Дракон и жемчужина Джинни Лин

        # Вдова императора Лин Суинь славилась своей безупречной красотой и обольстительностью. Она мирно жила в своих покоях до тех пор, пока Ли Тао, хладнокровный и расчетливый военный наместник одной из провинций, не похитил ее. Обретя достаточно силы и власти, чтобы бороться за императорский престол, он, без тени сомнения в своей победе вступивший в борьбу за власть, попадает в смертельную ловушку мира политики. Обворожительная Лин Суинь - в центре этой паутины и единственная, кто видит в невозмутимом жестоком молодом воине не живую легенду, а мужчину из плоти и крови, с чувствами, сомнениями и страданиями. Сможет ли безжалостный военачальник, противопоставивший себя всей империи, обрести спасение и искупление, не попав под соблазнительные чары, и какая женщина станет ему достойной парой в этой войне и… в любви?
        Джинни Лин

«Дракон и жемчужина»
        Глава 1
        Династия Тан, Китай, 759 год н. э.
        На исходе часа змеи[В древнем китайском календаре сутки были разделены на 12 частей. Каждая часть составляла приблизительно 2 часа и была посвящена определенному животному. Некоторые толкователи объясняют выбор животных для наименования «часов» повадками, присущими этим существам. Начинались сутки с часа крысы - время с 23 до 1 часа, период активности крысы, с 1 часа до 3 - час быка («бык жует жвачку»), с 3 до 5 - час тигра («гуляет грозный тигр»), с 5 до 7 - час зайца («пока солнце еще не встало, нефритовый заяц готовит на луне лекарство
„мао“»), с 7 до 9 - час дракона («дракон разгоняет тучи и готовит дождь»), с 9 до
11 - час змеи («проявляет активность змея»), с 11 до 13 - час лошади («резвятся кони»), с 13 до 15 - час барана или козы («самая сочная трава для барана»), с 15 до 17 - час обезьяны («любимое время для обезьяны»), с 17 до 19 - час петуха («куры отправляются спать»), с 19 до 21 - час собаки («собака приступает к охране дома»), с 9 до 11 вечера - час свиньи («свинья наслаждается сном»). (Здесь и далее примеч. пер.)] госпожа Лин Суинь застыла в ожидании в покоях для приемов гостей. Воцарившуюся в ее дворце на берегу реки тревожную тишину нарушало только редкое жужжание насекомых в саду. Стоявший перед ней чай уже давно остыл. Последний из остававшихся у нее в услужении челядинцев принес этот чай утром, перед тем как сбежать.
        Самые отважные из слуг уговаривали ее отправиться вместе с ними, но Лин Суинь прекрасно сознавала, что преследовавший ее безжалостный военачальник, не моргнув глазом придаст огню любую деревню на реке, осмелившуюся дать пристанище гуйфэй[Гуйфэй - титул императорской наложницы 1-го ранга, буквально означает
«драгоценная супруга». Наложницы в императорском гареме делились на несколько рангов - в разное время от 4 до 5. Наложниц низших классов могло быть в императорском гареме более 100. Наложница 1-го ранга обычно была одна. Между наложницами была очень жесткая конкуренция, поскольку только представительницы
1-го и 2-го ранга могли быть интимно приближены к императору. Прообразом героини романа Лин-гуйфэй послужила знаменитая наложница эпохи Тан - Ян-гуйфэй, судьбе которой посвящены многие литературные произведения того времени. Реальная Ян-гуйфэй, воспитываясь в богатом доме дяди, получила прекрасное образование, научилась писать стихи, петь и играть на музыкальных инструментах, играть в шахматы. По легенде, престарелый император Мин-хуан, впервые увидев Ян-гуйфэй, был пленен ее красотой. Однако, в отличие от героини романа, Ян-гуйфэй ждал трагический конец: когда возраст фаворитки уже приближался к сорока, император пожертвовал ее жизнью, чтобы успокоить взбунтовавшиеся войска и спасти себя и свой трон.] - «драгоценной супруге» покойного императора.
        Она резко выпрямилась, услышав перед домом шорох шагов, спокойных и уверенных. Сердце билось сильнее по мере того, как его шаги неуклонно приближались. Он явился к ней один. Дыхание Лин Суинь прервалось, едва могучая фигура появилась в дверном проеме. Все в нем выдавало того холоднокровного и жестокого демона, о котором столько говорили при императорском дворе. Черные одеяния, коротко остриженные темные волосы, бесстрастное, абсолютно непроницаемое выражение лица. Нет, ее легендарная красота не имела над ним власти.
        - Лин-гуйфэй, - раздался его глубокий голос, произнесший церемонное приветствие.
        - Я давно уже больше не «драгоценная супруга», наместник Ли.
        Суинь осталась сидеть на месте, позволив военачальнику войти. Если бы она попыталась подняться, ноги, вероятно, не выдержали бы веса ее внезапно обмякшего тела. Спокойная мощь его внушительной фигуры только усилила охвативший ее ужас. Его лицо невольно привлекало к себе внимание. Дочерна загоревшая обветренная кожа, острые скулы. Суровую симметрию нарушала лишь тонкая белая полоска шрама под левым глазом. Нечто новое в его облике.
        В первый и единственный до сей поры раз Лин Суинь видела Ли Тао в покоях Божественного императора. Молодой мужчина, почти юноша, награжденный за мужество и бесстрашие. Неиссякаемая энергия, которую он тогда излучал, обрела с годами покров невозмутимости и самодисциплины. Время заточило его словно лезвие острого, искусного меча. Но то же самое время изменило и ее.
        - Покорный слуга осмеливается предложить себя в сопровождающие госпожи.
        Даже самое почтительное и любезное обращение в Поднебесной не смягчило бы его разящего, как смертоносный кинжал, взгляда.
        Все внутри ее словно затрепетало от страха, однако, призвав на помощь самообладание и сделав глубокий вдох, госпожа Лин оперлась изящным локотком о стол и попыталась придать своему тону куртуазную легкость и изысканность. Ее сердце билось так громко, что за его тяжелыми ударами она едва слышала собственный голос.
        - О, мой господин, спешу принести вам тысячу извинений, но путешествие не входило в мои планы.
        - Вам опасно далее здесь оставаться.
        Будто бы Лин Суинь могла ощущать себя в безопасности рядом с ним. Как и в любом другом месте, у нее больше не было союзников или покровителей. Неужели безжалостный верный слуга покойного императора спустя столько лет явился сюда, чтобы ее покарать? А ведь бывшая наложница пребывала в уверенности, что все тайны давно и надежно спрятаны.
        Ли Тао остановился в двух шагах от нее, и Лин Суинь заметила очертания оружия, запрятанного в драпировке его рукава. Клинок убийцы. Она подняла пиалу и сделала глоток, чтобы справиться с потрясением. Холодный горький чай коснулся ее языка. Многолетний опыт придворной жизни помог госпоже Лин удержаться от дрожи, однако она оказалась не в силах унять бешеное биение сердца и справиться с выступившим на ладонях холодным потом, когда неправдоподобно большая, словно растущая с каждым шагом тень его фигуры накрыла ее.
        И все-таки ей удалось поставить пиалу на столик недрогнувшей рукой.
        - Поскольку мой господин проделал ради этого столь долгий путь, я полагаю, нам более не пристало терять времени. Могу ли я собрать свои вещи? - произнесла Лин Суинь мелодичным, беззаботным тоном, в котором была столь искусна.
        - У госпожи не будет ни в чем недостатка. Всесильный военный наместник обращался к ней так, будто был ее подданным. Надо будет обязательно подумать о том, как бы это использовать, подумала Лин Суинь. Она подхватила свободный конец широкой шали и закутала плечи. Распрямившись, она немного помедлила, прежде чем взглянуть на него.
        Ли Тао не двинулся в ее сторону, продолжая внимательно смотреть на нее. Как все мужчины. Всегда.
        Следуя через пустой дом, Лин Суинь внимательно прислушивалась к уверенной поступи позади себя. Его близкое присутствие подавляло. К тому времени, когда госпожа Лин показалась на улице, пальцы ее почти онемели - так сильно она их сжимала.
        Паланкин ожидал Лин-гуйфэй у обочины единственной, покрытой серой пылью дороги, ведущей из ее имения. Отряд солдат, одетых в одежды красных и черных цветов, окружал носилки. Военные наместники, всесильные цзедуши[Цзедуши - должность военного наместника пограничных провинций, введенная в Танское время (618-907 гг. н. э.) - то есть эпоху правления династии Тан. Постепенно сосредоточили в своих руках всю военную и гражданскую власть на местах и стали фактически неограниченными правителями, противопоставив себя центральной власти.] , имели в своем подчинении огромные пограничные гарнизоны, независимые от императорской армии. Никто не осмелился бы бросить вызов удельному самодержцу в его владениях, однако эта часть леса находилась под личным покровительством императора. Подобного публичного оскорбления властитель Поднебесной империи не склонен был спускать никому.
        Когда Ли Тао с мрачным видом проследовал за Лин Суинь к паланкину, нестерпимое желание убежать, скрыться едва не одолело несчастную жертву. Однако Лин Суинь инстинктивно понимала, что, если она побежит, это только напомнит Ли Тао о его истинной природе - охотника, воина, убийцы. Пока же оставалась надежда, что хотя бы внешне он будет вести себя как благородный муж.
        - Куда мы направляемся?
        - На юг.
        Это было единственное объяснение, которого он ее удостоил. Чувствуя на груди сильную тяжесть, она оглянулась. Божественный император повелел построить для нее этот дом незадолго до своей смерти. Само по себе имение значило для нее очень мало. Взгляд Лин Суинь скользнул по реке, которая искрилась солнечными лучами. Она вдохнула глубже, вбирая терпкий запах реки, чуть влажного мха и земли. Ей будет недоставать всего этого.
        Наверное, Суинь хотела слишком много, теша себя несбыточными надеждами скрыться от всеобщего внимания, затвориться в покое и уединении заброшенного дома у реки. В глубине души она всегда знала, что в свое время возмездие обязательно настигнет ее. Долги должны быть уплачены - будь то в этой жизни или в следующей.
        Госпожа Лин остановилась перед паланкином и, неожиданно обернувшись, оказалась лицом к лицу со всесильным цзедуши. Его гибкое, мощное и мускулистое тело возвышалось над ней, словно сторожевая башня неприступной твердыни. Наместник не сводил с нее пристального, словно пронзающего насквозь взгляда.
        Нет, бывшая «драгоценная супруга» Лин Суинь не позволит себе дрогнуть и отступить. Обладавшие неограниченной властью правители презирали слабость и, не раздумывая разделались бы с врагом, которого сочли слабее себя. Она молча ждала, пока Ли Тао не приблизился вплотную к носилкам и не приподнял небрежным движением руки занавеску. Ничтожная уступка.
        - Скажите, наместник… - Лин Суинь провела кончиком пальца по своей щеке, - как вы получили этот шрам?
        Он сощурился и, помедлив, ответил:
        - Женщина.
        Губы ее сложились в насмешливую улыбку.
        - О, как увлекательно!
        Пальцы сурового воина крепко вцепились в шторку паланкина, мягкая материя затрещала. Его глаза потемнели, дыхание стало глубже. О, Лин Суинь прекрасно владела искусством читать эти знаки на лицах мужчин, знаки, знакомые ей, как иероглифы изящных четверостиший. Что еще остается женщине в безжалостном мире мужчин, как может она себя защитить? А Ли Тао, несмотря на все его воинское искусство и хладнокровие, был всего лишь еще одним мужчиной.
        - Да, вы не разочаруетесь, - тихо вымолвил он.
        В голосе Ли Тао зазвучали знакомые нотки. Блеснувшие в его глазах искры показались ей единственным намеком на то, что этот безжалостный, непроницаемый воин способен испытывать хоть малейшие чувства за маской неприступности и хладнокровия.
        На мгновение Лин Суинь почувствовала себя во власти его взгляда. Они стояли так близко друг к другу, что почти соприкасались телами. И хотя она сама намеренно спровоцировала его, Суинь немедленно пожалела о своем необдуманном поступке, когда тревожная и волнующая дрожь охватила все ее существо. Отряд солдат, окружавших их, словно растворился в тумане. Был только один мужчина, внушавший ей трепет.
        - Думаю, моя игра окончена, - прошептала она.
        Он не отвечал. Прекрасная наложница едва заметным движением плеча коснулась его рукава, скользнув в деревянный паланкин. Ли Тао не сводил с нее взгляда до тех пор, пока шторка не задернулась.
        Долгое путешествие представлялось ей причудливой вереницей пейзажей, запечатленных тушью на белоснежном шелке на маленьком окне деревянного паланкина. Вот промелькнули густые плети лозы, обвившей склоненные ветви деревьев, блеснуло отражение солнечного света от зеркальной глади реки. Ли Тао ехал во главе отряда, и его воины постоянно окружали носилки. Знаменитая личная гвардия Ли Тао, его
«Непобедимые стражи», как прозвали они себя, снискав репутацию самых яростных воинов Поднебесной. Густые тени и тихое журчание реки сменились грязной дорогой, сплошь покрытой многочисленными колеями от колес повозок. Их отряд продвигался на юг, прочь от центральных, полностью подвластных воле божественного Сына Неба земель. Госпожа Лин не имела никакого отношения ко двору нового императора, при котором ей не нашлось, да и не могло найтись места, но по-прежнему отчаянно пыталась цепляться за иллюзию, будто центральные уделы слыли единственным островком цивилизации и безопасности в охваченной чередой внутренних неурядиц империи. Все, что лежало за их пределами, относилось к миру хаоса и беззакония. Именно поэтому император так нуждался в цзедуши, чтобы поддерживать порядок на границах Поднебесной.
        На четвертый день они подъехали к массивным укреплениям, охраняемым вооруженными людьми. Воины с угрюмыми лицами окружали заграждения. Лин Суинь высунулась из окошка паланкина.
        Так, значит, все правда. Провинциальные военачальники действительно собирали армии. Бывшая «драгоценная супруга» Божественного императора скрылась из столичного Чанъаня в надежде избежать беспорядков и смуты, однако тревожные новости последнего неспокойного года все равно доходили до нее через слуг, каждую неделю отправлявшихся на столичные рынки, в то время как сама Лин Суинь оставалась добровольной затворницей в уединенном доме у реки.
        Лишь одно могло стать причиной постройки вооруженных укреплений внутри империи - междоусобная война военных наместников провинций. Долгие годы они постепенно накапливали в своих руках безграничную власть и, наконец, воспользовались смутой эпохи императора Шэня, чтобы бросить открытый вызов империи. Да, пожалуй, ей все-таки стоило попытаться скрыться из имения вместе со своими слугами.
        Вздрогнув, госпожа Лин накинула на плечи шаль. Она была в том же платье, что надела на себя в то утро, когда всесильный цзедуши явился за прекрасной пленницей во главе отряда головорезов. Это была единственная собственность, которую Ли Тао позволил ей взять с собой.
        Как же она ненавидела все это. Переезды, дороги. Элементы земли в ее сущности[В основе китайского мировосприятия лежит концепция о 5 элементах, составных частях человеческого организма, - Вода, Земля, Огонь, Дерево, Металл. Эти элементы связаны между собой циклами созидания и разрушения. В цикле созидания каждый элемент порождает последующий и питает его энергетическим потоком: например, огонь порождает землю, сжигая дерево (дерево превращается в пепел, а пепел в землю). В цикле разрушения каждый элемент разрушает предшествующий (земля удерживает воду, вода уничтожает огонь…).] настойчиво стремились осесть в одном месте, обрести пристанище и дом. Путешествия никогда не сулили ничего хорошего. Резкие перемены только воскрешали в памяти бесчисленные воспоминания о расставаниях и дорогах, уводящих в дальние и незнакомые места. Все и всегда кончалось именно так, и по своему горькому опыту Лин Суинь знала, что пути назад нет.
        К ней снова вернулся инстинкт самосохранения, окутывая подобно второй коже. Чувства обострились, заставив резко задуматься о происходящем вокруг. Ли Тао, несомненно, вел приготовления к войне, вооружившись мечом и окружив себя бесстрашными воинами. Лин Суинь владела иным оружием.
        К исходу следующего дня пути широкая открытая дорога спряталась в тени гор, а земля стала более темной и плодородной. Они вступили в зеленый бамбуковый лес. Высокие стебли вздымались над головой, заполняя собой весь обозримый горизонт. В тех местах эти заросли называли бамбуковым морем, морем, в котором не было ни капли воды, и лишь ритмичное колыхание высоких зеленых стеблей создавало иллюзию набегавших волн, а тихий шелест остроконечных листьев - ощущение прохладного морского бриза. Над ними словно распростерся зеленый полог, окруживший отряд цзедуши Ли Тао со всех сторон. Когда Лин Суинь отвела глаза от окна, ее взор затуманила красная пелена, словно весь окружающий ее мир внезапно заволокло неестественно ярким закатным заревом.
        Суинь высунулась из окна носилок, высматривая Ли Тао. Его высокая, с прямой осанкой фигура возвышалась во главе отряда всадников. Темные одежды резко выделялись на фоне зеленого леса. Могучий воин стал единственной точкой притяжения ее взгляда. Он обладал всей полнотой власти, а она… стоило смириться с реальностью - у нее не было ничего.
        Ли Тао почти не разговаривал с ней, за исключением того скудного обмена репликами у реки. Что же вынудило его выбраться за пределы собственных, столь тщательно укрепленных территорий, чтобы захватить ее в плен? Влияние «драгоценной супруги» угасло вместе со смертью Божественного императора. Она была всего лишь памятником предыдущей эпохи, потускневшим и бесполезным напоминанием о славных днях покойного императора Ли Мина.
        Их караван внезапно остановился, занавес паланкина отдернули. Ли Тао снова предстал перед ней. Он протянул руку, и Лин Суинь не оставалось ничего, кроме как принять ее, легко сжав миниатюрными пальчиками, прежде чем покинуть паланкин. Это, казалось бы, столь мимолетное прикосновение не давало ей покоя, она долго продолжала ощущать упругую твердость его ладоней и, стоя подле всесильного военного наместника окраинной провинции, испытывала неясное беспокойство. Конечно, опытная придворная куртизанка знала, как распознать мужчину, облеченного силой и властью, но никогда еще ее столь безрассудно не влекло к такому мужчине.
        Лин Суинь поспешила перевести внимание на дворец, стоявший у самого края бамбукового моря. Размерами он дважды превосходил ее дом у реки и был построен в роскошном стиле, характерном для имперской архитектуры. Его силуэт напоминал Суинь изысканные пагоды императорского дворца - те же мощные и одновременно изящные деревянные перекрытия, красная черепица крыши. Дом цзедуши возвышался над зеленым морем бамбуковых побегов.
        - Почему вы привезли меня сюда?
        - Как я уже сказал, оставаться у реки было более для вас небезопасно.
        Госпожа Лин вызывающе вскинула голову:
        - Так, значит, почтенный наместник Ли решил возложить на себя обязанности моего покровителя?
        В ответ он криво усмехнулся и указал в сторону дворца. Этот человек, похоже, относился к своим словам с такой скаредностью, будто те были золотыми монетами, чудом попавшими в руки уличного попрошайки. Каждое его действие казалось настолько хорошо продуманным и взвешенным, что Лин Суинь невольно задумалась, способен ли этот невозмутимый воин вообще потерять самообладание на пике гнева или страсти. При мысли о последнем сладкий холодок пробежал по позвоночнику.
        Ли Тао продолжал следовать позади, когда они подошли к парным статуям львов, охранявшим вход во дворец. С каждым шагом ее все больше и больше страшила его мощь. Уверенные шаги и ощущение всеобъемлющей власти. Видимость уважения, с которым Ли Тао позволил госпоже Лин возглавить процессию, выглядела нелепо и пугала ее. Сколько же ему потребуется времени, чтобы дать, наконец, знать о своих подлинных намерениях?
        Один за другим к входу стали стекаться слуги. Всего семеро, отметила про себя Лин Суинь, ничтожно малое число для такого огромного дома, столь напоминавшего ей императорский дворец. Чуть впереди небольшой кучки челядинцев стояла круглолицая старая женщина с седыми волосами. Когда Ли Тао представил свою спутницу, старушка вздрогнула, удивленно открыв рот.
        - Лин-гуйфэй! - Старушка все кланялась и кланялась. Ее узкие, худые лопатки резко выделялись под коричневым халатом служанки.
        - Цзиньмэй, покажи госпоже Лин ее покои. - Прежде чем уйти, Ли Тао бросил равнодушный взгляд в сторону гостьи.
        Невыносимо. Лин Суинь вспыхнула от гнева, когда тот удалился по коридору. С таким же безразличием наместник смотрел на нее и во время всего путешествия. Силой оружия он принудил ее покинуть свой уединенный приют, однако продолжал относиться к ней так, будто ее персона не имела для него никакого значения. Это было… было гораздо хуже, чем если бы он допрашивал ее или угрожал расправой. По крайней мере, в том случае она хотя бы знала его планы.
        Старая служанка мягко коснулась ее руки:
        - Пойдемте вместе с тетушкой Цзиньмэй, госпожа.
        Стража проследовала за ними, когда старушка повела Суинь за собой по просторному коридору дворца.
        - Гуйфэй даже еще прекраснее, чем о ней говорят, - проворковала тетушка, обращаясь к ней титулом, пожалованным Суинь Божественным императором. - Мы все весьма польщены и обрадованы честью, оказанной вами этому дому своим приездом.
        Воистину приятнейшее путешествие. Церемонный визит, в котором ее любезно сопровождали пятьдесят вооруженных с головы до ног стражников.
        Тетушка поспешила вперед, проворно семеня в своих деревянных сандалиях, сопровождая Суинь через центральную гостевую залу во внутренние помещения дворца. Тихие и просторные комнаты были обставлены изящной мебелью. Все покои дворца казались тщательно прибранными, однако она затруднилась бы описать их с известной долей определенности - они производили столь же загадочное и непонятное впечатление, как и их таинственный владелец.
        Через центральную дверь Лин Суинь проследовала за тетушкой в главный внутренний дворик, украшением которого служил тщательно ухоженный садик. Садовник легко касался пальцами густой зелени живой изгороди, прежде чем обрезать ее большими садовыми ножницами. Глаза его не концентрировались ни на движениях руки, ни на острых лезвиях ножниц, едва заметно порхавших перед ним. Когда садовник обращался к долговязому, худому юноше, стоявшему возле маленького пруда, взгляд его продолжал оставаться пустым и отсутствующим, лишь на миг останавливаясь на предмете его занятий.
        Юноша поймал направленный на него взгляд Лин Суинь. Ему было около шестнадцати - мальчик, готовящийся стать мужем. Охапка влажной травы выпала из его правой руки, когда юноша во все глаза уставился на прекрасную пленницу. Его левая рука безвольно свешивалась вдоль туловища, пальцы на ней казались иссохшими и скрюченными, словно голубиные коготки. Почувствовав внезапное смущение, госпожа Лин отвела взгляд.
        Тетушка подозвала ее к себе:
        - Хозяин Ли пожелал, чтобы Лин-гуйфэй обладала самыми роскошными покоями. Мы надеемся, госпожа останется довольной.
        Образы слепого садовника и его увечного помощника не выходили у Лин Суинь из головы. В императорском дворце даже ничтожнейшего из слуг подбирали, обращая внимание на их физическую красоту, дабы увековечить иллюзию совершенства.
        Добравшись до восточного крыла огромного дома, тетушка подвела Суинь к лесенке. Стража осталась за высокими двойными дверями, а они вошли во внутренние покои.
        - Здесь хороший свет. Позитивная энергия со всех сторон. - Тетушка первой засеменила в опочивальню, открывая одну дверь за другой. - По утрам Лин-гуйфэй сможет наслаждаться видом восходящего над скалами солнца.
        Пожилая женщина напомнила Лин Суинь старых слуг, проживших в императорском дворце так долго, что им иногда даже жаловались придворные звания. Их речь и манеры могли показаться услужливыми и зависимыми, но они, безусловно, обладали мудростью, хитростью и проницательностью, равных которым не было в этом мире, благодаря знанию тайн и интриг, разворачивавшихся перед их глазами за долгие годы жизни при дворе. Еще тогда Суинь научилась ценить слуг и по возможности заключать с ними соглашения.
        Тетушка отдернула полупрозрачный занавес и подвела госпожу Лин к балкончику, с которого открывался вид на серую гряду скал в отдалении. Чистый и прозрачный лесной воздух окутал их свежестью. Вцепившись в деревянные перила, Суинь впилась взглядом в открывшийся перед ней пейзаж.
        Ли Тао заточил ее на втором этаже. Вымощенный каменными плитками дворик обрывался в глубокое ущелье с отвесными гранитными стенами. Даже если бы она набралась достаточно храбрости, чтобы перелезть через балкон во двор, бежать ей было некуда.
        Лин Суинь успела обдумать все возможные причины своего появления в этом доме. Военачальник мог взять ее в заложники, что представлялось ей маловероятным, поскольку бывшая императорская супруга не обладала больше союзниками в охваченной междоусобицей империи. Ее пленение могло быть простым актом неповиновения императорским приказам. Самым логичным показалось ей предположение о том, что грозный цзедуши решил, будто госпожа Лин владеет какой-то жизненно важной тайной. Были времена, когда она обладала многими, самыми высоко охраняемыми секретами императорского двора.
        Суинь задала пробный вопрос, едва тетушка присела подле полупрозрачного занавеса:
        - Давно ли вы служите наместнику?
        - Пятнадцать лет, моя госпожа.
        Значит, с самого начала. Суинь еще раз наклонилась над перилами балкона и вдохнула ароматы мха и влажной земли.
        Значит, с того самого времени, как кто-либо впервые услышал о человеке по имени Ли Тао, подумала она.


        Глава 2
        Ли Тао ослабил кожаные ремешки, с помощью которых ножны закреплялись на руке. Военачальник сидел один в кабинете, закрывшись от воинов, от слуг, от нее. Блистательная Лин Суинь была надежно спрятана в его твердыне, где ее не смог бы достать ни один недруг. Теперь у военачальника появилось время и возможность все внимательно обдумать.
        Он вытащил кинжал с тонким лезвием, спрятанный в рукаве, и положил на стол рядом со стопкой писем. В бронзовой курильнице виднелась кучка серого пепла - все, что осталось от записки, побудившей его пересечь укрепленные границы своих владений ради удовлетворения, казалось бы, минутной прихоти. Записка была не подписана, смысл ее - туманный. В записке сообщалось, что военный наместник Гао Шимин послал людей, чтобы схватить Лин Суинь, или Лин-гуйфэй, как ее величали при покойном Божественном императоре.
        Бывшая «драгоценная супруга», размышлял Ли Тао. Женщина, уже ничего не значащая в тайных интригах и заговорах при дворе нынешнего императора. Наложница, былой покровитель которой давно покинул мир живых, отправленная в отдаленное имение у реки, чтобы провести остаток дней в изгнании. Символ отошедшей в небытие империи. Так зачем вдруг она могла понадобиться старому лису Гао?
        Ли Тао чувствовал, что здесь таится какая-то хитрость, какой-то подвох, однако впервые в жизни он действовал вопреки своим чувствам. Таинственное послание содержало предупреждение, но было в нем и нечто большее. Нечто очень похожее на обещание. Обещание того, что воинственный наместник пожалеет, если не предпримет решительных действий. Имя бывшей «драгоценной супруги» пользовалось широкой известностью в Поднебесной. Лин Суинь.
        На пике популярности прекрасной наложницы при столичном дворе Чанъаня о ней ходило множество самых невероятных слухов. Роковая соблазнительница, очаровательная и завораживающая, самая красивая женщина в Поднебесной. В золотой век царствования императора Ли Мина умы и сердца поэтов и придворных были прикованы к Лин-гуйфэй, из которой людская молва и всеобщее поклонение сотворили богиню.
        Во время своего первого появления при дворе Ли Тао посчастливилось мельком увидеть прекрасную госпожу Лин. Жажда и желание, охватившие его тогда, оказались внезапными и всепоглощающими. Он был юн и горяч, им двигали самые честолюбивые стремления - молодой воин хотел признания, уважения, власти. Однако даже сейчас, почти десять лет спустя, при виде Лин Суинь в нем пробудилось слабое эхо того самого, почти позабытого желания.
        Вначале Ли Тао решил, что старым лисом овладело страстное стремление обладать этим запретным цветком, женщиной, которую он столько лет видел во дворце императора, и которая была для него недоступным объектом губительной страсти. Возможно, Гао хотел стать единоличным владельцем ее запретной красоты и немеркнущего сияния ее божественной славы. Однако вскоре цзедуши перехватил убийц, тайком пробиравшихся по берегу реки, поспешно отправленных старым царедворцем по ее душу.
        Наемники пали в бою, лишив Ли Тао возможности их допросить. Последний из них сам бросился на собственный меч, чтобы избежать плена. Очевидно, это были не простые наемники - чтобы нанять столь преданных воинов, требовались не только немалые деньги, но и влияние. Получалось, что госпожа Лин по-прежнему обладала известной ценностью. Мятежный военачальник желал ее смерти, кто-то другой, по-видимому, не менее могущественный автор записки, хотел, чтобы Лин Суинь осталась жива, а он, Ли Тао, оказался в центре чужой интриги.
        Наместник присел за стол и задумчиво потер пальцами переносицу, надеясь избавиться от гнетущих его дум. Куча бумаг на столе - требования явиться к императорскому двору в Чанъань - лежала на самом верху. Под ними - другие приказы с грозным оттиском императорской печати.
        За последние годы некогда незыблемая власть императора пошатнулась, в то время как находящиеся в подчинении цзедуши пограничные армии стали только сильнее. Растущий дисбаланс пугал императорских чиновников при дворе, заставляя их изо всех сил стремиться ограничить власть военных наместников. Будто покалечив здоровую руку, можно спасти больную.
        Ли Тао игнорировал столичные повеления и указы. Еще покойный император приказал ему всеми возможными силами защищать переданный его попечению военный округ. И военачальник продолжал оставаться верным воле покойного господина, пусть это даже означало неповиновение императору Шэню и кучке его сующих нос не в свое дело чиновников. Он охранял границы и поддерживал мир в провинции, жестко подавляя возможные очаги возмущения и содержал воинские формирования в состоянии боеготовности. Ли Тао планомерно создавал собственную армию. Гао обвинил его за это в измене. Старый трус осмелился выступить с подобными клеветническими заявлениями, находясь от своего врага на безопасном расстоянии в тысячу ли[Ли - китайская мера длины. Первоначальное значение - «переход», расстояние между двумя селениями, в которых делались остановки. Впоследствии стандартная мера длины, величина которой колебалась в разные эпохи. Среднее значение - 0,4 км.] и пользуясь преимущественным положением при императорском дворе. И теперь Ли Тао следовало бы серьезно пересмотреть тактику, чтобы успешно противостоять столь коварному и
поднаторевшему в искусстве плетения интриг царедворцу. Ему было необходимо научиться прибегать к подобным же ухищрениям и хитростям. Он отчаянно нуждался в советнике, искусном в придворных интригах и дипломатии, таком как изящная и мудрая куртизанка Лин Суинь. Должно быть, именно потому непокорный воин подчинился загадочному приказанию привезти ее к себе.
        Ложь, возразил сам себе Ли Тао. Он отбросил в сторону императорские повеления. Госпожа Лин оказалась здесь, потому что он нашел ее заброшенной и одинокой в том жалком пристанище у реки. Бледная от страха прекрасная Лин-гуйфэй, тем не менее, встретила его с элегантной решимостью, будто бы по-прежнему вся мощь империи была в ее власти. Он мог бы допросить ее прямо там, у реки, мог бы доставить ее в столицу провинции Чэнду[Чэнду - город в Юго-Западном Китае, в долине реки Минь-цзян, административный центр современной провинции Сычуань. Возник в IV в. до н. э.] , в конце концов, просто проигнорировать таинственное предостережение. А вместо этого увез в свои владения, в то место, которое столь долго и тщательно скрывал от чужого глаза.
        Ли Тао поместил ее в южном крыле дворца, в те же покои, где некогда останавливалась его однажды нареченная и несостоявшаяся невеста. Однако тщательно спланированная женитьба на дочери императора рухнула еще прежде, чем они увидели друг друга в глаза. Как же, должно быть, радовался разладу Гао. За последний год этот дворец посещали лишь беды и несчастья, и теперь госпожа Лин материализовалась посреди зеленого бамбукового леса как еще одно дурное предзнаменование.
        Все пустое, решил Ли Тао. Ему следовало найти в себе силы признать, что охватившее его волнение было не чем иным, как влечением его мужского начала к соблазнительной женственности невольной пленницы. Ян и инь[Концепция инь и ян - основная в китайской философии и ментальности. Все явления окружающего мира, включая человека и природу, интерпретируются как взаимодействие между двумя началами инь и ян, представляющими собой различные аспекты единого целого. Ян и инь служили для выражения светлого и темного, твердого и мягкого, мужского и женского начал.] . Мужчина и женщина. Однако он никогда не совершит ошибку, считая Лин Суинь всего лишь прекрасной женщиной. Она - соблазнительница и проницательная интриганка, настоящая демоница в облике прелестной красавицы.
        Обращение с ней оказалось весьма экстравагантным для пленницы. Тетушка принесла чай и приказала приготовить в ее комнате деревянную ванну. Воду пришлось согревать в огромном котле во дворе и носить по лестницам в деревянных ведерках, однако стражники безропотно исполнили приказание.
        Суинь нежилась в одиночестве в горячей ванне, однако мышцы ее тела продолжали оставаться натянутыми. Что же могло понадобиться от нее Ли Тао? Она уже обдумала все возможности, даже вроде бы само собой разумеющееся - желание. Однако властному и могущественному правителю, каковым, несомненно, являлся Ли Тао, вовсе не пристало искать общества наложницы, возраст которой уже вступил в пору осени, равно как мчаться за ней через полстраны сквозь охраняемые укрепления. К чему такие сложности, если и в своих владениях ему доступны многочисленные, значительно более молодые прелестницы.
        В императорском гареме наложницу, возраст которой приближался к тридцати годам, отправляли в монастырь или, если ей повезет, отдавали в жены не столь значительным чиновникам. Лин Суинь находилась сейчас именно в этом возрасте. И, кроме того, Ли Тао вовсе не смотрел на нее так, как это делали многочисленные поклонники - с вожделением и страстью. Иногда даже с благоговейным трепетом. Мужчинам не удавалось скрыть своих чувств даже в присутствии Божественного императора. Суинь привыкла читать это в их пылающем взоре, прежде чем те находили в себе силы отвернуться от «драгоценной супруги».
        Именно поэтому они старались не поднимать глаз в ее присутствии.
        Во взоре Ли Тао не было ничего подобного. Он смотрел на нее так пристально, будто хотел проникнуть в душу и выведать все секреты. Однако ее ответный взгляд не выражал ничего. За годы придворной жизни госпожа Лин научилась скрывать истинные желания и чувства.
        Остывшая вода напомнила пленнице, что думы ее странствуют слишком далеко. Она вышла из ванны и вытерлась. Не просушив волосы, Суинь переоделась ко сну и забралась под балдахин кровати, забывшись в глубоком сне, изнуренная лишениями утомительного путешествия. Ее телу не было никакого дела до того, что она попала в тигриное логово, хотя разум буквально не находил покоя.
        Однако все попытки найти разумный ответ на мучащие ее вопросы оказывались тщетными.
        Утром ее разбудил шорох в соседних с опочивальней покоях. Мышцы болели от неспокойного сна.
        Лин Суинь поднялась и, сунув ноги в шелковые тапочки, направилась в соседнюю комнату.
        - Тетушка, что все это такое?
        Просторные покои напомнили пышную цветочную клумбу - шелковые одеяния всевозможных цветов и оттенков изящно расположились на всех доступных столах и стульях. Тетушка подняла струящийся светло-розовый шелк, переливающийся, как бутон орхидеи.
        - Госпожа будет выглядеть очень красивой в этом наряде.
        Суинь едва смогла найти место среди всего этого великолепного гардероба, чтобы присесть. Разноцветные одежды были столь же роскошны и изысканны, как и те, которые она носила во дворце, подумала Суинь. Однако за этот год торговля между отдельными провинциями Поднебесной сильно уменьшилась. Сторожевые посты и заградительные укрепления, возведенные на внутренних границах уделов, сильно затрудняли доставку товаров и передвижение купцов. Тканей такой искусной выделки невозможно было найти за пределами столичных городов Чанъаня и Лояна[Лоян - город в западной части провинции Хэнань, в среднем течении и на южном берегу реки Хуанхэ - одно из самых богатых и историческом плане мест Китая. Основанный в 1200 г. до н. э., Лоян служил столицей 10 династиям, пока не потерял свой статус в X в. н. э.
        .
        Как странно, что у Ли Тао оказалась столь редкая и дорогая женская одежда, словно специально приготовленная для нее. Лин Суинь снова пришли в голову ее первоначальные подозрения, однако ничто в поведении наместника не говорило о его чувственных желаниях - за исключением той краткой вспышки у реки.

«Драгоценная супруга» Божественного императора никогда не сможет стать любовницей другого мужчины - даже если переживет покойного императора на сто лет, она всегда будет принадлежать ему одному. Так гласит закон.
        - Тетушка, должно быть, решила, что наместник и я - любовники, - попробовала нащупать почву Суинь.
        Пожилая женщина поджала губы и осторожно накинула светло-розовую шелковую одежду на стоящую в углу комнаты расписную ширму.
        - Ваш хозяин не предупредил вас, что я приеду, так? Верная служанка опять не удостоила ее ответом.
        - Какой наряд выберет госпожа? - спросила она в свою очередь.
        Старушечьи глаза воодушевленно скользнули по переливающемуся, сверкающему морю ярчайших цветов и оттенков. Когда-то тетушка тоже была молодой девушкой и в глубине души сохранила любовь к изящным, прелестным вещицам.
        - Какое неслыханное нарушение приличий - бывшая наложница и военный наместник провинции. - Суинь снова попыталась вызвать тетушку на откровение.
        Тетушка, с трудом переступая, шаркая по устланному коврами полу комнаты, подошла, чтобы приподнять занавес.
        - Хозяин Ли выразил желание поговорить с госпожой этим утром.
        В приоткрытое окно хлынул поток солнечного света. Суинь церемонно присела, наблюдая за тетушкой, снова приблизившейся к ней.
        - А что скажет тетушка, если я признаюсь ей, что наместник привез меня как пленницу?
        - Госпожа задает слишком много вопросов. Ей следует быть одетой, прежде чем хозяин Ли покинет сей дом.
        Очевидно, Ли Тао вовсе не заботили возможные скандальные слухи, и Лин Суинь не могла ничего поделать с безоговорочным одобрением тетушкой поступков своего господина.
        Суинь выбрала одежды из светло-розового шелка и проследовала за тетушкой к ширме для переодеваний. Руки тетушки едва двигались, когда она натянула на госпожу Лин вышитую рубашку и надела сверху юбку и рубашку с длинными широкими рукавами. Когда же тетушка нагнулась, чтобы расправить складки пышной шелковой юбки, Суинь хотела попросить пожилую женщину не беспокоиться о такой ерунде. Удивительно, что в доме не оказалось молоденьких служанок, способных помощь старушке справиться с почти непосильной для нее задачей. Похоже, у наместника Ли не было ни жены, ни семьи. Дворец казался настолько пустынным, что слышен был скрип каждой половицы.
        Почти как в ее доме у реки.
        Тетушка расправила концы малинового пояса и повязала его вокруг талии Суинь так, чтобы края небрежно свисали. После этого пожилая женщина подвела Лин Суинь к зеркалу.
        - Волосы госпожи густые и черные, как чернила. - Тетушка нежно провела по ним гребнем. - Она счастливица.
        Придет время, и она станет седой и согбенной, как тетушка, подумала Суинь. Кожа ее покроется морщинами, прекрасные черты исказятся до неузнаваемости. Возможно, только тогда обретет покой бывшая «драгоценная супруга».
        - Тетушка должна знать, что я не любовница наместника Ли. Я встретила его всего лишь неделю назад. Мы даже никогда не разговаривали. - Лин Суинь попыталась поймать в зеркале выражение глаз старой служанки, но тетушка не поднимала головы, полностью погруженная в свою работу. - Я верна памяти Божественного императора.
        - Хозяин всегда был верен Божественному императору, - произнесла тетушка.
        - Но не императору Шэню.
        Суинь поморщилась, когда тетушка дернула ее волосы, скручивая их в узел. Острая шпилька из слоновой кости больно царапнула кожу. Не стоило рассчитывать здесь на поддержку, подумала она.
        И еще мучительнее оказалось ей сознавать ту смертельно опасную игру, ставшую частью и условием выживания при императорском дворе. Кому можно довериться? Кто ей поможет? Суинь училась делать правильные ходы с тех пор, как еще ребенком ее забрали из дома, купив за сотню медных монет - обычная стоимость невесты.
        Лицезреть госпожу Лин было все равно, что присутствовать на искусном представлении. Она сидела перед ним в гостевых покоях, грациозно сложив руки, полностью скрытые в широких рукавах ее одеяний, - изящный бутон персика на фоне бесцветных стен. Подчеркнутый изгиб ее губ казался слишком совершенным, чтобы быть естественным.
        - Я размышляла. - Лин Суинь взглянула на наместника, поднеся к губам пиалу. - Вам нужна не я.
        - Что же мне нужно? - задал он встречный вопрос.
        - Я всего лишь символ. Овладеть мной все равно что… - она бросила на Ли Тао косой взгляд, - все равно, что овладеть неприятельским штандартом. Какой еще интерес может быть у военачальника к презренной наложнице?
        - Презренной… - задумчиво произнес Ли Тао.
        Он откинулся немного назад, пристально изучая Суинь. Само изящество и красота - она была прекрасна. Это зрелище абсолютного совершенства слепило глаза - больно смотреть, но еще мучительнее отвернуться. Мягкий, чувственный рот и выразительные глаза. Один только вид кремовой кожи ее нежной шейки заставлял его пальцы нестерпимо жаждать прикосновения.
        - Когда-то вы услаждали своей красотой посетителей квартала удовольствий Лояна, - заметил он.
        - Очень, очень давно, наместник.
        - Лоян хранит много секретов.
        Улыбка тронула губы Лин Суинь. Она улыбалась, потешаясь над ним. И в то же время для него.
        - Вино и музыка - вот и все секреты.
        Эти слова сопровождались мелодичным смехом, однако в ее взгляде Ли Тао почувствовал холодный расчет. Притягательная и соблазнительная. Каждый жест бывшей наложницы сулил невысказанные возможности. Каждое ее движение словно убеждало ослабить бдительность, тогда как сама Лин Суинь всегда оставалась начеку. У наместника не хватало терпения играть в эти игры. - Мне не нужна наложница.
        Эти слова прозвучали безучастно, хотя лишь стоило ему только представить эту женщину в своей постели, как все внутренности буквально скрутило в узел. Он ощутил внезапный приступ мучительной боли.
        Лин Суинь плотно сжала губы. Она поставила пиалу, громко звякнувшую во внезапно наступившей тишине о деревянный столик.
        - Я ничего не предлагаю.
        - Говорят, одного вашего взгляда достаточно, чтобы мужчина оказался у ваших ног, - заметил Ли Тао.
        Лин Суинь подперла кулачком подбородок с любопытством, прекрасно отдавая отчет, какое впечатление производит на него.
        - Также говорят, будто я соблазнила императора и погубила империю.
        - Чушь. - По мере этого обмена репликами его пульс забился быстрее и внутри потеплело. Ему это даже начинало нравиться. - Я прекрасно знаю, что погубило империю, и мне хорошо известно, что силы эти не имеют никакого отношения к любви ослепленного страстью императора к своей прекрасной наложнице.
        - Император никогда не любил меня.
        Ее резкое отрицание удивило Ли Тао. Опустив глаза, Суинь задумчиво коснулась кончиком пальца пиалы. Облачко грусти исказило ее прекрасные черты. Однако это лишь усилило ее привлекательность и пропало так быстро, что Ли Тао мог только гадать, был ли этот манерный жест искусной куртизанки предназначен специально для него. Можно довести себя до безумия, пытаясь расшифровать ее тайные знаки, подумал он.
        - О вас также рассказывают разные вещи. - Лин Суинь больше не пыталась очаровать его. Ее голос казался острым, как лезвие кинжала. - О всех тех людях, что вы убили.
        - По приказу императора, - спокойно ответил Тао.
        - Всех?
        - Нет.
        Госпожа Лин держала себя просто великолепно. Только после того, как он замолчал надолго, она позволила себе сморгнуть слезы и отвернуться.
        - Император умер от болезни в своей постели, наместник Ли. Я не имею к его смерти никакого отношения, какие бы слухи обо мне ни ходили. Если… - она запнулась, не сводя глаз с кольца с изображением дракона на его втором пальце, - если вы пришли за мной из-за этого.
        Ходили слухи, что причиной внезапной смерти Божественного императора было отравление. Лин Суинь спрягала руки под столом, однако Ли Тао успел заметить охватившую их дрожь.
        - Вы больше всех потеряли от его смерти. Император был вашим покровителем.
        - Император Ли Мин был великим человеком, - заявила госпожа Лин, внезапно показавшись наместнику очень уязвимой. Ли Тао никогда не видел ее такой.
        Он должен заставить себя думать о ней как о женщине другого мужчины, даже если этот мужчина уже мертв. А еще лучше - вообще не думать о ней как о женщине. Ли Тао внимательно рассматривал ее лицо, пытаясь убедить себя, что бывшая «драгоценная супруга» всего лишь его оппонент в оживленном споре. Случайно или нет, но своим умом и талантами госпожа Лин напомнила Ли Тао одного из немногих людей, которых он уважал в своей жизни. Которому поклялся служить верой и правдой. И предал ради другого.
        - Вы сказали, что вам известна причина распада империи, - продолжила беседу Лин Суинь уже более спокойным тоном. - И в чем же она сокрыта?
        - Императорский двор слишком удалился от реального положения дел в стране. - Ответ пришел сам собой. Наместник слишком долго наблюдал признаки упадка.
        - А военачальники почувствовали вкус крови, - парировала она.

«Драгоценная супруга» явно знала куда больше и занималась не только ублажением гостей императора вином и музыкой. Ли Тао внимательно посмотрел на нее.
        - Мужчинам, привыкшим к войне, сложно найти себе занятие в мирное время, - провоцируя свою соперницу, заметил Ли Тао. - Они жаждут вновь ощутить вкус рукопашной, почувствовать дыхание смерти у себя за спиной.
        Тончайшая морщинка залегла на ее переносице. Наместнику понравилось ставить ее в неловкое положение.
        - Так же как и вы, вероятно, скучаете по всем этим заговорам и интригам, госпожа Лин.
        - Скучаю? - Ее мелодичный голос внезапно сорвался. - Каждый день во дворце я боролась за свою жизнь.
        Лин Суинь окинула его пристальным взглядом, и жесткий наместник почувствовал сталь в ее характере, несмотря на ее элегантную и утонченную внешность. Отблеск обнаженного клинка в шелках пышного платья. Неуловимый и ускользающий. Неудивительно, что художники и поэты пытались ухватить ее сущность, передать в картинах и стихах. Но Ли Тао просто пленил прекрасную соблазнительницу по причинам не ясным даже ему самому.
        Во всем виноваты его глаза, решила Лин Суинь. Именно они пугали его противников. Бездонные, черные, глубоко посаженные - ни намека на доброту и сострадание. Глаза человека, способного на все. Тонкая полоска шрама, искажавшего его черты, лишь усиливала зловещее впечатление от всего облика.
        И как соответствовали ему эти слова о битвах. Она чувствовала его пристальное внимание, понимала, что наместник пытался прочесть ее тайные мысли, так же как и она старалась понять, что сокрыто в его душе. Взгляд, которым он удостоил ее сейчас, не был доброжелательным… но не был и безучастным. Лин Суинь ощутила внезапный прилив крови к лицу. У нее сильнее забилось сердце. Почему ее тело так реагирует? Почему этот мужчина вызывает в ней такие эмоции? И почему это случилось именно сейчас, когда ей следовало бы думать только о своем спасении?
        Он наклонился ближе:
        - Жизнь с постоянным чувством опасности изменила вас.
        Что-то в этой ремарке показалось ей угрожающе личным. Тень улыбки осветила его лицо. Лин Суинь нервно коснулась пальцем поверхности стола. Взгляд его стал еще более пристальным.
        - Меня устраивает спокойствие. Я была счастлива в своем доме у реки.
        - В одиночестве и всеми покинутая? Прекрасной Лин-гуйфэй не предназначено увядать в забвении.
        - Не зовите меня так.

«Драгоценная супруга» Лин. Замечание Ли Тао ранило ее сильнее, чем можно было предположить. При императорском дворе даже имя ручной зверушки обретало статус официального звания. Лин Суинь попала в особый мир, и ей суждено было принадлежать ему до конца жизни. Уже очень давно госпожа Лин не вела подобных разговоров, и ей это нравилось, несмотря на колкости и опасные намеки.
        Лин Суинь удалилась в изгнание, ее уделом стали одиночество и пустые, бессодержательные дни. Однако сейчас, впервые в жизни, она чувствовала себя свободной. Внезапно Суинь ощутила, как утомил ее этот обмен репликами с Ли Тао, осознала, как устала она от необходимости быть каждое мгновение настороже.
        - Насколько я себя помню, любой мужчина, который встречался мне в этой жизни, хотел заполучить меня в постель или убить, - горько проговорила госпожа Лин. - Скажите мне, к какому из двух типов вы относитесь, и я буду знать, какую маску мне надеть.
        Ли Тао резко выпрямился, задетый ее прямотой:
        - А к какому типу относится Гао?
        Она нахмурилась:
        - Гао Шимин? - Несмотря на прошедшие годы, один звук его имени заставил похолодеть от страха. Это было самое худшее, что только Лин Суинь могла себе вообразить.
        - Что ему нужно от вас?
        - Я не знаю. Я для него ничто. - Внутренне она пылала под настойчивым взглядом наместника, задавая себе вопрос, допрашивал ли неумолимый воин людей, чью жизнь ему предстояло забрать. Или просто выполнял императорскую волю.
        - Так, значит, вы вступили в схватку со старым Гао за императорский престол? - заметила госпожа Лин с нарочитой небрежностью.
        - Похоже, вас это не пугает.
        - При императорском дворе все заговорщики.
        - Трон мне не интересен, - заявил Ли Тао.
        - Я редко ошибаюсь.
        Он улыбнулся, услышав ее предположение, и продолжил разговор уже с большей горячностью:
        - Империя пала потому, что слишком держалась за идею одного царства и одного правителя. Сын Неба, правящий Срединным царством. Этой мечты больше не существует.
        Лин Суинь поморщилась, услышав столь циничное высказывание.
        - Это подозрительно похоже на измену.
        Одного такого высказывания об императоре было достаточно, чтобы быть заподозренным в предательстве, но и у Ли Тао в подчинении находилась хорошо обученная армия преданных воинов. Он поднялся, и госпожа Лин заметила, что наместник так и не прикоснулся к еде или питью, осторожный даже в собственном доме. Она уставилась на тарелку, вспоминая о тех днях во дворце, когда каждый кусок мог оказаться последним.
        - Это не просто похоже на измену, - возразил он, заходя ей за спину. Мурашки побежали по ее позвоночнику. - Это и есть измена.
        Его длинные пальцы вцепились в спинку кресла, выражая превосходство и власть. Лин Суинь похолодела, не в силах взглянуть на него, страшась того, что может ей открыться. Его длинная тень словно поглотила ее. Пространство внезапно съежилось, и она почувствовала себя в лопушке.
        - Император Шэнь объявил, что собирается сократить провинциальные армии. - Голос Ли Тао звучал холодно и тихо.
        - И вы отказались выполнять его распоряжения?
        - Я не позволю ему испортить все мои планы, все мои приготовления. Наши враги - кочевники - только и ждут малейшей возможности, чтобы атаковать границы империи. Стоит лишь выказать слабость.
        Лин Суинь вздохнула с облегчением, когда он отступил и сторону. Цзедуши стали слишком сильными, слишком могущественными. Люди, подобные Ли Тао и Гао Шимину, прислушиваются только к себе. Она больше не желала участвовать в их играх. Пусть военачальники ведут свои битвы. Все, что ей нужно, - вернуться в дом у реки, где бы ее наконец оставили в покое и забвении. Однако даже там стало теперь небезопасно - прошлое настигло ее.
        Сейчас, когда Ли Тао стоял так близко, его присутствие сковывало. Лин Суинь могла лишь размышлять о возможных способах вырваться из ловушки, в которую попала. Она могла стать любовницей Ли Тао. Судя по тому, как наместник пожирал ее глазами, Лин Суинь сознавала, что он не будет возражать. Еще даже не коснувшись его, прекрасная соблазнительница могла вполне представить себе, каким он будет любовником. Огонь и сталь. Ли Тао потребует полного подчинения, но он может стать и бесстрашным ее защитником. От одной только мысли об этом Лин Суинь ощутила тревожный холодок, смутное волнение, причину которого сама не могла понять.
        Сколько же раз в этой жизни ее продавали и покупали. Нет, она больше не желала торговать собой. Только не теперь, когда наконец ощутила вкус свободы. Госпожа Лин повернулась к суровому воину, однако ей так и не удалось заговорить.
        Один из стражников приблизился к ним. Ли Тао взглянул на него и быстро оставил свою собеседницу, едва кивнув на прощание. Еще мгновение назад он нависал над ней, подавляя мощью и непоколебимой уверенностью. И вот уже удаляется прочь, будто она столь незначительна, что недостойна дальнейшего внимания.
        Лин Суинь проводила внушительную фигуру Ли Тао взглядом, когда тот вышел во двор. Ее вооруженный сопровождающий снова оказался рядом. Воин неподвижно стоял подле нее словно огромная скала и терпеливо ожидал, когда она поднимется. И, похоже, мог бы пробыть в том же положении до вечера, если бы госпожа Лин вознамерилась здесь остаться.
        Вероятно, Гао решил использовать ее, чтобы каким-то образом уязвить Ли Тао, подумала Лин Суинь. Она отчаянно нуждалась в сведениях, однако Ли Тао открыл ей лишь ничтожную часть. Но даже этого было достаточно, чтобы Лин Суинь поняла, что ей необходимо как можно скорее бежать из этого дома. Два могущественных военачальника готовились начать гражданскую войну, в которую втянутся другие наместники провинций, да и сам император.
        Она встала и направилась в свои покои. Стражнику, который неотступно следовал за ней, словно вторая тень, исполнилось, вероятно, немногим больше двадцати зим - не ветеран, но и не зеленый новобранец. Лицо его никак нельзя было назвать мягким, однако оно казалось определенно добрее, чем суровая и бесстрастная маска Ли Тао.
        Расположенный во втором внутреннем дворике сад был пуст. Впрочем, не совсем. Юноша с искалеченной рукой сидел на корточках в дальнем углу, вытаскивая сорную траву. Он был таким худощавым и незаметным, что Лин Суинь не сразу разглядела его. И снова он поймал ее взгляд, прежде чем поспешно отвернуться в сторону. Когда ты слаб и зависим, подумала госпожа Лин, единственная защита - смотреть, слушать и запоминать, почти как испуганный кролик, принюхивающийся в надежде ощутить приближение волка. Всю свою жизнь она играла роль этого кролика, и главным было - не выказывать страха.
        Стражник сделал ей жест, побуждая продолжить движение. Приподнял руку и указал на лестницу. Насколько тверды люди Ли Тао? Служат ли они ему за страх или за совесть?
        - Как тебя зовут? - поинтересовалась Лин Суинь у воина, поставив ногу на ступеньку.
        - Яо Жу Шань.
        Она прислушивалась к его размеренной поступи, пока они поднимались наверх.
        - Должно быть, ты совершил великие деяния, чтобы тебе доверили столь почетную должность, - рискнула предположить Лин Суинь.
        Ответа не последовало. Тишина. Ей отчаянно необходимо было найти хоть кого-нибудь в этом доме, кто не был бы столь скуп на слова.
        Дойдя до двери, ведущей в ее покои, госпожа Лин медленно повела плечами, уронив шаль. Тонкая ткань перепивающейся волной обвила ее тело и соскользнула на пол. Лин Суинь остановилась, давая Жу Шаню достаточно времени, чтобы наклониться и поднять шаль. Распрямившись, он поймал ее взгляд и неловко склонил голову. У него было широкое, почти квадратное лицо, на котором ясно читались обуревавшие стражника чувства. Добродетель, мерность, преданность.
        Она сдержала торжествующую улыбку, принимая из его рук невесомую вещицу.
        - Спасибо тебе, Жу Шань.
        Преданностью можно воспользоваться. Она взглянула на стражника еще раз, открыла дверь и скрылась во внутренних покоях.
        Лин Суинь еще не поняла, кто из встреченных ею слуг будет до конца верен наместнику Ли, однако ей следовало действовать как можно быстрее. Она прекрасно сознавала, чем все может окончиться. Император Шэнь и другие военачальники настигнут Ли Тао. Они прорвутся через заграждения и укрепления и сметут его армию. И если мятежный наместник сам не покончит счеты с жизнью, бросившись на меч, его вздернут на виселице.


        Глава 3
        Воины, подчиненные Ли Тао, собрались перед ним полукругом во дворике позади дворца. За их спинами открывался вид на глубокое ущелье. Наместник Ли призвал к себе всех командиров из самых отдаленных застав провинции, чтобы лично раздать указания. Он хотел взглянуть в глаза каждому. Теперь, более чем когда-либо, преданность подвластных ему воинов была для него вопросом жизни и смерти.
        - Наместник Ли.
        Голос Лин Суинь отозвался гулким эхом в ущелье, напомнив ему о ветреных прелестницах Лояна. Они ворковали и заигрывали, высовываясь из обращенных на улочки окошек, однако их посулы никогда не предназначались ему. Ли Тао подчеркнуто не обращал на нее внимания, повернувшись спиной к прекрасной пленнице.
        - Мой господин, мне надо кое-что обсудить с вами, - небрежно проговорила она. - Ах, простите меня. Не заметила, что вы заняты.
        Седовласый Чжао потрясенно обернулся:
        - Лин-гуйфэй?
        Похоже, остальные мужчины не заметили столь вопиющего нарушения правил приличия. Глаза всех устремились туда, откуда недавно раздавался голос знаменитой красавицы. Даже самые выдержанные из них были не в силах противостоять искушению.
        - Досточтимые!
        Одного резкого замечания оказалось достаточным, чтобы все головы вновь повернулись к нему. Командиры вытянулись, готовые внимать его словам.
        Лин Суинь никогда не делала ничего просто так. Она грамотно рассчитала момент, чтобы продемонстрировать свою решимость. Уже к полудню слухи о «драгоценной супруге» поползут по военным лагерям.
        Что за соблазнительную картину представляла собой бывшая императорская наложница, элегантно облокотившаяся о загородку балкона, вызывая восторг его суровых воинов. Он видел тайное вожделение, отчетливо написанное на лице каждого мужчины. Кровь Ли Тао гневно вскипела.
        И как только Божественный император мог жить с осознанием того, что каждый мужчина желает его наложницу? Безусловно, Сын Неба наделен особой милостью богов и не мог страдать от уколов обычной ревности, однако Ли Тао был всего лишь мужчина.
        А Суинь - не его наложница.
        Наместник Ли выслушал донесения и отпустил предводителей отрядов. Он повернулся к ней лишь только тогда, когда удалился последний воин.
        - Да, гуйфэй?
        Сегодня на ней были голубые одежды, навевавшие воспоминания о прохладном ветерке и бездонном небе. Лин Суинь чуть подалась вперед, облокотившись руками о перила и раздраженно постукивая пальцем о полированное дерево.
        - Мне не нравится, когда меня так называют.
        - В таком случае, госпожа Лин. Что вы хотели со мной обсудить?
        - Искусные работы художников в этих покоях.
        - Здесь нет никаких работ.
        - Вот именно.
        Беседа с ней напоминала замысловатые фигуры танца. Ли Тао замер в ожидании.
        - Если вы собираетесь держать меня пленницей в этой комнате, мне нужно что-то, на чем мог бы отдохнуть взгляд, помимо четырех пустых стен, - заметила она.
        - Вы - не пленница.
        Суинь недоверчиво уставилась на него:
        - Нет?
        - Пройдите к двери.
        Ли Тао не смог удержать глупую улыбку, когда она скрылась за занавесом. Буквально спустя мгновение Лин Суинь выбежала из дома. Она направилась прямиком к нему, чуть приподняв подол юбки. Жу Шань неотступно следовал за ней.
        Ли Тао мельком взглянул на нее, не позволяя глазам надолго задерживаться на созерцании ее красоты. Волосы ее были убраны в аккуратную, элегантную прическу[В эпоху Тан женской прическе придавалось особое значение. Волосы собирались высоко в пучок, прически имели такие названия, как «узелок, всматривающийся в богов»,
«пучок облака», «сошедший сверху (с небес) пучок» и т. д.] , щеки слегка подрумянены. И в этих намеках, полутонах - вся Лин Суинь.
        Она подошла к нему и встала так близко, что ей пришлось запрокинуть голову, чтобы посмотреть ему в глаза.
        - Что же, я могу отправиться куда захочу?
        Ли Тао покачал головой:
        - Дом и сад в полном вашем распоряжении.
        - Но не более того?
        - В любом другом месте я не могу гарантировать вашей безопасности.
        Госпожа Лин иронично усмехнулась:
        - Безопасности…
        Даже в ее негодовании таилось нечто притягательное. Ли Тао всегда считал, что сила и привлекательность куртизанки состоят в обольщении, умении завлечь праздной беседой и грубой лестью. Натура Суинь казалась гораздо более сложной.
        Она показала рукой на освободившийся двор:
        - Это были ваши знаменитые военачальники?
        - О, вы приготовили для них захватывающее зрелище. Если бы мои воины были молоды и дерзки, кто-нибудь из них обязательно бы воткнул мне нож в спину, чтобы завладеть вами.
        - Как военным трофеем, - со вздохом продолжила Лин Суинь. - Божественный император всегда высоко ценил ваших воинов, их отвагу и дисциплину. Как только молодой армии удалось снискать такую блестящую репутацию?
        Наместник Ли лишь пожал плечами в ответ на неприкрытую лесть.
        - Молодым требуется показать себя и доказать воинское умение в бою.
        - И их командиру?
        - Думаю, вам на самом деле это совсем не интересно.
        Лин Суинь гордо подняла голову, не удостоив его ответом. Когда она отошла прочь, Ли Тао неожиданно обнаружил, что покорно следует за прекрасной наложницей к обрыву, словно в ней была заключена какая-то магия.
        - Этот дом выглядит так, будто вот-вот упадет в бездну. - Лин Суинь уставилась в бездонную пропасть.
        - Скала создает естественную защиту. Так проще охранять дворец.
        - Вы когда-нибудь видели дно ущелья? - Она приблизилась вплотную к краю пропасти и встала так, что мыски сандалий почти нависли над бездной. Снизу повеяло прохладным ветерком.
        - Отойдите, - предупредил Ли Тао. Ему хотелось схватить ее в объятия и оттащить в безопасное место.
        Лин Суинь немного помедлила, прежде чем повиноваться. Ветер донес до него едва ощутимое прикосновение шелка ее одежд. Он вздохнул, потом медленно выдохнул воздух. Ли Тао стоял неподвижно, у него лишь бешено забилось сердце. Она играла с ним. И он… он позволял ей это.
        - Вы прекрасно понимаете, что привезти меня сюда равнозначно тому, чтобы выказать императору открытое неповиновение. - Слова звучали как строгое предупреждение, однако голос ее словно ласкал его кожу. - Будет лучше, если вы просто отпустите меня на свободу. Какой от меня прок, когда у вас достаточно воинов, чтобы заполнить пространство от этой скалы до моря.
        - Куда вы отправитесь? - спросил наместник. - Старый Гао ищет вас. Он только и ждет того, чтобы вы остались одна.
        Лин Суинь неловко сглотнула:
        - И снова Гао…
        - В тот день Гао послал по вашу душу убийц. - Ли Тао подошел к ней еще ближе, едва в силах побороть неудержимое желание прикоснуться. - Вам совсем не меня следовало бы бояться.
        - Вы его остановили? Почему?
        Почему? - задал себе вопрос Ли Тао. Он совсем не похож на героя, готового безрассудно броситься на защиту несчастной женщины, пусть даже и такой прекрасной.
        - Я очень благодарна, поверьте… Все это время я думала, будто я… будто вы… - Она заморгала, смущенная и уязвимая.
        - Мне не нужны ваши благодарности, - резко возразил Тао. - Все, что мне надо, - ответы.
        Лин Суинь вздрогнула, и маска вновь сковала ее черты. Хорошо, подумал наместник. Ему было гораздо проще иметь дело с искусной и опытной куртизанкой.
        - Что же вы такого сделали, чтобы Гао стал вашим врагом? - задумчиво поинтересовался Ли Тао.
        Ее взгляд затуманился.
        - Надо полагать, мне и в самом деле известно несколько маленьких секретов наместника Гао Шимина.
        Суинь не знала, что именно вынуждало биться ее сердце быстрее - бездонная пропасть позади или его внушительное присутствие. К нему страшно было приблизиться, Лин Суинь испытывала странное чувство, зная, что никто и ничто больше не разделяет их.
        - Всем известно, что Гао страстно стремится к императорскому трону, - пробуя почву, заметила Суинь.
        Наместник взглянул на нее с едва сдерживаемым нетерпением:
        - Меня не интересует то, что известно всем, моя госпожа.
        Выражение спокойной уверенности, застывшее на его лице, пленяло. Лин Суинь никогда не видела ничего подобного. Все в нем - начиная от почерневшей от загара кожи и заканчивая коротко стриженными волосами - резко контрастировало с внешним видом обычного высокого сановника при императорском дворе. Он пристально вглядывался в ее лицо, словно вынуждая бывшую «драгоценную супругу» раскрыть свои секреты. Красота, застывшая в резких чертах его лица, почти пугала.
        - Должна ли я составить для вас весь список? Рассказать о каждом заговоре, организованном Гао Шимином? Он пользовался влиянием при дворе трех императоров.
        - Тогда скажите мне, что в его действиях можно назвать предательством?
        Следовало вести себя осторожно. Хранимых ею тайн достаточно, чтобы расстаться с собственной головой.
        - Неужели такому человеку, как вы, столь уж важен повод?
        Он выглядел очень спокойно.
        - Человеку как я…
        Ли Тао посмотрел на нее так, что у нее перехватило дыхание. Она не знала ответов. Мятежный военный наместник обладал силой столь яростной и мощной, что никто не осмеливался напрямую бросить ему вызов, даже император Шэнь. И он спас ей жизнь.
        Лин Суинь вовсе не желала натравливать одного важного сановника на другого, играя на их противоречиях. Она никогда не использовала свои тайные знания и умения для плетения подобного рода интриг. Все, что ей нужно, - остаться в живых. А, кроме того, видя столь очевидную одержимость и целеустремленность Ли Тао, она сильно сомневалась в том, что ей удалось бы им манипулировать.
        - Гао стар и хитер, - продолжил он, так и не дождавшись от Лин Суинь ответа. - Гораздо умнее меня. Возможно, умнее вас. Может быть, он сам задумал весь этот план, захотел, чтобы вы оказались в моих руках.
        У Лин Суинь уже мелькала аналогичная мысль, которую она отчаянно пыталась гнать прочь.
        - Гао не имеет ко мне никакого отношения. Мы даже ни разу не разговаривали за все эти годы.
        Внезапно Ли Тао придвинулся к ней совсем близко, закрыв широкими плечами дом. Суинь попыталась отступить, однако зиявший позади нее провал не давал возможности скрыться.
        - Вы пытаетесь соблазнить меня с самого первого момента нашей встречи, - небрежным тоном наместник бросил свои обвинения ей в лицо.
        - Это было бы с моей стороны довольно глупым поступком.
        И опасным.
        - Нет? Тогда почему вы так на меня смотрите?
        - Не понимаю, что вы имеете в виду.
        За столько лет Лин Суинь привыкла играть окружающими, бросая им манящие взгляды и тайные намеки. Возможно, это стало частью ее натуры.
        Наместник сделал еще один шаг в ее сторону, и в горле у нее пересохло. Каждый вдох давался с большим трудом. Бывшая «драгоценная супруга» императора не могла позволить загнать себя в угол. Глаза Ли Тао загорелись хищным блеском.
        - Я мог бы принять во внимание это предложение, - вкрадчиво сказал он ей на ухо. - В другой ситуации.
        Суинь густо покраснела, не в силах унять предательскую дрожь. Однако это не имело ничего общего с желанием. Скорее с контролем, стремлением к самообладанию. Ли Тао же полностью держал себя в руках. Лин Суинь оценивающе взглянула на неподвижную фигуру перед собой.
        - Так же как и я, - ответила она. - Если бы вы не были на волосок от смерти.
        Его лицо потемнело. Слишком большой риск связываться с таким человеком, как Ли Тао, подумала Лин. Человеком, которого не страшат последствия. Когда она попыталась осторожно его обойти, он схватил ее за руку. Хватка его не была жесткой, однако госпожа Лин так и не смогла высвободить запястье.
        - Значит, все это притворство? Подделка? - прозвучал его вопрос.
        - Да. Все. - Голос ее звучал спокойно, несмотря на бешеное биение сердца.
        Госпожа Лин привыкла к тому, что мужчины не сводили с нее глаз, любовались ею, желали. Восхищенные взоры оставляли ее сердце равнодушным, однако выражение глаз Ли Тао словно разбивало тщательно возведенные бастионы защиты. Жар, исходящий от его руки, проникал сквозь тонкую материю ее одежд. Все в нем подавляло спокойствием и силой: властная, высокая фигура, твердые очертания губ, пылающий взгляд. Едва надавив пальцами на ее руку, он притянул Лин Суинь вплотную к себе.
        Она ожидала встретить яростный натиск его губ, но не могла и предположить нежности и чувственности поцелуя. Ее уста раскрылись, едва он испробовал их вкус. Ли Тао коснулся кончиками пальцев ее щеки жестом, казалось бы, незначительным, но неоспоримо свидетельствующим о его ласковой власти и стремлении к обладанию. Она почти позволила его глазам приблизиться. Почти поддалась напору и пылу, медленному натиску его губ. Лин Суинь недвижимо воззрилась на него, разрешая поцелуй, но не сдаваясь.
        Ли Тао приподнял ее голову, вплотную нависая над ней. Она чувствовала на себе ласковый трепет его дыхания, их поцелуй продолжался.
        - Все - обман?
        - Я была воспета правителями и поэтами, но вы, только вы тронули мое сердце.
        Лин Суинь произнесла эти слова насмешливым шепотом, однако Ли Тао лишь улыбнулся в ответ:
        - Мне нравится ложь.
        Его низкий, грубоватый голос вызывал внутренний трепет. Если бы она не сводила глаз с его лица, то рухнула бы и бездонную пропасть чувств и ощущений. Ли Тао было невозможно «прочесть». Взгляд его был полон желания, пространство между ними словно заволокло тяжелым, непроницаемым туманом. Однако было в нем и нечто еще - нечто говорящее о его неукоснительном контроле и расчетливости.
        - Обладая таким лицом, вы должны иметь бесчисленное множество любовников.
        Удивительно нежные пальцы коснулись линии ее подбородка, продолжая лихорадочно ощупывать ее лицо. Лин Суинь просто необходимо было высвободиться. Он действительно поймал ее в ловушку.
        - Вы ошибаетесь, - прошептала бывшая наложница. - Я выбираю любовников очень тщательно.
        - Я никогда не жду услуг даром. Особенно от вас.
        - Насколько я о вас слышала, вы небольшой любитель переговоров, - попыталась уколоть его она.
        - Подарите мне всего одну ночь.
        Решительный и резкий отказ замер у нее на губах. Это предложение, высказанное столь открыто и недвусмысленно, не должно было бы вызвать волну обжигающего желания, накрывшую ее с головой, или сладостное томление между ног, струйками полупрозрачного дыма расползавшееся по телу.
        Казалось, и сам Ли Тао был встревожен своими словами.
        - Вас это не должно удивлять, - язвительно проговорил он, однако внезапно охрипший голос прозвучал без присущей ему обычно уверенности.
        - Я уже вам сказала, что не участвую в подобных сделках.
        Впервые в жизни женский инстинкт подвел Лин Суинь. Ей следовало бы повернуть эти переговоры в свою пользу, но она могла думать только о том, как окажется в объятиях Ли Тао, как их пышущие горячим жаром тела сольются в единое целое, плоть к плоти. И тогда поцелуй его уже не будет столь сдержанным.
        Однако госпожа Лин также прекрасно сознавала и то, что стояло за яростным биением его сердца, лихорадочным жаром прикосновений. Всего лишь желание властного правителя приобрести нечто недоступное, недостижимое. Едва она даст ему то, к чему он так стремится, вся ее привлекательность и власть над ним растают как дым.
        На лице Ли Тао появилась слабая улыбка.
        - Значит, ответ «нет».
        - Ответ «нет».
        Госпожа Лин обошла его, стараясь избежать прикосновений. Ее колени дрожали.
        - Если бы я не явился за вами, вы бы были мертвы, - напомнил наместник, слегка придержав ее.
        - Ли Тао. - В этом столь прямом обращении была скрыта неуместная фамильярность. - Я прекрасно понимаю, что вы действовали не из добрых побуждений. А теперь покажите мне оставшиеся закоулки этой тюрьмы, поскольку, как я понимаю, мне придется здесь на какое-то время задержаться.
        Ли Тао шел позади нее, сцепив руки за спиной. Любому стороннему наблюдателю они могли показаться любезно беседующей парой, хотя Лин Суинь понимала, что оказалась втянутой в смертельную схватку между Гао Шимином и Ли Тао, двумя тиграми: одним старым и хитрым, другим - яростным и молодым.


        Глава 4
        Лоян - 737 год н. э. 22 года назад
        Улицы Лояна никогда не спали. После удара гонга, возвещавшего о наступлении ночи, створки ворот закрывали, однако пирушки и азартные игры могли продолжаться за стенами домов до рассвета. Что лишь усложняло нелегкую жизнь вора, которому приходилось буквально выбиваться из сил в поисках пропитания.
        Днем Тао удавалось перехватить клубень сладкого картофеля с телеги странствующего торговца и быстро скрыться в запутанном переплетении узких улочек и тупиков позади торговых рядов. Он мог приткнуться в какой-нибудь вонючей подворотне и с наслаждением жевать сырой клубень, вгрызаясь в его жесткую кожуру. Пока Тао был еще совсем мальчишкой, тощим, как палка, и едва достигавшим до пояса взрослому мужчине, подобные затеи беспрепятственно сходили ему с рук - максимум, что ему грозило, - заполучить хорошую трепку. Эти затрещины лишь закалили его, сделав нечувствительным к жалящим ударам бамбуковой палки. Теперь же, когда мальчик стал старше, стоявшие на городской стене лучники могли проткнуть его насквозь стрелой, прежде чем он успеет скрыться в толпе. У Тао не оставалось выбора, кроме как дожидаться наступления темноты, обеспечивающей ему хоть какое-то прикрытие. Однако жизнь в городе все равно не затихала, а патрульная стража казалась еще бдительнее, чем днем.
        Игральные притоны и дома удовольствий напоминали своеобразные дворцы среди трущоб этой людской клоаки. Заправлявшие ими хозяева были людьми жестокими и грубыми. Малейшее неподчинение грозило бедой. В укромных уголках Лояна проворачивались темные делишки, однако там всегда могла найтись работа для того, кто знает закоулки столицы лучше, чем водившиеся в ней в изобилии крысы.
        Фэн, главарь шайки разбойников восточного квартала, стоящий в тупичке позади питейного заведения, протянул Тао нож. Узкая полоска света, проникавшего сквозь приоткрытую заднюю дверь, едва дотягивалась до них. Из кухни доносился запах жареного мяса. Этот жирный, насыщенный аромат едва не довел Тао до слез.
        - У таких мальчишек, как ты, не может быть хорошего ножа. - Фэн оскалился, обнажая неровные желтые зубы. - Будет выглядеть очень подозрительно, если тебя поймают с таким ножом.
        Полученное Тао оружие тускло блеснуло ржавым лезвием. Он крепко ухватил нож за рукоятку. Мальчик не спрашивал, что за человека хотел убить Фэн. К чему все эти сведения, когда решение принято и нет пути назад.
        - Меть точно в сердце.
        Фэн ткнул костлявым пальцем в грудную клетку мальчика, и Тао едва удалось справиться с приступом гнева от пережитого унижения. Кожа да кости, едва оформившиеся плечи.
        - Нанеси верный удар и резко выдерни лезвие, - поучительно заметил Фэн и еще раз ткнул мальчика пальцем в грудь. - Даже если ты промахнешься, он долго не протянет.
        Тао спрятал нож на боку и так сильно сжал его в руке, что мгновенно затекли пальцы. Грубая рукоятка врезалась в ладонь. Ему не нужно было идти далеко - лишь пересечь улицу и притаиться в темном углу, откуда был виден выход из питейного заведения. С верхней террасы дома, где знать и богатые чиновники пировали и развлекались с доступными женщинами, доносились раскаты смеха. Все, что оставалось сейчас делать, - дождаться, пока спустится нужный ему человек.
        Ноги Тао затекли от ожидания. Он прислонился спиной к оштукатуренной кирпичной стене. Час за часом знатные чиновники протискивались в дверь, наступая на подолы своих богато украшенных, роскошных одеяний. Наконец смех на террасе умолк. Бумажные фонарики, подвешенные на деревянных балках стены, по-прежнему светились, однако звон посуды прекратился.
        Нужного Тао человека не было. Фэн дал лишь одну ночь на то, чтобы мальчишка справился с заданием, а этот богач не пришел. Или Тао пропустил его в те мгновения, когда глаза его слипались от усталости. В отчаянии он решил открыть дверь и взбежать по лестнице, чтобы найти нужного человека. Но далеко ли доберется чумазый уличный попрошайка в жалких обносках?
        Двое мужчин, спотыкаясь, протиснулись сквозь расшитый бисером занавес на улицу. Тао застыл, ладонь, в которой был зажат нож, покрылась липким потом.
        Двое. Он не ожидал этого. Любой из них мог справиться со слабым юношей, почти ребенком.
        - Еще один! - Знатный посетитель едва стоял на ногах, раскачиваясь из стороны в сторону. Он был одет в роскошный голубой халат - примета, по которой Тао должен был узнать жертву. - Еще один на дорожку.
        Его приятель рассмеялся и снова поставил пьянчугу в вертикальное положение.
        - Здесь больше не осталось ни капли, приятель.
        Сейчас. Тао бросился вперед, не задумываясь о том, как он сможет противостоять двум взрослым мужчинам. Как только приятель жертвы заметил, что мальчик появился на улице, выражение его лица застыло, однако мужчина не позвал на помощь. Он лишь сильно напрягся и отошел и сторону.
        Тао бросился вперед, как тигр. Он не смотрел в лицо человека в голубом халате. Все внимание его было приковано к той точке между ребрами, которую ему недавно показал Фэн. Нож резко взметнулся вверх, и Тао вложил в удар все свои силы, стремясь пронзить насквозь шелк богато украшенных одежд и заплывшую жиром плоть. Только так, не останавливаясь… Единственный выход.
        Горячая, густая кровь окропила его руку, от меди старого кинжала резко пахнуло, как в мясницкой лавке. Мужчина захрипел и закашлялся. И только тогда Тао взглянул в его лицо. Лучше бы он этого не делал. Заплывшие жиром щеки и трясущийся подбородок, расширившиеся от удивления глаза. В глазах жертвы промелькнул момент осознания - хмельная беззаботность внезапно покинула умирающего.
        Лезвие ножа сломалось, и Тао отскочил в сторону, выдергивая рукоятку. Он помчался прочь, стараясь скрыться в темном переулке. В любую минуту крики приятеля убитого могли привлечь городскую стражу, Тао почти слышал свист летящей стрелы. Он представил, как она вонзится в спину и проткнет насквозь его сердце, как то ржавое лезвие, которое только что вошло в грудь знатного господина. Тао впервые отнял чужую жизнь. Он не чувствовал ни радости, ни сожаления. Правда заключалась в том, что мальчик не ощущал вообще ничего. Ничего, даже отдаленно напоминавшего ему нервное оживление или вспышку голода, граничащего с животным желанием, охватывавшим его после похищения еды с рынка.
        Тао нашел Фэна в условленном месте. Гадко улыбаясь, главарь шайки разбойников бросил три монеты в ладонь Тао.
        Тао сам не знал, куда шел, он миновал дом удовольствий, и ноги привели его к знакомой лачуге, приткнувшейся на тихой, спокойной улочке. На небе занималась заря, однако кругом стояла особая тишина, обычно предшествовавшая гонгу, возвещавшему о начале работы рынка. Окошко тетушки было открыто. Пожилая женщина верила, что с ней не случится ничего плохого. Стоя на ступеньке крыльца, Тао слышал, как она помешивает в горшочке с рисом, предназначенным на завтрак. Жар ее очага доходил до него, теплый и сладкий, заволакивающий сознание и манящий к себе.
        Тао еще раз взглянул на спрятанные в руке монетки - слабо поблескивавшие серебряные кругляши, испачканные рыжими пятнами. Он дочиста протер монеты рукавом и бросил их в окно, прежде чем развернуться и скрыться прочь.

        Настоящее время - 759 год н. э.
        Лин Суинь легко удалось влиться в привычный ритм распорядка дня, едва наместник освободил ее из заточения в гостевых покоях. Вся хозяйственная жизнь в доме была четко организована в сдвоенном внутреннем дворике. Каждое утро Лин слышала, как слуги подметали его мощеную поверхность. Из садика доносилось щелканье ножниц садовника. Кухня находилась в руках лысого повара, которого все звали просто Повар. Отряд воинов охранял внешние границы дворца, однако они редко появлялись во внутренних помещениях. Наблюдая за ними из окна, Лин Суинь могла судить по их перемещениям о наступившем времени суток.
        Жизнь вошла в обычную колею. Неспешную и упорядоченную, создававшую ощущение ложной безопасности и спокойствия. Ли Тао часто покидал дом до рассвета, удаляясь верхом в сторону бамбукового леса. Поздно ночью Лин Суинь видела, как в его кабинете загорался светильник. Спустя всего два дня после того, как она получила свободу передвижения по дому, госпожа Лин обнаружила, что из садика видно его окно.
        Каждый день она ждала встречи с ним. Ведь он устроил ей настоящий допрос, отпускал эти язвительные реплики и… поцеловал. Его поцелуй был таким же загадочным, как и сам Ли Тао. А потом еще это презрительное предложение провести с ним ночь - одну ночь в его постели. Однако наместник вовсе не искал после этого общества прекрасной наложницы.
        Каждое утро тетушка приносила ей поднос с чаем и едой, попутно сообщая новости о ценах на зерно, а также о том, что собирается приготовить днем Повар. Сегодня принесенный ею рисовый отвар застыл холодной массой, а сама тетушка казалась странно молчаливой, помогая Суинь одеться.
        - Будьте осторожны, - предупредила тетушка, затягивая на Суинь пояс. - Сегодня неблагоприятный день.
        Гадание было излюбленной забавой тетушки. Она могла пересчитать дни на пальцах и объявить, какой из них - благоприятный, а какой - нет. Тетушка уже успела предсказать, что этот год станет непростым для Суинь. Несложное предвидение, учитывая то, что один мятежный цзедуши ее похитил, а другой намеревался убить. Тетушка в счастливом неведении умышленно упускала из виду просто вопиющие обстоятельства, ведя себя как жаба, сидящая в колодце и не видящая ничего дальше его стенок. Госпожа Лин задумалась, насколько Ли Тао ставил в известность слуг о своих планах.
        Ее утренняя прогулка по саду прошла в необычной тишине. Слуги собрались в покоях у входа во дворец. Они теснились ближе к центральным дверям, вытягивая шею, внимательно что-то высматривая.
        - Это снова случилось, - пробормотал один из них.
        - Почему все разговаривают шепотом? - спросила, приблизившись к ним, Суинь.
        - Невежественные крестьяне, - насмешливо воскликнула тетушка, продолжая, тем не менее, пятиться назад.
        Слуги расступились, давая Лин Суинь возможность пройти через раскрытую настежь входную дверь. Площадка напротив крыльца была пустой, лишь изредка шевелились тени, отбрасываемые гигантскими стеблями бамбука.
        - Здесь же ничего нет. - Суинь внезапно обнаружила, что сама невольно стала разговаривать шепотом.
        Слуги сгрудились у нее за спиной.
        - Там, между двумя статуями львов.
        Один из домочадцев указал ей место. На верхней ступеньке крыльца лежал красный сверток - яркое, словно кровавое, пятно на белом камне.
        - Это появилось ночью.
        - Точно так же, как и в прошлом году.
        - Так же как и каждый год.
        Лин Суинь обернулась к челяди:
        - Что это?
        Слуги безмолвно покачали головой, тетушка обеспокоенно сжала руки и тоже ничего не сказала. Очевидно, все ждали, что госпожа Лин что-нибудь предпримет, полагаясь на ее особый статус.
        Лин Суинь снова посмотрела на обернутый шелком сверток. Ее рациональный ум подсказывал, что все это не имеет отношения к мистике. Кто-то подбросил сверток, чтобы разжечь слухи. Она решительно расправила плечи и ступила на крыльцо.
        - Госпожа Лин, подождите!
        Помощник садовника Цзюнь впервые заговорил с ней. Не задумываясь, он дернул ее за рукав здоровой рукой, однако, смутившись, отпрянул в сторону.
        - Будьте осторожны, - предупредил он.
        Лин Суинь была тронута таким проявлением галантности.
        - Здесь нечего бояться, - попыталась убедить она слуг, однако голос ее прозвучал жутко в безмолвной тишине.
        Все это превращалось для Суинь в настоящее испытание ноли. Слуги были охвачены чувством страха и любопытства и внимательно следили, что она предпримет. Госпожа Лин не могла упустить возможность показать им свою власть. Поэтому, глубоко вздохнув, она ступила за порог.
        Ее охранник Жу Шань уверенно шагнул вслед за ней, едва она подошла к ступенькам. Вообще он стал ее постоянной тенью, неотрывно сопровождая каждый день с того момента, как она только переступала порог своих покоев.
        - Ты знаешь? - спросила его Лин Суинь.
        Жу Шань медленно покачал головой и внимательно всмотрелся в окружающий их бамбуковый лес. Когда они приблизились к свертку, воин положил руку на меч, будто сверток мог прыгнуть на него подобно змее. Что же это за зловещая посылка? И где пребывает сам Ли Тао, когда его слуги так напуганы? - подумала госпожа Лин.
        Лин Суинь присела, чтобы поднять сверток, и быстро выпрямилась. Ничего не произошло. Ей показалось, что под шелковым покрывалом скрываются острые края деревянной шкатулки. Не в силах устоять, Лин Суинь тщательно ощупала таинственную посылку, пытаясь определить ее содержимое.
        - Госпожа Лин! - Из внутренних покоев ее окрикнула тетушка, словно обеспокоенная мать, чей ребенок убежал слишком далеко. - Возвращайтесь в дом.
        Суинь прижала покрепче шкатулку и бросила последний взгляд на лес, пристально всматриваясь в бесконечный танец бамбуковых стеблей. Треск насекомых призывно звучал из густых зеленых зарослей. Слуги опять столпились вокруг нее, не спуская глаз с обернутой шелком шкатулки. Никто не осмеливался просить госпожу Лин ее открыть.
        - Где наместник Ли? - спросила она.
        Тетушка кивнула в сторону коридора, ведущего в главные покои:
        - В своей опочивальне.
        - В опочивальне?
        Обычно Ли Тао покидал покои еще с зарей. Любопытство собравшихся возросло еще больше. Лин Суинь не могла удержаться от мысли о странной, почти мистической силе, таящейся в шкатулке, которую держала в руках. Шкатулка была обернута в шелковую тряпицу на манер свадебного дара или праздничного подношения. Ее сердце забилось сильнее, когда она прижала к себе маленький сверток, переполошивший весь дом.
        - Я отнесу ему это, - уверенно заявила Лин.
        Домочадцы кивнули, словно заговорщики, задумавшие вместе с ней общее дело. Тетушка прошла рядом с ней пару шагов и отошла в сторону в самом начале коридора. Лин Суинь догадалась, что никто и никогда не ступал по этому коридору, кроме Ли Тао.
        Жу Шань даже не попытался ее остановить, дав возможность госпоже Лин идти первой. С каждым днем он постепенно терял над ней власть. Изменения были такими незначительными, что сам воин почти не замечал их, однако пленница очень внимательно следила за всем происходящим.

        Над двойными дверьми в конце коридора висело даосское зеркало[Наряду с конфуцианством и буддизмом даосизм, или учение о великом «Пути», был основным религиозно-философским течением в Китае. Даосизм, конфуцианство и буддизм сосуществовали в Танском Китае.] , призванное отгонять злых духов. Должно быть, его повесила тетушка. Ли Тао не производил впечатление человека, верящего в мистические символы.
        Лин постучала:
        - Наместник Ли?
        - Гуйфэй? - раздался изнутри его удивленный, низкий голос.
        И почему он настойчиво продолжает называть ее так? Этот титул не значил уже ничего.
        - Вам посылка.
        Тишина, потом едва слышный шорох.
        - Войдите, - наконец произнес Ли Тао.
        Лин Суинь осторожно, двумя пальчиками толкнула дверь. Ли Тао сидел на стуле, прислоненном к противоположной стене, облаченный в обычные темные одежды. Свет проникал сквозь вощеные пластинки расположенного у него за спиной окна, но его лицо казалось полускрытым тенью. С другой стороны покоев, в небольшом углублении, виднелась кровать.
        Увидев ее, Лин Суинь подумала о том, что в ее визите в личные покои Ли Тао есть нечто неприличное. Она пожалела о своем безрассудстве.
        - У меня есть кое-что для вас.
        Он уставился на сверток в ее руках:
        - Пройдите и закройте дверь.
        Госпожа Лин застыла на пороге. Она была слишком потрясена, чтобы повиноваться его приказу. Жу Шань напряженно стоял за ее спиной. Его растущая с каждым днем верность ей могла пригодиться, однако прямое неповиновение наместнику могло стоить им обоим жизни. Лин Суинь поспешно проскользнула в комнату и закрыла за собой дверь.
        И снова она оказалась наедине с военачальником. Тайна шкатулки внезапно померкла - бывшую наложницу переполняли совершенно иные, гораздо более личные впечатления. Она прислонилась к стене, стараясь сохранить дистанцию.
        - Я не видел вас много дней, - заметил Ли Тао.
        - Наместник, вы прекрасно знаете, как меня найти. Вряд ли бы мне удалось укрыться от вас, - иронично проговорила Лин Суинь, стараясь избавиться от охватившей ее неловкости.
        Ли Тао продолжал сидеть на стуле, не двигаясь.
        - Вы были заняты, - продолжала она.
        - Да.
        - Это… это подбросили в дом прошлой ночью.
        Лин Суинь все более смущалась. Их встречи с наместником оканчивались одинаково - она попросту теряла почву под ногами. В последний раз, когда они разговаривали, он поцеловал ее - хотя это было скорее вызовом, чем поцелуем любовника.
        Наместник посмел нагло предложить ей провести одну ночь в его постели. И теперь каждую ночь, проведенную вдалеке от его спальни, она думала о его предложении. Теперь Лин Суинь стояла здесь, и от одного только воспоминания об его словах у нее перехватило дыхание.
        Проглотив комок в горле, она протянула Ли Тао шкатулку:
        - Это подарок?
        - Откройте.
        Лента выскользнула из ее пальцев, едва Суинь развернула шелк, вытаскивая шкатулку из палисандрового дерева. Крышка шкатулки была украшена овальной нефритовой пластинкой.
        - Загляните внутрь. - Казалось, каждое слово дается наместнику с трудом.
        Лин Суинь медленно расстегнула медную застежку и, когда внутри сверкнула сталь, едва не уронила шкатулку. Там лежал кинжал с треугольным, зловеще поблескивающим лезвием. Трясущимися руками она поставила шкатулку на стол и быстро вернулась на место.
        - Мне льстит, что старик прислал мне такое прекрасное оружие, - заметил Ли Тао.
        Все его внимание было приковано сейчас к ней, его ледяной взгляд и манера поведения выдавали в нем совсем другого человека, не похожего на того, что совсем недавно столь соблазнительно касался ее губами. Что-то узкое и темное мелькнуло в его ладони.
        - Я всегда знал, что его люди скрываются в самом сердце империи.
        Лин Суинь похолодела. У него в руке был зажат нож, который наместник небрежно покручивал между пальцами. Она отпрянула от шкатулки:
        - Вы ошибаетесь. Я не имею к этому никакого отношения.
        Бесполезно просить пощады. Ведь недаром о нем говорят: «Когда Ли Тао придет за тобой, твои мольбы не будут услышаны». Кровь резко отлила от ее лица, в голове роились беспорядочные планы спасения.
        - Он и вас нашел в Лояне? - презрительно поинтересовался военачальник.
        Вопрос застал ее врасплох. Ли Тао вскочил на ноги, и Суинь отодвинулась подальше, уткнувшись в спинку кровати.
        - Он знал, как можно распорядиться вашей красотой.
        - Гао?
        Неужели Ли Тао каким-то образом догадался о ее связи с пожилым военачальником?
        Она вздрогнула, когда собеседник схватил ее за подбородок и заставил взглянуть в глаза.
        - Правители Поднебесной не в силах устоять перед такой красотой.
        В его словах не было лести. Ли Тао по-прежнему держал и свободной руке нож. Эта угроза внезапно вернула ее мысли на много лет назад, в совсем другое место. Тот же ужас пронзил ее. Мужчина, пришедший за ней тогда, смотрел теми же холодными глазами, предлагая ей выбор - нож или яд.
        - Я не имею никакого отношения к Гао. - Что бы ни разузнал неумолимый вершитель императорской воли, она должна убедить его, что ни к чему не причастна.
        - Нет, не Гао.
        Двигаясь быстрее змеи, он пригвоздил ее кисти к спинке кровати. В его руках все еще поблескивал нож. Лин Суинь простонала, когда костяная спинка вонзилась в запястье.
        - Вас послал Лао Соу? - требовательно спросил наместник.
        - Кто?
        - Вас послал старик?
        - Я не знаю никакого старика. Меня никто не посылал.
        - Кто-то очень захотел, чтобы вы здесь оказались. Со мной.
        Лицо его нависло над ней страшной, неподвижной маской - упрямо вздернутый подбородок, твердо сжатые губы. Если она позовет на помощь, Жу Шань не раздумывая ворвется в личные покои наместника, но Ли Тао непременно убьет их обоих. Ее тюремщик не давал ей возможности пошевелиться, и Суинь не могла ничего предложить ему, не могла заключить сделку. Никогда еще она не чувствовала себя такой беспомощной.
        Лин Суинь оставалась в живых лишь по какому-то необъяснимому его капризу. Ведь ничто в мире не могло его разжалобить. Ни слабость, ни слезы, ни ложь. Ее отчаянная мольба вылилась в поток слов:
        - Неужели вы думаете, будто кто-то мог послать меня вас убить? Что я могу войти в ваши покои и сделать это, а вы будете безучастно смотреть? Вы сами забрали меня из моего дома. Все, что мне надо, - вернуться назад.
        Ли Тао по-прежнему держал ее, прижав к кровати, буквально подавив своей силой и мощью. Что-то блеснуло в его взгляде. Хватка ослабла, и Суинь смогла освободить руки.
        Она подумала, что он снова поцелует ее. Ли Тао был так близко, жар его присутствия окутывал. И тут ее настигла дикая мысль, что она и сама жаждет поцелуя.
        - Вы знаете, кто послал эту шкатулку. - Дыхание ее прервалось. - Тот, кто делает вам такие же подношения каждый год.
        - У меня много могущественных врагов.
        Ли Тао продолжал смотреть на нее, резкая морщинка залегла у него на переносице. Лин Суинь боялась пошевелиться, чтобы снова не пробудить таившегося в нем демона. Грудь Ли Тао вздымалась и опадала, синяя жилка бешено пульсировала на загорелой шее, и страсть Лин Суинь переросла в желание. Тело ее невольно изогнулось в ответном порыве. Так происходило между ними всегда, и она никак не могла понять почему.
        - Что это означает? - спросила Лин Суинь.
        Напоминание о кинжале нарушило его оцепенение. Ли Тао бросил еще один взгляд на открытую шкатулку:
        - Оставьте меня.


        Глава 5
        Как только Ли Тао отпустил ее, Лин Суинь вылетела из комнаты и, спотыкаясь, побежала по коридору. Она все еще ощущала на себе прикосновения его грубых рук, придавивших ее к спинке кровати, не дававших возможности даже пошевелиться.
        Тетушка стояла в конце коридора, на лице ее застыло выражение сильного беспокойства.
        - Госпожа Лин?
        Суинь пронеслась мимо пожилой женщины, мимо столпившихся в гостиных покоях слуг.
        - Моя госпожа, что случилось?
        Тетушка выбежала в сад вслед за ней. Не в силах перемести дыхание, Суинь опустилась на один из плоских камней, лежавших среди мягкой травы. Ей надо как можно скорее бежать отсюда. Пленивший ее военачальник не просто груб и безжалостен, похоже, он одержим безумием.
        - И в самом деле - неблагоприятный день! - воскликнула Суинь. - Вы знали, что может произойти, ведь так?
        Старушка остановилась в нескольких шагах от Лин Суинь, скромно сложив руки перед собой. Суинь схватилась за лежащий рядом с ней гладкий камень, стараясь унять бешеные удары сердца. Всегда все заканчивается этим - нож к горлу, мужчина, явившийся, чтобы заставить ее замолчать. Когда она покинула дворец, то поклялась, что никогда больше не позволит себе быть пешкой в игре борющихся за власть мужчин. Кому-то сильно понадобилось, чтобы она оказалась здесь, - ее уверенность в этом только крепла.
        - Тетушка надеялась, что госпожа сможет убедить хозяина Ли.
        - Убедить в чем?
        Старушка отшатнулась в сторону, испугавшись ее гнева, однако Суинь не испытывала угрызений совести. Ли Тао замахнулся на нее ножом. Да, он прямо не угрожал ей, но дело не в этом. Гораздо более ужасало случившееся потом. Всю свою жизнь госпожа Лин старалась держаться подальше от подобных мужчин, а теперь, несмотря на инстинкт самосохранения, ее отчаянно тянуло к Ли Тао. Соблазн силы. Раньше она никогда не верила в подобные россказни.
        - В чем я могу убедить его? - повторила Лин Суинь свой вопрос и с трудом поднялась на ноги. - Я пленница, привезенная сюда против моей воли.
        Из глубины дворца раздался сильный шум. Командный голос Ли Тао гулким эхом отражался от стен, послышался топот. Суинь вздохнула с облегчением, сознавая, что их с наместником разделяет достаточно большое расстояние.
        - Хозяин Ли - хороший человек. - Тетушка осмелилась подойти к ней ближе, чтобы поправить рукава ее халата. - Вы - единственная, кого он послушает.
        - Он не слушает никого.
        - Это неправда! Хозяин теперь проводит здесь больше времени. Он постоянно справляется о вашем самочувствии.
        Он спрашивал о ней у тетушки? Скорее всего, чтобы выведать какие-нибудь секреты, подумала Суинь. Она в смятении отпрянула прочь:
        - Если бы он не превращал во врагов всех окружающих, ему бы не пришлось жить в постоянном страхе.
        Лин Суинь даже не осознавала справедливость этих слов, пока не произнесла их вслух. Ли Тао боялся чего-то, боялся точно так же, как и она сама. Очевидно, тетушка сильно беспокоилась за хозяина. Старушка доверяла ей, и Суинь было просто необходимо придумать способ, как использовать ее веру себе на пользу. В этом заложен ее шанс на спасение.
        - Тетушка, наместник постоянно говорит о неповиновении и сопротивлении. - Она осторожно понизила голос. - Боюсь, все это уничтожит его.
        - Хозяин - не предатель. Он хороший человек.
        Суинь виновато смотрела, как на старушечьих глазах выступили слезы.
        - Шкатулка - это предупреждение, так? - спросила Лин Суинь.
        Было заметно, что тетушка очень хотела ответить, однако лишь сильнее сжала губы и украдкой взглянула на дом.
        - Наместник Ли уехал, - успокоила ее Суинь. - Что означает шкатулка? Ваш хозяин когда-нибудь упоминал о старике?
        Наместник хотел выведать у нее о старике - Лао Соу… Да, именно так назвал его Ли Тао, когда прижимал Лин Суинь к кровати. Обычное прозвище, даже не имя…
        - Старик? Наш Повар старый…
        Суинь нетерпеливо вздохнула:
        - Нет, не Повар.
        - Коробка - это напоминание, - прошептала тетушка, едва шевеля губами, несмотря на то, что все домочадцы находились от них на почтительном удалении и не могли ничего услышать. - Хозяин и не подозревает, что я знаю, но тетушка все помнит. Когда-то это было знаком милости. Теперь - предупреждение.
        - Милости?
        - Милости Божественного императора.
        - Божественный император умер. Он упокоился с миром уже два года назад.
        - Мне прекрасно это известно, - фыркнула тетушка. Пожилая женщина не выглядела запуганной. - Император посылал хозяину Ли каждый год подарки как знак отличия за верную службу. После его смерти кто-то продолжает доставлять дары, чтобы напомнить хозяину о преданности империи.
        Суинь удержала при себе циничный ответ. Совершенно очевидно, что либо Гао, либо какой-то другой противник мятежного цзедуши послал кинжал, чтобы скомпрометировать Ли Тао. Однако, вне зависимости от обстоятельств, тетушка всегда будет думать о хозяине только самое лучшее.
        Она должна использовать страх и преданность тетушки Ли Тао себе на пользу, решила Лин Суинь и, приобняв старушку за худые плечи, торжественно произнесла:
        - Ли Тао отказался присягнуть на верность императорскому престолу. Как вы думаете, сколько пройдет времени, прежде чем император Шэнь публично сместит его с должности?
        Тетушка побледнела, однако лишь согласно кивнула. Если пожилая женщина знает об армиях и оборонительных укреплениях, ей должно быть также известно, что дни Ли Тао сочтены.
        - Госпожа может убедить его передумать. Он ловит каждое слово госпожи. Так покорен красотой гуйфэй, что боится моргнуть, когда вы находитесь рядом, чтобы не упустить из виду.
        - Гордость вашего хозяина не позволит ему это сделать, - возразила Суинь. - Однако я обладаю определенным влиянием на императора Шэня.
        Глаза тетушки зажглись от восторга, она даже не догадывалась об обмане. Бывшая
«драгоценная супруга» не имела никакой власти, особенно после беспорядков и восстаний, последовавших за смертью Божественного императора. Ей еще повезло, что император Шэнь позволил ей покинуть дворец и не лишил свободы и даже жизни.
        - Если мне удастся послать письмо в Чанъань, я замолвлю в нем слово за вашего хозяина, - предложила бывшая наложница.
        - Но кто доставит это письмо?
        Взгляд Лин Суинь остановился на Жу Шане, стоявшем в другом углу небольшого садика. Ли Тао избрал для ее охраны честного и благородного человека, преданностью которого можно воспользоваться, прикинула она. Тетушка согласится с ее выбором. Милая старушка очень заботилась о Ли Тао. Никто на свете не сражался с таким же жаром за жизнь Суинь. Она всегда была предоставлена сама себе, даже находясь под покровительством Божественного императора.
        Императорский двор уже успел забыть, что она вообще существует. Однако император Шэнь был справедливым правителем. Если он узнает, что Ли Тао похитил бывшую
«драгоценную супругу», то может потребовать ее возвращения. Она покинет этот дворец прежде, чем многочисленные враги Ли Тао явятся сюда за его головой.
        Когда женщины вернулись в дом, план Суинь был уже готов. Тетушка услала слуг прочь, потом подозвала Суинь к заветному коридору. Жу Шань молча сопровождал их. Сурового стража оказалось очень просто привлечь на свою сторону. Защита беспомощной женщины от несправедливого правителя вполне соответствовала его кодексу чести. Лин Суинь почувствовала укол совести. Как же просто было манипулировать доверием пожилой женщины и преданностью воина. Она сплела паутину лжи как всегда безупречно и умело. Однако у Суинь почти не оставалось выбора. Никто не в силах спасти Ли Тао. Он сам выбрал свою судьбу, отказавшись подчиниться воле императора. И все-таки Лин Суинь надеялась, что все обойдется без кровопролития. Ли Тао вряд ли захочет рисковать своим положением ради того, чтобы держать ее в плену. И когда Суинь окажется на свободе, возможно, ей удастся облегчить его участь.
        Да и, в конце концов, какое ей дело, что станет с Ли Тао. Она опять забыла о своих целях. Следует попытаться сконцентрироваться.
        Тетушка поспешно просеменила по коридору, остановившись у дверей хозяйской спальни. Даже несмотря на отсутствие Ли Тао, Суинь не могла отделаться от ощущения его близости.
        - Никому не позволено входить в личные покои хозяина, - быстро проговорила тетушка, вставляя ключ в дверь. - Поторопитесь!
        Ли Тао доверял тетушке как никому другому. Это рождало у Лин Суинь самые невероятные предположения о связывавших их отношениях.
        Тетушка открыла дверь, однако внутрь не вошла. Пожилая женщина просунула голову в щель, словно страшась того, что хозяин внезапно вернулся. Удовлетворившись, что его нет, она подозвала Суинь.
        - Хозяин помнит расположение вещей, - предупредила тетушка прежде, чем пропустить ее внутрь.
        Деревянный письменный стол был установлен ровно под отверстием в крыше, проделанным, чтобы обеспечить проникновение в дом солнечных лучей. Суинь подбежала к столу, схватила чистый лист бумаги и спрятала его в рукаве. Она очень надеялась, что наместник не пересчитывает листы в стопке. Потом нагнулась, чтобы подобрать чернильный камень[Чернильный камень (тушечница) часто называют одним из «сокровищ китайского художника и каллиграфа». Представлял собой каменную палетку - плоскую форму, иногда украшенную орнаментом. Тушечницу использовали для растирания чернил. Древние китайцы приписывали изобретение тушечницы Желтому императору - Хуан-ди, согласно легенде правившему около 2600 г. до н. э., легендарному правителю Китая и мифическому персонажу, который считается также основателем даосизма и перво-предком всех китайцев.] и кисточку. Все эти письменные принадлежности следовало после вернуть на место. Суинь не могла удержаться от краткого осмотра стола, однако, по-видимому, Ли Тао никогда не оставлял переписку на виду.
        Лин Суинь уже совсем собралась покинуть его покои, однако не смогла справиться с переполнявшим ее любопытством. Кабинет казался таким же простым и аскетичным, как и весь дом. Голые, ничем не украшенные стены… И как Ли Тао мог день за днем смотреть на эту безликую обстановку? Неужели его не волновало ничто, кроме обдумывания планов сражений?
        У противоположной стены, рядом с книжными полками, стоял небольшой шкаф с закрытыми дверцами. В нем обязательно должно храниться что-нибудь, что помогло бы ей понять, что представляет собой Ли Тао как человек. Несмотря на то, что она собиралась вскоре покинуть этот дом, Лин Суинь чувствовала настоятельную потребность узнать о правителе Ли побольше.
        На случай, если ей удастся каким-то образом использовать эту информацию.
        Так же как и совсем недавно тетушка, Суинь осмотрелась по сторонам, вглядываясь с беспричинной тревогой в темные углы комнаты. Она явственно представила себе Ли Тао, сидящего в одиночестве за столом с единственным зажженным перед ним светильником.

«Будь уверена в своем успехе, и никогда не проиграешь». Ее хозяйка из дома удовольствий часто повторяла эти слова. Лин Суинь произнесла их про себя.
        Дернув за ручку, она обнаружила, что шкаф не заперт. Дверцы легко распахнулись, приоткрывая коллекцию кинжалов, один в один похожих на тот, что лежал в шкатулке. Их почерневшие лезвия образовывали устрашающий стальной веер, тщательно закрепленный на внутренней стенке шкафа. Взволнованно задержав дыхание, Суинь пересчитала кинжалы. Их было пятнадцать.
        На следующее утро Суинь начала всерьез опасаться, что тетушка сотрет до кости все пальцы, так часто она сжимала их. Лин Суинь усадила старую служанку и налила им обеим чай.
        - Тетушка выглядит не очень хорошо, - мягко заметила она.
        - Госпожа очень добра, но с тетушкой все в порядке…
        - Возможно, тетушке следовало остаться сегодня в кровати, - многозначительно перебила ее Суинь. - Пусть кто-нибудь другой поухаживает за наместником.
        Ли Тао немедленно заметит нервное поведение тетушки и поймет, что что-то здесь не так, обеспокоилась Лин Суинь. Задуманный ею план уже начал претворяться в жизнь, и оставалось только терпеливо ждать. Она надеялась, что со временем тетушке удастся справиться с чувствами и напиться держать себя в руках.
        Когда раздался стук в дверь, старушка пролила чай на стол. Суинь оставила ее и поспешила к входу в свои покои.
        На пороге, стараясь не смотреть ей в лицо, стоял помощник садовника. Она почувствовала острую жалость к юноше, заметив, как он пытается скрыть увечную руку, повернувшись боком.
        - Хозяин Ли желает вас видеть. Он в саду, - застенчиво произнес Цзюнь.
        Госпожа Лин вздохнула с облегчением. Они будут находиться вне дома на виду у слуг. После того как Ли Тао напугал ее, она не могла рисковать снова оказаться в ловушке. Тетушка продолжала стоять в покоях Суинь. Лин Суинь ободряюще ей кивнула и вышла в коридор.
        Цзюнь следовал рядом с ней. Долговязый и тощий, по-юношески неуклюжий. Она успела заметить, что Ли Тао хорошо кормит слуг, однако для Цзюня была характерна особая жилистая худоба, свойственная людям, проведшим детство в голоде и нищете. Суинь нередко видела таких в своей родной деревне и на улицах Лояна.
        - Ты давно служишь наместнику? - спросила она. Пришлось приложить усилия, чтобы разобрать невнятный ответ.
        - Восемь лет, госпожа Лин.
        Какую, однако, противоречивую картину представляет собой Ли Тао. Умелый военачальник, размышляла про себя Суинь. Его воины были дисциплинированны и преданны, о нем говорили, что он возвеличивает подвластных ему людей согласно их мастерству и умениям, а не богатству и знатности. Так же, как и Божественный император. И, тем не менее, военачальник окружает себя такими нелепыми и странными слугами.
        - А где ты жил до этого? - спросила она, надеясь немного развлечь себя беседой, спускаясь по ступенькам во второй дворик.
        - В монастыре… В приюте, - поправился Цзюнь. - Тетушка попросила хозяина Ли забрать меня оттуда.
        - Это было очень великодушным поступком с его стороны. - Значит, он способен на доброту. И кажется, относится к тетушке с большой предупредительностью и уважением, сделала Лин Суинь для себя вывод.
        Цзюнь внезапно остановился у самого входа во дворик:
        - Госпожа Лин?
        - Да?
        Он склонил голову:
        - Вы очень красивы.
        Несмотря на свойственную женщинам ее положения и образа жизни пресыщенность подобного рода комплиментами, его искренность тронула Лин Суинь. Этот скромный мальчик, невинный и надеющийся на лучшее, ничего не ждал в обмен на свои льстивые слова.
        - Спасибо на добром слове, господин Цзюнь, - замерила она с улыбкой.
        Он отчаянно покраснел и больше не мог взглянуть на гостью, молча сопровождая ее по саду.
        Они прошли через полукруглую арку, и все внимание Суинь оказалось прикованным к Ли Тао. Тот стоял в тени изящной беседки из кедрового дерева. Именно стоял, а не сидел. Похоже, наместник никогда не делал лишних шагов или ненужных движений. Он повернулся и окинул ее внимательным взглядом, следя за ее приближением. Дикая и необузданная сторона его натуры, казалось, исчезла. По крайней мере, Лин Суинь очень на это надеялась. Ее пульс забился быстрее.
        - Госпожа Лин.
        Ли Тао пригласил ее присесть, указав рукой на скамейку, однако она замерла у входа в беседку, отказываясь подходить ближе. Цзюнь остановился рядом с ней, выглядел он очень смущенным.
        - Трудно оставаться любезной, когда в последнюю нашу встречу вы угрожали мне ножом.
        Спокойное лицо Ли Тао нахмурилось. Взмахом руки он отпустил Цзюня, и мальчик быстро скрылся из вида, занявшись каким-то делом в саду.
        - Я напугал вас, - произнес наместник Ли. - Прошу простить меня. Пожалуйста, присядьте.
        Его внешняя вежливость и любезность не убедили ее. Лин Суинь вошла по деревянным ступенькам в беседку и отметила, что тень усталости залегла у Ли Тао на лице. Суинь обошла наместника и присела на каменную скамейку.
        Ее сердце бешено стучало не только от страха. Близость его горячила ей кровь, искушая бросить вызов судьбе. Что делало Ли Тао еще более опасным, чем Гао и все остальные могущественные интриганы, когда-либо строившие против нее заговоры. Когда наместник присел по другую сторону стола, Суинь была счастлива, что их разделяет дополнительный барьер.
        - Жу Шань в отъезде, - произнес Ли Тао. - Мне необходимо назначить вам другого телохранителя.
        Лин Суинь расправила рукава и элегантным движением сложила руки на столе, стараясь скрыть нервозность. Она прекрасно знала, где сейчас Жу Шань. Он воспользовался предлогом навестить больного отца, чтобы выполнить ее поручение.
        - Вы боитесь, что я убегу, наместник Ли? Не тревожьтесь - я заблужусь в бамбуковом лесу, прежде чем смогу отыскать дорогу.
        - Вас не следует оставлять одну. Особенно после того, что случилось.

«Что случилось?»
        - Мне пока еще никто не угрожал, кроме вас.
        Он надолго замолчал, и Лин Суинь испугалась, что повела себя слишком резко.
        - Примите мирное подношение, - наконец сказал наместник.
        Ли Тао поставил обернутый тканью сверток на стол. Суинь с удивлением смотрела на наместника, жестом повелевшего ей открыть подарок. Воистину, это самое странное из ее знакомств. Она даже не могла точно определить, кем был для нее Ли Тао - советником, защитником, компаньоном?.. Безумцем.
        Возможно, Лин Суинь и сама была безумной. Почему же ее так искушает возможность принять его сомнительное покровительство? Ей хотелось спрятаться в этом доме, стоящем в окружении бамбукового леса.
        А ведь ее послание императору уже приближается к столице. Даже если бы Ли Тао и не был столь непредсказуемым, она не могла бы остаться. Когда сюда явится император Шэнь, ее также могут счесть заговорщицей, не вникая в то обстоятельство, что госпожа Лин содержалась здесь помимо своей воли. Или, что еще хуже, придя с мечами и стрелами в гнездо мятежа, императорские слуги просто не станут выяснять, кто есть кто.
        Лин Суинь потянулась, чтобы развязать ленту на свертке, однако смущенно остановилась, вспомнив другой подарок, который она совсем недавно открывала в присутствии Ли Тао.
        - Это не ловушка, - ободрил наместник, когда Суинь взглянула на него.
        Образ пятнадцати кинжалов преследовал ее. Лин Суинь боялась спросить о странной посылке, будто эта тайна могла причинить ей вред, если она ее раскроет.
        Пока прекрасная пленница возилась с узлами, Ли Тао, отклонившись назад, сосредоточенно ее разглядывал. Его подарок производил нелепое впечатление, принимая во внимание все обстоятельства, и в то же самое время казался удивительно искренним. Оберточная ткань упала, открыв лакированную шкатулку с перламутровой инкрустацией. Когда Лин Суинь открыла крышку и увидела внутри музыкальный инструмент, у нее на мгновение перехватило дыхание. Вид шелковых струн, туго натянутых на лакированной поверхности цитры[Цитра - струнный щипковый музыкальный инструмент.] пробудил в Суинь восторг. Она оставила свой цинь[Цинь - древняя китайская цитра. Традиционное название - цинь, современное - гуцинь, что означает
«древний цинь» или цисяньцинь - «семиструнный цинь».] в доме у реки вместе со всеми остальными личными вещами.
        - Инструмент прекрасен.
        - Мастер сказал, что это его лучшая работа, - заметил Ли Тао. - Но я не разбираюсь в таких вещах.
        Лин Суинь провела пальцами по полированной поверхности деки, коснулась струн. Ясные, четкие звуки чисто прозвучали в сгустившемся воздухе.
        - Вы просто сияете. - В голосе воинственного наместника звучала тайная радость.
        Она взглянула на него, от всей души желая не замечать притаившегося в его глазах спокойного удовлетворения, Его взгляд был устремлен прямо на нее.
        - Вы когда-нибудь слышали мою игру, наместник?
        - Не имел такой чести.
        - Хозяйка Лин научила меня. Она научила меня всему. - Прекрасная соблазнительница вынула инструмент из футляра и осторожно положила на колени. - В Лояне я играла на цине по часу каждую ночь, - заметила она, возбужденно шепча, пока настраивала струны. - Всего лишь один час, не более того. Я могла прикрыть глаза и играть, а все эти мужчины сходили с ума от любви ко мне.
        Его губы скривились в неопределенную гримасу.
        - Все до единого?
        - Все до единого.
        В доме удовольствий Лояна она сидела за непрозрачным занавесом, чтобы создать атмосферу таинственности. Богатые покровители выбивались из сил, чтобы хоть мельком увидеть искусную исполнительницу. Они были готовы заплатить за это огромные деньги.
        И хотя некоторые предложения казались просто заоблачными, хозяйка обычно отвергала их, гордясь своей сметливостью. «Образ богини, который они создают у себя в голове, гораздо более привлекателен, чем тот, который ты сама сможешь когда-либо создать».
        Родители Лин Суинь, отказавшиеся от всяких прав на нее, думали, что отдают девочку замуж за торговца. Они и не догадывались, что хорошо одетые слуги на самом деле похищали детей для дома удовольствий. Владелица притона - хозяйка Лин - дала молодой невольнице свое имя, ставшее впоследствии известным по всей Поднебесной.
        Ли Тао удобно уселся на скамейке. Суинь надела на пальцы костяные колпачки и извлекла несколько нот, погружаясь в звук и ритм инструмента.
        - Какую песню вы хотите услышать? - спросила она.
        - Я не знаю никаких песен.
        То, как он смотрел на нее, наполняло ее сердце предчувствиями. Ли Тао положил руки перед собой на стол: казалось, он наконец-то немного расслабился. Лин Суинь потрясли сокровенность и личный характер ситуации - она собиралась дарить ему наслаждение своей игрой, между ними не было ничего. Ни занавеса, ни дешевых уловок Лояна.
        Да, ничто не стояло между ними - лишь обман и предательство. Она задумала интригу, желая избавиться из заточения, а он каким-то образом хотел использовать бывшую императорскую наложницу в своих политических целях.
        - Эта мелодия вам понравится, - пообещала Лин Суинь. Она пристально посмотрела на струны. - Она повествует о битве.
        Руки госпожи Лин были тонки и изящны. Они порхали над инструментом, то касаясь шелковых струн, то останавливаясь на лакированной деке. Отдельные ноты словно плыли по воздуху, еще не успев сложиться в мелодию. Выражение ее лица стало необыкновенно спокойным. Она приподняла голову, словно прислушиваясь к неведомым ему звукам музыки сфер. Возможно, так Лин Суинь обретала способность читать в умах людей, улавливая скрытый смысл в голосе и интонациях.
        Наконец она расправила плечи и возложила руки на струны. Лин Суинь выдохнула, собралась и начала играть. Одна из многочисленных легенд, связанных с ее именем, гласила, что Лин-гуйфэй удалось околдовать Божественного императора музыкой, вспомнил Ли Тао. Говорили, что, играя на цине, она может управлять Вселенной, подчинять себе деревья и звезды. Все это, конечно, поэтическая ерунда, но музыка ее словно врывалась в его тело, проходя насквозь. Ритм заставлял кровь быстрее струиться по венам. Она играла, прикрыв глаза. Ли Тао также закрыл свои, будто внезапно обретя возможность объединиться с нею во тьме. Госпожа Лин сказала, что мелодия посвящена битве, однако образы, мелькавшие в его голове, ничем не напоминали ему о тех многочисленных сражениях, в которых он побывал за свою жизнь. Не было ни статных боевых лошадей, ни летящих по ветру знамен, ни сражающихся отрядов. Лишь темнота и чистый звук окружали его, скапливаясь в мельчайших частичках его сущности.
        Желание переполняло его, эти ритмичные тупые удары вызывали настоящую боль, которой он не мог позволить вырваться наружу. Ли Тао вцепился в подлокотник скамьи.
        Лин Суинь, безусловно, относилась именно к тому типу людей, которых Лао Соу старался привлекать на свою службу, - талантливая, находчивая, хитрая. Однако все равно Ли Тао безрассудно жаждал обладать ею. Неужели старик предвидел это?
        Когда умолкли финальные аккорды, наместник Ли открыл глаза.
        - Вам понравилось? - Суинь продолжала играть. Вторая мелодия окатила его разум ковшом холодной воды, однако, оказалась не в силах облегчить боль, обжегшую тело.
        - Вы хорошо играете.
        - Воистину, пылкая похвала, - с легким недовольством заметила она. Пальцы ее продолжали нежно перебирать струны.
        - Вы не устали от комплиментов? Взгляните тогда на Цзюня. Он боится моргнуть, опасаясь потерять вас из виду.
        Лин Суинь рассмеялась, и звук ее смеха прохладным ветерком ударил Ли Тао в грудь. На другом краю дворика Цзюнь склонился над посадкой с клубникой, догадавшись, что пойман с поличным. Ли Тао не мог винить мальчика. Люди старше и знатнее его падали к ногам прекрасной соблазнительницы. Музыка убаюкивала, создавала ощущение мира, которое суровый воин почувствовал впервые за много лет. Ему хотелось с головой погрузиться в сладостные думы и принять предназначенное.
        - Куда вы уезжаете каждый день? - спросила Лин Суинь внешне безучастным тоном.
        - Вряд ли эти места способны вас развлечь.
        Должно быть, именно так ей удавалось выведывать тайны у самых могущественных мужчин империи, подумал наместник. Он не владел искусством заполнять тишину праздной беседой, однако внезапно осознал, что с удовольствием бы сделал это. Чтобы вознаградить ее за миг волшебства.
        - Я получил еще одно высочайшее повеление предстать перед императором Шэнем в Чанъане, - заявил Ли Тао. В этом признании не было ничего тайного - императорский указ оглашался по всей Поднебесной.
        Нежная музыка прервалась, чтобы продолжиться снова, Лин Суинь вздрогнула, ощутив неприятный холодок.
        - Значит, вы должны отправиться ко двору и помириться с императором Шэнем. - Суинь старалась не поднимать глаз от инструмента.
        Неужели в ее голосе прозвучала озабоченность? - задавался вопросом Ли Тао.
        - Стоит мне явиться в Чанъань, я буду мертв.
        - Если вы откажетесь, вас повесят как изменника.
        - Изменников обезглавливают, Лин-гуйфэй, - мягко поправил он.
        Она накрыла рукой струны, прекращая игру:
        - Почему вы упорно продолжаете так меня называть?
        - Чтобы напомнить себе, что вы не моя.
        Повисла тишина.
        - Но вы не хотите меня! - резко воскликнула Лин Суинь. - Вам нужна всего лишь одна ночь.
        - Одна ночь может продлиться очень долго.
        Румянец, появившийся на ее щеках, застал его врасплох. Ли Тао был уверен, что искусство флирта давно уже стало второй натурой дорогой куртизанки.
        - Я бы не хотела видеть вас повешенным… или обезглавленным.
        - Я не сдался бы без борьбы, - пообещал он.
        - Война и смерть. Это все, что знаете вы и вам подобные. - Лин Суинь отложила в сторону цинь с таким видом, будто инструмент больше ее не радовал.
        - Это предписание - западня, - пояснил Ли Тао. - Чанъань полностью под властью двора и императора. Я сам решу, как мне поступить с тем, что меня там ждет.
        Суинь умолкла. Она задумчиво постучала пальцами по полу, подбирая правильные слова.
        - Пожалуйста, подумайте еще раз, - произнесла, наконец, Лин Суинь.
        - Тут не о чем думать. Гао держит двор в своих руках, - возразил Ли Тао.
        Она издала нетерпеливый возглас:
        - Я же говорила тетушке, что вы никого не послушаете.
        После этих слов между ними воцарилось напряженное молчание. Они смотрели друг на друга, как противники на моче боя. Однако Лин Суинь не была ему врагом. Ли Тао очертил пальцами контур ее губ, коснулся изящной шейки. Дыхание Суинь участилось. Никто другой не посмел бы советовать ему отступить. И уж точно никому не пришло бы в голову заботиться о его благополучии.
        Она была прекрасна.
        Она была сложна и непредсказуема.
        Наместник Ли не доверял ей ни на минуту, однако все равно отчаянно желал. Дисциплина и осторожность теряли для него значение, когда она была рядом.
        - Ответьте мне на один вопрос, - попросила Лин Суинь. - Что означал кинжал?
        - Это напоминание.
        - О чем?
        - Об осаде крепости Шибао.
        - Битва с Тибетом[В VII в. Тибетское царство стало одной из решающих сил в Центральной Азии. В VII-VIII вв. произошло несколько больших столкновений Китая и Тибета, в частности, осенью 745 г. китайцы понесли большие потери в борьбе за пограничную крепость Шибао.] .
        Конечно, Лин-гуйфэй знала историю. Ведь она пятнадцать лет была главной наложницей Ли Мина. Делила постель с императором. Негодование и обида обожгли Ли Тао. Ревность к покойному суверену. Что может быть более недостойным?
        - Одно из самых страшных поражений в истории, - проговорил он.
        - Но вы удостоились высочайших похвал после этой битвы. Ваше имя стало известно всем.
        - Незаслуженно. - Ли Тао никогда не был покорным слугой. Если Суинь хотела воззвать к его чести и обязательствам перед троном, то ее старания были напрасны - он не испытывал подобных чувств. - В конце концов, все долги должны быть уплачены. Смысл посылки этого кинжала в том, что невозможно противиться неизбежному, которое настигает, несмотря на все предосторожности.
        Если бы его прекрасная гостья знала правду, что скрывается за славными легендами! Он вовсе не был героем.
        Ли Тао едва поборол искушение поведать ей обо всем. Однако сейчас, когда старая империя буквально разваливалась на части, это больше уже не имело значения.


        Глава 6
        Крепость Шибао, Тибет - 745 год, 14 годами ранее
        Смотреть в лицо смерти на поле битвы совсем не то же самое, что встречаться с нею в вонючих закоулках столицы. Исход яростной рукопашной предугадать невозможно. И мастерство не имеет здесь никакого значения. Стратегия, отвага, сила… все ничто. Это делало его задачу более сложной и одновременно опасной. Выжить или выполнить подложенное поручение. Одно исключает другое.
        Теперь Ли Тао узнал, что такое предвкушение скорой схватки, научился ловить в воздухе аромат близкой битвы. В течение последних пяти лет он сражался в самой гуще императорской армии. В первом бою у него даже не было в руках меча, однако император продолжал завоевательные походы, и вскоре Ли Тао представилось множество прекрасных возможностей получить повышение. Сегодня он стоял на холмистой равнине Шибао плечом к плечу с бесстрашными воинами личной императорской гвардии, рядом с развевающимся на ветру стягом с изображением дракона. В отдалении виднелись флаги Тибетского царства.
        Божественный император подошел к первой шеренге воинов. Он не относился к числу правителей, взиравших на схватку издалека, стоя на высоком холме. Император всегда бесстрашно сражался в самой гуще рукопашной, вдохновлял воинов на бой. Всем, кто смотрел на него, казалось, что он и в самом деле непобедимый и всемогущий Сын Неба.
        Ли Тао должен был признать, что император являлся прирожденным властителем. Лучший наездник и лучший Мечник. Его недоброжелатели презрительно шептали, что он гораздо естественнее чувствовал себя в седле, чем на троне. Во дворце на его жизнь было совершено несколько покушений, однако все они провалились. И его сегодняшняя смерть станет милостью, почетной смертью настоящего воина в бою.
        Как и остальные ратники, Ли Тао низко склонил голову, когда мимо него прошел император. Неожиданно всесильный властитель остановился. Лицо его покрывала сетка морщин, живое свидетельство бессонных ночей в тех же холодных палатках, что и у его воинов, и еды с ними из одного котла. Его кожаные доспехи были покрыты грязью и кровью.
        - Как зовут тебя, мечник? Он резко выпрямился:
        - Ли Тао, о император.
        Похоже, это обрадовало императора.
        - У нас с тобой одинаковое родовое имя. Возможно, сотни лет назад наши предки были родственниками.
        Ли Тао покорно прижал руку к груди:
        - Этот воин может только надеяться покрыть сегодня наше имя славой.
        Как он и ожидал, в уголках глаз императора появились морщинки, свидетельствуя о редких мгновениях хорошего настроения перед битвой. Благородные представители высшего сословия были в плену возвышенных идей о чести и славе. Ли Тао же бросал на ветер пустые слова, обманывая их, как деревенских дурачков.
        Имя, которое он носил сейчас - Ли Тао, - не было настоящим.
        - Да покроются честью наши клинки сегодня. Император произнес слова благословения и похлопал Ли Тао по плечу. Затем, кивнув, продолжил путь.
        Ли Тао провожал правителя взглядом, пока тот не скрылся в море кожи и стали. Что-то кольнуло в его груди. Неожиданный жест императора показался ему почти отцовским.



759 год - настоящее время
        Ли Тао появился на тропе в окружении телохранителей. В тени высокого холма стволы бамбука вздымались из глинистых почв, образуя длинный коридор. Шелест зеленого полога возвещал о возвращении наместника домой.
        Бамбуковое море скрывало войско, которое он собирал и обучал в течение многих лет. Наличие тайной армии можно было легко приравнять к измене, хотя другие цзедуши поступали точно так же. Они тонко чувствовали общий упадок и беспорядки, ставшие уделом некогда великой империи после смерти могущественного императора. Люди, подобные Гао Шимину, спешили нажиться на нестабильности политической обстановки и прибрать к рукам власть, тогда как Ли Тао стремился поддерживать порядок, даже если это и означало прямое неподчинение Чанъаню.
        Мысли наместника плавно перешли от раздумий об укреплениях и армиях к его знаменитой гостье. Неосознанно он пустил лошадь галопом.
        Наместник постоянно был обеспокоен. По ночам, лежа на циновке в давящей темноте военного барака, Ли Тао представлял себе едва слышный шелест одежд Лин Суинь. И в звенящей предрассветной тишине он вспоминал звуки ее голоса, едва уловимый аромат духов. С рассветом мысли о ней исчезали, уступая место заботам о размещении войск и выдаче приказов и распоряжений. А потом снова наступала ночь.
        Ему необходимо было избавиться от нее. Искушение слишком велико.
        Ему необходимо быть с нею рядом.
        Подъехав к дому, он выпрыгнул из седла и быстрым шагом направился к боковому входу. Царившая вокруг тишина обеспокоила его. Не было слышно ни шума шагов, ни гула людских голосов. Никто не вышел, чтобы встретить его. Даже в самые спокойные дни наместник привык к шуму, производимому слугами, занятыми своими повседневными делами и обязанностями.
        Сердце на мгновение замерло, напряжение сменилось ледяным спокойствием. Ли Тао вытащил из широкого рукава кинжал и беззвучно вошел в залу. Он обвел ее глазами, пристально всмотрелся в темные углы простиравшегося перед ним коридора. Вдруг с галереи до него донесся звук знакомого голоса.
        - Я слышала топот копыт?
        Облегченно вздохнув, Ли Тао убрал оружие в ножны и резким движением расправил рукава, прежде чем выйти во двор. Двери центральных покоев были распахнуты, открывая вид в сад. Последние сомнения исчезли, когда он заметил фигурку в желтых шелках и с розовой накидкой. Суинь сияла, подобно трепетному огоньку пламени, среди суровых стражников, выстроившихся у входа в сад.
        - Наместник Ли. - Блеснула швейная игла, зажатая между ее большим и указательным пальцами.
        Ее голос просто не мог звучать так весело и радостно.
        - Где Цзиньмэй? - спросил Ли Тао.
        - Тетушка отправилась на весенний праздник[В 15-й день 1-го месяца по лунному календарю в Китае отмечают праздник фонарей (Юаньсяоцзе), знаменующий собой окончание праздника весны или традиционного китайского Нового года. В этот день с древности принято зажигать красочные уличные фонарики. Праздник фонарей стал государственным еще в 104 г до н. э.] в Жунчжоу. Все остальные - вместе с ней, за исключением садовника, который слишком слеп, чтобы видеть сияние фонариков, и повара, вынужденного остаться здесь, чтобы приготовить еду.
        Ли Тао едва не спросил Суинь, почему она не отправилась вместе со всеми, на мгновение позабыв свой строгий приказ держать ее во дворце и охранять постоянно.
        Он прошел через ведущие в сад двери и приблизился к своей гостье.
        - Что вы делаете?
        - Штопаю, помогаю тетушке. Стараюсь воспользоваться последними лучами солнца.
        Она склонилась над своей работой. Серебряная иголка, управляемая ее ловкими пальцами, легко касалась зажатой у нее в руках длинной рубахи. Ли Тао с удивлением узнал; в ней одну из своих рубах. Работая, Лин Суинь продолжала приветливо щебетать.
        - Тетушка сказала мне, что раньше она была швеей. Теперь руки ее стали менее проворны. Суставы скрючены, и глаза уже не столь остры, как раньше.
        - Вам вовсе не стоит этим заниматься. Элегантная Лин-гуйфэй не должна проводить время за такими ничтожными работами.
        - Я почти закончила, - возразила она. - Не так уж и сильно это отличается от вышивки… Вот.
        Лин Суинь натянула нитку и быстро перекусила ее. Его внутренности словно стянуло в узел при виде этого беззаботного жеста. Ли Тао опустился подле нее на скамейку.
        Взгляд Лин Суинь неодобрительно коснулся его пыльной одежды.
        - На этот раз вас не было три дня.
        - Неотложные дела настоятельно требуют моего присутствия.
        - Неотложные дела требуют вашего присутствия все больше и больше.
        Она задавала ему вопросы с видом хозяйки дома, и это, похоже, доставляло ей удовольствие. Лин Суинь облокотилась на ручку кресла и замерла в ожидании ответа. Она чувствовала себя все более комфортно в его присутствии, и то время как он все чаще превращался в натянутую струну при одном только ее виде.
        - Таким образом, вы выпытывали все тайны Божественного императора? - спросил Ли Тао.
        - Да, - порывисто бросила она. Лин Суинь провела пальцем по гладкой, полированной древесине подлокотники. - Откройте мне ваши беды, и я буду вздыхать да охать, пока они не разлетятся прочь.
        И она продемонстрировала свои намерения нежным, исковым шепотом, шедшим, казалось, откуда-то из глубины ее горла. Этот низкий, чувственный звук подействовал на наместника как самая искусная ласка. Ли Тао улыбнулся и покачал головой, наблюдая ее игру.
        Все это притворство, напомнил себе он. Прекрасная, изящная ложь и, тем не менее, чарующая.
        - Армия Гао движется на юг, - начал рассказ Ли Тао.
        Наместник взглянул на ее лицо, прежде чем продолжить. Перед ним была приветливая маска, не отражающая никаких эмоций.
        - Так же, как и армия императора, - добавил Ли Тао.
        Вся ее беззаботность померкла.
        - Вы так спокойно говорите об этом.
        - Это было неизбежно.
        - Вы хотели этого?
        - Нет. - Одно это слово стало самым большим признанием, которое он доверял кому-либо, признанием, раскрывающим его истинное отношение к неминуемой битве. Ли Тао потер пальцами виски, и усталость накрыла его стремительным потоком, будто где-то прорвалась плотина. - Мне хочется рассказывать вам вещи, которые следует скрывать.
        - Тогда сохраните при себе ваши тайны, - промолвила она мягко, - и откройте все остальное.
        Хитрость, уловка. Скорее всего, ложь, однако звучит как доброта и милосердие, подумал он.
        - Император Шэнь хочет контролировать власть цзедуши, опасаясь восстания, - начал Ли Тао. Его грудь словно стягивал железный обруч. - Однако без наших армий границы падут под натиском кочевников.
        - Оспаривая власть Шэня, вы ослабляете империю.
        - Значит, приказы правителя нельзя оспорить?
        Лин Суинь некоторое время помолчала, обдумывая ответ, но так ничего и не сказала.
        - Было время, когда Шэнь мог бы послушать меня, но сейчас… - Ли Тао закрыл глаза и откинул назад голову.
        - А другие военачальники? - спросила она.
        - Они слишком здравомыслящи, чтобы принять чью-то сторону, однако Гао вовсю мутит воду и, вероятно, добьется своего.
        Менее хитроумный и влиятельный человек сперва напал бы на слабого, однако Гао не хотел ввязываться в долговременную войну. Он предпочитал вначале вынудить вступить в бой сильнейшего и посмотреть, как другие столкнутся с ним в кровопролитной битве. Старый лис к тому же хотел представить всю эту борьбу как верноподданное служение императору.
        - Гао всегда знал, как манипулировать двором. Все, что ему для этого нужно, - это иметь среди тысячи дворцовых слуг нескольких, полностью ему подвластных.
        Ли Тао открыл глаза и увидел, что Суинь воткнула иголку в подушечку для булавок и тщательно сложила рубаху у себя на коленях, быстрым движением расправив углы аккуратного свертка.
        Не стоило тащить ее за собой в ловушку, в которую угодил он сам, винил себя Ли Тао. Ему бы следовало вернуть Лин-гуйфэй в дом у реки и сложить с себя ответственность за судьбу бывшей императорской наложницы. Однако Гао по-прежнему желает ей смерти. Лин Суинь нуждается в защите, хочет сама она этого или нет.
        - Вы знаете, что сегодня полнолуние? - проговорила Суинь нарочито беспечным голосом. Она отложила и сторону сложенную рубаху и откинулась на спинку кресла, рассматривая дворик. Ее взгляд устремился ввысь, поверх изогнутых скатов дворцовой крыши. - Все домашние каждый год отправляются на весенний праздник в Жунчжоу.
        Он кивнул:
        - Они остаются там на несколько дней до окончания всех церемоний.
        - Вы никогда не ездите с ними?
        Никогда ранее ему не приходила подобная мысль в голову.
        - Мы могли бы встретить праздник во дворце, украшенном изящными фонариками, - продолжала она, когда Ли Тао не ответил. - И есть сладости. Лин Суинь прикладывала все усилия, чтобы развлечь его, однако он не был искушен в искусстве праздной беседы. Вслед за ней Ли Тао взглянул в темнеющее небо. Луна еще даже и не появилась на небосклоне.
        - Больше всего я скучаю по праздникам фонарей в Лояне. Фонарики подвешивались на веревках, протянутых от одного балкона к другому. - Она провела пальцем в воздухе воображаемую линию. - Все выходили на улицы и собирались вместе в этом море огней.
        Лицо Суинь сияло восторгом при воспоминании об этих описываемых ею картинках. Сколько раз мальчишкой Ли Тао бродил в гуще праздничной, весело гомонящей толпы в Лояне? Задирал шею, чтобы взглянуть на парившие высоко над головой бумажные фонарики, озарявшие темное небо сверкающими, разноцветными огоньками.
        - Фонарики могли гореть в Лояне всю ночь напролет, - заметил он.
        - Вы бывали в восточной столице? - спросила Суинь.
        Она искренне улыбнулась ему, и улыбка буквально озарила ее лицо. Рука ее свободно обвила подлокотник, и Тао едва сдерживал себя, чтобы не сжать ее пальцы своими ладонями. Однако сделай он так, то мог бы спугнуть представшую перед ним веселую ясноглазую девочку, и ее место снова займет искушенная соблазнительница.
        Ли Тао резко поднялся:
        - Вы ездите верхом?
        - Я не знаю.
        Потрясенная, она уставилась на него, однако, не раздумывая приняла протянутую руку. Впервые Лин Суинь не задала ни одного вопроса, просто позволив ему принимать решение.
        Они неслись сквозь бамбуковый лес, взлетая и подпрыгивая в седле на спине норовистого вороного жеребца. Ли Тао обнял ее руками, она вцепилась в полы его халата. Ее шелковые одеяния развевались по ветру. Лин Суинь еще сильнее прижалась к нему, когда земля буквально ушла из-под ног. Ей оставалось только молиться.
        Ли Тао не стал брать ее паланкин, вместо этого посадил позади себя в седло. Когда лошадь понеслась, смущение Лин Суинь сменилось невообразимым ужасом. Их окружал отряд из двенадцати телохранителей, стук копыт и ржание несущихся галопом лошадей только усилили ее страх.
        - Пожалуйста, помедленнее, - взмолилась Лин Суинь, а потом громко выкрикнула свою просьбу, осознав, что он не слышит ее из-за топота копыт.
        Ли Тао ответил поверх ее головы:
        - Не бойтесь, вы не упадете.
        Как всегда бесстрастный и лишенный эмоций, он вел себя так, будто мог повелевать ее страхами. Ли Тао с легкостью управлял поводьями, слегка нагнувшись вперед, чтобы смягчить толчки несущейся галопом лошади. Должно быть, ему доставляло удовольствие ощущать, как Суинь прижалась к нему.
        - Наместник Ли. - Лин Суинь вцепилась ногтями в его грудь.
        - Город уже близко, - заверил он ее.
        Однако он не был близко. Суинь уткнулась лицом в плечо наместника и крепко зажмурилась, чтобы избежать острых уколов ветра. Спокойные, ровные удары его сердца гулко отдавались в ее голове, резко отличаясь от бешеного биения ее пульса. Ли Тао обнял Суинь твердой рукой, чтобы ободрить дрожащую спутницу, - скорее вопрос необходимости, чем признак обеспокоенности ее состоянием, решила она. И почувствовала подступающую дурноту.
        Наконец они достигли цели, и он резко натянул поводья, осадив лошадь. Ли Тао спрыгнул первым и, взяв Суинь за талию, вынул из седла. Ноги несчастной дрожали, когда она наконец оказалась на земле. Они стояли перед деревянными воротами, за которыми скрывалась россыпь небольших строений. Ветер доносил невнятный рокот голосов.
        - Жунчжоу слишком далеко, однако и в этом городке люди отмечают весенний праздник, - пояснил Ли Тао.
        Лин Суинь отважилась продолжить путь, и мучительная поездка верхом вскоре была забыта. С центральной городской площади долетали звуки барабанов, мелодичные трели флейты и звон кимвал.
        Дюжину вооруженных людей нечасто можно было встретить на улицах такого маленького города. Собравшаяся на центральной площади толпа местных жителей опасливо расступилась перед Ли Тао и его свитой, однако празднество вокруг них продолжалось. Лин Суинь оказалась в первых рядах, внимательно наблюдая за музыкантами, устроившими представление в центре небольшой площадки.
        С первыми звуками музыки Лин Суинь охватило необычно счастливое чувство. Какой разительный контраст по сравнению с одинокими днями, проведенными за занятиями каллиграфией или вышивкой. Фонарики свисали с крыш точно так же, как и в Лояне, - светящиеся клубочки из вощеной бумаги с зажженным внутри восковым светильником.
        Ли Тао стоял у нее за спиной. При первых же залпах фейерверков она вздрогнула и ухватилась за него. Его рука оставалась неподвижной, но он позволил к ней прикоснуться.
        Когда Суинь попыталась заговорить с ним, Ли Тао покачал головой, не в силах расслышать ни слова в царящем вокруг шуме и грохоте. Он наклонился, и ей пришлось привстать на цыпочки, чтобы достать до его уха.
        - Пойдемте туда!
        Ей очень хотелось оказаться в гуще толпы и впитать в себя все пронизывавшую праздничную, веселую атмосферу, прежде чем возвратиться в тишину дворцового уединения. Ли Тао согласился, помогая ей протиснуться в толчее, крепко поддерживая рукой, покоившейся у нее на талии. Он внимательно осматривал разноцветную и разноголосую толпу. Его воины окружали их живым щитом.
        Сколько раз еще совсем девчонкой она окуналась в праздничные толпы на улицах Лояна. Каждый год Суинь отправлялась посмотреть на светящиеся огоньки фонариков и приехавших на праздник людей, послушать, как заполонившие улицы свахи устраивают судьбу молодых пар поздно вечером. Они сулили им всяческие блага: долгую жизнь, счастливый брак, исполнение всех желаний. Ночь всегда оканчивалась для нее в доме хозяйки Лин, однако в праздничной толпе Суинь надеялась привлечь взор какого-нибудь юноши или молодого мужчины. Кого-нибудь, с кем можно было бы прогуляться этим вечером.
        Детские мечты нахлынули на нее еще более живо, когда все вокруг заволокло серным дымом, а в воздухе летали клочки красной бумаги от фейерверков. Она оглянулась и заметила Ли Тао, пристально вглядывающегося в небо. Взошла полная луна, такая большая, что ее, казалось, можно было коснуться рукой. Его суровый профиль отчетливо выделялся на фоне чернеющего неба.
        Ли Тао опустил глаза и посмотрел на нее. Лин Суинь по-прежнему крепко держалась за него, он вздрогнул, внезапно ощутив прикосновение ее рук.
        - Наместник Ли, - проговорила она и замолчала. Ей нечего было больше добавить.
        - Госпожа Лин.
        Его глубокий голос прорвался сквозь грохот фейерверков, гром барабанов и гомон толпы. Он проникал насквозь, растворяясь где-то внутри ее… Лин Суинь не чувствовала землю под ногами. Наместник Ли был совсем не похож на мужчину, о котором она некогда мечтала. Ей хотелось встретить кого-нибудь чуткого и преданного, кто бы взял ее за руку и нежно поцеловал в тени тесного переулка.
        У нее невыносимо защемило в груди. Ли Тао был холодным, суровым, несгибаемым воином. Однако она хотела, чтобы он поцеловал ее, несмотря ни на что. Они оба окружили себя атмосферой тайны и загадки, но им уже нечего было доказывать друг другу.
        - Купите мне фонарик, - попросила Суинь.
        - Какой? - Он снова взглянул вверх, на разноцветные огоньки, плывущие над толпой.
        Взгляд ее остановился на солнечно-желтом шаре с нарисованным на нем драконом изумрудного цвета.
        - Вот этот.
        Ли Тао жестом подозвал продавца. Несколько мгновений спустя тот уже орудовал длинной деревянной палкой, снимая высоко висящий фонарик. Ей подали сверкающий бумажный шарик, и Лин Суинь завороженно уставилась на игру дрожащего светлячка внутри. Ее дракон казался живым - с горящими глазами и переливающейся чешуей.
        - Да, этот, - удовлетворенно произнесла Суинь, едва сдерживая желание сжать чудесного дракона в ладошках. Ее фонарик был лишь хрупким бумажным шариком с маленьким восковым светильником внутри. Любое неосторожное движение могло сломать его.
        Ли Тао заплатил за фонарик, взял его у Суинь и протянул одному из своих воинов, чтобы он нес его, пока они продолжали пробираться по переполненным толпами людей улочкам. На углу в маленькой лавчонке он купил ей знакомую с детства сладость - тонкие сахарные нити, туго намотанные на деревянную палочку. Жженый сахар таял на языке, теплый и золотистый.
        Этот маленький город на мгновение превратился для нее в целый мир. Лин Суинь стало грустно, когда они снова подошли к городским воротам. Где-то вдали по-прежнему раздавался грохот барабанов, полная луна висела высоко в небе.
        Они вернулись к лошадям на окраине города. Воины отвязали поводья от коновязи и принялись поправлять упряжь и подтягивать седла, чтобы поскорее тронуться в путь. Лин Суинь забрала фонарик у телохранителя, осторожно сложила его по сгибам и замерла на мгновение, чтобы взглянуть на луну, уже не освещенную огнями праздника. Ли Тао стоял подле нее, пока его телохранители не тронулись в путь.
        И снова он обнял ее за талию. На этот раз жест его был продиктован не чем иным, как желанием. Лин Суинь замерла, едва дыша.
        Она хотела сказать ему, что он ведет заранее проигранную битву. Что смерть не может быть единственным выходом. Ему нужно отказаться от своей треклятой гордости и пойти на компромисс с императором Шэнем. Однако Суинь уже выбрала свой путь. Ее посланник скоро достигнет императора. Она сделала все необходимое, чтобы обезопасить себя до тех пор, пока Жу Шань не будет услышан. Пока император Шэнь не решит, что по чести он должен ответить на мольбу бывшей «драгоценной супруги».
        - Нам надо возвращаться, - сказал Ли Тао. - Дорога будет совсем темной.
        К ее сожалению, Ли Тао убрал руку, которая безвольно упала вниз. Он возвышался над ней словно темная башня, едва-едва освещенный лунным светом. Лин Суинь облизнула губы. Вкус жженого сахара усилился. Лин-гуйфэй никогда не теряла дара речи, однако вот уже в который раз за сегодняшнюю ночь она стояла, не в силах произнести ни слова.
        Ли Тао сел в седло и протянул руки, чтобы помочь ей взобраться на лошадь. Суинь уткнулась макушкой в его шею и, придвинувшись ближе, ощутила биение его сердца.
        - Езжайте медленнее на этот раз, - убедительно попросила Суинь.
        Он казался ей всего лишь тенью. Очертания его громадной фигуры были полускрыты ночною мглой. Она обняла его руками за талию, Ли Тао вздрогнул и медленно выдохнул.
        - Хорошо, - ответил он.


        Глава 7
        Три дня праздников быстро пролетели, однако Лин Суинь постаралась сохранить в душе их тепло и веселье. Фонарик с драконом стоял на ее шкафчике. Без огонька внутри он казался лишенным жизни.
        Время проходило впустую в бесконечной круговерти привычного домашнего уклада. Все ее существование превратилось в одно сплошное ожидание. Случались дни, когда Лин Суинь так хотелось услышать звук шагов Ли Тао в главной дворцовой зале или увидеть, как зажегся светильник в его личных покоях. Суинь не видела его с той самой праздничной ночи.
        Но это только потому, что его присутствие прервет надоевшую рутину, убеждала она себя. Когда он появлялся во дворце, ей приходилось меняться, вести себя по-другому, думать иначе.
        Бесцельно бродя утром по саду, Лин Суинь уловила резкий, пикантный аромат, доносившийся с кухни. Когда она зашла внутрь, этот запах пробудил в ней далекие воспоминания о совсем иной кухне - тесном, вонючем уголке в доме ее родителей у реки. Места, которого больше не существует.
        Каменный очаг пылал жарким пламенем. Даже несмотря на то, что все окна и двери были распахнуты настежь, пышущий зноем воздух на кухне по мере приближения дневной трапезы превращался в плотное, почти осязаемое марево. Повар предостерег Лин Суинь, едва та переступила порог кухни.
        - Будьте осторожны, все очень горячее! - воскликнул он. - Госпоже Лин здесь не место.
        Старик попытался выставить ее прочь, убеждая в том, что ей непременно подадут еду, едва та будет готова. В этом сердитом шиканье звучало больше чувств, чем во всех изысканных похвалах, расточаемых ей в Чанъане. В конце концов, Суинь удалось убедить его позволить ей остаться, упросив дать какую-нибудь работу.
        На очаге бурлило несколько глиняных горшков. На них стояли плетенки, из которых поднимались маленькие облачка пара. Лин Суинь коснулась рукой сырого теста. Эти липкие мучные комочки были совсем не похожи на готовые паровые пирожные[Скорее всего, имеется в виду традиционное китайское лакомство юаньсяо из рисовой муки со сладкой начинкой. Пирожные делаются в форме шариков или пряников и часто готовятся на пару.] , к которым она привыкла.
        Повар попытался на пальцах показать ей процесс приготовления пирожных.
        - Раскатываете тесто и мнете…
        В углу прислонился к стене Цзюнь, стараясь спрятать увечную руку. Он улыбнулся, будучи все еще не в силах открыто смеяться над кулинарными упражнениями прекрасной госпожи. На кухню стали стекаться слуги, чтобы посмотреть на необычное зрелище и поприветствовать гостью, и уходили с улыбками на лицах. Несмотря на отсутствие хозяина, дворцовая челядь держалась дружно и собранно.
        - Какие блюда любит наместник Ли? - спросила Суинь.
        Повар заворчал в ответ:
        - Хозяина не интересует хорошая пища. Когда он возвращается, съедает все, что есть на кухне. Свиное сало, старый рис.
        При мысли о Ли Тао, ужинавшем каждый вечер в одиночестве в своих покоях, она ощутила грустное чувство. Он оградился ото всех, создав вокруг себя невидимую защитную стену. Лин Суинь почувствовала его одиночество во время праздника, когда он стоял подле нее и молча смотрел на огни. Императорский двор считал его предателем и изменником, смерть замерла у его дверей. Да и сама Суинь устроила против него заговор, чтобы освободиться от его власти.
        Несмотря на кухонный жар, ее знобило, Лин Суинь снова повернулась к тесту:
        - Покажи мне еще раз, повар. Кажется, у меня не получилось.
        Повар подошел к ней, его бамбуковые сандалии клацнули по выложенному каменной плиткой полу, - Девочка моя! Земля и Небо! - воскликнул он. - Лучше помешай суп, если хочешь мне помочь.
        Старик повар отобрал у нее липкое тесто, бросил его на доску и начал месить и разминать его ладонями. Его лысина поблескивала от пота, когда он склонился над работой.
        - Сильные руки, - бормотал старик. - Здесь нужны сильные руки.
        Суинь провела тыльной стороной ладони по лбу, стараясь не коснуться лица испачканными в муке пальцами. Шелковое платье прилипло к коже, волосы выбились из прически и разметались по лицу отдельными прядями. Цзюнь подал ей кухонную тряпку, чтобы она вытерла руки, получив одобрительный шлепок от повара за галантность.
        - Лентяй! А ну-ка, ступай и принеси мне цыпленка. - Он начал лепить круглые булочки и выкладывать их на паровую плетенку, - Госпожа любит куриный суп с женьшенем.
        - Госпожа Лин!
        Панический крик тетушки прервал царившую на кухне лихорадочную активность. Пожилая женщина вбежала в открытую дверь и уцепилась за рукав Суинь, позабыв о правилах благопристойности.
        - Смерть моя пришла! - скорбно причитала она. - Пойдемте быстрее.

«О, милосердная богиня!» У Суинь все сжалось внутри, пока она поспешно семенила вслед за тетушкой. Наконец-то пришел ответ императора Шэня. Или Ли Тао получил ранения… Она вбежала в арку второго дворика и обнаружила, что ситуация гораздо, гораздо хуже.
        Ли Тао стоял мрачный как ночь, с обнаженным мечом, челюсти гневно сжаты. Перед ним на сером камне, которым был вымощен дворик, распростерся коленопреклоненный Жу Шань со связанными за спиной руками.
        - Моя вина! - Тетушка подбежала к ним и упала на колени. - Все это только моя вина. Хозяин Ли, будь милосердным!
        Суинь поспешила к тетушке и попыталась поднять ее обмякшее тело с земли.
        - Тетушка, вы только сделаете все еще хуже, - шептала она.
        Пожилая женщина билась в ее руках, слишком взволнованная и потрясенная, чтобы слушать, что ей говорит Суинь. Наконец, она вырвалась и судорожно ухватилась за руку Ли Тао, не замечая зажатого в ней меча.
        - Тао-Тао, - умоляла тетушка, - не делай этого.
        Он отбросил ее в сторону и сунул руку за пазуху, извлекая оттуда сложенный лист бумаги. От взгляда наместника кровь застыла у Суинь в жилах. Тетушка медленно поднялась на ноги и встала в сторонке, всхлипывая и причитая.
        Ли Тао крепко сжал письмо в руке. Сияние праздничных фонариков обмануло ее. В наместнике не было ни капли тепла.
        Суинь дерзко выпрямилась:
        - Это дело моих рук. Только моих.
        Повар, Цзюнь и все домочадцы собрались у входа во дворик. Отряд вооруженных воинов застыл на дорожке, словно воплощение самых дурных предзнаменований.
        - Вы знали, что привели лису в свой дом, - смело заявила она, дрожа внутри от страха, как ребенок. Лин Суинь должна была направить весь гнев наместника на себя, отведя его от невинных людей, которых она обманом вовлекла в свои интриги.
        Глаза Ли Тао сузились, он сжал меч в руках так, что побелели костяшки пальцев.
        - Я не потерплю предательства.
        Жу Шань, шатаясь, попытался встать на ноги, однако прежде, чем он поднялся, Ли Тао ударил его по лицу. Парень кубарем покатился по двору. Потрясенный шепот пронесся по рядам собравшихся. Тетушка сцепила руки и прижала их к губам, еле-еле сдерживая рыдания. Суинь беспомощно смотрела перед собой, не в силах пошевелиться от страха. Она навлекла хозяйский гнев на всех них.
        Лин Суинь заставила себя протиснуться между Жу Шанем и Ли Тао и вытянулась во весь рост перед разгневанным военачальником.
        - Я действовал по собственной воле! - бессвязно восклицал Жу Шань у нее за спиной.
        Ли Тао возвышался над ними обоими. Лезвие меча злобно поблескивало на солнце, и Лин Суинь буквально заставила себя отвести от него взгляд и посмотреть Ли Тао в лицо. У нее не было пути назад. Она не могла допустить еще одно кровопролитие, взять еще один камень на душу.
        - К сожалению, ваши слуги верят всему, что я им рассказываю, - язвительно заметила Суинь. - Я могу быть достаточно убедительной.
        Губы Ли Тао гневно сжались. Она зашла слишком далеко. Когда наместник поднял меч, дыхание Лин Суинь прервалось, однако он убрал оружие обратно в ножны. Ли Тао сжал железной хваткой ее руку и поволок. Суинь, спотыкаясь, потащилась за ним. Она попыталась бросить прощальный взгляд на собравшихся домочадцев, однако он грубо тянул ее за собой.
        Открыв рывком дверь парадных покоев, Ли Тао втолкнул ее внутрь. Она споткнулась, потом резко развернулась к нему лицом. Сердце готово было выскочить из ее груди. Суинь не могла дышать, не могла думать. Ее трясло от страха… а может быть, гнева? Она уже не различала своих эмоций.
        - Вы просто животное!
        - А вы - ведьма.
        Он с силой захлопнул двери и повернулся. Ее инстинкт самосохранения взял верх. Суинь попятилась, когда наместник накинулся на нее. Она обвела комнату взглядом в поисках оружия, чего-нибудь пригодного для защиты. Споткнувшись о диван, Лин Суинь упала на пол, однако Ли Тао немедленно поднял ее и поставил перед собой.
        - Что вы предложили Жу Шаню? - требовательно вопросил он, гневно стиснув зубы.
        Наместник повернул ее лицо к себе, вынуждая смотреть в глаза. Другой рукой он держал ее за шиворот, и Суинь почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы. Но даже сейчас, дрожа и извиваясь в его руках, она отказывалась позволить ему видеть свое поражение.
        - Вы предложили ему свое тело?
        Суинь царапалась и вырывалась, стараясь освободиться и отбежать как можно дальше. Ли Тао был опасно силен и непредсказуем в гневе.
        - Какой мужчина не падет к вашим ногам, отбросив прочь преданность и честь?
        Жар его тела окутал ее, окружил и ошеломил. Внезапно его хватка ослабла. Одной рукой Ли Тао подхватил пленницу за талию, прижимая к своей груди, прежде чем впиться губами в ее рот.
        Безумное удовольствие пронзило ее насквозь, яростное, дикое, неумолимое. Она не чувствовала тела, словно во сне обняв своего мучителя руками за шею и испив соленый сок его губ. Поцелуй был исполнен неукротимого желания, однако гнев его не прошел. Ли Тао сжал ее в объятиях.
        Лин Суинь вонзила зубы в его нижнюю губу и не отпускала, пока не почувствовала вкус крови. С проклятиями он оторвался от нее.
        - Хитроумная демоница.
        - Я не шлюха! - задыхаясь от возбуждения, воскликнула она.
        Лин Суинь без сил упала на мягкие подушки изящного диванчика с выгнутой спинкой, уже не в силах держаться на ослабевших от желания ногах. Не видя ничего перед собой, она нащупала стоявшую на краю стола вазу. Ей удалось незаметно пододвинуть ее к себе поближе, схватить и бросить в него. Ли Тао отбил хрупкое «орудие» в сторону, осколки покатились по деревянному полу.
        - Нет, не шлюха. - Он настиг ее, и все, что ей оставалось, - скрючиться на мягких подушках и вжаться в сиденье диванчика. - Соблазнительница и лгунья.
        Ли Тао уперся коленом о сиденье. Суинь схватила одну из вышитых подушек и прикрылась ей, как щитом. - Убирайтесь.
        - Я не собираюсь принуждать вас. - Губа его раздулась, кровь стекала с нее тонкой струйкой, он вытер кровь тыльной стороной ладони. - Никогда не принуждал женщин.
        Они замерли по разные стороны диванчика. Суинь попыталась отодвинуться от него как можно дальше, уткнувшись лопатками в подлокотник. Острое желание так и не прошло, пульсируя внутри ее горячими волнами, наполняя кровь вожделением и страхом. Бедра ее дрожали, лоно увлажнилось в предвкушении. Суинь никогда не могла понять, почему ее тело, каждая частичка кожи стремится к этому мужчине. Такое необъяснимое поведение шло вразрез со всем, что она знала.
        - Вы вознаградили Жу Шаня, отдавшись ему? - Голос его словно хлестал по ее и так обнаженным чувственным точкам. Ярость немного поутихла, однако тон был по-прежнему угрожающим.
        Только сейчас она начала понимать, что вызвало столь бешеный приступ его гнева. Это была ревность. Грубая, животная ревность.
        - Я никак его не вознаграждала.
        - Никак? Преданный слуга забывает о своем долге ради простой привилегии служить вам?
        Как же сложно было находиться с ним рядом, когда она все еще пылала от его стремительного и страстного поцелуя. Проклятая слабость.
        - Я сделаю все, что в моих силах, чтобы вырваться отсюда.
        - Вы держите их всех в руках, околдовав и подчинив своей власти. - Ли Тао искоса посмотрел на нее. - Я недооценивал вас.
        Сделав едва заметное движение, он ухватил ее за лодыжку чуть выше края ее шелковых туфелек. Это не было насилием - Суинь ощутила обнаженной кожей его твердое, чувственное прикосновение. Исходящий от него жар волнами распространялся по ее телу.
        Она замерла, однако так и не смогла пошевелиться. Даже когда он подтянулся и накрыл собой пленницу, опираясь на распростертые по обе стороны от ее тела руки. Суинь прижалась спиной к дивану, а он смотрел на нее так, будто готов был поглотить живьем. Грудь её бешено вздымалась и опадала, тело напряглось, страстно желая прижаться к нему, насладиться его объятиями - сильными, властными, мужественными.
        Тяжело вздохнув, Ли Тао, казалось, принял решение:
        - Лин Суинь, вы можете соблазнить любого мужчину.
        - Я устала от комплиментов, - резко возразила она. Он опустился еще ниже, и губы его впились в ее уста.
        Жар… горячий, обжигающий зной. Суинь пылала под яростным напором его тела. И почему с ней происходит такое?
        Ли Тао уставился на нее горящими глазами. Зрачки его казались темными, как ночная мгла, и неподвижными. Он тяжело дышал. Она инстинктивно схватила подушку, пытаясь просунуть ее между ними, но Ли Тао вырвал ее из рук Суинь и отбросил в сторону. В то же мгновение он опять склонился над ней, углубляя жаркий поцелуй, скользя мозолистыми пальцами вдоль коротенькой исподней рубашки без рукавов и продвигаясь за ее вышитый край. Груди ее набухли под его ласками, тесно прижимаясь к умелым рукам, поглаживающим ее соски.
        Она тонула в бурном потоке удовольствия. Ли Тао действовал грубо, но очень искусно. Неумолимо. Руки ее сомкнулись у него на шее, притягивая ближе. Его великолепное тело вдавило ее в диванные подушки. Он уткнулся своим вздыбленным мужским естеством в ложбинку ее бедер.
        Крик сорвался с ее губ. Должно быть, она прошептала его имя.
        - Дайте мне одну ночь, и покончим с этим, - вновь потребовал Ли Тао. Приказание и мольба звучали в его голосе.
        Упоминание об этой сделке разорвало туман удовольствия, в который он погрузил Суинь. Ли Тао хотел ограничений. Условий. Контроля.
        - Вряд ли вам будет достаточно одной ночи! - воскликнула она.
        Услышав брошенный вызов, он прищурил глаза. Ловко, с непогрешимой уверенностью его рука скользнула по шелковой ткани, прикрывавшей ее ноги, и проникла под драпировку.
        Суинь вскрикнула, когда он коснулся ее женского лона. Никакая строптивость в мире не могла бы удержать ее тело от того, чтобы оно страстно изогнулось навстречу его ласке, а глаза зажмурились в предвкушении изысканного наслаждения. Он скользил внутри ее лона твердым, мозолистым пальцем, требуя, убеждая и соблазняя ее.
        - Так много ли будет мне это стоить, госпожа Лин? - Его палец легко поглаживал маленькую жемчужину ее нежной плоти, словно излучая волны света и огня, пронзавшие ее насквозь.
        Его грубые ласки были столь же неумолимы, как и он сам. Суинь больше не могла противиться напору его твердой руки. Когда он продвинулся дальше, все перед глазами заволокло туманом.
        - Или, может быть, совсем ничего? - жестоко выдавил он.
        Пальцы его стали мокрыми от ее влаги. Он задыхался. Ли Тао никогда бы не позволил себе умолять кого-либо. Одна-единственная ночь - все, что он хотел. Всего одна - но за нее он предлагал Вселенную. Ли Тао ласкал и ласкал ее лоно, возбуждая, даря наслаждение, пока тело ее не превратилось в один пульсирующий очаг желания.
        Суинь была готова дать ему все, что он только захочет, готова даже умолять его взять это. Однако Ли Тао продолжал делать вид, будто это всего лишь сделка. Возможно, и ей следовало действовать точно так же.
        - Моей свободы, - ловя губами воздух, прошептала Суинь. Пальцы его продолжали гладить ее нежные складки, и она до крови закусила губу, впиваясь ногтями в его кисть. - Одна ночь и…
        Голос ее сорвался, когда он склонил голову к ее шее, нежно целуя, а потом до боли прикусывая бархатистую кожу. Суинь резко вскрикнула, все ее чувства обострились.
        Нежный, потом грубый. Великодушный и жестокий. В этом весь Ли Тао. Вскоре она не сможет просить у него ничего, кроме него самого, всего, без остатка. Собрав волю в кулак, она отпихнула его руку и крепко сжала пальцы Ли Тао в своих ладошках, чтобы удержать его на расстоянии. Наконец-то Суинь увидела, что происходит с ним, когда он к ней прикасается. Его глаза заволокло туманом, каждый мускул на лице натянут до предела.
        - Одна ночь, а потом вы увезете меня домой, - проговорила она.
        Ли Тао попытался её поцеловать, но она повернула голову.
        - Вот мои условия.
        Его глаза сверкнули.
        - Согласен.
        И снова попытался ее поцеловать. И вновь она отклонила его ласки. Брови его гневно нахмурились. Лин Суинь, не дрогнув, приняла вызов:
        - На дворе еще светло.
        После недолгой паузы он усмехнулся. Ленивая, соблазнительная улыбка заставила ее обмякнуть под его тяжестью. Ли Тао по-прежнему удерживал ее, тесно прижавшись всем своим телом.
        - Лин Суинь.
        Весь мир прозвучал в его голосе, когда он произнес ее имя. Вожделение, разочарование, восхищение и нечто другое. Нечто, что она боялась даже предположить. Ли Тао поднялся с диванчика. Украдкой взглянув ему между ног, Суинь догадалась, в чем заключалась причина медлительности его движений.
        - Приди ко мне сегодня ночью.
        Она сглотнула. Ее сердце может разорваться на части, если так будет продолжаться и дальше. Оно и так уже билось в бешеном, отчаянном ритме.
        - Отвези меня домой завтра.
        Отвернувшись, Суинь села и принялась расправлять шелковую вышитую рубашку, пытаясь прикрыть наготу. Ли Тао провел пальцами по своим темным волосам, не смотря на нее. Неровный ритм его тяжелого дыхания отмерял сгустившуюся тишину.
        Она хотела покончить с этим. Следовало положить конец искушениям, страху и, несмотря ни на что, отчаянному желанию - чтобы он принадлежал ей. Эта сделка была единственным путем спасения. Суинь переживет эту ночь и все удовольствия, что он обещает. Одна ночь, ничего большего. Это значит, ее сердце будет в безопасности. И она получит то, что хочет. Свою свободу.
        Никто из них не произнес ни слова, пока он не отошел от нее на какое-то расстояние. Ли Тао положил руку на дверь.
        - Вы не просите оставить в живых своего любовника, - заметил он.
        Повернув голову, Лин Суинь окинула его взглядом:
        - Он никогда не был моим любовником. И если бы я стала просить за него, вы бы точно лишили его жизни.
        Ли Тао по-прежнему ощущал запах ее духов. Он вел своего узника через лес, к тому месту, где кончается бамбуковое море, а аромат нежной кожи Суинь словно преследовал его.
        Он неосторожно открылся перед ней, поведал свои беды. Они стояли бок о бок, смотря на завораживающее мерцание фонариков. Суинь увидела его слабость и решила бороться. Умная, прекрасная, расчетливая Лин-гуйфэй.
        Жу Шань шел молча, окруженный со всех сторон своими бывшими товарищами. Провинившийся воин хорошо понимал, что бессмысленно молить о пощаде. Стражники заставили Жу Шаня встать на колени. Это необходимо было сделать, хотя казнь не доставляла Ли Тао никакого удовольствия. Дезертиров и предателей нельзя прощать. Безнаказанность подорвет дисциплину в войсках.
        Жу Шань дерзко поднял подбородок, подставляя шею под меч. Любовь может сыграть с мужчиной плохую шутку, наполняя фальшивой храбростью и выставляя дураком.
        - Делайте же свое дело! - воскликнул Жу Шань.
        - Неужели ты думал, что, если спасешь ее, она отдаст тебе свое сердце?
        Воин гордо вздернул подбородок, взгляд его словно был направлен внутрь, в неизвестный уголок его души. Скорее всего, думает о госпоже Лин, приготовившись отдать за нее жизнь, подумал наместник.
        Гнев подступил к горлу Ли Тао, исторгая воздух из легких. Она отрабатывала свои уловки на многих мужчинах, напомнил себе он. На самых влиятельных мужчинах империи. По-своему, наместник даже жалел Жу Шаня. У наивного юнца не было шансов выстоять против льстивого коварства лживой и опытной соблазнительницы, подобной Лин Суинь. Ей даже не надо было ничего ему обещать. Каждый взгляд ее являл собою невысказанный обет.
        Быстрым, стремительным движением Ли Тао вытащил меч. Он должен сам исполнить свой приговор. Жу Шань заслуживает этой милости.
        - Ты был достойным воином, - произнес наместник Ли, поднимая оружие.
        - Отпустите ее.
        Лезвие меча зависло в воздухе. Тот факт, что Жу Шань осмелился о чем-то просить в этот момент, застал Ли Тао врасплох. Молодой мужчина прямо взглянул в лицо своего палача. Капелька пота выступила на лбу Жу Шаня, однако, он продолжил говорить, невзирая на страх:
        - Мы поклялись отдать свою жизнь, служа вам, но госпожа Лин здесь ни при чем. Она не должна страдать от вашего предательства.
        Так вот, значит, как думают его приверженцы. Что он ведет их на неминуемую смерть. Жу Шань за всю жизнь не говорил ему так много слов. Воин никогда не уклонялся от исполнения своих обязанностей, храня подобные мысли при себе. А Суинь удалось проникнуть ему в душу и добиться ответа.
        Ли Тао почувствовал, как меч в его руках налился тяжестью. Какая ненужная утрата. Госпожа Лин привлекла на свою сторону вовсе не слабого предателя. Жу Шань был сильным духом мужчиной, уважаемым своими собратьями по оружию. Со временем он мог бы высоко продвинуться по службе.
        - Отпустите его, - приказал Ли Тао, отвернувшись.
        Воины удивленно уставились на своего командира. Этот акт милосердия подрывал основы кодекса воинского поведения, которому они привыкли следовать. Прошло немало времени, прежде чем один из них осмелился приблизиться к Жу Шаню с ножом и разрезать его путы.
        - И больше никогда не показывайся мне на глаза, - предупредил Ли Тао.
        Жу Шань продолжал стоять на коленях. Он низко склонился, коснувшись лбом земли.
        - Этот поклон предназначен благородному мужу, каким вы когда-то являлись. Но вы погубите госпожу Лин так же, как и все то, что создали.
        Жу Шань поднялся и уверенным шагом удалился в бамбуковые заросли.
        Ли Тао подождал, пока одинокая фигура не растворится в зеленом море. Отпускать его было ошибкой. Жу Шань - молодой мужчина, снедаемый любовью к такой непростой женщине. Он также прекрасный боец и воин, опасный своими умениями и страстью.
        Люди, подобные госпоже Лин, не способны на любовь, подумал Ли Тао. В этом он схож с нею. Императорский дворец так же беспощаден, как и продуваемые всеми ветрами улицы Лояна. Она никогда и никому не позволит владеть собой, так же как и он не признает над собой никакого хозяина. Между ними не существует иллюзий. Возможно - соблазн, желание без всяких чувств и эмоций, чистое и холодное.
        Когда бы Лин Суинь ни встречалась с ним взглядом, в нем всегда был вызов, Лин-гуйфэй понимала смертельную борьбу за выживание самой сущностью своей натуры. Желание ничего не значило перед лицом этой борьбы, оно способно было возобладать лишь на несколько украденных у судьбы мгновений.
        Они могут забыть обо всем ради одной ночи. Возможно, ее страсть - фальшивка, еще одна западня. Его это уже не заботило. Эта ночь положит конец всему, и он наконец избавится от наваждения. Притягательность Суинь померкнет, и он отошлет ее прочь - как ей того отчаянно хочется. Пусть Лин-гуйфэй сама противостоит старому Гао. Прекрасная наложница показала себя более чем способной к интригам и заговорам.
        И пускай Лин Суинь забирает с собой все свои тайны. Ему не нужны ее секреты, так же как не нужна ему и она сама. Разве что только для того, чтобы узнать, что может дать ему императорская наложница этой ночью. Одной только ночью.


        Глава 8
        Суинь вошла в сад, изо всех сил стараясь держаться спокойно после горячей схватки с Ли Тао. Вооруженные воины продолжали толпиться на садовых дорожках, однако их предводителя уже не было во дворце. Она могла судить об этом по наступившей тишине и вялой безразличности, с которой слуги собрались у входа. Когда наместник отсутствовал, в доме ощущалась какая-то странная пустота.
        - Идите, - мягко велела она им. - Продолжайте, как обычно, заниматься своими делами.
        Слуги послушались, как будто Лин Суинь была хозяйкой дома. Один за другим все разошлись по местам. Она понимала, что потом они все равно соберутся в отдаленном уголке, чтобы поразмыслить о случившемся и обсудить сплетни. Последними удалились Цзюнь и повар. Мальчик держал за ноги пестрого цыпленка и направлялся в сторону кухни. Суинь слабо улыбнулась юноше, прежде чем он ушел.
        К ней подбежала тетушка:
        - Хозяин Ли забрал Жу Шаня! Он так разгневан, что может… - Старушка хлюпнула носом и промокнула его платком, глаза ее были красными и опухшими.
        - Никто из вас не пострадает. Клянусь.
        Тетушку продолжало трясти.
        - Но Тао - хозяин Ли не потерпит неповиновения.
        - Наместник знает, что это моих рук дело, - ответила Суинь, причем голос ее звучал гораздо более уверенно, чем она чувствовала себя на самом деле.
        Ли Тао, прежде всего, был военачальником и воином, привыкшим к дисциплине и повиновению, размышляла про себя Суинь. Он хотел обладать полной властью над всем, даже над тем, что может случиться между ними ночью. Особенно над этим.
        Ей не следовало вовлекать тетушку в свои интриги. Ведь она понимала, каким безжалостным мог быть Ли Тао: Он запугал всех домашних безудержным гневом. А потом целовал и мучил ее, пока она не стала за него цепляться. Суинь крепко обхватила себя руками. Все ее тело казалось набухшим, проснувшимся и переполненным новыми ощущениями.
        В конце концов, ему нужна от нее только одна ночь, продолжала размышлять Суинь. Она не должна так беспокоиться. Когда утихнут соблазн и физическое желание, у него больше не будет причин удерживать ее при себе. Хозяйка научила Суинь этому.
        Прядь волос упала ей на глаза, и она откинула назад непослушный локон. Солнце собиралось спрятаться за тучи. До наступления темноты у нее оставалось не так много времени.
        Суинь позволила тетушке взять себя за руку и увести в покои, будто бы она была бессловесной куклой. Казалось, эта лестница никогда не кончится. Каждый шаг давался ей с большим трудом. После взрыва эмоций она чувствовала себя ослабленной и опустошенной.
        Они вместе вернулись на ее половину. Суинь присела в кресло в гостиных покоях и начала распускать волосы. Тетушка стала ей помогать, вынимая шпильки и разглаживая волосы нежными, заботливыми руками. От ласки и доброты пожилой женщины у Суинь комок застрял в горле. Покинув этот дом, она больше всего будет скучать по тетушке. И все-таки ей нельзя здесь оставаться. Она обязана подумать о своем спасении. Именно в умении выживать при любых условиях заключался подлинный ее талант. Легендарная способность повелевать мужчинами - лишь красивая сказка.
        - Моя госпожа должна знать, что хозяин Ли никогда не причинит ей вреда, - проговорила тетушка, сжимая ее руку.
        - Тетушка слишком доверчива.
        - Тао за многое ждет расплата в другой жизни, но он никогда не причинит зла беззащитной женщине.
        Суинь подавила горькую улыбку:
        - Беззащитной?
        Тетушка была слепа, когда речь заходила о Ли Тао, однако старушка ошибалась и в ней. Суинь причинила немало зла, даже никогда не беря в руки оружие. Разве не послала она Жу Шаня на смерть? В неподвижных глазах Ли Тао не отражалось ни чувств, ни сомнений, когда он занес меч над головой провинившегося воина. Это был взгляд убийцы.
        Однако он еще не совершил задуманного.
        Тетушка исчезла ненадолго и вернулась из туалетной комнаты с гребнем. Суинь взяла его из ее рук.
        - Пожалуйста, ступайте и узнайте о Жу Шане. Только так, чтобы наместник Ли не понял, что об этом просила я.
        Ли Тао обвинил ее в том, что она настроила слуг против него. Суинь была невыносима сама мысль о том, что может случиться с тетушкой и другими, если наместник заподозрит их в измене.
        Пожилая женщина кивнула и поспешила прочь. Дверь со скрипом за ней закрылась. Оставшись в одиночестве, Суинь в изнеможении откинулась на спинку кресла, закрыв, глаза и сложив руки на груди, чтобы успокоить дыхание. Волна страха, раздражения и возбуждения накрыла ее, и Лин Суинь резко запрокинула назад голову.
        Это то, чему научил ее император Ли Мин во дворце. Никогда не показывать ни малейших эмоций на публике. Только оставшись в одиночестве, можно дать волю чувствам.
        Суинь крепко зажмурила глаза, однако еще сильнее ощутила натиск яростных губ Ли Тао. На что она согласилась?
        Это слияние гнева и желания гораздо опаснее, чем угроза насилия, подумала она. Его желание контроля над ней оказалось сломлено на диванчике в парадных покоях, и Суинь была тому виной, приветствуя опасность и требуя большего. И все же ей удалось достичь цели. Ли Тао собирался отпустить ее. Они оба получат то, что хотели. Она - долгожданную свободу, он - свой драгоценный контроль.
        Они ходили вокруг да около многие недели. Суинь следовало, наконец, покончить со страхом и искушением. Она жаждала Ли Тао, несмотря на его строптивость и непокорность - точнее, именно благодаря им. Лин-гуйфэй могла принадлежать только императору, но мятежному военному наместнику нет дела до императорских законов. Он пробудил в ней эмоции, которые, как ей казалось, она никогда не испытает. Стоило ей оказаться рядом с ним, и ее неудержимо тянуло до него дотронуться. От его прикосновений Суинь переполняло желание, и она теряла всяческое представление о реальности. Всю жизнь Суинь боролась с ужасным чувством бессилия.
        А теперь ей это нравилось.
        Может быть, Ли Тао прав? Неужели она жила бок о бок с опасностью так долго, что теперь неосознанно ищет ее снова?
        После сегодняшней ночи Лин Суинь получит свободу, с ее плеч спадет не одна ноша. Опасное увлечение Ли Тао окончится, как только она покинет этот дворец. Даже доброта тетушки и повара не заставит ее забыть, что Ли Тао обречен. Суинь найдет на реке пристанище, где сможет укрыться от бурь и потрясений и позабыть обо всем. Ей всегда удавалось перебраться на новое место и свить вокруг себя плотный кокон безопасности и покоя. Гао попытается напасть на нее, как только Ли Тао перестанет ее защищать, однако она умело избегала старого лиса в течение многих лет без всякой посторонней помощи.
        Суинь по-прежнему сжимала в руках костяной гребень, острые концы которого врезались ей в ладонь. Гребень выскользнул из онемевших пальцев, едва она поднесла его к волосам.
        У происходящего была и вторая природа. Инь и ян и все способы чувственного удовлетворения. И все равно она дрожала так же, как и в ту самую первую ночь, когда ее позвали в императорскую спальню.
        Ли Тао не был нежным любовником, но руки его ласкали ее с утонченным умением. Он знал, как ублажить женщину. В этом у Суинь не оставалось никаких сомнений. Его поглаживания заставляли ее трепетать в предвкушении, тело возбуждалось и стремилось к чувственному удовольствию. Он ожидает подобных же умений и от нее.
        Большая часть ее репутации соблазнительницы не соответствовала действительности. Да и как можно надеяться на то, что императорская наложница будет богиней в постели, если ее учили ублажать только одного мужчину - императора?
        Тетушка вернулась и подняла упавший гребень.
        - Хозяин Ли увел Жу Шаня. Никто не знает куда, - шепотом сообщила она.
        Суинь подняла голову, ее спокойная маска вернулась на место.
        - Пока наместник не причинит ему никакого вреда.
        - Вы уверены?
        - Уверена.
        Ли Тао не придет к ней в эту ночь с руками, обагренными кровью. Ее готовность важна для него. Она не понимала, какого кодекса чести придерживается он в своих поступках, однако мятежный военачальник относился к ней почти вежливо, даже покровительственно. По крайней мере, пока Суинь его не провоцировала.
        - Госпожа Лин, вы побледнели.
        - Нам надо все устроить. - Мысли ее были уже далеко.
        Не спрашивая ни о чем, тетушка принялась помогать.
        Лин Суинь следовало принять ванну. Волосы надо было уложить, а кожу надушить благовониями. Она должна предстать перед Ли Тао во всеоружии. Лин Суинь испытывала нечестивое удовольствие, видя, в какое смущение приводит его ее красота. И она вела себя немного иначе, излучая совсем иное очарование, чем во дворце. С Ли Тао она была наконец-то женщиной, а не бесплотным видением.
        Двери в его кабинет оставались открытыми, однако за ними царила темнота. Суинь оперлась рукой о стену, пробираясь вперед. Все светильники внутри были погашены. Единственный свет доходил сюда лишь от стоявших в коридоре фонариков.
        Ли Тао был здесь. Она чувствовала его. Темнота лишь подчеркивала его присутствие.
        Его руки обняли ее за плечи. Их взгляды встретились, и Ли Тао прижал ее к стене. Он тяжело дышал, его грудь вздымалась и опускалась. Не спуская с нее глаз, Ли Тао потянулся, чтобы закрыть дверь.
        Он впился в ее приоткрытый рот, грубо раздвинув губы настойчивым языком. Не успели ее глаза привыкнуть к темноте, как он уже целовал ее глубоким, страстным поцелуем, прижавшись всем своим напряженным телом, бедро к бедру. Ли Тао заключил ее в яростные объятия. Все произошло внезапно. Она даже не успела ни о чем подумать.
        Так лучше. Суинь простонала, сдаваясь на милость победителя, когда его язык заполнил ее рот. Горячие волны окутали ее члены, и она сомкнула свои руки у него на шее. Лучше ничего не говорить, подумала она. Она не доверяла себе, боясь, что опять примется дерзить и смущать его, едва только представится возможность произнести хоть слово. Так Суинь просто могла чувствовать.
        Суинь позволила себе погрузиться в окутавшее их страстное желание. Глаза ее закрылись, едва она откинула назад голову, и тьма поглотила ее. Суинь прижалась к Ли Тао, чувствуя напряжение в каждом его мускуле.
        Одной рукой он принялся распускать ее волосы, другой стянул с талии пояс. Шпильки и булавки беспорядочно полетели в разные стороны. Ли Тао ничего не оставил от трудов, на которые она потратила последние несколько часов. Он вцепился в ее многочисленные одежды и сдернул с плеч невесомые шелка. Слабый, прерывистый звук разорвал тишину. Ритм его дыхания ворвался в ее уши, отчаянный и настойчивый.
        Она потянулась к его халату, однако Ли Тао оказался более быстрым и умелым, чем она. Несколькими движениями он стащил с себя одежду. Лишь вышитая нижняя рубашка облегала ее грудь. Вскоре было покончено и с этим последним предметом ее гардероба. Ли Тао также предстал перед ней почти обнаженным, с прекрасно вылепленным рельефным телом, мощным и сильным. Однако у Суинь не осталось времени рассмотреть его - руки его уже касались ее, обхватывая груди и бедра. Ли Тао был быстр и стремителен, она не могла угнаться за ним, не знала, что делать со своими руками и телом. Его жесткие, мозолистые ладони царапали ее чувствительную, нежную плоть, он снова впился в нее губами, не давая вздохнуть.
        Никогда еще Суинь не была столь обнажена, столь уязвима.
        Настойчиво, с не вызывающим сомнений выражением на лице он начал опускать ее на пол, пока она не оказалась лежащей на скомканной в кучу одежде. Ли Тао наклонил голову и взял ее грудь. Земля и Небо! Губы его безжалостно обожгли ее кожу. Суинь откинула голову на деревянные половицы, руки ее обхватили его за талию.
        В ее мечтах воображаемые любовники всегда были нежными и заботливыми. Она ошибалась - в действительности все должно происходить именно так. Он прихватил зубами ее сосок, и Суинь издала удивленный, испуганный крик. Невыносимое удовольствие пронзило ее. Ли Тао снова проделал это, прикусывая напряженную плоть, чувствительную к малейшему прикосновению. Лоно ее увлажнилось. Она впилась в него ногтями, требуя большего.
        Он специально устроил все это, поняла Суинь. Она оставалась в своих покоях, когда солнце село, мгла окутала дом и сад, а он так и не пришел. Все это время Ли Тао выжидал, давая ее желанию превратиться в летнюю грозу.
        Ей следует прекратить так думать. Не было никакого специально задуманного плана, никаких подспудных намерений. Она моргнула, пытаясь сфокусировать на нем взгляд. Когда же он наконец сдернул с себя оставшуюся одежду и накрыл собою Суинь, тесно прижавшись к ней - кожа к коже, плоть к плоти, никакое тепло не ощущалось ею с большей полнотой и насыщенностью.
        Ли Тао раздвинул ей ноги и, не отрываясь, смотрел ей в глаза, уверенно скользя пальцем вдоль нежных складок. Впервые с момента ее появления в кабинете он позволил ей насладиться спокойствием. Суинь была уверена - только для того, чтобы поддразнить ее, позволить ощущениям расти и расти в ней, пока она, задыхаясь, не прошептала его имя.
        Она дотронулась до его лица, очертив острый контур его скул. Пальцы нежно коснулись краев его шрама, излечивая и успокаивая. Странная нежность охватила ее. Он был прекрасен, от него исходил страстный трепет разящей молнии и ярость готовящегося к прыжку тигра.
        Вздрогнув, Ли Тао отбросил ее руку от своего лица. Ему нужны были от нее не нежные чувства. Он направил ее руку себе между ног и резким движением бедер вонзил тяжелое, обнаженное мужское естество в ее ладонь. Его возбужденный орган увеличился еще больше от ее прикосновений, пульсирующий и напряженный в ее руке. Ли Тао раздвинул ей ноги прямо на деревянных половицах, мышцы ее напряглись.
        Это вот-вот должно было случиться. Она задержала дыхание. Он замер на мгновение, прежде чем войти в нее одним резким, уверенным толчком, полностью погрузившись в ее лоно.
        Ее словно разорвало изнутри. Она прикусила губу, чтобы сдержать готовый сорваться крик боли. Ли Тао замер над ней, лихорадочная энергия его страсти оборвалась.
        Хозяйка не раз говорила ей, что после проникновения она ощутит мгновенную боль, однако, как всегда, наставница скрыла полную правду. Невыносимое чувство, будто ее проткнули насквозь и резко растянули, длилось и длилось, пока ее тело пыталось приспособиться к чужеродному ощущению мужского естества внутри. Суинь зажмурила глаза, надеясь ослабить боль. Когда же она все-таки решилась их открыть, Ли Тао смотрел на нее гневным, наказующим взглядом.
        - Как?
        Суинь тряхнула головой. Пальцы его сжались в кулаки по обе стороны от ее плеч. Она все еще обнимала его руками. Бедра его невольно дернулись, дыхание сорвало. Она видела нерешительность, застывшую в его глазах. Потом он зажмурился и беспомощно встряхнул головой. Стиснув зубы, Ли Тао слегка приподнялся и снова вошел в нее, стараясь двигаться медленнее, однако это не помогало. Суинь ощущала внутри малейшее колебание его тела, ее словно раздирало на части, мучительная боль усиливалась.
        Наконец, тугие стенки ее лона увлажнились, слегка приоткрывшись. Он протолкнул себя внутрь, врываясь в нее и почти выходя обратно, не в силах остановиться. Сквозь боль она ухватилась за него, вонзая пальцы в скользкую от пота кожу. По мере того как толчки углублялись, внутри ее рос поток отдаленного, еще едва ощущаемого удовольствия, смешанный с болью. Ритм его движений изменился. Ли Тао вздрогнул один раз, другой, потом все его тело напряглось, и он изверг в нее свое семя.
        Ли Тао досадливо стукнул кулаком об пол, и Суинь вздрогнула от удара. С проклятиями он поднялся с нее.
        - Как это возможно? - воскликнул он слабым голосом.
        Она подобрала разбросанную одежду и попыталась набросить что-нибудь на плечи, потом села, морщась от неожиданной боли. Стремительное совокупление Ли Тао оставило после себя страдание и острое чувство одиночества. Суинь же наивно полагала, что ее ожидает долгая ночь обольщения после того, как великая ложь обнаружится.
        - Многие наложницы проживают свой век нетронутыми и позабытыми во внутренних покоях императорского дворца. - Попытка казаться бесстрастной провалилась, ее голос предательски дрогнул, речь прервалась на полуслове.
        Каждый мускул его напрягся.
        - Только не вы.
        Она уткнулась спиной в стену в поисках опоры, когда Ли Тао бросился к ней, развернув к себе лицом, упершись коленом об пол, позабыв про наготу. Ее ответы лишь сильнее разозлили его, однако, может быть, именно этого Суинь и добивалась.
        - Вы знаете ответ, - проговорила она.
        - Я ничего не знаю.
        Если бы он немного подумал, то, Суинь уверена, Ли Тао обязательно бы разгадал секрет, который Божественный император скрывал столько лет. Однако в данный момент Ли Тао не было дела до тайн императорского двора. Взгляд его буквально прожигал ее насквозь.
        - Почему вы мне ничего не сказали?
        Губы ее открылись, однако Суинь хранила молчание. Кто бы поверил, что Лин-гуйфэй, великая соблазнительница, никогда не знала мужской ласки? В глазах щипало от внезапно нахлынувших слез, которые, она надеялась, милосердно сокроет тьма.
        Резким и яростным движением Ли Тао подхватил с пола халат, потом отбросил его в сторону и встал. Его мускулистое тело поглотила тень, и он выбежал из комнаты, оставив ее сидящей среди вороха шелка.
        Ли Тао захлопнул за собой дверь в опочивальню. Он запустил в волосы растопыренную ладонь, отказываясь признать разлившееся по всему телу удовлетворение. Его кожа все еще хранила аромат жасмина - ее аромат. Словно вживую он видел перед собой ее чувственные глаза, бледную кожу и совершенные губы. Ли Тао схватил шаровары и нетерпеливо натянул на себя.
        Ложь. Все, что касалось Лин Суинь, была прекрасная, непостижимая ложь. За возбуждающими царапинами ее ногтей, впившихся в его спину, и ощущением ее тугой плоти, изысканно сжавшей его естество, последовал шокирующий разрыв пелены ее девственности. Имперский символ красоты и женской чувственности оказалась невинной девицей.
        Он взял ее быстро, словно защищаясь, прибегнув к той единственной защите, которая ему оставалась. Ходили слухи о том, что Лин Суинь нашли в притоне квартала удовольствий Лояна. Она околдовала Божественного императора одним только взглядом. После ночи, проведенной с ней, император Ли Мин позабыл про всех остальных женщин.
        Разве не обольщала Лин-гуйфэй его самого каждым словом и чувственным взглядом? Была ли ее неприступность вызвана жеманством или невинностью? До того самого момента, когда Ли Тао вошел в нее, она отвечала ему с неуемной страстью, ошибочно приписываемой им опытности. Он без сил уселся на край постели и принялся тереть руками виски.
        Ему следовало отбросить все, что было ему известно о госпоже Лин. Она не соблазняла Жу Шаня, во всяком случае, не своим телом. При мысли об этом его настигло мгновенное облегчение, сменившееся волной гнева. Суинь не принадлежала ему, однако Ли Тао не мог выкинуть мысли о ней из головы. Она отдалась ему. Именно ему, а не любому другому мужчине.
        Когда он покинул ее, в глазах ее застыла подлинная грусть. В тот момент Ли Тао больше не знал, где правда, а где ложь. Он никогда не поймет эту женщину. Стоило ему сжать ее в объятиях, как она исчезала, ускользая из рук, будто для того, чтобы специально позлить его.


        Глава 9
        После того как за ним захлопнулась дверь, Суинь еще долгое время оставалась сидеть на холодном полу. Ли Тао давно покинул ее, однако призрак его ярости продолжал парить в воздухе, невыносимо ее тяготя. Она медленно завязала тесемки коротенькой исподней рубашки и накинула на плечи одежду.
        Так же как и вся Поднебесная, Ли Тао верил легендам и слухам. Разве другой на его месте не был бы разочарован? Богиня не оправдала свою легендарную славу.
        Лин Суинь очень хотелось свернуться калачиком на полу. Наконец-то с нее свалилась эта ноша. Божественный император упокоился с миром, его девственная «драгоценная супруга» получила свободу. Однако облегчение смешивалось с чувством пустоты и потери, которое она была не в силах понять.
        Когда Суинь попыталась подняться, ноги ее дрожали. Она распрямилась, держась рукой о стену. Много лет назад молодая наложница обрекла себя на то, чтобы никогда не знать любовной ласки. Незначительная жертва за жизнь в роскоши и безопасности. В такой безопасности, какая возможна только в императорском дворце. Лин Суинь подавляла в себе стремления и надежды, пока Ли Тао не разбудил в ней желание. Внезапно ей захотелось всего этого, захотелось «облаков и дождя» и всей Вселенной, сокрытой в слиянии их тел. Всего того, о чем говорили любовные «руководства» и стихи. Чувств, о которых девушки шептали друг другу в темноте.
        Эта таинственная и неизвестная ей доселе сторона отношений между мужчиной и женщиной оказалась вовсе не такой потрясающей и страшной. Ожидания и желания были больше, чем сам акт физической близости. Хозяйка Лин всегда твердила ей об этом. Почему тогда Суинь по-прежнему так тянет к Ли Тао? Ей было хорошо известно о физической боли, которая сопровождает первую близость, однако она не ожидала, что это ощущение окажется столь глубоким, заставит ее сердце мучительно болеть и жаждать повторения.
        Суинь покинула комнату. Коридор казался пустым и необитаемым. Затаив дыхание, она всмотрелась в открывавшийся перед ней темный проход. Ей не хотелось бы встретиться сейчас лицом к лицу с Ли Тао, когда все чувства и мысли ее находились в таком хаосе и беспорядке. С тайной покончено. Следовало продолжать жить дальше.
        С каждым шагом тупая боль между ногами напоминала ей о страстном и безудержном занятии любовью с Ли Тао. Он вел себя с ней грубо, однако его ласки были желанны для нее. Первое его проникновение внутрь ее наполнило Суинь страхом, радостью и оставшимися без ответа обещаниями. Его показавшееся сначала почти невыносимым вторжение потрясло ее, вызвало неизведанные ощущения. Единственное, о чем она сожалела, был обман с ее стороны. Ли Тао не мог даже смотреть ей в лицо, когда выбежал из комнаты.
        Сад был погружен в темноту, лишь у входа горел одинокий фонарик. Суинь накрыла волна пустоты и одиночества. Она больше не могла здесь находиться. Стражники что-то кричали ей вслед, однако она не обращала на них внимания. Суинь забежала за дом и остановилась у края ущелья, пойманная в ловушку. За ее спиной раздавались протестующие вопли стражников.
        - Оставьте меня одну! - крикнула она.
        Глубокой ночью ущелье разверзлось перед ней подобно зияющей бездне. Пронизывающий, холодный ветер пробирался под полы ее одежды, впивался в лицо жалящими иголками. Когда она покинет бамбуковый лес и этот дом, подумала Лин Суинь, ее не будет ожидать ничего, кроме одиночества и бесконечной полосы тихих и пустых дней.
        Впервые Суинь дала волю слезам. Они текли по щекам, закрывая пеленой глаза… Ночная мгла скрылась в тумане. Ли Тао пробудил в ней стремления, далекие от физического желания. Всю жизнь ее покупали и продавали. Суинь думала, что для того, чтобы стать свободной, ей достаточно вернуться обратно на реку, в дом, где она будет принадлежать только себе и никому другому. Обретет безопасность. Однако это уже не казалось ей достаточным… Сквозь завывания ветра Суинь услышала шум шагов.
        - Лин-гуйфэй! - Это был голос Ли Тао.
        - Не называйте меня так.
        Она вытерла слезы резким движением руки и повернулась к нему. Из одежды на Ли Тао было только исподнее. Он стоял босыми ногами на холодном камне, и его белая рубаха резко выделялась в ночной мгле. Собравшиеся позади него стражники выглядели смущенными и встревоженными.
        - Вам не о чем беспокоиться, наместник. Мне некуда бежать.
        Его лицо было освещено луной. Гнев, который она хорошо запомнила, испарился.
        - Вернитесь в дом.
        Ли Тао не приближался к ней вплотную, тело его казалось неподвижным. Он выглядел обеспокоенным, почти испуганным, но, может быть, Суинь просто неправильно прочла выражение его лица. Наместник Ли не боялся ничего, даже самых страшных демонов ада.
        - Вы явились сюда, чтобы потребовать остаток своей ночи? - цинично поинтересовалась она.
        Сердце замерло у нее в груди. Суинь отвернулась, чтобы больше не видеть его, и пристально всмотрелась в бездонную пропасть. Он резко выдохнул позади нее.
        - Пожалуйста, вернитесь. - Слова царапали ему глотку. - Я оставлю вас в одиночестве. Я не трону вас.
        Суинь не хотела оставаться в одиночестве. Она и так провела уже много бесконечно одиноких лет. Ли Тао протягивал ей руку, на его лице была написана глубокая тревога. И почему он не мог быть просто безжалостным военачальником? По крайней мере, она знала, как обращаться с подобными мужчинами.
        Неслышно ступая, Суинь сделала к нему один шаг. Его руки сомкнулись вокруг нее, и она невольно прижалась к его груди. Сердце его колотилось в бешеном, прерывистом ритме. Ли Тао крепко, почти до боли обнял ее. Суинь совсем не понимала его реакции сейчас, после того, как он столь грубо и бесцеремонно покинул ее в кабинете.
        - Вам больно? - прошептал он, погрузив лицо в ее волосы.
        Она попыталась покачать головой, однако движение это потерялось в страстном слиянии их тел. Глубоко вздохнув, Суинь прижалась к его шее, спрятав лицо в ложбинке между плечом и подбородком. Все это было очень, очень странным. Неопытная девушка ожидала от Ли Тао издевок или обвинений, однако ничего подобного не последовало. Волны жара от его пылающего тела согрели ее, и она словно плыла в ночи, погрузившись в его твердые объятия.
        - Наместник, - его титул неловко прозвучал в ее устах, - вы даже не одеты.
        Волосы Суинь были распущены, одежда в беспорядке. Какую скандально неподобающую картину они сейчас собой представляли… Однако Ли Тао, казалось, совсем не заботило мнение окружающих. Еще раз тесно прижав к себе, он обнял ее за талию и повел в дом. Они удалились в его опочивальню, и она не стала возражать, когда он подвел ее к своему ложу и усадил на край постели.
        Двумя пальцами Ли Тао нежно погладил Суинь по щеке.
        - Вам не больно? - снова спросил он.
        Она закрыла глаза, наслаждаясь его бережными, осторожными прикосновениями, слишком потрясенная, чтобы понять, что все это означает. Суинь боялась, что, если она примется размышлять, волшебство исчезнет.
        - Вы никогда не были любовницей Божественного императора, - произнес Ли Тао.
        - Значит, секрет раскрыт.
        - Как? - повторил он прежний вопрос, на этот раз спокойнее.
        - Ответ вам известен. Осада Шибао.
        Наместник Ли резко выпрямился, нахмурив брови. В вырезе его рубахи виднелась широкая, мускулистая грудь, пробуждая в нем живые воспоминания о том, как его мощное тело нависало над ней, прежде чем он вошел в нее. Суинь вздрогнула, ощутив между ног острое томление - отдаленное напоминание о бурном водовороте боли и наслаждения, в котором она так недавно тонула.
        - Император Ли чуть не погиб в той битве, - заметил Ли Тао.
        - Некоторые из его ранений так и не удалось излечить. Объяснение было очень простым, однако люди верили в божественную сущность императора и считали, что бездетность - это проклятие Небес. А она - соблазнительница, ввергнувшая его в безумный, бесплодный союз, приведший к его падению. Легенды прельщают воображение сильнее, чем правда. Эта выдумка позволила Ли Мину удержаться у власти немного дольше и использовать доставшееся ему время, чтобы попытаться спасти империю.
        - Как же вам, наверное, было одиноко, - произнес после долгой паузы Ли Тао.
        Нежность его голоса потрясла ее. Взволнованная, она принялась неловко поправлять волосы, стараясь убрать их назад.
        - Что же, сложно сожалеть о том, чего не знаешь.
        - Я имел в виду - так долго хранить эту тайну.
        Губы его сложились в ироничную усмешку, и кровь резко прилила к ее лицу. Как легко, будучи невинной, носить маску опытной обольстительницы. Суинь плотнее натянула на грудь шелковую накидку, едва поборов нелепое желание спрятаться под одеялами.
        Улыбка Ли Тао померкла, едва он заметил, что с ней происходит.
        - Госпожа Лин, вы не сделаете ничего… - он запнулся, потом продолжил: - ничего, что причинит вам вред?
        Неужели он думал, что она собиралась броситься со скалы потому, что он занимался с ней любовью? Конечно, Суинь была неопытной, однако совсем непохожей на невинную девственницу, страшащуюся стыда и позора падения.
        - Я слишком долго боролась за свою жизнь, чтобы так поступить, - заверила она Ли Тао. - Вам не следует себя ни в чем винить.
        - Вы должны были мне сказать.
        - Разве бы это что-нибудь изменило?
        Он помолчал, обдумывая ответ.
        - Я бы был более внимательным.
        Его глубокий грудной голос воспламенял желание, дремавшее у нее под кожей. Тело ее хранило воспоминания о каждом его прикосновении. Как он раздвинул ей бедра, готовясь войти в нее, или как смотрел на нее, будто не мог никуда отпустить. Суинь покраснела еще сильнее.
        - Это не важно. - Ей надо бежать прочь от его постели, от воспоминаний, еще столь свежих в ее голове. - У нас было соглашение.
        - Я помню, - ответил Ли Тао.
        Утром он отправит ее домой. Она будет свободной, но зачем ей эта свобода? Прятаться от Гао в одиночестве, без всякой защиты и покровительства?
        Суинь поднялась и обнаружила, что его внушительная фигура преграждает ей путь. Он подошел ближе и нежно провел пальцами по бархатистой коже ее шеи. Она держалась совершенно спокойно. Этот непостижимый мужчина, суровый воин внезапно взглянул на нее так, будто бы его невольная гостья была самым драгоценным сокровищем во всей империи. Никто и никогда не смотрел на нее так.
        - Почему сейчас? - Кончики его пальцев, невесомые, как крылья бабочки, порхали над ее губами. - Почему я?
        Комок в горле не давал ей ответить. Инстинкт самосохранения отчаянно призывал ее отказаться от соблазна быть рядом с этим необъяснимым человеком.
        - Честная сделка, - приложив усилие, жестко ответила она. - Вы хотели это тело, а я хотела свободу.
        Его зрачки потемнели.
        - Решили разыграть из себя шлюху?
        Суинь расправила плечи, словно призывая в помощь дух хозяйки Лин.
        - В конечном счете, если желаешь получить удовольствие, то неважно с кем, говорила та. Соблазн есть соблазн.
        Ли Тао зажал ее подбородок между большим и указательным пальцами, твердо, но не грубо.
        - Прекратите это.
        Она замерла, ожидая поцелуя, приготовившись вновь испытать его чувственное вторжение. Ли Тао был готов к этому. Предыдущее поспешное слияние их тел произошло в яростном огне желания. Этого было недостаточно, чтобы удовлетворить кого-либо из них. Закрывшись щитом грубых и циничных слов, ее сердце бешено стучало, словно пробуждаясь ото сна. Всеми своими чувствами, Суинь стремилась коснуться его, ощутить пьянящий аромат его кожи. Если он возьмет ее в свои объятия, она поддастся ему, погибнет, будто бросившись со скалы.
        Когда Ли Тао не поцеловал ее, холодная волна одиночества накрыла ее еще раз. Однако вместе с ней пришло и облегчение.
        - Сейчас я хочу вернуться в свою спальню.
        Высвободившись из его рук, она обошла его и направилась к выходу. Дождавшись, когда Суинь подошла к двери, он заметил:
        - На дворе все еще ночь.
        Она застыла на месте и развернулась. Не в силах противиться искушению, ее глаза скользнули по его телу. Его возбужденное состояние невозможно было скрыть.
        В горле у Суинь пересохло.
        - Я полагала, мы заключили соглашение.
        - Вы знаете, что это не просто сделка. И никогда ею не была.
        Его спокойный всепроникающий голос заставил ее трепетать. Если не сделка, то что же? Она не осмеливалась даже предположить. Ли Тао подвел ее к постели и, не говоря ни слова, опустил на подушки. Взгляд его черных бездонных глаз говорил о желании обладать ею. Он не отводил их от ее лица, пока Суинь не легла на спину, заняв его ложе.
        После этого Ли Тао оставил ее и открыл дверь, чтобы позвать кого-нибудь из слуг. Она покорно лежала, боясь того, что может произойти. После томительного ожидания он вернулся и поставил на стол таз для умывания, над которым застыли облачка горячего пара. Ли Тао достал оттуда мокрую тряпицу и отжал из нее воду. Суинь не сводила глаз с его рук, завороженная движениями длинных пальцев.
        Внезапно она услышала свое собственное прерывистое дыхание. Ли Тао уперся одним коленом в постель и раздвинул полы ее халата. Легкий шелк разлетелся, оставив ее нагой и уязвимой. Высокий полог возвышался над ними, как шатер. Широкие плечи Ли Тао закрыли все ее поле зрения.
        Он опустил тряпицу, и Суинь попыталась сесть, почувствовав сильное смущение.
        - Будь спокойна.
        Положив руку ей на плечо, Ли Тао снова уложил Суинь на постель. Их первое совокупление произошло в темном кабинете, где она обладала возможностью укрыться от его взора. Теперь же он, казалось, уже целую вечность не сводил с нее своего пристального, мучительного взгляда. Она вздрогнула, когда Ли Тао коснулся мокрой тряпицей ее плеча, и крепко зажмурила глаза, ужасаясь своей уязвимости. Он омывал ее тело нежными, спокойными движениями, поглаживая ее живот, следуя совершенному изгибу бедер. Подняв тряпицу, снова погрузил ее в таз. Тонкая струйка воды прервала томительную тишину, а потом он продолжил медленно массировать ее тело, пока оно не успокоилось, привыкнув к его вниманию. Холодный воздух легонько покалывал ее кожу, следуя за каждым движением тряпицы в его руке. Ее груди вздымались и опадали в предвкушении, мышцы тела согревались и расслаблялись.
        - Воистину вы должны были счесть меня животным, - произнес Ли Тао.
        Суинь не открывала глаза. Его голос окружал ее, наполнял, пульсировал глубоко внутри.
        - Я никогда не думала, что вы благородный человек. - Она не могла понять, почему разум ее продолжает настаивать на противостоянии с ним, когда тело желает вновь окунуться в поток чувств, которые дарит его прикосновение.
        - Вы правы. Я не благородный.
        Влажная тряпица скользнула по ее ногам. Суинь съежилась, вспомнив пятна крови на своих бедрах. В ужасе она попыталась тесно сжать колени, однако его прикосновения оставались по-прежнему осторожными и необыкновенно нежными. Сердце ее готово было разорваться на части.
        Когда Суинь осмелилась взглянуть на него, он сидел, склонившись над ней, сосредоточенно опустив голову.
        - Мне было любопытно, - призналась она.
        - Любопытно?
        - Вы спросили меня, почему именно сейчас? Я хотела узнать, на что это похоже. Та сила, которая способна поставить на колени мужчину и женщину. «Облака и дождь», называют ее, будто бы от слияния плоти могут разверзнуться небеса.
        Улыбка застыла в его глазах.
        - Мне кажется, что небеса все еще закрыты для вас, госпожа Лин?
        У нее не было ответа. От его объятий кровь, пламенея, бежала по венам, а тело наполнялось страстным томлением, однако Ли Тао достиг сладостного облегчения внутри ее тогда, когда она все еще его жаждала.
        - Я должна была оставаться нетронутой в память о Божественном императоре.
        Его рука замерла на ней, тряпица осталась на ее коленке.
        - Он - мертв. Вы - нет.
        Последние несколько лет Лин Суинь верила, что все, в чем она нуждается, - это мир и спокойствие, за которые она готова заплатить изгнанием и одиночеством. Но когда с ней рядом находился Ли Тао, ей хотелось нечто иного. Нечто неназываемого. Однако она не могла остаться и искать это нечто здесь, когда война и смерть нависли над мятежным наместником. Слишком велик риск.
        Ли Тао отложил в сторону тряпицу и запахнул струящийся шелк ее одежд, разгладив его пальцами. Этой краткой ласки оказалось достаточно, чтобы ей захотелось изогнуться навстречу его руке.
        - Вы сложная женщина, госпожа Лин.
        Кожа ее жаждала вновь ощутить его прикосновения. Суинь хотела подняться, однако Ли Тао остановил ее.
        - Останьтесь, - умоляюще прошептал он. Его взгляд пронизывал, привязывал ее к себе… Пальцы его нежно обхватили ее колено, и ее пульс забился в два раза быстрее. Он стянул с нее одежду. Она сглотнула, когда он раздвинул ее ноги. Долгое мгновение Ли Тао ненасытно смотрел на нее. Зрачки его расширились и потемнели, словно вбирая в себя ее образ. Суинь увидела в них страсть, неутолимое желание и чистое восхищение. Соски ее напряглись, коснувшись почти невесомого шелка. Какое нежное трение.
        Он ничего не сказал.
        Ли Тао склонился и прижал свои губы к ее лону. Это потрясло ее так, что она вздрогнула. Тело ее наполнилось жаром. Его язык поглаживал ее, не давая прийти в себя, вылизывая сладостный путь через ее складочки. Она всхлипнула, не в силах перевести дыхание, и он потребовал большего. Ли Тао приоткрыл пальцами ее шелковую влажность и принялся ласкать ее, даря мучение и неземное блаженство. Она судорожно рыдала, царапая ногтями его плечи, наказывая за то, что он заставляет ее чувствовать подобную сладкую боль. Ли Тао обхватил руками ее бедра, придерживая, открывая их для стремительного вторжения его губ. Язык его работал все быстрее и быстрее… Суинь вся словно превратилась в пульсирующее, сияющее наслаждение.
        Ее оргазм разразился внезапно, бросив в сокрушительные, судорожные волны. Ли Тао держал ее в объятиях, помогая преодолеть бушующий в ее теле шторм, нежно поглаживая языком чувствительные ткани, успокаивая, прежде чем отпустить.
        Потом он встал и накинул ей на плечи одеяло. Она хотела бы прошептать его имя, но у нее совсем не осталось дыхания. Не осталось сил. Чувство защищенности окутало ее, на глазах появились слезы. Нет, все это ненастоящее, мимолетное.
        - Когда я вернусь домой, я буду думать о вас, - помолчав, промолвила Суинь.
        А потом отвернулась от него, обернувшись в одеяло. Тело ее всё еще вздрагивало от его прощального дара. Ли Тао продолжал оставаться рядом, хотя больше не касался ее. Она прислушивалась к его прерывистому дыханию, не открывая крепко зажмуренных глаз, хотя знала, что пройдет долгое время, прежде чем будет способна уснуть.

        Императорский дворец - 746 год, 13 годами ранее
        Суинь вся дрожала, приближаясь к императорским покоям. Шелковый халат, в который ее обрядили, волочился по полу и, казалось, становился тяжелее с каждым шагом. Впереди нее по длинному коридору шел главный евнух. В гнетущей тишине она могла разобрать неровный ритм своего собственного дыхания. Облако благовоний буквально окутывало ее. Запах цветущего апельсинового дерева, любимый аромат императора.
        Ей было шестнадцать, годом раньше она стала одной из императорских наложниц[Наложницами в Китае обычно становились девочки 14-17 лет из знатных семей. Сначала девочек отбирал специально созываемый совет при императоре. К следующим испытаниям допускались только самые красивые, умные и образованные девушки, которых и представляли императору. Он, в свою очередь, выбирал понравившихся ему на специальной церемонии.] . За все это время она еще ни разу не оставалась наедине с императором. После церемонии отбора он не обращал на нее никакого внимания. Такое часто случалось, даже и с избранными наложницами. Многие из них никогда не испытывали милостей царственного покровителя. В поэмах рассказывалось об изысканных и элегантных красавицах, прозябавших нетронутыми в забвении пожертвовавших своей жизнью ради прихоти всесильного императора. Возможно, он и являлся Сыном Неба, однако оставался всего лишь мужчиной. Единственным мужчиной.
        И у этого мужчины было не так много ночей. Пока была жива императрица, она прикладывала все силы, чтобы царственный супруг проводил ночи с ней. Теперь, после ее смерти, обитательницы гарема гадали, кто заменит ее в постели императора. Сегодня днем деревянная табличка с именем Суинь оказалась перевернутой. Первая табличка в гареме с момента трагедии.
        Другие наложницы приглушенно ворковали и вздыхали, когда Суинь увели для длительных приготовлений. На их лицах она видела смесь любопытства, зависти и страха. После того как императрица была отравлена, последовала целая череда обвинений и казней. Император никогда не славился своей жестокостью, однако вершил правосудие быстро и безошибочно.
        Гарему удалось избежать его мстительной длани, хотя императрицу в последний раз видели живой во внутреннем дворце. Стоя в центре огромной опочивальни, Суинь припомнила все подробности недавних событий, и ладони ее стали мокрыми от выступившего пота. Когда из-за шелкового занавеса появился император, она испуганно вздохнула.
        - Неужели мой вид так ужасен?
        Она низко склонила голову, не зная, что ответить. Когда он подошел к ней ближе, Суинь, чтобы скрыть смущение, пристально уставилась на его туфли. От вышитого голубого узора зарябило в глазах. Мучительно заболела склоненная в бесконечно долгом поклоне шея.
        Император повернул ее голову к себе, приподнял подбородок и внимательно посмотрел в лицо.
        - Твое лицо вдохновляет мужские видения.
        Император показался ей еще более старым, чем она его помнила. Печальный и седой. Суинь молилась, чтобы он не прочел столь недостойные мысли на ее лице. Считалось, что император само совершенство и выглядит божественно в глазах подданных. Испуганная наложница судорожно прижала руки к своему туловищу, пока Сын Неба продолжал осмотр. Суинь вспомнила, что, когда повелитель увидел ее впервые, он приказал исполнить на цине какую-нибудь мелодию. Это было значительно проще. Сейчас она отчаянно нуждалась в том, чтобы занять чем-нибудь свои руки и мысли.
        Когда император приказал слугам и придворным покинуть покои, сердце ее забилось так громко, что едва не заглушило слова всесильного властителя.
        - Не бойся, маленькая красавица.
        Пройдет очень много времени, прежде чем вид его перестанет приводить ее в трепет. Весь дворец, вся Вселенная вертелись вокруг персоны императора.
        - Ваше императорское величество должны знать… - голос ее срывался на шепот, - должны знать… Эта наложница никогда не была с мужчиной.
        - Император знает, - ответил он, и в голове его прозвучали слегка приободрившие ее добрые нотки.
        В Лояне она была исполнительницей в павильоне лотосов и жила среди куртизанок и проституток. Суинь не стыдилась своего прошлого, опасаясь лишь того, что император может ожидать от нее опытности и познаний в искусстве любви.
        Он начал распускать ее волосы, методично вытаскивая сильной рукой из ее прически шпильки и булавки и продолжая с печальным выражением смотреть на нее. Суинь показалось, что она заметила искру желания в его взгляде, однако оно было далеко от всепоглощающей, ненасытной страсти, которую девушка уже научилась распознавать в глазах других мужчин.
        Она вздрогнула, когда император коснулся ее щеки. К счастью, казалось, это его не оскорбило.
        - Иди в постель.
        Мысли путались, бешено вращаясь у нее в голове, когда она прошла за занавес. Суинь легла, тесно прижавшись спиной к мягкому матрасу, по-прежнему полностью одетая. Захочет ли император раздеть ее? Ожидает ли, что она сама снимет с себя одежды?
        Суинь уставилась на дракона, изображенного на раме балдахина у нее над головой, и попыталась проследить взглядом его змеиное тело, извивающееся среди искусно вырезанных струек дождя и грозовых облаков. С ней случилось то, чего все наложницы гарема страстно желают, наряжаясь и прихорашиваясь, надеясь привлечь к себе внимание Сына Неба. Императорская милость означала статус и привилегии. Если она родит сына, ей может быть присвоен титул императорской супруги, гуйфэй, на ее семью прольется настоящий золотой дождь - при условии, что ее родственников удастся разыскать спустя столько лет.
        Суинь даже не осмеливалась мечтать о том, чтобы называться императрицей.
«Императрица» - какой смертельно опасный титул для ее носительницы.
        Когда светильники в императорской спальне почти прогорели, она по-прежнему лежала на спине и ждала. Суинь повернулась на бок и всмотрелась за вышитый занавес.
        Она не слышала императора, не видела его силуэт сквозь полупрозрачную материю. Он может оскорбиться, если она посмеет сойти с ложа, чтобы отыскать его, подумала Суинь, однако она устала рассматривать деревянного дракона над головой. Его бородатая, широко раскрытая в нелепой улыбке морда словно издевалась над ней.
        Суинь не помнила, как заснула, однако опочивальня уже погрузилась во мрак, когда девушка внезапно проснулась. Ее кожа зудела из-за многочисленных одежд из шелка и газа[Газ - тонкая, прозрачная шелковая ткань.] , все еще бывших на ней. Она чувствовала рядом с собой тепло императорского тела. Он не тронул ее и пальцем. Единственным прикосновением императора стало случайное касание ее плеча рукой, когда он повернулся во сне.
        На следующий вечер ее табличка снова оказалась повернутой. И еще через день.
        После нескольких ночей, проведенных в постели императора, Суинь встала перед ним и развязала свой широкий пояс. Не отводя глаз от его лица, она спустила шелковые одежды с плеч и позволила им упасть к ногам. Его зрачки потемнели, однако он ничего не сказал. Не сделал ни малейшего движения в ее сторону.
        Суинь видела желание в его взгляде. Она знала, как читать чувства на лицах мужчин, и могла распознать жажду обладания в напряженных движениях их тела. Император вовсе не был очень старым или неприятным на вид. Он проявил к ней неожиданную доброту. В этот момент она искренне желала доставить ему удовольствие.
        Если Суинь подарит ему сына, грехи ее будут прощены.
        Император долго смотрел, как она стояла перед ним с упавшими к ногам одеждами.
        - Лин Суинь. - Наконец он поднялся и мягко взял ее за плечи. - Ты очень красива.
        Ли Мин поцеловал ее в лоб, и она вздрогнула, закрыв грудь руками. Нагота перед ним смутила ее. В его глазах Суинь могла прочесть лишь восхищение, подобное тому, с которым взирают на изящную миниатюру на шелке или на закатное небо. Так она поняла, что мужская сила императора, его ян, каким-то образом повреждена. Божественный Сын Неба увечен и несовершенен.
        С этого момента она узнала нечто очень важное. У императора была единственная дочь от императрицы. Трон остался без наследника. Если это получит огласку, власть императора окажется под угрозой, и поэтому он обязал ее хранить тайну. От этого зависела ее жизнь.
        В ту ночь, когда император повернулся к ней спиной и уснул, Суинь уткнулась в заплаканную подушку щекой. Император защитит ее. Ее положение в качестве его фаворитки, «драгоценной супруги», было безопасным, однако она еще так молода. Суинь надеялась, что со временем она встретит кого-нибудь, кого еще сможет полюбить.


        Глава 10
        Ли Тао сидел в кресле напротив кровати, стараясь не двигаться, чтобы не разбудить Суинь. Ночью она повернулась на бок и спала, положив сложенные ладошки под щеку, совсем как ребенок. Тело ее поднималось и опускалось с каждым вздохом. Прошло несколько часов, прежде чем ей удалось заснуть. Однако с первыми лучами утреннего солнца она уже пробудилась ото сна.
        Ее ресницы широко распахнулись, глаза уставились прямо на него.
        - Вы не спали.
        - Мне нужно совсем немного.
        Суинь продолжала лежать под одеялом в постели. Потягиваясь, она что-то пробормотала чувственным, грудным голосом, и Ли Тао снова ощутил возбуждение. Ей не нужны жеманные фразы или искусные взгляды, чтобы зажечь его, подумал наместник. Если бы она только знала, сколько раз за ночь он удерживал себя от того, чтобы соединиться с ней.
        - Я решил не выполнять нашу сделку, - заявил он.
        В ее глазах появился опасный блеск, по спине пробежали мурашки. Суинь выглядела встревоженной и возмущенной, смотрела по сторонам с осторожностью дикой кошки, изготовившейся к прыжку. Она резко воскликнула:
        - Даже воры и убийцы чтут договоренности!
        - Я не вор.
        - Вам нет от меня никакой пользы. - Взглянув ему в глаза, Суинь натянула одеяло себе на грудь.
        - Не согласен.
        - Я уже сказала вам, что ничего не знаю о ваших с Гао политических интригах.
        Ли Тао рассмеялся. На этот раз смех его звучал искренне.
        - Неужели вы забыли, как извивались, когда мой язык касался вас?
        Суинь залилась краской. Она не забыла. Все вдруг изменилось, однако нетронутая
«драгоценная супруга» даже не понимала насколько. Шелковые одежды упали с ее плеч, оставив их обнаженными. Лишь водопад черных волос скрывал ее бледную кожу от его взора. Ли Тао протяжно вздохнул. Нет, определенно он не готов отпустить ее.
        - Куда вы отправитесь? В этот заброшенный дом у реки?
        - Да. - Она с вызовом подтянула одеяло еще выше.
        Он встал и приблизился к кровати, на которой лежала Лин Суинь.
        - И будете сидеть, пока не явится армия Гао?
        Суинь была слишком практичной женщиной, чтобы не задумываться о риске. Она знала, что старый Гао жаждет ее смерти, однако так и не открыла Ли Тао причину этого.
        - В письме императору Шэню вы просили защиты. У меня есть для вас другое предложение.
        - Вряд ли это можно назвать предложением, если я целиком и полностью нахожусь в вашей власти, - желчно заметила она.
        - Останьтесь здесь до следующей полной луны, и я клянусь, вы получите мою защиту.
        - Ваша защита ничего не стоит, наместник. Через месяц ваша голова больше не будет сидеть на ваших плечах.
        Неужели в ее глазах промелькнула грусть? Уголки его губ опустились, и на мгновение его кольнул острый нож сожаления.
        - Через месяц я доставлю вас под защиту императора. - Ли Тао опустился на постель, и Суинь не отодвинулась в страхе. - И мне не придется постоянно держаться настороже, опасаясь ваших интриг.
        - А до того времени я останусь здесь для вашего удовольствия? - спросила Суинь.
        - Удовольствие будет обоюдным.
        Она вспыхнула, когда он пододвинулся ближе. Возбуждение Ли Тао нарастало, его мужское орудие налилось силой. Скоро его уста коснутся ее мягкой, нежной кожи, представила Суинь. Рука ее резко подалась вперед, уткнувшись ему в грудь. Властность этого жеста лишь еще больше распалила его.
        Ли Тао с улыбкой поднес ее руку к губам:
        - Вы были абсолютно правы. Одной ночи недостаточно. - Он запечатлел поцелуй на ее ладошке. - Ни для кого из нас.
        Нерешительность застыла в ее взгляде, однако она не отодвинулась в сторону. Суинь жаждала продолжения возникшей между ними страсти так же, как и он, хотя и постоянно оставалась настороже. Ли Тао знал, что значит все время жить в предвкушении опасности. Он нежно погладил ее запястье, и у нее перехватило дыхание.
        - Мой ответ «нет», - прошептала она, не в силах выразить свой отказ решительнее. - Я не останусь.
        - До следующей полной луны. - Ли Тао опустил голову и прижался губами к ее устам. - Позвольте мне убедить вас.
        Они не целовались с тех пор, как он вчера привел ее в дом от скалы. Ли Тао поцеловал ее сейчас. Суинь ответила на поцелуй, ее кулачки, недавно еще крепко цеплявшиеся за лежащее между ними одеяло, разжались, губы стали теплыми и ищущими. Эта ее маленькая уступка победила остатки его сдержанности, и он отбросил одеяло в сторону. Ей не требовалось иных убеждений, чтобы прижаться к нему, - мягкие, соблазнительные выпуклости ее тела слились с его напряженными мускулами. Руки ее обвили его плечи. Его возбужденный член поднялся, и ее бедра инстинктивно раздвинулись под давящей тяжестью его тела. Однако разум ее отказывался сдаваться.
        - Почему? - требовательно спросила она.
        - Я должен понять, что происходит между нами.
        Ли Тао ласкал ее шею и поглаживал рукой ложбинку между грудей, спускаясь к нежной впадине живота.
        - Желание. - Суинь произнесла это слово так, словно стремилась освободиться от соответствовавшего ему чувства, однако дыхание ее предательски дрогнуло. - Инь и ян.
        - Вы знаете, что здесь скрывается нечто большее.
        - Понимаю. - Ее кошачьи глаза порочно блеснули. - Вы обнаружили, что я девственница, и теперь гордитесь тем, что стали первым мужчиной, получившим возможность обладать мною.
        Она не должна была говорить ему такие вещи. Кровь закипела в его жилах, хлынув приливной волной в пах.
        - Никто и никогда не будет владеть вами.
        Ли Тао никогда не желал чего-либо со столь ненасытной страстью. Пальцы его углубились в соблазнительный треугольник между ее ног. Ее губы раскрылись в безмолвном крике, когда он принялся медленно поглаживать ее влажную плоть. Суинь могла смущать его, ставить в тупик, доводить до сумасшествия своими отказами и полуправдами, однако страсть, сверкавшая в ее глазах, была настоящей. Ее бедра неустанно вздымались, повинуясь движениям его руки. Он хотел, чтобы она воспарила. Вместе с ним.
        Возбуждение его достигло апогея, он мучительно жаждал ворваться в ее жаркое лоно. Но было и нечто еще. В тот момент Ли Тао не знал, что за чувство охватило его. Понимал лишь то, что ему необходимо оставить ее здесь так долго, как только он сможет себе позволить. Месяца должно быть достаточно. Месяц устанавливает ограничения.
        Внимательно глядя на нее, Ли Тао прижал пальцы к ее страждущему лону.
        - Тао.
        Ее пронзила судорожная дрожь, голова откинулась назад, шея выгнулась. Он прикусил бледную кожу ее шеи, наслаждаясь тем, как тело ее страстно вздымается и извивается под его весом. Одеяло сбилось у ее ног, и ее миниатюрные пальчики, изогнувшись, вцепились в него.
        Их первое совокупление было поспешным. Почти сойдя с ума от ожидания, Ли Тао упустил момент, когда проник в нее. В это утро он сдержится и откроет перед ней небесные чертоги блаженства. И тогда она уже больше не будет задаваться вопросом, что их связывает.
        Ли Тао погладил гладкую жемчужину ее лона, открывая нежные створки ее раковины. Ноги ее страстно разомкнулись. Медленно, осторожно он протолкнул в нее палец. Тугая, такая тугая плоть.
        - Останься, - взмолился жарким шепотом Тао. Та же самая просьба, что и прошлой ночью. Единственная мольба, когда-либо слетавшая с его уст.
        Суинь встряхнула головой, потянулась к нему и обвила пальцами его возбужденный член.
        Терпению его пришел конец. Он жаждал взять ее прямо сейчас.
        Затуманенными пеленой желания глазами она смотрела, как Ли Тао скинул свою одежду и склонился над ней всем телом, готовясь войти в нее. Он ощутил, как напряглись ее члены, предчувствуя его вторжение, приготовившись к боли.
        Ли Тао поцеловал ее шею, резко направляя бедра вниз, потом вперед. Ее плоть медленно разошлась и сомкнулась вокруг него, гладкая, упругая и пылающая. Суинь издала приглушенный горловой крик, и он замедлил движения, чтобы провести рукой по ее волосам.
        Она прижалась губами к изгибу его шеи:
        - Не останавливайся.
        Ли Тао крепко обнял ее и проник глубже. Колени ее раздвинулись, принимая его. Он остановился на мгновение и полностью вошел в нее.
        Боль не ушла, однако стала иной, скорее даже приятной. Она наполняла ее новыми ощущениями, делала удовольствие острее. Ноги ее обхватили его бедра, она вонзила пальцы в его мускулистые, тугие ягодицы. Суинь закрыла глаза, чтобы сконцентрироваться и ощутить его внутри себя. В поэмах совокупление описывалось загадочными, символическими метафорами. Реальность оказалась далека от поэзии. На самом деле это - влажная плоть и разгоряченная кожа, пот и соль, грубость и красота.
        Мышцы на его шее судорожно натянулись.
        - Суинь, - прорычал он.
        Ей доставляло наслаждение доводить такого сильного мужчину до беспамятства и беспомощности своим телом. Суинь наслаждалась и тем, что он делает с ней то же самое так страстно, что она готова была просить пощады. С приближением оргазма Ли Тао уже не был столь осторожным. Он входил сильнее, глубже, его бедра врывались в нее с едва сдерживаемой яростью, словно он жаждал отдать ей себя столько, сколько она сможет принять.
        Ли Тао двигался в отчаянном ритме, сжав пальцами ее бедра. Она взмывала вверх, устремляясь вслед за ним. И на гребне этой волны страсти мужчина над ней перестал существовать. Все, что осталось, - это чувства, которые он пробудил из глубины ее, горячий, пряный запах его плоти и звук тяжелого, прерывистого дыхания у нее в ушах.
        Ее внутренние мышцы пульсировали, судорожно сжимая его плоть, пока он не испустил мучительный крик и наполнил ее. Она присоединилась к нему, и вместе они слились в единое целое. Казалось, это никогда не кончится. Суинь крепко сжимала его в своих объятиях. Ли Тао продолжал входить в нее. Так они и погрузились в сон - его плоть оставалась в ее лоне, их руки переплетены. Кожа Ли Тао блестела в приглушенном свете первых солнечных лучей, и Суинь не смогла удержаться от соблазна провести рукой по его гладкой спине, чтобы убедиться, что в этот момент его великолепное, волшебное тело по-прежнему принадлежит ей.
        Дождь пролился из высоких облаков, и небеса отверзлись. Она испытала все это и значительно большее.
        Суинь, истощенная и пресыщенная, спала, ворочаясь в чужой постели. Ощущение того, что Ли Тао рядом, проникало к ней сквозь беспокойный сон. Один раз наместник потянулся и прижал ее к себе. Она задремала, уткнувшись в его плечо, однако им не удавалось устроиться так удобно, как хотелось. Во сне их снова разметало в разные стороны, и, когда Суинь наконец открыла глаза, она была одна.
        Слабый запах сандалового дерева и мыла, смешанный с особым ароматом кожи Ли Тао, оставался на подушке. Она провела пальцами по смятому одеялу, под которым он недавно спал. Его отсутствие было почти физически ощутимым.
        Ее любовник. Суинь думала, что состарится и поседеет, так и не узнав, что это значит. Но его утренняя страсть и ее необузданный ответ ему оставили у нее в душе еще больше вопросов. Она не должна была позволить одурачить себя его добротой. Восхищение и притяжение между мужчиной и женщиной естественны. В этих чувствах нет ничего особенного. Ничего.
        Привычные шумы, раздававшиеся по всему дому, свидетельствовали о том, что утро сменилось днем. Все встали и занимаются своими привычными обязанностями. Ли Тао, скорее всего, уже давно уехал по одному из многочисленных дел, требовавшему его внимания.
        Она не могла прятаться здесь до его прихода. Сев на кровать, Суинь оглядела опочивальню и стоявшую в ней мебель - простую и неукрашенную. Обстановка спальни лишь подчеркивала таинственную натуру Ли Тао. Он должен был, по крайней мере, ее разбудить. Поиски одежды среди разворошенных простыней заняли у нее какое-то время, еще больше усилий пришлось потратить на то, чтобы привести хотя бы в относительный порядок все ее многочисленные одеяния. Однако с прической уже ничего невозможно было поделать. Суинь разгладила волосы ладонью и стянула их сзади. Пусть слуги шепчутся. Они и так уверены, что их хозяин привез ее сюда как наложницу.
        Она открыла дверь и вышла в коридор. И хотя было не похоже на то, что Ли Тао все еще здесь, Суинь остановилась у входа в его кабинет, стараясь различить там какое-нибудь движение. Мысль о том, что она сможет увидеть Ли Тао, взволновала ее.
        Пройдя центральную залу, Суинь заметила тетушку, склонившую голову перед алтарем. В небольшом помещении рядом с кухней стоял жертвенный столик, на котором дымилась курильница с тлеющими в ней благовониями. Перед маленькой деревянной табличкой возвышались приношения - чай, рис, фрукты. Впервые Суинь обратила внимание на имя, написанное на табличке. Лэй Хуньхуа - Весенний Цветок. Одно лишь женское имя, без других табличек с именами предков - отца, деда, прадеда.
        Тетушка почтительно поклонилась и повернулась к Суинь. Глубокие морщинки в уголках ее рта собрались в улыбку.
        - Госпожа Лин, хозяин пощадил Жу Шаня и отослал его прочь. - Тетушка подошла к ней поближе и взяла ее руку, доверчиво прижав к себе. - Тетушка поблагодарила предков хозяина Ли за эту милость и поставила им приношения[Культ предков в Китае основывался на предположении, что у человека есть две души. Одна из них возникает в момент зачатия и после смерти человека остается с телом в могиле, питаясь жертвенными подношениями. Душа может вернуться на землю в виде злого духа и нанести вред, если жертвоприношения прекратятся. Вторая душа появляется при рождении человека. Во время пребывания на Небесах этой душе угрожают враждебные силы, и она также сохраняет зависимость от жертвенных подношений потомков усопшего. В случае прекращения подношений эта душа тоже может превратиться в злой дух. Однако если родственники покойного продолжают приносить подарки и поддерживают могилу в порядке, душа предка обеспечивает им помощь и защиту.] .
        Суинь вздохнула с облегчением:
        - Спасибо Небесам.
        Она знала, что Ли Тао не убьет Жу Шаня. Инстинкт подсказывал ей, что он не похож на бездушного мясника. Однако сейчас Суинь была смущена более чем когда-либо. Прошлой ночью, стоя у края скалистого обрыва, Ли Тао заключил ее в объятия с почти пугающей заботой, обещая защиту. Потом дождался утра, чтобы ублажить ее, подарить неописуемое наслаждение. Ее воспоминания о сегодняшнем утре были одновременно чувственными и опустошительными.
        Зачем он хотел оставить ее в своем доме еще на какое-то время? Он не производил впечатления человека, потакающего собственным слабостям. Ли Тао не потакал никому и ни в чем.
        - Вы знаете, куда уехал Ли Тао? - спросила Суинь. Тетушка покачала головой. Похоже, никто никогда не спрашивал, где он бывает.
        - Вы еще не ели, - нежно проворчала тетушка. - Пойдемте в ваши покои. Тетушка принесет вам что-нибудь.
        Суинь разгладила рукой одежды и нервным движением заправила назад волосы. Старушка ничего не сказала о ее внешнем виде. Интересно, держал ли когда-нибудь Ли Тао
«госпожу»? И где-то было? Суинь почувствовала укол ревности.
        Вместе с тетушкой они дошли до покоев Суинь. Остальные слуги время от времени возникали в поле ее зрения, словно рыбки у поверхности пруда. Они молча спешили. Однако атмосфера в доме изменилась. Внутри дворца теперь стоял отряд воинов, в дополнение к другому - охранявшему внешние границы владения.
        Суинь обернулась и посмотрела на вооруженных стражей у входа в сад.
        - Тетушка, то, что случилось вчера… Я очень сожалею о боли, которую причинила вам всем.
        Тетушка зашикала на нее:
        - Хозяин Ли, он так беспокоится. - Голос ее стал таким тихим, что Суинь с трудом разбирала слова. - Всегда охраняет свой дом.
        Суинь замедлила шаг, когда они стали подниматься по лестнице.
        - Вы назвали его как-то вчера. Кажется, Тао-Тао. Так неожиданно. Ласкательное имя, которым зовут ребенка.
        Тетушка рассмеялась и похлопала Суинь по руке.
        - Может ли госпожа поверить, что он был таким худеньким мальчиком? Просто кожа да кости.
        - Так тетушка знала наместника еще в Лояне?
        - Да, в Лояне. Грязный город. Вонючий. Тао-Тао бегал по улицам с обтрепанными рукавами и дырками на коленках, а тетушка чинила его обноски. И видите, каким он стал?
        В ее словах звучала гордость и, что удивительно, подлинная любовь. Суинь с трудом могла себе представить Ли Тао маленьким, оборванным попрошайкой, шастающим по помойкам. Получается, он происходит из низкого сословия, подумала она. Это не было чем-то из ряда вон выходящим в те времена, когда в Поднебесной таланты ценились наравне с благородной кровью.
        - Так вы и в самом деле семья?
        - Нет, нет. Тао жил вместе со своей матерью в доме по соседству от тетушки. Какое горе.
        Чем больше Суинь узнавала о Ли Тао, тем глубже становилась окутывавшая его тайна. Маленькие кусочки мозаики - улицы Лояна, кинжалы в шкафу. Намек тетушки на трагические обстоятельства его жизни удерживал ее от дальнейших расспросов. Какое право имела она разведывать личные детали его жизни.
        В ее личных покоях тетушка расчесала Суинь волосы и помогла сменить одежду, намеренно избегая любых разговоров о вчерашних событиях. Тишина мучила Суинь, заставляя ее вновь и вновь думать о Ли Тао и его непристойном предложении. Впервые за долгое время она нуждалась в совете кого-нибудь опытного в любовных делах, наподобие хозяйки Лин.
        Куртизанки никогда не заключают сделок ради удовольствия. Они стремятся к безопасности, комфорту и достатку. Ли Тао просил ее, чтобы она пробыла в его доме месяц. То есть определенное количество дней от одной полной луны до другой. Это не было похоже на просьбу очарованного ею поклонника.
        Он собирался вступать в войну и поэтому нуждался в кратких, определенных отношениях… А она?.. Она уже и сама не знала, чего хотела.
        Тетушка принесла поднос с едой, и Суинь с тихой нежностью заметила, что повар поставил на него тарелочку с паровыми пирожными, одно из ее любимых блюд. Она быстро покончила с едой, чтобы не обижать старика, и, взяв свой цинь, ушла в сад - чтобы немного отвлечься. К тому же, сидя снаружи, ей было удобнее наблюдать за приближающимися к дворцу.
        Суинь села в беседке и достала инструмент из футляра. Это - первый подарок, сделанный ей Ли Тао, размышляла она. Одна из немногих вещей, которая останется при ней, когда она покинет этот дом.
        - С вами все хорошо, госпожа Лин?
        Суинь подняла глаза и увидела стоявшего перед ней Цзюня с холщовым мешком в одной руке.
        - Да, хорошо.
        - Вы сидите здесь уже долго.
        Пальцы ее покоились на струнах, но она так и не сыграла ни одной ноты. Юноша продолжал наблюдать за ней с вопросительным видом.
        - Я знал, что хозяин Ли никогда не причинит зла госпоже, - сказал он, удивляя ее своей прямотой. Последний раз Цзюнь видел ее в тот момент, когда она вылетела растрепанная из покоев Ли Тао.
        - Спасибо за твое беспокойство, юный Цзюнь.
        - Хозяин Ли уехал недалеко, если госпожа интересуется.
        - Прости?
        - Он не отправился сегодня за пределы бамбукового леса… Люди думают, что если у Цзюня одна рука, то он все делает в два раза дольше. У меня всегда есть время обследовать окружающий лес.
        На этот раз Суинь поняла, что на этот раз мальчик смутил ее, а не наоборот, как это случалось обычно. Он смотрел на нее так пристально, что его нежные черты стали почти сердитыми, однако это мгновенное впечатление быстро прошло.
        - И что же ты там видел? - спросила она.
        - Там есть тропинка, которая ведет в гору. Есть озеро, в котором ловят рыбу для дома.
        - Чудесно.
        Цзюнь покраснел, и Суинь задумалась, сколько же ему лет. Скорее всего, ему сейчас столько же, сколько было ей, когда она попала в императорский дворец. Возможно, Цзюнь просто стремился к общению, рассудила госпожа Лин. Он - самый младший среди слуг, ему не с кем поговорить. Вполне понятно также, что Цзюнь чувствует себя неуютно в женском обществе.
        - Госпожа Лин.
        Она долго ждала следующей фразы и, не дождавшись, вынуждена была поторопить его:
        - Да?
        Мальчик опустил мешок:
        - Хозяин Ли доверяет очень немногим людям.
        - Полагаю, у него есть на это причины.
        - Вы влияете на него как никто другой. Это… неожиданно.
        Странный разговор, удивилась Суинь. Цзюнь выглядел таким встревоженным, что ей захотелось его успокоить.
        - Все, кого мы встречаем в жизни, меняют нас, - заметила она и задумалась про себя. Изменился ли Ли Тао за то краткое время, что они провели вместе? Изменилась ли она?
        Цзюнь кивнул и после некоторого молчания произнес:
        - Берегите себя, госпожа Лин.
        - Постараюсь, Цзюнь.
        Юноша взвалил мешок на плечи и, развернувшись, отправился прочь. Еще долго после того, как он скрылся на кухне, эта странная беседа не шла у Суинь из головы. В словах мальчика содержалось путаное предупреждение, обеспокоившее ее. Суинь попыталась избавиться от тревожных дум, коснувшись пальцами струн. Полились первые звуки музыки…


        Глава 11
        Когда Ли Тао приблизился к дворцу, он увидел, как позади статуи каменного льва мелькнула полоска ткани персикового цвета. Его пульс забился быстрее. Наместник остановил лошадь в конце пыльной дороги, рядом с ведущей к дому высокой каменной лестницей, и спешился. Сопровождавшие его воины проследовали в конюшни. В это время Ли Тао заметил наверху лестницы Лин Суинь, которая стояла, держась рукой за каменную лапу статуи. Стражники напряглись, когда она прошла мимо, однако быстро заняли свой пост, увидев в глазах наместника одобрение.
        Суинь определенно демонстрировала свои намерения, проверяла границы владений.
        Она спустилась по ступенькам, но так и не приблизилась к нему, неуверенно поглядывая на его лошадь. Платье облегало ее изящную фигурку, застывшую в теплых лучах заходящего солнца.
        - Госпожа Лин, - поприветствовал он.
        Она опустила глаза.
        - Наместник Ли.
        Их формальное обращение друг к другу содержало тайную интимность. Это, а также то, что она, несомненно, ждала его приезда, переполняло его предчувствиями.
        Повинуясь внезапному порыву, Ли Тао подозвал ее к себе:
        - Не бойтесь.
        Он переложил поводья в одну руку, протянув ей другую. Она помедлила, прежде чем подойти, опасливо косясь на резвого жеребца. Конь строптиво фыркнул, едва девушка приблизилась.
        - Я ему не нравлюсь, - пожаловалась она.
        - Подойдите, я покажу вам, как держаться в седле. Вас же не будут постоянно носить в паланкине.
        Их взгляды встретились. Она прильнула к нему, едва их тела соприкоснулись.
        Ли Тао взял ее руку, поднял ладонь и попытался положить на шею жеребцу. Внезапно животное закусило удила и резко мотнуло головой. Суинь вскрикнула и прижалась к Ли Тао. Он рассмеялся, крепко ее обняв.
        - Черный демон! - с проклятиями воскликнула Суинь. Ли Тао не знал, относилось ли это к нему или к жеребцу.
        - Он чувствует ваш страх, - сказал он. - Если вы будете оставаться спокойной, он также успокоится.
        Суинь боязливо подняла глаза.
        - В деревне, откуда я родом, не было лошадей.
        - Мне самому исполнилось пятнадцать, когда я впервые сел на лошадь и взял в руки меч.
        А также научился читать и писать, подумал он. Лао Соу, хозяин убийц, настаивал на том, что юноше понадобятся эти умения, если он хочет достичь чего-то. Тао не принадлежал от рождения к воинскому сословию, однако приспособился к новой жизни, так же как и Суинь.
        Ли Тао снова прижал ее пальцы к шее лошади, на этот раз конь принял чужеродное прикосновение, его мышцы напряглись под гладкой шкурой. Суинь еще раз погладила жеребца, уже самостоятельно. Ли Тао часто представлял сегодня себе эти руки, равно как и ее совершенные губы и нежное тело, свернувшееся в клубок в его постели.
        Помощник конюха увел лошадь в конюшню, и они, наконец, остались одни.
        - Тетушка не знала, вернетесь ли вы сегодня, - неловко начала разговор Лин Суинь.
        - Вы обдумали мое предложение?
        Суинь едва заметно поджала губу.
        - Вы не тратите понапрасну слов.
        - У меня нет на это времени.
        - Только месяц?
        Она отшатнулась от него, глаза ее дерзко сверкнули. Да, это именно та госпожа Лин, которую он привык видеть, отметил про себя Ли Тао, всегда обдумывающая, всегда расчетливая. Было бы грубостью с его стороны напомнить ей сейчас, как ее ногти врезались в его спину, когда она, трепеща, извивалась под ним. Само воплощение невинности и одновременно соблазна, и обе эти стороны ее натуры страстно влекли его.
        Одного месяца вряд ли будет достаточно, однако даже эти краткие мгновения были сумасбродством, которое он мог с трудом себе позволить.
        - Прогуляйтесь со мной. - Суинь свернула на тропинку, ведущую через бамбуковую рощу, не дожидаясь его ответа. - Я слышала, здесь неподалеку есть озеро.
        Повинуясь, Ли Тао отпустил своих воинов. Местность, окружавшая дворец, была достаточно безопасной, поэтому он мог позволить себе пройти столь небольшое расстояние без охраны. Суинь случайно дотронулась до него рукой и неловко отодвинулась, опасаясь любого прикосновения. Она внезапно позабыла все беззаботные шутки и остроумные замечания, некогда легко слетавшие с ее губ.
        - Тетушка сказала мне, что вы пощадили Жу Шаню жизнь, - помолчав, произнесла она.
        - Я сделал это не ради вас.
        - И все равно, я вам благодарна.
        - Не говорите больше о нем, - сухо заметил Ли Тао.
        Они продолжили путь в тишине. Если Жу Шань посмеет когда-либо снова оказаться рядом с ней, он уже не будет таким милосердным, решил Ли Тао. Собственническое желание предъявить свои права на Суинь переполняло наместника, однако он подавил это чувство, еще раз напомнив себе об опасностях, которые его окружали.
        Суинь не отдавалась Жу Шаню или другому мужчине, однако это вовсе не означало, что она принадлежит ему. Этого не будет никогда, поскольку нет ни малейшей надежды ее удержать, думал Ли Тао.
        Ли Тао шел подле нее, подобно хищнику пробираясь по лесу, не делая ни одного лишнего движения. Он молчал, что сильно беспокоило Суинь. Так он решил убедить ее остаться? - спрашивала себя Суинь. Она внимательно смотрела на его каменный профиль, пытаясь отыскать в наместнике хоть малейшие признаки страстного любовника, каким Ли Тао был этим утром. Они могут провести вместе сотню лет, однако она так и не научится читать его мысли.
        На дорожке показался большой валун, указывающий на поворот к озеру. Едва заметная тропинка, ведущая к воде, была прорублена в бамбуковых зарослях. Пройдя по ней, Суинь остановилась, чтобы взглянуть на открывшееся ее глазам озеро. Неровный свет едва проникал сквозь заросли, отражаясь от поверхности водной глади и постепенно угасая по мере того, как солнце погружалось в темные облака. Вскоре наступит вечер.
        Лин Суинь скользнула взглядом по каменистому берегу и обнаружила небольшой островок густой травы. Она устроилась на нем, Ли Тао пошел за ней и сел рядом. Суинь расправила одежду на коленях и взглянула на расстилавшуюся перед ней водную гладь. Тишина между ними длилась уже слишком долго.
        - Так, значит, ваш ответ «нет», - бесцветным голосом произнес он.
        У нее защемило в горле.
        - Что вы сделаете, если я откажусь остаться?
        - Отошлю вас завтра домой.
        - Для вас все так просто, - пробормотала она.
        - По крайней мере, у вас останется хотя бы этот выбор…
        Суинь взяла маленький камешек и бросила в воду. Плоская галька дважды подскочила, отразившись от поверхности воды. Ли Тао удивленно вздернул брови.
        У нее не было покровителей. Если она покинет его сейчас, то останется в одиночестве, без надежды на защиту, рассуждала Суинь. Гао придет за ней с ножом. Или, что еще хуже, с предложением.
        - Мы никогда не говорили об условиях, - сказала она.
        - Условия очевидны. Удовольствие за удовольствие.
        - Мне с трудом верится, что это все, чего вы от меня хотите.
        Ли Тао провел кончиками пальцев по ее руке, нежно поглаживая.
        - Не так сложно понять взаимное влечение мужчины и женщины.
        Дрожь прокатилась у неё по позвоночнику, и Суинь накрыла своей ладонью его руку, чтобы унять охватившее ее беспокойство. Она ненавидела его власть над ней и в то же время к ней стремилась. Но нет, эта власть, эта жажда обладания не может быть сочувствием и состраданием.
        - Вы получите здесь даже больше свободы, чем в императорском дворце, - подчеркнул наместник. - И я уверен, моя постель не покажется вам… - Ли Тао остановился, подыскивая правильное слово, - неприятной.
        Ее словно обжег его взгляд.
        - На вас наступают войска, - заметила она. - Глупо здесь оставаться.
        - Пусть наступают. Вы будете в безопасности, прежде чем что-нибудь произойдет.
        - Значит, решили уступить меня императору Шэню.
        Он вырвал руку и уставился на воду, его профиль резко выделялся на фоне окружавшего их зеленого леса. Солнечные зайчики плясали на его лице, отражаясь от зеркальной поверхности озера.
        - Только Шэнь в силах защитить вас.
        Его горячие слова, казалось, не трогали ее.
        - Так вы полагаете, что война неизбежна. - Суинь не спрашивала, а утверждала.
        Когда Ли Тао ничего не сказал в ответ, она поняла, что поступила правильно, пытаясь сбежать отсюда. Ли Тао опасный противник, но как он сможет противостоять объединенной силе двух армий? Он взглянул ей прямо в глаза, и она осознала, как трудно сопротивляться его пронзающему насквозь взору.
        - Вы так и не дали ответ.
        - Неужели в вас нет ни капли поэзии? - проворчала Суинь.
        Весь напрягшийся от переполнявшего его волнения, Ли Тао молча сидел подле нее и ждал. Если он уже приготовил себя к битве не на жизнь, а на смерть, к чему тратить время на столь незначительную забаву, зачем ему эта связь? - пытался он понять самого себя. И почему его тело так стремится к этой женщине в ненасытном желании?
        - Что же, удовольствие ради удовольствия. - Когда она произнесла эти слова, на нее словно навалилась смертельная тяжесть, однако за страхом скрывался росток надежды.
        Ей нужно время, чтобы узнать, чего хочет от нее Гао. Ей нужна защита.
        Ли Тао предоставил ей возможность сделать выбор - как равной себе. Впервые в жизни она по своей воле вступала на путь, полный опасностей, а не скрывалась прочь, как следовало бы. До следующей полной луны Суинь должна заставить Ли Тао изменить решение. Возможно, через месяц ей удастся достаточно завоевать его доверие, чтобы убедить, что существует иной путь, помимо войны и смерти.
        Ли Тао ничего ей не сказал, когда они вернулись во дворец, но, очевидно, он думал о чем-то, что страшило ее и в то же время возбуждало. Он вверил Суинь заботам тетушки, а сам удалился в свои покои. В ту ночь Суинь поужинала вместе с тетушкой в тишине, так и не дождавшись Ли Тао. Он всегда принимал пищу в одиночестве и, как видно, не собирался менять своих привычек.
        Суинь задавалась вопросом, на что она себя обрекла. И что это за мужчина?
        Чувство непонятной пустоты внутри усиливалось, и она начала опасаться, что уделом ее теперь станет одиночество, одиночество, которое не смогут восполнить никакие ожидающие ее жаркие ночи.
        Если бы госпожа Лин и в самом деле была искусной куртизанкой, то прекрасно знала бы, как вести себя со своим покровителем. Она бы развлекала и обольщала его, стала бы для наместника такой, какой он хотел ее видеть. Однако Суинь не была его наложницей.
        Вернувшись в свою опочивальню, она зажгла все светильники и продолжала бодрствовать, склонившись над вышивкой. Игла проворно взлетала над натянутым на пяльцах лоскутом тонкого шелка. Когда же Суинь взглянула на свою работу, журавлиный клин, который она вышивала, искривился так, что уже невозможно было исправить.
        Еле слышно скрипнув петлями, отворилась дверь. Суинь вскрикнула, когда иголка воткнулась в указательный палец. Ли Тао вошел в комнату и остановился перед ней, тень его закрыла рукоделие. От одной только его близости сердце Суинь забилось быстрее.
        - Уже поздно, - заметила она.
        - Много неотложных дел. - Наклонив голову, он уставился на вышивку. - Вы почти закончили.
        Суинь воткнула иголку в шелк и отложила пяльцы.
        - Присядьте и отдохните. Вы выглядите усталым. Какая простая, бессмысленная беседа. Так, наверное, «госпожа» ведет себя с хозяином дома. Она бы послала служанку принести чай, а он бы поведал о дневных заботах. Однако они не были ими.
        Ли Тао не пошевелился, чтобы присесть. Он продолжал нависать над ней с тем непроницаемым выражением на лице, от созерцания которого ей всегда хотелось схватить что-нибудь, чтобы бросить в него и вывести из равновесия.
        Суинь отвела взгляд от его лица и уставилась на шею, на которой едва заметно билась тонкая жилка пульса. Желание прижаться губами к его загорелой коже переполняло ее. Несмотря на все то пренебрежение, которое она высказывала ему этим вечером, она бесстыдно его хотела.
        - У тебя кровь, - заметил Ли Тао.
        Капелька крови показалась на ее пальце. С уверенностью, от которой все затрепетало у нее внутри, он взял ее руку и поднес к губам.
        Суинь вырвала руку.
        - Негодяй.
        Его нижняя губа слегка изогнулась, этот незначительный жест буквально очаровал ее. Их взгляды встретились, и сковывавшее их отчуждение исчезло.
        Он первым коснулся ее, обняв рукой за шею, и притянул к себе. Его губы вдохнули в нее тепло. Поцелуй перенес ее обратно в то утро, когда их пылающие жаром тела сплетались под одеялом. Неужели это случилось сегодня?
        Ли Тао поднял ее на ноги, взял за талию и прижал к себе. Наконец Суинь тоже обняла его, вдыхая тепло и особый аромат его кожи. Она ждала этого момента с тех пор, как открыла утром глаза и увидела рядом с собой на кровати пустое место.
        Суинь училась понимать своего любовника по маленьким обрывкам воспоминаний, которые вынесла из того яростного водоворота желания. Ли Тао не обладал терпением вести долгую любовную подготовку. Ее одежды были сорваны и отброшены в сторону, чтобы ничто не скрывало ее от его глаз. А потом он посмотрел на нее долгим взглядом, полным такой силы и накала, что она вся затрепетала.
        Суинь запомнила и другие детали той ночи. Ли Тао любил, чтобы светильники оставались зажженными во время любовных игр. Он не спешил добраться до кровати и оставил их одежду разбросанной по полу. Несмотря на столь стремительное первое совокупление, Ли Тао мог быть бесконечно терпеливым. Его мозолистые пальцы скользили по ее телу, гладя, успокаивая, лаская. А его губы… Он находил на ее теле такие места, что Суинь и понятия не имела, что прикосновение к ним доставит ей такое блаженство. Его зубы нежно царапали ее кожу, будто было недостаточно просто дотрагиваться до нее, пробовать на вкус, целовать.
        И она тоже понимала, как себя с ним вести. Нет, не любовные «руководства» подсказали ей это и не обширное, хотя и весьма поверхностное, образование в Лояне. Суинь поступала так, как велело ей сердце. Ли Тао содрогнулся, когда она принялась нежно поглаживать рукой его тело, касаясь широкой мускулистой груди, плоского живота.
        Рука ее скользнула между его ног, поддразнивая его мужское естество, выказывая свои намерения. Его глаза зажмурились, голова откинулась назад, когда она стала ласкать его своими быстрыми пальцами. Суинь вгляделась в его лицо, оно было сдержанным и напряженным, почти болезненным. У него перехватило дыхание, когда ее кулачок слегка сжался… Она хотела узнать все.
        Лоно Суинь было уже влажным, когда он скользнул в него пальцем. Оно судорожно сжалось в предвкушении сладостного освобождения, когда он приласкал его языком. Его горячее дыхание мягко обдувало ее нежную плоть.
        Ли Тао углубил в нее палец, и Суинь ухватилась рукой за деревянную спинку низенького дивана, закусив губы, чтобы сдержать крик. Ему нравилось смотреть, как она теряет самообладание, извиваясь и всхлипывая под напором его губ. Она взглянула вниз, чтобы поймать его взгляд. Не сводя с нее глаз, он распалял ее настойчивым языком и скользящими пальцами, пока она не достигла освобождающего оргазма, судорожно пульсируя в его объятиях.
        Лишь только тогда он поднял Суинь на руки и отнес в спальню. Ли Тао положил ее на постель и воссоединился с ней. Бедра ее вздымались ему навстречу. Она все-таки почувствовала слабую боль, когда он вошел в нее. Тело ее еще не привыкло к его страстному любовному пылу.
        Ночи. Только ночью они могли быть вместе, только ночи принадлежали их тела. Он входил в нее глубже и глубже. Медленно, чтобы продлить удовольствие. Мышцы его спины напряглись под ее пальцами. Кожа покрылась липким потом.
        Она снова ощутила приближение оргазма. Суинь обняла ногами его бедра и закрыла глаза, позволив молнии пронзить ее. Он напрягся, вытянулся, приподнялся на руках и застыл неподвижно. Бедра его ворвались в нее, подчиняясь собственному ритму, в последнем завершающем резком толчке.
        Когда она открыла глаза, он смотрел на нее. На этот раз в его взгляде читалось некоторое самодовольство. Суинь приподняла голову, прижавшись губами к его устам. Краткий поцелуй после бурной страсти. Ей так хотелось поймать его едва заметную улыбку.
        Мышцы его расслабились, и она отпустила его, лениво упав на спину и наблюдая, как он поднимается с постели. Один месяц. Долгие дни и слишком короткие ночи.
        - Вы останетесь? - спросила Суинь, когда он встал.
        - Вы этого хотите?
        Волна одиночества накрыла ее вновь, однако Суинь лишь слабо улыбнулась, повернувшись на бок, чтобы лучше его видеть. Ему не нужно было других подтверждений. Когда Ли Тао повернулся, чтобы погасить светильник, Суинь впервые увидела его спину.
        На плече в районе левой лопатки был вытатуирован отчетливый рисунок. Она заметила извивающееся тело дракона. Ли Тао пошевелился, и гладкие бугорки мускулов скользнули под чешуйками чудища. Знак воров и убийц. Она наблюдала такие отметины в притонах Лояна и была предупреждена о людях, носящих этот знак.
        Ли Тао посмотрел ей в лицо. Они обменялись взглядами, удостоверяющими, что она все видела, и что он хотел, чтобы она это видела. Он склонился над фитилем светильника, ожидая. Когда Суинь ничего не сказала, он потушил фитиль.


        Глава 12
        Шибао, Тибет - 745 год, 14 годами ранее
        Ли Тао вонзил меч в грудь тибетского солдата и следующим движением резко вытащил оружие. Даже окруженный смертью со всех сторон, он сохранял спокойствие, руки его не дрожали. Боковым зрением воин поймал момент, когда Божественный император упал с лошади.
        Взгляд его задержался на драконе на императорском панцире, знаке божественной власти. Его время настало, решил Ли Тао. Верховный командующий Шэнь и его сыновья сражаются в других местах огромного поля битвы.
        В рукопашной неразберихе император с трудом поднялся на ноги. Держа в руках меч, он отбил атаку еще одного нападавшего и осмотрелся по сторонам. Задача Ли Тао была ясна: император должен умереть, сраженный ударом вражеского меча, обычная ситуация на войне.
        Ли Тао схватил в одну руку меч, другой потянулся за ножом. Уже близко. Всего несколько шагов. Взгляд императора остановился на нем. Ли Тао нанесет ему смертельный удар лицом к лицу. Воин, предводитель, сражающийся наравне со своими людьми, заслуживает большего, чем нож в спину.
        Все, что оставалось Ли Тао, - нанести удар. В это мгновение глаза императора расширились. Он издал предупредительный крик, уставившись в точку за плечом Ли Тао. Император бросился вперед, когда Ли Тао повернулся, чтобы встретить новую угрозу.
        Император сразил первого атакующего, однако второй проник сквозь его защиту. Тибетская сталь вонзилась в императора, и он сложился вдвое от удара.
        Прежде чем он обрел способность мыслить, Ли Тао погрузил лезвие меча в горло вражеского воина.
        Император упал, зажимая рану, и Ли Тао развернулся, чтобы встретить следующую атаку. Все, что он помнил, - тупая усталость, боль в плече от непрерывных взмахов меча и Сын Неба, лежащий перед ним в луже крови. Остальные мысли заглушило давящее, холодное ощущение стыда, сковавшее все внутренности.



759 год - настоящее время
        Госпожа Лин оглядела книжный шкаф, небрежно касаясь пальцем толстых корешков горизонтально лежащих книг. Каждое ее движение предназначалось ему, и он понимал это. Ли Тао думал об их ночах и тех бесконечных часах, проведенных вместе, сладком ощущении ее плоти, сжавшейся вокруг него, аромате ее волос на его подушке. Он отложил кисточку для письма, наслаждаясь воспоминаниями. Их ночи подтверждали, что ее чарам над ним не грозит увядание.
        - Сунь Цзы[Сунь Цзы - историческое лицо, китайский стратег и мыслитель, предположительно живший в VI или, по другим источникам, в IV в. до н. э. Автор знаменитого трактата о военной стратегии «Искусство войны».] , Тай Гун[Тай Гун - правитель и полководец Чжоуского царства. Годы жизни - 1122-1078 до н. э.] … Война и цветистые метафоры войны. - Она произнесла эти имена с оттенком неодобрения, пододвигая к себе толстые тома в пергаментных обложках и возвращая их на место. Суинь обладала манерой двигаться в пространстве так, будто безгранично владела им… Как, впрочем, и самим Ли Тао. Подобные изящные намеки восхищали его, пусть это была всего лишь искусная игра.
        - Тебе знакомы военные тексты, - заметил он.
        - Я была любимой наложницей воинственного императора, - ответила Суинь, глядя на него через плечо.
        - Только на словах.
        Ли Тао показалось, что он поймал довольный изгиб ее губ, когда она снова повернулась к книгам. Проявление собственнического чувства удивило его. Ли Мин был давно в могиле, так и не отведав прелестей своей знаменитой «драгоценной супруги».
        - Есть интересная история о военачальнике Сунь Цзы. - Не найдя ничего для себя интересного, Суинь продолжила осмотр. - Однажды правитель царства У предложил военачальнику Суню создать армию из наложниц своего гарема.
        Звуки ее голоса убаюкивали, подобно ласкающим пальцам. Он отдыхал в ее присутствии. В конце концов, его армии уже наготове и ждут вестей о Гао.
        - Военачальник разделил их на два отряда и назначил двух любимых наложниц командовать каждым из них. Однако когда Сунь Цзы попытался дать им распоряжения, девушки просто хихикали. Он предупредил их, что, если подчиненные не поймут приказов, это вина командиров.
        - Бедный почтенный Сунь. Я сам по опыту знаю, как сложно справиться даже с одной императорской наложницей.
        - Негодяй. - Она даже не повернулась к нему лицом, чтобы бросить обвинение.
        - Продолжай же, - попросил Ли Тао, захваченный рассказом.
        Вероятно, Суинь нашла оставшиеся книги также недостойными ее внимания. Она повернулась к нему, чтобы закончить историю:
        - Когда наложницы продолжили выказывать строптивость и невнимание, Сунь Цзы казнил двух фавориток на глазах у всех остальных. Правитель страшно разгневался, но военачальник Сунь ответил ему: «Когда командир получает приказы, в его обязанности входит добиться их успешного выполнения, даже если это огорчит правителя».
        - И естественно, оставшиеся женщины принялись выполнять приказания как хорошо обученные воины, - закончил ее рассказ Ли Тао. - Я бы не был столь строг в наказаниях.
        - Потому что они - беззащитные женщины?
        - Потому что война есть война, и командующий должен понимать разницу.
        Ли Тао поднял глаза и выжидающе посмотрел на Суинь, которая в это время достигла последнего ряда книг. Добравшись до плотно закрытого темного шкафа, нутро которого скрывало смертоносные кинжалы, она, казалось, потеряла интерес к осмотру кабинета и вернулась к креслу, в котором сидел Ли Тао.
        - Ваш чай остынет, наместник. - Она подняла заварочный чайник, изящно расправив широкие рукава и придерживая крышку пальцем. - Вы знаете, что существует настоящее искусство чайной церемонии?[Чай в Китае относят к «семи вещам, потребным ежедневно» вместе с дровами, рисом, маслом, солью, соевым соусом и уксусом. По одной из версий, появление искусства китайской чайной церемонии датируется эпохой Тан.] В Лояне знатные господа и богатые чиновники платили за то, что они сидели, а им разливали чай.
        Его пальцы на мгновение дотронулись до ее руки, когда Ли Тао взял у нее пиалу. Это простое прикосновение могло показаться незначительным после всего того, что было между ними, однако чувственность его не вызывала сомнений.
        - Присядьте ко мне.
        Вместо того чтобы исполнить просьбу, Суинь проскользнула ему за спину и положила руки на плечи, начав разминать большими пальцами тугие узлы мышц. Он повернул голову в одну сторону, потом в другую, сухожилия тихо щелкнули. Следуя вдоль позвоночника, она продолжила массировать ему спину медленными круговыми движениями, пока мышцы его не расслабились.
        Он начал медленно отклоняться назад, пока не увидел ее. Внезапно до него дошла уязвимость позы - шея его обнажена, Суинь возвышается над ним. Ли Тао проглотил застрявший в горле комок, заставив себя оставаться спокойным, пока она обнимала его лицо руками.
        - Вы сказали, что женщина оставила вам это. - Суинь осторожно провела большим пальцем по шраму, рассекавшему его щеку.
        Его глаза сверкнули.
        - Женщина, на которой я должен был жениться.
        - Ну же, наместник, - промурлыкала она. Руки ее опустились ему на плечи. - История становится еще более занимательной. Она была красивой?
        - Каждый в империи знает это теперь. - Ли Тао выпрямился, и ее руки упали с его плеч. - Мы с Шэнем никогда особо не ладили. Божественный император думал, что женитьба на дочери Шэня поможет преодолеть эту неприязнь между нами. Я почти поверил, что прошлое может быть забыто. Что я смогу вырастить сыновей, иметь наследников.
        Помедлив, Суинь снова приблизилась к нему. Она осторожно принялась поглаживать его затылок.
        - Для Шэнь Аи Ли честь была превыше всего, - задумчиво промолвил он.
        Руки Суинь остановились.
        - Аи Ли?
        - У нее не могло быть со мной ничего общего. Наш брак обернулся бы несчастьем.
        Его невеста сбежала от него, и он преследовал ее до самых границ Поднебесной, оставив без внимания несколько высочайших повелений, вспоминал он. Однако она оказалась совсем не похожей на продажных императорских чиновников, которых ему удалось успешно изловить, что и сделало его знаменитым. Аи Ли была упрямой, своевольной девчонкой, разглядевшей саму сущность его натуры. Мерзавец, неверный ни одному господину.
        - Свадьба была последним шансом уладить дела с Шэнем.
        - Несомненно, есть и другие возможности примириться с императором Шэнем.
        Суинь погрузила ладошку в его волосы, почесывая ногтями кожу головы. Наместник позволил глазам закрыться и попытался расслабиться.
        - Шэнь никогда не доверял мне, - сказал Ли Тао. - Даже еще до того, как стал императором.
        - Ему нужны такие союзники, как вы. Особенно когда люди подобные Гао продолжают нагнетать обстановку.
        Дыхание Ли Тао замедлилось, когда она начала нежно поглаживать его шею, пальцы ее приятно холодили кожу. Льстивые речи искусной куртизанки? Или она и вправду верит в это?
        - Принцесса обвинила меня в том, что я ответственен за смерть ее брата, четвертого сына Шэня. Это еще одна причина нашего конфликта.
        - А вы были? - спросила Суинь.
        - Был - что?
        - Были виновны в смерти его сына? Напряженность вернулась к Ли Тао, крепко свернулась внутри его и не желала уходить. Суинь прекратила искусные поглаживания. Он взял ее за руки, и она покорно затихла у него за спиной.
        - Вы знаете, как очаровать мужчину и выведать его самые сокровенные тайны, госпожа Лин.
        Ли Тао обернулся, наблюдая за ее реакцией. Она стояла, внимательно глядя на него, ее руки лежали у него на плечах.
        Суинь не обратила внимания на его попытку увести беседу в сторону.
        - Вы сделали это?
        Ему уже задавали этот вопрос.
        - Мне не было никакой выгоды убивать четвертого сына императора. Если бы я и в самом деле желал нанести удар Шэню, то целился бы в его старшего сына, обладающего большей властью.
        - Выгоды? - Взволнованная, Суинь вонзила ногти в его плечи.
        - Нет, я не делал этого! - раздраженно вскричал он. - И Шэнь знает, что я невиновен.
        - Почему же тогда Гао использует это против вас?
        - Потому что Шэнь все еще сомневается. - Уголки губ Ли Тао тронула горькая усмешка. - А вы бы не сомневались, зная мою репутацию?
        Он сильнее сжал ее запястья, и пульс ее бешено забился. Ли Тао был самым рьяным исполнителем Божественного императора, его жестоким палачом.
        Суинь облизнула губы.
        - Никто из нас не избежал своей порции дурной славы.
        - Я пытался отослать вас прочь, ради нашей общей пользы, но не смог.
        Ли Тао усадил ее на стул перед собой. Теперь они сидели лицом к лицу, на одном уровне. Ли Тао взял ее за руки, притянул их к себе через стол и крепко сжал. Суинь похолодела и напряглась, ощутив его твердую хватку, однако он не выпустил ее рук.
        - Возможно, я просто устал быть постоянно настороже. - Он окинул взглядом ее лицо: изящные скулы, чувственный рот и глаза, от которых невозможно оторваться.
        - Мне пришло в голову, что, если бы вас послали сюда, чтобы снискать мое доверие, вы бы в этом весьма преуспели.
        Выражение ее лица оставалось по-прежнему сдержанным, лишь тень усталой горечи тронула уголки ее губ.
        - Я уже говорила вам, что меня никто не посылал.
        Ее глаза загорались огнем всякий раз, когда она ощущала вызов. Но каким бы ни было ее настроение и выражение ее лица, госпожа Лин оставалась по-прежнему такой совершенной, утонченной и прекрасной, что он не мог отвести от нее взгляд. Ли Тао понимал теперь, почему Божественный император выбрал ее. Любой мужчина легко мог увлечься ее красотой и обаянием и позабыть про всех остальных женщин.
        - Я подумал, что вы вполне были бы способны перерезать мне глотку во сне.
        Суинь вздрогнула от его слов, и Ли Тао, ожидая, что она отпрянет от него, предупредил это движение, вновь взяв ее за руки.
        - И если бы вы так поступили, я бы считал, что, несомненно, это заслужил, - продолжал он. - Я бы счел это подтверждением ваших талантов. Вы убедили меня во всем. И даже если бы я в вас ошибся, я не стал бы сожалеть о ночах, проведенных вместе. Моя нынешняя жизнь стоит того.
        Ли Тао вел себя сейчас намеренно жестоко. Лежа в постели, ее любовник вверял ей себя в каждом безумном, потрясающем мгновении их слияния, и это его устраивало. Однако ему не нравилось, когда Суинь вот так вот смотрит ему в глаза при ясном свете дня. В ее взоре застыла невыносимая печаль. Суинь делала его слабым, а он не мог себе этого позволить.
        Она не отпрянула в сторону, как он предполагал. Наоборот, Суинь наклонилась еще ближе, с жаром обхватив его руки своими ладошками.
        - Тао, это не должно закончиться кровопролитием. Шэнь не враг вам. Вы бы не хотели послать меня к нему, если бы это было так.
        - Мы с Шэнем уважаем друг друга, несмотря на все наши разногласия, - медленно произнес он.
        - Тогда договоритесь с ним о мире. Неужели так трудно признать его власть? Он хочет того же, что и вы, - процветания империи.
        - Мы уже преодолели черту, госпожа Лин. Армии с каждым днем приближаются все ближе к реке.
        - Так отправляйтесь непосредственно к императору. Вы должны успеть прежде, чем его армия достигнет ваших границ. Не позволяйте одержать верх продажным чиновникам и этому демону Гао. - Ее прекрасные глаза страстно смотрели на него, но на этот раз в них сверкала не свойственная госпоже Лин свирепость. - Шэнь прислушается к вам.
        - Что заставляет вас быть столь уверенной? - с сарказмом поинтересовался он, в глубине души потрясенный ее вспышкой.
        Суинь выдохнула, стараясь успокоиться:
        - Он в долгу перед вами. Император Шэнь пообещал вам свою дочь. Он чувствует, что должен исправить случившееся. И вы знаете, что я права.
        Ли Тао не мог не признать ее проницательности, но план Суинь представлялся ему сумасшествием. Дни, проводимые за выстраиванием военной стратегии и разработкой планов наступательных действий, истощили его. Ночью он терял себя, окунаясь в ее тепло и мягкость, едва только имел малейшую возможность. Сон стал для него далеким воспоминанием.
        - Наместник Ли?
        Значит, она решила вновь вернуться к формальному обращению после страстной мольбы, понял Ли Тао.
        Он спокойно положил руки перед собой, пальцы крепко сцеплены.
        - Я бы хотел, чтобы то, что вы предлагаете, было возможным. Однако император Шэнь не обладает достаточной властью, чтобы удержать империю от распада. Мы должны надеяться только на себя и защищать границы, пока сможем.
        Лин Суинь не сводила взгляда с кольца с драконом на его пальце.
        - Но вы же безупречно служили Божественному императору. Вы и Шэнь. Оба. Преданность государю должна что-то значить для вас.
        - Преданность ничего для меня не значит, хотя мне и очень трогательно смотреть, как страстно вы меня защищаете.
        Его покровительственный тон рассердил Суинь, и Ли Тао явственно ощутил, как в ней закипает отчаяние - отдаленное эхо его собственных страхов.
        - Вы не хотите думать о других вариантах. Даже для того, чтобы спасти себя, - произнесла она с глубокой горечью.
        - Если меня не достанут император Шэнь и Гао, кто-нибудь другой однажды явится по мою душу.
        Лин Суинь бросила взгляд на темный шкаф в конце кабинета и быстро перевела его обратно. Он знал, что Суинь уже видела коллекцию кинжалов. Ли Тао заподозрил это еще тогда, когда она намеренно не обратила внимания на стоящий в углу шкаф во время осмотра кабинета.
        - Они служат постоянным напоминанием о моей неудаче, - объяснил он. - Еще одна причина, по которой вы не можете остаться со мной.
        - О какой неудаче?
        - Убить Ли Мина.
        Суинь вскочила на ноги. Угол стола врезался ей в ногу, когда она отпрянула назад.
        - Но вы же принадлежали к числу его ближайших придворных. У вас было множество возможностей убить императора! - воскликнула Суинь.
        - Если бы я хотел забрать его жизнь, я бы сделал это. Я предал всех.
        Ли Тао отодвинул кресло и поднялся на ноги, потом медленно подошел к Суинь. Остановившись подле нее, он коснулся ее рукой:
        - Видите? Все мои тайны у ваших ног.
        Ей пришлось запрокинуть голову, чтобы заглянуть ему в глаза.
        - Отметина на вашей спине…
        - Отметина клана Ань Ин.
        Тени. Ли Тао не пытался скрыть татуировку у левой лопатки, когда они лежали вместе. Суинь никогда не спрашивала о ней, но он знал, что его любовница имеет отдаленное представление о том, что означает эта метка, как связана она с его судьбой. Каждый год Лао Соу посылал ему подарок, чтобы напомнить о предательстве. Старик никогда этого не забудет, никогда не оставит его в покое.
        - Я ничего о них не слышала, - задумчиво проговорила она.
        - Вы и не должны были слышать.
        Ли Тао понизил голос, почти перейдя на шепот:
        - Я рассказал вам обо всем, чтобы вы прекратили вести разговоры о долге, преданности и славе империи.
        - Вы все еще?.. - Нижняя губа Суинь дрогнула, когда она попыталась задать вопрос. - Вы все еще принадлежите к ним?
        - Нет, но никто не может просто так покинуть подобного рода союз.
        Дыхание Суинь замедлилось, когда она смотрела на него, глаза ее расширились от страха и сомнений. И все равно она осталась. Руки ее были крепко сцеплены на груди. Ли Тао мог бы сказать, что она спокойна, если бы слишком хорошо не знал ее. Как ему хотелось заключить ее в объятия и убедить, что ей нечего сейчас бояться.
        Между ними всегда оставались невысказанные секреты. И хотя они молчаливо согласились с этим, Ли Тао теперь желал, чтобы Лин Суинь знала все и могла любить его безо всяких иллюзий.
        Ли Тао поднял руку, чтобы коснуться ее щеки, но опустил вниз, так и не дотронувшись до ее бархатной кожи.
        - Теперь вы понимаете, почему бесполезно пытаться спасти меня, госпожа Лин, - сказал он. - Смерть настигнет меня тем или иным способом. И ничего нельзя сделать.


        Глава 13
        В окошке показались первые лучи солнца, когда Суинь повернулась на бок, лежа под одеялом. Ли Тао спал, повернувшись к ней спиной. Верхний край одеяла откинулся, приоткрывая наколку с извивающимся драконом на его плече. Прошлой ночью она проснулась от знакомого ощущения его тела подле себя. Ли Тао успел только раздеться, прежде чем упасть в кровать. Он заснул, не успев положить голову на подушку.
        Последние дни во дворце оказались для Суинь настоящей мукой. Ли Тао пропал на неделю, и все это время, час за часом, Суинь представляла себе самое худшее. Возможно, его принесут домой с кинжалом в сердце или вообще не найдут. И она никогда больше его не увидит.
        Месяц почти прошел, а ей так и не удалось убедить Ли Тао вступить на путь переговоров. Впрочем, у него не было никаких причин прислушаться к ее советам, думала Суинь… Что стоят предложения женщины, служившей для мужчины лишь удовлетворением его желания? Но неужели он и вправду воспринимал ее именно так?
        Вот почему он просил ее побыть в его доме всего лишь месяц. Ли Тао приготовился пожертвовать всем ради неминуемой битвы. Он шел к своей смерти, и все, что она могла сделать, - смотреть, как с каждой ночью луна становится полнее и полнее.
        Суинь свернулась покрепче в клубок, стараясь его не разбудить. Дракон трепетал с каждым его вздохом и выдохом. Художники часто изображали в лапах у дракона жемчужину, однако здесь дракон, несомненно, охотился за драгоценным перлом, растопырив скрюченные когти, чтобы овладеть его силой. Рисунок и его скрытое значение ужаснули ее.
        Ли Тао убивал - не только на войне или карая своих противников, но и просто потому, что ему приказывали это делать или платили. И он убивал без малейшего сожаления, но разве на ее совести не лежит более тяжкий грех?
        Пробормотав что-то во сне, Ли Тао перевернулся на спину, и рука его легла на ее подушку. Суинь нежно провела кончиком пальца по вертикальной линии на его ладони, не в силах больше себя сдерживать. Сейчас он проснется и уйдет, и опять потянутся долгие дни до его возвращения. Одиночество и пустота будут мучить ее. Столь острый зов ее женской сущности инь к его мужской силе ян сложно понять и объяснить. Однако сейчас Ли Тао здесь, и она может его касаться.
        - Что вы делаете? - Глаза его продолжали оставаться закрытыми, а голос звучал где-то далеко, опьяненный сном.
        - Смотрю на вас. - Она погладила подушечку его большого пальца. - Знаете ли вы, что я умею читать линии ладони?
        - Правда? - Его дыхание стало глубже, и он опять провалился в дрему. Должно быть, Ли Тао чувствовал себя особенно уставшим, если оставался в постели так долго. - И о чем говорят мои?
        - Сильная линия жизни и линия ума загибаются вниз. Ваша голова всегда правит сердцем.
        - Гм…
        Рука его инстинктивно дернулась, когда Суинь задумчиво провела по ней контуры воображаемого рисунка. Его пальцы были широкими и длинными, кожа - грубой. Ли Тао открыл глаза и посмотрел на нее сквозь полузакрытые веки, его тигриные зрачки блеснули. Они лежали лицом к лицу. Так близко.
        Если бы только он мог остаться. Если бы они всегда могли лежать так, прижавшись друг к другу, как две шелковые гусеницы. В безопасности.
        - Теперь я знаю все ваши секреты. - Суинь провела пальцами по его ладони, дотронулась до гладких мускулов его плеча. - Все ваши слабости.
        - У меня нет слабостей.
        - Совсем?
        Он вздрогнул, когда Суинь легонько погладила рукой его ребра. Потом игриво ткнула пальцами ему в бок. Ли Тао резко поднялся и навалился на нее, придавив всем своим весом к постели. Его низкий смех заполнил ее уши, и она дотронулась кончиками пальцев до изгиба его губ.
        Он так редко улыбался.
        Их тела сплелись, и Суинь остро осознала опасную красоту его прекрасно налаженного оружия: гладкого, твердого и сильного! На мгновение его глаза страстно сверкнули, прежде чем их заволокло желание. Неожиданная нежность пронзила ее сердце.
        Хозяйка Лин всегда предупреждала ее, что эти эмоции надуманны. Она не должна позволять себе верить в иллюзии. И никогда не влюбляться. Если бы она потеряла невинность в квартале удовольствий Лояна или в императорском дворце, сестры по ремеслу обязательно бы научили ее, как защитить себя от этого чувства.
        Ли Тао переполняло возбуждение. Она застонала, когда он прильнул к ее бедрам своей наготой, жаждая ее тепла. Суинь ощутила пылающий огонь его плоти и кожи. Она обняла его шею руками, и бедра ее инстинктивно рванулись ему навстречу. Он вошел в нее одним резким движением. Нежный возглас согласия сорвался с ее уст, и тело ее приняло его натиск. Чувственно изогнувшись, она вновь погрузилась в темные воды наслаждения, знакомые и непознанные.
        Его черные глаза, не отрываясь, смотрели на ее лицо. Постепенно взгляд его стал отстраненным, возбуждение и желание оглушили его. Только так разрушались разделяющие их барьеры. Лишь в страстном слиянии тел, ибо ничто другое было не властно их сокрушить.
        Суинь заставляла себя не поддаваться нахлынувшим чувствам. Это всего лишь жажда плоти, думала она. Однако ритм его неуклонных движений ускорялся, и ее тело открылось ему, обнажая мечущееся в поисках защиты сердце. Каждое его проникновение словно истончало ее защитные барьеры, она сдавалась ему, прекрасно сознавая губительность этой страсти, страсти, которой нельзя было уступать.
        Лоно ее увлажнилось, и сердце забилось, несмотря на все запреты. Тао по-прежнему смотрел на нее, убеждая присоединиться к нему, желание пульсировало между ними, от него к ней и обратно. Груди ее, тесно прижавшиеся к каменным мышцам его груди, налились. Суинь заставляла себя держаться спокойно, старалась не отрывать бедра от кровати.
        Тао стиснул зубы, изо всех сил пытаясь восстановить их связь. Его мышцы напряглись, когда он завис над ней. Он опустил ей на плечо голову, движения приобрели неистовый ритм. Суинь отчаянно желала прижаться к нему, вонзить ногти в его бедра, чтобы продлить наслаждение. Вместо этого она вцеплялась в пуховой матрас, когда его прерывистое дыхание касалось ее груди.
        Ли Тао задрожал, каждый его мускул натянулся, страсть достигла апогея, и он излил в нее свое семя. Резко выдохнув, застыл на месте. Несколько долгих мгновений Тао продолжал лежать в той же позе, прильнув щекою к нежной выпуклости ее груди, кожа его была влажной от пота. Однако наместник Ли не мог долго позволять себе бездействовать и потворствовать своим желаниям. Солнце давно взошло, и утро вступило в свои права.
        Не говоря ни слова, он поднялся с нее и встал с постели, чтобы натянуть шаровары. Суинь не отводила взгляда от высокого полога, прислушиваясь к отдаленным звукам его движений.
        Ли Тао повернулся к ней, и, когда он заговорил, в голосе его прозвучали ироничные нотки:
        - Возможно, мне удастся доставить вам удовольствие сегодня вечером.
        Он коснулся губами ее лба, и Суинь со вздохом закрыла глаза. Она закуталась в одеяло, натянув его до самого подбородка. Слова его остро напомнили ей о том, что происходит между ними. Физическая связь, конец которой очевиден. Почему же тогда душа ее так стремится к нему?
        В отдаленном углу комнаты она услышала плеск воды, приглушенный звук осторожно открываемой дверцы шкафа. Он обслуживал себя каждое утро сам, без помощи слуг. Ли Тао оставался таинственным, очень закрытым человеком даже для самых близких людей. И это никогда не изменится.
        Она долго лежала в постели, после того как он закрыл за собой дверь. Еще большее время Суинь провела в бездеятельности в комнате, желая удостовериться, что он покинул дворец, прежде чем позвала тетушку, чтобы та помогла ей завершить утренний туалет.
        Обязанности привели его сегодня в центральную канцелярию в Жунчжоу. Это был самый близкий укрепленный стенами город, и наместник провинции вызвал Ли Тао сюда на встречу. Однако когда он прибыл на место, его ожидал вовсе не государственный муж, а скорее его слуга, мелкая сошка.
        Чиновник принялся что-то бормотать, но мысли Ли Тао снова вернулись к Суинь. Она казалась необычно тихой, когда он ее покидал. Возможно, Суинь перестала изображать из себя очаровательную куртизанку, и это - ее истинная натура. Понять ее невозможно, и он не желал даже об этом думать. Ему хотелось наслаждаться ее беседой, красотой и страстной, одержимой увлеченностью, которой невозможно избежать, находясь рядом с такой женщиной, как Суинь.
        И все равно он думал.
        Недостойный служака продолжал раболепно нести какую-то чепуху.
        - Почему правитель сам не явился, чтобы меня увидеть? - перебил его Ли Тао.
        Даже малейшего намека на его недовольство оказалось достаточным, чтобы стоящий перед ним человечек затрепетал и торопливо промямлил извинения за то, что его хозяин не смог лично встретиться с достойнейшим наместником Ли.
        Ли Тао нетерпеливо посмотрел на служащего. Подобного рода люди годились только для исполнения простых приказаний. Правитель провинции, на которого возлагались административные полномочия, был равен по рангу Ли Тао, однако жил в постоянном страхе прогневать своих вышестоящих покровителей в Чанъане.
        - Если правителю Чо нужно говорить со мной, он должен был прийти сюда сам.
        - Но правителю провинции необходимы с вашей стороны заверения, что не произойдет столкновений с императорскими армиями, когда они подойдут к вашей границе.
        Что творит Шэнь? Императорские силы и так разбросаны по всей Поднебесной, и Шэню не следовало снимать их с позиций, чтобы перекидывать в южную часть страны.
        - Передайте Чо, что я, как всегда, сделаю все необходимое.
        Ли Тао собрался покинуть помещение канцелярии, но чиновник встал у него на пути.
        - Пожалуйста! Наместник Ли должен подписать это. Ли Тао уставился на свиток, который подобострастно развернул дрожащий от страха чиновник. Провозглашение вечной и беспрекословной преданности императору, изложенное велеречивыми, льстивыми фразами. Чиновник вздрогнул и отшатнулся, когда Ли Тао взглянул на него. Руки, держащие края свитка, сильно дрожали.
        - К чему все эти бумаги, если мы уже присягнули на верность империи? - спокойно задал вопрос Ли Тао.
        Услышав эти слова, чиновник отошел. В несколько мгновений телохранители окружили Ли Тао, он вскочил в седло и пустил коня галопом по направлению к городским воротам.
        Напрасная трата времени. Чо не явился на встречу, так как вовсе не был в этом заинтересован. Все, что было нужно старому служаке, - эта бумага. Да презренному трусу даже не понадобится подпись военного наместника на недостойной декларации вечной преданности. В нужный момент Чо с полным правом заявит, что он пытался обуздать строптивого военачальника, заставить его подчиниться воле императора. Чиновник прикроет себя этой бумагой, свидетельством преданности Чанъаню.
        Подобного рода бюрократические игрища не стоили его усилий. И все же, когда они покинули ворота Жунчжоу, Ли Тао подумал о совете Суинь договориться с Шэнем. Слишком большой риск, учитывая, что Гао уже одержал при дворе победу над мятежным в глазах всей Поднебесной наместником Ли. Ли Тао никак не мог покинуть провинцию сейчас, когда на них надвигаются две армии, особенно ради того, чтобы вести эти мудреные баталии в Чанъане, в которых он никогда не был особенно силен.
        Наместник Ли направил своих людей на восток. Он собирался осмотреть оборонительные сооружения в месте слияния Тоцзяна[Тоцзян - река в провинции Сычуань.] и Длинной реки[Имеется в виду река Янцзы - самая длинная и многоводная река Евразии, третья река в мире по полноводности и по длине. Имеет длину около 6300 км, площадь бассейна - 1 808 500 км2.] . Его армии должны взять под контроль все водные артерии южной провинции. Не обладая возможностью контролировать водные пути, ни Тао, ни Шэнь не сможет его победить.
        Ему придется провести полночи в седле, чтобы вернуться потом в бамбуковый лес. К Суинь, подумал Ли Тао. Это нельзя назвать ни рациональным, ни практичным поступком, однако он пообещал, что будет вечером дома. Когда он уезжал, она лежала в его постели обнаженная под одеялами, приоткрыв лишь тонкую полоску гладкой, бархатистой кожи. Однако и этого было достаточным, чтобы прельщать его мысли весь день.
        Суинь отпустила его, не удостоив очаровательным взглядом или остроумным словечком. А ведь именно так они обычно прощались, и он привык слышать ее забавные поддразнивания. Ли Тао ждал этого, и она услужливо делала все от нее зависящее, чтобы развлечь и порадовать наместника. В конце концов, искусство куртизанки заключалось в том, чтобы ее господин ощущал себя непобедимым властителем, которому подчиняются небеса и земли. Ведь именно этого он желал, не так ли? Развлечений. Чего-нибудь, что занимало бы его мысли по ночам, помимо неурядиц в империи и грядущих битв. Впрочем, к чему лишние думы и сожаления. Чиновники могут скрываться за своими, бумагами в тесных и пыльных канцеляриях. Главное, чтобы его армии знали, что делать, когда наступит нужный момент. Суинь к тому времени уже не будет с ним рядом.
        Она ожидала его в гостевых покоях уже несколько часов, прежде чем двери в комнату в ту ночь распахнулись.
        - Мне интересно, - проговорила Суинь, намеренно начав разговор первой, - думали ли вы когда-нибудь о том, что я сижу здесь неподвижно, ничего не делая, и просто жду вашего возвращения.
        Она так и не повернулась к нему лицом, замерев неподвижно на мягком диванчике. Суинь услышала за спиной скрип закрывшейся двери, за которым последовал шум его уверенных шагов.
        - Я вовсе не думал об этом, - спокойно ответил Ли Тао.
        Он либо не понял, либо полностью проигнорировал ее едкий тон. Более того, самоуверенно положил руку ей на плечо, лаская пальцами тонкую кожу ее шеи. Сладкая дрожь пробежала по позвоночнику, несмотря на все ее черные думы.
        - Иногда я представляю себе, как вы спите в моей постели в те предрассветные часы, когда я ухожу из дома. - Голос его пронзал ее насквозь.
        Нет, больше это не сработает, поняла Суинь. Она отстранилась от сильных пальцев, которые успели нащупать самые чувствительные точки на ее шее.
        - Вы знаете, что уже половина второго?
        Суинь развернулась, чтобы в открытую бросить ему вызов, и была потрясена глубокими тенями, залегшими у него под глазам, и усталостью, согнувшей плечи.
        - Я был абсолютно уверен, что вы уже спите, - ответил он. - Давайте пойдем в постель.
        По его прихоти и соизволению рассердилась она. Больше этому не бывать.
        - Я хочу кое-что с вами обсудить.
        - Суинь, мы оба устали. Можно поговорить утром. - Он взял в руку прядь ее волос, которая распалась в его ладони и заструилась по пальцам. Костяшки пальцев нежно коснулись ее щеки.
        Его умиротворяющий тон, нежные ласки, мягкие команды - все это вместе сбивало с толку. Она была тронута. И в то же время разъярена.
        - Прекрасно. Вернемся к этому утром. - Суинь встала и бросила на него острый взгляд, прежде чем развернуться и устремиться к двери.
        - Суинь.
        В его голосе звучали усталость и покорность, однако она упрямо пересекла коридор и вбежала в центральную дворцовую залу. С каждым шагом росла уверенность, что никто за ней не последует.
        Поток холодного воздуха обрушился на нее во внутреннем дворике, и Суинь поспешно накинула на плечи шаль.
        Дрожащая девушка бегом преодолела вымощенную камнем дорожку через сад. Сквозь изогнутую боковую арку она разглядела тусклый свет фонариков ночных дозорных, обходивших дворец по периметру. Лунный свет заливал сад серебристым сиянием.
        Луна становилась круглее с каждой ночью.
        Ни одного огонька не горело в гостевом приделе дворца, где располагались ее покой. Суинь замедлила шаг. Меньше всего ей хотелось разбудить тетушку и остальных домочадцев, невольно посвятив их тем самым в ссору с Ли Тао. Держась рукой за перила, она поднялась по лестнице и добралась до своих покоев.
        Двери открылись, темнота и одиночество навалились на нее. Прошло уже несколько недель с тех пор, как она последний раз была здесь. Суинь давно уже спала в личных покоях Ли Тао, даже когда он не ночевал во дворце. Она немного помедлила у входа. В спальне Ли Тао было, по крайней мере, тепло, и его присутствие подле нее дарило несомненный комфорт. Но все это временно, и она больше не могла контролировать свои эмоции, когда он находился рядом.
        Суинь скользнула во тьму, выставив перед собой руки, словно это были чувствительные кошачьи усики. Она специально не стала закрывать дверь, чтобы в помещение проникал тусклый свет из открытого коридора. Проделав показавшееся ей бесконечным число медленных шагов, она коснулась пальцами ширмы, отгораживающей небольшую гостевую комнату. Начиная с этого места, Суинь уже достаточно хорошо помнила расположение мебели, чтобы добраться до своей опочивальни.
        Днем время текло мучительно долго, однако, по крайней мере, она могла отвлечь себя разговорами с тетушкой, Цзюнем и поваром. Ночью было хуже всего. После вечерней трапезы, которую Ли Тао никогда не делил с ней, ей ничего не оставалось, кроме как ждать.
        Внезапно ее нога ударилась о столик, стоявшая на нем большая фарфоровая ваза покачнулась и, коснувшись ее рук, откатилась в темноту. Суинь попыталась перехватить ее, однако не успела - ваза упала на пол, разлетевшись на множество осколков. Сердце подпрыгнуло в груди от резкого звука. Это небольшое происшествие чуть не довело ее до слез. Усилием воли Суинь подавила накатившие на нее беспомощность и грусть и на ощупь добралась до кровати. Не снимая одежды, она забралась под полог, благодарная тетушке за то, что с постели не убрали одеяло, несмотря на то, что в ней никто уже давно не спал.
        Даже закутавшись в одеяло, Суинь продолжала дрожать от пронизывающего насквозь холода нетопленой комнаты. Она свернулась калачиком, заставляя свое тело согреться и в глубине души сознавая, что все это неразумно. Ей вовсе не нужно было уходить из его спальни. Однако в некотором смысле Суинь по-прежнему оставалась пленницей в этом дворце. Каждую ночь она ждала своего господина, и не в ее власти было хоть как-то на него повлиять, потребовать от него чего-либо. Удалиться от него - вот единственная дозволенная ей привилегия.
        Тусклое сияние бумажного фонарика осветило комнату, едва вокруг лежащей в постели девушки образовался островок тепла. Она повернулась, удивленная, что не услышала, как вошел Ли Тао.
        - Суинь, - глубоко вздохнув, произнес он ее имя. Она еще выше натянула на себя одеяло, будто бы могла спрятаться в него и раствориться среди многочисленных складок.
        - Там разбитая ваза, - предупредила она бесцветным голосом, едва Ли Тао подошел ближе.
        Осколки звякнули о деревянные половицы, когда он отшвырнул их пинком в сторону. Ли Тао поставил фонарик на стол, и Суинь перевернулась на бок, чтобы взглянуть на наместника. Бумажный светильник озарял комнату желтым приглушенным светом.
        Он присел на кровать с краю, в ногах, и прислонился спиной к стене. Смертельная усталость сквозила в каждом его движении.
        - Вернитесь в мою спальню, - попросил он.
        - Нет.
        Неловко повернув голову, она почувствовала укол костяной шпильки. Суинь нетерпеливо вытащила ее из волос и отбросила в сторону. Она вытаскивала заколки одну за другой и швыряла их на пол. Потом внезапно ощутила, что на ней все еще надеты тонкие шелковые туфельки, и скинула их на пол. Ли Тао молча смотрел на производимый ею хаос. Он закрыл глаза и коснулся рукою лба, потирая переносицу.
        - Пожалуйста, вернитесь назад, госпожа Лин.
        О, Земля и Небо, ни один мужчина на свете не раздражал ее больше.
        - Почему я? - требовательно воскликнула она. - Может, хоть раз дождетесь меня вы?
        - Я жду. Каждый день и каждый час.
        Грудь ее сдавила тяжесть, и что-то обожгло уголки глаз. Она поглубже спряталась под одеяло. Всякий раз, когда Ли Тао признавался в чем-либо, он делал это с такой небрежностью, будто это не стоило ему ничего, и только она оставалась уязвимой. Даже сейчас, сидя, откинувшись назад, на ее кровати, Ли Тао излучал тихую, уверенную силу, трогавшую ее до глубины души, заставлявшую оплакивать одинокие часы без него.
        - Вы возвращаетесь с каждым днем все позднее и позднее. Иногда не приходите вовсе.
        - Нужно сделать очень много. Северные границы еще недостаточно укреплены, и зернохранилища… - Ли Тао оборвал фразу движением головы.
        - Я хочу знать, куда вы ездите. Что делаете.
        - Это не важно.
        - Для меня - важно.
        Она говорила так, будто бы имела на это право. Как хозяйка, как жена. Но она не была ни той, ни другой. Всего лишь временное развлечение, куртизанка, взятая, чтобы ублажать и отвлекать от неприятностей своего господина. Очевидно, даже эта роль не удалась ей, учитывая, сколько беспокойств причинила она ему сегодня, с горечью призналась себе Суинь.
        - Вы это желали со мной обсудить? - нарочито вежливо и отстраненно спросил он.
        Если бы она и в самом деле хотела узнать подробности о его действиях, Суинь знала, как этого добиться. Она могла бы нежно массировать его плечи, освобождая мышцы от усталости и напряжения. Приготовить горячую ванну. Налить чай, разогреть вино и развлечь беседой. Однако ей не нужна была просто информация.
        Суинь приподнялась, опершись на одну руку, чтобы видеть выражение его лица.
        - Эти бессонные ночи погубят вас, - проговорила она.
        - Со мной все хорошо. - Немедленное отрицание, что еще можно ожидать.
        - Месяц почти прошел. Что произойдет, когда армии будут здесь?
        - Либо мы с Гао придем к взаимопониманию, либо между нами разразится война.
        Возможно, великий Ли Тао и считает себя непобедимым, но как можно выстоять против императорской армии во главе с Шэнем и армии Гао, вместе взятых? - подумала Суинь. И насколько она знала, он в своем уме, чтобы надеяться, будто мифическая рать демонов придет ему на помощь.
        - Что будет с нами? - Слова застряли в глотке, но она нашла силы их выговорить.
        - Вы будете к тому времени под покровительством императора Шэня.
        Суинь издала нетерпеливый звук и заерзала, пытаясь подцепить упавшую с ноги туфельку. Потом резко сбросила ее с кровати.
        - Императору не нужна еще одна супруга. У него и так потрясающая жена, родившая ему шестеро сыновей. Кто захочет оказаться под властью страстной императрицы?
        - Я вовсе не желаю, чтобы вы стали другому мужчине…
        Стальная резкость его тона потрясла ее. Что он хотел сказать? Наложницей? Любовницей? Она замерла, едва начав снимать вторую туфельку. Ли Тао взял ее за щиколотку, чтобы помочь. От этого интимного прикосновения приятные мурашки побежали по всему телу. Поток тепла рванулся от его руки вверх, лицо ее запылало, и она с трудом смогла сделать вдох. Вот что значит - гореть для кого-то.
        - Гао хочет вашей смерти, - сказал Ли Тао. - Вам нужна защита кого-нибудь вроде Шэня.
        - Или вас.
        - Да. - Рука Ли Тао продолжала оставаться на ней, его сильные пальцы массировали ее ступню. - Это было частью нашей сделки. Я обеспечиваю вам безопасность столько, сколько смогу.
        - Нашей сделки, - повторила она.
        - Которая вас, совершенно очевидно, больше не устраивает.
        Она почувствовала прозвучавшую в его голосе усталость, когда он усилием воли подавил охватившее его волнение. Суинь не хотела от него этого самоконтроля. Ей необходимо было видеть эмоции, которые скрывались под его непроницаемой маской, но наместник никогда не позволял себе их показывать. Эмоции - это слабость. В них нет никакого смысла.
        - В отличие от вас я не владею искусством играть словами, госпожа Лин, так что прямо скажите мне, что вам угодно.
        Ли Тао продолжал поглаживать ее, скрывая охватившие его горестные чувства. Говоря все эти слова, он массировал ей стопу, тем самым посылая Лин Суинь фейерверк волнующих ощущений. Врачи учат, что на стопе существуют сотни точек, центров удовольствия и энергии. Казалось, Ли Тао нашел их все.
        - Я хочу большего… - Лин Суинь самой не понравились отчаянные нотки, проскользнувшие в ее словах. - Нечто большего, чем бесконечное ожидание и эти несколько часов вместе.
        - Большего невозможно.
        Она прищурила глаза и вырвала ногу из его рук. Ли Тао покорно прислонился к стенке.
        - Я так понимаю, покровительство императора Шэня вас больше не привлекает.
        - Шэня могут вынудить казнить вас. Неужели вы думаете, что я захочу остаться под его властью?
        Ли Тао нахмурился, однако нанесенная ею рана не принесла ей удовлетворения, как она на то надеялась. Он некоторое время обдумывал ответ, и у Суинь зародилась маленькая надежда.
        - Если вы не хотите отправляться к Шэню, я могу выделить воинов для вашей защиты, - предложил он.
        Война. Он только и может думать о битвах и территориях. Несчастье еще можно предотвратить, и надо в это верить, но Суинь никак не удавалось, как бы она ни старалась, заставить его взглянуть на эту ситуацию с иной стороны.
        - Я могу отослать вас достаточно далеко, и грядущие беспорядки вас не коснутся. Мне дорог сейчас каждый воин, но я сделаю это для вас. Вы проведете остаток жизни в достатке и благополучии. Я дам вам все необходимое. Это сделает вас счастливой?
        Суинь не знала ответа на этот вопрос. Она снова легла на кровать и натянула одеяло до подбородка.
        - Все, чего я сейчас хочу, - спать. Это сделает меня счастливой. - Она крепко зажмурила глаза.
        Ли Тао не двигался, и она с трудом заставляла себя спокойно лежать с закрытыми глазами, каждое мгновение мысленно спрашивая себя, что он предпримет дальше. Когда Ли Тао наконец поднялся, Суинь закусила нижнюю губу, чтобы удержаться от всхлипываний. Если он ляжет рядом с ней на постель и заключит ее в объятия, она пропала. Суинь позабудет про ссору и тесно прижмется лицом к его груди. А она не должна забывать про эту опасность.
        Ли Тао еще долгое время не уходил, шагая взад-вперед по комнате. Она услышала звук чего-то тяжелого, опустившегося рядом с ее кроватью, и не смогла удержаться от того, чтобы тайком приоткрыть глаза. Ли Тао склонился над жаровней, разжигая уголь, чтобы согреть ей комнату. Наверное, только влияние такой бессердечной женщины, как хозяйка Лин, позволило ей удержаться от того, чтобы его окликнуть.
        Когда уголь загорелся, он выпрямился и взял в одну руку фонарь.
        - Вас расстроило то, что произошло этим утром?
        Он совсем не понимал ее.
        Суинь повернулась и легла к нему спиной, ее бедра резко выделялись сквозь тонкое одеяло. Тепло и доброта Ли Тао по отношению к ней растаяли, как утренний туман под жаркими лучами солнца. Все предлагаемые Ли Тао решения заканчивались ее удалением. У них не было общего будущего, и он даже не мог себе этого представить, подумала Суинь. Но именно этого хотела и она сама, ведь так? Суинь нужно было в первую очередь защитить себя.
        Она и в самом деле бессердечная женщина. Но и он был очень непонятливым мужчиной.


        Глава 14
        Ли Тао в одно мгновение расправил складки своей рубахи и подтянул рукава, прежде чем распахнуть ведущую в его покои дверь. Неожиданное присутствие в коридоре кого-то чужого обострило его обычную настороженность. Он потянулся за спрятанным в рукаве кинжалом, прежде чем успел распознать силуэт Суинь в полутемном коридоре.
        - Мне пришлось встать сегодня очень рано специально, чтобы вас застать, - заявила она, не догадываясь о грозившей ей опасности. - Вы обычно покидаете дом еще до рассвета.
        На ней было надето простое серо-голубое платье, волосы собраны в пучок. Губы ее оставались ненакрашенными. Она стояла перед ним с какой-то свежей открытостью, делавшей ее почти юной. Ему очень хотелось затащить ее обратно в свою опочивальню.
        - Я немного подумала и решила, что вы должны преподнести мне - в качестве подарка, - жизнерадостно добавила она.
        - Подарка? - Между ними никогда и не шло речи ни о чем подобном.
        - Я хочу, чтобы вы подарили мне день, - продолжала Суинь. - Сегодняшний.
        Ли Тао сложил руки на груди, совсем не настроенный поддаваться ее очарованию.
        - Люди скажут, что я околдован, как Божественный император, и позабыл про все свои обязанности, одержимый неестественной страстью к вам.
        Она нахмурилась:
        - Вас заботят слухи?
        - Суинь. - Он потер пальцем переносицу, желая, чтобы поселившаяся там боль поскорее исчезла. - Вы понимаете, что происходит вокруг нас?
        - Конечно, понимаю. Вы станете легкой добычей для Гао, если доведете себя до истощения.
        Мысли о тактике и укреплениях вылетели из его головы, когда она прижалась к нему. Аромат жасмина и утренней росы окутал его. Если бы не эта непонятная ссора, он бы прислушался к ней. Они бы поняли и простили друг друга, но сейчас он должен идти.
        - Нам нужно видеться друг с другом при свете дня, - пыталась уговорить его Суинь. - Не только в темноте, как воры.
        - Вы избрали любопытный, способ заявить об этом.
        Лин Суинь взяла его под руку и повела во внутренний дворик, взгляд ее казался жаждущим и одновременно незащищенным. Ли Тао позволил привести себя в беседку в центре сада. Весь дом был все еще погружен в последние мгновения предрассветного сна. Ли Тао сел на скамейку и взглянул на Суинь. Кожа ее сияла чуть приглушенной свежестью раннего утра. Холодный ветерок разукрасил щеки розовым румянцем.
        - Я сейчас прикажу, чтобы нам принесли чай. Подождите здесь.
        Ли Тао смотрел, как она удалилась на кухню, наслаждаясь заразительной энергичностью ее шагов. Из кухни донесся мелодичный звук ее чистого голоска, и он представил себе добродушное ворчанье повара. Никто не мог противостоять Лин Суинь, если она хотела добиться задуманного.
        Она вернулась и присела напротив него, удовлетворенно сложив руки перед собой. Несколько мгновений они внимательно рассматривали друг друга в рассветных лучах солнца.
        Суинь буквально разрывалась от переполнявшего ее радостного возбуждения.
        - Я не хочу быть все время дома. Мы должны посмотреть бамбуковый лес, насколько это возможно.
        - Я не могу остаться здесь надолго, - заметил ей Ли Тао.
        Суинь беззаботно продолжала:
        - Тетушка сказала мне, что среди скал есть несколько храмов. И черно-белые сюн-мао[Сюн-мао - панды.] , живущие в тени горной гряды, питающиеся бамбуковыми побегами.
        - Они очень скрытные.
        - Как и вы.
        Глаза его вспыхнули, когда она поддразнила его. Откуда такая приветливость, удивился он, когда еще вчера ночью Суинь не желала даже взглянуть на него? Это должно было бы его насторожить, но он слишком устал беспокоиться. По крайней мере, о ней.
        Повар сам принес им поднос с чаем, а также тарелочку паровых пирожных. Старик расставил пиалы, налил чай, приветливо кивнул и удалился на свою любимую кухню.
        Суинь пила чай маленькими глоточками, в то время как он, потрясенный, не отрываясь смотрел на нее. В ней всегда присутствовала непринужденная грация, особенно когда Суинь занималась самыми повседневными делами.
        - Тетушка сказала мне, что это изумрудный чай из Чжэйцзяна. Придает энергию и проясняет голову.
        Ли Тао поднял пиалу и отпил, осторожно касаясь губами горячей жидкости. В голове его в это утро было все, кроме ясности. Суинь окинула его взглядом, поднеся пиалу к губам, и сердце его сжалось, словно пронзенное маленькими иголочками удовольствия.
        - Каждый раз, когда я смотрю на вас, я открываю нечто новое, что приковывает мое внимание, - произнес он.
        Несомненно, она привыкла к комплиментам, поэтому Ли Тао был так удивлен, когда щеки ее раскраснелись от удовольствия. Руки Суинь нервно дрожали, когда она пододвинула блюдо с паровыми булочками к нему поближе.
        - Ешьте, пожалуйста.
        Ли Тао взял один шарик, неуверенно откусил и прожевал. Суинь молча ела булочки, сидя напротив него, движения ее казались почти незаметными, похожими на птичьи.
        - Вы никогда не делите ни с кем свою трапезу, - заметила она. - Это меня в достаточной степени беспокоит. Я даже однажды подумала, что заключила сделку с любовником-демоном, как в этих костюмированных представлениях.
        Уголки его губ приподнялись.
        - У вас хорошее воображение.
        - Но вы же, в конце концов, человек, а не демон.
        - Мы можем иногда есть вместе, если вы так хотите.
        Он расслабился и позволил ей наполнить беседу бессодержательной болтовней. Это позволило ему хоть на несколько мгновений отдохнуть от мыслей о расстановке войск вдоль Длинной реки.
        - Вы думаете о том, что обычно привыкли делать в это время, - рискнула предположить она. - Скакать верхом и осматривать свои владения.
        - Да.
        Ничто не могло омрачить ее довольную улыбку.
        - Лучше бы вам действительно было этим заняться. Бездеятельность вас истязает.
        Ли Тао не ответил.
        - Что вы хотели обсудить прошлой ночью? - сменил он тему.
        - Потом, потом. Ведь у нас в запасе целый день, не так ли?
        Формой ее убеждения была мягкая настойчивость. Однако его потрясло, насколько он сам был готов потворствовать ее желаниям. Ему становилось легче на душе, когда он видел ее улыбку. Счастье - единственная эмоция, которую прекрасной госпоже Лин не удавалось искусно сымитировать, какой бы умелой она ни была.
        - Давайте выйдем прежде, чем солнце поднимется высоко.
        Суинь снова взяла Ли Тао за руку, как только тот встал, будто он мог убежать, если она не будет за него держаться. Глаза ее расширились от волнения, когда Суинь на него смотрела. Она вся так и светилась от едва сдерживаемой энергии.
        Присланные гонцами сообщения свидетельствовали, что Гао выслал вперед отряд в пять тысяч воинов. Шэнь выставил равное число, возможно, даже больше. Немного многовато воинов для мирного дипломатического визита. И их отделял от его границ всего двухнедельный переход.
        Ли Тао обнаружил, что кивает, уступая ее просьбе. Все, что нужно было Суинь, - один день, а их осталось у них совсем не так много.
        Тропинка вела вглубь бамбуковых зарослей, воздух в тени был влажным и прохладным. Ли Тао продолжал оставаться подчеркнуто неразговорчивым, ступая с нею рядом. Каждый камешек вызывал мучительную боль в ее ноге, проникая сквозь тонкую подошву шелковых туфелек, но Суинь не жаловалась. Тропинка стала подниматься в гору, а госпожа Лин не могла даже и припомнить, когда в последний раз ходила так долго без остановки пешком.
        - Нам еще далеко идти? - мягко спросила она.
        Ли Тао повернулся и взглянул назад, туда, где она стояла:
        - Вам нужен отдых?
        - Немного.
        Несмотря на прохладу леса, Суинь широким рукавом вытерла выступивший на лбу пот. Бамбуковые стволы вздымались ввысь, растворяясь в небесной синеве. Солнечный свет едва проникал сквозь плотный ковер из стволов и стеблей. От бесконечной зелени кружилась голова.
        Он подошел к ней ближе:
        - Я могу понести вас.
        Суинь бросила на него косой взгляд:
        - Вы специально повели меня этой дорогой, чтобы мучить?
        Едва заметная улыбка, которой он ее удостоил, вряд ли походила на ответ, однако Ли Тао замедлил шаг, когда они продолжили свой путь. Суинь опять взяла его за руку, и на этот раз их пальцы сплелись. Безотчетное счастье переполняло Суинь, когда они шли рука об руку и беседовали о всяких незначительных мелочах. В эти моменты она почти воочию ощущала, что значит идти по жизни вместе. Быть старой и седой, как тетушка, и бродить по саду, опершись о руку Ли Тао. Слышать смех внуков.
        Чьи мечты она позаимствовала? Они явно не могут быть ее собственными.
        Они поднялись на возвышавшееся над долиной плато, и восхищенный возглас сорвался с ее уст. Прямо под ними мерцал приглушенным сиянием бамбуковый лес, простираясь до самых небесных границ. Его зеленые побеги колыхались под ветром неспешными волнами. Этот тихий шум напоминал плеск воды.
        - Человек может позабыть здесь о всех своих горестях, - пробормотала она.
        Ли Тао встал подле нее, и на мгновение ей показалось, что они были единственными людьми на земле под солнцем и облаками. Суинь отчаянно захотелось, чтобы он обнял ее, однако Ли Тао продолжал держать руки, скрещенными на груди и задумчиво смотрел поверх изумрудно-зеленого моря. Он всегда был таким собранным, так тщательно контролировал свои эмоции. Только в постели сдержанность покидала его. Глаза его загорались темным пламенем, едва он входил в нее, и закрывались лишь тогда, когда удовольствие охватывало их обоих. Внезапно ее словно окатило горячей волной, и кожа запылала так, что она испугалась, что Ли Тао почувствует это, несмотря на разделявшее их расстояние.
        - Что это? - Суинь показала на долину. Рукотворные строения пересекали естественные контуры горного хребта, частично скрытые изумрудной зеленью.
        - Вы наблюдательны, - проговорил он с нотками восхищения. - Это сторожевые башни стоят на скалах. Между ними дома для караульных, небольшие, укрепленные частоколом, военные поселения.
        Ее пальцы внезапно онемели. Ли Тао сообщал ей эту секретную информацию без ограничений, будто это его совсем не заботило. Как будто бы Суинь была слишком незначительной особой, чтобы представлять для него угрозу, или он больше не желал скрывать своих намерений. И уж определенно не может быть, чтобы военный наместник ей доверял, подумала она. Ли Тао стоял к ней боком, устремив нетерпеливый взгляд на отдаленные скалы, и Суинь с трудом отвела взгляд с его изумительного профиля. Она внимательно вгляделась в укрепления, о которых он ей говорил.
        - Скольким же количеством людей вы командуете? - Слова царапали ей горло.
        Ли Тао внимательно всматривался в нее, пока она не вздрогнула под его пристальным взглядом.
        - Старый Гао, вероятно, убедил императора, что я набрал армию из сотни тысяч человек, чтобы противостоять ему.
        - Но вы действительно создали армию.
        Когда Ли Тао не ответил, она продолжала:
        - Вы не можете победить таким образом.
        - Меня не так просто убить, госпожа Лин.
        - Это то, чего хочет Гао. На своих условиях.
        - Достаточно. Это не ваша битва.
        Другими словами, ей здесь не место. Ли Тао не будет ее слушать. Он человек действия, а не слов, и уверен, что не должен держать отчета ни перед кем. В этом они похожи с Гао. Ее охватило отчаяние.
        Чем больше строит Ли Тао укреплений, чем больше скрывает свои действия от императорских властей, тем в большем количестве преступлений его могут обвинить, рассуждала Суинь. Все ее знания ничего не значат. Ли Тао никогда не позволит ей вмешаться.
        - Если вы так хотите войны, почему просите меня остаться? - в отчаянии воскликнула Суинь.
        - Я хотел ночей. - Голос его, казалось, вот-вот сорвется. - Я хотел этих часов с вами.
        С его стороны это очень щедрое признание, подумала Суинь, но она уже не находила в нем утешения.
        - Развлечение, - горько промолвила она. - Теперь оно тебе надоело.
        Он схватил ее за плечи, когда Суинь попыталась от него убежать:
        - Было ошибкой с моей стороны держать вас здесь. Ошибкой.
        Боль пронзила ее прежде, чем она успела от нее отгородиться. Суинь понимала, что это правда, и это делало ее муку еще острее. Ли Тао привез ее сюда, повинуясь чьей-то умелой руке. Им управляла какая-то неведомая сила.
        Суинь выскользнула из его рук и подошла к краю обрыва, всматриваясь в зеленое бамбуковое море и пытаясь вновь ощутить то чувство мира и покоя, которое охватило ее несколько мгновений назад.
        - Это все, что мы можем иметь, Суинь.
        Эти его слова звучали как страшное эхо других слов, сказанных им ей вчера ночью:
«Большего невозможно». Она не была готова их принять.
        - Так всегда, всегда. Вначале Божественный император, теперь вы. Мужчины нуждаются в моем обществе только тогда, когда им угрожает смертельная опасность, - с горечью произнесла она.
        Ли Тао подошел к ней так близко, что Суинь чувствовала исходящий от его тела жар, столь ощутимый по сравнению с прохладой леса. Одной рукой он обхватил ее за талию, другой - за плечи и прижал спиной к груди. Суинь со вздохом утонула в его объятиях, позволив себе погрузиться в него, наслаждаясь его присутствием, окутавшим ее мягким коконом. Он никогда еще не обнимал ее при свете дня, внезапно осознала она…
        - Каждое мгновение долгого дня я вижу перед собой твое лицо, думаю о твоей коже, твоем голосе, источаемом тобой аромате. - Губы его касались ее волос. Ли Тао прижал ее еще крепче. - Но мы всегда знали, что это когда-нибудь кончится. Должно кончиться.

…И не говорил ей «ты». Суинь крепко зажмурила глаза. Она знала, что слова ее любовника не оставят ее равнодушной. В их отношениях всегда присутствовала горькая обреченность. Он был убежден, что у них нет будущего, а Ли Тао никогда не мог отступиться от своих убеждений.
        Он повернул ее в своих руках так, что они наконец оказались лицом к лицу друг с другом. Не говоря ни слова, он впился в ее губы долгим поцелуем, который наполнил ее еще большим желанием, большими сомнениями. Пальцы его обхватили ее бедра. Суинь схватила его за отвороты халата и притянула к себе как можно ближе. Когда они оторвались друг от друга, он все равно не разжал объятий.
        - Вы… ты говоришь эти слова. Настаиваешь на этих вещах, но потом… - Суинь запнулась, не в силах подобрать слово. - Должен же быть какой-нибудь выход.
        Ли Тао обнимал ее так обманчиво нежно. Она все еще не могла вздохнуть, не могла перевести дыхания, да и не хотела этого. Суинь понимала сейчас, более чем когда-либо, что не должна его потерять.
        Наместник снова поцеловал ее, на этот раз его прикосновения показались ей грубыми и нетерпеливыми.
        - Эти люди более опытны, чем я, в искусстве войны, - пояснил он. - С каждым шагом я чувствую, что поступаю неправильно, все глубже увязая в чьих-то планах.
        Именно так ощущала она себя во дворце императора, всегда вынужденная сражаться против властных мужчин и понимать, что не в силах от них освободиться. Так было с Гао и его ставленниками. В некотором смысле даже император Ли Мин подчинил ее своей воле.
        - Ты не хотела быть частью всего этого, - напомнил он ей.
        - Но я уже часть этого.
        - Нет. - Одно слово. И прозвучало оно как окончательное решение. Ли Тао провел властной рукой по ее спине. - Это не имеет отношения к нашему договору. Я не могу оставить тебя здесь.
        Его черные глаза требовали ее всецело, несмотря на кажущиеся отрицания. Суинь касалась нежными пальчиками твердой линии подбородка, ожидая, что он отвернется, но Ли Тао не сделал этого. И хотя он никогда бы не признался в подобной слабости, она все же обладала некоторой властью над этим неукротимым мужчиной. Однако впервые ей не хотелось использовать эту силу для собственной пользы. Суинь лишь желала найти какой-нибудь способ помочь ему. Теперь ей уже не достаточно было просто выжить, всего лишь существовать.
        И снова перед Суинь промелькнул обрывок неясного видения. Они двое, много лет спустя, идут вместе. Ли Тао рядом с ней, по-прежнему высокий и величественный. Лишь только плечи его слегка опустились с годами, волосы поседели. Она вспомнила, как он один раз говорил с ней о семье, о будущем, о наследстве. Суинь от всего сердца желала, чтобы это было именно тем, чем она может его соблазнить.
        - Возможно, нужное решение лежит за пределами того, что мы можем сделать в одиночку, - высказала она смутную идею.
        Ли Тао нахмурился, не понимая. Да и у нее самой эта идея только начала формироваться в голове.
        - Что, если ты отправишься напрямую к Шэню? Он не хочет гражданской войны. Прими его власть, усмири перед ним свою гордость. - Суинь ничего не понимала в битвах и армиях, однако она знала, что такие люди, как Ли Мин и император Шэнь, руководствуются в жизни высочайшими моральными принципами. - Явись перед Шэнем без своей армии, - продолжила она. - Возложи свой меч к его ногам и скажи, что все, сделанное тобой, сделано во имя империи.
        - Как пес, подставляющий шею под нож, - с издевкой заметил он.
        - Это благородный жест с твоей стороны, - возразила она.
        - Это самоубийство.
        Наместник резко отошел прочь, подальше от Суинь и ее советов. Его суровый силуэт на фоне бамбукового леса говорил о его изоляции и одиночестве. Вот почему Гао осмелился вступить с ним в противоборство, поняла она, по той же причине хитроумный наместник использовал и саму Суинь, когда та жила во дворце.
        Ли Тао был одинок. У него никогда не было союзников.
        Ей бы очень хотелось узнать, о чем он сейчас думает, но Ли Тао полностью погрузился в себя. Когда он повернулся к ней, чтобы сообщить, что им следует возвращаться, у нее не нашлось возражений. Суинь молчаливо шла подле него по тропинке. Окружавший их лес наполнился щебетом и веселой трескотней птиц. Ли Тао не смотрел на нее. Он только немного замедлил шаг, приноравливаясь к ее маленьким шажкам. Суинь пыталась придумать, что бы такое сказать, не показывая охватившую ее печаль.
        Возможно, он решил, что она сошла с ума, предлагая ему открыться перед своими врагами, или наконец убедился, что ее подослали к нему, чтобы соблазнить и погубить. Суинь не имела ни малейшего права внушать ему идеалы чести и самопожертвования, когда сама совершала в прошлом ужасные поступки, стремясь сохранить себе жизнь. Это все, что бывшая наложница когда-либо знала, но теперь она желала большего. И даже несмотря на то, что это представлялось невозможным, Суинь все равно этого хотела.
        Суинь не беспокоила его весь оставшийся день. К его удивлению, она удалилась под благовидным предлогом на свою половину, едва они добрались до дворца. В ожидании дополнительных донесений Ли Тао вернулся в кабинет. Войска выстраивались на позиции. Наместник рассылал гонцов и издавал приказания, однако все это скорее походило на бессмысленное передвижение фигур на доске.
        Война подступила к нему, быстрая и стремительная, как змея, преследующая свою добычу, но он не боялся смерти. Ли Тао заложил свою жизнь много лет назад, когда впервые взял в руки нож, унесший чью-то жизнь. И, наблюдая за тем, как Суинь скрылась в глубине дома, он размышлял, с чем еще ему придется распрощаться.
        Ночь уже настала, когда он наконец погасил светильники, чтобы вернуться в свои пустые покои. Дверь спальни открылась мгновение спустя после того, как он закрыл ее. Когда Суинь вошла в комнату, его переполняли чувства, очень похожие на благодарность.
        К тому времени в нем разгорелось страстное желание, она выглядела так потрясающе, что он жаждал взять ее прямо на жестких половицах, как это случилось в первый раз. Однако Суинь стояла перед ним со скрещенными на груди руками, в глазах ее застыли вопросы.
        Он отвел девушку к постели и распустил ее волосы, зачерпнув пальцами пригоршню черного струящегося шелка. Ласковыми руками спустил одежды с ее плеч, целуя каждый приоткрывшийся участок ее гладкой кожи. Внешне он оставался нежным. Внутренне - ощущал страстный чувственный голод и готов был буквально поглотить ее.
        - Ты и в самом деле можешь погубить любого мужчину. - Руки его жадно ласкали ее плечи. - Соблазнить и заставить забыть обо всем.
        - Но это не я, - возразила Суинь. - Это все ложь.
        - Нет, не ложь.
        Столько поэтов и живописцев пытались запечатлеть очарование прекрасной Лин-гуйфэй, однако никому из них не удалось передать ее сущность. Она могла свести с ума мужчину, не пошевелив и пальцем. Ли Тао бережно касался губами ее век, щек и наконец, нашел ее уста. На долгий, бесконечно долгий миг они застыли, слившись в страстном поцелуе. Она удалилась от него после проведенного вместе утра, однако не высказанные ею вопросы никуда не делись, и он чувствовал их в ее нерешительности.
        Она хотела знать, был ли это их последний раз?
        Он не мог дать ей ответа. Ли Тао нежно обвел пальцем изящный изгиб ее шеи и спустился вниз, лаская кончиками пальцев выпуклости ее сосков. Под его прикосновениями кожа ее покрылась сладостными мурашками. Ли Тао опустил Суинь на постель, его возбужденный орган выпирал сквозь грубую материю его шаровар.
        - Я поеду с тобой… - предложила она.
        Он не понимал значения ее слов. Кровь бешено пульсировала в жилах.
        - К императору Шэню, - продолжила она. - Мы отправимся к нему вместе.
        - Ты встанешь рядом с изменником? - жестко спросил он. - Это бессмысленно.
        Она отрицательно покачала головой. Руки ее обвили его плечи, притягивая его к себе, ее мягкие груди прижались к его груди. Суинь жертвовала собой, идя на риск ради него. Он не понимал почему, не хотел думать о том, что это может означать. Не сейчас. Ли Тао потянулся, чтобы развязать свой пояс.
        - Это мое бремя. Тебе здесь нечего делать.
        Губы ее нашли его шею, и она обвила ее руками.
        - Пожалуйста, Тао.
        Ей необходимо было прекратить говорить, прекратить думать о том, что произойдет дальше. Он может заставить ее забыть о принятом ею решении. Несколько поглаживаний его пальцев вдоль нежных складочек ее лона, и она уже была готова к его страстному вторжению. Он вошел в нее, наслаждаясь тем, как чувственно изогнулось ее тело, и слыша ее сладкие возгласы поражения и готовности, известные ему уже так хорошо.
        Суинь закрыла глаза, принимая его в себя. Когда она пыталась заговорить, он пылко целовал ее, прижимал к себе, входил в нее, пока все ее слова не превратились в пламенный стон. Ли Тао закрыл глаза, слушая ее страстные крики и сконцентрировавшись на ощущении ее сладостной, влажной, тугой плоти вокруг него, проваливаясь в нее, теряя разум и волю…


        Глава 15
        Суинь проснулась на рассвете и растерянно уставилась на уже успевшие остыть одеяла подле себя. Она наспех оделась и выскочила из его покоев во двор, даже не успев поразиться царившему вокруг необычному оживлению. Плечи ее радостно расправились, когда она увидела, что Ли Тао еще не уехал. Он стоял около конюшен, наблюдая за тем, как его люди навьючивают поклажу на лошадей.
        - Что ты делаешь? - Суинь подбежала к нему, не обращая, внимания на холодный утренний воздух.
        - Мы с тобой отправляемся навестить императора Шэня.
        Она открыла рот, не в состоянии произнести ни слова. Затем, моргая, уставилась на него, в голове роились вопросы. Наместник осмотрел ее с головы до ног, и кожа ее потеплела под тонким халатом…
        - Тебе следовало бы сменить свои одежды.
        Нахмурившись, она скрестила руки на груди. Ли Тао иронично усмехнулся. С ее языка готово было сорваться множество вопросов. Когда он решил это? Что заставило его изменить свое мнение?
        - Я никогда не пойму тебя, - наконец промолвила она.
        Обняв за талию, Ли Тао проводил ее к дому. Тепло его тела подействовало на нее согревающе после утренней прохлады.
        - Мне пришло в голову, госпожа Лин, что ты обладаешь прекрасным опытом выживания в самых плачевных обстоятельствах. С моей стороны было бы мудрым шагом прислушаться к твоим советам.
        Он пытался прояснить ситуацию, однако это только еще больше ее раздражало.
        - Я знаю, император Шэнь послушает тебя. Он должен. Ты нужен ему.
        - Тогда я должен доверить тебе говорить за себя, раз ты настолько уверена в этом.
        - Скажи ему, что все, что ты сделал, - для пользы страны. Не будь упрям. Признай свои ошибки… - Голос ее прервался, когда Суинь осознала, что он над нею насмехается. - Разве ты не можешь выказать покорность?
        Ли Тао покачал головой. Все в нем выдавало натуру прямую и бескомпромиссную. Неудивительно, что Гао так легко удалось поймать его в капкан. Имперская политика зиждется на изящном балансе убеждений и запугиваний. Суинь не была уверена, что поступает правильно, но это лучше, чем сидеть и ждать, пока смерть постучится в их дверь.
        Они остановились в парадной зале. Наконец-то они были одни. Ли Тао повернулся к ней лицом, нежно погладил ее щеку своей ладонью. Ей хотелось закрыть глаза и бесконечно наслаждаться лаской.
        - Ты понимаешь, как опасно открыто заявить о твоем союзе со мной, - сказал он.
        - Да.
        - Я не сдамся просто так Шэню.
        Сердце оборвалось у нее в груди, когда Суинь услышала его предупреждение.
        - Я это также понимаю.
        Решение пойти на переговоры с императором являлось огромной уступкой с его стороны, однако Ли Тао будет продолжать стоять на своем даже перед лицом смертельной угрозы, подумала Суинь. Это у него в крови, и это изменить невозможно. Их поход к императору - большой риск, однако впервые за долгое время Суинь осмелилась надеяться. Ли Тао не собирался безропотно вступить в войну, которая могла окончиться его казнью. Он рассматривал и другие возможности.
        Однако на его лице, когда он смотрел на нее, она не видела ни надежды, ни облегчения. Даже наоборот, в уголках глаз еще сильнее застыло напряжение.
        - Видишь, какую власть ты имеешь надо мной, - проговорил наместник.
        Суинь постаралась не обращать внимания на циничные нотки, прозвучавшие в его словах.
        - Император - благородный человек. Он будет тронут твоим жестом, свидетельствующим о готовности достичь компромисса.
        - Я по-прежнему могу исполнить условия нашего договора и передать тебя Шэню, как мы и договаривались, - проговорил Ли Тао. Его зубы сжались даже от простого предположения. - Ты можешь остаться в стороне от этого конфликта и чувствовать себя свободной.
        Положение Ли Тао было непредсказуемым, над всеми его владениями нависла угроза. Остаться здесь - полное безрассудство с ее стороны, и Суинь не могла не понимать этого. Выживание - дело, о котором ей было известно все. Бывшей «драгоценной супруге» всегда удавалось встать на нужную сторону в постоянных интригах и заговорах, сотрясавших императорский дворец.
        Но что за жизнь ждала ее в одиночестве? Вечно скитаться и прятаться? Она больше не могла показаться в Чанъане или во дворце у реки, построенном для нее покойным императором. Несмотря на всю свою расчетливость, Ли Тао решил рискнуть. Суинь может стать рядом с ним как равная. Она попытается. Разве не об этом просила она всего лишь несколько ночей назад?
        Ну а, кроме того, тонкая политика - вопрос, в котором «драгоценная супруга» Лин также разбиралась очень хорошо.
        - Тао, давай быть честными. - Суинь взяла его руку. - Наша первоначальная сделка - иллюзия. Она не значит уже ничего.
        Ли Тао вступал в абсолютно неведомую ему область и делал этот шаг добровольно, хотя это совсем ему не нравилось.
        Это было похоже на чувство, охватившее его, когда он впервые взял в руки нож, когда Тао не знал даже, как держать оружие. Или на первое сражение. Даже хуже, поскольку теперь он отвечал не только за свою жизнь.
        Если его переговоры с Шэнем окончатся провалом, это обернется войной для него и для всей империи. Императорские и провинциальные армии сойдутся в кровавом противостоянии. Близлежащим царствам и варварам с запада останется только дождаться того, как империя погубит себя сама. Ли Тао понимал, что совсем не желает этого.
        Суинь сидела в седле перед ним. Она уже немного привыкла к верховой езде и не вцеплялась больше ногтями в его руку. Лучшие мечники передовой тысячи «Непобедимых стражей» окружали их с флангов и прикрывали тылы. И хотя Ли Тао и Лин Суинь могли чувствовать себя в безопасности, находясь в пределах провинции, наместник не мог ничего гарантировать, когда они выедут за пограничные укрепления.
        Ли Тао покорно подчинялся приказам в эпоху правления императора Ли, но тогда были совсем другие времена. Император поставил его во главе военного округа нескольких провинций. Ли Тао не знал ничего о том, как управлять, как предводительствовать людьми, как снискать уважение подчиненных. Он внимательно изучал поведение старых военачальников, таких как Шэнь или Гао, но всегда понимал, что не может просто их копировать. Божественный император нуждался в разных источниках силы. Ли Мин знал все о равновесии сил и понимал, как легко его можно нарушить.
        Они покинули пределы бамбукового моря, и Суинь запрокинула лицо, наслаждаясь теплыми лучами солнца.
        - Ты выглядишь так, будто тебя выпустили из тюрьмы. - Он покрепче прижал ее к себе одной рукою.
        Она припала к его плечу и взглянула на него, не поднимая ресниц.
        - Я видела лишь одни и те же покои и комнаты в течение многих дней.
        Прошел почти целый месяц с тех пор, как он привез ее к себе.
        - Ты хотела всю жизнь провести в своем доме у реки.
        - Нет, больше не хочу. Когда мы вернемся, ты должен будешь показать мне каждый уголок своих владений.
        Тон ее казался слишком веселым и жизнерадостным, в нем недоставало обычной плавной гармонии. Наместник отвел от Суинь взгляд и внимательно посмотрел на дорогу.
        - Будь уверен в успехе и никогда не проиграешь, - спокойно заметила она.
        Значит, они стали так близки, что могут чувствовать настроение друг друга. Суинь прижалась к нему покрепче, и он коснулся подбородком ее макушки в знак молчаливого согласия.
        Сложно судить, увенчается ли это рискованное предприятие успехом, размышляла Лин Суинь. Ли Тао встретится с Шэнем лицом к лицу, без стражников и придворных, если только император этого пожелает. Суинь просила Тао положиться на честь и возвышенные чувства, присущие императору Шэню. Он сам в прошлом критиковал Шэня за эти черты. Честь и возвышенные чувства непредсказуемы.
        Их первая остановка произошла у небольшого укрепленного военного лагеря на перекрестке дорог. Постройки в нем представляли собой не более чем временные убежища, целью которых было обеспечить воинов крышей над головой. Однако сам вид этой маленькой крепости служил зловещим напоминанием о том, что дороги внутри провинции уже не были открытыми для всех.
        После краткого отдыха они продолжили путь.
        К ночи путники достигли военного лагеря, занимаемого десятью сотнями воинов. Многочисленные шатры выстроились на окруженном деревянным частоколом поле, вокруг потрескивавших костров расселись воины. Это были «Непобедимые стражи» - прошедшие особую выучку воины передовой тысячи Ли Тао.
        Суинь внимательно осмотрела палатки:
        - Они здесь в ожидании битвы, так?
        - Я специально собрал их в одном месте, чтобы иметь возможность для быстрого маневра.
        - Их так много…
        - Здесь нет даже четверти моей армии.
        Она развернулась, чтобы взглянуть ему в лицо.
        - Гао обвинял тебя в том, что ты создаешь свою армию, чтобы противостоять Чанъаню.
        - Половина его обвинений справедлива.
        Он спешился, потом обнял ее за талию и помог выбраться из седла. Ли Тао видел, что Суинь готова задать ему тысячу вопросов, однако лишь резко покачал головой. Она сомкнула губы.
        - Хорошее решение, - быстро прошептал он ей на ухо, прежде чем приказать своим людям приготовить ночлег.
        Суинь бросила на наместника пронзительный взгляд.
        - Позже, - пообещала она.
        Суинь поняла, что сейчас неподходящее время оспаривать его авторитет, но Ли Тао был уверен, что она набросится на него с вопросами, едва только ей представится такая возможность. Он оставил ее с командиром отряда его телохранителей и отправился осматривать лагерь. Наместник доверял мнению Лин Суинь относительно тайн и интриг двора. Теперь, когда речь зашла о командовании армиями, настала ее очередь положиться на него.
        Когда он наконец добрался до своей палатки, Суинь уже сидела на походном ложе из циновок и шкур. Подле нее мерцал тусклый огонек бумажного фонарика.
        - Твои телохранители не позволили мне выйти из палатки.
        Она держала себя просто изумительно - прямые плечи расправлены назад в царственном жесте, руки величественно сложены на одном колене. Она была изящна и элегантна до самых кончиков пальцев даже в столь суровой и непритязательной обстановке, далекой от привычной ей роскоши и комфорта.
        Он едва удерживался, чтобы не обнять ее.
        - Женщины редко бывают в военном лагере.
        - Неужели мне и в самом деле стоит чего-нибудь бояться среди твоих дисциплинированных воинов?
        - Нет. - Он был в этом уверен. - Но к чему заставлять их страдать без нужды?
        Как и его. Каждый взгляд Ли Тао в ее сторону буквально истязал его.
        - Твоя армия, должно быть, составляет десятки тысяч. Достаточно большая, чтобы бросить вызов императору, - заметила Суинь.
        - Это было бы опрометчивым. Нападение на императорские силы лишь спровоцирует других военачальников.
        - Это не совсем то, о чем я тебя спрашивала. - В ее тоне звучало больше грусти, чем обвинений.
        Ли Тао подошел к ней и присел рядом.
        - Только сильнейший может выжить среди цзедуши. Гао присматривался к южным провинциям многие годы, постепенно отравляя двор слухами. Я понимал, что мне следует укреплять свою власть. Если бы я не представлял для него достаточно большой опасности, он бы уничтожил меня много лет назад.
        Ее колено коснулось его ноги, когда Суинь к нему повернулась. Ли Тао все еще никак не мог привыкнуть к контрасту между этим обворожительным созданием и грубым окружением, к тому, что она находится с ним рядом в продуваемом всеми ветрами шатре военного лагеря.
        - Разве ты не видишь? Гао специально провоцирует тебя, - настойчиво продолжала Суинь. - Твои действия только подтверждают слухи.
        - С этим уже ничего не поделаешь. Семья Гао благородного происхождения, его предки приходятся родственниками предкам Божественного императора. Он всегда с презрением относился к выходцам из низших сословий.
        - Ты не прав. - Суинь энергично мотнула головой. - Возможно, кто-то из сановных военачальников и придерживается подобного мнения, но не Гао. В его поступках нет ничего личного. В этом отношении он очень похож на тебя.
        Ли Тао окинул ее пристальным взглядом:
        - Похоже, ты знаешь много о старом Гао.
        Боль промелькнула в ее глазах, и Суинь попыталась вырваться из его объятий, однако Ли Тао продолжал нежно: удерживать ее.
        - Неужели ты думаешь, что я откажусь от тебя из-за твоих прошлых связей? - Он еще крепче обнял ее. - Я знаю, что ты была как-то связана с Гао. В этом нет ничего удивительного, именно так создаются и рушатся союзы при дворе.
        Суинь, наконец, прекратила борьбу, Ли Тао опустил ее на походную кровать и лег рядом с ней. Разговор о Гао нарушил ее самообладание.
        Она неловко лежала в его объятиях.
        - Я вырвалась из лап Гао много лет назад. Он надеялся, что ему удастся меня использовать, когда я стала фавориткой императора. Но я освободилась от него. Нашла защитника более могущественного, чем Гао.
        И теперь, много лет спустя, Гао хочет ее смерти, пояснила Суинь. Тао едва осознавал себя от гнева. Суинь не права. Причины его поступка могут быть очень даже личными.
        - Гао никогда не окажется снова подле тебя, - поклялся Ли Тао.
        - Он использует других, чтобы достичь своих целей, - пояснила она. - Никогда не действует самостоятельно. - Ее голос казался бесцветным, апатичным. Суинь моргнула, уставившись в пустоту. - Идти к Шэню - безумие, но еще большее безумие оставаться на месте. Я не уверена, что мы на правильном пути.
        - Я также, - помедлив, проговорил он. Служившие ему люди беспрекословно повиновались всем его распоряжениям. Суинь - единственный человек, ставивший под сомнения его слова и поступки, подумал Ли Тао. Она заставила его понять, что невозможно победить, затаившись на юге и загородившись укреплениями. Возможно, он и отобьет первый натиск Гао, однако затем будет атакован превосходящими силами императора и армиями других наместников, которые непременно слетятся сюда, словно коршуны на добычу.
        Гао слишком силен. Ли Тао нужно сделать что-нибудь неожиданное, чтобы победить его.
        Суинь повернулась в его объятиях, удобно устроившись у него на плече, и все мысли о битве на время вылетели из его головы. Он и так постоянно думает об этой войне, и даже ночью ему снятся планы и стратегий. Такие мгновения мира, как сейчас, - единственная роскошь, которую он мог себе позволить.
        - Тао, что заставило тебя передумать?
        - Неужели это не ясно? - Он ласково погладил ее рукой по спине.
        - Нет, - прошептала она печально. - Нет, мне никогда и ничего не ясно с тобой.
        Тао не понимал, чего еще она хочет. Он притянул ее к себе и жарко поцеловал в губы.
        Суинь отшатнулась:
        - От тебя и слова не дождешься.
        Ли Тао поцеловал ее снова с растущей настойчивостью, жадно лаская ее раскрывшиеся для его прикосновений губы. Если бы мог, он бы занялся с ней любовью. Они бы потонули в объятиях друг друга.
        Однако тепло не переросло в страсть, как это всегда случалось между ними. Постепенно Суинь провалилась в дрему. Он также чувствовал усталость. Этот день был полон событий. Вместо того чтобы снять с Суинь все одежды, Ли Тао собрал назад ее волосы и поцеловал в лоб. Дыхание ее стало громче, и он понял, что она уже спит.


        Глава 16
        Город Чэнду стоял на берегу реки Цзиньцзян[Цзиньцзян - река на юге Китая.] , отделявшей южную провинцию от центральных уделов Поднебесной. Мощная стена из серого кирпича, за которой скрывались мощеные улицы, заполненные многолюдной толпой, и ровные ряды домов, окружала столицу провинции.
        Уже очень давно Суинь не ощущала вокруг себя столько людской активности. Голова шла кругом от крикливых, гомонящих толп. И хотя по мере приближения к центру города военных сооружений становилось все больше, горожане по-прежнему вели обычную мирную жизнь - бродили по рынку, покупали и продавали.
        Ли Тао передал поводья, одному из телохранителей, и они вместе с Суинь продолжили свой путь пешком по тесным улочкам провинциальной столицы.
        - Ван сказал мне, что ты почти ничего не ела прошлой ночью.
        На Вана, командира отряда телохранителей, была возложена неусыпная забота о ее охране.
        - Все, что я хотела, - это спать, - пояснила Суинь.
        - Я забыл, что ты не привыкла к таким путешествиям.
        - Я вовсе не беспомощна.
        Ответ прозвучал резче, чем она этого желала. Суинь была скорее не беспомощной, а усталой. Она действительно не привыкла целый день скакать на лошади. Не привыкла к верховой езде вообще. На ночлег они останавливались в придорожных постоялых домах или в наспех сооруженных шатрах. Суровый режим путешествия истощил остатки ее сил. Продолжающаяся неопределенность - остатки терпения.
        Ли Тао вел их небольшую компанию по оживленной главной улице в поисках постоялого двора или харчевни. Он оставил без внимания ее протесты и настоял на том, чтобы они хорошенько перекусили перед переправой через реку. Вскоре их маленький отряд вступит на императорскую территорию, на которую влияние цзедуши уже не распространялось.
        - Я не ожидала, что путешествие так утомит меня, - проговорила Суинь примирительным тоном.
        - После еды ты почувствуешь себя лучше.
        Она взяла его за локоть, и Ли Тао, к ее удивлению, положил свою руку ей на талию, прижимая ее к себе. Он вел себя необычайно внимательно. Суинь позабыла об окружающей их толчее и вооруженных с головы до ног воинах. В эти мгновения она так и излучала довольство.
        Простое проявление привязанности и симпатии, столь очевидно содержащееся в его прикосновении, намекало на нечто, никогда не испытанное ею раньше, даже в самые жаркие ночи их близости. Хотелось верить, что мир возможен, возможно и счастье просто идти рука об руку.
        Телохранители встали вокруг них, заняв позиции сзади и спереди. Ее неуверенность вернулась. Ли Тао стал более замкнутым и закрытым, когда они приблизились к столице, поэтому обычное прикосновение его руки пробудило все ее скрытые желания. Он никогда не упоминал о таких эфемерных вещах, как счастье. Ли Тао говорил лишь о выживании.
        Прежде всего, они должны освободиться от Гао, иначе мир и спокойствие невозможны, размышляла Лин Суинь. Ей уже однажды удалось перехитрить старого лиса, но это была совсем другая эпоха, другой император. И ее победа оказалась лишь временной.
        Ряд красных и зеленых полотнищ, свисавших со второго этажа деревянного дома, равно как и пряные ароматы, долетавшие из открытых окон, свидетельствовали о том, что они приблизились к харчевне. Ли Тао проводил ее внутрь.
        - Милости просим, наместник!
        Хозяин харчевни сразу же узнал Ли Тао. Он проводил их на второй этаж, велеречиво расписывая по дороге преимущества подаваемых в его заведении блюд. Небольшая компания, громко обсуждавшая что-то в углу, как только они приблизились, резко перешла на шепот. Нить напряжения пробежала от одного телохранителя к другому.
        - Они говорят о Жу Шане, - объяснил Ли Тао, когда Суинь подняла на него вопросительный взгляд.
        Она не ожидала снова услышать это имя.
        - Но ты же отпустил его.
        Шедший позади них Ван обменялся быстрыми репликами с товарищами. Послышалось слово
«предатель». Ли Тао проводил ее наверх.
        - Не стоит придавать этому значения. Ничтожные мелочи.
        Однако его взгляд словно замкнулся. Освобождение Жу Шаня было еще одним решением, принятым под ее влиянием против его воли и заведенных порядков. Сожалел ли он о проявленном милосердии?
        Наверху их ожидал небольшой зал для богатых и знатных клиентов, жаждавших уединения. Немедленно появились слуги с подносами с вином и чаем, готовые услужить прежде, чем вся их компания заняла свои места. Ли Тао посадил Суинь подле себя, Ван встал неподалеку. Угроза, опасности присутствовала постоянно. Суинь не давали об этом забыть.
        Она дождалась, пока слуги удалились, потом спросила Ли Тао:
        - Мы дальше проследуем только с твоими телохранителями?
        Ли Тао печально улыбнулся:
        - Ты же сама предложила сделать благородный жест, госпожа Лин.
        - Может быть, следует оставить побольше людей?
        - Согласись, если мы двинемся в Чанъань во главе внушительной армии, разве это не будет расценено как открытый вызов? На переправе к нам присоединится небольшой эскорт.
        Она кивнула, ощущая внезапно подступившую тошноту. Силы Шэня и Гао неутомимо сжимались вокруг них. Эти люди командовали десятками тысяч первоклассно обученных воинов, а она ничего не знала об искусстве ведения войны. И, тем не менее, направила Ли Тао на опасную тропу.
        - Я послал гонцов, чтобы известить Шэня о наших намерениях, - пояснил он.
        - Я думаю, прославленный император Шэнь с уважением отнесется к мирному призыву.
        - Император Шэнь, - поправил себя Ли Тао с некоторым неудовольствием.
        Суинь приходилось напоминать ему о таких нюансах. Любое, даже самое малейшее, оскорбительное нарушение приличий будет немедленно замечено враждебно настроенными придворными и преувеличено до размеров предательства. Да, она сознавала, что Ли Тао испытывал невольное уважение к Шэню. Если бы только он разрешил ей направлять его действия, когда они предстанут перед императором. Однако Ли Тао никому не позволит учить себя и руководить собой так, как позволяла это она в свою бытность во дворце.
        Целая гора холодных закусок оказалась перед ними. Хозяин сам составил многочисленные тарелочки с подноса на стол.
        - Отведай нашей лучшей стряпни, - заискивающе произнес он.
        Суинь достала деревянные палочки из бамбукового футляра. Прошло почти пятнадцать лет с тех пор, когда она последний раз была в общественном месте. Она была потрясена новизной обстановки: снующие слуги в тусклых серо-коричневых одеяниях, стук посуды, обшарпанные столы. Каждая деталь приобретала необычное значение.
        Ли Тао с недоумением и любопытством взглянул на нее. На губах Суинь появилась улыбка.
        - Ты не поймешь, - заметила она.
        Суинь только приоткрыла рот, чтобы отпустить изящную ремарку о повседневности, ставшей внезапно примечательной, как снаружи раздался громкий стук.
        - Наместник!
        Разговор оборвался. Ли Тао продолжал пить чай, однако пододвинулся к ней еще ближе. Плечи его немного расправились, мускулы напряглись. Два телохранителя, проследовав к двери, открыли ее. Ли Тао коротко взглянул на вновь прибывшего и поманил к себе движением пальцев.
        Войдя в комнату, гонец склонился в почтительном поклоне. Одежда его была покрыта пылью и грязью.
        - Наместник Ли, - поприветствовал он. Вестник казался изможденным, будто бы проскакал без остановок огромное расстояние. Он неуверенно взглянул на Лин Суинь.
        Ли Тао молча одобрительно кивнул. Его люди обладали такой выучкой, что их предводителю не было нужды тратить время на долгие объяснения - его команды воспринимались с полуслова, иногда достаточно было одного только взгляда.
        - Мы захватили нескольких человек, пытавшихся проникнуть за пограничные укрепления, - объявил гонец.
        - И?
        Он выглядел неуверенно.
        - Они согласны говорить только с вами.
        Мрачное предчувствие повисло в зале. Суинь не понимала молчаливого обмена взглядами между собравшимися мужчинами, однако присутствие опасности не вызывало у нее сомнений.
        Она коснулась руки Ли Тао:
        - Кто эти люди?
        - Я не знаю, но что-то за этим скрывается. - Выражение его лица казалось холодным и непроницаемым.
        Гонец поклонился снова, достал письмо из-за пазухи и положил на стол. В полной тишине Ли Тао прочел донесение.
        - Почему мне не передали это раньше?
        Тишина стала еще оглушительнее. Наконец, вестник, который, как решила Суинь, являлся одним из доверенных людей Ли Тао, проговорил, понизив голос:
        - Послание было перехвачено правителем Чо.
        У Ли Тао заиграли желваки. Он внимательно посмотрел на Суинь, потом, после долгой паузы, произнес:
        - Госпожа Лин, кажется, нам придется завершить наше путешествие.
        Ужас сковал ее дыхание.
        - Мы должны добраться до императора, пока не стало слишком поздно, - произнесла она.
        Ли Тао имел привычку отворачиваться от нее, когда упрямо не желал отвечать. Сейчас жест был окончательный, решение принято.
        - Тао, ты должен передумать.
        Она может говорить до посинения, сколь угодно долго, и это не произведет на него никакого впечатления, понимала Суинь, но ей следует попытаться. Она хотела встать и приказать всем посторонним покинуть помещение. Хотела прочесть это письмо и настоять на том, чтобы Ли Тао выслушал ее соображения. Это - их единственный шанс.
        Но наместник не дал ей такой возможности. Он взял ее за руку. Они встали, и Ли Тао прижал ее к себе, выводя на улицу. Телохранители разгоняли толпу перед ними, а они решительным шагом двигались прочь. Пожатие руки Ли Тао уже не было ободряющим.
        Лошади были готовы и ожидали их у городских ворот. Ван и половина отряда телохранителей отделились от остальных. Надежда медленно умирала внутри ее. Его люди знали, что произошло. Они уже знали, а она нет.
        - Тао, что случилось?
        Терпеливый, заботливый любовник, каким он казался еще утром, исчез. Ли Тао вновь превратился в военачальника, привыкшего к тому, чтобы его приказаниям повиновались.
        - Тебя сопроводят обратно к бамбуковому морю.
        - Что бы ни случилось, твои люди смогут с этим справиться, - настаивала Суинь. - Ты должен отправиться к императору.
        Он покачал головой, не дав ей закончить.
        - Тебе больше небезопасно здесь находиться… со мной.
        Она хотела крикнуть ему, что опасность теперь подстерегает их повсюду. Они же много раз говорили о том, как важно их путешествие. Это - последний шанс Ли Тао опровергнуть обвинения в измене. Если он не явится перед Шэнем, разразится война. Им грозит смерть.
        - Скажи мне, - взмолилась она, пытаясь управлять им так же, как он управлял своими людьми. Одной волей.
        Взгляд, исполненный боли, исказил его черты. Или это гнев? Суинь никогда не умела читать мысли и чувства Ли Тао. Он всегда отстранял ее в сторону, возводя между ними высокие и мощные барьеры.
        - Ратники, - сквозь зубы произнес он. - Подразделение, направляющееся к границам провинций на помощь приближающимся армиям.
        - Императорские ратники?
        Ли Тао не ответил. Он отвел ее к тому месту, где, уже сидя в седле, поджидал их Ван, и подсадил на лошадь позади главного телохранителя.
        - Пожалуйста, подумай хорошенько, что ты делаешь. - Она схватила Ли Тао за запястье. - Гао Шимин этого и хочет. Он стремится не дать тебе увидеться с Шэнем.
        Ли Тао в последний раз посмотрел ей в глаза. Черная пустота его взгляда потрясла Суинь. Он снова стал чужим.
        - Я должен повидаться с одним человеком в этом городе, - сказал наместник.
        У Суинь больше не было времени задавать вопросы. Воины Ли Тао выстроились позади своего командира, готовые к бою. Ван пришпорил коня и поскакал в сторону ворот. Последнее, что она увидела, был наместник Ли, скачущий с обнаженным мечом во главе вооруженного эскорта к центру города.


* * *
        Ли Тао скакал верхом по грязной, разбитой дороге в сопровождении личного телохранителя. Наместнику понадобился всего один день, чтобы захватить столицу провинции. Его люди окружили здание канцелярии правителя и овладели им почти без боя. Но основные сражения были впереди. Еще один день ушел на то, чтобы к Ли Тао привезли пленников, пойманных у пограничных укреплений, и он успел их допросить. Гораздо больше дней потребовалось, чтобы передислоцировать и организовать армию.
        Едва только столица полностью оказалась под его властью, Ли Тао отправился назад в бамбуковый лес. Отряд часто менял лошадей в расположенных по пути военных лагерях, чтобы двигаться как можно быстрее. Дни и часы были наперечет, каждая минута требовала принятия решений.
        Еще издали Ли Тао увидел очертания дворца. Он должен был бы послать туда вестника, поручить исполнение своих приказаний Вану, а сам остаться в захваченном городе. Однако Ли Тао вернулся домой. И у него даже не возникало сомнений почему.
        Суинь появилась перед входом, как богиня в голубых шелках. Она остановилась на верхней площадке лестницы возле каменных львов. И снова он почувствовал нестерпимое желание.
        Эта женщина могла заставить мужчину поверить во что угодно. Он позволил ей убедить себя в том, что у него еще остался последний шанс решить все миром. Он хотел верить в это, несмотря ни на что.
        Подойдя к ней, Ли Тао остановился, стараясь подобрать нужные слова.
        - Встречи с Шэнем не будет, - наконец, произнес он.
        Суинь побледнела, потом сделала глубокий вдох.
        - Пройдем в дом.
        Тетушка и слуги собрались у входа. Суинь прежде всего подошла к пожилой женщине и сжала ее морщинистую руку.
        - Видите, он жив.
        Старушка кивнула. Суинь прошептала ей указания, и тетушка увела домочадцев в глубь дворца.
        Едва они остались одни, Суинь повернулась к Ли Тао:
        - Мы все очень испугались за тебя, когда ты не вернулся. - Поколебавшись, она коснулась его рукой.
        - У меня были важные дела, которые следовало устроить.
        - Ты, наверное, устал с дороги. Повар приготовил ужин.
        Ли Тао резко вскинул голову, поддавшись вспышке гнева. У них больше не было времени. Ни на обмен никчемными любезностями. Ни на нерешительность. Ни на эту игру в желание и власть, которая их так долго забавляла.
        - Пойдем со мной, - заявил он с грубостью, невольно выставляя напоказ гнев. Только гнев, скрывая все остальное. Всю глубину горького разочарования. Все робкие надежды, которым так и не суждено было исполниться.
        Она взяла его за руку. Прикосновение ее прохладной кожи невольно подействовало на него успокаивающе, однако ему не нужны были ее утешения. Ему следовало оставаться настороже, готовым к смертельной схватке. Ли Тао крепче сжал ее руку и повел по коридору в кабинет. Едва они вошли внутрь, как он закрыл дверь и заключил ее в свои объятия.
        Дыхание покинуло его, когда он прильнул устами к нежной коже ее горла. Суинь вздрогнула, откинув назад голову и даря себя.
        Ли Тао прижался к ней бедрами. Он хотел подхватить ее на руки и взять прямо здесь, прислонив к стене. Запереть ее в своих покоях и заниматься любовью, пока они оба не упадут, обессиленные, на пол.
        Суинь обняла его:
        - Расскажи мне все.
        Ее голос разорвал пелену желания. Напряжение спало, и Ли Тао позволил себе просто держать Суинь в своих объятиях. Нежные изгибы ее тела и аромат жасмина обволакивали его. Ей всегда удавалось проникнуть к нему в душу, обнажая мягкие, уязвимые стороны его натуры, которые Ли Тао столь тщательно скрывал. Искушение держать ее рядом, подумал он. Искушение и опасность.
        - Это был Гао. Один из его отрядов выдвинулся вперед императорской армии, а правитель провинции не сообщил об этом. Гонцы, которых я послал к Шэню, также были задержаны.
        Он всегда презрительно обходил вниманием Чо, считая его безвредным, трусоватым чиновником, однако его соправитель оказался вовсе не таким жалким и ничтожным, как это могло показаться.
        - Я лишил Чо всех властных полномочий, так что он больше не будет мне досаждать.
        Суинь окаменела в его объятиях.
        - Ты захватил власть над целой провинцией. - В интонациях ее голоса звучало сожаление.
        Ли Тао не жалел ни о чем. Больше года он растил и тренировал свою армию ради этого момента. Все препятствия на его пути должны быть сметены.
        - Мои солдаты защищают этот удел и охраняют от захватчиков. Южная провинция всегда была мне подвластна.
        Он посмотрит, как она будет выступать против провозглашения его власти. Что предложит на этот раз? Еще одни мирные переговоры? Слишком поздно.
        - Правитель Чо занял сторону Гао? - спросила Суинь.
        - Он попросту не занял мою сторону. И дал понять это всем заинтересованным.
        Его руки сильнее сжались на ее талии. Шелк ее платья восхитительно скользил в его пальцах. От нее исходил такой потрясающий аромат. Война грозила вот-вот разразиться, но Ли Тао жадно ловил оставшиеся мгновения мира.
        Он не имел права терять ни дня, ни часа на что-либо, кроме обороны провинции, и, тем не менее, вернулся назад. Ему необходимо видеть ее и слышать ее голос. И ему нужно было кое-что еще.
        Ли Тао поднял голову и уставился ей прямо в глаза:
        - Скажи мне, почему Гао хочет твоей смерти.
        Суинь молчала, переводя дыхание.
        - Я не знаю.
        - Суинь! - В голосе его звучало предупреждение.
        - Я пытаюсь понять это с того самого момента, как попала сюда. Я и в самом деле не знаю.
        - Люди, которых мы взяли в плен, оказались вестниками. Гао хотел со мной встретиться.
        - Встретиться? - Рой мыслей промелькнул в ее голове. - Должно быть, он хочет заключить с тобой сделку.
        - Этого никогда не случится.
        Он не мог атаковать Гао в открытую. Нападение на армию соседнего цзедуши станет последним доказательством предательства Ли Тао, в котором нуждался старый военачальник. И, тем не менее, Гао обошел императорские силы, чтобы прибыть сюда раньше. Ли Тао просчитался. Гао хотел что-то еще, помимо того, чтобы уничтожить молодого соперника.
        - Мне надо знать о Гао все, начиная с того, зачем он послал за тобой убийц. Гао желал твоей смерти, а кто-то другой хотел, чтобы ты осталась в живых.
        - Я никак не связана с Гао. Ты же веришь этому, правда?
        Она взволнованно уставилась на него, широко открыв глаза, в ее взгляде застыли страдания и страх. Невольно его рука крепче обняла ее за талию. Он уже многим рискнул ради нее и будет все с тем же безрассудством рисковать и дальше, но ему необходимо знать, с чем он имеет дело. Он не хотел действовать вслепую.
        - Расскажи мне все, - мягко, но настойчиво потребовал Ли Тао.
        Он усадил ее в кресло и выпустил из своих объятий, чтобы взглянуть ей в лицо. Лин Суинь расправила юбку на коленях. Изящная, грациозная, она тянула время. Он ждал.
        Суинь печально, еле заметно улыбнулась.
        - Итак, роли поменялись, и теперь ты допрашиваешь меня?
        Но Ли Тао оставил без внимания ее попытки отвлечь его, и плечи Суинь поникли.
        - Гао был тем человеком, который нашел меня в Лояне, - прошептала она медленно, с некоторым усилием. - Он показал меня Божественному императору.
        - Ты была в руках Гао с самого начала.
        Суинь вздрогнула. Губы ее приоткрылись, чтобы возразить, но она не смогла.
        - Можно было догадаться, что все это являлось частью большого плана, коварного заговора. Но мне было всего лишь пятнадцать. Я ничего не знала об императорах или дворцах. Как-то Гао с компанией пришли развлекаться в наш Павильон лотоса. Я не знала, кто он, но хозяйка Лин так и вилась вокруг него. На следующий вечер он пришел один, чтобы послушать мою игру с другой стороны занавеса.
        Руки мои страшно дрожали. Мне едва удавалось играть. Я чувствовала, что это очень влиятельный человек. В ту ночь он заплатил хозяйке, чтобы взглянуть на меня.
        Ли Тао щелкнул костяшками пальцев.
        - Только взглянуть?
        Она быстро кивнула, потом продолжила:
        - На следующую ночь Гао вернулся с запиской[В Китае того времени большое распространение получили векселя, или, как их тогда называли, «летающие деньги».] на пять тысяч таэлей[Таэль - китайская серебряная монета.] серебра и усадил меня в паланкин, направлявшийся в императорский дворец. Хозяйка с радостью подчинилась. Ей была обеспечена немеркнущая слава в квартале удовольствий Лояна.
        - Гао решил, что твоя красота легко пленит сердце Ли Мина.
        Суинь уставилась на свои руки:
        - Гао всегда думал, что я его собственность. Но, несмотря на все умелые интриги наместника, император ни разу не позвал меня в свою опочивальню. Я стала бесполезной для старого царедворца.
        Ли Тао изо всех сил старался оставаться бесстрастным, слушая ее объяснения. Суинь делала все возможное, чтобы выжить. Он поступал так же.
        - Что тебе приказал сделать Гао? - спросил он.
        Суинь судорожно поднесла дрожащую руку к горлу, тяжело сглотнула.
        - Я не хотела, чтобы на меня во дворце обратили внимание. Старалась исчезнуть, раствориться среди других девушек. Я была всего лишь одним красивым личиком среди сотен. Ты же слышал все эти истории, правда? О наложницах, сброшенных в колодцы, задушенных евнухами, зарезанных ревнивыми императорами.
        На каждые десять поэм, рассказывавших о достоинствах и грации императорских наложниц, приходится одна, повествующая об их печальной судьбе.
        - Ты по-прежнему не сказала мне ничего, что объясняло бы причину, по которой Гао желает твоей смерти, - заметил он каменным голосом, однако камень, давивший на его сердце, был еще тяжелее. Ли Тао приходилось напоминать себе, какой умной и хитрой была Суинь. Она рисковала жизнью, согласившись отправиться вместе с ним к Шэню, и все равно хранила свои секреты.
        - Пожалуйста, Тао, присядь.
        Суинь указала ему на место подле себя, но он отказался подчиниться ее просьбе. Ли Тао развернулся и занял стул напротив, чтобы не упускать из виду ее глаз. Помолчав, Суинь села, обхватив руками колени, признавая свое поражение.
        - Прекрасные женщины так зависимы от обладающих властью мужчин, - безжизненным голосом проговорила бывшая наложница.
        Это обвинение ранило его, однако Ли Тао не подал и виду. Он по-прежнему неотрывно смотрел на нее, побуждая продолжать.
        - Я могла бы поведать о многочисленных заговорах против престола, против военачальников и наместников, против тебя. - Суинь пронзила его взглядом. - Иногда достаточно было всего лишь замолвить словечко перед императором или разыскать для Гао необходимые сведения. Только позднее я осознала, что в результате одни вельможи попадали в изгнание, других казнили. Я ли стала, причиной их гибели или опалы? Не знаю.
        - Расскажи мне все.
        Суинь подняла на него глаза, удивленная тем, насколько точно он повторил ее слова, сказанные ему меньше месяца назад.
        - Я убила императрицу, - тихо призналась она.
        - Что?
        - Я убила ее. И ее нерожденного ребенка. - Суинь крепко обхватила себя руками, чтобы унять бившую ее дрожь. Глаза ее заволокло слезами. - Не потому, что она угрожала мне или я таила против нее зло. Я сделала это потому, что была слаба и одинока.


        Глава 17
        Императорский дворец - 743 год, 16 годами ранее
        Ошибкой было полагать, будто кастрация делала дворцовых евнухов женственными и пассивными. Яо, главный императорский евнух, приставил нож к горлу Суинь с большей яростью и злостью, чем можно было ожидать от любого другого мужчины.
        - Ты поняла меня, шлюха? - От его высокого голоска мурашки побежали по коже.
        Она еле заметно кивнула, прикусив губу, чтобы сдержать рыдания. Спустя два месяца, проведенных в Чанъане, Суинь уже знала, что такое дворец мечтаний. Позолоченный клубок змей. И теперь рядом с ней не было хозяйки Лин, чтобы ее защитить. Мотивы ее «мамочки» были в высшей степени эгоистичными, однако хозяйка нуждалась в прекрасной исполнительнице и оберегала ее в этом полном порока квартале Лояна.
        Яо ворвался в ее каморку ночью, чтобы запугать юную наложницу. Евнухам дозволялся вход в гарем, будто единственная опасность, которую мог представлять собой мужчина, таилась у него между ног.
        Он прошептал приказ жестким шепотом, едва она поднялась с тюфяка. Быстро одевшись в темноте, Суинь коснулась дрожащей рукой горла. Острый укол ножа не проходил, саднящее чувство разлилось по всему телу.
        - Возьми это. - В дверях евнух протянул ей чашу. Потом помахал ножом перед лицом и указал путь.
        Яо выразился достаточно ясно. Она должна принести травяной настой императрице. Суинь не могла возразить, что это не ее дело. Она - «избранная наложница», а не служанка, однако, едва только другие женщины прознают о том, что бывшая обитательница дома удовольствий обманом проникла в императорский дворец, чем недвусмысленно пригрозил Яо, любимым развлечением всего гарема станут изощренные над ней издевательства, жалящие больнее тысячи кинжалов.
        В покоях императрицы, располагавшихся в южной части внутреннего дворца, горели бумажные фонарики. Суинь быстро шла, переходя из павильона в павильон, подгоняемая евнухом Яо.
        Императрица полулежала в своей опочивальне, откинувшись на пышном ложе. Лицо ее казалось таким же бледным, как и ее полупрозрачная ночная рубашка. Она взглянула перед собой и нахмурилась. Все во дворце превозносили несравненную красоту императрицы, но, когда бы Суинь ни обратила на нее свой взор, лицо повелительницы искажала недовольная гримаса.
        - Императрица, отведайте это. - Наложница держала чашу в протянутых руках, низко склонив голову.
        Императрица вздрогнула, ощутив явный дискомфорт. Рука ее невольно погладила сильно округлившийся живот. Говорили, что младенец, которого она носила под сердцем, часто тревожил ее своими толчками по ночам. Предсказатели судьбы утверждали, что это признак того, что в ней заключен беспокойный мальчик, который покорит мир.
        Императрица дотронулась до горла рукой и крепко зажмурила глаза, чтобы побороть подступившую тошноту.
        - Она еще менее разумна, чем самые презренные из дворцовых слуг, - с отвращением промолвила императрица.
        - Ты должна испить из чаши прежде императрицы, - возмущенно прошептал евнух.
        Холодок пробежал по спине Лин Суинь. Императрица с нетерпением смотрела на нее. Яо обеспокоенно подтолкнул наложницу локтем. Его нож не был виден, однако Суинь понимала, что он где-то рядом.
        Личный евнух императрицы обладал высоким положением во дворце. Если Суинь попытается обвинить Яо, ее саму вздернут на виселице. Каменными руками она взяла чашу, закрыла глаза и поднесла к губам. Горький отвар обжег губы, и Суинь с трудом сделала маленький глоток.
        Императрица задержала ее руку:
        - Ступай прочь.
        Наложница не могла отвести глаз от живота императрицы, передавая ей чашу. Как только повелительница склонится, чтобы испить отвар, Суинь уже ничего не сможет сделать.
        - Императрица! - задыхаясь, тревожно воскликнула девушка.
        Несмотря на то, что ревнивая императрица была ее самой главной противницей, Суинь должна была попытаться ее предупредить.
        Однако Яо схватил наложницу за руку, не дав ей договорить:
        - Императрица устала. Оставь ее. - Он удостоверился, что Суинь почувствовала укол кинжала через одежду, прежде чем выкинуть ее за дверь.
        Суинь выбежала прочь. Яд распространялся у нее по венам. Она встала на колени на влажную траву сада и сунула палец в рот, раздражая глотку изнутри. Наконец Суинь закашлялась, и ее вырвало. Сердце бешено стучало от страха. Что, если яд уже успел проникнуть слишком глубоко, испуганно подумала девушка. Она сделала только маленький глоток смертоносного отвара, но…
        Суинь должна была бы рассказать кому-нибудь о произошедшем. Однако, поднявшись на ноги, с растущей пустотой она осознала, что идти не к кому. Яо выбрал именно ту девушку, у которой не было ни друзей, ни союзников. И он обладал достаточным влиянием во дворце, чтобы убедить ее молчать.
        С тяжелым сердцем Суинь пробралась на свое ложе и свернулась калачиком. Через час острая, колющая боль пронзила желудок. Несчастная наложница умирала, умирала одна, затерянная в далеких закоулках дворца. Душа ее никогда не найдет дорогу домой.
        Ее мучили отвратительные кошмары. Яо гнался за ней с острым ножом. Если яд не убьет невольную отравительницу, это сделает он. Однако смерть не настигла ее, как она того заслуживала. Едва пробудившись от боли и сна, Суинь обнаружила, что на женской половине дворца царит хаос.
        Тело императрицы обнаружили утром на ступеньках Храма духов. Вероятно, ей удалось добраться сюда ночью, словно она искала поддержки в последние моменты перед смертью. Евнух Яо был найден повешенным на балке в своей опочивальне, веревка крепко стягивала его шею.

        Ли Тао сидел перед ней. Его скрещенные руки лежали на коленях, он продолжал пристально смотреть на умолкшую собеседницу. Кольцо с изображением дракона поблескивало на указательном пальце. Ему было поручено карать врагов императора, не зная жалости и сострадания. Именно так он обрел благосклонность Ли Мина.
        В его расчетливом взгляде не было уже следов былой страсти. Из него ушло все тепло, которое она уже научилась распознавать. Однажды ей удалось снискать его доверие, чтобы убедить отправиться в столицу, но теперь все кончено. Она его потеряла. Однако, странным образом, ей стало легче.
        - Гао отдал этот приказ главному евнуху. Он хотел убить императрицу, и я ничего не сделала, чтобы его остановить.
        - Суинь…
        Глубокая морщина пересекла его лоб. Ее взгляд был слишком затуманен слезами, чтобы Суинь могла судить, явилось ли это проявлением беспокойства или гнева. Или ужаса. Она в страхе отпрянула, когда Ли Тао к ней потянулся. Пульс ее бешено стучал, внутренности сжались, отвратительные воспоминания пронеслись перед глазами. Их нельзя было заглушить ничем. И хотя образы чуть потускнели со временем, вина ее оставалась.
        - Я была куклой в руках Гао, - призналась Суинь. - Мне не к кому было обратиться во дворце. Временами он желал моей смерти, потом - защищал. Я никогда не могла предугадать, что случится со мной дальше.
        Ли Тао обнял ее, пытаясь поставить на ноги.
        - Многих людей обвиняли в смерти императрицы, но не меня. - Суинь заставила себя посмотреть ему в лицо. - Только не «драгоценную супругу» императора.
        Теплота его тела окутала ее, но Суинь не заслуживала этого. Он попытался погладить ее волосы, когда она вырывалась из его рук, как пойманная в капкан лиса. И все равно, Ли Тао продолжал крепко сжимать ее в своих объятиях, его руки казались ей стальной клеткой. Наконец Суинь выбилась из сил.
        Его голос был тихим и близким.
        - Я не причиню тебе зла.
        Суинь закрыла глаза и застыла в его руках.
        - Когда ты впервые появился в моем доме у реки, я подумала, что ты все знаешь. Я решила, что ты явился, чтобы исполнить свой долг перед Божественным императором, поручившим тебе карать заговорщиков.
        Он замер. Грудь его поднималась и опадала под ее щекой. Суинь задержала дыхание, понимая, что наконец-то его настигло осознание того, о чем она рассказывала.
        - В те дни во дворце царил хаос, - продолжала она. Единственным человеком, видевшим, как она входила в покои императрицы посреди ночи, был главный евнух. Суинь так никогда и не узнала, сам ли он покончил с собой, или его убил Гао. Она была уверена, что Гао заставит умолкнуть навсегда и ее, однако коварный вельможа оставил наложницу в живых, чтобы использовать в своих целях.
        - Тебя принудили, - после долгого молчания сказал Тао. - И император Ли мертв. Его эпоха прошла.
        - Но ты всегда был так предан ему.
        - Мои действия не имеют ничего общего с преданностью.
        Его резкие черты казались пугающе прекрасными. Взгляд излучал огонь и невысказанную решимость. Ли Тао представлял собой загадку, которую она никогда не постигнет. Суинь открыла ему свою самую сокровенную тайну, а он ничего не дал ей взамен.
        - Почему же ты так упорно сражаешься, чтобы удержать равновесие сил? - спросила она.
        - Потому что это единственный способ сохранить империю.
        - Ты и в самом деле в это веришь?
        - Да.
        Он поглаживал ее спину руками, и Суинь вспыхнула под его прикосновениями, тесно прильнув к нему всем телом. Она думала о том, чтобы убедить его оставить мысли об этой заведомо проигрышной битве. Они могли затеряться на огромных просторах Поднебесной и прожить жизнь в свое удовольствие, как она уже пыталась однажды. Но Ли Тао никогда не согласится. Он был верен своим обязательствам.
        Суинь дотронулась рукой до его длинной рубахи. Она впервые осмелилась коснуться любовника после своего признания.
        - Император Шэнь и ты гораздо более похожи, чем ты думаешь. Весь мир для вас черно-белый. Так невозможно победить Гао.
        Он выпустил ее из объятий.
        - Гао желает со мной встретиться. Я думаю, он хочет, чтобы я стал его союзником в борьбе против Шэня. Иначе, зачем вся эта непонятная таинственность.
        - Это не похоже на Гао. - Суинь выдохнула, пытаясь рассеять тягостные воспоминания о дворцовых заговорах и все старые страхи. - Гао скорее задействует своих многочисленных лазутчиков и столичные связи, чем рискнет поднять открытое восстание.
        Губы Ли Тао дрогнули, на лице появилось нечто похожее на улыбку.
        - Возможно, ты все-таки можешь быть полезной в борьбе против Гао.
        Да, она много знала о Гао. И хотя все эти интриги представлялись ей незначительными по сравнению с убийством императрицы, собранные воедино, они уличали старого Гао в предательстве.
        - Я могу отправиться с тобой…
        - Я не хочу, чтобы ты там находилась, - перебил он. - Мне нечего с ним обсуждать. Я выйду против армий Гао и Шэня напрямую, и пусть старый лис в открытую предъявит мне свои обвинения.
        - Мы все еще можем послать к императору вестника.
        - Слишком поздно.
        Если Ли Тао принимал решения, переубедить его было невозможно. Суинь хотела бы верить, что он в состоянии противостоять двум приближающимся армиям и выиграть битву, но темные тени залегли у него под глазами. Ли Тао стоял на краю разверзнувшейся у него под ногами пропасти. Схватка уже поглотила все его силы.
        Если бы они могли добраться до императора Шэня раньше, чем разразится битва, он бы опроверг обвинения Гао. А Суинь использовала бы все свое искусство, все известные ей дипломатические ухищрения, чтобы защитить Ли Тао. Но Шэнь никогда не явится к стенам Чэнду лично. Он пошлет кого-нибудь, кого Гао легко подчинит себе.
        - Ситуация развивается очень быстро. Завтра я вернусь в Чэнду. Пограничные укрепления готовы к бою. Когда я не выйду к Гао, он поймет, что все переговоры окончены. - Ли Тао говорил очень ровно, не пытаясь скрыть за эмоциями неотвратимое. - Я не должен был приезжать сюда.
        - Почему же ты вернулся? - Суинь прижала ладошку к его груди и потерянно смотрела, как поднимается и опускается ее рука.
        - Ты знаешь.
        Она ничего не знала. Все, что у нее было, - тонкая нить надежды, да и та могла оборваться в любой момент. Суинь слушала ровные удары его сердца, четкий ритм которого отличался от бешеного стука ее сердечка. Она хотела бы знать что-нибудь такое, что могло бы уязвить Гао и подчинить ее власти. Бывшая «драгоценная супруга» отчаянно вспоминала свое дворцовое прошлое, но не могла найти там ничего.
        Гао обладал достаточной властью и влиянием, чтобы организовать убийство императрицы и остаться безнаказанным. Он был в состоянии склонить двор на свою сторону. Она же не представляла собой ничего значимого - так, всего лишь уловка, к которой прибегнул умирающий император, чтобы сохранить власть. Лишь Ли Тао был в состоянии противостоять Гао в открытую. За это Гао и собирался его уничтожить.
        Суинь подняла руку и коснулась пальцами лица Ли Тао, неуверенно проведя ими по узким скулам, дотронулась до тонкой полоски шрама. Он не отвернулся, когда она пригнула его голову к себе. Суинь осторожно припала к его губам. Сначала Ли Тао не ответил на поцелуй, но, наконец, руки его сомкнулись у нее на талии, и он закрыл глаза, предоставляя ей инициативу…
        Поздно ночью Ли Тао вернулся в кабинет. Он прошел по коридору, не испытывая нужды в освещении. Глаза его по-прежнему сохраняли привычку оценивать тени и определять границы предметов.
        Он зажег на столе масляную лампу и поставил рядом с чернильным камнем. Тусклый свет падал на лежащие перед ним бумаги. Ли Тао работал со спокойной деловитостью, растирая чернила, доставая чистый лист бумаги, чтобы начать составлять приказы. Он выводил кисточкой ровные колонки иероглифов, столь же строгие и простые, как и содержащиеся в них повеления.
        Ли Тао никогда не понимал, почему Лао Соу тратил время, чтобы обучить его этим премудростям. Не все члены клана Ань Ин проходили столь тщательное обучение.
        Ли Тао обдумал предложения Суинь. Он мог бы попытаться обвинить Гао, но это будет всего лишь его слово против слова значительного вельможи. Правда не значила ничего, когда Гао имел поддержку среди многих благородных семей и военачальников рангом ниже.
        Тихий, как шепот, шорох шелковых туфелек прервал его думы. Серебряный голосок Суинь прозвенел где-то рядом.
        - Ты никогда не отдыхаешь.
        - Мне еще многое предстоит сделать.
        Она подошла поближе, и тусклый свет масляного светильника окружил ее сияющим нимбом. Столько дней прошло вдали от нее, и теперь Ли Тао наслаждался лицезрением ее прекрасного облика. Распущенные волосы обрамляли гладкую кремовую кожу лица. Скользящий голубой шелк, как вода, струился по изящным изгибам ее фигуры. Тело Ли Тао опять налилось тяжестью.
        - Я никогда не спал помногу, - сказал Ли Тао. - В Лояне я мог бродить по нашему кварталу всю ночь, не зная усталости. Уже на заре я засыпал на час, а потом удар рыночного гонга будил меня.
        - Лоян. - Она произнесла название города с чувственностью и порочностью, которых заслуживала восточная столица. - Подумать только, что мы могли встретиться много лет назад.
        - Я бы просто увидел твой силуэт в окне.
        Удары гонга определяли городской распорядок. Ворота, открывавшиеся на заре, и ворота, закрывавшиеся на закате, подчинялись строгим командам. Жестокий город пожирал слабых. Он уничтожил его мать, опозоренную женщину, сгинувшую в его трущобах. Но Суинь выжила.
        Она встала около стола.
        - Я ждала каждую ночь, когда тебя не было дома. Закрывая глаза, я надеялась на то, что ты окажешься рядом, когда я их открою.
        - Тебе больше не придется меня ждать.
        Суинь улыбнулась, не понимая еще подлинного значения его слов. Эти незначительные разговоры всегда доставляли ей радость. Она склонилась над столом, приоткрыв на мгновение тонкую полоску нежной кожи в разошедшихся полах шелкового халата. Ли Тао хотелось протянуть руки и посадить ее к себе на колени, позволить своим ладоням скользить по струящемуся шелку, едва скрывавшему ее ослепительное тело.
        Он нежно коснулся пальцами ее запястья:
        - Сделай кое-что для меня.
        На секунду дыхание Суинь прервалось.
        - Все что угодно.
        - Я отсылаю тетушку и других слуг отсюда. Ты должна отправиться с ними.
        Ее задумчивая улыбка померкла.
        - Нет.
        - Здесь небезопасно.
        - Я думала, что окажусь в безопасности, когда покину дворец, но мои враги все равно нашли меня.
        Ли Тао с усилием надавил пальцами на переносицу. Пульсирующая боль застила глаза.
        - Для меня нет ничего более важного, чем знать, что тебе не угрожает опасность.
        Это необходимо было сделать. Ему нужна свобода, чтобы думать, планировать, действовать. Он не мог позволить себе беспокоиться о людях, находящихся под его покровительством. Не мог думать о Суинь и том, что она значила для него. Чтобы выстоять перед лицом приближающегося врага, ему необходимо остаться одному. Одному ему терять нечего.
        - Тетушка не уедет отсюда, пока ты не согласишься, - жестко сказал он.
        - Ублюдок.
        Ли Тао понял, что поймал ее.
        - Ты умная и находчивая. Ты всегда знаешь, что делать.
        Он углубился в детали путешествия: дороги, которые лучше выбрать, количество золота и серебра, которое он пошлет с ними.
        - Я могу оказаться тебе полезной в Чэнду, - попыталась возразить Суинь.
        - Я верю в это. - Ли Тао поднял глаза, наблюдая, как играют на ее лице отблески пламени светильника. - Я не могу тебе позволить ехать со мной.
        Суинь крепко сжала пальцы, уцепившись за угол стола. Глаза ее блестели от слез, однако она смогла удержаться. Никогда еще он так не желал ее.
        - Сперва ты потребовал одну ночь, потом месяц, - обвинила она. - Ты говоришь мне остаться, и я остаюсь. Велишь идти, и я иду. Так?
        - Я всегда получал лучшее от нашей сделки.
        Он собирался выиграть это сражение, спланировав атаку с большой четкостью и аккуратностью, но Суинь изменила тактику.
        - Думаешь, я не понимаю, что ты делаешь? - Мягкая угроза промелькнула в ее голосе. Она провела рукой по гладкой ткани халата, давая ему возможность разглядеть мелькнувшую полоску кожи, соблазнительный вырез, в котором виднелась совершенная грудь.
        - Ты пытаешься убедить себя, что все, что было между нами, - ничто. Будто ты всего лишь хотел развлечься.
        - Я не собираюсь убеждать ни себя, ни тебя.
        Их отношения были для него всем, но даже и самым лучшим моментам в жизни не суждено длиться вечно, подумал наместник. Сердце его готово было выпрыгнуть из груди. Ли Тао откинулся на спинку кресла, пальцы его крепко сжали ручку подлокотника. Суинь по-прежнему стояла, склонившись над ним. Он мог бы привлечь ее к себе и сорвать этот ничтожный клочок шелка. Мог погрузить лицо в эту ложбинку между грудей и взять ее прямо здесь, но стоит ему позволить возобладать желанию, и это погубит их обоих.
        - Лишь в одном я всегда была уверена, - печально продолжила она. Руки ее проскользнули за отворот халата, куда он столь отчаянно жаждал проникнуть. - Ты хочешь это тело. Если бы я была по-настоящему испорченной, я бы заставила тебя взять меня с собой. Я бы соблазняла тебя и умоляла, и ты бы сказал «да».
        Плоть его поднялась, когда он следил за ее полускрытыми шелком руками, плавно скользящими по груди. Боль нереализованного желания пронзала его с каждым ее неторопливым движением пальцев вокруг своего соска. Он хотел сам ласкать ее тубами, гладить языком маленькие тяжелые кончики, припасть к ее груди сквозь сводящий с ума барьер шелковых одеяний, пока Суинь не потребует, чтобы руки его оказались на ней, в ней.
        Она убрала руки из-под халата. Ее аромат обволакивал его - слабый запах жасмина и женственный - мускус кожи.
        - Я не хочу уезжать.
        - Ты должна.
        Она дышала с трудом, щеки ее пылали, черные глаза горели страстью.
        - Ты сказал себе, что одной ночи тебе достаточно. Потом - месяца. Что ты говоришь себе сейчас?
        Она села ему на колени, бедра ее раскрылись - предложение и вызов. Кровь громко стучала у него в ушах, тело словно свело судорогой, он весь устремился к ней. Следующего вдоха могло не последовать.
        - Что ты само совершенство, Лин Суинь.
        - Пообещай мне, что вернешься за нами.
        Тао стиснул зубы и не сказал ничего. Это должно было кончиться. Он сам установил границы, чтобы удостовериться в том, но Суинь бросила ему вызов. Она победила его. Он потянулся к ней, ласково поглаживая ее щеку, убаюкивая ее своей ладонью, однако Суинь отвернулась. Она не хотела от него нежности.
        - Пообещай, - взмолилась Суинь.
        - Я попытаюсь.
        Его уклончивое обещание глухо повисло в комнате. Он сказал так лишь из слабости - слабости к ней и давнего желания, не отпускавшего его. Она крепко зажмурила глаза и кивнула, заставляя себя принять его полуклятву.
        Ли Тао принялся страстно целовать ее, погрузив руки в бесконечную реку ее волос, слишком распаленный и жаждущий, чтобы быть нежным. Суинь стонала в его объятиях, и он упивался этим звуком. Язык его ворвался к ней в рот, настойчиво продвигаясь вперед, целуя ее, пока она не обмякла, прижавшись к нему всем телом.
        Ее бедра подались ниже, и, легкая как пушинка, она опустилась на его возбужденный мужской орган. Руки ее судорожно хватались за его плечи, обнимали его. Внезапно обольстительная маска исчезла, и Ли Тао увидел в ее глазах страх. Впервые Суинь не скрывала свою уязвимость. Она потянулась, чтобы сдернуть его халат и распустить пояс шаровар.
        - Подожди… - Он попытался остановить ее, но Суинь не позволила этого. Вскоре он уже скользил, касаясь ее влажной плоти, ощущая острое, почти мучительное удовольствие.
        Руки его обхватили ее за талию, Ли Тао изо всех сил старался отодвинуть ее от себя, тогда как тело его умоляло ворваться в ее лоно.
        - Лин Суинь твое настоящее имя? - внезапно спросил он.
        - Мне дали это имя в Лояне. - Печаль тронула ее прекрасные черты. - Я даже не помню, как звалась в родительском доме. А ты?
        - Тао. Просто Тао.
        Ее пальцы обхватили его член. Крепко держа в руках ее бедра, Тао вошел в нее одним гладким, наполненным движением. Суинь издала мурлыкающий звук, когда он проник в ее потаенные глубины. Нежная, сладкая музыка. Несколько мгновений плоть ее противостояла его бурному вторжению, потом сдалась и окружила его. Ее спина выгнулась. Приглушенный звук замер в горле, когда он полностью насадил ее на свой налившийся силой орган. О, Небо!
        Ли Тао смотрел ей в глаза, когда она оседлала его, - бездонные колодцы, в которых плясали отблески светильника. И снова он был в Лояне, затаив дыхание заглядывал в освещенные окна, слышал заливистый смех. Ли Тао никогда не мог и представить себе, что он, безымянный нищий, однажды будет держать в объятиях самое прекрасное создание в Поднебесной.
        Вскоре пик желания настиг его, яростной волной накрыв его тело. Тао потянулся к ней, груди ее заполнили его ладони, когда он судорожно дернулся, изливая в нее себя.
        Ли Тао продолжал оставаться в ней, желая большего, несмотря на то, что его сила уже ушла. Суинь опустила голову ему на плечо, и он оставался так много дольше, чем должен был, прислушиваясь к судорожным всхлипам ее хриплого дыхания, пока оно не успокоилось.
        Границы. Следовало о них помнить, но хотелось забыть.


        Глава 18
        Ли Тао отнес ее из кабинета в спальню. Они снова занялись любовью, и он сжимал ее в своих объятиях, пока она не задремала. Почти сразу после того, как Суинь закрыла глаза, он поднялся с постели. Разбуженная его движением, она также проснулась.
        Место подле нее было еще теплым, Суинь слышала, как Ли Тао ходит по комнате. С недовольным бормотанием она закуталась в одеяло. Ей не хотелось открыть глаза и обнаружить, что уже наступило утро. Она еще не была готова к этому.
        - Уже рассвело? - спросила Суинь.
        - Луна все еще в небе.
        Она с облегчением вздохнула и перевернулась на живот. В комнате царил полумрак, единственным источником света служил маленький масляный светильник, на высоком столике у кровати. Суинь наблюдала за Тао сквозь туманную пелену желтоватого света. На нем были надеты свободные, облегающие талию шаровары, отблески мерцающего пламени отражались от его обнаженного торса. Он сел подле нее на кровать и положил что-то на столик. Это было похоже на тонкую бамбуковую палочку, лежащую поверх сложенного куска ткани.
        - Игла и чернила.
        Суинь приподнялась, однако он ласково опустил ее обратно на постель, плавными круговыми движениями поглаживая ей спину.
        - Все хорошо.
        Она закрыла глаза, наслаждаясь чувственными прикосновениями его ладоней.
        - Что задумал мой таинственный возлюбленный?
        Он наклонился к ней, положив одно колено на постель, и понизил голос, несмотря на то, что они были одни:
        - Позволишь ли ты мне оставить отметку на твоей коже? - Ли Тао нежно провел ладонью по ее спине, остановившись на левом плече. - Здесь.
        Суинь задержала дыхание и медленно выдохнула.
        - С таким же рисунком, как и у тебя?
        - В общих чертах. Я не столь искусный художник. - Он провел подушечками пальцев на спине замысловатый узор, по позвоночнику пробежала сладкая дрожь удовольствия. - Боль не сильная. Игла немного ужалит кожу.
        Боль беспокоила ее сейчас меньше всего. Спустя всего несколько часов Суинь покинет этот дом. Ли Тао поскачет на поле битвы, а дворец будет заперт и заброшен. Может ли она позволить ему отметить ее на всю жизнь знаком убийц и воров?
        Суинь повернулась на бок и прижалась щекой к матрасу.
        - Ты просишь слишком о многом.
        - Это для твоей защиты. У меня есть враг более серьезный, чем Шэнь или Гао.
        Его руки твердо покоились у нее на спине, вся его лоза говорила о сдержанном обладании. Ли Тао посылал с нею своих самых доверенных телохранителей, а также вооруженный эскорт, однако она не хотела, чтобы ее защищали. Суинь желала остаться здесь и держаться за то, что у нее есть, несмотря на риск.
        - Ты думаешь, твой старик придет за мной?
        - Постарается, как только меня больше не будет рядом.
        От его ответа все похолодело у нее внутри.
        - Не говори так.
        Он вздрогнул, но ничего не сказал. Пальцы его поглаживали ее волосы, и окутавшее их спокойствие поглотило ее. Это - единственный знак постоянства, прочности их связи, который Ли Тао когда-либо ей предлагал. Она была рада, что лицо ее повернуто в сторону, и он не видит скатившуюся по щекам слезу.
        Суинь вытерла слезы и повернула голову, чтобы взглянуть ему в лицо.
        - Да, - сказала она. - Я буду носить твою метку.
        Ли Тао кивнул и обратил свое внимание на лежавшие на столе предметы. Словно исполняя таинственный ритуал, он брызнул несколько капель чистой воды на каменную палетку, потом взял миниатюрный пестик для растирания чернил. Равномерными круговыми движениями смешал все составляющие до получения блестящей черной жидкости.
        Осторожно Ли Тао убрал ее волосы с шеи, откинув их на одну сторону. Суинь вздрогнула, когда прядь волос коснулась кожи. Он полностью перебрался на кровать, усевшись у нее в ногах.
        Она ощутила его горячее дыхание, когда он запечатлел поцелуй на ее плече. Потом Ли Тао взял тонкую бамбуковую трубочку, и несколько металлических иголок блеснуло на ее кончике.
        Он погладил Суинь рукой вдоль линии позвоночника:
        - Лежи спокойно.
        Она повиновалась, положив голову на сложенные под подбородком руки. Ли Тао провел ладонью по ее лопатке и туго натянул пальцами кожу. Суинь дернулась, когда иголки вонзились в нее, однако оставалась на месте, придерживаемая его рукой.
        Тао приостановил движение инструмента:
        - Как ты?
        Она судорожно сглотнула:
        - Ты испугал меня.
        - Старайся дышать спокойнее. Жалящая боль быстро притупится.
        Он слегка повернул бамбуковую палочку, опять вонзил в нее, потом снова повернул, повторяя движение. Суинь прижалась щекой к рукам, крепко зажмурив глаза. Резкие уколы продолжались, пока жгучая боль не охватила все ее тело. Суинь не знала, что делать - умолять его прерваться, чтобы она смогла перевести дыхание, или промолчать, чтобы он поскорее закончил.
        Иглы кололи вверх-вниз в стремительном ритме боевых барабанов, пропуская чернила под кожу. Чтобы сдержать стон, Суинь вцепилась ногтями в лежащую под головой руку, пытаясь сконцентрироваться на скрипе инструмента, чтобы отвлечься.
        Ли Тао промокнул кожу тряпицей, потом продолжил. Понемногу колющая боль от уколов иголок слегка притупилась. Мышцы спины расслабились, и боль показалась вполне терпимой.
        Со вздохом она уронила голову на руки. Ощущения слились: жалящие уколы иголок и твердая и в то же время нежная рука Ли Тао, касающаяся ее кожи.
        Он едва ощутимо погладил ее спину между лопатками:
        - Я делаю тебе очень больно?
        - Все не так плохо.
        Едва жжение прошло, обострились все остальные чувства. Кожа наполнилась теплом. Дыхание замедлилось. Ей хотелось свернуться, наслаждаясь его прикосновениями. Ли Тао сидел верхом на ней, его тугие бедра крепко сжимали ее обнаженное тело. Чувство защищенности переполняло ее, невозможно было отрицать ярко выраженную чувственность этого опыта.
        Ей бы очень хотелось видеть выражение его лица, однако она не осмеливалась пошевелиться, пока он рисовал на ней дракона. Суинь закрыла глаза и погрузилась в бурный поток эмоций, подхвативший ее. Она совсем не удивилась, когда кожа потеплела, а лоно стало увлажняться от страстного желания по мере того, как иглы продолжали колоть ее плоть. Однако мучения ее стали бы еще невыносимее, если бы они снова занялись любовью. Ей всегда будет хотеться еще одного раза.
        - Я люблю тебя, - проговорила Суинь, когда Ли Тао закончил рисунок. Они не смотрели друг на друга. - Ты, должно быть, уже знаешь об этом?
        После нескольких мгновений тягостной тишины он заметил:
        - Нет, я не знал.
        К чему поэзия или слова о высоких чувствах? Сложную натуру Ли Тао невозможно облечь в слова. Как и ее любовь к нему, подумала она. Суинь не могла сказать, когда та началась, когда она сама перестала строить из себя искусную обольстительницу. Когда ей стало важнее защитить его, чем быть защищенной им.
        Суинь вдохнула его аромат и попыталась запомнить это щемящее чувство близости. Рисунок был закончен, и вскоре ей предстояло уехать. Отметина на лопатке саднила, но Суинь даже радовалась боли. Она надеялась, что воспоминания об этом, о руках Ли Тао, касавшихся ее, долго будут сопровождать ее в путешествии.
        Несколько часов спустя Суинь уже стояла за стенами дворца. Здесь же собрались и все остальные домочадцы. Бамбуковый полог нависал над ними, оберегая их от палящего солнца и овевая свежим ветерком на прощание. Все их пожитки уместились в две повозки. Да и сколько могло быть вещей у слуг? Суинь осознала, что и сама она владеет немногим. Все повторялось, как и тогда, когда Ли Тао впервые пришел в ее дом у реки.
        Ли Тао помог тетушке забраться в главную повозку, усадив ее под сделанным из циновок подобием крыши, дающей прохладу и тень. Вскоре они все рассядутся среди многочисленных коробов и свертков с вещами и провизией. Казалось, будто домашние готовятся отправиться на рынок.
        Суинь стояла рядом с повозками, пока в них загружали последние пожитки, желая как можно дольше оттянуть неизбежное. Казалось, все двигались очень медленно. Повар вновь и вновь осматривал мешки с рисом, прежде чем взобраться на место возницы. Цзюнь возился дольше обычного, пытаясь с помощью здоровой руки вскарабкаться рядом с поваром.
        Татуировка у нее на плече по-прежнему горела, кожу обжигало от соприкосновения с одеждой. Каждое жалящее касание напоминало ей о заботливых руках Ли Тао и его нежных губах, прижавшихся к ее спине. Он подарил ей свою отметину только для того, чтобы услать прочь. Боль потери переполнила Суинь, и ей пришлось отвернуться, чтобы никто не увидел ее слезы.
        Ван и верховые воины передовой тысячи Ли Тао окружали обоз. Дополнительный вооруженный эскорт из двадцати ратников проводит их за пределы бамбукового моря к самым южным границам провинции. Ли Тао отсылал с нею самых доверенных телохранителей, оставляя себя без защиты.
        Какая чушь, рассердилась Суинь. Ли Тао командовал многотысячной армией. Ему не нужны были эти мечники. Ему не нужна она.
        - Госпожа Лин.
        Ли Тао перегнулся через борт повозки, протягивая руку Суинь. Значит, все кончено. Больше нечего ждать. Она подала ему свою руку, и сердце ее упало, когда их пальцы сплелись. Он поднял ее наверх. Суинь прижалась к нему, наслаждаясь последними мгновениями близости. Мысли бессвязно мелькали в голове.
        - Пожалуйста, осторожнее.
        Его неотрывно прикованный к ней взгляд казался таким же твердым и упрямым, как всегда. В нем застыла тьма, и искра боли, промелькнувшая в его глубинах, была лишь слабым эхом того, что ощущала внутри она. Он молча усадил Суинь рядом с тетушкой. Лишь раз прошептал ее имя, поправляя рукой ей волосы. Так тихо, что только одна она могла расслышать.
        Ли Тао развернулся и спрыгнул с повозки, с глухим стуком приземлившись на утрамбованную почву пыльной дороги. Ее взгляд был прикован к каждому его движению. Ли Тао встал перед повозкой.
        - Позаботься о них, - сказал он Цзюню.
        Мальчик вытянулся и кивнул.
        Суинь знала, что в любое мгновение повозка может двинуться с места и дворец исчезнет вдали. Она видела эту картинку в кошмарах, преследовавших ее по ночам. Суинь продвинулась вперед и склонилась к борту повозки.
        Ей необходимо сказать ему что-нибудь. Что-нибудь, что могло бы ему помочь.
        - Ли Тао.
        Она могла и не звать его. Он не сводил с нее глаз. Выражение его лица оставалось суровым и неподвижным, почти как у покойного Божественного императора, когда-то бывшего ее покровителем.
        - Нет ничего благородного в битве до последней капли крови, - с мольбой в голосе проговорила она.
        - Ты уже знаешь, что я не благородный человек.
        Повозка тронулась с места, колеса тяжело скрипнули под их весом. Тетушка приглушенно всхлипнула. Суинь оглянулась назад.
        Ли Тао по-прежнему стоял посреди дороги один, за ним простирался высокий бамбуковый занавес. Она с усилием отвернулась, прежде чем ее возлюбленный превратился в темную точку вдали. Вся ее жизнь была чередой нежеланных переездов, начиная со скромной родительской хижины у реки и заканчивая императорским дворцом. Суинь хотела верить, что на этот раз она сможет вернуться обратно, что судьба позволит ей вновь оказаться здесь и найти этот дворец неизменным.
        Едва постройки скрылись из вида, острая боль разлуки охватила все ее существо. Она уставилась взглядом в коленки, не чувствуя больше своих собственных рук, будто они принадлежали кому-то другому.
        Путь небольшого отряда лежал в отдаленную деревню на южной границе. Семья повара приютит их, и они растворятся среди полей батата и риса. Ли Тао верил, что там они будут в большей безопасности, чем за укрепленными стенами военных крепостей.
        Теперь, когда путешествие началось, тишина стала просто невыносимой. Суинь необходимо было отвлечься. По крайней мере, до тех пор, пока они не отъедут настолько, что она сможет смириться с очевидным - Ли Тао не вернется за ними. До этого времени она цеплялась за отчаянную надежду и продолжала смотреть назад, жадно прислушиваясь к малейшему шороху и желая услышать знакомый стук копыт.
        Тетушка крепко сжала руку Суинь, и измученная женщина положила голову на плечо старушки. Тетушка никогда не упоминала о собственных детях, и забота пожилой женщины о Тао очень напоминала материнскую любовь.
        - Поспите, - нежно пробормотала тетушка. - Вы выглядите уставшей.
        Суинь не смыкала глаз почти всю ночь. Они с Ли Тао жадно ловили последние мгновения, когда были вместе.
        - Пройдет неделя, - ободряюще заметил повар, правивший повозкой, - всего неделя пути отсюда, и, как только мы доберемся до места, я сделаю госпоже специальную картофельную лапшу.
        Они с тетушкой пытались казаться такими бодрыми и отважными, чтобы ее ободрить. И Суинь осознала, что на этот раз она не одна. Ли Тао послал с ней не только своих телохранителей. Он отправил единственную семью, которую имел, и остался в одиночестве.
        Наконец, тягостное молчание удалось преодолеть. Повар и тетушка упросили ее поведать о дворце императора. Она рассказывала им прекрасные истории об озере и цветущих весной сливах, огромных залах, возвышающихся над сверкающими каменными плитами внутреннего двора, звучавшие будто легенды о заоблачном небесном крае[Императорский дворец Дамингун в Сиане (современное название Чанъаня) являлся крупным политическим центром в эпоху династии Тан. Резиденция 17 императоров, дворец Дамингун по территории в четыре раза превосходил знаменитый императорский дворец в Пекине. В нем было более 100 больших и маленьких дворцов, павильонов, беседок, теремов и т. д. К сожалению, дворец сгорел во время смуты, ознаменовавшей конец династии Тан, однако в настоящее время восстановлен архитектурный макет дворца, который экспонируется в национальном парке «Руины дворца Дамингун» в Сиане.] . Она помнила тысячи легенд и сказаний об императорах и их наложницах, умелых слугах.
        - Нет, не надо этих сказок. - Возмущение Цзюня удивило ее. - Расскажите нам свои собственные истории, госпожа Лин. О чем-то увлекательном, случившемся лично с вами.
        Сидя на месте возницы рядом с поваром, но желая услышать ее рассказ, он обернулся и для равновесия ухватился рукой за деревянный борт повозки.
        - Моя жизнь была самой обычной, юный Цзюнь. Я гуляла по дворцу и выглядела прелестно. Птичка в золотой императорской клетке.
        - А восстание? Дворец многие дни находился в осаде.
        В глазах Цзюня появился блеск, который она никогда не видела раньше. Тетушка шикнула на него, чтобы он не надоедал своими расспросами.
        - В том восстании не было ничего увлекательного. - Суинь взглянула мальчишке в лицо. - Я очень испугалась. Божественный император умер, и вооруженные люди взяли внутренний дворец силой. Я думала, меня убьют.
        - За тайны, которыми вы владели.
        Цзюнь не ждал ее ответа. Удовлетворенный, он снова повернулся и взял поводья у повара.
        Откуда это нездоровое любопытство? Цзюнь изменился с тех пор, как они покинули дом. Казалось, он стал выше от своей новоприобретенной дерзости. Суинь решила не обращать на это внимания, сочтя его поведение всего лишь юношеским увлечением опасностью, однако беспокойное чувство осталось.
        Ближе к вечеру к ним приблизились два странника, прося напиться. Они не выглядели как попрошайки, просто уставшие и покрытые грязью долгих дней пути люди. Добросердечная тетушка не смогла им отказать. Она вынула также из дорожных припасов сладкие булочки, вручила их путникам и усадила мужчин в тени повозки.
        Поев и напившись воды, гости принялись внимательно рассматривать вооруженных воинов, сопровождающих караван. Один из странников обладал всклокоченной, неряшливой бородой. Лицо его более молодого спутника казалось излишне худощавым, кожа туго обтягивала крутой лоб и острый нос.
        - На юге разразилось восстание, - сообщил бородатый мужчина.
        Суинь подозвала Вана.
        - Не доверяйте этим людям, - сказала ему Суинь и пересела в другой конец повозки.
        Манера поведения путников отличала их от простых крестьян, заметила она про себя. Если они купцы - где их караван? Когда они уходили, бородатый окинул на прощание Суинь таким зловещим взглядом, что Цзюнь придвинулся к ней поближе. Она была очень тронута столь искренним проявлением заботы со стороны юноши.
        Неужели вся империя вскоре станет такой? На дорогах небезопасно, и каждый встречный путник вызывает страх.
        Когда их небольшой караван вновь продолжил путешествие, Ван и его товарищи по оружию принялись обсуждать новости о восстании. Они давали клятву верности, прежде всего, Ли Тао и хотели послать гонца, чтобы сообщить своему господину о вспыхнувшем бунте. И снова она услышала имя Жу Шаня.
        Значит, Ли Тао придется столкнуться с восстанием внутри провинции, в то время как он готовится отразить вторжение извне, поняла Суинь. Чем дальше они ехали, тем более мрачным и печальным становился их отряд. Единственная слабая попытка Суинь завести разговор провалилась, и тягостная тишина, прерываемая скрипом колес, вновь повисла между ними.
        Повозка продолжала громыхать по ухабам, и Суинь пришло в голову, как легко она смогла бы убедить всех прервать путешествие и вернуться к бамбуковому морю. Повар скучал по своей кухне, Цзюнь нетерпеливо ерзал на сиденье, не зная, чем себя занять. Тетушка прекратила уверять ее, что с Ли Тао все будет в порядке. Все они хотели вернуться домой.
        И снова элементы земли в ее сущности стремились обрести опору. Она жаждала остановиться и пустить корни. Принадлежать месту, которое можно было бы назвать домом. Однако Ли Тао отослал их прочь ради их же безопасности. Он рассчитывал, что она сможет довести домочадцев до нового пристанища. Холодный наместник не позволил бы ее эмоциям нарушить его планы.
        Стемнело. Их караван остановился на ночлег, Повозки были убраны с дороги. Суинь сидела, прислонясь к жесткому борту, пока мужчины разбивали лагерь на небольшой полянке. Вскоре она закрыла глаза, поддавшись усталости, сковавшей все ее тело.
        - Госпожа, вам нехорошо?
        Тетушка склонилась над ней, протягивая пиалу с чаем. Суинь подняла глаза и увидела, что повар уже разжег огонь и приступил к готовке.
        - Я, должно быть, заснула. Я так устала за последнее время.
        После того неудачного путешествия, предпринятого ею с Ли Тао с целью увидеть императора, она постоянно чувствовала себя истощенной. Суинь села, полагая, что в высшей степени эгоистично с ее стороны жаловаться на самочувствие, когда она не ударила и пальцем о палец. Все домочадцы имели обязанности, которыми занимались с рассвета до заката. Она же и в самом деле была не более чем певчей птичкой.
        - Со, мной все хорошо, тетушка. - Суинь пошевелила плечами, чтобы сбросить сонное оцепенение, и отпила чаю.
        - Давно ли вы чувствуете себя так?
        - Это, наверное, потому, что я не спала. Столько всяких тревог.
        Голос тетушки понизился до шепота:
        - У вас болит? Здесь? - Женщина коснулась рукой своей груди.
        Глаза Суинь расширились, и этого оказалось достаточным, чтобы тетушка все поняла.
        - Девочка моя, да у тебя будет ребенок!
        Возможно ли это? Рука Суинь коснулась живота.
        - Так быстро?
        Тетушка с любовью обняла ее, ласково поглаживая пальцами ее лицо.
        - Глупенькая моя, для этого достаточно всего одного раза. Все эти старые слухи о твоем бесплодии! - Тетушка негодующе фыркнула.
        - Тетушка!
        Они обнялись, шепча друг другу на ухо, доверяя женские секреты. Внезапно Суинь переполнило новое чувство целеустремленности. У нее будет ребенок. Какая невероятная сила переполняет ее при мысли об этом.
        Когда император избрал ее для своей цели, она решила, что ее женская жизнь окончена. Ни любовников, ни мужа, ни детей. И вот она носит под сердцем ребенка Ли Тао, внутри ее растет частичка ее возлюбленного.
        На ее глаза наворачивались слезы. Небеса все-таки смилостивились над ней.
        - Я должна вернуться к нему, - прошептала она.
        - Госпожа, вы не можете.
        - Но он не знает!
        - Вы должны думать сейчас о ребенке.
        Душа ее, воспарив так высоко, внезапно упала на землю. Тетушка права. Ли Тао отослал их прочь, чтобы обеспечить им безопасность. Он будет настаивать на том же и для своего ребенка. И все же желание ощущать его подле себя терзало ее сердце, мучая сильнее, чем самая страшная боль.
        Она опустила голову тетушке на колени:
        - Ах, тетушка!
        - Думай только о хорошем ради своего малыша.
        Тетушка пахла как ларец с травами - землей и снадобьями. Она гладила Суинь по волосам, вновь и вновь нежно убеждая ее, что все будет хорошо. Суинь закрыла глаза и постаралась не думать о Ли Тао, мчавшемся на смертельную битву.
        - Каким Тао был в детстве?
        Тетушка рассказала ей о текстильном квартале, хижинах, тесно примкнувших одна к другой. Швеям приходилось работать очень быстро, чтобы закончить шитье до наступления темноты, потому что светильники были дороги. Суинь вспомнила о крытой соломой хижине, в которой жила вместе с родителями.
        - А что случилось с его матерью?
        - Его дорогая матушка, о, горе!
        - Мать Ли Тао погибла, когда он был еще ребенком?
        - Да.
        - Она покончила с собой?
        Тетушка шикнула на нее.
        - Горе, - прошептала старушка снова. Говорить о такой печали - значит тревожить бессмертных духов, блуждающих между живыми и мертвыми.
        Ли Тао продолжал оставаться для Суинь тайной. В их первую ночь, после того как он овладел ею на полу кабинета, Суинь убежала в слезах на край глубокой пропасти. Ли Тао примчался за ней. Тогда она единственный раз видела в его глазах страх. Он заключил ее в свои объятия, чтобы защитить. Воин всегда старался защитить ее. Он старался защитить их всех.
        Если бы они с Тао не потратили столько времени, споря друг с другом, она бы могла узнать его получше. Человека, столь необратимо ставшего частью ее существа.
        - Однажды Тао ушел, и тетушка не видела его многие годы. Она знала, что Тао жив и помнит о ней, потому что он присылал ей подарки. Деньги и рис. Когда тетушка увидела его снова, он уже не был мальчиком.
        Суинь начала погружаться в сон, убаюканная ласковыми прикосновениями тетушки и неторопливым журчанием ее голоса.
        - Он вырос высоким, плечи раздались вширь, - продолжала тетушка. - Он сказал, что мы отправляемся в Чэнду. Когда тетушка спросила Тао, служит ли он военному наместнику, он ответил ей, что он сам и есть цзедуши.
        Суинь вспомнила переполох во дворце. Ли Тао был героем, безжалостным вершителем воли Божественного императора, получившим командование над целым военным округом. Великая честь для столь молодого воина.
        - Так что видите, Тао знает, что делать, - прошептала тетушка.
        Голос тетушки начал тускнеть, вокруг все заволокло туманом. Суинь почувствовала себя сонной. Мысли ее переключились на ребенка. Она не желала посылать Ли Тао письмо, горстку иероглифов на бумаге в руках вестника. Ей хотелось самой рассказать ему обо всем. Чтобы он сжал ее в своих объятиях.
        Земля и Небо, она даже не знала, как он отреагирует на эту новость. Ли Тао никогда не говорил с ней о будущем.
        - Этот день все-таки стал счастливым, - пробился к ней голос тетушки.
        - Я очень счастлива, - покорно повторила Суинь. Ребенок считался радостной новостью. Она должна была ощутить тепло и воодушевление. На самом деле Суинь была смущена. Будущее представлялось ей водной поверхностью пруда, подернутой морщинкой волн, темным пятном с неясными очертаниями.
        Повар уже закончил возиться с приготовлением пищи и позвал их к импровизированному столу, однако Суинь очень устала. Она хотела остаться и отдохнуть в повозке. Закрыть глаза и думать о Ли Тао. Она повернулась на бок и обхватила тело руками, чувствуя себя необычно маленькой под открытым небом. Только она и тетушка знали, что все в этом мире изменилось. Это была их тайна.


        Глава 19
        Суинь не могла открыть глаза. Она пыталась заставить себя проснуться. Давно ли она спит и где она? Было темно. Стремительно приближающийся шум заполнил ее уши, словно трепыхание полотнищ ткани на ветру. Жар охватил ее.
        - Госпожа Лин здесь! - Голос тетушки прорвался сквозь тьму.
        - Она в повозке.
        Но ее здесь уже не было. Мысли ее замедлились. Острая трава хлестала по щекам. Пальцы царапнули землю, когда она попыталась ими пошевелить. Суинь хотела произнести хоть слово, однако ее губы ей больше не повиновались.
        Меня уносят!
        Но крик этот раздался лишь в ее сознании. Чья-то рука обхватила ее за талию, раздался резкий возглас, и она почувствовала, что ее куда-то тащат. Вокруг себя Суинь слышала шорох шагов и металлическое лязганье мечей. По-прежнему кричала тетушка.
        Чье-то плечо коснулось ее живота, и она оказалась на чьей-то спине. Ее первая мысль была о ребенке. Державший ее побежал, и звуки лагеря затихли в отдалении.
        - Остановитесь… пожалуйста. - Губы двигались с трудом. В горле все пересохло. Она должна сказать им, чтобы они были осторожны. - Пожалуйста, пожалуйста, будьте осторожны.
        Крики утихли. Она попыталась окликнуть мечника Вана, повара. Даже Цзюня, но слабость не давала ей произнести ни слова. Суинь хотела вонзить ногти в своего похитителя, но пальцы ей больше не повиновались. Она не чувствовала своих рук. Дыхание ее замедлилось, и она снова впала в забытье, разум ее погрузился в сон, и Лин Суинь провалилась в темные воды забвения.
        Когда окутавший сознание густой туман немного рассеялся, Суинь услышала вокруг себя чужие голоса. Прежде всего, она подумала о Гао. Он прорвался через заграждения Ли Тао, чтобы пленить ее.
        - Госпожа Лин, выпейте это.
        Звук знакомого голоса переполнил сердце радостью.
        - Цзюнь?
        Солнечные лучи проникли сквозь ее ресницы, и она увидела Цзюня, протягивающего чашу, свернутую из пальмового листа.
        - Пожалуйста, выпейте, - настаивал он. - Это вода.
        Суинь вспомнила, как прошлой ночью в повозке мальчик протягивал ей плошку с рисовым супом. Это было ее последнее воспоминание, прежде чем сознание ее затуманилось. Она прищурила глаза.
        - Цзюнь! - воскликнула Суинь обвиняющим тоном.
        Он выглядел потрясенным, когда она попыталась сесть.
        Следовало как можно быстрее прогнать из головы это облако, подумала Суинь.
        - Так, значит, это женщина Ли Тао?
        Они были не одни. Незнакомые голоса и неприкрытая угроза, заключенная в них, заставили ее пульс неистово забиться. Позади Цзюня стояли двое мужчин.
        - Это, должно быть, Ань Ин, - ровно заметила она.
        Глаза Цзюня расширились при упоминании тайного имени. Бородатый мужчина схватил ее за плечо и оттолкнул в сторону, прежде чем Цзюнь успел ответить. Вода вылилась из чаши и залила ее одежды.
        - Твоя работа сделана, мальчик.
        Прищурившись, Суинь увидела стоящую в тени фигуру. Она узнала растрепанную бороду и тонкие брови. Это был косматый путник, которого они повстречали на дороге. Его костлявый товарищ с заостренным лицом, напоминавшим барсучью морду, стоял рядом. Суинь решила вначале, что ее захватил Гао, однако старому вельможе не было нужды прибегать к подобным хитростям. Гао Шимин убил бы ее немедленно.
        - Лин-гуйфэй. - Бородатый мужчина задумчиво произнес ее титул. От его голоса мурашки поползли по ее спине. - Да, Ли Тао просто счастливчик.
        - Не тронь ее, Чжэн. - Цзюнь попытался вклиниться между ними. - Где остальные?
        - Мертвы, - заявил Чжэн.
        Ее сердце остановилось. На мгновение она подумала, что он говорит о тетушке и слугах.
        - Мальчишка не сказал нам, что мечники, охранявшие тебя, - «Непобедимые стражи». - Чжэн взял ее за подбородок, приближая к себе ее лицо. - Мы пожертвовали многими нашими людьми.
        Суинь поняла, что Ван и другие телохранители Ли Тао приняли бой. Она молилась, чтобы тетушка и повар уцелели. От жестокого и расчетливого взгляда Чжэна у нее все похолодело внутри, однако Суинь молчала, боясь его спровоцировать. Она уже встречалась со смертью и выжила. Это знание и желание снова увидеть Ли Тао придавали ей силы.
        Цзюнь продолжал рваться вперед, пытаясь защитить Суинь, не обращая внимания на силу и рост Чжэна.
        - Мы должны привести ее невредимой, - заявил он. - Мне это приказал сам Лао Соу.

«Барсук» отбросил Цзюня прочь.
        - У нас тоже есть приказы, - спокойно возразил он. Упоминание о старике поколебало уверенность Чжэна, но было очевидно, что эти двое не только превосходят Цзюня силой, но и занимают более высокое положение. Чжэн вовсе не намеревался подчиняться приказам, исходящим от мальчика.
        Чжэн почесал руками бороду.
        - Все, что мне надо, - отведать лакомства, которое Лин-гуйфэй дает Ли Тао столь охотно. Я не причиню ей никакого вреда.
        Сжав зубы, чтобы удержать крик, Суинь обхватила себя руками. Она не покажет и тени своего страха.
        - Ли Тао найдет тебя и убьет, - пообещала она.
        Чжэн надвинулся на нее, и вся ее храбрость испарилась.
        Суинь отшатнулась назад, отворачиваясь от него. Он наклонился к ней так близко, что она ощущала у себя на щеке его дыхание.
        - Я буду ждать, - сказал Чжэн с насмешливой интимностью, от которой кровь застыла у нее в жилах.
        Он просунул руки под ее исподнюю короткую рубашку и рванул вниз. Ее верхние шелковые одежды разошлись по швам с оглушительным треском. Суинь закусила губу и заставила боль превозмочь страх.
        Цзюнь попытался прийти к ней на помощь, но Чжэн отбросил его назад. Мясистая рука врезалась мальчишке в челюсть. Суинь вздрогнула. Все, о чем она могла думать в эту минуту, был Ли Тао и их ребенок. На нее внезапно словно надели непроницаемые доспехи, и Суинь крепко зажмурила глаза. Она переживет это. Что бы он с ней ни сделал, она выживет.
        - Это все, на что ты способна, Лин-гуйфэй? Не можешь бороться?
        Суинь открыла глаза. Возбужденный Чжэн тяжело дышал. Однако им двигала не только похоть. Он наслаждался своей властью над ней и, что важнее, над Ли Тао. Суинь была уверена, что между ними существовала давняя неприязнь.
        Позади нее раздался крик. Стремительным движением Цзюнь вырвался вперед, нож блеснул в его здоровой руке. «Барсук» пошатнулся, кровь сочилась сквозь его пальцы.
        - У нас есть приказы, - прорычал Цзюнь.
        Это был ее единственный шанс. Она оттолкнула Чжэна и вскочила на ноги. Земля неожиданно пошатнулась, перед глазами поплыл туман. Юбка сетью стянулась вокруг щиколоток, когда Суинь попыталась бежать. Остатки сонного зелья, которое Цзюнь подсыпал ей в еду, не успели выветриться из ее организма.
        Чья-то рука грубо схватила ее и поволокла. Это снова был Чжэн. Он бросил Суинь на землю и вскарабкался на нее, раздвинув коленом бедра. Она попыталась его оцарапать, но он прижал ее руки к рыхлой земле.
        - Остановись! - раздался голос «барсука». - Прекрати, Чжэн. Ты видел это?
        Чжэн дерзко сжал ее запястья.
        - Это ничего не значит.
        - На ней метка, - настаивал «барсук».
        Чжэн снова обратил на нее свое внимание, его взгляд источал холод.
        - Отметка предателя ничего не значит.
        Татуировка. Убийцы клана Ань Ин говорили на незнакомом языке и вели себя непонятно для всех остальных.
        Цзюнь приблизился.
        - Тебе за многое придется ответить, если тронешь ее.
        Мальчик сжал кулак так крепко, что рука его задрожала, но что мог поделать увечный юноша против двух опытных убийц. Чжэн презрительно фыркнул, однако его жилистый товарищ встал у него за спиной. Длинная тень костлявого убийцы упала ей на лицо.
        - Отпусти ее, - потребовал «барсук». - Она неприкосновенна, и ты это знаешь.
        Едва хватка Чжэна ослабла, Суинь запахнула полы своей одежды. Он поднялся, не отрывая, тем не менее, от нее глаз.
        Цзюнь подошел, чтобы помочь ей встать, однако она отбросила его руку.
        Их лошади были спрятаны в кустах, так же как и тюки с поклажей. Суинь попыталась побороть панику. Убийцы увозили ее прочь. Ей оставалось только молиться, чтобы мечник Ван и остальные телохранители, если они живы, смогли организовать поисковую команду.
        Цзюнь стоял рядом с ней, будто по-прежнему исполнял данное Ли Тао обязательство позаботиться о ней. Он протянул Суинь накидку:
        - Наденьте это на себя.
        - Я не приму от тебя ничего. - Она зажимала рукой лоскуты шелка на груди, пока мужчины седлали лошадей.
        - Госпожа Лин, пожалуйста.
        В словах его не было ни капли сожаления. Цзюнь совсем не походил на неуклюжего мальчика, роль которого играл столь искусно. Невинный взгляд исчез, в глазах застыла твердость, поразившая ее.
        - Ты был одним из них с самого начала, - сказала Суинь. - С тех пор, как тетушка взяла тебя.
        - Да.
        - Болезненный, беспомощный сирота.
        Цзюнь ухмыльнулся:
        - Чего великому Ли Тао бояться калеки?
        Суинь смотрела, как «барсук» и Чжэн возились с лошадьми. По их признанию, они положили немало товарищей прошлой ночью, чтобы Цзюнь смог украсть ее. Старику Ли Тао нужен был живым.
        Суинь необходимо было как можно быстрее понять, кто из этих людей представляет наименьшую опасность. Двое крепких мужчин были грубыми, тупыми исполнителями, которых использовали для того, чтобы таранить ворота крепостей и штурмовать стены. В них не было ни капли хитрости Ли Тао или Цзюня. Ли Тао скрывался в императорской армии много лет. Цзюнь, возможно, был еще более искусен.
        - Не многим людям удавалось меня одурачить, - холодно заметила Суинь. - Для этого необходимо особенно изощренное предательство.
        Цзюнь молчал, и она заметила в его облике следы той же суровой дисциплины, что привыкла наблюдать у Ли Тао. Юноша неподвижно стоял подле нее, переживая в душе внутреннюю борьбу. Ему был неприятен ее гнев. Цзюнь - хорошо обученный убийца, однако он впитал доброту тетушки. Это давало Суинь искру надежды.
        Он снова протянул накидку:
        - Возьмите.
        К ним подошел «барсук», который покончил с пререканиями, выхватив шерстяную накидку из руки юноши и грубо набросив ей на плечи.
        - Чжэн не нуждается в дополнительных поощрениях.
        Несмотря на всю строптивость, Суинь осознала, что накидка обеспечила ее подобием комфорта, став защитой от этих опасных мужчин. Она смотрела на место, где около лошадей стоял Чжэн. Воспоминания о том, как он прижал ее к земле, заставили ее похолодеть. Суинь до боли жаждала оказаться рядом с Ли Тао, однако ее возлюбленный был далеко отсюда.
        Выжил ли кто-нибудь? Внутренне она оплакивала тетушку, повара, всех слуг, которые стали для нее семьей. Суинь молилась об их безопасности.
        - Куда вы меня везете? - спросила она. «Барсук» ответил прямо и просто:
        - Старик хочет вас видеть.
        Он вынул нож из-за пояса и процарапал полоску на соседнем дереве, прежде чем подтолкнуть ее к лошадям.


        Глава 20
        Лоян - 739 год, 20 годами ранее
        После третьего дела Фэн пригласил Тао присоединиться к его банде. Когда Тао отказался, Фэн послал по его душу еще одну помойную крысу с ножом. Первый убийца, а потом и второй оказались мертвы, и Фэн решил, что не стоит мостить улицы Лояна своими оборванцами.
        Тао не пристал ни к какой другой уличной банде. Он не хотел терять свободу, вступая в подобные союзы, несмотря на видимость защиты ими предоставляемую. Юноша работал в темных углах и на границах кварталов, создавая свою собственную территорию.
        Однажды ночью Тао заметил седовласого мужчину в серых одеждах, прислонившегося к стене в темной подворотне.
        - Старик! - окликнул он.
        - Мальчишка. - Уличные фонарики выхватили из темноты кривую усмешку на лице старика.
        Тао не оскорбился, хотя уже не был мальчиком. Гордость могла оказаться смертельно опасной на этих улицах.
        - Я ищу того, кто зовется Тао.
        - Это я.
        Старик улыбнулся. Неуместность этой улыбки при данных обстоятельствах заставила Тао выхватить нож из-за пазухи и нырнуть в тень.
        - Просто Тао? Не Тао Острый Нож или Тао Тигр?
        Седой человек затрясся от громкого смеха.
        - Кто ты? - требовательно спросил Тао.
        - Ты угадал. Меня прозвали Лао Соу. Старик.
        - Я никогда не слышал о тебе.
        - Никто не слышал.
        Тао отступил назад, и взгляд его скользнул по крыше домов в самом конце улочки. Он ничего не заметил, однако знал, что седой человек здесь не один.
        - У меня есть для тебя работа, Молчаливый Тао.
        - Сегодня?
        Старик усмехнулся:
        - Нет, нет. Ты еще не готов. Убери свой нож и ступай со мной.

        Лин Суинь распознала звук воды даже с большого расстояния. Плеск волн стал еще громче, когда они приблизились. Должно быть, они находились где-то неподалеку от берегов реки Цзинь. Путники углубились в лес, спешились и продолжили путь пешком.
        - Вы не завяжете мне глаза? - спросила Суинь.
        Чжэн фыркнул:
        - Ань Ин везде. Мы можем исчезнуть, как дуновение летнего ветерка.
        - Как поэтично, - насмешливо заметила она.
        Он подтолкнул ее вперед. Лес расступился, и перед ними открылась мощеная дорожка, каменные плитки которой выкрошились и покрылись трещинами, из которых торчали пучки травы и корни деревьев. Дорожка внезапно сменилась небольшой прогалиной, в конце которой виднелись очертания когда-то величественного храма. Потрескавшаяся цветная штукатурка придавала ему шарм древности, приглушенный блеск почтенных лет.
        Чжэн схватил ее за плечо. Суинь отбросила его руку и пошла вперед по своей собственной воле, пристально всматриваясь в колонны и темные ниши. В густой тени древнего храма мелькнуло какое-то движение, она была в этом абсолютно уверена. Рука Цзюня скользнула к ножу, висевшему у него на поясе.
        - Ты никогда не видел Лао Соу, ведь так? - спросила Суинь.
        - Его немногие видели, - ответил Цзюнь.
        - И все равно ты служишь ему, предав людей, которые о тебе заботились?
        - Не позволяй ей околдовать тебя, мальчик, - протяжно произнес «барсук» из-за ее спины.
        Обернувшись, она посмотрела на него через плечо, и «барсук» блеснул кривой ухмылкой. Ань Ин был причудливым собранием характеров.
        Они обошли обломки каменной курильницы во дворе. Выветрившиеся ступеньки вели к открытым дверям. Чжэн снова схватил ее за плечо, едва они переступили порог. Сквозь царящий вокруг полумрак Лин Суинь уставилась на человека, сидящего на том месте, где некогда находился алтарь. Он выглядел словно император на троне.
        - Прекрасная работа, юный Цзюнь, - произнес старик.
        Ли Тао говорил ей, что Лао Соу предпочитает носить серые одежды и незаметно исчезать в толпе, однако сидящий перед ней человек выглядел как вельможа, его одеяния из прекрасного шелка были богато украшены искусной вышивкой. Лицо его по-прежнему оставалось в тени.
        - Знаменитая Лин-гуйфэй почтила нас своим присутствием.
        - Лао Соу, - поприветствовала она. - Прошу вас, велите вашему слуге освободить меня.
        - Чжэн, окажи уважение нашей гостье.
        Рука Чжэна напряглась, пальцы гневно сжались. Не произнеся ни слова, он отпустил ее. Госпожа Лин спокойно встретила пристальное внимание Лао Соу, и ее ответный взгляд говорил: «Мы равны, ты и я». Несмотря на то, что вся власть находилась в его руках. Он подозвал ее морщинистой рукой:
        - Подойдите сюда.
        Суинь шагнула на возвышение. Вначале ей показалось, будто старик один в этом темном зале. Нет, он был не один. И снова она поймала движение в алтарной нише. Лао Соу не хотел показывать, что нуждается в защите, однако сложно было судить, сколько человек его охраняют на самом деле.
        - Ближе, ближе. Я вовсе не тот демон, которого вам описал Ли Тао.
        Лао Соу продолжал сидеть, лишь поднял голову, будто он считал каждый ее шаг. Взгляд его продолжал оставаться пустым и не сосредоточенным. Слепой, догадалась Суинь. Ли Тао не говорил об этом. Но как слепой старик может удерживать в подчинении орду убийц и шпионов? - подумала она.
        - Ли Тао никогда не говорил о вас как о демоне.
        Он приподнял тонкие седые брови.
        - Нет? Что же он говорил?
        - Что вы однажды придете за ним.
        Старик кивнул, очевидно, довольный этим ответом, и волна беспомощности накрыла ее, ослабляя волю. Все было так, как сказал Ли Тао. Ими умело манипулировали, и их судьбы не принадлежали им.
        - Подойдите ближе, моя госпожа.
        Лао Соу оперся о подлокотники кресла и встал, слепо потянувшись к ней. Суинь неожиданно для себя вежливо ему ответила, приняв его руку так, будто он был ее пожилым дедушкой, а не убийцей.
        - Мои глаза стары и слабы. Никогда я не сожалел об этом более чем сейчас. - Старик издал тихий смешок, указав ей на примыкающее к главному залу помещение. - Мне бы очень хотелось посмотреть на прославленную красоту Лин-гуйфэй.
        Старик повел ее во вторую комнату, оставив Цзюня и «барсука» с Чжэном стоящими в центре алтарного зала.
        Рука Лао Соу казалась твердой и мускулистой, шаги проворными и уверенными. Ему вовсе не нужна помощь, догадалась она. Лао Соу взял ее под руку, чтобы держать под контролем.
        В небольшой комнатке глаза ее, прежде всего, наткнулись на стражника. Суинь не заметила оружия, но была уверена, что тот вооружен. Воин не произнес ни слова, внимательно наблюдая за ней смертельно опасным взглядом хищника.
        Комната, в которую они вошли, сверкала роскошью и богатством обстановки, в отличие от полузаброшенного алтарного зала. Старик усадил Лин Суинь, отодвинув для нее стул от стола, а потом сел и сам. Она смотрела, как он поставил перед ними две чаши, отмерив пальцами расстояние, прежде чем разлить вино из кувшина.
        - Ли Тао не придет за мной, - начала она.
        - Придет.
        - Его сложно назвать сентиментальным. Если бы я обладала для него хоть какой-нибудь ценностью, он никогда бы не отпустил меня.
        Сердце ее болело, но все равно Суинь продолжала изводить себя. Возможно, если она много раз услышит правду из своих собственных уст, то, в конце концов, смирится с нею. Ли Тао понимал, что важно, а что нет, и выбрал бой. Они попрощались. Суинь должна думать как о великом благе Небес, что он вовсе не был тем человеком, который безрассудно бросится ее спасать. Это бы означало его смерть.
        Лао Соу сложил руки перед собой.
        - То, что вы принимаете за холодность, всего лишь преданность делу. Он беспокоится о вас гораздо больше, чем вы думаете. Я внимательно следил за этим.
        - Через своих лазутчиков?
        Он откинулся на спинку кресла, довольный собой.
        Как бы ей ни хотелось снова увидеть Ли Тао, Суинь молилась, чтобы старик ошибался. Она теперь сражается за свою жизнь и жизнь своего ребенка. Ли Тао не может попасть в руки этого сумасшедшего старика. Ей необходимо найти собственный путь к спасению.
        - Я знаю Ли Тао лучше, чем вы, - дерзко бросила она. - Вы никогда бы не подумали, что он может предать вас ради Божественного императора.
        Похоже, ее замечание задело старика. Он нахмурился, однако потом пожал плечами и отпил глоток вина.
        - Ли Тао отметил вас нашим символом. Дракон и жемчужина.
        Суинь коснулась рукою плеча. Татуировка находилась чуть ниже того места, куда можно было достать рукой. От воспоминаний об иголках кожа покрылась мурашками. Она никогда не видела рисунок, только лишь знала, что это грубое подобие знака, вытатуированного на теле Ли Тао.
        - Вы знаете, что обозначает жемчужина? - спросил Лао Соу.
        - Нет.
        - Это тайна. Могущественная тайна. Дракон не знает, что это, но все равно стремится постичь ее. - Старик удовлетворенно кивнул. На мгновение Суинь показалось, что его глаза и в самом деле смотрят на нее. - Эта отметка означает, что он придет за вами.
        Ли Тао помнил момент, когда его разведчики сообщили о том, что повозки вернулись. Он быстро оседлал лошадь, помчавшись, чтобы перехватить их, и убитый взгляд его солдат сказал ему, что случилось. Тетушка не могла вымолвить и слова от горя. Она попыталась что-то крикнуть ему, но он уже пришпорил лошадь и поскакал в том направлении, откуда они приехали.
        Копыта его жеребца отбивали четкий ритм по наезженной дороге. Ли Тао вновь и вновь мысленно возвращался к своей ошибке. Клан никак не проявлял себя много лет. Вооруженный эскорт был всего лишь предупредительной мерой. Он должен был бы знать, что его бывший хозяин обязательно нанесет удар именно сейчас, когда наместник Ли наиболее уязвим. И в глубине души Ли Тао знал об этом, отметив Суинь знаком клана, предоставляя ей тем самым защиту на самый крайний случай. Это было обещанием, написанным кровью, и теперь его следовало исполнить.
        Мечник Ван не вернулся вместе со всеми остальными. Он и другие телохранители остались, чтобы обыскать все вокруг, однако они никогда не найдут Суинь. Клан Ань Ин может двигаться очень быстро. Их люди способны рассеяться по любой местности, как бессмертные Духи при свете дня.
        Ли Тао в одиночестве вернулся в то место, откуда похитили Суинь. Убийцы оставили свои секретные знаки на деревьях. Их тайный язык. Лао Соу хотел быть обнаруженным, и обнаруженным только Ли Тао. Тао последовал по намеченным следам.
        Как пес, подставляющий глотку под нож. Музыка доносилась сквозь лес, мелодичные фразы, сплетающиеся в песню, предназначенную только для него. Он узнал искусную игру Суинь. Ли Тао спешился и отправился в ту сторону, откуда доносился звук.

«Твоя женщина все еще жива, - намекал его бывший хозяин. - Приди ко мне, если хочешь увидеть ее снова в этой жизни».
        Его армии ожидали команд на передовой, а вместо этого он вернулся сюда. Это - цена, которую он платит за то, что позволил Суинь проникнуть ему в душу. Если он проигнорирует старика сейчас, Суинь заплатит за все.
        Музыка привела его в заброшенный храм. Колонны его некогда были окрашены красным, хотя цвет потускнел, а искусная резьба покоробилась и покрылась безобразными трещинами. Ли Тао стоял у открытых дверей, ведущих в главный храмовый зал. Стоял один, как тогда, на улице Лояна, когда Лао Соу впервые пришел за ним.
        Тао прошел через главный вход в темный зал. Полочки и алтари стояли пустыми - статуи и священные реликвии, обычно украшающие подобные храмы, поглотило время. Вместо приношений в виде риса и чая жертвенные столики устилала лишь пыль. Пыль и запустение царили вокруг.
        Ли Тао сразу же увидел Суинь. Она сидела за низеньким столиком, центр притяжения любого взгляда, богиня, источающая музыку и цвет, одетая в те же голубые шелка, что были на ней в то утро, когда она искушала его у края пропасти. Должно быть, уже тогда он понимал, что поддастся ее чарам. Ее пальцы лежали на цине. Мелодия прервалась, и Суинь взглянула на него, глаза ее были полны удивления.
        Старик сидел подле нее в алтарной нише. Его люди столпились вокруг, как императорская свита. Эти безжалостные убийцы могли перерезать Ли Тао горло по одной только команде старика, но Тао их уже не видел. Для него существовала лишь Суинь.
        - Тебе причинили боль? - спросил он.
        Она покачала головой и опустила ладони на инструмент, придерживая пальцами струны, чтобы заставить утихнуть последний звук задохнувшейся мелодии. Губы ее изумленно раскрылись.
        - Я думала… - Она запнулась и перевела на него пристальный взгляд, вглядываясь в него так, будто пыталась проникнуть в самую его душу - глубоко, так глубоко, как он никому и никогда не позволял. - Ты здесь.
        Суинь сомневалась, что Ли Тао придет. Ее сомнения глубоко его ранили, причиняя острую боль. Он словно истекал кровью изнутри.
        - Конечно, - спокойно ответил Тао.
        - Ты не должен был приходить. - Она вновь посмотрела в его глаза странным, умоляющим взглядом, пытаясь сказать что-то без слов. Он не понимал.
        - Ли Тао. - Старик произнес его имя как пафосное воззвание. - Прошло пятнадцать долгих лет.
        Внимание всех присутствующих сфокусировалось на нем, как на единственной мишени в центре зала. Он чувствовал причудливую смесь их эмоций: благоговение, предвкушение, страх. Что же, он все еще не утратил свою репутацию.
        Одно лицо показалось ему ужасно знакомым. Цзюнь. Тот, кто предал их. Ли Тао бросил на него острый взгляд, но юноша не дрогнул.
        Тао вновь обратил внимание на старика напротив.
        - У тебя есть нечто, принадлежащее мне.
        Руки Лао Соу покоились на столике, возле которого сидела Суинь. Будто лев, держащий добычу в своих лапах.
        - Я сказал Лин-гуйфэй, что ты придешь за ней с другого конца света. Скажи мне, она прекрасна?
        - Да. - От одного только ее вида у Ли Тао всегда перехватывало дыхание.
        Лао Соу повернулся к Суинь:
        - Он стоит на коленях?
        Она взглянула на старика.
        - Нет, - тихо ответила девушка.
        - Нет, - повторил Лао Соу с оттенком затаенной злобы.
        Годы изменили старого хозяина. Он стал костлявым, седым, черты его лица заострились, сморщенную кожу прорезали морщины. Очевидно, Лао Соу ослеп, однако по-прежнему оставался опасным.
        - Когда я нашел тебя, ты был бродягой, питающимся отбросами. - Лишь постукивание пальцев старика о край стола выдавало его гнев. - Я отдал тебе приказ, и ты его не выполнил.
        - Я сделал выбор.
        - У тебя не было выбора!
        Голос Лао Соу прогремел в полупустом зале. Суинь вздрогнула от внезапной вспышки его гнева, и воцарилось молчание.
        Ли Тао действительно был никем и ничем, когда старик забрал его с улицы. Лао Соу терпеливо обучал его. Почти как отец сына. А потом, не испытывая ни малейших колебаний, хозяин послал его в императорскую армию на смерть.
        - Что ты хочешь от меня сейчас? - спокойно спросил Ли Тао.
        Лао Соу покачал головой:
        - По-прежнему дерзкий.
        - Я в твоей власти.
        Старик недовольно фыркнул. Ему хотелось кое-что еще. После пятнадцати лет ожидания он вовсе не собирался так просто завершить их встречу, которой столь долго и упорно добивался.
        - Где твои армии? - спросил Лао Соу.
        - У реки.
        - Что сделают твои солдаты, если ты не вернешься, чтобы повести их?
        - Вступят в бой сами. Жизнь или смерть армии вовсе не зависит от воли одного только их предводителя.
        Лао Соу трясло от гнева.
        - Посмотри на себя. Ты ввергаешь империю в пучину войн и разрушений, будто ты сам Божественный император.
        Это была его месть, все именно так и задумывалось с самого начала. Суинь в страхе сцепила руки перед собой. Ради ее пользы Ли Тао хотел, чтобы все закончилось побыстрее.
        - Чего ты хочешь, старик? - потребовал он. - Чтобы я просил у тебя прощения на коленях?
        - Армии императора Шэня и Гао собрались на другом берегу. У тебя есть шанс исправить свою прошлую ошибку.
        - Взяв жизнь еще одного императора?
        - Нет, мальчик. Ты мучился многие месяцы над этой проблемой, хотя решение ее всегда было перед тобой. Убей Гао Шимина.
        При этих словах руки старика резко выпрямились, быстрые, как кобра. Ли Тао нагнул голову, когда темное лезвие ножа воткнулось в деревянную колонну позади него.
        Суинь вскочила на ноги, но стражники удержали ее. Ли Тао вонзил ногти в ладони, чтобы не броситься к ней.
        Лао Соу торжествующе поднялся:
        - Вот так. Я даже дарю тебе нож.
        - Это все, что ты хочешь? - спросил Тао.
        Старик презрительно фыркнул:
        - Когда я узнаю о твоем успехе, отпущу ее. А ты на этот раз исполнишь свой долг.
        Все именно так - долг. Один смертельный удар должен последовать вместо другого - того, что он не смог нанести много лет назад.
        Если бы убийство Гао решало все его проблемы, Ли Тао не задумываясь давно бы так и поступил. Однако смерть Гао лишь только подтолкнет стоявшие за ним силы на восстание. Армия старого военачальника придет в замешательство и смятение - извивающаяся змея без головы. Это шло вразрез со всем тем, к чему Ли Тао так долго стремился: равновесие, порядок, стабильность. Лао Соу лишал его даже намека на свободу воли. Старик хотел вернуть все назад - разрушить то, что Ли Тао воздвиг за последние пятнадцать лет.
        Ли Тао посмотрел в глаза Суинь. Он хотел бы дольше сжимать ее в объятиях в тот последний раз, когда они были вместе. Хотел бы дать ей все, о чем она когда-либо просила.
        - Приятно видеть тебя. - Ли Тао жаждал вложить целый мир в свое прощание, но он никогда не владел даром слова. Его неуклюжая фраза повисла в воздухе.
        Суинь попыталась ответить, но стражники увели ее прочь. Она исчезала за тяжелым занавесом в боковой нише комнаты.
        Ли Тао крепко стиснул зубы. Вдохнул один раз, потом другой. Он не мог отправиться ей на помощь. Ему необходимо собраться. Лао Соу не причинит ей вреда, если Тао выполнит его приказания. Именно ради этого и затевалась вся игра. Необходимо взять себя в руки.
        Единственный способ обеспечить безопасность Суинь - убить Гао. Военачальник хотел встретиться с ним. Даже несмотря на присутствие телохранителей, Ли Тао сможет достать старого лиса. Одиночка с ножом. Холодное безразличие проникло глубоко под кожу наместника, едва он принял неизбежное. Именно этому его и учили. Тело помнило старые уроки.
        Тао видел Суинь в последний раз в жизни. Она была испугана, а он не мог ничего поделать, видя, как ее волокут прочь. Единственное, что его утешало, так это то, что Гао больше не будет угрожать Суинь.
        Ли Тао взглянул на бывшего хозяина:
        - Если ты причинишь ей…
        Лао Соу перебил, презрительно отсылая его прочь:
        - Ступай. И не разочаруй меня снова, Тао.
        Суинь извивалась в руках приспешника Лао Соу. Горькие слезы наворачивались на глаза, колени дрожали.
        Ли Тао пришел за ней. Она едва могла в это поверить. Он же всегда так настаивал на дисциплине и контроле. Даже когда они спорили. Он пытался не потерять их, когда они занимались любовью. При виде его сердце ее наполнилось надеждой, однако все надежды рассыпались в прах, когда Суинь взглянула в его глаза. Они были тусклыми и бесцветными. Мертвыми.
        Старик уничтожит Ли Тао потому, что тот проявил слабость, слабость, причиной которой была она. Ее возлюбленный по-прежнему находился где-то рядом. Суинь чувствовала его. Если она позовет Тао, тот ворвется к ней, и убийцы воткнут нож в его сердце. Она кусала губы, стараясь смолчать.
        Ей отчаянно нужно сказать ему о ребенке, растущем в ней. Теперь Суинь была точно уверена, что беременна. Боль в груди и усталость сопровождались волнами тошноты, постоянно подступавшими к ней с того момента, когда она просыпалась, и до вечера. Суинь изо всех сил старалась скрыть эти признаки. Знание старика о ее беременности даст ему лишь еще больше власти над Ли Тао.
        Руки, державшие ее, ослабли, когда Лао Соу появился из-за занавеса.
        - Он ушел. - Старик выглядел жутко рассерженным, когда ступил в тесную комнату. Он едва не опрокинул стул, однако успел поймать его, отмахнувшись от прислужника, бросившегося ему помогать.
        - Оставь меня, - прорычал старик.
        Слуга проскользнул в дверь, и Лао Соу тяжело уселся на стул. Он издал странный горловой звук - нечто среднее между сердитым фырканьем и ворчаньем, как мальчишка, стремящийся привлечь внимание.
        У людей, облеченных властью, не так много слушателей, которым они могли бы поведать о своих бедах. Лин-гуйфэй осознала это ещё в свою бытность куртизанкой, однако сейчас у нее совсем не было настроения потворствовать слабостям злобного старика, пославшего Ли Тао на верную гибель.
        Госпожа Лин продолжала стоять, прислонившись спиной к стене, со сложенными на груди руками. Нестерпимая боль пронзила ее - лишь какие-то мгновения назад Ли Тао был с нею рядом, и вот она уже почти потеряла его.
        - У вас когда-нибудь было имя? - дерзко спросила она Лао Соу. - Уж точно вас не всегда звали стариком.
        - Мне трудно его припомнить.
        - Как жаль.
        Он повернулся на своем стуле, чтобы посмотреть на нее.
        - Ань Ин держит в своих руках судьбы императоров и полководцев. Мы храним покой этой империи.
        - Какое возвышенное определение для банды воров и убийц.
        - Воры? Убийцы? - Старик поднялся, его так и трясло от гнева. Его невидящий взгляд пытался определить, где она стояла.
        Ли Тао говорил о клане как о таинственной силе, власть которой простиралась до самых отдаленных уголков Поднебесной. Но все, что Суинь успела узнать, убеждало ее, что это лишь миф, созданный, чтобы пугать людей.
        - Убийцы, скрывающиеся под покровом ночи, - обвинила она.
        - Ты не знаешь ничего об Ань Ин.
        - Я знаю лишь то, что вы только что послали Ли Тао на смерть ради своей мелкой мести.
        Вслепую ощупывая стоявшую перед ним мебель, старик попытался подойти к ней. Это ему плохо удалось.
        - Если бы Тао просто сделал то, что ему было приказано еще столько лет назад… - напыщенно изрек он.
        - Сколько же стоила голова Божественного императора?
        - Нисколько. Я просто хотел призвать к ответу этого ублюдка, положить конец его гибельному правлению.
        - Император Ли Мин был хороший человек. - Даже после его смерти Суинь чувствовала необходимость защищать своего покровителя.
        - Тупой вояка с головой павиана! - Лао Соу шлепнул ладонью об стол. - Ввергал империю в одну войну за другой, пока она не развалилась на части. Если бы он погиб при осаде Шибао, Шэнь занял бы трон еще пятнадцать лет назад.
        Суинь поняла, что Лао Соу когда-то был приближен ко двору. Возможно, еще до правления Божественного императора. Он мог быть высоким сановником или военачальником. Только так тайному клану удалось бы завоевать такое влияние.
        Она отважно сделала шаг ему навстречу, достаточно громко, чтобы старик осознал, где она стоит. Суинь не боялась его. Она уже устала постоянно быть осторожной.
        - Ли Тао описывал вас как холодного, расчетливого тайного предводителя. Я же вижу злобного старика, согнувшегося под тяжестью преклонных лет. Вы сердитесь потому, что Ли Тао не упал перед вами на колени. Да даже если бы он так и сделал, вы не получили бы от этого удовлетворения.
        В комнате повисла тишина. Лао Соу остановился, словно из него выпустили пар. Его палец обвиняющее уткнулся в нее.
        - Мне всегда говорили, что Лин-гуйфэй обворожительна и мягкосердечна.
        - Кто сказал вам это?
        - Говорили, она обращена к миру цветами, а не терниями.
        - Почему я должна окружать себя цветами и благовониями, если вы действуете с помощью ножей и ядов? - спросила она.
        Старик заворчал что-то неразборчивое и ударил рукой по столу. А потом, к ее удивлению, усмехнулся. Повернулся, нашарил свой стул и сел, положив руки на колени.
        - Демоница, - заметил он неожиданно веселым голосом. - Неудивительно, что Ли Тао без ума от тебя.


        Глава 21
        Императорский дворец - 746 год, 13 годами ранее
        - Эти люди мои враги. Они задолжали мне долг крови. - Божественный император пододвинул свиток через стол к Ли Тао, а потом положил рядом свое кольцо с изображением дракона. Рубиновый глаз полыхнул огнем по темному дереву столешницы. - Возьми с собой воинов Лун У[Лун У - личная гвардия императора по имени дракона.] .
        Воины императорской элитной гвардии набирались из числа отпрысков самых аристократических семей империи, и он, простолюдин, бастард, никогда не знавший отца, должен был встать во главе их, став орудием мщения Божественного императора.
        Ли Тао повернул кольцо в ладони:
        - Как прикажет император.
        Он надел кольцо на палец и поднял свиток, разглядывая написанные в нем имена. Мужи высоких званий и титулов. Некоторые из ближайшего окружения императора. Около сотни имен.
        - Императрица носила под сердцем моего сына. - Голос императора дрогнул, но следующие слова Сын Неба произнес со стальной решимостью: - Я намереваюсь поквитаться с ними в этой жизни.
        Ли Тао кивнул и туго свернул свиток. На этот раз ему не придется прятаться в тени. Император издал указ о том, что эти люди уже мертвы. Тао нужно всего лишь разыскать их и нанести последний удар. Руки императора останутся чистыми.
        Возможно, Ли Мин знал, кем он был всегда: убийцей. Человеком с ножом.
        Вестник явился к нему посреди ночи. Ли Тао находился в башне крепости Чэнду, выходящей на реку Цзинь, и был далек ото сна. Прошло менее дня с тех пор, как он оставил Суинь в руках у своего врага.
        Стены Чэнду вполне подходили для того, чтобы выдержать долговременную осаду. В глубине провинции у Ли Тао стояли запасные части и подразделения. Основной пункт на побережье реки хорошо укреплен. Армия готова. Однако теперь Ли Тао ожидало еще одно срочное известие. Еще одна тайная встреча, но не с Гао.
        Ли Тао пересек реку с небольшим эскортом. Они использовали специальные бумажные фонарики, чтобы освещать путь в темноте. Шатер был разбит довольно далеко от берега и охранялся лишь горсткой солдат. Границы лагеря отмечены факелами. Все организовывалось в такой спешке, что Ли Тао сперва даже заподозрил засаду. Однако наместник быстро отмел это подозрение, когда увидел знамя, развевающееся над местом встречи.
        Надо признаться, он был удивлен. Очень удивлен.
        Стражники, стоящие при входе, склонили голову и одернули полог. В центре шатра возвышался стол. Подле него сидел молодой мужчина, выглядевший еще более усталым, чем сам Ли Тао.
        - Вам повезло, что мои лучники распознали императорские знамена, - сказал Ли Тао. - Вас могли убить без предупреждения.
        - Я в это не верю, принимая во внимание вашу хваленую дисциплину.
        Ли Тао узнал бы Тай Яна даже только по голосу и манере речи. Средний сын императора обладал характерно высокими скулами и серьезными, глубоко посаженными глазами семейства Шэнь. Когда Ли Тао впервые познакомился с Шэнь Тай Яном, тот благодаря своему имени командовал императорской гвардией Лун У. Славное имя, большая ответственность ему соответствовать.
        Теперь он стал принцем.
        Тай Ян указал Ли Тао на соседний стул и наполнил им обоим положенную по этикету чашу с вином.
        - Вас сложно защищать, наместник Ли. - Молодой мужчина выпил вино и взволнованно поставил чашу обратно.
        По непонятным причинам это развеселило Ли Тао.
        - Совсем недавно я уже слышал сходные высказывания.
        - Сколько раз мой отец призывал вас к себе?
        - Три.
        - Вы ублюдок, Ли.
        За год, прошедший с тех пор, как Ли Тао видел его в последний раз, Тай Ян приобрел некоторую несвойственную ему прежде пылкость. Средний сын Шэня прежде был известен холодной головой и умением сохранять спокойствие в самых тяжелых ситуациях.
        - Обстоятельства бы не благоприятствовали мне в Чанъане, как принц, наверное, понимает.
        - Пейте свое вино, - проворчал Тай Ян. Наместник повиновался. Этот небольшой жест вежливости, похоже, несколько успокоил молодого Шэня.
        Тай Ян провел рукой, поправляя свои одеяния:
        - Вы говорили с Гао?
        - Завтра.
        Принц вздохнул с облегчением:
        - Я едва не загнал коня, чтобы успеть вовремя. Я говорил отцу, что вы никогда не вступите в союз с этим старым лисом. Мы уверены, что есть серьезные причины, оправдывающие ваши действия, какими бы сомнительными они ни казались.
        - И потому направляетесь к этим границам во главе многотысячной армии?
        Тай Ян напрягся, потом добавил еще вина, чтобы успокоиться.
        - Если бы мой отец желал победить вас, он бы послал одного из моих братьев.
        Они посмотрели друг другу в лицо, и еще не успевшая по-настоящему оформиться и обрести силу угроза повисла между ними как утренний туман. Два других сына императора были грозными военачальниками в своих собственных военных округах. Их армии держали под контролем север империи. Именно внушительная сила армий всех членов семьи Шэнь позволила им занять доминирующие позиции в Поднебесной после того, как император Ли умер, не оставив наследника. Мятежные цзедуши, трусливо затворившись в своих крепостях, обвиняли Шэня в узурпации трона, надеясь впоследствии поступить так же.
        - Я явился сюда, чтобы вести с тобой переговоры, Ли Тао.
        - Несмотря на мои многочисленные преступления?
        Если бы сын Шэня прибыл раньше, до того, как убийцы Ань Ин пленили Суинь, могла оставаться надежда на мирный исход.
        - Император хочет того же, что и вы. Гао же желает посеять хаос, чтобы прибрать к рукам власть. Присягните на верность моему отцу, наместник Ли. Другие последуют вашему примеру.
        - Не все.
        - Нам известно и это. Мы понимаем, что Гао собирает силы. Вскоре и другие военачальники объявят о том, чью сторону они предпочтут. Раздел империи неизбежен.
        Принц служил в императорской армии, так же как и остальные сыновья Шэня, однако Тай Ян отличался определенным консерватизмом поступков и суждений. Тем более удивительно, что он оказался в самой гуще готовой разразиться бури, будучи столь незащищенным. Похоже, настало время для открытых и честных жестов, признал Ли Тао. Ничто другое уже не помогало.
        - Собирается ли император открыто пойти против Гао и лишить его чинов и званий?
        Тай Ян пожал плечами:
        - Если придется.
        Гао слишком силен. Императору Шэню приходилось считаться с его влиянием. И это удерживало его от поспешных действий.
        - Что, если против Гао будут выдвинуты обвинения? - Ли Тао думал обо всем том, в чем ему призналась Суинь. Ему не хотелось использовать ее таким образом, однако, возможно, это единственный способ победить старого вельможу.
        - Какого рода обвинения?
        - Убийство. Измена.
        Тай Ян заинтересованно распрямился, однако затем нахмурился, еще больше.
        - Прежде всего, нам нужна от вас преданность императору, наместник Ли. Без всяких условий, - добавил он.
        Ловкий удар. Шэнь хочет от него подчинения.
        - Вам нужна лишь моя армия.
        - Нам нужны вы, - настойчиво поправил его принц. Предложения Тай Яна открывали перед Ли Тао новые возможности, однако уже ничто не могло спасти его. Для того чтобы освободить Суинь, ему необходимо убить Гао. Еще до конца завтрашнего дня его и Гао не станет. Сражение за равновесие и политическое влияние продолжится без них. Его армии понадобится сильный предводитель, иначе ее ждет гибель.
        Час был уже поздний, и чувство неизбежного все сильнее подступало к горлу.
        - Итак, император Шэнь, наконец, понял, что мир невозможен. Между мной и Гао он выбрал меня как наименее опасного врага.
        - Вы никогда не были нашим врагом. Я никогда не верил, что вы имеете какое-либо отношение к смерти моего брата.
        - Ваша сестра думает иначе.
        Принц устало встряхнул головой:
        - Случилась такая неразбериха.
        - Вы говорите так, стараясь быть дипломатичным?
        - Я говорю так потому, что это действительно неразбериха. Мы бы уже были семьей.
        Ли Тао мысленно вернулся к событиям прошлого года, несостоявшейся женитьбе на сестре Тай Яна и утраченным возможностям, когда они с императором Шэнем пытались по-своему удержать шаткое равновесие.
        - Невозможно настаивать на союзе, если между сторонами нет согласия, - ответил Ли Тао.
        - Мой отец должен был прислушаться к вам. И я также, но ни один из нас не желал верить, что империя развалится.
        Несколько мгновений они молчали, как на похоронах. Тай Ян внимательно разглядывал наместника. Ли Тао пришло в голову, что кто-то все время защищал его в столице. Тихий голос, противостоящий крикливым обвинениям Гао.
        - Скажите мне, что есть у вас против Гао, - наконец произнес Тай Ян.
        - Теперь это уже не имеет значения. Вам это не понадобится.
        Ли Тао выпрямился и встал со стула. Он думал о Суинь и их неудачной попытке добраться до императора. Она знала достаточно, чтобы обвинить Гао, однако только в том случае, если бы Шэнь был готов открыто выступить против старого царедворца. Гао предвидел эту возможность и попытался убить ее, чтобы предотвратить угрозу.
        Упущенное время и возможности. Если бы они с Суинь успели добраться до Чанъаня или если бы Тай Ян приехал прежде, чем Ли Тао отослал Суинь… Бесполезно предаваться бесплодным сожалениям. Оставался единственный выбор.
        - Я сожалею, что у меня не было возможности говорить с вашим отцом, - произнес Ли Тао. - Но вы - достойный посланник.
        - Как император, мой отец не может встретиться с вами лично…
        - Пока не прояснится, на чьей я стороне. Понимаю.
        - Наместник Ли…
        Тай Ян уважительно сделал паузу. Он принял великую ношу на свои плечи, несмотря на молодость.
        - Если заметят, что вы ведете переговоры с Гао, очень сложно будет защитить вас, - предупредил его молодой человек.
        Ли Тао холодно улыбнулся:
        - Я не собираюсь договариваться с ним.
        Глаза принца расширились.
        - Правитель Ли, подождите…
        - Вы получите мой ответ завтра.
        Он выскользнул из шатра, и Тай Ян не стал окликать его более. Внешнее проявление приличий по-прежнему оставалось важным. Императорская армия здесь для того, чтобы оказать помощь союзнику или покарать ослушника - в зависимости от того, что будет признано необходимым.
        Ли Тао вернулся в крепость, под временное прикрытие каменных стен. Его первая тысяча, знаменитые «Непобедимые стражи», размещалась в столице в ожидании приближающихся армий. «Непобедимых стражей» не зря называли непобедимыми, их командиров набирали из самых яростных воинов знаменитой императорской «гвардии драконов» - Лун У. Все это лишь слухи и легенды, подумал Ли Тао. Военачальник Сунь Цзы говорил правду, когда написал, что исход великих сражений решается вдали от ратного поля. Лао Соу и Гао Шимин обыграли Ли Тао по всем статьям. А теперь и император Шэнь желает его покорности и преданности.
        Назойливые воспоминания не давали наместнику сосредоточиться. Перед ним возникла сцена: Суинь, склонившаяся над ним, легкая как перышко, увлекает его на постель, шепча: «Пусть легенды ведут свою войну».
        То, о чем его просила она, невозможно. Но руки ее обнимали Тао, ее нежные груди податливо прижимались к его груди. Опустив руку ниже, он чувствовал страстно выгнувшуюся спину, изящный изгиб бедер… Ли Тао закрыл глаза, погружаясь в сладостные и мучительные воспоминания.
        Суинь хотела, чтобы они оставили все и затерялись на просторах империи. Однако такие люди, как Лин-гуйфэй и наместник Ли, не могут просто исчезнуть из вида. Когда ему было поручено преследование убийц императрицы, многие заговорщики пытались спрятаться, но Ли Тао нашел их всех. Кроме Гао. Кроме Суинь.
        Жизнь его уже не принадлежала ему. Возможно, это и всегда было так - с того самого момента, когда он впервые поразил своим ножом другого человека из-за пары серебряных монет.
        Рукоятка спрятанного в рукаве меча туго упиралась в запястье. Лишь в одном искусстве достиг он совершенства. Старик прав. Это положит конец всему. Один нож. Две смерти. Гао, а вскоре после того и он сам.
        Хотя это не станет концом противостояния. У Гао есть наследники, которые займут его место. Силы военачальника будут перегруппированы и пересмотрены. Возможно, новые командующие армией Гао явятся во владения Ли Тао, дабы отомстить за своего родственника, однако у самого Тао не было наследников, чтобы отразить удар.
        При мысли об этом у него промелькнуло сожаление. У него нет преемников. Нет наследства.
        Достаточно. Он и так уже совершил ошибку, позволив себе слишком много размышлять о цели. Он сам навлек на себя все случившееся. Теперь у него не было иного выбора, кроме как принять неизбежное.
        На рассвете Ли Тао позволил себе в последний раз вспомнить о Суинь. Он больше никогда не увидит ее, но Лао Соу сдержит свое слово и отпустит ее. Ли Тао следует заставить себя поверить этому и спрятать веру глубоко в душе. А потом он запретит себе все мысли о ней. Эмоции могут взволновать сердце, и рука дрогнет. Если промедлить хоть на одно мгновение, все пропало. Его жертва окажется бесполезной.


        Глава 22
        - Лучше бы ты приобрел себе клюку, старик.
        Лао Соу что-то проворчал в ответ на ее предложение. Он взял ее под руку, когда они пробирались по лесу, и указал вперед свободной рукой:
        - Иди этой дорогой.
        После всего произошедшего он еще хотел, чтобы она прогулялась с ним в окрестностях храма. Будто бы она была нянькой, а не пленницей. Суинь считала каждый час с тех пор, как Ли Тао покинул прибежище клана Ань Ин. Он направляется к реке Цзинь и примет там свою смерть, если она не придумает, как освободиться.
        - Как много вы еще способны видеть? - спросила Суинь.
        - Все во мгле. Лишь очертания предметов и тени, и то только при ярком солнечном свете. Сюда, иди сюда.
        Старик подозвал ее поближе, а потом коснулся руками ее лица. Она едва поборола желание отшатнуться от шершавых прикосновений его пальцев к ее нежной коже, однако было нечто очень уязвимое в том, как он смотрел на нее, с какой искренней настойчивостью пытался дотронуться.
        - Раньше я видел все. Лица были для меня как книги. Я мог прочесть мельчайшее движение морщинок в уголках глаз и губ, их лица говорили все еще до того, как они решались произнести слово. Теперь я не вижу ничего. - Он отпустил ее. - Все стареют.
        - Так, значит, вы больше не можете судить о намерениях тех, кто вас окружает?
        Он нахмурился:
        - Что ты имеешь в виду?
        - Ничего.
        Лао Соу досадливо кашлянул.
        - Твои намеки на заговоры и интриги мне надоели. Старый пес понимает, что ты задумала. Знаешь, зачем я привел тебя сюда?
        Суинь обернулась назад, взглянув на двух стражников, следующих за ними на почтительном расстоянии. Лао Соу резко ухватил ее за запястье.
        - Ли Тао не сможет тебя защитить. Твой путь - к нам. Согласись на меня работать.
        - Старик, если ты не помнишь - мы враги.
        Он махнул рукой на ее высказывания, будто прихлопнул комара.
        - Мне нужны твои глаза, твои уши.
        - Если окружать себя ворами и лжецами, волей-неволей придется следить за тылом.
        - Мы не воры. - Он сердито вздохнул. - У тебя настоящий талант читать души людей и распознавать их скрытые намерения. Как иначе тебе бы удалось обратить в свою веру праведного Жу Шаня?
        - Откуда вам знать?
        - Конечно, я знаю. Мне известно все о твоем любимом Ли Тао.
        - Не смейся надо мной, старик.
        Слишком болезненное напоминание о том, что все это - игра. Старик упивался властью, наблюдая за тем, как мир вертится вокруг него, а судьбы людей зависят от его воли, задумалась Суинь.
        - Вы молчите, Лин-гуйфэй. Совсем на вас не похоже.
        Невыносимый человек. Суинь взглянула на него:
        - С какой стати я должна служить вам? Вы послали Ли Тао умирать.
        - Он сам поставил себя в такое положение, - возразил старик. - А кроме того, это действительно единственное решение проблемы. Гао Шимин должен быть уничтожен. Благородные мужи, вроде императора Шэня, нуждаются в таких людях, как мы, для того, чтобы творить невысказанное.
        Ей хотелось крикнуть, что он вообще ничего не делает - лишь сидит в сторонке да дергает за ниточки.
        - Клянусь, что всажу нож вам в сердце при первой же представившейся возможности, - пообещала Суинь.
        - Нет, вы так не поступите.
        Как странно, что они говорили о смерти и мести так учтиво, вежливо понизив голоса и неспешно прогуливаясь по утреннему лесу, подумала Суинь.
        - Вы не столь равнодушны, - с издевкой заметил Лао Соу. - Я всегда вижу людские слабые и сильные стороны. Знаю, как использовать их, чтобы добиться желаемого результата.
        - Вы ошиблись в Ли Тао.
        - Не ошибся! У Ань Ин есть свои наемные убийцы, и они приносят определенную пользу. Однако для выполнения самых сложных задач требуются чуткие инстинкты и сильная воля. Наличие этих качеств делает натуру непредсказуемой.
        Жизнь и смерть ничего не значили для этого человека. Душа его была глуха к людским страстям и чувствам. Мысли об этом наполнили сердце Суинь холодом и грустью. Станет ли таким же Ли Тао в конце своей жизни? Был ли он уже таким?
        - Подумайте об этом, упрямый старый дурак! Долго ли продержится ваша возлюбленная империя, если вы продолжите убивать ее предводителей?
        Он крепко сжал ее руку:
        - У вас злой язык, но почему-то вы нравитесь мне, Лин-гуйфэй. А знаете ли вы, что я спас вам жизнь? Я узнал о Гао и его убийцах-любителях. Достаточно было просто послать весточку Ли Тао.
        - Зачем вы спасли меня?
        Лао Соу пожал плечами:
        - Вы прекрасно играете на цине. Какая была бы утрата.
        - Сумасшедший старик, - пробормотала Суинь.
        - Неблагодарная демоница.
        Поступки Лао Соу были продиктованы не ненавистью. Однако Суинь никак не могла понять, что связывает старого кукловода со своим некогда вышедшим из подчинения учеником.
        Она понимала, что старик проницателен и умен, любит манипулировать окружающими. Но каким бы грозным предводитель «Теней» ни был в прошлом, Суинь начинала видеть и его слабости. Он становился все более эгоистичным, тщеславным, самовлюбленным - внешне.
        Однако правда заключалась в том, что Лао Соу был одинок. Она понимала это его чувство более чем осмеливалась позволить себе признать. Старик создал свой клан, хранил всю жизнь великое множество секретов, и теперь ему не с кем разделить славу. Со временем ей бы удалось снискать его доверие, но этого времени у нее нет. Она должна найти Ли Тао и предотвратить его гибель.
        - Если вы раскрыли заговор Гао, то должны знать, почему он желал моей смерти, - предположила Суинь.
        - Почему еще мужчины поступают опрометчиво? Ревность, жадность…
        Старик действовал вслепую. Он и не подозревал о планах Гао. Ей следовало уговорить его другим способом.
        - А что из перечисленного вами объясняет причину, по которой вы послали Ли Тао на смерть?
        - Все очень просто, - фыркнул старик. - Мне необходимо убрать этого ублюдка Гао, а Ли Тао мое лучшее оружие.
        - Вы сентиментальный болван.
        Она видела, как гнев старика растет, несмотря на то, что он продолжал сохранять контроль над своим поведением. Но Суинь догадывалась, что дело было в другом: Лао Соу дела не было до Гао Шимина. Это все - личная обида на Ли Тао за его неповиновение. Суинь атаковала.
        - Вы делаете ошибку, старик. Вами движут эмоции.
        - Демоница, - прорычал он. Ему нечего было возразить.
        - Ли Тао принесет вам больше пользы живым.
        - Нет, если он не исполняет приказы. - Внезапно на старческой физиономии появилась ленивая ухмылка, и Суинь засомневалась, удастся ли ей вообще выиграть это сражение.
        - Вы можете контролировать его действия, госпожа Лин? - спросил старик.
        Какая хрупкая грань.
        - Никто не в состоянии контролировать Ли Тао.
        Лао Соу покачал головой:
        - Все не так плохо, моя госпожа. Мне кажется, вы единственная способны убедить его хоть в чем-то. Инь уравновешивает ян, ведь так?
        Разве не этого она желала? Возможности компромисса.
        - Что вам от него нужно? Выберите что-нибудь одно.
        Лао Соу погладил бороду, наслаждаясь моментом:
        - Это требует определенных размышлений.
        После всех дней и ночей, проведенных вместе, Ли Тао все равно оставался неприступным для нее. Суинь не стала бы и пытаться обмануть его, даже ради того, чтобы спасти. И он никогда и никому не позволит себя защищать.
        Ее просили дать обещание, которое она не сможет выполнить, человеку, которому не доверяет. Однако Ли Тао погибнет, если она не предпримет хоть что-нибудь. Он умрет, даже не узнав, что стал отцом ребенка. Она прыгнула в пропасть, и ветер подхватил ее, неся в гибельную бездну.
        - Доставьте меня к нему. - Хорошо, что старик не мог видеть выражения ее лица и прочесть сомнения в ее взоре. - Ли Тао послушает меня.
        Встреча должна была состояться в уединенной местности, расположенной по реке Цзинь, между двумя крупными городами. На берегу возвышался чайный домик, предлагавший услуги редким заезжим торговцам и путешественникам, однако владельцы его бежали несколькими неделями ранее, когда на границе уделов были сооружены серьезные оборонительные укрепления.
        Армия Ли Тао стояла на южном берегу. Наместник Ли приблизился к чайному домику всего лишь с двумя телохранителями. Гао поступил так же. Ли Тао заметил их лошадей, привязанных у моста через реку. Враги разбили небольшой лагерь чуть выше, отсюда его не было видно.
        Ли Тао оставил своих людей у моста. Он медленно вышел на тропинку, стараясь в оставшееся время выкинуть из головы все сомнения.
        Тао сделал глубокий вдох, потом выдохнул. Сердцебиение его замедлилось. Гао способен учуять даже малейший запах страха, подумал Ли Тао, но он не доставит ему этого удовольствия. Следует лишь подобраться как можно ближе, чтобы нанести удар.
        Скоро все его долги будут выплачены. Долг Лао Соу. Долг Суинь. Он окончит свой путь одиноким убийцей, так же как и начал.
        Чайный домик представлял собой прелестную картину - несколько взмывающих ввысь этажей, изящные деревянные перекрытия и стройные колонны. Ли Тао настороженно вошел внутрь. Его шаги гулко раздавались в пустом помещении.
        Пожилой военачальник ожидал его, сидя перед подносом с кувшином вина и двумя чашами. Лезвие меча в перевязи на боку казалось почерневшим от долгого забвения. Вельможа выглядел глубоким старцем, однако его почтенные года не вызывали симпатии. Взгляд Гао был твердым и цепким, как никогда.
        - Правитель Ли. - Тон Гао Шимина можно было назвать скорее веселым и самодовольным. - Мне приятно, что вы пришли.
        Само присутствие Ли Тао говорило Гао о том, что наместник задумался о союзе. Гао был политиком, верившим в то, что два военачальника, два вельможи никогда не обнажат меча друг против друга. Это было бы непостижимо. Нецивилизованно. По-варварски.
        Сохраняя полное спокойствие, Ли Тао приблизился к столу. Он еще не продумал до конца своих действий. Руки его нежно прилегали к бокам. В подобного рода предприятиях лучше ничего не планировать заранее. Успех или поражение решит единственное мгновение. Совершенное мгновение атаки.
        Не следовало рисковать, выказывая свои намерения заранее.
        Гао наблюдал за ним с одержимой напористостью, глаза - два темных зеркала.
        - Вы меня не поприветствуете, наместник Ли?
        Кивок.
        - Наместник Гао.
        Ли Тао остановился, неподвижный, как скала. Спираль готовности сжалась внутри, однако внешне он продолжал оставаться свободным и непринужденным, плечи расслаблены. Затишье перед бурей. Лао Соу готовил тайных убийц, способных проникнуть в закрытую на замок комнату и беспрепятственно ее покинуть. Члены клана - мужчины и женщины - умели искусно воспользоваться ядом и сделать так, чтобы смерть выглядела естественной. Ли Тао никогда не действовал тайно. Смерть, которую он нес, была стремительной и чистой.
        Гао словно что-то почувствовал в воздухе.
        - Вы не присядете?
        Взгляд старика устремился к реке. Внезапно Ли Тао понял - осознал каким-то иным чувством, инстинктом, бывшим у него в крови, что момент настал.
        Он метнулся вперед как стрела, быстрый и едва уловимый.
        Глаза Ли Тао сконцентрировались на единственной цели - глотке Гао. Инстинкт убийцы руководил всем его существом, направлял его руку. Непроницаемость и безмятежность Гао испарились. Он открыл рот, чтобы воскликнуть что-то - задать вопрос или призвать на помощь. Ли Тао не знал, что именно.
        Он больше не думал об этом человеке как о своем враге. Гао просто больше не существовало.


        Глава 23
        Суинь сидела в седле позади Цзюня, вцепившись в юношу с такой силой, что рукам было больно. По обе стороны от них коричнево-зеленым потоком расстилался лес. На этот раз охвативший ее слепой страх был вызван вовсе не лошадью или бешеной гонкой. Приступы паники накатывали на нее при одной только мысли о неумолимо ускользающем времени.
        Она задержала дыхание в безнадежной попытке остановить мгновение. Сердце готово было вылететь у нее из груди. Суинь умоляла Цзюня мчаться быстрее, однако не знала, слышит ли он ее. Порывы ветра подхватывали ее крики и отбрасывали в сторону.
        Ли Тао находился где-то рядом, готовый всадить кинжал в сердце Гао. Холодный пот выступил у нее на лбу. Она подавила приступ тошноты. Сложно судить, был ли он вызван быстрой скачкой или ее беременностью. Она должна остановить Ли Тао. Должна. Впереди показался красный деревянный мостик, рядом с которым виднелся чайный домик. Богато украшенное, изящное здание казалось подкупающе мирным и гостеприимным. Ань Ин знал, где состоится встреча двух военачальников. Похоже, их лазутчикам было известно все.
        Едва они покинули пределы леса, Цзюнь спешился и помог слезть с лошади Суинь. Ноги ее дрожали, когда шелковые туфельки коснулись земли. Ей с трудом удалось сохранить равновесие. Она должна думать только об успехе, а не о поражении, уговаривала себя Суинь.
        Мальчик помог ей устоять на ногах, неуклюже поддержав одной рукой за плечо. Однако Цзюнь был уже таким тихим и робким, как раньше.
        - Будьте осторожны, госпожа Лин, - сказал он и запрыгнул на лошадь.
        - Ты уезжаешь?
        Его губы тронула печальная улыбка.
        - Вы забыли, что я предал наместника Ли?
        - Я не забыла.
        - Так же, как и он. - Юноша кивнул, указывая на виднеющийся в отдалении чайный домик. - Идите быстрее, госпожа Лин. Они уже там.
        Она повернулась к реке и заметила привязанных у моста лошадей. Подле них в молчании замерли воины Ли Тао. Лица их были повернуты в сторону, все внимание сфокусировано на противоположном берегу реки, в направлении приближающихся армий.
        Суинь быстро взглянула назад, но Цзюнь исчез. Она не услышала ничего, даже стука копыт его коня. Лес показался ей тенистым и молчаливым, светлые и темные пятна сложились в причудливую мозаику под его пологом. Прятались ли там наемники клана, наблюдая и ожидая, чтобы сообщить о провале или успехе Ли Тао?
        Суинь поспешила к чайному домику и проскользнула в него через боковую дверку. Эхо голосов далеко раздавалось в пустом помещении. Голосов было два, и оба они вызывали целую бурю в душе. Один принадлежал Ли Тао - глубокий и знакомый, обвивающийся вокруг нее и притягивающий к себе.
        Он жив. Она ускорила шаг.
        Второй голос госпожа Лин не слышала уже много лет. И надеялась, что больше не услышит никогда в своей жизни.
        Суинь вбежала в центральный зал. Ли Тао стоял, повернувшись к ней спиной. Он готов был броситься вперед, весь подчиненный одной цели, и тут Лин Суинь заметила, как за его плечом мелькнуло давно забытое лицо. Гао Шимин. Человек, желавший ее смерти, стремившийся подчинить себе Ли Тао.
        Пальцы Ли Тао были прижаты к бокам. Вот-вот все должно было случиться.
        - Наместник Ли! - закричала она. - Тао, я здесь.
        Он резко обернулся и взглянул на нее черными пустыми глазами. Сердце ее оборвалось.
        - Лин-гуйфэй? - пролепетал Гао.
        Старый военачальник был потрясен. Его телохранители смущены. А Ли Тао - в ярости. Она никогда не видела его таким. Он стиснул зубы.
        Гао первым из них оправился от удивления:
        - О, пожалуйста, присоединяйтесь к нам. - Улыбка его казалась приветливой, взгляд проницательным.
        - Тебе здесь не место, - прорычал Ли Тао.
        Он развернулся, чтобы закрыть ее от Гао, едва Суинь подошла ближе. Плавная грация его движений поразила ее.
        - Но госпожа Лин просто обязана остаться!
        Гао взглянул на них с растущим удовольствием, откровенно наслаждаясь зрелищем. Он и не подозревал, насколько близко все они подошли к смерти. Она неумолимо нависла над тремя собеседниками.
        Лао Соу поручил своим людям доставить ее на место встречи. Они привезли ее сюда и растворились под пологом леса, ожидая развития событий. Глава клана убийц потребует от нее полного повиновения, так же как и от Ли Тао. Но она не могла думать об этом сейчас. Непосредственная опасность в лице Гао предстала перед ней, любезно указывая госпоже Лин на стул.
        Она проскользнула за спину Ли Тао, взяла один из стульев и присела за стол. Тао не оставалось ничего делать, как неподвижно опуститься рядом. Он здесь. Живой. Сердце Суинь рвалось к любимому, она страстно желала коснуться его, но пока это было невозможно. Гао внимательно наблюдал за ними.
        - В последний раз я видел Лин-гуйфэй в пиршественном зале императорского дворца. Однако мои старые глаза все еще помнят ее облик.
        - С тех пор прошло много времени, наместник Гао.
        Он выразительно кивнул ей с заговорщическим видом, будто их связывало общее прошлое, однако все это было весьма далеко от правды. Гао обладал некогда властью над ней, а она боялась его. Старый лис впился в нее взглядом. Он пытался подобраться к ней, размышляя, какую пользу можно бы извлечь из ее внезапного появления.
        Страхи прошлого вернулись к Суинь, однако они напоминали скорее старую рану, гноящуюся время от времени. Суинь не жила уже во дворце и не являлась зависимой наложницей, однако у нее теперь было то, что она мучительно боялась потерять. В ней рос ребенок, крошечная жизнь, обладавшая над ней властью, с которой все могущество Гао не могло и сравниться.
        Ли Тао оставался напряженным и готовым к атаке. Суинь сидела подле него, невредимая, однако он вовсе не собирался отказываться от цели, приведшей его сюда. Если Тао убьет старого цзедуши, никто из них не спасется, понимала Суинь. Ли Тао будет обвинен и казнен. Она тяжело выдохнула. Суинь теперь знала, что должна сделать.
        Гао Шимин использовал ее и пытался убить, но сейчас она обязана приложить все усилия, чтобы старый вельможа остался в живых.
        Госпожа Лин подняла кувшин, чтобы налить в чаши вина, - уверенные руки, гибкие запястья, непринужденная грация. Куртизанок часто приглашали на подобные переговоры, чтобы они услаждали взор государственных мужей. Для нее было привычно служить посредницей, поддерживать мир.
        - Вы выглядите очень хорошо, госпожа Лин.
        - Наместник добр ко мне. У меня действительно все хорошо. - Она взглянула на Ли Тао, протягивая ему вино. - Хорошо и безопасно.
        Пальцы его на мгновение задержались на чаше, но он тут же отдернул их, нечаянно коснувшись ее руки.
        - Как давно уже я не разливала вино для столь ослепительной компании.
        - О, вы воистину искусны, - с изысканной любезностью ответил Гао.
        Ли Тао нахмурился. Все играли свои роли, кроме него.
        - Правление Божественного императора являло собой совсем другое время, не правда ли, наместник Ли? - Гао приветственно поднял чашу.
        - Да, так.
        - Великие времена, благословенные Небесами, - отметил Гао.
        Ли Тао допил вино и поставил чашу на стол.
        - Говорите, зачем вы сюда пришли.
        В этих словах прозвучало неприкрытое недовольство. Старый вельможа усмехнулся. Выказать нетерпение - значит проявить слабость.
        - Я забыл, с кем я имею дело, - злорадно заметил он.
        - Сомневаюсь.
        Гао тянул время, попивая вино и наслаждаясь навязанной им партией. Сердце Суинь громко стучало, ладони стали мокрыми от пота. Гао казался беспечным, слишком уверенным в себе. Его телохранители не смогут остановить Ли Тао.
        - Не будь столь нетерпеливым, Тао, - пожурила она его с приторной сладостью, которую никогда не проявляла по отношению к нему.
        Ли Тао смотрел только на Гао.
        - Вряд ли я услышу здесь что-нибудь, что заставит меня изменить свое мнение.
        - Но мы не должны упускать и иных возможностей, - поспешно возразила Суинь.
        Если бы только Ли Тао взглянул на нее. Она больше не была заложницей. И все равно он по-прежнему верил, что убийство Гао - лучшее решение. Ничто не могло поколебать его решимости. Суинь потянулась под столом за его рукой и положила ее себе на живот. На то самое место, где росла их общая частичка, невинная и не подозревающая о волнениях и угрозах, нависших над всеми ними. Суинь трясло, когда она накрыла его руку своей ладонью.
        Ли Тао продолжал оставаться смертельно спокойным.

«Значит ли этот ребенок для него хоть что-нибудь? - думала Суинь. - Или он уже приговорил себя к смерти?» Тао с усилием сглотнул. Взгляд его по-прежнему был направлен на Гао, однако рука внезапно дрогнула.
        - Мы всегда должны задумываться о будущем, - заметила она. В горле у нее внезапно пересохло, но она не осмеливалась отпить из чаши. Не осмеливалась даже пошевелиться, ожидая ответа Ли Тао. Если только одна душа способна безмолвно взывать к другой, Суинь вложила всю себя в эту молчаливую мольбу.

«Пожалуйста, Тао. Пожалуйста».
        Мгновения тянулись бесконечно долго. Она желала, чтобы он выбрал правильный путь. Ее подлинным противником был не Гао или Лао Соу. Нет, договориться с Ли Тао оказалось гораздо сложнее, чем с этими старыми интриганами.
        Гао усмехнулся про себя:
        - О, госпожа Лин, вы вовсе не должны вести за меня все переговоры!
        Она бросила на пожилого вельможу предупреждающий взгляд. Присутствие его казалось столь же желаемым, как опасная болезнь.
        - Возможно, вам надлежит говорить быстрее, наместник, - прибавила она.
        В ответ на ее дерзость старый царедворец сбросил маску любезности и очарования, и она увидела Гао Шимина таким, каким она его страшилась все эти годы. Он сосредоточил все свое внимание на Ли Тао. Она стала для него ничем. Даже меньше чем ничем. Инстинктивная дрожь пробежала по позвоночнику.
        Суинь задержала дыхание и горячо взмолилась в душе.
        Безмятежную землю окружал голубой купол неба. Ли Тао был лишь ничтожной песчинкой под бездонными громадами небес. Пальцы Суинь нежно сомкнулись на его ладони.
        Он знал. Знал глубоко внутри, ощущал всей своей плотью и кровью, понимал, что сказала ему она. И вместе с этим осознанием пришел настоящий страх.
        Старый Гао проницательно наблюдал за ними через стол. Ли Тао никогда не испытывал никаких чувств к человеку, которого ему суждено было убить, однако сейчас он желал только одного - убрать этого улыбающегося демона с лица земли. Один молниеносный взмах мечом, запрятанным в рукаве, и Гао больше никогда не будет угрожать им. Только теперь, наблюдая за хитрым вельможей, Ли Тао осознал справедливость слов старика.
        Это легко. Один нож - одна смерть. Единственное его предназначение в этой жизни.
        - Вы и я, - предложил Гао.
        - С какой стати мне думать об этом?
        Ли Тао убрал руку из-под стола. Суинь дрожала, хотя ее лицо выражало лишь холодное спокойствие и безразличие.
        - Мы с вами хотим одного и того же, - продолжал свою речь Гао.
        - Чего же?
        - Почтить память Божественного императора. Иметь на престоле его подлинных преемников. Шэнь захватил власть только благодаря силе своих армий. Он узурпатор и варвар.
        - Меня удивляет, что вы решили действовать в открытую, - нанес встречный удар Ли Тао. - Вы - человек, который всегда уповал на законы и правителей, на воззвания к благородным мужам императорского двора.
        - Времена изменились.
        Ли Тао скептически посмотрел на Гао:
        - Кто будет править? Вы?
        - Нет. - Неожиданный ответ Суинь потряс всех. Она встретила своего старого врага со всем самообладанием, которому научилась с годами, проведенными при дворе. - Почтенный наместник никогда не действует напрямую. Он найдет какую-нибудь куклу. Какого-нибудь отдаленного родственника императора Ли Мина. Ведь ваша семья гордится, что в ней течет кровь императоров, не так ли?
        Гао хотел использовать армию Ли Тао, чтобы сразиться с императором Шэнем на поле битвы, в то время как сам Гао продолжил бы политические интриги в столице. Это - шоу гуань - эндшпиль[Эндшпиль - заключительная часть шахматной партии.] . Время открытых действий и решительных мер.
        Ли Тао явился сюда, чтобы совершить действие. Горький вкус смерти таял у него на губах. После долгих лет интриг и политики Тао приветствовал быструю эффективность этого решения. Это знакомо. Определенно.
        Он взглянул на Суинь. Изящная и красивая, даже сейчас. Хладнокровие не покинуло ее перед лицом заклятого врага. Она не дрогнула и перед Лао Соу, пока угроза не нависла над ним - Ли Тао. Он хотел обнять ее. Страстно прижать ее к себе. Спрятать от всего этого. Он сам никогда не будет знать мира, но она должна обрести покой. И их ребенок.
        Он решился.
        - Вы говорите о преданности нашему Великому императору и династии. - Ли Тао задумчиво сложил руки перед собой, чтобы легче было достать спрятанный в рукаве кинжал. Он беспрепятственно сумеет поразить двух телохранителей, когда дело дойдет до этого. - Забавно, учитывая, что вы задолжали императору Ли долг крови.
        Взгляд Гао впился в Суинь.
        - Не смейте, - предупредил Ли Тао.
        Резкое замечание снова привлекло внимание старого вельможи к собеседнику. Никто уже не улыбался.
        - Я бы не советовал вам смотреть на госпожу Лин. Не делайте ничего, что могло бы навести меня на мысль, что вы желаете причинить ей вред. Мы сейчас говорим с вами как цивилизованные люди, раз вы сами того пожелали. Но едва мне хоть на мгновение покажется, что она в опасности, я прекращу разговаривать.
        Телохранители напряглись, однако одним движением руки Гао приказал им вернуться на свои места. Равнодушие, застывшее в его взгляде, свидетельствовало о том, что и он не чувствовал страха перед лицом смерти.
        - Божественный император много лет назад вручил мне список, - начал Ли Тао. - В нем содержались имена людей, замышлявших против него дурное. Недавно я узнал, что одно имя туда не вошло.
        - Вы теперь цзедуши, - спокойно ответил Гао. Он был силен в искусстве противостояния. - Вы командуете тысячами тысяч. Не думаю, что вы будете мстить.
        - Это никогда не было местью. - Уголком глаза он заметил, как Суинь вздрогнула от этих холодных слов. Она знала, что потребовалось для того, чтобы он стал таким, как сейчас. - Это никогда не было связано с эмоциями, - продолжал он, - ни для меня, ни для вас. Вы, уверяли в своей верности Божественного императора и в то же время лишили жизни императрицу после того, как ее супруг был тяжело ранен в бою. Вы не были верны никому.
        - Какое значение имеет для вас верность? - презрительно усмехнулся Гао.
        - Зато она имеет значение для Шэня. - И для других вельмож и военачальников, почитающих императорскую семью. Тех людей, которых Гао так долго стремился привлечь на свою сторону, подумал Ли Тао. - Кажется, вы, Шэнь и я все-таки пришли к некоему решению - больше невозможно поддерживать равновесие. Моя армия, мои командиры и все «Непобедимые стражи» приняли этим утром присягу на верность императору.
        Гао бесстрастно принял удар. Его проницательный взгляд омрачился, но в нем не было и следа поражения. Он уже замышлял иной план. Нож в груди Гао способен навсегда остановить эти предательские мысли. В то же время это единственный способ обеспечить безопасность Суинь. Ли Тао тщательно обдумывал эту идею.
        - Так что вы можете задать себе вопрос, зачем я вообще пришел сюда, если мне больше уже нечего сказать? - спокойно заметил он. - Зачем я пришел на эту встречу один?
        Гао молча сжал зубы. Капля пота скатилась по лбу старого вельможи - первый и единственный признак испытываемого им страха. Суинь замерла на месте. Костяшки ее пальцев побелели. Ли Тао видел, как бьется на бледной шее ее пульс.
        - Плохо, если такие люди, как мы, будут набрасываться друг на друга, подобно мясникам, - стиснув зубы, процедил Гао.
        Нанести смертельный удар легко, представил себе Ли Тао. Нож сразит двух телохранителей. Он сможет свернуть Гао шею голыми руками. Однако присутствие Суинь и открытая ею тайна изменили все.
        Ли Тао медленно выдохнул:
        - Я согласен.
        Предсмертное чувство умиротворения охватило его этим утром, когда он подписал приказ, предписывающий его армии присягнуть императору. Вскоре все будет кончено.
        Но он не прав. Убийство Гао лишь сплотит заговорщиков под флагом общей и праведной мести. Конфронтация вспыхнет снова, уже с другими действующими лицами.
        - Идите, - презрительно заметил он Гао. - Пока я не вспомнил этот список.
        Старый вельможа окинул его пристальным взглядом, прежде чем подняться из-за стола:
        - Тысячную армию легко найти.
        Наглец даже поклонился перед уходом.
        Суинь, не дыша, замерла подле Тао, пока они наблюдали через окно чайного домика за отъездом Гао Шимина. Люди старого цзедуши помогли ему оседлать лошадь, чтобы вернуться к своему войску. Гао продолжит свои интриги, но тайны его уже раскрыты. В следующий раз ему придется противостоять им уже в открытую.
        Задыхаясь, Суинь обернулась к Тао. Руки ее крепко обвились вокруг его шеи. Она облегченно выдохнула.
        - Тао, - прошептала она.
        Суинь тесно прижалась к нему, и он ощутил аромат ее духов.
        Ли Тао оставался неподвижным.
        - У тебя будет ребенок?
        - Да.
        Сердце сжалось у него в груди, с мучительной болью Тао ощущал в тишине каждый удар своего пульса. У него будет сын или дочь.
        Не говоря ни слова, он обхватил ее за талию, чтобы увести из Чайного домика. Выйдя на улицу, Ли Тао прижал Суинь крепче. Гао уже скрылся, однако каждая тень грозила им опасностью. Телохранители дожидались Ли Тао у моста. Каким-то образом Суинь удалось их миновать.
        Он еще подберет им справедливое наказание за такое небрежение, мысленно пригрозил телохранителям Ли Тао. Однако сейчас его гораздо более беспокоила настоятельная необходимость увести Суинь как можно дальше отсюда. Знание о том, что она носит его ребенка, делало его уязвимым.
        Ее рука сжала его негнущиеся пальцы. Она не должна быть такой счастливой, подумал Тао. Часть его продолжит жить после того, как Ли Тао не станет, но это все, о чем он мог позволить себе мечтать. Он никогда не увидит, как его ребенок сделает первый вдох.
        - Ты не рад, - произнесла Суинь, когда они ступили на берег реки.
        - Ничего не решено.
        - Но ведь ты присягнул императору Шэню.
        Она еще не поняла. Им по-прежнему грозила опасность. Гао соберет своих сторонников и попытается свергнуть императора Шэня. Император примет вызов. Чтобы справиться с мятежом, ему потребуется поддержка сильных военачальников, таких как Ли Тао. И это только часть нависшей угрозы. Наместник Ли не мог позволить себе снять доспехи, даже ради нее. Суинь - его единственная слабость, которая едва все не погубила.
        Ли Тао взглянул на двух телохранителей:
        - Сейчас не время обсуждать…
        - Нет, именно время. - Она вырвалась из его рук и перешла в наступление. Суинь так и излучала боль и гнев. Она рискнула встать между ним и Гао Шимином. Тао не только должен с ней объясниться. Он должен ей гораздо больше.
        У него ушло не больше минуты, чтобы отдать распоряжение своим людям позаботиться о лошадях. Ли Тао и Суинь медленно шли по тропе, стараясь держаться на таком расстоянии, чтобы их не слышали телохранители. Следовало обсудить проблемы, о которых нельзя было говорить в открытую.
        - Как ты освободилась от Лао Соу? - спросил он.
        Когда Лин Суинь не ответила, Тао понял, что его подозрения справедливы. Суинь пообещала что-то старику, чтобы прийти сюда.
        - Что старик от тебя хочет?
        - Это совсем не…
        Он взял ее за руку, притягивая к себе поближе, и заговорил яростным шепотом:
        - Я дважды не выполнил приказ Лао Соу и теперь не могу тебя защитить. Не могу защитить нашего ребенка. Ничто не значит для меня больше, чем это.
        - Ничто не значит для меня больше, - эхом повторила Суинь и попыталась взять его лицо в свои руки.
        Тао отшатнулся от нее. Каждое прикосновение причиняло ему боль. В ее словах было столько надежды и веры.
        - Ты заключила с ним сделку. Суинь, ты не должна была этого делать.
        - Ты шел на смерть. У меня не было другого выхода.
        Он всегда знал, что однажды кто-нибудь придет за ним. Бесполезно страшиться неизбежного. Но все изменилось… Убийцы знали об этом и забрали ее, чтобы принудить его действовать. Они не остановятся. А, кроме того, есть и бесчисленное множество других врагов. Гао, да и сам Шэнь. Не было у него союзников и среди цзедуши. Тао и так подвергал Суинь опасности столько раз. Больше такого не повторится.
        - Лао Соу знает, что ты носишь ребенка? - спросил он.
        Она покачала головой.
        - Тебе нужно скрыться отсюда. Как можно дальше, - настаивал Ли Тао. - Никто не должен знать о ребенке.
        - Нашем ребенке.
        Неописуемые эмоции охватили Тао. Суинь его поймала.
        - Возможно, мы уже никогда не будем жить в безопасности. - Пальцы ее вцепились в ворот его халата. - Я не хочу больше скрываться. Я хочу жить открыто. Хочу увидеть, как твои волосы станут седыми. Хочу стать старой и безобразной подле тебя.
        - Ты никогда не станешь старой и безобразной. - Голос стал хриплым от переполнявших его эмоций. Тао обнял ее, пальцы его скользили по ее плечам, ласкали ее руки. Он не сводил глаз с ее лица. - Лао Соу никогда не простит этого, уже второго неповиновения. Ты не знаешь, на что он способен. Он придет по мою душу. Он придет за тобой.
        - Я умру без тебя! - воскликнула Суинь.
        - Нет, не умрешь.
        Глаза ее гневно сверкнули. Она закусила губу, чтобы удержаться от упреков.
        - Ты будешь жить и позаботишься о нашем ребенке, - продолжал он. - Назовешь ему мое имя, когда он вырастет.
        - Ты хочешь, чтобы я ушла? После всего, что случилось?
        - Это единственный выход. - Произнести эти слова оказалось гораздо сложнее, чем он себе представлял. Тао с трудом заставил себя выговорить: - Я поступаю так… ради тебя.
        Суинь готова была выцарапать ему глаза.
        - Я скажу твоему ребенку, что его отец оказался трусом, отказавшимся признать свою плоть и кровь. И ты прекрасно знаешь, что значит женщине растить дитё в одиночку.
        У Ли Тао судорожно задергалась жилка на шее.
        - А ты можешь быть жестокой.
        Она отбросила его руки с разочарованным возгласом:
        - Ты уже пытался отослать меня прочь. Мы не можем прятаться. Ты должен был уже понять это.
        Он сделал попытку собраться, выглядеть бесстрастно, не выказывая ни гнева, ни страсти, ни эмоций, чтобы не давать ей ни малейшей зацепки. Как легко она смогла убедить себя, что они смогут украсть у судьбы несколько часов, дней, даже лет, чтобы прожить их вместе.
        - После того как я объединю свою армию с армией Шэня, разразится война среди цзедуши. Это неизбежно.
        - Люди живут под угрозой войны многие годы, - возразила она.
        Суинь была права, но она так до конца и не поняла всех причин, по которым он вынужден был отослать ее от себя.
        - Смерть все равно настигнет меня, - откровенно произнес Ли Тао. - Тем или иным способом.
        Это была правда. Он - убийца, поразивший самых опасных людей в империи. С той самой первой ночи, когда Тао пустил в ход нож в темном переулке Лояна, он никогда уже не надеялся обрести будущее. Каждое мгновение его жизни после этого убийства было украдено у судьбы. Суинь необходимо забрать ребенка и спрятать там, где он будет в безопасности, подумал Ли Тао. Это все, что он мог ей предложить.
        - Я не уйду. - Как упрямое дитя, она даже не взглянула на него. - И что ты теперь сделаешь?
        Первыми забеспокоились телохранители. Наместник быстро взглянул на них, заметив какое-то движение среди деревьев. У него оставалось время лишь для того, чтобы схватить Суинь и закрыть ее собой.
        Сперва Тао решил, что атакующий набросился на него с кулаками. Резкий удар обрушился в бок, у него перехватило дыхание. Боль не уходила. Она стала сильнее, когда он склонился, зажимая рукой живот.
        Кровь потоком хлынула сквозь пальцы.
        Он не мог пошевелить рукой. Его меч. На него напали, и ему необходимо оружие, однако боль пронзила его, едва Тао потянулся за мечом. Он пошатнулся и упал на землю. Над ним возвышался Жу Шань. Суинь закричала, но мятежный солдат привлек ее к себе.
        - Госпожа Лин, вы должны пойти со мной.
        - Прочь от меня!
        Волосы Жу Шаня были всклокочены, подбородок зарос щетиной. Суинь вцепилась в него ногтями и боролась до тех пор, пока он не отпустил ее. Ли Тао наблюдал за происходящим, сердце его отчаянно билось. С каждым ударом пульса из него по капле уходила жизнь. Он прикрыл глаза, когда Суинь опустилась на землю подле него. Она накрыла обеими ладонями его рану. Ее била дрожь.
        Губы Ли Тао перекосились, изображая мучительную улыбку.
        - Пожалуйста, - прошептала Суинь, - Скажи, что мне сделать?
        Лицо ее заливали слезы, но Тао не мог их стереть. Он не хотел перепачкать ее своей кровью.
        На его грудь словно опустили огромный камень. Удивительно, как много пришлось потратить усилий, чтобы заговорить.
        - Суинь.
        Она нагнулась еще ближе. Тао вытянул пальцы свободной руки, чтобы коснуться ее щеки. Такая мягкая. Суинь всегда казалась ему милостью, незаслуженной нежностью. Он не хотел отворачиваться.
        Жу Шань нанес удар неточно, не задев жизненно важные органы. Теперь Ли Тао грозила медленная смерть от потери крови. Жу Шань действовал, руководствуясь понятиями праведности и чести. Он хотел спасти прекрасную «драгоценную супругу» от тирана. Все вернулось на круги своя, не так ли?
        - Иди с Жу Шанем, - прошептал Ли Тао.
        - Нет.
        Он быстро взглянул Жу Шаню в глаза.
        - Он защитит тебя, - продолжал настаивать Тао.
        - Во всем виновата я, - зарыдала она. Мучительно было смотреть на стонущую и сломленную Суинь. Она прижалась к нему щекой. Ее дыхание коснулось его ушей.
        - Скажи мне, - сквозь слезы прошептала она. - Скажи мне то, что ты раньше отказывался сказать.
        Губы наместника невольно дернулись, складываясь в подобие улыбки. Властная до конца. Он не мог ничего поделать, лишь только подчиниться.
        - Я люблю тебя, - сказал он. - Никогда я не полюблю никакую другую женщину, ни в этой жизни, ни в следующей.
        Она распростерлась подле него, уткнувшись лицом в его шею.
        - Я умру без тебя.
        - Нет.
        Тело ее трясло от рыданий. Он поднял глаза и увидел смотрящего на них Жу Шаня. Рука мечника сжимала нож, обагренный кровью.
        - Возьми ее, - приказал Ли Тао.
        Мятежный телохранитель мог бы легко его прикончить, если бы таковы были его подлинные намерения. Но он этого не сделал. Почти послушно Жу Шань потянулся к наместнику, чтобы оторвать от него Суинь.
        Она отбросила его руки:
        - Не смей ко мне прикасаться!
        В отдалении послышались осторожные шаги. Убийцы клана Ань Ин серой тенью проскользнули из-за деревьев. Ли Тао попытался предупредить ее:
        - Они идут.
        Глаза его закрывались. Он не мог пошевелить и пальцем. Так, наверное, чувствовали себя его жертвы, подумал наместник. Мучительная боль, оцепенение, ощущение того, как жизнь медленно покидает тело. Последнее, что он видел, - прижимающаяся к нему Суинь. Аромат жасмина поглотил его.


        Глава 24
        Ли Тао очнулся внезапно. Он помнил оцепенение, кровь, соленые слезы Суинь на своей щеке.
        - Суинь…
        Он глухо выкрикнул ее имя. Твердая рука опустилась ему на грудь, принуждая лечь обратно на матрас.
        - Спокойнее, а то твоя рана откроется снова.
        Тао открыл глаза и с удивлением увидел вокруг себя чужую обстановку, однако укоризненный голос показался ему очень знакомым. У постели сидел его бывший хозяин, стараясь разглядеть его своими незрячими глазами.
        Ли Тао заставил себя сесть. Одеяло упало с груди, и он коснулся рукой пульсирующей раны в боку. Рана была перевязана.
        - Ты это сделал?
        - А ты думаешь, мне служат только безмозглые убийцы, как ты? - угрюмо проворчал Лао Соу.
        Слишком много вопросов, задумался Ли Тао. И первый из них: почему он до сих пор жив, а повелитель убийц сидит подле его кровати? Однако другая мысль пересилила все остальные. Он вспомнил стоящую перед ним на коленях Суинь, крепко обнимающую его распростертое тело, несмотря на то, что он велел ей уйти прочь. Она никогда не подчинялась его приказам.
        - Суинь?
        - Она в безопасности.
        - Позволь мне увидеть ее.
        Лао Соу потянулся за пиалой с чаем и медленно сделал глоток.
        - Что? Ты мне не доверяешь?
        - Ты пытался убить меня на протяжении пятнадцати лет.
        Старик поставил пиалу на стол.
        - Неужели ты думаешь, что, если бы я пятнадцать лет пытался убить тебя, ты был еще жив? Я подобрал тебя на улице. Учил быть благородным мужем, повелителем людей. А ты по-прежнему не лучше немытого попрошайки.
        Должно быть, от потери крови у него что-то помутилось в голове. О чем говорит этот старик?
        - Где Суинь? - потребовал ответа Тао.
        - Какая наглость! - Лао Соу не собирался прерывать свои напыщенные тирады. - Я отдал тебе приказание, а ты не подчинился - и не один раз, а два.
        В какую игру он играет? Лао Соу отпустил Суинь с какой-то подспудной целью. Это - единственное объяснение.
        - Если ты причинил ей вред… - Ли Тао прервал угрозу, когда резкая боль в боку заставила его опять повалиться на кровать. - Что ты от меня хочешь?
        Нет другой причины, по которой Лао Соу оставил бы его в живых, размышлял Ли Тао. Он был сейчас настолько слаб, что старик мог бы легко перерезать ему глотку, даже несмотря на свою слепоту.
        - Расслабься, о Ненадежный Тао. Твой долг закрыт.
        У Ли Тао похолодело внутри. Оправдывались его самые страшные опасения.
        - Твоя жена очень умная, - усмехнулся Лао Соу. - Гораздо более умная, чем ты.
        - Она мне не жена, - осторожно заметил Тао.
        - Тебе лучше жениться на ней как можно быстрее, ты, ничтожная собака. - Лао Соу ткнул в него своим скрюченным пальцем. - Мой наследник не может быть без имени.
        - Твой наследник?
        Самодовольное выражение на лице старика сменилось откровенной усмешкой. Он поднял голову, прислушиваясь к шагам за дверью.
        - Ага, а вот и она.
        Дверь резко распахнулась, и Суинь словно персиковое облако подлетела к кровати. Сердце подпрыгнуло у него в груди, когда она прижалась к нему. Нежное, гибкое тело, гладкий шелк одежд и аромат благовоний. Тао заключил ее в объятия, и небеса разверзлись над ними, окутывая их невидимой завесой.
        Вновь открылась старая рана, гораздо более глубокая, чем та, что была у него в боку. Суинь вливалась в нее, как целительный эликсир.
        Губы ее коснулись его шеи.
        - Тао, ты очнулся.
        - Что ты натворила? - спросил Ли Тао.
        Суинь не слушала. Его возлюбленная прижалась к нему всем телом, закрыв глаза, наслаждаясь его объятиями. Несколько мгновений он просто повиновался, желая доставить ей удовольствие.
        - Скажи ей, что она не должна так бегать, пока тяжела ребенком, - проворчал Лао Соу.
        Суинь немного надула губы.
        - Я вовсе не тяжелая.
        Ли Тао казалось, Суинь сохранила всю ту же стройную фигурку. Даже не верилось, что их ребенок уже растет у нее внутри.
        - Ты не тронешь моего ребенка, - заявил Ли Тао.
        Старик фыркнул. Он обращался только к Суинь.
        - Видишь? Неблагодарный.
        Мир перевернулся с ног на голову. Руки Суинь обвились вокруг его шеи, когда она примостилась с краю кровати. Он хотел бы, чтобы они оказались где-нибудь в другом месте, вдали от клана и его бывшего хозяина, выжидающе склонившегося над ними. Его слепой взгляд приводил Ли Тао даже в большее замешательство, чем если бы старик мог их увидеть.
        - Что ты пообещала этому старому дракону? - спросил Ли Тао.
        - Все будет хорошо. - Суинь окинула Тао пристальным взглядом, и он увидел в нем стойкость и силу. Он бы зацеловал ее до бесчувствия, если бы мог.
        - Когда я нашел Тао, он был не более чем тощий уличный беспризорник, - посетовал Лао Соу. - Только я видел в нем нечто большее.
        Это просто невыносимо. Ли Тао попытался встать, чтобы потребовать объяснений, однако Суинь положила руку ему на грудь, туда, где отчаянно билось его сердце. Успокаивающее тепло обволокло, несмотря на все безумие обстановки. Эта женщина обладала над ним властью как никто другой. Это пугало. Он не сможет жить без нее.
        - Попроси прощения у Лао Соу, - проворковала она.
        Ли Тао взял ее за руку. Их пальцы сплелись, когда он взглянул на своего бывшего хозяина:
        - Никогда.
        Лао Соу опять фыркнул.
        - Позвольте мне поговорить с ним. - Суинь потянулась, дотрагиваясь до руки Лао Соу, и грозный предводитель клана убийц с ревнивым выражением на лице взял свою клюку и встал.
        Старик махнул на них рукой:
        - Все правильно, так и должно быть, раз я свел вас двоих вместе.
        - О чем ты говоришь, старик? - требовательно вопросил Ли Тао и получил от Суинь почти невесомый тычок между ребрами.
        Следует отучить ее от этой привычки, улыбнулся он. Лао Соу выглядел довольным.
        - Письмо, болван! Какая невосполнимая утрата потерять такую талантливую госпожу. Ты был, наверное, самым прилежным и посвященным монахом в прошлой жизни, чтобы заслужить ее, - проворчал старик, уходя.
        Они прислушивались к нестройному постукиванию его палки. Дверь открылась, потом закрылась. Суинь снова посмотрела на Тао, пленяя его своими темными, притягательными глазами. Да, он мог позволить себе признать это сейчас. Он был покорен с первого раза, когда эти глаза взглянули на него - пятнадцать лет назад.
        Вопросы могли подождать. Ли Тао привлек ее ближе и поцеловал. Суинь что-то покорно прошептала, и этот нежный звук, казалось, коснулся его сердца.
        - Я так испугалась, - тихо промолвила она, едва их губы разомкнулись. Суинь осторожно погладила кончиками пальцев повязку на его боку.
        - Лао Соу опасный человек, - напомнил ей он.
        - Такой же, как и ты.
        Нижняя ее губа слегка изогнулась - Ли Тао знал, что эта улыбка будет пленять его до конца дней.
        - Скажи мне, что ты ему пообещала.
        - Ничего особенного, - ответила она, сама невинность. - Наш ребенок станет звать Лао Соу дедушкой.
        Ли Тао потряс головой и потер рукою глаза.
        - Это сделка с демоном.
        - Ты умирал. Он привел врача и монаха, изгоняющего злых духов.
        - Монаха?
        - Старик хотел схватить Жу Шаня и казнить, но я не дала. Неужели ты не понимаешь? - Суинь коснулась рукой его подбородка, заставив Ли Тао взглянуть ей в глаза.
        Он любил в ней этот огонь. Она всегда будет бросать ему вызов, понял он.
        - Лао Соу всегда хотел, чтобы ты стал его преемником, - объяснила Суинь. - Отдавая приказ убить Божественного императора, старик полагал, что тем самым обеспечивает тебе бессмертный статус в клане. Поэтому он так злился на тебя за то, что ты ослушался. Он любил тебя.
        - Любил? Да этот человек только и мечтал о том, как меня убить. Я не хочу быть куклой в его руках и не позволю ему использовать нашего ребенка.
        - Дела обстоят сейчас совершенно иным образом. - Она погладила рукой его грудь, и он понял, что ни за что на свете не сможет противиться ее прикосновениям. - Он стар и одинок.
        - Ты веришь, что всесильный властитель убийц просто хочет внука?
        - Да.
        Все в нем восставало против этой абсурдной идеи. Попытки покушения на его жизнь, постоянная смертельная угроза со стороны Лао Соу, который всего лишь несколько дней назад посылал его на смерть.
        А потом Ли Тао внезапно понял, чего он хотел в душе с тех пор, как очнулся в доме предводителя клана. Он хотел жить. Хотел сыновей и дочерей, рожденных Суинь. Внуков, если ему повезет. Пусть он и не заслуживал этого тихого счастья, но Тао стремился к тем мирным, закатным годам, о которых говорила Суинь. Они станут с ней неторопливыми и седовласыми стариками, никогда не будут разлучаться друг с другом.
        Его бывший хозяин и в самом деле желал отомстить ему в прошлом, но старик мог измениться, размышлял Ли Тао. Лао Соу ворчал на него так, будто разносил в пух и прах собственного сына.
        Суинь заключила искусную сделку. Империя накануне гражданской войны, и у него по-прежнему осталось множество врагов. Однако у них теперь всегда будут защита и поддержка Лао Соу. Над ними все еще нависала угроза, но с этим нельзя уже ничего поделать.
        - Это сумасшествие, - сказал он.
        - Я знаю.
        Но возможно, это был единственный способ расплатиться со всеми долгами. Суинь свернулась подле него, и нечто яростное и требовательное внутри его рванулось к ней. Он внезапно понял, что, если потребуется, сможет противостоять в одиночку целой армии. Это - не слабость. Это сила.
        По непонятной причине Тао неожиданно вспомнил о Лояне. Крадясь по темным ночным улочкам, скрываясь от стражников, со стен наблюдавших за порядком в городе, он постоянно ожидал, что в грудь его вонзится стрела. Ему казалось, что выжить невозможно.
        - Больше никаких разговоров об отъездах и необходимости скрываться. - Суинь обвила его руками и неуверенно взглянула в глаза. - Прекрати со мной спорить. Ты же знаешь, я ношу ребенка и очень быстро утомляюсь…
        - Завтра благоприятный день? - спросил он, погружая руку в ее пышные волосы.
        Суинь недоуменно нахмурилась:
        - Я не знаю. Полагаю, следует спросить у тетушки.
        - Если не завтра, тогда на следующий день. Я не собираюсь ждать дольше, чтобы заключить наш брак.
        - Негодяй. - Она легонько хлопнула его по груди, однако Тао видел, что уголки ее губ улыбались. - А как же брачная церемония? Надо, чтобы предсказатели успели прочесть нашу судьбу. А повару потребуется целый день, чтобы запечь поросенка.
        - Кто мы такие, чтобы повиноваться традициям? - со всей серьезностью спросил он.
        - Что же… мы не знаем своих предков, чтобы к ним обратиться, - вздохнула Суинь. - Мы даже не можем назвать предсказателям дни нашего рождения и настоящие имена.
        Но в этом не было грусти, понял Ли Тао. Они такие, какие есть. Какими они сделали себя сами. И ему не нужны предсказатели, чтобы благословить их союз. Ему нужно только одно.
        - То, что есть между нами, никого не касается, - вымолвил он. - Только нас.
        Он нежно погладил ладонью Суинь по спине, и ее обращенный к нему взгляд развеял все остававшиеся сомнения. Это - его предназначение, его путь с этого момента и навсегда. Жизнь, а не смерть. Он любил ее до безумия. Потребовались эти бесконечные мгновения предсмертной темноты, чтобы это осознать. Так, будто бы смерть являлась единственным понятным ему языком. Но так больше не будет.
        Ли Тао обнимал покоившуюся у него на коленях Суинь. Боль в боку едва его беспокоила. Настоящее благословение Небес, подумал Тао, что Жу Шань, прекрасный воин, оказался таким неудачливым убийцей. Одно из многих благословений.
        Суинь положила голову ему на плечо и глубоко вздохнула.
        - Больше никаких сделок и договоров, - сказала она. - Не хочу слышать ни про ночь, ни про месяц.
        Момент счастья окутал их, словно шерстяное одеяло. Тао подумал о долгих днях, ночах и годах, которые им предстоит провести с Суинь. Внутри росла надежда. Какое странное ощущение, словно выросла новая кожа, словно он делал первый, неуверенный шаг. Но чувство это было, несомненно, правильным и приятным.
        - Да, - согласился он. - Да.
        Больше никаких сделок. Никаких границ. Ли Тао нежно положил руку Суинь на живот и представил, как бьется внутри маленькое сердечко.

        notes
        Примечания


1
        В древнем китайском календаре сутки были разделены на 12 частей. Каждая часть составляла приблизительно 2 часа и была посвящена определенному животному. Некоторые толкователи объясняют выбор животных для наименования «часов» повадками, присущими этим существам. Начинались сутки с часа крысы - время с 23 до 1 часа, период активности крысы, с 1 часа до 3 - час быка («бык жует жвачку»), с 3 до 5 - час тигра («гуляет грозный тигр»), с 5 до 7 - час зайца («пока солнце еще не встало, нефритовый заяц готовит на луне лекарство „мао“»), с 7 до 9 - час дракона («дракон разгоняет тучи и готовит дождь»), с 9 до 11 - час змеи («проявляет активность змея»), с 11 до 13 - час лошади («резвятся кони»), с 13 до 15 - час барана или козы («самая сочная трава для барана»), с 15 до 17 - час обезьяны («любимое время для обезьяны»), с 17 до 19 - час петуха («куры отправляются спать»), с 19 до 21 - час собаки («собака приступает к охране дома»), с 9 до 11 вечера - час свиньи («свинья наслаждается сном»). (Здесь и далее примеч. пер.)

2
        Гуйфэй - титул императорской наложницы 1-го ранга, буквально означает «драгоценная супруга». Наложницы в императорском гареме делились на несколько рангов - в разное время от 4 до 5. Наложниц низших классов могло быть в императорском гареме более
100. Наложница 1-го ранга обычно была одна. Между наложницами была очень жесткая конкуренция, поскольку только представительницы 1-го и 2-го ранга могли быть интимно приближены к императору. Прообразом героини романа Лин-гуйфэй послужила знаменитая наложница эпохи Тан - Ян-гуйфэй, судьбе которой посвящены многие литературные произведения того времени. Реальная Ян-гуйфэй, воспитываясь в богатом доме дяди, получила прекрасное образование, научилась писать стихи, петь и играть на музыкальных инструментах, играть в шахматы. По легенде, престарелый император Мин-хуан, впервые увидев Ян-гуйфэй, был пленен ее красотой. Однако, в отличие от героини романа, Ян-гуйфэй ждал трагический конец: когда возраст фаворитки уже приближался к сорока, император пожертвовал ее жизнью, чтобы успокоить взбунтовавшиеся войска и спасти себя и свой трон.

3
        Цзедуши - должность военного наместника пограничных провинций, введенная в Танское время (618-907 гг. н. э.) - то есть эпоху правления династии Тан. Постепенно сосредоточили в своих руках всю военную и гражданскую власть на местах и стали фактически неограниченными правителями, противопоставив себя центральной власти.

4
        В основе китайского мировосприятия лежит концепция о 5 элементах, составных частях человеческого организма, - Вода, Земля, Огонь, Дерево, Металл. Эти элементы связаны между собой циклами созидания и разрушения. В цикле созидания каждый элемент порождает последующий и питает его энергетическим потоком: например, огонь порождает землю, сжигая дерево (дерево превращается в пепел, а пепел в землю). В цикле разрушения каждый элемент разрушает предшествующий (земля удерживает воду, вода уничтожает огонь…).

5
        Ли - китайская мера длины. Первоначальное значение - «переход», расстояние между двумя селениями, в которых делались остановки. Впоследствии стандартная мера длины, величина которой колебалась в разные эпохи. Среднее значение - 0,4 км.

6
        Чэнду - город в Юго-Западном Китае, в долине реки Минь-цзян, административный центр современной провинции Сычуань. Возник в IV в. до н. э.

7
        Концепция инь и ян - основная в китайской философии и ментальности. Все явления окружающего мира, включая человека и природу, интерпретируются как взаимодействие между двумя началами инь и ян, представляющими собой различные аспекты единого целого. Ян и инь служили для выражения светлого и темного, твердого и мягкого, мужского и женского начал.

8
        Лоян - город в западной части провинции Хэнань, в среднем течении и на южном берегу реки Хуанхэ - одно из самых богатых и историческом плане мест Китая. Основанный в 1200 г. до н. э., Лоян служил столицей 10 династиям, пока не потерял свой статус в X в. н. э.

9
        В эпоху Тан женской прическе придавалось особое значение. Волосы собирались высоко в пучок, прически имели такие названия, как «узелок, всматривающийся в богов»,
«пучок облака», «сошедший сверху (с небес) пучок» и т. д.

10
        Наряду с конфуцианством и буддизмом даосизм, или учение о великом «Пути», был основным религиозно-философским течением в Китае. Даосизм, конфуцианство и буддизм сосуществовали в Танском Китае.

11
        Чернильный камень (тушечница) часто называют одним из «сокровищ китайского художника и каллиграфа». Представлял собой каменную палетку - плоскую форму, иногда украшенную орнаментом. Тушечницу использовали для растирания чернил. Древние китайцы приписывали изобретение тушечницы Желтому императору - Хуан-ди, согласно легенде правившему около 2600 г. до н. э., легендарному правителю Китая и мифическому персонажу, который считается также основателем даосизма и перво-предком всех китайцев.

12
        Цитра - струнный щипковый музыкальный инструмент.

13
        Цинь - древняя китайская цитра. Традиционное название - цинь, современное - гуцинь, что означает «древний цинь» или цисяньцинь - «семиструнный цинь».

14
        В VII в. Тибетское царство стало одной из решающих сил в Центральной Азии. В VII-VIII вв. произошло несколько больших столкновений Китая и Тибета, в частности, осенью 745 г. китайцы понесли большие потери в борьбе за пограничную крепость Шибао.

15
        В 15-й день 1-го месяца по лунному календарю в Китае отмечают праздник фонарей (Юаньсяоцзе), знаменующий собой окончание праздника весны или традиционного китайского Нового года. В этот день с древности принято зажигать красочные уличные фонарики. Праздник фонарей стал государственным еще в 104 г до н. э.

16
        Скорее всего, имеется в виду традиционное китайское лакомство юаньсяо из рисовой муки со сладкой начинкой. Пирожные делаются в форме шариков или пряников и часто готовятся на пару.

17
        Наложницами в Китае обычно становились девочки 14-17 лет из знатных семей. Сначала девочек отбирал специально созываемый совет при императоре. К следующим испытаниям допускались только самые красивые, умные и образованные девушки, которых и представляли императору. Он, в свою очередь, выбирал понравившихся ему на специальной церемонии.

18
        Газ - тонкая, прозрачная шелковая ткань.

19
        Культ предков в Китае основывался на предположении, что у человека есть две души. Одна из них возникает в момент зачатия и после смерти человека остается с телом в могиле, питаясь жертвенными подношениями. Душа может вернуться на землю в виде злого духа и нанести вред, если жертвоприношения прекратятся. Вторая душа появляется при рождении человека. Во время пребывания на Небесах этой душе угрожают враждебные силы, и она также сохраняет зависимость от жертвенных подношений потомков усопшего. В случае прекращения подношений эта душа тоже может превратиться в злой дух. Однако если родственники покойного продолжают приносить подарки и поддерживают могилу в порядке, душа предка обеспечивает им помощь и защиту.

20
        Сунь Цзы - историческое лицо, китайский стратег и мыслитель, предположительно живший в VI или, по другим источникам, в IV в. до н. э. Автор знаменитого трактата о военной стратегии «Искусство войны».

21
        Тай Гун - правитель и полководец Чжоуского царства. Годы жизни - 1122-1078 до н. э.

22
        Чай в Китае относят к «семи вещам, потребным ежедневно» вместе с дровами, рисом, маслом, солью, соевым соусом и уксусом. По одной из версий, появление искусства китайской чайной церемонии датируется эпохой Тан.

23
        Тоцзян - река в провинции Сычуань.

24
        Имеется в виду река Янцзы - самая длинная и многоводная река Евразии, третья река в мире по полноводности и по длине. Имеет длину около 6300 км, площадь бассейна -
1 808 500 км2.

25
        Сюн-мао - панды.

26
        Цзиньцзян - река на юге Китая.

27
        В Китае того времени большое распространение получили векселя, или, как их тогда называли, «летающие деньги».

28
        Таэль - китайская серебряная монета.

29
        Императорский дворец Дамингун в Сиане (современное название Чанъаня) являлся крупным политическим центром в эпоху династии Тан. Резиденция 17 императоров, дворец Дамингун по территории в четыре раза превосходил знаменитый императорский дворец в Пекине. В нем было более 100 больших и маленьких дворцов, павильонов, беседок, теремов и т. д. К сожалению, дворец сгорел во время смуты, ознаменовавшей конец династии Тан, однако в настоящее время восстановлен архитектурный макет дворца, который экспонируется в национальном парке «Руины дворца Дамингун» в Сиане.

30
        Лун У - личная гвардия императора по имени дракона.

31
        Эндшпиль - заключительная часть шахматной партии.