Безупречный парень c Чистопрудного бульвара Антон Левандовский

        Московской студентке Вике надоело мечтать о красивой жизни, и она, вооружившись советами модных журналов, решает найти себе богатого папика. После недолгих поисков Вика устраивается на работу секретаршей к неотразимому молодому бизнесмену. Но она вскоре замечает, что в офисе творятся необъяснимые и пугающие вещи, а ее коллеги что-то от нее скрывают…
        Антон Левандовский
        Безупречный парень с Чистопрудного бульвара
        Глава 1
        Был один из тех чудесных погожих дней, когда июньское солнце своими настырными лучами стремится выгнать обитателей Москвы из душных квартир, комнатушек и апартаментов в районе Остоженки на свежий воздух. Лишь самые стойкие: работники автосервисов, спящие после ночной смены, машинисты метро, не видящие солнца, да геймеры с красными глазами, с коими по части самоотречения могут поспорить лишь шаолиньские монахи - оставались глухи к зову природы. Были, впрочем, и ещё два персонажа - если быть точным, две девушки девятнадцати лет, одна брюнетка, другая блондинка - которые стоически терпели жару и вьющихся над ними комаров, радостно пищащих при виде обеда, и лежали взаперти. Да, именно лежали: на животах, распластавшись на диване, устремив взоры в распахнутый конспект по уголовному праву, который изучался девушками так торжественно и молча, словно был священной рукописью. Девушкам через два дня предстоял экзамен, а это событие, как известно, способно нагнать страху даже на ответственных студенток, весь семестр ходивших на лекции, как на работу. Брюнетку звали Вика, она была хозяйкой квартиры, блондинку
звали Софья, она была хозяйкой конспекта. Вика была командующей чтением: когда она доканчивала очередную страницу, то молча поднимала вверх мизинец - без этого сигнала страница не переворачивалась. Софья занимала подчинённое положение, потому что так уж было заведено: она была меньше ростом, скромнее и, в отличие от подруги, жила в Бибирево, что по московской шкале респектабельности равно примерно трём баллам из ста. Кроме того, Вика время от времени ссужала менее зажиточной подруге разные женские безделушки, как то: пудры, не понравившиеся духи, наполовину использованные помады «Эсте Лаудер», и потому считалась благодетельницей.
        Полтора часа прошло в тишине, прерванной, наконец, громким урчанием в животе Софьи. Урчание было следствием овощной диеты, которой придерживалась уроженка Бибирево: утром она опрокинула в себя ведёрко свекольного салата. Данное кушанье, несмотря на внушительный объём, моментально куда-то в ней провалилось, не создав чувства насыщения, и теперь блондинка страдала от странного чувства, будто в левом подреберье поселился неугомонный голодный монстр, который барахтался, ворчал и требовал еды.
        Чуть погодя живот заурчал вновь, уже в другой тональности.
        - Софи, так больше продолжаться не может,  - безапелляционно заявила Вика, оторвавшись от конспекта.
        - Ты права, надо съесть ещё ведёрко салата,  - покраснев, сказала блондинка.
        - Я о другом. Всё это - шляпа. Все эти изнасилования, разбои и госизмены, совершённые организованной группой в состоянии алкогольного опьянения - тоска зелёная. О чём ты только думала, когда поступала три года назад на юридический, глупая башка?  - постучав себя по лбу, спросила Вика.  - К тому же, юристов развелось, как грязи: под каждым кустом юрист, в каждой телепередаче юрист, наступишь в метро человеку на ногу - и тот оказывается юрист. Скоро моя собака наденет очки и начнёт цитировать из Гражданского кодекса.
        Такса Брунгильда, дремавшая в углу комнаты, при этих словах рывком подняла голову, точно её подбросило невидимым домкратом. Повисев секунду в боевой готовности, голова квалифицировала тревогу как ложную и стремительно вернулась в исходное положение.
        - Когда я думаю о голодных юристах и юристках в дырявых туфлях, мне становится страшно за свое будущее. Неделю назад мне приснился жуткий кошмар - будто я работаю продавщицей в «Пятерочке»… и мне 35 лет!
        - Ужас какой! Тьфу-тьфу-тьфу!  - Софья трижды плюнула через левое плечо.
        - Такому не бывать, клянусь,  - произнесла Вика раздельно и торжественно, будто зачитывала смертный приговор.  - Я всегда все в жизни планирую, и вот что я тебе скажу, Софи - надо застраховаться от неожиданностей. Пока мы не встанем твердо на ноги, нам нужен папик.
        - Папик?!
        - Папик,  - подтвердила Вика.
        - Один на двоих?
        - Да нет же, дурочка. Каждой - свой.
        - О!  - отозвалась Софья. Блондинка была ошарашена неожиданной мыслью, прозвучавшей из уст подруги, но справедливости ради отметим, что ее ошарашивала любая новая информация, даже прогноз погоды на грядущий день.
        - По-моему, совершенно нормально, если за девушку платит мужчина, тем более, что в Москве богатых мужиков пруд пруди. Половина этих мужиков только и мечтает расстаться с деньгами, им только дай подходящий повод.
        - Где ты этого набралась?  - Софья пришла в себя, ее глаза постепенно вернулись к нормальному размеру.
        - Кажется, в журнале «Лакшери». Статья «Как стать успешной и заставить мир работать на тебя».
        - Вика, но это пособие для шлюх и содержанок!
        Брюнетка сморщила носик:
        - Слова-то какие. Пойми, Софи, мы живём в Москве, столице России. А что такое Москва, столица России?
        - Что?
        - Это место, где большинство мужчин нажило деньги нечестным путём. Как ты думаешь, кому проще дарить деньги - тем, кто заработал их потом и кровью, или тем, кто однажды сказал: «Вжух! Превращаю завод в акционерное общество! Вжух! Назначаю себя главным акционером!»?
        Софья закрыла лицо руками и покачала головой.
        Короче, грабь награбленное,  - истерически хихикнула она.
        Если у тебя есть другие идеи, как не растратить молодость попусту, выкладывай. Я доверяю опытным женщинам, которые уже понюхали в жизни пороху. Ты знаешь, какой тираж у этого журнала? Десятки тысяч читательниц не могут ошибаться!
        - Эти десятки тысяч читательниц дохлую мышь слопают, если в журнале напишут, что это модно и приводит к успеху. А вот опытные женщины, которые журнал издают - да, они наверняка в шоколаде, тут не поспоришь.
        - Так ты меня не переубедишь. Нельзя добиться успеха, ни разу не попробовав,  - категорично возразила Вика, её рот изогнулся в упрямой складке.  - Я слушаю твои идеи.
        - Моя гениальная идея очень проста - стать судьей, следователем, ну или адвокатом. Об этом не напишут в дамском журнале, про такое пишут скучные журналы для тех самых лысых мужиков. «Секрет фирмы» там, «Карьера» и прочие. Да - скучновато, зато квартира, две машины и обеспеченная жизнь для внуков почти гарантированы. И гораздо меньше риск получить вместо гонорара гонорею.
        - Для внуков!  - патетически воскликнула Вика, и по ее лицу было видно, что такая перспектива кажется ей не более близкой, чем полет человечества на Альфу-Центавра.  - А мы живем здесь и сейчас. Мне совершенно не улыбается в семьдесят лет сидеть перед камином и кряхтеть: «Внучата развлекаются, гоняют на «Мазерати», ути какие молодцы. Надо купить им ещё конфеток на день рождения». Я хочу жить сама, я женщина, а не тягловая лошадь для будущих отпрысков!
        - Вика была вне себя от злости - впервые лучшая подруга посмела подвергать сомнению её безупречные суждения, к тому же подкреплённые авторитетом ведущих феминисток страны. Ей внезапно представилась орава внуков, которые ещё не родились, но уже влезли ей на закорки и погоняют кнутом: «Эй, маман, живее! Шевелись, окаянная! Пора зарабатывать нам на жизнь!»
        - Вот ты говоришь, судья,  - Вика почувствовала, что вскипает от возмущения со скоростью немецкого чайника,  - судья, ты говоришь. Знаешь, сколько в Москве судей? А? Не знаешь?
        - Несколько тысяч,  - осторожно предположила Софья. Она догадалась, что чересчур разозлила свою благодетельницу предыдущей репликой - во всяком случае, та напоминала огнедышащего дракона.
        - Ха! Всего тысяча! А сколько претенденток? Тысяч двадцать, не меньше. И не только москвички, но и хищные стервы из регионов, готовые перегрызать соперницам глотки. Спроси себя - готова ли ты, тихая блондинка из Бибирево, принять участие в голодных играх, где твои шансы один к двадцати?
        Софья в ужасе заморгала глазами: от природы чувствительная девушка, она не могла спокойно смотреть даже ролики на «Ютьюбе», в которых кошки охотятся на птичек. Несправедливость и кровожадность мира доводили ее до слез. Вообразить, что ей самой придется, утробно хохоча, ставить подножки коллегам по работе или писать про них анонимные гадости на сайте «Стукачок», было совершенно невозможно.
        - Пойдем дальше,  - безжалостно продолжала Вика, довольная произведенным эффектом,  - ты сказала «следователь». Следователь в современной России - это бумажный червяк, который вместо работы должен писать по двадцать писем в день. Причем половина работы - это ответы на обращения полоумных бабок, которым кажется, что соседи - американские шпионы. Оставшаяся половина - это упоительные истории о том, как пьяные Коля и Вася выпустили друг другу кишки.
        - Но…
        - …Если ты готова каждый день общаться с асоциальными туберкулёзными элементами…
        - Но…
        - …И если готова каждый день строчить по роману, как Дарья Донцова, вперёд - это работа для тебя!
        - Но всегда же есть шанс, что тебе повезёт,  - с надеждой пискнула Софья.  - Всегда может достаться нормальный…
        - Ха! Повезёт!  - Вика продолжала давить подругу авторитетом, как танк пехотинца.  - Софи, это жизнь, а не казино. Если ты воспринимаешь жизнь, как рулетку - пожалуйста. Но тогда не обижайся, если в один прекрасный день твой шарик попадёт на зеро, и тебя выставят за дверь с пустыми карманами и в одних трусах.
        - Софья уже смотрела на подругу, как кролик на удава. Однако, и кролик, спасаясь, может ударить хищника задними лапами так, что тот трижды подумает, продолжать ли преследование. Она сделала последнюю попытку внести смуту в стройные порядки мыслей подруги.
        - Можно работать и на себя. Адвокат, например, может показать всем фигу и открыть собственный кабинет.
        - Чтобы адвокатский кабинет приносил доход, нужно иметь начальный капитал, как у Романа Абрамовича,  - отрезала Вика.  - Потому что клиент - существо пугливое. Пока он не получит рекомендацию тёти Нюры, никакой рекламой его не загонишь и под дулом пистолета. А чтобы получить рекомендации, достаточные для безбедной жизни, надо работать лет десять без выходных и отпусков. А ещё не забывай, кто мы такие.
        - Кто?
        - Женщины. Женщины, живущие в стране руководящих мужиков. Если повесить вывеску «Адвокатское бюро Пирожков и партнёры», туда со временем выстроится очередь. А вот вывеска «Пирожкова и партнёры» одним названием будет вызывать смешки и непристойные ассоциации. Ещё сценку на двери нарисуют порнографическую, изображающую, значит, тебя и партнёров.
        Под напором таких обезоруживающих аргументов Софья выбросила белый флаг.
        - Делай как знаешь. Моя совесть чиста, как мысли младенца. Но помни, что лучшая подруга тебя предупреждала!
        - Софи, твоя совесть ещё локти будет кусать. Знаешь, чем умные люди отличаются от дураков?
        - Чем?
        - У умных людей есть план,  - заявила Вика с видом столь гордым, будто только что получила Нобелевскую премию.  - У меня есть план, и я всё просчитала.
        Софья хотела вставить, что были такие люди, как, например, Мавроди, у которых тоже был хитрый план, но вовремя прикусила язык.
        - И этот план я взяла не из журнала, а с авторитетного форума в Интернете.
        - Ещё не легче,  - произнесла Софья, и тут же поймала на себе испепеляющий взгляд подруги,  - всё-всё, молчу.
        - Первым делом я собираюсь отправиться на курсы победительниц.
        - Кого победительниц?
        - Да не кого, а для. Курсы для победительниц.
        - О.
        - На этих курсах преподаёт очень авторитетная женщина, психолог Юнона Высоцкая.
        Софья подумала, что к женщинам с именами Юнона, Афина или, например, Глафира она бы относилась с некоторым предубеждением. Во всяком случае, её бы точил червь сомнения, как бывает, когда слышишь по радио рекламу потомственной ведуньи Аграфены.
        - За посещение этих курсов надо ещё и деньги платить?  - с сомнением уточнила Софья.
        - А как же?!  - Вика уставилась на подругу, как на умственно отсталую.  - Неужели ты думаешь, что такая женщина будет делиться с тобой опытом и мудростью бесплатно? Да, одна лекция стоит три тысячи рублей. А что? Я бы и больше заплатила, если надо - это того стоит.
        Софья трижды хлопнула глазами. После такого откровения со стороны подруги мысли в голову приходить отказывались.
        - На этих курсах профессионалка своего дела рассказывает, как заарканить богатого мужика,  - Вика попыталась растолковать суть несмышлёной блондинке.  - Неужели ты думаешь, что такой вклад в будущее не стоит жалких, смешных, сиюминутных копеек?
        - Постой. Но если она умеет ставить ловушки на богатых мужиков, то зачем читает лекции за три тысячи рублей?
        Софья тут же пожалела, что открыла рот - её подруга сжала зубы, нахмурила брови и стала отдалённо напоминать Цербера, которого Геракл только что раздразнил.
        - Ты меня сегодня определённо выводишь из себя, Софи. Думаю, во всём виновата твоя диета - не хватает углеводов, чтобы нормально работали мозги,  - мрачно заметила Вика.  - Срочно съешь кусок торта. Пока ты этого не сделаешь, говорить с тобой не о чем.
        - Извини-извини, уже молчу.
        - Неужели я похожа на наивную малолетнюю дурочку? Мне почти двадцать, Софи. В этом возрасте Жанна Д’Арк успела возглавить французскую армию, спасти родину и принять смерть на костре. Разумеется, перед тем, как записываться на курсы, я всё разнюхала. У Юноны Высоцкой есть группа ВКонтакте, где девушки, нашедшие богатых мужчин, пишут благодарности. Реальные девушки, Софи. Они сами пишут, что совершенно реальны!
        Софью распирало любопытство, какое распирает домашнего кота, увидевшего бесхозную пустую коробку, и она, хотя ужасно боялась нового окрика, сказала:
        - Ого. А этим девушкам попался на крючок кто-нибудь известный?
        Вика на минуту задумалась и неопределённо протянула:
        - Я думаю, все пойманные мужички довольно известны в своих кругах. Одна девушка писала, что охомутала богатого стоматолога, другая захороводила владельца нескольких хозяйственных магазинов. Ну, согласись, это неплохо для начала. Я тоже сперва потренируюсь на папиках средней руки, а потом перейду к крупному калибру.
        - Ты ужасно смелая, Вика. Я бы никогда не отважилась,  - с восхищением прошептала блондинка. Софья понимала, что подруга, скорее всего, собирается положить голову в пасть к тигру, но публику, как мы знаем, всегда волнует действие, а не результат.
        - Ерунда, Софи. Чего тут бояться? Интересная лекция, и можно обменяться опытом с другими девушками. Не исключаю, мне даже дадут телефончик какого-нибудь завалящего бизнесмена, на котором можно отточить мастерство. В общем, я уже всё решила, и своих решений я не меняю,  - по-наполеоновски веско резюмировала Вика.  - Продолжим чтение?
        Софья с благоговением кивнула и, послюнявив палец, перевернула сто тридцать пятую страницу конспекта.
        Экзамен по уголовному праву был последним, о чём думала Вика в экзаменационное утро. Профессор Бубнов, старый добрейший тюфяк, подбухивал по вечерам, а иной раз и в обеденные перерывы, за что подвергался постоянным выволочкам за винные пары со стороны декана и проректора. Вследствие этого, в виде мести руководству, он поддерживал отличные, почти дружеские отношения со студентами. И, действительно, профессора все обожали: он с упоением, почти равным упоению от коньяка, рисовал хорошие оценки за пропущенные семинары, размашисто ставил зачёты и порой прямо на экзамене заявлял очередному лоботрясу: «А для вас, милейший, у меня приготовлена пятёрочка!» Одним словом, если вы хотите найти в России человека, ответственного за повсеместную юридическую безграмотность, незнание прокурорами законов и привычку следователей говорить «возбуждено» с ударением на втором слоге, то это профессор Бубнов.
        Впрочем, халява халявой, а на экзамен порой приходил декан, человек недобрый, крайне тщательно скрывающий любовь к студенчеству и страдающий геморроем, поэтому являться совсем уж без подготовки было бы неосмотрительно.
        Зайдя в предбанник возле аудитории, где принимался экзамен, Вика увидела однокурсников, которые орали друг другу «Держи пятюню!» и обнимались.
        - Так-так. Старый хрыч не пришёл?  - уловила Вика, удовлетворённо улыбаясь.
        - Нет! Заболел ветрянкой. Лежит дома, пятнистый, как олень!  - радостно сообщил однокурсник Дима, имея в виду декана.  - Викусик, дай я тебя в честь этого поцелую. В губы! И в щёчку!
        Дав себя обслюнявить половине однокурсников и ни разу не поморщившись, Вика смело распахнула двери аудитории и вошла внутрь.
        Внутри всё прошло, как по маслу. Профессор Бубнов, подобно многим тихим алкоголикам, частенько находился в блаженно-размягчённом состоянии духа, будто побывал в командировке в раю и только что вернулся. Из-за стола слышалось его воркующее бормотание:
        - Тяните билетик, юноша. Смелее, он вас не укусит. Что у нас там? Геноцидик и проституция, замечательно! И ещё необходимая оборона. Хм-хм… Отлично, зачёточку мне сюда, сюда мне её, родимую. А теперь давайте, как у вас говорят, по чесноку - вам достаточно четвёрочки или хотите сдавать по-настоящему? А?
        Студент благоразумно согласился на четвёрочку и упорхнул, весь светясь счастьем, после чего Вика села на его место. Профессор Бубнов, казалось, не сразу её заметил, поскольку начал производить странные телодвижения: он тихонько ерзал на месте, сучил ногами и дёргал плечами, уставившись при этом в одну точку. У Бубнова в этот самый момент была ломка: ему пригрезилась бутылка коньяка, купленная накануне и ещё не распитая - эта самая бутылка обрела крылышки и летала сейчас перед его носом. Мало того, она нахальным женским голоском просила: «Профессор, выпей меня! Профессор, выпей меня!»
        - Профессор! Профессор!  - повторила Вика, глядя в упор на экзаменатора.  - С вами всё хорошо?
        - Да-да, моя дорогая,  - профессор невероятным усилием воли развеял морок и сфокусировал взгляд на Вике.  - Вам, барышня, можно ничего не сдавать! Вы посетили все мои семинары и, значит, могли бы сами принять у меня экзамен. Я, между нами говоря, уже перезабыл половину того, что на этих семинарах рассказывал.
        Профессор клюнул в зачетку две закорючки, долженствующие означать «отл» и роспись, после чего вручил её Вике со словами:
        - Всё, барышня, больше мне нечего дать вам в этой жизни. Дальше - сами, хе-хе-хе.
        Вика холодно улыбнулась экзаменатору, раздала воздушные поцелуи всем ожидавшим очереди студентам и направилась к выходу из университета важная, как купчиха - конечно, не из-за пятёрки, а от предчувствия поездок в Нью-Йорк и Марбелью, миллионов долларов и упоительно дорогих серёжек в подарок. Мечтая о коленопреклонённом принце, она задрала нос так же высоко, как Цезарь после победы над галлами, из-за чего споткнулась и рухнула с лестницы. Фыркнув от неожиданности, так некстати прервавшей триумфальное шествие, Вика ощупала ушибленные места и оглянулась - не увидел ли кто её конфуз? Конфуз остался практически незамеченным, зато сама Вика внезапно стала свидетелем волнующего и вызывающего зависть зрелища.
        Некий юноша лет двадцати подъехал к ступеням, ведущим в университет, на роскошном новеньком «Мазерати» и плавно притормозил. Дверца открылась, юноша вышел из машины - красивый настолько, что Вика зажмурилась - посмотрел на безупречно чистые и новые туфли от «Прада», засунул руки в карманы и стал ждать. У Вики уже ручьём текли слюни, как у голодного бульдога, но когда через несколько секунд она увидела избранницу юного богача, её едва не разорвало от злости. Из университета выбежало нечто страшненькое, хиленькое, маленькое и возмутительно носатое, прыгнуло на шею юному небожителю и слилось с ним в долгом поцелуе. Ощущая подёргивание левого глаза, Вика проследила, как аполлон (зайдя справа и приоткрыв дверцу!) усадил нечто на сиденье, сел за руль, ещё раз поцеловал страшилище в губы и дал газу. Кривая тоска, бешенство, желание бить посуду и выть белугой - Вика испытала всё в эти жестокие секунды. Она была готова бежать вслед за «Мазерати» и кричать: «Возьми меня! Я же лучше, милый! У меня правильный нос, у меня есть грудь и сто семьдесят сантиметров роста! Что угодно, только не оставляй меня здесь,
ААААААААА!»
        Тщетно. Аполлон уехал, предпочтя принцессе кикимору, и оставил Вику стоящей на ступеньках с видом оскорблённого достоинства. Она помолчала ещё минуту, глядя вдаль, высморкалась в носовой платок и твёрдо решила - со студенческим нищенством пора кончать. Время становиться богатой и любимой, и пусть заранее пишут себе эпитафии все соперницы, которые осмелятся встать у неё на пути!
        Глава 2
        Вечером того же дня, когда последние лучи закатного солнца облизали вершины домов, и мир опустился в полумрак, на первом этаже дома 18 дробь 1 в Милютинском переулке зажёгся свет. Это был свет знания - психолог Юнона Высоцкая читала всем, кого интернет послал, первую лекцию своего авторского курса «Победительницы». По пустынному двору, словно крадучись, шныряли женские фигурки - одна за другой они пропадали в здании. «Как будто воровки!»  - с негодованием подумала Вика.  - «Я бы никогда не стала стесняться того, что узнаю что-то новое!»
        С этой мыслью, гордо расправив плечи, она миновала массивную дверь и прошествовала на первый этаж, к лекционному залу.
        В лекционном зале, когда Вика вошла, от присутствующих дам уже было тесно и душно, как в плацкартном вагоне поезда в сорокаградусную жару. Кондиционер, как и в типичном плацкарте, тоже не работал. Опустившись на незанятый стул, Вика стала осматривать будущих конкуренток в битве за сердца и, главным образом, кошельки глупых московских мужчин. Первое впечатление оказалось гнетущим: рядом с ней восседала гигантская дама с необъятными формами - стул жалобно поскрипывал под её весом. На даме было платье с рюшами, из тех, что ещё бабушка Вики спрятала в сундук как слишком старомодное. Шею гигантской дамы обнимало ожерелье из десятка ниток, унизанных разноцветными камешками - пожалуй, даже папуас Новой Гвинеи счёл бы его чересчур кричащим для вечерней лекции. В довершение всего, дама обмахивалась веером, посылая в сторону Вики потоки пропахшего потом воздуха. Запах пота, как известно, тоже бывает разным - иногда, едва уловимый, терпкий, он может быть даже сексуальным, особенно если его издаёт спортивная молодая девушка или парень. Запах, издаваемый дамой, ничего общего с сексуальностью не имел - он был
смрадным. Казалось, будто рядом поставили бочку с протухшей рыбой. Вика почувствовала, что зеленеет, и торопливо перевела взгляд на женщину, сидевшую в соседнем ряду. Эта соседка не имела проблем с лишним весом, зато, судя по туфлям, перепачканным в грязи до такой степени, будто ими весь день давили навоз, приехала на лекцию прямо с дачи вечерней электричкой. Далее сидела женщина лет тридцати пяти, вроде бы приятная на вид, и даже с приличной причёской, но - о, ужас!  - с золотой фиксой во рту. Глаза Вики непроизвольно забегали, ища поблизости спутника женщины - братка с золотой цепью на шее, но никого не нашлось.
        В целом, обозрев местность, Вика пришла к выводу, что она среди присутствующих - самая молодая и красивая. Возраст остальных женщин начинался, на глазок, от двадцати двух и заканчивался в тех годах, когда, если перефразировать пословицу, и ягодки второго урожая уже успели заплесневеть. Многим не помешало бы перед курсом «Победительницы» пройти курсы «Помой голову» и «Макияж для начинающих». Впрочем, были и приличные девушки, с которыми папику средней руки не зазорно прийти в ресторан или в кинотеатр субботним вечером. Таких, в особенности молоденьких, Вика мысленно отметила и мысленно же стёрла в порошок.
        Ровно в пол-одиннадцатого вечера, когда были заняты уже и приставные стульчики, по рядам вдруг пронёсся шёпот: «Идёт, идёт!»  - и все присутствующие, как египетская чернь в ожидании фараона, почтительно обратили свои взоры к двери. В лекционный зал вошла миловидная пухленькая дамочка, с глазами навыкате, как будто она ежесекундно изумлялась: «Батюшки, сколько дур-то собралось!», в обтягивающем красном платье, красных туфлях и с губами, вымазанными красной же помадой. Красная фурия, плавно покачивая бёдрами, проплыла на своё место у доски, сложила руки в замок и улыбнулась аудитории.
        - Добрый вечер, давайте знакомиться. Меня зовут Юнона Высоцкая. Скажу откровенно - это псевдоним, который я взяла для того, чтобы добиться успеха. Мужчины летят, как мухи на сахар, на всё яркое и блестящее. Звучное имя и привлекательный внешний вид - вот две ваши главные визитные карточки. Прасковья Картошкина никогда не добьётся успеха нигде, кроме сельской дискотеки. Если хотите покорить Москву, придумайте себе имя - такое, чтобы оно звучало не дешевле ста тысяч рублей в месяц - напечатайте красивые визитки и приведите себя в порядок. Для того, чтобы окружающие солидные мужчины перестали смотреть на вас, как солдат на вошь, порой достаточно сходить к стилисту и парикмахеру. Вы ведь хотите, чтобы вас любили и уважали?
        - Да, да,  - послышались со всех сторон неуверенные возгласы.
        - Тогда научитесь любить и уважать самих себя.
        Юнона Высоцкая сделала паузу, достала сосисочными пальцами электронную сигарету и с изяществом, достойным дамы полусвета из старых голливудских фильмов, закурила.
        - Конечно, некоторым из вас повезло и с внешностью, и с именем,  - продолжила она, выпуская пар уголком рта.  - Это хорошо, но этого мало. В этом городе пруд пруди привлекательных наташ, марин, оксан из урюпинсков и ближнего зарубежья. Многие из них готовы работать за еду, некоторые окажутся моложе вас. Как их всех обставить?.. Как это сделать, я вас спрашиваю?!  - вдруг проорала лекторша сидевшей в первом ряду крохотной даме.
        - М-э-э-э…  - проблеяла та, трясясь от неожиданности.
        - Первое правило - не бояться! Вы закомплексованы, вы идёте по жизни робко, будто с протянутой рукой, вот она и бросает вам гроши. А надо не бояться мужчин и знать себе цену… Какое первое правило?!  - рявкнула Юнона Высоцкая на ту же даму из первого ряда.
        - Не бояться,  - пискнула та тихо, как мышь.
        - Громче!
        - Не бояться!
        - Вот так-то лучше. Сейчас мы проведём маленький тест, мои дорогие будущие победительницы.
        - Юнона Высоцкая взяла маркер и, улыбаясь с оттенком коварства, нарисовала на доске цифру «69500».
        - Как вы думаете, что это значит?  - прищурилась она, стукнув маркером по доске.
        - Количество богатых мужчин в Москве?
        - Нет, хотя кто знает.
        - Идеальный вес в граммах, к которому нужно стремиться?
        - При вашем-то росте метр с кепкой?  - хмыкнула Юнона Высоцкая, смерив взглядом миниатюрную девушку с задних рядов.
        - Это цена подтяжки лица!  - захлопала в ладоши гигантская дама с необъятными формами, сидевшая рядом с Викой.
        - Если только у таджикских хирургов. Нет, мои дорогие. 69500 - это средняя зарплата в городе Москве в настоящий момент. А теперь вопрос - кому из вас хотелось бы найти мужчину с таким уровнем дохода?
        Собравшиеся женщины начали переглядываться. В глазах многих явственно читалось, что мужчина с такой зарплатой - это кумир, мечта и исполнение самых сокровенных желаний. Наконец, пятнадцать-шестнадцать слушательниц подняли руки. Одна из них, дама в навозных туфлях, даже взвизгнула:
        - Мне, мне хотелось бы такого!
        Юнона Высоцкая медленно обвела взглядом зал и вдруг помрачнела, точно грозовая туча. Выпучив и без того круглые глаза, она гаркнула:
        - Все, кто подняли руки - вон отсюда! Лекция для вас окончена! Вы не-о-бу-ча-емы! Это лекция для победительниц, для амбициозных женщин. Если вам нужен среднестатистический мужик, дайте объявление на «Авито» и напишите, что у вас две сиськи, две ноги и вы умеете варить борщ! Слетятся, как коршуны на цыплёнка. Шагом марш отсюда!.. Я сказала, встали и пошли, дама в синей кофточке, нечего прятаться за спину приличной женщины!
        Шокированные и перепуганные, недостаточно амбициозные женщины одна за другой покинули лекционный зал. Юнона Высоцкая ждала, пока все они не исчезнут, заложив руки в бока.
        - Теперь, когда вышли все, кто ошибся дверью, продолжим,  - кивнула лекторша после паузы.  - Итак, мы выяснили, что женщина в Москве не может стоить дёшево. Жизнь слишком коротка, чтобы менять её на мужа-алкоголика, мужа-тряпку, мужа-растение.
        - Что такое муж-растение?  - звонко спросил кто-то с заднего ряда.
        - Муж-растение - это такая форма жизни, которая до гроба торчит на одном месте, пока не засохнет и не скрючится. Такой однажды решил стать бухгалтером - и вот он всю жизнь бухгалтер, бухгалтер, бухгалтер. Уже три генеральных директора в его фирме сменились и уехали с наворованным на Канары, а он, седой как лунь, всё сидит с калькулятором и получает свои сорок пять тысяч в месяц. Таких - избегайте!
        - А если муж - прикованный к постели больной, который оставит большое наследство, он тоже - растение?  - спросил тот же звонкий голосок.
        - Нет, ну какое же это растение. Это муж - золотой прииск. А вы - рыцарь на страже золотого прииска, присматриваете за ним, чтобы разбойники не ограбили… Дамы, не отвлекаемся!  - хлопнула в ладоши Юнона Высоцкая.  - Есть одно распространённое заблуждение, которое вы должны выбить из своих головушек. В журналах и телепередачах неудачницы вроде тех, что я сейчас выгнала, рассказывают, будто женщина должна быть независимой. А что значит - быть независимой? Значит - во-первых, жить без мужика и без секса, а, во-вторых, зарабатывать самостоятельно. Такое могла выдумать только женщина с интеллектом улитки, вредительница, враг прекрасной половины человечества! Не исключено, что мужик. Когда мне говорят, что в мегаполисе, где тысячи неокученных богачей почём зря швыряются деньгами, женщина должна ишачить сама, я громко смеюсь, вот так - ха-ха-ха! Ваша цель - не унылая независимость, а, наоборот - зависимость, зависимость глупого, порабощённого мужчины от вас. Вы должны посадить мужчину на поводок, как мопса. Когда встретите мужчину с достатком, вы должны повторять про себя: «Я возьму твои деньги! Да,
именно я возьму твои деньги! Ты будешь принадлежать мне, вместе со всеми деньгами, машинами и дачей в Жуковке!»
        Юнона Высоцкая так страшно выпучила глаза, гипнотизируя воображаемого богача, что Вика на его месте, безусловно, отдала бы кошелёк без разговоров и побежала во всю прыть подальше.
        - Для того, чтобы все запомнили эту простую, но важную мысль, давайте хором покричим,  - продолжала, между тем, Высоцкая.  - Повторяйте за мной. Иии! Женщина без мужчины - дура, дура, дура!
        - Дура, дура, дура!  - хором повторили собравшиеся.
        - Веселее! Женщина без мужчины?
        - Дура, дура, дура!!
        - Правильно. Молодцы. Та, что громче всех кричала сейчас «дура», найдёт себе самого богатого мужика, зуб даю.
        - А когда мы перейдём к способам поиска богатых мужчин?  - раздался звонкий голосок с заднего ряда.
        - Скоро, скоро, всему своё время. Для начала, вы должны получить от меня один важный подарок,  - Юнона Высоцкая поставила на стол свою объёмистую сумку, в которой легко поместился бы поросёнок, и, порывшись в ней, извлекла стопку каких-то цветных квадратиков.  - Вероятно, все вы знаете, что мысли материальны. Я проходила обучение у многих известных экстрасенсов, знахарей, в общем, людей высокого астрального искусства - и могу засвидетельствовать, что в мире есть много такого, что науке постичь не дано. Физика и химия существуют четыреста лет, а алхимия и магия - семь тысяч. Одно это уже о многом говорит, не правда ли? Здесь у меня под рукой - талисманы удачи, заряженные на привлечение богатства. Может показаться, что это обычные цветные картонки, но это не так. С одной стороны, на каждом талисмане нарисован знак доллара, с другой стороны - знак евро. Все талисманы заряжал своей энергией в день летнего солнцестояния сильнейший белый маг Москвы, Наум Семёнович Крысис.
        - Вы сказали, там знаки доллара и евро. А эти талисманы смогут привлекать рубли?  - послышался звонкий голосок из заднего ряда.
        - Разумеется,  - холодно ответила Юнона Высоцкая.  - Главное - верить, что всё это работает. Не надо думать. Если начнёте думать, ничего не будет получаться! Чтобы талисман работал, нужно каждое утро, как только проснётесь, на одну минуту положить свою правую руку поверх него. Ровно на одну минуту, не больше и не меньше. Вот так.
        Юнона Высоцкая, с видом священнодействующего жреца, возложила ладонь на талисман и отсчитала шестьдесят секунд. Собравшиеся дамы впали в ажитацию, некоторые даже привстали с мест, чтобы получше разглядеть вожделенные сувениры. Даже Вика, которая не верила ни во что потустороннее, а эзотерику называла шизотерикой, вдруг захотела получить дивный талисман.
        - Этот прекрасный, удивительный талисман, который принесёт вам удачу и поднимет уверенность в себе до заоблачных высот, я подарю каждой из вас всего за две тысячи рублей,  - улыбаясь, провозгласила Юнона Высоцкая.
        Собравшиеся дамы, как по команде, достали кошельки - те, у кого кошельков не было, залезли в карманы.
        - А на карточку вам можно перевести?  - с содроганием в голосе спросила гигантская дама с необъятными формами, сидевшая рядом с Викой - от волнения у неё даже второй подбородок заходил ходуном.
        - Можно,  - милостиво согласилась Юнона Высоцкая и передала даме листочек с номером карты.
        Вика с лёгкостью, удивившей её саму, рассталась с двумя тысячами рублей. «Нельзя получить прибыль, ничего не вложив»,  - наставительно сказал внутренний голос. Надо сказать, что внутренний голос Вики имел странную особенность - он порой включался в те минуты, когда ему следовало бы помолчать.
        Юнона Высоцкая торжественно раздала всем дамам талисманы и гораздо менее торжественно собрала деньги (быстрыми движениями пальцев, будто деньги были чем-то несущественным, даже презренным). В конце этих процедур её лицо на секунду омрачилось - она торопливо посмотрела на свет тысячную купюру, которая чем-то ей не приглянулась, но это продолжалось всего мгновение, точно набежавшая тучка краешком закрыла солнце.
        - Теперь можно переходить к правилам поиска и обольщения богатых мужчин!  - весело объявила лекторша, запихнув собранные деньги в сумку и пнув сумку ногой под стол.  - Здесь у меня большой опыт, поверьте. Я знакомилась с богатыми мужчинами в ресторанах, на кинофестивалях, в аэропорту «Шереметьево». Богатого не сразу можно различить по одёжке, имейте в виду. Иной раз, пока не достанешь лопатник и не пересчитаешь… Эээ, нет, это вам знать не надо. Вам надо понять вот что - для поимки богатых мужчин вы должны бывать в местах их естественного обитания. Знакомиться в «Тиндере» или ронять сумочку возле «Мерседеса» недостойно вас - в первом случае вы никогда не будете единственной и уникальной, а во втором высок шанс целый месяц окучивать шофёра, выдающего себя за миллионера. Вы должны произвести впечатление как личность, а не как пара сисек и не как неуклюжий атрибут своей сумки. Запоминайте, где и как вы должны появляться, а лучше - записывайте.
        Дамы дружно зашуршали бумагами, как мыши на ночной целлюлозной фабрике.
        - А можно включить аудиозапись?  - прозвучал звонкий голосок с заднего ряда.
        - Уже можно. Итак, первое. Вы можете прийти на любой бизнес-тренинг, выдав себя за начинающую, подающую надежды предпринимательницу. Строгий костюм, взгляд волчицы и немножко - немножко!  - загадочности: вот всё, что вам потребуется для начала охоты. Название тренинга значения не имеет, тем более, что все они одинаковы - все эти семинары личной эффективности и тренинги внутренней уверенности проводят одни и те же фуфлогоны, только вывески меняют. Главное - на тренинге должны быть бизнесмены, желательно больше дюжины. Ну-с, вот вы пришли. Садитесь на правильное место, чтобы вас было видно большинству мужчин - уж точно не на последний ряд. Как только сели, выбираете несколько жертв побогаче и послаще - и понеслась. Используйте все известные вам способы обольщения: расстегните верхнюю пуговку на платье или костюме, закиньте ногу на ногу, как Шэрон Стоун в «Основном инстинкте», а главное - старайтесь установить с интересующими вас объектами визуальный контакт, глаза в глаза. Если вы видите, что мужчина не реагирует - бросайте и переходите к следующему. Если вами интересуются несколько мужчин, отсейте
менее интересных. Между женатым и неженатым выбирайте женатого - женатый значит верный, будет давать деньги как автомат. Между молодым и старым выбирайте старого: у молодого семь пятниц на неделе, а старый мужик - он покладистый, как вол, запрягай и работай!
        Вика, сопя от старания, записывала: «№ 1. Посетить бизнес-тренинг в лиловом костюме и лучших туфлях».
        - Второй способ… Ща…  - Юнона Высоцкая хабалистым жестом достала электронную сигарету и два раза торопливо пыхнула.  - Если б вы знали, какое это счастье - возможность покурить. Жизнь меня мотала по таким местам, где за сигаретку, бывало, полкило хавки приходилось выменивать, как босявке поганой… Так вот, второй способ. Многие ли из вас, дамы, посещают элитные магазины типа «Азбуки вкуса» и «Глобус гурмэ»?
        На весь лекционный зал робко поднялись три руки.
        - Напрасно!  - строгим учительским тоном заметила Юнона Высоцкая.  - В этих-то магазинах самая жизнь и бурлит. Как, скажите на милость, вы сходу попадёте в коттедж бизнесмена или чиновничьи апартаменты? Никак. А зайти в магазин, где они ежедневно отовариваются - пожалуйста, это как два пальца. Никаких усилий - и, заметьте, тусоваться в магазине можете хоть целый день, пока ноги не отвалятся. Ходи, смотри, выбирай товар - я имею в виду, подходящего мужика, конечно. Самая мякотка в том, что если богатый мужик сам ходит в магазин, то значит, он либо без женщины, либо с такой женщиной, которая привычек своего мужика не знает, которой насущные покупки доверить нельзя. Смекаете? Магазин за вас уже отсеивает всю шелуху, всех занятых мужиков, оставляя одни самородки - вам нужно только цап-царап и взять их.
        - А что такое «цап-царап»?  - послышался звонкий голосок из заднего ряда.
        - Это эвфемизм,  - отмахнулась Юнона Высоцкая от назойливой слушательницы.  - Я имела в виду обольщение. Вы должны подойти к мужчине, повертеть рядом с ним задницей и пачкой гречки и сказать: «Прекрасное гречотто. Вы пробовали? Я каждый уик-энд готовлю гречотто с шампиньонами и орехами кешью, очень вкусно».
        - Вы не могли бы повторить эту волшебную фразу, я не успела записать,  - умильно попросила гигантская дама с необъятными формами, которая сидела рядом с Викой.
        - Необязательно использовать именно эту фразу, лучше выдумать что-нибудь по своему вкусу,  - пояснила Юнона Высоцкая.  - И, разумеется, перед тем, как пойти в атаку, вы должны получить представление об интересах мужчины. Если он стоит перед стендом с алкогольными напитками, бесполезно хвалиться тем, что вы отлично варите кисель.
        Вика записала в блокноте: «№ 2. Найти все элитные торговые точки в пределах Садового кольца. Выбрать три лучшие. Обработать посетителей».
        - Пойдём далее. Каждый мужчина, богатый, бедный, всякий - любит пожрать. Те, кто говорят, что не любят, просто чем-то больны и скрывают это.
        - А если мужчина - веган?  - раздался звонкий голосок с заднего ряда.
        - Я и говорю - больны на голову. В конце концов, если мужчина любит кушать травку, цветочки и корешки, если это мужчина-кролик, для таких тоже есть заведения,  - поджала губы Юнона Высоцкая.  - Одним словом, вы должны по вечерам появляться в кафе и ресторанах. Выбирать нужно не самые престижные рестораны - в таких слишком много посторонних глаз, туда обязательно проползут тараканами журналисты и фотографы. Знакомиться в самых престижных ресторанах солидные мужчины не будут - это моветон. Пойдут слухи - о, ах, что скажет княгиня Марья Алексевна! Нужно выбрать ресторан поскромнее, не на слуху у всей Москвы, но и не студенческую столовку. Место должно быть тихим, но благородным - в такие рестораны захаживает самая крупная рыба, не фанфароны, не любители пускать пыль в глаза, а настоящие хозяева мира. У которых и деньги есть, и слово - кремень! Конечно, на ежедневные гуляния по ресторанам денег не напасёшься, именно поэтому данный способ у меня не в чести, но раз в неделю - нормально для любого бюджета. Заодно вы приучите себя бывать в приличном обществе и перестанете при виде названий «пти-пате а-ля
рюс» пучить глаза так же, как я на вас сейчас. Вообще, названия приличной среди богачей шамовки я бы на вашем месте выучила - вы должны делать вид, что ели фаршированную стерлядь с рождения, ещё не выписавшись из роддома. Потому что самое главное - дать солидному мужику понять, что с вами можно общаться, как с ровней. Без этого не будет ни любовника, ни квартиры, ни поездок в Лондон, в лучшем случае - сто долларов за первую ночь, которая окажется и последней.
        Вика записала в блокнот: «№ 3. Ресторан»  - и подчеркнула эту короткую запись тремя жирными, как гусеницы, штрихами.
        Юнона Высоцкая тоже полезла в записи и несколько раз недовольно фыркнула:
        - Следующим пунктом стоит посещение элитных фитнесс-клубов и спортзалов, но, глядя на вас…  - лекторша скривилась, обозревая фигуры и лица собравшихся слушательниц.  - Нет, чудеса, конечно, случаются, я этого не отрицаю. Как известно, домашние питомцы, найденные на улице с оторванными ушами и кривыми лапами - самые любимые. Но мой жизненный опыт подсказывает: если тело у вас хуже, чем у мужика, которого вы кадрите в спортзале, шансы на успех стремятся к абсолютному нулю. Надо обладать обаянием Джулии Робертс и иронией Фаины Раневской, чтоб иметь при таком раскладе хоть какие-то шансы. А ведь даже мне далеко до Джулии Робертс и Фаины Раневской, куда уж вам. Среди присутствующих есть, впрочем, девочки с хорошими физическими данными, им можно попробовать соблазнить в спортзале парня. Остальным - ни-ни, с вашими формами надо держаться поближе к еде, а не к перекладине. Побольше естественности, поменьше гордости.
        Где-то вдалеке за окном часы звонко пробили полночь.
        - Так, дамы, закругляемся,  - спохватилась Юнона Высоцкая.  - Надеюсь, сегодняшним обменом моего опыта на ваши деньги осталась довольна не только я. Напоследок желаю вам никогда не сдаваться. Помните, что вы в Москве! Девяносто процентов девушек в России не имеют такого старта. А вам достаточно сделать шаг - и мир у ваших ног! Всем спасибо. Про талисманчики не забываем, не забываем про талисманчики! Каждое утро - по шестьдесят секунд!..
        Последние слова были сказаны Юноной Высоцкой уже на бегу - схватив свою огромную сумку, она резво припустила к выходу, не дав благодарным слушательницам задать вопросы, которых, судя по горящим глазам в аудитории, могло бы быть много.
        «Теперь я знаю всё, что мне нужно для победы! Марбелья и Кенсингтон, потерпите ещё несколько месяцев - я уже на полпути к вам!»  - ликующе подумала Вика.
        Глава 3
        На следующее утро Вика, выпив стакан йогурта и укусив яблоко в бок, стремглав помчалась к стилисту-имиджмейкеру, чтобы закончить намеченное превращение в роковую женщину-вамп. Терять время, выбирая лучшего стилиста, Вике не хотелось, и она выбрала ближайшего, а ближайшим оказался молодой человек с лошадиным лицом, серьгами-тоннелями в ушах и гламурным сайтом в интернете - звали его Петя. Просто Петя. Так назывался и его сайт - Pete точка орг.
        Когда Вика разыскала на шестом этаже бывшего завода комнатку Пети без опознавательных знаков, гордо именовавшуюся на сайте просторным современным офисом в бизнес-центре, хозяин как раз заканчивал полировать мизинец пилочкой для ногтей. Увидев посетительницу, Петя, до сей поры напоминавший грустную лошадку, которой за завтраком недоклали овса, вмиг преобразился, и стал похож на арабского скакуна, только что победившего на скачках на приз английской королевы.
        - Чем могу быть полезен?  - выпрямился он, улыбаясь во все тридцать два зуба. На секунду даже показалось, что Петя исчез, и вместо него в воздухе осталась висеть одна эта улыбка, как у кэролловского Чеширского кота.
        - Я хочу выглядеть неотразимой,  - заявила Вика, с подозрением косясь на интерьер офиса - две тумбы с загадочными синими надписями «Завод ТГдМ. Инв. №Кр3-17», тюбики и пузырьки с ядовито-кислотными субстанциями, овальное зеркало, в котором помещалась только голова, и паутину с уютно рассевшимся в центре пауком, висящую под потолком в дальнем углу.
        - Вы попали по адресу. Умением создать неповторимую внешность я сражу вас наповал!
        - Меня - не надо. Наповал должен быть сражен интересующий меня мужчина.
        - Именно это я имел в виду. Присаживайтесь в уютное кресло.
        - Вика села в кресло, которое охнуло и крякнуло, точно бурлак на Волге, и уставилась в своё отражение.
        - Брюнетки бывают тёплого и холодного типа. Вы у нас холодная, как жидкий азот, практически Снежная королева,  - оценивающе прищурился Петя.  - Видите, у вас волосы со стальным отливом?
        - Гм,  - неопределённо протянула Вика. Она всегда полагала, что у неё тёплый оттенок кожи, а волосы с персиковым отливом.  - Вы уверены?
        - Я стилист, я так вижу,  - категорично заметил Петя.  - Чем холоднее брюнетка, тем строже она должна выглядеть. В идеале - вообще быть похожей на парня. Советую состричь ваши банальные длинные волосы и сделать каре. А хотите, можно радикально - обрею вас налысо!
        - Нет!
        - Дело ваше,  - надулся Петя.  - Жалко, конечно. Если бы вас обрить и подчеркнуть скулы мерцающими румянами, вы были бы копией моего бойфренда…
        - Я сказала, не надо!
        - Хорошо, хорошо,  - Петя опять стал похож на грустную лошадь, которую только что запрягли и которой сообщили, что предстоит вспахать три гектара.  - Красивой быть вы не хотите, уникальной тоже, всем только и подавай длинные волосы, прочерченные брови, сочные губищи в пол-лица. Ой, ну никакой фантазии!
        С печальным трагизмом в глазах, достойным полотен Тициана, Петя принялся за работу и помалкивал почти два часа. Когда он закончил возиться с гелями, ножницами, пудрами и всем остальным реквизитом, предназначенным для превращения физиономий в лица, а лиц - в привлекательные лица, Вика обнаружила, что результат ей по вкусу. На неё глядела из зеркала очень красивая брюнетка с идеальными бровями, ресницами и алыми губами такой сочности и спелости, что старого графа Дракулу при виде Вики от возбуждения разбил бы инсульт.
        - Это, конечно, не высший сорт,  - критически оценил свою работу Петя,  - но при ваших пуританских, консервативных вкусах лучшего не добиться.
        - Мне нравится. Даже… очень нравится. Жаль, у вас нет зеркала побольше - не пойму, гармонирует ли это с одеждой.
        - Вот с этой буйной зеленью?  - Петя ткнул пальцем в салатовое платье Вики.  - Гармонирует, как горчица с мармеладом. На вашем месте, я бы этой тряпкой полы вытирал: салатовый цвет уже лет пять не в моде. Снимите и никому не показывайте. Лучше уж ходить голой, будете гораздо сексуальнее.
        - Неужели так страшно? А что же мне надеть?  - заволновалась Вика.
        - Брюнетке вроде вас подойдут глубокие и тёмные, как Достоевский, тона. Строгий тёмный костюм, подчёркивающий талию - самое оно. Только не переборщите - если оденетесь в чёрное, будете смотреться готично, как работница похоронного бюро.
        - Ладно, в магазине одежды соображу. Спасибо за всё… Петя. Кстати, а как ваше полное имя?
        - Пётр Сосипатрович,  - потупился Петя.  - Проклятый дедушка был убеждённым коммунистом.
        - А, ну тогда всё ясно. С вами было приятно работать. До свиданья.
        - Пока-пока.
        Оставшиеся до вечерней охоты на мужчин часы Вика потратила на рекогносцировку - она тщательно изучила сайты всех известных ресторанов в центре Москвы. Начала она с ресторанов средней ценовой категории, продолжила дорогими и закончила такими, где цены с рёвом пробивали небо и устремлялись в космос. И тех, и других, и третьих оказалось столько, что Вика, разбиравшаяся к тому же в гастрономии на уровне «Как приготовить яичницу, пособие для чайников», немного загрустила. В конце концов, она решила не ломать себе голову и пойти по пути наименьшего сопротивления - из всей еды Вика предпочитала рыбу, и ресторан ей приглянулся такой, где в изобилии подавали стерлядей, креветок, омаров и прочую водоплавающую и водоползающую фауну. Ресторан «Карло Гоцци» на Тверской, состоящий из семи залов, двух двориков, одной террасы и одного усатого шеф-повара, понравился ей своими фотографиями больше всего. Правда, Юнона Высоцкая не советовала выбирать слишком помпезное и статусное питейное заведение, но перед «интерьером в стиле Людовика Пятнадцатого» Вика устоять не могла, а «швейцар на входе, одетый в роскошную
красную ливрею с галунами и позументами, кланяющийся каждому посетителю», покорил её окончательно, как Ромео - Джульетту.
        Едва дождавшись восьмого часа вечера, и только что не подвывая от нетерпения, Вика облачилась в тёмно-лиловый костюм, брызнула на себя духами, сунула в сумочку телефон и какую-то мелочёвку, вроде двух-трёх тысяч рублей, и вызвала такси. Через пять минут сумрачный бородатый таксист Абдулла, сверкая глазами, как Синяя Борода, вёз её на Тверскую. Абдулла был первым джентльменом в эту ночь, кого Вика заставила испытывать сердечный трепет и муки адские любви. Несмотря на свой поношенный спортивный костюм и кроссовки Abebas, Абдулла не смог удержаться от проявления чувств, и сделал это с восточной пылкостью. Дважды он порывался заговорить с Викой и, открыв рот, умолкал - слова пропадали на языке, на третий раз слова пришли:
        - Красавыца, давай бэсплатно отвэзу! За один пацэлуй!
        - Я с незнакомыми мужчинами не целуюсь,  - осторожно ответила Вика, отодвигаясь от Абдуллы настолько, насколько позволял салон такси.
        - Мэня Абдулла зовут, я из Дербента. Там у нас всё есть, дом есть, сад есть, овцы есть, много авэц. Мы богатый сэмья! Хочиш - пажэнимся? Будэшь жить как принцэсса! Интэрнэт тебе провэду!
        - Нет. Я уже помолвлена,  - соврала Вика, думая о том, что же богатый дагестанский падишах делает в Москве за рулём такси.
        - Видный овцевод Абдулла надулся и цыкнул языком от отчаяния. С минуту он терпел, но, стоило вырулить на Тверскую, тестостерон опять одержал победу над мозгом, и он выпалил:
        - Адын пацэлуй, красавыца! У тэбя щёки как пэрсик, губы черэшня, цэловать хачу!
        - Отстань, сумасшедший! Тормози машину!  - Вика отшвырнула ремень безопасности и сделала вид, что вот-вот откроет дверцу и, совершив трюк Джеймса Бонда, выпрыгнет из машины на полном ходу.
        Гордый вид джигита после такого поворота событий несколько померк, да и пыл поугас - он замедлился и остановил такси, до ресторана отсюда оставалось пешком метров сто.
        - Дажэ дэнег с тэбя брать нэ хочу, шлюха. Пошла вон с моей машина,  - сказал раздосадованный Абдулла и, стоило Вике выйти, ударил по газам, удаляясь с места оскорбления мужского достоинства со скоростью гордой птицы беркут, пикирующей со склонов дагестанской горы Базардюзю в поисках следующей добычи.
        Вика хладнокровно отряхнулась и несколько раз повторила про себя: «У меня кожа бегемота, я не реагирую на раздражители. Я большая горячая звезда, я излучаю тепло и силу…» Когда Вика почувствовала, что снова может улыбнуться, то подняла голову вверх и пошла к ресторану походкой от бедра, думая, что повторяет этим манекенщиц в Милане, но на самом деле повторяя тысячи девушек, которые ходили, бывало, вот так же по Тверской по ночам в девяностые. Вывеска «Карло Гоцци» призывно горела малиновым цветом над уютным подъездом. Вика остановилась перед ним и загадала желание: «Хочу найти здесь богатого, нестарого и не страшного, поглупее». Хотя это желание являло собой яркий пример взаимоисключающих параграфов, вера творит всякие чудеса.
        Швейцар с галунами и позументами, сдерживая зевок, кивнул Вике на входе - это был не земной крепостной поклон боярыне Морозовой, как она ожидала, а скорее студенческое «Привет, Викусик, как делишки?»
        Внутри зато оказалось настолько богато и помпезно, что красивый рот Вики непроизвольно превратился на несколько мгновений в неприлично разинутую варежку. Обстановка, короче говоря, была дворцовая - все сверкало позолотой, вдоль декорированных стен стояли обитые гобеленами кресла с выгнутыми ножками, как было модно при Людовике Пятнадцатом, а с потолка свешивались люстры размером с самого Людовика Пятнадцатого каждая. В центре зала, освещенного как для бала, размещались столики из красного дерева и, вместо стульев, канапе с бархатными спинками, приземистые, словно таксы. Даже пол, выложенный затейливой мозаикой, выглядел точно так, словно его вчера вывезли из Версаля - человеку без титула герцога или хотя бы барона было просто страшно по нему ступать. Взяв себя в руки, Вика огляделась: все же она пришла не за мебелью эпохи развращенного абсолютизма, а за мужчинами эпохи развращенного абсолютизма. «Где ты, мой Людовик? Твоя маркиза де Помпадур пришла»,  - сказала она мысленно. Кандидатов на роль развратного Людовика было, увы, немного. В зале были заняты всего два столика - за первым восседала
семейная чета лет сорока пяти, причем супруга оказалась женщиной грузной, с мрачным, опухшим лицом - таких любят изображать на карикатурах охаживающих скалками и сковородами гулящих мужей. За вторым столиком сидел маленький круглолицый человечек - со своими коротенькими ручками, брюшком и коричневым костюмом он ужасно напоминал майского жука. Сходство дополняло то, что у человечка почти отсутствовала шея - верхняя часть тела, таким образом, представляла собой как бы головогрудь. Майский жук, впрочем, оказался плотоядным, поскольку был занят поглощением другого членистоногого - в этот момент он терзал клешню омара. Лет человечку было под шестьдесят: принимая во внимание его возраст и комплекцию, Вика поняла, что едва ли сможет заинтересовать мужчину собой, разве что пустит свою руку на холодец.
        Вздохнув, Вика опустилась на канапе в самом центре зала, и, хотя малодушный внутренний голос упрашивал её сейчас же уйти и не швыряться деньгами попусту, решила испить горькую чашу до дна. Словно по мановению волшебной палочки, перед ней вырос официант с маленькими глазками-бусинками: бусинки эти, словно мощные сканеры, оценили причёску и макияж посетительницы, затем прошлись по костюму, потом изучили туфли. Целью сканирования было выяснить - сколько из Вики можно выжать денег, а, главным образом, чаевых. В итоге, официант оценил платёжеспособность Вики на троечку с плюсом, поскольку улыбнулся он не с зубами во всю ширь, а так, как улыбаются, когда опаздывающий человек вдруг увидел назойливого знакомого, любящего поговорить.
        Вика заглянула в меню и почувствовала себя так, словно ей предложили сыграть в русскую рулетку с полным барабаном патронов - цены начинались от двух тысяч рублей. Сглотнув слюну, и вовсе не от голода, она судорожно начала перебирать страницами. Тарелка с морскими жителями по-сицилийски - 4600 рублей! Минестроне «Римские каникулы»  - 3800 рублей»! Паста с беконом «Пятачок в гостях у Кристофера Робина»  - 3500 рублей!
        Вика почувствовала, что под толстым слоем макияжа покрывается испариной, в правом глазу зачесалось. Официант улыбнулся чуть шире и требовательно спросил:
        - Вам помочь сделать выбор?
        Прозвучало это как «Сеньора, или вы делаете заказ или вас вышвырнут из ресторана вперед ногами».
        Под двуствольными глазами официанта Вика не могла залезть в карман и пересчитать деньги, но шестое чувство подсказывало, что на первое или второе блюдо ее грошей не хватит.
        - Вот что. Принесите мне салат с моцареллой за 1990 рублей и… и… стакан воды. Я на диете.
        - Минеральной воды «Эвиан»?  - уточнил официант. Недобрые его глазки сузились в щелочки.
        - Ммм, н-нет.
        - «Эвиан», я спрашиваю?
        - Нет, обычной воды.
        - Обычной воды?  - брови официанта полезли вверх. Он впервые слышал такое наглое требование.
        - Из кулера.
        - Из кулера?  - брови официанта уехали практически на макушку.
        - Ну, какая есть.
        Официант распрямился - в его позе читалось оскорбленное достоинство. Надежды на щедрые чаевые рассыпались в прах быстрее, чем надежды Наполеона на успех при Ватерлоо. Удаляясь и не глядя на Вику, он обронил:
        - Вам придется подождать минут пять-семь.
        «А потом вас расстреляют по приказу дона Сальери из револьвера»,  - мысленно закончила Вика.
        Беседа с официантом имела одно существенное косвенное последствие: человечек, похожий на майского жука, отвлекся от развалин омара и стал рассматривать Вику. Сперва ей подумалось, что этот интерес чисто гастрономический, и мужчина хочет понять, что у нее вкуснее - ножка или грудка. Однако, после минуты сосредоточенного созерцания человечек стал похотливо складывать свои губы в трубочку, имитируя поцелуй. Поскольку Вика не реагировала на такой способ ухаживания, человечек стал просовывать в трубочку кончик языка - вероятно, это должно было означать французский поцелуй, но со стороны напоминало муравьеда, который приготовился лакомиться насекомыми, засовывая свой длинный липкий язык в только что разворошенный термитник.
        «Хоть бы язык прикусил, старый сморчок, я бы славно посмеялась»,  - подумала Вика сердито. Несмотря на то, что человечек в коричневом костюме идеально вписывался в образ идеального папика, нарисованного Юноной Высоцкой - он был в годах, с брюшком и, судя по отсутствию кольца на пальце, не женат - Вика поняла, что никакие деньги не могут перевесить её рвотный рефлекс.
        Вика решила использовать смартфон в качестве защитного орудия: уткнувшись в него, словно страус в землю, она сделала вид, будто назойливого человечка не существует. Вика знала и другие способы не дать платоническим посягательствам перерасти в физические: нахамить, идиотски засмеяться, сбежать, но в ресторане все эти опции были недоступны. Через две-три минуты, как бы невзначай оглядев зал, она убедилась, что атака противника отбита с большими психологическими потерями для него: человечек угрюмо ковырялся в останках омара.
        Тут подоспел и официант - судя по тому, что он принес не пистолет, а поднос с салатницей, Вика была прощена. Впрочем, глаза-бусинки глядели сердито, а Италия дала миру не только мафию, но и славную традицию, заложенную семьей Борджиа - травить неугодных лиц на пирах, поэтому Вика поглядела на салат со вздохом. Яд не яд, а плюнуть в салат у официанта время было.
        Впору было расстроиться - привлечь столько внимания к себе за один час, и ничего дельного! Но Вика была не из тех, кого смущают трудности: она твердо решила просидеть на боевой позиции два часа в ожидании перспективных мужчин.
        И вдруг двери ресторана раскрылись, мелькнула фигурка швейцара, сложившегося перед кем-то пополам - гораздо подобострастнее, чем перед Викой - и в зал вошел он. Молодой, спортивный, привлекательный, в костюме дороже отечественного автомобиля, в часах стоимостью в квартиру за МКАДом. Как будто ангел спустился с небес и явился грешным людям. Походка его была уверенная, движения пластичные и властные, костюм сидел на нем так, словно это и не одежда вовсе, а часть тела. Лицо было такое… такое… одним словом, такое, каких восточнее Берлина почти и не встречается. Официант подскочил к небожителю одним прыжком, как преданный пес, и если не начал вилять хвостом, то лишь по причине отсутствия данной части тела. Блокнот появился в руке официанта моментально, как у фокусника, улыбка угрожала порвать рот, а с лица, казалось, вот-вот закапает елей.
        - Томатный суп, пожалуйста,  - мужественным, бархатным, немного развязным голосом попросил небожитель,  - еще тарталетки по-милански и бутылку «Брунелло ди Монтальчино». Утка есть?
        - Привезли только сегодня. Шесть штук, все упитанные, высший сорт! Забивать любую или желаете пощупать?
        - Не, щупать не буду,  - после недолгого размышления сказал небожитель.  - Фотографии есть?
        Официант вихрем улетел к стойке и вихрем же вернулся, держа в руках планшет с логотипом ресторана. На экране замелькали фотографии белых пекинских уток.
        - Первая,  - шепотом сказал официант, показывая головастую утку с широченным клювом.
        - Не,  - коротко возразил небожитель.
        - Вторая,  - официант продемонстрировал крепенькую уточку с высокой богатырской грудью.
        - Толстовата и лапы короткие,  - прокомментировал небожитель, прищурившись.
        - Третья,  - официант показал аккуратную белоснежную утку с роскошным оперением.
        Небожитель долго разглядывал птицу и, не найдя в ней ни одного изъяна, изрек:
        - Хороша. Убейте ее нежно.
        - Официант захлопнул блокнот и склонился перед небожителем в позе рыцаря, целующего руку королю:
        - Си, натуральменте.
        Молодой король отпустил официанта взмахом ладони, и тот в мгновение ока исчез. Спустя несколько секунд, явно скучая, необыкновенный парень стал обводить глазами ресторан: гобелены, фрески и маленького человечка в коричневом костюме он обозрел недовольно, как сэр Генри Баскервиль - болота, и тут его взгляд остановился на Вике. На губах молодого короля появилась едва заметная улыбка, в глазах блеснул огонь - не тлеющий старческий огонек, как у пожилого человечка с омаром, а яркий, словно вспышка газа в новом месторождении, пламень. Это продолжалось всего секунду, но этой секунды хватило, чтобы Вика влюбилась, как восьмиклассница. В воображении ее возникла Юнона Высоцкая, грозящая пальцем: «Выбирайте мужика постарше и женатого!», но Вика мысленно ее послала на все четыре стороны. Дождавшись, когда молодой король снова посмотрел в ее сторону, Вика насадила на вилку оливку и, медленно, ласково обсасывая ее, как самое дорогое, проглотила. Молодой король увидел это и ответил: взяв в руку бокал вина, он кинематографично и стильно оттопырил мизинец и безымянный палец, а потом сделал два протяжных глотка,
впившись глазами в Вику. Однако, в этот момент, когда перестрелка взглядами достигла своего апогея и уже обещала плавно перейти в свидание, романтическую атмосферу нарушил телефонный звонок. Молодой король изменился в лице - оно стало сосредоточенным и серьёзным, как у статуи римского патриция - и поднёс к уху седьмой айфон:
        - Да, слушаю… Слушаю, хотя мог бы тебя и уволить,  - сердито сказал он. Грозный, он был ещё прекраснее, чем раньше: Вика даже почуяла, как её бросило в жар.  - Мне нужна новая секретарша. Та, что ты нашла на прошлой неделе, тупа, как пробка. Нет - как целое пробковое дерево. Я очень разочарован и метаю громы и молнии… Так поищи получше. Она должна быть красивой, ответственной и молодой - неужели в Москве так сложно найти девушку, отвечающую этим критериям? Да я такую даже ночью на улице в два счёта найду!.. Ничего не знаю, но чтоб завтра была! И чтоб стояла не позже полудня у дверей нашего офиса на Чистопрудном, 16!
        Вика судорожно забарабанила пальцами по телефону, записывая адрес своего короля. Сердце колотилось в груди, как дробилка для камней - трррррррррррррррр! «Он большой начальник, и ему нужна секретарша!», «Нет ничего проще, чем охомутать мужчину во время служебного романа!»  - от таких праздничных мыслей в голове Вики стало тесно. В воображении она уже успела устроить с молодым королём свидание, встречу в его предполагаемом дворце на Рублёвке, поездку на Карибы и даже поразмышлять, какой цвет глаз будет у их совместного будущего ребёнка, учитывая, что у отца глаза голубые, а у неё - серо-зелёные.
        Молодой король, тем временем, закончил отчитывать по телефону нерадивую собеседницу и вернулся к вину: глаза его глядели на Вику хищно, как глаза голодного ягуара, увидевшего капибару. Дело явно спорилось, но молодой король в этот вечер запланировал свидание не с Викой - в ресторан вошёл бритый господин уголовного вида, с огромным чёрным чемоданом, в который можно было бы при должной ловкости запихнуть труп карлика. Бритый господин явно хотел выглядеть респектабельно - костюм иссиня-чёрного цвета был дорогим, а поверх белоснежной рубашки змеился модный узкий галстук от «Бриони», но всё это накладное золото не могло скрыть оттопыренных ушек и покатого, как у неандертальца, лба. Когда бритый господин заговорил своим хрипловатым баском, пазл сложился окончательно - это был ходячий экспонат из коллекции Чезаре Ломброзо. Однако, Вика, уже дошедшая в своих мечтах до обустройства детской комнаты для будущего сына Владика, на такие детали внимания не обратила и только восхитилась, что у её прекрасного парня и знакомые - мужественные и солидные люди.
        - Привет, Валя. Всё благополучно?  - спросил молодой король, смачно прихлебнув из бокала.
        - Вечер в хату. Всё ништяк. Белки переданы,  - глухо пробасил бритый.
        - Ну, давай обсудим. Не торопишься? Скоро утку принесут.
        - До полуночи свободен. Давай пошелестим. Ух ты, какие у тя котлы,  - бритый восхищённо поглядел на часы молодого короля.  - Много лавэ отстегнул?
        - Пятнадцать гринов. Ерунда. Надеваю для понта, так не ношу,  - отмахнулся молодой король.  - Ну, ближе к делу…
        Они тихо о чём-то заговорили, а Вика принялась поглощать салат в счастливой задумчивости: в её голове составился коварный план по завоеванию молодого богача и принуждению его к безоговорочной капитуляции и длительным отношениям. Для этого она опередит всех возможных конкуренток и напросится завтра к нему в секретарши - она придёт в девять утра, густо облитая духами, и скажет: «Вот моё резюме, а вот я, единственная и прекраснейшая! Забирай меня и увози в Лондон!» Ну, конечно, именно так она не скажет - будет большим успехом, если она вообще не потеряет дар речи, когда окажется с глазу на глаз со с молодым королём, но, если не рисковать в этой жизни в двадцать лет, к тридцати годам вы превратитесь в трусливого зайца.
        Вскоре салат был Викой доеден, а молодой король и его ломброзианский собеседник обставились блюдами, как мальчишка - оловянными солдатиками, и явно не планировали завершать ужин, пока желудки не будут забиты под завязку. Однако, Вика теперь знала достаточно, чтобы сменить локацию и ловить удачу в другом месте. Небрежно оставив на столе две тысячи рублей (десять, стало быть, шли официанту на чай - пусть треснет от злости), она изящно удалилась. Гигантским усилием воли, сравнимым лишь с усилием мартышки, разжавшей в кувшине лапу с орехами, она заставила себя не оборачиваться и не глядеть на молодого короля. Но и без этого Вика почуяла затылком, как её сверлит хищным жадным взглядом удивительный парень, который материализовался как будто и из её романтической, и из финансовой мечты.
        Глава 4
        Софья не могла назвать себя невезучей девушкой, но в метро ей постоянно наступали на ноги, точно на спине у неё висела табличка: «Вытри ботинки об меня». В хорошие дни дело ограничивалось какой-нибудь лёгкой бабушкой, в плохие на ней могли потоптаться два-три здоровенных амбала. Сделать с этим было ничего нельзя, она перестала воевать с судьбой на этом направлении ещё в девятом классе и только громко вздыхала, когда очередная чужая ступня припечатывала её туфельку к земле, а потом хозяин этой ступни разворачивался и изрекал: «Ах!.. Это ваша нога? Простите, я случайно». Вот и сегодня какой-то очень приличный на вид мужчина в очках оказался оборотнем - так придавил правую ногу Софьи, что пальцы у неё хрустнули. Хромая, как серая шейка, она доковыляла до университета, завернула в столовую и, в виде самоутешения, купила шоколадку. Дремавшая совесть из-за этой покупки встрепенулась и укоризненно проворчала, что если Софья каждый день будет из-за ногодавов покупать по шоколадке, диета и фигура вскоре пойдут в интересное интимное путешествие. Тем не менее, кофеин, флавониды и сахар, содержащиеся в
шоколаде, достаточно быстро вернули Софье бодрость и терпимое отношение к этому несовершенному миру. Она прошла из столовой мимо нескольких аудиторий и только-только миновала деканат, как услышала позади себя грубоватый мужской голос:
        - Тупая овца!
        Софья вздрогнула, как вздрагивает человек, к затылку которого приставили ужасно холодное и ужасно осязаемое дуло пистолета. Клокоча от возмущения и жаждая мести, она обернулась и обнаружила сидящего на полу напротив деканата крепкого короткостриженого парня лет двадцати.
        - Вы это мне?!  - уточнила Софья с шипящими нотками в голосе.
        - Что? Нет, конечно. Я про доцента Сикорскую.
        - А, тогда согласна. Доцент Сикорская - тупая овца!
        Софья присмотрелась повнимательнее к человеку, с которым у неё неожиданно нашёлся общий взгляд на вещи: это был здоровый пацан совершенно неинтеллектуального вида - где-нибудь в качалке или на поле для регби парень был бы в своей стихии, но рядом с деканатом юрфака он, со своими огромными руками и ногами выглядел тигром, которому позволили гулять по городу без привязи. Брюки и пиджак смотрелись на парне так, словно он отжал их у интеллигента в подворотне, самой лучшей одеждой для него были бы - шорты и безрукавка. Софья не преминула ему об этом заметить:
        - Ты так забавно выглядишь в костюме. Точно на пляж в шубе пришёл.
        Парень секунды две соображал, что это значит, а потом нахмурился:
        - И ты туда же. Сикорская тоже говорит, что с моей внешностью только в охрану идти.
        - Всё нормально. Наоборот, мне нравятся сильные парни. А то большинство московских студентов выглядят так, словно у них рецидивирующий рахит. В спортзал ходишь?
        - Ещё бы я не ходил. Работаю фитнес-инструктором по вечерам. Я прошлым летом вернулся из армейки, это всё - оттуда,  - сказал парень, показывая на свои мускулы.
        - Ого. Воевал?
        - Да, воевал с одним фашистом - прапорщиком Рябининым. В остальном в части были нормальные люди.
        Парень улыбнулся - улыбка была искренней и Софье неожиданно понравилась: даже боль в ноге притихла, чтобы не портить своим заунывным присутствием прелести момента.
        - Меня зовут Софья, я на третьем курсе учусь. Только не говори мне, что это бабушкино старомодное имя, я и так сегодня расстроена. Лучше зови меня Софи, как друзья.
        - Не проблема, Софи. Отличное имя, кстати. Приятно познакомиться. Меня зовут Дима.
        Дима по-военному резким движением сунул ей руку для пожатия.
        - Здравия желаю, хи-хи,  - прыснула Софья, пожимая эту руку.  - Но только с девочками так не знакомятся.
        - Я старый солдат, донна Роза, и не знаю слов любви,  - в свою очередь засмеялся Дима.  - Ну, хорошо, тогда вот так…
        Прежде, чем Софья успела что-то сообразить, Дима сгрёб её в охапку, как тряпичную куклу, и трижды поцеловал - в щёку, в ухо и в губы. Когда дело дошло до попытки сильного солдатского языка исследовать её невинный, не привыкший к внезапным вторжениям рот, Софья попыталась вырваться, но тут же поняла, что сопротивление бесполезно. Дима был сильнее её раз в десять: при желании он мог бы прихлопнуть среднестатистического студента насмерть одной ладошкой.
        - Вот это да. Вы мне нравитесь, поручик,  - восхищённо сказала Софья, оказавшись, наконец, на свободе.  - Надеюсь, ты такому штурму не в казарме ночью научился.
        - Нет, ночью в казарме можно обниматься только с матрасом.
        - Хорошо, поверю на слово. А что у тебя за проблема с Сикорской?
        - Тупая овца угрожает мне отчислением, если я не пересдам экзамен по её предмету. Я же не виноват, что эти идиотские средневековые законы так неинтересно учить,  - сердито сказал Дима, и по его волевому лицу было видно, что он с радостью пошёл бы штурмовать Измаил, лишь бы его избавили от сдачи истории государства и права зарубежных стран.
        - Бедняжка. А когда пересдача?
        - Послезавтра,  - вздохнул Дима.  - И нет никаких шансов, что я это смогу. Она меня так ненавидит, что даже взятку не берёт!
        - Хм. Дай подумать… По-моему, всё можно устроить. Жди меня здесь.
        Софья решительно постучалась в кабинет декана, вошла в это страшное место, пугавшее Диму больше, чем десять прапорщиков Рябининых, и пробыла там минут пять. Когда она, наконец, вышла, то выглядела такой загадочной, точно собрала в покере флэш-рояль.
        - Ты спасён,  - объявила она.  - На твоё счастье, я в отличных отношениях с Сикорской. Да, ей палец в рот не клади, и вообще она могла бы подрабатывать продажей змеиного яда, но это учёная змея. Её можно очаровать интеллектуальными аргументами.
        - Например?
        - Я дала слово, что буду гонять тебя по всем билетам, как скакуна по степи, и послезавтра ты сможешь сдать экзамен хотя бы на тройку. Даже так - если сможешь ответить хотя бы на один вопрос из любого билета, экзамен ты сдашь. Гарантирую.
        - Но как? Я же говорю - я вообще не знаю её предмет!
        - У нас впереди два вечера и две ночи,  - пожала плечами Софья.  - Заучиваешь вопрос - получаешь поцелуй в награду. Идёт?
        - Даже не знаю, до такой ли степени ты мне нравишься,  - оценивающе оглядев её, сказал Дима.  - Но идёт. Если вылечу из университета, папа получит второй инфаркт. А этого я уж точно не допущу.
        - Заниматься будем у меня дома. Одетые!  - Софья строго погрозила пальчиком Диме.
        Дима возвёл глаза к небу.
        - Буду вести себя, как праведник. Кстати, есть отличная группа «Оргия праведников»  - слышала?
        - Я предупредила вас, поручик. Думаю, вы отлично дерётесь, но имейте в виду - я ещё лучше царапаюсь.
        - Ну уж и помечтать нельзя. Хорошо, понял - только поцелуи.
        Молодые обменялись номерами телефонов, и Вика назначила нежданному кавалеру встречу у неё дома в пять часов.
        Некоторые читатели подумают про себя: «Ну и нравы у этих молодых людей! Возмутительно!»  - и окажутся совершенно правы. В наше время, когда у каждого молодого человека есть смартфон, а в смартфоне есть «Тиндер», секс начинается без предварительных свиданий, а часто - даже без знакомства друг с другом по имени, но Софья и Дима были воспитаны в строгости и придерживались старомодной, довольно смешной для современных читателей традиции, согласно которой перед первым сексом надо хотя бы выпить чаю и поболтать.
        Итак, до пяти часов наши герои занимались решением мелких, недостойных пристального внимания проблем, а ровно в назначенное время (вот что значит военная пунктуальность) Дима стоял у подъезда Софьи в Бибирево и удивлялся, как такая хорошая девушка может жить в таком суровом районе, как будто перенесённом в реальность из компьютерных игр про постапокалипсис. В руках Дима держал букет из одиннадцати роз, лично перевязанный розовой ленточкой - подарок скорее не для Софьи, а для её родителей. Дима прекрасно знал, что его брутальная внешность вызывает у лиц старшего возраста желание срочно вызвать полицию, но кому придёт в голову пугаться парня с букетом роз и, может быть, грубоватой, но честной улыбкой?
        Есть множество парней, смелых как львы, когда дело касается драки, публичного выступления, просьб взять двести тысяч в долг, но превращающихся в перепуганных зайцев, если нужно прийти на первое свидание. Ноги у них становятся ватными, они несут чепуху, краснеют, бледнеют и вообще выглядят как гипертоники в кризе. Дима к их числу не относился: он позвонил в дверь с хладнокровием Юрия Гагарина, и если не сказал в домофон «Поехали! Моя ракета стоит на двенадцать часов!», то только потому, что обещал вести себя хорошо. Софья, как и подобает приличной девушке, заставила кавалера чуть ее подождать, ответив лишь после третьего гудка.
        - Заходи, я как раз готовлю обед,  - сказала она небрежно.
        Мужчин в разном возрасте могут привлекать в женщинах разные вещи: обладание игрушечным мишкой, косичка, за которую можно дернуть, грудь, глаза, ноги, запасная палочка для ходьбы, но едва ли найдется голодный мужчина любых лет, который откажется вкусно покушать.
        Войдя, Дима приготовился втянуть носом чарующий запах щей и отбивных с запеканкой, но, глубоко вдохнув, позеленел - в квартире пахло ацетоном, как на лакокрасочной фабрике.
        - Что за запах?  - спросил он.
        - Это борщ.
        - С керосином?
        - Нет, с телятиной. А! Ты про другой запах. У нас ремонт, немножко красочкой пахнет.
        - Немножко? Да тут можно тараканов травить.
        - Ой, а я уже притерпелась и не чувствую.
        Софья стояла с половником в руке, в халатике с пятнами на рукавах, в беспощадно заношенных тапочках, но на Диму этот вид произвел неожиданно благоприятное впечатление - он подумал, что так, наверное, и выглядит домашний уют.
        - А ты у нас хозяюшка,  - одобрил он.
        - Станешь тут хозяюшкой, когда мать полжизни в командировках.
        - Она у тебя кто?
        - Архитектор. Может слепить все что угодно - коттедж, мост, собачью конуру - но не котлеты. Котлеты в этом доме леплю только я.
        Дима сел за стол и получил полтора половника аппетитного варева, после чего, с присущим мужчинам эгоизмом, потерял на некоторое время интерес к Софье и только уминал борщ так, что за ушами трещало.
        - Ты знаешь, мне нравятся эти занятия на дому. Я бы даже сделал их постоянными,  - сказал он наконец, облизывая ложку.
        - Не увлекайтесь, поручик. Мы здесь по делу. Пойдем в мою комнату.
        Комната Софьи оказалась типичным девчачьим заповедником - тут был меховой пуфик, три розовых подушки, коврик для ног цвета «взрыв красок» и ночник в форме лилии, со стеклянными лепестками. Письменного стола не было.
        - Садимся на диван?  - радостно уточнил Дима, подразумевая, что через некоторое время можно на нем и полежать.
        - На диван сажусь я, а ты садишься на пуфик и берешь в руки конспект,  - строго сказала Софья.
        Дима присел на пуфик и недовольно начал на нам ерзать:
        - Но он мал для меня. А на диване мы вдвоем отлично поместимся.
        - Диван просил передать, что вы еще не заслужили на нем разместиться. Первый вопрос: «Государство и право Древнего Египта». Читай вслух, потом закрываешь конспект, и я тебя допрашиваю с пристрастием. Хорошо отвечаешь - получаешь поцелуй.
        - Эх, если бы по всем предметам так учили, я бы, может, уже Ломоносовым стал,  - сказал Дима, открывая пухлый конспект и глядя в ненавистные даты и термины.
        Древние египтяне, несмотря на обещанную Софьей награду, пошли очень туго: негодяи с берегов Нила оставили после себя одни пирамиды, но никаких законов, и Диме пришлось заучивать какую-то дичь - например, чем «неджесы» (крестьяне-торговцы) отличаются от «немху» (крестьян-хозяйственников). Если учесть, что историки сами спорили о значении этих терминов, и двое видных авторов с жаром доказывали, что немху - это не хозяйственники, а совсем наоборот, просто тут неправильно прочли иероглиф, у бедного Димы, который привык думать про футбол, мозги совсем вскипели. Какие там неджесы, какие там немху, пропади они пропадом. Тем не менее, упорство - дрель, которая сверлит гранит науки насквозь. Через полчаса древний туман развеялся, и Египет со всей своей историей расстилался перед Димой как на ладони, понятный от края до края. Софья отметила успехи своего ученика, трижды хлопнув в ладоши и сказав:
        - Ну, ладно, подсаживайся ко мне на пять секунд и целуй. Ты заслужил. Только недолго!
        Дима блаженно улыбнулся, снял с себя пиджак, провёл рукой по волосам и присел на диван рядом с Софьей. Вот он закрыл глаза, вот приблизил свои губы к её губам, уже чувствуя тепло её кожи, как вдруг… ДЗИНЬ-ДЗИНЬ!.. Раздался неприлично оглушительный и неприлично несвоевременный звонок в домофон.
        - Кто это?  - со стоном спросил Дима, мучительно разлепляя глаза, как после жестокого похмелья.
        - Тук-тук, это закон подлости стучится в дверь,  - пожала плечами Софья.  - Родители, наверное. Притащили еще ведро краски и три рулона обоев.
        - А почему звонят в домофон?
        - Ну как же. Хотят, чтобы я помогла дотащить все это на шестой этаж. Лифт ведь не работает.
        Домофон продолжал надрываться, как сигнализация. Дима с заупокойным лицом, словно на дворе было утро понедельника, слез с дивана и предложил:
        - Я с тобой. Если ты одна будешь таскать краску и обои, потом родители подумают: «Доченька надрывается, а в спальне лежит на диване здоровенный спортсмен и чешет пятку». Ну уж дудки!
        - Хорошо, я буду тебе за это должна еще три поцелуя,  - рассмеялась Софья и быстро, сверкая пятками, побежала к двери. Схватив трубку, она услышала громкий мужской бас:
        - Доча, эт я! Мы тут с мамулей так удачно в магаз зашли - купили не только краску, но еще и шкаф и два кресла, и еще кой-чего по мелочи! Вот какие мы! Хо-хо-хо. Эээ… ты нам поможешь? Мы вдвоем не управимся, надо ведь добро сторожить, чтоб пролетарии не растащили.
        - Уже бегу!
        Софья шмякнула трубку на место, огляделась и задумчиво протянула:
        - Хмм, что бы мне надеть?
        - Иди в чем есть,  - удивился Дима.  - Тебе же надо краску наверх принести, еще запачкаешься.
        - Ну вот еще! Вдруг кто-нибудь сфоткает, как я в старом халате на улицу выхожу? Позор навеки. Несмываемый!
        - Да ладно. Я мусор вообще хожу в трусах выбрасывать.
        - Мужчина в трусах остается мужчиной. А женщина в старом халате превращается в свинью,  - наставительно сказала Софья.
        Дима пожал плечами и стал не без интереса наблюдать за тем, как Софья прыгает по комнате, пытаясь одновременно надеть юбку и кроссовки. В разгар этих акробатических этюдов послышался вкрадчивый скрежет ключа в замке, и входная дверь в квартиру открылась. На пороге вырос крупный лысый мужчина с аккуратным пивным животиком, очень идущим к этому животику лунообразным лицом и двумя банками краски под мышками.
        - Эх, и тяжко тащиться с этим на шестой этаж, весь запарился! А ведь в былые времена по десять километров бегал, как гнедой рысак! Кто теперь поверит! Ты, дочура, не видела, но…  - отец Софьи, а это был именно он, поперхнулся на полуслове - только теперь он заметил, что его дочь стоит посреди комнаты вся растрепанная, в полунадетой юбке, а рядом с ней стоит неизвестный спортсмен в расстегнутой рубашке.
        - Так-так-так! Ха-ха! Ха-ха-ха! А ты, дочура, я смотрю, времени не теряешь! Уже внуков нам с мамулей делаешь, а?  - расхохотался отец. От его сочного раскатистого хохота, казалось, трясутся стены.
        - Папа,  - запунцовела Софья,  - все совсем не так, как выглядит на первый взгляд. Мы готовились к экзамену.
        - Ха-ха! Раздетые?
        - Нет, я была в халате, но решила переодеться.
        - Зачем? Все равно же пачкаться.
        - Затем, что из дома в халате не выходят.
        - Ха-ха! Да я вообще мусор в одних трусах выбрасывать хожу!
        - Тьфу! Да вы сговорились!  - сердито топнула ножкой Софья.
        - Только не ссорьтесь,  - вмешался Дима.  - Тебе не надо выходить на улицу, я сильный и сам все дотащу. Кстати, рад познакомиться. Дмитрий!
        - Вадим Петрович!  - отец Софьи протянул свою огромную и волосатую, почти медвежью лапу.  - Так что же, молодой человек? Как вам моя дочь?
        - Хорошая девушка,  - ответил Дима и, подумав, добавил:  - Нельзя пожаловаться.
        - Отлично готовит, правда?
        - Хорошо готовит. Нельзя пожаловаться.
        - И умная, правда?
        - Очень умная. Нельзя пожаловаться. А почему вы спрашиваете?
        - Просто имейте в виду - я в молодости был кандидатом в мастера по боксу. А с боксом, молодой человек, та же ботва, что с катанием на велосипеде - разучиться нельзя. Если я когда-нибудь увижу дочуру в слезах по вашей вине, то не обессудьте… Ха-ха! Ха-ха-ха!
        - Папа!  - выпалила Софья.
        - Что, дочура? Помнишь, как я классно отделал твоего прежнего? Три недели в гипсе ходил! А мог бы вообще, как Венера Милосская, без рук и яиц…
        - Папа! Я сейчас из дома сбегу!
        - Уже и слова сказать нельзя. Эх, молодость! Пойдем тащить шкаф, Дима. Любишь кататься, люби и саночки возить, да. Закон природы!
        Дима и Вадим Петрович исчезли в дверном проеме, оставив Софью прыгать по комнате - она обратно переодевалась из юбки в халат.
        Через три минуты мужчины вернулись, держа в руках кресло: Вадим Петрович продолжал трещать во время переноски, как ди-джей утреннего радиошоу, репертуар уже навяз у Димы в зубах, и он бы с удовольствием треснул по ушастому приемнику кулаком, если б это было возможно. О том, что сам Дима является не кандидатом, а целым мастером спорта по боксу, он предпочел при знакомстве умолчать. Когда кресло было задвинуто на положенное место, в угол комнаты, Вадим Петрович вдруг учуял сквозь ацетон запах борща, и ноги понесли его на кухню.
        - О, какой аромат! Какое благоухание! Ммм, колдунья. Солнце моё, если ты будешь варить такие борщи, я никогда не отпущу тебя замуж! О, мой бедный желудок, какое испытание!
        Вадим Петрович открыл крышку кастрюли и притворно схватился за сердце:
        - Не могу! Мочи нет терпеть такую прелесть. Кулинарный апокалипсис! Так будет выглядеть смерть моя - три всадника везут блюда с твоей стряпнёй, а впереди, главный, бледный, несёт кастрюлю с борщом… И я падаю замертво с сердечным приступом!
        Софья отняла у Вадима Петровича крышку от кастрюли и сердито водрузила её на место:
        - Сперва принесите всю мебель, не заставляйте маму ждать у подъезда. И вообще, тебе много борща нельзя - видал свой живот? Тем более никаких отбивных и блинов. Для тебя я салат из морковки и свёклы нарежу! Там нет ни жира ни холестерина.
        - Какой холестерин? У меня сосуды как у новорождённого, можно в Кунсткамере показывать!  - обиженным голосом заявил Вадим Петрович.
        - Парня своего накормила, неужели бедного отца не накормишь?
        - От каждого по потребностям, каждому по труду! А ты у нас в избыточном питании не нуждаешься и лентяй!
        - Один половничек, дочура.
        - А кто работать будет?
        - Как кто? Посмотри, каков у тебя молодец. На нем пахать можно!
        Дима вздохнул и сокрушенно посмотрел на свои дорогие брюки, в которых пришел заниматься - им угрожала досрочная химчистка. Но Вадима Петровича теперь было не отодрать от кухонного стола даже подъемным краном: он сидел, поскуливая, как щенок корги, и умильно глядел в глаза дочери.
        - Дима, мне придется накормить этого голодного барбоса,  - сдалась Софья.
        - Да, разумеется. Там немного таскать - всего-то пара шкафов, кресло и еще чуток мебели,  - вымученно улыбнулся он.  - Ну, еще краски, инструменты, две картины, но это же мелочь.
        - Еще кисти и гвозди, их тоже не забудь,  - пробубнил Вадим Петрович с набитым ртом: он уже вовсю наворачивал борщ.  - Знаешь, сколько я в твои годы вещей перетаскал? Я в студенческие годы грузчиком подрабатывал, так-то. Все, иди, иди!..
        Дима, испытывая острое желание когда-нибудь проверить на прочность лысую макушку прожорливого софьиного папаши, отправился за очередной партией товара. Когда он через полчаса внес в квартиру разборный шкаф, стулья, кресла и картины, Вадим Петрович переключился с борща на десерт - он макал в малиновое варенье блины, поднимал голову и проглатывал угощение целиком, как тюлень в цирке. Время от времени он хвалил Софью за кулинарное мастерство и почесывал себе пузико.
        - В наше время редко встретишь такого трудолюбивого парня,  - с трудом оторвавшись от блинов, заметил он.  - Теперь все любят только пожрать да от работы отлынивать! Где ты, моя молодость?
        Ну что, гвозди принес?
        - Вот, держите,  - Дима передал Вадиму Петровичу коробку с гвоздями.
        - Ага! Сейчас, дочура, ты увидишь, что такое настоящий работник! Сейчас я возьму в мозолистые руки молоток, гвозди и буду прибивать эти две картины к стене!  - провозгласил Вадим Петрович так пафосно, точно отправлялся в последний бой с полчищем Чингисхана.  - Как ты думаешь, что повесить в комнату - пейзаж или картину с попугаями? Я думаю, что попугаев мы повесим на кухню. Ведь попугай - это почти курица, а курица всяко имеет отношение к еде! Ха-ха-ха!
        Дима развернулся и, не дожидаясь повешения попугаев, отправился за оставшимися рулонами обоев.
        Наконец, все покупки были перетащены Димой в прихожую и он, отдуваясь, обозрел их: складывалось впечатление, что в квартиру Софьи переехал в полном ассортименте хозяйственный магазин. Внутренне содрогнувшись, Дима подумал, что теперь его попросят все это добро еще и расставить. Рядом с ним, улыбаясь, щебетала мадам Пирожкова, мама Софьи:
        - Какой прекрасный юноша! Сделал столько работы и не просит ни копейки денег. Да еще молча, без этих плебейских «Жеваный крот!», «Разрази меня гром!» и прочего. Ах, меня так угнетает, когда мужчины ругаются! Но вы… вы просто чудо что за парень. Буду иметь вас в виду, если потребуется грубый физический труд! Софья, где ты его нашла?
        - Эм, в вузе познакомились. Помогаю Диме готовиться к экзамену.
        - Когда я вошел, она помогала ему готовиться к экзамену без юбки,  - подмигнул Вадим Петрович.
        - Папа! Ты опять!  - вспыхнула Софья.
        - Ой, по мне, готовьтесь сколько хотите,  - отмахнулась мадам Пирожкова, смеясь.  - Главное - предохраняйтесь.
        - Ну, раз никто не против, мы пойдем в мою комнату,  - объявила Софья.
        - Так точно,  - подтвердил Дима.
        - Так точно? Погоди-ка! Так ты что же, пострел, в армии служил?  - поднял брови Вадим Петрович.
        - Служил. В спецназе в Новосибирске,  - осторожно подтвердил Дима.
        - А-ха-ха! Вот это мальчик! Ну, дочура, у тебя глаз алмаз! Погоди со своими экзаменами пока что. Сейчас мы, два бравых солдата Швейка, сядем за стол и раздавим бутылочку красненького в честь знакомства.
        - Вадим, ну, может, им правда надо,  - подала голос мадам Пирожкова.
        - Цыц! Без баб разберемся. Идите в большую комнату, займитесь обоями,  - категорично заявил Вадим Петрович.  - Ну-с, молодой человек, где тут у нас бутылочка Ля Шаблизьена? Вот она, родимая. Сейчас мы ее вскроем.
        Дима посмотрел на Софью: в ее круглых взбешенных глазах читалось: «Когда-нибудь сбегу из дома».
        - Ух, какие мы сделали большие страшные глаза!  - передразнил Вадим Петрович.  - А я ещё страшнее умею! Вот, смотри!
        Вадим Петрович растянул руками рот, вытаращил глаза так, что они вылезли из орбит, и высунул язык, как покойник. Софья крикнула: «Дурак!» и ушла в свою комнату, хлопнув дверью. Дима присел за стол и, вздохнув, придвинул к себе бокал. Вечер обещал быть долгим.
        Глава 5
        Ровно без пяти минут девять по московскому времени, при облачной погоде с прояснениями, небольшом северо-западном ветре и температуре плюс девятнадцать Вика встала перед домом по адресу «Чистопрудный бульвар, 16» и три раза шумно, как астматик, вдохнула. Дом был пастельно-зелёный, дореволюционный, основательный - да, именно в таком и должен был обитать респектабельный молодой принц. С фасада на мир глядели три подъезда - один жилой, в другом находился бар, а в третьем, заветном, держал офис он, самый совершенный из мужчин, по сравнению с которым Давид, вылепленный Микеланджело, был банальным нудистом, а Билл Гейтс - очкастым нердом из скучного мира ботаников. Соседство офиса небожителя с баром её покоробило - там подобало бы разместиться как минимум ювелирному магазину или элитному бутику, а весь дом, конечно, надлежало отделать мрамором.
        Так или иначе, пора было войти: Вика специально пришла рано, чтобы получить конкурентное преимущество и опередить других претенденток, среди которых наверняка были властные хищницы с десятилетним стажем работы и суперспособностью выполнять пять заданий одновременно. Их нельзя было допустить к телу небожителя любой ценой. Непрофессионально дрожащей рукой Вика утопила пальцем кнопку звонка, и услышала, как в недрах вожделенного офиса раздалось дребезжание.
        Спустя секунду дверь запищала, как крыса, которой прищемили хвост, и Вика, открыв ее, оказалась в просторном светлом фойе. За стойкой ресепшн сидела худая женщина лет тридцати с прозрачно-голубыми глазами и - неожиданно!  - в белом платке, словно она вернулась с утреннего богомолья и забыла принять светское обличье. В остальном она была одета безупречно - немецкая юбка и блузка были не только дорогими, но и смотрелись элегантно, а не как тряпки, развешанные для просушки.
        Женщина подняла на Вику свои водянистые, как будто пустые глаза, и механическим голосом гугло-тети спросила:
        - Доброе утро. Вы к кому?
        - Я на собеседование. Хочу стать вашим офис-менеджером.
        - Прекрасно,  - сказала женщина в платке таким голосом, будто в ее жизни никогда ничего прекрасного не происходило.  - Очень надеюсь, вы меня замените на ресепшн, а я вернусь к своим обычным занятиям. До позавчерашнего дня никогда бы не подумала, что работа секретарши настолько утомительна. Чувствую себя Золушкой, которой дали тысячу сковородок и один час, чтобы их отмыть. Давайте ваш паспорт и резюме.
        Вика сунула женщине с глазами-пустынями свои бумаги и с надеждой стала наблюдать за ее реакцией: резюме действительно могло вызвать удивление даже у самой равнодушной дамы. Откровенно говоря, оно было написано в жанре фэнтези. Описывалась в резюме девушка-вундеркинд, которая к двадцати годам имела трехлетний опыт работы офис-менеджером и превосходные рекомендации из двух международных компаний. Правда, дозвониться по телефонам этих компаний было нельзя, а еще во время сочинения Вика сообразила, что у нее нет трудовой книжки и что днем, согласно тому же резюме, она училась в университете. Поэтому Вика назвала себя в резюме «вечерней секретаршей»  - эпитет, не уступающий по загадочности катренам Нострадамуса. Женщина в платке, однако, редко проявляла эмоции: подняв одну бровь и шевеля губами, как первоклассник, читающий по слогам, она перепечатала информацию из паспорта и резюме в какую-то базу и сказала:
        - Присаживайтесь. Он скоро вас примет.
        При слове «он» на безжизненном, как льдина, лице женщины вдруг зажегся слабый, мерцающий, точно на спичке Балабановского завода, огонек. Вика не выдержала и спросила:
        - Скажите, а почему вы в белом платке? Это такой корпоративный дресс-код, как в авиакомпании «Эмирэйтс»?
        - О, это долгая история, дорогуша. Вы узнаете, если будете у нас работать.
        Не поясняя ничего более, женщина в платке потеряла к Вике интерес и потянулась к упаковке крекеров: она брала каждое печенье двумя руками и часто-часто двигая зубами, как мышь, грызла их.
        «Странная, странная женщина»,  - подумала Вика. «Но раз он ее держит, наверное, талантлива, как Мария Кюри. Таланты всегда чокнутые».
        Присев на кожаный диванчик, Вика стала ждать, слегка подрагивая, словно перо сейсмографа. «Ох, неужели он еще и пришел на работу раньше всех? Ответственный».
        Стрелка часов тикала, как таймер бомбы. От напряжения Вика не выдержала и стала постукивать каблуком по паркету.
        - Моя бабушка тоже страдала нервным тиком,  - флегматично заметила женщина в платке,  - она говорила: если дёргается рука или нога, нужно помазать тыльную сторону левой ладони углём и трижды плюнуть через левое плечо. Попробуйте как-нибудь, дорогуша.
        «Ещё бы. Пока найдёшь в квартире кусок угля, чтобы помазать ладонь, не то что нервный тик пройдёт, а и про ужин забудешь»,  - подумала Вика.
        На этом размышления были прерваны, поскольку на столе белоплаточницы коротко и повелительно тренькнула трубка внутренней связи.
        - Да-да, Игорь Андреевич. К вам пришла соискательница на должность офис-менеджера. Описать ее? Ммм, сейчас… Рост метр семьдесят пять, стройная, грудь третьего размера, может быть, три с половиной… А? О, простите. Вы имели в виду возраст и опыт работы? Девятнадцать лет, три года в аналогичной должности. Зовут Вика Майская. Да, конечно,  - женщина в платке положила трубку и подняла рыбьи глаза на Вику:
        - Проходите. Он ждет Вас.
        Вика встала и на заплетающихся пьяных ногах подошла к кабинету небожителя. Чтобы поднять руку и постучать, ей пришлось применить усилие, сравнимое с усилием штангиста, претендующего на олимпийскую медаль. Но вот из-за двери послышалось бархатное молодое «Войдите», и Вика, несмотря на отчаянное желание заорать «Караул!», сделала шаг вперед.
        В глубине просторного кабинета, под репродукцией величественнейшей из картин - «Изгнания из рая» Томаса Коула - утопая в кресле, достойном короля, сидел он, тридцатилетний герой из северной саги, грозный и неотразимый, как буря, но такой симпатичный и манящий, что ей захотелось стать утлой лодочкой, захваченной этой бурей и разбитой в щепки. На лице небожителя сперва появилось удивление, а затем хищная улыбка - он узнал Вику и весь подался вперед, как леопард, готовящийся к броску на долгожданную птичку.
        - Вот так встреча. Не ожидал от вас такой смелости, юная Вика,  - проговорил небожитель прищурясь.  - Хотите стать моей секретаршей?
        «Да!»  - прыгая от счастья, подтвердил внутренний голос Вики.
        - …А, может быть, любовницей?  - спросил еще небожитель.
        Внутренний голос Вики упал в обморок от счастья, и несколько секунд она провела вообще без мыслей в голове, остались только эмоции и междометия.
        - Хорошо. Но о личном после. Сперва полоса препятствий, потом банан в награду - как в цирке,  - улыбнулся он.  - Посмотрим, как вы умеете справляться с профессиональными обязанностями. Умеете печатать?
        - Да, конечно,  - подтвердила Вика, моргая глазами, как в нервном припадке.
        - Как быстро? У нас тут юридическая фирма, часто приходится строчить как на фронте из пулемета.
        - Двести пятьдесят.
        - Сойдет для начала. Ко мне один раз приходила девушка, которая печатала шестьсот знаков в минуту, но делала по шестьдесят ошибок. Когда я читал ее тексты, я так хохотал… Я так не смеялся с десяти лет, когда впервые прочел Марка Твена.
        - Вы ее не приняли?
        - Принял. При общем идиотизме у нее было одно неоспоримое достоинство. У вас оно, кстати, тоже есть,  - хищно улыбнулся небожитель.  - При случае расскажу. А пока меньше текста. Достаньте телефон и идите к кофемашине.
        Вика послушно достала свой смартфон и сделала три осторожных, чтобы как-нибудь ненароком не споткнуться и не похоронить все благоприятное впечатление, шага.
        - Я буду вам звонить, одновременно говорите по телефону и наливайте кофе,  - приказал небожитель.
        Вика уставилась на устрашающе огромный прибор непонятной конструкции с кучей кнопок, недобро поблескивавший черной сталью.
        - Э… а куда тут нажимать?
        - Вы секретарша, вы должны обладать логикой Шерлока Холмса и почти экстрасенсорными способностями. Угадайте.
        Вика занесла над кофемашиной палец: «Так… вот эту? Или эту? Аааа, он смотрит на меня в упор, как Кашпировский. Хватит, сосредоточься!.. Ладно, жми любую, хуже уже не будет, ни к чему ты не годная тупая корова! Прекрати воображать о себе и иди искать обычную работу».
        Зажмурившись, Вика нажала белую кнопку, ожидая короткого замыкания, но его не произошло - напротив, в чашку полилось кофе. Одновременно, не успела она обрадоваться этой приятной неожиданности, зазвонил телефон. Зажав его правой щекой и плечом (проклятая трубка сразу попробовала выпрыгнуть из тисков, как лягушка), Вика полуприсела и ответила:
        - Добрый день, слушаю.
        - Девушка, вы мне неинтересны, позовите вашего руководителя, быстро!  - рявкнула трубка, явно желая вывести Вику из себя, но та уже поняла правила игры и вкрадчиво спросила:
        - Какой у вас вопрос? Как вас представить?
        - Не ваше дело! Ваше дело подносить бумажки! Вы меня соедините с вашим руководителем или нет? Мое время дорого!
        - Игорь Андреевич в настоящее время не может ответить на ваш звонок, оставьте свои контакты, он непременно перезвонит вам,  - сообщила Вика, вставая в полный рост. Она была хладнокровна, как солдат почётного караула.
        - Девушка, вы дура! Просто набитая дура! Вы будете уволены, как только я с ним поговорю! Вы хоть знаете, кто я?!  - рычала трубка бешено.
        - Я сообщу Игорю Андреевичу, что вы очень хотите с ним пообщаться. Ещё что-нибудь желаете передать?  - неизменно вежливо отреагировала Вика, ставя перед небожителем на стол чашку ароматного кофе.
        - А вы молодец,  - хлопнул в ладоши небожитель, переходя на свой обычный голос.  - Всё сделали, как по учебнику. Действительно, нельзя передавать трубку руководителю, если звонящий не представился и агрессивен. Тем более, если он хамит вам - тот, кто не уважает вас, как мою сотрудницу, не уважает и меня. Браво. Можно даже подумать, что вы не соврали и действительно три года работали офис-менеджером в международных компаниях.
        Вика покраснела сперва до морковного цвета, а затем до томатного.
        - Не надо смущаться. Умение врать, не краснея, тоже входит в modus operandi таких людей, как я… Успешных людей, понимаете? Опыт - достоинство посредственности. Талант, как алмаз, виден знатоку и без огранки.
        - Спасибо за похвалу,  - потупилась Вика, внутренне трубя победу из всех труб, тромбонов и горнов.
        - Продолжим тренинг. Что у вас с дикцией и памятью? Повторите скороговорку: «Шёл Шива по шоссе, сокрушая сущее, а навстречу Саша шла, круглое сосущая».
        Вика, сама не зная, как у неё это вышло, выпалила скороговорку без запинки, точно попугай, которого учили этой фразе тысячу раз.
        - Превосходно. А теперь возьмите яблоко, откусите побольше и повторите ещё раз с полным ртом. Вам не раз придётся отвечать на звонки, пока вы обедаете.
        Вика взяла из рук небожителя большое зелёное яблоко и широко, подобно бегемотику, раскрыв рот, откусила добрую половину. Затем, не прожёвывая, произнесла:
        - Фол Хыва по фоффе, фофхуфая хуффее, а нахфсхещу Фафа фла, кхухфое фофуфяя!
        Вышло ужасно, но небожитель неожиданно остался доволен, как бывает доволен учитель начальных классов, которому семилетний ученик только что прочёл, пусть шепеляво и с ошибками, четверостишие из букваря.
        - Мне нравится. Пожалуй, вы самая способная из всех девушек, когда-либо появлявшихся в этом офисе, а я многих перевидал. Один мой друг шутит, что я забыл больше девушек, чем иной москвич за всю жизнь увидит.
        Это замечание больно кольнуло Вику, но всё равно она была горда, что лидирует в столь огромной турнирной таблице.
        - Вы приняты на должность офис-менеджера. Хотя правильнее было бы сказать - бардак-менеджера. После прошлой секретарши все дела в этом офисе находятся в таком состоянии, будто Карибский кризис всё-таки кончился ядерной войной, а на дворе декабрь 1962-го. Но я верю в вас и вашу любовь к своему начальнику,  - небожитель улыбнулся, и на сердце Вики растаяла сахарная лепёшечка.  - Через пятнадцать минут подойдите к Алисе, той девушка в платке на ресепшн - она сдаст вам дела и объяснит, как можно управляться с нашим офисом и не сойти с ума.
        - Через пятнадцать минут? А что делать сейчас?
        - Сейчас я познакомлю вас с нашим уютным коллективом,  - небожитель потянулся за трубкой внутренней связи.  - Алиса, пригласи всех девушек в мой кабинет. У нас новенькая.
        Небожитель откинулся в кресле и стал потягивать кофе с видимым наслаждением, как турецкий султан, вышедший утром из гарема и присевший к завтраку в прекрасном расположении духа. Кабинет быстро стал заполняться женщинами, среди которых были не очень-то и молодые, но самое поразительное заключалось в другом - выглядели офисные работницы крайне странно. У одной костлявая рука была залеплена большим пластырем, у другой при пышной фигуре напрочь отсутствовала грудь, а когда Вика увидела третью, которая носила повязку на глазу, как старый пират из «Острова сокровищ», то инстинктивно отпрянула назад на один шаг. Немудрено, что она показалась небожителю лучшей девушкой среди таких чудищ, но как же он мог взять их на работу - и, главное, зачем? Вошедшие женщины выстроились в аккуратную шеренгу и изобразили милые улыбки на лицах - всё это было проделано молча и без единого намёка на несогласованность, что родило в голове Вики ещё массу неясных, но нехороших мыслей.
        - Девушки, это Вика. Вика будет нашим новым офис-менеджером,  - представил новобранца небожитель. Девушки, как по команде, кивнули.  - Вика, вас примут как родную. В нашем офисе всегда царят умиротворение, любовь и взаимное уважение. Я всегда протестовал против офисов, похожих на филиалы гестапо, где все друг друга ненавидят, подсиживают и окунают в помои. Выстроить кусочек рая, островок корпоративной невинности в безбрежном океане серы и кипящего масла - вот моя мечта. Всего через две недели наш офис будет нравиться вам больше, чем собственный дом - я гарантирую это. Теперь по порядку. Крайняя слева - Мария.
        Тощая, как смерть, девушка с пластырем на руке сделала шаг вперед и сказала:
        - Рада знакомству.
        Вика на секунду запаниковала, как хомячок, потому что не знала, как отвечать на приветствие - происходящее слишком напоминало хорошо отрепетированное представление, в котором она не понимала своей роли. Пришлось пойти на экспромт:
        - И я рада. Очень-очень рада познакомиться.
        Мария встала обратно в строй, и небожитель объявил:
        - Следующая - Ирина.
        Девушка-пират с повязкой на глазу шагнула вперед и произнесла:
        - Рада знакомству.
        - Взаимно. Приятно познакомиться,  - кивнула Вика.
        Ирина сделала шаг назад тем же манером, что и Мария, и небожитель, тоже не меняясь в лице, продолжил. Всего Вике были аттестованы шесть девушек: полная, как матрешка, Татьяна с плоской грудью, Альбина, у которой выше пояса все оказалось в порядке, но зато ноги были обуты в огромные ортопедические ботинки, Дарья - прекрасная девушка с неестественно-белоснежной голливудской улыбкой и уже знакомая Вике Алиса с глазами селедки и в белом платке.
        - Есть еще Елена, но она редко выходит из кабинета,  - с ноткой сочувствия сообщил небожитель.  - Уверен, с ней вы тоже подружитесь.
        Закончив, небожитель перевел строгий аракчеевский взгляд на сотрудниц, намекая, что аудиенция окончена, и девушки, как по команде, повернулись и гуськом направились к выходу. Затем небожитель так же сурово поглядел на Вику, и она, от испуга даже поклонившись, молча вышла и тихонько прикрыла за собой дверь.
        Выскользнув из кабинета прекрасного и грозного начальника, Вика достала платок и вытерла пот со лба: еще утром она бы сказала, что успех достигнут сногсшибательный, десять баллов из десяти, ведь ее сразу приняли на работу, но теперь, поглядев на свои трясущиеся коленки, она уже не была так уверена. Аполлон оказался Зевсом-громовержцем, а если поскрести еще немного, вполне мог оказаться циклопом. Таинственность небожителя и его сотрудниц заставляла ее чувствовать себя агентом Скалли из «Секретных материалов» и подозревать самые страшные вещи - такие, каких не выдумает даже продюсер телеканала «Рен-ТВ». Что ж, теперь она офис-менеджер, и может беспрепятственно войти в роль детектива, стряхнув пыль со всех документов, которые хранятся в этом офисе.
        Вика посмотрела на своих новых коллег - они стояли в конце коридора и тихо шушукались: слов было не разобрать, издалека могло показаться, что мыши в подполе нашли кусок сыра и дружно им хрумтят. Девушка без груди, девушка без глаза, девушка в ортопедических ботинках - что могло связывать их с блистательным спортивным парнем, по которому давно сохнет обложка глянцевого журнала? Вдруг Вику осенила ужасная догадка: «А если небожителю, как Ставрогину в «Бесах», нравятся девушки с отклонениями?! Ставрогин и плюгавая, нищая, скудоумная хромоножка!» Вика ахнула и от ужаса прикрыла рот рукой. Ну конечно, ясно как день. Он апотемнофил - возбуждается при виде физического уродства. И ведь он сказал, что в ней, Вике, тоже есть нечто, его привлекающее. Повернувшись к зеркалу, Вика стала яростно сверлить себя взглядом, пытаясь уяснить, в чем заключается ее уродство. Волосы были как будто красивые и чистовымытые, брови правильные, нос без грузинской горбинки, подбородок выглядел женственным и нимало не напоминал неандертальца. Грудь также казалась замечательной - округлой и аккуратной - не похожей ни на доску,
ни на вымя коровы-рекордсменки. И тут, спустившись взглядом к полу, Вика догадалась - все дело в ногах. Вероятно, у нее одна нога на несколько сантиметров короче другой, хотя она никогда этого легкомысленно не замечала. Как бы это проверить? Сперва Вика согнула правую ногу в колене и начала тщательно присматриваться - на одном ли уровне у нее находятся коленные чашечки? Проверка не дала внятных результатов - то ей казалось, что колени у неё в одну линию, как гренадёры на параде, то мерещилось, что правая коленка на один сантиметр ниже левой. Не придя к окончательным выводам, Вика повторила ту же процедуру слева и ещё раз, выражаясь языком автомехаников, оценила геометрию и развал ног. Результаты вновь были сомнительными. Тут Вика сообразила, что такой способ измерения не позволяет оценить длину голеней, и её взгляд упал на призывно лежащую на столе тридцатисантиметровую линейку. Да, коротковата, но если сделать на ногах две тридцатисантиметровые отметки карандашом… Только она начала возиться с этими инструментами для измерения конечностей, сзади раздался изумлённый вопль:
        - Что вы делаете, Вика?!
        Голос принадлежал Алисе. Обернувшись, Вика увидела, что это, точно, она - рыбьи глаза от удивления обрели человеческий вид, а белый платок, казалось, встал дыбом.
        - Я… эм… хочу купить юбку. Мне нужно, чтобы её низ был ровно в тридцати сантиметрах от земли. Для этого и отметочки ставлю.
        - Но зачем именно в тридцати сантиметрах?
        - А вы не знаете? Это последний писк подиумов Милана и Нью-Йорка. Габбана и Армани отчаянно рекомендуют.
        - Как интересно! А эта длина зависит от роста?
        - Э… да, конечно! Чем меньше рост, тем ниже юбка. Вам подойдут двадцать восемь сантиметров от пола, не больше.
        - Погодите, я запишу,  - Алиса схватила свой смартфон и крючковатыми, как ветки акации, пальцами, стала заносить новости мира моды в блокнот.
        Вика подумала: «Пронесло, а ведь могли бы принять за сумасшедшую»,  - и тут же поймала себя на мысли, что рассматривает белый платок на голове Алисы. Этот кусок ткани что-то благоразумно скрывал, но что именно - псориаз, вмятину в черепе, лишай? Ткань очень плотно облегала голову, не было ни одной щелочки, в которую любопытный глаз мог бы заглянуть. Вика теперь была почти уверена, что каждая сотрудница офиса хранит какую-то ужасную тайну.
        - О юбках мы с вами еще поболтаем. А пока, Вика, принимайте дела,  - сказала Алиса и погладила рукой свое внушительное хозяйство: стойку ресепшн с многочисленными выдвижными полками.  - Это компьютер, в компьютере система 1С, в системе 1С база наших клиентов. Почти как в сказке: утка в зайце, яйцо в утке, игла в яйце. Знакомы с системой 1С?
        - Первый раз вижу,  - чистосердечно призналась Вика.
        - Дьявольщина, настоящая дьявольщина. Иногда кажется, что проще родить, чем внести туда двадцать анкет без ошибок. Но вы разберетесь, вот пособие для новичков на шестидесяти страницах, до завтрашнего утра прочитаете. Ну-с, далее. Тут у нас шесть ящиков. В первом, втором и третьем ящике какая-то макулатура, положенная туда задолго до меня, я ее не читала и вам не советую. В четвертом ящике лежат наши печати, факсимиле босса и три кусочка печенья. В пятом ящике трудовые книжки и резюме всех сотрудниц.
        «Ага»,  - подумала Вика,  - «Шерлок Холмс залез бы туда в первую очередь. Дедукция - это для лошариков, у которых нет доступа к документам».
        - А в шестом ящике у нас сейф,  - шепотом добавила Алиса.
        - Что в сейфе?  - тоже шепотом спросила Вика.
        - Ничего.
        Вика сделала брови домиком - ей всегда казалось, что сейф - самое таинственное место предприятий любых форм собственности, а ключ от сейфа обязательно болтается на нагрудной цепи хозяина. То, что сейф пуст, а ключ от него лежит в том же ящике, что и сам сейф, казалось каким-то оскорблением, нанесённым создателям огнеупорного ящичка с хитрым замком.
        - Каждый вторник и четверг в девять утра приходит уборщица, поэтому в эти дни надо быть на посту вовремя, как часовому. Уборщица слегка глуховата, имей в виду, но свое дело знает - после нее можно биологический анализ делать. Ни один соскоб на микробы ничего не покажет - вот какая уборщица. Клининговый Сталин!
        «Ну вот - еще и глухая уборщица, одно к одному»,  - подумала Вика.
        - Теперь цветы и прочие сорняки,  - продолжала Алиса, ткнув крючковатым пальцем в сторону подоконника,  - папоротники нужно поливать три раза в неделю, фикусы два раза в неделю, а кактус вообще не нужно поливать, иначе он набухнет и треснет, после чего ты будешь покупать новый за свой счет. Что еще? Ах да, туалет. Поскольку коллектив у нас женский, в туалете чисто, но салфетки быстро заканчиваются и менять их нужно два раза в день, иначе тебя обзовут навозным жуком.
        Вика по-новому взглянула на Алису - она больше не казалась ей бесчувственной рыбой. В сущности, кроме белого платка и стеклянного взгляда в ней не было ничего странного: она даже умела шутить, пусть и с уклоном в прапорщика, и со своим невозмутимым характером казалась гораздо симпатичнее многих избалованных сверстниц Вики, которые в Москве через одну то истерички, то инфантилки.
        «Может быть, я всё-таки ошибаюсь, и он милаха? Если выяснится, что он просто даёт работу никому не нужным девушкам-инвалидам, это было бы даже трогательно».
        - Всё, теперь ты хозяйка нашего офиса. Постарайся ничего не сломать в первый же день,  - объявила Алиса, закончив курс офисоводства.
        - Постараюсь,  - кивнула Вика.  - А почему ушла прошлая секретарша? Я бы ни за что не уволилась из такой прекрасной фирмы.
        - Прошлая секретарша…  - протянула Алиса, и глаза её снова превратились в ледяные шарики - хоть колоти по ним молотком,  - она не уволилась, дорогуша. Она теперь в очень хорошем месте.
        - А! Значит, на повышение пошла?
        - Все мы когда-нибудь пойдём на повышение,  - таинственно проворковала Алиса и удалилась в кабинет юристов.
        Вика пожала плечами и не без удовольствия заняла господствующее в офисе положение - в своём высоком кресле за стойкой ресепшн она скоро почувствовала себя гордым орлом, сидящим во льдах Скандинавии. Улучив момент, когда рядом не сновали странноватые коллеги, Вика забралась в пятый ящик стола, где хранились документы, и заглянула в первую попавшуюся папку: «Ирина Кукушкина». Дрожащими, как у заслуженного алкоголика, пальцами, Вика схватила папку и прошептала: «Ну, давай, одноглазая, сейчас ты расскажешь мне все свои секреты».
        В папке лежала копия паспорта, из которой явствовало, что девице Кукушкиной двадцать шесть лет, что родилась и жила она в Москве, и что в момент съемки на паспорт была она с двумя полноценными глазами. Глаза эти глядели на Вику с ксерокопии весело и слегка глуповато. Кроме того, в папке лежала серенькая, но крайне интересная трудовая книжка Ирины Кукушкиной - в отличие от Вики, девушку и впрямь помотало изрядно. Кукушкина сменила шесть работ, от мерчендайзера в супермаркете «Грошик» до менеджера театральной конторы «Слезы зрителя», но отовсюду была быстро выпихнута за профнепригодность, замаскированную отделами кадров под «собственное желание». В офисе небожителя она работала пятый месяц в загадочной должности «Специалист по общим вопросам». Судя по справке о зарплате, лежащей тут же, Кукушкина получала за решение общих вопросов космический оклад в семьдесят три тысячи рублей (Вика даже икнула от неожиданности). На дне папки обнаружился конверт с цветными фотографиями Ирины Кукушкиной три на четыре, на конверте стояла дата «27.12.2016»  - как раз пять месяцев тому назад - и этот-то смирно лежащий
конверт потряс Вику больше всего. На свежих декабрьских фотографиях оба глаза у Ирины Кукушкиной были. Они не светились интеллектом, но определенно были на месте. Стало быть, какая-то пугающая, необъяснимая метаморфоза приключилась с девицей Кукушкиной как раз в период работы в этом уютном, ламповом офисе - не исключено, что во время решения тех самых общих вопросов, недаром же это так хорошо оплачивалось.
        «Успокойся, без паники»,  - сказала себе Вика,  - «может, у него просто была в детстве любимая хромая и одноглазая няня, и теперь он просит всех сотрудниц носить в офисе повязки на глазах, костыли и ортопедические ботинки. Обычный дресс-код, маленькая прихоть большого человека».
        Засунув на прежнее место Ирину Кукушкину, Вика поочередно выудила из пятого ящика дела всех остальных сотрудниц. Увы, ясности это не прибавило ни на грамм. Наоборот, как в романе Агаты Кристи, стоило дёрнуть за одну ниточку, и на голову свалился сундук с новыми загадками. Тощая как смерть Мария при поступлении на работу была совсем не тощей, у Дарьи на фотографии оказались обычные зубы, даже чуть кривоватые, а не ослепительный голливудский смайл, Алиса и вовсе красовалась на фото без платка: волосы у неё были красивые и густые, хоть сейчас снимай в рекламе шампуня. Грудь Татьяны и ноги Альбины на фото не попали, так что здесь детективное агентство Виктории Майской осталось без сладкого. Всем девушкам было от двадцати до тридцати пяти лет, все они жили в Москве, ничего примечательного в их трудовых книжках не обнаружилось, даже самой маленькой зацепки, вроде выговора за опоздание или приход на работу в голом виде. Так что же со всеми ними произошло?
        Пока Вика думала, собрав лоб в такие морщины, каких на лице девушки не должно появляться лет до шестидесяти, в дверь вежливо позвонили: два раза, с аккуратной паузой между звонками. По этим звонкам сразу было ясно - пришёл пунктуальный и серьёзный человек, не любящий анекдотов, молодёжных причёсок и пирсинга в носу и бровях. Вика открыла и с удовлетворением подумала, что не ошиблась - в офис вошёл солидный, хотя и несколько потрёпанный мужчина лет пятидесяти пяти, в бежевом костюме и очках, с бобриком волос, подстриженным так идеально ровно, точно он пришёл в офис прямиком с конкурса лучших парикмахеров. Мужчина вёл за собой, точно на привязи, юношу лет восемнадцати - очевидно, сына - который был полной противоположностью отца. Юноша носил длинные, небрежно причёсанные волосы, джинсики с подворотами, ботинки с подошвами такой толщины, что, пожалуй, можно было бы выстроить дом, использовав такие подошвы вместо кирпичей. Выражение лица у юноши было покорно-страдальческое.
        - Мне нужно проконсультироваться с Игорем Андреевичем,  - прогудел в нос солидный мужчина и уничтожающе поглядел на сына:  - А ты молчи!
        - По какому вопросу?  - уточнила Вика, нацепив на лицо самую вежливую и благодушную гримасу из имевшихся в её мимическом арсенале.
        - Мой придурок купил два айфона в какой-то шарашкиной конторе - для себя и для сестры. Через неделю они синхронно потухли и приказали нам долго жить. Хочу засудить мерзавцев и вернуть деньги.
        Юноша потупился и вздохнул так тяжело, будто весь день разгружал вагоны с чугуном.
        - Вы первый раз у нас? Увидели нашу рекламу или пришли по рекомендации?  - ещё сахарнее спросила Вика.
        - Нет, не первый раз. Год назад благодаря вам благополучно размазал в суде соседа по даче. Он был так впечатлён работой вашего юриста, что бегал за ней после судебного заседания и просил визитку. Отличная была девушка-юрист, по имени Светлана. Хваткая, как бульдог! Помните такую?
        - К сожалению, нет, я работаю совсем недавно.
        - А я вот помню, даже на её похороны приезжал,  - покачал головой мужчина.  - Такая молодая, и вдруг заражение крови. Кто бы мог подумать. И даже в гробу она лежала такая суровая, с волевым подбородком - внушающая доверие, одним словом. Настоящая Фемида!
        Глаза Вики расширились до размера пятирублёвых монет:
        - Как вы сказали? На по… хороны? За-заражение крови?
        - А вы не знали? Ну, разумеется,  - одобрительно кивнул головой мужчина.  - Игорь Андреевич - тактичный человек, я бы тоже о таких вещах новым сотрудницам не рассказывал. Видите - вы услышали от меня, и у вас теперь глазик дёргается.
        Вика прижала веко указательным пальцем и несколько раз повторила про себя: «Я большая горячая звезда, я излучаю тепло и свет, мне спокойно и хорошо-о-о». Юноша поднял голову и с хитрецой поглядел на неё: очевидно, на лице Вики отразился сверхнормативный испуг. Ужасно непрофессионально.
        - Простите за любопытство, но всё же… Давно ли произошло это печальное событие?  - спросила Вика, стараясь выглядеть расслабленной, что было крайне трудно при дрожащем голосе, дергающемся глазе и резко вспотевших ладонях.
        - Думаю, месяцев семь тому назад. А то и все восемь. Да, точно - восемь. Как раз был октябрь и листопад - когда покойницу несли по аллее, подул ветер, и её всю засыпало кленовыми листьями: красненькими, жёлтыми, бордовыми, очень красиво вышло. Дети хлопали в ладоши.
        - О, спасибо. Очень интересно,  - сказала Вика, побелев.
        - А у вас, я смотрю, вообще коллектив поменялся. Столько новых лиц,  - заметил мужчина, рассматривая сновавших по коридору девушек.  - Это хорошо. Любой динамично развивающейся компании нужна свежая кровь.
        - Угу,  - пискнула Вика и трясущейся рукой потянулась к стакану горячего чая - была серьёзная угроза свалиться в обморок без двух-трёх согревающих глотков. Стараясь не стучать зубами от страха, она отпила из кружки.
        - Так он нас сейчас примет или можно расслабиться и почитать «Спорт-экспресс»?
        - Одну минуту,  - Вика деревянными пальцами нащупала телефон внутренней связи и ткнула кнопку вызова.  - Игорь Андреевич, к вам пришли на консультацию. Приглашать?
        - Введи их,  - пророкотала трубка.
        - Одну минуту.
        Вика на негнущихся гипсовых ногах провела посетителей в кабинет к грозному молодому начальнику и, стараясь не смотреть на него, чтобы не завопить, вышла и закрыла за собой дверь. По лбу катились холодные капельки пота, как будто на дворе был дождливый сентябрь, а она всё утро, точно кандидатка в олимпийскую сборную, бегала в спортивном костюме без зонта.
        Через полчаса дверь кабинета распахнулась вновь, и оттуда выплыл очень довольный посетитель, сияющий, как начищенный самовар. За ним плёлся его сын, старавшийся в присутствии важных взрослых согнуться пониже и, если возможно, вообще сократиться в гнома. На лице небожителя было написано нечто небожительское - покровительственное, благородное, всепонимающее - одним словом, такое выражение, которое свойственно людям, только что раскрутившим собеседника на сотню-другую тысяч рублей.
        - Татьяна сейчас займётся вами и снимет копии со всех документов,  - заявил небожитель, улыбаясь по-голливудски, но всё-таки заметно напоминая ящерицу.
        Вика отчаянно старалась не встретиться взглядом с начальником и с таким остервенением сверлила взглядом монитор, что на нём вот-вот должна была появиться дыра. Если бы небожитель в этот момент посмотрел на неё или, ещё пуще, сказал пару слов, Вика от ужаса подорвалась бы с места и с воплями «Караул!» начала нарезать по офису круги. Однако, эта участь её миновала - небожитель ещё раз пожал руку посетителю и с приятным предвкушением, что кошелёк вскоре потяжелеет, вернулся к себе в кабинет.
        Всё затихло, и Вика несколько минут сидела в кресле, ощущая, как её сердце надрывается в груди не хуже машинки для дробления асфальта. Понимая, что работа мотора на запредельной частоте чревата катастрофическими последствиями, Вика достала свою сумочку и выковыряла со дна кармана закатившуюся туда таблетку персена. Проглотив лекарство, она дождалась, пока её кровенагнетатель сбавил обороты до семидесяти ударов в минуту и шумно выдохнула. Успокоительные травы постепенно возвращали миру цельность и смысл, желание выпрыгнуть из окна и немедленно звонить в полицию и МЧС исчезло. Чего она так разволновалась, в самом деле? Девушка-юрист вполне могла сыграть в ящик по собственной инициативе, без вмешательства кровожадных маньяков и одноглазых сестёр смерти. Ходила по даче без носков, напоролась на ржавый гвоздь - вот вам заражение крови, и очень легко. Времена теперь непростые, антибиотики всё чаще теряют эффективность - три дня и готово, поминай как звали. Это была хлипкая, утешительная версия, построенная из спичек и желудей, и держащаяся на честном слове, но Вике срочно надо было поверить во что-то
разумное, чтобы не потерять почву под ногами.
        Тем временем, наступил час обеда. Вика почувствовала шевеление под ложечкой, желудочный сок командовал «Подъём!» и трубил во все трубы - пора было подкрепиться, хотя её и подташнивало после шокирующих откровений этого насыщенного дня. Через приоткрытую дверь кухоньки, как назло, вылетел какой-то аппетитный запах и стал предательски щекотать Вике нос. Не выдержав обонятельной пытки, она спрыгнула со своего высокого кресла и взяла след аромата.
        Офисная кухонька была помещением тесным, душным, травмоопасным - из-за обилия мебели и недостаточной площади разбить колено или пребольно заехать мизинцем по ножке стола было проще простого - но в целом здесь царил уют. За большим столом сидели в круг, как будто для спиритического сеанса, все обитательницы офиса, за исключением безгрудой Татьяны, занимавшейся обслуживанием мужчин. Стол был заставлен диетической и гуманно-калорийной снедью: йогуртами всех цветов радуги, фруктами, капустой свежей, капустой квашеной, капустой тушёной, капустой жареной и даже капустой, варенной с перцем. Посреди стола гордо лежали печёный судак, которому кто-то уже ампутировал хвостик и, наконец, как будто из чужой трапезы, пачка калорийного шоколадного печенья. К печенью никто из девушек не притрагивался, точно оно было ядовито.
        - Можно с вами?  - неуверенно спросила Вика, стараясь выглядеть и звучать максимально естественно. Да, за столом сидели странные девушки, но чувство голода легко уравнивает даже гендерные и возрастные различия, не то что разные мелочи, вроде некомплекта органов.
        - Разумеется, дорогуша, присаживайтесь,  - сказала Алиса, кивком указывая на единственный незанятый стул.  - Обязательно ешьте рыбу и капусту - рыба укрепляет кости, а капуста обманывает желудок, заставляя его думать, что вы действительно пообедали.
        - Спасибо,  - поблагодарила Вика, осторожно вынимая у судака кусочек бока.
        - Возьмите также салат из моркови и клюквы. Морковь - источник здоровья и красоты,  - предложила одноглазая Кукушкина, ходячий образчик того и другого.
        - Благодарю,  - вежливо улыбнулась Вика, зачерпнув себе на тарелку столовую ложку морковки - единственно, чтобы не обидеть и без того пострадавшую от жизни собеседницу.
        - У нас прекрасная работа. Лишь здесь я научилась не только планировать своё время, но и правильно питаться. Никаких жиров, никакого холестерина, сплошное оздоровление!  - вдруг заметила тощая как смерть Мария.  - Я сбросила за последние полгода четыре килограмма.
        - А я три… А я восемь!  - подтвердили другие девушки, согласно кивая. Все они, действительно, выглядели так, что не мешало бы и подкормиться - у Марии и Дарьи рельеф рёбер можно было изучать, даже не снимая с них блузок, во всех деталях.
        - Вы словно готовитесь в космонавты. Все стройные, как соломинки, думаете о здоровом питании,  - кашлянув, сказала Вика, пытаясь подступиться к тайне своих коллег с чёрного хода, со стороны холодильника.
        - А жизнь вообще похожа на полёт в космос: перегрузки, отрыв от корней, потеря равновесия. И ещё - чёткое соблюдение инструкций. Стоит зазеваться, и ты уже на том свете. Вот почему надо всегда быть в форме,  - загадочно заметила Ирина, хрустя капустой. Её единственный глаз посверкивал, изучая Вику:  - А что же ты не ешь? Кушай, родная, кушай.
        Вика, тщательно понюхав судака, отправила немного в рот.
        - Скажите, а правда, наш начальник очень красивый?  - спросила она чуть погодя, распробовав, что судак не отравлен.
        - Очарование! Само совершенство! Самый нежный! Самый мужественный! В сравнении с ним, молодой Брэд Питт - просто мальчик из подтанцовки!  - шумно согласились девушки.
        - Я благословляю каждый день с тех пор, как пришла сюда работать. Благодаря ему, моя жизнь наполнилась смыслом и содержанием!  - добавила тощая Мария, даже чуть трепеща от нахлынувших эмоций.
        - У кого-то из вас были с ним… близкие отношения?  - осторожно поинтересовалась Вика, чувствуя, что становится совсем горячо. Тайна была уже на экране радара.
        - Близкие отношения? О, нет. Мы об этом только мечтаем,  - возразила Алиса со вздохом. Все остальные девушки тоже синхронно вздохнули.  - Близкие отношения у него возможны только с совершенной девушкой. С королевой и амазонкой в одном лице. Всем нам чего-то не хватает. Но об этом,  - добавила она, понизив голос, как ночной грабитель,  - не принято говорить вслух.
        - Мне кажется, вас всех связывает какая-то тайна, которую от меня скрывают,  - сказала Вика, начиная сердиться, как девочка, севшая играть с наперсточниками и вдруг обнаружившая, что стаканчик все время пуст. «Что они, смеются надо мной?»  - раздраженно подумала она.
        - Ты узнаешь все тайны завтра вечером, дорогуша,  - примирительно сказала Алиса, положив свою холодную, как ласт тюленя, ладонь на ее руку.  - Завтра последняя пятница месяца, а это день, который мы любим даже больше, чем все остальные офисные работники.
        - И что же это за день?  - с подозрением посмотрела на нее Вика.
        - Это день, когда Элли попадет в Изумрудный город и наденет волшебные башмачки. И не сможет их снять, даже если очень захочет, пока не пройдет весь путь до конца,  - хихикнула Ирина и подмигнула Вике единственным оставшимся глазом. Остальные девушки тоже улыбнулись.
        «Изумрудный город? Поход в волшебных башмачках? Да у них у всех кукушка давно улетела!»  - подумала Вика, но не решилась высказать эту очевидную мысль, будучи в численном меньшинстве. «Что ж, по крайней мере, ждать осталось недолго - завтра я узнаю тайну этого странного офиса. А если попытаются сделать что-нибудь против моей воли, я успею сбежать. И ещё я завтра возьму с собой такое оружие, от которого они разбегутся, как мыши. Я возьму с собой перцовый баллончик!»
        Несколько минут собравшиеся за столом девушки в торжественном молчании поглощали обед. Звон ложек и вилок отдалённо напоминал мрачный, тянущий за душу звон колоколов.
        - Пойду покормлю Елену,  - объявила Алиса, кокетливо поправив платочек и встав с места.
        - Да-да. Она теперь не та, что прежде, но ей тоже нужно хорошо питаться,  - поддержала Ирина, тряся головой, как игрушка для автомобиля.  - Возьми салат из свеклы и рыбу.
        - Я с вами,  - подала голос Вика. Очень уж ей хотелось посмотреть, что это за Елена такая, которая никогда не выходит из кабинета и которую нужно с благоговением кормить обедами.
        - Пойдем,  - кивнула Алиса и, взяв в две вытянутые руки тарелку с салатом и тарелку с рыбой, поплыла вперед.
        - А что это за Елена? Она какая-то особенная?  - спросила Вика, пока они медленно шли с обедом к дальней таинственной двери в конце коридора, из-за которой доносилось негромкое пощелкивание, точно в офис залезла белка и грызла орешки.
        - О да. Она смелая, как лев. Нет - как целый прайд львов. Я восхищаюсь ей,  - произнесла Алиса с выражением.  - Открой дверь, дорогуша, у меня руки заняты.
        Вика толкнула дверь и пропустила белоплаточницу вперед. Та вошла и моментально загулила, как голубь:
        - Добрый день, Леночка. Это твой обед приехал, а это наша новая сотрудница и подруга, ее зовут Виктория. Познакомься.
        Вика, широко распахнув глаза, выглянула из-за плеча Алисы. Она была готова почти ко всему, и не удивилась бы, даже увидев сидящего в кресле осьминога с женской головой и в губной помаде, но реальность оказалась столь страшной, что Вика не смогла сдержать крик. За компьютером сидела безногая женщина со шрамом, проходящим вертикально через все лицо. Она медленно подняла глаза на Вику, растянула тонкие губы в жутковатой улыбке и сказала:
        - Здравствуйте. Вы теперь одна из нас.
        Глава 6
        Софья и Дима лежали на балконе, слушая через приоткрытое окно утреннее шоу ди-джеев соловья и скворца. Всю ночь они не смыкали глаз, занимаясь тем, что имело некоторое отношение к физкультуре и гимнастике, но вряд ли могло помочь сдать предмет «История государства и права зарубежных стран». Теперь они были совершенно обессилены: Дима еле-еле покручивал в пальцах локон ее светлых волос, Софья вяло щипала его правый сосок. Матрас, затащенный на балкон для любви на свежем воздухе, был истерзан, как грелка Тузиком. Впрочем, Софья и Дима были счастливы.
        - У тебя прекрасный запах,  - прервал Дима почти получасовое томное молчание.  - Есть девушки, которые моются цветочным мылом как сумасшедшие, трут себя разными гелями и становятся… знаешь, ну совсем как эти пластиковые помидоры из магазина - вид есть, а знакомого с детства вкуса нет. Не очень-то приятно обниматься с восковой статуей. Мне нравится, когда всё натурально.
        - Могу не мыться неделю,  - хихикнула Софья.
        - Нет, ну не до такой степени, чтобы нос закладывало и слёзы текли. Немножко.
        - Ты тоже, знаешь, настоящий,  - мечтательно протянула Софья.  - Все девушки втайне мечтают о парне-спортсмене или военном, даже если в итоге выходят замуж за старого богатого сморчка.
        - Вот оно - женское двоемыслие. Зачем всю жизнь страдать, мечтая о красивом ровеснике, но живя со сморчком?
        - Ну, некоторые называют это инстинктом продолжения рода. Отдельные женщины уверены, что кавалер либо способен обеспечивать жену и детей на уровне нефтяника, либо не кавалер. А ещё у меня есть подруга, которая считает так: пока девушке не исполнилось двадцать пять лет, мужчина обязан её содержать и дарить ей подарки на день рождения, Новый год и День девичьего каприза.
        - Почему?
        Софья покраснела:
        - Потому что девушка - понятие эксклюзивное. Девушку заслуживают не все. Нет-нет, не смотри на меня так, это не я придумала - она это вычитала в модном журнале для женщин.
        Дима нахмурился:
        - Как звали этого героя Грибоедова, который предлагал всё-всё сжечь дотла? Фауст?
        - Это который? А! «Уж коли зло пресечь - забрать все книги бы, да сжечь!» Фамусов его звали.
        - Как никогда понимаю старика Фамусова. Книги ещё ладно, но модные журналы я бы точно сжёг. В печки их! И учебник по истории государства и права туда же,  - сердито сказал Дима.  - Кстати, строгая репетиторша, вас не смущает, что через два часа уже экзамен?
        - Нет, давай ещё полежим. Какой смысл сейчас учить. Учёные давно доказали, что мужчины от секса тупеют, ты сейчас ничего не запомнишь.
        - Если так, после сегодняшней ночи мой IQ должен вообще уйти в отрицательную зону. Посмотри на матрас - ты порвала его своими ногтями!
        - Матрас можно и новый купить,  - сказала Вика, блаженно потягиваясь,  - а счастливые воспоминания не продаются.
        Дима усмехнулся:
        - Ну тут я должен делать комплименты. Ты вкусно готовишь, хорошо выглядишь, с тобой приятно пообщаться и помолчать. Ещё твои родители ничего не имеют против нашего секса на балконе. Здесь должен быть какой-то подвох. Чувствую себя Иванушкой-дурачком, которого вот-вот обманут.
        - Ты прав, так хорошо быть не может. Мой папа - это человек, из-за которого я никогда не выйду замуж,  - вздохнула Софья. И добавила печально:  - Ни-ког-да.
        - Вот ещё. Почему?
        - Он, как ты знаешь, кандидат в мастера спорта по боксу. И он поставил условие - тот парень, который захочет на мне жениться, должен выдержать его удар с правой. Двое за последний год уже отправились в нокаут. Хуже того - об этом узнали все мои друзья и однокурсники, и теперь никто не хочет со мной встречаться.
        - Один удар правой?
        - Да.
        - И двое в нокауте?
        - Да.
        - Дохляки. Я бы таким тоже не позволил на тебе жениться.
        - Вот и женись тогда на мне сам.
        Дима задумчиво сдвинул брови:
        - Надо взвесить все «за» и «против». Женитьба - дело серьезное.
        - Хорошо. Давай. Умею вкусно готовить - «за».
        - Отец с приветом - «против».
        - Молодая и симпатичная - «за».
        - Гораздо умнее меня - «против».
        Софья толкнула Диму в бок.
        - Натуральная блондинка и люблю уют в доме - «за».
        - Но в этом доме ремонт и пахнет краской - «против».
        Софья толкнула Диму в бок ещё сильнее, и он рассмеялся:
        - Ладно, ладно, сдаюсь. На самом деле, на тебе я бы с удовольствием женился. Но свадьба - это же столько расходов и проблем! Проще сдать сотню экзаменов. Нужно нанимать дюжину машин, арендовать ресторан, делать кучу покупок, залезать в этот ужасный костюм, в котором я выгляжу, как дурак.
        - Скажи пожалуйста, какие сложности. В армии целый год кроссы бегал в противогазе, и ничего, а тут один раз к свадьбе приготовиться не можешь.
        - Кросс в противогазе - это временное физическое неудобство. А десять шагов по ковровой дорожке ЗАГСа - это ответственность на всю жизнь!
        - Ну и не надо, не женись. До сорока лет прохожу одна, а потом постригусь в монашки. У меня и имя подходящее,  - отвернулась Софья.
        Дима несколько секунд разглядывал её, пытаясь понять, всерьёз это или тонкий английский юмор.
        - Ты вот сейчас серьёзно?  - с испугом спросил он.  - Я пошутил, я хочу на тебе жениться.
        - Повтори ещё раз,  - попросила Софья.
        - Я хочу на тебе жениться. Выходи за меня.
        - Эмм, я вспомнила главный аргумент «против». Тебя не смущает, что я почти на год старше? Это ведь почти инцест.
        Дима захохотал так, что где-то внизу, во дворе, услышав эти рулады, истошно залаяла собака.
        Через несколько секунд в балконную дверь бесцеремонно постучали, и раздался голос Вадима Петровича:
        - Софья, раз уж вы всё равно не спите… Ты не могла бы встать и приготовить мне омлет с помидорами, как ты умеешь? Я понимаю, дело молодое, но уже пора завтракать, ха-ха-ха!
        Софья вскочила и потянулась за халатом, накинутым на подоконник:
        - А вот этот толстый обжора даже не подозревает, что ему скоро придётся готовить себе самому. Больше не хочу готовить для папы, хочу готовить для моего любимого Димули,  - протянула она, сложив губы уточкой.  - А вообще, семейная жизнь не сложнее омлета с помидорами. Ты готовишь, тебя за это обнимают, целуют и щиплют за ляжки. Какая тут ответственность, какие проблемы - не понимаю. Ну всё, я побежала.
        - Мне тоже приготовь порцию, я встану через пять минут,  - пообещал Дима. В голове его крутилось: «Ну вот, всего пара ночей - и тебя уже охомутали. Интересно, можно ли пропустить свадьбу, взяв больничный? А если нет, где можно купить костюм, в котором я не буду похож на телохранителя криминального авторитета?»
        Во время завтрака Дима и Софья ни разу не смогли раскрыть рта, поскольку Вадим Петрович травил анекдоты и при этом всё равно умудрился сожрать омлет вдвое быстрее них. После пополнения запаса калорий Софья приказала Диме одеться и потащила его на экзамен - выглядело это так, словно упрямого телёнка ведут на рынок продаваться. Дима упирался, мотал головой и всеми видами мычания изображал своё неудовольствие.
        В экзаменационной аудитории Диме совсем поплохело: доцент Сикорская, войдя, глянула на него поверх очков как на некую отсталую форму жизни, нечто между инфузорией и тараканом. Если бы рядом с ним не было Софьи, Сикорская бы, верно, зарычала, но в ее присутствии грозная преподавательница сдерживалась и только клацала зубами.
        - Идите сюда, Черкасов, хватит прятаться за спину Пирожковой,  - протянула доцент, сощурившись.  - Свою светлую голову она вам все равно не одолжит.
        На экзаменаторском столе лежали белые билетики, каждый из которых казался Диме смертным приговором: разве что номера и способы казни в них различались.
        - Будете тянуть билет или, наконец, признаетесь себе, что пора пойти в охрану?  - ехидно спросила Сикорская.  - Охранник - хорошая профессия. А вы же у нас элита, в спецназе служили. Депутаты и бизнесмены с руками оторвут.
        - Спасибо, но я попытаюсь стать юристом,  - сдавленно проговорил Дима, наблюдая за тем, как Сикорская намеренно постукивает колпачком ручки по столу, создавая невыносимый шумовой фон.
        - Ну так становитесь. Я уже третий месяц наблюдаю за вашими бесплодными попытками.
        Дима с отчаянием выдохнул, потащил к себе ближайший билет, развернул его. Первым вопросом в билете значилось: «Государство и право Древнего Египта», и в голове только что обреченного взорвался праздничный фейерверк из тысячи хлопушек.
        - Я готов!  - выпалил Дима так громко, что Сикорская подпрыгнула на месте.
        - Го-то-вы? Вот так сразу?  - спросила она по слогам, точно пробуя незнакомые слова на вкус.  - Ну что ж, прошу. Удивите меня. Мужчины так давно не удивляли меня с хорошей стороны…
        Через двадцать минут ошарашенная Сикорская рисовала в зачетке «хорошо» и нервно поправляла очки.
        - Не знаю, как Пирожковой это удалось. Вероятно, она применяла к вам электорошок. Что ж, поздравляю со сдачей экзамена. Живите, студент.
        Дима поблагодарил экзаменаторшу и, взяв Софью за плечо, потащил её к выходу - он сиял, как шпинель в короне Российской империи.
        - Спасибо за потрясающие два дня. Победить дракона и получить невесту впридачу - это почти что сюжет сказки. Признайся, ты ведь из сказки, да?  - сказал он на ступенях университета.
        - Ну что ты. В сказке ты бы получил ещё полцарства.
        - От полцарства я бы отказался. Я ничего не смыслю в госуправлении, и в моём царстве люди помирали бы от голода, как мухи. Так что нет, я уже совершенно счастлив.
        - Рада слышать. Ты сейчас куда? Домой?
        - Нет. Я в фитнесс-клуб. Работа сама себя не сделает, и, кроме того, свадьба сама себя не оплатит. Сомневаюсь, что добрая фея сбросит нам с неба восемь машин свадебного кортежа и путёвку на Бали.
        - А я домой. Попрошу разрешения на свадьбу у мамы и сообщу отцу, что пора снова отряхивать от нафталина боксёрские перчатки.
        - А если они не разрешат жениться? Отложим?
        - Не отложим, а отменим… Отменим участие родителей в праздничных мероприятиях. Моя свадьба - мои правила!
        Через час Дима, уже в футболке и спортивных штанах, вошёл в стонущий и пыхтящий зал фитнесс-клуба, где он имел счастье работать инструктором, получая от своих подопечных по пятьсот рублей за занятие. Подопечные делились на три категории. Первую составляли жирноватые, никогда не худеющие дамочки лет тридцати пяти, тайно кушающие на ночь пломбиры и печенье, и воздыхающие при виде диминых мускулов, как отряд Джульетт по одному Ромео. Занятия с ними были заведомо бесполезными, зато платили дамы, как автоматы. Другими типичными клиентами были менеджеры и бизнесмены, стремящиеся обмануть инфаркт и инсульт посещением спортзала, наивно думающие, что занятия спортом компенсируют ежедневные стрессы, курение, потребление литров кофе и недосып. Довольно быстро эти клиенты знакомились друг с другом, принимались тереть за жизнь и за бизнес, и начинали испытывать стресс от обсуждения цифр и деловых планов не только на работе, но и в спортзале. Третью группу клиентов составляли «подснежники»  - люди-цветы, возникающие из мартовской грязи с целью подкачаться к лету и обрести фигуру молодого Шварценеггера. Но уже в
апреле, ничего не подкачав, кроме собственного самолюбия, эти клиенты исчезали и прятались до следующей весны.
        Пожав руки шестерым клиентам и просто знакомым, Дима потянул носом воздух и привычно фыркнул: от запаха тридцати посетителей резало глаза, как будто тридцать кухарок одновременно чистили во всех углах зала лук. Помещение было хорошо проветрено, но, видно, здесь занимались спортом так упорно и так долго, что потеть и пахнуть начал уже сам спортзал.
        - Привет, тренер. Отчего такой довольный? Получил наследство от дяди из Америки?  - спросил Диму один из клиентов второй категории, тридцатилетний Миша Колесников, вечно улыбающийся и смешливый бизнесмен.
        - Неужели так заметно? Я тут невесту нашёл. Позавчера встретились, вчера был секс, сегодня уже планируем свадьбу.
        - Ну ты орёл! Напоминает классическую историю - один парень в Иркутске утром встретил девушку, днём подал заявление в ЗАГС, а вечером спьяну достал пистолет и с криком «За холостяцкую жизнь!» разрядил в неё всю обойму.
        - Вот не надо, не надо нам таких историй. Я, может быть, хочу остепениться и ощутить себя семейным человеком. Хочу чувствовать запах борща по вечерам и прекратить знакомства на сайтах знакомств с триппером и хламидиями.
        - Куда так торопишься? Тебе ещё и двадцати нет!
        - Александр Невский в двадцать лет шведов побил. Не один, конечно - армия помогла немного. Но, знаешь, в России до революции три четверти двадцатилетних были уже женаты. Сам-то почему в тридцать лет не женат?
        - Да я уже второй раз в разводе. Плачу алименты на троих детей, так-то вот!
        - Ладно, приступим. Бери гантели на двенадцать килограммов.
        Миша Колесников взял гантели, натянул нижнюю губу на верхнюю и со свирепым выражением, подобно человеку, приготовившемуся прибить муху тапочкой, начал делать разводку в стороны.
        - Ещё раз! Давай! Моя бабушка больше может!  - подгонял клиента Дима. Колесников отдувался всё громче, краснел всё больше и, наконец, стал напоминать мутанта - человека-помидора.
        - Ыыыххх!  - завыл он в последний раз раненым волком и с грохотом бросил гантели на пол.  - Эх! Уфф! Не знаю, что у тебя за бабушка, Черкасов, но если она может больше меня, я бы её в поликлинику сдал, для опытов! Кто знает - может быть, врачи так секрет бессмертия откроют!
        - Мою бабушку ты никогда не догонишь. Даже если будешь поднимать штангу в двести килограммов, она будет тянуть двести десять. Старушка огонь!  - усмехнулся Дима.  - Кстати, Миш, ты ведь опытный человек - расскажи мне, как устроить свадьбу, чтоб потом вся улица не смеялась и пальцем не тыкала. А если тыкала, то только от восхищения.
        - Да это ж проще пареной репы. Покупаешь белую рубашку, покупаешь лакированные ботинки, покупаешь костюм, вставляешь гвоздику в петлицу, приглашаешь родню и друзей, берёшь продуктов килограммов тридцать или арендуешь кафе, договариваешься со знакомыми о машинах, звонишь в агентство и заказываешь развлекательную программу. Это первый этап. Потом, значит, составляешь списки тех, кто…
        - Проще пареной репы?! Да я скорее из Москвы сбегу, чем буду этим всем заниматься! А просто прийти вечерком в ЗАГС нельзя?
        - Можно. Если ты американский шпион. А так нельзя. Родственники с обеих сторон на всю жизнь станут твоими кровными врагами - особенно те, кто любят поесть и попить на халяву. А уж какую обструкцию устроят твоей будущей жене её подружки и подружки подружек - тебе лучше не знать.
        Дима схватился за голову:
        - Как люди вообще женятся? Ужас! Это почти так же трудно, как стать президентом! Зачем столько сложностей и ритуалов?
        - Ха! Как социолог по образованию, я могу объяснить тебе, почему свадьба в холодных северных странах - трудное и запутанное дело, почти как роман Агаты Кристи. Смотри - где-нибудь на юге, скажем, в Африке, всегда тепло и полно еды: прошёл мимо куста - сорвал банан, засунул руку в реку - достал рыбу. Не нужно думать о завтрашнем дне, не нужно согреваться зимой, убивать медведя или оленя, чтобы закутаться в его шкуру. Наконец, не нужно строить дом - сойдёт и хижина из палок и листьев, построенная за один вечер с перекурами. Поэтому в экваториальных странах, особенно в Анголе, Конго, Кении, огромное количество детей рождается вне брака - мужчина просто встречает прохожую девушку, у них происходит секс, и через девять месяцев на свет выпрыгивает ребёнок. Причём, заметь, ни женщина ни общество не считают это предосудительным - ведь дети не замёрзнут зимой, а уж поесть в Африке они как-нибудь сами себе наковыряют. Ну и даже если двое-трое помрут, для традиционной Африки невелика беда: ведь ещё шестеро останутся. Для северной страны, особенно для России, где зимой замерзает антифриз, а противогололёдные
реагенты сами превращаются в гололёд, такой тип социального поведения неприемлем. Или мужчина станет женщине помощником в добыче ресурсов для пропитания и постройки дома, или женщины у него не будет. Именно поэтому в северных странах появились традиции долгого ухаживания за девушкой, представления жениха родителям невесты и устройства сложных свадеб - всё это должно доказать, что мужчина не ребёнок, не дурак и не альфонс, что у него серьёзные намерения. Словом, все эти сложные ритуалы, дружище, придумали невесты и родители невест, чтобы проверить, не рано ли тебе жениться. Так что оправдывай доверие и готовься пройти испытание. И выше нос - все порядочные мужчины через это проходили и не умерли. К тому же, новоиспечённый жених, у меня есть для тебя отличная новость!
        - Какая?
        - Раньше родственников перед свадьбой приходилось обзванивать, а теперь есть электронная почта и вотсапп, так что можешь просто сделать всем рассылку! А-ха-ха!
        Дима спрятал лицо в ладонях и, исступлённо мыча, покачал головой:
        - Почему мы живём не в Анголе? Хочу в Анголу.
        - Потому что тогда ты зарабатывал бы один доллар в день. Северные люди катаются, как сыр в масле, именно потому, что благодаря прочным семьям в хозяйствах накапливались излишки денег и товаров. А излишки денег и товаров - это топливо для прожорливой топки экономики. Природа не дура, природа всё рассчитала!
        - Скажи честно - сколько у тебя самого ушло денег на организацию последней свадьбы?
        - У меня? Почти нисколько.
        - Врёшь.
        - Чистая правда. Я же владелец нескольких кафе. Обычно нераскупленную еду мы выбрасываем на свалку, крысам на радость, но накануне свадьбы я дал задание своим директорам прятать весь провиант в морозильники. Когда наступил день свадьбы, мы разогрели старые закуски, брызнули свежим маслом на старые салаты - и получился роскошный праздничный стол, не у всех олигархов такой бывает! Что самое интересное - никто даже не отравился!
        - А как же свадебный кортеж? Медовый месяц?
        - Хвала небесам, все родственнички второй жены были богатые буратины, каждый приехал на своём автомобиле. Ты же не будешь всерьёз считать расходами траты на шесть воздушных шариков, присобаченных к каждой машине? Ну а с медовым месяцем мы решили совсем просто - деловому человеку не с руки бросать бизнес на несколько недель ради того, чтобы жарить с женой животы на пляже. Так что я просто купил жене пасеку, и она сразу после свадьбы занялась её обустройством! Медовый месяц - в прямом смысле слова!  - и свадебный подарок в одном флаконе. Больше того, через год пасека уже окупилась, так что свадьба принесла мне не расходы, а одни доходы.
        - Для этого надо иметь деловую жилку, а я простой парень из спортзала, который помогает жирухам сбросить десять кило из ста двадцати, да и то чаще всего безуспешно,  - развёл руками Дима.
        - Вот что, амиго. Ты хороший тренер, и ты меня развеселил - предлагаю сделку, для которой твоей деловой жилки за глаза хватит. Я предоставлю тебе одно из своих кафе для празднования свадьбы и от пуза накормлю всех твоих гостей, а ты один год будешь бесплатно меня тренировать.
        - Еда-то будет свежая?  - прищурился Дима, как прищуривается начинающий грибник, пытающийся отличить только что сорванную сыроежку от поганки.
        - Еда будет вчерашняя, но свежая. Мамой клянусь! Ну что, идёт?  - Миша Колесников протянул тренеру свою руку с коротенькими толстыми пальцами.
        - Идёт,  - согласился Дима.  - Первая в моей жизни удачная сделка - не считая того случая в шестом классе, когда я выменял два старых диска с эротикой на новенькие кроссовки «Найк».
        Дима и Миша Колесников пожали друг другу руки, после чего за их спинами вырос здоровенный мужик в красной футболке. Весь спортзал знал его под именем Вова: что-нибудь ещё сказать про этого человека было затруднительно, поскольку Вова являлся молчуном, и никаких других звуков, кроме «У-ё! У-ё! У-ё!» во время подъёма штанги, не издавал. Сейчас, однако, его как будто подменили:
        - Димон, ты женишься что ли?  - спросил он басом, хлопнув Диму по плечу своей гориллообразной лапой.
        Дима инстинктивно присел от неожиданности, но ответил:
        - Да, женюсь. Пора начинать новую жизнь - жизнь со всегда выстиранными носками и горячими обедами.
        - Это ты молодец, хвалю. Пригласишь на свадьбу? Обожаю шастать по свадьбам и дням рождения, могу на гитаре сыграть и песню спеть.
        - Одну песню?
        - Одну. Дальше выпью и в ноты не попадаю.
        - Ну… Не знаю,  - пожал плечами Дима.  - Сам понимаешь, мы с невестой и родственниками пригласим только друзей.
        - А я кто? Я ж целый год плечом к плечу с тобой пот проливаю!
        - Я бы рад, но мы люди небогатые. На таких огромных гостей, как ты, у нас бюджеты не выделены,  - сказал Дима, воображая, сколько такой слон, как Вова, может съесть и выпить.
        - Да я что, халявщик, что ли? Я спонсор!  - хохотнул Вова.  - У меня свой таксопарк. Хочешь - предоставлю машины для свадебного кортежа, да не тазы штопаные, а статусные иномарки!
        - «Мерседесы» и «БМВ»?  - уточнил Дима с ёкнувшим от восторга сердцем.
        - Нет, конечно. На таких одни воры ездят. Честным людям по статусу положено «Рено Меган», вот их и предоставлю.
        - Но хотя бы бесплатно?  - уже без прежнего энтузиазма спросил Дима.
        - Честное-благородное - бесплатно и на шару! Но только знаешь, дружок, с одним условием - у меня в таксопарке рабочие дни загружены под завязку, так что могу выделить машины только в выходные, и только утром, часов до двенадцати. Позже - никак, хоть убей. После двенадцати надо деньги делать.
        - Но в воскресенье же ЗАГС не работает.
        - Значит, в субботу утром. Кто едет в ЗАГСы по утрам, тот поступает мудро - тарам-парам, парам-тарам, на то оно и утро!
        - Спасибо и на этом. Не ожидал,  - восхищённо пробормотал Дима.  - Я представлю тебя друзьям и родственникам, как молчаливого, но хорошего человека. И ещё отличного спортсмена!
        - Лучше представь меня, как спонсора мероприятия. И ещё, дружок, не в службу, а в дружбу - раздай на свадьбе визитки моей службы такси. Тебе всё равно, а у меня двести визиток завалялось, надо отдать в хорошие руки.
        - Да конечно, всё сделаю, лишь бы машины были!  - обрадованным тоном человека, только что взявшего первую в жизни ипотеку, сказал Дима.
        Позади троицы вырос ещё один мужчина - это был владелец турфирмы Коля Деревянко.
        - Кто тут женится? Я слышал, говорили про свадьбу! А? А?  - затараторил он.
        - Я женюсь,  - ошарашенно кивнул Дима, окружённый теперь уже тремя бизнесменами, которые взяли его в клещи, как войска Ганнибала римлян в битве при Каннах.
        - Отлично! Дима - во-первых, поздравляю, а, во-вторых, ты же будешь рассылать своим гостям поздравительные открытки? Будешь? А?!
        - Вообще-то, наверное, стоит, хотя тут говорят, что сейчас достаточно послать смайлик по электронной почте…
        - Кто говорит? Плюнь в лицо тому, что такое говорит! Меня слушай! Я тридцать пять лет в рекламном бизнесе!
        - Какой бизнес тридцать пять лет назад? Тридцать пять лет назад тут Советский Союз был,  - возмутился Миша Колесников.
        - Я пионером импортную жвачку всей школе впаривал!  - парировал Коля.  - Я ворочал денежными потоками, когда вас, щеглов, ещё на свете не было!
        - Слушай, ты, посейдон доморощенный, иди ворочай потоками в другое место и не пудри парню мозги. У него уже голова кругом, да и денег только на жвачку хватает.
        - Тьфу на вас,  - отмахнулся Коля Деревянко и взял Диму за руку:  - Слушай, есть отличное предложение, только для тебя - разошли всем своим друзьям, гостям и знакомым пригласительные открытки на карточках моей турфирмы! На этих карточках с морды моя реклама, я только цветы в фотошопе дорисую, и будет отличная пригласительная открытка, пальчики оближешь! А сзади открытки пустое место, пиши что хочешь. Как тебе идейка?
        - А что я с этого получу?  - спросил Дима, уже нащупавший у себя предпринимательскую жилку.
        - А вот что - если хотя бы шестеро клиентов придут в мою турфирму, увидев твою карточку, я отправлю тебя с женой на… на… Куда ты хочешь, чтобы я тебя отправил?
        - На Гавайи. Там сёрфинг и пальмы,  - не моргнув глазом, сказал Дима.
        - А парень далеко пойдёт! Наглый, а глаза честные-честные!  - восхитился Коля Деревянко.  - Нет, на Гавайи не отправлю. Выбирай - Анапа, Адлер или Кисловодск. Послушай, Адлер - это почти что Гавайи, там тоже есть пальмы. И, в конце концов, неужели ты думаешь, что во время медового месяца тебе будет дело до сёрфинга? Какие доски, родной? Кроме жены и её булок ты ничего видеть не захочешь! А для занятий сексом без разницы, где ты - на Гавайях, в Сочи, да хоть на Шпицбергене!
        - Ладно, согласен,  - одобрил Дима.  - Не знаю только, выйдет ли что из этой затеи. У меня не найдётся столько друзей.
        - Зачем только друзей? Врагам тоже пришли пригласительные открытки! На свадьбу твою они всё равно не явятся, а мне профит.
        Дима хлопнул в ладоши:
        - Ну, осталось только найти главного по развлечениям и выбрать дату свадьбы.
        Коля Деревянко развернулся лицом к спортзалу и зычным голосом, так контрастирующим с его маленьким круглым тельцем, проорал:
        - Эй, народ! Всеми любимый тренер женится! Есть идеи по организации праздника?!
        Плотная толпа завсегдатаев спортзала, побросав гантели и сомкнув ряды, начала надвигаться на Диму.
        Глава 7
        Мама Софьи обладала железными нервами, потому что страстно любила вязать крючком. Она вязала носки, свитера, полотенца, коврики для кота, шапочки и перчатки. Когда для связанного уже не оставалось места дома, вязание раздаривалось коллегам по работе, так что те зимой щеголяли в одинаковых малиновых шарфах, как будто одевались у одного модельера. Несколько раз мадам Пирожкова даже умудрялась всучить шапочки стюардессам «Аэрофлота»: постоянные разъезды и перелеты способствовали тому, что она могла предаваться своему увлечению с удвоенной энергией.
        Вот и сейчас, когда Софья, робко постучав, вошла в комнату матери, мадам Пирожкова вязала, флегматичными пинками отгоняя кота от клубка шерсти.
        - Мама, я хочу с тобой поговорить. Поговорить серьезно и откровенно. Я вся в растерянности, мама!
        - Ну так соберись,  - сказала мадам Пирожкова, не прекращая паучьими быстрыми движениями вязать очередной, четвертый за месяц, шарфик.
        - Мама, я полюбила парня. Ты его видела. Скажи, это нормальный выбор или я просто запала на мускулы? Может, у меня временное помутнение рассудка?
        - Хороший парень. Любит мою девочку и не гнушается физической работы. Не курит и не спился к двадцати годам. Могло быть гораздо, гораздо хуже!  - перечислила мадам Пирожкова очевидные достоинства Димы.  - А почему у тебя такие большие глаза?
        - Мама, я хочу выйти за него замуж. Как можно скорее. Хочу гладить ему рубашки и слушать его храп после секса. Скажи мне, что я не сошла с ума.
        - А он громко храпит после секса?
        - Нет, совсем чуть-чуть.
        - Тогда не сошла.
        - Мама, я серьезно! Неужели ты не понимаешь, что я все двадцать долгих лет своей жизни ждала этот разговор?!
        - Мяу!  - громко возмутился кот Штрудель, которого мадам Пирожкова в очередной раз по-футбольному отбросила к стене ногой.
        - Я прекрасно все понимаю, кроме одного - чего ты волнуешься? Свяжи вот шапочку и успокойся,  - подняла брови мадам Пирожкова.  - Твой выбор я категорически одобряю, быть замужем сейчас модно, не то что в девяностые годы. И вообще, послушай совет старой доброй мамы - всех хороших парней к двадцати годам разбирают, как горячие пирожки. Опоздаешь сейчас - через три года на прилавках останутся только второй и третий сорт. Всякие пьяненькие, кривенькие, плохо пахнущие будут к тебе клеиться, как мухи к рафинаду. Ты себя уважаешь?
        - Спроси что попроще, мама.
        - Хорошо, переформулирую. Ты меня уважаешь?
        - Да!
        - Отлично. Даю установку - выходи замуж.
        - Что… и всё? Ты согласна? Вот так сразу?
        - А чего ты хочешь? Чтобы я бегала по квартире и орала: «Безумная, подумай трижды! Он высосет из тебя всю кровь и отнимет твои лучшие годы!»
        - Нет, но ты должна хоть для виду поломаться,  - надула губки Софья.  - Я целый день выдумывала возражения на твои аргументы против свадьбы, а ты тут сидишь, на всё готовая. Что я, целый день зря голову ломала?
        - Послушай, дочь моя,  - веско сказала мадам Пирожкова, отложив вязанье в сторону.  - Я на своём веку повидала много женихов и говорю тебе откровенно - если парень в первый же день после знакомства не бьёт девушке морду и не пишет прежним подружкам, это жених хоть куда. Хотеть одновременно богатого, доброго, красивого и умного - значит, встретить старость в окружении двадцати котов и двух горшков с геранью.
        - А расскажи, как ты вышла за папу. У тебя были к нему такие же мышиные требования?
        - Твой папа был единственным человеком, который догадался подарить мне на первом свидании не только цветы, но и билет на такси до дома. Прежние кавалеры загуливали меня насмерть, а когда наступал час ночи, прощались и сбегали. Ловить в час ночи попутку, размахивая букетом хризантем - то ещё удовольствие! Каждый первый бомбила думал, что я проститутка и предлагал поработать на благо Всероссийского общества автолюбителей.
        - Выходит, одного билетика до дома хватило, чтобы тебя очаровать?
        - Ну, я тогда ещё подумала: «Боксёр, а кумпёшка-то у него варит! Если он помнит о том, что девушке нужно вернуться домой, то, когда у нас появятся общие дети, он не забудет их на автостоянке, пойдя за пивом».
        - Что же получается - это был брак по расчёту?
        - Почему? Любовь тоже была. Но другие парни меня просто любили, а Вадик оказался ещё и ответственный!
        Поговорив с матерью, Софья пришла на кухню к отцу - Вадим Петрович там в задумчивости поглощал сырники, изредка икая.
        - Пап, есть минуточка?  - спросила Софья, стараясь придать своему голосу максимальную решительность, хотя бы на уровне школьника, вымогающего у родителей карманные деньги на день рождения.
        - Я страшно занят, как видишь, но ради любимой дочуры и ее волшебных сырников найду даже четверть часа,  - сказал Вадим Петрович, утирая замасленный рот.
        - Папа, что ты думаешь о моем парне?
        - Котором из них? Том, которого я прогнал в шею зимой или том, которому я сломал нос весной?
        - Нет, я о Диме.
        - Это тот придурок с оттопыренными ушами, что был в позапрошлом году? Зачем ты опять к нему вернулась?
        - Да нет же! Я о том замечательном красивом милахе, который помог позавчера затащить мебель к нам на шестой этаж и которого я готовила к экзамену.
        - А! Говорила бы сразу - парень, который служил в спецназе,  - воскликнул Вадим Петрович.  - Думаю, из всех твоих кавалеров это единственный, кого можно отпустить из дома без няньки.
        - Ну, прежние тоже были весьма неплохи, особенно по женской части.
        - По женской части плох только Элтон Джон. А парень должен быть таким, чтобы от одного его вида уличные хулиганы кланялись и снимали кепки,  - наставительно погрозил пальчиком Вадим Петрович.
        - Вечно ты со своей брутальностью. Кулаками счастья не построишь.
        - Счастья кулаками не построишь, но дорогу к нему пробьёшь. В девяностые так много больших людей карьеру сделали. Сам таких встречал!
        - Ой, ну опять ты за своё,  - махнула рукой Софья.  - Я хочу узнать твоё мнение, не пора ли мне выйти замуж?
        - Это ты у меня спрашиваешь? А я не знаю,  - развёл руками Вадим Петрович.  - Ты, по моим наблюдениям, совершеннолетний и вполне вменяемый человек, ты и решай.
        - Но ведь у тебя должна быть своя мужская точка зрения? И, в конце концов, у тебя такой большой опыт!
        - Мою мужскую точку зрения ты знаешь - замуж я тебя выдам только за того парня, который выдержит мой удар с правой и не рухнет в нокаут, ха-ха-ха!
        Софья подняла глаза к потолку. Папа в иные моменты был совершенно невыносим, хуже соседской дрели в девять утра в воскресенье.
        - В общем, папуля, можешь начинать тренироваться. Мы с Димой женимся. И ещё - купи кулинарную книгу и назови её Софьей.
        - Зачем?  - Вадим Петрович от изумления даже не донёс до рта очередной сырник.
        - Затем, что она скоро заменит тебе меня.
        Глава 8
        О коварстве любви много фильмов снято, много песен спето, много штампов о разводе поставлено, и никто ничему не учится. Кто-то скажет, что люди довольно глупые существа, если позволяют Купидону так вертеть собой во все стороны, но, положа руку на сердце, если бы все были умными, род человеческий, конечно, давно бы пресёкся. Так что слава, слава глупости и молодости!
        Любовь обладает всеми признаками наркотической зависимости эмпирически и физически - особенно в период влюблённости, когда человек не в состоянии думать ни о чём другом, кроме предмета обожания, испытывает жесточайшую ломку при отсутствии возможности подержать в своей потной руке чью-то ручку, поцеловать чьи-то пахнущие обеденной котлетой губы, а в кровь его так и прыскают эндорфины, эти ближайшие родственники морфия.
        Закончив свой первый рабочий день, Вика вылетела из офиса со скоростью «Конкорда», и была уверена, что ни за какие коврижки и печеньки туда уже не вернется. Но плоть слаба, враг же рода человеческого силен, и уже через час, поглощая вечерний йогурт, Вика начала убеждать себя, что нельзя бросать расследование на полдороге. Где есть желание, там найдется и повод, а где найдется повод, там найдутся и аргументы. Вика никогда бы не призналась себе в малодушной правде - что её удерживает мечта о богатстве, уже висевшем перед носом, и мечта о красивом успешном любовнике. К этому прибавлялась щепотка ревности и ещё воспоминания о пронзительных синих глазах, прожигавших её насквозь, словно он был паяльником, а она - промокашкой. К полуночи Вика уже знала точно, что наутро снова придёт в загадочный пугающий офис на Чистопрудном раньше всех, будет исполнительной секретаршей и даже больше - сама напросится участвовать в таинственных приключениях, о которых так выразительно молчали её новые коллеги.
        Любопытство позволило Колумбу открыть Америку, Руалю Амундсену - Южный полюс, а Нилу Армстронгу - ступить на Луну, но многие легкомысленно забывают, что оно же превратило Роберта Скотта в замёрзшую ледышку, а Перси Фоссета - в ужин индейцев племени калапало. Но жизнь прекрасна неизвестностью, а память человеческая, как хорошая хозяйка, со временем загоняет все плохие воспоминания в тёмный чулан, где они не попадаются на глаза, и позволяет своему обладателю рисковать снова и снова.
        Так оно и вышло: уже в восемь Вика, великолепно одетая, но с перцовым баллончиком в сумке и очень острой заколкой в волосах открыла офис секретарскими ключами. Включив везде свет и небрежно полив из чайника цветы, Вика вошла в кабинет грозного небожителя, чтобы проветрить его и поучиться управлению адской кофемашиной.
        Вдруг, оставшись в этом кабинете одна, она поняла, что может беспрепятственно засунуть свой красивый любопытный носик во все ящики и бумаги. Воровато озираясь и гоняя от себя неприятную мысль, что где-то в углу может висеть замаскированная камера, Вика опустила голову к столу и оглядела его. Стол молодого начальника был завален бумагой в несколько слоев - издали могло показаться, что ночью именно над этим столом разразился мощный снегопад. Чего тут только не было - какие-то акты и распечатки законов, маленькие рукотворные записочки для Алисы с цифрами («с Лебедева взять 45 тыс.», «Мамонтов - долг 250 тыс.», «Илличевский - мразь, мразь конченая. Третий месяц не платит. Позвони и скажи, что он свинья. Прямым текстом скажи гадине»), счета за обеды из двух ресторанов, три пустых конверта и другие документы. Вика попробовала изучить хотя бы часть бумаг, но поняла, что эти авгиевы конюшни не ей разгрести и к вечеру, а времени было кот наплакал. Дрожащими руками, внутренне ожидая увидеть кости и черепа, она открыла верхний ящичек стола и обнаружила там блестящую чёрную металлическую коробочку, закрытую
на замок. Она была размером с половину школьного пенала, сбоку зияло отверстие для ключа - от коробочки веяло тайной и ужасом, как от романа Стивена Кинга.
        Вика покрутила чёрную коробочку в разные стороны, потрясла ей - что-то, лежавшее в коробочке, ответило ей глухим стуком. Это определённо были не деньги, которые не стучали бы вообще, не ключи, которые бы звенели, и не пачка фотографий с тайного сборища сектантов-хлыстов. Что-то небольшое, но, видимо, чрезвычайно важное и проливающее свет на многие тайны, было похоронено в герметичном металлическом бункере и заперто на замок. Вика поднесла коробочку к свету и заглянула в замочную скважину - но не увидела ни зги, как будто внутри и впрямь была миниатюрная чёрная дыра. Нужно было заставить коробочку поделиться своей тайной. Вика пошарила в ящике рукой, но ключа не нашлось, и она с грустью подумала, что у настоящего Шерлока Холмса с собой наверняка был бы набор отмычек. И тут Вику осенило - ведь в волосах у неё острая и прочная заколка, отличное кустарное средство для взлома запирающих устройств любой сложности и габаритов, от миниатюрных замочков до амбарных замков размером с утюг. Правда, ей приходилось пользоваться заколкой для открытия двери всего один раз в жизни, у бабушки на даче, но Вика, со
свойственной всем дилетантам уверенностью, была убеждена, что и теперь справится. Вытащив заколку из волос и встряхнув головой, чтобы причёска поменяла тип «Строгая учительница» на тип «Школьная дискотека», Вика склонилась над коробочкой и, облизнув пересохшие от напряжения губы, засунула острый кончик заколки в замок. В следующую минуту Вика на собственном опыте поняла, как нелегка профессия вора-домушника. Заколка хрустела, замочек скрипел, но не поддавался.
        - Ну давай же, сим-сим… Откройся, будь человеком,  - пропыхтела Вика, сердито пытаясь поддеть заколкой невидимый и чрезвычайно подлый штифт замка. И вот, когда уже казалось, что заколка одержала победу в трудной борьбе и начала проворачиваться, раздался предательский треск - и сломанный кусок заколки упал на пол. Вика посмотрела на него с таким ужасом, как будто была рыцарем, у которого в разгар битвы раскололся надвое верный меч. Одновременно дверь кабинета распахнулась, и на пороге немезидой вырос молодой начальник в тёмно-синем костюме и блестящих оливково-чёрных туфлях. Вика вскрикнула шальной птицей и выронила коробочку из рук - она со звоном упала на пол и завалилась на свой металлический бок, изнасилованная, но не побеждённая.
        - Так-так, мадемуазель Майская,  - сощурив глаза, произнёс небожитель.  - Вас, я вижу, интересует моя шкатулка? Хотите открыть?
        - А… А…  - хватая воздух и шевеля губами, как выброшенный на берег карп, отреагировала Вика.
        Небожитель стал медленными тигриными шагами приближаться к ней со стороны двери, загоняя Вику в угол и лишая пути к отступлению. Она сделала шажок назад, ещё шажок - и упёрлась спиной в неумолимую, беспощадную стену. Небожитель дошёл до неё и недовольно поцокал языком.
        - А казалась такой хорошей девочкой,  - произнёс он, приблизившись вплотную к ней и дыша в её лицо зубной пастой «Колгейт», капуччино и яичницей с беконом. Вика поняла, что немедленно рухнула бы в обморок, если б не поддержка, оказанная стеной.
        Небожитель вдруг нагнулся, поднял шкатулку с пола и продемонстрировал Вике маленький, точно для домика дюймовочки, ключик.
        - Давайте вместе откроем мою тайну,  - сказал он глухо, глядя Вике прямо в перепуганные круглые глаза.
        Не дожидаясь ответа, небожитель вонзил ключик в скважину и повернул дважды. Раздались два щелчка - клац, клац.
        - Открывайте,  - тихо, но внушительно предложил небожитель. В голосе его было столько же холодного металла, сколько в корпусе самой шкатулки.
        Вика, ни жива ни мертва, положила дрожащую ладонь на шкатулку и приподняла крышку. В шкатулке лежала упаковка жвачки, уже початая, заскорузлая, с каким-то неприлично несерьёзным бананом, нарисованным на упаковке.
        - Жвачка?  - опешила Вика, потрясённо глядя в шкатулку и думая, что, может быть, её начальник - ловкий фокусник, успевший подменить одну шкатулку другой.
        - А вы ожидали увидеть кнопку от ядерного чемоданчика? Признаться, я не храню в офисе ничего ценного и поэтому приспособил шкатулку для всякой ерунды. Иногда тут лежит жвачка, иногда зажигалка, иногда - скобы для степлера.
        - Но… зачем?
        - Затем, что я это могу,  - пожал плечами небожитель.  - А теперь, когда вы разобрались с содержимым моего стола, разберём более интересный вопрос - что вы искали в шкатулке? Горшочек с цветком, который можно полить? Или хотели вытереть пыль с внутренних стенок?
        - Я… ммм…  - Вика вспотела и поняла, что все отговорки, которые она в состоянии придумать, не обманут даже пятилетнего.  - Не хочу вам врать…
        - И правильно. Говорите правду, иначе ваши подмышки окончательно промокнут и испортят хорошее платье.
        - Гм… Я хотела понять, что… Что происходит в вашем офисе. Все работающие здесь девушки показались мне… странными.
        - Вы не любите инвалидов? Может, ещё читаете «Майн Кампф» на ночь глядя?
        - О, нет-нет, обожаю инвалидов. Они такие интересные, с большим жизненным опытом. Люди без инвалидности всегда казались мне пресноватыми,  - затараторила Вика, с ужасом понимая, что её давешняя догадка про любителя хромоножек оказалась верной.
        - Мне тоже нравится разнообразие,  - прошептал небожитель, пугая её лучистым взглядом голубых глаз.  - И я хочу, чтобы вы всё узнали про меня и мой офис, где трудятся самые замечательные, самые верные, самые добрые в мире девушки. Сегодня вечером в моём загородном доме закрытая вечеринка для самых смелых. А уж в вашей смелости,  - молодой начальник обвёл взглядом стол и ящики со следами взлома,  - сомневаться не приходится. Приглашаю вас на вечеринку вашей мечты, Вика. Вы ведь хотели стать любовницей богатого парня?
        - Вовсе нет, я девушка скромная… Какие там у меня мечты. Посмотреть сериал с чашкой кофе, вот и все мои мечты,  - на автомате соврала Вика, уже отупев от сюрреалистичности происходящего и слабо понимая, что она говорит.
        - Именно поэтому вы приходили в ресторан, одетая секс-бомбой,  - хищно улыбнулся небожитель.  - Не надо врать, говорю же. От вранья вырастает нос и бегают глазки - и то и другое девушек не красит. Кстати, в ресторане вы вели себя храбрее. Хочу снова увидеть вас такой же отчаянной.
        - А если я приду на вечеринку… со мной всё будет хорошо?
        - Вы же видели своих коллег. Разве кому-нибудь из них плохо?
        - Они светятся счастьем, но у некоторых глаз и ног нет. Предпочитаю быть печальной, но с полным комплектом органов,  - возразила Вика.
        - Неужели вы думаете, что я кому-то вырываю глаза и волосы?  - небожитель засмеялся и поднял руки.  - Вика, эти руки никогда не били женщин и не причиняли им вреда. Всё зависит только от вас.
        - Да что же такое происходит на вашей закрытой вечеринке? Групповой секс?  - Вику вдруг пронзила молнией мысль, от которой она даже прикрыла рот ладонью.  - Неужели… Неужели… секс с животными?! Именно из-за этого телесные повреждения, да?!
        - Нет, Вика. Мне жаль вас расстраивать, но на моих закрытых вечеринках сексом не занимаются вообще,  - насмешливо покачал головой небожитель.  - Будете гадать на кофейной гуще или приедете и сами всё увидите? Слово джентльмена - если вам не понравится, я вас сразу же отпущу.
        Глаза джентльмена при этом были хитрыми-хитрыми, как у кота, заметившего на хозяйском столе сметану, так что Вика в более спокойном состоянии ни за что бы не поверила. Но деваться было некуда - она почувствовала, что либо даёт безоговорочное согласие, либо прямо сейчас собирает вещи и идёт искать папика в «Азбуку вкуса».
        - Хорошо, я приеду. Но предупреждаю - я возьму с собой перцовый баллончик. И ещё я в седьмом классе ходила на секцию айкидо!
        - Можете взять хоть снайперский карабин. Пуля - дура,  - улыбнулся небожитель.  - А вот айкидо - хорошая штучка. Для здоровья и осанки так же полезно, как гимнастика. Держите пригласительный билет. Вечеринка начнётся в одиннадцать вечера. Не опаздывайте, без вас будет не так жарко, как мне хотелось бы.
        Вика получила от небожителя прямоугольную карточку, пёструю, как попугай - на ней было напечатано: «Вике Майской. От распорядителя вечеринки, с любовью и пожеланием удачи». «С пожеланием удачи»,  - с ужасом повторила про себя Вика. «Звучит как угроза!»
        В этот момент в дверь офиса позвонили, и Вика, очумело улыбнувшись молодому начальнику, побежала открывать. Рабочий день начался.
        Глава 9
        До самого вечера Вика пыталась привести в порядок расстроенные мысли - она то и дело доставала из кармана пригласительный билет, яростно смотрела на него, силясь угадать в коротком тексте скрытый намёк на что-то жуткое, и один раз даже его понюхала. Билет пах типографской краской и картоном, запаха крови и тёмных подземелий учуять не удалось. Эта-то неизвестность и тревожила Вику больше всего. Если бы она точно знала, что молодой начальник - маньяк, а все её новые коллеги - пациентки Психиатрической больницы имени Алексеева, просто не признающиеся в этом, ситуация стала бы простой и понятной. Тогда бы она никуда не поехала, а вечер провела бы в элитном фитнесс-клубе, соблазняя богатых тридцатилетних ловеласов упругими бёдрами и животиком. Теперь же приходилось решать сакраментальный вопрос - «Ехать или не ехать?», по сравнению с которым гамлетовское «Быть или не быть?» было сущим пустяком, задачкой для первоклассника. Все сотрудницы, узнав, что Вика получила пригласительный билет, как назло, взяли самый загадочный тон: они улыбались, ласково кивали ей, а одноглазая Ирина Кукушкина даже сказала:
«Ты будешь королевой наших ночей!» Не выдержав, Вика в обеденный перерыв схватила за локоть Алису, как самую адекватную среди чокнутой тусовки, и попыталась выведать у неё хоть что-то полезное.
        - Что у него за дом?  - начала Вика с самого безобидного вопроса, заглядывая Алисе в рыбьи глаза.  - Раз на Новорижском шоссе, то, наверное, дорогущий и безвкусный?
        - Это великолепный особняк!  - выдохнула Алиса и подкатила от восхищения глаза, точь-в-точь старый алкоголик, хлебнувший дорогой коньяк.  - Нет, не особняк. Дворец! Царское Село и Букингемский дворец зеленеют от зависти. Если бы его дом увидела английская королева, она бы давно забросила свою дождливую тухлую Британию и перебралась в Подмосковье. Там и для принца Чарльза место бы нашлось, в домике для охраны. Представь себе - три этажа, пруд, лес, пятиметровый забор и много-много секретов!
        - Каких секретов?  - уточнила Вика.
        - Ты увидишь, дорогуша, увидишь. Местечко - пальчики оближешь. Кстати,  - понизив голос, как торговец краденым, добавила Алиса,  - когда-нибудь ты вполне можешь стать его хозяйкой. Если будешь соблюдать определённые правила.
        - Какие правила?
        - Будешь лучшей на наших вечеринках,  - хлопая глазами, ответила Алиса, как будто Вика спросила о чём-то, очевидном даже ребёнку.
        Вика плюнула с досады и больше не заводила разговоры ни с кем, кроме клиентов.
        «Мерседес» Е-200, от которого веяло респектабельностью, как от колесницы Цезаря, притормозил возле вышедшей из дома Вики. За рулем бизнес-такси сидел мужчина презентабельной внешности - лет тридцати пяти на вид, но с ранней сединой, посеребрившей волосы, точно он посыпал голову мукой. Мужчина коротко представился:
        - Павел. А если вы не пристегнётесь, и мы попадём в аварию, вы ещё и Петра увидите.
        Вика кивнула и с интересом оглядела водителя - в костюме, осанистый, крепкий - он выглядел отличным кандидатом в папики, но, увы, был всего лишь таксистом и, к тому же, женат: судя по безымянному пальцу, его давно окольцевали.
        - Скажите, вы ведь часто ездите на Рублевское и Новорижское шоссе?  - с волнением гимназистки спросила Вика.  - Там как?
        - Да обычная русская деревня,  - пожал плечами водитель.  - Только дома повыше, и крыши не протекают.
        - В первый раз туда еду. Страшно, аж жуть.
        - А чего вы боитесь? Бояться надо, если всю жизнь жил на Рублевке и вдруг уезжаешь. Да, вот это - страшно.
        - Все равно. У вас порой бывает волнительное ощущение, что настал важный, может быть, решающий день в жизни?
        - Я никогда не волнуюсь, девушка. Я флегматик. Флегматик - это тот человек, у которого каждый день, как воскресенье,  - блаженно улыбнулся Павел.  - И вообще, от нервов начинается гипертония и интересные болезни с индексом «F». Моя бабушка все время беспокоилась по пустякам - и знаете, чем это кончилось? Она вышла замуж за моего дедушку.
        - Какая связь?
        - Дедушка был профессором психиатрии. Так она его очаровала своими паническими атаками, что он влюбился, как школьник. Так и всю жизнь прожили: он её каждый день утешал, успокаивал и давал по вечерам нейролептики.
        Вика хмыкнула:
        - Любой чокнутый найдет себе в пару такого же чокнутого.
        - Закон равновесия. Если не секрет, зачем вы едете на ночь глядя за город, да ещё в бизнес-такси?
        - Сама не знаю… У меня к вам просьба,  - тихо добавила Вика.  - Вы можете сразу не уезжать, а покараулить минут пятнадцать возле дома? И, пожалуйста, сидите на низком старте, с руками на руле. Если я в течение пятнадцати минут прибегу обратно и скомандую «Гони как Шумахер!»  - едем обратно на всех газах. Можете превышать и всех подрезать - я оплачу.
        Водитель, даром что флегматик, напрягся:
        - Всё ясно. У вас там воровская сходка, да?
        - Нет, я просто люблю приключения,  - нервно рассмеялась Вика.
        - Пятнадцать минут простоя - пятьсот рублей,  - уже более спокойно добавил водитель.
        Вика вздохнула - ее прекрасные планы по обогащению пока приводили только к расходам.
        Через четверть часа поездки по Новорижскому шоссе «Мерседес» с Викой на борту добрался до огромного кирпичного дома на опушке леса: в доме мелькали неясные пугающие огни, во дворе было темно, как в каморке Харона, пятиметровый забор с острыми металлическими штырями явственно напоминал тюремную стену. Водитель перекрестился и спросил у Вики:
        - Девушка, вам точно нужно туда идти?
        Вика сглотнула слюну и осмотрелась затравленной лисицей: место и впрямь заставляло вспомнить романы Брэма Стокера - и, как назло, никакого другого жилья рядом не было.
        - Глаза боятся, а руки делают,  - дрожащим голосом ответила Вика.
        - Вы хотели сказать, дурная голова ногам покоя не дает,  - припечатал ее водитель.
        Проигнорировав невежливое замечание, Вика расплатилась за поездку и, повторяя про себя: «Я большая гранитная скала, ничто не может поколебать меня, я ничего не боюсь, не боюсь, не боюсь…»  - вышла из такси.
        Посреди мрачной и неприступной кирпичной стены торчала маленькая, как бедная родственница, дверь. Над дверью висел распахнутый совиный глаз видеокамеры, под которым Вика сразу ощутила себя беспомощной птичкой, уготованной хищнику на ужин. Справа от двери помещался хитроумный домофон со звонком. Вика нажала кнопку звонка трижды, пока из домофона не послышался глуховатый, как из подземелья, голос:
        - Ваше имя?
        - Вика Майская.
        Камера над головой Вики зажужжала шмелем, отчего она вздрогнула и подняла голову. Секунд пять Вика и камера пялились друг на друга, и, наконец, голос из подземелья одобрил:
        - Проходите.
        Дверь беззвучно открылась, и Вика смутно подумала, что если б где-то под Москвой были врата ада, то, верно, именно так бы они и выглядели. Глянув на прощание на славный тихий мир - мир, где были университет, верные подруги, вредные, но сладкие булочки с маком и цветущие липы, Вика сделала шаг во тьму. Дверь за ней затворилась с тихим лязгом, как крышка цинкового гроба. Посмотрев перед собой, Вика увидела очертания асфальтовой дорожки, тонущей во мраке - фонари по краям дорожки почему-то не горели и стояли безмолвные, огромные, жуткие, как памятник Петру Первому, вырастающий перед глазами человека, гуляющего ночью по центру Москвы. Дорожка вела к большому и тоже темному особняку в глубине сада: воплощенному дому с привидениями из фильма ужасов. Территория всего участка оказалась очень значительной, не менее полугектара, но правильного сада разбито не было, деревья и кусты росли как грибы в лесу, без всякой системы. Пройдя шагов шестьдесят и ежесекундно вздрагивая, Вика разглядела по левую руку от себя, вдали от дорожки, обширный пруд. Она была готова поклясться, что со стороны пруда доносились
неясные звуки чьих-то плесков и шевелений, словно русалки и водяные собрались на внеочередное заседание. Пруд внушал Вике страх - да и в целом, она поменяла мнение и больше не считала самым страшным и странным местом в мире офис на Чистопрудном бульваре.
        Крыльцо особняка было единственным оазисом в этом жутком месте, где горел свет, а также висела табличка «Добро пожаловать!» Но Вика была уже слишком взрослой, чтобы верить всему, что печатают, и, взявшись за ручку входной двери одной рукой, другой она в то же время нащупала перцовый баллончик.
        Войдя, Вика обнаружила себя в большой гостиной с плотными занавесями на окнах: было пусто, как на концерте поп-звезды восьмидесятых. Под потолком висел прожектор, посылавший сноп света вертикально вниз, точно сверху светила лучом летающая тарелка. Вика инстинктивно сделала два шага вперёд, и тут раздался громкий голос: мужской, строгий, хорошо поставленный - одним словом, голос, которому лучше не перечить.
        - Встаньте в круг света!  - скомандовал голос.
        Вика немедленно подчинилась и прыгнула под луч. Окружающая гостиная, и без того тёмная, окончательно пропала в угольном мраке.
        - Виктория Майская, господа. 20 лет, москвичка, не замужем,  - прокомментировал голос неизвестно для кого.  - Всё верно?
        - Да,  - дрожа, как больная гриппом, подтвердила Вика.
        - Вы попали в единственное в мире место, где девушки и женщины могут сказочно разбогатеть благодаря ловкости, силе и смекалке. Или потерять всё… включая жизнь. Вы не можете выйти отсюда, пока не закончится вечеринка, но не пугайтесь - за три года существования нашего клуба все, кто участвовали один раз, пришли к нам и во второй. Готовы ли вы стать участницей?
        Быстро оценив обстановку, Вика поняла, что если ответит «Нет», то рискует стать единственной за три года, кто не только не придёт сюда во второй раз, но и в первый не выйдет.
        - Да,  - ответила она каким-то сиплым голосом, точно целый год беспробудно пила.
        - Теперь вы участница клуба!
        В гостиной вспыхнул свет, и Вика, таращась от удивления, как лемур, увидела, что в дальнем конце гостиной сидели в креслах мужчины лет двадцати-пятидесяти, хорошо одетые, в дорогих часах и в превосходной спортивной форме: все они улыбались, как будто задумали какую-то гадость. Пол в той части гостиной, где стояла Вика, был приподнят наподобие сцены для караоке и прочих непотребств - разве что не хватало микрофона и занавеса (зато перед «сценой» стояли и висели полтора десятка маленьких видеокамер). Никакой другой мебели, кроме кресел для мужчин, в гостиной не было, и Вика поняла, что это взаправду зрительный зал, а она - подопытное млекопитающее для какого-то шоу.
        - Вам, конечно, интересно узнать, куда вы попали и что здесь происходит,  - продолжил голос, обретший теперь телесный облик - он принадлежал фотогеничному молодому блондину с нагрудным микрофоном. Блондин ходил перед сценой и поглядывал на Вику подозрительно широкими зрачками - она сразу окрестила его про себя «Мистер Кокаиновые глазки».  - Этот прекрасный особняк был выкуплен у прежнего владельца группой энтузиастов и превращён в Дом Ярости - место, где сбываются самые дерзкие мечты участниц и самые смелые мечты зрителей, к сожалению, запрещённые законодательством в России и подавляющем большинстве стран мира. Помимо сцены, на которой вы сейчас стоите, есть четыре великолепные локации на двух верхних этажах и двух подвальных - их несколько месяцев украшали лучшие дизайнеры, инженеры и… врачи (Вика вздрогнула).  - Мистер Кокаиновые глазки сделал паузу, пару раз шмыгнул носом, как готовящийся чихнуть кот, и продолжил:  - Более того, для участниц клуба приготовлены интересные испытания во дворе: в обустройстве сада нам оказали неоценимую помощь зоологи. Пользуясь случаем, хочу передать привет нашему
спонсору Алексею Романовичу, контрабандой доставившему из-за границы двух чёрных кайманов.
        Вика почувствовала, что бледнеет и своей бледностью вот-вот превзойдёт отделанные мрамором стены.
        - Теперь о правилах. Всё очень просто. Игра в Ярость состоит из двенадцати раундов. За ночь каждая девушка принимает участие в одном раунде игры. Ночь Ярости происходит раз в месяц. В случае победы в первом раунде участница может получить одну тысячу долларов. За победу в каждом следующем раунде приз удваивается - во втором раунде можно заработать две тысячи, в третьем - четыре, в четвёртом - восемь, и так далее, в геометрической прогрессии. В случае, если участница побеждает последовательно во всех двенадцати раундах, не потерпев ни одного поражения, она получает два миллиона сорок восемь тысяч долларов и, по желанию, может стать любовницей одного из наших блистательных зрителей - присутствующих здесь миллионеров с Рублёвского шоссе или членов клуба из-за границы, которые видят нас в прямом эфире по видеосвязи. Дорогие зрители из Германии, Китая, Америки, Саудовской Аравии - мы рады, что вы вместе с нами, всем привет! Надеюсь, переводчик за мной поспевает!  - Мистер Кокаиновые глазки приветственно помахал ручкой перед камерами и улыбнулся так широко, что стали видны все тридцать два зуба, десны и
даже внутренние стороны щёк. Закончив улыбаться, он вновь повернулся к Вике и помрачнел, как призывник при получении повестки из военкомата.  - Однако, хочу предупредить. Если вы потерпите поражение, скажем, в двенадцатом раунде, весь ваш выигрыш, накопленный за одиннадцать побед, сгорит, и вам придётся вновь начинать сначала. Поэтому помните - после победы в любом раунде можно забрать деньги и уйти из клуба. Но в этом случае вы попрощаетесь - возможно, навсегда - с мечтой о красивой жизни. Выбор за вами. Всё понятно?
        «Молчи, дура! Дотяни до конца ночи и беги отсюда!»  - потребовал внутренний голос. Вместо этого Вика вдруг выпалила:
        - Я готова!
        Зрители разразились шумными аплодисментами. Три десятка парней и мужчин оглушительно хлопали в ладоши, хохотали и улюлюкали, как стая орангутангов, обнаружившая банановую рощу.
        - Смелость города берёт! Посмотрим, покорится ли вам Дом Ярости, смелая Виктория! Имя у вас подходящее для победы!  - провозгласил Мистер Кокаиновые глазки.  - По традиции, дебютантка открывает Ночь Ярости. Сейчас вам предстоит участвовать в своём первом раунде. Постарайтесь его выиграть. Дело в том, что проигравшим приходится несладко. Раунд продолжается до тех пор, пока одна из двух участниц не причинит другой телесные повреждения, мешающие продолжить борьбу. Поймите меня правильно - фингал под глазом или царапина не считаются телесными повреждениями, симулировать вам тоже не удастся, здесь присутствуют двое квалифицированных врачей. Пока мы не увидим кровь, или перелом, или, скажем, выбитый глаз, схватка будет продолжаться. Наносить повреждения сопернице можно либо тем орудием, которое вам выдадут, либо предметами, ловушками или зверями, которые будут находиться в локации, где вы сражаетесь. Для первого раунда мы предлагаем вам самую простую схватку, для новичков - никаких зверей, никаких шпаг и бензопил. Вам и вашей сопернице выдадут по большой резиновой дубинке. Правда, есть нюанс!
        Мистер Кокаиновые глазки щёлкнул пальцами, и на сцену, где стояла Вика, выбежали двое хмурых крепышей в спортивных костюмах - они держали в руках плотные пластиковые пакеты. У Вики с непривычки ёкнуло сердце (подумала, что в пластиковые пакеты будут упаковывать трупы), но, приглядевшись, она поняла - пакеты уже наполнены неясной субстанцией.
        - В пакетах, которые открывают эти обаятельные парни, находится очень вязкий клей, не засыхающий на воздухе, но очень хорошо схватывающий всё, что к нему притронется. Противоположные края сцены будут густо смазаны этим клеем. Уйдёте от центра сцены и приклеитесь ножкой - не сможете ходить, и вам будет гораздо сложнее защищаться. Приклеитесь спиной или животом - считайте себя проигравшей. Лежачих у нас бьют.
        Мистер Кокаиновые глазки улыбнулся с оттенком сочувствия и немедленно после этого чихнул.
        Вика растерянно посмотрела на своё новое платьице, предназначенное для бальных танцев и светских раутов, но никак не для превращения соперниц в отбивные котлеты, и уточнила:
        - А переодеться во что-нибудь спортивное никак нельзя?
        - Вас смущает, что вы можете разорвать платье?
        - Да.
        - А то, что вам сейчас могут разорвать рот, вас не смущает?
        - Нет. Платье денег стоит!
        Собравшиеся джентльмены встретили эту реплику бурной овацией.
        - Не переживайте, Виктория,  - обнадёжил Мистер Кокаиновые глазки.  - Если выиграете, сможете купить на заработанную тысячу долларов не одно платье. А если победите и станете Королевой Ярости, сможете даже открыть свой бутик. Кстати, что вы сделаете с двумя миллионами долларов, если победите во всех двенадцати раундах?
        - Выйду замуж за любого миллионера, который не испугается, что я его поколочу,  - не моргнув, ответила Вика.
        - Да эта девочка на глазах становится всеобщей любимицей!  - провозгласил Мистер Кокаиновые глазки в гуле всеобщего хохота.  - Что ж, смелая Виктория, встречайте вашу сегодняшнюю соперницу!
        Дверь в противоположном краю сцены открылась, и показалась Ирина Кукушкина с волосами, завязанными в пучок, в короткой тунике и красном топике - её единственный глаз смотрел на Вику со свирепостью бешеной медведицы.
        - Две сотрудницы одной фирмы, две амбициозные девушки, мечтающие разбогатеть - только сегодня и только у нас будут лупить друг друга, как Майк Тайсон и Рой Джонс в лучшие годы! Старайтесь, девушки - помните, что участники нашего клуба платят большие деньги за право всё это видеть! Зрелище должно быть соответствующим!  - поднял палец Мистер Кокаиновые глазки.  - А чтобы никто из вас не струсил, у нашей медицинской службы традиционный предбоевой подарок.
        На сцену поднялись двое мужчин с чемоданчиками в руках - врачи с внешностью скорее бармалеев, чем айболитов - и почти синхронно достали шприцы и ампулы с розоватой жидкостью. Не успела Вика вскрикнуть, как стоящий рядом с ней эксулап нашёл в её правой руке вену и нажал на поршень шприца. Два миллилитра жидкости медленно полились в вену, красная кровь тремя пёрышками нарисовала в шприце разводы, и Вику затрясло - сперва от наслаждения, потом от того, что у неё выросла третья рука, а гостиная превратилась в солнечную полянку в лесу, и, наконец, от ярости: ноздри её раздулись, солнечную полянку сдуло ветром, всё вокруг окрасилось в кроваво-чёрные тона. Вике захотелось убивать.
        - РРРРРЫЫЫЫЫ!!  - взревела она, вращая глазами в поисках жертвы.
        Одновременно на другом конце сцены так же громко, но почти на октаву выше, возопила Ирина Кукушкина.
        Крепыши всучили каждой из соперниц по метровой резиновой дубинке и зайцами спрыгнули со сцены, чтобы не попасть под горячую руку. Все глаза обратились на Вику и Кукушкину, которые стояли в пяти шагах друг от друга и тряслись от гнева, издавая нечленораздельные звуки. Ярость началась.
        В багровом плывущем пятне, которым теперь стала гостиная, Вика увидела перед собой омерзительного носорога в красном топике. Носорог стоял на двух задних лапах, фыркал и размахивал дубиной. «У носорогов плохое зрение, поэтому, если вам случится оказаться в Африке и столкнуться с этим животным морда к морде, не поддавайтесь панике. Если носорог побежит на вас, прямо перед его носом отскочите в сторону, и носорог промчится мимо»,  - вдруг сказал с интонацией Николая Дроздова внутренний голос, цитируя виденную когда-то Викой передачу «В мире животных».
        - Иди сюда, зверюга!  - проревела Вика, делая манящее движение левой рукой.
        Носорог опустил книзу свою морду, хрюкнул и поскакал прямо на Вику. Он скакал на неё, выставив вперёд дубину, и Вика воочию могла видеть в багровом зареве злобный глазок носорога и свисающие с пасти слюни. Когда носорогу оставалось меньше метра, Вика, вскрикнув, прыгнула вправо, сделала пируэт и со всех сил хряснула животное по задним лапам. Носорог взвизгнул фальцетом и развернулся, ища обидчицу единственным разъярённым глазом. Не дав ему занять позицию, Вика с криком стукнула носорога по мерзкой морде и по передним лапам, пытаясь выбить у противника дубину. Носорог запыхтел, заревел и, даром что почти слепой, двинул Вике по голове в ответ. Удар был такой силы, что в голове Вики раздался оглушительный звон, точно рядом с ней загудел колокол. Схватившись за голову, она отступила и издала стон, по губам Вики потекло что-то тёплое - пошла носом кровь. Но и носорог получил на орехи - он кружил рядом с ней, прихрамывая на одну лапу и не решаясь напасть.
        Утерев кровавые сопли, Вика рассвирепела и ринулась на противника сама - удар, ещё удар, третий удар!  - она сбила носорога с ног, и он, подвывая, пополз к дальнему краю сцены уже на четырёх лапах. По пути носорог резко развернулся и молвил человеческим голосом:
        - Не подходи! Убью!
        Вику это лишь раззадорило - размахивая дубиной, как Тарас Бульба палицей, она обрушила на противника ещё два страшных удара: первый пришёлся в носорожью дубинку, отчего та улетела в сторону, вторым она огрела чудище по шее. Что-то хрустнуло, носорог взвыл не своим голосом и прыгнул к стене, где и застрял в ловушке из клея. Вика, инфернально хохоча, занесла дубинку над поверженным противником, но тут раздался повелительный голос с неба:
        - Хватит! Остановись! Ты победила!
        Вика медленно опустила руки, и тут видение развеялось - багровое марево пропало, лапы носорога превратились в ноги и руки, даже с наманикюренными пальцами, а жуткая слюнявая морда превратилась в лицо, впрочем, тоже слюнявое, но женское и терпимое на вид, принадлежащее Ирине Кукушкиной. Кукушкина валялась, приклеенная к сцене, с огромными синяками, разливавшимися на ноге и шее. Рядом с ней уже колдовал врач-бармалейчик.
        - Перелом ключицы и сильные ушибы,  - констатировал он.
        - Полная победа дебютантки!  - провозгласил Мистер Кокаиновые глазки.
        Громкая овация заглушила даже гул в голове Вики. Раскачиваясь, как мачта пиратской шхуны в шторм, она победно взмахнула дубинкой над головой.
        - Э, нет, а вот дубинку отдайте,  - боязливо покосился на неё Мистер Кокаиновые глазки. Один из крепышей тут же подскочил к Вике и забрал травматическое орудие, а её саму отвел к отдельно стоящему креслу для отдыха.
        - Виктория Майская стала победительницей первого раунда и прервала выдающуюся серию из пяти побед своей соперницы. Блистательная Виктория, я должен спросить вас - хотите ли вы сейчас забрать заработанную тысячу долларов или будете продолжать?
        - Хочу продолжать и стать Королевой Ярости!  - воскликнула она, порываясь встать, но была своевременно придержана внимательным крепышом.
        - Это ответ настоящей чемпионки. В нашем клубе появилась новая звезда, господа. Поприветствуем её!
        Глава 10
        Физические упражнения закаляют не только тело, но и волю, а воля бывает весьма кстати, когда ваш собеседник представляет собой говорильную машину, не замолкающую ни на секунду. Дима ехал на пассажирском сиденье «Тойоты» Вадима Петровича, рассеянно улыбался и в ответ на любую реплику последнего кивал и отвечал «Да-да». Реплик было много, счёт давно перевалил за тысячу.
        Вадим Петрович вез Диму на рыбалку для окончательного выяснения вопроса, достоин ли тот взять в жены Софью. В глубине души Вадим Петрович был немало озадачен - одному из предыдущих кандидатов хватило лишь упоминания про боксерское испытание, чтобы тот навострил лыжи и перестал отвечать на звонки. Этот же молодой человек не только относился ко всем попыткам вывести его из равновесия индифферентно, как Эверест, но и благодушно позволил вывезти себя за город, где нельзя было рассчитывать на снисхождение и медицинскую помощь. Что бы все это значило? Дошло до того, что перед поездкой Вадим Петрович крепко, со смехом обнял «будущего зятя»  - не из-за сентиментальности, а только чтобы ощупать парня на предмет спрятанного пистолета. Пистолетов и ножей ощупывание не выявило, что только убедило Вадима Петровича в необыкновенной хитрости софьиного жениха и необходимости быть настороже. Для того, чтобы усыпить бдительность Димы, Вадим Петрович трещал без умолку, еще пуще обычного, чем добился гипнотического эффекта - парень кивал головой, как индийский божок и вздрагивал, то и дело проваливаясь в царство
дремы и Морфея.
        - Рыбалка - это как два пальца!  - размахивал свободной рукой Вадим Петрович.  - Рыба всё время жрёт, жрёт, жрёт. Когда рыба не жрёт, она спит. Поэтому твоя задача, как рыбака, либо найти рыбу, которая проснулась и начала жрать, либо прикормить её, чтобы она пожрала в нужном тебе месте, когда проснётся. Ещё проще с наживкой! Лучшая наживка - та, что попробовал и одобрил ты сам. Если пробуешь кашу или хлеб и понимаешь - тьфу, невкусно!  - такую наживку рыба жрать не будет. Рыба не дура! Только свежее, только первый сорт!
        - Опарышей пробовали?  - спросил Дима, очнувшись от очередного полусна.
        - Чего?
        - Опарышей, спрашиваю, сами пробовали?
        - Да ну тебя,  - Вадим Петрович отвернулся и ненадолго замолчал.
        «Тойота» свернула с шоссе на просёлочную подмосковную дорогу, и ни в чём не повинная японская подвеска познала все ужасы русского бездорожья. Вадим Петрович лихо крутил рулём, давя чавкающие кучи грязи и выпрыгнувших на дорогу кузнечиков. После просёлочной дороги «Тойота» съехала на луг и, наконец, добралась до худосочной речки, поросшей по берегам кустарником и ивовыми деревьями - столь огромными, что, казалось, ивы были оборотнями, высосавшими из реки всю воду и силу.
        - Вот оно, моё рыбное место!  - заголосил Вадим Петрович. Дима покачал головой: рыбы, клюющие у почтенного отца семейства, были, очевидно, глухи или привыкли считать восклицания и бормотание условным сигналом к кормлению, вроде лампочки у собаки Павлова, или же вовсе думали, что несмолкаемый монотонный треск Вадима Петровича - это голос рыбьего божества, приносящего пищу и восхищающего из воды жертвы.
        - Есть один секрет, мало кто его знает,  - подмигнул Вадим Петрович, выбравшись из машины и доставая снасти, помнящие, судя по их виду, ещё рыб эпохи Ельцина.  - Рыба клюёт хорошо, только если растёт атмосферное давление. Чуть похуже - если оно стабильное, как у покойника. И ещё хуже - если медленно падает. А если, положим, подходит циклон и давление падает вниз со свистом, как кирпич с крыши, ты можешь перед рыбой хоть на брюхе ползать - не клюнет она ни за какие коврижки!
        Покончив со снастями, Вадим Петрович склонился над багажником и медленно, с благоговением, достал оттуда металлическое нечто в форме параллелепипеда. Держа объект на вытянутых руках, словно скипетр во время императорской коронации, он водрузил его на широкий дубовый пень.
        - Моя прелесть!  - дрожащим голосом объявил Вадим Петрович.  - Смысл и душа моей рыбалки! Квинтэссенция общения с природой!
        - Что это?
        - Коптильня для рыбы,  - Вадим Петрович зажмурился и быстро-быстро зачмокал губами.  - Ни одно удовольствие в мире, никакие лавры, женщины, деньги и посты не сравнятся с копчёным лещом. Если бы мне предложили на выбор - стать президентом России без права есть копчёного леща или монахом с правом есть копчёных лещей каждый день, я без колебаний выбрал бы второе. Тебе этого не понять, для познания великих истин нужно немного постареть и перестать глядеть только в постель и под юбки. Но приобщиться к неземному блаженству я тебе помогу… Когда-нибудь, быть может, я даже отпишу тебе эту коптильню в завещании, да!
        Дима с удивлением спросил:
        - А когда мы будем боксом заниматься?
        - Не торопись и не делай ошибок. Во-первых, на голодный желудок никто не боксирует - так можно в нокаут упасть, не дойдя до соперника. Во-вторых, бокса не будет. Будет мой удар и, с вероятностью девяносто девять процентов, твоё падение. А воспитание требует сперва угостить человека, которого ты планируешь прибить.
        Дима поднял бровь.
        - Шучу, до этого не дойдёт,  - ощерился Вадим Петрович.  - Ограничимся парой выбитых зубов. Закидывай удочку, а я покамест заправлю мою коптилочку ольховыми щепками.
        Вадим Петрович начал шурудить руками в мешке с ольховой щепой, а Дима, повозившись с древним спиннингом, который напоминал жертву автокатастрофы, потому что весь был обложен белой изолентой, словно гипсом, забросил леску в ближайшую заводь. Рыба не клюнула в первый раз, не клюнула во второй раз, в третий раз Дима вытащил уклейку размером с чайную ложку - она была такой убогой и смотрела своим выпученным глазом так сиротливо, что, казалось, вот-вот попросит милостыню.
        - Нет, это не рыбалка,  - возмутился Вадим Петрович.  - Сейчас сенсей покажет тебе, как надо покорять реки.
        Вадим Петрович приосанился, втянул в себя, насколько мог, живот и зычно, с мощью Шаляпина, проорал:
        - Рыба! Тебе говорю - клюй!
        «Юй-юй-юй»,  - прокатилось эхо по окрестным холмам и перелескам.
        - Неужели помогает?  - спросил Дима.
        - Смотри!  - поднял палец Вадим Петрович.  - Смотри и учись у бати.
        Отец семейства закинул леску в самую середину реки, где было мощное течение, и через несколько секунд удилище согнулось дугой, точно водяной прицепил на крючок гирьку. Вадим Петрович азартно и плотоядно облизнул губы, чуть ослабил леску, а потом стал подтягивать рыбу к себе. Несколько секунд всё шло по сценарию, а затем хищник так дёрнул леску, что удочка едва не улетела из рук Вадима Петровича прямо в реку на манер олимпийского копья.
        - Врёшь, не уйдёшь!  - прорычал великий рыболов и начал водить удилищем влево-вправо, изматывая соперника. Упорству этой битвы позавидовали бы Леонид и триста спартанцев. На исходе пяти минут Вадим Петрович весь взмок, словно сам побывал под водой - и вот, наконец, на поверхности показалась лобастая серебристая рыбина с локоть величиной.
        - Голавль, аха-ха! Попался, хвостатая харя! Большо-о-ой, гад. Килограмма два будет.
        - Не понимаю, почему у меня-то не клюёт?
        - Потому что, дурень, голавль любит тепло и течение. Вот я и ловлю на середине реки, где солнце светит. А ты в своей тёмной заводи до вечера полторы плотвы поймаешь.
        - А, вон оно что. Батя, вы могли бы до рыбалки инструкцию прочесть.
        - Прочёл же. Теперь лови.
        В продолжение следующего часа рыбаки вытащили ещё шесть порядочных совершеннолетних голавлей, пока, наконец, Вадим Петрович не зацепился крючком за корягу.
        - Любишь рыбёшку - люби и холодные ванны принимать,  - проворчал Вадим Петрович. Сбросив ботинки и закатав джинсы выше колен, он брезгливо потрогал правой пяткой речную водицу и осторожно пошлёпал к середине реки. Там было неглубоко, по пояс, но вода текла быстро и бурно, образуя пенные барашки, и Вадим Петрович вскоре стал шататься, как пьяный.
        - Чего это с вами? Пили с утра?  - со смехом спросил Дима.
        - Здесь просто штормит, юнга! Старый морской волк попал в водоворот.
        Схватившись за корягу, Вадим Петрович обрёл точку опоры в этом бушующем, нестабильном мире, и смог отдышаться. Собравшись с силами и натянув нижнюю губу на верхнюю, он стал шарить рукой в подводном царстве.
        - Странно, юнга. Очень странно. Леска кончается здесь, а крючка не нахо… Ай-я! Вот же дрянь,  - возопил Вадим Петрович не своим голосом и через секунду достал из воды речного рака, клешней вцепившегося ему в палец. Отбросив неожиданную находку в сторону, бывалый рыболов засунул палец в рот для дезинфекции и потерял всякий интерес к продолжению рыбалки.
        - Всё, хорош! На закуску уже хватит, не будем гневить природу,  - объявил он, вернувшись на берег и выставив ноги на просушку.  - Когда я служил, юнга, одного парня из нашего взвода вот так же куснула во время купания гадюка… не скажу за что. Самое интересное, он после этого не только выжил, но и завёл троих детей! Да!
        Игриво пошлёпав пойманных голавлей по белым брюшкам, сходным с кольчугами своей крупной серебристой чешуёй, Вадим Петрович потёр руки и раздул огонь под коптильней.
        - Теперь польём водой щепки, чтоб они медленно тлели и дымили, и понеслась,  - сказал видный рыболов-гастроном, глотая слюни. Убедившись в нужной кондиции коптильни, Вадим Петрович хищно схватил первого голавля и, обмазав его солью, уложил на металлическую решётку коптильни. Так же жестоко и беспощадно он поступил со вторым, третьим и всеми остальными. Два последних голавля, почему-то ещё живые, били во время этой операции хвостами.
        - Вы почему ещё дышите, супостаты?  - возмутился Вадим Петрович.  - В земноводных решили эволюционировать прямо перед моим носом, мутанты проклятые? Дудки! Полезайте в печь!
        Крышка коптильни с грохотом закрылась, и Вадим Петрович сел перед коптильней на корточки.
        - Может, стоило их выпотрошить перед копчением?  - уточнил Дима.
        - Вот ещё. Не надо нам этих нежностей. Сперва ты потрошишь рыбу перед копчением, потом начинаешь бриться два раза в день и волосы лаком поливать, потом берёшь больничные из-за насморка. Так и выродиться недолго!
        Через несколько минут из коптильни повалил белый дым.
        - Процесс пошёл!  - с видом знатока объявил Вадим Петрович.  - Ещё пятьдесят минут - и мы будем пировать, как короли.
        - Жаль только, леща не поймали.
        - Ерунда. Голавль - это почти лещ. Просто мордатый и худой,  - не моргнув глазом, объяснил Вадим Петрович.  - На вкус ни один ихтиолог не отличит.
        Пятьдесят минут прошли в более-менее приятном предвкушении обеда - на этом временном отрезке бывалый рыболов успел достать хлеб и помидоры черри, причём последние, ввиду голодного нетерпения Вадима Петровича, постепенно куда-то пропадали, стоило Диме отвернуться.
        Наконец, румяные голавли были извлечены из коптильни и уложены рыболовами на пластиковые тарелки. Вадим Петрович немедленно набил рыбой рот, как хомяк, и замолчал. От него доносились только чавканье, тяжёлые, но довольные вздохи и неясные междометия, вроде тех, что издаёт во время долгожданной кормёжки собака крупной породы.
        - Ну, а сейчас ты поймаешь-таки леща!  - докончив третьего голавля, произнёс Вадим Петрович.
        Наскоро утерев жирные губы, он крякнул, встал и грузно, как пингвин, проковылял на середину поляны.
        - Вам точно можно боксировать после еды? Инсульт не хватит?  - спросил Дима, глядя на раскрасневшееся, круглое лицо Вадима Петровича.
        - Нечего увиливать под благовидным предлогом! Подошёл сюда!  - скомандовал бывалый вояка-рыболов-боксёр.
        Дима спокойно подошёл к Вадиму Петровичу на расстояние вытянутой руки.
        - Я честный человек, юноша, и даю вам последнюю возможность передумать. Вы действительно хотите руки моей дочери?!  - с необыкновенной свирепостью спросил Вадим Петрович.
        - И руку и сердце, папаша. И вообще-то, мы уже всё решили,  - улыбнулся Дима.
        - Это мы сейчас посмотрим, щегол. Стой смирно. Я бью с правой в корпус. Выдерживаешь и не падаешь мешком на землю - я пожму тебе руку и назову тебя зятем. Не выдерживаешь - ищи в своём фитнесс-клубе невесту, которая тебе будет щи варить.
        - Бейте,  - спокойно сказал Дима и напряг мышцы своего пресса.
        Вадим Петрович принял боксёрскую стойку, сделал замах правой, и только он выбросил руку со сжатым кулаком вперёд, как Дима инстинктивно, повинуясь отточенной за годы тренировок привычке, увернулся и со всей силы врезал отцу семейства в челюсть. Вадим Петрович с перекошенной челюстью рухнул на траву и дёрнул ногой. Можно было считать до десяти - нокаут.
        Дима немедленно сбегал за бутылкой и окропил лицо пострадавшего водой. Тот почти минуту не подавал признаков жизни, затем неясно замычал.
        - Вадим Петрович, вы в порядке? Честное слово, я не нарочно. Условный рефлекс!
        - Ыыы,  - промычал отец семейства и указал пальцем на свой рот.
        - Да, я знаю, что больно. Э, да у вас челюсть сломана!  - воскликнул Дима, глядя на то, как неестественно двигается рот Вадима Петровича. В довершение ко всему, в месте удара начал разливаться отёк.  - Так, ничего не говорите. Вообще ничего. Я понимаю, что для вас это самая сложная задача в жизни, но, тем не менее… Даже не мычите!
        Дима стащил с себя футболку и бережно подвязал Вадиму Петровичу челюсть, чтобы та совсем не упала.
        - Садитесь немедленно в машину, не делайте резких движений, я поведу.
        Раненый указал пальцем на костёр и остатки еды, и жалобно взмолился:
        - Ыыыы!.. Ыыыы!
        - Да не забуду я вашу коптильню, гурман недоделанный! Сидите молча, не провоцируйте кровотечение. У вас вон уже отёк размером с рыбий хвост!
        Вадим Петрович покорно сел на пассажирское место, но продолжал ёрзать на месте и страдать, пока не убедился, что Дима засунул коптильню в багажник.
        - Всё, поехали!  - скомандовал Дима.  - На ухабах будет немного трясти, так что придётся терпеть мучения. Но эту дорогу вы выбрали сами!
        Вадим Петрович несколько минут сидел, прямой, как палка, и морщился, мысленно негодуя из-за необъятности российских просторов - причины того, что дорог у нас мало, они плохи, и ехать до травмпункта по ним далеко. Когда «Тойота» вырулила на сравнительное ровное и пригодное для езды полотно, Вадим Петрович снова замычал, как недовольный телёнок, и взял Диму за правое плечо.
        - Что такое? Больно? Могу поискать в аптечке темпалгин.
        Вадим Петрович сердито мотнул головой и угукнул филином.
        - А чего вам тогда? Выражайтесь яснее, папаша. Руками, что ли, покажите. Я не понимаю языка животных.
        Вадим Петрович изобразил руками прямоугольник.
        - Коптильня на месте, не извольте беспокоиться!  - уверенно ответил Дима.
        Вадим Петрович хлопнул себя по лбу и тут же поморщился от спровоцированного этим движением нового приступа боли. Потом он сердито хрюкнул и, потрясая руками, стал рисовать пальцем в воздухе круги.
        - Руки? Круги? Что ещё за круги?  - Дима переменился в лице.  - Вы что, хотите меня сдать полиции, чтоб на меня наручники нацепили?!
        Вадим Петрович обмяк и застонал, вращая глазами. Затем он показал на свои колени, и указательным пальцем стал писать на воображаемой поверхности.
        - А! Вам нужен лист бумаги!
        Вадим Петрович бешено закивал головой, что вряд ли было полезно при его травме. Дима притормозил на обочине и достал с заднего сиденья сумку с планшетом. Вадим Петрович схватил планшет, включил программу «Рисование» и изобразил в пустом белом поле двух гуманоидов с обручальными кольцами, идущими в коробку под названием «ЗАГС». Справа от рисунка он приписал: «Согласен!!!»
        Дима расплылся в улыбке:
        - А я про что говорил! Свадьбе быть! Вот только вам, папаша, про праздничный пир придётся забыть. В ближайший месяц питание только кашей и компотами. Через трубочку.
        Глава 11
        Поскольку Дима и Софья решили сыграть свадьбу быстро, мадам Пирожкова безапелляционно объявила, что берёт все заботы по организации торжества на себя.
        - Вам нужен стрессоустойчивый человек, умеющий планировать и сдавать в срок проекты. Это я. Я буду вашим свадебным распорядителем,  - веско сказала она.  - Я строила в этой стране небоскрёбы, строила мосты, строила особняк миллионеру, который до меня прогнал ссаными тряпками архитекторов из Франции и Италии. Неужели же я не смогу построить красивую свадебную церемонию?
        - Но это режиссура, а не архитектура, мама. Ты уверена, что ничего не упустишь?  - заметила Софья.
        - Ах, дочка, в каждом архитекторе живёт маленький режиссёр, который мечтает вырваться из царства недвижимых форм и сотворить что-нибудь бегающее, праздничное и воздушное. Примерно как в каждой ползучей гусенице живёт красивая и летающая бабочка.
        Через два дня после этого объявления мадам Пирожкова выкатила Диме и Софье капитальный план свадьбы на двенадцати страницах, из двухсот пятидесяти пунктов. Спору нет - утверждать, что мадам Пирожкова способна что-то упустить, было бы кощунственно. Ошарашенно пробежав этот монументальный труд глазами, Дима спросил:
        - Послушайте, а это не вы, случайно, строили в Москве «Атриум»?
        - Случайно, не я. А почему вы спрашиваете?
        - Да так. Вспомнил, какой он огромный, бессмысленный и неудобный.
        Мадам Пирожкова воинственно заложила руки в бока:
        - А что здесь неясного? Всё просто, интуитивно понятно и предсказуемо, как наши выборы. Посмотрите. Итак, прежде всего вы едете в ЗАГС. Церемонию в ЗАГСе я, к сожалению, переписать не могу, хотя хотела бы. Все эти марши Мендельсона, официальные приветствия - ой, ну как это скучно. Я бы придумала что-то оригинальное.
        - Например?  - с подозрением спросил Дима.
        - Вообразите такую сцену,  - мадам Пирожкова прикрыла глаза и театрально протянула перед собой руку.  - Вместо работницы ЗАГСа в торжественный зал вхожу я, встаю перед вами, вся в розовом платье с бриллиантами в ушах, вы падаете передо мной на колени и целуете мою руку… Затем я спрашиваю: «Дмитрий, готовы ли вы взять замуж самую очаровательную и безупречную девушку в мире, которую я вырастила, не щадя себя, которую вскормила вот этой грудью? Будете ли вы защищать её, сделаете ли самой любимой и самой счастливой женой на Земле?» А вы бы ответили: «Да, Марианна Андреевна! Конечно, готов! Я ради этого и живу! Я родился на свет, чтобы сделать счастливой Софью Пирожкову». А я бы подняла руки и сказала…
        - Мама, не забывай, что это всё-таки наша свадьба, а не твоя,  - ехидно вставила Софья.
        - Да, давайте вернёмся к плану,  - попросил Дима.  - Что это за страшные ритуалы перечислены тут после ЗАГСа? Мне обязательно в них участвовать?
        - И ничего в них нет страшного,  - надула губы мадам Пирожкова.  - После ЗАГСа вы едете на обязательную свадебную прогулку, в ходе которой посетите двенадцать важных городских мест. Ну, конечно, поехать в вульгарнейший Парк Горького я вам не разрешу. Посетить надо двенадцать шедевров архитектуры - всюду вы остановитесь, помолчите и возложите цветы. Специально для этой цели я подготовлю двенадцать букетов, перевяжу ленточками и на каждой ленточке напишу отдельное, предназначенное для каждого места пожелание. Скажем, такое: «Мы, Дмитрий и Софья, просим у вас, архитектор Казаков, сделать нашу семью прочной и счастливой!»
        - Он что, святой, что ли?  - поинтересовался Дима.
        - Ну почему сразу святой? Он строил красивые и прочные дома, которые, замечу, Наполеона и Сталина пережили и нас с вами переживут. У кого же ещё просить сделать брак прочным и крепким?
        Дима и Софья переглянулись.
        - Брак должен быть таким, чтоб память о нём жила в веках!  - продолжала мадам Пирожкова.  - Как брак Ольги и князя Игоря! Чтобы вас вспоминали внуки, правнуки и праправнуки. Вы уже думали о праправнуках?
        - Нет,  - отрезала Софья.
        - Напрасно. Свадьба, свадебные фотографии - это как раз то, что будут изучать ваши далёкие потомки. Они будут спрашивать себя, летя в космическом корабле с Сириуса на Вегу: «А как там прапрабабушка? Не выглядела ли она на свадьбе дурой? Почистил ли жених ботинки перед тем, как войти в ЗАГС? Не остались ли голодными гости?» Представляете, если всё это будет неправильно сделано? Что о вас подумают ваши потомки? Они скажут: «Эх ты, Софья Вадимовна! Эх ты, Дмитрий Иванович! Не жениться вам надо было в этом возрасте, а соску сосать!» Но, благодаря тому, что у вас есть великолепный свадебный распорядитель в моём лице, такого они не подумают никогда.
        Дима всмотрелся в план:
        - А это что такое? Я должен буду пронести невесту по мосту через Москву-реку? Вас не смущает, что это полкилометра?
        - Необязательно через весь мост. Неси, сколько сможешь,  - поджала губы мадам Пирожкова.
        - Слушайте, может быть, поменяем сценарий, и я пронесу Софью по мосту через Яузу? С этим я бы справился.
        - Фу, а ещё инструктор по фитнессу. Между прочим, если б вы внимательно читали план, то знали бы, что вам придётся нести мою дочь не один раз за день. Вот там повыше, на третьей странице, в пункте девяносто семь, сказано, что невесту надо поднять на руки в ЗАГСе и вынести к гостям во двор, где вас будут осыпать зерном и монетами по пять и десять копеек. Нет, наверное, монеты по десять копеек - слишком дорогое удовольствие,  - задумалась мадам Пирожкова.  - Надо сэкономить. Пожалуй, поправлю план. Но всё равно - видите, как вы невнимательны? Представляете, что было бы, кабы вы сами занимались своей свадьбой? Катастрофа! Через час наступил бы полный коллапс!
        - Ну, хоть дышать смогу не по расписанию,  - вымученно улыбнулся Дима.
        - Ах да,  - тут же спохватилась мадам Пирожкова.  - Помимо генерального плана, мои хорошие, я разработаю для каждого из вас отдельный распорядок дня. Будете им руководствоваться, чтобы ничего не позабыли, не пропустили и не придумали какой-нибудь отсебятины. Свадьба, как и архитектура - дело точное. Даже если всё здание ровненькое, а один кирпичик поставили криво - будьте уверены, все станут тыкать пальцем в этот кирпичик и говорить: «А строители-то халтурщики!»
        Будильник, прозвеневший в семь утра, напоминал гул архангельской трубы. Дима разлепил веки и посмотрел на знакомую обстановку: потолок был тем же, стены были теми же, воздух был тем же, но всё это носило отпечаток холостяцкого уюта в последний раз. К концу этого самого дня он превратится из человека разумного в человека женатого, и ничто уже не будет так, как прежде. Его ждёт уравнение со сплошными неизвестными: будущей беременностью жены, подгузниками, а также, весьма вероятно, скандалами по мелочам, в которых муж всегда неправ. Не говоря уже про мелкие посягательства на холостяцкие привычки: например, обязанность не разбрасывать носки по дому, а засовывать в стиральную машину, и ещё, конечно, обязанность мыть посуду сразу после еды, а не раз в три дня. Все это выглядело пугающе, но деваться и отступать было некуда, поэтому Дима, как храбрый и ответственный мужчина, глубоко вздохнул, принял решительный вид и сел в постели. На прикроватном столике лежал аккуратный белый блокнот с распорядком дня от мадам Пирожковой. Он был передан Диме накануне - с напутствием выполнять инструкции в точности и
полноте, во избежание губительных для свадьбы последствий. «Интересно, сколько прорабов на ее стройках сошло с ума?»,  - подумал Дима. Он открыл блокнот. На первой странице значилось: «Привести себя в порядок, принять водные процедуры за двадцать минут. Приняв водные процедуры, проверить, не прилипла ли зубная паста к щекам, а пена для бритья - к ушам».
        - Ну, это можно,  - сказал Дима и отправился в ванную. Там он с повышенной тщательностью помылся, побрился, почистил зубы и несколько секунд пялился в зеркало, спрашивая себя, не слишком ли он молод для свадьбы, не могла бы эта симпатичная физиономия ещё пару лет проходить в холостяках? Зеркало загадочно молчало, и это можно было трактовать как в положительном, так и в отрицательном смысле.
        Пройдя из ванной на кухню, Дима открыл вторую страницу блокнота, и там было написано: «Много не жрать». Дима ухмыльнулся, сел за стол и с печальной жертвенностью в глазах приготовил себе три бутерброда с ветчиной - при его обычных завтраках, состоящих из килограмма каши или здоровенной, в целую сковороду, отбивной, это было постное. Задумчиво жуя третий бутерброд, Дима рассудил, что день будет сложным, долгим, с неоднократным поднятием тяжестей и стрессами, а потому стоит наплевать на инструкцию номер два и закинуть в себя ещё и лежащий в холодильнике омлет. Подойдя к холодильнику, он перевернул третью страницу блокнота, и там было крупно написано: «Я же сказала, много не жрать!» Дима плюнул, отошёл от корма подальше и прочёл следующее повеление: «Одеться во всё чистое. Чистое не значит новые тренировочные штаны».
        Здесь Марианна Андреевна волновалась напрасно: костюм был приготовлен ещё с вечера - он был новенький, с иголочки, и Дима собственноручно отодрал все этикетки, даже заглянул в рукава и за шиворот - не выглянет ли оттуда коварная бирка в ЗАГСе, в самый разгар свадебной церемонии? Дима не любил костюмы, но в этом был даже некий намёк на элегантность, и он, одетый, не напоминал себе криминального авторитета. Это, впрочем, не помешало Диме поморщиться, когда он ещё раз осмотрел себя со всех сторон - прав, прав был Достоевский, который писал, что некоторым людям красивая одежда даже и неприлична. Дима решил немедленно после свадьбы толкнуть этот костюм на «Авито».
        «Ну и денёк же предстоит!»  - подумал он. «Родственники, толкотня, а ты стой такой красивый и всем улыбайся, как павлин в зоопарке. Может быть, сделать пару глотков для храбрости? В шкафу отличный французский коньяк». Поколебавшись, он решил сперва заглянуть в блокнот, и там значилось: «Не пить до свадьбы. Вообще. Ни глотка».
        Этого уже Дима не выдержал. С криком «Да пошли вы, Марианна Андреевна!»  - он запустил блокнот в мусорное ведро. Дышать сразу стало как будто легче. Наличие руководящих указаний нервировало и вносило больший беспорядок в подготовку к свадьбе, чем их отсутствие. Тут в дверь позвонили. Дима снял трубку домофона - оказалось, что пришёл его бывший сослуживец и вечный друг Миша, согласившийся быть шафером на свадьбе. Миша был типом гоголевского Ноздрёва - он любил свадьбы, гулянки, быструю езду, опасность вообще и глупые приключения по преимуществу. Чем больше была вероятность получить в дыню или нарваться на неприятности, тем с большей вероятностью он соглашался участвовать. Шафером он решился стать потому, что Дима назвал это занятие весёлым и рискованным - родственники невесты вовсе не догадывались, что свадебный кортеж, кафе, даже акробаты ни разу не оплачены, а только обещаны жениху малознакомыми людьми. Свадьба могла в любой момент превратиться или в водевиль, или в боевик с погоней разъярённых гостей за женихом.
        Первое, что предложил сделать Миша, войдя - выпить по рюмашке горячительного.
        - А давай выпьем! Будем считать это мальчишником,  - согласился Дима, после чего извлёк из шкафа коньяк и два бокала.
        - Поздравляю тебя, дорогой друг, с продажей в рабство!  - хохотнул Миша, опустошив бокал.  - Теперь никаких девочек, никаких выходных за городом, никаких друзей, предлагающих делать старые, добрые, пьяные глупости. Теперь только трезвость, спортзал и секс три раза в неделю ровно в двадцать два ноль ноль, по расписанию.
        - И это хорошо,  - сказал Дима.  - Ты забыл упомянуть, что теперь не будет никаких дошираков, никаких неглаженых рубашек, и никакого риска подцепить хламидий от твоей очередной подружки.
        - Кому арбуз, кому свиной хрящик, не спорю,  - поднял руки Миша.  - Так что ты вчера говорил насчёт свадебных проблем? Напомни, а то я не совсем пуритански провёл ночь, всё вылетело из головы.
        - Тут такая штука, братец,  - сказал Дима,  - нам надо обязательно закончить с ЗАГСом и прогулкой до двенадцати часов. Потому что в двенадцать часов весь наш свадебный кортеж превратится в тыкву и отправится обратно в таксопарк. Такой у меня уговор с владельцем машин.
        - А во сколько начало церемонии в ЗАГСе?
        - В десять. Но ты же знаешь эти госучреждения - там никогда ничего не делают вовремя, только за зарплатой являются по расписанию. И это еще не все. По плану моей милейшей тещеньки, чтоб ей пусто было, мы должны после ЗАГСа объехать двенадцать старинных зданий, везде бухнуть поклоны и поглядеть на то, как красиво выполнены линии фасадов. Скажи, неужели она не сумасшедшая?
        - Конечно, сумасшедшая.
        - Мы это не успеем. Тут нужно не такси, а телепорт.
        - А и не надо. Тещу предоставь мне. Я поеду с ней в одной машине и решу проблему. Ты же знаешь, я главный решатель проблем во всей Москве.
        Дима с подозрением посмотрел на него.
        - Ну хорошо. Только без жертв! Мне в этой семье еще жить.
        - Доверься мне. Я в таких делах просто топчик.
        - Ну что, тогда поехали выкупать невесту!
        Дима взял телефон, набрал номер, из трубки послышался лениво-развязный женский голос:
        - Доброе утро, такси «Рассвет» слушает.
        - Але, девушка. Это Дмитрий Черкасов. Подгоняйте свадебный кортеж к моему дому.
        - Ха, не вопрос. Щас сделаем… «Рено-меган», «Рено-меган» два семь два… Выдвигайтесь к дому номер шесть по улице Балтийской. Поедете в Бибирево! Остальным машинам приготовиться. Мальчики, сегодня до двенадцати часов у вас насыщенная программа. Передайте молодоженам мешок счастья от меня!
        Отключив рацию, диспетчерша откинулась на спинку стула и протянула:
        - Где бы найти себе мужа? Хоть какого-нибудь старенького и вредного, как Вуди Аллен, я уже не говорю про молодого и красивого. Может, дать объявление, что у матери есть домик в Тверской области и шесть соток на болоте, а?
        - Конечно, пиши,  - откликнулась соседка по диспетчерской.  - Только не домик в Тверской области, а коттедж на берегу Волги. Скажем, так: подарю коттедж на берегу великой русской реки богатырю, согласному взять замуж великорусскую красавицу. Или так: дом тому, кто возьмет домовенка в придачу. Домовенку 35 лет, параметры 85/80/85…
        Софья кружилась по утренней квартире юлой: весь план мадам Пирожковой уже пошел кувырком, и сама Марианна Андреевна носилась вслед за дочерью по квартире, кудахтая и причитая, как наседка, несмотря на всю свою обычную выдержку. У Софьи некстати вскочил прыщ на подбородке, и женщины потратили почти час, чтобы хоть как-то его замазать. Софья кричала, что с тонной макияжа она похожа на восковую статую мадам Тюссо, называла себя забальзамированной мумией и даже в сердцах швырнула косметичкой в кошку. Кошка с воем сбежала под диван и наблюдала за свадебными приготовлениями оттуда, изредка просовывая испуганную морду с глазами в щель, как солдат в блиндаже.
        Когда прыщ, наконец, был замаскирован по высшему голливудскому стандарту, времени на прочие приготовления почти не осталось. Фата, туфли и прочие предметы свадебной униформы были надеты с реактивной скоростью, потрясшей бы любую пожарную команду. Как раз в этот момент в дверь позвонили.
        - А вот уже и он пришёл!  - в панике воскликнула Софья.  - Так, ну-ка, посмотри на меня. Причёска в порядке?
        - В порядке.
        - Фата в порядке?
        - В порядке.
        - Туфли в порядке?
        - В порядке.
        - Ах! Свадебный букет? Где мой свадебный букет? Нельзя выпускать из рук свадебный букет! Если букет упадёт из рук - счастья не видать!
        - Какой ещё букет? Букет возьмёшь в руки, когда сядешь в машину и поедешь в ЗАГС. Не придумывай.
        - Но примета же…
        - Верить в приметы - к несчастью. Истинно тебе говорю.
        - Ужас! Мне дурно, мама. Я сама не своя. Сейчас останусь дома и буду пить валерьянку.
        - Сейчас ты встанешь, улыбнёшься и скажешь жениху: «Это самый счастливый день в моей жизни. Поехали в ЗАГС».
        - Мама, скажите вы. У вас лучше получается.
        - Хорошо. Тогда замуж за Диму пойду я, а ты помрёшь старой девой.
        - Ну, девой уже не получится.
        - Тогда старой дурой. Можно подумать, это лучше.
        В дверь постучали. Марианна Андреевна открыла, после чего Дима и Миша вошли в квартиру. Стараясь выглядеть галантным, Миша сразу подскочил к дамам и поцеловал Марианну Андреевну в руку, а Софью - в перчатку.
        - Это Миша, шафер,  - представил Дима.
        - Сегодня шафер, а в другие дни торговый представитель «Самсунг» в Москве. Потребуется техника по сходной цене - обращайтесь. Скидки для своих пятнадцать процентов. Приведете пятерых - двадцать пять процентов!  - отрекомендовался Миша.
        - Очень приятно,  - произнесли дамы хором.
        - А я архитектор. Потребуется дом…  - начала было Марианна Андреевна.
        - Спасибо, не надо.
        - А еще я вяжу шапочки…
        - Из фольги?
        - Что, простите?
        Дима стукнул Мишу кулаком в спину, давая ощутить, что такие шуточки неуместны.
        - Шапочки мы обязательно возьмем, ближе к зиме. Будем носить и вспоминать, какая вы у нас неугомонная,  - улыбнулся Дима.  - А пока я хочу сказать, что очень рад вас видеть. В особенности, конечно, тебя, зая.
        Дима чмокнул заю в губы, после чего последняя сделала шаг назад и спросила:
        - Скажи мне честно - прыщ бросается в глаза? Если бросается - я никуда не поеду!
        - Ну что ты, зая. У тебя самое милое личико в мире,  - сказал Дима, едва сдерживая смех при виде отреставрированного подбородка невесты.
        - Мама, он мне врет!  - воскликнула Софья.
        - Бери ее за руку и тащи в ЗАГС,  - кратко отреагировала мадам Пирожкова.  - Или я сама сейчас начну пить валерьянку.
        Дима не преминул исполнить эту инструкцию и взял Софью под локоть.
        - Кстати, а где родственники со стороны невесты?  - уточнил он.  - Я ожидал увидеть здесь вавилонское столпотворение.
        - Вавилонское столпотворение сейчас возле ЗАГСа. Их там больше двадцати человек, все счастливые и радостные в предвкушении свадебного пира.
        - Поехали. Не люблю заставлять людей ждать.
        - Вас понял,  - козырнул Миша и в следующую секунду уже услужливо открывал входную дверь.
        Водитель свадебного такси в ожидании влюбленных успел задремать - и сам себя разбудил, уронив голову на руль, отчего клаксон взревел буйволом.
        - А? Что? Куда едем?  - спросил он, увидев Диму и Софью.  - Пятнадцать минут сто пятьдесят рублей, дальше каждая минута пятнадцать рублей.
        - Шеф, проснись.
        - Тьфу. Мы же в ЗАГС! Счастья вам, радости и чтоб без скандалов и поножовщины!  - весело крикнул водитель и рванул с места.
        В машине Софья ехала вся пунцовая, как бакинский помидор.
        - Я всю ночь не спала,  - призналась она.  - Переживала - вдруг мы еще не готовы к свадьбе, вдруг мы чего-то не умеем?
        Дима пожал плечами:
        - Чего не умеем? Заниматься сексом? Готовить? Говорить друг другу глупости?
        - Да нет, вдруг нужно иметь особые способности? По разрешению конфликтов там, общению с родственниками. Наконец, я расскажу тебе самую страшную тайну - я не умею пеленать ребенка!
        - Но у нас еще нет ребенка.
        - Вы, мужчины, вечно непредусмотрительны и недальновидны. Поэтому вечно такие счастливые. А я теперь кажусь себе худшей в мире невестой.
        Свадебный кортеж с гудением проезжал по улицам, пугая мимоходящих котов и старушек. Из водительской рации послышалось:
        - Первый, первый, я седьмой. Первый, можно я на минутку отъеду, одного человечка перевезу? Все равно ж пока порожняком идем.
        - Нет,  - ответил водитель сурово.
        - Первый, а, может быть…
        - Нет.
        - Хорошо, первый, вас понял.
        Во время этого диалога Дима решил тоже уточнить диспозицию.
        - А кортеж точно до двенадцати не разъедется?  - с беспокойством спросил он.
        - До двенадцати точно нет. А вот после… Имейте в виду - если не успеете вернуться к этому часу домой или застрянете где-нибудь, пойдёте вместе с гостями домой пешком. Или на метро. Ну или платите по прейскуранту,  - жадновато улыбнулся водитель, обнажая передние зубы, среди которых блестела древняя серебряная коронка.
        - Ты деньги с собой взял?  - спросила Софья.
        - Нет, а ты?
        - Я тоже нет.
        - Всё будет хорошо. Твои родственники уже немолодые, а мы быстро бегаем,  - одобряюще сказал Дима, сжимая ручку невесты.
        В десять часов вошли в ЗАГС. Родственники Софьи могучей кучкой сгруппировались позади жениха и невесты, перекрыв Диме путь к отступлению, на случай, если бы тот в последний момент надумал задать стрекача. Из закрытого зала бракосочетаний доносилось таинственное приглушённое жужжание - звуки свадебной церемонии, назначенной на полдесятого. Дима, томясь от ожидания, посмотрел на Софью и её букетик.
        - Ты помнишь эту дурацкую бабью примету?  - тихо спросил он, улыбаясь одними глазами.  - Букетик ни в коем случае нельзя выпускать из рук.
        - Да, помню,  - шёпотом ответила та.
        - Спорим, ты его уронишь?
        - Ни за что.
        - Почему?
        - Я привязала его к руке.
        Дима скосил глаза на запястье невесты и увидел, что букет, точно, незаметно привязан к Софье розовой ленточкой. «Женщины, женщины!»  - подумал он.
        Тут двери заветного зала распахнулись, и оттуда словно бы выбежал табун лошадей - родичи, друзья и знакомые предыдущих новобрачных рванули к выходу, чтобы успеть встретить молодых во дворе с цветами и конфетти. Через полминуты из зала вышли и новобрачные - мужичок и девушка с лицом, обалделым и красным то ли от счастья, то ли от высокого давления. Диму и Софью немедленно после этого позвали внутрь.
        - Уважаемые жених и невеста, дорогие гости,  - заученным механическим голосом поприветствовала собравшихся начальница ЗАГСа, дама с каким-то волосяным скворечником на голове.  - Я приветствую вас на торжественной церемонии регистрации брака. Сегодня, пятого августа две тысячи семнадцатого года, в нашем дворце бракосочетаний регистрируется брак Черкасова Дмитрия Ивановича и Пирожковой Софьи Вадимовны. Сегодня у вас очень торжественный и знаменательный день…
        Пока дама со скворечником читала свою речь, Софья шёпотом обратилась к Диме:
        - Слушай, а разве у нас не будут спрашивать, хотим ли мы стать мужем и женой?
        - Конечно же, нет. Государство всё давно решило за нас. Видишь, вон уже и свидетельства о браке на подносе лежат, с печатями.
        - А что будет, если я свидетельство заберу и использую как-нибудь, а расписываться в книге регистрации браков не буду?
        - Ты уголовное право на пять сдала?
        - Да.
        - Ну вот и вспоминай, что будет.
        Наконец, Дима и Софья обменялись обручальными кольцами. Родственники завопили: «Ура! Ура!», а какая-то сентиментальная женщина в такт этим крикам дважды громко высморкалась, трубя в свой нос как в тромбон. Покричав, родственники снялись с места, как стая птиц, и упорхнули на улицу. Дима вспомнил, что теперь, по неписаному протоколу, настало время для первого физического упражнения - подъёма снаряда «жена» на руки. Он подхватил ухнувшую от счастья Софью на руки и понёс её во двор. Во дворе молодых встретил артиллерийский залп из пятикопеечных монет и пшеничных зёрен. Это мероприятие, вероятно, должно было стать весёлым украшением свадьбы, но смеялись только родственники, а Софья в ужасе прикрыла лицо руками, чтобы монеты не попали в глаза. Диме пришлось ещё хуже - три монетки завалились за шиворот, и он почувствовал, что они ужасно щекотно падают по спине, ногам и по животу.
        - Ну а теперь, по традиции, выпускаем пару голубей,  - сказала Марианна Андреевна, извлекая из коробки двух белых птиц.  - Мои сладкие, летите в небо! Да будет ваша семейная жизнь долгой и счастливой, а дни ваши такими же светлыми, как эти голубки! Э! Э! Вы куда, пернатые гады?!
        Голуби, подброшенные мадам Пирожковой, подлетели на полметра вверх и тут же сели на землю - клевать то самое зерно, которое родственники только что рассыпали по всему двору ЗАГСа.
        - А ну летите отсюда! Кыш! Кыш, я сказал!  - зашушукали родственники, пытаясь ногами прогнать голубей с асфальта, но птицы бойко огибали препятствия и продолжали угощаться. Очевидно, птиц давно не кормили.
        - Раз голуби не хотят улетать, давайте отправимся в путешествие сами!  - прервала неловкую паузу мадам Пирожкова.  - Поедем на прогулку, а потом у нас свадебный пир в кафе!
        - Пир! Пир! Пообедаем!  - взволнованно заговорили родственники.  - Поехали!
        - Вот видишь,  - шёпотом сказала Софья.  - Лев Толстой был прав.
        - В чём он был прав?  - спросил Дима.
        - У Льва Толстого есть прекрасное произведение - «Первая ступень». Там написано, что главный интерес всех людей составляет «жранье». Так и написано. Любой пир, свадьба, похороны - это всегда жранье и только жранье. И даже просвещённые люди только делают вид, что их интересуют высокие материи. На самом деле, пишет Толстой, попробуй-ка дать этим людям вместо вкусного, разнообразного обеда, к которому они привыкли, кашу и лапшу - и посмотри, что после этого будет.
        - Лев Толстой, зая, был тот ещё лицемер. Утром он пахал с крестьянами, а потом переодевался во всё чистое, садился за стол и за бокалом итальянского вина кушал пудинги и рябчиков. А готовила ему кухарка в белом передничке. А знаешь, сколько всего слуг было в Ясной поляне?
        - Ты откуда про всё это знаешь?
        - Был там на экскурсии. Ты ещё его конюшню не видела.
        Время, между тем, уже шло к полудню, и их водитель не преминул об этом напомнить.
        - Ну что, куда едем?  - нетерпеливо спросил он.
        - У нас там план из двенадцати пунктов,  - почесав в голове, сказал Дима.
        - Не, из двенадцати пунктов - точно не получится. Одно место посетим, а потом извините. Adieu!  - как говорят французы. Мы в таксопарк.
        - Тогда поехали к Кремлю.
        - Хозяин - барин,  - сказал водитель и отдал по рации соответствующее распоряжение.
        Свадебный кортеж, гудя как оркестр, в котором остались одни духовые инструменты, проследовал до Москворецкой набережной. Там Дима попросил водителя остановиться, сгрёб в охапку все двенадцать букетов цветов, заготовленных мадам Пирожковой, выложил их на асфальт и, сделав с Софьей селфи, скомандовал:
        - А теперь гони в кафе, да поживее!
        Из второй машины кортежа высунулась недоумевающая голова Марианны Андреевны:
        - Стой! Куда? Нам ещё рано обедать! А? Почему это?
        - А вот эту,  - высунулся в ответ Миша,  - вези в таксопарк!
        Водитель усмехнулся, поддал газу, и машина свадебного кортежа номер два, стремительно превращающаяся в обычное такси компании «Рассвет», укатила в таксопарк, увозя возмущённую Марианну Андреевну подальше от веселящихся людей.
        Когда новобрачные и ватага их голодных родственников добрались до кафе, их там ждал сюрприз. На ступеньках стоял Вадим Петрович, с уже зажившей на вид челюстью и в белом костюме.
        - Всем добрый день! Всем привет! Ну что, не ждали? Только вот выписался из больницы - и сразу к вам. Врачи разрешили понемножечку прикладываться к горячему и твёрдому питанию. Ох, и оторвусь же я сегодня за три недели воздержания!  - пообещал Вадим Петрович, поглаживая свой обвисший, точно пустая кожаная сумка, живот.  - Какие ароматы у вас там в обеденном зале, ммм!
        - Ну вот, этот половину еды сожрёт!  - сказала Софья, выдавив из себя улыбку.
        В обеденном зале, действительно, чего только не было. На тарелках лежали расстегайчики, стерлядь, салаты, красная икорка, фрикасе и шоколадные торты, жареная индейка под можжевеловым соусом, а также мороженое в вазочках. Вин и коньяков выстроились целые батареи. Перед столами был зал для танцев, и уже явились акробаты и танцоры, которых пригласили знакомые Димы из фитнесс-клуба.
        Праздник начался. Уже через час Дима, выпивший за здоровье жены восемь бокалов вина, впал в задумчивость и спросил Софью:
        - Слушай, я не понимаю - как эти акробаты умудряются держаться на одной руке, если я на двух ногах едва могу стоять?
        - Всё, хватит пить. Как только начнётся караоке - бежим отсюда,  - шепнула в димино ухо Софья.  - Лучше смерть, чем любительское пение.
        - Погодите бежать,  - вмешался Миша,  - сейчас принесут пирожки с запечёнными записками и монетками. Это важное свадебное дело, мужу и жене обязательно участвовать.
        Едва шафер договорил, раздался голос:
        - А вот пирожки-пирожочки,  - это в зал вошла бабушка Софьи, неся огромный поднос с дымящимися пирожками.  - В каждом пирожке есть записочка или монетка. Вытащите монетку - богатыми будете, вытащите записочку - счастливыми будете. Ну или не будете. Смотря что в записочке написано!
        Дима на правах новоиспечённого мужа взял первым пирожок, куснул его и достал записочку. Там значилось: «Проживёшь ты без бед до ста лет».
        - Буду счастливым,  - улыбаясь, сказал он.
        Софья взяла пирожок второй, аккуратно надкусила и тоже вытащила записку: «Родишь троих детей-богатырей».
        - Буду многодетной,  - немного ошарашенно констатировала она.
        - А ну-ка, дай и мне пирожок!  - потребовал Вадим Петрович и схватил с подноса румяный тестяной треугольник.  - Вот увидите, мне достанется самое лучшее пожелание, ха-ха-ха!
        Он разинул рот, с силой сомкнул челюсти и завопил не своим голосом:
        - Ай-я-я!
        - Что такое? Что такое?  - забеспокоились гости.
        - Два жуба шломал! Только сегодня ж иж больнишы вышел! Что ж ты творишь, ведьма!  - закричал Вадим Петрович и погрозил пальцем бабушке Софьи. На стол с глухим стуком упали две сломанные коронки Вадима Петровича.
        - Айда отсюда,  - сказал Дима Софье.  - Поехали делать то, что я умею делать лучше всего.
        - Что?
        - Делать нам первого ребёнка.
        Глава 12
        Вика с трудом ковыляла по Чистопрудному бульвару на работу: мимо быстрее неё шагали студенты, солидные мужчины с кейсами и даже старушки с палочками. Утром она проснулась со странным, ранее неизвестным ощущением, будто не чувствует ступню. Ощупав ногу ниже голени, она установила, насколько позволяли её медицинские познания, что нога стала точно сапог: такая же чужая и как будто резиновая. Трижды ущипнув ступню и не получив никакого ответа от нервных клеток, Вика запаниковала и принялась делать приседания, чередуя их с массажем. Отчасти это помогло - ступню начало колоть, точно невидимый тибетский монах тыкал в неё лечебными иглами, а потом конечность заныла. В норму, однако, нога так и не пришла.
        Визит к врачу был бы непозволительной роскошью теперь, когда она выиграла уже шесть поединков и была на хорошем счету у молодого начальника, поэтому Вика мужественно решила работать, несмотря ни на какие физические страдания. Откровенно говоря, в последние недели она выглядела и чувствовала себя плохо: всему виной, очевидно, был тот самый наркотик, которым потчевали её и остальных девушек накануне боев, а ещё каждую неделю по пятницам. На руках и по всему телу появились синяки, под глазами залегли тени, с трудом поддающиеся маскировке, а ещё три дня назад Вика с удивлением обнаружила на расчёске клок волос, точно она была персидской кошкой, которую не в меру активно вычёсывали. Ко всему прочему, она стала гневливой и раздражительной, как солдат на передовой. Вот и теперь произошёл казус. Когда Вика ползла по бульвару, к ней подошёл участливый молодой парень, который спросил:
        - Девушка, вам больно? Давайте помогу идти.
        - Мне очень хорошо, сопляк! Хочешь, чтобы тебе стало так же?!  - рявкнула Вика, свирепо глянув на парня дрожащими от гнева глазами.
        Парень в ужасе отбежал в сторону, и Вика прошествовала дальше.
        Целеустремлённость и ярость помогали превозмогать боль, и она с успехом пришла на работу без двух минут девять - как раз вовремя. Едва войдя в холл, она поняла, что произошло нечто серьёзное и не предусмотренное штатным распорядком дня. Коллеги, против ожидания, уже были в такой ранний час на работе в полном составе - они стояли в коридоре в кружок, точно собрались водить хоровод на концерте Надежды Бабкиной, и о чём-то приглушённо шушукались.
        - Что ещё за тайны мадридского двора?  - спросила Вика, ковыляя к коллегам.
        Девушки подняли на неё глаза (иные оказались заплаканными), и, наконец, Ирина Кукушкина вымолвила:
        - Елена приказала долго жить. Обсуждаем, какой венок купить ей на похороны. Предлагаю купить лилии - они так чудно пахнут, Леночке бы обязательно понравилось. Обоняние - это то немногое, что у неё перед смертью всё ещё работало как следует.
        - Какой ужас!  - воскликнула Вика и прикрыла рот рукой.
        - Не беспокойся, родная, все мы умрём. Кто-то раньше, кто-то совсем рано,  - утешила её подошедшая Алиса, замотавшая голову в траурный чёрный платок. Она с подозрением посмотрела на ногу Вики.  - Конечно, я не имею в виду тебя. Ты сильная, всех нас переживёшь… А что у тебя с ногой?
        - Ерунда, я вчера… эээ… неудачно споткнулась и упала. Скоро пройдёт.
        - Упала? Ну да, ну да,  - с едва уловимым сарказмом заметила Алиса.  - А я вот случайно обварила волосы полгода назад - теперь, как видишь, не растут.
        - На что ты намекаешь?  - взвилась Вика.
        - Это всё боевой наркотик, родная. Говорят, по составу очень похож на «крокодил». От него забиваются сосуды и затем отказывают органы,  - Алиса перешла на шёпот.  - Жаль, что тебе не рассказали сразу, но мы ведём борьбу не только друг с другом, но и со временем. Кто победит раньше - ты или наркотик. Я тоже не сразу поняла.
        Вика побледнела и сжала зубы.
        - Давайте купим вот этот красивый гроб с розовой лентой!  - донёсся из кружка звонкий и сладкозвучный голос Татьяны.  - Так красиво! Себе я бы выбрала именно такой!
        Вика резко обернулась к Алисе и спросила:
        - Где начальник? Он на работе?
        - Нет, поехал делать какие-то распоряжения на случай смерти. Кажется, к нотариусу… Да, точно. Он звонил и предупредил, что едет к нотариусу, а потом сразу домой. Если не ошибаюсь, Елена накануне смерти отписала ему квартиру. Стой, Вика, куда же ты?
        Вика бросилась к ящику стола, где хранились документы, расшвыряла чужие бумаги в стороны - её движения напоминали собаку, с остервенением роющую землю - и нашла своё личное дело. Проверив, на месте ли трудовая книжка, она схватила папку с делом под мышку и крикнула:
        - Отправляюсь увольняться! Чего и всем желаю.
        - Как?  - удивленно спросила Ирина, широко распахнув единственный глаз.  - Разве ты не хочешь продолжать участие в Ярости? У тебя прекрасно получается!
        - Тьфу на вас, кащенитки! Сгниёте здесь все как одна. А мне жизнь дороже!
        Хлопнув дверью, Вика выбралась на улицу и стала высматривать по сторонам жёлтую машину с шашечками. Доставать смартфон и лезть в «Яндекс-такси», чтобы сэкономить, времени не было. Адреналин кипел в крови и вообще мешал соображать так, как полагается умной и деловой девушке.
        - Такси! Такси!!  - истошно завопила она, увидев вальяжно едущий по бульвару «Хёндай Солярис».
        Вика выскочила перед машиной на проезжую часть и замахала руками, как Робинзон на необитаемом острове при виде британского парусника. Такси судорожно затормозило перед ней, и Вика, позабыв про боль в ноге и хромоту, прыгнула к пассажирской двери и рванула её на себя.
        - Э, девюшка, астарожней!  - возмутился бородатый таксист.  - Машина нэжность любит!.. Э, слушай, да я тэбя помню. Ты тот шлюх с Тверской улицы!
        Вика прищурилась и определила в таксисте богатого дагестанского овцевода Абдуллу, который однажды подвёз её в ресторан «Карло Гоцци», где всё это треклятое знакомство и началось.
        - Мир тесен, джигит!  - прошипела она.  - Передавай Дербенту мой горячий московский привет! А теперь гони на Новорижское шоссе, денег не пожалею! Живо! От винта!
        Вид Вики, отощавшей, с синими кругами под глазами и бешеным выражением лица произвёл на таксиста неотразимое впечатление, и тот, бормоча «Шайтан! Нэ дэвка, а шайтан!»  - рванул по бульварному кольцу.
        За полгода, прошедшие с прошлой поездки, такси Абдуллы приобрело странную особенность - оно то принималось тихонько поскрипывать, как кровать молодожёнов в первую брачную ночь, то тихонько постукивать, как дятел на очень далёкой опушке. Чтобы это было не слишком заметно, Абдулла включил радио, но машина упрямо продолжала просить о ремонте на своём скрипучем языке. Вика сидела в пассажирском кресле суровая, злая и беззвучно шептала ругательства. Абдулла весь вжался в сиденье и порой искоса поглядывал на неё, как на опасную сумасшедшую.
        - Въехали на Новую Ригу. Куда дальше едем, э?  - спросил он тихонько, чтобы не спровоцировать цунами.
        - Езжай пока! Я покажу,  - продолжая глядеть в одну точку, сообщила Вика.
        Через двадцать минут такси добралось до особняка на отшибе, принадлежащего молодому начальнику и его падким на зрелища компаньонам. Вика велела остановиться возле забора и, не говоря ни слова, жестом терминатора, вручила Абдулле пятитысячную купюру.
        - Сдачу оставь овцам,  - сказала она изумлённому таксисту и вышла.
        «Хёндай Солярис» осторожно, точно на цыпочках, отъехал от поганого места и скрылся вдали, причём Абдулла ещё минуту не переставал глядеть в зеркала заднего вида и читать молитвы.
        Подойдя к двери с видеокамерой, Вика трижды протяжно нажала на кнопку звонка - ей было всё равно, если никто не ответит, она внутренне решилась ждать тут начальника хоть до ночи, лишь бы получить расчёт и разорвать все отношения с этим разбойничьим вертепом навсегда. К её удивлению, после третьего звонка раздался голос, не механический и строгий, как обычно, а словно бы слегка удивлённый:
        - Слушаю вас.
        - Это Вика Майская. Прошу меня впустить. Есть срочный разговор.
        - Вика? Сегодня? Что случилось?
        - Сегодня ещё одна моя коллега двинула кони! По-вашему, ничего не случилось?! Это так же буднично, как летний дождик, да?! Открыл, я сказала!
        Голос замолчал и после недолгих, но, видимо, мучительных раздумий выполнил просьбу - дверь пискнула и отворилась.
        Вика решительно ступила на дорожку, ведущую к дому. Бояться во дворе было нечего - стояла зима, февраль месяц, и по этому случаю все крупные опасные животные были вывезены в частные зоопарки, а зверушки помельче - спрятаны на первом и втором подвальных этажах особняка. Только в пруду, который постоянно обогревался, плавали чёрные кайманы, но и они были нейтрализованы погодными условиями - выйдя на заснеженный берег, рептилии рисковали немедленно окоченеть и умереть от переохлаждения.
        Вика остановилась на обочине дорожки, зачерпнула снега в ладонь и стала размазывать его по лицу, смывая, счищая макияж - она вознамерилась стать ещё более страшной и внушительной, чем уже была. Снежинки колюче и холодно царапались, но на такие житейские мелочи решительно перестаёшь обращать внимание, когда у тебя окочурилась двадцатипятилетняя коллега, а у тебя самой с утра вместо ступни резиновая галоша.
        Дойдя до двери дома, Вика вошла без стука: в гостиной горел свет, мирно стояли кресла в дальнем краю помещения, делая вид, что в гостиной никогда не происходит ничего особенного. Сцена возвышалась над гостиной тоже мирно и едва ли не невинно.
        Убедившись, что в гостиной пусто, Вика прошествовала в самый конец коридора: как она запомнила по предыдущим посещениям, там у начальника был кабинет - или, во всяком случае, такое место, где можно поговорить на отвлечённые от боев и крови темы, и где по стенам не ползали тарантулы. Чутье не подвело опытного бойца - начальник действительно был там и сидел, вальяжно развалясь за столом - только глаза его настороженно поблёскивали.
        - Я выхожу из игры!  - вместо приветствия сказала Вика, уверенно приближаясь к столу.
        - Силы небесные!  - воскликнул начальник, вжавшись в кресло. Полуразмытый макияж сделал Вику похожей на индейца в боевой раскраске.
        - Что?! Страшно?! А девчонок зверями и наркотиками травить не страшно?!
        - Не страшно. И вам до сегодняшнего дня нравилось то же самое, разве нет?  - спросил он.
        - Я не хочу расставаться с жизнью из-за призрачного шанса завладеть двумя миллионами!
        - Вика, вы уже совершеннолетняя девочка и должны быть осознавать все последствия. Вы же юрист. Читали закон «Об основах охраны здоровья граждан»? Каждый гражданин обязан заботиться о своём здоровье,  - хищно улыбнулся начальник.
        - Так вы для поддержания здоровья обкалывали девочек «крокодилом»? Хоть кто-то добрался до двенадцатого раунда или все умерли по дороге?!
        - Умная девочка,  - ещё шире улыбнулся начальник, окончательно приобретя сходство с ящерицей, греющейся на солнце.  - Никто никогда и не рассчитывал, что одной из участниц удастся победить. А если бы кому-то и удалось приблизиться к призу, всегда есть способ замедлить победное шествие - скажем, вколов дозу наркотика побольше.
        - Вы мошенники, лжецы и убийцы!  - воскликнула Вика.
        - Напишите жалобу в «Спортлото»,  - скрестив пальцы, сказал молодой начальник.  - И потом, разве мы заключали какой-то договор об участии в игре? У нас были по отношению к вам какие-то обязанности? Не припоминаю. Всё строилось на доверии.
        - Может, несчастная Елена вам ещё и квартиру свою завещала на доверии?
        - Разумеется. У меня есть её собственноручное завещание, нотариально оформленное. Любая экспертиза подтвердит его подлинность. Вы же помните, я беру на работу не всех попало. Устроиться ко мне могут только девушки, владеющие недвижимостью в Москве.
        - И, конечно, завещание было написано у знакомого нотариуса после очередной дозы наркотика?!  - побагровела Вика.  - Мерзавец. Наглый, циничный мерзавец! Отдайте мои шестьдесят четыре тысячи долларов - я немедленно заканчиваю всякие отношения с вами.
        - Где написано, что эти шестьдесят четыре тысячи долларов - ваши? Документ, страница, пункт?
        - Но вы же говорили…
        - А теперь я говорю другое. Вы не получите денег,  - улыбка пропала с лица молодого начальника.  - И вы не выйдете отсюда.
        - Хотите… хотите меня убить?  - попятилась Вика.
        - Ну что вы,  - зашипел молодой начальник, поднимаясь в кресле угрожающе, как мощность четвёртого энергоблока Чернобыльской АЭС.  - Произойдёт обыкновенный несчастный случай. Вы случайно выпьете яд, или вас случайно ужалит ядовитая змея. А, может быть, у вас случайно остановится сердце. С молодыми девушками, хотя и редко, такое тоже случается. Сам видел.
        Вика пятилась всё дальше и дальше к двери. Молодой начальник обогнул стол и начал тигриными, гипнотическими шагами приближаться к ней.
        - Куда же вы всё отступаете, милая Вика? Вам ведь всё равно не уйти,  - проговорил он тихо и вдруг, прыжком хищника, бросился на неё. Вика - вот где сказались многочисленные бои с соперницами - молниеносным отточенным движением выхватила из кармана перцовый баллончик и распылила струю прямо в лицо начальника. Тот завопил, как подстреленный зверь, и начал тереть лицо и глаза руками. Вика отбросила в сторону баллончик и бросилась вон из кабинета. Начальник, истошно ревя, пуская сопли и слёзы, полуслепой от ярости и перцового газа, ринулся за ней - ударяясь на бегу о дверные косяки и стены.
        - Сотру в порошок, тварь!  - заорал он, утратив весь лоск и изящество в оборотах, когда-то пленившие Вику.
        - Сперва попробуй поймай!  - ответила она, убегая.
        Вика бросилась к входной двери и с силой дёрнула ручку. Без толку. Заперто. Автоматический замок на двери отрезал ей путь к отступлению во двор.
        - Проклятье!  - воскликнула она и, схватив с подоконника вазу, швырнула в приближающегося сзади начальника. Трах!  - ваза разлетелась на мелкие осколки, столкнувшись с его головой. Начальник зарычал и бросился вперёд, пытаясь схватить Вику, но схватил только дверь - девушке в последнюю секунду удалось увернуться.
        - Тебе не уйти! Я слышу тебя и чую твой страх!  - заорал начальник.  - Сейчас ко мне вернётся зрение, и я разрублю тебя надвое!
        - До этого я трижды проткну тебя шпагой, придурок!  - ответила Вика, тяжело дыша от прыжков и боли в ступне.  - А потом вызову полицию, и они опрокинут весь дом вверх дном. Найдут следы крови, убийств и липовые документы вашей шайки, ха-ха. Что, страшно?!
        - Сдохни!  - взревел начальник снова и бросился с кулаками вперёд, ориентируясь на её голос. Вика вновь увернулась и опрокинула начальнику стул под ноги. Тот споткнулся и кубарем полетел на пол.
        - Ну всё, теперь я взбешён!  - прошипел начальник, вставая. Он подошёл к камину и, ощупывая стену, как слепой, наткнулся на длинную стальную кочергу. Свирепо улыбнувшись, он схватил кочергу и дважды, со свистом рассекая воздух, взмахнул ею перед собой. Вика поняла, что дело принимает серьёзный оборот, и ей тоже нужно оружие. В гостиной больше ничего подходящего не было - только мебель - а действовать требовалось быстро. К начальнику с минуты на минуту могло вернуться зрение. Она начала отступать из гостиной в коридор, лихорадочно соображая. На первом подвальном этаже, между террариумом и чёрной камерой, где в полной темноте проходили поединки, которые зрители наблюдали в инфракрасном свете, находился арсенал холодного оружия - шпаги, кинжалы, копья и другой боевой реквизит. Только бы он теперь оказался не заперт. Приняв решение, Вика долго не раздумывала и побежала настолько быстро, насколько позволяла больная нога. Вслед за ней, тяжело дыша и изрыгая проклятия, бежал начальник, вооружённый кочергой. Вика пролетела вниз два лестничных пролёта и, миновав десяток метров по нестерпимо длинному
коридору первого подвального этажа, вцепилась в ручку двери, за которой скрывался арсенал. Заперто. Вика закричала «Нет!» и изо всех сил навалилась на дверь, потом ухнула в неё всем телом с разбега. Тщетно. Дверь была слишком основательной и прочной. В дальнем конце коридора показался начальник с кочергой.
        - Теперь тебе остался один путь - до конца коридора. Это будут твои последние шаги в жизни,  - сказал он мрачно. По лицу его по-прежнему струились сопли и слёзы - из-за едкого газа начальник всё ещё не мог разомкнуть узкие щёлочки глаз, но он ориентировался в Доме Ярости так хорошо, что дал бы фору многим зрячим. Вика облизала пересохшие губы и отступила от арсенала. Следующей дверью была дверь в террариум. Машинально, дрожа от ужаса, она нажала на ручку двери - и вдруг та поддалась. Вика шумно вздохнула и юркнула в дверную щель, после чего постаралась прикрыть её без скрипа. Террариум освещал неверный свет нескольких ультрафиолетовых и неоновых ламп, повешенных над стеклянными резервуарами со змеями - сияние было разноцветным, и помещение напоминало танцпол зловещей дискотеки. Медленно ползали по веткам и камням в своих клетках разного размера гады - почти все с головой в форме пики (признак ядовитости). Вика, едва дыша, стараясь не задеть ни одну клетку, пошла в дальний конец комнаты. Там она встала вплотную к стене, как кариатида, и притаилась. Минуту-другую всё было тихо, кроме её сердца,
стучавшего в ушах, как барабанщик почётного полка. Но вдруг дверь скрипнула, и на пороге выросла тёмная фигура молодого начальника. Вика едва не заорала от страха: только зажав рот рукой, ей удалось не издать ни писка.
        - В живой природе у безоружного человека нет ни шанса против хищника,  - негромко, но угрожающе сказал он.  - У человека слабый слух, слабое зрение, совсем примитивное обоняние. А ещё, моя милая Вика, человек - самое вонючее существо на Земле. Если человек не моется месяц, от него и его тряпок разит, как от бочки скунсов. А ещё при волнении он выделяет феромоны, которые волки, тигры, медведи способны учуять за десятки метров от жертвы. В нашем случае всё проще. Вы, конечно, сходили с утра в душ, но запах вашего дезодоранта я могу отличить от десятков других. Всё кончено. Некуда бежать.
        Вика закрыла глаза в малодушной страусиной попытке стать невидимой, но, когда она их снова открыла, начальник с кочергой был уже на два шага ближе.
        - Гадюка приползла погибать в гадюшник,  - усмехнулся он зловеще,  - как это символично. Ну же, подай знак, где стоишь, девочка. Обещаю - если сдашься сейчас, я тебя небольно убью.
        Вика, трясясь всем телом, сделала два шага вправо.
        Террариум представлял собой помещение площадью примерно двадцать пять квадратных метров: большинство клеток со змеями стояли по периметру комнаты, ещё несколько стояли в центре, образуя прямоугольник: этот прямоугольник можно было обойти вокруг.
        - Стоит потерять зрение, и слух становится удивительно чутким,  - прошелестел начальник.  - Вот сейчас вы сделали два шага, и я это слышал. Если мечтаете обойти меня и удрать, вам это не удастся.
        В доказательство своих слов он отступил к двери, повернул замок на два оборота и пододвинул к двери стул.
        - Пока будете открывать, я проломлю вам голову,  - засмеялся он и сурово погрозил пальцем свободной руки.  - Будете упорствовать?
        Вика вспомнила, что в этот момент перед глазами человека должна пронестись вся жизнь, но, увы, её подсознание напрочь отказывалось понимать трагичность и возвышенность момента. Напротив - в воображении выросла пучеглазая Юнона Высоцкая, которая смотрела на неё презрительно и спрашивала: «Ты победительница или не победительница? Если победительница, будь решительной! Придумай что-нибудь!»
        Вика оглянулась по сторонам, и её взгляд упал на шкафчик с антидотами - в нём хранились противоядия от ядов змей, обитавших в террариуме. Обычно антидоты приберегались для нерасторопных участниц поединков со змеями, но теперь Вике пришёл в голову дерзкий план. Молодой начальник в этот момент рассёк перед собой воздух кочергой, его лицо с двумя потёками слёз и соплей исказила гримаса бешенства. Медлить было нельзя, и Вика решилась. Неслышно она подкралась к шкафчику и извлекла из него сыворотку от яда кобры, а также три упаковки шприцов - весь имевшийся запас. Всё это она сунула себе в карман.
        Начальник услышал шорох и с рёвом бросился к тому месту, где Вика стояла, но она успела отступить на несколько шагов.
        - Где ты, мерзкая крыса?! Тебе не уйти от меня!  - орал начальник, заглушая своим криком все звуки и давая возможность Вике сделать ещё несколько шагов по периметру прямоугольника с клетками. Резервуар с королевской коброй стоял в самом центре этого прямоугольника. Молодой начальник, тем временем, в неистовстве рассекал воздух кочергой и изрыгал проклятия.
        Вика сосчитала про себя до трёх, а затем протянула руки вперёд - они оказались точно над стеклянной клеткой с коброй, которая удивлённо и настороженно приподняла голову, воспринимая, видимо, это вторжение в личное пространство как угрозу. Вздохнув, Вика громко хлопнула в ладоши над клеткой и немедленно отдёрнула руки со скоростью человека, прикоснувшегося к оголённому проводу.
        Молодой начальник моментально развернулся и, с радостной улыбкой безумца, яростно ударил перед собой кочергой. Стеклянная клетка разлетелась вдребезги, осколки засверкали в неоновых лучах. Кобра вскинулась в клетке и, зашипев, молниеносным броском вцепилась обидчику в руку.
        - А, чтоб тебе!  - молодой начальник выронил кочергу и схватился ладонью за укушенное место. Кобра, упав на пол, зигзагами поползла в дальний угол.
        Не всякий укус кобры заканчивается впрыскиванием яда, но рука молодого начальника в месте укуса начала стремительно лиловеть, и Вика поняла, что цель достигнута. Начальник с рёвом и воплями метался по своей половине террариума, втыкаясь телом в клетки и продолжая ощупывать руку. Вика, не мешкая, кинулась к двери, отшвырнула стул и дрожащими, как у запойного алкоголика, пальцами повернула ригель замка. Только она открыла дверь и прыгнула в дверной проём, что-то схватило её за ногу. Вика обернулась и бешено задёргала ногами - ослеплённый перцовым газом начальник вцепился в её правую голень.
        - Попалась, мерзавка! Прощайся с жизнью! Если я и сдохну, то только после тебя!
        Вика завопила и со всей силы двинула каблуком левой туфли прямо по макушке молодому начальнику. Тот взвыл и немного ослабил хватку, но уже в следующую секунду стащил обувь с правой ноги Вики и вцепился зубами в её ступню, как бульдог. Брызнула кровь, но Вика почти не ощутила боли - ступня как была с утра бесчувственной резиновой галошей, так ею и осталась. Прицелившись, Вика ещё раз ударила противнику каблуком в темя, и тот, охнув, разжал челюсти. Вика вскочила на ноги и поняла, что надо срочно выбираться из дома, иначе этот жуткий особняк станет её некрополем. Бежать с туфлей на одной ноге и кровоточащей раной на другой было непросто, движения Вики напоминали движения искалеченной жужелицы, которой хулиган-мальчишка оторвал половину лапок. Но противнику приходилось ещё хуже - теперь он был не только ослеплён, но и отравлен. Вика судорожно прикидывала, сколько он сможет протянуть до паралича и остановки сердца - пятнадцать минут, полчаса, час? В любом случае, пока он был активен и опасен. Вика слышала, как преследователь, спотыкаясь и производя страшные, нечеловеческие вопли, бежал вслед за ней по
коридору, по ступенькам лестницы. Выбравшись на первый этаж, Вика затравленно огляделась и поняла, что её единственный шанс спастись - выпрыгнуть через окно. Да, на дворе был февраль и минус восемь градусов, но думать о голой ноге, не защищённой обувью, в данный момент не приходилось. Её счастье, что она не успела скинуть пальто, войдя в дом - по крайней мере, выше пояса не замёрзнет и не схватит воспаление лёгких.
        Вика подбежала к окну в гостиной, взялась за ручку и дёрнула её на себя с таким остервенением, что едва не выдрала окно вместе с рамой. В лицо ей дохнуло свежим морозным воздухом, воздухом спасения, воздухом свободы. Она прыгнула в окно на манер оленя, преследуемого волком, и, приземлившись на террасе, тут же побежала дальше, не останавливаясь. Куда бежать? Ворота заперты. Окружающая усадьбу ограда в пять метров высотой. Нужен способ через неё перебраться, перемахнуть. Найти дерево, растущее рядом с оградой дерево. Вика свернула с дорожки и побежала между деревьями в саду. Преследование как будто прекратилось, а укушенная голая ступня почти не чувствовала холода, и это придавало ей бодрости. «Ну и пусть мороз, пусть бегу по снегу. От холода сосуды станут уже, и кровь остановится»,  - лихорадочно думала она. Когда Вика почти достигла ограды, она остановилась, тяжело дыша, и прокричала:
        - Нет, нет! Как же так?!
        Рядом с оградой на всем её протяжении, сколько хватало глаз, не росло ни одного дерева, на которое можно было бы залезть и перебраться как-нибудь наружу. Лишь несколько сосен стояли достаточно близко, но забраться на сосну и прыгнуть с неё через пятиметровое препятствие, не убившись - задача для белки, а не для человека. Вика на ватных ногах стала двигаться вправо, ещё вправо - и всюду была всё та же картина: везде ограда встречала её неприступной стеной. Так она дошла до пруда с кайманами, испускавшего пар, словно термальный источник - вода в пруду никогда не охлаждалась ниже двадцати пяти градусов благодаря электрическим нагревателям. Вика подошла к самой кромке воды и поглядела на увенчанные гребнями тёмные брёвна, лежащие на отмели. Кайманы не шевелились - можно было подумать, что они и не живы.
        - Стой где стоишь!  - раздался откуда-то мрачный голос.
        Вика, вздрогнув, подняла голову и увидела метрах в пятнадцати от себя, тоже на берегу пруда, фигуру молодого начальника - ноги его пропадали в клубах пара, зато верхняя половина тела была видна совершенно явственно, и эта верхняя половина выглядела угрожающе - лицо, умытое и зрячее, выражало злобу и ненависть, правая вытянутая рука сжимала пистолет - дуло было направлено на Вику.
        - Где противоядие?  - спросил молодой начальник глухим, точно исходившим из преисподней, голосом.
        - Так вот почему вы не стреляете,  - произнесла Вика, не отводя глаз от пистолета.  - Боль в сердце и удушье ещё не наступили?
        - Где противоядие?  - повторил молодой начальник. Рука с пистолетом подрагивала, лицо портили мелкие нервные тики.
        - Вот здесь,  - медленно сказала Вика и вытащила из кармана ампулу с антидотом. Подумав секунду, она зажала ампулу между большим и указательным пальцами, и протянула вперёд руку. Теперь её ладонь находилась над гладью пруда - в месте, где она стояла, берег был отвесным, воды были глубокими.  - Стреляйте. Ампула упадёт в воду, опустится на дно - и вы труп.
        При виде противоядия лицо молодого начальника вспотело, он часто заморгал.
        - Не валяй дурака, девочка. Сейчас я медленно подойду, и ты отдашь ампулу мне,  - прерывистым голосом сообщил начальник, облизывая пересохшие губы.
        - Я так не думаю,  - возразила Вика.  - Сперва выкиньте пистолет.
        - Может, тебе и два миллиона долларов выдать?  - прошипел молодой начальник, сделав первый шаг в её сторону.
        - Да, было бы неплохо.
        Расстояние между противниками сократилось на метр, ещё на метр, и Вика взглянула на поверхность пруда. Если она прыгнет, то, вероятнее всего, станет добычей кайманов. Если не прыгнет - умрёт точно. Ценность для преследователя теперь представляла только драгоценная ампула. Вика решилась.
        Резким движением оттолкнувшись от берега, Вика прыгнула в пруд. Тело на секунду ушло в тепловатую воду, потом Вика подняла голову, заработала ногами и поплыла. Тут раздался первый выстрел. Пуля прошла в нескольких сантиметрах от её туловища.
        - Что вы делаете?!  - закричала она.  - Без ампулы вы мертвец!
        Раздался второй выстрел, и пуля едва не задела её ногу. Вика внезапно поняла, что противник хочет не убить её, а подстрелить, чтобы подплыть и забрать вожделенное противоядие без сопротивления. Она бешено заработала ногами, стремясь уплыть как можно дальше от берега, и в этот момент прогрохотал третий выстрел. Вика почувствовала ужасную боль в районе поясницы - как будто раскалённый прут воткнули в тело. Она охнула и взвыла не своим голосом. От боли потемнело в глазах, но страх смерти и адреналин не дали сознанию уйти. Вздохнув, она продолжила грести - но ноги почему-то почти перестали слушаться. Каждое движение корпусом отзывалось в спине дикой, нечеловеческой болью. Закусив губу до крови и всхлипывая, она, тем не менее, плыла вперёд и вперёд. Сзади грузно плюхнулось в воду тело - начальник прыгнул в пруд вслед за ней. Вика поняла, что теперь действительно всё кончено - через несколько секунд преследователь её настигнет, и жизнь закончится страшно, и она даже пожалела, что не лишилась сознания раньше. Но она не собиралась дарить противнику победу. В этой смертельной битве она была готова
согласиться лишь на ничью - Вика разжала правую ладонь, и ампула с противоядием медленно пошла на дно пруда. Шумные гребки начальника раздавались всё ближе и ближе, и Вика перестала плыть - ей стало уже всё равно, и она не хотела усугублять страшную боль в спине. Будь что будет. Она повернула голову, увидела свирепое лицо преследователя в трёх метрах от себя и улыбнулась ему безжизненной улыбкой:
        - Противоядия больше нет,  - прошептала она.  - Отправляйся в ад.
        Внезапно глаза молодого начальника широко распахнулись, лицо исказилось страшной гримасой, в которой не было ничего человеческого, изо рта донёсся ужасный стон. Он взмахнул руками как-то судорожно и резко - и вдруг его тело пропало под водой. Вика изумлённо глядела на водную поверхность несколько секунд, ожидая, что, может быть, противник вновь всплывёт - и вот нечто, действительно, всплыло. Вика прищурилась и вскрикнула от ужаса - это была одна только голова и грудь. Всё, что ниже, было кем-то оторвано или откушено. Содрогаясь от страха и боли, Вика неистово стала грести к ближайшему берегу. Оказаться обедом каймана она не хотела даже теперь, с огнестрельной раной в спине, когда шансы выжить, очевидно, стремились к нулю. Вскрикивая, она за полминуты доплыла до берега и, ощутив руками твёрдую почву, поползла как можно дальше от воды. Ноги не слушались, она не могла встать, всё мелькало перед глазами, как в безумном калейдоскопе, и ещё Вика почувствовала, как её взмокшее тело пронзает страшный февральский холод. Она поняла, что ей самой не доползти до дома, не спастись в тепле. Снег холодно колол
руки, в замерзающем теле началась нестерпимая боль, спина пронзительно ныла. Вика решила больше не ползти, она остановилась и, дрожа, стала делать последнее, на что оставались силы. Она начала истошно кричать:
        - Помогите! Спасите! Я здесь!
        Она кричала и кричала, пока не осипла, а зубы не застучали от холода. Сознание спуталось, слёзы из замерзающих глаз падали на снег и застывали, превращаясь в лёд. Мир стал мерцать и пропадать, превращаясь в мёрзлое, тёмное и пустое царство теней. И вот кто-то невидимый неслышно подкрался сзади и словно бы положил ей на плечо ужасно холодную руку. Это Смерть пришла, догадалась Вика, и потеряла сознание.
        ЭПИЛОГ.
        Коляска с новорождённым Мишей весело катилась по тенистой аллее парка. Дима, управлявший коляской, был слегка измучен несколькими почти бессонными ночами, но всё равно горд и счастлив. Карапуз был исключительно похож на него - особенно выражением глаз, когда наестся. Софья шагала рядом с двумя своими мужчинами, уже постройневшая после родов, румяная и счастливая. Вся троица улыбалась, наслаждаясь тёплым майским днём.
        - Ыыыыыы,  - захныкал в коляске маленький Миша, сморщив носик. Он точно решил, что родители слишком расслабились и позабыли, кто тут хозяин положения.
        - Гучи-гучи-гу,  - Софья тут же сунула в коляску своё лицо.  - Гучи-гучи-гу, всё хорошо, мой маленький розовый колобок. Дима, покажи ему козу!
        - А?
        - Покажи ему козу, да пострашнее.
        Дима показал Мише козу, вследствие чего Миша удивлённо уставился в пространство и замолчал, переваривая новые впечатления.
        - Сколько здесь одуванчиков, просто ужас. Настоящее жёлтое море. Надо сплести венок,  - сказала Софья, глядя на ковёр из цветов.
        В этот момент на аллею в противоположном конце парка вырулила ещё одна коляска, инвалидная, и, поскрипывая, как старый пиратский корабль, стала приближаться к нашим героям.
        - А вот и веночек,  - сказала Софья, с удовлетворением глядя на плетёное кольцо из одуванчиков.  - Главное, не забыть снять его через час, а то цветы пожухнут и ты будешь выглядеть, как бомж с вокза… Матерь Божья!!
        Венок выпал из рук Софья и она, закрыв рот ладонью, вытаращилась на инвалидную коляску, точно увидела привидение.
        Вика, тощая, как смерть, с редкими волосами, завязанными на затылке в конский хвост, восседала в инвалидной коляске и с любопытством разглядывала Софью и её мужа. Брюнетка была парализована после событий в подмосковном особняке, но не утратила энергии и любознательности.
        - В-в-вика? Что с тобой?  - спросила поражённая Софья.
        - Такая фигня, подруга,  - хмыкнула Вика.  - Связалась с одним мерзавцем в погоне за длинным рублём. Сейчас всё уже хорошо.
        - Хорошо? Но ты… ты не можешь ходить.
        - Ерунда. Уже привыкла. К тому же, у нас дома просторный лифт и пандус. С ногами лучше, но ты ведь не можешь их мне вернуть?
        - Н-нет.
        - Вот и я о том же,  - Вика перевела глаза на мужчин.  - Твой муж?
        - Да.
        - Дмитрий,  - представился Дмитрий.
        - А в коляске кто - сын или дочь?
        - Сын.
        - Надо же,  - сказала Вика задумчиво. Подъехав к детской коляске сбоку, она заглянула в лицо младенца и повторила:  - Надо же. С виду такой маленький и безобидный карапуз, а вот вырастет - превратится в чудовище. Как все мужчины.
        - Ну нет, я этого не допущу,  - вмешалась Софья.  - Миша вырастет хорошим, ответственным человеком. И вообще, не надо… Не надо проецировать свой печальный опыт на других. Могла бы найти себе хорошего парня, студента, спортсмена, который… Который…
        Вика развернулась и угрожающе направила свою инвалидную коляску прямо на Софью.
        - Не учи меня жить,  - строго заметила брюнетка, подняв свой иссохший указательный палец.  - Жизни ещё не нюхала, соплячка! В следующий раз рожай девчонку. И прежде чем рассуждать о мужиках, возьми телефон своего Дмитрия да поройся в нём хорошенько. Найдёшь контакты трёх проституток и двух первокурсниц, зуб даю. Прощай. Приятно было пообщаться.
        Закончив свою тираду, Вика направила коляску вперёд и, скрипя, с упрямым выражением лица, поехала по аллее.
        - Что это за ведьма?  - выговорил потрясённый Дима спустя минуту.
        - Моя бывшая подруга. Не сердись на неё. Она, как видишь, больна очень.
        - Она ведь у психиатров наблюдается, да?
        - Не язви,  - Софья нахмурила брови.  - Кстати, дай-ка мне телефон на минутку.
        - Зачем?
        - Надо.
        Дима, пожав плечами, вручил жене свой смартфон. Софья взяла его и погрузилась в изучение содержимого. Через несколько минут, не найдя ничего предосудительного ни в электронной почте, ни в фотоальбоме, она вернула телефон Дмитрию.
        - У тебя ведь нет знакомых проституток?  - всё ещё сомневающимся тоном уточнила Софья.
        - Нет.
        - Сколько зла в этом мире от денег и желания обладать всем самым лучшим,  - сказала она, глядя в пространство.
        - А добра ещё больше. Это хорошо понимаешь, когда денег не хватает,  - добавил Дима.
        - Я чувствую, что у этой истории должна быть какая-то мораль, но ничего не приходит в голову. Видимо, дело в том, что мужчины тупеют от регулярного секса, а женщины - после родов. Ладно, трогай.
        Дима сдвинул с места коляску, и Софья, взяв мужа под руку, медленно пошла вперёд. Маленький Миша трижды хихикнул в своей коляске - ему нравились новые впечатления.


    Москва год