Два одиночества Николай Иванович Липницкий
        Книга о судьбах двух одиноких людей с непростыми характерами, которых сталкивает жизнь на одном из своих поворотов.
        Николай Липницкий
        Два одиночества
        1
        На фоне морозной синевы безоблачного неба очертания гор смотрелись, как нарисованные карандашом. Кроссовки скользили по заиндевевшим камням, облачка пара, выдыхаемые из разгорячённых глоток, оседали мелкими кристалликами на меховых воротниках зелёных бушлатов. Тропа, то полого петляла между валунами, наваленными в каком-то хаотическом порядке, то круто взмывала в гору. Автомат привычно давил на плечо, штык-нож, отбивая ритм, бил рукояткой по пряжке портупеи, а во фляжке заманчиво булькало поллитра спирта, выпрошенного у девчонок из полевого госпиталя. Цепочка бойцов поднималась к гряде, торопясь занять позиции на господствующей над трассой высоте. Вдруг стройная змейка взвода сломалась. Косицин, выскочив из строя, сошёл с тропы и помчался к ближайшему валуну.
        — Косицин! Стой!
        — Да я сейчас. Подперло мочевой пузырь, спасу нет!
        — Назад, я сказал!
        — Ну не могу я на тропе, не мо…  — мощный взрыв оборвал крик Косицина. В небо взметнулся столб огня, сыпануло крошевом камня…
        Макс закричал и сел в постели. По ложбинке между лопаток потёк противный, холодный, липкий пот. Откинув сырую простыню, Максим встал и закурил. Сизый дым потянулся по комнате и струйкой потёк в открытую форточку. Опять сны… Что было дальше, он знал. По склону, таща за собой окровавленные внутренности и остатки ног, полз Косицин. Сил кричать у него уже не было, он скулил как щенок, поворачивая голову из стороны в сторону и глядя вокруг уже невидящими глазами.
        — Стоять!  — Скомандовал Макс незнакомым, каким-то чужим, деревянным голосом и осторожно шагнул с тропы. Косицин подорвался на противопехотке. Значит где-то здесь могут быть ещё мины. Сапёры, они что, тропу почистят и всё. Первое правило: с тропы не сходить. А Косицин сошёл… И сейчас надо его от туда достать. В голове кто-то услужливо подсказал: «Чтобы похоронить». Максим чертыхнулся и сделал ещё несколько шагов, до боли в глазах вглядываясь в землю под ногами. Ещё шаг, ещё… Ноги стало сводить судорогой от напряжения, зрение затуманилось. Что бы как-то дать глазам отдых, Макс закрыл их, а потом открыл и посмотрел назад. На тропе, рассредоточились, удерживая сектора, его бойцы. Он опять повернулся, и пошёл вперёд. Косицина на тропу вытащили уже мёртвого. «Хоть немного мучился» — опять подсказал кто-то в голове. Да, это всё было именно так. Проклятая война. Сколько лет прошло, а почти каждую ночь… Старенькие командирские часы показывали без четверти шесть. Скоро всё равно вставать. Макс зябко поёжился. Уголь давно прогорел, и печка стояла холодная. В комнате ощутимо пахло сыростью. Максим плеснул на
лицо холодной воды из умывальника, наскоро почистил зубы и побрился. На плите уже насвистывал чайник. Хлопнув дверцей старенького холодильника, Макс извлёк из его недр кольцо колбасы и пачку масла. Масло было мерзлое, и мазаться на хлеб не хотело. Он поэтому и не любил покупать его. «Рама» в любом виде хорошо намазывалась. Но вчера в магазине было только масло. Быстрый завтрак и в путь. Старенький «Москвич» ходко шёл по дороге в город. Зима в этом году выдалась сырая. Оттепели сменялись обильными снегопадами, на дорогах сплошная слякоть и каша из сырого снега вперемежку с грязью. Машина юзила на поворотах, но шла уверенно. Город встретил пробками, машинами, чадящими на перекрёстках и толпами бестолковых прохожих. Макс лихо вырулил на «пятак», и встал аккурат за «Оппелем» Мыктыбека. Братья-таксисты с готовностью расступились, вовлекая Максима в свой кружок.
        — Да пошла ты со своей мясорубкой!  — Под общий хохот услышал конец какого-то анекдота Макс.
        — Привет, Макс! Как дела? Что там за городом?
        — Да всё так же, как и здесь. Как клиенты?
        — Клиент, как всегда. И в такси хочет проехать, и копейку свою в кармане жмёт.
        — Погода паршивая. Только из машины вышел, уже ноги мокрые.
        — Да, сырость просто кошмар. Да и обувь нынче, за сколько ни купи, всё картон с целлофаном. С виду чистая кожа. А как в сырость попадёт, моментом ноги мокрые.
        — Ладно, пойду в машину, там хоть печка. Недосуг мне ноги мочить. Ещё не хватало свалиться с простудой.
        Макс забрался в машину и, включив радио, откинулся на спинку сиденья. Сквозь лобовое стекло было видно, как клиенты расхватывали машины и уезжали по своим делам. Вот и его очередь, однако, клиент, скользнув невидящим взглядом по «Москвичу», устремился к стоящему сзади «Фольксван-пассату». «Москвич»… Единственный на «пятаке». Естественно, что он катастрофически проигрывал в сравнении с иномарками других таксистов. Обидно, конечно, однако Макс особо не расстраивался. Спасибо, что хоть какой-то заработок. Когда он в первый раз приехал на этот «пятак», мужики ему так и сказали: «Вообще-то новички у нас проставляются по полной. А здесь, хоть самим поляну накрывай. Какая реклама нашим иномаркам появилась». Да и рад бы Максим на иномарке ездить. Однако спасибо судьбе и за такую машину. Дворники сметали хлопья снега с ветрового стекла, печка уютно гудела, поставляя в салон струи горячего воздуха, и мысли привычно текли по одному, только им известному, руслу. После второй контузии Максима комиссовали из армии и, придя в совершенно другой, гражданский мир, Макс растерялся. Профессия офицер здесь звучала
почти так же, как и инопланетянин. Поселился у матери, однако вскоре понял, что пенсии матери, плюс его пенсии по второй группе инвалидности хватает только на то, чтобы тихо, на твороге и кефире, достойно встретить старость. Вот с этим Макс согласиться не смог. Положение добило то утро, когда Макс проснулся от собственного крика и ощутил на своей голове руку матери. Это стало для него последней каплей. Его сны — это его боль, его несчастье. И впутывать, кого бы то ни было, это было бы нечестно. На остатки армейской страховки, Максим купил «убитый» «Москвич» ядовито-зелёного цвета и домик в дачном посёлке. С домиком вообще сказочно повезло. На фоне всеобщего развала дачи практически ничего не стоили, поэтому домик с участком удалось купить за сущие копейки. Осталась мечта: скопить на хорошую иномарку. Например, на «Ауди 100». А дом… Макса вполне устраивал и этот. Главное, что один. Сны, которые посещают его каждую ночь, не должны никого волновать. Это там, на войне в Нагорном Карабахе он думал, что все эти жертвы — боль всего народа. Оказалось — это только его боль. Пусть будет так. Макс сам справится.
Одна за другой, машины рассосались, и на пятаке остался только «Москвич». Мимо пробежала «собачья свадьба». Среди своры бродячих дворняг чужеродно выделялась благородная колли со свалявшейся грязной шерстью. И совсем ещё не старая собака, кем-то выброшенная на улицу, она всем своим видом олицетворяла укор всему человечеству, так вероломно поступавшему с друзьями человека. «Совсем, как я»,  — подумалось Максиму. Мокрые хлопья снега грузно падали на лобовое стекло и капот. Дворники, натужно взвыв, опять прошлись по стеклу, сметая сугробики. На обочине Макс увидел одинокую фигурку женщины в достаточно дорогой дублёнке. Балансируя на высоких «шпильках», она безуспешно пыталась поймать такси. Проезжающие мимо машины обдавали её брызгами грязного полужидкого снега. Она уворачивалась от брызг и упорно пыталась поймать свободную машину. Всё ясно. Старый «Москвич» её не устраивал. А иномарки под рукой не оказалось. Макс отвернулся от неё и стал опять наблюдать «собачью свадьбу». Колли сцепилась с беспородной дворнягой за обладание дамой сомнительной масти серобуромалинового цвета. Жалко таких собак. Они не
конкуренты истинным дворняжкам. Так же как и Максиму, им приходится выживать в совершенно непривычных для них условиях. И вступать в борьбу с теми, для кого этот мир — дом родной. «Забрать его, что ли?» — Подумалось Максиму,  — «Всё же собрат по несчастью. Будет дом охранять. Всё лучше, чем по помойкам бегать». Макс уже открыл дверцу, чтобы позвать колли, когда к машине подошла та самая дама, которая безуспешно пыталась поймать более приличную машину.
        — Вы свободны?
        — Да, садитесь.
        Женщина уселась на переднее сиденье, брезгливо поджав губы. По сердцу больно резануло. «Это что?» — подумалось ему,  — «Значит, если на „Москвиче“, то уже не человек?». Дама была красива. Но красива холодной красотой, которая даже не вызывает мысли подойти и познакомиться. Она нервно закурила тонкую дорогую сигарету, кажется, «Вог».
        — У меня в машине не курят — неприязненно бросил Максим.
        — Вот ещё. Я в такси села или куда? Я деньги плачу не только за то, что бы ты меня довёз, но и за то, что бы закурить, если мне захочется. У самого в машине накурено, а мне права качаешь!  — парировала незнакомка,  — Лишний стольник заплачу и пить у тебя в тачке буду. Ты вези, давай.
        Как обычно, после хамства, резануло болью в основании черепа, сыпануло искрами из глаз и, резко вырулив из крайнего левого ряда в правый, не обращая внимая на возмущённые сигналы машин, он остановил свой «Москвич» у остановки. Перегнувшись через ошалелую фифу, он открыл дверь и прошипел: «Вылезай».
        — Простите?  — ошалело пробормотала она.
        — Я сказал, вылезай. Ищи себе другую тачку.
        Женщина вылезла из машины, Макс резко газанул и, юзя на снежной каше, умчался по дороге. Жаль, только, колли не взял. Всю жизнь он испытывал привязанность именно к этой породе. Максим всегда боялся собак. Даже маленькая шавка внушала ему серьёзные опасения. А вот колли никакого страха в душе Максима не рождала. Наоборот, она создавала ощущение полной безопасности. Тем более было обидно видеть её среди дворняжек на городской помойке. «Совсем как та дама на „пятаке“, такая же беззащитная и чужеродная»,  — некстати подумалось Максу.  — «Тьфу! Далась она мне!»
        На «пятаке» уже опять собрались таксисты в ожидании клиентов. Колли со своей сворой куда-то убежала. В душе поднялась волна неприязни к давешней клиентке. Однако рутина работы отвлекла от неприятных мыслей. В конце концов, фифа-фифой, а работать надо. На нового железного коня тоже нужно зарабатывать. Желания выходить и точить лясы, не было, печка дула горячим воздухом по ногам, в машине было уютно и тепло, и Макс остался в салоне. Мысли потекли в привычном русле. После войны приехал он в родной город. Потянулись старые дворовые друзья. Бутылка за бутылкой, застолье за застольем… Глупостей было наделано немало. А потом, как пелена с глаз упала. И увидел Максим перед собой не друзей, с которыми он вырос, а опустившихся алкашей, ничем не напоминающих тех пацанов, с которыми когда-то совершал набеги на яблони в соседнем детском саду. Домик в дачном посёлке явился тем спасением, которое помогло ему вырваться из этой трясины.
        Остаток дня прошёл без происшествий, и уже по темноте Макс вернулся домой. Привычный холостяцкий ужин и спать. Сырое бельё раздражало, но делать нечего. Каждую зиму сырость проникала во все вещи, и избавиться от неё было просто невозможно. Может всё дело в том, что печка разжигалась только перед сном, а основное время в доме царил холод. Но ничего. По военной привычке, надышал под одеяло. Стало теплее. Пригрелся и провалился в сон.
        Пули впивались в саманное тело домишки, в котором они нашли укрытие. Выстрел из гранатомёта разворотил угол. Потолок просел, обнажив выбивающуюся из глины солому. Провисла пара брёвен, и крошево глины посыпалось за шиворот. Макс перебежал к другому окну, на ходу крикнув Емельяненко, чтобы прикрыл со стороны двери. Радист Тихонов ткнулся головой в шипящую рацию. На виске расползалось пятно крови. Перед окном вскинулась фигура боевика, заросшего бородой до самых глаз. От неожиданности Макс отпрянул и инстинктивно нажал на спусковой крючок. Очередь отбросила бородача назад и разворотила его грудь. Это был, наверное, просто предсмертный оскал, но выглядело это, как смех. Смех над Максом.
        Он опять проснулся от своего крика. Столько лет прошло. И этот дух уже давно сгнил в сырой земле. А всё равно через время он всё смеялся и смеялся. Проклятые сны. Когда-нибудь это закончится? Время пять утра. Макс подкинул угля в остывшую печку, разжёг огонь и пошёл умываться. Всё равно больше не уснуть. Пока чайник на плите напевал свою песню, он вышел во двор. Небо опять затянуло, и не было видно ни одной звезды. Пустой двор опять напомнил о той колли, которую он видел несколько дней назад. Жаль, что не забрал. Породистых собак вообще жалко. Дворняги, когда по помойкам бегают, это понятно и привычно. Но вот когда породистые… Ну не рождены они для этого. Хотя кто знает, кто для чего рождён? Макса тоже вряд ли рождали, чтобы он людей убивал. А ведь убивал. И эта фифа. А красивая, стерва. Только надменная. Есть у неё мужик, или нет? Если есть, то точно подкаблучник. Уже сколько дней прошло, а мысли нет-нет, всё к ней возвращаются. Может, всё-таки зря с ней так обошёлся. Всё-таки клиент. А клиент всегда прав. И в машине он никому никогда не запрещал курить. А тут завёлся. Просто заело, с какой миной
она в его машину садилась. Хотя, конечно, «Москвич», это не иномарка. Ну, ничего. Скоро будет у него «Ауди 100», потом посмотрим. Сегодня встал слишком рано, поэтому можно не торопиться. Налил себе крепкого чаю, намазал толстый кусок хлеба «Рамой» и не торопясь, стал жевать. Радио привычно мурлыкало какую-то попсу. Вообще-то нужно уже давно купить телевизор. Но жалко денег. Каждую копейку он откладывал на новую машину. Вот возьмёт нового железного коня, потом уже всё остальное. И ремонтик сделать бы не мешало в доме, ну мебелишко новое прикупить. Ну и, конечно, телевизор. Потом и «тарелку» можно будет поставить. Мечты, мечты. Пора выезжать. Машина послушно помчалась по привычной дороге в город. Посыпал мелкий нудный дождь. Сто процентов, часа через два он перейдёт в снег. Когда уже эта слякоть закончится? На выезде из дачного посёлка стоял Мишка Ковалёв, в прошлом автобусник с пятого маршрута, а ныне заслуженный алкаш. Он уныло мял снежную кашу полуразвалившимися ботинками, безнадёжно глядя в след проносившимся автомобилям. Денег, не только на такси, но и на банальный автобус, судя по его оплывшей от
пьянства морде, не имелось. Одна надежда, что кто-нибудь, вспомнив, что парень Мишка неплохой, подберёт его до города за бесплатно. «Что смотришь? Садись!» — прокричал Макс, открывая переднюю правую дверь. Миха, замявшись самую малость, рванул вперёд и плюхнулся на переднее сиденье.
        — Что, Миха, погуляли вчера?
        — Вечеринка только тогда удалась, когда хочется попросить прощения, а не знаешь за что.
        — И ты не помнишь?
        — Я даже не помню, стоит ли просить.
        — Но, зато, вчера было очень хорошо.
        — Откуда ты знаешь?
        — Да потому что сегодня тебе уж больно плохо.
        — Уж точно тяжко. Дай на опохмел, а? Ну, хоть на бутылку пива.
        Макс повернулся и посмотрел на Ковалёва. Сколько лет прошло? Было время, когда у каждого «автобусника» всегда околачивалась команда подростков. То ли из обоюдной скуки, то ли ещё зачем. Но Михина «пятёрка» под номером три ноля три надолго стала местом тусовки Макса. Мотались днём по маршруту, а вечером с последнего круга уходили таксовать где-то на час. Там и Максу перепадала лишняя копейка. Всё это далеко в прошлом, а Миха вот он, спившийся на нет. И жалко мужика, и что поделаешь?
        — На мелочь. Здесь на пиво должно хватить.
        — Вот спасибо. Я тебя ещё пацаном заметил, сразу подумал: стоящий пацан.
        — Ладно, прекрати бодягу.
        Дорога шла в гору, и впереди появился участок дороги, который всегда внушал Максу опасение. На этом участке дорога из подъёма резко переходила на спуск, и поэтому встречную машину можно было увидеть слишком поздно. Макс сбросил скорость и осторожно подъехал к опасному участку. Так и есть. Перевалив через подъём, он увидел белую «Тойоту камри», стоящую так, что, лети Максим с большой скоростью, точно вписался бы ей прямо в задний бампер. Машина крутая, такому владельцу не докажешь, что не виноват. И за такую машину не расплатиться. В голове привычно промелькнули нелестные высказывания в адрес владельцев дорогих иномарок, которым никакой закон не указ. Осторожно объезжая «Тойоту», Макс не сразу заметил за капотом дорогой машины одиноко стоящую женскую фигурку, по-видимому хозяйку автомобиля. Приняв вправо, и съехав на обочину, Максим пошёл в направлении иномарки. Что-то в этой фигуре показалось знакомым. Ба! Да это же давешняя знакомая! Воистину, неисповедимы пути твои, Господи! Мадам, тоже узнав Макса, постаралась придать лицу независимое и надменное выражение.
        — Я не нуждаюсь в вашей помощи.
        Максим посмотрел на её замшевые сапожки, увидел разводы влаги, поднявшиеся до щиколоток и почти ощутил сырость промокшей обуви. Носик его нежданной знакомой посинел от холода, а белые пятна на скулах явно говорили о том. какого труда стоило фифе не стучать зубами. Злость и агрессия, поднявшиеся, было, в душе, вдруг сдулись, как дырявый воздушный шарик, уступив место жалости. Времени на реверансы не было.
        — Миха! Бегом сюда! А вы, дамочка, садитесь в мою машину и грейтесь. И прошу без протестов. В сапожках уже давно, наверное, хлюпает.
        Мишка резво выскочил из машины и подбежал к «Тойоте». В шесть секунд сообразив, в чём дело, он занялся иномаркой. Ковалёв, несмотря на страсть к горячительным напиткам, славился своим знанием двигателей, как дизелей, так и внутреннего сгорания. Фифа, вдруг потеряв весь свой гонор, послушно пошла к «Москвичу» и села на переднее сиденье. Макс не выключил двигатель и в салоне сейчас, вероятно, были самые настоящие «Сочи». Минуты через три Миха вынырнул из чрева «Тойоты» и радостно провозгласил: «Плотно сдохла. К бабке не ходи. Только на СТО гнать. Здесь делать — дело дохлое». На лицо хозяйки машины было жалко смотреть.
        — Что же мне с машиной делать? Я же её здесь оставить не могу.  — На большие красивые глаза навернулись слёзы.
        — Спокойней, пожалуйста. На каком СТО вы обычно машину делаете?
        — На Ремзоне.
        — Ну, почти по пути. Миха! В багажнике у меня посмотри трос.
        Ковалёв порылся в «Москвиче» и извлёк на свет божий стропу от тормозного авиационного парашюта.
        — Этот, что ли?
        — Да. Давай цепляй. Сядешь за руль. Поможем девушке её карету на СТО доставить?
        — Да на раз. Хоть раз в такой тачке посидеть.
        Миха с готовностью бросился цеплять «Тойоту» к форкопу «Москвича». Макс сел за руль своей машины, тронулся с места и только тогда глянул на свою попутчицу. Та в растерянности хлопала пушистыми ресницами, на которых всё ещё держались слезинки.
        — Зачем вы мне помогаете?
        — Закон автомобилиста. В беде не бросаем.
        — Почему-то остальные бросают. Я уже два с половиной часа на этой проклятой дороге простояла.
        Максиму вспомнилось, как в Нагорном Карабахе он шёл в составе колонны старшим машины. Тогда они уже проскочили опасный простреливаемый участок, но идущая сзади машина вдруг заглохла и встала посреди хаоса огня.
        — Стой!  — Заорал тогда на водителя Макс.  — Сдавай назад!
        — Туда нельзя!  — В страхе замотал головой молодой солдатик-водитель.
        — Пошёл вон!  — Максим одним толчком выкинул совсем не сопротивлявшегося солдата, сам сел за руль, переключил скорость и сдал назад, в самое пекло.
        — Держи трос!  — Крикнул он спрятавшемуся за колесо водителю.  — Давай быстрее, пока нас с вами тут на веки вечные не оставили!
        Старший машины, молодой лейтенант перехватил конец и кинул его на буксировочный крюк. Водитель прыгнул за руль, и сцепка медленно, волоча пробитыми шинами по грунту, выползла из-под огня.
        — Я за них не отвечаю. А сам никогда на дороге в беде не бросал. Фифа недоверчиво взглянула на Макса. Максим уверенно вёл машину, изредка бросая взгляд в зеркало заднего вида. Искоса он наблюдал за своей пассажиркой. Если в начале, прибитая свалившейся на неё неприятностью, она своей беззащитностью вызывала желание обнять и пригреть её на своей груди, то, по мере согревания, прежняя надменность опять ужесточала черты её лица. Каких-то десять минут, и в кресле пассажира опять сидела несгибаемая леди. Волна антипатии вновь поднялась в груди Макса. Однако закон дороги требовал помочь. «И сдалась она мне» — подумалось Максиму,  — «лучше бы уродина какая подвернулась!»
        — А вы что, совсем в машинах не разбираетесь?  — насмешливо поинтересовалась фифа.
        — С чего это вы взяли?
        — А что же алкашу какому-то поручили посмотреть, а сами и близко не подошли?
        — Да после этого, как вы говорите, алкаша, там делать нечего. Он автомеханик от бога. Через это и спился. Слишком много благодарных клиентов водкой расплачивались. Его и сейчас на любом СТО с руками и ногами возьмут. Только это ему не надо.
        — Почему?
        — Да он привык уже так жить. На дачах кантуется. Кому-нибудь машину сделает за выпивку и закуску — и жизнь прекрасна.
        Она посмотрела на Макса. Короткие, с проседью волосы, уверенный взгляд, плотно сжатые губы. Руки уверенно лежали на руле. Человек, который всегда знает, чего хочет, и привык добиваться своей цели.
        — А у вас здесь дача?
        — Живу я здесь. А вы?
        — У мамы моей здесь, как она выражается «фазенда».
        — Так она у вас фазендейро?
        — Да, что-то вроде того. Любительница в земле покопаться. В городе хорошая квартира, а она всё сюда рвётся.
        — Бывает.
        — Вас как зовут?
        — Как пулемёт.
        — Это как?
        — Максим. А вас?
        — Юлия.
        — Красивое имя. Всё верно.
        — Что верно?
        — У красивой женщины должно быть красивое имя.
        Она посмотрела искоса на Макса. Нет, он не смеялся и не пытался делать комплименты. Просто констатировал факт. Как точку поставил.
        Город опять приветствовал пробками, однако до СТО добрались без приключений. Фифа была, по-видимому, здесь почётной гостьей. Об этом говорило то количество персонала, выскочившего, чтобы принять машину.
        — Ну что, вот и приехали. Хорошего вам ремонта, а мы дальше.  — Макс протянул руку для пожатия.
        — Спасибо большое. Это вам.  — В руке у Максима что-то захрустело.
        — Что это?  — Макс разжал ладонь и увидел в руке довольно крупную купюру. Полдня нужно работать, чтобы заработать столько. В голову ударила волна эмоций.  — А ну-ка забери свои «бабки»!
        — Да ты что, дурачок? Нервы беречь надо. Успокойся.  — Вполне естественно удивилась фифа.  — Каждый труд должен вознаграждаться. Ты меня не бросил, и я тебя благодарю.
        — Да что это вы всё на деньги меряете! Неужели для вас больше и ценностей нет!  — Макс швырнул купюру на асфальт. Круто повернулся и пошёл к машине. Сзади раздавались какие-то возгласы: то ли удивлённые, то ли возмущённые, однако это его уже не волновало. Рычаг на первую скорость — и вперёд. Дальше от этих продажных тварей.
        Он приходил к Максу уже, наверное, неделю. Придёт, возьмёт из угла стул, сядет рядом с кроватью и просто смотрит. А смотрит так, что печёнки застывают. Макс просыпается и сразу бросает взгляд в угол. Стул стоит на своём месте. Опять сон. Что же разбередило его, если последнюю неделю в покое никак оставить не может? Макс поднялся с постели, подошёл к умывальнику и постарался смыть с тела липкий пот. Одной сигареты слишком мало. Тут в пору сто грамм на грудь. Максим всё помнит. Такое не забывается. На этой высотке он со своей ротой меньше месяца назад обеспечивал продвижение колонны. Позиции — загляденье. И вот сейчас там духи. Две атаки — псу под хвост. Не подступишься. Людей жалко. Да и облачность — на вертушки никакой надежды. Сидят, сволочи, никаким дустом не выкуришь. И тут Косицын. Тогда ещё живой.
        — Товарищ старший лейтенант! Есть там тропочка! Можно подойти.
        — Какая ещё тропочка? Мы, когда там сидели, все подступы изучили. Нет там никакой тропы. Да и духи тебе что, лохи, что ли?
        — Да никто её не знает! Я сам тогда обалдел. Мне по большому приспичило. Я под обрыв отошёл, туда, где заросли боярышника. Помните?
        Как не помнить. Макс всё помнил. И заросли боярышника тоже. Кто же знал, что кому-то приспичит переться в эти колючки? А Косицин полез. Он всегда отличался от остальной своей интеллигентности. Ну и в туалет ходил куда-нибудь подальше. Не любил на виду у всех. Кто бы другой, так расселся бы метрах в пяти от позиций и все дела. А этому уединение нужно было.
        — Так вот, я за кусты забрался, а там тропочка такая… Её сразу и не приметишь. Кусты колючие. Вряд ли кто в них лазил. А это даже и не тропочка, а так… Ну, точно не человеком протоптана. Кто по доброй воле в такие колючки полезет? Я ещё тогда хотел сказать, да всё и без меня решилось. Нам бы снизу по расщелине зайти. А там по тропинке прямо им в тыл и ударим.
        Макс задумался. А чем чёрт не шутит. В запасе резервный взвод. Пока остальные, зализывая раны, поливают духов огнём почём зря, этот взвод по тропочке зайдёт и ударит в тыл. Глядишь — и возьмём высотку.
        — А ну-ка ко мне командира резервного взвода! Командир резервного взвода, приданного специально для выполнения этой операции, новоиспечённый лейтенант Татаринов чётко, как на параде, взял под козырёк.
        — Смотри: вот здесь тропка проходит. Духи вряд ли о ней знают. Пойдёшь по ней и ударишь в тыл. От того, как у тебя получится, зависит всё.
        Лейтенантик позеленел. Дрожащими руками он снял с пояса флягу и сделал два больших глотка воды.
        — Я не пойду.
        — Что?  — Максу показалось, что он ослышался.
        — Я не пойду. Если надо, то простым бойцом. Но взвод я не поведу.
        Голос отказал Максиму. Ему хотелось орать, однако из горла вырывалось одно шипение.
        — Останешься здесь.  — Со свистом выдохнул Макс.  — Взвод поведу я. Учти, приду живой, тебя под трибунал со всеми потрохами сдам. Понял! Где замкомвзвода? Стройте людей. Принимаю командование на себя. Они тогда прошли по той тропе и буквально свалились духам на головы. Рота поддержала, и бой быстро закончился. И вот тут его и огорошил сержант Нефёдов.
        — Товарищ старший лейтенант, а Татаринов застрелился.
        Как застрелился? Ты что несёшь?
        — Как вы с взводом ушли, так он отошёл в сторону и пульнул себе в рот. Никто и среагировать не успел.
        В душе Макса поднялась волна злости и раздражения. Это потом, заново прокручивая в памяти события войны, он осознал всю степень своей вины. Ведь Татаринов не боя испугался. Слишком неподъёмной для него оказалась ответственность за бой и за жизнь своих солдат. Простым бойцом он идти готов был. А Максим отказал ему даже в праве умереть в бою, не говоря уже о жизни. Макс поставил на плиту чайник и закурил новую сигарету. Что-то никак он сегодня согреться не может. Холодно, аж до стука в зубах. Печка растоплена жарко, а тепла нет. И голова какая-то тяжёлая. Чайник закипел, но есть не хотелось. Макс полез в древний буфет, оставшийся от прежних хозяев, и достал градусник. Так и есть. Температура. Вчера умудрился промочить ноги, и полдня не было возможности просушиться. Вот и результат. Ни о какой работе и речи быть не может. Он открыл банку мёда, положил пару ложек в чай, проглотил горсть таблеток и опять полез в постель. Лёжа и пытаясь согреться под одеялом, Макс, вдруг остро почувствовал своё одиночество. Он глянул вокруг и та простота интерьера, которая всегда ему нравилась, вдруг поразила его своим
убожеством. В комнате сыро и неуютно. Не хватает женского тепла. Ему вдруг сильно захотелось, чтобы кто-то был рядом. Даже собаки нет. Надо было тогда ту колли забрать. Ещё раз увижу — заберу обязательно. Иногда Макс представлял себе, как было бы, если бы с ним жила женщина. Не кто-то конкретно, а абстрактная среднестатистическая женщина. Но сегодня вдруг ярко представилось, как по комнате ходит Юлия. Так ярко, что Макс перестал дрожать и даже икнул от неожиданности. Случится же такое. А ведь красивая, стерва. Но не про нашу честь, как говорится. Эта птица высокого полёта. Вон какая. Муж, наверное, богатый человек. Мысли в голове стали путаться и Макс уснул. А во сне к нему пришла она, и он, пробормотав что-то, заулыбался.
        Выходной день не задавался. Юля взяла книжку и уселась, поджав ноги на диван. Не читалось. Из головы никак не выходил тот хамоватый таксист. Гордый какой. Деньгами швыряется. Да пошёл он! Она обвела взглядом комнату. Её квартира всегда ей нравилась Дизайн разрабатывала сама Юля, ремонт бригада из Узбекистана тоже делала под её неусыпным контролем. Ох, сколько кровушки она им выпила. Но зато ремонт получился качественный. Вот только одиноко как-то. Юля встала и пошла на кухню. Электрочайник закипел почти мгновенно. Она села за стол и развела себе растворимый кофе. Кухня забита доверху всякими приборами и агрегатами. Тут тебе и двухкамерный холодильник, и электромясорубка, и комбайн. Одна плита чего стоит. Вот только стоит всё это без дела. Не для кого готовить. А для себя не хочется. Разве что разогреть какой-нибудь полуфабрикат в микроволновке. Красота может быть проклятием. «Красивой женщине красивое имя» — кажется, так сказал этот таксист. Юля знает, что она красива. Ещё в школе за ней табунами ходили мальчишки. Девчонки завидовали и втайне ненавидели. А она знала это и не стремилась заводить
подружек. Ей вполне хватало внимания пацанов. Юля гордилась своей красотой и несла её по жизни гордо, как знамя. До поры. В институте на втором курсе она влюбилась в старшекурсника. Влюбилась так, что голова шла кругом. А он, поигравшись, убежал к другой. Сколько слёз было выплакано по ночам, знала только её подушка. Целый месяц ходила Юлька, как в воду опущенная. Вот тогда она и сделала вывод: красота должна быть с когтями и зубами, а иначе она превращается в мишень для подонков. Со временем выработался и стиль поведения, взгляд, голос, отрезвляющие любителей быстрой добычи. Вот только скольких нормальных мужиков она от себя оттолкнула? Да где же эти нормальные. Нет сейчас настоящих мужчин. Вымерли, как мамонты. «А тот таксист — настоящий» — пронеслось в голове. Может и настоящий, а может, и нет. Но с ней давно никто не разговаривал подобным образом. Мужики, обычно, перед ней или немели, или заискивали. Но равнодушным никто не был. А этот совершенно равнодушен. «Как болван» — подсказал ехидный голосок в душе. Вот только некстати вспомнилось, как в машине ей внезапно, до зубовного скрежета, захотелось
прижаться к нему и ощутить эти уверенные руки на своих плечах. Вот, если бы сидел он сейчас напротив и пил бы кофе, сразу бы стало гораздо уютнее и теплее. «Да дался он мне!» — разозлилась Юля,  — «Что он, последний мужик на земле? Таксист какой-то. Даже приличной машины нет. Да ещё и хам. Захочу, любого мужика заполучу». Вот только любого не надо. Для всех вокруг она была настоящей железной леди. Успешная в бизнесе, красивая, холодная, да к тому же обладающая несгибаемым характером. И только она одна знала, как ей до чёртиков надоела эта роль. Да Юлька готова была позавидовать любой домохозяйке, считающей копейки от зарплаты до зарплаты мужа. Ведь у них есть семья. А у Юли нет. И в первую очередь нет одного единственного, за которым, как за каменной стеной. «Я и лошадь, я и бык, я и баба, и мужик» — вспомнилась услышанная когда-то поговорка. «А тот Максим, наверное, из породы тех мужчин, которые как стена. За ним никакие ураганы не страшны» — опять некстати подумалось Юльке. Нет, сегодня дома явно не сидится. Прежде такая любимая квартира стала какой-то неуютной, и захотелось куда-нибудь уйти. Всё
равно куда, лишь бы подальше от сюда. Только куда? Подруг так и не завела, и друзей нет. Она схватила сотку и набрала номер.
        — Алло, мама! Привет. Я хочу к тебе приехать.  — Что случилось, доченька.  — Ничего. Просто тоскливо как-то.
        — А я не дома. Вот решила на дачу съездить. Соседи звонили, сказали, что возле дома какие-то личности подозрительные крутились. Как бы не залезли. Вот я и помчалась.
        — Дача так дача. Я скоро буду.
        Машина вырвалась за черту города и помчалась по трассе. Вскоре показались крыши дачного посёлка и скорость пришлось сбросить. Привычно вписавшись в знакомый проулок, Юля остановила машину возле калитки маминой дачи. Мама успела поставить в духовку пирог и заварила чай со смородиновыми листьями. По дому распространился аромат смородины. Стало уютно и тепло, как в детстве. Мама посмотрела в глаза дочери.
        — Что-то случилось? Не обманывай. Я же вижу.
        — Да ничего особенного. Просто одиноко мне как-то. Раньше такая жизнь вполне устраивала, а сейчас выть хочется.
        — Замуж тебе пора. Сколько можно в старых девах ходить? Бизнес бизнесом, а всех денег не заработаешь. Да и счастье ни за какие деньги не купишь.
        В груди стало оттаивать и, неожиданно для себя, она рассказала матери про Макса. Мама слушала молча, не перебивая, а, когда Юля выговорилась, прижала к своей груди и погладила по голове.
        — Это ты, доченька, по настоящему чувству истосковалась. Только не торопись, разберись в себе сначала. А то, что он таксист, а не бизнесмен какой, не мне тебе рассказывать, что среди богатых редко настоящие встречаются. Деньги людей портят.
        На душе стало легко, и Юлька поднялась на ноги.
        — Пойду, прогуляюсь. Давно здесь не была.
        Она вышла из дома и пошла по улице. Где-то здесь тоже живёт Максим. Юльке вдруг очень захотелось его увидеть. Сигареты закончились, и Юля свернула к магазину. У входа она столкнулась с помятым нетрезвым типом, лицо которого показалось ей знакомым. Да это же тот автомеханик, который тогда на трассе смотрел её машину по просьбе Макса.
        — Миша,  — неожиданно для себя позвала его Юля,  — Вы знаете, где Максим живёт?
        — Какой Максим? А-а, Макс? А тебе зачем?
        — Он мне нужен.  — Замялась было Юля, но тут же нашлась — Мне такси нужно.
        — Макс болеет. На конечной много кто таксует.
        — Нет, мне Максим нужен.
        — Возьмёшь пузырь, отведу к нему.
        Юлька купила Михе бутылку водки и пошла за своим провожатым, удивляясь своей решительности и не понимая, зачем ей это надо. Идти оказалось недалеко, и вскоре они остановились возле небольшого домика. Миха махнул рукой на калитку и поспешил прочь. Уж очень не терпелось открыть бутылку этой, на халяву доставшейся ему водки и отведать желанного напитка. Юля толкнула калитку и подошла к двери дома. В душе боролись два чувства. Ей хотелось увидеть Максима и одновременно хотелось развернуться и уйти на мамину кухню к горячему пирогу, уюту и запаху смородины. «Дура. Что я делаю?» — подумала Юлька, открывая дверь.
        2
        Макс уже два дня не вставал с постели. Температура под сорок не спадала, голова гудела как колокол и раскалывалась от боли. Все суставы ломило, особенно те, что были вывернуты, когда его протащило взрывной волной по бетонке. Периодически он впадал в забытьё и опять попадал туда, на войну. Они опять проводили зачистку в том проклятом ауле. Внимательно оглядываясь по сторонам, они медленно передвигались от дома к дому. На соседней улице раздались торопливые выстрелы, рванула граната, и всё стихло. Макс поднял голову и оцепенел. Из окна дома в него целился бородатый человек. Зрачок автомата заглянул прямо в душу. Сердце подпрыгнуло в груди и оборвалось куда-то вниз. «Вот и всё» — подумалось Максиму. Он закричал от страха и открыл глаза. Что-то холодное на лбу вывело его из забытья. Макс попытался сесть, но чьи-то руки удержали его. Над головой склонилось лицо Юлии. «Так я ещё сплю» — подумал Максим — «Ну что же, сон хороший. Всё приятнее, чем Татаринов».
        — Лежите, вам нельзя вставать. У вас высокая температура. Я здесь покопалась в ваших таблетках, но ничего стоящего не нашла. Сейчас приедет врач и что-нибудь придумает.
        — Это не сон? Откуда вы взялись? Я думал, что вы мне снитесь.
        — Меня ваш Миша привёл. А вы так кричали во сне. Вам, наверное, кошмары снились?
        — Да, можно сказать, кошмары. Подождите, какой врач? Здесь в медпункте один фельдшер, и тот уже неделю не появляется.
        — Это мой лечащий врач. Семейный доктор. Я ему позвонила и попросила приехать.
        Макс прикрыл глаза от усталости. Голова шла кругом, и было очень трудно сосредоточиться.
        — Зачем вам это надо? Я бы и так завтра-послезавтра оклемался. И не такое выдерживал. Подумаешь, простуда.
        — Герой!  — Засмеялась Юля.  — Вы бы себя со стороны увидели. Мумия. Попейте пока вот это. Она протянула Максу кружку с горячим чаем.  — Я тут у вас похозяйничала немного. Вот мёд нашла. Как же вы так? У вас что, никого нет из близких?
        — Есть мать в городе.
        — Что же она вас в таком виде оставила? Так ведь и умереть можно.
        — В гости к богу всегда успеем, как говорил мой друг. А мать не знает, что я заболел. Как прихватило, думал, что отлежусь денёк. А потом уже не смог подняться. У меня же телефона нет, надо на почту идти. Да и волновать не хочется.
        — А друзья?
        — Да какие друзья? Алкаши местные? Я с ними так, здравствуй-до свидания. Мне не интересно с ними. Да и я им неинтересен. Я же постоянно за рулём. То есть, особо не пью. Зашли пару раз, за моё здоровье распили бутылку и ушли. Вы давно здесь?
        — Да уже три часа.
        — Вас муж искать не будет?
        — Я не замужем. И никогда не была.
        — Не может быть!
        — Почему же не может?
        — Такая красавица и не замужем? Или все мужики дураки, или я ничего не понимаю.
        — Наверное, и то и другое — засмеялась Юля — У меня здесь недалеко мама живёт. Вот она может волноваться. Я сейчас быстро схожу туда и вернусь. Заодно и врача гляну. Он должен уже подъехать. Ладно? Только вы не хулиганьте и не вставайте. Вам сейчас надо лежать.
        — Мне, почему-то, кажется, что вы уйдёте, и я вас больше не увижу.
        Почему?
        — Просто, так не бывает. Это похоже на сон. Даже страшно. Вы — и здесь.
        — Не надейтесь, никуда я не пропаду. Я решила взять над вами шефство. Ну, всё. Я побежала.
        Она выпорхнула из комнаты, и её каблучки застучали по бетонной дорожке. Хлопнула калитка. Макс с шумом выдохнул воздух. Бред какой-то. А может, всё это ему приснилось? Нет. В воздухе остался лёгкий аромат её духов. А она не такая и стерва. Врача вызвала, чай подогрела… Хорошая. И не замужем. «Эй! Куда разогнался? Мечтать, конечно, не вредно, но рамки какие-то должны быть» — оборвал себя Макс.  — «Посмотри на неё и на себя. Не твоего поля ягода. Вспомни, как она в твою машину садилась» Да, такой женщине, как бриллианту, нужна подобающая оправа. Макс посмотрел вокруг, и его уши вспыхнули от стыда. Она видела, в какой убогой обстановке он живёт! Что теперь Юлия обо мне подумает? Бомжара какой-то. И помогает ему просто из жалости. У них, у них, богатых, бзик такой: нищим помогать. Благотворительностью называется. Это они себя так перед Богом оправдывают. Гнев ударил в голову, в глазах потемнело, и Макс с трудом сглотнул ком, подступивший к горлу.
        Юля забежала в дом. Мать вопросительно посмотрела на дочь, но ничего не сказала, увидев сияющие глаза дочери.
        — Мамочка, я ненадолго. Пирог готов?
        — Давно уже. Я его завернула в полотенце, чтобы не остыл, так, что ещё, может, тёплый. Будешь кушать?
        — Нет. Мамулечка, ты половинку отрежь, я с собой заберу. Мне некогда, я побежала.
        — Ты хоть вернёшься?
        — Не знаю.
        Она села в машину и поехала к Максиму. К калитке она подъехала вместе с машиной доктора.
        — Наконец-то. Здравствуйте. Пойдёмте скорее.
        — Я из вашего звонка так ничего и не понял. Что случилось? Чей это адрес?
        — Потом, доктор, потом.
        Они поспешили по бетонной дорожке к двери. Юля влетела первой и буквально натолкнулась на колючий взгляд Максима. Атмосфера в комнате изменилась. На лице Макса читалось явное презрение.
        — Это, кажется, благотворительностью называется? Похвально. Только учтите, что я в подачках не нуждаюсь. Я работаю и обеспечиваю себя сам. И средств мне хватает. А со своей болезнью я и сам справлюсь.
        — Максим, что вы говорите?
        — Вы меня не поняли? Я сказал, что в подачках не нуждаюсь.
        — Молодой человек,  — вмешался в разговор врач,  — свои отношения вы потом выясните, а сейчас позвольте мне осмотреть вас. Я, всё-таки, выскочил из ванной, ехал из города. Не впустую же. Странно, но слова доктора убедили Макса, и он безропотно дал себя осмотреть. Врач открыл дипломат, извлёк оттуда какие-то ампулы, шприц, приготовил смесь и сделал укол.
        — За вами кто-то ухаживает?
        — Нет. Я один. Мама в городе живёт.
        — Вы серьёзно простыли. Укол будет действовать в течение шести часов. Вам сейчас станет легче. Я бы рекомендовал вам на время лечения перебраться к маме. И вам понадобятся вот эти медикаменты. Я написал рецепт. Пожалуйста, приобретите.
        Доктор встал и выжидающе посмотрел на Юлю.
        — Всё, можно идти.
        — Да, конечно. Идёмте. Нам здесь больше делать нечего.  — Ледяным голосом отозвалась она и, повернувшись к Максу добавила — выздоравливаете. Больше я вас не потревожу. Не беспокойтесь.
        К маме ехать не хотелось. Она расплатилась с врачом и рванула в сторону города. В груди ледяной глыбой затаилась обида. Домой, только домой. На повороте машину занесло. Чисто автоматически, даже не осознав, что могла разбиться, она выровняла машину. Влетев в квартиру, Юлька, даже не включая свет, бросилась на диван и, наконец, разрыдалась. Дура! Нашла настоящего мужчину! Да он просто припадочный какой-то. Она к нему всей душой, а он по этой душе грязными сапогами. Животное. А она тоже хороша. «Я над вами шефство возьму». Далось ему это шефство. Другой бы ей руки за это целовал, а этот… Тварь неблагодарная! Да вот только другой не нужен. И этот уже не нужен. Пусть загибается в своём обшарпанном домишке. Нарыдавшись от души, Юля вспомнила про мамин пирог, достала его из пакета и, разогрев чайник, стала мстительно жевать, запивая чаем: «Пусть без пирога остаётся». На душе было гадко. В холодильнике стояла бутылка водки. Юля достала её и задумалась: выпить или нет. Завтра за руль, но хочется напиться. А, будь что будет. Водка хорошая, «Ржанка». После неё, говорят, на утро голова не болит, и перегара
нет. Первая рюмка пошла трудно. Юлька пить не любила и не умела. Однако вторая проскочила лучше. По телу разлилась приятная теплота, после третей мысли затуманились, и Юля, покачиваясь и задев на ходу косяк, пошла спать.
        Укол подействовал, и Макс, трезво поразмыслив, решил последовать совету врача. Наскоро собрав всё необходимое, он завёл свой старенький верный «Москвич» и поехал к матери. Гнев, бушевавший в душе, утих, голова успокоилась, и Максим призадумался над произошедшим. Случай, конечно, неприятный. Некрасиво он поступил, не сдержался. Да и она хороша. Кто её просил со своей жалостью лезть? По пути забежал в аптеку и накупил лекарств. Мать встретила встревоженными причитаниями.
        — Куда же ты пропал? Я уже места себе не нахожу. Обычно на обед забегал, а тут на два дня пропал. Ты же знаешь, что я за тебя волнуюсь. У тебя ведь работа опасная. Сколько таксистов убивают, жуть, прямо.
        — Я, мам, заболел. Два дня пролежал, сейчас лучше стало, решил у тебя поболеть.
        — Правильно решил. И вообще, что ты забыл у себя на дачах? Есть же квартира.
        — Мама, об этом уже говорили, и я не хочу опять возвращаться к этому разговору.
        Мать вздохнула и потащила Макса в кухню.
        — Как чувствовала, лапши домашней наварила, какую ты любишь. Пойдём, поешь.
        — Мама, не хочу я кушать.
        — А кто тебя спрашивает? Совсем от рук отбился. Кушай, давай. А я пока постель приготовлю. Вон, на тебе лица нет. Покушаешь и ляжешь.
        Макс и сам чувствовал, что действие укола проходит. Опять появляется ломота в суставах, а голова опять наливается свинцом. Поев без аппетита, он перебрался на кровать и покорно отдался лечению мамы.
        Простудился Макс действительно сильно и проваляться в постели пришлось почти неделю. Похудевший и ослабший, он вышел во двор пятиэтажки. Погода баловала почти весенним теплом. С крыш текло, почерневший от городской копоти снег грязными кучами медленно умирал в тенистых местах. Максим закурил и улыбнулся, подставляя лицо тёплым солнечным лучам. Быстрее бы весна. Дачный посёлок погружается в пучину зелени и ароматов, оживают улицы и дворы и отовсюду слышатся детские голоса. Хорошо. А ещё на рыбалочку съездить. Походить по речке с накидкой, маринку половить, а вечером посидеть у костра. Он почти ощутимо представил себе жар горящего костра, треск сучьев в огне, дымок и аромат тройной ухи. Фантазия живо нарисовала перед внутренним взором вечернюю речку, подсвеченную бликами костра, пляшущее пламя и… Юлию рядом. Опять Юлия. В последнее время она не выходит из головы. Зря, все-таки Макс нагрубил ей тогда. Дурак ненормальный. Гордость взыграла? Да нет, скорее злость. Злость на то, что она так недосягаема, на то, что ни на что большее, чем жалость он не может рассчитывать. Да пусть жалость. Зато всю неделю
она была бы рядом с ним. Целую неделю Максим мог бы наслаждаться ароматом её духов и прикосновением её рук. Это было так возможно, но он, как последний дурак, всё испортил. Да что уже сделаешь? Знал бы, хотя бы, где искать, хоть извинился бы. Да что теперь изменишь? Снявши голову, по волосам не плачут. Так комбат говорил, Хороший мужик был. Жаль, погиб нелепо. Подорвался на своей же растяжке. Мысли переключились на работу. Погодка балует. Ещё бы денька два полежать, да нельзя. Работать надо. По таким дорогам после той снежной каши одно удовольствие ездить. Да и времени сколько упустил. Завтра надо выезжать. Макс щелчком отбросил окурок и пошёл домой.
        Юлия вышла из своего кабинета и осмотрела салон. Ряды полок с обувью, стойки с одеждой, приличные покупатели и вышколенный персонал. Её салон, один из наиболее престижных в городе. Да ещё несколько поменьше в разных концах города. Это Юлькина гордость, империя, созданная вот этими руками. А шесть лет назад всё начиналось с небольшого бутика. И никто не верил, что она сможет раскрутить своё дело. А она смогла. Только зачем всё это? Всё чаще такой вопрос омрачал радость от своего успеха. Одной ей много ли надо? Годы идут, а того единственного рядом нет. Одна на работе, одна на отдыхе, одна дома… Везде одна. Юля попыталась представить, что сейчас у входа в салон её ждёт с букетом в руках муж. Прикрыла глаза, сосредоточилась и ойкнула от увиденной картины, обратив на себя внимание всего персонала. Она представила не абстрактного красавца на «Феррари» с букетом голландских роз, а вполне реального Максима с букетиком полевых цветов. Да что за наваждение? Дался Юльке этот Макс! Хватит того, что он оскорбил её в самых лучших чувствах. И видеть его не хочется, и слышать его голос нет никакого желания. А
всё-таки его голос очень красивый, с лёгкой хрипотцой. Ну и пусть красивый. Всё равно не хочется. Вот так вцепиться ему в его короткие волосы, дёрнуть на себя и.… поцеловать. С ума сошла. Он же скотина последняя. Сколько плакала, а всё туда же. Она глянула вокруг, и под её властным взглядом опять заработал механизм её бизнеса. Старший менеджер с преувеличенным усердием бросился на помощь продавцу, обрабатывающему довольно представительного клиента. Правильно. Пусть боятся. Все знают, что с хозяйкой разговор короткий. Проходя по салону, Юлька почти явственно витавшую в воздухе общую мысль: «Стерва». Пусть так. Она не заблуждалась на свой счёт и прекрасно знала, что её жёсткий стиль руководства мало прибавляет ей популярности среди подчинённых. Но зато зарплата, получаемая ими. заставляет их держаться за своё место и добросовестно выполнять свои обязанности. Юля вышла из салона и. не торопясь, пошла к машине. Погода радовала, лёгкий теплый ветерок трепал волосы и ласкал кожу лица, вспыхнувшего от неожиданных мыслей. Она постояла у машины, наслаждаясь почти весенним теплом, потом села за руль и тронулась
с места. Вечером была запланирована очень важная встреча, поэтому необходимо было привести себя в полную боевую готовность. Салон красоты гостеприимно распахнул перед Юлией свои двери, и она отдала себя в руки мастеров, настоящих специалистов своего дела. Каких-то три часа, и из недр салона вышла красивая тигрица с безупречным макияжем, искусным маникюром и умело уложенной причёской. Время как раз заехать домой, одеть платье «От кутюр» и лететь в ресторан, где ожидал её вероятный клиент, и, от того, как умело она проведёт эти переговоры, зависит, насколько выгодной будет сделка.
        Дорогой и престижный ресторан встретил Юльку мягкой приглушённой музыкой. По паркету беззвучно скользили официанты, разнося подносы с заказами. Она задержалась на входе, осматривая зал. Из-за дальнего столика в углу поднялся пожилой мужчина и приветственно помахал ей рукой. Юлия улыбнулась в ответ и направилась к нему.
        — Здравствуйте. Игорь Николаевич. Надеюсь, я не опоздала?
        — Помилуйте, Юленька. Такая красивая женщина, как вы, не опоздает, даже если придёт на два часа позже. Ну а вы вообще точны, как швейцарские часы.
        На руке у собеседника сверкнул золотой «Роллекс». На столе уже стояли фрукты и бутылка дорогого вина. У столика бесшумно, как привидение, появился официант. Юля, не открывая меню, сделала заказ. Этот ресторан ей нравился, и она часто здесь бывала.
        — Юленька, давайте, не дожидаясь заказа, приступим к нашему делу. Кстати, попробуйте вино. Очень хорошее.
        — К чему такая спешка, Игорь Николаевич? Может, покушаем сначала? Говорят, мужчины на сытый желудок более сговорчивы.
        — Юленька, от вашей красоты я просто теряю голову и, кажется, готов подписать самый невыгодный договор. Просто я приготовил вам небольшой сюрприз, который подойдёт чуть позднее, на дессерт. Поэтому мне хочется закончить наши дела как можно скорее.
        — Надеюсь, сюрприз приятный? Я не люблю неприятных сюрпризов.
        — Да кто же их любит? Не волнуйтесь. Я думаю, он вам понравится. А вы всё-таки попробуйте вино. Ваше здоровье.
        Юля пригубила вино. Оно действительно было очень хорошим. Игорь Николаевич знал толк в винах. Как, впрочем, и во всём остальном. С ним она познакомилась год назад в Москве. Крупный российский предприниматель, он оказался выходцем из её города и. более того, у них оказались общие знакомые, даже институтские. Время от времени они перезванивались и даже как-то раз провернули вместе небольшую сделку. А недавно, когда он позвонил ей и сказал, что хочет приехать, голову посетила одна идея. Сеть салонов «Юлия» известна по всему городу. Но в них продаётся дорогая фирменная и даже эксклюзивная одежда и обувь. Далеко не каждому по карману одеться здесь. А если открыть сеть магазинов для людей со средними и низкими доходами. Цены, за счёт объёма продаж, можно снизить до базарных, а то и ниже. Уровень обслуживания и комфортные условия позволят успешно конкурировать с базарами. Юля учла и то, что в Киргизии у Игоря Николаевича развёрнуты предприятия по пошиву недорогой одежды. И если они сейчас договорятся, то месяца через четыре можно сделать презентацию нового направления в её империи. Несмотря на
комплименты, разговор шёл трудно, однако к обоюдному согласию всё же удалось прийти. Официант принёс заказ, и Игорь Николаевич вновь налил вино. Мельком взглянув на свой «Роллекс». он поднял тост за приятные неожиданности. Юлька отпила и чуть не выронила бокал, услышав над собой до боли знакомый голос, отдавшийся в сердце щемящей тоской.
        — Здравствуй, Юлия.
        Она обернулась. За её спиной стоял ОН. Тот, из-за которого на втором курсе было пролито столько слёз. «Поматросил и бросил» — как сказала её однокурсница Галька Свиридова. И вот он сейчас перед ней с букетом сногсшибательных лилий. Он всегда умел делать шикарные жесты.
        — Здравствуй, Юра.
        Голос предательски дрожал. Старая любовь, в своё время затоптанная и безжалостно умерщвлённая, вдруг ожила. Ну и пусть тогда он перешагнул через нее и устремился навстречу новым наслаждениям. Зато сейчас он останется с ней.
        — Вот это и есть мой маленький сюрприз. Надеюсь, приятный. Пожалуй, я пойду. Завтра я жду ваши бумаги, Юленька. Хорошо вам посидеть. Всего доброго.
        Игорь Николаевич встал из-за стола и пошёл к выходу. Они остались одни. Сколько раз она представляла их встречу, а всё произошло так неожиданно.
        — Я очень рад тебя видеть. Ты стала ещё прекрасней.
        — А ты всё такой же пижон и бабник?
        — Ты мне никак не можешь простить прошлое? Я изменился. И все эти годы думал только о тебе. Прости меня.
        Юля слушала этот голос и наслаждалась его звуками. Они говорили и говорили о себе, о работе, об общих знакомых. Заиграла музыка. Это был Джо Дассен. «Люксембургский сад». Её любимая песня.
        — Твоя любимая. Пойдем, потанцуем?
        — Поёдём. А ты помнишь и это?
        — Я всё помню. Пошли.
        Он повёл её в танце, как всегда уверенно и умело. Юля склонила свою голову ему на плечо и целиком отдалась своим чувствам. Юра наклонился и поцеловал её. Это было безумие. Преуспевающая бизнес-леди, достаточно известная в городе, целуется посреди ресторана. «У меня настолько безупречная репутация, что её давно уже пора испортить» — вспомнила она фразу из «Служебного романа»: «Пусть». Она прижалась к нему всем телом и страстно ответила на поцелуй.
        — Поедем?  — он заглянул ей в глаза.
        — Куда?
        — Куда хочешь.
        — Тогда поехали ко мне.
        — Поехали.
        Они начали целоваться прямо в подъезде. Задыхаясь от страсти, Юлия едва смогла найти на ощупь ключи от квартиры. Они шли по коридору, сбрасывая с себя предметы одежды, ничего не видя и не слыша. Пару раз звонил телефон, но им совершенно не было дела до телефона. Изнемогающие от желания, они рухнули на кровать, и отдались своей страсти. Голова шла кругом, и ей совсем не хотелось думать о своих поступках. Что будет — то будет. Ночь была бешенной. Наконец, устав от страсти, они рухнули бок о бок и уснули.
        Он выскочил из переулка прямо под колёса БТРа. Лет двенадцать на вид, на плече труба противотанкового гранатомёта. Водитель успел нажать на тормоз, чтобы не задавить подростка. Макс закричал. Слишком свежо было в памяти, как такой же пацан уничтожил танк вместе с экипажем. Механик-водитель танка тоже не захотел давить мальца. Максим сорвал с плеча автомат и нажал на спусковой крючок. Фигура подростка подломилась и граната, выпущенная из гранатомёта, ушла в синее небо. От прикосновения чьей-то руки ко лбу Макс проснулся.
        — Сынок, ты так кричал во сне.  — Сказала мать.
        — Извини, мама. Сколько сейчас времени?
        — Скоро семь.
        — Я встану.
        — Полежи ещё! Рано, ведь.
        — Нет. Мне надо на работу.
        — Какая работа? Ты ещё не оправился от болезни. И вообще, ты прекрасно знаешь, что я всегда была против твоей работы. Кадровый офицер, и работает извозчиком!
        — Мама!
        — Что, мама? Я каждый день места себе не нахожу. Сколько в новостях передают об убийствах таксистов! Да ещё и живёшь у чёрта на куличках. У нас прекрасная квартира, а он сослал себя на дачи и живёт в какой-то развалюхе. Поэтому у тебя ни друзей нет, ни женщины порядочной.
        — Мои друзья на войне остались. И меня устраивает одиночество. А женщины… Это отдельная тема.
        Настроение вдруг испортилось, и Макс, чертыхнувшись, пошёл умываться. Да, город есть город. Горячая вода, тёплый туалет. Может, когда-нибудь, когда память о войне зарубцуется в душе, он и вернётся в эту квартиру. А пока… Пусть никто не слышит, как по ночам он скрежещет зубами и просыпается от собственного крика. Так удобней. Мать уже накрыла завтрак и неодобрительно наблюдала, как Максим быстро, по-армейски. проглотил бутерброд, варёное яйцо, запил всё это кофе и, одевшись, выскочил на улицу. «Москвич» на стоянке стоял грязный и, казалось, поникший, как брошенная собака. Чувство жалости шевельнулось в душе к этому преданному товарищу.
        — Привет, друг. Соскучился? Извини, болел. Сейчас заедем на мойку, приведём тебя в порядок и на работу.
        Охранник с удивлением наблюдал за этим монологом. Максиму стало неловко, он быстро сел за руль и выехал с территории автостоянки. Действительно, было ещё рано. Работающую мойку в такую рань пришлось поискать. Но всё равно, несмотря на потерянное время, на пятак он приехал первым. «Кто рано встаёт — тому бог подаёт»,  — подумалось Максиму. Откинувшись на подголовник, Он задремал, но стук в стекло быстро разбудил его. В машину заглядывал мужчина, судя по его импозантному виду, достаточно обеспеченный. Такие, обычно не торгуются.
        — Шеф. свободен?
        — Да, садитесь. Куда едем?
        — Подожди. Сейчас дама подойдёт. Я пораньше вышел, чтобы тачку поймать. А она… Женщины, сам знаешь, как собираются. Особенно после ночи любви.  — Мужик сыто улыбнулся, как кот, наевшийся сметаны и сразу, почему-то, стал неприятен Максу. Желания продолжить разговор не было. Максим открыл дверцу, вылез из салона и закурил. Однако мужик молчать не желал и тоже выбрался наружу.
        — Уже утро, а темно так. Хорошо, что у меня зажигалка с фонариком. А так можно и ноги переломать. Я, пока к тебе близко не подошёл, даже и не понял, что это «Москвич». Извини, шеф, но таких тёлок, как моя, на таких машинах не возят. Но деваться некуда. В такую рань выбор невелик.
        — Есть такси по телефону. Заказывай себе хоть «Мерседес».
        — Да не обижайся ты. А вот и она, кажется. Вот темень, ни черта не видно!
        На выходе из двора показалась стройная женская фигурка. У Макса нехорошо шевельнулось в груди. Они узнали друг друга практически одновременно. Юлия чуть не оступилась от неожиданности и остановилась. Максим швырнул сигарету в сторону и зло выдохнул дым.
        — Извини, мужик. Но придётся тебе, всё-таки, вызвать такси по телефону.
        Он резко утопил педаль газа до самого полика и помчался по просыпающемуся городу куда глаза глядят. Оказывается, она живёт здесь. А он не знал. Вот стерва! А он мечтал о ней. Поколесив по городу, Макс немного успокоился. В конце концов, чего он взбеленился. И так понятно, что гусь свинье не товарищ. Не того поля ягода она, чтобы Максиму претендовать на неё. Однако в груди противно ныло. Ну и денёк начинается. Сначала мать настроение испортила, а потом Юлия. Какая уже работа? На подъезде к пятаку машина чуть не влетела в собачью свадьбу. Из-под колёс сыпанули разношёрстные дворняги, среди которых Макс с радостью увидал колли. Хоть в чём-то повезло. Он вышел из машины и позвал пса. Колли, уже наученная опытом бездомной жизни, повела себя настороженно. Максим достал бутерброд, заботливо положенный матерью и протянул его собаке, присев на корточки. Желание иметь хозяина пересилило осторожность, и пёс подошёл. Макс осторожно протянул руку, коснулся влажного холодного носа и погладил по свалявшейся грязной шерсти.
        — Пошли со мной. Что тебе здесь делать? Давай, садись в машину.
        Собака, помедлив, прыгнула на заднее сиденье. Да гори оно огнём, всё это зарабатывание денег! Максим тронулся с места. Он, наконец, встретил единственного друга, который не предаст. На сегодня рабочий день закончен. Да и его домик в дачном посёлке, скорее всего, соскучился по хозяину.
        — А поехали мы домой! Всех денег не заработаешь. Как тебя зовут, собака?
        Пёс опёрся лапами в спинку переднего сиденья и лизнул его в ухо.
        — Да понял, понял: человеческим языком не владеешь. Ну, тогда не обессудь. Назову тебя сам. Давай, ты будешь Джеки? Согласен? Замётано.
        Машина ходко шла по дороге к дачному посёлку. Обычно неразговорчивый Максим, вдруг разговорился.
        — Ты прикинь, он назвал её тёлкой! Богатенькая сволочь, он не понимает, какой жемчужиной владеет. Ещё сидит и хвастает! Да мне бы её! Я бы её на руках носил!
        Они влетели в дачный посёлок и остановились возле магазина.
        — Ты, друг, посиди чуть-чуть. Надо хоть что-то купить. У меня, знаешь, в холодильнике пусто. Что ты любишь? Ну, конечно, косточку сахарную. Посмотрим, что можно найти.
        Макс вошел в магазин и лицом к лицу столкнулся с Михой.
        — Макс! Привет! Живой? Тебя та чувиха вылечила? Тёлка, я тебе скажу, отпад!
        — Ты базар фильтруй!  — Вдруг взбеленился Максим.  — Не твоё собачье дело, какие женщины ко мне приезжают!
        — Да что ты, успокойся! Я же её к тебе привёл! Она мне даже пузырь за это поставила!
        — Ах ты за это ещё пузырь с неё снял? Это за то, чтобы она меня с того света вытащила? А ну пошёл отсюда! На глаза попадёшься — убью!
        Миха, как нашкодившая собака, поджав хвост, убрался подальше со своими собутыльниками. Макс подошёл к прилавку и заказал бутылку водки, колбасу, хлеб, и суп-набор. Хватит и ему и собаке. Приехав домой, он вывел пса из машины и привязал под навесом.
        — Извини, братан, завтра сооружу тебе будку.
        Джеки удивлённо взглянул на вновь приобретённого хозяина и попытался рвануться с привязи. Макс успокоил друга мягким похлопыванием по волосатой спине.
        — Ну не могу я пока тебя оставить без привязи. Без привычки ты таких дел натворишь, мне потом расхлёбывать придётся. Прости.
        Максим подошёл к смородиновым кустам, растущим вдоль сетчатого забора.
        — Михалыч! Ты где?
        — Да здесь я.
        Грузный Михалыч вышел из-за сарая. Старый ватник, грязные спортивные штаны и брезентовые рукавицы говорили о том, что Макс оторвал соседа от работы по хозяйству.
        — Михалыч, давай вмажем?
        — Да ты же, вроде не пьёшь.
        — Я же каждый день за рулём. Тут и не попьёшь. А сегодня мне на душе как-то хреновато. Я и бутылку взял.
        — Как не уважить хорошего человека? Сейчас подойду. У меня жена холодца наварила Жди с закуской.
        Михалыч подошёл быстро и принёс холодца. Вдвоём они быстро сообразили небольшой холостяцкий стол и подняли по первой.
        — И как вы можете пить такую гадость? Эту магазинную туфту я не пью. Хочешь выпить? Я сейчас принесу самый качественный продукт!  — Сосед соскочил со своего места, умчался к себе и прибежал с литровой бутылкой.  — Вот это то, что надо!
        Они разлили и выпили.
        — Да здесь градусов девяноста!  — Задохнулся Максим.
        — Восемьдесят четыре по спиртометру. А что ты так закашлялся? Я думал, человек воевал, спирту попил. Что ему какая-то самогонка?
        — Мы на войне спирт сами разбавляли. Закон спирта знаешь? Стоит спирт и вода. Каждый сам себе по вкусу разводит.
        — Ну и зря. Хороший-то продукт кто водой портит? Ну ладно, давай ещё по одной. Они выпили и потянулись к холодцу.
        — Так что же мы сегодня отмечаем? Я так понял, что повод не очень весёлый.
        Максу захорошело и очень захотелось выговориться. Он рассказывал свою немудрёную историю и, как бы сам со стороны смотрел на всё, что произошло. Картина получилась не очень приглядная.
        — Да, загнул ты.  — Михалыч крепко задумался.  — Вот ты по совести скажи: а нужна она тебе? Всё-таки дама не из твоего мира. Видел я её тогда. Ещё подумал: и что эту птицу сюда занесло? Ну что ты ей дашь? Свои таксёрские копейки? Она к другому привыкла. Ну а насчёт хахаля её… Ты же её сам оттолкнул. Так что ей пенять не за что. На себя пеняй.
        — Да как она могла с ним? Ты бы слышал, как он про неё говорил? Как про шлюху какую-то. Он же её не достоин!
        — Ну, это не тебе решать. Это пусть она решает. Больно ты её достоин?
        — Да я готов её на руках носить!
        — Вот и вынес отсюда. Только не на руках, а почти на пинках.
        — Да перестань, Михалыч. Самому тошно.
        — И пусть тебе тошно будет. Баба к нему бросается, алкашу пузырь ставит, чтобы дорогу показал, хлопочет вокруг него, а он ей про благотворительность рассказывает и на дверь показывает! Дурак ты!
        — Сам знаю, что дурак! Ты мне скажи, что делать?
        — Слушай, а может это и к лучшему? Ну не пара она тебе. Не пара. Всё равно у вас бы ничего не вышло.
        Михалыч уже давно ушёл, а Макс всё сидел за столом, подперев правой рукой щеку. Мысли нагромождались одна на другую в его пьяной голове. Возникали дикие мысли, вроде той, что надо перехватить Юлию, усадить к себе в машину и увезти к себе. С этими мыслями он и уснул прямо за столом. Среди ночи проснулся от того, что затекла шея и перебрался на кровать. Утро было тяжёлым. После самогонки голова напоминала чугунный шар. Во рту словно нагадила целая стая кошек. О работе не могло быть и речи. Макс вспомнил о бутылке водки, высокомерно отвергнутой вчера Михалычем. Он достал её из холодильника и, давясь, выпил рюмку. Полегчало. Мысли вернулись ко вчерашним событиям, и Максим подивился своим давешним глупым идеям. Вспомнил о колли. Бедная собака со вчерашнего дня просидела на привязи. Негоже такой собаке быть цепным псом. Он пошёл в сарай, достал оттуда инструменты, сетку-рабицу и стал заделывать дырки в заборе. Джеки, конечно, будет свободно бегать по двору, но вот на свободу вырываться ей не следует. Народ здесь на расправу скорый. Не станут разбираться, чья это собака. Пристрелят на всякий случай,
чтобы кур не воровал, и все дела. Джеки с удовольствием уплетал остатки вчерашнего холодца. С забором было покончено. Макс отвязал собаку, и пёс радостно забегал по двору. Странно, но в процессе работы похмелье отступало всё дальше и дальше. Работы по дому уже давно накопилось много, и Максим решил не упускать случая и оправдать свой прогул. За работой время пролетело незаметно. Искупав и расчесав Джеки, он невольно залюбовался преобразившимся псом. Приготовил ужин себе и колли. Поужинав, он лёг в постель, но долго не мог уснуть. Мысли о ней всё не давали покоя. Макс сам себе удивлялся в последнее время. Всегда прагматик, он позволил себе размечтаться о такой роскошной женщине. И ведь разумом прекрасно понимает, что всё, потерял он Юлию. Даже если и было что-то, возможно, он сам всё перечеркнул своими руками. За дверями кто-то заскрёбся. Джеки. Боится на улице. В дом хочет. Тоже мне сторож! Хотя, хотел друга, получай по полной программе. Макс поднялся с кровати, шлёпая босыми ногами по полу, прошёл к выходу и открыл дверь. Колли вбежал в комнату, прошёлся по кругу и улёгся у кровати.
        — Ну что же, спи здесь.  — Вздохнул Максим.  — Если раньше не обворовали, авось и сейчас не обворуют.
        Юлька не могла прийти в себя. И надо же так нарваться. Угораздило Юрию взять именно это такси. Правда, он потом оправдывался, что больше не было машин. С другой стороны, что это она так расстроилась. Больше с этим хамом она не желает иметь ничего общего. Ну и пусть он увидел её с Юрием. Пусть знает, что у неё мужчины — не чета ему. Однако настроение безнадёжно испортилось. Юрий довёз её до работы и поехал по своим делам. Весь день утренний случай не выходил у неё из головы. Вечером, когда Юрий заехал за ней на своей БМВ с букетом шикарных голландских роз, она вспомнила недавнюю игру воображения и что-то больно защемило в душе. Юля боялась признаться самой себе, что желала бы лучше увидеть Максима на своем несуразном «Москвиче» с букетиком полевых цветов. Сдерживая раздражение, она подставила для поцелуя щёку и уселась на переднее сиденье.
        — Куда поедем?
        — Сегодня едем в греческий ресторан. Девушки в хитонах под звуки сиртаки разносят греческие блюда. Тебе понравится.
        — Греческий, так греческий.
        — Что-то ты сегодня не в настроении. Что случилось? На работе что-то? Или до сих пор под влиянием утреннего случая? Попался же какой-то ненормальный! Кстати, мне показалось, что вы знакомы.
        — Тебе показалось.
        Вечер не удался. Натянутая атмосфера, принуждённый разговор… Юрий и сам почувствовал, что отдыха не получилось. Он быстро расплатился с официантом, прихватил бутылку вина, и они вышли на свежий воздух. Час пик уже прошёл, и на дорогах было не так много машин. Быстро доехав, они поднялись к Юлии в квартиру. Она быстро собрала на стол немудрёный десерт, сварила кофе, и они уселись прямо на кухне. Бокал за бокалом сделали своё дело. Вино ударило в голову, настроение стало подниматься, и тягостная атмосфера сегодняшнего вечера улетучилась. Юра подвинулся поближе к Юльке и поцеловал её. Что-что, а целоваться он умел всегда. От его поцелуев у Юлии подкосились ноги, в груди сладко заныло и желание ударило в голову. Как сумасшедшие, они отдались страсти прямо тут, на страшно неудобном угловом диване кухонного гарнитура. Потом, немного успокоившись, они перебрались в спальную и опять бросились в объятия друг другу.
        3
        Юлька давно привыкла вставать без будильника, но всё равно всегда упорно ставила будильник возле своей кровати. Сегодня эта привычка пригодилась. Если бы будильник не зазвонил, она бы точно проспала. С первыми звуками звонка Юля проснулась. Она привыкла вставать так, как ещё давно прочитала в каком-то журнале: лениво потягиваясь всем телом в постели, выгибаясь дугой и сладко жмуря глаза. Она не знала, насколько верно то, что так, якобы, организм просыпается более подготовленным к встряскам и стрессам предстоящего дня. Просто сам способ ей очень понравился. Повернув голову в сторону Юры, Юлька вдруг осознала, что не ощущает вчерашнего восторга оттого, что человек, которого она любила долгие годы, опять с ней. В груди зародилось смешанное чувство раздражения и досады. Она поднялась и осторожно прошла на кухню. Заваривая в турке кофе по-турецки, Юлия поймала себя на мысли о Максиме. Да что этот припадочный никак не идёт из головы. Поставить их рядом — никакого сравнения. Юра такой спокойный, интеллигентный, надёжный. Надёжный? А тогда, на втором курсе, он тоже казался таким надёжным. Да и повода
сомневаться не было. Юлька — первая красавица института. Да и любила его безумно, как собака. А он бросил её. К кому же тогда он ушёл? Ах да, к Ирке Мошной. Дура-дурой, но зато отец — крупный партийный деятель. Говорят, он даже женился на ней. А сейчас? Ведь Юлька ничего не знает о нём сегодняшнем. Шум унитаза в туалете возвестил о том, что Юра проснулся. Шлёпая босыми ногами по полу, вошёл в кухню и, как-то буднично, привычно, по-хозяйски чмокнул в щёчку. Плюхнулся на диванчик, откинув руку на спинку, и уверенно посмотрел на приготовленный завтрак. Или ей всё это только кажется? Ну, накрутила себя, бывает. Может и не буднично и не по-хозяйски, а очень даже нежно. И не надо присматриваться к каждому жесту, а то ещё не то покажется. И всё-таки, как бы повёл себя в этой ситуации Максим? Да, наверное, так же. Каждый мужик в душе собственник. Вот только, признаться, это было бы ей приятно.
        — Юра, ты же, вроде, женат был на Ирке? И что, жена тебе позволяет вот так налево ходить?
        — Вспомнила Ирку! Мы с ней ещё в девяноста втором разбежались. Холостой я.
        — У неё ещё папа какой-то партийный функционер был.
        — Да попёрли папу! Как Союз развалился, так папа безработным оказался. Какой-то тревожный звоночек звякнул в голове у Юлии.
        — А чем ты сейчас занимаешься? В бизнесе, или как?
        — Да так… То там, то сям… Кручусь, короче. А что это тебя так заинтересовало?
        — Так, просто. Ведь мы даже ничего не знаем друг о друге сегодняшних.
        — Ну, я-то про тебя знаю. Не замужем. Даже не выходила ни разу. Раскрутилась хорошо. Чего стоит сеть твоих салонов!
        Юлия пристально посмотрела на Юру, и промолчала. Доели молча, Юля быстро собралась, и они вышли из квартиры. Юрий попытался поцеловать её в прихожей, но получил неожиданный отказ.
        — Не надо. Помаду размажешь. Мне срочно надо на работу и красится снова уже некогда.
        Когда они вышли из подъезда, Юлия направилась в сторону гаражей.
        — Ты куда? Зачем тебе машина? Я тебя на своей подвезу.
        — Нет, мне предстоит сегодня много передвигаться по городу, и будет лучше, если я буду на колёсах.
        — Так давай, я буду твоим личным водителем. Мне сегодня положительно нечего делать.
        — Нет. Ты меня будешь отвлекать, а у меня сегодня важные встречи. Мне надо сосредоточиться. Всё, я побежала. До вечера.
        Юля побежала к своему гаражу. Утро выдалось холодным, морозный воздух обжигал щёки, и ледок вкусно хрустел под ногами. Она завела двигатель вывела машину и, пока мотор прогревался, закрыла гараж и уселась в салон. Никуда она не торопилась. Сегодня был, наоборот, на редкость свободный день и никаких встреч не планировалось. Просто ей, вдруг, нестерпимо захотелось остаться одной, подумать и, наконец, попытаться разобраться в себе. Совсем недавно всё было по-другому. Она была счастлива одна в своей квартире, в своём бизнесе. И никто ей не был нужен, ни друзья, ни подруги, ни мужчина. Но появление в её жизни этих двух мужчин выбило из привычной колеи. Максим. Вот от кого прямо веяло силой, уверенностью и надёжностью. Вот кому хотелось склонить голову на плечо и уже ничего не бояться. Но откуда у него такая ранимость, такая злость, что ли? Может он ненормальный? Вот это номер! Угораздило влюбиться в психа! Влюбиться? Неужели действительно влюбилась? А Юрий? Сегодня утром Юля не заметила в душе того щенячьего восторга, который появился во время первой встречи. Да и, признаться, вчера вечером тоже она не
особо обрадовалась. Так что же? Любовь перегорела и ушла? А что это за тревожный звонок тренькнул в голове во время завтрака? Юлька не была бы настолько удачливой бизнес-леди, если бы не обращала внимания на такие сигналы. И неоднократно ей это помогало. Так что же интуиция подсказывает ей сейчас? Она положила голову на сложенные на руле руки и попыталась проанализировать то, о чём они говорили за завтраком. Тогда, на втором курсе, Юра бросил Юльку ради дуры Ирки, не блещущей красотой, но зато дочери крупного партийного функционера. Союз развалился в августе девяноста первого, папа жены потерял работу, связи и привилегии, а уже в девяноста втором Юрка разводится с женой. Что-то в этой истории сильно попахивает корыстью. Или это совпадение? А как объяснить тот факт, что он прекрасно осведомлён о Юльке, в то время как она ничего не знает о нём? Правда, этот аргумент довольно шаток. Здесь-то как раз всё понятно. Владелица сети салонов «Юлия» достаточно заметная фигура в городе. Но ведь он так и не сказал, чем занимается. Так, что-то промямлил. Решение пришло неожиданно, и Юлька помчалась к себе на
работу. Залетев в кабинет, даже не раздеваясь, она упала в кожаное кресло и набрала номер телефона.
        — Алло! Женька! Привет! Как дела? Что нового? Под кого сейчас копаешь? Слушай, Жень, у меня к тебе срочное дело. Нет, не по телефону. Ты, когда освободишься? Это время меня устраивает. Подъезжай к ресторану «Лувр». Я тебя буду ждать.
        Евгения Фоменко — журналистка одного из самых популярных изданий города, обладала особым нюхом на скандалы и, зачастую устраивала свои собственные журналистские расследования, приводящие к довольно сенсационным результатам. Властям она никогда не нравилась, но они были вынуждены её терпеть, так как многие республиканские издания с удовольствием печатали её материалы. Вот кто ей поможет! А что делать с Юрием? Вдруг это просто её глупые домыслы? И она обидит ни в чём не повинного человека. Пожалуй, не стоит пока обострять отношения. Но и домой ему пока не стоит приходить. Приняв такое решение, Юлия вышла из кабинета и поехала в салон красоты. Посещения этого салона всегда приводили её в хорошее расположение духа.
        Он опять оказался на том простреливаемом пятачке вместе с солдатами из первого взвода. Они лежали на голой земле, не имея возможности даже поднять головы, а укрыться от пуль, смертоносными шмелями, летающими вокруг, было совершенно негде. Не было возможности даже определить, кто из лежащих ещё жив. «Это конец»,  — подумалось Максиму: «Всё, отвоевался. Господи, как глупо!» Справа раздался шум двигателя, и огромная тень накрыла бойцов. Макс поднял голову и увидел над собой тушу бронетранспортёра.
        — Давай за БТР!  — кричал из люка молоденький лейтенант.
        Долго уговаривать никого не пришлось. Побросав в десантное отделение раненных, они укрылись за спасительной бронёй. Лейтенант повёл машину со скоростью, позволяющей им бежать, прячась за корпус и огрызаясь огнём. Вот оно, спасительное место, мёртвое, непростреливаемое пространство, где можно расслабиться. С ходу все повалились на камни, глотая пересохшими глотками холодный воздух. Живые!
        — Живой!  — закричал Макс и проснулся. Джеки облизывал его лицо шершавым языком, тихонько поскуливая.
        — Что, малыш, испугался? Я тогда и сам не на шутку струхнул. Думал всё. Да перестань ты меня лизать! Всё уже нормально. Вылизал так, что хоть не умывайся.
        Максим поднялся и посмотрел на часы. Хоть будильник не ставь. Сны будят его в одно и то же время. Выпустив Джеки, он умылся и стал готовить завтрак на двоих: себе и колли. Вдвоём и завтракать было веселей. Макс жевал бутерброд, запивал его чаем и наблюдал, как собака шумно чавкает в углу.
        — Ты, брат, от своих уличных друзей плохих манер, я вижу, нахватался выше крыши. Кто же так ест?
        Джеки поднял голову и посмотрел на хозяина умными глазами.
        — Да ладно, кушай, как тебе удобно. Это я так, риторически. Ну ладно. Остаёшься в доме за хозяина, а мне на работу. И смотри, как в прошлый раз, в смородину не лезь. Переломал мне тогда кусты. А знаешь, какое вкусное варенье из смородины? Доел? Ну, давай во двор.
        Макс закрыл дом и, потрепав Джеки по холке, сел в машину и выехал со двора. Колли, стоя у калитки, как обычно, проводил его взглядом до самого поворота. На пятаке уже стояли машины, ожидая клиентов. Макс привычно встал в очередь и вышел к таксистам. Обычный трёп не занимал его. Он больше смотрел по сторонам, в каждом выходящем со двора ожидая увидеть Юлию. Но её не было.
        — Макс! Это к тебе.  — Крикнул Мыктыбек.
        Рядом стоял Саят из союза ветеранов.
        — Здорово!  — Они обнялись.  — Никак тебя поймать не могу уже несколько дней.
        — А чего искал?
        — Послезавтра, пятнадцатого, в десять часов сбор у памятника погибшим в Афганистане. Подходи. Будем ждать.
        — Обязательно приду.
        — И будь без машины. После митинга все едем на банкет в ресторан.
        — По сколько сбрасываемся?
        — Ни по сколько.
        — Откуда у союза деньги на банкеты?
        — Банкет делает администрация города.
        — Ну, тогда точно без машины буду.
        Саят ушёл, а настроение, неожиданно поднятое его приходом, осталось. Приятно, когда тебя помнят и в тебе нуждаются. Макс любил находиться в кругу афганцев. Люди, так же, как и он, побывавшие на грани жизни и смерти, не были в тягость ему. С ними было легко, и ощущался дух братства. Надо будет подготовить камуфляж с наградами, висящий в шкафу. Наверное, пропитался сыростью. Ничего, повесим возле печки и просушим как надо. День прошёл весело и быстро. Правда, несколько раз посещали мысли о Юлии, но Макс старался сегодня на ней не зацикливаться. Вечером, приехав домой, он достал из шифоньера камуфляж, тяжелый от медалей и повесил его возле печки. Запах, исходящий от формы, был действительно, затхлый. Что делать, если одеваешь её три-четыре раза в году. Джеки непонимающе смотрел на манипуляции хозяина.
        — Вот такой у тебя хозяин, орденоносец. Придётся тебе, брат, послезавтра сутки без меня прожить. Ну, ничего, попрошу Михалыча, он за тобой присмотрит. Я на машине в город поеду, а там, на стоянку поставлю её. Пить будем. За руль уже не сяду. А переночую у мамы. Не обессудь. Не так часто мы с друзьями встречаемся.
        Колли понимающе ткнулся мокрым носом в ладонь Макса.
        — Ну, вот и договорились. Михалыч, он мужик неплохой, тебя не обидит. Только и ты веди себя хорошо.
        От Женьки известий пока не было, и Юльке всё труднее и труднее становилось удерживать Юрия на расстоянии. Тот не понимал причины внезапно охладевших отношений, и всё усиливал свой напор. Несколько раз он требовал объяснений, но ей удавалось уходить от серьёзного разговора. Казалось, какая-то пелена упала с глаз Юли, и она стала замечать то, чего раньше не видела. Красавец Юра стал видеться ей смазливым самовлюблённым болваном. Он никак не мог даже предположить, что причина ухудшения отношений лежит в нём самом, а всё пытался списать на неприятности на работе и козни конкурентов. Казалось ей это, или нет, но Юлька стала замечать алчный блеск в его глазах. Отношения с Юрой тяготили, и она стала подумывать о том, чтобы отвадить его, не дожидаясь результатов Женькиного расследования. Останавливало одно. А если всё, что она надумала за эти дни, только плод её воображения? И, когда сомнения рассеются, чувства могут вспыхнуть с новой силой. И на Юрия она посмотрит другими глазами. Уверенно ведя машину по улицам города, она вспомнила недавние события.
        — Юлия Сергеевна,  — тогда заглянула к ней в кабинет секретарша,  — возьмите, пожалуйста, трубку, из городской администрации звонят.
        Юля поморщилась и сняла трубку.
        — Юлия Сергеевна? Здравствуйте.
        — Здравствуйте Мендебек Абдуразакович.
        — Рад что узнали.
        — Вас и не узнать? Таких людей надо узнавать по запаху,  — пошутила Юля. Шутка собеседнику понравилась.
        — Юлия Сергеевна, скоро пятнадцатое февраля — годовщина вывода войск из Афганистана. Мы просим вас, как известного предпринимателя, помочь организовать банкет для воинов-афганцев. Так сказать, оказать спонсорскую помощь.
        Юля опять поморщилась. Слова какие. Нельзя сказать прямо: «Дай денег»? Но с властью не поспоришь. Да и, в принципе, она совсем неплохо относилась к афганцам. Ей было искренне жаль этих людей, когда-то, по приказу Родины, отдавших здоровье и лучшие годы на чужбине, а потом этой же Родиной растоптанных и униженных. Слава богу, что сейчас общество повернулось к ним лицом.
        — Мендебек Абдуразакович, я пришлю к вам своего главного бухгалтера, и он определится с вами, какая сумма потребуется. Хорошо?
        — Приятно разговаривать с хорошим человеком. Тем более, если это такая красивая женщина. Я надеюсь, что вы своим присутствием украсите этот банкет?
        — Разумеется, я подъеду. Вы определитесь со временем, а главный бухгалтер мне об этом скажет.
        И вот сегодня нужно идти на этот треклятый банкет. Желания не было никакого. Афганцы, конечно, ребята неплохие, но мероприятие в пьянку превратят точно. А ей смотреть на пьяную толпу — удовольствие сомнительное. Запищала сотка. Юля взяла трубку и услышала голос Евгении.
        — Женька! Куда ты пропала? Где ты меня ждёшь? Хорошо. Я сейчас туда подъеду. Пока закажи кофе, что-ли.
        Женька ждала её в том же «Лувре», где они договаривались о деле. Заказ уже принесли. Аромат свежесваренного хорошего кофе щекотал ноздри.
        — Ну, рассказывай,  — произнесла Юлька, делая глоток.  — Что накопала? Ты пирожное попробуй. Здесь очень вкусные пирожные.
        — Да накопала я не очень много. Он долгое время не жил здесь. Чем он в это время занимался, узнать не удалось. Но, по-моему, того, что выяснилось, уже достаточно. Вот папка. Здесь всё, что удалось накопать. Посмотри сама.
        — Потом посмотрю. Ты расскажи пока в двух словах. У меня времени не очень много.
        — Короче, когда-то он очень выгодно женился на дочери одного достаточно крупного партийного деятеля. К сожалению, деятель оказался не столь дальновидным, как многие его коллеги.
        — Что ты имеешь в виду?
        — А то и имею, что в то время, как более дальновидные товарищи откладывали денежки на чёрный день и обеспечивали себе недвижимость, он жил на широкую ногу. Видимо считал, что эта лафа у него будет пожизненно. Ну, а в один прекрасный день всё рухнуло: и Союз нерушимый, и партия. Ну и, естественно, попёрли этих слуг народа с насиженных мест. Те, кто наперёд думал, быстренько перекрасились и сумели устроиться и при новом режиме. А этот товарищ оказался за бортом. Ну, твой Юрик быстро избавился от этой семейки и ушёл в свободное плавание. В те мутные времена он зарабатывал на всяких аферах с невозвратными кредитами и фирмами однодневками, но однажды по крупному подставился. Пришлось ему уехать и, по слухам, он скрывался где-то в России. И вот не так давно опять появился здесь. Попытался выгодно жениться пару раз, но потерпел неудачу. Говорят, что уже наделал массу долгов и, если что-то не предпримет в ближайшее время, ему опять придётся удариться в бега. В папке более подробный отчёт. Почитай на досуге. Очень интересный. Если бы это расследование не было частным, такой бы материал про современного
Остапа Бендера получился, пальчики оближешь.
        Кушать Юльке вдруг расхотелось. Конечно, она сомневалась в Юре, но такое она не была готова услышать. Оглушённая, она сидела за столиком и смотрела в одну точку. Из ступора её вывела всё та же Женька.
        — Юль, а Юль! Ты что такая? Давай ешь. Вкуснятина такая. Да что с тобой?
        — Ничего, Женя. Спасибо тебе большое. Ты сама не представляешь, сколько ты для меня сделала. Вот гонорар за работу и вот тебе премия за качество. Ты кушай. Я почему-то есть расхотела. Извини, я побежала.
        Она расплатилась с официантом и выскочила из ресторана. Уже в салоне «Тойоты» Юля немного пришла в себя. Вот это да! Юра вернулся к ней только затем, чтобы поправить своё' материальное состояние за счёт неё. Она чуть не стала жертвой банального афериста. На работу ехать не хотелось. Юлька ещё не была готова встретиться лицом к лицу с Юрием. А он обязательно нарисуется там. Она глянула на часы. Девять тридцать. До банкета ещё два с половиной часа. Ничего себе утро начинается. На банкет Юлия планировала особо не наряжаться. Пойдёт и обычный деловой костюм. Но пережитый стресс требовал немедленной релаксации, которую она привыкла получать в салоне красоты. Новое вечернее платье ждало дома. Конечно, не тот случай, но сегодня душа требовала праздника, и Юля во что бы то ни стало, себе этот праздник устроит.
        Возле памятника уже стали собираться афганцы. Проходящие мимо люди с любопытством смотрели на этих, далеко ещё не старых мужчин с боевыми орденами и медалями на груди. Над толпой витал особый дух боевого братства. В этом скопище Макс разглядел знакомые лица и пошёл сквозь толпу, здороваясь с друзьями.
        Митинг прошёл по привычному сценарию. Возложение цветов, речи, троекратный салют и минута молчания. После митинга к Максу подошёл Канат, председатель Союза ветеранов.
        — Макс, ты на машине?
        — Нет. Я её на стоянку поставил.
        — Ну и правильно. Попьём сегодня. Вы отвезите, пожалуйста, с Лёхой на его тачке знамя в офис и подтягивайтесь на банкет.
        — Хорошо.
        Максим взял знамя Союза ветеранов Афганистана и пошёл к Лехиной машине. Древко было слишком длинным и в салоне не помещалось. Пришлось его держать вдоль машины за окном. Благо ехать было недалеко. Оставив знамя, они вернулись в салон.
        — Макс, мне надо в одно место заехать, а потом на банкет.
        — Хорошо, только быстро.
        — Не бойся, всё не выпьют.
        — Я не этого боюсь. Когда наши гуляют, лучше пораньше уйти, чем прийти попозже. Они все, когда трезвые, золото, а не люди. А по пьянке такое могут вытворить, хоть святых выноси.
        — Это точно. Хорошо, я не пью.
        — Что? Точно вообще не пьёшь?
        — Да. Я свою бочку сразу после Афгана выпил. Теперь всё, ни капли.
        — А я с Карабаха приехал, год не пил.
        — А что так?
        — Я, когда после контузии из госпиталя выписывался, врач посоветовал год не пить. Говорит, можно и в психушку загреметь. А потом как-то жизнь устаканилась и нужды особой напиваться не было. Так, выпиваю иногда.
        — Это точно. Первый год самый тяжёлый. Многие именно в первый год спиваются.
        Несмотря на уверения Лёхи, по его делам провозились они дольше, чем рассчитывали. К ресторану подкатили, когда веселье уже началось. Лёха идти на банкет не захотел, и Макс вошёл в зал один. С яркого света в полутёмном зале было трудно ориентироваться. Постепенно глаза привыкли, и Максим огляделся. Вдоль всего зала тянулись длинными рядами накрытые столы. Народу было много. Разговоры давно слились в один непрерывный гул. Звон бокалов сплетался в накуренном воздухе со звоном медалей.
        — Пришёл? Молодец. А где Леха?  — подошёл к Максу Канат.
        — Лёха не захотел. Да и что ему здесь делать? Он же непьющий. А с пацанами он и на памятнике пообщался.
        — И то верно. Давай, проходи. Вон там свободное место. Готовься. Выступишь от карабахцев.
        Максим прошёл вглубь зала и присел возле Алика. Алик был уже в изрядном подпитии и, забыв, что они уже здоровались, полез обниматься. Канат в микрофон объявил третий тост, разговоры стихли и все встали. Выпили молча, не чокаясь.
        — Ты пропустил поздравление спонсора,  — заедая водку корейским салатом, сказал Алик.
        — Вот без этого как-нибудь проживу. Что я, спонсоров не видел?
        — Таких не видел. Не спонсор, а спонсорша. Баба — отпад.
        — Ну, тебе спьяну и баба-яга отпад будет.
        — Не вру, честное слово. Жалко темно, не видно. Она вон за тем главным столиком сидит вместе с начальством разным.
        — Да и бог с ней. Знал я одну такую…
        Макс зло ткнул вилкой в блюдо с мясным ассорти. Алик начинал бесить. Макс опрокинул ещё рюмку, зажевал листиком салата и вышел покурить. Прикурил, закашлялся, швырнул сигарету и вернулся за стол. Желание погулять с ребятами пропало. Максим ушёл бы, если бы не обещал Канату выступить. Наконец его объявили. Канат помпезно представил Максима, упомянув его воинское звание и перечислив награды. Мак поднялся и вышел на ярко освещенную сцену.
        Юлька от неожиданности чуть не уронила вилку. На сцене стоял Максим. В камуфляже, с капитанскими погонами, на груди целый иконостас из орденов и медалей. Вот откуда его ранимость и озлобленность! Никакой он не психбольной! Сдерживая внезапно нахлынувшую радость, она наклонилась в сторону Каната.
        — Канат, а кто это выступает?
        — Это Максим. Воевал в Нагорном Карабахе. Две контузии, одно тяжёлое ранение. Солдата из-под обстрела на себе вытащил. Солдату ничего, а его зацепило. Кадровый офицер. Сейчас таксует. Вот так жизнь складывается.
        Максим вернулся на своё место и, попрощавшись, собрался уходить. Однако он недооценил Алика, который вцепился в него мёртвой хваткой. Пришлось сесть и выпить с ним. Заиграла медленная музыка. Макс потянулся вилкой за огурцом из русского салата, когда заметил, что его соседи за столом внезапно замолчали и уставились на что-то у него за спиной. Уже поворачивая голову, он услышал голос, который узнал бы из миллиона.
        — Не соизволит ли герой войны пригласить даму на танец?
        Перед ним стояла она. Нимфа из сказок, мечта, с мыслью о которой он засыпал каждую ночь. Ослепительно красивая, в сногсшибательном вечернем платье и с причёской, за которую многие женщины бы пол жизни, наверное, отдали. Юлия чуть смущённо улыбалась. Макс вскочил, опрокинув стул, подошёл к ней и повёл её в танце.
        — Вы уже пролечились в психбольнице от припадков бешенства?  — иронически спросила она.
        — Не добивайте меня, пожалуйста. Я и так всё это время места себе не находил.
        — А давай на «ты»?
        — Давайте, то есть давай. Как-то сразу не получается.
        — Значит надо выпить на брудершафт.
        — Здесь?
        — Здесь, пожалуй, не получится. А давай сбежим?
        — Давай…те.
        — Пошли?
        — Пошли.
        Они прошли в сторону выхода мимо ошеломлённых ребят и выскочили из ресторана.
        — Сюда. Моя машина вон там.
        Максим сел на пассажирское сиденье «Тойоты-карина». Юлия резко с места рванула вперёд, вырулила на дорогу и помчала по улице. Макс был как во сне, ничего не соображая и не понимая. Рядом с ним, уверенно ведя машину, сидела его мечта. Машина прижалась к обочине и остановилась. Юлия сидела прямо, глядя перед собой и барабаня пальцами по рулю. Сумасшествие банкета понемногу проходило. Что теперь? Макс приходил в себя, судорожно соображая, что же дальше?
        — Куда теперь?  — Юлия резко повернулась к Максиму.
        Да. Куда теперь? Теперь, когда мечта, доселе такая недосягаемая, сидит рядом.
        — Поехали к тебе.
        — Что?!
        — Ты не так меня поняла.  — Стал оправдываться Макс.  — Поставим твою машину. Мы же выпить собираемся, а ты за рулём. А возле твоего дома есть неплохая кафешка.
        Она с облегчением засмеялась.
        — Ну, тогда поехали.
        Они загнали «Тойоту» в гараж и пошли через двор. Проходя мимо своего подъезда, Юлька вдруг захотела пригласить Макса к себе. Искушение было так велико, что она чуть не озвучила своё желание вслух, но вовремя прикусила язык. Слишком свежа в памяти история с Юрием. Кафе «Рысь» встретило их полупустым залом и приветливыми официантами. Пока они шли к свободному столику, посетители провожали их удивлёнными взглядами. Пара действительно была странная: военный с целым иконостасом на груди и дама в шикарном вечернем платье в серёжках с бриллиантами.
        — Что-то мне как-то неудобно в таком наряде.  — Произнесла Юлька.
        — Думаешь, мне удобно?  — Макс смущённо прикрывал рукой награды.
        — Слушай, а давай наплюём на всех. Пускай пялятся, сколько угодно.
        — Давай.
        Максим передал меню Юлии. Юля пробежала невидящими глазами скудное меню, напечатанное с двух сторон на стандартном заламинированном листе бумаги.
        — Ты здесь уже бывал?
        — Я иногда здесь обедаю.
        — Тогда ты лучше знаешь, что заказать. Меню редко говорит правду.
        — Здесь очень хороший шашлык.
        — Ну, тогда давай шашлык.
        — А салат лучше фирменный.
        — Согласна.
        — А пить что будем?
        Вино в этом второсортном кабаке Юля пить не рисковала. В конце концов, водка безопасней.
        — А давай водку?
        — Давай. А какую?
        — На твой выбор.
        Пока Макс делал заказ, Юлька огляделась вокруг. Да, в таких кафе ей бывать давненько не приходилось. Полупьяная публика немного пугала. Интересно, что здесь творится по вечерам? Хорошо, что она здесь не одна. Чёрт возьми, как приятно находиться под чьей-то защитой. Принесли заказ. Водку, томатный сок, салат. Шашлык придётся подождать.
        — Ну, давай, наливай под салат.
        — Может, шашлык подождём?
        — Мы собирались пить на брудершафт, или нет?
        — Собирались.
        — Тогда наливай.
        Макс налил. Они подняли рюмки и посмотрели друг другу в глаза.
        — За ты?
        — За ты.
        Они переплели руки, выпили и прикоснулись губами в невинном поцелуе. Юлия, вдруг, очень сильно захотела страстно поцеловать Макса. Губы против воли потянулись навстречу его губам. Однако усилием воли они подавила своё желание, с удовлетворением заметив такую же ответную реакцию со стороны Максима. Принесли шашлык. Юлька попробовала кусочек. В «Арарате» гораздо лучше. Но что ещё ожидать от второсортной кафешки?
        — Мм! Вкусно!
        — Правда? Я же говорил, что здесь шашлык хороший.
        — Расскажи о себе.
        Макс задумался о том, что же рассказать. Конечно, рассказать было о чём, но стоило ли? Он бы рассказал ей обо всём. И как, до боли в мозгах, было страшно на войне, и про неустроенность госпиталей, и про то, как футболили и унижали его в чиновничьих кабинетах после увольнения из армии. Он бы рассказал, как страшно хотелось напиться в тот первый год после войны, как он купил за копейки, полученные за войну, домик в дачном посёлке и старенький «Москвич». Ничего этого Макс не рассказал. Он рассказал только о том, как живёт один в своём домике. Он поделился своей мечтой об «Ауди 100» и рассказывал, насколько эта машина лучше «Оппеля». Юля слушала вполуха и любовалась его горящими глазами.
        Максим проводил Юльку до самого подъезда. Неловко потоптавшись, он, попрощавшись, повернулся и пошёл. Она была в шоке. Мужчина, который, она видела, был без ума от неё, даже не попытался её поцеловать!
        — Максим!
        — Да.
        — Максим, ты завтра что делаешь?
        — Как всегда, работаю.
        — А давай вечером куда-нибудь сходим?
        — Давай. А куда?
        — Я тебя приглашаю. Завтра в семь я жду тебя возле своего офиса. Знаешь мой центральный салон?
        — Какой салон?
        — Как? Ты не знаешь сеть салонов «Юлия»?
        — Это твои салоны?!  — Макс заметно сник.
        — Эй-эй! Попрошу без паники. Сейчас опять начнёшь орать про благотворительность и жалость. Тебя водой окатить, или пощёчин надавать? Хватит истерик. Я обыкновенная женщина. Пойми: жен-щи-на! А всё остальное просто не имеет значения. Короче, не придёшь, знать тебя больше не хочу!
        Макс развернулся и пошёл, шатаясь, как пьяный. Он ожидал чего угодно. Что греха таить, даже предполагал, что она валютная проститутка. Но владелица салонов «Юлия»? Это не для слабонервных.
        Юлия открыла ключом дверь и вошла в квартиру. Вспомнилось, как сегодня ей очень захотелось пригласить Максима домой. Она прошла на кухню и сварила себе кофе. Два человека: Юрий и Максим. Юрий, перед знакомством с ней, наводящий справки о её материальном состоянии и делающий на этом расчет. И Максим, с ужасом узнающий, что его знакомая — одна из преуспевающих бизнес-леди города. Макс, он настоящий. Интересно, приедет он завтра, или нет? Глупо было бы потерять его. Странно, неужели иногда богатство может мешать? Юлия помыла чашечку и улеглась спать. На душе было легко и свободно. Она так и уснула с улыбкой на лице.
        Впервые этой ночью Максиму не снилась война. Наверное, поэтому он проснулся поздно и опоздал на работу. Утренний заработок пропал, но, странно, Макса это особо не огорчило. Из кухни доносился аромат свежеиспечённых блинчиков. Мама в своём репертуаре. Наверное, пораньше с утра сбегала за молоком и уже не меньше часа стоит у плиты. Макс прошёл на кухню, поцеловал маму и, для приличия, немного попенял.
        — Что же ты меня не разбудила? Я проспал на работу.
        — Ты так хорошо спал, что мне жалко было тебя будить. Да и ничего с твоей работой не случится. И так работаешь без выходных и проходных.
        — Так по утрам и вечерам самый заработок! Ну да ладно. Я вижу, меня блинчики ждут?
        — Ждут, ждут. Вот только никак не дождутся, когда умоешься.
        — Всё, бегу.
        Позавтракав, Макс выскочил к машине и выехал на пятак. Мужики удивлённо глянули на него.
        — Макс, ты не заболел, часом?  — Крикнул толстый Сакен.  — Ты же обычно здесь раньше всех стоишь. Даром, что далеко живёшь.
        — Проспал.
        — Ты проспал? Такого не бывает. И что это ты весь светишься, как новенький рубль?
        — Ничего. Просто настроение хорошее.
        Макс ещё немного поболтал с таксистами. Клиентов не было, и мужики стали играть в карты на капоте «Мицубиси». Макс подумал и решил, что если уж день не задался в плане заработка, то нужно, хотя бы съездить домой, посмотреть, как там, да и Джеки повидать не мешало бы. Он заехал в попутный магазин и накупил аж четыре килограмма костей и обрезки. Всю дорогу Максим ломал голову над тем, что ему делать с Юлией. С одной стороны, он ей, вроде, не безразличен. А с другой — не пара он ей. Кто она и кто он? А будь, что будет! В любом случае унижать себя он никому не даст. Сил хватит гордо уйти, если что. Доехав до дома, он зашёл к Михалычу и увидел Джеки, радостно бросившемуся ему навстречу.
        — Ну что, малыш? Соскучился? Как дела? Чем занимался?
        — Да дурью они маялись с моим Боссом.  — Поздоровался с ним Михалыч.  — Снюхались, я и сам не ожидал. Думал, что сцепятся, а они вон, друзьями закадычными стали. Босс, молодая овчарка Михалыча, стоял рядом и принюхивался к пакету с костями.
        — Михалыч, тут такое дело…
        — Ещё на сутки оставить хочешь? Вижу, у тебя дела на личном фронте на лад идут. Давно тебя таким не видел. Ладно, оставляй.
        — Спасибо, я вот для собак принёс.  — Макс протянул пакет.
        — Ну, здесь не на один день хватит. Загулять хочешь?
        — Я ещё сам ничего не знаю. В себе ещё не разобрался.
        — Тогда давай разбирайся быстрее, а то ещё больше запутаешься.
        4
        Максим зашёл к себе в дом и полез в шкаф. У него был костюм, купленный как-то давно по случаю и который он надевал, может, раз или два в год. Костюм отдавал затхлостью и Максу не понравился. Придётся надеть новые джинсы, пуловер и кожаную куртку. И тут Максим вспомнил, в каком шикарном платье была Юлия вчера. Она и сегодня, наверное, будет одета празднично и с претензией. Решение, как всегда, было принято мгновенно. Он сел за руль и помчался в город. Уже три часа дня. До семи надо успеть. Максим забежал к матери, не отвечая на её расспросы, взял из коробки, куда все эти годы откладывал деньги на машину триста долларов и бросился на выход. В бутике универмага понадобился час, чтобы подобрать костюм, подходящий по фасону и цене. Оставив машину на стоянке, Макс наскоро, пока мама наглаживала костюм, перекусил и, одевшись, глянул на себя в зеркало. Отражение ему понравилось. Мать стояла рядом и гордо смотрела на преобразившегося сына. Точно так же она смотрела на него во время выпуска из военного училища. Новенькая парадная лейтенантская форма цвета морской волны с золотыми погонами сидела как влитая
и очень шла Максиму. Как давно это было. Между той лейтенантской формой и этим костюмом навсегда легла выгоревшая, испачканная кровью и пороховой гарью, пропитанная потом и слезами полевая «афганка».
        — Сынок, у тебя наконец-то появилась женщина?
        — Я, мама, пока и сам не знаю.
        — Наверное, она очень хорошая?
        — Я надеюсь.
        Мама притянула его голову к своей груди и погладила по голове. Сразу стало тепло и уютно, как в детстве.
        — Всё, мама, я пошёл. Мне пора.
        — Удачи тебе.  — Мама поцеловала его в щёку и подтолкнула к выходу.  — Спеши.
        Макс побежал по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки, выскочил на улицу и стал ловить такси. Знакомый «Оппель» резко перестроившись из левого ряда, затормозил рядом.
        — Так говоришь, просто настроение хорошее?  — Смеясь, открыл дверцу Сакен.  — А мне кажется, что ты влюбился.
        — Да пошёл ты!  — Максим сел на переднее сиденье.
        — Кто она, та прекрасная незнакомка, что смогла пробить броню на твоём сердце?
        — Увидишь. Давай сейчас к центральному салону «Юлия».
        — Будет сделано, шеф! Я так думаю, что ты там собираешься встретиться с этой прекрасной пери. Я угадал?
        — Угадал.
        — Ну, тогда ты полный лопух!
        — Это почему?
        — Ты едешь на свидание с девушкой, ради которой ты вырядился в этот пижонский костюм, а даже маленького цветочка не прихватил. Уверен, она подумает про тебя то же самое.
        — Сакен, ты гений!
        — Я знаю. Тебе к какому времени надо?
        — К семи.
        — Успеем. Заедем на цветочный базар.
        Цветочный базар встретил Макса таким изобилием цветов, что он растерялся. Не зная. что брать, он прошёлся вдоль лотков и купил первый попавшийся букет. Вроде красивый. Чёрт его знает. Сакен одобрительно хмыкнул. Возле салона машина остановилась.
        — Вас ждать?
        — Машины её нигде не вижу. Подожди на всякий случай.
        — Дорого будет стоить.
        — Ты, Сакен, какой-то еврей казахский.
        Макс автоматически шутил, поглядывая, то на часы, то на дверь салона. Ровно в семь в дверях показалась Юлия. Длинный плащ, почти до земли, выгодно подчёркивал её фигуру. Волосы сегодня были уложены по-другому, но эта причёска тоже ей очень шла. Макс задохнулся от нахлынувших чувств, протянул букет и сказал срывающимся, внезапно охрипшим голосом: «Привет. Это тебе».
        День у Юлии выдался сумасшедшим. С утра настроение испортил Юрий. Он чуть свет заявился к ней в квартиру и попытался восстановить былые отношения. Юра совершенно искренне не понимал, чем была вызвана такая холодность с её стороны. Юлька сначала хотела просто выставить его за дверь, отложив выяснение на другое время. Не хотелось ей портить себе сегодня настроение. Всё-таки, она надеялась на то, что вечером встретится с Максимом. Однако Юрий настойчиво требовал объяснений. Поняв, что быстро от него не избавиться, Юля пропустила его на кухню. Юра попытался обнять и поцеловать её. Юлька отстранилась, не сдержав брезгливой гримасы. Он удивлённо взглянул ей в глаза.
        — Что всё-таки случилось? Я думал, что мы любим друг друга.
        — Я тоже так думала. Читай. Можешь забрать это себе на память.
        Юля бросила на стол папку, которую ей дала Женька. Юрий подвинул её к себе, открыл и стал читать. По мере прочтения, лицо его вытягивалось от удивления.
        — Только не надо мне говорить, что это поклёп недоброжелателей.
        Надо отдать должное самообладанию Юры. Он быстро пришёл в себя. Отбросив папку. он поднял на Юльку глаза, полные гнева.
        — Ну и что? Да, всякое в жизни бывало. Ну не везло мне в бизнесе. Не всем же быть такими удачливыми. Я тебя всегда любил и помнил. А не появлялся, потому, что стыдно было за ту ошибку, когда от тебя ушёл. Да, я не богат. Но я не думал, что это для тебя так много значит. Я надеялся, что ты согласишься стать моей женой. Мы бы вдвоём смогли ещё более расширить твой бизнес. Но я никак не ожидал, что ты опустишься до самой банальной слежки. Неужели деньги настолько испортили тебя?
        Артист! Какой артист. Гнев в глазах сменился горечью, голос задрожал.
        — Замолчи. Тебе бы в кино играть. «Оскара» давно бы получил. Во всём, что ты только что мне сказал, правда только то, что ты хотел жениться на мне. Всё остальное ложь. Бизнес мой тебе нужен. И деньги, которые якобы испортили меня.
        Юля подошла к шкафчику, достала оттуда пачку сигарет «Вог» и нервно закурила. Игра Юрия её не убедила. Решение было принято безоговорочно и обжалованию не подлежало: Юра должен уйти из её жизни. Всё было уже сказано и можно было выставлять его за дверь. Но Юльке мучительно захотелось высказаться. Не для него. Для себя. Слишком долго всё это загонялось в самые дальние уголки памяти.
        — Фирма тебе моя понадобилась? Вспомнил, как я тебя любила тогда, и решил сыграть на этом? Тебе не понять, как я тогда ночами напролёт выла в подушку. Как я тогда пережила это, одному богу известно. И ты решил сейчас на этом сыграть? А ты знаешь, как мне достался мой бизнес? Я заложила мамину квартиру и дачу. Я пахала сутками, как проклятая. Открыв крошечный бутик, я всё положила на то, чтобы раскрутиться дальше. Сколько я выслушала от мамы, пока не расплатилась за кредит! Ты не знаешь, что мне пришлось пережить, отбиваясь от рэкетиров. Ты знаешь, как тяжело быть красивой, когда ты начинаешь свой бизнес? В больших кабинетах другие решают вопросы за деньги, а от тебя ждут только постель. Только постель, понимаешь!
        Юля поняла, что почти кричит. Она несколько раз затянулась, попыталась успокоиться и продолжила более ровным голосом.
        — Я лежала под высокопоставленной скотиной и, закусив губу, старалась думать только о том, какой салон у меня будет. А потом долго мылась в ванной и рыдала в голос. На меня смотрели, как на глупую смазливую девчонку и никак не хотели воспринимать всерьёз. Знаешь, сколько мне пришлось вкалывать, чтобы доказать, что я чего-то стою? Вот так мне моя империя досталась. А ты решил прийти на готовенькое. Я уже не та молоденькая девочка-второкурсница, которая по-собачьи преданно тебя любила. Я изменилась. Да, в первую встречу мне показалось, что моя любовь к тебе жива. Однако ты оказался настолько самовлюблённым и самоуверенным, что не удосужился придумать для себя более-менее порядочной легенды. Ты настолько был уверен, что я люблю тебя без ума. что мой вопрос о том, чем ты занимаешься, застал тебя врасплох. Ты стал мямлить что-то несуразное. Ты и раньше допускал ляпы, но этот ляп заставил меня задуматься и постараться узнать о тебе как можно больше. И, раз ты сам не захотел мне об этом рассказать, я решила выяснить это сама. Ты знаешь, я до последнего момента надеялась, что мои подозрения беспочвенны.
Однако факты есть факты. Ты — проходимец и аферист, и слава богу, что я не попалась на эту удочку. А теперь пошёл вон, доморощенный Остап Бендер.
        Юрий встал и, как пьяный, шатаясь, пошёл к выходу. Он не сказал ни слова, только уже в дверях, пристально посмотрел ей в глаза и выдохнул: «Шлюха». Странно, но это только развеселило Юлию.
        До обеда Юлька успела переделать все дела по работе и. наскоро пообедав, заехала в салон, сделала причёску и рванула домой. Почему-то она была на все сто процентов уверена, что Максим придёт. Она уселась перед зеркалом и стала краситься. «Рисовать лицо» — как говорила её мама. Целый час она, то наносила макияж, то стирала и принималась наносить снова. Наконец осталась довольна результатом своей работы. А теперь платье. Совсем немаленькое содержимое гардероба было вывалено на кровать. Ещё полтора часа и платье было выбрано. Длинное чёрное вечернее платье с глубоким вырезом и высоким разрезом сбоку. К нему прекрасно подойдёт брошь в виде розы с бриллиантами, тонкая золотая цепочка и небольшие золотые серёжки. Погода не позволяла разгуливать в туфлях, однако к такому платью сапоги не подойдут. Придётся пожертвовать собой. Юлька надела чёрные туфли на высокой шпильке и длинный, почти до земли, плащ. Конечно, она прекрасно понимала, что Макс может прийти в более будничной одежде, и они опять будут представлять странную пару. В этом случае более целесообразно было бы нарядиться в её обычный деловой
костюм, в котором тоже не стыдно показаться в ресторане. Однако Юлия сознательно надела вечернее платье. В конце концов, если их отношения будут развиваться, а Юльке этого очень хотелось, нужно будет мягко и ненавязчиво приучить его больше внимания уделять своей одежде и своей внешности. В офис она приехала почти в шесть и уже с половины седьмого заняла наблюдательную позицию в глубине торгового зала. Отсюда прекрасно просматривался вход в салон и тротуар перед входом. И вот здесь Юля испугалась. Испугалась того, что Максим не придёт, и её ожидания и эти приятные сборы окажутся напрасными. Она вспомнила, как изменилось его лицо, когда он узнал её сферу деятельности. Он же колючий, как ёжик. Опять вдолбит себе в голову всякую глупость и не придёт.
        Макса Юлька увидела сразу, как только он выбрался из машины, и от сердца отлегло. Он приехал на пятнадцать минут раньше, но Юлия не торопилась выходить. Она наблюдала за ним сквозь стекло витрины. Под распахнутой кожаной курткой Максима был костюм, Новый костюм, видимо купленный специально к этому случаю. Он о чём-то переговаривался с водителем, видимо, знакомым, время от времени глядя на часы. Без двух семь. Пора выбираться из укрытия. Она сделала пару шагов и остановилась. Максим нагнулся к машине и достал оттуда букет цветов. Неужели так бывает? Ведь именно так она представляла это в своих мечтах. И пусть рядом не зелёный «Москвич», а «Оппель» и в руках не полевые цветы, а вполне стандартный букетик. Всё равно, её мечта материализовалась. Юлька закрыла глаза, посчитала до десяти и успокоилась. Размеренным твёрдым шагом она вышла из салона и подошла к Максу. Юлия была удовлетворена произведённым эффектом. Водитель чуть не выпал из машины, а Макс, ошалело глядя на неё, протянул букет и проскрипел внезапно охрипшим голосом: «Это тебе». Юлька взяла цветы, благодарно взглянула на него и, бросив на
ходу: «Подожди. Поставлю их в воду в кабинете. Жалко, если завянут» — вернулась в офис. Цветы, конечно, были не ах. Розы, не голландские, а простые, второй свежести, вперемежку с какой-то зеленью. Стандартный недорогой набор в целлофане. Но этот букет она бы выбрала из тысяч и тысяч лилий и голландских роз, подаренных Юрием. Секретарша с удивлением приняла цветы из рук хозяйки и бросилась набирать воду в хрустальную вазу. Она видела много букетов, которые дарили Юлии, но этот веник… Юлька поймала этот взгляд и усмехнулась. Много ты понимаешь, девочка? Не помня себя от счастья, она бросилась к выходу. Макс открыл дверь, пропустил Юлю на заднее сиденье и сел рядом. Водитель ошалело смотрел на неё в зеркало заднего вида. Пора выводить его из шокового состояния, а то они неизвестно, сколько просидят возле салона.
        — В «Арарат», пожалуйста. Водитель вышел из состояния ступора и завёл машину.
        В ресторан они вошли под руку и сразу приковали всеобщее внимание. Красивая высокая пара, они прошли через весь зал к столику в углу. От всего зала столик отгораживала деревянная ширма, увитая вьющимися декоративными растениями, что создавало эффект уединения. В то же время, не было того ощущения изолированности, какое возникает в кабинках. Подошёл администратор в сопровождении официантов.
        — Опаздываете, Юлия Сергеевна. Ваш столик чуть не заняли. Даже скандалили. Но мы все уладили. Заказ нести?
        — Подождите. Это мой друг Максим. Максим, я рискнула заказать фирменный шашлык (я заметила, что ты шашлык любишь, а здесь тоже очень неплохой шашлык) и пару салатов на свой вкус. Меню посмотри. Я не знаю, что мы будем пить: водку, или вино. Как ты считаешь? И, может, что-то ещё захочешь заказать?
        — Нет. Всё хорошо. А пить мы будем вино. Говорят, к мясу нужно подавать красное вино. Правда?
        — Правда.  — Юля обернулась к администратору — Пожалуйста, бутылку красного вина.
        — Вам какое?
        — Выберите на свой вкус.
        Макс чувствовал себя в этой обстановке не очень уютно. С непривычки галстук сдавливал шею, а костюм стеснял движения. В джинсах и свитере было бы привычнее. Но здесь в таком наряде не появишься. Да и как бы он выглядел в джинсах рядом с такой ослепительной женщиной. Они поднимали бокалы, ели кавказский шашлык и болтали. Неловкость постепенно прошла. Макс болтал о всякой ерунде, шутил и чувствовал себя на седьмом небе от счастья. Постепенно, разговор перешёл на армию. Максим стал рассказывать разные смешные истории из армейской жизни. Юльке казалось, что она никогда так не смеялась. Вечер пролетел, как одно мгновение. Когда перед уходом Юлия хотела расплатиться, выяснилось, что это уже сделал Максим.
        — Зачем ты сделал это? Ведь это я пригласила тебя сюда.
        — Я мужчина. А мужчина никогда не ходит в ресторан за счёт женщины. И не живёт за её счёт.  — Неожиданно твёрдым, даже каким-то стальным голосом ответил Макс. И Юлька сдалась. Ох, непросто с ним будет. Ох, непросто. Зато он настоящий. Без всякой показушности и рисовки. Просто надо постараться сделать так, чтобы её деньги не встали стеной между ними.
        Такси несло их по ярко освещенному ночному городу. Максу мучительно хотелось обнять Юлию за плечи поцеловать, однако не решался это сделать. Он напряжённо сидел рядом и смотрел перед собой. Желание вновь родило неловкость. Ее нужно поцеловать. Он обязательно сделает это, когда проводит её до подъезда. Юлия почувствовала напряжение и истолковала его правильно. Она и сама была не против поцелуя, но не собиралась облегчать Максу задачу. Пусть первый сделает шаг. Они вышли возле дома и прошлись пешком. У дверей подъезда Юля остановилась и вопросительно посмотрела ему в глаза. Максим попытался обнять её и поцеловать, но тело не слушалось. Руки отказывались вылезать из карманов куртки, а ноги, словно приросли к земле. Юлька подождала ещё немного и, поняв, что не дождётся решительных действий, стала прощаться.
        — Ну что. я пошла? Завтра с утра куча дел. Надо хорошо выспаться.
        — Да, конечно.  — Сдавленным голосом ответил Макс.
        — Запиши мои телефоны. Будешь свободен — звони, встретимся ещё посидим. Мне очень понравился сегодняшний вечер. Спасибо тебе.
        — У меня и записать-то нечем. И некуда.
        — Тогда возьми визитку. Извини, немного официально получается. Но эта визитка особенная. Её кому попало, я не даю. Видишь, здесь все телефоны: и домашний, и рабочий, и сотка. Звони. Или забегай в офис. Буду рада. Только запомни: в офисе при подчинённых я Юлия Сергеевна. Ну, пока. Ещё раз спасибо за вечер. Ты замечательный.
        Она повернулась и побежала, стуча каблучками по лестнице вверх. Макс, чувствуя себя полным идиотом, поймал такси и поехал к матери. Тюфяк. Вёл себя, как сопливый пацан на первом свидании. Ведь хотел же поцеловать. Сколько раз в своей жизни он вот так же провожал женщин до дома, уверенно обнимал, целовал и в первый же вечер оказывался у них в постели. А вот с Юлией всё по-другому. Вот точно такое же благоговение и робость он испытывал давно, ещё до армии к другой девочке. Казалось, что обнимать и целовать такое воздушное создание это святотатство. Ею можно только любоваться и боготворить. А в результате нашёлся ушлый молодец, который оказался посмелее и порешительнее и увёл девочку прямо из-под носа Максима. Только этого не хватало. Максу совсем не хотелось, чтобы та давняя история повторилась. Юлию терять он был не намерен.
        Юля закрыла за собой входную дверь, уселась на пуфик в прихожей и разочарованно вздохнула. Конец вечера оказался смазан. И что он за человек. Воевал. Полная грудь орденов и медалей. Солдата, говорят, на себе из-под огня вынес. Такие рохлями не бывают. А тут вёл себя как пацан малолетний. И, главное, как показал свой характер в ресторане! У Юли от его голоса аж мурашки по телу побежали. А возле подъезда мямлил, как малолетка. Юля набрала ванную воды и опустилась в пенное кружево. Горячая вода успокаивала. Невольно, она опять стала сравнивать Юру и Макса. Тот хлюст не преминул бы зажать у подъезда в первый же день, даже если бы они не были до этого знакомы. Он слишком влюблён в себя, чтобы предположить, что женщина его не захочет. И, надо сказать, своего он умеет добиваться. Макс совсем из другого теста. Настоящий мужчина до мозга костей, с женщинами он чувствует себя неуверенно. Его легко смутить, сбить с толку. Однако такого мужчину стоит завоевать. С ним надёжно. Ему никогда даже не придёт в голову попытаться сделать женщину инструментом для реализации своих амбиций. Юля вышла из ванной и легла в
кровать. «Вот только как его расшевелить, недотёпу такого» — подумала она, засыпая.
        Утром, она как всегда, завела свою машину и помчалась в офис. Выезжая со двора, невольно глянула на стоянку такси, втайне надеясь увидеть зелёный «Москвич». Да и по дороге к салону Юлька ловила себя на том. что подсознательно выхватывает в плотном транспортном потоке зелёные машины. Их было не так много, но «Москвича» Максима среди них не оказалось. Работы было запланировано много, да ещё и вчерашнюю она перекинула на сегодня. Войдя в кабинет, она заметила букет цветов, стоящий в вазе и сразу вспомнила лицо Макса в тот момент, когда он дарил цветы. Настроение поднялось и ужасно захотелось увидеть Максима. Усилием воли Юля заставила себя сесть за работу и окунулась в текущие дела, изредка отвлекаясь, чтобы взглянуть на цветы.
        — Может, выкинуть их, да водителя послать за хорошими?  — пару раз спрашивала секретарша.
        — А это и есть самые хорошие.  — Улыбалась Юля — Самые лучшие.
        Время до обеда пролетело незаметно. Уже пообедав в «Лувре», она, допивая чашечку кофе, вновь вернулась к вчерашнему вечеру. Как же всё-таки хорошо было. Так легко и весело ей не было давно. Опять захотелось увидеть Макса. Юлька глянула на часы. Что же она сидит. Макс, наверное, уже позвонил. А её нет. Он. конечно же. позвонил. Не мог он не позвонить. Ведь Юлия видела его глаза. Она физически ощущала то. что чувствовал он рядом с ней. И, естественно, ему тоже хочется увидеть Юльку. Или хотя бы услышать. Так же, как и ей. Она влетела в офис и с порога бросила секретарше: «Мне никто не звонил?» По мере того, как секретарша зачитывала список позвонивших. Юлька всё мрачнела и мрачнела. Макса среди них не было. Не может быть! Он не мог не позвонить. Он должен был скучать по ней так же, как и она по нему. За годы становления в бизнесе Юлька научилась разбираться в людях. Ну не могла она ТАК ошибиться в Максе. Не могла.
        — Ты не оставляла телефон? Никуда не выходила?
        — Я на полчаса на обед выскочила, как обычно, но меня подменил Андрей, а он. вы знаете, очень добросовестный. А что, важный звонок должен был быть?
        Юля кивнула. Андрей, главный менеджер салона, был на редкость добросовестным и пунктуальным. Он не мог пропустить звонок. Смесь разочарования и обиды мутью поднялась в душе. Пытаясь подавить эту муть, она стала думать о том, что у Макса, видимо, много клиентов и ему просто некогда. Как станет посвободнее, он позвонит обязательно. Она посмотрела на цветы в вазе и успокоилась. Ра бота, работа и работа. Вся жизнь — одна сплошная работа. Рутина затягивает хуже зыбучих песков. Для чего она работает? Для чего ей такой успешный бизнес? Ни семьи, ни детей. Раньше на все разговоры матери о замужестве она неизменно отвечала: «Чтобы я за свои деньги ещё кому-то борщи варила и носки стирала?» А вот сейчас захотелось сварить борщ, сесть на такой уютной кухне и, по бабьи подперев рукой щёку (совсем как в кино), смотреть, как ест любимый. Захотелось простого женского счастья. Вчера, когда они сидели в ресторане, Максим вдруг посерьёзнел.
        — Я могу тебя спросить кое о чём?
        — Спроси.
        — Ты меня извини. Если это для тебя покажется вмешательством в твою личную жизнь. Я только хотел узнать, кто тот мужчина, что был с тобой тогда?
        — Когда?  — спросила Юлька, но тут же вспомнив, как они с Юрием чуть не сели в машину Макса, густо покраснела. Она и не предполагала, что может так краснеть.  — Извини. Об этом я ещё не готова говорить.
        Неужели этот разговор повлиял так на него? Не хватало ещё Юрию встать между ними. Юлька отшвырнула документы, и зло посмотрела на свою сотку. Такое желание сейчас швырнуть его об стенку, чтобы осколки разлетелись по всему кабинету. И что он себе сотку купить не может! В кабинет, постучавшись, вошла секретарша.
        — Возьмите, пожалуйста, трубку.
        Юля коршуном налетела на телефон.
        — Алло! Максим!
        — Юленька, нельзя быть такой эмоциональной. Здравствуйте.
        — Игорь Николаевич? Здравствуйте.
        — Я, Юленька, своё слово держу. Милости просим ко мне в Бишкек. Посмотрим образцы. Обсудим всё за чашечкой кофе.
        — Хорошо, Игорь Николаевич. Завтра вылетаю.
        Юлька положила трубку и тихонько чертыхнулась. Придётся ехать в Киргизию. Хотя, с другой стороны, она долго шла к этому повороту в бизнесе. Этого Игоря Николаевича сколько трудов стоило уболтать на это дело! И вот дело пошло. Другое дело, что эта поездка оказалась весьма некстати. Ей бы с Максом разобраться. Юля с удивлением поймала себя на мысли, что, впервые за много лет личная жизнь для неё оказалась выше, чем бизнес. В конце концов, она знала, до чего болезненно гордым был Максим. Необходимо опять увидеться и расставить все точки над и. Она поручила секретарше заказать билет на завтра, выскочила из офиса и уселась за руль. На пятаке «Москвича» Макса опять не оказалось, однако среди общей массы машин она увидела знакомый серый «Опель».
        — Здравствуйте,  — обратилась Юлия к владельцу,  — вы меня не узнаёте? Вы вчера нас с Максимом довозили до «Арарата».
        — Как же, вас забудешь.  — Неодобрительно отозвался таксист.  — Что вы с Максом сделали? Сегодня к обеду появился вялый какой-то, покрутился полчаса и домой уехал. Это всё после вашего свидания.
        Юлька, не дослушав, бросилась к машине и помчалась в дачный посёлок. По пути она остановилась возле кафе «Мадемуазель», купила их знаменитый торт и рванула дальше. Слегка накрапывающий дождь сменился сильным ливнем. Дворники еле справлялись с набегающими на ветровое стекло потоками воды. Юлия гнала машину, юзя на поворотах и на чём свет стоит костерила Макса. На переднем сиденье подпрыгивал на ухабах торт. «Не захочет съесть его со мной, съем одна. Потолстею назло ему, пусть потом, хоть повесится» — не совсем логично думала она. Да и какая, к чёрту, логика. Логика покинула Юльку в тот момент, когда она впервые оказалась на переднем сиденье его треклятого «Москвича».
        — Я сейчас его прибью, и всё опять встанет на свои места.  — Неожиданно вслух произнесла Юля.  — Точно прибью.
        Машина въехала в посёлок и свернула в переулок.
        Макс с утра хотел выехать на пятак, но машина забарахлила. И поломка-то была пустяковая, а провозился аж до одиннадцати часов. Настроение быстро испортилось. Досада не себя за вчерашнюю нерешительность поднялась с новой силой и уже не отпускала. Он злился на свою машину, на себя и, постепенно, начал проецировать свою злость на Юлию. «Да она просто смеётся надо мной».  — Зло орудуя гаечным ключом, думал Максим: «С жиру бесится. Нашла себе игрушку». Ключ сорвался с гайки и больно стукнул по фаланге пальца. В сердцах, швырнув его на землю, Макс пошёл в дом. Джеки забился в угол, не понимая, что происходит с хозяином. Чай с мятой немного успокоил. В принципе, Юля не дала повода сомневаться в ней. С чего это он взял, что она с ним играет? Он сам виноват, что не решился поцеловать женщину. Максим прикрыл глаза и попытался представить себе их поцелуй. Ничего не получилось. Всё повторяется. Он, как когда-то в молодости, опять наступает на те же грабли. Опять он настолько боготворит любимую женщину, что даже не представляет, как можно её обнять и поцеловать, не говоря уже о большем. Так нельзя, она обычная
женщина, из плоти и крови. Ведь были же у неё и мужчины. И они отнюдь не молились на неё. В памяти опять всплыл тот случай на пятаке. Этот мужик не только спал с Юлией, но и цинично хвастал этим. Спал, или спит? Может, с тем мужиком у неё серьёзно, а с Максом она просто играет? Опять двадцать пять. Это уже паранойя какая-то. Надо бы позвонить ей из города. Машина, наконец, была сделана. Времени, конечно, потеряно немало, но на работу всё-таки надо выезжать. Да и позвонить хотел. Он вырулил на трассу и, прислушиваясь к работе двигателя, опять стал думать о своём. С тем мужиком она, наверное, давно рассталась. Или не рассталась? С чего это он взял, что из них двоих Юля обязательно должна выбрать Макса? Максим мысленно сопоставил себя и этого хлыща. Дорогой костюм, кашемировое пальто, белый шарф, модная обувь. Тогда было достаточно темно, но Макс был уверен, что у мужика обязательно красивые ухоженные руки, а не его грабли со ссадинами на костяшках и заусеницами вокруг ногтей. Да, при таком сравнении, Макс должен проиграть, ещё не начиная. Да и про мужика этого она не захотела вчера рассказать. Тогда что
же? Всё-таки игрушка? Этакая блажь? Ну, тогда лучше сразу по живому рвать, пока не увяз по уши. А ведь увяз. И, даже не по уши, а по самую макушку. Макс покрутился на пятаке. Разговаривать ни с кем не хотелось. Взгляд постоянно останавливался на дверях небольшого магазинчика рядом, девчонки-продавщицы которого разрешали таксистам звонить с их телефона. Нет. Не будет он звонить. Напряжение достигло своего предела. Понимая, что, если он не успокоится, то может наделать глупостей, Максим решил закончить работу. Не его день, видимо, сегодня. Он завёл машину и поехал домой. У калитки, как всегда, встречал Джеки, испытующе глядя на хозяина. Почуяв, что настроения у Макса нет, он не стал тыкаться носом в его руку, ожидая чего-нибудь вкусненького и прося, чтобы его погладили, а понуро пошёл вслед за ним в дом. Максим попытался что-то сделать по дому, но из рук всё валилось, и он просто рухнул на кровать ничком. Мысли в голове путались. Внезапно сильно захотелось выпить, однако он подавил в себе это желание. Попил и хватит. И так в последнее время часто получается. Завязывать надо. Сколько он пролежал в этом
положении, Макс не знал. Кажется, даже задремал немного. Вдруг Джеки вскочил и побежал к двери. Максим поднялся и сразу услышал, как на улице заглох двигатель легковой машины, скорее всего иномарки, и хлопнула дверца. Он открыл входную дверь. Джеки выскочил на улицу, А Макс замешкался, обувая шлёпки. Уже выходя, он услышал голос, от которого сердце подскочило к самому горлу.
        — Какая прелесть! Как тебя зовут?  — Джеки, предатель Джеки, обязанный никого не впускать на территорию двора, прыгал вокруг Юлии, виляя хвостом, как какая-то дворняга.
        — Его зовут Джеки.
        Юлька подняла глаза на Максима и смущённо улыбнулась, ожидая его реакции. Да. от него можно ожидать чего угодно. Макс со стыдом вспомнил то её посещение его дома.
        — Надеюсь, сегодня ты меня не выгонишь из своего дворца? Не бойся, я ненадолго. Просто ты не позвонил, а я решила попрощаться перед отъездом.
        Сердце многотонной глыбой рухнуло вниз.
        — Как попрощаться? Ты уезжаешь?
        — Да. нужно срочно выехать в Бишкек по делам бизнеса. На пару дней, не больше. Я тут торт привезла. Ты мне чаю нальёшь?
        — Конечно!  — Макс сорвался со своего места и помчался ставить чайник. Юлька водрузила торт на стол и отрезала кусок.
        — Я обещала Джеки кусочек.
        — А морда у него не треснет?
        — Я думаю, нет. Тебе что, жалко, что ли?
        — Да я шучу. Конечно, угости, раз обещала. А то он, или слюной захлебнётся, или хвост сейчас вывихнет. По-моему, он сейчас продался тебе со всеми потрохами. Эй, Джеки! Ты хоть помнишь, кто твой хозяин?
        Джеки бросил взгляд в сторону Макса и опять преданно уставился на Юлию. Они сели за стол и стали пить чай.
        — Торт очень вкусный.
        — Это из «Мадемуазель». Там всегда вкусные торты. Ты почему не позвонил?
        — Да у меня машина сломалась. Возился весь день. А отсюда позвонить можно только с почты.  — Пряча глаза, мямлил Максим.
        — Ты же врать не умеешь. Ты был в городе. Я говорила с таксистами возле моего дома.
        — Был. Извини.
        — Ты из-за Юрия?
        — Из-за какого ещё Юрия? Не знаю никакого Юрия.  — Возмутился Макс, хотя инстинктивно догадался, о ком она говорит.
        — Из-за того мужчины, с кем я тогда была.
        — Нет.
        — Не ври. Я же говорила, что ты врать не умеешь. И что ты за ёжик? С виду мягкий и пушистый, а клубком свернёшься, все иголки наружу. Не думай о Юрии. Это личное. Пока я не готова говорить об этом. Но одно точно: в моей жизни больше нет Юрия, и никогда не будет.
        — Ты об этом жалеешь?
        — Нет. Наоборот. Я рада, что его нет.
        От сердца отлегло. Все страхи и сомнения сегодняшнего дня показались мелкими и несущественными.
        — Я слышала, что здесь таксист живёт. Можно мне завтра на утро заказать такси до аэропорта?
        — Какую машину желаете? «БМВ», «Хаммер», «Роллс-ройс»?
        — Я хочу зелёный «Москвич». У вас такой найдётся?
        — Это, конечно, потруднее будет, но поищем. Придумаем что-нибудь.
        Они весело рассмеялись. Юля ещё немного посидела и уехала. Остаток вечера Максим провёл в прекрасном расположении духа. Он ещё немного покопался в машине и пораньше лёг спать.
        Рано утром в назначенное время Юля вышла из подъезда. Максим уже ожидал её, стоя возле машины. Увидев Юлию, он подбежал к ней, перехватил дорожную сумку и кинул её на заднее сиденье. Машина выехала со двора и помчалась по пустой в такую рань дороге. В салоне повисло молчание. Оба переживали вынужденную разлуку, но понимали, что ехать необходимо. Припарковав «Москвич» на полупустой автостоянке аэропорта, Макс повернулся и посмотрел на Юлию. Она грустно улыбнулась.
        — Мне обязательно надо ехать. Я это дело столько готовила, что будет обидно, если оно развалится. Но я скоро приеду. Буквально дня через два. Подожди.
        Она перегнулась через спинку сиденья и, покопавшись в сумке, что-то достала и протянула Максиму.
        — На, держи.
        — Что это.
        — Моя старая сотка. Вот зарядник.
        — Как это понимать!  — В голосе Максима зазвенел металл.  — Что я, на сотку не могу заработать?!
        — Только ноздри не надо раздувать! Это на время, пока я в Бишкеке буду. Номер себе по дороге купишь. Мне сообщишь. Сколько я могу за тобой бегать? Из Бишкека к тебе на дачу не смогу приехать. Поэтому не теряйся и будь на связи. И не забивай голову разной ерундой. Ладно, мне надо бежать. Регистрация уже началась. Не провожай. Не люблю. Жди меня, и я вернусь. Встретишь?
        — Обязательно.
        — Пока.
        Она выскочила из машины и побежала к раздвигающимся дверям аэровокзала. Макс взглядом проводил стройную фигурку, завёл машину и поехал в город.
        Самолёт снизился, стукнул колёсами по взлётной полосе и, сбрасывая скорость, зарулил к центральному терминалу аэропорта «Манас» города Бишкека. Юлию встречал Игорь Николаевич собственной персоной на шикарном «Мерседесе».
        — Как долетели, Юленька? Не сильно укачало?
        — Меня в самолётах не укачивает, Игорь Николаевич.
        — Ну и чудесно. Сейчас я вас завезу в гостиницу, вы приведёте себя в порядок, немного отдохнёте. В час тридцать я вас жду в ресторане гостиницы. Пообедаем и за работу. Договорились?
        — Вы всё так чётко спланировали. Остаётся только выполнять.
        — Без чёткого планирования, Юленька, тысячи долларов не заработаешь, не говоря уже о миллионе.
        Частная гостиница была по настоящему шикарной. Юля прошлась по просторному номеру, заглянула в спальную с кроватью размером с футбольное поле, в ванную с суперсовременной джакузи, хлопнула дверцей бара, мимоходом заметив там бутылки с дорогими спиртными напитками. Она разложила вещи и приняла ванну. Давно хотела построить хороший дом, в котором была бы такая же просторная ванная комната с такой же джакузи. Всё недосуг было. Да и одной ей и трёхкомнатная улучшенной планировки с евроремонтом сгодится. Мысли вернулись к Максу. Надо было самой купить ему номер. Ведь так и не купит. Что за человек! И тут её сотка заиграла.
        — Алло.
        — Юля, привет. Это Максим. Как долетела?
        — Макс! Как я рада, что ты позвонил. Ты купил номер, или с чужого звонишь?
        — Купил. Записывай. Сейчас продиктую.
        — Максим, не надо диктовать. Он уже сидит в памяти моего телефона.
        — Правда? Не знал.
        — Ладно. Я побегу. Освобожусь, перезвоню. До свидания.
        Телефон давно отключился, а Юлия всё стояла, бессмысленно улыбаясь и прижимая сотку к груди. Он всё-таки позвонил! Мельком глянула на часы. Боже! До встречи десять минут, а она, как дура, стоит посреди номера полуодетая. Тут надо быть во всеоружии. Отложив сотку, она уселась у зеркала и принялась краситься, одновременно в голове прокручивая привезённый с собой гардероб и выбирая то, что оденет к обеду. Игорь Николаевич уже ждал за столиком. Юлька в очередной раз похвалила свою интуицию. Он был одет в элегантный дорогой костюм в серую полоску. Юлькин серый деловой костюм от Диора пришёлся прямо ко двору. Как только Юлия появилась, он кивнул головой официанту, и принесли заказ.
        — Юленька, попробуйте этот восхитительный грибной суп. Больше нигде не умеют так его готовить. Только здесь. Уж мне можете поверить. На второе будет форель, поэтому я позволил себе без вашего разрешения заказать белого вина. Вы не против?
        — Игорь Николаевич, вы непревзойдённый знаток вин. Я полностью доверяю вашим вкусам.
        Обед прошёл в непринуждённой обстановке. Игорь Николаевич много шутил и вообще был очень мил. После обеда перешли к делу. Остаток дня Юля изучала образцы, отбирала то, что должно было понравиться покупателям.
        — Да, Юленька, чуть не забыл. У меня здесь есть партия очень недорогих китайских шмоток. Так получилось. Отдали за бесценок за долги. Посмотрите? Может что-то и понравится.
        — Давайте завтра с утра. У меня уже голова не работает.
        — С утра, так с утра. На завтра у нас много работы. Необходимо завершить дело с отбором образцов, уладить формальности, так что хорошо отдохните и наберитесь сил.
        Придя в номер, Юля позвонила Максу. Ей не терпелось услышать, ставший таким родным, голос. Максим скучал. Это было слышно и понятно без всяких слов. Скорее бы назад, домой. Юлька много ездила по делам своего бизнеса. Бывало, что и по две недели находилась далеко от дома. Но никогда не было, чтобы её уже в первый день после приезда тянуло назад.
        5
        На завтра Игорь Николаевич представил Юлии образцы китайских товаров. Юлия придирчиво отбирала понравившиеся образцы, когда случайно наткнулась на костюм: джинсы с курткой. Подумать только! В её гардеробе нет ни одной пары джинсов. Последние, которые она носила, давно на даче у мамы. А, помнится, было время, когда она мечтала иметь их.
        — Вот эту пару я куплю прямо сейчас.
        — Юленька, зачем вам этот Китай. Если вам нужен джинсовый костюм, я отвезу вас в специализированный фирменный магазин.
        — Нет. мне нужны именно эти джинсы.
        Игорь Николаевич с удивлением посмотрел на Юльку, но промолчал. В конце концов у каждого свои странности. Юлька и сама поняла, зачем ей нужен этот костюм, только тогда, когда уже объявила о его покупке. Максим привык к простой повседневной одежде. По крайней мере пока, ей нужно хоть немного соответствовать его стилю одеваться. Опять провозились до самого вечера, оставив на завтра последние формальности. Игорь Николаевич запланировал прощальный банкет и. после обеда она должна была улететь. Билет, уже купленный его секретарём, лежал в сумочке, и Юлька никак не могла дождаться, когда усядется в салоне самолёта. Время от времени она звонила Максиму, и они разговаривали просто ни о чём, так, просто, чтобы услышать голос.
        Макс стоял у выхода с лётного поля, когда в проходе показалась Юлия. Увидев друг друга, они сделали движение навстречу, однако Юльке здорово мешала тяжёлая дорожная сумка, а Максим, смутившись, сделал вид, что просто хочет перехватить её багаж. Весело болтая, они сели в машину и проехали в город. Вечерело. Машина ехала по улицам, освещенным фонарями. Макс повернул голову и посмотрел на Юлин силуэт на фоне ярко освещенных витрин. Подумать только, не так давно он наорал на неё и высадил из своей машины! А потом выгнал из своего дома. Её, такого родного человечка, без которого жизнь уже невыносима. Каким трудом дались ему эти три дня разлуки. Как хотелось сейчас обнять и поцеловать Юлию. Однако Максим понимал, что не сможет этого сделать. За эти дни он многое передумал и понял, что просто боится резким движением, преждевременным жестом спугнуть нарождающиеся отношения. Не испытывал бы он к ней ничего, давно бы сгрёб в охапку — и в постель. И никаких церемоний. А здесь… Полезь он к ней со своими поцелуями. Что она подумает? Что ему от неё только постель нужна? Или, вообще, подумает, что ему нужны её
деньги. Да они ему и даром не нужны. Себе на жизнь Максим сам зарабатывает. И на жизнь вполне хватает. Вот только никак себе нормальную машину не купит. Но всему своё время. Будет у него ещё «Ауди 100». Надо вернуть ей сотку. Вещь, конечно, удобная, но жил же раньше Макс без неё. Надо будет — сам себе купит. Юлия возбуждённо болтала, рассказывая о перипетиях командировки, но Максим не слушал, любуясь её красивым профилем. Машина остановилась возле подъезда.
        — Ты. наверное, сильно устала и хочешь отдохнуть?
        — Да. Ты знаешь, командировка была очень напряжённой, и я совершенно вымоталась. Не терпится залезть в ванну.
        — Ну. тогда до свидания.
        Юлия заметила, что у Макса испортилось настроение.
        — А ты что-то хотел предложить?
        — Да нет. Просто я думал, что, если ты не устала, мы могли бы куда-нибудь сходить.
        — Прекрасно. Если ты готов подождать около часа, мы обязательно погуляем.
        — Как раз времени хватит, чтобы поставить на стоянку машину.
        — Я побежала домой. Ровно через час встречаемся здесь. Договорились?
        — Договорились.
        Юлия вошла в подъезд, а Макс погнал машину к стоянке неподалёку. Оставив машину, он вернулся к дому и уселся на скамейку. Когда Юлька вышла, Макс остолбенел. Он видел её и в строгом деловом костюме, и в вечернем, достаточно откровенном платье. Но такой, как сейчас, в джинсовом костюмчике, он видел её впервые. Узкие джинсы обтягивали её стройные ноги, а сапожки на высоком каблуке-шпильке только подчёркивали красоту. Вместе с тем джинсовый костюм превращал эту красивую сильную леди в задорную девчонку, только и ждущую случая, чтобы пошалить.
        — Ну что, я готова.
        — Куда пойдём?
        — А пошли в «Рысь».
        — Тебе же в прошлый раз не очень понравилось.
        — Я такого не говорила. Просто мы тогда одеты были не совсем для такого кафе. Да и отвыкла я от подобных заведений. Как-то всё по ресторанам. Но, ты знаешь, в кафешках, всё-таки, уютнее. Нет там никакой чопорности дорогих ресторанов. Так что идём в «Рысь» кушать шашлык.
        — Договорились.
        Они взялись за руки и побежали, как пара подростков. Макс, ощущая в своей руке руку Юлии, совсем потерял голову. Мысли спутались, ноги вдруг стали ватными, и, прикажи она прыгнуть с балкона десятого этажа, он, не раздумывая, сделал бы это. Юлька взяла Макса за руку чисто инстинктивно, однако уже через минуту осознала, что, наконец, отважилась на это. «Боже! Как девчонка-второклассница» — думала она: «Что такого в том, что я схватила его за руку? Ведь в этом нет ничего предосудительного». Вообще-то, конечно ничего такого в этом не было, но дыхание, вдруг перехватило. «Ну, хоть какой-то шаг вперёд» — пронеслось в голове.
        В кафе и в этот раз народу было немного. Уютная обстановка и мягкая музыка настраивали на лирический лад. Они заказали шашлык и чай. Пить спиртное не хотелось. Макс ещё должен был ехать домой, а Юля понимала, что устала настолько, что выпей она хоть чуть-чуть и ей страшно захочется спать. Три дня бешеной гонки сказывались на организме. Конечно, она приняла дома ванну, но организм требовал сна. Однако, Юлька понимала, упусти она этот вечер и завтра она будет ругать себя за то, что отказалась принять приглашение.
        — Максим,  — Юлька прервала весело болтавшего Макса, положив свою маленькую изящную ладонь на его руку,  — всё-таки расскажи о себе побольше. А то в прошлый раз ты только чуть-чуть приоткрыл завесу.
        — Да что рассказывать. Родился здесь. После школы пошёл работать на химический завод. Оттуда призвали в армию. Служил в ВДВ. Поступил в военное училище. Отучился, стал офицером. Потом служил. По долгу службы попал в зону межнационального конфликта в Нагорном Карабахе. Воевал. Потом госпитали, комиссация и вот я здесь. Всё. Ничего интересного.
        — Прости, Максим, но твой рассказ больше похож на официальную анкету. Родился, крестился, учился… Мне просто хочется узнать тебя побольше.
        Юлия взглянула на Макса, и, неожиданно для себя, он рассказал ей всё. Максим рассказал о чёрном с отрубями, фронтовом хлебе и махорке «Елочка», которую они курили там. Рассказал о пропахшей насквозь запахом крови операционной палатке фронтового госпиталя, о том бое, который длился больше двух суток, когда Макс попрощался с жизнью и уже не надеялся встретить третий рассвет. Вспоминал «Груз 200», который увозил на «Большую землю» «Чёрный тюльпан», о ржавых койках госпиталей, о том отчаянии, охватывающем его по ночам, когда на соседней койке кричал и рвал бинты майор из соседнего гарнизона. Он говорил о тех головных болях, что мучили его ежедневно в течении двух лет после войны и о пустых глазах чиновников из высоких кабинетов, смотрящих на него, как на пустое место. Рассказывал о матери, встававшей по ночам и плакавшей над ним, во сне расставляющим пулемёты и отдающим команды. Он говорил, говорил и не мог остановиться. Макс выплёскивал всё то, что копил и таил в себе все эти годы, всё то, что многотонным грузом отягощало его душу. И вот вся эта муть выплеснулась кипящим потоком. Юлька слушала, и ей
казалось, что ещё немного, и весь этот поток кипящей страсти снесёт её с места и понесёт, поворачивая на небольших водоворотах и обдирая о подводные камни. Она ожидала любого, но такого! Сколько же выстрадал этот человечек? Волна нежности захлестнула сердце, Юля подняла руку и погладила Макса по щеке. Максим внезапно отпрянул и мгновенно изменился. В глазах появилось знакомое жёсткое выражение.
        — Только не надо меня жалеть.  — Стальным, как лезвие кинжала, голосом сказал он.  — Я получил армейскую страховку, которой как раз хватило на приобретение домика в дачном просёлке и машины. Чего ещё можно желать?
        — Макс, я понимаю, что ты жалеешь, что всё это рассказал мне. Не надо. Это не жалость. Ты — мужчина. И удел мужчины переносить трудности, какими бы они ни были. Просто мне сейчас показалось, что я знаю тебя всю жизнь. Извини, если обидела.
        — Ничего. Это ты извини. Расслабился, распустил нюни. Всё нормально.
        — По-моему, пора закругляться. Я, всё-таки, устала и хочу спать.
        Максим рассчитался за ужин, и они вышли на улицу. Юлия взяла его под руку, и они, не спеша пошли по направлении к её дому. Юлия думала о том, что судьба иногда бывает очень жестока к человеку. Ну, Великая Отечественная, это понятно. Афган ещё тоже как-то понять можно. Но Нагорный Карабах… Сунуть солдат в мясорубку гражданской войны, а потом делать вид, что никакой войны не было? Да кто же такой жестокий додумался до этого? Неужели даже миллионы и миллионы проклятых долларов стоят загубленных жизней своих солдат и слёз их матерей. Сколько таких, как Макс, изломанных войной и до конца так и не адаптировавшихся к мирной жизни, ходят по просторам бывшего Советского Союза?!
        — Ну, вот и пришли. Максим, мне надоело, что ты постоянно расплачиваешься.
        — А как ты хотела? Только альфонсы позволяют себе гулять за счёт женщин.
        — А ты знаешь, что в Америке принято платить на равных, независимо, мужчина или женщина.
        — Америка на той стороне земного шара. Они там все вверх ногами ходят, и понятия у них с ног на голову перевёрнутые.  — Отшутился Максим.
        — Ну, тогда завтра я приглашаю тебя к себе на ужин. Ровно восемь часов жду дома.
        — А это будет удобно?
        — Ну что ты как маленький?!!!
        — Всё, всё… Принято.
        Макс попрощался и пошёл на стоянку.
        Пули позёмкой мели по бетонке. Макс помчался вдоль цепочки вставших «КамАЗов», периодически ныряя за колёса ближайших машин и огрызаясь огнём из автомата. Сзади басовито строчил крупнокалиберным пулемётом БТР. Начальник колонны за шкирку тащил под «КамАЗ» потерявшего от страха рассудок солдата. Оборона худо-бедно разворачивалась. Максим нырнул под ближайшее колесо. Рядом, вздымая фонтанчики бетонной крошки, строчкой прошло автоматная очередь. Навскидку выстрелив в ответ, он уже приготовился двигаться дальше, когда в просвете между машинами увидел Юлю. Воздух буквально кипел от пуль. Рядом заполыхал «КамАЗ». А Юлька спокойно стояла и смотрела на Макса.
        — Юля!  — Закричал он и проснулся. Холодный липкий пот выступил по всему телу. Тот бой Максим помнил очень хорошо. Правда, тогда на месте Юльки стоял молодой испуганный солдатик, истошно кричащий от страха и выпускающий длинной очередью из автомата весь магазин в воздух. Макс тогда выскочил из-под колеса, чтобы сбить его с ног, а сзади разорвалась граната. Тогда Максима двести метров протащило по бетонке. Последнее, что он помнил, это перекошенное лицо солдатика, которого он, всё-таки, сбил своим телом и мысль: «Всё». Под кроватью, испуганный его криком, жалобно скулил Джеки.
        — Ну что ты испугался, малыш? Давай вылезай. Все. Всё уже закончилось. Давно закончилось. Теперь всё будет хорошо.
        Перед выездом он зашёл к Михалычу.
        — Михалыч, мне очень неудобно…
        — Джеки хочешь оставить?
        — Да, хотел бы. Но если ты против…
        — Почему против? Оставляй. Может, хоть, наконец, семью создашь, как нормальные люди. А то живёшь бирюком. На свадьбу хоть пригласишь?
        — Михалыч, какая свадьба? Кому я нужен?
        — Максим, запомни мои слова. Ты — настоящий мужик. А настоящие женщины настоящих мужиков за версту чуют. И тянет их к ним как магнитом. Это финтифлюшкам всяким мишура нужна. Вот и выбирают себе разных пижонов. А в результате сами всю жизнь мучаются и мужей своих мучают. А эта твоя, я чую, женщина настоящая. Даром, что богатая.
        — Спасибо тебе… Я побежал.  — Макс выскочил из ворот капитального забора Михалыча и, сев за руль, помчался в город.
        Время до вечера тянулось медленно, и Макс еле дождался шести часов. Поставив машину на стоянку, он забежал к матери, принял душ и переоделся. Время ещё оставалось и Максим, не доехав несколько остановок до Юлиного дома на маршрутке, вышел и пошёл пешком. Ему вдруг захотелось прогуляться по промозглому сырому городу. Впереди показался цветочный павильон. Олух! Ну какой же он олух! Идёт к красивой женщине на ужин, и не взял цветы. Похоже, он вообще забыл, что на свете существуют цветы. Макс купил букет и, перешагивая через лужи, поспешил вперёд. В ближайшем магазине была куплена бутылка хорошего, как уверял продавец, вина. Ровно в восемь он уже стоял перед Юлиной дверью.
        Юлька ушла из салона ещё до обеда, заскочила в супермаркет, набрала продуктов и поспешила домой. Стоя на кухне у плиты, она поймала себя на том, что напевает какой-то весёленький мотивчик. Хлопоты доставляли ей удовольствие, чего уже давно не было. Наконец-то пригодились все эти хитроумные приспособления, которыми так набита её кухня. Юлия стала сервировать кухонный стол, но потом передумала и накрыла журнальный столик в гостиной. В душе боролись чувства страха и радости. Сегодня должно что-то произойти, и это что-то пугало и притягивало её. Когда в двери прозвенел звонок, она так разволновалась, что чуть не выронила хрустальный фужер. Открыв дверь, она увидела смущённого Макса.
        — Привет. К тебе можно?
        — Здравствуй. Конечно, заходи.
        Максим вошёл в прихожую и замешкался, смущённо переминаясь с ноги на ногу.
        — Ну что ты? Проходи.
        — Это тебе.  — Макс протянул Юлии букет цветов и бутылку вина.
        — Цветы? Какая прелесть! И вино, какое хорошее. У тебя хороший вкус.
        Вино было просто отвратительное.
        — Я, вообще-то в винах не разбираюсь, но мне в магазине посоветовали. Юлия провела его в гостиную и усадила на диван.
        — Посмотри пока телевизор, а я сейчас.
        Она сунула Максу пульт и убежала в спальную. Ещё с утра она выбрала для этого вечера платье, не вечернее, но очень легкомысленное и соблазнительное. Короткое черное платье, совсем в духе Коко Шанель. Реакция Макса была вполне предсказуемой. Юлии захотелось подойти и закрыть его отвисшую челюсть. Удовлетворив своё самолюбие, она прошла в кухню и вышла с бутылкой превосходного «Дон Периньон».
        — А почему не то вино, которое я принёс?
        — Максим, я готовила стол именно под эту марку. Твоя «Медвежья кровь» требует немного другого набора блюд.  — Нашлась Юлия, вспомнив, что Макс совсем не разбирается в винах.
        — Вот штопор. Открой, пожалуйста.
        Он открыл вино и разлил по бокалам. Юля с удовлетворением заметила, что, согласно этикету, первому он налил себе. А он ещё не совсем потерянный для общества человек. Макс заметил её интерес к очерёдности разлива.
        — Ты извини, но вино положено первым наливать себе, чтобы крошки от пробки, если такие есть, попали в фужер наливающего, а не к другим.
        Юлия кивнула, соглашаясь. Макс поднял бокал и произнес тост за хозяйку этого дома. Тост был грузинский, длинный и очень красивый. Вечер удался. Они болтали, смеялись, вспоминали смешные моменты из своей жизни… Юля поднялась и подошла к музыкальному центру. Пара кнопок и заиграла «Историю любви» Поля Мариа. Максим пригласил её на танец. Юлька, обняв его за плечи, прижалась к Максиму и, танцуя, всё ждала поцелуя. Несколько раз Макс порывался поцеловать её в губы, но в последний момент робость брала верх. Танец закончился. Они вернулись на диван, и Макс опять наполнил бокалы. Как говорил известный сатирик: «Вечер обещал быть томным». Однако ничего томного так и не произошло. Злясь на себя за свою нерешительность, Максим откланялся и завозился в прихожей. Наконец, он собрался и попрощался с Юлией. Неожиданно Юля схватила его за отвороты куртки, резко рванула на себя, а потом, отпустив, стала молотить маленькими изящными кулачками по его груди.
        — И что ты за герой такой! Как ты подвиги на войне совершал, если одну слабую женщину захватить не можешь? Говорят, солдата на себе вынес. Да ты женщину до спальной донести не можешь, пень ты этакий!
        Макс, вначале опешивший, схватил Юльку за плечи и обнял, чтобы успокоить. Худенькое женское тельце билось в его объятиях. Максим опустил голову и, теряя рассудок от собственной наглости, поцеловал её в губы. Юлия перестала биться и ответила долгим поцелуем. Он подхватил её на руки и, путаясь в незнакомой планировке квартиры, понёс её в спальную. Юлия запустила свою руку ему в волосы и. как в бреду, повторяла: «Мой. Ты мой».
        Утро застало их в измятой постели, уставшими, но счастливыми. Юлька поднялась первой и побежала на кухню. Макс, просыпаясь, слышал звяканье посуды и запах свежесваренного натурального кофе. Открыв глаза, он увидел фею в прозрачном пеньюаре, несущую к кровати поднос.
        — Хорошо, что ты проснулся. А то я иду и думаю, как мне тебя будить? Пинками, что-ли? Руки-то заняты.
        — Я уже не сплю. Родная, ну зачем всё это? Я бы мог встать и попить кофе за столом.
        — Темнота! Тундра! Ты что, не знаешь, что сексуальнее кофе в постели ничего и быть не может!
        — Ага, особенно если его на себя пролить.
        — А ты не проливай.
        — Нет, ну, конечно, я читал, что такое бывает. Но, чтобы со мной… Да, а сколько времени? Господи! Мне же на работу!
        — Неужели твоя работа потерпеть не может? Моя же терпит!
        — Ну, вообще-то, потерпеть, конечно, может.
        — Вот и славненько. Я тебя так быстро не отпущу.
        Юлька подала кофе и улеглась рядом с Максом. И какое тут кофе? Максим, обжигаясь, быстро допил бодрящий напиток и поставил чашечку на пол рядом с кроватью. Юля. отставила чашку в сторону, насмешливо глядя на него. Макс обнял её за плечи и притянул к себе. Мгновение, и они слились в страстном поцелуе. Какая работа! Время, обязанности, обязательства — всё полетело в тартарары. Осталась одна огромная всепоглощающая страсть, дарованная нам нашими прародителями Адамом и Евой. Ближе к обеду, когда уставшие, изнемогающие от бешенной страсти они лежали рядом, Макс повернулся и долгим взглядом посмотрел на Юльку.
        — Я, может, сейчас глупость скажу, ты только не смейся. Договорились?
        — Договорились.  — Юля, как кошка довольно потягивалась, только, что не мурлыкая.
        — Выходи за меня замуж.  — Максим сжался в комок, вполне справедливо ожидая громкого смеха или возмущённых слов.
        — Я очень хочу быть твоей женой.  — Прошептала на ухо, прижавшись к нему Юлия.  — Очень-очень.
        Макс боялся дышать от счастья. Рядом, вытянувшись своим длинным змеиным телом, лежала Юлия. Большего ли желать от жизни?
        — Как я тебя люблю!  — Макс задохнулся от нахлынувших на него чувств.
        — Ну наконец-то! Я думала, что не дождусь этого.
        Юлька вскочила на колени и, путаясь в простынях, уселась верхом на Максе.
        — Сегодня же собираешь свои шмотки и переезжаешь из своей избушки на курьих ножках ко мне.
        — Но…
        — И никаких но. Я тебя не отпущу.
        — Подожди, дай прийти в себя. Так быстро. Надо же хотя бы заявление в ЗАГС подать.
        — Вот об этом я думаю меньше всего. Ты рядом, и мне никакие штампы в паспортах не нужны.
        — Но у меня там Джеки. Я же не могу его опять выгнать на улицу. Он мой друг. Да и, помнишь, как у Экзюпери: «Мы в ответе за тех, кого приручаем»? И так в последнее время он больше у Михалыча живёт, чем у меня. Я его бросить не могу.
        — Я всю жизнь хотела иметь собаку. Мы заберём Джеки сюда, и ты будешь в ответе за нас обоих.
        — А что ты имеешь против моего дома?
        — Обиделся на избушку на курьих ножках? Ничего против не имею. Это будет наша загородная вилла. Мы будем приезжать туда по выходным, копать грядки и пить чай со смородиновым листом.
        Макс смотрел на веселившуюся Юльку и любовался. Сейчас она больше походила на расшалившегося подростка, чем на хозяйку сети престижных салонов.
        — Всё. Вставай и одевайся. Сейчас быстро перекусим, и срочно езжай за вещами. Нет, мы вместе поедем. А то сейчас опять пропадёшь куда-то.
        Они позавтракали и вышли из дома. Юля направилась к гаражу.
        — Поедем на моей машине. Хорошо?
        — Хорошо.
        Дорога мягко стелилась под колёса «Тойоты-карина». Вырвавшись из тесного лабиринта городских улиц, машина резво мчала к дачному посёлку.
        — Слушай, а мы не торопимся?
        — Куда?
        — Ну, вот так съезжаться? Не рано?
        Юля резко свернула к обочине, остановила машину и повернулась к Максиму.
        — Ты видел мою квартиру? Как, хорошая?
        — При чём здесь квартира?
        — Нет. Ты ответь. Хорошая?
        — Очень. Красивая и уютная.
        — А зачем мне такая квартира? Ответь мне. Зачем мне шикарная трёхкомнатная квартира улучшенной планировки, да ещё и с евроремонтом? Для чего я её покупала, делала этот проклятый евроремонт? Мне бы и однокомнатной квартиры хватило. Уютная, говоришь? А мне неуютно в ней было. Я сегодня ночью поняла, что всю эту красоту и уют я создавала для тебя. В ней было пусто и холодно, а когда ты пришёл, она преобразилась. Сразу стало тепло и хорошо. Я впервые за много лет, как обычная женщина, стояла у плиты. И мне это нравилось. Я хочу бежать с работы домой, зная, что меня ждет дома любимый человек. И не вижу в этом ничего плохого. Или ты против?
        — Прости. Я совсем не против. И мне тоже хочется каждый вечер приходить домой, зная, что дома есть та единственная, которую я люблю.
        Юля тронула машину с места. Показался дачный посёлок. Ещё пара минут и машина, мягко шурша шинами, подъехала к воротам дома.
        — Ты, пока заходи в дом. Вот ключ. А я к Михалычу за Джеки.
        Юлька взяла ключ и пошла в дом. Макс зашёл во двор к Михалычу. Джеки и Босс выскочили навстречу. С веранды вышел и сам хозяин.
        — Видел-видел. Молодец. Рад за тебя.
        — Я переезжаю в город. Ты присматривай за домом время от времени. Хорошо?
        — К ней переезжаешь?
        — Да.
        — Ну и здорово. Давно пора тебе семьёй обзаводиться. Девка-то она, я вижу, неплохая. На свадьбу-то пригласишь?
        — Обязательно. Я тебе многим обязан. Зайди ко мне. Я вас познакомлю.
        — Сейчас подойду.
        Макс забрал Джеки и вернулся в дом. Юля уже разогрела чайник и копалась в холодильнике, выискивая, что ещё можно подать на стол. Джеки подбежал к ней и обрадовано завилял хвостом.
        — По-моему я ему нравлюсь.  — Сказала Юля, поглаживая пса по холке.
        — Он в тебя ещё тогда с первого взгляда влюбился.
        — Ну, значит уживёмся в одной квартире.
        — Сейчас Михалыч подойдёт. Я хочу его с тобой познакомить. Хороший мужик. А вот, кстати и он.
        Скрипнула калитка, и Михалыч, пройдя по двору, зашёл в дом. Церемонно поздоровавшись, он присел на краешек стула. Макс представил их друг другу и пригласил за стол.
        — Максим, тут в холодильнике я видела бутылку водки. Может, выпьете за знакомство и за твой переезд ко мне.
        — Точно! Михалыч, это та бутылка, которую тогда ты отверг.
        — Я и сейчас отвергаю эту магазинную гадость. Вот сбегаю и принесу свою.
        Михалыч сорвался с места и умчался к себе.
        — Только не это!
        — Почему?
        — Сейчас он принесёт свою самогонку. Восемьдесят четыре градуса. Ею можно самолёты заправлять.
        Михалыч примчался, с гордостью держа в руке бутылку.
        — Я твой натурпродукт пить не буду. Хватит с меня прошлого раза.
        — Слабак!
        Они выпили каждый своё. Юля сидела между ними и улыбалась, слушая их безобидную перепалку. Посидев ещё немного, Михалыч попрощался и ушёл. Юля принялась убирать со стола, а Макс пошёл в комнату и открыл дверцы шкафа. Что брать? Рассеянно стал доставать вещи и бросать на кровать. Когда Юлька вошла в комнату, он сидел на кровати и озадаченно перебирал вещи.
        — Что случилось?  — Юля поцеловала Макса в щёку.
        — Да вот не знаю, что брать, что оставлять.
        — Так, ты пока иди и собери туалетные принадлежности, а я сама разберусь.
        Максим собирал зубную щётку, станок, пену для бритья, долго искал, куда он положил запасные кассеты для станка. Наконец он сложил всё в целлофановый пакет и вышел к Юлии. На кровати аккуратной стопочкой лежали отобранные вещи. Остальное Юлька опять укладывала в шкаф.
        — Надеюсь, нижнее бельё сам соберёшь?
        — Сам. Спасибо тебе.
        Он подошёл к ней сзади, обнял за талию и прижал спиной к своей груди. Юля повернула голову и поцеловала его в губы, потом повернулась и прижалась к нему всем телом. Макс стал осыпать её лицо, шею, грудь, руки поцелуями. Юлька задохнулась и упёрлась руками ему в грудь.
        — Стоп, стоп! Не спеши. Домой приедем, там и продолжим. Ладно?
        — Нет. именно сейчас. Я до дома не доживу.
        Они рухнули на постель. Кровать, доселе не знавшая такого и привыкшая к холостяцкому одиночеству хозяина, жалобно заскрипела. Юлия извивалась в сильных руках Максима, задыхаясь от страсти. Через полчаса Максим встал и вышел из комнаты. Юлька уснула. Попив воды, он вернулся и долго стоял, глядя на раскинувшуюся на постели богиню. Она была прекрасна. И эта красота совсем не вписывалась в убогую обстановку его дома. «Да. будет лучше, если мы будем жить у неё» — Подумал Макс'? «Мне-то, лишь бы где прилечь, да где кушать приготовить, а ей нужен уют и красота. В конце концов, бриллиант нуждается в дорогой оправе». Юля, почувствовав на себе взгляд, открыла глаза и улыбнулась.
        — Я теперь всегда хочу, просыпаясь, видеть тебя.
        — Не боишься, что надоем?
        — Нет. Ты не можешь мне надоесть. Мне тебя не хватало всю жизнь.
        Юля поднялась и стала одеваться. Макс подхватил сумку с вещами, пошёл к машине, уложил её в багажник и свистнул Джеки. Пёс появился в сопровождении Юльки. Похоже, что он влюбился по уши в неё почище, чем хозяин. Они сели в машину и поехали в город. И вот тут телефон Юли словно сбесился.
        — Я чувствую, меня не оставят в покое. Похоже, всё-таки, придётся заехать на работу. Ты не против?
        — Давай заедем, если это так важно.
        — Очень важно.
        Они заехали в центральный офис. Макс с Джеки остались в машине, а Юля побежала в салон. Выскочив оттуда минут через пятнадцать, она села в машину.
        — Похоже, от работы сегодня уже не отвертеться. Давай, я завезу вас домой, и вы там меня подождёте.
        — Что, так много работы?
        — Да. Открываю новую линию. Позвонили из Киргизии, что партия товаров уже отгружена, а бутики ещё не готовы. Да и завтра твой праздник: 23 февраля. Хочу за сегодня разгрести все дела, чтобы завтра после обеда уже быть свободной.
        Макс совсем забыл, что завтра праздник. Слишком много эмоций навалилось на него за эти два дня. И пусть этот праздник отменили, Максим всё равно каждый год его отмечал. Юлька затормозила возле дома.
        — Идите домой. Вот ключ. Надеюсь, с замком справишься. И приготовься. Вечером у нас состоится серьёзный разговор.
        Максим с Джеки поднялись в квартиру. Собака обежала все комнаты и улеглась на ковре в гостиной.
        — Ну, друг, ты оборзел. Твоё место будет в прихожей. Вечером Юля найдёт в своих вещах какую-нибудь старую тряпочку для тебя. А в комнатах без нужды тебе незачем появляться. Веди себя хорошо. Это тебе не мой обшарпанный дом. Это квартира. И очень хорошая.
        Джеки выслушал монолог хозяина, но остался на месте. Макс махнул рукой и пошёл на кухню. Ему захотелось приготовить что-нибудь хорошее и вкусное к приходу Юльки. Юлька пришла поздно вечером усталая, но, увидев Макса в фартуке с прихваткой в руке, весело засмеялась.
        — Ты выглядишь забавно.
        — Привет. Я тут кое-что приготовил. Найди, пожалуйста, что-нибудь для Джеки постелить. И посудину какую-нибудь для него тоже надо бы подыскать.
        — Сейчас. Только поцелую тебя. Я так соскучилась. Была бы моя воля, привязала бы к себе и так с тобой бы везде и ходила.
        Она прижалась к Максиму, поцеловала его в губы, с сожалением оторвалась и ушла в комнату. Пока он накрывал на стол, Юлька нашла старый половичок и миску для Джеки. Макс постелил половичок в прихожей и, отведя туда пса, определил ему место. Потом они уселись на кухне, причём Джеки был тут как тут. Максим хотел, было, его прогнать, но Юлия его остановила.
        — Не надо. Пусть побудет здесь. Он ведь тоже член семьи.
        — Ну что, разобралась с делами?
        — Разобралась. Завтра до обеда буду на работе, а потом куда-нибудь сходим. Ты не против?
        — Нет. Я тогда тоже до обеда поработаю. Встретимся дома.
        — Максим, я хотела с тобой серьёзно поговорить.
        — Я слушаю тебя.
        — Только отнесись к этому разговору правильно, без этих твоих эмоций и молний из глаз.
        — Ты меня пугаешь.
        — Я сама боюсь. Максим, тебе не надо больше таксовать.
        — Что? Ты предлагаешь мне быть альфонсом? За твой счёт я жить не буду! Я честно зарабатываю свою копейку, как умею.
        — Никто не заставляет тебя жить за мой счёт. Просто я хочу, чтобы ты поменял работу.
        — Тебе стыдно, что я таксист?
        — Нет. Но предлагаю тебе работу в моей фирме.
        У Макса потемнело в глазах. Вот этого он и боялся. Они же из разных миров. Пока дело было только в чувствах, всё было хорошо и будущее виделось в розовом свете. Однако, с его переездом к ней романтика любви налетела на рифы быта. Действительно, он с его копейками так и так обречён быть альфонсом. Не тянет он на её запросы. Максим встал.
        — Ты предлагаешь мне сидеть в твоей фирме и каждый день слышать за своей спиной шепотки о том, что ты подобрала меня на ближайшей помойке, отмыла и ещё и на зарплату посадила? И кем ты меня определишь? Кушать подано или швейцаром в ливрее?
        — Успокойся. Мне показалось, или ты мне сделал предложение?
        — Нет, не показалось.
        — Значит это уже наш общий, семейный бизнес. И мне ОЧЕНЬ нужна твоя помощь. Я днём говорила, что открываю новую линию, которую назвала «Народной». Реклама уже запущена вовсю. До этого сеть моих салонов предлагала товары только для обеспеченных клиентов. А новая линия рассчитана на тех, кто покупает вещи на базаре. Однако я физически не могу одна охватить всё. Ты видишь, как я устаю.
        — Зачем же тогда ты полезла в это дело? Неужели тебе не хватает?
        — Пойми. Бизнес это как спорт. Точно так же постоянно стремишься всё к новым высотам. И дело даже не в деньгах. Это азарт. Вот я додумалась до конкуренции с базаром и должна воплотить эту идею. Кто на базаре торгует? Мелкие оптовики. А я за счёт того, что беру крупные оптовые партии, имею возможность сделать цены ниже базарных. И это притом, что в моих бутиках не будет базарной толкотни, а уровень сервиса останется на той же высоте, как и в моих элитных салонах. Ну обидно будет, если кто-то тоже додумается и сделает это.
        — Я-то чем тебе могу помочь? Я в бизнесе разбираюсь не лучше, чем ишак в апельсинах.
        — Ты возглавишь это направление.
        — Я не смогу и завалю всё.
        — Сможешь. Ты умный. Завтра я введу тебя в курс дела. Сначала буду подсказывать тебе, что делать, а потом ты уже и сам освоишься.  — Договорились?
        — Не знаю.
        — Хорошо. Время подумать тебе до утра. И запомни, никакого альфонсизма здесь нет и быть не может. Это тяжёлый труд, ну и, конечно, это наш семейный бизнес.
        6
        Утром Юлька заставила Макса надеть костюм с галстуком и повезла его на работу. Быстро оформив Максима приказом, как директора по «Народной линии», она ввела его в курс новых обязанностей, представила коллективу и, составив ему план-задание, вызвала водителя служебной машины.
        — По городу тебя будет пока возить он. Не стесняйся. Куда надо, туда и повезёт.
        — Зачем это. Я бы мог ездить на своей машине.
        — Не надо. Пусть твоя машина отдохнёт. Я ничего не имею против твоего «Москвича», но пойми, что в бизнесе имидж очень много значит. Ладно, не хмурься, я побежала. И ещё. У меня очень жёсткая дисциплина. Сразу настраивайся, что ты строгий начальник. Никаких заигрываний с коллективом. Договорились? Вот и ладненько. После обеда встречаемся.
        Она умчалась на своих изящных каблучках-шпильках, а Макс погрузился в работу. Работа была незнакомой. Необходимо было обзвонить несколько человек, решить вопрос о сроках подготовки новых бутиков, поставки строительных материалов и много ещё чего. Потом он приступил к объезду строящихся объектов. До обеда он ездил по городу, проверял качество штукатурки, правильность установки витрин и подключение электропроводки. Голова шла кругом. Макс смотрел на себя со стороны, не узнавал себя и удивлялся. До сих пор он не мог прийти в себя от подобной метаморфозы. Вчера ещё таксист, сегодня, неожиданно для себя он стал директором одного из направлений престижной фирмы. Приехав на обед домой, он застал там Юлию. Она поцеловала его. загадочно улыбнулась и, взяв за руку, потащила его в гостиную. Там на журнальном столике лежала коробочка, обёрнутая в золотистую бумагу и украшенная бантиком.
        — С днём Советской Армии тебя. Это подарок. Открывай.
        Макс снял золотистую обёртку и открыл коробочку. В ней лежал престижный, суперсовременный сотовый телефон.
        — Спасибо. Но зачем это?
        — Тебе по работе постоянно будет нужен телефон. И я хочу, чтобы он у тебя был лучший.
        — Для имиджа?
        — Не только. Ты достоин всего только самого лучшего. Неужели не нравится?
        — Очень нравится. Только он безумно дорогой.
        — Оставь, пожалуйста. Мы можем это себе позволить. Ну что? Куда пойдём сегодня? Это твой праздник, поэтому выбираешь ты.
        — А давай никуда не пойдём? Приготовим что-нибудь дома и посидим?
        — Прекрасно! Тогда давай обсудим меню и решим, что у нас есть, а что надо докупить.
        Они сели за кухонный стол и стали обедать, попутно увлечённо обсуждая блюда праздничного ужина. Пообедав, Юля поднялась.
        — Я поеду за покупками, а ты пока рассмотри свой подарок. Потренируйся с ним, прочитай инструкцию, хорошо? Посуду не трогай. Приду — сама помою.
        — Может, я сам сбегаю в магазин?
        — Не надо. Я покупаю продукты супермаркете. Там качество лучше, да и уровень обслуживания… Ну и я, как женщина, лучше знаю, что покупать.
        Максим проводил её до двери и, всё-таки, помыл посуду. Составив всё в сушилку, он сел в кресло и стал рассматривать новый телефон. О таком он и мечтать не мог. Максим ущипнул себя за руку, чтобы убедиться, что это не сон. Но, всё-таки, нужно поговорить с Юлией по поводу таких подарков. Это не правильно. Чёрт. Теперь ломать голову, что бы подарить ей на 8 марта. В дверь позвонили. Макс открыл дверь и впустил Юлию. Весёлая и возбуждённая, она прошла на кухню и стала выкладывать из пакетов купленные продукты. Продукты, действительно были превосходного качества. Среди сыра, мяса, колбасы, разных пакетов показалась бутылка настоящего грузинского вина «Хванчкара». Максим взял бутылку и покрутил в руках. Он видел такое вино в магазине и никогда бы не решился купить его за такую цену. Юля, видя осуждение в его глазах, улыбнулась, мягко забрала бутылку и подтолкнула его к выходу с кухни.
        — Освободи территорию. Я сейчас займусь готовкой, а ты пока посмотри телевизор.
        Максим уселся в кресло напротив огромного монстра с экраном чуть ли не в полстены и высокими колонками по бокам, рассеянно пощёлкал кнопками на пульте и, не найдя ничего интересного, выключил телевизор.
        — Тебе что телевизор не смотрится?
        — Не хочу. Давай я тебе помогу.
        — Если хочешь, не откажусь. Почисть картошку.
        Макс вооружился ножом и стал чистить картофелину за картофелиной. За картошкой настала очередь свеклы, потом потребовалось нарезать овощи на салат, почистить и нашинковать лук. Они работали бок о бок, весело болтая о разных пустяках. Юлька наслаждалась домашним уютом и вот таким совместным приготовлением праздничного ужина. От захлестнувших её эмоций на глазах выступили слёзы счастья.
        — Ты что, плачешь?
        — Нет, это так. от лука.  — Юля быстро смахнула слёзы со щеки.
        По мере готовности Макс таскал блюда на журнальный столик в гостиной. Юля достала хрустальные фужеры и, в завершение сервировки, на стол была водружена бутылка «Хванчкары». Вечер прошёл на славу и плавно перетёк из гостиной в спальную. Вино допивали уже в постели. Юлька опьянела и затеяла возню. Они барахтались в широченной кровати как дети, путаясь в простынях и роняя на пол подушки, пока не сплелись в горячем объятии. Юля впилась в его губы страстным поцелуем, он ответил, и комната закружилась в безумии ночи любви.
        Взрыв, рванувший под передним колесом БТРа смёл всех с брони, расшвыряв по сторонам. Не чувствуя боли, царапаясь о колючки, оглушенный Максим выбирался из зарослей можжевельника, когда услышал нечеловеческий вопль. В огне горевшего БТРа бился Куликов. Он единственный, как водитель, находился внутри боевой машины и сейчас, чем-то зажатый, не мог оттуда выбраться. Макс с другими солдатами бросился к нему, однако жар огня не давал приблизиться. По броне застучали пули, однако Максим не обращал на них внимания, всё пытаясь подобраться поближе к Куликову. Сгорающий заживо солдат всё ещё кричал. «Да хоть бы пуля в него попала, что-ли»,  — в отчаянии подумал Макс. Наконец фигура в бушующем огне осела, истошный вопль прекратился. Всё. Макс проснулся и увидел над собой испуганные глаза Юлии. За дверью скулил и царапался Джеки.
        — Извини. Я кричал во сне? Прости, что разбудил.
        — Максим, тебе кошмар приснился? Ты так кричал. Я испугалась.
        Она прижалась к нему всем телом, и Макс почувствовал, как её бьёт крупная дрожь.
        — Прости, что не сказал тебе. Я часто кричу во сне. Мне война снится. Я из-за этого с матерью не жил. А тут несколько дней уже спал нормально, ну и подумал, что прошло всё. Оказывается, нет. Может, зря я к тебе переехал? Испугал вот.
        — Не болтай глупостей. Бедненький. Ничего. Всё пройдёт. Я люблю тебя. Мы со всеми трудностями справимся.
        — Наверное. Только я не хочу мучить тебя.
        — А ты меня не мучаешь. Иди ко мне.
        — Максим обнял Юлию и почувствовал, как ночные страхи растворяются во тьме, уступая место желанию.
        Зазвенел будильник и Юлия, соскочив первой, помчалась в ванную. Максим сел в кровати, провёл рукой по простыне, ещё хранящей тепло её тела, и с нежностью подумал о любимой. Странно, ещё совсем недавно он и мечтать не мог о том, что будет с ней. А вот сейчас она плескается под душем после ночи с ним, а он сидит на кровати и глупо улыбается своим мыслям. Юлька вышла из ванной в прозрачном пеньюаре.
        — Ванная свободна. Иди умываться, а я пока приготовлю завтрак.
        Максим наскоро умылся, принял душ и вышел к столу. Юля готовила бутерброды, счастливо улыбаясь. В чашках уже дымился горячий кофе. Макс поцеловал её в губы.
        — Садись, а то кофе остынет. Ты чего улыбаешься?
        — Ничего. Просто так приятно вот так вместе завтракать. Наверное, мне всегда не хватало такого уюта. Я, обычно на скорую руку глотну чего-нибудь, покормлю Джеки и бегом на работу.
        — И я так же. Что может быть приятнее вот такого семейного завтрака.
        — Только семейный ужин.
        Их глаза встретились, и они весело рассмеялись, вспомнив вчерашнее застолье. Они немного поболтали о пустяках, потом их разговор плавно перетёк в деловое русло. Обсудив вчерашний день, Юлька дала несколько рекомендаций и похвалила Макса.
        — Молодец. А говорил, что не сможешь. Ты всё сможешь. Сейчас основной контроль за графиком выполнения работ в новых бутиках. График ни в коем случае не должен срываться. К моменту прихода партии товаров, они должны быть сданы. Мы сразу же должны приступить к продаже. Даже день задержки, это огромные потери. Там, я знаю, с алюкобондом сложности. Возьми на контроль. Строители одну партию завезли, а вторую ещё нет. Если они до завтра не завезут, будет сбой графика. За сегодня остатки алюкобонда будут выработаны. Будь пожёстче с поставщиками. Не иди у них на поводу.
        — Хорошо. Кстати, я тоже заметил эту проблему. Я прямо с утра займусь этим. Может, пообедаем вместе? Ты где обедаешь?
        — Созвонимся и решим. Я обычно обедаю в тех районах города, где в это время бываю по делам. Но идея с совместным обедом мне нравится. Ради этого можно и полгорода проехать.
        Они поехали на работу в хорошем расположении духа. Рабочий день захватил их в свой водоворот. Опять разъезды, бесконечные препирательства со строителями и поставщиками. Время до обеда пролетело незаметно. Макс обратил внимание на то, что рутина новой работы захватила его целиком. Постепенно осваиваясь, он стал получать удовольствие от нового дела. Созвонившись, они договорились встретиться в офисе, а оттуда уже куда-нибудь поехать. Уже подъезжая, Максим заметил возле офиса машину Юлии. Сердце от радости сильнее забилось в груди. Отпустив водителя на обед, он забежал к ней в кабинет. Закрывая за собой дверь, Макс увидел, как вспыхнули счастьем глаза Юльки. Она вышла из-за стола и прижалась к нему.
        — Как я соскучилась!
        — Я тоже очень соскучился.
        — Куда поедем?
        — Куда скажешь.
        — Тогда пошли?
        — Пошли.
        Макс стоял и обнимал Юлию. Сил разжать руки не было. Она глядела ему в глаза и тоже не предпринимала попыток освободиться.
        — Ну что же ты? Пойдём. Я кушать хочу.
        — А поехали домой. Пообедаем в постели.
        — Нет. Нам ещё полдня работать. Побереги силы до вечера. Ночью они тебе точно понадобятся.
        Юлька, наконец, освободилась из объятий Макса. Они вышли из офиса и сели в её машину.
        — Так куда, всё-таки поедем?
        — Здесь есть неплохое кафе. «Светлана» называется. Там подают очень вкусный грибной суп. Ты любишь грибной суп?
        — Обожаю.
        — А на второе отбивная под грибным соусом.
        — М-м! У меня уже слюнки потекли!
        В «Светлане» действительно готовили замечательно. Пообедав, они вернулись на работу и дела опять захлестнули их в своём водовороте и оторвали друг от друга.
        Открытие новой «Народной линии» назначили на завтра. Накануне несколько суток Макс ничего не видел кроме работы и буквально валился с ног. Юлька видела, насколько он выматывается на работе, и ей было его жалко.
        — Да оставь ты эту работу. Сделай перерыв, отдохни. На тебя смотреть без слёз нельзя.
        — Нет. Бутики должны быть сданы согласно графика.
        — Да бог с ним, с этим графиком.
        — Нет. Запустим линию, а там и отдохнуть можно.
        А вчера пришел, наконец, товар, и Макс до поздней ночи распределял его по точкам. Юле кое-как удалось уговорить его отложить презентацию на день. И то, Макс с утра помчался на работу, клятвенно пообещав вернуться к одиннадцати часам. Юлька на работу решила не ездить. В салонах всё шло по накатанному. Персонал был вышколен, и особого вмешательства в дела не требовалось. Основное время и силы занимало открытие новой линии, но с появлением Макса этот груз был с неё снят. Весна по-хозяйски вступала в свои права. В открытую форточку доносилось весёлое чириканье воробьев и звонкие голоса детворы. Джеки ткнулся мокрым носом в её руку. Юля автоматически погладила его по голове, думая о своём. Послезавтра 8 марта. Юлька поймала себя на мысли, что с трепетом ждёт этого праздника. Раньше она не любила праздники и выходные. В рабочий день она с головой уходила в работу, а в выходные одиночество давало о себе знать. А сейчас всё по-другому. Максим вдохнул в неё совершенно другую жизнь. Жизнь, наполненную маленькими и большими радостями, переживаниями и обретениями. Впервые за много лет она почувствовала себя
настоящей женщиной и с удовольствием возилась на кухне. Максим пришёл, как и обещал. Она налила ему кофе и уселась напротив его, подперев рукой щеку.
        — Ты чего?
        — Вот так в кино жёны сидят и смотрят на кушающего мужа. Всегда поражалась бездарности и глупости этого клише. А сейчас поняла, что это никакая не глупость. Это действительно наивысшее женское счастье: вот так сидеть вместе на кухне.
        — Я и сам раньше не представлял, насколько здорово вместе просто сидеть и пить чай или кофе.
        — Я надеюсь, сегодня ты больше никуда не пойдёшь?
        — Нет, хотя не мешало бы.
        — Ты должен отдохнуть. Ты выглядишь усталым. Нельзя же так издеваться над собой.
        — Зато мне не снится война, и я больше не кричу во сне.
        — Всё равно отдых тебе не помешает. Сейчас иди в гостиную, ложись на диван и включай телевизор. Я быстренько сполосну чашки и приду к тебе. Сегодня день безделья.
        Макс вышел из кухни и тайком, чтобы не расстраивать Юлю, сделал несколько звонков. Когда она пришла к нему, он, развалившись на диване, рассеянно нажимал кнопки пульта. Она забрала у него пульт, включила музыкальную программу и прижалась к нему всем телом.
        — Боже, как хорошо, что ты у меня есть!
        — Какое счастье, что мы встретились.
        — А помнишь, как ты меня из машины выгнал? И что ты тогда на меня взъелся?
        — Ты бы видела, с каким омерзением в мой «Москвич» садилась. Я тогда за свою машину обиделся.
        — Меня высадил посреди дороги, да ещё и грязью обдал, когда поехал.
        — Это я от злости. Ну, думаю, фифа какая. Машина ей моя не нравится.
        — Это почему фифа?
        — А как ещё? Красивая, самовлюблённая и вредная.
        — Это я вредная? Ты на себя посмотри!
        — А что, тоже вредный?
        — Ещё какой! В машине курить у него нельзя.
        — Тогда мы два сапога пара.
        — А как ты деньги мне швырнул, помнишь?
        — Ну я же тогда от чистого сердца помог. А ты: «Каждый труд должен быть вознаграждён».
        — И опять я осталась стоять посреди дороги, а ты умчался в даль. Неужели у меня судьба такая?
        — У тебя судьба моей женой стать. Тяжёлая, я тебе скажу, судьба.
        — Ну, я согласна нести этот крест.
        Они, смеясь, вспоминали эпизоды своего, такого трудного, знакомства. И от того, что, несмотря на все недоразумения, они всё же вместе, на душе становилось как-то теплее. Максим полюбил эти тихие семейные вечера и очень дорожил ими. Жизнь в дачном домике с одинокими пробуждениями по утрам, завтраками на скорую руку, тоскливыми ужинами, когда даже поговорить не с кем, вспоминались ему, как чёрно-белое кино. Как он мог жить тогда вот так, уныло и безрадостно? Как мог обходиться без теплоты семейного уюта и без неё, такой любимой, нежной и красивой?
        Презентация новой линии прошла как по нотам. Во время банкета к Юлии подошёл Игорь Николаевич.
        — Юленька, вы меня познакомите со своим молодым человеком?
        — Конечно. Познакомьтесь. Это мой муж Максим.
        Брови Игоря Николаевича поползли вверх.
        — Юленька, вы вышли замуж и даже не пригласили меня на свадьбу? Не ожидал. Я думал, что мы с вами друзья.
        — Игорь Николаевич, Максим мой гражданский муж. Пока день свадьбы мы даже не оговаривали. Спешили запустить «Народную линию». Чуть попозже, как только линия заработает, будем думать, когда свадьбу играть. И, конечно же, вы будете на ней самым почётным гостем.
        — Я надеюсь. А чем занимается ваш супруг?
        — Он как раз и запускает эту линию.
        — Хорошая работа.  — Одобрительно кивнул Игорь Николаевич и отошёл от них.
        — Кто это?
        — Игорь Николаевич. Акула бизнеса. Человек, которого я боюсь, хотя он ни разу не давал к этому повода. Поразительно, но я пользуюсь его благосклонностью. Это он поставляет товары для твоей линии.
        — Этакий безобидный старичок, а в глаза посмотришь, и мурашки по спине. У него глаза палача. Такие же холодные и безжалостные.
        — Тихо. Опять к нам идёт.
        Игорь Николаевич вернулся к Максу с Юлей.
        — Я вот, что надумал. Я человек старый, больной. Кто знает, смогу я приехать на вашу свадьбу или нет. Поэтому завтра я приглашаю вас в ресторан «Пекин», где мы втроём скромно отпразднуем такое приятное событие. Ну и 8 марта как-никак. Договорились? Ну, вот и ладненько.
        Откланявшись, он отошёл от них старческими шаркающими шагами. Банкет закончился заполночь. Макс с Юлькой шли по ночному городу, взявшись за руки. Стояла весенняя погода, ясное безоблачное небо было усыпано звёздами. Юлия остановилась, повернулась к Максиму и закинула руки ему на шею, подставляя губы для поцелуя. Макс поцеловал её. Рядом остановилась машина.
        — Эй, влюблённые, такси нужно?
        Из машины, улыбаясь, выглядывал Сакен. Они расхохотались и полезли в такси.
        — Макс, что-то тебя в последнее время не видно. Куда пропал?
        — Я сейчас больше не таксую. У меня другая работа.
        — А чем занимаешься?
        — Бизнесом.
        — Бизнес понятие растяжимое. Вон, сегодня презентация была новых магазинов «Юлия». Это бизнес. И бабка семечками торгует — тоже бизнес. А что я такого смешного сказал? Что вы ржёте, как лошади? Не хочешь говорить — не говори. Но смеяться зачем?
        — Прости, Сакен. Это не над тобой. Ну вот мы и приехали. Вот тебе за дорогу.
        — Э, ты что меня обижаешь! Лучше пойди шоколадку своей даме купи. Ну, пока. Рад за тебя.
        Сакен уехал, а они поднялись в квартиру. Напряжение последних дней сказалось. Совершенно опустошённые, они легли спать. Максим потянулся к Юлии, но она отказалась.
        — Давай не сегодня. Я так устала.
        — Хорошо, как скажешь.
        Макс повернулся на бок и провалился в сон. Сон был глубокий и совсем без сновидений. Рано утром он тихонечко поднялся и, стараясь не шуметь, выскользнул из квартиры. Старый верный «Москвич» завёлся с пол оборота и помчал Максима к цветочному рынку.
        Юля проснулась от прикосновения к своей груди чего-то холодного. Испуганно ойкнув, она резко села в кровати и непонимающими глазами уставилась на рассыпанные по постели красные тюльпаны. Рядом с довольной улыбкой стоял Максим.
        — Фу, как я испугалась! Тюльпаны? Как здорово! Максим, ты чудо! Максим присел на краешек кровати и протянул ей маленькую коробочку.
        — С праздником тебя, родная. Это тебе.
        Юлия открыла коробочку. В ней, свернувшись змейкой, лежала золотая цепочка. Юлька порывисто прижалась к нему и поцеловала его в щёку.
        — Я не понял, что, даже поцелуй в губы не заработал?
        — Сейчас умоюсь, почищу зубы и поцелую тебя в губы. Потерпи немного.
        — Ну, хорошо. Только побыстрее. А то вчера вечером ты меня немного отвергла. Поэтому сейчас я хочу наверстать упущенное.
        Юлька собрала с постели тюльпаны, поставила их в вазу и побежала в ванную. Макс разделся и лёг в кровать. Немного погодя, свежая и прохладная после душа, к нему присоединилась Юлька.
        — Кажется, кто-то хотел меня поцеловать прямо в губы.
        — А кто-то хотел взять реванш за вчерашний день.
        Они бросились друг другу в объятия, и отдались страсти. Ближе к полудню наконец удалось встать с постели. Юля накрыла на стол. Зазвонил телефон.
        — Юленька, надеюсь вы не отклонили моего предложения.
        — Что вы, Игорь Николаевич. Конечно, мы готовы.
        — Я так понимаю, что вечер вам хотелось бы провести наедине и при свечах. Поэтому, чтобы не надоедать вам своим присутствием, я предлагаю вам пообедать со мной в «Элладе».
        — Игорь Николаевич, вы нам не можете надоесть.
        — Не обманывайте старика. Я тоже был молодым и прекрасно вас понимаю. Жду вас к трём часам.
        — Мы обязательно будем.
        — Ну всё. Передавайте привет супругу. Он производит впечатление серьёзного человека.
        — Он и есть такой.  — Еле сдерживая смех ответила Юля, наблюдая за тем, как Максим строит ей смешные рожи.
        Положив трубку, Юлька поморщилась и уселась за стол.
        К трём часам он ждёт нас в «Элладе». Давай быстрее позавтракаем. Мне надо успеть привести себя в порядок. Я сейчас позвоню в салон, чтобы привезли костюмы. Мы выберем тебе парочку.
        — Но у меня есть костюм.  — Напрягся Макс.
        Юля посмотрела на Максима. Святая простота. И это он называет костюмом! Но сказать о том, что эта дешёвая одежда не тянет на высокое звание костюма, она не могла.
        — Понимаешь, ты столько бегал по строящимся бутикам, что твой костюм потерял свой вид. Да и вообще, у мужчины должно быть несколько костюмов. Так что не сопротивляйся.
        — Ну, если так, то ладно.  — Сдался он.
        К назначенному времени они были готовы. Макс в новом костюме стального цвета, в новой голубоватой сорочке и сером галстуке выглядел как картинка. На ногах красовались модные итальянские туфли.
        — Ну ты как цыганка. Говорили только о костюме, а выбрали целый гардероб.
        — Директор должен и выглядеть соответственно. Не экономь на внешнем виде и тебе воздастся сторицей. Закон бизнеса.
        — Слушай, мне надоело! Я как альфонс. Ты меня одеваешь, обуваешь… Ты думаешь, я не догадываюсь, сколько это стоит? Мне всё это кажется неправильным.
        — Как до тебя не дойдёт, что ты сейчас в другом мире, который имеет свои законы! Я не говорю, что ты плохо одет или у тебя чего-то нет. Но в этом мире нужна другая одежда. Ты помнишь пословицу: «Встречают по одёжке, а провожают по уму»? Так вот в этом мире эта пословица действует на всю катушку.
        — Я не просился в этот мир. Мне прекрасно жилось в моём!
        — Да, но я живу в этом мире! И раз мы решили стать мужем и женой, нам нужно выбирать, в каком мире жить. Ты прикажешь мне спустить с молотка всё, чего я добилась непосильным трудом и устроиться продавцом-реализатором, только, чтобы ты чувствовал себя комфортно, не высовывая носа из своего мирка?
        — Ну, я так не говорил.
        — И не говори. Я устала подбирать слова, пытаясь мягко адаптировать тебя к окружающей действительности.
        — Так ты от меня уже устала?!
        — Не передёргивай! Поверь: мне самой удобнее бегать в дешёвых китайских джинсах и отдыхать в кафешках, чем в строгих костюмах ходить на работу и в вечерних платьях сидеть в чопорных дорогих ресторанах. Но положение обязывает, и в данном случае обстоятельства сильнее нас. Пойми: в том, что мы сейчас корректируем твой гардероб, нет и грамма альфонсизма. Мы должны играть по правилам этого мира.
        Они стояли друг напротив друга с красными от возбуждения лицами. Джеки, поскуливая, смотрел на них. «Похоже, это первая семейная ссора» — подумал Максим и невольно залюбовался Юлией. Она стояла перед ним в вечернем платье со стразами, а горящие глаза подчёркивали красоту её лица. Пылающие щёки гармонировали с пурпуров_ её слегка влажных губ, а идеальной формы грудь волнующе вздымалась от учащённого дыхания.
        — Прости. Я, кажется, наговорил здесь лишнего.
        — Ничего. Просто доверься мне и не думай ничего плохого. Я не собираюсь тебя унизить.  — Юлия прошлась по комнате, успокаиваясь и приходя в себя.
        Ладно. Оба мы погорячились. Пора уже нам ехать в «Элладу».
        Они вышли из дома и сели в такси. Таксист попался незнакомый. Наверное, недавно на пятаке таксует. Макс облегченно вздохнул. Меньше будет разговоров. В ресторан прибыли ровно к трём. Игорь Николаевич был уже там и поднялся из-за столика навстречу.
        — Юленька, вы, как всегда, точны. Для такой красивой женщины, как вы, это необычно. Но для делового партнёра, коим вы являетесь, это ценное качество. Присаживайтесь. Холодные закуски уже подали, горячие сейчас принесут, а вино я взял смелость выбрать сам.
        — Игорь Николаевич, я всегда вам говорила, что целиком доверяюсь вашим вкусам. Всё равно никто лучше вас не разбирается в винах.
        Они присели за столик. Макс чувствовал сильную скованность и почти не участвовал в разговоре. Однако Игоря Николаевича это нисколько не смущало. С умением истинного светского льва он вёл беседу ни о чём, постоянно подливая вино в фужеры и потчуя принесёнными блюдами. Спустя время, он поднялся, спросил разрешения у Макса и пригласил Юлию на танец.
        — Юленька, не сочтите за наглость, но мне кажется, что ваш избранник не совсем вам подходит.
        — И с чего вы это взяли?
        — Ну, он не нашего круга человек.
        — А я, когда входила в бизнес, сильно вашего круга была? Тоже ведь из грязи в князи.
        — Вы, Юленька, себя с ним не ровняйте. Вы себя сами сделали. А он на готовое пришёл.
        — Игорь Николаевич, мне этот разговор неприятен.
        — Извините. Просто я к вам, Юленька, как к дочери отношусь. Мне ваша судьба небезразлична. Простите, если покажусь назойливым, но что там у вас произошло с Юрием? Такой культурный, воспитанный молодой человек.  — Прошу прощения, но не чета вашему избраннику. Мне показалось, что вы любите друг друга.
        — Вот Юра то, как раз, и оказался таким бесчестным человеком, который решил поживиться моими деньгами. Я тоже думала, что моя любовь к нему жива. Однако кое-что в его поведении меня насторожило, и я провела расследование. Результат: мошенник высшей пробы. В своё время он уже смог попользоваться мной. В этот раз ему это не удалось. Странно, что вы об этой черте его биографии ничего не знали.
        Игорь Николаевич улыбнулся своей загадочной улыбкой и промолчал. Юлька поняла, что он знал обо всём, но всегда предпочитал быть зрителем тех страстей и драм, разворачивавшихся перед ним в театре под названием жизнь. И, конечно, извлекать из этого свою прибыль. Сейчас он имеет надёжного и верного партнёра — Юлию. Прибери к рукам Юрий её империю, Игорь Николаевич быстро смог бы отобрать у него этот бизнес. В любом случае он ничего не терял. Старый лис. Много бы отдала Юля, что бы никогда не иметь дела с ним. Но это невозможно.
        — И всё-таки вы присмотритесь к своему избраннику. Вы, Юленька, слишком богатая невеста, чтобы вот так опрометчиво выходить замуж за первого встречного.
        — Игорь Николаевич, Максим не первый встречный.
        — Ну, дай бог, дай бог. Я не враг вам.
        Танец закончился, и они опять подошли к столику. Максим, наблюдая за танцующими, даже не предполагал, что на всем протяжении танца он был главной темой их разговора. Опять пошёл светский разговор ни о чём и, наконец, Игорь Николаевич подозвал официанта и рассчитался с ним.
        — Ну, не смею вас больше задерживать. Понимаю, дело молодое. Хочется вдвоём побыть. С нами, стариками, скучно. Спасибо, что уважили, нашли время посидеть. Желаю вам счастья.
        Он улыбнулся и пошёл к выходу. Юлька и Макс почти одновременно вздохнули, посмотрели друг на друга и расхохотались. Облегчение после ухода Игоря Николаевича было ощутимым и обоюдным.
        — Ну, что? Продолжим отмечать твой праздник здесь?
        — Нет. Максим, мне понравилось отмечать праздники дома. Ты не против?
        — Двумя руками за!
        Допив вино, они вышли из ресторана и на такси поехали домой. По пути заехали в супермаркет и накупили полные пакеты снеди. В квартиру ввалились, весело пересмеиваясь, довольные и счастливые. Джеки радостно встретил их у входа, виляя хвостом. На кухне, в четыре руки, быстро приготовили праздничный ужин и переместились в гостиную. По телевизору опять крутили какой-то сентиментальный сериал, в полголоса бормотал очередной дон Педро, а они сидели рядом на диване, пили вино и болтали. Было легко и приятно. Вдруг, посерьёзнев, Юлия положила свою ладонь на руку Максима.
        — Помнишь, ты спрашивал меня про Юрия?
        — Да. Но ты не захотела о нём говорить.
        — Правильно. Тогда было не время. Сегодня, я думаю, уже можно. Когда-то на втором курсе мне казалось, что я безумно его люблю. А он, поиграв со мной, выгодно женился на другой девушке. И вот не так давно его вытащил Игорь Николаевич и представил пред мои светлые очи. Вначале мне показалось, что моя любовь ещё жива, и я потянулась к нему всей душой. Однако уже на следующий день меня стали раздражать некоторые привычки. Потом я задумалась о том, как жестоко Юра обошёлся со мной много лет назад, предпочтя мне глупую дурнушку с папой, партийным функционером. Мне пришлось попросить одного человека провести расследование. Ну а результаты этого расследования поразили даже меня, хотя я уже была ко многому готова. Юра оказался банальным аферистом, который, узнав о моих успехах в бизнесе, решил поправить дела за счёт моих денег. Я его прогнала и, надеюсь, больше он не появится в моей жизни.
        — И ты уверена, что не пожалеешь?
        — Я жалею только о том, что попалась на его удочку один раз и чуть не попалась во второй.
        — Подумать только, мы могли с тобой не встретиться.
        — Страшно подумать. Ты допил?
        — Да.
        — А что, если нам пораньше лечь спать сегодня?
        — Только спать?
        — А есть ещё предложения?
        — Есть.
        — Ну, тогда я принимаю все твои предложения.
        Они ушли в спальную, закрыв дверь перед носом удивлённого Джеки.
        7
        «Народная линия» наконец заработала. Клиенты, сначала робко, затем всё увереннее стали посещать бутики. Бизнес пошёл по накатанной. Юля наблюдала за Максом и радовалась его успехам. Максим был в своей стихии. Он действовал по-военному чётко, раздавая приказы, мгновенно быстро принимая решения и мгновенно реагируя на любые изменения рынка. Макс рос, как бизнесмен. Трудно представить, что этот человек всего лишь два месяца назад занимался частным извозом. Семейная жизнь так же могла бы складываться вполне гармонично, если бы не его частые закидоны. Максим болезненно воспринимал каждую копейку, потраченную на него. Любая фраза любого человека, если её можно было бы истолковать как осуждение Макса в альфонсизме, доводила его, чуть ли не до истерики. Каждый раз Юлии приходилось подолгу беседовать с любимым, доказывая, что это семейный бизнес и глупо иметь комплексы по этому поводу. Какой чёрт толкнул Юльку на очередной шаг, она, даже спустя время, не могла понять. Возможно, ей просто захотелось встряхнуть их отношения, прибегнуть к кардинальной хирургии и, наконец, заставить Макса избавиться от его
проклятых комплексов. Как бы то ни было, что случилось, то случилось. В один из дней Юлия вбежала в офис.
        — Дорогой, у меня для тебя сюрприз.
        — Ты меня пугаешь. А что это за сюрприз?
        — Пойдем, увидишь.
        Они вышли на улицу, и Макс остолбенел. У обочины рядом с салоном, ослепляя своим агрессивным видом, стояла новенькая БМВ.
        — Что это?
        — Это твоя машина.
        — Я не просил тебя делать мне дорогие подарки.
        — Милый, тебе нужно мотаться по городу, а служебная машина нужна в офисе. Вот я и подумала, что тебе не помешает своя машина.
        — У меня есть своя машина. Я мог бы мотаться по городу на «Москвиче».
        — Но это невозможно. Директор одного из направлений сети салонов «Юлия» не может ездить на «Москвиче». В конце концов, это повредит бизнесу!
        — Да что ты всё бизнес, бизнес! А на мои чувства тебе глубоко наплевать? Ты могла хотя бы посоветоваться со мной?
        — Но мне так нравится делать тебе сюрпризы. И. потом, мы можем себе это позволить.
        — Костюмы, туфли, халат, дорогой бритвенный набор, золотой портсигар… И вот теперь машина! Ты ведёшь себя со мной, как со своей игрушкой! Так мальчика подбирают на помойке и балуют шоколадками! Я тебе не мальчик для забавы!
        Юлька вдруг почувствовала, что эмоции, захлестнувшие её в начале разговора, улеглись. В груди стала кристаллизоваться и расти ледяная глыба.
        — Знаешь, что, дорогой. Тебе уже давно лечиться надо.  — Холодно произнесла она.  — Такие комплексы, что Фрейд отдыхает. Мне до чёртиков надоели твои истерики. Если ты до сих пор не понял, что мы одно целое, то уже, наверное, никогда не поймёшь.
        — Так тебе я уже надоел?
        — Не передёргивай.
        — Нет, ты же так сказала! Я, оказывается, истерик и психбольной! Может, нам вообще надо расстаться?
        — Наверное, ты прав.
        — Я думаю, что уволить меня тебе можно и без моего заявления. До свидания.
        — Ну и подавись своей гордостью! Езди на своей таратайке, чтоб она у тебя развалилась!
        Он выскочил на проезжую часть, прыгнул в первое попавшееся такси и уехал. Юлька села в кабину БМВ и закрыла дверцу. Ярость и обида клокотали в горле. Слёзы душили её, но разрыдаться прямо здесь она не могла себе позволить. Заставив себя успокоиться, Юля промокнула уголки глаз носовым платком и твёрдой походкой пошла в офис.
        — Андрей, отгони «БМВ» на ближайшую стоянку и оплати за неделю. Вот деньги и ключи.
        День она доработала, как во сне. Возвращаться домой одной было непривычно и тоскливо. Ещё больше резануло, когда у порога её не встретил, радостно виляя хвостом, Джеки, а на диване она увидела наспех брошенный костюм Макса. В шкафу не хватало только тех вещей, с которыми он к ней пришёл. Юлия взяла в руки пиджак, прижала его к своему лицу и громко, в голос, завыла.
        Макс сбросил дорогой костюм, переоделся в свои старые джинсы и куртку, покидал свои старые вещи в сумку, свистнул Джеки и выскочил из квартиры. В груди клокотала ярость. Такого унижения он ещё не испытывал. Усадив Джеки на заднее сиденье «Москвича», он выехал с автостоянки и помчался вон из города. И почему он подумал, что у них что-то могло получиться? Кто Макс и кто Юлия? Два разных мира, нет, две разных галактики. Каждая со своими законами и устоями. Максим гнал по дороге, почти не различая знаков и светофоров, когда впереди кто-то резко затормозил. Чудом ему удалось избежать столкновения. Рывком открыв дверцу, он выскочил из салона. Из передней машины вышла женщина. Ещё одна женщина! Да что они все, издеваются, что ли?
        — Вы что, ездить не умеете? Какого чёрта тогда за руль садитесь?
        — А вы не кричите на меня. Не хуже вас езжу. Тут просто девочка дорогу перебегала. Дистанцию нужно держать!
        Вокруг стали собираться зеваки, загудели недовольными гудками машины.
        — Женщина за рулём, что обезьяна с гранатой.  — Процедил Максим и вернулся за руль.
        Тронувшись с места, он вырулил на дорогу, ведущую к дачному посёлку, и обернулся назад. Джеки в салоне не было. Когда он успел выскочить? Макс вспомнил, что, когда он выскочил разбираться с той бабой, дверцу он оставил открытой. Резко развернув машину, Максим помчал назад. На том месте Джеки не оказалось. До самого вечера Макс бродил по этому району, выкрикивая своего пса, и только к ночи приехал в свой дом.
        Настроение было хуже некуда, на душе скребли кошки, и страшно захотелось застрелиться. Вспомнив, что в доме должно быть спиртное, он полез в отключённый холодильник. Пусто. Странно. Да, убирала тогда со стола Юлия. Куда она могла его поставить? Наконец в буфете, среди стопки тарелок, стаканов и фарфорового чайника с отбитым носиком он нашёл две бутылки: самогонку и водку. Немного подумал и выбрал, что покрепче — самогонку. Закуски не было. Макс опять завёл машину, поехал в магазин, набрал продуктов и ещё одну бутылку водки. По сердцу больно резануло. Вспомнилось, как весело и дружно они часто вместе с Юлькой закупали продукты в супермаркете. К чёрту Юльку! Всех к чёрту! Он приехал домой, заперся на крючок и напился до чёртиков. Максим так и уснул за столом, уронив голову на левую руку и сжимая в правой недопитый стакан самогонки.
        Пробуждение было ужасным. Голова гудела, как самый большой колокол на колокольне. Во рту точно всю ночь паслось стадо бизонов. Страшно хотелось пить. Макс встал и потянулся к чайнику. В чайнике воды не оказалось. Да и от чего ей там быть, если он только вчера вернулся в свой дом и сразу принялся глушить самогонку. Превозмогая боль в голове, Максим выполз во двор, набрал полный чайник из колонки и подставил голову под струю ледяной воды. Холодные струи обжигали, но стало немного легче. Он вошёл в дом, и постоял с чайником возле плиты. Можно было бы попить чаю, однако сил ждать, пока закипит чай, не было. Макс полез в буфет и налил себе стопку водки. Пошла плохо, шершаво, будто цепляясь за что-то в нутрии. Давясь ломтиком колбасы, быстро налил вторую. «После первой и второй пуля не должна просвистеть» — вспомнилась поговорка Витьки Ерёменко. Вторая пошла лучше. Ну а третья вообще, как по маслу. В голове зашумело и захотелось только одного — спать. Ещё сохраняя остатки сознания, он выключил давно уже «паровозивший» чайник и рухнул на кровать. Уснул, кажется, ещё в полёте.
        Они сидели на лавочке в курилке, оборудованной между палаток. Командир второй роты капитан Витька Малыгин гордо показывал только что полученную из дома телеграмму.
        — Во, мужики, сын у меня родился! Сын! Понимаете?
        — Блин! Дай посмотрю! Точно сын! Поздравляю! И что? Домой не отпускают, что ли?
        — Да вот, сейчас, одну колонну отработаем, и домой. Из-за меня же её не отменят.
        — Сашка, твой зам, мог бы сходить.
        — Да нет, я сам пойду. Да и ничего серьёзного. Так, прогулка.
        Вокруг суетились солдаты, раздавались команды сержантов и командиров взводов. Что-то во всём этом было смутно знакомое. Всё это с Максом уже когда-то происходило. Но когда? Тревожное чувство не отпускало. Рядом, за полотнищем палатки раздался стук молотка. Видно кто-то из солдат ремонтировал настил. Стук не прекращался и очень мешал сосредоточиться.
        — Послезавтра вернёмся, и сразу попутным бортом на большую землю. Полгода здесь воюю, соскучился по мирной жизни.
        — Да, сейчас бы в ресторан закатиться и оторваться по полной.
        — Не говори. А я так и сделаю. Сына буду в ресторане обмывать. И за тебя выпью.
        — Не загадывай. Ты, давай там, поосторожнее.
        — Да делов-то — колонну сопроводить!
        Замкомроты Сашка Виноградов подошёл к ним и выжидательно уставился на Малыгина.
        — Что, построились? Готовы? По машинам.  — И повернулся к Максу — Ну, пока. Пошёл я.
        Он закинул автомат за спину и быстрой походкой пошёл к своей роте. Потом вдруг обернулся и помахал рукой. За спиной кто-то крикнул: «Вторая уходит! Вторая!». И Макс вспомнил. Вспомнил! Точно так же тогда они беседовали с Витькой Малыгиным перед их выходом. Точно так же он хвастался полученной телеграммой. И точно так же обернулся на прощанье. А потом был бой. Рассказывали, как Витёк прыгнул в кузов КАМаза, сел за спаренную зенитную установку ЗУ — 32М, ЗеУшку, как называли её солдаты, и стал прикрывать своих бойцов огнём из неё. КАМаз подорвали из гранатомёта. Машина заполыхала. ЗеУшку выбросило из кузова вместе с Виктором. Малыгин с кем-то из солдат поставил её на опоры и опять сел за гашетку. Выстрелом из гранатомёта установку опять подбросило, а Витьку швырнуло в придорожные кусты. Тяжелораненый, он снова занял позицию и опять припал к прицелу. Его так и нашли после боя, уже мёртвого, вцепившегося в поворотные рукоятки ЗеУшки. Мало, кто тогда выжил.
        Макс вскочил на ноги и хотел побежать, остановить, предупредить, но ноги, словно налитые свинцом, отказывались слушаться. И тогда он закричал: «Витька! Стой! Витька!» Но Витёк не слышал, и рота на боевых машинах уходила в завесу то ли тумана, то ли пыли. Макс продолжал кричать, а кто-то за спиной всё повторял: «Вторая уходит», и за полотнищем палатки какой-то солдат всё забивал и забивал гвозди. Максим рывком сел в постели и вытер пот с лица. В голове был туман. В дверь кто-то настойчиво тарабанил. Он встал и, чертыхаясь, побрёл к двери. У порога стоял Михалыч.
        — Ты что, спал, что-ли?
        — А, привет. Да, спал.
        — В такое время? Ну-ка, дай-ка, посмотрю на тебя. Э-э, брат, не нравишься ты мне.
        — Я и сам себе не нравлюсь.
        — Что случилось?
        — Ничего.
        — Ты мне, только, не рассказывай. На тебе лица нет.
        — Не хочу пока ни о чём говорить. Ты прости меня.
        — Ничего. Переболеешь, сам расскажешь. Мы же, вроде как, друзья?
        — Да. А ты чего зашёл-то?
        — Вижу, машина твоя стоит. Ну, думаю, ты приехал. Решил зайти, поздороваться. Да ты, брат, вчера хорошо попил.
        — Да. Кстати, твоего натурпродукта. Сегодня с утра чуть не умер.
        Михалыч налил в рюмку. Макс выпил и ещё потянулся за бутылкой.
        — Э нет. С тебя хватит. Ложись и спи. Завтра должен быть как огурчик. А, чтобы соблазна не было, бутылку я забираю. И учти. Мне из окна всё видно. Только соберись куда-нибудь, назад палкой загоню. Всё, спи.
        Наутро, со свежей головой, Максим сел за руль своего старенького «Москвича» и поехал на пятак. Таксисты встретили его сдержанной радостью и любопытными взглядами, но в душу лезть не стали. Началась привычная рутинная работа. Клиент сменялся другим, и дни потянулись своей чередой. Руки привычно переключали передачи и крутили руль, ноги нажимали на педали, глаза автоматически отмечали сигналы светофора и дорожные знаки, а голова думала. И что она возомнила о себе? Что она купить его решила? Не на того напала. Он ей не мальчик с улицы. И без неё обойдётся. Сам себе на жизнь зарабатывал и ещё заработает. Ему много не надо. Было бы. где поспать да чего поесть. Ну и одеться, соответственно. Не в костюмы от Диора, а в обыкновенные джинсы. А она взялась подарками забрасывать. Думала приручить. Никогда Макс не был ручным. И не будет. Лучше Макс всю жизнь проживёт один, чем вот так, как левретка на подушечке. Но как щемит сердце! Как не хватает Юльки. Не хватает не только в вечерние и утренние часы, когда одиночество чувствуется наиболее остро, но и днём. Просто знать, что скоро увидимся — это ли не
счастье? Да и Джеки пропал. Сколько дней Максим искал Джеки, но безрезультатно. Ему вспомнилось, с какой тоской пёс последовал за ним, когда они уходили от Юлии. Он же всё понял! Невозможно, но это так. Какие глаза были у него, прямо, как у человека. Может, в чём-то Юлия права? Может, действительно он перегнул палку? В конце концов, действительно, бизнес на «Москвиче» не решается. Как Юлька говорила? Встречают по одёжке, а провожают по уму. Ведь в кафешки она в китайских джинсах с ним бегала и чувствовала себя прекрасно. А на работе вся, как со странички журнала. Красавица. Как без неё плохо. Нет. Без неё нельзя. Но как вернуться. С какими глазами опять прийти к ней. И что сказать? Необходимо найти предлог, чтобы встретиться, а там, может, помирятся. Хотя, наверное, слишком сильно он её обидел. И тут Макс вспомнил, что он уволился, а расчет так и не взял. Чем не причина? Максим довёз клиента по адресу, развернул машину и направил её в сторону офиса.
        Все эти дни Юлька провела, как в тумане. Первое острое отчаяние сменилось тупой ноющей болью. Сначала ей хотелось выбросить все вещи, хоть отдалённо напоминавшие ей Макса. Однако рука так и не поднялась. И вот теперь, каждый раз, когда Юля лезла за чем-то в шкаф, натыкаясь на что-то из его одежды, она испытывала боль. И «Народной линии» явно не хватает его руководства. Военный, где-то, может быть, жесткий, чёткий стиль Максима задал хороший темп для начинающейся линии, и Юля видела, что заданная инерция падает. И никто не заменит Макса. Да и не хочется ей никому поручать это направление. Глупый самодовольный болван! Неотёсанный кретин! Напыщенный индюк! Носится с гордостью своей, как с писанной торбой. Так всю жизнь и будет баранку крутить и копейки себе на жизнь зарабатывать! Женится на какой-нибудь мымре и будет в своей избушке на курьих ножках век доживать. Женится? На другой? А Юлька? Она этого просто не переживёт. Юлия сидела в кабинете и глядела невидящими глазами в кипу платёжек. Ну не до платёжек ей сейчас. Хотелось плакать. И в этот момент в офис влетел Макс. Юле захотелось выскочить
из-за стола и броситься ему на шею. Да она бы так и сделала, если бы не одно обстоятельство. Максим, входя в кабинет, оставил дверь распахнутой настежь. Их размолвка естественно не осталась тайной для коллектива и, само собой, сейчас все сотрудники уже подобрались поближе к кабинету и навострили свои уши. Юлька была слишком бизнес-леди, чтобы выставлять напоказ свои чувства.
        — Здравствуйте, Максим Петрович. Я вас слушаю.  — Официальным голосом сказала она, надеясь, что глаза скажут ему всё. Официальный тон остудил его не хуже ледяного душа.
        — Я за расчетом пришёл.  — Не поднимая глаз сказал Максим.  — Я же уволен.
        Вот так. Она, как дура, обрадовалась его приходу, а он за расчётом пришёл.
        — Вы, Максим Петрович, не уволены, а находитесь, так сказать, в творческом отпуске. Поэтому ни о каком расчете речи быть не может. Зайдите в бухгалтерию и получите свою зарплату. И, пожалуйста, быстрее решайте свои проблемы и приступайте к работе.
        — Я не на коротком поводке и работать на тебя не буду. Не дождёшься!
        Макс как ошпаренный выскочил из кабинета. Какой дурак! Он ещё хотел пойти на примирение. Да она в человеке ничего не видит, кроме подсобного механизма для зарабатывания денег. Боже мой! Угораздило же влюбиться в бизнес-леди! Макс отъехал от офиса и сразу попал в оживлённый поток машин. Обычно ездил он очень осторожно и даже придумал для себя основное правило, благодаря которому умудрялся обходиться без аварий: три Д — Дай Дураку Дорогу. Однако сейчас злость притупила его осторожность. Проезжая перекрёсток, он не заметил несущуюся на красный цвет «Волгу». Удар был сильным. Уже теряя сознание, он успел подумать: «Это мне за всё».
        Юлька сидела за своим столом, всё ещё приходя в себя от разговора с Максимом, когда влетевшая в кабинет продавщица закричала истошным голосом: «Юлия Сергеевна, Максим Петрович разбился!»
        — Что ты мелешь? Он только что вышел от меня живой и здоровый.
        — Я сама видела. На перекрёстке. Ужас какой!
        Юлька выскочила из-за стола и помчалась на улицу. На перекрестке гудели клаксонами машины, и собралась довольно внушительная толпа. Она пробилась сквозь плотную гущу людей и влетела в самый центр событий. В груде смятого металла с трудом угадывались «Москвич» и «Волга». На обочине лежал Макс. Юльке показалось, что он умер. Она бросилась к нему, однако чьи-то сильные руки удержали её.
        — Поосторожнее, дамочка. Нельзя его трогать. Вдруг позвоночник повреждён, или череп проломлен. Врачи приедут, разберутся. Скорую уже вызвали.
        — Так он живой?
        — Живой, только без сознания. Вон, джигит стоит, любитель на красный цвет ездить. Убивать таких надо. И надо же, ни одного серьёзного повреждения. Так, одни царапины. А человека угробил.
        В стороне, дрожа от страха, стоял паренёк лет восемнадцати, жалкий как побитая собака.
        — Что вы говорите? Он же живой!
        — Ну, это пока. Посмотрите, что с машиной. Да не бледнейте вы так. Может и обойдётся.
        Раздалась заунывная сирена, и скорая помощь пробилась сквозь толпу. Врач наскоро осмотрел Максима и кивнул санитарам. Те привычно перегрузили его на носилки и понесли в машину. Юлька рванулась к врачу.
        — Доктор, что с ним?
        А вы кто будете?
        — Я его… жена.
        Пока ничего конкретного сказать не могу. Визуально — перелом ноги. Но нужен рентген. Столкновение серьёзное, могут быть ещё травмы.
        — Вы куда его повезёте?
        — В больницу скорой помощи. Мы всех туда отвозим. Вы с нами?
        — Нет. Я сейчас туда подъеду на машине. Мне надо одеться.  — Только сейчас Юлька почувствовала, что замёрзла в своём костюме.
        Она опрометью помчалась в офис, накинула на себя плащ, взяла свою сумочку и прыгнула за руль. Приехав в больницу, она влетела в приёмный покой. Макса не было. Уже на грани истерики Юлия узнала, что его увезли на рентген. Отсутствующим голосом она называла данные Максима, не отрывая глаз от дверей. Наконец показался врач.
        — Не волнуйтесь. Всё не так уж плохо.
        — Говорите правду.
        — А я и не собираюсь ничего скрывать. Вашему мужу невероятно повезло. После такой аварии отделаться только переломом ноги и, скорее всего, сотрясением мозга, это чудо. Правда, ещё необходимо сделать томографию мозга. Может быть гематома, а это уже не очень хорошо. Только у нас такой аппаратуры нет.
        — Это не проблема. Скажите, где он сейчас?
        — В реанимации. Дело в том, что он никак не может прийти в себя и до сих пор находится без сознания.
        — Я хочу к нему.
        — Бесполезно. В реанимацию вас не пустят. Езжайте домой и отдохните. Завтра всё станет ясно. Утро вечера мудренее.
        Юля поехала на работу, но всё валилось из рук. Успокоение не принёс и косметический салон. Долго не могла решиться позвонить матери Максима, но всё-таки сделала это. Дома она, как тигрица в клетке, меряла шагами квадратные метры своей квартиры, пока, обессилев, не свалилась в кресло. Постель стелить она не стала, а уснула на диване, накрывшись пледом. Утром, чуть свет, она помчалась на работу, раздала указания и прямиком — в больницу. Его мать тенью сидела возле двери в реанимацию. Макс в себя не пришёл. Взяв телефон реанимационного врача, Юлька с трудом уговорила её поехать домой, пообещав держать в курсе, и сама же отвезла. Потом села в машину и стала бесцельно колесить по городу. На работу не хотелось. Чтобы как-то себя занять, проехалась по магазинам, потом опять заскочила в больницу. Без изменений. Врач только развёл руками.
        — Делаем всё, что в наших силах. Не волнуйтесь. Как только появятся изменения, я вам обязательно позвоню.
        Юля достала сотку и набрала номер своего семейного врача. На том конце мучительно долго не снимали трубку. Наконец ответили. Она сбивчиво рассказала доктору о Максе.
        — К сожалению, Юлия Сергеевна, пока его не выпишут из реанимации, я ничего не могу сделать. Как только это произойдёт, я к вашим услугам. Сделаю всё, что смогу.
        — Тогда пока приготовьте для него палату в вашей клинике. Как будет возможно, я сразу привезу его к вам.
        Разговор успокоения не принёс. День близился к вечеру. Дома опять ждало холодное стылое одиночество. Она заехала к маме. Мать, увидев на пороге дочь, обрадовалась и захлопотала вокруг неё.
        — Привет, мам. Домой не хочется. Я заночую у тебя?
        — Давно не заезжала ко мне. Я вижу, случилось у тебя что-то. Конечно, не хочешь, не рассказывай. Ты у меня всегда своенравной была, из тебя слова клещами не вытащишь. Только, когда выговоришься, легче станет. Уж поверь мне.
        Юлька никогда не делилась с мамой своими проблемами, всегда предпочитая их решать сама. Однако сейчас, неожиданно для себя, разговорилась. Она рассказала всё, периодически отхлёбывая чай и вытирая слёзы. Всё, начиная от первой встречи в москвиче, заканчивая реанимацией. Мать долго молчала, и было не понятно: одобряет он дочь, или осуждает. Наконец она заговорила.
        — Знаешь, дочь, ты уже слишком взрослая. Однако и взрослые люди ведут себя, порой, как дети. Так и вы с Максимом. Он — мальчишка. По-другому не назовёшь. Мальчишество и бравада чистой воды. Да и ты от него недалеко ушла. Решила за месяц человека переделать? Забыла уже, как сама на базаре, что подешевле, выбирала? Ты в начале в себе разберись, любишь его вообще, или нет?
        — Да что тут думать, мама! Люблю. Сильно люблю.
        — А каким ты его полюбила? Вот таким. А сейчас строгаешь из него неизвестно что. Не боишься любимые черты отсечь и эдакого болванчика смастерить? Нельзя человека под себя сгибать. Особенно если любишь.
        — Да что я такого делала? Для бизнеса имидж имеет огромное значение. Из песни слов не выкинешь. И так старалась, где лестью, а где обманом, а он, как чурбан. Упёрся и всё.
        — А тебе хотелось бы из чурбана марионетку сделать? Бизнес, имидж… Слова то какие! А за этими словами человек как-то взял и потерялся.
        — Но что делать, если так действительно надо. Его фронт работы был настолько важен, что он в своём копеечном костюмчике на стареньком «Москвичонке» только дело бы испортил. Понимаю. Опять я о бизнесе. Но ведь это был бы наш семейный бизнес. Я столько сил вложила в него, что терять тоже не намерена. И почему, в угоду его гордости, я должна терпеть убытки? Ведь я не унижала его, не попрекала ничем.
        — А тебе не приходило в голову, что нужно было просто сесть вечерком, за чашкой чая, да поговорить о том, что необходимо сделать, что приобрести, а что может и подождать. Совместно спланировать покупки, а не лезть с этими твоими проклятыми сюрпризами?
        — Да. С сюрпризами я перегнула. Но я не ожидала такой реакции.
        — Да что там. Со снятой головой по волосам не плачут. Я тебе вот что скажу. Ты, конечно, можешь здесь заночевать. Но мой тебе совет: езжай-ка к его матери. Вы теперь для него два самых близких человека. И боль эту должны вместе перенести. Вместе то оно полегче, чем поодиночке.
        — Спасибо, мама. Мне действительно стало легче. Ты права. Во всём права.
        — Вот то-то и оно. Вы, молодые что думаете, старики из ума выжили? Нет. Мы ещё пригодиться можем. А раньше бы со мной поделилась, многих бед бы смогла избежать.
        — Да, наверное. Ну, я поехала?
        — Езжай, доченька, езжай. И удачи тебе.
        Мать поцеловала Юльку в щёку. И ещё долго, по пути к матери Макса, она ощущала тепло материнских губ на своей щеке.
        — А вот здесь ему семь лет.  — Вероника Антоновна, мать Максима, показала на фотографию маленького лопоухого Макса в шортиках и в рубашечке с корабликом на кармашке. Они смотрели семейный альбом, и Юльке казалось, что она уже триста лет знает эту немолодую женщину.
        — Ты чай пей, а то остынет. А то давай, я тебе лапши налью. Мою лапшу Максимка очень любит.
        — Нет, что вы. Не беспокойтесь. Кушать совсем не хочется.
        — Что же это доктор не звонит? Может, забыл? Максим не может так долго быть без сознания. Он, наверное, уже пришёл в себя.
        Юля была уверена, что, если Макс очнётся, ей перезвонят. Однако для успокоения Вероники Антоновны позвонила врачу. Никаких изменений. Они проговорили до поздней ночи. Мать говорила о Максиме, вспоминала его детские годы, юность. Рассказывала, как трудно было ей одной поднимать сына.
        — Он ведь у меня непутёвый был. Всегда какие-нибудь коленца выкидывал. Ничего-ничего, а потом как отчебучит что-нибудь. А к шестнадцати годам с плохой компанией связался. Курить начал, домой ночевать не приходил иной раз. Нервы мне потрепал, не дай бог кому. Из техникума со второго курса выгнали. Пошёл на химический завод работать. А там совсем взрослым себя почувствовал. Вообще от рук отбился. Друзей себе завёл: все ребята после армии. Спасибо, на заводе заставили его в вечерней школе аттестат о среднем образовании получить. Когда его в армию призвали, я вздохнула свободно. А потом сердце стало болеть: как там он, не бьют ли? Про дедовщину то все слышали. Да и переживала, что бы в Афганистан не отправили. Слава Богу, пронесло в тот раз. Но спасибо армии. Там ему мозги вправили. Какие письма он писал! Ты бы видела. Прощения просил. К концу второго года службы поступил в военное училище. Я не знала, что он надумал. Писал, что в служебной командировке. А потом приходит письмо: «Мама, поздравь меня. Я курсант». Он всегда скрытный был. Никогда ничего не просил. Джинсы куплю ему, он рад до потери
пульса. А, спрашивается, чего молчал. Это я сама догадалась. Смотрю, вся молодёжь в джинсах ходит. Гитару по случаю недорого ему в подарок на 23 февраля купила. Знаешь, как он прыгал от радости! А ведь ни слова, что давно хотел. Недавно узнала, что он, оказывается, всегда магнитофон желал и мечтал в тайне. А сказать не мог. Так и в Нагорном Карабахе. Всё писал, что в командировке. Про первый раз в госпитале я вообще ничего не знала, а во второй раз сказал, что на машине перевернулся. Только потом узнала, когда его из армии списали. Чувствовать то я чувствовала что-то неладное. А знать не знала. И про тебя долго молчал. Видела, что его что-то гложет. А попробуй, вытащи из него. Ну, ладно. Уже поздно. Заболтала я тебя. Идём, постелю тебе.
        8
        Юлька легла спать, но ещё долго ворочалась с боку на бок. Наконец глаза закрылись, и она забылась глубоким сном без сновидений. Звонок сотки разбудил её рано утром.
        — Алло! Говорите же!
        — Юлия Сергеевна. Это врач из реанимации. Максим очнулся.
        — Я еду! Его можно забрать? В каком он состоянии?
        — Не торопитесь. Заведующий отделением придёт к девяти часам и сразу уходит на планёрку. Вопрос о выписке Максима решится не раньше десяти часов. Раньше вас всё равно к нему не допустят. А насчёт его состояния, вы лучше сами посмотрите.
        Юля отключила телефон. Хоть какое-то изменение.
        — Он очнулся? Я всё слышала. Звук в телефоне слишком громкий.
        В проёме двери в ночной рубашке стояла Вероника Антоновна.
        — Да. Собирайтесь. Без пятнадцати девять мы должны быть возле больницы.
        — Юленька, вы же слышали. Нас не пустят к нему. До десяти часов там появляться бесполезно. К чему душу травить?
        — А это уже мои проблемы.
        Юлия опять схватила сотку и набрала номер семейного врача.
        — Олег Сергеевич, Максим пришёл в себя. Палата готова?
        — Готова. Он где? Его уже выписали из реанимации?
        — Сегодня выписывают.
        — Ну тогда время ещё есть.
        — Времени нет. Я не хочу ждать до десяти часов. Если не ошибаюсь, главврач больницы ваш друг?
        — Да. Мы дружим семьями.
        — Я хочу забрать Максима сразу же, как только главврач переступит порог своей больницы.
        — Юлия Сергеевна, я постараюсь сделать для вас всё возможное, но…
        — Я жду вас без пятнадцати девять у главного входа.  — Юля отключила сотку.
        — Извините, Вероника Антоновна, но больше ждать я не хочу.
        В больнице, благодаря Олегу Сергеевичу, вопрос о выписке Максима из реанимации решился быстро. Юлька стояла у дверей, ожидая, когда в проёме появится каталка. Вышел Олег Сергеевич.
        — Юлия Сергеевна, прежде, чем вывезут вашего протеже…
        — Это мой муж!
        — Не торопитесь. Дослушайте, пожалуйста. Так вот, прежде, чем его вывезут, я хотел бы ввести вас в курс дела.
        — Не тяните, говорите скорее.
        — Дело в том, что Максим, так сказать, очнулся, но не пришёл в себя.
        — Говорите яснее.
        — Это сложный медицинский термин, но скажу просто. Он жив и, если не считать перелома ноги, практически здоров. Конечно, нужно ещё сделать томографию мозга, но, похоже, гематомы нет.
        — Не тяните!
        — Короче, он совершенно не воспринимает действительность.
        — Как это?
        — Он может двигаться, питаться, отправлять естественные надобности. Но это всё, что он может. Он не присутствует здесь. Он никого и ничего не узнаёт и вообще ни на что не реагирует. Вы сами это сейчас увидите. Извините, я должен был вас предупредить.
        В проёме двери показалась каталка. Юлька бросилась к ним, ещё на что-то надеясь, но вдруг резко остановилась, как будто натолкнувшись на прозрачную стену. На каталке лежал не Макс. Конечно, внешне это был тот же Максим, однако его глаза… Пустые стеклянные глаза безразлично смотрели сквозь Юльку. Вероника Антоновна, рыдая, бросилась на каталку. Её удержали санитары. Глаза Макса спокойно скользнули по матери и уставились в какую-то точку на потолке.
        Олег Сергеевич выделил в своей клинике для Макса двухкомнатный номер-люкс с туалетом и ванной комнатой. Вероника Антоновна выразила желание поселиться там вместе с сыном. Юля не возражала. Ей будет спокойнее, если за ним будет ухаживать родной человек. Юлька бы, и сама хотела ни на минуту не отходить от любимого, но бизнес не отпускал. После того, как Максу сделали томографию мозга, Олег Сергеевич пригласил Юлию для беседы.
        — Мы изучили снимки. Гематомы нет. Всё в порядке. Ногу мы ему вылечим, а вот общее состояние… Тут мы бессильны.
        — Что вы хотите этим сказать? Кто может ему помочь. Назовите клинику. В Швейцарии? В Израиле? Где?
        — Нигде. Поймите. Мозг вполне здоров. Просто он уснул и не хочет просыпаться. Отказывается. Нужно что-то, что могло бы разбудить мозг.
        — Что?
        — Если бы знать, если бы знать! Попробуйте с ним говорить, песни напевать, какие он любит. Ну не знаю, пусть мама его покажет ему какие-то старые фотографии, может, игрушки. Нужен какой-то внешний раздражитель, на который он среагирует.
        Попрощавшись с Вероникой Антоновной, Юлия села в машину и поехала в офис. Работать всё же надо. Мысли одна за другой лезли в голову. Какие они дураки оба! Только сейчас понимаешь, какие бесценные минуты, да что там минуты, дни были бездарно растрачены на ссоры и взаимные упрёки. И сбесился он, наверное, оттого, что она встретила его таким официальным тоном. Испугалась мнения коллектива? Лицо боялась потерять? Да лучше потерять весь этот проклятый бизнес, чем одного Макса. Глаза застилали слёзы, и она поняла, что практически не видит дороги. Юлька припарковала машину возле небольшого городского скверика, вышла и села на скамейку. Боже! Неужели она его потеряет? Но врач сказал, что он сравнительно легко отделался. Тогда почему он ничего не воспринимает? На душе было настолько тяжело, что она, не выдержав груза, разрыдалась.
        — Поплачь, доченька, поплачь. Слёзы, они облегчение душе приносят. Вроде и не меняется ничего, а на душе полегче.
        Юлька подняла голову и увидела рядом с собой седую старушку, с выцветшими, но лучившимися такой добротой, голубыми глазами. Юля и не заметила, когда она присела. Старушка нежно, как-то по-матерински, погладила её по руке, и Юлия, уткнулась ей в плечо. Слёзы полились как-то легко и свободно, и действительно принесли облегчение. Старушка сидела спокойно, поглаживая её по спине, гладя по голове и что-то говорила тихое и успокаивающее. Юлька выпрямилась и вытерла слёзы носовым платком. «Я, наверное, выгляжу ужасно. Косметика потекла, глаза красные, нос распух» — Подумала она.
        — Спасибо вам. Мне действительно стало легче.
        — У тебя горе какое-то. Я здесь недалеко живу. Пойдём ко мне. Себя в порядок приведёшь. Ну и чаю попьём. У меня чай хороший, липовый.
        — Пойдёмте. Мне действительно нужно привести себя в порядок.
        Они прошлись по аллее скверика, вышли к обычной пятиэтажной хрущёвке и поднялись на второй этаж.
        — Вот здесь я и живу. Проходи, не стесняйся. Умывальник вон там. Уж не обессудь, санузел у меня совмещённый. А я пока на стол соберу.
        Юля зашла в обшарпанный классический совмещённый санузел, подошла к умывальнику и умылась. Досуха вытерев лицо, она посмотрела в зеркало и решила с макияжем пока подождать. Когда она вышла, на кухне уже закипел самый настоящий, только электрический, самовар, а старушка заваривала ароматный чай в стареньком фарфоровом чайнике, явно видавшем лучшие времена.
        — Умылась? Ну, давай к столу. Чай уже готов. Вот печенье. Угощайся.
        — Спасибо. Мы ведь так и не познакомились. Меня Юлией зовут.
        — А меня Мария Фёдоровна. Вот и познакомились.
        — Вы извините меня. Может, у вас какие дела, а тут я со своими проблемами.
        — Что ты, доченька. Я одна живу. Мне с живой душой пообщаться одно удовольствие. Ты, милая не держи в себе, расскажи, что тебя гложет. Глядишь, и легче станет.
        Обстановка на кухне была настолько уютной, а глаза Марии Фёдоровны лучились таким добром, что Юлька выплеснула всё, что накопилось в её душе. Старушка слушала молча, не перебивая, давая Юле выговориться до конца. А когда поток слов иссяк, подлила в чашку чай и вздохнула.
        — Ты для себя то, что решила?
        — Да причём здесь я?
        — Ты, прежде, для себя реши: нужен он тебе такой, или нет. Он ведь, милая, может в таком состоянии годами, если не до конца жизни, оставаться. Хватит тебе сил ждать и надеяться? Не станет ли он тебе обузой в скорости? В себе разберись: может он для тебя, действительно, игрушкой только был. Игрушка, ведь, она хороша, когда новая, да целая. А сломалась, её выкидывают.
        — Да что вы такое говорите?!
        — Знаю, что говорю. Я после войны разного насмотрелась. Жёны мужей из госпиталей, каких только не забирали. А потом, одни одноногого, или там без руки, бросали, а другие за обрубком, без рук и ног, до конца жизни ходили. Оно ведь как? Если любишь, на всё пойдёшь. А не любишь — ничто не мило. В благородство играть быстро надоедает. Ты, вот что, в церковь сходи. Свечку поставь, помолись. Подумай хорошенько. В церкви-то хорошо думается. Ну, а если решишь с ним остаться, никогда не отчаивайся. Жди и надейся. Наша бабья надежда и любовь чудеса творят, людей с того света вытаскивают.
        Мария Федоровна ещё долго рассказывала про послевоенные годы, про свою нелёгкую судьбу, про своих детей, живущих где-то далеко и изредка балующих маму своими письмами. Но Юля слушала в пол уха. Главное было сказано. Из вежливости, ещё немного послушав, Она горячо поблагодарила старушку, откланялась и пошла к машине.
        В церкви народу было немного. Полутёмное помещение настраивало на размышления. Юлька поставила свечку, заказала молитву «За здравие раба божьего Максима» и встала у иконы Богородицы. Она не знала молитв, но молитвы сейчас ей и не были нужны. Глядя на скорбные глаза, смотрящие на неё с иконы, Юля вспоминала те дни, проведённые с Максимом. Вспоминала его голос, его руки, его глаза. Она прокручивала в памяти каждое мгновение их, такой недолгой, но такой сладостной, совместной жизни. И вот здесь, в полутьме, перед освещенным свечами изображением той, которая подарила миру Христа, Юлька поняла: она будет бороться за Максима. Она будет ждать. Хоть всю жизнь. И она взмолилась. Она безмолвно просила только об одном: чтобы вернулся к ней Макс. Просила горячо. Всем сердцем.
        Максим был маленьким. Очень маленьким и беспомощным. Вокруг ходили какие-то люди в белых халатах, о чем-то говорили, но он не понимал ни слова. Потом он опять стал большим и взрослым. Комната с белыми стенами и потолком растворилась в воздухе и стала призрачной, как будто сотканной из туманной дымки. Сквозь них проступили очертания высоких скалистых гор, такие знакомые и реальные. В ложбине между горами раскинулся военный лагерь. Максим встал и пошёл туда. Он узнал это КПП. Сколько раз проезжали они через него, сопровождая колонны, для выхода на боевые, на зачистку населённых пунктов. Дежурный по КПП махнул ему рукой. Что-то знакомое. Ах, да! Это же Гришка Сальников. Помнится, он тяжелораненым попал в плен к духам, а потом его голову с выколотыми глазами ночью забросили в лагерь через ограждение. Максим совсем не удивился, увидев его здесь живым, да ещё и с головой. Рядом с палаточным городком его роты копался в БТРе Куликов. Увидев командира, тот широко заулыбался.
        — Здравия желаю, товарищ капитан.
        — Куликов, ты же сгорел.
        — Сгорел. Вот теперь свой БТР чиню. Как тогда на мине подорвался, так до сих пор не могу отремонтировать. И карбюратор смотрел уже, и свечи, а всё не заводится.
        — А где зампотех?
        — Старший лейтенант Ивашенко ещё не прибыл.
        — Ладно, появится, пусть ко мне зайдёт.
        Как зайдёт? Ему же обе ноги оторвало в том бою. Странно, но полная нелепость того, что сейчас происходило, ничуть не удивляла Максима. Разве только вот с Ивашенко. Да и здесь удивление было вялым и вскоре пропало. В курилке, лёжа на лавочке, пускал кольца в небо Малыгин.
        — Ты чего разлёгся? Дай и другим посидеть.  — Макс сбросил ноги Витьки со скамейки.
        — А ты чего сюда припёрся? Тебя сюда никто не звал.
        — Оставь покурить.
        — На.
        Макс с наслаждением затянулся крепкой самокруткой и выпустил тонкой струйкой дым.
        — Ну, здравствуй, что ли. Давно тебя не видел.
        — Здорово. В гости пришёл? Соскучился, видать.
        — С вами соскучишься! Каждую ночь покоя мне не даёте. Через вас и одинок до сих пор. Кричу во сне. Кто со мной жить захочет?
        — Это мы тебя для неё берегли.
        — Для кого?
        — А то сам не знаешь?
        — Нет у меня никого, расстались мы. Оттолкнул я её. Всё.
        — Есть. Рядом она. Никуда не ушла.
        — Где?
        — Рядом с тобой.
        — Никого здесь нет.
        — Ты её просто не хочешь увидеть, вот и не видишь.
        — Как сын? Видишь его?
        — Растёт. Большой уже стал. Иногда навещаю.
        Вокруг сновали солдаты.
        — Кто сейчас здесь?
        — Да, практически, все. Вон, моя рота. Твои тоже здесь.
        — А кто с ними?
        — Замполит твой, Фёдоров. Помнишь, во время зачистки на очередь напоролся? И прапорщик Шлыков. Который тогда в огневом заслоне остался. Ничего, справляются.
        — Духи сильно достают?
        — Какие духи? Война закончилась. Спокойно сейчас. Не то, что тогда. А как там?
        — Ничего. После войны тяжко было. Помнишь, как мы тогда мечтали? Мол, героями вернёмся. Рестораны, женщины… Не было ничего. Вышвырнули, как окурок. Футболили по разным кабинетам. Доходило до того, что мы здесь все наёмниками были. Никакие мы с тобой не герои. Мне как подачку, страховку сунули. Слёзы, а не деньги. На работу не устроишься. Вот взял «Москвич». Таксую теперь. Точнее таксовал.
        — Да, обидно. Смотри, кто зашёл. Узнаёшь?
        Рядом стоял, нерешительно переминаясь с ноги на ногу Косицин.
        — Разрешите присутствовать, товарищ капитан?
        — Косицин! Заходи. Как ты?
        — Нормально.
        — Что же ты попёр тогда с тропы?
        — Меня воспитали так. Не могу я отправлять естественные надобности при всех. У нас в учебке в туалете кабинок не было. Так, стоял ряд унитазов без перегородок. Знаете, как я мучился! А вы зря тогда за мной полезли.
        — Как это зря? Бросать тебя надо было, что ли?
        — Я-то всё равно был не жилец. А вы, когда меня тащили, два раза рядом с миной наступали.
        — Что? Получил?  — расхохотался Малыгин.  — Вот так, брат. Ты здесь ещё и не такое услышишь.
        — Хорошо здесь у вас. Можно я поживу?
        — Живи, пока не надоест. Вон твой модуль. Пустой стоит. Надоест, к своим вернёшься. Мы не обидимся. Только надолго не задерживайся. Рано тебе ещё сюда.
        Макс поднялся и пошёл к своему модулю. В модуле всё было так, как оставил Максим, когда ушёл из него в последний раз. Он сел на продавленную солдатскую кровать и огляделся. «Вот тут я и останусь пока» — подумал он.
        Наступил май, такой ласковый и тёплый. По-весеннему ярко зелёная трава радовала глаз. Юлька выскочила из офиса и поехала в клинику. Вероника Антоновна с улыбкой встретила её.
        — Гипс утром сняли. Сказали, что нога срослась нормально. Теперь массажист будет приходить.
        — Я рада. Как он?
        — Ни каких изменений. Всё так же.
        — Вы идите, я посижу с ним.
        Это был их, давно заведенный и привычный, распорядок. После обеда Юлька прибегала к Максу и сидела с ним до вечера, пока Вероника Антоновна занималась своими делами. Вот и сейчас она подхватила свою сумочку и направилась к дверям.
        — Заеду домой. Хоть уборку сделаю. Пылищи, наверное, накопилось. Да и пенсию стали давать. Надо съездить, получить. Ты не скучай.
        — Не волнуйтесь. Мы здесь без вас посидим, поболтаем.
        Юля уже привыкла каждый день разговаривать с Максом. В начале её смущал его отсутствующий взгляд сквозь неё. Но постепенно, она перестала это замечать. Этот разговор стал своеобразным ритуалом и даже помогал ей сосредоточиться и проанализировать прошедший день. Она рассказывала о том, что произошло за день, делилась наболевшим, говорила о своих планах, спрашивала у него совета и сама же за него отвечала. Максим сидел рядом в кресле, отрешённо глядя в одну точку. Юля поставила электрочайник, приготовила себе кофе и уютно забралась в соседнее кресло с ногами. Где сейчас Макс? В каких мирах витает его разум? Когда вернётся он на грешную землю? Неужели он не чувствует, как ей плохо без него, как ей его не хватает. Она отхлебнула из чашки, чтобы запить комок слёз, подкативший к горлу. Из груди вырвался всхлип, но усилием воли Юлия подавила слёзы. Посчитала до десяти, глубоко дыша носом, и успокоилась.
        — А вчера банкет был по случаю презентации сети аптек «Авиценна». В «Элладе». Помнишь «Элладу»? Народу было! Вся элита города собралась. Столы ломились. За мной весь вечер Стас Бородулин ухлёстывал. Ну, тот, который хозяин автосалонов «Тойота». Ты не подумай, чего. Ухаживал очень галантно, но я ему дала понять, что шансов нет. Он очень удивился и сказал, что я зря за тебя держусь. А потом мы с ним поругались. Он заявил, что ты овощ и останешься овощем до самой смерти. Я хотела ему залепить пощёчину, но тут подскочил Шухрат. Ну тот, афганец, который междугородними перевозками занимается. Он меня оттеснил, а сам Стаса как за грудки схватит! Они чуть не подрались. Шухрат за тебя горой стоял. Короче, был небольшой скандальчик. Жизнь бьёт ключом. Только тебя не хватает. Возвращайся скорей. Макс. Ну что нам для тебя сделать? Мы с твоей мамой, что только не перепробовали, чтобы до тебя достучаться. А ты, как не слышишь.
        Она перегнулась через ручку кресла и поцеловала Максима. Он никак не реагировал. В палату зашла медсестра и закатила сервировочный столик с ужином. Пока Юля кормила Макса, пришла Вероника Антоновна.
        — Видела только что доктора. Он сказал, что Максимка больше не нуждается в квалифицированной врачебной помощи. Всё, что можно было, они уже сделали. Дальше вопрос времени. А массажист может и на дом приходить. Нужно забирать его домой. Ты и так сильно потратилась.
        — Вероника Антоновна, о чём вы говорите. Да мне никаких денег не жалко, лишь бы Макса вытащить. И мне кажется, он мог бы здесь ещё полежать.
        — Нет. Дома есть дома. Как бы здесь хорошо ни было, а дома всегда лучше.
        — Хорошо. Наверное, вы правы. Завтра с утра мы выпишем его и отвезём ко мне.
        — Юленька, зачем тебе этот лишний груз? Пусть он у меня будет. Мне не тяжело. Это же мой сын.
        — Это мой муж и жить он должен с женой. То есть со мной. С утра и до обеда вы могли бы с ним посидеть, пока я на работе. А потом я вас сменю. Вам тоже отдых нужен. Сколько уже вы сутками с ним сидите. И не спорьте, пожалуйста.
        — Ладно. Если ты так считаешь. Давай, езжай домой. Уже поздно.
        Юля вышла из клиники и пошла к своей машине. Всё-таки удобно спланировал свою клинику Олег Сергеевич. Двери из каждой палаты выходят на улицу и у каждой двери свой небольшой персональный дворик с розарием, огороженный оградой из аккуратно постриженного кустарника. Не надо шарахаться по коридорам, всюду натыкаясь на слоняющихся туда-сюда от безделья больных. И нет этого специфического запаха, сразу выдающего лечебное учреждение. Машина плавно выкатила с автостоянки и поехала по вечерним улицам города. Ещё было по-летнему светло. Уже подъезжая к своему дому, Юлька увидела несколько сидящих на тротуаре собак. Среди них сидел… Джеки. Не веря своим словам, она резко нажала по тормозам и выскочила из машины.
        — Джеки!
        Сомнений не было. Это был он. Пёс подбежал к ней и завилял хвостом.
        — Где же ты пропадал, поганец этакий? Я тебя у Макса искала, У Михалыча спрашивала. Никто не знает. А он вот где. Не нагулялся ещё? А ну пошли домой.
        Джеки виновато опустил голову и потрусил за Юлькой. Дома он обежал все комнаты и. не найдя хозяина, вопросительно уставился на неё. Юля затолкала его в ванную и включила воду.
        — Завтра увидишь Макса, завтра. Правда, он не в форме немного. Но ничего. Мы его приведём в форму. Правда?  — приговаривала она, моя пса.  — Смотри, как опустился. По помойкам, наверное, со своими новыми дружками лазил. И чего вам, мужикам, дома не сидится? Надо тебя к ветеринару сводить, прививки сделать. Да и пусть посмотрит тебя хорошенько. Неизвестно, чего ты там, на помойках нахватался. Ну, всё. Иди на место. Сейчас покормлю тебя. Да и самой поесть не мешало.
        Она покормила Джеки, поела сама и улеглась спать. Сон не шёл. Она ещё и ещё раз спрашивала себя: готова ли к такой большой ответственности? Одно дело забегать к нему и полдня сидеть, а другое дело, когда он будет у неё постоянно. Нет. Макса она никому не отдаст. С этими мыслями Юля, наконец, уснула.
        Утро разбудило её ярким солнечным зайчиком, весело скакнувшим на ее подушку. У дверей поскуливал Джеки. Наскоро умывшись, она вывела колли на прогулку, позавтракала и помчалась к Максу. Вероника Антоновна кормила завтраком по-прежнему безучастного ко всему Максима. Женщины обменялись взглядами. Никаких изменений. Каждый раз, приходя в палату, Юлька в тайне надеялась на то, что Максиму станет лучше. Каждый раз, заходя, она безмолвно, одними глазами, задавала вопрос: «Ну, как?». И каждый раз получала такой же безмолвный отрицательный ответ.
        — Макс, Джеки нашёлся. Я его помыла и расчесала. Он сейчас прямо как с картинки. Сидит сейчас дома. Тебя ждёт.
        В ответ никакой реакции. А на что она надеялась? В сопровождении медсестры зашёл Олег Сергеевич.
        — Ну, что? Готовы к выписке? Вы, Юлия Сергеевна, зайдите в мой кабинет. Пока Максима будут одевать, мы с вами уладим некоторые формальности.
        Юля проследовала за врачом через двор в шикарный кабинет, уставленный дорогой мебелью и уселась в кожаное кресло. Кресло было большим и глубоким, поэтому Юлии пришлось сидеть на самом краешке.
        — Я слушаю вас. Олег Сергеевич. Я полагаю, что формальности всего лишь повод. О чём хотели со мной поговорить?
        — Вы правы. Формальности уже все улажены. Я хотел с вами поговорить о другом. Юлия Сергеевна. Я уже несколько лет являюсь вашим семейным доктором. И поэтому, в какой-то степени вы мне не безразличны. Не поймите меня превратно, но я питаю к вам в некотором роде родственные чувства. И, поэтому, мне тяжело видеть, что вы совершаете необдуманный поступок.
        — О каком поступке вы говорите?
        — Я о Максиме. Я понимаю, вы любите его. Вы бы хотели быть с ним. Но зачем вам, красивой, богатой, успешной женщине, ТАКОЙ Максим? Ведь это только оболочка человека. Если мы не смогли ничего сделать, если вы не смогли достучаться до него за это время, он безнадёжен. Я понимаю. Я не должен был этого говорить. Теоретически, он может прийти в себя в любой момент. Нужен только толчок. Но это теоретически. Вы же перепробовали всё, что только возможно. Всё бесполезно. Зачем вам такая обуза? Вы найдёте себе достойного мужа.
        — Вы считаете, что Максим меня не достоин? Вы рассуждаете так, как если бы я стояла в магазине, а вы бы отговаривали меня от покупки. Максим не вещь. Он человек. Когда-то он в разговоре со мной вспомнил слова Экзюпери: «Мы в ответе за тех, кого мы приручаем». Тогда он был сильным, уверенным в себе мужчиной. Сейчас он беспомощен. А вы предлагаете, чтобы я его выбросила из своей жизни, как ненужную обёртку от конфеты?
        — Но вы сделали для него всё, что могли. Вы оплатили за него немалый счёт в моей клинике. Вряд ли его мать могла бы себе это позволить. Вы выполнили свой долг перед ним.
        — Откупилась, вы хотели сказать? Давайте Олег Сергеевич, договоримся так: вы мне ничего не говорили, а я ничего не слышала. Я ценю нашу дружбу, но если мы продолжим разговор, то поссоримся навсегда.
        Юля вышла из кабинета врача в растрёпанных чувствах. С одной стороны, её душила злость. Только воспитание и прирождённый такт не позволили ей нагрубить. С другой стороны, что, если доктор прав? «Пусть» — выдохнула она и твёрдой походкой направилась к машине, в которую уже усаживали Максима. Рядом села Вероника Антоновна. Юлия села за руль, махнула медсестре, улыбнулась и тронула автомобиль. В квартиру поднимать Макса оказалось невероятно тяжело. Больная нога постоянно подламывалась, и Юлька с Вероникой Антоновной почти втащили его на себе на второй этаж. Зайдя в квартиру, они опустили его на банкетку в прихожей и встали, чтобы перевести дух. Почуяв хозяина, из комнаты выскочил Джеки и ткнулся мокрым холодным носом ему в руку. Макс вздрогнул, провёл рукой по шерсти пса и поднял осмысленные глаза.
        — Юля? Мама? Что случилось?
        Юлька бросилась к нему и прижалась, осыпая лицо поцелуями.
        — Уже всё хорошо. Милый, как всё хорошо! Ты вернулся. Как я тебя ждала! Никуда больше тебя не отпущу, никуда.