Неуловимая невеста Стефани Лоуренс
        Квартет Черной Кобры #2 Мужественный Гарет Гамильтон состоит на тайной службе его величества в Индии, и ему предстоит найти и обезвредить жестокого убийцу по прозвищу Черная Кобра.
        Любовь и женитьба никак не входят в планы Гарета… пока он не встречает прелестную Эмили Энсуорт, вполне уверенную, что именно этот мужчина подходит ей на роль спутника жизни.
        И теперь Гамильтон, оказавшийся и в сетях смертельной опасности, и в сетях нежданной страсти, вынужден поставить свою жизнь на карту ради спасения Эмили…


        Стефани Лоуренс
        Неуловимая невеста
        Пролог

2 сентября 1822 года
        Дорога из Пуны в Бомбей

        Боевой клич преследователей растаял в воздухе, как только Эмили Энсуорт с эскортом пролетели следующий поворот. Не отрывая взгляда от утоптанной множеством ног и копыт глинистой дороги, она сосредоточилась на том, чтобы подгонять кобылку. Но та и без того мчалась по горной дороге так, словно от этого зависела ее жизнь.
        И не только ее.
        Они были на полдороге от Пуны, столицы высших кругов британского общества, правящих Бомбеем. Британцы селились там на время сезона дождей. До Бомбея осталось несколько часов быстрой езды. Обычно безмятежная красота холмов с величественными елями и холодным сухим воздухом разлетелась, как стекло, от улюлюканья преследователей.
        Эмили успела хорошо их рассмотреть. Облаченные в традиционные национальные одеяния, с одинаковыми черными шелковыми шарфами на головах, они упорно гнались за англичанами. Длинные концы шарфов развевались на ветру.
        Она знала, кто их преследует. Служители культа Черной Кобры. Она слышала ужасные рассказы и вовсе не хотела оказаться героиней одного из них.
        Эмили и ее эскорт, ведомый молодым капитаном Макфарланом, летели во весь опор, но служители культа каким-то образом сумели сократить разделявшее их расстояние. Сначала девушка считала, что отряд легко уйдет от погони, но постепенно уверенность таяла. Капитан скакал рядом. Она по-прежнему не отрывала взгляда от дороги и скорее почувствовала, чем увидела, как он оглянулся и тут же перевел взор на нее. Эмили уже хотела язвительно напомнить, что держится в седле не хуже его, но в этот момент Макфарлан, вытянув руку, крикнул лейтенанту:
        - Вон там! Те два камня на следующем повороте. Я с двумя солдатами задержу их, чтобы вы с мисс Энсуорт успели добраться до безопасного места!
        - Я останусь с вами! - крикнул лейтенант через голову Эмили. - Бинта и остальные поскачут дальше, вместе с мэмсахиб!
        Мэмсахиб, иначе говоря - Эмили, уставилась на камни, о которых шла речь. Два высоких массивных валуна стояли по обе стороны дороги. Края их были абсолютно отвесными. Конечно, она не генерал, но если три человека и могут задержать преследователей, то очень ненадолго. Им не справиться с таким большим отрядом. Они никак не обратят «кобр» в бегство.
        - Нет! - отказалась она, глядя на Макфарлана. - Мы все либо останемся, либо продолжим путь.
        Голубые глаза твердо смотрели на нее.
        - Мисс Энсуорт, у меня нет времени спорить! Вы поедете с остальным отрядом.
        Она, конечно, спорила, но он ничего не пожелал слушать. И Эмили с неожиданной ясностью осознала: капитан знает, что остается на верную гибель. Что он умрет прямо здесь, на дороге, и смерть его вряд ли можно будет назвать легкой.
        Его отвага потрясла ее, лишила дара речи, и когда они доскакали до валунов, пришлось придержать животных и подождать, пока Макфарлан раздавал приказы.
        Потом он схватил ее кобылу под уздцы и повел по дороге.
        - Возьмите! - прошипел он, вынимая из-за пазухи пакет. - Отвезите полковнику Дереку Делборо. Найдете его в бомбейском форту.
        Их глаза встретились.
        - Отдайте ему в руки. Ему, и никому другому. Понятно?
        Эмили кивнула:
        - Полковнику Делборо. Бомбейский форт.
        - Верно. А теперь - пора!
        Он шлепнул кобылу по крупу. Та рванулась вперед. Эмили быстро спрятала пакет под жакетом и вцепилась в поводья. Остальные мчались следом, постепенно беря ее в клещи. Для ее же собственной безопасности.
        Перед следующим поворотом она оглянулась. Солдаты заняли места за камнями. Макфарлан распрягал коней, стараясь отогнать их прочь.
        Но тут они свернули, и Эмили больше уже ничего не видела.
        Ей придется продолжать путь. Если она не доберется до Бомбея и не отдаст пакет, его гибель будет напрасной.
        А этого она не допустит. Никогда.
        Он еще так молод…
        Слезы жгли глаза. Она яростно смахнула со щек соленые капли.

        К вечеру того же дня
        Форт Ост-Индской компании. Бомбей

        Эмили строгим взглядом осадила сипая, охранявшего ворота форта.
        - Капитан Макфарлан?
        Она была племянницей губернатора Бомбея и потому имела право спрашивать и получать ответ.
        Оливковая кожа сипая заметно посерела. Ответный взгляд был сочувственным и грустным.
        - Мне очень жаль, мисс. Капитан мертв.
        Она опустила голову и сглотнула слезы, но тут же, взяв себя в руки, произнесла:
        - Я желаю говорить с полковником Делборо. Как его найти?
        Сипай ответил, что полковник наверняка сидит в баре для офицеров, устроенном на закрытой веранде офицерской столовой. Эмили подумала, что вряд ли одинокой женщине прилично там показываться. Но такие пустяки ее не остановят.
        Айди, горничная-индианка, позаимствованная Эмили в доме дядюшки, неохотно тащилась за госпожой. Та поспешно взбежала по невысоким ступенькам крыльца и остановилась в дверях, ожидая, когда глаза привыкнут к полумраку, после чего обвела глазами веранду слева направо, отмечая знакомое щелканье бильярдных шаров. Несколько офицеров по двое и трое сидели за круглыми столами, одна компания побольше занимала дальний правый угол.
        Разумеется, ее сразу же заметили. К ней тут же подлетел мальчишка-слуга.
        - Мисс?
        Переведя взгляд с компании на мальчика, Эмили пояснила:
        - Я ищу полковника Делборо. Мне сообщили, что он здесь.
        - Да, мисс, - кивнул мальчик, показывая на сидевших в углу офицеров. - Он там со своими людьми.
        Был ли Макфарлан одним из людей Делборо?
        Эмили поблагодарила мальчика и направилась к угловому столику.
        Все четверо офицеров, по виду настоящих великанов, медленно поднялись при ее приближении. Вспомнив о плетущейся за ней горничной, Эмили приостановилась и показала на стул у стены:
        - Подожди там.
        Прикрывая краем сари нижнюю половину лица, Айди кивнула и села.
        Эмили набрала в грудь воздуха и, высоко держа голову, подошла к ним. Их лица были лишены всякого выражения: очевидно, все уже знали о гибели Макфарлана. Она пристально оглядывала их плечи в поисках полковничьих эполет. «Странно, - пронеслось вдруг в голове, - почему я ни разу не встречала столь видных мужчин в гостиных тех дам, которых навещала вместе с тетушкой?..»
        Капитан, два майора… Наконец она увидела полковника. Скорее всего это и есть Делборо.
        Эмили остановилась перед темноволосым мужчиной, подняла глаза и стиснула зубы, борясь с эмоциями. Нет, она не будет плакать.
        - Полковник Делборо?
        Тот наклонил голову и недоуменно посмотрел на нее:
        - Мэм?
        - Я Эмили Энсуорт, племянница губернатора… Я… - Вспомнив наставления Макфарлана, она многозначительно оглядела остальных офицеров. - Не могу ли я просить вас уделить мне несколько минут для разговора наедине, полковник?
        Тот немного поколебался, прежде чем пояснить:
        -Все, кто сидит за этим столом, - старые друзья Джеймса Макфарлана. Если ваше дело имеет какое-то отношение к Джеймсу, я просил бы вас говорить в присутствии всех.
        У него такие усталые и такие печальные глаза… Один взгляд на застывшие и какие-то каменные лица остальных - и она кивнула:
        - Хорошо.
        Между майорами был пустой стул. Один из мужчин, с каштановыми волосами, отодвинул его для Эмили.
        Ее взгляд на миг встретился с его глазами. Зеленовато-карими. Чуть темнее, чем у нее.
        - Спасибо, - пробормотала она, стараясь не обращать внимания на неожиданный трепет в животе. Усевшись и устремив взгляд перед собой, она вдруг обратила внимание на почти опустевшую бутылку арака в центре стола.
        - Понимаю, что это может показаться неприличным, но нельзя ли мне немного… этого…
        - Это арак, - коротко пояснил полковник.
        - Знаю.
        Он знаком велел мальчишке принести стакан. Пока все ждали, Эмили открыла под столом ридикюль и вынула пакет.
        Слуга принес стакан, и Делборо наполнил его до половины. Эмили попыталась улыбнуться, но получилось у нее плохо. Подняв стакан, она сделала крошечный глоточек и поморщилась от резкого вкуса. Но дядюшка иногда позволял ей выпить немного спиртного, и она знала его подкрепляющее действие. Поэтому сделала еще один глоток, побольше, и отставила стакан. Решительно подавила неизвестно откуда взявшееся желание взглянуть в зеленовато-карие глаза майора и уставилась на Делборо.
        - Я спросила у ворот, и мне сказали, что капитан Макфарлан убит. Мне невыразимо жаль, что он не вернулся.
        Выражение лица Делборо не изменилось. Но он наклонил голову.
        - Если вы с самого начала расскажете о случившемся, нам будет легче понять. Это друзья Макфарлана. Они имеют право знать.
        - Да, конечно. - Эмили откашлялась. - Мы выехали из Пуны на рассвете.
        Она рассказывала спокойно, без всяких прикрас. Только факты. А когда дошла до того места, где рассталась с мужественным капитаном, помедлила и осушила стакан.
        - Я пыталась спорить, но он ничего не хотел слушать. Повел мою лошадь вперед и дал мне это. - Девушка показала пакет и, положив на стол, подвинула его к полковнику. - Капитан Макфарлан просил меня привезти это вам.
        В нескольких словах она закончила свою историю:
        - Он повернул назад, взяв с собой двух людей, а остальные поскакали дальше.
        Когда она замолчала, майор, почему-то занимавший ее мысли, мягко спросил:
        - А когда впереди показался Бомбей, вы отослали их на помощь капитану?
        Она снова взглянула в зеленовато-карие глаза.
        - Вы сделали все, что могли, - добавил он. Действительно, уже перед самым Бомбеем она настояла, чтобы с ней остались двое. Остальные помчались на помощь храбрецам, но было поздно.
        - И вы поступили правильно, - вторил полковник, взяв пакет.
        Эмили пожала плечами и вскинула подбородок.
        - Не знаю, что в нем. Я не читала. Но как бы то ни было, надеюсь, это стоило принесенной им жертвы. Оставляю пакет в ваших руках, полковник, как и обещала капитану Макфарлану.
        Она встала, и мужчины немедленно поднялись. Майор отодвинул стул.
        - Позвольте мне организовать сопровождение до дома губернатора.
        Девушка грациозно наклонила голову.
        - Благодарю, майор.
        Кто он? И почему она так нервничает? Он стоял немного ближе, чем прежде. Вряд ли голова ее кружится из-за случившегося утром.
        Вынудив себя вновь взглянуть на Делборо, она кивнула:
        - Всего доброго, полковник. Джентльмены…
        - Мисс Энсуорт…
        Мужчины поклонились.
        Повернувшись, она зашагала по веранде. Майор не отставал. По дороге она махнула Айди, и та привычно последовала за ней.
        Робко взглянув в бесстрастное лицо майора, Эмили откашлялась.
        - Насколько я поняла, вы все хорошо его знали?
        - Он служил с нами. Больше восьми лет. И стал нашим близким другом.
        Только сейчас она заметила его мундир.
        - Вы не регулярные войска!
        - Нет. Мы подчиняемся лично Гастингсу.
        Маркиз Гастингс, генерал-губернатор Индии…
        - Понимаю.
        Она ничего не понимала, но дядя, конечно, все объяснит. Они вышли на крыльцо.
        - Будьте так добры немного подождать.
        Эти слова прозвучали приказом. Она остановилась и увидела, как майор вскинул руку, пытаясь привлечь внимание сержанта сипаев, муштровавшего свой отряд. Тот немедленно подбежал к майору, который несколькими короткими словами собрал эскорт и приказал проводить девушку к дому губернатора. Эмили повернулась к майору и протянула руку.
        - Благодарю вас, майор…
        Он сжал ее ладонь своей, сильной и теплой, на миг встретился с ней глазами и поклонился:
        - Гарет Гамильтон, мисс Энсуорт. - Выпустив ее руку, он оглядел бравых сипаев, одобрительно кивнул и снова повернулся к Эмили. - Пожалуйста, будьте осторожнее. Берегите себя.
        - Д-да… конечно… - Сердце билось необычайно быстро. Она все еще ощущала прикосновение его пальцев. - Доброго вечера, майор.
        - Доброго вечера, мисс Энсуорт.
        Гарет продолжал стоять на ступеньках, глядя вслед Эмили Энсуорт, идущей к воротам форта по обожженной солнцем земле. Эта девушка, с бело-розовой, полупрозрачной, как дорогой фарфор, кожей и мягкими каштановыми волосами, выглядела воплощением молодой англичанки. Олицетворением всех прелестных английских дев, образ которых он все эти годы носил в памяти.
        Почему же он испытывает такое чувство, будто только сейчас встретил свое будущее?
        Этого не может быть. Не может быть сейчас.
        Тем более что долг зовет. Долг и память о Джеймсе Макфарлане. Повернувшись, он поднялся по ступеням и вошел на веранду.



«3 сентября 1822 года.
        Моя комната в резиденции губернатора. Бомбей.

        Дорогой дневник!
        Я так долго ждала и, должна признать, уже привыкла думать, что этого никогда не случится. Но теперь, когда это, кажется, произошло, я вдруг начала осторожничать. Именно это мои сестры имели в виду, утверждая, что я все пойму сама? Да, конечно, мой желудок и нервы оказались крайне чувствительны к присутствию майора Гамильтона, как и предсказывали Эстер, Мегги и Хилари, но можно ли положиться на эти ощущения?
        С другой стороны, похоже, что судьба выкидывает свои обычные трюки. Наступает конец моему пребыванию в Индии. Путешествие было предпринято, чтобы расширить горизонты моего представления о неженатых джентльменах, показать мне различные образцы мужских характеров, тем более что всем известна моя разборчивость… и что же? Я наконец нашла того, кто заинтересовал меня, но едва успела узнать его имя и положение.
        К сожалению, тетушка Селма осталась в Пуне. Слишком далеко, чтобы попросить у нее совета, так что все сведения будут исходить от дяди, хотя он отвечает, не думая о мотивах моих расспросов, что, впрочем, даже к лучшему.
        Пока не узнаю больше о майоре Гамильтоне, я не смогу понять, «тот ли он», предназначен ли для меня. Так что сейчас самое важное - побольше узнать о нем. Но от кого?
        И мне необходимо проводить с ним больше времени… но как?!
        Я должна сделать все, чтобы найти способ… осталось всего несколько дней.
        И после всех лет ожидания, что он появится, сама мысль о том, что я уплыву, оставив своего единственного, невыносима.



10 сентября 1822 года
        Бомбей. Резиденция губернатора

        Эмили, хмурясь, смотрела на индийского слугу, стоявшего в островке солнечного света, протянувшегося по шелковому ковру в гостиной тетушки.
        - Он уезжает?
        Мальчик-слуга Чандра кивнул:
        - Да, мисс. Говорят, что и он, и все его друзья подали в отставку, потому что уж очень опечалены смертью капитана.
        Она едва удержалась, чтобы не начать рвать на себе волосы. Какого дьявола он вытворяет? Как может оказаться «тем самым, единственным», если так трусливо бежит домой в Англию? А честь? А месть за друга, зверски убитого фанатиками?
        Перед ее мысленным взором предстали четверо офицеров, сидевших за угловым столиком. Она помрачнела еще больше.
        - Все четверо подали в отставку? - Дождавшись кивка Чандры, она уточнила: - И все возвращаются в Англию?
        - Так говорят в Бомбее. Я перемолвился словцом кое с кем, кто знает их слуг. Всем не терпится увидеть Англию.
        Эмили уселась на стул за письменным столом тетушки, снова подумала о четверке офицеров, вспомнила пакет, который вручила в руки Делборо, и мысленно покачала головой. Трудно смириться с тем, что кто-то из них способен поджать хвост и удрать в кусты, но все четверо сразу? Она не будет так поспешно терять веру в Гамильтона!
        Они что-то замышляют.
        Хотелось бы знать, что именно.
        Восемнадцатого сентября она собиралась сесть на корабль, отправлявшийся в Саутгемптон через мыс Доброй Надежды. Но перед отъездом необходимо узнать о Гамильтоне больше. Намного больше. Как только она убедится, что он не так труслив, каким его рисуют сплетники, она сумеет с ним увидеться. Но прежде…
        Она вспомнила о Чандре.
        - Я хочу, чтобы ты проследил за майором Гамильтоном. Подумай, как можно узнать о его планах, не только от слуг, но и от солдат. Да, и узнай, куда он ходит. Только смотри, чтобы тебя не поймали.
        Чандра самоуверенно ухмыльнулся. На темном лице ярко выделялись белоснежные зубы.
        - Можете рассчитывать на Чандру, мисс.
        - Знаю, - улыбнулась она.
        Эмили застала его за игрой, что было строго запрещено слугам, но, узнав, что деньги нужны на лекарство для матери, попросила у дворецкого аванс и договорилась, чтобы за матерью, тоже служившей в губернаторском особняке, лучше ухаживали. С тех пор Чандра стал ее добровольным рабом. И поскольку был ловким, наблюдательным и совершенно невидимым на людных улицах Бомбея, оказался чрезвычайно полезен в слежке за Гамильтоном и его друзьями.
        - Кстати, у Гамильтона, кроме этих троих, нет других друзей-англичан?
        - Нет, мисс. Все они несколько месяцев назад приехали из Калькутты и держатся своей компанией.
        Наверное, этим объясняется полная неудача Эмили, попытавшейся узнать о Гамильтоне у здешних кумушек. Она кивнула Чандре:
        - Хорошо. Сообщишь все, что узнаешь.



15 сентября 1822 года
        Бомбей. Резиденция губернатора

        - Он уехал?! - Эмили ошеломленно уставилась на Чандру. - Когда? И как?
        - Сегодня утром, мисс. Сел на шлюп до Адена.
        - Вместе со слугами?
        - Я так слышал, мисс. Когда я добрался до пристани, шлюп уже отошел.
        Мысли Эмили беспорядочно метались, но она сумела взять себя в руки и уточнила:
        - А остальные трое? Уехали с ним?
        - Я успел узнать только о полковнике, мисс. Он уплыл на судне компании. Все очень удивились. Никто не знает, почему он так поспешно уехал.
        Судно компании и было тем гигантским кораблем, который через мыс Доброй Надежды шел в Саутгемптон. Она сама собиралась сесть на такой всего через несколько дней.
        - Попробуй что-нибудь узнать еще об одном майоре и капитане. Если все четверо разом покинули Бомбей…
        Чандра поклонился и вышел.
        Эмили почувствовала первые признаки мигрени.
        Гарет Гамильтон, возможно, ее единственный, официально покинул Бомбей. Почему?
        Тот ли он или нет?
        Нужно провести с ним больше времени, прежде чем сказать наверняка. Если она хочет получить это время, возможно… лучше всего последовать за ним.
        Но стоит ли это делать?..



16 сентября 1822 года
        Бомбей. Резиденция губернатора

        - Добрый вечер, дядя! - воскликнула Эмили, входя в столовую и садясь справа от дяди. Ужинали они вдвоем. Тетя еще не приехала из Пуны, что было очень кстати. Развернув салфетку, она улыбнулась дворецкому, подождала, пока тот поднесет ей блюдо и отступит, и сказала: - Мне нужно кое-что вам объявить.
        - Вот как? - насторожился дядюшка Ралф.
        Девушка улыбнулась Они с дядей Ралфом всегда прекрасно ладили.
        - Не волнуйтесь, это всего лишь небольшое изменение в планах. Как вам известно, я должна была отплыть через два дня, но, поговорив со знающими людьми, решила, что можно попасть домой куда более прямым и коротким путем. - Эмили взмахнула вилкой. - Увидеть Египет. Пирамиды! Да и опасности почти никакой. Зато множество посольств и консульств. Будет куда обратиться за помощью в случае необходимости.
        Ралф прожевал кусочек хлеба и нахмурился.
        - Твоему отцу все это не понравится. Впрочем, он ничего не узнает, пока ты снова не будешь стоять перед ним.
        - Так и знала, что вы не станете возражать.
        - Твои родители ожидают тебя только через четыре месяца. Отправившись через Каир, ты сможешь сделать им сюрприз… если найдешь каюту. Купить билет за такой короткий срок довольно трудно. - Видя ее сияющее лицо, Ралф осекся. - Насколько я понимаю, ты уже нашла место на корабле?
        Эмили кивнула:
        - Да, на одном из шлюпов, который постоянно использует компания. Так что капитану и команде можно доверять.
        Немного подумав, Ралф, в свою очередь, кивнул:
        - Что же, ты самая благоразумная молодая леди из тех, кого я знал, а кроме того, с тобой Уотсон и Маллинс, так что, думаю, все будет в порядке. Так когда ты отплываешь?


        Глава 1

«17 сентября 1822 года.
        Моя каюта на борту шлюпа «Мэри Элис».

        Дорогой дневник!
        Я, как всегда, стараюсь записывать в тебя свои мысли ровно в пять вечера, перед обедом. Утром я отплыла из Бомбея, и, насколько поняла, мы успели покрыть довольно большое расстояние. Пока что «Мэри Элис», рассекая волны, держит путь на Аден.
        Да, признаю, с моей стороны крайне дерзко преследовать джентльмена в той манере, в которой я преследую майора Гамильтона, но, как все мы знаем, удача любит смелых. Даже мои родители вынуждены смириться с тем, что мне необходимо найти мужа. И в Бомбей меня отослали потому, что я никак не могла выбрать жениха из тех молодых людей, которые делали мне предложение, и предпочла ждать своего единственного, как все мои сестры, и, подозреваю, невестки тоже. Я всегда считала, что главное - дождаться того, кто станет моей второй половиной, и если им окажется майор Гамильтон, вряд ли кто-нибудь возразит против моего решения преследовать его, тем более что в моем зрелом двадцатичетырехлетнем возрасте ничего другого не остается. Конечно, мне еще предстоит определить, действительно ли он - Тот Самый. Но смогу понять это только после новой встречи.
        Кстати, о встрече… Он и его люди на два дня нас опережают.
        Интересно, насколько быстро способен передвигаться шлюп?
        Э. ».



«1 октября 1822 года.
        Моя каюта на борту «Мэри Элис».

        Дорогой дневник!
        Ответ на мой вопрос: удивительно быстро, особенно при всех парусах. Мои старания быть крайне любезной с капитаном и попытки убедить его продемонстрировать, насколько быстроходно его судно, увенчались успехом. Вчера ночью мы обогнали
«Эгрет», шлюп, на котором плывут майор и его люди. Если на нашей стороне будут удача и попутный ветер, я сойду на берег в Адене раньше майора. И у него не будет причин заподозрить, что я отправилась в это путешествие следом за ним.
        Э. ».



2 октября 1822 года
        Аден

        - Какого?..
        Гарет Гамильтон стоял на носу «Эгрета» и, не веря собственным глазам, смотрел на светло-розовый зонтик, плывший в толпе, которая валом валила по сходням соседнего причала.
        Их корабль проследовал в гавань вслед за другим шлюпом компании, «Мэри Элис». Пришлось ждать, пока его разгрузят.
        Его чемоданы вместе с багажом немногочисленных, но умелых и исполнительных слуг переносили на деревянный причал. Но не суета перед выходом на сушу была причиной охватившего его оцепенения.
        Он заметил сначала зонтик, а потом и хозяйку, в таких же светло-розовых юбках. За ней следовали слуги. Огромный мускулистый мужчина прокладывал путь сквозь шумную, неугомонную толпу. Группа должна была пройти по соседнему с «Эгретом» причалу, прежде чем выбраться в город.
        До этого момента он не видел лица хозяйки зонтика. Но тут она опустила зонтик на плечо и подняла голову. И Гарет уставился на… девушку, которую никак не ожидал увидеть в этой жизни.
        Девушку, которая последние несколько недель населяла его сны и грезы.
        Но чертов зонтик немедленно скрыл лицо его мечты.
        - Дьявол!
        Движение в толпе позади зонтика привлекло его внимание.
        Служители культа Черной Кобры!
        Кровь его похолодела. Он знал, что они будут его ждать, и вместе со своими людьми был готов к «теплому» приему.
        Но Эмили Энсуорт и ее люди ничего не подозревали.
        При этой мысли он перепрыгнул через поручень и приземлился на причале, по-прежнему не отрывая от нее глаз.
        Расталкивая толпу, он бросился за Эмили и едва успел схватить ее и оттащить от уже нацеленного в нее лезвия кинжала.
        Ее недоуменный возглас мгновенно заглушили восклицания, вопли и визг. Кто-то успел разглядеть зловеще сверкающий кинжал, но схватить негодяя не успели. Он и его сообщники растворились в общей суматохе. Только Гарет, возвышавшийся над остальными, успел заметить лицо одного из служителей культа, уже немолодого чернобородого мужчины. Даже на расстоянии Гарет ощутил безумную злобу в его взгляде. Потом незнакомец повернулся, и его поглотила толпа.
        Рядом с Гаретом появился Мукту.
        - Проследить за ним?
        Но Бистер уже погнался за убийцей.
        Все инстинкты Гарета вопили, требуя последовать за служителем культа, но… но он взглянул на женщину, которую до сих пор держал за руки. И замер, уставившись в широко расставленные зеленовато-карие глаза, чуть более темного оттенка, чем у него.
        Лицо столь же совершенное, как запечатлелось в его памяти. Только мертвенно-бледное. Она пережила сильнейшее потрясение.
        - Нет, Мукту. Нужно как можно скорее убраться с пристани.
        Мукту кивнул.
        - Пойду за остальными, - бросил он и тут же исчез, оставив Гарета охранять мисс Энсуорт.
        Тот поставил ее на ноги. Осторожно, как драгоценную фарфоровую вазу, которая могла рассыпаться.
        - С вами все в порядке?
        Лишившись тепла его ладоней, Эмили с трудом выдавила:
        -Д-да.
        Удивительно, что она не упала в обморок! Он схватил ее, оттащил от убийцы и продолжал держать едва ли не в объятиях, прижимая к своему телу. Своему каменно-твердому, чрезмерно теплому, если не сказать горячему, телу.
        Все изменилось, и теперь она уже никогда не станет прежней.
        - О…
        Где же веер? Запропастился, когда нужен больше всего!
        Эмили огляделась. В уши ударил нестерпимый шум. Все говорили одновременно, причем на нескольких языках.
        Гамильтон не шевелился. Стоял подобно скале среди моря суетившихся людей. И Эмили была не настолько горда, чтобы отвергнуть его помощь и покровительство.
        Наконец она увидела Маллинса, гиганта охранника, бывшего солдата. Неуклюже топая, он пробивался сквозь толпу. Как раз перед неудавшимся покушением его оттеснили в сторону. Потом убийца протиснулся между Эмили и Уотсоном, ее курьером и проводником, который шел следом. Люди Эмили были вооружены, но им не удалось догнать индийцев. Маллинс распознал в Гамильтоне военного, хотя тот был в штатском, и поднял руку в коротком приветствии.
        - Спасибо, сэр. Не знаю, что бы мы без вас делали.
        Эмили отметила, как губы Гамильтона на секунду сжались и была благодарна за то, что он не сказал очевидного: если бы не его вмешательство, она была бы мертва.
        Подошли остальные слуги, и Эмили поспешно представила каждого: Маллинс, Уотсон, Джимми, молодой племянник Уотсона, и Доркас, ужасно англизированная горничная Эмили.
        Гамильтон приветствовал слуг кивком и перевел взгляд на Уотсона:
        - Где вы собирались остановиться?

        Гамильтон и его люди: денщик Бистер лет двадцати пяти с необычайно мудрыми для возраста глазами, свирепый пуштунский воин Мукту и его столь же свирепая супруга Арния, - вывели группу англичан с пристани, погрузили общий багаж на деревянную тележку и направились по улицам Адена к границе дипломатического квартала, где находился респектабельный отель, рекомендованный ее дядей. Гамильтон остановился перед отелем, внимательно осмотрел здание и, покачав головой, коротко бросил:
        - Нет!
        Эмили растерянно уставилась на него, но он уже обращался к Маллинсу:
        - Вы не можете остановиться здесь. Слишком много входов.
        Потрясенная Эмили посмотрела на Маллинса. Тот послушно кивнул.
        - Вы правы. Это смертельная ловушка, - прогудел он и, взглянув на хозяйку, добавил: - Учитывая наши обстоятельства.
        Прежде чем она успела возразить, Гамильтон вкрадчиво продолжил:
        - В данный момент, боюсь, мы должны поселиться вместе.
        Эмили молча смотрела на него.
        - Нам необходимо найти что-то менее бросающееся в глаза.

        Дом в арабском квартале, где они устроились, ничем не бросался в глаза. Расположенный недалеко от пристани, в направлении, противоположном европейскому кварталу, этот сдававшийся внаем домик был последним местом, где кому-то вздумалось бы искать племянницу губернатора.
        Спрятанное за высокой каменной оградой, в глубине крошечного переулка скромное здание было выстроено вокруг внутреннего дворика. Владельцы, арабская семья, жили в одном крыле, предоставляя гостям всю остальную часть дома. В настоящее время они были здесь единственными постояльцами. Насколько Эмили поняла из переговоров, Гамильтон снял дом на все время их пребывания в Адене. При этом не спросил ее согласия и никак не уведомил о своих намерениях. И вообще ничего ей не сказал. Просто повел Эмили и ее людей наверх и устроил вместе со своими людьми.
        Кажется, теперь они в безопасности. Насколько это возможно.
        Едва разместив своих людей и смыв уличную пыль, Эмили направилась в салон, служивший гостиной, где на длинном, заваленном подушками диване в одиночестве сидел Гамильтон. Услышав шаги, он поднялся. Улыбнувшись, она уселась слева от него. Прямо напротив них широкие двери открывались во двор с маленьким бассейном и тенистыми деревьями.
        Он тоже сел.
        - Я… э… надеюсь, у вас есть все необходимое.
        - Спасибо. Здесь довольно уютно.
        Она не совсем привыкла к подобной обстановке, но в комнатах было чисто и вполне пристойно.
        - Однако… - она устремила взор налицо собеседника, - у меня есть вопросы, на которые, майор, надеюсь, вы сможете ответить. Я видела лицо нападавшего мельком, но поняла, что это служитель Черной Кобры. А не понимаю одного: почему ему вздумалось напасть на меня? И как он оказался в Адене?
        Майор продолжал молчать, не пытаясь ее ободрить.
        - Я сталкивалась с этими опасными людьми только раз - в тот день, когда бедный капитан отдал мне пакет и велел отвезти полковнику Делборо. Полагаю, сегодняшнее покушение с этим связано?
        Гарет всмотрелся в ее лицо. Решительное. Умное. Строгое. И отбросил первоначальный план, по которому собирался все скрыть.
        - Подозреваю, что служители культа явились, чтобы перехватить меня, и да, это связано с пакетом, который вы привезли в Бомбей, - признался он. - Они узнали вас и либо решили, что вы по-прежнему храните пакет, либо просто хотели наказать за его потерю.
        - Но что там, в этом пакете, который так отчаянно хотят получить «черные кобры»?
        Как он и думал… слишком сообразительна. Он надеялся увернуться от допроса, скрыть главное, но взгляд зелено-карих глаз был слишком пристальным. Слишком проницательным.
        Майор тихо вздохнул.
        - Полагаю, вы предпочитаете, чтобы я начал сначала.
        - Совершенно верно.
        - Нашу пятерку - Делборо, меня, майора Логана Монтита, капитанов Рейфа Карстерса и Джеймса Макфарлана - послал в Бомбей генерал-губернатор Гастингс, со специальным заданием сделать все, чтобы разоблачить и арестовать служителей культа. И их главу - Черную Кобру. Это было в марте. Через несколько месяцев мы уже знали, кто он, но улик было недостаточно, а в наших обстоятельствах доказательства должны быть безупречными.
        - Кто этот Черная Кобра?
        Несколько мгновений майор колебался, потом твердо произнес:
        - Черная Кобра - это Родерик Феррар.
        - Феррар? Господи Боже! Да я с ним встречалась!
        - И что о нем думаете?
        - Не слишком приятный человек. - Эмили сморщила носик.
        - Вы абсолютно правы. Итак, мы узнали, что это он. Но точно доказать не смогли. И продолжали искать. Но когда Джеймс отправился в Пуну, чтобы привезти вас, он наткнулся на письмо Черной Кобры одному из махарадж. Оно было подписано Черной Коброй, но запечатано личной печатью Феррара. Тем самым перстнем, который он носит на мизинце и не может снять. Как только вы привезли письмо, в наших руках оказались неопровержимые улики, и мы уже проконсультировались с теми, кто занимается этим делом в Англии. Так что теперь знаем, что делать.
        Она подалась к нему, очевидно, угадав, что будет дальше.
        - Нам необходимо доставить это письмо - оригинал - в Англию, герцогу Вулверстону. Феррар, разумеется, приложит все свое немалое влияние, чтобы нам помешать. Вулверстон, как командующий всей операцией, приказал снять четыре копии. Каждый повезет в Англию одну из копий, причем своим маршрутом.
        - Чтобы Кобре было труднее вас остановить?
        Майор кивнул.
        - Поэтому все мы возвращаемся в Англию. Только у одного из нас имеется оригинал, но Кобра не знает точно, у кого именно. Так что попытается перехватить всех.
        - А вы… - пробормотала она, - полагаю, вы везете копию? Это нечто вроде ловушки, приготовленной Кобре?
        Хорошо, что в комнате, кроме них, никого нет.
        - Откуда?.. - пробормотал он.
        Эмили слегка улыбнулась:
        - Тогда, на пристани, вы и ваши люди собирались погнаться за убийцами. Если бы у вас был оригинал, вы не рискнули бы ввязываться. Защищались бы, но не нападали. Сделали бы все, чтобы не привлекать к себе внимания.
        - Видите ли, мы будем делать вид, что бежим от них. Отданные мне приказы вполне ясны. Я сделаю все, чтобы отвлечь на себя служителей культа. Сделаю все, чтобы они погнались за мной. Заставлю Кобру бросить в поединок со мной как можно больше своих сил.
        - И при этом не выдадите, что везете копию а не оригинал. - Эмили кивнула и, нахмурившись, спросила: - Вы носите письмо с собой?
        - Нет. Оно в одном из деревянных индийских пеналов, в которых индусы носят документы.
        - Понимаю, - задумчиво пробормотала Эмили. - Оно у Армии.
        Майор явно растерялся.
        - Неужели это так очевидно?
        Эмили повела плечиком.
        - Просто она подходит больше других. Из племени воинов и очень опасна, однако для служителей культа практически невидима. Они никогда не подумают о ней.
        - Уотсон упоминал, что вы решили вернуться домой другим маршрутом. Что надеялись увидеть пирамиды и другие достопримечательности, - пробурчал он, немного умиротворенный.
        Эмили снова пожала плечами:
        - Мне показалось разумным увидеть мир, пока могу, и поскольку я уже была в Бомбее…
        - Да, но теперь, когда вас заметили и узнали, спокойной жизни не ждите. Предлагаю из соображений безопасности объединиться. По крайней мере пока не доберемся до Александрии. Вряд ли Феррар знал о данном мне поручении до того, как мы покинули Бомбей, но, по-видимому, очень быстро узнал и сразу послал своих приспешников расправиться с нами. Думаю, они ожидали прибытия судов, спрятавшись на пристани.
        - И это означает, что они станут опережать нас на пути в Англию?
        - Именно. Будь я на месте Феррара и в его нынешнем положении, поступил бы именно так, а у него в подчинении много людей. И основная цель моей миссии - уменьшить их количество.
        Эмили рассеянно кивнула. Не дождавшись ответной реплики, он уточнил:
        - Так вы согласны продолжать путешествие вместе со мной? Объединить маленькие отряды в интересах безопасности?
        Особенно ее безопасности.
        К его облегчению, она улыбнулась:
        - Да, конечно. Не вижу причин, почему бы нам не путешествовать вместе. Со мной едет горничная, и, учитывая обстоятельства, мои родители одобрили бы.
        - Превосходно.
        С его плеч словно свалилась огромная тяжесть. И все же он только сейчас взял на себя ответственность за ее безопасность. За ее жизнь. Нельзя недооценивать угрозу.
        Она продолжала улыбаться.
        - Кроме того, я оказалась впутанной во все это, еще когда помогла бедному капитану Макфарлану, и теперь обязана помочь всем, чем могу, ради того, чтобы его миссия была завершена.
        Джеймс Макфарлан… теперь, в некотором отношении, его место занял он, Гарет Гамильтон, взяв на себя обязанности друга: благополучно проводить домой мисс Энсуорт.
        На мгновение он почувствовал, как дух Джеймса стоит в этой комнате, рядом с ним. Гарет почти видел его дерзкую улыбку. Джеймс погиб героем. Он был неотразимо красив, на несколько лет старше мисс Энсуорт. Неудивительно, что она питала романтические чувства к погибшему другу.
        Он резко встал.
        - Я должен договориться с остальными о дежурствах. Никакая предосторожность не помешает. Увидимся за обедом.
        Эмили наклонила голову:
        - Нужно решить, как лучше продолжить путешествие.
        - Я обдумаю все варианты. И расскажу вам, как только все узнаю подробнее. - Он направился к двери.
        - Превосходно. Обсудим все утром.
        - Утром, - согласился Гарет и, вздохнув с облегчением, зашагал по коридору.
        Она согласилась путешествовать вместе. Он сможет защитить и уберечь ее. Это самое главное. Увидев, как убийца замахнулся кинжалом, он сразу понял, что обязан находиться с ней рядом до самого конца пути.


        Глава 2

«3 октября 1822 года.
        Утро.
        Маленькая гостиница в арабском квартале Адена.

        Дорогой дневник!
        Прошлой ночью я была слишком встревожена, чтобы что-то записать. Подозреваю, что во время своих путешествий придется писать в разное время, когда представится возможность. Но вернемся к моим новостям! Я узнала, что вернуться в Англию майора Гамильтона побудила отнюдь не трусость. Ему и его товарищам поручено разыскать Черную Кобру, а заодно и отомстить за гибель друга, капитана Макфарлана. Я с самого начала чувствовала, что майор не может оказаться трусом. Ведь он тот самый, не так ли? Но я готова признать, что понятия не имела о той благородной миссии, которая выпала на долю майора и его друзей. Мне очень совестно, но я счастлива объявить, что по капризу судьбы тоже смогу сыграть роль в этой истории. Вот и вторая половина моих новостей: мы должны объединить наши силы и продолжать путешествие вместе. И хотя вовсе не жажду новой встречи с «кобрами» - они поистине безумные фанатики, - я просто обязана сделать все возможное, чтобы отомстить за гибель бедного Макфарлана: ведь он был убит, когда меня сопровождал. Однако основная причина моего согласия на совместное путешествие абсолютно прозаична: что,
если я откажусь и с ним что-то случится? То, что я могла бы предотвратить, если бы была рядом?
        Теперь я знаю, что он не трус, более того, храбр и отважен, и получила возможность помочь. Если та эмоциональная буря, которую вызывает во мне его присутствие, означает, что он - Единственный, значит, мне непременно нужно быть рядом с ним.
        Все это я пишу в свободное время, прямо с утра. Я встала, свежая и отдохнувшая, и вышла из спальни готовая обсуждать наши дальнейшие планы, как было условлено, но узнала, что майор уже ушел. Очевидно, в его представлении «утро» означает «до восьми» и никак не позже. А это верный знак, что путешествие не сулит ничего доброго.
        Э. ».

        Гарет вернулся в полдень вместе с Мукту. Перебросившись словцом-другим с Маллинсом, дежурившим у ворот, он прошел во двор и увидел Бистера, точившего шпаги и ножи у бассейна.
        Бистер встретился с Гаретом в последний год кампании на Пиренейском полуострове, и с тех пор они не расставались.
        - Значит, мы скоро уезжаем? - спросил он, подняв глаза.
        - Скорее всего завтра вечером. В доме все тихо?
        - Похоже, что так. Но леди ждет вас в гостиной. Разозлилась так, что ужас. Мечется по гостиной, весь ковер истоптала.
        Гарет не удивился, узнав, что мисс Энсуорт стремится поскорее узнать о его планах.
        - Я сейчас же с ней поговорю. Можешь объявить всем, что мы покидаем Аден завтра, с вечерним приливом.
        Бистер кивнул.
        Гарет не воспользовался парадным входом и свернул к боковой двери салона. И остановился на пороге. Упавшая на пол тень выдала его. Мисс Энсуорт, действительно метавшаяся по комнате, развернулась, оказавшись лицом к нему.
        - О, вот и вы! Я ждала вас, чтобы обсудить дальнейший маршрут.
        - Завтра, с вечерним приливом мы отплываем. Я предпочел бы более раннее отплытие и более быстроходное судно, но это лучшее, что нам могли предложить, - коротко сообщил он и, заметив ее широко раскрытые глаза, пояснил: - Боюсь, это всего лишь баржа, поэтому наш путь до Красного моря будет слишком медленным, но как только мы достигнем Мохи, сумеем нанять шхуну, которая доставит нас в Суэц.
        На лице у нее застыло выражение крайнего удивления.
        - Вы все устроили.
        Констатация очевидного, но голос странно отчужденный. Почему бы это?
        Гарет настороженно кивнул, Не понимая, о чем она думает.
        -Нам придется убираться отсюда как можно скорее, так что…
        - Я думала, мы обсудим все варианты.
        Он неожиданно вспомнил вчерашний разговор.
        - Я сказал, что узнаю все варианты и сообщу вам. Как только что-то станет известно. Но пока что нам придется скрываться от преследователей на барже.
        Эмили надменно вскинула подбородок.
        - Как насчет лошадей? Люди добираются до Мохи верхом: это обычный маршрут для курьеров. И мы будем быстрее продвигаться вперед, чем на этом… тихоходном судне.
        Верно, но… кажется, они ссорятся?
        - Дорога до Мохи идет по пустыне и каменистым холмам, в которых полно бандитов. Правительству приходится договариваться с ними, чтобы те пропускали курьеров. Там нас легче перехватить. «Кобры» пойдут по пятам, как только мы покинем город. Или того хуже, будут поджидать нас в ущельях. Вы можете быть превосходной наездницей, как и все мои люди, но вспомните о своей горничной, Маллинсе и Уотсоне. Смогут они уйти от погони?
        Она смотрела ему в глаза. Потом медленно прищурилась. Губы сжались в тонкую линию.
        Время словно остановилось. Гарет не привык спрашивать мнения других, потому что обычно сам принимал решения и отдавал приказы. И если им придется путешествовать вместе, она должна запомнить: в отряде может быть только один командир.
        Он уже приготовился к ее сопротивлению, но выражение лица Эмили вдруг изменилось, хотя трудно сказать, каким именно образом. Она кивнула:
        - Прекрасно. Баржа так баржа.
        Где-то прозвенел колокольчик, призывая к ленчу. К его большому удивлению, не говоря уже о смущении, она ослепительно улыбнулась:
        - О, как же я проголодалась! И поскольку средство передвижения нам известно, можем упаковывать вещи.
        С этими словами она развернулась и, высоко держа голову, вышла из комнаты.
        Лишь вечером, лежа в постели, он сумел найти верные слова, чтобы охарактеризовать ее поведение. Она была словно ребенок, капризам которого потакают…
        Гарет невольно фыркнул, повернулся на бок и натянул простыню на плечи. Он ничуть не волновался. Она всему научится.



«4 октября 1822 года.
        По-прежнему в Адене. В гостинице арабского квартала.

        Дорогой дневник!
        Всего через несколько часов начнется первый этап нашего путешествия. И как только мы отплывем, он - Гарет, майор Гамильтон - не сможет отослать меня обратно. Я уже собиралась объяснить ему, что не принадлежу к числу его людей и не стоит полагать, что соглашусь с любым его решением, но сообразила, что в порту Адена много кораблей компании, и если он посчитает, будто мое общество его тяготит, вполне может отправить меня и слуг либо в Бомбей, либо к мысу Доброй Надежды, откуда я пересяду на другое судно, идущее в Англию.
        Я сразу же изменила свою песенку. Мне необходимо узнать о нем как можно больше, и поэтому возможность совместного путешествия и ежедневного общения слишком заманчива, чтобы ее упускать.
        Конечно, его привычка командовать несколько докучна, но свое мнение по этому поводу я могу изложить позднее.
        Как прихотлива судьба! Сама я не смогла бы придумать лучшего плана! Какая ирония заключается в том, что я обязана этим шансом омерзительному негодяю Черной Кобре!
        Э. ».

        Они прибыли на пристань, когда горящий огненный шар солнца низко повис над морем. В свете, отражавшемся от воды, было трудно узнать даже знакомые лица.
        Гарет надеялся, что служители культа сохранят повязанные на голове черные шелковые шарфы - единственную их неоспоримую примету.
        Эмили уверенно шла рядом с ним. По его предложению она надела скромное желтовато-коричневое платье и спрятала зонтик в сундуке. В этот час все спешили к сходням: немало судов уходило с вечерним приливом, так что они ничем не выделялись среди остальных.
        А вот то обстоятельство, что все в их маленьком отряде постоянно и пристально оглядывали толпу, могло возбудить подозрения. Но тут уж ничего нельзя было поделать. Служители культа наверняка сторожили на пристани.
        Гарет старался не думать об Эмили слишком часто. Именно в личном смысле. Пытался даже мысленно называть ее «мисс Энсуорт», предпочтительно с добавлением
«племянница губернатора». Но постоянно отвлекался и думал о ее стройном, теплом теле с женственными изгибами. О том, что она рядом. И будет рядом довольно долго…
        В этот момент внутренний голос откуда-то из самой глубины души уверенно сказал:
«Моя. Она моя».
        Гарет тряхнул головой в тщетной попытке отделаться от непрошеных мыслей.
        Эмили удивленно подняла брови.
        - Что-то случилось?
        Нужно отдать ей должное: она настороже. И глаза встревоженные.
        - Ничего страшного, - заверил он. - Просто пытался определить, где прячутся служители культа. Пока что никого не заметил. А наша баржа - вон там, за этими двумя судами.
        Эмили деловито кивнула и направилась к сходням. Но он схватил ее за руку.
        - Подождите.
        По его знаку Бистер помчался по сходням. За ним следовал Джимми, семнадцатилетний племянник Уотсона. Через две минуты Бистер появился опять:
        - Все чисто.
        Еще десять минут, и женщины вместе с багажом, а потом и мужчины оказались на борту баржи. Капитан благосклонно кивнул и улыбнулся. К облегчению Гарета, женщины без просьб ретировались в каюты, выстроенные по всей длине баржи. Уотсон тоже ушел, взяв с собой Джимми и оставив Гарета, Мукту, Бистера и Маллинса нести вахту.
        Гарет надеялся, что они сумели сбить со следа приспешников Черной Кобры и те спохватятся не менее через двенадцать часов, если не позже.
        На большее пока рассчитывать не стоило.
        Они вышли из гавани в открытый океан и двигались вдоль берега, но когда огибали последний мыс, Бистер заметил блеск линзы подзорной трубы, направленной в их сторону, о чем сразу же доложил Гарету.
        - Майор, кто-то следит за нами, уж это точно, - заявил он.
        Гарет поморщился.
        - Можно не гадать, кто именно. Но по крайней мере нам удалось уйти. И врядли они перехватят нас, так что до самой Мохи мы в безопасности.

        Где-то в Адене

        - Дядя, у нас новости!
        Высокий бородач, известный всем служителям культа Черной Кобры под именем Дядя, поднял глаза от граната, который старательно очищал.
        - Да, сын мой?
        Молодой человек, которого он послал следить за гаванью, медленно выпрямился.
        - Мы видели, как майор Гамильтон уплыл на барже. Но суденышко уже в океане. Идет к проливу. Мы слишком поздно их разглядели.
        - Понятно… - Дядя кинул в рот несколько зерен граната. - Скажи, та женщина… та англичанка, которую он спас от нашего клинка на пристани, тоже была с ним?
        Соглядатай повернулся к остальным шпионам, последовавшим за ним. После тихого обмена мнениями молодой человек сообщил:
        - Мы мельком видели ее на пристани, но не на барже. Правда, там есть несколько кают.
        - Вот как? - Дядя неспешно доел гранат и тщательно вытер руки, после чего кивнул и взглянул на своего помощника. Единственного родного сына. - В этом случае, думаю, моя работа здесь закончена.
        - Мы поймаем их в Мохе, - поддакнул сын. - Наши люди уже там.
        - Совершенно верно. - Дядя встал, выпрямившись во весь свой впечатляющий рост. - Наш прославленный господин предвидел все дороги вышеуказанного джентльмена. На всех возможных маршрутах есть наши люди, готовые действовать. Но моя миссия… - Он наклонил голову. - Наша миссия заключается не только в том, чтобы помешать этим людям добраться до Англии. Черная Кобра требует более жестокого возмездия тем, кто осмелился выступить против его мощи и силы. Все вы сделали свое дело. Останетесь здесь на случай появления другого джентльмена. Благословляю вас, дети мои. Но мы… - Он взглянул на сына и улыбнулся. - Мы отправляемся в Моху.
        Он оглядел закаленных людей, выстроившихся за спиной сына, и улыбка предвкушения стала еще шире.
        - Найдите лошадей. Дорога по суше куда короче, чем морем.



5 октября 1822 года
        У входа в Красное море

        Перламутровое золото рассвета разлилось по волнам жидкой позолотой. Выйдя из узкого коридора между каютами, Гарет глубоко втянул в легкие соленый воздух.
        Заметив Уотсона, облокотившегося на поручень и вглядывавшегося в далекие берега, Гарет подошел к нему.
        - Иди в каюту, поспи, - сказал Гарет. - Я посторожу, пока не появится Мукту.
        Уотсон кивнул, сдерживая зевоту.
        - Спасибо, сэр. Ночь прошла спокойно. Прекрасное утро, но я, пожалуй, посплю. Оставляю вас любоваться рассветом.
        Гарет махнул ему рукой и, улыбаясь, встал у поручня. Уотсон, тяжело ступая, направился к каюте. Плеск набегавших на борта волн убаюкивал, с кормы доносились голоса матросов. Слышались крики чаек.
        Последние несколько дней Гарет, хоть и избегал встреч с Эмили, постарался познакомиться ближе с ее слугами. Если им предстоит путешествовать вместе, ему нужно понять, какие войска оказались под его командой.
        И Уотсон, и Маллинс были бесконечно благодарны ему за спасение подопечной. Маллинс служил в пехоте и ушел в отставку после битвы при Ватерлоо. Вернулся в родную деревню в Нортгемптоншире и стал искать работу. Тогда и познакомился с Уотсоном, который после поражения Бонапарта и окончания войны стал кем-то вроде гида и наставника для молодых джентльменов, отправлявшихся в путешествие по Европе. Он же упросил Маллинса стать охранником. В это путешествие Уотсон взял племянника, чтобы тот учился основам ремесла.
        Несколько лет Уотсон и Маллинс часто работали на семью Энсуорт, которую хорошо знали. Семейство было большим. Они возили по Европе трех мужчин из рода Энсуортов и провожали старших Энсуортов в различные поездки. Энсуорты были ценными и постоянными клиентами. Одной мысли о том, чтобы потерять Эмили, одну из младших, было достаточно, чтобы заставить и Уотсона, и Маллинса - людей, умудренных опытом - бледнеть от ужаса.
        Кроме того, им нравилась сама Эмили. Эта рассудительная, спокойная и сдержанная молодая леди никогда не предъявляла неразумных требований.
        Оба они были среднего возраста, со склонностью к полноте. Хотя они были сильны и здоровы, все же не могли считаться хорошими наездниками, а в верховой езде Джимми было больше энтузиазма, чем умения. Это нужно учесть, подумал Гарет, когда он будет составлять дальнейший маршрут.
        Маллинс относился к своим обязанностям очень серьезно. В Адене он попросил Мукту помочь ему отточить искусство владения саблей. Бистер же без всяких просьб взял Джимми под свое крыло. Гарет видел, как парочка практиковалась в метании ножей, специальности Бистера. Так что они вполне способны защитить женщин.
        Впрочем, вряд ли Арния нуждается в защите. Подобно Мукту, она была родом с северо-западной границы и, как все женщины тех племен, прекрасно владела оружием и могла быть смертельно опасным врагом.
        Попытки получше узнать Доркас, высокую, хлопотливую и прекрасно выполнявшую свои обязанности англичанку, потребовали немало лести, обаяния и стремления угодить, но она наконец оттаяла и призналась, что очень плохо держится в седле. И что проработала у Энсуортов едва ли не с детства Эмили.
        Доркас тоже была благодарна Гарету за спасение и последующую защиту своей хозяйки, но все же относилась к нему с неким подозрением, которое не пыталась скрыть.
        Он услышал шаги. Ее шаги. И повернулся, ища глазами Эмили. Она вышла из коридора в сиреневом хлопковом платье, подол которого развевался на ветру. При виде Гарета она улыбнулась и пошла ему навстречу. Он сдержал слишком откровенную, слишком нежную улыбку и нахмурился.
        - Что вы делаете здесь в такой час? - спросил он. - Вам не следует находиться на палубе: это может быть опасно.
        Она склонила голову набок, изучая его и по-прежнему слегка улыбаясь.
        - Здесь так мирно и тихо, что вы наверняка заметите приближение другого корабля, верно?
        Их глаза встретились. Лучшее, что он сумел сделать, - что-то неразборчиво проворчать и облокотиться на поручень.
        - Не спится?
        Он намеренно вел себя сухо и отчужденно. Но чем чаще он перебирал в памяти их разговоры, чем больше вспоминал мягкий свет в ее глазах, тем сильнее был уверен, что она любила Макфарлана. И даже не пробовал состязаться с призраком друга.
        - Честно говоря, я слишком много сплю. А утро такое чудесное!
        Она встала рядом с ним. Мягкость и тепло ее тела притягивали его. Он твердил себе, что должен немедленно отойти, что ему надо заняться делами и проверить, все ли в порядке на барже.
        Но почему-то оставался на месте, краем глаза наблюдая, как ветерок играет ее волосами, бросая их на фарфоровые щеки. Прошло несколько минут, прежде чем он вынудил себя устремить взгляд на волны.
        - Я… насколько я понял, у вас большая семья.
        - Слабо сказано! - рассмеялась Эмили. - Три сестры и четверо братьев! Из них только Руфус младше меня.
        - Так вы самая маленькая из сестер?
        - Да, но в этом есть свое преимущество. Мы все очень близки, хотя старшие, конечно, все замужем и живут в своих домах.
        Она была готова обсуждать свою семью, поскольку это позволяло ей, в свою очередь, спросить:
        - Как насчет вас? У вас есть братья и сестры?
        Гарет сжал губы и выпрямился.
        - Нет, - выдавил он, но тут же, немного смягчившись, добавил: - Я был единственным ребенком.
        Она заметила, что фраза произнесена в прошедшем времени.
        - Ваши родители… их уже нет?
        Он снова обратил взор на волны и кивнул:
        - В Англии меня никто не ждет. Не то что вас.
        - Да, когда я вернусь, в мою честь заколют жирного тельца и устроят праздник! - И если все пойдет, как она загадала, на этом празднике он будет почетным гостем!
        А вдруг в Англии его все же ждут? Какая-то дама или даже невеста?
        Но он сам сказал, что у него никого нет. Волна облегчения нахлынула на нее.
        Он был раздражителен и сух, но она не позволяла таким пустякам ей помешать. У них впереди длинный путь. И много времени, чтобы наблюдать и видеть.
        Она все еще была на стадии составления списка качеств, которыми должен обладать ее
«единственный». Она точно знала, каким должен быть идеал. Но сопоставление его с реальностью оказалось более трудным, чем ей представлялось.
        - Пожалуй, стоит прогуляться по палубе, - сказала она.
        Гарет сразу помрачнел - как она и ожидала.
        - Будет безопаснее посидеть в кают-компании, - посоветовал он, еще сильнее хмурясь.
        В ответ она ослепительно улыбнулась.
        - Если вы сейчас на вахте, может, пройдетесь со мной по палубе? Заодно осмотрите остальную часть баржи. - Она не дала ему возможности отказаться. Повернулась и пошла по дорожке между каютами и поручнем. И на ходу позвала Гарета: - Пойдемте же!
        Гарет не смог устоять. По-прежнему расстроенный, он последовал за ней, пораженный силой ее улыбки.
        Для него она была чересчур привлекательной, и с каждым днем его влечение к ней становилось все сильнее. Ему бы следовало держаться на расстоянии, но ее намерения были совсем другими.
        Он молча слушал, как она, придерживая разлетающиеся волосы, что-то взволнованно говорила и показывала на баклана, нырявшего в волнах. И не уставал спрашивать себя: почему на сердце вместо ожидаемой тяжести так легко. Легче, чем за все эти долгие месяцы.


        Глава 3

«5 октября 1822 года.
        Перед обедом.
        Моя каюта на нашей барже, направляющейся к Красному морю.

        Дорогой дневник!
        Все разворачивается так, как я надеялась. Говорят, что люди раскрываются в напряженной ситуации. И я думаю, что узнаю о Гарете все, что необходимо. Достаточно, чтобы твердо увериться, что он тот, кто предназначен мне.
        Очень хочется, чтобы так и было.
        Э. ».

        Вечером, гуляя по палубе и наблюдая за разбушевавшимися волнами, какие часто гуляют в Баб-эль-Мандебском проливе, воротах Красного моря, Гарет нашел Бистера на корме. Тот сидел на бухте каната и начищал свои кинжалы. Завидев Гарета, денщик кивнул и продолжал свое занятие.
        - Пока никаких следов этих тупых злодеев.
        Гарет оперся о поручень.
        - Почему «тупых»? В Адене они едва не прикончили мисс Энсуорт.
        - Что только доказывает мою правоту. Им следовало бы не лезть на глаза и сначала попытаться покончить с нами, тогда мисс Энсуорт стала бы легкой добычей.
        - Не у всех такой опыт, как у нас, но было бы глупо недооценивать противников.
        Бистер серьезно кивнул:
        - Верно. С врагом следует считаться.
        Гарет отвернулся, чтобы скрыть дернувшиеся в улыбке губы. Бистеру едва исполнилось двадцать пять. Он стал денщиком Гарета в семнадцать и был таким же доверчивым и неопытным, как Джимми.
        - Да, вот что еще…
        Гарет повернулся и вскинул брови. Бистер не отрывал глаз от кинжала.
        - Мисс Энсуорт… Джимми сказал, что она должна была вернуться домой обычным маршрутом. Купила билет на корабль, идущий в Саутгемптон через мыс Доброй Надежды. Но дня за два до отплытия передумала и решила, что поплывет через Аден.
        Гарет немного помолчал.
        - А по какой причине она изменила маршрут?
        - Просто в голову взбрело отправиться в Аден, и все тут.
        - Но когда она передумала? Джимми сказал?
        - Разумеется. - Бистер продолжал усердно чистить кинжал. - Джимми утверждает, что она передумала сразу после нашего отъезда. Они отплыли семнадцатого.
        Гарет и его слуги отплыли пятнадцатого. В тот день, когда Эмили Энсуорт решила изменить свои планы.
        Факты выстраивались в стройную линию, но…
        Совпадение. Это, должно быть, совпадение. Помимо всего прочего, она не могла знать о его отъезде… или могла?
        - Скажи мне, если Джимми еще что-то сообщит.
        Оттолкнувшись от поручня, он продолжил свой обход.



«7 октября, 1822 года.
        Утро.
        Все еще в моей каюте на борту баржи.

        Дорогой дневник!
        Я пропустила несколько записей по той простой причине, что писать было нечего. Полагаю, в предвидении чего-то более интересного я должна рассказать о том, что видела.
        Воду. И бесконечные песчаные берега. Бесплодные песчаные берега с редкими вкраплениями скалистых мысов. Не слишком живописная часть мира. Солнце постоянно отражается от воды, что очень красиво на первый взгляд. Но глаза болят от постоянной необходимости прищуриваться.
        Как я и намеревалась, пытаюсь узнать что-то о Гарете, но он очень ловко избегает меня, даже в таком ограниченном пространстве. Когда я загоняю его в угол, он продолжает оставаться сухим, скованным и пытается держаться на расстоянии, даже в разговоре. Это крайне раздражает. Я решила, что должна судить Гарета по его поступкам.
        Итак, следующий вопрос: на какие поступки я должна его вызвать?
        Э. ».

        В первой половине дня баржа пришвартовалась к пристани Мохи.
        Гарет с помощью Уотсона выстроил всех в определенном порядке, и они быстро спустились по сходням и отправились в город. Женщины быстро шли перед тележкой с багажом. Мужчины старались держаться как можно ближе к ним. Все были наготове.
        Когда Гарет проходил мимо Эмили, та крепко ухватилась за его рукав и притянула к себе.
        - Чего вы мне не сказали? - прошептала она.
        Гарет немного подумал и решил, что ей полезно знать.
        - Служители культа могли добраться сюда по суше. Нам лучше считать, что они уже здесь, и не стоит встречаться с ними лишний раз.
        Эмили впилась в него испытующим взглядом, но тут же кивнула и отпустила рукав.
        К его удивлению, она не выказала ни малейшего страха. Просто стала осматривать толпу, внимательно и настороженно.
        - Куда мы направляемся? - спросила она, не глядя на него.
        Он тоже не сводил глаз с шумной толпы.
        - Туда, где вы и остальные будете в безопасности, пока я не найду шхуну, которая отвезет нас в Суэц.
        Бистер, который разведывал дорогу, вернулся с адресом маленького семейного кабачка на боковой улочке всего в нескольких кварталах от пристани.
        Гарет, осмотрев здание, согласился, что место подходящее. Всего одна дверь и маленькое оконце без стекла, закрытое куском кожи, сейчас откинутым из-за жары.
        Они вошли. Учитывая ранний час, посетителей еще не было. Гарет усадил женщин подальше от двери. Как ни странно, крайне сдержанная и нелюдимая Арния нашла общий язык с Доркас, и обе во всем были заодно, что, несомненно, облегчало его жизнь.
        Мукту с Маллинсом отправились переговорить с хозяином, арабом средних лет, который, слушая их, улыбался и кивал. Они вернулись с подносом, на котором стояли кувшин и кружки. Сдвинули столы, притащили скамейки и уселись освежиться.
        И решить, что делать дальше.
        - Уотсон, ты и мы с Мукту вернемся на пристань и узнаем, нельзя ли нанять шхуну, которая отвезет нас, и только нас, без всяких иных пассажиров, в Суэц в самое кратчайшее время, - объявил Гарет.
        Уотсон поморщился:
        - Это обойдется нам в кругленькую сумму!
        - Деньги у нас есть, - возразил Гарет. - Сейчас важнее всего безопасность.
        - Нам нужны припасы, - напомнила Эмили, подождав, пока Гарет посмотрит в ее сторону. Подняла руку и стала загибать пальцы: - Мука, чечевица, рис, чай, сахар. И все остальное, чего у нас не было на барже.
        Все дружно закивали. Гарет хотел было возразить, но, что-то сообразив, промолчал. Эмили язвительно улыбнулась:
        - Если вы найдете судно, которое доставит нас прямо в Суэц, надо немедленно отправляться на базар. Нам некогда ждать, пока вы вернетесь.
        Он уставился на нее, и она почувствовала, что у него на языке вертятся слова отказа. Поэтому и показала на Бистера:
        - Если Маллинс и Бистер пойдут со мной, мы можем оставить Арнию и Доркас охранять багаж. - Она пристально смотрела на него, ожидая согласия.
        Гарет насупился, но все же вынудил себя пробормотать:
        - Хорошо, будь по-вашему. Но глядите в оба. Пока что нам удалось избегать служителей культа. Лучше, чтобы нас и впредь не видели.

        Жужжащий улей базара был расположен в квартале, состоявшем из узких извилистых улиц. Продавцы и покупатели разных национальностей громко разговаривали на десятках языков. К счастью, с распространением французского и британского владычества почти все владели начатками пиджин инглиш, а некоторые даже знали французский. Поэтому Эмили не испытывала трудностей в общении. Она поняла, что если держаться уверенно, продавцы будут обращаться с ней почтительно и вежливо. После нескольких месяцев, проведенных в Бомбее, привычка торговаться стала ее второй натурой.
        И когда к ним подошли Гарет и Мукту, как раз торговалась из-за фасоли.
        Улыбнувшись, Эмили протянула Гарету мешочек с фасолью.
        - Вот, займитесь хотя бы этим… - начала она, но, увидев, как он оглядывает толпу, прошептала: - Что?!
        Гарет, не глядя на нее, тихо сказал:
        - Как мы и ожидали, «кобры» в городе. Мы видели их, но не думаю, что они видели нас. Хорошо бы так было и впредь.
        Эмили быстро огляделась и не запротестовала, когда жесткие пальцы Гарета сжали ее локоть. Им нужно было пройти через весь рынок, чтобы вернуться в свое пристанище.
        - Вы нашли шхуну? - спросила она.
        - Да. Нам повезло. Вечером отплываем.
        Он постоянно рассматривал окружающих, готовый в любую минуту предпринять обманный маневр, если в поле зрения появится служитель культа. Сейчас они были чрезвычайно уязвимы. Мукту в своем национальном одеянии без труда растворялся в толпе, но европейцев здесь было очень мало, и он, Эмили, Бистер и Маллинс сильно выделялись.
        И тут Эмили остановилась. Гарет еще крепче сжал ее локоть и попытался вести дальше. Но она уставилась на ряд лотков.
        - Маскировка!
        Присмотревшись, Гарет понял, что здесь продается местная одежда.
        - Мы здесь чужие. Но если на нас будет арабская одежда, мы станем менее заметными, - продолжала Эмили.
        - Вполне можно и обойтись… - Он встретился с ее полным энтузиазма взглядом. - Хорошо, давайте посмотрим.
        Они направились в узкий переулок. В небольшой лавке продавались бурки - длинные женские одеяния, скрывавшие все тело с головы до ног и с прорезью для глаз. Она примерила бурку и мгновенно стала неотличимой от других женщин на улице.
        - Великолепно, - пробормотала она. - Я все прекрасно вижу, но никто не видит меня!
        Повернувшись, она сурово уставилась на хозяина лавки.
        - Я беру это и… - Она показала на другую бурку. - И это. Сколько за обе?
        Оставив ее торговаться, пораженный тем, как ловко она сумела замаскироваться, Гарет потребовал, чтобы остальные тоже нашли для себя одеяния, и подобрал для себя одно. Конечным результатом он остался более чем доволен. Если повезет, преследователи их не заметят.
        Объяснив хозяину, что вскоре следует ждать новых покупателей и что он должен показать им подобную одежду, они покинули лавку в арабских костюмах. Эмили изучала других женщин, стараясь вести себя так же, как они, и вскоре уже шагала позади Гарета, строго соблюдая определенное расстояние. Тот не возражал, тем более что за ее спиной высились Мукту и Маллинс.
        Остановившись на углу базара, Гарет повернулся к ней. Эмили восторженно заулыбалась. В своей широкой галабии поверх свободных шаровар, с длинным шарфом на голове и другим, обернутым вокруг талии, он как две капли воды был похож на пустынного шейха: человека опасной таинственной силы и невероятной чувственности.
        Он снова пошел вперед, она покорно тащилась сзади, все еще счастливо улыбаясь.

        Вернувшись в кабачок, они послали Мукту в лавку вместе с Уотсоном, Джимми, Доркас и Арнией с наказом купить арабскую одежду, а сами тем временем упаковали вещи.
        - Арния пообещала готовить на всех, а Доркас предложила помочь, - сказала Эмили. - Я тоже могу готовить, но боюсь, у меня мало опыта с подобными продуктами.
        - Сомневаюсь, что нам понадобятся ваши кулинарные навыки, - заверил Гарет, подозревавший, что готовит лучше, чем она, а уж его приличным поваром не назовешь. - И Мукту, и Бистер вполне способны приготовить еду на костре.
        Маллинс смешливо фыркнул:
        - Очень кстати! Вряд ли кто-то захочет есть то, что приготовим мы с Уотсоном!
        Ходившие за покупками вернулись довольно быстро и были очень довольны своей хитростью. Доркас тоже понравилась бурка, хотя для Арнии, привыкшей носить на голове шарф, длинным концом которого она прикрывала лицо, такие перемены не были столь уж значительными.
        - Никто нас не видел, - доложил Мукту. - Зато я видел двоих, когда мы вышли из лавки. Они и взглядом нас не удостоили.
        - Прекрасно.
        Гарет обозрел свой маленький отряд, совершенно неузнаваемый в местных одеяниях. Уловив блеск глаз Эмили через кружевную вставку черной бурки, он едва сдержал улыбку:
        - Ваша идея превосходна!
        - Спасибо. - Она едва не подпрыгивала от нетерпения. - А что теперь? Уже пора идти на пристань?
        - Слишком рано. Капитан шхуны ожидает нас перед закатом.
        Гарет посмотрел на хозяина:
        - Думаю, нам стоит пообедать.
        Хозяин поспешил принести обед. Объяснил, из чего состоят местные блюда, и показал, как пользоваться кусками лепешек вместо ложки.
        Гарет заплатил хозяину, и тот, низко кланяясь, проводил их до двери.
        Они направились к пристани, в порядке, который обсудили за едой. Впереди шли Гарет и Уотсон, надменные и самоуверенные, двое богатых, хорошо одетых арабов. В двух шагах позади них шагали женщины, придерживая перёд бурки, чтобы хоть что-то увидеть сквозь кружевные вставки, и опустив головы. Теперь было ясно, почему арабские женщины со стороны кажутся такими покорными.
        Далее следовали Бистер и Джимми, толкавшие деревянную тележку, нагруженную вещами. Ее они оставят на причале, как остальные пассажиры. За ними шли Мукту и Маллинс, исполняя свои истинные роли охранников.
        Процессия прокладывала путь неспешно, как подобало здешним жителям. Так, словно единственной заботой было вовремя успеть к отплытию. По дороге они встретили двух
«кобр», Миновали еще двух на пристани. Никто из врагов ничего не заподозрил.
        Они добрались до шхуны, пришвартованной у одного из дальних причалов.
        Капитан, улыбнувшись, громко приветствовал Гарета:
        - Майор Гамильтон!
        Гарет выругался себе под нос, буквально взлетел по сходням и стал расспрашивать капитана о каютах, отвлекая его внимание от тех, кто поднимался следом. Оглядевшись и быстро пересчитав всех по головам, он немного успокоился и жестом приказал женщинам спуститься вниз.
        Проходя мимо, Эмили окинула его неодобрительным взором.
        Мукту и Блистер остались на палубе. Капитан отдал команду, и шхуна отчалила.
        Под днищем бились волны Красного моря, и эта качка казалась такой успокаивающей! Ободряющей! Гарет увидел собравшихся на пристани служителей культа. Один из них показал на шхуну.
        Они ускользнули, но кто-то оказался достаточно умен, чтобы пересчитать всех членов их маленького отряда. Шестеро мужчин, три женщины. Очевидно, только одна шхуна вышла сегодня в море с таким количеством пассажиров.
        Они улизнули без драки, но их заметили. Сообщники Черной Кобры знали, где они.



«7 октября 1822 года.
        Очень поздно.
        В каюте шхуны. Красное море.

        Дорогой дневник!
        Мы сумели перехитрить злодеев. Однако напряжение, бывшее почти ощутимым, пока мы ждали отплытия шхуны, не отпускает. Не знаю почему, но дорогой Гарет и все остальные тоже боятся, что «кобры» отыщут нас… что мы по-прежнему несвободны.
        Должна признать, что, последовав за Гаретом, я не предвидела такой опасности и постоянно нарастающего напряжения. Все это очень отвлекает меня от цели. Да, я получила шанс наблюдать, как он ведет себя в тяжелых обстоятельствах, что, вне всякого сомнения, куда более достоверно, чем при встрече в обычных и ничем не примечательных условиях, но оказываемое на нас давление плохо воздействует на меня.
        Я обнаружила, что мне не слишком нравится жить в постоянной опасности и чувствовать зловещую тень быстрой и ужасной гибели. Но все же согласна и на это. Лишь бы быть рядом с ним.
        Э. ».

        Эмили снова вышла к нему на палубу, едва первые лучи рассвета протянулись по небу. На палубе никого не было, если не считать зевавшего у штурвала вахтенного. Гарет стоял на носу, опираясь на поручень. Она подошла к нему, откинула назад легкие прядки, выбившиеся из прически. И, закрыв глаза, подняла лицо навстречу утреннему ветерку. Гарет воспользовался моментом, чтобы еще раз ее рассмотреть. Ненамеренно. Просто не смог с собой совладать.
        Утренний зефир целовал ее кожу, и Гарет ему позавидовал. Мысль о том, как он скользит губами по нежной коже щек, по розовым губам… нет, нужно немедленно взять себя в руки.
        Старательно откашлявшись, он выпрямился и стал смотреть на волны. Жаль, что она не надела бурку. Тогда бы он не видел ее лица.
        - Удивительно, сколько кораблей мы встретили. Не думала, что их будет так много!
        - И почти все - торговые суда. В этих местах очень оживленная торговля. Товары везутся из Южной Африки, Индии и даже из Китая и Японии.
        Девушка сморщила носик, глядя на идущую параллельным курсом джонку.
        - Наверное, нам надо носить бурки даже на палубе.
        - Я сам хотел это предложить, - признался он. - Но подумал, что вам будет слишком жарко. В мужской одежде, правда, гораздо прохладнее, чем в обычной, европейской.
        Она кивнула:
        - В этом вся проблема. Бурки надеваются поверх платья. Возможно, если мы будем прогуливаться только после наступления темноты или когда рядом не будет других судов, можно будет не закрывать лиц.
        - Возможно, - кивнул Гарет. - При любых расчетах выходит, что «кобрам» потребуется день-другой, чтобы нас догнать.
        Девушка вопросительно вскинула брови.
        - Они увидели, как мы покидаем Моху, - пояснил он.
        Последовавшее молчание прерывалось только плеском волн, поскрипыванием парусов и криком одинокой чайки. Они должны были ощущать неловкость, но вместо этого ощущали некое единство.
        - Вы… и остальные трое делаете это в память о капитане Макфарлане, верно?
        Вопрос застал его врасплох.
        - Д-да, - пробормотал он, потрясенный новым вихрем эмоций при воспоминании о Джеймсе. - Такова наша миссия, и, конечно, мы обязаны обезвредить «черных кобр». И сделали бы то же самое, даже если бы Джеймсу удалось уцелеть. Но… мы действительно делаем это отчасти для того, чтобы отомстить за него.
        За секунду до того, как она отвернулась, он увидел в ее взгляде одобрение.
        - Я рада. Учитывая, что капитан Макфарлан погиб, сопровождая меня, я считаю, что тоже должна внести свою лепту.
        А вот это неудивительно. Гарет до сих пор мысленно видел обаятельную улыбку Джеймса. Его воистину солнечная жизнерадостность иногда заставляла Гарета и остальных чувствовать себя измученными жизнью стариками. Джеймс всегда имел успех у молодых леди.
        Гарет искоса глянул на Эмили. Нетрудно представить, какие романтические грезы может вызвать гибель неотразимого капитана, отважно защитившего даму.
        Однако ее замечание снова воскресило вопрос, действительно ли она - как это странно ни звучит - изменила свои планы, чтобы последовать за ним. Но почему именно за ним?
        От этого вопроса каждый раз становилось не по себе. И как он может спросить, не показавшись чересчур самоуверенным?
        - Итак, что вы собираетесь делать, когда все кончится и мы вернемся в Англию? - неожиданно спросила она.
        - Я еще об этом не думал…
        Он действительно совсем об этом не думал. Но почему-то представлял весьма соблазнительные картины… с участием Эмили.
        Гарет моргнул и отвернулся.
        - Мне следует проверить палубу. Я сегодня дежурю.
        Девушка слегка нахмурилась.
        - Тогда я пойду с вами.
        - Нет! - Только этого ему не хватало. На ее близость реагировал не только его разум. И сейчас он пытался найти причины для отказа. - Становится все светлее. А вы не в бурке. И… - Он показал на несколько тихоходных судов, которые медленно нагоняли шхуну. - Скоро все они приблизятся к нам. Трудно сказать, как далеко успели забраться «кобры».
        Она гневно уставилась на корабли. Еще чуть-чуть, и надует губки.
        - Ладно, так и быть!
        Слава Богу!
        Она повернулась к каюте, но перед этим метнула на него суровый взгляд.
        - Я догоню вас позже.
        Он равнодушно наклонил голову и, едва она отошла, отправился обходить палубу, благодарный за придуманную Эмили маскировку. Хоть об этом беспокоиться не приходится.
        Но впереди так много проблем!
        Они пустились в долгое путешествие, которое будет становиться все опаснее по мере приближения к Англии. И все же у него нет иного выхода, кроме как охранять и оберегать Эмили. Он не может рисковать ее жизнью. К сожалению, его чувство мешает спокойно общаться с ней.
        Он десять лет командовал мужчинами. А женщины - дело совершенно иное…


        Глава 4

«8 октября 1822 года.
        День.
        Палуба нашей шхуны в Красном море.

        Дорогой дневник!
        Я постоянно спрашиваю себя, можно ли узнать больше о человеке, постоянно находящемся в состоянии крайнего раздражения. Настороженного. Все время оглядывающего окрестности и отказывающегося смотреть тебе в глаза. Клянусь, у меня затекла шея от попыток поймать его взгляд. К сожалению, мы знаем, что преследователи где-то поблизости. Бистер, а позже и Маллинс заметили их черные шарфы.
        Если не считать постоянной боязни нападения, путешествие проходит относительно спокойно. Доркас придумала завешивать пологом от комаров часть кормы, что обеспечивает нам с ней и Арнии нечто вроде прикрытия. Теперь нам не обязательно носить бурки на палубе. И теперь я сижу под тентом, наблюдая за проходящими судами. Мне сказали, что мы довольно резво продвигаемся к Суэцу. Пейзаж почти не изменился, но погода не такая жаркая, по крайней мере на воде… однако я ловлю себя на том, что пристально оглядываю палубу каждого проходящего мимо судна.
        Мужчины по очереди несут вахту, что затрудняет вовлечение Гарета в разговор по душам, поскольку он постоянно начеку.
        Я почти желаю этого, чтобы немного облегчить нарастающее напряжение.
        Э. ».

        Позже, тем же вечером, Эмили с легкой шалью в руках вышла из каюты на корму. Выпрямилась, накинула шаль на плечи и решила немного прогуляться. А если случайно встретит Гарета Гамильтона, то постарается подтолкнуть его воспользоваться преимуществом темноты и поближе познакомиться с ней. Может, взять ее руку, поцеловать пальцы… или даже губы…
        Следующим шагом должно стать физическое влечение и более тесное общение. Нечто вроде ухаживания, хотя все должно быть не так очевидно. Как она может заключить, что они подходят друг другу, если предварительно не проверит? Ее сестры утверждали, что это необходимо, дабы убедиться, что не имеешь дело с лягушкой. Из тех, кто после поцелуя так лягушкой и останется.
        Вечер выдался чудесным. Шхуна скользила по черной воде. Ветер, надувавший паруса последние несколько дней, превратился в легкое дыхание. Тонкий нарождающийся полумесяц отбрасывал слабый свет, и вдоль всех поручней были расставлены фонари, освещавшие палубу. Эмили уверенно направилась на нос. И как раз поравнялась с грот-мачтой, когда уловила какое-то движение сзади. Нечто вроде слабого ветерка.
        Девушка обернулась. Перед ней стоял человек. С длинных волос капает вода, с темного лица смотрят полные ярости глаза. На длинном гибком теле ни одной нитки, если не считать набедренной повязки. Зубы сверкают в злобной улыбке. В поднятой руке блестит нож.
        Эмили закричала, пронзительно и громко, после чего повернулась и бросилась бежать. Незнакомец рванулся вперед и попытался ее схватить. Но вцепился в конец шали. Эмили одним движением плеч сбросила ее и продолжала бежать. Но из теней выступили еще несколько человек. Пришлось остановиться. Убийцы, ухмыляясь, надвинулись на нее с поднятыми кинжалами.
        - Возьмите меня за руку!
        Она подняла глаза. Увидела скорченную, почти неразличимую в темноте тень. Но узнала его голос. Узнала его. Она обеими руками вцепилась в протянутую руку.
        Гарет вскочил и подтянул Эмили на крышу ближайшей каюты.

«Кобры» взвыли и попытались вскарабкаться наверх.
        Гарет взмахнул саблей, и враги едва успели пригнуться. Но мгновенно выпрямились и снова попытались подняться на крышу.
        Гарет отогнал их молниеносной атакой. Эмили почувствовала какое-то движение за спиной и оглянулась. Это оказался Мукту. Эмили немного отступила, чтобы дать мужчинам место, но крепко держалась за складку одеяния Гарета, так, чтобы не упасть, но в то же время не мешать ему.

«Кобры» рванулись вперед. Откуда-то появлялись все новые и новые убийцы, запрудившие палубу под Гаретом и Мукту и старавшиеся стащить их вниз.
        И тут распахнулись двери кают. По доскам палубы затопали ноги: это из кубрика высыпали матросы. Эмили увидела Маллинса и Бистера, ведущих подкрепление с кормы. Почти никто из нападавших не удостоил их взглядом. Не сводя глаз с Гарета, они отчаянно пытались дотянуться до него… и до нее…
        Сквозь беспорядочные тени она увидела, как одна фигура отделилась от общей массы и обогнула дерущихся. Не сводя глаз со спины Гарета, человек подбирался ближе.
        Эмили поняла, что Гарет слишком занят теми, кто толпится внизу. Злодей проигнорировал ее, стремясь уничтожить более грозного противника. Не замеченный никем, кроме Эмили, он скользнул под нависающий карниз крыши.
        Еще мгновение, и он окажется наверху.
        Эмили с бешено колотящимся сердцем осмотрелась, заметила металлическое ведро, повешенное на отходившей от крыше жерди, схватила его свободной рукой и тут же поняла по тяжести, что оно полно песка.
        В эту минуту темная рука показалась над краем крыши. Эмили не задумываясь отвела ведро на себя и, едва над крышей появилась голова, отпустила его. Удар пришелся в лоб убийце. Мгновенно потеряв сознание, он рухнул вниз. Матросы сразу же окружили его.
        Эмили покачнулась и чуть не свалилась в самую гущу кровавой битвы, но успела схватиться за одеяние Гарета.
        Он оглянулся и подтянул ее поближе. Их взгляды встретились, но он тут же отвернулся и продолжал драку.

«Кобры» не отступали, не сдавались и продолжали отчаянно сражаться. Но удача была не на их стороне, и скоро палуба была усеяна их трупами.
        Гарет не спрыгнул вниз, пока последний мертвец не оказался в воде. Но и тогда подождал, пока Бистер не проверит все помещения. Маллинс прошелся по палубе и доложил, что все чисто. Только тогда Гарет разжал застывшие на рукояти сабли пальцы. Новые галабии, его и Мукту, были буквально залиты кровью. К счастью, не их собственной.
        Наконец он взглянул на Эмили. Она по-прежнему оставалась на крыше, наблюдая за тем, что творилось внизу. Руки сложены на груди. Пальцы вцепились в локти, словно ей очень холодно. Шок, очевидно, но не истерика, и за эту малую милость он был благодарен Богу.
        Как и за гораздо большую милость. За то, что она по-прежнему жива. Мысленно он встал на колени и вознес Господу восторженную молитву.
        Вечером, когда Гарет начал обходить шхуну, он знал, что она на палубе, слышал ее шаги. И пошел по другому борту, стараясь по возможности избегать ее, как делал это последние несколько дней. Но тут раздался крик.
        Крик, разорвавший ночь. Пронзивший его сердце, которое на миг замерло, а потом заколотилось с бешеной силой.
        Но Эмили осталась в живых, и, кажется, ее не ранили.
        Кроме того, она крайне умело охраняла его спину, чего уж он никак не ожидал.
        Палуба постепенно пустела. Мукту, крякнув, спрыгнул с крыши и отправился заверить Арнию, что все в порядке. Та уже нетерпеливо переминалась на корме.
        Свободной рукой Гарет легонько коснулся плеча Эмили.
        - Пойдемте. Я сниму вас с крыши.
        Он спрыгнул на ту сторону палубы, которая была меньше заляпана кровью, и, отложив саблю, сжал талию Эмили и опустил девушку вниз.
        И снова ощутил, как сильно забилось сердце, стоило взглянуть в лицо, преследовавшее его в снах. Усилием воли он оторвал ладони от ее талии и отступил.
        Бистер невольно помог ему, взяв саблю, чтобы почистить и наточить. Он как раз протянул саблю командиру, когда появился капитан Айабад.
        - Завтра мои люди помогут вам вымыть палубу, - заверил Гарет, прежде чем капитан обратился к нему.
        Капитан наклонил голову.
        - И пока они это делают, думаю, нам с вами, майор, нужно потолковать. Есть вещи, которые, как я понимаю, мне необходимо знать.
        Гарет коротко кивнул:
        - Побеседуем утром.
        Айабад, высокий, смуглый, приблизительно того же возраста, что и Гарет, снова наклонил голову и с улыбкой обратился к Эмили:
        - Должен поблагодарить вас, мадемуазель, за весьма занимательный вечер.
        Эмили окинула его ледяным взглядом.
        - Рада, что вам понравилось, капитан.
        Айабад, араб по отцу и француз по матери, из-за чего, собственно, и было выбрано его судно, снова широко улыбнулся, прежде чем откланяться. К тому времени Бистер, Мукту и остальные люди из их отряда ретировались в кубрик вместе с большинством матросов. Кто-то спешил перевязать раны, но большинству не терпелось обменяться подробностями о стычке с врагом.
        Капитан расставил вахтенных на носу и корме, но если не считать их и штурвального, Гарет и Эмили остались одни.
        Он повернулся к ней в тот момент, когда она взглянула на него. И долго изучала его лицо. Смотрела и не могла насмотреться. И неожиданно сжала маленькими ладошками его щеки, приподнялась на носочки и поцеловала.
        Он на мгновение расслабился, позволил себе забыться. Но тут же опомнился и взял себя в руки.
        Это благодарственный поцелуй. Он сознавал это, и все же…
        Каждая частичка его существа отреагировала на нежное прикосновение, на тепло ее тела, на мягкие, как лепесток, но упругие губы, так невинно прижавшиеся к его губам.
        Он не шевелился, позволяя ей целовать его так долго, как она захочет…
        Наконец она со вздохом отступила. А когда ее каблучки коснулись досок палубы, Гарет выпрямился. Неохотно. Разочарованно.
        Прелестные губы изогнулись. Не отводя от нее взгляда, он скорее увидел, чем услышал:
        - Спасибо, майор.
        Гарет взглянул ей в глаза. Они улыбались.
        - Доброй ночи, - прошептала она.
        Он не смог ответить. Потому что потерял дар речи. Сил хватило ровно настолько, чтобы не последовать за ней. Чтобы не скользнуть по ее губам кончиком языка. Не отведать ее на вкус.
        Такая пытка ему ни к чему. Она просто сказала ему «спасибо» на свой лад. И поцелуй этот был подогрет благодарностью. Не желанием.
        Гарет тихо выругался и заставил ноги двигаться в противоположном направлении. Между ними ничего нет. И он будет последним дураком, если подумает иначе.



«10 октября 1822 года.
        Очень раннее утро.
        В моей каюте на борту шхуны, плывущей по Красному морю.

        Дорогой дневник!
        Я никак не могу определить, действительно ли мне так этого хотелось. Атака была яростной и пугающей, и я наконец осознала, что наши враги не остановятся ни перед каким насилием. Эти фанатики будут сражаться, пока не упадут мертвыми. Если бы не мой храбрый майор… но это я поняла позже, пусть по жуткому, но все-таки опыту. Гарет был изумителен, когда выхватил меня из лап «кобр» и защитил в битве. Он уничтожил множество врагов. Конечно, и его люди, и команда тоже выполнили свой долг. Но я, разумеется, смотрела только на своего спасителя. И отвлеклась всего однажды, когда потребовалось расправиться с одним из нападавших, чтобы не дать ему подобраться к майору и ударить его в спину.
        После всего этого, разумеется, я просто была обязана его поцеловать. Да, это было чрезвычайно дерзко, но у меня имелась веская причина, и глупо было упустить такую возможность! И следовательно, дорогой дневник, я с полным основанием могу утверждать, что майор Гамильтон - не лягушка. Хотя это я поцеловала его, а он, как порядочный человек, не ответил, все же чувствовалось… достаточно сказать, что после этого поцелуя я не спала ночь!
        Естественно, учитывая такой успех, можно сказать, что поцелуй - это лишь первый шаг. Он открыл дверь, если так можно выразиться, и теперь я должна узнать, что кроется за этой дверью.
        Должна признать, что меня терзает ненасытное любопытство.
        Э. ».

        Наутро Гарет, как и обещал, отправился к капитану и для лучшего ведения переговоров взял с собой Эмили. Постучал в дверь капитанской каюты и, когда Айабад пригласил их войти, открыл дверь перед Эмили, неотразимой в тонком платье цвета весенней травы.
        Айабад поспешно вскочил и отодвинул стул для девушки, которая сдержанно поздоровалась, прежде чем сесть. Гарет последовал ее примеру.
        Эмили очень обрадовалась, когда Гарет пригласил его сопровождать: он уже научился распознавать выражение ее лица. Конечно, она не совсем поняла, почему ее присутствие необходимо, но Гарет не видел ничего плохого в том, что она решит, будто он нуждается в ее совете. На самом же деле он считал, что лучшей стратегией будет отвлечь Айабада.
        - Итак, майор, - начал тот, садясь за письменный стол, - может, вы будете так добры объяснить, кто и по какой причине напал на нас прошлой ночью и ожидают ли нас впредь подобные встречи?
        Гарет уже решил, что и как можно открыть Айабаду. И поэтому объяснил основы культа Черной Кобры, а также интерес фанатиков к Эмили, храбро привезшей властям важные улики.
        Айабад был заинтригован и восхищен. Задавал бесчисленные вопросы о приключении Эмили, и та подробно отвечала с некоторым намеком на женское кокетство.
        После этого они легко убедили капитана помочь им, продолжая путь в Суэц и отбивая возможные будущие атаки. Конечно, за отдельную плату.
        И мужчины принялись торговаться. Взглянув на Эмили, Гарет понял, что она в ужасе. То ли от суммы, то ли просто от того, что приходится дорого платить… но, к его облегчению, она продолжала молчать.
        Эмили в самом деле злилась, но поскольку Гарет ничего не возразил против требований капитана, хотя сумма, по ее понятиям, была ужасающей, оставалось только держать язык за зубами. И заодно отметить, что майор Гамильтон - отнюдь не нищий. До сих пор она не думала о расходах, которые он несет, но сейчас мгновенно сообразила, что майор распоряжается деньгами, намного превышающими средний доход простого армейского офицера. Впрочем, она слышала множество историй о богатстве, приобретенном служащими Ост-Индской компании, а Гарет сам сказал, что он и его товарищи «подчиняются лично Гастингсу».
        Эмили вновь взглянула на мужчин. Они как раз обменивались рукопожатием. Оба улыбались, причем абсолютно одинаково, и оба походили на пиратов.
        Гарет поднялся. Она последовала его примеру. Капитан галантно склонился над ее рукой.
        Когда дверь за ними закрылась, Гарет улыбнулся и показал на трап.
        Она пошла вперед. Он скоро ее догнал, и они стали прогуливаться по палубе.
        - Все сложилось прекрасно, - заверил Гарет. - Я не хотел рассказывать правду о своей миссии, а вы мне очень в этом помогли. Вели себя именно так, как нужно, и нашли способ избегать рыцарских ухваток Айабада. Он благородный человек. Именно поэтому я и нанял его.
        Она остановилась на корме и, схватившись за поручень, стала любоваться волнами. Гарет тем временем оглядывал шхуну. Доски палубы были вымыты с самого утра. Никаких следов ночной битвы!
        - Мне следовало бы пожурить вас за ночные прогулки в одиночестве. Но все наши люди чувствуют себя гораздо лучше, выдержав предательскую атаку. Несколько легких порезов и синяков, но серьезных ран ни у кого нет.
        Он помолчал, живо припоминая моменты, когда, глядя с крыши, увидел, как «кобры» смыкаются вокруг Эмили, и понял, что она в смертельной опасности… Но он был рядом и спас ее, за что она, естественно, была очень благодарна. Но в пылу схватки она спасла его!
        Он взглянул на Эмили, но та по-прежнему смотрела на волны.
        - Я еще не поблагодарил вас за помощь прошлой ночью. Ваше хладнокровие и способность действовать быстро достойны всяческого восхищения. Если бы не вы, я мог бы получить серьезную рану.

«Или вообще погибнуть», - подумала Эмили, поворачиваясь. И встретилась с ним взглядом. Если он хочет поблагодарить ее, она покажет, как именно… но не сейчас.
        Эмили выжидала.
        Его взгляд скользнул по ее лицу, вернулся к глазам.
        - Я… должен признать, что когда предложил объединить силы, считал, что должен взять на себя ответственность за вас, как, скажем, няня за свою питомицу. Но вы уже внесли огромный вклад в наше дело, за что, несомненно, заслужили мои благодарность и уважение.
        О на ждала. Ждала.
        Он, похоже почувствовал это, потому что неловко переступил с ноги на ногу.
        - Уверен, что и другие…
        Другие?!
        Она сдалась. Воздела к небу руки, что-то угрюмо пробормотала, подступила ближе и, снова сжав его лицо ладонями, притянула к себе и прижалась губами к губам.
        Опять. На этот раз крепче.
        Более уверенно. Более пылко.
        Более вызывающе.
        Она ощущала ладонями его колючую щетину. Обводила абрис лица кончиками пальцев и снова припадала к губам.
        Но он вел с собой битву. Чтобы сдержаться. Не прижать ее к себе. Не стиснуть в объятиях. Не искать губами губ.
        И это сражение он выиграл, черт бы его побрал!



«И октября 1822 года.
        Утро.
        Моя каюта на шхуне капитана Айабада.

        Дорогой дневник!
        Боюсь, мне грозит опасность стать настоящей распутницей… во всем, что касается Гарета Гамильтона. Я снова поцеловала его средь бела дня, на глазах у всех, кто за нами наблюдал.
        Боюсь, что это он виноват в моей несдержанности! Он признался, что считал меня ни к чему не способной. И что из благородства взял на себя мою защиту. Ха! Я отказываюсь выглядеть беспомощной жертвой! Но после недавних событий он, похоже, многое понял. Что же, это к лучшему. Поскольку он - мой единственный, ему необходимо увидеть во мне женщину, с которой он хочет прожить остаток жизни.
        И именно поэтому я снова его поцеловала. Чтобы открыть ему глаза. И не сожалею об этом. Теперь моя главная цель - заставить его поцеловать меня. Я надеялась, что он сдастся, но Гарету явно требуется дальнейшее поощрение, чтобы переступить границу.
        Теперь я твердо решила и дальше его преследовать. И не отступлю, тем более что он готов сдаться. С каждым днем я все больше убеждаюсь в том, что он предназначен мне судьбой. В нем нет ни одной отталкивающей черты, если не считать привычки командовать и ждать беспрекословного подчинения. Я знаю, что он не совсем безразличен к влечению, которое вспыхнуло между нами.
        Украв второй поцелуй, я решила, что не стоит добиваться третьего, иначе он посчитает меня чересчур легкомысленной особой. Сегодня вряд ли мы продвинемся дальше, но завтра, по словам капитана, мы будем на Суакине. И проведем там целый день. Так что посмотрим.
        Э. ».

        Наутро шхуна, скользя по спокойным водам, зашла в бухту острова Суакин. Остров был многолюдным и оживленным. Дома спускались к самой воде.
        На причале теснились суда всех видов, но самыми большими, если не считать тяжелых барж, были шхуны.
        Капитан подошел к Эмили, Гарету, Доркас и Уотсону, стоявшим на носу.
        - Мы должны запастись водой и продуктами, что займет довольно много времени, но я все-таки попытаюсь выйти в море в середине дня. Здешний прилив вынесет нас в Красное море. Так что, если сойдете на берег к этому времени, обязательно возвращайтесь.
        Гарет кивнул и посмотрел на Эмили.
        - Рынок?
        - Да. Нам тоже нужны продукты.
        - Рынок находится почти в центре острова, - объяснил Айабад, показывая направление. - Вон там мечеть Ханафи. Пройдете мимо нее и чуть впереди увидите торговые ряды.
        Гарет поблагодарил его. К тому времени как спустили сходни, команда уже была готова сойти на берег. Обсудив положение, Гарет решил, что Арния и Доркас пойдут на рынок вдвоем. Он попытался уговорить Эмили остаться на борту «из соображений безопасности», но ей не терпелось размять ноги.
        Или присутствовать при очередном нападении «кобр».

        В конце концов все, кроме Уилсона, согласившегося присмотреть за вещами, спустились по сходням. Шагая по узким улочкам, становившимся еще уже по мере приближения к мечети, Эмили пыталась рассмотреть все сразу и одновременно. То же самое можно было сказать и об остальных. Последняя встреча с «кобрами» произошла несколько дней назад. Вряд ли они сдались и отправились домой.
        Напряжение еще больше возросло, когда они очутились на базаре. Пока женщины торговались, покупая муку и сушеное мясо, Гарет и Мукту не отходили от них ни на шаг. Их жесткие лица и зловещие взгляды яснее ясного давали понять, что они будут охранять дам от любого дерзкого слова или жеста. Бистер тем временем обучал Джимми, как растворяться в толпе и как найти лучшее место, откуда можно вести наблюдение.
        Наконец Эмили со вздохом облегчения сообщила Гарету, что все покупки сделаны.
        Он недовольно буркнул что-то и сделал знак остальным возвращаться на корабль. Никто не предложил задержаться, чтобы осмотреть город.
        К счастью, все без приключений поднялись по сходням. Гарет замыкал процессию. Вместо отдыха на суше они провели на рынке несколько неприятных часов. Ожидание нападения было почти ощутимым. Ступив на палубу, он остановился, чтобы оглянуться на город. Здесь они не видели ни одного служителя культа. Но это не означает, что их не было.
        Интуиция Гарета просто кричала об опасности. Та же самая интуиция, которая сохраняла ему жизнь в течение долгой и опасной карьеры. Поэтому Гарету приходилось с ней считаться. Но если верить Айабаду, их следующей остановкой будет Суэц. Как только они сойдут со шхуны, их ждет еще несколько дней напряженной подготовки к встрече с сообщниками Черной Кобры.
        Мысленно поморщившись, он повернулся и пошел к собравшимся на корме.

        Эмили оставалась на палубе вместе с остальными, наблюдая, как исчезает за кормой остров Суакин. Прилив быстро нес шхуну по каналу в Красном море. Когда впереди показалось устье канала, она отошла от поручней и спустилась вниз, в крошечную каюту, где уселась на край койки и вынула из дорожной сумки переплетенный в кожу дневник. Перечитала последнюю запись, перевернула страницу и задумалась, ничего не видя перед собой.
        Вдруг откуда-то с палубы раздался страшный крик. Последовала минутная тишина, прежде чем в воздухе зазвенели вопли и проклятия, сопровождаемые топотом многих ног.

        Дневник отлетел в сторону. Девушка метнулась к двери, открыла ее и поморщилась от омерзительно знакомого звона стали.
        Подняв глаза, она увидела Маллинса, взбегавшего по тралу. За ним следовал Уотсон. Арния и Доркас стояли у подножия трапа, глядя наверх. Когда Эмили подбежала к ним, Арния, что-то пробормотав, сунула в руку Доркас поварской нож.
        - Глупо оставаться здесь, когда наше присутствие может поколебать чашу весов!
        - А вам лучше остаться здесь, - велела Доркас Эмили и стала подниматься наверх.
        Уже через несколько секунд Эмили стояла на верхней ступеньке, глядя в нестерпимо голубое небо, на фоне которого время от времени пролетало очередное тело.
        Она не могла понять, что творится на палубе и кто берет верх.
        Доркас права: у нее нет оружия, и она ничем не сможет помочь. Но…
        Она осторожно огляделась. И увидела только шевелящуюся массу тел. На сколько хватает глаз.
        Рядом со шхуной шло другое судно, на котором были служители культа. Каждый раз, когда волна сталкивала бортами корабли, на палубу сыпалась очередная партия убийц.
        Кажется, Арния была права: им понадобится каждая пара рук.
        Раздумья длились не больше минуты. Боясь, что ее в любой момент могут заметить
«кобры», она лихорадочно огляделась в поисках подходящего оружия и заметила ведро, уже побывавшее в бою. Обойдя сцепившихся противников, она подобралась ближе, протянула руку и схватила ведро как раз в тот момент, когда очередной убийца устремил на нее глаза. Тонкие губы растянулись в злобной ухмылке. Издав дикий вопль, он бросился на нее. У нее как раз хватило времени снова отвести ведро на себя и бросить вперед. Ведро ударило его в подбородок и отбросило на двух других
«кобр». Все трое, извиваясь, повалились на палубу. Матросы набросились на них.
        Эмили снова отвела ведро, сбила с ног очередного убийцу, но…
        - О, только не это!
        Пальцы соскользнули с ручки ведра, и оно полетело в самую гущу схватки.
        Нужно найти что-то другое. Она обогнула надстройку на корме, и каблук зацепился за что-то. Деревянный шест!
        Нагнувшись, она подхватила его и обнаружила, что шест снабжен острым медным крюком на конце. Теперь она знает, что делать. Тем более что часто видела, как ее братья дрались палками.
        Крюк был тяжелым и перевешивал другой конец шеста. Эмили взвесила шест на руке, пытаясь найти равновесие, как раз в тот момент, когда от клубка дерущихся откатился один и, ощерясь, надвинулся на нее. Но Эмили ловко зацепила крюком его шею, и изо рта противника хлынула кровь. Он осел на палубу. Таким же способом она свалила еще двоих. Те пытались подняться, но Бистер своей короткой шпагой довершил начатое.
        Эмили воспользовалась моментом, чтобы оценить все происходившее на палубе. Матросы удерживали остальную часть судна, тогда как члены их отряда сражались на корме. Тела, насколько она могла видеть, принадлежавшие «кобрам», громоздились на палубе. Количество врагов уменьшалось, но четверо прижали Гарета и Мукту к поручню. Стиснув зубы, она взмахнула своей палкой.
        - Не так! - завопил Бистер, знаком приказывая ей отдать конец палки. - Вот как!
        Он пригнулся, держа палку у самого пола, и взмахнул другой рукой.
        Эмили поняла, чего он хочет, и, держа свой конец, тоже пригнулась подражая Бистеру. Вдвоем они свалили четырех противников. Те рухнули как подкошенные. Гарет и Мукту поспешили их прикончить.
        Теперь Эмили стояла за спиной Гарета, прижавшись спиной к поручню. Бистер по-прежнему держал другой конец палки. Мукту воспользовался моментом, чтобы прыгнуть вперед и пробиться к Арнии и Доркас, которые до сих пор сражались вместе с Уотсоном, Маллинсом и Джимми.
        И все же «кобры» продолжали наступать, оголтело бросаясь вперед, хотя их ряды редели. Чуть подальше капитан Айабад, с хищной ухмылкой от уха до уха, размахивал саблей. Первый помощник, здоровенный нубиец, орудовал ятаганом. Услышав звон мечей, она уставилась на Гарета и Бистера, яростно оборонявшихся от троих противников. Подняла палку, выглянула из-за спины Гарета, выбрала момент и ткнула в горло ближайшего врага. Тот отпрянул. Гарет выступил вперед, чтобы разделаться с ним, позволив Эмили отвлечь внимание одного из двух нападавших, которые одолевали Бистера.
        Ее вмешательство позволило Бистеру взять верх, потом к ним присоединился Гарет… и неожиданно для них все кончилось.
        Но по всей палубе кипел бой. Эмили прерывисто вздохнула и дернула Гарета за рукав:
        - Смотрите!
        Судно нападавших находилось теперь на таком расстоянии, что они не могли перепрыгнуть на борт шхуны, поэтому пытались приблизиться к ним с помощью абордажных крюков.
        Гарет выругался, сунул саблю за пояс и схватил палку Эмили.
        - Пойдем!
        Перепрыгнув через бездыханные тела к боковым поручням, он перерезал веревки абордажных крюков, после чего оседлал поручни, палкой уперся в борт чужого судна и удерживал его в таком положении несколько минут.
        - Мукту! Ко мне!
        Появившийся Мукту, поняв, в чем дело, тут же исчез, но очень скоро возник снова, с такой же палкой, и последовал примеру хозяина.
        Ему на помощь уже спешил Бистер. Гарет оглянулся:
        - Маллинс! Джимми!
        Парочка только сейчас разделалась с очередными противниками.
        - Ставьте паруса, быстро!
        Джимми бросился в надстройку кормы. Маллинс бежал сзади. Вместе им удалось поставить два паруса, которые уже через минуту наполнились ветром. Шхуна клюнула носом, но тут же рванулась вперед. «Кобры» завыли от злости, но тут же стали ставить свои паруса. Однако шхуна была настоящим кораблем, догнать ее было трудно. Когда вражеское суденышко осталось позади, Гарет смог заняться оставшимися на палубе противниками. Но те, поняв, что остались в меньшинстве, попрыгали за борт.
        Капитан Айабад отдал приказ поставить остальные паруса. Наконец они вышли из узкого канала. Айабад пробрался на корму, где сгрудились Гарет и его люди, пытаясь отдышаться после того, как побросали тела за борт.
        Айабад кивнул Гарету и поклонился Эмили.
        - Мои извинения. Мне следовало быть начеку, но я не думал, что эта мразь попытается атаковать нас подобным образом.
        - Я тоже не думал, - поморщился Гарет и добавил, глядя на измученных членов своего отряда: - Несколько царапин, ушибов и ссадин, но ничего страшного. А ваши люди, капитан?
        - Тоже ничего серьезного. Эти фанатики… они совсем не умеют драться.
        - Да, по большей части, - согласился Гарет. - Некоторые были охранниками или наемными убийцами, но остальные - просто крестьяне, вооруженные ножами.
        Айабад кивнул:
        - Это сразу видно. Однако после всего этого я собираюсь как можно скорее добраться до Суэца.
        - Вы правы. Нет смысла дожидаться очередной атаки.

        К вечеру палуба была вновь чиста, все приведено в порядок. Они шли под всеми парусами, и попутный ветер подгонял судно.
        Обработав раны у своей небольшой компании - из них только два глубоких пореза, - Эмили вместе с Армией и Доркас отправились предлагать свои настои и мази капитану Айабаду и его команде. Матросы были счастливы принять помощь дам, и Эмили из их замечаний поняла, что они отнюдь не прочь еще раз подраться с неизвестно откуда взявшимся противником.
        После ужина, когда солнце зашло и ночь обратила воду в темный бархат, она поднялась на корму и, облокотившись о поручень, стала смотреть вдаль.
        Как она и надеялась, вскоре к ней присоединился Гарет.
        Она почувствовала его присутствие еще до того, как он встал рядом.
        Он тоже облокотился о поручень, глядя в бурлящую за кормой воду.
        - Чудесная ночь, и такая мирная! Кто бы подумал, что всего несколько часов назад эта палуба была полем боя!
        - Такова жизнь, - вздохнула Эмили. - Битвы и победы…
        Улыбнувшись, Гарет наклонил голову.
        - На этот раз мы опять почти не пострадали, так что победа за нами.
        - Считаете, что после сегодняшних событий мы беспрепятственно доберемся до Суэца?
        - Пожалуй… если повезет. Те, кого мы оставили позади, должны кому-то доложить о неудаче. На это уйдет время. Однако… - Немного помедлив, он продолжил: - Полагаю, они ждут в Суэце. Не обязательно нас, но любого из четверки. Суэц - та точка, в которой сходятся все пути в Англию.
        - Значит, в Суэце нам снова придется быть начеку. Как вы намереваетесь выбираться оттуда?
        - Пока не знаю, - покачал головой Гарет.
        Он не собирался объяснять, что, пока не взял под свое крыло Эмили и ее людей, его миссия носила несколько иной характер. Он должен был играть роль приманки и увлечь за собой как можно больше преследователей. Поскольку Мукту, Бистер и Арния способны сами о себе позаботиться, задача казалась не столь уж сложной. Но появление Эмили все изменило.
        Гарет выпрямился.
        - Я должен обратиться к знакомым, просить их о помощи и одолжении, а также выработать наилучший маршрут и позаботиться о транспорте, так, чтобы ускользнуть незамеченными. Суэц - последний город, в котором мы сможем пополнить наши запасы. Потом только в Марселе. Так что придется заняться покупками.
        - И все это так, чтобы «черные кобры» нас не заметили?
        - Совершенно верно. Кстати, о «черных кобрах»… Хотя я никак не могу одобрить ваше появление на палубе в разгар битвы, все же очень вам благодарен.
        Она улыбнулась и снова стала смотреть на воду.
        - Арния сказала что-то насчет того, как глупо нам, женщинам, скрываться и надеяться на то, что наши мужчины победят. Если присутствие женщин может склонить чашу весов на нашу сторону, значит, я с ней согласна. Пусть ее философия не годится для полей сражения и армейских операций, но в подобных схватках вполне применима.
        Конечно, ему были не по душе подобные рассуждения, но в чем-то она права. Сегодня Эмили вела себя превосходно, как и в предыдущей схватке. Но удача переменчива, и нельзя забывать об осторожности.
        - Вы не слишком разбираетесь в оружии, верно? - спросил он.
        Ее улыбка стала еще шире.
        - Я знаю, что у сабли - заостренный конец и режущее лезвие.
        Он фыркнул и, немного подумав, объявил:
        - Бистер и Арния прекрасно владеют кинжалами. Я попрошу их давать вам уроки. И подобрать пару кинжалов. Надо, чтобы вы умели себя защитить.
        Эмили отступила от поручня. Даже в тусклом лунном свете он увидел выражение восторга на ее лице.
        - Спасибо!
        Глаза ее сияли. Пухлые губы сложились в радостную улыбку. Она подступила ближе, и на какой-то момент они забыли обо всем, глядя друг другу в глаза. Он мог бы поклясться, что в это мгновение луна, земля и небо застыли неподвижно. И не было иной реальности, кроме них двоих, стоявших в теплой тьме.
        Он уже поднял руки, чтобы обнять ее, но сдержался. Хотя не мог понять почему. Она ведь поцеловала его в знак благодарности, и он вполне может сделать то же самое.
        Он обхватил ладонями ее лицо, большие пальцы ласкали тонкую кожу щек, гладили скулы.
        - Спасибо за сегодняшний день. За то, что спасли меня, - прошептал он, наклоняя голову.
        Ее губы коснулись его губ. Но на этот раз это он нежно, бесконечно осторожно, бережно целовал ее.
        Она не отстранилась. Он ощутил, как ее руки ложатся ему на затылок, притягивая его голову ближе. Принимая. Подгоняя.
        Он чуть склонил голову набок, и поцелуй стал крепче. Ее губы приоткрылись, он, все еще во власти инстинктов, проник языком внутрь. Медленно, но решительно. Не дождавшись сопротивления вошел еще глубже. Словно предъявлял на нее права.
        И что-то между ними вспыхнуло.
        Она прижалась к нему, посылая по его телу шокирующую волну жара. Она отвечала на ласки!
        В нем стремительно разворачивалось желание. Знакомое и все же незнакомое. Более оглушающее. Более страстное.
        Он чувствовал, что то же самое происходит и с ней.
        Неожиданное. Манящее. Влекущее…
        Несколько долгих мгновений он только наслаждался вкусом, пьянящим сознанием того, что сейчас в его объятиях покорная женщина.
        Последнее время на него слишком много всего свалилось. Эта миссия, Черная Кобра, гибель Джеймса… Как давно он не пил из чаши желания! Но даже понимая это, Гарет не мог не сознавать, какую женщину держит в объятиях.
        Он не знал и знать не мог, чем все это кончится. Речь не шла об одной ночи, наспех уворованной в ее каюте. Это не для него. И не для нее.
        С ней все по-другому. Но будущее окутано туманом.
        Гарет отстранился. Потому что не знал, что будет дальше.
        Он понятия не имел, распознала ли она первые волны нарастающего желания. Понимает ли, куда это приведет? Если это будет продолжаться, если они слепо пойдут по дороге, в начале которой стоят…
        Поэтому он неохотно - о, как неохотно! - поднял голову. Посмотрел в ее глаза и увидел… Ничего, кроме нежного восторга.
        Ее губы, еще влажные от поцелуя, изогнулись в улыбке.
        - Доброй ночи, Гарет.
        Он слышал, но ничего не ответил.
        Потому что мог только смотреть на нее. Не доверяя самому себе, мог только смотреть, как она неспешно подошла к трапу и исчезла внизу.
        Ее шаги простучали по нижнему коридору. Дверь открылась и захлопнулась.
        Только тогда он позволил себе глубоко втянуть воздух в легкие. Повернулся. Снова облокотился о поручень и стал смотреть на бурлящую за кормой воду.


        Глава 5

«12 октября 1822 года.
        Очень поздняя ночь.
        Моя каюта на шхуне Айабада.

        Дорогой дневник!
        Он поцеловал меня! Наконец хоть что-то сдвинулось с места! Теперь я льщу себе, что по крайней мере сумела его заинтересовать. Он вел себя властно, но не пытался подавить меня своей силой. И это был такой поцелуй, какие я отныне намерена получать как можно чаше. Возможно, даже более пылкие.
        Приятно и то, что Гарет признал мою роль в последнем сражении, и кто подумал бы, что он, майор армии, может быть настолько свободомыслящим, чтобы принять и понять мою настоятельную потребность защитить себя, да и его тоже… хотя сомневаюсь, что последнее приходило ему в голову.
        Все идет прекрасно. Если верить словам майора, нам не грозят дальнейшие нападения, пока мы не доберемся до Суэца. У меня большие надежды на то, что принесут следующие несколько дней.
        Я ложусь спать с приятным предчувствием.
        Э. ».



«16 октября 1822 года.
        День.
        Моя каюта на шхуне.

        Дорогой дневник!
        Я ничего не писала несколько дней, так как, к своему величайшему раздражению, обнаружила, что писать нечего. Я очень надеялась, что лед тронулся и Гарет попробует снова меня поцеловать.
        Но, как ни грустно, этого не произошло. Мало того, он всячески старается держать меня на расстоянии. Нет, он, конечно, не отрицает растущего между нами влечения, я вижу это в его взгляде, но, кажется, решил, что мы не должны давать волю своим чувствам и развивать отношения подобного рода.
        Кажется, я упоминала о не слишком приятной тенденции принимать решения, не считаясь с чужим мнением?
        Все это необходимо прекратить, однако я еще не нашла достойного способа вразумить Гарета. Но обязательно найду.
        Э. ».



«19 октября 1822 года.

        Дорогой дневник!
        Пишу в спешке, поскольку нужно срочно собираться и покидать эту плавучую тюрьму. Прямо по носу показался Суэц! Эта часть нашего путешествия закончилась, и, если я все правильно поняла, Гарет Гамильтон имеет все признаки моего Единственного, а произошедшие события - тот поцелуй - также меня ободряют. Но к сожалению, пока ничего нового сказать не могу. Он оказался на удивление уклончивым.
        Я не знаю, в чем будет заключаться следующая часть нашего путешествия, но надеюсь, она даст мне возможность и дальше пытаться завоевать его… вернее, поощрять его к тому, чтобы завоевать меня.
        Надежды меня не оставляют.
        Э. ».

        Они покинули пристань, едва солнце поднялось над восточным кварталом Суэца, окрашивая светлые стены в мерцающий розово-янтарный цвет. Гарет, прищурившись, разглядывал здания, минареты и купола мечетей, высившиеся на фоне утреннего неба.
        Эта чужая земля после поражения Бонапарта все больше и больше подпадала под влияние британцев, что дает их отряду явные преимущества.
        Гарет, одетый в арабскую галабию, уверенно шагнул вперед, словно был здесь своим, словно знал, куда идет. Впрочем, он действительно знал. Потому что бывал в Суэце по пути в Индию. Выйдя на площадь за пристанью, он оглянулся на шагавшую за ним маленькую процессию. Мукту шел сразу за ним, Эмили, Доркас и Арния в бурках тащились на почтительном расстоянии, Бистер и Джимми несли багаж, Уотсон и Маллинс шли в арьергарде.
        Гарет выбрал улицу, ведущую не к дипломатическому кварталу, а к обычному жилому району. Остановившись под навесом еще не открытой лавки, он подождал, пока все подойдут ближе.
        Гарет не сказал, куда их ведет. Не хотел слышать ни вопросов, ни протестов, ничего, что могло бы нарушить их спокойное шествие.
        - Не оглядывайтесь так откровенно, будто кого-то ищете, - предупредил он, прежде чем они спустились по сходням.

«Кобры» наверняка будут ждать их в Суэце.
        - Мы не можем рисковать, обратившись в консульство, - тихо сказал он. - У Феррара есть связи в дипломатических кругах. Должно быть, он попросил кого-то предупредить о нашем появлении.
        - Так куда же нам идти? - спросила Эмили.
        - Нанесем визит старому другу.
        С этими словами он повел их дальше, в глубь жилого квартала.

        Он знал, что Кэткарт поможет всем, чем возможно. Правда, неизвестно, сумеет ли он договориться о транспорте, который им нужен. Впрочем, он всегда был человеком предусмотрительным.
        Улицы, по которым они шли, были узкими, пыльными и далеко не всегда замощенными. Они вились между оградами, за которыми скрывались дома. В этот ранний час город был пуст.
        Минут через десять Гарет остановился у зеленой двери и постучал. Почти сразу же кто-то сдвинул деревянную дощечку, открыв окошечко, забранное железной решеткой. На Гарета уставились чьи-то черные глаза.
        - Скажите, Роджер Кэткарт все еще живет здесь?
        - Это резиденция мистера Кэткарта, - подтвердил араб средних лет.
        - Превосходно. Пожалуйста, передайте мистеру Кэткарту, что пришел Гарет и хочет посоветоваться с ним по делу чрезвычайной важности.
        Араб недоуменно моргнул и задвинул окошечко.
        Почти сразу же послышались торопливые шаги. Гарет заулыбался, когда дверь открылась и на пороге возник Кэткарт, на лице которого боролись приятное удивление и откровенное любопытство.
        - Гамильтон? Какого черта ты здесь делаешь?
        Гарету пришлось представлять всех прибывших. Всем были отведены комнаты. Дом Кэткарта оказался достаточно просторным, чтобы вместить всех, а его небольшой штат слуг отличался скрытностью и осмотрительностью, что, как сразу понял Кэткарт, было отнюдь не лишним, судя по одежде гостей.
        Прослужив первым секретарем в британском консульстве свыше восьми лет, Кэткарт знал все ходы и выходы в Суэце, все тонкости здешней жизни и, как надеялся Гарет, различные способы и средства путешествия по странам Средиземного моря.
        Кэткарт был счастлив и заинтригован встречей с Эмили, особенно узнав о ее родстве с губернатором Бомбея, но он сдержал любопытство, пока вместе с Гаретом и Эмили не сел на мягкие подушки, раскиданные вокруг низкого стола, на котором стояли медные и латунные блюда с едой.
        - Считайте это поздним завтраком или ранним ленчем, - объявил Кэткарт, показывая на блюда, и… Он взглянул на Эмили, оглядывавшую столик, и слегка покраснел. - Я должен извиниться. Все эти местные кушанья… я не подумал заказать английский завтрак.
        - Нет-нет, - улыбнулась Эмили, положив на тарелку маленькие зерновые хлебцы. - Проведя полгода в Индии, я привыкла к острой еде.
        - Прекрасно! Полгода? Долгий визит.
        - Да, я просто не могла наговориться с тетушкой и дядей. А вы? Сколько лет здесь пробыли?
        Накладывая на тарелку гору только что приготовленной еды, Гарет слушал, как Роджер со свойственным ему обаянием описывает свою жизнь за границей. Эмили с интересом слушала и казалась очень веселой и оживленной.
        Наконец Роджер поймал взгляд Гарета.
        - Итак, в чем заключается «дело крайней важности», приведшее вас к моему порогу?
        Гарет машинально взглянул на дверь.
        - Все вернулись на кухню, - успокоил Роджер. - Нас никто не подслушает.
        Гарет кивнул и подробно рассказал всю историю, от приказа Гастингса до арабских одеяний.
        Роджер был одним из нескольких друзей, которым Гарет мог довериться целиком и полностью. Он знал Роджера с тех пор, как они вместе учились в уинчестерской начальной школе. Ни разу в жизни они не подвели друг друга. Пока Гарет служил в армии, Роджер делал карьеру дипломата, но они постоянно переписывались. Именно поэтому Гарет остановился у него по пути в Индию.
        Как и ожидал Гарет, Роджер сразу понял, кто скрывается под прозвищем Черная Кобра, и, нахмурившись, отодвинул пустую тарелку.
        - Конечно, вы можете лечь на дно и постараться не выходить на улицу. И уж конечно, не приближаться к консульству. Кстати… - Он перевел взгляд с Гарета на Эмили. - Последнее время там постоянно вертятся какие-то люди в черных шелковых тюрбанах.
        - Служители культа! - ахнула Эмили.
        Гарет кивнул:
        - Я опасался, что они окажутся в Суэце раньше, чем мы. Следят, когда мы появимся.
        - Совершенно верно. Больше я их нигде не видел. Только на улицах, примыкающих к консульству.
        - У нас нет причин появляться там, но… Роджер, тебе тоже нужно поостеречься. Кто-то в консульстве, должно быть, вспомнил, что мы знакомы, - вздохнул Гарет.
        - Возможно, но маловероятно. Однако я проверю, есть ли за мной слежка, и после этого решу, как организовать ваш отъезд.
        - Кстати, о маршруте. Не думаю, что нам стоит ехать через Каир.
        - Я и не собирался это предлагать. Если служители культа добрались сюда, то, думаю, Каир просто ими кишит. Куда лучше обойти стороной это осиное гнездо и направиться прямиком в Александрию.
        - А это возможно?
        Роджер кивнул.
        - Это не слишком далеко и, учитывая твое сопровождение, имеет дополнительное преимущество: вряд ли кто-то догадается о таком маршруте, - пояснил он, многозначительно глядя на Эмили.
        Гарету почему-то не очень понравилось заявление друга.
        - Почему нет? - улыбнулась Эмили.
        Роджер помедлил, словно засомневался в выбранном маршруте, особенно когда встретился с ее широко раскрытыми глазами. Но поскольку она терпеливо ждала ответа, он бросил извиняющийся взгляд на Гарета и пояснил:
        - Думаю, будет безопаснее всего, если вы присоединитесь к берберскому каравану, идущему через пустыню до Александрии.
        - Но разве берберы - надежный народ? - нахмурился Гарет. - Воинственны, хитры и злобны. Я бы им не доверился.
        Роджер понял все, что осталось невысказанным, и ободряюще улыбнулся:
        - Некоторые - да, но я знаю нескольких шейхов, они люди чести. В их обществе вам ничего не грозит, но мне нужно узнать, есть ли сейчас в городе кто-то из тех, кому я доверяю, и когда они уходят в Александрию.
        - Насколько часто они совершают такие путешествия? - спросил Гарет.
        - Они кочевники. Этим все сказано. И на пути между Суэцем и Александрией останавливаются только в пустынных оазисах. - Говоря все это, он смотрел на Эмили. - Если решите, что сумеете терпеть лишения, это почти наверняка самый безопасный маршрут.
        Гарет ожидал расспросов о том, что подразумевается под «лишениями», но вместо этого Эмили вызывающе выдвинула подбородок, бросила на него поспешный взгляд и воззрилась на Роджера.
        - Так путешествие караваном позволит добраться до Александрии, не встретив служителей Черной Кобры?
        Роджер поколебался, прежде чем кивнуть.
        - Гарет, пойми, любой другой маршрут - и вы прямиком шагнете в их лапы. А если учесть, сколько их здесь, думаю, что силы у них немалые.
        - В таком случае мы поедем с караваном, если сумеете договориться, - объявила Эмили, глядя на Гарета.
        Тот наклонил голову.
        - Прекрасно.
        Роджер посмотрел на часы на ближайшем столике.
        - Берберов легче всего застать в первой половине дня. Я поеду к ним, посмотрю, кто сейчас в лагере, и узнаю, кто уходит с караваном завтра или послезавтра.



«19 октября 1822 года.
        Перед сном.
        В моей спальне. Суэц. Дом мистера Кэткарта.

        Дорогой дневник!
        Что же, наконец я могу утверждать, что увидела некоторый прогресс в отношении Гарета ко мне. Хотя нельзя сказать, что изменения эти так уж заметны. За обедом он превратился в настоящего медведя, ворчливого и угрюмого, и все потому, что его друг Кэткарт уделял мне достаточно много внимания. Не ухаживал. Просто обычная любезность джентльмена к леди, сидящей за его столом и ожидающей соответственного отношения. Но Гарет вел себя невыносимо! И это при том, что Кэткарт ни разу не перешел границ. Не то чтобы Гарет открыто ревновал, но его недовольство было очевидным для меня и, подозреваю, для Кэткарта тоже.
        Интересно, что он подумал?..
        Тем не менее, хотя сегодня Кэткарт не нашел тех, кого искал, все же делает что может, а поэтому достоин моей улыбки.
        Если Гарет не видит причин ухаживать за мной и добиваться моей улыбки, не стоит жаловаться, если мои улыбки будут адресованы кому-то другому.
        Я не собираюсь потакать ему, особенно в его нынешнем настроении. Вряд ли он может считать Кэткарта соперником. Ведь это его я поцеловала - трижды! Если он будет продолжать бездействовать, мне придется принимать более решительные меры.
        Э .».

        Назавтра Гарет лениво бродил по коридорам дома Кэткарта, не зная, чем заняться. Никаких срочных дел. Ничто не требовало его настоятельного внимания. Как давно он не имел удовольствия побездельничать… недаром теперь не находил себе места. Утром он вместе с Эмили и остальными отправился на рынок, чтобы пополнить припасы. Вернувшись в дом, они второй раз позавтракали в обществе Роджера. Потом тот отправился на поиски берберских племен, раскинувших шатры за стенами города.
        После его ухода Эмили вышла во двор вместе с Арнией и Бистером, который весьма серьезно воспринимал свою роль наставника Эмили. Выглянув в окно и насмотревшись, как Бистер, обнимая Эмили за плечи, держит ее руку и показывает различные приемы метания ножей, Гарет на миг пожалел, что не вызвался учить ее сам.
        Но он хотел, чтобы она умела обороняться, а будь он ее учителем, Эмили то и дело отвлекалась бы.
        Гарет направился в другой, более живописный дворик. Но и там не нашел ничего интересного. Раздумья о том, что сейчас могут делать его братья по оружию, отнюдь не располагали к спокойствию и ясности духа.
        Думать о приспешниках Черной Кобры тоже не слишком хотелось. Он вернулся в дом и обнаружил, что ноги сами несут его в гостиную. Остановившись в арочном проеме, он увидел Эмили, сидевшую на самом большом диване среди пухлых подушек. Взор ее был устремлен в окно, лицо рассеянное, отстраненное.
        Его сапоги бесшумно ступали по толстой ковровой дорожке коридора. Она не знала, что он здесь. Гарет воспользовался моментом, чтобы пристальнее рассмотреть ее: чистый профиль, нежная шея, изящные линии рук, манящие изгибы тела.
        Он шевельнулся. Она подняла голову и встретилась с ним взглядом.
        - О чем вы думаете? - вырвалось у Гарета.
        Она пожала плечами.
        Ему следовало спросить, о ком она думает.
        О нем? О Кэткарте?
        Или о призраке Макфарлана?
        И ему вдруг стало необходимо узнать правду. С тех самых пор, как он имел глупость поцеловать ее на шхуне, его одолевали вопросы: о чем она думает, чего хочет, что у нее на уме? О том, что правильно, благородно, что приемлемо в этих обстоятельствах? Или о том, что именно эти обстоятельства - причина тому, что она вынуждена общаться с ним?
        Шагнув в комнату, он стал обходить бесчисленные разбросанные по полу подушки и низкие столики.
        - Могу я присоединиться к вам?
        - Конечно.
        Она выпрямилась, подобрала юбки, явно приглашая его сесть рядом.
        Он так и сделал. Но диваны не предназначались для чинного на них сидения. Эмили повела бедрами, подобрала ноги и повернулась к нему лицом. Он устроился среди подушек, раскинул руки и согнул колено.
        - И как вам нравится ваше путешествие?
        - Что же… довольно познавательно во многих аспектах. И несомненно - волнующе.
        - Боюсь, мы так и не увидим ни пирамид, ни сфинксов.
        - Не могу сказать, что я очень огорчена. Предпочитаю добраться до Александрии живой и не попасть в лапы людей Черной Кобры.
        - Вы правы. - Немного помедлив, он спросил:- Должно быть, это оказалось большим потрясением - узнать, что Джеймс погиб от их рук?
        Эмили на секунду нахмурилась, но ее лицо тут же прояснилось.
        - Макфарлан? Если уж быть до конца честной, после того, как он решил задержать преследователей столь малыми силами, меня больше удивило бы, останься он в живых.
        - Это был поразительно храбрый поступок.
        Эмили наклонила голову.
        - Акт величайшего самопожертвования. И я это признаю. Если бы наши роли переменились, сомневаюсь, что сделала бы то же самое. - Она смотрела на Гарета и гадала, почему он заговорил о Макфарлане. - Ваш Макфарлан умер героем, но он погиб, а оставшиеся в живых должны продолжать жить. И поскольку его гибель сильно увеличила мои шансы на жизнь, самое лучшее, чем я могу почтить его, - достойно прожить все, что мне осталось.

«С тобой».
        Ее сердце забилось сильнее. Они одни. В доме довольно много людей, но поблизости никого нет. И он первым сделал шаг, когда сел рядом: явная демонстрация намерений.
        Напряженное ожидание было почти невыносимым. Она едва удерживалась от того, чтобы не податься к нему и… и не взять дело в свои руки.
        Взгляд Гарета не отрывался от ее губ, словно он слышал ее мысли. Но еще мгновение - и он уставился ей в глаза.
        - Кэткарт… Он… вы…
        И тут ее осенило. Неужели он… ревнует? И в этом причина его дурного настроения? Она заговорщически улыбнулась:
        - Учитывая его усилия нам помочь, я посчитала совсем нелишним быть с ним любезной. Как считаете, этопомогло?
        Губы Гарета дрогнули.
        - Возможно. Но он равнодушен к вниманию прелестной дамы…
        Подняв руку, он осторожно коснулся ее лица. Сжал подбородок, притянул к себе. Завороженная, загипнотизированная искушением, светившимся в его глазах, она подалась вперед, еще ближе… ресницы опустились, взгляд упал на его губы как раз в ту секунду, когда с них сорвались остальные слова:
        - …не более, чем все мы.
        Она поняла намек. Ее губы изогнулись в улыбке, но сказать она ничего не успела.
        Он поцеловал ее. Так, что она едва не задохнулась от счастья. И с радостью отдалась поцелую.
        Язык Гарета ласкал, ощущения нарастали, сменяя друг друга.
        Его рука соскользнула с ее щеки. Он привлек ее к себе, и она с радостью повиновалась.
        Ее кулачки легли на его грудь, широкую и мускулистую, обтянутую белой сорочкой. Язык робко коснулся его языка. Еще несколько мгновений, и она самозабвенно обхватила его шею, зарывшись пальцами в мягкие локоны. И вздохнула прямо ему в губы. Он не помнил, как откинулся на подушки, увлекая ее за собой. Высвободил руку и стал гладить ее. От бедра до талии. Жар ладони проникал сквозь шелк платья.
        Но тут его рука снова заскользила, на этот раз вверх. И невесомо коснулась ее груди.
        Дрожь прошла по телу Эмили. Внутри что-то сжималось и разжималось вместе с движениями его жесткой ладони.
        Пальцы Эмили застыли в его волосах, когда он играл с ней языком и губами, то увлекая, то отстраняясь, наполняя ее жаром и утонченным удовольствием.
        Она потеряла голову.
        Как и он.
        Гарет был охвачен наслаждением, которого ранее не ведал. Он так давно не держал женщину в объятиях. Так давно не отдавался желанию. Не дарил наслаждение. Но даже в пылу момента он сознавал, что это не просто женщина, а Эмили, и это делало происходившее еще более притягательным, более манящим.
        Минуты шли. Чувственный восторг достигал все большего накала.
        Гарет перевел дыхание и, отдавшись порыву, сжал упругий холмик ее груди. И услышал, как она ахнула. Но он нашел ее сосок и стал перекатывать между пальцами.
        Она выгнулась, еще сильнее вжав грудь в его ладонь. Он снова стиснул пальцы и физически ощутил, как тает Эмили.
        Она тихо застонала.
        Жар и желание охватили его, прострелили до самых чресл. Он инстинктивно попытался подмять ее под себя…
        И опомнился - как раз-вовремя.
        Опомнился и замер. Едва не потеряв равновесия на невидимой грани.
        Если он шагнет вперед, что тогда?
        Гарет оказался во тьме, полной вопросов. Она ответила на некоторые, но он все еще не знал, чего она хочет по-настоящему. А главное - почему она так страстно отвечает на поцелуй?..
        Она понимала, что он сбит с толку, и не только из-за нее.
        Они одновременно отстранились друг от друга. Задыхаясь.
        Один взгляд в ее затуманенные, ошеломленные глаза, и стало ясно, что она так же озадачена, как он сам.
        Что она тоже поняла, как далеко они зашли.
        Что ей тоже нужно подумать, прежде чем они зайдут еще дальше.
        Они смотрели друг на друга. Не отводя глаз, словно хотели добиться чего-то. Чего? Вряд ли они сами знали.
        Произошедшее отпечаталось в их мозгу, когда они медленно возвращались в реальность.
        - По-моему, они в гостиной, - раздался вдруг голос Уотсона.
        Когда Уотсон появился в арочном проеме, Эмили чинно сидела на диване, а Гарет стоял у ближайшего окна, глядя во двор.
        Повернувшись к Уотсону, он поднял брови.
        - Я думаю, вам нужно знать, - сообщил Уотсон, - что Маллинс и Джимми видели, как
«кобры» прочесывали ближайшие улицы.

        Бородатый фанатик, известный как Дядя, сидел в маленьком дворике у бассейна.
        - Мы знаем, что они где-то в этом городишке. Итак, где они скрываются?
        Эти внешне спокойные слова были напоены тихой злобой.
        Трое подчиненных, стоявших перед ним на коленях, затрепетали. Один набрался храбрости, чтобы пробормотать:
        - Мы день и ночь следим за консульством, но они там не появлялись. Обшарили все улицы, но кто знает, что творится в домах за этими высокими оградами?
        Дядя, хмурясь, изучал говорившего. После нестерпимо долгого молчания он наконец кивнул:
        - Майор показал себя достойным противником. Ты прав, Салиб. Нет смысла тратить время, обыскивая паутину этих улочек. Вместо этого нужно окружить город глазами и ушами и ждать, пока они появятся. Иди, друг мой. И подружись с пастухами, кочевниками и теми, кто живет под городскими стенами. Заплати. Пусть следят за каждым, кто выйдет из города. У нас много денег - благодаря щедрости нашего уважаемого господина.
        Дядя взвесил на руке кошель и протянул тому, кто посмел заговорить.
        - Вот. Возьми это и купи нужные нам сведения. Когда майор и его люди попытаются покинуть город, мы это узнаем. А теперь идите.
        Мужчины встали и, униженно кланяясь, попятились к выходу, оставив Дядю размышлять о превратностях судьбы.
        Он приказал напасть ночью на судно майора в надежде хотя бы убить женщину. Но она завизжала, и, несмотря на то что сил у нападавших было немало, все они нашли свой конец. Потом корабль с подкреплением добрался до них, как и велел Дядя. Он был так уверен в успехе второй атаки, что уже начинал планировать, какими средствами сломить майора на допросе. Но его люди во второй раз потерпели поражение, а шхуна оставила позади их корабль. Он своими глазами наблюдал поражение с палубы еще одного корабля и проклинал майора и свое невезение.
        Кто бы мог подумать, что и капитан, и команда шхуны примут сторону пассажиров и поднимут оружие против людей Дяди?
        В Индии перед «черными кобрами» преклонялись. Им не противоречили. И если те вершили месть, остальные просто стояли и смотрели. Так было всегда, но в этом чужом мире все творится по другим законам.
        - Мы найдем их, отец.
        Дядя почти с нежностью взглянул на сына.
        - Ты прав, сынок. Найдем.


        Глава 6

«20 октября 1822 года.
        Перед обедом.
        Моя комната в доме Кэткарта.

        Дорогой дневник!
        Спешу записать это перед обедом. Хотя у меня было довольно много времени, все же я сидела и смотрела в никуда так долго, что теперь должна поторопиться, чтобы связно изложить свои мысли. Я должна рассказать о дальнейшем прогрессе, потому что значительную часть дня провела в объятиях Гарета, когда мы испытывали глубину и потенциал нашего взаимного влечения. Результат еще неясен, поскольку мы, по взаимному соглашению, отстранились друг от друга: лично мне понадобилось подумать и поразмыслить, чего я никак не могла сделать, пока изнемогала от страсти.
        Правда заключается в том, что мы достигли грани, которую я не имею права переступить… по крайней мере пока не буду абсолютно уверена, что Гарет Гамильтон - тот, кто предназначен мне судьбой. Тот самый, которого я ждала так долго.
        Не знаю, как уверюсь в этом, так же как не знаю, что принесет нам завтрашний день в этом полном опасностей путешествии. Мы еще не ведаем, когда отправимся в путь, но служители Черной Кобры наверняка не оставят нас в покое.
        Конечно, я воспользуюсь любой возможностью, чтобы убедить себя, что Гарет - мой Единственный, но смогу ли я сделать это? Увидим, когда окажемся в Дувре.
        Однако я твердо намерена идти дальше.
        Э. ».

        Наутро Эмили сидела в гостиной и чинила подол зеленого платья, когда с улицы донеслись чьи-то веселые голоса. Выглянув в окно, она увидела, что это Гарет приветствует улыбающегося Кэткарта.
        Тот на рассвете отправился поговорить с берберским шейхом и попросить для Гарета и его людей разрешения отправиться с караваном. Судя по лицу Кэткарта, он принес хорошие новости.
        Мужчины повернулись и направились к дому. Эмили отложила шитье и выжидающе на них уставилась. Кэткарт низко поклонился.
        - Ваш экипаж подан, мадемуазель. Завтра вы покидаете город, - объявил он и, сделав гримасу, добавил: - К сожалению, экипажа как такового нет, и очень боюсь, что, когда Али-Джихан говорит, что караван уйдет на рассвете, имеется в виду та минута, когда краешек солнца покажется из-за горизонта. А это означает… - он плюхнулся на другой диван и сочувственно улыбнулся Эмили, - что нам придется выйти из дома затемно.
        - Но Али-Джихан понимает, что нас могут преследовать и даже атаковать? - осведомился Гарет.
        - Для Али-Джихана этот пункт был самым мощным импульсом, - ухмыльнулся Кэткарт.
        Гарет что-то пробурчал. На взгляд Эмили, выглядел он не слишком довольным.
        - Чудесные новости! - жизнерадостно воскликнула она. - Путешествие с караваном несомненно может считаться приключением, вполне равным созерцанию пирамид! - Она многозначительно взглянула на Гарета и улыбнулась Кэткарту. - Мы должны поблагодарить вас, сэр, за помощь и гостеприимство. Здесь мы получили давно необходимую передышку. Может, у вас есть письмо или сообщение, которые нужно доставить в Англию?
        Кэткарт поблагодарил Эмили за любезность, но отказался. Гарет молча наблюдал, как его друг продолжает нежиться в лучах щедро расточаемых Эмили комплиментов. Она не питает никаких романтических чувств к Кэткарту, хотя бы потому, что вовсе не ему позволила себя целовать. Но Гарет не был уверен, что Кэткарт остался равнодушен к ее чарам.
        В этот момент она снова заговорщически взглянула на него, словно на сообщника, но тут же опять повернулась к Кэткарту, продолжая очаровывать его.
        Гарет осознал, что угрюмо хмурится, и поспешил сделать вид, будто ничего не происходит, но в душе бушевала гроза. Она все понимала. Вот что означал этот короткий взгляд. Она знала, что он станет ревновать!
        Из всех новостей последнего часа эта не понравилась ему больше всего.



«21 октября 1822 года.
        Перед обедом.
        Моя комната в доме Кэткарта.

        Дорогой дневник!
        После подтверждения Кэткартом времени нашего отъезда пришлось еще раз наведаться на рынок. Мы постоянно оглядывались, но наших врагов не заметили, что только усилило наши опасения. Никто не верит, что они сдались. И то, что Черная Кобра отозвал своих ищеек, рождает единственный вопрос: каким образом он намеревается загнать нас в угол?
        Что касается следующего этапа путешествия, хотя я не стала открыто возражать, все же втайне питаю опасения относительно путешествия с караваном. Однако, поскольку альтернатив, по-видимому, не существует, я, разумеется, стану держать голову высоко и вынесу все.
        На личном фронте… я заметила со стороны Гарета явную тенденцию к тому, что называют «собака на сене». В нем явно проявляется инстинкт собственника по отношению ко мне, и я не совсем представляю, как на это реагировать. Хотя мне все это не слишком по душе и я предвижу скорые проблемы, подозреваю, что у мужчин определенного типа подобные инстинкты являются врожденными, и от них не так легко избавиться.
        Конечно, сестры смогли бы дать мне мудрый совет, но они далеко, а обратиться больше не к кому. Поэтому мне очень их не хватает, и мамы тоже.
        Я понимаю, что там, где речь идет о Гарете Гамильтоне, мне необходим совет опытного человека.
        Э. ».

        За час до рассвета Роджер Кэткарт привел их к небольшому племени берберов, которым управлял шейх Али-Джихан. Лагерь находился между песчаными барханами, к северо-востоку от города.
        Эмили, закутанная в бурку, стояла рядом с остальными членами своего отряда, пока Гарет и Али-Джихан, красивый дьявол, почти ровесник его и Кэткарта, что-то тихо обсуждали. Кэткарт настороженно оглядывался. Эмили тем временем сквозь прорезь в бурке разглядывала окружающих, стараясь хоть что-нибудь узнать об этом незнакомом мире.
        С того места, где стояла Эмили, видно было еще три берберских лагеря. Обитатели этого молча наблюдали за разговором шейха с чужеземцами.
        В какой-то момент Эмили заметила, что Али-Джихан и Гарет смотрят в ее сторону. Потом Али-Джихан что-то спросил, кивнул, услышав ответ, и переговоры возобновились.
        Наконец в полумраке сверкнула белозубая улыбка Али-Джихана. Они с Гаретом обменялись рукопожатием, и шейх стал выкрикивать приказы мужчинам и женщинам, разбиравшим шатры.
        Кэткарт и Гарет подошли к своим.
        - В этом племени все говорят по-английски или по-французски, или на обоих языках, - сообщил Кэткарт. - Так что вас поймут. А с ними вы будете в безопасности. Относительной, конечно.
        Эмили не поняла смысла взглядов, которыми обменялись друзья. Но тут Гарет обратился к ней:
        - Доркас и Армия пойдут с женщинами постарше. Мукту, Бистер и я поедем с мужчинами, охраняющими караван. Маллинс, Уотсон и Джимми будут при повозках с багажом.
        - А я? - нахмурилась девушка.
        Гарет посмотрел куда-то вдаль.
        - У вас будет собственный транспорт.
        Обернувшись, она увидела Али-Джихана, вернувшегося с погонщиком, который вел в поводу огромного верблюда. В караване были и другие верблюды. Животные брыкались и ревели. Каждое было нагружено тяжелыми седельными сумками, но этот верблюд был другим. За его горбом лежала подушка, перехваченная ремнями. Подойдя ближе, верблюд ощерился и издал громкий рев, который Эмили приняла за протест.
        - О нет! - Она попыталась отступить, но Гарет сжал ее плечо.
        - К несчастью, да. В наших обстоятельствах спина этого зверя - самое безопасное для вас место. И самый безопасный способ путешествовать через пустыню.
        - И кто это сказал?
        Эмили широко распахнула глаза при виде того, как и погонщик, и верблюд показали зубы. Животное подвели к ней и заставили встать на колени.
        Али-Джихан обошел верблюда, спустил с импровизированного седла веревочное стремя-лесенку и поклонился, весело блестя глазами.
        - Ваш рысак, дорогая леди.
        Он говорил на превосходном английском, но в том, как его взгляд пытался проникнуть сквозь бурку, не было ничего цивилизованного.
        Проигнорировав это обстоятельство, поскольку у него все равно ничего не выйдет и, кроме того, под буркой она была полностью одета, Эмили с опаской уставилась на верблюда и неохотно шагнула вперед. Большая лохматая голова повернулась к ней. Животное снова показало зубы.
        Гарет подвел ее к седлу.
        - Осторожнее. Они плюются.
        - Плюются?! - Ошеломленная девушка поставила ногу в стремя и инстинктивно потянулась к высокой луке. И только поднявшись, заметила уже оседланных великолепных лошадей.
        Вместо того чтобы сесть в седло, Эмили замерла.
        - У них есть лошади, на одной из которых я вполне могу ехать. Не помните, как я мчалась по горной дороге из Пуны?!
        Но Гарет упрямо сжал ее бедра и подтолкнул вверх.
        - Нет. Вы не можете скакать на лошади.
        - Но почему?
        Она старалась извернуться, чтобы окатить его гневным взглядом. Но Гарет вцепился в ее бедра, удерживая на месте.
        - Прежде всего они не до конца объезжены.
        - Я бы смогла управиться…
        - Возможно, - сухо перебил Гарет. - Но есть одна причина, по которой вы будете ехать на этом животном. Верблюд - любимец Али-Джихана.
        Устав стоять в стременах, она сдалась и уселась в седло, оказавшееся на удивление удобным. Берберский вождь тем временем разъезжал среди своих людей, что-то крича и жестикулируя.
        - Но какое отношение к происходящему имеет то, что верблюд - любимец Али-Джихана?
        - Он не покинет хозяина.
        - И что?
        - Если кто-то попытается украсть вас, ничего не получится: верблюд с места не сдвинется. На свете нет более упрямого животного.
        Он кивнул погонщику, державшему поводья, и Эмили едва не вскрикнула, когда верблюд неуклюжими рывками поднялся с земли.
        - Но это… - пробормотала Эмили.
        - Это Ханиф. Он научит вас управлять Дохой.
        - Дохой?
        Ханиф широко улыбнулся:
        - Доха - очень хороший верблюд.

        Дядя опустился на подушки, раскинутые перед низким столиком, на котором стояли разнообразные неизвестные ему блюда. Впрочем, он готов к любым лишениям во имя служения своему великому хозяину.
        Прежде чем он успел потянуться к первому блюду, во дворе послышался шум. Дядя взмахом руки велел сыну узнать, кто приехал. Через минуту Мугал вернулся с одним из служителей культа.
        Тот низко поклонился.
        - О, высокочтимый, мы только что получили известие, что майора и его отряд видели за городскими стенами.
        - И?..
        Мужчина, не поднимая головы, продолжал:
        - Они покинули город вместе с берберским караваном. Те, кому мы заплатили, сказали, что караван ушел на запад.
        - Превосходно, - кивнул Дядя. - Можешь идти.
        Мужчина, вскинув удивленные глаза, встретился со взглядом Дяди и поспешно опустил голову.
        - Да, высокочтимый, - пробормотал он и, часто кланяясь, попятился из комнаты.
        - Слышал? - обратился Дядя к сыну.
        Мугал кивнул.
        Дядя улыбнулся.
        - Вне всякого сомнения, майор пытается добраться до посольства в Каире, - объявил он и знаком велел сыну сесть рядом с ним; Тот немедленно повиновался. Отец положил ему руку на плечи. - Это твой шанс, сын мой, возвыситься на службе у Черной Кобры. Наш вождь великодушен со всеми, кто хорошо ему служит. Он приказал остановить майора. И если мисс Энсуорт, вечно сующая нос в чужие дела, будет поймана и по достоинству вознаграждена за свою дерзость, это тоже нам зачтется. Полагаю, ты должен использовать кочевников, которым мы платим, и вместе с ними пуститься в погоню за майором и женщиной. Поимка и доставка их в Каир сулит тебе славу и успех.
        - Так ты поручаешь мне догнать их? - просиял сын.
        Дядя с улыбкой кивнул:
        - Давай поедим, и я провожу тебя. Караван идет медленно, и они не ускользнут от тебя.
        Когда Мугал жадно потянулся к тарелке, взгляд Дяди смягчился.
        - И я буду ждать тебя в Каире, чтобы отпраздновать.

        Когда солнце зашло, окрасив горизонт оранжевым, красным и пурпурным, Эмили осторожно спустилась на землю. Доха привычно ощерился и проигнорировал ее.
        Эмили тихо фыркнула, расправила юбки и широкую бурку и, оставив Ханифа заботиться о Дохе, пошла искать остальных.
        Когда они отправились в путь, некоторое время ушло на то, чтобы приноровиться к странной походке верблюда, но зато потом она уже не боялась свалиться. Ханиф показал ей, как управляться с поводьями, чтобы животное слушалось. Верблюд повиновался не очень охотно, но особых хлопот не доставлял.
        Вопреки ее ожиданиям первый день путешествия прошел без неприятностей. Когда в середине дня караван остановился на обед и отдых, Эмили спросила Ханифа, что будет, если Али-Джихан помчится на лошади по пустынным барханам. Разве Доха не последует за ним?
        - О нет, мисс, - покачал головой Ханиф. - Доха - умное животное и знает, что это… - он обвел рукой караван, - место его хозяина. Останется здесь и будет ждать возвращения Али-Джихана. Ему нет нужды мчаться за ним, если он знает, что хозяин вернется.
        - Уверены, что этот Доха привязан не к вам?
        Ханиф слегка усмехнулся:
        - Но я всегда здесь… у меня больная нога, и я не могу скакать достаточно быстро, чтобы угнаться за разбойниками.
        Завидев друзей, Эмили подхватила юбки и побежала к ним. Нельзя сказать, что она так уж влюбилась в верблюда, который, мягко говоря, отвратительно смердил, куда хуже, чем лошади, - но езда на нем была роскошью.
        В караване было много повозок с колесами без шин, но некоторые мужчины толкали ручные тележки.
        В повозки были впряжены ослики. Женщины и мужчины постарше по очереди садились в них, но берберы помоложе упорно мерили шагами пустынную тропу.
        Отыскав Доркас и Арнию, она схватила горничную за руку.
        - С вами все в порядке?
        - Лучше, некуда, - устало улыбнулась Доркас.
        Поняв ее вопрос, Арния сказала:
        - Все не так страшно, как казалось.
        Доркас согласно кивнула:
        - Похоже на долгую, неспешную прогулку. Главное - найти подходящий ритм.
        Немного успокоенная, Эмили стала рассматривать лагерь. Шатры раскинули вокруг уже вырытой ямы, в которой разводили огонь.
        За ее спиной кто-то фыркнул. Похожие на когти пальцы вцепились в ее локоть:
        - А вы, госпожа, будете спать в нашем шатре.
        Повернув голову, Эмили встретилась взглядом с блестящими темными глазами на смуглом морщинистом лице. Старуха улыбнулась, показав удивительно белые зубы.
        - В лагере вам не нужно скрывать лицо. Мы здесь все родственники, и на время путешествия вы стали одной из нас.
        Эмили так привыкла к бурке, что почти не замечала ее. Но теперь вдруг почувствовала, что задыхается в плотном черном одеянии, и быстро стащила бурку.
        Старуха внимательно осмотрела платье Эмили и даже пощупала ткань.
        - Какая тонкая! - покачала она головой. - Долго не прослужит.
        Так же внимательно она осмотрела одежду Доркас и Арнии.
        - Пойдемте, - велела она и направилась к повозкам, выстроившимся позади шатров.
        - Я мать Али-Джихана, зовите меня Анья. Будете спать в одном шатре со мной и другими почтенными женщинами. И нужно найти вам подходящую одежду.
        - Благодарим вас, - ответила Эмили, почтительно наклонив голову.
        Анья бросила на нее умный, оценивающий взгляд.
        - А потом ты вознаградишь нас, рассказав, что происходит, верно?
        Эмили, скрывая улыбку, кивнула:
        - Да, если захотите.
        Анья показала на повозки:
        - Сначала нужно занести наши вещи в шатер.
        В шатер внесли свернутые ковры, шерстяные одеяла, шелковые пологи и полотняные простыни и подушки, а также чеканные блюда и тарелки - все предметы быта кочевников. К ним присоединились еще четыре старушки: Марила, Катун, Бершеба и Джирла - и принялись раскладывать принесенное. Судя по лицам, они умирали от любопытства.
        Когда все уселись на коврах скрестив ноги, поставили в центре маленькую жаровню и стали пить чай с запахом розы, Анья пояснила:
        - Младшие женщины будут готовить еду на большом костре. Вы можете помочь: лишние руки не помешают.
        Доркас и Арния кивнули.
        - По правилам нашего племени, - продолжала Анья, - незамужние женщины должны ночевать в шатрах родственников. Поскольку здесь у вас нет родных, будете спать в этом шатре и держаться рядом со мной. Незамужним женщинам не позволено находиться одним среди мужчин.
        - Но Арния замужем, - запротестовала Эмили.
        - Я знаю. Но у ее мужа нет своего шатра, и он спит в шатре моего сына и его охранников. Так что Арнии лучше оставаться здесь, но она может свободно ходить по лагерю и разговаривать с мужем.
        Арния согласно наклонила голову.
        Эмили поставила свой стакан на пол.
        - Мне придется часто говорить с майором Гамильтоном по нашему общему делу.
        Анья сурово нахмурилась.
        - Это позволительно только в том случае, если он приблизится к вам, и только в центре лагеря. Чтобы все видели.
        - Но…
        - Никаких возражений, - оборвала Анья. - Вы наши гости и, разумеется, должны понимать и уважать наши обычаи.
        Что оставалось делать Эмили? Она кивнула:
        - Как скажете.
        Она не сомневалась, что мужчины найдут ее, если возникнет такая необходимость. Но Гарет? Он, конечно, воспользуется берберскими обычаями в качестве предлога, чтобы избежать всяких с ней разговоров.
        - Прекрасно! - Анья похлопала ее по руке. - А теперь посмотрим, что мы можем найти для вас из одежды.
        Следующий час Эмили вместе с Доркас и Арнией примеряли одежду, найденную для них старушкой. Женщины позвали на совет своих дочерей и невесток. Почтенные вдовы объяснили, что им нужно, и молодые женщины мгновенно разлетелись по своим шатрам. Вскоре они вернулись с юбками, свободными туниками, сорочками и в ожидании своей очереди изучали ткани и фасоны одежды чужестранок.
        Берберские одеяния были куда лучше приспособлены к переходу через пустыню. Более легкие тобы - просторные одеяния, надеваемые на сорочки, были идеальны в жарком климате. Бурку сменила чадра. Поверх тобов можно было надеть юбки и жилеты, особенно по вечерам, когда в пустыне очень холодно.
        В таком виде все три женщины вполне могли сойти за берберок.
        - Хорошо, - одобрила Анья. - А теперь пойдем к остальным.

        Гарет возлежал на подушках в шатре Али-Джихана перед жаровней, и слушал хозяина, рассказывавшего о правилах и обычаях жизни берберов.
        - Я правлю племенем и караваном. Но моя мать правит лагерем. Так заведено. Поэтому вы не сможете встречаться со своими женщинами наедине, пока мы в пути, - закончил он, философски пожав плечами.
        - Что поделать, - усмехнулся Гарет, глотнув освежающего чая. - Не вижу никаких затруднений.
        Али-Джихан хлопнул его по плечу и поднялся.
        - Пойдем к остальным, скоро время ужина.
        Гарет последовал за ним. Люди собирались в центре лагеря, болтая и наблюдая, как готовится еда на костре. Женщины суетились над котлами. Они сняли плащи-абы, но на всех были чадры.
        Зрелище было красочным и чем-то знакомым. Присутствие женщин придавало лагерю иную атмосферу.
        - Мы сядем здесь. - Али-Джихан показал на один конец прямоугольной ямы для костра. - Это место мужчин.
        Гарет уселся рядом с ним на цветной ковер, брошенный на песок, и скрестил ноги. Он отыскал глазами Бистера, Мукту, Уотсона, Джимми и Маллинса, оживленно переговаривавшихся с хозяевами.
        - Предводитель черных змей, - начал Али-Джихан, но тут же осекся, когда подошедшая женщина принесла на подносе лепешки и мясо с пряностями. Положив еду себе на тарелку, шейх подождал, пока Гарет сделает то же самое, и продолжил: - Вы почти не рассказывали мне об этом человеке.
        Гарет не стал возражать. Пока они ели, он рассказал все, что считал нужным. Охранники, воины и остальные мужчины подобрались ближе, чтобы лучше слышать. Гарет поведал о том, как он и его друзья получили приказ от генерала-губернатора покончить со служителями культа. Не забыл упомянуть о смерти Макфарлана и последней схватке в Красном море.
        Судя по комментариям и восклицаниям негодующих берберов, впервые услышавших о преступлениях «черных кобр», они все до единого были готовы с ними схватиться.
        К тому времени как он повел речь о пребывании в Суэце, костер уже почти погас. Поднявшийся ветер разгуливал по лагерю. Женщины ушли спать, оставив мужчин беседовать.
        Когда наконец все утомились от разговоров, Али-Джихан решительно заявил:
        - Вы преследуете благородную цель. И мы поможем вам в этом. Так будет правильно.
        Остальные члены племени хором согласились с шейхом. Гарет медленно наклонил голову в знак благодарности.
        Али-Джихан широко улыбнулся и встал:
        - А теперь спать. Будем молить Аллаха, чтобы злодеи показались как можно скорее. И тогда мы обрушим на них гнев праведных.



«22 октября 1822 года.
        Очень поздно.
        В шатре Аньи, где-то в пустыне, на пути к Александрии.

        Дорогой дневник!
        Я пишу это при свете масляного светильника, который должна потушить очень скоро, чтобы женщины смогли уснуть. Очень странно лежать, завернувшись в простыню и одеяло, на ковре, брошенном на песок, когда стены шатра слегка шевелятся от ветра, но сегодня случилось так много необычного, что я не могу утерпеть, чтобы не написать обо всем.
        Мне пришлось ехать на верблюде, - от которого ужасно воняет! - и хотя я предпочла бы одну из великолепных арабских лошадей, все же не могу жаловаться, поскольку большинство женщин и многие мужчины вообще не имеют лошадей и верблюдов и вынуждены весь день брести по песку. И, к большой досаде, я обнаружила, что песок имеет свойство оказываться буквально повсюду. Но сделать ничего нельзя - приходится терпеть. Как и многое другое.
        Но самое удивительное в путешествии с кочевниками - это абсолютное разделение женщин и мужчин. Как я могу добиваться Гарета… как он может добиваться меня, как мы можем проверить силу нашего взаимного влечения, если все, что имеем право сделать, это обменяться несколькими словами на виду у присутствующих?
        Наверняка правила ухаживания у кочевников несколько иные. Подозреваю, что придется изучить эти правила, хотя бы для того, чтобы знать, как их обойти.
        Э. »

        Гарет устроился на ковре Али-Джихана и закрыл глаза Когда шаги, шарканье и кряхтенье стихли, сменившись храпом, и ветер завел свою тихую песню, Гарет, вместо того чтобы уснуть, унесся мыслями к прошедшему дню, к завтрашнему и к последующим… Что же с ними будет?
        Он снова увидел Эмили, идущую вслед за матерью Али-Джихана в женский шатер. У входа она помедлила, оглянулась и бросила на него досадливый взгляд.
        Он твердил себе, что разлука хотя бы на этом этапе путешествия будет полезной. Даст ему время подумать. Понять, что происходит между ними.
        Как доказал поцелуй в гостиной Кэткарта, он каким-то образом поддался чарам Эмили. Но не смог объяснить себе почему. Почему он хочет её? Может, это похоть так притягивает его к этой женщине; недаром он так жаждет сделать ее своей! И все же, если он сдастся и капитулирует, исход может быть только один - женитьба.
        Но этого ли он желает? Получить Эмили в жены? Хочет ли он, чтобы эта женщина была рядом, когда наступит время возвращения в Англию навсегда?
        До последнего времени он не думал о будущем дальше той минуты, когда Черная Кобра будет обезглавлен. Но если Эмили отдастся ему, это неминуемо приведет к браку. Именно об этом ему и нужно подумать. Подумать о том, смогут ли они ужиться. Подойдут ли друг другу.
        Реальность обрушилась на Гарета с такой силой, что ему стало не по себе. Что бы он ни думал, чего бы ни хотел, все не имело смысла, если она не хочет и не думает так же, как он.
        Но видит ли она в нем своего будущего мужа? А если даже и так, насколько глубоко укоренилось в ней это решение? Что побудило ее к этому?
        Или она видит в нем лишь замену Макфарлану? Его друг, несомненно, был фигурой более романтической. Что, если он, Гарет Гамильтон, просто занимает место мертвеца?
        Или дело в обстоятельствах, которые свели их вместе? В постоянной опасности и угрозе их жизни? Впрочем, это неудивительно. Он единственный, к кому она может обратиться. Но реакция, рожденная страхом и потребностью, которую этот страх пробуждает, вряд ли настоящая основа для брака. Гарет горько усмехнулся. Что он знал о браке?
        Ответ пришел к нему, когда мозг уже заволокло сонным дурманом.
        Он знал о браке не больше, чем о своем будущем, и все же был уверен, что если Эмили не полюбит его, совместного будущего у них нет.



«Кобры» атаковали их на следующее утро. Караван медленно шел между барханами, когда навстречу вылетел отряд всадников и с диким визгом и воплями ринулся на них.
        Кочевники отреагировали быстро и точно. Пока охранники разворачивали коней, чтобы мчаться к врагу, возницы вместе с повозками сгрудились вместе, защищая пеших.
        Эмили с высоты своего верблюда прекрасно видела все перипетии схватки. Удивительнее всего оказалось то, что среди нападавших тоже были берберы. Гарет, Али-Джихан вели свое небольшое войско, Мукту и Бистер ловко действовали саблями и ятаганами.
        Посмотрев вниз, она увидела Анью, спокойно сидевшую с другими женщинами.
        - Среди «кобр» есть берберы! - крикнула Эмили.
        Анья невозмутимо кивнула:
        - Эль-Джири. Они всегда готовы подраться!
        Эмили неотрывно смотрела, как сталкиваются две волны всадников. Как падают люди. И поежилась, услышав невыносимо отвратительный звон стали о сталь.
        У нее сжалось сердце. Так сильно, что дышать стало тяжело.
        Гарет, Мукту и Али-Джихан объехали сражавшихся и напали сзади.
        Все было кончено так быстро, что Эмили, все еще пытаясь отдышаться, гадала, неужели все битвы так легко выигрываются. Весьма сомнительно… Но нападавшие внезапно разделились, и берберы в темных одеяниях по двое и трое стали возвращаться туда, откуда пришли.
        Охранники пустились в погоню, но как только убедились, что враг окончательно разбит, помчались назад.
        Эмили быстро удостоверилась, что в их караване нет потерь. Валявшиеся на песке тела принадлежали «кобрам».
        - Поразительно, - пробормотала она при виде светившихся восторгом лиц воинов.
        - Они победили, верно? - спросила Анья. Она и все остальные женщины, окруженные повозками, не видели, что творится на поле боя.
        - Они возвращаются, смеясь, словно дети малые.
        Анья широко улыбнулась:
        - Они победили и поэтому счастливы. Сегодня в лагере будет праздник!

        Как и предсказала Анья, настроение вечером у всех было ликующее. Пока женщины готовили ужин, мужчины собрались у шатра Али-Джихана, громко восхваляя подвиги Гарета, после чего завели мужской разговор, при этом, казалось, прислушиваясь к его мнению. Судя по всему, Гарет чертил что-то на песке, показывая на какие-то точки, и все согласно кивали.
        Подошедший Бистер решил проверить ее ножи. Она протянула все свое оружие и, отведя Бистера в сторону, показала на собравшихся мужчин:
        - Что все это значит?
        Бистер присел на край повозки и стал водить острием о точильный камень.
        - Никто из них никогда раньше не видел кавалерийской атаки.
        - И что?
        - Понимаете, есть разница в том, как кавалерист сидит в седле, как держит саблю. Враги шли в атаку, распрямив плечи, сидя прямо, словно приглашая противника изрубить их в капусту. Мы пригибаемся к холкам лошадей, выставляем сабли перед собой. Так легче нападать и обороняться. Именно это он и объясняет.
        - Поэтому и сражение так быстро закончилось?
        - Отчасти да. - Бистер отдал ей кинжалы и улыбнулся. - Он также велел нам перебить
«кобр», утверждая, что остальные тут же сбегут. Так оно и вышло, но Али-Джихан и остальные недовольны тем, что им не дали подраться.
        Эмили фыркнула.
        - Ничего, еще будут нападения, и будут «кобры». За нами гонится целая армия.
        - Майор тоже так считает, - согласился Бистер и кивком показал на мужчин. - Поэтому и чертит все на песке. Показывает, как лучше атаковать, чего ждать от нападающих. Конечно, мы видели их не в последний раз.

        Празднество продолжалось до позднего вечера. Сидя в шатре с остальными женщинами, Эмили со скучающим видом взирала на бесшабашное веселье мужчин.
        Она тоже хотела участвовать в этом празднике, но по законам кочевников это было запрещено.
        Потом Гарет встал. Ответил что-то Али-Джихану и, когда шейх стал приподниматься, уронил руку ему на плечо, словно уговаривая не тревожиться: он, Гарет, сам обо всем позаботится. Подозвал к себе Маллинса и Уотсона и повел куда-то в сторону.
        Собирается выставить пикеты?
        Видимо, так. Трудно заснуть, когда знаешь, что враги, возможно, прячутся в барханах. Никто из женщин, за исключением Арнии и Доркас, не понимал всей степени опасности.
        Повернув голову, она поймала взгляд Аньи.
        - Скажите, позволено погулять среди шатров, чтобы размять ноги?
        Анья подняла брови, но все же кивнула:
        - Позволено. Только не задерживайтесь. Иначе я пошлю женщин на поиски.
        Эмили поспешно вскочила и ответила на вопросительный взгляд Доркас:
        - Я ненадолго.
        Накинув чадру, как другие берберские женщины, она пошла по дорожке между двумя шатрами и ступила в пятно лунного света. Ночь была бы непроглядно темной, если бы не огромная луна, висевшая низко над горизонтом. Эмили поблагодарила Бога и стала обходить шатры в надежде…
        - Что это вы затеяли?
        Из тени выступил Гарет, и Эмили от неожиданности спросила:
        - Это вы?
        Она улыбнулась.
        Он нахмурился.
        - Вам не следует здесь быть. Это небезопасно.
        Он возвращался в шатер, когда ощутил… какое-то движение. Оглянулся и увидел ее. Лунный свет играл на золотистых волосах и белой коже.
        Она притягивала его к себе, как маяк - идущее в шторм судно.
        - Я думала, вы ставите часовых, - пробормотала она смущенно.
        - Так и было.
        - Значит, нам ничего не грозит?
        - Возможно, - вздохнул он.
        Эмили снова улыбнулась, понимая противоречивые эмоции, владеющие майором.
        Гарет напомнил себе, что дело чести - уберечь Эмили. Даже от него.
        Она подступила ближе - достаточно близко, чтобы он ощутил идущее от нее тепло. Достаточно близко, чтобы положить маленькую руку ему на грудь.
        Он отступил назад, в тень между шатрами.
        Она последовала за ним. Он чувствовал прикосновение так остро, словно рука лежала на голой коже.
        - Я наблюдала за битвой с седла Дохи. Это было… - Потемнев глазами, она вздрогнула. - Пугающе.
        - Пугающе? - Гарет сжал кулаки, сопротивляясь порыву обнять ее.
        Она кивнула:
        - Сабли, ятаганы, валяющиеся на песке тела. Не слишком приятное зрелище. Особенно когда тела - это люди, которые мне небезразличны.
        Гарет замер, уговаривая себя не спрашивать. Не обнажать перед ней собственной уязвимости.
        - Я вам небезразличен?
        Она подняла подбородок и взглянула ему в глаза:
        - Да.
        Гарет задохнулся. И потянулся к ней. Она прижалась к нему и запрокинула голову, искушая его завладеть ее губами.
        - Конечно, - услышал он.
        Конечно? Потому что он единственный, кто стоит между ней и оголтелыми фанатиками? Потому что…
        Гарет решил, что ему не нужно это знать. Он подумает об этом позже. Она здесь, с ним, и хочет, чтобы он ее поцеловал, и хочет поцеловать его…
        Прежде чем он успел что-то сделать, она прижалась губами к его губам. И он, мгновенно потеряв голову, ответил на поцелуй. Взял то, что хотел, то, в чем нуждался.
        Она отстранилась первой.
        - Я хотела отпраздновать с тобой, но меня не выпустили из шатра. Хотела…
        Он снова поцеловал ее, еще более жадно.
        Она отвечала тем же. И потрясла его до глубины души.
        Желание вспыхнуло лесным пожаром, сладостное и сильное.
        Она не могла выразить свои желания яснее, и когда его собственная потребность стала выбивать барабанную дробь в крови, он не смог отрицать своих чувств. Не пожелал.
        Больше не имел на это власти.
        Поцелуй продолжался. Никакой нежности. Никакой медлительности. Накал нарастал с пугающей быстротой.
        Ее губы были так же жадны, как его собственные. Рот так же требователен. Она прильнула к нему и бесстыдно терлась о его восставшее мужское достоинство.
        Безмолвное, но красноречивое приглашение.
        Гарет оторвал Эмили от земли, чувственно шевельнул бедрами и поймал губами возбужденный стон.
        И снова стал самозабвенно ее целовать.
        В этот момент раздался спокойный голос Аньи:
        - Ночной воздух свеж и прохладен, не правда ли?
        Молодые люди одновременно вскинули головы. И посмотрели сначала друг на друга, потом на проход между шатрами, откуда раздавался голос.
        Никого.
        - Возможно, мисс все еще бродит между шатрами. Наверное, она на другой стороне.
        - Катун, - прошептала Эмили и облизнула губы, наверняка распухшие от поцелуев. - Мне надо идти.
        Он кивнул и поставил ее на землю, но так неохотно разжал руки, что она едва сдержала счастливую улыбку.
        Эмили одернула юбку, расправила чадру и легко поцеловала его.
        - До следующего раза.
        С этими словами она скользнула в проход между шатрами и увидела идущих в противоположную сторону двух пожилых женщин. Набрала в грудь воздуха, чувствуя, как проясняется голова, и побрела за ними.

        Они, конечно, догадались. И уставились на нее с нескрываемым интересом.
        - Этот майор… просто красавчик, - заметила Бершеба, ни к кому в особенности не обращаясь, но не спуская взгляда с Эмили, тщательно складывавшей юбки и чадру, прежде чем лечь под одеяла. Марила презрительно фыркнула:
        - Он храбр, а это куда важнее! Слышала, что сказал шейх? Майор - великий воин!
        Арния и Доркас, крайне заинтригованные, буквально сверлили ее глазами.
        - Но мужчина есть мужчина, великий он воин или нет, все одно! - возразила Катун. - Мужчинам нужно льстить. Часто.
        - И неудивительно, - вмешалась Анья. - После сегодняшнего сражения, в котором он и мой Али-Джихан вели наших людей к победе, майору необходимы и лесть, и ласка. Мужчины, что ни говори, весьма предсказуемы. И жаждут, чтобы ими любовались. Чтобы их храбрость оценили по достоинству.
        - Особенно те, кого они старались защитить, - вставила Джирла.
        - Особенно те, на кого они так старались произвести впечатление, - добавила Катун. - Своей доблестью.
        Эмили поспешно закуталась в одеяла.
        - Вы, конечно, правы. Доброй ночи.
        Как хорошо, что в темноте не видно ее пылающих щек!
        Старушки всего мира, очевидно, неисправимы. Но еще интереснее то, что, как выяснилось, и все на свете мужчины одинаковы.


        Глава 7

«26 октября 1822 года.
        Начало дня.
        Шатер Аньи в нашем лагере. Пустынный оазис.

        Дорогой дневник!
        Мы добрались до оазиса после полудня. Здесь есть прозрачное озеро. Должно быть, оно подпитывается подземными источниками. По берегам растут пальмы и различные растения, образующие вокруг него зеленую ленту.
        Сюда же прибыли два других каравана, меньше наших, но места хватает для всех. Полагаю, уже вошло в обычай проводить здесь пять дней, что позволяет и людям, и животным прийти в себя перед новым утомительным этапом пути.
        Я рада передышке. Клянусь, что покачиваюсь в ритме шагов Дохи, даже когда хожу по земле. Интересно, что здесь достаточно воды для купания, и я намереваюсь этим воспользоваться. Несмотря на обычаи берберов, признаюсь, что нахожу жизнь среди них гораздо легче, чем ожидала. И на удивление легко оказалось принять решение насчет Гарета. Учитывая мое поведение прошлой ночью, - а я вела бы себя точно так же, представься мне подобная возможность, - следует заключить, что мое решение принято и он действительно тот, кто мне нужен, тот, кто создан для меня.
        После нашей встречи в гостиной Кэткарта я была уверена, что необходимо время для следующего шага. Того шага, после которого возврата к прежней жизни нет. Но наша вчерашняя встреча между шатрами ясно показала, что я готова принадлежать ему.
        Не думала, что так быстро приму решение.
        Очевидно, в подобных вещах сердце не всегда зависит от разума.
        Э. ».

        Выйдя из шатра, Эмили обнаружила, что почти все мужчины куда-то исчезли, оставив только часовых охранять лагерь.
        Найдя Арнию и Доркас у огня, где те помогали женщинам готовить ужин, она спросила:
        - Где они?
        Арния выразительно фыркнула и, не поднимая глаз, ответила:
        - Майор выслал вперед разведчиков. Они доложили, что немного впереди раскинуло лагерь еще одно племя берберов. Тех самых, что напали на нас вчера. И с ними много служителей культа.
        - Наши мужчины, естественно, хотят отплатить им той же монетой. И атаковать их прежде, чем они атакуют нас, - вставила Доркас, кроша ямс в миску.
        - Для них это все равно что игра, - нахмурилась Эмили.
        - Все мужчины - воины в душе, - пожала плечами Армия. - Живут для того, чтобы сражаться.
        - Чистая правда, - серьезно кивнула какая-то берберка. - Они рады любой причине подраться, но счастливее всего, когда им приходится нас защищать. Что поделаешь? Такова их участь, и они рады быть полезными. Как и мы, женщины. В этом мы вовсе не так уж различаемся.
        Эмили не думала об этом в подобном свете. Но, поразмыслив, согласилась и пошла дальше, к озеру, где Анья и другие старушки вдовы сидели на коврах в тени пальм.
        Анья знаком пригласила ее присоединиться к ним. Девушка уселась рядом с Джирлой, которая ловко плела бахрому, и стала смотреть, как вода в озере шла мелкой рябью под шаловливым ветерком.
        - Если, как мы надеемся, наши мужчины вернутся с победой, - безмятежно заметила Анья, - сегодня вечером мы снова устроим праздник.
        Остальные женщины закивали.
        - Почему мужчины полагают, что, защитив женщину, можно считать ее своей? - выпалила Эмили, чувствуя, что краснеет. - Они жертвуют ради вас собой, но потом ворчат и хмурятся, если сделаешь что-то им не по вкусу.
        Все слушали ее, понимающе кивая.
        - Можно подумать, что если они дрались из-за вас, значит, получается, завоевали. Каким-то необъяснимым образом вами завладели.
        Пусть она решила, что Гарет создан для нее, но все же не могла забыть, как он вел себя, приревновав к Кэткарту. И как обозлился, когда они приехали в оазис и молодые берберы собрались вокруг, спеша помочь ей слезть с Дохи.
        Ей не нравится, когда с ней обращаются, как с собственностью!
        Катун громко вздохнула:
        - Это проклятие, которое лежит на всех женщинах.
        Анья едва заметно улыбнулась:
        - Тех женщинах, у которых воинственные мужчины.
        Остальные хором согласились. Анья взглянула на Эмили.
        - Это цена, которую мы платим зато, что наш мужчина - прирожденный воин. Он будет защищать и оберегать тебя, но взамен… - Ее улыбка стала шире. - Ведь они, по-своему, создания уязвимые, особенно там, где речь идет об их женщинах. Верно говорят, - заключила Арния, - что истинное значение женщины для воина измеряется глубиной его…
        - Чувства собственности? - подсказала Эмили.
        Анья поморщилась.
        - Я думала о защите, но обладание? Пожалуй, это тоже верно. Две стороны одной медали, не так ли?
        Эмили, немного подумав, вздохнула:
        - Да, вы правы. Непонятно, где кончается одно и начинается другое.

        На вершине песчаного бархана, в нескольких милях от оазиса, Гарет, Мукту и Али-Джихан передавали из рук в руки подзорную трубу Гарета, оценивая силы объединенной шайки берберов и служителей культа.
        - Их больше, чем я ожидал. - Али-Джихан, хмурясь, опустил подзорную трубу. - Если у них столько сил, почему не напали на нас вчера всем скопом?
        Гарет думал о том же. Сегодня здесь было куда больше «кобр», чем берберов.
        Он взял трубу и наскоро пересчитал собравшихся.
        - Судя по тому, что мы видим, вчерашняя атака была ложной. С целью убедить нас, что они не представляют реальной угрозы. Вот почему остальные берберы так быстро удрали. Они изображали, что дерутся, лишь пока это видели «кобры».
        - Значит, они надеялись что мы успокоимся и потеряем бдительность?
        - Совершенно верно.
        - Как же их много, - пробормотал Мукту.
        Гарета это тоже тревожило.
        Али-Джихан по-прежнему хмурился.
        - Мы, возможно, сумеем взять верх, но… с нами женщины. Я предпочел бы не сражаться. Слишком хорошо знаю своих родственников из племени Эль-Джири. Они смелые воины. Если вы утверждаете, что эти люди тоже умеют драться, тогда…
        Он неожиданно замолчал. Гарет озабоченно посмотрел а него.
        - Мы не сможем их обойти?
        - Нет, - вздохнул Али-Джихан. - Эль-Джири хорошо знают мои маршруты и здешнюю местность. - Он еще раз оглядел лагерь. - Неплохое место для внезапной атаки.
        Гарет колебался. Они с Али-Джиханом поладили с первой встречи. Оба были воинами и несли ответственность за мирных людей, путешествующих с их караваном. Они ровесники и даже схожи характерами.
        - Не могли бы мы договориться с вашими родственниками, так, чтобы «кобры» ничего не заметили? - осведомился он.
        Али-Джихан взглянул сначала на него, потом на вражеский лагерь, обращая внимание на границы, а также на верблюдов и лошадей.
        - Возможно, - задумчиво протянул он. - Но зачем?
        Гарет объяснил свою идею. Вернее, предполагаемую стратегию. По лицу Али-Джихана медленно расплылась улыбка.
        - Мы так и сделаем, - решил он, дослушав до конца.
        Они сползли вниз. Али-Джихан выбрал двух родственников из своей большой семьи и подробно объяснил им, что делать, после чего они с Гаретом подползли к верхушке бархана и стали молча наблюдать, как посланники справляются со своей миссией.
        Прошло не меньше часа, прежде чем предводитель племени Эль-Джири оказался среди них. Он и Али-Джихан обменялись цветистыми приветствиями, уселись в сторонке и приступили к делу.
        Гарет присоединился к ним, после того как его представили предводителю.
        Еще полчаса - и бербер оскалил зубы в хищной улыбке, предвещавшей кому-то верную смерть.
        - Будь по-твоему! - бросил он Али-Джихану. - Мы сделаем, как ты скажешь. Я вернусь к своим людям и все расскажу. Мы дадим знак, когда будем готовы.
        Али-Джихан ответил такой же леденящей кровь улыбкой.
        - А потом мы вместе избавим наши земли от прислужников змеи.
        Шейхи церемонно распрощались, и предводитель Эль-Джири отправился в обратный путь.
        Что же, план Гарета осуществился куда более гладко, чем он предполагал. Если повезет, «кобры» будут разбиты.

        Эмили болтала с кем-то из женщин, обсуждая горшки для готовки еды на огне, когда мужчины, отсутствующие весь день, с победой вернулись в лагерь. И не стоило допытываться о подробностях приключений нынешнего дня: громкие голоса, гарцующие лошади, широкие улыбки были достаточно красноречивы.
        С ними прибыли и незнакомые берберы, включая предводителя, которого Али-Джихан сразу подвел к Анье. Эмили, как всегда сосланная к женщинам, слышала только, что вновь прибывший был шейхом Эль-Джири.
        Озадаченная девушка переглянулась с Арнией.
        - Разве это не то берберское племя, которое вчера напало на нас?
        - Да, но, похоже, они обратились против «кобр».
        На этот раз, однако, среди мужчин были раненые. Эмили помогала обрабатывать раны и от других женщин узнала, что произошло.
        Ассасины. Это слово леденило кровь. Убийцы. Их было больше, чем всех берберов, вместе взятых, но в бой свое войско вел Гарет, - непонятно только как он умудрился уговорить два враждующих племени выступить вместе, - и объединенные силы под командованием талантливого командира сумели победить.
        Половина фанатиков осталась лежать в пустыне, а вторая… стала вознаграждением для Эль-Джири.
        Видя, что Эмили не понимает смысла последней фразы, женщина, мужа которой она помогала перевязывать, наклонилась к ней и прошептала:
        - Эль-Джири иногда торгуют рабами. Целый отряд воинов! Они дорого стоят на любом невольничьем рынке.
        Эмили помедлила, мысленно спрашивая себя, что чувствует при этом известии. Но она видела слишком много деяний «кобр», чтобы возмущаться по поводу их возможного рабства.
        Когда она освободилась, солнце уже спустилось к горизонту и настало время вечерней трапезы. Мужчины громко разговаривали, смеялись и хлопали друг друга по спинам. Женщины…
        Приглядевшись, Эмили увидела на лицах женщин не смирение и покорность судьбе, а нечто вроде нежной снисходительности к своим защитникам и покровителям. Она слышала сегодня довольно, чтобы понять: при выходе из оазиса каравану грозила бы смертельная опасность. Если бы не сегодняшняя вылазка… Мужчины действительно сумели их охранить и защитить.
        Она нашла глазами Гарета. Как ей хотелось броситься к нему, поздравить, улыбнуться, наполнить пиалу чаем, предложить сладости с большого подноса…
        Но они не женаты. Она не принадлежит ему, и он не принадлежит ей.
        У нее нет права делить с ним победы, праздновать, быть рядом, как другие женщины, чьи мужья вернулись из боя. Даже Арния улыбалась, прислуживая Мукту. Прислонилась к его широкому плечу. Ела с его тарелки.
        Эмили медленно обошла костер. Гарет увидел ее и улыбнулся. Она ответила такой же широкой, радостной улыбкой. В этот момент она испытывала то же самое, что все замужние женщины у костра. Но тут Али-Джихан о чем-то спросил его. Он обернулся, чтобы ответить.
        Эмили опустилась на ковер, почти спрятавшись за спину Аньи. Та, не поворачивая головы, неожиданно погладила ее по руке.
        - С ними трудно, с нашими мужчинами, но в конце концов оно того стоит…
        И Эмили невольно с ней согласилась.

        Через три дня уцелевший служитель Черной Кобры, грязный и взъерошенный, с воспалившимися ранами, лежал ниц на каменных плитах маленького двора в тихом квартале старого Каира.
        Дядя холодно озирал измученного человека, только что доложившего ему о полном и безусловном разгроме людей, посланных на поимку майора. Один вопрос горел в его мозгу:
        - Что с моим сыном?
        Мужчина, не отрывая лба от камней, затрясся от страха.
        - Погиб, - выдавил он. - Все погибли. Все пали.
        Дядя познал момент абсолютного безумия. Мучительной тоски. Но усилием воли сумел сдержаться.
        - Наемники-арабы обратились против нас.
        Он все еще не мог осознать случившегося. В Индии никто никогда не посмел бы предать Черную Кобру.
        Согласно полученным инструкциям, он должен был позаботиться о том, чтобы изменники были достойно наказаны: их дети убиты, женщины изнасилованы и зарезаны, а сами они умирали бы медленной и страшной смертью. Его мстительная душа взывала к этой каре. Каре за гибель единственного сына. Но сейчас у него не было времени.
        И людей не хватало тоже. У него осталось совсем немного от того элитного войска, которое он захватил с собой из Индии.
        Подавить ярость, бешенство и скорбь нелегко, но если он не угодит хозяину, ему тоже не жить.
        Дядя вынудил себя отвернуться от гонца и злобно уставился на помощника, который теперь займет место Мугала.
        - Сделай все, чтобы майор и его люди были захвачены в ту же минуту, как окажутся в городе. Возьми людей.
        - Но, Дядя…
        Он обернулся, чтобы увидеть, как распростертый на камнях человек умоляюще поднял руку.
        - Что?!
        - Караван идет не сюда. Я слышал, как арабы толковали между собой, прежде чем на нас напали. Караван майора направляется в Александрию.
        - Уверен? - прошипел Дядя.
        - Клянусь жизнью. Эль-Джири знают тех арабов, которые ведут майора в Александрию.
        Дядя, не тратя времени, обернулся к подчиненному:
        - Найми самое быстроходное судно, которое только сможешь найти. Мы должны добраться до Александрии раньше их.



«31 октября 1822 года.
        Перед ужином.
        Шатер Аньи в лагере берберов.

        Дорогой дневник!
        Завтра мы доберемся до Александрии, и тут наши пути разойдутся. Вопреки моим первоначальным ожиданиям путешествие с берберами оказалось весьма познавательным. За это время я сделала множество открытий. Многое узнала от Аньи и ее подруг, а также наблюдая довольно примитивный образ жизни берберов. И благодаря этому смотрю на Гарета новыми глазами. Потому что поднялась на новую ступень уважения и признательности к нему.
        Я также больше узнала о самых важных в жизни вещах - вернее, о вещах, которые так важны мне. Поняла, что готова во многом уступать Гарету в обмен на то, что даст мне семейная жизнь с ним. Принять такое решение было непросто, и все же мне не терпится вернуться к цивилизации, чтобы проверить, какие качества я приобрела, наблюдая Гарета в весьма напряженных обстоятельствах.
        И более всего странно то, что я, кажется, буду скучать по своему дурно пахнущему верблюду. Я привыкла к его раскачивающейся, но ритмичной походке.
        Э. ».

        Назавтра, еще до полудня, они добрались до предместий Александрии. Племя Эль-Джири увезло пленников на юг, где в пустыне находился невольничий рынок. Гарет старался не расспрашивать об их планах. Он предложил расстаться на некотором расстоянии от городских стен, но Али-Джихан ничего не хотел слышать. Караван остановился на своем обычном месте, а потом Али-Джихан, его мать и часть охранников проводили спутников до городских ворот.
        Там они и попрощались. Женщины обнялись, мужчины обменялись рукопожатиями. Если бы два месяца назад Гарета спросили, может ли племянница губернатора Бомбея путешествовать в обществе полудиких кочевников, он бы, разумеется, ушам не поверил. Но тогда он не знал Эмили, а сейчас начинал думать, что очень немногое способно выбить ее из колеи. У нее счастливое свойство гнуться, но не ломаться. Невзирая ни на какие несчастья, она справится!
        Эмили часто моргала, оглядываясь назад, чтобы в последний раз увидеть Анью. Ей жаль было прощаться даже с Али-Джиханом. Он был прекрасным спутником для Гарета. Кстати, сейчас Гарет выглядел настоящим арабом. А его сопровождение почтительно тащилось в нескольких шагах позади. Общение с Али-Джиханом выявило в нем некие примитивные порывы или по крайней мере сделало их более отчетливыми. Интересно, сколько времени пройдет, прежде чем налет цивилизации сделает их менее заметными?
        Али-Джихан рассказал им о крошечной гостинице, которой владеет его родственник, где они будут в безопасности. Гостиница находилась в арабском квартале, за пристанью, но чтобы добраться до нее, нужно пересечь весь город.
        Они так и сделали, двигаясь неспешно, размеренным шагом, который не должен был вызвать подозрений у шпионов. На этот раз, по словам Гарета, дело было не только в том, чтобы остаться непойманными. Если «кобры» будут точно знать, что они в городе, начнется упорная охота, а учитывая, что Гарет пока еще не решил, каким маршрутом и каким транспортом они отправятся дальше, их вполне могут загнать в угол и уничтожить.
        К тому времени как центр города остался позади, нервы Эмили были напряжены до предела, чего не бывало последние несколько дней.
        Настороженно оглядывая улочки, она вдруг поняла, чего ей будет недоставать после путешествия с берберами. Ощущения безопасности.
        Гарет хорошо понимал, что в его маленьком отряде нарастает напряжение. И сам испытывал нечто подобное.
        Александрия - древний город. Узкие кривые улицы, по обеим сторонам которых теснились дома, были идеальным полем действий для наемных убийц.
        Гарет с удовольствием вспоминал проведенное с берберами время. И надеялся, что им не причинят зла за помощь его отряду.
        Он повернул голову и убедился, что Эмили шествует на положенном расстоянии: ровно на шаг позади него. Пока они были с берберами, он знал, что она в безопасности. Сейчас же…
        Его снова охватил знакомый страх. Ответственность за Эмили тяжким грузом легла на плечи. Не то чтобы это бремя было таким уж тяжким. Ни за что на свете он не передоверил бы его другому. Но сознание того, что из-за его миссии Эмили грозит реальная опасность, не давало покоя.
        Нет, ему совсем не по душе возврат к цивилизации.

        Они нашли гостиницу, где их приветствовали Джемал, родственник Али-Джихана, и его жена. К облегчению Гарета, других постояльцев не оказалось. Он договорился с хозяином, что тот закроет гостиницу для посторонних, и заплатил втройне.
        Мукту, Бистер и Маллинс обошли двор, оценивая возможность обороны, остальные занесли багаж в свои комнаты и собрались в общей столовой, где хозяин накормил их лепешками, рыбой и моллюсками.
        Когда он поставил на стол большое блюдо очищенных фруктов и с поклоном вышел, Гарет оглядел сидевших за столом. И решил, что все должны услышать правду. Они, словно поняв это, выжидающе уставились на него.
        - Прежде всего нужно быть чрезвычайно осторожными, - начал он. - Это главный порт Средиземного моря, и здесь наверняка полно служителей культа, хотя они, возможно, ищут не только нас. Нельзя, чтобы они нас увидели или поняли, что мы уже в городе. - Он обвел взглядом Мукту, Бистера и Маллинса. - Как укреплен дом?
        - Лучше, чем ожидалось, - сообщил Маллинс. - Его со всех сторон окружают другие здания, а ограда каменная и высокая. Да и дом выше соседних. С крыши видно всех, кто вздумает проникнуть в дом.
        Джимми вызвался стоять первую вахту.
        Гарет задал еще несколько вопросов, но оказалось, что Али-Джихан направил их в нужное место. Дом почти неприступен для врагов.
        - Прекрасно, будем постоянно дежурить на крыше, - решил Гарет. - И нам необходимо как можно скорее уехать отсюда. Добраться до Марселя.
        - Здесь некого попросить о помощи? - спросила Эмили.
        Гарет покачал головой:
        - Это опасно. Теоретически консульство обязано нам помочь, но у Феррара слишком большие связи в дипломатических кругах, а у меня здесь нет надежных друзей. Никого, кому я мог бы безусловно довериться. - Он помолчал и продолжил: - Как я уже сказал, необходимо соблюдать осторожность. Это означает, что вы не выходите на улицу, а мы с Уотсоном и Мукту пытаемся найти судно, которое довезет нас до Марселя.
        Он ожидал споров, возражений, но Эмили, к его величайшему удивлению, кивнула.
        Он, Уотсон и Маллинс надели галабии и отправились на пристань.
        Эмили посмотрела им вслед, поднялась на крышу вслед за Джимми, но не смогла найти мужчин среди уличной толпы.
        Тревога, доселе мало ей знакомое чувство, росла с каждой минутой.
        Немного постояв на крыше, она спустилась вниз, нашла женщин, позвала Бистера и Маллинса, уселась за стол и деловито объявила:
        - Нужно составить списки. Один - вещей, которые нам понадобятся в следующие несколько дней, другой - припасов, которых должно хватить до Марселя. У нас найдется два листочка бумаги?

        Гарет, Уотсон и Мукту вернулись поздно, но Эмили ждала их в общей комнате.
        - Не вышло?
        Гарет покачал головой.
        - Хотя отсюда отправляется множество судов, места заняты на много месяцев вперед, - устало пояснил он, садясь за стол. Эмили опустилась на стул на другом конце комнаты. Остальные мужчины присоединились к ним.
        - Что же нам теперь делать? - спросил Мукту, кивнув вошедшей Доркас.
        - Сегодня мы справлялись о самом прямом маршруте. Но есть много обходных, - ответил Уотсон.
        - Мне также кажется, - вмешался Гарет, - что Черная Кобра ждет от нас выбора именно прямого маршрута. Думаю, на пути нас уже поджидают его приспешники, причем в немалом количестве.
        Уотсон развел руками.
        - Мы в Александрии. К северу от этого города лежит вся Европа. Мы можем отправиться туда любыми менее исхоженными путями. Нам обязательно ехать через Марсель?
        - Да, у меня такой приказ, - пояснил Гарет.
        - Это сужает круг наших возможностей, - поморщился Уотсон, - но все же… туда ведет не одна дорога.
        - А если, например, ехать на север вдоль побережья, потом на восток, через Турцию, Грецию и Италию во Францию, это займет очень много времени, - задумчиво сказала Эмили. - Оно у нас есть?
        Гарет снова покачал головой:
        - Мы добирались сюда дольше, чем рассчитывал Вулверстон. Он желает видеть меня… нас в Англии к середине декабря.
        - Но сегодня первое ноября! - ахнула Эмили.
        - Совершенно верно. Значит, нам нужно как можно скорее добраться до Марселя.
        - В таком случае нам все равно придется плыть морем, - сказал Уотсон. - Быстроходное судно может добраться до Марселя за срок от десяти до пятнадцати дней.
        - Но мы не можем найти каюты ни на одном из тех, что стоят в порту, - проворчал Мукту. - И нет времени торчать здесь, пока будут свободные места на борту.
        - В любом случае нельзя сидеть и дожидаться, пока «кобры» наткнутся на нас.
        - Поэтому нужно искать другой выход. Каким бы он ни был, - заключила Эмили.
        Уотсон нахмурился.
        - Либо через Италию, потом Корсика и Марсель, либо на восток, в Тунис, а потом на север, в Марсель. Мне известны расстояния. Но трудно определить, сколько времени займет плавание. Нужно поспрашивать в порту, какие корабли идут туда и могут ли они нас взять.
        - Завтра, - решил Гарет. - С первыми лучами солнца мы должны быть в порту. В это время там меньше народа.
        - Я тут подумал… - начал Мукту, - что если «кобрам», посланным за нами, еще не известно, что мы переодеты в арабское платье, вряд ли они нас узнают.
        - Верно. Значит, нам нужно постоянно одеваться арабами. И оставаться в этих маскарадных костюмах даже здесь.
        Эмили обрадовалась. Арабская одежда просторна, не стесняет движений и куда удобнее в жару, чем платье и нижние юбки. Она пыталась отдать обратно вещи, подобранные для нее берберками, ноте отмахнулись и посоветовали ей оставить их и носить, пока она находится на землях арабов.
        - Завтра нам нужно на рынок, - обратилась она к Гарету. - Мы сделаем покупки, пока вы будете на пристани. Возьмем с собой Маллинса и Бистера и будем очень осторожны. Но нам не повредит оглядеться как следует.
        Ему это не понравилось - она видела по глазам. Но все же он наклонил голову:
        - Не повредит.


        Глава 8

«2 ноября 1822 года.
        Раннее утро.
        Моя комната в александрийской гостинице.

        Дорогой дневник!
        Что-то изменилось между мной и Гаретом, хотя не могу в точности определить, что именно. Судя по всему, причина этому - наше путешествие с берберами. Но почему наша вынужденная разлука и не слишком цивилизованное общество, лишь усилившие его защитные и собственнические инстинкты, стали причиной этих изменений? Для меня это тайна. Однако мы снова вместе и нам снова грозит схватка с «кобрами», посланными, чтобы ожидать нашего приезда, с приказом отрезать нам головы, так что, по моему мнению, сейчас не время задумываться о столь личных вопросах.
        Сегодня я должна повести наших людей на рынок для закупки необходимых припасов, пока Гарет пытается найти судно, которое доставило бы нас в Марсель. Тревога все усиливается. Гарет ничего не говорит, но я вижу, как он боится за нас, а особенно, кажется, за меня.
        Несмотря на тяжесть ситуации, есть моменты, когда я начинаю понимать, в каком направлении ведут нас произошедшие изменения.
        Продолжение следует…
        Э. ».

        Александрийский базар находился очень далеко от гавани, в стенах старого города. Середина представляла собой крытый рынок с бесчисленными проходами, вдоль которых тянулись лавки с продуктами или одеждой.
        Узкие, извилистые и многолюдные улицы вели в лабиринты крошечных лавчонок и тесных мастерских.
        Эмили, прекрасно себя чувствуя в берберской одежде под накинутой сверху буркой, вела свой отряд через рынок, разыскивая необходимые им вещи и торгуясь по-французски, в чем немало поднаторела за время путешествия.
        Они довольно быстро нашли все, что требовалось на следующие несколько дней. Покупка продуктов для путешествия подождет, пока они не узнают, когда уедут и на чем.
        Вспомнив о переулке корзинщиков, Эмили отправилась туда и нашла две большие и очень удобные корзины из пальмовых листьев, которые подойдут для переноски продуктов на судно.
        Они возвращались к центру рынка, когда в конце переулка показались два фанатика и остановились, изучая проходивших мимо покупателей.
        Сердце Эмили подпрыгнуло и бешено заколотилось. Она замерла на месте, но, к счастью, какой-то араб на минуту загородил собой всю компанию, дав ей время оценить ситуацию.
        Когда араб прошел дальше, Эмили втянула воздух во внезапно сжавшиеся легкие, вскинула голову и медленно зашагала вперед с самым беззаботным видом, молясь о том, чтобы остальные разгадали ее игру и пошли следом.

«Кобры» заметили их, но равнодушно пропустили, не выказав ни малейшего интереса. Эмили смело прошла мимо и шагала до тех пор, пока толпа покупателей не заставила ее остановиться, чтобы пропустить самых нетерпеливых. Только тогда она посмела осторожно обернуться.
        Доркас и Арния были совсем рядом. А вот Бистер и Маллинс исчезли из виду.
        Доркас наклонилась к ней и прошептала:
        - Бистер и Маллинс зашли в лавку. Их лица…
        Эмили кивнула. Хотя лица мужчин сильно загорели, все же опытный глаз мог различить в них европейцев. Арния прижалась к боку Эмили и буркнула:
        - Если мы останемся здесь, они схватят всех.
        Эмили снова кивнула.

«Кобры» огляделись и не спеша пошли с рынка, по-прежнему высматривая будущие жертвы.
        Эмили задышала легче. Они направились назад, ко входу в переулок корзинщиков. Навстречу им вышли мужчины.
        - Немедленно в гостиницу! - прорычал Маллинс.

        Они без приключений добрались до гостиницы. Только когда Эмили сняла бурку, воображение разыгралось в полную силу. «Кобры» не узнали ее благодаря одежде. Но Гарет… он выше, чем большинство арабов. И шире в плечах. Даже в Англии он будет выделяться из толпы.
        Она металась по комнате и твердила себе, что не стоит паниковать. Вот если стемнеет, а они так и не вернутся…
        Но тут звякнул затвор калитки. Во двор вошел Гарет в сопровождении Уотсона и Мукту.
        Она в жизни не была так счастлива видеть кого-то! И, не успев опомниться, выбежала во двор встречать его. Улыбка в глазах Гарета погасла при виде ее лица.
        - Что случилось? - выдавил он и, схватив ее за локоть, проводил в общую комнату. Правда, на ходу проверил, есть ли кто-то на крыше.
        - «Кобры», - выдохнула она, остановившись на пороге. - Не здесь. На рынке. Но они не видели нас… вернее, не узнали.
        Кровь застыла у Гарета в жилах при мысли о том, что с ней могло случиться. Он моргнул, тряхнул головой, пытаясь опомниться. Она здесь, с ним, цела и невредима.
        Уотсон и Мукту проскользнули мимо, в глубь комнаты. Мукту, разумеется, разыскивал Арнию.
        - Гарет, я так волновалась, что они заметят тебя - ты куда более узнаваем, чем все мы, - прошептала она и тоже направилась к общей комнате.
        Он немного медленнее последовал за ней.
        Тревога, смешанная с облегчением, постепенно уступала место искренней радости. Теперь Эмили была вполне счастлива.
        - Но вы рано вернулись, - продолжала она. - Означает ли это…
        Она осеклась. Оба повернулись к открывшейся калитке. Но это оказался Бистер, замаскированный еще более умело - его лицо и голова были закутаны шарфами.
        Закрыв калитку, он сразу же направился к ним. Кивнул Эмили и доложил Гарету:
        - После того как мы доставили дам сюда, я решил немного прогуляться, разведать обстановку и проследить, где находится вражье логово. Тех двоих я не нашел, но увидел других, прогуливавшихся по улицам. Они оглядывали прохожих, но так лениво, словно знали, кого именно следует искать…
        - Ты нашел их логово? - перебил Гарет.
        - Да, и вам это не понравится. Они живут в доме напротив консульства. Еще хуже то, что я видел, как туда ввалилась целая компания. Сразу видно, ассасины. Их главарь - мужчина постарше, с бородой, и я уверен, что видел его на пристани в Адене.
        Лицо Гарета окаменело.
        - Высокий, слегка сутулится, черная борода, немолодой?
        Бистер мрачно кивнул.
        - Черт! Это он. Какие люди посланы за нами! - воскликнул Гарет.
        Эмили переводила взгляд с Гарета на Бистера. Судя по их мрачным лицам, дело было плохо.
        - Я как раз хотела спросить, - пробормотала она, - ваше раннее возвращение означает, что вы нашли корабль до Марселя?
        - Не совсем, - вздохнул Гарет. - Уотсон расспросил кое-кого на пристани. Похоже, наши шансы сбежать от преследователей и добраться до Марселя возрастут, если мы пойдем на запад вдоль побережья. Мы нашли торговца с шебекой, на которой есть места. Он может взять нас на борт.
        Пока он говорил, все остальные вошли в комнату, чтобы услышать новости.
        - Один из фанатиков, который был в Адене, когда мы туда прибыли, появился и здесь. Отныне мы должны предположить, что они ищут именно наш отряд. Что они знают, кто мы и сколько нас. Сколько мужчин, сколько женщин, приблизительный возраст и тому подобное. Видите ли, Александрия, а в особенности этот квартал - не слишком подходящее место для обороны. Это ловушка. Этот дом вполне можно защищать, но если они узнают, что мы находимся здесь, смогут осадить его и выжидать.

«Пока не измотают нас. Пока их не будет достаточно, чтобы подавить нас превосходящими силами. А тогда…»
        - Нам просто нужно сделать так, чтобы они не узнали, где мы, - спокойно произнесла Эмили.
        В ее глазах светились решимость и готовность пойти на все, чтобы защитить своих. Гарет оглядел остальных. И увидел туже решимость.
        - Значит, в следующие два дня мы делаем все возможное, чтобы нас не заметили. А на третий мы отплываем в Тунис.



«3 ноября 1822 года. Раннее утро.
        Безвылазно сижу в своей комнате александрийской гостиницы.

        Дорогой дневник!
        Я начинаю подозревать, что Гарет имеет природную тенденцию тяготеть к особам, ценящим хорошую драку. Прошлой ночью он упомянул, что капитан шебеки, на которой мы отплываем в Тунис, выразил разочарование по поводу того, что фанатики - Гарет посчитал необходимым предупредить о возможной атаке - вряд ли нападут на нас на этом отрезке путешествия.
        Ха! Лично я буду невыразимо благодарна за передышку после непрерывного упорного преследования! По мнению Гарета и Уотсона, «кобры» считают, что мы выберем обычный для дипломатов маршрут - через Афины, а потом по суше, и к тому времени, как они сообразят, что мы отправились на запад, вдоль побережья Африки, вряд ли нас можно будет догнать. Шебека, как объяснил Гарет, - быстроходное судно, и как только мы выйдем из порта Александрии, ее уже не захватишь. Но все это при условии, что служители культа не обнаружат наше укрытие. Они предположительно уже знают, что мы переодеты в арабскую одежду, так что отличить нас от жителей Александрии непросто.
        Посмотрим… но стоит мне написать «вряд ли», как случается очередная неприятность.
        Э. ».

        На следующий день Эмили, Доркас и Арния под охраной Маллинса, Бистера и Мукту отправились на рынок, чтобы запастись необходимым на время путешествия в Тунис. Они на удивление быстро справились со своей задачей и были уже в нескольких шагах от гостиницы, когда Доркас, обходя дорожную яму, столкнулась с арабом, идущим в противоположном направлении.
        - О, простите! - выпалила она. К счастью, оба остались на ногах. Доркас кивнула мужчине и уже хотела догнать Эмили, но та, услышав восклицание на английском, остановилась и оглянулась.
        Как раз вовремя, чтобы увидеть, как араб развернулся, уставился на Доркас и, зарычав, набросился на нее.
        Эмили едва успела схватить Доркас за руку и дернуть на себя. Только сейчас она заметила черный тюрбан под капюшоном арабского плаща. Увидела кинжал в руках и кровь на лезвии. Увидела, как тот снова размахнулся…
        - Мукту! - отчаянно завопила она.
        Гигант пуштун уже был рядом и схватился с противником как раз в тот момент, когда из толпы выступили еще двое.
        - Уходите! - прошипела Арния. - Ведите ее в дом! Она ранена!
        Бистер и Маллинс схватились с двумя другими «кобрами». Эмили попыталась рассмотреть, что творится с ее людьми, но Арния поймала ее и подтолкнула к калитке гостиницы.
        - Предоставьте это нам. - В ее руке появился смертоносный клинок. - Идите!
        Эмили повиновалась. Ее горничная дрожала, но все же, глотнув воздуха, немного собралась с силами.
        Они были почти у калитки, когда она распахнулась. Из дома выбежали Гарет, Джимми и Уотсон. Гарет приостановился, чтобы схватить Эмили за руку.
        - Все в порядке, - заверила та. - Идите туда! Там трое…
        Гарет кивнул и побежал на крики.
        Эмили дотащила Доркас до общей комнаты, усадила и увидела лежавшую на столе саблю Гарета.
        - Оставайтесь здесь, - велела она Доркас. - Я сейчас вернусь.
        Она схватила саблю, оттягивавшую руку, и поспешила к калитке. Но тут во дворе появилась Арния в сопровождении Уотсона и Джимми, несущих корзины с продуктами. За ними последовал Бистер с мешком. Увидев Эмили с саблей в руке, он коротко приказал:
        - Отдайте мне это и возьмите мешок.
        Эмили попыталась возразить, но он добавил:
        - Майор не хотел бы, чтобы вы были там.
        Вероятно, в этом есть смысл. Эмили взяла мешок и отдала ему саблю.
        - Что происходит?
        Бистер встретился с ней взглядом, поколебался и пробормотал:
        - Все трое мертвы. Придется быстро избавиться от трупов, прежде чем дружки станут их искать. А саблю я возьму… на всякий случай.
        Кивнув, он вышел и закрыл за собой калитку. Эмили деловито махнула рукой.
        - Идемте все, нужно разобрать покупки.
        Что еще она могла? Только продолжить начатое. И заняться повседневными делами.

        Гарет вернулся через полчаса и увидел, как Эмили хлопочет над впавшей в истерику Доркас. Горничная с белым, как простыня, лицом сидела у стола, а Эмили, присев на корточки, старательно бинтовала длинный порез на ее руке. Гарет услышал, как она ободряюще бормочет:
        - Правда, вот увидите сами. Все будет хорошо. Нам не повезло в том, что вы столкнулись с «коброй». Будь на его месте кто-то другой, наверняка не обратил бы внимания на английскую фразу. Не виноваты же вы в том, что он не смотрел, куда идет!
        Услышав шаги, обе повернулись.
        - Все в порядке? - выпалила Эмили. Сама она изо всех сил пыталась успокоить горничную, но глаза ее были широко раскрыты, а в зеленовато-карих глубинах застыло потрясение.
        Гарет опустился на стул.
        - Они мертвы и никому не доложат, что мы скрываемся здесь. Неподалеку отсюда есть глубокая закрытая канава. Мы спрятали тела там. Мукту, Бистер и Маллинс отправились на разведку. Посмотреть, что творится в округе. Они придут, как только стемнеет.
        Эмили широко улыбнулась и погладила Доркас по руке.
        - Видите? Все под контролем!



«4 ноября 1822 года.
        Перед ужином.
        Моя комната в гостинице.

        Дорогой дневник!
        Писать почти нечего. Разве что о напряжении, владеющем всеми нами. Конечно, Александрия - легендарный древний город, однако мне почти не удалось его посмотреть. После нашего вчерашнего похода на рынок мы стараемся не выходить на улицу, и Гарет поставил на крыше двух часовых.
        Только Гарет и Мукту выходят, чтобы патрулировать окружающие улицы. Пока все тихо, но по городу шныряет слишком много фанатиков, и успокаиваться никак нельзя. И развитие наших с Гаретом отношений в атмосфере такой опасности вряд ли возможно. Я не спрашивала, но надеюсь, что шебека достаточно большое судно, в котором мы все разместимся с удобствами, и мы с Гаретом сумеем уединиться, чтобы он мог продолжить ухаживать за мной.
        Но пока мы заперты в Александрии, ничего не остается, кроме как ждать.
        Э. ».

        Они оставили гостиницу на рассвете и спокойно добрались до пристани. Маллинса осенила блестящая мысль поменять солидные английские сундуки на простые деревянные, тоже крепкие, но арабские, лежавшие в кладовой Джемала. Все поняли преимущества маскировки и постарались исключить любой намек на Англию и даже Европу. Люди, прибывшие ранним утром на пристань, где множество кораблей уже готовилось отчалить с приливом, были совершенно неотличимы от многих других пассажиров.
        Гарет в арабском тюрбане, край которого, к счастью, почти закрывал лицо, неспешно вел их по причалу. Судя по осанке, он вполне мог владеть небольшим королевством в одной из арабских стран.
        Остальные следовали за ним в привычном порядке. Когда он остановился у сходней и поздоровался с капитаном, Эмили поспешно оглядела судно и едва не застонала.
        Шебека была меньше шхуны. Палуба завалена товарами. Как же они здесь поместятся?
        Этот вопрос продолжал мучить ее, пока капитан говорил с Гаретом, после чего пригласил их на борт.
        Там все страхи Эмили подтвердились. Женщин быстро препроводили вниз, в единственную каюту на корме, где с трудом поместились три морские койки-гамака.
        Почти сразу же внесли багаж, после чего места осталось ровно столько, чтобы можно было пройти от двери к койкам и крошечному иллюминатору. Когда дверь закрылась, Эмили с трудом стянула бурку и снова огляделась. Но…
        - Да здесь даже сесть негде!
        Восклицание, пронизанное раздражением и праведным гневом, эхом отдалось в ее голове. Доркас нахмурилась. Арния что-то сердито пробормотала.
        Суденышко покачнулось. Эмили едва успела схватиться за дверную раму, но, поняв, что шебека подняла якорь, цепляясь за койки, побрела к иллюминатору. И увидела, как пристань быстро исчезает из виду.
        - По крайней мере эта штука так и летит вперед.
        Женщинам строго приказали оставаться внизу и не показываться на палубе. Фанатики наверняка следят за отплывающими судами.
        На самом выходе из бухты, капитан, должно быть, велел поставить больше парусов, потому что шебека резко рванулась вперед и полетела по волнам. Но потом морские течения немного замедлили ход судна.
        Из иллюминатора были прекрасно видны дежурившие на выходе из бухты «кобры» и подзорные трубы, направленные на палубу шебеки.
        Один из фанатиков что-то сказал другому. Тот схватил подзорную трубу, взглянул и взволнованно закивал. Взглянув еще раз, оба повернулись и побежали… куда?
        Эмили помчалась на палубу и нашла Гарета, который стоял у борта, облокотившись на поручень.
        - Видели их?
        - К сожалению, - вздохнул Гарет. - Невозможно было спуститься вниз. При таком количестве дополнительного груза пришлось помогать матросам.
        Эмили глянула вдаль. Туда, где, по ее представлениям, лежала Европа.
        - Не уверена, но думаю, что они нас видели.
        Вместо ответа Гарет положил ладонь на ее руку и нежно сжал.
        - Видели. Думаю, это именно так. Но не видели, в каком направлении мы плывем. Капитан только сейчас распорядился, чтобы судно легло на курс.
        Эмили не шевелилась, обдумывая сказанное. Впитывая тепло его большой руки.
        - Значит, они знают, что мы улизнули на какой-то шебеке. Но если повезет, будут искать нас…
        - В любом направлении. Кроме того, в котором мы плывем.
        Эмили успокоенно кивнула, но не ушла, наслаждаясь моментом близости.

        А тем временем в доме напротив британского консульства Дядя метался по комнате.
        - Это совершенно неприемлемо! Мы охотимся за этими людьми! Как получилось, что трое ваших вдруг исчезли?
        Его тон требовал ответа, которого не могли дать изнемогающие от страха люди.
        - Неужели они трусливо сбежали, зная, что месть Черной Кобры будет страшна? Неужели…
        Он осекся при появлении своего главного подручного - Акбара. Тот низко поклонился и, выпрямившись, доложил:
        - Их видели. Майор и его люди покинули Александрию час назад на быстроходном судне.
        Дядя молчал. Молчал так долго, что распростертые перед ним люди задрожали еще сильнее.
        Дядя пытался сдержать гнев. Наконец он глубоко вздохнул и тихо процедил:
        - Куда же направлялось это судно?
        Глаза Акбара забегали.
        - Никто не знает. Трудно понять, какой курс они взяли. Тем более что морской туман поглотил судно.
        Дядя вздохнул еще глубже.
        - Предлагаю вам начать расследование. Не так много судов покинули гавань сегодня утром. Узнай, куда направилось это.
        Акбар низко поклонился и ушел. Дядя оглядел трепещущих людей v его ног.
        - Вон!
        Спотыкаясь, они поспешили к выходу.
        Оставшись в одиночестве, Дядя задумался. Акбар амбициозен. Он сделает все возможное, чтобы раздобыть нужные сведения.
        - Впрочем, не важно, - пробормотал Дядя. - Наши люди будут ждать в каждом порту. Черная Кобра об этом позаботится. Майор и его женщина от нас не уйдут. И я лично позабочусь о том, чтобы майор умер медленной и мучительной смертью за то, что отнял у меня Мугала.
        Губы его скривились в безжалостной улыбке.


        Глава 9

«6 ноября 1822 года.
        Перед ужином.
        Невыносимо тесная каюта на шебеке.
        Где-то в Средиземном море. По пути к Тунису.

        Дорогой дневник!
        Вопреки моим надеждам шебека - судно, предназначенное для перевозки грузов, а не пассажиров. Уединения искать негде. Женщинам очень повезло иметь хоть такую каюту. Встречаться с Гаретом негде. Даже поговорить с глазу на глаз и то негде. Нам нечего делать, нечем любоваться, и мы, женщины, безумно скучаем. Мужчины же работают вместе с командой. Я даже видела, как Уотсон учится ставить паруса. Гарет и капитан прекрасно ладят. В своих арабских одеяниях, кавалерийских бриджах, высоких сапогах и при сабле Гарет выглядит настоящим пиратом.
        Смотреть, как он разгуливает по палубе, - одно из немногих моих развлечений.
        Э. ».



«10 ноября 1822 года.
        Перед ужином.
        В моей крошечной каюте на шебеке.

        Дорогой дневник!
        Мне нечего писать. Последние дни мы просто летим по волнам, без всяких происшествий. Замысел Гарета избавиться от преследователей, кажется, удался. Все тихо и спокойно. Похоже, нет причин опасаться очередного нападения, по крайней мере на этом отрезке путешествия. Гарет по-прежнему выставляет часовых, и Бистер с Джимми проводят большую часть дня на мачте, но все мы немного расслабились. Отсутствие напряжения, владевшего нами в последнее время, так же заметно, как само напряжение.
        Конечно, это плавание могло быть идеальной возможностью для нас с Гаретом, чтобы получше узнать друг друга. Я с трудом сознаю, что у нас нет ни малейшего шанса поговорить о последней встрече возле берберских шатров. Но подобное общение абсолютно невозможно: вокруг слишком много любопытных глаз.
        Я даже пыталась отследить передвижения команды, чтобы узнать, есть ли такое время, когда на палубе никого не бывает. Бесполезно. Посчитай я, что от этого что-то изменится, с досады вырвала бы все волосы до единого!
        Некуда идти, нечего делать. И не о чем писать.
        Э. ».



«11 ноября 1822 года.
        Перед ужином.
        Все еще на проклятой шебеке.

        Дорогой дневник!
        Должно быть, капитан проникся моими горестями… или Гарет упомянул о моей угрозе броситься за борт, если на ужин опять подадут рыбу. Он, то есть капитан, весьма сердечно уведомил меня, что завтра мы зайдем в порт Мальты, где пробудем целый день. Нужно запастись питьевой водой, и он надеется продать часть соли, которую везет в качестве груза. У меня невольно вырвалось «слава Богу», на что капитан Лабуль широко улыбнулся.
        Подумать только, целый день на берегу! Я счастлива и предвкушаю долгий отдых на суше. Нам с Гаретом наверняка удастся найти укромное местечко и подходящее время, чтобы углубить наше взаимопонимание.
        Не могу дождаться завтрашнего Дня!
        Э. ».

        Хотя государство было основано рыцарями Мальтийского ордена много веков назад, сейчас оно со столицей Валеттой находилось под властью Британской короны, о чем Гарет напомнил своим спутникам.
        Судно приближалось к гавани. Гарет стоял на палубе, любуясь мощными бастионами прекрасно укрепленного города, остальные толпились рядом. По его приказу все были в арабском платье.
        - Нам не следует приближаться к губернаторскому дворцу, - наставлял он. - Мы почти наверняка увидим на улицах множество солдат, но они не представляют угрозы. Феррар имеет влияние не в военных, а в дипломатических кругах.
        - Но мы должны опасаться фанатиков, - добавил Маллинс.
        - Совершенно верно, - согласился Гарет. - Они обязательно окажутся здесь, но вряд ли им приказано искать именно нас. Главное - не привлекать их внимания, и тогда мы спокойно ускользнем у них из-под носа.
        - По крайней мере можно не беспокоиться, что они насторожатся, услышав английский, - вставила Доркас.
        - Возможно, - ответила Эмили, - но будет благоразумнее притворяться арабами, где только возможно.
        Гарет благодарно кивнул.
        Шебека причалила к пристани, и как только спустили сходни, все сошли на каменный причал, а капитан Лабуль показал улицу, которая вела к торговому кварталу. Пока они поднимались по крутой мощеной мостовой, Гарет любовался шпилями и куполами церквей и соборов. Закаленный во многих битвах, повидавший немало стран солдат, он по достоинству оценил фортификационные укрепления гавани и города. Он мог бы с радостью бродить по Валетте днями и неделями, но сейчас его долг - уберечь Эмили.
        Гарет был немало удивлен, поняв, что совсем не сетует на необходимость опекать девушку.
        Сегодня им не нужно было покупать продукты, и они могли проводить время как хотели. На каком-то перекрестке они с наслаждением вдохнули запах специй. Арния объявила, что хочет посмотреть, какие приправы и травки продают на этом острове. Мукту и Маллинс отправились с ней. Все договорились встретиться у шебеки в три часа, поскольку судно отплывало с вечерним приливом.
        - Я хочу сначала увидеть собор, - выдохнула Эмили. - Лабуль сказал, что здесь много прекрасных зданий и несколько музеев.
        Гарет с готовностью согласился. История Валетты была запечатлена в камне дворцов мальтийских рыцарей, а его с детства интересовал этот орден воинов и крестоносцев.
        Доркас и Уотсон пошли с ними. Бистер, которому требовались более активные развлечения, взял с собой Джимми и отправился на их поиски.
        Они провели день в прогулках по городу. Эмили забыла обо всем, потрясенная поразительной красотой Валетты, ее церквей и дворцов.
        Обедали они в тихой таверне. Эмили и Доркас пришлось снять бурки. Поскольку никого подозрительного они не обнаружили, было решено, что маскировка вовсе не обязательна.
        - Валетта - пересадочный пункт. Нечто вроде остановки на пути куда-то в другое место, - пояснял Гарет. - Феррар знает, что нет смысла оставлять в городе крупные силы, если мы все равно проведем здесь не более одного дня. Лучше просто оставить пару шпионов и приказать им наблюдать и докладывать. Возможно, донесения доставляются дипломатическим курьером.
        - Будь вы на месте Феррара, где бы разместили шпионов? - спросила Эмили.
        - В одном из фортов. Большинство выходят на гавань и причалы, но их так много, что совершенно невозможно заметить и обезвредить соглядатаев.
        Эмили вздохнула. Они с Доркас сняли бурки и сложили наподобие шалей. Под бурками были обычные европейские платья. Обе сразу превратились в обычных английских дам которых в этом городе было немало.
        За обедом они оживленно обсуждали увиденное сегодня. И только когда выходили из таверны, Эмили вспомнила свою главную цель. У нее осталось менее двух часов, чтобы выполнить задуманное.
        Следующий дворец почти ничем не отличался от предыдущих. Оставив Доркас и Уотсона обсуждать герб над камином, Эмили вышла в коридор и свернула в гостиную, уверенная, что Гарет побоится оставить ее одну. Он действительно пошел за ней. Но держался на расстоянии. Эмили стояла у окна, он же бродил по комнате, изучая длинный ряд церемониальных мечей, висевших на стене.
        Отчетливо сознавая, что времени остается все меньше, она подошла к нему.
        Гарет замер, уставясь на ятаган с усыпанной драгоценными камнями рукоятью.
        Эмили потянулась к нему как раз в тот момент, когда вошли Доркас и Уотсон.
        Сдержав раздражение, она снова убежала вперед, мечтая все же поговорить с Гаретом с глазу на глаз. Когда они вошли в длинный обеденный зал с массивным столом, накрытым для пиршества, Доркас и Уотсон принялись рассматривать столовые приборы, фарфор и хрусталь. Воспользовавшись этим, Эмили прошла через зал в маленькую галерею и оглянулась, мысленно приказывая Гарету поскорее присоединиться к ней.
        Он медленно шагал за ней, делая вид, будто изучает посуду и хрусталь.
        Видя, что он не оборачивается, не пользуется моментом, чтобы остаться с ней наедине, Эмили нахмурилась.
        - Гарет! - громко прошептала она. - Есть вопросы, которые… нужно обсудить.
        - Слишком неподходящее время и место, - возразил он.
        - Когда же, по-вашему, настанет это подходящее время?
        - Не знаю, - тихо ответил он. - Скорее всего нужно подождать, пока мы не окажемся в Англии.
        - В Англии?! - Эмили уставилась на него, делая в уме поспешные вычисления. - Но пройдет еще месяц, прежде чем мы доберемся до дома.
        Гарет кивнул и отступил, пропуская Доркас. Эмили пришлось фальшиво улыбнуться, прежде чем пройти вперед.
        Еще месяц?! Целый месяц неопределенности? Целый месяц она будет терзаться сомнениями?
        - Нет, - пробормотала она себе под нос. - Нет и нет!
        Придется ей хорошенько все обдумать.
        Позволив ему поверить, что она смирилась с поражением и согласилась с его волей, Эмили спокойно вышла из дворца. Оказавшись на тротуаре, она взглянула в сторону гавани и увидела зелень деревьев и газонов.
        Осмотревшись, она заметила еще один дворец, еще одного братства рыцарей. Превосходно.
        - Смотрите, Доркас, сады, - показала она. Зная слабость горничной к прогулкам в садах и парках, Эмили ловко на этом сыграла. - Почему бы вам и Уотсону не пойти туда? - улыбнулась она. - Я хочу посмотреть еще один дворец. Вон тот.
        Уотсон и Доркас радостно отправились в указанном направлении.
        - Встретимся здесь? - крикнул на ходу Уотсон.
        Доркас поспешно взяла его под руку, придерживая другой рукой импровизированную шаль.
        Едва они скрылись из виду, Эмили взглянула на Гарета и коротко приказала:
        - Войдем.
        Она стала подниматься по ступенькам. Гарет смотрел ей вслед, отмечая, как колышутся бедра под юбками. Тяжело вздохнув, он пошел следом. Он знал, что хочет
«обсудить» Эмили, однако именно этой «темы» пытался избегнуть.
        Ради них обоих он должен позволить ей вести свою игру, но при этом ему необходимо выиграть. Сделать все, чтобы у нее не осталось времени обсуждать что бы то ни было.
        Происходящее было подобно шахматной партии. На каждый ход Эмили Гарет отвечал своим, сводившим все ее усилия к нулю. Она обливала его яростными взглядами. Он сохранял бесстрастное лицо, а глаза его ничего не выражали.
        При этом он не позволял себе думать о том, как волнует, как возбуждает эта игра уверток и недомолвок. Потому что твердо знал: у них нет будущего. И нельзя поддаваться желаниям.
        Эмили сжала губы, вскинула подбородок и поклялась себе, что не потерпит никаких отговорок. Она не понимала, почему он так старательно уклоняется от разговора, хотя здесь никто им не мешал. Но она не даст ему взять верх. Это дело принципа.
        А также неутолимой потребности, жажды и чувственного голода.
        И не только с ее стороны.
        Эмили направилась в другое крыло здания, где находились парадные комнаты. Первая гостиная явно не подходила для ее целей. Поэтому она поспешно вернулась и направилась к следующей.
        И тут она нашла то, что искала.
        Дверь в боковой стене, ведущую в еще один узкий коридор, соединенный с соседней комнатой. Дверь на другом конце коридора была закрыта. Улыбнувшись про себя, она подошла к окну, выходившему на гавань.
        Гарет переминался на пороге.
        Эмили, не глядя на него, вытянула руку:
        - Вон там наша шебека.
        После секундной паузы, в продолжение которой она почти услышала его обреченный вздох, он переступил порог, закрыл за собой дверь и подошел к Эмили.
        - Видите? - спросила она, когда он остановился рядом. - Маленький кораблик, на который нам предстоит вернуться меньше чем через час, чтобы провести следующие несколько дней в ужасной тесноте и неудобствах… и где мы не сможем даже словом перемолвиться с глазу на глаз. Учитывая все, что уже было между нами, любой другой джентльмен с радостью воспользовался бы возможностью… - Чтобы он лучше понял намек, Эмили раскинула руки. - Возможностью по крайней мере снова поцеловать меня…
        Он искоса взглянул на нее. Эмили, прищурившись, спросила:
        - Почему вы так внезапно стали меня избегать? - Она нахмурилась, сложила руки на груди… и стала ждать. Ждать!
        - Я даю вам время прийти в себя.
        - Что?! - ахнула Эмили.
        - Вам нужно понять, чем вызвано наше взаимное влечение. В чем его корни. Что его подпитывает.
        - Но я знаю, что его…
        - Нет. Не знаете.
        Она изучала его сквозь полуопущенные ресницы, отмечая исполненное решимости лицо.
        - В самом деле? - спросила она, вскинув брови. - Почему бы вам не просветить меня?
        Она все-таки добилась своего.
        Гарет скрипнул зубами.
        Их взгляды скрестились.
        Очевидно, у него нет выбора.
        Глотнув воздуха, он ринулся вперед очертя голову.
        - То, что случилось между нами, - результат постоянно грозящей нам опасности. И это исход, естественный и не вызывающий удивления исход многочисленных нападений, которые мы переживали вместе. Я привык к чему-то подобному и вполне могу это понять. Но вы раньше не испытывали такого, и… - Он почувствовал, как отвердело его лицо. - Что бы вы себе ни вообразили, случившееся между нами означает одно: это следствие столкновения со смертью.
        Эмили забыла, что нужно хмуриться. Теперь лицо ее выражало растерянность и шок.
        - Это не то, что вы думаете, но то, что есть на самом деле.
        Она долго смотрела на него ничего не выражающим взглядом, прежде чем прошептать:
        - Вы понятия не имеете, о чем я думаю. Понятия не имеете о том, что я чувствую.
        - То, что вы чувствуете, не имеет ничего общего с реальностью. Я знаю, что происходит. Знаю, почему вы хотите, чтобы я снова вас поцеловал. Поэтому считаю, что как джентльмен, причем человек более опытный, должен отказаться и держаться от вас на почтительном расстоянии. - Все, довольно объяснений! Он бросился в атаку. - Вы должны бы благодарить меня за то, что я отказываюсь от столь неприличного флирта, - размеренно произнес он. - Большинство мужчин на моем месте воспользовались бы вашим положением. Но вы заслуживаете лучшего.
        Она снова прищурилась.
        - Значит, вы говорите, что я страдаю… от чего? От вызванного опасностью умопомрачения? И вы призваны меня спасти?
        Поколебавшись, он кивнул:
        - Да. Именно.
        - Вам нужно спасти меня от меня самой. - Эмили прерывисто вздохнула. - И знаете это, потому что…
        - Потому что я куда опытнее вас.
        - Ви-ижу.
        Голос ее дрогнул от сдерживаемого гнева. Она пригвоздила его к месту взглядом глаз-щелок. Ярость, которой она до сих пор не испытывала, бушевала в крови.
        Она открыла рот… и обнаружила, что не может вымолвить ни слова.
        Едва не зарычав, она вскинула руки, развернулась и направилась к двери.
        Вот тебе и нашла подходящее место. Вот тебе и выбрала подходящее время.
        Вот тебе и отношения с этим человеком. Он даже не поверил, что она искренне их хотела!
        Наконец она очутилась на улице. Должно быть, ее лицо все-таки выражало с трудом подавляемое бешенство, потому что прохожие уступали ей дорогу. Она не оглядывалась, чтобы посмотреть, следует ли за ней Гарет, тем более что слышала шаги за спиной. Это, должно быть, он.
        Она дошла до парковой калитки и, не выдержав, все же оглянулась. Опалила его презрительным взглядом и постаралась изобразить полную безмятежность, после чего отправилась на поиски Доркас и Уотсона. Пора возвращаться на шебеку.



«12 ноября 1822 года.
        Ночь.
        Снова на шебеке.

        Дорогой дневник!
        У меня нет слов. Гарет считает, что мой интерес к нему подогревается желанием, вызванным опасностью и необходимостью выживать. Короче говоря, в его глазах я слепа и безрассудна.
        Когда я думаю о том, что он сказал, меня охватывает безумная ярость. Да как он смеет?! Какое имеет право объяснять, что я чувствую и почему? И как может так ошибаться?!
        Я просто вне себя, хотя до сегодняшнего дня не знала, что означает эта фраза. Его дерзость поистине не знает границ!
        Правда, думаю, мне стоило бы обратить внимание на несколько произнесенных им фраз.
        Ничего, на это еще будет время… когда я успокоюсь.
        Э. ».

        Три дня спустя шебека бросила якорь в гавани Туниса. После Александрии они не видели ни одного служителя культа. Это радовало, поскольку вход в гавань шел через узкий пролив. Матросы были вынуждены свернуть паруса и сесть на весла. В случае чего им не уйти от возможной погони.
        Попрощавшись с капитаном Лабулем и его командой, поблагодарив за гостеприимство и лицемерно посетовав на то, что в пути не удалось подраться, Гарет повел своих людей на пристань, Переодевшись в арабское платье, они уверенно следовали указаниям Лабуля и наняли маленькую запряженную осликом тележку, чтобы добраться до городских ворот. Усадив женщин на тележку с вещами, Гарет пошел по песчаной дороге. Мужчины шагали по обеим сторонам тележки.
        Гарет старательно отводил глаза от Эмили. Со времени их «спора» в Валетте она больше не подходила к нему. Не просила поцеловать.
        Все к лучшему. Если бы попросила, вряд ли у него хватило бы силы воли отказаться.
        Он поступил так, как должно. Он, конечно, хотел ее, но честь диктовала, что только подлец может воспользоваться ее положением. Пусть у нее будет шанс отступить.
        И она отступила. Обдумала им сказанное, увидела, что он прав. Употребила данный ей шанс на то, чтобы уклониться от всяких дальнейших отношений.
        Он дал ей верный совет, и она его приняла. Но постоянно наблюдала за ним с самым мрачным видом. Словно изучала его.
        Возможно, гадала, какое безумие страсти поразило ее. Радовалась, что он все сумел объяснить и она увидела происходящее в верном свете.
        Он шагал вперед, стараясь не думать о ней.
        Главное сейчас - сосредоточиться на своей миссии.
        Следуя указаниям Лабуля, он повел их через городские ворота в старый город. Уже издали был слышен рыночный шум. Ветерок доносил острый запах пряностей.
        Гарет свернул в сторону и нашел рекомендованную Лабулем гостиницу. Быстрый обзор с улицы убедил его в том, что капитан дал дельный совет. Ограда достаточно надежная.
        Оставив остальных на улице, он постучал в калитку и его впустили.
        Гостиница прекрасно подходила для их нужд: чистая, довольно просторная, но не слишком большая, с достаточным количеством комнат для всех и, что важнее всего, с единственной выходящей на улицу и охраняемой калиткой.
        Он принялся торговаться с хозяином. Помогло упоминание имени Лабуля. Гарет снял всю гостиницу, потребовав, чтобы хозяин не брал других постояльцев.
        Эмили была невыразимо рада хоть ненадолго избавиться от бурки, умыться, причесаться и к тому же стоять на полу, который не раскачивается. В комнате, где можно вытянуть руки и не коснуться при этом стены. Какое облегчение!
        - Буду счастлива, если нога моя никогда больше не ступит на шебеку, - сообщила она Доркас, которая деловито вытряхивала ее дорожные костюмы и вешала их в гардероб.
        - Судя по тому, что я подслушала, - фыркнула Доркас, - мы окажемся на такой же штуке через несколько дней, на следующем отрезке нашего пути в Марсель.
        Эмили сделала гримасу.
        - Я тоже это слышала.
        Лабуль дал Гарету имя капитана другой шебеки, который, по его мнению, согласится доставить их в Марсель.
        - Надеюсь, у нас есть несколько дней, чтобы отдохнуть на суше.
        - Нужно сходить на рынок за продуктами, - напомнила Доркас.
        - Завтра.
        Оставалось надеяться, что в Тунисе нет их преследователей.
        Если все будет спокойно, она успеет… вразумить Гарета.
        - Доркас! - позвала она. - Давай спустимся вниз и попросим у хозяина немного чая и чашки.
        В конце концов, она англичанка, оказавшаяся вдали от родины. Есть вещи, без которых очень трудно обойтись.

        Одинокий служитель культа самого низшего ранга, посланный в Тунис наблюдать и докладывать о появлении кого-то из четырех солдат-сахибов, понимал, что его миссия безнадежна, что шансы встретить кого-то из офицеров, за которыми охотится Черная Кобра, ничтожны.
        Но он, естественно, не подумал спорить или возражать. Покорно отправился в Тунис, каждый день приходил на берег и встречал корабли.
        И вот сегодня он чуть не проморгал самое главное. Сначала инстинкты его обманули. Вся группа прошла прямо у него под носом, а он ничего не сообразил. Но потом услышал разговор двух мужчин, замыкавших маленькую процессию. Его внимание привлекли слова «черная кобра».
        Соглядатай последовал за ними и вскоре, скорчившись в тени запряженной осликом тележки и успев снять черный шелковый тюрбан, продолжал подслушивать. Знакомый английский выговор и властный тон убедили его, что ему очень повезло. Один из сахибов появился в Тунисе.
        Непонятно только, почему он путешествовал в обществе трех женщин, но это не важно.
        Соглядатай на почтительном расстоянии последовал за процессией. И был вознагражден! Теперь он знал, где остановился сахиб.
        Конечно, напасть на него невозможно. Но у служителя культа было много денег и вполне ясные приказы.
        Он поспешил к кабачку, в котором остановился, выпросил перо и бумагу и стал писать отчет. У него были четкие указания, кому во французском посольстве отдать записку. А потом он целиком посвятит себя выполнению приказов господина.


        Глава 10

«15 ноября 1822 года.
        Ночь.
        Моя комната в тунисской гостинице.

        Дорогой дневник!
        После того как мы взошли на борт шебеки, трудности путешествия не позволили мне возобновить отношения с Гаретом, что даже к лучшему. Вынужденная передышка дает мне возможность прийти в себя и вновь обрести способность думать связно.
        Наш разговор в Валетте был определенно полезен, что я должна отметить, придя в более спокойное состояние.
        Гарету, конечно, не удалось разубедить меня в том, что он предназначен мне судьбой. Мало того, самонадеянные, но благородные поступки Гарета только подтвердили тот факт, - можно подумать, я раньше этого не знала, - что с ним я в полной безопасности. Даже от него самого.
        Конечно, придется открыть глаза заблуждающемуся рыцарю на мои собственные мотивы и чувства, но я уверена, что это в моих силах.
        Молюсь, чтобы здесь, в Тунисе, я обрела возможность, в которой так нуждаюсь.
        Э. ».

        Наутро Эмили, Доркас и Арния, в сопровождении мужчин в арабских одеяниях, вышли из гостиницы и направились навстречу звукам и запахам старого города.
        Но не прошли они и пятидесяти ярдов, как к ним приблизились трое стражников в красочных мундирах. Главный, на хорошем французском языке, потребовал, чтобы Гарет явился во дворец бея.
        Проигнорировав явную тревогу своих людей, Гарет улыбнулся и на таком же безупречном французском осведомился, в чем проблема.
        - Это общее для всех иностранцев требование, месье: прийти и поклониться бею, - пояснил стражник.
        Гарет наклонил голову. Он уже слышал о подобных вещах.
        - Я немедленно приду выразить уважение его высочеству.
        Повернувшись, он взглянул на Эмили и тихо спросил на английском:
        - Вы слышали?
        В глазах, едва видимых в прорези бурки, плескалось беспокойство.
        - Будьте осторожны.
        - Не волнуйтесь, я постараюсь. Мукту, ты идешь со мной. Остальные продолжают путь, но держатся вместе.
        Все осторожно закивали. Гарет обернулся к стражникам:
        - Я в вашем распоряжении, господа.
        Главный наклонил голову и пошел вперед. Двое подчиненных следовали за Гаретом и Мукту.
        Эмили провожала взглядом маленькую группу, пока идущие не исчезли из виду. Тяжело вздохнула, но тут же мысленно встряхнулась.
        - Нам пора. Идемте на рынок. И лучше бы найти все необходимое именно сегодня - на всякий случай.
        На случай, если что-то произойдет и нужно будет спешно покинуть Тунис.

        Уже во второй половине дня Гарет и Мукту свернули на улицу, где находилась их гостиница. Гарет ускорил шаг. Ему не терпелось вернуться и всех успокоить.
        Аудиенция у бея была абсолютно ничем не примечательной. Несколько слов в ответ на обычные вопросы. С какой целью они приехали в Тунис? Торговать? Нет. Они обычные туристы, проездом в городе. Долго ли они собираются здесь прожить? Дня два-три, может, больше. Каким бизнесом он занимается? Он отставной солдат, решивший посмотреть мир.
        Все это продолжалось невыносимо долго, по причине обычного неспешного ведения связанных с дипломатией дел. Ни до, ни после не случилось ничего из ряда вон выходящего. Правда, Гарет с облегчением отметил отсутствие английских дипломатов. Впрочем, как и французских. Присутствовали только испанцы и итальянцы.
        Гарет надеялся, что и у остальных день прошел без каких-либо примечательных событий.
        Он и Мукту были в нескольких шагах от калитки, когда сзади послышались торопливые шаги. Мужчины мгновенно повернулись, прижавшись спинами к стене. Их руки легли на рукояти сабель. Оба очень вовремя успели выдернуть оружие из ножен и отразить первую атаку пятерых убийц с длинными кинжалами.
        Гарет отогнал троих, описывая в воздухе яростные дуги своей кавалерийской саблей. Конечно, кинжал ничто против сабли. А если кинжалов сразу три?
        Он мельком заметил, что Мукту успешно обороняется от двоих. Убедившись, что со слугой все в порядке, Гарет сосредоточился на том, чтобы обезвредить или обезоружить троих, которые пытались его убить. Не ранить. Не захватить в плен. Убить.
        Это были местные жители. Не «кобры». И все же Гарет сомневался, что им ни с того ни с сего пришло в голову напасть на незнакомых людей. Ни у него, ни у Мукту не было ничего ценного, и только последний болван мог не заметить, что перед ним бывший военный. Да и одна лишь походка Мукту внушала страх и трепет. Значит, убийц подослали. Но кто именно? Бей? Кто-то из дворца?
        Поскольку все это местные жители, вряд ли будет разумно убивать кого-то из них.
        Блеснуло лезвие кинжала, и Гарет отдернул пораненную руку. Но только сильнее стиснул челюсти, отрешился от всего окружающего и сосредоточился на противниках.
        На улице начала собираться толпа. Нападавшие, которым не удалось быстро свалить с ног Гарета и Мукту, завопили, прося помощи у собравшихся. Многие отступали, боязливо качая головами. Но трое молодых людей вышли вперед, выхватили из ножен короткие арабские сабли и с ухмылками бросились в бой. Тут калитка распахнулась, и из дома выскочили Бистер, Уотсон и Джимми с саблями в руках.
        И началось настоящее сражение.
        Сначала Гарет и его люди хотя бы различали лица противников. Но через несколько минут пара дерущихся наткнулась на кого-то из толпы, свалив на землю женщину, после чего свалка началась уже среди зевак. И уже невозможно было точно сказать, что тут творится.
        Хуже всего, что в битве принимали участие и женщины, колотившие мужчин по головам тазиками, узлами и корзинами.
        К полному ужасу Гарета, Эмили, Доркас и Арния выскочили из калитки, вооруженные половниками, и стали ими размахивать. Какое-то время в переулке царил абсолютный хаос, потом откуда-то из толпы донеслись крики. Мускулистые загорелые гиганты стали пробираться к дерущимся.
        Стражники бея.
        Гарет взглянул на Эмили, пытаясь привлечь ее внимание и направить в гостиницу. Бесполезно. Оставалось только приблизиться к ней. Ему это удалось, как раз когда капитан стражи потянулся к девушке. Это оказался тот самый человек, который приходил сегодня за Гаретом, чтобы вести его к бею.
        - Прошу всех следовать за мной, - спокойно приказал он.

        Потребовалось еще минут десять, чтобы восстановить порядок. Но капитан стражи все равно повел всех участников сражения к бею, как местных, так и гостей. Окруженных целым отрядом стражников.
        Шагая вместе с Мукту во главе процессии, Гарет оглянулся, дабы удостовериться, что у нападавших и тех троих, кто им помогал, связаны руки. Остальных никто не связывал. Перед этим капитан стражи о чем-то потолковал по-арабски с теми, кто не подумал помогать убийцам, и, очевидно, узнал достаточно достоверные подробности всей истории. Гарет посчитал это хорошим знаком.
        Оглянувшись на шагавших за ним Эмили и Арнию, он пробормотал:
        - Когда придем во дворец, предоставьте говорить мне.
        - Я серьезно сомневаюсь, что бей удостоит разговором меня. Всех нас, - парировала Эмили. - Мужчины, как правило, считают, что только они знают все!
        Гарету показалось, что он услышал презрительное фырканье. И еще у него было такое чувство, что имеет она в виду не только бея.
        Он тут же попытался вспомнить, есть ли британское консульство в Тунисе, а если нет, то хотя бы в соседнем Алжире.
        Наконец они добрались до дворца, и всех повели в большой зал, где оставили в окружении вооруженных стражников. На этот раз ждать пришлось недолго. И десяти минут не прошло, как дверь отворилась, и бей, человек среднего роста и средних лет, с шелковым тюрбаном на голове и широкой шелковой лентой, идущей через плечо и вокруг талии, вошел в сопровождении собственной охраны.
        Капитан низко поклонился.
        Бей знаком велел ему выпрямиться и потребовал объяснений.
        Рассказ капитана был краток, немногословен и, к облегчению Гарета, точен.
        Бей оглядел собравшихся.
        - Майор… кажется, мы уже встречались сегодня?
        На этот раз он говорил на безупречном английском.
        - Да, ваше высочество, - с поклоном ответил Гарет.
        - И эти люди действительно напали на вас, когда вы возвращались в гостиницу?
        Гарет снова поклонился.
        Бей вскинул брови.
        - Можете вы показать, кто это был?
        - Сначала эти пятеро, потом, когда они позвали на помощь, - еще трое.
        Бей шел вдоль строя, пока не остановился перед пятеркой своих подданных.
        - Почему вы напали на людей, которых я только что приветствовал в нашем прекрасном городе?
        Мужчины упали на колени, но тут же распростерлись на полу перед беем, выражая положенное по обычаю почтение к правителю.
        - Нас наняли, повелитель. Нанял другой чужеземец, - поспешно пояснил один.
        - Кто? - коротко спросил нахмурившийся бей.
        - У него на голове тюрбан, как у того, высокого, - показал нападающий на Мукту, - только черного цвета.
        Гарет переглянулся с Мукту и Маллинсом.
        Бей заметил это и подошел к Гарету.
        - Вы знаете, кто это. Утверждение. Не вопрос.
        - К сожалению, да, повелитель, - вздохнул Гарет. - Похоже, за нами следили. Нас преследуют служители индийского культа, желающие отомстить даме, племяннице бомбейского губернатора. Дама доставила нам жизненно важное свидетельство против предводителя культа, чьи действия угрожают правительству и народу Индии. Тот, кто нанял этих пятерых, - один из служителей культа.
        Как и предвидел Гарет, бей, правящий народом Туниса, не выносил и опасался тех, кто угрожает благополучию других государей.
        - Этот культ, - объявил бей всем собравшимся, - не получит помощи от наших людей. - Помедлив, он повернулся ко все еще распростертым на полу подданным. - Вы безмерно глупы, если согласились напасть на тех, кого я принял и приветил в нашем городе. Капитан!
        - Что угодно, повелитель?
        - Возьми этих пятерых и их пособников, и пусть следующие три месяца они подметают улицы вокруг дворца и чистят дворцовые конюшни. Тогда, возможно, сто раз подумают, прежде чем снова брать деньги у чужеземцев за то, чтобы напасть на гостей города.
        Все восемь человек долго его благодарили. Приговор был снисходительным, но в то же время мудрым. Гарет со своими людьми скоро уедет, а бей останется и будет продолжать править городом.
        Бей коротко допросил и отпустил зевак, видевших драку. Все потянулись к выходу, довольные, что не понесли наказания. Бей снова подошел к Гарету и его отряду и пристально посмотрел на женщин, чьи лица были неразличимы под бурками.
        - Эта леди, племянница губернатора, она путешествует с вами?
        - Мой долг - охранять ее от служителей культа во время путешествия в Англию, - пояснил Гарет.
        - Прекрасно! - Бей хлопнул Гарета по плечу. - Идемте со мной. И если это не против ваших правил, может быть, ваша дама присоединится к нам?
        Эмили без колебаний открыла лицо, выступила вперед и присела в реверансе.
        - Ваше высочество…
        Бей, похоже, был доволен столь грациозным выражением почтения и поклонился в ответ.
        - Счастлив познакомиться, - ответил он, галантно предлагая ей руку. - Это ведь так делается, верно?
        Эмили улыбнулась и положила ладонь ему на рукав.
        - Именно так, ваше высочество.
        - Вот и хорошо. И вы… - Он сделал знак Гарету. - Пойдемте со мной во внутренние покои.
        Гарет многозначительно посмотрел на остальных своих людей, терпеливо выжидавших, что будет дальше. Проследив за его взглядом, бей поднял руку:
        - Мои извинения. Ваши люди могут вернуться в гостиницу. Я пошлю стражников проводить их, а потом капитан доставит вас и вашу даму.
        - Спасибо, - поблагодарил Гарет, наклонив голову.
        Гарет и Эмили последовали за беем через красивую арку во внутренний двор. Бей стал показывать им мозаики и бронзовые скульптуры животных, которыми гости вполне искренне восхищались.
        Бей привел их в маленькую комнату, выходившую на бассейн дворика, и показал на пышные подушки. Когда все расселись, он приступил к делу:
        - Я хочу попросить о небольшом одолжении, если оно вам по силам. Моя мечта - в будущем году посетить различные европейские дворы, и, как полагается в Европе, я должен взять с собой жену. Старшую жену, бегум, как у нас говорят. И своих приближенных, разумеется. Однако, кроме меня, никто ничего не знает о европейских манерах и обычаях. Да и я был там в молодости и многое успел позабыть. Поэтому надеялся упросить вас и вашу даму прийти к нам на ужин завтра вечерам. И дать бегум, мне и остальным гостям наставления, как вести себя за европейским столом.
        Гарет недоуменно глянул на Эмили, прочитал в ее глазах любопытство и удивление - и вежливо наклонил голову.
        - Мы будем счастливы угодить вам, ваше высочество.



«17 ноября 1822 года.
        Вечер.
        Моя комната в тунисской гостинице.

        Дорогой дневник!
        Я пишу это в суете и безумной спешке, между приготовлениями к самому странному ужину в моей жизни. Бей желает, чтобы мы с Гаретом научили его двор правильному поведению за европейским столом. Учитывая, что бей - всевластный правитель города, отказаться от приглашения невозможно.
        Сегодня, проведя утро в бесплодных поисках капитана, который возьмется доставить нас в Марсель, Гарет долго обсуждал со мной, какие застольные манеры лучше всего преподать окружению бея. При этом он сказал, что бей скорее всего считает нас супругами, поскольку незамужней женщине неприлично путешествовать в обществе мужчин, не являющихся ее родственниками. Следовательно, мне придется надеть кольцо матушки на безымянный палец левой руки.
        Учитывая обстоятельства, нам безопаснее всего назваться мужем и женой. Кроме того, стремление защитить меня все еще очень сильно в Гарете, хотя он и не признается в этом.
        Пока что меня разбирает любопытство, не только насчет того, что представляет собой бей и его окружение, но и каково будет мне и Гарету хотя бы один вечер притворяться супругами.
        Никогда не следует пренебрегать практикой.
        Э. ».

        Бей не стал рисковать и прислал капитана с тремя стражниками, чтобы проводить гостей во дворец. Учитывая, что и Эмили, и Гарет переоделись к вечеру: Эмили была в светло-зеленом шелковом платье, которое достала из багажа и привела в порядок Доркас, Гарет надел красный мундир, и оба очень выделялись из толпы, - предосторожность казалась нелишней.
        - Хорошо, что уже стемнело, - пробормотал Гарет, когда они вышли из гостиницы.
        Эмили кивнула и покрепче закуталась в плащ.
        Капитан привел их в другую часть дворца. Эмили во все глаза смотрела на окружающую обстановку, отмечая изысканную резьбу, многоцветные мозаики, истинную красоту изделий арабских мастеров. Остановившись под украшенным росписью и резьбой арочным входом, капитан поручил гостей заботам ярко разодетого человечка, очевидно, служившего здесь кем-то вроде мажордома. Человечек говорил на сносном английском и, с низким поклоном взяв плащи, повел гостей подлинным коридорам мимо бесчисленных дверей и галерей в просторный зал с колоннами, противоположные двери которого открывались в обсаженный деревьями двор.
        Сам зал был великолепен, но Эмили сосредоточила внимание на присутствующих. Они тоже были великолепны, но пристрастие к золоту и драгоценным камням, а также к броским украшениям граничило с безвкусицей.
        Мажордом поймал взгляд бея и торжественно объявил:
        - Майор Гамильтон с супругой!
        Головы присутствующих повернулись в их сторону. Эмили вежливо улыбалась. Похоже, их действительно принимают за мужа и жену!
        Бей с широкой улыбкой приблизился к ним и протянул руку Гарету. Мужчины обменялись рукопожатием, после чего бей выжидающе повернулся к Эмили.
        Поняв, что он не знает, как приветствовать ее, она тоже протянула руку.
        - Сожмите мои пальцы правой рукой и кивните, - пробормотала она.
        Бей с готовностью повиновался, и Эмили низко присела. А когда поднялась, он потрепал ее по руке.
        - Спасибо. Столько времени прошло, и я не был уверен, - прошептал он. - А теперь позвольте представить вас остальным. Все, кто здесь присутствует, будут сопровождать меня в поездке. Мужчины, конечно. Из женщин с нами поедет только бегум.
        Эмили шествовала по залу под руку с Гаретом. Бей замедлил шаг и, слегка нахмурившись, взглянул на нее:
        - Не помню, требуется ли представлять жену другим гостям-мужчинам?
        - Разумеется, - ответил Гарет.
        - Конечно, - вторила Эмили. - Вообще-то принято, чтобы мужчины и женщины общались, разговаривали друг с другом. И перед ужином, и во время него. В конце дамы уходят, оставляя мужчин пить портвейн или более крепкие напитки, а также беседовать друг с другом, но это ненадолго. Джентльмены присоединяются к леди, сидящим в гостиной, и все проводят вместе остаток вечера.
        Бей, все еще хмурясь, решительно кивнул:
        - Мы должны попрактиковаться во всем этом.
        Вот так Эмили стала на этот вечер наставницей в искусстве этикета.
        Выстроить в нужном порядке процессию, готовую проследовать к столу, оказалось задачей нелегкой. Пришлось повозиться, особенно с бегум, чувственной брюнеткой с томными глазами и обильными телесами, прелести которой почти не скрывали прозрачные тряпочки, сходившие при дворе за парадную одежду. Бегум решила, что она главная среди женщин и имеет право выбирать, где сидеть, в данном случае - рядом с Гаретом. Эмили пришлось призвать на помощь бея, чтобы разубедить бегум, подчеркнув, что справа от нее должен сидеть второй по знатности мужчина, а именно визирь, а слева - один из министров бея.
        Беседа, сначала сдержанная, постепенно оживилась, особенно когда мужчины обнаружили, что женщины, которых они обычно игнорировали, оказались весьма занимательными собеседницами.
        Впрочем, по всей видимости, до этого вечера женщины тоже вряд ли обменивались хотя бы двумя словами с сидевшими за столом мужчинами.
        Эмили немного гордилась своими достижениями, особенно еще и потому, что бей восторженно улыбался.
        Гарет поймал ее взгляд и, слегка наклонив голову, поднял свой бокал. Эмили ответила тем же, охваченная внезапным ощущением счастья.
        Немного погодя, когда убрали посуду, она жестами и кивками показала бегум, как вести женщин в гостиную. Та взяла себя в руки и под благосклонным взглядом бея успешно выполнила задачу.
        Выходя из комнаты, Эмили решила, что, возможно, вечер закончится благополучно.

        Потом бей приказал капитану проводить Гарета и Эмили в гостиницу. На прощание капитан почтительно поклонился.
        - Бей доволен! - сообщил он и, выпрямившись, показал на два силуэта, таившихся в тени, - по одному на каждом конце улицы.
        - Мы будем следить за домом весь срок вашего пребывания здесь.
        - Благодарю вас и вашего повелителя за любезность и доброту, - сказал Гарет.
        Капитан ответил чем-то похожим на улыбку.
        Гарет открыл перед Эмили калитку и обернулся. Капитан отсалютовал и ушел. Гарет запер калитку и осмотрел двор. В углу нес вахту Маллинс. Час был поздний, и все остальные, по-видимому, спали. Старый солдат отдал честь, Гарет поднял в ответ руку и вошел в дом.
        Он проводит Эмили наверх, а потом, возможно, сменит зевающего Маллинса. Но сначала…
        Остановившись в полумраке, он взглянул на Эмили.
        - Сегодня вы все сделали как надо.
        Он согласился на присутствие Эмили во дворце по необходимости. Ему не нравилось все это. Не нравилось бездействовать и смотреть, как она идет по узкому, потенциально опасному дипломатическому канату, но она сохраняла равновесие. И полное самообладание.
        На протяжении всего испытания.
        - Вы дали бею все, что он хотел, не высказывая того, что ему не нужно знать, - добавил он.
        - Люблю, когда мне бросают вызов,- усмехнулась она. - И помогло еще то, что нас посчитали мужем и женой.
        Верно, но это не помогло ему, особенно когда приходилось слышать от других мужчин похвалы в адрес его спутницы, а потом еще и комплименты мнимому мужу, человеку, которому удалось завоевать столь прекрасный приз.
        Она действительно приз… во многих отношениях… но только не для него.
        Он попытался сосредоточиться. Она была близко. Слишком близко. Кровь в его жилах забурлила. Он смотрел на нее, не в силах отвернуться.
        Эмили положила ладонь ему на грудь и откинула голову. Какой-то момент длилось молчание, потом она обольстительно прошептала:
        - Вы считаете, что мое влечение к вам вызвано совместной опасностью. - Она обвела языком нижнюю губку и тяжело вздохнула. - Не приходило в голову, что вы можете ошибаться?
        Ошибается? Он не сразу понял, о чем она.
        Эмили даже не попыталась найти нужные слова, чтобы объяснить, каким неверным было истолкование ее мотивов. Она всегда считала, что дела говорят яснее слов.
        Девушка притянула его голову к себе и поцеловала.
        Они только что провели вечер, играя в мужа и жену. Убедительно. Без всяких усилий. Безупречно. Теперь он должен увидеть, что только так и должно быть. Что только по этой причине она так хорошо играла роль жены.
        Этим поцелуем она словно вливала в него все, во что верила, все, к чему стремилась. Освободить его. И себя.
        Она приоткрыла губы, приветствуя его вторжение, придя в восторг, когда он ответил на поцелуй, проник языком в ее рот и дал все, о чем Эмили мечтала. Все, чего она хотела.
        Поцелуй длился, кружа головы, лишая рассудка, распаляя желание.
        Она откинула голову и тихо ахнула. Плащ соскользнул с ее плеч. Ее руки обвились вокруг шеи Гарета. Его руки сжали ее груди. Властно. Пылко.
        Он мял нежную плоть, а Эмили стонала все громче, хотя старалась сдерживаться, чтобы не перебудить весь дом. Он прижался губами к ее шее, а она таяла, как снег на солнце.
        Он наступал, она отступала. Пока не уперлась спиной в стену рядом с дверью. Его руки творили чудеса, а Эмили купалась в ощущениях.
        Но тут он пробормотал что-то мрачное. Одним движением дернул вниз лиф платья, обнажив грудь. Накрыл губами сосок, и она вскрикнула.
        Предательский звук, прозвенев в глубине ночи, вонзился в его душу сотнями кинжалов, и острие каждого было смазано ядом желания и чувственного голода.
        Гарет жаждал. Окутанный жаром, изнемогая от растущей потребности, жаждал овладеть ею. И не только. Он жаждал гораздо большего. С ней. Ради нее и ради него.
        Сжимая податливое тело в объятиях, наслаждаясь ароматом кожи, почти обезумев от вкуса ее губ, он не думал ни о чем, кроме острого желания.
        Мягкие холмики ее грудей, набухшие под его пальцами. Нагнув голову, он стал покусывать ее соски. Она льнула к нему, мурлыча, подгоняя его, возбуждая примитивные инстинкты.
        Он чуть пригнулся, подхватил ее ногу и, подняв, положил себе на бедро. И снова нашел ее губы. Рука скользнула вверх и нашла упругую ягодицу.
        Поцелуй становился все более жадным. Алчным. Исступленным.
        Пьянящая смесь голода, желания и страсти. Она прильнула к нему, окончательно теряя голову.
        Он сжал ее щиколотку, проник под нижние юбки, обвел пальцем кружевную подвязку чуть выше колена и поднялся выше.
        Нашел и стал гладить внешнюю поверхность бедра, снова сжал попку, но уже голую. Почувствовал, как она приподняла бедра, безмолвно предлагая себя.
        Его ищущие пальцы нашли то, что до сих пор было от него скрыто. Ее скользкую набухшую плоть, нежную, как шелк. Он ласкал, гладил, обводил ее тесный вход. Слегка нажал.
        Она впилась в его губы, выгнулась, беспомощно умоляя.
        Один палец проник внутрь - медленно, глубоко - и стал двигаться.
        И она загорелась. Превратилась в свечу в его объятиях, покорная любому его желанию, словно он…
        Где-то звякнул металл.
        Он отпрянул. Повернул голову и огляделся.
        Почувствовал, как она сделала то же самое. Шум доносился откуда-то из глубины дома. Возможно, из кухонного дворика. Маллинс со своего места не мог ничего услышать.
        Гарет едва не покачнулся, тяжело, прерывисто дыша. Она тоже задыхалась. Глядя ей в глаза, он увидел, что напряжение, отпустившее их в последние несколько минут, вновь вернулось.
        - Кто? - выдохнула Эмили.
        Гарет покачал головой, осторожно отнял руку. Опустил ее ногу, одернул юбки и выпрямился, удостоверившись, что она твердо стоит на полу.
        - Оставайся здесь. Не двигайся! - приказал он, подтверждая команду строгим взглядом.
        Она упрямо качнула головой, плотно сжала губы и, конечно, последовала за ним в коридор.
        Гарет, бесшумно ступая, остановился у закрытой кухонной двери.
        Шорох, постукивание, скрежет дерева об изразцы и странное звяканье.
        Топот.
        Облегченно вздохнув, он распахнул плохо пригнанную дверь, за которой обнаружилась незваная гостья.
        Коза.

        Потребовалось с полчаса, чтобы вывести козу во двор и привести в порядок кухню. К тому времени их взаимный пыл значительно остыл. Правда, Эмили была готова снова разжечь пламя, но доставив ее в общую комнату, а не проводив в спальню и, возможно, в постель, Гарет остановился у двери.
        Эмили обернулась, посмотрела на него и неожиданно потеряла уверенность…
        У нее нет причины считать, что он ее хочет.
        Конечно, если она поцелует его и вновь предложит себя, он возьмет все, что она готова ему дать, - в этом, как утверждали сестры, суть мужчин. Но действительно ли он хотел ее так же, как она хочет его?
        А если нет?
        При мысли об этом она вдруг почувствовала себя голой. Выставленной напоказ. Уязвимой, как никогда раньше.
        Молчание длилось и длилось, но он не шевелился. Не попытался подойти к ней. Только смотрел на нее сквозь темноту… и Эмили невольно спрашивала себя: неужели она так ужасно ошиблась?
        Наконец он тихо сказал:
        - Спокойной ночи. Увидимся утром.
        Сердце упало и покатилось куда-то…
        - Вы не подниметесь наверх?

«Со мной…»
        Гарет вынудил себя покачать головой:
        - Пойду сменю Маллинса. Нам все равно надо быть начеку.
        Она поколебалась чуть дольше, чем нужно, повернулась и стала медленно подниматься по лестнице.
        Он подождал, пока Эмили не исчезнет из виду, медленно разжал судорожно стиснутые кулаки и уставился на дверь.
        Но не попытался открыть ее.
        У него было такое чувство, словно кто-то ударил его в живот.
        Она смешала его мысли, вызвала неудержимую похоть, и теперь он отчаянно желал одного: подмять ее под себя, обнаженную или нет - все равно. Она выпустила на волю его страстное, более примитивное «я». К счастью, его спасла чертова коза. Хотя он так и не понимал, чего желает больше: благословить животное или свернуть ему шею?.
        Тяжело вздохнув, он выпрямился и отправился на смену бедняге Маллинсу. Искать хоть какого-то утешения в теплой спокойной ночи.


        Глава 11

«18 ноября 1822 года.
        Утро.
        Прячусь в своей комнате тунисской гостиницы.

        Дорогой дневник!
        Я пыталась. Прошлой ночью пыталась открыть ему глаза. Заставить увидеть, какие чувства я питаю к нему. Показать, что он Единственный и что я принадлежу ему. Я так надеялась и верила, но тут все испортила проклятая коза, а потом пламя угасло.
        Но это не самое плохое. Когда он сказал, что пойдет дежурить во дворе, вместо того чтобы подняться со мной по лестнице, меня буквально поразила убийственная мысль. Что, если он не хочет… что, если его сердце не хочет меня?
        Впрочем, то, что я посчитала отсутствием интереса ко мне, вполне может быть очередным рыцарским поступком: он мужественно отступает, чтобы я не совершила поступок, который он считает величайшей глупостью.
        И что теперь?
        Поразмыслив, я решила рассматривать его стремление держаться на расстоянии благородным порывом. Гарет - и я точно это знаю - так честен и искренен, что, не будь увлечен мной, как женщиной, и не стремясь к более прочной связи, вряд ли допустил бы такой инцидент, как прошлой ночью. Но если он действительно мой Единственный, что вполне вероятно, я по праву должна принадлежать ему. Стать его единственной.
        Я исполнена непоколебимой решимости.
        Э. ».

        Днем все собрались, чтобы отпраздновать удачу Гарета и Бистера, которым удалось разыскать рекомендованного Лабулем капитана и купить места на его шебеке, идущей в Марсель.
        Шебека отплывала назавтра, с утренним приливом. Они как раз успели выпить апельсинового сока за успешное плавание, когда в калитку постучали.
        Гарет и Мукту поднялись при виде капитана стражи.
        - Майор Гамильтон! - воскликнул он с поклоном. - Я принес еще одно приглашение вам и вашей даме. Вас просят поужинать во дворце сегодня вечером.
        - Благодарю.
        Гарет оглянулся и увидел, что сзади стоит Эмили. Прочитав вопрос в ее глазах, он по легкому пожатию плеч понял, что ответ может быть только один.
        - Это большая честь для нас, - произнес он, наклонив голову.
        Капитан стражи просиял.
        - Я приду за вами в то же время!
        - Благодарю вас, капитан, - любезно улыбнулась Эмили. - Мы будем ждать.
        Капитан с низким поклоном ретировался. Едва за ним закрылась дверь, Гарет взял Эмили за руку, и они вернулись в дом.
        - Какие-то идеи?
        Она сделала гримасу.
        - Думаю, бей хочет воспользоваться нашим присутствием, чтобы курьеры и бегум еще раз смогли прорепетировать, как вести себя за столом, - вздохнула она, входя в общую комнату. - Доркас, мы сегодня опять ужинаем во дворце. Нужно поискать в сундуках другое платье.

        Капитан стражи подвел их к другому входу. Дверь поменьше, не такая массивная, находилась на боковой стороне дворца, и добраться до нее можно было, только пройдя через тенистый двор. Их ожидал незнакомый, очень толстый, обрюзгший мужчина, в не столь ярких одеждах, как у мажордома.
        Он ничего не сказал, только низко поклонился, взял у Эмили плащ и, вручив слуге, сделал знак следовать за ним. Пока они шли через лабиринт коридоров, Гарет отметил, что декор не так роскошен. Может, они будут ужинать с беем в семейном кругу?
        Это убеждение еще больше укрепилось, когда проводник остановился и показал на относительно небольшую, но богато обставленную комнату, выходившую на внутренний дворик. За традиционным низким столом на подушках сидела бегум, улыбнувшаяся им в знак приветствия. Эмили присела в реверансе. Бегум наклонила голову, не сводя при этом глаз с Гарета.
        - Майор и майорша Гамильтон! Я очень рада, что вы почтили меня своим присутствием, - промурлыкала она. От ее откровенно жадного взгляда Гарету стало не по себе.
        Эмили смело выступила вперед, загородив собой Гарета.
        - Насколько я поняла, бей скоро присоединится к нам? - Она уже отметила, что столик накрыт на троих.
        Бегум нервно повертела кольцо на пальце.
        - Мужа неожиданно вызвали: какое-то восстание на юге, насколько мне известно. Я думала удивить его знанием ваших обычаев. Пожалуйста, садитесь.
        Предыдущий ужин был сервирован на обычном столе со стульями. Эмили с ужасом уставилась на гору подушек. Она сразу заподозрила, что бегум вовсе не интересуют европейские обычаи.
        Когда Гарет слегка подтолкнул ее в спину, Эмили выступила вперед и опустилась на подушки слева от бегум.
        Восседать на подушках, сохраняя одновременно скромность и грацию, оказалось нелегко. Несколько минут ушло на то, чтобы уложить юбки и скрестить ноги. Она взглянула на бегум - проверить, уж не какая-то ли это злая проделка, - и едва не разинула рот.
        Жена бея сидела прямо, выставив грудь. Шелковая шаль цвета потускневшего золота, прикрывавшая ее плечи, теперь соскользнула, открыв переливающееся, абсолютно прозрачное одеяние цвета янтаря.
        Донельзя шокированная Эмили пригляделась и заметила несколько дюймов непрозрачного бронзового шелка в стратегических местах. Но так или иначе, а эта женщина почти голая!
        Бегум нe обратила внимания на ее реакцию, потому что широко улыбалась Гарету.
        Эмили почти ожидала, что сейчас она облизнет губы.
        Гарет одетый в мундир, занял место справа от бегум, лицо у него было абсолютно бесстрастным, но после всего, что они пережили вместе, Эмили научилась читать его мысли. Напряженные плечи, готовность к действию… Он смотрел на бегум, как на опасного зверя, с которым вынужден делить стол. По всему видно, что его не влекут выставленные напоказ прелести.
        Эмили тихо, облегченно вздохнула. Бегум была очень красива хищной, чувственной красотой.
        Ощутив взгляд Эмили, Гарет мельком взглянул на нее, и она остро ощутила его неловкость. Ему очень хотелось оказаться где угодно, только бы подальше отсюда.
        Вспомнив цель, с которой их пригласили, Эмили откашлялась, сочувственно улыбнулась бегум, наклонилась ближе и прошептала:
        - Дорогая бегум, должна предупредить вас, что облачение, в котором вы встретили нас сегодня, не выдержит никакой критики при любом европейском дворе.
        Женщина нахмурилась и оглядела свою прозрачную блузу.
        - Эти одеяния считаются вполне приличными для дамы, собирающейся ужинать с гостями в доме мужа.
        - Вы правы. Приличными. Здесь. Но уверяю вас, появление в Европе в подобном виде вызовет скандал. И простите, если напомню, что причина нашего появления здесь - желание бея убедиться в том, что вы и придворные достаточно узнали ' европейские обычаи, чтобы избежать нежелательных инцидентов.
        Бегум задумалась. Но почти сразу же повернулась и спросила Гарета.
        - Все так, как говорит ваша майорша? Если я появлюсь в такой одежде, произведу дурное впечатление на окружающих?
        Гарет плотно сжав губы, кивнул:
        - Общество воспримет это как оскорбление. Никто вас не одобрит, а знатные дамы скорее всего… - Он осекся и поспешно продолжил: - Не пригласят вас на званые вечера.
        Бегум сразу словно завяла и почти умоляюще спросила Эмили:
        - Я должна прикрыться? Как вы?
        Эмили оглядела свое бледно-янтарное шелковое платье с круглым вырезом, отделанным кружевом, и высокой талией. Над подолом юбка была украшена широкой кружевной оборкой. От шеи до подола шел ряд янтарных с серебром пуговиц.
        - Да, точно так же. Но ваши платья могут иметь более богатую отделку. - Она коснулась искусной вышивки золотой нитью на рукаве бегум. - Вроде этой. В Европе положение определяется качеством ткани и изысканностью отделки. А не различными фасонами.
        - Понимаю…
        Бегум выглядела не столько задумчивой, сколько расчетливой. Но тут в дверях появился толстяк, и она поспешно улыбнулась Гарету.
        - Наш ужин готов.
        Взглянув на толстяка, она что-то сказала по-арабски. Тот с низким поклоном удалился.
        - А потом, - добавила она, - вы можете наставить меня в том, что я больше всего желаю знать.
        Гарет переглянулся с Эмили и истово попросил Бога о том, чтобы на уме у бегум были только платья, шляпки и правила этикета. Только бы все, что он прочел в ее взглядах и улыбках, так и осталось на уровне взглядов и улыбок!
        К сожалению, надежд на это почти нет, но пока бегум продолжает считать, что он и Эмили женаты, он… они должны быть в безопасности.
        Ужин, поданный на чеканных медных блюдах, не имел никакого отношения к европейской кухне. К счастью, он и Эмили почти все это время ели арабские блюда и поэтому без колебаний приступили к еде. В отличие от многих английских барышень, которых знал Гарет, ела Эмили вовсе не как птичка, а ее вкусы были достаточно разнообразными.
        Вскоре после начала ужина Эмили похвалила повара бегум и умело повела беседу о том, как должна себя вести хозяйка в присутствии гостей за столом.
        Беседа продолжалась, пока евнух бегум - Гарет наконец догадайся о причине довольно странной внешности толстяка - не поставил на стол сладости и фруктовые желе. Налив в крошечные чашечки густого черного кофе и оставив изящный кофейник, он с низким поклоном удалился.
        Бегум повернулась к Гарету. Глаза ее горели предвкушением.
        - А теперь, майор, вы должны научить меня флирту. Я слышала, это модное развлечение при всех европейских дворах. - Она подалась к Гарету. Тот едва подавил порыв отодвинуться. Не отрывая от него взгляда, она нежно промурлыкала: - Вы покажете мне, как это делается? - Кончик ее языка медленно обвел нижнюю губу. - Покажете все, до мельчайших подробностей?
        Она уже успешно овладела основами.
        Гарет едва не высказал эту мысль вслух, но как он мог отказаться, не оскорбив бегум? Да их с Эмили просто зашьют в мешки и сбросят в море! Ведь он даже не мог обратиться за помощью к британскому правительству!
        Бегум придвинулась еще ближе.
        Мысли Гарета лихорадочно метались в поисках выхода. Он не смел посмотреть на Эмили. Не смел отвести взгляда от опасности.
        Бегум потянулась к нему и зазывно откинула голову.
        Гарет хотел вскочить и уйти, но не встал. Не смог. Слишком велико будет оскорбление. Отчаянно борясь со своими инстинктами, он словно окаменел.
        - Нет! - возмущенно воскликнула Эмили. Она тоже словно впала в ступор, наблюдая за бегум. Не в силах поверить, что эта женщина попытается поцеловать Гарета в присутствии жены, пусть и мнимой!
        Но как только чары были разрушены, она стала повторять как заведенная:
        - Нет. Нет. Нет!!! - Протянув руку, она смело оттащила бегум подальше от Гарета и его губ.
        Правда, он не слишком стремился коснуться ими губ бегум. Но какого черта он думает, позволяя ей подобраться так близко?!
        Глядя в потрясенное лицо бегум, Эмили сухо пояснила:
        - Так не делается! Ни при одном европейском дворе!
        Бегум нахмурилась и, ощерив зубы, прорычала:
        - Я точно знаю, что замужние леди спят с джентльменами, которые не являются их мужьями! И не важно, женат джентльмен или нет, для них верность ничего не значит. Разве это неправда?
        Эмили распознала в ее словах вызов, который смело встретила.
        - Да, но вы, как иностранка, не знаете всех нюансов. Всех тонкостей.
        Она бросила предостерегающий взгляд на Гарета, в надежде, что у него хватит ума промолчать, после чего вновь обратилась к бегум:
        - Далеко не все замужние леди забавляются с чужими мужьями. И далеко не все женатые джентльмены забавляются с чужими женами. Только очень немногие из состоящих в браке ищут… э-э-э… развлечений на стороне.
        Лицо бегум потемнело.
        - Это правда? - снова спросила она Гарета.
        Прежде чем тот успел ответить, Эмили подтвердила:
        - Да, чистая правда. И в вашем случае при посещении европейского двора в качестве жены бея вы должны строжайше заботиться о приличиях, хотя бы из соображений самозащиты.
        Смущение и нечто вроде тревоги отразились на лице бегум.
        Вот оно!
        - Вам нужно постоянно держаться настороже, - продолжала Эмили, - особенно в присутствии возможных обольстителей, которые захотят соблазнить жену приезжего, да еще и важной персоны, с единственной целью: опорочить и унизить вашего мужа. Или с намерением выведать больше о его делах. А может, и шантажировать вас. Есть и другие соображения, но вы, надеюсь, понимаете, как велика опасность? Все могло быть иначе, окажись вы в Европе неофициально, без вашего мужа. Вы прелестная женщина, и я уверена, что найдете множество мужчин, готовых лечь с вами в постель, но… - Она покачала головой. - Только не в этот раз. Не когда вы путешествуете в качестве жены бея.
        Бегум выглядела совершенно безутешной. И долго смотрела на Эмили, прежде чем обратиться к Гарету:
        - Вы…
        - Ни майор, ни я не развлекаемся с другими, - твердо заявила Эмили. - И должна добавить, что у европейцев полагается, чтобы первый шаг сделал джентльмен.
        - Но… - Бегум с отвращением поморщилась. - Какой в этом смысл? Так можно прождать всю жизнь!
        - Совершенно верно, - согласилась Эмили, усилием воли стараясь не смотреть на Гарета. - Однако теперь, когда мы предупредили вас о том, как смотрит общество на подобные вещи, нам следует поблагодарить вас за гостеприимство и вернуться в гостиницу.
        Она разогнула затекшие ноги. Бегум громко фыркнула.
        - Значит, - пробурчала она, - хотя я могу появляться в ваших гостиных и бальных залах, останусь такой же затворницей, как и здесь? Теперь я понимаю, почему вы так одеваетесь! Почему прячете свое тело, когда выходите в свет! Да ведь вы похожи на монахиню, а не на жену.
        Эмили не стала объяснять, что и дома одевается точно так же.
        Бегум грациозно поднялась во всей своей едва прикрытой красе.
        - Хочу рассмотреть это платье. У меня таких нет.
        Эмили стала медленно поворачиваться, глядя на Гарета.
        Тот тоже поднялся, но лицо его превратилось в непроницаемую маску. Она понятия не имела, о чем он думает. Бегум снова нахмурилась.
        - Значит, я велю швеям сшить такие платья, иначе мой муж будет недоволен и опозорен, когда мы окажемся при европейских дворах.
        Эмили поколебалась. Ей не нравился расчетливый блеск глаз этой женщины, но что она могла поделать?!
        - В таком случае, госпожа майорша, вы сделаете мне большое одолжение, если поменяетесь со мной костюмами.
        Эмили старалась не смотреть на прозрачные одеяния, в которые была задрапирована бегум. В глазах последней светилась решимость получить хоть что-то от этого вечера. То, что она могла бы показывать другим.
        Эмили слышала, что бегум жила в гареме и была первой женой, но первой среди многих…
        - Да, разумеется, - кивнула она.

        Гарет, стиснув зубы, последовал за Эмили во двор гостиницы. Кивнул на прощание капитану и запер калитку.
        Пройдя мимо Мукту, он приветственно поднял руку, но не остановился.
        Не зная, сколько они пробудут во дворце, остальные разделили между собой вахты на эту ночь. Сегодня он мог не беспокоиться, и, кроме того, благодаря Эмили теперь бегум, по традиции правившая городом в отсутствие мужа, - горячая их сторонница.
        Эмили, кутаясь в плащ, стала подниматься по пологим ступенькам в общую комнату. Из-под плаща выглядывали вышитые шелковые шаровары и бахрома. На щиколотке блеснул ножной браслет. Эмили сняла плащ и исчезла в темноте.
        Гарет, мрачно хмурясь, последовал за ней. Он впервые в жизни был счастлив, что на его даме был плащ. Когда Эмили и бегум удалились, чтобы поменяться одеждой, он разыскал евнуха и попросил у него плащ, оставленный в самой дальней комнате.
        К счастью, тот вернулся с плащом до возвращения Эмили. Когда женщины вошли в комнату, он задохнулся и попытался не реагировать. Совсем.
        Сверхчеловеческая попытка.
        К сожалению, не удавшаяся.
        Но залитое краской лицо Эмили отрезвило его. Заставило сосредоточиться еще на чем-то, кроме собственной боли. Он развернул плащ и протянул ей. Она буквально перелетела через комнату, звеня ножными браслетами и спеша поскорее завернуться в мягкие шерстяные складки.
        Одевшись, она гордо вскинула подбородок. Уверенность в себе вернулась.
        Женщины распрощались с искренними улыбками и вполне дружелюбно.
        Обсуждение мод, очевидно, крепко их сплотило.
        Все еще придерживая на груди плащ, Эмили стала подниматься на второй этаж и, оглянувшись, с улыбкой заметила:
        - Все кончилось куда лучше, чем я ожидала.

«И за это нужно благодарить не меня», - подумал Гарет. Хаос противоречивых эмоций сплелся в нем раскаленным узлом, который медленно и неотвратимо поднимался к горлу.
        - Я куплю вам другое платье! - бросил он с гневным раздражением.
        Уже ступив в верхний коридор, Эмили на ходу, тихо, чтобы не разбудить остальных, ответила:
        - Не глупите! Все в полном порядке. Это всего лишь платье. У меня их более чем достаточно.
        - Тем не менее, когда мы вернемся в Англию, я распоряжусь доставить вам новое.
        Остановившись перед дверью, Эмили резко повернулась. Даже в темноте она видела упрямо сжатые челюсти, ощущала исходившее от него… неужели неодобрение… когда он остановился перед ней.
        Эмили прищурилась:
        - Я сделала все необходимое, чтобы вытащить нас оттуда! Чтобы не навлечь на наши головы новые неприятности, которых у нас и без того слишком много!
        На щеке Гарета дернулся мускул.
        - Если бы вы сочли нужным предоставить все мне…
        - Если бы я предоставила все вам, эта женщина…
        Сообразив что ее голос нарастает вместе с гневом, Эмили раздраженно вздохнула, открыла свою дверь, схватила его за мундир и втолкнула в комнату.
        Эмили кипела от злости. Как он смеет! И это вместо того, чтобы поблагодарить ее за спасение от ужасной участи в руках… и других частях тела бегум?
        Она выпустила его, и теперь они стояли нос к носу в ярком лунном свете, лившемся через открытые окна. Эмили трясло от бешенства.
        Гарет отвернулся, чтобы захлопнуть дверь. А когда снова повернулся, Эмили привстала на носочки и просверлила его взглядом.
        - Послушайте, я вытащила нас оттуда без единой потери. Более того, не потеряла милости бегум. Что тут такого порочного?
        - Это моя работа - беречь вас, - процедил он в ответ.
        - И кто это постановил?
        - Я. Так было Всегда. С сотворения мира. И все это знают.
        Он не шутил. И в самом деле так думал. Это было видно по его лицу. Но она не собиралась отступать. Потому что намеревалась заключить с ним союз на всю оставшуюся жизнь. Прямо сейчас.
        По-прежнему прижимая руки к груди, она спокойно ответила:
        - Невзирая ни на какие законы и общепринятую практику, мы сможем пережить это, только если станем работать вместе и защищать друг друга. Сегодня я сумела выручить нас обоих, и мы благополучно вернулись домой. И вам следует быть благодарным мне за это.
        Ее непривычно резкий тон заставил Гарета задуматься. Она явно огорчилась. Из-за того, что он не приветствовал ее поступков, ее сообразительности, позволившей спасти их обоих.
        Он стал припоминать мгновения сегодняшнего вечера… и тут слишком бурные реакции взыграли с новой силой и снова захлестнули его. Лицо его посуровело.
        - Несмотря ни на что… никогда больше этого не делайте.
        - Чего именно?
        - Не становитесь между мной и опасностью.
        - Я защищала вас.
        - Знаю. И повторюсь: это моя работа - защищать вас.
        - Повторюсь: мне ничего не грозило. В отличие от вас.
        - Как бы там ни было…
        Она вскинула руки, и плащ соскользнул с плеч.
        - Как вы неблагодарны!
        Она стояла в лунном свете, одетая в газ, такой тонкий, что он видел каждый изгиб. Каждую впадинку. Эмили шагнула ближе и яростно прошипела:
        - Или вы хотели лечь с ней?!
        - Конечно, нет…
        Слова гневной отповеди замерли на губах. Глаза невольно опустились, взгляд остановился на ее теле. На соблазнительном теле, едва прикрытом вышитым прозрачным шелком.
        Рот наполнился слюной. Пальцы сжались в кулаки.
        Лицо потеряло всякое выражение. Он не мог бы что-то сказать даже ради собственного спасения. Когда этот костюм был на бегум, Гарет оставался совершенно равнодушным. После первого на нее взгляда он почувствовал себя соглядатаем, подсматривающим за полуобнаженной женщиной, и без труда отвел глаза от бегум.
        Но Эмили в прозрачном шелке… ее тело…
        - Единственная женщина, с которой я хочу делить постель, - это…
        Гарет потрясение осекся. Он сказал это вслух! И сам поразился своему внезапно охрипшему голосу. Молчание затянулось.
        - Да? - вдруг услышал он.
        Мягкое, выжидающее напоминание, в котором звучала надежда.
        Он прерывисто вздохнул, взглянул ей в глаза, увидел в их глубинах понимание и…
        Он потянулся к ней. Рывком прижал к себе. И стал целовать со всей накопившейся яростью, досадой и неукротимым желанием.
        Она стиснула его голову и ответила на поцелуй. С таким же пылом. С такой же жадностью.
        От взрыва эмоций у него закружилась голова. Эмоций, превративших гнев и досаду в безумную страсть и мощное нарастающее желание.
        Он схватил ее в объятия и почувствовал, как тревожно бьется сердце.
        Гарет был в бешенстве не только потому, что она подвергла себя опасности. Но потому, что оказался бессилен, чтобы защитить ее, если бы ситуация обернулась не в их пользу. И все же ему пришлось позволить ей все уладить. Сам он не знал, что делать. Поэтому был вынужден сидеть и молчать. Позволить ей рисковать…
        Он снова впился губами в ее губы. Вкус этих губ, исступленность страсти владели обоими.
        Ей все удалось, и они в безопасности. И оба живы.
        Та часть мозга, что еще была способна думать, твердила, что это типичная реакция на торжество над опасностью. Ему не стоило пользоваться этим…
        Он решительно отсек этот укоряющий голос. И хотя по-прежнему не понимал мотивов, владеющих Эмили, все же оказался недостаточно силен, чтобы отвернуться и уйти. Чтобы противостоять ей. Или себе. Удержаться от того, чего оба так открыто, так отчаянно хотели.
        Тонкая ткань скользила под пальцами. Под ладонями. И казалась горячим, жарким соблазном.
        Он снова притянул ее к себе. Прижал эти теплые женственные изгибы, заключенные в легкий шелк.
        И она пришла к нему.
        Эмили безрассудно, бесстыдно, самозабвенно подняла руки, обхватила его за шею и поцеловала почти свирепым поцелуем. И распласталась у него на груди.
        Сердце радостно забилось, когда его руки захватили ее в плен. И она растаяла.
        Отдалась пьянящему жару, водовороту чувств, глухому биению крови.
        Хотела - она хотела…
        Приподнявшись на носочки, прильнув к нему, она отдавала свои губы. И брала сама все, что он предлагал.
        Здесь, в этой комнате, в потоке лунного света, она хотела его с полной уверенностью в правильности происходящего.
        Ее желание было слишком острым, слишком мучительным, чтобы в нем сомневаться.
        Она принадлежит ему.
        Так же, как он принадлежит ей.
        Остальное значения не имело. Не было на свете такой силы, чтобы разорвать их связь.
        Его горящие ладони скользили по чувствительной коже ее спины. Шелк создавал искусительный, дразнящий чувства барьер. Шептал о чувственных ночах, обещал жаркие восторги, возбуждая все сильнее.
        Посылая огонь по всему телу.
        Он снова припал к ее губам. Языки встретились, сплелись, ласкали друг друга…
        Его ладони гладили ее бедра, скользили вниз, сжимали…
        Он поднял ее так, что их бедра впечатались друг в друга. Невесомый шелк не препятствовал ей ощутить его мужскую твердость, тяжелый стержень плоти, рвавшийся из бриджей, чтобы вжаться в тугую мягкость ее живота.
        Его бедра вдруг подались вперед, и она едва не лишилась сознания.
        Словно вулкан взорвался в ней, чтобы стечь в самый низ. Между бедер.
        Чтобы набухнуть там и пульсировать.
        Она тихо охнула и отстранилась, хватая губами воздух. И увидела темное пламя в его глазах.
        Ее руки зарылись в его волосы. Пальцы запутались в мягких локонах. Вынудив себя поднять отяжелевшие от страсти веки, она смотрела на него, отчетливо ощущая, как горят распухшие губы, как тяжело дышать, как неумолимо стиснута грудь.
        Как голова идет кругом.
        Как желание выбивает в крови барабанную дробь.
        Теперь она отчетливо видела в темных глубинах, что пламя стало угасать. Что здравый смысл и упрямое врожденное благородство перевешивают буйную страсть.
        И все же она стояла на краю… почти теряя равновесие. Ощущая все…
        Жар, распространявшийся под кожей.
        Ноющие губы.
        Пульсацию мягкой плоти между бедер.
        Впервые она познала, что это такое - алчный пожар, заставляющий желать. Желать завершения, доселе не изведанного, с яростной силой, от которой болело все тело.
        - Не останавливайся, - велела она. Ее тон сделал бы честь самой бегум. Спокойная команда. Требование в обертке из чувственной, сладострастной, открытой жадности.
        Огонь в его глазах вспыхнул снова. Его грудь раздулась, пока он боролся, - да, этот чертов рыцарь боролся, пытаясь сдержать все, что им сейчас владело. Погасить пламя.
        Но это ему не удалось.
        Каждый мускул в его большом теле твердел, наливался жаром. Становился закаленной сталью, неподатливой, крепкой, непобедимой.
        Но если она хочет получить его сегодня, ей тоже придется сражаться.
        Сражаться с ним. С его чересчур благородной натурой.
        Она набрала в легкие воздуха и ощутила, как растет в ней сила. Как тот же самый негасимый огонь разгорается по ее зову. Охватывает их обоих.
        Ей не нужно думать, смотреть, гадать… Желание и страсть, похоть и потребность - все было в этом бурном порыве, в этом бушующем в них, между ними и вокруг них пламени.
        - Я хочу, чтобы это было, - прошептала она.
        Он по-прежнему прижимал ее к себе. Она прильнула к нему еще теснее. Намеренно. Дерзко.
        Почувствовала, что он бессилен сопротивляться. Почувствовала, как пламя взметнулось к небу. Снова встав на носочки, она выдохнула ему в губы:
        - Хочу тебя… Хочу, чтобы ты вошел в меня…
        С мучительной ясностью она поняла, что это и только это уймет нарастающую боль, утолит голод и удовлетворит взаимную потребность.
        Именно это и только это ей нужно, чтобы осуществить свои мечты.
        И то, в чем так нуждается этот упрямец.
        Он не выпускал ее из объятий. Не ослабил кольцо рук.
        Она ощущала бушующую в нем битву. Он все еще боролся… но явно проигрывал.
        Улыбаясь про себя, она сжала ладонями его лицо, приподнялась чуть выше и поцеловала его.
        Жадно, пылко, требовательно.
        Вложив в поцелуй все желание обольстить, заманить.
        Она хотела, чтобы он забыл о своих благородных принципах и унес ее в постель.
        Она хотела его.
        Всего. Здесь. Сейчас…
        Гарет услышал ее призыв. Он знал, что делает, но не был уверен, что знает она.
        Сопротивление было бесполезным, оторваться от нее невозможно.

«Я хочу тебя. Хочу, чтобы ты вошел в меня».
        Какой мужчина может отказать в ответ на такую мольбу?
        Только не он. Только не с ней.
        Он даже не был уверен, когда решился. Когда капитулировал.
        Знал только, что должен оказаться там, где она хочет, должен погрузиться в нее глубоко-глубоко…
        Поэтому он отстранился, прервав поцелуй, становившийся все безумнее, подхватил ее на руки и направился к постели.
        Ее глаза сверкали в лунном свете, губы приоткрылись в мимолетной довольной улыбке, когда он уложил ее на постель.
        Воспротивившись властному порыву просто накрыть ее своим телом, сорвать прозрачный шелк и вонзиться в нее, он вынудил себя отступить от нее и стал снимать мундир.
        Эмили улыбнулась таинственной, удовлетворенной улыбкой женского триумфа, села и завела руки назад, пытаясь расстегнуть пуговички почти несуществующей шелковой блузы.
        - Нет! - хрипло прорычал Гарет.
        Эмили удивленно взглянула на него.
        - Оставь. Я сам хочу снять это. Ляг и дай мне посмотреть на тебя.
        Эмили поколебалась, потом молча откинула голову и вальяжно раскинулась на подушках, успев заметить, как жадно его взгляд скользит от плеча к груди, бедрам…
        Сердце билось спокойно и уверенно. Он не может остыть теперь, когда увидел ее в этом платье. Теперь, когда с лихорадочной поспешностью срывает с себя одежду, обнажая мускулистые грудь и живот.
        Отбросив рубашку, Гарет расстегнул брюки и уселся на кровать, чтобы снять сапоги.
        Изнемогая от желания, она коснулась его спины, широкого разворота плеч.
        Он дернулся, бросил на нее мрачный взгляд, но ничего не сказал. Позволил ей гладить его, наслаждаться невероятной упругостью кожи и стальными мышцами.
        Один сапог ударился о пол. Несколько секунд - и к нему присоединился другой.
        Она отвела руку. Затаила дыхание, облизывая пересохшие губы.
        Он не повернулся. Поднялся, потянул вниз бриджи и снова сел, чтобы стащить их с длинных ног.
        У нее едва хватило времени сообразить, что он делает, прежде чем бриджи упали на пол. Он повернулся и лег рядом. Облокотился на матрас и навис над ней.
        Она уже открыла рот, чтобы объяснить, что три ее замужние сестры…
        Но он поцеловал ее. Снова наполнил мощью, страстью и обещанием…
        Его пальцы сомкнулись на прикрытой шелком груди. Большой палец нашел сосок и стал обводить, гладить, дразнить… пока она не ахнула. Не выгнула спину, не вдавила плоть в его требовательную ладонь.
        Другого поощрения ему не потребовалось.
        Его рука ласкала ее. Тяжелая, мужская, откровенно настойчивая, вызывающая реакции, о существовании которых девушка не подозревала.
        Он оторвался от ее губ, скользнул вниз, наклонил голову… стал лизать груди сквозь влажный, прилипший к коже шелк. На миг оторвался, снова нагнул голову и втянул в рот набухший кончик. И стал сосать.
        Она взвизгнула, но тут же зажала себе рот, стараясь выстоять в этой буре ощущений. Но он продолжал свой пир, пока она не задохнулась. Пока не застонала.
        Тогда его рука проникла между ее бедер. Дерзкий палец стал ласкать ее сквозь уже намокший шелк.
        Эмили всхлипнула, вцепилась ему в волосы и подняла бедра в безмолвной мольбе.
        Палец нашел вход и проник внутрь, совсем немного. Мокрый шелк стал непреодолимым барьером для более глубокого проникновения.
        Она хотела… и знала, чего именно хочет.
        Высвободив руку из копны темных волос, она потянулась вниз… и нашла его. Нашла горячую плоть, бархат поверх стали.
        Гарет вздрогнул и тихо выругался, обдавая жарким дыханием ее сосок.
        И тут он перекатился на спину, увлекая ее за собой, так что она легла на него в вихре шелка. Он притянул ее вниз и впился в губы поцелуем, столь откровенно собственническим, что у нее голова пошла кругом.
        Она почти не почувствовала, как блуза распахнулась на спине, упала с плеч и отлетела в сторону.
        Ее груди, полные и набухшие, сначала коснулись, потом прижались к его мускулистой груди, тугие соски терлись о жесткие черные волосы.
        Она едва впитала это ощущение, как ее гаремные шаровары соскользнули вниз по бедрам.
        В крови бурлило предвкушение. Она изнемогала от чувственного восторга.
        Он снова перекатился, придавив ее своим телом, и снова поцеловал - поцелуем завоевателя. И дал себе всего секунду, чтобы оторваться от нее. Насладиться видом женщины, возбужденной, с раскинувшимися по плечам густыми каштановыми волосами, полуприкрытыми глазами, блестящими и распухшими губами… его женщины. Потому что она принадлежит ему.
        Он подмял ее под себя, опьяненный ощущением нежной кожи, женственных изгибов и мягкости.
        Маленькие руки уперлись ему в грудь. Он не слишком удивился, когда она слабо запротестовала:
        - Я хочу видеть тебя.
        - Не сейчас! - категорично прорычал он. Вряд ли он вынесет эту пытку. Не сейчас, когда он всячески вынуждает себя не спешить. Он готов поставить жизнь на то, что она девственна, так что спешить ни в коем случае нельзя. Не то чтобы у него был какой-то опыт с девственницами - по кодексу чести девственницы были неприкосновенны, - но он часто об этом слышал.
        Несмотря на свое состояние, Эмили упрямо выдвинула подбородок.
        - Позже, - настаивал он и, охваченный вдохновением, добавил: - В следующий раз.
        Он не стал дожидаться ее реакции. Просто поцеловал.
        Жар между ними нисколько не остыл. Ревущее пламя взметнулось до потолка, когда он осторожно развел ее бедра… когда она с готовностью раздвинула их шире…
        Он погрузился в нее. На первый дюйм.
        А потом возврата уже не было.
        Она оказалась тесной. Достаточно тесной, чтобы он затрепетал. Чтобы задержал дыхание, когда продолжал входить в нее. Напрягая каждую мышцу. Наполняя лоно, растягивавшееся, чтобы принять его.
        Он как раз дошел до ее девственной преграды и, осторожно выйдя, почувствовал, как она лихорадочно пытается притянуть его к себе. Но Гарет изогнулся, прежде чем сделать короткий резкий выпад, войдя в нее до самого конца.
        И замер. Сверхъестественным усилием воли заставил себя не шевелиться.
        Эмили застыла. Не крикнула, потому что он прижимался губами к ее губам, но застыла. Инстинктивная реакция на острую боль. Он ждал. Молился о том, чтобы боль была не слишком сильной. Чтобы она…
        Он забыл обо всем, когда она пошевелилась. Мало-помалу ей становилось легче. И тут он почувствовал в ней то, для чего не сразу нашел имя.
        Завороженность.
        Она словно очарована. Не только его телом, но и ощущением их слияния. Ощущением его плоти, погрузившейся так глубоко в ее лоно.
        Он нежно поцеловал ее и стал двигаться, выходя и входя снова и снова. И ее возбуждение, ее завороженность все росли.
        Эмили отдавалась восторгу их соития, вне себя от радости, от счастья, что она наконец здесь, с ним, и все это куда лучше, чем ей представлялось, чем описывали сестры.
        Задыхаясь от счастья, она подстегивала его. Двигалась в ритме с ним. Делала все, чтобы понять, что ему нравится, пользовалась всяческой возможностью, чтобы разделить с Гаретом невыразимое наслаждение, которое он ей дарил… И ответить тем же.
        Потому что любить - значит разделять, она знала это с абсолютной точностью. И пользовалась своим телом, словно инструментом, чтобы подарить ему это наслаждение. Как он пользовался своим телом, чтобы подарить наслаждение ей.
        Их губы оставались сплавленными воедино, но стоило ему поднять голову, и она упивалась прерывистыми звуками их дыхания, нетерпением, охватившим Гарета. Охватившим ее.

        А потом они снова ныряли в поцелуй, в пламя, в возрастающий неописуемый жар. И хотя для Эмили это было впервые, она принимала Гарета со всем пылом… пока кровь не закипела, пока кожа не запылала, пока он не застонал, не вонзился в нее жестко и глубоко…
        Взрыв ощущений сотряс ее. Разнес в мельчайшие осколки наслаждения, такого острого, что они сверкали, летя по каждому нерву, каждой вене.
        Пока она не взлетела, свободная от земного притяжения, захваченная безумным экстазом.
        Гарет смаковал ее разрядку. Не больше двух мгновений. Стиснув зубы. Отчаянно сдерживаясь. Но ощутив мелкие конвульсии лона, сжимавшего его плоть, дал себе волю. И стал изливаться в нее короткими, быстрыми толчками, последовав за ней в царство блаженства.
        Блаженство.
        Эмили решила, что нет другого слова для описания ее ощущений. Лежа в разворошенной постели, под тяжестью Гарета, она смотрела в потолок и улыбалась. В сердце царил необычайный покой, какого до сих пор она не знала.
        Так вот что это такое - отзвуки прошедшей бури. Ее сестры никогда не могли найти для этого подходящих слов и твердили, что она сама поймет, когда окажется на их месте.
        Он обмяк, но нашел в себе силы отодвинуться, чтобы не вдавить ее в матрас. Не то чтобы она возражала… ей нравилось ощущение его массивного тела.
        Возможно, потому, что это она довела его до такого состояния.
        Очень медленно он приподнялся на локтях, повернул голову и посмотрел на нее долгим оценивающим взглядом…
        Волосы забавно взъерошены, лицо ошеломленное, расслабленное, без обычной сосредоточенной решимости.
        Она почувствовала, как поднялись в улыбке уголки губ, и позволила себе улыбнуться. Солнечно и счастливо. Именно так было у нее на душе.
        - Это было чудесно…
        Он снова взглянул на нее. Издал странный звук, нечто между ворчаньем и фырканьем, и сменил позу, чтобы лучше ее разглядеть. Выражение лица мгновенно стало обычно-повелительным.
        - Мы, разумеется, поженимся, как только доберемся до Англии, - объявил он.
        Она вскинула брови, хотя ничуть не удивилась, поскольку ожидала чего-то в этом роде. Ни положенного обычаем предложения. Ни попытки встать на колено. Никаких клятв в вечной, пылкой любви.
        Но если она что и вынесла из этой ночи, это безусловную убежденность в том, что он действительно Единственный, тот, кто предназначен судьбой ей в мужья.
        Но знает ли он о том, что и она предназначена ему?
        Трудный вопрос, не получив ответа на который она не может пойти к алтарю. Не может… пока не поймет, почему он хочет жениться на ней.
        Он человек, для которого честь не пустое слово. То, что честь повелит жениться на девушке, отдавшей ему свою невинность, было вполне предсказуемо. Но она не позволит ему спрятаться за честью, как за ширмой! Если он любит ее так же сильно, как любит его она, у него хватит мужества признаться в этом.
        Если он воистину любит ее.
        На меньшее она не согласна.
        Глядя ему в глаза, она мило улыбнулась:
        - Возможно. - И, погладив его по груди, закрыла глаза и добавила: - Нам нужно поспать.
        Она устроилась поудобнее и ощутила, как расслабилась.
        Гарет в полном недоумении уставился на нее.

«Возможно»?! И какого дьявола это означает?
        По мнению Гарета, все очень просто. Он хотел жениться на ней и знал это с той минуты, когда впервые увидел а офицерском баре в Бомбее. И теперь она отдалась ему… почти обольстила - так что вопрос решен. Они поженятся.
        Мрачно хмурясь, он лег на спину и уставился в потолок.
        Она была девственницей, она хотела его и получила желаемое. У этой истории может быть один, вполне естественный конец. Брак.
        Почему же «возможно»?
        В голову пришла крайне неприятная мысль, посыпавшая солью и без того незажившую рану. Что, если она хотела Макфарлана, но когда судьба лишила ее любимого человека, решила обратиться к нему, как к подходящей замене? Может именно поэтому она ни в чем не уверена?
        Он вспоминал, гадал и наконец спросил:
        - Почему ты последовала за мной в Аден?
        Эмили ответила сразу же. Не открывая глаз.
        - Думала, что это… - она жестом обвела их обнаженные тела, - может быть записано в наших судьбах. Однако сначала мне нужно было узнать тебя получше. До…
        - До?! - Он продолжал хмуриться. И это ответ на его вопрос?
        Но судя по всему, она переживает впечатления от только что испытанного.
        - Хотелось бы знать… после этого всегда чувствуешь себя сонной… нет, абсолютно обессиленной?
        Он ощутил чисто мужское, близкое к гордости удовлетворение.
        - Да, именно так и должно быть.
        Не было никакого смысла добиваться от нее сейчас честного ответа.
        Гарет подвинулся ближе, обнял ее за плечи и повернул к себе, так что ее голова легла на его грудь.
        - Так и должно быть, - повторил он.
        С таким же успехом он может показать ей, как они отныне будут вместе спать. Тем более что она казалась такой покорной…
        Эмили поерзала немного, прижалась к нему и расслабилась.
        Гарет ощутил, как утекает вернувшееся было напряжение. Поцеловал ее волосы и прошептал:
        - Спи…
        Гарет откинул голову, закрыл глаза и улыбнулся. Они пробудут вместе еще несколько недель. И он поклялся, что к концу путешествия она будет принадлежать ему. Он больше не отпустит ее.
        Никогда.


        Глава 12

«19 ноября 1822 года.
        Раннее утро.
        Все еще в своей постели, но уже одна.

        Дорогой дневник!
        Ну вот!!!
        Это произошло. Наконец. И да, я могу с готовностью подтвердить, что отдаться мужчине, настоящему мужчине, - это восхитительно, точно так же, как я представляла! О нет. Мое воображение просто бессильно там, где речь идет о некоторых моментах, но реальность оказалась куда чудеснее грез.
        Конечно, было и то, о чем меня предупреждали сестры. Иногда это бывает, когда имеешь дело с мужчиной. Кое-что пошло вопреки моим планам. А именно - я не дождалась уверений Гарета в вечной любви. Он сказал только, что мы поженимся.
        Да, мы станем мужем и женой, поскольку я добилась своей цели. Убедилась, что он - Тот самый. Но прежде чем мы пойдем к алтарю, я намерена увериться, что он меня любит. Что он - мой, так же как я - его, что нас связывают взаимные чувства, а не только те, которые я испытываю к нему. Я надеюсь, что это именно так. Однако говорить о браке Гарета вынудила именно честь, и я по-прежнему ничего не знаю о его чувствах.
        Но Гарету понадобится убедить меня в своей любви, особенно теперь, когда я достаточно ясно дала понять, что неравнодушна к нему. Ведь я полностью отдала ему себя, а поступки, как все мы знаем, говорят яснее слов.
        Я описала создавшуюся ситуацию. Теперь я принадлежу Гарету, отныне и навеки, но прежде чем позволю надеть мне кольцо на палец, моя главная цель - получить объяснение. Простой констатации факта будет вполне достаточно.
        Как тебе известно, дорогой дневник, я сделаю все, чтобы этой цели достичь.
        Мало того, уверена, что стою на полпути к ее достижению.
        Э. ».

        К полудню они на шебеке капитана Дакосты плыли к Средиземному морю. Наконец их путь лежит в Марсель!
        Гарет шел по палубе, чувствуя себя куда увереннее, чем за последние несколько недель. Если повезет, драк вообще не будет. Хотя он считал, что нападение в Тунисе - результат происков фанатиков, все же питал слабую надежду, что это случайность. Потом все было тихо: совершенно необычное для «кобр» поведение.
        Остановившись у поручня, он осмотрел горизонт. Да, кораблей не так уж мало. В конце концов, это Средиземное море. Но похоже, никто ими не интересовался. Погода прекрасная и, кажется, таковой и останется на протяжении всего путешествия.
        При мысли о том, что атмосферные условия на любовном фронте, похоже, такие же прекрасные, он улыбнулся. Эмили была в поистине солнечном настроении. И хотя только он знал, почему ее лицо сияет, все же предполагал, что и остальные кое-что подозревают.
        Он сам не понимал, рад или нет тому, что оказался на маленькой шебеке, нагруженной кувшинами с оливковым маслом, куда с трудом втиснулись все пассажиры. Здесь совсем не было укромных уголков, где он и Эмили могли бы уединиться.
        Впрочем, может, это к лучшему. Он использует время пути до Марселя, чтобы выработать свой план, как добиться ее согласия на свадьбу. Согласия стать его женой, без дальнейшего обсуждения мотивов или чувств.

        Одинокий служитель культа, посланный в Тунис наблюдать и шпионить, старательно складывал вещи в дорожный мешок. Он выполнил приказы и, хотя не смог захватить майора, все же выполнил главную и самую важную задачу.
        Увидев майора и его людей, он сделал все, чтобы сообщение ушло со следующим же приливом.
        Можно надеяться, что господин останется доволен.
        Завязав мешок, он оглядел крошечную комнатушку, повернулся и вышел.



«19 ноября 1822 года.
        Вечер.
        Снова в общей каюте на шебеке.

        Дорогой дневник!
        Сегодня мы отплыли из Туниса при попутном ветре, который, по мнению капитана Дакосты, будет сопровождать нас до Марселя. Дакоста очень напоминает Лабуля и, следовательно, Гарета, что подводит меня к главной мысли.
        Люди действия, вроде Гарета, капитанов одной и другой шебеки, берберских вождей, имеют сходные характеры, особенно в смысле личной жизни. Я размышляла над мудростью немолодых берберок, которые всю жизнь прожили с подобными мужчинами. Без них мне пришлось бы нелегко в общении с Гаретом Гамильтоном.
        И теперь я считаю, что он, несомненно, испытывает ко мне какие-то чувства. Все указывает на то, что это любовь. И это очень важно, если понять, что только любовь, вечная и взаимная, может стать основой нашего брака.
        Как же мне заставить его признаться?
        Как всегда, исполненная решимости
        Э.».

        Нападение произошло на рассвете.
        Эмили проснулась, как от толчка, и с трудом села в своем гамаке. Вопли доносились с палубы вместе с отчетливым звоном стали.
        Дверь распахнулась. На пороге стоял Гарет в бриджах и рубашке, с пистолетом в руке. Сабля висела на боку.
        - Оставайтесь здесь, - велел он Эмили и для пущего впечатления пригвоздил повелительным взглядом Доркас и Арнию, после чего повернулся и исчез. Женщины переглянулись и стали выбираться из гамаков. Первые лучи робко проникали через крошечный иллюминатор, и они едва могли разглядеть друг друга.
        Кое-как одевшись, они собрались у подножия трапа на корме. Ни одна женщина не желала остаться в стороне.
        В подобных делах главную роль брала на себя Арния. Вскинув голову, она прислушалась к глухим ударам и топоту, наклонилась к Доркас и Эмили и прошептала:
        - Пусть битва разгорится. Тогда мы сможем без опаски напасть на них сзади. - Для пущего эффекта она взмахнула смертоносным клинком. - Если у противников будет время заметить нас, они постараются схватить всех троих, думая этим ослабить мужчин.
        Эмили кивнула. Арния дала Доркас свой второй нож. Эмили огляделась, но не нашла никакого оружия. Несмотря на уроки Бистера, она плохо владела ножом: при мысли о том, что придется воткнуть его в чье-то тело, ей становилось дурно. Но она заметила такую же палку с крючком на конце, как и на шхуне. Эта тоже была прислонена к стене надстройки на корме. Эмили схватит ее, как только поднимется на палубу.
        Она англичанка. Драться палками больше в ее стиле.
        Арния внимательно прислушивалась к шуму разгоравшейся битвы и наконец резко приказала:
        - Пора!
        Она стала подниматься по трапу. За ней следовала Доркас, а уж потом - Эмили. На палубе творилось нечто невообразимое. Большинство шебек были исключительно торговыми судами. Низкие поручни и узкие проходы делали палубы крайне неподходящими для схваток.
        Эмили увидела черные тюрбаны «кобр». Арния и Доркас попытались зайти им в тыл. Эмили схватилась за палку. И тут ее заметил один из нападавших и шагнул навстречу, размахивая окровавленным ятаганом. И мгновенно потерял уверенность, когда крюк вонзился ему в пах. Эмили прыгнула вперед, пинком отбросила ятаган, высоко подняла палку и с силой опустила на голову врага.
        Он обмяк, потеряв сознание.
        Еще двое пали жертвами ее палки, но приходилось выжидать подходящего момента и иметь достаточно пространства, чтобы размахнуться и… Господи Боже, да их тут десятки!
        И тут она увидела почему. Другое судно, очень похожее на их шебеку, плыло борт о борт с ними настолько близко, что нападающие могли буквально сыпаться на палубу шебеки.
        Один взгляд помог оценить обстановку. Их отряд вместе с капитаном и командой боролся храбро и пока что отражал атаку. Но долго так продолжаться не может. Потому что нападавших было слишком много.
        Страх сковал Эмили. Широко раскрытыми глазами она обвела палубу. Пока все их люди живы. Все сражаются. Но двое матросов уже упали. На ее глазах свалился третий.
        Они ранены или убиты… скоро их будет еще больше. Если только…
        Сражающиеся неожиданно разлетелись в разные стороны. Из толпы вывалился Гарет и встретился с ней глазами. В его взгляде стыло холодное бешенство, но прежде чем он успел добраться до нее, на него набросился очередной фанатик. Гарет с рычанием взмахнул саблей.
        Эмили попятилась, чтобы дать ему место. И продолжала лихорадочно размышлять. Что делать?!
        Разделавшись с врагом, Гарет повернулся к ней и прогремел:
        - Какого черта вы здесь делаете? Немедленно вниз! Вниз…
        Она схватила его за лацкан и рванула на себя.
        - Масло! - закричала она, перекрывая шум. - Я видела на камбузе масло! Кок только что разлил его из кувшина в маленькие бутылочки. Он использует тряпочки, чтобы заткнуть их. Зажечь и…
        Она взглянула на паруса их шебеки, туго натянутые под попутным ветром, и показала на другое судно.
        - Если поджечь те паруса…
        Она не договорила. Гарет схватил ее за руку и подтолкнул к трапу:
        - Идем!
        Он помог ей проскользнуть между отчаянно дерущимися мужчинами и вдруг, протянув руку, вытащил кого-то за шиворот из свалки. Это оказался Бистер.
        - Что?
        - Идем с нами! - сказал Гарет.
        Гарет силой пробивал дорогу к трапу, ведя за собой Эмили и Бистера. Вот он задержался, чтобы расправиться с двумя противниками, видевшими, как они спускаются вниз. Получив длинный порез на предплечье и две царапины на плече, он отпрыгнул и спустился вниз. И нашел Эмили и Бистера усердно трудившимися над своими крошечными зажигательными снарядами. Эмили отыскала корзину, уложила туда бутылки и вопросительно взглянула на Гарета:
        - Трут?
        Он вынул из кармана трутницу. Бистер последовал его примеру.
        - Но… - озадаченно пробормотал он, - нам нужно выйти на палубу, прежде чем их зажечь!
        - Верно.
        Гарет потянулся к корзине, но шум в коридоре заставил его схватиться за саблю. В дверях появился Уотсон. Из раны на лице текла кровь.
        - Что делать?
        Гарет поднял корзину.
        - Сможешь попасть в цель?
        Он на ходу объяснил, что надо делать, и они поспешили назад, к кормовому трапу.
        Поставив корзину, Гарет отдал две бутылки Уотсону, еще две - Бистеру, сам взял парочку и сунул в карманы бриджей.
        - Я иду впереди и расчищаю путь. Вы идете за мной, зажигаете снаряды и целитесь в паруса. Мукту и Маллинс тоже где-то здесь. Мы дадим вам прикрытие. Потом вы спуститесь за новыми снарядами. А вы, Эмили, останетесь внизу и будете подавать бутылки.
        Он подкрепил приказ повелительным взглядом, который неизменно действовал на солдат.
        И неожиданно понял, что хочет поцеловать ее. Отчаянно хочет ощутить вкус губ, хотя бы на мгновение. Потому что знал, как ничтожны их шансы на спасение.
        Сжав рукоять сабли, он велел Бистеру идти за ним и стал подниматься по трапу.
        Назад, в какофонию битвы, которая пока что определенно складывалась не в их пользу. Эта атака была спланирована гораздо лучше предыдущих: тот, кто организовал ее, прекрасно знал свое дело.
        Его появление на палубе временно перетянуло весы в их пользу. Гарет отыскал Мукту. Одного слова было достаточно, чтобы тот встал рядом. Увидевший все это Маллинс тоже пробился к ним. Гарет заметил Арнию у локтя Мукту и Доркас позади Маллинса. Обе женщины были растрепаны, но не ранены и по-прежнему сжимали кинжалы. Гарет знал, что Арния умеет пользоваться своим. Да и кинжал Доркас был окровавлен.
        Первый снаряд упал в воду: Бистер метко целился, но бросал с недостаточной силой. Горящая бутылка разбилась о палубу вражеского корабля. Удивленная команда быстро затоптала огонь.
        Но следующая бутылка попала в парус. Масло быстро впиталось, загорелось, а вместе с ним и парусина. Как и ожидалось, матросы бросились тушить пожар, но Уотсон стал метать бутылку за бутылкой, и огненные цветы распускались с невероятной быстротой. Матросы с воплями и проклятиями спешили наполнить водой ведра. Но прежде чем этот парус потушили, Бистер попал в другой, и оранжевые языки снова взвились к небу. Вражеское судно стало терять скорость и отставать. Бистер занялся теми парусами, что ближе к носу. Уотсон бомбардировал корму.
        До сих пор «кобры» имели определенное преимущество и могли сосредоточиться на драке, не заботясь о том, что происходит на их судне. Но теперь их судно все больше отставало.
        Дакоста и его команда почувствовали, что ситуация изменилась, и воспользовались шансом, чтобы расправиться с противником на борту.
        Как-то очень быстро драка достигла стадии уборки.
        - Снарядов почти не осталось, - заметил Бистер, - но похоже, нам они больше не понадобятся. Уотсон даже ухитрился повредить им мачту, так что они не скоро погонятся за нами опять.
        - Разве что все возьмутся за весла, - усмехнулся Дакоста.
        Гарет глянул на подошедшую Эмили. Она, похоже, невредима. И едва схватила его за руку, словно ища утешения и поддержки, он мгновенно успокоился.
        Дакоста принес подзорную трубу и направил на вражеское судно.
        - Команде придется убрать горящие паруса и сбросить в воду, прежде чем они смогут подумать о веслах, а если эти «кобры» не умеют грести, команда одна не справится.
        Он сделал знак старшему помощнику:
        - Мы оставим все паруса. Нам не повредит уйти как можно дальше.
        Гарет поймал взгляд Эмили.
        - Прекрасная была мысль использовать масло!
        Дакоста вскинул брови:
        - Мадемуазель, так это была ваша идея?
        Эмили слабо улыбнулась:
        - Нужно же было что-то делать. Вот и…
        Она подавила порыв опереться на Гарета. По правде говоря, зрелище было ужасное.
        Эмили старалась не смотреть, пока команда проверяла карманы мертвецов и бросала трупы за борт. Те, что остались целы, уже попрыгали в воду.
        Шебека была в безопасности. Как и все, кто на ней плыл.
        Дакоста низко поклонился Эмили.
        - Похоже, мы все у вас в долгу, мадемуазель. Я благодарю вас от имени своего, команды и моего брата, владельца этого корабля.
        Эмили наклонила голову и еще крепче сжала руку Гарета. Она заметила его раны и ощущала отчетливое желание повести его вниз, промыть их и забинтовать.
        Дакоста снова приставил к глазам подзорную трубу.
        - Объясните мне, майор, если можете: почему капитан того судна не выкатил пушки? Он хотел… после того, как мы подожгли его паруса, я видел, как он пытался отдать приказ, но служители культа, которые еще оставались на борту, не дали ему. Если бы не это… - Дакоста опустил трубу и бесстрастно оглядел собеседников. - Учитывая, что у нас за груз, шебеку разнесло бы в прах.
        - У него были пушки?! - ахнула Эмили.
        Дакоста кивнул:
        - Правда, они небольшие, и их немного. Но на таком близком расстоянии он не мог промахнуться. А масло, как вам известно, хорошо горит. И мы все попали бы на небеса…
        Гарет грустно усмехнулся:
        - Они хотят получить ту вещь, которую я везу. Пока что она нас защищает. Если они взорвут или потопят судно, потеряют то, что им велено привезти. А их господину это не понравится.
        Дакоста кивнул:
        - Понятно. Черной Кобре. Полагаю, он вряд ли легко прощает.
        Гарет покачал головой:
        - Судя по тому, что я слышал, он вообще не умеет прощать.

        Решительная неспособность Черной Кобры прощать, вернее, его мстительность, направленная на любого служителя культа, была сейчас предметом размышлений Дяди.
        С безопасного места на палубе маленького, но быстроходного шлюпа, болтавшегося на волнах неподалеку от места действия, Дядя в подзорную трубу наблюдал за разворачивающимися событиями. Когда все завершилось, он выругался.
        На этот раз он не стал рисковать. На этот раз он все спланировал и послал силы, которых было более чем достаточно, чтобы одолеть плывущих на шебеке.
        Но нет. Враг снова торжествует! Добыча снова ускользает!
        Со времени отъезда из Индии он потерял почти всех. Господин будет недоволен.
        Холод коснулся его затылка, медленно сполз по спине. Дядя вздрогнул, но тут же взял себя в руки, отгоняя ощущение полного бессилия.
        Ничего, он все исправит. Возвысится в глазах повелителя, захватив майора и его женщину и подвергнув их мучительной смерти. Отомстит за сына и восторжествует во имя хозяина.
        Опустив подзорную трубу, он прищурился и тихо произнес:
        - Слава Черной Кобре!
        Слова были произнесены с благоговением молитвы. Он верил в сердце своем, что это так и есть.
        Дядя повернулся и подошел к тому месту, где молча ждал его подручный.
        - Скажи капитану, пусть берет курс на Марсель. Наша погоня еще не закончена.



«20 ноября 1822 года.
        Ранний вечер.
        Мой гамак в нашей крошечной каюте.

        Дорогой дневник!
        Мы все еще чувствуем последствия вчерашней схватки. Хотя битва окончена и мы сохранили судно и жизни, но, как я и боялась, среди матросов есть убитые. Капитан Дакоста потерял двоих из команды, а еще двое слишком сильно покалечены, чтобы выполнять свои обязанности. Гарет и наши люди помогают чем могут, - Дакоста приказал идти на всех парусах, даже ночью, так что шебека буквально летит по волнам. Он хочет в полной мере воспользоваться благоприятной погодой и попутным ветром. Думаю, познакомившись с «кобрами» и их свирепостью, а также потеряв двоих, теперь он менее склонен еще раз схватиться с нашим врагом.
        Сражения подобного рода - это не забава. При воспоминании о вчерашнем я дрожу. Кровь, сталь, жестокая смерть никогда не были в списке моих любимых вещей. Однако это было необходимо, иначе мы все погибли бы. Так что вряд ли стоит слишком роптать. Англичанки, попавшие за границу, должны быть жизнерадостными. И я пытаюсь быть таковой.
        Я только что вернулась с дежурства у гамака Джимми и с радостью пишу, что он наконец очнулся. Хотя всем нам удалось выйти невредимыми из схватки, несколько матросов были ранены, и нам пришлось их лечить и перевязывать, но Джимми поначалу нигде не могли найти.
        Мы с нарастающим ужасом продолжали поиски, опасаясь, что он упал за борт, но Бистер наконец нашел его под телами убитых. У него тяжелая кинжальная рана и большая потеря крови, но Гарет предположил, что угрозы жизни нет, и оказалось, что Джимми просто потерял сознание. Но не приходил в себя до самого утра, когда Арнии и Доркас удалось влить ему в горло немного бульона. Потом он снова лишился чувств, и мы снова испугались, потому что последствия увечий головы трудно предсказать.
        Теперь он очнулся, и Бистер поддразнивает его, так что, хотя на выздоровление понадобится не один день, надеюсь, что он поправится без каких-либо тяжелых последствий.
        Какое облегчение! Джимми - один из моих людей. Если он или кто-то из моих людей погибнет, я всю жизнь буду терзаться сознанием вины.
        Представить страшно, какая тяжелая ответственность лежит на широких плечах Гарета. Он очень долго был полевым командиром и прослужил в армии более десяти лет. Я лишь недавно стала по достоинству ценить все то, что он и другие, ему подобные, делают во имя нашей страны. И сколько всего ложится на их совесть после каждой битвы! Это нелегкое бремя, и все же они никогда об этом не говорят.
        Не могу не задаваться вопросом, какой тяжестью лежит на Гарете и остальных троих гибель Макфарлана. Достаточно плохо уже и то, что это гибель подчиненного, но гибель друга…
        Должно быть, именно честь помогает им нести эту тяжесть.
        Я с новой силой ощущаю тесноту шебеки. Весь вчерашний день и даже сейчас я чувствую необходимость пойти к Гарету, увидеть его, коснуться, увериться, что с ним все в порядке.
        Я сумела отвести его в укромный уголок на корме и перевязать раны… вернее, не слишком глубокие порезы, которые, слава Богу, уже почти затянулись, но многое дала бы за отдельную комнатку, предпочтительно с кроватью, пусть даже узкой. А так… я даже не могу поцеловать его. И совершенно уверена, что он никогда не поцелует меня на людях.
        Похоже, эта часть путешествия будет посвящена тому, чтобы готовиться к следующей. Несмотря на то что мы только что выдержали одну схватку, у меня такое чувство, что это только затишье перед бурей.
        Э. ».

        Через пять дней Эмили стояла рядом с Гаретом на носу шебеки, наблюдая, как из тумана материализуется марсельский порт.
        День обещал быть ясным. К тому времени как шебека подплыла ко входу в гавань, чтобы встать на якорь среди множества судов, солнце уже поднялось и сожгло туман, так что они могли видеть все с кристальной ясностью, а это означало, что и они были как на ладони.
        К счастью, уровень моря был значительно ниже деревянных причалов, так что среди множества кораблей пассажиры шебеки были не видны, если только шпионы не наблюдали за портом сверху.
        Это, по мнению Гарета, было единственным их козырем. Приказ Вулверстона был вполне понятен. Путь Гарета лежит через Марсель. Будь с ним только его люди, он ни секунды не колебался бы, но когда к ним присоединились Эмили и ее слуги, ставки поднялись. Особенно теперь, когда ему есть что терять. И все же придется рискнуть. Чего не сделаешь, когда нужда заставит!
        Шебека ударилась носом о причал. Гарет оглядел палубу, пока матросы суетились, стараясь пришвартовать судно к причальным тумбам. Его люди уже собрались, готовые подняться по деревянному трапу и как можно скорее покинуть пристань. После горячего обсуждения они решили вернуться к обычной одежде: в арабской больше не было смысла. Сам Гарет уложил свой мундир в сундук, предпочтя цивильное платье.
        Эмили, в темном плаще поверх голубого дорожного костюма, выглядела женственной и очень красивой.
        - Значит, пока что мы говорим за всех.
        Она прекрасно знала французский. Дай Гарет после многих лет сражений в Европе тоже поднаторел в этом языке. Сейчас он неохотно кивнул.
        - Но прошу тебя, где только возможно, разыгрывай знатную леди. И пусть Уотсон высказывается за тебя.
        Уотсон был третьим в их компании, кто говорил на сносном французском.
        - Маллинс знает достаточно, чтобы объясниться с кучерами, конюхами и тому подобное. Но если нет особой необходимости, мы все - ты, Уотсон и я - должны оградить остальных от необходимости вести беседу. Если мы сойдем за французских провинциалов, легче сумеем проскользнуть сквозь сети наших врагов.
        А они уже успели раскинуть сети над всем городом. Марсель - это порт, через который пройдут все четверо друзей, возвращающиеся домой разными маршрутами. Хорошо еще, что Марсель - город большой, шумный и многолюдный.
        Обменявшись прощальными словами с Дакостой и его командой, они поднялись на причал и растворились в толпе пассажиров, спускавшихся по сходням или поднимавшихся на борт многочисленных судов всех типов и стран.
        Эмили под руку с Гаретом в сопровождении остальных и без особой спешки прошли к ближайшему выходу. Все настороженно оглядывались.
        Первым заметил врага Джимми, голова которого до сих пор была забинтована. Он немедленно доложил обо всем Гарету.
        - Один из них вон там, у голубого склада, но, похоже, нас еще не заметили.
        Гарет посмотрел в ту сторону и кивнул:
        - Хорошо. Свернем вправо в конце этого квартала.
        Не успели они пройти несколько шагов, Эмили заметила:
        - Тебе не кажется, что он ищет не обязательно нас?
        - Возможно, - вздохнул Гарет. По крайней мере на одну его молитву ответили. - Я надеялся, что наше описание и новости о скором прибытии не доберутся сюда. Судя по поведению шпиона, он просто оглядывает толпу в надежде засечь меня или одного из моих товарищей.
        - Так он не знает, когда нас ожидать, не говоря уже о том как мы выглядим?
        - Не знает. Но все это изменится, возможно, уже к концу дня.
        Гарет вел их так же неспешно, но уверенно. Со стороны они производили впечатление мужа и жены со слугами, спокойно идущими по своим делам.
        - Приходится предположить, что тогда они начнут охотиться именно за нами. До этого нужно найти убежище, очень надежную берлогу, где бы нас не смогли обнаружить.
        - И мы опять не должны появляться вблизи консульства.
        - Именно.
        Перед ними расстилалась узкая улица, и Гарет повел их туда, словно это с самого начала было их целью. Шагая по брусчатке, уводя всех подальше от опасностей пристани, он добавил:
        - Маленькая гостиница в каком-нибудь бедном квартале, не связанном с портом, не слишком близко, но с удобным к нему доступом, как и к основным каретным дворам и рынкам, - это то, что нам сейчас нужно.
        Уотсон нашел именно такое место. Небольшое семейное заведение было выстроено из старого камня и кирпича, крыльцо выходило прямо на улицу. Рядом, между жилыми зданиями, находились самые разнообразные лавчонки: пекарня, аптека, два маленьких кабачка, кондитерская.
        Была середина утра, когда Эмили последовала за Уотсоном в общую комнату гостиницы. Пока Уотсон знакомился с хозяевами и заказывал освежающие напитки, Эмили оценивающе огляделась. Жена хозяина, очевидно, была женщиной домовитой. Эмили приходилось обходиться куда меньшими удобствами.
        В комнату вошел Гарет и сел рядом с ней. Остальные рассаживались за другими столами, инстинктивно сохраняя границу между господином и слугами, но Гарет жестом велел им присоединяться. Сам он устроился лицом к двери, чтобы видеть входящих, и приказал Маллинсу занять место у окна.
        - Сомневаюсь, что нужно уже сейчас выставлять часовых, но если кто-то заглянет в окно, тебя узнают в последнюю очередь.
        Маллинс кивнул и сел.
        - Но необходимо думать о подобных вещах, не так ли? - заметил Уотсон. - Мы еще не вышли из леса.
        - О, до этого еще далеко, - согласился Гарет и, поколебавшись, добавил: - Собственно говоря, сейчас мы по-прежнему в большой опасности, еще и потому, что путешествуем группой. Главное - добраться до Англии. Думаю, кое-кто из вас останется в безопасном месте, пока я не доставлю Вулверстону пенал с документом.
        Эмили едва заметно поморщилась. Пусть только попробует оставить ее здесь, пока сам будет сражаться!
        Хозяин принес из кухни два подноса с кофе, горячим шоколадом и пирожными. Все терпеливо ждали, пока их обслужат. Эмили просияла, потому что у нее слюнки потекли при виде такой вкусноты. Гарет поблагодарил хозяина. Когда тот ретировался за стойку в глубине комнаты, Гарет оглядел знакомые лица и продолжил:
        - У нас есть несколько часов, чтобы поразмыслить над вариантами и составить план. Чем ближе мы к Англии, тем отчаяннее становятся преследователи. Нужно решить, как пробраться отсюда к Ла-Маншу и как обойти препятствия, которые ставят служители культа на нашем пути. - Он помедлил. Остальные внимательно слушали. - Пока что у нас два выхода, и нужно из них выбрать один. Я мог бы принять решение за вас, но в этом случае нужно решать вместе, потому что это жизненно важно для всех. И каждый должен отчетливо сознавать, на что идет.
        Никто не возразил.
        - Мы можем немедленно покинуть город: нанять первые попавшиеся экипажи и отправиться на север, прежде чем враги что-то заподозрят. Это первый вариант, имеющий определенную привлекательность. Но в этом случае у нас не будет времени найти кучеров, готовых при необходимости помочь нам. Сражаться на нашей стороне, если понадобится. Мало того, не успеем приобрести припасы, необходимые для путешествия. В этом случае придется останавливаться в маленьких городках и пытаться найти там все необходимое. Те из нас, кто вооружен пистолетами, знают, что нам нужно пополнить запасы пороха и пуль. А теперь, когда мы в Европе, можно предположить, что здешние сторонники культа носят с собой огнестрельное оружие, так что наше нам тоже понадобится.
        - Кроме всего сказанного, - вставил Уотсон, помешивая кофе, - отныне у нас один маршрут, самый быстрый и прямой: мы должны добраться до одного из портов Ла-Манша. Если нам грозит опасность, мы не можем допустить проволочек, но как только очутимся на дороге, нас будет легко выследить.
        Гарет мрачно кивнул:
        - Совершенно верно. Но в любом случае, уедем мы сейчас или воспользуемся пребыванием в таком городе всех рас и национальностей, как Марсель, чтобы как следует подготовиться, едва мы окажемся на северной дороге, нас очень быстро обнаружат.
        Они долго обсуждали все, что может ждать их впереди.
        Когда кофе и пирожные исчезли со стола, Гарет объявил голосование. К его облегчению, решение было единогласным. Они останутся в Марселе, пока не подготовятся к броску до побережья Ла-Манша.


        Глава 13

«25 ноября 1822 года.
        Вечер.
        Уютная комната в крошечной марсельской гостинице.

        Дорогой дневник!
        Мы поселились в Марселе, но пока я наслаждалась пребыванием на суше и возможностью иметь собственный уголок, «кобры» успели нарушить наше спокойствие.
        Бистер взял Джимми на прогулку - мы все решили, что он нуждается в физических упражнениях и свежем воздухе, - но Бистер есть Бистер. Он отправился в консульский квартал, где обнаружил множество наших врагов, активно и методично обыскивавших улицу за улицей. Похоже, новость о нашем прибытии не была для них неожиданной.
        Гарет очень встревожен. Он боится, что «кобры», имеющие наши описания, организуют повальный обыск. Расположение нашего дома в одном из отдаленных кварталов Марселя убережет нас на день-другой, но не более того! И уже стало ясно, что поиски подходящих экипажей и кучеров, а также покупка всего необходимого для нашего путешествия займут не один день. Я нахожу все это крайне досадным. И меня донельзя раздражает, что я не смогла укрепить то преимущество, которого добилась в Тунисе. Зная Гарета, можно сказать, что чем больше я дам ему времени думать о подобных вещах, тем скорее он воздвигнет между нами очередную стену, предоставив мне ее разрушить. Как всегда.
        Я уже упоминала о нелюбви к крови и битвам, но когда речь идет об этих мерзких фанатиках… будь у меня пистолет, не задумываясь пристрелила бы всякого из их шайки, встретившегося у меня на пути.
        Мое последнее личное пожелание: чума на всех «кобр»!
        Э. ».

        Наутро Эмили, одетая, как всякая молодая француженка, с плащом на плечах, отправилась на городской рынок. Гарет шел рядом. Лицо бесстрастное, только глаза постоянно в движении. Он не доверял никому защиту Эмили, что немало его раздражало. Но и противиться этому импульсу не пытался. Если его не будет с Эмили, он начнет отвлекаться, не сможет принимать необходимые решения, так что нет смысла бороться с собой.
        За ними следовала Доркас с корзинкой в руке. Ее охранял Маллинс. Вспоминая все, чему стал свидетелем на шебеке, Гарет заподозрил, что тут назревает роман, но был рад обществу Маллинса. Тут же крутился Бистер, иногда забегая вперед, иногда отставая, в своей обычной роли разведчика.
        Они без труда нашли рынок, следуя на шум и запахи. Некоторые были весьма соблазнительны, другие меньше, но как только они добрались до площади и растворились в громкой, постоянно двигающейся толпе, все отдельные ароматы слились в одно большое рыночное попурри.
        Хотя им не нужны были продукты в обычном смысле, они договорились, что в дороге не станут останавливаться на обед, а поедят прямо в экипажах. Обойдя лотки со свежими фруктами, Эмили купила мешочек с хрустящими яблоками, другие фрукты и овощи, а также несколько разных сортов орехов.
        Пока Доркас укладывала покупки в корзину, Эмили спросила Гарета:
        - Не видишь, на каких лотках продается копченое мясо и сыры?
        Гарет, подняв голову, огляделся и увидел лотки у дальней стены. А также увидел двух «кобр», идущих ему навстречу. Продуктами они явно не интересовались.
        Не успев сообразить, что делает, он схватил Эмили за руку и прошептал:
        - Там впереди «кобры». Мы пойдем назад, а потом обойдем их стороной.
        Она встретилась с ним взглядом, кивнула и спокойно приказала Доркас и Маллинсу развернуться. Они неспешно ретировались.
        Провожая Эмили к лоткам, Гарет ни на секунду не ослаблял внимания. Бистер отошел проверить, есть ли на рынке другие служители культа.
        Эмили торговалась, присмотрев два прекрасных окорока, когда вернулся Бистер.
        - Только эти двое, - мрачно объявил он. - Будь они поумнее, сняли бы черные тюрбаны, но нет! Впрочем, для нас так лучше.
        Гарет пробурчал что-то неразборчивое. Если бы «кобры» сняли тюрбаны, ему и его людям грозила бы большая беда. Не впервые за все это время он поблагодарил Бога за самоуверенность врагов.
        Они провели на людном рынке еще с полчаса, после чего, нагруженные окороками, головками твердого сыра, фруктами и овощами, покинули рыночную площадь и направились по узким улочкам к гостинице. Эмили чувствовала себя усталой и эмоционально измотанной. Ей хотелось одного - найти облегчение… освобождение.
        Эмили искоса взглянула на Гарета. Хотя тот настороженно смотрел перед собой, она была уверена, что если сделает шаг не в том направлении, он немедленно заметит и вернет ее.
        Даже когда он не смотрел на нее, все равно точно знал, где она.
        Сознание этого одновременно раздражало ее и утешало. Если ей приходится каждый день иметь дело с опасностью, лучше, чтобы ее защищал властный хищник.
        Но была в этом и другая сторона. Вечная опасность стала камнем преткновения на ее пути. Пока он следил за врагом и старался защитить ее, шансы на интимную встречу были ничтожны.
        Гарет предупредил, что опасность и, следовательно, напряжение будут только нарастать, по крайней мере до тех пор, пока они не доберутся до Англии, а возможно, и потом. Если она хочет более близких отношений с Гаретом, нужно как-то подтолкнуть его к этому.
        Но должна ли она?
        Эмили снова взглянула на него. Он постоянно готов к битве… стоит ли отвлекать его? Не сейчас, но сегодня вечером?
        Или предоставить инициативу ему и подождать, когда они окажутся в Англии и его миссия будет закончена, а уж потом говорить с ним об отношениях?
        Если она подождет, ему на помощь придет мораль общества. Дома ей будет трудно отказать ему и задержать свадьбу, тем более если он будет настаивать. А он будет, она уверена. Собственно говоря, их брак уже решен. Вопрос в том, какова будет природа указанного брака.
        Она снова повернулась к нему и поймала задумчивый взгляд.
        О чем он думал? Что воображал? Что представлял?
        А что, если их будущее свидание?
        И все-таки, невзирая на зов инстинктов, он вряд ли придет в ее постель. Разве что… разве что не сможет отказаться от приглашения. От ее приглашения.
        Мысль об этом была весьма соблазнительна для авантюрной стороны ее натуры.
        Но имеет ли она право сыграть на опасности, напряжении, усталости, чтобы победить в поединке с ним?
        Добравшись до гостиницы, он придержал для нее дверь. Проходя мимо, она взглянула ему в лицо.
        Он смотрел в сторону.
        Тихо фыркнув, она вошла в дом.



«26 ноября 1822 года.
        Ранний вечер.
        Моя комната в марсельской гостинице.

        Дорогой дневник!
        Вчера днем я объявила, что хочу подышать свежим воздухом, и Гарет, разумеется, пошел со мной. Я намеревалась воспользоваться возможностью, чтобы поговорить о нашем будущем, но не успела выйти за порог, как в воздухе, словно туман, повисла ощутимая опасность, так подействовавшая на меня, что я поскорее вернулась домой.
        Очевидно, прямой подход не сработает, пока он считает необходимым смотреть куда угодно, только не на меня.
        Если уж быть справедливой, прошлой ночью я лежала без сна и вынуждала себя честно оценивать «за» и «против» все попытки возродить интимную связь с ним, которая будет продолжаться остальную часть этого опасного путешествия и далее, всю нашу супружескую жизнь. Я довольно быстро поняла, что если ничего не сделаю, вряд ли смогу узнать степень чувств, которые он питает ко мне. Оказавшись в Англии, он быстро спрячется за барьером вежливой учтивости, являющейся отличительной чертой английских джентльменов, и я никогда не сумею вытащить из него правду. Он очень твердый орешек и упрям почти так же, как я, поэтому нет смысла ждать.
        Если я хочу узнать, каковы его истинные чувства ко мне, значит, нужно действовать, и это путешествие - мой единственный шанс что-то выведать. Мое лучшее оружие - наша близость, и все то время, пока мы пересекаем Францию, он будет рядом.
        Поэтому я полна решимости действовать дерзко и отчаянно. Трусливое сердце никогда не получит желаемого, а я намерена иметь все, о чем мечтала с тех пор, как нашла своего Единственного. Слишком долго я ждала, чтобы теперь ограничиться полумерами: браком, основанным на любви, но любви, не высказанной обеими сторонами.
        К сожалению, придя к столь взвешенному заключению, я заснула.
        Но сегодняшняя ночь, дорогой дневник, - это та самая. Пожелай мне удачи.
        Я не потерплю возражений. И чего бы мне не стоило добьюсь своего!
        Э. ».

        К ужину Гарет окончательно отчаялся. Как бы там ни было, а он целиком сосредоточился на своей миссии. На не­обходимости найти надежные экипажи для следующего эта­па путешествия.
        Он знал, что ему нужно: резвые лошади, две дорожные кареты, два кучера, понимающих, принимающих и ценящих возможность отразить вполне возможную атаку. Без этого невозможно дальше продолжать путь.
        Он, Уотсон и Бистер прочесывали город, заходя во все каретные дворы города, но большинство владельцев не же­лали сдавать экипажи на все путешествие - от южного до северного побережья.
        В продолжение всего ужина Гарет молчал, иногда ловя на себе взгляды Эмили. Но сам на нее не смотрел. Наконец он отложил нож и вилку, оттолкнул тарелку, уселся поудоб­нее и поднял глаза.
        - Что-то случилось? - прошептала Эмили.
        - Не могу найти экипажи.
        Он объяснил проблему и необходимость спешить. Не­много подумав, она спросила:
        - Ты обошел все большие каретные дворы. Как насчет тех, что поменьше?
        Гарет нахмурился, но прежде чем успел ответить, она по­далась к нему и положила ладонь на его руку. Он подавил импульс сжать эти тонкие пальцы.
        - Я вспомнила о том, что хотя в этой гостинице не сдают­ся экипажи внаем, но это фамильное предприятие. А в семьях есть дяди и двоюродные братья, и другие родственники.
        Она смотрела мимо него, очевидно, на хозяина, заняв­шего привычное место в глубине комнаты.
        - Почему бы не спросить его? Мы пробыли здесь два дня, и владельцы очень к нам добры, не вмешиваются ни в какие наши дела, а Доркас и Арния прекрасно ладят с женой хозяина. Нам вовсе не повредит потолковать с ним.
        Гарет попытался напомнить о предосторожности:
        - Но придется довериться им. Что, если они посчитают слишком большой опасностью оставлять нас здесь?
        - Они не выгонят нас, особенно если мы объясним все правильно.
        Он еще немного поколебался, прежде чем сжать ее пальцы, неохотно выпустить и подняться.
        Они ужинали довольно поздно, и другие посетители, по большей части местные, уже разошлись. Оставшиеся трое пили вино. Хозяин согласился поговорить с Гаретом и Эмили, и все уселись за столик в углу. По предложению Эмили хозяин позвал жену. Та подошла и с любопытством уставилась на сидящих.
        Гарет начал с объяснений. Признался, что он и его люди англичане. Это удивления не вызвало, но с поражения Наполеона прошло всего семь лет, и приходилось соблюдать некоторые формальности. К счастью, большинство французов, особенно занимавшихся торговлей, по-прежнему обращались с англичанами с привычной, иногда надменной терпимостью. Тем не менее Гарет не счел нужным упомянуть о своей роли в прошлой войне, сказав только, что служил в Индии и что срочная миссия вынуждает его вернуться в Англию. Ситуацию он описал самыми скупыми выражениями, объяснив намерения служителей культа. Потрясенная жена владельца стала его расспрашивать о культе. Ей ответила Эмили и, прежде чем Гарет смог вмешаться в разговор, стала рассказывать их историю. Ее описания были более красочными, ответы - более прямыми и точными. Ему совсем не нравилось ее вмешательство, не говоря уже о чрезмерной откровенности, но при взгляде на лица владельцев он поджал губы и предоставил Эмили центр сцены.
        Это был настоящий спектакль. Она, похоже, знала, что сказать и как ответить на множество вопросов. И дело было даже не в том, что она говорит, а как именно говорит: она, казалось, общалась с владельцами на одном уровне, став одной из них.
        Ему оставалось только слушать, выглядеть суровым и серьезным, иногда кивать и поддакивать.
        К тому времени, когда Эмили дошла до сути своей просьбы, хозяин и его жена стали их преданными сторонниками. Пусть перед ними англичане, но фанатики - это язычники, злобные, подлые и способные на все. Хозяин ничуть не усомнился, в чем состоит его долг.
        Гарет считал, что Эмили не права, что фамильные связи вряд ли помогут им. Но он ошибался. Пораженный рассказом, польщенный доверием, хозяин позвал своих сыновей и разослал их по всему городу.
        Почти через час в гостинице собрались многочисленные родственники, и шум в общей комнате стал почти невыносимым, поскольку каждый выкрикивал свои предложения. Гарет впервые столкнулся с чем-то подобным, но за поразительно короткое время у них появились два дорожных экипажа вместе с опытными кучерами, готовыми предложить свои услуги в деле борьбы с темным культом.
        Гарет обменялся рукопожатиями с двумя закаленными ветеранами войны, вызвавшимися сесть на козлы и со всей возможной скоростью доставить пассажиров на северное побережье. Поблагодарил их и перешел в вопросу вознаграждения.
        - Я заплачу сверх оговоренного, - пообещал он.
        Но один из кучеров только отмахнулся:
        - Э! Деньги, конечно, нужны, но получить возможность снова подраться с достойным врагом - это куда важнее.
        Другой энергично закивал:
        - Да. Жизнь становится скучной, знаете ли. Немного волнения нам не повредит.
        Их отъезд был намечен на послезавтра, при искренней поддержке и с добрыми пожеланиями всей семьи.
        - У вас есть только завтрашний день на подготовку! - крикнула жена хозяина и, всплеснув руками, добавила: - Ничего. Мы все поможем!

        Вечер превратился в нечто вроде семейного праздника. Гарет, беря пример с Эмили, решил на некоторое время остаться, поболтать с теми, кто великодушно предложил им помощь.
        Он все еще был потрясен таким дружелюбием, но они были так искренни в своем желании помочь ему и его людям разделаться с фанатиками, что Гарет был искренне им благодарен.
        Наконец Эмили пожелала всем доброй ночи и ушла к себе. Вскоре и Гарет последовал ее примеру, поднявшись к себе в комнату. Разделся догола, потушил лампу и лег на спину, прикрывшись простыней. Но тут послышался шорох. Дверная ручка повернулась. Гарет насторожился, но тут же понял кто это.
        И верно: порог переступила Эмили в белой ночной сорочке и плаще. Тихо прикрыла дверь и оглядела постель. Было темно, но Эмили увидела Гарета и немного успокоилась.
        Еще сильнее насторожившись, определенно заинтригованный Гарет наблюдал, как она колеблется, прежде чем подойти к той стороне кровати, что была дальше от двери. Остановилась, когда была уже настолько близко, чтобы встретиться с ним взглядом.
        - Ни слова, - предупредила она.
        Почему она считает, будто он начнет возражать?!
        Движением плеч сбросив плащ, она скользнула в постель. Он подвинулся, чтобы дать ей место. Она повернулась к нему как раз в тот момент, когда он обнял ее и притянул к себе. Нагнул голову и стал целовать ее волосы, глубоко вдыхая нежный аромат. Нашел губами мочку уха, легонько обвел языком изящную раковинку. И почувствовал, как Эмили вздрогнула.
        - Что сейчас? - выдохнул он.
        Она прерывисто вздохнула.
        - Сейчас… - Приподнявшись на локте, она нависла над ним и заглянула в глаза. - Сейчас вот это… - И поцеловала его.
        Гарет ответил на поцелуй, наслаждаясь сладостью, которой она так щедро его одаряла.
        Она прижалась к нему мягкими теплыми изгибами. Сжав талию Эмили, он поднял ее и устроил так, что их животы соприкасались, а спасительный приют между ее бедрами оказался как раз над его набухшей плотью: обещание и мучение, искушение и спасение… Он смутно припомнил, что решил на время путешествия отказаться от ночных встреч в постели, но сейчас не мог сказать, по какой причине.
        Никаких убедительных резонов, почему он должен отвергнуть рай, так откровенно ему предлагаемый.
        Эмили вдруг осознала, что хотя сама пришла к Гарету и стала его ласкать, все же не знала, что теперь делать.
        Но Гарет показал ей. Поднял так, что она уселась на него верхом, и помог стащить ночную сорочку.
        Эмили отбросила ее на пол. Она уже сгорала от желания, уже задыхалась, уже жаждала, чтобы он ее наполнил. Взгляд, брошенный на него, сказал все.
        Прежде чем она успела потянуться к нему, он сжал ее талию, выгнулся и вошел между нежными скользкими складками.
        Эмили, закрыв глаза и изнемогая от блаженства, опустилась на него. И - о чудо из чудес - приняла его целиком!
        Гарет втянул в себя воздух и прикрыл глаза, когда ее скрытые мышцы сомкнулись вокруг его плоти.
        И тут она пустилась вскачь и очень скоро довела его до состояния исступленного сладострастия, которому невозможно было противиться.
        Губами, языком, зубами, жадным ртом Гарет ласкал ее, откровенно обладая…
        Эмили продолжала подниматься и опадать, такая тесная, что вот-вот разорвется, такая разгоряченная, что ощущала лижущие ее языки пламени.
        Дерзкая рука скользнула между ее бедрами и коснулась самого чувствительного места, где, казалось, сосредоточилось все ее естество.
        Он продолжал теребить, нажимать, гладить… и когда она снова опустилась на него, сделал выпад. Невыразимое блаженство пронзило ее и разлилось потоками раскаленной лавы.
        Он держал ее, пока не утихли мелкие конвульсии экстаза. И тогда повернулся, увлекая ее за собой. Придавил всем телом. Эмили с улыбкой на губах обвила руками его шею, выгнула спину и со стоном откинула голову, когда он вонзился в нее сильно и глубоко. И тут же, к невыразимому изумлению Эмили, вышел и встал на колени между ее бедрами.
        Прежде чем она успела открыть глаза, он широко развел ее ноги. И уставился на ее влажное лоно. Хотя в комнате было темно, она залилась краской, но не попыталась сомкнуть бедра, не попыталась помешать ему.
        Кровь по-прежнему стучала в ее венах, и она ждала, желая посмотреть, чего он хочет. Что сделает.
        Он нагнул голову и припал губами к розовым лепесткам. Она едва не вскрикнула.
        Наслаждение: иное, резче, острее, более пьянящее… Он продолжал лизать, обводить языком крошечный бугорок, и она, не помня себя, прошептала его имя… потому что не могла высказать все, что хотела. Он снова обвел бугорок языком, скользнул глубже. Она задохнулась и вцепилась ему в волосы.
        От его ласк замирало сердце.
        Она принадлежит ему и знает это. Но и он тоже знал - по крайней мере сейчас.
        Своими ласками он предъявлял на нее права. Ее нервы, кожа, сердце, каждый дюйм тела - все принадлежало ему.
        Это все его. Его, чтобы смаковать и наслаждаться. Как только он пожелает.
        Она почти не могла дышать, но шептала его имя. Молила… потому что больше не в силах выдержать этого умопомрачительного наслаждения.
        Слава Богу, он услышал. В последний раз провел языком по бугорку, несколько мгновений смотрел на нее, прежде чем неспешно приподняться и войти в гостеприимное лоно. В его глазах пылала страсть, такая мучительная, что Эмили почти ощущала, как ее жаркие крылья бьются о ее тело. Он снова вышел и снова сделал выпад.
        Еще и еще, сильнее и сильнее. Глубже и глубже, пока она со всхлипом не выкрикнула его имя.



«27 ноября 1822 года.
        Ранний вечер.
        Моя комната в марсельской гостинице.

        Дорогой дневник!
        Вчера я добилась успеха. Не то чтобы я ожидала бурного сопротивления, но теперь нужно подождать и увидеть, глубоко ли вошел крючок.
        День прошел в последних приготовлениях. Благодаря Жюно, нашим хозяевам, все готово к завтрашнему отъезду в Булонь. Это порт, из которого мы должны отплыть в Англию. И хотя я буду счастлива снова взглянуть на родные берега, все же необходимо использовать этот отрезок путешествия, чтобы побудить Гарета признаться в любви.
        Предпочтительно всеми способами.
        Предпочтительно до того, как мы увидим сушу… Мне не терпится знать, закончится ли мой план желанным исходом.
        И как всегда, я исполнена надежды.
        Э .».

        День выдался на редкость хлопотным, но, поднимаясь к себе, Гарет был совершенно уверен: они сделали все, что могли, благодаря, конечно, любезности Жюно, и теперь можно надеяться на успех их безумного рывка к Ла-Маншу.
        Он ощутил некое напряжение, знакомое, почти ободряющее напряжение, которое всегда чувствовал перед битвой. Он был слишком опытен, чтобы тревожиться по этому поводу. Мало того, приветствовал это напряжение.
        Но нечто другое волновало его, скрывавшееся под предвкушением боя. И все из-за Эмили и ее появления в его комнате прошлой ночью. Из-за того, что произошло в его постели. Он предпочел бы, чтобы все было иначе, но не мог отрицать, не мог притворяться, что не ждет повторения вчерашнего.
        Сердце тяжело заколотилось, когда он открыл дверь и вошел. И сразу устремил взор на постель.
        Она была пуста.
        Он снова и снова обыскивал глазами полумрак, только чтобы убедиться. Но в постели никого не было. Она не пришла.
        Он закрыл за собой дверь и продолжал стоять, мучая себя упреками: прошлой ночью он сделал что-то, что ей не понравилось, или не сумел сделать что-то такое, чего она ожидала. Или…
        Но рациональная часть мозга уже оценивала ситуацию.
        Почему она не пришла? Он должен найти ответ…
        Гарет вспомнил, как неспешно она вошла к нему. Похоже, все было хорошо продумано. У нее был план. И в этот план входило…
        Он выругался. Сжав губы, подошел к окну, бросил взгляд на пустую улицу, покачал головой и стал мерить шагами пол.
        Он не должен этого делать, не должен сдаваться. Она знала, что он хочет… намерен жениться на ней, и этого достаточно. Если он придет к ней сегодня, значит, выдаст немного больше.
        Но его потребность в Эмили - нечто такое, что он предпочтет скрыть, особенно от нее.
        На шебеке они не могли проводить ночи вместе, а здесь… Нет, надо быть более осмотрительным и сохранять расстояние.
        Для Гарета держаться на расстоянии, по крайней мере пока они не доберутся до Англии, означало скрыть, как глубоки его чувства к ней.
        Он даже не знал, когда они появились, эти чувства, и когда переполнили его, захлестнули… но они есть, и это очевидный признак уязвимости.
        Если он будет держаться от нее подальше, значит, сможет цепляться за иллюзию того, что женится на ней, потому что они прекрасно ладят друг с другом. Потому что в минуту слабости он соблазнил ее, и, следовательно, женитьба - ожидаемый и необходимый исход, призванный успокоить его совесть.
        Ему не стоит идти в ее комнату. Нельзя показывать, насколько велика его потребность в ней.
        Конечно, было бы лучше, если бы его не отвлекала ее близость…
        Но какой-то очень настойчивый внутренний голос уверял, что если она будет проводить ночи в его объятиях, он станет меньше беспокоиться о ее безопасности. Она будет лежать рядом, и он не даст ее в обиду.
        Если учесть, что отныне они будут останавливаться в таких же гостиницах…
        Итак, идти или не идти?
        Он не должен. Не следует…
        Может, если подождать немного, она потеряет терпение и придет сама…
        Но прошло полчаса, а Эмили не появилась. Похоже, у нее терпения больше.
        Пробормотав проклятие, он шагнул к двери.
        Ее комната была чуть дальше и за углом. Он вошел, не постучав, запер за собой дверь и подступил к кровати. Она не спала. И хотя прикрыла груди, плечи оставались соблазнительно голыми. Она смело встретила его взгляд. B ee глазах не светилось ничего, похожего на невинность. Мало того, ее губы чуть изогнулись в самодовольной улыбке. Как у кошки, ухитрившейся слизать сливки.
        Он прищурился и ткнул в нее пальцем.
        - Я знаю, что ты задумала, но не собираюсь играть в твои игры.
        Эмили почувствовала себя настоящей бесстыдницей и, дерзко вскинув брови, заметила:
        - Но ты же здесь, не так ли?
        - Мое присутствие здесь не означает того, что ты думаешь.
        - Неужели? - Она широко раскрыла глаза. Улыбка стала шире. - Что же это означает?
        Он молча сбросил сюртук и прорычал:
        - Поговорим об этом позже! - И потянулся к галстуку.
        Улыбаясь еще более самодовольно, чувствуя, как по телу распространяется тепло предвкушения, она глубже зарылась в подушки и стала ждать.
        Когда ее любовник и будущий муж ляжет рядом.

        Он ее не разочаровал.
        Довольно долгое время спустя измученная, счастливая и удовлетворенная Эмили наконец сумела собраться с мыслями и обнаружить, что до сих пор улыбается.
        Ее план сработал!
        Более того, появилось неожиданное дополнительное преимущество. Он разгадал ее замысел и, решив либо отплатить, либо отвлечь от любования своими успехами, сделал все, чтобы подарить ей чистое, незамутненное наслаждение. Она стонала, кричала, пораженная экстазом, вызванным его неумолимыми руками, губами и языком.
        Она до сих пор не могла понять, что произошло. Крошечные волны восторга до сих пор накатывали на нее: память о пережитом наслаждении.
        Она лежала на животе и, чуть приоткрыв глаза, наблюдала за лежавшим рядом, таким же усталым, как она, Гаретом. Он пообещал, что они потолкуют позже, но она подозревала, что сестры были правы. После всего джентльмены не беседуют. Они засыпают.
        Нет, она не жаловалась. Ее план сработал, он пришел к ней. Потому что был не в силах устоять. Поступки всегда говорят яснее слов, особенно если речь идет о джентльменах.
        Его поступки говорили очень громко.
        Гарет наблюдал за Эмили сквозь бахрому ресниц. Похоже, она заснула.
        Он возблагодарил Бога. Каким он был глупцом, пообещав, что они поговорят позднее… Любые слова о них и о том, что происходит, слишком опасны.
        Чувства собственника были удовлетворены, и им владела безмятежность. Она отдалась ему безусловно, и где-то в душе тлел огонек чисто мужского торжества.
        Он не выдержал. Сдался. Впервые в жизни испытывал нечто вроде счастья.



«28 ноября 1822 года.
        Раннее утро.
        Все еще в постели.
        Пишу наспех.

        Дорогой дневник!
        Мои пальцы скрещены, по крайней мере метафорически. Похоже, отношения развиваются так, как хочется мне. Моя кампания, предпринятая с целью добиться признания Гарета, идет успешно. После вчерашней ночи я надеюсь, что отныне у него будут мотивы всю дорогу до Англии приходить в мою постель на остановках, а если повезет, то и после того, как мы покинем Францию.
        Я, наверное, распутна, если строю подобные планы, но что поделать? Я должна услышать признание в его истинных чувствах. И с каждым днем все больше убеждаюсь в необходимости этого. Я всегда считала, что должна выйти за него замуж, но лишь после того, как удостоверюсь в искренности его любви.
        Мне кажется, что все мои мечты сбылись, и хотя до нашей свадьбы еще далеко, когда-нибудь мы непременно пойдем к алтарю.
        Доркас принесла воду для умывания, и я должна спешить, потому что через час мы покидаем Марсель.
        Э. ».

        Небольшой двор позади гостиницы был охвачен суматохой. Гарет оглядел нагруженные экипажи и увидел, как Мукту и Бистер передают пистолеты, порох и пули Маллинсу, который укладывает их вместе с винтовками под козлами обеих карет.
        Все готово к отъезду.
        Повсюду суетились Жюно, старые и молодые, явившиеся, чтобы проводить кучеров и пожелать счастливого пути англичанам и индийцам, которых взяло под крыло их большое семейство.
        Гарет подошел, чтобы вытащить Эмили из толпы Жюно. Женщины бросали на него оценивающие взгляды. Он почти не сомневайся в том, какие мысли их одолевают, особенно еще и потому, что одна старушка громко прошептала:
        - Какая красивая пара!
        Гарет притворился, будто не слышит.
        - Нам пора.
        Эмили почувствовала, как его рука коснулась ее талии, и с трудом подавила восхитительную дрожь, которую, конечно, заметили женщины. И ободряюще заулыбались. Эмили в ответ просияла и призналась себе, что очень приятно быть той, за кем пришел такой красавец, как Гарет.
        Его рука снова коснулась талии. Стараясь держать себя в руках, она попрощалась с женой хозяина.
        Восклицания, добрые пожелания и слова благодарности слышались отовсюду. Но Гарет решительно вел Эмили к экипажу. Она все же повернулась и помахала на прощание собравшимся, после чего взяла протянутую руку Гарета и ощутила, как крепко пожатие его пальцев. И снова ее пронизал восторг обладательницы. Глубоко вздохнув, чтобы успокоиться, она позволила усадить себя в экипаж.
        Гарет повернулся к толпе и с искренней, но несколько напряженной улыбкой поклонился и поблагодарил всех, после чего сел рядом с Эмили.
        Бистер и кучер уже сидели на козлах. Доркас устроилась напротив Эмили. Лошади тронулись. Вслед полетели прощальные крики. Гарет оглянулся и убедился, что второй экипаж с Арнией, Маллинсом, Джимми, Уотсоном и Мукту следует за ними.
        - Полагаю, через город надо ехать медленно, - объявил Гарет и увидел, что Эмили припала к противоположному окну. - И держаться подальше от окон.
        - Ты прав, - согласилась она. - «Кобры» все равно где-то здесь, верно?
        Гарет кивнул. За последние полтора дня они умудрились забыть о преследователях. Младшие Жюно сторожили на обоих концах улицы, высматривая врага. Бистер и Джимми тоже были начеку. Все то время, что находились под покровительством Жюно, они чувствовали себя в безопасности.
        Эмили и Доркас сидели навытяжку, пока экипаж неспешно катился по улицам. Почти не прислушиваясь к их болтовне, Гарет позволил себе то, что до этого момента не позволял: подумать о своих товарищах. Где они сейчас? Что с ними?
        Все четверо вместе прошли огонь и воду, вместе сражались в бесчисленных битвах. И хотя в последние годы они, как командиры, вели в бой каждый свое подразделение, это не ослабило дружбы, закаленной в пылу боев на Пиренеях более десяти лет назад.
        Между ними было решено, что никто не будет знать маршрута остальных. Гарету даже не было известно, кто везет оригинал письма, которое предстояло доставить герцогу Вулверстону. Письма, долженствовавшего стать могильным камнем для Черной Кобры. Он понимал, что служит подсадной уткой, потому что в его деревянном пенале - всего лишь копия.
        Но Черная Кобра и его приспешники этого не знали. И глава культа приказал своим шавкам найти его и убить, как и остальных троих. Ему и его людям предстоит отвлечь на себя как можно больше врагов и уменьшить их ряды. Очевидно, маршруты его товарищей тоже проходят через Европу. Как бы то ни было, безопасность того, кто везет оригинал, отчасти зависит и от него.
        В обычных обстоятельствах он мог бы бросать вызов врагу где и когда хотел. Но теперь на его ответственности Эмили и ее люди. Они нуждались в защите, и больше всех - Эмили.
        Особенно Эмили, особенно сейчас, когда оказалось, что она так много значит для него.
        Они направлялись к северной окраине города, где проходила дорога на Лион, и Гарет неожиданно ощутил взгляд Эмили.
        Женская болтовня стихла. Оказалось, что Доркас уже клюет носом.
        - Я хотела спросить… - прошептала Эмили. - По твоим словам, ты единственный ребенок, но неужели у тебя нет родственников?
        Они должны пожениться, так что ей необходимо знать. Гарет покачал головой:
        - Нет. Я один. Мои родители тоже были единственными детьми, они поженились, когда уже были немолоды. Мой отец был викарием, но не имел постоянного прихода и замещал временно отсутствующих священников, так что мы подолгу не сидели на одном месте. У меня нет ни семьи, ни того, что можно назвать домом.
        - Где ты родился?
        - Тейм, графство Оксфордшир. А ты?
        Лицо Эмили озарилось счастьем.
        - Я родилась в Элдридж-Холле, доме своих родителей, это рядом с Торнби, графство Нортгемптоншир. Там жили мы все, пока братья не женились, а сестры не вышли замуж. В гнезде остались только мы с Руфусом, но остальные часто приезжают.
        - Насколько я помню, у тебя семеро братьев и сестер. И должно быть, много родственников?
        Это объясняет легкость в общении с Жюно, ту легкость, которой так недостает ему. Раньше он не знал этого, пока не увидел, как она разговаривает с ними. Сам бы он никогда не сумел вести беседу так легко и непринужденно, как она. Даже если бы захотел.
        - Да, у нас настоящий клан: орда дядюшек, тетушек и кузенов с обеих сторон.
        Ему не нужно было спрашивать, как она ладит с семьей, - достаточно было увидеть ее ласковую улыбку и сияющий в глазах свет.
        В детстве у него никогда ни с кем не было подобной душевной связи. Пока он не вырос, не вступил в гвардию, где сразу же подружился с Делом, Рейфом и Логаном.
        - У меня нет братьев и сестер, но есть товарищи по оружию, - неожиданно сказал Гарет.
        - Те трое в офицерской столовой? - уточнила Эмили.
        Гарет кивнул. Она ни о чем не расспрашивала, не допытывалась, но когда они оставили позади предместья Марселя, он, сам того не ожидая, стал рассказывать ей, как встретился с друзьями, об их похождениях и приключениях. Когда Эмили рассмеялась, он стал расспрашивать ее о братьях и сестрах, и она охотно отвечала, раскрывая ему глаза на любовь, которой он доселе не знал. Самым близким к этому понятием была дружба, но даже она недотягивала до тепла, широты и глубины единства душ, описываемого Эмили.
        И Гарет все больше тосковал по тому, чего никогда не ведал. Когда он женится на ней…
        Эта мысль вертелась у него в голове, даже когда они замолчали и в экипаже был слышен только грохот колес.

        - Он сам как кобра! - Старший из трех служителей культа, посланных следить за дорогой, ведущей на север от Марселя, сплюнул на каменистую землю. - Сегодня я ни за что не хотел бы рассердить Дядю! Он был в таком настроении, когда те, кто дежурил вчера на пристани, доложили, что не видели майора и его людей!
        Остальные трое устроились между камнями и валунами на обочине дороги. Самый молодой хитро ухмыльнулся:
        - Повезло им. Я слышал, как Акбар говорил, будто Дядя потерял так много людей, что больше никого не будет казнить. Ему нужен каждый человек, по крайней мере сейчас.
        - А… это все объясняет, - кивнул третий. - Впервые вижу такую снисходительность. Обычно одна ошибка, и Дядя… - Он провел пальцем по горлу.
        - Верно. - Старший ткнул младшего в бок носком сапога. - Тебе не мешает помнить об этом, если майор сумеет проскользнуть мимо нас. Если майор выберет этот путь, Дядя последует за ним, и когда нас снова будет много, наказанием за каждый промах станет смерть.
        Остальные двое переглянулись.
        Тут младший поднес к глазам подзорную трубу и направил на первый из двух экипажей, катившихся по северной дороге. Его сообщники легли и уставились в небо. С утра здесь уже проехало множество экипажей.
        - Эй! - прошипел младший, протягивая подзорную трубу. - Это они, я уверен! Вон тот, на козлах - денщик майора. Верно?
        Старший взял трубу и через несколько секунд кивнул.
        - Оставайся, пока они не проедут, потом последуешь за ними, - приказал он младшему мы сообщим Дяде хорошие новости. Потом Дядя похвалит тебя, как ты того заслуживаешь.
        Старшие без лишних слов стали карабкаться туда, где остались украденные ими лошади.


        Глава 14

«30 ноября 1822 года.
        Середина утра.
        В нашем экипаже по дороге в Лион.

        Дорогой дневник!
        Я спешу нацарапать это, пока Гарет вышел из экипажа за свежими лошадьми. Последние два дня и особенно последние три ночи стоили моих прежних усилий. Моей кампании помогло то, что мы остановились в крошечной деревушке. Поскольку мне обычно предоставляют самую большую и уютную комнату, а Арния с Мукту и Доркас довольствуются оставшимися, вполне разумно и логично, что Гарет предпочел провести ночь в моей постели, а не в конюшне вместе с остальными.
        А потом, конечно…
        Я с поистине ослиным упрямством стану добиваться исполнения всех желаний своего сердца.
        Э ».

        Вечером они прибыли в Лион, причем за необычайно короткое время, и Гарет поблагодарил каприз судьбы, пославший им в качестве кучеров родственников Жюно, Гюстава и Пьера. Опытные, закаленные в боях, довольно жесткие люди уже доказали, что готовы идти вперед, невзирая на препятствия вроде оживленного движения и перевернутых повозок.
        Они благополучно добрались до первого крупного города. Но Гарет был уверен, что все это очень скоро переменится. Об руку с мило улыбавшейся Эмили он вошел в самый большой отель города. Правда, здание было почти целиком деревянным, а Гарет предпочел бы камень, но гостиницы поменьше имели другие недостатки, взять хотя бы легкий доступ на второй этаж. Этот же отель был довольно безопасен.
        Он подошел к стойке портье. Оказалось, что свободных номеров много. Он мог спокойно потребовать смежные комнаты для себя и Эмили, но не сделал этого. В их компании уже всем было известно, что они делят постель, а стоило французу или француженке взглянуть на молодых людей, сразу предполагалось, что они уже женаты.
        Ни Эмили, ни Гарет не пытались исправить эту ошибку. Так что вряд ли имело смысл снимать отдельные номера.
        К тому же с недавних пор он не способен заснуть, если она не находится на расстоянии вытянутой руки.
        Заказав номер, он повернулся к Эмили. Та ободряюще улыбнулась и стала заказывать портье ужин.
        Они с Эмили ужинали в уюте и комфорте раззолоченного ресторана отеля. В таких условиях приходилось соблюдать различия между классами, поэтому остальные ужинали в баре. Потом Гарет и Эмили пришли туда и немного поболтали. Он назначил часовых на ночь: обычай, установленный после того, как они покинули относительно безопасную гостиницу Жюно.
        Вскоре все отправились на покой. Оглядев помещение и отметив, что ставни на ночь закрывают, а на дверях тяжелые засовы, Гарет проводил Эмили наверх. Его одолевали дурные предчувствия.
        - Будь начеку, - тихо приказал он Мукту, который нес первую вахту в окне-фонаре в конце длинного коридора. Гигант-пуштун мрачно кивнул. Он тоже чуял надвигавшуюся опасность.

        Атака - типичная атака «кобр» - началась глубокой ночью. Эмили крепко спала на большой кровати, а Гарет, стоявший у окна, заметил какое-то движение внизу, на улице, и вдруг увидел язык пламени сбоку от отеля. Пулей слетев вниз, он забарабанил в дверь хозяина. Мукту мгновенно оказался рядом. Хозяин тут же собрал служащих, и они, распахнув двери, выскочили на улицу с ведрами в руках. Гарет, Мукту, Бистер и Маллинс остались в неосвещенном вестибюле и разделались с шестью нападавшими, которые прокрались в никем не охраняемые двери со зловеще блестевшими саблями в руках.
        Четверо оборонявшихся встретили опасность спокойно. И вели бой под испуганным взглядом ночного портье, которого оставили за стойкой. Но поскольку Лион все-таки большой город, а не какой-то поселок в Богом забытой глуши, вскоре прибыли власти в лице хмурого представителя местного закона, и портье довольно связно подтвердил, что незнакомцы явились в отель с оружием наготове и наверняка хотели кого-то убить, а люди Гарета заслуживают медалей за то, что защитили его и постояльцев отеля, которые, охая и ахая, собрались в вестибюле. Все они единодушно согласились с показаниями портье, поэтому главный жандарм хмыкнул и велел унести тела. Гарет подошел к хозяину и, оглядывая забитый людьми вестибюль, пробормотал:
        - Не волнуйтесь. Мы уезжаем на рассвете.
        Владелец отеля искоса глянул на него.
        Гарет спокойно встретил его взгляд. Тот кивнул:
        - Хорошо. Я отдам приказ, чтобы вам приготовили завтрак.
        Гарет, скрывая циничную ухмылку, наклонил голову:
        - Спасибо.
        Протолкавшись сквозь толпу, он нашел своих и уведомил о раннем отъезде. И только потом отправился на поиски Эмили. Накинув плащ на ночную сорочку, она оживленно беседовала с немолодой мадам в модном пеньюаре и с папильотками в ярко-рыжих волосах. Взяв Эмили за руку, Гарет извинился и повел ее к лестнице.
        - Мы уезжаем на рассвете! - бросил он.
        Она тихо охнула, но продолжала идти. Когда они очутились в комнате, он запер дверь и стал наблюдать, как она сбрасывает плащ. Швырнув его на стул, Эмили остановилась у кровати и устремила взгляд на Гарета. Секунду помедлив, он шагнул к ней.
        - Неплохо бы снять эту сорочку.

        Дядя, стоя под деревьями в парке напротив отеля, следил, как уносят тела его лучших ассасинов. Выражение его лица оставалось бесстрастным. Какой смысл стискивать зубы и кулаки? Дома в этой стране куда крепче и не так легко поддаются огню, особенно когда воздух так влажен.
        И майор, очевидно, был готов к нападению.
        Вывод вполне ясен. Нужен новый план. Более умелый подход.
        Старые кости ныли от холода, но это наименьшая из бед. Хотя он слепо повиновался приказам Черной Кобры, все же в его преследовании майора прослеживались более глубокие эмоции, чем стремление получить награду. Дядя хотел, нет, жаждал, чтобы негодяй испытал ту же боль, ту же мучительную тоску, что и он сам. Глаз за глаз и жизнь за жизнь. Но чью жизнь?
        Женщины?
        Сквозь открытые двери гостиницы он заметил мисс Энсуорт, которую Черная Кобра хотел наказать за участие в доставке рокового письма. Он видел, как она поворачивается и улыбается майору. Тот взял ее за руку и увел.
        Может, теперь она его женщина?
        Думая о том, как вознаградит его господин за голову англичанки, Дядя улыбнулся. В самом деле, прекрасный подарок для него и хозяина.
        - Нужно идти! - прошипел бесшумно появившийся Акбар.
        - Ты прав, - согласился Дядя. - Мне нужно о многом подумать.



«1 декабря 1822 года.
        Ранний вечер.
        Комнатка в маленькой деревенской гостинице.

        Дорогой дневник!
        После суматошной ночи и неожиданных, но восхитительных ее последствий мы затемно вытащили себя из кроватей и выехали на дорогу. По требованию Гарета лошадей пустили вскачь, что сделает нас недоступной мишенью для дорожных нападений.
        Как и планировалось, мы не делаем долгих или предсказуемых остановок и обедаем на ходу, продуктами из наших запасов. Так или иначе, мы все с достоинством выдерживаем испытания.
        Мужчины готовятся к битве, и былое напряжение сейчас вернулось с новой силой. Кто бы мог подумать, что у злодея, основавшего культ в Индии, окажутся столь длинные руки? Но так или иначе, теперь, когда стало очевидным, что негодяям не удастся восторжествовать, разумнее для них было бы исчезнуть.
        Но как ни печально, вряд ли это произойдет. Хорошо еще, что обстоятельства не ухудшились до такой степени, чтобы Гарет отказался от моей постели.
        Мало того, я чувствую, что все усилия наших преследователей приводят к противоположному результату, что мне только на руку.
        По размышлении могу добавить, что пока они держатся на расстоянии и никого не трогают, я согласна терпеть их постоянное присутствие.
        Э. ».

        На следующий день экипажи въехали в Дижон. Путешественники снова остановились в лучшем отеле города. Постоянно помня об опасности, они поужинали, выставили часовых и легли спать. Вот уже два дня, со времени отъезда из Лиона, ничего не происходило.
        Гарет был уверен, что не только он, но и все остальные понимают: Черная Кобра готовится снова напасть.

        В лесу, окружавшем Дижон, около заброшенного сарая стоял Дядя и грел руки над огнем. Конечно, не годится выказывать слабость, но эта сырость проникает до мозга костей.
        Собравшись вокруг огня, оставшиеся члены отряда, которых Дядя привел из Марселя, - более пятнадцати человек, более чем достаточно сил, - переминались, бросая на него нерешительные взгляды. Наконец Акбар задал вопрос, бывший у всех на уме:
        - Когда мы ударим? Если пойдем все вместе и перехватим их на дороге…
        - Нет, - перебил Дядя, не повышая голоса. Говорил он тихо, так что им приходилось прислушиваться, дабы испить от его мудрости. - Судьба показала нам, что это неверный путь. Разве мы не пытались снова и снова, только чтобы в очередной раз убраться с поджатыми хвостами? Нет. Нам нужен новый план и более хитрая тактика.
        Он помедлил, желая убедиться, что все они склонятся перед его волей. Никто не запротестовал. Даже Акбар.
        - Они постоянно начеку, - продолжал Дядя, - так что мы должны использовать это в нашу пользу. Измотаем их, постоянно держа в ожидании. И тогда ударим! - Мерно постукивая кулаком о ладонь, он стал обходить собравшихся. - Мы должны следить. Они - чувствовать, что мы все время здесь и наблюдаем за каждым их движением. Пусть постоянно опасаются нашего появления. Пусть собственный страх их пожрет. Мы же будем следить за ними и дождемся подходящего момента.



«6 декабря 1822 года.
        Вечер.
        Очередная комната в очередной деревенской гостинице.

        Дорогой дневник!
        Завтра мы будем в Амьене. С каждой милей дальше на север погода становится все холоднее. Настоящая зима: серое небо и ледяной ветер. Теперь на мне платья, которых я не надевала со времени отъезда из Англии.
        Моя кампания продолжается, и хотя Гарет еще не признался в вечной и пылкой любви, должна с радостью констатировать, что близость между нами все растет, чему, несомненно, способствуют проводимые вдвоем ночи, а также чувства, вызванные последними нападениями «кобр».
        Конечно, мы постоянно начеку. Все началось, когда мы покидали Сен-Дизье. Атака, проведенная «кобрами» наспех и без особого пыла, укрепила подозрения в том, что нас пытаются отвлечь, хотя на деле планируют кое-что похуже.
        Что-то ждет нас впереди…
        Вместо того чтобы ободрить нас, победа под Сен-Дизье только еще больше насторожила. Сплотила. Теперь мы как никогда полны решимости нанести поражение этим злодеям и добраться до английских берегов.
        Увидеть Англию - это цель, к которой стремимся мы все.
        Что же до моей Другой цели… жаль, что я не могу посоветоваться с сестрами. Хотелось бы знать, как вырвать признание у человека нерешительного?
        Э.».

        На следующий день, уже в сумерки, они добрались до Амьена. Было холодно, и в воздухе пахло снегом, когда Гарет, заказав комнаты, отправился проследить за разгрузкой экипажей. Все стали помогать кучерам, чтобы побыстрее уйти с леденящего ветра. После нескольких лет, проведенных в Индии, погода казалась невыносимой.
        Кучера распрягли лошадей и повели на конюшню. Гарет и остальные вошли в дом.
        Позже они с Эмили поужинали вместе. Он уже привык к этим тихим, спокойным минутам с ней наедине, когда они могли свободно делиться мыслями.
        Наливая густой заварной крем на пудинг, он пробормотал:
        - Я начинаю думать, что нас гонят, как скот на убой.
        Она отломила кусочек бисквита, пропитанного вином и залитого сбитыми сливками, но тут же опустила ложечку.
        - Все это звучит зловеще. Думаешь, они задумали засаду?
        Гарет, немного подумав, покачал головой:
        - Не пойму, как им это удастся. Особенность маршрута, разработанного Вулверстоном, заключается в том, что мы можем направиться в любой из портов Ла-Манша. Даже после того, как завтра мы окажемся в Абвиле, есть еще пять крупных портов, к которым ведут разные дороги.
        - И поэтому они не смогут устроить засаду? Потому что не знают, по какой дороге мы направимся?
        - Именно.
        Доев десерт, Эмили со вздохом спросила:
        - Почему же нас гонят? Что тебя тревожит?
        Он грустно улыбнулся, но улыбка тут же померкла, сменившись мрачно сведенными бровями.
        - Эта стычка под Сен-Дизье - настоящий спектакль с целью напомнить нам, что они рядом и постоянно за нами следят. Думаю, они решили взять нас измором. Измотать нервы ожиданием. Старая тактика!
        Не дождавшись продолжения, она заметила:
        - Но тебя беспокоит вовсе не это.
        Он заглянул ей в глаза и тихо признался:
        - Следуя плану Вулверстона, нам будет не так сложно добраться до Булони. Но погода ухудшается. Я не знаю, как и когда отходят пересекающие канал суда, но говорил с Уотсоном. Он утверждает, что если поднимется сильный ветер, а это неудивительно при такой погоде, порты могут быть закрыты несколько дней подряд.
        - Значит, добраться до Булони легко, а вот выбраться…
        - Мы можем задержаться чуть ли не на неделю.

«Неделю, в течение которой Черная Кобра может совершать нападение за нападением…»
        Гарет не сказал этого вслух. Да и зачем? Эмили и без слов все понимает. Он видит это ее в глазах.
        Глазах, в которых он тонет каждую ночь, когда она открывает ему объятия. Глазах, которые он с таким восторгом видит каждое утро.
        Глазах, взор которых обращается к нему каждый раз, когда он входит в комнату.
        Теперь те же самые глаза изучали его лицо. Мрачное и угрюмое. Но он не мог найти в себе сил засмеяться и постараться ее развеселить.
        Эти глаза и их обладательница стали невероятно дороги для него. Он не понимал, как это случилось. Знал только, что это так и есть.
        Он не мог потерять ее. Его будущее, о котором он не имел ни малейшего представления, когда стоял у корабельного поручня в аденской гавани, теперь было ясно и понятно. И она - центр и средоточие этого будущего. Без нее…
        Но она каким-то образом догадалась, что значит для него куда больше, чем просто женщина, на которой честь обязывает его жениться.
        И все же Эмили не настаивала, не требовала объяснений, как могли бы другие женщины на ее месте. Она просто была рядом. Была собой. И позволила ему влюбиться в себя. Нет. Позволила ему полюбить себя. Глубоко. Отчаянно.
        Он снова посмотрел ей в глаза, увидел, как она ждет… Он знал, чего именно. Ждет с бесконечным терпением, пониманием и сочувствием.
        Гарет протянул ей руку ладонью вверх. Помедлил, пока она не вложила пальцы в его ладонь. Сжал ее и объяснил:
        - Если моя теория верна, тогда мы более или менее в безопасности, пока не доберемся до Булони.

        Дядя мерил шагами грязный пол заброшенной хижины лесорубов к северу от Амьена.
        - Не важно, в какой порт они направляются, их встретят в любом, - объявил он, взмахнув полученным посланием. - Наши братья, собравшиеся на побережье, уже подтвердили, что там сейчас бушует шторм. Пусть наши враги бегут, подобно испуганным крысам. Дальше побережья им не пройти. И не пересечь канал. - Его глаза блеснули злобным предвкушением. - Придется остановиться и ждать.
        Встав посреди комнаты, он воздел к небу руки.
        - Боги дождя и грома предоставили нам идеальную возможность поймать и пытать майора и его женщину, к восторгу и славе Черной Кобры!
        Мужчины, сияя глазами и подняв кулаки, повторили:
        - К восторгу и славе Черной Кобры!
        - На этот раз мы все тщательно спланируем и восторжествуем!
        Дядя почувствовал, как в него вливаются силы. Теперь он держит их в кулаке… даже Акбара.
        - Мы подождем и понаблюдаем, но когда узнаем, в какой порт направляется наша добыча, последуем за ними. Отныне наши судьбы неразрывно связаны, и теперь, дети мои, нам свыше дано время.



«8 декабря 1822 года.
        Раннее утро.
        Наша комната в Амьене.

        Дорогой дневник!
        Я лежу в постели, ожидая появления Доркас. Еще совсем темно, на улице идет снег. Холодно и слякотно. Сегодня мы отправляемся в предпоследний этап нашего рискованного путешествия - в Абвиль. Оттуда еще один день скачки до Булони и Ла-Манша. Хотя напряжение становится почти невыносимым, я учла предупреждение Гарета и приготовилась к тоске и скуке ожидания: может пройти несколько дней, прежде чем нам удастся пересечь пролив.
        Но пока Гарет каждую ночь делит со мной постель и держит меня в объятиях, когда мы спим, я готова выносить все трудности со стоицизмом, подобающим истинной английской леди.
        Э. ».

        Они уехали из Амьена в снежную метель. Гарет физически ощущал, как тревога окружающих растет с каждым днем. Но, как он и предсказывал, во время однодневного путешествия ничего не случилось. Кучера продолжали нахлестывать лошадей. Покрытые снегом поля простирались под нависшим серым небом.
        Несмотря на быструю езду, они подъехали к Абвилю только вечером. Каждый знал свои обязанности, и менее чем через полчаса все очутились в тепле. Они с Эмили ужинали в большом зале гостиницы, в то время как остальные удалились в бар.
        За окнами ревел ветер, в стекла била ледяная крупа.
        Все рано легли спать. Гарет, как всегда, взял себе предутреннюю вахту, между двумя и четырьмя часами утра. Так он мог засыпать, держа Эмили в объятиях, и просыпаться рядом с ней.
        Она уже устроилась под толстым пуховым одеялом. Дрова в камине почти прогорели, шторы были задернуты, и в комнате стало очень уютно. Но не тепло.
        Гарет быстро разделся и лег рядом с Эмили, оставив свечу гореть на тумбочке.
        Он вздрогнул, когда холодные простыни коснулись кожи, но снова расслабился, как только Эмили, теплая, шелковистая и откровенно женственная, прижалась к нему. Он обнял ее и выдохнул:
        - Не помню, чтобы в Англии было так холодно.
        - Такое бывает нечасто. Но после Индии это невыносимо.
        Слава Богу, он очень быстро согревался.
        И неотрывно смотрел на ее губы. Слегка улыбавшиеся, нежные, полные…
        Он медленно опустил голову и накрыл их своими губами.
        Знакомое пламя мгновенно вспыхнуло между ними. Теперь они, обретя опыт, уже меньше спешили, не так отчаянно стремились к завершению. Зная, что непременно его достигнут, что страсть, блаженство и экстаз будут принадлежать им, они не торопились. Не важно, каким маршрутом они придут к удовлетворению. Не важно, каким трудным и утомительным будет этот маршрут.
        На этот раз они выбрали более длинную дорогу. Более медленный, более размеренный темп.
        Каждое его прикосновение жгло, подобно раскаленному клейму. Губы, зубы, рот, пальцы - он играл на ее теле, как на музыкальном инструменте, пока страсть и желание не слились в сладостной симфонии и не унесли Эмили на своих волнах. Наполнили ее кровь, разгорячили кожу. Она сгорала от нетерпения и яростного желания, когда он наконец раздвинул ее бедра, властно устроился между ними и наполнил лоно.
        Эмили, задыхаясь, откинула голову. И потянулась к нему всем своим существом, принимая его в себя, прижимая к себе.
        Многое изменилось с тех пор, как они покинули Марсель. С тех пор как по ее настоянию стали делить постель каждую ночь.
        Каждую ночь наслаждение, восхищение и уверенность в будущем росли. Становились все сильнее. Все притягательнее.
        Простой акт любви, казавшийся раньше таким обычным, таким незначительным, теперь значил куда больше. Когда он вонзался в ее разгоряченное тело и чувствовал, как она сжимает, как удерживает его плоть, как вбирает его в свое лоно, казалось, будто она питает ту часть его души, о существовании которой он до сих пор не подозревал.
        И он изнемогал от голода… не просто по физическому наслаждению, но по душевной близости, единению, счастью быть вместе.
        И когда они оба взвились к немыслимым высотам, когда зов тел заглушил голос разума и завладел всеми чувствами, Гарет нашел ее губы и поцеловал. Предъявил на нее права. Почтил ее. Поблагодарил.
        И отпустил.
        Отдался ей целиком и взял ее взамен.
        И больше не понимал, где кончается он и начинается она. Шторм захватил их, унес и выбросил обессиленными на берег моря страсти.
        Мечты стали реальностью.
        Она была этой мечтой, и больше он ее не отпустит.
        Они покинули Абвиль в темноте. Перед рассветом. Стоял ужасный холод. Мороз сковал землю. Дыхание вырывалось паром из их ртов. Они уехали еще до того, как первый луч блеснул на горизонте. Спеша на север, они постоянно ожидали нападения, хотя Гарет был уверен, что никто их не тронет.
        И точно: они добрались до Булонь-сюр-Мер без задержки и приключений. И поскольку выехали рано, уже к середине дня экипажи затряслись на вымощенных булыжниками мостовых оживленного портового города. Но на этот раз остановились они не в центре. Когда они миновали городскую ратушу и стали спускаться с холма, Эмили вопросительно глянула на Гарета.
        - Нам нужна гостиница поближе к пристани, - пояснил он, глядя в окно. - Жюно говорят, что они все тут знают.
        Чем дальше они ехали, тем оживленнее становилось движение. Наконец Жюно остановили лошадей.
        Стоило открыть дверь экипажа и ступить на булыжники, как Гарета одолели звуки и запахи моря. Ветер был не особенно сильным, но нес с собой вкус соли и мельчайшую водяную пыль, ерошил волосы и бил в лицо.
        Эмили помедлила, прежде чем спуститься.
        - Это и есть Ла-Манш, верно?
        Гарет кивнул. За причалами и гаванью, за защитными барьерами волнорезов бурлила масса воды. Под свинцовым небом тяжело ворочались волны тошнотворного серо-зеленого цвета.
        Несколько чаек храбро парили под низкими тучами. Вдалеке чернела грозная, перекатывающаяся масса надвигавшегося шторма. Гарет уверился, что худшие их страхи оправдались. Они застряли здесь на несколько дней.
        К ним подошел Гюстав Жюно.
        - Есть один постоялый двор, хорошо нам известный. Это там. - Гюстав показал кнутом на узкую отходившую от площади улицу.
        Взяв с собой Уотсона и Эмили, Гарет зашагал в указанном направлении.
        Постоялый двор идеально им подошел, особенно еще и потому, что все номера были пусты. Гарет сразу же снял весь верхний этаж. Здание находилось вблизи от пристани, от него шла прямая дорога к главному причалу, но самым замечательным оказалось то, что общая комната была всегда полна матросов.
        Хозяин и его жена, по фамилии Перро, были счастливы иметь новых постояльцев.
        - Уж эта погода! - восклицал месье Перро. - Из-за нее дела идут совсем худо.
        - Верно, - согласился Гарет, - но вы должны кое-что знать.
        По его настоянию чета Перро уселась за угловой столик вместе с ним, Эмили и Гюставом. Гарет начал рассказ. И Эмили, как в Марселе, перехватила инициативу.
        Перро, разумеется, пришли в ужас. Но Эмили заслужила их сочувствие, а Гарет сыграл на патриотизме. Так что Перро стукнул по столу кулаком и объявил:
        - Вы и ваши люди должны поселиться у нас. Мы все вам поможем… - Он обвел комнату красноречивым жестом. - И будем счастливы подраться с этими злодеями.
        Мадам Перро, воинственно блестя глазами, объявила:
        - Эти язычники не смогут поджечь наш постоялый двор: дом построен из доброго крепкого камня.
        Еще одно преимущество. Несмотря на возраставшую тревогу, Гарет ощутил минутное облегчение. Трудно желать лучшего пристанища, особенно если им придется провести здесь несколько дней.
        Эмили и мадам Перро направились наверх осмотреть комнаты. Гюстав, перебросившись словом с хозяином, ушел на конюшню. Гарет договорился о плате и тут же отдал хозяину половину. Вторую половину он обещал отдать в утро отъезда. А вот когда это будет…
        Выслушав вопрос, Перро покачал головой:
        - Три дня? Возможно, и больше. Если сегодня днем спуститесь к причалу, я скажу, к кому обратиться.
        Гарет, сдержав досаду, поблагодарил хозяина и оглядел общую комнату.
        - Пойдем за остальными, - сказал он подошедшей Эмили.

        К вечеру они наконец устроились в своих комнатах. По предложению Гарета и настоянию Эмили, Пьер и Гюстав должны были переночевать на постоялом дворе и только утром отправиться в долгое обратное путешествие.
        После переговоров с Перро кучера поехали на склады узнать, не хотят ли какие-нибудь торговцы отправить свои товары на юг.
        Вскоре после этого вооруженный детальными инструкциями Гарет вышел из дома, взяв с собой Мукту, Бистера и Джимми, чтобы встретиться с предсказателем погоды, старым матросом, прогнозам которого свято верили местные жители.
        Когда они добрались до причала, Джимми тихо ахнул:
        - В жизни не видел столько рыбачьих лодок! Даже в Марселе!
        - Я слышал, что это самый большой рыболовный порт во Франции, - пояснил Гарет.
        Они нашли старого матроса, но его предсказание их не порадовало.
        - Четыре дня! - воскликнул Бистер на обратном пути.
        Что тут скажешь! Старик, хоть и почти глухой, но сохранивший острое зрение, категорически заявил, что погода еще больше ухудшится, и хотя снегопад прекратится к завтрашнему утру, штормовой ветер не уймется еще три дня. А на четвертый снова выглянет солнышко, и они смогут отплыть. Но не раньше.
        - Хорошо, что мы поселились в таком крепком строении, за стенами которого можно переждать, - заметил Мукту, когда они приближались к постоялому двору.
        И на это нечего было возразить. Все понимали, что в следующие три дня они будут буквально заперты в четырех стенах. Прикованы к одному месту. Преследователи скоро узнают, где они поселились. А потом… потом на них обрушится мощь Черной Кобры.

        Вечером, прежде чем сесть за ужин, который подавали рано, чтобы у Перро и их детей было время заняться вечерней торговлей, Гарет и Эмили снова поговорили с хозяевами, подчеркнув возможность зверского нападения.
        - Они ни за что не оставят нас в покое, - предупредил Гарет. - Возможно, не этой ночью, возможно, не завтрашней, но они обязательно придут.
        Он начал понимать, почему французы и англичане так часто воевали между собой. Французы, похоже, так же любили хорошую драку, разумеется, во имя справедливости, как и англичане. Перро, вне всякого сомнения, были готовы встретить вызов.
        - Сегодня же вечером поговорю с друзьями, - пообещал Перро. - Они тоже не могут выйти в море и будут рады поразмяться.

        Новость распространялась. Сначала медленно, потом все быстрее. Каждому мужчине, переступавшему в тот вечер порог заведения Перро и способному орудовать кулаками, пересказывали историю приезжих англичан. Версия, которую подслушал Гарет, когда подошел к стойке бара за новыми кружками с пивом, была значительно приукрашена и поведана с истинной страстью, но все же оставалась довольно правдивой.
        Вернувшись за свой столик, он нашел Эмили в обществе двух женщин постарше, с которыми она оживленно беседовала.
        Уотсон был окружен компанией дюжих матросов, которые, насколько понял Гарет, допрашивали его о приметах врага. Гарет поставил кружки перед Мукту и Маллинсом и уже хотел сесть, когда рядом появился Джимми.
        - Майор Гамильтон, если не возражаете, тут с вами хотят поговорить.
        Подняв голову, Гарет увидел четырех моряков, сидевших в глубине комнаты. Один, судя по берету, капитан, поймав его взгляд, приветственно поднял кружку.
        - Где Бистер? - спросил Гарет.
        - Вон там, у двери. Его собеседники достаточно хорошо говорят по-английски, чтобы все понять.
        - Почему бы тебе не помочь ему? - предложил Гарет.
        Джимми помчался к Бистеру. Гарет поднял кружку и, обменявшись несколькими словами с Мукту и Маллинсом, направился к морякам. Потом он был очень этому рад. Потому что четверо капитанов, сидевших за столом, вызвались прислать членов своих команд, которым все равно нечего было делать в такую погоду, на помощь Гарету и его людям, чтобы защитить постоялый двор от язычников. Но что важнее всего, тот капитан, что отсалютовал Гарету кружкой, командовал большим торговым судном.
        - Как только шторм уляжется, я доставлю вас в Дувр. Мой корабль достаточно велик, чтобы захватить всех вас. Девять человек, не так ли?
        Гарет кивнул.
        - Должен предупредить вас, что хотя наши враги не имеют опыта морских сражений, возможно, попытаются атаковать судно.
        - Пффф! - отмахнулся капитан.
        - Все возможно, - настаивал Гарет. - Они наймут других французов, умеющих драться, и атакуют ваше судно.
        - Ни один француз на много миль вокруг не пойдет против Жан-Клода Лаваля, - ухмыльнулся капитан.
        Гарет оглядел остальных. Они тоже улыбались. Один обнял Лаваля за плечи.
        - Как ни грустно, Жан-Клод прав, - подтвердил он. - Вы не служите на флоте и поэтому не знаете Лаваля. Он старый морской волк, и никто из нас не смеет бросить ему вызов, даже теперь, когда он поседел.
        Лаваль покачал головой и усмехнулся.

        К тому времени как Гарет гораздо позже обычного ушел спать, его раздирали противоречивые чувства. Определенная размягченность, вызванная как предложенной французами дружбой, так и прекрасным пивом Перро, боролась с нараставшим предчувствием драки.
        Хотя молодые и крепкие сыновья Перро предложили дежурить всю ночь, Гарет мягко отказался, пояснив, что его людям легче распознать противников и они знают что делать. Так что сейчас, как обычно, на стражу в верхнем коридоре заступил Мукту, сидевший на верхней площадке лестницы, откуда мог видеть общую комнату и даже входную дверь. Проходя мимо, Гарет обменялся с ним кивками и улыбками. Мукту сменит Бистер, потом на вахту заступит Гарет, перед рассветом дежурить будет Маллинс. Уотсон, который очень чутко спит, переночует в маленькой комнате у задней лестницы.
        Увидев Мукту, Гарет сосредоточился на том, что ждет их завтра. Он вошел в комнату и рассеянно сбросил плащ, размышляя о том, как собирается командовать своей разнокалиберной армией, собранной благодаря добросердечию французов.
        - Что там?
        Вопрос вернул его к действительности. Эмили, опершись на локоть, так что голое плечико соблазнительно выглядывало из-под одеяла, смотрела на него с требовательным интересом.
        Для него, человека, десять лет командовавшего солдатами, обсуждать подобные вопросы с женщинами, не говоря уже о том, чтобы искать их мнения…
        Остановившись у кровати, он нагнулся и поцеловал ее.
        Долгим, глубоким поцелуем.
        Наконец он отстранился, сел на край кровати и стал снимать сапоги.
        И рассказал ей все. Облокотившись на подушки, Эмили слушала со своей обычной сосредоточенностью.
        Раньше он вовсе не хотел женского внимания, но сейчас наслаждался тем, что она рядом и всегда готова его выслушать.
        - Их так много, желающих подраться. Но хотя я счастлив платить за их пиво, от пьяных не будет никакой пользы.
        Эмили нахмурилась.
        - Они ведь матросы, верно?
        Гарет, уже успевший освободиться от рубашки, кивнул, и Эмили, засмотревшись на него, пробормотала:
        - Они не привыкли к муштре. Не умеют пользоваться мушкетами. Не знают о вещах, которым обычно учат… сержанты.
        Гарет, уже взявшийся за пояс брюк, вопросительно вскинул брови.
        - Может быть, Мукту, Бистер и Маллинс помогут… - Она осеклась, когда он швырнул брюки на стул и откинул край одеяла. - Но все это завтра.
        Гарет схватил ее в объятия, и она зажмурилась от счастья. Он нашел ее губы и стал целовать… и все заботы ушли. Растворились.
        Между ними сыпались искры. Желание росло и расцветало. Языки знакомого долгожданного пламени с ревом взметнулись к потолку.
        Она раскрыла объятия и приветствовала Гарета, приняла его в свое тело. Позволила страсти унести их в беспамятство.
        Экстаз накатывал огромными волнами и наконец выбросил их на берег, где царило блаженство, расплавленное и золотистое, окутывавшее теплым сиянием.
        Уставшая после пережитого наслаждения, она погрузилась в мирный сон.
        Какова бы ни была опасность, каков бы ни был риск, Гарет всегда будет принадлежать ей. А она - ему.


        Глава 15

«10 декабря 1822 года.
        Утро.
        Наша комната на постоялом дворе Перро в Булони.

        Дорогой дневник!
        Я сделала два вывода. Один - что я действительно влюбилась в Гарета Гамильтона глубоко и навсегда и, несмотря на советы сестер, нахожу это чувство крайне неудобным и приводящим меня в замешательство. Все эти разговоры о «кобрах», от которых только и ждешь постоянных атак, чрезвычайно действуют на нервы. Меня ужасает мысль о том, что Гарета ранят, не говоря уже о том, что его может постигнуть судьба Макфарлана.
        Пусть лучше убьют меня, чем его.
        Пусть лучше захватят меня, чем его, а из того, что я знаю об обрядах культа, смерть куда предпочтительнее плена.
        Я никогда еще не испытывала столь всеобъемлющей тревоги, как сейчас. За Гарета. Хотя стараюсь скрывать это от него: ни один джентльмен не полюбит цепляющуюся за него трусиху, - но с каждым днем это дается мне все труднее.
        Я понятия не имела, что такое любовь. Всегда гордилась тем, что была практичной и прагматичной особой, и хотя надеюсь, что по-прежнему кажусь таковой, в душе… как все изменилось!
        Что при водит меня ко второму заключению: Гарет, должно быть, меня любит.
        Почему я так думаю? Потому что распознаю тоску и тревогу в его глазах, когда мне грозит опасность. Ту же самую тревогу, которую испытываю и я, когда он оказывается в подобных обстоятельствах. Те же самые чувства, те же самые эмоции. Ничто не может быть яснее.
        Пусть он любит меня, но не готов это признать, даже наедине со мной. Учитывая, что он за человек, воин до мозга костей, я могу понять его колебания, но не могу с ними смириться.
        Прежде чем пойду к алтарю, я все же должна услышать от него слово «люблю».
        Э. ».

        Наутро дождь со снегом сменился моросью. Все собрались на конюшне, чтобы попрощаться с Гюставом и Пьером. Несмотря на относительно короткое знакомство, объятия и прощания были теплыми и дружескими, а пожелания доброго пути - искренними.
        Гарет отдал кошелек с платой и щедрыми чаевыми и хлопнул Пьера по плечу:
        - Мы никак не обошлись бы без вас.
        - Именно! - просияла Эмили. - Мы никогда бы не добрались до Булони так быстро, если бы не вы. Мы в большом долгу у вас.
        Оба Жюно отмахнулись, пожали всем руки и взобрались на козлы.
        Гарет, неожиданно став серьезным, посоветовал Гюставу:
        - Будьте осторожны. Сомневаюсь, что на дорогах осталось много служителей культа, но нужно остерегаться, пока не выберетесь из этой местности. То, что нас с вами нет, значения не имеет: они известны своей мстительностью.
        Гюстав притронулся к кучерской шляпе, оглянулся на Пьера, который кивнул в знак того, что все понял, и снова взглянул на Гарета:
        - И вы берегите себя. А когда доберетесь до Англии, постарайтесь избавиться от этих змей.
        Все хором заверили его, что так и будет. Густав взмахнул поводьями, и экипажи выкатились со двора.
        Эмили вздохнула, вложила ладошку в руку Гарета, и оба направились к дверям постоялого двора.
        - Я буду скучать по ним. Но их отъезд - это добрый знак. Наше путешествие по чужим землям закончено. Как только мы пересечем канал, окажемся дома.
        Как жаль, что ему придется ее разочаровать.
        - Дорогая, в Дувре нас будут ждать «кобры».
        - Но их будет не так много, как здесь? - нахмурилась она.
        - Этого я не знаю. Но они наверняка ждут нас там. Черная Кобра - это Феррар. И если Англия - наш дом, это и его дом.
        - Так нам нужно опасаться его, даже когда мы окажемся в Дувре?
        Гарет кивнул.
        Эмили едва слышно выругалась.

        В заброшенном сарае к востоку от Булони Дядя обозревал свое небольшое войско. Как только стало ясно, что майор остановился в Булони, Дядя послал конных гонцов ко всем своим людям, рассеянным вдоль побережья по эту сторону от Кале.
        Четверо курьеров направлялись к Вулверстону, это Дядя знал точно, но только майор выбрал Булонь.
        Еще один находился пока что на востоке Франции, а остальные двое плыли маршрутом через мыс Доброй Надежды и еще не высадились на сушу.
        Дяде было приказано захватить майора и забрать у него деревянный пенал. Но у него были и личные мотивы - он должен отомстить за смерть сына.
        - Все, как я предсказывал, - благосклонно улыбнулся Дядя своим рабам. - Наши голубки попали в клетку, их крылья подрезал шторм. Они нашли убежище в городе и скрываются в ожидании, пока их ощиплют. - Он медленно прошелся перед собравшимися, ожидая всеобщего одобрения. - Пока дуют сильные ветра, суда не выйдут в море. Они ничего не смогут сделать. И никоим образом не смогут от нас ускользнуть. Теперь мы спокойно расправимся с этими выскочками, как того требуют приказы нашего повелителя!
        Послышались приветственные крики. Он взмахнул рукой, и все стихло.
        Прежде чем Дядя продолжил речь, из тени выступил Акбар:
        - Как насчет кучеров? Они помогли нашим голубкам долететь до клетки. Их семья объединилась с нашими врагами. - Акбар не сводил глаз с лица Дяди. - Нам стоит показать кучерам всю ярость мести Кобры и заставить их платить.
        Все закивали и повернулись к Дяде, ожидая приказа. Но тот снисходительно усмехнулся и величественным жестом отмел все доводы Акбара.
        - У нас есть вещи поважнее, чем тревожить себя ничтожными кучерами. Черная Кобра требует расправиться с майором. И нет смысла отвлекаться на мелочи!
        Он язвительно усмехнулся Акбару. Пусть подручный хорошенько подумает над его словами.
        - Вы должны обыскать все городские предместья, - продолжил он свою речь. - Мы должны найти идеальное место, где можно держать и наказывать майора и его женщину.

        К удивлению Гарета, второй день прошел быстро. С каждым часом их история распространялась все дальше, и все больше жителей города, особенно мужчин., находили причины заглянуть на постоялый двор Перро. Некоторые докладывали, что на прошлой неделе видели язычников, таившихся в городе и на пристани, но с тех пор все они исчезли.
        Даже жандармы зашли, чтобы послушать историю, с энтузиазмом пересказанную сыновьями Перро. Жандармы закивали, пожелали им удачи и удалились. Очевидно, язычники и англичане не входили в сферу их деятельности.
        Все утро крепкие молодые люди приходили в гостиницу, чтобы предложить свою помощь в изгнании языческих орд. И поскольку у Гарета было достаточно денег, чтобы угощать всех пивом, а Бистер, Мукту и Маллинс имели в запасе немало интересных рассказов, было достаточно легко развлекать новых рекрутов.
        Сразу после обеда, когда в общей комнате яблоку было негде упасть, Гарет встал и со стуком поставил на стойку пустую пивную кружку. Дождавшись, пока все головы повернутся к нему, он объявил:
        - Все, кто хочет сразиться с язычниками, идите на задний двор. Через пять минут начнем учить вас действовать кинжалами.
        Когда мужчины потянулись к выходу, Гарет подозвал Мукту, Бистера и Маллинса.
        - Кинжалы - всех видов, но только самые основные приемы. Как только поймем, чего стоит каждый, разобьем их на две группы.
        Во дворе новоявленным рекрутам стали показывать приемы обращения с ножами, к полному восторгу собравшейся толпы, в которой было немало женщин. Сначала смешки и перешептывания раздражали Гарета, но немного погодя он услышал, как какая-то девушка сказала:
        - Я должна бежать домой и обо всем рассказать Элен.
        После этого он стал внимательнее присматриваться к толпе и увидел, что девушки постоянно приходят и уходят. Долго они оставаться не могли, потому что их ждала работа по дому, но придя домой, они рассказывали о том, чему стали свидетелями.
        Он не знал более надежного способа распространить правду о «кобрах». Поняв это, он перестал обращать внимание на толпу и сосредоточился на обучении неопытных, но полных энтузиазма солдат.

        День закончился новым снегопадом. Гарет, сидя вместе с остальными за столом в общей комнате, слушал, как Бистер, Джимми и Маллинс развлекают собеседников историями о новых рекрутах и их искусстве обращения с ножами. Постепенно Гарет отвлекся и стал думать о предстоящих приготовлениях.
        Деревянный пенал, тот предмет, который «кобры» так жаждали заполучить, был в полной безопасности. В начале путешествия он находился у Арнии. Начиная от Александрии его вез Уотсон. Он был надежным и верным слугой, а также старшим из всего отряда, и не слишком рвался проявлять чудеса героизма. Так что пенал был спрятан у него, но где точно, даже Гарет не знал. Если случится худшее, Уотсон соберет выживших и доставит в Англию. Гарет заранее снабдил его деньгами и рекомендательными письмами. Что бы там ни было, а пенал доберется до Вулверстона.
        Гарет также дал деньги и рекомендательные письма Арнии. Если нападающим удастся разделить их отряд, она возьмет Доркас и поедет в Англию. Вместе эти женщины ничего не боятся, а «кобры» не обратят внимания на особ низшей касты. Остальные являлись потенциальными мишенями. Служители культа придут за Гаретом и Эмили. А когда не найдут пенала, возьмутся за Мукту, Бистера и Маллинса. А может, и за Джимми.
        Он так старался просчитать действия того, кто командует «кобрами» в Булони, что вернулся к действительности, только когда Эмили взяла его за руку. Он встретился с ней взглядом. Лицо ее было серьезным.
        - Они тоже размышляют и планируют, верно? Собирают все силы, чтобы накинуться на нас.
        Услышав ее, все смолкли в ожидании ответа. Гарет оглядел стол и кивнул.
        - Хотя Феррара здесь нет, по крайней мере очень сомнительно, что он явится сюда, у здешних фанатиков должен быть главарь. И что бы нас ни ждало, вряд ли мы будем иметь дело с плохо обученной шайкой. Главарь наверняка привел ассасинов и лучших телохранителей. Кроме того, Феррар знает, что самый легкий способ воспрепятствовать нам добраться до Англии - это контролировать все порты Ла-Манша.
        - Но теперь, когда они знают, что мы здесь, постараются объединить силы, - вмешался Маллинс.
        - Не знаю, какие маршруты выберут остальные трое курьеров, - поколебавшись, проговорил Гарет, - но если они не рядом с Булонью, нам придется сразиться с целой армией.
        Доркас вздрогнула и поплотнее закуталась в шаль. Гарет воспользовался моментом, чтобы обдумать свою дальнейшую речь, и тихо продолжал:
        - Всем необходимо слушать мои приказы. Мы должны уничтожить как можно больше служителей культа, особенно здесь, и мы все должны верить, что Вулверстон отдал абсолютно разумные распоряжения. А французские добровольцы, похоже, посланы нам Богом. Мы сделаем все возможное, чтобы привести их в надлежащую форму и подготовить к сражению.
        - Мы считаем, - объявил Мукту, - что фанатики будут драться только ножами, и завяжется рукопашная. Но большинство наших рекрутов - матросы и фермеры, привыкшие к орудиям, которыми легче действовать на расстоянии.
        - Точно, - поддакнул Маллинс. - Палками, вилами и чем-то вроде них. Да, еще и пращами. Может, пусть дерутся, как привыкли?
        - Возможно, вы правы, - вздохнул Гарет. - Завтра узнаем, кто на что способен, и попробуем отточить их умения. - Он снова оглядел сидевших за столом. - В одном мы можем быть абсолютно уверены. Черная Кобра приказал нас остановить. Здесь, в Булони. Это последний шанс фанатиков.

        Закутанный в плащ Дядя медленно повернулся, разглядывая большую комнату в свете фонарей, которые высоко поднимали двое его сообщников.
        - Сойдет, - обронил он и, глядя на молодого парня, который рассказал ему о заброшенном особняке, скрытом среди разросшихся садов неподалеку от города, поднял руку в благословении. - Ты молодец, сын мой.
        Он вопросительно уставился на остальных. Один из служителей культа поклонился.
        - Мы все обыскали, Дядя. Здесь никого нет. Дом пуст.
        - И достаточно велик и крепок для нашей штаб-квартиры?
        - Он очень подходит, Дядя.
        - Превосходно. Распорядись перевезти наши вещи и созови всех бойцов. Мы все расположимся здесь.
        Быстрые шаги в коридоре заставили всех оглянуться на дверь. В комнате появился Акбар и, помедлив на пороге, оглядел раззолоченную гостиную. Снял перчатки и коротко поклонился Дяде.
        - Те, кто следит за постоялым двором, докладывают, что майор стал обучать местных жителей.
        - Солдат? - нахмурился Дядя.
        - Нет. Матросов, фермеров, в основном молодых людей.
        Дядя презрительно скривился.
        - Низшая каста. Никакой нам угрозы. Не в характере крестьян восставать против господ.
        - Но…
        - Майор, разумеется, решил нас отвлечь. Притвориться, будто у него большие силы. Но он не собьет нас с дороги, по которой нужно следовать. Которую указал нам Черная Кобра.
        У Акбара не было иного выхода, кроме как проглотить свои протесты. Он сухо наклонил голову и отступил. Дядя повернулся к остальным.
        - Соберите всех. Пусть приведут это место в порядок. Найдите также все орудия, которые потребуются мне, чтобы достойно наказать женщину майора, а позже и самого майора. - Медленная мстительная улыбка расплылась по его лицу. - Вы знаете, что мне понадобится?
        Все стали низко кланяться.
        - Да, Дядя, - ответил один. - Мы все приготовим.
        Акбар немного выждал и, коротко поклонившись, повернулся и покинул комнату.
        В коридоре его ждал собственный подручный.
        - Что… что он сказал? Мы должны помешать местным жителям объединиться с майором?
        Акбар с каменным лицом покачал головой:
        - Нет. Он приведет всех нас к гибели.

        Ночь прошла спокойно. Как и следующий день.
        Слишком спокойно, по мнению Гарета.
        Дождь и снег прекратились, но ветер все еще буйствовал на море и суше. К счастью, двор гостиницы защищали окружающие здания. Утро и часть дня Гарет, Мукту, Маллинс и Бистер обучали волонтеров, стараясь вбить в них основы солдатского ремесла.
        К концу дня многие стали спрашивать, когда будет сражение. Определенного ответа они не получили, после чего стало сложнее удержать их внимание.
        К вечеру, войдя в общую комнату, Гарет подслушал, что говорят о «безумных англичанах», и понял: былой воинственный дух сильно поугас.
        Усевшись за стол рядом с Эмили, он покачал головой.
        - Тот, кто командует «кобрами» на этот раз, совсем не глуп. С той минуты, когда мы оказались в Булони, на глаза не попалось ни одного. Местные жители начинают думать, что их вообще не существует, или они ушли в другое место, или с самого начала были плодом нашего воображения.
        Маллинс мрачно кивнул.
        - Бьюсь об заклад, что завтра сюда придет меньше половины сегодняшних волонтеров.
        - Но мы ничего не сможем сделать, пока топор не упадет, - добавил Маллинс.
        - Остается надеяться, что когда начнется атака, у нас останется достаточно сил, чтобы отбить первую волну, и сомневающиеся успеют добежать до постоялого двора.
        Уотсон предложил найти ближайший колокол или что-то в этом роде, чтобы без помех сзывать людей.
        Пока остальные обсуждали эту идею, Гарет наклонился к Эмили и сжал ее руку.
        - Не забывай, что они охотились за тобой еще в Адене. Им, должно быть, известна твоя роль в доставке письма, и теперь ты такая же мишень, как я.
        Эмили подняла брови.
        - Но не я везу пенал. Если это их последний шанс раздобыть письмо, они должны сосредоточиться на этом, а не на второстепенных целях.
        - Но они не считают тебя второстепенной целью. Их обычные методы - захват заложников. - Поколебавшись. Гарет добавил: - И они знают, что я отдам все, лишь бы тебя спасти.
        Эмили судорожно вцепилась в его руку.
        - Я буду очень осторожна.
        В этот момент Доркас объявила, что неподалеку должна быть церковь с большим колоколом. Она и Арния вызвались найти священника и завербовать его. Вместе с колоколом.

        В кухне заброшенного особняка, где его армия собралась на ужин, сидевший во главе стола Дядя поднялся. Подождал, пока воцарится молчание и все головы повернутся в его сторону. И только тогда поднял руку и улыбнулся:
        - Дети мои! Время настало. Завтра принадлежит нам. Завтра мы восторжествуем. Завлечем майора и его людей в свою сеть. Заведем их сюда. В ловушку. А ты, Акбар, бери пятерых людей и стереги дорогу, ведущую сюда. В том месте, что ближе к городу. Когда проедут майор с отрядом, известишь нас.
        Акбар, разумеется, понял, что его намеренно отстраняют от действия, от всякой надежды на почести. Дядя хорошо видел, как в глазах подручного борются желание протестовать и сознание того, что это испытание меры его повиновения.
        Осторожность победила. Акбар бесстрастно наклонил голову.
        - Как пожелаете, Дядя.
        Дядя улыбнулся и объявил:
        - Слушайте внимательно, и я расскажу, как мы поймаем голубков.



«12 декабря 1822 года.
        Утро.
        Моя комната на постоялом дворе Перро.

        Дорогой дневник!
        Никак не пойму, почему спокойствие и безмятежность способны ощущаться как угроза. Но это правда. У нас у всех предчувствие величайшего несчастья, которое вот-вот обрушится на наши головы.
        Но если местные жители правы, нам нужно переждать всего один день. Капитан, согласившийся отвезти нас в Дувр, говорил с Гаретом и подтвердил, что завтра ожидает нас в гавани.
        А пока я проведу день, как всегда, стараясь поддержать Гарета. Даже если окажется, что мы не нуждаемся в нашей импровизированной армии, необходимо подготовиться к возможному нападению. Верное решение для такого опытного командира, как Гарет. И если моя миссия - всего лишь поддерживать и ободрять, это все равно хоть какой-то вклад.
        Не помню, чтобы так безоглядно посвящала себя чьей-то цели, как сейчас. Но его цель стала моей, словно моя любовь к нему требует, чтобы я участвовала в каждом моменте его жизни. Доставляя послание Макфарлана в Бомбей, я считала, что содействую правосудию, но теперь необходимость отвезти письмо в Англию в основном подогревается потребностью помочь Гарету.
        Любовь, как я теперь усвоила, имеет самые широкие последствия.
        Гарет, любя меня, тревожится за мою безопасность. Я знаю, что он за человек и что за солдат. Не хуже, чем Макфарлан. Он поведет свое войско в битву, даже если оно состоит из необученных матросов и крестьян с вилами и граблями.
        Если на нас нападут, Гарет встретит опасность лицом к лицу.
        Любовь, как я поняла, может идти рука об руку со страхом. У меня куда больше причин бояться за Гарета, чем у него - за меня.
        Э. ».

        День начался спокойно, и все же Гарет не мог стряхнуть ощущение надвигавшейся беды.
        Он очень расстроился, когда предсказание Маллинса относительно поредевших рядов его воинства сбылось: около дюжины мужчин, у которых, очевидно, не нашлось других дел, отирались в общей комнате и, судя по выражениям лиц, скорее искали развлечений, чем ожидали нападения. Поскольку небо прояснилось, Бистер и Мукту забрали часть группы - десять парней, включая Джимми, - на большой двор сбоку от дома и стали испытывать их, нападая с длинными кинжалами. У каждого парня были вилы, лопата или палка. Гарет тем временем тренировал тех, кто немного умел управляться с саблей.
        Заставив их драться, он критически наблюдал за каждым движением, то и дело поправляя противников. Рядом появилась Эмили.
        - Не слишком вас много сегодня, - заметила она, оглядывая двор. - Но может, ничего не случится? Может, они решили подождать до Дувра?
        - Кто знает? Но вряд ли. Арния и Доркас уже вернулись?
        - Да. И сказали, что священник будет счастлив позвонить в колокол, если возникнет такая необходимость.
        Гарет рассеянно кивнул и шагнул вперед, чтобы поправить неверный выпад. А когда отступил, Эмили пробормотала:
        - Оставляю тебя твоим занятиям.
        Гарет кивнул, не сводя глаз со сражавшихся.
        Эмили немного постояла, обозревая группу, с которой работали Мукту и Бистер, оглядела зрителей, повернулась и направилась к черному ходу.
        Булыжники стерлись от старости и были скользкими. Эмили пришлось ступать осторожно. Свернув за угол, она стала лениво гадать, какая теперь погода в Англии… и едва не наткнулась на незнакомца. Охнув от неожиданности, она подняла глаза. И снова охнула, когда двое, крепко схватили ее за руки. Тот, что слева, темноволосый, темноглазый, с орехово-коричневой кожей приставил кинжал к ее боку.
        - Ни звука.
        Она не пошевелилась. Даже не моргнула.
        Удовлетворенный тем, что она сознает степень опасности, незнакомец, закутанный в плащ с капюшоном и поэтому неотличимый от окружающих, глянул в сторону конюшни, где стоял третий сообщник. Тот кивнул.
        - Иди тихо, - приказал первый. - Промолчишь - будешь жить. И молись, чтобы никто из твоих друзей ничего не заметил, иначе придется их убить.
        Что ей оставалось делать? Даже если она упадет в обморок, ее просто утащат. Но как только они окажутся на улице, кто-то заметит, кто-то увидит…
        Но надеждам не суждено было сбыться. За дальним углом стояла легкая тележка. Ее полуподняли-полутолкнули на переднее сиденье. Рядом сел человек с кинжалом. Второй взял поводья и уселся по другую сторону. Еще один сел сзади.
        Сидя между ними, ощущая прижатое к боку острие ножа, она по-прежнему молчала. Тележка выкатилась на улицу и умчалась по дороге.

        Гарет подумывал сделать перерыв на обед, когда во двор вошла Доркас. Оглядевшись, она недоуменно нахмурилась. Гарет вопросительно уставился на нее.
        - Вы не видели мисс Эмили? - спросила она.
        - Видел. Только она уже ушла. Примерно час назад.
        Доркас сокрушенно покачала головой:
        - Мы не можем ее найти. Никто не видел ее с тех пор… как она говорила с вами.
        Вздрогнув, Гарет велел себе не тревожиться преждевременно.
        - Если ее нет в комнате… куда она может пойти, чтобы убить время?
        - Не могу придумать. И… и не хочу зря поднимать тревогу…
        - Мы не видели, чтобы «кобры» отирались вокруг дома, - согласился Гарет.
        - Значит, нет причин полагать, что случилось нечто ужасное, - заключила Доркас и, тяжело вздохнув, выпалила: - Но убежать куда-то, никому не сказав, особенно сейчас, когда мы все в таком волнении… это совсем не похоже на мисс Эмили.
        Гарет мрачно нахмурился.
        - Ты права. Она не исчезла бы так просто, по своей воле. А это означает… - Он недоговорил. И долго думал, прежде чем решить: - Мы все обыщем. Посмотрите наверху, а я возьму Бистера и волонтеров, чтобы обшарить все вокруг дома. Мы с Мукту потолкуем с Перро и посмотрим на первом этаже. Потом встретимся в общей комнате.
        Доркас, широко раскрыв глаза, кивнула и поспешила в дом. Гарет, вне себя от тревоги, повернулся к собравшимся во дворе.

        Обыск не занял много времени. Уже через десять минут Гарет вошел в комнату и увидел там Доркас. Обычно невозмутимая, горничная заламывала руки. Рядом стояла обеспокоенная Арния.
        - Ее нет наверху, - сообщила она.
        Подошедший Перро, обыскивавший подвал, и его сыновья, проверявшие конюшню, тоже не принесли добрых вестей.
        - Все наши экипажи и лошади на месте, - сообщил один из сыновей.
        Мукту, прибывший из кухни и кладовых, угрюмо покачал головой.
        Уотсон и Маллинс поднялись из-за стола, где ждали все это время. Входная дверь с шумом распахнулась. В дом ворвался Бистер. За ним влетел Джимми.
        - Ее увезли трое в небольшой тележке. Направились на юг.
        - Кто и когда их видел? - спросил Гарет, подходя ближе.
        Бистер почти задыхался.
        - Двое старых дураков на улице. Почти час назад. И они уверены, потому что заметили нечто весьма странное. Такая погода, а она в одном платье, только с шалью на плечах. И никакого плаща. А мужчины, сидевшие в коляске, были закутаны до самых носов, и капюшоны подняты, так что никто не видел их лиц.
        - Мы с Бистером добежали до конца улицы, - вставил Джимми. - На углу торчали несколько парней. Они запомнили и показали нам, в каком направлении уехала тележка. Это не большая дорога. Похоже, она вьется вдоль побережья.
        Среди местных жителей поднялся ропот. Шок быстро уступал место возмущению.
        - Это дорога на Виржуа! - крикнул кто-то.
        Гарет взглянул на Перро.
        - Дорога, которая ведет к старому дому аристократов. Шато, - проговорил тот.
        - Кто живет там сейчас?
        Перро развел руками.
        - Никто. Заброшен с тех пор, как семья сбежала во времена Террора.
        Под новую волну восклицаний и выкриков Гарет обменялся взглядами с Мукту.
        - Значит, они там.
        - Да, и похитили ее, чтобы вы пришли туда. Они будут ждать вас.
        Он имел в виду «ждать, пока вы не придете, а пока не предпримут никаких крайних мер».
        Гарет с тяжелым сердцем пытался хотя бы на миг отрешиться от своих эмоций, чтобы подумать. Хорошенько подумать.
        Перро дернул его за рукав.
        - Вы должны позволить нам помочь, - объявил он, показывая на толпу, собравшуюся в общей комнате. Известие о похищении Эмили уже успело распространиться по городу.
        - Негодяи одурачили нас! Напали и увезли даму из моего дома! Пока она находилась под моей крышей! А мы смеялись над англичанами и считали, что находимся в полной безопасности! - Перро, как стареющий петух, выпятил грудь. - Мы должны смыть пятно с нашей чести!
        Из толпы раздались поощрительные вопли. Гарет оглядел своих людей, поднял руки, призывая к спокойствию, и сказал:
        - Мы с радостью примем помощь всех, кто готов ее оказать. Но мы не можем подвергать риску и опасности жизнь мисс Энсуорт. Поэтому…
        Он помедлил, ощущая, как знакомый груз ответственности лег на плечи. Мысли лихорадочно метались, но уже через несколько моментов он понял, что делать.
        Он послал Мукту, Бистера и Маллинса обойти пикеты, выставленные фанатиками.
        - Один-двое обязательно попадутся по дороге в поместье. Они караулят нас, чтобы предупредить о нашем появлении. Займите позиции между ними и шато, как можно ближе к поместью, но так, чтобы вас не увидели из дома. Не дайте гонцам добраться до шато и остальных. Мы встретимся с вами, как только соберем достаточно людей.
        Троица немедленно отправилась выполнять команду, : а Доркас и Арния пошли к священнику, обещавшему предупредить горожан.
        Гарет взглянул на Уотсона:
        - Оставайся здесь. Ты знаешь, что делать…
        - Да, майор.
        Повернувшись к французам, горожанам постарше, а также все прибывающим матросам и фермерам, Гарет показал на дверь:
        - Выйдем во двор. Построимся, и я скажу вам, что делать.
        Ему нужны эти люди, но если он не сможет их контролировать, ни Эмили, ни он никогда не увидят берегов Англии.


        Глава 16


        Надежно привязанная к когда-то элегантному стулу, стоявшему посреди пыльной, обшарпанной гостиной, Эмили смотрела широко раскрытыми глазами на старого индийца, перед которым буквально преклонялись ее похитители. Глаза его фанатично блестели.
        Ей казалось, что он не совсем нормален. Но, вне всякого сомнения, был здесь главным. Те трое, которые привезли ее сюда, только что не ползали перед ним на коленях.
        Старик, которого называли Дядей, и был тем командиром, о существовании которого Гарет подозревал. Именно ему поручено остановить Гарета.
        Проходя по дому, она видела множество людей, готовых к кровавой резне. Но по-настоящему пугал и приводил в ужас сам Дядя.
        Сидя спиной к ней, он перебирал коллекцию орудий, абсолютно обычных орудий из кухни, кузницы и сарая, вид которых ничуть бы ее не встревожил, если бы… если бы они не лежали в стоявшей перед камином жаровне, на горящих угольях.
        А рядом, на когда-то дорогом игорном столе лежало собрание ножей. Не обычных ножей для повседневного употребления. Многие она видела на прилавках мясников или торговок рыбой. Разделочные ножи. Тесаки. Ножи для снятия шкур.
        При одном взгляде на этот арсенал становилось плохо.
        Эмили не знала, что делать. Связанная по рукам и ногам и примотанная к стулу, она не могла шевельнуться. Но не собиралась сидеть и ждать, пока ее располосуют на ленты и сожгут!
        Она с усилием заставила свой мозг работать. Думать о том, как отвлечь этого человека от его мрачного занятия. По крайней мере до появления Гарета.
        Но каким образом она сумеет выиграть время?
        И как сможет облегчить Гарету поиски?
        Она вспомнила вид шато. Большинство окон заколочено, если не считать тех, что в этой комнате. Из-за дыма от очага и жаровни «кобры» открыли ставни и раскрыли окна, выходившие на вымощенную плитами террасу, которая тянулась по всей длине дома.
        Наверное, ей следует как можно больше говорить.
        Эмили откашлялась.
        - Простите, сэр…
        Он оглянулся, словно удивленный, что она способна говорить.
        Девушка с невинным выражением подняла брови.
        - Не соблаговолите ли сказать, что происходит?
        Старик нахмурился, выпрямился и взмахнул щипцами.
        - Я, - объявил он, ударив себя кулаком в грудь, - представитель великого и могущественного повелителя - Черной Кобры!
        Она старалась проигнорировать картину, возникшую после его слов, а заодно не обращать внимания на раскаленные щипцы в его руках.
        - Простите,- смущенно поморщилась она, - если найдете меня несколько глуповатой, но… я никогда не встречала этого человека. Почему моя смерть что-то для него значит?
        Дядя недоуменно моргнул.
        - Но… именно ты доставила письмо, украденное капитаном Макфарланом, полковнику Делборо в Бомбей.
        - Письмо? Оно было таким важным? Понятия не имела! Думала, это личное послание капитана своему командиру. А что в нем было? - Она постаралась сделать вид, будто крайней заинтригована.
        - Не знаю, - поколебавшись, ответил Дядя.
        Эмили снова нахмурилась.
        - Хотите сказать, что убьете меня и, возможно, многих других, даже не зная, по какой причине?
        Старик явно разозлился. Темные глаза недобро сверкнули.
        - Таков приказ хозяина.
        - Значит, он приказывает, а вы подчиняетесь. Даже не пытаясь разобраться, в чем дело?
        Старик надменно уставился на нее.
        - Таков закон культа. Любого культа.
        Она без труда изобразила разочарование.
        - Я все равно не могу понять, каким образом, убив меня, вы поможете повелителю. Ничего не знаю о письме, и оно уж точно не у меня. Я отдала его полковнику Делборо.
        - Может, у тебя его и нет, зато есть у майора Гамильтона.
        - У Гарета? Вы уверены? - Эмили покачала головой. - Он мне ничего такого не говорил.
        - Письмо или копия у него. Поэтому меня послали сюда.
        - Найти копию?
        - Да.
        - Так это вы преследовали нас в Адене и на Красном море?
        Старик ответил, и Эмили поняла, что пока опасность ей не грозит: немало времени уйдет на воспоминания об их путешествии. Дядя был достаточно тщеславен, чтобы приписывать себе все победы. Она старалась выслушивать его с невинным видом, побуждая превозносить собственные хитрость и ум. Задавала вопросы, причем как можно громче.
        И постоянно прислушивалась, не раздастся ли за дверью шум.
        Какой-то знак, что спасение близко.
        И молилась про себя.

        Если бы служители культа, обосновавшиеся в шато, видели импровизированную армию Гарета, шагающую по тропинке, первое, что сделали бы - перерезали горло Эмили. Гарет абсолютно точно это знал. И непрерывно вдалбливал своим необученным новобранцам.
        Он собрал всех, кто знал окрестности шато, и поставил впереди строя. Остановил их в начале подъездной аллеи шато и объяснил каждому необходимость абсолютного молчания.
        Они бесшумно крались по аллее. Те, кто был знаком с местом, рассказали, насколько можно приблизиться к дому, чтобы их не увидели из окон.
        Сидевший на плоском камне у обочины аллеи Маллинс . поднялся при их приближении и отсалютовал Гарету.
        - Мы поймали двух негодяев, спешивших предупредить своих дружков.
        Маллинс свистнул, подражая крику птицы. Откуда-то появился Бистер, а за ним и Мукту. Гарет улыбнулся им.
        Начиналась самая сложная часть операции. Он оглядел пятерых «лейтенантов», стоявших во главе небольших отрядов.
        - Вот что мы сделаем…
        Он назначил каждому отряду свое место. Два должны были обойти шато кругом и атаковать с черного хода. Еще два стояли по бокам дома, а последний должен был заблокировать вход и отражать все нападения «кобр», которые могли вернуться из города и захватить их врасплох.
        - Я и мои люди войдем в дом и найдем мисс Энсуорт, но пока вам нужно вести себя очень тихо.
        - Тот ряд окон, что спереди, не закрыт ставнями, - доложил Бистер. - Но все собрались в глубине дома.
        Гарет кивнул и вновь обратился к собравшимся:
        - Мы трое пойдем освобождать мисс Энсуорт, - Зная обычаи культа, он был совершенно уверен, что она еще жива. И молился, чтобы ее не изувечили. - Как только мы ее выручим, Бистер даст сигнал Маллинсу, который останется здесь. А уж он, в свою очередь, даст сигнал к атаке. И только тогда вы должны ворваться в дом. Знайте, вы не должны, сдерживаться. Потому что они пойдут на все. Не ожидайте, что они станут сражаться по вашим правилам. У них есть свои собственные. И они обожествляют смерть.
        Он в последний раз оглядел свою армию и, распознав решимость и готовность к битве, сказал:
        - Удачи всем.
        Многие прошептали в ответ те же самые слова. Мукту и Бистер встали рядом. Гарет кивнул и махнул рукой:
        - Веди!
        Бистер проскользнул сквозь тени под старыми деревьями и повел их на небольшую возвышенность, которая скрывала их армию от вражеских глаз.
        Здание обычной прямоугольной архитектуры было сложено из камня. Большой сад зарос сорняками, деревья, за которыми никто не ухаживал, постепенно дичали. Бистер повел их к левому углу дома, по всей длине которого шла поднятая над землей, выложенная каменными плитами терраса. Поскольку с этой стороны окна были заколочены, можно подняться на террасу без риска, что их увидят.
        Оказавшись на террасе, Гарет коснулся плеча Бистера:
        - Часовых нет?
        Бистер покачал головой:
        - Похоже, они полагаются на пикеты. Мы видели шестерых, но только двое прибежали с докладом.
        Гарет кивнул, оглядел открытую террасу, прислушался… до него донеслись слабые голоса. Кто-то находился в комнате с открытыми окнами. В ноздри ударил слабый запах дыма.
        Гарет вынул из-за пояса заряженный пистолет, взвел курок и, держа оружие наготове, стал продвигаться к открытым окнам.
        Остановившись в двух шагах от окна, вернее, высокой стеклянной двери, он поблагодарил Господа и снова прислушался. Войти в комнату легко. Но нужно точно знать, там ли Эмили и сколько с ней людей.
        Он едва расслышал старческий голос. Акцент, безусловно, индийский.
        - Итак, мы знали, что майора и его отряд застигнет шторм на побережье… так что наш план удался.
        Последовала буквально пропитанная злобой пауза. Волосы на затылке Гарета поднялись дыбом. Кто в комнате со стариком? Эмили?
        - Скоро, очень скоро прибудет майор. И тогда ты узнаешь, почему оказалась здесь, - почти нежно проворковал старик.
        - Вы хотите использовать меня… пытать, чтобы заставить его отдать письмо?
        Эмили. И голос у нее сильный и уверенный.
        - Разумеется, дорогая леди. Не считаете, что это сработает?
        Гарет посигналил Мукту и Бистеру и, подняв пистолет, пинком распахнул дверь и вошел.
        Эмили, на первый взгляд невредимая, была привязана к стулу. Чернобородый старик, тот главарь, которого Гарет видел в Адене, потрясенно застыл у жаровни.
        Гарет оглядел комнату, но больше никого не увидел. Остановившись между Эмили и стариком, он опустил пистолет. Бистер и Мукту уже разрезали веревки, опутавшие Эмили.
        - Где мои люди? - прохрипел старик.
        Эмили вскочила и принялась массировать запястья и притопывать ногами, чтобы восстановить кровообращение. Старик оглянулся на нее и Гарета и, кажется, что-то понял. И сделал то, чего никто из них не ожидал. Взвизгнул. Не вскрикнул, не завопил, не позвал на помощь. Гневный визг проник сквозь стены и понесся по коридорам.
        Гарет поднял пистолет и выстрелил. Старик успел броситься к жаровне за своими орудиями. Но пуля ударила его в плечо. Он отшатнулся и осел возле очага.
        Как раз в тот момент, когда двери распахнулись и в комнату ворвались шестеро вооруженных людей.
        Гарет выругался и выхватил саблю. Мукту уже орудовал ятаганом. Бистер метнулся к окну и пронзительно свистнул, после чего встал рядом с Гаретом и тоже принялся орудовать саблей.
        Эмили скрипнула зубами. Снова кровь, кинжалы и проклятые «кобры». Они находились почти в центре комнаты. Она вдруг поняла, что ее людям приходится отступать, чтобы не дать противникам зайти с тыла. Эмили схватила стул, к которому недавно была привязана, и бросила в одного из фанатиков, сбив его с ног.
        Бистер сменил позицию, чтобы перекрыть этот угол. Гарет и Мукту снова попятились.
        Эмили увидела, что положение еще ухудшилось - в дверь вбегали все новые «кобры».
        Эмили дико огляделась в поисках оружия.
        Ничего. Ничего…
        Если не считать старой полусгнившей шторы.
        Она подбежала к ней, схватилась обеими руками и дернула. Ткань упала, покрыв ее пылью и плесенью, шелк порвался, но полотняная подкладка осталась цела.
        Эмили собрала ткань и, встав за спиной Гарета, крикнула:
        - Гарет! В сторону!
        Увидев, как он пригнулся, Эмили изо всех сил бросила ткань вперед.
        Мукту едва успел уклониться, когда штора пролетела мимо. Грязная материя окутала троих нападавших, а заодно и их сабли. Но в дверь протиснулись еще четверо, правда, они тут же споткнулись о валявшихся на полу людей. На пороге возник пятый и метнул кинжал в Эмили. Она взвизгнула и пригнулась. Нож задел предплечье, но только слегка.
        - Я не ранена! Не ранена! - закричала она.
        Гарет на мгновение замер, но тут же с удвоенной энергией набросился на врага. Никогда еще он не дрался с такой бесшабашностью, с таким отчаянием.
        Он отбивался, наступал и сыпал проклятиями. Бистер рисковал жизнью, чтобы подать сигнал. Где, черт возьми, его люди?
        И почти тут же ощутил перемену. Словно прилив сменился отливом. «Кобры» остановились, прислушались и бросились к двери.
        Мрачная решимость охватила его. Он и его люди удвоили усилия, отгоняя ассасинов.
        Он и Мукту одновременно прикончили своих противников, подняли головы и поняли, что все остальные стараются выбежать за дверь. Последним был старик, двигавшийся с удивительной скоростью.
        В дверях он обернулся. Лицо исказилось, темные глаза полыхали огнем. Вскинув руку, он метнул нож.
        Гарет отскочил назад и в сторону, столкнулся с Эмили и повалил ее на пол.
        И почувствовал удар ножа. Прошла секунда, полная ужаса и отчаяния, прежде чем тело пронзила острая боль, и он осознал, что нож застрял в его плече.
        Гарет обмяк.
        - Слава Богу, - выдохнул Он и едва не заплакал от облегчения. И, медленно отстранившись, сел.
        - Боже! Этот ублюдок ранил тебя! - прошипела Эмили так злобно, словно была готова разорвать на части старика. - Чего вы ждете? - крикнула она Мукту и Бистеру. - За ним!
        Мукту и Бистер рванулись к двери. Но их остановил твердый приказ Гарета.
        - Нет! - крикнул он, прижав левую руку к груди. - Останемся здесь и предоставим нашим людям покончить с негодяями. Что ни говори, а они хотят спасти честь своего города.
        Он задохнулся от боли, но не вскрикнул.

        К тому времени как звуки битвы наконец замерли, Гарет сидел в шатком кресле, найденном Бистером в другой комнате. Рана в плече была туго забинтована. Мукту вытащил клинок с длинным, тонким лезвием. К счастью, рука по-прежнему действовала.
        Прежде чем позволить поухаживать за собой, Гарет настоял на том, чтобы взглянуть на рану Эмили. Она нетерпеливо вырывалась, когда он развел разрез на рукаве. Ничего, кроме царапины.
        Зато его рана кровоточила. Эмили с проклятиями оторвала полоску от оборки нижней юбки и крепко перетянула ему руку.
        - Нужно как можно скорее очистить рану, - строго изрекла она. - И поскольку здесь всё равно нечего больше делать, нельзя ли нам уехать?
        Он улыбнулся и поцеловал ей руку.
        - Спасибо тебе. Но пока рано.
        Она фыркнула, но не отняла руки.
        Они так и стояли, когда дверь распахнулась и вошел Маллинс. Судя по широкой улыбке, победа была полной. Но он отсалютовали стал докладывать. Сзади него сгрудились Перро, его сыновья и остальное войско. Многие были ранены, некоторые довольно серьезно, но все выглядели довольными. Победителями.
        Согласно докладу Маллинса, многие «кобры» сражались насмерть. Выжили трое: молодые люди, явно занимавшие самое низкое положение в иерархий культа, и старик.
        - Они называли его Дядя, - вмешалась Эмили. - Это их главный.
        - Привести его? - спросил Перро.
        Гарет, немного подумав, поднялся.
        - Нет. Допросим его в городе.
        Гарет шел рука об руку с Эмили и понимал, что, как бы ни пытался, не может сдержать улыбку.
        В толпе обсуждались самые драматичные моменты сражения, но он ничего не слышал.
        Она с ним. Жива, здорова и невредима.
        И он по-прежнему жив и может этому радоваться.

        Спускался вечер, когда они собрались в обшей комнате. Мест не хватало, люди стояли по стенам и в дверях. Все хотели послушать, как допрашивают пленных.
        Как и ожидал Гарет, двое молодых людей оказались всего лишь перепуганными мальчишками. Они ничего не знали. И ничего не могли сказать. По предложению Перро их передали в руки жандармов, как негодяев, напавших на горожан.
        Потом ввели главаря. Гарет сел и предоставил Мукту допрашивать Дядю. Сломленный старик, раненое плечо которого тоже перевязали, был сбит с толку, смущен и никак не мог поверить, что он и его люди разбиты наголову. И все же от него исходили волны злобы.
        Мукту заставил его рассказать о приказе Черной Кобры и нападениях на отряд Гарета. Дядя с готовностью поведал все, что считал своей гениальной стратегией, но не открыл ничего такого, что не было им известно. С каждым словом он крепче затягивал петлю на собственной шее, но казалось, не понимал, что слушатели не разделяли его уверенности в том, что он имеет право делать все, что пожелает, во имя и по повелению Черной Кобры.
        Убедившись, что у Дяди нет никакой ценной информации, Гарет стал думать, что делать с этим человеком.
        - Скажите, - спросил он, - этот старик ни на кого не нападал?
        Как он и ожидал, ответ был отрицательным. Гарет взглянул на Перро.
        - Дядя напал на меня и приказал похитить мисс Энсуорт, угрожал ее жизни. И, как вы слышали, отдавал самые жестокие приказы. Однако, если повезет, завтра мы пересечем Ла-Манш.
        Он вопросительно взглянул на капитана Лаваля, который недавно предлагал взять их на борт. Лаваль кивнул:
        - Ветер переменился. Завтра можем отплывать с утренним приливом. В десять.
        Гарет вновь обратился к Перро:
        - Мы не можем передать этого человека жандармам, поскольку обвинений против него никто из вас предъявить не сумел. - По комнате прошел мрачный шепоток. И прежде чем кто-то успел выразить недовольство, Гарет добавил: - Однако, если мы отплывем в Англию, это будет означать, что его миссия провалилась. А его хозяин подобного не прощает.
        Гарет мог не спрашивать у Дяди подтверждения: ужас, отразившийся на его лице, говорил сам за себя.
        - Полагаю, - продолжал Гарет, - что лучше всего будет продержать его в подвале дома, пока мы не отплывем. А потом освободите его и выгоните из города. Незачем пачкать руки расправой с подобными людьми.
        Снова поднялся ропот. Кое-кто жаждал крови. Но в толпе нашлось достаточно разумных людей, согласившихся с Гаретом.
        Дядя, поняв, что они задумали и что с ним теперь будет, казалось, был окончательно раздавлен.
        Перро, посоветовавшись с соседями, стукнул кулаком по столу и объявил:
        - Мы сделаем все, как вы говорите.
        Дядя съежился.
        Гарет это отметил. Кивнув Перро, он выпрямился и уже хотел подняться, как Дядя с быстротой нападающей змеи выбросил вперед руку и стиснул его запястье.
        По спине Гарета прошел озноб. Он оцепенел.
        - Пожалуйста… - проныл Дядя.
        Сидевшая рядом с Гаретом Эмили схватила деревянное блюдо и с силой опустила на руку Дяди.
        Тот отдернул руку, прижал ее к груди, метнул на Эмили взгляд, скорее потрясенный и испуганный, чем грозный, и повернулся к Гарету.
        - Нет! Пожалуйста! - Он умоляюще протянул к нему вторую руку. - Вы не понимаете! Отдайте меня Черной Кобре, я лучшего не заслуживаю, но, пожалуйста, скажите, где мой сын? Где он похоронен?
        - Твой сын? - удивился Гарет.
        - Он вел отряд, с которым вы сражались в пустыне.
        - Кто-то может что-нибудь сказать? - спросил Гарет, оглядев Мукту, Бистера и остальных.
        - Он был предводителем тех, кто нанял берберов, - напомнил Маллинс.
        - Ради всего святого, скажите, где он лежит?
        - Одному Богу известно, - фыркнул Маллинс. - Думаю, его увели вместе с другими.
        - Увели? Так он жив?! - воскликнул Дядя.
        Гарет увидел в его глазах надежду.
        - Это ты подослал его напасть на нас?
        - Что же, у него был шанс отличиться! Таковы наши обычаи.
        - В таком случае ты своими руками отправил сына в рабство. Он пообещал берберам, что они могут продать нас. Но вместо этого продали его и его людей.
        Дядя схватился за сердце.
        - Мой сын… раб? - прошептал он. Для него это было немыслимо. - Нет! Нет!
        - Мы отведем его вниз и запрем, - сказал Перро.
        - Завтра в десять отплываем, - объявил Лаваль.
        Гарет со вздохом взглянул на Эмили:
        - Еще ничего не кончено. Здесь полно этих негодяев. Остались те, которые наблюдали за дорогой. Их мы в расчет не взяли. Нужно сделать все, чтобы мы благополучно поднялись на борт.
        Капитан ухмыльнулся и хлопнул его по спине.
        - Вы устроили нам веселенькое развлечение, когда мы умирали от скуки. Пойдемте сядем и выпьем за ваше здоровье… за здоровье всех вас. А потом будем обдумывать наши планы.

        Поздним вечером, ублаженный хорошим коньяком и сознанием общего, хоть и временного триумфа, Гарет проводил Эмили в их комнату.
        Все планы составлены. Завтра они покидают Францию. Самая опасная, самая непредсказуемая часть путешествия окончена. Впереди новый этап. Даст Бог, более безопасный.
        Но сегодня время для…
        Благодарности. Праздника. Радости.
        Дверь закрылась, отсекая их от всего мира. Эмили остановилась у кровати, подождала, пока подойдет Гарет, и бросилась в его объятия.
        Он улыбнулся, сжал ее талию, потянулся, чтобы поцеловать… Но она прижала к его губам палец.
        - Нет, подожди. Я кое-что должна сказать.
        Он молча поднял брови.
        Эмили положила руки ему на грудь и взглянула в глаза.
        - Спасибо, что спас меня.
        Он улыбнулся.
        - Однако, - строго продолжала она, - хотя я очень ценю твой героизм, все же надеюсь, что в следующий раз ты останешься цел и невредим. Терпеть не могу, когда тебя ранят. Тогда мне куда больнее, чем если бы ранили меня. Я впадаю в панику, хотя обычно не знаю, что это такое. Я неустрашимая англичанка и объездила полсвета, но не могу вынести, когда плохо тебе. - Не сводя с него взгляда, она твердо заявила: -Я люблю тебя. Понимаешь? Люблю! Так что ты должен беречь себя. Всегда.
        Они молча смотрели друг другу в глаза. Наконец она обвила руками его шею, привстала и прижалась губами к его губам.
        - Но все равно спасибо.
        Еще один поцелуй.
        - Спасибо.
        Поцелуй.
        - Спасибо…
        Последние слова она прошептала в его губы, и на этот раз поцелуй тянулся бесконечно… пока Гарет сам не завладел ее ртом.
        И она сдалась.
        Его дыхание овеяло чувствительное местечко между плечом и шеей.
        - Я устрашен! И покорен…
        Она сама рассмеялась коротким недоверчивым смехом, когда его руки сжали ее грудь. В конце концов, беседовать они не собирались.
        Потому что были единым целым.
        Одной потребностью, одним желанием.
        Одной неодолимой жаждой.
        Одежда оказалась на полу. Что-то несвязно бормоча, они упали на постель, и страсть вспыхнула, и желание заискрилось и затянуло их.
        В знакомый водоворот ощущений, в жадную, голодную радость.
        В восторг, удовольствие, желание отдаться друг другу.
        В ту ночь они любили так, как никогда раньше. И каждое мгновение было исполнено куда большего значения.
        Она вобрала его и пустилась вскачь, дикая, буйная, самозабвенная. Лунный свет целовал алебастровую кожу, груди вздымались и опадали, лицо стало сосредоточенным, когда она ублажала его. Ублажала его. Любила его. Любила…
        Он со стоном приподнялся, обнял ее, подмял под себя и снова погрузился в ее гостеприимное тепло. Оказался в кольце ее рук.
        И вернул ей наслаждение.
        Наслаждение любовью.
        Пока не закипела кровь. Пока экстаз не завладел ими. Пока под сомкнутыми веками не взорвались тысячи звезд.
        Пока блаженство не связало их шелковыми нитями, не опустило назад, на землю. В смятые простыни и святилище взаимных объятий.
        Они лежали, сплетенные, не в силах пошевелиться.
        Момент был бесценным, слишком новым, слишком откровенным, чтобы пошевелиться и оборвать его.
        Но время шло, и ночь сомкнулась вокруг них.
        Закинув одну руку за голову, другой он обнимал Эмили. Наконец, прерывая затянувшееся молчание, Гарет спросил:
        - Итак… означает ли это, что ты выйдешь за меня?
        Он почувствовал, как изогнулись в улыбке губы, прижимавшиеся к его груди.
        - Возможно.
        Ответ все тот же: возможно. Он не хотел спрашивать, но…
        - Почему «возможно»?
        - Потому что я хочу большего.
        Не стоило и спрашивать, чего именно. Он знал. «Я люблю тебя», - сказала она. Он не ответил тем же. Не решился.
        Даже сейчас он содрогался при мысли о том, что эти слова могут слететь с его губ. Достаточно скверно уже и то, что он сознавал их реальность. Что его внутреннее
«я», его сердце и, похоже, сама душа уже приняли эту реальность.
        И все же почему он не решается произнести эти слова? Впрочем, достаточно вспомнить, что он испытал, узнав о ее похищении… Почувствовал себя… пустым. Как выпотрошенная рыба. Словно кто-то разорвал ему грудь и вынул сердце. Словно он потерял что-то жизненно важное и больше никогда не изведает ни счастья, ни тепла.
        Ощущение было отчетливым, абсолютным, непоколебимым.
        Наверное, поэтому он боится любви. Боится признаться в любви единственной для него женщине. Потому что сил хватило на одно: сделать все, чтобы ее вернуть.
        Всю свою сознательную жизнь он был солдатом, но впервые чувствовал себя столь уязвимым. Сегодня вместо обычной несгибаемости, присущей хорошим командирам, защищающей его, подобно непроницаемой броне, он чувствовал, что кто-то словно продырявил этот панцирь как раз над сердцем.
        И эта неуверенность в себе не покидала его до тех пор, пока он не сжал ее в объятиях. Пока не понял, что опасность миновала.
        Она заснула.
        Гарет прислушивался к ее дыханию, удивляясь, как оно его успокаивает.
        Он уже засыпал, когда осознал поразившую его правду.
        Сегодня он думал только о ней. И даже не вспомнил о пенале и его содержимом. Забыл о своей миссии.
        Он был человеком долга. Для своих друзей. Своей страны. Своего короля. Был и будет всегда.
        И все же поставил ее выше своего долга, своих друзей своей страны и своего короля. И так будет всегда.
        С этой мыслью он заснул.

        - Мы должны ударить завтра. Другого шанса у нас не будет.
        Акбар сидел среди развалин кухни в старом особняке, уставясь на своего подручного. С ними были еще двое, которых послали наблюдать за дорогой. Всем четверым удалось избежать смерти.
        - Как насчет Дяди? - спросил один из подчиненных.- Мы должны его освободить!
        - Это Дядя привел нас к ужасному поражению! - отрезал Акбар. - Сколько людей мы потеряли… Помните, что Черная Кобра требует абсолютного повиновения своим приказам, а нам никто не приказывал спасать Дядю. Он не заслужил ничего, кроме сурового наказания. Но наказывать его должны не мы. А пока майор еще в городе и не успел сесть на корабль, мы должны любой ценой остановить его и отобрать пенал.
        Остальные двое закивали.
        - Ты прав. Как же нам это сделать?
        Они долго обсуждали планы и спорили.
        - Мы не можем выполнить то и другое, - объявил подручный. - Либо остановить майора, либо раздобыть пенал. Нас только четверо, и силы неравны.
        Акбару очень не хотелось выбирать. Но… но подручный прав.
        - Если мы убьем майора и его женщину, Черная Кобра будет доволен, а у тех, кто ждет в Англии, будет больше возможностей забрать пенал.


        Глава 17

«13декабря 1822 года.
        Утро.
        Наша комната на постоялом дворе Перро.

        Дорогой дневник!
        Я почти добилась своего и ощущаю вкус победы на губах, радость, которую испытаю, когда Гарет наконец скажет, что любит меня.
        Он уже сказал правду прошлой ночью, не словами, а поступками. Поступками, говорившими слишком громко, чтобы ошибиться в их значении.
        Да, отныне и вовеки он мой, и да, мы поженимся. Пока он размышляет, как дать мне это «больше», которое я требую, прежде чем соглашусь на неизбежное, я постоянно гадаю, каким будет наш союз, какой будет супружеская жизнь? И как сохранить любовь?
        Четыре месяца назад я даже не представляла, что можно задавать подобные вопросы. Что за волнующая новая жизнь меня ждет…
        Э. ».

        Обитатели примыкавшего к пристани квартала превратили их отъезд в событие. Новости распространились по городу, и к половине десятого утра, когда отряду Гарета предстояло покинуть постоялый двор и сесть на корабль, узкие улочки были усеяны провожающими.
        Небо было серым, но ни малейшего признака дождя, мороси или снега. Правда, тротуары были влажными. Ветер дул с моря.
        Наконец, после долгих прощаний, поцелуев, хлопков по спинам и рукопожатий, Гарет и Эмили вышли из дома.
        Улыбаясь, кивая знакомым, они быстро добрались до конца улицы и свернули налево. И были уже футах в ста от судна Лаваля, но остановились попрощаться с компанией матросов. Гарет внезапно услышал слишком знакомый свист и, схватив Эмили, повалил ее на землю. Но первая стрела уже успела вонзиться в ее предплечье. Следующая воткнулась в землю рядом с Эмили. Две другие застряли в его спине, но, к счастью, неглубоко.
        Дождь стрел продолжался. Одна скользнула по руке Гарета, оставив порез. Но лучники ошиблись: на таком расстоянии стрелы могли ранить, но никак не убить. Сообразив это, матросы похватали крышки от крабовых садков и другие импровизированные щиты и образовали барьер, защищающий Гарета и Эмили. Остальные бросились на суда, с которых велась стрельба.
        Гарет быстро повел Эмили к сходням. Только оказавшись на палубе, он оглянулся и увидел, как один из стрелявших бросился за борт. Остальных силой сняли с мачты.
        Подбежавший капитан Лаваль объявил:
        - Мы отплываем! Больше вы не увидите этих негодяев…
        Сталь ударилась о сталь. Лаваль развернулся. На носу двое мокрых с головы до ног фанатиков яростно наступали на матросов, вооруженных одними ножами. Гарет толкнул Эмили в сторону Арнии и Мукту.
        - Перевяжите ее.
        Лаваль с проклятиями побежал на помощь. Гарет обнажил саблю и последовал за ним, угрюмо радуясь случаю выпустить кипевшие в нем эмоции, рожденные видом раненой Эмили. Хуже всего, что он был рядом и оказался бессильным ее защитить.
        Но теперь у него появилась эта возможность, и один из нападавших дорого заплатил за свою наглость. Лаваль разделался с другим.
        Выполнив долг и достойно отомстив, Гарет отступил. Матросы подошли к телам. Сейчас их выбросят в открытое море.
        Гарет повернулся и увидел Эмили. Она тревожно посмотрела на него и дернула за рукав.
        - Пойдем, я перевяжу раны.
        - А твоя рука? - нахмурился он.
        Эмили совершенно не обращала внимания на свою рану, хотя разрезанный рукав пропитался кровью.
        - Это царапина! - Упрямо сжав губы, она потянула сильнее - Пойдем, не спорь.
        Он позволил утащить себя.
        - У тебя две стрелы в плече! И не смей говорить о царапинах! Тебе нужно оставаться невредимым, помнишь? И сейчас ты пойдешь со мной вниз и дашь обработать раны.
        Глядя ей в лицо, отмечая тон, исполненный решимости, он кивнул и покорно последовал за ней к кормовому трапу.
        Полчаса спустя Гарет поговорил с Лавалем и, увидев Эмили, стоявшую на корме, подошел к ней.
        Она ничего не сказала, не посмотрела в его сторону, подняла лицо к ветру и вздохнула:
        - Они хорошие люди - Перро и остальные, пусть и французы.
        - Верно, - улыбнулся он, но улыбка тут же померкла. - Однако сомневаюсь, что захотел бы вернуться туда в обозримом будущем.
        Прошло несколько минут, прежде чем он тихо сказал:
        - С меня довольно путешествий. Как насчет тебя?
        Эмили взглянула ему в глаза и улыбнулась:
        - С меня тоже. Достаточно приключений, достаточно опасностей. Особенно теперь, когда я нашла то, что искала.
        Оба думали о том, что это означает. О том, к чему это приведет.
        Качка усиливалась, и он встал за ее спиной. Обхватил руками, защищая от резкого ветра. Они смотрели, как отдаляются берега Булони, как уходит их прошлое, ускользает на гребне волны, и позволили себе задуматься о будущем. О жизни, которую будут отныне делить на двоих.



«13 декабря 1822 года.
        День.
        На борту судна Лаваля, швыряемого волнами в канале.

        Дорогой дневник!
        Он все еще не сказал, что любит меня, но я была бы дурой, усомнившись в этом. Его поступки, реакции, мотивы - все говорит об истинных чувствах.
        Больше я не могу в этом сомневаться. И теперь мой вопрос звучит так: должна ли я требовать у него ответа, зная, что наш брак основан на лучшем из возможных фундаментов?
        И снова мне необходим совет сестер.
        Несмотря ни на что, я по-прежнему упорствую.
        Э.».

        Сумерки уже спустились, когда впереди показались меловые скалы Дувра. Гарет стоял на носу и наблюдал, как белая линия все расширяется и становится ближе.
        - Я впервые за семь лет вижу Англию. И… - Он помедлил, прерывисто вздохнул и продолжил: - Не могу не думать, как мне повезло. Несмотря на все трудности. Вот Макфарлан больше никогда не увидит родины, и не знаю, где сейчас остальные, доберутся ли до дома…
        Эмили сжала его руку.
        - Ты ведь знаешь, каковы твои друзья. Я видела их, помнишь? Они так же исполнены решимости, как и ты. Станут сражаться и победят. Как всегда, верно?
        Его губы дернулись в подобии улыбки. Он наклонил голову и, глядя на еще далекую землю, пояснил:
        - Черная Кобра сразу же узнает, что мы в Англии. И тогда соберет еще большее войско из отборных ассасинов. Сделает все, чтобы остановить нас и заполучить письмо. Но даже если мы сумеем доставить послание Вулверстону, никто из нас не сможет считать себя в безопасности, пока Черная Кобра не будет обезврежен.
        Пальцы Эмили конвульсивно сжались.
        - Мы победим. Вынесем все, а потом…
        Гарет упрямо выдвинул подбородок.
        - Когда все это закончится, мы поговорим… поговорим о том, что будет дальше.
        Об их свадьбе.
        Теперь он знал, что сделает все, лишь бы получить ее согласие. Сделает все, чтобы она оставалась его - любовницей, женой и единственной женщиной.
        Возвращение домой вместе с Эмили было одновременно радостью и бременем. Он нашел ее, именно ту, на которой хочет жениться, и она с ним, и останется с ним. И все же грозившая им опасность тяжелым грузом лежала на его плечах и клещами сжимала сердце.

        Они спустились по сходням на пристань, окутанную серой моросью. Ночь быстро надвигалась на порт. Они последовали за маленькой тележкой с багажом и вскоре вышли в город.
        За плечом Гарета появился Бистер:
        - Вон там слева прячется «кобра». Он нас видел.
        Гарет вгляделся в сырую вуаль тумана и увидел потрясенную коричневую физиономию. Парень явно смотрел в их сторону.
        - Они не ожидали, что мы прорвем их блокаду, а это означает, что нас не ждет слишком уж пылкий прием в лице огромного войска.
        Бистер притворно содрогнулся.
        - И это хорошо. Нужно поскорее убраться с этой сырости, пока холод не проник в кости.
        Все уже успели забыть английские зимы.
        Вулверстон указал, что им необходимо остановиться в «Уотермен инн» на Касл-стрит. Они без труда добрались до гостиницы. Назвав свое имя у стойки. Гарет обнаружил, что комнаты им уже отведены: весь первый этаж левого крыла здания.
        - Комнаты сняты джентльменом, который ждет вас в баре, сэр. - Хозяин кивком показал на дверь справа. - Он или его друг приходили сюда каждый день всю последнюю неделю. Прикажете сходить за ним или…
        - Не стоит, - отказался Гарет и, взглянув на Эмили, пояснил: - Гвардейцы Вулверстона… скорее всего.
        Они разместились в комнатах, после чего Гарет шепнул Эмили:
        - Хочешь переодеться или… пойдем посмотрим?
        Вместо ответа она шагнула к двери, и они направились в бар.
        За маленькими столиками расселись посетители: парочки и друзья, решившие согреться пивом в конце зимнего дня. В камине горел веселый огонь.
        Остановившись на пороге, Гарет оглядел присутствующих и мысленно отметил шатена, сидевшего в кабинке у боковой стены и пытавшегося читать газету в тусклом свете настенной лампы. Незнакомец как раз бросил взгляд в их сторону и тут же подобрался, словно перед прыжком.
        Гарет с улыбкой повел Эмили к кабинке. Мужчина встал во весь свой шестифутовый рост. Густые брови нависли над проницательными зеленовато-карими глазами.
        - Майор Гамильтон, - утвердительно сказал он с той же уверенностью, какую чувствовал Гарет, приближаясь к этому человеку. Каждый словно узнал родственную душу.
        Гарет с улыбкой протянул руку.
        - Гарет. Вулверстон никогда не называет имен.
        - Никогда, - подтвердил незнакомец. - Я Джек Уорнфлит, и моя обязанность позаботиться о том, чтобы вы благополучно проделали остаток пути.
        Гарет представил Эмили. Джек пригласил их в кабинку, после чего принес напитки: вино с пряностями для Эмили, эль для себя и Гарета.
        Кода он вернулся и поставил на стол стаканы, Гарет, оглядев зал, начал:
        - Кстати, о нашем дальнейшем путешествии…
        - Да, но сначала вот что: у вас нет никаких жалоб? Сколько с вами людей?
        Гарет ответил.
        - Значит, комнат на всех достаточно. Прежде чем мы поговорим о наших планах, скажите, как вы сюда добрались?
        Он многозначительно взглянул на Эмили, и Гарет вспомнил, что никто не знал, что она с ним.
        - Не уверен, что вы знаете, как начиналось это приключение, но мисс Энсуорт сама доставила нам в Бомбей письмо, которое вез Макфарлан.
        Джек с возрастающим уважением смотрел на Эмили.
        - Мне говорили, что это была какая-то леди. Должен сказать, я очень рад, что встретил вас, мисс Энсуорт.
        - Как оказалось, Эмили покинула Бомбей в то же время, что и я, и наши дороги пересеклись в Адене, по счастью, как оказалось, ибо служители культа преследовали и ее. Оттуда..
        И Гарет продолжал кратко рассказывать о том, что с ними произошло, ограничиваясь сухой информацией. Слушая его, Джек удовлетворенно кивал.
        - Я, как всегда, не знаю, что планирует Ройс… Вулверстон, но подозреваю, что, учитывая количество врагов, которых вы умудрились уничтожить в Булони, он считает это чем-то вроде победы. Вы одна из подсадных уток и сделали именно то, чего от вас ожидали: отвлекли врагов и уменьшили их количество.
        - Вы слышали что-то о других курьерах? - взволнованно спросил Гарет.
        - Делборо здесь. Прибыл два дня назад через Саутгемптон. Должно быть, сначала приехал в Лондон, потом в Кембридж и, наконец, в Сомершем-Плейс. О двух других пока ничего не слышно.
        - Так каков наш дальнейший маршрут?
        - Ваша первая остановка - Маллингем-Мэнор. Это фамильное поместье Трентама, еще одного гвардейца, в Суррее, недалеко отсюда. Как только мы доставим вас туда, будем ждать дальнейших приказаний. Но уже поздно, и вам нужно поужинать и выспаться. Если у вас достаточно людей, чтобы выставить часовых на всю ночь…
        - Да, мы уже привыкли.
        - Прекрасно, В таком случае я поскачу в поместье с известием о вашем прибытии, и мы пошлем гонца к Ройсу. Утром мы с Трентамом позавтракаем с вами и согласуем наши планы. Как думаете, мы сможем завтра же отправиться в путь?
        Гарет решительно кивнул и краем глаза увидел, как Эмили сделала то же самое.
        - Разумеется.
        - Превосходно.
        Джек встал, и они последовали его примеру. Снова обменялись рукопожатиями. И Джек отсалютовал обоим.
        - До завтра!
        С этими словами он направился к выходу. Гарет повел Эмили в спальню.

        Дядя плелся по дороге, даже не зная, куда она ведет. Темнота сгущалась.
        Жители Булони выгнали его из города. Он все еще не оправился от потрясения: эти простолюдины посмели дотронуться до его августейшей персоны!
        Он отправился в шато, ожидая найти людей, оружие и тайник с деньгами. Но шато опустело. Кто-то нашел тайник и забрал деньги.
        Дядя бездумно повернул на юг. Он отказывался думать о сыне. Майор солгал, наверняка солгал. Тюремщики сообщили ему, что «кобры» напали на майора на пристани, но снова потерпели поражение. Нападавшие убиты. Неужели никого не осталось?
        В этот момент от деревьев отделилась тень. Дядя потянулся к ножу, которого у него не оказалось. Но узнав лицо под капюшоном плаща, почти обрадовался.
        - Сколько у нас осталось людей?
        Акбар не пошевелился. Не ответил, пока Дядя не подошел ближе и не воззрился на него.
        - Ни одного.
        - Все погибли? - Дядя был не в силах поверить такому провалу. - Значит, нам нужно пересечь канал и присоединиться… - начал он.
        - Нет.
        Дядя моргнул и снова уставился на Акбара:
        - Что значит «нет»? - Он словно впервые заметил, какие холодные, безжалостные глаза у этого Акбара.
        - То и значит…
        Дядя почувствовал, как острая сталь пронзила кожу, вошла между ребрами…
        Губы Акбара презрительно скривились.
        - Я ждал тебя, старик, чтобы сказать тебе… - Он вогнал клинок по самую рукоять. - Вот это последнее деяние, которое я совершу во имя Черной Кобры.
        Вырвав клинок из раны, Акбар отступил, и Дядя мешком свалился на землю.
        - Во славу Черной Кобры, - добавил Акбар.

        Для Гарета и Эмили вечер прошел в суматохе приготовлений и попытках приспособиться к почти забытому образу жизни англичан. Этикет диктовал им необходимость ужинать отдельно от других, в закрытой столовой. Они нашли забавным повторное знакомство с английскими блюдами.
        Гораздо позднее, уже под утро, Гарет выскользнул из кровати, бесшумно оделся и отправился на вахту.
        Прошло с полчаса, он сидел в полутьме на лестничной площадке, когда дверь спальни открылась. Эмили, накинув плащ на ночную сорочку, молча села рядом и прижалась к нему. Он обнял ее, она положила голову ему на плечо и не произнесла ни слова.
        Полная тишина. И никакого ощущения опасности.
        - Я поехала в Индию, ожидая найти джентльмена иного рода, - едва слышно прошептала она. - Мне двадцать четыре года. Я искала мужа, как и ожидается от молодых леди моего положения, но так и не нашла холостого мужчину, способного привлечь мое внимание.
        Он не двигался. Не перебивал ее.
        - Меня считали чересчур разборчивой. И не зря. Но моя семья меня понимала, так что когда дядюшку послали в Индию, родители предложили навестить его, чтобы я смогла познакомиться с тамошними джентльменами. Возможно, такого рода, каких я никогда не встречу в Англии. И тогда я подумала, что ищу человека, с которым могла бы разделить жизнь. Не мою жизнь и не его, а жизнь, которая будет нашей общей. Которую мы вместе сможем создать для нас обоих. Именно этого я хочу до сих пор. - Она вскинула голову и взглянула ему в глаза. - Именно этого я хочу с тобой.
        В темноте было невозможно понять, что у нее в глазах, и все же он не отводил своих. И неожиданно почувствовал, как с губ рвутся слова, ответ, о котором он не думал, которого не готовил. Он просто должен сказать это.
        - Мой дом… видишь ли, его у меня просто нет. Моя семья была не похожа на твою, у меня нет прекрасных, трогательных воспоминаний или опыта жизни с братьями и сестрами. Я всегда был одинок. До того как встретил тебя… Когда я подал в отставку и собрался вернуться в Англию, то не мог видеть дальше конца своей миссии. Не мог видеть будущего. Мне казалось, что дальше - пустота. До тебя все было в тумане.

«А теперь?..» Ее взгляд не отрывался от его лица. Она не сказала ни слова. Но оба слышали все.
        Он набрал в грудь воздуха и выпалил:
        - Где бы ты предпочла жить? Вблизи от фамильного поместья или в городе? - Прежде чем Она успела ответить, он добавил: - Лично мне все равно, где жить. - «Лишь бы с тобой».
        Эмили медленно кивнула, словно услышав слова, которых он не высказал.
        - Не в городе. Рядом с родительским домом, но не слишком близко. В одном из соседних графств, чтобы мы всегда могли навестить папу и маму.
        - Деревня или небольшой городок?
        - Деревня. Но чтобы поблизости был город с рыночной площадью.
        - Поместье или особняк?
        Эмили широко раскрыла глаза.
        - У меня есть выбор?
        - Ты можешь выбрать все, что пожелаешь. Чего хочет сердце. Мы выбираем наше будущее, и поскольку моя грифельная дощечка пуста…
        Она задохнулась. И с трудом втянула воздух в сжавшиеся легкие.
        - Тогда поместье, со старыми заросшими садами, в которых любят бегать дети…
        - Дети?
        - Много детей, - подтвердила она.
        Теперь задохнулся Гарет. Да так, что едва выговорил:
        - Хорошо.
        Они немного посидели, прислушиваясь к ночным шорохам.
        - Это начало, - прошептал он. - Ты начала рисовать на моей грифельной доске. Когда мы выполним задание…
        - Когда мы выполним задание, закончим картину вместе, - договорила она и коснулась губами его губ.
        Они вдвоём дождались конца его вахты…



«14 декабря 1822 года.
        Утро.
        Наша комната в «Уотермен инн», Дувр.

        Дорогой дневник!
        Если бы прошлой ночью Гарет попросил меня стать его женой, я бы согласилась, невзирая на все свои принципы. Совершенно ясно, что мы одинаково представляем свое будущее. Чего еще может просить женщина?
        Я знаю, что он любит меня, выказывал любовь бессчетное количество раз и продолжает это делать, и хотя я все равно мечтаю услышать эти слова, идущие от сердца, все же уже не так твердо уверена, что это главное.
        Когда я думаю об этом, становится ясно, что в браке саг мое главное - знать, что я принадлежу ему, а он мой.
        А это, дорогой дневник, я знаю точно.
        Что бы ни случилось в последующие дни, Гарет Гамильтон - мой. Единственный. И я его не отпущу.
        Э.».

        - Ройс по-прежнему хочет, чтобы мы оттянули на себя и уничтожили как можно больше фанатиков, но предпочтительно в определенной местности,- сообщил за завтраком Тристан Уимиз, граф Трентам. - А именно - на отрезке между Челмсфордом и резиденцией Ройса в Элведене, к северу от Бери-Сент-Эдмондса.
        - Значит, мы должны притворяться зайцами, убегающими от лисы, - заметил Гарет. - В роли лисы выступает культ.
        - И… - Джек поднял палец. - Возможно, сам Черная Кобра. Феррар знает эту местность. У его отца дом в Норфолке.
        Джек вернулся этим утром, как и обещал, вместе с Тристаном. После взаимных представлений они принялись за плотный и разнообразный завтрак. Мужчины отдали честь искусству повара.
        Эмили по очереди оглядела мужчин и мысленно покачала головой. Не говоря уже о физическом сходстве и выправке, отличавших бывших гвардейцев, все трое ненавидели культ и, казалось, не могли дождаться настоящей драки.

        - Жаль, - продолжал Тристан, - что Ройс не хочет, чтобы мы пока ехали на север. Просил, чтобы мы помогли вам исчезнуть. Сделать вас невидимыми для врагов.
        - Но каким образом? - удивился Гарет.
        - Мы перевезем вас и ваших людей в Маллингем-Мэнор, - хищно улыбнулся Джек. - И никто не уследит за вами.
        - Хотя они не слишком хорошие воины, но удивительно искусны в выслеживании людей.
        Тристан улыбнулся и на миг стал удивительно похож на Джека.
        - Мы тоже. И если обнаруживаем врага, немедленно его уничтожаем.
        - Понятно, - обронил Гарет и, сунув в рот последний кусочек пропитанного подливой хлеба, прожевал, проглотил и только потом кивнул:- Прекрасно. И как же мы собираемся этого добиться?



«14 декабря 1822 года.
        Ранний вечер.
        Наша комната в дуврской гостинице.

        Дорогой дневник!
        Мне нужно переодеться к ужину, впервые за целую вечность, но я воспользовалась моментом, чтобы отметить некоторые преимущества нашего плана уехать в Маллингем-Мэнор.
        Прежде всего мы больше не одни в нашей битве против злодея и его сил. Трентам и Уорнфлит - люди, несомненно, сильные, совсем как Гарет. И если они присоединятся к нам, мы будем в буквальном смысле слова непобедимы. Какое невероятное облегчение!
        Еще больше меня порадовало то обстоятельство, что, по словам Тристана, в поместье живут леди, не только жены, его и Джека, но и многие другие, которые там гостят. Впервые с того времени, как я оставила в Пуне тетю Селму, мне предоставлена возможность вращаться среди дам своего круга, из разговоров с которыми можно понять, каково это - жить с мужчинами, подобными Гарету.
        Теперь во мне растет уверенность в успехе миссии Гарета, что позволит ему, когда все будет кончено, повернуться спиной к прошлому и всем сердцем сосредоточиться на нашем совместном будущем. Я знаю, как глубока его скорбь по Макфарлану, и успешный исход их миссии очень важен, поскольку поможет отрешиться от тоски по ушедшему другу.
        Я только сейчас вздохнула облегченно и счастливо. После напряжения и страха многих недель я жду завтрашнего дня. Но есть одно обстоятельство, которое несколько тревожит меня: Гарет все еще не уверен… не во мне, не в нашем будущем, но в чем-то, что есть между нами. Пока не могу понять, в чем именно, но пойму.
        А теперь нужно быстро переодеться.
        Э.».

        Их переезд в Маллингем был выполнен в три этапа за одно утро, облачное, серое и холодное, хотя дождя не было. В десять часов Маллинс, Доркас и Уотсон отъехали в коляске, взятой в гостинице, словно для того, чтобы посетить какой-то дом к западу от Дувра. Двадцатью минутами позже их примеру последовали Мукту, Арния и Джимми, восседавшие в тележке с багажом, и направились на север. С полчаса спустя Гарет, Эмили и Бистер, в другой коляске, свернули на лондонскую дорогу.
        Служители культа, находившиеся в Дувре, были вынуждены перегруппировать силы. Двое отправились за первой коляской, третий - за тележкой, а четвертый стал выслеживать экипаж, которым правил Гарет.
        Тристан и Джек, следившие за всеми передвижениями, поняли, что настало время действовать. Те, что правили лошадьми, - Маллинс, Мукту и Гарет - получили инструкции не ехать слишком быстро и со временем повернуть на север и запад, в Суррей. После того как все три экипажа остановятся на обед, все должны были взобраться на холм неподалеку от поместья.
        Тристан и Джек верхом на резвых лошадях избавились от преследовавших Гарета
«кобр», а потом помчались к холму. Днем, когда Маллинс стал взбираться на возвышенность, Джек и Тристан уже были на вершине, откуда могли видеть всю округу.
        Час спустя Гарет натянул поводья на вершине холма. Тристан и Джек, ведя в поводу коней, выступили из-за деревьев; лица обоих были донельзя довольными.
        - Вперед и первый поворот направо.
        Тристан показал на старые деревья, тянувшиеся вдоль линии горизонта.
        - Поместье там. Его ниоткуда нельзя увидеть, так что среди деревьев нас не заметят. Остальные уже проехали. Мы с Джеком на всякий случай подождем здесь, прежде чем поехать за вами.
        - Сколько их было? - спросил Гарет.
        - Я разделался с двумя, - объяснил Джек. - И Тристан тоже. Довольно, чтобы подогреть наши аппетиты, но не думаю, что за нами следил кто-то еще, так что пора ехать.
        Гарет кивнул, щелкнул поводьями, и коляска покатилась.
        Джек оказался прав: стоило им оказаться в конюшенном дворе за домом, как их встретили не только конюхи и лакеи, но и целая компания дам, в основном пожилых. Все говорили и восклицали одновременно.
        В этот момент подъехали Джек и Тристан, спешились и отдали поводья конюхам. Одна из дам помоложе, уверенного вида темноволосая матрона, подплыла к Гарету и Эмили.
        - Добро пожаловать! Я Леонора, жена Тристана.
        Восторженно улыбаясь, она пожала руку Гарету и стиснула пальцы Эмили.
        - Я очень рада видеть вас, тем более что эти двое были как на иголках, ожидая вашего прибытия.
        Вторая дама, выше ростом, величественная, с волосами цвета красного дерева и повелительными манерами, приблизилась к ним и тоже протянула руку.
        - Я Клэрис, жена Джека. Полагаю, вы пережили много приключений и просто обязаны рассказать нам все!
        Эмили едва успела назвать себя, как ее и Гарета буквально смела волна дам постарше во главе с двоюродными тетками Тристана леди Гермионой Уимиз и леди Гортензией Уимиз.
        - Боюсь, - прошептала Леонора, когда все расселись в просторной гостиной, - лучше всего будет ублажить их. Если какие-то вопросы будут вам неприятны, взгляните на меня или Клэрис, и мы вас спасем. И вы, майор, не стесняйтесь позвать на помощь.
        Он вежливо наклонил голову.
        - Пожалуйста, зовите меня Гарет.
        Как только леди немного успокоились, он устроился в кресле. Эмили огляделась.
        - Джек и Тристан?
        - Сбежали, - улыбнулась Клэрис.
        - Нам они не нужны, - категорично заявила леди Гортензия. Блестящие не по возрасту глаза уставились на Гарета и Эмили. - Мы хотим побольше узнать о вас обоих и к тому же слишком стары, чтобы тратить время на деликатность и такт. Итак, как вы оказались в Индии?
        Старушки были упорны, решительны и шокирующе прямы, так что не оставалось ни малейшего сомнения в их проницательности и искреннем интересе к молодой паре. Всего их было четырнадцать, но Эмили запомнила только Этельреду, Милли и Флору.
        Эмили отвечала им со всевозрастающей свободой. Похоже, что и Гарет открыл больше, чем хотел. Но когда через полчаса в комнату заглянули Джек и Тристан, Гарет воспользовался шансом, чтобы сбежать.
        Клэрис поймала взгляд Эмили и выгнула бровь.
        Эмили улыбнулась и едва заметно покачала головой. Приняв чашку настоящего английского чаю и тарелку с настоящими лепешками, сливовым джемом и свежими сливками, она немного расслабилась и стала отвечать на следующий вопрос Этельреды.
        Дневной свет за окнами постепенно мерк. Гардины были сдвинуты, огонь в камине разгорался, и вопросы, слава небесам, закончились.
        - Итак, - объявила Гермиона, - вы и ваш майор прошли сквозь огонь и воду. Когда мы услышим свадебные колокола?
        - Тетя! - воскликнула шокированная Леонора, стараясь взглядом усмирить родственницу мужа, которая только отмахнулась от нее.
        - Ясно, как дважды два, куда они клонят, и смотрите: она ничего не отрицает. Верно? И даже не покраснела!
        Эмили внезапно осознала, что так оно и есть. Мало того, она бессовестно улыбается.
        - Все в порядке, - ответила она Леоноре и оглядела Гермиону и других старых леди, нетерпеливо ожидавших ответа. - Мы пока не назначили день свадьбы. Все еще обсуждаем всякие мелочи.
        - Молодец девочка! - одобрительно кивнула Гортензия. - Самое главное - договориться обо всем, прежде чем начать семейную жизнь.
        По дому пронеслось гулкое «бууум».
        - Время переодеваться к ужину, - объявила Леонора и повела Эмили в чудесную комнату, окнами выходившую в парк, на боковой стороне дома. Доркас уже была там и выкладывала те немногие вечерние платья, которые Эмили захватила с собой, и - о блаженство! - у камина стояла ванна, полная воды, от которой шел пар.
        При виде счастливого лица Эмили Леонора рассмеялась.
        - Не торопитесь, полежите в ванне, ужин не начнется без вас. И если вам что-то понадобится, не стесняйтесь спросить.
        Эмили увидела в ее голубых глазах искренность и честность и ощутила некое родство душ. Ничего подобного она не испытывала в отношениях с сестрами.
        - Спасибо, - улыбнулась она так же искренне. - Обязательно.
        - Вот и прекрасно, - кивнула Леонора, сжимая руку Эмили. - Теперь я вас оставлю.

        Атмосфера за обедом была теплой и дружелюбной. Эмили физически чувствовала, как уходит сковывавшее ее много дней напряжение.
        Гарет, не привыкший к таким собраниям, тем не менее сознавал, что каждая дама готова его поддержать, и поднял забрало, напомнив себе при этом, что «кобры» все еще в стране и вполне могут их найти.
        Поняв, что старушки не собираются оставить джентльменов пить портвейн и курить сигары, он улучил момент, чтобы шепнуть Тристану о необходимости выставить часовых на ночь.
        Леди Гермиона, сидевшая между ними, услышала обмен репликами.
        - О, не волнуйтесь! Мы будем счастливы подежурить.
        Прежде чем Гарет успел открыть рот, остальные леди поддержали ее. Еще секунда - и они уже делили вахты.
        Потрясенный Гарет уставился на Тристана. Тот ухмыльнулся:
        - Не волнуйтесь. Они все сделают, и горе тем злодеям, которые вздумают пробраться сюда!
        Леди Гортензия, сидевшая напротив, поняла его колебания.
        - Трентам прав. Мы все равно мало спим, возраст сказывается. И попросим Генриетту и Клидеро подежурить с нами и поднять при необходимости тревогу.
        Взгляд Гарета упал на престарелого дворецкого Клидеро. Тот поклонился леди Гортензии.
        - Как скажете, миледи.
        - Генриетта, - пояснил Джек, - это волкодав Леоноры. Она уже познакомилась с вашими людьми, но не встречалась с вами.
        - Она правит домом по ночам. И умеет его защитить, - вставила Леонора.
        - И прикончит каждого, кто попытается сюда вломиться, - добавил Тристан.
        Позже Генриетту призвали в гостиную и представили Гарету и Эмили. Когда собака села, ее лохматая голова и впечатляющие челюсти оказались на одном уровне с головой Гарета.
        Позже он поднялся по лестнице вместе с Тристаном и Джеком, удостоверившись предварительно, что первый этаж охраняют Этельреда, Эдит и Флора, вместе с Генриеттой, лежащей на коврике у их ног.
        - Столько времени прошло, - признался он, - с тех пор как я мог свободно веселиться в дружеской компании.
        Гарет вошел в свою комнату. К счастью, комната Эмили оказалась рядом, и между ними была смежная дверь.
        Раздевшись и накинув халат, Гарет подергал за дверную ручку. Обнаружив, что дверь не заперта, он подошел к кровати и увидел, что Эмили не спит. В окно светила луна, голые ветки деревьев стучали об оконное стекло.
        Гарет лег рядом с Эмили, привлек ее к себе и прошептал:
        - О чем ты думаешь?
        Она положила голову ему на плечо.
        - Этот дом, хозяйство, старушки… Все так по-английски… и так уютно! Теперь я снова дома и должна вспомнить, что люблю больше всего, что ценю.
        - Вот как?!
        В этом восклицании отчетливо слышалась настороженность, и Эмили, приподнявшись на локте, взглянула в его лицо.
        - Я думала о домах и хозяйствах, людях и семьях, атмосфере и комфорте…
        - Понимаю. Надеюсь, ты не думаешь о том, что тебе нравится в мужчинах?
        - Нет, - улыбнулась она. - Хотя… может, следует подумать обо всем, что я люблю в тебе, чтобы убедиться, что все по-прежнему на месте.
        Засмеявшись, она поцеловала его.

        В отдельной гостиной маленького постоялого двора милях в двух от поместья Родерик Феррар, истощив запас ругательств, замолчал и сделал большой глоток французского бренди, которое владелец умудрился где-то достать.
        - Это единственное приятное событие дня, - заметил он, глядя в янтарное содержимое стакана.
        Сидевший в кресле Дэниел Тергуд пожал плечами:
        - Могло быть и хуже. Пусть мы не знаем, куда подевался Гамильтон, зато, как указал Алекс, он пропал именно в этой местности. Наши шпионы следят за дорогами и доложат о Гамильтоне и его отряде, как только они тронутся в путь.
        Дэниел замолчал, увидев, как хмурится Родерик.
        Он, Родерик и Алекс, все отпрыски благородного рода Шроутонов, дети нынешнего графа, нашли друг друга несколько лет назад. Имея одного отца, они обнаружили, что любят, ценят и жаждут одних и тех же вещей: денег и власти. Власти над другими, власти жестокой и безжалостной.
        Когда Родерик получил должность в Бомбее, Дэниел и Алекс последовали за ним. И все трое нашли возможности, которые соответствовали их желаниям.
        Они создали культ Черной Кобры и жили в роскоши, удовлетворяя свои самые извращенные прихоти.
        До тех пор, пока письмо, написанное от имени Черной Кобры и запечатанное фамильным кольцом, не попало в руки группы офицеров, посланных на поимку Черной Кобры. Эти четверо теперь знали имя основателя культа. Но не знали и знать не могли, что Родерик - всего лишь один из троих. Чтобы сохранить могущество, приобретенное Черной Коброй, Дэниел и Алекс нуждались в Родерике.
        К несчастью, они слишком поздно услышали о письме и угрозе, которое оно представляло, и не смогли воспрепятствовать офицерам покинуть Бомбей и уехать и Англию. Теперь Родерику, любимому сыну графа Шроутона, союзника и помощника принца-регента, было необходимо получить оригинал с предательской печатью.
        Один из четверых офицеров вез оригинал. Остальные трое были подставой. Но братьям не было известно, у кого настоящее письмо. Поэтому они натравили на четверку служителей культа и ассасинов. Судьба улыбалась им, и ветер был попутным, поэтому они умудрились обогнать офицеров. И вот теперь надо было устранить их и завладеть письмом.
        Полковник Дерек Делборо, старший из четверки, высадился в Саутгемптоне четыре дня назад. Все попытки расправиться с ним провалились, и он добрался до Лондона. Однако не передал письмо, и копия или оригинал по-прежнему оставались у него. Им удалось внедрить вора в отряд полковника, так что письмо скоро будет у них.
        Позаботившись о полковнике, Дэниел и Родерик поспешили в Дувр, как только услышали известие о том, что там высадился Гамильтон. Их первоначальный план помешать майору пересечь канал явно провалился.
        Но к тому времени как Дэниел и Родерик добрались до Дувра, отряд Гамильтона разделился и выехал из города. Шпионы, посланные на розыски, исчезли. Все следы таинственным образом обрывались неподалеку от гостиницы, где сейчас находились братья.
        Родерик вертел в руках стакан, угрюмо глядя на плескавшуюся жидкость.
        - Если будем сидеть и ждать, пока явится Гамильтон, пройдет целая вечность. Возможно, именно этого они хотят: чтобы мы сосредоточились на нем и упустили остальных двоих.
        - Вполне вероятно,- согласился Дэниел, осушив стакан. - Наши люди сторожат на дорогах. И немедленно сообщат, как только Гамильтон выйдет из укрытия и направится на север или куда бы там ни было. Если мы выедем сейчас, можем скакать всю ночь и догнать Алекса. И посмотрим, нашел ли Крайтон новую базу в Бери.
        Утром они узнали от Ларкинса, камердинера и правой руки Родерика, что Делборо направляется в Кембриджшир, откуда недалеко до поместий Норфолка, где многие богатые и влиятельные люди проводили Рождество.
        Алекс заявил, что нужно переместить базу из лондонского дома Шроутонов в место получше, где будет легко перехватить курьеров.
        Крайтон, камердинер Дэниела, предложил поискать в Бери-Сент-Эдмондсе. Алекс согласился. Пока Родерик и Дэниел ехали на юг, чтобы разделаться с Гамильтоном, Крайтон отправился в Бери, а Алекс остался в Лондоне, чтобы организовать переезд.
        Дэниел поднялся и подошел к окну.
        - Вот-вот начнется снегопад. Если мы останемся здесь, завтра не сможем выехать, а гонцы Алекса не сумеют добраться до нас.
        - Нам пора. - Родерик встал.
        Дэниел отошел от окна.
        - Гамильтон не рискнет путешествовать в непогоду. Это дает нам время отправиться на север, чтобы расправиться сначала с Делборо, а потом и с ним.
        Уже через пять минут они мчались галопом по дороге, ведущей в Лондон.


        Глава 18

«16 декабря 1822 года.
        Утро.
        Моя спальня в Маллингем-Мэноре.

        Дорогой дневник!
        Судьба была добра к нам. Сегодня мне дана идеальная возможность, чтобы хорошенько обдумать все детали того, что может оказаться превосходным браком между мной и Гаретом.
        Стоило несколько минут поговорить с Леонорой и Клэрис, чтобы понять: их взгляды на жизнь и джентльменов совпадают с моими. И из того, что я наблюдала прошлой ночью, их браки, по крайней мере на первый взгляд, могут быть названы счастливыми. Хотелось бы, чтобы и мой брак оказался таковым. Поэтому сегодняшний день я собираюсь посвятить тому, чтобы узнать у них все, что сумею.
        К тому же идет густой снег. Мы не можем носа высунуть за двери, и придется провести весь день в доме.
        В моем случае - за осторожными расспросами дам.
        Э. ».

        К середине дня, когда Леонора и Клэрис проскользнули в малую гостиную и, смеясь, бросились на диваны, Эмили узнала все, что хотела и даже больше того.
        - Ваши дети восхитительны, - заявила она с сияющей улыбкой.
        Леонора тоже улыбнулась:
        - С этим мы спорить не будем, поскольку помешаны на своих крошках. И все же я рада, что они прилично себя вели.
        Клэрис вальяжно махнула рукой:
        - Все, что необходимо, чтобы их очаровать, - это заговорить об обезьянах. Калеб и Роберт уже обсуждают, как уговорить Джека купить им мартышку. Но у меня нет ни малейшего желания иметь в доме что-то подобное.
        - Совершенно верно, - согласилась Леонора. - Кстати, у меня уже трое детей. А вы говорили с Гаретом, сколько малышей хотите?
        - Я сказала «много», потому что сама из большой семьи, - сообщила Эмили, но тут же нахмурилась. - В отличие от Гарета. Он был единственным ребенком.
        - Это ничего не значит, - возразила Леонора. - Тристан тоже был единственным ребенком, но считает, что мы должны иметь как можно больше ребятишек.
        - У меня трое братьев, - сообщила Клэрис, - и я все гадала, как смирится Джек с непрерывным шумом, но, похоже, ему все это очень нравится, и детский гомон в его ушах звучит музыкой.
        Они рассмеялись и продолжали болтать, расспрашивая Эмили о Гарете и о том, чего она ожидает от их брака. Типично женский разговор, именно то, в чем так нуждалась Эмили.
        К тому времени как прозвучал первый гонг и все трое отправились переодеваться, она уже многое узнала о тонкостях супружеской жизни.
        Доркас достала второе вечернее платье. Одеваясь, Эмили болтала с горничной о домашних делах.
        Потом она уселась на табурет перед туалетным столиком и, пока Доркас расчесывала и укладывала ей волосы, снова задумалась о том, что занимало ее больше всего. Может, Гарет не уверен, что желает такого же брака, как она. Что ни говори, а он - воин, который много лет провел вне общества, и может иметь иное мнение.
        Им нужно сесть и поговорить, но когда?
        Нужно дождаться, пока они окажутся в относительной безопасности. А пока она постарается лучше разобраться в своих мечтах и планах. Найдет самые верные слова, чтобы описать все, чего хочет, все, что должно быть у них.
        - Ну вот. - Доркас поправила узел волос на затылке Эмили и отступила. - Теперь вы выглядите как полагается. Но предупреждаю, если мы останемся здесь надолго, у вас кончатся вечерние платья.
        Позже, ложась в постель, Эмили представила реакцию окружающих, появись она в наряде, который бегум тунисского бея считала вечерним.
        При мысли об этом она улыбнулась: даже сейчас сложно поверить, что у нее хватило мужества надеть возмутительно неприличное платье.
        Гарет, войдя в комнату, нашел ее в задумчивом настроении.
        - Пенни за твои мысли, - пошутил он, укладываясь рядом.
        Она бросилась в его объятия и припала головой к мужскому плечу.
        - Я сейчас подумала, что делала за границей многое из того, на что никогда не решилась бы в Англии. Неужели теперь растеряю всю свою храбрость?
        Он ответил медленной и теплой улыбкой.
        - Невозможно. Храбрость в твоем характере. Ее невозможно потерять. А приспосабливаться к правилам общества, зная и понимая, что можешь и чего не можешь делать, не рискуя подвергнуться остракизму, - это сила, а не слабость.
        - Я не думала об этом в таком смысле, - тоже улыбнулась она.
        Гарет смотрел ей в глаза, но было слишком темно, чтобы увидеть, что в них. Видеть ее в таком настроении было ново для него, но это интриговало еще больше.
        Похоже, ее устроит такая супружеская жизнь, как у Джека и Клэрис, Тристана и Леоноры. У него не было никаких знаний о современном браке, но такие отношения, как у этих четверых, ему подходят. Более того, он вполне представлял такие отношения между собой и Эмили, но не знал, что для этого сделать, на чем основан такой союз.
        - Я… - начал он и замолчал.
        Что он скажет? Что хочет того же, что есть у Джека и Клэрис?
        Но они не Джек и Клэрис.
        И Гарет не был уверен, что Эмили любит его безоглядно. Он рвался вперед, спотыкаясь и падая, спеша приковать ее к себе, узнать, чем еще может привлечь ее, не произнося тех трех слов, которые она так жаждала услышать.
        Запустив руки в шелковистый водопад волос, он уложил ее на спину. Но Эмили уперлась ладошками ему в грудь.
        - Что ты собирался сказать?
        Гарет покачал головой:
        - Позже.
        Когда он сам все поймет. Когда найдет подходящие слова.
        Она открыла рот, но прежде чем успела продолжить расспросы, он ее поцеловал.
        Схватил в объятия и увлек в страсть, в огонь, который так легко вспыхнул, в водоворот их желаний.
        Здесь, в этом мире, все было так просто, так достижимо. В этом мире он знал, как заставить ее стонать и молить… знал, что она любит.
        Чего хочет.
        И он постарался дать ей это… и больше. Показать то, что не мог выразить словами.
        Эмили извивалась под ним, и перед глазами все кружилось, а ощущения накатывали волнами, разбивающимися о причал. В прошлую ночь она была главной и правила бал. Теперь настала его очередь.
        И он доводил ее до пика, настойчиво и неуклонно вел по длинной, мучительной и новой тропе, боготворил и поклонялся ей.
        Под его руками она чувствовала себя драгоценным сокровищем. Богиней. Особенно когда он развел ее бедра и поцеловал там, чтобы свести ее с ума. Чтобы уносить все выше. Чтобы она самозабвенно царапала ему спину, заходясь в безмолвном крике.
        Но тут его жесткие ладони погладили воспаленную кожу, требуя и обещая одновременно. Он поднялся над ней, развел бедра еще шире и скользнул во влажную глубину.
        Властно. Непреклонно.
        Ощущение этой плоти, заполнившей ее, было невероятным.
        Гарет вышел и снова вонзился еще глубже, с еще большим пылом.
        Она слепо провела руками по мощной спине, обняла его еще крепче и поймала ритм этого прихотливого безымянного танца.
        Их соединенные тела напрягались, стремясь к единственно возможному выходу.
        Он врезался в нее последний раз, сильно, глубоко, и она взорвалась.
        И упала. С обрыва. Разбитая и счастливая. Охваченная неописуемой радостью.
        И услышала прерывистый стон.
        Сдавшись неизбежному, он обмяк на ней, едва не раздавив тяжестью.
        Эмили с улыбкой прижала его к себе, наслаждаясь послеощущениями экстаза.



«17 декабря 1822 года.
        Моя спальня в Маллингем-Мэноре.

        Дорогой дневник!
        У меня есть немного времени до ужина.
        Сегодня был день объединения и ожидания.
        Когда я проснулась, Гарета, как обычно, уже не было. Окончательно измотав меня, он ушел на рассвете. И все же события этой ночи подтвердили мои мысли: между нами настолько прочная связь, что ни я, ни он не можем этого не признать. Когда мы вместе, между нами взаимное благоговение, взаимная преданность. Потому что мы обожествляем друг друга.
        Этим утром я не пишу о нашей свадьбе. Скорее, пытаюсь сформулировать собственные мысли. И поскольку снег, хоть и постоянно тающий, все еще держит нас в доме, в этом месте относительной безопасности, где все невзгоды отодвинулись куда-то далеко, я наконец смогла достичь некоторого прогресса.
        Я много беседовала с пожилыми леди - они такие душечки, - наблюдала за Тристаном с Леонорой и Джеком с Клэрис. И кажется, поняла, что необходимо для успешного брака между мной и Гаретом.
        Доверие. Равенство. Сознание взаимной силы и готовность принять слабости друг друга, разделить беды и горести. Страдания и бремя. Триумфы и радости.
        Поэтому, дорогой дневник, я полна решимости и с ясной головой жду. Конца миссии Гарета. Конца Черной Кобры. Скорее бы!
        Я чувствую, что стою на пороге не только большого счастья, но и волнующего путешествия, которое продлится всю мою оставшуюся жизнь. Но я не могу сделать первый шаг, пока этот злосчастный Черный Кобра не пойман и не посажен под замок.
        Мы надеемся, что скоро придет известие от Вулверстона.
        Молюсь, чтобы так и было.
        Э.».

        Посланец от Вулверстона примчался поздно вечером и отдал пакет Тристану.
        Тристан поблагодарил его и поручил заботам дворецкого, а сам отправился в гостиную, где остальные сидели и болтали у камина.
        Все выжидающе уставились на него, ожидая, пока он откроет пакет. Тристан, хмурясь, вытащил два сложенных листочка и отдал один Леоноре.
        - От Минервы, - пояснил он Гарету и Эмили. - Это жена Ройса.
        Сам он прочитал второе послание и сообщил о предстоящем путешествии.
        Все стали обсуждать детали путешествия, причем леди участвовали в разговоре наравне с джентльменами, тем более что послание Минервы содержало приглашение Леоноре и Клэрис вместе семьями посетить Элведен. Джек и Тристан переглянулись, но спорить не стали, очевидно, посчитав Элведен достаточно спокойным местом, тем более что сами они скоро там будут.
        Наконец все было решено.
        Леонора, взглянув на часы, поднялась.
        - Уже поздно, а нам нужно выехать завтра как можно раньше. Джентльмены, предоставляем вам организовать кучеров и экипажи, а мы поговорим с людьми.
        Мужчины кивнули и вернулись к своей дискуссии.
        Эмили последовала за Леонорой в холл. Леонора позвонила Клидеро.
        Эмили дали самое простое задание. Она объяснила Уотсону, что от них требуется, зная, что он все подробно перескажет остальным, после чего, оставив Леонору объясняться с дворецким, а Клэрис - отдавать приказания кормилице, поднялась наверх и направилась к себе. С ее уст не сходила улыбка.
        Последний рывок от Маллингем-Мэнора к Элведену, и их путешествие будет закончено. Еще два дня. И они с Гаретом могут обсудить будущее. И их свадьбу.
        Эмили была слишком возбуждена, чтобы сидеть, а тем более спокойно лежать. В ночной сорочке она вышагивала перед камином, накинув на плечи шаль. Немного погодя открылась дверь и вошел Гарет. Эмили остановилась. Ее лицо светилось надеждой и энтузиазмом.
        Гарет закрыл дверь и улыбнулся. Потом, внезапно став серьезным, прошептал:
        - Еще два дня. - Немного поколебавшись, он схватил ее в объятия и прерывисто вздохнул. - Я не хотел ничего говорить, пока все не закончится. Но… я не могу продолжать путь, не сказав того, что скажу сейчас. Мы сейчас строили планы, прямые и простые: едем по этой дороге, делаем то-то и то-то, а когда доберем до Элведена, все будет кончено. Но это нелегко. Мы знаем, что Черная Кобра соберет силы, чтобы напасть на нас на этом отрезке пути. Лучшие силы. Элиту. Ему отчаянно нужно письмо. На это мы и рассчитываем, планируя значительно уменьшить его армию. И на то, что он сделает ошибку, которая обличит его, как Черную Кобру, еще определеннее, чем письмо, которое мы везем. И все это означает реальную опасность. Реальную угрозу гибели. - Гарет снова помедлил, подыскивая нужные слова. - Я еще не просил тебя стать моей женой. Не просил, как полагается. Я хочу этого… намереваюсь… но меня могут убить или покалечить, а в этом случае не желаю тебя связывать.
        Эмили нахмурилась, хотела что-то сказать, но Гарет продолжал:
        - Не хочу, чтобы ты оставалась рядом, если мне нечего будет тебе предложить. Но…
        Эта часть была самой трудной. Эмили молчала и внимательно слушала.
        Глядя ей прямо в глаза, он черпал силу и спокойствие в этих зеленовато-карих глубинах.
        - Я хочу жениться на тебе, хочу такой же брак, как у Джека и Клэрис, у Тристана и Леоноры. Не знаю, возможно ли это, сумею ли я… Думаю, что смогу, и хочу попытаться. С тобой. Хочу, чтобы у нас было это, хотя не в силах объяснить, что
«это» такое.
        В ее глазах сияло понимание, а лицо светилось счастьем Тугой узел страха, свившийся в груди, ослаб.
        Эмили подступила ближе и провела ладонью по его щеке.
        - Я могу объяснить. Последние несколько дней я ни о чем другом не думала, смотрела и училась тому, что поможет сделать брак крепким. Я знаю, что мы должны делать. Нужно доверять друг другу, ценить друг друга и делить все, хорошее и плохое.
        У Гарета перевернулось сердце. Подняв руку он прижал палец к ее губам.
        - Больше ничего не говори.
        Широко раскрыв глаза, она вопросительно уставилась на него.
        - Это старое поверье. Вернее, солдатское суеверие. В нем есть своеобразная логика. Идя в битву, следует сделать все, чтобы тебе было нечего терять. Ну, или почти нечего. Сражаться, зная, что у тебя есть то, что дороже жизни, означает искушать судьбу. Более того, это опасно. Потому что драка неизбежно вступает в противоречие с инстинктом самосохранения. Оказываясь лицом к лицу с врагом и зная, что тебе есть что терять, становишься слабее. Это так отвлекает! Да, я хочу, чтобы ты стала моей женой, но не желаю говорить об этом и делать какие-то заявления или принимать решения сейчас. Ты понимаешь меня?
        Ее улыбка стала еще увереннее. Она прильнула к нему, и он крепко ее обнял. Эмили сжала его лицо ладонями и прошептала:
        - Понимаю.
        Он наклонил голову и поцеловал ее. Эмили ответила на поцелуй с неукротимой страстью, с абсолютным самозабвением. Ее радость, готовое вырваться наружу счастье были такими нескрываемыми, такими мощными, что она не могла их сдержать.
        Она со смехом прервала поцелуй и повела Гарета к кровати, где помогла снять сюртук, жилет и освободила от галстука. Расстегнула рубашку и стала вынимать запонки. И только потом потянулась к поясу брюк.
        - Сначала туфли, - сдавленно прохрипел Гарет.
        Глядя на нее глазами, потемневшими от желания, он отступил и сбросил туфли, а потом потянулся к Эмили. Она откинула шаль и оказалась в его объятиях. Подняла лицо, безмолвно предлагая губы. И позволила уже знакомым ощущениям захлестнуть ее с головой.
        Не успев опомниться, Эмили оказалась на кровати.
        Тяжелая рука завладела ее грудью. Ее веки опустились; она застонала от острого наслаждения, когда он теребил набухший бутон.
        Еще секунда - и Эмили потеряет возможность взять над ним власть, хотя бы на сегодняшний вечер.
        Она положила руки ему на плечи, скользнула ниже, по груди, и оттолкнула.
        - Позже, - пробормотал он. По его тону было понятно, что он имеет в виду «много, много позже».
        - Нет. Сейчас. Повернись на спину.
        Он с досадливым стоном подчинился и, не выпуская ее из объятий, повернулся на спину. Она стала целовать его, жадно, страстно, почти исступленно, вкладывая всю жаркую страсть в эти головокружительные поцелуи. И одновременно властно сомкнув ладонь на его раскаленной плоти.
        Гарет словно оцепенел, и Эмили подняла голову.
        - Подожди немного, - пробормотала она, опустившись ниже. Ее пальцы ласкали, гладили… обещали. Влажные поцелуи посыпались на его грудь. Губы нашли плоский мужской сосок. Эмили обвела его языком, чуть прикусила.
        Его дыхание участилось, когда она спустилась еще ниже, самозабвенно целуя его и продолжая ласкать отвердевший фаллос. Когда она дошла до пупка, Гарет с трудом втянул в себя воздух. И больше дышать не смог. От желания. И надежды.
        Как давно женщины не ублажали его таким способом… целую вечность. Но одно обстоятельство держало его в напряжении и подчинении, пьянило и околдовывало: это она, Эмили, женщина, которую он хочет видеть своей женой, готова ублажать его.
        И он, беспомощный пленник страсти, снова задохнулся, когда ее губы наконец коснулись самого кончика.
        Его пальцы инстинктивно застыли на ее затылке, вцепившись в шелк волос, когда он усилием воли оставался неподвижным, удерживая бедра от резких толчков вверх.
        Откинув голову, он невидящими глазами смотрел в потолок. И гадал, что она сейчас сделает, мысленно умоляя, надеясь, молясь… и тут ощутил влагу ее языка, медленно, чувственно скользившего по атласной поверхности фаллоса.
        Его глаза закрылись. Челюсти сжались. Но кончик языка проделал нечто невероятное, и он едва не потерял сознание.
        Ее дыхание, мягкое и нежное, омывало его влажную кожу. Каждый нерв, каждый уголок сознания был замкнут на том, что она станет делать дальше.
        Прикосновение ее пухлого ротика, вбиравшего его плоть, вырвало у Гарета стон.
        Другого ободрения ей не потребовалось. Она принялась за дело со всей энергией, самозабвением и преданностью, на какие только была способна. Может, она и была новичком, но за самое короткое время превратила его в комок жаждущей плоти. Запустив обе руки в ее волосы, прерывисто дыша, с бешено колотившимся сердцем и закипевшей кровью, он из последних сил цеплялся за остатки рассудка, за некое подобие самообладания, пока она посылала ему волну за волной острого наслаждения.
        Эмили ощущала, как нарастает в нем напряжение. И наслаждалась этим. Все происходящее оказалось еще лучше, чем она ожидала. Эмили не думала, что это такая радость - ласкать любимого человека. Дать ему столько удовлетворения. Испытывать чисто женское торжество при мысли о том, что у нее хватило сил свести его с ума.
        - Довольно! - гортанно прохрипел Гарет.
        Отстранив Эмили, он одним плавным движением поднялся, поставил ее на колени и схватился за подол ночной сорочки. Эмили высвободила руки из рукавов.
        Матрас просел, и Эмили едва не повалилась навзничь, но его рука обвила ее талию, и она едва успела увидеть, как сорочка легким облаком опустилась на пол.
        Она вдруг поняла, что он стоит на коленях за ее спиной. От него исходил жар, обжигавший ее плечи, спину, доходивший до бедер.
        Его губы прижались к ее уху.
        - Ты можешь быть моей гурией всегда. В любую минуту.
        Обещание, звучавшее в его словах, послало дрожь ожидания по ее позвоночнику. Она снова закрыла глаза и затрепетала от ожидания. Он прижался теснее. Сильно сжал бедро. Другая рука распласталась на животе.
        - И как каждый хороший хозяин, я наслаждаюсь своей рабыней.
        Она тихо охнула и судорожно вцепилась в лежавшую на талии руку Гарета.
        Вторая рука поползла вниз. Находя. Гладя. Владея.
        Пока она, всхлипывая и задыхаясь, не выгнулась, не откинула голову.
        Прижавшись к ней бедрами, он надавил на ее плечи, так что ей пришлось опереться на руки. И тогда он скользнул в нее сзади. Наполнил до конца. Глаза Эмили широко раскрылись, но она не издала ни звука. И услышала прерывистый стон, когда он вышел из нее. Но когда снова вонзился, она тихо всхлипнула. Ощущения были острее обычного, кровь била в виски. Мир перестал существовать. Гарет подался вперед и стал мять ее груди.
        Она была так близко… почти у цели.
        Он ощутил неумолимо приближавшуюся разрядку. Нашел пульсирующий бугорок плоти и нажал.
        И услышал тут же оборвавшийся крик. Она рассыпалась, превратившись в жидкий огонь в его руках; ее лоно обжигало, превратившись в огненную печь… и он с долгим стоном вонзился еще глубже и дал себе волю. Позволил разлившемуся по телу блаженству унести его. Захлестнуть, когда он изливал в нее свое раскаленное семя.
        Она без сил рухнула на постель и увлекла его за собой. Он упал на нее, не в силах пошевелиться, изнемогая от блаженства.
        Прошло несколько долгих минут, прежде чем он отодвинулся и лег рядом с ней. Она повернула к нему голову. Из-под длинных ресниц поблескивали глаза цвета мха.
        - Кажется, мне понравилось быть твоей гурией, - улыбнулась она.


        Глава 19

«19 декабря 1822 года.
        Очень раннее утро.
        Моя спальня в Маллингем-Мэноре.

        Дорогой дневник!
        Я прячусь под одеяла, продолжая лихорадочно работать пером, пока не появилась Доркас с водой для умывания. Гарет только что ушел. Какую ночь, какое утро мы провели! Но главная новость заключается в том, что мы целиком и полностью согласны относительно нашей будущей жизни.
        В этом отношении мы едины. Все мои надежды осуществились. Все мои мечты почти сбылись. Да, он еще не признался в любви, по крайней мере словами, однако после всего, что я усвоила от берберок, а также от Клэрис и Леоноры, у меня появилась способность видеть истину.
        Мы знаем, что должны делать, чтобы наша совместная жизнь была такой, какой хотим ее видеть.
        Правда, на нашем пути стоит Черная Кобра, но послезавтра… послезавтра мы будем свободны осуществить наши совместные мечты.
        Я полна ожиданий.
        Э. ».

        Они выехали на рассвете, когда небо только становилось светло-серым, а ледяной восточный ветер поднимал клубы снега с сугробов на обочинах дороги.
        Эмили сидела в экипаже, укрытая меховой полстью, и, поставив ноги на два нагретых кирпича, любовалась проплывающими мимо окон зимними пейзажами, а заодно следила, нет ли на дороге чего-нибудь подозрительного. Гарет, сидевший рядом, обнимал Эмили за плечи и смотрел в другое окно. Мужчины настороженно прислушивались, готовясь отразить атаку, хотя почти все считали, что фанатики вряд ли нападут на них на этом берегу Темзы.
        - Не забывайте, что, помимо всего остального, - указал Тристан перед отъездом из имения, - леса к северу от реки - идеальные для засады места.
        Он и Джек скакали верхом, затерявшись в холодном тумане.
        Они ехали уже несколько часов, и, если верить дорожным знакам, Грейвзенд был уже недалеко. Но тут Эмили прижалась носом к стеклу:
        - Я совсем не вижу Джека или Тристана.
        - И не увидишь. Подозреваю, они здорово поднаторели в подобного рода вещах. Им надо заметить всех наших преследователей, но сами они должны оставаться невидимыми. Может, мельком увидишь их, когда они будут проезжать мимо нас в Грейвзенде.
        Как было условлено, они остановились на большом постоялом дворе «Лорд Нельсон», чтобы выпить чего-нибудь горячего. Провели напряженные полчаса за чаем с лепешками, позволив Тристану и Джеку обогнать их и направиться к пристани.
        Но когда Эмили и Гарет приехали на пристань, Джека и Тристана нигде не было видно. Однако паромщик ждал, чтобы перевезти их на другой берег. Он подтвердил, что джентльмены, которые наняли его, уже переправились.
        Переправа была короткой, но тяжелой, поскольку плоскодонный паром опасно раскачивался. Паромщик и его команда работали слаженно и прекрасно справлялись с бурными водами реки. Они без происшествий добрались до пристани Тильбери.
        Когда экипаж вновь оказался на суше, Гарет помог Эмили сесть и, закрыв дверцу, стал вместе с Мукту усмирять возбужденных лошадей. Маллинс уже сидел на козлах и проверял пистолеты, спрятанные под сиденьем.
        Бистер отправился на разведку. Гарет остановился у дверцы экипажа.
        Проезжая мимо, Бистер лихо отсалютовал и быстро взобрался на крышу.
        - Заметил троих, но их может быть и больше. Наблюдают за экипажами с холма, на подступах к городу. Позади них огромный лес.
        Гарет, вскинув брови, открыл дверцу и сел.
        Учитывая полученные новости, они долго обедали в главной гостинице Тильбери, давая Тристану и Джеку время, чтобы утолить голод и занять позицию за спинами фанатиков.
        Прошел еще час, прежде чем Гарет, предварительно взяв у Уотсона пенал с письмом, последовал за Эмили в экипаж. Перед ними был тот отрезок пути, где нападение было наиболее возможным. Дорога шла через болота к северу от Тильбери и поднималась в гору. Но вскоре снова выровнялась.
        - Странно, - задумчиво заметил Гарет, - это было идеальным местом для засады. Как только мы взобрались на вершину холма…
        - Может, они не хотят, чтобы их заметили проезжающие по дороге.
        Эмили показала на экипаж, едущий в противоположном направлении.
        - Верно, чем дальше мы забираемся на север, тем чаше будут встречаться пустынные участки дороги. Может, поэтому они еще и не атаковали.
        Экипаж неторопливо катил дальше, часто по дороге, обрамленной с обеих сторон глухим лесом, где встречного транспорта почти не наблюдалось, однако все по-прежнему было тихо. В какой-то момент Бистер, свесившись с крыши, доложил, что за ними определенно кто-то следует, но пока они не заметили никого, кто пытался бы обойти их сбоку или вырваться вперед.
        - Это должно что-то означать, - нахмурился Гарет.
        - Возможно, мы все узнаем от Тристана и Джека при встрече. - Эмили посмотрела вперед и различила вдали черепичные крыши. - Кажется, Хелмсфорд уже близко.
        Так и оказалось. Экипажи, грохоча колесами, въехали в город, оказались на Хай-стрит, миновали большую церковь и направились к гостинице, где Вулверстон приказал им остановиться на ночь.
        Судя по суете, начавшейся, как только Гарет назвал свое имя, Вулверстон самолично отдал все распоряжения.
        Номера, предназначенные для их отряда, были расположены на втором этаже в одном крыле, окна выходили и на передний, и на задний фасады здания. Увидев это, Гарет еще больше уверился, что тут не обошлось без указаний герцога. Перед тем как совсем стемнело, он, Мукту и Бистер обошли двор, отмечая места, где можно укрыться. Проверяя окна и двери, через которые могут вломиться враги.
        Здание было выстроено из камня, с крепкой черепичной крышей. Хотя Гарет ничего не желал сильнее, чем ввязаться в драку с «кобрами» и уменьшить их количество, выполнив тем самым часть своей миссии, он все же не забывал, что с ним Эмили. Он очень не хотел подвергать ее опасности.
        Устроившись в комнате, которую предстояло делить с Гаретом, Эмили спустилась вниз и застала Маллинса в отдельной гостиной, отведенной специально для их отряда. Вскоре появился Гарет. Им принесли чай, потом к компании присоединились Мукту и Бистер, и все стали ждать Джека и Тристана.
        Приближалось время ужина, но никого не было. Наконец на пороге показался Джек. Устало улыбнулся и кивнул, когда Гарет поднял только что открытую бутылку вина. Приняв бокал, он выдвинул стул, упал на него и простонал:
        - Я уже много лет не проводил целого дня в седле…
        Появившийся Тристан подышал на руки:
        - Не забывай про чертов ветер!
        Он тоже получил бокал вина. Гарет дождался, когда друзья сделают первый подкрепляющий глоток, и спросил:
        - Так где, сатана их побери, эти «кобры»?
        - Там. - Джек показал на юг. - И здесь. И в поразительно больших количествах.
        - Сначала, - добавил Тристан, - один сел в экипаж недалеко от Маллингема. Еще двое стали следить за вами, как только вы оказались на большой дороге. Все трое проводили вас до Грейвзенда, потом один поехал вперед и пересек Темзу, но больше не возвратился; остальные двое остались на том берегу и повернули назад, как только вы сели на паром.
        Гарет кивнул:
        - Возможно, остались, чтобы следить за побережьем.
        Джек наклонил голову:
        - Мы нашли того, который переправился через реку, с группой из восьми человек. Это он принес им новости. Мы успели вовремя, чтобы увидеть, как они посылают на север другого гонца.
        - Похоже, что преследователи не собирались нас перехватить, - заметил Гарет. - У них было немало прекрасных возможностей устроить нам засаду.
        - Верно, - вздохнул Тристан. - Их было восемь человек. Девять, если считать с гонцом. В экипаже сидели двое, а еще по трое - на козлах и запятках. Счет явно в их пользу.
        - Должно быть, им приказано следовать за нами и высылать вперед гонцов с добытыми сведениями, но не вступать в бой. Пока что.
        Джек хищно улыбнулся:
        - Полагаю, это становится интереснее и интереснее.
        - Интереснее? Но как это? - нахмурилась Эмили.
        - Нас снова куда-то гонят, - проговорил Гарет. - Пока мы двигаемся, вперед, те, кто позади, просто следуют за нами, а впереди ждет настоящая армия, почти уверенная в том, что захватит нас в плен.
        - Похоже, Черная Кобра не желает рисковать, - вставил Джек. - Готовит ловушку для экипажа. Завтра. На дороге. И этой ловушки вы избежать не сумеете. По крайней мере он так считает.
        - Совершенно верно, - усмехнулся Тристан, сверкнув глазами. - Не хочет ли кто-нибудь побиться об заклад, что именно этого добивался Ройс? Новость о том, что Черная Кобра прячется где-то между нами и им то ли в Эссексе, то ли в Суффолке, его осчастливит.
        Стук в дверь возвестил о прибытии хозяина гостиницы с ужином. Мукту, Бистер и Маллинс ушли ужинать с остальными слугами.
        Когда все поели и хозяин убрал со стола, Гарет пошел за ними. Все едва успели устроиться за столом, как снова вошел хозяин.
        - Гонец к лорду Уорнфлиту.
        По знаку Джека хозяин пропустил вперед немолодого мужчину. Тот поклонился, вынул из кармана запечатанное письмо и отдал Джеку, который сломал печать и развернул бумагу Гонец откашлялся:
        - Мне велено спросить, милорд, о том, что здесь делается.
        Тристан произнес несколько фраз, доложив об их общих наблюдениях и уверенности, что их гонят в засаду.
        Гонец несколько раз повторил сказанное. Тристан одобрительно кивнул.
        Джек отдал послание Вулверстона Гарету и обратился к гонцу:
        - Можете доложить также, что мы сделаем все, как приказывает ваш хозяин, и скопируем письмо, о котором идет речь.
        Гонец снова поклонился.
        - Если больше ничего не прикажете, милорд, мне нужно ехать.
        Тристан отпустил его.
        Эмили читала письмо герцога, заглядывая через плечо Гарета.
        - Сейчас принесу перо и чернила, и мы сделаем копию. Но зачем это нужно?
        - Детали, - коротко ответил Джек. - Предположим, Делборо пожертвовал своей копией и что-то от этого выиграл. А вдруг нам тоже придется пожертвовать письмом? Тогда Ройсу будет нечего изучать.
        Эмили, понимающе кивнув, вышла.
        - Рад, что Делборо в безопасности и что Монтит тоже в Англии!.. - выпалил Гарет и осекся.
        - Кто ваш четвертый? - спросил Джек.
        - Карстерс. Капитан Рейф Карстерс, известный как Безрассудный.
        Тристан вскинул брови.
        - Если он должен прибыть последним…

«Если Рейф должен прибыть последним, значит, почти наверняка везет оригинал письма».
        Все подумали об этом, но никто не высказался вслух. Гарет поспешил сменить тему:
        - Как насчет часовых? Нужно быть крайне осторожными.
        Вернувшаяся Эмили принесла дамский дорожный письменный прибор с красивой перламутровой крышкой. Поставила на стол, открыла и придвинула ближе лампу.
        - Где письмо?
        Гарет вынул пенал из внутреннего кармана сюртука и под зачарованными взглядами собравшихся нажал потайной механизм. Пенал открылся. Гарет отдал письмо Эмили. Та разгладила его, села, окунула перо в чернила и принялась переписывать.
        - Можно взглянуть? - спросил Джек, кивком показав на пенал.
        Гарет с улыбкой согласился.
        Пока остальные играли с пеналом, нажимая на механизм, а Тристан с Джеком задавали вопросы о подобных восточных устройствах, Эмили сосредоточенно писала.
        К тому времени как она скопировала письмо Черной Кобры и промокнула чернила, мужчины распределили между собой вахты.
        Договорившись о времени завтрашнего отъезда, все разошлись по комнатам. Маллинс взял себе первую вахту. Они оставили его сидеть на стуле в конце коридора.

        Первый сигнал тревоги прозвучал в полночь. Бистер громко постучал в дверь. Гарет выскочил из-под одеяла. Эмили схватила плащ, накинула поверх сорочки и метнулась следом.
        - Кто-то пытается вломиться в нижнюю гостиную, - пояснил он Эмили. - Мы с Бистером спустимся вниз. Подожди здесь.
        - Ни за что! Вы двое идите вперед. Я за вами.
        Гарет поколебался, но, по правде говоря, предпочитал, чтобы она находилась в непосредственной близости. «Кобры» могут напасть сразу внизу и наверху. Он коротко кивнул:
        - Ладно, только оставайся сзади.
        И притворился, будто не замечает, как она закатила глаза к небу.
        Джек, Тристан, Маллинс и Мукту были уже в коридоре Джек прижал палец к губам и знаком показал, что вместе с Тристаном спустится по задней лестнице и выйдет наружу Мукту и Маллинс должны оставаться здесь на случай внезапного нападения на спальни.
        Гарет кивнул, и они безмолвно расстались. Бистер пошел за Гаретом. Следом кралась Эмили, старавшаяся держаться стены, чтобы не скрипели ступеньки. На полпути Бистер нашел в темноте ее руку и вложил в ладонь кинжал.
        Когда он оглянулся, Эмили благодарно кивнула, стиснула рукоять и почувствовала себя чуть менее беззащитной. Но больше всего она волновалась за Гарета, который как раз открывал дверь гостиной. Она и Бистер повиновались его сигналу держаться позади. Гарет осторожно открыл дверь пошире и исчез в темноте.
        Эмили пошла за ним и увидела Гарета, скорчившегося у окна. Массивные деревянные ставни были закрыты и заперты изнутри.
        Эмили, напрягая слух, услышала разговор. Интонации определенно были индийскими.
        Неожиданно шепот стал громче и тут же смолк.
        Гарет потянулся к оконной задвижке. Распахнул окно, отпер ставни, и в слабом лунном свете все увидели две потрясенные физиономии. Но «кобры» немедленно повернулись и бросились бежать.
        Почти сразу же перед окном появились Джек и Тристан.
        - Что случилось? - спросил Тристан.
        - Они струсили, - брезгливо ответил Гарет.
        Мужчины дружно фыркнули и воззрились на темный лес, но тут же покачали головами и направились в дом.
        Гарет тщательно запер ставни и закрыл окно. Бистер сразу же отобрал у Эмили кинжал, еще до того, как Гарет повернулся и велел им подниматься наверх.

        Эмили проснулась несколько часов спустя. Не понимая, что встревожило ее, она немного полежала и неожиданно для себя самой вскочила, разбудив заодно Гарета.
        - Что случилось? - выпалил он так бодро, словно и не спал.
        - Дым… да, пахнет дымом.
        Гарет молниеносно скатился с кровати. Эмили накинула плащ, но, подойдя к двери, нахмурилась и повернулась к Гарету.
        - Здесь не так сильно пахнет.
        Гарет вышел в коридор. Дежурил Мукту, сидевший у лестницы. Но ни он, ни Гарет не ощущали никакого дыма.
        Крыша гостиницы была из сланцевой черепицы. Сбитый с толку Гарет вернулся в комнату. Эмили, стоя у окна, пыталась открыть задвижку. Гарет мгновенно очутился рядом, схватил ее за плечи и оттащил от окна.
        - Осторожней! Сорочка белая: тебя могут увидеть.
        Он завернулся в плащ, подошел к окну и приоткрыл створку.
        Порыв ветра внес в комнату запах горящего дерева.
        Гарет приоткрыл створку пошире и увидел тянувшийся откуда-то дымный хвост. Всмотрелся пристальнее и увидел три фигуры рядом с поленницей, сложенной у стены гостиницы.
        Они пытались разжечь костер, языки которого могли бы дотянуться до деревянных ставен, но это был английский декабрь, и дерево отсырело. Маленький огонек, который удавалось развести, то и дело гас. К тому же лил беспощадный дождь, поливая людей и гася огонек, отчего дым становился все гуще.
        Кашляя и размахивая руками, троица отступила. Злодеи обменялись несколькими словами, повернулись и исчезли среди деревьев.
        Гарет наблюдал, как они уходят.
        - Что там? - спросила Эмили.
        - Они ушли, - сообщил Гарет. - Пытались поджечь гостиницу, но, видно, не слишком старались.

        - Ты раздобудешь эти чертовы письма, каждую копию, все до единой! - В голосе Алекса вибрировала ледяная ярость.
        Они сидели в гостиной дома, снятого в Бери-Сент-Эдмондсе. Дэниел взглянул на Родерика, ожидая ответа.
        Они с Алексом только что получили весьма неприятный удар и до сих пор не оправились от потрясения. Оказалось, что в письме, которое Родерику было так необходимо перехватить, содержалась куда большая угроза, чем кто-то из них предполагал. Этот идиот Родерик по какой-то необъяснимой рассеянности упомянул в письме настоящие имена Дэниела и Алекса. И хотя никто из читавших письма пока не понял, какая связь существует между этими тремя, если письмо, пусть и копия, попадет в руки графа Шроутона, отец точно узнает своих побочных сыновей. Но Родерик - его любимый законный отпрыск! Как верно указал Алекс несколько минут назад, если дело дойдет до публичного наказания Черной Кобры, граф не колеблясь предложит своих бастардов в качестве жертвенных ягнят. Лишь бы спасти Родерика. И в этом нет никаких сомнений.
        Но без Дэниела и Алекса Родерик не сможет действовать, как Черная Кобра. И прекрасно это знает.
        Родерик, окаменев лицом, коротко кивнул:
        - Разумеется. Я всё сделаю.
        - Как? - Алекс, пронзив Родерика непрощающим взглядом, встал перед огнем. - Расскажи нам все, брат мой.
        Родерик опустил глаза на копию письма, которую вез Делборо и ради получения которой Родерику пришлось убить своего камердинера Ларкинса.
        - Гамильтон в Хелмсфорде. Я послал восьмерых следить за его отрядом и не выпускать из виду. Завтра я возьму с собой наших лучших людей в дополнение к этим восьмерым, У нас весьма убедительный перевес: у Гамильтона всего четыре человека, включая его самого. Кроме того, он еще должен защищать свою женщину. Мы остановим их, схватим его и женщину и привезем сюда, - сообщил он и, послав Алексу злобный взгляд, добавил: - Придется оставить их в ваших нежных руках. Я только сейчас получил известие, что Монтит уже в стране. Придется ехать на запад, чтобы не дать ему добраться до Кембриджшира.
        - Все это быстро превращается в худший из возможных сценариев! - отрезал Дэниел. - Четыре курьера высаживаются в портах, расположенных в разных частях страны. Наши люди на побережье распределены не слишком густо. Хотя мы уже потеряли немало людей, все же у нас больше сил. Но мы не знаем, куда именно послать их так, чтобы не опоздать…
        - Хорошо еще, - высокомерно перебил Алекс, - что наши голубки стремятся в одно гнездышко. И кто бы ни был кукольником, который ими управляет, он где-то поблизости. Поэтому я и предложил перебраться туда. Я буду удерживать форт здесь, вместе с М'валлой и телохранителем, а вам двоим придется взять на себя команду в поле.
        Алекс воззрился на Дэниела, и тот едва заметно кивнул.
        И он, и Алекс доверяли Родерику не больше, чем их общему родителю.
        Не подозревая о безмолвном сговоре, Родерик заявил:
        - Завтра я возьму Гамильтона. Наши силы достаточно велики, чтобы разделаться с Монтитом. Дэниел, ты мог бы…
        - Нет! Оставь в покое Монтита, - велел Алекс. - Он не так близко, чтобы от нас требовались немедленные действия. Мы можем подождать, пока не узнаем его точные намерения, прежде чем строить планы. Как ты сказал, там у нас уже есть люди. Ты что-нибудь слышал о Карстерсе?
        - Нет, с тех самых пор, как он покинул Будапешт. - Родерик пригладил волосы. - Он где-то на континенте. И ещё не добрался до побережья.
        - В таком случае я помогу Родерику с Гамильтоном, - сказал Дэниел.
        Родерик наклонил голову, принимая то, что посчитал предложением помощи.
        - Выезжаем с первыми лучами солнца по дороге в Хелмсфорд. Если повезет, они поедут з навстречу, по дороге через Садбери. Мы схватим Гамильтона, чересчур любопытную мисс Энсуорт и получим письмо. Неудачи просто быть не может!
        Черты лица Алекса разгладились, приняв обычное выражение безмятежности.
        - Звучит превосходно, - слегка улыбнулся он - Не терпится отпраздновать наш успех.



«20 декабря 1822 года.
        Все еще ночь.
        Наша комната в гостинице Хелмсфорда.

        Дорогой дневник!
        Вот он, наш последний день в пути. И я никогда еще не была в такой растерянности, как сейчас. Мне так хочется поскорее и благополучно добраться до Элведена с Гаретом и остальными, но это будет означать, что мы упустим последнюю и, вероятно, наилучшую возможность сразиться с врагом и уменьшить его численность, что является вершиной плана Вулверстона.
        Поскольку Тристан, Джек и даже Гарет крайне высоко ценят Вулверстона, приходится верить, что его план надежен и выполним. И если все трое убеждены, что необходимо сразиться и стереть фанатиков с лица земли, значит, так оно и есть.
        Я должна верить - и в сердце своем верю, - что этот удар по культу стоит любого риска.
        Как несгибаемая англичанка, которая много путешествовала и за последние недели пережила бесчисленные атаки «кобр», я намерена сыграть свою роль. И почти надеюсь, что случится нечто такое, в результате чего и я смогу внести свой вклад в отмщение за Макфарлана.
        Его лицо по-прежнему стоит перед глазами. Я всегда буду помнить его храбрость.
        И не намереваюсь позволить Гарету погибнуть от рук Черной Кобры.
        Э.».

        Пока они завтракали при свете ламп, Гарет рассказал остальным о попытке поджога гостиницы.
        - Обычная практика для служителей культа, но здесь она бесполезна, - добавил он.
        Позже, когда Мукту, Маллинс и Бистер готовили экипаж, Гарет показал Джеку и Тристану следы неудачного поджога.
        - Решительно настроенные негодяи, ничего не скажешь, - покачал головой Тристан, шевеля мокрую золу носком сапога. - Но может, они добились того, чего желали?
        - Мне тоже это приходило в голову, - буркнул Гарет. - Никто не думал, что огонь разгорится настолько, чтобы причинить какой-то вред дому. Они просто хотели нас запугать.
        В этот момент с переднего двора раздался призывный зов. Джек и Тристан, уверенные, что за ними наблюдают, пожали руку Гарету, вскочили на коней и, жизнерадостно помахав на прощание, отъехали по южной дороге.
        На самом же деле они сделают круг и зайдут в тыл «кобрам», преследующим экипаж.
        Эмили уже устроилась в коляске, укрытая горой полстей. Гарет взглянул на сидевшего на крыше Бистера и занявших места на козлах Мукту и Маллинса.
        - Будьте готовы. Они ударят. Где-то на дороге.
        Он забрался в экипаж, закрыл дверь, и лошади тронулись.

        Он все еще ждал - все они ждали, - когда экипаж вкатился в деревню Садбери. Гарет узнал обычную тактику «кобр» - изматывать врага долгим ожиданием, пока тот не расслабится.
        Когда?
        Вот вопрос, который был на уме у всех.
        Перебравшись по мосту через реку Стаут, Маллинс добрался до рыночной площади, остановился, чтобы спросить дорогу, и через несколько минут свернул во двор «Анкор инн».
        Гарет спустился вниз, оглядел старинное здание гостиницы, рекомендованной Вулверстоном, и ощутил знакомое предвкушение драки. Гостиница была так стара, что за много веков к ней было сделано бесчисленное количество пристроек с отдельными входами, так что «кобры» могли незаметно проникнуть в дом.
        Оставив Мукту, Бистера и Маллинса проследить за экипажами и договориться о свежих лошадях, Гарет повел Эмили к входной двери. Перед ними немедленно появился хозяин и с сияющей улыбкой спросил:
        - Майор Гамильтон? - Дождавшись кивка, он улыбнулся еще шире. - Пожалуйста, вот сюда! Вас уже ожидают.
        Гарет и Эмили охотно пошли за ним по узкому коридору. Хозяин остановился, постучал и открыл деревянную дверь, судя по массивности, сохранившуюся со времен Елизаветы, и с поклоном отступил.
        Эмили, сгорая от любопытства, прошла вперед и широко раскрыла удивленные глаза.
        В комнате было полно великанов, и это была не просто комната, а один из самых больших приемных залов гостиницы. Быстрый подсчет «по головам» показал, что здесь собрались десять человек, судя по виду, гвардейцев, но внимание привлекал тот, кто стоял в самом центре. Не самый высокий… но самый властный. Самый могучий. Самый сильный духом.
        Худое строгое лицо с высокими скулами… Когда она инстинктивно присела перед ним, он улыбнулся.
        - Мисс Энсуорт, я Вулверстон и очень рад нашему знакомству, - объявил он, склонившись над ее рукой. - Насколько я понял, вы сыграли ключевую роль в доставке письма Черной Кобры полковнику Делборо.
        Эмили только сейчас узнала человека, стоявшего рядом с великим Вулверстоном, и расплылась в улыбке.
        - Полковник Делборо! Рада снова вас видеть!
        - И я вас, мисс Энсуорт, - с поклоном ответил Делборо. А когда выпрямился, бросил взгляд куда-то мимо Эмили, и лицо его осветилось. - Гарет!
        Эмили отступила в сторону, с восторгом наблюдая, как мужчины обмениваются рукопожатиями и обнимаются.
        - А Логан и Рейф? - спросил Гарет.
        - Логан высадился в Плимуте и направляется сюда. Должен добраться до нас завтра. Рейф… - Делборо поморщился. - Мы о нем ничего не слышали, но ты знаешь Рейфа. Он вполне может появиться на пороге Вулверстона без объявлений и совершенно неожиданно, с улыбкой и извинениями за то, что не совсем точно следовал инструкциям герцога.
        - Лишь бы добрался благополучно, - вздохнул Гарет и протянул руку Вулверстону.
        - Счастлив видеть вас, ваше сиятельство.
        Вулверстон сжал его руку и улыбнулся:
        - Просто Ройс. И, помимо всего прочего, я здесь не единственное «сиятельство».
        - Девил! - воскликнул Гарет, хлопнув друга по спине, но тут же, вспомнив про Эмили, добавил: - Это Девил Кинстер, герцог Сент-Ивз.
        После этого Гарет со счастливой улыбкой стал обходить своих старых товарищей, заодно представляя их Эмили. Здесь было несколько Кинстеров, граф Джайлз, а полковник познакомил их с двумя людьми, которых до сих пор Гарет не знал. Оказалось, что это бывшие коллеги Джека и Тристана.
        К тому времени как дверь открылась и хозяин вместе с помощниками внес подносы с блюдами, у Эмили голова шла кругом. Но тут появились Джек с Тристаном, которых ждал самый теплый прием.
        Все расселись за столом. Ройс - во главе, Сент-Ивз на противоположном конце. Ройс усадил Эмили справа от себя. Гарет, к ее облегчению, сел рядом. Она достаточно слышала от Джека, Тристана и Гарета, чтобы проникнуться к Вулверстону чем-то вроде благоговения, но действительность превзошла все ожидания.
        В продолжение обеда Эмили постоянно заставляли пробовать то одно, то другое. После недолгого молчания Гарет взглянул на Делборо, сидевшего напротив:
        - Что случилось? Почему тебе пришлось пожертвовать письмом?
        Делборо спокойно объяснил, какая вышла путаница, когда его отряд объединился с людьми некоей леди, которую он согласился проводить на север. Это позволило молодому индийскому вору втереться в их ряды. Пока они дрались с посланцами Черной Кобры, пробиваясь к загородному дому Сент-Ивза, мальчишка Санджей похитил круглый пенал, но сильный снегопад не дал ему сбежать.
        - Мы увидели, что нет никаких следов, ведущих из дома и в дом, поэтому все обыскали и нашли его. А как только убедили, что защитим его и его мать, он помог нам поставить капкан на Черную Кобру. В соборе Эли, подумать только! Но Черная Кобра ускользнул, убив своего человека, чтобы незаметно забрать пенал.
        - Но там была всего лишь копия, - добавил Вулверстон. - Поэтому мы сегодня здесь. Он попытался обхитрить Делборо, и это ему удалось. Поэтому он попробует отобрать пенал у Гарета, и его намерения сомнению не подлежат. Этого мы и добиваемся, потому что хотим убрать как можно больше его сторонников, особенно в этих местах. Мне необходимо, чтобы Феррар метался между этими графствами, теряя людей. Делборо прикончил четырнадцать человек. Надеюсь, что сегодня мы сможем разделаться с таким же количеством. А Монтит и его люди довершат дело.
        - Значит, Рейф… - пробормотал Гарет.
        Вулверстон только улыбнулся.
        - Много будешь знать… - пробормотал Джек. - Так даже лучше.
        - Совершенно верно. - Ройс отодвинул пустую тарелку. - Пока что давайте посмотрим, что сумеем сделать сегодня, - объявил он. И, вопросительно взглянув на Джека и Тристана, добавил: - Каково наше положение?
        - Они здесь. Целое войско, - доложил Джек. - Мы следили за тем отрядом из восьми человек, которые преследовали экипаж с вашего отъезда из Тильбери. Сегодня они соединились с еще десятью сообщниками и находятся к северу от Брайнтри. Кстати, эти десятеро прискакали с севера. И, что интереснее всего, двое из них не индийцы, а англичане. Я не знаю Феррара в лицо и не могу сказать наверняка, но предполагаю, что один из англичан - это он. Другой примерно такого же роста, сложен так же. Только волосы темнее.
        - Они друзья, не просто знакомые, - вставил Тристан. - И второй не слуга, а ровня. Это сразу видно по тому, как они общались.
        Брови Ройса поднялись:
        - Это новость. Значит, у нас есть еще один потенциальный… я бы сказал, лейтенант. Если удастся, нужно его схватить. - Он оглядел Тристана и Джека: - Итак, в Брайнтри их было восемнадцать против четверых мужчин, ехавших в экипаже. Что случилось? Брайнтри, кажется, в двенадцати милях отсюда или около того?
        - Почти, - кивнул Джек. - Я был недостаточно близко, чтобы услышать разговор, но полагаю, темноволосый хотел атаковать, а Феррар отказался и велел всем сопровождать экипаж до Садбери.
        - Как только экипаж пересек мост в Садбери, они отстали и обошли город, - добавил Тристан. - Мы оставили их ждать на холме, с которого можно наблюдать за дорогами в Бери и Лейвенхем.
        - Они решили, что, судя по направлению, в котором ехал Делборо, - продолжал Ройс, - экипаж тоже направится на север, но куда точно, они не знали. Поэтому и попробуют перехватить экипаж, когда он покинет Садбери. Кто-то догадывается, почему они отложили атаку?
        Все взгляды обратились на Деймона Кинстера.
        - Думаю, что Феррар, будучи знаком с местностью, знает, что отрезки пути от Садбери к Бери или от Садбери в Лейвенхем очень удобны для атаки.
        - У кого есть карта? - спросил Ройс.
        Большая карта оказалась у Вейна Кинстера. Это была карта восточных графств. Множество рук помогли ее разгладить и разложить перед Ройсом и Гаретом.
        - Вот Садбери, - показал Деймон. - А вот здесь ждет Феррар.
        Ройс всмотрелся в карту:
        - Будь вы на его месте, где предпочли бы устроить засаду?
        Деймон не колеблясь ткнул пальцем в карту:
        - Вот. Немного в стороне от этой дороги, ведущей к Глемсфорду и Клэру. А это проселочная дорога, которая идет к Бери, на каком-то отрезке она тянется вдоль первой. Это место идеально со всех точек зрения.
        - Помните, что Феррар и его сообщники полагаются на то, что превосходят нас силами, - заметил Дел. - Деймон, как по-твоему, он может бросить против нас всех своих людей?
        - Вполне. Здесь имеется много укрытий, хотя бы в зарослях, но именно там кусты отступают, а вдоль дороги тянутся широкие мелкие канавы, которые очень подходят для нападения на стоящий экипаж. Все, что для этого нужно - построить людей поперек дороги, и тогда экипаж окажется в ловушке.
        - Поэтому мы позволим ему сделать это, а сами нападем сзади и сотрем в порошок, - улыбнулся Девил Кинстер.
        Со всех сторон послышались утвердительные возгласы.
        - Да, но разве это лучшее, на что мы способны? - спросил Ройс.
        Воцарилась тишина.
        - Что еще, о хитрый пронырливый ум? - ухмыльнулся Девил.
        Его примеру последовали остальные, включая и самого Ройса, который тут же стал серьезным:
        - Правда, как многие уже предположили, заключается в том, что наша цель - не просто доставить мне оригинал письма, но и получить дополнительные доказательства. Более прямые улики, говорящие о вине Феррара. Я хотел бы поймать его с пеналом в руке, причем при нескольких свидетелях. И кроме того, мне хотелось бы иметь нечто такое, что было бы труднее уничтожить, чем простое письмо.
        - И вы считаете, что можно добыть подобное доказательство, исходя из сегодняшней ситуации? - оживился Дел.
        Ройс медленно кивнул:
        - Думаю, что это возможно. Нужно только сообразить, как это сделать. Гарет, где ваш пенал?
        Гарет вынул из кармана пенал.
        - Прекрасно! - воскликнул Ройс. - Значит, у нас есть Феррар - первое, что нам необходимо. Второе - это пенал, который мы хотим увидеть у него в руке. Если мы бросимся в бой, Феррар не станет драться. Будет наблюдать издали. А когда мы победим, повернется и ускачет прочь. Даже если мы своими глазами увидим, как он посылает в атаку своих людей… - Ройс покачал головой. - Это будет легко объяснить. Он станет отрицать всякую связь с культом. Потом вмешается его отец, и он выйдет на свободу. Поэтому нам недостаточно просто ввязаться в бой и уничтожить как можно больше его сторонников. Главной цели мы таким образом не достигнем.
        Ройс замолчал.
        - А альтернатива? - выпалил Девил.
        Ройс нахмурился:
        - Нужно сделать так, чтобы пенал очутился в руках Феррара. Если мы сможем каким-то образом убедить фанатиков взять его и отдать Феррару, он наш! Но как это сделать, не возбуждая подозрений, после того как Гамильтон и его люди шли на все, чтобы доставить пенал сюда?
        Вот это вопрос!
        Тут все заговорили, перебивая друг друга, внося предложения, выражая мнения, оценивая варианты.
        Эмили потихоньку отодвинула стул, отстранившись от обсуждения. У нее появилась идея, но нужно было хорошенько все обдумать.
        Гарет посмотрел на нее, рассеянно улыбнулся и отодвинул стул еще дальше. Эмили поблагодарила его, отошла к окну и уселась на подоконник, продолжая размышлять над возможным решением.
        Спор дошел до точки, когда кто-то обронил «попробовать сделать вид, будто письмо потеряно случайно». И тут Эмили поднялась и направилась к столу.
        Гейбриел Кинстер покачал головой:
        - «Случайность» тут не поможет. Они сразу догадаются, что это ловушка. И тогда мы потеряем даже возможность отправить определенное количество фанатиков на тот свет.
        - Но если мы не сумеем правдоподобно изобразить потерю… - поморщился Ройс.
        - Я смогу все сделать, - вмешалась Эмили, остановившись у своего стула.
        Мужчины молча воззрились на нее.
        - Что именно? - спросил наконец Гарет.
        - Могу оставить пенал в ближайших кустах, причем таким образом, что никто ничего не заподозрит.
        - Но как?! - спросил Ройс.
        Эмили набрала в грудь воздуха, взяла пенал и стала излагать свой план.
        Разумеется, он никому не понравился, но был настолько неожиданным, что вполне мог сработать.
        - А вы должны быть поблизости, - закончила она с завидным терпением. - Хотя вряд ли что-то может пойти не так. И нет причин воображать, что мне может грозить какая-то опасность.
        Многие попытались возразить, но Ройс взглянул на карту:
        - Если предположить, что мы пойдем на это, где именно разыграем спектакль?
        - Нам нужны кусты, - напомнил Деймон, - а значит, не доезжая до места, где нас ждет засада, что даже к лучшему.
        Гарет поднялся и дернул Эмили за рукав. Когда та выгнула бровь, он сжал ее локоть и повел к окну. Остановился и, едва шевеля губами, выговорил:
        - Ты не можешь пойти на это. Слишком опасно.
        - Да, какой-то элемент опасности есть, - согласилась Эмили, немного помолчав , - но это наш единственный выход, и ты это знаешь.
        - Возможно, но дело не в этом. Помнишь, что мы обсуждали наше будущее? Ты понимаешь, как много значишь для меня…
        Эмили перебила его, сжав руку, хотя его слова были музыкой для ее ушей.
        - Помню. Мы говорили о доверии. Равенстве. Желании разделить беды и радости.
        Она пристально посмотрела ему в глаза.
        - Я должна это сделать. Ради себя. Ради того, чтобы помочь остальным и тебе тоже. И ты должен позволить мне сделать это. На этот раз тебе придется поддержать меня, чтобы я смогла добиться цели.
        Вместо ответа он стиснул зубы.
        - Я говорила: наша совместная жизнь уже началась. И ты должен помнить, что отныне мы партнеры. - Эмили сжала его руку. - Честь - это основной принцип, по которому ты живешь, и сегодня честь диктует тебе позволить мне пойти на риск.
        - Не люблю, когда меня вынуждают подвергнуться очередному испытанию, - процедил Гарет.
        - Не больше, чем я. Эта ситуация зависит не от нас, а от Черной Кобры и его действий. Все наши приключения, стычки, сражения… почти ничего не значат, если мы вместе не вынесем все до конца. - Эмили умоляюще смотрела на Гарета, чувствуя, как тот постепенно сдается. Улыбнувшись, она подалась вперед. - Ты достаточно силен, чтобы сделать это. И мы никогда не простим себя, если не попытаемся.
        Гарет долго смотрел ей в глаза, прежде чем вздохнуть.
        - Ладно, - неохотно выдавил он наконец.
        Они вернулись к столу и узнали, что место для ловушки выбрано и находится как раз за поворотом на Глемсфорд и Клэр, перед тем отрезком дороги, который Деймон определил как самый подходящий для атаки.
        - Скорее всего, - добавил он, - они засядут вот в этой рощице и смогут ясно вас видеть.
        Эмили взглянула сначала на карту, потом на каминные часы и, наконец, обвела глазами присутствующих.
        - Время идет, джентльмены. Начнем, пожалуй?


        Глава 20


        Они ехали молча. Выслушав подробности плана, Бистер и Мукту уставились на Гарета с таким видом, будто он потерял рассудок, но Маллинс, лучше знавший Эмили, только ухмыльнулся.
        - Стоит попытаться, - изрек он и взобрался на козлы.
        Эмили хотелось, чтобы остальные немного больше верили в ее актерские способности, но пока экипаж катил к Бери-Сент-Эдмондс, постаралась выбросить все из головы и сосредоточиться на стоящей перед ней задаче.
        И на впечатлении, которое должна произвести не словами, но поступками.
        Если ей все удастся, она внесет огромный вклад в выполнение миссии Гарета. Станет тем орудием, которое поспособствует падению злодея, и отомстит за Макфарлана. Ради этого она готова на все.
        Она заметила дорожный столб с табличкой. Поворот на Глемсфорд.
        - Мы почти на месте. Останови экипаж.
        Гарет постучал в крышу экипажа. Лошади замедлили бег.
        Когда экипаж остановился, она выглянула и тут же мысленно поблагодарила Деймона Кинстера: дорога с обеих сторон была обсажена высокими кустами боярышника, теперь безлистыми и замерзшими, но все еще достаточно густыми для ее целей.
        Она посмотрела на Гарета, сжала его руку, ощутила, как он ответил пожатием и неохотно ее отпустил.
        - Пожелай мне удачи.
        Его глаза потемнели.
        - Только возвращайся поскорее и не дай мне погибнуть от тоски.
        Она с трудом сдержала улыбку и, открыв дверцу, спрыгнула на дорогу. Прижала к груди муфту, в которую прекрасно поместился пенал - слава Богу, что сейчас зима, - сделала несколько шагов по дороге, туда, где кусты немного расступались, и зашла за густые заросли, словно намереваясь ответить на зов натуры.
        Но как только ноги коснулись земли и Эмили отбежала так далеко, что из экипажа ее не было видно, повелительные манеры куда-то девались, а уверенность испарилась. Девушка прикусила губу, боязливо огляделась и поспешно пошла вдоль изгороди, еще дальше от экипажа.
        Остановилась, подняла голову, но тут же опустила плечи и принялась метаться взад-вперед, отчаянно жестикулируя. Словно не знала, что делать, и не представляла, как выбрать из двух зол наименьшее.
        Снова остановилась. Закрыла глаза… глубоко вздохнула. Потом вытащила из муфты пенал и, почти не глядя на него, подняла над головой, помахала им так, чтобы видели все, кто в этот момент за ней следил, и сунула в куст, после чего подобрала юбки и помчалась обратно к дороге. Надменно задрала нос и промаршировала к экипажу.
        Там уже ждал Гарет, сжимавший дверную ручку, напряженный и готовый действовать, считавший минуты и боявшийся услышать ее крик. Представлявший себе одну жуткую сцену за другой. В нее пускают стрелы… Налетают ордой всадники, размахивая саблями… Когда имеешь дело с Черной Коброй, возможно все.
        Он старался выбросить из головы кошмарные картины. И дрожал от усилий оставаться на месте, не вскочить и не побежать за ней.
        И в этот момент раздались шаги возвращавшейся Эмили.
        Облегчение было так велико, что от слабости он едва не упал на колени. Но только повернул ручку и рухнул на сиденье.
        Эмили вопросительно уставилась на него. Гарет не знал, что написано на его лице, и едва сумел поднять руку и жестом пригласить ее сесть.
        Эмили поднялась на ступеньку и приказала ехать. И тут же нырнула в экипаж, захлопнула дверцу и упала на противоположное сиденье.
        Ее улыбки, казалось, было достаточно, чтобы озарить все вокруг.
        Экипаж дернулся и покатился дальше, набирая скорость.
        Гарет откашлялся:
        - Все в порядке?
        Она снова просияла.
        - Думаю, мое представление было гениальным!
        Он пожирал ее взглядом, но вынудил себя подождать, пока экипаж не свернет за следующий поворот. И тут Гарет подался вперед, сжал ее талию, перетащил к себе на колени и зацеловал до умопомрачения.

        На холме, к юго-западу от нового местонахождения круглого пенала, выжидали и наблюдали за происходящим Ройс, Дел, Девил и остальные, за исключением Джека и Тристана, которые по-прежнему выполняли обязанности охранников и провожали экипаж.
        Не отрывая глаз от подзорных труб, они придирчиво следили за спектаклем, который разыгрывала Эмили.
        Когда за ней захлопнулась дверца и экипаж без помех миновал участок возможной атаки, Ройс опустил трубу.
        - Не знай я точно, поверил бы, что она совершенно растерялась и считает пенал источником всех своих бед.
        - Черная Кобра просто помешан на том, чтобы подчинить людей своей воле, сломать, внедрить в души страх. Поэтому план Эмили имеет довольно хорошие шансы завершиться успехом. Феррар привык к тому, что люди делают все, что он только пожелает.
        - Вон там Джек и Тристан, - объявил Люцифер Кинстер, показывая на холм, где только сейчас показались всадники.
        - Феррар уж точно их не заметил, - уверенно сказал Девил.
        Ройс снова поднес к глазам трубу, сосредоточившись на тех кустах, где лежал пенал.
        - Теперь Феррар знает, что пенал просто лежит ожидая, пока кто-то за ним не придет. Даже если он не слишком этому верит, все равно не оставит пенал в кустах.
        - Ему никогда ни в чем не было отказа, - фыркнул Дел. - Он пошлет кого-то. Нам просто нужно выждать.

        Тем временем в густой роще на холме, выходившем на тот отрезок дороги, который Родерик объявил идеальным местом для атаки, стояли Родерик и Дэниел, глядя в подзорные трубы на спрятанный в кустах пенал.
        За их спинами выстроился в полной готовности отряд всадников, рвущихся в бой. Сбруя звенела, лошади били копытами. Наконец набравшийся храбрости предводитель посмел, спросить:
        - Сахиб… экипаж?..
        Родерик не отрывал глаз от куста.
        - Оставь его пока в покое. Между нами и Бери еще много мест. Дэниел, что ты думаешь?
        - Ловушка, разумеется! - бросил тот. - Эта чертова баба мчалась из Пуны так, словно сам дьявол гнался за ней по пятам. Не успев приехать в Бомбей, побежала к Делборо и отдала ему письмо. С чего это она вдруг сдалась и решила преподнести нам такой подарок?
        - Ее терпению настал конец, - рассудительно возразил Родерик! - Такое мне часто доводилось видеть. Мы нападаем и нападаем, и конца этому не видно. Женщины - существа слабые, и у нее просто не осталось сил. Путешествие подходит к концу. Безопасность слишком близка, чтобы рисковать. И кроме того, это она оставила пенал. Будь это Гамильтон или кто-то из его людей, я вряд ли поверил бы, а тут и экипаж укатил, и охранники ускакали. Так что если это и ловушка, ее некому захлопнуть.
        Но Дэниел упрямо покачал головой:
        - Как насчет тех двоих, которые поджидали Ларкинса в соборе?
        - Если бы они явились сюда, мы бы их видели.
        Дэниел был далеко не так уверен, как брат, но минуты шли, а пенал по-прежнему лежал в кустах.
        - Так что ты предлагаешь?
        - Я пошлю одного из своих людей забрать его, а мы пока останемся здесь. Если это не ловушка, он привезет пенал мне. А я отправлюсь в Бери. Не большой дорогой, а проселочной. Если они засели где-то впереди, чтобы застать меня с письмом в руках, их ждет разочарование.
        Однако Дэниел все равно чувствовал неладное.
        - Так и быть, - решился он наконец. - Я поеду вперед и расскажу Алексу о твоем неожиданном успехе. Как ты получил письмо, не потеряв при этом людей.
        - В самом деле, - промурлыкал Родерик, - Алекс будет счастлив. И кстати, намекни, что я ожидаю соответствующего приема. Братского. Я пообещал вытащить нас из всего этого и сдержал слово. Алексу, да и тебе, Дэниел, неплохо бы помнить, кто из нас законный сын Шроутона.
        Дэниел взглянул в холодные глаза Родерика. Если ему удастся вернуть все четыре письма, значит, он станет королем во владениях Черной Кобры. И это Дэниелу уже не нравилось. Но об этом они с Алексом подумают позже. А пока он просто кивнул, ничем не выдавая своих нелегких мыслей.
        - Мы с Алексом будем ждать в Бери. И постарайся не ехать большой дорогой.
        Родерик только отмахнулся, не сводя глаз с кустов боярышника.
        - Не волнуйся, я поеду через развалины.
        Дэниел, немного помедлив, повернул коня и поскакал к узкой тропе, ведущей на север, в Бери.

        Один из людей Родерика выехал из рощи и, неторопливо оглядывая голые поля, направился к кустам. Забрал пенал и, сунув его в карман, снова огляделся.
        - Смотрите, они сменили тюрбаны на шляпы, - прошептал Дел.
        - Но оставили черные шелковые шарфы, - добавил Гейбриел. - И должен сказать, он ухаживает за своим оружием.
        - Феррар привел с собой элиту. Они прекрасно держатся в седле, орудуют саблями, но дерутся так же, как мы. Не следует ждать от них каких-то сюрпризов. А вот ассасины - дело иное. Они дерутся короткими ятаганами и ножами. Если столкнетесь с одним из них, будьте готовы к неожиданностям.
        - В роще наверняка скрываются и другие всадники, - заметил Деймон. - Не знаю точно, сколько их, но думаю, что немало.
        - Не меньше восемнадцати человек. Могут все они там спрятаться? - осведомился Ройс.
        - Легко, - кивнул Деймон.
        Рядом неожиданно появился Джервис. Он отлучался в поля, чтобы взглянуть на происходящее с другой позиции.
        - Один из джентльменов уехал вон по той дороге. Скакал во весь опор. - Он показал на запад от того места, где предположительно скрывался Феррар.
        - Этот путь ведет в Бери, - пояснил Ройс.
        - Смотрите! - воскликнул Девил. Все, передавая подзорные трубы из рук в руки, наблюдали, как всадник, доставший пенал, бесстрашно и не скрываясь, скакал по полям к заросшему деревьями холму.
        - Скорее, скорее, я вижу Феррара! - крикнул Люцифер. - Вытаскивает письмо, разворачивает…
        Ройс улыбнулся:
        - Как только он поймет, что это ловушка…
        Он внезапно осекся. Остальные мгновенно насторожились.
        - Что происходит? - не выдержал Гейбриел Кинстер.
        - Он улыбается. Восторженно!
        Девил отдал трубу Гейбриелу и уставился на Ройса.
        - Если это ловушка, почему он так счастлив получить ничего не значащий листок бумаги?
        Ройс, хмурясь опустил трубу и протянул Джервису.
        - Если он так стремится иметь не только оригинал, но и копии, значит, мы чего-то не усмотрели в содержании письма. Хорошо, что Гамильтон снял еще одну копию!
        - Должно быть, вы правы. Взгляните только на его лицо! - воскликнул Дел.
        - Мы определенно что-то пропустили! - с досадой пробормотал Ройс.
        - Он уезжает! - доложил Гейбриел. - Выбросил пенал и положил письмо во внутренний карман. Теперь скачет по дороге в Бери. Да, и взял с собой только восьмерых сообщников. Остальные направились на юг.
        - Возможно, возвращаются к северному берегу Темзы, - предположил Дел.
        - Пусть едут. - Ройс проводил взглядом восьмерых элитных охранников и ассасинов, сопровождавших Феррара. - Нам нужно уменьшить их количество. Попробуем сделать это сейчас.
        - Здесь шестеро Кинстеров и Роулингс. Всего семеро, - констатировал Девил, - Мы готовы.
        - Пленных брать? - спросил Люцифер.
        - Не стоит. Нет смысла. - Поколебавшись, Ройс добавил: - Я знаком со здешними судьями, так что даю вам задание убрать этих восьмерых. Мы знаем, сколько преступлений они совершили в Индии, и будь у нас время, поймали бы их, допросили и повесили. Но эта процедура будет стоить нашей стране времени и денег. Так что без лишнего шума разделаться с ними - это лучший вариант. Добровольцы направились к лошадям. - И еще одно! - крикнул им Ройс. - Делборо, Джервис, Тони и я последуем за Ферраром в Бери и дальше и, если повезет, наткнемся на его логово. Феррар поехал другой дорогой. Надо все сделать так, чтобы он не догадался, что мы преследуем, его и убрали восьмерых его людей.
        - До чего же вам нравится все усложнять! - бросил Девил.
        - Думаю, вам это по силам. Вы с Деймоном прекрасно знаете местность.
        Деймон взглянул на Девила:
        - Поворот перед ветряной мельницей?
        Девил кивнул.
        Менее чем через минуту всадники спускались с холма, чтобы обойти врагов с запада и перехватить их, оставив Феррара без сопровождающих.

        Джек и Тристан догнали экипаж неподалеку от Бери-Сент-Эдмондса.
        - Никого из людей Феррара не видно, -доложил Джек. - Должно быть, попались на удочку, а это означает, что не попытаются напасть с тыла.
        - Не знаю, как вы… - Тристан обвел взглядом Маллинса, Мукту и Бистера, - но после всего случившегося я бы хотел поскорее покончить со всем этим.
        - Я тоже, - поддержал Джек. - Поэтому голосую за то, чтобы остановиться в гостинице Бери и смотреть, как мимо проезжают Феррар и его приспешники. А потом присоединимся к остальным.
        Никто не стал спорить. Они нашли прекрасную гостиницу на Уэстгейт-стрит и сняли переднюю гостиную, из которой могли наблюдать за дорогой. Какой бы маршрут ни выбрал Феррар, обязательно проедет мимо. Оставалось ждать.
        Уже через четверть часа Феррар в полном одиночестве промчался по Уэстгейт-стрит. Эмили дернула Гарета за рукав.
        - Он приехал другим путем.
        Джек и Тристан встали у окна, провожая взглядами Феррара.
        - Должно быть, поехал в Бери по объездной дороге, - решил Тристан. - Но где же остальные?
        Они прождали несколько минут, но больше никого не увидели.
        - Черт! - воскликнул Джек. - Они, должно быть, его потеряли.
        Он и Тристан тут же бросились к двери. Гарет помчался за ними. Эмили бежала по пятам. Лошади Джека и Тристана были уже оседланы, так что вскоре оба исчезли из виду.
        Гарет громовым голосом потребовал себе лошадь из упряжки. Седла не нашлось, но сбруя была на месте. Он вскочил на лошадь.
        - Гарет! Ты не можешь оставить меня здесь! - вскрикнула Эмили.
        Стиснув зубы, он поманил ее к себе, обхватил за талию и усадил перед собой.
        - Держись! Но если нам придется скакать во весь опор, мне придется ссадить тебя.
        - Ни за что! - Вцепившись в лошадиную гриву, Эмили добавила: - Один надежный человек может засвидетельствовать, что я чертовски хорошая наездница!
        Будь что будет…
        Гарет направил лошадь на улицу. Бери был рыночным городом. И сегодня был рыночный день. Что оказалось даже к лучшему: толпа задерживала Феррара и давала прекрасное прикрытие его преследователям.
        - Похоже, он ни о чем не подозревает, - решил Гарет. - Ни разу не оглянулся.
        - Чересчур уверен в себе, - заключила Эмили.
        Гарет как раз обогнул коляску, когда рядом возник большой серый мерин.
        - Так я и знал, - потянул Вулверстон, воззрившись на Эмили.
        Гарет ответил ему красноречивым взглядом, означавшим «еще бы!».
        - Мы думали, что вы его потеряли, - пояснила Эмили, пытаясь оглянуться. - Где же остальные?
        Вулверстон немного помолчал, но, очевидно, решил оставить без внимания ее дерзость.
        - Делборо, Джервис и Тони едут за мной. Кинстеры и Чиллингуорт остались, чтобы драться. Жаль, что поиграть можно только с восьмерыми.
        Эмили взглянула ему в глаза и почему-то поняла, что оказалась очень близко к некоему краю. Поэтому она поспешно показала вперед:
        - Джек и Тристан ближе к нему. Вы знаете, куда он направляется?
        - Нет, - покачал головой Ройс, и в эту минуту Феррар свернул к платной конюшне. Ройс своей лошадью оттеснил коня Эмили и Гарета к обочине.
        - Подождем здесь и посмотрим, что он затеял.
        Джек и Тристан, обогнавшие их, почти одновременно замерли у противоположной обочины и стали весело болтать.
        - Если Феррар подъедет, опустите головы. Не стоит, чтобы он вас узнал, - наставлял Ройс. - Хотя должен признать, что пока он был удивительно ненаблюдательным.
        Эмили была слишком взвинчена, чтобы притвориться, будто просто болтает с мужчинами. В этот момент показался Феррар. Он пересек улицу и прошел в нескольких ярдах от Джека и Тристана. Они поспешно отвернулись, но он даже не посмотрел в их сторону. Он удалялся от центра города и неожиданно проскользнул через широкие ворота в толстой стене, тянувшейся по другой стороне улицы.
        Ройс нахмурился:
        - За стеной развалины аббатства.
        Как только Феррар скрылся из виду, все поспешили за ним. Джек первым вошел в ворота. Делборо, Джервис и Тони остановились рядом с Тристаном.
        В воротах снова появился Джек.
        - Феррар… бродит, - удивленно прошипел он, - бесцельно бродит и улыбается, словно гуляет среди развалин.
        - Может, он пришел на встречу слишком рано? Или просто изучает развалины? - предположил Ройс.
        - Он поставил в конюшню лошадь, так что его логово должно быть близко, - указал Делборо.
        Ройс вошел в ворота, поспешно огляделся и, вернувшись, решил:
        - Вот как мы с этим справимся.
        Он велел Эмили и Гарету войти в ворота и шагать вдоль каменной стены, откуда можно наблюдать заросший травой променад, вьющийся на задах зданий с западной стороны. Дома стояли в арках старого аббатства, а в главных его воротах высился городской собор.
        - Вы сможете держаться на расстоянии, - продолжал Ройс, - и одновременно видеть, войдет ли он в какой-то из домов или даже в собор. Оттуда он может пробраться в другую часть города. Он, возможно, видел лица всех вас, но не мое. Я последую за ним, так, чтобы не спугнуть. Вы, пятеро, держитесь с флангов. Если у него назначена встреча, я хочу знать, с кем именно.
        Остальные кивнули и быстро исчезли среди развалин и каменных построек.

        - Безмозглый идиот!
        С верха норманнской башни собора, которая когда-то стояла у главных ворот аббатства, Алекс смотрел на Родерика и людей, неотступно идущих по его следу.
        - Только посмотри, сколько шпионов он умудрился собрать!
        Дэниел, не веря своим глазам, тихо ахнул:
        - Похоже, он даже не подозревает об их существовании.
        Оцепенев от ужаса, они наблюдали, как Родерик остановился, прислонился к большому камню, полез в карман и вытащил свернутое трубочкой письмо.
        - Он получил его: копию или оригинал - не важно!
        Метнув последний убийственный взгляд на единокровного брата, Алекс повернулся и направился к лестнице.
        - Идем!
        Пока они бегом спускались по темным каменным ступенькам, Алекс лихорадочно пытался сообразить, что теперь делать.
        Когда они спустились и вышли в притвор собора, Алекс вцепился в руку Дэниела. Оглядевшись, дабы убедиться, что за ними никто не следит, быстро вывел брата из собора через боковой выход и, нагнувшись к его уху, прошипел:
        - С Родериком покончено. Его уже не спасешь. Письмо у него, и преследователи это знают. Видишь, как на него охотятся? Как двигаются? А их лица? Это аристократы!
        Они вышли на променад на задах собора и быстро оказались в развалинах аббатства. Алекс непрерывно оглядывал сгущавшиеся тени.
        - Они обязательно поймают Родерика, - сказал он. - И на этот раз он не сумеет заговорить им зубы. Даже наш папаша не сумеет правдоподобно объяснить, почему он держал в руке это письмо. Он в любую секунду может оказаться у них в руках. Но о нашем участии никто не знает. Мы можем просто уйти. А вот Родерик - нет.
        Алекс помедлил и добавил голосом холоднее декабрьского ветра:
        - И ты считаешь, пойманный с поличным Родерик позволит нам ускользнуть?
        Дэниел плотно сжал губы и покачал головой.
        - Я не позволю, чтобы созданный нами культ Черной Кобры был уничтожен из-за непоколебимой веры Родерика в собственное превосходство, - твердо произнес Алекс. - Пойдем. У нас есть единственный шанс, чтобы выйти сухими из воды.
        Дэниел, возможно, осведомился бы, что это за шанс. Но Алекс всегда был более сообразительным. Куда более сообразительным, чем Родерик, который сейчас шел навстречу, беззаботно помахивая письмом. Увидев их, он торжествующе заулыбался.
        Алекс остановился под аркой, тремя ступеньками выше разбитого пола, по которому Осторожно пробирался Родерик.
        - О вы, маловеры! - воскликнул он, приблизившись. - Вы понятия не имеете, как легко и быстро все удалось!
        Глядя себе под ноги, он стал осторожно подниматься наверх. Алекс выступил вперед, как только Родерик встал на верхнюю ступеньку и вскинул голову, словно прислушиваясь к звону колоколов, призывавшему к вечерне. Быстрым движением Алекс вонзил кинжал ему под ребра. Прямо в сердце.
        Дэниел задохнулся при виде потрясенного лица Родерика.
        Алекс подался вперед, вгоняя кинжал еще глубже.
        - Глупец! - рявкнул он, проворачивая клинок. - Они шли по пятам, а ты даже не заметил!
        Смерть постепенно стирала всякое выражение с лица Родерика.
        Алекс отступил, вырвал письмо из руки брата и оставил кинжал в ране.
        - Ты был кроликом, который вел гончих прямо к нам. На этот раз ты бы не ускользнул! - Развернувшись, он схватил Дэниела за рукав и потащил за собой. - Идем медленно, спокойно, - приказал он. - Мы всего лишь верующие, которые идут на службу в собор.
        Дэниел оглянулся и увидел, как Родерик, широко раскрыв глаза, опускается на землю. Любимый сын графа Шроутона был мертв.

        Колокола собора звонили, и сумерки быстро спускались на землю.
        - Пойдем, - попросила Эмили Гарета. - Нам нужно подойти ближе, иначе он просто ускользнет в полумраке.
        Гарет взял ее под руку, и они пошли по променаду, взглядом обыскивая руины, но разглядеть что-то становилось все труднее. Через несколько минут Эмили замерла как вкопанная:
        - Что там?
        Гарет проследил, куда она смотрит, и увидел… какую-то темную тряпку на светлых каменных ступенях.
        - Это человек.
        Они бросились вперед, но прежде чем успели добежать, откуда-то материализовался Ройс и присел на корточки перед мертвецом. Делборо, Тристан, Джек, Джервис и Тони подошли к нему. Ройс поднял глаза. Лицо его было непроницаемым.
        - Это произошло только что. Никто из вас не видел бегущего или бегущих людей?
        Все дружно покачали головами.
        - Ищите! - приказал Ройс, вставая.
        Они искали до самой темноты, но никого не нашли. Пришлось вернуться к трупу Родерика.
        Ройс смотрел на мертвеца, уже почти невидимого во мраке.
        - Делборо, этот кинжал очень похож на тот, каким закололи Ларкинса.
        Дел наклонился, осмотрел рукоять из слоновой кости, кивнул и выпрямился:
        - Такими пользуются ассасины.
        - А письмо? - спросил Джек.
        - Пропало. И похоже, нам некого подозревать. Никто ничего не заметил?
        - Было несколько парочек и множество верующих, направлявшихся на вечернюю службу, - сообщил Тристан, - но никто никуда не спешил, пытаясь убраться подальше. Никто не оглядывался.
        Ройс поморщился.
        - Итак, - сухо заметил он, - человека, которого мы считали Черной Коброй, умело устранили, оставив нам два крайне сложных вопроса: кто это сделал и почему?


        Глава 21

«20 декабря 1822 года.
        Конец дня.
        Моя комната в Элведен-Гранже.

        Дорогой дневник!
        Я поднялась смыть с себя дорожную пыль, перед тем как присоединиться к остальным. Что за день! Близится конец наших приключений, миссия Гарета выполнена. Но Феррар убит, и никто не понимает, что это значит.
        И все же трудности сегодняшнего дня подвергли испытанию отношение Гарета к нашему равноправному союзу, и мой Единственный блестяще это испытание выдержал. Он позволил мне идти навстречу потенциальной опасности и спрятать в кустах пенал с копией письма, так необходимого Феррару. Позже стало ясно, что эти минуты дорого обошлись Гарету. Он безумно за меня волновался. И все же не оставил меня в гостинице, но позволил находиться рядом, пока мы преследовали Феррара.
        После сегодняшних событий я уже не могу сомневаться в силе его чувств. Мое сердце вот-вот разорвется от счастья!
        Но сначала нужно осмыслить неожиданный конец миссии Гарета, а я должна бежать вниз, чтобы доиграть свою роль до конца.
        Э. ».

        - Итак, нам необходимо ответить на вопросы, кто и почему убил Феррара.
        Стоя перед камином в большой гостиной Элведен-Гранжа, Ройс смотрел на входившую Эмили. Он только что закончил пересказывать события прошедшего дня собравшимся дамам. Его супруга Минерва, как он обнаружил, пригласила семьи бывших его коллег приехать на Рождество.
        Узнав об этом, он на несколько минут потерял дар речи, но Минерва с улыбкой погладила его по груди.
        - Твоя операция закончится к Рождеству. Мужчины могут не попасть домой в срок. А так все встретят Рождество со своими семьями.
        Ройс, хорошо знавший жену, и не подумал спорить. Он побеждал во многих битвах, но эту ему не выиграть. Такова, как он усвоил, природа супружеской жизни.
        - Думаю, прежде всего, - начал Ройс, - нам необходимо разобраться, кто скрывается под именем Черной Кобры.
        Делборо кивнул:
        - Либо это не Феррар, либо Феррар был частью целого.
        Гарет нахмурился:
        - Но если Черная Кобра не Феррар, то, возможно, убийца Феррара - Черная Кобра, а это означает, что он по-прежнему в Англии.
        - Вернее, здесь, в Суффолке, или поблизости, - добавил Тони.
        Делборо, немного поразмыслив, покачал головой:
        - Феррар, должно быть, занимал очень высокое место в организации. Он был жизненно необходим для успешного функционирования культа благодаря своей роли в свите губернатора. И трудно представить, чтобы Феррар занял подчиненное положение. Мы сами видели, как Феррар отдавал приказания, а элитные охранники, включая ассасинов, подчинялись. Думаю, что Черная Кобра - это группа из двух, трех или более человек. Но Феррар был один. Возможно, тот англичанин, которого мы видели, был вторым из этой группы.
        Ройс кивнул:
        - И этот второй был явно ровней Феррара, возможно, он и убил его или нанял убийц.
        - Если предположить, что Черная Кобра - это многоглавое чудовище, - вмешался Джайлз Роулингс, - вполне возможно, что остальные «головы» - знакомые или приятели Феррара.
        - Что же, сейчас только начало вечера, и, думаю, нам пора нанести визит графу Шроутону, - предложил Ройс. - Если отправимся сейчас, будем в Уиндмондеме до того, как он сядет ужинать.
        Они наняли подводу и повезли в Элведен тело Феррара, чтобы потом доставить его отцу.
        - Как насчет Ларкинса? - спросил Девил. - Это Феррар убил его или кто-то другой?
        - Судя по тому, что вы мне сказали, - пробормотал Ройс, - скорее всего Феррар, тот, кому Ларкинс безгранично доверял. Вряд ли это кто-то из друзей Феррара. Теперь, когда оба мертвы, нужно доставить их графу. Может, тогда он поймет, что должен нам помочь.
        Поехать к графу вызвалось немало добровольцев, но Ройс сократил их количество до четверых: себя, Кристиана, Делборо и Гарета.
        - Как только мы узнаем от Шроутона все, что сможем, я пришлю посланца с письмом, - сказал Ройс. И, надеюсь, скоро мы услышим новости об отряде Монтита. Сегодня они должны быть в Бедфорде.
        Девил отсалютовал Ройсу и увел свою компанию.
        Остальные мужчины переглянулись и ретировались в бильярдную, чтобы, гоняя мячи, без помех обсудить события этого дня.
        Все дамы повернулись к Эмили.
        -Мы бы хотели услышать о ваших путешествиях, - провозгласила Минерва.
        - Начните сначала, расскажите, когда вы приехали в Индию и, что всего важнее, почему? - попросила одна издам.
        Эмили переводила взгляд с одного заинтересованного лица на другое. Пожалуй, придется сдаваться.

        В Шроутон-Холле, неподалеку от Уиндмондема, в холодной комнате с каменными стенами молча стоял граф Шроутон, глядя на тело любимого сына.
        Тело Родерика Феррара лежало на одной из скамей. Слуги графа положили труп Ларкинса на другую скамью, но граф словно не заметил этого. С того момента, как граф привел Ройса, Кристиана, Делборо, Гарета и старшего сына и наследника виконта Килуорта в эту комнату, он не проронил ни слова. Только потрясенно смотрел на Родерика. Килуорту тоже было не по себе.
        - Мы даже не знали, что он в стране.
        - Кто это сделал? - Граф круто повернулся и уставился на Ройса. - Кто убил моего сына?!
        - Его друг, известный как Черная Кобра.
        Ройс подробно объяснил причины своего интереса к культу и его главарям.
        - Мы следили за вашим сыном, потому что он раздобыл и имел при себе копию письма Черной Кобры. Оригинал письма запечатан всем известной фамильной печатью. Печатью вашего рода.
        Ройс показал на печатку на пальце Феррара. Граф молчал. Ройс подошел к другому телу.
        - Вчера Ларкинс, камердинер вашего сына, раздобыл еще одну копию письма и тоже был убит.
        Граф небрежно отмахнулся:
        - Я хочу знать, кто убил моего сына.
        - Оба были заколоты одинаковыми кинжалами, - продолжал Ройс. - Такими пользуются ассасины культа Черной Кобры. Это Черная Кобра убил или приказал убить вашего сына. Поэтому у нас с вами общая цель: и вы, и я хотим узнать, кто такой Черная Кобра. Вы что-то знаете о нем?
        - Разумеется, нет, - фыркнул граф. - Я не интересуюсь чужеземным мумбо-юмбо.
        - О культе Черной Кобры почти ничего не известно. Приверженцы этого культа стремятся приобрести деньги и власть и для этого готовы применить террор и самые гнусные методы устрашения. Известны ли вам или Килуорту имена бомбейских друзей Родерика? Упоминал ли он какого-то знакомого или приятеля, который может быть членом этого сообщества или что-то знать?
        Граф на мгновение оцепенел, но тут же гордо вскинул голову:
        - Я ничего не знаю ни о каком культе. Абсурдно даже предполагать, что мой сын был связан с подобными людьми!
        - Печать вашего сына есть на письме, - холодно напомнил Ройс. - И в его причастности сомнений нет. Оригинал письма с печатью Родерика скоро будет у нас, и, учитывая заинтересованность самых высоких кругов в уничтожении культа, содержание письма рано или поздно станет широко известно. Любая помощь вашей семьи в обличении Черной Кобры, человека, убившего вашего сына, поможет обелить имя Шроутонов в глазах людей.
        Гарет глянул на Делборо и Кристиана и увидел, что они сдерживают довольные улыбки. Под вкрадчивым тоном Ройса крылась сталь, не оставлявшая сомнений в том, что произойдет, если граф откажется сотрудничать с ними. Однако пока не прозвучало ни одной угрозы.
        Давно поднаторевший в иносказаниях граф расслышал предостережение. Лицо его покрылось красными пятнами.
        - Вздор! Мой сын был убит, и на этом конец всему!..
        Развернувшись, он протиснулся мимо Кристиана и вышел, оставив улаживать дело старшего сына, который ничуть не напоминал светловолосого голубоглазого отца. Высокий темноглазый брюнет, как бы извиняясь, пожал плечами:
        - Он в шоке. Впрочем, и я тоже. Видите ли, Родерик был его любимцем.
        Казалось, он хотел сказать, что если бы это он лежал мертвым на скамье, отец и вполовину бы не расстроился так сильно.
        - Пойдемте, - предложил маркиз. - Я провожу вас к лошадям.
        Шагая рядом с Ройсом подлинным коридорам, Килуорт непрерывно болтал:
        - Мы ничего не знали… видите ли, последнее, что мы слышали, - это как Родерик отправился в Индию искать счастья. Он не любил писать. Мы вообще понятия не имели, что он вернулся домой. Давно он прибыл?
        - Высадился в Саутгемптоне шестого числа этого месяца, - коротко сообщил Делборо.
        - Вот как… - Выразительное лицо Килуорта омрачилось. - Как вы уже поняли, мы не близки… не были близки. Но все же удивительно, что он ничего не сказал старику.
        - Уверены?
        - Совершенно. Слуги никогда не любили Родерика, но любят меня и всегда рассказывают… подобные вещи. Никто не знал, что Родерик в Англии, это абсолютно точно.
        Килуорт подождал, пока они сядут на лошадей, прежде чем обратиться к Ройсу:
        - Вряд ли вы что-то узнаете от старика, и чем больше будете давить, тем сильнее он станет упираться. Но… я потолкую с друзьями Родерика, оставшимися в Англии, и спрошу, не знает ли кто-то, что он затеял в Индии и упоминал ли о тамошних приятелях.
        - Спасибо, - поблагодарил Ройс. - Вы найдете меня в Элведен-Гранже. Я останусь там, пока все не будет кончено.
        - А еще не кончено? - нахмурился Килуорт.
        Ройс покачал головой:
        - До этого пока далеко.
        Они вернулись в Элведен-Гранж и обнаружили, что дамы не ужинали в ожидании своих мужчин. Едва они показались в гостиной, Минерва тут же пригласила всех к столу. За ужином мужчины рассказали о поведении графа и Килуорта.
        - Графиня давно умерла, а сестры Родерика старше, замужем и много лет не общались с братом. Сомнительно, чтобы они что-то знали, - заявила Минерва.
        - Родерик был любимцем отца по той причине, что оба из одного теста, - вторила Летиция. - Всю злобу и подлость он перенял от папаши. Килуорт гораздо мягче. И лучше образован. Пошел в графиню, к нескрываемому отвращению Шроутона. Он и терпит Килуорта лишь потому, что тот его наследник.
        - И теперь остался единственным сыном, - добавила Минерва, поднимаясь. Все дамы последовали ее примеру.
        Рой с тоже встал:
        - Мы присоединимся к вам в гостиной. Нам еще многое нужно обсудить.
        Мужчины вышли вслед за дамами. В этот момент вошел дворецкий с подносиком, на котором лежало письмо для Ройса. Тот вскрыл послание, прочитал и тоже направился в гостиную.
        Как только все расселись, Ройс заговорил:
        - Когда мы только начинали нашу миссию, когда четверка Делборо покинула Бомбей, чтобы доставить копии и оригинал, мы считали, что смерть Феррара станет концом всего дела. Но оказалось, что Черная Кобра все еще существует. Похоже, мы отыграли только первый акт этой драмы.
        - Вы говорите, что он был счастлив получить хотя бы копию, - вступил в разговор Гарет, - а значит, мы что-то пропустили. Что-то очень важное. Угрожающее истинной Кобре.
        - Совершенно верно, - решительно кивнул Ройс. - Эмили, копия у вас?
        Эмили отдала копию Ройсу. Он прочитал письмо вслух и пустил по кругу.
        - Вы больше привыкли к подобным завуалированным сообщениям. Что вы думаете по этому поводу? - спросил Ройса Дел.
        Ройс надолго задумался.
        - Я вполне понимаю, с какой целью написана вторая половина, где Черная Кобра раздает вполне недвусмысленные обещания. Первая же половина - обычная светская болтовня.
        Копия письма добралась до Минервы.
        - Кто-то скажет, что первая часть - просто камуфляж для второй половины, но… но не ты, дорогой, - заметила она.
        - Не я, - согласился он. - Можно вполне уверенно утверждать, что первая половина написана с вполне определенной целью. Только вот с какой?
        Гарет нахмурился:
        - Для местных царьков, вроде Говинда Холкара, которому адресовано письмо, весьма характерно искать покровительства высших эшелонов местного английского общества. Я бы интерпретировал первую половину именно в этом свете.
        - Может, и так, - согласился Кристиан, - но из содержания видно, что этот Говинд Холкар заинтересован в том, чтобы познакомиться хотя бы с одним из тех десяти человек, которые собирались посетить Пуну. Не может быть такого, что этот один - часть многоголового чудовища?
        - Если нападения на Монтита продолжатся, значит, вы правы, - кивнул Ройс. - Насколько я понял, Пума находится в горах?
        - Да, и многие уезжают туда из Бомбея на сезон дождей, - пояснил Делборо. - Включая губернатора и его штат. Жены и семьи там остаются, а сами чиновники курсируют между Пуной и Бомбеем. Но Пуна была когда-то столицей маратхского государства, и многие махараджи - такие как Говинд Холкар - живут там постоянно. Поэтому когда мы думали, что Черная Кобра - это только Феррар, мы принимали первую половину письма всего лишь за информацию, которая порадует Холкара.
        - Пойми мы, что эти имена могут что-то значить, то постарались бы еще до отъезда побольше узнать о них.
        - Потерянного не воротишь, - пожал плечами Ройс, - Но мы можем попытаться сделать это теперь.
        Гарет взглянул на Эмили:
        - Скажите, вы знаете кого-то из упомянутых в письме?
        Кристиан отдал ей письмо. Она снова перечитала имена, которые переписывала еще вчера.
        - Я пробыла в Индии только шесть месяцев. И жила в доме губернатора. Помню только, что все эти люди - члены общества, которое называется Обществом Дома правительства. И уверяю, что они не имеют ничего общего с губернатором. Это компания молодых людей, известных своим буйным поведением, а Феррар был одним из их лидеров.
        - Так он лично знал всех десятерых? - уточнил Ройс.
        - Не могу сказать. Он, разумеется, был с ними знаком, но насколько хорошо… Я не имела ничего общего с этими людьми. По словам моей тетушки, они «слишком легкомысленны», а она мастер облекать мысли в чересчур обтекаемые слова.
        - Что делает этот раздел письма еще более похожим на подкуп Холкара, - вмешалась Клэрис, высоко вскинув брови. - Не деньгами, конечно, а обещаниями ввести в высшее общество.
        Ройс забрал письмо и стал складывать.
        - Невзирая ни на что, мы очень скоро узнаем правду, самое позднее - к завтрашнему дню. Я только сейчас получил подтверждение того, что вчера Монтит добрался до Оксфорда. К сегодняшнему вечеру он уже должен быть в Бедфорде. Если повезет, он и его эскорт завтра присоединятся к нам.
        - Его эскорт? - осведомился Гарет.
        - Еще двое моих бывших подчиненных, - пояснил Ройс. - Чарлз Сент-Остелл, граф Лостуитл, и Деверелл, виконт Пейнтон.
        - Вот как!
        Минерва поднялась и дернула за шнур сонетки.
        - Это означает, что Пенни и Фэб с их выводками прибудут завтра. Я должна приготовить им комнаты.
        Ройс взглянул на нее, но ничего не сказал. Зато Минерва властно давала указания дворецкому. Однако, когда тот удалился и Минерва снова села, Ройс продолжал:
        - Очевидно, вместе с Монтитом едет леди.
        - Леди? - встрепенулся Дел, - Откуда она взялась?
        - По какой-то причине майор оказался на острове Гернси, и тогда… - Ройс нахмурился.
        - Мне неизвестны подробности, - Сент-Остелл, как всегда, выражался весьма туманно, - но, насколько я понял, именно она облегчила Монтиту путешествие до Плимута, и, следовательно, он счел себя обязанным охранять ее от служителей культа.
        - Итак, - продолжал Ройс, - если Монтит благополучно доберется до нас, значит, Черная Кобра - это Феррар, который боялся разоблачения. Если же на Монтита нападут, пытаясь отобрать письмо, ясно, что оставшиеся головы Черной Кобры имеют причину опасаться нашей проницательности.
        - Но у нас есть копия письма, и мы знаем имена, - озадаченно протянула Эмили.
        - Верно, - улыбнулся Ройс. - Но Черная Кобра этого не знает. И это подводит нас к другому важному пункту. У нас уже есть текст письма, но эти имена ничего не значат для присутствующих здесь. Должен быть человек… которого Кобра опасался. Страшился того, что будет, если мы покажем ему это письмо. Тот, для которого эти имена что-то означают.
        - Может, это кто-то из родственников? - предположил Кристиан. - Но не думаю, чтобы Шроутон, а тем более Килуорт что-то знали. Они понятия не имеют, с кем Феррар дружил в Индии.
        - Возможно, это не Индия, - возразила Эмили. - И все происходило здесь, в Англии, до отъезда Феррара. Если он был близок с какими-то людьми здесь и те же самые люди обнаружились в Индии, ясно, что это его ближайшие друзья.
        - Ближайшие друзья и сообщники, основавшие вместе с ним культ Кобры, - добавил Гарет. - Потому что культ возник вскоре после прибытия Феррара в Бомбей. Раньше мы считали, что Феррар повинен в его рождении. Но это не означает, что друзья, присоединившиеся к нему в Бомбее, не приложили к этому руки.
        - Совершенно верно. А может, они и были зачинщиками, - поддержал Дел. - Эмили права. Нужно узнать имена его лучших друзей в Англии, а потом проверить, не появлялись ли они в Индии.
        - А вот за этим нужно обратиться к Килуорту, - решил Ройс. - Давайте посмотрим, что будет завтра с Монтитом, но если Черная Кобра снова нанесет удар, необходимо поскорее выяснить имена близких друзей и соратников Родерика Феррара.
        Через час Эмили отправилась в свою комнату в сопровождении Гарета. У него тоже была спальня, вниз по коридору, только гораздо меньше этой, скорее, место для того, чтобы сложить вещи. Ночевать там было не слишком удобно. Похоже, ни слуги, ни хозяева дома не давали себе труда притворяться и изображать неведение.
        Едва войдя, Эмили закружилась у камина, в котором горел гостеприимный огонь. На улице мороз, но здесь… она впервые в жизни была так счастлива. Так ликовала.
        Широко раскинув руки и улыбаясь, она повернулась к Гарету. Он закрыл дверь и подошел ближе.
        - Мы здесь! - воскликнула Эмили и, вцепившись в лацканы сюртука, притянула его к себе. - Поверить не могу! После всех этих трудных миль, всех нападений и кошмарной опасности мы здесь, живы и здоровы! И мы вместе!
        Гарет, заключив ее в кольцо своих рук, кивнул:
        - Так оно и есть. Но мне нужно кое в чем признаться.
        Растерявшаяся Эмили пристально смотрела ему в глаза, но видела в них лишь прежнее тепло, сиявшее в карих глубинах. Уверившись, что ничего не изменилось, она ободряюще прошептала:
        - В чем же?
        - В том-то все и дело,- с сожалением усмехнулся он. - Я был полон решимости не дать этим словам сорваться с языка, клялся, что никогда их не произнесу, но после того, что было сегодня, после того, как я сидел в экипаже, не зная, что с тобой и какая ужасная судьба тебя ожидает…
        Сердце Эмили сильно забилось.
        - Я едва не сломался. Едва не забыл об осторожности, здравом смысле. Едва не распахнул дверцу экипажа, и не побежал за тобой.
        Плененная его неотступным взглядом, она выпустила лацкан, положила руку ему на грудь, на то место, где гулко билось сердце:
        - Но ты не побежал.
        - Нет. Еле сдержался. Но тем не менее, Эмили Энсуорт, отныне мы партнеры на всю жизнь. Партнеры, которые доверяют друг другу, которые делят все тяготы и трудности жизни. До того как мы заговорили об этом, я не знал, как далеко готов зайти. Сколько из того, что ты хочешь, готов тебе дать. Но теперь знаю. Сегодняшние события показали. Не то чтобы я сомневался в твоих способностях выполнить любое задание. В тот момент, когда я встретил тебя в Бомбее и ты отдала Делу письмо, мое восхищение тобой, твоей силой и характером было неподдельным. Я с самого начала знал, что ты настоящее сокровище. Но сегодня обнаружил, что готов тебе довериться во всем. Как ты доверялась мне во время всех наших путешествий.
        Он глубоко вздохнул, словно готовясь выслушать ее ответ. Но Эмили не сказала ни слова, завороженная, сгорающая от нетерпения узнать, что он скажет дальше.
        Гарет смотрел в ее глаза, сияющие любовью, которую он уже и не думал найти.
        - Больше нет смысла молчать. Я хочу сказать те слова, которые клялся не произносить.
        - Какие слова?
        Она трепетала в его объятиях. Такая живая, такая родная… его собственная…
        Он улыбнулся, позволив словам свободно литься с языка, свидетельствовать о его искренности.
        - Я люблю тебя. Ты для меня солнце, луна и звезды. Не представляю себе жизни без тебя. Да, я хочу жениться на тебе, отчаянно хочу. Ты нужна мне. Ты и твоя любовь. Я хочу, чтобы ты стала моим будущим. Мы уже начали рисовать на моей грифельной доске, но я не могу закончить картину моего будущего без тебя в самом центре.
        Она прижалась к нему и порывисто обхватила руками шею. Ее голос бурлил и искрился счастьем.
        - Я так гордилась тобой сегодня, когда ты позволил мне пойти и спрятать пенал. Меня никогда не тянуло к Макфарлану, хотя я находила его красивым и храбрым. Но у женщин тоже есть честь, и я хотела… мне было нужно сделать хоть что-нибудь для разоблачения Черной Кобры. А теперь, когда я выполнила свою миссию, спокойно могу смотреть, как ты и все наши друзья довершают начатое. Отныне я могу сосредоточиться на нашем союзе. Нашем будущем. Нашей свадьбе. Ты мой единственный. Тот, кого я так долго мечтала найти. Тот, ради кого приехала в Индию. Тот, кого я люблю всем сердцем. Теперь я нашла тебя и больше не отпущу!
        - Я очень рад, - снова улыбнулся он и поцеловал ее… или она поцеловала его. Какая разница? Главным был огонь, мгновенно разгоревшийся между ними! Обнявший и охвативший их…
        Вспыхнувший и поднявшийся к потолку.
        Одежда валялась по всему полу.
        Они едва добрались до кровати.
        И потом ничего не осталось, кроме пламени, страсти, желания и потребности стать единым целым.
        Она приняла его с радостью, вытеснившей из памяти все, что он знал до сих пор, вобрала в себя и дала больше, чем он мог представить.
        Она была вся его.
        Эмили не могла представить большего счастья, чем снова и снова взлетать в поднебесную высь, чем смотреть на него с нежностью и страстью. Видеть его лицо в тот момент, когда он теряется в ней.
        Видеть все, что он до сих пор пытался скрывать.
        Видеть беззащитность и уязвимость, принять все это в свое сердце.
        Видеть любовь и беззаветную преданность.
        Наконец видеть его. Всего. До донышка. Своего воина с незащищенным сердцем.
        Потом они долго лежали, сплетаясь в объятиях, боясь разъединиться хоть на миг. Ожидая, пока их грохочущие сердца утихомирятся.

        Когда он наконец рухнул на живот рядом с ней, она уже строила планы:
        - Мы останемся здесь. Я буду счастлива подождать, пока прибудут остальные двое: Монтит и Карстерс. Пока они не окажутся в безопасности. - Подняв руку, она очертила пальцем его массивное плечо.
        - Они скоро будут. Логан приедет завтра, и хотя Ройс ничего не сказал о том, когда приедет Рейф, уверен, что это будет дня через два, - уверенно ответил он.
        Она улыбнулась. Медленной улыбкой предвкушения.
        - Хорошо…
        Ее глаза заволокло дымкой. Рука продолжала ласкать голое плечо Гарета.
        - О чем ты думаешь? - с любопытством спросил он.
        Ее улыбка стала еще шире.
        - Если бы только моя семья могла сейчас меня видеть…
        Гарет с притворным ужасом оглядел ее, приподнял голову, но тут же уронил обратно на подушку.
        - Слава Богу, что не могут!

        - Ты понимаешь, что он должен был умереть?
        Они сидели в гостиной дома в Бери-Сент-Эдмондсе. Их временной штаб-квартире. Алекс долил стакан Дэниела из графина с прекрасным бренди, который Родерик еще вчера достал из запертого буфета.
        Дэниел украдкой вздохнул. Алекс всегда сторонился спиртного, но сегодня и он пригубил из стакана.
        - Бедный Родерик!
        Алекс покачал головой и поставил графин на буфет.
        - Так… прискорбно никчемен!
        - Действительно.
        Дэниел приложился к стакану. Он все еще не пришел в себя после случившегося. Он понимал, что глупая самоуверенность брата, не думавшего о последствиях, загнала их в болото неудач, из которого они никак не могут выбраться. Но все же он не ожидал такого конца. Пока кинжал не вонзился в сердце Родерика.
        Но Алекс прав. Родерик должен был умереть именно тогда. В тот момент. Благодаря сообразительности Алекса им удалось ускользнуть.
        Дэниел поднял стакан и уставился на Алекса.
        - За Родерика. Который до последнего был убежден, что отец всегда его выручит. Он, хоть и брат нам, всегда был глупцом.
        Дэниел выпил. Алекс снова немного пригубил.
        - Единокровный брат. К сожалению, ему не досталась вторая половина. Которая передала бы ему ум.
        Дэниел молча согласился. Впрочем… у них с Алексом один отец, но разные матери. Так что та умная половина, на которую ссылался Алекс, отсутствует и у Дэниела.
        Он посмотрел на стакан в своей руке и решил, что, пожалуй, больше пить не стоит.
        - Но Родерик вышел из игры. Не то, что мы с тобой, - тихо, но отчетливо напомнил Алекс. - И нам нужно сделать все, чтобы избежать петли палача.
        - Бесспорно, - кивнул Дэниел. - Я, как всегда, выполню любой твой приказ, но сейчас, думаю, нужно узнать, где Монтит. Необходимо отобрать у него копию письма.
        - А пока ты этим занимаешься, - добавил Алекс, - я организую переезд. Жаль, что мы находимся слишком близко от того места, где Родерик встретил свой конец. Наши враги могут додуматься до того, чтобы устроить обыск. Я нашел кое-что другое, не слишком далеко отсюда. К тому времени как ты вернешься с письмом Монтита, все будет устроено. А потом нужно устроить теплый приём Карстерсу.
        - Совершенно верно! - Глаза Алекса сверкнули. - Я начну работать и над этим. Завтра же. Теперь мы знаем, что он плывет по Рейну и со дня та день окажется в Роттердаме. Я уже разослал приказы всем, кто находится по ту сторону канала. Так что его не упустят. Впрочем, учитывая, что остальные трое пришли этим маршрутом, кто помешает ему направиться либо в Феликстоув, либо в Харвич? Это самые близкие и подходящие для его целей порты в этой части страны.
        - Он везет оригинал, верно?
        - Именно. Поэтому он последний из четверки. И поэтому Монтит едет с противоположной стороны.
        - Значит, Карстерс скоро появится, - заключил Дэниел.
        - Да, но то, что я приготовил в Роттердаме, немного его задержит, а это все, что нам необходимо. Ты позаботишься о Монтите и предоставишь мне встретить Карстерса. - Алекс злобно ухмыльнулся. - Карстерс никогда не доберется до своей цели.
        Дэниел встал:
        - Мне пора. Я еще должен добраться до наших людей.
        - Где они сейчас?
        - В заброшенном сарае, неподалеку от деревни Айнсбери. Я оставил их со строжайшим приказом следить за Монтитом и сделать все, чтобы он не доехал до Кембриджа. Они знают, где он проводит ночь. - Дэниел улыбнулся, представив кровавую бойню. - Собираюсь нанести майору Монтиту полуночный визит.
        Алекс понял, что задумал брат.
        - Вот и прекрасно. И кто знает, какие возможности откроются нам после сегодняшней ночи. Поосторожнее, дорогой, увидимся завтра, немного позднее. Как только ты получишь письмо Монтита.
        - До встречи. - Дэниел отсалютовал и направился к двери. Хорошо, что он не видел, каким взглядом провожал его Алекс.
        Не чувствовал холодной, пронизывающей тяжести этих светло-голубых глаз.
        Уже после того, как Дэниел исчез за дверью, Алекс долго сидел, глядя в пустоту.
        Прошло несколько минут, прежде чем он повернулся и посмотрел в дальний конец комнаты.
        - М'валла!
        Едва оголтелый фанатик, глава личной стражи Алекса, подошел ближе, тот сухо бросил:
        - Прикажи кому-нибудь оседлать мою лошадь и выложить на кровать бриджи, куртку для верховой езды и теплый плащ. Меня не будет всю ночь.