наперерез шествовавшей с королевским величием Кате. То ли та шла походкой от бедра, то ли одета была слишком вызывающе, то ли флюиды женской привлекательности вились за ней роем, как пчелы за медведем, стащившим у них мед, но мужчины как по команде оборачивались и смотрели ей вслед голодными глазами. Наверное, здорово быть такой феей - и с кавалерами никаких проблем, и самой приятно.
        - Потрясающе выглядишь, - просюсюкала Ася. - Уже на пляж? Рано встала?
        Кэт подозрительно мазнула взглядом по исходящей на патоку Муравской и вежливо улыбнулась:
        - Я решила по утрам бегать, пока никого нет. А то на шведском столе запросто можно наесть пару лишних килограммов. Если часов в шесть прийти, то и место можно занять. Потом-то народ набежит, лежаков не хватит или зонтиков.
        - Да уж, - голосом Кисы Воробьянинова прошамкала Ассоль. - Бегать - это хорошо. Одна бегала-то?
        Катерина ошарашенно взглянула на неизвестно почему налившуюся сарказмом соотечественницу и пожала плечами:
        - Там много народа бегает утром.
        - Ну да, ну да. Ладно, мы тоже скоро придем. Хорошего дня. - Сироп из Асиного тона пропал, и беседа заканчивалась почти по-хамски, с каким-то неясным подтекстом и плохо скрываемой претензией. Таким голосом желают не хорошего дня, а выпаливают
«скатертью дорога!», причем после смачного плевка в оппонента.
        - Совсем уже, - пробормотала Катерина, глядя вслед стремительно удалявшимся подругам.
        - Вот, я же говорила! - воскликнула Ася. - Уведет она всех наших мужиков. Бегала она. Как же! Дур нашла! Так мы и поверили!
        - А нам не все равно? - удивилась Женя. - Ты чего разозлилась?
        - А того! Вечно таким теткам все самое лучшее достается! Ты видела - у нее обручальное кольцо! Ну что за люди? Такое махровое наплевательство на ближних - и хапают, и гребут под себя! Есть у тебя муж - радуйся и придерживай его за рукав, чтобы не увели. Так ведь нет! Ей надо еще и чужих про запас набрать. А нормальным людям как быть? Нет баланса в мире, и справедливости нет! Слушай, а не знаешь, когда бар открывают? Я бы выпила.
        - Еще не хватало! Пить тут с горя начни! Пошли лучше на пляж. Будем тебя показывать с лучшей стороны. Глядишь, и на твою долю что-нибудь перепадет.
        - Вот какая ты, Лебедева, умная, когда тебя не касается! Так и дала бы по башке! Учить она меня станет. Конечно, пошли. Сейчас там все прынцы будут наши.
        Любая проблема имеет решение. Любая.
        Эту незамысловатую аксиому Александр повторял с упорством попугая, выучившего всего одну фразу и изумленного собственными способностями. Одна умная тетка на работе, жившая строго по фэн-шую и даже стол поставившая боком, говорила, что мысль материальна. Тетка считалась лучшим риелтором в конторе, и самые выгодные клиенты сами шли к ней в руки. Сотрудники давно перестали над ней посмеиваться и судорожно разведывали секреты мастерства, больше смахивавшего на колдовство. Даже ее стол, долгое время перегораживавший проход, скоро оказался в центре такого же косо расположенного сборища мебели, поскольку коллеги поспешили расположить свои рабочие места параллельно. Так вот она, придя на работу, усаживалась перед телефоном и как мантру бормотала, что сейчас ей позвонят деньги и будут проситься в кошелек. И никто, кстати, не смеялся: деньги звонили и в кошелек просились. О ее сделках ходили легенды. Саша, как и остальные сотрудники, незаметно для себя начал копировать некоторые ее приемы. Мысль действительно оказывалась материальной. Не всегда, но странные совпадения случались.
        И сейчас его могло спасти только такое же совпадение. Потому что проблема категорически не решалась. Можно было рискнуть и пойти в милицию. Но рискнуть пришлось бы Катиной жизнью. Разумеется, не факт, что этот мерзкий тип из-за квартиры кого-то убьет. Может, он просто пугает. Но проверять не хотелось. По телевизору иногда показывали таких идиотов, что Валентин с его угрозами на их фоне казался двоечником, застенчиво врущим про утерянный дневник.
        Все складывалось против Александра. А когда Зевс обмолвилась, что свежий воздух ей порекомендовала соседская девица, стало ясно, что у Валентина в квартире напротив может оказаться наблюдательный пункт. И наверняка доверчивая Анна Борисовна держит соседку в курсе продвижения сделки и любых изменений.
        Ночью, в очередной раз проснувшись от собственного вопля и утерев влажный лоб, Саша вдруг отчетливо понял: если нельзя в милицию, то нужно подойти к делу с другой стороны.
        Именно этим он сейчас и занимался. Пробки, как назло, были чудовищными. Одуревшие от ожидания водители люто ненавидели друг друга, бились за каждые двадцать сантиметров пространства и остервенело сигналили, вероятно, надеясь, что стоящие впереди автомобили выпустят закрылки и взлетят, освободив дорогу.
        - Кофейку? - счастливо просияла Анна Борисовна, когда взбудораженный Александр наконец-то ввалился в квартиру.
        - Нет, у меня к вам дело! Я привез бумаги! - Белогорский решительно захлопнул за собой дверь и на всякий случай накинул цепочку. После этого он прилип к «глазку» и оценивающе посмотрел на дверь соседской квартиры. Интуиция подсказывала, что к соседскому «глазку» тоже мог прилипнуть чей-то внимательный и недобрый глаз.
        Убедившись, что на лестничную клетку никто не вышел, Александр повернулся к Анне Борисовне и прошептал:
        - Дело жизни и смерти!
        - Боже мой! Как интересно! - азартно сверкнула глазами Зевс и засеменила по коридору, увлекая за собой гостя.


* * *
        Народу на пляже было как в метро в час пик. Туристы, увешанные сумками, полотенцами, пестрой надувной ерундой и детьми, курсировали туда-сюда, выискивая места получше.
        - О, вон два свободных! - Ася бросилась к лежакам, расположенным под угрожающе покосившимся плетеным зонтом.
        - А нас этой конструкцией не прибьет? - Женя качнула неустойчивый купол. Словно обидевшись на это предположение, зонт осыпал ее мелким песком и разнокалиберной трухой.
        - Давай, не бузи, Лебедева! Начинаем отдыхать.
        Но едва Женя начала снимать шорты, как сразу выяснилось, что они находятся в
«эпицентре отдыха».
        - Классная задница, - донесся до нее петушиный дискант Руслана.
        После чего раздался сочный звук подзатыльника и голос Полины:
        - Закрой рот и попытайся прикинуться воспитанным!
        - Ребенок всего лишь констатирует факт, - игриво пробасил откуда-то сбоку Петр.
        Женя затравленно оглянулась и увидела мадам Лодкину, которая, придерживая расстегнутый лифчик, раздраженно шептала что-то притихшему ребенку, и Петра, стоявшего неподалеку и поигрывавшего мускулами. В трусах он был чертовски хорош.
        Так же в непосредственной близости обнаружились папаша Лодкин с какой-то бесформенной кучей резины в зубах, Изольда со своим пенсионером и Кэт с плеером и наушниками. Багровый от натуги Лодкин сидел, скосив глаза к носу, и надувал веселенький матрас. Щеки у него разнесло, как у бурундука, а глаза стали круглыми, как два кофейных блюдечка.
        Дед, восседавший рядом с Изольдой, почесывал круглое пузо и с интересом пялился на раздевавшуюся Женю. Изольда, судя по повороту головы, смотрела туда же, но, поскольку на носу у нее красовались огромные очки, делавшие даму похожей на стрекозу, нельзя было определить, за кем именно она наблюдает.
        Добил Евгению жизнерадостный Алексей, подошедший к честной компании вместе с Олесей и крикнувший на весь пляж:
        - О, стриптиз! А мы вовремя!
        Он весело дернул супругу за бантик на трусах. Бантик, разумеется, развязался. За что Фельчук получил затрещину от Олеси и, подхихикивая, плюхнулся на лежак.
        Это незначительное происшествие немедленно откомментировали Петр, Лодкин и Изольда Ивановна. Причем Изольда Ивановна ударилась в воспоминания юности про какого-то столь же неосмотрительного оперного певца, Лодкин намекнул Фельчуку, что женщин надо держать в кулаке и не сажать себе на шею, а Петр просто засмеялся, предложив дернуть за второй бантик.
        - Да уж, - пробормотала Женя. - Я чувствую, соплеменники так и будут виться вокруг нас весь отпуск. Ужас какой-то.
        - Лучше бы уж вокруг нас, - немедленно отреагировала Ася и протяжно вздохнула, покосившись на Катерину.
        Над Кэт как раз возвышался какой-то могучий викинг, пытавшийся завязать беседу на чудовищном английском. Фея с заткнутыми плеером ушами лениво приоткрыла один глаз, сфокусировалась на скандинаве и раздраженно перевернулась на живот, предоставив блондину возможность любоваться своей пятой точкой. Тот, конечно, полюбовался, покачал кудрявой башкой и утопал вдаль.
        - А давайте играть в города? - предложил с дальнего лежака дед. - Воркута!
        Но его не поддержали.
        Катерина продолжала слушать музыку. Лодкин, собрав семейство, отправился с надутым матрасом к морю, попутно сбив надувным монстром панамку с зазевавшегося немца. Тот что-то крикнул им вслед. Фельчуки лобызались, облапив друг друга, чем страшно раздражали томившуюся от душевного одиночества Асю.
        Изначально Женя думала, что станет загорать, слушать шум прибоя и читать книгу. Но когда наши мечты совпадали с реальностью? Если только во сне.
        Народ желал общаться. Даже не желал, а прямо-таки жаждал.
        - Надо намазаться, а то сгорим, - громко заявила Ассоль. - Только мне спину никак не достать. - Она выразительно оглянулась и нашарила взглядом Петра.
        - Давай помогу, - произнесла Женя, но тут же испуганно вжала голову в плечи, напоровшись на страшную рожу, скорченную ей любимой подругой.
        - Как же быть? - переигрывая, как актриса сельской самодеятельности, надрывалась Муравская.
        - Давайте, деточка, я вас выручу, - продребезжал дед, опередивший медлившего Петра.
        - Да ну что вы, не стоит утруждаться, - перепугалась Ася, бросив флакон с кремом Жене. - Мне подруга поможет.
        Флакон, просвистев мимо уха, шлепнулся на песок.
        Женя полезла его доставать, ощущая, как проникается отвращением к едва начавшемуся отпуску. Тем более что, распрямившись, она встретилась взглядом с Тимофеем. Оказалось, что три ближайших пустовавших лежака, прикрытых полотенцами, были заняты именно семьей Гризадзе. И теперь «святое семейство» прибыло на оккупированную территорию. Глава семьи сверлил Женю недобрым взглядом и дергал щекой. Судя по напряженному молчанию супругов, тема с синяками на шее разрулена не была. Зато девочка, на которую стали опасливо коситься все, кто уже был знаком с уровнем децибел в ее крике, на удивление была тиха и благодушна. Она разложила на песке формочки с совочками и принялась в них восторженно копошиться.
        - Все, кранты тебе, Лебедева, - хихикнула Ася. - Ща тебя убивать будут. Если что, у нас есть незаинтересованные свидетели. Ничего не было. Ну, подумаешь, душила! Не целовала же.
        - Помолчи и повернись спиной, - прошипела Женя. - Я тебя буду мазать.
        - Да уж! - неожиданно громко и сварливо заявила Муравская. - Перевелись мужики. Девушки вынуждены сами друг друга мазать!
        Пенсионер протестующее воскликнул что-то, но неожиданный порыв ветра унес его возмущение в другую сторону.
        Женя, испачкавшись жирной субстанцией, начала размазывать крем по Асиной спине. Причем подруга, видимо, желая привлечь внимание облюбованного ею Петра, громко постанывала и командовала:
        - Еще! Ниже! Ах, да, хорошо!
        Именно в этот момент мимо, насвистывая мелодию Элтона Джона, проходил Алик. Он одурело приоткрыл рот и затормозил.
        - Чего там? - уперся в его широкую спину Юлик, наряженный в розовые шорты с плейбоевским кроликом и розовые шлепанцы.
        - Опять эти извращенки, - усмехнулся Алик и двинулся дальше.
        - Кто бы говорил, - пробормотала Муравская и добавила, глядя на удаляющуюся парочку: - И так мужчин не хватает, а тут еще такие индивидуумы в розовом! Тьфу!
        - Ась, он сюда идет! - испугалась Женя, затравленно глядя на приближающегося к ним Тимофея.
        - Наконец-то! Петр? Лебедева, дай ему меня помазать, если будет предлагать!
        - Да хватит уже! Какой Петр? Гризадзе идет! Я сейчас от стыда в песок закопаюсь. Мне кажется, что у меня даже колени покраснели!
        - У вас случайно нет насоса? - крикнул подошедший Тимофей, словно общался с глухими, древними бабками.
        - Да что ж у вас семья-то такая крикливая, - поморщилась Муравская. - Дочка молчит, так вы орете.
        - Я, между прочим, жене про вас ничего не сказал, - многозначительно оповестил их Гризадзе.
        - Ой, держите меня! Вы таким тоном говорите, будто ждете благодарности! - улыбнулась Ася. - Еще бы вы рассказывали жене, что на вас напали две девицы и наставили синяков. На шее! Да кто вам поверит!
        - Да, - неожиданно печально согласился тот. - В правду обычно не верят. Зато в ложь - легко! Се ля ви.
        - Да всегда пожалуйста. А насоса у нас нет. Нам насасывать нечего.
        - Я не поняла, а чего он хотел-то? - поинтересовалась Женя, когда пострадавший отошел.
        - Чего-чего! Насос! Не слышала, что ли? Он так крикнул, что у меня до сих пор в ухе писк. Ладно, все. Купаться пошли. Петр, а вы хотите купаться? - Муравская кокетливо поправила грудь и тряхнула ее для пущего эффекта.
        Петр крутился рядом и травил анекдоты фривольного содержания. Делал он это громко, вероятно, надеясь, что Катерина, не взирая на наушники, все же услышит и оценит его остроумие. Но фея не реагировала. Поэтому, бросив на нее прощальный взгляд, кавалер вздохнул и поплелся за Асей.
        Женя посмотрела им вслед и подумала, что все просто ужасно. Ужасно зависеть от мужчин, быть одинокой, мечтать о семье и не иметь шансов на осуществление этой мечты. Да что себя обманывать-то?
        В их с Аськой возрасте каждый месяц на счету, а каждый мужчина может быть последним. И как это стыдно, когда ты от них зависишь: от их внимания, благосклонности… Хоть бы их и вовсе не было ни у кого! Это как шуба или машина. Когда у знакомых нет, то и тебе не особо надо. А когда окружающие постепенно начинают обзаводиться и тем, и другим, начинаешь ощущать свою ущербность и хорохориться, мол, не нужно мне, не хочу быть, как все. Ладно, если действительно не хочешь. Но чаще-то хочешь, до слез, до соплей, до ночного воя в подушку!
        - А мы с Германом Тихоновичем собрались на экскурсию, - вторгся в Женины мысли навязчивый голос Изольды. Старушка присела на край лежака и требовательно уставилась на нее.
        - Ого, - вежливо отреагировала Евгения, понимая, что от нее чего-то ждут, и не догадываясь, чего именно. Подумав, она еще более выразительно добавила: - Ух ты! А кто такой Герман Тихонович?
        Уже озвучив вопрос, она поняла, что можно было и не спрашивать, демонстрируя свою тупость. Ясно же, дед этот, который рядом крутится. Видимо, Изольда Ивановна тоже была озадачена Жениным вопросом. Она недоуменно приподняла тонкие дуги аккуратно выщипанных бровей и ткнула пальчиком в сторону объекта обсуждения. Объект заигрывал с полной девочкой невнятного возраста, сидевшей на песке в одних трусах. Судя по роду занятий, лет ей было не больше десяти, а исходя из размеров бюста, можно было дать и все пятнадцать.
        Изольду Ивановну сдуло. А Женя, воспользовавшись случаем, побежала к морю. В конце концов, лучше купаться в одиночестве, чем болтаться в обществе земляков.
        Но если вы прибыли в отпуск стаей, то заскучать вам не дадут.
        Сначала Женю обрызгала Юлечка, носившаяся по берегу с кругом на животе, в нарукавниках и с водяным автоматом. Брызгалась она соленой водой и прицельно - в лицо. Надо полагать, мстила за папеньку. Потом на Евгению наехал старший Лодкин на матрасе, едва не утопив. Следом ее довольно болезненно пнула мамаша Гризадзе, учившаяся плавать. Она, конечно, бросилась уверять, будто не хотела, и все вышло случайно, но взгляд ее оставался колючим. Женя даже заподозрила Тимофея во вранье: а вдруг Нина в курсе их вчерашних приключений? И в довершение всего кто-то цепко ухватил ее за лодыжку и потянул вниз.

«Началось», - успела подумать Евгения, уходя на дно.
        - Вы как? Вы чего? - Над Женей навис совершенно белый Петр. Горло саднило, подташнивало и кружилась голова.
        - Тепловой удар, - донесся словно через вату смутно знакомый женский голос. - Надо шапочку надевать.
        - Из фольги, - засмеялся кто-то. Судя по петушиным переливам и уровню юмора, это был Руслан.
        - Иди отсюда, - цыкнули на него, и на лицо полилась теплая, противная вода.
        - Нужно ей искусственное дыхание сделать. - Рядом с физиономией Петра появилось вверх ногами лицо Юлика. - Барышня, что случилось?
        При этом смотрел он не на Женю, а на Петра. Снизу это было видно. Юлик просто гипнотизировал его, прижавшись лбом и облизывая губы.

«Вот паразиты, - обиженно пронеслось в голове у Жени. - Человек тут помирает, а они глазки друг другу строят».
        Не успела она озвучить свое возмущение, как кто-то довольно ощутимо врезал ей по физиономии. Рефлексы сработали моментально. Женя лягнула воздух ногой, и Петр вместе с Юликом повалились на нее сверху, едва не переломав ребра.
        - Ничего, зато ожила. - Теперь к лицам прибавился еще и Алик. Но на Петра он не смотрел. И на Юлика своего тоже. Он смотрел непосредственно на Женю, причем так, что ей стало страшно и захотелось упасть в обморок. У Алика были красивые брови, широченные плечи и сильные руки. Такими руками можно запросто утопить кого угодно.
        - Женька-а-а-а! - раздалось откуда-то плаксиво и трагически. - Женечка-а-а-а! Что я маме-то твоей скажу-у-у!
        И сверху хлынул целый водопад. Если бы они не дружили с Асей много лет, Женя заподозрила бы подругу в том, что та решила довести дело, начатое неизвестным убийцей, до конца.
        - Что вы делаете? - крикнул Юлик, пытаясь отнять у рыдающей Муравской ведро.
        Но он не на ту напал. Ася ловко размахнулась и врезала противнику ведром по печени. После чего попыталась напялить емкость на голову.
        Про Женю все забыли и бросились разнимать дерущихся. Только Петр, нервно оглянувшись, подхватил ее на руки и куда-то потащил.
        - Куда? - напряглась Женя.
        - В номер! Тебе надо прийти в себя! - пропыхтел кавалер, подпихнув сползавшую ношу коленом. Никакой нежности и романтики в его действиях не было. Более того, Жене вдруг показалось, что спаситель торопится с проворством крокодила, волокущего прятать пойманную дичь. И во взгляде его явственно читалась то ли паника, то ли крайняя степень встревоженности.
        Бежали они довольно долго. По пути следования Петр периодически подкидывал провисавшую Женю то одной, то другой ногой, совершенно отбив ей все, что можно.
        У корпуса их нагнала Муравская и стала пререкаться с новоиспеченным рыцарем по поводу того, в чьем именно номере Женя должна отдыхать.
        - У меня тоже стресс. Я же ее спас! Нам надо выпить! - Петр пытался открыть Жениной головой дверь и укрыться в своем номере, но упрямая Ася тянула подругу за ноги, не давая ему уволочь добычу в нору.
        - Если у тебя стресс, - пыхтела она, - я могу с тобой выпить! И вообще, я за нее отвечаю!
        - Она совершеннолетняя!
        - Ну и что? Считай меня ее опекуном, поскольку Женька недееспособная! Вот если она в здравом уме и трезвой памяти захочет у тебя в номере наедине пить - так хоть упейтесь! А пока - нет моего согласия! Вон, глянь, она как колода: глаза пуговицами и улыбается. Очухается - сама решит.
        - А если не решит?
        - Тогда есть я! - обнадежила Ассоль. - Поставь на место и иди к себе!
        С явным сожалением выпустив Женю из рук, кавалер вздохнул и сдался.
        - Аська, меня топили, - упавшим голосом сообщила Женя, когда они остались одни. Эйфория от того, что мужчина спас ее и нес на руках, уже прошла, и она начала клацать зубами, трясясь от пережитого ужаса. - Я тебе клянусь - меня кто-то за ногу схватил и на дно потянул. Там почти все наши в воде были. Это кто-нибудь из них! Вот за эту ногу хватали!
        Женя торопливо скрючилась в попытках разглядеть хотя бы какие-то следы на щиколотке. Но ничего там не было.
        Она вдруг заплакала:
        - Я хочу домой!
        - Евгеша, перестань, - бросилась к ней Ася. - Давай вместе подумаем, ну кому ты на фиг сдалась, топить тебя?
        - Я вспомнила, что перед отъездом пришла отпрашиваться к шефу, а у него там скандал! Я просто стояла, речь репетировала, даже не слышала ничего. А он покраснел, потом позеленел, буркнул что-то и трубку повесил. Вдруг он там какие-то секреты выбалтывал и теперь думает, что я теперь тоже в курсе?
        - Это слишком фантастично, - отмела ее версию Муравская. - Ты же не во внешней разведке работаешь и не в банке. Не болтай ерунды. В самом крайнем случае это была чья-то неумная шутка. Руслан, например, запросто мог такое учудить - ума-то нет. Или сам Петр. Сначала притопил, затем спас и в номер унес. Я, кстати, еле тебя у него отбила. В общем, убедительная версия. С сожалением вынуждена констатировать, что ему нравишься ты, а не я. Дерзай!
        - Обнадеживающий призыв, особенно учитывая только что сказанное. Я, конечно, мечтаю выйти замуж за столь неординарного человека.
        - Разбежалась! Кто тебя замуж-то звал? Так, на руках поносил. А ты сразу замуж собралась. Это ни к чему не обязывающая романтика.
        - Да уж, так романтично было, - усмехнулась Женя, вспомнив, как Петя волок ее, помогая себе коленом. Однако то, что она мысленно уже начала называть его по имени, о многом говорило.
        - На пляж пойдем? - жалобно спросила Ася. - А то отпуск короткий. Я гляжу, ты уже в себя пришла.
        - Только я купаться больше не стану, - испугалась Женя.
        - Хорошо, - согласилась Муравская. - Хоть вообще в воду не заходи.
        - Ты мне не веришь, - обиделась Женя.
        - Не верю.
        - Вот хлопнут меня, вспомнишь…
        - Непременно. Вспомню. Пошли, а? Обед скоро. С ума с тобой сойти можно. Сплошные приключения.
        Было бы удивительно, если бы все не ринулись выражать сочувствие вернувшейся на пляж Жене. Она даже пожалела, что пришла. Но, похоже, сочувствовали ей искреннее, хотя и довольно утомительно. На вопрос «как же так?» она еще по пути решила отвечать, что просто свело ногу.
        - Классно, - неожиданно протянула Муравская, когда земляки рассосались и занялись своими делами. - Море, отпуск, голые мужчины! Тебе нравится?
        - Я в восторге, - мрачно пробормотала Евгения. - Такого отпуска у меня еще никогда не было. Интересно, он меня добьет?
        - А почему «он»? Может, она? - хихикнула Ася. - Слушай, у нас в аптечке таблеток от паранойи нет?
        - Надеюсь, перевозка тела входит в страховку, - пробормотала Женя, укладываясь поудобнее на лежаке.
        - Входит, не переживай. Тебя в чем в гроб положить? В голубом сарафане или в платье с цветочками? Кстати, неправильно лежишь! Надо руки на груди сложить. Тренируйся пока! - засмеялась добрая подруга и встала: - Пойду, принесу попить. А ты тренируйся, тренируйся. И глаза не закрывай, а то ведь кроме утопления есть множество способов…
        - Иди, остроумица, - разозлилась Женя и перевернулась на живот. Как там Гризадзе сказал? В правду никогда не верят? Точно. Иногда реальность бывает совершенно неправдоподобной.
        На обед подруги почти бежали. После нескольких часов, проведенных на свежем воздухе у моря, и массы впечатлений, оптом выданных судьбой в первый же день, аппетит у них разгулялся, как у медведей после спячки.
        - У меня живот неромантично урчит, - сообщила Ася. - Давай сядем отдельно от мужиков.
        - Легко. Можно подумать, они рвутся составить нам компанию, - пожала плечами Женя. Она так утомилась от переживаний и подозрений, что страх сам собой притупился. Но, как выяснилось, ненадолго.
        Сначала Евгении казалось, что страсти улеглись и соплеменники наконец-то стали вести себя адекватно, не пугая ее всяческими странностями. Не тут-то было! Стоило только ей отойти за салатом, как у их с Аськой стола принялся крутиться Герман Тихонович. Вернее, сначала он крутился у соседних, суетливо выдвигая и задвигая стулья, а потом как-то незаметно подобрался к месту, занятому Женей и Асей.
        - Что застыла? Изобилие вариантов препятствует выбору? - прошептала Муравская и довольно ухмыльнулась, когда Женя вздрогнула и чуть не уронила пустую тарелку.
        - Ась, ты сдурела? У меня чуть инфаркт не случился!
        - Это я тебя тренирую, подруга! А то ты слишком впечатлительная стала. Скоро количество стрессов достигнет критической массы, и ты перестанешь на них реагировать.
        - Ага. Количество перейдет в качество, и я свихнусь, - кивнула Женя, прислушиваясь к тонкому звону в ушах. - Главное, успешно миновать этап заикания.
        - Ничего страшного. Заика - это даже мило, - похлопала ее по спине Ассоль.
        - Мило - это зайка, а заика - диагноз. Я тебя очень прошу: не надо меня пугать. Меня и так тут все пугают. Вон, гляди. Скажешь, что я мнительная? - И Женя указала на пенсионера, воровато шарившего у столов. - Что он делает?
        - Либо бомбу подкладывает, либо отраву подсыпает. Тебе, разумеется! А чтобы наверняка угрохать уважаемую гражданку Лебедеву, он это делает в радиусе десяти метров, - поразмышляв, выдала Ассоль и раздраженно посмотрела на подругу. - Евгеша, ты меня бесишь! Раньше я за тобой подобной дури не замечала.
        - Да? По-твоему, это нормально?
        - Что?
        - То, что дед делает! Давай понаблюдаем, что дальше произойдет.
        - Нет уж. Я есть хочу. Не усложняй мне жизнь. Сейчас пойдем и спросим у него. Зуб даю, все гораздо проще выяснить, если не фантазировать, а задавать вопросы в лоб.
        Ася решительно сунула тарелку в руки подруге и направилась к Герману Тихоновичу. Дед уже перешел к соседнему ряду и совершал свои замысловатые манипуляции там.
        - Добрый день! Хорошая погода. А чем это вы заняты? - поинтересовалась Ассоль и уставилась на смутившегося пенсионера.
        Герман Тихонович стал бордовым, как спелый баклажан, и тревожно застрелял глазками по сторонам.
        - Вам помочь? - наседала на него Ася.
        - Видите ли, - залепетал дед. - Тут такое дело. Ваша подруга, Евгения, кажется…. Где ваш стол?
        - Ага, я же говорила! - воскликнула подобравшаяся к ним сзади Женя. - Ну и что вам надо на нашем столе?
        - Я вас умоляю, не кричите! Такая неловкая ситуация. - Герман Тихонович стал хватать Женю за руки. Но в руках у нее были тарелки, поэтому акция не удалась.
        - Неловкая? Это вы меня топили?
        - Нет, что вы, не я, - испугался Герман Тихонович. - Я просто посоветовал Пете… То есть, нет. Я ему сказал, что так будет вернее…
        - Что тебе говорила? - Женя повернулась к подруге и ткнула ее тарелкой в солнечное сплетение. - Заговор. Против меня! Дави его, пусть раскалывается.
        Опешившая Ася изумленно взглянула на деда и уточнила:
        - Что будет вернее? Это вы с Петром ее утопить хотели? А за что?
        - Да не «за что», а «для чего», - раздраженно пояснил тот.
        Подруги смотрели на него оловянными глазами и пытались уловить смысл. Женя поставила пустые тарелки на стол, взяла нож и вилку и начала надвигаться на пенсионера, как голодный дембель на цыпленка-табака.
        - Что тут непонятного? - вздохнул дед. - Мальчик хотел произвести на вас впечатление. А вы… никак не впечатлялись! Вот я и сказал ему, что если он вас спасет, то дело будет в шляпе. Все же элементарно. Чтобы спасти, надо сначала утопить. Петя, вероятно, и последовал моему совету.
        - Я не поняла, - мрачно насупилась Ассоль. - А ваш интерес в этом какой?
        - Да никакого! Просто по-человечески помог, сделал доброе дело, - опрометчиво объяснил Герман Тихонович.
        - Доброе дело? - взвыла Женя. - Нет, ты слышала? Вот так теперь делаются добрые дела!
        - Не ори, - одернула Ася. - На нас уже люди смотрят. Герман Тихонович, ладно, с утоплением разобрались…
        - Нет, не разобрались! - возразила Женя. - На лицо сговор. И вообще, непонятно, что Пете от меня нужно! Зачем ему на меня впечатление производить, если он постоянно вокруг этой фифы крутится?
        - Евгеша, успокойся, с Петей своим ты потом разберешься.
        - Он не мой!
        - Хорошо, не твой. Герман Тихонович, а вот сейчас вы что делали? Ну, у столов? И при чем тут Евгения?
        - Да! При чем? - воскликнула Женя. - Чего вы тут крутитесь?
        - Ну не орите вы! - заволновался дед. - Я же говорю, неловкая ситуация. Я, видите ли, место занял… плавками. Мокрыми. Ну, не класть же мне их на стол. Я на стул положил. А вы, Женечка…
        - Я вам не Женечка!
        - Хорошо. Вы, барышня, были где-то за соседними столами. Я только забыл, пока ходил за горячим, где именно вы находились. Вот я и ищу свой стол. Вернее, плавки.
        - Ну вот! - Ася с довольной физиономией повернулась к подруге. - Все и выяснилось. А ты тут раскудахталась - заговор, заговор.
        - Заговор, - убежденно повторила Женя, пристально вглядываясь в пунцовую физиономию пенсионера. Глазки у него нехорошо бегали. И не факт, что от смущения. Дед явно что-то скрывал.
        - Пошли за едой, - дернула ее Ася. - А то там все голодные постояльцы сметут. Пошли-пошли, он сам свои трусы найдет.
        Вдоволь настоявшись в очередях и наполнив тарелки, подруги с чувством выполненного долга отправились на свое место. Но только они присели и взялись за вилки, как раздались веселые крики, топот, и рядом с ними приземлился белозубый, кучерявый негр. Он расплылся в счастливой улыбке, предъявив белоснежные, крупные, но редкие зубы, и уверенно ткнул пальцем в Асю:
        - Руски!
        - Ну, руски, - настороженно подтвердила та.
        - И ти - руски! - Палец, словно дуло винтовки, переместился в Женином направлении. - Малаца!
        - Ладно, - вежливо согласилась Ассоль. - Мы, предположим, «малаца», а ты кто?
        - Анимасьон! Ха-ха, беги-беги, ура, водка, друг! - захлопал в ладоши неожиданный сосед и запел. Судя по мотиву, революционное.
        - А, аниматор, - обрадовалась Ася. - Все, Лебедева! Мы сейчас законтачим с аниматором и будем развлекаться на полную катушку. Заодно со всем перезнакомимся. Самим к людям приматываться неприлично, а аниматорам по должности положено.
        - Висим! Висим! Висим! - надрывался тем временем аниматор, продолжая молотить ладошками по столу, как сумасшедший заяц.
        - Не висим, а сидим, - поправила его Муравская.
        - Висим! - возразил парень, ткнув себя в грудь.
        - Ну, виси, если тебе так хочется.
        - Висим - имя, - неожиданно произнес кто-то рядом, и за стол сел еще один аниматор. То, что он аниматор, явствовало из крупной белой надписи на его футболке. - Я - Монта. Вы - красивые.
        - Ну да, мы красивые, - немедленно согласилась Муравская, уставившись на Монту, словно ребенок, попавший в «Детский мир» и узревший там мигающего лампочками робота.
        Посмотреть было на что. Веса в нем было килограммов сто, рост - под два метра. Монта тоже был негром. Правда, посимпатичнее редкозубого Висима, зато менее улыбчивый.
        - Я смотрю, ты уже чувствуешь себя на финишной прямой. - Женя многозначительно пнула подругу и выразительно покосилась на молодых людей. - Даже не думай. Они моложе лет на десять, и дети от них получатся сразу загорелые. Твоя мама меня убьет.
        - Нет, я не в этом смысле, - зачарованно улыбалась Ассоль. - Просто классные. Будет весело.
        - Будет весело! - воскликнул Висим и снова забарабанил по столу, запев один из хитов Бритни Спирс. Получалось мимо нот, зато громко.
        - Имя? - потребовал Монта, повернувшись к Жене.
        - Женя, - голосом пай-девочки произнесла та.
        - Женись, - обрадовался Висим.
        Она подавилась салатом и стала судорожно хлебать минералку. Ей немедленно вспомнился солнечный Египет и местные мужчины.
        Закатившаяся в хохоте Муравская долго фыркала, мотала головой, после чего, наконец, погрозила аниматору пальцем и строго сказала:
        - Она просто Женя. Евгения. Но лучше Женя.
        - Жени, - кивнул Монта. - А ты?
        - Ася.
        - Азя. - Монта ласково улыбнулся. - Азя красивый.
        - Да, - согласилась Муравская. - Что есть, то есть.
        - Да-да, давай-давай, есть, - поддержал ее Висим, закидывая в рот здоровенные куски пищи.
        Ел он, как удав, почти не жуя. Монта тоже не отставал. Они в одну минуту покончили с обедом и, пообещав подругам что-то невнятное, ускакали развлекать туристов.
        - Я, конечно, люблю, когда у мужика хороший аппетит, - задумчиво глядя им вслед, промолвила Ася. - Но такого не прокормишь.
        - Ты уже кормить его собралась?
        - Нет. Я гипотетически.
        - Муравская, я боюсь. У тебя сейчас такой взгляд, что я начинаю бояться. Ничего против негров не имею. Но это другая раса, иной менталитет. В конце концов, с таким даже поговорить будет не о чем!
        - Вот вы интеллигентки нудные-то! Евгеша, с мужиками не разговаривают…
        - Я в курсе. Просто с теми, которых планируют кормить, разговаривать придется. А если одноразово…
        - Именно! Одноразово! И не вздумай мне мешать! У меня никогда в жизни не было негра. В друзьях. И не надо кивать, как мудрая Тортилла, мол, ты видишь меня насквозь!
        - А если вижу? - усмехнулась Женя. - Ась, аккуратнее. Когда я была в Египте…
        - Не надо мне про твой Египет. Сто раз уже слышала. Это другая страна, цивилизованная!
        - Ну-ну. Ты уже авансом его защищаешь.
        - Жека, не зли! Я просто хочу весело отдохнуть. А только с аниматорами можно всегда находиться в гуще событий и рядом с мужиками. В идеале я хочу познакомиться с русским.
        - Вот! - обрадовалась Женя. - Уже лучше. Ты примерно обрисуй для себя, каким он должен быть, и планомерно иди к цели, не отвлекаясь на местных жителей.
        - Я еще лет пять назад обрисовала. Он сильно смахивает на Алика. Только в мои планы не вписалась его ориентация. В общем, я пока остерегаюсь планировать.
        - С Аликом пока ничего не ясно, - утешила Женя, правда, ее голос звучал неуверенно.
        - Конечно. Вон, посмотри. За спиной у тебя сидит.
        Женя обернулась и увидела Алика, нежно поглаживавшего руку Юлика и гордо обводящего взглядом зал ресторана, словно он хотел всем показать, вот, мол, какой у меня Юлик, а у вас - нет!
        - Не расстраивайся, Ась! Знаешь, сколько еще таких Аликов с правильной ориентацией?
        - Не знаю. Мне не попадались. Так что пока держим курс на аниматоров. Если не хочешь заниматься своей личной жизнью, то займись моей. Отвлекись от своей идеи о всеобщем заговоре. Вон, кстати, Петя твой чешет. И, между прочим, не факт, что это он тебя топил. Мало ли, что дед сказал. А вот спасал тебя точно он. Я лично видела, как он тебя из воды волок.
        - У меня аппетит пропал. Я прошла в номер, - тихо проговорила Женя и ринулась прочь из ресторана.
        Вопреки опасениям, кавалер следом не побежал. Видимо, предпочел романтике сытный обед.
        После обеда на пляже было людно.
        - А я думала, все в номера попрячутся, - растерянно сказала Женя, помахав рукой бодрой Изольде Ивановне.
        Старушка активно стригла горячий воздух ногами и приседала, невзирая на жару.
        - Организм еще не насытился солнцем и отдыхом. Вот через несколько дней мы уже будем не так жадно пользоваться каждой минуткой отдыха. - И старушка с уханьем начала подпрыгивать.
        - Вам не жарко? - заботливо поинтересовалась Женя, поскольку чувствовала необходимость продолжить беседу.
        - Я потею, а значит, худею! Попробуйте и убедитесь, что я права!
        - Нет, - хихикнула Евгения. - Если я еще похудею, то меня можно будет в кунсткамере выставлять как ходячий позвоночник. Мне бы наоборот - мясо нарастить.
        - А я и не вам, - усмехнулась Изольда. - Я вашей подруге.
        - Ой, вот спасибо за совет, - проскрипела Муравская и добавила - А уж за комплимент - отдельное мерси. Я своим весом довольна.
        - Женщина не может быть довольна собой. Иначе она перестает быть женщиной, - назидательно воздела к небесам палец престарелая физкультурница.
        - Если женщина вечно недовольна собой, то она становится неврастеничкой с плохим цветом лица, - возразила Ася. - Так что я полностью удовлетворена тем, что есть.
        - Как вы можете быть удовлетворены, если не замужем?
        - Изольда Ивановна, с чего вы взяли? - воскликнула Муравская. - Если муж со мной не поехал, то…
        - Да нет у вас никакого мужа, деточка! Не сочиняйте. У вас это на лбу написано большими буквами. И это хорошо.
        - Что хорошо? Что буквы на лбу?
        - Нет. Что не замужем. Поверьте моему опыту, женщине хорошо только на свободе. Мы всю жизнь стремимся в клетку замужества. В ячейку, так сказать. А когда мы наконец в эту ячейку втискиваемся, выясняется, что там неудобно. Тесно, душно и нудно! Ячейка общества - ограниченное пространство. Запомните. А женская суть не терпит ограничений! Мы хороши лишь на свободе. В неволе в женщине гибнет женское начало и вылупляется баба. Взгляните на всех этих замужних! Бабы они все, тетки, за редким исключением. Вон, уже чешет сюда наше исключение. Но по ней видно, что она уже на выходе. Такие долго замужем не живут. Если в женщине жива женщина, то она будет стремиться выше и выше, не останавливаясь.
        - Пока не упадет? - ехидно уточнила Ася.
        - Такие не падают, - резюмировала после недолгого раздумья Изольда Ивановна.
        - Хоть бы что-нибудь хорошее сказала, - пробормотала удрученная Муравская, глядя в спину удалявшейся к морю старушки.
        - Она сказала, - произнесла Женя. - Про то, что нам хорошо. Мы ж не замужем. Значит, нам хорошо.
        - А мне плохо. Я замуж хочу.
        - Когда тебе будет лет семьдесят, ты поймешь, как была неправа.
        - Ой, хоть ты не умничай. В семьдесят уже будет поздно что-либо понимать. Пошла-ка я с нашей умной бабусей еще пообщаюсь. Уж лучше учиться на чужих ошибках, чем на своих. На своих только дураки учатся.
        Попытка почитать книгу провалилась. Почему-то текст казался нудным, тяжелым, и приходилось по несколько раз перечитывать каждую строку, чтобы мозг зацепился за смысл и хоть как-то усвоил информацию. Помучившись некоторое время, Женя задремала. Ей даже начал сниться какой-то то ли бал, то ли банкет со множеством декольтированных дам в платьях до пола и господ в смокингах. И вот эту светскую скукоту расколол странно знакомый женский голос:
        - Опять пьешь? Валя, не вздумай меня спалить… Боже, как мне страшно! Зачем я с тобой только связалась?! Имей в виду - одна я не сяду!

«Опять», - подумала Женя и резко села, настороженно крутя головой по сторонам. Глаза, моментально обожженные ярким африканским солнцем, наполнились слезами. Пока она моргала и искала в сумочке салфетки, шанс выяснить, кто именно разговаривал по телефону, и не приснилось ли ей это вообще, растаял, как кусок масла на сковороде. Вроде надежда еще шипела и пузырилась, но вероятность уже растекалась бесформенной лужей. Конечно, этот разговор мог оказаться лишь осколком сна. Ведь сны, как известно, это работа человеческого подсознания - наши тревоги, фантазии и мысли. И если Евгения постоянно ждала, что что-то должно случиться, то почему бы и не увидеть во время сна какую-нибудь ерунду? Правда, голос был тем же самым, что в аэропорту. Или другим. Но точно женским. Или вообще ничего не было? Все тетки из стаи соплеменников присутствовали, но никто из них телефон в руках не держал.
        - Что ты лежишь с такой физиономией, будто у тебя скорпион в трусах? - Бодрая и мокрая Муравская шлепнулась рядом, прижавшись к горячему Жениному боку мокрым купальником. - Опять происки врагов?
        - Я бы сказала, но ты все равно не поверишь.
        - Не поверю. Кстати, у Изольды есть пустырник. Если кто-то не в курсе - это травка такая. Для взвинченных особ. Очень успокаивает. Старушка готова тебе одолжить чуть-чуть.
        - Ты рассказала ей? - вскинулась Женя.
        - Ну что ты? Как можно? Враг должен оставаться в неведении. Пусть считают, что твоя бдительность на нуле, - хихикнула Ася. - Я ей сказала, что ты плохо спишь. Зато теперь никто к тебе ночью не подкрадется. Будут знать, что ты на стреме. Я молодец?
        - Медаль тебе во все пузо, - проворчала Женя. - Не веришь, и не надо.
        - Ну, если бы было не надо, ты бы не пыталась меня убедить в обратном. У вас, у психов, навязчивые идеи лечению, наверное, не поддаются. Но я предлагаю отвлечься и подумать, как мы проведем сегодняшний вечер. И ночь.
        - А что? Есть конкретный план? Имей в виду: я в темноте ходить не стану. Я боюсь.
        - Чего? Снова напасть на безответного семьянина? Или на деда?
        - Очень смешно, - усмехнулась Женя. - Кстати, его сказка про плавки несостоятельна. Я видела - он с обеда шел с пустыми руками.
        - Ты же ушла!
        - Я следила. Хочу знать, что здесь, черт побери, творится!
        - Ща узнаем, - пообещала Ася и заорала, обращаясь к пенсионеру, почивавшему в отдалении: - Герман Тихонович! Мы с Евгенией волнуемся! Вы плавки-то после нашего… общения нашли?
        Петр, как раз в этот момент нерешительно направлявшийся к подругам, вздрогнул, нервно провел рукой по лицу и стремительно прошагал мимо.
        - Не нашел, - застеснялся дед и отвернулся.
        - Все они такие, - непонятно кому едко сообщил Алик и проникновенно посмотрел на своего Юлика.
        - Да, - вякнул тот и помахал Петру.
        Вспугнутым сайгаком Петя ринулся в другую сторону, но попал в ямку, заботливо выкопанную посреди пляжа папашей Гризадзе и его громкоголосой дочерью. Хотя ямкой этот ров назвать язык не поворачивался. Родители быстро обнаружили, что единственное занятие, которое отвлекает ребенка от закатывания истерик, земляные работы. Едва получив в руки совочек, дитя затихало и принималось судорожно копать песок. Чтобы ребенку не было скучно, папенька к ней периодически присоединялся, и за полдня трудов яма уже вполне годилась под чью-нибудь могилку, поскольку была глубокой и длинной.
        - Ай! - заорал Петр, рухнув в ловушку. - Блин! Вы тут что, нефть искали? С ума сойти! Я же мог шею свернуть!
        - Не свернул же, - добродушно произнес Тимофей и добавил, вероятно, для поднятия настроения: - Это хорошо еще, что Юляша туда кольев не навтыкала. Скажи спасибо!
        - Спасибо, - одурело пробормотал Петя, выбираясь на поверхность.
        - Да ладно, не злись. Не для тебя копали, - успокоил его Гризадзе.
        - А для кого? - напряженным, звенящим голосом спросила Женя.
        Покосившись в ее сторону, Тимофей промолчал.
        На ужин Евгения шла с решительностью революционера, вознамерившегося взять Зимний штурмом. Взгляд горел, лицо пылало, а в голове теснились мысли о справедливости и поиске правды. Ася же, напротив, была какой-то скучной и квелой. Она всю дорогу брюзжала, обсуждая соотечественниц:
        - Нет, вот я не пойму, почему, если толстая, в растянутой майке и прочих непонятных тряпках, с фигней вместо прически на голове и с гордо демонстрируемым целлюлитом, то обязательно счастливая и всем довольная немка или шведка? И почему нашей для того, чтобы почувствовать себя полноценной и самодостаточной, надо непременно вдеть в пуп пирсинг, надуть губы и сиськи, нарастить волосы и ногти и нацепить платье из рыбьей чешуи «шобы все торчало»? А? Нет, ну вот ты мне скажи! Да, еще забыла, на пляж нужно обязательно припереться на шпильках и шагать, как цапля!
        - Ты про Кэт? - догадалась Женя. - Из-за Петра?
        - При чем тут это! Катерина, как это не обидно признавать, хороша и без всего вышеперечисленного. У этой мымры все натуральное. И Петр мне не нужен. Он и так, бедный, мечется между этой Катькой и тобой. Если еще и я нарисуюсь, его разорвет от переживаний, как грелку, надутую десантником. И вообще - я совершенно о другом! Куда катится мир? Мужчины трансформируются в женщин, а женщины - в силиконовых андроидов. И как существовать в этом бреду нам, нормальным людям? Да, у меня грудь не перевешивает при ходьбе, как рюкзак альпиниста, надетый спереди! И у меня губы, а не утиный клюв! Я просто хочу счастья! Нормального бабского счастья!
        - Ась, чего случилось-то? - перепугалась Женя.
        - Да ну! Ты не поймешь.
        - Муравская, колись!
        - Я почти влюбилась. Представляешь? Это при том, что мужиков вижу насквозь, как рентген! И я надеялась до последнего, что у меня есть шанс. А у меня его отняли!
        - Аська! Не нужен мне этот Петр!
        - Да подавись ты своим Петром! Что ты заладила? Я не о нем!
        - А о ком? - опешила Женя. Кроме Пети на роль объекта воздыхания мало кто годился. Голубую парочку в расчет можно не брать. Лодкин и Гризадзе были при женах, Руслан слишком мал, а Герман Тихонович стар.
        - Обещай не смеяться и не занудничать! - потребовала Муравская.
        - Клянусь!
        - Мне понравился Алик. Даже не начинай! Я уже вижу, как у тебя в районе переносицы ворочается мысль, которую ты считаешь умной. Сама все знаю. Но я надеялась, что они братья или родственники, решившие отдохнуть в одном номере из экономии. Тем более что у меня интуиция, и я уверена, что Алик не такой. Ну, в смысле, была уверена.
        - И что?
        - Мечты рассеялись, как сон, как дым, как утренний туман. Короче, когда я обрадовалась, обнаружив, что у них с Юликом совсем не те отношения, о которых все думали…
        - Так. Они не того?
        - Да кто их знает, чего они! - зло махнула рукой Ассоль. - Это я думала, что они не того. Пока следила за ними.
        - Ты следила за ними? Как? Когда? - Женя заблестела глазами, как фокстерьер, столкнувшийся в норе нос к носу с лисой.
        - Когда надо. Так вот, я даже не успела обрадоваться, потому что Алик бегает за Петром. Следит. Просто хвостом за ним ходит. По кустам прячется, вьется вокруг. Тьфу, гадость! Он поэтому и на нас так злится, типа, конкуренток в нас почуял. Ты видела, как он на нас смотрит? Просто с ненавистью!
        - Кто? Петр?
        - Да успокойся ты! Твой Петр чист, как моча младенца! Взаимностью не отвечает. Я про Алика. Он убил во мне веру в любовь и в мужчин.
        - Аська, ты не о том думаешь. При чем тут вера в мужчин? Он же следит! Ты понимаешь, что только что сказала? Он сле-дит! Сле-дит! Я же говорю, что-то происходит вокруг нас. Я сначала тоже считала, что все заодно, но теперь понимаю: у каждого в этом деле свой интерес!
        - Лебедева! Ты невозможная зануда! И не надо употреблять слово «тоже»! Я не в твоем лагере, я в зрительном зале. И не собираюсь потакать твоей паранойе!
        - Не ставь мне диагнозы!
        - Как говорят опытные доктора - а не надо болеть! Не хочешь диагнозов - веди себя нормально. И запомни: здесь у всех свой интерес. Народ приехал отдыхать. Я тоже. И что бы ты не вздумала меня жалеть! Я назло этому Алику отдохну на все сто! Ясно?
        - Не очень, - призналась Женя. - Если он бегает за Петей, то есть только один вариант - назло ему этого Петю увести. Во всех других случаях Алик просто не заметит никакого вредительства.
        - Да ну тебя. Вечно все портишь, - вздохнула Ася.
        За ужином она продолжала бухтеть и ворчать, как пенсионерка, измученная подагрой и маленькой пенсией. Ей не нравилось буквально все. Ася заполнила пространство флюидами недовольства и раздражения. Но все это длилось ровно до того момента, пока в зале не появились аниматоры. Они ввалились веселым стадом и принялись активно общаться с отдыхающими, попутно набирая в тарелки еду.
        - А девица у них страшненькая, - неожиданно радостно шепнула Муравская и начала строить глазки куда-то в пространство за Жениной спиной. Ася даже сок стала пить так, будто цедила не цветную химию из пакетика, разведенную водой, а дорогое французское вино.
        - Я наелась. Пойду, пожалуй, - моментально среагировала чуткая Женя, проворно выбираясь из-за стола.
        Муравская лишь повела бровью, продолжая светить глазами куда-то вдаль.
        Южная ночь стремительно наползала на побережье. Буквально только что бирюзовое небо полоскалось над размякшими от лени и жары туристами, и вот уже вокруг непроглядная чернота, украшенная милыми, неяркими фонариками, пунктиром указывающими путь к корпусам.
        Основная масса отдыхающих восполняла энергию на ужине, поэтому территория отеля казалась пустынной. Если бы не вопившие то тут, то там детские голоса, Женя вообще не решилась бы пойти одна. Но за несколько походов в ресторан она выучила дорогу, поэтому решила не портить подруге вечер. Тем более что одинокая и неудовлетворенная личной жизнью Муравская - это даже страшнее, чем фильм
«Паранормальное явление». Она будет шататься по номеру в ночи, вздыхать, скрипеть, стонать и требовать ответов на риторические вопросы. Уж пусть лучше поужинает с аниматором и пококетничает. Авось жизнь наладится.
        Женя торопливо двинулась мимо высоких зарослей, ускоряясь с каждым шагом. Дорожка затейливо петляла, что не добавляло уверенности в безопасном окончании пути.
        И тут, как на зло, за очередным поворотом что-то щелкнуло с сухим, тревожным звуком. Женя испытала полную гамму чувств, сродни ощущениям грибника, к которому подкрадывается медведь, или жертве киллера, понимающей, что курок взведен и вскоре последует выстрел. Она оцепенела от ужаса и даже не смогла побежать. Ноги налились свинцовой тяжестью и онемели. А голос пропал, как в кошмарном сне, когда за тобой несется монстр. Ты понимаешь, что надо орать и звать на помощь, а из груди доносится лишь слабый писк.
        У нее даже дыхание остановилось. Вместе с сердцебиением. И в этой гробовой тишине Евгения расслышала, как мужской голос приглушенно и торопливо произнес:
        - Он за кем-то следит… Не знаю… Эту списывать рано, хотя…
        - Списывать, - онемевшими губами прошептала Женя и закрутилась юлой, потеряв ориентацию в пространстве.
        Пометавшись по слабо освещенному участку дороги, она выскочила на прямой отрезок пути и врезалась в Петра. Утробно взвизгнув, Женя попыталась ввинтиться в кусты, но заросли оказались плотными, как стена.
        - Неужели я такой страшный? - поинтересовался соотечественник.

«Это звучал его голос? - судорожно соображала Женя. - Или нет? Он не посмеет убивать меня здесь! Бежать? Догонит! Я, может, вообще ничего не знаю и ничего не слышала! Да-да! Ничего не знаю - моя хата с краю!»
        Последнее она, видимо, выпалила вслух, отчаянно лязгая зубами от ужаса.
        - С краю? - ошалело переспросил Петр, выпустив жертву. - Это вы меня приглашаете в номер, что ли?
        - Я так сразу не могу, - пискнула Евгения и, не зная, чем можно его задобрить, на всякий случай добавила: - Но в принципе я не отказываюсь. Хотя я против! Но в целом - допускаю!
        Судя по взгляду кавалера, он искренне пытался постичь смысл только что вылитого на него потока сознания, замешанного на панике. Но фокус не удался. Уловить смысл, которого нет, и вычленить нужные формулировки из фраз, в которых вообще отсутствовали какие-либо формулировки, может только женщина. Мужчины проще воспринимают вербальные конструкции и на всякий случай кивают на любые предложения женщин, но при этом гнут свою линию, неуклонно подтаскивая даму к цели.
        - Тогда, может, искупнемся? - предложил Петя. - При луне.

«Утопит!» - поняла Женя и проблеяла, отчаянно надеясь протянуть время:
        - Вдвоем скучно! Давайте Асю позовем?
        Диалог прервала крикливая немецкая семья, которая жизнерадостным табором вырулила из-за поворота, едва не затоптав Петра. Это был шанс, которым было бы глупо не воспользоваться. Женя, с переставшей работать головой и движимая лишь интуицией, мгновенно ввинтилась в тройку рослых белобрысых детей и удалилась, не прощаясь.
        Некоторое время немцы терпели ее присутствие, но уже через минуту подозрительно затихли и остановились, требовательно глядя на примкнувшую к ним постороннюю девицу. Так карманники приклеиваются к пассажирам в час пик - плотно и сосредоточенно. Петр остался позади, поэтому Женя, застенчиво улыбнувшись, покинула напрягшихся иноземцев и, опасно кренясь на поворотах, ринулась к своему номеру.
        Закрыв трясущимися руками дверь, она заметалась по комнате, выискивая что-нибудь потяжелее - для защиты. Ничего подходящего в номере не оказалось. Если только пепельница. Женя скептически взвесила ее в руке и осталась недовольна. Но на поиск других оборонительных средств времени не осталось, поскольку в номер постучали.

«Это не Аська! - похолодела Евгения, едва не задохнувшись от ужаса. - Муравская своего негра просто так не отпустит и в номер не вернется. А кто?»
        Дверной замок щелкнул, и Женя заорала, размахивая пепельницей, как метатель диска.
        - Лебедева! Ты идиотка? У меня давление подскочило! Чего ты орешь? - запричитала Ася, хватаясь за грудь.
        - Я думала, это не ты.
        - А кто? Убийцы?
        - Ну, типа того.
        - Это ты, Евгеша, очень сильно «того»! Туры в паре с тобой можно задорого продавать любителям экстрима! У богатых сейчас модно - отпуск с бомжами на свалке, уик-энд в тюремной камере или ночевка в тайге с медведями. А ты станешь гвоздем программы!
        - Ну ладно, чего ты орешь? На меня опять Петр напал. И не просто напал. Он следил, потом разговаривал по телефону. Или даже не по телефону, а с кем-то в кустах… - Женя на мгновение задумалась, проигнорировав уничтожающий взгляд подруги, и закончила свою страшную историю: - В общем, они сказали, что меня можно списывать. А затем он выпрыгнул на меня из-за поворота и начал звать топить.
        - Прям так и сказал, пойдемте, мол, Евгения, я вас утоплю? - уточнила Ассоль.
        - Нет, он еще в номер напрашивался. Ась, мне очень страшно.
        - Я догадалась. Счастье, что ты мне эту пепельницу, весом с хорошую гантелю, в башку не метнула. Обещай, что когда мы вернемся, ты сходишь к психологу. Нет! К психиатру.
        - А ты уверена, что я вернусь?
        - Все. С тобой ясно. К обоим сходишь! - воскликнула Ася, воздев глаза к потолку и призывая побелку в свидетели.
        - Хорошо. Я так ошалела от этого изумительного отпуска, что мне периодически становится безразлично. Кстати, как там твой… этот…
        - Монта, - подсказала Ассоль. - Не знаю. Он, конечно, фактурный и коммуникабельный. Я бы даже сказала, предельно коммуникабельный, на грани приличий. Но как-то… Не знаю. Не то что-то. Конечно, на безрыбье и рак рыба. Но зачем мне рак? Мне бы осетра. Лебедева, не везет мне ни в картах, ни в любви.
        - Да, - пробормотала Женя, выглянув в окно.
        Вдоль кустов, обрамлявших полянку перед корпусом, кралась какая-то тень. Тень была крупной, явно мужской и очень ловкой. Она то замирала, то делала стремительный рывок вперед. А по другую сторону кустов, по мощеной дорожке Нина Гризадзе тащила упирающуюся Юлечку. Упиралось дитя молча и сосредоточенно, периодически пытаясь лягнуть родительницу. Тень снова дернулась следом, и Женя, не слушал рассуждавшую о мужском несовершенстве подругу, ринулась на балкон.
        - Добрый вечер! - заорала она, старательно улыбаясь и размахивая рукой. Тень слилась с кустами, а Нина недоуменно застыла и подняла голову. - Нина, а вы, случайно, не в курсе, как добраться до города? Тут автобусы ходят?
        - Не знаю, - отозвалась Гризадзе и пожала плечами.
        - А вы в номер? - не унималась Евгения.
        - Да. В номер.
        - Ну, спокойной вам ночи! - крикнула Женя, свесившись вниз.
        - Ты чего? Совсем с катушек съехала? - поинтересовалась сидевшая на кровати Ася. - Я ей тут душу выворачиваю наизнанку, а она приматывается к тетке, которую чуть вдовой не сделала. Почему ты надрываешься, как белуга? Думаешь, она старая и глухая? Кстати, зачем тебе в город?
        Женя молча поманила подругу и приложила палец к губам.
        - Ну что теперь? - вздохнула Ася, выходя на балкон.
        - За ней следили. Там в кустах кто-то есть. Я тебе точно говорю. Я специально его спугнула.
        - Никого там нет! Я вот сейчас спущусь и проверю!
        - Пока ты обойдешь отель, он сбежит! И ты мне снова не поверишь!
        - Да? - Муравская повисла на перилах и крикнула в темноту: - Эге-гей! Хто тама? Выходи, у нас ружье! Не отзывается.
        - Он там был! - уперлась Женя.
        - Давай бросать туда тяжелые предметы! Авось попадем ему в башку! И убьем! И тогда у нас точно получится нормальный отдых.
        Ася быстро подошла к холодильнику, достала бутылку минералки и вернулась на балкон.
        - Ну, Лебедева, гляди! - Ассоль размахнулась и мощно метнула бутыль вниз, как гранату. Та улетела по странной траектории, крутясь в воздухе, и приземлилась, издав глухой хлопок. Изумленно моргнув, Муравская вгляделась в темноту. То ли ей привиделось, то ли от кустов действительно метнулось что-то темное.
        - Что за черт! - рыкнул внизу мужской голос.
        - Я же говорила! - взвизгнула Женя. - Давай пепельницу! Добьем, пока не сбежал!
        Но пострадавший не собирался бежать.
        - Я сейчас охрану позову! - заорал он. - Безобразие! Полина, ты видела? Мне чуть голову не разбили! Бутылкой!
        - А что вы там делаете? - тоненьким голоском поинтересовалась Ася. Ей, как более уравновешенной, показалось нелогичным, что обвиняемый не скрывается, а, напротив, качает права и охраной грозит.
        - Мы тут живем, - с легким раздражением сообщил второй голос, женский.
        - Они в кустах живут? - истерично хохотнула Женя, некстати вспомнившая, что в странностях, творящихся вокруг, замешана и женщина.
        Ася втянула ее в номер и захлопнула двери. Потом молча задернула занавески. Отдышавшись, она внимательно взглянула на подругу и нервно потерла лоб.
        - Что? - плаксиво протянула Женя. - С бутылкой ты сама придумала!
        - Да. И тебя сюда ехать я тоже сама уговорила. Одного едва не придушили. Другому чуть башку бутылкой не пробили. И ты еще кого-то боишься? Да тут все нас должны бояться! Давай спать. Сегодня на дискотеку не пойдем.
        - А мы собирались?
        - Лично я - да. Но настроение пропало.
        О том, что она тоже кого-то видела внизу, Ася решила подруге не говорить. В конце концов, Евгения всегда была нормальным, здравомыслящим человеком. И если уж она стала вести себя столь странно, то для этого вполне могли быть причины. Не исключено, что тень этой причины и метнулась внизу.

«Может, Эдик примчался следом? Разумеется, невестами, у которых в центре города такая жилплощадь, не разбрасываются. Тут и на путевку денег не пожалеешь, лишь бы вернуть, - размышляла Ассоль. - Или Женькин директор. Но это уже хуже. Кто его знает, что там за тайны. Фирма крупная, обороты солидные».
        Она поворошила вещи в косметичке, покусала губу и повернулась к притихшей подруге. Та сидела с совершенно потерянным лицом и, судя по страдальческой морщине на лбу, размышляла о чем-то невеселом. Похоже, готовилась к собственным похоронам.
        - Евгеша, я, знаешь, что подумала? Раз тут непонятное творится, тебе нужно прибиться к мужику, чтобы чувствовать себя в безопасности. Причем срочно. К самому надежному.
        - Самый надежный здесь швейцар на входе, - проворчала Женя. - Уж он точно не в доле и не в курсе. Только он на работе и прибиться к нему не получится. Все остальные не подходят. Даже дед подозрительный. Кстати, мне показалось, что у мужика под окнами знакомый голос!
        - Рядом с нами Гризадзе живут, а под ними - Лодкины. Так что это я ихнего папу Сережу чуть не угрохала. Видимо, бутылка к ним улетела. Тут как в «хрущевке» - все рядом. Он и разорялся. Я бы на твоем месте к Пете пригляделась. Мужик за тобой бегает-бегает…
        - Ага. С багром и топором.
        - Он просто хочет взаимности. Ты совсем уж одичала, мать. Да, навязчив - так время поджимает. Когда тут, на курортах, ухаживать-то особо? Раз-два - и в койку. Учитывай обстоятельства.
        - Ась, он меня топил. Он меня «списывать» собрался…
        - Может, не он, и не тебя? - неуверенно предположила Ассоль. - Но рисковать не стоит. Найди тогда какого-нибудь постороннего. Отдыхающего из Усть-Бобруйска или из Верхних Колтунов. Короче, такого, чтобы он точно не летел с нами, не был связан с твоим шефом или Эдиком и хотел от тебя лишь одного.
        - Фу, Ась…
        - Не «фу», а давай! Страховка не помешает. Вдруг ты не врешь, и здесь действительно что-то происходит. Я сегодня еще и Германа Тихоновича застукала. Он подслушивал у номера наших голубков. Я шла, а дед ухом прилип. Согнулся в три погибели и локатор свой к двери приставил. Потом меня увидел, говорит, мол, ревматизм прихватил. А сам бодро умчался. Ну, это понятно. Может, любопытство его замучило. Всем интересно, чем Юлик с Аликом дышат. Что-то они часто врозь болтаются. Поссорились? Ладно, давай спать, завтра начнем искать тебе вменяемого кавалера, который вне подозрений.
        Если бы дамы могли находить кавалеров с такой же легкостью, как грибники отыскивают опята в осеннем лесу, то жить было бы проще. Но нормальный партнер - не опенок, его на пеньке не обнаружишь. К идеальному или условно подходящему мужчине у девушек обычно столько требований, что претенденты в ужасе разбегаются уже после озвучивания первой трети списка. Подходящего вообще может не оказаться в природе, либо он есть, но уже занят. И даже поняв всю бесперспективность поиска идеала и начав идти на уступки, дамы продолжают пребывать в розовых очках и искать нечто вроде помеси подружки и мамы, но мужского пола.
        У Жени к потенциальному мужу требований тоже было много. И она давно сократила их до минимума, иначе Эдик в ее квартиру просто не попал бы. Но самым главным пунктом Евгения продолжала считать любовь. Да, наивно и сомнительно, но мечтать никто не запрещает.
        - Мы тебе не мужа ищем, так что не упирайся, как конь у входа в колбасный цех. Подумаешь - просто мужичок на время, до отъезда. Чтобы ночью охранял, - строго инструктировала ее утром Муравская.
        - Мне с ним что, спать придется? - ужаснулась Женя.
        - Нет, что ты! Он у дверей на коврике будет ночевать. Причем не внутри, а снаружи! Имей в виду - я себе быстро что-нибудь подыщу и съеду. Ты готова проводить ночи в одиночестве, в темном, пустом номере?
        Содрогнувшись, Женя покачала головой. Нет, она не готова!
        - Вот в свете тех ощущений, которые сейчас красной строкой бегут по твоему челу, ты и оценивай кандидатов! По-моему, в твоем случае вообще безразлично с кем! Лишь бы не одной. А то ты утром выйдешь вся седая, как Викула после панночки. Короче, не выпендривайся. Тут как на распродаже. Не успеешь ты - расхватают другие. Надо же, привезла дурищу к морю отдохнуть! - не выдержав, в сердцах воскликнула Ася. - Самой себя слушать страшно! Быть тебе, Лебедева, старой девой в синих чулках!
        - Спасибочки!
        - Не за что! Насильно в наше время выдать замуж нельзя. А то бы я давно тебя пристроила.
        - А сама что же не пристроилась?
        - Самой труднее. Точка зрения с объективной переходит в субъективную и размывается, - призналась Ася. - Руководить всегда легче, чем исполнять.
        - Ладно, веди меня, начальница! - Женя критически оглядела пляжный сарафанчик и вздохнула: - Была бы я мужиком, я бы такую красоту не упустила. Слепые они, что ли? Я имею в виду нормальных. Всякие сомнительные и так липнут, а принца как не было, так и нет.
        - Щас, погодь, откопаем мы тебе принца. И искра промелькнет, и сердце остановится. Здесь даже самые страшные задохлики становятся красавцами с южным загаром. Солнышко и дистрофичную бледность замазывает, и прыщи сушит, и вообще - сильно приукрашивает всех. Главное, чтобы потом, когда шкурка сойдет, не напугать окружающих, - проворчала Муравская, старательно заталкивая в маленькую пляжную сумку огромное полотенце. Сумка стала похожа на обожравшегося в гостях Винни-Пуха.
        - Чтобы познакомиться, надо вести активный образ жизни, - голосом лектора, увлеченного своим предметом, вещала по дороге на пляж Ассоль. - Будь на виду, ори громко, хохочи зазывно, позагорай без верха, причем как нормальные люди - повесь лифчик на зонтик, чтобы все, кому надо, видели издалека: рядом полуголая женщина, и нужно пойти посмотреть.
        - Может, мне сразу в квартал «красных фонарей»? Там уж точно наша целевая аудитория бродит в поисках таких «невест», - разозлилась Женя. - И вообще, ты забыла, что, если я сниму верхнюю часть купальника, меня и за бабу-то не посчитают?
        - Тогда снимай трусы, чтобы бить наверняка! - засмеялась Ася.
        - Очень смешно!
        - А ты не придирайся к словам. Я тебе общую канву рисую, - Муравская уселась на лежак, обвела взглядом полупустой пляж и заметила: - Судя по шмоткам, опять рядом наши попутчики. Придется делать вылазки и дефилировать по берегу. У тебя мешочек есть?
        - Зачем?
        - Евгеша! Чтобы ходить туда-сюда и завлекать мужчин, нужна причина!
        - У меня есть причина. Я боюсь ночевать одна. Только ночевать с мужиком я не хочу. Поэтому у меня налицо когнитивный диссонанс!
        - Хорошо, что не на лице! Зануда! Я имела в виду, что мы станем ходить с мешком…
        - И тырить вещи! А затем подходить к мужчинам и спрашивать, мол, не вы ли потеряли?
        - Иногда я тебя ненавижу. Мы будем собирать в мешок камушки и ракушки.
        - Ась, а зачем?
        - Чтобы украшать ими квартиру, делать памятные подарки и рамочки для фотографий! Хендмейд - это модно!
        - Жуть какая! Муравская, я не хочу никакого хендмейда.
        - Как ща дам по башке! - Ася строго сдвинула брови и показала подруге кулак. - Да выкинем мы их потом. Это просто официальная версия, если спросят. Главное, когда за ракушками и камушками будешь наклоняться, делай это красиво, а не раскорячивайся, как баба-яга со столетним ревматизмом!
        - Все, не ори. Я поняла. Давай пока позагораем. А то скоро персонал набежит, народ притопает, и придется начинать культурную программу. - Женя стряхнула с лежака песок и тоскливо посмотрела на бирюзовую гладь моря. Если бы не опасная суета соплеменников и не их активность на грани фола, каким чудесным мог бы быть этот отпуск!
        Толком позагорать им не удалось. С упорством котов, штурмующих ведро с валерьянкой, смуглолицые мужчины приматывались к отдыхающим, наперебой нахваливая свой товар или услуги. Делали они это с достоинством, обстоятельно начиная разговор со знакомства и искренней радости, что турист оказался именно из России-Англии-Германии-Гондураса-Науру или - с островов Кука. Услышав название страны, из которой прибыл очередной разомлевший на солнышке курортник, собеседник светлел лицом и восхищенно всплескивал ладошками, восторженно переспрашивая - неужели, мол, оттуда? Вот радость-то! Далее следовало непременное заверение в том, что именно туристов из вышеупомянутой местности здесь любят и ценят больше всего. Польстив столь незатейливым образом, доброжелательный тунисец начинал активно втюхивать свой товар, начиная от бананов, платков и ракушек и заканчивая татуировками и круизами в любом направлении на верблюдах. Верблюды, кстати, предъявлялись желающим тут же. Животные лениво жевали и индифферентно поглядывали на будущих жертв.
        - А ты заметила, что большинство из них очень даже ничего, - радовалась Муравская, глядя на очередного улыбающегося аборигена с папочкой под мышкой.
        - Нет. Я на них вообще не смотрю. Или ты хочешь пристроить меня к татуировщику на ночь?
        - Это мысль! - хлопнула в ладоши Ассоль. - Закажу ему расписать тебя с головы до ног драконами и иероглифами. Окажешься до утра в приятной компании. И вроде не одна, и никакого интима! Все, как ты заказывала.
        - Маньячка, - пробормотала Женя. - Я биту куплю. И буду ночевать одна в свое удовольствие.
        - Лучше саблю сувенирную. Кстати от длительного воздержания у тебя усы отрастут, и будешь ты, как Василий Иваныч. У вас эпизоды биографии совпадают. Ты же у нас тут тонула намедни!
        - Аська, хватит орать. Тут уже все наши в курсе, что мы мужика мне ищем. Я, может, еще с Эдиком помирюсь.
        - Ну да. С тебя станется. Ой, все, Монта идет!
        - Все? - оживилась Женя. - В смысле, ты перестала меня пристраивать? Займешься собой? Если я правильно помню, то вчера вечером ты была не в восторге.
        - После ночи с тобой я передумала, - мрачно буркнула Ася, красиво устраиваясь на лежаке и принимая соблазнительную позу. - Лучше тусить с аниматорами, чем калечить вместе с тобой постояльцев. Ты вообще плохо на меня влияешь. Я хочу большой и чистой любви на оставшийся кусок отпуска. Они такие милые, романтичные…
        Допеть дифирамбы тунисским аниматорам Ассоль не успела. Как известно, микрофонов у аниматоров нет, поэтому в команду подбирают самых горластых. Иначе кто их услышит на фоне шума волн?
        - Гавнастик-халява! - рявкнул прямо над ними местный Ромео.
        Не всякий динамик на сельской дискотеке способен на такую громкость. Женю чуть не сдуло с лежака. Ася вздрогнула, уронив очки на песок. Лежавший неподалеку Лодкин выматерился, а нервная Юлечка горестно разрыдалась, бросив лопатку.
        - Офигенная романтика, - пробормотала Женя, вспомнив, как в далеком детстве сильно пьющая соседка по даче называла «халявой» своего непутевого супруга. Орала она примерно так же, только не улыбалась. - Сплошной адреналин. Интересно, это он тебе?
        - Добраутра, красота! - крикнул подошедший к Монте Висим. - Давай-давай! Пшла-пшла!
        - Н-н-но! Поехала! - мстительно отозвался папаша Гризадзе.
        - Гавнастик-халява! - повернулся к нему Висим.
        - Сам ты гавнастик, - нахмурился Тимофей.
        - Это они вас на гимнастику приглашают, - жеманно сообщил Юлик, умильно поглядывая на аниматоров.
        - А почему халява? - давясь от хохота, поинтересовалась Женя.
        - Потому что бесплатно, - пояснил Юлик. - Даром.
        - Задарма! - радостно подпрыгнул Монта, услышав знакомое слово. - Халява за-дарма!
        - Если задарма, то мы согласны. - Ася уже отошла от стресса и снова принялась строить глазки. - Пошли, Лебедева, поможем им сколотить группу физкультурников. И только попробуй отказаться. Я тогда сама тебя ночью придушу.
        От такого доброжелательного приглашения Женя не рискнула отказаться.
        К огромному разочарованию Муравской, «гавнастикой» согласились заниматься лишь разнокалиберные западные тетки последней степени зрелости и пара немецких пенсионеров.
        - Ничего, - не унывала Ася. - Зато по территории прошлись, себя показали и людей посмотрели. Теперь будем ждать клева.
        Море настраивает людей на несерьезный лад. И даже вполне добропорядочные или просто осторожные в обыденной жизни мужчины и женщины под шум волн готовы совершать любые сумасбродства, словно южный берег представляет им индульгенцию на всякие глупости. Отсутствие одежды на себе - раскрепощает, а на других - дает реальную картину перспектив. Проще говоря, мужчина в трусах ведет себя гораздо бодрее и веселее и женщин в купальниках клеит смелее. Тем более что все плюсы и минусы, которые дамы старательно драпируют в городском муравейнике, у моря оказываются на виду. Как говорится, выбирай - не хочу!
        Долго ждать клева не пришлось. Активно поучаствовавшие в комплексе утренних упражнений барышни стали пользоваться спросом, поскольку дефилировавшие мимо них к бару кавалеры в первую очередь цеплялись взглядом за вертикальные, призывно двигавшиеся объекты, а все, что находилось в горизонтальной плоскости, оставалось вне поля зрения. И вообще, если вы хотите на курорте познакомиться, то не лежите тюленем. Мужчина вашей мечты может вас заметить, только споткнувшись. Среди обилия голых организмов, сильно напоминающего лежку морских котиков, сложно вычленить именно вас. Но стоит лишь встать, как взгляды заскучавших отдыхающих начинают на вас фокусироваться. Именно поэтому опытные дамы норовят не просто брести к морю, загребая ногами песок, словно старые клячи, а красиво скользить, плавно покачивая бедрами и прочими прелестями. Точно так же надо выходить из воды. Не забывайте громко визжать, что вода холодная. Звуковые эффекты никому не мешали. Можно еще, прыгая на волнах, периодически оповещать окружающих, что с вас, кажется, сорвало купальник. Тогда концентрация мужских тел в поле зрения возрастет.
Если же вы хотите просто отдохнуть и верите, что ваша судьба найдет вас в положенный час, расслабьтесь и получите удовольствие от моря, наплевав на все вышеперечисленные советы.
        - Клев пошел, - радостно шепнула Ася, завидев приближающуюся к ним пару мужчин. Правда, мужчины оказались немолодыми французами, объясниться с которыми не удалось.
        - Может, они дорогу спрашивали или нитки просили? - предположила Женя. - И вообще, кавалеры не должны быть такими потертыми. Нам бы помоложе.
        - Общее направление твоих мыслей мне нравится, - уныло глядя вслед «потертым», согласилась Ассоль. - Но следует помнить, что и мы с тобой не первой свежести. Особо нос не вороти.
        - Хватит сбывать меня с рук, как шубу прабабушки! Я еще ничего. И сама найду свое счастье. Или оно меня найдет. От судьбы не уйдешь.
        - Лебедева, когда ты так говоришь, в роли судьбы я представляю комбайн из мультика
«Ну, погоди!». Вот гонится он за тобой и норовит запаковать в клетку. А ты улепетываешь. Очень позитивненькая картинка. От подобной судьбы лучше убежать. Тем более, если зовут ее Эдик, и мается она сейчас у твоих дверей, надеясь снова пролезть в квартиру. Каждый человек сам кузнец своего счастья. Бери молот и куй.
        - Что? - Женя аж икнула от неожиданности. Подслушивавший рядом Петр, мучительно пивший один стакан минералки за другим, молча округлил глаза и так и остался сидеть, надув щеки.
        - Иногда женщины кажутся мне чудовищами! - бросил прогуливавшийся неподалеку Алик, услышав окончание Асиной лекции.
        - Да кто бы сомневался, - не осталась в долгу Муравская, после чего обернулась к подруге и, поджав губы, заявила: - Если кто-то плохо слышит, то пусть сходит к отоларингологу. Да-да, у меня отличная дикция, я замечательно выговариваю даже очень длинные слова. И мне надоели мужчины, которые без толку крутятся рядом. С мужика, как с окорока, должен быть навар. Или толк. Иначе зачем они нужны? Один робкий, другой вообще - фикция. Почему они постоянно тут крутятся?
        - Они здесь отдыхают, - обиженно буркнул Петр. - Их угораздило приехать с вами в один отель.
        - А я вообще не с вами разговариваю! - вспылила Ася. - Хватит подслушивать и подглядывать!
        - Я же тебе говорила, - прошептала ей Женя, когда подруга волокла ее обратно к пляжу. - Они за мной следят! Я боюсь!
        - Единственное, чего боюсь я, - это помереть старой девой. Все остальное не может испугать женщину, пережившую дефолт и тридцатипятилетие без мужа. Евгеша, сегодня мы будем участвовать во всех мероприятиях. И к вечеру у нас образуется веселая компания. И только попробуй не найти себе там кого-нибудь. В голодные времена глупо изображать гурмана. Жри, что дают.
        - Фу…
        - Лебедева, слушай умного человека. У меня на сегодня планы. Далеко идущие и с тобой не связанные! Я не для того потратила кучу денег, чтобы спать с тобой.
        - Добридень! - преградил им путь тощий улыбчивый субъект. Шорты-багамы полоскались на нем, как революционное знамя. - Парашют! Банана! Улетай!
        - Во! - азартно сверкнула глазками Муравская. - Супер!
        - Супер! - поддержал ее тощий. - Вау! Йохо-хо!
        - Что супер? - обозлилась Женя. - «Улетай», по-твоему, супер? Я даже не сомневаюсь, что «улетай» у них получится на все сто. А вот с возвратом могут возникнуть проблемы. И вообще, я не хочу вернуться домой без зубов, седой и с поломанными ногами.
        Тощий, уловив агрессию в голосе Евгении, моментально сориентировался и переключился на Асю. Он совал ей в нос регистратор с яркими картинками и нежно, но цепко держал за руку, курлыча про все доступные виды экстремальных развлечений.
        - Ладно, Лебедева! Не буду я тебя на парашюте запускать, - милостиво отказалась от первоначального плана Ассоль. - На «банане» покатаемся. На «банане», надеюсь, ты не боишься?
        - Банана-банана, - радостно залопотал тощий и умильно посмотрел на Женю.
        - Боюсь, - заявила Евгения. - Если только медленно и без опрокидывания.
        - Да не вопрос! - воскликнула Муравская.
        - Медленно, и в воду не ронять, - чуть ли не по слогам по-английски проговорила Женя, испытующе гипнотизируя тощего.
        - Йесс! Мадам! Вау!
        - Как думаешь, он по-английски понимает? - пробормотала Женя.
        - Конечно. А как же. Они тут все полиглоты. В пределах разумного. - Ася уже чуть ли не подпрыгивала от предвкушения нового развлечения.
        - Интересно, то, что я ему сказала, было до пределов разумного или уже за ними?
        - Евгеша, не нуди. Побежали за деньгами.
        - Это еще и платно?
        - Нет, елки-палки! Это они приплачивают отдыхающим за право довести их до заикания! Не тупи. Давай быстрее, пока там очередь не образовалась.
        - Какая очередь? Совсем спятили, - ворчала Женя, лавируя за подругой между лежаков.
        - А мы пойдем на «банане» кататься! - хвастливо сообщила Ася всем сразу, но покосившись почему-то в сторону «эге-геев». Алика не было, зато Юлик выразил желание присоединиться.
        - Петр, а вы что же лежите? Боитесь? - усмехнулась Ассоль.
        Мужчины до самой старости остаются мальчишками и покупаются на «слабо». Этот феномен пока не изучен, хотя стоило бы. Имея в руках это безотказное оружие, сильным полом можно управлять в свое удовольствие.
        - Чего это? Ничего я не боюсь, - стал оправдываться Петр.
        - Ну-ну, - моментально перекрыла ему пути для отхода Ася. - Сейчас скажете, что просто неохота? Или что денег жаль?
        Женя испуганно посмотрела на подругу. По выражению лица Петра было ясно, что он с удовольствием закопал бы горластую соплеменницу в песок и воткнул сверху табличку с годами жизни. Ей даже померещилась тень ненависти, скользнувшая по красноватой физиономии мужчины, но воспоминания об утоплении были еще свежи в памяти. Ехать на одном «банане» с Петей ей не хотелось. Даже если предположить, что он таким образом пытается ухаживать, от возможных травм это ее никоим образом не защищало. Евгения вспомнила одноклассника Максима, безответно в нее влюбленного, но в силу детского возраста не умевшего выражать свои чувства. Макс воодушевленно лупил объект страсти по макушке портфелями и учебниками, а за косичку дергал так, словно надеялся снять скальп. Вероятно, комплексы Пети тоже родом из детства, но легче от этого не становилось. Не факт, что темноволосый обаяшка не собирается просто ее убить безо всякой романтической подоплеки. Кто их знает, что у них тут за тайные делишки и переговоры, свидетельницей которых ее угораздило стать.
        - Да давайте втроем! Пусть Петр отдыхает спокойно, - произнес Юлик.
        Петя поднялся, старательно втягивая живот и расправляя плечи, и воскликнул:
        - Где тут ваш «банан»? Пошли, разомнемся!
        При этом он так припечатал взглядом Юлика, что тот, по идее, должен был сию секунду испариться. Но «эге-гей» обрадовался и даже в ладошки захлопал.
        - Он его к Алику ревнует, - понимающе шепнула Ася. - Алик-то за Тетёхиным хвостом бегает. Вот Юлик и решил заняться тем же. Мол, кто кого. У них все, как у нас.
        - У кого - у них? Кто такой Тетёхин? - Женя округлила глаза, как филин, в дупло которого бросили световую гранату. - Ты о ком?
        - Евгеша! - Ася с негодованием втянула воздух и выпалила: - Тетёхин - это Петя. Я же должна была выяснить, кто тебя хотел утопить. Холостой, паспорт выдан в Питере. Ясно? А «эти» - эгегеи! У них там африканские страсти. Ревность, беготня за чужими мужиками и разборки на повышенных тонах. Все как у людей.
        - А нам какое дело?
        - Нам просто интересно. Все, пошли. А то они сейчас без нас договорятся и на
«банане» уплывут.
        - Да хоть бы и уплыли, - в отчаянии бормотала Женя, увязая босыми ногами в горячем песке.
        Как отдыхающих катают на пресловутом «банане», она уже видела. Полные ужаса вопли, подлетающие в воздух фигурки. Головы-поплавки в открытом море. Сплошной адреналин. Тем более что спасатели сидели к морю спиной и с удовольствием разглядывали слабо одетых туристок. Надеяться в случае чего было не на кого.
        Тощий, соблазнивший Муравскую экстримом, уже суетился у «банана». Уважительно разведя руки в стороны и польстив Петру, мол, какая у него фигура, он торопливо упаковал Тетёхина в жилет и взялся за Юлика. Правда, брезгливо взялся. Без энтузиазма. И даже жилет держал на вытянутых руках. При этом Юлик застенчиво прикусывал губку и смущенно поглядывал на Петра.
        Через мгновение к тощему присоединился еще один субъект неопределенного возраста. Это был сухой, крашеный, стриженый почти под ноль блондин с зеленым чубом и тремя зубами. Верхними. Другие отсутствовали. Он бережно занялся девушками, поминутно облизываясь и улыбаясь. Но Жене было не до него. Вывернув шею, она старательно втолковывала тощему, который явно был старшим, что катать их надо медленно, аккуратно и не вываливая в воду. Повторив по кругу в разных вариациях свой наказ, она ждала, пока тощий покивает на все пункты и повторит пройденное дословно.
        - Ой, смотри какой красавчик, - зашипела Муравская, стреляя глазками в темноволосого мачо идеальной внешности. - Аполлон! Офигеть!
        Аполлон с зашкаливающим чувством собственного достоинства, лениво махнув рукой присутствующим, вразвалочку направился в воду. Прямо в шортах. Со спины он был так же хорош, как и с фасада. Но Жене жизнь была дороже, чем всякие незнакомые красавчики, поэтому она продолжила пытать тощего.
        Когда вся четверка была запакована в жилеты, их начали загонять в море. Как баранов. Хлопая в ладоши и оттесняя от береговой линии, жестами указывая на отплывающий «банан». Он был привязан к катеру и дрейфовал, медленно, но верно уплывая вдаль.
        - На него надо залезать из воды? - рассвирепела Женя. - И каким же образом?
        - Я тебя подсажу, - утешил образовавшийся рядом Петя.
        - Мы уже на «ты»? - Она начала активно перебирать руками, пытаясь отплыть подальше от назойливого кавалера. Жилет жилетом, а все равно страшно.
        - Вроде были на «ты». Послушай, я хочу воспользоваться моментом, пока твоя вездесущая подружка не ввинчивается между нами. - Он многозначительно посмотрел на плескавшуюся невдалеке Муравскую.
        Та кокетливо повизгивала и заливисто хохотала, рядом с ней резвился непонятно откуда взявшийся Висим.
        - И что тебе надо? - Женя судорожно дрыгала конечностями, надеясь доплыть до
«банана».
        - Я даже не знаю, что отвечать на столь прямой вопрос, - опешил Тетёхин. - Ну, предположим, я просто хочу познакомиться и пообщаться.
        - Мы уже знакомы. А уж наобщались на полжизни вперед! Если ты еще раз попробуешь меня утопить…
        - Я тебя не трогал! Я просто оказался рядом! Случайно! И это вместо благодарности? Вытащил тебя, спас, можно сказать.
        - Я тебе не верю. Тебе явно от меня что-то нужно. Что именно?
        - Нормально. - Петр чуть не захлебнулся от удивления. - А есть варианты? Что может быть нужно одинокому холостому мужчине от красивой девушки? Добавляем в условие задачи море, отпуск и романтический настрой. Я, может, жениться хочу! Невесту ищу!
        - Ха! Все вы тут невест ищете! - раздался голос Ассоль. - Я вот, например, тоже холостая и одинокая. И что?
        - Сочувствую, - помрачнел Петя и выразительно взглянул на Женю. Мол, все, поговорили, опять тут эта…
        Висим ловко забрался на «банан» и за шкирку втащил за собой хохотавшую Муравскую.
        - Могу подсадить, - предложил Жене Тетёхин, судя по тону, не особо рассчитывавший на согласие.
        Женя молча погребла к Висиму. Тот легко дернул ее вверх и бросил себе за спину. Пете пришлось подсаживать Юлика, который то ли от неловкости, то ли для того, чтобы затянуть аттракцион, соскальзывал в воду, вешался на Тетёхина и весело причитал.
        Когда все наконец расселись, прямо перед Женей оказалась спина аниматора. А за ним просматривался тот самый красавец, который приглянулся Муравской.
        - Э-э-э-э, - заголосила Женя. - Он же не знает, что надо медленно! Я не с ним договаривалась!
        - Капут! - в тон ей заорал Висим, после чего блеснул щербатой улыбкой и подпрыгнул, основательно встряхнув гладкобокий «банан».

«В следующий раз - только в скучную Европу», - с отчаянием подумала Женя и тоскливо оглянулась. Сзади усмехался довольный Тетёхин. Он кровожадно, как показалось очумевшей от дурных предчувствий Жене, подмигнул и подался вперед.
        - Ненавижу, - пробормотала она и вцепилась в ручку так, что побелели костяшки пальцев. Она не сомневалась: ей будет что вспомнить на старости лет. Оставалась самая малость - дожить до старости.
        Аниматор, которому было велено орать на максимальной громкости, дабы привлечь к
«банану» внимание ленивых туристов, кверху пузом валявшихся на пляже, с наслаждением выполнял поручение. Но одному орать - тактически неверный маркетинговый ход. Поэтому он скакал, заставляя «банан» вибрировать и подкидывать пассажиров вверх. Подлетая в воздух, все вопили на разные голоса. В основном голоса у страдальцев были довольными, кроме Жени, которая сцепила зубы, как партизан на допросе, и зажмурилась. Висим подпрыгивал и плюхался на податливую желтую резину, пару раз приземлившись костлявым задом на Женины судорожно сжатые кулачки. Она бы ему врезала, но было очень страшно отпускать ручку. Поэтому Евгения тщетно пыталась пнуть весельчака. В том, что он рано или поздно их опрокинет, она не сомневалась. Разумеется, опрокинул. У самого берега. Женя сильно ударилась ногой, поцарапалась о песок, нахлебалась воды и буквально выползла, отчаянно плюясь и протяжно шмыгая носом.
        - Афродита, - усмехнулся Петр.
        Женя демонстративно вытерла нос рукой и нахально уставилась на Тетёхина:
        - Ждешь ответного комплимента?
        - Да я не про тебя. - Он указал на Ассоль, красиво выходившую из воды: от бедра, подбородок вверх, жилет расстегнут, лифчик набок. В общем, все продумано до мельчайших деталей. Белобрысый немец, семенивший по кромке пляжа за своим семейством, аж споткнулся, заглядевшись на такую красоту.
        Женя потерла нывшее колено, уныло оглянулась и впервые осознала, что неправильно отдыхает. В отдыхе главное - настрой. А у нее не настрой, а ерунда какая-то. Как разведчица в тылу врага, регулярно ожидающая пакости от вражеских агентов. Надо настроиться и получить удовольствие. Хватит киснуть.
        Женя благосклонно взглянула на Тетёхина, решив его то ли облагодетельствовать, то ли просто перестать бояться. Тот в ответ заблестел глазками и молодцевато тряхнул мокрой челкой. Челка встала веселым петушиным гребешком, сделав физиономию Петра симпатичной и трогательной.
        - Пошли на диван! - азартно крикнула Ася, разорвав едва начавшуюся телепатическую связь. - Там еще круче!
        - Не сомневаюсь, - кивнула Женя и бодро рванула подальше от места опасных развлечений, моментально забыв и про Петю, и про свои смелые планы.
        Тетёхин зло плюнул и двинулся в другую сторону.
        - Скучно с тобой, Лебедева. - Получившая свою дозу адреналина Ася бодрой цаплей шагала вдоль лежака, ища новых развлечений. Она хищно оглядывала пляж и потирала руки. - Что за пенсионерская тоска? Жизнь проходит мимо. Да что там жизнь - отпуск сейчас просвистит, не успеешь оглянуться. Кто так развлекается?
        - Я не развлекаться приехала, а отдыхать, - буркнула Женя, которую обозвали пенсионеркой.
        Обидно, но Муравская права. Жене нравился спокойный, размеренный отдых, хотя за потраченные деньги хотелось еще и впечатлений. Положительных. Отрицательных она получила уже вагон.
        - А я приехала развлекаться, - с вызовом заявила Ассоль, орлиным взором окинув окружающих, словно выискивая жертву. - И мне нужна компания! Чтобы ни днем, ни ночью никакого покоя!
        - Хотите Юлечку в подружки? - предложил добрый папаша Гризадзе. - Она обеспечит вам круглосуточное бодрствование и отсутствие покоя.
        - Лучше Юлика, - усмехнулась Ася.
        - А я готов, - моментально отозвался Юлик. - Я люблю, когда весело. С вами же будет весело, Ася?
        - Да, - хихикнула Женя. - С ней не соскучишься.
        К вечеру Ассоль все же соблазнила Женю походом на дискотеку.
        - Но только до двенадцати. И возвращаемся вместе, - заявила Евгения, опасаясь, что ветреная подруга загуляет до утра и бросит ее на произвол судьбы.
        - Само собой, - кивнула Ася, думая примерно то же самое: она будет гулять до утра, а вернет Женю в номер Юлик, решивший сходить за компанию.
        - А где мои брюки? - Женя растерянно гремела вешалками в шкафу. - Странно. Мне кажется, вещи лежали не так. То ли нас обыскали, то ли обворовали. Ась, слушай, брюки пропали! В чем я пойду?
        - В юбочке. У тебя в ней хоть ноги видны. Если хочешь подцепить мужика, то не надо заматываться в тряпки по самые уши. Это нецелесообразно и нерационально.
        - Муравская! Я не желаю тут ничего подцеплять. Я и на дискотеку твою дурацкую не хочу. И вообще, могу переночевать в одиночестве. Я уже ничего не боюсь. С Тетёхиным все ясно. Где брюки? Не сами же они ушли!
        - Не знаю.
        - Аська!
        - Евгеша, если я сказала «не брала», значит, не отдам! Надевай юбку. Тоже мне проблема. Вот то, что тут темнотища и накраситься по-человечески невозможно, это проблема.
        - Паразитка! - с чувством выпалила Женя. - Верни штаны! А то я тебя сейчас сама раскрашу.
        - Они мятые. В чемодане. Бери юбку - не пожалеешь. Я в юбочке пойду.
        - Боюсь, что в понятие «не пожалеешь» мы с тобой вкладываем разный смысл. - Женя тоскливо потрясла жеваные брюки и швырнула их в подругу. - Муравская, ты нас втравишь в какие-нибудь неприятности! По крайней мере, меня.
        - И это мне говорит тетка, которая умудряется подслушивать все разговоры, к ней не относящиеся, калечит земляков и тонет на ровном месте!
        - Я не тетка…
        - Ну, хотя бы это тебя волнует. Жека, не зли меня! Бери, что дают, и выметайся. Ты же все равно краситься не станешь. Давай, давай, цигель-цигель, ай-лю-лю! Нас люди ждут!
        - Какие люди? - вздрогнула Женя, представив толпу туземцев на дискотеке, которые без них не начинают прыгать под национальный рэп.
        - Кавалеры. Мужчины. Мы же не можем явиться на дискотеку одни!
        - То есть мы в Тулу со своим самоваром?
        - Со своими пряниками, - уточнила Ася. - С нами Юлик. А с ним - Алик. Так что мы формально с мужиками, а фактически одни.
        Никакой Алик с ними не пошел. А Юлик брел понурый и жалкий. Он даже перестал гундосить и манерно растягивать гласные. Женя, глядя на него, машинально расправила плечи и начала улыбаться, чтобы не уподобляться такому же воплощению вселенской скорби. Все же унылые люди. А Женя очень сильно подозревала, что как-то незаметно для себя стала именно унылой. А чего радоваться-то, когда личная жизнь треснула и развалилась на две обгрызенные половинки? В одной болталась одинокая она, а в другой - неизвестно чем занимающийся Эдик. Почему-то хотелось, чтобы ему было плохо. Без нее. И вроде не нужен уже, а совсем забыть не получается. Психологический феномен.
        Она даже пыталась разложить все по полочкам. Вот жила себе тетка. В меру интересная, симпатичная, устроенная. И был у нее жених. Тоже интересный, нестыдный… Что значит нестыдный? Мужчинам не понять сей термин, а дамы все схватывают на лету. Нестыдный, это такой, которого не стыдно показать подружкам, притащить на корпоратив и предъявить родственникам. Он не напьется, не будет травить сомнительные анекдоты и не приведет домой какую-нибудь крашеную мочалку, чтобы потом все вышеупомянутые срезы общества долго и со вкусом мусолили произошедшее.
        В общем, до определенного момента Женя считала, что у нее все более-менее хорошо. Да, не случилось страстей и настоящей любви, но ведь счастье тоже бывает спокойным и будничным. Главное, когда оно вообще есть. И любовь рано или поздно в таких союзах появляется. Сама собой. Как, например, плесень в сырых помещениях или тараканы на грязной кухне. Ну, хорошо, если не впадать в депрессивный настрой, то она рождается, как первая зелень весной. Никто не сажал, но семена-то в почве ждали своего часа! Так и любовь всегда ждет своего часа и в каком-то виде вылупляется.
        В жизни Евгении случилось так, что счастье было, да сплыло. И вдруг оказалось, что любви никакой не было. Даже, пардон, сплывать совершенно нечему. Не было любви ни в виде плесени, ни в виде весенней травы. Потому что потерять Эдика было больно, жаль, но не страшно. Как кошелек. Обидно - да. Но не так, чтобы до смерти. Не хотелось ей умирать без него. А жить хотелось. И жить хорошо, даже отлично, назло ему. А у него пусть все будет плохо. Вероятно, это такая своеобразная месть, исключительно женская, благодаря которой появлялись дивные поговорки типа «Пусть у моего мужа будет жена без глаза». Эта месть сжирала Женю изнутри, как гусеница-вредитель. А вдруг у него там все хорошо, а у нее тут никак? Несправедливо. Когда Женя впервые озвучила слово «несправедливо», она вдруг зацепилась за него и даже словно попробовала на вкус. Ведь правда - несправедливо. Нечестно. А организм, воспитанный на сказках, где добро побеждает зло, требовал именно справедливости.
        Женя стала рассуждать дальше. Предположим, у нее никого нет. Она одна, зато с хорошей зарплатой, работой, с друзьями и в своей большой и пустой квартире. Стоп. Не пустой! Просто большой квартире. А Эдик, например, спился. Он тоже один, но без квартиры, работы и детей. Справедливо? Да. Ей от этого будет хорошо? Женя долго анализировала ощущения и вынуждена была признаться себе, что чувство удовлетворения будет лишь мимолетным. Если Эдику будет плохо, то ее жизнь от этого лучше не станет. Ну, позлорадствует она, и что дальше? А дальше так и останется при друзьях, работе и пустой квартире. Одна! Без детей, без семьи и прочих проблем, которые так украшают жизнь. Какой можно сделать вывод? Не надо сосредотачиваться на мести и ждать справедливости в виде наказания Эдуарда. Необходимо заняться своей судьбой. И гораздо выгоднее в итоге, чтобы не у Эдика стало хуже, чем у нее, а чтобы у нее было лучше, чем у Эдика. Поднять планку для себя и заполнить жизнь не унынием, а исполнением своей мечты. Хочешь семью? Работай в данном направлении.
        Женя покосилась на притихшего Юлика и усмехнувшуюся Муравскую.
        - На вашем челе, деточка, работа мысли отпечаталась, как след танка на мокрой глине. Просто страшно смотреть, - промолвила Ассоль. - О чем печалишься, голубка?
        - Уже ни о чем, - пожала плечами Женя. - Это был аутотренинг.
        - Помогло? - поинтересовался Юлик.
        - Пока не знаю. Но надеюсь, что да, - подумав, призналась она.
        Запланировать что-то гораздо проще, чем выполнить. Но Женя верила, что все получится. В конце концов, обида и месть разрушают. Лучше созидать. Не на легкомысленном пляже, конечно, и не на дискотеке, но ведь есть и другие способы. Вот вернется она загорелая, переосмыслившая свою жизнь, и все обязательно наладится. Мысль материальна. Надо верить в хорошее, а не ждать от судьбы гадостей.
        Дискотека сразу хлопнула вновь прибывших по ушам дикой какофонией звуков и непередаваемым грохотом.
        Муравская что-то говорила, радостно тыча пальцем в сторону подергивавшейся толпы, но смысл даже не угадывался. Женя зачарованно смотрела, как подруга беззвучно открывает рот, и медленно пьянела от шума. Ну, ладно, если быть честной, не совсем от шума, а от коктейля, которым ее угостил Юлик. Женя выхлебала коктейль залпом под недоуменным взглядом условного кавалера. Он ей даже что-то такое сказал, предостерегающе ткнув пальчиком в стакан, но Евгения лишь ободряюще похлопала
«эге-гея» по плечу и потянула танцевать. Танцевать Юлик не умел. Так пляшут солидные слесаря и токаря на танцах в заводских клубах. Он медленно загребал воздух руками и топтался, как медведь на муравейнике. Но обдумать столь странный факт Женя не успела. Откуда-то к ним пританцевала Катерина с выводком подвыпивших туристов славянской внешности. Распаренные полнорукие дамы в майках с люрексом, красномордые, добродушные мужики в гавайских шортах и рубахах, нагловатые парни, вытравленные перекисью блондинки - в общем, пассажиры поезда Жмеринка - Бобруйск, проездом в Ниццу. Чуть позже в кругу соотечественников материализовался Петр, исполнявший помесь «Яблочка» с хип-хопом. Получалось у него хорошо. Он ненавязчиво прибился к Катерине и сунул ей в карман что-то, по-хозяйски похлопав по содержимому и кармана, и штанов.

«Ни фига себе, кавалер, - изумилась Женя. - Какое, однако, свинское непостоянство! Хотя что я хотела-то? Сама его шуганула».
        Но переметнувшегося к Катерине Петю отчего-то стало жаль, как дизайнерское платье не по размеру. Вроде и самой не подходит, но и отдавать рука не поднимается.
        Кавалера Женя так и не нашла и, чувствуя себя уязвленной, решила вернуться в номер одна. Не с Юликом же возвращаться, в самом деле! Тем более что она заметила Тетёхина, метнувшегося к выходу.

«Интересно-интересно! - обрадовалась разгоряченная алкоголем Евгения и по этой же причине резко переставшая бояться. - Надо проследить!»
        Тетёхин вел себя, как лис у курятника. Он приседал, крался и, казалось, даже уши прижимал и водил носом. Когда Женя вышла на финишную прямую, стало ясно, за кем следит Петя. За Катериной!

«Он же ей записку сунул. Или не записку? А почему не подходит? Может, это он ее должен был утопить, а не меня? Ой, как захватывающе!»
        И Женя, возбужденно подхихикивая, ринулась следом. То ли подглядеть, как у нормальных людей проходит свидание, то ли спасти Кэт от маньяка. Но Тетёхин повел себя странно. Не доходя до корпуса, он резко свернул и исчез в кустах.
        - Ёлки-палки, - прошептала озадаченная Женя и принялась искать обходной путь. Вдруг этот ненормальный выскочит и нападет теперь уже на нее?
        Зайдя в корпус с противоположной стороны, она увидела, как за Катериной закрылась дверь номера. Никакого Тетёхина в пределах видимости не было.

«Что это за комбинация?» - удивилась Женя, пугливо оглядываясь и пятясь к лестнице. Поворачиваться спиной к темным, шевелящимся зарослям она опасалась.
        Выждав еще некоторое время и оглохнув от бившегося в ушах пульса, Женя метнулась на второй этаж. Коридор был пугающе пуст. Лишь где-то поскрипывала дверь. Сердце билось, как носорог в клетке. То ли это был адреналин, то ли алкоголь, но ноги подкашивались, и казалось, что добежать до своего номера не хватит сил.
        Женское любопытство - не просто движущая сила, а термоядерный реактор. Едва углядев, что дверь номера «эге-геев» приоткрыта, Женя мгновенно перестала бояться и двинулась вперед, распираемая догадками и предположениями. Даже если они просто забыли закрыть, уходя, будет нелишним посмотреть, как там внутри. Все же Алик подозрительный тип. Да и Юлик доверия не внушает. Может, они вообще не те, за кого себя выдают. Вот если у них одна кровать…
        Когда женщине что-то втемяшивается в голову, это хуже чесотки. Пока не проверит, не успокоится.
        На цыпочках, сдерживая дыхание, а потому дыша, как насосная станция, Евгения добралась до двери и тихонько пнула ее. Дверь заскрипела, словно прикрывала не обычный номер приличного отеля, а замшелые хоромы бабы-яги. Внутри у Евгении что-то тяжело бухнулось вниз и повисло, напряженно качаясь под пупком. Так страшно ей давно не было. Но любопытство гнало вперед, поэтому Женя осторожно втянулась внутрь. На всякий случай распахнув дверь пошире. В номере был страшный беспорядок: все перевернуто, вещи болтались везде, посреди комнаты валялись три мужских ботинка. На кровати, нелепо вывернув шею, лежал Алик. В том, что он безнадежно мертв, Евгения не усомнилась ни на секунду. Живые мужчины, например, Эдик, во сне храпят. Беззвучно спящих мужчин в природе просто не существует.
        - Все-таки убили, - прошептала Женя, сползая по стене с тихим, но нарастающим воем. Она почему-то сразу четко поняла, что убить должны были ее, а по нелепому стечению обстоятельств грохнули несчастного «эге-гея».
        Слово «убили» вдруг проступило в мозгу кровавым ужасом, и Женя, осознав, что сидит в одном помещении с трупом, дико заорала. Ноги отнялись от ужаса, и единственное, что ей удалось, нелепо перевалиться на карачки и медленно попятиться к выходу.
        - Египетская сила! - выпалил «труп», подпрыгнув на кровати и бросив в незваную гостью легким одеялом.
        Одеяло накрыло Женю целиком, и она замерла, как попугайчик, на клетку которого повесили платок. Очутившись в темноте, Женя впала в ступор от непередаваемого ужаса и приготовилась умереть. Когда жизнь опутывает тебя нестерпимым, липким кошмаром, умереть - это даже здорово. Главное, чтобы быстро. Примерно так она размышляла, замерев в неэлегантной позе и отключив мозг.
        Раздался топот, и Женя поползла прочь. Ноги остановились, топот сменился диким воплем, а затем отдаленным детским плачем.
        Последнее, что запомнила Евгения Лебедева, - сильный удар по голове.
        - Чертовы бабы, - приговаривал чей-то смутно знакомый голос, шлепая ей на лицо мокрую, холодную тряпку.
        - Поговори еще, паразит! - огрызалась Аська. - Ошибка природы! Что ты с ней сделал?
        - Я уже говорил, ничего! Я спал, она приперлась и заорала. Я ее, между прочим, не приглашал!

«Алик», - догадалась Женя. Голова у нее болела ужасно, в правом ухе что-то противно и низко гудело, словно туда забрался шмель. А еще ее подташнивало, и дрожали ноги.
        - Короче, я машинально в нее что-то кинул, - оправдывался Алик.
        - Кирпич? - с издевкой уточнила Муравская. - Вон, шишак какой. У нее и так крыша едет, что кругом враги. Девка вздрагивает, каждого шороха боится. А тут ты, вредитель! Подтвердил, так сказать, ее больные фантазии.
        - А чего она боится-то? - удивился Алик.
        - За ней следят.
        - Кто?
        - Враги! Чего пристал-то? Давай, компрессы делай, убивец!
        - Да она сама упала и об пол треснулась! Говорю же, не виноват я.
        - Само просто так ничего не падает. Даже Лебедева, - заявила Ассоль. - Тем более в чужом номере. Она у нас девушка правильная, трепетная и обстоятельная. Абы где грохаться в обморок не станет. Раз здесь упала, значит, была причина.
        - Нет! - взвыл Алик.
        - Была, - подала голос умирающая Евгения. - Он специально не храпел. И двери открыл. Заманил.
        - Я не для тебя открывал, - с ненавистью и долей облегчения сообщил Алик.
        - А для кого же? - поинтересовалась Муравская.
        - Я тебе потом скажу, - прошептала Женя.
        - Да я для Юлика открыл! Чего ты там ей скажешь? - заволновался Алик. - У нас один ключ на двоих. Мне бы потом пришлось вставать, открывать. А так хоть бы выспался. Если бы не эта сирена любопытная, конечно.
        Женя оскорбленно натянула на себя простыню и повернулась к Алику тылом.
        - Обиделась, - усмехнулась Муравская. - Ну, тогда и я тут прилягу. Чтобы чего не вышло. - И она демонстративно улеглась рядом, прикрывшись свободным краем простынки.
        - Олег, вставай! Бегом! - раздался от входа тревожный баритон. - Мы их упустили! Ой, не понял!
        Юлик ошарашенно застыл у кровати, где лежали две таращившиеся на него девицы, замотанные в простыню.
        - Это что за фигня? - по-бабьи взвизгнул он, тыча пальцем в сторону кровати.
        - Так, Лебедева, нас застукали в супружеской постели. Еще и фигней назвали. Надо сматываться, - попыталась хорохориться Ася. Но получилось у нее плохо, поскольку Юлик, судя по бордовой физиономии, рассвирепел.
        - Что они здесь делают? - крикнул он.
        - Я тебе сейчас все объясню, - заторопился Алик, оттесняя друга от ложа и показывая притихшим девушкам кулак. - Это не то, что ты подумал.
        - Ну, надо же! - выпалила Муравская. - Действительно, иногда эта фраза оказывается правдой! Анекдот!
        Алик молча брыкнул ногой в сторону двери, недвусмысленно указывая направление.
        - И вам хорошего вечера, - прочирикала Ася, волоча за собой плохо соображавшую подругу. - Приятно было… пообщаться!
        В номере Женя кулем свалилась на кровать, стараясь унять пульсирующую в разрастающейся шишке боль.
        - А он, оказывается, Олег, - мечтательно протянула Муравская, застыв у балконной двери и глядя в черную, звездную даль.
        - Они, оказывается, кого-то упустили, - напомнила Женя. Несмотря на головокружение, мыслила она четко. И смену в тоне Юлика уловила. - Ты не на то обратила внимание.
        - Да, - с сожалением промолвила Ассоль. - А я надеялась, что после инцидента у тебя мозги на место встанут. Кстати, у тебя рог пробивается. Вон какой наливной шишак вырос. Не иначе, Эдик личную жизнь без тебя там устраивает. А вот ты без него - нет. Дурью маешься. Вернешься - даже уесть его будет нечем.
        - Это лучше, чем иметь виды на голубого, который к тому же приехал с бойфрендом, - возразила Женя.
        - Ты злая.
        - Я бдительная.
        - Заметно. Буденовку завтра на пляж надень и шашку возьми. А то народ тебя мало боится, бдительная ты моя, - обиженно пробормотала Ася, направляясь в ванную комнату.
        Зашумел душ, нервно забрякали баночки. Жене стало стыдно. Обидела хорошего человека.
        Она вышла на балкон, пытаясь унять вскипавшие на глазах слезы. Она жалела непутевую Аську, себя, испорченный отпуск и бесперспективное будущее. Жизнь проходила мимо. Даже не проходила, а пролетала. И надо как-то ухватить ее за скользкий хвост. Да не получается. Как говорили умные люди: кто хочет - ищет возможность, кто не хочет - ищет причины.
        Первая слеза уже выкатилась на полыхавшую щеку, но новый виток странных событий осушил ее.
        Женя вжалась в стену и осторожно посмотрела вниз, подумав: «Какое счастье, что на балконе не включен свет». Прямо под ней через невысокий барьер кустов, украшенных мелкими цветочками и огораживающих террасу нижнего номера, пробирался мужик в белых брюках и белой футболке с угловатой черной надписью. Еще в клубе, увидев Юлика в этом наряде, Женя заметила, что, во-первых, он пижон, одетый как невеста, во-вторых, на дискотеку нужно ходить именно в белом, поскольку белый цвет фосфоресцирует в лучах светомузыки и привлекает взгляды, а в-третьих, глупо покупать вещи с арабской вязью, так как неизвестно, что там написано. Может, вообще что-нибудь неприличное. И вот теперь Юлик лез… А к кому, собственно, он лез-то?
        Женя метнулась с балкона и забарабанила в дверь ванной комнаты.
        - Ты чего? - Замотанная в полотенце Ассоль смерила подругу взглядом. - Опять глюки?
        - Какие там глюки! Кто под нами живет?
        - Катерина. А что?
        - К ней в номер только что залез Юлик! Получается, либо он не того, либо он ее сейчас того!
        - Очень содержательно. - Ася торопливо намотала на мокрые волосы полотенце, всунула ноги в тапочки и бросилась к дверям.
        - Ты куда? - опешила Женя.
        - Если Юлик не того, тогда и Алик не того! Надо проверить!
        - Кто про что, а вшивый про баню! - разозлилась Женя, устремляясь следом. - Аська! Куда ты голая?! А вдруг они заодно? Давай лучше милицию вызовем!
        - Ага. Причем лучше нашу, по «02»! - Ася уже колотила в двери «эге-геев».
        - Здрасьте, - отпрянул в глубь номера Алик. - Давно не виделись! А вы что, у нас ночевать будете?
        - Где Юлик? - требовательно напирала на него Муравская.
        - А, так вы к нему, - усмехнулся Алик, внимательно оглядывая гостью. - Смотрю, и помылись, и разделись. Как мило и предусмотрительно. Юлий, к тебе дамы! Две. Или Евгения снова ко мне? Опять попугать решила?
        Юлик в одних трусах испуганно выглянул из-за угла и осовело уставился на подруг. Муравская посмотрела на испуганную Женю. Полотенце, которое она перестала держать, начало медленно сползать, интригуя развеселившегося Алика.
        - Я тебе точно говорю, это он. - Женя ринулась в номер и резко затормозила. Вещи Юлика валялись на кресле. Та самая футболка и те самые брюки. - Он просто успел вперед нас.
        - Человек-паук. По стене, - кивнула Ассоль и церемонно повернулась к Алику: - Прошу прощения за вторжение. Мы удаляемся.
        - Ну что вы, что вы, - промолвил Алик. - Весьма рады были еще раз увидеться. Милости просим в любое время. Польщены визитом.
        - Позвольте откланяться, - поддергивая полотенце и выталкивая в коридор недоумевающую Евгению, пробормотала Муравская.
        - Я тебе говорю, это он, - зашипела Женя.
        Неожиданно, едва не налетев на пререкающихся подружек, по этажу пронесся Тетёхин. В белой футболке и светлых брюках. Он скрылся в своем номере, но через мгновение высунулся и крикнул на весь этаж:
        - Как вы мне все надоели! Ходят тут голые! Я домой хочу!
        - Когда я покупала путевку, меня никто не предупредил, что это не курорт, а санаторий для умалишенных, - вздохнула Ассоль.
        - У них футболки одинаковые. Это он к Катерине лез. А она, наверное, не пустила, - продолжила Женя. - А откуда у них может быть две одинаковые футболки?
        - Они продаются в магазине. Внизу, - сочувственно бросил Алик, гипнотизируя удаляющуюся Муравскую. - Скажу больше - у меня есть такая же.
        - А вам не приходило в голову, что на них может быть написана какая-нибудь гадость? - раздраженно бросила Евгения. Надо же хоть на ком-то сорвать свою злость! Мужчины очень часто попадают женщинам под горячую руку и по этой причине делают о дамах ошибочные выводы. А дамы - они нежные и трепетные. Если не наступать им на хвост.
        - Да что вы говорите? - усмехнулся Алик. - Я подумаю об этом завтра.
        - Тоже мне - Скарлетт О’Хара, - обозлилась Женя и бросилась догонять Муравскую, но вдруг резко развернулась и устремилась к номеру Тетёхина.
        - Открой немедленно! - забарабанила она в дверь, не обращая внимания на семейство Гризадзе, вывалившееся в коридор на шум и с любопытством наблюдавшее за суетой на этаже.
        - Что? - крикнул Петя, распахивая дверь. Он стоял, покачиваясь и пытаясь сфокусировать на Евгении мутный взгляд. - А почему одетая? Я одетых не принимаю! Только баб в полотенцах!
        - Ты был в другой одежде. На дискотеке! - не обращая внимания на хамство, воскликнула Женя. - Почему переоделся? Отвечай быстро! Не раздумывая! И не смей врать!
        Тимофей присвистнул, покрутил пальцем у виска и затолкал супругу с молчавшей Юлечкой в номер. Но двери не закрыл. Вероятно, подслушивал.
        - А твое какое дело? Переживаешь за мой гардероб?
        - Я видела, как ты ныкался по кустам, - заявила Женя. - А к Кате лез уже в другом прикиде.
        - А ты сама попробуй по кустам полазать, - неожиданно миролюбиво произнес Петя. - Я весь какой-то химией перемазался, а когда пошел руки помыть, то упал в бассейн.
        - Звучит неправдоподобно! - сдвинула брови Евгения.
        - Спокойной ночи! - Тетёхин хлопнул дверью, едва не прищемив позднюю гостью.
        - Да уж, - высунулся из-за плеча Алика его друг. - Переходим к плану «Б».
        Женя посмотрела на них долгим, недобрым взглядом и с достоинством прошествовала в свой номер.
        - Зато не скучно, - сообщила она угрюмой Муравской, запоздало переживавшей по поводу своего дефиле в полуголом виде. - Мне даже стало интересно отдыхать в этом Содоме. И я непременно раскопаю, что здесь происходит.
        - Все зло - от мужиков, - вздохнула Ася. - Если бы не твой Эдик, поехала бы я одна и отдохнула в свое удовольствие. Что бы им всем пусто было!
        Ночью Жене не спалось. Она долго ворочалась, размышляя о планах на будущее. Планы казались какими-то зыбкими, как предрассветная дымка за окном. Хотелось начать все с чистого листа, но логика подсказывала, что надо дописать черновик. Черновиком можно было считать этот странный отпуск. Женя загадала, что если к концу путешествия разберется во всех тайнах, то в городе у нее все получится. Что именно
«все» - она даже думать боялась. Но, как и любая женщина, находящаяся в конечном пункте очередного романа, смотрела на будущее трезвее и объективнее. Пусть появится хотя бы что-то хорошее. Не любовь до гроба и на всю жизнь, не принц на белом коне, но маленький кусочек счастья. Даже короткого, мимолетного, но чтобы точно знать, что ради этого стоит жить.
        Она вышла на балкон, поеживаясь и отчаянно зевая. Дежа вю… Под окнами снова крался мужик в белой футболке с угловатой надписью. Женя оглянулась на сладко причмокивавшую во сне Муравскую и решила ее не будить. В конце концов, любой человек, если его растолкают в пять утра, озвереет. И не станет ничего слушать.
        Схватив тапочки, Женя в одной майке и пижамных шортах вылетела в коридор. И тут же едва не врезалась в Нину Гризадзе.
        - Доброе утро, хорошая погода, - протараторила Евгения, надеясь выглядеть как можно более естественно. А что такого? Светская беседа - встретились утром две приличные женщины…
        Гризадзе очумело уставилась на нее и прошептала что-то в ответ. Вид у нее был, как у кенгуру, обнаружившего в своем кармане, как минимум, яйцо пингвина, а как максимум, кулинарную брошюру «Блюда из кенгурятины». Недоумение, потрясение, смятение - вот что образовалось в глазах вздрогнувшей Нины.

«С чего бы ей так пугаться?» - лихорадочно соображала Женя, скатываясь на первый этаж. На последней ступеньке ее догнала еще более четкая мысль: «А что она вообще в пять утра делала в коридоре?!»
        Выскочив на лужайку, она торопливо обулась. Шелковисто-зеленая трава оказалась жесткой, как трехдневная щетина продавца хурмы.
        - И куда он просочился? - пробормотала Евгения, придирчиво рассматривая кусты. Удивительное дело - у всех террас заросли были повреждены. То ли постояльцы таким образом сокращали путь до пляжа и шли напролом, то ли Тетёхин по очереди наведывался ко всем, включая Лодкиных…
        - Здрасьте! - пробасил Сергей Лодкин, заставив Евгению подпрыгнуть так, что она едва не вылетела из тапочек. - Что-нибудь потеряли?
        Он мрачно курил, глядя исподлобья. Как испанская бойцовая корова. Казалось, еще немного, и соотечественник начнет рыть копытом каменный пол.
        - Да, монокль упал, - брякнула Женя.
        Ничего более подходящего ей на ум не пришло, поскольку мозг забуксовал. Лодкин топтался на своей террасе в белой футболке с уже знакомой арабской надписью. Если это именно его Евгения видела сверху, то почему он крался? Номер-то его! Или это был кто-то другой?
        - Да неужели? - угрожающе протянул Сергей. - Ну, и чего вы теперь хотите? Денег?
        - Денег не хочу, - попятилась Евгения. - Деньги у меня не падали.
        - И дальше что?
        С таких слов в спальных районах любого густо и негусто населенного города обычно начинаются драки. Флюиды враждебности, исходившие от Лодкина мощным потоком, просто сбивали с ног. Поэтому Женя с преувеличенным вниманием уставилась себе под ноги, пытаясь изобразить поиск пресловутого монокля. Из каких глубин подсознания всплыла эта чушь?

«Вот дура-то! - страдала она. - Хоть бы какую-нибудь более жизнеспособную версию придумала!»
        При ближайшем рассмотрении оказалось, что в залысинах и проплешинах суховатой зелени шевелится несметное количество всякой чудовищной ногасто-усато-хвостатой живности. Муравьи, жуки и слизни суетились вокруг Жениных тапочек, как народ в час пик у автобуса.
        - Ы-ы-ы, - тихо провыла Евгения и пулей влетела на террасу, значительно расширив брешь в зарослях.
        Места там было мало, поэтому попала она в объятия обескураженного Сергея. Тот даже сигарету изо рта выронил. И, судя по выражению лица, вовсе не от радости. Объясниться с ним Женя не успела. Из глубин номера выплыла лохматая Полина в ночной рубашке и молча дала Лодкину в ухо.
        - Вы все не так поняли, - залепетала Женя, потому что знала - следующей, кому разъяренная Полина засветит в ухо, будет именно она. Драться Евгения не умела и не любила.
        - Ну? - усмехнулась Лодкина. - Давай, удиви меня.
        - Поля, да ты что? - оскорбился супруг, потирая ушибленное место. - Она монокль искала!
        Видимо, Полину так изумила столь корявая версия событий, что она даже захлопнула рот и нахмурилась.
        - Блин, - расстроился Сергей, сообразив, что от волнения выдал не самое лучшее оправдание.
        - Я вас обманула, Сергей… не знаю вашего отчества, - проговорила Женя. - У меня вообще монокля нет.
        - А чем ты тогда тут занималась? - отгородил ее от жены Лодкин, делая какие-то странные движения бровями, губами и глазами, словно разминая мышцы лица для некоего феерического выступления.
        - Я? - тянула время Евгения, пытаясь угадать, что именно надо сказать. Но мимика соотечественника была столь нелепой и активной, что распугивала любые трезвые мысли, как щука - пескарей.
        - Ладно, - вздохнул Лодкин. - Поля, я не хотел тебя волновать. Но все равно рано или поздно все открылось бы…
        - Слушайте, я пойду, пожалуй, - попятилась Женя.
        При взгляде на наливавшуюся бешеной краснотой Полину ее любопытство увяло, как фиалка в пустыне. Тут не до чужих секретов - уцелеть бы. Тем более что тетка явно находилась в состоянии близком к аффекту. На ее месте любая взбеленилась бы, застукав на рассвете собственного супружника с полуголой девицей, которая ищет монокль!
        - Она на нашего Русю глаз положила, - заявил Сергей. Одной рукой он показывал Евгении за спиной кулак, а пальцы второй руки однозначно потирали друг друга, изображая выдачу денег. Но кто, кому и за что будет их давать, оставалось неясным.
        Зато ясен был психологический трюк, к которому прибегнул загнанный в угол Лодкин. В том, что он что-то натворил, Женя не сомневалась. Нормальный мужик, просто вышедший утром покурить, не вел бы себя столь загадочно и нервозно. Получалось, что и с Сергеем дело нечисто. Дивная компания подобралась для отдыха! Но не об этом речь. Умудренные жизненным опытом мужчины всегда держатся до последнего, понимая, что признаваться нельзя. На войне, как на войне. Там же как было: выведают фашисты все секреты - и в расход. Что в данной ситуации приравнивалось к скандалу и разводу. Нужно стоять на своем: не был, не состоял, ничего не знаю. А вторым шагом к перемирию может стать нахождение общего врага и, как результат, объединение с оппонентом, то есть женой, против третьей стороны. Что Лодкин и сделал.
        - Ему же только шестнадцать, - побелела Полина, уставившись на притихшую девушку.
        Дурой мадам Лодкина не была, поэтому продолжала с недоверием коситься на супруга. Все же неправдоподобно звучала его версия. Тем более что сын спал, никого в гости не ждал и вообще - мало, что ли, приличных, молодых девочек в отеле. С чего вдруг эта тощая селедка? Полина, как и все упитанные женщины, стремящиеся похудеть, с презрением относилась к голенастым, сухопарым худышкам, которым не мешало бы поднабрать веса, чтобы было за что взяться.
        Женю, судя по обескураженной физиономии, версия про Руслана тоже изумила.
        - Кому? - обалдела Евгения, уставившись на Лодкина. Вряд ли ему было шестнадцать. Скорее раза три по шестнадцать, да еще с хвостиком.
        - Руслану!
        - А кто это? Мальчик, что ли?
        - Да, - с нажимом проскрипел Лодкин. - Если я правильно понял, ты пришла к нему, да?
        - Вы рехнулись? - оскорбилась Женя и для убедительности покрутила пальцем у виска.
        - Значит, ты пришла к моему мужу, - заявила Лодкина.
        - Да вы оба обалдели! - воскликнула Евгения.
        - Только не говори, что искала тут монокль, - произнесла Полина, угрожающе поднимаясь со стула. - А то я тебя прибью. Да, у меня семь кило лишних. Ладно, не семь, а одиннадцать, ну и что? Я тоже когда-то была стройной, гладкой и жизнерадостной. Вот почему так? Сначала тебя любят, просят родить ребенка, а когда ты этого ребенка рожаешь, вдруг выясняется, что ты уже не жена, а мать, и твоя задача - растить, кормить, стирать. А для любви, оказывается, больше подходят те, которые не рожали. Их не уважают, но ими пользуются! Но мне-то от этого не легче! Ах-ах, он меня уважает! Я ему друг! Я не хочу дружить, у меня подружки есть. И почему-то мое пузо - дефект, а его пузо - трудовая мозоль. Мужчинам положено иметь живот. А кем положено? Я, может, тоже люблю стройных и поджарых. И что мне теперь, рога этому пузатому наставлять? Потому что там фигура, а тут фигуры нет. Но это глупость несусветная. Разве человека любят за фигуру?
        - Чего это - фигуры нет? - дошло до притихшего Лодкина. - Нет у меня пуза!
        Он попытался втянуть арбуз, нависающий над штанами, но получилось плохо.
        - Да у меня такое было, когда я на девятом месяце ходила, - ехидно напомнила Полина. - Двойные стандарты, однако. Ты мне твердишь, что талии нет. Вон, даже дома на холодильник магнит присобачил - «На ночь не жрать!». А я тебе ни разу не сказала, что ты похож на беременного. И не потому, что тактичная. А просто я тебя люблю любого - хоть с пузом, хоть без. Только, как вижу, без взаимности. Так и зыркает на чужих баб!
        - Ну, Поля, - разволновался Лодкин. - Я тебя люблю. И талия мне твоя не нужна. А чужие - они для интереса. Мужчина полигамен, ему важны новые ощущения.
        - Новые ощущения важны всем! - возразила Поля. - И мне, в том числе. Только мои новые ощущения станут эквивалентом твоих новых рогов. Тебя это устроит?
        - Нет. Ты все извратила…
        - Так вот и меня не устраивает. И я сейчас твое новое ощущение, которое тут без порток топчется, своими рогами забодаю. Ясно? А вам, девушка, должно быть стыдно. Если нужен мужик, ищите среди холостых. У вас тоже вырастет пузо вместо талии и появится полигамный муж. Я на отпуск целый год зарабатывала. Хотела с семьей отдохнуть! По-человечески!
        - Да кто вам мешает-то? Отдыхайте! - замахала руками Женя.
        - Мне ты мешаешь. Сильно. Потому что у моего мужа, видишь ли, бессонница, и он полночи где-то шляется. А потом я утром просыпаюсь, а вы тут у меня перед носом прощаетесь! Обнимаетесь!
        - Ну и что? - наивно пожала плечами Евгения, надеясь сгладить остроту конфликта, но на всякий случай отошла в дальний конец террасы. - Бессонница - из-за смены климата. Самые ужасные вещи иногда имеют вполне обыденное объяснение. У меня тоже бессонница! Вон я Нину только что встретила. У нее тоже, наверное, бессонница, а то зачем ей в такую рань по этажу гулять.
        - Я не гуляла! - возмутилась откуда-то сверху Гризадзе, выдав свое присутствие. А какая женщина, пребывающая в скучном отпуске, где так мало развлечений, откажется подслушать чужой скандал? - Я по делам ходила.
        - Корову доить, - донеслось сбоку, и на соседнюю террасу вышла Катерина. - Что вы разорались-то? Сами не спят и другим не дают.
        - Оказывается, тут у всех бессонница. Ну, и с кем из этих двоих ты спал? - поджала губы Лодкина, оглядывая то Женю, то Катю. Впрочем, чаша весов быстро склонилась в пользу Катерины, поэтому Полина пыталась испепелить ее взглядом, временно забыв про притихшую Женю.
        - Почему из двоих? - глупо уточнил Лодкин.
        Только мужчина в столь напряженный момент может задать подобный идиотский вопрос.
        - Не надо на меня так таращиться, дырку протрете, - усмехнулась Катя. - Мне ваш супруг без надобности. У меня свой дома есть.
        - А у меня жених дома, - пискнула Женя, прокручивая в голове собственную фразу о том, что самые ужасные вещи могут иметь вполне обыденное объяснение.
        Люди не умеют слушать друг друга. Они развращены собственными страхами и разучились верить близким. Рушат все вокруг себя, не осознавая, что потом придется жить на этих развалинах. Или умирать. И вот она, так же нелепо, как Полина, оттолкнула любимого человека. Ладно, пусть не любимого, а просто дорогого, который мог бы стать другом на остаток жизни - ведь их столько связывало. А вдруг там тоже все было не так?

«Это не то, что ты думаешь». Звучит анекдотично, но за последние сутки Женя сама дважды попала в аналогичную ситуацию. И ведь никто не слышит, не слушает. И сейчас опять что-то будет сломано, разбито, безвозвратно потеряно еще для двоих людей. И самое ужасное - опять из-за нее!
        - Полина, выслушайте меня. - Женя умоляюще сложила ручки, боясь, что выглядит слишком театрально и несерьезно. - Я просто шла мимо. Не орите! Да, в пять утра! Да, в пижаме! Мне не спалось. Я хотела срезать путь через газон. Но там оказалось полно всяких насекомых, я испугалась, затем увидела вашего мужа и решила пройти к себе через ваш номер. И все!
        - Сама-то себя слышишь? - поморщилась Катерина. - Паноптикум какой-то. Сначала этот идиот ночью через окно полез. Теперь ты тут кусты ломаешь. Что вам там на вашем втором этаже не живется?
        - Какой идиот? - сухо уточнила Полина.
        - Уж не ваш, - расхохоталась Катя. - Ваш не ко мне ходит!
        - Что?!
        - Ладно, не так выразилась. - Она закатила глаза. - Ваш ко мне не ходит. Так лучше?
        - Я не понял? - донесся сверху рык Тимофея. - А моя тогда куда ходила?
        - Да в бар я ходила. За водой! Для Юлечки! - запричитала Нина.
        На балконе супругов Гризадзе тоже назревала драма. И все из-за Жениного любопытства!
        - И где вода?
        - Там закрыто.
        Полина все еще злилась, но уже с некоторой долей растерянности, машинально прислушиваясь к разборкам этажом выше. Иногда чужой скандал отвлекает от собственного, как вопль «Пожар!» - от просмотра любимого сериала.
        - Можно я все же через ваш номер пройду? - воспользовалась ее замешательством Женя.
        Но тут сверху свесилась пробудившаяся ото сна Муравская и прошептала:
        - Лебедева! Где ты всю ночь шлялась? Я думала, ты у Пети.
        - Я как раз от него иду, - обрадовалась возможности выкрутиться Евгения.
        - Да? Он же на втором этаже живет, - изумилась Ася. - Ты что, из окна выпала?
        - Ой, Ась, так все сложно, - затараторила Женя. - Давай не при людях. Это секрет.
        - Люди, секрет, - проворчала Муравская, с подвыванием зевая. - Одна я не в курсе. Все пропустила. Физкультпривет, люди! Жень, иди домой. Еще два часа можно дрыхнуть. И вы ложитесь. А то разорались на весь отель. Утро в колхозе «Светлый путь»!
        Женя, поскальзываясь на мокрой земле, пронеслась по газону, решив не утруждать семью Лодкиных проходом через их опочивальню, и взлетела на второй этаж.
        Спать ей хотелось до изнеможения. А еще хотелось всесторонне обдумать ситуацию с Эдиком. И рассказать Аське, что Лодкин, похоже, по утрам встречается с Гризадзе, и это именно ей была адресована записка про «зайку». Просто он дверью ошибся. А еще про то, что ее чуть не обвинили в адюльтере с пузатым Лодкиным и его сыном…
        - Ой, Ась, там такое, - пробормотала она, проваливаясь в темноту и безмятежность глубокого, но беспокойного сна.
        Муравская удивленно посмотрела на мгновенно вырубившуюся подругу, вздохнула и тоже заснула. Ничего, зато будет что обсудить за завтраком.
        - Не хочу я есть, - сообщила утром Женя, едва пробудившись.
        - Боишься, что побьют? Что ты там ночью опять учудила, горе мое? - с материнской снисходительностью проворчала Муравская. Ей было любопытно, что же все-таки случилось, но чем больше показываешь свою незаинтересованность, тем быстрее собеседник вываливает подробности, норовя пробудить в оппоненте желание слушать, блестя глазами и изредка охая от переполняющих эмоций.
        - Ты не поверишь…
        - Поверю! Я тут такого насмотрелась с тобой, что поверю даже в летающую тарелку. Давай, удивляй меня, если получится!
        - Я снова увидела мужика ночью…
        - Это от женского одиночества.
        - Не перебивай. Он снова был в белой футболке. Короче, я побежала посмотреть, почему он там ныкается в кустах, а в результате Полина решила, будто я сплю с ее мужем. А на самом деле он спит с Гризадзе! Поэтому Тимофей с Ниной тоже переругались.
        Женя затихла, видимо, осознав, что рассказ получился каким-то сжатым.
        - Да, - ошарашенно констатировала Ася. - Пока я спала, ты успела всех перессорить и выяснить, что Гризадзе с Лодкиным тоже эге-геи. Занятно. Я гляжу, традиционная ориентация среди мужиков нынче не в моде. То-то мы, такие молодые и красивые, вхолостую простаиваем.
        - Нет же! - закатила глаза Женя. - Сергей Лодкин явно встречается с Ниной Гризадзе. А не с Тимофеем. Твоей извращенной фантазии можно только позавидовать!
        - Еще не легче. - Ася свела глаза к носу, стимулируя активацию мозговой деятельности. - Я бы поняла, если бы Лодкин подбивал клинья к Катерине. Но к Нине? К блеклой, крупногабаритной тетке неопределенного возраста?
        - Не такая уж она и блеклая. Я ее на этаже утром встретила…
        - Утром - это на рассвете? - уточнила Ася. - Ну, ты так и говори - ночью.
        - Светло было. Она выглядела очень даже неплохо.
        - Так со свидания, ясное дело - глаз горит, душа поет. Мужики, они жизнь не только портят, но и украшают. Но это как повезет. Мужик - это Дед Мороз. Пришел трезвый - стихи, песни, подарки, мешок удовольствий. Пришел пьяный - скандал, праздник испорчен, дите в слезах. Только я все равно не понимаю, как у них это получилось?
        - Помнишь записку в первый день? Это Лодкин небось дверью ошибся, - с жаром начала отстаивать свою версию Женя. - Потому что слишком много совпадений. Нина в коридоре, когда все спят, - раз. Лодкин в кустах - два. И когда я его застукала, он нервничал, как кот, сожравший недельный запас сосисок и нагадивший в ботинки из кожи питона. Короче, был в панике. Особенно, когда Полина на террасу выскочила.
        - Да, Лебедева, умеешь ты вовремя появиться в ненужном месте, - засмеялась Ася. - Я бы на месте Лодкиной тебя сразу прибила, не дожидаясь всяких сомнительных басен.
        - Она собиралась, - призналась Женя. - А этот гад юлил, как уж в мыльной воде. Придумывал всякую чушь, мол, что я хожу к Руслану. И при этом делал мне какие-то знаки.
        - Ты добегаешься по чужим террасам, что тебя обвинят в совращении несовершеннолетних, - заявила Ася. - Когда подгулявший мужик защищает свою версию событий, в которой он чистый ангел, только крылья отстегнутые в шкафу лежат, он перестает быть джентльменом. Поэтому ты можешь оказаться крайней и потом фиг отмоешься.
        Ася все же вытащила Женю на завтрак.
        - От голода портится цвет лица, - напомнила она. - К тому же надо мыслить логически: если тебя захотят побить, то сделают это в любом месте. Но наши земляки - люди интеллигентные, так что, может, еще и обойдется. Если что - просто беги. Участие в драке женщину не красит - ни в моральном, ни в физическом смысле. Тем более что у тебя весовая категория не выигрышная.
        - Ася, хватит нагнетать. У меня и так аппетита нет!
        - А не надо за всеми подглядывать. Меньше знаешь - крепче спишь. Ты, Лебедева, не попадаешь в эпицентр событий, ты его создаешь. А на море надо отдыхать. Мы за это деньги заплатили.
        Вопреки ожиданиям никто из участников утренней перепалки на Евгению нападать не стал. Правда, и Лодкины, и Гризадзе, похоже, сделали вид, будто не замечают виновницу событий. Хотя они и между собой не особо общались. Женя чувствовала себя кругом виноватой.
        - Доброе утро, - заговорщицки подмигнула им Изольда, присаживаясь за столик. - Слыхали, что тут ночью творилось?
        - Даже самые отсталые слои населения в курсе, - заметила Ассоль. - Изольда Ивановна, вы же в другом крыле живете! Откуда узнали?
        - Как откуда? - оживилась старушка. - Это все у меня перед носом происходило. У меня и так бессонница, заняться ночью нечем…
        - Надо же, и мне нечем, - грустно перебила ее Ася.
        - Так я, считай, сериал посмотрела. Захватывающе, - хихикнула Изольда. - Такие страсти. Я как раз над ними живу!
        - Над кем?
        - Да над Фельчуками! - раздраженно отодвинула чашку старушка. - Что вы все время перебиваете? Я вообще забуду, о чем говорила.
        - Над Фельчуками? - обалдело уточнила Муравская.
        - Деточка, у меня такое чувство, что вы в маразм впадете гораздо раньше меня. Процесс, судя по нашему диалогу, уже начался! А я вам о чем рассказываю? Ой, я просто в шоке. Приличная с виду пара! Так вот, Олеся провела ночь с каким-то мужчиной! В своем номере! А Алексея не впустила! Представляете?
        - С трудом, - промолвила Женя, старательно вникавшая в суть рассказа. Ее так воодушевило, что речь пойдет не про ее ночные подвиги, что хотелось слушать и слушать. - Алексей в курсе, чем они занимаются?
        - Более того! Он сам пришел под утро!
        - А эта Олеся быстро ориентируется, - с завистью вздохнула Ассоль. - Уметь надо. Я который день пытаюсь хоть кого-то склеить, а тут такая бурная жизнь у людей.
        - И не говорите! - сверкала глазками Изольда. Вероятно, ее жизнь была тоже не богата впечатлениями, если она так живо отреагировала на чужую драму. - Он все сразу понял и начал бегать туда-сюда, чтобы не упустить соперника. Если бы они жили на втором этаже, то Алеше было бы проще. Но они же на первом. Поэтому ему надо было держать в поле зрения и двери, и террасу! А это в одиночку невозможно. Только я поостереглась предлагать свою помощь. Все же в семейные дела лучше не влезать и ничью сторону не занимать.
        - Да, - хихикнула Муравская, выразительно взглянув на притихшую Женю. - В семейные дела лучше не лезть, а то как отскочит рикошетом. Но я бы предположила, учитывая, что эта Олеся довольно невзрачная, что никакого соперника у Фельчука нет. Элементарная инсценировка. Олеся сделала вид, будто у нее там кто-то кувыркался. Чтобы загулявшему супругу в следующий раз неповадно было. Во всяком случае, я бы поступила именно так.
        - А вот и нет! - воскликнула Изольда, которую распирало от избытка информации.
        Как известно, любая информация внутри женщины разрастается в геометрической прогрессии и просто разорвет свою обладательницу, если та спешно не поделится с окружающими. Поэтому женщинам трудно хранить тайны.
        - Когда Алексей в очередной раз убежал к входной двери, из номера со стороны террасы вышел мужчина. Весь в белом!
        - Ангел, не иначе! - засмеялась Муравская, но, заметив взгляд пожилой дамы, смущенно затихла. - Ладно, ладно, извините. Не сдержалась. Не понимаю: почему все серые мыши нахватали себе и мужей, и любовников, а я, одинокая и красивая, по ночам одна скучаю?
        - Вероятно, в них есть изюминка, - недоброжелательно пояснила Изольда. Говорливая Муравская ее порядком достала, и желание обидеть перевесило привитое в детстве воспитание. - А в вас чего-то не хватает. Мужчины не всегда видят только оболочку. Иногда они чувствуют свою женщину на интуитивном уровне. Внутренняя энергетика важнее длинных ног, а обаяние почти всегда предпочтительнее восьмого размера груди. Вы это поймете, когда помудреете.
        - Когда я помудрею, мне уже ничего не пригодится. Я буду полоскать в стакане вставную челюсть и учить уму-разуму малолетних дурех, - отмахнулась Муравская. - Так что там с мужиком в белом?
        - Ну, он был не совсем в белом. На футболке было что-то написано черным.
        Евгения сделала стойку, как фокстерьер, почуявший лису.
        - Я даже решила, что это служащий, - призналась старушка. - Но он так стремительно удалился, что я сообразила: это тот самый, который провел ночь у Олеси. Да и футболки эти я видела в магазине. Герман Тихонович себе такую же купил. Дешевка. Но суть в том, что потом эта нахалка сделала вид, будто наелась снотворного от переживаний, всю ночь спала и не слышала, как Алексей стучался! Представляете, какая наглость?
        - А вам откуда известно, какой вид она сделала? - не удержалась от колкости Ася.
        - Они орали как полоумные. Знаете, какая в ванной комнате слышимость?
        - Особенно если приложить к полу стакан, - невозмутимо добавила Муравская.
        - Ничего я не прикладывала, - густо покраснела Изольда Ивановна, из чего можно было сделать вывод, что какие-то вспомогательные средства у нее все же имелись. - И вообще, если вам неинтересно, то я могу рассказать все это кому-нибудь другому.
        - Нам интересно, что вы, что вы! - с преувеличенным волнением заверила ее Евгения, подумав, что бабулька - рупор событий, и пока она не поделится новостями со всеми, не успокоится.
        - В общем, такая приличная с виду пара оказалась вовсе неприличной, - с сожалением завершила повествование Изольда. Чувствовалось, что она и рада бы сообщить что-нибудь еще, да нечего.
        - А вдруг Лодкин был у Олеси? - страшным шепотом предположила Евгения, когда Изольда Ивановна удалилась за новой порцией кофе. - А Нина зажигала с Фельчуком?
        - Я просто в культурном шоке, - буркнула Ассоль. - Тут все со всеми спят, и только мы с тобой, Лебедева, в пролете. Надо же, какие люди ушлые.
        На пляже было тихо. Все были увлечены своими разборками и лежали надутые, как стадо индюков. Желание общаться у соотечественников отсутствовало. В связи с этим отдых приобрел спокойную, респектабельную окраску, перестав походить на дежурный треп торговок в рыночных рядах.
        - Надо было тебя в первый день пустить в рейд, - шепнула Ася. - От нас бы быстро отвязались все эти проходные персонажи, зато их место заняли бы какие-нибудь приличные люди. Свято место пусто не бывает.
        - Лучше поздно, чем никогда, - пожала плечами Женя, водрузив на нос огромные солнечные очки и исподволь наблюдая за земляками.
        Именно сейчас она впервые поняла, что спецагентам черные очки нужны не для форса, а для вполне практических целей: можно разглядывать всех без зазрения совести, и никто об этом не догадается.
        Чувство вины заставляло бедную Евгению лежать, распластавшись по лежаку. После ее ночных выступлений лучше было не маячить перед знакомыми. Она даже купаться не пошла. Правда, вредная Муравская язвительно предложила доползти до моря по-пластунски, но Женя сделала вид, что спит и никаких колкостей не слышит.
        Пляж походил на цветочную поляну: сочные пятна надувных игрушек, яркие полоски пестрых купальников, аккуратные цветастые прямоугольники разноцветных полотенец. И среди всего этого летнего буйства красок порхали разнокалиберные феи. Каждая считала себя самой-самой - походка от бедра, огонек в глазах и безграничная уверенность в собственной неотразимости. Любая нормальная женщина должна уметь находить в себе плюсы, а не минусы. Хотя, конечно, закрывать глаза на очевидные недостатки не стоит, с ними надо бороться. Но упор все же следует делать на плюсы. Потому что мужчина видит то, что ему показывают, и верит всему, что ему рассказывают.
        Если постоянно бубнить «ах, почему я такая толстая?», то он тоже очень быстро присоединится и начнет справедливо вопрошать: да, мол, почему ты такая толстая? Мужчина - существо наивное и доверчивое. Этим надо пользоваться правильно. А что, вы хотели услышать, дескать, что ты, любимая, вовсе не толстая? Тогда вопрос нужно формулировать правильно, а не ставить человека перед фактом. Они же привыкли с нами во всем соглашаться, потому что спорить - себе дороже.
        - Милый, какой ужас! Я случайно не поправилась?
        - Нет, любимая, тебе показалось!
        Или так:
        - Любимый, я поправилась!
        - Какой ужас!
        Разница в лексике минимальна, зато какая колоссальная разница в смысле!
        В общем, подавать себя следует с позитивной стороны, подсказывая недогадливому партнеру правильные выводы. Но подавать недостаточно, надо еще и самой себя любить и ценить. Лишние килограммы? Ничего - у женщины должно быть за что подержаться. Лишний центнер? Хорошего человека должно быть много! К тому же считается, что толстые люди - добрые. Добрых мужчины любят. Слишком худая? Так не худая, а стройная! Мужчины любят всяких. Зато одежду легко подобрать! Целлюлит? А что, вас кто-то заставляет непременно ходить целлюлитом наружу? Задрапируйте. Потому что к моменту, когда целлюлит придется предъявить партнеру, он либо уже будет любить вас целиком со всеми недостатками, либо… просто выключите свет!
        Любите себя, тогда будете любимы другими!
        Наверное, так и надо жить. Если считать себя не феей, а Золушкой на хозяйстве, ждущей, когда ей наколдуют карету, платье и принца, то можно вообще прошляпить все на свете. Но Женя так не умела. Она всегда стеснялась маленького роста, худобы и отсутствия «женских» рельефов. Она, конечно, понимала, что симпатична, но комплексовала, как последняя дурнушка королевства.
        - Кто со мной пить пиво? - крикнула Изольда Ивановна, вырвав Женю из водоворота горестных мыслей.
        - Клевая бабка, - улыбнулась Ася. - Надеюсь, я в ее возрасте тоже буду таким же бодрячком. Ты не в курсе, у нее дети есть?
        - Не знаю, - отозвалась Евгения. Интеллигентно-утонченный образ пожилой дамы настолько не вязался с только что озвученным предложением, что Женя не представляла, как реагировать на него.
        - Олеся! - надрывалась тем временем Изольда, выдав свою истинную цель. - Пойдемте со мной! Там бесплатно.
        - Да, пожалуй, - согласилась Фельчук, которой до смерти надоело лежать рядом с мужем, изображавшим оскорбленную особу королевских кровей. И это при том, что сам он заявился под утро. Она уже сто раз пожалела, что затащила в номер Юлика, желая что-то такое там изобразить.
        Получилось это совершенно спонтанно. «Эге-гей» приперся среди ночи со стороны террасы и попросил у перепуганной Олеси нитку с иголкой. Если бы он не был голубым, она подумала бы, что у парня вполне определенные планы. Но, учитывая его ориентацию, в которой практически никто не сомневался (одни только розовые футболки и шлепанцы чего стоили!), явление Юлия в ночи оказалось в высшей степени неожиданным. Тем более что он был разговорчивым и составил компанию Олесе, метавшейся по номеру в ожидании мужа. Такому, как Юлик, вполне можно было рассказать все, как подружке. Тем более что Алик ему тоже… изменял. Они долго болтали, а потом в дверь стал ломиться Алексей. Взвинченная и оскорбленная в лучших чувствах Олеся быстро заблокировала замок, закрыла двери на террасу, задернула занавески и начала стонать, грозя кулаком оторопевшему Юлию. Этот трус норовил сбежать сразу, но Леша оказался проворным. И трусоватому Юлику пришлось просидеть в номере еще некоторое время, прежде чем он сумел удрать. Что и зафиксировала любопытная Изольда Ивановна.
        А Алексей, в свою очередь, обиделся ничуть не меньше. Он всего-то засиделся в баре с мужиками. Мужики были отличные. А в отличной компании, как известно, время летит незаметно. Но проступок Леши был абсолютно неадекватен преступлению его супруги. А ее россказни про снотворное, которое она, вероятно, сожрала вместе с упаковкой, поскольку следов лекарства нигде не осталось, и вовсе возмущали его до глубины души.
        Как часто супруги жалуются на взаимонепонимание! Дорогие мои, чтобы понимать друг друга, надо разговаривать! Один обиделся, надулся, другой сделал то же самое, и вот сидят они уже оба, культивируют свою обиду, как дрожжевой гриб, а она разрастается, обрастает новыми деталями, к новым, как мусор к мокрой швабре, прилипают старые, и вот уже и до развода рукой подать. А кто мешал объясниться? Жизнь - как сериал. Смотришь и диву даешься: нет бы главному герою признаться, мол, да, этот подвиг совершил я, или, наоборот, дескать, извините, я деньги спер, но на благое дело. И все, хеппи-энд. Так нет же: ходит гордо, молчит значительно - и нате вам еще двести серий разборок и нагромождений всяческих событий, которых могло бы и не быть. Много серий - это только в любимом сериале хорошо. А в жизни любые проблемы лучше решать быстро, не растягивая на показы в прайм-тайм, когда хочется поужинать в тесном семейном кругу, а не пособачиться все в том же кругу, но уже не тесном.
        - Кто еще с нами за пивом? - преувеличенно бодро крикнула Олеся.
        Фельчук сразу сделал стойку в надежде вычислить соперника, удравшего от него ночью. Но отозвалась Нина Гризадзе.
        - Ой, а пиво-то тут вкусное? - заинтересованно спросила она, целеустремленно поднимаясь с лежака.
        - Ну, на любителя, - попыталась охладить ее пыл Изольда. Она явно надеялась на тет-а-тет с Олесей, желая выведать все, что не успела подслушать.
        Но Нина была неумолима. Тимофей, зло и тихо делившийся с ней подозрениями, и без перерыва нывшая и хныкавшая Юлечка ей, вероятно, нравились гораздо меньше, чем пиво «на любителя».
        - Ладно, распробуем, - кивнула она и, быстро накинув парео, двинулась за дамами.
        - Пивка, что ли, хлопнуть? - робко обратился к супруге Лодкин.
        - Я не пью, - недовольно отозвалась та.
        - Так бесплатно же.
        - Нет!
        - Ну, тогда я один, - поставил точку в диалоге муж и припустил за соотечественницами.
        - Все же Лодкин - с Олесей, - произнесла Ася, глядя вслед удаляющемуся Сергею. - Не за Гризадзе же он так посеменил.
        - Все может быть, - философски отозвалась Женя, раздумывая, не пойти ли и ей тоже. Она терпеть не могла пиво, но зато это был шанс выяснить, кто с кем и что вообще происходит.
        - Горбатого могила исправит! - заявила Муравская. - Жаль, что тебя не побили, а то энтузиазма поубавилось бы. А происходит обычный пляжный роман, только массовый. Все спят со всеми, как я уже говорила. Это нормально. Я бы тоже присоединилась, только мне не везет. - Она порылась в сумке и вдруг просияла: - Лебедева! Гляди, что мне бабулька купить посоветовала. Масло для загара. Говорит, кожа от него шелковая, а загар просто сумасшедший. Это мы тут сливаемся с горизонтом и невыгодно выделяемся среди запекшихся до состояния куры-гриль отдыхающих. А в городе будем первыми красавицами! Оцени.
        Баночка, которую Ассоль крутила в руках, выглядела невзрачно.
        - Я потом оценю, - пообещала Женя. - Что-то мне упаковка доверия не внушает.
        - Ха, хочешь на мне проверить? Разумно.
        Содержимое емкости вкусно пахло лимоном. Через пару минут Ася уже красиво блестела, как участник соревнований по бодибилдингу. Она стояла у лежака, брезгливо растопырив испачканные пальцы, и задумчиво разглядывала полотенце, присыпанное песком.
        - М-да, красота требует жертв. Теперь ни лечь, ни сесть. Оно еще и не водостойкое. Так что буду тут стоять, как пограничный столб.
        - Зато тебя больше людей увидит, - утешила ее Женя.
        - Пусть смотрят.
        Но первой Асю заметили насекомые. Две здоровенных, полосатых осы прилетели откуда-то издалека и с угрожающим гудением стали виться рядом, норовя присесть. Еще бы: девица благоухала, как бочка лимонного сиропа!
        - Какая подлость, - расстроилась Муравская, пытаясь отогнать оккупанток сначала руками, потом книгой, а затем - громадным полотенцем. - Женька, сделай что-нибудь!
        - Я их боюсь, - призналась та, проворно отползая в сторону. - Тут нужен любитель подвигов. Я не готова.
        - Кому тут нужен любитель подвигов? - раздался голос Тетёхина. После вчерашнего он, как и большинство членов питерской группы, чувствовал себя не в своей тарелке. Проще говоря, ему было неловко. И душа требовала реабилитации.
        - Мне нужен, - моментально вцепилась в него Муравская. - Убей осу. Только не говори, что ты какой-нибудь гринписовец или вегетарианец!
        - Да легко, - опрометчиво согласился Петр.
        Он начал бегать вокруг Аси, оглушительно хлопая в ладоши. При этом Ася, от которой упрямые осы не только не отвязались, а еще и как-то незаметно размножились, нервно взвизгивала и крутилась, как юла. Выглядело это весело. Народ стал прибывать, а некоторые даже прихлопывали и притопывали в такт. Особо жизнерадостные разухабисто взвизгивали хором с Муравской, словно исполняли русскую плясовую. Прискакавшие на шум аниматоры моментально включились игру, в результате чего получилась куча мала, и весело было всем, кроме Аси. Мелкий, словно мука, песок, в котором все извалялись, густо налип на хваленое масло и превратил Асю в некоторое подобие снежной бабы.
        - Блин, - отплевываясь, оглядела себя она. - Первый опыт - неудачный. Жень, пошли меня мыть. Будет у нас купание красного коня.
        - Почему красного?
        - Ой, Лебедева, хорошо, что ты не спрашиваешь, почему купание!
        Ася добилась того, чего хотела. На нее смотрели все. Даже спасатели, которых кроме голых туристок ничего не интересовало.
        - Ну, нынче я звезда, - вздохнула Муравская, заходя в прозрачную, словно зеркало, воду. За ней немедленно потянулся мутный след, обильно украшенный радужными, масляными разводами. Но песок приклеился к ней намертво.
        - Мочалка нужна, - задумчива оценила масштабы бедствия Женя. - И душ.
        К душу Ассоль шагала уже менее гордо, поминая недобрыми словами Изольду, посоветовавшую ей это волшебное средство. Женю она отправила за мочалкой в номер. Не идти же в таком виде через всю территорию отеля!
        Солнце жарило с голубого неба, припекая плечи и рассыпаясь веселыми бликами по всем металлическим поверхностям. Было легко и здорово, как в детстве. Но во взрослой жизни моменты нирваны длятся обычно недолго. Грубая действительность вырывает размякшие жертвы из сладостных воспоминаний и вышвыривает в реальность, похожую на бескрайнее поле кактусов.
        Не доходя до корпуса, Женя обнаружила странное шевеление в кустах. Ее в этом отеле уже ничего не пугало и не удивляло. Каждую новую странность она воспринимала как некий поворотный пункт в игре. Женя даже вспомнила замечательный фильм и заподозрила Асю в том, что та решила устроить ей встряску. А что? Зато не скучно! Любой стресс нужно лечить другим стрессом. И если вас сначала бросит жених, а потом, например, кто-нибудь попытается убить, то несостоявшееся убийство, безусловно, произведет несравнимо более сильное впечатление, на фоне которого неверный мужчина покажется мелким насекомым. Разумеется, забыть Эдика не получалось, но и острота болезненных ощущений заметно снизилась. Как говорится, все, что нас не убивает, делает сильнее.
        Вряд ли Муравская до этого додумается. Но почему бы не воспринимать жизнь как приключение? Разве много в ее судьбе было ярких моментов? Да, положа руку на сердце, вообще не было! Даже первый секс таковым можно было считать с большой натяжкой. Евгения имела полное право хоть как-то расцветить свою жизнь самостоятельно. Тем более что никаких трупов и, по большому счету, опасностей в происходящем не наблюдалось.
        Углядев над густыми зарослями знакомую голову, Женя галопом припустила в ту сторону. Голова, обнаружив приближающуюся девицу, резко нырнула в зелень и затаилась. Но буквально за мгновение до этого Женя определила ее принадлежность.
        - Герман Тихонович! - крикнула в кусты Женя. - С вами все в порядке?
        - Да, - прошипел дед.
        - Помощь не нужна?
        - Я переодеваюсь, - зло пояснил пенсионер. А еще говорят, что старики любят, когда молодые проявляют к ним внимание. Как бы не так!
        - Там у душа есть раздевалка. В ней удобнее, - вежливо пополнила его жизненный опыт Евгения.
        Герман Тихонович промолчал, зато затрещали ветки, и на дорожку вылез Алик. Он молча прошествовал мимо Жени, с холодным достоинством кивнув ей.
        - А-аа, это… - промямлила вслед ему она, но сформулировать вопрос не успела, поскольку слева снова раздался треск, и из зарослей вывалился Герман Тихонович.

«Во дают, - подумала Евгения. - Да тут никаким пляжным романом и не пахнет!»
        Она задумчиво посмотрела вслед злобно стучавшему подошвами тапочек пенсионеру. В руках у него действительно болтались плавки. Но это еще ничего не значило.
        Можно было поразмышлять на тему соседства в одних кустах троих мужчин, но тут ее довольно ощутимо пнула совесть. И Женя припустилась бежать в сторону номера. По дороге она едва не врезалась в целовавшуюся на лестнице парочку. Странно, это были совершенно незнакомые люди. А до сих пор ей казалось, что в пикантных ситуациях можно застукать лишь земляков из многострадальной питерской группы. Влюбленные даже не заметили девицу, едва не опрокинувшую их с перил.

«Везет же некоторым! - с обидой на судьбу вдруг подумала Женя, ворвавшись в номер. - Целуются, обнимаются, будущее планируют! А у меня ни будущего, ни настоящего. Даже поцеловаться не с кем!»
        Она помедлила мгновение, махнула рукой и с отчаянием в глазах выхватила из сейфа мобильник. Набрать номер Эдика было делом секунды.
        - Алло, - протянул бывший жених очень знакомым, ненатуральным голосом. Так он разговаривал, когда хотел произвести впечатление. Получалось гнусаво, но раньше Женя этого не замечала. Слышалась музыка, весьма эротичная. К подобным композициям очень подходят вино, свечи и полуголая девица. Не успела Женя додумать эту мысль до конца, как самые ее худшие опасения подтвердились. Возлюбленный не рвал свои редкие волосенки, не пил в одиночестве, не писал тоскливые стихи…
        - Эдя, кто там еще? - требовательно вякнул томный женский голос.
        Вот и все. Жене моментально нашлась замена. Муравская заявила бы, что Эдуард действовал согласно предложенным обстоятельствам в духе любого лимитчика, решившего зацепиться в большом городе. Только Аське ни в коем случае нельзя говорить, что она звонила. Стыдно! Надо же, и пожаловаться некому.
        Наверное, неплохо, что так получилось. Значит, ни у Эдика, ни у Жени любви не было. Так, выдумали от скуки два одиноких человека какое-то там чувство. А при первой же проверке оно лопнуло, как пузырь. И хорошо еще, что не успели они на этом пузыре далеко улететь.
        - Финита ля комедия, - произнесла Евгения, глядя на свое отражение в зеркале. - И не реветь.
        Чтобы выполнить собственный наказ, она начала вспоминать строки гимна. Этому нехитрому приему ее научила Ася: мозг переключался, эмоции успокаивались и иногда удавалось избежать истерики. Главное, вспомнить текст позаковыристее, то есть усложнить задачу. Конечно, гимн уже давным-давно был другим, но для психологического отвлечения сгодился и старый, выученный в школе.
        - Союз нерушимый республик свободных, - бормотала Женя, стремительно удаляясь от номера. Она, как на параде, старательно делала отмашку рукой, в которой была зажата мочалка. - Сплотила на веки великая Русь….
        Неожиданно раздался посторонний звук. Женя отвлеклась от гимна и прислушалась. Ей показалось, что где-то рядом зло кричит Изольда. Судя по тону, можно было предположить, что она ругалась. Но ни единого слова было не разобрать. Изольда вопила какую-то невероятную тарабарщину.
        Женя осторожно вытянула шею и осмотрела внутренний дворик корпуса. Среди пышных кустов с тонкими, пригибающимися к земле ветвями стояла Изольда Ивановна с каким-то представительным мужиком. И не просто представительным, а представительным с большой буквы. Надменный поворот головы, прямая спина и редкие, скупые звуки, которыми незнакомец разбавлял треск российской пенсионерки, удивительным образом контрастировали с его нарядом: шортами в аляповатый цветочек и белой футболкой.
        - Просто баскетбольная команда в корпоративной форме, - изумилась Евгения, в очередной раз обнаружив мужчину все в той же белой футболке с уже знакомой надписью. - Или флэшмоб. Точно, флэшмоб!
        Тем временем оппонент Изольды что-то снова произнес, а старуха разразилась в ответ мелким горохом непонятных слов. Она трясла у мужика перед носом какой-то книгой, явно намереваясь хлопнуть его по физиономии. И хлопнула бы, если бы книга не была такой ветхой. То, что фолианту не меньше лет, чем самой Изольде, было видно даже издалека.
        Если бы скандал происходил на русском, Женя непременно дослушала бы до конца. Но из этой сцены она вынесла лишь два момента: во-первых, Изольда Ивановна владеет какими-то редкими диалектами, что, несомненно, заслуживает уважения. А во-вторых, она явно торговалась, и не за какую-то нелепую побрякушку из самоварного золота, а за букинистическое издание. Вот они - российские пенсионеры-интеллигенты. Есть чем гордиться!

«Пойду-ка я тоже что-нибудь возьму почитать», - подумала Женя и направилась в холл.
        В дальнем углу стояла полка забытых постояльцами книг. Библиотека. Скорее всего, ничего путного там нет, но чтение даже самого неудачного детектива поможет отвлечься от мыслей об Эдике. Или даже не о нем, а о своем будущем. У них ведь теперь разное будущее…
        В библиотеках обычно самые хорошие книги бывают потрепанными. Следуя этому наблюдению, Женя быстро нашла томик Агаты Кристи в солидном переплете, без пестрых современных иллюстраций. Повеселев, она поспешила на пляж, сжимая в одной руке мочалку, а в другой - добытое чтиво.

«Поспешишь - людей насмешишь», - всегда говорила бабушка.
        Именно эта замечательная поговорка всплыла в Жениной голове тревожно пульсирующей красной надписью, когда на выходе из холла она попала на участок свежевымытого, идеально гладкого пола. В тщетных попытках сохранить равновесие, Евгения покатилась вперед и последовательно сшибла желтую табличку с предупреждением о том, что пол влажный, чемодан на колесиках и слишком поздно метнувшегося из-под ног мужика в дурацкой соломенной шляпе и огромных, на пол-лица, очках. Об него-то она и затормозила.
        - Ой, извините, - залепетала Женя, вставая с поверженной жертвы и попутно радуясь, что в дефиците веса иногда бывают свои плюсы. Во-первых, скорость ниже, а во-вторых, травм у попавших под этот вес меньше.
        - Вы? - изумился очкастый. - Ничего себе встреча! А ну-ка пойдемте со мной! - И он потащил опешившую Женю на улицу.
        Она торопливо перебирала заплетающимися ногами, боясь наступить на пятку шагавшего впереди похитителя, и пыталась сообразить, кто это. Наличие соломенной шляпы и очков делало его похожим и на компьютерщика Мишу с работы, на шефа, на соседа Романа Васильевича и даже на бывшую преподавательницу английского из ее старой школы.
        Тем временем они доскакали до утопавшей в тени площадки с очаровательными, уютными скамеечками.
        - Рассказывайте все! - потребовал незнакомец. - Прямо сейчас. И не надо драматических пауз, во время которых вы будете придумывать, что и как соврать!
        Женя молча округлила глаза, ставшие похожими на пресловутые «восемь копеек», и робко уточнила:
        - Вы сумасшедший?
        - Так понятнее? - ехидно поинтересовался похититель, сняв очки.
        - Здрасте, - остолбенела Женя. Она, конечно, верила, что в жизни бывают совпадения, но вот чтобы такие…
        Симпатичный риелтор, захаживавший к Анне Борисовне Зевс, материализовался на африканском побережье и нагло разглядывал ее, недобро сверкая глазами.
        - Здоровее видали, - неинтеллигентно отреагировал мужчина и требовательно подался вперед: - Ну, давайте! Я жду!
        - Что давать? - Страшно Жене не было, хотя в его голосе и слышалась вполне реальная угроза. Такие положительные пай-мальчики, даже изображая злодеев, все равно выглядят вполне позитивно.
        - Пойте! - съязвил он.
        - Петь?
        - Не валяйте дурака, как вас там… Как вас, кстати, зовут?
        - Евгения. А если вы тоже представитесь, будет совсем хорошо.
        - А то вы меня не знаете! Врать тоже надо уметь.
        - Почему? Я вас помню. Только нас, вообще-то, не представляли.
        - Неужели? Александр Белогорский! Все? Формальности соблюдены? Признаваться будете?
        - Да, - улыбнулась Женя. Александр Белогорский так старательно пытался изобразить плохого парня, что его выгнали бы с самого бездарного малобюджетного проекта. - А в чем? Слушайте, а как вы меня нашли? В смысле, как вы сюда попали? Скажите честно: тут где-то в кустах скрытая камера? Это розыгрыш? То-то я смотрю, тут все такие странные, как в авангардном фильме. Или в дурдоме. Что почти одно и то же.
        - Вам смешно, Евгения? Прикидываетесь или время тянете? Кто ваш сообщник? Он здесь?
        - Александр, давайте начнем с самого простого, а то мы с вами, как слепой с глухим. Который час - хорошая погода… Как вы здесь оказались?
        - Жену искал.
        - В смысле? Жениться хотите? Но у вас же обручальное кольцо было, мне Ася сказала…
        - Я искал свою жену. И нашел в этом отеле. Представляете, какая неожиданность! Мало того, что она тут, так еще и вы тут! Считаете, что это можно списать на банальное совпадение?
        Женя, которая за мгновение до этого даже решила, что это ее, как царевну-лягушку на болоте, отыскал косноязычный жених, густо покраснела. А потом разозлилась.
        - Что вы на меня орете! - запальчиво выкрикнула она и даже погрозила Саше крохотным кулачком. - Мой отпуск и так похож на поездку в санаторий для душевнобольных! А тут еще вы со своими глупостями! Какие сообщники? Какая жена? Я с подругой приехала, а у нее абсолютно точно никакого мужа нет!
        Когда каждый орет что-то свое, найти точки соприкосновения сложно. Но можно, если один из собеседников наконец заткнется и попробует расслышать, что ему кричат с другого берега. Иногда диалог мужчины и женщины напоминают программу «Пусть говорят». Вроде и проблема есть, и решить ее надо, но каждый надрывается, чтобы путем увеличения децибел донести свою правду и точку зрения, а в результате получается какофония без внятного текста.
        Из того, что озвучил Саша, Женя не поняла ни одной претензии. Более того, суть его выкриков походила на разрозненные странички детективного романа, который погрызла заскучавшая собака. Вроде и немного бумаги с буквами осталось, и даже обложка местами цела, но кто, кого, за что и как, совершенно неясно.
        - Вы мне можете не верить сколько угодно, - устало вздохнула Женя. - Но я не знаю вашу жену. И приехала я сюда, потому что меня подруга привезла. У меня душевная травма.
        Она нервно усмехнулась. Сколько патетики! Да Эдика можно теперь приравнять к царапине, а не какой-то там травме. Он того не стоит!
        Разумеется, Саша не верил. Он с некоторых пор вообще перестал доверять женщинам. И они сами в этом виноваты. Несколько дней назад произошли события, превратившие наивного, галантного Александра в желчного женоненавистника.
        А все началось со старушки, к которой он понесся со своей неразрешимой проблемой.
        Анна Борисовна Зевс выслушала его сбивчивый рассказ благосклонно и, несмотря на то, что кое-кто подозревал ее в приближающемся маразме, начала действовать бодро и четко. Она нашла среди своих многочисленных знакомых какую-то Симочку, которая была ей чем-то обязана, а у Симочки была дочь, а у дочери муж, а у мужа - брат! Так вот этот брат работал частным детективом.
        И только крайней степенью растерянности и шока можно было объяснить факт, что Александр, вычеркнув из списка возможностей помощь милиции, напрочь забыл о том, что в природе существуют детективные агентства.
        Брат-мужа-дочери-подруги по имени Юрий, оказавшийся суровым крепышом лет пятидесяти, быстро выяснил, куда, когда, а главное, каким образом исчезла Катерина. Вечером того же дня Александр выяснил, что жена самостоятельно купила путевку. Но обрадоваться он не успел - Юрий дополнил хорошую новость плохой. Во-первых, Валентин находился в разработке у его коллег, во-вторых, он был довольно известным в узких кругах аферистом, в-третьих, уже сдал на продажу Катино ожерелье, которым она так гордилась, а в-четвертых, оказался ее любовником.
        Последнее добило Александра окончательно. Вернее, сначала он даже пытался дать Юрию по физиономии, но быстро сник под грузом неопровержимых доказательств.
        - Да за этим гавриком круглые сутки следили и всех, с кем он пересекался, фиксировали. А потом пробивали. Твоя супруга, кстати, тоже под подозрением. Там целая группа работает. И работают они сейчас по твоей бабке. Зря ты в милицию не пошел. Знакомые у него там, конечно, есть, но не те, про которых ты подумал. Столько отсидеть - со всеми перезнакомишься. - И Юрий, неожиданно обрадовавшись своей шутке, громко засмеялся.
        Его смех вывел Сашу из оцепенения. Сейф он проверил - ожерелья не было. Да и черт с ним. Но уязвленное мужское самолюбие требовало расставить все точки над «i». Он потребовал у Юры координаты отеля и вылетел на разборки.
        Каково же было удивление Белогорского, когда первой, на кого он наткнулся в этой гостинице, оказалась та самая подозрительная девица из квартиры напротив! Разве можно поверить в то, что она случайно очутилась в одном отеле с его женой? В жизни всякое случается, но не до такой же степени!
        - Я все поняла! - закричала Евгения, выслушав его полный желчи и сарказма рассказ. Плевать, что этот Александр ей не верит. Зато фрагменты головоломки неожиданно сложились. Все события, долгое время валявшиеся перед ней бесформенной кучей, похожей на содержимое коробки с пазлами на тысячу штук, соединились во вполне ясную картинку. - А я-то думала, что это имеет какое-то отношение ко мне! Как хорошо, что я вас встретила!
        - Это я вас встретил, - усмехнулся Александр. - И пока не уверен, что это хорошо.
        - Что русскому хорошо, то немцу - смерть, - легкомысленно отмахнулась от его брюзжания Евгения. - Все с вашей женой понятно. У нас в группе всего одна Катя! В аэропорту за ней следили, я слышала переговоры. Потом она сама беседовала по телефону. Кстати, ужасно боялась и даже жалела, что связалась. Ну, смысл был примерно такой. Еще я слышала ее телефонный разговор на пляже. Тут все за всеми следят и по ночам друг за другом бегают. Вот только надо разобраться, кто сообщник, а кто милиция.
        Подробности, которые Женя торопливо вываливала на оторопевшего Сашу, заняли минут пятнадцать.
        - Вы рассказываете какую-то сказочную чушь, - подумав, заявил Белогорский, когда Женя замолчала. - Потрясающую, неправдоподобную чушь! Мало того, что вы якобы умудрились услышать столько подробностей, для вас не предназначавшихся, так еще и оказались в самой гуще событий.
        - Вот и Ассоль так говорит, - пожала плечами Женя. - Более того, я теперь точно знаю, что абсолютно любое неправдоподобное объяснение может оказаться правдой. Но чтобы это понять, надо пережить. Ясно?
        - Нет, - отрезал Александр. - Я сериалы не смотрю, женские романы не читаю, поэтому ваше нейролингвистическое программирование на меня не действует. Я здравомыслящий человек. И приехал не для того, чтобы вы развлекали меня бредовыми байками, а чтобы разобраться и поговорить с женой! А кроме того…
        Белогорский не успел договорить. У скамейки возникла суета, в результате которой Женя оказалась прижатой к сиденью Юликом, а Сашу уверенным хватом за шею держал Алик.
        - Что у вас в руках? - металлическим голосом спросил Алик, глядя Жене в глаза пугающим, змеиным взглядом. - Чье это?
        - М-м-мое, - прошептала Евгения, умоляюще глядя на Сашу. - Это мочалка. Меня Ася ждет на пляже. Ее надо помыть.
        Юлик с Аликом обменялись странными взглядами, после чего Юлик мягко уточнил:
        - А ваша книга?
        - Нет, я ее в холле взяла. Почитать. А что, это ваша? Я же не знала! Забирайте, пожалуйста! Я Агату Кристи вообще всю перечитала, так что перебьюсь.
        Алик резко перегнулся через скамейку и выхватил книгу из ослабевшей Жениной руки.
        - Правда, Агата Кристи, - недоумевающее произнес он.
        - А что это за мужик? - неожиданно спросил Юлик, у которого прорезался прежний,
«эге-гейский» голосок.
        Саша молчал и пытался скосить глаза к вискам, чтобы разглядеть державшего его человека. Как известно, подвижность человеческих глаз ограничена, поэтому Белогорский походил на бешеного зайца.
        - Просто знакомый, - соврала Женя.
        - А почему он на тебя орет? - голосом известного на всю страну парикмахера протянул Алик.
        - Старая история, - вздохнула Женя. - Это очень личное.
        - Ну-ну. Зря вы тут сидите. Приходите купаться, - неожиданно кокетливо завершил беседу Юлик и, повиливая задом, направился в сторону пляжа.
        - Ну, что я говорила? - Евгения повернулась к сидевшему истуканом Саше. - Тут нормальных раз-два и обчелся. Видали, что делается?
        - А чего они хотели? - прокашлявшись и потирая шею, поинтересовался Саша.
        - Не знаю. Либо они с вашей Катей пришли на разведку. Либо еще что-нибудь. Теперь вы мне верите, что тут все со странностями?
        - Я женщинам уже не верю.
        - Хорошо, можете не верить. Но давайте хотя бы выясним, кто тут с кем. Или вычислим кавалера вашей Кати! Александр, это же очень интересно! Ой, простите, я не то хотела сказать. Я в том смысле, что в подобных ситуациях лучше все выяснить до конца, чтобы потом не фантазировать и не мучить себя. Я вот, например, все выяснила про Эдика.
        - И как? - заинтересовался Саша. - Полегчало?
        - Нет, - призналась Женя. - Если только совсем чуть-чуть, но потом станет легче. Недосказанность мучает сильнее, чем истина.
        - Да, - кивнул Белогорский. - Ладно, кто у нас первый на подозрении?
        - У нас очень много первых, но совершенно точно отпадает Тетёхин. Его прошлой ночью ваша жена в номер не впустила. И он обиделся.
        - Чтобы наверняка удостовериться, мне нужно его увидеть, - решил Саша. - Чтобы точно знать, что это не Валентин. А потом займемся остальными. Думаю, начнем с этих двоих, которые тут за нас руками хватались. Они мне внушают больше всего подозрений.
        Петр Тетёхин был хорош собой, но неудачлив в любви. Отчего-то ему стабильно не везло с девушками. Принято считать, будто только у женского пола возникают такие проблемы. У мужчин они тоже есть, только говорить об этом не принято.
        Мама причитала, что на Петеньке венец безбрачия, отец говорил, что без баб даже лучше, а бабушка очень боялась, что не успеет увидеть правнуков, поэтому упорно торопила неудачливого в любовных делах внука.
        Девушки у Петра, конечно, были, но необъяснимое стечение обстоятельств мешало им задержаться в его холостяцкой берлоге. Белокурая Леля переметнулась к какому-то спортсмену, сменившая ее Даша быстро сбежала обратно к своему бывшему молодому человеку, утонченную Алису изгнала бросившая своего спортсмена и некстати вернувшаяся Леля, а потом эта же Леля опять ушла, но уже к бизнесмену. Петя читал статьи психологов, слушал маму и бабушку, изображал из себя то брутального мачо, то романтика, смотрел всякую бабскую дребедень, чтобы быть в курсе новых женских веяний, однако ничего не помогало. Отпуск у моря стал для него почти последней надеждой.
        - Там будет много одиноких женщин, которые ищут свой последний шанс, - напутствовала мама. - Держись, Петюня! Удачи тебе!
        И Петюня держался. За годы борьбы с женским полом он стал опытным, как семейный психолог, и прозорливым, как экстрасенс. Женю с Асей он углядел сразу. Без обручальных колец с характерным взглядом, присущим лишь одиноким женщинам. В меру общительные, воспитанные, особенно темненькая… И Петя решил действовать наверняка.
        Девушки любят тайну и недосказанность - утверждалось в последней статье, выуженной им на просторах Интернета. Подумав, Тетёхин решил, что на сей раз он станет шпионом. Загадочным тайным агентом - заинтригует, удивит, увлечет, а потом… дело в шляпе. В конце концов, крутым нужно быть лишь для того, чтобы произвести впечатление. А для нормальной повседневной жизни женщины выбирают более спокойные и предсказуемые экземпляры.
        Петя начал действовать в аэропорту, озвучив сакраментальное «второй - пятому», что и испугало Лебедеву до крайности.
        Разумеется, все снова пошло наперекосяк. Девицы шарахались от галантного и обходительного Петра, как мотыльки от профессора-энтомолога, размахивающего сачком. А ведь Петя даже ничем не размахивал! Более того, ему удалось вытащить брюнеточку из воды, когда этот недоразвитый подросток решил ее притопить. Все же дети - весьма специфические цветы, от них больше проблем, чем радости. Более того, Тетёхин великодушно решил не сдавать безмозглое чадо пострадавшей. И что? Ничего. Евгения бегает от него, как черт от ладана. И повторная попытка изобразить перед ней шпиона бесславно провалилась.
        Петя сидел у ресторана и задумчиво потягивал газировку. Отпуск перевалил за половину, а личная жизнь буксовала. Безобразие.
        - Ой, Алинка, как тут офигительно, - прощебетал рядом девичий голосок. - Не Ницца, конечно, но море тоже Средиземное.
        Тетёхин сделал стойку. За соседний столик приземлились две клонированные блондинки: одинаково длинноногие, с прямыми, белыми волосами и щедрым макияжем. Стразики, ноготочки, губки бантиком. Уж такие точно должны клюнуть на Петин трюк.
        - Второй - центру, второй - центру, - внятным, громким шепотом пропыхтел Тетёхин в ворот футболки. - Я на точке. Посылка готова к передаче. Повторяю: посылка готова к передаче! Как поняли? Прием?
        Без умолку щебетавшие девицы затихли, заблестели глазками, сверкнули коленками и уставились на Петю, как дети в цирке на гарцующего по арене верблюда. Петя и погарцевал бы, и даже номер на «бис» исполнил бы, но не успел.
        - Скорее, бежим! - крикнул ему пролетавший мимо Алик.
        - А что случилось? - рванул следом Тетёхин, сбитый с толку отсутствием в Аликовом голосе привычной гнусавости. Видимо, что-то из ряда вон выходящее произошло.
        А еще говорят, что мужчины нелюбопытны!
        - А вон и Тетёхин, - обрадовалась Женя, издалека завидев несущегося вприпрыжку Петра.
        - Между прочим, он с этими, - брезгливо поморщился Саша, выдвинув подбородок в сторону промелькнувших Юлика и Алика. - Куда они так почесали, как стадо вспугнутых бизонов?
        Не сговариваясь, они ринулись за скрывшейся под сводами корпуса троицей. Но стоило только им забежать следом, как оба остановились, а потом в считаные мгновения нырнули в укрытие.
        - Ой, мамочки, - прошептала Женя, вцепившись в Сашу. - Что происходит?
        - Вы меня спрашиваете? - усмехнулся Белогорский. - Ничего себе у вас тут развлечения.
        Они осторожно высунулись из-за угла, вытянув шеи, как два любопытных суслика, и проводили взглядом трепыхавшегося Тетёхина, которого Юлик с Аликом уволакивали в номер.
        - Куда они его? - просвистел запыхавшийся Саша.
        - Сожрут, наверное, - мрачно пошутила Женя, оглядываясь в поисках чего-нибудь большого и тяжелого. Не бросать же Петра в беде.
        - Что? - хлопнул ресницами Белогорский, отшатнувшись и едва не наступив в ведро с водой.
        - Слушайте, если бы два мужика тащили в номер девушку, то для чего бы они это делали? - раздраженно произнесла Женя. Ведро навело ее на мысль, которую следовало обдумать. А бестолковый риелтор только мешал.
        - Не знаю, - пожал плечами Белогорский. - Может, ей плохо стало.
        - Да уж. Сразу видно - интеллигентный мужчина, - неодобрительно качнула головой Евгения. Именно из-за этого неодобрения Саша не понял, это комплимент или попытка съязвить. - Вы, Александр, чисты, как младенец. Я полагаю, что они Петю насиловать там будут. Исходя из их ориентации.
        - Или выбивать какую-то информацию. Потому что тут моя супруга, и речь идет о крупной сделке. Вы забыли?
        - Нет, не забыла, - проворчала Женя. - У меня такое ощущение, будто я в горячей точке, а не в отпуске. Правда, с вашим приездом ситуация стала проясняться. Берите ведро и тащите наверх!
        Переход, даже можно сказать, перескок ее мысли был неожиданным. Лишь этим и можно было объяснить покорность, с которой Белогорский взял ведро.
        - Зачем нам ведро? - нахмурился он.
        - А вы думаете, они нам просто так откроют? Нужен эффект неожиданности.
        Женя бодро дотолкала Белогорского до дверей номера, из-за которых слышались приглушенные вскрики, и завопила какую-то тарабарщину, барабаня ногой по косяку. Затем она вылила из ведра воду, которая серебристой лужей потекла в номер.
        - Что за черт? - крикнул Алик, возникнув на пороге. За его спиной в организованной Евгенией луже барахтался Петя.
        - Здрасьте! - с профессиональной улыбкой втюхивателя залежалых китайских товаров приветствовала его Женя. - А я мимо шла. Дай, думаю, зайду!
        - А что же без подружки и одетая? - сурово поинтересовался Алик. - Воспитанные люди, которые идут мимо, обычно мимо и проходят. Спасибо, что не ночью. А то вы, как я понял, больше любите наносить визиты вежливости, когда все нормальные гомосапиенсы спят.
        - Да уж, - кивнула Женя, тревожно разглядывая Тетёхина. Тот, поднимаясь из лужи, бурчал что-то невнятное. - Вы те еще гомосапиенсы. Вам компания не нужна, а, Петр?
        - Нет, не нужна, - огрызнулся Тетёхин, стаскивая футболку и выжимая ее прямо на пол.
        - Хотя юношу приятной наружности мы бы приняли в свой сугубо мужской коллектив, - напугал Сашу гостеприимный Юлик.
        - В следующий раз - непременно, - попятившись, заверил его Белогорский.
        - Я, пожалуй, тоже пойду, - заторопилась Женя.
        - Скатертью дорога!
        - Надо за ними проследить, - сверкая глазами, заявил Саша.
        - Вы, наверное, в детстве мечтали стать милиционером? - предположила Женя.
        - Я мечтал стать миллионером. Но сейчас просто хочу выяснить, что здесь, черт возьми, происходит! Разве вам не интересно?
        - Интересно. Только я боюсь.
        - Не бойтесь, я с вами, - великодушно утешил Александр.
        Женя с сомнением посмотрела на него и пожала плечами:
        - Тут слишком много странностей. Я бы предпочла посмотреть это все по телевизору.
        - Вы же меня не бросите?
        Беда многих интеллигентных людей в том, что они не умеют говорить «нет». То ли им в детстве вбили в голову, что отказывать нехорошо, то ли они с возрастом стали такими чувствительными к чужим проблемам, но неумение отказывать превратило их жизнь в вечное и безуспешное преодоление себя. После каждого своего опрометчивого
«да» (да, пусть приедет тетя из Житомира и поживет у нас месяц - наверняка она милейшая женщина; да, давай дадим МихалВанычу денег на машину - он обязательно когда-нибудь отдаст; да, давай станем поручителями у друга знакомого сестры мужа твоей коллеги по работе - нам же говорят, что они порядочные люди; да, оставь мне своего кота, никаких проблем - ведь он же не обдерет мне обои и не пометит всю квартиру) эти испорченные хорошим воспитанием люди обещают себе непременно начать новую жизнь и в следующий раз обязательно отказать. Вы видели алкоголиков, собирающихся бросить пить с понедельника? А реально бросивших видели?
        Женя тоже обычно стеснялась сказать «нет». Поэтому она вздохнула, кивнула и покорно поплелась за Александром. Женя наивно надеялась, что никаких активных действий при такой-то жаре от нее не потребуется. Как бы не так!
        Уже через несколько минут из корпуса буквально выпрыгнули Юлик с Аликом и метнулись к выходу из отеля.
        - Бежим! - дернул Женю Белогорский, едва не вывихнув ей руку.
        И они побежали.

«Эге-геи» нырнули в ближайшее такси, но Белогорского подобные мелочи не остановили. Женя была запихнута в следующую желтенькую машинку с улыбчивым шофером, и они полетели следом. Именно полетели, потому что ездой эту процедуру можно было назвать с трудом. В салоне пахло бензином, саму машинку мотало на поворотах так, что Женя постоянно стукалась то о напряженного Белогорского, то о дверцу. Как девушка воспитанная, она старалась держать дистанцию. Но это было из области фантастики - пассажиров колотило друг о друга, как молочные бутылки в кузове грузовика на сельской дороге. Пока Евгения размышляла, за что бы ухватиться, чтобы не отбить себе все и не выпасть на очередном вираже, Саша неожиданно крепко и уверенно приобнял ее. И сразу стало так спокойно и хорошо, что Женя густо залилась краской, дернулась… и затихла. Правда, все то же воспитание мешало ей расслабиться, поэтому мадемуазель Лебедева сидела, как деревянный Буратино - с прямой спиной и судорожно прижатыми к бокам локоточками.
        Поездка на тунисском такси запросто могла сравниться с каким-нибудь адреналиновым аттракционом вроде «ковра-самолета» или «ракеты». Мало того, что внутренности то прилипали к позвоночнику, то просто взбалтывались, как в блендере, присутствовали еще и визуальные эффекты - встречные автомобили, отчаянно сигналящие попутки и полнейшее отсутствие какого-либо намека на правила дорожного движения.
        - У них и светофоров-то нет, - неожиданно шепнул Жене на ухо Белогорский. Видимо, тоже опасался, что в этом веселом аттракционе что-то пойдет не так.
        Юлик с Аликом вышли на площади и нырнули под свод огромной каменной арки. Сначала Женя решила, что это какой-то музей. На худой конец - просто катакомбы. Но это место оказалось очередным букетом контраста африканской самобытности и хищного лика капитализма. Бесконечные лавочки и магазинчики налипли на древние стены, как кровососы на крупное, неповоротливое животное.
        - Народищу-то тут, - заволновался Саша. - Мы их потеряли!
        Алик и Юлик мгновенно растворились в лоскутно-пестрой толпе туристов. Пробегав почти час по удушающее знойным аппендиксам торговых переулков, незадачливые сыщики отчаялись. Мало того, что было дико жарко, так еще и гостеприимные, устрашающе-приветливые продавцы мешали продвижению вперед. Они мертвой хваткой вцеплялись в зазевавшихся отдыхающих и, словно крокодилы, норовили утянуть в темные норы магазинов.
        - Я больше не могу, - взмолилась Евгения, повиснув на Сашином локте. - А давай лучше вернемся в отель и вечером спросим у них, зачем они сюда ездили.
        - Так они и скажут правду! Может, они твоего Петю грохнули и теперь из страны бежать собираются. Не факт, что вечером ты их увидишь, - объяснил Белогорский.
        За время беготни по пересеченной местности Женя и Александр незаметно перешли на
«ты» и даже, кажется, сдружились. Во всяком случае, Саша стал доверять своей спутнице гораздо больше.
        - Мне не нравится ход твоих мыслей, - вздохнула Женя. - И вообще, я хочу пить. И есть. Вон там какое-то скопление столиков. Пошли туда?
        - Это кафе. Только я бы предложил не рисковать и обойтись минералкой в бутылке. Вряд ли котлета или бутерброд, приготовленные в этой забегаловке, дадут забыть о себе в ближайшие пару дней.
        - Да, - промолвила Женя, высматривая большую бутыль с водой.
        Она хотела и пить, и умыться, и купаться. Море, такое доступное и манящее, находилось рядом. Только сейчас она осознала, как тут здорово. Не в этом кафе, конечно, а в Тунисе вообще. Особенно в чистеньком отеле, где не было множества темноглазых мужчин, без зазрения совести разглядывавших все, что двигалось. Забегаловка была какой-то сомнительной. Если бы не наличие маленьких столиков, Женя подумала бы, что это вокзал - так здесь было людно. И что особенно напрягало - среди них не было ни одной женщины. Посетители, словно пчелы на сотах, клубились кучками, медленно мигрируя между столиками и оглашая пространство громкой арабской речью. Проще говоря, они все орали. И сборище смахивало бы на массовую драку, если бы орущие посетители не попивали мирно чай и прочие жидкости.
        - Смотри! - вдруг охнул Белогорский. - Чего делается-то!
        Женя тоже заметила резкое оживление в одном из уголков кафе. Сцена была более чем странная.
        Сначала она увидела Изольду, величественно восседавшую на убогом, затертом стуле. Все бы ничего, но дама была… в наручниках! Рядом толпились полицейские, местные и… Алик с Юликом. Затем пенсионерку бесцеремонно затолкали в полицейскую машину. В соседнюю уже совсем грубо запихнули пузатого мужичка, который отчаянно ругался и плевался, растопыривая руки и норовя вывернуться. Юлик с Аликом пожали руки полицейским, каким-то плотным, местным мужикам в штатском, паре парней европейского вида, после чего уселись в темный седан и уехали.
        Женя с Сашей молча переглянулись и, не сговариваясь, двинулись к стоянке такси.
        - Что это было? - пробормотала Евгения.
        - Спроси что-нибудь полегче.
        Иногда невероятные события имеют простое объяснение, а то, что лежит на поверхности, может оказаться результатом цепи сложных и непредсказуемых действий.
        Александр Белогорский был не из тех людей, которые способны долго мучиться от неопределенности. Совершенно не стесняясь, он направился к «эге-геям» и потребовал объяснений.
        - Потому что иначе мы просто лопнем от любопытства, - пояснила цель их визита Женя.
        - Вы, Евгения, страшный человек, - усмехнулся Алик. Теперь он говорил вполне нормальным голосом, впрочем, как и Юлик. Странно, что еще утром их кто-то подозревал в нетрадиционной ориентации. - Это же надо было умудриться - постоянно мешаться у нас под ногами. Буду краток, как говорит одна медийная персона.
        Удивительно, но ни Юлик, ни Алик не имели отношения к истории с Катериной. Они оказались сотрудниками полиции, работавшими в тандеме с Интерполом. На территории России из частной коллекции похитили очень ценную книгу. Похитителя взяли, но он успел передать сокровище посреднику. Кто посредник - неизвестно. Кто покупатель - тоже. Доподлинно выяснили лишь то, что передавать будут именно в этом курортном городке, но кто, когда и кому - оставалось загадкой. Покупатель был, предположительно, геем. А посредник должен был прилететь и держать связь именно из этого отеля. Поэтому два офицера полиции, старательно косившие под нетрадиционалов, принялись прорабатывать членов своей группы. И, разумеется, самой подозрительной оказалась Евгения. Она всюду лезла, вела себя нервно и даже зачем-то напала на Тимофея Гризадзе…
        - Да это стечение обстоятельств! - вспылила Женя.
        - Отчего-то все обстоятельства постоянно стекались именно к вам, - съехидничал Юлик.
        - Мне продолжать или вы уже удовлетворены? - нахмурился Алик.
        - Мы хотим знать все, - заявил Александр. Он все еще надеялся обнаружить связь между этой историей с контрабандистами и своей женой. Почти бывшей женой, потому что Саша столько натерпелся за последнюю неделю, что от одного воспоминания о Катерине начинали ныть зубы. А ведь мама говорила - не женись!
        - Тогда не перебивайте…
        Группа туристов оказалась очень беспокойной. Как правильно заметила Ася, все спали со всеми. Ну, или почти все. Или пытались.
        Вторым на подозрении после Жени был Петя, старательно изображавший суперагента. Девушки на Петра не клевали, зато интерполовцы клюнули. Алик, прикрываясь своей легендой, следовал за ним по пятам, чем очень пугал Петра. Его и так-то девушки не жаловали, а тут еще пристальное внимание сомнительного джентльмена.
        Но дело было не только в Пете. Тимофей Гризадзе с упорством голодного койота кружил по окрестностям и мыкался по кустам, кого-то выслеживая. За что, кстати, и схлопотал от мадемуазель Лебедевой. Супруга Тимофея среди ночи тоже куда-то бегала, умело сбрасывая «хвост». Более того, Сергея Лодкина так же застукали, и не без помощи Жени.
        В результате оказалось, что Лодкин встречался с Ниной, а Тимофей безуспешно пытался поймать их с поличным. Потому и выслеживал жену, пугая прочих отдыхающих дам и напрягая полицейских.
        Фельчуки ругались друг с другом безо всякого на то основания, тем не менее суеты у них было не меньше, а следить за ними было сложнее. Олеся, в очередной раз обидевшись и хлопнув дверью, бесцельно моталась по территории отеля, чрезвычайно утомляя приставленного к ней Юлика. И тут еще Тетёхин со своими «тайными» переговорами!
        Петра в результате слегка помяли, но отпустили, поскольку поступил сигнал от коллег, что посредник вычислен. Операция вошла в стадию завершения, и именно кульминационный момент удалось застать Белогорскому и его спутнице.
        - Какие у вас тут страсти творились, - восхищенно и мечтательно вздохнула Женя. - А я как чувствовала. У меня интуиция.
        - Шило у вас, извините, в одном месте, - бестактно заявил Юлик. - Вы зачем у бабки пакет с книгой брали в аэропорту? Она же вас подставить хотела. Если бы обыск прямо там устроили - все, финита, барышня. Сели бы за милую душу вместо этой мадам.
        - Да у нее там документы были, - пролепетала Женя, похолодев от ужаса. Вот и доверяй незнакомцам!
        - Да? Неужели? Это она сама так сказала? - засмеялся Алик.
        - Очень смешно, - нахмурилась она. - Я привыкла верить людям.
        - Отвыкайте, - серьезно посоветовал Юлик. - Сначала надо проверить, а потом уже доверять. Ну, это если по-умному.
        - Я не понял, - не выдержал Саша. - А с Катериной что?
        - Это такая гламурная? - уточнил Алик. - Да ничего. На удивление спокойная барышня. Жила одна, никуда не ходила, никого не впускала, Приличная девушка оказалась. Или просто тут не было олигарха, подходящего ей по статусу. Отель-то недорогой.
        - Да уж, приличней некуда, - пробормотал Белогорский с разочарованием. Наверное, если бы Катя была еще и замешана в деле о контрабанде, распрощаться с ней было бы легче.
        - Мы удовлетворили ваше любопытство? - насмешливо поинтересовался Юлик у Жени.
        - Почти, - произнесла она. Наверняка позднее у нее возникнет множество вопросов, но сейчас было как-то не по себе, хотя все и закончилось вполне благополучно.
        - А где, кстати, ваша подруга? - неожиданно спросил Алик. И, кажется, даже покраснел.
        - Ой, мамочки! - охнула Женя, выудив из кармана так и не донесенную до Муравской мочалку и ключ от номера. - Она меня прибьет! Я до пляжа так и не дошла! А Аська вся в песке и без ключа. Во ужас-то!
        - Хотите, я отнесу? - предложил Алик.
        - Вы? Ну… Хочу!
        - Ишь ты, - усмехнулся Юлик. - Все по парам, один я - как перст. Пойти, что ли, Пете глазки построить? Ба! Да у нас же есть одинокая Катюша!
        - Она не одинокая, - сухо проинформировал Белогорский. - Это моя жена.
        - Да, - подтвердила Женя и сделала робкий шажок в сторону, увеличив расстояние между собой и Сашей. Словно это могло что-либо изменить.
        - Ну, вы даете! - присвистнул Юлик.
        - Вы тоже даете, - пискнула Женя. - Можно сказать, что все приложили максимум усилий, чтобы сделать этот отпуск незабываемым.
        Катя сидела на террасе и полировала ногти. Будь неладен этот отель. Будь неладен Тунис! И Валентин! Сослать ее в эту дыру и даже не брать телефон! Какое феноменальное хамство!
        Все мужчины - наглые животные, у них нет никаких эмоциональных атавизмов вроде романтики, сентиментальности и элементарной порядочности. Использовал даму по назначению - и все, сиди, тетка, тихо, снова жди своей очереди. Зато им жить легче и проще. А как же: нет совести - и болеть нечему!
        С тяжелым, горестным вздохом Катя устремила взгляд вдаль и вздрогнула: по газону прямо к ней шагал муж. Муж, который сейчас должен был в судорогах мотаться по городу, пытаясь сделать выбор между женой и какой-то посторонней бабкой. Муж, который имел наглость задумываться о том, как быть в предложенной ему ситуации! И, в конце концов, просто муж! Откуда он тут взялся? Галлюцинация?
        Катерина нервно потерла глаза, едва не выколов правый пилкой. Возмутительная галлюцинация не только не исчезла, но и нахально вторглась в реальность.
        Саша с демонстративным спокойствием пододвинул второй стул поудобнее, чтобы лучше видеть супругу, менявшую цвет лица словно хамелеон, упавший на светомузыку, и уселся напротив:
        - Привет!
        - Как ты сюда попал? - немедленно пошла в атаку Катерина. Кто не знает, что лучшая защита, это нападение, тот неандерталец. Данный прием знаком любой современной женщине. Да и любому мужчине, к сожалению. - Что это все значит? Нет, какая наглость!
        У нее закончились аргументы, и сформулировать, в чем именно заключалась наглость, не получались. Да, она собиралась после возвращения развестись. Да, этот тюфяк не шел ни в какое сравнение с Валентином. Но все задумывалось несколько иначе. Если Саша соглашается на аферу, то Катя начинает презирать его за обман старой женщины. Фу, какая низость, поверить в глупую историю с похищением и обобрать старушку, видеть тебя не могу… и так далее. Если же он не соглашается, тем более - безобразие. Пожертвовать любимой женщиной, подвергнуть ее опасности! И опять же - подлец. При любом раскладе Белогорский должен был остаться в виноватых и при дележе имущества вести себя тихо и покорно, как и положено человеку, обремененному муками совести.
        А теперь как поступить? Как объяснить свой отдых на средиземноморском побережье? Сказать, что выиграла путевку в лотерею, как они и задумывали с Валей изначально? То есть отмежеваться от Валентина и снова как-то договариваться с этим нудным Белогорским? Да ну! Или договариваться?
        - Ну как? - заботливо поинтересовался супруг. - Придумала версию? У тебя на лбу аж извилины проступили от усиленной умственной деятельности! А ты не напрягайся. Я, вообще-то, в курсе событий. И про тебя, и про Валентина, и про то, что путевку сюда ты сама покупала! Надеюсь, с квартирой Анны Борисовны твой хахаль придумал, а не ты?
        - Что ты себе позволяешь? - взвизгнула Катерина. - Что за намеки!
        - Смотри-ка, обиделась, - удивленно произнес Александр. - Надо же, какие мы нежные. А ты в курсе, что на вас там дело заведено? И Валю твоего уже взяли.
        - Как? - посерела Катерина. В ее стройной модели будущего никакого «взяли» просто быть не могло. - И что теперь? Меня посадят?!
        Саше было противно. Как в детстве, когда однажды он увидел крысу в мышеловке. Бабушка понаставила этих ловушек по всему участку. И крыса - отвратительная, с глазами-бусинками, хищным оскалом узкой мордочки и длинным, голым хвостом - попалась. Маленькому Саше тогда захотелось ее выпустить. Не потому, что пожалел, а просто было очень гадко на нее смотреть.
        Как и сейчас.
        Катя, его милая, красивая, божественная Катя была сейчас той самой гадкой крысой. И почему он не замечал в ней этого раньше?
        Правильно говорят: от ненависти до любви один шаг. Иногда даже не шаг, а вздох. Вот только что трепетало в груди всепоглощающее чувство, и глаза заволакивало счастливой пеленой, и голова кружилась в упоении… И на тебе - смотришь, моргаешь и думаешь: чего только не почудится! Любовь - мираж. Но порой с этим миражом можно прожить всю жизнь, поверить в него, и тогда на выжженной пустынной земле зажурчит фонтан, вырастут раскидистые деревья и запоют райские птицы. Жизнь - такая штука… Главное - не моргать, А если моргать, но очень осторожно, чтобы не спугнуть это волшебное чудо по имени «любовь».
        Саша и не моргал. А жена, вот ведь глупая, спугнула. И в одно мгновение ничего не осталось. Хотя - нет. Обида чуть-чуть, злость и уязвленное самолюбие. Но это пройдет, как проходит любая боль. Не совсем, но притупится, притрется, сгладится. И будет лишь иногда чуть покалывать сухими шипами воспоминаний.
        - Никто тебя не посадит. Нервы помотают, но ты пойдешь как свидетель. Я узнавал.
        - Я узнавал! - вдруг с презрением выпалила Катерина. - В этом ты весь! Сухарь, честолюбивый червячок, ничтожество. У тебя выверен каждый шаг, все просчитано и продумано. Ты - безжизненная машинка, у которой никогда ничего не будет. Скучный, пресный, убогий. Да, Валю посадили, зато сколько с ним было драйва! Я хоть чуть-чуть, но жила. Рядом с ним - воздух, ветер, а рядом с тобой - пустота. Унылая пустота!
        - Ветер, да, - рассеянно кивнул Белогорский. - У тебя этим ветром, кстати, ожерелье сдуло. Но, наверное, ты права, ощущение настоящей жизни и настоящего полета того стоило. И это даже здорово, что мы сейчас объяснились, расставив точки над «i». Бедная ты, бедная. Сколько же в тебе накопилось!
        - Погоди! - охнула Катерина. - Как ожерелье сдуло? Что это за дурацкие шутки?
        - Ты Валю домой к нам приводила? Приводила! В сейф за документами по Зевс лазала? Лазала. Ожерельем небось похвасталась?
        - Ну и что? Нельзя? Оно мое, между прочим!
        - Было твоим, стало чужим. Валю твоего взяли вместе с твоим ожерельем. Так что ты теперь можешь не волноваться - все в сохранности, к делу подшито. И Валя твой в сохранности, лучше, чем кочан, на зиму заквашенный, и наследство. Как говорится, спи спокойно, дорогой товарищ!
        - Он меня обокрал? Не верю! Ты лжешь!
        - Слушай, Кать, давай ты со своим Валентином сама разберешься? Тебе все равно повестку прислали, к следователю идти придется - там и получишь все разъяснения. А я от тебя только хочу услышать: ты согласна развестись сразу, как только мы вернемся домой?
        - Да нужен ты мне! Я вперед тебя в ЗАГС побегу с заявлением!
        - Вот и отлично! Договорились. - Белогорский встал и двинулся прочь, нахально топча газон, чего раньше никогда не делал.
        - Я смотрю, ты торопишься? - крикнула вслед Катерина. - Есть куда?
        - Есть, - не оборачиваясь, произнес он.
        За ужином основательно перессорившиеся между собой отдыхающие даже не смотрели друг на друга, надеясь провести остаток отпуска так, чтобы после возвращения в родные пенаты не пришлось начинать новую жизнь.
        Гризадзе ворковали над своей Юлечкой, насильно впихивая в нее пюре. Юлечка верещала и плевалась, как опытный снайпер. Тимофей бережно счищал с Нининой кофты ошметки картофеля и нежно бормотал что-то жене в ухо. Та улыбалась и даже не орала на обнаглевшее дитя. Лодкины сидели, держась за руки, как молодожены. Ну, или как люди, предотвращающие возможный побег друг друга. Но скорее - первое. Потому что на столе у них гранатово-алым мерцало в бокалах вино, а временно выпущенный из крепких педагогических объятий Руслан рубился в свое удовольствие в очередную игрушку на телефоне. И никто его, о чудо, не трогал!
        Фельчуки, наскоро поев, хохоча и толкаясь, унеслись в свой номер, Тетёхин обхаживал очередную белокожую девицу из вновь прибывших. Та млела, смущалась и счастливо улыбалась. Герман Тихонович сидел в обществе двух милых старушек и вдохновенно рассказывал им про местные достопримечательности.
        Ася с Аликом отсутствовали. Жене удалось лишь увидеть перед ужином, как они наматывали круги по территории, оживленно болтая. Судя по тому, что шли они в обнимку, у Муравской назревал очередной роман. А может, не очередной, а последний.
        Непроницаемо-черное небо было усеяно миллионами крохотных звезд. Они сказочными бриллиантами дырявили волшебную темноту, маняще поблескивая и изредка срываясь вниз. Женя проследила взглядом за одной и торопливо загадала желание. Оно было таким простым, понятным и пронзительным, что хотелось плакать. Неужели он не видит? Неужели не чувствует? Ночь - для них двоих. Море - для них. Эта невероятная история произошла лишь для того, чтобы они встретились. И что теперь?
        Она взглянула на Сашу, с аппетитом уплетавшего овощной салат: высокий лоб, непослушная прядь, падающая на глаза, красивые, сильные руки… Нет, не смотреть! Не думать! Потому что она уже влюблялась. Евгения Лебедева с завидным постоянством обманывалась, наступая на одни и те же грабли. Но сейчас было не так. Впервые - не так. Впервые - страшно. Страшно потерять, упустить, отпустить.
        - Слушай, как тут вкусно, - восхищался тем временем Белогорский, поглощая капусту и тщательно двигая челюстями. - Ты почему не ешь?
        - Не хочется, - мучительно краснея, отвернулась Женя.
        Может, признаться ему? Но это же значит напрашиваться. Унизительно, неловко и нелепо. Он должен сам что-то почувствовать. А что может почувствовать мужчина, который занят только ужином?
        Когда Белогорский доел все, что набрал, Женя была уже совершенно измучена.
        - Какая у нас культурная программа? - Саша похлопал себя по животу и улыбнулся. - Чего бы ты хотела?
        - Да там спектакль какой-то. Аниматорская самодеятельность. Можем сходить, если хочешь.
        - Нет, - неожиданно твердо проговорил Саша.
        Ему надоело валять дурака и делать вид, будто ничего не происходит. Конечно, женщин следует опасаться, но не Женю же! Она не такая, как все. С ней легко. И хорошо.
        - Приглашаю тебя на романтическую прогулку! - выпалил Белогорский, слегка испугавшись собственной смелости. Нужно ли ему это? А если она откажет? Он же со всей этой суетой даже не поинтересовался, есть ли у нее кто-то. Хотя вроде нет. Женя что-то такое говорила…
        - На романтическую? - просияла она.
        - Ага, - глупо улыбнулся Саша.
        - А куда?
        - Какая разница? Главное - не куда, главное - вдвоем.
        - Вдвоем, - повторила Женя. - Действительно, никакой разницы.
        - Никакой, - подтвердил Белогорский.
        И было так хорошо, что внутри, кажется, даже что-то запело. Наверное, это и было счастье.
        А счастье у каждого свое. Главное - не какое оно, а то, что оно вообще есть.