Подкидыш для депутата. Выбор сердца Вероника Сергеевна Лесневская
        В тексте есть: фиктивный брак, альтернативная россия, запретные чувства
        - Уверена, прессе будет интересно узнать, как кандидат Дмитрий Щукин выбросил за дверь собственного ребенка.
        - Думаешь, я настолько глуп? - рычит он мне прямо в губы. - Я сделаю тест на отцовство, и полетишь ты после этого…
        - Родство подтвердится, - выдыхаю ему в лицо. - Я же ни с кем, кроме тебя…
        - Хватит! - резко пресекает мои «признания». - Я тебя не помню даже.
        Она заявилась в мой дом с ребенком. Я вынужден терпеть их ради карьеры. Или использовать фиктивную семью в своих целях?
        Он разрушил мою жизнь и забыл. Но я вернулась. И на этот раз мы сыграем по моим правилам.
        Подкидыш для депутата. Выбор сердца
        Лесневская Вероника
        Выбор первый
        Глава 1
        Екатерина
        Шаг - и замираю на крыльце двухэтажного особняка. Растерянно вглядываюсь в его фасад, украшенный декоративными колоннами и вычурной лепниной. Все здесь буквально дышит роскошью, словно вопит каждому прохожему: «Мы богаты, а вы - грязь под нашими ногами».
        Впрочем, зная хозяина этого великолепия, я бы поспорила, кто именно грязь…
        Переминаясь с ноги на ногу, слегка подкидываю полугодовалую малышку на своих руках, устраивая поудобнее. Ведет она себя на удивление тихо, с интересом рассматривая узоры на массивных резных дверях из натурального дуба.
        Мне нужно пару секунд, чтобы собраться с мыслями…
        И еще чуть-чуть…
        Не знаю, сколько бы еще я оттягивала неизбежное, но сгиб локтя, на котором держу ребенка, немеет от тяжести и неудобного положения.
        В сотый раз гипнотизирую взглядом имя, выведенное на ладони шариковой ручкой.
        Дмитрий Щукин.
        Хотя я и так знаю его наизусть. Каждая буква прочно врезалась в мою память еще тогда…
        Яростно вытираю ладонь о ткань своего красного платья, соблазнительно облегающего и подчеркивающего все прелести фигуры.
        Сердце пронзает уколом: узнает ли он меня?.. Но я спешно отгоняю прочь ненужные мысли!
        Порывисто чмокаю малышку в носик и, поправив розовый чепчик, шепчу: «Мы немного поиграем, но это должно остаться нашим с тобой секретом, хорошо?» Девочка будто действительно понимает меня и улыбается, щурясь от яркого летнего солнца.
        Пытаясь прогнать оцепенение, я встряхиваю волосами, безнадежно испорченными каштановой краской. Пришлось убить в себе блондинку. Но так было нужно…
        Свободную руку подношу к двери - и отстукиваю костяшками ритм. Громко и быстро. Чтобы не передумать.
        По ту сторону деревянной панели подозрительно тихо. Начинаю переживать не на шутку: неужели зря приехала?! Но слышу неторопливые шаги.
        Через минуту на пороге появляется высокий широкоплечий мужчина в шортах и футболке, обтягивающей крепкий торс. Неплох. Правда, только внешне…
        Хозяин дома проводит рукой по своим взъерошенным черным волосам, а потом устремляет медовые глаза на нас с малышом.
        И просто застывает…
        Хочешь прикинуться живой статуей, дорогой? Не выйдет!
        - Доченька, познакомься с папой, - звонко выдаю я приторно-сладким голосом, обращаясь будто бы к малышке, хотя мои слова адресованы далеко не ей. - Папочка, это Маша! Маша, это папочка!
        Глава 2
        - Что за…
        После паузы раздается сдавленный хрип. А вслед за ним - надрывный кашель. Курить надо меньше, дорогой. Дыхалка тебе со мной еще пригодится!
        Подняв взгляд на Диму, едва не давлюсь смехом, увидев его круглые от шока глаза. Кажется, вот-вот выпадут, хоть ладошку подставляй и лови.
        Оттолкнув плечом негостеприимного хозяина, влетаю внутрь дома. Нагло цокаю каблучками по идеальному глянцевому полу и останавливаюсь ровно посередине просторного холла. Здесь акустика лучше!
        Набрав полные легкие воздуха, потому что мое соло отрепетировано для широкого круга аудитории, поспешно выплевываю:
        - А это твой дом, Маша, - чеканю четко, игнорируя еще более истошный кашель за своей спиной. - Здесь мы будем жить. Да, папочка? - контрольный выстрел прямо в многострадальную голову Димы.
        Дверь справа от меня резко открывается, и я вздрагиваю от неожиданности. Из комнаты степенно выплывает интеллигентная женщина средних лет в строгом брючном костюме терракотового цвета. Она неторопливо поправляет свою и так идеальную прическу, убирая платиновый локон за ухо и вскольз касаясь золотой сережки с бриллиантами - их-то я ни с чем не перепутаю.
        Не проронив ни слова, женщина скользит по мне надменным лазурным взглядом, а потом вопросительно смотрит на Диму.
        Быстро прикинув в голове все возможные варианты их родственных связей и выбрав единственно верный, я подбегаю к важной даме. Пока та не успела опомниться, с противным чмоком касаюсь ее щеки губами, оставляя на гладкой бархатной коже след от морковно-красной помады.
        - Ма-ама! - с деланной радостью кричу ей в ухо, и кажется, даже бриллианты в ее сережках звенят от звука моего голоса. - Маша, познакомься с бабушкой, - перевожу взгляд на ребенка.
        Малышка мгновенно строит гримасу, от которой ничего хорошего ждать не приходится, - и в следующую секунду раздается громкий плач. «Сирена» быстро распространяется по полупустому холлу, отражаясь от стен и резонируя. Кажется, что здесь рыдает целая орава детей, а не одна милая девочка.
        - Тш, тш, Маша, - покачиваю ребенка на руках, но на самом деле не собираюсь успокаивать.
        За время, что мы вместе, я выявила особый подход к малышке, но сейчас намеренно им не пользовалась, потому что мне нужно было вывести из равновесия этих снобов. Прости, Маша, надеюсь, это тоже останется между нами.
        Результат не заставляет себя долго ждать. Важная мадам кривится и закрывает уши ладонями, при этом бросая с пренебрежением:
        - Дима, это что?
        Но мужчина все еще не отошел от шока. Он так и стоит на пороге собственного дома, будто стесняясь войти, и не сводит с нас изумленных глаз. Следует отдать должное, от истошного крика Маши Дима даже не поморщился, словно и не произошло ничего.
        Надо бы моему будущему мужу слух проверить, а то мало ли…
        Глава 3
        Решив, что для первого знакомства впечатлений достаточно, нащупываю пяточку Маши и нежно поглаживаю подушечками пальцев. Малышка постепенно умолкает, прислушиваясь к своим ощущениям. Не знаю, в чем секрет, но этот метод всегда работает исправно.
        - Эльвира, побудь с ребенком! - очнувшись, приказывает Дима надменной женщине.
        Надо же, я думала его нескоро «отпустит». Стойкий оказался. Сразу видно, деловой человек. Только почему он зовет мать по имени? Или я что-то не так поняла.
        Впрочем, причуды этой семейки меня не касаются!
        Не спешу отпускать малышку, потому что будущая свекровь, или кем она мне приходится, явно не в восторге от знакомства.
        - А ты, - грозно рычит на меня Дима. - Ко мне! На разговор!
        И разворачивается, направляясь к кабинету. Привык на работе всем указывать, хозяин жизни!
        Быстро оцениваю обстановку, выбирая наиболее безопасное место для Маши, а потом гордо и уверенно шагаю в спальню Эльвиры. Оставляю малышку на пушистом ковре: здесь она не упадет, не ударится, да и забраться сильно некуда.
        - Просто смотрите, чтобы Маша никуда не влезла, - из моих уст звучит как приказ, но на самом деле сказывается волнение.
        - Да как ты смеешь, пигалица? - шипит гадюкой Эльвира. - Надеюсь, он вышвырнет тебя вон!
        - Меня зовут Екатерина, - дерзко вздергиваю подбородок. - Если не запомните, то запишите. А то возраст, я все понимаю.
        Удаляюсь под шумное фырканье женщины. Намеренно оставляю двери приоткрытыми, чтобы приглядывать за малышкой. Из Эльвиры нянька явно неважная получится.
        В кабинете меня уже ждет Дима. Стоит, сложив руки в карманы. Смотрит на меня, словно бык на красную тряпку, даже ноздри раздуваются. Хорошо хоть пар из ушей не валит.
        Он в ярости и растерянности одновременно. Значит, все-таки допускает вариант, что мог обзавестись наследником.
        - Ночной клуб «Элит»… Пятизвездочный отель «Президент»… Маше полгода. Считать не разучился? - бросаю отрывистые факты, намекая на наше знакомство и первую совместную ночь.
        Дима напряжен, в глазах - сомнения вперемешку с испугом. Мысленно подсчитывает сроки, а я заранее знаю, что все сходится. Неужели я бы приперлась сюда просто так?
        - Дима?..
        Мужчина взмахивает рукой, намекая, чтобы я заткнулась. Но я не собираюсь слушаться его. Надо дожимать!
        - Я думала, ты будешь рад нам, - сглатываю судорожно. - Я же до сих пор люблю тебя, глупый, - шепчу с придыханием, и саму чуть ли не тошнит от наигранности моих же слов.
        Однако на Диму действует этот банальный прием. Он застывает, изумленно округлив золотисто-карие глаза, и даже дышать прекращает.
        Пользуясь его замешательством, подхожу ближе и, схватив руками за футболку, притягиваю мужчину к себе, впиваясь в его губы. Долго уговаривать Диму не приходится.
        Этот мужчина безотказно реагирует на три Ж: женщина, живая, желание утоляющая.
        Поэтому холодные руки Димы нетерпеливо ложатся на мою талию, а поцелуй углубляется, душит меня и пожирает. Замираю и про себя считаю до десяти. Мужские ладони спускаются ниже и умело скользят по моим бедрам, каждым касанием посылая мелкие разряды тока. Опытный соблазнитель, и от этой мысли становится еще обиднее.
        Прерываю поцелуй, касаюсь губами гладко выбритой, но шершавой, грубой щеки. Прижимаюсь плотнее к явно натренированному телу.
        - Завтра мы перевезем вещи, - нарочито нежно шепчу Диме на ухо, обхватывая губами мочку. - Поможешь нам? - веду язычком вниз по шее.
        Реакция, как я и ожидала, запоздалая. Дима отодвигается, как в замедленной съемке, с трудом переводя дыхание, потом треплет свои волосы и, наконец, сурово смотрит на меня. Но во взгляде все еще переливается патока желания. Животное - оно и в депутатском кресле животное!
        - Какие вещи? - рявкает он, одумавшись. - Ты совсем ох… - косится на приоткрытую дверь, через проем которой видно Машу, и продолжает тише, словно та может подслушать и что-то понять. - Очумела? Заявляешься сюда с ребенком…
        Прерываю его поток сознания, уложив пальчик на тонкие губы. Цокаю язычком неодобрительно и качаю головой.
        - Не выражайся при дочери, - произношу нараспев, отчего Дима мрачнеет еще больше. - Раз уж ты не рад нам, то мы просто уйдем.
        Пожимаю плечами и закусываю нижнюю губу, на которую тут же опускается жадный взгляд Димы. Животное! Впрочем, для меня это уже не новость!
        Совладав с собой, мужчина возвращается к моим глазам и усмехается победно. Рано радуется!
        - Что, и даже чаю не попьете? - бросает ехидно, и в этот момент хочется залепить ему пощечину, чтобы убрать эту мерзкую улыбку с лица, но я сдерживаюсь. - Так я вас провожу.
        Указывает рукой на дверь, будто пропуская. Любезно, галантно… Лицемер!
        Разворачиваюсь на каблуках и делаю пару шагов к выходу, но на пороге бросаю небрежно:
        - Думаю, прессе будет интересно узнать, как кандидат в депутаты Дмитрий Щукин выбросил за дверь собственного ребенка.
        Еще один крохотный шажок и останавливаюсь, ожидая реакции. Слышу тяжелое дыхание позади - и взрыв!
        Чувствую грубую хватку на своем локте, а потом меня проворачивают вокруг своей оси. Едва не теряю равновесие, из-за чего вынуждена вцепиться в накачанные плечи Димы. Было бы проще, если бы он оказался толстым и обвисшим! Неправильный депутат!
        Щукин перекладывает ладонь на мой затылок и больно сжимает волосы. От мужчины пахнет злостью и отчаянием. А еще зерновым кофе и благородным парфюмом. Никакого привкуса табака. Все же я была не права: он не курит.
        - Думаешь, я настолько глуп? - рычит мне прямо в губы. - Я сделаю тест на отцовство, и полетишь ты после этого…
        - Без проблем, - твердо выдыхаю я. - Хоть сейчас, чего зря время терять.
        Смотрю в его медовые глаза смело и уверенно.
        - Ты понимаешь, что если родство не подтвердится, я тебя… - изображает какой-то непонятный жест свободной рукой, но несложно догадаться, что имеется ввиду.
        - Подтвердится, - выдыхаю ему в лицо и, проведя пальчиками по пылающей от злости щеке, лепечу. - Я же ни с кем, кроме тебя…
        - Хватит! - поднимает руку, останавливая мои «любовные признания». - Я тебя не помню даже, - на этих словах я расслабленно выдыхаю.
        Опомнившись, отстраняюсь от Димы и прячу лицо в ладони. Делаю вид, что содрогаюсь в безутешных рыданиях. А сама то ли смеюсь, то ли от нервов бьюсь в истерике. Не важно, главное, чтобы выглядело правдоподобно.
        - Трындец какой-то! - рявкает Дима обреченно.
        Глава 4
        Дмитрий
        В кабинет залетаю вихрем, игнорируя блеяние секретарши в приемной. Лизонька, конечно, создание прелестное, но сегодня даже она бесит. Со всей дури, а ее у меня накопилось немало, хлопаю дверью - и тут же слышу, как снаружи что-то падает со звяканьем.
        Возвращаюсь и случайно наступаю на серебристую табличку с надписью «Заместитель председателя горсовета Дмитрий Щукин», оставляя пыльный след на своем же имени. Символично, но я не верю в знаки. Выругавшись про себя, поднимаю проклятую «железку», которая слетает не в первый раз, и поспешно креплю ее на место.
        Криво. Да и хрен с ней. Если все пойдет по плану, то скоро я сменю табличку. А вместе с ней кабинет… и город.
        Довольно хмыкаю, немного успокаиваясь, но слух пронзает тонкий голосок Лизоньки:
        - Дмитрий Николаевич, у вас прием граждан через полчаса, - визжит она и протягивает мне бумаги. - Вот список имен и вопросов…
        Окидываю секретаршу долгим взглядом. Медленно скольжу от идеально стройных ног к осиной талии, переключаюсь на миниатюрную грудь и, прокашлявшись, поднимаюсь к кукольному личику, обрамленному платиновыми локонами. Умеет же наш глава Алексеев персонал подбирать, хвалю! Жаль, у меня принцип - не заводить интрижек на работе. Карьеру и личное следует разграничить, иначе жди беды.
        В противном случае я бы… Как назло эта блондинка четко в моем вкусе. Впрочем, кого я обманываю? Мои предпочтения непостоянны и вполне демократичны. Главное, чтобы это была не дерзкая шатенка с дьявольским огнем в глазах и ребенком на руках.
        Вспоминая об утренней гостье, злюсь и еле сдерживаю себя от взрыва. Грубо выхватываю у Лизы документы и, стараясь не смотреть, как она испуганно округляет свой рабочий ротик, скрываюсь в кабинете.
        Хочется выбросить из головы образ той шатенки, но не выходит. Она словно насмехается надо мной! Как ее зовут? Екатерина? Хотя зачем мне запоминать имя прохвостки, которая совсем скоро вылетит из моего дома, как пробка из бутылки взболтанного шампанского.
        Признаться, я бы выгнал ее сразу… смачным пинком аккурат под то место, которым она думала, рожая от меня или от кого бы там ни было. Но угораздило же Екатерину появиться как раз в разгар моей предвыборной кампании. На кону - не только карьера, а жизнь, сытая и комфортная. И мне не нужны пятна на репутации! Тем более, их у меня и своих хватает.
        Именно поэтому я оставил Екатерину с отпрыском в доме. Временно. Под надзором матери. Эльвира, конечно, была не в восторге, но выбора не оставалось. Мне срочно необходимо было на работу, а охрана в моем доме ограничивается сигнализацией и тревожной кнопкой, что вряд ли остановит Екатерину в случае, если она мошенница.
        Никаких «если»! Конечно, мошенница и лгунья! Но мне нужны доказательства…
        А ведь я даже не помню эту бабу. Нет, безусловно, забывать женщин-«одноночек» мне свойственно. Но не до такой же степени! При взгляде на Екатерину в голове просто белый шум. Ничего. Никаких зацепок.
        Я был настолько пьян? Теоретически, не исключено… Черт!
        То, что я действительно находился в том злополучном ночном клубе, а потом в отеле - это факт. Был там не один? Возможно. Но забыть о предохранении не мог - слишком я брезгую, боюсь подхватить что-нибудь. Да-да, и даже в бессознательном состоянии я на автопилоте буду «защищаться». Вряд ли с Екатериной оборона дала трещину. Нет в этой женщине ничего такого, чтобы ослепить и покорить, срывая крышу. Тем более, меня…
        Нет, тут что-то нечисто. И я обязательно выясню, что! Чем скорее, тем лучше!
        Список граждан летит на стол, а в моих руках появляется мобильный. Поспешно выбираю контакт, к которому зарекся обращаться только в крайнем случае. Но, кажется, он настал!
        - Привет, Влад, - пытаюсь придать своему тону непринужденности, но получается хреново.
        Глава 5
        - Дима, что ты хочешь? - резко перебивает, холодно и властно, как он умеет.
        Отношения с кузеном у нас, мягко говоря, не заладились. Точнее, из нас вышли идеальные враги, но не родственники. И, видит бог, я старался пойти на сближение. Правда, до этого увел у Влада невесту, но она оказалась той еще стервой. Так что, по факту, помог кузену, рискуя собой. Потом еще его фиктивную жену соблазнить пытался - та крепким орешком держалась, не поддалась. Считай, провел ей проверку на верность. Причем, заметьте, совершенно бесплатно. Где же благодарность?
        А если серьезно, то моему поступку есть оправдание. Влад пытался всеми правдами и неправдами заграбастать себе наследство деда. В то время как мне всего лишь нужно было немного денег на мою самую первую предвыборку. Я знал, что, по условию завещания, Влад на момент вступления в права обязан был быть женатым. И братец не растерялся - отыскал себе лже-невесту. А мне оставалось лишь дергать за этот единственный доступный мне рычаг, переманивая девчонку на свою сторону. Откуда мне было знать, что у этой фиктивной пары любовь созреет потом. И опять я остался крайним…
        Ладно, кузен я хреновый, признаю. Но это же не значит, что меня можно вот так бросить на произвол судьбы?
        - Кхм, - теряюсь я на мгновение.
        - Давай быстрее, у нас праздник сейчас, Ромке год. Отвлекаешь, - чеканит кузен, а я готов по лбу себя хлопнуть.
        Сегодня первый день рождения сына Влада и Марины, той самой фиктивно-настоящей жены. Как символично, что именно сейчас я обращаюсь к братцу со своей «проблемой». Своевременно, как я умею. Но назад пути нет.
        - Так поэтому и звоню, брат, - кричу в трубку, но заранее знаю, что Влад раскусит мое вранье. - С днем рождения сына! Поздравляю! И Марине привет передавай.
        Последнюю фразу выпаливаю, не подумав. Весьма опрометчиво. Судя по подозрительному молчанию Влада, эта девчонка - все еще его слабое место. Ну елки, я-то без задней мысли! Чего из-за бабы так переживать, не понимаю. Мало их по свету каблучками цокает?!
        - Дима, правду! - после паузы коротко отрезает кузен.
        Он в принципе молчалив по жизни, словно каждое слово - это миллион долларов. Я же слов не жалею, а вот денег - да.
        - Ладно, Влад, - выдыхаю я. - Я вот по какому вопросу. В твоей сети клиник делают тест на отцовство? Желательно, в ближайшем ко мне филиале…
        На том конце провода повисает тишина. Я неспроста обратился к Владу по столь щепетильному вопросу. Кузен владеет сетью клиник, что досталась ему от покойного отца. А еще отличается патологической честностью. Такой весь правильный и благородный, аж челюсть сводит, набивая оскомину. Но в данной ситуации мне это только на руку! Мне необходима независимая проверка, мало ли, какие связи у этой Екатерины.
        - Нет, мы таким не занимаемся, - через некоторое время задумчиво произносит Влад. - Есть неплохая лаборатория в твоем округе, я сброшу адрес… А что случилось? - не выдерживает братец.
        Вряд ли он переживает обо мне. Так, интересуется. Но мне нужен чертов адрес, поэтому отвечаю честно, ведь у Влада нюх на вранье, врожденный, как у полицейской собаки.
        - Короче, ко мне заявилась девица с ребенком. Говорит, мой, - тяжело вздыхаю. - А он не мой! - слышу привычную тишину и продолжаю. - Влад, будь другом, дай еще контакты того сыщика частного…
        - Так, во-первых, с таким «другом», как ты, врагов не надо, - осекает меня братец, а я недовольно закатываю глаза: какие мы злопамятные! - А во-вторых. Зная тебя и твой образ жизни, я не удивлен. Так что могу тебя только поздравить с пополнением в семье, - выдает ядовито и отключается.
        Ну очуменно просто! Теперь и адрес лаборатории не скинет? Вот как был быком упертым, так и остался!
        Раздраженно отбрасываю мобильный, но при этом аккуратно, чтобы он мягко приземлился на стол. Нечего имущество портить на нервах.
        Поудобнее разваливаюсь в мягком кожаном кресле и запрокидываю голову назад, прикрыв глаза. Надо подумать. Манипуляцию с тестом на отцовство мне нужно провернуть быстро, точно и при этом не привлекая лишнего внимания. Когда получу отрицательный результат, в чем я не сомневаюсь (ну, почти), отправлю эту дрянь вместе с подкидышем восвояси.
        Не знает она, с кем связалась. Я и не из таких передряг выкручивался.
        Глава 6
        Немного остыв, придвигаюсь к рабочему столу и открываю ноутбук. Только собираюсь нырнуть в просторы интернета за нужной информацией, как дверь после короткого стука открывается, а сквозь образовавшуюся щель просовывается голова незнакомого мне дедка.
        И тут же доносится визгливый голос Лизоньки:
        - Подождите, прием еще не начался!
        По аккомпанемент цокающих об пол шпилек блондинка влетает в кабинет, становится перед дедом, спиной ко мне. Она словно прикрывает меня собой от особо опасного преступника, как телохранитель. Отлично сотрудников выдрессировали, даже чересчур. Тем временем, дед сдаваться не собирается, ведь, судя по всему, у него вопрос жизни и смерти. Как обычно, в подъезде ремонт нужен или крыша протекла? Насчет последнего не сомневаюсь, во всех смыслах…
        Понаблюдав пару секунд за столкновением «двух титанов», я все же решаю прекратить это.
        - Елизавета, все в порядке, давайте начинать прием. Пропустите гражданина… - вопросительно всматриваюсь в просиявшее лицо деда.
        - Семен Семеныч я, - представляется незамедлительно и, победно взглянув на Лизу, подходит ко мне и занимает кресло напротив.
        Через минуту в кабинет приглашаются профильные специалисты, а рядом со мной устраивается Лизонька, на которую возложена бумажная работа.
        Принимаю серьезный вид и морально готовлюсь к нескольким часам выноса мозга. Благо, приемы граждан проводятся не чаще раза в месяц, иначе я давно бы уже чокнулся. И дело не в том, что я людям помогать не хочу. Мне-то что, любой каприз за бюджетные деньги! Но сам процесс, а потом еще куча бюрократических процедур и отчетов - все это убивает…
        ***
        К концу дня мозг взрывается, а я покидаю кабинет, как пропущенный через соковыжималку лимон, причем несколько раз. Сил нет ни на что, поэтому решаю сегодня не заезжать в свою фирму. Точнее, официально она записана на мать, как и почти все мое имущество. А я - бедный слуга народа, за идею тружусь. Так что если Екатерина планирует что-то поиметь с меня, то ее разочарование будет безгранично.
        Стоит мне вспомнить о ней, как настроение, которое и так было на нуле, подыхает окончательно. Домой возвращаться не хочется, но и скрыться от своих проблем, повесив их на Эльвиру, я не могу. И отец как назло в командировке за границей!
        Скрепя сердце, все же выруливаю на свою улицу и непроизвольно замедляюсь, пытаясь оттянуть неизбежное.
        Издалека замечаю какую-то грузовую машину, припаркованную… напротив моего дома?
        риблизившись, замечаю на ней логотип службы доставки. Судорожно роюсь в чертогах памяти и не могу отыскать там информации о том, что делал какой-то заказ.
        Наверно, ошибка какая-то. Вот еще с этим разбираться мне!
        Автомобиль мне приходится оставить на обочине, потому что грузовик перекрыл въезд во двор. И этот факт раздражает еще больше. Пикаю брелком, ставлю свою «красотку» на сигнализацию, а потом врываюсь в собственный дом. И не узнаю его!
        Весь холл заставлен какими-то коробками, а в углу двое мужчин собирают… детскую кроватку? Ищу взглядом Эльвиру, но тщетно. Зато на глаза попадается Екатерина. Пару секунд наблюдаю, как она руководит в моем доме, и достигаю максимальной точки кипения. Но в помещении посторонние, которые мешают мне взорваться.
        Я медленно подхожу к наглой гостье и испепеляю ее вопросительным взглядом, который она выдерживает мастерски. Ни капли совести!
        - Мама с Машенькой, - ехидно тянет она, как будто меня должно интересовать, где ее мелкая. - Наверху.
        - Какого хрена ты тут устроила? - цежу сквозь зубы, сдерживая себя из последних сил, лишь бы не вышвырнуть нахалку за порог.
        - Милый, - щебечет она, вызывая противоречивые чувства: хорошенькая зараза, притягательная, но такая стерва! - Оплати заказ, - бросает небрежно, чмокая меня в щеку. - Должна же твоя дочь жить в комфорте, а то ей даже спать негде!
        Ох, как много добрых, светлых слов я хочу сейчас высказать этой хамке, но она лишь обезоруживающе улыбается, разворачивается и, виляя бедрами (весьма аппетитно, стоит признать), направляется к доставщикам.
        Нет, ей конец! Пусть памятник себе закажет заодно! Вот его я оплачу с удовольствием!
        Глава 7
        Екатерина
        Я ощущаю его ярость каждой клеточкой тела. Она прожигает спину, а заодно, уверена, и область тела чуть пониже. Забирается под кожу и намеревается испепелить дотла, чтобы места живого от меня не осталось. Реакция Димы радует, ведь примерно этого я и добивалась, но в то же время пугает. Не знаю, как выдержу с ним все это время под одной крышей. Но выбора нет.
        Направляюсь в сторону сборщиков мебели скорее не для того, чтобы давать какие-то поручения, а за спасением. Диму слишком беспокоит собственный имидж, так что при посторонних он будет вести себя примерно. Уже через секунду понимаю, что прогадала: этот проныра найдет выход из любой ситуации.
        - Екат… кхм… - осекается он и продолжает чуть тише и спокойнее. - Катюша, - тянет так приторно, что меня вот-вот стошнит. - Можно тебя на пару слов?
        Диме плевать на мой ответ - он все уже решил сам. Ощущаю, как большая ладонь ползет по моей пояснице, пока не сжимается на боку. Так сильно, что жжет кожу. И через мгновение мое хрупкое тело буквально волочится вслед за этим шкафом. Пытаюсь слабо сопротивляться, но в итоге лишь теряю равновесие, отчего вынуждена упереться руками в торс мужчины и оказаться с ним непозволительно близко. Хочу отстраниться, но Дима не отпускает.
        Бороться с ним бесполезно, поэтому просто поднимаю взгляд и встречаюсь с его пожароопасными медовыми глазами. Мужчина смотрит на меня внимательно, изучает. В какой-то момент даже голову чуть склоняет набок. Оценивающе. А через секунду вдруг меняется в лице и хмурится.
        - Короче, слушай меня внимательно, - цедит строго, но голос не повышает.
        Перекладывает руки на мои плечи, стискивая так, будто сломать меня собирается. Того и гляди что-нибудь хрустнет. Мысленно прикидываю возможные пути отступления, но не придумываю ничего лучше, кроме как закричать и истерику разыграть. Однако кто-то меня опережает.
        С трудом вынырнув из тягучей патоки пристального взгляда, я понимаю, что слышу вопли Маши, а следом - громкое ворчание Эльвиры. Внутри все холодеет. Так и знала, что надолго их оставлять нельзя! Во всем Дима виноват! Я ведь как раз собиралась наверх, пока он не заявился. Пришлось менять свои планы.
        Со злостью отталкиваю Диму, который в данный момент тоже смотрит в сторону, откуда доносится плач. Нет времени анализировать его эмоции. Вместо этого срываюсь с места и мчусь вверх по лестнице. В комнате оказываюсь мгновенно и буквально вырываю малышку у недобабушки, которая держит ее перед собой на вытянутых руках.
        - Что случилось? - рычу, как пантера, готовая наброситься на врага.
        Но стоит мне прижать Машу к себе, как я все понимаю без слов. Выдыхаю раслабленно, а потом делаю вдох и кашляю. Правильно, малышка, подложила этим снобам мину. Предприимчивая, вся в меня.
        - С меня хватит! - фырчит Эльвира, поправляя свою и без того идеальную одежду. - Прогони их, наконец! - выпаливает Диме.
        Но спотыкается о его предупреждающий взгляд. И не потому что мужчина хочет защитить нас, отнюдь. Он бы и сам придал нам ускорения, чтобы летели быстрее. Но Дима всем своим видом напоминает, кто здесь главный. И за кем останется последнее слово.
        На удивление Эльвира резко меняет свой тон, улыбается сыну, но потом все же спешит убраться от нас скорее. Особенно после того, как Маша опять начинает хныкать.
        Согласна, милая, мне тоже эта грымза не по душе. Впрочем, как и твой папашка.
        - Почему так воняет? - кривится Дима, и в этом, честно говоря, я с ним согласна.
        Когда вам говорят, что младенцы пахнут молочком и испражняются тоже исключительно им, не верьте. Врут. Нагло врут.
        - До вас не воняло, Дмитрий Николаевич, - бросаю ехидно.
        - Сделай что-нибудь, - не просит, а приказывает. Раздражает!
        - Мне нужен пеленальный стол с бортиками. Или большая кровать, - наблюдаю недоуменное выражение лица мужчины и поспешно добавляю. - Машу переодеть где-то. Она быстро ползает.
        Дима в плане детей соображает туго, поэтому обхожу его и взглядом ищу спальню. Наугад открываю одну из дверей и удивляюсь своей интуиции. Потому что вижу в комнате большую двухспальную кровать. А еще дверь справа от меня. Видимо, ванная. Идеально!
        Собираюсь приступить к переодеванию Машеньки, игнорируя недовольство Димы, но замираю.
        - Это твоя спальня? - сглатываю брезгливо, когда мужчина кивает. - И сколько женщин через эту постель прошло?
        Звучит так, будто я ревную. Ну и пусть. Мне просто противно укладывать малышку на кровать, где… Вздрагиваю от отвращения.
        - Я не таскаю баб домой, - невозмутимо хмыкает Дима, а сам обводит меня долгим взглядом. - Для этого есть отели, - ухмыляется ехидно. - Например, отель «Президент».
        Недвусмысленный укол пропускаю мимо ушей. Смотрю на мужчину, прищурившись, и решаю ему поверить. Тем более, Маша вновь подает голос. Опускаю девочку на постель и краем глаза замечаю, что Дима собрался позорно сбежать.
        - Ты куда? - рявкаю я, а он застывает от моей наглости. - Помоги мне!..
        Глава 8
        - Ты очумела? - взрывается Дима, но все же возвращается. - Сама со своей мелкой разбирайся.
        - Нашей мелкой, - поправляю его, четко чеканя каждое слово. - Внизу я оставила сумку. В гостиной на диване, кажется. Принеси, в ней подгузники и Машино полотенце, - произношу спокойно, но строго.
        Протяжный вздох облегчения заставляет меня оглянуться. Изогнув бровь, всматриваюсь в уставшее лицо Димы. Утром он казался мне свежее и энергичнее. Тухнет постепенно его боевой запал, а я ведь даже толком и не начала изводить несчастного. Так, разогрелась.
        - И все? - мужчина явно ожидал более невыполнимой миссии.
        На секунду я даже пожалела, что не попросила Диму самостоятельно сменить малышке подгузник. Впрочем, я бы все равно не доверила ему Машу.
        - Пока да, - пожимаю плечами.
        Указываю немного опешившему Диме взглядом на выход. Знаю, что Машенька вообще девочка терпеливая, но до определенной поры. А потом жди взрыва! Умиляюсь, думая об этом. Как мы с ней похожи!
        Провожаю Диму взглядом, еле сдерживаясь, чтобы не прыснуть от смеха. И почему мужчины так боятся маленькой детской неожиданности? Даже суровый депутат не выдержал атаки Машеньки.
        Поворачиваюсь к малышке - и стираю глуповатую улыбку со своего лица. Не следует забывать, где и с кем я нахожусь. И какой человек скрывается под личиной Дмитрия Щукина. Человек ли?..
        Возвращается он на удивление быстро. Сумку бросает на кровать, а сам застывает на расстоянии, сложив руки в карманы. Фыркаю возмущенно и самостоятельно занимаюсь Машей. Традиционно девчонка не может ни секунды удержаться на одном месте, поэтому полностью переключаюсь на нее. Сначала стараюсь делать все аккуратно, чтобы не испачкать постельное белье, а потом одергиваю себя: какого черта! И все же мы с «напарницей» оставляем пару меток папочке на память.
        Странно, но Дима молчит. Все еще боится, что привлеку его к выполнению отцовского долга? Но вместо этого я несусь в ванну, провожу Маше все необходимые процедуры, а после выношу ее, завернутую в полотенце и невероятно довольную. Малышка занимает мое внимание полностью. В какой-то момент даже забываю, что здесь есть кто-то еще, и чуть ли не подпрыгиваю от голоса Димы.
        - Был я как-то возле старого, вскрытого канализационного коллектора, - задумчиво тянет мужчина, косясь на оставленный мною подгузник. - Реконструкцию «контролировал». Кхм… - морщит нос.
        Ему не нужно продолжать - я и так понимаю, к чему он клонит. Ничего, пусть привыкает к трудностям. Это только начало.
        И все же улыбаюсь слегка, пряча взгляд, но мгновенно беру себя в руки.
        - Ммм, а я думала, искал новое место обитания себе под стать, - срывается колкость с моих уст прежде, чем успеваю подумать.
        Сжимаю губы, мысленно ругая себя: незачем показывать сейчас свое истинное отношение к Дмитрию Щукину! Мне необходимо остаться в его доме, нельзя испортить все излишней импульсивностью…
        - Остренький язычок? - усмехается Дима язвительно. - Ему больше подошло бы другое применение, - играет, как кот с мышью, да только роли не совсем верно распределил.
        - Твоему тоже, - подмигиваю с улыбкой, но стоит Диме смерить меня подозревающим взглядом, как я добавляю. - Например, держать за зубами! И остальные части тела при себе хранить!
        Перехватываю Машу на руках и направляюсь к двери, но Дима в два шага оказывается передо мной. Смотрит сверху вниз, как на букашку, и мрачнеет.
        - Куда? - ревет мне в лицо.
        - Я присмотрела комнату для нас с Машей, - невинно хлопаю ресничками. - На первом этаже, рядом с твои кабинетом.
        - Кто тебе позволил бродить по моему дому? - разгоняется не на шутку, как целая центрифуга ярости. - Будете ночевать там, где я скажу! Или вообще на улице!
        - Именно в той комнате идеальные энергетические потоки! - несу какую-то чушь, лишь бы отвлечь Диму от гнева. - И мебель по фен-шую расставлена! В неправильных условиях Маша не сможет уснуть и будет плакать всю ночь!
        Щукин смотрит на меня, как на местную сумасшедшую, но перечить не спешит. Видимо, угроза о криках малышки возымела должный эффект. Пока мужчина пребывает в замешательстве, решаю воспользоваться случаем.
        Предпринимаю слабую попытку обойти его и сбежать, но она терпит крах. Крепкая мужская рука сжимается на моем локте так, что я с трудом умудряюсь удержать малышку. Морщусь от боли, и Дима на удивление быстро ослабляет хватку, будто пожалел меня. Хотя у таких, как он, функция жалости неисправна. А скорее, вовсе отключена.
        - Паспорт покажи, - рычит Щукин еще более суровым тоном.
        - Зачем? - испуганно сглатываю и округляю глаза.
        - Ты находишься в моем доме, - продолжает холодно и надменно. - Я должен знать, кто ты и откуда. Документы, я сказал! - рявкает неожиданно, на что Маша незамедлительно реагирует громким плачем.
        Глава 9
        - Заберешь паспорт и продашь меня в рабство? - успокоив Машу, бросаю ехидно, но на самом деле пытаюсь отвлечь внимание Димы.
        Однако его не так легко обвести вокруг пальца: все принимает под сомнение. Потому что по себе людей судит.
        - С довеском не возьмут, - кивает на Машу. - Зубы мне не заговаривай. Я серьезно. Паспорт, - протягивает руку.
        Вместо документов неожиданно передаю ему малышку. Он даже вдох сделать не успевает. А тем более возразить что-нибудь. Убеждаюсь, что Дима держит ребенка достаточно крепко, и отстраняюсь. Мгновенно дезориентирую мужчину, превращая его из самоуверенного хозяина жизни в растерянного, затравленного зверька.
        Все же ребенок - идеальное оружие! Не дает осечек. И бьет сразу на поражение.
        - Эй, ты. Забери, - Дима даже приказать нормально не может. - Забери это, - делает шаг ко мне навстречу, но я отступаю назад.
        - Сам паспорт просил, - хмыкаю невозмутимо. - А мне его в сумке найти надо. Так что, - театрально развожу руками. - Пришло время познакомиться ближе с дочерью. Наслаждайся!
        Еще раз окидываю папашу взволнованным взглядом. Но он молодец. Вцепился в крошку и пошевелиться боится, будто ответственность за нее чувствует. Ему не повредит хоть что-то почувствовать…
        В пару шагов приближаюсь к сумке и судорожно вспоминаю, в каком кармашке нужный мне документ. Как назло Дима отмирает и подходит ближе, пристально наблюдая за моими манипуляциями. И Маша мне совсем не помогает! Сидит на его руках молча и рассматривает заинтересованно.
        Внутренний карман или боковой? Хоть монетку бросай! Надо было пометить. Выбираю наугад, достаю паспорт, который тут же выхватывает у меня Щукин. Поспешно отдает мне Машу и разворачивает документ.
        Бегает глазами по первой странице, на меня поглядывает, будто сравнивает с фото. Тем временем у меня сердце из груди выпрыгивает: неужели ошиблась?
        - Екатерина Сергеевна Ильина, - листает дальше. - Незамужем, дочь Мария Дмитриевна Ильина…
        Дима напряженно сглатывает и смотрит на меня исподлобья, а я тем временем облегченно вздыхаю. Можем продолжать!
        - Что? Папино отчество дала ребенку, имею право, - дерзко вздергиваю подбородок. - Жаль, фамилию не разрешили. Но мы же это исправим, да? - хлопаю ресничками.
        - Ага, разбежалась, - возвращается к изучению моего паспорта.
        Хотя основное Дима и так видел. Не понимаю, что ему еще нужно. Прописана я в городе, у мамы моей, а больше никакой «секретной» информации из паспорта этого не выудить. Но Щукин считает иначе.
        Возвращается на первую страницу, считает что-то в уме, а потом окидывает меня оценивающим взглядом, от которого мурашки по коже. Сильнее стискиваю в руках Машу, а она кряхтит недовольно.
        - Двадцать четыре года? - ухмыляется Дима снисходительно. - Неплохо сохранилась для своего возраста.
        Вспыхиваю мгновенно. И, кажется, краснею от злости до корней волос. Старая слишком для этого мачо? Самому-то за тридцатник перевалило!
        Всем своим видом показываю, что не намерена терпеть такое отношение и жду извинений. Но нахал остается верен себе.
        - Знаешь, все равно я тебя не помню, - проигнорировав мою обиду, бросает задумчиво. - И это странно, - потирает подбородок.
        - Так ты был пьян, - цежу сквозь зубы, не в силах скрыть отвращение.
        - А что ж ты, такая правильная, с алкоголиком в постель легла? - продолжает язвить, тешась моей реакцией. - Про насилие можешь даже мне не втирать. Точно нет, меня такое не заводит. Да и зачем, если бабы и так на меня вешаются. Падают к ногам и укладываются штабелями. Только выбирай, - не прекращает хамить. - Вот и ты не удержалась.
        Издевается! Специально! Чувствую, что издевается! На эмоции выводит!
        Но ничего поделать не могу с гневом, разрывающим меня изнутри. Решаю молча покинуть комнату, пока не наговорила лишнего.
        Когда оказываюсь на пороге, Дима резко приближается ко мне со спины и укладывает руки на талию. Забываю, как дышать, от его наглости! Крепче прижимаю к себе Машу и лихорадочно соображаю, как бы избавиться скорее от этой близости.
        Тем временем Дима наклоняется к моему уху, обдает кожу горячим дыханием.
        - Надо освежить память, - шепчет чуть слышно. - Можно даже сегодня. Сделаю для тебя исключение из правила «не приводить баб в дом». Раз уж ты сама пришла…
        Вдох и медленный выдох. Оглядываюсь на Диму. Дежурная улыбка, взмах ресничек.
        - Освежи, - выдыхаю с наигранным трепетом. - Только сам, дорогой, сам, - рявкаю так, что он вздрагивает и даже руки убирает. - А ко мне придешь, когда дочь свою примешь. Да и то я еще подумаю. Соглашаться ли после всех твоих… штабелей.
        Вылетаю из комнаты.
        Слышу позади короткий сигнал мобильного и победный смешок Щукина. Замедляю шаг.
        Не нравится мне все это.
        - Завтра рано вставать, в лабораторию поедем, - кричит мне в спину. - Сделаем тест на отцовство. Так что у тебя есть время до утра, чтобы передумать и самой уйти, - добавляет ядовито.
        - В какую лабораторию? - выпаливаю я, не успев вовремя прикусить язык.
        - Сюрприз, дорогая, - зло выплевывает. - Спокойной ночи.
        Ненавижу сюрпризы, однако вслух не произношу ни слова. Тороплюсь спуститься вниз, а потом скрыться в комнате. Остаться наедине с собой. С Машенькой. И нашим прошлым…
        Глава 10
        Дмитрий
        В кабинете приходится засидеться допоздна. Теряю счет времени, погруженный в текст своей речи для завтрашнего мероприятия. Днем состоится открытие какого-то детского центра. В общем, ерунда, если наш глава сам не идет, а решил меня отправить. Моя миссия маленькая - помелькать и поздравить.
        Правда, чем больше я вчитываюсь в текст, тем сильнее пробивает на смех. Лизонька, конечно, потрудилась на славу, но явно перестаралась. Подготовила мне какую-то высокопатетическую хрень. Да нормальные люди не то, что не говорят так, а даже слов и оборотов подобных не знают! А если учесть, что наверняка на мероприятие детей нагонят, то я точно усыплю малышню своей болтовней.
        Психанув, перечеркиваю почти весь текст, оставляя лишь голые факты, показывающие, как активно мы город развиваем, рук не покладая. А воды и сам налью, благо, язык подвешен. Буду действовать по ситуации, чтобы и прессе было, что взять, и народ не умер от тоски. Мне он еще пригодится. Кто же голосовать за меня будет осенью?!
        Усмехаюсь, убираю бумаги, закрываю ноутбук и с чувством выполненного долга собираюсь отправляться спать.
        Но вдруг слышу детский плач за стеной. От неожиданности резко подскакиваю, опрокидывая стул. Не сразу понимаю, откуда вообще в моем доме ребенок. Непривычно…
        Вспомнив о нахалке-мошеннице и ее отпрыске, которых я вынужден был оставить на ночь, тяжело вздыхаю. Лучше бы это все оказалось ночным кошмаром, но нет. Не с моей удачей!
        Собираюсь проигнорировать вой чужого ребенка и отправиться наверх, а мамаша пусть сама разбирается. Покидаю кабинет, делаю пару шагов к лестнице, но крик усиливается.
        Жалобный, мяукающий.
        Мне же плевать, ведь так? Завтра сделаем тест, дождемся отрицательного результата - и аривидерчи!
        Еще один шаг.
        Плач все громче. И громче. При этом никаких признаков активности мамашки.
        Но меня не волнует не мой ребенок. С этой мыслью я почему-то иду не в свою спальню, а в комнату, откуда доносится крик.
        Открываю дверь, морщусь от воплей и, ориентируясь в темноте исключительно наощупь, добираюсь до прикроватной тумбочки. Хорошо хоть нахалка не успела перестановку здесь сделать по своему «фен-шую». Нащупываю рычажок и включаю лампу. От света мелкая немного успокаивается, правда, продолжает всхлипывать, но уже гораздо тише.
        Темноты испугалась? Надо бы ночник купить… Хотя о чем это я! Мне это все на хрен не надо!
        Перевожу внимание на горе-мамашу, а та дрыхнет как ни в чем не бывало! Окликаю ее, но она не реагирует. Присаживаюсь на край постели, твердо намереваясь разбудить Екатерину, потому что ее дочь, кажется, опять готовится разреветься.
        Но замираю на какое-то время, медленно скользя взглядом по умиротворенной девушке. Она красивая, особенно когда молчит и не пытается повесить на меня своего ребенка!
        Очнувшись, тереблю ее за плечо. Реакция следует незамедлительная и… неожиданная. Потому что уже в следующую секунду я получаю хлесткую оплеуху.
        - Да за что? - отстраняюсь от сумасшедшей, и даже выругаться не могу от шока.
        Замечаю, что Екатерина толком и не проснулась. А треснула меня на автопилоте. Отличная реакция, только непонятно, откуда и с чем связана.
        Сейчас девушка сидит на кровати с прикрытыми глазами, сжимает в руках простынь и что-то мычит мне. Или не мне…
        - Ребенок проснулся, - рявкаю недовольно. - Плачет.
        - Какой ребенок? - сквозь полудрему бормочет мамашка.
        Ее вопрос на секунду обезоруживает. Шутит, что ли? С подозрением сканирую достаточно милое сонное лицо, зачем-то спускаюсь взглядом ниже, отвлекаюсь на спущенную бретельку ее майки, что приоткрывает чуть больше, чем прилично… Но очередной детский всхлип возвращает меня в реальность.
        - Твой ребенок, мать, - бросаю с нарочитой небрежностью, чтобы самого себя остудить. - Ребенок, которого ты усиленно пытаешься мне подкинуть.
        Екатерина распахивает глаза испуганно и со звонким вскриком «Маша» рывком подается вперед. Спросонья она отвратительно ориентируется в пространстве и абсолютно не контролирует свое тело. Поэтому вместо того, чтобы нормально подняться с постели, девушка какого-то хрена налетает на меня - и мы со всей силы сталкиваемся лбами. До разноцветных звездочек.
        Машинально хватаю сумасшедшую за плечи, чтобы не позволить свалиться на пол, но тут же отстраняю от себя.
        - Если ты здесь, чтобы убить меня, выбери способ погуманнее, - рычу хрипло, а сам всматриваюсь в ее лицо, анализируя подсознательно, не сильно ли она ушиблась.
        Вот дура на мою голову!
        Екатерина поспешно высвобождается из моих рук, встает и, покачиваясь, направляется к мелкой. У детской кроватки хватаю ее за локоть.
        - Так, а ну отойди! - не выдерживаю я. - Проснись сначала нормально. Умойся, в чувства себя приведи! - приказываю недо-мамке. - Что твоей мелкой надо? Предупреждаю сразу, на руки я ее больше не возьму. Но принесу все необходимое. И помогу. В рамках разумного, конечно.
        Екатерина смотрит на меня с недоверием, хлопает ресницами и чуть наклоняет свою симпатичную головку набок. Изучает меня как будто.
        - Учти, это единоразовая акция! - добавляю строго. - Иначе устроишь детовредительство в моем доме, на фиг надо.
        ***
        - Эмм, - теряется Екатерина. - Маше кушать пора… Я ставила будильник, но… - осекается, не желая передо мной оправдываться. - Смесь в сумке… И еще нужна вода кипяченая, - мямлит отрывисто.
        - А ты разве не… - бросаю многозначительный взгляд на ее грудь.
        И следом жалею об этом. Потому что тонкая шелковая ткань пижамы практически ничего не прикрывает, а лишь ложится поверх весьма аппетитных форм, словно вторая кожа. Еще чуть-чуть - и Маша рискует остаться голодной…
        Поймав мой взгляд, Екатерина вспыхивает, неловко прикрывается руками и смотрит на меня с вызовом.
        - Нет, я не кормлю грудью, - выдает уже без стеснения. - От нервов молоко пропало. Знаешь ли, матери-одиночке нелегко приходится…
        Давит на совесть, которой у меня давно уже нет. Выброшена за ненадобностью. Но все же не выдерживаю и спешу прочь из комнаты.
        Возвращаюсь через некоторое время с кипяченой водой, как и просила Екатерина.
        Молча наблюдаю за ее ведьмовскими манипуляциями с бутылочкой. И даже убедившись, что девушка окончательно проснулась и контролирует себя, почему-то не двигаюсь с места. Стою, прислонившись плечом к дверному косяку, и, словно завороженный, слежу, как Екатерина берет на руки мелкую. Кормит ее, укачивает, укладывает спать. Будто ритуал какой-то проводит. И главное, что он срабатывает. Я бы явно не справился. Впрочем, мне это и не нужно!
        Когда Маша спокойно посапывает в своей кроватке, Екатерина поворачивается ко мне и вопросительно приподнимает бровь. Удивлена, почему я все еще здесь? Сам, честно говоря, не знаю. Но, в конце концов, это мой дом! Где хочу, там и нахожусь!
        - Спокойной ночи, - бросаю грубовато. - Завтра в шесть утра вас подниму, чтобы в лабораторию к открытию успеть. Хочется скорее решить вопрос.
        Разворачиваюсь и переступаю порог комнаты, слыша за спиной тихое «и тебе спокойной». Но почему-то воспринимаю невинную фразу как проклятие. Ничего, завтра безумие закончится, а моя жизнь вернется в привычное русло.
        Выбор второй
        Екатерина
        Просыпаюсь от радостного гуления Машеньки, томно потягиваюсь в постели. Мельком смотрю на настенные часы, и цифры на них заставляют меня ошеломленно ахнуть: восемь тридцать! Пытаюсь быстрее встать с кровати, но ноги путаются в простыни, а я сама теряю равновесие, соскальзывая с края, и довольно шумно плюхаюсь на пол.
        Следом с тумбочки слетает лампа.
        Финальным аккордом становится крик Маши. Меня настораживает, что малышка такая пугливая. Хочется немедленно обнять ее, успокоить, убедить, что теперь все будет хорошо!
        Рывком поднимаюсь с пола и не замечаю, в какой момент рядом со мной материализовывается Дима. Я готова вскрикнуть от неожиданности, но ради Маши держу себя в руках.
        - Какого черта здесь происходит? - тихо, но строго рычит Щукин.
        Протягивает ко мне руку, но тут же убирает ее.
        Смотрю на Диму, прищурившись. Анализирую.
        Вчера он грозился поднять нас ни свет ни заря, как можно быстрее отвезти в клинику, чтобы потом выгнать пинками из своего драгоценного дома и не менее драгоценной жизни.
        Почему же не воплотил свои обещания в реальность?
        Проспал, как я?
        Окидываю взглядом Диму. Причесанный, бритый, облачен в идеальный деловой костюм черного, как и его душа, цвета. Мужчина не выглядит проспавшим. Наоборот, он встал давно и успел спокойно собраться. Возможно, даже позавтракал. Хотя стоп! Нет! Такие, как он, не едят по утрам. Скорее, просто кофе, без молока и сахара. Могу поспорить, что угадала!
        Выбрасываю из головы абсолютно не нужные мне умозаключения - и возвращаюсь к первоначальному вопросу.
        - Почему ты не разбудил нас? - тяну с подозрением.
        - Я похож на самоубийцу? - пытается отшутиться, многозначительно указывая взглядом на Машу.
        Но я не верю ему. Неужели пожалел и позволил нам выспаться?
        Глупости! Диме плевать на малышку, а уж тем более, на меня. Он - обычный эгоист, который живет исключительно ради себя. Ведь так?
        Восемь тридцать. Интересно, сколько еще он бы терпел, если бы мы сами не встали?
        - Полчаса вам на сборы. И выезжаем, - бормочет Дима недовольно.
        - Автолюлька нужна, - спохватываюсь я, но, поймав недоуменный медовый взгляд, поясняю. - Для Маши. Младенцев можно перевозить только в специальных креслах, - настойчиво проговариваю я, искренне беспокоясь о безопасности малышки. - У тебя есть автолюлька? - задаю наиглупейший вопрос.
        - Конечно, даже две! - фыркает Дима. - Мне же каждый день детей подкидывают. Не успеваю складывать, - раздражается не на шутку. - Ты полный дом ерунды накупила. Не могла автолюльку заказать? - переводит на меня стрелки.
        В этот момент мы похожи на настоящую семейную пару, решающую мелкие домашние проблемы. И от подобной аналогии меня передергивает.
        - Такси можно вызвать, в службе есть автомобили со спецкреслами. Мы на таком к тебе приехали, - быстро нахожу выход.
        - На такси я еще не ездил, имея собственную машину, - бурчит Щукин, а сам набирает номер. - Ладно, сегодня на такси, а потом купим автолюльку, - выпаливает непроизвольно.
        - Потом? - победно хмыкаю, цепляясь за столь красноречивую оговорочку, но быстро жалею об этом.
        Дима злится, но мастерски прячет эмоции под криво ухмыляющейся маской. Смотрит на меня снисходительно, сверху вниз, мол, мечтать не вредно. Потом разворачивается, собираясь уйти.
        - Не забудь мелкую свою покормить, - бросает через плечо небрежно. - Чтобы не было, как ночью…
        - Беспокоишься? - не могу удержаться от укола.
        - Не хочу, чтобы она кричала в машине всю дорогу, - подумав, произносит он и покидает нас, аккуратно прикрывая за собой дверь. Не желает шуметь?
        И все же мне кажется, беспокоится. Всего лишь второй день здесь, а Маша умудрилась слегка повредить границы личного пространства заядлого эгоиста.
        Некоторое время гипнотизирую взглядом закрытую дверь, а губы сами расплываются в легкой улыбке. Встряхиваю головой, срывая себя с небес на землю.
        Решила поиграть в адвоката Дьявола, Катя? Найти в нем хоть что-то хорошее? Очнись и вспомни, кто такой Дмитрий Щукин и как он разрушил нашу жизнь!
        «Тряпка, размазня!» - ругаю себя мысленно, пытаясь подобным образом привести в чувства. Не думала, что мне будет настолько сложно. Впрочем, разве мне в принципе оставили время на раздумия?
        Пока кормлю Машеньку, раздражение и напряжение улетучиваются сами собой. Малышка творит чудеса с моей израненной душой. Маленький ангел…
        Улыбаюсь, наблюдая, с каким аппетитом она причмокивает, сминая в крохотном ротике соску, и подсыпает. Приходится разбудить кроху, чтобы переодеть и подготовить к поездке. Маша недовольна, собирается сообщить об этом громким плачем, но я отвлекаю ее сказкой. Честно говоря, я толком не знаю ни одной. Поэтому несу какую-то чепуху с улыбкой, а малышка просто смеется от моего тона и наверняка глупого выражения лица.
        Справившись с делами, закидываю сумку на плечо, беру Машу на руки и, не сдержав порыва, чмокаю в лобик.
        Разворачиваюсь, но тут же вздрагиваю и судорожно выдыхаю.
        На пороге стоит Дима. Хмурый, задумчивый, суровый. Смотрит на нас своими медовыми глазами, но в них ничего невозможно прочесть!
        Интересно, сколько Щукин уже наблюдает за нами с Машей? Надеюсь, он не застал мою вольную интерпретацию русских народных сказок.
        - Что? - бросаю дерзко.
        - Опаздываем, - выжимает из себя Дима. - Такси ждет.
        Зачем-то подходит ближе, одним резким движением стягивает лямку сумки с моего плеча и забирает дополнительную ношу. Шагает прочь, не обронив ни слова. Я же удобнее перехватываю Машу и молча следую за Димой.
        Глава 2
        Дмитрий
        Еду в долбаном такси, рядом с водителем, хотя привык всегда сам быть за рулем. Контролировать автомобиль, впрочем, как и свою жизнь в целом. Вовремя уворачиваться от аварий, подобных той, что находится сейчас на пассажирском сидении за моей спиной.
        Время от времени поглядываю через зеркало заднего вида на Екатерину и ее мелкую. Не понимаю, зачем и почему, но продолжаю это делать. Наверно, надеюсь, что в какой-то момент наваждение исчезнет. Иллюзия испарится. А мое четкое, распланированное завтра вновь замаячит на горизонте, не рискуя быть разрушенным несносной шатенкой.
        Но кажется, в прошлой жизни я сильно напортачил, а потом еще добавил в этой. И возмездие меня настигло.
        Устало откидываюсь на спинку сидения, роняя затылок на подголовник. Сколько я спал сегодня? Пару часов? А потом раздраженно ждал, пока непутевая мамка соизволит встать. Несколько раз порывался постучать в дверь и разбудить ее, но застывал на пороге. Будто останавливало что-то…
        Надо завязывать с этими «семейными играми», а то немудрено и увязнуть. Прикрываю глаза и явственно вижу себя, тушей расплывшимся на диване и почесывающим пузо. Вокруг - орава орущих «пиявок» и жена, долбящая мозг, как особо трудолюбивый дятел.
        Сон как рукой снимает. Импульсивно ослабляю галстук, потому что от нервов становится душно. Открываю окно, чтобы запустить хоть немного свежего воздуха.
        - Дима, сквозняк, - мгновенно отзывается Екатерина. - Маша простудится.
        «Плевать мне на твою Машу», - думаю, захлебываясь собственным гневом, но не могу сказать этого вслух при таксисте.
        Машинально зажимаю кнопку, и стекло автоматически поднимается.
        Считаю минуты до того момента, как мы наконец приедем в клинику. Влад все же прислал мне адрес. Отходчивый братец, никогда бы не подумал. Но остался ему благодарен.
        Ни координат, ни названия лаборатории Екатерине я не сообщил. Просто потому что не доверяю. В идеале, съездить бы туда вдвоем с Машей, без ее горе-мамки. Но невозможно. Ведь без согласия Екатерины я не имею права распоряжаться мелкой и тем более делать какие-то тесты. Дебильные законы. Надо будет внести поправки - ухмыляюсь мысленно.
        Тем временем такси паркуется возле двухэтажного бело-зеленого здания. На фасаде гордо красуется чаша со змеей. Откуда у них фото Екатерины, пьющей мою кровь?
        Оборачиваюсь и замечаю, что девушка что-то шустро набирает в мобильном. Реагирую молниеносно, по крайней мере, надеюсь на это. Протягиваю руку, и выхватываю телефон, игнорируя возмущенный вздох шатенки.
        Привыкай, раз уж сама приперлась в логово врага! Другом я в данной ситуации точно быть не собираюсь.
        Не в моей привычке лазать по чужим телефонам, однако экстренные случаи требуют кардинальных мер. Поэтому провожу пальцем по дисплею, но обнаруживаю, что мобильный на пароле. Успела заблокивать! Вот же с… совершенно несносная баба!
        Сдерживаюсь, чтобы не выругаться. Вместо этого расплачиваюсь с таксистом, а потом помогаю девушке с ребенком выйти из салона. Показуха, не более. Нужно сохранять образ джентльмена, или вроде того.
        - Отдай мой телефон, - тихо шипит Екатерина, когда мы оказываемся на улице.
        Приближается ко мне вплотную, держа малую на сгибе локтя. Интересно, ей не тяжело носить ребенка так? Неважно!
        Шатенка стреляет в меня пылающим взглядом, пытается выглядеть угрожающе, настойчиво требует мобильный. Примерно как маленькая собачка, лающая на проезжающий мимо автомобиль. Которому нет до нее никакого дела.
        Усмехаюсь и ехидно хмыкаю. Демонстративно прячу тонкий телефон предпоследней модели в карман брюк. Развожу руками, мол, сама забери, если посмеешь.
        Екатерина скользит по мне взглядом, спускается ниже и… неожиданно краснеет. Шумно выдыхает и, огибая меня по довольно широкой траектории, словно боится, она быстро шагает ко входу в клинику.
        Мы точно с ней спали?
        Сейчас и узнаем.
        Глава 3
        Персонал клиники встречает дружелюблю, словно все только нас и ждали. Хотя попробовали бы они вести себя иначе. Усмехаюсь, мельком обвожу оценивающим взглядом администратора, что широко нам улыбается. Обычная девушка, на троечку, максимум, с плюсом. Неинтересно.
        Отворачиваюсь, ловлю на себе прищуренный янтарный взгляд Екатерины. Недовольный, презирающий.
        Приподнимаю бровь, ухмыляюсь криво, намеренно раздражая ее еще сильнее. Не понимаю, нахалка считает, что имеет какое-то право меня контролировать? Серьезно?
        Даже если Маша окажется моей, что исключено априори. Но даже если вдруг по глубокой пьяни я умудрился так накосячить, это не значит, что я побегу строить большую счастливую семью. Дождусь выборов, чтобы не упасть в грязь лицом перед народом. Почему-то не сомневаюсь, что Екатерина поможет мне это сделать, еще и подножку поставит…
        Так что только после того, как займу нужный мне пост, куплю им квартирку на окраине, отселю обеих - и буду алименты отчислять. Со скромной депутатской зарплаты.
        Как по мне, нормальная цена моей свободы. А она мне ох как дорога.
        Довольный своим планом, любезно пропускаю Екатерину в медкабинет. Глупо, но почему-то вдруг вспоминаю одну из дурацких версий происхождения этого правила этикета. Якобы все исходит из первобытного общества, когда люди жили в пещерах. Найти новый «дом» было крайне опасно, потому что там могли оказаться дикие звери. Присмотрев подходящую пещеру, мужчина пропускал женщину вперед, а сам ждал. Если ее сожрали хищники, значит, приходилось искать другое место обитания. А что, логично.
        К сожалению, криков и чавканья я не слышу, значит, Екатерина выжила. Вздохнув, бреду следом. Здороваюсь с медсестрой, парой фраз объясняю, что нам нужно, но она, кажется, и так в курсе. Наверно, Влад предупредил. Отлично, так будет даже проще. Надеюсь, наше появление здесь тоже останется в тайне. Впрочем, договоримся. За отдельную плату.
        Машинально отмечаю про себя, что медсестричка у них на твердую четверочку. Только почему-то смотрит на меня зверем. Нет, вычеркиваем. Терпеть таких не могу.
        - Что нужно от Маши? Будете кровь брать? - беспокойно подает голос Екатерина. - А можно без уколов обойтись, пожалуйста?
        Условия еще ставит?
        Но не успеваю разозлиться, а бросаю взгляд на малую. Ручки тоненькие, сама крохотная. Куда там колоть? От одной мысли дрожь по спине. Впервые за все время собираюсь согласиться с Екатериной.
        - Что вы, не волнуйтесь, - смеется медсестра. - Достаточно взять буккальный эпителий.
        На этих словах горе-мать закашливается, заметно бледнеет и устремляет на меня полный мольбы взгляд.
        А я-то чем помочь могу? Я вообще таких изощренных ругательств не знаю…
        И все же готов встрять в разговор, но медсестра меня опережает.
        - Я просто возьму мазок из ротовой полости малышки. Вопрос пары секунд, она даже испугаться не успеет, - объясняет она и подмигивает Маше, но та хмурится.
        Мелкая права - противная тетка.
        Медсестра готовит все необходимое для процедуры. Работает быстро, профессионально. Маша даже пикнуть не успевает. Признаться, она вообще производит впечатление спокойного ребенка, когда ее не забывают покормить или не пугают громкими звуками. А в остальное время - никаких истерик. Тихая, как ангел.
        Нет, точно не в меня!
        - От вас, - медсестра разворачивается ко мне, - то же самое.
        И буквально уничтожает взглядом. Как будто я, как минимум, убил кого-то! Что плохого в том, чтобы убедиться в своем отцовстве? Точнее, в его отсутствии! В моем случае только так!
        Ох уж эта женская солидарность!
        - Еще лаборатории требуется образец ДНК матери, - заявляет неожиданно.
        - Ммм, зачем? - лепечет Екатерина.
        - Он подскажет, какие гены «достались» ребенку от вас, что исключит вероятность случайных совпадений с противоположной стороны, - невзмутимо чеканит медработник, будто из справочника текст зачитывает. - Так тест будет более точным.
        Устремляю взгляд на Екатерину, считывая каждую ее эмоцию. Ей ведь не о чем переживать, ведь так? Почему же она медлит?
        - Да, хорошо, - наконец соглашается шатенка, но ее заторможенная реакция мне почему-то не нравится.
        С другой стороны, скоро все карты будут раскрыты!
        - Когда будут готовы результаты? - нетерпеливо спрашиваю я, получая очередную порцию ненависти от излишне сердобольной медсестрички.
        - От четырех до семи дней, - бросает небрежно.
        - Долго! Меня не устраивает, - произношу строго и повелительно, потому что надоело церемониться. - Я оплачу срочность. Сколько?
        Сотрудница клиники замирает, осознав наконец, что станет бывшей, если не прекратит выкаблучиваться. Кивает напряженно. Аккуратно складывает контейнеры с биоматериалом, берет в руки специальный поднос и поспешно поднимается.
        - Я передам материалы в лабораторию прямо сейчас. Лично. И заодно спрошу о сроках. Подождите в приемной, - подумав, добавляет, - пожалуйста.
        Так-то лучше, а то совсем распоясались бабы. Взглядом указываю Екатерине на выход, и она слушается незамедлительно. Дожидаюсь, пока шатенка с ребенком покинут кабинет, и только потом следую за ними в холл. Чертовы правила приличия.
        Медсестричка появляется через мгновение, как будто телепортом воспользовалась. Хлопает ресницами, улыбку на лицо натягивает. Старается.
        - Дмитрий Николаевич, - произносит она, и мне определенно нравится начало. - Результат теста будет у вас через сутки.
        Победно смотрю на Екатерину, но та держится стойко. До последнего сохраняет маску невозмутимости. Ничего, попляшет еще. Ровно через двадцать четыре часа.
        Обратный отсчет пошел…
        Глава 4
        Дмитрий
        - Черт, черт, - ругаюсь себе под нос, поглядывая на часы.
        На мероприятие я не то, чтобы «задерживаюсь», а нагло и безнадежно опаздываю. Нехорошо. Еще и этих… временных гостей домой завезти надо.
        Или нет?
        Разворачиваюсь к Екатерине и задумчиво сканирую обеих пассажирок взглядом. Малая сидит спокойно, да и «старшая» на удивление тихо ведет себя.
        - Екат… кхм… - осекаюсь, понимая, как глупо будет, если при таксисте я назову ее полным именем. - Катя, - выбираю наиболее оптимальный вариант и удивляюсь, когда она вздрагивает и хлопает ресницами. - Мне на мероприятие нужно срочно. Не успеем вас домой завезти. Никак. Подождете в машине? Там дел минут на двадцать от силы.
        Готовлюсь к сопротивлению. Откажется - отправлю с таксистом домой. Пусть сама выгружается и сумки свои с ребенком тащит. Оно мне надо - опекать их и беспокоиться?
        - Конечно, милый, - произносит так ласково, что я почти верю.
        Ключевое слово «почти». Вот актриса! Да чего она вообще ко мне прицепилась!
        Завожусь с полоборота, готовый взорваться. Лицемерие Екатерины задевает за живое. Не понимаю, почему. Наверно, потому что не привык, когда играют со мной. Обычно я устанавливаю правила, особенно с женщинами. А тут. Анархия какая-то!
        Поспешно отворачиваюсь и устремляю взор на дорогу, постепенно успокаиваясь. Окончательно беру себя в руки, когда мы прибывает в пункт назначения. Спешу покинуть такси к чертям, как слышу голос Екатерины:
        - Димочка, оставь мне телефон, а то я даже позвонить тебе не смогу в случае чего, - не говорит, а мурлычет.
        За одного «Димочку» хочется ее из машины выбросить. Только сначала разогнаться до двухсот километров в час, а потом… Фу, Дима, откуда столько кровожадности! Тем более по отношению к бабе! Их-то всегда любил…
        Молча выуживаю мобильный из кармана брюк и возвращаю нахалке, лишь бы прекратить этот приторный разговор. А телефон все равно запаролен, хрен с ним.
        Сутки. Всего лишь сутки - и я забуду их обеих как страшный сон.
        С этой воодушевляющей мыслью мчусь к зданию детского развивающего центра, по пути поправляя удавку на шее и застегивая пиджак. Перед входом замечаю толпу людей, значит, мероприятие еще не началось.
        И нет, это не я успел. Скорее, они дождались. Но мне не стыдно. Ровно до тех пор, пока не замечаю среди присутствующих нашего главу муниципалитета. Какого черта? Он же меня прислал! Невозмутимо пожимаю Алексееву руку, изучаю с подозрением.
        - Ждем, а вас все нет. Как опрометчиво, Дмитрий Николаевич, я ведь вам доверял, - издевается Илья Викторович, хотя я знаю, что он несерьезно. - Там Емельяненко нагрянул, поэтому и я примчался, - добавляет уже тише. - Идем ленту перережем, на камеры поулыбаемся. Дальше ты можешь отправляться отдыхать, а я разберусь с Емельяненко, - хлопает меня по плечу и ведет к крыльцу здания.
        Герман Алексеевич Емельяненко - член правительства, весьма важная птица. И, честно говоря, на столь незначительном мероприятии его увидеть я точно не ожидал. Впрочем, это его родной город, и немудрено, что он часто здесь бывает, заодно и пиарится на фоне любви к малой родине.
        - Дмитрий Николаевич, рад видеть, - расплывается Емельяненко в улыбке, едва заметив меня. - Молодым везде у нас дорога, - спешит всучить мне ножницы.
        Прикусываю язык, чтобы не продолжить поговорку.
        - Взаимно, Герман Алексеевич, - выжимаю из себя и подхожу к натянутой красной ленте.
        За два конца ее держат неискренне улыбающиеся работницы центра. Стараются выслужиться перед властью, да только нам плевать. Справа от меня становится Алексеев, слева Емельяненко, ну а я окружен, но не сломлен. Хоть и чувствую себя словно между ангелом и демоном. Кто из них кто - сказать сложно.
        Позируем с несчастными лоскутами красной ткани, изрезанными в лохмотья ради удачного фотокадра. Улыбаемся на камеры, пока скулы сводить не начинает. А к горлу подкатывает тошнота. Мы ничем не лучше тех самых подобострастных сотрудниц центра. Играем, а сами преследуем каждый свою цель.
        Пока прохожу внутрь здания, жмурясь от вспышек фотоаппаратов, почему-то уношусь мыслями к Екатерине и мелкой. Вот уж кто искренен, так это Маша. Но стоит ей подрасти, как этот мир испортит и ее. От такой простой истины почему-то становится противно.
        Еще эти дети, окружающие меня, стоит лишь переступить порог актового зала. Галдят, смеются, все им ни по чем. Слушаются только строгих окриков педагогов. Здесь своя иерархия.
        На «сцену» выходит Емельяненко и долго вещает о том, как доблестные «слуги народа» бороздят просторы родины, делая ее лучше и благополучней. Врет, как дышит. Все мы такие.
        Следом выступает Алексеев, но он, благо, лаконичен. Между официальными «спичами» на сцене разворачиваются а-ля концертные номера. А попросту, народная самодеятельность с привлечением несчастных детишек. Никогда не понимал, что организаторы пытаются показать таким образом, но со временем привык.
        Когда очередь доходит до меня, я бросаю буквально пару общих фраз, не желая мучить несчастных детей усыпляющими речами. И так коллеги постарались на славу.
        Терплю общее фото. Прощаюсь с коллективом центра - и спешу покинуть давящее помещение.
        Но застываю ровно посередине зала.
        Потому что прямо ко мне, не сворачивая и не замедляясь, как танк, направляется Екатерина с Машей на руках. Еще и улыбается так преувеличенно радостно. Точно что-то задумала.
        Глава 5
        Искоса поглядываю на часы: я здесь минут тридцать-сорок. Дольше, чем обещал, но могла бы и потерпеть.
        Катя приближается практически вплотную, неожиданно целует в щеку, как… мужа? И взмахивает ресничками. Синхронно с щелчком затвора одного из фотоаппаратов.
        - Димочка, мы соскучились, - мяукает тоненько и подмигивает.
        Чувствую, что нарочно меня выводит. Словно хочет, чтобы я послал ее при всех. Наорал, пинками погнал, опозорил себя.
        И несмотря на то, что действительно очень хочется именно так поступить, я выбираю иную тактику. Укладываю ладонь на ее поясницу, с удовлетворением ощущая, как нахался напрягается. Притягиваю к себе, чуть наклоняюсь и, выдержав паузу, целую не ее, а малую. Екатерина шумно выдыхает, пытается отстраниться, но я ей не позволяю. Сама затеяла эту игру, пусть наслаждается!
        Окончательно дезориентировав врага, разворачиваю хрупкую женскую фигурку и подталкиваю к выходу.
        - Дмитрий Николаевич, с женой не познакомите? - раздается позади бас Емельяненко, а следом поддакивание Алексеева.
        Побег не удался.
        Разворачиваемся к «начальству», и Екатерина ощутимо вздрагивает в моих руках. Ее страх течет по моим венам, заражает кровь, а где-то в глубине души возникает непроизвольное желание защитить. Но оно очень глубоко, поэтому без труда заталкиваю его обратно.
        Не понимаю, с чего нахалке бояться главу Алексеева, а тем более Емельяненко. Проблемы с законом? С подозрением смотрю на Екатерину. И все же крепче сжимаю ладонь на ее талии.
        - Что же в вашем личном деле ни слова о такой красоте нет? - подходит ближе Емельяненко. - Вы, оказывается, семейный человек, Дмитрий Николаевич?
        Тем временем Алексеев сканирует меня со смесью шока и подозрения. Ему ли не знать, какой из меня «семьянин», бок о бок же работаем…
        Вдох и медленный выдох. Как бы сдержать кипящую во мне ярость и не снести всех здесь взрывной волной? Первым делом Екатерину. Подставила так подставила! А ведь даже предъявить ей нечего. Просто пришла, просто поздоровалась, просто пустила все мероприятие под откос. Мастер!..
        Не дождавшись моего ответа, Емельяненко переводит взгляд на Екатерину, приветствует ее как-то чересчур приторно. Та лишь слегка кивает в ответ. Через секунду нас окружает пресса: угораздило же очутиться рядом с членом правительства под прицелом объективов! Да еще в компании женщины, что хочет повесить на меня своего ребенка. И упорно идет к цели, не гнушаясь никакими методами. Как теперь выкручиваться, ума не приложу. Подумаю об этом потом…
        Ситуацию неожиданно спасает Маша, которая заходится громким плачем. «Прикрываясь» ребенком, оперативно прощаюсь с руководством - и, схватив Екатерину за локоть, слишком сильно и наверняка больно, я покидаю зданию.
        - Какого черта ты устроила? - цежу тихо, стоит нам оказаться на улице.
        - Тебя не было слишком долго, - невозмутимо щебечет Катя. - Маша устала.
        Ни единому слову не верю, но понимаю, что ничего не добьюсь, только сильнее разозлюсь.
        - Дома поговорим, - рявкаю, усаживая обеих в машину.
        Тьху, звучит как! Будто мы в браке лет десять. Отвратительно!
        При этом понимаю, что дома сегодня окажусь нескоро. Меня ждут в компании. Не начинают планерку без меня, уже полдня как…
        Направляю такси домой. Там помогаю Екатерине с мелкой и их вещами. Передаю «гостей» под опеку недовольной Эльвиры. Она-то надеялась больше не увидеть их. Впрочем, как и я…
        Наконец-то, пересаживаюсь в свой автомобиль и успокаиваюсь по дороге на фирму. Вождение всегда помогает мне прийти в норму. Поэтому когда паркуюсь возле трехэтажного делового центра, чувствую себя вполне уравновешенно.
        Коллектив встречает меня с привычной любезностью, руководители нужных мне отделов в сборе, так что начинаем незамедлительно. Официально наша компания занимается ресторанным бизнесом. Правда, большинство отчетов я пропускаю мимо ушей: за ними следит мой верный пес (в самом хорошем смысле фразы) - заместитель Олег Иванов. Грузный, вечно потеющий мужчина сорока пяти лет, с залысинами на лбу, седыми висками и мешками под глазами. При этом профессионал своего дела: и персонал контролирует, и бухгалтерию ведет. Идеальный зам.
        Планерка длится около часа и завершается на весьма оптимистической ноте: доходы растут, проекты разрабатываются, партнеры привлекаются, проверки компании нарушений не выявляют. В общем, пашем дальше.
        Сотрудники покидают кабинет, и остается лишь Иванов.
        - Есть что-нибудь интересное? - многозначительно киваю ему на стул напротив.
        Олег плотно закрывает дверь, некоторое время роется в своем портфеле, даже нервировать начинает. Но потом наконец выуживает папки.
        Начало неплохое…
        - Да, два объекта. Первый - в одном из лучших районов города. Дела не так уж плохи, но…
        Пробегаю взглядом бумаги. Ресторан «Роял». Прекрасно знаю его владельца, он не из тех, кто позволит довести свой бизнес до банкротства. Скорее всего, временные трудности. В любом случае, с ним аккуратнее нужно.
        - Нет, - чеканю строго. - Этот нам не по зубам… Пока… Подождем пару месяцев. Следи за ним.
        Иванов кивает поспешно и забирает папку, мгновенно раскладывая передо мнй другую. Объект гораздо мельче и проще, но…
        - А вот этому мы вполне в силах помочь, - усмехаюсь, предвкушая пусть и маленький, но все же куш. Копейка к копейке, как говорится. - Через пару дней сделаем ему предложение, от которого невозможно отказаться.
        - Понял, - шустро отзывается Иванов, собирает бумаги и испаряется.
        Нравится он мне, понятливый. А еще больше радует перспектива подмять под себя очередной мелкий бизнес. Ну хоть одна хорошая новость за сегодня!
        Глава 6
        На следующий день
        Екатерина
        Утром дожидаюсь, пока Дима покинет дом, и только потом выскальзываю из своей комнаты с Машей на руках. Не хочу пересекаться с ним. Позволяю себе эту маленькую слабость. Но только сегодня! Я почти смирилась с мыслью, что мне нужно будет проводить с Димой каждый день, лицезреть снисходительно ухмыляющееся лицо, слышать ехидные нотки в пусть и приятном, но чужом голосе. И тихо ненавидеть каждую черточку, каждый жест, каждое слово - все, что связано с депутатом Щукиным. Ненавидеть, но при этом улыбаться. До определенного момента…
        Останавливаюсь возле двери в кабинет. Оглядываюсь, прислушиваюсь к окружающим меня звукам - и только потом толкаю ее плечом. Открывается с чуть заметным, но противным скрипом. Сквозь образовавшийся зазор заглядываю внутрь. Обстановку я успела запомнить еще когда мы с Димой здесь были в первый раз. Не теряла зря времени, пока мы целовались. Воспоминание вызывает смешанные чувства: хочется вытереть губы, желательно наждачкой, и в то же время… тянет попробовать еще раз. И за одно только это допущение начинаю себя ненавидеть. Спешу списать странную реакцию на опытность Димы в части обольщения женщин. Но я не поведусь! Предупреждена, значит, вооружена.
        Делаю шаг, чтобы переступить порог кабинета. Осознаю, что немного форсирую события. Но не собираюсь пока делать ничего предосудительного. Просто немного погуляем с Машей.
        За спиной раздается звук открывающихся дверей. Дима специально петли не смазывает? Чтобы следить, кто, когда и куда вышел? Однако мне его бесхозяйственность только на руку.
        Поворачиваюсь и встречаюсь взглядом с Эльвирой. Она застыла в гостиной и сканирует меня. На ней новый костюм, на этот раз горчичного цвета, да только натура под ним все та же. Женщина сжимает губы, вытягивается, как тушканчик на охоте, готовится к смертельному прыжку. А я лишь усмехаюсь.
        - Ты еще здесь? - плюется ядом, да только у меня иммунитет выработан.
        Эльвира продолжает скользить по мне взглядом, медленно, изучающе и с отвращением. Останавливается на Маше, кривится, искажая свое идеальное лицо. А я импульсивно прижимаю ребенка к себе. Надо будет - в горло за нее вгрызусь кому угодно. Но Эльвира нападать не спешит. Вместо этого переводит внимание на приоткрытый кабинет за моей спиной.
        - Ма-ама! - вскрикиваю я, отвлекая ее. - Доброе утро! Чай? Кофе?
        Потанцуем позже - добавляю мысленно и нагло иду в кухню. Будто это не она, а я здесь хозяйка.
        - Да вы не стесняйтесь, проходите! - щебечу приторно. - Сейчас и Машу накормим, и с вами поговорим по душам. Родные же люди!
        Усаживаю малышку в стульчик, фиксируя ремешками: слишком уж Маша подвижная в свои полгода. А сама поворачиваюсь к Эльвире, одаривая ее глупейшей улыбкой.
        - Ма-ама, - развожу руками, приглашая «свекровь» присоединиться. - Айда к нам!
        Женщина багровеет от злости. Жду, когда у нее пар из ушей повалит, но она просто разворачивается и быстрым, но грациозным шагом направляется к выходу. По пути достает мобильный и набирает номер тонкими пальцами, то и дело цокая по дисплею искусственными ногтями.
        Входная дверь громко хлопает. Но я даже не успеваю вздохнуть с облегчением, как она распахивается вновь.
        Эльвира возвращается, еще более красная и недовольная. Заметно психует, но молчит. Занимает в гостиной диван, откуда открывается хороший обзор на кухню, кабинет и нашу с Машей комнату. Хватает в руки один из журналов, лежащих на стеклянном столике, и делает вид, что погружена в чтение.
        Ясно! Дима приставил ко мне наблюдателя. Пусть…
        Игнорируя Эльвиру полностью, занимаюсь нашими с Машей делами. И в будничной суматохе на мгновение забываю, где я и зачем. Словно у меня и правда полноценная семья. Жизнь, о которой я всегда мечтала, счастливая, беззаботная. А вечно недовольная свекровь, наоборот, придает картинке реалистичности. Классика!
        Чувствую влажные капли на своем улыбающемся лице - и это отрезвляет. Моим мечтам сбыться не суждено. Знаю, что и от мести легче не станет, но больше мне ничего не осталось.
        Подхватываю Машу на руки и спешу спрятаться в своей-чужой комнате. Пару секунд, чтобы привести себя в порядок, и я опять буду в порядке. Насколько это возможно для человека, потерявшего все.
        Эльвира, кажется, оставляет свой "пост", освобождая гостиную. Тем не менее, исследовать дом сегодня я больше не решусь. Осторожнее надо быть.
        Сначала Дима должен принять дочь. И я дождусь этого «радостного» события…
        Щукин возвращается домой очень рано. Я едва успеваю уложить Машеньку, как слышу грохот входной двери и короткий, строгий оклик «Екатерина!». А тон такой, словно это команда собаке «Ко мне! К ноге!» Наверно, нескоро к этому привыкну. С другой стороны, мне и не придется. Если все пойдет по плану, то нужно продержаться здесь всего пару месяцев. До начала осени… Управлюсь раньше - свободна, как птица!
        Эта мысль придает мне сил и настроения, поэтому не просто выхожу, а выпархиваю из комнаты. Намеренно натягиваю кукольно-лицемерную улыбку на лицо, потому что Диму она, как я успела заметить, нервирует и выбивает из колеи одновременно.
        Но сейчас… Все мои немногочисленные уловки не работают.
        Щукин доволен, как кот, от пуза наевшийся сметаны. И я бы решила, что он только что из постели очередной своей пассии, имени которой даже не запомнил, но…
        В его руках возникает большой конверт, а я все понимаю без слов. Пришли результаты теста ДНК.
        ***
        Судя по сияющему лицу Димы, он пока не заглядывал внутрь. Ведь так? А что если…
        Второй вариант развития событий холодными лапами проникает в мое сердце, сдавливает и замораживает кровь. Задерживаю дыхание, потому что оно кажется мне слишком громким и судорожным. Предательски выдает мои эмоции!
        - Вот это правильная реакция, дорогая, - хмыкает Дима, наблюдая за мной. - Вещи собрала? - демонстративно заглядывает за мою спину, будто готовые чемоданы там ожидает увидеть.
        Закусываю губу, до боли и чуть ли не до крови. Сложно сохранять невозмутимость, когда Щукин такой… уверенный и несокрушимый!
        Но молчу, не тороплюсь оправдываться или что-то объяснять. Терпеливо жду, что он скажет. А у самой все внутри в узел скручивается.
        - Ладно, упустила ты свой последний шанс уйти без скандала, - Дима окидывает меня подозревающим взглядом, забирается в душу, но от него она заперта на сто замков!
        Рукой указывает мне присесть на диван, и я поспешно слушаюсь, мысленно ругая себя за то, что так легко поддаюсь волнению. Щукин становится напротив и надрывает конверт. Вместе с шелестом бумаги раздается мой шумный выдох. Все-таки Дима еще не видел результатов. А меня провоцировал. Отличный игрок. Профессиональный.
        Но теперь моя партия.
        Откидываюсь на спинку дивана расслабленно, укладываю руку на подлокотник, скрещиваю ноги. Смотрю вызывающе и дерзко. Жду.
        Дима разворачивает бумаги. Движения четкие, грубые, уверенные. Надо же, даже руки не трясутся. Ничего, скоро будут.
        Медово-огненный взгляд стреляет в меня напоследок, а потом устремляется в письмо из клиники.
        - Исходя из результатов исследования, полученных путем… - мужчина пробегает глазами текст и глотает слова. - Так… Екатерина Ильина… - услышав свое имя, невольно закашливаюсь. - Ну, тут все и так понятно… - поспешно переворачивает страницу. - Вот. Дмитрий Щукин…
        - Димочка, может, водички? - щебечу нарочито приторно, на грани с издевкой.
        Мужчина бросает на меня уничтожающий взгляд исподлобья и жестом приказывает утихнуть. Я лишь улыбаюсь шире, доводя его до точки кипения.
        - Вероятность отцовства составляет 99,9 %, - зачитывает медленно. - Биологический отец тестируемого ребенка. Данная вероятность… - продолжает машинально, пока сам погружается в глубокий шок.
        А я тем временем упиваюсь его реакцией. Дима такой удивленный, расстерянный. Впервые в его жизни что-то идет не по плану. Не так, как он решил и приказал.
        - Какого?.. - очнувшись, зло выплевывает Дима. - Чушь!
        - Тест на отцовство не врет, - хмыкаю победно. - Ты сам клинику выбирал.
        Бледнеет, спадает с лица. Поднимает палец вверх, приказывая мне замолчать. А сам больше ни слова выдавить из себя не может. Резко разворачивается и уходит, направляясь в кабинет.
        С ехидной ухмылкой смотрю ему вслед. Хочет сбежать? Поздно!
        - Тише, Димочка, не хлопай дверью. Твоя дочь спит, - не могу удержаться от контрольного выстрела.
        Щукин замирает на пороге. Вижу, как напряжена его спина, как лихорадочно поднимаются и опускаются плечи, как мощная ручища яростно сминает бумаги с ДНК-тестом, хотя вместо этого с удовольствием сжалась бы на моей шее.
        Так и не оглянувшись, Дима скрывается в кабинете, все же аккуратно прикрыв за собой дверь.
        А я одними губами шепчу ему вслед фразу, которая звучит как приговор. Персональное проклятие. Вендетта.
        «Игра начинается»…
        Глава 7
        Екатерина
        Некоторое время во мне будто борются ангел и демон. Как поступить? Оставить Диму наедине со своим «горем» или подлить масла в огонь?
        Гипнотизирую взглядом закрытую дверь кабинета, словно воспламенить желаю, а вместе с ней и все внутри. А потом резко поднимаюсь с дивана. В конце концов, для чего я здесь? Чтобы отсиживаться в стороне? Нет уж, нужно действовать.
        В кабинет захожу без стука, вплываю бесшумно. Дима сидит за рабочим столом, в огромном кожаном кресле, поистине «директорском», а точнее, депутатском. Да только не выглядит больше смелым и уверенным в себе политиком. Дима поникший, огорченный и шокированный. Но я не чувствую к нему ни капли жалости.
        Заметив мое появление, Щукин смотрит исподлобья, но не произносит ни слова. Потому что сказать нечего, и тем более в свойственной ему язвительной манере.
        Его рука сама машинально тянется к стакану, и я только сейчас замечаю бутылку на столе. От всей картины меня передергивает, а горло душит тисками отвращения. Поглубже прячу невовремя накатившие воспоминания и делаю вдох.
        А дальше… Будто наблюдаю за собой со стороны.
        Неконтролируемым вихрем оказываюсь рядом с Димой, выхватываю стакан и выливаю его содержимое в стоящий возле ноутбука горшок с кактусом. На мгновение замираю, пялясь на несчастное растение, что попалось под горячую руку. Впрочем, ненавижу кактусы - под стать себе его Дима выбрал!
        Медленно перевожу взгляд на Щукина, предвкушая взрыв. Признаю, с моей стороны поступок действительно был импульсивным.
        - Такой пример ты собираешься подавать дочери? - говорю в свое оправдание, а для пущей убедительности укоризненно цокаю языком.
        Но Дима все так же молчит. Испепеляет глазами, подается вперед, укладывает руки на стол, скрестив кисти в замок. И ни слова. Ни звука. Только взгляд, пронзающий огненно-медовыми стрелами. Целится прямо в сердце, которого у меня больше нет.
        Невозмутимо подхожу к столу и усаживаюсь на его край, закинув ногу на ногу.
        - Ну что, нам с Машей собирать вещи и уезжать? - спрашиваю Диму с ухмылкой.
        Пока он продолжает играть в молчанку, искоса бросаю взгляд на бумаги, разложенные перед ним на столе. Все те же результаты теста ДНК. Мои и Щукина. Рядом. Дима словно сравнивал, искал подвох. Малейшую зацепку. Но… Пробегаю глазами текст и убеждаюсь, что все идеально. Мать, отец, лапочка-дочка. Счастливая семья.
        Окончательно расслабившись, улыбаюсь Диме и даже касаюсь пальчиками его напряженных рук, провожу по запястьям. Я уверена, что в данный момент он видит во мне лишь причину всех своих бед, а не женщину. Поэтому играю, провоцируя и раздражая его. Но допускаю роковую ошибку.
        Дима чересчур резко, не дав возможности сориентироваться, сгребает меня в охапку. А в следующее мгновение я уже сижу у него на коленях. Одна рука Щукина покоится на моей талии, придерживая, чтобы я не упала или… не сбежала. Второй он вдруг сжимает мой подбородок, притягивая ближе. Наши лица напротив, и я чувствую обжигающее дыхание на губах, когда Дима начинает говорить.
        - Я все это время был уверен, что даже не знаком с тобой, - заявляет хрипло, пристально рассматривая мои черты.
        В этот момент чувствую себя будто голой. Ощущение, что Щукин видит меня насквозь. И давно просчитал все ходы.
        - Наша ситуация странная и подозрительная, - продолжает размышлять вслух. - И ты… странная, - почти касается моих губ своими.
        Делает паузу, но, не дождавшись никакой реакции, сильнее вжимает мое тело в свое. Вздрагиваю и хочу вырваться. Чувствую себя птицей, попавшей в силки. Тем временем пальцы Димы сильнее, до боли впиваются в мой подбородок.
        - Если это какая-то игра, - выдыхает чуть слышно, но при этом тон его звучит жестко и опасно, - тебе лучше признаться во всем прямо сейчас.
        Наклоняется к моему уху так, что мы касаемся щеками. Подобная близость убивает меня, дезориентирует. Сейчас есть только я, ненавистный Щукин и… его угрозы.
        - Иначе потом ты пожалеешь, - щекочет кожу дыханием, - и ответишь за каждое слово лжи. Я предупредил, детка.
        И следом… он проводит языком вниз по моей шее, отправляя в нокаут сердце и разум. Неожиданно целует, оставляя грубый засос на коже. Убеждена, что намеренно! Щукин испытывает меня? Считывает реакцию? Или просто берет то, что, как он думает, априори принадлежит ему? В конце концов, если мы с Димой спали, и у нас общий ребенок, то его поведение вполне закономерно.
        - Тесты не лгут, - повторяю дрожащим голосом как мантру, прикрываясь бумажками, словно щитом.
        Дима отстраняется, но не спешит отпускать меня. Все еще изучает. А я судорожно размышляю, как избавиться от удушающей близости, при этом не вызывая лишних подозрений. Попутно ругаю себя за то, что вообще приперлась к нему, когда он такой злой. Надо бы пометить себе этот пунктик и никогда не нарушать. Чревато последствиями.
        Ситуацию спасает внезапная вибрация смартфона в заднем кармане моих джинсовых шортов. Чуть ли не подпрыгиваю на Диме, собираюсь слезть с него, ведь он как раз убрал руку с моего лица и ослабил хватку. Но хищник, кажется, не наигрался с жертвой.
        - Любовник? - Щукин возвращается к своей привычной саркастической манере речи.
        Однако расслабляться мне рано.
        - Примеряешь на себя роль ревнивого мужа? - парирую я, но голос срывается.
        Горячая мужская ладонь ползет вверх по моему обнаженному бедру. Вот уж не думала, одеваясь этим утром, что так бездарно подставлюсь. И уж тем более соблазнять Щукина не собиралась. Просто натянула первые попавшиеся домашние шорты, старые, с модными разрезами, но… слишком короткие.
        Рука Димы не останавливается, нагло ныряет в мой карман и выуживает оттуда телефон. Не отпуская меня, мужчина смотрит на дисплей, прищурившись. Наблюдаю за его выражением лица настороженно, хотя внутренне понимаю, что ничего криминального он там не увидит.
        - Познакомишь с тещей? - хмыкает ехидно, но уже намного спокойнее.
        Отдает мне телефон, на дисплее которого красуется контакт «мама». Бросаю неоднозначное «угу», поднимаюсь и спешу оставить чертов кабинет. Сбежать как можно дальше от Щукина, собраться с духом. Да и мама не любит ждать или перезванивать - вспоминаю нервно, вновь ощутив волну вибрации.
        - Вы обе, - летит мне в спину от Димы, - остаетесь.
        Закусываю губу чуть ли не до крови, пытаясь сдержать победный вопль. Боюсь, что не смогу скрыть истинные эмоции. Поэтому киваю, не оборачиваясь, и без лишней суматохи переступаю порог кабинета. И только потом бегу в нашу с Машей комнату, которая постепенно становится моим персональным оазисом здесь.
        Выбор третий
        Екатерина
        Несколько дней спустя
        Принимать душ, когда за стеной ребенок, пусть даже спящий, - так себе удовольствие. Скорее, балансирование на грани сумасшествия. Сквозь шум воды то и дело пробивается тонкий детский крик. Каждую минуту я прикручиваю кран, чутко прислушиваюсь - и понимаю, что опять показалось! Стоит включить воду, как дурацкие галлюцинации возвращаются. Это нормально вообще? Или я такая неадекватная мать?
        Смирившись с тем, что насладиться душем в ближайшие месяцы мне не удастся, стремительно смываю с себя гель с запахом кокоса и ванили. Раньше меня всегда успокаивал этот аромат, а сейчас… только напоминает о прошлом, сильнее раздражая. Обязательно сменю на новый!..
        Перекрываю поток воды, распахиваю створки душа - и опять до моих ушей доносится детский писк. С ужасом понимаю, что на этот раз он настоящий!
        Хватаю полотенце, что висит ближе всего, на ходу обворачиваю вокруг себя, отмечая, что оно слишком короткое. Но плач Машеньки становится громче и жалостливее, переходя на крик. Поэтому мчусь пулей к ней, то и дело проезжая босыми мокрыми ногами по кафелю.
        И все же успеваю похвалить себя за то, что выбрала именно эту комнату. Пусть она гостевая, но зато здесь собственная ванная! В противном случае я бы точно не решилась отправиться в душ, оставив Машу надолго и далеко.
        Дверь толкаю плечом, буквально вваливаюсь к Маше. Слышу ее крик совсем рядом, что пугает и парализует. Слишком тороплюсь, безумно нервничаю. В какой-то момент поскальзываюсь на «голом» участке паркета и теряю равновесие.
        Лечу, зажмурившись, и падаю… Точнее, жду, когда встречусь с дурацким паркетным полом - причиной моих бед, но вместо этого оказываюсь в крепких мужских руках. Вдыхаю знакомый запах кофе и благородного парфюма. Я готова застонать от безысходности в этот момент.
        Да откуда Дима вообще здесь? Последние дни он мастерски избегал нас с Машей, пропадал на работе и бесконечных мероприятиях. А в перерывах, скорее всего, снимал напряжение с очередной бабой.
        Я же терпеливо выжидала, когда он примет хоть какое-то решение, потому что пунктик по поводу «злого Щукина и последствий» красной лампочкой горел в моем сознании.
        А сейчас Дима здесь, в моей комнате, прижимает к себе мое практически обнаженное тело. И Маша подозрительно притихла. Иногда мне кажется, что она на стороне своего новоявленного папочки.
        Отталкиваю Диму, если вообще возможно сдвинуть эту махину. Чувствую, как с меня предательски сползает полотенце, но, к счастью, вовремя подхватываю его края руками, сжимая до боли в суставах.
        - Какого черта ты тут делаешь? - шиплю скорее испуганно, чем со злостью.
        А сама бросаю взгляд в сторону детской кроватки. И понимаю, почему Маша успокоилась. Просто отвлеклась на проектор звездного неба. Правда, не помню, чтобы я его включала. Неужели Дима? Находчивый папашка! К слову, он же и заказал проектор, чтобы «малая не орала всю ночь и не мешала работать в кабинете». Точная цитата, между прочим!
        - Я в своем доме, поэтому какого черта хочу, такого и делаю, - усмехается мужчина ехидно. - Думал, ты опять спишь без задних ног, пока Маша вопит.
        На часах полдень! Дима издевается надо мной?
        Смотрю на него с яростью, а он переводит внимание на свой костюм, который после наших «объятий» покрылся влажными пятнами. Щукин явно злится, ведь любит, чтобы все было идеально.
        - Еще и переодеваться из-за тебя. Одни проблемы приносишь, - рычит, оттряхиваясь. - Кстати, собирайтесь. У вас полчаса! - отдает приказ.
        - Что? Куда? - ахаю ошеломленно.
        - У меня важная встреча, - отвечает коротко, отчего только больше вопросов появляется.
        - Ну и? Мы тут при чем? - упираю руки в бока.
        - Вы - моя семья, буду знакомить с важными людьми, - разводит руками.
        От его небрежно брошенной фразы перехватывает дыхание. Вот так просто? Семья? Смотрю на Щукина с подозрением, а тот лишь гадко ухмыляется. Что-то тут не так!
        - Мне нужно покормить Машу, - моя фраза звучит как согласие.
        Впрочем, так и есть. Если подумать, то, какими бы ни были мотивы Щукина, все идет как нельзя лучше. Чем ближе мы к Диме, тем скорее я добьюсь цели.
        - Помочь? - неожиданно предлагает, кивая на Машу и тем самым вводя меня в ступор.
        - Возможно, - задумчиво тяну, сканируя его лицо, но эмоций не понимаю. - Но сначала выйди или отвернись хотя бы. Я халат накину, - рявкаю сердито и тянусь рукой к своим вещам.
        - Хм, зачем? - наглость Димы обезоруживает. - Может, я так быстрее тебя вспомню.
        Чересчур медленно скользит взглядом по моей фигуре, прикрытой лишь жалким куском махры. А в темнеющих янтарных глазах тем временем плавится мед. Похотливое животное, ненавижу!
        Плевать на него!
        Резко разворачиваюсь спиной, сбрасываю полотенце и быстро накидываю халат. Но недостаточно, судя по сдавленному кашлю Щукина. Оглядываюсь, замечая, как он ослабляет галстук. Удушить бы его им!
        - Амнезия не лечится, когда пациент этого не хочет, - шепчу, а сама наблюдаю за реакцией Димы.
        Нет, он не растерян. Наоборот, раздевает меня взглядом. Делает шаг ко мне, потом еще, заставляя попятиться назад и упереться лодыжками в прикроватную тумбочку. Недовольное хныканье Машеньки приводит Диму в чувства.
        - Чайник поставлю, - хрипло бросает он и покидает комнату, позволяя мне наконец сделать вдох.
        Глава 2
        С Машенькой я и Дима справляемся на удивление быстро. На мгновение даже хочется забыться, представить, что рядом не он, циничный депутат, ведомый жаждой власти и денег, а… Но отгоняю от себя пагубную мысль, потому что слишком больно и сложно. Особенно когда Дима вдруг берет полностью собранную и готовую к поездке Машу на руки, хотя сам только недавно уверял, что никогда этого больше не сделает. Игнорируя меня, нахал просто разворачивается и направляется к двери.
        - Что? Куда? - мямлю я, а потом, спохватившись, мчусь следом. - Отдай Машу!
        Щукин останавливается слишком резко, и я, не успев вовремя притормозить (дурацкий паркет!), врезаюсь в его спину. Переживаю, чтобы он не потерял равновесие от «небольшой аварии» и не уронил малышку. Но Дима несокрушим, как скала. И такой же жесткий и бесчувственный.
        Оглядывается на меня, снисходительно окидывая взглядом, словно мошку надоедливую, и усмехается.
        - Одевайся! Быстро! - приказывает так, как привык с подчиненными общаться. - Мы уже опаздываем. Поторопись! А я пока Машу в автолюльку посажу.
        То ли от тембра его голоса, то ли от выражения лица, то ли просто причина в хорошем настроении, но малышка вдруг начинает хохотать. Заливисто и мило. Так, что мое израненное сердце екает. Порывисто приближаюсь, чтобы поцеловать Машу в лобик и провести ладонью по макушке.
        - Уверен? - шепчу совершенно серьезно, внимательно смотря на Диму.
        - Я с десятками сотрудников в горсовете справляюсь. Думаешь, с одной мелкой не смогу? - хмыкает самоуверенно.
        Что ж, попробуй, депутат Щукин. С детьми возиться - это тебе не кресло целыми днями продавливать!
        Слабо киваю, отпускаю их нехотя, а сама спешу переодеться. Домашней клушей на официальном мероприятии я точно выглядеть не хочу, но и слишком соблазнительный наряд будет неуместен. Останавливаю свой выбор на любимом юбочном костюме нежного розового цвета. Я знаю, что он мне идет. Точнее, шел, когда я была блондинкой, а сейчас… Впрочем, нет времени перебирать наряды!
        Макияж дневной: чуть подвожу реснички, наношу тональный крем, а губы покрываю матовой помадой. Выходит вполне симпатично и по-деловому. Уложить волосы в прическу не успеваю, поэтому лишь слегка придаю им приличную форму при помощи шпилек и невидимок.
        На пороге вдруг вспоминаю о драгоценностях. Жена депутата не может выйти свет, не обвешавшись ими, словно елка новогодняя. Суматошно нахожу коробочку с золотыми сережками, колечком и кулоном, выполненными в едином стиле и инкрустированными россыпью рубинов. Стараюсь не думать, чей это подарок, чтобы не бередить свежую, кровоточащую рану.
        Делаю глубокий вдох, приводя себя в чувства, и выхожу в гостиную. Краем глаза замечаю, как закрывается дверь в комнату Эльвиры. После того, как женщина узнала, что я остаюсь, он начала избегать моего общества. Объявила бойкот? Если так, то лишь облегчила мою жизнь!
        Мельком бросаю взгляд на супер-плоский LED-телевизор, разместившийся на стене. Эльвира так шустро сбегала от меня, что даже выключить его не успела. Подумав, нахожу пульт, но замираю, устремив взгляд на экран.
        По местному телевидению крутят новостной сюжет о мероприятии, куда я после клиники заявилась вместе с Димой. То и дело показывают кадры, где Щукин обнимает меня и аккуратно чмокает Машу. Со стороны мы выглядим так душевно, искренне, словно настоящая семья. Но сказку разбивает вдребезги политическая реклама с натянуто улыбающейся моськой Димы на весь экран. Неслучайно ее запустили сразу же после такого трогательного семейного спектакля. Отличный пиар.
        Волна ярости и разочарования накрывает меня, ведь я четко осознаю, зачем мы вдруг понадобились Щукину сегодня. Очередная пиар-акция! И все случившееся в комнате Маши - исключительно для того, чтобы вжиться в роль и мою бдительность усыпить. Ай та Дима, ай да… Не гнушается даже ребенка использовать. Я, конечно, тоже не лучше, стерва еще та, как оказалось. Но хотя бы жалею о своем поспешном, предпринятом на эмоциях поступке. И почти решила, как исправить ошибку! Щукин же просто расчетливый подонок! Впрочем, сей факт развязывает мне руки полностью и уничтожает последние остатки сомнений!
        Попиариться захотел, дорогой? Я такую предвыборную кампанию тебе обеспечу - закачаешься!
        Глава 3
        До последнего стараюсь делать вид, что ни о чем не догадываюсь. Мило улыбаюсь Диме, когда он галантно открывает передо мной пассажирскую дверь автомобиля. Терплю его оценивающий взгляд, скользящий по моему телу, и небрежное «неплохо» вместо комплимента.
        На протяжении всего пути не произношу ни слова. Чтобы не вскипеть раньше времени, обращаю все свое внимание на Машу. Она - единственная, кто получает искреннее удовольствие от этой поездки. Гулит, рассматривает кожаный салон, улыбается. Сама того не понимая, исполняет роль моего успокоительного. Не замечаю, как смягчаюсь, расслабляюсь и пытаюсь заговорить с малышкой. Знаю, что она не понимает слов, зато чувствует настроение и ловит интонацию.
        Смеюсь вместе с Машей, но осекаюсь, ощутив на себе пристальный взгляд Димы, который мигом возвращает меня в жестокую реальность. Подавляю нахлынувшие эмоции и заставляю себя игриво взмахнуть ресницами. Медовые глаза мужчины вспыхивают на долю секунды, но тут же переключаются на дорогу.
        Через полчаса автомобиль паркуется на площадке перед японским рестораном. Недоуменно смотрю на Диму, а тот нагло меня игнорирует.
        - Ты говорил, мы едем на мероприятие, - покашляв предупреждающе, недовольно заявляю я.
        - Да, все верно, - хмыкает Щукин и разворачивается ко мне. - Здесь назначена встреча с инвесторами, которые думают вложить деньги в наш город, но пока сомневаются, - заговорщически говорит. - В непринужденной обстановке убедить их будет проще. Особенно если добропорядочный семьянин попросит помощи, - ухмыляется довольно, тешась своим планом.
        Делаю глубокий вдох, намереваясь высказать Диме все, что я думаю о нем и его инвесторах, но он вовремя покидает машину. Пытаюсь взять себя в руки, настроиться на роль пусть не любящей жены, но хотя бы немного похожей на настоящую. И все-таки взрываюсь, когда Щукин распахивает дверь со стороны Маши и демонстративно берет малышку на руки.
        Шоу начинается? Заботливый папка в деле?
        - Отдай и не смей использовать ребенка в своих грязных целях! - шиплю, догоняя Диму у входа в ресторан, хотя подобные слова я должна и самой себе сказать.
        - Слушай, - закатывает глаза Щукин. - Это моя дочь, а значит, меня понимает. И всегда будет на моей стороне. Да, Маша? - подмигивает девочке и слегка подкидывает ее на руках.
        Вместо ответа малышка вдруг икает, а уже в следующее мгновение срыгивает на идеальную белую рубашку Димы. Не выдержал ребенок «американских горок», точнее, депутатских. Укачало в дороге, видимо, а встряска на руках недо-папашки стала последней каплей.
        Щукин окидывает долгим взглядом Машу, но я не чувствую в нем злости. Скорее, недоумение. Потом он смотрит на свою безнадежно испорченную рубашку и хмурится.
        - Чем ты ее накормила? - произносит Дима сквозь зубы, но тихо, чтобы не испугать Машу криком.
        - Тем же, чем и обычно, - забираю ребенка, однако не могу сдержать довольной улыбки. - Ее просто тошнит от тебя. Вся в мать. Да, Маша? - дублирую тон Щукина и так же, как и он, подмигиваю малышке.
        В холле ресторана нам с Димой приходится разделиться: он отправляется в уборную, надеясь замыть пятно. А я вздыхаю с облегчением, временно освободившись от его удушающей компании.
        Но радость моя длится не долго. Потому что из зала выходит человек, которого я не желала бы видеть без особой необходимости.
        - Добрый день, Катерина. Вас, кажется, так зовут? - нарочито громко выдает Емельяненко, осматриваясь в поисках Димы.
        От командного голоса члена правительства Маша пугается и начинает хныкать. Видя ее реакцию, я только сильнее нервничаю.
        Не обнаружив рядом со мной Щукина, Емельяненко делает пару шагов навстречу. Своим неожиданным маневром заставляет меня попятиться назад и упереться спиной в перегородку. Крепче прижимаю к себе Машу, подсознательно опасаясь, что в свете последних событий встреча с Германом Алексеевичем не сулит ничего хорошего.
        Глава 4
        - Какое прекрасное семейство у Дмитрия Николаевича, оказывается, - ухмыляется Емельяненко. - Стоило вам один раз появиться на мероприятии, как сразу его рейтинг подскочил. Любит наш народ примерных мужей и отцов, - хмыкает неоднозначно.
        Догадываюсь, к чему ведет Герман Алексеевич, и, честно говоря, я сама не ожидала такого эффекта тогда. Цель моя была диаметрально противоположной: вывести Диму из себя, чтобы он показал настоящее лицо. Но я просчиталась. Лицемер не снял маски, а мое нападение использовал в своих интересах.
        Лихорадочно думаю, как ответить Емельяненко и стоит ли вообще оправдываться. Но мои мучения прерывает наконец-то вернувшийся Дима. Впервые за все время я рада его видеть. Из двух зол, как говорится…
        Правда, обнимать меня за талию и прижимать к себе было уже лишним. Мне и у перегородки неплохо стоялось!
        Зато Маша мгновенно успокаивается и затихает, с интересом уставившись на Диму. Маленькая перебежчица!
        - Герман Алексеевич, вы уже здесь, - бодро приветствует Щукин «старшего товарища».
        Протягивает свободную руку и крепко пожимает ему ладонь. Не как знакомому, а скорее, как другу…
        - Да, и инвесторы тоже, - неестественно широко улыбается Емельяненко. - Я немного ввел их в курс дела. Дальше вы сами, Дмитрий Николаевич, а я лишь поприсутствую, - жестом приглашает нас в зал.
        После поворачивается к нам спиной и первым переступает порог. Идет впереди, будто он здесь главный. Впрочем, так и есть.
        Тем временем мне хочется сбежать, но тяжелая ладонь на талии не позволяет этого сделать. Понурив голову, плетусь туда, где абсолютно не хочу находиться. В компании людей, которых ненавижу. Как я вообще докатилась до подобного? Ко всему прочему, и Машеньку позволяю использовать в качестве аксессуара, отчего гадко на душе.
        - Герман Алексеевич неофициально курирует мою предвыборную кампанию. И очень помогает, - тихо сообщает мне Щукин, пока мы неспеша движемся в зал.
        Мне даже ответить нечего, слова застревают в горле. Поворачиваюсь к Диме и внимательно всматриваюсь в его лицо. Он серьезен как никогда. И искренне верит в то, что говорит.
        Пусть так. Не мое дело!
        - Будь любезнее с ним, - добивает меня полупросьбой-полуприказом.
        - Может, еще в постель к нему лечь? - вспыхиваю я на нервах. - Ради твоей предвыборки.
        Закусываю губу, пожалев о своих чересчур грубых словах. Но поздно…
        - Неплохая идея, - задумчиво тянет Щукин, потирая подбородок. - Когда сможешь? Маше на пару часиков няню найму, - смотрит на меня без тени насмешки.
        Он серьезно сейчас? Я ведь не удивлюсь! От него можно чего угодно ожидать. Приоткрываю рот, хватая воздух, но не могу ничего ответить от шока.
        - Да шучу я, - смеется Дима слишком громко, но, к моему удивлению, Маша не пугается. - Глупая, - добавляет хрипло. - Видела бы ты свое лицо сейчас.
        Притягивает к себе ближе и как бы невзначай чмокает меня в висок. Наклоняется к уху и шепчет, дыханием вызывая мурашки на коже:
        - У Емельяненко бабы эффектнее. Так что придется тебе довольствоваться мной. Пока я добрый и еще не член правительства, - слегка целует в шею, но мне и этого хватает, чтобы вздрогнуть и покраснеть.
        Резко вырываюсь из объятий Димы, отступаю на пару шагов и застываю на месте, хмурясь и негодуя.
        - Дима, еще одно слово - и мы с Машей уйдем отсюда!
        Испепеляю наглого Щукина недовольным взглядом, а он поднимает руки в знак капитуляции. Конечно, Дима не может остаться сегодня без «фиктивной семьи». Он же так настроился на образ семьянина.
        - Кать, я не прошу лебезить, - произносит спокойным тоном. - Просто у тебя такой вид, будто тебя вот-вот стошнит на Емельяненко. Постарайся расслабиться. На Машу переключись, - зачем-то треплет малышку за щечку. - Ты когда с ней возишься, то перестаешь выглядеть… стервой, - последнее слово произносит одними губами, себе под нос, но я все равно слышу.
        Обиженно фыркаю и ускоряю шаг, но Дима лишь вздыхает недовольно, будто только что упрочился в своем мнении по поводу меня. По пути лишь мельком успеваю взглянуть на внутреннее убранство зала в японском стиле: легкий изящный бамбук, бумага из сухих листьев, восточные сюжеты на стенах, столики четких прямоугольных форм, декоративные деревья бонсай… Интерьер лаконичный и практичный. Мне могло бы здесь понравится, если бы не Щукин…
        Находим нужный столик, скрытый от посторонних глаз за раздвижными ширмами из дерева цвета венге и молочного стекла. Стоит нам присесть, как Щукин незамедлительно начинает разговор с инвесторами, располагает их, убеждает. Стоит признать, язык у него подвешен, речь красивая и грамотная. И голос такой… приятный, успокаивающий, гипнотизирующий.
        В суть разговора не вникаю, а в какой-то момент и вовсе абстрагируюсь. Следую совету Димы и полностью посвящаю себя Маше. Малышка ведет себя подозрительно хорошо, радостно осматривается по сторонам, а хныкать начинает только от звучного голоса Емельяненко. Но в этом свой плюс: заметив данную тенденцию, он стал говорить реже.
        Ресторан покидаем где-то через час. Инициатором ухода выступает Машенька, которой пора кушать. Дима не спорит, реагирует молниеносно, оставляя инвесторов на Емельяненко. Так вжился в роль заботливого отца? Показушник!
        По дороге домой молчу. Сдерживаю свои эмоции из последних сил. И взрываюсь только когда мы приезжаем, а Дима по привычке спешит к моей двери, распахивает и подает мне руку. Выхожу из машины, временно оставляя Машу в автолюльке, чтобы она не стала свидетелем моей стычки с ее «папашей».
        - Мы больше не участвуем в твоей предвыборной кампании! - рявкаю уверенно.
        Щукин угрожающе надвигается на меня, не оставляя между нами свободного пространства. Впечатывает мое хрупкое тело в металлический корпус автомобиля, а одной рукой упирается в дверцу, полностью лишая меня путей отступления. Так близко, что даже опасно.
        - Вы будете делать то, что я скажу, - рычит Дима, обнажая свою истинную натуру. - За это останетесь здесь. Ты же этого добиваешься? - заявляет таким тоном, будто тайну мироздания раскрыл, а я лишь изумленно хлопаю ресничками. - После нашей ночи ты узнала, кто я. Родила ребенка, чтобы манипулировать мною. И примчалась за жильем, деньгами, статусом? - скользит по мне презирающим взглядом. - У тебя все будет, детка. Но взамен… - поддевает мой подбородок указательным пальцем и приподнимает, - ты станешь послушной женой. Взаимовыгодная сделка.
        Опускает глаза на мои губы, наклоняется, а потом вдруг проводит по ним языком и впивается поцелуем. Не успеваю оказать сопротивление, впуская его, принимая грубые, жадные, животные ласки.
        «Я всего лишь растерялась», - убеждаю себя мысленно, но поцелуя не прерываю. Ненавижу себя за это. И Диму.
        - Вот и умница, быстро договорились, - хрипло произносит Щукин, с трудом оторвавшись от меня.
        Разворачивается и направляется к дому. А я спешу забрать Машу. Только она поможет мне успокоиться. Отвлечет от того, что я только что сделала.
        Предала память человека, ради которого я здесь…
        Глава 5
        Следующей ночью
        Дмитрий
        Сквозь сон ощущаю легкое прикосновение к щеке. Отмахиваюсь, как от назойливой мухи, мешающей спать, но упертая женская ладонь опять ложится на мое лицо. Так нежно, что даже приятно. За это почти готов простить все, в том числе и вторжение в мой заслуженный отдых.
        Приоткрываю один глаз и в кромешной тьме могу различить лишь слабые очертания девушки, сидящей на краю моей кровати. Кажется, слышу слабый шепот. Эротичный такой, с придыханием.
        Дожил, бабы во сне мерещатся! Реальную мне надо. А то с этими делами семейными скоро монахом стану.
        Тонкие женские пальчики неуверенно спускаются к моему плечу, щекочут кожу по пути. А в нос проникает сладкий запах ванили.
        Ай, ладно! Виртуальная баба так виртуальная! Когда я отказывался от того, что само плывет в мои руки?
        Перехватываю запястье и резко дергаю на себя. Ночная гостья теряет равновесие и падает в мои объятия, ошеломленно ахнув. Второй рукой обвиваю ее талию, сильнее вжимая в себя. И, недолго думая, нахожу во тьме пухлые губы, жадно впиваясь в них.
        Поцелуй выходит чересчур реалистичным. 3Д с полным погружением. Только погружение в перспективе, ближайшей. Забираюсь ладонью под шелковую маечку, скольжу по приятной наощупь, бархатной коже. Спускаюсь ниже, очерчиваю линию бедра, стискиваю нетерпеливо…
        Начинаю подозревать, что это не сон. Особенно когда ощущаю укус на нижней губе. Девчонка поиграть решила? Люблю инициативных. Блин, перестаралась только, больно.
        Завожусь с полоборота, становится глубоко плевать, сон это или реальность. Аромат ванили окутывает и срывает крышу, которая и так слабо держится, когда рядом податливая, жаркая девчонка.
        К черту все!
        Крепко сжимаю горячее женское тело, рывком переворачиваю и впечатываю в постель, устраиваясь сверху. Скольжу рукой по плоскому животику вниз. Поцелуями вгрызаюсь в шею.
        Кажется, девчонка сопротивляется, но не слишком настойчиво. Подобные жеманства меня точно не остановят, не сейчас. Наоборот, она только сильнее распаляет меня.
        Но хлесткая пощечина, а вслед за ней несколько слабых ударов по спине - отрезвляют. Нехотя отрываюсь от манящей шеи, на которой так неистово бьется жилка. А я, как гребаный вампир, желаю впиться в нее губами. Но вместо этого вздыхаю тяжело и тянусь рукой к лампе на прикроватной тумбочке.
        Тусклый свет позволяет рассмотреть черты моей страстно-опасной ночной гостьи. И лучше бы я его не включал.
        - Катя? Какого… - удивленно хриплю.
        С другой стороны, жена моя, пусть и временная. Имею право. Но моя уверенность испаряется, когда обращаю внимание на ее заплаканное лицо и дрожащие губы.
        - Меня испугалась, что ли? - мрачно тяну, чуть отстраняясь. - Сама виновата. Зачем приходишь ночью в постель к озабоченному холостяку? - пытаюсь отшутиться, но девчонка становится еще печальнее.
        Пытаюсь считать ее эмоции, понять, что происходит. И выдыхаю с облегчением, когда Катя начинает объяснять.
        - Нет, я… - с трудом говорит из-за сбивающегося дыхания. И мы оба понимаем, на что у нее такая реакция. - Маше плохо! - выдает, наконец, и слегка ерзает подо мной.
        Не из-за меня ревет, что не может не радовать. Черт, и все-таки хочу ее, такую домашнюю, не размалеванную, настоящую. И в любой другой ситуации, с любой другой бабой хрен бы я остановился, потому что привык брать то, что хочу. Но сейчас вместо того, чтобы продолжить начатое, я резко остываю, когда до меня доходит смысл Катиных слов.
        - Что значит «Маше плохо»? - хмурю брови. - Что случилось?
        Приподнимаюсь на локтях, чтобы лучше видеть напуганное лицо Кати, с припухшими от слез глазами и розоватым носом. Остро желаю поцеловать ее в губы. И не только. А потом…
        Но Маша… И когда я превратился в заботливого отца?
        - Ее тошнит, температура высокая, не сбивается, - хнычет Катя, а сама в этот момент, как ребенок, которого хочется защищать. - Помоги, Дим, ты же врач, - добивает меня свой фразой.
        - Откуда ты знаешь? - рычу нервно.
        Катя медлит с ответом. Закусывает губу. Она специально меня провоцирует сейчас? Не видит, что и так еле держусь?
        - На официальном сайте прочитала, там твоя биография, - шепчет чуть слышно.
        Прищуриваюсь с подозрением. Не помню, чтобы я предоставлял сведения о своей врачебной практике. Я в принципе предпочитаю скрывать сей нелицеприятный факт биографии. Врачом я работал недолго, в клинике кузена. Ровно до тех пор, пока жестко не напортачил с назначениями одному тяжелому пациенту и чуть не угробил его. Видимо, я родился в рубашке, потому что несчастному мужику удалось выкарабкаться, а от суровой руки закона меня Влад прикрыл. Правда, с условием, что я в медицину больше ни ногой. Да я и сам только рад. На хрен надо. В депутатском кресле и теплее, и чище, и не убью никого. Надеюсь…
        - Я не педиатр, а хирург. Причем через «е», потому что меня лучше не подпускать к пациентам, уж поверь, - рявкаю с внезапно накатившим раздражением и чувствую, как подо мной вздрагивает женское тело.
        - Может, ты меня отпустишь? - тихо лепечет Катя, упираясь почти кукольными ручками в мои плечи.
        Осознаю, что все еще вдавливаю ее в постель, ощущаю трепет миниатюрного и практически обнаженного тела (дурацкая шелковая пижама не в счет - одно название!). Дурею на долю секунды, а потом резко подрываюсь, пытаясь взять себя в руки.
        Машу спасать надо. Но если я вмешаюсь, только хуже сделаю. Поэтому набираю номер единственного человека, которому смогу доверить здоровье своей дочери.
        - Доброй ночи, Влад, - бодро кричу в трубку, на ходу натягивая брюки. - Не бубни, сон для слабаков. У меня малая заболела, сможешь в свою клинику позвонить, чтобы приняли нас сейчас?
        Глава 6
        Одного взгляда на Катю хватает, чтобы понять: сегодня она не боец. Дрожит вся, нервничает, плачет. Обычно женские слезы меня жутко раздражают, но сейчас… почему-то хочется ее обнять. Сдаю позиции. Иллюзия семьи меня заражает и выбивает из привычного ритма жизни. Так и до пуза с газетой недалеко.
        Передергиваю плечами и позорно сбегаю из своей же спальни. Слышу, как «жена» покорно плетется следом.
        Стоит мне войти в комнату Маши, и я понимаю страх Кати. Малышка мяукает жалобно, мучается и вся горит. Убеждаюсь в последнем, приложив пальцы к ее крохотному лбу.
        Так, надо срочно приводить в чувства Катю. Потому что сам я с ребенком не справлюсь. На руки брать, переодевать, подгузники менять. Нет уж, к такому меня ни жизнь, ни депутатская карьера не готовили. Увольте!
        Пару секунд изучаю содрогающуюся от всхлипов Катю, приближаюсь к ней и аккуратно беру за плечи. Хочу поймать ее взгляд, но девчонка упорно прячет лицо. Опускает голову, пытается высвободиться из моей хватки.
        - Котенок! - неожиданно зову я.
        Катя чуть не подпрыгивает на месте, поднимает на меня округлившиеся от шока глаза. Смотрит недоуменно и растерянно. Думает, наверно, что ослышалась. И куда делись ее спесь и стервозность? Даже реветь прекращает мгновенно. Бабы такие бабы. Но зато шоковая терапия сработала!
        - Собери Машеньку, сама переоденься. И побыстрее. Справишься? - дожидаюсь, пока она слабо кивнет. - К врачу поедем. Хорошо все будет, ясно? - добавляю строго.
        Некоторое время наблюдаю за действиями Кати, помогаю по возможности, но в большей степени контролирую процесс. Удаляюсь, когда «жена», забывшись, начинает шустро переодеваться сама. Шоу, конечно, занимательное, но я тоже не железный.
        Дожидаюсь ее уже в машине. Всю дорогу Маша плачет. Надрывно так, что хочется с размаху удариться головой об лобовое стекло. Потому что слишком сложно чувствовать на себе такую ответственность. Одно дело, когда речь идет о народе, которому самому палец в рот не клади: если надо что-то, запинает и мозг затюкает. И совсем другое, когда от тебя зависит беззащитный ребенок. Ты единственный можешь помочь ему, но не знаешь, как…
        Когда, наконец, подъезжаю к клинике Влада, голова раскалывается на части. Замечаю, что Катя тоже чувствует себя паршиво. Поэтому, вздохнув, беру у нее Машу. Пусть бедная малышка мне на ухо кричит.
        В приемной нас встречает медсестра, лебезит и что-то звонко щебечет. Честно говоря, даже внешности ее не запоминаю. Но слушаю внимательно, выхватываю нужную мне информацию. Чувствую себя на каком-то важнейшем совещании. Только хуже…
        - Ваш педиатр Иван Евгеньевич будет с минуты на минуту, - сообщает девушка и потихоньку начинает раздражать своей улыбчивостью. - А Владислав Романович… - осекается, глядя мне за спину. - Вот он как раз приехал!
        Смысл ее слов до меня доходит не сразу. Потому что не могу поверить. И лишь обернувшись, убеждаюсь, что мне не послышалось. Действительно, Влад примчался. С чего бы это?
        Передаю Машу в руки растерянной Кати, усаживаю их на диван. А сам направляюсь к брату.
        - Быстро ты из соседнего города приехал, - хмыкаю вместо приветствия, пожимая ему руку. - От жены убегал?
        - Спешил на твою глянуть. Надо же знать, какой несчастной такое чудо, как ты, досталось, - не остается в долгу Углицкий. - Принял все-таки ребенка? - добавляет серьезно и тихо.
        - Не знаю, Влад, - отвечаю честно. - Не верю до конца…
        - В лаборатории, контакты которой я тебе скинул, работают профессионалы. Я за них ручаюсь, - холодно чеканит кузен. - Тест, я так понял, оказался положительным?
        Обреченно киваю, а следом нервно запускаю руку в свои волосы.
        - Все равно что-то не так! Да мелкая даже на меня не похожа, - делюсь с братом опасениями.
        - И слава богу! В этом ее главный плюс, - издевается Влад, а сам скользит взглядом по Кате и Маше. - Она и на маму, честно говоря, не слишком похожа, - тянет задумчиво, но, поймав мой недоуменный взгляд, добавляет поспешно. - Я имею ввиду, что дети в таком возрасте ни на кого не похожи. Только сами на себя. Вот подрастет немного, и станет понятно.
        Смотрю на него недоверчиво, но отвлекаюсь на подошедшего педиатра. Углицкий мгновенно принимает вид стального биг босса. Хочется закатить глаза и подколоть братца, но я держусь. Мне нужна помощь сейчас, поэтому не время подрывать его авторитет забавы ради. Влад сурово дает какие-то распоряжения Ивану Евгеньевичу, пока тот сжимается под черным взглядом и явно мечтает закатиться под плинтус, чтобы его не выколупали оттуда.
        Вдвоем они подходят к Кате, спрашивают что-то. А я спешу следом, потому что каменный братец сейчас и «жену» мою запугает до чертиков, знаю я его. Кто потом с Машей сидеть будет?
        В какой-то момент педиатр подзывает медсестру, чтобы та забрала ребенка. Катя медлит, не выпускает дочь из рук, а вместо этого вопросительно смотрит на меня. Быстро киваю ей, мол, все в порядке. И после этого, к моему удивлению, она передает Машу врачам.
        Не доверяла же мне, ненавидела! Когда все успело измениться? Или это временное помутнение рассудка?
        Когда медперсонал удаляется вместе с нашей Машей, сажусь рядом с Катей, но к ней даже не прикасаюсь. Наоборот, сцепляю руки в замок и смотрю прямо перед собой.
        - Винишь меня, наверно, - озвучиваю неприятные мысли, потому что сам себя виню. - Маша ведь после нашего похода в японский ресторан заболела…
        - Нет, Дим, ее вчера стошнило до того, как мы переступили его порог. Маше уже было плохо, - всхлипывает, балансируя на грани истерики. - Это я виновата. Надо было сразу обратить внимание, отреагировать. Такую ответственность на себя взяла. И не справилась, - хнычет, прикрывая лицо ладонями.
        Не совсем понимаю, о чем она говорит. К тому же, ее слезы дезориентируют. Обнимаю Катю за плечи, целую в висок - и опять прибегаю к запрещенному приему.
        - Котенок, успокаивайся давай. Врачи помогут, - произношу с максимальной уверенностью в голосе.
        - Не зови меня так, - Катя поспешно стирает слезы и отодвигается от меня.
        Зато успокаивается. Говорю же, работает система!
        - Маша крещеная? - зачем-то спрашиваю я после затянувшейся паузы.
        - Не знаю, - выдыхает Катя, а потом вдруг спохватывается. - То есть… Не знаю, как я сама к этому отношусь, поэтому пока нет. Машу не крестили, - заикаясь, объясняет, при этом устремив глаза в пол. - Не думала, что ты религиозный.
        Признаться, я и сам не понимаю, зачем мне вдруг понадобилась подобная информация. Я далек от веры, а крещение воспринимаю всего лишь как что-то привычное в обществе. Родился ребенок, торжественно выписали его с шариками, покрестили… Какие еще этапы из жизни моей дочери я пропустил? Странно, что меня это вообще волнует.
        - Какой же депутат - и без религии? Грехи надо же как-то замаливать, - отшучиваюсь я.
        Кстати, говорю почти правду. Многие мои коллеги исправно и при этом демонстративно посещают храм, а по особо большим праздникам обязательно светятся в прессе. Свои рабочие места окружают иконами. Как оберегами какими-то! Причем чем выше должность, тем дороже, помпезнее и больше иконы. Может, и мне пора приобщаться к традиции?
        - И как? Помогает? - дерзко вздергивает подбородок Катя.
        Узнаю дикую кошку. С возвращением!
        - Ну, пока что за мои грехи мне тебя прислали в наказание, - усмехаюсь ехидно.
        Мою реплику Катя оставляет без ответа, хмыкает и отворачивается. Но молчание убивает нас обоих. Потому что мы возвращаемся мыслями к тому, что через стену врачи возятся с Машенькой. И Катя не выдерживает первой.
        - Хирург через «е», говоришь? Как же так? Довольно прибыльная специальность, - разрывает тишину и мгновенно выводит меня из равновесия.
        - Не мое это, - отмахиваюсь и почему-то признаюсь, как на исповеди, ей-богу. - Я чуть пациента не убил, после этого завязал с врачебным делом. А в моем нынешнем амплуа, что бы я ни делал, все равно из-за меня никто не погибнет, - хмыкаю довольно и откидываюсь на спинку дивана.
        - Я бы не была так в этом уверена, - еле слышно бубнит Катя.
        Мне показалось или в ее тоне опять проскользнули нотки ненависти? Сказала бы хоть, что я ей сделал. Достали эти загадки! Приперлась в мой дом - и тихо ненавидит. Если это ее план мести, то весьма хреновый!
        Разворачиваюсь вполоборота, намереваясь серьезно поговорить с Катей. Но она вдруг поднимается и со словами «я на минутку» скрывается за дверями уборной. Знает, что туда я за ней точно не побегу. Хитрая кошка!
        Мое внимание отвлекает педиатр. Вот невовремя Катя смылась! Вдруг он сейчас что-то спрашивать будет, а я о Маше ничего не знаю.
        - У вашей дочери, - начинает Иван Евгеньевич, а меня коробит от его слов, непривычно, - обычное ОРВИ, и на его фоне - расстройство желудочно-кишечного тракта. Укол сделали, температуру сбили. Выпишем вам все необходимое, объясним, как принимать лекарства. И можете забирать свое счастье домой.
        Следом появляется медсестра - и вручает мне Машу. Малышка выглядит гораздо спокойнее. Зевает и прикрывает глазки, явно собираясь уснуть. И где ее мама бродит?
        Словно услышав мои мысли, за спиной появляется Катя. Нетерпеливо забирает у меня ребенка и прижимает к себе. Целует порозовевшие щечки, улыбается. Они обе мило выглядят сейчас.
        Пока Катя отвлекается на Машеньку, я незаметно вкладываю в карман педиатру сложенную в несколько раз купюру. Знаю, что Влад не одобряет подобной «благодарности». Сам не берет и персонал свой контролирует. Честный, аж противно. Мы с ним как ангел и демон. Думаю, не стоит уточнять, на чьей стороне я.
        Успеваю провернуть «авантюру» четко перед появлением братца. Перебрасываемся с ним парой фраз и прощаемся. Наконец-то, могу отвезти Катю с ребенком домой и нормально отдохнуть. Правда, от силы пару часиков, потому что на улице уже светает. Но главное, что все разрешилось.
        Когда переживаешь сильный стресс, начинаешь ценить каждую минуту спокойствия.
        Глава 7
        На следующий день
        Екатерина
        Суматошно мечусь по комнате, пока Машенька кричит. От ее плача только сильнее теряюсь. Перебираю лекарства, нахожу порошок, который нужно разбавлять молочной смесью. Вроде ничего не забыла!
        Подумав, задергиваю шторы и включаю проектор звездного неба, который Дима заказал. Только этот ночник каким-то чудодейственным образом влияет на Машу. Вот и сейчас она мгновенно затихает, с интересом уставившись в потолок.
        Выдыхаю облегченно и выскальзываю из комнаты, чтобы приготовить смесь. Ничего не успеваю сегодня! И безумно нервничаю. Боюсь, что Маше станет хуже, только на этот раз Димы рядом не окажется.
        Так, стоп! Откуда подобные мысли? И чувства? Почему мне вдруг остро стал необходим проклятый Щукин?
        Кажется, пора приступать к активным действиям, пока этот желтоглазый демон не подчинил меня окончательно. Каждое его слово пропитано фальшью, каждый поступок меркантилен, каждая мысль отдает гнильцой. И я не имею права ни на секунду забывать об этом.
        - Милочка, - пробирается в голову мерзкий голос Эльвиры.
        Еще одна веская причина, по которой я не могу задерживаться здесь. Рискую сорваться и придушить ее. Оглядываюсь на гордо восседающую в кресле мать Димы - и невольно морщусь, как от ноющей зубной боли, стреляющей в мозг.
        Я слишком разбита, чтобы сохранять маску. Вдребезги.
        И Маша… Она заслуживает лучшего! И не должна быть игрушкой, которую выбросят, как только надоест.
        - Угомони своего ребенка, - плюет ядом кобра. - Почему она орет все время?
        И наряд сегодня Эльвира выбрала подходящий: облегающее ее иссушенное диетами тело платье цвета змеиной кожи, переливающееся на свету.
        - Маша болеет, - стараюсь спокойно объяснить ситуацию, хотя внутри кипит лава.
        - Мне абсолютно все равно, что с твоим подкидышем, - недо-свекровь прищуривает глаза. Точно змеюка!
        - Знаете что, мама, - подхожу ближе и испепеляю ее злым взглядом. - А не пошли бы вы в… - указать точно направление мне не позволяет Маша, потому что я слышу ее внезапный крик.
        Мчусь в комнату, но стоит мне достигнуть двери, как малышка умолкает. Словно намеренно играет с нами. Собираюсь проигнорировать раздражающую меня Щукину и последовать на кухню.
        Маша, смесь, лекарство. Все остальное не важно!
        - Послушай, вы вдвоем вылетите отсюда быстрее ракеты «Союз» с космодрома Восточный, - Эльвира искажает лицо в гримасе отвращения. - А я этому поспособствую, - усмехается криво. - Дима и поэффектнее тебя пигалиц цеплял. И где они все сейчас? - осматривается показательно. - Видишь? И я не вижу, - смеется мерзко. - И довесок твой тебе не поможет, уж поверь. Димочке быстро наскучит игра в семью. Я своего сына знаю.
        Не выдерживаю и решаю показать зубки. Говорю то, чего на самом деле никогда не выполню до конца. Потому что, по факту, мне не нужен Дима, плевать на его дом и богатство. Я уничтожу его семью, как он в свое время растоптал мою. И исчезну…
        - Ма-ама дорогая, я еще вас переживу в этом доме, - тяну, повышая голос. - Забыли поговорку о ночной кукушке? Хотите сыграть со мной? - приближаюсь вплотную и нависаю над ней, надменно глядя сверху вниз. - Что ж, вызов принят. Посмотрим, кто кого!
        Подмигиваю опешившей от подобной наглости Щукиной и невозмутимо ухожу, бросая на ходу: «Это будет интересно».
        Некоторое время слышу возмущенное ворчание за спиной. А потом «свекровь» подскакивает и направляется к двери, на ходу порхая костлявыми пальцами по дисплею смартфона. Диме пожаловаться спешит? Удачи! На секунду представляю, как чувствовала бы себя, если бы действительно любила его, мечтала построить семью, старалась, а тут… эта кобра. Сколько пар распадается в мире из-за третьего лишнего.
        Хорошо, что мне это не грозит. Ни с Димой, ни с кем-либо еще.
        Щелчок закрывшихся входных дверей позволяет мне мгновенно расслабиться. Меня оставили одну дома? С чего бы такое доверие?
        Удачный момент, чтобы приступить к исполнению цели, ради которой я здесь. Но вместо этого свое свободное время я посвящаю Маше. Ребенок для меня важнее мести. Весь день практически не отхожу от ее кроватки, то и дело подхватываю на руки, чтобы успокоить и укачать. Чувствую себя выжатой и разбитой, когда малышка наконец-то засыпает.
        Пять минут на душ. И можно позволить себе завтрак, плавно перешедший в ужин. Я не ела весь день, поэтому, быстро натянув шортики и футболку, мчусь на кухню. Пока вожусь у столешницы, не сразу слышу, как домой возвращается Дима. Едва не вскрикиваю, когда позади звучит его голос, бархатный, с непривычной хрипотцой и немного уставший.
        - Как Маша? - вместо приветствия с порога спрашивает Щукин.
        Оглядываюсь на долю секунды и вновь возвращаюсь к своим делам.
        - Лучше, - спешу успокоить заботливого папашку, потому что здоровье ребенка - не самый удачный способ манипуляции. - Спит.
        - А ты как? - от его неожиданного интереса ко мне перехватывает дыхание.
        Не успеваю ответить, как мужчина обнимает меня сзади. Укладывает ладони на живот и прижимает меня к себе.
        - Дим? - сглатываю нервно, растерявшись от столь внезапного «наступления».
        - Да, котенок? - выдыхает Дима мне в затылок.
        Спускается невесомыми поцелуями к плечам, заставляя меня вздрагивать от каждого, словно от разряда тока. Впиваюсь руками в край столешницы, как в спасательный круг. Но не помогает. Особенно когда рука Димы забирается под мою футболку и скользит вверх по животу.
        Никогда не была слаба к мужским ласкам, в любой ситуации сохраняла здравый рассудок. Ледышка, одним словом. Даже с человеком, которого любила. Почему же я тогда плавлюсь сейчас в руках этого змея-искусителя? После всего, что он сделал! Как неправильно все происходящее!
        Резко разворачиваюсь, оказываясь с Димой лицом к лицу. Хмурюсь и упираюсь ладонями в его плечи. Знаю, что не смогу противостоять ему физически. Поэтому судорожно размышляю, как оттолкнуть мужчину словами.
        - Дима, решил еще одного ребенка сделать? - с сарказмом бросаю я. - Маши мало?
        Но он нагло затыкает мне рот поцелуем, сминает губы, жадно и нетерпеливо. Теряю бдительность, позволяя мужчине обхватить меня крепко, приподнять и усадить на кухонную столешницу. Прихожу в себя только, когда Дима устраивается напротив.
        ***
        - Ну брось, Кать, взрослые люди, - ехидно шепчет Дима мне на ухо, целуя и прикусывая мочку. - Предохраняться не умеем, что ли?
        - Я не пью таблетки, - лепечу, сопротивляясь дурманящим ласкам, но силы неравные.
        Ерзаю, отодвигаясь назад, пока не упираюсь спиной в рабочую панель. Холод кафеля, которым она покрыта, немного приводит в чувства, но ненадолго.
        - И что? Я все равно им не доверяю, - хмыкает Щукин, наклоняясь ко мне и не забывая обжигать поцелуями шею. - У меня все есть, - добавляет, и я понимаю его намек.
        Обнимает меня и рывком притягивает к себе, заставив проскользить по глянцевой поверхности стола. Впечатывает меня в свое тело, вынуждает обхватить ногами его талию и вцепиться руками в плечи, чтобы не упасть. Сейчас мы так близко, что, несмотря на разделяющую нас одежду, я ощущаю, насколько решительно он настроен. И готов. Вместо того, чтобы испугаться, я вспыхиваю и выдыхаю слишком шумно. Только радую нахала своей реакцией.
        - Аллергия на латекс, - выдаю, срываясь на предательский стон.
        Последняя попытка остудить мужчину, который и сам разгорелся ярко, и меня сжигает дотла.
        Дима застывает на секунду, откашливается и чуть отклоняется, внимательно всматриваясь в мое лицо. Наши губы так близко, что это сводит меня с ума. Но я сильнее своего жалкого тела!
        - Жуткая аллергия, пятнами покрываюсь, раздуваюсь вся, - сбивчиво дышу, но стараюсь говорить правдоподобно. - Изнутри раздуваюсь.
        Кажется, я несу полную чушь, но из Щукина такой медик, что он вряд ли поймет. Пользуясь замешательством мужчины, пытаюсь оттолкнуть его.
        - Все желание отбила, - недовольно хрипит Дима, зато отстраняется. - Удивляюсь, как вообще Маша у нас с тобой получилась. Точно по пьяни.
        Отходит от меня на безопасное расстояние, нервно поправляет пиджак, а потом прячет руки в карманы брюк. Зачем-то окидываю его взглядом, мельком спускаясь ниже, чем нужно. Отмечаю, что насчет «отбитого желания» Дима явно лукавит. Невольно краснею и спешу сбежать из кухни, пока «муж» не передумал меня отпускать.
        Глава 8
        Дмитрий
        Катя подозрительная. Единственный вывод, который я сделал после сегодняшнего вечера. Не густо.
        Выдумала какую-то ерунду с аллергией! Совсем врать не умеет девчонка, особенно когда возбуждена. Катя может сколько угодно уверять меня в обратном и строить из себя недотрогу, но ее тело говорит само за себя. Я слишком хорошо чувствую женщин.
        Хочет, но отталкивает. Будто боится. Неадекватная реакция. Обижена на меня? Ненавидит? Наказывает? За что, блин! С ее стороны странно ожидать и требовать чего-то от мужчины, с которым провела одну единственную ночь. Если она вообще у нас была, эта ночь. Сомнительно как-то…
        А что если мы с Катей не спали? Да нет, бред, не сходится! Тогда откуда Маша? Родство ведь подтвердилось.
        Значит, все-таки у нас что-то было с Катей? Почему тогда она краснеет и дрожит в моих руках, как в первый раз? Признаться, это безумно заводит, но… Нелогично!
        Катя не устает повторять, что я был пьян. Допустим. А она? Тоже?
        Как вариант, можно попробовать ее опять напоить. Перестанет себя контролировать и наконец откроет секреты. Главное, Машу не потерять в процессе «эксперимента»…
        В общем, следующее «наступление» надо тщательно обдумать. Потому что сегодняшняя мини-проверка покатилась под откос. Я ничего не выяснил, лишь сильнее запутался. А этой близостью только себя раззадорил! Настолько, что до сих пор успокоиться не могу. Бесит кошка!
        Какого черта! Откуда такое безумное влечение к абсолютно обычной девчонке? На кой она мне сдалась!
        Наверно, просто изголодался. Несколько дней бабы не было, шутка ли. А перед глазами только «жена» в коротких шортиках снует. Вот и поплыл. Однако свет клином на дикой кошке, пусть даже такой соблазнительной, явно не сошелся!
        Срочно нужно исправлять ситуацию! Напиться и расслабиться. Не одному, конечно.
        Через полчаса оказываюсь в элитном клубе нашего города. Заказываю сразу несколько шотов. Заливаю в себя, обжигая горло. Много мне не нужно: вообще я не злоупотребляю, поэтому в этом плане экономный. Здоровый организм и ясная голова для меня важнее пары часов сомнительного удовольствия.
        Но сегодня - исключение! Это были тяжелые несколько дней. И я заслужил немного отвязного отдыха.
        Осматриваюсь, словно хищник в поисках жертвы. Вижу в толпе девушку с каштановыми волосами. Окидываю помутневшим взглядом ее хрупкую фигурку, оцениваю по личной шкале женской привлекательности. И почему-то в этот момент вспоминаю Катю. Моя жена-стервочка на «отлично» тянет. Пятерка с плюсом.
        Яростно отгоняю от себя образ дикой кошки. Пусть идет к чертям собачьим!
        Поднимаюсь с барного стула и уверенно направляюсь к заинтересовавшей меня незнакомке. Мой план прост и безотказен: пришел, увидел, оприходовал. И первые два пункта выполнены успешно…
        ***
        Этой же ночью. Екатерина
        Несмотря на тяжелые сутки, не могу уснуть. Лежу на боку в уютной постели и любуюсь мирно сопящей Машей, радуясь тому, что она хорошо себя чувствует. В эти дни я поняла, что привычные дела и заботы уходят на задний план, когда болеет ребенок. Все становится неважным, а мысли концентрируются на крохотном комочке, нуждающемся в твоей помощи.
        Только обретя мою малышку, я смогла прочувствовать не только радости материнства, но и его проблемы. Тем не менее, ни о чем не жалею. Мне начинает казаться, что Машенька - это подарок небес после всех перенесенных мною страданий. А ее появление в моей жизни - судьба!
        Вздыхаю и переворачиваюсь на спину, невидящим взглядом уставившись в потолок, на проекцию звездного неба.
        Дима…
        Нахал позорно сбежал из собственного дома! Наверно, зажигает сейчас с какой-нибудь очередной девицей. Раз уж со мной ничего не получилось, быстро нашел замену.
        Меня это не задевает, нет. Пусть спит, с кем хочет. Просто противно…
        Но как только моего слуха доносится звук открывающихся входных дверей, я мгновенно вскакиваю и сажусь на постели. Словно я все эти долгие часы только и делала, что ждала своего непутевого мужа, переживая за него и нервничая. А это неправда! Ведь так?..
        Решительно падаю на подушки и накрываюсь одеялом с головой. Но шум, доносящийся из гостиной, не позволяет мне уснуть.
        Да что там Дима делает? В футбол играет?
        После очередного грохота не выдерживаю. Поднимаюсь с кровати и следую к двери, бесшумно ступая босыми ногами по полу. Выглядываю в гостиную и наблюдаю, как Дима, покачиваясь, возится со своей обувью. Кое-как справившись со столь «сложной» миссией, опирается плечом о косяк двери, обхватывает руками голову и устало массирует виски.
        Что-то щелкает в груди, а разум предательски засыпает. Впервые за все время жалею врага. Иначе как объяснить, что вместо того, чтобы вернуться в свою комнату, я поспешно приближаюсь к Щукину.
        - Дим, тебе плохо? - легко касаюсь рукой его предплечья.
        Мужчина поднимает голову, смотрит на меня с расслабленной улыбкой - и я леденею от ужаса. Узнаю этот пустой, помутневший взгляд. Сердце останавливается, детонирует и разлетается на тысячи осколков.
        Я знаю, на что человек способен в подобном состоянии. Алкоголь превращает его в зверя, жестокого и грубого. Уничтожает все светлое и доброе, что в нем есть.
        Судорожно вздыхаю и медленно отступаю назад. Никаких резких движений, ни слова поперек - простое правило, которое я твердо уяснила.
        - Вот теперь мне хорошо, - заплетающимся языком бубнит Дима, приближаясь практически вплотную, парализуя меня. - Котенок, - выдыхает мне в лицо.
        Невесомо целует в щеку, а я не чувствую ничего, кроме запаха алкоголя, что пробуждает во мне животный страх. Воспоминания, которые я так тщательно хоронила в темной глубине своей души, сейчас выплескиваются наружу. Обжигают, как искры из-под сварочного аппарата, оставляя шрамы.
        - Кать, не могу ни о ком думать, кроме тебя, - шепчет мужчина, касаясь губами моей шеи, но вызывает лишь отвращение и тревогу. - Котено-ок, - тянет он, обнимая меня за талию.
        Проводит рукой по моей щеке, как бы невзначай смахивает с лица непослушный локон, а потом вдруг зарывается в волосы, аккуратно сжимая их в кулак на затылке. Этот, казалось бы, отнюдь не агрессивный жест будит во мне плохие ассоциации.
        Боюсь пошевелиться, покорно принимая пугающие ласки мужчины. Его лица я уже не различаю: черты плывут перед глазами от слез и неконтролируемой паники.
        Срываюсь на истерику, как только Дима пытается поцеловать меня. Стискиваю губы и всхлипываю, обреченно роняя слезы. Скорее всего, я сейчас раздражаю его, но не в силах справиться с накатившими эмоциями.
        Жду приступа ярости, но ощущаю, как мужчина ослабляет объятия и слегка отстраняется.
        - Кать? - говорит что-то еще, но я уже не слышу.
        Мои тело и разум в агонии. Прошлое и настоящее смешались воедино. Мне страшно и больно, совсем как тогда…
        Окончательно теряю связь с реальностью. Содрогаюсь в рыданиях, закрываю лицо ладонями и молю лишь об одном: чтобы все как можно быстрее закончилось и никоим образом не коснулось Маши.
        Осознав, что меня больше никто не трогает, осторожно поднимаю голову.
        Дима не ушел. Сейчас он стоит напротив, недоуменно и растерянно сканируя меня взглядом. Не решается приблизиться, не может вымолвить ни слова. Просто смотрит хмуро и молчит. Кажется, он даже протрезвел от неожиданности.
        Я все еще на грани воспоминаний и реальности. Поэтому резко срываюсь с места и мчусь в комнату. Сердце стучит где-то в горле и не успокаивается даже, когда я закрываю за собой дверь, на всякий случай прижавшись к ней спиной.
        Не нащупываю ни крючка, ни щеколды, поэтому надеюсь, что Дима не последует за мной.
        Прислушиваюсь к тяжелым шагам, доносящимся из гостиной. Всхлипываю, кажется, чересчур громко - и поспешно прикрываю рот руками. Продолжаю плакать, но стараюсь делать это как можно тише, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания. И не злить его.
        Шаги замирают возле моей двери, но потом звучат с удвоенной силой, поспешно удаляясь. Выдыхаю с облегчением и плетусь к постели. Чувствую себя, как в тот роковой день, когда потеряла семью…
        По его вине…
        Выбор четвертый
        На следующее утро. Екатерина
        Чувствую аромат полевых цветов, а сознание мгновенно подбрасывает приятные образы. Пикник на природе, мой любимый гранатовый сок и фрукты в корзине. Жаркий летний воздух окутывает тело, словно вторая кожа, босые ноги утопают в траве, а солнечные лучи приятно пощипывают кожу. Невольно улыбаюсь, подсознательно понимая, что потерялась в своем добром сне.
        В реальность возвращаться не хочется. Не помню, почему, ведь разум утопает в эйфории, но подозреваю, что меня там не ждет ничего хорошего.
        Настойчивое пиликание будильника не оставляет мне ни единого шанса продлить «виртуальное» счастье. Нехотя приоткрываю глаза и первое, что я вижу, - это букет цветов на прикроватной тумбочке. Несколько секунд недоуменно хлопаю ресницами, но, убедившись, что это не продолжение сна, поспешно сажусь на кровати, откидываясь спиной на подушки.
        Осторожно, словно бомбу, беру букет и задумчиво кручу его в руках. Уголки губ сами сползают вниз, а на душе начинают яростно скрести кошки.
        Что это? Своеобразное «прости» от Димы? Где он вообще полевые цветы посреди ночи добыл? Впрочем, круглосуточная доставка и деньги творят чудеса. Делаю глубокий вдох, в последний раз с наслаждением пропуская сквозь себя дурманяще-вкусный запах, а потом возвращаю цветы в вазу.
        Наверно, это должно показаться мне милым, но… Меня настораживает, что Дима может беспрепятственно входить в комнату, пока мы с Машей спим. Беззащитные и слабые. А я ведь даже не слышала шагов и шороха, хотя сон мой был тревожным, то и дело погружая мозг в кошмары.
        О чем я вообще думала, придя в этот дом с ребенком и оставшись жить под общей крышей с чужим мужчиной! С которым встречалась всего один раз! Дима сильнее, в его руках деньги и власть, а значит, полная свобода действий. И безнаказанность. Кто я и кто он?..
        И если на себя мне плевать (терять нечего), то подвергать опасности Машу с моей стороны было дичайшей безответственностью. Нет, преступлением!
        Я настолько ослепла от горя и мести, что не могла мыслить адекватно! Как я позволила себе опуститься до уровня бесчувственной стервы?
        А ведь нам с малышкой повезло, что мы оказались у Димы, а не нарвались на какого-нибудь психа. Да, Щукин меркантилен и идет по головам ради достижения своих целей. Он готов разрушить чужую жизнь по щелчку пальцев, лишь бы увеличить личную прибыль. Но женщины для него - особая каста. Дима не жесток по отношению к нам. Даже на автопилоте. В этом я лично убедилась вчера.
        Яростно отгоняю от себя деструктивные мысли. Мне категорически не нравится, что я думаю о Щукине и что чувствую. Пора завязывать с этой игрой и как можно скорее.
        Поэтому приступаю к активным действиям. Правда, первым делом уделяю внимание Маше: переодеваю, кормлю, меряю температуру. Малышка радует своим хорошим настроением. Сегодня она такой «живчик», словно решила поддержать меня.
        Убедившись, что Эльвиры тоже нет дома, я беру ребенка на руки - и уверенно шагаю в кабинет Щукина. Во-первых, не хочу оставлять ее одну надолго. А во-вторых… Прости, Машунь, но отныне ты - мое алиби. В случае чего - мы просто гуляли. Для пущей убедительности дверь не закрываю: так выглядит правдоподобнее. Создается эффект случайности.
        Усаживаю малышку на пол, мысленно радуясь, что это семейство обожает теплые пушистые ковры, подмигиваю ей, а сама устраиваюсь за рабочим столом Димы. Открываю ноутбук, нахожу пароль от него на дне корпуса (банально, но мой хранится примерно там же) - и запускаю систему.
        Нервно кусая губы, блуждаю глазами по экрану, лихорадочно щелкая мышью по файлам и папкам.
        По моей информации, Дима занимается ресторанным бизнесом. По бумагам, конечно же, фирма записана не на его имя, а на мать. Щукин же у нас - бедный депутат, мечтающий «народ с колен поднять». Но на самом деле именно он загоняет людей в долговую кабалу. Находит жертву, как правило, представителя мелкого бизнеса, ибо об крупного зубы сломает, потом доводит его до банкротства и выкупает за бесценок. Схема действует довольно успешно. Своеобразное рейдерство, тщательно скрываемое.
        Дима слишком умен - и ни разу не попадался на горячем. Моя цель - исправить это и восстановить справедливость.
        И искать доказательства я буду именно у Щукина дома: все документы он хранит здесь, а не в компании. Потому что в родовом особняке нет чужих и предателей - уверен он.
        От этой мысли в душе разливается неприятная горечь. Я никогда никого не предавала, но разве распространяется этот принцип на человека, который разрушил мою жизнь?
        Не в силах до конца избавиться от сомнений, я цепляюсь взглядом за глупейшее название «Новая папка». Чтобы никто не догадался? Я тоже так делаю на своем компьютере…
        Дважды щелкаю по иконке и просматриваю текстовые файлы. Подсоединяю к ноутбуку флешку, но, прежде чем приступить к копированию, пробегаю заголовки глазами. Хочу убедиться, чтобы не жалеть потом о содеянном.
        И нахожу то, что заставляет меня вздрогнуть.
        «Ресторанный комплекс «Мираж». Владелец - Алексей Михайлович Кобылин».
        Делаю вдох и прикрываю глаза, позволяя одиноким слезинкам скатиться по щекам.
        Последний мост сожжен, назад пути у меня нет.
        Собираюсь с духом, нажимаю горячие клавиши, чтобы выделить все содержимое папки. И копирую на флешку.
        Следующим этапом передаю информацию через мобильный интернет на подставной электронный адрес, с неприметным именем. Доступ к нему есть лишь у одного человека.
        Убедившись в успешной отправке, выбираю контакт, который значится в моем списке как «мама». Он появился сразу же после того инцидента, когда Дима выхватил из моих рук мобильный у клиники, где мы делали тест ДНК. Благо, я успела тогда отправить сообщение и зажать кнопку блокировки. Иначе меня бы уже не было в доме Щукина.
        Впрочем, совсем скоро и так не будет! Наконец-то я смогу сбежать отсюда!
        - Все файлы на почте, - отчитываюсь я в трубку. - Этого достаточно? Мы можем уже прекратить? - последняя фраза почему-то получается с надрывом.
        - Нет, - звучит коротко и безапеляционно. - Не сейчас.
        Характерный щелчок аппарата смешивается со звуком открывающихся входных дверей. Испуганно смотрю на часы.
        Дима? Почему так рано!
        Лихорадочно закрываю все компьютерные окна, отрубаю систему и закрываю ноутбук. Бросаюсь к Маше и только сейчас замечаю что-то в ее маленьких, но очень шаловливых ручонках. Девочка поворачивает свою новую «игрушку» так, что я вижу обложку с гербом.
        О нет!
        Сбивчиво дыша, подхожу ближе и касаюсь пальцами документа. Осторожно, будто он меня сейчас укусит. Плотные листы надорваны и испачканы слюнями, а на странице с фотографией серьезного Щукина красуются следы от двух едва прорезавшихся зубиков Маши.
        Как? Малышка, в основном, только ползает или стоит у опоры. Как она умудрилась достать паспорт Димы? И почему он вообще бросает его где попало!
        - Мы пропали, - шепчу обреченно, а Маша смотрит на меня и улыбается как ни в чем не бывало.
        Слышу приближающиеся шаги и мысленно начинаю обратный отсчет.
        Дима сначала проходит мимо, но, заметив открытую дверь кабинета, притормажимает и возвращается. Останавливается на пороге, сложив руки в карманы брюк, и окидывает нас непроницаемым взглядом.
        - Котен… кхм… Катя? - сквозь кашель произносит Щукин. - А что вы здесь… - осекается, устремив глаза на свой паспорт в ручках Маши.
        Мое сердце замирает. Кажется, сейчас я боюсь непредсказуемого Диму еще больше, чем вчера…
        Глава 2
        - И кто тут у нас безобразничает? - серьезно и строго тянет Щукин, а у меня холодеет все внутри.
        Словно по команде, мы с Машей устремляем на него глаза. Вот только я смотрю с опасением, а малышка - с улыбкой, такой искренней и сияющей, будто к ней только что как минимум Диснейленд с доставкой на дом явился. Представляю, как она расстроится, когда Дима отругает ее. А если голос повысит, то Машенька и вовсе может впасть в истерику, ведь всегда пугается громких звуков.
        Судорожно размышляю, как безболезненно уладить конфликт, а Дима тем временем неторопливо подходит к ребенку, что в моем измученном сознании выглядит угрожающе, а потом садится напротив на корточки.
        Спешу приблизиться к ним, чтобы контролировать все происходящее, и опускаюсь на пол, поджимая ноги под себя. Исподлобья поглядываю на сурового Щукина и нервно заламываю пальцы.
        - Дим, прости, я… - мямлю нерешительно, - я буквально на минутку отвлеклась и… - протяжно вздыхаю. - Дим, не кричи только, - касаюсь рукава его пиджака, сжимая грубую ткань.
        Щукин поворачивается ко мне и, приподняв бровь, удивленно сканирует мое лицо.
        - Брось, ты серьезно? - выдает он вдруг с улыбкой. - Мне паспорт за двое суток восстановят, с моими-то связями, - смеется над моей реакцией.
        Выдыхаю с облегчением, чересчур шумно, отчего Дима мгновенно мрачнеет. Не понимаю его внезапной смены настроения, смотрю на мужчину внимательно, но он переводит взгляд на Машу.
        - Но наказать кое-кого придется, - аккуратно проводит пальцем по носику малышки, отчего та смешно морщится. - Да, Машунь?
        И уже в следующую секунду кабинет заполняется звонким детским хохотом. Он забирается в каждый уголок моей души, обновляя и исцеляя, затягивает свежие раны и дарит надежду.
        Словно через толстое стекло наблюдаю, как Дима играет с Машей, щекочет ее, то и дело целуя в лобик или макушку. Это выглядит так мило и по-семейному, что на мгновение забываю, где я и с кем. Сейчас я в своем идеальном мирке, о котором всегда мечтала. Муж, ребенок. Все счастливы и дружны.
        Обухом по голове бьет осознание иллюзии всего происходящего. Из состояния эйфории меня выводит собственный хохот, такой настоящий, радостный. Я думала, что разучилась смеяться. И уж тем более не собиралась делать этого здесь, в тылу врага.
        - Так, а ты чего смеешься, горе-мама? - игриво обращается ко мне Дима.
        Протягивает руку - и вдруг легко проходится пальцами по моему боку, отчего все тело простреливает разрядом тока. Безумно щекотно, и я не в силах терпеть! Вздрагиваю и ойкаю, возмущенно глядя на нахала. Но он и не думает прекращать. Окончательно отвлекается от Маши - и придвигается ко мне, заключая в кольцо своих рук. Кажется, что теперь его пальцы повсюду, пощипывают кожу, заставляя меня извиваться и срываться на смех.
        Пытаюсь отвернуться, выкрутиться и едва сдерживаюсь, чтобы не завизжать от невыносимой щекотки. Но Дима наступает только решительнее, стремительно разрушая все барьеры между нами.
        - Так сильно боишься щекотки? - забавляется мужчина. - Ревнивая дикая кошка, - шепчет сквозь смех.
        Не замечаю, как оказываюсь в теплых и возмутительно уютных объятиях Димы. Он держит меня со спины, уложив широкие ладони на мой живот. Прижимает к себе настолько сильно, что, кажется, вот-вот сломает. Но вместо этого вдруг целует меня в плечо, проводит носом вверх по шее, обжигая кожу дыханием.
        Кашляю предупреждающе и делаю попытку высвободиться из крепких мужских рук. Дима отпускает меня незамедлительно, будто боится напугать. И даже ладони вверх поднимает в знак примирения.
        Прячу улыбку, не желая демонстрировать ему свою минутную слабость, а сама переключаюсь на Машеньку. Она сидит как ни в чем не бывало и, пользуясь тем, что мы «отвлеклись», сосредоточенно догрызает паспорт.
        - Опять ребенка покормить забыла, мать? - ехидничает Дима, вместе со мной наблюдая всю эту картину.
        - У нас режим, - бурчу в ответ и тянусь к ребенку.
        Опередив меня, он аккуратно забирает у Маши остатки своего документа, а потом подхватывает девочку на руки.
        - Кушать? - оглядывается на меня, а я лишь слабо киваю, не до конца веря в происходящее.
        Дима чмокает малышку в щечку и направляется с ней прочь из кабинета. Очнувшись, следую за ними. Но на пороге мужчина вдруг резко останавливается, словно вспомнив нечто важное. Он устремляет на меня прищуренный медовый взгляд, испытующий и внимательный, а потом вдруг выдает:
        - А что вы делали в моем кабинете?
        Глава 3
        - Осваивали новые территории, - как можно невозмутимее хмыкаю я. - Своя комната Маше наскучила, вот она и поползла «на разведку». Что еще ей делать целый день в четырех стенах?
        Последнюю фразу произношу с укором, при этом уперев руки в бока и вызывающе вздернув подбородок. В конце концов, лучшая защита - это нападение. Стараюсь выглядеть уверенно, а у самой все внутри дрожит: если Дима догадается об истинной цели моего визита, то мне конец.
        Как назло Щукин вдруг меняется в лице, заставляя меня насторожиться сильнее. Быстрым взглядом окидывает кабинет, скользит по своему рабочему столу, а я едва сдерживаюсь, чтобы не обернуться и не проверить, закрыла ли я ноутбук. Мысленно заставляю себя сохранять непроницаемое выражение лица и не делать слишком резких движений, чтобы не показывать свое волнение. Ощущаю себя сапером-неудачником в американском фильме, который наступил на мину и теперь не может пошевелиться, иначе подорвется в ту же секунду.
        Но детонатор в лице Димы, к моему счастью, не срабатывает. Мужчина лишь задумчиво кивает - и продолжает свой путь на кухню. Задерживаю дыхание и следую за ним, гипнотизируя взглядом широкую спину, мускулистые плечи, мощные руки, в которых сейчас уютно устроилась крохотная Маша. И ведь не капризничает даже, маленькая хитрая лисичка! Решила очаровать папашку?
        Наблюдаю, как Дима бережно усаживает малышку в стульчик, а та начинает воодушевленно лепетать что-то на своем языке. Сложившаяся картинка выглядит так гармонично. И в то же время неправильно!
        Встряхиваю волосами, пытаюсь привести свои мысли в порядок - и поспешно приближаюсь к Маше, как бы невзначай отталкивая плечом Диму. Оперативно застегиваю ремешки, и только после этого отхожу к шкафу, в котором оставила баночки с детским пюре. У Машеньки сейчас по графику как раз прикорм. Будем пробовать кабачок. Откручиваю крышечку, слыша характерный хлопок, и с подозрением смотрю на серо-зеленую жижу внутри банки. Не уверена, что это вкусно, но интернет глаголет: именно с кабачка необходимо начинать прикорм.
        - Выглядит не аппетитно, - кривится Дима, словно читает мои мысли.
        - Нормально, - забывшись, смеюсь я. - Я хуже готовлю, так что Маше повезло.
        - Не знаю, не пробовал, - ухмыляется он.
        - Твое счастье, - хихикаю в ответ, отправляя ложку с пюре малышке в рот. - Это было бы последнее, что бы ты попробовал в своей жизни, - подмигиваю Маше, которая сосредоточенно размазывает остатки еды по щечкам.
        Кажется, она тоже не в восторге от детского питания. Приходится уговаривать ее, отвлекать игрушками и сказками. Пару минут спустя из головы напрочь вылетает тот факт, что рядом Дима. А он тем временем устраивается за столом позади меня - и не издает ни звука.
        Сейчас я веду себя естественно, посвящая Маше всю себя, без остатка, дарю ей положительные эмоции, на которые, оказывается, еще способно мое очерствевшее сердце.
        Не скажу, что мы с малышкой на сто процентов справились с миссией «попробуй кабачок», но по крайней мере приложили максимум усилий.
        Вздыхаю тяжело, глядя на перемазанную Машеньку, а она, в свою очередь, сонно трет глазки. Тянусь за салфетками и вздрагиваю, словно током пораженная, когда моя рука соприкасается с чужой ладонью. Прохладные пальцы ведут вверх к моему запястью, но потом останавливаются. Растерянно смотрю на Диму, а он просто берет салфетки и, придвинувшись к Маше, начинает аккуратно вытирать ее личико. Ребенок морщится и хихикает, не сводя своих темных глаз-бусинок с Щукина. От такой ее преданности мне становится больно. Малышка ведь только начинает узнавать Диму, доверяется ему, привыкает…
        «Что ты делаешь? Хватит играть в заботливого папу, чертов лицемер!» - хочу закричать в его красивое, но наглое лицо.
        Однако подавляю неуместный гнев, который грозит рассекретить меня и мои истинные мотивы. Делаю глубокий вдох, шумно выдыхаю. Дожидаюсь, пока Щукин закончит показуху, а после - сама беру Машу на руки и уношу в комнату, демонстративно закрывая за нами дверь.
        Машенька, утомленная дневными приключениями, засыпает на удивление быстро. А у меня появляется свободное время, да только я понятия не имею, что с ним делать! На кухне остался Дима, последний, кого я вообще хочу видеть сейчас. Значит, буду сидеть затворником в спальне, голодная, но несломленная.
        Так я думаю ровно до того момента, пока не слышу тихий стук в дверь. Пулей выскакиваю из комнаты, переживая, чтобы шум не разбудил Машу, и сталкиваюсь с Димой. Прикрыв за собой дверь и оперевшись об нее спиной, хмуро смотрю на мужчину. Он совсем близко, да еще и укладывает руку на деревянное полотно возле моего плеча.
        - Поговорим о вчерашнем, Кать? - виновато шепчет, пока я тону в его чересчур нежном медовом взгляде.
        Неужели он настолько раскаивается? Или опять играет, пытаясь подавить мою волю?
        - Не о чем говорить, - опустив глаза, мямлю я. - Все нормально.
        Нащупываю ручку двери и пытаюсь развернуться, чтобы сбежать в комнату, но Щукин мгновенно предугадывает мои намерения. Свободной рукой обхватывает меня за талию, а сам придвигается вплотную, впечатывает мое тело в деревянную поверхность, дезориентируя и обездвиживая. Я замираю и устремляю растерянный взгляд на мужчину.
        - Нет, не нормально! - рявкает внезапно, но я шикаю на него недовольно, ведь он так Машу разбудит!
        Упираюсь ладонями в стальной торс, отталкивая от себя Диму. К моему удивлению, он слушается незамедлительно. Не только отпускает меня, но даже делает пару шагов назад. Но стоит мне расслабиться, как Дима крепко, но аккуратно обхватывает меня за запястье и, ничего не объясняя, тянет за собою следом.
        Оказываемся в злосчастном кабинете. Скоро меня тошнить начнет от мрачного помещения с кожаными креслами и дубовой мебелью. Эту «обитель зла» даже декоративный камин не спасает! Наоборот, дополняет картину, создавая иллюзию адского пламени.
        Но сильнее обстановки меня пугает и волнует хозяин. Демон в обличии Димы медленно прикрывает дверь и приближается ко мне. Чувствую себя загнанным зверем, заточенным в клетку. Отступаю к камину и импульсивно обхватываю руками свой живот: наверно, инстинкт из прошлой жизни дает о себе знать.
        - Кать, - хрипло произносит он, а в голосе четко слышится горечь. - Я обидел тебя? Сделал больно? Тогда, в нашу совместную ночь, которой я не помню, - закашливается нервно. - Никогда не замечал в себе садистских наклонностей, но вчера ты была так напугана, что… - раздраженно треплет свои волосы. - Черт, я уже ни в чем не уверен!
        Молчу, прячу взгляд, судорожно вздыхаю. Слова просто застревают в горле, превращаясь в тугой ком печали.
        - Поэтому ты ненавидишь меня? - заявляет Дима вдруг, а я от неожиданности округляю глаза. - Я ведь все чувствую, Кать. И заявилась ты ко мне неспроста. Хочешь отомстить? Наказать за ту боль, которую я тебе причинил по пьяни? - под конец фразы его голос срывается.
        Что ж, сейчас я оказываюсь перед выбором: выдать правду, часть ее, насколько это возможно, или раздавить врага ложью. Ведь, если посудить, Дима действительно виноват в том, что произошло со мной! Не прямо, а опосредованно, но тем не менее… Из-за него я страдала, терпела, умирала изо дня в день, пытаясь поддержать и вытянуть из пучины отчаяния любимого человека, а в итоге потеряла все.
        Опустошенная, лишенная будущего, раздавленная. Такой я ступила на крыльцо этого дома.
        И все, черт возьми, из-за одного проклятого Щукина!
        Испугался, что он насильник? Хуже, убийца! И я хочу выплюнуть это обвинение ему в лицо.
        Но рано. Слишком рано.
        Поэтому мысленно прикрываю старыми бинтами свои кровоточащие раны, склеиваю надломившееся сердце, глубже прячу обиды и ненависть. Ледяной рассудок и четкий расчет - все, что нужно мне сейчас.
        Успокоившись, начинаю говорить. Ровно, тихо, будто и не тревожит меня ничего.
        - Нет, ты не насиловал меня, если ты об этом, - холодно выдаю я, а Дима заметно расслабляется. - Никто не насиловал. Дело не в этом, - объясняю пространно. - Просто не люблю пьяных людей.
        - Не любишь? Серьезно? - хмыкает он и, осмелев, укладывает ладони на мои плечи, осторожно сжимая. - Вчера в твоих глазах я видел такой дикий ужас, что слово «не люблю» явно ему не соответствует. Котенок, - выпаливает вдруг ласково. - Тебя кто-то бил, унижал? - отрицательно мотаю головой, но он продолжает допытываться. - Кто? Боже, ты такая маленькая, хрупкая, беззащитная, как вообще можно тебя обидеть? - вздыхает тяжело.
        Притягивает меня ближе, заставляя уткнуться носом в его лихорадочно вздымающуюся грудь. Окутывает теплом, дарит ложное ощущение защищенности, подчиняет мою душу.
        - Кто посмел? Убил бы! - добавляет в сердцах.
        - Уже, - вырывается у меня, и я мысленно ругаю себя за эту мимолетную слабость.
        В объятиях Димы я теряюсь. Это так сложно: ненавидеть человека и в то же время что-то чувствовать к нему.
        Запрещаю себе!
        Выворачиваюсь из сильных, но бережных рук - и отскакиваю от Щукина. А он продолжает буравить меня заинтересованным взглядом. Разгадать хочет, препарировать, достать все мысли и эмоции. Чтобы потом, наигравшись, перемолоть и выбросить на свалку.
        Не позволю!
        - Этого человека больше нет в живых, - бросаю стальным тоном и, резко развернувшись на пятках, устремляюсь к двери.
        Но Дима оказывается проворнее. В пару шагов оказывается между мной и спасительным выходом, окончательно перегородив мне путь. Выставляет ладони перед собой, будто демонстрируя, что не собирается нападать.
        - Котенок, расскажи, что у тебя стряслось? - произносит настолько трепетно и ласково, что я готова поверить.
        В сознание пробирается предательская мысль, а вдруг Дима не настолько виновен, как мне кажется? Что если довериться ему? Послушать его версию всего произошедшего тогда…
        Но нельзя!
        - Хватит! - вскрикиваю я, срываясь на истерику. - Какое право ты имеешь лезть в мою душу? Ты… ты… - всхлипываю я и добавляю еле слышно, - ты угадал, ненавижу.
        Мне кажется, что я бубню последние слова себе под нос, но, судя по реакции Димы, он все расслышал. Протягивает ко мне руку, но я отшатываюсь, словно от прокаженного.
        - Дим, твоя первоначальная версия по поводу меня попала в точку, - ухмыляюсь стервозно. - Мне нужны от тебя деньги, жилье и статус, - в точности повторяю его слова. - А тебе - спокойная предвыборная кампания. Давай не будем усложнять, - подмигиваю ехидно.
        Пользуясь полным замешательством Щукина, огибаю его и наконец-то покидаю комнату. Борюсь с острым желанием набрать «маму» и уточнить, как продвигается «дело». Неужели того, что я сбросила, не хватит, чтобы уничтожить Диму? Зачем я все еще здесь?
        Но понимаю, что нельзя дергать тигра в лице моего союзника за усы. От осознания простой истины и серьезности всего "мероприятия" быстро прихожу в себя. Не следует торопить события. Ничего, я справлюсь. И буду находиться в этом доме столько времени, сколько потребуется! Потому что цель оправдывает средства.
        Глава 4
        Дмитрий
        Засиживаюсь в кабинете допоздна. Чувствую себя трехголовым цербером, который рьяно охраняет вход в царство грязного бизнеса. Я никогда не боялся оставлять здесь компрометирующие и опасные бумаги, потому что был уверен в людях, находящихся в доме. Никаких случайных гостей, хороших знакомых и даже друзей, а тем более левых баб. Мой дом - моя крепость, обитель. Личный оазис, где я чувствовал себя в безопасности. До недавнего времени…
        В очередной раз пересматриваю папки с документами. Все на месте. Да и замки в выдвижных ящиках, где они лежали, остались целыми. Ноутбук на пароле. Мой рабочий стол выглядит таким же, каким я его оставлял, покидая дом утром. Ничего подозрительного.
        Только паспорт погрызан. Но сомневаюсь, что в этом и заключалась месть Кати. Слишком мелко и глупо, даже для бабы.
        Задумчиво кручу в руках пострадавший документ, а уголки моих губ невольно ползут вверх. Машенька… вот же маленькая шкодница! И мамку свою непутевую вечно выручает. Если бы не ребенок и не результат теста, Кати бы давно здесь не было.
        Как бы тогда облегчилась моя жизнь!
        Нахалка бы не забивала мне мозг своими проблемами и психологическими травмами, не будоражила кровь аппетитной фигуркой, не стреляла в солнечное сплетение горькими слезами. И уж тем более не бродила бы по кабинету. Нагло и безнаказанно. Оправдывая свое вторжение короткой фразой «Маша гуляла». Смешно!
        Не верю Кате, чувствую подвох, но от этого только разгорается азарт. Открываю ноутбук и быстро луплю по кнопкам. Вбиваю имя и фамилию, от которых скоро заикаться начну и просыпаться в холодном поту.
        Екатерина Ильина.
        И ничего. Ни единого упоминания. У нее даже нет личных страничек в соцсетях. Нахожу однофамилиц, но ни фото, ни возраст не совпадают. Невозможно! Современная девушка и без инстаграмма? А куда сторис со свеженакачанными губами выкладывать? Впрочем, они у Кати натуральные, как и все остальное. Идеальное тело, без тюнинга и силикона, кукольное личико, привлекательное даже при отсутствии макияжа, бархатная кожа с запахом ванили, шикарные волосы, которые можно сжать на затылке и не переживать, что несколько нарощенных прядей вдруг останутся в твоей руке… И губы, естественно-розовые, мягкие, податливые…
        Скидываю пиджак и ослабляю галстук, потому что в помещении вдруг становится жарко.
        Я всегда старался избегать таких женщин, как Катя. Настоящих, серьезных, умных, хитрых. С ними сложно, а мне трудностей и на работе хватало. К таким бабам нужен особый подход - деньгами и подарками не завоюешь. Обхаживать нужно долго, муторно, давить на чувства, так потом еще хрен отделаешься. Нет уж, серьезные отношения не для меня.
        Но сейчас, кажется, придется сделать исключение. Усмирить Катю, покорить - и вывести на чистую воду. Дикая кошка не понимает, с кем затеяла игру. Придется обломать ей коготки. Вызов принят!
        Довольный принятым решением, прячу документы под замок и покидаю кабинет, надеясь наконец-то отдохнуть. Но сегодня мне, кажется, это не грозит.
        Замечаю в гостиной Эльвиру и Катю. Спорят о чем-то, ругаются. Шипят как две змеи. Слишком много женщин на квадратный метр! Окружили, смерти моей хотят.
        Не хочется вмешиваться в бабские дрязги, небось, как обычно у них бывает, кухню не поделили, но пройти мимо не могу. Пора воплощать в жизнь свой маленький подлый план.
        Приближаюсь к женщинам и предупреждающе кашляю.
        - Тебя здесь скоро не будет! - успевает прошипеть Эльвира Кате, но тут же осекается.
        Обе, как по команде, устремляют на меня свои глаза. Даже не по себе становится. Катя стоит, обхватив плечи руками, и хмурится. Настроена воинственно. Маленький боевой котенок, того и гляди, выпустит когти.
        Эльвира же явно нападает. Суровый нрав матери я прекрасно знаю. Однако и Катя далеко не беззащитная девочка. На секунду даже интересно становится, чем закончится их противостояние. Но я мгновенно отгоняю от себя подобные мысли.
        Вопросительно смотрю на мать, ожидая объяснений.
        - Эта девка все время мне хамит, - взрывается Эльвира. - Когда ты уже избавишься от нее!
        Согласен с ней на все сто процентов, но… Шоу начинается. Подхожу ближе, становлюсь между женщинами, будто прикрывая Катю, и складываю руки на груди.
        - Эта, как ты выразилась, «девка» - мать моего ребенка, - произношу твердо, и немного жаль становится опешившую Эльвиру, но так надо. - Поэтому вам придется подружиться. Позже… А пока я забронирую для тебя отель и билет на самолет в какую-нибудь теплую страну. Отдохнешь, нервы в порядок приведешь…
        - И оставить тебя наедине с ней? Да она же… - Эльвира не может слов подобрать, чтобы выразить свою ненависть.
        Разделяю ее позицию, но ничего поделать не могу. Мама будет мешать мне приручать кошку.
        - Не обсуждается, - бросаю холодно.
        Эльвира стреляет в меня яростным взглядом, но беседу продолжать не решается. Вместо этого резко разворачивается, залетает в свою комнату и с грохотом захлопывает дверь. Так, что невольно морщусь и вздрагиваю.
        Оглядываюсь на Катю и внимательно изучаю ее неоднозначную реакцию. Девчонка удивлена, растерянна. Смотрит на меня с искренним недоумением, и даже ротик от шока приоткрыла. С трудом заставляю себя прекратить пялиться на ее призывно распахнутые губки. Отвлекают.
        Перевожу внимание на глаза. Странно, в них нет победного блеска, какой бывает обычно у женщин, добившихся своего. Свекровь же поборола, радуйся! Но нет. Наоборот, во взгляде четко замечаю налет вины и горечи из-за нашей с Эльвирой ссоры.
        Говорю же, не люблю таких баб! Непредсказуемые!
        Я тут перед Катей мужа мечты изображаю, она вдруг жалеет обиженную мать. Где логика? Хотя глупо искать ее в женской голове.
        - Офф, Дим, не надо было, - Катя с придыханием тянет мое имя, и от ее голосочка почему-то срывает крышу.
        Будто на автопилоте, стремительно подхожу к «жене», обхватываю ее щеки ладонями и впиваюсь в мягкие губы. А девчонка как назло поддается. Не только впускает меня, но и отвечает на поцелуй. И где ее хваленая ненависть? Она бы сейчас пригодилась. Нам обоим.
        Потому что остановиться нереально. Особенно после того, как маленькие женские руки неуверенно ложатся на мои плечи, ведут вверх по шее, в порыве страсти легко царапают кожу коготочками. Впервые за все время Катя даже не пытается оттолкнуть меня. План по приручению начинает давать свои плоды?
        Самому бы не потеряться!
        Прямо сейчас надо прекратить. Оставить Кате легкую недосказанность. Вынудить ее изнывать от желания и жгучей неудовлетворенности. Чтобы сдалась и сама ко мне пришла…
        Пока в моей голове бродят умные мысли, руки ведут свою жизнь, и она, признаться, куда интереснее.
        Подхватываю Катю под бедра, рывком поднимаю, заставив вцепиться руками в мои плечи и обвить меня ногами. Чересчур резко и грубо впечатываю хрупкое женское тело в дверь. Так, что трещит дерево и петли ходят ходуном, а сама Катя тихо стонет в мои губы.
        Первый сорванный стон за все наши дни вместе. Победа? Или мое личное поражение? Потому что остро хочется услышать еще…
        Но вместо этого до ушей доносится детский крик, который становится все громче и настойчивее. Видимо, мы слишком шумели и разбудили ребенка.
        - Маша, - испуганно выдыхает Катя и отклоняется.
        Смотрит на меня широко распахнутыми, но еще замутненными страстью глазами, будто видит впервые. Знаю, что она начинает жалеть о содеянном. Но при этом вся пылает.
        Я и сам не сразу прихожу в себя. Анализирую ситуацию. С одной стороны комната матери, с другой - детская. И мы с Катей, прямо в гостиной, в весьма недвусмысленной позе.
        Докатился! Веду себя, как подросток в период пубертата!
        Поспешно опускаю Катю на пол, небрежно бросаю «спокойной ночи» и, не глядя на «жену», ибо это чревато последствиями, поднимаюсь в свою спальню.
        Хреновая какая-то игра у нас получается.
        Глава 5
        Около недели спустя. Екатерина
        Минувшая неделя оказалась… странной. Другим словом я ее охарактеризовать не могу. Дима исправно играл роль идеального мужа, а я усиленно пыталась понять, зачем это ему. В искренность его намерений я поверить никак не могла - пусть прибережет свои уловки для избирателей.
        Первым делом Щукин выполнил свою угрозу (если отдых на Бали можно так назвать) - и отправил Эльвиру за границу. Признаться, такой расклад меня не обрадовал. Безусловно, моя лже-свекровь - та еще змея, но я бы с ней и без посторонней помощи справилась. А вот перспектива находиться с Димой в доме наедине каждый день (а особенно делить с ним холодные ночи) меня не прельщала. Тем более, когда он стал излишне внимательным и обходительным.
        Каждый день приходил с работы с таким видом, будто возвращался к горячо любимой жене, будто ему и впрямь доставляла удовольствие семейная жизнь. Дарил цветы, которыми уже были заняты все вазы в доме, целовал меня в щеку, стоит отметить, не позволяя себе лишнего, стабильно приглашал присоединиться к нему за ужином, и я устала придумывать отговорки.
        К тому же, Маша перестала быть моим союзником, а переметнулась на сторону «врага». У меня складывалось впечатление, что она ждала Диму каждый вечер, специально не засыпала в это время, будто сама себе настроила биологические часы, чтобы подстроиться под папашку.
        С малышкой он вел себя терпеливо и… мило, все сильнее привязывая ее к себе. И я не в силах была помешать. Ведь как объяснить мое внезапное недовольство отцовскими чувствами? По легенде, я ведь явилась сюда, чтобы вернуть ребенку папу. И оказалась загнана в тупик своей же ложью.
        В общем, сделать я ничего не могла и надеялась лишь на то, что у малышей в таком возрасте короткая память - и они со временем забывают тех, кто с ними возился.
        Когда все закончится и мы уедем из логова Щукиных, я сделаю все возможное, чтобы помочь Маше отвлечься от потери отца, которого она так неожиданно приобрела. Жаль, что я никак не могу приблизить этот момент. «Мама» не позволяет мне сбежать, требует информацию о последнем «проекте», на который Дима положил свой алчный глаз. Фамилию, название объекта и, самое главное, точные дату и время встречи хищника со своей жертвой. Видимо, хочет поймать Щукина на горячем.
        И я не против, но как назло мой муж именно сейчас стал чересчур осторожным: он начал запирать кабинет перед тем, как уходить на работу. Однажды я не выдержала и заикнулась об этом, как бы невзначай упрекнула «любимого» в недоверии. Щукин лишь усмехнулся и ответил, что кабинет всегда закрывался, ничего необычного. И лукаво добавил, что для меня всегда открыта дверь в его спальню. Подобной щедрости я, безусловно, не оценила - и поспешила сбежать от греха подальше. Но кажется, именно этого Дима и добивался: смутить меня, дезориентировать и завершить неудобный разговор…
        Вот и сейчас я подхожу к двери кабинета, по привычке дергаю за ручку, что не поддается, и, понурив голову, возвращаюсь к Маше, которая облюбовала гостиную и очередную гору игрушек, подаренных Димой. Улыбаюсь, наблюдая, как малышка, высунув язык, тычет маленькими пальчиками в кнопки детского телефончика, а тот издает противные звуки. Но меня они не раздражают. Наоборот, это счастье - когда в доме шум и суета. Хуже ощущать одиночество, уж я-то знаю…
        А вот щелчок замка и скрип входной двери заставляет меня вздрогнуть и мысленно проклясть тот день, когда я переступила порог этого дома. На пороге появляется Дима с очередным букетом в руках и мягкой игрушкой для Маши под мышкой. Расплывается в улыбке, от которой так и веет неискренностью, и игриво мне подмигивает.
        Хочется расплакаться от безысходности. Видимо, на моем лице четко написано, как я рада видеть мужа, потому что, скользнув по мне взглядом, он заметно мрачнеет. Ну, простите, Дмитрий Николаевич, ваш план по усыплению моей бдительности не удался.
        - Привет, как день прошел? - бросает он тихо.
        А сам выбирает путь наименьшего сопротивления - и, минуя меня, приближается к Маше. Вручает ей плюшевого медведя, чмокает в макушку и даже что-то шепчет ей. Малышка заразительно смеется и вся сияет, радуясь, что наконец-то дождалась папку.
        Я тем временем пытаюсь подавить острую боль в груди и убедить себя в том, что мы справимся. С разлукой, с предательством, с горечью потери - обязательно справимся! Вместе с Машей мы сможем все преодолеть.
        Прикрываю глаза и делаю глубокий вдох, пытаясь не сорваться на плач. Искренне надеюсь, что Дима сегодня обойдется без привычного «приветствия» и просто забудет обо мне.
        Но, наигравшись с Машей, он вдруг приближается ко мне, обхватывает рукой за талию, вручает букет - и шаблонно целует в щеку. Касается холодными губами, потому что так надо. Ему надо.
        И я не выдерживаю.
        - Дима, может, хватит! - злостно цежу я, наблюдая, как он меняется в лице. - Цветы, игрушки, поцелуи в щеку… Зачем все это? Чего ты пытаешься добиться? - упираюсь рукой в его плечо. - Эта иллюзия отношений начинает раздражать, - выпаливаю я, не подумав.
        Осекаюсь на полуслове, закусываю губу и, не осмеливаясь посмотреть мужу в глаза, опускаю голову, пялясь на белые лилии. Щукин за минувшую неделю, наверно, скупил все цветы в магазине, потому что не знал, какие именно я люблю.
        Надоела его игра! Не могу больше!
        - Ты права, - выдыхает Дима после паузы, а я устремляю на него удивленный взгляд. - Пора завязывать с иллюзией, - делает особый акцент на последнем слове.
        Пока я судорожно ищу подвох в его словах, муж аккуратно обхватывает пальцами мой подбородок, чуть приподнимает. Пару секунд изучающе всматривается в мое лицо, опускает голодный взгляд на губы - и касается легким поцелуем.
        Так нежно и одуряюще, что я забываю обо всем на свете. Мне тепло и уютно сейчас. В объятиях врага. Нельзя позволять себе чувствовать, но я больше не помню, почему.
        Вопреки здравому смыслу, прижимаюсь к Диме всем телом, позволяю ему углубить поцелуй. Нет, не так. Я сама впиваюсь в его губы, жадно и страстно, словно путник в пустыне, который наконец-то нашел оазис. И чем больше я пью из источника, тем сильнее хочу еще…
        Дима отстраняется первым. Потому что добился своего, потому что все это было лишь игрой, потому что победа опять на его стороне.
        С трудом приоткрываю глаза и восстанавливаю сбившееся дыхание. Нехотя смотрю в лицо мужа, ожидая увидеть там победное выражение, но не понимаю него эмоций. Щукин задумчивый и хмурый. Если бы я не знала его, то подумала бы, что он сам жалеет о своем внезапном порыве.
        Но Дима просчитывает каждый шаг. И все это - очередной спектакль. Убеждаюсь в своей догадке, когда муж натягивает искусственную улыбку и нарочито ласковым тоном тянет:
        - Собирайся, Кать, и Машу одевай, - говорит загадочно.
        - Что? Зачем? - ошеломленно ахаю я и на всякий случай добавляю. - Я не хочу.
        - А это был не вопрос, - чеканит строго, и я узнаю в нем прежнего Щукина. - Ты же жаловалась, что сидите в четырех стенах! Выведу вас в люди, - ехидно ухмыляется. - Заодно в кафе зайдем. А то, знаешь ли, меня жена не кормит. Только отравить грозится, - смеется своей глупой шутке.
        Собираюсь продолжить сопротивление, но нахал невозмутимо направляется к лестнице и поднимается наверх. Знает, что в спальню я за ним не побегу. На ходу небрежно бросает:
        - Надеюсь, вам хватит часа на сборы? Иначе я с голоду умру…
        «Если бы все было так просто», - бурчу себе под нос, но все же забираю Машу и скрываюсь в комнате.
        Глава 6
        Собираю Машу так быстро, что сама удивляюсь. Ведь она терпеть не может переодеваться. Впервые мне удается обойтись без капризных криков и сопротивления. И даже вспомнить какую-то старую сказку, которой мгновенно отвлекаю малышку и даже вызываю ее искренний смех. Может, не такая уж и плохая мама из меня получится? Впрочем, я приложу к этому максимум усилий. Маша - мой ребенок, и я даже не представляю своей жизни без нее.
        Чмокаю малышку в носик, пару секунд с улыбкой всматриваюсь в ее милое, довольное личико. Я готова возиться с ней вечно, но вместо этого вдруг спохватываюсь, вспоминая, что сама еще в домашней одежде и растрепанная. Усаживаю Машу в кроватку, занимаю игрушками, а сама мчусь к шкафу.
        Закусив губу, перебираю наряды. Честно говоря, у меня немного осталось действительно шикарных платьев. Самую дорогую фирменную одежду пришлось продать за бесценок, когда…
        Замираю на мгновение и чувствую, как в ушах шумит кровь. Прикрываю глаза, смаргивая скупые слезы. Я думала, что выплакала все, но похоже там нескончаемый источник. Говорят, время лечит. А я думаю, что месть - лучшее лекарство…
        Вытираю щеки ладонями, рывком достаю из шкафа «маленькое черное платье». Идеальный вариант для любой ситуации. Облегающее, в меру открытое, не слишком вычурное и праздничное, длиной до середины бедра. Прищурившись, обвожу взглядом обувь. Здесь сложнее. Привычные шпильки сразу отбрасываю прочь: с Машенькой на руках сложно будет сохранить равновесие. А рисковать малышкой не хочу.
        С трудом нахожу более-менее сносные туфли, красивые и удобные. И в цвет платья.
        Макияжу и прическе уделяю чуть больше времени, чем обычно. Дело не в том, что хочу понравиться Диме. Мне плевать на мнение этого животного. Но не хочется выглядеть серой мышью на его фоне. Щукин всегда такой статусный, деловой, серьезный, властный. Одет с иголочки. Манеры безупречные. Лживая маска доброжелательности вместо лица. Даже дома он не выходит из образа. Идеальный, как сам дьявол…
        А я… обычная женщина, потерявшая все. Но скоро мы поменяемся местами.
        Едва успеваю заколоть последнюю прядь волос, подняв локоны наверх и слегка ослабив по бокам, чтобы придать прическе объем, как в комнату врывается Дима. Нагло, без стука.
        - Готовы? - бросает небрежно.
        В пару шагов оказывается посередине помещения, складывает руки в карманы. Задумчиво смотрит на Машу, потом на меня. Красивый, уверенный в себе и до тошноты приветливый. Все, как я и ожидала.
        - Дим! - вспыхиваю я и поднимаюсь с места, вытягиваясь в полный рост плюс каблуки, невысокие и устойчивые. - Не смей так врываться! А вдруг я была бы не одета! - выпаливаю на эмоциях, но вскоре жалею об этом.
        Обволакивающий медовый взгляд скользит по мне оценивающе, лаская тело, останавливается на ногах: знаю, что в этом платье они выглядят бесконечными. И возвращается к глазам.
        - Я был бы не против, - подмигивает Дима ехидно и, помедлив, берет Машу на руки. - Мы тебя в машине подождем.
        Смущенно откашливаюсь, не успевая придумать что-нибудь колкое в ответ. Собираюсь сдаться и молча последовать за Димой, но у двери он вдруг оборачивается и произносит шепотом:
        - Я больше люблю, когда ты с распущенными волосами, - и как ни в чем не бывало покидает комнату.
        «Да пошел ты!», - шиплю себе под нос, а сама вытаскиваю заколки из прически, позволяя локонам рассыпаться по плечам.
        ***
        Для нашего «выхода в свет» Дима выбрал довольно уютное семейное кафе.
        Стоит мне войти внутрь, как я сразу влюбляюсь в это место. Стены приятного оливкового цвета, яркий декор, комфортные диванчики. Помещение разделено на несколько зон: детский игровой городок, зона для совместного творчества и мастер-классов, собственно кафе, а также манеж для самых маленьких. По залу снуют аниматоры, которые тут же привлекают внимание Машеньки.
        Дима, как обычно, берет инициативу в свои руки. Подзывает администратора, который любезно провожает нас к заказанному столику. Малышку же передает одному из аниматоров. Вздрагиваю и собираюсь воспротивиться. Не могу доверить моего ребенка чужому человеку!
        - Не беспокойся, - берет меня за руку Щукин. - Во-первых, они профессионалы. Да и не посмеют моей дочери навредить, - напыщенно добавляет, однако внутренне я соглашаюсь с ним. - А во-вторых, - жестом указывает на диван, приглашая присесть, - мы будем рядом. Отсюда открывается отличный обзор. Я все продумал.
        Изучаю долгим взглядом игровую зону, куда отправилась Машенька. Убеждаюсь, что манеж, заваленный игрушками, вполне безопасен, а аниматоры ни на шаг не отходят от вверенных им деток. С трудом, но все же заставляю себя успокоиться и посмотреть на Диму.
        Он же предлагает мне сделать заказ, а сам выглядит напряженным. Совсем не похож на холодного, продуманного депутата. Сегодня Дима настоящий и… семейный. Если это тоже маска, то очень качественная.
        Едва Щукин открывает рот, чтобы завести разговор, как его прерывает трель мобильного.
        - Извини, это Емельяненко, - неожиданно отчитывается Дима.
        Стоит мне услышать эту фамилию, как тело охватывает мелкой дрожью. Обнимаю себя руками, словно защищаясь, и невольно вжимаюсь в стул. Щукин мою реакцию принимает за обиду.
        - Дай мне пару минут, котенок, - просит так трепетно, что почти верю ему. Почти…
        Подняв палец вверх, тем самым призывая меня к молчанию, он прикладывает трубку к уху. Про себя отмечаю, что не уходит, а разговаривает в моем присутствии. Доверяет?
        И все же не настолько, чтобы не запирать кабинет…
        Общаются Щукин и Емельяненко, словно старые добрые знакомые. Справляются о делах друг друга, строят планы на ближайшую неделю.
        А я тем временем нервно ерзаю на диване. Какой же все-таки грязный этот мир политики! Сколько в нем лицемерия и фальши. И никогда не знаешь, от кого ждать удара в спину. Взять хотя бы меня. Проникла в дом Димы, в его жизнь. Играю роль жены, а сама хочу уничтожить. Если подумать, не удивительно, что Дима стал таким. Будь он добрым и правильным, никогда бы не пробился во власть. Его бы перемололи и выбросили на свалку.
        Впрочем, примерно такая судьба его и ждет в ближайшем будущем…
        Что ж, они с Емельяненко друг друга стоят. Но мне все неприятнее слушать их теплый разговор. Не выдержав, поднимаюсь из-за стола и направляюсь в сторону манежа. Чувствую на себе изучающий взгляд мужа, но не оборачиваюсь.
        Мне нужно успокоиться. Наблюдаю за счастливой Машенькой, которую почти не видно в ворохе плюшевых игрушек, и делаю глубокий вдох. Все будет хорошо, но позже…
        Усилием воли заставляю себя расслабиться, как опять напрягаюсь всем телом, чувствуя знакомое прикосновение на своей пояснице. Рука Димы ползет вдоль позвоночника, поглаживает спину, а сам он устраивается рядом.
        Со стороны мы наверняка выглядим, как настоящая семейная пара. Счастливая, любящая. Но это лишь иллюзия. Как и вся жизнь Димы. На секунду становится даже жаль его.
        И я совершаю роковую ошибку. Выпаливаю то, что не должна была.
        - Как хорошо ты знаешь Емельяненко? - произношу тихо, но сурово. - Как давно?
        Поворачиваюсь к Диме и перехватываю его удивленный взгляд. Не понимаю, почему, но мне важен его ответ сейчас. Хочу знать, насколько все запущено.
        Глава 7
        - Кхм, - откашливается Щукин, будто время тянет. - Емельяненко знаком с моим отцом, работали вместе. А недавно он сам предложил мне свою помощь в проведении предвыборной кампании. Грех от такого отказываться, - подмигивает мне, однако я его энтузиазма категорически не разделяю.
        - И как о нем твой отец отзывался? Они дружили? - мой язык окончательно прекращает слушаться голоса разума.
        - В нашем деле нет друзей, - на полном серьезе выдает Дима, и это вселяет надежду. - Что касается работы, то в этой сфере у отца претензий никогда не было.
        - Хм, - выдыхаю я, потому что пазл все никак не хочет складываться.
        Не понимаю, что происходит. А главное, почему? Ведь всему и всегда есть причина. Но в отношении Емельяненко к Диме я ее пока найти не могу. Что ж, может, и не нужно!
        - А почему ты спрашиваешь? - муж смотрит на меня изучающе.
        - Просто интересно, - пожимаю плечами и включаю наивную глупышку, да только Дима меня слишком хорошо узнал за эти дни. - Он показался мне… опасным, - опять говорю лишнее и мысленно ругаю себя на все лады русского матерного.
        - Это нормально, - смеется Щукин. - Правильно показалось. Мы все опасны, - многозначительно тянет. - А я уж подумал, решила себе повыгоднее партию заиметь в лице Емельяненко. Только учти, если что, Машеньку я себе оставлю.
        Понимаю, что Дима шутит, но его слова бьют больно. Выкручиваюсь из аккуратной хватки и молча возвращаюсь за столик. Остаток вечера ковыряюсь в тарелке и игнорирую слабые попытки мужа завести разговор.
        Наши отношения теплеют только когда мы отправляемся к Машеньке. Следим за ее шалостями, идем на поводу у аниматоров, принимаем участие в каких-то глупых семейных играх. И, признаться, это объединяет. Потому что к концу мероприятия мы с Димой смеемся вовсю и непринужденно переговариваемся.
        После кафе некоторое время бесцельно гуляем по ночному городу. Дима не спускает Машеньку с рук, а мне нравится наблюдать за ними. В какой-то момент ловлю себя на мысли, что хочется зациклить этот вечер.
        Но внезапно обрушившийся на город ливень вынуждает нас стремительно помчаться домой. Диме удается спрятать малышку от дождя, прикрыв собой. Однако мы вдвоем промокаем до нитки, пока добираемся до припаркованного автомобиля.
        Домой едем быстро, но при этом управляет Щукин аккуратно: нас с Машенькой не трясет и не подбрасывает. Пока я переживаю, чтобы малышка не простудилась, она засыпает прямо в автокресле, утомленная событиями и впечатлениями.
        Заехав во двор и припарковавшись как можно ближе ко входу в дом, Дима первым выскакивает из салона. Открывает передо мной дверь и строго приказывает скорее спрятаться от дождя. Подчиняюсь, сама не ожидая от себя подобного послушания. Что он делает со мной?
        Сам Дима аккуратно берет Машеньку на руки, чтобы не разбудить, и быстрым шагом следует за мной. Вплоть до нашей комнаты, где самостоятельно укладывает ребенка в кроватку.
        Оказавшись в тепле, внезапно начинаю дрожать всем телом. И даже коротко чихаю. Муж реагирует незамедлительно.
        - Так, иди в душ, быстро, - приказывает Дима, а сам снимает промокший пиджак и бросает его на стул в углу комнаты. - Не хватало тебе заболеть еще.
        Неожиданная забота растапливает сердце и одновременно настораживает.
        - Но… Маша, - пытаюсь сопротивляться я.
        И теряюсь, потому что в этот момент Дима скидывает с себя рубашку. Понимаю, что он не может находиться в мокрой одежде, но все равно смущаюсь, особенно, когда скольжу глазами по его подкачанному торсу, спускаясь на пресс. И еще ниже. Вспыхиваю и отворачиваюсь.
        - Переодену Машу сам, осторожно. И присмотрю, пока тебя нет. Только за футболкой сбегаю, - вдруг заявляет муж, окончательно ввергая меня в ступор.
        Стою, не в силах пошевелиться, и только ресницами хлопаю.
        Дима недовольно сканирует меня, потом приближается решительно и, развернув меня вокруг оси, подталкивает в ванную. Не упускает возможности нахально шлепнуть меня по бедру, словно подгоняя. Бурчу возмущенно, но все же слушаюсь. Прикрываю за собой дверь, попутно отмечая, что внутри нет ни замка, ни крючка. Надеюсь, Дима достаточно воспитан…
        ***
        Позволяю себе немного расслабиться и насладиться душем. Ведь Маша сейчас под присмотром Димы. Казалось бы, я не должна доверять ему, но почему-то на душе спокойно.
        Мурлыкая что-то себе под нос, отключаю воду, выбираюсь из душевой кабинки и заворачиваюсь в полотенце. Неловким движением цепляю и скидываю с раковины стакан с зубными щетками, который тут же летит на пол. Вроде бы мелкая вещь, но звук от соприкосновения с кафелем такой звонкий, что невольно морщусь.
        Секунда - и на пороге ванной появляется Дима. В футболке и домашних джинсах. Растерянно смотрю на него и забываю, как дышать. Неловко получилось.
        - Все в порядке, - спешу отчитаться я, но голос звучит сипло.
        Сжимаю край полотенца на груди и неуверенно застываю на месте.
        С Димой в этот момент происходит нечто странное. Он обводит меня тягучим взглядом, сжимает и разжимает кулаки, хмурится. Будто борется сам с собой.
        А потом вдруг подлетает ко мне, одной рукой обхватывает талию, а вторую - укладывает на мой затылок. И впивается в мои губы поцелуем. От неожиданности открываюсь ему, впуская жадный язык. Отвечаю так охотно, будто всю жизнь только и ждала этого момента. И задыхаюсь от накативших эмоций.
        - Кать, - выдыхает Дима мне в губы, - не могу больше.
        И я уверена, что его слова на сто процентов продиктованы животным инстинктом, который пробудился при виде полуголой самки, но продолжение фразы заставляет меня засомневаться.
        - Давай попробуем по-нормальному, - неожиданно заявляет Дима, не упуская возможности провести руками по моему телу.
        От его прохладных прикосновений моя распаренная кожа мгновенно покрывается мурашками. Сердце бешено колотится в груди, а разум покрывает пелена. Сейчас есть только чувства, и они убивающе приятные.
        - Без игр, без лжи, без ненависти, - продолжает проклятый Щукин, терзая поцелуями мои шею и плечи, спускаясь ниже, прямо к кромке полотенца.
        Мычу что-то невразумительное, теряясь под напором одуряющих ласк. Должна ударить нахала, оттолкнуть! Но почему я скольжу ладонями по его щекам, а потом обвиваю руками шею?
        Это не я! Кто-то другой занимает мое тело и подчиняет сознание! Я просто не могу вести себя так, не умею.
        Дима толкает меня в сторону стиральной машины и, подхватив на руки, усаживает на ее ледяную поверхность. Вспоминаю эпизод на кухне, когда мне с трудом удалось избежать близости. Излюбленная поза? И сейчас все повторяется.
        Но разница в том, что у меня не осталось сил и желания сопротивляться. Скажи я твердое «нет» мужчине, как он сразу отступит. Дима никогда не будет принуждать меня - он доказал это своим поведением в ту ночь, когда вернулся домой пьяным. Поступил на удивление благородно.
        Стоп! Что происходит? Я ищу в своем враге положительные качества?
        Холод металла стиралки немного отрезвляет меня, но ровно до того момента, как Дима прижимается ко мне. Между нами - лишь грубая ткань его одежды и бесконечное число моих моральных препятствий.
        - Машу разбудим, - осипшим голосом лепечу я, а сама таю в сильных, но при этом нежных мужских руках.
        Понимаю, что этой небрежно брошенной фразой я фактически даю свое согласие. Подтверждаю готовность. Ко всему. И даже больше.
        - Мне нравится твой настрой, - усмехается Дима, уловив мои слова и реакцию. - Здесь хорошая звукоизоляция, - шепчет мне на ухо, прикусывая мочку.
        - Ди-им, - выдыхаю со слабым стоном.
        Что я хочу сказать ему? Послать ко всем чертям? Или попросить не останавливаться?
        Не могу разобраться в себе, поэтому умолкаю, закусив губу до боли.
        - Твой голос, - тянет Дима, крепче обнимая меня. - Слушал бы вечно.
        Врет же! Очаровывает, покоряет. Разумом понимаю это, но тело сдается под натиском умелых рук.
        Резкое движение - и полотенце слетает на пол. Вместо возмущенной тирады у меня получается издать лишь слабый стон.
        Поцелуи становятся откровеннее, а прикосновения нетерпеливее. Заставляют меня забыть обо всем, раствориться в ощущениях и эмоциях. Разум вопит, что я не должна поддаваться. Это предательство, измена, но…
        Словно издалека, слышу звук пряжки ремня. А следом - свой приглушенный вскрик.
        - Ну прости, котенок, - хрипло произносит Дима, но не останавливается. - С тобой ведь иначе никак. Опять сбежишь.
        Верно! Должна бежать! Быстро и далеко.
        А вместо этого покоряюсь. Потом я возненавижу себя за это. Но сейчас…
        Никогда не чувствовала ничего подобного. Ни с кем. Впрочем, я не могу похвастаться богатым опытом. У меня был всего один мужчина. Единственный…
        Больно вспоминать, особенно когда предательское тело простреливает разрядами тока, а дыхание учащается. Все быстрее. Сильнее. Безумнее.
        Взрываюсь в руках Димы, одновременно с ним самим. Медленно возвращаюсь в реальность, покрываемая поцелуями, легкими, словно извиняющимися.
        Осознание того, что я только что сделала, бьет наотмашь. До звездочек перед глазами. Ощущение, будто мне выстрелили в солнечное сплетение. Разрывной пулей.
        Дышать нечем. То ли от недавней близости с Димой, то ли от чувства вины.
        Я противна сама себе. Сдалась. Проиграла и тело, и душу. Но самое страшное, что мне совсем не хочется разрывать связь с Димой и покидать его объятия. Слишком тепло, уютно и спокойно в них. Не помню, когда в последний раз чувствовала себя так же хорошо.
        Но Дима отстраняется сам. Мысленно благодарю его за это.
        Быстро поправляет свою одежду и принимает невозмутимый вид. Словно мы тут совещание проводили, а не… Мысленно отмечаю, что Щукин одет практически полностью. В отличие от меня. Что ж, я стала объектом для быстрого интима в ванной. Какая честь…
        Мои щеки покрываются румянцем. Соскакиваю со стиралки и хватаю с пола полотенце, лихорадочно укутываясь в него. Не решаюсь поднять глаза на Диму.
        - Котенок? Кхм… Кать? - тихо и немного растерянно окликает он.
        Замечаю, что он делает шаг навстречу - и пячусь назад.
        - Просто уходи, Дим, - лепечу я и наконец встречаюсь с ним взглядом. - Ты ведь получил, что хотел. Теперь оставь меня.
        Мои слова звучат грубо, а сама я готова разреветься. Щукин мрачнеет, стискивает губы, словно запрещает себе что-то говорить в ответ. Оно и к лучшему. Подумав, он разворачивается и вылетает из ванной.
        ***
        Не знаю, как долго я стою на месте недвижимой статуей. Заставляю себя собраться с духом. Отпустить свою вину и наплевать на то, что произошло между нами с Димой. Для него это ничего не значит. Для меня тоже!
        Вдох и шумный выдох. Возвращаюсь в спальню, переодеваюсь в шелковую пижаму и ныряю в постель. Ложусь, как обычно, лицом к детской кроватке. Мне нравится засыпать, глядя на Машеньку. Моя девочка, мой дар, мой новый смысл жизни.
        Почти смеживаю веки, как слышу слабый скрип двери. Дима забыл что-то?
        Приподнимаюсь на локтях, всматриваясь в мужскую фигуру на пороге комнаты. Мужчина переоделся. Другая футболка, шорты. Подушка под мышкой и одеяло в руках.
        - Что ты… - тихо шиплю я, наблюдая, как он нагло приближается ко мне и бросает постельные принадлежности на кровать, - …делаешь? - лепечу я, хотя ответ очевиден.
        Непонятно другое: зачем?
        Дима нахально устраивается рядом, заключает меня в свои объятия и притягивает к себе, вынуждая уткнуться носом в его плечо. Вдохнуть знакомый мужской запах, которым я и сама пропитана насквозь. Будто помечена.
        Настойчивость Димы обезоруживает.
        - Нет, котенок, - шепчет он, а я проклинаю себя за то, что опять ведусь на его приемы. - Я не получил все, что хотел. Мне мало твоего тела, - целует в макушку. - Впервые хочу не только спать, но и проснуться с женщиной.
        Избитые фразы, банальные слова. Скольким бабам он говорил их! Но, черт возьми, они действуют и на меня.
        - Ди-им, - сбивчиво выдыхаю я, собираясь прогнать его. Ведь так?
        - Еще раз произнесешь мое имя таким тоном, и нам придется опять вернуться в ванную, - ехидно произносит мне на ухо наглец, а я вспыхиваю до корней волос и замираю. - Спи!
        Вскоре усталость берет свое. Не хочу этого, но все же засыпаю в уютных объятиях Димы. Думаю, что, может, они помогут мне провести ночь без привычных кошмаров. Как же я ошибаюсь!..
        Глава 8
        Далеко за полночь. Слышу щелчок открывающихся входных дверей, но не спешу навстречу. Первое время я ждала и волновалась, рыдала в подушку, но, когда это стало повторяться все чаще, я, кажется, привыкла.
        - Катерина, - доносится протяжно.
        По голосу понимаю: опять пьян. Значит, разговор придется отложить до утра.
        - Привет, Леш, - устало откликаюсь я. - Ложись спать, я постелила. Вода и лекарство от похмелья на тумбочке. Спокойной ночи, милый.
        Говорю, словно робот. Заученными фразами. Устала бороться. Но и сдаваться не собираюсь. Тем более, теперь…
        - Тебе совсем плевать, как у меня дела? - заводится с полоборота. - А на то, что скоро у тебя денег не будет на цацки и шмотки, тоже плевать?
        Пытаюсь сохранять спокойствие, хотя внутри все сворачивается. С каждым днем становится хуже и хуже. Словно затянувшийся ночной кошмар. Леша превращается в зверя. Но самое страшное, что я не знаю, как помочь ему. Стараюсь, но… Возможно, следует сказать ему сейчас…
        - Проживем, - вздыхаю я. - Леш, у меня новость. Хорошая, - улыбаюсь одними уголками губ и импульсивно укладываю ладони на свой плоский живот.
        Но он игнорирует мои слова, направляется на кухню и возвращается оттуда уже с бокалом. Приближаюсь и ласково провожу рукой по небритой щеке холодного, отстраненного мужчины.
        - Леш, - начинаю аккуратно, но он не дает мне договорить.
        Перехватывает мое запястье, резко дергает на себя, заставляя потерять равновение и упасть в его грубые объятия. Целует, резко и больно, сминая мои губы. Машинально пытаюсь высводиться, потому что не привыкла к такому отношению. Он никогда раньше не был настолько жестоким со мной. Отчаявшись, слегка прикусываю его за губу, чтобы привести в чувства, и отстраняюсь.
        - Ты всегда была ледышкой, - рычит мне в лицо, обдавая тяжелым алкогольным амбре, и сгребает в кулак мои волосы на затылке.
        - Леш, нет, - всхлипываю я.
        ***
        Просыпаюсь в холодном поту. Дрожу всем телом, не до конца вынырнув из страшного сна. Оказавшись в теплых мужских объятиях, начинаю неистово брыкаться. Сознание еще балансирует на грани кошмара и реальности.
        - Тшш, котенок, - доносится до ушей непривычно ласковый голос.
        Смутно понимаю, кому он принадлежит. Это осознание медленно и мучительно убивает меня.
        - Проснулась? - взволнованно шепчет Дима и обхватывает ладонями мои щеки, заставляя меня посмотреть ему в глаза.
        - Ммм, да, все в порядке, - лепечу чуть слышно и убираю его руки.
        Чувствую себя грязной и подлой предательницей. Только теперь вдвойне. На душе мерзко до такой степени, что легкие сдавливаются тисками вины. Открываю рот, словно рыбка, выбросившаяся на берег, и не могу сделать вдох.
        - Так, я сейчас, - спохватывается Дима и вылетает из комнаты.
        Без тепла его объятий ощущения неоднозначные. Казалось бы, я должна успокоиться и выдохнуть с облегчением. Но вместо этого начинаю трястись и всхлипывать.
        Дима возвращается слишком быстро. Протягивает мне стакан воды, который я неохотно принимаю. Делаю глоток, закашливаюсь и возвращаю обратно.
        Мычу что-то невнятное, желая прогнать мужчину. Но Дима придвигается ближе, обнимает меня, несмотря на слабые протесты, и поглаживает рукой по спине. Мне тепло. И больно…
        - Я в норме, Дим, правда, - стараюсь говорить убедительно, упираясь ладошками в его торс.
        Встретиться взглядом с мужчиной не решаюсь. Я запуталась, потерялась. И жалею о том, что сделала. Обо всем жалею! Проклинаю тот день, когда появилась на пороге этого дома. Не могу больше контролировать слезы, которые тонкими дорожками стекают по моим щекам.
        Хочу, чтобы Дима ушел, но он пристально изучает меня некоторое время, а потом вдруг обхватывает пальцами мой подбородок и чуть приподнимает.
        Замечаю, что мужчина хмурый и недовольный. На его его лице сомнение вперемешку со злостью.
        - Кто такой Леша? - стреляет прямиком в висок своим вопросом, вышибая жалкие остатки моего измученного мозга.
        Глава 9
        - Неважно, - шепчу, с трудом сдерживая слезы.
        Отстраняюсь от Димы и немного неуклюже отползаю на кровати назад. Стыдно смотреть в его медовые глаза. Кутаюсь в простынь и прячу взгляд.
        Сон и явь смешались воедино, а я не могу понять, где настоящая я? Та, что пыталась вытянуть дорогого человека из бездны? Или та, что теперь спит с его врагом?
        - Знаешь ли, для меня важно знать, почему женщина в моей постели зовет другого мужика, - тихо, но грозно рычит Дима.
        - Нет, я… - начинаю оправдываться, но осекаюсь, ведь я ничего ему не должна. - Ты сам пришел ко мне. В мою кровать. Я не просила. Так что извини, - пожимаю плечами.
        Вижу, как Щукин закипает. Знаю, что больно бью словами. Поражаю и без того уязвленное мужское самолюбие. Но будет лучше, если Дима разозлится и оставит меня, наконец. Наедине с моими кошмарами и тараканами в голове.
        - Технически это мой дом, - заводится мужчина, вот-вот готовый взорваться. - И кровать моя. Все здесь мое! Даже ты!
        Дима повышает голос настолько, что от его крика просыпается Маша. Комната мгновенно заполняется детским плачем, а мы, словно по волшебству, забываем о ссоре.
        Вдвоем подскакиваем со своих мест и мчимся к кроватке. Беру Машеньку на руки, пытаюсь успокоить. Дима тем временем включает ночник - наш незаменимый «отвлекающий маневр».
        - Помочь? - хрипло произносит, со смесью вины и взволнованности глядя на нас с малышкой.
        - Чайник, Дим, - бросаю отрывисто.
        И продолжаю успокаивающе шептать Маше.
        Мужчина понимает меня с полуслова. Мигом мчится на кухню, чтобы вскипятить воду для приготовления смеси. Наши действия четкие и слаженные. Мы работаем как команда. Как семья…
        И вскоре это приносит свои плоды. Меньше, чем через час, Машенька, сытая и довольная, мирно посапывает в своей кроватке. А я переглядываюсь с Димой и устало плетусь на кухню, пока он молча поднимается к себе собираться на работу.
        Делаю кофе нам обоим. И нарезаю бутерброды. Машинально. Не задумываюсь о том, что веду себя, как заботливая жена.
        Обессиленно опускаюсь на диван и некоторое время бездумно помешиваю кофе, в котором даже нет сахара. Гипнотизирую взглядом темно-коричневую жидкость, а мыслями витаю где-то далеко. Вспоминаю ночь, все минувшие дни с Димой, его поведение и слова.
        Не могу понять, когда именно успела так привязаться к нему. Потеплеть, растаять.
        Сейчас я разбита. Раздавлена морально. Окутана всепоглощающим чувством вины. И только где-то в глубине, на самом дне моей порочной души теплится огонек надежды.
        Не знаю, сколько проходит времени, пока возвращается Дима. Выглядит свежо и бодро. Идеально. В противовес мне, сидящей, поджав под себя ноги, в смятой шелковой пижаме, с растрепанными волосами и, наверняка, синяками под глазами.
        Не обронив ни слова, Дима молча берет уже остывший кофе и вливает в себя чуть ли не залпом.
        - Ты не завтракаешь, - не спрашиваю, а констатирую факт.
        - Ты тоже, - хрипло бросает он.
        Собирается уходить, но застывает на пороге. Приближается ко мне. Становится напротив и упирается кулаками в край стола, который слегка покачивается от разницы веса. Дима изучает меня настороженно, медлит.
        - Кать, - наконец, выдает он, а я нервно сглатываю.
        Но его речь прерывает внезапный звонок в дверь. Щукин срывается с места незамедлительно, чтобы скорее открыть и не разбудить Машу.
        А я тем временем убираю со стола, решив, что Дима уже не вернется. Но аккуратное прикосновение к плечу уверяет меня в обратном. А неожиданный поцелуй в затылок вмиг выводит из равновесия.
        - Дим? - резко разворачиваюсь, оказываясь лицом к лицу с мужчиной.
        Так близко, что перехватывает дыхание. Но Щукин быстро разрывает нашу хрупкую связь. Смотрит на меня с заметным напряжением, будто собирается сделать или сказать то, что мне не понравится.
        - Держи, - протягивает мне картонную коробочку. - Заказал доставку. В течение трех суток нужно принять, успеваем.
        - Ммм, что? - принимаю из его рук непонятную вещь. - Что это?
        - Разберешься, котенок, - произносит несколько виновато и целует меня в щеку. - Прости, что так вышло. В следующий раз буду осторожнее.
        Так ничего не объяснив, поспешно покидает дом. Словно сбегает от меня. А я задумчиво кручу в руках коробочку, потом вскрываю ее, пробегаю глазами инструкцию. И судорожно вздыхаю. Экстренный контрацептив?
        Продуманный Щукин облажался этой ночью, но быстро нашел способ исправить свою ошибку. То, что он не хочет детей, меня ничуть не удивляет. Дима и так до конца не решил, что делать с Машенькой. И со мной. А новая «проблема» ему тем более не нужна. Это логично!
        Что ж, лично мне не на что обижаться. Никто не клялся мне в любви и не обещал «долго и счастливо». А я сама нахожусь здесь только для того, чтобы подставить и уничтожить лже-мужа. Мы квиты.
        Только почему так больно и трудно дышать?..
        Открываю кухонный шкафчик под раковиной - и выбрасываю коробку в мусорку. Мне это точно не пригодится. Ни сейчас, ни в перспективе. Потому что беременность мне больше не грозит…
        Смахнув с щек слезы, все-таки предательски выступившие из глаз, возвращаюсь к Маше.
        Стараясь не разбудить ее, достаю из шкафа чемодан и бросаю его на кровать. А сама закрываюсь в ванной с телефоном в руке. Включаю воду. На всякий случай. Чтобы приглушить звук собственного голоса.
        И выбираю контакт, от которого кровь стынет в жилах.
        - Я выхожу из игры, - заявляю уверенно, пока абонент не успел ничего возразить. - Сегодня же уезжаю из дома Щукина…
        - Катенька-а, - перебивает меня грубый голос, и я вздрагиваю невольно. - Помнишь, на каких условиях ты пошла на это?
        - Помню, и я предоставила достаточно информации для того, чтобы… - пытаюсь говорить смело, но получается жалко.
        - Помнишь, что попросила потом? - добивает этим вопросом.
        Поднимаю взгляд на закрытую дверь. Там, в комнате, в тепле и уюте спит Машенька. Моя дочь, без которой я не смогу жить.
        - Да, - выдавливаю из себя, заранее понимая, о чем речь.
        - Что ж, Катенька, если не будут соблюдены условия, то я, к сожалению, не смогу выполнить твою просьбу, - говорит с неискренним сочувствием. - Тогда придется…
        - Я поняла, - обрываю на полуфразе.
        Не могу слушать, что случится, если я откажусь. Потому что не допущу этого. Не имею права!
        - Дата и время, Катенька, когда планируется заключить сделку, - напоминает ехидно. - Все, что мне нужно, - поймать на горячем.
        - Я все сделаю, - всхлипываю лихорадочно и отключаюсь, пока не расплакалась прямо в трубку.
        Откидываю смартфон на тумбочку, но осторожно: нельзя потерять связь с «мамой». Опираюсь о раковину и смотрю в зеркало, изучая свое отражение. Презираю саму себя, мерзкую и ничтожную.
        Реву, надрывно и судорожно. Не понимаю, как могла докатиться до такого. И не знаю, как выбраться из болота, в которое вошла по собственной воле…
        Выбор пятый
        Около недели спустя
        Дмитрий
        - Встреча назначена на послезавтра, - отчитывается мой заместитель Олег Иванов сразу после планового совещания. - Сергей Ильич Светлов, владелец объекта «Милано», - чеканит он.
        - Без пяти минут бывший владелец, - усмехаюсь я, откидываясь на спинку кресла. - Отлично. Документы подготовил?
        - Да, но… - Иванов мнется, настораживая меня.
        - Говори уже, - не выдерживаю.
        - У Светлова тяжелая жизненная ситуация. Весь в долгах. И семья, - мямлит заместитель, а я впервые вижу его настолько растерянным. - Потеря бизнеса может его добить…
        - Так, - выпрямляюсь и укладываю руки на стол. - Мне неинтересно, какая у него жизненная ситуация. Раз уж он так бездарно профукал свое дело, значит, в бизнесе ему не место. Не прижмем его мы, значит, это сделает кто-то другой. Вот и все. Ты же сам видишь, объект подыхает. Не мы это начали. Мы всего лишь «падальщики».
        Меня коробит от этого слова. Но так и есть: мы подбираем то, что загибается. «Помогаем» немного и выкупаем за бесценок, пользуясь безвыходным положением владельца. Со временем, надеюсь, мы сможем нападать и на крупных рыб, но пока довольствуемся средним бизнесом.
        - Дмитрий Николаевич…
        - Хватит, - не выдержав, бью кулаком по столу. - Терпеть не могу это нытье. Если бы я входил в положение каждого лузера, то сам бы до сих пор лапу сосал. Никогда бы ничего не добился, - рявкаю грубо. - Документы на стол, сам пошел вон. И чтобы все было готово на послезавтра!
        Иванов реагирует незамедлительно. Аккуратно кладет передо мной папку и, лихорадочно кивая, словно болванчик, шустро покидает кабинет.
        Пролистываю бумаги и, подхватив их, решаю незамедлительно свалить из офиса. Хорошо, когда сам себе руководитель. Приятно ни от кого не зависеть. Я сделаю все, чтобы так и оставалось. Ради личного благополучия по головам пойду, глазом не моргнув.
        Для меня родина ограничивается забором моего дома, а дальше - лишь способы достижения целей. Миллионы возможностей, которые глупо упускать.
        Выжатый и уставший, возвращаюсь домой и по привычке устраиваюсь в кабинете. Раскладываю договор на столе: я никогда не оставляю в офисе дискредитирующие меня документы.
        Не знаю, что ожидаю увидеть в тексте сделки, поэтому просто гипнотизирую его взглядом. Пока краем глаза не замечаю Катю, возникшую на пороге.
        Последнюю неделю мы почти не разговаривали. Она усиленно избегала меня после той ночи, словно стыдилась. Жалела о случившемся. Не скажу, что ее реакция стала неожиданной для меня. Наоборот, я понимал: так и будет. Но сорвался.
        Я все еще не выяснил, зачем Катя здесь и почему меня ненавидит (не так уж сильно, как оказалось). Не узнал, кто такой этот козел Леша. В общем, тайн только прибавилось.
        Я, конечно, понимаю, что в каждой женщине должна быть изюминка. Но Катя - чертов кекс, который ни в какую духовку не влезает! Признаться, я устал в ней ковыряться…
        Играть надоело. За минувшие дни я смог отвлечься от Кати, научиться воспринимать ее как предмет декора. С мыслью, что решу, как с ней поступить, после выборов.
        По крайней мере, мне так казалось до настоящего момента.
        Стоило Кате самой прийти ко мне, как вернулось знакомое тревожное чувство. И неприятно сдавило в области солнечного сплетения.
        Во-первых, дикая кошка никогда бы не заявилась просто так. Но точно не для того, чтобы повторить нашу совместную ночь. К сожалению… Во-вторых, судя по ее воинственному виду, я не уверен, что выживу. При этом могу так и не узнать, где именно накосячил.
        - Дим, риелтор звонил, - говорит она холодно. - Твой мобильный вне зоны действия сети был, и он позвонил на домашний.
        Катя делает паузу. Смотрит на меня, изогнув бровь. Ее взгляд прямиком в душу проникает. И грызет изнутри.
        Кошка намеренно меня мучает. Знает ведь, что я догадался, о чем мог сказать риелтор.
        Тяжело выдыхаю и провожу ладонью по лбу, покрытому испариной. Дурацкий день!
        - Он просил передать, - продолжает Катя ядовито, не дождавшись моей реплики, - что подобрал подходящую квартиру, которая как раз будет свободна к осени. Нашел, куда сплавить нас с Машенькой после выборов? Ммм, Дим?..
        Глава 2
        Катя медленно уничтожает меня, при этом и пальцем не пошевелив. Всем своим видом вопит: я всегда знала, какой ты подонок. Что ж, котенок, для меня это тоже не новость.
        - Хочешь отправить нас на окраину города, подальше от тебя? - не выдерживает она, срываясь на крик.
        Мне больше нравится, когда она кричит по другому поводу… Вспоминаю ванную, но через секунду отгоняю от себя пошлые мысли.
        Тем временем Катя приближается, обходит стол и становится рядом со мной, оперевшись бедром об его край. Складывает руки на груди, смотрит на меня с вызовом. Фурия, а не женщина!
        Неужели так хочет остаться со мной? Зачем? Чтобы успеть реализовать свой план мести?
        - Кать! Это было до того, как… В общем, я передумал, - вру ей.
        Или не вру?
        Пока мозг пытается найти ответ на этот вопрос, руки обхватывают тонкую талию Кати и дергают на себя. Усаживаю брыкающуюся кошку на свои колени и обнимаю. Вдыхаю цветочный запах. Почему-то Катя больше не пахнет ванилью. Но теперь мне нравится даже больше. Ей идет.
        - Пусти, - сипло выдыхает она.
        При этом вырывается уже не так отчаянно. Вовсе замирает, когда я провожу ладонями по ее бедрам вверх, скольжу по бокам, касаюсь плоского животика. Забираюсь под майку и двигаюсь выше.
        Пока не успела опомниться, овладеваю ее губами.
        Слабый стон - и моя победная ухмылка. Сдается. Покоряется.
        Хотя и меня приручает, зараза. Я все-таки не отвык. Не устал. И хочу дерзкую кошку только сильнее. Особенно, когда она так неоднозначно ерзает на мне.
        Катя заставляет себя отклониться и упереться ладонями в мои плечи. Когда ей надоест эта игра? Мы ведь оба понимаем, чего желаем сейчас.
        Однако котенок непреклонна. Мне приходится ослабить объятия. Не хочется опять пугать девчонку своей настойчивостью. Но и с рук ее не спешу отпускать.
        Катя слегка разворачивается, бросает быстрый взгляд на мой стол и разложенные там документы. Задерживается, подозрительно замерев. Я, в свою очередь, откашливаюсь и слегка подаюсь вперед.
        Чувствую, как Катя вздрагивает на моих коленях, что мгновенно уводит мысли в другую сторону.
        - Чем занят? - она старается говорить непринужденно.
        Не люблю, когда бабы лезут в мои дела со своими мозгами. Тем более, когда вопрос спорный. Поэтому раздражаюсь. Чуть ослабляю галстук, стараюсь держать себя в руках.
        - Неважно, - отрезаю сурово. - Это грязный бизнес, котенок. Нечего тебе совать туда свой милый носик.
        Целую строптивую кошку в нос, касаюсь губами щек, подбородка, спускаюсь вниз по шее. Катя запрокидывает голову, открываясь для ласк. Но уже через секунду отталкивает меня.
        - Самому-то пачкаться в грязи не противно? - бросает со жгучей злостью. - Рушить жизни своих жертв?
        Катя говорит так уверенно, будто знает обо мне больше, чем я думаю.
        Вспоминаю утренний разговор с Ивановым. Его слова о том лузере в сложных жизненных обстоятельствах. И недовольно рычу.
        Они сговорились? Нет у Щукиных совести, это наследственное. А значит, давить бесполезно.
        - Не лезь, Кать, - бросаю слишком грубо. - Это не твое дело.
        - Ясно, - произносит ледяным тоном. - Мое место в твоей постели, и не более того.
        Вскакивает и отходит от меня на безопасное расстояние. Смотрит волчицей: загрызет и не подавится. Неуравновешенная! У дикой кошки критические дни? Хотя, кажется, хронические!
        Злюсь и на нее, и на себя. Молчу, стиснув зубы и играя желваками. Мне нечего ответить. Потому что место бабы действительно в моей постели. Исключительно. Не в голове, не в сердце, не в жизни. Только в постели. И точка!
        Даже если эта баба залетела от меня. Даже если она красива, как дьяволица, и умна, как кандидат наук. Даже если будоражит мою кровь и заставляет хотеть себя до боли. Всю, без компромиссов.
        Даже если у нас с ней самая милая и прекрасная дочь, которой я не заслуживаю…
        Все это ровным счетом ничего не значит!
        Пусть валит из моего кабинета и оставит меня в покое!
        Но, противореча самому себе, я поднимаюсь и срываюсь с места. В пару шагов достигаю Кати, которая спешит на выход. Резко захлопываю дверь и прижимаю девушку к деревянному полотну.
        Все еще не знаю, что собираюсь ей сказать. Не понимаю, зачем она мне.
        Бросаю взгляд на пухлые губы, раскрасневшиеся после наших поцелуев, и впиваюсь в них. Кайфую, когда Катя поддается напору и отвечает. Расслабляется в моих руках. Позволяет исследовать ее идеальное тело. Дышит сбивчиво и чуть слышно постанывает.
        Она может говорить, что угодно, но я чувствую, что ее ненависть гаснет. Броня дает трещину и рассыпается.
        - Сдайся мне, - вырывается у меня внезапно. - Стань моей…
        Глава 3
        Екатерина
        - Стань моей!
        Слова Димы проникают в мое сознание, словно сквозь толщу воды.
        Внутренне соглашаюсь сразу же. Давно сдалась. Врагу, подонку. Не имела на это никакого морального права, но сгорела, растворилась в нем.
        Нельзя!
        Понимаю разумом, но тело не желает слушаться.
        Знаю, что между нами с Димой опять все произойдет. Это неизбежно. Мы слишком горим сейчас! После - я буду жалеть. Ненавидеть себя.
        Но мне плевать на то, что будет потом.
        С Димой притупляется боль. Нанесенная им же самим. Становится легче. С ним я чувствую себя живой.
        Не так, как раньше, когда у меня была семья. А лучше. Гармоничнее. Счастливее.
        Невозможно! Неправильно!
        Собираю себя по осколкам, с трудом склеиваю их в единое целое и готовлюсь дать отпор. Но ладонь Димы ползет вниз по моему животу, пальцы нагло отодвигают пояс шортов, срывая пуговицу.
        - Котенок, - шепчет лже-муж мне на ухо, пока я дрожу и извиваюсь в его руках.
        Диме удается сорвать крик с моих губ. Чересчур громкий и абсолютно искренний. Следом еще один. И еще. Устаю сдерживать себя, тем более, когда знаю, что здесь и сейчас нас точно никто не услышит. Позволяю проклятому Щукину сполна насладиться моей капитуляцией.
        Ненавижу и… хочу!
        Теперь только сильнее. Настолько, что сама тянусь к мужчине и борюсь с пуговицами его рубашки.
        Предвкушаю, что произойдет сейчас. Знаю, что мне вновь понравится. Что я испытаю такие чувства и эмоции, которые не дарил мне никто другой.
        А потом… Дима протянет мне таблетку от нежелательной беременности и невозмутимо уйдет на работу. Уничтожать чужие судьбы. Так же, как когда-то растоптал мою.
        Боль возвращается и вытесняет порочное желание.
        - Нет! - выдыхаю Диме в губы. - Хватит!
        Упираюсь руками в торс мужчины, пытаюсь оттолкнуть. Потому что не хочу быть для Димы девочкой на ночь. Потому что ему плевать на мои чувства. И еще потому что у меня они появились - эти чертовы чувства! К чудовищу.
        Должна убить их, но не могу…
        - Кать, - ласково тянет Щукин.
        От очередного позорного поражения меня спасает настойчивая трель его мобильного. Дима пытается игнорировать звонок, но хватает его ненадолго. Наверняка его беспокоят или из офиса, или из совета. В любом случае, это важно для него.
        Щукин тяжело вздыхает, чмокает меня в щеку и достает мобильный.
        Пользуясь возможностью, выныриваю из уютных мужских объятий и сбегаю из кабинета.
        Опять плачу. Запрещаю себе это, но не могу контролировать нескончаемый поток слез.
        Нет, так не может больше продолжаться! Я пала настолько низко, что уже не выкарабкаться. Пора завязывать.
        Влетаю в нашу с Машей комнату, хватаю смартфон и традиционно направляюсь в ванную, на ходу вызывая нужный контакт.
        - Светлов, послезавтра. В полдень, - чеканю я подсмотренные в бумагах Димы данные.
        Слышу довольный смешок на том конце провода и отключаюсь.
        Послезавтра мы с Машенькой уедем отсюда. Сразу же после того, как…
        Опускаюсь на ледяной пол и прячу лицо в ладони. Холод окутывает мое тело и пробирается в душу, замораживая ее изнутри.
        Если я все сделала правильно, то почему мне так плохо сейчас?..
        ***
        Наплакаться вволю в полном одиночестве мне мешает Дима. Без стука вваливается в ванную, стремительно приближается и, присев рядом, обнимает меня. Утыкаюсь носом в его плечо и всхлипываю.
        - Котенок, маленькая моя, - нашептывает он, поглаживая меня по голове, словно капризного ребенка. - Ну, ты чего? Закрылась в туалете и ревешь?
        Намеренно выбирает грубоватые формулировки, чтобы отвлечь меня. Заключает мое лицо в ладони и заставляет посмотреть на себя. В его медовом взгляде столько нежности, что по моей коже проносятся мурашки.
        - Кать, не трону я тебя, если ты против. Нет так нет. Хватит, значит, хватит, - улыбается тепло, растапливая мое обледеневшее сердце. - Я ведь не сделал тебе ничего плохого. И не сделаю.
        Говорит твердо и серьезно, хотя я его уверенности не разделяю. Сделал!
        - Котенок, я хочу, чтобы вы с Машей остались, - выпаливает на одном дыхании.
        Мое сердце замирает, а потом и вовсе ухает вниз, когда Дима добавляет чуть слышно: «потому что люблю вас».
        Глава 4
        Дмитрий
        Люблю… Сколько раз я произносил это слово. Просто бросал, как мусор. Как подачку. Использовал в качестве катализатора достижения цели.
        Говорил «люблю» блондинкам, брюнеткам, рыжим. Высоким и миниатюрным. Худым, как тростинки, и дамам с аппетитными формами. Глупым и… беспросветно тупым. Умных я все же обходил стороной…
        Утром клялся в любви одной, вечером - уже другой.
        И каждую забывал сразу же после близости. Зачем мне информация о случайных попутчицах, которые скрашивают мой досуг?
        Вы же не храните в сердце память о съеденном бургере, каким бы вкусным он ни оказался. Не восхищаетесь сутками напролет кружкой выпитого кофе. Утолили жажду - и забыли. Не бредите интересным фильмом, посмотренным единожды. Правда, некоторое кино хочется пересматривать. Но тоже до поры до времени. Потом однотипность набивает оскомину.
        Примерно так у меня с женщинами. Было…
        Казалось бы, сейчас все, как прежде.
        Ляпаю Кате, что люблю, не вкладывая в это слово абсолютно никакого смысла. Но при этом всматриваюсь в ее раскрасневшееся от слез лицо, широко распахнутые глаза, обрамленные подтеками туши. И у меня внутри что-то скребет. Наждачной бумагой. Медленно, но упорно.
        Понимаю, что действительно не хочу терять моих котят: строптивую, загадочную Катю и милую, светлую Машеньку. Я так привык к тому, что они рядом, что принимаю это как должное. Не представляю, как раньше жил без них. Словно не было того периода моей биографии.
        Сейчас все иначе.
        Возвращаясь домой, я всегда знаю, что меня встретят. Звонким детским смехом. Или пронзающим душу жалобным плачем. Разбросанными игрушками. Оставленной на столе кружкой, потому что Катя слишком торопилась к дочери. Если повезет, то смогу быть удостоен легкой улыбки жены. Впрочем, согласен даже на фырчание и очередные скандалы.
        Скрипучие качели, американские горки. Но я не смогу без них. Попахивает мазохизмом.
        Вопреки здравому смыслу, хочу, чтобы весь этот хаос продолжался. А если я жажду чего-то, то обязательно беру. Привычка, условный рефлекс.
        Обнимаю Катю, хрупкую, дрожащую то ли от холода, то ли от пережитых эмоций. Неожиданно для самого себя думаю о том, что ее нужно защищать, жалеть, оберегать. Не отходить от нее ни на шаг. Заставить забыть прошлое, отпустить боль, о которой она молчит.
        Подхватываю измученного котенка на руки и несу в комнату. У нее почти не осталось сил сопротивляться. Доводит себя, грызет изнутри. А я "помогаю" ей самоуничтожаться. Наверное, хватит!
        Укладываю Катю в постель, будто ценнейшую ношу. Сбросив пиджак, устраиваюсь рядом. Сгребаю недоумевающую девчонку в охапку и заключаю в кольцо своих рук. Потому что хочу. И не привык себе ни в чем отказывать.
        - Зачем, Дим? - шепчет Катя, боясь разбудить Машу, и утыкается носом мне шею.
        Измученная, податливая, бесконечно несчастная. Больно быть рядом с ней. И тепло одновременно.
        - Что «зачем»? - так же тихо спрашиваю я, обнимая горе-жену крепче.
        Наш разговор начинается странно, но я и этому рад: зато не кричим друг на друга.
        - Зачем ты здесь, со мной? - выдает после паузы. - Ди-им… - поднимает на меня заплаканный взгляд.
        - Хочешь, чтобы я ушел?
        Внимательно всматриваюсь в ее лицо. Красивое, несмотря на следы недавних рыданий и отсутствие макияжа. Не выдержав, целую холодные от слез щеки. Замечаю, как Катя прикрывает глаза. Тает, но слишком медленно.
        Жду ее ответа. Напряженно, нервно. Потому что сам не готов уходить.
        - Не знаю, - тяжелый вздох. - А ты хочешь, чтобы мы остались? - парирует она.
        Катя желает убедиться, что сказанное мною в ванной - правда. Что я не передумал. Ведь до последнего не верит, что подонок, подобный мне, способен на какие-то чувства. Сам в этом сомневаюсь.
        - Я ничего не говорю просто так, - увиливаю от прямого ответа. - Да и кто будет мне мозг выносить, если вы уйдете?
        Катя расслабляется и тихонько смеется. Молчу, боясь спугнуть момент. Зарываюсь рукой в ее волосы, легко массирую затылок. Прижимаю котенка ближе.
        Как же сложно с ней! Я словно сапер-самоучка на минном поле. Шансов нет, но я упертый.
        - С этой миссией мы справимся, - произносит Катя сквозь улыбку.
        - Договорились, - ухмыляюсь я.
        Целую ее в лоб, касаюсь губами носика. Спускаюсь ниже, почти достигая главной цели. Но вдруг…
        - Не боишься заиграться? - выпаливает жена серьезно.
        И бьет прямиком в цель. Конечно, боюсь! Привыкнуть, увязнуть. Мне не нужна семья. Лишние обязанности, ответственность. Я должен строить карьеру.
        - А ты? - бросаю невозмутимо.
        Туше, котенок! Недалеко ведь ушла от меня.
        Кажется, понимаю, почему меня тянет к Кате. Мало кто когда-либо мог по-настоящему противостоять мне, и тем более баба. А она… Появилась в моем доме, преследуя какие-то, только ей ведомые, цели. Высокие, благородные или меркантильные - не столь важно. Главное, что сейчас Катя сдается, растворяясь в моих объятиях.
        Чувствую, как она пожимает плечами. Ухмыляюсь: нечего задавать вопросы, на которые у самой ответа нет!
        Мы очень похожи. Два игрока, забывшие правила и свернувшие не туда. Однако пройти уровень заново невозможно.
        Поставим на паузу. Пока что. Нам обоим нужна небольшая передышка.
        Глава 5
        Екатерина
        Ночь без сновидений. Впервые за долгое время. Я настолько устала и лишилась сил? Или дело в уютных объятиях, что дарят чувство защищенности?
        Просыпаться с Димой непривычно. Но мне надоело ругать и винить себя. Завтра все закончится, мы расстанемся навсегда. Как только мне дадут отмашку, я тут же соберу дочь - и мы исчезнем. Тем временем Диме будет, чем заняться и о чем подумать.
        Помню, когда стояла на крыльце этого дома, я мечтала, как раздавлю врага. Как буду наслаждаться его поражением. Наблюдать, как Щукин стремительно скатывается в пропасть отчаяния. И упиваться своей местью.
        Я искренне надеялась, что это поможет мне утолить боль. Но что-то изменилось во мне. Надломилось внутри. Настолько, что я готова предать свое прошлое и рассказать обо всем Диме. Однако упорно отгоняю от себя подобные мысли. Возможно, он простит мне документы, если я объясню все. Но Машеньку - никогда!
        Выход один - испариться. Дима быстро забудет меня, вычеркнет из жизни и вздохнет с облегчением.
        Сегодня последний день перед апокалипсисом, учиненным мною. Хочу провести его спокойно. Немного пожить иллюзией. Иллюзией семьи. Иллюзией любви.
        Знаю, что после этого станет только больнее. Возвращение в реальность разобьет меня на мелкие осколки. Но я соберусь… ради Маши.
        - Доброе утро, - шепчу Диме в губы.
        Прощаюсь. Каждым движением, каждым вздохом, каждым объятием.
        Тянусь к лицу чужого мужчины, который умудрился за столь короткое время стать для меня роднее его. Смог пролезть в мой мозг, заразить собою душу, забрать сердце.
        Отпустив сомнения, целую лже-мужа. Тоже на прощание.
        Дима охотно принимает мою инициативу, но действует не так агрессивно и напористо, как прежде. Касается моих губ нежно, почти невесомо. Ласково проводит ладонями по талии, очерчивает линию бедер. Трепетно, неторопливо, не позволяя себе ничего лишнего и порочного.
        Он словно приручает меня.
        Поздно. И напрасно.
        - Доброе, - улыбается полусонно.
        Дима сейчас кажется искренним, настоящим, человечным. И таким близким. Будто я знаю его всю жизнь.
        - Как спалось? - зачем-то спрашиваю я, вживаясь в роль любящей жены.
        - Прекрасно, - целует меня в висок и зарывается носом в мои волосы. - Особенно, когда ты звала меня по имени сквозь сон, - щекочет кожу горячим дыханием. - А не чужого мужика. Прогресс, - добавляет с ревностью.
        Сам того не осознавая, напоминает мне, зачем и ради кого я здесь. Невольно провоцирует. Впрочем, я и так все уже сделала…
        Миссия выполнена, справедливость совсем скоро восторжествует, а я смогу быть свободной. Но как сбежать от самой себя? И от своих неправильных чувств?
        Я обязательно что-нибудь придумаю. Потом. После того, как произойдет непоправимое.
        Завтрашний исход неизбежен. Локомотив уже мчится, и его не остановить. Да я и не собираюсь!
        Всего лишь немного почувствую себя живой. Напоследок.
        На сегодня план прост: привычная возня с Машей, непринужденные беседы с Димой, совместный ужин, теплые объятия. Без ругани, без выяснения отношений, без обид.
        Один идеальный день одной неидеальной семьи. Которой на самом деле нет…
        Выбор шестой
        День Икс
        Дмитрий
        Проспал, черт возьми! Впервые за свою гребаную жизнь! Проспал!
        И все потому, что провел бессонную ночь с женой. Звучит многообещающе, но на самом деле мы всего лишь болтали ни о чем, смеялись и пили кофе. Не более того. А потом уснули в объятиях друг друга. Без продолжения.
        Это как минимум странно. Если вспомнить мою натуру, так и вовсе неадекватно. Старость подкралась незаметно.
        Сейчас Катя ерзает в моих руках, мурлычет что-то неразборчивое и прижимается сильнее. Делаю глубокий вдох, впуская в себя ее приятный запах. И бросаю взгляд на часы.
        - Котенок, уже десять, мы переспали, - шепчу ей в макушку и зарываюсь пальцами в волосы.
        - Что, с кем? - бубнит жена.
        Катя слишком милая в своем смущении. Невозможно удержаться от того, чтобы лишний раз не задеть ее.
        - В смысле, спали долго, а не то, что ты подумала, - смеюсь по-доброму, без намека на издевку.
        Готовлюсь защищаться от острых коготков, которые наверняка от злости выпустит кошка. Но она удивляет меня своей реакцией. Тихонько хихикает, проводит носиком по моей шее и невесомо целует, дотянувшись только до подбородка. Спешу облегчить ее задачу. Наклоняюсь к сонному лицу и забираю в плен податливые губы. Теплые, как и вся Катя.
        Она горячая, изнеженная после сна, податливая. Тает и растекается в моих руках, бурно отзывается на каждое малейшее прикосновение.
        - Машенька не проснулась? - придя в себя, сбивчиво шепчет жена.
        Ожидаю, что она опять пожалеет о том, что поддалась своим чувствам. Но котенок не отталкивает меня. Все еще улыбается, смотрит с непривычной нежностью.
        Поскольку я научился все в жизни принимать под сомнение, то и в поведении Кати до последнего ожидаю подвоха. Не думал, что это так сложно - никому не доверять.
        Чем упорнее сдерживаю себя, тем острее хочется: открыть душу и принять в нее котят. Нырнуть в омут с головой. Именно с Катей, подозрительно странной женщиной.
        - Нет, такая же засоня, как и ее мать, - подмигиваю игриво. - Знаешь, это даже хорошо, что Машуня - мамина дочка. От меня она может только дряни какой-нибудь нахвататься. Так что заранее прошу прощения, - под сарказмом пытаюсь скрыть истинные эмоции.
        Ведь правда, несмотря на недомолвки и тайны, Катя сама по себе добрая девушка. Местами наивная, порой ранимая и бесконечно правильная. Маленький поборник справедливости и защитник обездоленных. Лучшей матери для моих детей сложно отыскать.
        Но почему она сейчас расстраивается и виновато отводит взгляд? Да еще и вздыхает так шумно. Я снова сказать что-то не то?
        - Мы просто кушали в шесть утра. А потом Машенька гулялась, - с материнской любовью в голосе сообщает Катя. - Видимо, у нее режим сбился. Теперь не знаю, до скольки проспит.
        - Да? Я не слышал, как вы просыпались. Почему меня не разбудили?
        Катя затихает и утыкается носом в мою грудь. Специально бесшумно все делала? Чтобы я не проснулся вовремя и опоздал на работу? Не понимаю, зачем ей подставлять меня, причем так глупо?
        Времени на выяснение ее мотивов, да и вообще на все остальное, катастрофически мало.
        - Мне пора, котенок.
        Чмокаю Катю в макушку и нехотя выпускаю из объятий. Она что-то слабо лепечет, но я, не оборачиваясь, вылетаю из комнаты и мчусь наверх. Время - деньги. В прямом смысле фразы.
        Пока собираюсь, звоню в совет и объясняю свое отсутствие состоянием здоровья. Наверное, пустят слухи, что забухал или не оклемался после шальной ночи. Им лишь бы языками почесать. С поводом или без. Плевать.
        Следующим этапом набираю Иванова, чтобы удостовериться, что все готово.
        - Конечно, Дмитрий Николаевич, - рапортует заместитель. - Ждем Светлова. Ну, и вас, конечно же, - исправляется быстро.
        Киваю, забывая, что на том конце провода меня никто не видит, и отключаюсь. Поглядываю на часы нервно. В принципе, если поторопиться и не застрять в пробке по дороге, то прибуду я четко вовремя.
        В полной «боевой» готовности спускаюсь в гостиную, где меня зачем-то поджидает Катя.
        Едва завидев меня, она вскакивает с дивана и неуверенно подходит ближе. Демонстрирует во всей красе свою идеальную фигуру, прикрытую шелковой пижамой и таким же невесомым халатиком. В противовес откровенному внешнему виду, сама Катя выглядит смущенной. Нервно поправляет шикарные волосы, распущенные по плечам, а потом обхватывает себя руками, словно прикрывается.
        На меня же ее неловкие движения действуют похлеще афродизиака. Котенок выглядит и ведет себя так, что я при всем желании мимо пройти не могу. Решаю, что от невинного поцелуя на прощание ничего страшного не случится, но Катя пресекает мой порыв ошеломляющим вопросом.
        - Может, ты не поедешь в офис? - шепчет она взволнованно и закусывает губу.
        Создается впечатление, будто котенок знает что-то, но не может сказать прямо. Действительно не хочет отпускать меня, однако не готова признаться, почему. Девочка-шарада. Взламывает мой мозг, как опытный хакер систему, и переворачивает все вверх дном. Интересно, Катя в правилах своей игры сама не запуталась?..
        Глава 2
        - Котенок, я должен, - до последнего сдерживаюсь, чтобы по привычке не указать бабе ее место на кухне. - Это бизнес, деньги. К тому же, все договорено. Меня ждут…
        - Ди-им, - тянет мое имя с придыханием, и это определенно запрещенный прием. - Ты же сам говорил, что твой бизнес грязный. Сегодня ты обанкротишь очередную жертву, ведь так? Зачем? Неужели тебе мало денег?
        Излишняя осведомленность Кати меня настораживает. С другой стороны, она могла и сама догадаться, чем я занимаюсь. Вот поэтому терпеть не могу умных баб. Всех. Кроме Кати.
        Понимаю, что отшутиться или уйти от ответа не получится. После минувшей ночи, когда мы стали по-настоящему близки, не хочу опять возводить стены между нами.
        - Ну, смотри, котенок, - выдыхаю я и обхватываю ее за плечи. - Есть владелец объекта Икс, который сам по себе оказался в полной… кхм… в сложной ситуации. Мы с ним связались и предложили выкупить убыточный бизнес…
        - За бесценок, - хмыкает Катя.
        - Конечно! - не собираюсь увиливать. - Объект в долгах как в шелках. Мы в состоянии его реанимировать и получать прибыль. В крайнем случае, перепродать дороже. Нынешний владелец - нет. Мы нужны друг другу.
        - Ты перекручиваешь! - фыркает она и надувает губки.
        - Может быть, чуть-чуть, - делаю характерный жест пальцами.
        - Хочешь сказать, не ты обанкротил этого несчастного? - прищуривает глаза и с вызовом вздергивает подбородок. - А он сам?
        - Ты переоцениваешь мои возможности. Сам, конечно, - выдаю нарочито уверенно.
        Здесь я, конечно, лукавлю. Начал-то скатываться Светлов сам, но, возможно, у него был шанс выкарабкаться. Сложно сказать, множество факторов нужно просчитать. Однако именно мы подтолкнули его в пропасть, всеми возможными, законными и не очень методами, а заодно уронили стоимость объекта ниже плинтуса.
        Мое участие в этом процессе, безусловно, хранится в тайне. Документы проходят через Иванова - единственного человека, которому пришлось довериться. Я держусь в тени, но контролировать процесс обязан лично. Не могу иначе.
        Опасно, если информация о моем участии в мутных схемах просочится в СМИ. Одного упоминания хватит, чтобы подорвать репутацию и перечекнуть депутатскую карьеру. Я планировал приостановить грязную деятельнось на период предвыборной кампании, однако Светлов сам приплыл к нам в руки. Грех не взять.
        Я старался не думать о возможных «побочках» сделки. И вот сейчас Катя бьет по больному, выворачивает меня наизнанку, стремясь вскрыть все мои пороки.
        - Котенок, - заключаю ее красивое лицо в ладони. - Нет идеальных людей. Все мы немного с гнильцой. Вот и жрем друг друга, - делаю паузу и целую девчонку в лоб. - Разве что ты исключение. Идеальная, - проговариваю тихо, на выдохе.
        Вопреки моим ожиданиям, Катя почему-то мрачнеет. Опускает взгляд, размышляет о чем-то. Не понимаю, в чем дело. Но спросить не решаюсь. Ведь она - маленькая, но мощная пороховая бочка. Одно неловкое движение - искра и взрыв.
        - Я поеду, Кать. И так опоздал.
        Целую жену в щеку и направляюсь к выходу. В конце концов, слишком много времени потратил на расшаркивания с Катей. Сам себя не узнаю!
        Оправдываюсь перед бабой, прощения ее желаю. Реабилитироваться в ее глазах хочу. Что за бред? Никогда не жалел о содеянном. И не собираюсь начинать! Мой бизнес, каким бы он ни был, - это вклад в будущее. Наше совместное с Катей будущее. И ей придется это принять.
        Но всю мою напыщенность словно ветром сдувает, когда маленькая рука неуверенно касается моего плеча. Останавливает меня.
        Разворачиваюсь и удивленно изучаю Катю. Она растерянная, хмурая, выглядит виновато и будто борется со своими внутренними преградами.
        - Котенок? - вопросительно приподнимаю бровь.
        - Останься, - ее тонкий голосок звучит с надрывом. - Со мной, - сипло, еле слышно.
        - Кать, сделка…
        Не успеваю договорить, потому что дикая кошка обвивает руками мою шею и запечатывает рот поцелуем. Действует напористо и отчаянно. Рваными, немного неловкими движениями стягивает с меня галстук и отбрасывает в сторону. Борется с пуговицами рубашки. И уже через секунду царапает коготками мою грудь.
        Откуда взялась эта бестия? И что она сделала с неуверенной в себе, хронически смущающейся Катей?
        Но я не мешаю жене. Наоборот, укладываю ладонь на ее поясницу и впечатываю в себя хрупкое тело. Второй рукой обхватываю затылок, сжимая шелковистые волосы в кулак. Осторожно, но достаточно крепко. Судя по приглушенному стону, я ничего не испортил. Пока что…
        Углубляю поцелуй, но в следующую секунду вспоминаю о сделке. Оставляю распухшие Катины губки и чуть отстраняюсь.
        Так, надо собраться, подумать головой, а не другим местом. Бизнес превыше всего! Почти убеждаю себя в этом, но…
        Шаловливые ручки котенка все еще на мне. Спускаются вниз по моему прессу, щекоча кожу, и касаются пряжки ремня. Застывают на мгновение - и вдруг яростно принимаются за дело.
        - К черту сделку! Подождут! - рычу, злясь на самого себя за проявленную слабость.
        Подхватываю Катю под бедра, дурея от ее слабого вскрика и от того, как она дрожит в моих руках. Несу девчонку наверх, в спальню. Словно хищник свою добычу, тащу ее в темную пещеру, чтобы сожрать без остатка. Только почему чувствую себя сейчас не победителем, а проигравшим?..
        Глава 3
        Екатерина
        Странная месть. Должна ударить по Диме, вместо этого делает больно мне.
        Чем дольше я рядом с лже-мужем, чем лучше узнаю его, тем меньше хочу уничтожить. Наши с ним последние сутки перед апокалипсисом только сильнее меня запутали. Он был идеальным мужем. И даже сейчас упорно не выходит из роли. Если это вообще все еще игра…
        Ловлю непритворно нежный Димин взгляд, ощущаю его трепетные объятия, слушаю ласковый шепот.
        И окончательно теряю себя. Верю ему. Подозреваю, что совершила роковую ошибку. Что меня обвели вокруг пальца, чтобы моими руками устранить сильного конкурента.
        Не могу! Ни уйти, ни остаться! Ни исправить содеянное, ни тем более позволить близкому мужчине рухнуть в пропасть отчаяния.
        Я - отвратительная жена (причем дважды, в квадрате) и подлый человек. Как говорил Щукин, все мы с гнильцой. И я отнюдь не исключение. Наверное, я действительно заслужила все, что случилось со мной ранее…
        История повторяется, только теперь под ударом Дима. Но я не хочу видеть его разбитым и раздавленным. Боюсь, чтобы все не закончилось, как тогда…
        - Останься… со мной, - выдыхаю тихо и обнимаю Диму.
        Решаюсь на отчаянный шаг. Потому что чувствую себя бесконечно виноватой. И потому что не могу опять потерять родного человека. А еще потому что, кажется, люблю…
        Едва не вздыхаю с облегчением, когда муж отзывается. Выбирает меня, а не свои грязные дела. Верю, что заблудшего Щукина еще можно исправить, чувствую зачатки доброты в нем. Но к сожалению, у нас с ним совсем нет времени на «работу над ошибками».
        Терзаемая поцелуями, не замечаю, как мы оказываемся в спальне. Его спальне. В его кровати. Путаюсь в холодных простынях, утопаю в мягких подушках. Глупо улыбаюсь и прикрываю глаза, окутываемая теплом Диминых объятий.
        - Ты же не пускаешь случайных баб в свою постель, - не могу удержаться от колкости, вспоминая его же слова. - Для этого ведь есть отели.
        Щукин чуть приподнимается на локтях, нависает надо мной, серьезно всматривается в мое расслабленное лицо.
        - Не пускаю. Потому что хочу видеть здесь только свою жену, - покрывает поцелуями мои щеки. - Ты переселишься ко мне, - не спрашивает, а приказывает.
        - Что? Ди-им! - хныкаю я.
        Невыносимый Щукин обезоруживает меня своими словами, убивает заботой и внимательностью. Заставляет почувствовать себя еще большей стервой, чем я являюсь на самом деле.
        Ведь я предала его, а он решил вдруг строить со мной семью. Бабник Щукин! Семью! Со мной, невзрачной ледышкой!
        Безумие какое-то!
        - Оборудуем Машеньке нормальную детскую в смежной комнате. Со всякими девчачьими фишками, - продолжает разрывать мое сердце на части. - Всю ерунду про энергетические потоки и фен шуй ты ведь выдумала тогда? - усмехается, проводя тыльной стороной ладони по моей скуле.
        Виновато улыбаюсь, закусив губу, и киваю. От моего вполне невинного жеста в медовых глазах Димы мгновенно вспыхивает пламя. Понимаю, что короткий перерыв на «деловые переговоры» окончен.
        Охотно принимаю жадные поцелуи мужа, открываясь его ласкам. Сегодня я не собираюсь бороться с собой. Но чем больше покоряюсь умелому напору Димы, тем отчетливее понимаю, что уходить от него будет невыносимо больно.
        Сгораю в руках лже-мужа. Без остатка. Внимаю его ласковым нашептываниям, откликаюсь на каждое прикосновение. Наслаждаюсь головокружительной близостью. Сегодня у нас с Димой все иначе, трепетнее и нежнее. Словно я и правда дорога ему…
        Когда все заканчивается, я чувствую, как по моим щекам стекают слезы. Дима не может не заметить этого. Изучает меня, хмурится. Уверен, что он опять что-то сделал не так.
        - Я ошиблась, Дим, - сиплю, пряча лицо.
        «И когда ты узнаешь обо всем, то возненавидишь меня», - добавляю мысленно.
        - Мне нужно кое-что тебе рассказать, - выдыхаю рвано.
        Последние слова тонут в громкой трели мобильного. Дима с трудом находит телефон среди вороха разбросанной одежды и незамедлительно отвечает, успевая лишь послать мне извиняющийся взгляд.
        Резко садится на постели, а я следую его примеру, при этом кутаясь в простынь. Сжав губы, наблюдаю, как меняется настроение мужчины. Он сосредоточен, задумчив и недоволен. Слушает, но не спешит перебивать. Включает холодный рассудок и наверняка мысленно просчитывает свои дальнейшие шаги.
        - Так, Олег, - чеканит настолько строго, что я вздрагиваю. - Никаких комментариев, никакой информации! Жди, я пришлю юристов. У них все равно нет доказательств. - делает паузу. - Что у них есть? - ревет диким медведем, но, покосившись на меня, смягчает тон. - Откуда документы?.. Хм… Разберемся.
        Впервые вижу Диму в экстренной ситуации. Он словно каменная глыба, несокрушимая. Но так ли это на самом деле?
        Сижу тихо, как мышка. Боюсь привлечь к себе лишнее внимание. И жутко нервничаю.
        - И органы, и пресса? - Дима встает с кровати и одевается впопыхах. - Ну, полный… - осекается и кашляет в трубку. - В смысле, Светлов дает комментарий? - рычит злобно. - Заткни его! Как хочешь. Все, до связи, - раздраженно отключается.
        Делает глубокий вдох. С трудом берет себя в руки и, когда разворачивается ко мне, то выглядит вполне спокойным. Делает вид, что все в порядке. Не хочет пугать меня. Целует на прощание и даже натянуто улыбается.
        - У тебя проблемы? - спрашиваю очевидное, ведь я сама ему их и создала. - Ты же не в офис сейчас? - испуганно выпаливаю.
        - Я на самоубийцу похож? - усмехается он. - К юристам, а потом в совет. А там видно будет, - чмокает меня в щеку. - Я буду поздно. Очень.
        - Дим, прости, я… - всхлипываю обреченно.
        - Все в порядке, котенок, - сохраняет иллюзию спокойствия. - Благодаря тебе, я хотя бы рожу свою там сейчас не свечу, - тянет задумчиво, но тут же спохватывается, не желая открывать мне лишнюю информацию. - Хорошо все!
        - Ди-им, - не унимаюсь я.
        - Вечером, котенок, все вечером, - бросает на ходу, спеша к выходу.
        Провожаю Диму грустным взглядом, замутненным слезами. Понимаю, что никакого «вечера» у нас с ним уже не будет. Дождавшись грохота захлопнувшихся дверей, я спешу в свою комнату. Суматошно сгребаю вещи в чемодан, запихиваю небрежно. Туда же, прямо поверх одежды, бросаю оба паспорта. Главное - быстрее! Не даю себе возможности передумать.
        Подумав, ищу листок бумаги и ручку. Я не в силах смотреть Диме в глаза, но обязательно сделаю так, чтобы он узнал, кто именно стоит за всем этим! Возможно, информация обезопасит его в будущем. Когда меня уже не будет рядом. Нас не будет…
        От шума и возни просыпается Машенька. Оглушает звонким криком, будто чувствует неладное. Бросаю все дела и переключаю свое внимание на ребенка.
        Скоро нам придется начать новую жизнь. Осталось лишь дождаться звонка и разрешения от «мамы»…
        Глава 4
        Екатерина
        Плохое предчувствие не покидает меня до конца дня. Мне не свойственно верить в мистику, но сегодня особый случай. И это не просто нервы, хотя и они дают о себе знать. Все тело покалывает вплоть до подушечек пальцев, внутренности скручиваются в тугой узел, а в висках убийственно больно пульсирует.
        Нагнетают обстановку сгущающиеся сумерки, что укутали город плотным покрывалом.
        Уложив Машеньку, сама крадусь в гостиную. Обреченно опускаюсь в мягкое кресло, откидываюсь на спинку, устраиваясь удобнее. Мне предстоит долгая ночь.
        Кручу в руках проклятый мобильный и поглядываю на часы. Не понимаю, чего хочу больше: скорее получить разрешение на отъезд или дождаться Диму, который не спешит возвращаться.
        Острое ощущение дежавю пощечиной бьет по моему лицу. Подобное уже было со мной, совсем недавно. Вот только сейчас я сама виновата в случившемся.
        Нет, все равно не смогу сбежать сегодня! Я просто обязана увидеть Диму. Напоследок. Убедиться, что он держится. И по-прежнему готов бороться. Он ведь сильный, упертый и непробиваемый. Такие люди не ломаются - вместо этого они крушат врагов, в числе которых автоматически оказалась и я…
        Оглушающая тишина начинает раздражать. И лишь мерное тикание часов нарушает ее, окончательно выводя меня из равновесия.
        Чтобы хоть немного отвлечься и скоротать время, я включаю телевизор. На экране - итоговые новости одного из местных каналов. Плохое качество картинки и противный, абсолютно не поставленный голос молоденькой ведущей:
        - Волна рейдерских захватов всколыхнула наш тихий городок. С недавних пор ни один честный бизнесмен не может спать спокойно. Ряд вопиющих случаев связывают с именем кандидата в депутаты Дмитрия Щукина. Так кто же он? Защитник народа или разрушитель чужих судеб? И кому мы собираемся доверить свое будущее на ближайших выборах? Давайте разбираться вместе!
        Вспыхиваю от негодования: умеет же местное телевидение все вывернуть, да еще и красного словца не пожалеет. Этим «акулам пера и микрофона» место не в СМИ, а в театре… одного актера!
        Впрочем, делается это намеренно. И догадываюсь, по чьей указке. Не зря же внезапно столько прессы набежало в маленький офис Щукиных. Именно сегодня. Четко в полдень…
        В кадре появляется незнакомый мне мужчина. Титры сообщают, что это и есть пострадавший Светлов. Заикаясь, он начинает плести что-то о шантаже и угрозах. Так убедительно, что я почти верю. Но отгоняю от себя деструктивные мысли.
        Скорее всего, Светлова успели перехватить до начала встречи. И сделали предложение, от которого несчастный банкрот не смог отказаться. Поэтому-то с меня и требовали фамилию и время, чтобы знать, кого и когда брать в оборот. А дальше - дело техники.
        Честно говоря, «маме» в принципе нельзя отказать. Слишком человек влиятельный. И опасный. Даже когда действует через посредников: лицо свое он вряд ли открыл бы Светлову.
        - В офисе, где сейчас работают уполномоченные службы, самого Дмитрия Щукина нам застать не удалось, - продолжает вещать девица.
        Расслабленно выдыхаю. Понимаю, что хотя бы немного облегчила участь Димы, задержав его. Было бы полным провалом, если бы его поймали там с поличным… Ощущаю, как горят мои щеки, когда я вспоминаю, какой именно метод выбрала для "спасения" Щукина. В то же время, все еще сомневаюсь, правильно ли поступила, поверив ему…
        - Что ж, ничего удивительного, - мастерски выкручивает журналистка. - Ведь депутат не имеет права заниматься предпринимательской или другой оплачиваемой деятельностью. Фирма числится на его матери, Эльвире Щукиной. Так ли это на самом деле? И какие тайны скрываются под завесой семейного бизнеса.
        Заставка с громким, тревожным джинглом прерывает бред журналистки.
        Фыркаю и нервно хихикаю. Не хватает только фразы: «Скандалы, интриги, расследования. Показать все, что скрыто».
        Смешно! Но я с горечью понимаю, что на такие приемы ведется большинство людей. И даже если информация будет оспорена, народ запомнит сам скандал - он сохранится на уровне подкорки.
        Глуповая ухмылка мгновенно сползает с моего лица, как только на экране появляется Дима. Журналисты атакуют его в совете, прямо на рабочем месте.
        Я замираю, подаюсь вперед и забываю, как дышать. Пытаюсь считать эмоции мужчины, но он умело скрывает их под непроницаемой маской.
        Ведет себя уверенно. На каверзные вопросы, наверняка написанные «независимой» прессе третьим лицом, отвечает снисходительно и с ухмылкой. Коротко, по делу. Безусловно, все отрицает, даже правду. Наверное, так и нужно, иначе зацепятся и извратят информацию. К тому же, у Димы ведь действительно рыльце в пушку.
        На фоне мельком вижу человека, от которого холодеет все внутри. Группа поддержки? Не тому Дима доверился…
        Стоит мне вспомнить о кукловоде, как мобильный начинает требовательно вибрировать. Едва ли не выпускаю его из рук, но своевременно перехватываю в полете. Дрожащим пальцем провожу по иконке ответа. Молчу и вся превращаюсь в слух.
        - Свободна, - звучит грубо и устало, - пока что.
        Тихое дополнение заставляет меня вздрогнуть.
        - Я могу уехать прямо сейчас? - уточняю на всякий случай.
        - Конечно, - отзывается мгновенно. - И да, я помню, что за мной должок, - сам добавляет, а я вздыхаю с облегчением: поможет все-таки, не оставит. - Ах, да, надеюсь, ты понимаешь, что мое имя должно оставаться в тайне. Иначе я не смогу выполнить обещание, данное тебе, - откровенно шантажирует. - Впрочем, думаю, ты не настолько глупа, чтобы сказать кому-нибудь обо мне…
        «Настолько», - простреливает мою голову порочная мысль. Но позже. Я не позволю ему и дальше находиться рядом с Димой. Однако сначала… он поможет мне.
        Пора становиться полноправной частью грязного, лживого мира, раз уж я оказалась в него втянута. И поступать с подлыми людьми соответствующим образом. Использовать. И предавать. У меня это неплохо выходит, только, к сожалению, свои умения я тренировала на Диме, о чем пожалела бесконечное количество раз…
        - Да, я все понимаю, - стараюсь врать убедительно.
        Стоит собеседнику на том конце провода отключиться, как на всю гостиную раздается мой обреченный полувздох-полустон.
        Все кончено. Отомстила. Миссия выполнена. Но от этого осознания на душе легче не становится. Наоборот, хочется наложить на себя руки после всего, что я натворила. Знаю, что будет только хуже, когда Дима узнает истину. Но отныне мне есть, ради кого жить, поэтому мысленно собираю себя по осколкам.
        Бросаю взгляд на свою комнату, где оставила полностью собранный чемодан, а потом перевожу внимание на входную дверь. На часах далеко за полночь. Внутри меня - качается чаша весов. До последнего не знаю, куда она накренится.
        Вдох… Выдох…
        И все-таки я дождусь его…
        Глава 5
        Дмитрий
        Пакость какая-то! Если в жизни наступает черная полоса, то мгновенно окружает со всех сторон. С размаху лупит по каждому больному месту, резко вскрывает все нарывы, расковыривает старые раны и добавляет новых. Чтобы не оставить мне ни единого шанса. Чтобы я не перепутал ее с серой…
        Сегодня выдался чертовски напряженный день. Подумать только, а как он хорошо начинался - ничто ведь не предвещало беды. Уютное утро, довольная и ласковая Катя, мирно сопящая Машенька. Выгодная сделка, маячащая на горизонте… И на этом этапе все пошло собаке под хвост!
        В то время, как уполномоченные органы переворачивали вверх дном мой офис на одном конце города, журналисты усиленно выносили мне мозг - на другом. И если сам я остался один против всех, то к своему заму Иванову успел направить целую армию высококвалифицированных юристов, которые мастерски отбивали любые нападки.
        Я верил в свою команду защитников, однако напрягало то, что у служб оказались копии подлинных документов. Тех, что хранились исключительно у меня дома. В офисе единственным человеком, имеющим временный доступ к ним, был мой заместитель. За пару лет совместной работы Иванов ни разу не давал мне повода усомниться в нем. Однако… Доверяй, но проверяй. Так что "сканирование" своего окружения я начну именно с него. Ничего личного.
        Но вместо того, чтобы приступить к поиску крысы немедленно, я должен был отвечать на противные вопросы журналистов. И при этом сохранять хорошую мину при плохой игре. Отрицать все, в том числе и реальные факты, свидетельствующие против меня. Иного выхода не было. Лишь улыбаться и лгать.
        Ситуацию с надоедливой прессой помог немного разрулить Емельяненко. Правда, появился он слишком поздно. Ссылался на дела и пробки. Возможно… Но я склоняюсь к тому, что он не желал светиться рядом со мной.
        Когда ты падаешь, «друзья и помощники» тут же отпускают протянутую тебе руку. Порой даже норовят подтолкнуть в бездну, с ухмылкой желая приятного полета.
        Все это я прекрасно понимаю. Каждый сам за себя. И пришло время, когда я рискую остаться один. Уверен, Катя бы в этот момент воззвала к моей совести и как бы невзначай намекнула, что все заслуженно и предопределено свыше.
        Но я не верю в фатум. Все эти бредни по поводу бумерангов и судьбы выдумали неудачники, которые сами не в состоянии строить свою жизнь. В том, что произошло, виновен конкретный человек, что решил меня устранить, сбить с дистанции. И я обязательно найду предателя.
        После мозгоразрушающего дня остро хочется напиться, но я еду домой. Во-первых, потому что не мой метод. Предпочитаю встречать неприятности с ясной головой. Во-вторых, дома меня ждет Катя, у которой «аллергия» на пьяных мужчин. И я до сих пор не в курсе, почему. Да и вообще ничего не знаю о матери своего ребенка.
        Котенок… Прости, но ты тоже занесена в список подозреваемых. Слишком уж внезапно появилась в моей жизни. Как раз перед тем, как все понеслось в ад…
        Добравшись, наконец, к спасительным границам моей «крепости», спешу распахнуть дверь и оказаться в личном «логове». На пороге спохватываюсь - и веду себя гораздо тише. Не хочу будить Машу и пугать Катю.
        Стоит мне войти в гостиную, как замечаю включенный телевизор. На экране мелькает повтор новостей. Добить меня этим решили? Ищу взглядом пульт и злюсь. В итоге, вырываю вилку из розетки, но при потухающем свечении телевизора успеваю заметить, что в гостиной кто-то есть.
        Аккуратно приближаюсь к своему любимому мягкому креслу и присаживаюсь на корточки напротив. Сразу не могу поверить глазам. Непривычно.
        Передо мною Катя… Уснула полусидя. Под жужжание местного канала, который наверняка успел показать и меня.
        Некоторое время всматриваюсь в практически родные черты красивого лица, но их крайне сложно различить во мраке. Скорее чувствую и помню, чем вижу. А остальное дорисовывает воображение.
        Неужели она ждала? Переживала? Дикая кошка вдруг стала домашней?
        Улыбаюсь впервые за сегодняшний вечер. Становится немного легче и теплее.
        Осторожно беру Катю на руки, с удовлетворением чувствую, как она обвивает руками мою шею, и слышу тихое «Ди-им». Начинаю понимать, почему мужики себе жен «заводят». Как минимум, приятно осознавать, что ты кому-то нужен в этом долбаном мире.
        Невольно вспоминаю своего кузена Влада и наш конфликт. Тогда мне казалось всего лишь игрой - увести у него невесту. Я откровенно потешался, наблюдая, как его это раздражает и выводит из колеи. Но теперь…
        Наверное, я бы тоже возненавидел того, кто посмел бы покуситься на Катю. Потому что моя…
        Толкаю плечом дверь в комнату, стараясь не шуметь. Укладываю котенка в постель. Напоследок целую ее в щеку, с усмешкой слушая невнятное мурлыканье.
        Заставляю себя развернуться и отойти. Борюсь с желанием обнять жену и остаться с ней до утра. Не имею права - надо проблемы решать.
        Уверенно направляюсь в свой кабинет, но спотыкаюсь по пути обо что-то большое. Едва сдержав себя от ругательства, вглядываюсь в темному. С трудом различаю нечто прямоугольное на полу, напоминающее… чемодан?
        Какого?.. Катя решила свалить? Хрена с два я теперь ее отпущу!
        Ощущаю, как меня захлестывает волна злости, но подавляю столь разрушительную реакцию. Я не привык делать поспешных выводов и пороть горячку.
        Медленно расстегиваю молнию и открываю чемодан. Я почти успокоился. Но, к сожалению, худшие опасения подтверждаются. А вместе с ними в душу заползает червячок подозрения.
        Катя действительно собрала вещи. И даже… Ощупываю рукой содержимое… Документы. Вот их-то и возьму в заложники.
        С котенком утром поговорим. Пусть готовится к серьезному разбору полетов!
        Покидаю комнату - и уже в кабинете, при свете лампы, смотрю на «похищенные» у Кати документы. Прокручиваю в руках два паспорта и тяжело выдыхаю.
        Мозг молниеносно складывает два плюс два, выводя далеко не радужную картину. Однако сердце все еще не принимает очевидного.
        Устроившись в кресле, разворачиваю оба документа.
        С первого на меня смотрит привычная шатенка Екатерина Ильина, мать нашей дочери Маши. Моя идеальная жена, пусть и пока гражданская.
        Но второй паспорт принадлежит совершенно другому человеку. Соломенной блондинке Екатерине Кобылиной. Ищу пометку о детях и… ничего нет. Зато нахожу штамп в разделе «семейное положение». Словно одержимый, скольжу по нему глазами и буквально по слогам читаю надпись «зарегистрирован брак». И имя супруга - Алексей Михайлович Кобылин.
        Твою ж мать!..
        Глава 6
        Прокручиваю в голове фамилию и, прежде всего, вспоминаю, не рожу этого мужика, а сам объект. Даже несколько. Открываю ноутбук и рыскаю в документах.
        Точно! Кобылину принадлежали несколько круглосуточных заведений, разбросанных по городу. Теоретически, каждое из них должно было приносить отличную прибыль. Днем работало кафе, ночью - клуб. Вполне достойный куш. Первое, о чем я подумал, когда узнал о состоянии дел недопредпринимателя: «Как вообще можно было профукать подобный бизнес?» Однако вскоре все стало на свои места.
        Помню, как Кобылин заявился ко мне в совет несколько месяцев назад с просьбой поддержать убыточный бизнес. Не знаю, кто его надоумил на такой шаг, но благодаря ему я и узнал о «вкусном», но погибающем объекте. Тут уж сам бог велел воспользоваться ситуацией.
        Кажется, тогда вместе с Алексеем была какая-то блондинка. Но я не слишком на нее отвлекался. Не потому что чужая жена для меня табу (смешно!), а дело в том, что я терпеть не могу мешать работу и бизнес с личной жизнью.
        Скорее всего, то как раз и была Екатерина. И наша с ней единственная встреча. Немудрено, что я даже не вспомнил ее. Могла бы и не перекрашивать волосы, шпионка недоделанная. Я бы и так не узнал…
        Отвлекаюсь от размышлений, чтобы наполнить бокал. В сложившейся ситуации без бутылки не разберешься. Пить не спешу, а лишь «грею» в ладонях. И вновь погружаюсь в воспоминания. Мне необходимы все подробности…
        Много слов, общие фразы, натянутая улыбка с лицемерным налетом доброжелательности - и я мягко «послал» Кобылиных. В любом случае, ночные клубы я точно не стал бы поддерживать официально. «Крышевать» - и подавно. Только репутацию себе портить. Вот если бы детское кафе надо было спасти или что-нибудь в подобном духе, то можно было бы и помочь владельцу. Чтобы попиариться самому, конечно же…
        Вместо этого мне предложили грязный бизнес, а мне и своей грязи хватает. Я только упрочился в правильности принятого решения, когда узнал подробности.
        Алексей Кобылин стартовал весьма неплохо. Лет пять назад. Не знаю, где он взял финансы, но один захудалый клуб начал разростаться в сеть. Впрочем, ему было у кого учиться. Старший брат Алексея - Василий - тоже успешно управлял ночным клубом. Ровно до тех пор, пока не вскрылась одна темная деталь - подпольное казино. Клуб прикрыли, а бизнесмен отмотал срок.
        Но младшего Кобылина опыт брата ничему не научил, и он продолжил «игровое» дело. Подозреваю, у них обоих был какой-то покровитель. Однако оперативно ушел в тень, когда Алексей около года назад забросил бизнес, плюнул на контроль, а сам начал спускать деньги в казино (не только в своем) и на шлюх. К слову, одна из его девочек и слила нашим людям информацию о Кобылине. За отдельную плату, конечно же. Тот многое поведал ей по пьяни. Мерзкий тип, судя по рассказам. Ныл о своей тяжелой мужской доле и холодной жене.
        Впрочем, насчет последнего я бы поспорил… Судя по всему, единственной любовью Алексея всегда были деньги. Настолько сильной и беззаветной, что ради них он с легкостью подложил свою жену под другого…
        Не замечаю, как чересчур крепко сжимаю бокал в руке - и тончайшее стекло трескается, осколками впиваясь в ладонь. Янтарная жидкость расползается по дубовому столу. Гипнотизирую ее взглядом, пытаясь совладать с эмоциями. Сейчас это лишнее.
        Екатерина - не первый и не последний человек, которого я вычеркну из своей жизни. И забуду, будто не существовало никогда. С предателями иначе нельзя…
        Заставляю себя вернуться в недавнее прошлое, восстанавливая события по крупицам.
        Пару проверок, подосланных с моей легкой руки, - и Кобылин сдулся, как проколотая шина. Три месяца назад переписал свои клубы на нас за бесценок. Даже не торговался. Забрал деньги и помчался прочь. Бухать, наверное…
        В этот момент в мозг проникает образ напуганной Екатерины в тот день, когда я вернулся домой подшофе. Потом ее всхлипы посреди ночи и тихое «Леша, нет». Контрольным выстрелом становятся кадры вчерашнего дня и попытки лже-жены задержать меня. Не понимаю, зачем она так поступила, ведь приедь я в офис вовремя - наказать меня было бы гораздо проще.
        Очередная многоходовка? Игра? Или нет…
        Запрещаю себе искать оправдания Екатерине.
        Чужая семья - потемки. Тем не менее, факты - упрямая вещь. Кобылины вдвоем провернули целое дело против меня. Почти успешно. Мое участие в выборах оказалось под угрозой, однако фирму и все имущество юристы обязательно отвоюют. Клубы, которые пока что опечатаны, ведь я не решил их судьбу, вряд ли к Кобылиным вернутся. Так что просчитались.
        Барабаню пальцами по липкой поверхности стола, стараясь сохранять холодный рассудок. Однажды на эмоциях Екатерина выпалила, что человека, как я теперь понимаю, того самого Леши, нет в живых. Опять соврала?
        Поразмыслив, нахожу мобильный и набираю номер «хорошего знакомого» из органов.
        Перебросившись парой ничего не значащих фраз и извинившись за поздний звонок, перехожу к делу. Знаю, что капитан Андреев мне не откажет. Я помог ему в свое время в весьма щепетильном вопросе. Пришло время возвращать должок.
        - Алексей Михайлович Кобылин. Записал? Мне нужны все его передвижения за последние три месяца, - чеканю сурово и диктую всю имеющуюся информацию.
        Ладно, с четой Кобылиных мне все ясно. Пусть идут к чертям, где им и место. Оба…
        Однако остается кое-что, заставляющее мое сердце болезненно сжиматься.
        Машинально перебираю пальцами страницы фальшивого паспорта Екатерины. Легко провожу подушечками по графе «Дети».
        Машенька…
        Не задумываясь, набираю Влада. Брат вздыхает тяжело, но не отключается. Кажется, уже привык к моим неожиданным звонкам посреди ночи.
        - Что, Дима? - тянет бесстрастно.
        - Помнишь ту лабораторию, где я делал тест на отцовство? - начинаю издалека. - Только не заводи, пожалуйста, старую пластинку о честности сотрудников и прозрачности анализов! - спешу прорычать, чтобы Влад не успел начать спор. - В лаборатории сохраняются результаты?
        - Конечно! - отзывается он мгновенно.
        Выдыхаю, но тут же напрягаюсь всем телом. Предыдущий тест мне прислали по почте. Тогда я не придал этому значения. Наоборот, удобно. Я сам охотно согласился на "доставку", когда лаборант предложил такой вариант. Но теперь начинаю сомневаться, что принял правильное решение…
        - Мы можем попросить, чтобы прислали повторно? - пытаюсь сформулировать мысль, но вдруг осекаюсь. - Хотя нет! Не так. Лучше поедем прямо туда и выясним все на месте. Сейчас. Чтобы не успели выкрутиться, - делаю паузу. - Пожалуйста, Влад.
        Последние слова даются мне с трудом. Никогда ничего не прошу. Терпеть не могу зависеть от кого-то. Но сегодня необходимо сделать исключение.
        - Хорошо, - задумчиво соглашается брат. - Дима, а что случилось?
        - При встрече расскажу, - бросаю быстро и отключаюсь.
        Глава 7
        Екатерина
        - Ди-им, - шепотом разрываю сумрак и провожу рукой по постели.
        Рядом со мной - пустая, остывшая подушка. Ее холод, кажется, обжигает мою ладонь, проникает под кожу, заставляя всю меня покрыться ледяной коркой.
        Осматриваюсь. Меня настораживает то, что я совершенно не помню, как добралась до своей комнаты. Я ведь твердо намеревалась дождаться Диму, увидеть его, поговорить. Я почти решилась открыть ему правду, четко понимая, что она повлечет за собой лишь гнев и недоверие. Но жить во лжи с человеком, который мне дорог, я не могу. Дима имеет право знать. Все, кроме рокового имени. Личность врага я раскрою ему позже, если он даст мне шанс.
        Я готова выслушать последний приговор Щукина и покинуть этот дом навсегда. Глупо надеяться на его прощение. Особенно, когда я не уверена, что вообще что-либо значу для него. Временная сожительница.
        Что касается Машеньки, то Дима с легкостью отпустит ее, когда я достану из шкафа свой последний, но самый страшный скелет. Тот самый, что каждый день рвет мою душу на мелкие части костлявыми пальцами.
        Я готова! Или нет?
        Шум в гостиной заставляет меня встрепенуться. Смотрю на часы: шесть утра. Димы не было всю ночь?
        Картинки из прошлого упрямо врезаются в мое сознание. Дрожу то ли от сквозняка, проникающего через приоткрытую дверь, то ли от страха. Укутываюсь в халат, но тонкая ткань не спасает.
        Спешу встретить Диму. По пути замечаю, что в собранном мною чемодане не застегнута молния. Как неосторожно! И в принципе я поступила опрометчиво, оставив его на виду.
        Резким движением веду ползунок по кругу, а потом заталкиваю чемодан под кровать. На всякий случай. С глаз долой.
        Боюсь ли я реакции Димы? Безумно! Потому что виновата перед ним. В то же время, понимаю, что и он далеко не ангел во плоти. Я полюбила меркантильного, алчного охотника за деньгами, но неправильные чувства не отменяют его недостатков. И не исключают того, что Щукин со своим грязным бизнесом стал причиной смерти моего мужа.
        Но все же… Мы друг друга стоим.
        Тихо покидаю комнату и аккуратно прикрываю за собой дверь. Некоторое время не двигаюсь с места, будто живая статуя. Лишь смотрю, не моргая, на вернувшегося домой Диму и пытаюсь считать его настроение.
        Невольно обхватываю себя руками, пытаясь закрыться от ответного взгляда мужчины. Он ледяной, суровый и обреченный.
        Щукин выглядит по-настоящему подавленным, уставшим, лишившимся самого дорогого. Неужели у него в офисе все настолько безысходно?
        Чувство вины разрывает мое сердце. Но вскоре на смену горечи приходит паника. Дима вернулся домой под утро, ведет себя странно, а значит…
        - Ты пьян? - вырывается у меня вместо приветствия.
        Потому что опять боюсь. И потому что знаю только один способ, которым мужчины утоляют свою боль. Да, я грубо обобщаю, но личный печальный опыт не дает мне мыслить здраво.
        Стискиваю зубы до противного скрежета. Хочу свернуться в клубочек, уменьшиться и исчезнуть. Боюсь призраков прошлого. Но заставляю себя остаться на месте и дослушать ответ.
        Дима медлит. Нарочито неторопливо сбрасывает пиджак, достает какие-то документы. Потом криво ухмыляется мне, заставляя сердце стукнуть где-то в горле, и, наконец, хрипло произносит:
        - Нет, а надо?
        Фраза звучит непривычно грубо, но я вздыхаю с облегчением.
        - Ты как? - спрашиваю сипло, с улыбкой. - Ди-им? - тяну так, как ему нравится. Делаю это непроизвольно.
        Щукин вздрагивает от моего тона и заметно мрачнеет. Без слов, одним взглядом приказывает мне присесть на диван, а сам устраивается напротив. Между нами стеклянный столик, но ощущение, будто возведена бетонная стена.
        Нехорошее предчувствие захлестывает меня.
        - Что случилось, Дим? Не молчи, пожалуйста! Ты меня пугаешь! - не выдержав, выпаливаю я.
        - Ты прекрасно знаешь, что случилось, - цедит он ядовито, каждым словом стреляя в мое сердце. - Можешь снимать маску невинной овечки, - добивает меня.
        Рывком открывает папку с документами, но все ее содержимое мне пока не показывает. Словно выжидает момент. Первым делом достает и небрежно бросает на стол два паспорта.
        Сам Дима откидывается на спинку кресла и испепеляет меня медовыми глазами, которые сейчас горят огнем ненависти. Мужчина ждет объяснений, но всем своим видом показывает, что приговор вынесен заранее - и казни мне не избежать.
        Задерживаю дыхание…
        Чемодан… Расстегнутая молния… Кажется, я догадываюсь, кто отнес меня в комнату спящей…
        Значит, теперь Дима все знает. Мои фальшивый и настоящий паспорта - яркое тому подтверждение.
        Зажмуриваю глаза и сжимаю руки в кулаки, до острой боли впиваясь ногтями в кожу.
        Глава 8
        С трудом заставляю себя начать исповедь. Время пришло. Давно пора было это сделать, желательно, до того, как Дима узнал сам. Возможно, он смог бы понять меня, если бы я лично во всем призналась. Но время не повернуть вспять, ничего не исправить.
        - Три месяца назад ты обанкротил моего мужа, - медленно произношу я.
        - Так, давай сразу проясним этот момент! - рявкает Дима, заставляя меня подпрыгнуть на месте. - Если бы твой муж вкладывал прибыль в дело, а не тратил на казино и шлюх, то ничего бы не случилось, - больно бьет этими лживыми словами. - Да и сама идея просить у городского совета поддержки для ночных клубов с подпольным игровым бизнесом - была обречена на провал! О чем вы думали?
        - Врешь! - осекаю его, чувствуя, как глаза наполняются слезами. - Леша горел своим делом, все время ему посвящал. И не шел против закона! Ложь! - обвиняюще бросаю. - Ты действительно виноват в том, что произошло. Пусть косвенно, но только ты. И никто другой. Мой муж не смог перенести удара после потери бизнеса, а я… - всхлипываю, потому что не могу произнести это вслух.
        Все еще больно. Настолько, что все внутренности режет острым ножом. Там, где когда-то теплилась жизнь, сейчас - пустота. Навсегда.
        - Ты настолько слепа или притворяешься, не пойму? - произносит Дима стальным голосом.
        - Моего мужа нет в живых из-за твоих серых схем! - хочу достучаться до него, но тщетно. - Ты слышишь?
        Но Щукину плевать. Мои свежие раны воспаляются с новой силой. Как бы я не пыталась оправдать Диму, но его вина остается фактом! Я же просто влюбленная дура, ослепленная иллюзией мифического счастья. Мы оба его не заслужили!
        - Врешь! - возвращает он мою же фразу, даже тон дублирует. - Думаешь, я предварительно не навел справки об Алексее Михайловиче Кобылине? С моими связями хватило всего пары часов, чтобы узнать все детали. Так что не пытайся изворачиваться.
        - Я не понимаю, - отрицательно качаю головой.
        - Хватит, противно слушать свои жалкие потуги выкрутиться, - рычит Щукин. - Мне все ясно!
        - Дима! Это несправедливо! - срываюсь на крик. - Я ведь дала тебе шанс, несмотря на то, что ты растоптал мою семью. Потому что узнала ближе, почувствовала, что в тебе есть что-то человеческое! Подумала, что ошиблась, отчаявшись на месть. Что меня ввели в заблуждение. А ты даже выслушать меня не хочешь!
        - Почему ты решила, что мне нужен был какой-то шанс? - стреляет льдинками. - Красиво мяукаешь, кошка, да только из твоего ротика пока что не вылетело ничего, кроме лжи. Скажи, чего вы с Кобылиным добивались? Хотели вернуть свои клубы? Это ведь он все придумал и надоумил тебя провернуть?
        - Он мертв! - срываюсь на истерику.
        Дима отмахивается от меня, как от жужжащей над ухом мухи, и морщится пренебрежительно.
        - Маленький вопросик. В постель ко мне прыгать тебя тоже муж благословил? - прыскает ядом, а в глазах плещется отвращение. - И каково это, спать с подонком? - вкладывает руки на груди и смотрит на меня с прищуром.
        Не выдерживаю его взгляда, прячу лицо в ладони. Жалею, что не сбежала вовремя. Тогда бы не пришлось выслушивать оскорбления.
        - Дим, не надо, - мяукаю жалобно. - Прошу, остановись, - стираю слезы со своих щек. - Ты ведь не такой. Я знаю тебя настоящего, - решаюсь восстановить зрительный контакт. - Видела, как ты относишься ко мне и к Маше.
        При упоминании имени малышки Дима вздрагивает, словно от пощечины. Становится чернее грозовой тучи. Секунда - и его лицо искажается. Щукин вновь раскрывает злосчастную папку, а я с замиранием сердца жду, что он на этот раз вытащит из ящика Пандорры.
        Обреченно вздыхаю, когда на стол опускаются документы из лаборатории. Результаты ДНК-теста. Судя по всему, настоящие результаты. И мой смертный приговор.
        - Не знаю, что ты там «видела», на тебя мне плевать, - сжигает все мосты между нами. - Единственное, что меня интересует сейчас - это Маша
        - Она не твоя дочь, - сипло говорю правду.
        - Я знаю, - кивает Дима на документы. - Сегодня ночью мы с Владом поставили на уши всю лабораторию. Даже виновного нашли. Того, кто подменил результаты. Вот только признаваться, по чьей указке он это сделал, рискуя должностью, так и не захотел. Явно не твоего Кобылина испугался! Кто-то более влиятельный помогал вам?
        Молчу, понурив голову. Не могу сказать имя. Не сейчас. Иначе потеряю Машу.
        - Я не удивлен, - Щукин становится еще злее, превращаясь в зверя. - Итак, Маша не родная мне. Как и тебе. Откуда она?
        - Из детдома, - отрывисто выдаю жестокое признание.
        Дима застывает. Кажется, на мгновение даже дышать перестает. Обращается в каменное изваяние, а тем временем его некогда медовые глаза наполняются кровью.
        - Да ты в подлости даже меня переплюнула! - неожиданно бьет кулаком по стеклянной поверхности стола, заставляя ее зазвенеть. - Зачем? - спрашивает хрипло.
        Взять Машу из детдома и выдать за дочь Димы - не моя идея. Я бы никогда до такого не опустилась. Но в тот момент не могла мыслить рационально. Мною руководило горе. И управлял человек, который умеет убеждать.
        - Ты бы никогда не пустил меня в свой дом. Манипулировать ребенком было единственным вариантом, - объясняю я и спешу добавить. - Я ненавижу себя за это! Но…
        Но не жалею! Потому что иначе я никогда бы не обрела Машу, наши с ней пути просто бы не пересеклись.
        Дима не позволяет мне сказать эти слова вслух.
        - Заткнись, - поднимает руку. - Я услышал более, чем достаточно! Признаться, ты круто обвела меня вокруг пальца. Не ожидал от бабы такой многоходовки, - ухмыляется он.
        - Дима, я была в отчаянии, - предпринимаю последнюю попытку оправдаться, но она разбивается об ярость преданного мною мужчины.
        - Убирайся из моего дома! - цедит он сквозь зубы.
        Всматриваюсь в его ожесточившееся лицо, ледяные глаза - и понимаю: продолжать разговор бессмысленно. Сделаю только хуже. Дима и так стойко держится, даже руку на меня не поднял. Тогда как Леша бы в подобной ситуации… Осекаю себя: нельзя сравнивать двух мужчин.
        - Хорошо, Дим, - тяжело выдыхаю я и поднимаюсь со своего места. - Наверное, так будет лучше для всех, - убеждаю себя, а сама глотаю слезы. - Дай мне минут десять. Соберу Машу, и мы уедем.
        Я не в силах находиться рядом с Димой, зная, что потеряла его навсегда, поэтому направляюсь в комнату. Держусь до последнего, чтобы не разрыдаться при нем.
        - Одна, - летит мне в спину, будто выстрел. - Ты уезжаешь одна.
        Глава 9
        Кажется, будто время останавливается, а мир вокруг теряет свои краски, становится невзрачным и серым. Есть только я и Дима. Между нами - бездонная пропасть, в которую я срываюсь, услышав последний приговор мужчины. Он бьет похлеще кулака - и прямиком в солнечное сплетение. Дыхание перехватывает, перед глазами все плывет.
        Поворачиваюсь очень медленно, словно боюсь сделать неверное движение - и подорваться насмерть. С трудом выдерживаю презрительный взгляд Щукина. Он скользит по моему заплаканному лицу, пристально, сосредоточенно. Ощущение, будто детектором лжи сканирует. И каким бы ни был результат «теста», Дима все равно мне не поверит. Больше никогда.
        - Ммм? - вместо вопроса из моей груди вырывается тихое мычание, разбавленное судорожными всхлипами.
        - Маша остается со мной, - добивает Щукин.
        Шутит? Или я ослышалась?
        Неужели меркантильному депутату и по совместительству убежденному холостяку нужен чужой ребенок? Смешно!
        - Зачем она тебе, Дим? - сипло произношу, все еще сохраняя между нами безопасную дистанцию. - Ты заботишься лишь о своей карьере. Эльвира с первого дня ненавидит нас обеих! Твой отец вообще будет в шоке, когда вернется из-за границы, - нервно усмехаюсь, представляя удивление Щукина-старшего. - Что ты делаешь?
        Молчит. Не может дать ответа. Потому что его нет. На красивом, но грозном лице - ледяная маска, не пропускающая ни единой эмоции.
        Мужчина, который только вчера грел меня в своих объятиях, сейчас стал врагом. Злейшим. Беспощадным.
        Осознание, почему Дима так жестоко поступает со мной, словно острие скальпеля, вонзается в сердце.
        - Ты ведь хочешь наказать меня, отобрав Машу? - выдаю с разочарованным стоном. - Отомстить? Лишить последнего, что у меня есть? - реву, не стесняясь. - Дима, прошу тебя, просто отпусти нас. Клянусь, мы никогда не встретимся на твоем пути…
        - Отпустить? - перебивает меня Щукин, безжалостно и черство. - Чтобы ты вернула ребенка в детдом, как отработанный материал?
        Разве слова могут бить так больно? Оказывается, могут! Лучше бы Дима по-настоящему ударил меня. И отпустил.
        - Нет! Ни за что! - лихорадочно мотаю головой и вплотную подхожу к мужчине. - Я удочерю Машу! Мне обещали помочь оформить документы, - выпаливаю прежде, чем успеваю заткнуть себе рот.
        - Кто же? - Щукин слишком внимателен, чтобы пропустить оговорку мимо ушей. - Не лги только, что твой убогий муж. Не поверю. У того связи разве что в пивнушках остались, - прыскает ядом, будто ревнует меня. - Кстати, тащить к нему Машу тоже не позволю. Хуже детдома…
        Не понимаю, почему Дима продолжает говорить о Леше в настоящем времени! Я же все объяснила!
        - Прекрати! - не выдерживаю я, срываясь на истерику. - Мой муж мертв. Благодаря тебе, - тычу пальцем в твердую грудь, но мужчина не реагирует. - Все, что у меня осталось, - это Маша. Но ты хочешь забрать и ее! Я люблю ее, Дим, привязалась сильно! Машенька - моя дочь! - кричу ему в лицо.
        Щукин изучает меня, мысленно взвешивая, насколько искренне я говорю. Знаю, что сейчас мой единственный шанс достучаться до каменного Щукина.
        Поэтому засовываю гордость и обиду как можно глубже. Заставляю себя думать только о Машеньке и ее будущем. Ради нее я готова на все. Даже унизиться. Перед мужчиной, который мне близок и дорог.
        - Ди-им, - намеренно тяну с придыханием.
        Все или ничего. Сейчас или никогда.
        Пользуясь замешательством Щукина, отчаиваюсь приблизиться вплотную, не оставив между нами ни сантиметра свободного пространства, и вцепиться руками в его рубашку. Почти касаюсь его нервно стиснутых губ, но не целую.
        - Если не хочешь отдавать Машу, тогда позволь мне остаться, - медленно произношу я. - Пожалуйста. На любых условиях!
        Надо бы вести себя соблазнительно, но вместо этого продолжаю надрывно плакать. Представляю, насколько «красиво» сейчас выгляжу: красный нос, опухшие от слез глаза, влажные щеки.
        Опускаю голову, желая скрыться от своего же позора. Прижимаюсь лбом к подбородку Димы, сминаю хлопок его рубашки, впускаю себя родной мужской запах. Скорее всего, в последний раз. Потому что это провал!
        - Даже если придется спать со мной? - насмешливо выдыхает он мне в макушку.
        Не верю, что эти пошлые, грубые слова действительно произносит Дима. В последние дни он был таким внимательным и осторожным по отношению ко мне. Заботился. Приручал. Влюблял в себя.
        И у него это успешно получилось.
        Не решаясь всмотреться в ожесточенное лицо, чуть слышно повторяю:
        - На любых условиях, - лихорадочный вздох.
        Устав от моей жалкой игры, Дима хватает меня за плечи и отодвигает от себя. Его пальцы впиваются в мою кожу. Морщусь и невольно ойкаю, отчего мужчина мгновенно ослабляет хватку. Все же жалеет меня. Но жалости не хватит, чтобы вернуть доверие между нами.
        - Кто? - бросает он сердито. - Кто за всем этим стоит? Мне нужно имя, и после этого я подумаю, что делать с тобой дальше…
        Двое мужчин загнали меня в угол своими политическими играми. И пришло время сделать выбор. Напротив кого я поставлю галочку в воображаемом бюллетене?
        - Емельяненко, - выпаливаю от безысходности.
        Глава 10
        Дима приходит в ярость. Отталкивает меня резко и жестко. От неожиданности теряю равновесие. Отшатываюсь, спотыкаюсь обо что-то и лечу назад, спиной в стеклянный стол. Готовлюсь получить болезненные удары от соприкосновения с его острыми краями, а параллельно вспоминаю ужасы моего прошлого.
        Я совершенно не умею выбирать мужчин! Тянусь к тем, кто может с легкостью обидеть меня. Уничтожить. Мазохистка, не иначе!
        Но стоит мне разочароваться в Диме, как он подхватывает меня за талию, не позволяя упасть. Притягивает к себе, обнимает.
        - Прости, - выпаливает испуганно. - В порядке? - осматривает меня взволнованно.
        Да что с ним? Будто ангел и демон в его душе борются за пальму первенства!
        Растворяясь в теплых руках, я лишь слабо киваю. Слышу сбивчивое дыхание Димы, чувствую, как судорожно вздымается его грудь.
        - Дима, извини, Емельяненко запутал меня, а потом шантажировал Машенькой, - меня прорывает на искренность. - Я не могла ничего тебе сказать. Иначе бы потеряла малышку.
        Щукин отпускает меня, на этот раз крайне аккуратно. И сам отходит назад. Чувствую, как тонкая нить, на доли секунды протянувшаяся между нами, с треском рвется.
        В глазах Димы вновь вспыхивает знакомое пламя ярости. Демон побеждает.
        - Ты завралась, кошка, - рычит диким зверем. - Еще бы главу Алексеева приплела!
        Щукин прячет руки в карманы. Складывается впечатление, будто он удушить меня хочет, но сдерживается из последних сил.
        - Это правда, Дим, - лепечу умоляюще. - Емельяненко все придумал от и до. Постоянно был со мной на связи, решал каждую проблему. Кому, как не ему, под силу заставить сотрудника престижной лаборатории подменить результаты ДНК? Причем, в тот же день, как он узнал координаты, - вздергиваю подбородок. - Тогда, в машине, я успела отправить Емельяненко смс с адресом. И стоило нам с тобой переступить порог клиники, как нас уже там «ждали»…
        Дима поднимает руку, красноречивым жестом заставляя меня умолкнуть. Злится, но не приближается. Боится в сердцах обидеть меня, сделать больно. Ненавидит, но продолжает оберегать. Теперь - от себя же самого. От хищника, пробудившегося внутри него.
        - Звучит складно, - испепеляет меня медовым взглядом. - Но неправдоподобно. Емельяненко на моей стороне. Мы знакомы очень давно! А ты просто хочешь его оклеветать. И прикрыть реального заказчика, - тяжелый выдох. - Убирайся! Я устал от тебя. Слишком много лжи на сегодня.
        Не желая больше слушать мои оправдания, Дима разворачивается и тяжелыми шагами направляется к нашей с Машенькой комнате. Открывает дверь осторожно и заходит внутрь бесшумно.
        Хочу последовать за ним, но в этот момент слышу едва различимое жужжание мобильного. Иду на звук и нахожу его источник под креслом. Видимо, я выронила телефон, когда уснула вчера полусидя.
        Отстраненно скольжу взглядом по дисплею и замираю, чуть приоткрыв рот.
        Смс от «мамы»… Какого черта!
        «Все вышло не совсем так, как мы ожидали. Поэтому будь на связи. Я смогу выполнить свое «обещание» только, когда наше дело увенчается успехом».
        Сильно сжимаю телефон в руке и издаю огорченный стон. Это никогда не закончится! Емельяненко будет использовать меня, сколько пожелает! Будет шантажировать Машей. И я ничего не смогу противопоставить ему!
        Если осмелюсь пойти против него ради Димы, то потеряю ребенка. Опять…
        Разве что…
        Как раз в этот миг в гостиную возвращается Щукин. С моим чемоданом.
        Выдыхаю со стоном, желая провалиться сквозь землю. Я ведь, как полная дура, оставила его на видном месте. С двумя паспортами внутри. От стресса совсем забыла об осторожности.
        Я надеялась уехать до возвращения Димы, но смалодушничала в последний момент. Осталась. Чтобы терпеть мучения и позорные объяснения.
        - Ты же и так собиралась сбежать, - хлестко бьет обвинением. - Так вперед!
        - Но… Маша? - сглатываю я.
        - Моя, - срывается с уст Димы. - Я позабочусь о ней. И уж точно не буду использовать в грязных играх. Как некоторые…
        В этот момент иначе смотрю на Щукина. Нет, он не наказывает меня, отбирая ребенка. Наоборот, мужчина беспокоится о Машеньке. Не может доверить мне ее, потому что я, по его убеждению, предательница.
        Дима… полюбил… нашу дочь! От понимания этой простой истины я плачу еще неистовее. Если бы я раньше призналась, то все могло быть иначе. Возможно…
        Между нами с Димой все кончено. Однако у Маши есть шанс на нормальную жизнь. Ведь только он в силах защитить ребенка. Мне не справиться!
        Но как поступить сейчас? Если показать Щукину смс от Емельяненко, он опять разозлится. Не поверит мне.
        Поэтому действую иначе.
        - Дим, ты собираешься удочерить Машу? - с надеждой спрашиваю я.
        Отныне мужчина, который меня ненавидит, - единственный, кто может помочь моей дочери. У Щукина достаточно власти и связей, чтобы не позволить Маше вернуться в детдом. Я же тем временем отвлеку и введу в заблуждение Емельяненко.
        - Быстро же ты от нее отказалась, - полосует по сердцу несправедливой фразой. - Удочерю. Она будет жить здесь. Ты должна понимать, что со мной у нее будет все необходимое. И даже больше.
        Понимаю… Все… Кроме матери…
        Но на чаше весов нечто более важное - будущее малышки.
        - Оформи документы как можно быстрее. Умоляю! Это важно! - всхлипываю я. - Машу могут забрать в любой момент, понимаешь? - вытираю нос тыльной стороной ладони. - И не афишируй, что малышка у тебя. Держи все в тайне. Прошу тебя, береги Машеньку!
        Последние слова тонут в моих рыданиях. Дима ошеломленно кивает, но потом хмурит брови. Опять подвоха от меня ждет?
        - Я могу попрощаться? - сиплю, заранее зная ответ.
        Но я должна была попробовать.
        - Обойдешься, - зло бросает Дима, пока я захлебываюсь слезами. - Такси уже ждет.
        Прячу лицо в ладонях, содрогаюсь в истерике. Но Щукин не верит мне. Думает, продолжаю спектакль.
        Секунда - и из комнаты доносится плач Маши. Рефлекторно делаю шаг в том направлении, но Дима останавливает меня.
        Указывает на выход, а сам спешит к дочери.
        Он справится. Верю в него.
        А я… Обязательно вернусь!
        Клянусь, сделаю все для этого!
        Но пока что… Суматошно переодеваюсь, плевать, во что. Беру чемодан, документы - и направляюсь к выходу. Я не сдаюсь, нет. Лишь отступаю на время, чтобы восстановить резервы. И не мешать Диме оформлять документы на Машу. Сейчас это важнее всего!
        Надеюсь, я поступила правильно, доверив эту миссию могущественному Щукину.
        И пусть я жертвую своими чувствами.
        Я привыкла. Жить ради других. И терпеть унижения от мужчин. Себя больше не жалко. Важнее - будущее Машеньки.
        Не разбираю дороги из-за льющихся потоком слез. По цвету определяю такси. И обессиленно падаю на пассажирское сидение. Называю адрес дома, где буду медленно умирать на протяжении последующих дней…
        ***
        - Мам, я дома, - говорю, едва переступив порог.
        Ставлю чемодан, а сама присаживаюсь на пуфик прямо в прихожей.
        - Где ты была все это время? Я не могла дозвониться! - выбегает мне навстречу мама, чересчур радостная и воодушевленная.
        - Телефон заглючил, извини, - лгу я. - Что-то случилось?
        - Он вернулся, - заговорщически шепчет она, расплываясь в солнечной улыбке. - Мы же думали, что… - закашливается нервно. - Но нет. Он вернулся!
        - Кто? - недоуменно хлопаю ресницами.
        Мой измученный мозг отказывается работать. Слишком многое произошло этим утром. Я бы лучше поревела в подушку в полном одиночестве и провалилась бы в забытье, чем какого-то «гостя» блудного встречать.
        Вздрагиваю, когда моего слуха касается знакомый хриплый кашель. Медленно поднимаю голову и вижу в проеме двери человека, которого не ожидала встретить, по крайней мере, в этом мире.
        Изумленно осматриваю мужчину, словно подвох ищу. Но нет. Он такой же, как и в наш последний день вместе. Высокий, жилистый, осунувшийся. Только похудел заметно.
        Серые глаза устремлены прямо на меня, однако не вижу в них ни намека на радость. Да и я сама не спешу бросаться на шею призраку прошлого.
        В голове роится целая тьма вопросов. Как? Почему? И главное - за что?
        - Ну привет, дорогая, - некогда родной голос не вызывает никаких эмоций.
        Удивление и шок - это все, что я чувствую сейчас.
        - Леша? - выдыхаю я, готовая упасть в обморок.
        Выбор седьмой
        Три месяца назад. Дом Кобылиных
        Екатерина
        Устало гипнотизирую взглядом стрелки часов, вслушиваюсь в мерное тикание. Секунды складываются в минуты, но время тянется слишком медленно. Чувствую страх и предвкушение. Не знаю, как Леша отреагирует на мою новость.
        Впрочем, о чем это я! Он будет рад. Обязательно! Тем более в свете последних событий.
        Нынешний год выдался тяжелым для нашей семьи. Все пошло наперекосяк после смерти моего отца. Папа всегда поддерживал нас, помогал. Именно он дал Леше крупную сумму денег на развитие бизнеса. Пять лет назад, сразу же после нашей свадьбы.
        Дела моего супруга уверенно шли в гору. Я ни в чем не нуждалась, да и вела себя немного ветрено. Все, что меня волновало в девятнадцать лет, - это новинки известных брендов одежды (моя маленькая слабость) и учеба на факультете экономики. К слову, профессию для меня выбрал папа.
        Единственный ребенок в семье (как назло, дочь, а не сын-наследник), я должна была продолжить его ресторанный бизнес. Однако у меня не было склонностей к управлению и я постоянно путалась в цифрах, была жутко невнимательной. Понаблюдав за моими жалкими потугами стать экономистом, отец махнул рукой.
        Леша был сыном одного из папиных партнеров. Его появление в моей жизни не было случайностью: нас намеренно познакомили. Обходительный, внимательный, не жалеющий приятных слов и комплиментов, Леша привлекал меня. Не знаю, можно ли это было назвать любовью. К девятнадцати годам я и не встречалась толком ни с кем. И уж тем более не знала, какой мужчина мне нужен.
        Когда Леша сделал мне предложение, родители охотно благословили нас. Что касается меня, я не была против. Покорно поплыла по течению.
        Семейная жизнь начиналась неплохо. Хотя мне не с чем было сравнивать. Леша заботился обо мне, обеспечивал, частично за счет денег моего же отца. Родители не могли нарадоваться, как удачно пристроили непутевую дочь. А следом - папа передал Леше и весь свой бизнес, заявив, что устал управлять самостоятельно.
        В дела мужа я никогда не вникала. Занималась собой, получила ненужный диплом экономиста и… задумалась о детях. Честно говоря, мне всегда была близка возня с малышами. Когда-то я даже мечтала стать воспитателем в детском саду, но не посмела озвучить свои глупые мысли отцу. Он и так считал меня несерьезной и наивной.
        Маленькая девочка, которая не знает, что ей нужно.
        Родители все решали за меня. Была ли я счастлива с мужем, которого они же и выбрали? В целом, да. Омрачали семейную жизнь минуты близости, грубоватые и нередко болезненные. После жуткой первой брачной ночи я искренне желала, чтобы это вообще больше не повторялось. Однако понимала, что так нельзя.
        Леша списывал все на мою неопытность. Наверное, был прав.
        Холодная, фригидная. Бывает. Сколько пар так живут. И ничего.
        Я надеялась, что ребенок скрасит мою жизнь и сблизит нас с мужем. Ради возможности забеременеть я высчитывала "благоприятные дни" и даже сама выступала инициатором интима. Готова была терпеть грубые ласки Леши, после которых иногда оставались синяки. Благо, все происходило быстро.
        Зачать малыша упорно не получалось. Но я не сдавалась. Стала постоянным клиентом гинеколога, однако с моим здоровьем все оказалось в порядке. Слезно просила Лешу провериться, но он посчитал это оскорблением.
        Время шло. Те самые "часики" тикали, подгоняя меня к двадцати четырем годам. Паника все больше накрывала мое сознание: неужели у нас с мужем никогда не будет детей?
        Смерть папы окончательно подкосила меня. Меньше года назад. Тогда же Леша и начал пропадать на работе, когда мне так нужна была его поддержка. Я ревела в подушку, мечтала зарыться в теплые объятия родного мужчины, но вместо этого замерзала в одиночестве.
        Потом выяснилось, что у мужа возникли серьезные проблемы. Настолько, что он стал пить. И изменился до неузнаваемости. Будто и не было всех тех лет нормальной семейной жизни. Казалось, я никогда не знала настоящего Леши, словно он скрывался под маской любящего мужа…
        Я пыталась достучаться до него, выяснить, что именно случилось, но тщетно. Он лишь сильнее закрывался от меня. Однако несколько месяцев назад по пьяни все же рассказал мне, что бизнес пришел в упадок. Прибыль ушла в минус. Пришлось продать все объекты, что достались Леше от моего отца. Но денег все равно не хватало.
        В отчаянии мы даже обратились за помощью в нашей доблестной власти. Конечно же, получили отказ.
        И когда мне начало казаться, что из ада не выбраться, я поняла, что забеременела. Причем узнала об этом еще до задержки. Жуткая тошнота, рвота, боли в желудке. Не выдержав, я обратилась к врачу с подозрением на отравление, а оказался… токсикоз.
        Решила немедленно сообщить Леше, что скоро он станет папой. Уверена, это поможет ему окрепнуть духом и справиться с трудностями…
        ***
        Двенадцать громких ударов настенных часов выводят меня из воспоминаний. Обнимаю руками живот, внутри которого еще только начинает зарождаться новая жизнь, и счастливо улыбаюсь. Меня опять тошнит, внутренности скручивает спазмом. Однако я радуюсь этому, как безумная. Я готова вынести любые "капризы" беременности, лишь бы малыш появился на свет.
        Теперь все будет хорошо! Как раньше. И даже лучше!
        Слышу щелчок открывающихся входных дверей, но не спешу навстречу.
        - Катерина, - доносится протяжно.
        По голосу понимаю: Леша опять пьян. Обреченно вздыхаю. Значит, разговор придется отложить до утра.
        - Привет, - устало откликаюсь я, готовая разреветься: наверняка всему виной гормоны. - Ложись спать, я постелила. Воду и лекарство от похмелья я принесу и оставлю на тумбочке. Спокойной ночи, милый.
        Хорошее настроение улетучивается. Говорю, словно робот. Заученными фразами. Устала бороться за нашу семью. Но и сдаваться не собираюсь. Тем более, теперь…
        - Тебе совсем плевать, как у меня дела? - заводится Леша с полоборота. - А на то, что скоро у тебя денег не будет на цацки и шмотки, тоже плевать? Сегодня я вынужден был продать свой бизнес за бесценок. Но все равно не смог перекрыть долги.
        Пытаюсь сохранять спокойствие, хотя внутри все сворачивается. С каждым днем становится хуже и хуже. Словно затянувшийся ночной кошмар.
        Леша превращается в зверя. Сейчас он особенно зол. Но самое страшное, что я не знаю, как помочь ему. Стараюсь, но… Возможно, следует сказать ему сейчас…
        - Мы справимся, найдем деньги. Проживем, - вздыхаю я. - Леш, у меня новость. Хорошая, - улыбаюсь одними уголками губ и импульсивно укладываю ладони на свой плоский живот.
        Но муж игнорирует мои слова, направляется на кухню и возвращается оттуда уже с бокалом. Приближаюсь и ласково провожу рукой по небритой щеке ледяного, отстраненного мужчины. После смерти моего отца я начала замечать, что Леша стал равнодушен ко мне. Может, мне кажется…
        - Леш, - начинаю аккуратно, но он не дает мне договорить.
        Перехватывает мое запястье, резко дергает на себя, заставляя потерять равновесие и упасть в его грубые объятия. Целует, резко и больно, сминая мои губы. Машинально пытаюсь высводиться, потому что не привыкла к такому отношению Леши. Нежность - не его конек. Но все же он никогда раньше не был настолько жестоким со мной. Отчаявшись, слегка прикусываю его за губу, чтобы привести в чувства, и отстраняюсь.
        - Ты всегда была ледышкой, - рычит мне в лицо, обдавая тяжелым алкогольным амбре, и сгребает в кулак мои волосы на затылке.
        - Леш, нет, - всхлипываю я.
        Глава 2
        - Мне и так хреново, - хрипит укоризненно, словно я повинна во всех его бедах. - А тут еще ты, отстраненная, холодная… Никакая. Аме-еба! - криво ухмыляется.
        - Лешенька, в тебе говорит градус. Это ведь не ты, мой хороший, - всхлипываю я.
        Почти пять лет вместе! Никогда он не позволял себе таких слов. И тем более подобного поведения! Я была исключительно «милой», «дорогой», «зайкой»… Леша не жалел признаний в любви. За что он возненавидел меня вдруг?
        Нет, всему виной его стресс и проблемы в бизнесе!
        И все же… Оскорбления родного человека обидны и ранят меня сейчас.
        Внутри все горит и бунтует, но я стараюсь держать себя в руках. Переступив через гордость, успокаивающе провожу ладонями по напряженным плечам мужа. Но вопреки моим ожиданиям, Леша только сильнее стискивает мои волосы, наматывая на кулак.
        - Лучше бы утешила меня, - проводит языком по моей нижней губе. - А не строила из себя снежную королеву, как обычно.
        Отчасти он прав. У меня нет влечения к мужу и даже имитировать не умею. Пытаюсь перекрыть свой недостаток заботой и любовью. Но, безусловно, этого мужчине мало.
        - Леш, отпусти, - тихо сиплю я и пытаюсь высвободиться из его жестокой хватки.
        На удивление, он меня слушается. Убирает руки, а сам опускает голову, тяжело дыша.
        Мне искренне жаль его, такого потерянного и разбитого, но продолжать укрощение зверя опасаюсь. Не желая больше испытывать судьбу, резко разворачиваюсь, чтобы сбежать в соседнюю с супружеской спальней комнату. Именно там я отсиживаюсь в последние дни, когда Леша пьян.
        С облегчением представляю, как закрою дверь на защелку и нырну в уютную, пустую постель. Поплачу, соберусь с силами и подумаю, как вытянуть любимого из бездны. А утром… Утром мы поговорим! Я наконец расскажу Леше о беременности - и мы вместе отпразднуем нашу маленькую, но такую важную победу.
        От этих мыслей слегка улыбаюсь. Я все исправлю. И соберу свою семью по осколкам…
        - Вот и убирайся, - неожиданно кричит Леша и толкает меня в спину.
        Не сказала бы, что сильно. Скорее, этот толчок застает меня врасплох. Я теряю равновесие. Спотыкаюсь и, неудачно развернувшись, лечу в сторону квадратного стеклянного стола. Падаю четко на его острый угол.
        Удар приходится в низ живота.
        Резкая боль простреливает матку и расползается по всему телу. Не могу сделать вдох. Оседаю на пол, а потом ложусь на бок прямо на холодный ламинат, прижав колени к груди. Но боль не утихает. Наоборот, накатывает спазмами, лупит изнутри, словно разрывает там все.
        Содрогаюсь от рыданий. Сквозь пелену слез наблюдаю, как ко мне приближается Леша. Приседает рядом, но не решается прикоснуться. Лишь смотрит, нахмурившись.
        - Леш, я беременна, - хныкаю жалобно. - Мне больно… - очередной спазм парализует легкие. - Так больно… Вызови скорую, - хриплю в истерике.
        Муж испуганно шепчет: «Я случайно, ты сама упала», - и тянется за телефоном в карман брюк.
        От шока и боли теряю сознание…
        Леша рядом. Он поможет нам с малышом. Все будет хорошо…
        Приоткрываю глаза, но тут же жмурюсь от яркого света. Прямо надо мной - люминесцентная лампа, а вокруг - белоснежные стены. Моргаю растерянно, пытаясь понять, где я.
        - Ле-еш? - тяну со стоном.
        Приподнимаюсь на локтях, чтобы осмотреться. В следующую секунду холодею от ужаса, узнавая типичную больничную палату. На сгибе локтя неприятно саднит, и что-то упирается в вену. Мгновенно ко мне подбегает медсестра, заставляя прилечь. Слушаюсь, но попутно опускаю взгляд на свою руку: замечаю катетер и подключенную капельницу. Надеюсь, это безопасно для ребенка.
        События минувшей ночи проносятся в моей голове, как узоры калейдоскопа. Только они пугающие, жуткие, больше похожие на кадры из фильма ужасов.
        Заставляю себя успокоиться. Теперь все позади.
        Надо поговорить с Лешей: он наверняка волнуется за меня.
        - Вы можете позвать моего мужа? - прошу хрипло и морщусь от боли в висках.
        - В себя пришла, милая? - чересчур ласково обращается ко мне женщина, будто к безнадежному больному. - Так, лежи смирно. Я сейчас доктору скажу.
        Не успеваю ничего спросить, как медсестра поспешно покидает палату. Словно сбегает от меня.
        Оставшись в одиночестве, прислушиваюсь к своим ощущениям. Тело расслабленно, ноги слегка онемели, а пальцы покалывает. В целом, чувствую себя хорошо. Только в горле пересохло и клонит в сон. Но главное - ничего не болит.
        Свободной рукой провожу по своему животу и расслабленно выдыхаю. Сейчас меня покапают, выпишут кучу витаминов - и отпустят домой.
        Нужно Лешу успокоить.
        - Как вы себя чувствуете? - интересуется врач прямо с порога.
        - Нормально. Голова немного побаливает и пить хочется, а так все хорошо, - слабо улыбаюсь.
        - Ничего, это последствия наркоза, - небрежно бросает, осматривая меня.
        - Наркоза? А он не вреден малышу? - вздрагиваю я. - И зачем…
        Доктор устремляет на меня сочувственный взгляд, медлит, нагнетая обстановку молчанием.
        - Когда вы поступили, плод уже был нежизнеспособен, поэтому пришлось сделать аборт, - отчитывается ровным тоном, ввергая меня в состояние шока.
        Ребенка… больше… нет… Слезы непроизвольно стекают по моим щекам, а сердце останавливается. Не желаю принимать горькую правду. Слишком больно.
        - Нет, - шепчу слабо.
        - На ранних сроках такое случается. Восстановитесь, а потом все наладится, - уговаривает врач и берет меня за руку, в знак поддержки.
        Но мне не нужна поддержка этой посторонней женщины! Высвобождаю ладонь и зверем смотрю на доктора, словно он виноват в моей беде.
        - Позовите… моего… мужа! - выделяя каждое слово, сиплю я.
        - Вы были одна, когда вас привезла скорая. И до сих пор никто не приехал за вами, - удивляет меня доктор брошенной фразой. - Возможно, вам стоит позвонить мужу.
        Киваю и терпеливо жду, когда женщина покинет палату, оставив меня наедине со своим горем. Стоит врачу скрыться за дверью, как я прижимаю руку к животу и срываюсь на плач. Плечи содрогаются, дыхание сбивается, а из груди вырываются обреченные стоны.
        Наверняка я сейчас похожа на побитого котенка, которого вытащили из-под колес машины, хотя лучше бы оставили там спокойно умирать.
        Последняя надежда, которая помогала мне бороться с трудностями, уничтожена. Неужели все кончено? За что?
        Дрожащей рукой беру с тумбочки телефон и набираю номер, который за столько лет выучила наизусть. Всхлипываю, прижимая трубку к уху. Не представляю, как буду говорить в таком состоянии. Пытаюсь справиться с эмоциями, но боль и стресс сильнее.
        Станет немного легче, когда я услышу голос мужа. Но он как назло не отвечает.
        Звонок за звонком… И тишина.
        Не знаю, сколько проходит времени прежде, чем я окончательно отчаиваюсь вызвать любимого. Кладу мобильный на постель и закрываю мокрое от слез лицо ладонью, словно пытаюсь спрятаться от жестокой реальности.
        - Леша, где ты, когда так мне нужен? - ною в пустоту и реву еще сильнее.
        Глава 3
        Протяжный скрип старой двери заставляет меня вздрогнуть. Шустро стираю с лица слезы и устремляю взор на увеличивающуюся щель, ожидая увидеть в проеме родного человека.
        Но вместо него на пороге появляется представительный мужчина в возрасте. Окидываю его равнодушным взглядом: тронутые сединой волосы, бесцветные глаза, постное выражение лица. Бесформенное тело упаковано в деловой костюм, пиджак застегнут на одну пуговицу и натянут на животе так, что расходятся полы. На плечи накинут медицинский халат. А в руках замечаю папку с документами.
        Несмотря на непривлекательную внешность мужчины, от него веет уверенностью в себе и властью.
        Но мне он неинтересен. Особенно сейчас, когда я хочу побыть наедине со своим горем.
        - Вы ошиблись палатой, - сухо произношу я и отворачиваюсь.
        Не люблю плакать при посторонних: опасаюсь, что начнут жалеть. Терпеть не могу! Позволяю себе раскрывать душу исключительно перед близкими людьми. Но, к сожалению, никого из них нет рядом.
        Мама понятия не имеет, что произошло со мной, ведь живет отдельно. Да и беспокоить ее не хочу лишний раз. После смерти отца у нее чуть не случился сердечный приступ, и до сих пор она спасается антидепрессантами. Так что ей самой необходима поддержка.
        Что касается Леши…
        - Нет, я редко ошибаюсь, - звучит противный голос, а его обладатель приближается к моей постели. - Я здесь, чтобы поговорить о вашем муже.
        Мне не хватает воздуха. Приоткрываю рот от удивления и округляю глаза. Плохое предчувствие острыми когтями вонзается в мое сердце, царапает, разрывает, заставляя его кровоточить. Сам факт, что Леши нет, а вместо него со мной беседует чужой мужчина, настораживает и ввергает в панику.
        - Меня зовут Герман Алексеевич. Ваш муж рассказывал обо мне? - с подозрительным прищуром уточняет «гость».
        Отрицательно качаю головой, не в силах выжать из себя ни слова. Если честно, я припоминаю это необычное имя, но в каком контексте его слышала - начисто вылетело из головы. Кажется, Герман Алексеевич как-то был связан с бизнесом старшего брата Леши. К слову, о родственнике мой муж практически ничего не рассказывал. Будто скрывал его.
        Признаться, я и не настаивала. В дела Леши никогда не вникала. И даже если он говорил мне что-то о бизнесе, то пропускала все мимо ушей.
        Молодая, беззаботная и ветреная. Такой я помню себя все эти годы в браке с Лешей. Пришло время повзрослеть, правда, чересчур резко… И больно…
        - Молодец, - довольно ухмыляется Герман и нагло присаживается на край моей постели.
        Больничная койка слишком узкая, но все же я отодвигаюсь от подозрительного типа на максимально возможное расстояние. Если бы не подключенная к моей вене капельница, я точно бы сбежала из палаты, не заботясь о том, кто и что обо мне подумает. Однако волей случая я оказалась в плену.
        Прокручиваю в голове снисходительное «молодец» и не понимаю, кому именно была адресована похвала. Леше? За то, что не выдал своего партнера или покровителя? Герману Алексеевичу есть что скрывать?
        От ситуации в целом становится не по себе. Под пристальным взглядом явно опасного мужчины я теряюсь и внутренне сжимаюсь. Хочется спрятаться. И желательно за спиной мужа, почувствовать его защиту. Как раньше.
        - Где Леша? - решаюсь спросить я, заранее ожидая, что ответ мне не понравится.
        - Алексея больше нет, - набатом раздаются слова чужака, и внутри меня что-то надрывается, трещит по швам, разлетаясь на мелкие лоскуты.
        ***
        - Что? - со стоном выдыхаю я. - Что вы имеете в виду? Он вынужден был уехать куда-то? По делам?
        Расстреливаю мужчину вопросами, каждый из которых дается мне тяжело. Леша не мог бросить меня! Даже ради бизнеса. Или странный посетитель врет, или… что-то действительно случилось. Что-то плохое, необратимое…
        - Нет, к сожалению…
        Герман Алексеевич откашливается, опускает голову и делает вид, будто скорбит и соболезнует. Специально выдерживает паузу, как в дешевых шоу. Не верю ни ему, ни его показной жалости.
        Умолкаю, дожидаясь, когда мужчина заговорит сам. Почему-то даже не сомневаюсь в этом! Он здесь с определенной целью. И для ее достижения сначала хочет вывести меня на эмоции, но не получит их!
        Да, я обязательно сломаюсь, наревусь вволю - этого не избежать. Однако позже, наедине с собой.
        Герман Алексеевич заметно удивляется моей сдержанности, хмурится - и раскрывает папку с документами. Достает оттуда листок, свернутый в четыре раза. Протягивает мне нарочито медленно. Пока я разворачиваю странное послание, мужчина начинает говорить, четко и быстро.
        - Я собирался помочь Алексею вытянуть бизнес. Искал варианты, обещал предоставить займ. Безусловно, тайно. Не могу рисковать своим положением, но всегда готов поддержать человека в беде, - уверяет Герман Алексеевич. - Однако подонок, который хотел утопить вашего мужа, оказался сильнее и не гнушался никакими методами… Вчера я узнал, что дело Кобылина «отжали», выкупив за бесценок. И сегодня примчался в ваш дом, чтобы поговорить с ним о случившемся, решить, как нам поступить дальше. Но нашел лишь записку, адресованную вам. Простите за мою наглость, но я все же заглянул в текст - и незамедлительно прибыл в больницу. Я рискую собой, беседуя с вами и открывая правду, но не могу иначе…
        Голос мужчины становится все тише, словно я погрузилась под воду. Последние фразы я практически не слышу. Все мое внимание обращено на записку, которую я лихорадочно сжимаю в руке. Она и вправду предназначалась мне и была написана рукой Леши: я сразу узнаю его почерк. Подмена или ошибка исключена!
        Но сам текст каждым словом убивает меня. Я не могу поверить собственным глазам! Как можно было сломать моего мужа, чтобы он решился на подобное?
        Леша в своем последнем письме попросил у меня прощения. Видимо, потеря ребенка для него тоже стала решающим ударом. Слишком много боли мы оба перенесли. И мой муж не выдержал…
        В сотый раз я пробегаю глазами финальное предложение, в котором Леша прощается со мной… И с жизнью…
        - Я обошел весь дом, но никого там не застал, - незваный гость продолжает добивать меня. - Алексей исчез, решил не шокировать вас. Но мы понимаем, что он с собой сделал…
        - Все, хватит! Уходите, прошу вас! - умоляюще мяукаю, готовая немедленно впасть в истерику.
        Моя жизнь сегодня закончилась. Мысленно ставлю на своем будущем крест. Ничего больше нет. Последняя надежда погибла вместе с Лешей. Самым простым вариантом было бы и мне последовать его примеру. Но… не могу поступить столь эгоистично по отношению к маме. Второго удара она не выдержит. И это единственное, что меня останавливает…
        - Я понимаю ваши чувства, - не унимается Герман, а я устремляю на него злой взгляд. - Соболезную вашей потере… Вашим потерям, - поправляет себя. - Уже оказавшись в больнице, я узнал о выкидыше и его кошмарном последствии - бесплодии. Такие преступления не должны сойти с рук виновному!
        - Так, стоп! - вскрикиваю я испуганно. - Какое, к черту, бесплодие?
        Подскакиваю на кровати, морщась от ее мерзкого скрипа, и катетер случайно вырывается из вены. Густая кровь тонкой, но непрекращающейся струйкой течет по руке, пачкает больничное постельное. Но я не обращаю внимания. Все, что волнует меня сейчас, так это пугающий приговор - «бесплодие».
        Герман Алексеевич спешит за доктором. Через секунду в палату влетает знакомая мне женщина: она посещала меня, когда я проснулась. Мужчина успевает прошептать ей что-то, но врач недовольно поводит плечами. Концентрирует внимание на моей окровавленной руке. Зажимает небольшую, но такую проблемную ранку в вене, стирает темно-красные подтеки и крепко бинтует, оборачивая сгиб локтя в несколько раз холодящей кожу тканью.
        - Не нужно было ей говорить, - отчитывает мужчину доктор, а сама прячет взгляд.
        - Так я бесплодна? Вы же сказали, что я восстановлюсь! - всхлипываю обреченно.
        - Конечно, восстановитесь, - мямлит, не смотря мне в глаза. - Но детей иметь не сможете. После выкидыша и чистки у вас серьезные проблемы в плане женского здоровья.
        Озвучивает страшный вердикт и поспешно покидает палату. Будто не хочет нести ответственность за свои слова.
        Больше всего на свете я желаю сейчас, чтобы противный чужак тоже исчез. Оставил меня одну, позволил порыдать и пожалеть себя.
        - До свидания, - бросаю ему небрежно и указываю взглядом на выход.
        Герман Алексеевич мрачнеет, видимо, не привык к такому обращению. Но сдерживается. И даже одаривает меня мерзкой улыбкой, которая должна бы приободрить меня. Но вместо этого доводит до тошноты.
        - Я все понимаю, - укладывает руку на мое плечо, однако я сразу скидываю ее. - Но выслушайте меня до конца. Я знаю, кто разорил вашего мужа. Не просто выкупил объекты, а всеми правдами и неправдами задавил его малый бизнес. Подло, незаконно. Подорвал психику Алексея, разрушил вашу семью, - говорит, подбирая слова, что проникают в самое сердце. - Сообща мы можем наказать виновного. Без вас мне не справиться.
        Смотрю на мужчину со смесью шока и недоумения. Неужели я похожа на неуловимого мстителя? Мне всего лишь нужно, чтобы все оставили меня в покое!
        - Месть не вернет мне ребенка и мужа! - рявкаю уверенно. - Убирайтесь!
        Герман Алексеевич морщится от моей наглости, но не отступает. Пытается убедить меня, тычет в лицо какие-то документы и договоры, которые должны послужить доказательством его слов. Но я ничего не понимаю в бизнесе. И разбираться не желаю!
        - Вы обратились к нему за помощью, а он раздавил вас, как букашек. Разве вы не хотите наказать подонка? - вздергивает бровь мужчина.
        - Я… не смогу, - закусываю губу, начиная сомневаться.
        Потрясения последних дней, отголоски перенесенного наркоза и застилающие взор слезы не позволяют мне мыслить здраво. Но времени на обдумывание решения Герман Алексеевич мне не дает.
        - Я на вашей стороне, - произносит участливо. - Я помогу вам…
        - Нет, - прерываю его, но мой голос дрожит, звучит жалко.
        Мужчина кивает и со вздохом разворачивается, медленно следуя к двери.
        - Что ж, пусть он и дальше разрушает жизни ни в чем не повинных людей, - хмыкает, не оглядываясь.
        Прикрываю глаза и шумно выдыхаю. Представляю, как кто-то другой переживает подобное. Отчаяние, страх, горе… Как все повторяется. Снова и снова. Но уже с другими, некогда счастливыми семьями… Только теперь это будет происходить отчасти из-за меня. Всего лишь потому, что я испугалась мести.
        В конце концов, что мне терять?
        - Подождите, - хрипло говорю я, и Герман Алексеевич замирает на пороге. - Человек, который разрушил мою жизнь… Кто он?
        - Дмитрий Щукин.
        Глава 4
        Дом Ильиных. Сейчас
        Екатерина
        Он жив. Цел и невредим. Значит, все было ложью. И я зря подставила Диму. Какая же я дура!
        - Катенька, милая моя, - приторно тянет Леша и надвигается на меня. - Я так соскучился.
        Тем временем мама смотрит на нас двоих с умилением и нежностью. Она ведь многого не знает! До сих пор видит в Леше заботливого мужа и примерного семьянина. Лучшую партию для меня, как всегда считал мой покойный отец.
        Чувствую, что сейчас главная цель родительницы - свести нас с мужем. Восстановить семью, которой на самом деле никогда не было. И вздохнуть с облегчением, зная, что ее единственная дочь в надежных руках.
        Как же она ошибается! Впрочем, как и я в свое время. Все эти долгие пять лет посвящала всю себя мужчине, который в самый сложный момент трусливо сбежал и спрятался.
        В глазах матери сейчас столько надежды, что с моей стороны лучшим вариантом было бы поддержать иллюзию. Хотя бы на время. Сделать вид, что я рада встретить Лешу.
        Но я не могу.
        Отшатываюсь от мужа, выставляю перед собой ладони и зверем смотрю на некогда любимого человека.
        - Где ты был все эти месяцы? - шиплю, словно кобра, готовая отравить его ядом.
        Муж сводит брови к переносице, явно недовольный моей дерзостью. Он привык видеть меня иной: покорной, тихой, ласковой. Вить из меня веревки и постоянно тыкать лицом в грязь.
        Но с меня хватит!
        - Катюша, чего ты? - восклицает мама, прикладывая ладони к груди. - Лешенька только сегодня вернулся - и сразу к нам примчался. За тобой. С утра ждет, а я все дозвониться не могла…
        Я на грани того, чтобы закричать и влепить предателю пощечину. Но сдерживаюсь из последних сил. Ради матери. Такой же наивной, как и я сама.
        Мы обе всегда верили словам, а не поступкам.
        - Где? - повторяю я грозно, не сводя с Леши пылающего взгляда.
        - Катенька, прости. Я был вынужден уехать, - поет соловьем, но я больше не верю его лживым словам. - Ради тебя! Долги, банкротство… Лучшим исходом было исчезнуть на время. Чтобы мои проблемы не коснулись тебя, Катюш… Я же люблю тебя.
        Протягивает ко мне руку, а меня тошнит от его лицемерия. Тем временем мама отвлекается на внезапный телефонный звонок. Окидывает нас обоих беспокойным взглядом, раздумывая, можно ли оставить наедине. И все же скрывается в одной из комнат.
        Пользуюсь ее отсутствием, чтобы высказать Леше свои обиды.
        - Ты ведь знал, что я потеряла ребенка. Ты был со мной тогда! И даже более того, сам приложил к этому руку, - в отчаянии выпаливаю, а муж зло шикает на меня. - Именно ты вызвал скорую. Но даже не появился в больнице. Ты понимаешь, как мне было плохо? Как сложно пережить выкидыш одной? Мог бы хотя бы предупредить о своих планах! А не подсылать ко мне Емельяненко с запиской!
        От звука этой фамилии Леша вздрагивает и прикладывает палец к губам, призывая меня умолкнуть. Но я срываюсь. В сердцах толкаю мужчину в грудь, но он перехватывает мои запястья и больно сжимает. Чуть ли не выворачивает руки. Грубо, безжалостно.
        Обнажает свою истинную натуру.
        Я думала, что мужа изменили стрессы и пьянство. Но теперь четко вижу. Он - монстр, который все это время скрывался под маской любящего мужа. Лебезил перед моим отцом, выуживая деньги. Заодно использовал меня. И подавлял морально. Чтобы никуда не делась!
        - Заткнись, - сдавленно рычит он.
        Но едва заслышав шаги моей матери, неожиданно обнимает меня и прижимает к себе. Проводит ладонью по голове, отчего меня передергивает.
        - Прости, милая, - шепчет достаточно громко, чтобы мама услышала. - Я люблю тебя. Прости.
        Взбрыкиваю в его руках, вырываюсь бешено.
        Мне так противно. Обидно. Больно.
        Мой муж умер, и я похоронила его в той самой больничной палате. Оставила вместе с неродившимся ребенком.
        Лучше бы Леша не возвращался!
        - Убирайся! - ору истошно. - Исчезни из моей жизни! Уходи!
        Отталкиваю мужчину. Чужого, холодного и ненавистного. Давлюсь слезами, яростно вытираю мокрые щеки.
        - Мне некуда идти. Наш с тобой дом забрали за долги, - пожимает плечами муж. - Но если ты настаиваешь…
        Так вот ради чего Леша здесь! Обобрал мою семью, потерял бизнес, просадил деньги, полученные от Димы, и вернулся, потому что ему элементарно негде жить? Конечно! Почему бы в очередной раз не использовать дурочку-жену!
        Не в состоянии больше вымолвить ни слова из-за истерики, я молча указываю рукой на дверь.
        Но не все так просто…
        - Так! - мама становится между нами и упирает руки в бока. - Лешенька останется здесь! А ты перебесись пока - и завтра продолжите разговор. В спокойной обстановке.
        - Мам, ты не понимаешь, - всхлипываю я.
        - Все я понимаю, - холодно бросает она. - И с тобой потом поговорим наедине, - приближается вплотную и продолжает чуть слышно, - по поводу того, где была ты все это время. И с кем, - закашливается, чтобы ее слова затерялись и не достигли слуха Леши.
        Мама строго смотрит на меня, мысленно поставив крест на моей порядочности. Впрочем, отчасти она права. Я ведь действительно была с другим мужчиной. Однако ни капли об этом не жалею. Больше нет…
        Взглядом мать указывает мне в сторону лестницы, ведущей на второй этаж.
        Понимаю, что продолжать беседу бесполезно. Родительница слепа и глуха под чарами чудом воскресшего Леши.
        Делаю глубокий вдох, стискиваю зубы и, не глядя на мужчину, быстро поднимаюсь по ступенькам. Вихрем залетаю в свою комнату и громко захлопываю дверь. Подумав, защелкиваю замок, чтобы никто не посмел потревожить меня.
        Боюсь ли я своего мужа? После того, как по его вине погиб наш ребенок, а сам он бросил меня в больнице… Да, я определенно опасаюсь подпускать его близко.
        Но вынуждена терпеть гнетущее присутствие Леши в доме родителей. Здесь хозяйка - моя мама, а она приняла сторону зятя, который умеет прикидываться милым и любящим.
        Я постараюсь раскрыть ей глаза, переубедить. В крайнем случае, переехать отсюда. Правда, понятия не имею, на что буду жить. Яркий представитель золотой молодежи, я не работала ни дня. Диплом получила со скрипом, а в самой специальности абсолютно не разбираюсь.
        Я в тупике. И сама в этом виновата.
        Вновь судьба заставляет почувствовать себя маленькой девчонкой, ни на что не способной. Все-таки Леша был прав в этом. Он всегда утверждал, что я не в состоянии прожить одна, что мне необходима опека. Сам же оставил меня в наиболее сложный момент. «Бестолковую и беззащитную», как он любил повторять. Совсем одну…
        Предательство не прощают. Придется мне взрослеть…
        Но пока…
        Обессиленно падаю в холодную постель, укутываюсь в простынь и сжимаю в руке мобильный. Всхлипнув, набираю номер Димы. Молю всех богов, чтобы он не проигнорировал мой звонок. Мне всего лишь нужно услышать его голос и убедиться, что у них с Машей все в порядке.
        На большее я не рассчитываю. Не заслужила…
        Слышу протяжные гудки, которые сменяются тишиной. Чувствую себя точно так же, как в больнице после выкидыша. Одинокой, разбитой и покинутой. Знаю, что на этот раз виновата сама, но легче не становится.
        Неужели Дима настолько возненавидел меня? Не понимает, как мне сложно быть вдали от Маши? И тем более, находиться в неведении.
        В голову упорно лезут плохие мысли.
        Вдруг у них что-то случилось? Что если он не справился?
        Очередной мой звонок вновь разбивается о равнодушие мужчины.
        Роняю слезы на дисплей и ругаю себя за то, что сама все разрушила. Ради подонка, который воспользовался моей доверчивостью.
        Готова завыть, заплакать навзрыд, но экран мобильного вдруг загорается.
        «Маша поела. Спит. С ней все нормально», - приходит сухое, но такое исцеляющее смс от Димы.
        Все-таки сжалился надо мной, не смог проигнорировать. Несмотря на то, что злится и считает предательницей.
        «Я люблю вас», - пишу в ответ.
        Возвращаю его же фразу, сказанную им недавно на эмоциях. Уверена, сейчас он жалеет об этом.
        Знаю, что Дима не верит, как и я не поверила ему тогда. Не ответит. Решит, что я продолжаю игру.
        Но мне это было нужно.
        Сейчас, когда жажда мести и дурацкая вина отступили, я могу смело признаться в своих чувствах.
        Прежде всего, самой себе. Принять их, впустить.
        Люблю. Так сильно, что даже больно. Я долго отвергала эту истину, боролась сама с собой. Но все же сдалась. И решающим фактором стало то, что Дима захотел удочерить Машу. Меркантильный, продуманный Щукин станет отцом чужого ребенка. Невероятно!
        Когда-то я приписывала ему самые страшные грехи, но опека над Машенькой перечеркнула все. Я действительно рада, что ребенок в надежных руках. Дима не обидит ее, не бросит, наигравшись. Я уверена в нем.
        И почему я не увидела этого раньше? Все ведь могло сложиться иначе.
        Могло…
        Но время не повернуть вспять. Я никогда не получу прощения. Останусь одна в огромном жестоком мире, который сломал меня…
        Обняв мобильный, будто единственную ниточку, соединяющую меня с родными людьми, я проваливаюсь в сон. И мечтаю никогда не проснуться…
        Глава 5
        На следующий день
        Дмитрий
        Пытаюсь не заснуть под монотонный бубнеж очередного посетителя. В суть обращения даже не вникаю - потом начальник отдела ЖКХ пинка получит и разберется. Судя по обрывкам жалобы, что пробились-таки в мое измученное сознание, это именно его промах.
        Нудный прием граждан после бессонной ночи с Машенькой - особый вид мазохизма. Обреченно поглядываю на часы и нервно прокручиваю в руках мобильный. Не расстаюсь с ним. Держу рядом на случай, если позвонит няня. Мне пришлось оставить Машу с чужим человеком. Впервые с того момента, как малышка появилась в моем доме. И несмотря на то, что я нанял няню в лучшем агентстве, дал ей четкие указания, разрешил звонить мне в любое время, по малейшему поводу, я все равно переживаю.
        Вчера был тяжелый день. Я сломался, узнав о предательстве Екатерины, прошел все круги ада во время болезненного разговора с ней. Разумом я понимал, что должен выгнать ее к чертям, обезопасить свою семью от подлой женщины. Но сердце противно щимило от Катиных слез и жалобных всхлипов. Хотелось поверить ей, дать шанс. Убедиться, что она спала со мной не только ради мести. Оставить рядом с собой, в конце концов. Потому что нужна мне…
        Однако новость о том, что стерва взяла ребенка в детдоме, чтобы использовать в грязной игре и потом вернуть обратно, заставила меня сжечь последний мост. Даже я бы на подобное не пошел, хотя благородством никогда не отличался. Опуститься ниже плинтуса, а потом играть роль невинной жертвы… Нет, этого я простить не смогу. Предавшая единожды предаст еще.
        Крепко сжимаю мобильный, слыша треск пластика задней крышки. Вспоминаю вчерашнее смс от Кати. Лицемерка хренова! Все вынюхала, информацию обо мне слила врагу, подставила меня. Какого черта ей еще от меня надо? Зачем признаниями в любви бросаться? Хотя последнее немного смахивает на бумеранг. Запущенный мною, он вернулся и угодил мне прямо в лоб. Я ведь сам никогда не ценил чувства, не верил в любовь, использовал баб исключительно для удовлетворения своих потребностей, а теперь получил заслуженный урок. Наказан сполна…
        - Дмитрий Николаевич? - проникает в голову хриплый голос жалобщика.
        - Что? - спохватываюсь, возвращаясь в реальность. - А, да! Разберемся! Не переживайте, - выдавливаю из себя неискреннюю улыбку. - Иван Константинович, - бросаю строгий взгляд на начальника отдела ЖКХ, а тот испуганно сжимается. - Возьмите на личный контроль. Жду от вас доклад в ближайшие дни, - лихорадочно кивает. - Кто следующий? - перевожу внимание на секретаршу.
        Пока гражданин покидает кабинет, что-то бурча по пути, а Лиза поднимается, чтобы пригласить очередного «властемучителя», я вновь погружаюсь в размышления.
        Ночь оказалась еще хуже. Конечно, Екатерине я отправил смс, что все под контролем. Чтобы знала: она не нужна нам, без нее справимся. И… чтобы не волновалась. Хотя о чем это я? Такой твари плевать на ребенка. Игра! Всего лишь игра!
        На деле у нас с Машей ни хрена не было под контролем. Остаток дня малышка капризничала жутко, будто чувствовала, что произошло нечто плохое. Я абсолютно не понимал, чего она хочет. С гражданами на приеме гораздо проще: они хотя бы говорят. Тут же сплошной детский крик. Удивительно, но он не раздражал меня. Наоборот, вызывал жалость. Заставлял впервые в жизни почувствовать себя беспомощным.
        Накормить Машеньку мне удалось с огромным трудом. Она плевалась и грозно отбивала каждую ложку крохотными, но очень шустрыми ручонками. Мы перевели несколько банок детского питания и оба остались вымазанными в пюре. Дошло ли хоть что-то до животика ребенка - я понятия не имел.
        Со смесью тоже не очень заладилось. Я переделывал ее несколько раз. Сначала залил кипятком, и молочный порошок элементарно свернулся. Не могли производители надпись «остудить воду до пятидесяти градусов» покрупнее на коробке сделать?! Как, блин, одинокому отцу-новичку разобраться? Потом я жестко натупил с пропорциями, приготовив нечто вроде кефира: слишком густой оказалась смесь по консистенции.
        Когда я, наконец, победил это "ведьмовское зелье" и предложил Машеньке, девочка моих трудов не оценила. Выпила совсем немного и опять разразилась плачем.
        Ночь я провел возле детской кроватки, в Машиной комнате. Укачивал ребенка, включал ночник, менял мелодии. В отчаянии даже колыбельную спеть пытался, но от моих потуг только хуже стало. Малышка заснула очень поздно, после нескольких часов истошных воплей. А я просто отключился. Прямо в одежде, в нерастеленной кровати, которая хранила цветочный запах Екатерины. Стерва, все вокруг собою отравила…
        Глава 6
        Дмитрий
        - Последнее обращение на сегодня, - доносится откуда-то издалека.
        Дергаюсь от тонкого, писклявого голоса Лизы и выпрямляюсь в кресле, нервно ослабляя галстук. Откашливаюсь, укладываю руки на стол, сцепив кисти в замок, и легким кивком головы приказываю впустить того самого «финального босса». Расслабляться не спешу. Опыт подсказывает, что порой именно последний гражданин может так мозг вынести, что мама не горюй! И по времени переплюнуть всех предыдущих, вместе взятых.
        Главное на приеме граждан что? Не уснуть сидя. На самом душещипательном моменте жалобы. Особенно после такой нелегкой ночки, которая была у меня. Или если уснул, громко не храпеть. Здесь в толпе не затеряешься, в отличие от депутатской сессии или партийной конференции.
        Усмехаюсь сам себе, немного взбодрившись.
        Последний рывок. И к Машеньке!
        Молюсь, чтобы быстрее отделаться от назойливого жалобщика.
        Однако что-то обрывается внутри, когда на пороге появляется женщина с ребенком на руках. Малышка чем-то напоминает мне Машу. Кажется, и по возрасту такая же: чуть больше полугода. Мать ее выглядит несчастной и разбитой, не похожа на рядового надоедливого гражданина «с потекшей крышей». Гипнотизирую обеих взглядом, на мгновение теряюсь, даже забываю поздороваться.
        - Дмитрий Ник…колаевич, - заикающимся голосом лепечет женщина.
        Медлит в нерешительности, нервно кусает губы и крепче прижимает к себе ребенка. Заметно, что не привыкла никого ни о чем просить, а ко мне ее привело нечто действительно серьезное.
        - Елизавета, карточка обращения где? - бросаю секретарше, чтобы избавить посетительницу от необходимости передо мной унижаться.
        Женщина вздыхает с явным облегчением. И терпеливо ждет моего вердикта.
        Быстро пробегаю глазами суть обращения. Замираю. Перечитываю текст. Поднимаю взгляд на мать, медленно перевожу на ребенка, замечая неестественную бледность последнего.
        И там, где поначалу оборвалось, теперь начинает противно ныть.
        - Документы? - говорю нарочито бесстрастно.
        Женщина вздрагивает, растерянно хлопает ресницами. Потом поспешно кивает, наконец, сообразив, о чем я, и свободной рукой достает из сумки внушительную папку с анализами и заключениями врачей.
        Не могу удержаться от того, чтобы еще раз мельком просканировать ребенка. Кроха совсем, а больниц столько повидала, сколько я за свой век не обошел.
        - Аленке операция нужна срочно, - осмелев, начинает говорить измученная мама, пока я листаю документы малышки. - Дату уже назначили. Сама операция бесплатная, однако лекарства и реабилитация дорогостоящие. И за свой счет. Мы собрали больше половины необходимой суммы. Но сроки поджимают, - не выдержав, всхлипывает, а ребенок, словно почувствовав настроение матери, жалобно хныкает.
        - О какой сумме речь? - резко прерываю ее.
        Когда женщина озвучивает цифры, я невольно хмыкаю. Копейки! По крайней мере, для меня. Но… целое состояние для обычной матери-одиночки (о ее статусе я тоже узнаю из документов). Тем не менее, она пойдет на все, чтобы добыть деньги. Продаст ценности, влезет в долги, переступит через свою гордость и будет молить о помощи зажравшегося депутата вроде меня. Ведь на кону здоровье ребенка…
        Вспоминаю, как мы с Катей посреди ночи везли плачущую Машеньку в клинику. Как ожидали заключения врачей. Как, словно по команде, облегченно выдохнули, узнав, что ребенку не грозит серьезная опасность. Как потом Катя не смыкала глаз, дежуря у Машиной кроватки…
        Черт!.. Мороз по спине.
        - Может, есть какая-то муниципальная программа, по которой нам могли бы выделить денежную помощь? - неуверенно мямлит женщина. - Нам не к кому больше обратиться…
        - Не вариант, - чеканю строго. - Решения сессии вы будете месяц ждать.
        - Ясно, - вздыхает она разочарованно.
        Со стороны я могу показаться холодным и равнодушным подонком. Депутатом, которому плевать. Но дело в том, что когда я думаю, я вырубаю эмоции. Так легче. И продуктивнее.
        Молча подключаю мобильный интернет, вхожу в онлайн-кабинет. Параллельно перебираю документы малышки, находя нужный лист.
        - Так, номер карты… Это ваш? - уточняю у матери, указав пальцем на вереницу цифр.
        Женщина судорожно сглатывает, смотрит на бумагу, потом - на меня. И недоуменно кивает.
        Нажимаю пару кнопок. Короткое «подтвердить» - и с моего счета на указанный в документе улетает нужная сумма (даже больше, я округлил).
        Через минуту на весь кабинет раздается короткое пиликание. От неожиданности посетительница подскакивает на стуле, рискуя напугать ребенка, и тянется в карман. Дрожащей рукой достает мобильный и открывает смс-уведомление, как я подозреваю, о начислении денег.
        Глаза мамы наполняются слезами. Она устремляет на меня полный благодарности взгляд.
        Признаться, чувствую себя неловко. На самом деле, мелочь для меня. Ничто по сравнению с полноценной, не омраченной болячками, жизнью ребенка.
        - Боже, спасибо, - рвано выдыхает женщина. - Я за вас молиться буду, - на эмоциях чмокает ребенка в щеку. - Ах да, и голосовать, - улыбается искренне. - Да. Голосовать буду тоже за вас. Спасибо!
        Чуть приподнимаю уголки губ. Насчет последнего она немного погорячилась. Не в этот раз. Судя по тому, как цепко меня схватили за… одно место с подачи Екатерины, кресло в высших эшелонах власти мне в ближайшее время не светит. С грязью смешали. Впрочем, я и раньше возился в ней, но хотя бы тайно. А сейчас…
        Ладно, гори оно все огнем!
        - Будьте здоровы, - по-доброму говорю я и подмигиваю мелкой.
        Делаю глубокий вдох, провожая женщину взглядом. Ответственно заявляю: это был один из сложнейших приемов граждан в моей практике. И в то же время, наиболее полезный.
        Дожидаюсь, пока все покинут мой кабинет, и обессиленно роняю голову, обхватывая ее руками. Устало потираю виски.
        Пять минут посижу - и домой. К Машеньке.
        Но, кажется, отключаюсь на мгновение.
        ***
        Прихожу в себя от ощущения, что кто-то массирует мои плечи. Делает это хреново, но… неожиданно.
        - Дмитрий Николаевич, - поет над самым ухом знакомый писклявый голосок. - Вы так напряжены. Вам нужно расслабиться, - заканчивает с придыханием, эротично.
        Не спорю. Расслабиться было бы неплохо…
        Чувствую влажное касание за ухом. Умелый язычок движется вниз по шее.
        Смело.
        Поворачиваю голову и внимательно, чуть приподняв бровь, смотрю на Лизоньку. Выглядит эффектно, как и всегда. Она игриво улыбается, обходит меня, останавливаясь сбоку от кресла. Пользуясь тем, что оно крутится, разворачивает меня к себе. И наклоняется, демонстрируя свои «сильные стороны» в особо выгодном свете.
        - С удовольствием помогу вам, - призывно облизывает губы и приоткрывает рабочий ротик.
        Не свожу с блондинки взгляда. Ее лицо напротив моего, так близко, что сбивчивое дыхание касается губ, а маленькая женская рука уверенно скользит по торсу вниз, пока не… ложится четко на ширинку.
        Глава 7
        В нос проникает приторно-сладкий запах. Противный. Чужой.
        Лиза прикрывает глаза, тянется ко мне за поцелуем, а попутно слегка, но ощутимо сжимает свою ладонь.
        - Уволена, - холодно, безэмоционально выдаю прямо в ее накрашенные кричаще-алой помадой губы.
        Хмурюсь, сводя брови к переносице. Недовольно смотрю на этот красный рот. Бляха, следы наверняка на мне оставила. И рубашку испачкала. Интересно, свежие и выглаженные остались еще? После вчерашнего вечера с Машенькой выжили не все.
        Какой день недели? И когда домработница прибудет по графику? Может, увеличить количество ее рабочих часов? Теперь она мне гораздо чаще нужна будет.
        Так, стоп! О чем это я?
        Точно, Лиза!
        От шока она замирает растерянно, нарощенными ресницами хлопает: не отвалились бы.
        Отстраняю девушку, сбрасываю с себя ее руки. Многозначительно киваю в сторону выхода.
        - Но… - лепечет секретарша.
        Поднимаю палец вверх, жестом приказывая ей заткнуться.
        - Иди пиши заявление по собственному желанию. Иначе я сделаю так, что тебя ни на одну приличную должность не примут.
        Окидываю ее строгим взглядом и указываю на дверь.
        Блондинка громко всхлипывает, шепчет «извините» и, противно шкрябая шпильками по ламинату, выбегает из кабинета.
        Честно говоря, ситуация странная. Лиза почти полгода в совете работает, никогда не позволяла себе ничего подобного. Не спорю, вызывающим внешним видом определенно внимание привлекала. Но не более того. Что на нее нашло?
        Тоже враги подослали? Чтобы дискредитировать меня?
        В таком случае, облажались они жестко. Во-первых, я не когда не сплю с бабами на работе. Карьера и развлечения - понятия несовместимые.
        А во-вторых… Серьезно? Лиза?
        Не лучший выбор.
        Тем более после Кати. Это как заменить сливочное масло спредом. Вроде бы жрать можно, но только с голодухи. Удовольствие сомнительное. На один раз.
        И я, кажется, не настолько голоден сейчас. Потому что ничего не дрогнуло. Нигде. Абсолютно.
        Может, слишком устал за эти сутки? Машенька настолько вымотала, что ни о чем думать не могу. Ребенок стоит на страже моей чести и верности в отсутствие лже-матери?
        Или все же старость? Немного страшно становится. Такая фифа себя предлагала только что, а мне хочется лишь домой и спать.
        Впрочем, кого я обманываю. От Кати я бы и сейчас не отказался. Точно не сдержался бы, если бы передо мной возникла именно она и начала соблазнять. Взял бы прямо здесь, в кабинете, наплевав на собственные принципы. Только бы еще разок увидеть, как краснеют ее щеки, почувствовать на себе легкие поцелуи, сначала неуверенные, а потом все более страстные и разнузданные. Услышать тихое «Ди-им», произнесенное с особым придыханием. И тот самый финальный стон. Слишком звонкий и искренний для «шпионки».
        Черт, неужели и это имитировала? Подлая лгунья!
        Ощущаю, как все твердеет. Становится тесно.
        Презираю и хочу одновременно.
        Что ж, зато не старость. И на том спасибо.
        Но мозг надо бы вернуть из брюк обратно в черепную коробку. И обдумать, кто так яростно желает меня уничтожить. До сих пор. После того, как растоптал меня, разрушил снаружи и изнутри…
        Кроме того, пора мне спасать Машеньку от мадам Фрекенбок. Супер-нянька даже внешне на мультипликационного персонажа смахивает: огромная, полноватая, строгая и с гулей на голове.
        Мало ли, что у них там происходит. Все же мне спокойнее самому находиться рядом с ребенком. Хоть и хреновый отец из меня получается. Но я только учусь.
        Прорвемся.
        Или нет?..
        Вихрь из сомнений и страха захлестывает меня, как только я прибываю домой и открываю дверь особняка. В этот же миг слух прорезает жалобный детский плач. Словно на автопилоте, мчусь в комнату, а тем временем больное воображение подкидывает мне самые жуткие картинки.
        На деле все оказывается не так страшно, как я успел надумать.
        Нахожу Машеньку в ее кроватке, в целости и сохранности. Сразу же подхватываю на руки, несмотря на то, что теперь малышка вопит мне прямо в ухо. Главное, что она в порядке. Не поранилась, никуда не влезла. Только почему девочка здесь одна? И где няня?
        Рядом со мной Маша постепенно успокаивается, однако продолжает всхлипывать, вздрагивая при каждом вдохе. С очередным ее надрывным писком ярость охватывает меня.
        Глава 8
        Безответственную Фрекенбок нахожу на кухне. И нет, женщина не готовит смесь, не греет пюре. Она всего лишь… отдыхает от крика? Чай пьет? Чем бы няня здесь ни занималась, ей уже не избежать моего гнева.
        Отмечаю тень взволнованности на ее лице и страх в глазах. Проштрафилась - и понимает это? Удивлена, что я вернулся раньше с работы? Или…
        Невольно оборачиваюсь и устремляю взгляд на лакированную дверь кабинета. С удовлетворением убеждаюсь, что она закрыта: я сам запер ее на ключ этим утром. После предательства Кати у меня обострилось чувство недоверия. Мне это только на пользу: поможет врагам противостоять, быть всегда на шаг впереди. В свете последних событий осторожность мне не помешает, пусть даже перерастающая в паранойю.
        Что ж, в кабинете Фрекенбок не рылась, но ее шансы на спасение все еще ничтожно малы.
        - Какого черта вы здесь делаете, когда в комнате орет ребенок? В одиночестве? - от злости я срываюсь на крик.
        И это оказывается моей роковой ошибкой. Поздно вспоминаю, как Катя постоянно шикала на меня, просила говорить тише. Тогда я не понимал, почему. Но сейчас…
        От звука моего голоса Машенька вся сжимается. Словно в замедленной съемке наблюдаю, как она опускает уголки губ, зажмуривает глазки. Вдох. И через секунду по всей гостиной разносится душераздирающий детский плач. Признаться, я и сам готов заорать от бессилия, но собираю остатки своей выдержки.
        До того, как Маша оказалась втянута в Катину игру и появилась в моем особняке, она жила в детдоме. Неизвестно, в каких условиях, да и внимания ей уделяли мало. Малышка могла слышать, как ругают других, более старших детей, как кричат друг на друга сотрудники. Да что угодно! Разве будут церемониться с «отказниками», если малышей и так много, работы непочатый край, а зарплаты копеечные.
        Одинокая и брошенная всеми, Машенька не знала родительской любви. До настоящего момента. И как бы я ни ненавидел Катю, все же хорошо, что именно так сложились обстоятельства. Иначе ребенок никогда бы не обрел семью. Правда, она и сейчас неполноценная. Но в любом случае мать из стервы-предательницы вышла бы никудышняя, поэтому придется выкручиваться самому.
        - Не следует баловать ребенка, - назидательно проговаривает Фрекенбок. - Она пытается манипулировать вами криком. Необходимо сразу показать ей, что это не сработает. И тогда в будущем…
        - О чем вы? Ей восемь месяцев, - стараюсь говорить тихо, хотя внутри все кипит.
        Ловлю себя на мысли, что не знаю четко возраста Машеньки. По словам Кати, ей было полгода, когда они появились у меня. Вместе мы провели пару месяцев. Плюс-минус…
        И все-таки отец я ужасный. На старте облажался.
        - Именно тот возраст, когда дети начинают осознавать свои поступки, - продолжает няня.
        Меня коробит от ее голоса. А небрежно брошенная фраза и вовсе ввергает в шок. Младенца воспитывать вздумала! И наказывать одиночеством! Куда я смотрел, когда одобрял эту кандидатуру? Спал на ходу, наверное. Теперь Машенька вынуждена страдать из-за моей безалаберности.
        - Пошла вон, уволена, - произношу тихо и устало.
        Машенька все еще плачет, а няня недоуменно округляет глаза и открывает рот, возмущенно хватая воздух.
        Я же слегка покачиваю ребенка, пытаясь успокоить, и мысленно усмехаюсь: план по увольнениям я сегодня явно перевыполнил.
        - Как вы смеете? Я лучшая няня в агентстве, - шипит эта «самоубийца». - У меня образование, курсы, рекомендации…
        - Еще слово - и на одну «лучшую няню» в вашем агентстве станет меньше, - строго смотрю на нее.
        Фрекенбок умолкает, анализируя услышанное, и все же решает не испытывать судьбу. С высоко поднятой головой и непоколебимой уверенностью в своей правоте она все же покидает кухню. А вскоре и мой дом. Правильный выбор.
        Маша постепенно успокаивается и прижимается ко мне. Все-таки следовало бы претворить свою угрозу в жизнь и лишить отвратительную няню должности: Фрекенбок даже близко к детям подпускать нельзя! Но я слишком устал, чтобы заниматься сейчас этим.
        Вместе с малышкой бреду в комнату. Что делать-то дальше?
        Покупать, покормить, спать уложить? Звучит легко.
        Не спускаю Машеньку с рук: боюсь, что опять расплачется. Направляемся в ванную. Осуществляю какие-то действия. Неосознанно.
        Нахожусь в прострации. Мозг не работает, поэтому даже не сразу идентифицирует детскую ванночку, что стоит на самом видном месте.
        Набираю воду, проверяю ее температуру. При этом все делаю одной рукой, потому что на сгибе локтя второй устроилась Машенька. Помню, как гадал, не тяжело ли Кате все время носить ребенка вот так? Тяжело, черт возьми! И до жути неудобно!
        Раздеваю малышку, попутно отмечая, что она слишком худая. Крохотная, хрупкая. В руки страшно брать. Но выбора у меня нет.
        Бережно погружаю в воду, придерживая головку. Пару минут Маша лежит недвижимо, словно прислушивается к своим ощущениям. Или сомневается во мне. Впрочем, я и сам себе не очень доверяю…
        Привыкаем друг к другу, договариваемся без слов. Как только предпринимаю первые попытки намылить маленькое тельце, Машенька вдруг решает позабавиться. Секунда - и начинает хлюпать ножками и ручками по воде. Словно рыбка. Вредная такая, ехидно улыбающаяся рыбка.
        В мгновение ока я весь оказываюсь в брызгах. Рубашка и брюки мокрые, будто это я купался, а не милая безобидная малышка. Вздыхаю тяжело, но не злюсь. Я рад тому, что ребенок хотя бы не хнычет.
        Кое-как завершаем водные процедуры, и я укутываю Машеньку в полотенце.
        Вернувшись в комнату, укладываю в центр кровати, чтобы не успела уползти далеко. А сам тянусь за детской одеждой.
        Отвлекаюсь буквально на один миг. Когда поворачиваюсь, меня ожидает та самая пресловутая «детская неожиданность»…
        Да когда малышка успела? Раньше не могла дела свои сделать? Еще и попачкала все вокруг: на месте же не лежится!
        - Мария! Вы же леди! - обреченно вздыхаю я и хмурюсь.
        Только покупались! Начинай сначала!
        Машенька некоторое время изучает мою мрачную физиономию, а потом вдруг… начинает хихикать! Заливисто так, звонко. Маленькая вредина!
        Сажусь рядом и смеюсь вместе с ней. Нервы и усталость сводят меня с ума.
        - Кажется, я не выживу, - сквозь свой невменяемый хохот выдаю я.
        Призываю жалкие остатки сил - и приступаю к прохождению старого нового квеста.
        На этот раз мы с Машей справляемся быстрее. Купание занимает буквально минут десять. На брызги мне уже плевать: все равно мокрый. Шустро натягиваю на малышку подгузник, пока она еще какой-нибудь сюрприз мне не преподнесла. И одеваю ребенка.
        Приходится нам отправиться на кухню за смесью. На удивление Маша кушает довольно охотно. Фрекенбок ее не кормила даже? Или малышка из принципа не ела? Не доверилась чужому человеку? Что ж, я ее понимаю…
        Насытившись, ребенок зевает. Понимаю, что действовать нужно осторожно. Одно неловкое движение - перебью ей настрой, и здравствуй, бессонная ночь!
        Однако стоит мне отнести Машеньку в детскую кроватку, как она тут же пускается в плач. Аккуратно стаскиваю с постели испачканное покрывало, сворачиваю его и отношу в ванную, бросая прямо на пол. Завтра разберусь.
        Перекладываю ребенка на середину своей кровати, и девочка мгновенно умолкает. Слова няни о манипуляциях больше не кажутся мне глупостью. Однако отказать Маше не смею. Пусть хоть веревки из меня вьет! Она единственная в моей жизни, кому можно все! Потому что моя дочь (что-то екает внутри от этого слова).
        Как можно быстрее переодеваюсь, при этом не забывая приглядывать за Машенькой. Она же не сводит с меня карих глаз, словно боится, что исчезну, и упорно борется со сном.
        Едва я ложусь рядом с ребенком, как начинает вибрировать мобильный. Нехотя смотрю на дисплей: входящий звонок от Кати.
        Машинально отправляю ей короткое смс о том, что все порядке, и тут же ругаю себя за слабость! Предательнице на самом деле неинтересен ребенок! Ей явно что-то нужно от меня! Иначе зачем разыгрывать дальше этот спектакль?
        Наблюдаю, как смеживает веки Машенька, поглаживаю ее по головке, но при этом продолжаю размышлять. Какого черта Катя никак от меня не отстанет? Чего добивается?
        И вдруг на меня снисходит озарение! Конечно! Объекты Кобылина все еще в моей собственности, а юристы яро отстаивают их наравне с остальным имуществом.
        Что ж, Екатерина, ты получишь их обратно. А заодно проверим искренность твоих намерений по поводу Маши.
        Бьюсь об заклад, после того, как я перепишу на стерву ночные клубы ее муженька, она тут же прекратит названивать мне. Ее привязанность к ребенку испарится, а я только выдохну с облегчением.
        Если разрывать, то резко и окончательно. Тогда не так больно. Взамен я обрету спокойствие. Ради этого не жалко пары несчастных объектов.
        Глава 9
        Пару дней спустя
        Екатерина
        Леша исчез сразу же после своего «волшебного воскрешения», избавив меня от необходимости разговаривать с ним и выяснять отношения. Впрочем, когда его интересовало то, что я думаю и чувствую? Он лишь в очередной раз сбежал от проблем.
        Слова Димы о том, что Леша спускал деньги на казино и женщин, больше не казались мне ложью. Семейную жизнь мой муж никогда не ценил, а я сама, похоже, не устраивала его абсолютно, ни в быту, ни в постели. Только мешала. И он избавился от бремени, как только подвернулась «удачная» возможность. Вот только зачем возвращался?
        Оглядываясь назад, после всего пережитого, я искренне не понимаю, как могла любить этого человека? Почему была настолько слепой, что не видела его подлой натуры?
        Раз за разом прокручиваю в голове наш последний день вместе. Когда Леша пьяный оскорблял и домогался меня. Толкнул так сильно, что убил нашего ребенка. И в итоге, бросил меня один на один со своим горем. За все время даже не поинтересовался, что со мной случилось после…
        Хотя, думаю, Леша был в курсе плана Емельяненко. Ведь прощальное послание мой муж написал собственноручно - в этом я не сомневаюсь, так как узнала почерк сразу.
        Все было подстроено! И если Герман Алексеевич, посторонний для меня человек, преследовал свои грязные цели, то Леша… Предал меня и трусливо сбежал!
        Как же «и в радости, и в печали»? Наши свадебные клятвы потеряли свою ценность, как только закончились деньги моего отца? Как только я… стала бесполезной?
        Ловлю себя на мысли, что мне больше не больно. Я вообще перестала что-либо чувствовать. Словно нет меня вовсе. Не существует.
        Эти дни я жила лишь редкими сообщениями от Димы и постоянно думала о Маше. Практически не спала, ревела ночами, ругая себя. Не могла есть, потому что все чаще болел желудок, видимо, от нервов.
        Мама наблюдала за мной с беспокойством, пыталась поговорить, но я была не готова показать ей истинное лицо Леши.
        До сегодняшнего дня.
        С меня хватит! Я не собираюсь прикрывать человека, который уничтожил меня своим предательством. Штамп в паспорте отныне кажется мне проклятием. Порчей, которую срочно необходимо вывести.
        Ничего не связывает меня с Лешей. Пора закрепить наш разрыв официально.
        Но прежде… Мне предстоит самое сложное - объяснить все маме. Открыть ей глаза на «горячо любимого зятя».
        Собираясь с духом, окидываю взглядом свою комнату, выполненную в приятных персиковых тонах. Вычурная мебель, огромное зеркало на стене, у которого я когда-то могла крутиться часами в поисках нужного наряда, изящное трюмо - все здесь осталось нетронутым даже после того, как я вышла замуж и переехала. Родители будто берегли мою спальню. На всякий случай. И он настал.
        Спускаюсь в гостиную, нахожу маму на кухне. Она жарит блинчики на завтрак - наше традиционное лакомство. Помню, как мы собирались за круглым столом всей семьей. Родители обсуждали свежие новости или планы на день, смеялись, а порой спорили о чем-то. Но все это было так душевно, тепло, по-домашнему… Пока не появился Леша. Забрал меня из рая, оторвал от родных людей, но взамен так и не подарил настоящую семью, о которой я так мечтала.
        От воспоминаний глаза застилает пеленой слез. Мне жаль, что я потратила почти пять лет своей жизни на человека, который так и остался для меня чужим. Грустно, что потеряла отца и в последние годы не находилась с ним рядом. Отдалилась, целиком посвятив себя мужу. Терпела, привыкала, подстраивалась под его желания. Пыталась создать отношения, хоть отдаленно напоминающие те, что были у моих родителей. При этом не считалась со собственными чувствами. Глупое самопожертвование не было оценено Лешей.
        Глотаю слезы и невольно вдыхаю запах блинов. Вместо того, чтобы насладиться им, неожиданно закашливаюсь, а живот сводит спазмом.
        Мама сразу реагирует на звук, оборачивается и с улыбкой кивает на стул.
        - Садить, завтракать будем, - подмигивает мне заговорщически. - Калории набирать.
        Но вместо этого подхожу к окну, открываю створки - и с облегчением впускаю в свои легкие влажный осенний воздух.
        - Что-то не хочется. Я просто кофе с тобой попью, - лепечу я, а сама обдумываю, что именно и как ей скажу.
        - Ты не приболела, доча? - взволнованно интересуется мама. - Так плохо ешь все эти дни.
        Она приносит две чашки кофе, сваренного в турке по особому рецепту, и садится за стол, приглашая меня присоединиться.
        - Кать, я догадываюсь, что произошло за эти пару месяцев, - мама сама начинает разговор.
        Я лишь моргаю удивленно. Вряд ли она знает правду. Наверняка Леша наплел ей с три короба! Хочу прервать ее и все объяснить, но мама предупреждающе поднимает палец вверх.
        - Ты уехала, ничего не сказав мне. Где-то жила, - размышляет вслух. - У тебя ведь появился мужчина? Любовник?
        Ее слова ранят меня. Мама знает, что Леша был моим первым и единственным. До недавних пор. Она в курсе, что я всегда была верной и скромной, ведь сама меня такой воспитала. Покорной овцой, которую с легкостью отвели на заклание. Точнее, сама помчалась…
        - Не совсем, - увиливаю от прямого ответа.
        - Судя по тому, в каком состоянии ты вернулась, заплаканная и разбитая, этот мужчина прогнал тебя? Вы расстались? - бьет вопросами в самое сердце.
        Слабо киваю и зажмуриваюсь, чувствуя, как по щекам текут слезы. Прогнал. Но я этого заслужила.
        - Катенька, милая моя, - мама берет меня за руку. - Никто не застрахован от ошибок. Тем более ты была в отчаянии. А этот… - намерена обозвать его, но сдерживается, - … он просто вовремя подвернулся. Но теперь все позади! Леша простит тебя, - неожиданно заявляет она, а я дергаюсь, как от удара током. - Хотя да, ты права, мы лучше сохраним твой проступок в тайне. Вы помиритесь, опять сойдетесь. И все хорошо будет, дочь! Это лучший вариант! Верни свою семью, Катенька!..
        - Нет больше никакой семьи! - строго чеканю я, вырывая свою руку из маминой. - Я подаю на развод!
        - Катя! - вскрикивает сердито. - Не ломай свою жизнь! Да, понимаю, возможно, ты влюбилась в того… мужчину, - выплевывает ядовито. - Но это не более, чем временное помешательство! Гормоны! А Леша - твой муж! Опора и защита! Он ведь уехал исключительно потому, что оберегал тебя от своих проблем в бизнесе. Не хотел втягивать! Леша обо всем рассказал мне. Он с ума сходил вдали от тебя. И как только разобрался с долгами, сразу же примчался, а ты тут… - укоризненно качает головой, намекая на мою неверность. - Для женщины нет ничего страшнее одиночества! Ты должна помириться с мужем! Стерпится-слюбится, детей заведете. Все наладится, - поглаживает меня по плечу успокаивающе.
        - Не будет никаких детей, - цежу сквозь зубы, а сама разреветься готова. - Я никогда не смогу родить ребенка! Никогда, слышишь? И виноват в этом твой драгоценный Леша!
        Мама замирает, растерянно хлопает длинными ресницами и приоткрывает рот, однако слов подобрать не может. Ее замешательство позволяет мне наконец-то поведать правду. На эмоциях выпаливаю все, что произошло со мной. Вплоть до больницы. О Германе Емельяненко, конечно же, умалчиваю, потому что боюсь раскрывать его личность и тем самым подвергать опасности маму.
        - Я потеряла ребенка из-за пьяного Леши. И врачи поставили мне диагноз: бесплодие, - всхлипываю я, потому что раны, немного затянувшиеся за проведенное с Димой время, сейчас опять кровоточат. - Он знал о выкидыше! И бросил меня! Убедил в своей смерти. Опора и защита, да, мам?
        Пауза. Тяжелая, давящая. Медленно умираю, дожидаясь реакции мамы.
        - Господи, Катя, девочка моя, почему ты ничего не сказала? - сокрушается родительница.
        Притягивает меня к себе, обнимает крепко, гладит по голове, будто маленькую девочку, позволяет наплакаться вволю.
        - Ты чуть не попала в больницу после смерти отца, - сиплю я, роняя слезы на махровую ткань ее халата. - Волновать не хотела. Боялась за твои нервы и здоровье. Не могла потерять еще и тебя, - содрогаюсь в рыданиях.
        - Маленькая моя, никогда больше не скрывай от меня ничего, хорошо?
        Мама чуть отстраняет меня, берет мое лицо в ладони, стирает влажные дорожки с щек. Мне становится стыдно, что я не все раскрыла ей. Но о Диме и Маше упоминать не хочу. Пусть он сначала удочерит малышку. В тайне от всех. Пока Емельяненко не в курсе.
        - Мы что-нибудь придумаем! Все будет хорошо, - успокаивает меня мать.
        Киваю, но не верю. В моей жизни ничего не будет хорошего. Больше нет.
        И щелчок замка входной двери лишь подтверждает это. Хмуро смотрю на родительницу, но та лишь пожимает плечами и первой направляется в гостиную.
        В этот же момент в дом врывается Леша. Заходит уверенно и бодро, как хозяин. Блудный муж. Побил все рекорды: несколько суток гулял! А я, наивная, надеялась, что ушел навсегда…
        - Соскучилась, дорогая женушка? - с противной ухмылкой обращается ко мне.
        Судя по поведению и стеклянным глазам, Леша пил не просыхая и сейчас мучается от похмелья. Злюсь. Завожусь с полоборота. Больше не боюсь! Осталась лишь ненависть.
        - Убирайся! - кричу ему в истерике. - Я тебе не жена! Встретимся в суде, потому что я подаю на развод! Уходи сейчас же, иначе вызову полицию!
        Демонстративно подхожу к стационарному телефону и беру трубку.
        - Нет, женушка, придется нам с тобой еще потерпеть друг друга, - хохочет жутко и сплевывает слюну прямо на пол. - Под одной крышей.
        - Пошел вон! - лихорадочно сжимаю телефон, собираясь запустить им в мерзкого мужчину.
        Но мама вдруг берет меня за локоть, останавливая.
        - Он прав, Кать, - шепчет извиняющимся тоном. - Леша имеет полное право жить здесь, - опускает голову.
        Перевожу на нее недоуменный взгляд, а тем временем мой муж (бывший, несмотря ни на что!) вальяжно разваливается на диване. Ведет себя так, будто в собственном доме находится.
        - Что ты имеешь в виду? - выделяя каждое слово, проговариваю четко, обращаясь к матери.
        - Сразу же после того, как вы поженились, - сглатывает она нервно. - Твой отец решил сделать Лешу одним из собственников нашего дома. На всякий случай, - лихорадочно выдыхает. - Он опасался доверять тебе имущество, ведь ты такая наивная, беззаботная.
        Считал, что всем должен распоряжаться твой муж. Глава семьи. Иначе ты и дом променяешь на платья, - добавляет тихо, видимо, папу цитируя. - Извини, мы не знали, что все так выйдет.
        - Боже, мама, что вы натворили, - обреченно постанываю я.
        Сама же мысленно перебираю варианты, ища выход. Леше принадлежит доля в этом доме. Не весь. Значит, выкупим ее у подонка. Он же за этим здесь - за деньгами! Правда, их-то как раз у нас и нет. Тогда… разменяем? Продадим особняк?
        Не хочу расставаться с родительским гнездом. Это все, что у меня осталось!
        Голова раскалывается, в животе прокатывается очередной спазм, а меня саму начинает подташнивать от голода и переживаний. Отвлекает внезапный звонок в дверь. Настойчивый и долгий.
        - Кого это черти принесли?! - грубо выражается Леша, обнажая свою мерзкую сущность.
        Не успеваю возмутиться, как он оказывается в противоположной стороне гостиной, возле двери. Рывком открывает ее нараспашку.
        Взглядом прошу маму вернуться на кухню, а сама медленно приближаюсь к дверному проему. Обхватываю себя руками, застываю каменной статуей и не свожу взгляда с гостя, появившегося на пороге.
        У судьбы слишком черное чувство юмора…
        Глава 10
        Утром того же дня
        Дмитрий
        Опаздываю! Третий день подряд! Причем до неприличия сильно. Но если прежде я бы наплевал на это, мол, начальство задерживается, то сейчас у меня и так положение в совете шаткое. Хронические опоздания только усугубляют ситуацию.
        Интересно, что произойдет раньше: уволят или посадят? Хотя последнего я все же надеюсь избежать. Не зря же я вбухал серьезные бабки в целый полк юристов. Пусть отрабатывают. Более того, все без исключения мутные схемы в компании оформлены и проведены очень грамотно, не подкопаться. Документы чисты, как слеза, а грязь осталась за кадром. Если бы не Екатерина, то никогда бы в жизни нас не раскрыли! И не опозорили.
        К слову, интервью банкрота Светлова об угрозах удалось оспорить. Он сам взял свои слова обратно, стоило лишь напомнить об ответственности за лжесвидетельство. Доказательств у него нет. Да и не угрожали мы ему никогда: всего лишь пару "законных" проверок прислали. Сам виноват, мог бы и сговорчивее быть изначально. Безусловно, на суде горе-бизнесмен выступать тоже не будет, если вообще дело до суда дойдет. Так что одной проблемой меньше. Правда, репутация моя так и останется подмоченной. Скандальный сюжет посмотрели и посмаковали все, опровержение - единицы. Такова человеческая природа. Чужое грязное белье их привлекает больше, чем процесс стирки.
        Подхожу к детской кроватке и беру Машеньку на руки. Невольно улыбаюсь: мое маленькое успокоительное и в то же время главный детонатор. Мысленно перечисляю, все ли задачи на это утро я выполнил. Точно помню, что переодевал малышку и кормил. Что ж, осталось дождаться няню. Пятую за эти пару дней. После Фрекенбок я стал чересчур избирательным.
        - Ну что, Маша, готова провести кастинг очередной няньки? - подмигиваю ребенку. - Если что не так, кричи. Хотя ты и без подсказки с этим прекрасно справляешься, - смеюсь я.
        Машенька сводит бровки и внимательно смотрит на меня. С укором. Губки сжимает. Того и гляди расплачется. Но вместо этого неожиданно выдает свое первое слово.
        «Ма?» - негромко, но четко произносит малышка.
        И умолкает. В гнетущей тишине я, кажется, стук собственного сердца слышу. Изучаю ребенка взглядом и не знаю, что ответить.
        «Хреновая у тебя «ма», доченька, - говорю про себя. - И «па» далеко не ушел. Даже твоего первого слова не заслужил».
        Молча целую Машу в лобик и вместе с ней бреду в гостиную. На часах ровно восемь. И где эта няня пропадает! Заочно мне уже не нравится она!
        Крепко придерживая ребенка, одной рукой выуживаю мобильный из кармана брюк и собираюсь набрать номер агентства. Нового. С предыдущим, откуда мне прислали Фрекенбок «с рекомендациями», я рассорился в пух и прах, высказал все, что думаю и о руководстве, и о персонале. Кажется, превращаюсь в истеричную мамашку. "Яжбать" собственной персоной.
        И опять готов ринуться в бой. Но звонок в дверь немного остужает мой пыл.
        Не отпуская малышку, словно величайшее сокровище, я распахиваю дверь. Некоторое время оцениваю с головы до ног юную гостью. Мелкая, хрупкая, молоденькая совсем. Лет шестнадцать на вид. Школьница, не иначе! Заблудилась, что ли?
        Черт! А няня где?
        - Вы адресом не ошиблись, юная леди? - с сарказмом тяну я.
        - Эмм… Я… - мнется неуверенно и краснеет. - Меня зовут Лена. И я… ваша няня, - выдает на выдохе и неестественно улыбается.
        - Да тебе самой нянька еще нужна, - бросаю с издевкой, отчего девчонка надувает губы. - Извини, но я ребенка ребенку не доверю. Свободна.
        Указываю взглядом на улицу, но в то же время ругаю себя. Что я творю? На работу надо! Срочно! А я нянями разбрасываюсь. С другой стороны, для меня Машенька важнее!
        Так, нужно мыслить логически.
        Кажется, сегодня должна мама прилететь с отдыха. Может, поможет мне? Но из нее няня хуже Фрекенбок выйдет. Она и родного сына-то особым вниманием никогда не жаловала. Все, что я помню из детства, так это, как папа пропадал на работе, а мама - в салонах красоты. Сам же я был сдан на попечение нянек. Наверняка тоже «лучших в агентстве и с рекомендациями». Не удивительно, что вырос таким, какой есть.
        Но с Машей все будет иначе. Она заслуживает опеки и особого подхода. Так что мать моя не годится. Не вариант. Присмотреть и поруководить няней - да. Но не более того.
        Что предпринять? Как быть?
        - Мне девятнадцать! - возмущенно фыркает Лена. - Я - студентка пединститута. И с первого курса подрабатываю няней. Я люблю детей, правда. И умею ладить с ними, - хлопает ресницами. - А еще мне очень нужны деньги, - опускает взгляд.
        - Это не повод, чтобы… - строго чеканю я, но пигалица перебивает.
        - Дайте мне шанс! Пожалуйста! - умоляет девчонка. - Я справлюсь.
        В качестве доказательства протягивает руки к Машеньке и улыбается ей. На этот раз вполне искренне.
        Ребенок сканирует новую знакомую буквально пару секунд, а потом… вдруг хихикает задорно и укладывает свои крохотные ручонки в ладони Лены. Няня-студентка берет Машу, обнимает бережно, сюсюкается с ней, покачивает.
        - Покажите мне, где смесь, овощное пюре, - заявляет деловито. - В агентстве мне сообщили, что Машеньке восемь месяцев. Значит, прикорм уже вводите, - продолжает смело, со знанием дела. - Ах да, сколько раз в день у нее сон по режиму?
        Сон? Режим? Это что за звери такие?
        - Кхм, - откашливаюсь я, и становится немного стыдно. - Машенька сама решает, когда ей спать.
        - Ммм, понятно, - протягивает Лена. - А мама Машеньки?
        - У нее. Нет. Мамы, - раздраженно чеканю, выделяя каждое слово.
        В свою очередь, Маша, будто издеваясь надо мной, невозмутимо выдает свое коронное «ма».
        Тем временем Лена теряется, бледнеет. Наверно, предположила худшее и решила, что мама малышки погибла. Впрочем, она недалека от истины. Где настоящая биологическая мать Машеньки - я понятия не имею. А Катя - всего лишь суррогат. Да и не существует ее для нас. Вычеркнута из семьи.
        - Извините! Я не хотела, - испуганно машет головой студентка. - Я всего лишь подумала, что могла бы у мамы уточнить некоторые моменты. Простите.
        - Все моменты будешь обсуждать со мной, - перехожу на привычный приказной тон. - Звонить можешь в любое время. И на входящие отвечать обязана, - грожу ей пальцем. - Учти, в доме камеры установлены. Так что ты и все твои действия под наблюдением.
        Я не блефую. После Фрекенбок я действительно установил камеры в гостиной и Машиной комнате. Впоследствии хочу сделать то же самое на втором этаже, где сейчас ведется ремонт: планирую оборудовать детскую рядом со своей спальней. Как я Кате обещал…
        Черт, опять предательница в голову лезет! Вырву сегодня ее оттуда!
        - Хорошо, - кивает лихорадочно Лена. - Не беспокойтесь! У нас с Машулей все в порядке будет. Мы поладим, - чмокает ребенка в розовую щечку.
        Хочу ей верить. Впрочем, выбора особо нет. Надо ехать в совет.
        Даю няне распоряжения, а она внимает каждому моему слову. Да меня граждане так не слушают, как она! Может, сработаемся?
        Выдыхаю с облегчением и, оставив Лену с Машей, направляюсь к двери. Открываю настежь и буквально на пороге сталкиваюсь с Эльвирой. Не ошибся: мама сегодня прилетела.
        Хочу быстро поздороваться и умчаться прочь, но понимаю, что не могу. Я должен объяснить, что произошло.
        Обреченно смотрю на часы и понимаю: день не заладился с самого утра.
        Глава 11
        Хватаю злосчастную папку, сминая в руках мягкий пластик, и выхожу в приемную. Собираюсь дать пару распоряжений Лизе, но осознаю, что она уволилась. По собственному, как я и приказал. Испарилась молниеносно, словно и не было ее вовсе. Даже не попрощалась: наверняка в глаза мне смотреть стыдно было. Поведение секретарши только подтвердило мою догадку: «эффектную соблазнительницу» ко мне подослали намеренно.
        Признаться, метод слишком нелепый и примитивный. Даже обидно: неужели меня за полного идиота держат? На секунду готов предположить, что Екатерина все вдвоем с муженьком провернула, без высокопоставленных лиц. Однако вспоминаю подкупленный персонал клиники - и отбрасываю эту мысль. Все же кто-то сильный стоит за ними, руководит и помогает.
        От размышлений меня отвлекает телефонный звонок. Машинально подношу трубку к уху, не посмотрев на дисплей.
        - Дмитрий, давно тебя не видно и не слышно, - звучит бодрый голос Емельяненко. - Как продвигается дело… Хм… Впрочем, это не телефонный разговор, - задумчиво тянет.
        - Вашими молитвами, - бурчу себе под нос, но, одумавшись, исправляюсь. - Потихоньку, Герман Алексеевич.
        - Если тебе моя помощь нужна, ты только скажи, - чересчур дружелюбно говорит он. - Только я должен владеть полной информацией, если ты понимаешь, о чем я.
        - Да, конечно. Мне нет смысла скрывать что-то от вас, вы же знаете, - пытаюсь отвечать убедительно. - Вы в курсе всей ситуации.
        Емельяненко умолкает. Кажется, даже через телефон я остро чувствую недовольство, исходящее от политика. Мы оба знаем, что я лукавлю и недоговариваю. При этом он делает вид, что ни о чем не догадывается.
        После слов Кати я решил не посвящать Германа Алексеевича в тонкости своего «бизнеса». Сделал лицо «кирпичом» и заявил, что все законно, а меня подставили. Озвучил ему официальную версию, согласно которой компания принадлежит матери, а управляет ею совет директоров. На вопрос о «мутных схемах» пожал плечами и свалил все на сотрудников со словами: «Разберемся, виновных найдем и накажем».
        Поверил ли я Кате? Не знаю. Но перестраховка никогда не помешает.
        - Может, в каком-нибудь личном вопросе я смог бы тебе помочь? - настаивает Емельяненко, делая акцент на слове «личном». - Будь уверен, тебя я поддержу всегда, любые связи подниму.
        - Кхм, - откашливаюсь, чтобы паузу выдержать. - Нет, все в порядке. Благодарю, - бросаю коротко и отключаюсь.
        На самом деле, мне нужна помощь. В очень личном вопросе об удочерении одной милой малышки. И связи Емельяненко не помешали бы. Потому что своих мне, черт возьми, не хватает! Не понимаю, в чем дело, но уже пару дней оббиваю пороги кабинетов, а меня гоняют, как… Обычного гражданина! Заставляют испытать на себе все прелести российской бюрократии.
        Дошло до того, что я вынужден был попросить у Влада помощи в оформлении медсправок. Ведь список мне предоставили километровый. Я будто не ребенка удочеряю, а автомобиль на техосмотр сдаю, без взяток и на общих основаниях.
        Благо, хотя бы в кузене я уверен на сто процентов. Углицкий меня все еще недолюбливает, но в помощи отказать не может. И уж точно не предаст. Сам по себе он слишком правильный и четкий, как компьютерная программа. Одна ошибка - и все, сбой в системе. Так что в ком угодно, но во Владе я не сомневаюсь. И благодаря ему могу не переживать по поводу медицинских вопросов: братец все организует быстро и без очереди.
        Что касается самой процедуры удочерения, то здесь ситуация сложнее. Такое чувство, будто все против меня! Емельяненко наверняка бы сделал в два счета необходимые бумаги и добился бы положительного решения суда, но…
        «Оформи документы как можно быстрее. Умоляю! Машу могут забрать в любой момент, понимаешь? И не афишируй, что малышка у тебя. Держи все в тайне. Прошу тебя, береги Машеньку!» - крутятся в голове слова Кати.
        Я не должен верить предательнице, но почему-то ее последняя фраза действует на меня, как стоп-кран.
        Отца я тоже привлечь не могу: на него распространяется легенда о нашем с Машенькой кровном родстве. Уверен, так будет лучше. Предпочитаю, чтобы оба моих родителя были уверены, что это их внучка.
        Так что на данный момент я остался один на один против системы, винтиком которой сам же и являюсь. Парадокс. Или бумеранг.
        Погруженный в собственные мысли, не замечаю, как преодолеваю путь к дому Екатерины. Адрес прописки я подсмотрел в одном из ее паспортов - и запомнил. Случайно, конечно же. Правда, не могу быть уверен на все сто, что она сейчас живет с матерью (по моей информации, дом именно родительский).
        Катя вполне могла вернуться к мужу. И хоть заверяла меня в скоропостижной кончине этого отморозка, я прекрасно знал: он жив. Навел справки предварительно, выяснил, что Кобылин вернулся в Россию совсем недавно, буквально за пару дней до того, как меня накрыла проверка. Какое удивительное стечение обстоятельств!
        Казалось бы, мне нечего делать у Кати. Все и так ясно. Но вопреки здравому смыслу, я паркуюсь возле двухэтажного дома, окруженного аккуратным цветущим садом.
        Даю себе ровно две минуты на то, чтобы совладать с эмоциями. Однако ни хрена не помогает. Черт, с каких пор я стал таким неуравновешенным! Что эта стерва сделала со мной?
        Достаточно! Пора превратить последний мост в пепел. Развеять по ветру и забыть.
        Я настроен решительно, но при этом в глубине души надеюсь на… чудо? Как будто мира этого дурацкого не знаю, в котором каждый так и норовит нож в спину воткнуть. Сам ведь его частью являюсь, отнюдь не самой хорошей. Скорее, наоборот.
        Быстрым шагом приближаюсь к двери. И одним движением, со всей силы вдавливаю кнопку звонка. Чтобы наверняка. Отрезаю себе пути отступления. Я должен убедиться. Сегодня. Оборвать ненужную привязанность, чтобы с холодным разумом продолжить борьбу. За Машеньку. За компанию. Наконец, за кресло депутатское, которое обязано стать моим.
        Катя, ее предательство и вся ситуация - тянут меня назад, в пропасть. Делают слабым. А мне это не нравится.
        Дверь открывается практически сразу. Резко и грубо, по-мужским. Нараспашку.
        На пороге - долговязый мужчина, изрядно помятый, будто гулял всю ночь. Его продолговатая физиономия кажется мне смутно знакомой, но память на лица у меня отвратительная. В голове возникает единственное логическое предположение, кто бы это мог быть, однако я отгоняю его прочь. Может, все-таки адресом ошибся: перепутал цифры или вообще улицу неверно запомнил?
        Но когда за спиной мерзкого мужчины появляется Катя, последняя надежда обращается в прах. Машинально отмечаю, что девушка заметно похудела и выглядит измученной. Ловлю себя на мысли, что хочется обнять ее и забрать домой, но вместо этого перевожу взгляд на ее мужа. Возвращаюсь в жестокую реальность, где я - главный идиот, которого обвели вокруг пальца.
        - Ди-им? - ошеломленно выдыхает Екатерина и судорожно сглатывает.
        Не ожидала? А я приперся. Правда, сам не понимаю, зачем.
        Молча протягиваю ей папку. Что я делаю? Преподношу им чертов свадебный подарок?
        Ладно, не обеднею. Пусть подавятся.
        - Что это? - шепчет Катя и делает вид, что ничего не понимает.
        Хорошо играет, только недолго. Вдруг ее лицо проясняется. Стерва даже радости скрыть не в состоянии.
        - Ты на Машу документы оформил? - заявляет неожиданно, вводя меня в ступор. - Неужели так быстро? Ди-им! - улыбается Катя и открывает папку.
        Пока она дрожащими руками перелистывает документы, я сканирую ее недоуменным взглядом. Пытаюсь разгадать и не могу. Что задумала эта лицемерка? Зачем опять прикрывается Машей? При живом-то муже. К слову, Катя совсем не выглядит удивленной его «воскрешением». Врала, значит, мне.
        Мужик, которого, если я не ошибаюсь, зовут Алексеем, мельком заглядывает в бумаги - и разбирается в них гораздо быстрее, чем его жена. Безусловно, подонок своего упустить не может.
        - Дмитрий Николаевич, - с неестественной улыбкой тянет он.
        Невольно дергаюсь. От мерзкого, подобострастного тона, от распростертых рук и преувеличенно доброжелательной морды. И еще от того, что Кобылин узнал меня.
        Конечно! Ведь он лично участвовал в реализации плана моего уничтожения. И Катю ко мне в постель отправил.
        Приближаюсь к грани. Чувствую, что не могу держать себя в руках. Еще одно слово из этого вонючего рта и…
        - Я знал, что вы нам поможете, - не может он угомонить свое лицемерие. - Ваша поддержка весьма кстати для нашей семьи!
        Для нашей семьи, мать вашу?
        Впервые в жизни срываюсь. Будто со стороны, наблюдаю, как мой кулак летит в отвратительную морду Кобылина.
        Веду себя как психопат в стадии обострения, ревнивый и неуправляемый. Плевать, как это выглядит и что обо мне могут подумать.
        Получаю какое-то больное удовольствие, разбивая Кобылину нос и слыша хруст хрящей. Тут же хватаю мужика за грудки, не позволяя ему упасть или осесть на пол. Хочу видеть его рожу и знать, что он меня услышал.
        - Я все знаю о вашей грязной игре против меня, - рычу свирепо. - И если бабу не трону, - кивком указываю на его жену. - То ты, тварь, - встряхиваю сильно, - бойся!
        Кобылин лихорадочно машет головой. Вверх-вниз, в стороны. Он такой мерзкий, трусливый, слизкий, как червь. Что Екатерина вообще нашла в нем? Бляха, как представлю их вместе…
        - Не надо, - всхлипывает Катя.
        Ее фраза бьет больно. Девушка на защиту мужа стала? Хотя чего я ожидал?
        Отпускаю урода, который все же является полноправным хозяином. Не только этого дома, но и… Екатерины, как бы противно мне не было осознавать это и принимать. Я же вторгся на его территорию. Пора успокоиться и откланяться. Я здесь явно лишний.
        И нет. Несмотря на угрозы, мстить им двоим я не собираюсь. Пока что…
        - Дима, мне ничего не нужно! - обреченно вскрикивает Катя. - Мне… Я… - лепечет сбивчиво и протяжно выдыхает.
        Смотрит на меня, будто зверек запуганный. Хлопает длинными ресницами, закусывает губу. Каждый ее жест, каждое движение, каждое слово… Все это слишком… отвлекает.
        На мужа своего, который в данную минуту усиленно стирает кровь из-под носа, Катя даже внимания не обращает. Странные у них отношения. Впрочем, они меня больше не касаются.
        - Бери-бери, - усмехаюсь ядовито. - Заработала, - не сдерживаю колкости.
        Катя заливается румянцем, но буквально через пару секунд хмуро сводит брови. Злится и нервничает, вот только огромные лазурные глаза почему-то поблескивают.
        Не поверю ее слезам. Больше нет.
        Резко разворачиваюсь и спускаюсь с крыльца. В какой-то момент мне кажется, что в спину летит сиплое и до боли родное «Ди-им». Оглядываюсь, но вижу лишь запертую дверь.
        Значит, показалось. Совсем свихнулся. Помешался на ней. На чужой жене и по совместительству подлой предательнице.
        Ничего, вытравлю ее из мыслей. Со временем.
        Сам виноват. Никогда в баб не влюблялся. Не стоило и начинать…
        Глава 12
        Екатерина
        - Клубы? - шепчу себе под нос, перебирая документы. - Но мне это… - и выдаю достаточно громко, чтобы Дима слышал, - …не надо!
        Тем временем Щукин хватает за грудки Лешу и встряхивает его яростно. Мельком отмечаю, что у последнего разбит нос. Да когда Дима успел его ударить? От нервов я почти ничего не соображаю, словно нахожусь в прострации.
        Единственное, чего я хочу сейчас, так это чтобы Дима забрал меня отсюда. Домой, к Машеньке. Ведь он за этим приехал? Или нет?
        Щукин переводит внимание на меня, и я замечаю злой блеск в его глазах. Сейчас вместо привычного обволакивающего меда в них плещется лава.
        Ненавидит меня? Из-за Леши? Но я ведь всего лишь жертва обстоятельств. Неужели Дима не видит? Не чувствует, как мне плохо сейчас? Не понимает, что я нуждаюсь в нем и его защите?
        Хотя представляю, как сложившвяся ситуация выглядит со стороны. Мы с Лешей похожи на семейную пару (официально так и есть), а Щукин словно третий лишний. Ко всему прочему, я еще и говорю ему: «Не надо», когда он нападает на моего «горячо любимого супруга». Хотя на самом деле мне плевать на Лешу. И ни капли не стыдно за это.
        В конце концов, я ничего не должна мужу! Бывшему! Который противно сопит сейчас рядом и кровь по лицу размазывает. У меня не екает ничего внутри. Чувств не осталось. Никаких, кроме отвращения. Леша убил все внутри меня и продолжает жизнь мне портить, даже сейчас. Одним своим присутствием.
        Решительно захлопываю папку с документами, потому что меня не интересуют никакие объекты! Не понимаю, зачем вообще Щукин оформил их на мое имя. Еще и привез лично. Проверить хотел?
        - Дима, мне ничего не нужно! - вскрикиваю в отчаянии, желая объясниться. - Мне… Я…
        «Мне нужен ты. И Машенька», - проносится в голове, но признание застревает в горле.
        Встречаюсь с Димой взглядом, судорожно вздыхаю и взмахиваю ресницами. Делаю вдох и собираюсь объясниться, но…
        - Бери-бери, - усмехается он ядовито. - Заработала.
        Догадываюсь, на что он намекает, пошло и грубо. Краснею молниеносно, а глаза щиплет от выступивших слез. Мне слишком обидно и больно. Не могу выдавить из себя ни слова в ответ. Сглатываю ком в горле, чтобы не разрыдаться. И не показаться жалкой.
        Дима окидывает меня презирающим взглядом, а потом резко разворачивается и спускается с крыльца.
        Он приезжал, чтобы унизить меня? Добить?
        Смаргиваю соленые капли, которые все-таки предательски срываются с ресниц и прокладывают холодные дорожки по щекам. Смотрю на стремительно удаляющуюся фигуру любимого мужчины - и вдруг вздрагиваю, как от пощечины.
        Нет, Дима не может думать обо мне настолько плохо! Он оскорбил меня из ревности! Ведь так?
        Нам нужно поговорить. Сейчас!
        - Подожди, - сипло выдыхаю я. - Ди-им! - зову уже громче.
        Делаю шаг и собираюсь броситься вслед за мужчиной. Остановить его, заставить выслушать меня, чего бы мне это ни стоило. В конце концов, вернуть документы, до которых мне нет абсолютно никакого дела!
        Но внезапно чувствую тянущую боль в затылке от того, что меня хватают за волосы и оттаскивают как можно дальше от выхода. От неожиданности даже вскрикнуть не успеваю. Дверь с грохотом захлопывается за моей спиной, а сама я лечу в сторону дивана. Упираюсь руками в мягкую спинку, в последний момент спасая себя от неудачного падения. Разворачиваюсь и, не в силах восстановить равновесие, плюхаюсь спиной на декоративные подушки.
        Леша мгновенно оказывается рядом, угрожающе нависает надо мной, вдавливая кулаки в обивку по обе стороны от моей головы. Странно, но я не ощущаю страха. Словно атрофировалось все внутри. Чувствую лишь ненависть и злость. За то, что этот подонок не позволил мне догнать Диму.
        - Пусти! - выкрикиваю в лицо мужу, заставляя его поморщиться. - Исчезни! Пошел вон из моей жизни!
        Леша замирает на пару секунд, опешив от моей наглости. Он привык видеть перед собой послушную наивную девочку. Использовать меня, унижать, втаптывать в грязь, заставляя чувствовать себя никчемной. Но так не может больше продолжаться! Я изменилась. Он сам сломал меня.
        Даже когда Леша хватает меня рукой за шею, я продолжаю смело смотреть ему прямо в глаза. Мне не страшно, потому что больше нечего терять.
        - К нему побежишь? - яростно выдыхает мне в лицо Леша, обдавая тяжелым амбре. Я была права: он где-то развлекался эти несколько дней.
        - Не твое собачье дело! - выплевываю в ответ.
        - Спала с ним? И как? Понравилось?
        Неприятно сжимает горло и сильнее впечатывает меня в спинку дивана. Сверкает глазами, готовый убить меня одним лишь взглядом.
        Неужели мужа и правда интересует, с кем я спала? Откуда эта больная ревность? После всего, что он сделал. Чертов псих!
        - Ты утратил все права на меня, когда бросил одну в больнице, - шиплю сердито. - Убирайся отсюда, Леша!
        - Размечталась! Официально ты - моя жена, - его фраза звучит как приговор. - К тому же, теперь опять богатенькая. Разве можно упускать такую золотую рыбку.
        Усмехается криво, облизывается и вдруг грубо целует меня. Тут же кусаю его за губу, вкладывая всю свою ярость.
        До металлического привкуса во рту и звериного рыка Леши.
        Толкаю мужчину в грудь, брыкаюсь в мерзких руках, хаотично луплю ногами, пытаясь ударить его хоть куда-нибудь.
        - Никогда. Не смей. Ко мне прикасаться! - ору надрывно. - Слышишь?
        К моему удивлению, Леша отстраняется. Выпускает меня из жесткой хватки и позволяет сделать свободный вдох. Вбираю слишком большую порцию воздуха и закашливаюсь.
        - Только депутатам даешь? - подонок продолжает «бить» меня, но теперь словами. - Впрочем, что там брать. Не зря и он тебя прогнал, ледышку такую.
        Раньше бы я расстроилась от его упреков, расплакалась. Но сейчас. Ноль эмоций. Только смех вырывается из моей груди. Издевательский, истеричный.
        Вновь вгоняю Лешу в состояние шока. После короткой паузы он вздыхает и собирается продолжить нашу странную беседу, но что-то тяжелое с глухим звуком опускается на его спину. Мужчина ойкает, сгибается и медленно поворачивается.
        Вижу позади него маму со сковородкой в руке. Она выглядит так, будто разорвать Лешу готова за меня.
        - Отстань от моей дочери, - кричит угрожающе. - И уходи из нашего дома. Иначе еще раз огрею.
        В подтверждение своих слов замахивается, вынуждая Лешу отступить назад. Но муж не намерен сдаваться. Слишком многое стоит на кону, чтобы он ушел просто так.
        - Она - жена моя, - говорит осторожно, не повышая голоса. - Так что, мама, давайте вы не будете вмешиваться.
        - Мы разводимся! - я подскакиваю с дивана и ощущаю легкое головокружение.
        - Я не дам тебе развод, ты еще не поняла? - мигом приводит меня в чувства Леша. - Обратишься в суд - отберу часть дома, по праву принадлежащую мне.
        - Мне все равно, - хмыкаю равнодушно. - Разменяем дом. Или выкуплю у тебя долю. Кредит возьму, - перечисляю варианты, скорее, для самой себя. - В любом случае, я не буду с тобой жить. Больше нет!
        - Даже так? - муж приподнимает бровь.
        Неторопливо отходит к креслу, ухмыляется подозрительно - и садится, вальяжно закинув ногу на ногу. Издевается надо мной?
        Складываю руки на груди и смотрю на нахала грозно, при этом четко зная, что не откажусь от своего решения. Рядом зло шипит мать, заставляя Лешу с опаской поглядывать на ее сковородку.
        - Что там с Машей и документами, а, дорогая? - заявляет мужчина неожиданно. - Речь шла, случайно, не о той самой девочке из детдома, которую тебе дали на время? Для успешного выполнения миссии? Ребенок все еще у твоего дорогого депутата? Ай, как неосторожно, - цокает языком.
        Застываю, словно гипсовая статуэтка, и от страха забываю, как дышать. Леша долго искал мое больное место, но все же нашел. И теперь мне пощады не будет.
        - О чем он говорит? - недоуменно шепчет мама.
        Перевожу на нее взгляд и сжимаю губы. Нельзя посвящать ее в подробности сделки. Опасно.
        - Мама, не забивайте себе голову, - отмахивается Леша, а сам наслаждается моей реакцией. - Мы свои семейные проблемы наедине решим. Да, Катенька? - мерзко подмигивает.
        Вместо ответа слабо киваю.
        - Да, - выдыхаю сипло. - Мам, оставь нас. Мы поговорим.
        - Что? Катюш, нет! - машет головой она и крепче сжимает свое «тефлоновое оружие».
        - Мама, прошу тебя! - говорю громче и увереннее. - Вы с отцом лично отдали меня в его руки. Доверили. И самое страшное он уже со мной сделал, когда ребенка убил и оставил бесплодной. Мне больше нечего терять!
        - Катюша, прости, - всхлипывает мама виновато.
        - Пять минут нам дай, мама, - прошу чуть слышно. - Так нужно.
        Помедлив, она все же покидает гостиную, напоследок яростно зыркнув на зятя. Я же поднимаю папку с документами, которую выронила, когда Леша швырял меня по комнате, и устраиваюсь напротив мужа. Так, чтобы смотреть в его подлые глаза.
        - Я догадывалась, что ты был в курсе плана Емельяненко, - бросаю обвиняюще.
        Леша вздрагивает и оглядывается, будто рядом кто-то есть.
        - Ты его фамилию так часто не упоминай, совсем бесстрашная? - шикает на меня.
        - Вы оба использовали меня, - не спрашиваю, а констатирую факт. - Ради чего?
        - У «уважаемого» свои цели, меня они не касаются, - говорит приглушенно. - Ну, а я всего лишь хотел вернуть свои деньги…
        - Которые сам же и просадил!
        - Ой, это частности, - закатывает глаза он. - Мы ведь о другом поговорить хотели. Катенька, «уважаемый» в курсе, что твой любовник ребенка детдомовского удочеряет? Наверно, скажу ему, пусть вам поможет, - стреляет издевкой.
        Зажмуриваюсь и сглатываю слезы. Значит, я не ослышалась. И Леша действительно решил шантажировать меня Машей. Удар под дых. В последний раз мне было так же больно, когда я потеряла ребенка. И вот опять все может повториться…
        - Как ты понял? - мой голос срывается.
        - Догадался. Хватило твоей реплики про Машеньку и документы, - хмыкает с ликованием. - Так сблизились с этим депутатишкой? Семью построить решили? А вот хрен вам! Один мой звонок - и малую заберут. «Уважаемый» не упустит случая этого Су… Щукина наказать. И за информацию меня, думаю, вознаградит.
        - Какой же ты подонок…
        - Не я такой, жизнь такая, - противно смеется. - Давай успокаивайся, женушка, приходи в себя. И возвращайся. Приму тебя, так уж и быть. Б/у-шную, правда. Эх, придется тебе долго вымаливать мое прощение…
        - Заткнись, - цежу сквозь зубы.
        Подумав, протягиваю ему папку с документами на клубы. Но стоит Леше податься вперед, как я тут же забираю бумаги.
        - Тебе ведь это нужно? - прищуриваюсь ехидно. - А мне - свобода.
        - Что… ты?
        Леша ослабляет ворот рубашки, словно в комнате стало душно. Хотя это не так. Он просто нервничает, что мне на руку.
        - Я предлагаю сделку, - улыбаюсь искусственно. - Клубы я перепишу на тебя, но взамен ты отказываешься от части дома и даешь мне развод. Разойдемся по-мирному. Это в твоих интересах. Жить я с тобой не буду, спать - тем более. Не согласишься на мои условия, дождусь удобного случая и вообще отравлю тебя.
        Леша поднимается, но я тут же следую его примеру. Не позволю смотреть на меня сверху вниз. Мы на равных. Я готова противостоять ненавистному мужчине. Тот чувствует мой боевой настрой. Окидывает меня удивленным взглядом и откашливается.
        - Ну, Катенька, - мило воркует он, отчего меня передергивает, - кто ж тебя любить так будет?
        - Как ты? - нервно хихикаю. - О нет, спасибо! Сыта по горло.
        Муж хмурится, делает паузу - и вновь меняет тактику.
        - Не знаю, не знаю, - задумчиво потирает подбородок, покрытый трехдневной щетиной. - Зачем мне с тобой разводиться? Ты ничего такая, даже иногда мне нравилась. Только блондинкой была эффектнее, - уточняет зачем-то. - Выгоднее оставить и тебя, и дом, и клубы. Не находишь?
        - Отравлю! - повторяю убедительно. - Говорю же, терять мне нечего.
        Судя по искаженной гримасе Леши, он мне верит. Честно говоря, я и сама уже ожидаю от себя чего угодно…
        - Вот стерва, - чуть слышно тянет муж.
        - Сам меня такой сделал, - пожимаю плечами. - Знаешь что? Достал!
        Выхватываю из папки документы на объекты, сминаю и чуть надрываю договор ровно посередине. Леша в панике округляет глаза, отступает назад и примирительно поднимает руки вверх.
        - Ты что! Истеричка! - удивленно хрипит он, а я делаю еще один надрыв. - Ладно-ладно! Успокойся! Согласен на все твои условия! - лихорадочно кивает.
        Ухмыляюсь победно, вздергиваю подбородок, но не спешу расправлять бумаги. Еще минуточку хочу понаблюдать за страданиями Леши. Наконец, разжимаю ладони и небрежно запихиваю документы в папку.
        - Завтра подаем на развод! - постановляю, не скрывая своего довольства. - А сейчас убирайся!
        Леша пятится к двери, поглядывая при этом на договор в моих руках, словно я его в заложники взяла. Впрочем, так и есть. Шантажирую мужа самым дорогим в его жизни - деньгами.
        - Если передумаешь, только скажи. Я же всегда тебя приму обратно, - внезапно говорит Леша, задержавшись на пороге.
        - Пошел вон! - срываюсь на вопль.
        Как только за бывшим мужем, наконец, захлопывается дверь, я устало опускаюсь на диван, откидываюсь на спинку и расслабленно выдыхаю. Сегодня была тяжелая битва, однако ее исход меня устраивает. Прикрываю глаза и легко улыбаюсь. Совсем немного - и я буду свободна. Об остальном подумаю чуть позже.
        Глава 13
        Две недели спустя
        Екатерина
        - Как ты? - интересуется мама, стоит мне появиться на пороге кухни.
        Здесь меня ждет традиционный семейный завтрак с блинчиками. Но в очередной раз меня тошнит от одного их запаха. Странно. Вкусы поменялись?
        - Дозвонилась? - кивает она на мобильный в моих руках.
        Крепче сжимаю телефон, тяжело вздыхаю и отрицательно качаю головой.
        - Поедешь к нему? - спрашивает чуть слышно.
        Ей не нужно называть имя, чтобы я поняла, о ком речь. Сразу после ухода Леши мне пришлось рассказать маме обо всем, что произошло за последние несколько месяцев. О прощальной записке бывшего мужа, о плане мести, о Диме, о Машеньке. Утаила я только одно - имя Емельяненко. Не зря Кобылин предпочитает произносить его шепотом. Не стоит лишних людей впутывать в грязные игры высокопоставленных лиц.
        Кроме того, о моем отношении к Диме я тоже не сказала, но мама, кажется, поняла все без слов.
        - Зачем? Что я ему скажу? - пожимаю я плечами.
        - Как что? Правду!
        - Не поверит, - произношу со стоном. - Никогда больше он мне не поверит. Я слишком хорошо узнала его за то время, что мы были вместе.
        - Ты ведь любишь его? - спрашивает очевидное.
        - Конечно, - выпаливаю незамедлительно, потому что ни капли не сомневаюсь.
        - Тогда борись!
        Мама настроена воинственно. И меня радует, что наконец-то она на моей стороне. Доверяет, видит во мне не избалованную девчонку, а женщину, повзрослевшую, пусть и побитую этой жестокой жизнью.
        - Не могу, мам, сил нет, - хнычу обреченно. - Я устала бороться.
        Мама внимательно сканирует меня всю, останавливается на лице и хмурится.
        - Кстати, выглядишь ты тоже неважно, - упирает руки в бока. - Похудела сильно, не ешь почти ничего, с лица спала. Бледная совсем. И с каждым днем все больше чахнешь. Хватит изводить себя!
        Легко сказать! Ведь не проходит и секунды, чтобы я не думала о Машеньке и Диме. И о тех днях, когда мы были по-настоящему счастливы.
        - Да, наверное, ты права, - произношу машинально и решаю перевести тему. - К тому же, у меня хорошие новости! Вчера наш брак с Кобылиным официально был расторгнут! Я заставила его приплатить сотруднице ЗАГСа, чтобы нас развели быстрее. Раньше, чем пройдет «месяц на примирение». Так что теперь я свободна. Осталось только фамилию девичью вернуть - не хочу Кобылиной быть!
        Кривлюсь так, будто лимон съела. Хотя от чего-нибудь кисленького я как раз и не отказалась бы сейчас…
        Фамилия бывшего мужа для меня словно клеймо. Точно знаю, что окончательно почувствую себя свободной только, когда избавлюсь от метки.
        - С этого и надо было начинать! - хлопает в ладоши мама.
        Подходит к кухонному шкафу, открывает узорчатые дверцы, достает с полки два бокала и графин.
        - Дом полностью наш, - продолжаю я. - Леша переписал свою долю в обмен на объекты. Знаешь, после твоей сковородки он стал на удивление тихим и сговорчивым.
        Не могу удержаться от издевательского смешка. В тот день мама действительно дала жару «любимому зятю». Настоящая теща!
        - Могу повторить, - бойко заявляет она.
        Секунда - и мы вместе заходимся в звонком хохоте.
        - Единственная проблема, - отсмеявшись, хрипло шепчу я. - Я теперь никак не смогу клубы Диме вернуть. А ведь он неспроста мне их предложил. Это же Щукин, у него все ходы всегда просчитаны! Проверял меня! - вскрикиваю в отчаянии. - И наверняка лишь упрочился в мнении, что я ради денег все это закрутила. Тем более, Лешу в нашем доме увидел. Сразу крест на мне поставил. Не переубедить…
        Мама подходит ко мне и обнимает за плечи. Целует в щеку, а потом чуть отстраняется, чтобы пристально посмотреть в мои заплаканные глаза.
        - Дай ему время. Судя по твоим рассказам, он не так уж плох. Перебесится, все обдумает. Не сможет ребенка от тебя вечно прятать! Да и не справится в одиночку. Еще пару неделек с вашей малышкой посидит - и сам прибежит с криками: «Спасите!», - мать улыбается так искренне, что я следую ее примеру. - Точно тебе говорю. По отцу твоему помню. Пока тебе год не исполнился, он панически с тобой один сидеть боялся. На все был готов, все мои поручения выполнял, лишь бы я все время дома на хозяйстве была, не отлучалась. Утверждал, что даже на руки тебя брать страшно, такую маленькую и хрупкую. Мужчины! - демонстративно закатывает глаза.
        Вспоминаю Диму. Как он смешно шарахался от Машеньки в первые дни нашего знакомства. Как наблюдал за нами со стороны, с «безопасного расстояния». И как впервые взял ее на руки… Однако теперь Дима настолько привязался к малышке, что решил защитить ее от всего мира. И в первую очередь, от меня…
        Поспешно отхожу к окну, чтобы мама не видела моих слез. Подумав, распахиваю настежь створки и выбрасываю мобильный. Зачем он мне, если Дима даже номер поменял. Написал смс о том, что у них с Машенькой все замечательно и в моих услугах они больше не нуждаются. И отключился, разорвав все нити.
        Хочется разрыдаться, но мама не намерена оставлять меня наедине со своим горем. Молча приближается, берет за руку и ведет к столу.
        - Садись, завтракать будем, - говорит намеренно бодрым тоном. - И праздновать!
        Наполняет бокалы и протягивает один мне. Нехотя делаю глоток, но в нос бьет резкий запах перебродившего винограда, который раньше казался мне приятным винным букетом. Выплевываю все обратно в стакан и чувствую болезненный спазм в желудке. Невольно морщусь, наклоняюсь вперед и сжимаю руками живот, надеясь, что так станет легче. Но вместо этого к горлу подкатывает тошнота.
        - Доченька, что ж такое! - причитает мать. - Живот? Желудок болит? Конечно, голодом себя моришь! Я травяной чай тебе сделаю, - суетится вокруг. - Все болезни от нервов! К врачу тебе надо. Вдруг гастрит. Или отравилась чем-нибудь. Охх…
        Небрежно брошенная мамой фраза застает меня врасплох. Отравилась? Вообще-то у меня крепкий, здоровый желудок. Никогда проблем не было.
        Единственный раз, когда я чувствовала себя так же отвратительно, как сейчас, и даже обратилась к доктору с подозрением на отравление, случился как раз до предательства Леши…
        Лихорадочно выдыхаю и бросаю взгляд на настенный календарь. Мысленно считаю дни, проверяю цикл и…
        Я не отравилась, вовсе нет. Причина совсем в другом. Но…
        - …это невозможно, - заканчиваю мысль вслух.
        Бережно кладу ладони на свой пока еще плоский живот, ловлю на себе задумчивый взгляд мамы - и легко улыбаюсь. Теперь все будет хорошо.
        Выбор восьмой
        Около месяца спустя
        Дмитрий
        - Что значит «еще три месяца»? - сдавленно шиплю в трубку.
        Сдерживаюсь из последних сил, чтобы не наорать на Руслана Алиева, директора детского дома, в котором до сих пор числится Маша. Еще три долбаных месяца выноса мозга и нервотрепок. Интересно, предыдущие полтора в «профит» засчитались? Или обнулились? И когда уже «финальный босс»? Впрочем, последний предпочитает держаться в тени. Хоть бы намекнул, что ему нужно от меня. Явно не Машенька.
        Идиотский квест. Но из игры не выйти. Ни за что!
        - Если бы вы были женаты, то другое дело, - тянет Алиев задумчиво, будто сочиняет причины на ходу. - Одинокого мужчину, претендующего на удочерение, мы обязаны проверить. Поработаете с психологами, педагогами. Проведем обследование жилищных условий, проверим эмоциональный фон в вашей семье…
        Он монотонно говорит дальше, а я понимаю, что вот-вот сорвусь. Делать это в коридоре городской больницы, недалеко от кучкующихся журналистов, с интересом поглядывающих на меня, - не лучшая идея.
        Осматриваюсь, быстро нахожу взглядом ординаторскую и, толкнув дверь плечом, нагло вваливаюсь внутрь.
        С моей стороны подобное поведение, конечно, выглядит по-хамски, однако я так устал за последние недели, что мне плевать.
        Недовольно зыркаю на ошеломленного главврача, заслуженного акушера-гинеколога района. Сегодня нам предстоит вместе на камеры «работать», а знакомство не заладилось с порога. Причем виноват в этом я.
        - Извините, важный разговор. Не могли бы вы на пару минут… - взглядом указываю доктору на дверь.
        Мое «извините» звучит скорее как «пошел вон». И тон соответствующий, однако раскланиваться не осталось ни сил, ни желания. Все соки вытянули!
        «Заслуженный» хмурится, но все же перечить мне не решается. Вот что власть животворящая делает.
        Представляю, как бы Катя отчитала меня сейчас, бросив при этом что-нибудь колкое. Но тут же отгоняю от себя ее образ: мужа своего теперь пусть воспитывает, стерва. Пытаюсь прогнать ее из своей головы. Не отпускает. Пришлось даже номер Катин в черный список телефона внести, чтобы не надоедала звонками. Жаль, что в мозгу так же сделать нельзя.
        Злюсь сильнее. Зачем только вспомнил!
        Обращаю весь накопившийся гнев на директора детского дома, который «висит» на линии. Его счастье, что мы разговариваем по телефону, а не лично.
        - Что за чушь? - взрываюсь я. - Какие три месяца, какие психологи, какая, мать вашу, жена? Покажите мне статью закона, где это прописано?
        - И мать, и жена, да, - с налетом ехидства произносит этот самоубийца. - Успокойтесь, Дмитрий Николаевич. И ответьте, вы действительно хотите поговорить о законности? - намеренно сделав паузу, с вызовом бросает он.
        Вот тварь! Не понимает, с кем связался. Возможно, сейчас у меня не хватает власти и влияния, да и положение шаткое. Но я, бляха, упертый и злопамятный. И подобных выпадов не прощаю.
        К сожалению, в данный момент я оказался заложником ситуации. По закону, Машенька вообще не может жить у меня дома. Вплоть до момента оформления всех необходимых документов ребенок должен находиться в детдоме. В противном случае, все смахивает на похищение. Если этот урод Алиев в органы заявит, то мне конец. Но самое страшное, что Машу заберут.
        - Вы уверены, что никак нельзя ускорить процесс удочерения? - немного мягче говорю я, переступая через себя. - Кроме брака, конечно, - усмехаюсь, понимая, какой это бред.
        - Посмотрим по ситуации, но вряд ли, - равнодушно отвечает директор детдома.
        Сказал бы уже правду: «Посмотрим, как мне хозяин прикажет». Отключаю мобильный, даже не попрощавшись с Алиевым. Пусть к чертям катится. Чем быстрее, тем лучше.
        Все круги ада пройду, но от Машеньки не откажусь. Не на того нарвались.
        За минувшие недели мне с трудом, но все же удалось наладить наши с дочкой «деловые отношения». Чем-то большим это пока назвать сложно. Скорее, политика «ненападения». Маша стала тише, спокойнее. Устала, наверное, постоянно кричать на меня. Приняла как данность, что папашка ей достался так себе. Подружилась с молодой няней, которая оказалась намного внимательнее опытных и «с рекомендациями». Но свое первое слово «ма» малышка упорно тренировала исключительно на мне, разными интонациями, будто требовала вернуть ей Катю. Сговорились «женщины», когда только успели…
        Я, в свою очередь, стал одержим гиперопекой. Машеньке оборудовал полноценную детскую в смежной комнате, заказал игрушек, установил радионяню. Я словно всеми способами пытался доказать самому себе, что справляюсь.
        Хотя ни хрена я не справляюсь! Даже армия нянек не поможет. Ни живых, ни радио. Стоит лишь Машеньке закричать, как я теряюсь и ничего не могу противопоставить ее настойчивому «ма».
        Что касается Эльвиры, то она смирилась с нахождением внучки в доме. Не полюбила, нет. Подозреваю, что ей чужды любые привязанности. Мама предпочитает не пересекаться с Машенькой. Первое время намеревалась выжить из дома няньку, но, когда один из очередных скандалов оказался под прицелом скрытой камеры, я грубо пресек ее попытки. Пригрозил, что в случае ухода Лены маме самой придется с внучкой сидеть. Такое «наказание» перепугало ее не на шутку.
        Мама оставила няньку в покое, а заодно прекратила свои разговоры по поводу вызова отца из-за границы. Тем не менее, последний сам изъявил желание приехать. Видимо, птичка на хвосте принесла ему новость о моих проблемах. Жирная такая птица по фамилии Емельяненко, которого я всячески игнорировал. Подсознательно отталкивал от себя. Но проверить "на вшивость" никак не мог: слишком влиятельный политик. И осторожный.
        Как же все сложно оказалось в крысином логове. Мы уже жрать друг друга начали…
        Подхожу к старому деревянному окну и упираюсь кулаками в обшарпанный подоконник, который трещит под давлением. Да уж, гинекологическому отделению ремонт явно не помешает. Если в ординаторской такой кошмар творится, то представляю, что там в палатах.
        Насколько я знаю, средства из бюджета уже выделены. Вопрос решен. Моя же миссия сегодня - навести шумиху. Выразить "крайнюю озабоченность" состоянием отделения и пообещать отреагировать. В течение месяца как раз будут готовы сметы и переведены средства. Так что вторая волна пиара городской власти придется как раз на начало работ.
        - Дмитрий Николаевич, - заглядывает доктор и не решается войти в свою же ординаторскую. - Там журналисты собрались. Спрашивают, когда интервью дадите.
        - Еще пару минут, - выдыхаю обреченно, а потом скольжу взглядом по бейджу врача. - Илья Романович, - потираю лоб, - во-первых, извините за вторжение…
        Доктор, кажется, удивлен моей резкой смене настроения. Признаться, я тоже. Однако действительно неловко получилось: человек на рабочем месте, жизни спасает, а я двери с ноги открываю.
        - Во-вторых, - откашливаюсь неуверенно, - не могли бы вы пока журналистам информацию основную дать по вашему отделению? Смело говорите, как все плохо, что где отваливается или протекает. Можете даже ругаться, но не на власть, - усмехаюсь по-доброму.
        - Понял, - кивает Илья Романович. - Поругаться - это по-нашему, - хрипло смеется. - Сейчас организуем. А вы, Дмитрий Николаевич, как будете готовы, по отделению пройдемся. Буквально пару общих палат охватим, покажем на камеры разруху нынешнюю. В целом, у нас всюду одинаково убого, в едином стиле.
        - Да, идеально, - выпаливаю я, но осекаюсь, осознав, какую ерунду сморозил только что. - То есть… кхм… плохо. Но мы исправимся, - улыбаюсь тепло. - "Центр" средства выделил, так что скоро здесь все преобразится, - зачем-то посвящаю врача в наши внутренние дела.
        - Спасибо, - кивает Илья Романович.
        Мы оба выглядим так, будто акт о перемирии подписываем. Впрочем, ссориться с главврачом я и не собирался изначально. Всего лишь устал, а он под руку подвернулся.
        Гинеколог покидает кабинет, оставляя меня наедине со своими мыслями. Даю себе ровно минуту, чтобы привести эмоции в порядок и сконцентрировать внимание на работе. Натягиваю на лицо привычную маску серьезного политика, глубоко обеспокоенного проблемами народа, и выхожу в коридор. Там уже Илья Романович вовсю отдувается за меня перед журналистами.
        Бросив несчастного врача на полуслове, акулы пера и микрофона переключаются на меня.
        - Комментарии после обхода отделения, - важно говорю им. - Сначала я должен увидеть реальное положение дел, а потом буду решать, что делать, - вру безбожно, потому что от моего «обхода» не зависит ровным счетом ничего.
        Пиар беспроигрышный, он выгоден как местной власти, так и лично мне. Честно говоря, я приятно удивлен, что глава Алексеев меня сюда прислал, а ведь мог сам засветиться. Я могу ошибаться, но подозреваю, что это его своеобразный способ помочь мне реабилитироваться в глазах общественности.
        Скандал, связанный с захватом объектов, постепенно сошел на нет. Дело с рейдерскими захватами замяли, от компании отстали. Мне же удалось выйти сухим из воды, точнее, из грязи. Так что с предстоящих выборов моя кандидатура все еще не снята. Однако рейтинг на дне. Видимо, Алексеев и решил подсобить мне по-своему. Человек, которого я никогда не считал близким, в трудную минуту протянул мне руку помощи.
        Местечко, правда, выбрал явно с намеком на мою слабость к прекрасному полу. Алексеев у нас человек с юмором. Своеобразным. Не в инфекционку или травматологию отправил, где тоже ремонт планируется, а именно в гинекологическое отделение. Цветник. Так много женщин, но все или больные, или беременные. Мол, смотри, но не трогай. Грустно.
        - Послеоперационных тревожить не будем, - суетится заметно подобревший врач. - К беременным заглянем, да, Дмитрий Николаевич? Там сроки маленькие, девчонки на сохранении у нас лежат. Ничего критичного.
        Произносит эти слова таким тоном, будто уговаривает. Словно мы тут аттракцион выбираем или «декорации» для спектакля. Хотя доля истины в этом есть…
        Пожимаю плечами и следую за Ильей Романовичем в четырехместную палату. Окидываю «убитое» помещение незаинтересованным взглядом и уже ничему не удивляюсь. Здесь все ожидаемо плохо: деревянные рамы на окнах, потертый линолеум на полу, стены неровно окрашены, кровати простые и держатся на честном слове. Вспоминаю сумму, выделенную на ремонт, считаю, сколько денег реально дойдет до отделения, и тяжело выдыхаю. Сильно не развернешься, но хоть что-то.
        Надиктовываю на камеры пару общих фраз "о свете в конце тоннеля", обещаю то, что выполнят за меня, и спешу оставить в покое взбудораженных беременных. Повезло, что девчонки спокойные попались. Могли бы послать меня вместе с моим мандатом. Имеют право.
        Оставляю доктора на растерзание журналистов, которым всегда мало кадров и информации. Сам резко распахиваю дверь, желая поскорее убраться отсюда. Переработал.
        Стоит мне перешагнуть порог, как в меня врезается кто-то. Окутывает цветочным ароматом, на секунду утыкается носом в грудь и мгновенно отстраняется.
        - Ой, извините, - режет слух знакомый голос, проникает прямиком в мозг и медленно, мучительно режет его на тоненькие слайсы.
        Ловлю хрупкую фигурку, машинально беру за плечи, не спешу отпускать. И застываю, стоит лишь посмотреть в манящие серо-голубые глаза, которые изумленно округляются и кажутся на похудевшем личике невероятно большими. Опускаю взгляд на тоненькие ручки, что нервно сжимают «обменную карту».
        Какого…
        Глава 2
        Дмитрий
        Отпускаю Катю, но только для того, чтобы рывком выхватить у нее документы. Она настолько удивлена и растерянна, что даже не сопротивляется. Лишь издает слабый стон. Обреченный и протяжный, будто я - источник всех ее бед. Кстати, об этом я и хочу детальнее узнать.
        Пробегаю глазами документы. Прежде всего, цепляюсь за фамилию - Ильина. Катя на девичьей? Паспорт не тот в гинекологию взяла? Или запуталась в своих альтер эго?
        С подозрением смотрю на Екатерину исподлобья, а она хмурится, поймав мой взгляд, и предпринимает слабую попытку забрать карту. Но я не выяснил главное, поэтому держу крепко. Тоненькие женские пальчики соскальзывают с папки, а ноготки с тихим скрипом царапают глянцевую поверхность.
        Катя вздыхает, складывает руки на груди, сводит брови и с вызовом вздергивает подбородок. Однако не произносит ни слова, словно от меня первого шага ждет. Пользуясь моментом, сканирую ее всю.
        Волосы убраны в хвост, из-за чего четко видны отросшие блондинистые корни. Катя решила вернуть свой естественный цвет? Игра закончилась, и ей больше не надо маскироваться. На секунду задумываюсь, что не против взглянуть на натуральную блондинку в ее «исполнении». Впрочем, мне она любой нравится, ведьма.
        Вновь начинаю раздражаться, но остываю, как только обращаю внимание на миниатюрную фигуру Кати. Она похудела. Сильно. Словно растаяла. Осиную талию, кажется, можно обхватить ладонями. Животика практически не видно. Бедра, конечно, все такие же аппетитные, но сами ножки, как у модели, подписавшей пожизненный контракт. Возможно, это модно и должно привлекать, но у меня сейчас единственное желание - накормить Катю. Что произошло с ней?
        Кожа цвета белого фарфора, и не спасает даже румянец, что вспыхивает на впалых щечках, стоит лишь Екатерине заметить, как пристально я ее изучаю.
        - Дима, мне к врачу надо, - срывающимся голосом лепечет она.
        При этом смотрит мне прямо в глаза. Печально, жалобно, будто котенок, выброшенный на улицу. Катя сломлена, но я не знаю наверняка, в чем причина такого ее состояния. Со своей стороны, я сделал максимум: отдал клубы, оставил их с мужем в покое, даже мстить не стал! Какого черта она до сих пор видит во мне чудовище и хочет скорее сбежать?
        Не выдерживаю этой битвы взглядов - и возвращаюсь к бумагам. Замираю, снова и снова перечитывая одну и ту же строчку.
        - Беременна? - бросаю коротко.
        Тон равнодушный, будто мне все равно. Тем временем внутри все кипит. Я ведь знаю ответ: только что нашел его в Катиных документах. И на самом деле хочу спросить совсем другое, но не решаюсь.
        - Нет! - испуганно взмахивает высоким хвостом.
        Не выдержав, усмехаюсь. Серьезно? У меня в руках заключение гинеколога!
        Осознав, насколько глупа ее ложь, Катя поспешно исправляется:
        - То есть да, - произносит чуть слышно. - Но тебя это не касается, Дима. Ребенок не твой.
        Выстреливает в меня жестокой фразой, а сама и бровью не ведет. Смелая и… глупая. Потому что не понимает, как сильно в этот момент хочу ее придушить!
        До боли сжимаю челюсть, быстро опускаю взгляд на Катины бумаги. Лишь бы на нее саму не смотреть сейчас.
        Не мой ребенок, значит? От другого беременна? От своего урода мужа? Чего же он тогда условия нормальные жене обеспечить не мог? Сплавил сюда на сохранение. Впрочем, тот подонок вполне мог так поступить.
        Но все же…
        Я проверю Катины слова!
        Пролистываю «обменную карту», пропускаю целый ворох каких-то справок и анализов. Что же их так много-то! Ощущение, будто Катю не к родам, а к полету в космос готовят. С трудом, но все же нахожу интересующую меня информацию.
        Срок. Точный срок. По календарю и по узи.
        Мысленно сверяю даты, и из груди вырывается победный смешок. Я будто джек пот сейчас выиграл.
        - Я все еще не разучился считать, Кать, - ухмыляюсь довольно. - И на этот раз отлично все помню.
        Намекаю на ее обман по поводу Маши и нашей с Катей совместной ночи, которую я якобы забыл. Теперь же все иначе.
        Я уверен, что в тот отрезок времени, когда мы были вместе, эта лгунья спала только со мной. Ее муж, по информации из проверенных источников, прохлаждался за границей и вернулся в день нашей ссоры. Сама Катя была под моим постоянным контролем. Ей нужно было серьезно постараться, чтобы изменить мне. Да и не похожа она на легкомысленную особу, которая «тестирует» чужие постели. Достаточно вспомнить, скольких мне усилий стоило затащить ее в свою! Зато сразу наверняка.
        Улыбаюсь одними уголками губ. Все-таки Катя не выпила те таблетки. Наверное, я - полный придурок, но… рад этому.
        Нам надо обсудить случившееся. Решить, что делать дальше с нашими странными «отношениями».
        - Послушай, Кать, ты носишь моего ребенка и… - уравновешенно начинаю я, но она вдруг срывается.
        - Ты заберешь у меня его? Как Машу?
        Укладывает ладони на свой чересчур плоский для беременной животик и судорожно всхлипывает. Ох, уж эти вспыльчивые будущие мамочки!
        Еще и Машей меня попрекает! Сама ее из детдома «в аренду» взяла, на время. Чтобы меня наказать. Теперь я крайний! Все для Машеньки делаю, бьюсь с удочерением, как безумный. Но нет. В глазах Кати я - монстр! Да и плевать!
        - Сейчас это чисто физически невозможно, - качаю головой. - Катя…
        Но она не намерена слушать. Вместо этого начинает плакать. Одинокие слезинки стекают по ее бледным щекам, глаза тут же краснеют.
        - Потом? Дождешься, пока рожу? И отнимешь, а меня выкинешь за дверь? - ее голос звучит все громче и отчаяннее. - Ты детей коллекционируешь, Дима? - всхлипывает. - Оставь меня в покое! Не отдам! И Машу у тебя заберу, слышишь? В себя немного приду и обязательно что-нибудь придумаю, - переходит на истерику. - Ненавижу! Всех вас, мужиков, ненавижу!
        Странное обобщение настораживает меня. Как и то, что Катя вдруг начинает лупить меня в грудь маленькими кулачками. Но ее удары почти не чувствуются. Хрупкая слабая женщина. И при этом такая боевая. Только сейчас понимаю, как сильно соскучился по ней. Не хочу признавать, отвергаю, не желаю опять впускать Катю в свою жизнь. Но есть кое-что сильнее меня. И оно побеждает.
        Перехватываю Катины запястья, дергаю на себя - и заключаю дикую кошку в объятия.
        - Тише, котенок, - шепчу ей в макушку.
        Глава 3
        Катя продолжает брыкаться. Еще неистовей, словно от маньяка отбивается. Все бы ничего, но выяснять отношения в коридоре больницы крайне глупо и безответственно. И если Катей руководят обиды и гормоны, то я обязан сохранять здравый рассудок.
        На помощь приходит все та же многострадальная ординаторская. Аккуратно беру за талию мою невозможную кошку, превратившуюся в тигрицу, и увлекаю за собой. Несчастную дверь на этот раз действительно открываю ногой, потому что руки заняты Катей. Черт, извинюсь потом перед Ильей Романовичем. Хороший он мужик. Но патовая ситуация требует крайних мер.
        Едва мы оказываемся в кабинете, как Катя отталкивает меня и сбегает к окну. Я же успеваю захлопнуть дверь плечом, перевести дыхание, чтобы с новыми силами продолжить штурм этой неприступной и слишком визгливой крепости. На сигнализации она, наверное.
        - Послушай меня, Кать, - медленно приближаюсь, выставив ладони перед собой.
        Честно говоря, начинаю переживать за нее. Катя хоть и ведет себя сейчас как истеричка, но ведь неспроста она в гинекологическом отделении. На сохранении? Что-то случилось с малышом или с ней самой? Мне следует обращаться с ней более трепетно. Мало ли что…
        Хочу поговорить с Катей нормально, но она набирает обороты.
        - Не буду ничего слушать! Убирайся! - вскрикивает девчонка. - Иначе я…
        Договорить у нее не получается, потому что мое терпение лопается - и я в пару шагов оказываюсь рядом. Обхватываю ее щеки руками, запечатываю вредный ротик поцелуем. Катя возмущенно мычит что-то, царапается и даже кусает меня за губу. Не понимает, что только дразнит меня своим сопротивлением.
        Вспоминаю, каково это - быть с ней. Такой манящей, горячей, дерзкой, но при этом смущенной и неуверенной. Гремучая смесь, которая плавит разум.
        Катя затихает, некоторое время прислушивается в своим ощущениям, млеет в моих руках. И вдруг отвечает на поцелуй. Сдавая позиции, укладывает маленькие ладошки на мой пресс, легко скользит выше, перебирая пальчиками, едва касаясь мышц. Нежно, скромно. Вроде бы не делает ничего, соблазнить даже не пытается, но крышу срывает.
        Постепенно приручаю дикую кошку, а тем временем и сам ей подчиняюсь. Дурею от ее запаха, вкуса, бархатной кожи. В какой-то момент осознаю, что еще чуть-чуть - и уже не смогу остановиться.
        Сам прерываю поцелуй, но из объятий выбраться Кате не позволяю. Вместо этого шепчу успокаивающее «шшш» ей прямо в губы. И глажу по голове, распуская хвост и бережно перебирая шелковистые волосы.
        - Я не буду забирать у тебя ребенка, - говорю с ней тихо и размеренно, как будто она и сама ребенок. - Сейчас мы поедем домой, к Машеньке.
        Катя поднимает на меня заплаканные глаза, изучает мое лицо, словно детектором лжи сканирует. Вместо ответа начинает нервно кусать раскрасневшиеся после поцелуев губы. Не верит мне. А зря.
        Моя женщина. Мать моего ребенка. Двоих детей.
        Буквально полгода назад у меня не было никого, а сейчас - полноценная семья. И за нее хочется бороться. Даже сильнее, чем за карьеру. Однако остается одно «но». Мерзкое такое…
        - Ты разводишься, Катя! И отправляешь мужа к чертям собачьим! Поняла? - рычу я слишком грубо, потому что во мне вопит ревность.
        Меня убивает одна лишь мысль о том, что у нее с этим уродом Кобылиным что-то было. Но… я намерен сделать все возможное, чтобы это больше не повторилось. Да, я переступаю сейчас через свою гордость и чувство собственного достоинства, но желание обладать Катей целиком и полностью - сильнее. Не собираюсь отказываться от своей привычки всегда получать то, что хочу! Но главное, мой ребенок должен быть со мной, а не с чужим мужиком. Как Катя меня назвала? Коллекционером детей? Что ж, у каждого свое хобби.
        - Я уже разведена, и мы не живем вместе с тех пор, как он обманул меня и уехал! - выдыхает вдруг Катя с укором. Как будто я знать об этом должен. Догадаться по звездам!
        Кошка ведь не лжет мне сейчас? Неспроста в «обменной карте» она - Ильина. Развелась и сменила фамилию. Логично.
        Чувствую, как стена, возведенная полтора месяца назад мною же, чтобы отгородиться от Кати, стремительно разваливается. Но я опять собираю ее по кирпичикам. Нужно проверить ее слова, когда немного отойду от «теплой» встречи. Сейчас я не в состоянии мыслить здраво, поэтому уязвим.
        - И мы расписываемся, - пробивается сквозь щель между долбаными «кирпичами».
        Что там урод из детдома говорил? Жена нужна? Будет! Тем более, она сама попалась.
        - Что? Нет! - отталкивает меня Катя и обиженно надувает губы. - Еще чего!
        - Так надо, - пожимаю плечами, чем только сильнее злю девчонку. - Наш брак ускорит удочерение Маши.
        Убеждаю ее и, прежде всего, себя, что это лишь необходимость. Исключительно деловая сделка. Хотя…
        - Ди-им! - укоризненно вскрикивает она. - Ты все еще не удочерил Машу?
        Мрачнеет, злится. Смотрит на меня, как на пса нашелудившего. Знала бы, как меня замучили за последнее время.
        - Кхм, я… в процессе, - выдаю я и в нескольких словах описываю ситуацию.
        - Он не позволит, - всхлипывает Катя. - Дима, я знаю, что ты не веришь мне, но твой Герман Алексеевич не даст документы оформить! Назло!
        - Он не мой, - бурчу я задумчиво. - Что ему нужно, Кать?
        - Не знаю, он не посвящал меня в свои планы. Думаю, хочет, чтобы ты исчез с политической арены. Совсем. Бесследно…
        - Хрен ему, - недовольно выпаливаю я, но Катя почему-то хмурится. - Так что насчет брака?
        - Ладно, - цедит сквозь зубы. - Если только ради Маши…
        Холодный тон и обреченные слова «ради Маши» разрывают меня на части. Хотя чего я ожидал? В любви признаний? Ощущение, что Катя вообще меня терпеть не может. Заслуженно, конечно, но неприятно.
        Слышу скрип старой двери и сдавленный кашель главврача.
        - Извините, Илья Романович, - оборачиваюсь мгновенно, но на всякий случай обхватываю Катю за запястье, чтобы не вздумала скрыться. - Я опять немного у вас похозяйничал. Все в порядке там? - киваю на закрытую дверь.
        - Да, конечно. Только пару журналистов остались, вас ищут.
        - Сделаем вид, что меня здесь нет, - закатываю глаза. - Расскажите мне лучше, с чем Ильина поступила?
        - Ильина? - повторяет доктор исключительно для того, чтобы восстановить в сознании ее историю. - Присаживайтесь.
        Главврач занимает свое кресло, пока мы устраиваемся напротив. Катя на удивление покорная и сговорчивая сейчас. У нее хватает ума и такта не ругаться со мной при посторонних, но, чувствую, потом мне не поздоровится. Дома. Довольно ухмыляюсь от одной этой мысли. Никуда Катя не денется. Пусть кричит и обижается, сколько душе ее угодно.
        Илья Романович берет у меня «обменную карту», пролистывает быстро.
        - Так-с, с малышом все в порядке, развивается согласно сроку, - рапортует доктор. - Тонус повышен, да. Но все поправимо. Тут скорее мамочку спасать надо.
        Напрягаюсь и чуть подаюсь вперед.
        - Сильный токсикоз, Екатерина совсем вес не набирает, хотя должна, - «переводит» Катин диагноз на нормальный русский. - Покапать надо, а потом будете еду подбирать, витамины. Иначе удачи не видать. Сами видите.
        Указывает на бледную Катю, а та опускает глаза и нервно сминает пальчиками край своей кофточки. Словно провинилась. Ничего, откормим худышку.
        - Илья Романович, я с вашего позволения Екатерину переведу в частную клинику, - аккуратно интересуюсь. - Я ни в коем случае не сомневаюсь в вашем профессионализме, но…
        - Да понятно все, - перебивает он, отмахиваясь небрежно. - В таких условиях…
        Многозначительно окидывает взглядом помещение и кривится.
        - Условия, - в точности повторяю его жест, - дело поправимое. Это я вам обещаю. Лично прослежу.
        - Спасибо, Дмитрий Николаевич, - по-доброму улыбается Илья Романович. - Тогда еще пару вопросов потерпите. Потом выписку сделаем. И заберете вашу…
        - Жену, - чувствую, как вздрагивает Катя, и беру ее за руку. - Гражданскую… пока что.
        - Так-так, - врач поправляет очки и почесывает переносицу, а потом переводит взгляд на Катю. - Это ваша первая беременность?
        Кажется, в этот момент котенок перестает дышать. Застывает, превращаясь в ледяную глыбу. И, не глядя на меня, вдруг чуть слышно выдает:
        - Нет.
        Глава 4
        Екатерина
        - Это ваша первая беременность?
        Казалось бы, безобидный вопрос. Его задают каждой поступившей. Но от него мои внутренности скручиваются в узел. Картинки недавнего прошлого всплывают перед глазами и плавят мозг. Мне до сих пор больно. И страшно, что все может повториться.
        - Нет, - сипло говорю я, а сама мечтаю провалиться сквозь этот прогнивший пол. - У меня был выкидыш на раннем сроке.
        Чувствую, как Дима сильно сжимает мою ладонь. Хочу высвободить руку, но он не позволяет. Что ему вообще нужно от меня? Зачем появился именно сейчас, когда я обрела надежду? Когда научилась жить без него. Похоронила. Почти заставила себя забыть…
        - Как давно? - добивает меня доктор. Не специально, однако от этого не легче.
        - Четыре месяца назад, - выдыхаю чуть слышно.
        Дима, наконец, отпускает меня. Боковым зрением замечаю, как он откидывается на спинку стула и складывает руки на груди, устремив невидящий взгляд на папку в руках доктора. Не могу разгадать непредсказуемого Щукина. О чем он думает сейчас? Может, оставит меня в покое? Откажется, как от испорченного материала? Зачем ему побитая жизнью девушка? Чужая жена. Несостоявшаяся мать. Секонд-хэнд.
        И мне не нужен Дима! Больше нет. Я не хочу доверять мужчинам. Они приносят разочарование и боль. Уходят, когда сложнее всего. Думают исключительно о своих чувствах и желаниях. Так поступил со мной Леша, бросив в больнице умирать от горя. Не лучше повел себя и Дима, оставив меня на растерзание бывшего мужа.
        С меня хватит. Никаких привязанностей!
        - Кхм, вы так быстро решились на вторую попытку… - подбирая слова, аккуратно произносит Илья Романович. - Следовало дать вашему организму время отдохнуть. Разве врачи не предупреждали вас о восстановлении после выкидыша?
        - Я не… - закашливаюсь и краснею, вспоминая нашу с Димой близость и выброшенные в мусорку таблетки. - Врачи сказали мне, что я больше никогда не смогу иметь детей.
        Слышу рядом с собой глухой кашель. Судя по скрипу старого дерева, Дима ерзает на стуле, но при этом молчит. Наверное, он с удовольствием встал бы и ушел прямо сейчас. Однако сдерживается при докторе, чтобы не портить свою репутацию - самое ценное, что есть у депутата. Что ж, отлично. Доиграем спектакль, а расстанемся, как только выйдем из больницы.
        - Врачи не боги. Нам свойственно ошибаться, - тянет гинеколог. - Однако делать такие радикальные заявления, как минимум, непрофессионально, - хмыкает задумчиво.
        Пары секунд мне хватает, чтобы обдумать его слова. И как я раньше не догадалась! Все было подстроено!
        Обреченно прикрываю глаза. Какая же я наивная дура! Ведь меня убедили в бесплодии специально, чтобы сломать и обозлить. Настроить против Щукина. И толкнуть на месть.
        Чертов Емельяненко! Ему ведь ничего не стоило подкупить врача. Деньгами или угрозами - он не гнушается никакими методами, лишь бы достичь желаемого. Очередной яркий представитель рода мужского…
        - Бог с ними, - отмахивается Илья Романович. - Главное, что сейчас вы беременны. И, несмотря на обстоятельства, малыш в полном порядке, - делает паузу, чтобы послать мне искреннюю улыбку. - Так, не буду отнимать у вас время, давайте дальше. Ваш вес до беременности?..
        Илья Романович продолжает засыпать меня вопросами, на которые отвечаю машинально. Все это время Дима находится рядом, но мыслями витает где-то далеко.
        Наконец, доктор отпускает нас. Выписывает какие-то лекарства, витамины. Протягиваю руку за рецептом, но Дима опережает меня. Забирает листок, складывает пополам и кладет в карман пиджака. Я, в свою очередь, думаю лишь о том, чтобы не забыть забрать у него список. Потом. Когда мы покинем стены больницы - и Щукин опять бросит меня. Почему-то даже не сомневаюсь в подобном исходе.
        Не выходя из образа заботливого «мужа», Дима протягивает мне руку, помогая встать. Бережно обхватывает за талию - и, попрощавшись с доктором, выводит меня из ординаторской.
        В коридоре сталкиваемся с теми самыми журналистами, о которых упоминал Илья Романович. Они тараторят что-то о «картинках», «паре вопросов», "комментариях", но внезапно обращают внимание на меня и замолкают, как по команде. Я теряюсь и невольно жмусь к Диме, а он успокаивающе проводит ладонью по моей пояснице. Именно в этот момент чувствую острое желание спрятаться. Сбежать. От него. От своих возрождающихся чувств.
        От надоедливых журналистов, в конце концов, которые изучают меня внимательно. До тех пор, пока молодая брюнетка с микрофоном в руке вдруг ошеломенно пищит:
        - Дмитрий Николаевич, ваша жена наблюдается в обычной городской больнице?
        ***
        - Без комментариев! - грубо рычит Дима.
        Воздух вокруг буквально электризуется от его неконтролируемой ярости. Я импульсивно вздрагиваю, пытаюсь отстраниться от «источника зла», но он лишь притягивает меня ближе и слегка подталкивает вперед, по направлению к выходу. Журналисты не меньше меня напуганы столь резкой сменой настроения «всегда доброжелательного депутата». Не рискуя испытывать терпение Щукина, они поспешно расступаются, давая нам дорогу.
        Вместе с Димой преодолеваем проклятый коридор, который кажется мне бесконечным. Все время, что мы идем, чувствую на себе прожигающие взгляды журналистов. Делаю глубокий вдох только, когда оказываюсь на улице. Жмурюсь от сентябрьского солнца, расслабляюсь на мгновение, теряя связь с реальностью. Но в чувства меня приводит повелительный тон Димы:
        - Садись в машину, Кать.
        Распахивает передо мной дверь и ждет, пока я выполню приказ. На долю секунды встречаюсь с ним взглядом и замерзаю. Мрачный, холодный, напряженный. Предпочитаю не злить Щукина - агрессия сильного мужчины не нужна нам с малышом сейчас. Знаю, к чему она привести может. Опасаюсь, что в какой-то момент Дима сорвется, как в свое время Леша. Дикий страх за ребенка сковывает всю меня. Поэтому послушно киваю и устраиваюсь в пассажирском кресле.
        Обхватив себя руками, наблюдаю, как Дима обходит капот и направляется к водительскому месту. Его движения резкие, рваные. Переживает из-за внезапной встречи с журналистами в коридоре? И от того, что они видели меня с ним рядом? Представляю, сколько усилий Дима вкладывает, чтобы восстановить свое имя после скандала, произошедшего из-за меня. Наверняка теперь он злится, что я вновь все испортила. Одним своим появлением.
        Подумать только, даже здесь я умудрилась подставить Диму. Незапланированная диверсия. Впрочем, сам виноват. Не нужно было начинать все это шоу. Мог бы сразу, как только мы столкнулись на пороге палаты, сделать вид, что не узнал меня.
        - Мне нужен адрес той больницы, - внезапно заявляет Щукин. - Имя врача, точная дата, когда ты поступила. Мне нужно все, - рычит в унисон с заведенным двигателем.
        - Что? - растерянно хлопаю ресницами.
        Одумавшись, тут же выдаю всю информацию. Не знаю, зачем она Диме. Не понимаю его мотивов. Щукин молча кивает, трогается с места и переводит внимание на дорогу.
        - Зачем это все, Дима? Почему ты возишься со мной? - выпаливаю прежде, чем успеваю остановить себя.
        - Потому что ты моя жена, - бросает безапелляционно и, подумав, добавляет. - Пристегнись.
        Глава 5
        - Куда мы сейчас? - решаюсь разорвать тишину спустя минут пять.
        Надеюсь, Диме хватило времени, чтобы успокоиться.
        - Домой, я же говорил, - пожимает плечами, не отвлекаясь от вождения.
        - Но… - начинаю я и закашливаюсь от нервов, - у меня нет никаких вещей.
        Дима на секунду разворачивается ко мне, изучает, чуть изогнув бровь, а потом возвращается к дороге. Успеваю заметить сдержанную улыбку на его лице.
        - Мне нравится твой настрой, котенок, - заметно расслабляется Щукин. - Я сам привезу, позже. Куплю все, что нужно. В том числе, и лекарства. И договорюсь с Владом, чтобы записал тебя в клинику на завтра.
        Не верю, что это происходит наяву. Мы сейчас как настоящая семья. А Дима слишком заботливый и внимательный. В чем подвох?
        - Оф, Ди-им, - выдыхаю я, не зная, как мне действовать дальше.
        Так хочется довериться ему, но… не могу. Отныне я должна быть осмотрительнее и думать о малыше, а не о личных отношениях. Однако помощь Димы как раз необходима мне в данный момент. Чего плохого в клинике, лекарствах и, в конце концов, мужской поддержке? Наоборот. Все это в интересах ребенка, ведь так? Только бы Щукин не обидел меня, как…
        Дима, словно почувствовав мои сомнения, протягивает ко мне одну руку, второй продолжая сжимать руль. Берет мою ладонь, быстро подносит к губами и целует тыльную сторону. Легкое касание его губ обжигает, будто оставляет клеймо. Кожа покрывается мурашками, в груди становится горячо, забытые ощущения накатывают с новой силой.
        Я не выбросила Диму из головы, не вырвала из сердца. Не смогла.
        - Все будет хорошо, котенок, расслабься, - шепчет он заботливо.
        Ощущение, что демон, вселившийся в Щукина после разговора с врачом, сейчас покинул его тело. Надолго ли?
        У меня почти получается последовать его совету и успокоиться. Но стоит нам подъехать к знакомому дому, как я опять начинаю нервничать. Вроде бы не происходит ничего страшного, но предчувствие вопит об обратном. Поэтому медлю, когда Дима распахивает дверь и подает мне руку. Но он не раздражается из-за моей нерешительности, а лишь терпеливо ждет, пока я очнусь и покину салон автомобиля. Ясно одно: сдаваться и отпускать меня мужчина не собирается. Странно, но понимание этого окрыляет меня.
        Однако едва мы переступаем порог дома Щукиных, как паника возвращается. Шестое чувство меня не обмануло. Картина, представшая моему взору, ввергает в шок и побуждает бежать без оглядки.
        В гостиной на диване расположились двое мужчин. Сидят друг напротив друга и добродушно беседуют. Словно старые друзья. Один из них очень похож на Диму: те же темные волосы, жесткие черты лица и прищуренные глаза необычного медового цвета.
        - Привет, папа, - холодно обращается к нему Щукин-младший и переводит взгляд на гостя.
        Последний медленно оборачивается, заставляя меня сжаться от страха. Садится к нам вполоборота, без стеснения окидывает меня взглядом с ног до головы. И еле заметно ухмыляется. Ехидно, будто задумал что-то. Но я не намерена больше играть на его стороне.
        - Добрый день, Герман Алексеевич, - буквально выжимает из себя Дима.
        Глава 6
        - Добрый, рад видеть, - лицемерно тянет Емельяненко, продолжая скользить по мне масляным взглядом. - Мы тут как раз с Николаем обсуждаем твою ситуацию, - обращается к Диме. - Сам ты явно не справляешься.
        Замечаю, как хмурится Щукин-старший. Видимо, Герман Алексеевич успел рассказать ему свою версию развития событий и настроить против собственного сына. Да и мне Николай явно не рад, судя по насупленным бровям и стиснутым губам.
        Импульсивно беру Диму за руку в поисках защиты, хотя помню, как он отстаивал Емельяненко, искренне считал его другом. Тем не менее, продолжаю судорожно сжимать ладонь единственного мужчины в этом доме, которому могу довериться.
        - Кать, иди наверх, - наклоняется к моему уху и добавляет еле слышно. - Детская Маши рядом с моей спальней. Думаю, ты не забыла, где, - одной фразой заставляет меня покраснеть.
        Но смущение улетучивается, как только я осознаю, что скоро увижу Машеньку. Не могу скрыть улыбки и едва сдерживаюсь, чтобы не обнять Диму из благодарности. Однако понимаю, что не следует акцентировать внимание Емельяненко на… нас.
        Опускаю взгляд, сипло произношу короткое «да» - и, стараясь не смотреть на мужчин в гостиной, быстро направляюсь к лестнице. Забыв об осторожности, взлетаю по ступенькам, желая как можно скорее обнять мою малышку. В какой-то момент оступаюсь и хватаюсь за поручень, восстанавливая равновесие.
        - Кать! - летит мне в спину. - Не беги, - говорит Дима тихо и взволнованно.
        Оглядываюсь, посылаю ему теплую улыбку, киваю чуть заметно и замедляюсь. Но иллюзию сказки мгновенно разрушает опасный, пронизывающий до костей взгляд. Боковым зрением замечаю, как внимательно Емельяненко оценивает меня. Чувствую, что он ликует. Невинный эпизод, демонстрирующий Димину заботу, явно ему по душе.
        Решаюсь мельком посмотреть на Германа Алексеевича: расслабленная поза, насмешливое лицо, кривая ухмылка на губах, вздернутая бровь. Из моей груди вырывается слабый стон. Не нужно быть предсказательницей, чтобы понять: Емельяненко только что придумал очередной план устранения Димы, и главная роль в новом спектакле явно будет отдана мне.
        Переключаю внимание на Щукина-старшего и теряюсь под его презрительным взглядом. Наверное, он воспринимает меня, как уличную девку, что забралась в постель к его сыну, окрутила несчастного, «повесила» на него ребенка. И все беды Димы - исключительно от меня! Уверена, на мнение Николая успел повлиять Емельяненко.
        Нервируют эти Щукины! Как можно не видеть, насколько подлый и двуличный их «обожаемый» Герман Алексеевич!
        Исподлобья смотрю на Диму, а он лишь указывает взглядом наверх. Сам же складывает руки на груди и готовится к серьезному разговору. Не знаю, чем он закончится, однако не ожидаю ничего хорошего. Сейчас для меня самое важное - это Машенька.
        Поэтому, вздохнув тяжело, направляюсь в детскую. Хочется ускорить шаг, в пару прыжков преодолеть проклятые ступеньки - и обнять, наконец, мою малышку. Но в голове крутится предостережение Димы. И его голос, такой бархатный, нежный. Как в те дни, когда мы были вместе и счастливы. Закусив губу, заставляю себя идти аккуратно.
        На пороге Машиной комнаты сталкиваюсь с незнакомой мне девушкой. Пары минут мне хватает, чтобы просканировать ее и… разозлиться.
        На вид девчонке лет восемнадцать. Каштановые волосы аккуратно собраны в высокую прическу, трикотажное платье приятного сиреневого цвета облегает точеную фигуру, подчеркивая каждый изгиб, личико куклы Барби идеально даже без макияжа. Она красивая, молодая, эффектная.
        Неужели няня? Для Машеньки? Или для Димы, по совместительству? Понятно, по каким критериям он ее подбирал.
        Не могу совладать с эмоциями. С беременностью я стала вспыльчивой и неуравновешенной. Взрываюсь по любому поводу, даже мою терпеливую маму замучила за эти недели. Однако сейчас особый случай. Гремучая смесь из ярости, обиды и ревности захлестывает меня. И последней каплей становятся слова няни, произнесенные милым, мелодичным голоском:
        - Ой, здравствуйте. А вы кто?
        - Мама Маши, - отвечаю строго и немного грубовато.
        Если бы я умела убивать одним лишь взглядом, то девушки уже не было бы в живых. Рядом с Димой я превращаюсь в безумную истеричку!
        Не сразу замечаю, как глаза няни становятся похожими на два блюдца. Она приоткрывает рот, лихорадочно хватая губами воздух и некоторое время не может произнести ни слова. Потом вдруг бесхитростно выдает:
        - Я думала, ее мама умерла…
        Глава 7
        Пытаюсь справиться со своим гневом и не стереть в порошок наглую няню. Буквально в последнюю секунду взываю к здравому рассудку. Делаю глубокий вдох, мысленно замораживаю бурлящую внутри лаву, предотвращая извержение вулкана. Нам с ребенком ни к чему нишние нервы. Да и мужчинам в гостиной незачем слушать мои истеричные вопли. Хочу разбудить в себе прежнюю Катю, спокойную и благоразумную. Получается с трудом.
        - Нет, вы ошиблись, - цежу сквозь зубы. - До свидания, - кивком указываю в сторону лестницы.
        Девушка лихорадочно качает головой, мычит что-то неразборчивое и собирается покинуть меня, но вместо этого раскрывает рот. Зря…
        - Извините. Я, наверное, поняла неправильно. Дмитрий Николаевич сказал, что у Машеньки нет мамы. Вот я и решила… - виновато тянет и складывает бровки домиком. - Простите, пожалуйста. Я часто сначала говорю, а потом думаю, - не умолкает няня. - Так, Машенька кушала час назад. Овощное пюре, немного смеси. Потом я ее переодела и уложила спать. Все в порядке.
        Девушка отчитывается так серьезно, со знанием дела, что невольно начинаю ей верить. Но это не значит, что Дмитрий Николаевич спасется от разговора с «безвременно почившей» мамой Машеньки. Как быстро он сбросил меня со счетов. Или красавицу-няню разжалобить хотел? Одинокий отец - звучит весьма привлекательно.
        Чувствую, как опять закипаю. Мгновение - и пар повалит. Поэтому спешу попрощаться с няней и найти успокоение в моей малышке.
        Аккуратно захожу в детскую и бесшумно прикрываю за собой дверь, чтобы не слышать, что происходит там, внизу. Устремляю взгляд на кроватку, где мирно посапывает Машенька, - и ощущаю, как по щекам стекают слезы. Сколько я не видела ее? Полтора месяца? Кажется, вечность! И только потому, что Дима не позволял нам встречаться. Злюсь на него еще сильнее.
        Маша заметно подросла за это время. Малыши быстро меняются. Сердце щимит от осознания того, что я пропустила кусочек ее жизни. Что меня не было рядом.
        Подхожу ближе и опускаюсь перед кроваткой на колени. Осторожно просовываю руку между прутьями и вкладываю палец в ладошку Машеньки. Ребенок словно чувствует меня. Мгновенно сжимает ручонку, тянет к себе. Все, что я могу сейчас, так это сидеть, уткнувшись лбом в деревянные рейки, и всхлипывать. Как можно тише. И не двигаться.
        Из гостиной доносятся голоса. Они становятся все громче, проникают сквозь закрытую дверь. Мужчины ругаются. Но все становится не важным для меня, кроме моей дочери, которая снова рядом. Я реву от счастья и не могу остановиться.
        В какой-то момент кто-то внизу слишком громко хлопает дверью. Резкий звук будит Машу. Она вздрагивает, приоткрывает сонные глазки, хмурит брови, опускает уголки губ. Вот-вот готова раскричаться.
        - Шшш, девочка моя, - поглаживаю ребенка по темной макушке. - Доченька.
        Думаю о том, что Машеньку в детдоме «выбирал» Емельяненко. Долго искал ребенка, максимально похожего на Диму. И действительно. Ее крохотное личико чем-то напоминает его, а глазки пусть и не такие медовые, но янтарно-карие. Сходство определенно есть.
        Каким бы подонком ни был Герман Алексеевич, но даже его мне послала судьба. Если бы не он, то никогда бы я не додумалась взять ребенка из детдома. Скорее, жалела бы себя, съедала изнутри, а в итоге сиганула бы в окно от отчаяния. Да и от Леши меня избавил, показав его истинную натуру.
        И теперь, пройдя через боль, я была вознаграждена ценнейшим даром.
        Улыбаюсь Машеньке, а у самой все внутри дрожит: вдруг она забыла меня? Но малышка тычет в меня крохотным пальчиком и тихо произносит: «Ма». Мне кажется, что послышалось, но она повторяет еще раз. Потом еще.
        Держась за прутья кровати, Маша встает на ножки, а после тянет ко мне ручки.
        Поднимаюсь и подхватываю дочь, прижимая к себе. Наслаждаюсь ее радостными «ма-ма-ма», целую в лобик, щечки, смеясь от того, как она мило морщится. Шепчу что-то ласковое и прикрываю глаза. Неужели все это не сон?
        - Котенок, не тяжело? - раздается голос Димы.
        Мужчина стоит на пороге, изучает меня, а я ведь даже не слышала, как он вошел. Отмечаю, что Дима багровый и запыхавшийся, видимо, после ссоры в гостиной. Отступаю и отворачиваюсь от него. Подсознательно боюсь, что опять заберет Машу. А меня выкинет за дверь. Как тогда.
        - Присядь хотя бы, не держи на весу. Кать, - упрашивает меня. - Ты же из больницы только.
        Подумав, все же слушаюсь и устраиваюсь на диване. И нет, я не сдаюсь Диме. Даже не собираюсь. Но осознаю, что должна думать о братике или сестричке Маши, а не идти на поводу эмоций.
        - Зачем приходил Емельяненко? - спрашиваю недовольно, продолжая расцеловывать Машу.
        - Кхм, - единственное, что выдает Дима.
        Садится рядом со мной, несколько минут наблюдает за нами с Машей и только потом рассказывает:
        - Явился, чтобы помочь мне, непутевому, как он сам заявил. Подсказать, направить. Открыть глаза на твое предательство, - делает паузу, словно опасаясь моей реакции. - Правда, про Машу ничего не сказал. Родители все еще думают, что она моя. Ну, а ты… В общем, не важно. Не бери в голову.
        - Они думают, что я специально забеременела от тебя? И так два раза? Чтобы манипулировать? - шиплю, не позволяя себе перейти на крик. - Можешь не отвечать, - обиженно надуваю губы. - Емельяненко специально стравливает тебя со мной, с папой! Хочет изолировать, лишить родных. Твой отец ведь прислушивается к нему?
        - Да. Как и я в свое время, - обреченно опускает голову.
        - Дима, нельзя, - хныкаю я. - Меня ведь правда Емельяненко к тебе подослал. Я не лгу, клянусь тебе. Он опасен!
        - Я верю, котенок, - шокирует меня Дима столь быстрой капитуляцией. - Но пока что не понимаю, как поступить. В одном ты можешь быть уверена, Кать. Здесь тебя никто не тронет. Не обидит. Я не позволю.
        Щукин проводит рукой по моей спине, обнимает за талию, после чего придвигается ближе и целует в висок. Тут же отстраняется, видимо, чтобы не огрела его за наглость. Но мои руки заняты Машей, а сердце… медленно тает.
        - Так, котенок, чуть позже созвонюсь с Владом, завтра поедем в клинику, - Дима переходит на строгий тон. - С няней договорился. Она будет в семь утра, у нее как раз вторая смена. Кстати, потом покажу тебе ее расписание. Приходится подстраиваться под него. Няня не целый день здесь проводит, потому что учеба…
        Пока Дима тараторит, я вновь распаляюсь. Жить не может без своей «няни»! С каким восхищением отзывается!
        - Зачем няня? Я же здесь! - вспыхиваю я, но стараюсь не повышать голос, чтобы не пугать Машеньку, которая тихонько сидит на моих коленях.
        - Она не помешает, - небрежно бросает Дима, только сильнее раздражая меня. - Поможет искупать Машу, вниз отнести. Смесь приготовит. Короче, будет у тебя на подхвате. Главное, чтобы ты не напрягалась. Мало ли что еще нужно будет. Лена - девчонка смышленая, она тебе понравится.
        - Смотрю, тебе она уже понравилась, - перебиваю резко. - По внешним данным кастинг проводил?
        - Кать, я похож на педофила? Она же малая совсем, - неодобрительно качает головой, но тут же улыбается лукаво. - Приревновала?
        - Пф, мне все равно. Но не хочу, чтобы рядом с Машей находилась одна из твоих… пассий!
        - Придется смириться, - приподнимает бровь Дима. - Потому что так и будет. Рядом с Машей будет находиться моя главная «пассия», - выдерживает паузу, чтобы насладиться моим возмущением, и только потом подытоживает. - И это ты.
        Пользуясь моим замешательством, обхватывает подбородок двумя пальцами и целует меня в губы. Заставляет поддаться, раствориться в его нежности.
        - Кать, прекращай царапаться, - шепчет ласково, а потом чмокает Машу в лобик. - Я только что отца на хрен ради тебя послал, а ты продолжаешь грубить.
        - Извини, но… она не выглядит как няня. И одевается…
        - Лена - студентка. Она сразу из университета к Маше примчалась. Не в униформе же ей быть. Девчонка молодая, они все там наряжаются.
        - Ди-им, я… - тяну его имя, потому что мне становится стыдно.
        Начинать новые отношения с недоверия - не лучший выбор. По моей интонации мужчина понимает все без слов.
        - Извинения приняты. Так, мы Машулю разбудили, да? Тихий час по графику, - указывает на время. - Давай попробую уложить опять, а ты пока в спальне располагайся. Отдохни и…
        - Почему в спальне? Нет, я в детской буду жить, - испуганно отзываюсь.
        Конечно, я люблю Диму. Могу убеждать кого угодно в обратном, но себя не обмануть. Все еще люблю. Но только вчера я была «брошенкой» с разбитым сердцем, а сегодня помчусь в его постель? Не могу так…
        - Нет, Кать…
        - Не знаю, что ты себе надумал, но я здесь исключительно ради Машеньки, - бурчу я. - Ты не заставишь меня спать с тобой.
        - Ты как пороховая бочка сейчас, - усмехается Дима и бережно поправляет мои волосы, которые сам же и растрепал в больнице. - Но это даже мило, - щелкает по носу, как ребенка. - Я никогда не заставлял тебя спать со мной. Не буду и сейчас. Но ночевать сегодня тебе придется в моей комнате. Здесь диван слишком твердый. Я останусь с Машей. Потом придумаем, как выйти из ситуации. Ты уж извини, но, собираясь на пиар-акцию в гинекологию, я никак не ожидал встретить там свою беременную жену.
        Смотрю на Диму недоверчиво, а он вдруг… начинает смеяться. С меня! Нахал! И все же хихикаю в ответ. Тем временем Маша указывает на него пальчиком и чуть слышно лепечет: «Па».
        Щукин меняется в лице, замирает на мгновение и ошеломленно смотрит на малышку, словно она только что один из фокусов Гудини провернула. Начинаю беспокоиться за «сломанного» депутата, но он отмирает и целует сначала Машу, а потом и меня. Не успеваю увернуться от его внезапного порыва. И, кажется, не хочу больше бороться.
        - Все-таки заслужил? - подмигивает Дима малышке.
        Выбор девятый
        Глава 1
        Около недели спустя
        Дмитрий
        Приручить дикую кошку оказалось сложнее, чем я думал. Особенно если учесть, что времени на «конфетно-букетный период» и всякие приторные штучки, которые всегда безотказно с бабами работали, катастрофически не хватает.
        Каждый день расписан. Каждая секунда на счету. Вся минувшая неделя с Катей была перенасыщена событиями.
        Прежде всего, пришлось решить вопрос со здоровьем моей беременной «взрывчатки». И определить ее в клинику. Сказать, что Влад был удивлен моему звонку, - ничего не сказать. Железный братец на какое-то время, кажется, ржавчиной покрылся и заклинил. Ведь он с самого начала был в курсе нашей с Катей ситуации. Знал о ее предательстве, подставном тесте ДНК, моих попытках удочерить Машу… И после всего случившегося я вдруг звоню Владу и прошу посоветовать хорошую клинику для беременной Кати. Действительно, неожиданно. Тем не менее, он помог.
        Специалисты начали постепенно приводить котенка в норму. В свою очередь, я закупал всевозможную еду, опустошая супермаркеты, будто готовился к апокалипсису. Лишь бы подобрать что-то для Кати. И она не вредничала, отнюдь. Тот самый «токсикоз», о котором говорил Илья Романович в больнице, оказался страшным зверем. Я наблюдал, как первые дни дома Катю тошнило буквально от всего, как она страдала от болей в животе, как бродила посреди ночи, как падала в обмороки. Самое ужасное, что я не мог ей ничем помочь. Мучения котенка и собственное бессилие убивали меня. Я не мог думать о работе и, тем более, о Емельяненко.
        Со временем препараты, витамины и подбор продуктов немного исправили ситуацию. Кате стало легче, но все равно она пока еще худышка. Хотя чего я жду за неделю?
        Когда котенок немного пришла в себя, я смог переключиться на другой волнующий меня вопрос. Решил узнать, что за тварь убедила Катю в ее бесплодии. Найти врача-гинеколога, который дежурил в тот роковой день, не составило труда. Сложнее было сдержать свою ярость и не прибить настолько подлого человека.
        - Извините, я испугалась, - всхлипывала молодая докторша, с мольбой и страхом глядя на меня. - Все произошло так стремительно. Герман Алексеевич неожиданно появился в нашей больнице. Много спрашивал о поступившей, а потом вдруг заявил, что лично навестит ее. На правах близкого друга.
        - У вас больница или проходной двор? - разозлился я. - Вы совсем не проверяете, кто и к кому приходит?
        - Проверяем, - кивала врач, но верилось слабо. - Но вы же понимаете, сам Емельяненко, - возвела глаза кверху. - Как ему можно отказать? Себе дороже.
        - Нет, не понимаю, - рявкнул так, что женщина подпрыгнула. - Зачем вы сказали Кобылиной, - произнес, а самого передернуло от фамилии, - что она никогда не сможет иметь детей? Вы хоть осознаете, какой удар нанесли ей? И все ради денег?
        - Простите, у меня не было выбора, - заливалась слезами доктор. - Дело не столько в деньгах, что он предложил, сколько… - усиленно прятала взгляд от стыда, потому что взятку а тот день она все же приняла. - Герман Алексеевич пригрозил, что должности меня лишит, если не послушаюсь. Это он приказал.
        И почему я не удивлен? Всему виной многоходовка Емельяненко, сложная и поэтапная. Политик даже снизошел до простых смертных и лично засветился в больнице. Такие риски ради моей скромной персоны? Неужели я настолько мешал ему?
        С другой стороны, привлечь Германа Алексеевича не за что. Доказательств нет. Пустые слова врача против авторитета политика? Миссия заведомо обречена на провал.
        Зато теперь я точно знал, что Катя по своей воле никогда бы не поступила так со мной. Она лишь жертва, обманутая и сломленная, которая мстила мне за свою разрушенную жизнь. Уверен, Емельяненко вывернул все так, что крайним оказался я - злодей, отжавший бизнес у честного гражданина Кобылина и ввергнувший того в пучину отчаяния. Герман Алексеевич всегда умел приукрасить и преувеличить - это у него профессиональное. Правда, я не мог понять, каким образом я мог быть виноват в потере ребенка.
        О причинах выкидыша моей бедной девочки гинеколог толком ничего не знала. Тем не менее, версия по поводу того, что Катя «упала», заставила меня насторожиться. Сразу вспомнился тот день, когда она испугалась меня пьяного. До сих пор тягостно и больно.
        Подробности Катиной трагедии я смогу узнать только от нее самой. Однако нужно заслужить ее доверие, как бы сложно это ни было. Но сначала - устранить все возможные опасности, защитить котенка, что вляпалась по самые ушки.
        Добыв информацию, я вынудил лживую докторшу покинуть не только должность, но и медицинское поприще. В противном случае, пригрозил открыть против нее дело. В свое время так же со мной поступил и Влад, когда я, работая хирургом в его клинике, по халатности чуть не убил пациента. В то время я не понимал брата, ненавидел его за то, что заставил меня уйти с «денежного» местечка (взятки брать я никогда не гнушался). Однако теперь я понимаю чересчур честного Влада. Медицина - далеко не та сфера, на которой зарабатывают. Там жизни спасать приходится. А люди, подобные мне или солгавшей докторше, только ломают их.
        Несмотря на подлые поступки Емельяненко, поймать его с поличным было практически невозможно. Он все провернул грамотно. А в последние дни и вовсе «залег на дно». После большой ссоры у нас дома он больше не объявлялся. Катя паниковала, твердила, что все это «затишье перед бурей». И я ей верил.
        Глава 2
        С отцом мы все-таки рассорились. И дело не в моей карьере, которая ушла на задний план. Решающим фактором стала наша стычка по поводу котенка. Как оказалось, папа не упускал удобного случая ткнуть ее носом, оскорбить, унизить, когда меня не было дома. Катя упорно молчала, не жаловалась мне, боялась развести нас с отцом, лишить меня его поддержки. Глупая!
        Я не узнал бы ничего, если бы не камеры, запечатлевшие одну из ссор. Папа не знал о видеонаблюдении, так как установлено оно было в его отсутствие. Чтобы следить за Машенькой и ее нянями. С появлением Лены убирать камеры я все равно не спешил. И не зря.
        - Сколько ты хочешь? - произнес на видео отец, заставляя меня застыть по эту сторону монитора.
        - Что? - донесся следом испуганный шепот Кати.
        - Сколько? За то, чтобы ты оставила в покое моего сына и убралась отсюда вместе с навязанным ему ребенком. Со вторым, - указал взглядом на живот, - делай, что хочешь. Герман все о тебе рассказал, так что можешь не строить передо мной невинную овечку. Просто назови сумму. И мы разойдемся друзьями.
        - Как вы можете? Ведь речь идет о ваших внуках, - всхлипывала Катя, пока я бессильно сжимал кулаки, просматривая запись.
        Злился, потому что меня не было рядом в тот момент. Потому что не защитил котенка, хотя обещал.
        - Этот, - небрежно бросил отец, намекая на меня, - еще кучу настругает. Не сомневаюсь в его способностях. Карьеру бы так строил, как по бабам бегает, - в его голосе чувствовалось разочарование, да и плевать! - Но на роль «первой леди» ты явно не годишься, хоть целый выводок нарожай. Диме серьезная жена нужна, интеллигентная, которая будет выгодно смотреться рядом с депутатом, подчеркивать его статус, но при этом с толку не сбивать. А ты всего лишь очередная…
        - Но я люблю вашего сына, - прозвучало сипло, но искренне.
        Кажется, это момент я пересматривал раз сто. Тогда-то я и осознал, что грызть за нее буду до конца. Всех. Даже родных.
        От отца Катя ушла в слезах, спряталась в комнате, но тем вечером опять ничего мне не сказала. Не потому, что боялась папу или меня, а потому что не хотела отдалять нас друг от друга. Единственный человек, которого опасалась котенок, - это Емельяненко. И убеждала меня объединиться с отцом против общего врага.
        Но нападки на мою женщину я простить не смог. Устроил папе скандал, объяснил, что его попытки разлучить нас напрасны. И напоследок ошарашил новостью о браке с Катей.
        Отец моего выбора, конечно, не принял - и от злости переехал в загородный коттедж, а потом вовсе умчался за границу, сославшись на дела. В общем, план Емельяненко рассорить нас - удался.
        Мама осталась в доме: они давно не жили с отцом вместе. Только числились супругами. «Жена для статуса» - это именно то, что папа ценил в Эльвире. Сугубо деловые отношения. Для «души и тела» у отца были женщины за границей. Мама знала об этом, мирилась. Ну, а я… Брал пример. Не слишком удачный, как показала жизнь.
        С момента отъезда отца Эльвира вела себя тихо. Присматривалась к Кате, не трогала. Но и не помогала.
        Глава 3
        В мое отсутствие рядом с котенком была только Лена. Пофырчав немного, ревнивая кошка все же смирилась с нахождением няни дома. Со временем нашла с ней общий язык. И пришла моя очередь ревновать. Она ведь с Леной больше разговаривала и смеялась, чем со мной!
        Пару раз Катя с Машенькой ездили домой, к маме. Видимо, моя девочка таким образом сбегала от отца и отдыхала. Если бы я узнал раньше об их «задушевных беседах»…
        Сам я знакомиться с тещей не спешу. Я ей точно не понравлюсь. После всего-то… Да и Катя даже не заикается об этом, а меня продолжает держать на расстоянии, будто боится довериться. Но я не тороплю.
        Остается довольствоваться тем, что котенок хотя бы в моем доме. Со мной. Правда, в соседней комнате, пока я отбиваю бока на диване. Знал бы, что на нем спать придется, не покупал бы в детскую такую мебель: красивую, но не практичную. Впрочем, я мог бы давно заказать себе другую кровать, но зачем, если рано или поздно мы с котенком все равно будем вместе.
        Подумать только, баба меня из собственной постели выгнала! Еще и обижена осталась. Так только Катя все вывернуть умеет. Не прикладывая никаких усилий, в подкаблучника меня превратила. Один лишь факт, что я решил на ней жениться, о многом говорит.
        Официально, брак - это вынужденная мера ради Маши. Но по факту мы оба не верим, что дело только в удочерении.
        Сейчас я прокручиваю в руках наши паспорта и довольно улыбаюсь. За энную сумму денег сговорчивый работник ЗАГСа за пару дней проставил штампы, занес все данные в базу и… сменил Кате фамилию. Предвкушаю, что она опять будет в ярости. Незаконно ведь, нечестно. Скажу ей об этом потом.
        По-хорошему, следовало бы сделать красивое предложение, отпраздновать «сие знаменательное событие» с белым платьем, фотосессией, «горько»… Чем еще на свадьбах занимаются? Всегда старался обходить стороной подобные мероприятия. Разбираюсь лишь в «первой брачной ночи». Но, судя по настрою Кати, мне она не грозит.
        Прячу паспорта и, стараясь не шуметь, чтобы Машу не разбудить, покидаю детскую и спускаюсь в гостиную.
        Пока собираюсь на работу, включаю телевизор для фона. Едва не давлюсь кофе, когда на экране мелькают кадры из гинекологии. Все-таки какая-то зараза исподтишка успела заснять нас с Катей, когда мы выходили от Ильи Романовича. Еще и в итоговый выпуск новостей вставила сюжет.
        Делаю чуть громче, а сам багровею от ярости. Не дай бог этой акуле пера и микрофона что-то не то ляпнуть! Закопаю! Катя ведь увидит и разнервничается.
        - …депутат из народа, ведь его жена стоит на учете не в дорогой частной клинике, а в аварийной городской больнице, - доносится обрывок фразы.
        Журналистка вещает дальше. О сумме, запланированной на ремонт, к которой я добавил немного со своих счетов в качестве извинений и благодарности Илье Романовичу. Тонкий голос щебечет об объеме работ, о сроках, но я не слушаю.
        Удивленно ухмыляюсь. Котенок даже в этой ситуации умудрилась меня поддержать. Представляю, как подрастет рейтинг «депутата из народа». Моя жена определенно приносит мне удачу. Персональный оберег. Однако все равно волнуюсь, как она отреагирует на неожиданную «популярность». Особенно сейчас, когда ее нервирует буквально все. Странно, но меня ее скачки настроения не напрягают. Наоборот, смешная такая. Будущая мамочка.
        Не замечаю, как ноги сами несут меня в спальню. Мне нужно забрать наручные часы из комода. И тихо уйти на работу.
        Но стоит переступить порог комнаты, как мой взгляд цепляется за спящую Катю. Нежную, спокойную. В моей постели, где ей самое место.
        К черту и часы, и работу. Подхожу ближе и сажусь на край кровати. Пару минут просто смотрю на красавицу-жену. Касаюсь шелковистых волос, хаотично разметанных по подушке, поправляю локоны. Спускаюсь к шее, скольжу по бархатной коже, чувствуя под пальцами трепещущую жилку. Наклоняюсь и накрываю ее губами. Эгоистично наслаждаюсь Катиной податливостью.
        Полусонная, она и не думает сопротивляться. Сладко потягивается, мурлычет что-то сквозь дрему, а потом нехотя открывает глаза. Смотрит с нежностью, видимо, отбросив все свои страхи. Чувствую, что ненадолго. Но радуюсь малому. Моя жена прекрасна. И такая родная, когда не обижается и не шугается меня.
        - Доброе утро, - улыбаюсь я, чуть отстранившись. - Разбудил? Ты как, котенок?
        - Ммм, хорошо, - сипло шепчет она.
        Как обычно, смущается. Румянец ей к лицу. Не выдерживаю и целую Катю в щеку, а она вдруг обнимает меня в ответ. Прижимается ко мне изнеженным телом, проводит носом по моему и, протянув коронное «Ди-им», неожиданно льнет к губам.
        Захватываю в плен ее ротик, углубляю поцелуй, будто хочу выпить ее всю. Разум отключается. Все становится неважным. Существует только женщина, которой дико хочется обладать. Единственной. Всегда.
        Нависаю над Катей, упираясь локтем в матрац. Действую осторожно, не забывая ни на секунду о ее положении.
        Я чертовски скучал.
        Не прерывая поцелуя, провожу ладонью по Катиному животику, спускаюсь ниже, чуть отодвигаю резинку шелковых шортиков. Стараюсь держать свой пыл в узде, хотя готов немедленно наброситься на манящую жену. Меня сейчас даже апокалипсис не остановит…
        Но Катя вдруг дергается подо мной, перехватывает запястье, впиваясь ноготочками в кожу, а сама сводит ноги вместе. Зажимается, закрывается, отталкивает меня. Так неожиданно. Я даже не знаю, что и думать.
        - Дим, не надо, пожалуйста, - всхлипывает жалобно, а сама разреветься готова.
        Черт. Опять напортачил!
        Глава 2
        Екатерина
        Я скучала. По его прикосновениями, нежным и обжигающим одновременно. По губам, вкус которых сводит с ума. По хриплому шепоту, заставляющему мое сердце трепетать. По сильным рукам, которые поглаживают меня так ласково, что я готова замурчать от удовольствия.
        Сдаюсь слишком быстро. Потому что искренне желаю этого. Хочу быть с ним. Единственным. Всегда.
        Меня охватывает жаром. Каждую клеточку кожи пронизывают легкие импульсы. Теряю себя, наслаждаюсь, растворяюсь.
        Принадлежу ему. Телом и душой, разумом и сердцем. Только ему - моему мужу.
        Дима заметно распаляется. Обдает мои губы сбивчивым дыханием, прижимает тело к своему, ласкает нетерпеливо, вот-вот готовый сорваться и поддаться своим желаниям. В какой-то момент нависает сверху, не оставляя мне ни единого шанса на отступление. Проводит рукой по животу вниз и…
        Именно в этот миг всю меня словно простреливает разрядом тока. Испуганно распахиваю глаза и открываю рот в немом крике. Я больше не здесь, не с Димой. Воспоминания уносят меня в прошлое. Мой самый жуткий кошмар оживает. И я не хочу, чтобы все повторилось.
        Боюсь, что мужчина не сможет остановиться, если мне вдруг станет больно. Или в порыве страсти будет груб со мной. Сделает что-то, что навредит ребенку.
        И хоть Дима никогда не давал повода так плохо о нем думать, я не могу справиться с паникой. Пронизывающий страх сильнее здравого смысла.
        - Дим, не надо, пожалуйста, - всхлипываю, хватая его за руку.
        Смотрю ему прямо в глаза, в которых бурлит лава, и мысленно молюсь: только бы он послушался. Осознал, принял и… не разозлился.
        Дима отстраняется, убирает руки и выставляет их перед собой, ладонями вперед. Будто намекает, что нападать не собирается.
        - Что с тобой происходит, котенок? - спрашивает обеспокоенно.
        Чувствую себя ненормальной истеричкой. Но мне сложно совладать с собственными страхами.
        Сажусь на постели, кутаюсь в простынь и часто хлопаю ресницами, смаргивая выступившие на глазах слезы. Дима окидывает меня напряженным взглядом и хмурится.
        - Прости, - мямлю невнятно. - Я не могу. Не сейчас, - сглатываю ком в горле. - За малыша переживаю. Я только недавно на сохранении лежала и… - выдаю почти правду. - Прости.
        - Я понял, - тянет Дима осторожно, словно с сумасшедшей разговаривает. - Все в порядке, Кать. Я тебя не трону, хорошо?
        Слабо киваю, но невольно сжимаю край простыни на груди. Дима медленно протягивает руку к моему лицу и бережно стирает мокрые дорожки с щек.
        - Прости, - повторяю я, потому что ничего больше вымолвить не в силах.
        - Это… кхм… должно быть обоюдно. Я никогда не принуждал тебя и не собираюсь, - продолжает уговаривать меня, тщательно подбирая слова. - После того, как я тебя обидел, ты вообще имеешь полное право меня к черту послать. Но… - откашливается и произносит строже, - мне непонятно другое. Почему ты извиняешься, Кать? И почему так дрожишь сейчас?
        - Прости, я… - лепечу неуверенно и осекаюсь, встречаясь с недовольным взглядом Димы.
        Я снова это сказала.
        Виновато закусываю губу и не знаю, как объяснить свое поведение, не задев при этом любимого. Как признаться, что после поступка Леши я не могу заставить себя вновь доверять кому-либо. И что я до ужаса боюсь за своего малыша. Не переживу, если что-то случится опять…
        Импульсивно обнимаю руками живот, будто защищаясь. Мой маневр не укрывается от внимания Димы. Медовым взглядом он обволакивает всю меня, а потом его глаза сужаются.
        - Ка-ать? - мрачнеет Щукин. - Как ты потеряла ребенка?
        Его вопрос пулей летит прямиком в солнечное сплетение. Так больно и сильно, что не могу сделать вдох. Лихорадочно мотаю головой и больше не сдерживаю рыдания.
        - Нет, Дим, не заставляй меня, - хнычу умоляюще. - Я не хочу говорить об этом. Не могу.
        Закрываю лицо ладонями. Хочу спрятаться. Нет, не от Димы. А от своего прошлого, которое вновь и вновь находит меня. Догоняет и бьет слишком больно.
        - Котенок, я должен знать, что произошло, - словно издалека, доносится до меня голос Димы, возвращая в реальность. - Чтобы понимать, как с тобой обращаться. Поверь, я не хочу навредить тебе. Наоборот, - легко касается моей руки. - Не держи эту боль в себе. Поделись, Кать. Расскажи.
        И я поддаюсь его уговорам. Открываюсь. Сквозь плач начинаю говорить. Путано, перескакивая с события на событие. Но Дима слушает молча и внимательно.
        Не приближается. Не перебивает. Даже не двигается. Позволяет высказаться. Словно спугнуть момент боится.
        Плотину прорывает. Признания льются бурным потоком. Все, что разрушало меня изнутри, выплескивается наружу. Пять лет. С самого начала.
        Леша, наши больные отношения, пьянство, беременность, предательство, выкидыш, возвращение бывшего мужа и очередная порция издевательств…
        Рассказываю, а сама удивляюсь: как я могла терпеть его эти долгие годы. Почему была настолько слепа?
        - Котенок, - выдыхает Дима.
        Наконец, я поднимаю на него взгляд, который усиленно прятала все время, пока говорила. Вижу, что Дима напряжен и серьезен. Но мгновенно смягчается, когда замечает, что я смотрю на него. В его глазах - жалость, нежность и понимание. Приятно осознавать, что на этот раз я не ошиблась в мужчине. Дима подтверждает мои мысли одной лишь фразой:
        - Я могу тебя обнять? - спрашивает аккуратно.
        Вместо ответа сама ныряю в его объятия, теплые и уютные. Утыкаюсь носом в лихорадочно вздымающуюся грудь и постепенно успокаиваюсь. Дима не соврал: мне действительно становится легче.
        - Котенок, все позади, - шепчет он мне в макушку и целует. - Я тебя не обижу. И никому не позволю. Теперь все будет хорошо.
        Ласково гладит меня по голове, перебирает локоны. Обнимает крепче, а я льну к нему, как кошка.
        - Я люблю тебя, - глухо произношу, не успев побороть переизбыток эмоций.
        Дима задерживает дыхание на мгновение. Потом наклоняется ко мне так, чтобы поцеловать в шею и спуститься губами к плечу. Покрываюсь мурашками, зажмуриваюсь от удовольствия, а руками сжимаю ткань Диминой рубашки.
        - И я тебя люблю, котенок. Сильно, - произносит он с полной серьезностью. - Веришь?
        - Простишь? - всхлипываю я.
        Отклоняюсь, чтобы поймать взгляд моего мужчины.
        - Так, ты опять начинаешь? - укоризненно отчитывает он меня и сводит брови.
        - Нет, я о другом, - нервно усмехаюсь. - Прости, что я предала тебя, подставила и…
        Дима прижимает указательный палец к моим губам, вынуждая умолкнуть. Улыбается, качает головой, а потом нежно целует в лоб.
        - Давно простил, глупая, - и обхватывает рукой мой подбородок.
        Целует легко, невесомо. Будто заново узнает меня. И приручает.
        Однако идиллию прерывает телефонный звонок. Щукин нехотя отстраняется, достает мобильный и смотрит на дисплей.
        - Опаздываешь? - спохватываюсь я, но Дима не спешит меня отпускать.
        - Нет, у меня выходной, - отключает телефон. - Я с тещей еду знакомиться.
        - Что? С какой тещей?
        - С доброй и умеющей вкусно готовить, я надеюсь, - хрипло смеется он, а после добавляет серьезно. - Собирайся, Кать, я пока Машеньку проведаю. Съездим все вместе к твоей маме.
        Ошеломленно приоткрываю рот, но возразить ничего не в состоянии. Видя мою реакцию, Дима подмигивает и встает с постели. Гипнотизирую его спину, пока он уверенно направляется к двери, и не могу поверить в реальность происходящего.
        Кто этот мужчина? И почему он вдруг стал таким идеальным?
        У мамы мы оказываемся ближе к обеду. Она встречает нас весьма холодно, долго сканирует Диму и теплеет лишь, когда переводит внимание на Машеньку. Забирает ее у настороженного Щукина, прижимает к себе и улыбается.
        Как только мама узнала мою историю и впервые увидела малышку, то заявила, что «чужих детей не бывает», - и с тех пор относится к Маше, как к родной внучке. Вот и сейчас не выпускает ребенка из рук.
        Они усаживаются в просторном кресле, а Дима предусмотрительно располагается напротив. Решаю ненадолго оставить их наедине и отправляюсь в ванную, «руки помыть», ощущая на себе напряженный взгляд мужчины.
        Даю им минут пять на «знакомство». Когда возвращаюсь, замираю у двери, потому что слышу чересчур оживленную беседу.
        - Кобылин заставил Катюшу переписать на него все в обмен на развод. У нее действительно выбора не было. Самой ей не нужны были эти объекты, деньги - ничего, - доносится заговорщический шепот мамы. - Мы с отцом виноваты, не разглядели, какому подлецу дочь доверили. Познакомили их, настояли на браке. А Катюше пришлось за наши ошибки расплачиваться. Ну, и тебе задно. Зато теперь у нее Машенька есть, - слышу характерный «чмок», - и скоро будет еще малыш. И… муж? - повышает голос.
        Вздыхаю протяжно: быстро же они с Димой общий язык нашли. Мама сейчас все ему расскажет, я-то ее знаю.
        - Муж, - охотно отзывается Дима. - Мы уже расписаны.
        Задерживаю дыхание и мысленно роюсь в чертогах своей памяти. Расписаны? Мы вроде только планировали, но даже документы не подали еще. Или Дима воспользовался связями? Втайне от меня? Вот же нахал! Просто неисправим!
        Ловлю себя на мысли, что совсем не обижаюсь. Наоборот, улыбаюсь, как глупышка.
        Муж…
        - Скажите, а где сейчас этот Кобылин, чем занимается? - настораживает меня вопрос Щукина.
        Он же не собирается мстить? Нет, только не это! У Димы и так сейчас проблем выше крыши. Нельзя ему рисковать!
        Хочу прервать их разговор, но мама успевает выдать информацию. Болтун - находка для шпиона!
        - Я слышала, он возобновил бизнес. Вновь открыл клубы, развивать пытается. Тьху, гад такой, - ругается мама, в ответ на что Машенька звонко хохочет.
        - Бизнес, значит, - довольно тянет Дима, а мне не нравится его тон. - Самое время ему «помочь», - хмыкает многозначительно.
        Не выдержав, подхожу к ним. Оба мгновенно затихают, не желая при мне обсуждать Кобылина. Недовольно складываю руки на груди, демонстрируя свою готовность к бою. Однако Дима лишь усмехается по-доброму. Непробиваемый мужчина!
        - Ди-им, пообещай не мстить ему, - говорю, не вдаваясь в объяснения.
        - Я не буду обещать того, чего не смогу выполнить, - нахально выдает муж. - Иди ко мне, - проводит рукой по дивану.
        Хмуро смотрю на Щукина, потом на маму. Принимаю решение не устраивать при ней скандалов. Вздохнув, устраиваюсь рядом с мужем, не забывая одарить его предупреждающим взглядом. В ответ - лишь тихий смешок и невесомый поцелуй в висок.
        - Ты нормально себя чувствуешь? - интересуется Дима.
        - Да, - поспешно киваю.
        Догадываюсь, что он имеет ввиду мой токсикоз. За неделю, которую мы с Димой провели вместе, я не на шутку напугала его «прелестями» беременности.
        - Точно? - надоверчиво прищуривается.
        - Точно! Меня не тошнит, правда, - улыбаюсь я, оттаивая от его заботы. - Вот…
        В подтверждение своих слов беру со стола канапе с сыром - и отправляю его в рот. Дима заметно расслабляется, обнимает меня за плечи и целует в щеку.
        Тем временем Машенька вырывается из рук мамы, вынуждает ту отпустить ее. Стоит ей коснуться ножками пола, как она делает несколько самостоятельных шагов в нашем с Димой направлении. Впервые без опоры. Сама.
        Пока мы оба теряемся, мама гордо, со знанием дела опускается на корточки рядом с Машей и проводит ребром ладони между ее ножек. «Разрезает путы»…
        - Кхм… - изгибает бровь Дима.
        - Сложно объяснить, так надо. Примета, - смеюсь я, хотя сама в подобные глупости не верю.
        Вместе мы приближаемся к Машеньке и садимся прямо на ковер рядом с ней. Увидев нас, она пытается подойти, но вместо этого плюхается на пол. Ожидаю, что малышка расплачется, спешу упокоить ее, а она вдруг заходится звонким хохотом.
        Беру Машу на руки, усаживая себе на колени, чмокаю пухлые щечки. Чувствую нежный поцелуй в затылок и слышу тихое: «Люблю вас, котята».
        Глава 4
        Несколько дней спустя
        Дмитрий
        Вечно можно смотреть на огонь, воду… И на то, как спецслужбы опечатывают клуб подонка Кобылина. С ним расправиться оказалось проще, чем я думал.
        Пару дней назад я натравил на злосчастные объекты всевозможные проверки. Им даже напрягаться не пришлось, ведь, как оказалось, урода ничему жизнь не учит. После всего случившегося, пережив рейдерский захват, Кобылин додумался опять открыть казино и почти не старался утаить незаконную деятельность. Глупость или смелость? Не знаю. Главное, он сам подставился, словно умоляя поймать его. И я не упустил удачной возможности.
        Так что сегодня к Кобылину «неожиданно» нагрянули «маски-шоу». На этот раз он потеряет не только бизнес, но и свободу. Я позабочусь, чтобы он как можно дольше не попадался мне на глаза. И не нес никакой угрозы моим девочкам. Мало ли что уроду в больную голову могло бы взбрести. А так… будет занят.
        - Дмитрий Николаевич, можно ваш комментарий? - отвлекает меня тонкий голосок.
        В следующую секунду несколько микрофонов и диктофонов тычутся чуть ли не мне в нос. Отмахиваюсь, как от кусачих мошек, и обреченно осматриваю команду журналистов. Вооружены и опасны, готовы ринуться в бой за информацией.
        Вот не люблю их, но при этом уважаю. Я ведь не говорил никому об этой операции: мне не нужен пиар. Моя цель иная. И все-таки пресса как-то пронюхала.
        - Обойдемся без этого сегодня, - улыбаюсь доброжелательно, но спешу отойти в сторону. - Я здесь по другому поводу, - ехидно ухмыляюсь.
        Замечаю, что из клуба выводят Кобылина. Непроизвольно направляюсь к нему. Мне стоит колоссальных усилий держать себя в руках, чтобы не размазать подонка по асфальту. Вспоминаю моего котенка, прокручиваю в голове все, что она рассказала, - и закипаю.
        Но ничего не предпринимаю. Опять же ради Кати. Она просила быть осторожным и беречь свою репутацию. И я держусь до последнего.
        Детонатором взрыва становится сам же Кобылин.
        - Опять ты, - нахально обращается ко мне этот урод. - Мстишь мне за нее? - смеется мерзко. - Нашел, за кого мстить. Я же пробовал, ничего там такого…
        Договорить у него не получается. Сложно общаться, когда у тебя разбит нос. И губа.
        Третий мой удар приходится аккурат в скулу, оставляя Кобылину на память внушительную гематому.
        Хрен с ней, с репутацией!
        - Ну, Дмитрий Николаевич, - укоризненно тянет начальник группы захвата, но меня не останавливает. Не решается.
        Я успеваю разукрасить мерзкую морду Кобылина, получая от процесса какое-то больное удовлетворение. Отдышавшись, хватаю подонка за грудки и встряхиваю. Разумом понимаю: надо остановиться, - но эмоции сильнее меня.
        Вдруг понимаю, что могу отомстить Кобылину иначе. Ударить больнее, чем кулаками. И медленно успокаиваюсь.
        - Зря, тварь. Очень зря, - хмыкаю с ненавистью.
        Нехотя отпускаю подонка, косясь на камеры. Шепчу пару слов начальнику группы захвата, дожидаюсь его кивка, который, правда, сопровождается тяжелым вздохом. Но я уверен, этот человек меня не подведет. Мы не раз выручали друг друга.
        Подмигиваю Кобылину, вызывая его искреннее недоумение, и скрываюсь с места преступления. И наказания.
        Меня сопровождают объективы камер и вспышки фотоаппаратов.
        Я же думаю лишь о том, как быстро усмирить котенка прежде, чем она выпустит коготочки. Заслужил. Впрочем, как обычно.
        ***
        Вечер того же дня
        Екатерина
        Дима задерживается до поздна. Думает, сможет избежать разговора со мной? Наивный депутат! После сегодняшнего, наверное, еще и бывший. А я ведь просила его не подставляться. Умоляла! Не хотела пускать на проверку бизнеса Кобылина. И не зря! Вечерний выпуск новостей это подтвердил!
        Уложив Машу, спускаюсь в гостиную, где нетерпеливо жду Диму.
        Стоит лишь ключу повернуться в замке, как я мгновенно подскакиваю и бегу к двери. Упираю руки в бока и встречаю мужа в боевом настроении. Однако он, кажется, ничуть не удивлен.
        - Дима, ты с ума сошел? - шиплю, словно змея.
        - Котенок, - Дима выставляет руки перед собой, будто усмирить меня пытается. - Я все объясню.
        - Ты рассказывал мне о казино. Уверял, что этого достаточно, чтобы привлечь Лешу к ответственности. Убеждал, что все пройдет тихо и гладко, - предъявляю ему. - И что в итоге? Какие запрещенные вещества? Какой наркоконтроль? С чего это вдруг? Ты ведь намеренно Кобылина подставил! А вдруг Емельяненко использует твой поступок против тебя? Обвинит в захвате бизнеса и издевательстве над «честным предпринимателем». Чем ты думал, Дима! - обреченно всхлипываю я.
        Честно говоря, мне плевать на Кобылина, и я считаю его наказание заслуженным. Однако я безумно боюсь за Диму. Он становится импульсивным и бешеным, когда дело касается меня. Не хочу, чтобы у него появились дополнительные проблемы. Щукин с предыдущими еще не разобрался, несносный мужчина!
        - Урод сам нарвался. Пришлось импровизировать, - пожимает плечами, а у самого в глазах чертики пляшут. - Да, «вещества», как ты выразилась, ему подкинули по моей просьбе. Таким образом я увеличил ему срок. Пусть посидит. Подумает о своем поведении.
        Вижу по сияющему лицу, что таким исходом Дима явно удовлетворен и ничего менять не станет. Невыносимый!
        - И еще драка на камеру! Ты же обещал! - выдыхаю с разочарованным стоном. - Теперь мелькаешь по всем каналам!
        - Так вот откуда ты обо всем узнала! - наконец, догадывается Щукин. - Из новостей? Ничего себе, какие журналисты оперативные, - хмыкает он.
        Раздраженно хлопаю его по все еще поднятым рукам и только сейчас замечаю сбитые костяшки. Легко провожу по ним подушечками пальцев, обхватываю широкую ладонь и хнычу огорченно: «Ди-им!». Проследив за моими действиями, нахал довольно улыбается. Как будто тешится моим вниманием и наслаждается заботой.
        - Да-да, котенок, я тоже тебя люблю, - смеется он и целует меня в лоб. - Как Машенька?
        - Спит, - отзываюсь мгновенно.
        Разговоры о малышке успокаивают меня. Отвлекают от любых неурядиц.
        - Значит, пора укладывать вторую, - кивает Дима на мой живот. - Или второго, - делает паузу и спрашивает внезапно. - Не знаешь, кто там?
        - Рано еще, Дим, - хихикаю в ответ. - На узи пока не видно, кто: мальчик или девочка. А это важно? - смотрю на него с прищуром.
        - Важно, чтобы ребенок был здоров, - не теряется Щукин.
        Укладывает руки мне на талию и притягивает к себе. Целует так нежно, что заставляет забыть обо всем.
        - Так! Ты меня специально отвлекаешь таким образом? - упираюсь ладошками в его торс. - Я все равно зла на тебя, ясно?
        - Ясно-ясно, - с издевкой выдает муж. - Завтра доругаешь, а сейчас пора спать, беременяшка моя взрывоопасная.
        Неожиданно поднимает меня на руки и, пользуясь моим кратковременным замешательством, несет наверх. В нашу спальню.
        Осторожно укладывает меня на кровать, будто я сделана из тончайшего хрусталя и рассыплюсь при одном неверном движении. Гипнотизирует меня тягуче-медовым взглядом пару секунд - и собирается уйти. Как обычно. Переночевать у Машеньки. Но…
        Несмело беру его за рукав, останавливая, и прошу:
        - Не уходи, Дим.
        - Уверена? - приподнимает бровь.
        - Это же твоя спальня, - пожимаю плечами, пытаясь скрыть смущение под маской невозмутимости. - «Технически, все в этом доме - твое. И даже я», - в точности цитирую его слова, брошенные во время одной из ссор.
        - Неоспоримый факт, - довольно подмигивает мне наглец.
        Вместо того, чтобы рассердиться, тянусь к его губам. Сама сдаюсь в плен и не хочу спасаться. Сминаю руками его пиджак и дергаю на себя, но Дима старается сохранять дистанцию, для чего упирается кулаками в кровать по обе стороны от меня.
        Поцелуя не разрывает, но и не пожирает жадно, как раньше. Он будто контролирует каждое свое действие. Сдерживается. Ради меня.
        Чем внимательнее и аккуратнее ведет себя Дима со мной, тем сильнее я воспламеняюсь.
        До конца не понимаю, готова ли я к близости с ним. С физической стороны я в порядке, но психологически… Я все еще немного боюсь. Но, тем не менее, снимаю с мужа пиджак, а потом ослабляю галстук и переключаюсь на пуговицы его рубашки.
        На этом этапе замираю. Пока решаю, поддаться чувствам или попросить мужа остановиться, Дима развязывает пояс моего халатика, скользит по животу сквозь шелковый топ, а потом приподнимает ткань.
        Затаив дыхание, жду, что будет дальше. Муж крайне осторожен сегодня, считывает каждую мою эмоцию, следит за реакцией.
        Убедившись, что я не впадаю в истерику и не сопротивляюсь, отрывается от моих губ и переключается на шею, плечи, спускается к груди, вызывая мой слабый стон. Ведет невесомыми поцелуями по животу. В самый низ.
        Не замечаю, как избавляет меня от коротких шортиков.
        - Ди-им, - настороженно зову.
        - Тшшш, котенок, - шепчет Дима, обдавая внутреннюю сторону бедра горячим дыханием. - Доверься мне, - движется поцелуями к намеченной цели и, достигнув ее, пронзает всю меня разрядом тока.
        Я даже сказать ничего не в состоянии, потому что кровь превращается в кипящую лаву. Сердце бешено стучит в груди, а разум накрывает пелена. Поцелуями и аккуратными прикосновениями Дима умело возносит меня на пик блаженства. Впервые в жизни испытываю подобное.
        Сипло постанываю имя мужа, кусаю губы, дрожу и мечусь, словно в горячке.
        В какой-то момент теряю контроль, отбрасываю скромность и громко вскрикиваю, сминая руками простынь.
        Пытаюсь восстановить сбившееся дыхание, но тщетно. Отпустив все сомнения, наслаждаюсь волнами, что прокатываются по моему телу, и медленно возвращаюсь в реальность.
        Будто сквозь туман, ощущаю как Дима возвращается поцелуями вверх, дольше приличного задерживаясь на груди. Касается губами ключицы, а потом отстраняется, чтобы перехватить мой взгляд.
        - Я скучал по твоему голосу, - рвано дышит мне в лицо. - Забыл, какой ты можешь быть, - покрывает поцелуями щеки, - горячей, страстной, громкой и… вкусной, как оказалось, - добавляет многозначительно, вгоняя меня в краску.
        Обжигающими ладонями поглаживает мое тело, нежно, трепетно. Но подобные ласки распаляют сильнее.
        - Дим, я… - мямлю растерянно.
        - Не бойся, котенок. Я же обещал, что не трону, - проводит носом по моей шее, прикусывает мочку уха. - Но за тобой должок, - говорит игриво. - Вернешь после родов. С процентами.
        - Вообще-то, - лепечу я и сама себя не узнаю. - Я могла бы сейчас. По-другому… Наверное.
        Закусываю губу смущенно и покрываюсь румянцем. Но все же тянусь руками к пряжке ремня. Возможно, я не готова пока что принять Диму, но… Есть же и иные способы…
        - Учти, я никогда этого не делала, - решаюсь признаться. - Но не против попробовать. Впервые. С тобой, - заканчиваю охрипшим голосом.
        Готова сквозь землю провалиться от стыда. Наверное, Дима сейчас посмеется надо мной. Сама беременна от него, а строю из себя девочку невинную. Но ведь я действительно не слишком опытна в постели.
        Однако Дима подозрительно молчит. Застывает на мгновение и скользит по моему красному лицу внимательным взглядом. И ни слова. Только дышит тяжело.
        - Ди-им? - хлопаю ресницами.
        Совсем теряюсь, понимая, что это была плохая идея. Но мои руки вытягивают ремень из пояса, нащупывают молнию, тянут вниз. Их уже не остановить…
        Чувствую, насколько сильно Дима «скучал». И это окончательно сводит меня с ума. Моих робких, неумелых прикосновений хватает для того, чтобы вырвать хриплый мужской стон. И я становлюсь развязнее. Облизываю пересохшие губы, словно намекая, на что я готова пойти ради любимого мужчины.
        - Ка-ать! - рычит вдруг Дима и буквально взгрызается в мой рот поцелуем.
        Выдыхаю и улыбаюсь. Зеленый сигнал. С Димой все можно. Самые смелые фантазии станут реальностью. Потому что мы оба этого хотим.
        И чувствуем друг друга. Остро, до сладкой боли, без барьеров.
        Глава 5
        Неделя спустя
        Екатерина
        - Машунь, надо доесть, - уговариваю малышку, предлагая очередную ложку кабачкового пюре.
        Мы сидим на кухне. Дочка устроена в стульчике, а я расположилась напротив.
        Ребенок набирает полный рот и тут же выплевывает все на выдохе. Остатки пюре разлетаются в разные стороны, пачкают столик, попадают на меня. Пока я недовольно вытираюсь, Маша счастливо хохочет.
        - Ты одна сегодня? Без няни? - звучит за спиной голос Эльвиры.
        От неожиданности вздрагиваю, роняю ложечку, которая летит мне на шорты, оставляя пятно, и отскакивает, приземляясь на пол. Вздохнув, наклоняюсь за ней.
        - Лена заболела, не смогла приехать, - сообщаю, копошась под столом. - Дима обещал раньше вернуться с работы…
        - Я могу помочь с Машей, - заявляет она вдруг.
        От удивления резко встаю, бьюсь головой о край стола и ойкаю. Достав ложку-путешественницу, поворачиваюсь к Эльвире и сканирую ее взглядом.
        - Вы уверены? - скептически приподнимаю бровь.
        - Диму же как-то вырастила, - обиженно хмыкает она. - Правда, мне по большей части тоже няньки помогали.
        - Я сама хотела с Машенькой сидеть, но Дима настоял на няне. Из-за… - делаю паузу и краснею, - моего положения.
        Эльвира обводит меня долгим взглядом, чуть дольше остановившись на животе, и кивает.
        - Беспокоится потому что, - как само собой разумеющееся, говорит она. - Влюбился он в тебя, это видно. Я до последнего в не верила. Всегда думала, что Дима - точная копия отца своего, - умолкает, погружаясь в свои мысли и воспоминания, явно нерадостные. - Но нет. Дима другой, и с тобой это проявилось. Знаешь, я мешать вам не буду. Стройте свою семью. Может, у вас с Димой лучше получится, чем у нас с его отцом, - неожиданно срывается на откровения. - Но учти, я буду вредной свекровью, в лучших традициях.
        - Спасибо, - искренне выдыхаю. - И извините за то, как я вела себя первое время.
        - Мы обе хороши, - смеется расслабленно. - Схлестнулись две стервы.
        Невольно отмечаю, что улыбка Эльвире к лицу. И в этот момент она немного напоминает Диму, хотя они совсем не похожи внешне.
        - Покормила? - указывает на Машеньку, а я неопределенно веду плечами. - Дима тоже в детстве ел отвратительно. Ничего, вырос как-то.
        Приближается к малышке, а та тянет ручки. На все готова, лишь бы ее от обеда спасли. К моему удивлению, Эльвира аккуратно достает ребенка и прижимает к себе.
        - Я спать ее уложу, а ты пока своими делами занимайся, - повелительным тоном бросает она и уходит.
        Ошеломленно смотрю им вслед, а потом выхожу в гостиную. Хочу все-таки проконтролировать Эльвиру, но внимание отвлекает звонок в дверь.
        Дима ключи забыл?
        Улыбаюсь и спешу открыть. Но тут же жалею об этом.
        - Катенька, - тянет ненавистный голос, - рад тебя видеть. Хорошо здесь устроилась?
        Емельяненко нагло отталкивает меня и проходит в гостиную. Гордо устраивается в кресле, а мне указывает взглядом на диван. Но я не слушаюсь. Остаюсь на месте и складываю руки на груди.
        - Что вам нужно? - холодно произношу я, а у самой все внутри сжимается от страха.
        - В твоих интересах быть сговорчивее, - довольно говорит Герман Алексеевич, будто задумал что-то. - Где Дмитрий? В совете сказали, что он уже уехал. К семье своей мчится? Ничего, подождем его вместе. Да, Катенька?
        - Что. Вам. Нужно? - повторяю, чеканя каждое слово.
        - Хм, а ты изменилась, смелее стала. Думаешь, Диму охомутала и теперь в шоколаде? - смеется противно. - Ой, у меня же такие новости радостные! - хлопает в ладоши.
        Приподнятое настроение Емельяненко меня пугает.
        - Представляешь, настоящая мама Маши нашлась, - ошарашивает меня. - Раскаялась, хочет вернуть доченьку родную.
        Округляю глаза от шока, вонзаюсь ногтями в плечи, но не чувствую боли. Только холод и пустота заполняют меня.
        - Мать же ее бросила! Кто она вообще? Откуда? - всхлипываю я, а по щекам сами текут слезы.
        - Бросила - поднимет, - смеется Герман Алексеевич своей глупой шутке. - А насчет того, кто она… Какая разница. Главное, родная кровь!
        - Нет!
        С трудом сдерживаю рыдания, потому что не хочу показывать врагу свою слабость. Больше всего на свете желаю, чтобы сейчас появился Дима и спас нас с Машенькой от этого жестокого человека.
        И он будто меня слышит. Возвращается домой как раз в момент нашего разговора с Германом Алексеевичем.
        - Катя, к Маше наверх поднимись, - доносится до меня грозный приказ мужа.
        - Ди-им, - оборачиваюсь к нему и позволяю себе поддаться эмоциям, заплакать.
        - Дмитрий, а мы тебя уже заждались, - поднимается Емельяненко.
        Невольно пячусь назад, подальше от него.
        - Я сказал, иди наверх, - чеканит Дима, обращаясь ко мне. - Быстро!
        Говорит со мной грубо, но я не обижаюсь. Он переживает за меня, хочет уберечь и спрятать от Емельяненко. Решаю довериться моему мужу, киваю и поднимаюсь по лестнице.
        - Какого хрена тебе нужно, говори уже прямо, - срывается Дима, как только я оказываюсь наверху.
        Муж думает, что я не слышу их разговора. Но ответ Емельяненко все же достигает моих ушей.
        - Прямо так прямо, - тон становится жестче. - Или Машу собираешь сейчас и родной маме отдаешь, или снимаешься с выборов и увольняешься из совета. Все просто. Выбирай.
        Дмитрий
        Дожидаюсь, пока котенок уйдет и оставит нас с Емельяненко наедине. Незачем ей выслушивать все это и в очередной раз нервничать.
        Пытаюсь совладать с эмоциями, вернуть себе привычную маску равнодушия, но ультиматум, который ставит Герман Алексеевич, мгновенно выбивает меня из колеи.
        - Какая, к черту, родная мама Машеньки? - взрываюсь я.
        - Насколько я знаю, вы ребенка не удочерили, - ухмыляется он, радуясь моей реакции. - Следует отдать должное твоей выдержке. Я бы на твоем месте еще месяц назад от этой затеи отказался. Ну, или обратился бы за помощью к влиятельному другу семьи, - намекает на себя. - Что ж ты так, - цокает языком.
        - Я не нуждаюсь в твоей помощи, - сдавленно рычу.
        - Катерина обо всем рассказала? В принципе, я подозревал, что умом она не блещет. Баба, одним словом, - закатывает глаза.
        - Не смей говорить о ней в таком тоне! - рявкаю строго, но Емельяненко тешит моя ярость.
        - Твоя слабость к бабам тебя же и погубила. В принципе, как я и ожидал, - победно усмехается. - Ну, так что? Маша или карьера? Для меня выбор очевиден, конечно. Но ты не я, - хохочет на всю гостиную.
        - И слава богу, - сжимаю кулаки.
        Карьера или дочь. Емельяненко прекрасно понимает, что я выберу, поэтому и считает себя победителем.
        Черт, совсем немного времени мне не хватило, чтобы свой план в реальность претворить. Герман Алексеевич будто почуял неладное. Где же я оплошал? Друг из органов предать меня не мог, я в нем уверен.
        Пока я мысленно ищу «утечку», Емельяненко сам информацию выдает. Разговорчивый он сегодня, что мне только на руку. Хотя бы узнаю, где я ему дорогу перешел.
        - Я был уверен, что скандала с рейдерством хватит, чтобы похоронить тебя как политика. Но ты живучим оказался. Если бы не твои слабости, - кивает наверх, имея ввиду Катю и Машеньку, - то я бы вообще к тебе подкопаться не смог. Умный ты, Дима. И в то же время дурак, - хохочет мерзко. - Я почти расслабился, списал тебя со счетов. Но ты вдруг в рейтинге подскочил. То жена, видите ли, у Щукина в обычной больнице наблюдается, то Дмитрий Николаевич маме-одиночке денег с личного счета отстегивает на лечение ребенка, то казино «проклятые» закрывает и морду владельцу "окаянному" начищает. Избиратели в восторге: депутат из народа, - кривится недовольно. - Короче, уходи по-хорошему. Устал я от тебя…
        «Значит, дело не в моем плане. О нем Емельяненко ничего не пронюхал, - усмехаюсь про себя. - Если бы еще отец помог, было бы гораздо легче, но он слепо верит своему «товарищу».
        А что если…
        Незаметно бросаю быстрый взгляд на красный огонек камеры в углу под потолком - и возвращаюсь к Емельяненко. Хорошая все-таки идея была - видеонаблюдение установить. Оставлю его, наверное. Пригодится на будущее.
        - Почему ты так стремишься убрать меня из политики? - аккуратно спрашиваю Германа Алексеевича. - Вы же вроде дружите с отцом?
        - Не забивай мозги. Ничего личного, - отмахивается небрежно. - К тебе претензий не было бы, если бы не твой отец. Николай с молодости меня на всех постах подсиживал. И нынешняя его должность в правительстве мне должна была достаться, - тычет себя в грудь, раздражаясь не на шутку. - Но опять Николай впереди планеты всей. Разъезжает сейчас по заграницам, пока я штаны в пыльном кабинете протираю. Последнее, что мне сейчас нужно, так это дополнительная конкуренция в виде его молодого, подающего надежды сынка, - сканирует меня пренебрежительно. - Но я рад, что ты оказался слабее отца. Что ж, как я понимаю, едем увольняться из совета и снимать твою кандидатуру?
        Понимаю, что проигрываю эту битву. Противное ощущение, будто в болото меня скинули и ногой придавили, чтобы не всплыл. Ненавижу сдаваться.
        Но Машенька дороже.
        - Да, - выдаю хрипло.
        Несколько часов спустя. Дмитрий
        Уставший, возвращаюсь домой ближе к вечеру. И сразу же поднимаюсь к Кате, чтобы рассказать ей все.
        Нахожу жену склонившейся над детской кроваткой. Улыбаюсь, подхожу ближе. Хочу обнять котенка, тем самым успокоив и ее, и самого себя. Но она вдруг отталкивает меня к двери, принимает боевую стойку, закрывая собой спящую Машу.
        - Кать, подожди, не кипятись, - спешу объясниться. - Завтра поедем с Машей в детдом, чтобы…
        Но Катя не позволяет мне договорить, поспешно делая свои выводы. Кажется, не с того я начал беседу.
        - Ты что? Нет! Не дам! - толкает меня в грудь. - Ты обещал, Дима!
        Красивые глаза мгновенно наполняются слезами. Хрупкие плечи содрогаются от рыданий.
        Заключаю маленькую истеричку в объятия, но она продолжает неистово брыкаться.
        - Котенок, послушай…
        - Обещал! Обещал нас защищать! - твердит сквозь слезы.
        - Екатерина, черт возьми, научись, наконец, доверять мне! - шикаю на нее, стараясь не кричать слишком громко, чтобы не разбудить Машу.
        - Я Машу не отдам в детдом! И матери той непонятной - не отдам! - не унимается Катя. - Маша моя, слышишь? Я не хочу терять ее ради твоей карьеры!
        - Ты неправильно меня поняла, - заключаю ее лицо в ладони и фиксирую, не позволяя отвернуться. - Мы поедем в детдом, чтобы подписать все необходимые документы. И оформить, наконец, удочерение. Надо сделать все быстро, пока Емельяненко в эйфории от того, что убрал меня. Он лично директору детдома позвонил. Дал отмашку.
        Катя замирает, растерянно хлопает ресницами и, кажется, даже дышать прекращает.
        - Как же родная мама Машеньки? - выдает, наконец. - Она же имеет больше прав на дочь, чем мы?
        - Так называемая «мама» исчезла, как только Емельяненко сказал, что не нуждается в ее услугах больше. То ли ей дочь изначально была не нужна, то ли вообще подставная баба. Мы уже этого не узнаем. Но рисковать не хотелось.
        - Ты отказался от выборов? И должности? - ошеломленно шепчет Катя.
        - А ты решила, что я отказался от Маши? - смотрю на нее, прищурившись.
        Котенок прячет взгляд, молчит некоторое время, а потом вдруг прижимается ко мне. Льнет всем телом. Не жена, а американские горки по-русски. Когда схема вроде универсальная, проверенная, а материалы наши, отечественные. Сам аттракцион так и норовит прямо под тобой развалиться. Одно неловкое движение - и все рухнет, разлетится на железки и винтики. Опасно для жизни, но ты не можешь остановиться. Потому что зависим от адреналина.
        Примерно так мы с Катей и строим отношения сейчас. Порой я не уверен, что выживу до конца ее беременности.
        - Теперь все будет хорошо? - спрашивает котенок со слабым стоном.
        - Нуу, насколько может быть хорошо с безработным мужем, - пожимаю плечами. - Без денег и перспектив.
        - Ты - самый любимый безработный муж, - всхлипывает она, утыкаясь носиком в мою шею.
        - Ох, котенок, - выдыхаю укоризненно, но в то же время сильнее обнимаю ее. - Люблю тебя.
        Катя мурлыкает что-то, трется щекой о мое плечо, а потом вдруг отклоняется.
        - Почему он так с тобой? - хмурится, пока я вытираю ее мокрые от слез щеки. - Емельяненко. Зачем убрал тебя?
        - У него, оказывается, старые счеты с моим отцом. Вот и мстит, - коротко объясняю.
        - Но Николай верит ему…
        - Помнишь, я говорил, что камеры в некоторых комнатах установил? Чтобы за няньками следить? - дожидаюсь, пока Катя кивнет. - Так вот. Я папе уже отправил «занимательное видео» нашего с Емельяненко разговора. Пусть делает выводы. Надеюсь, потом станет на мою сторону и поможет провернуть одно дело.
        - Ты опять что-то задумал, Дим? - испуганно тянет Катя.
        - Кхм, - намеренно делаю паузу: незачем котенку лишние переживания. - Сначала Маша! Как только малышка официально станет нашей, ее никто уже забрать не сможет.
        «А у меня будут развязаны руки», - добавляю мысленно и притягиваю жену к себе.
        - Котенок, все будет хорошо. Я обещаю, - говорю и знаю, что выполню свое обещание.
        Выбор финальный
        Около девяти месяцев спустя
        Екатерина
        Целую крохотные ножки и осторожно надеваю на малыша костюмчик нежно-голубого цвета. И хоть моему сыночку всего три месяца, но сегодня он будет выглядеть настоящим джентльменом. Декоративная бабочка, имитация жилетки поверх «человечка» и берет, который мальчик так и норовит стащить с головы. Но ручки еще не слушаются его должным образом, а движения хаотичны. Однако малыш не сдается. Упертый, как и его отец.
        Тем временем Машенька не отходит от нас ни на шаг. Ковыряет бантик на своем бело-розовом платье. Внимательно наблюдает за каждым моим действием, повторяет излюбленное «Ляля» и улыбается.
        - Коля, милая. Ко-ля, - учу ее правильно произносить имя брата, а она лишь звонко смеется.
        Дима был счастлив, когда узнал, что у нас мальчик. Хоть до последнего и утверждал, что пол ребенка не имеет значения, однако я видела, как сильно он ждал наследника. Дочь и сын - разве не идеально?
        Вызвался присутствовать на родах, словно хотел проследить, чтобы ему ребенка не подменили. Потом на радостях раздавал «благодарности» в конвертах всем врачам. А из выписки и вовсе устроил настоящий праздник. Разве что фейерверка не было, хотя безумного папашку и такая мысль посещала.
        Я же на тот момент хотела только домой и отдохнуть. Однако сейчас, оглядываясь назад, я с нежностью вспоминаю заботу Димы в сложные для нас всех дни. Он помогал мне бессонными ночами, поддерживал, скупал антиколиковые соски для Коли, заваливал и его, и дочь игрушками, а меня - цветами. Стремился превратить нашу семейную жизнь в рай. Только не понимал, что я и так безгранично счастлива с ним и детьми.
        Имя для Коли выбирала я и решила назвать его в честь отца Димы. На тот момент они как раз помирились, выяснили все между собой. И заодно побороли общего врага.
        Один Щукин - опасно. Но двое - вовсе ядерный взрыв.
        Я не знаю деталей, но буквально через пару месяцев после того, как мы удочерили Машу, прогремела сенсационная новость о том, что Емельяненко задержали на взятке прямо на рабочем месте. Дальше - срок и лишение права занимать какую-либо должность в органах власти.
        Хоть Дима до последнего отрицал свою причастность, но мне не трудно было сложить все факты воедино: частые переговоры с «другом из органов», долгие беседы с отцом в закрытом кабинете, загадочная ухмылка на лице мужа.
        В конце концов, мне удалось припереть к стенке невыносимого Щукина. И выудить «чистосердечное признание».
        - Я всего лишь представил, на что бы повелся я сам. И организовал такую подставу Емельяненко, мимо которой он просто не смог пройти. А ребята из отдела по борьбе с коррупцией «совершенно случайно» оказались в нужное время в нужном месте, - гордо рассказал Дима. - Он никогда не выйдет на меня, котенок. Да и не до этого ему будет. Суды, приговоры… В общем, отработано идеально. Не переживай. Вы в безопасности теперь, котята.
        Дима все так же неисправим. И хоть делает все ради нас, но все равно за ним нужен глаз да глаз. Ушлую натуру Щукиных перебороть сложно. Но для этого у Димы есть я.
        Улыбаюсь своим мыслям, но отвлекаюсь на звук открывающихся дверей.
        - Котенок, я дома. Дома, - слышу запыхавшийся голос мужа. - И я не опоздал. Почти.
        Довольный, появляется на пороге. Приближается ко мне и с тихим: «Я скучал» - целует в щеку. Тут же переводит внимание на Машу и подхватывает ее на руки, чмокая в лоб и вызывая звонкий детский смех. Не отпуская малышку, наклоняется к Коленьке, чтобы поцеловать и его.
        В очередной раз отмечаю, что Дима не делит детей на «родного и чужого», одинаково любит обоих. И это дорогого стоит.
        - Успел же? - уточняет муж, поглядывая на часы.
        - Ну, как тебе сказать. Ты был на грани, - хихикаю игриво и чмокаю любимого.
        - Я, между прочим, с заседания сессии сбежал, - гордо поднимает подбородок. - Это, по-твоему, ничего не значит?
        После того, как удалось избавиться от Емельяненко, Дима сразу же вернулся в совет. Алексеев принял его без лишних вопросов. Глава города, как оказалось, всегда нормально относился к Щукину, хоть и не кричал на каждом шагу о своей готовности оказать помощь. Просто делал, молча и спокойно. Подставлял дружеское плечо в трудную минуту. Алексеев помог Диме восстановить кандидатуру на выборах. И хоть на основные Щукин не успел, зато победил на дополнительных. «Депутата из народа» люди не забыли, поэтому охотно отдали за него свои голоса.
        Но главное, Дима добился своего, каким бы тернистым ни был его путь к власти. Да и сейчас ему приходится нелегко, потому что я прочно стою на страже его совести. Ему даже пришлось перепрофилировать свой «бизнес», забыв о рейдерстве и прочих грязных схемах.
        - С сессии сбежал, пф… Это значит только то, что хреновый из тебя политик, - доносится насмешливый голос Щукина-старшего.
        Николай приехал из-за границы буквально на пару дней, чтобы не пропустить крещение внуков. На последнем настоял Дима, потому что «все должно быть по-человечески».
        Сегодня как раз и должно состояться это долгожданное, особенно для Машеньки, событие. Крестить мы решили сразу обоих детей, потому что ничего не знаем о прошлом нашей малышки. Да и не нужно. Ее жизнь началась с нуля. С нами. В любящей семье.
        - Да брось. Если очень нужно, там за меня кнопку тыкнут, будто ты сам не знаешь, - смеется муж.
        Щукин-старший явно собирается съязвить что-то в ответ, но его прерывает моя мама.
        - Так, готовы? Поехали! - командует бодро.
        Сегодня она главная, потому что разбирается в религиозных тонкостях лучше всех нас. Именно мама выбирала храм, беседовала с батюшкой, готовила все необходимое к крещению. Мы с Димой лишь покорно соглашались, ведь сами далеки от подобного.
        Вот и сейчас мы полностью доверяем ей. Дожидаемся Эльвиру, которая выглядит особенно хорошо сегодня, - и все вместе едем в храм.
        Таинство проходит весьма долго, но Машенька и Коля стойко выдерживают все его этапы. На удивление, даже не капризничают. С интересом рассматривают обстановку, улыбаются и даже на окунание реагируют без криков. Более того, к моменту окончания крещения и дочь, и сын выглядят счастливыми.
        Утомленные впечатлениями, по дороге домой дети засыпают прямо в автокреслах. Мы с Димой едем молча. Лишь переглядываемся время от времени. Муж кажется мне подозрительно задумчивым и немного взволнованным. При этом не произносит ни слова.
        И только когда мы оказываемся во дворе и выходим из машины, Дима вдруг притягивает меня к себе и нежно целует.
        - Кать? - неожиданно зовет, всматриваясь в мое лицо. - Давай обвенчаемся?
        - Прессу позовем и рейтинг тебе поднимать будем? - не сдерживаюсь от издевки.
        - Котенок, я же серьезно, - строго укоряет меня муж. - Нормальной свадьбы у нас не было, так хоть венчание по всем правилам проведем.
        - Если ты сейчас собираешься сделать мне запоздалое предложение, то звучит оно странно, - усмехаюсь я.
        Дима гипнотизирует меня взглядом, а потом вдруг улыбается загадочно. Словно по волшебству, в его руках появляется бархатная коробочка. Я задерживаю дыхание и закусываю губу, стараясь не слишком демонстрировать свое ликование. Пусть Дима понервничает немного.
        - Котенок, я люблю тебя. Будь моей, - заявляет серьезно, надевая на мой пальчик кольцо.
        «Моей» - и точка. В этом весь Дима. Мужчина, не терпящий полумер. Все или ничего.
        - Я и так твоя, Ди-им, - сдаюсь я, а сама тону в его медовом взгляде. - Люблю.
        Обвиваю руками его шею, прижимаюсь к родному мужчине и замираю, потому что не хочу отпускать. Никогда.
        Эпилог
        Год спустя
        Дмитрий
        - Смотри, Дима, мои подчиненные подобрали для тебя несколько вариантов. С учетом всех «вводных», которые ты дал…
        Загорский, мой хороший друг и по совместительству владелец сети туристический компаний, укладывает передо мной целую гору папок. Покосившись на них, я свожу брови, а сам импульсивно отодвигаюсь от стола. Я будто не отдых за границей планирую, а в армию собираюсь.
        Я ведь всего лишь хотел сделать моим котятам сюрприз - и организовать поездку в Таиланд на Новый год. Коля подрос, так что пора бы нам с семьей выбраться куда-нибудь, провести время вместе. Не хочу, чтобы Катя постоянно сидела в четырех стенах. Она заслуживает большего. Да и детишкам смена обстановки не помешает.
        - Стас, давай лучший, я все равно в этом не понимаю, - отодвигаю от себя возведенную им «гору». - Главное, чтобы малышам было чем заняться и жена не скучала.
        Загорский кивает, сам перебирает папки и, наконец, протягивает мне одну из них.
        - Тогда больше подойдет этот вариант, - чеканит без сомнений.
        Листаю ее поспешно, для видимости, потому что доверяю Стасу. Мы знакомы с ним с детства. И всегда он был дотошным, грамотным и внимательным. Поэтому я к нему и обратился.
        - Спасибо, Стас, - пожимаю другу руку. - Слушай, сам ты как? Весь в работе? О детях не задумываешься?
        Взгляд друга темнеет, а лицо становится мрачнее. Не понимаю, в чем причина такой резкой смены настроения.
        - Кхм, нет, - откашливается Стас. - Нас с женой все и так устраивает.
        - Под «женой» ты подразумеваешь Милану или карьеру свою? - усмехаюсь с сарказмом. - Ну, дело ваше, семейное, - пожимаю плечами. - Благодарю еще раз.
        - Обращайся, Дима, - одаривает меня скупой улыбкой.
        Стас жадный на эмоции. Человек-машина, у которого все всегда просчитано наперед. В противном случае он бы и не добился таких высот.
        Покидаю кабинет Загорского и быстро шагаю к выходу. Почти преодолеваю коридор, как слышу детский смех и испуганное шиканье. Дети кого-то из сотрудников? Здесь, в компании? Прямо на рабочем месте? Насколько я знаю, Стас не одобряет подобное.
        Не в силах побороть любопытство, иду на звук. Распахиваю дверь - и на меня буквально налетают радостные мальчик и девочка. Обоим года два на вид. Столкнувшись со мной, шустро отскакивают, будто мячики.
        Следом ко мне подбегает рыжеволосая девушка, по всей видимости, их мать.
        - Хм? - вопросительно сканирую ее взглядом.
        Она вытягивается по струнке и задвигает детей за себя, будто спрятать их пытается, но они выглядывают с интересом.
        - Оставить детей не с кем было, - спешит оправдаться «нарушительница порядка». - С минуты на минуту подруга подъедет и заберет их. Не говорите Станиславу Сергеевичу, пожалуйста. Он меня уволит сразу, - хныкает рыжая.
        Окидываю ее долгим взглядом. Дрожит вся, зеленые глаза округляет и сжимает губы. Вот же Стас! Тиранище, всех сотрудников запугал!
        - У меня нет привычки лезть в чужие дела, - подмигиваю малым, а их мама заметно расслабляется. - Но вам осторожнее следует быть, если дорожите должностью, - обращаюсь к ней.
        Она лихорадочно кивает и улыбается мне, благодарная за то, что я согласился сохранить ее двойную тайну. В последний раз окидываю взглядом ее детей. Малышка рыжая и зеленоглазая, похожая на мать. Мальчик совсем другой: черноволосый, с карими глазами, чуть прищуренными, и не по возрасту серьезным личиком. Ловлю себя на мысли, что он очень напоминает мне Стаса. Да и рыжая девчушка, когда наклоняет голову набор и изучает меня внимательно, чем-то смахивает на него.
        Отмахиваюсь от идиотских подозрений. Стас верный до одури, всегда таким был, не чета мне. Меня остепенить только Катя смогла.
        Быстро покидаю кабинет, плотно закрывая за собой дверь, чтобы не подставлять непутевую сотрудницу. Загорский точно выбросит ее из компании, если узнает, чайлдфри долбаный.
        *История Стаса Загорского уже на сайте: «Двойня для босса» (ссылка в аннотации).
        ***
        Спешу домой. Стоит мне переступить порог, как слышу детский смех и топот маленьких ножек. Катя с малышами внизу, в гостиной, которая за это время превратилась в игровую комнату. Впрочем, как и весь дом.
        Расцеловываю сына и дочь. Обнимаю Катю, наслаждаясь ее отзывчивостью и нежностью. Из нее получилась идеальная жена: ласковая, внимательная, порой вредная и невыносимая. Но безгранично любимая.
        - Котенок, смотри, - протягиваю ей путевки в Таиланд. - Поедем на отдых всей семьей?
        Катя изучает листки, а потом усмехается.
        - У русских депутатов так принято: сбегать в теплые края зимой? - ехидно тянет.
        - Язва моя маленькая, - смеюсь и целую котенка в висок. - Ничего не знаю, дети проголосовали «за!». Так что ты в меньшинстве.
        - Что? - игриво упирает руки в бока. - Я буду жаловаться на фальсификации!
        Повредничав немного, ныряет в мои объятия, мурлыкает признания в любви, а после - целует в губы. Запрещенный прием, который действует на меня безотказно.
        И все-таки Стас не прав. Никакая карьера не заменит полноценную семью с детьми. Я рад, что вовремя осознал это. И ни секунды не пожалел о своем выборе.
        Конец