Сложные отношения Стефани Лоуренс
        Регентство #1 Доротея Дэрент жила в сельской глубинке, считала себя совершенно непривлекательной и не надеялась на предложение руки и сердца от достойного джентльмена. Но однажды в лесу она встретила невероятно привлекательного незнакомца, оказавшегося богатым и влиятельным маркизом Хейзелмером, к тому же скандальным светским холостяком. Очарованный прелестью девушки, маркиз заключил ее в объятия и поцеловал. Этот поцелуй лишил ее покоя, но и лорд Хейзелмер не мог забыть прекрасную Доротею. И хотя маркиз стал настойчиво ухаживать за нею, мисс Дэрент не могла поверить в искренность его чувств…
        Стефани Лоуренс
        Сложные отношения
        Глава 1

        - М-м-м.
        Доротея прикрыла глаза, наслаждаясь вкусом обласканных солнечными лучами ягод дикой ежевики. Несомненно, это самое восхитительное летнее лакомство, подумала она. Окинув взглядом растущий на поляне куст, разлапистые ветви которого были густо усыпаны спелыми ягодами, Доротея решила, что их вполне хватит на начинку для пирога и еще останется, чтобы сварить варенье. Поставив свою корзинку на землю, она стала методично заполнять ее самыми лучшими ягодами. Пока руки были заняты делом, мысли бродили далеко. Какой же ее сестра, в сущности, ребенок, и это в шестнадцать лет! Именно по ее просьбе Доротея отправилась в лес, растущий на территории соседского поместья. Сесилия, мечтающая полакомиться ежевикой за ужином, сверкая карими глазами и позвякивая золотыми браслетами, упросила-таки сестру отправиться в небольшую экспедицию по сбору лекарственных трав и ягод.
        Доротея вздохнула. Удастся ли Лондону усмирить эту головокружительную порывистость ее младшей сестры? Что еще более важно, поможет ли Сесилии поездка в столицу справиться со скукой однообразных серых будней? Полгода минуло с тех пор, как их мать, Синтия, леди Дэрент, простудилась и умерла, оставив двух дочерей на попечении кузена Герберта, лорда Дэрента. Проведя пять долгих месяцев в Дэрент-Холле в графстве Нортгемптоншир, пока адвокаты занимались проверкой завещания, Доротея убедилась, что кузен не станет ни препятствовать их планам, ни помогать их осуществлению. Мягко говоря, Герберт был невыносимо скучным типом, а его жена Марджери - чопорная, прозаичная, совершенно неэлегантная женщина - более чем бесполезной. Если бы не приезд бабушки, появившейся подобно сказочной фее-крестной, одному Богу известно, что бы сестры делали.
        Заметив, что в подоле, ее платья запутался шмель, Доротея замерла на месте, чтобы получше его рассмотреть. Хорошо, что платье было совсем старым! Хотя тетушка Агнес и настаивала на необходимости носить траур, Доротея отстояла свое право ходить на прогулку в старомодном, кажется сшитом в прошлом веке, наряде зеленого цвета с квадратным вырезом. Корсаж платья выгодно подчеркивал тонкую талию, а широкий подол, лишенный объема из-за отсутствия нижних юбок, так и льнул к стройным ногам. Доротея присмотрелась к крошечным дырочкам, проделанным в материале колючим кустарником.
        Выпрямившись, она заново ощутила на себе жар косых лучей солнца, пробивающихся через кроны деревьев и заливающих небольшую поляну. Повинуясь необъяснимому порыву, она поднесла руки к строгому пучку на затылке и стала вынимать шпильки, позволив своим темно-каштановым густым волосам каскадом заструиться до самой талии. Затем она продолжила сбор ежевики.
        По крайней мере, она точно знала, что ожидает в Лондоне ее саму, но все же была уверена, что, сколько бы бабушка ни старалась, ей не удастся найти для нее мужа. В больших изумрудных глазах Доротеи засверкали искры. Глаза являлись ее главным - и единственным - достоинством. Все остальные черты представлялись ей ужасно несоответствующими моде. У нее были темные, а не белокурые волосы, и кожа лица имела бледный алебастровый оттенок, а не сливочно-персиковый, как у Сесилии. Хотя к собственному носу у Доротеи не имелось нареканий, она считала свой рот слишком большим, а губы - слишком пухлыми, ведь в свете сейчас все без ума от маленьких, похожих на розовый бутон, ротиков! Кроме того, она была довольно высокой и стройной, что шло вразрез с нынешней модой на пышнотелых красавиц. В довершение всего Доротее исполнилось уже двадцать два года, и она была чрезвычайно свободолюбивой особой. Едва ли девушке вроде нее по силам привлечь внимание великосветского джентльмена! Усмехнувшись, она положила в рот еще одну спелую ягоду.
        Переход в разряд старых дев ее ни в коей степени не тревожил. Ее средств вполне хватит, чтобы до конца дней своих вести безбедное существование, поэтому, живя на Мызе, она спокойно относилась к ухаживаниям местных джентльменов, не обделяющих ее вниманием. Ни одному из них не удалось затронуть потаенных струн ее сердца и заставить захотеть сменить независимое существование на солидный статус замужней дамы. Сверстницы Доротеи плели интриги и замыслы, стремясь заиметь желанное кольцо на пальце, но сама она не видела смысла следовать их примеру. Доротея отдавала себе отчет в том, что лишь любовь, эго неизвестное притягательное чувство, которое ей еще только предстояло испытать в жизни, могла оказаться достаточно веской причиной, чтобы заставить ее выйти замуж. В действительности она с трудом могла представить себе джентльмена, которому удалось бы убедить ее изменить образ жизни. Слишком долгое время она была сама себе хозяйкой, вольной поступать так, как заблагорассудится, и ей этого было вполне достаточно. Вот ее младшая сестра - совсем другое дело.
        Искрящаяся радостью, Сесилия мечтала об иной жизни. Она была совсем юной, но уже живо интересовалась людьми и считала, что замкнутый мирок Мызы слишком тесен для нее. Молодая и красивая, она, несомненно, встретит элегантного представительного юношу, который сумеет дать ей все, о чем она мечтает. Именно для этой цели они и намеревались ехать в Лондон.
        Рассеянно глядя на особенно крупную ягоду, Доротея с улыбкой потянулась вверх, чтобы сорвать ее. Ее улыбка тут же погасла, сменившись удивлением, когда сильные руки схватили ее за талию. Не успела она осознать происходящее, как оказалась в чьих-то крепких объятиях. Перед ее глазами мелькнуло смуглое мужское лицо, а в следующее мгновение ее уже целовали безжалостные опытные губы.
        На мгновение она совершенно растерялась, но в следующую секунду самообладание вернулось к ней. Она вовсе не была неопытной дурочкой и знала, что полное бездействие с ее стороны позволит ей освободиться быстрее, чем любые действия. Будучи прозаичной и практичной особой, она решила изображать полную холодность.
        Но похоже, она серьезно недооценила угрозу. Ее тело отказывалось повиноваться четким командам, посылаемым мозгом. Содрогаясь от ужаса, Доротея почувствовала, как все ее существо затопляет тепло и желание прижаться к незнакомцу, слиться с ним в страстном объятии. Ни один сельский кавалер не осмеливался целовать ее подобным образом! С каждой секундой Доротее все отчаяннее хотелось сдаться на милость этих требовательных губ. Полностью лишившись присутствия духа, она забилась, пытаясь высвободиться. Незнакомец запустил свои длинные пальцы ей в волосы, чтобы удержать голову, и крепче обхватил за талию. Будучи с силой прижатой к телу мужчины, Доротея осознала собственную беспомощность. Из обрывков мыслей, со страшной скоростью проносящихся у нее в голове, она заключила, что ее поработитель не цыган и не бродяга. И вообще человек не местный. Доротее показалось, что он наделен небрежной элегантностью. Она испытывала к нему необъяснимую тягу и опасалась, как бы охвативший ее водоворот эмоций не поглотил ее с головой. Внезапно незнакомец искусно оборвал поцелуй, точно захлопнул дверь.
        У Доротеи кружилась голова, когда она, подняв голову, посмотрела мужчине в лицо. Его орехового цвета глаза, в которых плясали веселые чертики, пристально всматривались в ее изумрудные. Охваченная гневом, Доротея размахнулась, чтобы залепить ему звонкую пощечину, но не смогла. Не моргнув глазом, он перехватил в воздухе ее руку и мягко, но твердо заставил опустить.
        Незнакомец улыбнулся, глядя в ее прекрасное раздраженное лицо.
        - Нет-нет, я не думаю, что готов позволить ударить себя. Откуда мне знать, вдруг вы - дочь кузнеца?
        У незнакомца был мягкий, веселый голос, явно принадлежащий образованному человеку. Вспомнив о том, как она, должно быть, выглядит в своем стареньком хлопковом платье и с распущенными по плечам волосами, Доротея прикусила губу, внезапно почувствовав себя очень юной. На щеках появился предательский румянец.
        - Итак,  - произнес вкрадчивый голос,  - если не дочь кузнеца, то кто же тогда?
        Насмешливый тон его голоса заставил ее вызывающе вздернуть подбородок.
        - Меня зовут Доротея Дэрент. Отпустите меня, сделайте милость.
        Рука, обнимающая ее за талию, даже не дрогнула, но между бровями мужчины обозначилась легкая складка.
        - А-а-а, Дэрент. С Мызы?
        Доротея едва заставила себя кивнуть. Из-за того, что она стояла так близко к этому мужчине, ей приходилось прикладывать неимоверные усилия, чтобы поддерживать с ним разговор. Ради всего святого, кто же он такой?
        - А я Хейзелмер.
        Простая констатация факта. На мгновение ей показалось, что она неправильно расслышала. Но это лицо, эти искривленные в надменной улыбке крепкие губы едва ли могли принадлежать кому-то другому, не так ли?
        До нее доходили слухи. Они уже жили в Дэрент-Холле, когда их давняя приятельница, леди Мортон, чье поместье было окружено этим лесом, скончалась. Как говорили, внучатый племянник этой дамы, маркиз Хейзелмер, унаследовал Мортон-Парк. В маленьком спокойном графстве эта новость наделала много шума. То, что один из признанных светских аристократов стал хозяином главного поместья, не могло не привлечь к себе повышенного внимания. А то, что этот аристократ - маркиз Хейзелмер, лишь подлило масла в огонь.
        Говоря о нем, жена приходского священника неодобрительно поджимала губы.
        - Боже мой! Никакая сила не заставит меня познакомиться с подобным человеком! У него же такая скандальная репутация! И это всем известно.
        Когда Доротея поинтересовалась, как он завоевал эту репутацию, миссис Мэттьюз, вспомнив, с кем разговаривает, поспешила извиниться и стала обносить гостей печеньем. В другой раз, у миссис Маннерим, Доротея услышала множество обвинений в адрес маркиза: пристрастие к азартным играм, разврат и разгульный образ жизни. Хотя Доротея не была вхожа в высшее общество, наличие здравого смысла всегда являлось одной из сильных сторон ее характера. Раз лорд Хейзелмер до сих пор вращается в свете, размышляла она, значит, слухи о нем, как и обычно, сильно преувеличены. Кроме того, ей было трудно представить, чтобы внучатый племянник глубокоуважаемой леди Мортон мог оказаться безнравственным человеком.
        С трудом заставляя себя оторваться от его притягательных ореховых глаз и будто высеченных резцом скульптора губ, Доротея мысленно пыталась составить собственное мнение о маркизе Хейзелмере. Судя по всему, он был еще более опасен, чем о нем думают.
        Все ее мысли отражались у нее на лице: первоначальное замешательство сменилось осознанием и, наконец, полным осмыслением. Ореховые глаза сверкнули. Для человека, измученного общением с неиссякаемой вереницей светских красавиц, на жеманных лицах которых никогда не отражалось ни лучика искренних эмоций, было особенно приятно смотреть в такое прекрасное и выразительное лицо.
        - Именно так.
        Он сказал это, надеясь снова увидеть ее румянец, и она его не разочаровала.
        Кипя от негодования, Доротея уставилась взглядом в его левое плечо. Ее определенно нельзя было назвать низкорослой, но, стоя рядом с Хейзелмером, девушка едва доходила ему макушкой до подбородка. В таком положении ей было очень удобно смотреть ему на грудь.
        Скудного опыта Доротеи было явно недостаточно, чтобы подготовить ее к подобной ситуации. Никогда в жизни она не чувствовала себя столь беспомощной!
        Отвлекшись, она не заметила, как на губах мужчины, совсем недавно целовавших ее, появилась улыбка.
        - И что же мисс Доротея делает в моем лесу?
        Собственнический тон его голоса заставил ее снова поднять голову.
        - Ах! Так вы в самом деле унаследовали поместье леди Мортон?
        Кивнув, он неохотно отпустил ее и незаметно отступил в сторону, не сводя с нее взгляда своих ореховых глаз.
        Испытывая облегчение от того, что избавилась от его тесного соседства, Доротея попыталась взять себя в руки. Стараясь вложить в свой голос как можно больше властности, она произнесла:
        - Леди Мортон всегда разрешала нам собирать травы и ягоды в ее лесу. Однако, так как теперь вы стали новым хозяином…
        - Вы можете продолжать собирать их и дальше,  - мягко перебил ее Хейзелмер,  - когда пожелаете.  - Он улыбнулся.  - Ну а я постараюсь в следующий раз не спутать вас с дочерью кузнеца.
        Сверкая зелеными глазами, Доротея небрежно присела перед ним в реверансе.
        - Благодарю вас, лорд Хейзелмер! Я обязательно предупрежу Хэтти.
        Это замечание явно сбило его с толку, чего она и добивалась. Она отвернулась, чтобы забрать свою корзину. Девушка еще не до конца привела в порядок мысли после их поцелуя, поэтому сочла за лучшее поскорее ретироваться. Иногда отступление тоже может считаться проявлением отваги. Но насчет лорда Хейзелмера она крупно просчиталась.
        - И кто же такая эта Хэтти?
        Намеревавшаяся было постыдно сбежать, Доротея замерла на месте и, пытаясь собрать остатки самообладания, едко ответила:
        - Дочь кузнеца, разумеется!
        Она неотрывно смотрела ему в лицо, на котором появилось насмешливое выражение. Расхохотавшись, он протянул руку и схватил корзину за ручку, лишив Доротею возможности ускользнуть.
        - Полагаю, мы квиты, мисс Дэрент, поэтому не нужно спасаться бегством. Ваша корзина заполнена лишь наполовину, а на кусте осталось еще много ягод.  - Ореховые глаза изучающе рассматривали ее, а улыбка обезоруживала. Почувствовав, что Доротея колеблется, он продолжил: - Знаю, что вы не можете до них дотянуться, зато я могу. Если вы будете стоять здесь, подняв корзину повыше, мы скоро доверху заполним ее ежевикой.
        Доротея поняла, что ей не хватает опыта общения, чтобы и дальше оставаться в компании этого джентльмена. Она была столь неискушенной, что совершенно растерялась, не зная, как поступить. Жена священника посоветовала бы ей немедленно уйти, а собственное любопытство подстрекало остаться. Но даже если бы девушка захотела уйти, едва ли этот властный человек позволил бы ей это сделать. Кроме того, он уже поставил ее у куста, заставив держать корзину, которую в этот самый момент заполнял отборными ягодами. Уйти в таких обстоятельствах было бы просто невежливо. Размышляя таким образом, Доротея решила остаться на месте. Пользуясь случаем, она повнимательнее присмотрелась к своему новому знакомому.
        Первоначальное впечатление о его сдержанной элегантности сложилось у нее благодаря безупречному покрою его охотничьего сюртука. Теперь же она не могла не отметить, что не одежда, но широкие плечи вкупе со стройным, мускулистым телом придавали ему вид мужественный и сильный. Его черные волосы были коротко острижены по последней моде и слегка завивались надо лбом. Орехового цвета глаза смотрели открыто и прямо. Аристократический нос, крепкие губы и подбородок указывали на то, что их обладатель привык властвовать. Ей уже довелось увидеть, как улыбаются эти глаза и губы, придавая своему владельцу гораздо менее неприступный вид. Доротея решила, что его улыбка производит совершенно разрушительное действие на юных леди, более впечатлительных, чем она сама. Кроме того, его окружала аура притягательности, о которой не стала бы говорить ни одна высокородная леди. Памятуя о репутации маркиза Хейзелмера, Доротея тем не менее не находила в его облике ни следа легкомысленности. А его поступки, напротив, ясно свидетельствовали о том самом огне, без которого, как известно, не бывает дыма.
        Верно истолковав ход мыслей Доротеи, Хейзелмер тайком наблюдал за ней краешком глаза. Какой же она была жемчужиной! Классические черты лица в обрамлении роскошных темных волос сами по себе привлекали внимание. Но глаза! Подобные огромным изумрудам, чистым и искрящимся, они отражали ее мысли и манили к себе. Он уже отведал на вкус ее губы - нежные и податливые, восхитительно чувственные - и теперь испытывал к ним явное влечение. Эта девушка была очень привлекательной особой, но если он рассчитывал на продолжение их знакомства, впредь нужно будет вести себя более осторожно.
        Забрав у Доротеи заполненную доверху корзину, он поднял свое лежащее в траве ружье и, заметив появившееся на лице девушки неуверенное выражение, пояснил:
        - А теперь я провожу вас домой… мисс Дэрент.  - Усмехаясь про себя, он заговорил прежде, чем она начала протестовать: - Нет-нет, не спорьте. В социальной среде, к которой я принадлежу, не принято, чтобы молодая девушка разгуливала в одиночестве.
        От его слов, произнесенных ханжеским тоном, у Доротеи гневно заблестели глаза. С тактикой лорда Хейзелмера ей было ужасно трудно тягаться. Так и не придумав никакой отговорки или иного способа поколебать его решимость, она неохотно зашагала по тропинке рядом с ним.
        - Кстати,  - предпринял он попытку завязать разговор, причем так, чтобы заставить ее оправдываться,  - удовлетворите мое любопытство. Почему вы бродите в лесу одна, без какой-либо хотя бы самой слабоумной компаньонки?
        Доротея ожидала, что он задаст ей этот вопрос, именно потому, что у нее не было на него ответа. Да этот предосудительный тип просто дразнит ее! Стараясь вести себя спокойно и не выказывать раздражения, она ответила:
        - В округе меня хорошо знают. К тому же я уже далеко не юная мисс, нуждающаяся в постоянном присутствии дуэньи.  - Она сама не поверила такому нелепому объяснению.
        Хейзелмер усмехнулся:
        - Дорогое дитя, ну не настолько же вы стары! Вам явно необходим внимательный спутник.
        С этим Доротея едва ли могла поспорить. Все еще испытывая досаду и забыв об осторожности, она сболтнула первое, что пришло ей в голову:
        - В будущем лорд Хейзелмер, если мне снова захочется прогуляться в вашем лесу, я непременно возьму с собой компаньонку!
        - Очень мудрое решение,  - произнес он низким голосом.
        Незнакомая со значением различных оттенков его голоса, Доротея, ни секунды не задумываясь, резонно заметила:
        - Хотя и не вижу в этом необходимости. Вы же сами сказали, что в следующий раз не спутаете меня с деревенской девушкой.
        - А это означает,  - провокационным голосом, от которого у Доротеи мурашки побежали по спине, продолжил Хейзелмер,  - что в следующий раз я буду точно знать, чьи губки целую.
        - Ах!  - воскликнула она и, остановившись, гневно воззрилась на него.
        Рассмеявшись, он провел по ее щеке своим длинным пальцем, чем лишь усилил ее гнев.
        - Повторяю, мисс Дэрент, вам необходима компаньонка. Не рискуйте гулять в моем лесу в одиночестве. Неужели местные кавалеры не сказали вам, сколь вы прекрасны, несмотря на преклонные года?
        Доротея никак не могла заставить себя оторваться от его ореховых глаз. От его смеха ей стало не по себе, но никакого подходящего ответа в голову не приходило. Испытывая одновременно досаду, злость и головокружение, она резко развернулась и зашагала по тропинке дальше. Подол платья при этом яростно хлестал ее по ногам.
        Глядя на ее мрачное, как туча, лицо, Хейзелмер улыбнулся еще шире. Он покопался в памяти, вспоминая все, что перед смертью сообщила ему двоюродная бабушка, и выискивая какую-нибудь безопасную тему для разговора.
        - Как я слышал, вы недавно потеряли маму, мисс Дэрент. Припоминаю, что моя бабушка упоминала, будто вы живете с родственниками на севере.
        Сделав это многообещающее замечание, Хейзелмер сильно просчитался. Повернувшись к нему, Доротея, сверкая зелеными глазами, воскликнула, забыв о правилах хорошего тона, запрещающих леди отвечать на вопрос джентльмена встречным вопросом:
        - Так вы виделись с ней до того, как она скончалась?
        Прозвучавшее в ее голосе недоверие укололо его.
        - Хотите верьте, хотите нет, мисс Дэрент, но я часто навещал свою двоюродную бабушку, к которой питал нежные чувства. Однако я никогда не задерживался дольше чем на день, поэтому неудивительно, что ни вам, ни остальным жителям графства ничего об этом не известно. Я провел три дня у ее постели, прежде чем она скончалась, а так как я являюсь ее наследником, она рассказала мне о живущих по соседству семьях.
        Заслышав это объяснение, Доротея покраснела, однако не отвернулась в смущении, как поступила бы на ее месте другая девушка, но посмотрела Хейзелмеру прямо в глаза.
        - Видите ли, мы с ней были добрыми друзьями, и меня очень печалит то, что я никогда ее больше не увижу.
        Секунду Хейзелмер смотрел на нее ореховыми глазами, затем потупился.
        - Бабушка скончалась во сне, не страдая. Принимая во внимание то, сколько боли выпало на ее долю в последнее время, смерть можно считать избавлением от мук.
        Доротея кивнула, не глядя на него.
        Пытаясь как-то оживить беседу, Хейзелмер поинтересовался:
        - Вы с сестрой планируете жить на Мызе до скончания веков?
        На этот раз его старания увенчались успехом. Лицо Доротеи прояснилось.
        - Нет-нет! В начале будущего года мы отправимся к нашей бабушке, леди Мерион.
        Гермиона, леди Мерион, прежде называвшаяся вдовствующей леди Дэрент, ворвалась в леденящий душу Дэрент-Холл подобно летнему ветерку, принесшему с собой теплое очарование Лондона. Тут же взяв все под свой контроль, она отправила Доротею и Сесилию - а с ними и тетушку Агнес, старую деву, номинально являющуюся их компаньонкой,  - на Мызу, находящуюся в сельской глуши Хэмпшира, где они могли бы спокойно пожить до окончания годового траура по матери. А через шесть месяцев, то есть в феврале, сестрам предстояло переехать к бабушке в Лондон, на Кэвендиш-сквер, препоручив свою дальнейшую судьбу в ее опытные руки. Подумав об этом, Доротея усмехнулась:
        - Она намерена вывести нас в свет,  - Заметив, что Хейзелмер удивленно вскинул брови, девушка поспешила пояснить: - Сесилию считают очень красивой. Мне кажется, она сумеет сделать хорошую партию.
        - А вы?
        Эта тема была для Доротеи болезненной. Ей показалось, что в ровном голосе собеседника прозвучали ироничные нотки, поэтому ответила более категорично, чем ей того бы хотелось:
        - Едва ли я гожусь для брака. Я намерена отлично провести время в столице, осматривая достопримечательности и, смею признаться, наблюдая за окружающими меня людьми.
        Подняв голову, она удивилась тому, сколь внимательно Хейзелмер смотрит на нее своими ореховыми глазами. В следующее мгновение он улыбнулся ей загадочной улыбкой. Она не поняла, сделал ли он это намеренно или просто в ответ на собственные мысли. Тут ей пришла в голову интересная мысль.
        - Вы знакомы с леди Мерион?
        Его улыбка стала еще шире.
        - Как мне кажется, все сливки Лондона с ней знакомы. Ну а в моем случае она является близкой приятельницей моей матушки.
        - Прошу вас, расскажите мне, какая она?  - Видя, что озадачила собеседника своими словами, Доротея поспешила объяснить: - Понимаете ли, я не встречалась с ней с детства, за исключением одного-единственного раза, когда она приехала в Дэрент-Холл, чтобы сообщить, что скоро мы отправимся в Лондон.
        Хейзелмер отдавал себе отчет в том, что это был самый странный в его жизни разговор во время прогулки с хорошенькой молодой девушкой. Он помог ей переступить через невысокое заграждение и повел по аллее, обдумывая, что рассказать о леди Мерион.
        - Что ж, ваша бабушка всегда являлась законодательницей моды, а еще у нее имеются прочные связи со всеми старыми сплетницами, к которым в столице внимательно прислушиваются. Она очень дружна с леди Джерси и княгиней Эстерхази, которые являются покровительницами клуба «Олмак»[1 - «Олмак» - социальный клуб в Лондоне для аристократов, существовавший в период с 1765 по 1871 г., куда допускались как мужчины, так и женщины.]. Вам нужно непременно заполучить туда приглашение, если хотите вращаться в свете. Но вам легко удастся это сделать. Леди Мерион чрезвычайно богата, она живет в особняке на Кэвендиш-сквер, доставшемся ей после смерти второго мужа, Джорджа, лорда Мериона. Если мне не изменяет память, это случилось лет пять назад. А замуж за него она вышла через несколько лет после кончины вашего дедушки. Она - та еще фурия, да еще и ярая поборница морали в придачу, поэтому не советовал бы вам разгуливать по Лондону без сопровождения! С другой стороны, у нее отменное чувство юмора, и она очень добра и великодушна по отношению к своим друзьям. В некотором роде эту даму можно назвать эксцентричной, и она
редко покидает столицу, разве что захочет навестить каких-нибудь приятельниц в сельской глубинке. В общем, едва ли найдется леди, которая лучше вашей бабушки сможет представить вас с сестрой высшему обществу.
        Обдумав эту краткую биографию, Доротея уныло заметила:
        - Она, похоже, очень популярная дама.
        - Вы совершенно правы,  - подтвердил Хейзелмер.
        Они остановились на лужайке ярдах в ста от ворот в высокой каменной стене. Доротея потянулась к своей корзине.
        - Дальше начинается парк Мызы.
        - Тогда здесь мы с вами и распрощаемся,  - поспешно ответил Хейзелмер.
        Он вызвался проводить Доротею до дома лишь потому, что стремился подольше побыть в ее обществе, но вовсе не хотел, чтобы кто-нибудь увидел их вместе. Ему было отлично известно, что это породит нежелательные слухи и досужие домыслы. Хейзелмер взял руку девушки, поднес к губам и поцеловал, наслаждаясь зрелищем ее сверкающих от гнева зеленых глаз и восхитительной краски смущения, вспыхнувшей на щечках от его улыбки.
        - Не забывайте моего предупреждения! Если не хотите впасть у бабушки в немилость, не разгуливайте по Лондону без компаньонки. Молодые леди, которые так поступают, недолго остаются в одиночестве. Всего доброго, мисс Дэрент.
        Доротея поспешила скрыться за воротами.
        Она быстро шла по парку, впервые не замечая пьянящего аромата пышно цветущих вокруг цветов. На тропинке лежала длинная вечерняя тень, отбрасываемая старинной крышей Мызы. Доротея прошла в прихожую. Прохлада, царящая под тускло освещенными каменными сводами, приятно остужала разгоряченные щеки. В коридоре послышались торопливые шаги горничной. Открыв дверь, Доротея впустила ее.
        - Отнесите, пожалуйста, ягоды кухарке, Дорис. А потом разложите таволгу[2 - Таволга - род многолетних трав семейства розовых. Обладает лечебными свойствами.] сушиться.
        Взмахом руки Доротея указала на лежащую на скамье деревянную раму с растянутыми на ней муслиновыми полосками.
        Тут в голову ей пришла еще одна мысль, и она добавила:
        - А еще скажите, пожалуйста, тетушке, что я решила прилечь до ужина. Боюсь, длительное пребывание на солнце не пошло мне на пользу.  - «Или, вернее, длительное пребывание с маркизом Хейзелмером»,  - раздраженно подумала она.
        Ей удалось незамеченной миновать коридор и даже подняться по лестнице. Наконец, она осторожно закрыла за собой дверь своей спальни и забралась на подоконник.
        Глядя на раскинувшийся внизу парк, Доротея пыталась привести мысли в порядок. Какая глупость! Из дома она вышла, будучи уверенной в себе и в окружающем мире двадцатидвухлетней девушкой, а вернулась, чувствуя себя так же, как, должно быть, чувствовала бы себя Сесилия, если бы сыну сквайра вдруг вздумалось строить ей глазки. И дело было вовсе не в том, что Доротею никто никогда прежде не целовал. Она гневалась на обладателя ореховых глаз. Очень внимательных ореховых глаз. Следующие десять минут Доротея провела, читая самой себе строгую лекцию о том, как неразумно завязывать отношения с распутником.
        Подбодрив себя таким образом и призвав на помощь логическое мышление, она стала анализировать произошедшее. Несомненно, ей следовало бы, кипя от негодования, назвать маркиза сладострастным развратником, но, будучи честной с самой собой, она понимала, что частично винить в случившемся следовало ее неподобающий наряд. Более того, она подозревала, что молодой леди, внезапно оказавшейся в объятиях маркиза Хейзелмера, поступить нужно было совсем не так, как поступила она. В свою защиту она могла сказать, что, лишись она чувств прямо у него на руках, заставила бы его ждать, пока она очнется. Тогда ситуация была бы еще более печальной. Следуя этому ходу мыслей, Доротея убедила себя, что, после того как лорд Хейзелмер отпустил ее, между ними не произошло абсолютно ничего предосудительного. В действительности он даже снабдил ее ценными сведениями о ее собственной бабушке.
        А вот события, имевшие место до этого, продолжали ее тревожить. Она провела пальцами по губам, слегка припухшим от поцелуев маркиза. Она до сих пор ощущала, как к ней прижимается его крепкое тело. Часы на лестнице пробили четверть четвертого. Доротея решительно загнала мысли о событиях нынешнего дня в самый дальний уголок сознания. Она была более чем уверена, что к завтрашнему утру Хейзелмер уже напрочь забудет о ее существовании.
        Сняв свое старенькое платье, Доротея облачилась в тщательно отглаженный муслиновый наряд с мелким цветочным рисунком, предназначенный специально для теплого вечера. Мысленно она прикидывала, велики ли ее шансы встретить маркиза снова. Будучи отлично осведомленной о привычках местного общества, она заключила, что в деревне этого не случится ни при каких обстоятельствах. А из его собственного признания следовало, что он не привык задерживаться в Мортон-Парке надолго. Доротея пыталась убедить себя, что ее это обстоятельство очень радует. Также она решила, что в дальнейшем во время своих вылазок на природу будет брать с собой сестру, чего бы ей это ни стоило.
        Схватив расческу, девушка принялась яростно водить ею по своим длинным локонам, после чего собрала их в простой узел на затылке. Бросив быстрый взгляд в висящее над комодом зеркало, Доротея удовлетворенно кивнула. Поздравив себя с тем, что достойно справилась с последствиями проникновения в свою жизнь маркиза Хейзелмера, она отправилась ужинать.

        Две недели спустя маркиз вернулся в Хейзелмер-Хаус, свой городской особняк на Кэвендиш-сквер, расположенный почти напротив Мерион-Хаус. Дома его ожидала большая пачка корреспонденции. Быстро просматривая поступившие на его имя письма и приглашения, он направился в библиотеку. Он извлек из пачки один конверт ярко-фиолетового цвета и, держа на расстоянии вытянутой руки, чтобы исходящий от него сильный запах духов не слишком раздражал обоняния, достал монокль. Узнав цветистый почерк своей последней любовницы, очаровательной особы с солидным состоянием, маркиз нахмурил черные брови. Вытащив из конверта записку, состоящую всего из нескольких строк, он быстро пробежал ее глазами. Теперь его черные брови удивленно взлетели вверх, а на выразительных губах появилась улыбка, совершенно незнакомая Доротее Дэрент. Бросив и записку, и конверт в огонь, Хейзелмер сел за свой письменный стол.
        Лакей, явившийся десять минут спустя на звон колокольчика, застал своего хозяина запечатывающим письмо. Заслышав звук открываемой двери, Хейзелмер поднял голову и помахал конвертом в воздухе, чтобы воск скорее застыл, затем протянул послание лакею:
        - Доставьте это лично, и как можно скорее.
        - Да, милорд.
        Наблюдая за удаляющейся спиной слуги, Хейзелмер пытался вообразить, как будет воспринято его вежливое и одновременно грубое письмо. Вот и подошла к концу еще одна affaire[3 - Любовная связь (фр.).]. Протянув длинные ноги к огню, Хейзелмер задумался о непрерывной веренице своих амбициозных любовниц. Его интрижки уже долгое время исправно снабжали высшее общество темами для сплетен, но эта однообразная игра начинала ему надоедать. Десять лет вращаясь в свете, он вкусил почти все модные людские пороки, и собственное поведение стало казаться ему утомляюще-предсказуемым.
        Мысленно он снова обратился к только что брошенной им Чериз, сравнивая ее зрелую красоту со свежестью зеленоглазой девушки, чье лицо преследовало его повсюду. Недовольство своим нынешним состоянием во многом происходило от той встречи в лесу Мортон-Парка. Хейзелмеру было некого винить в случившемся, кроме самого себя.
        Марк Сен-Джон Рэлтон Генри, пятый маркиз Хейзелмер и один из самых состоятельных пэров королевства, принялся вспоминать разговор, во время которого впервые услышал имя мисс Дэрент. Разговор этот состоялся у него с двоюродной бабушкой ночью накануне ее смерти. Удивительно прямолинейная пожилая леди, она пронзила его взглядом стальных глаз и без обиняков поинтересовалась, когда он собирается связать себя узами брака.
        - Я знаю, что твоя матушка не говорила с тобой на эту тему, поэтому решила воспользоваться случаем. Раз я все равно умираю, тебе не удастся послать меня к дьяволу.
        Умеющий с легкостью разоблачать разного рода интриги, Хейзелмер признался, что никаких планов на этот счет у него нет, после чего почтительно выслушал последовавшую проповедь бабушки. Будь на ее месте кто-то другой, он ни за что не стал бы этого делать.
        - Не могу сказать, что осуждаю тебя за нежелание брать в жены одну из этих жеманных барышень, из года в год появляющихся в свете.  - Она насмешливо фыркнула.  - Я и сама терпеть не могу этих дурочек. Но почему бы тебе не расширить сферу поиска? Имеются множество девушек, по той или иной причине не приезжающих в Лондон.
        Заметив появившееся на лице племянника скептическое выражение, пожилая дама продолжила:
        - Только не надо думать, будто живущей в деревне девушке ни за что не справиться со светским церемониалом. Возьмем, к примеру, Доротею Дэрент. Она молода, красива, состоятельна и, как и ты, родом из хорошей семьи. Единственная причина, по которой она не была представлена в обществе, заключается в том, что последние шесть лет ей приходится управляться с поместьем овдовевшей матери. Дать бы Синтии Дэрент хороший нагоняй за то, что не вывела свою дочь в свет несколько лет назад!  - Тут бабушка Этта замолчала, вероятно, чтобы как следует поразмышлять о грехах покойной леди Дэрент.  - Что ж, теперь уже слишком поздно, потому что она мертва.
        - Кто? Прекрасная Доротея?  - озадаченно спросил Хейзелмер.
        - Нет же, болван! Синтия! Она скончалась несколько месяцев назад, а девочки переехали в Дэрент-Холл. Какая жалость. Как бы мне хотелось снова увидеть Доротею. Она совсем не похожа на всех этих сентиментальных барышень!
        - Как же так случилось, что этот образчик добродетели до сих пор не замужем? Куда смотрят деревенские джентльмены?
        Бабушка Этта хмыкнула.
        - Подозреваю, что ни одному джентльмену до сих пор не удалось представить ей ни единой достойной причины вступления в брак! Посмотри на мир ее глазами. У нее есть положение в обществе и деньги, и она очень ценит свою независимость. Зачем ей выходить замуж?
        В глазах пожилой дамы засверкали веселые искорки, и Хейзелмер усмехнулся в ответ.
        - Я мог бы выдвинуть несколько предположений.
        - Уж ты-то точно бы мог! Но это все к делу не относится, потому что тебе едва ли посчастливится познакомиться с этой девушкой. Если, конечно, Гермиона Мерион не возьмет дело в свои руки. Я ей уже написала, поэтому она может проявить участие. Не стоит забывать и о Сесилии тоже. Это младшая сестра. Доротеи и тоже очень красивая, хотя и по-иному. Но Сесилия способна и святого из себя вывести. А так как ты к разряду святых не принадлежишь, эта девушка точно тебе не подходит. Но довольно уже о сестрах Дэрент. Я рассказала тебе о них просто в качестве примера,  - подытожила она и перевела разговор на другую тему.
        Вскоре после встречи с Доротеей Дэрент Хейзелмер вспомнил слова бабушки Этты и в самом деле стал обдумывать возможность того, чтобы сделать эту весьма примечательную молодую леди своей женой.
        На протяжении десяти лет он стойко отказывался воспринимать всерьез многочисленных легкомысленных юных особ, которых ему представляли в «Олмаке» и на приемах, устраиваемых светскими дамами. Своим поведением маркиз приводил в ужас прочих членов своей семьи, особенно двух старших сестер, Марию и Сьюзен, которые постоянно подсовывали ему своих подружек. Однако мать и бабушка Этта были на его стороне. Обе они понимали, что даже непродолжительный разговор с глупо улыбающимися пустоголовыми юными леди навевает на него ужасную скуку. Матери Хейзелмера очень хотелось бы, чтобы ее сын наконец женился, но, как она призналась одной своей знакомой, этого не случится до тех пор, пока не изменится мода на жеманных дебютанток. Что же до двоюродной бабушки Этты, то она вообще не заговаривала с внуком на эту тему до той последней ночи.
        Принимая во внимание, что эта пожилая дама знала Хейзелмера столь же хорошо, как и родная мать, вполне вероятно было предположить, что она намеренно решила привлечь его внимание к мисс Дэрент. Бабушка никогда не стала бы говорить об этом прямо, понимая, что в таком случае внук вежливо, но холодно заявил бы, что эта девушка его совершенно не интересует. Она же упомянула о мисс Дэрент вскользь, заметив, однако, что, по ее мнению, та вполне ему подходит, и оставив последнее слово за ним. Как это похоже на бабушку Этту! «Что ж, бабуля,  - мысленно обратился к ней Хейзелмер, улыбаясь про себя,  - я познакомился с Доротеей, причем так, как вы не смели даже мечтать!»


        Глава 2
        Заслышав громкий стон, Доротея резко повернула голову и посмотрела на свою сестру, забившуюся в полумраке в противоположный угол экипажа. Хотя глаза Сесилии были закрыты, она не спала, о чем свидетельствовала залегшая между светлыми бровями складка. Ее голова беспокойно металась по спинке сиденья. Копыта лошадей поскользнулись на обледенелой дороге, и экипаж занесло в сторону. Доротея схватилась за свисающую с потолка лямку, чтобы не упасть. Затем экипаж выровнялся и медленно покатился дальше. Доротея бросила еще один взгляд на сестру. Та сжалась в комок и сидела, отвернув голову.
        Доротея снова стала наблюдать за проплывающим за окном унылым пейзажем, полускрытым голыми ветвями деревьев и заборами, тянущимися вдоль дороги. Приближался к концу еще один серый февральский день. Накрапывал мелкий дождь, стуча в стекла экипажа. Это был единственный звук, нарушающий царящую внутри тишину. Внезапно из темноты выросло похожее на замок здание постоялого двора «Три пера», стоящее на вершине холма в окружении высокого черного забора. От Мызы девушки ехали по Батской дороге и сейчас находились на полпути к Лондону, поэтому Доротея решила заночевать на постоялом дворе. Будь она одна, проделала бы весь путь за день. Но Сесилия была никудышным путешественником, которому требовался ночной отдых, чтобы прибыть на Кэвендиш-сквер в более или менее сносном состоянии.
        Кроме сестер в экипаже находилась всего одна пассажирка, их горничная Бетси, женщина средних лет, которая ухаживала за ними с самого рождения. Закутавшись в шерстяную шаль, она дремала на сиденье напротив Доротеи. После долгих размышлений было решено не брать с собой тетушку Агнес. В пригласительном письме леди Мерион о ней не говорилось ничего определенного, и это подразумевало, что пожилая дама должна также явиться на Кэвендиш-сквер, чтобы продолжать присматривать за своими подопечными. Однако о ревматизме Агнес ходили легенды, и Доротее вовсе не хотелось обременять себя присутствием горячо любимой, но чрезвычайно ворчливой тетушки сначала в экипаже, а затем и в Лондоне, куда они, как предполагалось, ехали развлекаться. Кроме всего прочего, тетушка Агнес была невысокого мнения о мужчинах, поэтому Доротея опасалась, что она может воспрепятствовать поискам мужа для Сесилии. Как бы то ни было, в вежливой ответной записке к леди Мерион, сообщая об ожидаемой дате приезда, она ни словом не обмолвилась о тетушке Агнес.
        Экипаж медленно катился вперед в тумане, успешно разгоняемом дождем к вящей радости кучера Лэнга. Поездка в Лондон по недавно расчищенной дороге всегда была предприятием опасным. Кутаясь в ворсистое пальто, он с большим облегчением направил экипаж в арочные ворота постоялого двора. Это была одна из крупнейших почтовых станций в округе, обслуживающая преимущественно путников, желающих переменить лошадей или остановиться на ночлег. Громыхая, большой дорожный экипаж проехал в еще одни арочные ворота и оказался на каретном дворе. Конюхи бросились распрягать лошадей, а хозяин постоялого двора помог сестрам выбраться наружу.
        Тут возникла проблема. Девушки грелись у весело ревущего огня в уютном общем зале с низким потолком, когда к ним с извинениями подошел хозяин, мистер Симмс.
        - В деревне проходят кулачные бои, мисс,  - обратился он к Доротее,  - поэтому у нас все занято.
        Комнату я для вас приготовил, а вот на отдельную гостиную, боюсь, рассчитывать не приходится.  - Хозяин постоялого двора, румяный мужчина средних лет, у которого были свои дочери, с беспокойством посмотрел на сестер Дэрент.
        Доротея глубоко вздохнула. Целый день перемещаясь со скоростью улитки, она старалась не задумываться о том, что ждет их впереди, надеясь, однако, что они с Сесилией смогут устроиться на ночлег. Машинально она похвалила опрятный, без единого пятнышка общий зал. По крайней мере, в этом доме им не придется спать на грязных простынях и есть плохо приготовленную пищу. Доротея решила, что не стоит расстраиваться из-за отсутствия отдельной гостиной. Выпрямившись в полный рост, она кивнула встревоженному Симмсу:
        - Что ж, хорошо. Раз ничего нельзя поделать, я понимаю. Проводите нас, пожалуйста, в нашу спальню.
        Из письма, которое Доротея заранее отправила мистеру Симмсу, чтобы забронировать спальни и гостиную, хозяин сделал верные выводы о социальном положении сестер Дэрент. Он редко позволял себе критиковать своих постояльцев, но на этот раз счел вопиющим упущением, что две молодые красивые леди путешествуют в сопровождении всего лишь одной служанки и кучера. Мистер Симмс проводил их в приготовленную для них спальню. Опасаясь, как бы ночью чего не случилось, он отвел сестрам большую комнату в северном крыле постоялого двора. Это была самая старая часть беспорядочно выстроенного здания, изолированная от остальной части дома. Попасть сюда можно было только по отдельной лестнице, находящейся недалеко от комнат, в которых жил сам хозяин.
        Тяжело отдуваясь, мистер Симмс поднялся по ступеням и распахнул прочную дверь.
        - Я приготовил для вас вот эту комнату, мисс, потому что она, как бы это сказать, находится далеко от всех прочих. Постоялый двор скоро будет полон под завязку молодыми джентльменами, приехавшими посмотреть бои. Моя жена просила передать вам, чтобы сидели в комнате, заперев дверь, и носу наружу не казали. Она сама и моя дочка принесут вам ужин и что еще будет нужно. Даст бог, минуют нас всяческие напасти. Сию секунду доставлю ваш багаж, мисс.  - С этими словами Симмс поклонился и ушел, оставив хмурую Доротею и бледную Сесилию в тревоге смотреть друг на друга.
        - Бог ты мой!  - воскликнула Бетси, опускаясь в одно из стоящих у камина кресел. Глядя на Доротею круглыми от испуга глазами, она добавила: - Может, лучше поедем дальше, мисс? Вашей бабушке не понравилось бы, узнай она, что вы ночевали на постоялом дворе, где полно буйных, шумных шалопаев, мисс!
        - Боюсь, в округе нет другого постоялого двора, Бетси. Хозяин верно заметил: если мы запрем дверь и будем сидеть здесь, никакого вреда с нами не случится, разве нет?  - ответила Доротея спокойным тоном. Сняв перчатки и дорожный плащ, она небрежно бросила их на спинку стула. Ее минутное беспокойство, вызванное, несомненно, усталостью, уже прошло, и она снова стала самой собой.
        - Тебе, может, и все равно, Тея, а я бы предпочла остаться здесь и не ехать дальше,  - произнесла Сесилия тоненьким слабым голосом.
        Доротея тут же догадалась, как плохо сейчас ее сестре. Быстро подойдя к кровати, она откинула покрывало. Простыни оказались чистыми и сухими. Приглашающим жестом она похлопала по подушке.
        - Так и сделаем, милая. Почему бы тебе не прилечь, пока нам не принесли ужин? Продолжив путь прямо сейчас, мы лишь усложним себе жизнь. Лучше уж останемся здесь.
        Тут послышался несмелый стук в дверь.
        - Кто там?  - спросила Бетси, поднимаясь на ноги.
        - Это я, мэм, Ханна, дочка хозяина.
        Открыв дверь, Бетси увидела стоящую на пороге крепкую девушку в домашнем чепце, обрамляющем миловидное лицо.
        - Матушка скоро подаст вам ужин. Она послала меня узнать, не нужно ли вам еще чего, мэм?
        Ханна внесла в комнату сумки сестер и остановилась, вопросительно глядя на Доротею.
        - О да! Принесите нам немного теплой воды, а еще раскладную кровать для нашей горничной. Я хочу, чтобы она ночевала с нами.
        Девушка кивнула:
        - Вы и глазом моргнуть не успеете, как я все сделаю.
        Пять минут спустя Ханна вернулась с кувшином воды, такой горячей, что от нее шел пар, и раскладной кроватью. Пока они с Бетси пытались установить это хитроумное приспособление, Доротея и Сесилия умылись. Избавившись от дорожной пыли, они почувствовали себя значительно лучше. Справившись наконец с непокорной кроватью, Ханна вытерла руки о фартук и обратилась к Доротее:
        - Через полчаса принесу вам ужин, мисс. Не забудьте запереть за мной дверь.
        Бормоча слова благодарности, Доротея задвинула засов. Сесилия сонно опустилась на кровать, а Бетси устроилась с шитьем у огня, чтобы скоротать время.
        Теперь, когда ее потребности были удовлетворены, Доротея принялась беспокойно расхаживать по комнате, испытывая приступ удушья. После целого дня, проведенного в экипаже, ей отчаянно хотелось глотнуть свежего воздуха, прежде чем лечь спать в тесной спальне, где совершенно нечем дышать. Тут она вспомнила о Лэнге. Так как с ними была Сесилия, они должны были тронуться в путь ближе к обеду. Однако даже ее скудных познаний в деревенских кулачных боях и тем, что за этим следует, хватило, чтобы рассудить, что выезжать лучше с раннего утра. Она посмотрела в окно, но оно выходило на задний двор. Не услышав никакого шума и гама, Доротея решила, что любители поглазеть на состязания еще не прибыли.
        Она быстро подошла к Бетси:
        - Я спущусь вниз повидаться с Лэнгом. Завтра нужно уехать пораньше, чтобы ни с кем не столкнуться.  - Понизив голос, девушка добавила: - А ты оставайся здесь, присмотри за Сесилией. Я скоро вернусь.
        Не давая Бетси возможности запротестовать, Доротея накинула свой старенький дорожный плащ и выскользнула за дверь. На лестнице она на секунду задержалась, чтобы застегнуть пуговицы. Услышав приглушенный взрыв грубого смеха, девушка подумала, что он доносится из пивной. Бесшумно спустившись по лестнице, она зашагала по коридору в противоположном направлении. Ей удалось отыскать дверь, выходящую на каретный двор. Повсюду сновали конюхи, ведя лошадей под уздцы. Остановившись в тени, Доротея осмотрелась по сторонам, пытаясь отыскать глазами Лэнга, но его нигде не было. Вспомнив, что господские конюхи часто помогают конюхам с постоялых дворов, когда у тех выдается особенно много работы, она миновала арочные ворота и оказалась на главном дворе.
        - Ого! Кто это у нас здесь? Красотка, иди сюда, отпразднуй с нами!
        Доротея ахнула, почувствовав, как чьи-то руки хватают ее за талию. Казалось, ее сердце перестало биться, когда вместо ореховых глаз на нее лениво уставились голубые несфокусированные глаза. Их владелец много выпил, но все же еще не был мертвецки пьян.
        Он поволок отчаянно отбивающуюся Доротею за угол, где поджидала развеселая компания из семи полутрезвых мужчин. Довольные исходом состязаний, они намеревались кутить всю ночь, празднуя успех. Доротея слишком поздно поняла, какую ужасную ошибку совершила. Главный двор был до отказа заполнен людьми. Один из мужчин протянул руку и сдернул с ее головы капюшон, открыв лицо, которое было отлично видно в свете, льющемся из главного входа в здание. Доротея изо всех сил пыталась высвободиться, но удерживающий ее молодой человек лишь крепче вцепился ей в руку. Доротея поморщилась.
        Тут раздался протяжный голос, перекрывший царящий вокруг гул:
        - Отпусти леди, Тремлоу. Это моя знакомая, и я не позволю тебе и дальше причинять ей беспокойство.
        Доротея тут же узнала этот голос и отчаянно пожелала, чтобы земля разверзлась и поглотила ее.
        Однако слова неожиданно выступившего из мрака маркиза Хейзелмера возымели немедленный эффект - Доротею оставили в покое.
        - Ох, извини, Хейзелмер. Откуда мне было знать, что она леди?
        Последнее замечание, произнесенное sotto voce[4 - Про себя, приглушенно (ит.).], заставило Доротею покраснеть. Она поспешно накинула капюшон, не дав мужчинам возможности рассмотреть получше, кого именно защищает Хейзелмер.
        Маркиз неспешно зашагал к ней. Подойдя совсем близко, он заслонил ее от любопытных взглядов и, повернувшись к мужчинам, тем же нарочито медленным голосом добавил:
        - Как мне кажется, вам всем очень хочется извиниться перед дамой, которой вы непреднамеренно нанесли оскорбление.
        За этим смелым замечанием тут же последовал нестройный хор голосов:
        - Да, конечно!
        - Определенно!
        - Извините, мэм!
        - Мы же не со зла!
        Симмс, слишком поздно заметивший, что что-то случилось, поспешил к группе, чтобы услужить одному из своих самых ценных клиентов. Заметив его, маркиз произнес:
        - А, Симмс! Налейте-ка джентльменам по кружке эля, чтобы загладить это маленькое недоразумение!
        Хозяин тут же понял намек:
        - Да, милорд! Разумеется. Не соблаговолите ли, джентльмены, последовать за мной? У меня имеется бочонок отменного эля. Уверен, он придется вам по вкусу.
        Посулив угощение, Симмсу без труда удалось увести всю компанию в пивную.
        Тут к Хейзелмеру подошел его приятель Энтони, лорд Фэншоу. На его лице застыло удивленное выражение. Только что они шли от конюшни по двору, направляясь на ужин, как вдруг Марк остановился, а в следующую секунду, вполголоса выругавшись, бросился к сбившейся в кучу группе гуляк. Энтони был почти таким же высоким, но все же ему не удалось рассмотреть, что привлекло внимание его друга. Подойдя ближе и увидев, что Марк ведет себя нарочито небрежно, Энтони догадался, что тот защищает какую-то женщину, успешно закрывая ее собой от присутствующих.
        Хейзелмер повернулся к нему:
        - Убедись, что все они зашли внутрь, Тони. Я присоединюсь к тебе в общей гостиной через несколько минут.
        Хейзелмер уже отбросил наигранную небрежность и говорил своим нормальным голосом. Кивнув, Фэншоу развернулся и, не говоря ни слова, зашагал к зданию постоялого двора. Одного взгляда на своего друга детства ему было достаточно, чтобы понять, что тот пребывает в ярости.
        Повернувшись к Доротее, Хейзелмер взял ее под руку. Пока мужчины не скрылись в пивной, он стоял так, чтобы заслонять ее своей высокой фигурой, закутанной в широкий дорожный плащ, многочисленными складками ниспадающий с его широких плеч. Испытывая настоятельную потребность сбежать, Доротея хотела было вернуться на каретный двор, но Хейзелмер задержал ее, не отпустив ее руки. Так как источник света находился у него за спиной, выражение его лица оставалось для нее совершенно непроницаемым.
        - Мне нужно сказать вам пару слов, после чего я лично провожу вас внутрь.
        Даже Доротее, ничего не знающей о манере поведения маркиза, эти слова показались зловещими. Она ругала себя за то, что угодила в подобную историю, выпутаться из которой ей помог не кто иной, как маркиз Хейзелмер! Да еще таким способом!
        Он отвернулся, чтобы перекинуться парой слов с другим подошедшим к нему высоким мужчиной, после чего повел ее обратно на каретный двор. Она испытывала огромное облегчение, хотя ноги практически отказывались ей повиноваться.
        Оказавшись на внутреннем дворе в относительном уединении, Хейзелмер остановился и развернул Доротею лицом к себе. В льющемся из здания свете она рассмотрела наконец выражение его лица: его ореховые глаза смотрели непреклонно, а губы были сжаты в тонкую линию. Тут и глупец догадался бы, что маркиз взбешен, и причиной его гнева является сама Доротея.
        - Могу я поинтересоваться, что это вы тут делали?
        Доротея ничуть не испугалась. Его слова показались ей очень обидными, поэтому, запрокинув голову и глядя на него снизу вверх, она резко ответила:
        - Искала своего кучера, если хотите знать, чтобы сообщить ему о намерении выехать как можно раньше завтра утром и избежать того самого ненужного внимания, которое мне не посчастливилось привлечь к себе сейчас!  - К концу этой маленькой речи Доротея слегка запыхалась, но продолжала гневно взирать на ненавистного маркиза.
        Тот прищурился и, помолчав немного, произнес менее грозным тоном:
        - Неужели Симмс не наказал вам сидеть у себя в комнате с запертой дверью, а? Какое упущение с его стороны!
        Доротея сглотнула, прежде чем ответить, но глаз не отвела.
        - Да, он мне говорил.
        Теперь выражение лица маркиза чрезвычайно напоминало каменную маску.
        - Тогда мне остается только дивиться вашему легкомыслию. Неужели вам совершенно нет дела до собственной репутации? Я же уже предупреждал вас, что ваши дикарские замашки совершенно неподходящие для светского общества.  - Он крепко схватил обе ее руки повыше локтя. Доротея испуганно подумала, что он намерен как следует ее встряхнуть. Несколько тягостных мгновений спустя маркиз заговорил снова, тщательно сдерживая гнев: - Еще раз повторяю то, что говорил раньше: ни при каких обстоятельствах никогда не появляйтесь на улице без сопровождения! Если я еще раз застану вас слоняющейся где-нибудь в одиночку, то собственноручно задам вам хорошую трепку, после которой вы очень долго не сможете сидеть!
        Доротея задохнулась от возмущения, сверкая зелеными глазами, а Хейзелмер продолжал:
        - Да-да, я вполне на это способен!
        Глядя в его непроницаемое лицо с почерневшими глазами, девушка догадалась, что его слова - не пустые угрозы. Но она и сама уже порядком разозлилась. По какому праву этот надменный тип приказывает ей и угрожает расправой? Какой же он заносчивый, высокомерный и совершенно невыносимый! Обычно невозмутимая, Доротея хотела было направить весь переполняющий ее гнев на его источник, но Хейзелмер не дал ей возможности это сделать. Осознав, что все еще удерживает ее за руки, стоя посреди каретного двора, пусть и почти опустевшего, он резко развернул ее в сторону дома и, крепко придерживая под локоток, повел внутрь.
        - В какой комнате Симмс вас поместил?
        Не в силах вымолвить ни слова, Доротея просто указала на дверь, к которой вела маленькая лестница.
        - Очень мудро. Сегодня ночью это, вероятно, самая безопасная спальня во всем постоялом дворе. Поспать в тишине вам едва ли удастся, но, если повезет, обойдется без непрошеных гостей.
        Взглянув в побелевшее лицо Доротеи со сверкающими от ярости глазами, Хейзелмер подтолкнул ее к лестнице. На второй ступеньке она обернулась, намереваясь высказать ему все, что о нем думает. Хейзелмер, стоящий на ступеньку ниже, тут же разгадал ее намерение и, проскользнув мимо нее, снова схватил ее за руку и силой заставил подниматься дальше.
        Внезапно в коридоре появился хозяин постоялого двора, направляющийся в заднюю часть дома.
        - Симмс!
        - Да, милорд?
        - Принесите-ка стаканчик вашего лучшего бренди, да поживее.
        - Слушаю, милорд.
        Доротея сочла такую просьбу чрезвычайно странной, но, решив, что это всего лишь очередная причуда его светлости, тут же о ней позабыла. В настоящий момент ею владело лишь желание от души отчитать его. Повернувшись к маркизу и запрокинув голову, чтобы смотреть ему прямо в глаза, она вдруг ощутила неловкость от их излишне тесного соседства на узкой лестнице.
        - Лорд Хейзелмер! Спешу заметить, что ваша манера обращения со мной кажется мне совершенно возмутительной! Я не согласна с вашей критикой в мой адрес и вообще не понимаю, по какому праву вы так со мной разговариваете. Сегодня случился неприятный инцидент, не более того. Я вполне способна сама о себе позаботиться…
        - Неужели вы в самом деле предпочли бы, чтобы я оставил вас в лапах Тремлоу и его приятелей? Уверяю вас, вы не нашли бы их общество приятным,  - перебил ее тираду Хейзелмер, решивший, что не позволит ей устроить истерику.
        Его холодные слова, произнесенные скучающим гоном, оказали на Доротею отрезвляющее воздействие, и она замолчала на полуслове.
        Хейзелмеру снова удалось прочесть ее мысли, как будто они были написаны у нее на липе. Она наконец-то осознала, что только благодаря ему ей удалось избежать страшной беды, и побледнела еще сильнее. Тут появился Симмс. Не сводя глаз с Доротеи, Хейзелмер, взяв у хозяина стакан бренди, коротким кивком приказал тому удалиться.
        - Мне бы хотелось переговорить с вами через несколько минут, Симмс.  - Повернувшись к Доротее он протянул ей стакан.  - Выпейте это.
        - Нет. Я не пью бренди.
        - Все когда-то случается в первый раз.
        Доротея лишь продолжала смотреть на него непокорным взглядом, и он со вздохом принялся объяснять.
        - Осознаете вы это или нет, у вас налицо все признаки шокового состояния. Вы белы, точно простыня, а глаза похожи на два крупных изумруда. Скоро начнете дрожать, почувствуете озноб и слабость. Бренди поможет, так что будьте хорошей девочкой, выпейте. Знайте, что, если вы не сделаете этого сами, я вполне способен вас заставить.
        Сверкающие глаза Доротеи расширились еще сильнее. Тон голоса Хейзелмера по-прежнему оставался спокойным, и она не чувствовала исходящей от него прямой угрозы, как раньше. Глядя маркизу в глаза, Доротея поняла, что силы неравны, и сдалась. Взяв стакан слегка подрагивающей рукой, она поднесла его к губам и сделала глоток. Хейзелмер терпеливо ждал, когда она выпьет бренди до конца, после чего забрал у нее пустой стакан и спрятал его в карман своего плаща.
        Когда Доротея снова подняла на него глаза, он вспомнил о ее незавершенном деле.
        - Как я понимаю, вы направляетесь в Лондон?
        Она кивнула. Черты его лица смягчились, высокомерие исчезло, сменившись маской вежливого очарования, которую, как подозревала Доротея, он всегда носил в свете. Хейзелмер как будто отдалился от нее.
        - Как зовут вашего кучера?
        - Лэнг. Я хотела выехать в восемь часов утра.
        - Очень разумно с вашей стороны. Я прослежу за тем, чтобы ему передали ваше распоряжение. А теперь отправляйтесь-ка в свою спальню да заприте дверь и не открывайте никому, кроме Симмса и членов его семьи.  - Хейзелмер говорил спокойным тоном, лишенным каких бы то ни было эмоций.
        - Да, я так и сделаю.
        Доротея была полностью сбита с толку. У нее кружилась голова, причиной чему стали шок, гнев, бренди и маркиз Хейзелмер собственной персоной. Прижав пальцы к вискам, она попыталась сосредоточиться на том, что он ей говорит.
        - Хорошо! Попытайтесь уснуть. И вот еще что - передайте леди Мерион, что я загляну к ней послезавтра с визитом.
        Кивнув, Доротея шагнула было к двери, но тут же обернулась. Она все еще сердилась на Хейзелмера, но гордость не позволяла ей уйти, не сказав ему слов признательности за собственное спасение, как бы сильно ей ни хотелось этого не делать. Сделав глубокий вдох и высоко подняв голову, девушка произнесла:
        - Милорд, я должна поблагодарить вас за мое спасение из рук тех джентльменов.
        Посмотрев маркизу в глаза, она увидела на его лице совершенно очаровательную улыбку.
        Понимая, чего ей стоило сказать эти слова, Хейзелмер весело ответил:
        - Верно, должны. Но не берите в голову. Когда вы окажетесь в Лондоне, вам представится множество возможностей заставить меня раскаяться в моем вопиюще властном поведении.  - Произнеся эту странную тираду, он вскинул одну черную бровь, пронзая Доротею взглядом ореховых глаз. Вспыхнувший в ее взоре гневный зеленый огонь развеселил его. Заслышав доносящиеся снизу голоса, маркиз нежно провел пальцем по ее щеке и многозначительно добавив: - Доброй ночи, мисс Дэрент.
        Не сказав ему в ответ ни слова, она развернулась и забарабанила в дверь.
        - Бетси, это я, Доротея.
        С улыбкой, приведшей бы Доротею в совершеннейшее смущение, если бы она ее увидела, Хейзелмер отступил в тень. Дверь открылась с поспешностью красноречивее всяких слов передающей страхи находящихся внутри людей.
        - О небо, мисс! Входите живее! Вы белы как полотно, это уж точно!
        Чьи-то руки втянули Доротею внутрь, и дверь закрылась.
        Лишь услышав звук задвигаемого засова, Хейзелмер задумчиво зашагал вниз. У двери черного хода он столкнулся с Симмсом:
        - Симмс, есть проблемка.
        - Милорд?
        - Я хочу быть полностью уверен, что этих леди нынче ночью никто не потревожит. У вас, случайно, нет неподалеку дородного кузена, который мог бы постоять на страже у этой двери?
        Заметив золотой соверен, блеснувший в длинных пальцах его светлости, хозяин ухмыльнулся:
        - Так уж случилось, милорд, что у моего старшего сынка ужасно разболелись зубы. Весь день по кухне слоняется. Я уверен, что он отлично справится с вашим заданием.
        - Превосходно.  - Монета перешла из рук в руки.  - И вот еще что, Симмс.
        - Да, милорд?
        - Проследите, чтобы этих леди обслуживали как можно лучше.
        - Разумеется, милорд. Моя жена как раз собирается отнести им ужин.
        Кивнув, Хейзелмер отправился на каретный двор. Запрокинув голову, он залюбовался звездами, сверкающими в безоблачном небе, и остановился в задумчивости. Его грум Джим Хитчин стоял чуть поодаль, терпеливо дожидаясь, когда хозяин заметит его присутствие. Он служил при его светлости с тех пор, как тот был совсем юношей, и успел за это время отлично изучить все особенности его характера. Наконец, Хейзелмер потянулся и повернулся к нему:
        - Джим?
        - Да, милорд?
        - Отыщи человека по имени Лэнг, кучера сестер Дэрент, и передай ему, что мисс Дэрент хочет выехать завтра в восемь утра, дабы избежать толчеи. Сама она, по понятным причинам, послание передать не может.
        - Хорошо, милорд.
        - И вот еще что, Джим.
        - Слушаю, милорд?
        - Если вдруг завтра у сестер Дэрент возникнут какие-либо трудности, немедленно пошлите за мной. Это понятно?
        - Да, милорд.
        - Превосходно. Доброй ночи, Джим.
        Грум удалился. Перспектива увидеть мисс Дэрент скрасила для него необходимость рано вставать. Он наблюдал издали за происшествием на каретном дворе и счел, что его светлость повел себя совершенно нетипично. В присутствии молодых леди он никогда не выходил из себя. Джиму не терпелось взглянуть на даму, которой удалось вывести его хозяина из равновесия.
        Хейзелмер, не подозревающий о размышлениях своего грума, вошел в здание постоялого двора через главный вход и остановился у открытой двери в пивную. Его приветствовал доносящийся оттуда шум. В синеватой дымке табачного дыма он рассмотрел у барной стойки компанию молодых повес, от которых он спас Доротею. Чуть больше времени потребовалось Хейзелмеру, чтобы высмотреть главного зачинщика - тот сидел за столиком в углу, увлеченно беседуя с сэром Барнаби Раскомбом. Еще раз окинув взглядом всю картину, Хейзелмер прошел в частную гостиную, которой пользовался всегда, когда останавливался в «Трех перьях». Там он обнаружил Фэншоу, который, закинув ноги на стол, сосредоточенно чистил яблоко.
        Посмотрев на него, Фэншоу усмехнулся:
        - Ага! Вот и ты наконец. А я-то уж совсем собрался бежать тебе на выручку.
        В ответ на остроту приятеля маркиз лишь сдержанно улыбнулся:
        - Мне нужно было еще кое о чем позаботиться после того, как проводил мисс Дэрент в ее комнату.
        Он снял свой дорожный плащ и, прежде чем бросить его на стул, вынул из кармана стакан. Подойдя к стоящему у стены столику, налил себе вина.
        - Черт побери, и кто же такая эта таинственная мисс Дэрент?
        Маркиз вскинул черные брови.
        - Никакой тайны здесь нет. Она живет на Мызе, расположенной рядом с Мортон-Парком. А сейчас вместе со своей сестрой направляется в Лондон к бабушке, леди Мерион.
        - Ясно. Как же случилось, позволь узнать, что я даже ни разу не слышал об этой девушке, не говоря уже о том, чтобы увидеть?
        - Очень просто. Она всю свою жизнь провела в деревне и не вращалась в том обществе, в котором вращались мы.
        Фэншоу закончил чистить яблоко. Заметив вошедшего в гостиную Симмса с подносами еды, он убрал ноги со стола.
        Расставив тарелки и убедившись, что все в порядке, Симмс обратился к Хейзелмеру:
        - Я обо всем позаботился, милорд, как вы и просили.
        Хейзелмер кивнул в знак благодарности, и хозяин удалился. Фэншоу, занятый накладыванием еды на тарелку, на мгновение поднял глаза на своего приятеля, но ничего не сказал.
        Друзья поужинали в необременительном молчании. Они родились в соседних поместьях с разницей всего в один месяц, вместе росли, вместе учились сначала в Итоне, а потом в Оксфорде. За последние десять лет, что они вращались в светских кругах, их дружба стала почти легендарной. За все это время между ними редко случались недомолвки и секреты, но на этот раз по неизвестным ему самому причинам Хейзелмер предпочел не говорить своему лучшему другу о знакомстве с Доротеей Дэрент.
        После ужина им подали лучший кларет, что имелся в погребе Симмса. Наконец, откинувшись на стуле, так что медного цвета кудри живописно упали ему на лоб, Фэншоу снова вернулся к интересующей его теме:
        - Все это кажется мне довольно подозрительным.
        Уже смирившийся с необходимостью давать объяснения, Хейзелмер тем не менее попытался отделаться невинным замечанием:
        - Что именно кажется тебе подозрительным?
        - Ты и мисс Дэрент.
        - Отчего же?  - Маркиз широко распахнул ореховые глаза, изображая непонимание, но на его губах появилась усмешка.
        Фэншоу нахмурился, но все же позволил втянуть себя в игру.
        - Ну, во-первых, раз она не появляется в свете, ответь-ка мне, где тебе удалось с ней познакомиться?
        - Мы встречались только один раз в неформальной обстановке.
        - Когда?
        - В августе прошлого года, когда я гостил в Мортон-Парке.
        Карие глаза Фэншоу прищурились.
        - Я сам навещал тебя в Мортон-Парке в то время, и ты заявил, что подобная добыча встречается крайне редко.
        - Ах да,  - задумчиво протянул Хейзелмер, лаская длинными пальцами ножку бокала.  - Припоминаю, что действительно говорил тебе что-то подобное.
        - Полагаю, что о мисс Дэрент ты тогда удачно позабыл.
        Маркиз провокационно усмехнулся:
        - Как скажешь, Тони.
        - Нет, черт подери! Тебе не удастся так легко отделаться. Раз я тебе не верю, не поверят и остальные. Не забывай, что Раскомб находится где-то поблизости. Так что придется тебе придумать объяснение получше. Ты же не хочешь,  - саркастически добавил он,  - чтобы о тебе сплетничал весь Лондон?
        Хейзелмер вскинул брови, глубоко вздохнув.
        - К сожалению, ты прав,  - сказал он, продолжая с преувеличенным вниманием рассматривать свой бокал.
        Фэншоу, знающий его гораздо лучше других, терпеливо ждал.
        С присутствием сэра Барнаби Раскомба на своих приемах светские дамы мирились лишь потому, что тот являлся источником самых смачных сплетен. Не приходилось сомневаться, что он не упустит шанса поведать свету о том, как Хейзелмер спас леди от возбужденной толпы молодчиков на каретном дворе. Возможно, сама по себе эта история и не представляет особого интереса, но она поставит общество в известность о том, что маркиз прежде встречался с мисс Дэрент. А это обстоятельство, как точно подметил Фэншоу, может привести к определенного рода трудностям.
        Помолчав несколько минут, Хейзелмер наконец поднял глаза.
        - Боюсь, это станет признанием распутника,  - полушутливым тоном произнес он и, заметив промелькнувшее в карих глазах приятеля удивление, добавил:
        - Правду на этот раз точно придется утаить. Если клеветники узнают, при каких обстоятельствах я познакомился с мисс Дэрент, они будут злословить об этом несколько недель.
        Слова Хейзелмера поразили Тони Фэншоу. Он ожидал чего угодно, но только не этого. Ему было отлично известно, что, невзирая на многочисленные affaires с дамами полусвета, Хейзелмер всегда вел себя предельно почтительно с леди своего круга. Тут его осенило.
        - Правильно ли я понял, что во время вашего знакомства в деревне девушка была без компаньонки?
        Хейзелмер заулыбался еще шире. Бросив взгляд на приятеля, он снова сосредоточил внимание на своем бокале.
        - Разумеется, я хотел бы все отрицать, но ты прав - мы действительно были наедине. Если подробности нашего знакомства когда-нибудь станут известны, мисс Дэрент будет безнадежно скомпрометирована, а мне, как честному человеку, придется на ней жениться.
        Подобное заявление можно было истолковать превратно.
        - Великий боже!  - воскликнул Фэншоу, сгорая от любопытства.  - Что же ты сделал?
        Представив, какие дикие фантазии возникают сейчас в голове его приятеля, Хейзелмер поспешил вернуть его с небес на землю.
        - Советую держать в узде свое необузданное воображение! Я поцеловав ее, раз уж тебе так нужно это знать.
        - Вот как?  - ахнул Фэншоу, явно заинтригованный.
        Чувствуя себя школьником, пересказывающим менее развитому приятелю подробности своего первого любовного опыта с продажной женщиной, Хейзелмер окинул Фэншоу взглядом, в котором смешались веселье и раздражение. Верно поняв отразившееся в карих глазах друга благоговейное выражение, он кивнул:
        - Да, и это был вовсе не поцелуй в щечку.
        Целую минуту Фэншоу в молчании смотрел на маркиза, прежде чем произнести дрожащим от недоверия голосом:
        - Ты хочешь сказать, что поцеловал ее, как одну из своих любовниц?
        Хейзелмер согласно повел бровями.
        - Не может быть! Черт подери! Ты не можешь целовать леди, как девок из борделя!
        - Согласен. Но в случае с мисс Дэрент я именно так и поступил.
        Фэншоу удивленно заморгал. Ему отчаянно хотелось узнать о причинах подобного поступка, но он не смог заставить себя задать этот вопрос вслух. Вместо этого он поинтересовался:
        - И сколько времени ей потребовалось, чтобы прийти в себя после обморока?
        - Она вообще не лишилась чувств,  - ответил Хейзелмер, в глазах которого плясали веселые искорки.  - Вместо этого она попыталась залепить мне пощечину.
        Подобный поступок впечатлил Фэншоу.
        - Я должен лично познакомиться с этой мисс Дэрент. Похоже, что она поистине выдающаяся молодая леди.
        - Скоро ты встретишь ее в Лондоне. Не забывай, однако, кто познакомился с ней первым.
        Тони Фэншоу счел этот ответ чрезвычайно красноречивым. Вздохнув, он сказал:
        - Как это на тебя похоже - находить самых выдающихся девушек первым! И сестры у нее, конечно, нет?
        - Вообще-то есть. Очень миловидная блондинка, которой только что исполнилось семнадцать лет.
        - Значит, и для остальных смертных еще не все потеряно.  - Оставив веселый тон, Энтони серьезно спросил: - И как ты собираешься объяснить в свете свое знакомство с мисс Дэрент?
        - Она же внучка леди Мерион, не забыл? Как только мы вернемся в столицу, я нанесу визит в Мерион-Хаус и, фигурально выражаясь, брошусь к ногам ее светлости.  - Маркиз глотнул вина.  - Не так уж и сложно будет сочинить какую-нибудь правдоподобную историю.
        - В случае, если эта дама пожелает закрыть глаза на то, как ты поступил с ее внучкой,  - тут же напомнил Фэншоу.
        - Думаю,  - рассеянно отозвался Хейзелмер,  - весь вопрос в том, пожелает ли сама мисс Дэрент закрыть глаза на мое поведение.
        - Хочешь сказать, что она может попытаться использовать это против тебя?
        Поняв, к чему клонит Фэншоу, маркиз рассмеялся:
        - Нет. Хотя мисс Дэрент и сердится на меня, я сильно сомневаюсь, что она поведает бабушке всю историю целиком.
        Обдумав эти слова, Фэншоу покачал головой:
        - Мне сложно это представить. Ты же знаешь, какие они, эти молодые девушки. Воображают себе романтического героя. Да она наверняка пересказала эту историю по крайней мере трем своим задушевным приятельницам, еще не доехав до леди Мерион!
        И снова на губах Хейзелмера появилась эта странная улыбка.
        - Полагаю это маловероятным.
        Тут Фэншоу пришла в голову страшная мысль.
        - Эта девушка ведь не страшилище?
        - Нет. Ее нельзя назвать красавицей, но, будучи должным образом одета, она покажется очень привлекательной.
        - Хочешь сказать, что, когда ты ее встретил, она не была одета должным образом?
        Хейзелмер мягко рассмеялся:
        - Не совсем.
        Фэншоу решил не продолжать эту тему, невзирая на гложущее его любопытство из-за сделанного приятелем скандального признания. Он никогда не видел Хейзелмера в таком настроении, да и в подобную неприятную ситуацию тот тоже раньше не попадал. Впервые в жизни Фэншоу был абсолютно уверен, что Марк от него что-то скрывает.
        Хейзелмер решил дать ему еще несколько ключей к разгадке.
        - Девушке двадцать два года, она рассудительна и практична. После поцелуя она не упала в обморок и не стала устраивать сцен. Она закончила бы наш разговор очень быстро, если бы я не воспрепятствовал. И сегодня вечером, вместо того чтобы, бросившись мне на грудь, осыпать благодарностями за спасение из лап Тремлоу и его дружков, она спокойно послала меня ко всем чертям. Короче говоря, у мисс Дэрент иммунитет к зловещим чарам маркиза Хейзелмера.
        - Понимаю,  - сказал Фэншоу. В действительности он ничего не понимал.
        К несчастью, больше поговорить на эту тему им не удалось, так как резкий стук в дверь объявил о прибытии группы их приятелей, припозднившихся в своем возвращении с кулачных боев. Заказали еще вина, и разговор пошел о спорте. Лишь много позже Тони Фэншоу вспомнил о том, что его друг детства Марк Генри что-то от него скрывает.


        Глава 3
        На следующее утро раньше назначенного времени и без каких-либо происшествий экипаж сестер Дэрент выехал из «Трех перьев» под зорким взглядом Джима Хитчина.
        День был прохладным, но снег на дорогах, становившихся по мере приближения к столице все более удобными, растаял, поэтому экипаж двигался плавно и значительно быстрее, чем раньше. Доротея пребывала в подавленном настроении. Когда накануне вечером она вернулась в свою комнату, Бетси и Сесилия устроили ей допрос с пристрастием. Все еще испытывая головокружение, она решила отмалчиваться, так как по опыту знала, что это лучший способ пресечь нежелательные расспросы. Но ее уловка не сработала. Вопросы сыпались на нее до тех пор, пока она не потеряла терпение.
        - Да перестаньте вы устраивать шумиху из ничего! Раз уж вам так нужно знать, скажу, что, возвращаясь с каретного двора, я столкнулась с одним ужасно нахальным джентльменом и очень раздосадована этим происшествием.
        Сесилия, обиженная нежеланием сестры подробно рассказать о случившемся, отвлеклась лишь тогда, когда принесли ужин. В августе, поддавшись минутной слабости, Доротея поведала ей о своей неподобающей встрече в лесу с маркизом Хейзелмером. Вспомнив, сколько усилий ей пришлось приложить, чтобы утаить от выказывающей живейший интерес Сесилии подробности встречи, на этот раз она особенно тщательно следила за своим языком, чтобы ненароком не сболтнуть имя джентльмена, с которым столкнулась. Ни при каких обстоятельствах Доротея не готова была заново подвергнуть себя такому суровому испытанию, особенно сейчас, когда испытывала непонятную усталость.
        У нее почти не было аппетита, но признаться в этом она не решалась, поэтому заставила себя съесть немного пирога с мясом. После выпитого по совету Хейзелмера бренди она даже не прикоснулась к вину. Когда с ужином было покончено, девушка тут же стала готовиться ко сну. К счастью, Сесилия последовала ее примеру, не говоря ни слова.
        У Доротеи всегда был очень чуткий сон, и на этот раз она не смыкала глаз до самого рассвета до тех пор, пока доносящийся снизу шум наконец не утих. Зато в ее распоряжении оказалось предостаточно времени, чтобы обдумать вторую встречу с маркизом Хейзелмером. Окружающая его аура спокойной властности сильно раздражала Доротею, как и его заносчивые приказы, которым ей пришлось неукоснительно следовать. А вот осознание того, что, невзирая на это, ее влечет к нему, она постаралась запрятать в самый дальний уголок сознания. Менее всего ей хотелось испытывать tende[5 - Любовь, нежность (фр.).] к этому возмутительному человеку, который, скорее всего, всю ночь напролет развлекался с какой-нибудь продажной девкой! Эта мысль показалась Доротее особенно удручающей, и она, злясь на саму себя, попыталась хоть ненадолго забыться сном. Но даже во сне ее преследовал взгляд ореховых глаз.
        Когда они выехали с постоялого двора, мерное покачивание экипажа быстро убаюкало ее, и она проснулась лишь во время остановки на обед в одной милой гостинице, расположенной на берегу Темзы. Доротее удалось избавиться от владеющей ею усталости только отчасти, а теперь еще и пришло время подумать, что она станет говорить бабушке. Как ей сообщить о предстоящем визите Хейзелмера? Снова оказавшись в экипаже, она забылась лихорадочным сном, а неразрешенный вопрос тем временем продолжал беспрестанно крутиться у нее в голове. Проснулась она от стука колес по камням мостовой. Выглянув в окно, девушка поразилась царившей вокруг кутерьме столичной жизни: Шум и гам остались позади, когда они въехали в кварталы, где обитали богатые жители города. Обе сестры принялись наперебой расхваливать прекрасные туалеты прогуливающихся по улицам дам.
        Несколько раз спросив дорогу, Лэнг наконец остановил экипаж перед стоящим на краю площади внушительным особняком. Не приходилось сомневаться в том, что они оказались в одном из самых модных районов Лондона. В центре площади имелся огороженный парк, в котором играли дети под присмотром своих нянь. Скупые лучи послеполуденного солнца золотили голые ветви вишневых деревьев. На стук Лэнга из дома вышел величественный дворецкий, который помог сестрам выбраться из экипажа.
        Оставив плащи в прихожей, сестры в сопровождении горничной отправились наверх, в гостиную, где и предстали пред очи своей аристократичной бабушки. Леди Мерион поспешила обнять внучек, окружив их облаком газовой материи и ароматом своих духов. Ее голову венчал белокурый парик, а черты лица еще хранили следы былой красоты. Леди Мерион являлась обладательницей пронзительных голубых глаз, длинного прямого носа и губ, готовых в любую секунду растянуться в улыбке.
        - Мои дорогие! Как же я рада, что вы благополучно добрались. Присаживайтесь же, сейчас мы будем пить чай. Мой повар, Анри, решил побаловать вас кое-чем вкусненьким, чтобы подбодрить после долгого путешествия.
        Усадив внучек у ярко пылающего камина, леди Мерион отметила, что обе они выглядят далеко не лучшим образом.
        - Сегодняшний вечер мы проведем в тихом семейном кругу, и сразу после ужина вы обе отправитесь спать. На завтрашнее утро у нас назначена встреча с Селестиной, самой популярной модисткой в городе. К тому времени вы уже достаточно отдохнете с дороги.
        Когда чай был выпит, а вкуснейшие пирожные съедены, леди Мерион позвонила в колокольчик. На зов тут же явилась Уитчетт, высокая угловатая женщина с редкими седыми волосами, чей особый талант заключался в умении наряжать свою пожилую хозяйку в соответствии с последними модными веяниями. Сейчас ей не терпелось увидеть сестер Дэрент и продемонстрировать на них свой талант. Окинув девушек быстрым взглядом, она убедилась, что дворецкий Меллоу ничуть не преувеличивал, говоря об их красоте. Если правильно подобрать наряд для младшенькой, она произведет в свете настоящую сенсацию. И в старшей мисс Дэрент тоже была некая изюминка, которую опытная Уитчетт тут же заметила. Она удостоила сестер скупой улыбкой.
        - А, вот и ты, Уитчетт. Отведи, пожалуйста, мисс Дэрент и мисс Сесилию[6 - В то время было принято при разговоре сразу с несколькими сестрами выделять старшую посредством обращения к ней по фамилии, младшие же сестры назывались по имени.] в их комнаты. Вам, мои дорогие, не помешает отдохнуть перед ужином. Уитчетт тем временем распакует ваши вещи и будет помогать вам одеваться, пока мы не наймем подходящих горничных. А теперь идите,  - приказала она, взмахивая белой рукой с унизанными кольцами пальцами.
        Уитчетт проводила девушек в две приготовленные для них милые комнаты, явно недавно перекрашенные. Спальня Доротеи была выполнена в мягких зеленых тонах, а Сесилии - нежно-голубых. Все вещи уже были распакованы, и Уитчетт помогла сестрам раздеться.
        - Я вернусь, чтобы помочь вам одеться к ужину, мисс Дэрент.
        Доротея с радостью легла на мягкую перину и тут же погрузилась в сон.

        Леди Мерион велела своему повару приготовить на ужин что-нибудь простое и легкое, и им были поданы всего три блюда. К счастью, и у Доротеи, и у Сесилии уже появился аппетит, и они смогли по достоинству оценить столичные кулинарные изыски.
        Леди Мерион, обрадованная, что ее внучки оправились от переезда, единолично завладела разговором.
        - Самая важная и первоочередная задача - обеспечить вас достойными туалетами. По этому вопросу мы обратимся к Селестине, которая по праву считается самой лучшей модисткой на Брутон-стрит.
        Леди Мерион нанесла визит Селестине сразу же, как только решила вывести своих внучек в свет, и ясно дала модистке понять, что от нее ожидается пошив первоклассных туалетов. Создать свое успешное дело Селестине помогло умение прозорливо подмечать способность той или иной заказчицы блистать в сшитых ею нарядах в обществе, а внучки леди Мерион, несомненно, будут посещать самые значимые приемы. Тщательно расспросив о внешности каждой из девушек, модистка благосклонно согласилась сделать все от нее зависящее чтобы гарантировать им успешный дебют.
        - Селестина обладает поистине выдающимися талантами. Потом мы позаботимся о ваших волосах, а еще я договорилась о частных уроках танцев. Вы ведь не умеете танцевать вальс, я полагаю?  - Леди Мерио ненадолго замолчала, чтобы положить себе на тарелку вареного краба.  - Когда вы будете полностью готовы, мы совершим первый выход в свет - поедем кататься в Гайд-парк. Отправимся мы туда часа в три пополудни, это час модного променада, когда в парке гуляет множество нужных людей. Я представлю вас нескольким важным светским особам, а если повезет, то удастся познакомиться и с кем-нибудь из девиц помоложе. Особенно я рассчитываю на встречу с леди Джерси. Ее прозвали леди Молчание, потому что она болтает без умолку, причем довольно странные вещи, но пусть это вас не смущает. Княгиня Эстерхази тоже там будет. Обе дамы являются покровительницами «Олмака», и вам понадобится от них поручительство, открывающее двери этого клуба. Если вас не допустят в «Олмак», можете сразу считать свой сезон оконченным и возвращаться домой.
        - О боже!  - воскликнула Доротея.  - Я и понятия не имела, что это так важно.
        - Еще как важно,  - заверила бабушка, продолжая сообщать внучкам ценные сведения.
        Будучи девушками благоразумными, Доротея и Сесилия с интересом слушали рассказ о нравах и обычаях света, пред критические очи которого им скоро предстояло явиться.
        В девять часов вечера, заметив, что Сесилия с трудом подавляет зевок, ее светлость решила, что на сегодня достаточно.
        - А теперь отправляйтесь-ка вы обе спать. Позови Уитчетт, Доротея. Она поможет вам переодеться. Ну, идите же. Для одного дня впечатлений вполне достаточно.
        Когда за сонными девушками закрылась дверь, леди Мерион поудобнее устроилась в уголке своего любимого элегантного дивана, предвкушая, какое удовольствие она получит от нынешнего сезона. Как это ни прискорбно, в последнее время традиционные выходы в свет перестали доставлять ей радость.
        Леди Мерион свыше шестидесяти лет вращалась в самом эпицентре светской жизни в Лондоне и за это время прекрасно научилась разбираться в людях. Будучи наделенной не только изысканным вкусом, но и прозорливостью, она признавала, что при первой по прошествии многих лет встрече со своими деревенскими внучками в Дэрент-Холле была приятно удивлена. Пообщавшись с ними всего один вечер, она рассудила, что будет довольно занятно вывести их в свет. Леди Мерион не сомневалась, что очень к ним привяжется, но прежде всего действовала из собственных эгоистичных побуждений. Теперь, тщательно изучив их свеженькие личики и очаровательно самонадеянные манеры, она засомневалась в том, сумеет ли справиться со стоящей перед ней задачей.
        Снова подумав о внучках, леди Мерион нахмурилась. Доротея как будто бы чем-то озабочена, подумала она. Оставалось только надеяться, что девушка не тоскует по какому-нибудь сельскому джентльмену, но даже если и так, светские развлечения скоро заставят ее позабыть о своем сонном деревенском прошлом.
        Ее раздумья были прерваны стуком в дверь. В комнату заглянула Доротея, одетая в домашний халат нежно-розового цвета. Ее темно-каштановые волосы свободно струились по плечам. Заметив бабушку, она вошла.
        При виде внучки светлые брови леди Мерион удивленно поползли вверх.
        - Что такое, дитя? Что случилось?
        - Бабушка, мне нужно вам кое-что рассказать.

«Ага!  - возликовала про себя ее светлость.  - Теперь-то я узнаю, что ее так беспокоит». Жестом она пригласила Доротею сесть подле себя.
        Девушка, элегантно опустившись на сиденье и глядя на пламя в камине, принялась спокойно излагать свои ошеломляющие новости.
        - Прежде всего, я должна сказать, что завтра к вам явится с визитом маркиз Хейзелмер.
        - Великий боже!  - вскричала леди Мерион, тут же распрямляя спину и пронзая внучку взглядом голубых глаз.  - Где ты познакомилась с человеком вроде него? Вот уж не знала, что твоя мать водила знакомство с семьей Генри.
        При одном упоминании имени Хейзелмера Гермиона почувствовала, как внутри зашевелилась тревога. Треклятый мальчишка! Вскружив голову уже не одной впечатлительной девице, он являлся настоящим кошмаром для многих преисполненных надежд матерей. Зная о его невосприимчивости к прелестям ни одной из красавиц, за исключением разве что некоторых дам полусвета, эти достойные матроны пытались втолковать своим дочерям, что, несмотря на всю свою аристократичность, лорд Хейзелмер - совершенно неподходящий для них кавалер. Слова Доротеи всколыхнули в голове леди Мерион множество подозрений, но все же она не могла представить, о чем маркиз желает с ней говорить. Сев так, чтобы смотреть прямо в лицо своей внучке, она произнесла:
        - Рассказывай с самого начала, дитя, в противном случае я ничего не пойму.
        Сознавая повышенный интерес бабушки к своей истории, Доротея пустилась в объяснения:
        - Первый раз я встретила лорда Хейзелмера в августе прошлого года, когда собирала ягоды в лесу Мортон-Парка. Он тогда только унаследовал поместье от своей двоюродной бабушки леди Мортон.
        - Да, об этом мне известно,  - подтвердила ее светлость.  - С Эттой Мортон я была довольно хорошо знакома. Признаться, именно она написала мне после смерти вашей матери, прося позаботиться о вас.
        - Неужели?  - удивилась Доротея.
        - М-м-м. Что случилось, когда ты встретила Хейзелмера? Полагаю, он, как обычно, вел себя безукоризненно-очаровательно?
        Доротея представления не имела о свойственной маркизу манере поведения, поэтому просто решила придерживаться своей подкорректированной версии событий.
        - Он представился, а потом, видя, что при мне нет компаньонки, настоял на том, чтобы проводить меня домой.
        Прочтя в сдержанном тоне внучки много больше, чем той бы хотелось, леди Мерион приняла решение:
        - Дорогая, не стесняйся признаться в том, что он беззастенчиво играл с тобой в любовь. Он постоянно так делает. Этот дьявол умеет нравиться и быть неодолимо обольстительным.
        Доротея воззрилась на бабушку широко раскрытыми глазами. К счастью, она вовремя поняла, что та употребила слова «играть в любовь» в том смысле, каким они наделялись во времена ее молодости,  - тогда это означало всего лишь непристойный флирт. Испугавшись восклицаний, что едва не сорвались с ее языка, Доротея заставила себя успокоиться.
        - Очаровательный? Вообще-то я нашла его довольно заносчивым.
        Ее светлость недоверчиво заморгала, услышав из уст внучки холодное суждение, больше подходящее какой-нибудь светской львице.
        - А вчера вечером я снова столкнулась с лордом Хейзелмером на постоялом дворе,  - поспешила продолжить Доротея.
        Леди Мерион, по праву считающая себя невосприимчивой к происходящему вокруг, с удивлением отметила, что ее внучке, проведшей в Доме всего несколько часов, уже удалось нанести серьезный удар ее привычной невозмутимости.
        - Маркиз находился вчера на постоялом дворе?  - тихим голосом переспросила пожилая дама.
        - Да, наряду с большим количеством других джентльменов, потому что в соседней деревне проводились кулачные бои.
        Леди Мерион прикрыла глаза, пытаясь угадать, какие ужасающие подробности поведает ей внучка. Тщательно отредактированную версию произошедшего в исполнении Доротеи она выслушала в полном молчании и была вынуждена признать, что совершенно сбита с толку. Спасая Доротею, Хейзелмер вел себя чрезвычайно достойно, но вот его последующие действия истолковать было гораздо труднее. Леди Мерион никак не могла взять в толк, что его столь разозлило. Ему вообще было несвойственно терять самообладание, тем более в присутствии девушки, которую он едва знает.
        Спохватившись, что Доротея ожидает ее вердикта, леди Мерион решила на время позабыть о странном поведении маркиза.
        - Что ж, дорогая, я не нашла в твоем рассказе ничего, вызывающего беспокойство. Верно, мне не хотелось бы, чтобы ты разгуливала по Лондону без компаньонки, хотя я и знаю, что на Мызе твоя жизнь была лишена многих формальностей. Меня чрезвычайно печалит происшествие на постоялом дворе, но ты ведь не подозревала, что такое возможно. К счастью, Хейзелмер вовремя явился тебе на помощь.  - Задумавшись о чем-то, леди Мерион замолчала.  - Ты не знаешь, зачем он хочет меня завтра видеть?
        Доротея и сама над этим долго думала.
        - Возможно, из-за тех других джентльменов на каретном дворе. Он с ними знаком, а они теперь узнали, что он встречался со мной раньше. Полагаю, лорд Хейзелмер хочет обсудить с вами подходящее объяснение всему этому.
        Подумав немного, леди Мерион кивнула:
        - Да, вполне логичное умозаключение.
        Хейзелмер не мог не осознавать последствия публичного признания своего знакомства с Доротеей и конечно же желал свести возможный ущерб к минимуму. Как бы то ни было, он всегда поступает так, как должно, рассудила она.

        Избавившись от терзающей тревоги о том, что она совершила в глазах общества страшный грех, Доротея заснула сном младенца. Сесилия тоже отлично отдохнула, и к утру обе забыли о тяготах долгого путешествия. По прибытии на Брутон-стрит они были встречены великой Селестиной лично. Одного проницательного взгляда модистке было достаточно, чтобы понять, что в мисс Дэрент она нашла модель под стать своему таланту. Поговорив с девушками несколько минут, Селестина пришла к выводу, что появление в свете сестер, обладающих непринужденными манерами и хорошим воспитанием, произведет подлинную сенсацию.
        От нее требовалось лишь обеспечить девушек самыми модными нарядами. Тут леди Мерион отвела ее в сторону и заявила:
        - Ситуация развивается очень быстро, мадам. Мисс Дэрент познакомилась с одним из неженатых пэров. Полного имени лорда X. я, разумеется, назвать не могу, но смею заверить, что он человек чрезвычайно достойный. Судя по всему, ей удалось поколебать его привычное самообладание. Я питаю большие надежды на то, что до конца сезона она будет благополучно устроена.
        Обладая огромным опытом в подобного рода светских играх, леди Мерион могла не сомневаться в реакции, которая последует в ответ на подобное заявление, и потому решила, что вмешательство Хейзелмера в жизнь Доротеи нужно, самое меньшее, обернуть себе во благо. Она не питала иллюзий касательно своей старшей внучки. Это в успехе Сесилии сомневаться не приходится, так как в свете сейчас все помешались на белокурых красавицах. Доротея тоже была хороша собой, но в компании младшей сестры ее очарование бесспорно останется незамеченным. Более того, будучи чересчур самостоятельной, она не сумела бы воззвать к рыцарским чувствам ни единого джентльмена. Блестящую партию Доротее точно не сделать, но вот хорошую - вполне по силам. Особенно если за дело возьмется Селестина.
        Селестина, безукоризненно одетая темноволосая дама неопределенного возраста, ответила с легким французским акцентом:
        - Мисс Сесилия столь юна и прекрасна, что ей подойдет стиль a la jeune ftlle[7 - В духе юной девушки (фр.).]. А для мисс Дэрент я бы подобрала более замысловатый образ. Вы позволите, миледи?  - Она вопросительно взглянула на леди Мерион.
        - Мы всецело в ваших руках, мадам,  - отозвалась ее светлость.
        Селестина кивнула, намереваясь обеими руками ухватиться за такую возможность. Наряжая жеманных светских девушек, она не давала выхода своему таланту. Быть вознагражденной такой первоклассной заказчицей, как мисс Дэрент, стало для Селестины поистине даром небес. Царская осанка и умение держать себя, безукоризненные манеры, элегантная фигура, классические черты лица, необычный, но привлекательный цвет волос - да о такой клиентке первоклассной модистке можно только мечтать! Когда она закончит, Доротея Дэрент будет выделяться из любой толпы. К счастью, девушка наделена уверенностью в себе, чтобы с честью выдержать такое испытание. Черные глаза модистки сверкнули.
        - Bon![8 - Хорошо (фр.).] У мисс Дэрент довольно необычный цвет волос и глаз. А что касается осанки… как бы это сказать?  - она очень элегантная и сдержанная. Мы выберем смелые цвета и простые фасоны, чтобы как можно более выгодно подчеркнуть красоту этого божьего творения.
        Два следующих часа промелькнули в облаке газовых и шелковых тканей, муслина и батиста, обсуждении сравнительных достоинств различных моделей, материалов, готовых изделий, в снятии мерок.
        Распорядившись сшить ошеломляющее количество платьев, одно из которых надлежало доставить уже нынешним вечером, чтобы на следующий день их можно было надеть на первый променад в парке, леди Мерион с видом триумфатора повела своих внучек обратно к карете.


* * *
        Вернувшись в спальни после легкого обеда, девушки обнаружили, что в их отсутствие Уитчетт тоже ходила за покупками. Выдвигая ящички комодов, они нашли там нижнее белье с кружевной оторочкой, чулки из тончайшего шелка, ленты всевозможных цветов, а также перчатки, ридикюли, шарфики, веера - иными словами, все, что могло им понадобиться. Уитчетт, заглянувшая к сестрам, чтобы узнать, не требуется ли ее помощь, застала их восторженно ахающими над находками.
        Заметив ее в дверном проеме, Доротея улыбнулась:
        - Благодарю вас, Уитчетт. Уверена, что сами мы вспомнили бы обо всех этих вещах, только когда пришло время отправляться на прогулку.
        Уитчетт улыбнулась в ответ, что было для нее совсем несвойственно.
        - Мисс, я уверена, что вам и без того есть о чем подумать.  - В самом деле, было очень сложно не заразиться энтузиазмом этих юных особ!  - Ну и ну, мисс Сесилия! А вы, как я вижу, ужасно помяли свое хорошенькое платье. Вам нужно научиться бережнее относиться к своим новым лондонским платьям. Бетси отпарит его, пока вы будете отдыхать. Она ожидает вас в вашей спальне, чтобы помочь раздеться.
        - Но я не хочу отдыхать!  - капризным тоном отозвалась Сесилия, чем тут же насторожила Доротею. Устав, ее младшая сестра становилась вялой, а со времени их утомительного путешествия миновал всего один день.
        Глазами послав Уитчетт приказ не говорить ни слова, Доротея, рассматривая у окна кружевной воротник, спокойно сказала:
        - Раз ты не хочешь, никто не станет тебя заставлять. Вечером нам обеим потребуется повышенное внимание, потому что бабушка станет обучать нас светским манерам. Раз ты уверена, что не заснешь к тому времени, то можешь не отдыхать. В такой чудесный день мне хотелось бы отправиться на прогулку в парк. Почему бы тебе не пойти со мной?
        Уитчетт стояла чуть поодаль с отсутствующим видом.
        На личике Сесилии появилось задумчивое выражение. Она не была уверена, что, не отдохнув как следует, сумеет с честью выдержать еще один вечерний урок светских манер, который устроит им бабушка.
        - Что ж, возможно, Уитчетт права, и мне в самом деле нужно немного поспать. Когда я устаю, мне всегда ужасно трудно запоминать что-то. Хорошей прогулки!  - Взмахнув рукой, Сесилия упорхнула в коридор.
        Доротея осталась стоять у окна, наблюдая за распускающимися бутонами цветов вишни и за играющими на лужайке детьми.
        - Уитчетт, я не вполне уверена, разрешено ли мне прогуляться в том парке?
        - Да, мисс. Если, конечно, вы будете в сопровождении.
        - И кого мне взять с собой, если мне хочется отправиться на прогулку прямо сейчас?
        - Я пойду с вами, мисс, это будет пристойно. Подождите меня в прихожей, я возьму плащ и мигом к вам присоединюсь.
        Уитчетт и в самом деле не заставила себя ждать, поэтому спустя пять минут Доротея уже прогуливалась под сенью вишневых деревьев, наслаждаясь ласкающими лицо солнечными лучами. Надежно защищенная от ветра своей ротондой[9 - Ротонда - верхняя женская теплая одежда в виде Длинной накидки без рукавов, распространенная в XIX - начале XX в.], она медленно брела по дорожкам, огибающим клумбы с яркими нарциссами и ранними крокусами. Неожиданно к ее ногам подкатился детский мяч. Нагнувшись, она подняла его и огляделась по сторонам в поисках владельца. Светловолосый мальчуган лет шести неуверенно замер на лужайке с противоположной стороны клумбы с нарциссами. Улыбнувшись, Доротея направилась к нему, протягивая мяч.
        - Скажи «благодарю вас», Питер,  - донесся голос со стоящей под деревом скамейки.
        Доротея увидела няню, укачивающую на руках ребенка. Женщина приветливо улыбнулась ей и кивнула.
        Когда Доротея снова повернулась к мальчику, он отвесил ей поясной поклон и хриплым голосом произнес:
        - Благодарю вас, мисс.
        Поддавшись порыву, она предложила:
        - Не хочешь немного поиграть со мной в мяч? Я пришла сюда погреться на солнышке, но почему бы не сделать это вместе?
        Появившаяся на лице мальчугана широкая улыбка говорила красноречивее слов. Убедившись, что няня не возражает, он с удовольствием стал перебрасываться мячом со своей новой знакомой.
        Именно за игрой в мяч и заметил Доротею маркиз Хейзелмер, шагающий в это время через Кэвендиш-сквер в Мерион-Хаус. В последнее время он часто о ней думал. Облокотившись о невысокую изгородь, которой был обнесен парк, маркиз стал наблюдать за тем, как Доротея учит мальчика бросать мяч. Она находилась на некотором расстоянии от Хейзелмера и к тому же стояла к нему спиной. Внезапно особенно сильным ударом, сопровождающимся взрывом смеха со стороны обоих игроков, Питеру удалось забросить мяч так далеко, что он прокатился по лужайке и угодил прямиком в цветочную клумбу. Доротея побежала за ним. Когда она наклонилась, чтобы поднять мяч, Хейзелмер, не в силах побороть искушения, произнес:
        - Снова гуляете в одиночестве, мисс Дэрент?
        Резко повернувшись, она заметила его. Возглас удивления замер у нее на губах. Доротея вдруг вспомнила об его угрозе как следует отшлепать ее, если снова застанет на улице без сопровождения. Радостный блеск в его глазах показывал, что и он думает о том же самом. Выпрямившись, Доротея с достоинством ответила:
        - Отнюдь нет, лорд Хейзелмер! Я хорошо усвоила урок и не совершу ту же ошибку снова, уверяю вас.
        Хейзелмер вскинул черную бровь. Он не привык к тому, чтобы молодые леди вступали с ним в спор. Тут рядом с Доротеей появилась Уитчетт.
        - Я как раз собирался нанести визит леди Мерион,  - сообщил маркиз.  - Как мне кажется, мисс Дэрент, вам тоже не помешает при этом присутствовать.
        - Ах да. Я совсем забыла.
        Доротея нагнулась, чтобы обнять на прощание мальчика, и, не видя ее лица, Хейзелмер не смог опрет делить, говорила ли она искренне или просто хотела принизить его притязания. Маркиз больше склонялся ко второму варианту. Что ж, то была очень забавная игра для двоих, но мало нашлось бы людей, способных переиграть такого искушенного человека, как он. Лорд Хейзелмер неспешно зашагал вдоль изгороди к воротам и остановился в непринужденной позе, ожидая, когда Доротея поравняется с ним.
        Доротея дала себе зарок, что больше не позволит ненавистному маркизу взять над собой верх. Она ведь спокойная, хладнокровная взрослая женщина - даже Селестина похвалила ее манеру держаться! Доротея никак не могла взять в толк, отчего же в присутствии Хейзелмера она всегда теряет самообладание. Румянец, появляющийся на ее щеках в ответ на его поддразнивания, сильно ее смущал. Каждое второе замечание, слетающее с его губ, делалось исключительно для того, чтобы обескуражить ее и обернуть ситуацию себе на пользу. «Что ж,  - решительно подумала она, идя к калитке под пристальным взглядом его ореховых глаз,  - возможно, эта тактика и работает со столичными мисс, но я определенно не позволю ему все время брать над собой верх». Лучезарно улыбаясь, девушка подошла к Хейзелмеру.
        Если у него и возникли подозрения касательно причины столь резкой смены ее настроения, он предпочел держать их при себе. Опытным взглядом маркиз отметил деревенскую ротонду Доротеи и ее растрепавшуюся от ветра прическу. Ему оставалось только гадать, как такую девушку можно считать привлекательной. Улицу они перешли в молчании и были с поклоном встречены возле Мерион-Хаус дворецким Меллоу.
        - Леди Мерион ожидает вас, милорд.
        Передав ротонду Уитчетт, Доротея посмотрела на свое отражение в зеркале. Расстроившись из-за плачевного состояния волос, она задумалась, стоит ли заставлять бабушку ждать, уделив несколько минут приведению в порядок своего внешнего вида. Подняв голову, девушка обнаружила, что смотрит в отражающиеся в зеркальной поверхности ореховые глаза маркиза. Тот понимающе улыбнулся:
        - Да, на вашем месте я бы так и сделал. Я передам ее светлости, что вы присоединитесь к нам чуть позже.
        Осознав, что не может беспрестанно ссориться с Хейзелмером, особенно когда он искренне пытается помочь, Доротея присела перед ним в кратком реверансе и поспешила вверх по лестнице. Уитчетт последовала за ней.
        Задержавшись на мгновение, чтобы смахнуть с рукава пылинку, Хейзелмер кивнул Меллоу:
        - Теперь можете доложить о моем прибытии.
        Для этого разговора леди Мерион облачилась в платье, которое, как она знала, придавало ей особенно устрашающий вид. Богатый опыт подсказывал ей, что между ее внучкой и маркизом произошло нечто большее, чем ей сообщили. При этом она сомневалась, известна ли вся правда самой Доротее, но догадывалась, что Хейзелмер наверняка знает все подробности, поэтому леди Мерион намеревалась выспросить у него как можно больше, до того как пригласить в комнату внучку. Когда маркиз элегантно направился к ней и склонился над ее ручкой, пожилая дама наградила его взглядом василиска, которым на протяжении многих лет приводила в замешательство самых закоренелых распутников.
        Хейзелмер в ответ лениво улыбнулся.
        Тут леди Мерион осознала, что существует огромная разница между тем, чтобы требовать объяснения о залетевшем в гостиную крикетном мяче у десятилетнего мальчишки, и тем, чтобы добиваться детального отчета о поведении у тридцатиоднолетнего пэра, который, мало того что является одним из признанных светских лидеров, еще вдобавок и один из наиболее опасных и красивых мужчин во всей стране! Заметив светящееся в ореховых глазах веселье, пожилая дама с возмущением осознала, что этот нахал угадал ход ее мыслей!
        Разочарованная, она жестом указала на стул и неохотно перешла к следующему важному пункту своей повестки дня. Ожидая, пока Хейзелмер займет свое место, леди Мерион любовалась тем, как сидит на его плечах безукоризненно сшитый утренний сюртук. Темно-желтые бриджи длиной до колен плотно охватывали его длинные мускулистые ноги, а ботфорты были начищены почти до зеркального блеска. Хотя леди Мерион и являлась дамой в годах, она еще не утратила способности обращать внимание на подобные вещи.
        - Полагаю, мне стоит поблагодарить вас за спасение моей внучки Доротеи на постоялом дворе.
        Хейзелмер небрежно взмахнул ухоженной рукой:
        - Узнав вашу внучку, даже человек с такой нечистой совестью, как моя, поспешил бы ей на выручку.  - Мягкий насмешливый тон и улыбка лишали сказанные им слова оскорбительного оттенка.
        Умеющая искусно вести светскую беседу, леди Мерион заметно оттаяла.
        - Очень хорошо. Но чего нам следует опасаться?
        - К несчастью, в толпе, в которой я заметил мисс Дэрент, присутствовал по крайней мере один человек, который не захочет забыть о случившемся.
        - Доротея упоминала Тремлоу.
        - О да, Тремлоу был там, а также и Бавервуд, и лорд Майклз с лордом Дауни. Все они сравнительно безобидны и, если не ошибаюсь, вообще не вспомнят о случившемся, если только не потрудятся изо всех сил напрячь память. Но возможно, даже и тогда не вспомнят. Кто вызывает мои опасения, так это сэр Барнаби Раскомб.
        - Что?! Этот ужасный тип! Он всегда распускает самые возмутительные сплетни!  - Помолчав немного, пожилая дама с подозрением посмотрела на маркиза.  - Вы ведь не можете ничего с ним поделать, не так ли?
        - Увы, нет. Будь на его месте кто-то другой, да, но только не Раскомб. Скандалы - это его хлеб. Однако, если нам удастся придумать правдоподобную историю о том, где и при каких обстоятельствах я мог бы познакомиться с мисс Дэрент, серьезного урона для ее репутации удастся избежать.
        - Вы правы, разумеется,  - согласилась леди Мерион.  - Полагаю, будет разумно пригласить Доротею. Позвоните в колокольчик, сделайте милость.
        - В этом нет нужды,  - ответил Хейзелмер.  - По дороге сюда я встретил ее в парке. Она пошла наверх привести в порядок прическу и вот-вот присоединится к нам.
        Будто в ответ на его слова в гостиную вошла Доротея. Неспешно поднявшись со стула, Хейзелмер в ответ на ее реверанс взял ее руку и с поклоном поднес к губам.
        Леди Мерион напряглась. Целовать ручку даме давно вышло из моды. Что здесь, ради всего святого, происходит?
        Доротея приняла подобное приветствие, не поморщившись. Опустившись на стул напротив Хейзелмера, она вопросительно повернулась к ее светлости.
        - Мы как раз обсуждаем, дорогая, какую бы сочинить историю, объясняющую твое знакомство с лордом Хейзелмером.
        - Может быть, у мисс Дэрент имеются соображения на этот счет?  - тут же предложил маркиз, устремляя на Доротею взгляд ореховых глаз.
        - Да, имеются,  - спокойно ответила та.  - Как мне кажется, безопаснее всего придумать такой случай, подлинность которого никто не смог бы оспорить.  - Изогнув брови, девушка невозмутимо встретила его взгляд.
        Его выразительные губы дрогнули в усмешке.
        - Очень мудро,  - пробормотал он.
        Доротея царственно кивнула:
        - Как вам, например, такое объяснение: в один из ваших визитов к леди Мортон она чувствовала себя достаточно хорошо, чтобы немножко покататься по окрестностям в вашей двуколке[10 - Двуколка - парный двухколесный экипаж.]. Уверена, что эта затея ей очень бы понравилась.
        - Вы правы. Бабушка в самом деле очень сетовала на собственную неспособность совершить такую прогулку.
        - Отлично! А мы станем рассказывать, что вы все же это сделали. И разумеется, грума своего не взяли, так ведь?
        Хейзелмер, с готовностью включаясь в игру, быстро ответил:
        - В тот день я разрешил Джиму побыть на кухне и побездельничать.
        Доротея одобрительно кивнула.
        - Итак, вы вели бричку по аллее и встретили мою маму, Синтию Дэрент, и меня, разумеется, возвращающихся из…  - ах да!  - из Уэверли-парка, конечно.
        - А ваш кучер?
        - Двуколкой правила я сама. Естественно, леди Мортон и моя мама решили остановиться и немного поболтать. Они же давние подруги как-никак. И леди Мортон представила вас маме и мне. Поговорив несколько минут, наши экипажи разъехались в разные стороны.
        - А когда именно случилась эта встреча?  - спросил маркиз.
        - Что ж, это должно было произойти позапрошлым летом, когда и мама, и леди Мортон еще были живы.
        - Мои поздравления, мисс Дэрент. Теперь у нас есть вполне приемлемая история знакомства, случившаяся в присутствии двух свидетельниц, которые уже не могут ничего опровергнуть, потому что мертвы. Очень умно.
        - Нет, подождите-ка минутку!  - вмешалась леди Мерион.  - Почему в таком случае твоя мать не рассказала другим своим друзьям об этой встрече? В округе еще долго говорили бы о таком нестандартном знакомстве.
        - Но, бабушка, вам же отлично известно, какой рассеянной была мама. К тому времени, как мы приехали домой, она уже обо всем позабыла, особенно если по дороге отвлеклась еще на что-то.
        Вспомнив об этой странности своей невестки, леди Мерион одобрительно заворчала:
        - Ну а ты почему не поделилась такой новостью ни с одной из своих подруг?
        Широко распахнув зеленые глаза и неотрывно глядя на бабушку, Доротея воскликнула:
        - Зачем бы мне было это делать? У меня нет привычки обсуждать с другими незначительные происшествия.
        Затаив дыхание, леди Мерион украдкой посмотрела на Хейзелмера. Ей было очень интересно, как он воспринял слова Доротеи, назвавшей свою встречу с ним «незначительным происшествием». Внешне маркиз по-прежнему оставался невозмутимо-вежливым, но его ореховые глаза, смотрящие на Доротею, опасно поблескивали. «Будь осторожна, моя девочка!» - мысленно предупредила внучку леди Мерион.
        - Какая удивительно полезная черта, мисс Дэрент,  - отозвался маркиз, решивший, очевидно, не поддаваться на провокацию.  - Итак, теперь у нас имеется правдоподобная, а главное, не вызывающая возражений история нашего знакомства. Придерживаясь ее, мы без труда опровергнем слухи, которые неизбежно начнут распространяться после происшествия в «Трех перьях».  - Поднявшись со стула, он грациозно склонился над ручкой леди Мерион.  - Как я понимаю, вы намерены посещать все светские приемы в этом сезоне?
        - О да,  - ответила ее светлость, вспомнившая о хороших манерах.  - Мы совершим первый выход, как только Селестина сошьет этим детям приличные платья.
        Подойдя к Доротее, которая также встала со стула, чтобы попрощаться с ним, Хейзелмер снова поднес ее руку к губам и, пристально глядя на нее, произнес:
        - Очень рассчитываю на продолжение нашего знакомства, мисс Дэрент. Смею надеяться, вы перестанете считать знакомство со мной незначительным происшествием, недостойным того, чтобы о нем помнили,  - добавил он насмешливым тоном.
        С тревогой глядя ему в глаза, Доротея ответила:
        - Не думаю, что теперь мне удастся забыть вас, милорд.
        Хейзелмеру удалось сохранить непроницаемое выражение лица, но его глаза сверкнули в ответ на очередной выпад в свой адрес. Он задержался на мгновение, чтобы еще раз насмешливо посмотреть в прекрасные зеленые глаза девушки. В нем зашевелился спортивный азарт. Он сам все это затеял, так что и жаловаться не на что. Все же маркиз не ожидал, что Доротее достанет мужества дать ему отпор, да еще с такой легкостью. Бросив на нее последний загадочный взгляд, Хейзелмер развернулся и, отвесив поклон взволнованной леди Мерион, пожелал обеим дамам хорошего дня и вышел.
        Когда за ним закрылась дверь, леди Мерион посмотрела на свою внучку с выражением недоверия и подозрения во взоре.
        - Позвони и вели принести чай, дитя мое,  - вот все, что она сказала.


        Глава 4
        Светский сезон начался для сестер Дэрент на следующий день. С утра явился парикмахер леди Мерион, бойкий француз, принявшийся болтать без умолку, стоило ему лишь увидеть Доротею и Сесилию. К всеобщему удивлению, Селестина тоже изъявила желание присутствовать при этом, чтобы лично проследить за изменениями, совершаемыми над внешностью сестер Дэрент. Леди Мерион поразило такое необычное желание модистки. Еще больше удивилась пожилая дама, когда увидела перемены во внешности старшей внучки. Наряженная в первый из шедевров Селестины, доставленный в тот же день, с волосами, искусно уложенными в стиле Сапфо, Доротея превратилась из гадкого утенка в настоящего лебедя. Селестина шепотом сообщила леди Мерион, что Доротею нельзя назвать красавицей - этот эпитет следует приберечь для Сесилии,  - но она привлекательна, великолепна, источает ауру чувственности. Новая Доротея наверняка произведет впечатление на более зрелых мужчин. Леди Мерион, имеющая на примете Хейзелмера, часто заморгала и стала поспешно пересматривать свои притязания.
        Затем сестер познакомили с учителем танцев, который каждое утро в течение недели по часу будет обучать их правильно ставить ноги в традиционных танцах, а также познакомит с искусством вальса. Обе девушки были грациозны от природы и, посещая деревенские балы, многому научились, но вальсировать не умели.
        Во второй половине дня они сели в ландо[11 - Ландо - четырехместная открытая коляска с откидным верхом, запрягаемая парой лошадей.] леди Мерион и поехали в Гайд-парк - других посмотреть и себя показать. Девушку как зачарованные наблюдали за аристократами, катающимися на свежем воздухе, приветствующими старых знакомых и заводящими новых. То и дело бросая взгляды на сидящих напротив красавиц внучек, леди Мерион испытывала небывалое воодушевление и прилив сил, чего не случалось с ней уже много лет.
        Едва они закончили первый круг, как повстречались с другим ландо, стоящим на обочине дороги. Сидящая внутри высокая угловатая женщина, одетая по последней моде, энергично замахала леди Мерион, и та тут же приказала своему кучеру остановиться.
        - Салли, какой приятный сюрприз! А Мария уже вернулась?  - Не дожидаясь ответа, леди Мерион продолжила: - Позволь представить тебе моих внучек. Доротея, Сесилия, это леди Джерси.
        Поприветствовав девушек, Салли Джерси воскликнула, пронзительно глядя на леди Мерион:
        - Гермиона, эти дети станут настоящей сенсацией! Позволь мне немедленно направить для них приглашение в «Олмак»! Дорогая, меня терзало ужасное предчувствие, что сезон будет невыносимо скучным, но теперь, с появлением этих двух красавиц, я предвкушаю море фейерверков!
        Сестры дружно покраснели.
        Леди Мерион еще немного поболтала с леди Джерси, обменялась сведениями о том, кто уже приехал в столицу, а кто еще нет. Девушки за это время осознали, что являются объектом интереса как со стороны прогуливающихся солдат и молодых щеголей, так и со стороны дам, проезжающих мимо в экипажах со своими полными надежд юными дочерями. Леди Мерион велела внучкам не обращать ни на кого внимания. От монотонного бормотания бабушки Сесилию стало клонить в сон, и, чтобы взбодриться, она поспешила перевести взгляд на расположившуюся неподалеку на лужайке группу: несколько элегантных джентльменов беседовали с двумя молодыми леди. Доротея тоже отвлеклась, и лишь вопрос леди Джерси вернул ее с небес на землю.
        - Я слышала, дорогая, что вы уже успели познакомиться с лордом Хейзелмером?
        Понимая, что проявление даже малой толики неуверенности станет фатальным, Доротея, округлив свои выразительные глаза для усиления эффекта, с деланым безразличием произнесла:
        - Да. И мне очень повезло снова встретиться с ним на днях. Он великодушно помог мне на постоялом дворе, где мы останавливались по дороге в Лондон.
        - Так вы были знакомы и раньше?  - тут же уточнила леди Джерси.
        Изо всех сил стараясь не терять присутствия духа, Доротея слегка приподняла брови, как будто ответ на этот вопрос представлялся ей совершенно очевидным.
        - Его двоюродная бабушка леди Мортон представила его моей матушке и мне некоторое время назад. Эта дама была нашей соседкой в Хэмпшире.
        - Понимаю,  - протянула леди Джерси, явно разочарованная столь прозаичным объяснением знакомства Доротеи с одним из самых скандальных светских холостяков. Затем снова обратилась к леди Мерион.
        По прошествии еще нескольких минут обмена светскими сплетнями кучеру было велено трогать. Когда леди Джерси скрылась из вида, леди Мерион вздохнула с облегчением, одобрительно глядя на свою старшую внучку:
        - Превосходно, моя дорогая. Будем продолжать в том же духе.
        Смысл ее слов стал ясен Доротее очень скоро. Происшествие на постоялом дворе получило широкую огласку и теперь кочевало в той или иной интерпретации из беседы в беседу, говорили ли они с вдовами и матронами или с дамами, имеющими незамужних дочерей.
        После успешного разговора с леди Джерси, без сомнения являющейся самым устрашающим светским инквизитором, леди Мерион позволила Доротее отвечать на многочисленные вопросы, вмешиваясь лишь тогда, когда любопытство восторженных юных барышень грозило выйти за рамки приличий. Сесилия была еще слишком юна и потому не представляла для матрон никакого интереса и не участвовала в разговорах. Она была всецело поглощена созерцанием парка и гуляющих аристократов.
        Примерно час спустя они остановились, чтобы побеседовать с княгиней Эстерхази. После процедуры знакомства княгиня, приятная, склонная к полноте дама, сонно улыбнулась девушкам:
        - Я видела, что вы уже говорили с Салли. Она обещала прислать вам приглашения?
        Леди Мерион кивнула:
        - Она полагает, что мои девочки внесут свежую струю в привычный церемониал.
        - О, несомненно,  - согласилась княгиня Эстерхази.
        В этот момент от группы молодых людей, восторженно взирающих на красавиц сестер, отделились два джентльмена и направились к ландо леди Мерион.
        - Я ваш покорный слуга, леди Мерион,  - сказал один из них, снимая шляпу и изящно отвешивая ее светлости поклон. Его приятель последовал его примеру.
        Леди Мерион обернулась, чтобы посмотреть, кто к ней обратился.
        - О, Ферди!  - воскликнула она.  - Ваша матушка уже вернулась в город?
        Получив заверение в том, что миссис Ачесон-Смит прибудет в столицу к концу недели, леди Мерион представила джентльменам своих внучек.
        Доротея и Сесилия посмотрели на двух молодых людей. Ни один из них не был ни высок, ни широкоплеч, но оба были безукоризненно одеты и могли бы стать идеальной партией для любой девушки, равной им по общественному положению. Мистер Ачесон-Смит, стройный и светловолосый, являлся обладателем голубых глаз, в которых светились честность и безыскусность. Второй молодой человек, мистер Дермонт, мог похвастаться схожим телосложением, но обладал меньшей уверенностью в себе, поэтому позволял вести разговор более осведомленному Ачесон-Смиту. Зная, что этому джентльмену можно доверять, леди Мерион вернулась к обмену сплетнями с княгиней Эстерхази.
        Видя, что молодые люди целиком завладели вниманием девушек, княгиня решила воспользоваться возможностью удовлетворить свое любопытство.
        - Расскажи же мне, Гермиона, что это за история со спасением Хейзелмером одной из твоих внучек от возбужденной толпы на каком-то постоялом дворе?
        Леди Мерион уже выучила ответ назубок.
        - Большая удача, что маркиз проходил мимо, дорогая. Доротея вышла на минутку, чтобы разыскать своего кучера, не подозревая, что джентльмены уже прибыли.
        - А я и не знала, что твои внучки знакомы с Хейзелмером.
        - По счастливому стечению обстоятельств Доротея была представлена ему его двоюродной бабушкой, леди Мортон. Ты, должно быть, помнишь, она скончалась в прошлом году, и Хейзелмер - ее наследник. Мыза граничит с Мортон-Парком, а Синтия, моя невестка, и леди Мортон были близкими подругами. Доротея! Когда ты впервые встретила Хейзелмера?
        Доротея, старающаяся следить за обоими разговорами сразу, повернулась к бабушке, которая повторила свой вопрос еще раз, и с легкостью ответила:
        - Мы с мамой катались по окрестностям, и маркиз тоже вывез леди Мортон в своей двуколке.  - С этими словами она снова повернулась к Ферди Ачесон-Смиту, словно дальнейшие подробности ее знакомства с маркизом ни для кого не представляли никакого интереса.
        Такая беззаботность убедила княгиню Эстерхази, что сказанное девушкой - правда. По ее мнению, ни одна юная леди, столкнувшаяся с Хейзелмером в предосудительных обстоятельствах, не сумела бы столь спокойно говорить об этом, как делала Доротея Дэрент.
        Вскоре после этого леди Мерион с внучками вернулись домой и сразу же направились наверх, в гостиную. Бросив свою элегантную шляпу на стул, пожилая дама присела на диван и, расправив складки своего вельветового платья, вздохнула с облегчением.
        - Что ж, вы отлично себя держали, мои дорогие, и начали сезон прекрасно.
        Сделав глоток чаю из чашки, поданной ей Доротеей, она стала отвечать на вопросы внучек.
        - Ферди Ачесон-Смит?  - переспросила она.  - Этот молодой человек - единственный сын хартфордширских Ачесон-Смитов. Когда-нибудь ему придется жениться, но по большей части он не питает склонности к семейной жизни. Однако Ферди является признанным авторитетом по части этикета, поэтому, если он намекнет вам, что что-то не так с платьем или нужно изменить манеру поведения, лучше к нему прислушаться. К тому же ему можно доверять - он никогда не выйдет за рамки дозволенного. Ферди является исключительным компаньоном для молодой леди, а также и очень полезным кавалером. Если вас заметят в его обществе, это пойдет вам на пользу.
        - А что представляет собой мистер Дермонт?  - поинтересовалась Сесилия.
        - Любой, кого Ферди представит вам в качестве своего друга, будет наделен схожими с ним качествами, но все же сам Ферди - совершенно уникальный представитель своего класса.


* * *
        Леди Мерион приняла приглашение на небольшой прием, организованный вечером того же дня, и отправилась туда в сопровождении обеих своих внучек. Их внешний вид не вызывал нареканий, и пожилая дама с радостью отметила, что обе легко знакомятся с присутствующими молодыми людьми. Однако в Доротее с ее поразительной внешностью и аурой сдержанности все сразу же угадывали старшую сестру и относились с большим почтением. Это было вполне справедливо. Леди Мерион удовлетворенно отметила, что и на многолюдном приеме, где присутствовали бы более зрелые джентльмены вроде Хейзелмера, ее старшая внучка не испытывала бы недостатка в кавалерах.
        Наблюдая за Доротеей, пожилая дама усмехнулась, вспомнив разговор, случившийся у них раньше. Сесилия отдыхала, когда доставили остальные платья от Селестины, и леди Мерион находилась в гостиной лишь вдвоем со старшей внучкой.
        - Это потрясающе!  - воскликнула Доротея, беря в руки голубое бальное платье из шелковой тафты - один из нарядов Сесилии.
        - Твои собственные платья не менее привлекательны,  - отозвалась леди Мерион.
        Рассмеявшись, Доротея стала рассматривать другой наряд, сшитый для сестры.
        - Но ведь это Сесилия хочет выйти замуж, а не я.
        Это замечание настолько поразило пожилую даму, что на некоторое время она лишилась дара речи. Внезапно она взглянула на свою старшую внучку ее собственными глазами. Несмотря на присущие Доротее здравый смысл и уверенность в себе, она всю жизнь прожила в деревне и потому представления не имела, какое впечатление производит на светское общество в целом и на мужчин в частности. Особенно на мужчин вроде Хейзелмера. Едва ли это можно было назвать неопытностью, скорее, отсутствием осведомленности. Доротея ведь никогда прежде не имела дела с подобными джентльменами. Заинтригованная, леди Мерион сложила руки на коленях и спокойно произнесла:
        - Дорогая, если ты намерена стать старой девой, боюсь, тебя ждет разочарование.
        Зеленые глаза воззрились на нее с неподдельным удивлением.
        - Что вы хотите этим сказать, мэм? Я знаю, что уже слишком стара для вступления в брак, к тому же едва ли меня можно назвать красавицей. Но я не жалуюсь, уверяю вас.
        Леди Мерион недоверчиво фыркнула:
        - Моя девочка, тебе всего двадцать два года - едва ли этот возраст можно назвать преклонным! Даже не думай, что тебе удастся засидеться в девушках. Этому не бывать.
        Но ее упрямая внучка лишь улыбнулась в ответ.
        Теперь, наблюдая поблекшими голубыми глазами за тем, как к Доротее стекается все больше молодых людей, пожилая дама весело улыбнулась. Сколько времени потребуется Доротее, чтобы очнуться ото сна и понять, что за ней будут ухаживать еще более преданно, чем за миловидной Сесилией?

        На следующее утро начали приходить первые приглашения на крупные приемы. Поначалу количество этих золоченых карточек напоминало слабый ручеек, но к концу недели, когда внучки леди Мерион стали более известными, оно увеличилось до масштабов наводнения. Доротея и Сесилия были рады разделить внимание общества с другими, менее состоятельными девушками, и даже самые завистливые матроны не видели причин исключать сестер Дэрент из списка гостей. Более того, они понимали, что, если те почтут своим присутствием какое-либо мероприятие, можно не сомневаться: половина самых завидных кавалеров последует за ними.
        По настоянию леди Мерион в первые недели сезона девушки старались посещать столько приемов, сколько возможно. Как подсказывал богатый опыт пожилой дамы, умение вести себя в обществе дает весомое преимущество. Поэтому Доротея и Сесилия каждый день покорно выезжали на прогулки, а по вечерам посещали soiree[12 - Званый вечер (фр.).] или музыкальные вечера, на которых оттачивали навыки общения, неизменно привлекая к себе повышенное внимание. За очень короткое время у каждой образовался круг пылких воздыхателей. Ее светлость не видела в этом ничего необычного, но саму Доротею это обстоятельство безмерно удивляло. Эти жаждущие ее любви поклонники были немногим старше Доротеи и только и делали, что соперничали друг с другом за внимание своей богини, принимая эффектные позы, такие забавные, что не передать словами. Как и ожидала умудренная опытом леди Мерион, все это служило своей цели. Доротея в обществе своих неумелых почитателей безумно скучала, и ей приходилось прикладывать огромные усилия, чтобы держать себя в руках. Леди Мерион надеялась, что очень скоро она с благодарностью, если не сказать
готовностью, станет принимать более изощренные ухаживания Хейзелмера и других джентльменов его круга. К счастью, эти завидные, но гораздо более опасные мужчины крайне редко появлялись на первых светских приемах сезона.
        Ферди Ачесон-Смит, один из самых преданных кавалеров темноволосой красавицы Доротеи, быстро приобрел статус ее постоянного сопровождающего. Эту идею ему подсказал во время одной случайной встречи его кузен Хейзелмер. Он предложил Ферди помочь в пресечении любых слухов о нем и прекрасной Доротее. Ферди, большой любитель всяческих интриг, с радостью согласился. А так как об одолжении его попросил сам Хейзелмер, Ферди бросился бы исполнять просьбу, даже если бы Доротея была самой уродливой девушкой на свете. В действительности она оказалась гораздо красивее, чем описывал маркиз, и Ферди с готовностью взялся за дело. Не прошло и недели, как между ним и Доротеей возникли узы дружбы, схожие с теми, что связывают брата и сестру, а потому напрочь лишенные романтической жилки.
        Однажды на музыкальный вечер к леди Брессингтон пожаловал мистер Эдвард Бьюкенен, солидный деревенский джентльмен тридцати с небольшим лет, светловолосый и склонный к полноте. Задумчивые карие глаза на розоватом лице странно не сочетались с его крепко сбитой фигурой. По причинам, неизвестным Доротее, он решительно подошел к ней и оттеснил в сторону смуглого красавца Ромео, безапелляционно заявив, что этим вечером мисс Дэрент услышала уже предостаточно бессмысленной болтовни.
        Доротея была ошеломлена. Потрясенный Ромео удалился, бормоча себе под нос страшные проклятия в адрес неромантичных престарелых выскочек. А мистер Бьюкенен поспешил занять его место.
        - Моя дорогая мисс Дэрент, надеюсь, вы простите меня за то, что я обращаюсь к вам подобным образом, ведь мы не были друг другу представлены. Меня зовут Эдвард Бьюкенен. Мой отец был дружен с сэром Хьюго Клэром, к которому я заглянул по пути в Лондон. Он упомянул ваше имя и просил передать вам наилучшие пожелания.
        В продолжение этой маленькой речи, произнесенной нудным баритоном, Доротея хранила молчание. Едва ли объяснения этого человека можно было счесть весомыми: сэр Хьюго являлся их дальним соседом, который мог, самое большее, упомянуть ее имя вскользь. В это время мисс Джулия Брессингтон, энергичная брюнетка и одна из ближайших подруг Сесилии, готовилась петь, а Сесилия должна была аккомпанировать ей на фортепиано, поэтому Доротея решила удержаться от колкостей. Склонив голову набок, она приготовилась слушать.
        Мистеру Бьюкенену хватило ума во время исполнения номера хранить молчание, но, как только затихли аплодисменты, он возобновил разговор с Доротеей, намеренно выбирая исключительно сельскохозяйственные темы. Этой хитростью он отпугнул большую часть ее кавалеров, которым ни о злаковых культурах, ни о домашнем скоте не было известно ровным счетом ничего. Доротея и сама испытывала сильное смущение от такой беседы. Когда последние из ее почитателей, признав поражение, ретировались, мистер Бьюкенен возликовал.
        - Ага! Я так и думал, что это сработает!  - Чрезвычайно довольный собой, он снизошел до пояснений: - Я просто хотел избавиться от всех ваших поклонников. Я знал, что они ничего не смыслят в деревенской жизни. Сэр Хьюго подробно описал мне вас, дорогая мисс Дэрент, но он явно недооценил вашу красоту. Вы затмили всех этих юных барышень, хотя, должен признать, я нахожу их манеру одеваться чересчур, скажем так, откровенной. Видя подобное, мне очень трудно держать себя в руках.  - Его взгляд переместился к полукружиям ее грудей, видных в вырезе модного шелкового платья простого покроя.  - Осмелюсь заметить, что, оказавшись в подобных обстоятельствах, то есть в обществе такой стильной дамы, как ваша бабушка, вы чувствуете себя обязанной соответствовать моде. И все же, не сомневаюсь, мы можем закрыть на это глаза. В деревенском обществе, к которому вы определенно принадлежите, вы почувствуете себя совсем по-другому.
        От этого монолога, начавшегося с цветистых комплиментов и закончившегося оскорблениями, Доротея лишилась дара речи. Ошеломленная, не способная вымолвить ни слова возражения, она вынуждена была выслушивать рассказ мистера Бьюкенена о современной манере одеваться. В качестве решающего аргумента он повторил слова своей овдовевшей матушки о том, что, посылая единственного сына в насквозь пропитавшееся пороками лондонское общество, она непременно получит его назад испорченным душой и телом. С притворной веселостью мистер Бьюкенен поспешил заверить мисс Дэрент, что такой исход представляется ему весьма маловероятным. Доротее, терпение которой было на исходе, едва удалось сдержать едкое замечание, что если лондонскому обществу удастся научить мистера Бьюкенена хорошим манерам, оно будет достойно всяческих похвал. Вместо этого она холодно произнесла:
        - Мистер Бьюкенен, благодарю вас за беседу. А теперь прошу меня извинить - я должна переговорить с друзьями.
        Подобными словами можно было очень больно ранить, но, поднявшись с места и направившись к леди Мерион, Доротея с сожалением отметила, что ей ни в коей мере не удалось принизить самооценку этого ужасного человека.

        Судя по количеству приглашений, поступающих ее внучкам - а они были обеспечены ими на неделю вперед,  - леди Мерион ни секунды не сомневалась, что на первом балу в «Олмаке» они будут иметь грандиозный успех.
        Леди Мерион уже начала подготовку и к дебютному балу Доротеи и Сесилии. Ради этого она даже позволила впервые за много лет заново открыть бальный зал в Мерион-Хаус. Там уже поработала бригада уборщиц, и скоро должна была начаться перепланировка. Сегодня днем из типографии доставили приглашения с золотым тиснением, так что с завтрашнего дня можно будет их рассылать. Леди Мерион назначила дату бала на начало апреля (то есть через четыре недели), зная, что сезон будет приближаться к апогею и все ее знакомые точно вернутся в город, следовательно, в гостях недостатка не будет.
        А пока пожилая дама наблюдала за тем, как ее внучки спускаются по лестнице, чтобы поехать на первый в своей жизни бал в «Олмаке». Они и не подозревали, какую поразительную картину собой являют. Тут леди Мерион мысленно обозвала себя старой идиоткой. Разумеется, ее бал станет самым значимым событием сезона, но успехом она будет обязана в большей степени этим двум девушкам, а не тому, что сделает она сама.
        Доротея, видение в шелковом платье цвета морской волны с серебряной оторочкой, подбежала поцеловать бабушку в щеку.
        - Бабушка, вы выглядите восхитительно!
        Гермиона машинально разгладила свое пурпурное атласное платье.
        - Что ж, мои дорогие, вы обе делаете мне честь. Уверена, что сегодня вечером вы произведете настоящую сенсацию.
        Сесилия, одетая в васильково-синее атласное платье со светло-голубой, усыпанной блестками газовой накидкой, порывисто обняла бабушку:
        - Верно, но давайте наконец поедем.
        Рассмеявшись, леди Мерион приказала принести их плащи, после чего они все вместе направились к карете.
        Стоило сестрам Дэрент войти в простой, непритязательный бальный зал «Олмака», как стало очевидно - их прибытия ожидали с нетерпением. Не прошло и нескольких минут, как их танцевальные карты были заполнены, за исключением двух вальсов. Леди Мерион строго-настрого запретила внучкам принимать приглашения на вальс, если только одна из покровительниц клуба не представит их достойному кавалеру.
        Сезон находился в полном разгаре, поэтому в комнатах «Олмака» было полно матрон с дочерьми на выданье, а также джентльменов, сгорающих от нетерпения увидеть дебютанток нынешнего сезона. Доротея с удовольствием танцевала сначала с Ферди, которого называла по имени, потом с другими внимательными джентльменами. Ее бабушка, сидевшая на одном из стульев с золоченой спинкой, расставленных по периметру бального зала специально для дуэний, наблюдала за своими подопечными. Она отметила, что Доротея не обделена мужским вниманием и что ни один из скандальных распутников еще не пытался искать с ней знакомства. Беседуя с леди Марией Сефтон, леди Мерион следила глазами за старшей внучкой, которая, исполняя фигуру танца, промелькнула мимо нее и скрылась из вида в дальнем конце бального зала, когда партнеры стали расходиться.
        Доротея взяла под руку очаровательного молодого человека, с которым танцевала, намереваясь вернуться к бабушке, потому что следующим танцем был запретный для нее вальс. Тут ее окликнул хорошо знакомый голос:
        - Мисс Дэрент.
        Повернувшись и увидев маркиза Хейзелмера, Доротея присела в реверансе, приветствуя его, как пристало чествовать человека его класса. Маркиз взял ее руку и поднес к губам для поцелуя. Его ореховые глаза подстрекали устроить сцену, но Доротея повела себя совершенно невозмутимо. Снова встретившись с ним взглядом, она не отвела от маркиза глаз.
        Последовала любопытная пауза, которую ни один из них не спешил заполнить. Наконец, Хейзелмер, вспомнив о неловко замершем рядом юном кавалере Доротеи, кивком отослал его прочь.
        - Я сам отведу мисс Дэрент к леди Мерион,  - пояснил он.
        Встретившись со львом, мышке лучше благоразумно удалиться.
        - Я хочу вас кое с кем познакомить, мисс Дэрент,  - обратился маркиз теперь уже к Доротее. Положив ее руку себе на сгиб локтя, он ловко повел ее через толпу гостей.
        Присутствие на балу маркиза Доротея заметила несколько раньше. Как всегда, его элегантно-сдержанный наряд был безупречен: темно-синий фрак, черные бриджи до колен, являющиеся нынче de rigueur[13 - Обязательный, диктуемый существующими нормами или модой (фр.).] на любых светских мероприятиях, идеально завязанный шейный платок, удерживаемый на месте большой булавкой с бриллиантовой головкой. Доротея находила Хейзелмера привлекательным, и когда он был одет в бриджи из оленьей кожи и охотничью куртку, а особенно - когда на нем был утренний костюм. В парадном вечернем одеянии он и вовсе показался ей неотразимым. Теперь она понимала, отчего он заставляет нервничать столь многих матерей, имеющих дочерей на выданье.
        Идя по залу под руку с Хейзелмером, Доротея старалась не обращать внимания на головокружение, явившееся следствием отнюдь не танцев и небольшого скопления народа. Боже, какой же маркиз в самом деле опасный!
        Их прогулка окончилась, когда они подошли к одной темноволосой даме. Повернувшись к ним, она воскликнула холодным скучающим голосом:
        - А вот и вы, милорд!
        Хейзелмер указал взглядом на Доротею:
        - Миссис Драммонд-Беррелл, позвольте представить вам мисс Дэрент.
        Осознав, что только что познакомилась с одной из самых строгих покровительниц «Олмака», девушка поспешно присела перед ней в реверансе.
        Миссис Драммонд-Беррелл, от внимания которой не укрылось появившееся на лице Доротеи удивленное выражение, благосклонно улыбнулась:
        - Думаю, лорд Хейзелмер не сообщил вам, что я желаю вас видеть. Как было бы ужасно, если бы такая прелестная молодая леди пропустила сегодня хотя бы один вальс. Поэтому, как и просил меня лорд Хейзелмер, я разрешаю вам, моя дорогая, вальсировать в «Олмаке» и рекомендую вышеупомянутого лорда в качестве достойного партнера.
        Доротея была удивлена подобными хитроумными интригами, хотя и ожидала чего-то подобного с тех самых пор, как узнала о присутствии маркиза на балу. Она рассыпалась в благодарностях перед миссис Драммонд-Беррелл, на лице которой появилось милостивое выражение. Тут зазвучали первые аккорды вальса, и Доротея позволила маркизу увести себя танцевать.
        Так как это был первый вальс сезона и многие дебютантки еще не получили позволения, танцующих пар оказалось немного, и все собравшиеся отлично их видели. То, что прекрасная мисс Доротея танцует вальс с лордом Хейзелмером, вызвало небольшой переполох, и много пар глаз принялись внимательно следить за исполняемыми ими пируэтами. Доротея не позволяла себе отвлечься из-за страха, что именно в этот момент маркиз задаст ей какой-нибудь каверзный вопрос.
        Как оказалось, ей не о чем было волноваться. Хейзелмер хранил молчание, что было совершенно на него не похоже. Когда он впервые увидел ее в лесу в стареньком хлопковом платье, то счел довольно хорошенькой. Теперь же, облаченная в одно из безукоризненных творений Селестины, она выглядела просто неотразимо.
        Исполнив всего несколько движений танца, Доротея поняла, что попала в руки настоящего профессионала, и позволила себе расслабиться. К ее собственному удивлению, она не испытывала неловкости от того, что снова находится в объятиях маркиза, и танцевала очень уверенно, чем привлекала к себе еще больше внимания.
        Грациозно плывя с Доротеей по залу, Хейзелмер наконец удостоил ее вопросом:
        - Не беспокоит ли вас то, что вы стали средоточием общественного интереса, мисс Дэрент?
        Обдумывая это неожиданное замечание, девушка посмотрела в его глаза и уверенно ответила:
        - Ни в коей мере, милорд. А следовало бы?
        Улыбнувшись, он произнес в той же манере:
        - Ни в коей мере, моя дорогая. И все же позвольте заметить, что это несколько странно.
        Предчувствуя, что подобный разговор может привести к неприятным последствиям, Доротея быстро осмотрелась вокруг. Ее сестра тоже танцевала с мужчиной, почти столь же привлекательным, что и Хейзелмер.
        - Что это за джентльмен, с которым танцует моя сестра?
        Не отрывая глаз от Доротеи, маркиз ответил:
        - Энтони, лорд Фэншоу.
        Имя показалось ей знакомым. Покопавшись в памяти, она вспомнила, что видела этого человека на постоялом дворе. В упор глядя на Хейзелмера, она поинтересовалась:
        - Вы с ним знакомы?
        Он улыбнулся:
        - О да.  - Помолчав немного, маркиз провокационно добавил: - Так уж случилось, что мы выросли вместе.
        И снова выражение лица выдало Доротею, хотя она и поспешила потупиться. Взглянув в его насмешливые глаза, она поняла, что он угадал ход ее мыслей. Чтобы развеять ее страхи, Хейзелмер заметил:
        - Нет, мисс Дэрент. Мы не настолько схожи.
        Доротея слегка покраснела.
        Хейзелмер, решивший обратить эту маленькую победу себе на пользу, поинтересовался:
        - Вас никогда не приводили в замешательство, мисс Дэрент? Или вы решили, что в вашем двадцатидвухлетнем возрасте не пристало выказывать подобную сентиментальность?
        Не обратив внимания на столь небрежное объяснение собственного поведения, Доротея, пронзая маркиза взглядом зеленых глаз, быстро спросила:
        - Откуда вы знаете, сколько мне лет?
        Мысленно отругав себя за беспечность, Хейзелмер совсем было собрался солгать, заявив, что об этом ему сказала двоюродная бабушка, но, поддавшись ее проницательному взгляду, признался:
        - От мистера Мэттьюза.
        - Священника?  - недоверчиво воскликнула она.
        Позабавленный подобной реакцией, Хейзелмер продолжил:
        - Он не прочь поболтать, вы же знаете. И отлично осведомлен о том, что происходит в его приходе. А я имею обыкновение приглашать его на ужин всякий раз, как бываю в Мортон-Парке.
        Доротея, прекрасно знавшая о недостатке священника, тут же догадалась, к чему клонит маркиз. Его следующие слова немедленно подтвердили ее опасения.
        - Мне известно все о ваших визитах в Ньюбери, и о ревматизме тетушки Агнес, и о том, какие трудности возникли на церковной ярмарке у миссис Уорбертон. Между прочим, раз уж мы об этом заговорили: тетушка Агнес передает вам наилучшие пожелания.
        Доротея никак не могла поверить в то, что маркиз мог встречаться с ее рассеянной, застенчивой и не терпящей мужчин теткой, но решила никак не комментировать его слова. Он же, видя отразившееся на ее лице скептическое выражение, наконец снизошел до пояснений:
        - Через священника, глупышка вы этакая!
        Осознав, что Хейзелмеру снова удалось прочесть ее мысли, Доротея улыбнулась в ответ. Она продолжала улыбаться и тогда, когда танец закончился, и маркиз, взяв ее под руку, подвел к леди Мерион.
        Обходя бальный зал по периметру, ее светлость почувствовала себя чрезвычайно пораженной тем, что Доротея вальсирует в объятиях Хейзелмера. Она удивилась еще больше, увидев, что Сесилия мило щебечет с лордом Фэншоу. Где это видано, чтобы две сестры-дебютантки танцевали первый в своей жизни вальс с двумя самыми выдающимися пэрами королевства? Что еще более важно, подобного результата вышеупомянутые джентльмены могли достичь только с помощью умелых манипуляций со стороны покровительниц «Олмака». Столь прямую и быструю атаку леди Мерион не одобряла.
        Все же она не могла не гордиться таким несомненным успехом своих внучек. Тут ее прогулку по залу прервала Салли Джерси. Кивком указав на Доротею и Хейзелмера, она прошептала:
        - Он ее добьется, вот увидишь. Никогда прежде не видела, чтобы Хейзелмер танцевал первый вальс!
        Посмотрев на проплывающую мимо пару, не обращающую внимания на происходящее вокруг - Доротея смеялась чему-то, сказанному маркизом,  - леди Мерион всем сердцем пожелала, чтобы хотя бы на этот раз подруга оказалась права.
        Обе сияющие от счастья внучки были по всем правилам возвращены бабушке и уже в ее присутствии приглашены на следующий танец. Леди Мерион знала и Хейзелмера, и Фэншоу с самого детства, поэтому ни один из них не попытался уйти, не выразив ей своего почтения. Так как рядом с леди Мерион сидела Мария, леди Сефтон, разговор велся на общие темы. Наконец, леди Сефтон взяла Фэншоу под руку, объявив, что ей нужно найти свою невестку.
        Леди Мерион тут же воспользовалась этой возможностью, чтобы заметить Хейзелмеру:
        - А вы, как я погляжу, времени даром не теряете!
        Тот улыбнулся в своей вызывающей раздражение манере и сказал:
        - Насколько я могу судить, проявленный мной интерес вас не тревожит?
        - Ну что за глупости! Вам отлично известно, что вы - очень ценный приз на ярмарке невест.  - Все же его вопрос расстроил пожилую даму. События и в самом деле развивались слишком быстро!  - Но, как вы уже и сами, должно быть, догадались, Доротея не станет спрашивать моего мнения на этот счет.
        - Верно. А вот я, в отличие от нее, очень ценю ваше мнение.
        - Как это мило с вашей стороны,  - ответила она, смягчившись.
        Когда вернулся Фэншоу и оба джентльмена отвесили ей элегантные поклоны, намереваясь уйти, леди Мерион отослала их, со смехом заявив:
        - Идите-идите. Уверена, вы сумеете придумать более интересный способ провести сегодняшний вечер.

        Доротея находилась в дальнем конце бального зала, когда к ней подошел мистер Эдвард Бьюкенен. Она принудила себя улыбнуться, когда он склонился над ее ручкой.
        - Моя дорогая мисс Дэрент! Какой приятный сюрприз! К сожалению, я не танцую. Но не хотите ли прогуляться со мной по комнате?
        Стоящий рядом с ней Ферди испуганно выпучил глаза. Доротея же ответила с холодным сожалением в голосе:
        - Увы, нет, мистер Бьюкенен. Видите ли, моя танцевальная карта заполнена до предела.
        - Вот как?  - искренне удивился тот.
        К счастью, в этот момент появился молодой лорд Дэвидсон, с которым Доротея должна была танцевать котильон. Кивнув мистеру Бьюкенену, она взяла лорда Дэвидсона под руку и удалилась.
        Ферди уставился на странного мистера Бьюкенена, а тот, почувствовав на себе его пристальный взгляд, слегка покраснел.
        - Я - знакомый одного ее знакомого, знаете ли. Из деревни. Осмелюсь заметить, мисс Дэрент не помешали бы несколько советов о том, как освоиться в Лондоне. Она ужасно неопытная, а вокруг негодяи так и вьются, понимаете ли. Но теперь я здесь, и уж присмотрю за ней, можете быть уверены.
        - Вот как?  - произнес элегантный Ферди Ачесон-Смит самым ледяным тоном. Едва заметно кивнув, он зашагал прочь.


        Глава 5
        После вальса с Доротеей Хейзелмер, ощущая на себе любопытные взгляды окружающих, потанцевал еще с тремя другими дебютантками сезона. Две из них были бриллиантами чистейшей воды, но обеим недоставало задора и остроумия Доротеи, чтобы заинтересовать его. Традицией бала запрещалось танцевать второй вальс с той же партнершей, поэтому, чувствуя привычное приближение скуки, он отправился на поиски Фэншоу. Заслышав звуки второго и последнего за вечер вальса, он быстро обвел глазами танцующих и увидел Доротею в объятиях лорда Роберта Маркэма. Маркиз понял, что пришло время уходить. Заметив своего друга в собравшейся у дверей группе, он поспешил к нему, и вместе они поехали в клуб «Уайтс».

        После полуночи приятели шагали домой по опустевшим городским улицам. В клубе они играли в фараон[14 - Фараон - карточная игра.], и Хейзелмер взял банк, обогатившись на пять сотен гиней. Однако мысли его крутились вовсе не вокруг везения, обычно сопутствующего ему за карточным столом. Он думал о том, улыбнется ли ему фортуна в отношениях с одной известной зеленоглазой дамой. Фэншоу тем временем гадал, какое из многочисленных достоинств Сесилии Дэрент делает ее особенно привлекательной в его глазах. Они пересекли Пикадилли и теперь в необременительном молчании направлялись к Бонд-стрит.
        Наконец, Хейзелмер произнес:
        - Что ж, мисс Дэрент, похоже, заставила смолкнуть сплетни.
        Фэншоу бросил на приятеля косой взгляд из-под ресниц:
        - Ты в самом деле намерен ее заполучить?
        Хейзелмер притормозил, и на мгновение его ореховые глаза встретились со взглядом карих глаз. Он рассмеялся:
        - Это так очевидно?
        - Честно говоря, да.
        - Мне кажется, жизненно необходимо играть по правилам. Сейчас начало сезона, и мой интерес недолго будет оставаться тайной.
        - Да, ты прав. Нам действительно нужно придерживаться правил.
        - Нам?  - От внимания Хейзелмера не укрылся тот факт, что его приятель заинтересовался Сесилией Дэрент.  - Тогда на постоялом дворе я просто шутки ради упомянул, что у мисс Дэрент есть сестра.
        - Да знаю я! Но она чертовски привлекательная особа. Не такая, как твоя Доротея, но все же.
        - О, несомненно! Если бы не Доротея, Сесилия наверняка получила бы пальму первенства. Но удовлетвори-ка мое любопытство. Она тоже, подобно сестре, любит задавать вопросы, балансирующие на грани дозволенного?
        - Боже, да! Перво-наперво она поинтересовалась, как мне удалось уговорить графиню Ливен дать ей разрешение на вальс, а затем пристала с расспросами, зачем я ее пригласил.
        Позабавленный полученным подтверждением того, что пристрастие к подобного рода допросам - это семейная черта Дэрентов, Хейзелмер поинтересовался:
        - И что ты ответил?
        - Что всему виной ее прекрасные глаза, конечно!
        - А она рассмеялась в ответ?
        - Именно. Она восхитительно смеется.  - Помолчав мгновение, Фэншоу продолжил: - Знаешь, Марк, я никак не возьму в толк, зачем эти матроны делают из своих дочерей жеманных дурочек, не способных сказать и пары умных слов. А потом сами же удивляются, отчего это нам чертовски скучно. Возьмем хотя бы девицу Тремлетт! Дьявольски привлекательная особа, но стоит ей открыть рот, как я готов спасаться бегством. Теперь посмотрим на нашу братию. Помимо нас с тобой есть еще Питерборо и Маркэм, Элвенли, Харкот, Бэссингтон, Эйлсэм, Уолсингэм, Десборо… и много кто еще! Я назвал только джентльменов нашего круга, не говоря уже о тех, кто помоложе. Все мы имеем независимый доход, а также либо титул, либо хорошие связи, и всем нам рано или поздно придется жениться. Нам уже за тридцать, но мы до сих пор одиноки, а все почему? Потому что в обществе полно пустоголовых девушек!
        - Именно поэтому,  - подытожил Хейзелмер, беря под руку своего не на шутку разошедшегося друга, чтобы тот не угодил прямо в заграждение на Ганновер-сквер,  - мы станем прилежно посещать все светские приемы сезона.
        - Великий боже!  - вскричал Фэншоу, поняв, к чему клонит его друг.  - Думаешь, все станут охотиться на сестер Дэрент?
        - Ты же сам только что сказал, что множество высокородных джентльменов сейчас заняты поиском подходящей невесты, а сестры Дэрент могут удовлетворить даже самый взыскательный вкус. Мы с тобой, дорогой друг, просто всех опередили. Я буду очень удивлен, если они не попытаются как можно скорее исправить положение. И Маркэм, как мне кажется, уже взялся за дело.
        - Да, я это тоже заметил. И Уолсингэм от него не отстает.
        - Говорю тебе, завтра вечером все слетятся, как воронье. Так что нам обоим придется очень потрудиться - если, конечно, у тебя серьезные намерения насчет мисс Сесилии.
        Дойдя до угла на Кэвендиш-сквер, они остановились.
        - А что у нас завтра?  - сонно поинтересовался Фэншоу.
        - Прием у Бедлингтонов. Почему бы нам не поужинать вместе, а потом и отправимся?
        - Отличная идея.  - Фэншоу зевнул.  - До скорого.  - Кивнув и махнув рукой на прощание, он побрел в свои комнаты на Уитмор-стрит, а Хейзелмер подошел к своему дому.
        Открыв дверь ключом, он сразу направился наверх, где его поприветствовал камердинер, носящий сложнопроизносимое имя Мургатройд. Как ни старался, Хейзелмер не сумел убедить Мургатройда, щеголеватого и подчеркнуто высокомерного малого, что не нужно ждать его возвращения, потому что он, Хейзелмер, вполне способен сам лечь спать. Тонкими намеками Мургатройд дал ему понять, что беспокоится не о нем самом, а о его одежде, и Хейзелмер капитулировал.
        Вслушиваясь в звук удаляющихся по коридору шагов, Хейзелмер задул свечу и, закинув руки за голову, с наслаждением потянулся, улыбаясь при мысли о зеленых глазах. По дороге домой Тони высказал вслух те же соображения, что приходили в голову ему самому. За благосклонность сестер Дэрент развернется жесткая борьба, которую будут вести очень опытные игроки. При нынешнем положении дел Хейзелмер был вовсе не уверен, что ему удастся завоевать сердце Доротеи.
        Он отдавал себе отчет в том, что по причинам, не вполне ясным ему самому, впервые в жизни ему очень хотелось понравиться женщине.

        Прием у леди Бедлингтон был великим событием, куда приглашались все, кто хоть что-то собой представлял. Эксцентричная хозяйка была рада принимать у себя лордов Хейзелмера и Фэншоу, а также их многочисленных друзей и знакомых, которые прибыли сравнительно рано.
        Пройдя в бальный зал, Хейзелмер встал так, чтобы держать в поле зрения лестницу. Как только на ее вершине показались Доротея и Сесилия, он ловко завершил начатый разговор и не спеша зашагал к лестнице, у подножия которой и встретился с мисс Дэрент.
        Видя, что он направляется к ней, девушка улыбнулась и присела в реверансе, а маркиз отвесил ей поклон. Доротея старалась не обращать внимания на внезапно возникшее волнение, от которого стало трудно дышать.
        Поднеся ее руку к губам, Хейзелмер нежно поцеловал ее пальцы, превратив скучный церемониал в ласку. После этого он не отпустил ее руку, но перевернул, чтобы раскрыть висящую на запястье танцевальную карту. Эти маленькие карты, в которых перечислялась последовательность танцев, а также имелось место для вписывания имен пригласивших кавалеров, находились на пике моды, и все лучшие хозяйки непременно выдавали их дебютанткам вместе с крошечным серебряным карандашиком на ленточке.
        - Мисс Дэрент! Каким же таинственным образом получилось, что у вас не занято на сегодняшний вечер ни единого танца? Однако, думаю, я удовольствуюсь всего одним вальсом - первым, возможно?
        Доротея со смехом согласилась, и маркиз тут же вписал свое имя в нужную строку. Отпустив ее руку, он оглянулся и, заметив ее поклонников, спускающихся по лестнице, продолжил тихим голосом, так чтобы услышать его могла только она одна:
        - Ну а в качестве награды за столь раннее прибытие я рассчитываю получить от вас позволение сопроводить вас к столу. Что скажете?
        Доротея ничего не ответила, лишь удивленно посмотрела ему в глаза. Верно истолковав этот взгляд, Хейзелмер добавил:
        - Это совершенно уместно, уверяю вас.
        Улыбнувшись, он посторонился, чтобы дать возможность многочисленным поклонникам прекрасной мисс Дэрент пригласить ее на танец.
        Маркиз заметил, что в числе подошедших к ней мужчин присутствуют и Маркэм, и Питерборо, и Элвенли, и Десборо. Среди джентльменов, сгрудившихся вокруг Сесилии Дэрент, Хейзелмер заметил лордов Харкота и Бэссингтона, а также Фэншоу, который решил применить схожую с ним самим тактику. Это и неудивительно, учитывая, что за ужином они обсудили то, как будут себя вести. Довольные таким успехом, приятели отправились искать себе партнерш для первого танца.
        У Доротеи не было времени, чтобы обдумать хитрость маркиза, так как ее осаждала толпа поклонников и ее танцевальная карта очень скоро заполнилась. Она наслаждалась каждым мгновением. Ей очень шло шелковое платье бронзового цвета, поверх которого была надета тончайшая фаевая накидка, переливающаяся с каждым шагом. Покрой с завышенной талией прекрасно подчеркивал стройную фигуру, отчего Доротея казалась еще более очаровательной, чем обычно. Множество разгневанных матрон не могли взять в толк, отчего это Селестина не предложила такой фасон платья для их дочерей?
        Доротея о подобной зависти к себе и не догадывалась, зато заметила, что кавалеры на этом приеме иные. В «Олмаке» это были очаровательные молодые люди не старше ее самой, за исключением разве что лордов Хейзелмера и Маркэма. Все эти джентльмены с благоговением относились к ее красоте и самообладанию и с радостью предоставляли ей возможность выбирать темы беседы. Сегодня вечером кавалеры были старше, примерно одного возраста с Хейзелмером, и Доротея находила это обстоятельство весьма затруднительным. Некоторые из них, вроде обходительного Элвенли, не доставляли беспокойства и могли считаться ее друзьями. Другие, вроде лорда Питерборо и щеголеватого Уолсингэма, внушали тревогу. Когда настаю время первого вальса и к ней подошел Хейзелмер, избавив ее от общества Уолсингэма, Доротея шагнула к нему с облегчением.
        Маркиз, тонко чувствующий происходящее, не удержался от замечания:
        - Тяжелый вечер выдался, а, мисс Дэрент?
        На мгновение их взгляды встретились, затем Доротея ответила, намеренно придав своему голосу скучающую интонацию:
        - Что вы, милорд! Я наслаждаюсь каждой минутой.
        - Смотрите не переусердствуйте, дитя мое,  - пробормотал он.
        Доротея отшатнулась от него в притворном ужасе и, глядя на него невинными глазами, воскликнула:
        - Милорд! Что за неподобающие речи!
        Хейзелмер рассмеялся и тут же бросился в ответную атаку:
        - Если уж речь зашла о непристойностях, дорогая, то мне почему-то не удается припомнить ни одного приличного разговора с вами.
        Подстроившись под его игривый тон, Доротея спокойно ответила, понизив голос:
        - Мне казалось, причины очевидны, лорд Хейзелмер.
        Их взгляды снова встретились, и Хейзелмер заметил сверкающие в ее глазах веселые искорки. Уже второй раз он попадается в ее ловушку! Похоже, он теряет сноровку. Как бы то ни было, и из этой ситуации можно извлечь пользу. Стараясь придать своему голосу больше суровости, он произнес:
        - Спешу вас заверить, дорогая мисс Дэрент, что не в моих правилах затевать непристойные разговоры с хорошо воспитанными молодыми леди.
        Не понимая, к чему он клонит, Доротея могла лишь изобразить удивление:
        - Вот как?
        Затихли последние звуки вальса, и танцующие остановились. Глядя в ее восхитительные зеленые глаза, маркиз пояснил:
        - Вот с вами - другое дело.
        Изображая притворное негодование, она не сумела сохранить серьезное выражение лица. Рассмеявшись, она позволила взять себя под руку и отвести к леди Мерион.
        - Как я уже говорила, лорд Хейзелмер, вы совершенно непристойный человек.
        Поднося ее руку к губам и не сводя с Доротеи глаз, он поспешил поправить ее:
        - Оба мы, мисс Дэрент, совершенно непристойные люди.
        Позднее он сопроводил ее к столу, вырвав, фигурально выражаясь, из лап лорда Питерборо. Будучи человеком опытным в подобного рода делах, маркиз проделал, это виртуозно. За ужином Доротея и Хейзелмер сидели за одним столом с Фэншоу и Джулией Брессингтон, которая привела с собой педантичного лорда Харкота. Разговор велся поверхностный и намеренно веселый. Фэншоу, время от времени дополняемый Сесилией поведал о сцене, которая произошла между пожилой леди Мелчетт и лордом Уолсингэмом: вспыльчивой матроне вздумалось выбранить его светлость за то, что тот не пригласил на танец ее племянницу.
        Доротея поняла, что ей недостает знаний, чтобы в полной мере насладиться историей, и следующие пять минут Хейзелмер с радостью посвятил восполнению пробелов в ее светском образовании, низко склонившись к ней, чтобы не беспокоить остальных сидящих за столом людей.

        На приеме у Бедлингтонов лорды Хейзелмер и Фэншоу приняли определенную модель поведения, которой впоследствии не изменяли. Они посещали почти все значимые мероприятия, на которых появлялись Доротея и Сесилия, и старались одними из первых вписать свои имена в танцевальные карты сестер, обычно приглашая их на вальс. Также у них вошло в привычку сопровождать девушек к столу.
        Поначалу высшее общество уделяло им много внимания, но по мере того, как дни стали складываться в недели, все привыкли к тому, что мисс Доротея Дэрент танцует в объятиях лорда Хейзелмера, а мисс Сесилия - лорда Фэншоу. Приятелям пришлось смириться с подшучиваниями в свой адрес касательно того, что они все и всегда делают вместе. Они стойко переносили эти выпады, удивляя всех вокруг серьезностью своих намерений. К первой неделе апреля - спустя три недели после начала сезона и за одну неделю до дебютного бала Доротеи и Сесилии - наиболее осведомленные члены общества только и говорили, что о взаимопонимании, установившемся между сестрами Дэрент и лордами Хейзелмером и Фэншоу: Джентльмены понимали, что, преодолев этот порог, они теперь могут рассчитывать на гораздо большую степень свободы в общении со своими избранницами.
        Во время этих первых недель оба тщательно следили за тем, чтобы не переступить черту. Хейзелмер осознал, что Доротея, невзирая на ее хваленое самообладание, обратилась к нему как к безопасной гавани, ища спасения от молодчиков вроде лорда Питерборо или Уолсингэма. Понимая, что эти джентльмены, хотя и непреднамеренно, оказывают ему неоценимую услугу, Хейзелмер не пытался отвадить их от мисс Дэрент за то, что они стараются перейти ему дорогу. Он с иронией воспринимал тот факт, что в своем стремлении ускользнуть от их, как она считала, опасного внимания Доротея выбрала своим спасителем именно его, хотя с ним она оказывалась в еще большей опасности.
        На протяжении нескольких недель, наблюдая за Доротеей на различных балах и приемах, Хейзелмер не заметил, чтобы она выказывала какому-то джентльмену предпочтение. Он знал, что ей нравится находиться в его обществе; об этом ему всякий раз сообщали ее глаза, стоило лишь посмотреть в них, что он и делал довольно часто. Чего он знать не мог, так это того, влюблена ли она в него или нет. Было в мисс Дэрент нечто неуловимое, что, несмотря на огромный опыт маркиза, не позволяло ему найти ответ на этот вопрос.
        Времени у него, однако, было предостаточно. На протяжении нескольких следующих недель высшее общество с головой накроет лихорадка дебютных балов, после чего жизнь потечет более размеренно. Маркиз считал, что это и к лучшему, ведь брачные обеты лучше давать в спокойной атмосфере.
        Спустя некоторое время после начала сезона Доротея столкнулась с любопытным затруднением. Лорд Хейзелмер являлся самым очаровательным мужчиной, с которым она когда-либо встречалась. Он всегда вел себя с ней подчеркнуто внимательно, хотя и предпочитал находиться несколько в стороне. Все же такое обращение нравилось ей больше, чем удушающее внимание более юных поклонников. Она вполне отдавала себе отчет в том, что могла бы выйти замуж только за него.
        Доротее не требовались далеко не тонкие намеки леди Мерион, чтобы понять, что маркиз выделил ее из всех и серьезно ухаживает за ней. При этом, однако, он не сделал ничего, чтобы развить их отношения. Девушка подозревала, что он намеренно держит ее на расстоянии, чтобы заставить в конце концов признать его привлекательность, ведь изначально она отказалась пасть жертвой его очарования. Доротея бросила ему вызов, который он принял, чтобы потешить свою гордость и высокомерие.
        Ходили даже слухи, что маркиз держал пари, что сможет ее покорить. Доротея не была сильна в подобного рода вопросах, хотя и подозревала, что это может оказаться правдой.
        Однако больше всего ее занимал вопрос, почему Хейзелмер выбрал именно ее. Размышляя об этом, она даже стала хуже спать по ночам. Рано или поздно он должен жениться, это несомненно. Но почему на ней? Влюбился ли он в нее или просто считал подходящей партией? Какой она предстает в его глазах? Вершиной, которую нужно покорить, или шансом упрочить свои связи, ведь она является внучкой близкой подруги его матери? Или женщиной, наделенной здравым смыслом, но недостаточно красивой, чтобы требовать бдительного присмотра? Или кем-то еще? Согласно правилам ее класса, ничто вышеперечисленное вообще не следовало принимать во внимание. Но для самой Доротеи это было крайне важно. Она находилась в завидном положении девушки, которая может выходить замуж, только если сама того пожелает. При подобном развитии отношений ей будет очень трудно не принять сделанное Хейзелмером предложение, если таковое вообще последует. Ей никак не удавалось понять движимые им мотивы. Если бы ему в самом деле требовалась покорная жена, которая закрывала бы глаза на его многочисленные интрижки на стороне, то, рассудила Доротея, вполне
логично было бы влюбить в себя деревенскую девушку, которая с радостью согласилась бы с отведенной для нее ролью.
        Неспособность угадать побуждения Хейзелмера сводила Доротею с ума. В настоящее время она едва ли могла что-то сделать, так как бразды правления находились в его руках. Не имея возможности совершать маневры, ей оставалось лишь наслаждаться его обществом, отложив решение всех трудных вопросов до тех пор, пока не наступит подходящее время.


        Глава 6
        В субботу, предшествующую их дебютному балу, сестры Дэрент катались на лошадях по Гайд-парку. Это ежедневное послеполуденное развлечение организовал для них предприимчивый Ферди, называющий себя их наставником и учителем, призванным помочь преодолеть опасности сезона. И Доротея с Сесилией, и даже леди Мерион считали его едва ли не членом семьи.
        На прошлой неделе Ферди впервые пришла в голову мысль о том, что сестры обрадуются возможности прокатиться верхом, и он явился в Мерион-Хаус со специально выбранными для них лошадьми. Доротея обожала скакать верхом, и даже Сесилия получала удовольствие от легкого галопа, поэтому обе с радостью поддержали идею Ферди. Не прошло и десяти минут, как они облачились в свои элегантные костюмы для верховой езды, сшитые для них Селестиной, и отправились в парк в сопровождении гордого Ферди и его приятеля мистера Дермонта.
        Одетая в простую зеленую амазонку, выгодно подчеркивающую достоинства фигуры, и с мягкой фетровой шляпкой с павлиньим пером на голове, Доротея с легкостью управлялась со своей резвой гнедой кобылой. Сесилия, прекрасное видение в светло-голубой тунике и темно-голубой юбке с меховой оторочкой, а также меховой шляпке, тоже радовалась своей послушной лошадке под дамским седлом. Их первая верховая прогулка имела огромный успех.
        Сегодня, привычно скача рядом с Ферди, Доротея услышала знакомый насмешливый голос, обращенный к ней:
        - Какая же вы совершенная молодая леди, мисс Дэрент!
        Повернувшись, она поймала на себе откровенно восхищенный взгляд маркиза Хейзелмера и покраснела. Заметив восхитительного вороного коня, на котором он ехал, она не смогла удержаться от восклицания:
        - Что за великолепное животное!
        Великолепное животное тут же угадало похвалу в ее голосе, но было без труда сдержано Хейзелмером.
        - И с хорошим вкусом, похоже! К сожалению, манеры беднягу подводят, но это потому, что он три дня простоял в стойле и теперь пребывает в отвратительном настроении.  - Хейзелмер не сводил с нее ореховых глаз.  - Не хотите ли пуститься галопом, мисс Дэрент?
        Испытывая искушение ответить согласием, Доротея обернулась, ища поддержки у своего наставника Ферди, но оказалось, что тот таинственным образом исчез.
        - Боитесь?  - насмешливо поинтересовался маркиз.
        Забыв об осторожности, Доротея сказала:
        - Что ж, хорошо. В какую сторону?
        - Следуйте за мной.
        С этими словами Хейзелмер пустил своего скакуна по широкой тропе, исчезающей в глубине парка. Доротея, будучи опытной наездницей, почти не отставала, когда он описал широкую дугу по поляне в дальнем конце парка. Немного ослабив поводья, она описала более широкую дугу, подскакав ближе к деревьям, отчего низко висящая ветка сорвала с ее головы шляпку.
        Оба весело рассмеялись, и Хейзелмер подъехал к тому месту, где осталась шляпка, снял ее с ветки и отряхнул. Доротея дожидалась чуть поодаль, наблюдая за его действиями. Поглаживая рукой павлинье перо, Хейзелмер подошел к ней, но вместо того, чтобы передать шляпку, положил руки ей на талию.
        - Спускайтесь, мисс Дэрент.
        Она хотела было отказаться, но не знала, как это сделать без того, чтобы не показаться жеманной или, еще хуже, кокетливой. Ощущая на своей талии его крепкие руки и глядя в его веселые глаза, Доротея решила действовать смело и высвободила ноги из стремян. Маркиз легко поднял ее и поставил на землю рядом с собой.
        - Не шевелитесь,  - скомандовал он и, ловко вынув из ее волос длинную шляпную шпильку, с ее помощью закрепил шляпку на голове. Потом он провел рукой по перу, поправляя его.
        Доротея обнаружила, что его глаза больше не смеются, но странно поблескивают. Она смотрела в них как завороженная, позабывая обо всем вокруг. На мгновение она решила даже, что маркиз ее поцелует. Внезапно в его взгляде снова появились привычные насмешливые искры. Он посадил ее обратно на лошадь.
        - По крайней мере, Ферди я вас верну в том же безукоризненном виде, в каком умыкнул от него.  - Его циничные слова задели Доротею.
        Испытывая смущение, она рассердилась на Хейзелмера, который сначала раздразнил ее, а в последний момент отстранился. Поняв, что ее мысли приняли неподобающий оборот, она нахмурилась и подстегнула свою лошадь, опасаясь, как бы маркиз не заметил краску на ее щеках и не догадался о причине.
        Хейзелмер тоже сел в седло, и, не говоря ни слова, они поскакали назад, пустив лошадей легким галопом. Он заметил ее нахмуренные брови, не решил, что это вызвано гневом на него, а не досадой на его сдержанность.
        За деревьями показался пригорок, на который они, не сговариваясь, взобрались и остановились, высматривая остальных спутников. Оказалось, что те недалеко. К группе присоединился лорд Фэншоу, который в настоящий момент был всецело поглощен беседой с Сесилией. Даже издалека Доротея заметила, как увлечена разговором ее сестра. Ферди и мистер Дермонт встретили двух приятелей, и теперь все четверо бесцельно гарцевали вокруг, отдаляясь все дальше и дальше от занятой разговором пары. Внезапно Доротею осенило, что суждения Ферди могут оказаться не такими уж и непогрешимыми.
        Внезапно ее затопило чувство вины от осознания того, что она и сама проявила беспечность. Не так-то просто будет объяснить, как она оказалась наедине с маркизом Хейзелмером в укромном уголке парка. К счастью, она была уверена, что их никто не видел. Но оставить Сесилию вдвоем с Фэншоу практически у всех на виду! Немыслимо! Неужели Ферди совсем выжил из ума?
        Заслышав смех Хейзелмера, Доротея поспешно перевела на него взгляд. Его ореховые глаза смотрели прямо на нее.
        - Не вините Ферди. Он вел бы себя как настоящий рыцарь, будь тут замешан кто-то другой, но нас с Фэншоу он опасными не считает.
        Наградив маркиза сердитым взглядом, Доротея поскакала к сестре. Заметив ее, Фэншоу, удивленно вздернув бровь, переглянулся с чуть отставшим Хейзелмером. Доротее не нужно было вглядываться в его смеющееся лицо, чтобы понять, что лордов Хейзелмера и Фэншоу едва ли можно назвать достойными доверия спутниками.
        Заметив, что сестра хмурится, Сесилия лучезарно улыбнулась, ничуть не испытывая смущения, и с готовностью последовала за Доротеей, пустившей свою лошадь к воротам.
        В этот момент к их маленькой компании присоединился Эдвард Бьюкенен, восседающий на эффектном скакуне. До него дошли слухи о том, что сестры Дэрент каждый день совершают верховые прогулки в Гайд-парке, и он решил воспользоваться возможностью поразить воображение мисс Дэрент своим талантом если не превосходного танцора, то хотя бы лихого наездника. К несчастью для него, его горячий конь, взятый напрокат в коммерческой конюшне, оказался совсем неэлегантным. Он имел чрезмерно длинную спину и весьма примечательную привычку брыкаться задней ногой.
        Поравнявшись с группой, Бьюкенен поклонился Доротее:
        - Рад встрече, мисс Дэрент.
        Доротея холодно кивнула в ответ:
        - Мистер Бьюкенен, боюсь, мы уже собирались вернуться обратно на Кэвендиш-сквер.
        Губы Хейзелмера дрогнули в усмешке.
        - Это не имеет значения, дорогая леди,  - взмахнув рукой, возразил Эдвард Бьюкенен.  - Я с радостью присоединюсь к вашему эскорту.
        Доротея была поражена. Будучи не в силах запретить ему это, она ничего больше не могла поделать. Ее лицо превратилось в непроницаемую маску, когда она представляла навязчивого поклонника своей компании. Маркиз в ответ лишь вскинул черную бровь, лорд Фэншоу проявил схожую сдержанность. Они не выказали готовности уступить мистеру Бьюкенену свое место подле сестер Дэрент. Но вздыхать от облегчения было рано - Доротея заметила недобрый блеск в его глазах. Когда они, спешившись, повели своих лошадей через ворота, Эдвард завел разговор о методах сбора урожая.
        На этот раз он явно недооценил своих соперников. Хейзелмер, которого с детства воспитывали с мыслью, что когда-нибудь он станет управлять многочисленными семейными поместьями Генри, и Фэншоу, еще не вступивший в права наследства, но уже вовлеченный в дела владений семьи Эглемон, разбирались в этом вопросе гораздо лучше самого Бьюкенена. Под давлением собеседников он был вынужден признать, что у него есть участок земли в Дорсете. Насколько большой? Нет-нет, ничего особенного. И все же? Вообще-то довольно маленький. А домашний скот имеется? Очень немного. И разведением он еще не начал заниматься.
        С трудом сдерживая смех, Доротея искоса посмотрела на Ферди, который шел следом за ней, и поразилась блуждающей на его простодушном лице блаженной усмешке. Мистер Дермонт тоже, похоже, находил ситуацию довольно забавной. А Сесилия, которой прежде не доводилось сталкиваться с мистером Бьюкененом, и вовсе пребывала в восторге. Тактика их светлостей стала Доротее вполне понятна. Постаравшись придать своему лицу свойственную сфинксу невозмутимость, она молча наблюдала за попавшим в затруднительное положение мистером Бьюкененом, которого в настоящий момент допрашивал Фэншоу. Затем она перевела взгляд на Хейзелмера, и он, точно почувствовав это, тоже посмотрел на нее. Ее взволновала сверкающая в его глазах веселость.
        К этому времени мистер Бьюкенен, отчаянно желающий сменить тему разговора и осознавший, что его лихой скакун не идет ни в какое сравнение с лошадьми остальных, спросил:
        - Я впечатлен вашей кобылой, мисс Дэрент. Правильно ли я понимаю, что она взята напрокат?
        - О да. В этом нам помогает Ферди.
        Повернувшись к молодому человеку, Доротея заметила застывшее на его лице странное безучастное выражение.
        - И в какой же конюшне вы их берете, мистер Ачесон-Смит, смею поинтересоваться?  - не унимался Эдвард Бьюкенен.
        - В конюшне на Титчфилд-стрит, правда, Ферди?  - вмешался Хейзелмер.
        Ферди встрепенулся:
        - Ну конечно! Титчфилд-стрит! Именно!
        Доротее стало интересно, что с ним такое случилось.
        Хейзелмер, прекрасно осведомленный о том, что никакой конюшни на Титчфилд-стрит нет - более того, улицы с таким названием вообще не существует в городе,  - дружелюбно улыбнулся мистеру Бьюкенену. Они как раз подошли к воротам.
        Завидев эту улыбку, мистер Бьюкенен решил, что сегодня он достаточно потрудился на благо будущего. Объявив, что его ожидают неотложные дела, он откланялся и удалился. После его ухода на некоторое время воцарилась тишина. Лишь когда он скрылся из вида, все дружно расхохотались.
        Наконец, сестры Дэрент в окружении лордов Хейзелмера и Фэншоу и с Ферди и мистером Дермонтом в арьергарде добрались до Кэвендиш-сквер. По дороге их светлости вовлекли обеих девушек в разговор на общие темы. Доротея подозревала, что их безукоризненное поведение - всего лишь коварный план, призванный убедить ее, что в их действиях в парке не случилось ничего предосудительного. Получив представление о том, чего можно ожидать от конных прогулок в будущем, Доротея осознала, что им с сестрой нужно выработать ответный план, призванный свести к минимуму хитроумные маневры Хейзелмера и Фэншоу. Она понимала, что совсем избавиться от этих джентльменов не удастся, потому что они обладают огромным опытом в подобного рода вопросах.
        По прибытии на Кэвендиш-сквер Доротея хотела было спешиться самостоятельно, но Хейзелмер лично помог ей спуститься на землю. Не убирая рук с ее талии, он посмотрел в ее милое лицо внезапно посерьезневшим взглядом. Его глаза блеснули, но тут раздался смех Сесилии, и момент был упущен. Убрав руки, маркиз отвесил Доротее поклон и произнес обычным слегка насмешливым голосом:
        - Au revoir[15 - До свидания (фр.).], мисс Дэрент. Мы еще встретимся с вами нынче вечером.
        Эти слова вернули Доротею с небес на землю. Распрощавшись с джентльменами, она взяла Сесилию под локоток, и они вошли в Мерион-Хаус.
        Меллоу сообщил им, что леди Мерион решила отдохнуть перед балом и настоятельно рекомендует внучкам последовать ее примеру. Бал сегодня вечером давала герцогиня Ричмонд, и он считался одним из знаковых событий сезона. Традиционно бал проводился в первую субботу апреля, а следом начиналась череда дебютных балов, самые важные из которых - также по традиции - проводились по средам и субботам до конца апреля, а иногда прихватывали и часть мая. Хотя на воскресенье, понедельник и вторник были запланированы некоторые незначительные приемы, в среду давали только один бал - в Мерион-Хаус. Еще несколько матрон планировали в этот день провести балы для своих дочерей, но, оценив потенциал сестер Дэрент, назначили другие даты, благоразумно рассудив, что лучше собрать меньшее число гостей, чем вообще никого не дождаться.
        Интерлюдия с Хейзелмером дала Доротее пищу для ума, поэтому, сочтя совет бабушки очень своевременным, они с Сесилией разошлись по своим спальням якобы чтобы отдохнуть.
        Триммер, новая горничная Доротеи, ожидала хозяйку, чтобы помочь ей переодеться. Леди Мерион с Уитчетт решили оставить при Сесилии Бетси, так как она была в курсе случающихся с девушкой приступов недомогания. Доротее же требовалась более опытная помощница. Когда Уитчетт спросили, нет ли у нее подходящей кандидатки на примете, она порекомендовала свою племянницу Триммер. К счастью, эта девушка очень привязалась к Доротее, подпав под очарование своей юной госпожи.
        Остановившись посередине комнаты, Доротея стала вытаскивать из прически шпильку, которой маркиз приколол ее шляпку. Ей хотелось бы, чтобы Триммер ушла, но не хватало мужества отослать ее прочь. Поэтому пришлось терпеливо дожидаться, пока заботливая горничная снимет с нее уличную одежду и наденет на нее домашний халат из зеленого шелка. Лишь после этого Доротее удалось, отрешившись от происходящего вокруг, целиком сосредоточиться мыслями на маркизе Хейзелмере.
        Сидя перед туалетным столиком, она распустила волосы и стала рассеянно водить по ним расческой, задумчиво глядя на свое отражение в зеркале. С самого первого момента их знакомства Хейзелмер попытался пробить брешь в защитной стене, которой было обнесено ее сердце. Это было бесспорным фактом. Но с этого самого момента Доротея решила избегать размышлений о естественном исходе данной ситуации.
        Внимательно всматриваясь в свои зеленые глаза, отражающиеся в зеркальной поверхности, она вздохнула. Ей потребовалось некоторое время, чтобы понять, что за новые чувства всколыхнул в ней маркиз. Но после сегодняшнего происшествия она больше не могла обманывать саму себя. Находясь с ним наедине в укромном уголке Гайд-парка, она была уверена, что он ее поцелует. И ей этого очень хотелось. Почти так же, как тогда, у ежевичного куста. Каким бы скандальным тот поцелуй ни был, она долгие недели мечтала о его повторении.
        Отложив расческу в сторону, Доротея собрала волосы в узел. Она отдавала себе отчет в том, что с нетерпением ждет встречи с маркизом, куда бы ни направлялась, что ей нравится находиться в его обществе, невзирая на его надменное, временами выводящее из себя поведение. А его раздражающая привычка угадывать ее мысли лишь добавляла их встречам пикантности, и Доротея наслаждалась их совершенно нетипичными разговорами. Когда Хейзелмера не было рядом и некому было подсмеиваться над ней или провоцировать ее, она тосковала по взгляду его ореховых глаз и не могла придумать себе никакого занятия. Из этого следовал неизбежный вывод о том, что ему удалось-таки завоевать ее сердце. Но что ей теперь было делать?
        Встав со стула, Доротея пересекла комнату и, улегшись на кровать, стала рассеянно поигрывать шнуром полога. Теперь, уверенная в своих чувствах, она не могла не задаваться вопросом о том, испытывает ли и он к ней что-то? Искреннюю симпатию, несомненно. С другой стороны, маркиз вошел в тот возраст, когда мужчине положено жениться. Возможно, в свойственной ему высокомерной манере он просто счел ее подходящим вариантом? Но ведь если бы его интерес к ней был ненастоящим, она конечно же сумела бы это понять? Тут Доротея вспомнила, что Хейзелмер является мастером в подобного рода играх, а она - новичком. При обычных обстоятельствах он, конечно, предложил бы ей руку и сердце, а она, повинуясь тем же неписаным правилам поведения, ответила бы согласием. Проблема заключалась в том, что она любила его, но не знала, взаимно ли ее чувство.
        Доротея размышляла над этим вопросом уже полчаса. Хотя Хейзелмер и обладал удивительной способностью читать ее мысли, она была уверена, что ничем не выдала глубины своего интереса к нему. Ей представлялось разумным не раскрывать ему своего сердца до тех пор, пока он не заявит о своих намерениях.
        Но ведь их безобидный легкий флирт не может продолжаться бесконечно, и события нынешнего дня стали тому подтверждением. Возможно, во время одной из последующих встреч ей удастся подтолкнуть его к признанию? При мысли о том, что она может подтолкнуть к чему-то такого человека, как Хейзелмер, на ее лице появилась усмешка. Это, по крайней мере, будет не трудно. Сразу же почувствовав себя более уверенно, Доротея положила голову на подушку и, измученная думами, заснула и проспала до тех пор, пока не пришла Триммер, чтобы одеть ее к балу у герцогини Ричмонд.

        Если бы, вместо того чтобы смотреть в зеркало, Доротея выглянула из окна, то заметила бы Хейзелмера, Фэншоу и Ферди, входящих в Хейзелмер-Хаус. Оставив лошадей на конюшне за особняком, они шагали к парадному входу, увлеченные дискуссией. Открыв дверь своим ключом, Хейзелмер переступил порог, но тут же замер. Ферди, следующий за ним по пятам, врезался ему в спину и, выглянув из-за его плеча, воскликнул:
        - Великий боже!
        Поднеся монокль к глазам, Хейзелмер обозревал громоздящиеся в прихожей сундуки и коробки. Завидев пробирающегося к нему через горы багажа дворецкого, маркиз обратился к нему притворно спокойным голосом:
        - Майттон, что это такое?
        Майттон, хорошо знакомый с подобным тоном, поспешил пояснить:
        - Ее светлость приехали, милорд.
        - Которая из них?  - не сдавался Хейзелмер, пораженный внезапной неприятной мыслью.
        - Вдовствующая, милорд!  - ответил Майттон, не понимая странного вопроса хозяина.
        - Ну разумеется!  - сказал Хейзелмер, испытывая огромное облегчение.  - Я-то уж решил, что Мария или Сьюзен вернулись.
        Эти слова все объяснили. Антипатия, которую маркиз питал к своим старшим сестрам, ни для кого не являлась секретом. Несколько лет назад они пытались женить его, но потерпели поражение и теперь считались persona non grata[16 - Персона нон грата, человек, лишенный доверия (лат.).] и не допускались ни в одно из поместий Хейзелмера. Так как обе они были замужем за людьми состоятельными, маркиз не видел причин, по которым ему следовало приглашать сестер к себе в дом, позволяя им снова вмешиваться в его жизнь.
        Погруженный в размышления, он напрочь забыл, что его мать, вдовствующая маркиза Хейзелмер, имеет обыкновение приезжать в город на несколько недель во время сезона и обязательно посещает бал герцогини Ричмонд. Еще раз обведя взглядом нагромождение вещей, он спросил:
        - Как поживает ее светлость, Майттон?
        - Удалились отдохнуть, но заверили, что присоединятся к вам за ужином.
        Рассеянно кивнув, Хейзелмер зашагал по коридору, старательно обходя сундуки и коробки. Пройдя сквозь двустворчатые двери, он оказался в прекрасно обставленной библиотеке. Ферди с Фэншоу последовали за ним. Закрыв за собой двери, Фэншоу усмехнулся:
        - Вечно они путешествуют с горами багажа, да? Думаю, твоей матери не потребуется и половины из привезенного с собой. Моя, кстати, поступает точно так же.
        Хейзелмер угрюмо кивнул. Осознав, что ужин один на один со своей проницательной родительницей может оказать губительное воздействие на его без того подавленное настроение, он решил обеспечить себя подкреплением.
        - Тони, ты ведь останешься на ужин? И ты тоже, Ферди, правда?
        Фэншоу согласился, а Ферди пояснил:
        - С удовольствием, но не забывай, что мне нужно сопровождать леди Мерион, и ее внучек на бал, поэтому в семь я должен уйти.
        - Раз ты уходишь в семь, нам нужно выехать еще раньше,  - произнес Фэншоу.  - Не вздумай выходить из Мерион-Хаус, пока от этого крыльца не отъедет экипаж!
        Хейзелмер позвонил в колокольчик, призывая дворецкого, и, когда тот явился, отдал распоряжения:
        - При всем уважении к ее светлости мы поужинаем в пять и отправимся на бал в семь часов вечера. Проследите за тем, чтобы экипаж был подан к этому времени и ни секундой позже.
        Майттон отправился вниз, на кухню, чтобы передать приказ хозяина орудующему там волшебнику от кулинарии. Налив всем вина и раздав бокалы, Хейзелмер устроился в одном из кресел с подголовником, стоящем у мраморного камина. Фэншоу занял место напротив, а Ферди живописно расположился на кушетке. Повисло необременительное молчание, через некоторое время нарушенное Фэншоу:
        - Что заставило тебя так рано вернуться с верховой прогулки?
        Не поднимая глаз от созерцания холодного очага, Хейзелмер ответил:
        - Искушение.
        - Что?
        Вздохнув, маркиз пояснил:
        - Помнишь, мы договорились играть по правилам?
        Фэншоу кивнул.
        - Так вот, если бы мы задержались подольше, я наплевал бы на правила. Поэтому мы и вернулись.
        Фэншоу сочувственно кивнул:
        - Ситуация оказалась более запутанной, чем я себе представлял.
        Хейзелмер перевел взгляд на своего приятеля, но тут неожиданно заговорил Ферди:
        - Отчего же ситуация кажется запутанной? Я бы сказал, что для вас двоих все очень просто. Отправляйтесь к опекуну девушек, этому мерзкому Герберту, и попросите их руки. Все просто! Никаких проблем.
        Заметив, что на лицах приятелей появилось выражение плохо сдерживаемого терпения, он догадался, что упустил что-то жизненно важное, и теперь ожидал, когда его просветят на этот счет. Не отрывая глаз от изящного бокала, который держал в руке, Хейзелмер пояснил:
        - А трудность, Ферди, заключается в определении истинной природы привязанности сестер Дэрент. То есть я не могу сказать, играет ли мисс Дэрент в какую-то игру, или ее сердце в самом деле исполнено любви к твоему покорному слуге.
        Ферди недоверчиво смотрел на приятелей, напрочь лишившись дара речи. Наконец он воскликнул:
        - Не может быть! Тьфу, пропасть! Не верю. Марк, чтобы ты - да не мог это определить?
        - Как мне это сделать?
        Ферди открыл было рот, но тут же снова его закрыл и повернулся к Фэншоу:
        - И ты тоже?
        Фэншоу лишь угрюмо кивнул.
        Помолчав немного, чтобы обдумать эти удивительные новости, Ферди заявил:
        - Но ведь им обеим нравится проводить время в вашем обществе!
        - Да, это не вызывает сомнений,  - рассеянно согласился Хейзелмер.  - Но больше мне ничего не известно.
        - Верно,  - подтвердил Фэншоу.  - Одного взгляда в их глаза достаточно, чтобы понять, что им нравится наша компания, нравится разговаривать с нами, танцевать с нами. Да и отчего бы нет? Но это вовсе не означает, приятель Ферди, что они любят нас.
        Теперь и Ферди осознал затруднение, в котором оказались его друзья. Задумавшись над тем, чем может им помочь, он вдруг поймал на себе пристальный взгляд маркиза.
        - Ферди,  - негромко произнес Хейзелмер,  - если ты хоть словом обмолвишься о нашем разговоре за пределами этой комнаты…
        - Мы превратим твою жизнь в сущий ад,  - подхватил Фэншоу.
        Это была стандартная угроза у троих приятелей, и Ферди поспешил заверить их, что подобное вообще не приходило ему в голову. Он даже слегка побледнел под скептическим взглядом Хейзелмера.
        Повисло гнетущее молчание. Наконец, Фэншоу бросил взгляд на часы на каминной полке и объявил:
        - Пойду-ка я переоденусь. Ты со мной, Ферди?
        Все трое встали. Проводив приятелей, Хейзелмер поднялся в свою спальню и обнаружил, что Мургатройд уже ждет его. Как верно заметил Тони, ситуация из приятной превратилась в запутанную.

        За легким ужином Доротея, любопытство которой было раззадорено сказанными в парке словами Хейзелмера, осведомилась у леди Мерион о том, что связывает маркиза, Фэншоу и Ферди.
        Леди Мерион, полагающая такой вопрос очень разумным в сложившихся обстоятельствах, с радостью пустилась в подробные объяснения:
        - Главные поместья пэров Хейзелмера и Эглемона, принадлежащие семьям Генри и Фэншоу соответственно, находятся по соседству в графстве Суррей. Эти семьи всегда были близкими друзьями и союзниками. Хейзелмер и Фэншоу родились через несколько недель один после другого, Хейзелмер старше. У обоих есть по две старших сестры, а у Хейзелмера еще и одна младшая, но вот братьев ни у одного нет. Было вполне естественно, что мальчики вместе росли, потом вместе учились в Итоне и Оксфорде. В обществе они вращаются уже… ох, десять лет. Связывающие их узы очень крепки - крепче, полагаю, чем если бы они в самом деле были братьями.
        - А что насчет Ферди?  - спросила Сесилия.
        - Ферди - сын сестры матери Хейзелмера, то есть доводится ему кузеном. Он лет на пять моложе Марка, и летом обычно гостил у Хейзелмера. У них разные типы темперамента, да и возраст тоже, но при этом все трое являются закадычными друзьями. Они всегда помогали друг другу, а будучи помоложе, и покрывали друг друга, когда кто-то из них попадал в передрягу. Ферди искренне привязан к маркизу и лорду Фэншоу, а они оберегают его и относятся к нему с большим вниманием.
        Когда с едой было покончено, леди Мерион, посмотрев на часы, отправила внучек переодеваться.
        - Вы же знаете, что Ферди никогда не опаздывает и не любит, когда другие заставляют его ждать.

        Леди Мерион не ошиблась, говоря о том, что связывающие трех приятелей узы были очень крепки. Их дружба началась с первого приезда Ферди в поместье Хейзелмер. В первое же утро застенчивый одиннадцатилетний паренек увидел своего роскошного шестнадцатилетнего кузена и его друга, выезжающих с конюшни на прогулку верхом. Он в то время находился в своей комнате, но быстро оделся и поспешил на конюшню, надеясь раздобыть лошадь и нагнать их. Вместо этого Ферди пал жертвой двух пареньков - помощников конюха, которые шутки ради посадили его на необъезженного арабского жеребца. Почуяв свободу, конь понес что было сил, и Ферди пришлось отчаянно цепляться за гриву, чтобы не свалиться и не сломать себе шею. К счастью, он направлялся в ту же сторону, куда отправились старшие мальчики. Марк и Тонн пустились вдогонку, чтобы спасти и жеребца, и наездника. Мужество и удача помогли им взять ситуацию под контроль. С того дня троица стала неразлучной, насколько позволял их разный возраст и несхожесть интересов. Другие дети, пытающиеся обидеть Ферди, очень скоро усвоили, что отвечать им придется перед Тони или еще более
грозным Марком.
        Узы, сформированные в детстве, остались столь же крепки и во взрослой жизни. Когда Ферди попал в беду из-за женщины, то обратился за помощью не к своему эксцентричному отцу-ученому, но к Марку, который помог решить проблему. Когда Ферди Ачесон-Смит впервые приехал в город, завсегдатаи лучших мужских клубов быстро усвоили, что, попытайся они угрожать ему, будут иметь дело с маркизом Хейзелмером и лордом Фэншоу. Когда Ферди оказался вовлеченным в спор с одним карточным шулером, вызвавшим его на дуэль - практика хотя и запрещенная, но весьма распространенная в их среде,  - именно Хейзелмер выступил вперед и положил конец этой истории.
        Сам Ферди оказался также очень полезным их светлостям. У него был такой заслуживающий доверия вид, что женщины охотно поверяли ему свои тайны. За последние пять лет он не раз сослужил Хейзелмеру и Фэншоу добрую службу. Как Хейзелмер сказал Доротее, Ферди никогда не смотрел на приятелей косо.

        Спускаясь по лестнице в Хейзелмер-Хаус, вдовствующая маркиза Хейзелмер размышляла о том, как было бы хорошо, если бы в этом доме появилась новая леди Хейзелмер, которая бы нашла применение многочисленным прекрасным гостиным. Верная традиции, маркиза прибыла из Суррея, ожидая от этого сезона гораздо большего, чем обычно.
        Ей было слегка за пятьдесят, и она по-прежнему оставалась красивой женщиной, высокой и стройной, с роскошными каштановыми волосами. Годам не удалось сгладить привлекательности черт ее лица. Несколько лет назад она заболела бронхитом и переселилась в деревню, подальше от дурного воздуха Лондона, и теперь приезжала в столицу лишь на неделю в год в разгар сезона. Если верить подругам, с которыми она вела обширную переписку, на этот сезон можно было возлагать большие надежды. Помимо послания от Гермионы Мерион, в котором та, тщательно подбирая слова, рассказывала о выказываемом Хейзелмером интересе к Доротее Дэрент, вдовствующая маркиза получила от других близких приятельниц еще шесть писем, также изобилующих яркими подробностями. Самым информативным явилось последнее письмо, отправленное ей графиней Эглемон. Родители Тони приехали в столицу неделей ранее, и теперь Амелия Фэншоу прилежно сообщала о том, как развиваются отношения между ее собственным сыном Тони с Сесилией Дэрент, а также между Хейзелмером и мисс Дэрент. В вопросе толкования поведения Марка вдовствующая маркиза доверяла Амелии, как
никому другому. А Амелия сообщала ей весьма интригующие подробности. Поэтому назначение сыном более раннего времени для ужина, чтобы успеть на бал прежде своей дамы сердца, лишь позабавило маркизу, но ничуть не удивило.
        Войдя в столовую и встретив там Тони Фэншоу и Ферди, она все же оказалась захваченной врасплох. Ее элегантный сын быстро пересек комнату, чтобы поцеловать ее в щеку. Она окинула его любопытным взором. Он был одет безукоризненно, как и всегда: превосходно скроенный черный фрак, выгодно подчеркивающий широкие плечи, бриджи до колен, плотно охватывающие мускулистые ноги, булавка с бриллиантовой головкой, сверкающая в складках белоснежного шейного платка.
        - Добро пожаловать в город, мама! Вы, как обычно, выглядите восхитительно.
        Маркиза не дала сыну себя обмануть. Тони и Ферди поклонились ей, и тут вошел Майттон, чтобы сообщить, что ужин подан.
        За едой Хейзелмер вместе с друзьями развлекали маркизу тем, что пересказывали обо всех событиях нынешнего сезона, ни разу не упомянув, однако, сестер Дэрент. Этим они позабавили маркизу гораздо больше, чем рассчитывали.
        После ухода слуг она решила взять инициативу в свои руки. Пронзив своего сына и Тони Фэншоу взглядом, который, как они оба знали, мог проникнуть в самую суть интересующего ее вопроса, она произнесла:
        - Что ж, все это очень хорошо, но мне весьма интересно узнать, отчего ни один из вас до сих пор ни словом не обмолвился о внучках Гермионы Мерион? До меня дошли многочисленные слухи о том, как сильно вы увлечены этими девушками.
        Маркиза внимательно всматривалась в ореховые глаза сына, когда тот произнес:
        - Но, мама, вам же уже известно об этом все и даже больше из писем ваших подруг. Мы просто не хотели вас утомлять.
        Этим замечанием он так искусно расстроил планы маркизы, что ей больше нечего было сказать. Она лишь насмешливо отсалютовала сыну бокалом.
        - Полагаю, они также будут сегодня на балу?
        - В этом не может быть сомнений. Ферди выступает их сопровождающим.
        - Что ж, вам двоим придется пообещать представить мне этих девушек, а я взамен пообещаю больше не расспрашивать вас о них по дороге на бал.
        - А обратно?  - тут же спросил Фэншоу, привыкший к манере общения в семье Хейзелмера.
        Маркиза рассмеялась:
        - Хорошо, и на обратном пути тоже не буду.
        - Тогда обещаю,  - с усмешкой заверил мать маркиз.
        - И я,  - эхом повторил Фэншоу.
        - Великий боже!  - вскричал Ферди, всполошив всех присутствующих.  - Мне нужно бежать, в противном случае я опоздаю. Нельзя заставлять дам ждать!
        Под веселый смех друзей он поспешил удалиться в Мерион-Хаус, напомнив им, однако, о необходимости поторопиться, если они в самом деле хотят прибыть на бал к герцогине Ричмонд первыми.

        Стоя на пороге Мерион-Хаус и наблюдая за выезжающей из-за угла каретой леди Мерион, Ферди попросил Меллоу не объявлять о том, что она подана, до тех пор, пока от крыльца Хейзелмер-Хаус на противоположной стороне площади не отъедет экипаж. Приняв из рук Ферди золотую монету, Меллоу пообещал исполнить все в точности.
        В столовой глазам Ферди предстала такая прекрасная картина, что он ахнул, не сумев совладать со своими чувствами. В уникальных, сшитых для них нарядах сестры Дэрент выглядели поистине ослепительными.
        Доротея, стоящая у мраморной каминной полки, была облачена в атласное платье цвета слоновой кости с кружевной отделкой на лифе по подолу. Нитка жемчуга на ее шее переливалась в отблесках огня в камине, а в волосах, казалось, проскакивали искры. Платье завораживало своей простотой. Подумав о том, какое впечатление произведет эта девушка на Хейзелмера в его нынешнем состоянии, Ферди искренне его пожалел.
        Сесилия была одета в украшенное аквамариновыми лентами белоснежное платье, лиф и подол которого были расшиты мелкими жемчужинками. И снова эффект получился потрясающий.
        Леди Мерион, довольная тем, какое впечатление произвели на Ферди наряды ее внучек, сообщила ему, что они готовы отправляться.
        Судорожно сглотнув, Ферди невинно поинтересовался:
        - А разве Меллоу уже объявил о том, что карета подана?
        - Нет, еще не объявил,  - ответила тут же заподозрившая неладное Доротея.
        - Не понимаю, что так задержало карету,  - пробормотала ее светлость.  - За ней послали давным-давно.
        - Д-да.  - Ферди, отчаянно пытающийся придумать что-нибудь, чтобы отвлечь внимание дам, счел наиболее безопасным для себя обратиться к леди Мерион.  - Я только что ужинал в Хейзелмер-Хаус, мэм. Леди Хейзелмер передает вам наилучшие пожелания. Говорит, что увидится с вами на балу.
        В этот момент вошел Меллоу и провозгласил, что карета подана.


        Глава 7
        Поездка прошла без происшествий, и карета леди Мерион пристроилась в хвост длинной очереди из экипажей, высаживающих своих аристократичных пассажиров на ступенях Ричмонд-Хаус. В дороге говорили очень мало, так что у Ферди было достаточно времени, чтобы обдумать то, что происходило между сестрами Дэрент и двумя его ближайшими друзьями.
        Он вспомнил взгляд, который бросила Доротея на маркиза, выходя из парка. Тогда он не смог правильно его истолковать, так как считал, что во время его отсутствия друзья, а также внучки леди Мерион все время находились вместе. Как признались Тони и Марк, это было не так. Ферди не мог вообразить, что могло произойти между Доротеей и Марком. И это в то время, когда обе мисс Дэрент должны были находиться под его, Ферди, присмотром!
        Карета подъехала к крыльцу, и он помог дамам высадиться. Они слились с блистательной толпой гостей, поднимающихся по величественной лестнице, на вершине которой стояла сама герцогиня, приветствующая вновь прибывших. Когда два лакея громогласно объявили их имена, они прошли в бальный зал.
        Не успела Доротея сделать и нескольких шагов, как обнаружила рядом с собой Хейзелмера. Улыбнувшись ему, она заметила, что его глаза не смеются, но смотрят на нее так, что у нее сердце замирает в груди. Не заставили себя ждать и прочие симптомы, которые она связывала с его присутствием: затрудненное дыхание, смущение и некое предвкушение. Хейзелмер улыбнулся в ответ, и напряжение в его взгляде пропало, сменившись привычной веселостью. Легко коснувшись губами кончиков ее пальцев в перчатке, он положил ее руку себе на сгиб локтя.
        - Идемте со мной, мисс Дэрент. Кое-кто очень хочет поговорить с вами.
        - Вот как? И кто же это, позвольте узнать?
        - Я.
        Доротея улыбнулась. Хейзелмер увел ее в сторону от плотного потока прибывающих гостей, смутив этим маленькую армию джентльменов, терпеливо ожидающих чуть поодаль, чтобы поприветствовать Доротею. Пара завернула за угол и затерялась в толпе. Хейзелмер машинально пробирался вперед, ничего не видя и не слыша вокруг себя. Его голова кружилась от ощущений, которых он никогда прежде не испытывал. Как бы это чувство ни называлось, оно одновременно волновало и причиняло маркизу дискомфорт. И причиной всему являлось очаровательное создание, спокойно шагающее рядом с ним. От одного взгляда на ее облаченную в платье цвета слоновой кости фигуру у него перехватило дыхание. Когда же Доротея приветливо улыбнулась Хейзелмеру, ему стоило огромных усилий побороть желание поцеловать ее прямо на глазах у всех присутствующих.
        Искушение закончить прогулку в одной из расположенных по соседству комнат было невероятно сильно. Хейзелмер довольно хорошо ориентировался в Ричмонд-Хаус и не сомневался, что сможет отыскать пустую гостиную, в которой они с мисс Дэрент сумеют поглубже изучить характер их отношений. Маркиз вздохнул. К сожалению, подобные вольности не считались допустимыми в ухаживании за молодой леди во время сезона.
        Неохотно остановившись, Хейзелмер снова посмотрел на Доротею, упиваясь непогрешимой симметрией ее лица и все глубже погружаясь в омут ее изумрудных глаз. Глаза девушки расширились. Она глядела на него сначала вопросительно, затем, поскольку маркиз продолжал хранить молчание, в изумлении.
        - Хочу, чтобы вы знали, мисс Дэрент, мне все труднее придумывать предлоги, под которыми я мог бы умыкнуть вас, прежде чем вас поглотит толпа преданных почитателей.
        Улыбнувшись в ответ, Доротея надеялась, что он не услышит ее громко бьющегося сердца. Ей, в свою очередь, становилось все труднее скрывать от маркиза свои чувства к нему - особенно когда он стоял перед ней, как всегда великолепный, обволакивающий ее своей магией. Когда он смотрел на нее своим особенным взглядом, по ее телу разливалось восхитительное тепло, кончики пальцев начинало покалывать, а своевольные мысли принимали такой оборот, о котором благовоспитанной девушке лучше не говорить вслух. Ей вообще не полагается знать о подобном, не говоря о том, чтобы погружаться в запретные фантазии. Думая о том, что может до конца дней своих купаться во взгляде ореховых глаз Хейзелмера, она все же принудила себя завязать разговор.
        - Что ж, сегодня вы вполне преуспели в своем стремлении оградить меня от восторженных кавалеров, я чувствую себя совсем заброшенной.
        - В самом деле?  - произнес он, понижая тон.  - Хотелось бы, чтобы это было так, моя дорогая.
        Глядя в его глаза, Доротее было невероятно трудно изображать холодную отрешенность.
        Наконец, Хейзелмер решил изучить ее танцевальную карту.
        - В таком случае мне не следует говорить вам, что в этот самый момент лорд Маркэм разыскивает вас по всему бальному залу? Нет! Не оборачивайтесь, иначе он вас заметит. Единственная причина, по которой Элвенли, Питерборо и Уолсингэм не делают то же самое, заключается в том, что они наблюдают за Робертом. Мисс Дэрент, как я вижу, в программе значится вальс, непосредственно предшествующий ужину. Какое разумное нововведение! Нужно будет обязательно похвалить за него герцогиню Ричмонд. Не окажете ли вы мне великую честь, моя дорогая, согласившись вальсировать со мной, а потом позволить сопроводить вас к столу?
        Доротея, которой в продолжение этой маленькой речи удалось взять себя в руки, усмехнулась и искренне ответила:
        - Это будет восхитительно, лорд Хейзелмер.
        Его черная бровь поползла вверх.
        - В самом деле?
        Не позволяя завлечь себя в бессмысленную дискуссию, Доротея лишь мягко улыбнулась в ответ. Рассмеявшись, Хейзелмер провел пальцем по ее щеке.
        - Пообещайте мне, моя дорогая, что никогда не станете сдерживать свой язычок. Если вы это сделаете, жизнь станет гораздо скучнее.
        В ее зеленых глазах вспыхнуло смущение, вызванное его лаской и соблазнительным тоном голоса.
        - А! Мисс Дэрент! Лорд Хейзелмер! К вашим услугам, сэр!  - воскликнул материализовавшийся за спиной Хейзелмера сэр Барнаби Раскомб.
        Маркиз вежливо кивнул, а Доротея растянула губы в притворной улыбке, приветствуя самого известного лондонского сплетника. Просияв так, будто ему оказали очень теплый прием, сэр Барнаби указал на держащую его под руку даму неопределенного возраста с резкими чертами лица. Она была одета в ужасное платье красновато-коричневого цвета, совсем не сочетающееся с ее темно-рыжими волосами.
        - Позвольте вам представить: мисс Дэрент, лорд Хейзелмер - миссис Димчерч.
        Последовавший за этим обмен реверансами и поклон были чистой формальностью.
        - Уверена, что мисс Дэрент помнит меня по приемам в Ньюбери,  - громким голосом заявила миссис Димчерч.
        Хейзелмер почувствовал, как Доротея напряглась.
        - Очень жаль вашу дорогую матушку! Мы с леди Синтией частенько дружески беседовали, наблюдая за своими дочерьми,  - добавила она, не сводя глаз с маркиза.  - Должна заметить, я была удивлена, узнав, что леди Синтия знакома с вами, милорд. Она никогда об этом не говорила. Странно, вы не находите?
        От такой грубой попытки опровергнуть слова Хейзелмера Доротея совсем растерялась и едва могла сдерживаться.
        Его светлость, привыкший к более жестким словесным баталиям, в два счета справился с выдвинутым против него подозрением. Глядя на миссис Димчерч с холодной улыбкой, он пояснил:
        - Сильно сомневаюсь, дорогая мадам, чтобы леди Дэрент относилась к типу людей, утверждающих о знакомстве с кем-либо на основании одной случайной встречи. Вы со мной согласны?
        Миссис Димчерч густо покраснела, отчего ее toilette[17 - Наряд (фр.).] показался еще более безвкусным.
        Не дожидаясь ответа, Хейзелмер кивнул сэру Барнаби и, наградив злосчастную миссис Димчерч дьявольской улыбкой, снова положил руку Доротеи себе на сгиб локтя и повел ее в центр зала.
        Отойдя на значительное расстояние от докучливой парочки, Хейзелмер произнес виноватым тоном:
        - Моя дорогая мисс Дэрент, сколько же подозрений подобного рода вам пришлось выслушать?
        Улыбнувшись, она беззаботно ответила:
        - Ах, по прошествии первой недели - почти нисколько.
        Доротея подняла голову, ожидая, что Хейзелмер посмеется вместе с ней, и с удивлением заметила отражающееся в его глазах подлинное беспокойство. Но больше она ничего не успела добавить, так как в этот момент ее заметили другие поклонники.
        В комнатах собралось уже много гостей, и прибывали все новые, поэтому отыскать в толпе знакомую леди было делом непростым. Упустив мисс Дэрент, один находчивый почитатель стал спрашивать, не видел ли кто Хейзелмера, справедливо полагая, что они могут оказаться вместе. Маркиза, как человека высокого роста, заметить было гораздо проще, чем Доротею. Под аккомпанемент различных комментариев, часть из которых была довольно нелицеприятной, Хейзелмеру пришлось отдать Доротею на откуп ее кавалерам и раствориться в толпе.
        Доротея удивилась, что кто-то вообще способен отыскать нужного человека в переполненном бальном зале и смежных гостиных. Она не имела представления, где сейчас находятся ее сестра и бабушка, но, будучи окруженной многочисленными знакомыми, совсем из-за этого не волновалась. Желавшим пригласить ее на танец тоже каким-то чудом удавалось находить ее с первыми звуками музыки, когда бальный зал как по волшебству расчищался для танцующих. Но стоило затихнуть последним аккордам, как в зале снова начинало колыхаться море изысканно одетых дам и джентльменов в более сдержанных туалетах. Вечер проходил в водовороте разговоров и танцев, так что Доротее некогда было размышлять над произошедшими с маркизом переменами.
        Единственной тучей, маячившей на ее безоблачном горизонте, оставался мистер Бьюкенен. Казалось, он преследовал ее по пятам и мистическим образом возникал перед ней, стоило ей лишь остановиться. Наконец, Доротея обратилась за советом к Ферди.
        - Ради всего святого, как мне от него избавиться?  - пожаловалась она, танцуя с Ферди котильон.
        Молодой человек, хотя и сочувствовал ее затруднительному положению, не обладал язвительным умением Хейзелмера заставлять людей замолчать, поэтому не мог придумать волшебное средство, избавившее бы его протеже от назойливого мистера Бьюкенена.
        - Не хотелось бы мне этого говорить, но он явно из тех людей, кто не понимает намеков. Вам нужно просто терпеливо ждать, пока он сам не устанет вас преследовать.  - Тут его осенило.  - А почему бы не попросить Хейзелмера с ним переговорить?
        - Лорд Хейзелмер, скорее всего, лишь посмеется заявлению о преследующем меня мистере Бьюкенене. А мистера Бьюкенена подобный разговор раззадорит еще больше,  - возразила Доротея.
        В этот момент они с Доротеей разошлись в разные стороны, исполняя фигуру танца, так что она не видела выражение лица Ферди, который, раскрыв рот от удивления, недоверчиво качал головой. Он не мог представить, чтобы Хейзелмер поощрил кого-то преследовать Доротею, и менее всего злосчастного мистера Бьюкенена, который, судя по всему, являлся всего лишь беспринципным охотником за богатой невестой. Определенно кузену следовало им заняться.
        Так как Хейзелмеру больше не нужно было маскировать свой интерес к Доротее, с другими девушками он не танцевал и провел большую часть вечера, беседуя с друзьями, знакомыми и многочисленными родственниками. Почувствовав, что кто-то похлопал его по плечу, он обернулся и, к вящему разочарованию, увидел свою старшую сестру, леди Марию Сетфорд. Зная, что она уже слышала о проявляемом им интересе к Доротее, он намеренно игнорировал все ее наводящие вопросы. Наконец, леди Сетфорд сдалась и посоветовала Хейзелмеру разыскать их другую сестру, леди Сьюзен Уилмот, которая находилась в одной из гостиных и тоже отчаянно желала с ним переговорить.
        Хейзелмер смерил сестру взглядом, который, к счастью, она не сумела разгадать, и ушел от нее под предлогом того, что ему нужно увидеть мать.
        Он и в самом деле прошел мимо леди Хейзелмер, которая была всецело поглощена разговором с Салли Джерси, и, задержавшись на мгновение, прошептал ей на ухо:
        - Мама, ты всегда клялась, что не изменяла моему отцу, но поясни, ради всего святого, как тебе удалось произвести на свет таких дочерей, как Мария и Сьюзен?
        Леди Джерси, услышав эти слова, разразилась смехом. Леди Хейзелмер, состроив сыну гримасу, поинтересовалась:
        - Не хочешь же ты сказать, что они уже ударились в чтение проповедей?
        - Уверен, что они бы с радостью стали это делать, просто еще не решили, будет ли это иметь смысл,  - ответил ее непочтительный сын и, подмигнув ей, отправился дальше.
        Как и Ферди, Хейзелмер ехал в Ричмонд-Хаус, погруженный в раздумья. Гнетущее состояние овладело им еще раньше, когда ему пришлось отказать себе в удовольствии поцеловать Доротею в парке. От природы Хейзелмер был человеком властным и, как подметила Доротея, привыкшим получать желаемое, поэтому необходимость сдерживать проявление собственной страсти была ему совсем не по душе. Он уже решил, что станет просить руки Доротеи только ближе к окончанию сезона, и вовсе не потому, что ему требовалось больше времени, чтобы завоевать ее сердце, и не потому, что страшился получить отказ. Просто, в отличие от Доротеи, маркиз был отлично осведомлен о царящих в свете нравах. Он не был до конца уверен в том, что она ответит согласием, поэтому приходилось принимать во внимание и возможность отказа.
        Так как Хейзелмер ухаживал за Доротеей на виду у сплетников и любителей скандалов, подобный исход в разгар сезона поставил бы их обоих в невыносимое положение. И не только их одних. Леди Мерион, Фэншоу, Сесилия и Ферди тоже почувствовали бы себя крайне некомфортно.
        Настроение Хейзелмера несколько улучшилось, когда он узнал, что и Фэншоу находится в схожей ситуации. И все же, будучи гораздо более беззаботным, чем Хейзелмер, Тони вряд ли считал общественные запреты совершенно невыносимыми. Сесилия же была еще слишком юна и не задумывалась о будущем, просто наслаждалась каждым мгновением настоящего. Доротея - другое дело. Хотя она никогда ни жестом, ни словом не поощряла маркиза, тем не менее сдержанно принимала его ухаживания, поэтому он проницательно рассудил, что, будучи старше и независимее, чем остальные дебютантки, она бы с большей охотой и готовностью разделила с ним радости плотской любви, с которыми он жаждал ее познакомить.
        Из экипажа маркиз вышел в гораздо более благодушном настроении, чем садился в него, а стоило ему увидеть Доротею, входящую в бальный зал, как от уныния не осталось и следа.
        Прогуливаясь по гостиным, Хейзелмер заметил леди Мерион, которая, сидя в укромном уголке, оживленно беседовала с леди Брессингтон. Маркиз остановился, чтобы сделать дамам комплимент по поводу их восхитительных новых toilette, за которым последовал привычный обмен любезностями.
        Почувствовав приближение каких-то людей, он повернул голову, чтобы посмотреть, кто это, и перехватил отразившееся на лице леди Мерион раздраженное выражение. Причина была проста: к ним направлялись Герберт и Марджери, лорд и леди Дэрент.
        Хейзелмер был представлен Герберту Дэренту много лет назад, когда тот впервые приехал в столицу. Герберт был на два года моложе маркиза, на голову ниже и не мог похвастаться хорошей осанкой, которую к тому же портил плохо скроенный фрак.
        Не прошло и двух минут, как Хейзелмер в полной мере оценил решение леди Мерион взять внучек на свое попечение. Его пугала самая мысль о том, что Доротея и Сесилия, эти редкие жемчужины, дебютировали бы при поддержке нынешних лорда и леди Дэрент. Окинув Марджери Дэрент оценивающим взором, Хейзелмер решил, что она напрочь лишена и вкуса, и шарма, а ее суровые замечания о современных нравах в обществе, высказанные без поощрения со стороны кого-либо из присутствующих, и вовсе повергли его в ужас.
        Леди Мерион была столь поражена появлением этой четы, что не могла вымолвить ни слова. Когда Герберт попытался вовлечь Хейзелмера в разговор о сельскохозяйственной продукции, она разгневалась еще больше. Слушая Герберта, который в действительности имел очень смутное представление о предмете беседы, но все же пытался поучать Хейзелмера, одного из крупнейших землевладельцев страны, хорошо разбирающегося в подобных вопросах, леди Мерион очень развеселилась и, поспешно раскрыв веер, спрятала лицо.
        Она бросила сочувствующий взгляд на Хейзелмера, который ловко извинился за себя самого и леди Брессингтон, объяснив, что ее светлость желает отыскать свою дочь, а он обещал ей в этом помочь.
        Уходя под руку с маркизом, Августа Брессингтон облегченно вздохнула:
        - Благодарю вас, Марк. Если бы вы меня не спасли, я бы там надолго застряла. Бедняжка Гермиона! Что за ужасная парочка!
        - Уж точно не самые популярные люди сезона,  - согласился Хейзелмер.
        - Как подумаю, что Герберт принадлежит к той же семье, что и очаровательные сестры Дэрент…  - продолжала леди Брессингтон, забыв об интересе Хейзелмера к Доротее. Спохватившись, она покраснела и искоса посмотрела на маркиза снизу вверх, но он улыбался.
        - О нет! Я почему-то уверен, что мать Герберта изменяла его отцу. Вам так не кажется?
        Леди Брессингтон ахнула от неожиданности, но в следующую секунду тоже рассмеялась. Высвободив руку и отойдя от него на шаг, она велела ему идти по своим делам, добавив, что понимает теперь, почему все девушки от него без ума.
        Заслышав доносящиеся из бального зала звуки «Роджера де Каверли»[18 - «Роджер де Каверли» - старинный английский танец.], Хейзелмер понял, что следующим танцем станет вальс перед ужином, и, с легкостью приняв свою отставку, отправился искать Доротею. Найти ее не составило труда - она кружилась в танце с Питерборо. Остановившись на мгновение, чтобы вслушаться в мелодию и определить, где окажется эта пара в момент завершения танца, Хейзелмер направился в ту сторону и стал ждать. Питерборо закружил Доротею, исполнив последнюю фигуру танца, и поставил ее на пол в нескольких шагах от того места, где стоял маркиз.
        - Благодарю тебя, Герри, за то, что привел ко мне мисс Дэрент.
        Питерборо резко развернулся, едва сдерживая рвущиеся с губ проклятия.
        - Хейзелмер!  - прорычат: он.  - Мне следовало бы догадаться.  - Видя, что маркиз берет Доротею за руку, он поинтересовался: - Полагаю, это ты пригласил ее на вальс перед ужином?
        - Именно,  - подтвердил Хейзелмер, поддразнивая приятеля.
        Повернувшись к Доротее, лорд Питерборо произнес серьезным тоном:
        - На вашем месте, мисс Дэрент, я не стал бы иметь ничего общего с Хейзелмером. Не знаю, предупреждал ли вас кто-нибудь, но молодым леди в его обществе находиться чрезвычайно опасно. Позвольте мне увести вас.
        В ответ на его неловкую речь Доротея рассмеялась. Тут снова заговорил Хейзелмер, обращаясь к Питерборо:
        - О, мисс Дэрент отлично известно, как я опасен, Герри.
        При этом вопиющем замечании глаза Доротеи блеснули. Вскинув голову, девушка поймала на себе насмешливый взгляд маркиза.
        - Но она предпочла не обращать внимания на мои опасные наклонности,  - вкрадчивым тоном продолжил он.  - Не так ли, мисс Дэрент?
        Понимая, что отвечать на такой провокационный вопрос не следует, Доротея метнула в Хейзелмера гневный взгляд.
        Улыбнувшись, маркиз повернулся к Питерборо и просто сказал:
        - До свидания, Герри.
        - Не беспокойся, я ухожу. Будьте осторожны, мисс Дэрент!  - произнес тот безразличным голосом и, отвесив ей поклон, растворился в толпе.
        Снова повернувшись к Доротее, Хейзелмер увидел, что она прикрывает лицо веером.
        - А вы покраснели, мисс Дэрент. Интересно, это из-за жары в помещении, танца, замечаний Питерборо или меня самого?
        Улыбнувшись, она негромко ответила:
        - Думаю, из-за всего сразу.
        - В таком случае, вместо того чтобы ждать начала следующего танца тут, почему бы нам не выйти на террасу, где мы сможем, по примеру других, насладиться вечерней прохладой?
        Посмотрев в ту сторону, куда он указал, Доротея увидела распахнутые настежь французские окна, ведущие на террасу. Несколько пар прогуливались в лунном свете. У Доротеи имелись определенные опасения насчет того, чтобы идти туда с Хейзелмером, но ей и в самом деле было жарко, а ночной воздух манил прохладой.
        Хейзелмер, угадавший ее мысли, принял решение за нее. Взяв девушку за руку, он повел ее на террасу. При виде строго распланированного сада, сказочно прекрасного в лунном сиянии, Доротея восхищенно ахнула. Несколько пар удалились в находящийся уровнем ниже цветник. Прогуливаясь по его дорожкам, они походили на волшебные неземные создания. Боясь разрушить очарование, Хейзелмер повел Доротею в дальнюю часть террасы. Он отлично помнил, что там, уровнем ниже бального зала, располагается оранжерея, пристроенная сбоку к дому так, что попасть в нее можно было только с террасы. Зная, что герцогиня Ричмонд - предусмотрительная хозяйка, маркиз решил, что оранжерея также будет открыта. Дойдя до конца террасы и повернув за угол, он понял, что не ошибся.
        - Эти ступени ведут в оранжерею. Если память мне не изменяет, там имеется небольшая площадка с фонтаном. Не хотите ли взглянуть?
        Этот вопрос был пустой формальностью. Доротея была очарована открывшейся ее глазам картиной и охотно спустилась по лестнице вместе с маркизом.
        В оранжерее никого, кроме них, не было. Двери, ведущие на площадку с фонтаном, были открыты, и оттуда доносилось мелодичное журчание воды. Привлеченная этим звуком, Доротея отпустила руку Хейзелмера и зашагала вперед, чтобы полюбоваться волшебным видом. Она и сама была похожа на сказочную королеву. Три фонтана на площадке исполняли свои песни, лунный свет искрился в каждой капле воды, взлетающей в ночной воздух, чтобы через мгновение с тихим всплеском снова упасть в большой мраморный резервуар. Доротея замерла в дверях, завороженная этой прекрасной сиеной.
        Хейзелмер беззвучно закрыл двери на террасу и, подойдя к девушке сзади, обнял ее. Почувствовав его руки у себя на талии, она повернулась и положила голову ему на плечо. Несколько мгновений они стояли совершенно неподвижно, точно статуи в фонтанах. Затем Доротея подняла голову и, глядя на Хейзелмера, улыбнулась ему. Ей был известен один способ ускорить события.
        За свои старания она была вознаграждена так, как не смела и мечтать. Хейзелмер быстро склонил голову и нежно коснулся губами ее губ, затем отстранился. Доротея широко раскрыла глаза. Одно мгновение, показавшееся обоим вечностью, они стояли неподвижно, глядя друг на друга в лунном свете. Потом Хейзелмер снова крепко прижал ее к себе. Она потянулась к нему, и их губы снова слились в поцелуе, от которого Доротея едва не лишилась чувств. Действуя нежно и осторожно, Хейзелмер приступил к ее чувственному воспитанию, углубляя поцелуй постепенно, чтобы не испугать Доротею, но научить ее наслаждаться каждым мгновением. Он ни на секунду не терял контроля над собой, а Доротея, нежась в его объятиях, впервые в жизни отпустила себя на свободу.
        Напрочь позабыв о времени, она шла дорогой удовольствия, где на каждом шагу ее приветствовала радость, изысканная, как роса в чашечке цветка. С каждым новым прикосновением Хейзелмера Доротея, содрогаясь от восторга, раскрывала все новые чувственные границы своего тела. Когда, наконец, он вернул ее обратно в реальный мир, она испытывала головокружение и дышала с трудом, но была совершенно счастлива.
        Потом они вальсировали в залитой лунным светом оранжерее под звуки музыки, доносящейся из открытых окон бального зала, находящегося прямо над ними. Доротея наслаждалась каждым мгновением, и Хейзелмер, глядя в ее милое лицо, такое спокойное и безмятежное в свете звезд, следовал ее примеру.
        Когда последние аккорды вальса растаяли в воздухе и танец окончился, Хейзелмер заставил Доротею взять себя под руку и повел ее к двери, ведущей на террасу.
        - Нам уже пора уходить?  - запротестовала она.  - Здесь так красиво.
        - Пора,  - твердо ответил он, понимая, что случится, если они пробудут в этом уединенном месте еще хотя бы мгновение.
        Это, конечно, будет очень приятно, но что потом? После их маленькой интерлюдии он больше не был уверен в себе и опасался, что может зайти слишком далеко. У него возникло подозрение, что, хотя Доротея и была целомудренной девушкой, она готова была презреть общественные правила, навязывающие им строго определенное поведение. Теперь Хейзелмеру приходилось сопротивляться за двоих, но если Доротея станет и дальше искушать его, он капитулирует. Закрыв глаза, маркиз постарался избавиться от пьянящей мысли о том, чем они могли бы сейчас заниматься. Снова открыв глаза, он крепче сжал руку Доротеи и неумолимо потянул ее в сторону ведущих на террасу ступеней.
        - Если мы пропустим ужин, все самые ужасные опасения вашей бабушки, связанные со мной, подтвердятся, и она, скорее всего, запретит мне с вами разговаривать.
        Подумав о том, что Хейзелмер едва ли станет подчиняться запретам леди Мерион, Доротея счастливо улыбнулась и позволила ему отвести себя обратно в бальный зал, где они сразу же столкнулись с Эдвардом Бьюкененом.
        - Мисс Дэрент, вы покраснели. Не хотите ли прогуляться со мной по саду? Уверен, что лорд Хейзелмер извинит нас.  - Обвиняющий взгляд, брошенный им на маркиза, больно ранил Доротею.
        Хейзелмер, которому была отлично известна причина восхитительного румянца на щеках Доротеи, улыбнулся дьявольской улыбкой, напоминающей о его репутации, и произнес:
        - Напротив! Лорд Хейзелмер как раз собирался сопроводить мисс Дэрент к ужину. Так что это вы нас извините.
        Кратко кивнув, Хейзелмер шагнул в сторону и увел Доротею прочь, оставив Эдварда Бьюкенена размышлять в одиночестве о том, что мисс Дэрент могла пасть жертвой обольщения зловещего маркиза.
        Когда они отошли на значительное расстояние, Доротея спросила:
        - Я в самом деле покраснела?
        Она испытывала небывалый душевный подъем, а вовсе не смущение. Усмешку, появившуюся на губах маркиза, она разгадать не сумела.
        - Восхитительно покраснели,  - ответил он.
        По дороге они много раз останавливались, чтобы переброситься несколькими словами со знакомыми, но в конечном итоге все же прибыли в столовую. Фэншоу и Сесилия придержали для них места за угловым столиком, уже уставленным различными яствами. Пока Хейзелмер помогал Доротее сесть на стул, Фэншоу быстро посмотрел сначала на нее, а потом - выразительно - на приятеля, одними глазами говоря, что знает, чем они занимались. Хейзелмер ухмыльнулся в ответ.
        Обрадованный тем, что мрачное настроение друга рассеялось, Фэншоу повернулся к восторженной, требующей постоянного внимания Сесилии и пригласил ее полюбоваться двориком с фонтанами.
        Когда ужин окончился, Фэншоу напомнил Хейзелмеру:
        - Не забудь, что ты обещал своей матушке. Я тоже принимаю в этом некоторое участие и не вынесу, если на обратной дороге до Кэвендиш-сквер она станет засыпать нас вопросами.
        - О боже! Я и в самом деле забыл.  - Хейзелмер улыбнулся Доротее своей самой очаровательной улыбкой.  - Мисс Дэрент, среди гостей присутствует и моя матушка. Она взяла с меня обещание, что я вас познакомлю. Вы разрешите мне проводить вас к ней?
        Доротея удивленно вскинула брови, но все же позволила увести себя на поиски маркизы. Пробираясь через толпу, она поинтересовалась:
        - Позвольте узнать, отчего это лорду Фэншоу так важно, чтобы вы сдержали свое обещание?
        Рассмеявшись, Хейзелмер ответил:
        - Her, вам лучше оставаться в неведении. А то мой ответ снова смутит вас.  - Светящаяся в его взгляде ласка вызывала в Доротее странные ощущения.
        Наконец, маркизу удалось отыскать свою мать - та сидела на диване в одной из гостиных, погруженная в беседу со своей приятельницей. Завидев их приближение, эта дама тактично удалилась, позволив Хейзелмеру исполнить обещание.
        Из писем подруг леди Хейзелмер знала, что Доротея Дэрент - девушка красивая. Но восхитительная богиня в атласном платье цвета слоновой кости, которую сын представил ей, была гораздо более привлекательной, чем она себе представляла.
        Обрадованно улыбнувшись, леди Хейзелмер жестом предложила Доротее присесть подле нее, одновременно состроив сыну большие глаза, показывая тем самым, как она впечатлена его выбором. Хейзелмер, верно истолковав этот взгляд, улыбнулся в ответ, будто говоря: «Ну а вы чего ожидали?» Заслышав вздох, означающий, что маркиза желает остаться с мисс Дэрент наедине, Хейзелмер откланялся и отправился на поиски леди Мерион.
        Обрадованная уходом сына, леди Хейзелмер обнаружила устремленный на себя взгляд больших зеленых глаз. Она с легкостью завязала разговор на ничего не значащую тему, старательно не упоминая имени сына, и очень быстро обнаружила, что сидящая рядом с ней девушка уверена в себе и уравновешенна, а также удивительно честна. Неудивительно, что Хейзелмера так влечет к прекрасной мисс Дэрент, подумала она. Маркиза не сомневалась, что сын намерен предложить этой девушке руку и сердце, в противном случае он никогда не стал бы их знакомить. Беседа продолжалась, и леди Хейзелмер добавила к достоинствам мисс Дэрент еще и чувство юмора. Выбором сына она осталась очень довольна.
        Когда появился лорд Элвенли, которому Доротея обещала последний танец вечера, леди Хейзелмер недоумевала, сколько еще ее сын намерен ждать. Глядя вслед Доротее, удаляющейся под руку с Элвенли, она задумалась, удастся ли Хейзелмеру завоевать эту элегантную молодую женщину так легко, как он рассчитывает. Ей оставалось лишь надеяться, ради блага самой Доротеи, что это будет не так. Хейзелмер слишком привык всегда получать желаемое, поэтому, хотя бы раз в жизни встретив отказ, он научится быть более человечным.


        Глава 8
        На следующий день маркиз занимался изучением привезенных матерью документов по управлению поместьем Хейзелмер. На протяжении многих лет он проводил сезон в Лондоне, а в свои многочисленные владения приезжал лишь время от времени, и то на очень непродолжительный срок. В этом году он и вовсе забросил дела, посвящая все свое время ухаживаниям за Доротеей. Однако, не будучи ленивым землевладельцем, маркиз понимал, что дольше откладывать поездку в Хейзелмер нельзя.
        Часы на каминной полке показывали без четверти три. Погода стояла прекрасная, дул легкий ветерок, обрывающий лепестки у цветков росших на площади вишневых деревьев. Позвонив в колокольчик, Хейзелмер вызвал Майттона и отдал распоряжение немедленно подать к крыльцу двуколку, запряженную лошадьми серой масти, после чего отправился наверх, чтобы озадачить и Мургатройда тоже. Десять минут спустя маркиз, чьи ботфорты и костюм были, как всегда, безукоризненны, спускался по лестнице Хейзелмер-Хаус. Кивком отпустив своего грума Джима Хитчина, он сам сел на козлы и сказал:
        - Будь готов отправляться в Хейзелмер сразу по моему возвращению.
        С этими словами он направил экипаж к противоположному концу площади и остановился перед Мерион-Хаус. Передав поводья уличному мальчишке, он поднялся по ступеням. Дверь открыл Меллоу.
        - Ее светлость дома, Меллоу?
        - Сожалею, милорд, но в настоящее время она не принимает.
        Хейзелмер нахмурился:
        - В таком случае узнайте, не соблаговолит ли мисс Дэрент уделить мне несколько минут.
        - Разумеется, милорд.
        Проводив его в гостиную, Меллоу отправился разыскивать мисс Дэрент. Поднимаясь по лестнице на второй этаж, он размышлял о том, не разбудить ли ее светлость, но, как следует все взвесив, решил этого не делать. Лорд Хейзелмер оставил свой экипаж у крыльца и наверняка не захочет, чтобы лошади простаивали. Обнаружив мисс Дэрент в гостиной наверху - она находилась в одиночестве,  - он передал послание маркиза.
        Доротея, размышлявшая о пребывании в оранжерее Ричмонд-Хаус наедине с лордом Хейзелмером, не была уверена в том, что ей следует принять его теперь, опять же с глазу на глаз. Сесилия уехала кататься с лордом Фэншоу, а леди Мерион еще не вставала с постели. Все же Доротея спустилась в гостиную к лорду Хейзелмеру, предусмотрительно оставив дверь открытой.
        От его внимания не укрылись предпринятые ею меры предосторожности. Тепло улыбнувшись, маркиз, по своему обыкновению, поцеловал ей руку, задержав ее в своей ладони.
        - Мисс Дэрент, не хотите ли покататься со мной в Гайд-парке?
        Ферди говорил, что маркиз крайне редко делал леди подобное предложение, поэтому Доротея осознала оказанную ей высокую честь и, не желая упускать такое приглашение, с готовностью ответила:
        - Разумеется, милорд. Вот только надену ротонду.
        Отпустив ее руку, Хейзелмер, давно приученный к искаженному женскому пониманию времени, добавил:
        - Даю вам десять минут, не больше!
        Рассмеявшись, Доротея покинула комнату, но очень скоро вернулась обратно. Когда они вышли на крыльцо, она воскликнула, проявив недюжинную осведомленность:
        - Великий боже, ваши серые лошади!
        Приняв поводья у терпеливо ожидающего мальчишки и не забыв наградить его, Хейзелмер запрыгнул на сиденье. Наклоняясь, чтобы помочь Доротее сесть рядом с ним, он ответил:
        - Да, мои серые. А что вам о них известно, мисс Дэрент?
        Этот выпад не попал в цель. С присущим ей самообладанием Доротея пояснила:
        - По словам Ферди, вы редко ездите на прогулку в парке на серых лошадях.
        На самом деле Ферди рассказал Доротее много больше. Лошади серой масти Хейзелмера считались самой быстрой и ладной парой в стране. Он лично вырастил их в своем поместье Генри, и ни за какие деньги не соглашался с ними расстаться.
        - Ах, Ферди,  - задумчиво протянул Хейзелмер, внезапно осознав, что его приятель помогает не только ему самому, но и Доротее тоже.
        По дороге в парк маркиз почти не разговаривал с Доротеей, так как его внимание было целиком сосредоточено на плотном уличном движении и на сдерживании своих беспокойных целеустремленных лошадей, которым не нравились звуки и запахи города. Доротея восхищалась мастерством Хейзелмера, приведшего экипаж к воротам парка. Оказавшись внутри, они не спеша двинулись привычным маршрутом, что позволило Хейзелмеру завязать с Доротеей разговор.
        К его облегчению, на ней не было шляпки, поэтому он мог беспрепятственно любоваться ее лицом в обрамлении темных локонов. Почувствовав на себе его пристальный взгляд, она повернула к нему голову и вопросительно улыбнулась.
        С утра Доротея тщательно обдумала происшествие в оранжерее и решила не придавать ему большого значения. Она сама спровоцировала их поцелуй в надежде разгадать его чувства. Хотя случившееся и доставило ей большое наслаждение, искомого ответа она не добилась. Доротея всем сердцем желала, чтобы Хейзелмер сказал ей что-нибудь, объяснился, но понимала, что едва ли прогулка в экипаже но Гайд-парку подходит для этой цели. Особенно когда требуется внимательно следить за лошадьми. И все же она не сомневалась, что маркиз пригласил ее не без причины.
        - Мисс Дэрент, мне нужно на несколько дней уехать из Лондона. Мое присутствие требуется в Хейзелмере.
        - Понимаю.
        Это заявление не слишком обескуражило Доротею. При зрелом размышлении она не могла не прийти к заключению, что маркизу нужно регулярно наносить визиты в свои владения. Вспомнив о своем дебютном бале, девушка помрачнела. Обратив к Хейзелмеру грустное лицо, она обдумывала, как лучше задать интересующий ее вопрос.
        В очередной раз прочтя ее мысли, маркиз помог разрешить ее затруднение:
        - Я вернусь вечером во вторник, так что в среду мы с вами обязательно увидимся.
        Наблюдая за тем, как черты лица мисс Дэрент мгновенно просветлели, Хейзелмер решил, что иных доказательств того, какие чувства она к нему испытывает, не требуется. Ее поведение в оранжерее было весьма красноречивым. Хейзелмер испытывал огромное искушение здесь и сейчас предложить ей стать его женой, но необходимость сдерживать горячую пару лошадей остудила его пыл. В будущем ему представится много других возможностей для этого, причем в гораздо более подходящей обстановке. «Великий боже!  - подумал он.  - Что было бы, если бы я в самом деле сделал ей предложение посреди Гайд-парка!»
        Они ехали, время от времени останавливаясь, чтобы поприветствовать знакомых. Хейзелмер, не желающий, чтобы лошади простаивали, старался свести эти обмены любезностями к минимуму. Завершив круг, он направил экипаж к воротам.
        - Погода меняется, мисс Дэрент. Надеюсь, вы не станете возражать, если я заблаговременно отвезу вас обратно на Кэвендиш-сквер?
        - Вовсе нет,  - ответила она.  - Я понимаю, какая это великая честь - прокатиться в экипаже, запряженном вашими знаменитыми серыми лошадьми.
        Подняв голову, девушка погрузилась в омут его теплых ореховых глаз.
        - Вы правы, дитя мое,  - прошептал он.  - Ведите себя хорошо в мое отсутствие.
        Рассердившись на его покровительственный тон, Доротея хотела было сказать в ответ что-нибудь едкое, но, глядя в его глаза, вспомнила, сколько раз он выручат ее из затруднительных ситуаций. От необходимости давать ответ ее спасло плотное уличное движение. Внимание Хейзелмера снова целиком сосредоточилось на лошадях. К тому времени, как они вернулись на Кэвендиш-сквер, Доротея убедила себя не придавать значения его последнему замечанию.
        Затормозив у крыльца Мерион-Хаус, Хейзелмер выпрыгнул из экипажа и, приобняв Доротею за талию, помог ей выйти. Он поднялся с ней по ступеням, а когда. Меллоу открыл дверь, привычно поцеловал ей руку и с улыбкой произнес:
        - Au revoir, мисс Дэрент. До среды.


* * *
        В воскресенье и понедельник сестры Дэрент были заняты хлопотами, связанными с их предстоящим дебютным балом. В отличие от Сесилии, напропалую флиртующей со своими юными поклонниками, Доротея мудро воздерживалась от каких-либо поощрений своих кавалеров. Однако сколь бы холодна она ни была с Эдвардом Бьюкененом, ей никак не удавалось его отвадить. К несчастью, даже леди Мерион считала, что единственным лекарством здесь может стать только время.
        Поэтому Доротея гораздо чаще, чем ей бы того хотелось, оказывалась в обществе мистера Бьюкенена. Его манера разговора доводила ее до умопомрачения, как и непрерывные попытки проявления галантности. Ясность рассудка ей помогали сохранить лорды Питерборо, Элвенли, Десборо и другие, которые не хуже Хейзелмера умели заявлять о своих правах.

        Леди Мерион сидела, сосредоточенно изучая список гостей. В самом ли деле такая схема расположения гостей за столом самая правильная? С раннего утра вторника пожилая дама занималась этой важной, но тяжелой работой - решала, кого рядом с кем посадить во время ужина. В доме царил полный хаос: прибывали поставщики продуктов и флористы с табуретками и столами, готовясь демонстрировать свою продукцию. Повсюду сновали слуги, начищая до блеска и полируя медные, бронзовые и серебряные поверхности и протирая канделябры. Все понимали, что завтра леди Мерион дает самый важный бал сезона, и ни один из ее высокопоставленных гостей не должен заметить нигде ни малейшего изъяна.
        Бросив взгляд на позолоченные часы на каминной полке, леди Мерион поняла, что почти настало время обеда. В попытке обнаружить просчеты в своей схеме, она еще раз пробежала список глазами. Почувствовав полное удовлетворение, леди Мерион спустилась на первый этаж в утреннюю гостиную, временно служившую столовой, в то время как в настоящей столовой и главной гостиной заканчивали косметический ремонт. По совету непревзойденного знатока моды, мистера Ферди Ачесон-Смита, леди Мерион распорядилась декорировать эти комнаты в бледно-голубых тонах с добавлением белого и серебряного акцентов, которые казались гораздо более привлекательными, чем привычные белый и золотой. Эта цветовая схема повторялась в убранстве всех комнат в доме и конечно же бального зала, который будет украшен белыми и голубыми гиацинтами, белыми анемонами и белым жасмином.
        Бледно-голубой, белый и серебряный цвета составляли превосходный фон для бальных платьев внучек леди Мерион, которые по праву могли называться вершиной гения Селестины. Работа над нарядом для Доротеи продвигалась очень непросто, но приносила модистке удовлетворение. Селестина лично обошла несколько складов в поисках нужного оттенка шелка, который идеально гармонировал бы с цветом глаз Доротеи. Платье поражало своей простотой. Вырез горловины был очень глубоким, что для более юной дебютантки сочли бы непристойным. Он шел параллельно маленьким пышным рукавам, спущенным с плеч так, чтобы оставить их обнаженными. Лиф был узким, а линия талии - завышенной, что позволяло юбкам плавно струиться по бедрам, опускаясь до самого пола.
        Платье Сесилии, хотя и менее поразительное, также был очень красиво в своей простоте. Выполненное из шелка аквамаринового цвета, с круглым вырезом горловины и завышенной талией, расшитое мелким жемчугом, оно превосходно подчеркивало достоинство ее фигуры.
        Несмотря на хмурое небо, с утра сестры совершили свою обязательную конную прогулку в парке, после чего занялись написанием писем. Присоединившись к бабушке за обеденным столом, они продолжали весело щебетать, рассказывая, кого встретили и кто передавал наилучшие пожелания. Глядя на их счастливые лица, леди Мерион пришла в смятение. Скоро, очень скоро эти юные создания упорхнут из гнездышка, и дом снова опустеет, вернется к привычному спокойному распорядку. Пожилая дама поняла, что ей этого совсем не хочется.

        Леди Мерион распорядилась, чтобы в среду внучки отказались от прогулки верхом. Обе они должны были поспать до десяти часов, а потом присоединиться к ней в утренней гостиной за завтраком и распаковать подарки, присланные многочисленными доброжелателями по случаю дебютного бала. Если Сесилии и Доротее захочется, они могут прогуляться по парку, расположенному на площади, но после обеда обязаны прилечь отдохнуть, пока не придет время одеваться. Больше всего леди Мерион опасалась, что от перевозбуждения у Сесилии начнется лихорадка или, еще хуже, у Доротеи случится приступ мигрени.
        Услышав бабушкин план, Доротея заявила, что совсем скиснет от скуки, но, будучи бесконечно благодарной бабушке за усилия, приложенные ею в подготовке к балу, обещала неукоснительно повиноваться.
        Спустившись к завтраку в утреннюю гостиную, сестры обнаружили, что стол доверху завален букетами, коробками и свертками всевозможных форм и размеров. На помощь в их распаковывании призвали Триммер, Бетси и Уитчетт. Доротея и Сесилия, забыв о еде, с головой ушли в приятные хлопоты.
        Вошедшая в гостиную леди Мерион замерла на пороге, точно громом пораженная.
        - Великий боже! Что-то не припомню, чтобы мне прежде доводилось видеть подобное!  - Она положила перед внучками еще по одной коробке.  - Это вам, мои дорогие. Не думаю, что на свете найдется бабушка счастливее меня.
        Обе девушки порывисто вскочили со своих мест и принялись обнимать и целовать бабушку. Потом они распаковали ее подарки. Сесилия получила маленькую жемчужную брошь, специально созданную для того, чтобы украсить ее бальное платье. Развернув упаковочную бумагу и раскрыв красный кожаный футляр, Доротея достала изумительное колье из изумрудов.
        - О, бабушка! Какая красота!  - воскликнула она.
        После того как внучки примерили украшения и вдоволь ими восхитились, леди Мерион велела им распаковывать остальные подарки. Она также охотно включилась в эту веселую игру.
        Полученные подарки были призваны скорее продемонстрировать экстравагантный вкус дарителя, чем выразить восхищение одариваемой, но многочисленные букеты цветов и стихотворения Доротея и Сесилия исправно получали и во время сезона. Хотя лорд Элвенли и прочие приятели Хейзелмера частенько подносили Доротее цветы и другие знаки восхищения, сам он ни разу ей ничего не прислал. Ей было невдомек, что Хейзелмер, признанный эксперт по части соблазнения, избрал такую тактику неслучайно. Поэтому, дойдя до небольшого свертка, в котором оказался футляр от Эстли, Доротея не связала его с Хейзелмером.
        Дарить дебютанткам ювелирные украшения было не принято. Заинтригованная, она расчистила вокруг себя побольше места, чтобы как следует рассмотреть этот подарок.
        - Интересно, от кого это,  - негромко сказала она.
        Леди Мерион подошла поближе:
        - Очень странно! Открывай скорее, дорогая, давай посмотрим. Внутри непременно должна быть карточка.
        Но карточки внутри фуляра не оказалось. Там лежала самая восхитительная брошь, какую только можно было себе вообразить. Она была выполнена из золота с инкрустацией из изумрудов и рубинов, и имела форму ягоды ежевики. На губах Доротеи расцвела улыбка. Какая дерзость!
        Леди Мерион не могла взять в толк, чему улыбается ее внучка. Зато Сесилия, подняв голову от своих подарков и увидев в руке у сестры брошь, тут же обо всем догадалась.
        - О! Это от лорда Хейзелмера?  - воскликнула она, глядя на смущенную Доротею карими глазами, и засмеялась.
        Леди Мерион тут же ухватилась за эту соломинку. Ради всего святого, какое отношение имеет ежевика к лорду Хейзелмеру? Хорошо зная этого джентльмена, она догадывалась, что его подарок далеко не такой невинный, как кажется.
        - Доротея, я запрещаю тебе надевать это украшение сегодня,  - непреклонно заявила она.
        - Ах нет, бабушка, не делайте этого! Видите эту петельку? Мистер Эстли сделал ее для того, чтобы брошь можно было носить и в качестве кулона на ожерелье из изумрудов. Как предусмотрительно с его стороны!
        Тщательно изучив брошь и подаренное бабушкой ожерелье, Доротея совместила их и теперь критически разглядывала полученный результат. Украшения прекрасно сочетались друг с другом.
        - Доротея, я не знаю, что эта брошь символизирует, и не уверена, что хочу знать,  - самым жестким тоном, на какой только была способна, произнесла леди Мерион.  - Но, что бы Хейзелмер ни задумал, тебе нельзя надевать сегодня это украшение. Только подумай, как это будет подозрительно. Как ты сможешь смотреть ему в глаза, надев его подарок?
        - С привычной хладнокровностью, смею надеяться,  - упрямо возразила Доротея.  - Я не могу не принять этот вызов, бабушка, вы же понимаете. Просто не могу.
        Леди Мерион подозревала, что Хейзелмер намерен заманить ее внучку в ловушку, но ничего не могла с этим поделать.

        Единственное отклонение от намеченного леди Мерион распорядка дня произошло из-за Эдварда Бьюкенена. Нежданно-негаданно он объявился у дверей, наотрез отказываясь слушать Меллоу, которому были даны строгие распоряжения никого не пускать. Упомянув имя Герберта Дэрента, он все же убедил Меллоу проводить его в утреннюю гостиную. Сам дворецкий отправился предупредить о госте хозяйку.
        Кипя от негодования, леди Мерион спустилась на первый этаж и величественно вплыла в гостиную. Пять минут спустя она с озадаченным видом отправилась искать свою старшую внучку.
        Через десять минут Доротея, выглядевшая очень бледной, спустилась по лестнице. Замешкавшись на пороге, она с отвращением посмотрела на дверь утренней гостиной, затем, глубоко вздохнув, вошла.
        Все оказалось еще хуже, чем она предполагала. Леди Мерион говорила о букете маргариток - подумать только, маргариток!  - который к тому же уже завял. На лице человека, держащего в руках этот букет, застыло самодовольное выражение.
        - А! Мисс Дэрент!  - На мгновение мистер Бьюкенен лишился своего красноречия, но, быстро придя в себя, продолжил: - Подозреваю, дорогая, что вы отлично понимаете, почему я здесь.
        От этих слов Доротея почувствовала дурноту. К счастью, от мистера Бьюкенена ее отделял маленький круглый столик, и она намеревалась и впредь сохранять эту дистанцию.
        Мистер Бьюкенен, похоже, не заметил ничего необычного в ее молчании и бодро продолжил:
        - Да, моя дорогая, я пришел просить вашей руки! Сомневаюсь, что вы ожидали предложения так рано, еще до вашего дебютного бала. Не многие юные леди могут похвастаться, что оказались так быстро и успешно устроены еще не будучи представленными ко двору, не правда ли?
        Больше Доротея терпеть была не в силах.
        - Мистер Бьюкенен, благодарю за ваше предложение, но, боюсь, я не могу стать вашей женой.
        - О, не беспокойтесь, моя дорогая. Эдвард Бьюкенен знает, как такие дела делаются. Я уже заручился согласием лорда Герберта. Вам нужно сказать всего одно слово, и мы объявим о радостном событии на вашем балу.
        Хейзелмер, будучи человеком проницательным, тут же объяснил бы Бьюкенену, что тот выбрал неверный подход к такой независимой девушке, как Доротея Дэрент. Залившись краской, она уже не скрывала испытываемого ею отвращения:
        - Мистер Бьюкенен, вы глубоко заблуждаетесь. Хотя Герберт Дэрент и является моим опекуном, он не может заставить меня выйти замуж. Я не принимаю ваше предложение, потому что не имею ни малейшего желания становиться вашей женой. Полагаю, я достаточно ясно выразилась? А теперь прошу меня извинить, мы очень заняты. Меллоу проводит вас.
        С высоко поднятой головой она направилась к дверям, задержавшись на мгновение, чтобы отдать Меллоу распоряжения касательно их нежеланного посетителя, после чего с видом победительницы стала подниматься по лестнице.

        Тем же вечером, незадолго до того, как начнут съезжаться гости, леди Мерион стояла в прихожей, наблюдая, как ее внучки спускаются по ступеням. Она испытывала чувство гордости и удовлетворения. Ее девочки превосходны!
        Сесилия, воплощенная невинность, шла первой. Ее большие карие глаза весело поблескивали. Но Доротея! Невероятно прекрасная, она выступала элегантно и неспешно, демонстрируя достоинства своего великолепного наряда. При виде ее не одно мужское сердце забилось бы. «Особенно сердце Хейзелмера!» - мстительно подумала ее светлость, заметив висящую на груди у внучки подаренную им брошь-кулон в форме ежевики. Пожилая дама не могла не признать, что Доротея оказалась права, надев его. Кулон служил завершающим штрихом всего туалета, а блеск зеленых и красных камней прекрасно контрастировал с алебастровой кожей Доротеи.
        Через несколько минут Меллоу объявил о прибытии Ферди, который, как и обещал, явился пораньше, чтобы оказать дамам моральную поддержку. Войдя в гостиную, он остановился как громом пораженный, не в силах отвести глаз.
        - Вот это да!
        То были единственные слова, которые сумел произнести элегантный мистер Ачесон-Смит. Все три леди разразились хохотом, и остальных гостей, начавших собираться вскоре после, приветствовали в гораздо менее напряженной атмосфере.
        Скоро гостиная заполнилась гулом голосов. Леди Джерси и княгиня Эстерхази искренне похвалили обеих девушек. Когда Доротея отошла в сторону, чтобы поговорить с леди Брессингтон, Салли Джерси обратилась к леди Мерион:
        - Дорогая, мне не терпится посмотреть на выражение лица Хейзелмера, когда он войдет в эти двери и увидит Доротею!
        - Салли, не говори так! Я ужасно боюсь, что-либо он, либо Доротея, либо оба сразу забудут, где находятся, и совершат какой-нибудь скандальный поступок!
        - Если даже и так, едва ли кто-то станет его в этом винить.
        В это самое мгновение Меллоу объявил о прибытии маркиза Хейзелмера и вдовствующей маркизы. Гости были слишком хорошо воспитанными, чтобы разглядывать их в открытую, но все же Хейзелмер понимал, что все взоры устремлены на них. Не было только Доротеи. Подавив желание немедленно отправиться на ее поиски, маркиз, придав себе привычный невозмутимый вид, повел мать здороваться с леди Мерион.
        Леди Хейзелмер, уже отыскавшая Доротею глазами, тихо, так, чтобы ее услышал только сын, прошептала:
        - Мой дорогой, ты пропал. Эта девушка - самое поразительное создание из всех, что мне когда-либо доводилось видеть.
        Хейзелмер, ореховые глаза которого лучились весельем, ответил:
        - Благодарю вас, мама. Так оно, по-видимому, и есть, раз все эти старые сплетницы смотрят на меня во все глаза.
        Улыбнувшись, леди Хейзелмер повернулась к леди Мерион, чтобы похвалить ее внучек. Оставив мать с группой давних приятельниц, собравшихся вокруг хозяйки дома, маркиз растворился в толпе.
        Вскоре за Хейзелмерами прибыли Эглемоны. Воспользовавшись тем, что все взгляды обратились на лорда Фэншоу, приветствующего Сесилию, Хейзелмер подошел к Доротее, беседующей с его младшей сестрой, леди Элисон Гисборн. Эта оживленная блондинка, безошибочно угадав в Доротее даму сердца брата, сама ей представилась. Заметив брата, она широко улыбнулась и произнесла:
        - Здравствуй, Марк! Да-да, я уже иду к маме, которая сгорает от нетерпения мне кое-что поведать.  - Она со смехом удалилась.
        - Как хорошо моя младшая сестра меня понимает,  - произнес маркиз, по своему обыкновению целуя Доротее руку. Он был рад, что удалось выиграть несколько минут и привыкнуть к ее новому образу.
        Бросив на него взгляд украдкой, Доротея обнаружила, что его глаза поблескивают, а когда он улыбнулся ей, все прочие гости и вовсе перестали для нее существовать. Улыбнувшись в ответ, она сказала:
        - Благодарю вас за подарок, лорд Хейзелмер.
        - Ах да. Я надеялся, что он всколыхнет в вашей памяти приятные воспоминания,  - ответил он, дотрагиваясь длинным пальцем до кулона у нее на груди и с трудом подавляя искушения прикоснуться к ее обнаженной коже.
        Доротея ожидала какого-нибудь вопиющего поступка с его стороны.
        - Да, я всегда считала лес в Мортон-Парке тихим и спокойным местом.  - Она говорила с такой искренностью, что если бы Хейзелмер не знал, что к чему, то решил бы, что она позабыла об их первой встрече.
        Он рассмеялся, отдавая должное ее находчивому ответу, и добавил соблазнительным тоном:
        - Вы так преуспели в искусстве словесных баталий со мной, что, боюсь, мне придется перейти… к более прямым методам.
        Маркиз встретился с взглядом ее изумрудных глаз, но так и не узнал, что она хотела сказать в ответ, потому что в этот момент к ним подошла Марджери Дэрент.
        Все собравшиеся были слишком хорошо воспитаны, чтобы прерывать разговор между мисс Дэрент и лордом Хейзелмером, но леди Дэрент сделала это без угрызений совести. Заметив, что Доротея всецело поглощена разговором с мужчиной, которого она полагала немногим лучше распутника, она тут же стала действовать. Марджери прибыла на бал лишь недавно и еще не имела возможности перекинуться несколькими словами с Доротеей. Будучи близорукой, она оценила всю красоту платья девушки, лишь подойдя к ней на близкое расстояние.
        Одарив маркиза подобием великодушной улыбки, Марджери немедленно обратилась к Доротее:
        - Моя дорогая! Не кажется ли тебе, что к этому платью лучше бы надеть шаль?
        Хейзелмер почувствовал, как напряглась Доротея и незаметно придвинулась ближе к нему.
        - Нет, мне так не кажется, кузина,  - ответила она, изо всех сил сдерживая раздражение.  - Мне совсем не холодно. Кроме того,  - поспешно добавила девушка, заметив, что Марджери не поняла намека и намеревается и дальше высказывать свои соображения,  - едва ли я осмелилась бы смутить бабушку таким провинциальным стилем.
        Леди Дэрент смешалась.
        Хейзелмер, едва сдерживаясь, чтобы не начать аплодировать, поспешил на помощь Доротее:
        - Мисс Дэрент, как мне кажется, моя матушка пытается привлечь наше внимание. Леди Дэрент, прошу нас извинить.  - Кивнув возмущенной даме, он увел Доротею прочь.
        Отойдя на несколько шагов, он произнес, глядя на нее сверху вниз:
        - Вот хорошая девочка! Если бы вы ее не осадили, мне пришлось бы вмешаться, и я, боюсь, наговорил бы ей гораздо менее приятных вещей. Хотя мне придется многому вас обучить, в уроках искусства ставить людей на место вы точно не нуждаетесь.
        Глядя на маркиза сияющими глазами, Доротея рассмеялась его остроумной реплике, но тут же осадила себя. Леди Хейзелмер, к которой они направлялись, наблюдала за их общением со странной улыбкой на губах. Ей еще никогда не доводилось видеть своего сына влюбленным.
        Разговоры продолжались, в комнате становилось все жарче. Наконец Меллоу объявил, что ужин подан. Будучи самым старшим из присутствующих пэров, Хейзелмер должен был вести леди Мерион к столу, но Герберт Дэрент избавил его от этой обязанности, предоставив маркизу возможность сопровождать мисс Дэрент. Сесилия пошла под руку с лордом Фэншоу, остальные потянулись следом.
        Ужин имел огромный успех, не омраченный, к огромной радости леди Мерион, никакими неприятностями. Гости степенно беседовали, и даже Марджери нашла себе собеседника по душе в лице тугого на ухо адмирала. Как и ожидалось, Хейзелмер с Доротеей не замечали никого вокруг, впрочем, как и Фэншоу с Сесилией. Но это обстоятельство никого не заботило, так как леди Мерион, будучи опытным тактиком, очень грамотно рассадила своих гостей. Лорд и леди Дэрент, к счастью, сидели так далеко от молодых, лучащихся счастьем пар, что были лишены возможности действовать на них удручающе.
        Когда последнее блюдо было съедено, леди встали из-за стола и удалились в гостиную, оставив джентльменов наслаждаться портвейном. На ужине, предшествующем балу, это традиционное разделение общества обычно сводилось к нескольким минутам. При этом леди Мерион заручилась поддержкой лорда Эглемона, который обещал проследить, чтобы Герберт не утомил всех своими скучными речами.
        Лорд Эглемон подходил для этой роли как нельзя лучше. Он знал, что ни один из присутствующих молодых джентльменов не горит желанием пить портвейн. Да и кто стал бы их в этом винить? Ужин и бал - это время развлекаться, и даже он сам предпочел бы наблюдать за действиями Тони и Марка и также Ферди и лорда Харкота, чем выслушивать напыщенные речи Герберта Дэрента.
        Герберт в самом деле пытался завязать разговор о методе севооборота, но лорд Эглемон пресек это начинание и пригласил джентльменов вернуться в гостиную.
        Леди Мерион облегченно вздохнула. В комнате царил приятный гул молодых и старых голосов. Лорды Хейзелмер и Фэншоу, заметив, что сестры Дэрент оживленно болтают с приятельницами, не стали пытаться прервать их разговор, но нашли себе другие занятия.
        Хейзелмер подошел к матери:
        - Мама, давно хотел у вас поинтересоваться. Вам известно, намерены ли мои достопочтенные старшие сестры почтить этот бал своим присутствием?
        Старшие дочери леди Хейзелмер, придерживающиеся пуританских взглядов на жизнь, являлись для нее постоянным источником огорчений.
        - Очень надеюсь, что нет, дорогой.  - Повернувшись к Салли Джерси и леди Мерион, она поинтересовалась: - Гермиона, ты же не приглашала Марию и Сьюзен, не так ли?
        К разочарованию матери и сына, леди Мерион кивнула:
        - Приглашала. И обе ответили согласием.
        Посмотрев на сына, леди Мерион состроила гримасу. Склонившись к самому ее уху, Хейзелмер произнес чуть слышно:
        - В таком случае вы поступите, мудро, если шепнете моим любящим сестрицам на ушко предупреждение о том, чтобы не смели и близко подходить ко мне или мисс Дэрент.
        Маркиза посмотрела на сына с удивлением, а тот лишь поклонился и с дьявольской улыбкой покинул комнату. Поразмышляв над этой загадкой, леди Хейзелмер решила, что сын намерен совершить какой-то поступок, который выведет его старших сестер из себя. Она представления не имела, что он задумал, но, повернувшись к Салли Джерси, обнаружила, что та думает о том же.
        - Антея, ради всего святого, что замышляет твой сын?
        Они с Тони Фэншоу ведут себя уж очень сдержанно.
        - Не имею ни малейшего представления, Салли. Матери все всегда узнают последними. Смею заметить,  - добавила она,  - что я с тобой согласна. Они явно что-то затевают.
        Приближалось время открытия бала, и леди Мерион пригласила всех в бальный зал. Флористы и декораторы превзошли сами себя, вызвав восторги гостей. Начали прибывать новые гости, и зал заполнился веселым гулом.
        Доротея и Сесилия стояли на верхней площадке парадной лестницы вместе со своей бабушкой, приветствуя многочисленных представителей высшего света, почтивших их прием своим присутствием. Через полчаса поток гостей начал редеть, превратившись в тоненький ручеек, а роскошно украшенный бальный зал до отказа заполнился лондонской элитой. Леди Мерион была рада такому успеху. Обменявшись взглядами с Меллоу, она подала знак открывать бал. Гости расступились, освобождая место для первого вальса.
        Традиционно первая часть первого вальса исполнялась только той дамой, в честь которой давался бал. Сегодня эта часть принадлежала Доротее и Сесилии, а остальные пары должны были присоединиться позднее. При неукоснительном соблюдении строгого протокола Доротее пришлось бы танцевать с Гербертом Дэрентом, а Сесилии - с лордом Уигмором, кузеном леди Мерион. Однако при содействии ее светлости лорд Уигмор с радостью уступил свое право партнерства другому джентльмену. Узнав, кто это будет, он лишь добродушно рассмеялся. Герберту, который не умел танцевать вальс, просто сообщили, что ему найдут замену. Это обстоятельство его очень расстроило, но шум он поднимать не стал. Мудрая леди Мерион отказалась сказать ему, кто займет его место.
        Доротею и Сесилию она также не поставила в известность о смене партнеров во время первого, самого важного танца. Сами девушки не подозревали о планах бабушки и полагали, что их партнерами будут Герберт Дэрент и лорд Уигмор. Музыканты приготовились играть вальс. Стоя между двумя своими внучками и приветствуя гостей, леди Мерион, испытывая небывалый внутренний трепет, объявила:
        - Идите же, мои дорогие! Ваши партнеры уже ждут вас внизу. Желаю вам отлично повеселиться!
        Сестры стали спускаться по ступеням. Доротея, гордо расправив плечи, шла на шаг впереди, притягивая к себе взгляды присутствующих. Зная, что Герберт танцевать не умеет, она страшилась этого вальса, предчувствуя несколько весьма неприятных минут. Ее сверкающие зеленые глаза расширились, когда она увидела подходящего к ней маркиза Хейзелмера, улыбающегося и великолепного, как всегда.
        Он отвесил ей поклон, и Доротея машинально присела в реверансе. Маркиз протянул ей руку, и она, забыв обо всем на свете, приняла ее. Ее взгляд лучился счастьем, а на губах играла лучезарная улыбка. Бросив мимолетный взгляд через плечо, она увидела, что партнером Сесилии стал Фэншоу. С облегчением вздохнув, Доротея произнесла чуть слышно:
        - Вы представления не имеете, как я рада вальсировать с вами!
        Медленно ведя ее в танце, маркиз улыбнулся:
        - Мы с вашей бабушкой сочли, что ужасный Герберт - совсем неподходящий для вас партнер, как и степенный лорд Уигмор - для Сесилии.
        Осознав, что вокруг стало очень тихо, Доротея, не смея поднять глаз на Хейзелмера, спросила:
        - Мы являем собой скандальное зрелище, не так ли?
        Маркиз, не переставая улыбаться, негромко ответил:
        - Боюсь, что да. Хотя и по иным, чем вам кажется, причинам.
        Она вопросительно посмотрела в его глаза.
        - То, что первый вальс я танцую с вами, а Тони - с Сесилией, не вполне правильно, но все же приемлемо в данных обстоятельствах. У вас нет иных родственников мужского пола, кроме Герберта, а всем известно, что он танцевать не умеет.  - Пояснил он.
        - То есть нас могут порицать, но не заклеймить позором?
        - Именно так.
        Они достигли края танцевальной площадки, и Хейзелмер, совершив сложный поворот, увлек Доротею в противоположную сторону, лавируя между другими парами, уже присоединившимися к танцу.
        - По счастливому стечению обстоятельств,  - продолжал Хейзелмер,  - мне также будет позволено безнаказанно пригласить вас на вальс еще раз. Этот первый вальс особенный, он не указан в программе и потому в расчет не принимается. Итак, моя дорогая мисс Дэрент, не окажете ли вы мне в двойном удовольствии потанцевать с вами вальс перед ужином, в затем сопроводить вас к столу?
        Думая о том, каким восхитительным получится вечер, Доротея с радостью согласилась. Когда отзвучали последние аккорды вальса, Хейзелмер подвел ее к леди Мерион. Поцеловав Доротее руку и улыбнувшись так, что сердце у нее в груди совершило головокружительный кульбит, он неохотно оставил ее и растворился в толпе.

        На первый вальс леди Хейзелмер отреагировала примерно так же, как и остальные гости. Когда Доротея оказалась в объятиях маркиза, все затаили дыхание, готовясь разразиться осуждениями. Однако все поборники морали одновременно осознали, что в происходящем нет ничего скандального. Подумав немного, светские львицы сочли, что маневр леди Мерион обернулся огромным успехом. Джентльмены же нашли ситуацию забавной.
        Что особенно развеселило леди Хейзелмер, так это негодование, которым вскипели почтенные матроны, заметив, как именно ее сын и красавица Доротея танцуют. Общество полагало, что привыкло видеть мисс Дэрент, вальсирующую в объятиях лорда Хейзелмера, но ведь раньше вокруг них всегда вращался водоворот других пар, а сейчас они были одни на площадке. Первый шок все испытали, увидев, с какой готовностью Доротея приняла руку маркиза. Но то, как они двигались вместе, породило немалый переполох. Маркиз и Доротея чутко и грациозно реагировали на каждое движение друг друга, выдавая владеющее ими чувство. Их танец балансировал на грани непристойности, но при этом ни единое их движение, ни единый взмах ресниц не были Неподобающими. Леди Хейзелмер сочла это обстоятельство еще более восхитительным, так как знала, что ни одна поборница морали не посмеет злословить на этот счет из опасения подвергнуть сомнению собственный вкус. Маркиза не сомневалась, что ее распутный сын прекрасно знал, какое впечатление произведет их танец. А вот. Доротея даже не подозревала, сколь обличительным станет этот вальс. Возможно,
светской даме вообще не следовало соглашаться на подобное.

«Теперь, по крайней мере, я понимаю, почему Марк просил меня отвлечь Марию и Сьюзен»,  - подумала маркиза, отправляясь на поиски своих кипящих от негодования старших дочерей, чтобы исполнить поручение сына.

        Для обеих сестер Дэрент дебютный бал стал самым восхитительным событием сезона. Все наперебой превозносили их достоинства. Доротея танцевала по очереди со всеми друзьями Хейзелмера, обращаясь с ними легко и непринужденно. Она даже потанцевала с Гербертом кадриль, которую он исполнил довольно сносно, хотя и не очень грациозно. Прошла уже большая часть вечера, когда Доротея снова оказалась вальсирующей в объятиях лорда Хейзелмера.
        Догадавшись, что ей приходится вести нескончаемые беседы, маркиз по большей части хранил молчание, лишь один раз прошептав:
        - Устали, прекрасная Доротея?
        Она не сразу осознала, что он назвал ее по имени, а потом подняла глаза и встретилась с его взглядом, в котором отражалось покорное ожидание града вопросов, по какому праву он так поступил. Доротея почувствовала, как все ее существо затопляет восхитительное тепло. Опустив длинные ресницы, чтобы скрыть выражение глаз, она тем самым без слов дата ему согласие называть себя по имени.
        Улыбаясь, Хейзелмер задумался над тем, сказать ли Доротее, как она сейчас выглядит, но счел за лучшее этого не делать, опасаясь, что она потом целую неделю не захочет с ним разговаривать.
        Ужин прошел оживленно. Так как Доротея и Сесилия являли собой средоточие всеобщего внимания, они не могли сидеть рядом. Доротею окружали Хейзелмер и несколько его ближайших друзей. Джентльмены старались изо всех сил, наперебой развлекая Доротею анекдотами, героем которых зачастую выступал сам маркиз. Он же вставлял реплики только тогда, когда разговор грозил принять оборот, неподходящий для ушей молодой девушки. За веселыми историями полчаса, отведенные на ужин, промелькнули как один миг, и к Доротее подошел лорд Десборо, с которым она должна была танцевать первый из трех последних заявленных в программе танцев.
        Незадолго до окончания бала Доротею окружила небольшая группа приятельниц бабушки, с которыми она еще не успела поговорить. Со смехом отослав Десборо, она провела несколько минут в их компании, после чего, извинившись, направилась через толпу гостей, останавливаясь время от времени, чтобы переброситься парой слов то с одним, то с другим, уделяя всем равную долю внимания. Тут к ней обратилась мисс Банттон, привлекательная, но высокомерная белокурая девушка двумя годами ее младше.
        - Мисс Дэрент, какое у вас восхитительное платье!  - воскликнула она привычно холодным тоном.  - Такое могут носить лишь избранные! Боюсь, однако, что моя мама никогда не позволила бы мне надеть ничего подобного. Она говорит, что нехорошо выделяться из толпы.
        Доротея, давно привыкшая к жалящим завистливым замечаниям мисс Банттон, решила, что на этот раз той не удастся легко отделаться.
        - Уверена, дорогая мисс Банттон, что ваш наряд совершенно не расстроит вашу матушку.  - Улыбнувшись белокурой красавице мягкой, но угрожающей улыбкой, Доротея собралась было отойти, но тут к ним подошла женщина более зрелого возраста.
        - Мисс Дэрент! Я надеялась познакомиться с вами. Я леди Сьюзен Уилмот, сестра Хейзелмера.
        Доротея пожала изящную ручку дамы и пробормотала что-то подходящее случаю. Леди Сьюзен этого было явно недостаточно, и она начала говорить:
        - Да, моя дорогая. Как я только что сказала мисс Банттон, меня порадовало то обстоятельство, что Хейзелмер танцевал с вами первый вальс. Полагаю, леди Мерион сама попросила его занять место Герберта, и - о чудо!  - он так и сделал. И это при том, что в исполнении иных своих обязательств он проявляет завидное нежелание. Возможно, это может считаться признаком того, что он наконец-то решил остепениться. Разумеется, леди, которую он выберет себе в жены, должна обладать многочисленными достоинствами, ведь на ее плечи, помимо всего прочего, лягут обязанности по управлению поместьем. Нечего и говорить, что она должна иметь аристократическое происхождение. И немалое состояние, само собой, тоже, ведь и Хейзелмер очень богат.  - Ее светлость улыбнулась, пронзая Доротею взглядом.  - Ни для кого не секрет, что наша семья связывает большие надежды с дорогой мисс Банттон.
        - Вот как?
        Услышав из уст леди Сьюзен такое выдающееся признание, Доротея почувствовала себя чрезвычайно подавленной. Украдкой взглянув на мисс Банттон, она ужаснулась, заметив на ее лице жеманную улыбку.
        В этот момент она почувствовала чье-то прикосновение к своей руке.
        - Доротея! Вот вы где! Идемте же, я хочу познакомить вас со своим деверем. Я ему обещала.
        Леди Элисон Гисборн выразительно посмотрела в глаза своей старшей сестре, заставив ту покраснеть.
        Не заметив этого обмена взглядами, Доротея, испытывая огромное чувство облегчения, кивнула леди Сьюзен и мисс Банттон и с благодарностью отбыла вместе с леди Элисон знакомиться с братом ее мужа, Эндрю Гисборном.

        Когда отзвучали последние звуки последнего вальса и усталые леди и джентльмены отправились разыскивать тех, с кем они приехали на бал, Доротея обнаружила, что стоит в сторонке с лордом Элвенли. Его светлость обводил комнату глазами, явно кого-то высматривая.
        - А, вот и он!  - Для Доротеи он пояснил: - Марк просил меня вернуть вас ему после вальса.
        Они медленно шли по залу, прощаясь с отбывающими гостями. Доротея заметила леди Элисон, дергающую брата за рукав, чтобы привлечь его внимание.
        Хейзелмер внимательно выслушал то, что она хотела ему сказать. Затем Элисон быстро чмокнула его в щеку и, весело махнув рукой на прощание, поспешила к своему мужу, ожидающему на лестнице.
        Несколько минут спустя Доротея с Элвенли подошли к маркизу, беседующему с роскошной красавицей леди Хелен Уолфорд. Они вчетвером поболтали еще немного, после чего лорд Элвенли учтиво предложил руку леди Уолфорд и, попрощавшись, увел ее прочь.
        Заметив усмешку на лице Доротеи, Хейзелмер пояснил:
        - Да, мы с Элвенли - очень хорошие друзья.
        Она улыбнулась еще шире.
        - Дорогая Доротея, собираетесь ли вы завтра, как обычно, на конную прогулку в Гайд-парке?
        Попрощавшись с очередной группой отбывающих гостей, Доротея повернулась к нему.
        - Думаю, да,  - ответила она.
        - В таком случае мы с Ферди - и, возможно, с Тони - заедем за вами в десять утра. Смотрите не проспите!
        Поцеловав руку, маркиз положил ее себе на сгиб локтя и повел к бабушке, не давая возможности Доротее высказать все, что она думает по поводу его плана.
        Леди Мерион чувствовала крайнее утомление. Вечер удался на славу, но, по ее мнению, ей было бы спокойнее, если бы Доротея с Хейзелмером не зарекомендовали себя такой непревзойденной танцевальной парой. Однако она не собиралась к ним придираться и пребывала в благостном расположении духа. При виде Доротеи и Хейзелмера, выходящих из опустевшего бального зала, она просияла:
        - Мои дорогие! Какой успех!
        - И все благодаря вам, бабушка!  - ответила Доротея, порывисто обнимая пожилую даму.
        - Иди же, дитя,  - ворчливо отозвалась та.  - Сесилия уже удалилась в свою комнату. Уверена, лорд Хейзелмер тебя извинит.
        Элегантно поцеловав ее запястье, маркиз произнес:
        - Доброй ночи, Доротея. Увидимся завтра утром.
        Сверкнув глазами, девушка удалилась. Когда она отошла на достаточно далекое расстояние и уже не могла их услышать, леди Мерион произнесла:
        - В своей игре вы балансируете на грани порядочности.
        - Только с вашей внучкой,  - последовал возмутительный ответ.
        Пожилая дама ахнула, а Хейзелмер поспешил продолжить:
        - Правильно ли я понимаю, что этот ужасный Герберт является опекуном прекрасной Доротеи?
        Леди Мерион понимала, что маркиз просто старается отвлечь ее, но все же ответила:
        - К несчастью, да.
        Пожав плечами, Хейзелмер явно собрался уйти, но леди Мерион не собиралась позволить ему так просто ускользнуть. Пригвоздив его к месту взглядом, столь похожим на взгляд его матери, она спросила:
        - Когда вы попросите ее руки?
        - Когда придет время,  - ничуть не смутившись от такого натиска, ответил он.
        - Так вы в самом деле намерены это сделать?
        Хейзелмер улыбнулся:
        - А вы сомневаетесь?
        - После вашего первого вальса ни у кого не осталось в этом сомнений!  - язвительно парировала пожилая дама.
        - Именно этого я и добивался.
        Улыбнувшись, маркиз отвесил ей элегантный поклон и направился к лестнице.
        Леди Мерион наблюдала за его удаляющейся спиной. Она чувствовала, что, несмотря на его довольно прохладные ухаживания за Доротеей, коим она мысленно аплодировала, до сих пор ему все давалось уж очень легко. Как подсказывал ее опыт, своевольным молодым женщинам вроде Доротеи подобное отношение совсем не по вкусу. «Нет, милорд,  - подумала она,  - вы еще столкнетесь с проблемами, вот увидите!»


        Глава 9
        Верховая прогулка на следующее утро обещала стать спокойным мероприятием. С Кэвендиш-сквер выехали сестры Дэрент, Хейзелмер, Фэншоу, Ферди и мистер Дермонт. У ворот Гайд-парка к ним присоединились лорд Харкот и мисс Брессингтон. Несмотря на приятную погоду, в парке было очень малолюдно. Некоторое время спустя пары разделились. Леди и джентльмены были так увлечены друг другом, что не замечали ничего вокруг, а Ферди с мистером Дермонтом углубились в обсуждение новых материалов для костюмов.
        Доротее приходилось прикладывать огромные усилия, чтобы сохранять невозмутимость, как случалось всегда, когда она оставалась наедине с Хейзелмером. Ей было все труднее изображать холодное безразличие, являющееся ее единственной защитой от вездесущего взгляда маркиза. Близость Хейзелмера волновала ее настолько, что она теряла трезвость рассудка. На балах и приемах, где они находились в обществе других людей и действия Хейзелмера сдерживались строгими правилами поведения, Доротее было гораздо проще отражать его ловкие атаки. Но когда они оказывались наедине, ничто не мешало маркизу направлять ее мысли в восхитительное, но опасное русло, и Доротея не могла быть уверена, что не выдает владеющих ею чувств к нему. Ей казалось, что он читает их, как открытую книгу. Она не имела представления, какие выводы он сделал из ее поведения в оранжерее герцогини Ричмонд. Сам маркиз ничем не выдавал владеющих им чувств и ни разу не заговаривал с ней о своей любви даже намеками.
        Они скакали бок о бок, углубляясь все дальше в парк, и Доротея ощущала растущее смущение. Эта неизвестность доводила ее до умопомрачения, особенно потому, что Хейзелмер, это ужасное чудовище, неопределенностью не мучился. Он всегда казался чрезвычайно уверенным в себе, в то время как Доротею все чаще посещало ощущение, что она оказалась втянутой во что-то, чего не в силах уразуметь, что ее заманили в соблазнительную ловушку, избежать которой не представлялось возможным. А Хейзелмер, точно паук, сидел в самом центре, подтягивая ее все ближе.
        Пользуясь случаем, маркиз сообщил ей, что снова уезжает до следующей недели. Поездка в поместье выявила множество примеров его попустительского отношения. Там явно требовалось его внимание. Убедив свет в серьезности своих намерений касательно Доротеи, а также и в том, каков будет ее ответ на его возможное предложение, он вознамерился безотлагательно заняться решением проблем в своих владениях. Кроме леди, скачущей сейчас рядом с ним, его ничто больше не держало в Лондоне - балы дебютанток точно не значились первым номером в списке его приоритетов.
        Новость об отъезде Хейзелмера Доротея восприняла с прозаической невозмутимостью, поэтому его заключительные слова чрезвычайно ее озадачили.
        - Если в мое отсутствие вам потребуется какая-либо помощь, можете всецело довериться Ферди или Тони, Элвенли, Питерборо или любому другому из моих близких друзей. Мы всегда помогаем друг другу, и они будут рады оказать вам поддержку, если в ней возникнет необходимость.
        Доротея посмотрела на него широко распахнутыми глазами, но не сумела найти ответа на свой вопрос в его грустном взгляде.
        Хейзелмер был опечален тем, что сказал Доротее больше, чем намеревался. Он снова оступился. Она может удивиться, зачем это его могущественным друзьям помогать ей, простой мисс Дэрент. Затем к ней придет осознание того, что они видят в ней будущую маркизу Хейзелмер. Маркиз был уверен в ее неведении касательно того, сколь остро воспринимаются обществом их отношения. Это осознание, несомненно, сильно расстроило бы ее или даже разозлило. Он вовсе не планировал принуждать ее принять его предложение так рано.
        Следующий час Хейзелмер развлекался, проверяя, насколько далеко в омут непристойности он может завлечь Доротею. Как оказалось, гораздо дальше, чем мог позволить его быстро сходящий на нет контроль над собой, поэтому он мастерски прекратил эту игру, оставив Доротею смущенной и не осознающей, к чему это могло привести.
        Хейзелмер с Доротеей присоединились к группе последними. Посмотрев в лицо его светлости. Ферди вспомнил о своих к нему претензиях. И к Фэншоу тоже. Покинув парк, маленькая кавалькада направились на Кэвендиш-сквер. Джулия Брессингтон должна была провести день в гостях в Мерион-Хаус.

        В следующий вторник Брессингтоны давали бал-маскарад для самых близких друзей. Дебютантки нынешнего сезона требовали проведения этого мероприятия. Подобные приемы, очень популярные несколько лег назад, теперь были не в чести из-за подстрекательства к распутству, ведь на них было так трудно следить за соблюдением строгих общественных правил! Однако группа матрон, уступив многочисленным просьбам, все же решила организовать маскарад, разработав при этом свод жестких правил. Вход только по приглашениям, все гости должны надеть простые черные домино поверх вечерних туалетов. Маски будут раздаваться самими хозяйками на входе, чтобы они знали, кто за ними скрывается.
        Доротея была расстроена тем, что Хейзелмера на балу не будет. Она даже хотела остаться дома, но не осмеливалась оставить без присмотра Сесилию - дуэньи на маскарад не допускались, поэтому леди Мерион получила возможность воспользоваться заслуженным отдыхом. Кроме того, пожилая дама не одобряла неумение Доротеи скрывать свои чувства в связи с отсутствием в городе определенного аристократа. Девушка намек поняла и с готовностью отправилась на бал вместе с Сесилией.
        Войдя в прихожую Брессингтон-Хаус, сестры предъявили свои приглашения и, будучи одобренными хозяйками бала, встали в длинную очередь к столу, за которым хорошенькие мисс Брессингтон раздавали маски. При виде Доротеи Джулия Брессингтон повела себя странно. Захихикав, она с видом заговорщицы украдкой вручила ей записку. Развернув ее, Доротея прочла одно-единственное предложение: «Встречаемся на террасе в полночь». На свете имелся только один человек, который осмелился бы послать ей столь безапелляционный приказ. Значит, Хейзелмер все же будет на балу. Вероятнее всего, он опоздает, лишив ее возможности отыскать его заранее.
        Хихикая, Джулия нацепила на лицо Доротеи маску и тут же снова надела ей на голову капюшон домино, полностью скрыв волосы. Несмотря на маскировку, стоило сестрам Дэрент переступить порог, как к ним тут же подошли две высокие фигуры.
        Почувствовав знакомое прикосновение руки к своей талии и глядя в смеющиеся ореховые глаза, Доротея рассмеялась, мгновенно расслабившись:
        - Вы уже здесь!
        - Уже? Откуда вы узнали, что я вообще буду присутствовать?  - удивленно спросил Хейзелмер.
        - Но вы же послали мне записку.  - Стоило ей произнести эти слова, как в груди зашевелилось недоброе предчувствие.
        - Какую записку? Нет. Подождите.  - Он увлек ее к оконной нише.  - Покажите мне,  - скомандовал он, протягивая руку.
        Вытащив записку из внутреннего кармана домино, Доротея отдала ее Хейзелмеру.
        Пробежав глазами написанное, он плотно сжал губы, радуясь тому, что разобрался с делами на день раньше срока, что позволило ему присутствовать на маскараде. Маркиз содрогнулся при мысли о том, что Доротея могла пасть жертвой какого-то джентльмена, столь же опытного в вопросах обольщения, как и он сам. Что, черт подери, означает эта записка?
        Заметив, что Доротея побледнела под маской, Хейзелмер обнял ее рукой за талию и, спрятав злосчастный клочок бумаги в карман, повел в центр зала.
        - Любовь моя, напомните мне как-нибудь показать вам свою подпись, чтобы, если я когда-нибудь пошлю вам письмо, вы сразу же поняли бы, что оно от меня.
        Доротея не позволила этому вопиюще неподходящему эпитету отвлечь себя, так как понимала, что именно с этой целью маркиз его и употребил. Вместо этого она спросила напрямик:
        - Но от кого же это послание, если не от вас?
        Хейзелмер на минуту задумался, не сочинить ли для нее какую-нибудь красивую сказку, чтобы заставить забыть о записке, но одного взгляда в ее решительное лицо было достаточно, чтобы понять - его план обречен на провал.
        - Мне об этом известно не более вас самой, дорогая,  - наконец признался он.
        Тут начался вальс, и Хейзелмер закружил Доротею в танце. К тому времени, как танец закончился, он с успехом завладел ее вниманием, заставив позабыть о таинственной записке. Доротея осознала, что особая прелесть балов-маскарадов заключается в возможности для леди весь вечер танцевать только с одним джентльменом, не вызывая всеобщего порицания. А у Хейзелмера, похоже, не было намерения выпускать ее из своих объятий. К счастью, его собственнический инстинкт остался незамеченным, так как большинство пар в бальном зале также не меняли партнеров.
        По окончании второго танца маркиз увлек Доротею в темный альков, чтобы, обняв ее покрепче, обменяться новостями.
        - Лорд Питерборо был так внимателен,  - весело поблескивая глазами, заявила Доротея.
        - Неужели?  - нахмурившись, воскликнул Хейзелмер.
        - М-м-м,  - промурлыкала Доротея и невинным голосом добавила: - Он так и велел мне вам передать.
        От звука его смеха у Доротеи мурашки побежали по коже, а взгляд его глаз и вовсе приводил ее в смятение.
        - Что ж, я обязательно поблагодарю Герри в следующий раз, как увижу его. Ну а пока, моя милая мучительница, идемте танцевать.
        Остаток вечера Хейзелмер посвятил тому, чтобы заставить Доротею позабыть о существовании записки. Он испробовал все известные приемы и ухищрения, чтобы развлечь и увлечь, надеясь переключить ее внимание, и, оставив на попечении Фэншоу, отправиться на назначенное ей полуночное свидание. Но Доротея, хотя и заливалась восхитительным румянцем от его провокационных слов, не позволяла сбить себя с толку. Хейзелмер подозревал, что она разгадала его намерение. Поцеловать ее посреди бального зала на глазах у всех он не осмеливался, а другого верного способа отвлечь ее он не знал. С приближением полуночи он оставил попытки.
        Правила бала-маскарада требовали, чтобы в полночь все маски были сняты. Видя, что до боя часов остается всего пять минут и понимая, что Доротея также ведет отсчет времени, Хейзелмер увлек ее к ведущим на террасу французским окнам.
        - Вы уверены, что хотите через это пройти?  - спросил он.
        - Ну разумеется!
        Доротея решила, что его нежелание отпускать ее на полуночное свидание проистекает из опасения, что она поведет себя как обычная жеманная дебютантка. Это несколько огорчало ее, ведь кому как не маркизу должно быть известно, что подобного не случится.
        - Прежде чем я разрешу вам выйти на террасу, пообещайте, что в точности исполните все, что я скажу.
        Доротее очень хотелось напомнить ему, что это ее записка и ее приключение, а не его. Ей, разумеется, не требуется его разрешения выходить на террасу! Судя по веселому блеску в глазах, Хейзелмер снова угадал ее мысли. Времени спорить не было, и, справившись со своим раздражением, Доротея уступила.
        - Что ж, хорошо. Что я должна делать?
        - Откройте дверь и входите, но не закрывайте ее за собой. Я спрячусь в тени. Что бы вы ни делали, не ходите дальше половины пути до балюстрады. Не отдаляйтесь от двери более чем на несколько шагов. Это понятно?
        Доротея кивнула. Удовольствовавшись таким ответом, маркиз отодвинул в сторону тяжелую занавеску, пропуская Доротею вперед, и последовал за ней в темный альков между занавеской и окном. Он открыл створку, и девушка вышла на залитую лунным светом террасу.
        Прямо перед собой она заметила несколько каменных ступеней, ведущих на гравийную дорожку, за которой простирались лужайки и кустарник. Помня о наставлениях Хейзелмера, Доротея сделала несколько шагов влево, стараясь держаться как можно ближе к дому. Снизу до нее донесся голос:
        - Мисс Дэрент! Сюда!
        Тут кто-то из находящихся в бальном зале гостей отдернул занавеску с другого окна и распахнул его, но на террасу не вышел, услышав призыв сбрасывать маски.
        И Доротея, и скрывающийся в тени Хейзелмер отчетливо услышали звук удаляющихся прочь шагов. Подойдя к ней, маркиз прошептал: «Оставайтесь здесь» - и спустился по ступеням на гравийную дорожку.
        Отголоски шагов замерли в отдалении. Кусты рододендрона, растущие по периметру террасы, оказались очень густыми и высокими - выше даже Хейзелмера. Он мрачно подумал, что обстановка для похищения весьма подходящая. Будучи человеком трезвомыслящим, он не бросился в погоню в темный сад, оставив Доротею без присмотра на террасе, хотя у него и создалось впечатление, что загадочный отправитель записки сбежал. Сняв маску и стянув с головы капюшон домино, Хейзелмер вернулся на террасу.
        - Там никого нет,  - сообщил он.
        - Кому понадобилось так глупо шутить?  - воскликнула Доротея, пытаясь развязать завязки своей маски - Джулия Брессингтон постаралась на славу!
        - Позвольте мне.
        Склонившись над Доротеей, маркиз развязал ей маску и отбросил назад капюшон. Затем, обхватив ее лицо ладонями и слегка наклонив набок, поцеловал ее. Мгновение спустя его руки скользнули ей под домино и крепко обняли ее.
        Поцелуй становился глубже, лишая Доротею всякого представления об окружающей обстановке. Хейзелмер лишь повторял урок, который преподал ей в оранжерее,  - на большее не было времени. Он целовал ее умелыми губами, а его руки тем временем бродили по ее телу, лаская груди, талию, бедра. Потом он неохотно отстранился и, не дав Доротее возможности опомниться, предложил ей руку и повел прочь с террасы.
        - Нам лучше вернуться обратно,  - произнес он обычным голосом,  - не то будет крайне трудно объяснить свое отсутствие.
        В бальном зале Доротее тоже не представилось возможности ничего сказать, так как их с маркизом быстро обступили смеющиеся и весело гомонящие друзья. Остаток вечера она часто ловила на себе его взгляд, смущающий ее еще больше.
        Позднее, когда они вместе покидали бальный зал, Хейзелмер снова вернулся к разговору о злосчастной записке.
        - И вот еще что, любовь моя: если вы снова получите какие-нибудь записки якобы от моего имени с просьбой совершить что-то неподобающее, помните, что такие предложения я предпочитаю делать лично.
        Не существовало вежливого способа ответить на подобную тираду, поэтому Доротея благоразумно промолчала.
        Покинув Брессингтон-Хаус, лорды Хейзелмер и Фэншоу настояли на том, чтобы проводить сестер Дэрент до кареты. С запозданием осознав, что позволил маркизу единолично завладеть своим вниманием на целый вечер, Доротея послала ему неодобрительный взгляд, но он лишь рассмеялся и прошептал ей на ухо, что, если она и дальше будет смотреть на него столь призывно, он не сумеет совладать с собой и поцелуе! ее снова! Идя по темной подъездной дорожке, маркиз сдержал обещание, после чего посадил смущенную Доротею в карету.

        Хотя в присутствии Доротеи Хейзелмер старался не подавать виду, загадочная записка и происшествие на террасе сильно его беспокоили. Шагая вместе с Фэншоу на Кэвендиш-сквер, он обдумывал возможные объяснения случившегося.
        Наиболее очевидной причиной ему виделось похищение молодой наследницы ради получения выкупа. Такое случалось прежде, и все жертвы были очень богаты. Доротея, однако, хотя и являлась обладательницей значительного состояния, никак не могла считаться баснословно богатой. Следовательно, если ее хотели в самом деле похитить ради получения выкупа, то нацелились, несомненно, на его, Хейзелмера, деньги. Ему и в голову не приходило, что, выказывая свой интерес к Доротее публично, он подвергает ее такой опасности.
        Маркиз посмотрел на шагающего рядом Фэншоу. Его явно что-то беспокоило. Судя по старательному замалчиванию случившегося, причиной его нынешнего состояния являлась младшая мисс Дэрент. Хейзелмер не осмелился перекладывать на плечи приятеля еще и груз собственных забот.
        Отношения между Сесилией и Фэншоу развивались не так, как ожидалось. Фэншоу обнаружил, что у его возлюбленной имеется на все собственное мнение. Если что-то приходило ей в голову, то никакими уговорами и логическими доводами не удавалось ее переубедить. Его поведение на маскараде она сочла собственническим и с негодованием отвергла. Позднее она несколько смягчилась, позволив ему проводить себя до карсты, но все же держалась с ним подчеркнуто прохладно.
        Приятели продолжали путь в молчании, углубившись каждый в свои мысли. На углу Кэвендиш-сквер они расстались и разошлись по домам. Каждого терзали мысли о будущем, хотя и по разным причинам.


        Глава 10
        В пятницу, субботу и воскресенье - дни, следующие за балом-маскарадом,  - Хейзелмер изо всех сил старался угодить Доротее. Сторонний наблюдатель мог бы только подивиться тому, какие чудеса, творит с человеком любовь. Когда никого не было поблизости, леди Мерион делала ему строгие замечания о вреде чрезмерной мягкости, которые он почтительно выслушивал, но все равно поступал по-своему. Он был очень рад, что его мать в пятницу утром уехала обратно в Хейзелмер, отказавшись от его услуг в качестве сопровождающего. С лукавой улыбкой маркиза сказала сыну, что у него и без того дел хватает.
        Внимательно присматривать за Доротеей на балах и званых вечерах не составляло для Хейзелмера проблемы. Он мог без опаски оставлять ее в обществе друзей, как своих собственных, так и ее тоже. Но что она делала в промежуток времени между возвращением с дневной конной прогулки в Гайд-парке и отправлением на вечерние приемы, оставалось для него загадкой.
        В пятницу он нашел способ провести с Доротеей больше времени, пригласив ее покататься с ним в парке после обеда. Он едва не совершил грубый промах повторив это приглашение и в субботу днем, но по выражению ее лица понял, что она что-то заподозрил Доротея без труда связала чрезмерное внимание, которым окружил ее маркиз, с происшествием на бале-маскараде. Вернувшись в Хейзелмер-Хаус, маркиз остаток дня потратил на изыскание способа присматривать за Доротеей так, чтобы это не слишком бросалось в глаза.
        Единственным человеком, с которым он мог бы посоветоваться по этому вопросу, был Фэншоу, но у того имелись собственные проблемы. Хейзелмер пришел к некоему заключению, лишь когда в комнату вошел дворецкий, чтобы развести огонь в камине.
        - Майттон, имеются ли какие-то связи между моим особняком и Мерион-Хаус?
        Майттон, не уверенный, к чему клонит его хозяин, задавая столь странный вопрос, честно ответил:
        - Молодой лакей Чарльз, милорд, ухлестывает за новой горничной мисс Дэрент.
        - В самом деле?  - негромко произнес Хейзелмер, поднимая глаза на своего правильного во всех отношениях и чрезвычайно проницательного дворецкого.  - Майттон, велите Чарльзу выяснить для меня, каковы планы мисс Дэрент на завтра на вторую половину дня. Он может потратить на это столько времени, сколько потребуется, но информацией я должен располагать заранее. Как по-вашему, справится он с таким заданием?
        - С вашего позволения, милорд, замечу, что молодой Чарльз - парень очень способный,  - серьезно произнес Майттон.
        - Превосходно,  - отозвался Хейзелмер, подавляя усмешку.
        Вернувшись домой рано утром в субботу, он убедился, что Чарльз и в самом деле такой способный, как о нем говорил Майттон. Вызнав о планах мисс Дэрент на ближайшие два дня, маркизу не составило труда появляться там же, где и она: на традиционных конных прогулках в Гайд-парке, на балу в субботу вечером и званом приеме в воскресенье. Именно тогда Доротея снова заподозрила неладное.
        - Что же вы такое вытворяете, а?  - поинтересовалась она, кружась в его объятиях во время единственного в этот вечер вальса.
        - Танцую вальс,  - невинным голосом ответил он.  - Я тешил себя мыслью, что этот танец мне особенно хорошо удается.
        Доротея посмотрела на него, как на непослушного ребенка:
        - Хотите сказать, что вы всегда любили посещать невыносимо скучные приемы вроде этого?
        - Вы забываете, любовь моя, что мое сердце брошено к вашим ногам. Разве вы не знали?
        Именно слова Доротея так жаждала услышать, но тон голоса не оставлял сомнений в том, как ей следует ответить. Она рассмеялась:
        - О нет! Вам не удастся так легко сбить меня с толку. Придется придумать гораздо более правдоподобное объяснение вашего присутствия здесь, а не где-то еще.
        - Неужели мое присутствие вам столь отвратительно?  - воскликнул маркиз, изображая серьезность.
        Заметив поблескивающие в глубине его глаз веселые искорки, Доротея без угрызений совести ответила:
        - Что вы, нет! Полагаю, в такой компании, как эта, я обрадовалась бы даже обществу лорда Питерборо!
        Маркиз рассмеялся:
        - Очень ловко, дорогая. Но отчего же вы решили почтить столь скучный вечер своим очаровательным присутствием?
        - Я не имею ни малейшего понятия, зачем бабушка настояла на этом,  - призналась девушка.  - Ей и самой неприятно здесь находиться из-за присутствия Герберта и Марджери. К счастью, завтра они возвращаются в Дэрент-Холл. А Сесилия и вовсе слоняется как неприкаянная, будто бы на нее небеса обрушились.  - В упор посмотрев на Хейзелмера, Доротея продолжила: - Если в вас есть хоть капля сострадания, могли бы сказать лорду Фэншоу, чтобы не слишком давил на Сесилию. Теперь она расстроена, потому что он не позволяет ей поступать так, как она хочет. Но если бы он прямо сказал ей, что не потерпит подобного, она бы тут же прекратила. Она всегда подчиняется жестким приказам.
        - В отличие от старшей сестры?  - провокационно прошептал Хейзелмер.
        - Вот именно!  - согласилась Доротея.

        На следующий день у Хейзелмера появилась возможность передать Фэншоу слова Доротеи. Чарльз выяснил для него, что сестры Дэрент собираются на пикник к леди Осви в сопровождении непогрешимого Ферди Ачесон-Смита. Решив, что вполне может вверить благополучие Доротеи в умелые руки кузена, маркиз пригласил Фэншоу посмотреть кулачные бои в Клапам-Коммон. Вечером сестры вместе с лордом и леди Эглемон должны были идти в театр, и Хейзелмер счел, что там также обойдутся без него. Они с Фэншоу вернулись домой лишь под утро, основательно потрепанные, но весьма довольные временем, проведенным вдали от суровых правил света, и тут же легли спать.

        В понедельник утром Ферди с Доротеей покинули Мерион-Хаус, рассчитывая приятно провести время в домике Осви, находящемся на берегу Темзы в Туикнеме. Сесилия непрерывно ворчала и была всем недовольна. С одной стороны, она раскаивалась в том, что несправедливо обошлась с лордом Фэншоу, но, с другой стороны, не хотела позволять ему решать все за нее.
        Наблюдая за старшей сестрой, она гадала, отчего это та, будучи гораздо более свободомыслящей девушкой, с готовностью идет на поводу у маркиза. Заметив играющую на губах у Доротеи рассеянную улыбку, когда та мечтательно смотрела в окно кареты, Сесилия решила, что та влюблена в Хейзелмера. А вот она сама, похоже, неверно поняла устремления собственного сердца. Ведь если бы она любила Фэншоу, то с радостью позволила бы ему всегда брать верх, разве нет? На бале-маскараде Сесилия познакомилась с несколькими привлекательными молодыми людьми, но Фэншоу повел себя в этом отношении ужасно строго и старомодно. Он предупредил ее, что подобные знакомства не пойдут ей на пользу, но даже признание ею его правоты не могло улучшить ее настроения. Сесилия высадилась из кареты у Осви-Холла, пребывая в мрачном расположении духа.
        Однако прекрасный солнечный день, голубое небо над головой и легкий ветерок - восхитительная погода для пикника на поросшем колокольчиками берегу ручья - воодушевили даже Сесилию. Вскоре она присоединилась к группе девушек, рассказывающих истории о собственном опыте общения с самыми завидными светскими холостяками. Доротея, которой подобная болтовня была уже не по возрасту, расположилась рядом с одной из кузин Осви, мисс Деламер, немногословной застенчивой девушкой, приехавшей из Западного Хэмпшира, чтобы провести сезон с родственниками в Лондоне. Мисс Деламер очень обрадовалась тому, что красавица мисс Дэрент решила поговорить с ней о досуге в деревне. Доротея, многие недели не вспоминавшая о Мызе, с радостью поддерживала беседу на тему, которая прежде представлялась для нее очень важной.
        На пикнике не было ни одной дуэньи, за исключением флегматичной леди Маргарет Осви. В связи с этим на пикник пригласили только джентльменов, умеющих в любых обстоятельствах держать себя в руках. Ферди был одним из них. А вот лорды Хейзелмер, Фэншоу и прочие, разумеется, отсутствовали.
        Когда с едой было покончено, Ферди сопроводил двух самых юных леди посмотреть на волшебную лощину, названную так из-за яркого ковра росших там колокольчиков, крокусов и тюльпанов. Лощина находилась в лесу, и попасть в нее можно было по тропе, отходящей от главной дороги позади дома. Вдоволь восхитившись ярким цветочным ковром, юные леди неохотно позволили Ферди взять себя за руки и увести обратно. Когда они вышли на главную дорогу, к ним подошел лакей, разыскивающий мисс Дэрент.
        - Она у ручья с ее светлостью, как мне кажется,  - ответил Ферди. Заметив, что лакей держит поднос с письмом, он поинтересовался: - Это для мисс Дэрент?
        Лакей ответил, что так и есть, послание только что было доставлено грумом. Тогда пребывающий в благостном расположении духа Ферди предложил:
        - Могу лично передать письмо мисс Дэрент, если хотите. Я ее близкий друг.
        Лакей видел, что Ферди приехал вместе с сестрами Дэрент, поэтому не видел причин не доверять ему.
        Молодой человек спрятал письмо во внутренний карман сюртука, так как, чтобы сопровождать своих юных спутниц, ему требовались обе руки. Вернувшись на поляну, он узнал, что мисс Дэрент ушла на прогулку с мисс Деламер. Остаток дня Ферди провел tete-a-tete [19 - С глазу на глаз (фр.).] с Сесилией, нуждающейся в благодарном слушателе, которому она могла бы поверить свои невзгоды. Они затеяли длительную дискуссию, обсудив действительные и воображаемые недостатки пэра, имя которого названо не было, но с которым Ферди был хорошо знаком. Под конец Ферди почувствовал, что ему все же удалось заставить Сесилию посмотреть на случившееся глазами его светлости, а не только ее собственными.
        Хотя Ферди хорошо провел время, он все же вздохнул с облегчением, когда ближе к вечеру карета леди Мерион отъехала от Осви-Холла, направляясь в обратный путь. После утомительного разговора с Сесилией он напрочь забыл передать письмо Доротее.
        Это послание снова всплыло только на следующий день. Сестры прислали Ферди записку с извинениями, что не смогут сегодня отправиться на конную прогулку. Молодой человек решил, что вчерашний вечер выдался для Сесилии очень трудным. Лорд Эглемон был убежден, что скоро она станет его снохой, поэтому не нужно было иметь семь пядей во лбу, чтобы догадаться, как непросто ей пришлось во время посещения театра.
        Ферди неспешно завтракал, когда вошел его лакей Хиггинс:
        - Я нашел это в кармане вашего сюртука, сэр.
        Так как Ферди частенько забывал письма и записки в карманах, он привычно развернул это неподписанное послание. Пробежав его глазами, он нахмурился. Убедившись, что на обратной стороне листа ничего нет, перечитал строчки еще раз. Прислонив письмо к солонке, он продолжил его внимательное изучать, пока пил кофе. Сложив послание, он позвал лакея:
        - Хиггинс, в котором из моих сюртуков вы это нашли?
        - В синем, в котором вы ездили вчера на пикник к леди Осви, сэр.
        - Ах. Я так и подумал.
        Быстро одевшись, Ферди поспешил в Хейзелмер-Хаус, отчаянно надеясь застать кузена дома. Ему повезло. Когда он подходил к особняку, маркиз как раз спускался по лестнице в компании Фэншоу. Запыхавшийся Ферди стал махать им рукой. Удивившись, что видят обычно безукоризненного мистера Ачесон-Смита в таком волнении, друзья остановились.
        - Ферди!  - воскликнул Хейзелмер.  - Какой дьявол в тебя вселился?
        - В жизни не видел, чтобы ты так быстро бегал!  - добавил Фэншоу.
        - Мне нужно поговорить с тобой, Марк, немедленно!  - хватая ртом воздух, произнес Ферди.
        Хейзелмер заметил, что кузен выглядит чрезвычайно серьезно.
        - Вернемся обратно в дом,  - произнес он.
        Они вошли в Хейзелмер-Хаус и направились в библиотеку. Маркиз сел за свой стол, и Фэншоу примостился рядом на краешке. Оба они выжидательно уставились на Ферди, который плюхнулся на стул напротив. Задыхаясь, он вытащил из внутреннего кармана письмо и бросил его на стол.
        - Прочти это.
        Хейзелмер, враз посерьезнев, повиновался, затем посмотрел на кузена непроницаемым взглядом:
        - Где ты это взял?
        - Я должен был доставить это послание Доротее на пикнике у леди Осви. Встретил по дороге лакея, и он попросил передать, а я положил в карман и забыл. Утром письмо нашел Хиггинс, и я, не разобравшись, что это такое, прочел его. Решил, что тебе будет небезынтересно ознакомиться.
        - Доротея так и не получила письмо?
        Ферди покачал головой.
        Фэншоу единственный не понимал, в чем дело.
        - А не соблаговолите ли объяснить мне, что здесь происходит?  - взмолился он.
        Не говоря ни слова, Хейзелмер передал ему записку, в которой значилось:



«Моя дорогая мисс Дэрент,
        Мне трудно представить, чтобы общество на пикнике у леди Осви вы нашли столь же очаровательным, как и то, к которому уже привыкли. Отчего бы вам не встретиться со мной у белой калитки в конце ведущей через лес тропинки? Я возьму своих серых лошадей, и мы сможем покататься по аллеям, никем не замеченные. Не заставляйте меня ждать, вы же знаете, как я не люблю, когда мои лошади простаивают. Приходите к двум часам.
        Хейзелмер».

        Фэншоу ни секунды не сомневался, что это письмо - подделка. Угрюмо глядя на приятелей, он вымолвил всего одно слово:
        - Кто?
        - Хотел бы я это знать,  - отозвался Хейзелмер.  - Это уже вторая записка.
        - Что?  - в унисон воскликнули Фэншоу и Ферди.
        Положив принесенное Ферди письмо на стол, Хейзелмер вынул из ящика записку, которую Доротея получила на маскараде у Брессингтонов. Склонившись над ними, Фэншоу и Ферди убедились, что их написал один и тот же человек.
        - Когда было доставлено первое послание?  - спросил Фэншоу.
        - На маскараде. План был непогрешим, вот только я вернулся в столицу на день раньше ожидаемого. Записку передали Доротее в прихожей Брессингтон-Холла, и она ей поверила, поэтому очень удивилась, увидев меня так рано. Оно и понятно, ведь здесь написаны такие вещи, которые я действительно мог бы сделать.
        - Тебе следовало сказать мне. Мы могли бы устроить ловушку!  - воскликнул Фэншоу.
        - Мы в самом деле ее устроили,  - с усмешкой ответил Хейзелмер.  - Доротея вышла в полночь на террасу, а я притаился в тени за ее спиной. Голос, который ни один из нас не узнал, позвал ее с ведущих в сад ступеней. Но потом кто-то из гостей открыл другую дверь из бального зала, и таинственный незнакомец обратился в бегство, оставив Доротею одну на террасе.
        - И ты никого не увидел?  - спросил Ферди.
        Хейзелмер лишь покачан головой и углубился в изучение второго письма.
        - Если бы Ферди передал ей послание, она, вероятнее всего, пошла бы к той калитке,  - произнес маркиз.  - Больше всего меня волнует вопрос, кем может быть этот таинственный отправитель записок?
        - Кто-то, кто хорошо тебя знает,  - предположил Ферди.
        - Да,  - согласился Хейзелмер,  - и это особенно тревожит. Поначалу я решил, что замышляется похищение.
        - Сомневаюсь, что сестры Дэрент настолько богаты,  - возразил Фэншоу.
        - Они нет, а я - да,  - пояснил маркиз.
        - Верно. Об этом я как-то не подумал.
        Трое приятелей продолжили сосредоточенно изучать письма, надеясь отыскать в них какую-то подсказку касательно загадочной личности их отправителя. Наконец, Фэншоу нарушил молчание, обратившись с вопросом к Ферди:
        - С чего ты взял, что этот человек знаком с Марко. Почерк не его, но стиль очень похож. Марк действительно мог бы написать такие слова,  - пояснил проницательный Ферди.
        - Тогда наш незнакомец не очень-то хорошо тебя и знает. Ты же никогда не приглашаешь молодых леди покататься, да еще и в двуколке, запряженной твоими знаменитыми серыми лошадьми,  - возразил Фэншоу.
        - С одним важным исключением,  - поправил Хейзелмер,  - коим является мисс Дэрент.
        - Вот оно что,  - протянул Фэншоу.
        - Именно,  - продолжал Хейзелмер.  - Этот человек знает меня достаточно хорошо, чтобы написать письмо, которое по стилю можно принять за мое. Так же ему известно о нашей прогулке с мисс Дэрент и о серых лошадях, а также о том, что я не люблю, чтобы они простаивали. Кроме того, он знал, что я уехал из Лондона и на маскараде меня не будет.
        - Следовательно,  - подытожил Ферди,  - это кто-то из высшего общества. Или у него имеется там сообщник.
        - Да, такой вывод напрашивается сам собой,  - согласился Хейзелмер, продолжая рассматривать письма.
        - И что нам теперь делать?  - спросил Фэншоу.
        - На Боу-стрит[20 - На Боу-стрит находилось главное полицейское управление.] обращаться не имеет смысла, уверенно заявил Ферди.  - Уж очень они там тяжелы на подъем. И шуму от них много. Леди Мерион это не понравится и Доротее тоже.
        - И мне тоже нет,  - добавил маркиз.
        - Несомненно,  - согласился Ферди, радуясь, что этот вопрос закрыли.
        - Полагаю, единственное, что мы можем сделать,  - это тщательно присматривать за Доротеей,  - заключил Хейзелмер.  - Мы должны проследить, чтобы нашему таинственному незнакомцу не удалось застать ее в одиночестве.
        - Только мы втроем?  - уточнил Ферди.
        Хейзелмер задумался, и в его глазах появилось отрешенное выражение.
        - На данный момент - да,  - наконец ответил он.  - Если потребуется, позовем подкрепление.
        - Чем сестры сейчас занимаются?  - поинтересовался Фэншоу.
        - Отдыхают,  - ответил Ферди. Заметив появившееся на лицах друзей удивленное выражение, он пояснил: - Вчера вечером они ходили в театр с твоими родителями. Результат - Сесилия сильно истощена.
        - А!  - с понимающей ухмылкой воскликнул Хейзелмер.
        Фэншоу нахмурился.
        - Во второй половине дня я отправляюсь с ними на верховую прогулку,  - продолжал Ферди,  - а вечером состоится дипломатический бал в Карлтон-Хаус[21 - Карлтон-Хаус - лондонская резиденция принца-регента Георга, принца Уэльского, который в 1811-1820 гг. управлял государством в связи с психическим заболеванием своего отца Георга III; впоследствии стал королем Георгом IV и правил с 1820 по 1830 г.]. Ну, это просто - мы все туда приглашены.
        - Что ж, Ферди, дружище,  - произнес Фэншоу, поднимаясь с намерением уйти,  - просто держи нас в курсе касательно того, куда хотят пойти сестры Дэрент, чтобы один из нас обязательно при этом присутствовал. Это будет несложно. Не по всему же городу они шатаются, правда?
        Ферди понял, что их светлости, обычно увлеченные собственными интересами, не имеют ни малейшего понятия, сколь насыщенной событиями может быть жизнь юной девушки. Он искренне надеялся, что им недолго придется заниматься слежкой.
        Спускаясь вместе с друзьями по ступеням крыльца, Ферди высказал мысль, которая крутилась у него в голове уже какое-то время:
        - Вообще-то вам нужно просто поскорее жениться на этих девушках. Тогда Марк сможет, если потребуется, целыми днями находиться в обществе Доротеи, Сесилия перестанет слоняться как неприкаянная, а я наконец-то вернусь к привычной тихой жизни.  - Видя, что подобное предложение не находит отклика у Хейзелмера и Фэншоу, он поспешно добавил: - Нет? Ну что ж, тогда я пошел. До встречи вечером на балу!

        Дипломатический бал в Карлтон-Хаус был назван так потому, что на нем присутствовали представители всех дипломатических корпусов и делегаций, расположенных в Лондоне. Это мероприятие проходило при финансовой поддержке принца-регента, поэтому явка всех приглашенных лиц была строго обязательной. Среди гостей значились все дебютантки сезона, большинство находящихся в Лондоне пэров и светская элита. Принцу льстила мысль, что хотя бы одну ночь в году все эти люди станут ему поклоняться. Хотя сливки общества находили эту обязанность чрезвычайно скучной, все съезжались довольно рано, чтобы своевременно засвидетельствовать принцу свое почтение.
        Хейзелмер понимал, что едва ли Доротее грозит опасность быть похищенной прямо с бала, но, зная своего принца, он не мог не догадываться о нависшей над сестрами опасности иного рода. Обсудив сложившуюся ситуацию с Фэншоу, они нанесли визит в Мерион-Хаус в то время, когда Доротея и Сесилия были на конной прогулке с Ферди. Леди Мерион оказалась дома, и молодые люди поделились с ней своими опасениями. Было решено, что на бал они поедут все вместе в большом городском экипаже Хейзелмера.
        Явившийся вечером в Мерион-Хаус Ферди очень удивился, застав там Хейзелмера с Фэншоу. Маркиз быстро сказал ему пару слов, и Ферди тут же все понял.
        - Великий боже! Я даже не подумал об этом!  - воскликнул он.
        - О чем вы не подумали, Ферди?  - поинтересовалась Доротея, ставшая свидетельницей быстрого обмена репликами. Любопытство подтолкнуло ее попытаться выведать у Ферди причину появления в доме Хейзелмера и Фэншоу.
        В подобных ситуациях Ферди никогда не умел соображать быстро. Вот и сейчас ему в голову не приходило никакого остроумного ответа. Доротея знала, что, подожди она достаточно долго, наверняка вытянет из него какие-нибудь полезные сведения. Но она не учла присутствия Хейзелмера, который тут же вмешался с очевидной ложью:
        - Ферди, мне кажется, леди Мерион хочет тебе что-то сказать.
        - Что? Ах да! Пойду повидаюсь с вашей бабушкой.
        С поспешностью кролика, спасающегося от змеи, он пересек комнату, направляясь к ее светлости.
        Доротея наградила маркиза раздраженным взглядом.
        - Все удовольствие испортили,  - с укоризной произнесла она.
        - Едва ли честно с вашей стороны загонять в угол беднягу Ферди. Он не вашего поля ягода. Если вы так жаждете узнать подробности, попробуйте выведать их у меня.
        - Так как вы явно не намерены ничего мне говорить, боюсь, я просто потеряю время,  - заявила девушка и тут же добавила: - В подобного рода вопросах я точно не вашего поля ягода.
        - Верно,  - ответил Хейзелмер, смутив ее своими словами, о чем красноречиво свидетельствовал устремленный на него взгляд зеленых глаз.
        Подошел Ферди, и, не видя причин откладывать выезд, все разместились в большом городском экипаже Хейзелмера и тронулись в путь. Это транспортное средство было поистине роскошным; внутри было достаточно места для шестерых, несмотря даже на пышные бальные туалеты дам. В некоторой степени дипломатический бал пришел на смену более официальным церемониям прошлых лет, которые временно не проводились в связи с несчастьями, преследующими королевскую семью. Однако традиционный белый наряд для дебютанток с узким лифом и пышными юбками и, белые страусиные перья в волосах являлись неотъемлемыми атрибутами дипломатического бала принца-регента.
        Сесилия в белом платье казалась совершенно волшебным созданием, и Доротея тоже была божественно хороша в белом, с которым отлично контрастировали ее зеленые глаза и темные волосы. С помощью глубокого выреза декольте и слегка смещенной линии талии Селестина мастерски подчеркнула все достоинства фигуры Доротеи. Едва войдя в Мерион-Хаус и увидев ее, Хейзелмер понял, что его опасения касательно бала в Карлтон-Хаус не напрасны.
        До лондонской резиденции принца-регента они доехали за десять минут, но из-за большого количества гостей еще час пришлось ждать своей очереди подняться на верхнюю площадку лестницы и войти в бальный зал после того, как объявят их имена. Так как его высочество панически боялся сквозняков и простуд, комнаты были очень сильно протоплены. Доротея порадовалась, что не взяла с собой шаль, а Хейзелмер, бросив на нее взгляд украдкой, наоборот, сильно пожалел об этом упущении.
        С Сесилией в сопровождении Фэншоу и леди Мерион под руку с Ферди они прохаживались по бальному залу, останавливаясь время от времени, чтобы поболтать со знакомыми. Было решено, что приветствовать принца-регента сестрам Дэрент безопаснее всего будет в окружении светской элиты, то есть леди Джерси и прочих покровительниц «Олмака», а также друзей его светлости. В такой августейшей компании шансы Доротеи получить от принца-регента непристойное предложение сводились к минимуму.
        Они находились в самой гуще толпы, приветствуя друзей, когда возбужденный шепот присутствующих возвестил о прибытии его светлости. Тучный принц в сопровождении двух советников стал обходить зал, и джентльмены склонялись перед ним в поклоне, а леди приседали в глубоком реверансе. Это движение волной прокатилось по длинному залу, время от времени замирая, когда его высочество останавливался, чтобы обменяться парой слов со своими фаворитами или, чаще всего, чтобы полюбоваться на красивых женщин. Наблюдавшая за ним Доротея решила, что едва ли подобное поведение пристало человеку его возраста и статуса. Большинство людей вокруг с нею бы согласились.
        Когда волна реверансов докатилась до нее, Доротея вместе с другими дебютантками почтительно присела и склонила голову, как ее учили. В такой позе нужно было оставаться до тех пор, пока его высочество не пройдет. Замерев в неподвижности и выжидая, Доротея вдруг осознала, что его ступни в кричащих ярко-красных бальных туфлях с огромными золотыми пряжками - единственная часть его тела, доступная ее взору,  - остановились неподалеку от того места, где стояла она. Бросив на принца осторожный взгляд из-под опущенных ресниц, она заметила, что его бледно-голубые глаза смотрят на нее. Игриво усмехнувшись, он взял ее за руку и разрешил встать.
        Люди вокруг тоже оставили свои подобострастные позы, и тут Доротея отчетливо ощутила присутствие Хейзелмера рядом справа. Он легонько приобнял ее за талию. Слева вплотную протиснулась миссис Драммонд-Беррелл. Это почти незаметное движение отвлекло принца, который понял, что Доротея не одна. Когда его высочество встретился взглядом с Хейзелмером, похотливый огонь в его глазах тут же погас.
        Принц мысленно чертыхнулся. Ему сообщили, что мисс Дэрент - самая красивая дебютантка сезона, но приглашать ее в свои личные покои будет неумно, потому что в обществе она считается почти что невестой маркиза Хейзелмера. Принц мог позволить себе проигнорировать некоторых пэров, но только не Хейзелмера. Однако, увидев присевшую перед ним в низком реверансе роскошную темноволосую красавицу, он напрочь забыл о предупреждении, и лишь пронзительный взгляд миссис Драммонд-Беррелл и холодный Хейзелмера вернул его к действительности. Поэтому принц не стал говорить тех слов, какие намеревался. Одарив Доротею очаровательной улыбкой, он заметил лишь:
        - Вы действительно прекрасны, моя дорогая.
        Кивнув, он отпустил ее руку и отправился дальше.
        Окружающие Доротею люди заметно расслабились. Принц продолжил свое шествие по бальному залу, приветствуя подданных, а Доротея повернулась к Хейзелмеру и, не зная, как лучше задать вопрос, просто вопросительно посмотрела на негр.
        - Да, это было именно то, что вы подумали,  - заверил маркиз, с улыбкой предлагая ей свою руку.  - Вы отлично справились, любовь моя.
        Не обратив внимания на намеренно провокационное обращение к себе, Доротея спросила:
        - Отчего вы не предупредили меня, что он может быть таким… вот таким?
        - Потому что этого нельзя предугадать заранее.
        - Именно по этой причине я стояла с вами, а не с бабушкой?
        - Иногда его высочество делает дамам предложения, которые вы сочли бы совершенно неприемлемыми.
        - Понимаю. Принц ничего не сказал, потому что вы были рядом, но мог бы, если бы я находилась в обществе бабушки?
        Хейзелмер, который предпочел бы, чтобы Доротея вообще не говорила на эту тему, кивнул. Очень скоро она догадается о причинах его покровительственного поведения, подумал он. Одного взгляда на ее задумчивое лицо хватило, чтобы немедленно отвести девушку на площадку, отведенную в большом бальном зале для танцев.
        Правила света, незыблемые в любом другом месте, в Карлтон-Хаус не соблюдались столь ревностно. Светские львицы подвергали резкой критике установленные принцем-регентом порядки. Раньше Хейзелмер полагал такое попустительство очень полезным, но теперь опасался, что Доротея по неведению может попасть в затруднительное положение.
        Услышав, что музыканты заиграли, маркиз, не говоря ни слова, обнял Доротею и закружил в вихре вальса. Танцевальные карты в Карлтон-Хаус были не приняты, а вальс являлся единственным разрешенным танцем. Хейзелмер очень сожалел об отсутствии здесь безлюдной оранжереи. Сначала Доротея хранила молчание и была крайне напряжена, но постепенно расслабилась в его руках. Хейзелмер отметил, что они привлекли внимание нескольких джентльменов, вообще не удостаивающих светские приемы своим присутствием, и решил вернуть Доротею леди Мерион сразу по окончании вальса. Глядя в спокойное лицо девушки, Хейзелмер вдруг поразился мысли, что понятия не имеет, о чем она думает. Обычно Доротея была с ним полностью откровенна, и ему в голову не приходило, что когда-нибудь она так замкнется в себе. Впервые в жизни не зная, как лучше поступить, Хейзелмер тоже не произносил ни слова.
        Когда вальс закончился, он, как обычно, поцеловал ей руку, от чего в ее огромных зеленых глазах вспыхнул огонь. Улыбнувшись, он положил ее ладонь себе на сгиб локтя, и они отправились искать леди Мерион. Он вернул внучку бабушке с искренним сожалением и очень обрадовался, заметив, что Элвенли пригласил ее на следующий танец. Хейзелмер подумал, что, окружив Доротею повышенным вниманием, он лишь рассердит ее, поэтому решил больше не танцевать с ней и пошел искать своих друзей.
        Доротея пребывала в таком смятении, что едва могла поддерживать вежливый светский разговор. По мере того как одна неделя сменялась другой, она не теряла надежды, что они с Хейзелмером когда-нибудь все же придут к взаимному пониманию. Теперь же выходило, что ее вообще лишили права голоса! Все вокруг, даже принц-регент, знали, что она станет женой Хейзелмера!
        Доротея очень разозлилась, почувствовав себя беспомощной марионеткой, которую маркиз дергает за веревочки. Она отчаянно влюбилась в него и пыталась угадать, испытывает ли и он к ней схожие чувства, а он тем временем ухитрился убедить весь свет, что она принадлежит ему. Как он посмел воспринимать ее как нечто само собой разумеющееся?
        Доротея внутренне распалялась все больше, лишенная возможности высказать маркизу все, что о нем думает. Нужно дать ему понять, что она вовсе не безвольная барышня, которой можно вертеть как вздумается.
        Танцуя по очереди со всеми друзьями Хейзелмера, Доротея вдруг осознала, что они относятся к ней как к супруге их друга, что ничуть не способствовало улучшению ее настроения. При этом ей удавалось поддерживать видимость привычного хладнокровия и безмятежности, так что ни один из ее партнеров не догадался о ее истинном состоянии, Лорд Десборо только что вернул Доротею бабушке после очередного танца и удалился, когда к ней подошел обходительный француз, граф де Ване, чтобы пригласить на следующий тур вальса. Леди Мерион дала разрешение.
        Граф сообщил Доротее, что недавно прибыл из Парижа. Уверенно скользя в танце, он без труда поддерживал светскую беседу, но Доротея его почти не слушала. До тех пор, пока ее внимание не привлекло упоминание имени Хейзелмера.
        Не колеблясь ни секунду, она перебила его:
        - Прошу прощения, граф, боюсь, я задумалась и не услышала ваших последних слов.
        - Ах, мадемуазель, я всего лишь говорил, что вполне в духе маркиза выбирать себе любовниц из числа самых красивых женщин. Таких, например, как леди Уолфорд. Она стоит вон там, разговаривает с его светлостью.
        Доротея посмотрела в ту сторону, куда он указывал, и заметила Хейзелмера, поглощенного разговором с леди Уолфорд. Он низко склонился к ее белокурой головке, внимательно слушая. Доротее его поза показалась очень развязной. У нее упало сердце. Пришлось приложить неимоверные усилия, чтобы встретить взгляд графа с привычным спокойствием. Однако молодой человек почувствовал, как она напряглась, и очень порадовался достигнутому им успеху. Будучи человеком прозорливым, граф не стал углубляться в эту тему, а перевел разговор на другую.
        Его слова задели Доротею гораздо больше, чем он мог надеяться. Если прежде она была смущена, то теперь и вовсе с головой погрузилась в пучину отчаяния и боли. Перед ее мысленным взором неотступно стоял образ Хейзелмера, погруженного в интимную беседу с леди Уолфорд.
        В прошлое воскресенье, незадолго до отбытия в Дэрент-Холл, Марджери Дэрент явилась к Доротее с визитом, чтобы, как она сказала, исполнить свой долг.
        - Так как Герберт является твоим опекуном, а я его жена,  - тщательно подбирая слова, начала она,  - я считаю своей обязанностью поставить тебя в известность, что лорд Хейзелмер играет твоими чувствами. Мне сказали, что точно так же он поступал и прежде со многими другими достойными юными леди. Мне жаль это говорить, но твое сопротивление его чарам лишь сильнее раззадоривает его. Ни я, ни Герберт не хотим порицать твою бабушку, но нам невыносимо больно видеть, что такому человеку, как маркиз, удалось заманить тебя в ловушку.
        Доротея терпеливо выслушивала слова Марджери, пребывая в полной уверенности, что все это ложь. Марджери представления не имеет об истинных чувствах Хейзелмера, думала она. Да и леди Мерион ни за что бы не стала привечать джентльмена, чьи намерения далеки от благородных.
        Марджери продолжала перечислять многочисленные пороки маркиза: любовь к азартным играм, скачкам, кулачным боям и иным недостойным видам спортивных состязаний. Наконец, она добралась до главной цели своего визита:
        - Я обязана говорить с тобой совершенно откровенно, моя дорогая. Леди Мерион, очевидно, не желает отравлять подобными грязными разговорами умы юных невинных девушек, но я считаю, что при данных обстоятельствах должна поведать тебе все. Предупрежден - значит, вооружен, сама знаешь.
        Богатое воображение Доротеи тут же заработало. Она сгорала от нетерпения узнать, какие еще страшные тайны Марджери собиралась приписать Хейзелмеру. Но правда оказалась такой обыденной, что Доротее едва удалось сдержаться, чтобы не рассмеяться.
        - Дорогая, этот мужчина - распутник! Высокородный распутник, согласна, но суть от этого не меняется. До меня доходили слухи о его многочисленных интрижках с дамами столь же высокого положения, что и наше с тобой. Все они поразительно красивы, совсем как ты, моя дорогая.
        Намек, явно прозвучавший в ее последних словах, вывел Доротею из равновесия. При нелепой мысли о том, что Хейзелмер предложит ей стать его любовницей, она едва не рассмеялась вслух. Пришлось сделать несколько глубоких вдохов и выдохов, чтобы не разрушить в глазах Марджери свой образ внимательной слушательницы. Марджери же сдержанно вздохнула, тем самым давая понять, как она относится к вероломству его светлости.
        Закончила она свой монолог заявлением, что ни она сама, ни Герберт не намерены в будущем поддерживать какие-либо отношения с маркизом. Доротея, с трудом держащая себя в руках, напомнила себе, что в Лондоне она находится под опекой бабушки, а не кузена и его ужасной жены.
        Как только Марджери ушла, Доротея выбросила ее слова из головы, гак как полагала их не более чем нелепыми выдумками. Теперь же ей показалось, что впервые в жизни кузина оказалась права. Доротея задалась вопросом, насколько хорошо она в действительности знает Хейзелмера.
        Она допускала, что раньше в его жизни было много женщин - едва ли ему удалось бы получить столь обширный опыт общения с противоположным полом без практики. Но ей всегда казалось, что то были дамы полусвета, которые остались в прошлом и не станут омрачать собой его нынешнюю жизнь. Леди Уолфорд, напротив, принадлежала к высшему обществу и, несомненно, являлась для Хейзелмера частью его настоящего.
        Из дальнейшей болтовни графа Доротея не услышала ни единого слова. Незадолго до окончания вальса она заметила, что Сесилия, весело сверкая глазами, танцует с Фэншоу. Значит, они помирились. Когда его светлость повернул голову и заметил Доротею, на его лице отразилось изумление, причину которого она узнать не успела, так как их пары разошлись в разные стороны, исполняя фигуры танца. По окончании вальса граф педантично вернул Доротею бабушке и немедленно покинул их, растворившись в толпе. Причиной такой поспешности стало то, что он тоже заметил взгляд Фэншоу, но, в отличие от Доротеи, прекрасно понял его значение.
        Как граф и предполагал, Хейзелмер очень скоро оказался подле Доротеи. При виде неестественного выражения ее лица он не стал допытываться о причинах, а вместо этого предложил леди Мерион отправиться домой. Принц-регент уже удалился на покой, поэтому они могли безнаказанно это сделать. Кроме того, пожилой даме была не по вкусу царившая в Карлтон-Хаус свободная атмосфера. Мгновение спустя к ним присоединились Фэншоу с Сесилией. Оставалось лишь отыскать Ферди. Это не составило труда, и вскоре все шестеро покинули бальный зал Карлтон-Хаус.
        Сидя в экипаже напротив Доротеи, Хейзелмер отчаянно пытался понять, что ее так взволновало. Тони сказал ему, что она танцевала с одним из французских дипломатов, человеком сомнительной репутации. Все же маркиз считал маловероятным, чтобы болтовня этого француза могла ее так расстроить. Доротея пыталась сохранять внешнюю невозмутимость, хотя на самом деле была близка к тому, чтобы разрыдаться. Маркиз представления не имел, с чем это может быть связано. Зная, что у него не будет возможности ни спросить ее об этом, ни утешить, он и сам испытывал дискомфорт.
        Экипаж остановился перед Мерион-Хаус, и джентльмены проводили леди в дом. Ферди ушел пешком, и Хейзелмер с Фэншоу, отослав экипаж, тоже решили прогуляться через площадь. Половину пути Фэншоу восторженно распространялся о радостях, даруемых любовью. Воспользовавшись советом Доротеи, он позаимствовал также и толику высокомерия у Хейзелмера, что оказалось самым верным решением.
        Осознав, наконец, что его друг ничего не отвечает, и заметив серьезное выражение его лица, Фэншоу воскликнул:
        - Только не говори, что вы поссорились.
        Хейзелмер усмехнулся:
        - Честно говоря, я и сам этого не знаю.
        - Святые небеса! Да вы еще хуже нас!
        - К несчастью, это так.
        - Почему бы тебе в таком случае также не воспользоваться советом, который дела мне Доротея?
        - Как мне известно из достоверного источника, на старшую сестру Дэрент жесткий подход не подействует,  - едва заметно улыбаясь, ответил маркиз.
        - Что означает совершенно противоположное,  - заключил Фэншоу, все еще пребывающий в романтическом настроении.
        - Ты и сам не подозреваешь, как ты прав,  - произнес Хейзелмер, прощаясь с приятелем на ступенях Хейзелмер-Хаус.

        Не будучи столь наблюдательными, как Хейзелмер, ни леди Мерион, ни Сесилия не заметили подавленного состояния Доротеи. Ее светлость, мучимая головной болью, поспешила лечь в постель, а Сесилия была до краев переполнена собственным счастьем и потому не обратила внимания на бледность сестры. Доротея была рада возможности уединиться в своей комнате, избежав необходимости отвечать на бесконечные каверзные вопросы.
        Несколько часов она лежала в постели без сна, невидящим взором глядя в окно. Ее сердце отказывалось принять то, что было известно разуму. В то самое время, когда Хейзелмер ухаживал за ней, влюбив в себя своим легким обращением и нежными ласками, он наслаждался гораздо более близкими отношениями с прекрасной леди Уолфорд. Все более погружаясь в пучину отчаяния, Доротея сочла это свидетельством того, что он вообще не испытывает к ней никаких чувств!
        Ей потребовалось много времени, чтобы разобраться в его поступках, но теперь она точно знала - маркизу нужно жениться, и он решил, что не холодная и отстраненная мисс Банттон, но наивная деревенская девушка вроде нее вполне ему подойдет. Она неуверенно чувствует себя в обществе, но из нее получится очень милая, всем довольная и на все согласная жена, которой он сможет манипулировать, которая станет рожать ему наследников и присматривать за хозяйством, в то время как сам он продолжит купаться в изощренных ласках дам вроде леди Уолфорд. Скорее всего, маркиза привлекла в Доротее именно ее сдержанность. Она бросила ему вызов, стала крепостью, которую требовалось покорить.
        Впервые с тех пор, как приехала в Лондон, Доротея с тоской подумала о Мызе, жизнь на которой была гораздо более простой и понятной. Там не было властных пэров, которые, имея красавицу любовницу, влюбляли в себя невинных девушек из эгоистических соображений. Лишь на рассвете Доротее удалось забыться тревожным сном.

        Придя домой, Хейзелмер сразу отправился в библиотеку. Налив себе большой стакан бренди, он сел в кресло и стал смотреть на догорающий огонь в камине.
        Решив просить руки Доротеи в конце сезона, он явно не учел запутанного характера их отношений. Случившееся сегодня до сих пор оставалось для него загадкой, и он не имел права требовать объяснений. Раньше она сама обо всем бы ему поведала, но сегодня поняла, насколько публичными стали их отношения, и ей это явно не понравилось. Одному Богу известно, что бы она сказала, если бы узнала, что все только и ждут объявления об их свадьбе! Хейзелмер усмехнулся, представляя, как Доротея разозлится. Но он ни секунды не сожалел о своем поведении. После их встречи в лесу Мортон-Парка и на постоялом дворе она ни за что не поверила бы, вздумай он притворяться кротким и податливым. Если бы он предоставил ей самой право выбирать себе мужа, она непременно вышла бы замуж за какого-нибудь невыносимо скучного и глупого типа, не способного держать ее под контролем. А ей непременно требовался кто-то, кто стал бы ее контролировать, присматривать за ней, заботиться, лелеять - маркиз содрогнулся, подумав о том, в какие неприятные истории она могла попасть, не будь он рядом, чтобы снова и снова ее выручать. Очень часто
Доротея вообще не распознавала опасности, даже столкнувшись с ней лицом к лицу. Как во время встречи с ним в лесу, например…
        Это обстоятельство не переставало удивлять Хейзелмера. Почувствовала же она угрозу, исходящую от Питерборо или Уолсингэма. А вот его самого она никогда не боялась, даже в их первую встречу в Мортон-Парке, когда он обнял ее и поцеловал так, как никто до этого. Это была еще одна из ее причуд, которой Хейзелмер очень радовался.
        Маркиз подозревал, что нелюбовь Доротеи к его властности проистекала из привычки во всем поступать по-своему и командовать людьми вроде Сесилии, леди Мерион и Ферди, заставляя их делать то, что ей хочется. Ее отказ от попытки выведать у него объяснение его присутствию в Мерион-Хаус тем вечером подразумевал, что она понимала тщетность попыток улестить его или оказать на него влияние. В этом она не ошиблась. Хейзелмер не намеревался позволять ей помыкать собой, хотя, подумал он с легкой улыбкой, если бы ей вздумалось попытаться, он не стал бы возражать.
        Вздохнув, он усилием воли заставил себя сосредоточиться на более насущных проблемах. Доротея отдалилась от него. При обычных обстоятельствах он не усомнился бы в своей способности убедить ее изменить мнение, но случившиеся в последнее время необъяснимые события не давали ему расслабиться. Он посмотрел на свой стол, в выдвижном ящике которого хранились две загадочные записки. Кто-то ведет свою игру, и Хейзелмеру до сих пор было неизвестно, кто именно.
        Из данной ситуации имелся только один выход. Управляющий его поместьем давно просит приехать в Лестершир, чтобы лично разобраться с делами. Путь туда лежал через графство Нортгемптоншир, в котором находился Дэрент-Холл. Мысленно пробежавшись по списку своих приглашений на завтра, он вспомнил, что приглашен на обед. Что ж, можно отправиться в Лестершир сразу после этого, а ужасному Герберту нанести визит уже на обратной дороге. Также, рассудил маркиз, нужно сообщить обо всем матери, а это означало, что один вечер он проведет в Хейзелмере. Итого семь дней. В Лондон он должен вернуться к следующему вторнику.
        Маркизу не хотелось оставлять Доротею одну, но, не имея представления о том, будут ли неизвестным автором записок предприняты новые попытки, он счел самым правильным как можно скорее жениться на ней. Похитить маркизу Хейзелмер будет гораздо труднее, чем мисс Дэрент. Он лично позаботится о том, чтобы это стало совершенно невыполнимой задачей. Одним глотком допив оставшийся в стакане бренди, Хейзелмер отправился спать.
        С удобством устроившись на мягких простынях, он прислушивался к звуку шагов Мургатройда, постепенно замирающему в коридоре. Их с Доротеей интерлюдия в оранжерее Ричмонд-Хаус не оставила сомнений касательно ее чувств к нему. Своими действиями, хотя и невольно, она укрепила его надежды. Она любит его. Осознание этого пробивалось через окружающую его пелену разочарования, являясь неиссякаемым источником радости и ожидания чуда. Вместе с ними пришло терпение, подсказывающее, что нужно довести игру до конца, позволив Доротее до окончания сезона наслаждаться своей независимостью, а уж потом сделать ее своей женой. Помимо всего прочего ему очень нравилось оказываемое ею энергичное сопротивление и становящиеся со временем все менее и менее энергичными попытки скрыть свои чувства к нему. Хейзелмер вздохнул. На счастье или на беду, его время заканчивалось. Во вторник вечером игре будет положен конец, который одновременно станет началом чего-то гораздо большего.
        Хейзелмер потянулся, размышляя о сокрытом в нем мощном желании. Ему вообще не следовало целовать Доротею, потому что теперь всякий раз, стоило ему лишь увидеть ее, как ему хотелось сделать это снова. А когда он уступал этой настоятельной потребности, то неизменно хотел немедленно уложить ее в постель. Ее мягкие волосы, теплота гладкой кожи, нежность губ и дразнящий взгляд зеленых глаз были столь манящими, что впервые в жизни он не находил в себе сил совладать с этим желанием. Скорая женитьба на Доротее положит конец этой пытке. Устроившись поудобнее, он заснул, думая о ее изумрудных глазах.


        Глава 11
        На следующее утро леди Мерион, которой нездоровилось после приема в Карлтон-Хаус, решила не вставать с постели. Когда Доротея, также не отдохнувшая ночью, пришла справиться о ее здоровье, ее светлость тут же заметила у внучки под глазами темные круги и настояла, чтобы та тоже остаток утра провела в кровати. Понимая, что, отправившись на конную прогулку в Гайд-парк, встретит там Хейзелмера, с которым пока не могла поддерживать нормальный разговор, Доротея согласилась.
        Сесилию такое изменение планов ничуть не потревожило, потому что она условилась покататься с Фэншоу после обеда. Доротея послала Ферди записку с просьбой перенести их утреннюю прогулку на вторую половину дня, извиняясь, что сама не сможет присутствовать.
        В условленное время Ферди с Доротеей выехали в Гайд-парк. Даже ненаблюдательный Ферди заметил, что девушка сама не своя. Думая отвлечь ее, он говорил о бале в Карлтон-Хаус, об окружении принца-регента и обо всем, что еще приходило ему в голову. Понимая его дружеский порыв, Доротея пыталась улыбаться, несмотря на тот факт, что даже Ферди считает ее нареченной Хейзелмера.
        Оказавшись в парке, они ехали иноходью по поросшей травой обочине дороги. Посмотрев вперед, Доротея резко осадила лошадь и, бесцеремонно перебив рассказ Ферди о новом парике леди Гановер, заявила:
        - Давайте поскачем галопом вон к тем деревьям. Мне кажется, там растут фрезии.
        Она поспешно пустила свою гнедую кобылу галопом, направляя ее к небольшой дубовой роще слева. Застигнутый врасплох Ферди повернул свою лошадь и последовал за ней. Тут ему на глаза попался приближающийся экипаж. Это была двуколка Хейзелмера, запряженная парой серых лошадей, в ней сидел сам маркиз с леди Хелен Уолфорд. Прежде чем они разъехались в разные стороны, Ферди перехватил взгляд кузена и понял, что тот тоже заметил бегство Доротеи. Молодой человек ужаснулся от осознания того, что она сделала это намеренно, чтобы не встречаться с Хейзелмером.
        - Что вы такое вытворяете?  - возмущенно воскликнул он, догнав ее в роще.  - Это же был Хейзелмер.
        - Да, Ферди, я знаю,  - ответила Доротея, сожалеющая, что расстроила своего спутника.
        - Провалиться мне на этом месте, если я понимаю, что вы задумали,  - продолжал он.  - Негоже убегать от такого человека, как Хейзелмер, да еще и посреди Гайд-парка!
        - Вы правы, Ферди. А теперь мне хотелось бы вернуться домой. Прошу вас.
        - Понимаю,  - сказал он, зная, что Хейзелмер скоро пустится в погоню.
        На обратном пути на Кэвендиш-сквер Ферди изо всех сил старался убедить Доротею в том, какой тяжкий грех она совершила. Не зная, что заставило ее вести себя подобным образом, он считал, что если удастся заставить ее раскаяться, то у нее будут больше шансов остаться невредимой после следующей встречи с Хейзелмером. Ферди как никому другому было известно, что кажущийся легкий нрав кузена - не более чем притворство. Просто маркиз нечасто выходит из себя.
        Ферди не знал, что Доротея уже успела познакомиться с истинным характером Хейзелмера. Видя, что он катает прекрасную леди Уолфорд в двуколке, запряженной парой своих лучших серых лошадей, Доротея почувствовала, что не сможет спокойно встретиться с ними и обменяться любезностями. Она понимала, что повела себя невежливо, дав Хейзелмеру веское основание сердиться на нее, но ничего не могла с собой поделать - она и сама была глубоко оскорблена и почти с нетерпением ожидала разговора с его светлостью.
        Они остановились перед Мерион-Хаус, и Ферди, пройдя мимо удивленного Меллоу, проводил Доротею прямо в гостиную, где и узнал подробности этой истории. Доротея, расхаживающая по комнате, точно тигрица в клетке, пребывала в ярости и ничуть не раскаивалась в том, что совершила.
        - Да как он посмел приблизиться ко мне, находясь в обществе этой женщины?  - наконец, гневно воскликнула она.
        Ферди поразился.
        - А что плохого в том, чтобы покатать Хелен Уолфорд?  - осторожно поинтересовался он, опасаясь, что вразумительного ответа так и не дождется.
        - Вам ли не знать? Она же его любовница!
        - Что?  - Ферди воззрился на нее в крайнем удивлении.  - Нет! Вы все неверно поняли. Она совершенно точно не может быть любовницей Марка.
        Памятуя о том, что Ферди с Хейзелмером - родственники, Доротея не придала его словам значения, убежденная, что Ферди в любом споре всегда станет принимать сторону кузена.
        Тут раздался мощный стук у парадной двери. Выглянув в окно, Ферди увидел стоящую у крыльца двуколку Хейзелмера.

        Заметив скачущую прочь Доротею, Хейзелмер крайне удивился. Какого дьявола она творит? Щадя чувства своей спутницы, он постарался сдержать рвущийся наружу гнев и заговорил лишь спустя несколько минут, когда счел, что может доверять собственному голосу:
        - Моя дражайшая Хелен, вы не станете возражать, если я верну вас вашим друзьям? Я скоро отбываю в Лестершир, а мне еще нужно закончить здесь одно дело.
        Леди Уолфорд была отлично знакома с нравом Хейзелмера, так как в детстве сама частенько выводила его из себя. Глядя в его ореховые глаза, обычно такие теплые и веселые, а сейчас холодные и непреклонные, она улыбнулась, выражая согласие. Хелен надеялась, что у мисс Дэрент окажется более твердый характер, чем обычно бывает у дебютанток, так как ее, без сомнения, ожидает весьма неприятный разговор. Ей не поможет даже то, что Хейзелмер по уши в нее влюблен. Подобно всем мужчинам семейства Генри, в нем была некая пуританская жилка, заставляющая требовать от своей будущей жены гораздо более высоких поведенческих стандартов, чем от прочих леди. Следовательно, Доротее предстоит пережить весьма неприятный разговор.
        Когда леди Уолфорд снова присоединились к своим друзьям, маркиз немедленно поехал в Мерион-Хаус. Прибыв туда, он, не говоря ни слова, бросил поводья улыбающемуся уличному мальчишке и поспешно поднялся по ступеням крыльца.
        Обманчиво мягким голосом он спросил у впустившего его в дом удивленного дворецкого:
        - Где мисс Дэрент, Меллоу?
        - В гостиной, милорд.
        - Благодарю вас. Не трудитесь объявлять о моем прибытии.
        Быстро миновав коридор, маркиз распахнул дверь гостиной. Заметив Ферди, он одарил его особой улыбкой, при виде которой тот счел за лучшее не перечить. Придерживая дверь открытой, Хейзелмер обратился к кузену:
        - Ты как раз собирался уходить, Ферди, не так ли?
        Это, несомненно, был приказ, но Ферди, перехватив жесткий взгляд кузена, заколебался, не считая разумным оставлять его наедине с Доротеей. Однако, посмотрев на Доротею, он понял, что решение принято без его участия.
        - До свидания, Ферди,  - сказала она.
        И Ферди ушел, так и не поставив кузена в известность, что Доротея полагает, что Хелен Уолфорд является его любовницей. Пусть уж лучше Доротея сама ему об этом скажет. Услышав громкий стук закрывающейся двери, Ферди подумал, что будет нелишним поставить леди Мерион в известность о том, что за разговор происходит сейчас в ее гостиной и чем он, вероятнее всего, закончится.
        Как можно полнее объяснив ситуацию хозяйке дома, пять минут спустя Ферди вернулся в коридор и увидел, что дверь в гостиную все еще закрыта. Бросив на нее опасливый взгляд, он отправился домой.

        Захлопнув дверь за Ферди, Хейзелмер прошел в комнату.
        - Очень мудро с вашей стороны, моя дорогая. Незачем вовлекать в это моего кузена.
        Маркиз остановился на секунду, чтобы стянуть перчатки для верховой езды и небрежно швырнуть их на боковой столик. Бросив взгляд на Доротею, стоящую у камина с заложенными за спину руками, он понял, что она также очень рассержена. Хейзелмер представления не имел, с чем это связано, но осознание этого помогло ему сдержать собственные эмоции и поинтересоваться относительно спокойным тоном:
        - Не соблаговолите ли объяснить, почему вы убежали от меня в парке?
        Его вопрос чрезвычайно разозлил ее.
        - Как вы посмели приблизиться ко мне, находясь в обществе этой женщины?
        Глядя в ее разгневанные зеленые глаза, Хейзелмер, как прежде Ферди, разом потерял нить разговора.
        - Хелен?  - озадаченно переспросил он.
        - Она ваша любовница!  - язвительно вскричала Доротея.
        - Моя кто?  - Его слова были подобны удару плетью, и Доротея поморщилась. Едва сдерживая рвущуюся наружу ярость, Хейзелмер приблизился к ней на шаг. Прищурившись, он спросил притворно мягким голосом: - Кто вам сказал, что Хелен Уолфорд - моя любовница?
        - Не думаю, что вас это должно беспокоить…
        - Вы заблуждаетесь,  - перебил он.  - Меня это чрезвычайно беспокоит, потому что Хелен Уолфорд никогда не была и не будет моей любовницей. Так кто же, моя легковерная мисс Дэрент, вам такое сказал?
        Посмотрев в его ореховые глаза, в глубине которых бушевал ураган, Доротея поняла, что он не лжет.
        - Граф де Ване,  - наконец ответила она.
        - Человек, не заслуживающий доверия,  - отмахнулся Хейзелмер.  - Возможно, вам небезынтересно будет узнать, что Хелен Уолфорд я знаю с тех пор, как ей исполнилось три года. Однако,  - продолжил он, делая шаг вперед и вставая рядом с Доротеей, тем самым заставляя ее смотреть на него, а не на стул, стоящий между ними,  - вы до сих пор не объяснили, почему предпочли столь публично пренебречь мной?
        Хотя он говорил низким ровным голосом, Доротея уловила нотки подавляемого гнева. Она понимала, что повела себя неправильно, но его следующие слова напрочь лишили ее желания извиняться.
        - Я же предупреждал, что в Лондоне вам лучше забыть о своих провинциальных манерах.
        Тут Доротея яростно повернулась к нему, и маркиз удивленно замолчал.
        - Как вы смеете говорить со мной о манерах? Объясните прежде собственное поведение, если сумеете! Я знаю, что вы ухаживали за мной, просто чтобы влюбить в себя, потому что я не подчинилась вашему легендарному очарованию. Ах, кузина Марджери мне все отлично объяснила…
        Больше она ничего не успела сказать. Пораженный ее словами, маркиз побледнел. Осознав суть предъявленных ею обвинений, он дал волю своей тщательно сдерживаемой страсти. Одним быстрым движением Хейзелмер сгреб Доротею в охапку и приник к ее губам в яростном поцелуе. Запаниковав, она стала сопротивляться, но его пальцы, как и прежде, вплелись в ее волосы, удерживая голову неподвижной, а другая рука крепче обхватила за талию и прижала к себе. В мгновение, промелькнувшее между одним ударом сердца и следующим, характер их поцелуя изменился, став невероятно нежным. Ее губы раскрылись, повинуясь его мягкому приказу, и она пустилась в плавание по волнам ощущений. Доротея испытывала головокружение и ошеломляющее желание, с каждой секундой становящееся сильнее, превращающееся в силу, которую из-за отсутствия опыта она не в силах была сдержать. Она поняла, что самым бесстыдным образом отвечает на его пылкий поцелуй, но ей было все равно. Ей хотелось лишь одного - чтобы он никогда не останавливался.
        Хейзелмер стал покрывать поцелуями ее лоб, веки, подбородок, изящную белую шейку, затем снова вернулся к покрасневшим губам, чтобы осторожно познать сладость ее рта. Доротея застонала, выражая одобрение, и обвила его шею руками, запустив пальцы в его черные волосы. Мысленно улыбнувшись, Хейзелмер стал целовать ее с удвоенной энергией, раздувая в ней огонь желания, грозящий в конечном итоге поглотить их обоих. Угадав в Доротее такую же страстную натуру, как и его собственная, он, не стесняясь, требовал и получал. Ее капитуляция была полной и недвусмысленной, и у Хейзелмера не оставалось сомнений, что эта женщина должна принадлежать ему душой и телом, как он того и хочет. Радуясь ее реакции, маркиз теснее прижал ее к себе, чтобы она почувствовала и осознала истинную силу его желания.
        Доротея едва не лишилась чувств. Крошечная частичка ее сознания пребывала в ужасе от происходящего, от того, что его руки бесстыдно бродят по ее телу, заставляя содрогаться от страсти. Остальной части сознания не было до этого никакого дела. Доротея подозревала, что рано или поздно Хейзелмер все же остановится, но пока это длится, она будет наслаждаться! Не осмелится же он соблазнить ее прямо в бабушкиной гостиной, правда?
        Судорога, сотрясшая ее тело, привела Хейзелмера в чувство. Он должен немедленно уехать, в противном случае вообще не найдет в себе силы расстаться с ней. Он просто обязан так полупить, ведь они находятся в Мерион-Хаус, а не в одном из его многочисленных поместий. Если он посмотрит ей в глаза, то точно не сможет никуда уехать. Сейчас маркиз не был в состоянии говорить с ней. Ему требовалось побыть в одиночестве, чтобы обдумать случившееся, потому что в настоящий момент всем его существом завладело физическое желание, которое не опишешь словами. Хейзелмер понял, что они переступили некий порог, отрезав себе путь к отступлению. Поэтому, внезапно отстранившись от ее губ, он схватил Доротею за руки и почти грубо оторвал от себя, после чего развернулся и поспешно зашагал к двери. Забрав свои перчатки, он открыл дверь и вышел из гостиной.
        Лицо маркиза приняло привычное замкнутое выражение, а прическа совсем не растрепалась, поэтому Меллоу, ожидающий в прихожей, решил, что ничего серьезного не случилось. Он поспешил распахнуть дверь перед его светлостью.
        Выйдя из дома, Хейзелмер зашагал через площадь в собственный особняк. Сторонний наблюдатель не заметил бы в нем ничего необычного, хотя в действительности он пребывал в замешательстве и был не способен рассуждать трезво. Гнев, разочарование, уязвленная гордость и странное ощущение эйфории были лишь некоторыми из овладевших им эмоций. Ему нужно уехать из Лондона, чтобы как следует обдумать изменившийся характер их с Доротеей отношений. Стоило ему войти в Хейзелмер-Хаус, как из-за зеленой суконной дверцы появился Майттон. Маркиз остановился у подножия лестницы.
        - Я решил немедленно ехать в Лестершир. В Лондон собираюсь вернуться в следующий вторник. Пошлите ко мне Мургатройда, а Джиму велите запрячь пару гнедых лошадей в двуколку и подать к крыльцу через десять минут.
        - Да, милорд,  - ответил Майттон.
        Он знал своего господина с тех пор, как тот был совсем ребенком, поэтому немедленно отправился в комнату для прислуги передавать распоряжения, добавляя от себя, что хозяин чертовски не в духе. Не говоря ни слова, все бросились исполнять приказ. Мургатройд бегом поднялся по лестнице.
        Стоя перед зеркалом и вытаскивая из шейного платка булавку с бриллиантовой головкой, Хейзелмер внезапно повернулся к своему камердинеру, занятому упаковыванием вещей:
        - Мургатройд, пойдите перехватите Джима, пока тот не ушел, и передайте ему, что я оставил двуколку у Мерион-Хаус. Если же он ушел на конюшню, пошлите за ним одного из лакеев и возвращайтесь ко мне.
        Мургатройд поспешно вышел и спустился по ступеням настолько быстро, насколько позволяло чувство собственного достоинства. Хейзелмер мрачно изучал свое отражение в зеркале. Если слуги еще не догадались о причине его нынешнего мрачного настроения, то заявление о том, где он оставил свою двуколку, уж точно прояснит все сомнения.
        Мургатройд вошел в комнату для слуг в тот самый момент, когда одетый в ливрею Джим собирался уходить. Слова Мургатройда вызвали несказанное удивление, так что в следующее мгновение все слуги под тем или иным предлогом высыпали на улицу. Увидев двуколку, в самом деле стоящую на другой стороне площади у крыльца Мерион-Хаус, Майттон, Джим, Мургатройд и Чарльз удивленно переглянулись.
        - Великий боже! Ни в жизни не поверил бы, если бы своими глазами не увидел!  - воскликнул Джим.
        Качая головами, они вернулись к своим делам. Джим поспешил забрать двуколку, в которую была впряжена драгоценная пара серых, а Мургатройд отправился сообщать Хейзелмеру, что экипаж готовят.
        Джиму пришлось поводить гнедых минут пять, ожидая прибытия хозяина. Спускаясь по лестнице, Хейзелмер вспомнил еще об одном человеке, который пока не знает о его планах, хотя следовало бы. Он отправился в библиотеку. Взяв пачку писем, доставленную днем, он быстро просмотрел их, не распечатывая. Его внимание привлек простой белый конверт из дешевой бумаги, на котором твердым почерком было написано: «Мистеру М. Генри». Открыв послание, маркиз пробежал его глазами и некоторое время постоял в задумчивости, барабаня пальцами по столешнице. Скомкав письмо и затолкав его во внутренний карман сюртука, он сел за стол, намереваясь написать Ферди подробную записку. Сделать это оказалось нелегко, потому что Хейзелмер все еще был не в состоянии сосредоточиться, особенно когда начинал вспоминать разговор в Мерион-Хаус. В конце концов он просто изложил все известные ему факты, сообщив кузену, что уезжает по делам в свое поместье в Лестершире и вернется обратно в следующий вторник. Также он написал, что Тони о его планах известно и что они сообщили всем близким друзьям о попытке похитить Доротею с пикника. Все
обещали помочь присматривать за ней. Закончил Хейзелмер просьбой о том, чтобы Ферди и сам не спускал с нее глаз.
        Поставив подпись, маркиз добавил постскриптум, в котором просил Ферди не раскрывать Доротее их опасений. Мрачно усмехаясь, он запечатал письмо и позвал лакея. Хейзелмер не особо верил в способность Ферди отвлечь Доротею, если та что-то заподозрит, а это, без сомнений, случится задолго до его возвращения. Распорядившись немедленно доставить послание в комнаты мистера Ачесон-Смита, он вышел из дома и сел в ожидающую его двуколку.

        Внезапно освобожденная от страстных объятий Хейзелмера, Доротея схватилась за спинку стула. Девушка была слишком поражена и потому не могла сделать ни шагу. Услышав стук закрываемой входной двери, она поднесла пальцы к своим припухшим губам. Комната медленно принимала привычные очертания. Глубоко вздохнув, Доротея вышла из гостиной, не заметив Меллоу, и стала подниматься в свою комнату.
        Заслышав ее шаги, из утренней гостиной показалась леди Мерион. Она спустилась на первый этаж через пять минут после ухода Ферди, понимая, что не может позволить Хейзелмеру слишком долго оставаться наедине с Доротеей. В гостиной царила тишина. Жестом отослав Меллоу прочь, пожилая дама, сделав глубокий вдох, открыла дверь и тут же закрыла ее снова, увидев внучку в объятиях маркиза. Леди Мерион грустно сообщила Меллоу, что будет в утренней гостиной и посетителей, если таковые появятся, следует провожать к ней туда. Теперь, глядя на поспешно поднимающуюся по лестнице внучку, она вздохнула и велела принести себе чай.
        Леди Мерион не знала, о чем говорили Доротея с Хейзелмером, но решила дать ей по крайней мере полчаса, чтобы выплакаться. Понимая, что не имеет смысла втолковывать что-то рыдающей девушке, она стала спокойно обдумывать известные ей факты о событиях сегодняшнего дня. Все казалось ей полной бессмыслицей. Леди Мерион была слишком стара, чтобы позволить себе роскошь поспешных выводов, поэтому намеревалась разузнать как можно больше подробностей.
        Допив чай, она решительно направилась наверх.

        Придя в свою комнату, Доротея закрыла за собой дверь, бросилась на кровать и дала волю слезам. Впервые за долгие годы девушка плакала, выплескивая сдерживаемые эмоции, удивление, разочарование и едва различимое раздражение, оставляющее после себя горьковатое послевкусие. Она проплакала целых десять минут. Постепенно калейдоскоп мыслей, кружащихся у нее в голове, замедлил свой бег, и последние всхлипы замерли. Доротея лежала на подушках, безуспешно пытаясь осушить глаза насквозь мокрым платочком, когда раздался стук в дверь, и в комнату вошла бабушка.
        При виде обычно собранной и спокойной внучки, лежащей на кровати с заплаканными глазами, Гермиона подошла и присела на краешек.
        - Бабушка, что мне делать?  - прошептала Доротея.
        Понимая ее состояние, пожилая дама ответила подчеркнуто жизнерадостным тоном:
        - Перво-наперво, дорогая, тебе нужно умыться и взять себе свежий носовой платок. Ну же, иди. Тебе сразу станет значительно лучше.  - Когда Доротея встала с кровати, леди Мерион продолжила: - А потом мы с тобой обо всем поговорим. Пришло время рассказать мне, насколько далеко зашли ваши с Хейзелмером отношения.
        Доротея посмотрела на бабушку большими зелеными глазами, но ничего не сказала. После того как она умылась и отыскала в комоде чистый носовой платок, к ней вернулась способность рассуждать здраво. Бабушка, несомненно, заслуживает объяснений. Но у Доротеи не было ответов на многие вопросы. Погрустнев, она села обратно на кровать.
        Леди Мерион попросила рассказать о случившемся. Состроив гримасу, Доротея сделала глубокий вдох и приступила:
        - Вчера вечером на балу принц… ну, было очевидно, что он думает… знает… что… существует… связь между мной и лордом Хейзелмером. Я вдруг поняла, что многим людям известно о некоем… взаимопонимании между нами.
        - Думаю, все догадались об этом после того первого вальса на твоем дебютном балу,  - заметила леди Мерион.
        - Вальса?  - эхом повторила Доротея, явно смущенная.  - Что вы хотите этим сказать?
        Пожилая дама вздохнула:
        - Подозреваю, что ты не понимала, что происходит.  - Внимательно посмотрев на внучку, она продолжила: - На протяжении нескольких последних недель твои чувства к Марку Генри становились заметнее день ото дня. Я не имею в виду, что ты делала это намеренно, отнюдь нет. Но любой, кто увидел бы вас вместе, сразу же догадался бы о твоем к нему интересе. А он ухаживал за тобой с самого начала сезона, не делая секрета из своих намерений. После дебютного бала он признался мне, что намерен просить твоей руки. В свое время, сказал он. Очень в его духе!
        Слушая объяснения леди Мерион, Доротея начала понимать, что к чему. Девушка решила, что лучше обратиться за советом к мудрой бабушке, чем совершить еще более ужасные ошибки.
        - Честно говоря,  - начала она,  - я все думала, а не ищет ли он… как бы это сказать, подходящую невесту. Ему обязательно нужно жениться. Полагаю, его семья давно ему об этом твердит.  - Набрав в легкие побольше воздуха, Доротея высказала вслух свои самые страшные опасения: - Во время нашей первой встречи в лесу Мортон-Парка он из каких-то сказанных мной слов заключил, что я вообще не рассчитываю получить предложение о браке. Я вела себя не так, как другие, и он, вероятно, заключил, что я ему подхожу.  - Она помолчала немного, собираясь с мыслями, чтобы продолжить.  - Вдруг он решил, что раз я не имею никаких притязаний, то с радостью соглашусь на… думаю, правильнее всего это назвать браком по расчету. В таком случае он сможет, как и прежде, наслаждаться обществом своих любовниц.
        В первое мгновение на лице леди Мерион не отражалось никаких эмоций, затем она от души рассмеялась. Наконец взяв себя в руки, она сказала:
        - Что ж, я рада, что тщательно выверенные ухаживания Хейзелмера привели к такому результату. И поделом ему.
        Видя отразившееся на лице Доротеи изумление, пожилая дама отмахнулась от ее невысказанного вопроса.
        - Моя дорогая Доротея, я вошла в гостиную, когда вы с Хейзелмером были… скажем так, заняты друг другом. Как подсказывает мой опыт, ни один мужчина, собирающийся вступить в manage de convenance[22 - Брак по расчету (фр.).], не пытается соблазнить девушку, даже не сделав ей предложения.  - На губах ее светлости все еще играла усмешка.  - Принимая во внимание поведение Хейзелмера по отношению к тебе, дорогая, я могу сделать только один вывод: он по-настоящему влюблен в тебя. А ты единственный человек, кто об этом до сих пор не догадался.
        - Ах.
        Надежда и щемящее подозрение, что все это слишком хорошо, чтобы быть правдой, стеснили Доротее грудь. Надежда победила, но подозрение исчезло не до конца. Тут в ее мысли проник голос леди Мерион:
        - Ферди говорил о твоем недопонимании касательно Хелен Уолфорд.
        - Граф де Ване сообщил мне, что она - любовница Хейзелмера, а сам Хейзелмер это отрицал.
        Леди Мерион с трудом подавила громкий стон и закрыла глаза. Снова открыв их, она поинтересовалась слабым голосом:
        - Ты его спрашивала, полагаю?
        - Ну, он хотел знать, почему я уклонилась от встречи с ним в парке,  - призналась Доротея, уже восстановившая привычное хладнокровие.  - Он сказал, что знает эту женщину с детства.
        - Так и есть. Отец Хелен Уолфорд - дальний родственник леди Хейзелмер, поэтому ребенком Хелен часто гостила летом в ее поместье. Она несколькими годами младше Ферди и в детстве была настоящим сорванцом. Ей очень нравилось изводить Марка и Тони, которые обращались с ней так же, как с Элисон. Если память мне не изменяет, они постоянно вытаскивали ее из всевозможных потасовок, хотя и без всякого удовольствия, смею заверить.
        К несчастью, Хелен вышла замуж крайне неудачно. Артур Уолфорд был распутником и игроком. К огромному всеобщему облегчению, он совершил самоубийство. До конца эта история никому не известна, но Хейзелмер каким-то образом был к этому причастен. Однажды Хелен спросила его, как умер ее муж, и он ответил, что ей этого лучше не знать, а просто довольствоваться самим фактом смерти.
        - Да, это очень на него похоже,  - фыркнув, согласилась Доротея, знакомая с давнишней и глубоко укоренившейся привычкой Хейзелмера улаживать различные дела.
        - Как бы то ни было, Хейзелмер всегда обращался с Хелен точно так же, как с Элисон. Полагаю, он очень удивился твоему предположению, что она его любовница?
        Вспомнив выражение его лица, Доротея кивнула:
        - Но зачем графу де Ване понадобилось уверять меня в этом?
        - Дорогая, боюсь, тебе придется привыкать к злобным языкам некоторых из окружающих тебя людей. Многие из желающих навредить Хейзелмеру попытаются сделать это через тебя.  - Ее светлость замолчала, рассматривая изящный профиль внучки.  - На твоем месте, дорогая, я вообще не стала бы в дальнейшем возвращаться к теме любовниц Хейзелмера. У него действительно их было несколько. Что ж,  - вынуждена была признать она, поняв недостоверность этого утверждения,  - больше чем несколько. Целый парад красавиц, одна лучше другой. Но, моя дорогая, любовницы Хейзелмера вообще не должны тебя волновать, ведь если он последует примеру своего отца, все они останутся в прошлом. Принимая во внимание то, как сильно он в тебя влюблен, весьма маловероятно, чтобы тебе пришлось в будущем закрывать глаза на его связи на стороне, потому что таковых не будет.
        Доротея кивнула, соглашаясь с таким чудесным советом.
        Наблюдающая за ней леди Мерион заметила на лице внучки признаки усталости. Подавшись вперед, она погладила Доротею по руке:
        - Дорогая, ты совсем истощена. Я распоряжусь, чтобы поднос с ужином принесли тебе в комнату. Ложись сегодня спать пораньше. О том, как нам лучше себя вести, мы подумаем завтра.
        Доротея, испытывающая одновременно и усталость, и невероятное воодушевление, согласно кивнула и поцеловала бабушку в щеку. Леди Мерион, внезапно остро почувствовавшая свой возраст, покинула комнату.
        Когда Триммер принесла поднос с едой, Доротея с удивлением поняла, что проголодалась. Откусив кусок цыпленка, она стала обдумывать свое состояние. Случившееся не должно было ее шокировать, но факт оставался фактом - ситуация изменилась. Каким-то образом рука об руку с маркизом Хейзелмером она покинула безопасные берега легкого флирта, направляясь в королевство, неведомые силы которого похитили, как ей казалось, самую ее душу. Она содрогнулась. Он, несомненно, выиграл пари. Ее рациональное мышление советовало рассердиться на его умелые манипуляции, с помощью которых он с легкостью подавил ее сопротивление. Но правда заключалась в том, что никакого сопротивления она ему не оказывала.
        Доротея рассеянно взяла кружку приготовленного Уитчетт отвара. Сидя в кресле у камина и потягивая его, она расслабилась, глядя на язычки пламени. В комнате постепенно сгущалась мгла. Оглядываясь назад, Доротея не сумела вспомнить ни единого случая, когда маркиз демонстрировал бы сильную привязанность к ней, и это было одной из причин, по которой ее так влекло к нему. Ей очень нравилась его спокойная властность, выгодно отличающаяся от заверений в вечной любви из уст прочих ее кавалеров. Если бы она трезво оценивала его поведение, то сумела бы понять, что теплый взгляд его ореховых глаз свидетельствовал о бесконечной заботе о ней. В этом она убедилась, например, на постоялом дворе, когда, выйдя на следующее утро из комнаты, увидела под дверью человека, нанятого им для ее охраны. Нетрудно было поверить словам бабушки, но Доротея отдала бы все на свете, чтобы услышать признание из уст самого Хейзелмера.
        Девушка продолжала смотреть на огонь, будто надеялась увидеть там лицо маркиза. Она не знала, что будет дальше, и, зевнув, поняла, что слишком устала, чтобы думать об этом сейчас. Все размышления можно отложить до завтра.
        В комнате появилась Триммер, чтобы забрать поднос и помочь хозяйке переодеться. Затем она незаметно удалилась.
        Погрузившись в мягкую перину, Доротея устало вздохнула. Отвар Уитчетт начинал действовать, и она погрузилась в глубокий спокойный сон.

        На следующее утро Доротея проснулась рано. Она чувствовала себя отдохнувшей, но при этом странно апатичной. Некоторое время она оставалась в своей комнате, глядя в окно на растущие в парке вишневые деревья, уже полностью одетые листвой. В девять часов она покинула спальню и отправилась в утреннюю гостиную. Ей сообщили, что Сесилия уехала с визитом к Бенсонам на Маунт-стрит, отменив утреннюю конную прогулку с Ферди. Доротея возликовала. Теперь не придется отвечать на многочисленные вопросы любопытной младшей сестры. Выпив чашку кофе и съев тост, она решила, что к бабушке идти еще слишком рано. Поддавшись порыву, она позвала Триммер и отправилась на прогулку в парк на площади.
        Светило солнце, и легкий ветерок гнал по небу облака. Наслаждаясь свежим воздухом, Доротея дошла до конца парка, остановилась на мгновение, чтобы бросить взгляд на окутанный тишиной особняк напротив, и поспешно вернулась в Мерион-Хаус. К этому времени бабушка уже встала. Поднимаясь по лестнице, Доротея была крайне удивлена, увидев спускающегося ей навстречу Ферди.
        Получив записку от Хейзелмера, Ферди решил, что хотя Доротее и нельзя говорить о нависшей над ней опасностью, но, по крайней мере, ее светлость следует поставить обо всем в известность. Также ему удалось успокоить леди Мерион касательно сплетен, которые должны были неизбежно появиться после происшествия в Гайд-парке. На приеме, посещенном им вчера вечером, Ферди выяснил, что эта новость, описываемая как ссора влюбленных, не вызвала почти никакого интереса.
        Леди Джерси стала свидетельницей произошедшего. После этого она сразу же отправилась на закрытое чаепитие к миссис Драммонд-Беррелл, горя желанием поведать новости о странном поведении мисс Дэрент и возможной реакции Хейзелмера.
        Последовало несколько неодобрительных замечаний, но миссис Драммонд-Беррелл тут же пресекла их. Будучи приятельницей Хейзелмера, она прониклась симпатией к Доротее и одобряла выбор маркиза. В ответ на унизительное замечание одной из приглашенных о том, что мисс Дэрент собственными руками погубила свое счастье, потому что Хейзелмер ни за что не потерпит подобного поведения, непреклонная покровительница «Олмака» холодно заметила:
        - Дорогая Сара, по-моему, вы недооцениваете мисс Дэрент. Как часто кому-нибудь из нас удавалось видеть Хейзелмера лишенным самообладания?
        Воцарившаяся в комнате тишина красноречиво свидетельствовала о том, что ее слова заинтересовали присутствующих.
        - Полагаю, любая молодая леди, которой удалось поколебать невозмутимость джентльмена подобного маркизу, заслуживает нашего одобрения. Если мисс Дэрент сумеет заставить маркиза понять, что он не может подчинять себе все вокруг, я первая стану ей аплодировать.
        Таким образом, поступок Доротеи стали считать в обществе успешной попыткой противостояния его светлости, которая, вероятнее всего, обернется лишь незначительной размолвкой влюбленных.
        Остановившись, чтобы обменяться приветствиями с Доротеей, Ферди сказал:
        - Я заеду за вами в три часа.
        - О, Ферди, не знаю, смогу ли я.
        - Дело не в том, сможете вы или нет,  - вы должны,  - убедительно произнес он. Сообразив, что она не понимает, к чему он клонит, Ферди пояснил: - Идите повидайтесь с бабушкой. Она вам все объяснит.
        Поклонившись и махнув рукой на прощание, Ферди спустился в прихожую и, взяв поданную Меллоу шляпу, покинул дом. Доротея передала свою ротонду Триммер и вошла в комнату ее светлости.
        Тем утром леди Мерион о многом пришлось подумать. Известие, что ее внучку уже дважды пытались похитить, потрясло ее. Но, учитывая меры, уже принятые для ее защиты, леди Мерион не знала, что еще здесь можно придумать. Гермиона отклонила предложение Ферди поставить в известность об этом Доротею, возразив, что его кузен и без того внес в ее жизнь достаточно неразберихи. Отъезд Хейзелмера не принес утешения. С другой стороны, она надеялась, что это даст Доротее возможность свыкнуться с тем будущим, которое он для нее избрал.
        Пожилую даму очень порадовало отсутствие сплетен касательно происшествия в Гайд-парке. Особенно оценила она предложение Ферди покататься с Доротеей во второй половине дня.
        - Если она станет прятаться дома, это не пойдет ей на пользу,  - мудро заметил он.
        Когда Доротея вошла в комнату, леди Мерион улыбнулась ей и похлопала рукой по удобному сиденью рядом с собой на диване.
        - Выглядишь намного лучше, моя дорогая.
        - Я и чувствую себя намного лучше, бабушка,  - ответила Доротея, почтительно целуя ее в обе щеки и грациозно садясь подле нее.
        Заметив сосредоточенную позу внучки, Гермиона одобрительно кивнула.
        - Думаю, пришло время поговорить откровенно.  - Сделав это многообещающее заявление, она ненадолго замолчала, чтобы собраться с мыслями, после чего продолжила: - Начнем вот с чего. Ты признаешь, что Хейзелмеру удалось добиться твоего расположения?
        Улыбаясь столь осторожному выбору слов, Доротея с легкостью ответила:
        - Я уже некоторое время влюблена в лорда Хейзелмера.
        - Как я упоминала прежде, он намерен сделать тебе предложение,  - продолжала ее светлость.  - Меня интересует другой вопрос: что ты собираешься ему ответить?
        Доротея рассмеялась:
        - Ах, бабушка, неужели вы в самом деле думаете, что у меня есть выбор?
        Леди Мерион фыркнула:
        - Будучи совершенно откровенной, моя дорогая, я сильно в этом сомневаюсь. Хейзелмеру о твоих чувствах отлично известно. А судя по тому, что я увидела вчера в гостиной, твое устное согласие - всего лишь формальность.
        Доротея покраснела под ее пристальным взглядом.
        - Ты должна понимать,  - продолжала она,  - что иметь мужа, который знает слишком много,  - ужасно неприятно, но нельзя же получить все сразу. Все же, как мне кажется, он - неплохая добыча. Его отец был таким же, и он сделал Антею Генри самой счастливой замужней женщиной в городе.
        Доротея сочла благоразумным не делать никаких комментариев по этому поводу.
        Решив, что больше ничем не сможет помочь Хейзелмеру, леди Мерион оживленно продолжила:
        - Что ж, хорошо. Теперь давай продумаем твою дальнейшую линию поведения. Ты не должна давать сплетникам ни малейшего намека на то, что между вами случилось нечто большее, чем незначительная размолвка.
        Доротея высокомерно вскинула брови.
        - Вот именно,  - кивнула леди Мерион.  - В этом тебе поможем мы с Ферди. В таких случаях Ферди необычайно полезен. Он всегда знает, как то или иное событие будет воспринято в обществе и чего ни в коем случае не стоит делать. Ты должна посещать все светские приемы и вести себя как обычно.  - Посмотрев на внучку, Гермиона язвительно добавила: - У тебя сейчас все отлично получается.
        Глядя на бабушку огромными зелеными глазами, Доротея уверенно улыбнулась, что при иных обстоятельствах сбило бы пожилую даму с толку.
        - Бабушка, обещаю всегда вести себя как подобает. Однако, смею заметить, после дипломатического бала я уже никогда не смогу быть прежней.
        Леди Мерион, не вполне уверенная в том, как ей следует понимать слова внучки, приняла ее заверения.
        - И последнее. Ферди сообщил мне, что Хейзелмер до вторника уехал из города в одно из своих поместий. Не из-за вашей ссоры,  - поспешила добавить она, угадывая отразившийся в глазах Доротеи вопрос.  - Он еще вчера вечером предупредил друзей о своем отъезде.
        Обдумывая эту новость, Доротея решила, что его отъезд пойдет ей на пользу, дав возможность свыкнуться со своей новой ролью. Кроме того, предстояло разыграть еще несколько ходов в игре, затеянной ею и высокомерным маркизом. Когда он появится в следующий раз, она будет готова.


        Глава 12
        Прибыв в парк, Ферди и Доротея присоединились к группе леди и джентльменов, беспорядочно перемещающихся и обменивающихся приветствиями и сплетнями. Много пар глаз тут же уставились на Доротею. Мило и оживленно беседуя с лордом Питерборо, скачущим рядом с ней на своем гнедом коне, она прекрасно держала себя в руках. Глядя на нее, любой счел бы, что она совершенно спокойна.
        Миссис Драммонд-Беррелл, гордо восседающая в своем ландо, помахала им, чтобы привлечь внимание. Когда они подъехали ближе, она сделала комплимент внешнему виду Доротеи и завязала разговор. При этом миссис Драммонд-Беррелл ни словом не обмолвилась ни о достойном маркизе Хейзелмере, ни о случае в парке. Доротея тепло улыбнулась ей, показывая, что очень это ценит.
        Едва избавившись от одной дамы, они тут же угодили в лапы другой - леди Джерси, которая, в отличие от приятельницы, пыталась всеми силами выведать у Доротеи подробности случившегося после того, как они с Ферди покинули парк. Немало поднаторевшая в искусстве словесной пикировки с лордом Хейзелмером, Доротея без труда справилась и с Салли Джерси, отклонив все ее наводящие вопросы. При этом она демонстрировала завидное терпение, напоминающее поведение самого Хейзелмера, так что леди Джерси нежелание Доротеи вдаваться в детали произошедшего скорее развлекло, чем разозлило.
        - Ух!  - воскликнул Ферди, когда они отошли на значительное расстояние.  - Никогда не видел леди Молчание столь решительно настроенной.
        Они встретили и еще нескольких дам, сгорающих от нетерпения узнать подробности происшествия в парке, но допрос леди Джерси оказался самым пристрастным, поэтому с остальными Доротея справилась без труда.
        Распрощавшись у ворот парка с лордом Питерборо, Доротея с Ферди вернулись в Мерион-Хаус. Ферди признался леди Мерион, что доволен тем, как держалась ее внучка. Услышав такие слова, Доротея сдержанно ответила, сверкая глазами:
        - Благодарю вас, Ферди.
        Обескураженный подобным поведением, Ферди заверил, что придет в восемь часов, чтобы сопроводить дам на вечерний прием, и откланялся.
        В течение нескольких последующих дней Доротея заметила, что друзья Хейзелмера постоянно присматривают за ней, старательно пытаясь это скрыть. Заинтригованная, она пристала с расспросами к Ферди, и он, совершенно отчаявшись, ответил:
        - Об этом вам лучше спросить самого Хейзелмера.
        Верно истолковав, что его светлость оставил распоряжения, о которых ей знать не следует, она воздержалась от дальнейших попыток вытянуть из Ферди подробности. Тот лишь повторял, как заклинание, слова: «Так велел Хейзелмер». Ферди отчаянно надеялся, что кузен не задержится дольше предполагаемого времени.
        Окруженная повышенным вниманием со стороны всех ближайших друзей Хейзелмера, Доротея, пользуясь возможностью, побуждала их рассказывать об их многочисленных интересах и увлечениях. При этом они нередко сообщали ей что-то и о самом маркизе, так что постепенно она составила более полную картину о его сложной личности. Друзья Хейзелмера с радостью исполняли его поручение оберегать Доротею, все как один подпадая под очарование ее больших зеленых глаз. Природная твердость ее характера в отсутствие маркиза проявлялась гораздо более отчетливо, благодаря чему она казалась несколько отстраненной - качество, бывшее тогда очень модным,  - как будто ждала чего-то или кого-то. Однако ни один из джентльменов ни на секунду не усомнился в том, что Доротее по душе ухаживания Хейзелмера. Мысленно проклиная везучесть маркиза, даже ветреный Питерборо принял искусное предложение Доротеи быть друзьями. Очень скоро и все прочие джентльмены превратились в ее покорных слуг.
        Фэншоу, занятый ухаживанием за Сесилией и как никогда близкий к успеху, наблюдал за Доротеей с расстояния. Ее невозмутимости он мог найти одно-единственное объяснение - что Хейзелмер уже сделал ей предложение. Однако, переговорив с Ферди, он заключил, что это не так. Да и Сесилия ни словом об этом не обмолвилась. Фэншоу терялся в догадках. По поведению друзей Хейзелмера он заключил, что Доротея всех их посвятила в свои восторженные рыцари. Он подумал, что маркиз придет в ужас, когда узнает об этом, ведь в их задачу входило всего лишь следить за ее безопасностью. Фэншоу оставалось лишь надеяться, что Хейзелмер лишь посмеется над их впечатлительностью, не придав значения такому успеху Доротеи у мужчин.
        Для Доротеи время проходило скучно и однообразно. Дорого бы она дала за возможность взглянуть в ореховые глаза его светлости, смотрящие на нее с веселой улыбкой. Но она без особого энтузиазма ожидала их следующей встречи, предвидя, как непросто ей будет объяснить собственное поведение. Все же ей очень хотелось, чтобы этот миг настал поскорее. Ей не оставалось ничего иного, как ждать.
        Единственная действительно неприятная история произошла в воскресенье вечером на балу у Мелчеттов. Подобно неуспокоенному призраку, Эдвард Бьюкенен вернулся, чтобы снова преследовать ее. Он также узнал о происшествии в парке и с интересом выслушивал домыслы о том, чем все это может закончиться. По его мнению, шансы мисс Дэрент получить брачное предложение сильно сократились.
        Мистер Бьюкенен настиг ее, когда она стояла на краю танцевальной площадки в обществе лорда Десборо. К несчастью, у музыкантов произошла маленькая заминка, и гости в ожидании начала танца бесцельно слонялись по залу, беседуя друг с другом. Десборо прежде не встречался с Эдвардом Бьюкененом, поэтому принял за чистую монету заверения того в дружбе с Доротеей. Зная, что любезности мистера Бьюкенена не придутся ей по вкусу, Доротея попросила Десборо принести ей стакан лимонада, надеясь тем временем избавиться от назойливого поклонника. Но ее планам не суждено было осуществиться. Эдварду Бьюкенену удалось увлечь ее в маленькую комнатку, где он снова стал докучать ей своими назойливыми ухаживаниями.
        - Я же, как бы то ни было, получил благословение вашего опекуна. А в обществе ходят слухи о вашем романе с Хейзелмером. Вот что я вам скажу, моя дорогая, ни один из ваших поклонников теперь не захочет взять вас в жены.  - Мистер Бьюкенен изогнул бровь, чтобы придать значимости сказанным им словам.  - Слишком великодушным надо для этого быть, вот что. Вы сами себе все испортили, моя девочка, так что теперь придется ставить цели поскромнее. Хейзелмер и его приятели больше не для вас. Подумайте лучше над моим предложением!
        Стараясь не показывать, как сильно разозлили ее его слова, Доротея воскликнула:
        - Мистер Бьюкенен! В последний раз вам говорю: я не намерена ни при каких обстоятельствах становиться вашей женой! Полагаю, я достаточно ясно выразилась? И решения своего я не переменю. Со стороны Герберта было в высшей степени неразумно поощрять ваши притязания. Прошу меня извинить, я должна вернуться в бальный зал.
        Мистер Бьюкенен стоял спиной к двери и потому не заметил появления Десборо, который повсюду разыскивал Доротею. Она намеревалась обойти Бьюкенена, но он схватил ее за плечи и попытался поцеловать. Она отчаянно забилась, отворачивая лицо.
        Десборо тут же оторвал Бьюкенена от Доротеи и с силой толкнул к противоположной стене. Тот сполз на пол, неловко вытянув ноги. На его лице при этом застыло совершенно идиотское выражение. Отряхнув фрак, Десборо подал Доротее руку и, обернувшись через плечо, произнес:
        - Радуйтесь, что на моем месте не оказался Питерборо, Уолсингэм или, не дай бог, Хейзелмер. Тогда ваш ущерб исчислялся бы не в нескольких синяках, а в паре-тройке сломанных ребер. Оставьте Доротею в покое, мистер Бьюкенен.  - С этими словами он повел Доротею обратно в бальный зал.
        После этого случая друзья Хейзелмера пришли к заключению, что Доротею нельзя оставлять одну ни на секунду - ни в бальном зале, ни на ином светском приеме, ни во время прогулки в парке.

        Все внимание Хейзелмера поглощало управление парой резвых гнедых лошадей на запруженных столичных улицах. Миновав деревеньку Хемпстед и двигаясь к Финчли-Коммон, он отпустил поводья, и лошади, почуяв свободу, рванули вперед. Двуколка стрелой проносилась мимо экипажей, двигающихся с нормальной средней скоростью. Сидящему рядом Джиму Хитчину оставалось лишь молиться, чтобы мастерство хозяина не подвело в самый неподходящий момент. Сгущались сумерки, тени становились длиннее, чернильными пятнами ложась на дорогу и скрывая выбоины и колеи. Джим надеялся, что Хейзелмер сбавит скорость, но этого не случилось. Они молниеносно проскочили через Барнет и теперь неслись по Большой северной дороге по направлению к городку Харпенден, где обычно останавливались на ночлег.
        Джим хранил молчание из страха отвлечь хозяина, а не потому, что это было заложено в его характере. Когда неподалеку от Сент-Албанса двуколка лихо обогнала почтовую карету, едва не столкнувшись с ней, насмерть перепуганный Джим от души выругался.
        - Что такое, Джим?  - услышал он голос Хейзелмера.
        - Ничего, милорд,  - отозвался Джим и, не в силах сдержаться, добавил: - Если уж вам так охота переломать нам обоим шею, могу подсказать более быстрый способ это сделать.
        Воцарилось молчание, затем Хейзелмер негромко рассмеялся.
        - Извини, Джим. Знаю, что мне не следовало этого делать.
        Он значительно сбавил скорость.

«А вы до сих пор в облаках витаете,  - подумал Джим.  - Что ж, мы уцелеем, пока двуколка будет ехать по дороге».
        Поздно вечером в четверг они прибыли в Лоули, лестерширское поместье Хейзелмера, расположенное между Мелтон-Моубрей и Окемом. Управляющий, суровый мужчина по имени Уолтон, был прав, требуя приезда хозяина. Предстояло проделать огромный объем работ, и они приступили к работе тем же вечером, засев за бухгалтерские книги и наметив план действий на последующие два дня.
        Узнав от Джима о том, что его светлость, вероятнее всего, скоро женится, Уолтон намеревался прояснить все вопросы, требующие одобрения хозяина. Он ничуть не сомневался, что ему не удастся второй раз за сезон заставить хозяина совершить путешествие на север. Подобно прочим работникам маркиза, Уолтон научился по голосу распознавать изменения настроения хозяина. Решив, что на этот раз ему ничего не угрожает, он всю пятницу и субботу занимал Хейзелмера делами.
        Во второй половине дня в субботу его светлость решил сделать перерыв и удалился в свой кабинет. Заботы последних двух дней, столь отличные от происходящего в Лондоне, помогли ему восстановить душевное равновесие. Заставляя себя работать над решением, повседневных задач, он успешно подавил вихрь эмоций, охвативший его после расставания с Доротеей. Теперь он чувствовал себя гораздо более уверенно.
        Хотя на юге страны было тепло, в Лестершире по вечерам дули холодные ветры; поэтому огонь в камине был разожжен. Налив себе выпить, Хейзелмер расположился в удобном кресле у камина, вытянув ноги к самой решетке. Зажав стакан между ладонями, он смотрел на пляшущие языки пламени.
        В его сознании всплыл взгляд изумрудных глаз, заставив задуматься о том, чем сейчас занята их владелица. Ах да, бал у Мелчеттов. Вырвавшись из круговерти лондонских приемов, он особенно остро осознал, как сильно ему недостает Доротеи. То, что произошло в гостиной Мерион-Хаус, представлялось ему неизбежным. Он был так зол на нее, когда переступил порог,  - в нем говорила скорее уязвленная гордость, а не праведное негодование. Как оказалось, Доротея и сама на него сердится! К счастью, она быстро объяснила, в чем дело. Хейзелмер усмехнулся. За несколько минут Доротея успешно нарушила все правила поведения молодой леди. Он не знал второй такой женщины - за исключением разве что собственной матери,  - которая осмелилась бы вообще заговорить о любовницах мужчины, а тем более приступить к нему с расспросами.
        Так как характер его отношений с Хелен Уолфорд в свете был хорошо известен, Хейзелмеру и в голову не могло прийти, что Доротее кто-то может преподнести иную версию событий. Очень умно со стороны графа. Хейзелмер смутно припоминал о разногласиях, возникших у них с месье де Ване из-за одного прекрасного создания, находившегося в то время под его защитой. Как же ее звали? Мадлен? Мириам? Он мысленно пожал плечами. Ложь графа сильно расстроила Доротею в тот вечер, и это после инцидента с принцем-регентом! Неудивительно, что в парке она уклонилась от встречи с Хейзелмером и Хелен Уолфорд.
        Но зачем, зачем ей понадобилось болтать всю эту чушь о том, что она для него всего лишь вызов? Даже если Марджери Дэрент и вложила эту мысль ей в голову, неужели она с легкостью в нее поверила? Маркиз отхлебнул доброго французского бренди, наслаждаясь текущим вниз по гортани ощущением тепла. Нет, Доротея не могла поверить россказням Марджери. Дэренты уехали из Лондона в понедельник, следовательно, разговор между Доротеей и Марджери должен был состояться еще раньше. Но на ужасном приеме в воскресенье вечером Доротея вела себя как обычно. И на дипломатическом балу она сохраняла невозмутимость, пока принц невольно не открыл ей глаза на происходящее. Даже тогда она лишь разозлилась из-за его, Хейзелмера, поведения, но не кипела от праведного гнева. Только вмешательство графа полностью лишило ее самообладания, так что она едва не плакала. Что ж, их поцелуй в гостиной должен был прояснить ситуацию. Не могла же она не понять такой намек?
        До того дня Хейзелмеру не приходило в голову, что, полюбив Доротею, он вложил в ее руки орудие, способное больно ранить его. Лишь ограниченный круг людей мог оказывать воздействие на независимого и уверенного в своих силах маркиза: его мать и сестра Элисон, Тони и Ферди и, до некоторой степени, Хелен. Доротея значила для него гораздо больше, чем все они, вместе взятые. Но если человек должен мириться с подобной уязвимостью, значит, так тому и быть. Доротея обрушила на него свой гнев лишь потому, что была уязвлена его мнимой изменой. Ему нужно просто проследить, чтобы подобных непониманий в будущем больше не возникало.
        Так каков же теперь характер их отношений? В большей степени таков, каким он был и раньше, за исключением, пожалуй, того, что теперь она знает о его к ней любви. Если события станут развиваться так, как запланировано через месяц или около того они поженятся. Тогда его раздражение и ее неуверенность останутся в прошлом.
        Хейзелмер оторвал взгляд от потолка, который до сих пор созерцал, и снова сосредоточил внимание на пламени в камине. Некоторое время он с удовольствием предавался чувственным мечтам, главной героиней которых выступала Доротея, затем вошла экономка и сообщила, что ужин подан.

        Было около десяти часов утра, когда Хейзелмер, сделав небольшой крюк, прибыл в Дэрент-Холл, расположенный неподалеку от Корби. Он бросил поводья Джиму, велев быть готовым к отъезду.
        Впустившему его в прихожую дворецкому он объявил:
        - Я маркиз Хейзелмер, хотел бы переговорить с лордом Дэрентом.
        Догадавшись, что к ним пожаловал важный посетитель, дворецкий Милльчин проводил маркиза в библиотеку и отправился оповестить своего хозяина. Герберт неспешно завтракал, когда ему сообщили, что благородный маркиз Хейзелмер желает переговорить с ним. От неожиданности Герберт даже рот раскрыл. В себя он пришел лишь спустя несколько минут.
        - Хорошо, Милльчин, я, разумеется, сейчас же подойду,  - сказал он.  - Куда вы его проводили?
        Поставив хозяина в известность о прибытии гостя, дворецкий удалился. Герберт уставился на дверь. Он догадывался, зачем Хейзелмер явился к нему, но Марджери уверяла, что намерения маркиза несерьезны, и едва ли его можно считать подходящим кандидатом в мужья Доротее. Но при данных обстоятельствах Герберт счел невозможным потакать желаниям супруги. Он испытывал неловкость еще до того, как вошел в свою прекрасную, обшитую темными панелями библиотеку и встретился лицом к лицу с Хейзелмером, который чувствовал себя здесь как дома - гораздо вольготнее, чем сам хозяин.
        Разговор получился коротким, причем Герберт никак не мог избавиться от ощущения, будто в роли просителя выступает он сам. Выслушав Хейзелмера, он признался, что уже дал Эдварду Бьюкенену позволение просить руки Доротеи.
        При упоминании этого имени взгляд Хейзелмера сделался особенно пронзительным.
        - Вы хотите сказать, что позволили Бьюкенену просить руки вашей подопечной, не проверив, кто он такой и откуда родом?
        От такого четкого изложения фактов Герберту стало еще более не по себе.
        - Насколько мне известно, он является владельцем поместья в Дорсете,  - встревоженно произнес он.  - И разумеется, знаком с сэром Хьюго Клэром.
        - От которого узнал, что мисс Дэрент унаследовала Мызу. К вашему сведению, в Дорсете у Эдварда Бьюкенена есть лишь полуразвалившийся сельский домик, но ни гроша за душой. В Лондоне он находится потому, что после недавней неудачной попытки бегства с местной наследницей большого состояния в Дорсете ему оставаться небезопасно. Я весьма удивлен, милорд, что вы так небрежно относитесь к своим обязанностям опекуна.
        Герберт, покрасневший от смущения, не проронил в ответ ни слова.
        - С положением моей семьи в обществе вы знакомы, как и с тем обстоятельством, что мои финансовые дела пребывают в превосходном состоянии. Поэтому, полагаю, вы позволите мне просить руки мисс Дэрент?
        Слова эти, произнесенные язвительным тоном, заставили Герберта поморщиться.
        - Разумеется, если вы захотите просить руки Доротеи, я возражать не стану,  - поежившись, сказал он и тут же добавил, не подумав: - Но что, если она уже ответила согласием Бьюкенену?
        - Дорогой сэр, ваша подопечная гораздо проницательнее вас.
        Теперь, заручившись одобрением Герберта, Хейзелмеру оставалось лишь узнать имя семейного адвоката, к которому можно будет обратиться по вопросу подготовки необходимых бумаг.
        Тут Герберт проявил удивительную неосведомленность.
        - Доротея пользуется услугами конторы «Уитни и сыновья», расположенной на Чансери-Лейн[23 - Чансери-Лейн - улица в центральной части Лондона, на которой расположено несколько судебных учреждений и адвокатских контор.].
        Маркизу потребовалось мгновение, чтобы осмыслить эту информацию, затем он спросил, прищурившись:
        - Так у вас и у мисс Дэрент разные адвокаты?
        - Безумная идея моей тетушки,  - будто обороняясь, пояснил тот.  - У нее совершенно странные представления. Она решила, что обе девочки должны сами распоряжаться своими финансами.
        - Значит,  - не отступал Хейзелмер, натягивая перчатки,  - когда сестры Дэрент выйдут замуж, их деньги останутся при них?
        - Нуда,  - подтвердил Герберт, впервые посмотрев Хейзелмеру прямо в глаза.  - Но вас ведь это не волнует, не так ли? Поместье Доротеи - ничто по сравнению с вашим собственным.
        - Вы правы,  - согласился маркиз.  - Мне просто стало интересно, сообщили ли вы об этом Бьюкенену?
        - Нет,  - тусклым голосом отозвался Герберт.  - Он не спрашивал.
        - Так я и думал,  - произнес Хейзелмер циничной улыбкой.
        Враз потеряв интерес к разговору со своим будущим родственником, он направился в прихожую. Как оказалось, избежать встречи с Марджери Дэрент ему было не суждено. Ее светлость выглядела даже строже, чем обычно. На мужа она посмотрела таким пронзительным взглядом, что Хейзелмеру почти стало его жат ко.
        - Лорд Хейзелмер…  - начала было она.
        Но маркиз был не намерен передавать бразды правления в чужие руки.
        - Леди Марджери,  - произнес он,  - уверен, вы извините меня за столь краткий визит. Дело, приведшее меня к вам, я уже обсудил с вашим мужем, а теперь мне нужно срочно вернуться в Хейзелмер. Матушка ждет, сами понимаете.
        - Леди Хейзелмер нездоровится?  - спросила Марджери, пытаясь осмыслить его слова.
        Маркизу вовсе не хотелось, чтобы на его мать посыпались письма с пожеланиями скорейшего выздоровления, поэтому он произнес с нажимом:
        - Боюсь, я не вправе обсуждать это. Уверен, вы понимаете.
        Отвесив, ей элегантный поклон и кивнув Герберту на прощание, Хейзелмер удалился.

        В поместье он приехал в понедельник во второй половине дня. Маркиза отдыхала, поэтому Хейзелмер решил заняться мелкими делами вместе с управляющим Лиддиардом. Свое появление в гостиной он отложил до времени после ужина, потому что знал, что, окажись он с матерью наедине, без слуг, она тут же начнет засыпать его вопросами о цели приезда. Уж лучше отложить неизбежное на после ужина, решил он.
        Как и планировал, в гостиную маркиз вошел следом за дворецким Пентоном. Леди Хейзелмер, разгадав план сына, состроила недовольное лицо, когда он подошел поцеловать ее в щеку. Хейзелмер улыбнулся, безуспешно пытаясь скрыть раздражение, что говорило о том, что ему совершенно не хочется выслушивать вопросы матери - по крайней мере пока. Ее светлость отметила про себя, что сын становится все больше и больше похож на отца.
        За ужином Хейзелмер не переставая рассказывал забавные истории и детально перечислял все светские мероприятия, имевшие место после отъезда матери из столицы. Леди Хейзелмер понимала, что в присутствии слуг сын не станет ничего объяснять, поэтому ей не оставалось ничего иного, кроме как слушать его байки. Наконец, посуда была убрана, и слуги удалились. Маркиза сделала глубокий вдох.
        - Ну а теперь ты наконец скажешь мне, зачем приехал?
        - Да, мама,  - покорно ответил Хейзелмер.  - Но, думаю, нам будет удобнее разговаривать в вашей гостиной.
        Эта комната очень напоминала гостиную в доме леди Мерион, только находилась не на втором этаже, а на первом. За окном сгущались сумерки, поэтому занавеси были уже задернуты, а в камине весело потрескивай огонь. Леди Хейзелмер опустилась в свое любимое кресло у камина, а ее сын разместился в кресле напротив, отодвинув его подальше, чтобы с комфортом вытянуть длинные ноги.
        Он улыбнулся своей нетерпеливой родительнице, но она, за долгие годы в совершенстве изумившая его тактику, спросила напрямик:
        - Зачем ты приехал повидаться со мной?
        - Чтобы сообщить вам о своем намерении сделать предложение Доротее Дэрент.
        - Каким ты стал педантичным.
        - Вы знаете, что я всегда такой. По крайней мере, в подобного рода делах.
        Ее светлость пропустила последние слова сына мимо ушей.
        - И когда свадьба?
        - Так как я еще не говорил с ней, то не знаю. Мне бы хотелось устроить все как можно скорее.
        - Удивительно, что ты не попросил ее руки давным-давно.
        Маркиз пожал плечами:
        - Время казалось неподходящим. Я не мог сделать ей предложение в начале сезона, потому что если бы она отказала мне, то поставила бы в неловкое положение многих людей.
        - Да, я понимаю. Что же случилось сейчас?
        Маркиз в упор посмотрел на мать:
        - Разве леди Мерион не писала вам на этой неделе?
        - Да, но мне бы хотелось услышать эту историю из твоих уст.
        Вздохнув, Хейзелмер кратко изложил события, предшествовавшие его отъезду из столицы. Упомянул он и о двух попытках похитить Доротею. Как оказалось, его матери уже было известно обо всем этом из писем леди Мерион. Когда он закончил рассказ, ее светлость недоуменно спросила:
        - Но раз девушка в опасности, зачем же ты разъезжаешь по всей стране?
        - За ней присматривают мои друзья. Разумно жениться на ней прямо сейчас и положить конец всей этой истории,  - терпеливо объяснил он.  - Так как мне все равно нужно было ехать в Лоули по делам, я решил на обратной дороге заглянуть к Герберту Дэренту.
        Маркиза сдалась.
        - Ты, как всегда, прав. Полагаю, Герберт обрадовался?
        - Вообще-то нет,  - с усмешкой ответил Хейзелмер: - Подозреваю, что его жена убедила его, будто я - закоренелый распутник, которого нельзя допускать в семью.
        Леди Хейзелмер лишилась дара речи.
        - Я так понимаю, вы одобряете мой выбор?  - уточнил маркиз.
        Леди Хейзелмер с трудом отвлеклась от мыслей о многочисленных недостатках леди Дэрент.
        - Разумеется! Доротея отлично тебе подходит. Честно говоря,  - добавила она,  - девушка исключительно тебе подходит, потому что, помимо прочих ее достоинств, на ее счет можно отнести и еще одно неоспоримое достижение - ей удалось заинтересовать тебя!
        - Именно так,  - согласился Хейзелмер.  - А так как я ухаживал за ней на глазах у всего высшего общества, думаю, объявление о нашем бракосочетании никого не удивит.
        - Стоит только вспомнить тот вальс на балу в Мерион-Хаус!  - Закрыв глаза, Антея Генри невнятно добавила: - Это было совершенно шокирующее зрелище, дорогой мой!
        Хейзелмер не дал себя обмануть.
        - Вы судите слишком строго, мама!
        Маркиза открыла глаза, в которых теперь сверкали веселые искорки.
        - Все так и было! Сплетники только об этом и говорили!
        Мать и сын некоторое время молчали, погрузившись в воспоминания. Наконец, ее светлость сказала:
        - Когда ты намерен с ней поговорить?
        - Так скоро, как только смогу. Возможно, в среду. Если она согласится, мы приедем сюда на несколько дней. Думаю, ей будет полезно осмотреть дом.
        Леди Хейзелмер вздохнула. Последнее письмо от Гермионы Мерион было чрезвычайно откровенным. За исключением мелкого недоразумения, ее высокомерный сын опять во всем преуспел, поэтому события станут развиваться именно так, как он запланировал. Похоже, ему удалось укротить даже своевольную Доротею. С другой стороны, размышляла леди Хейзелмер, теперь у нее появится невестка, с которой можно будет обмениваться историями о ее несносном сыне. Кроме того, Хейзелмер наверняка в первый же год семейной жизни обзаведется наследником. Эта мысль очень порадовала ее светлость. Поэтому она покорно сказала:
        - Да, это разумно. Нужно будет распорядиться, чтобы для Доротеи подготовили спальню рядом с твоей.


        Глава 13
        Хейзелмер оставил своих гнедых лошадей в поместье, а в Лондон вернулся на паре вороных. В Хейзелмер-Хаус он прибыл вечером во вторник и сразу направился в расположенную позади дома конюшню. Обсудив с Джимом достоинства вороных, маркиз совсем было собрался уходить, но, тут на конюшню въехал Ферди верхом на коне. Под уздцы он вел еще двух лошадей.
        Порядочно уставший от роли спутника и защитника Доротеи, Ферди был очень рад видеть кузена. Спешившись, он передал поводья Джиму. То, что лошади, на которых сестры Дэрент регулярно совершали прогулки, принадлежат Хейзелмеру, держалось в строжайшей тайне. Ферди догадывался, что сказала бы по этому поводу Доротея, узнай она об этом. Разумеется, рано или поздно это перестанет быть для нее секретом, но молодой человек надеялся, что к тому времени она уже будет женой Хейзелмера, который и станет усмирять ее гнев.
        - Как я рад, что ты вернулся!  - воскликнул он, обращаясь к кузену.
        - Неужели?  - Тот вопросительно вздернул черную бровь.
        - Ничего не случилось,  - поспешно заверил Ферди,  - но Доротея поняла, что что-то затевается, и мне становится все труднее придумывать, что ей говорить.
        - Бедняга Ферди! Ну и досталось тебе, похоже!
        - Вот именно!  - с чувством подтвердил Ферди.  - Знаешь, что она сделала? Превратила всех твоих друзей в ее преданных рабов! Не ожидал такого, не так ли?  - Он удовлетворенно отметил, как ореховые глаза Хейзелмера расширились от удивления. Кивнув, Ферди продолжил: - В твое отсутствие она всем заправляла, а не мы.
        Маркиз вздохнул, сверкая глазами:
        - Я полагал, что будет безопасно оставить мисс Дэрент на попечение всех вас. Теперь вижу, что заблуждался. Мне следовало бы догадаться, чем все обернется. Одного не могу уразуметь: почему ты позволил ей взять контроль в свои руки? Похоже, придется мне вмешаться и всех вас спасти.
        - Как это мило с твоей стороны. Она же тебя любит, не нас! Никогда прежде не встречал леди, столь успешно заставляющую всех плясать под свою дудку! Тебе нужно немедленно положить этому конец!
        Хейзелмер рассмеялся от такого откровенного признания.
        - Поверь мне, Ферди, я так и сделаю - и как можно скорее. Но только не нынче вечером. Сегодня нужно сходить на ужин к Элвенли. Не помню, есть ли сегодня еще что-то стоящее?
        - Нет, ничего. Я сопровождаю Доротею и Сесилию на небольшой тихий прием у леди Ротвелл. Там будет один молодняк, так что я надеюсь на спокойное времяпрепровождение. А вот завтра Доротея всецело в твоем распоряжении!
        - О, определенно!
        Приятели шагали обратно на Кэвендиш-сквер, когда Хейзелмер добавил:
        - Можешь сообщить ей, что я нанесу ей визит завтра утром.
        Опасливо глядя на кузена, Ферди ответил:
        - Хорошо, сообщу. Вот только она, вероятно, станет настаивать на конной прогулке или вспомнит о каком-нибудь мифическом приглашении.
        - В таком случае,  - притворно мягким голосом произнес Хейзелмер, усмехаясь от предвкушения,  - скажи ей самым убедительным тоном, что в ее же интересах встретиться со мной с глазу на глаз, а не на людях.
        Ферди сомневался, что ему удастся передать это послание так, как мог бы сделать сам Хейзелмер, но все же неохотно кивнул.
        - Хорошо, думаю, все получится.
        - Даже не сомневайся в этом,  - мрачно подтвердил Хейзелмер.
        Посмеявшись над возмущенным выражением лица кузена, он похлопал его по плечу и пошел домой, предоставив Ферди возможность в одиночестве отправиться в свои комнаты.


* * *
        Два часа спустя, когда Фэншоу пытался завязать шейный платок модным узлом, у парадной двери раздался настойчивый стук. Разразившись проклятиями, Фэншоу прервал свои попытки и велел лакею, стоящему наготове с целой кипой новых платков, посмотреть, кто там пожаловал. Сам он снова с головой ушел в свое занятие. Минуту спустя дверь открылась.
        - Хартнесс, ради всего святого, где вы взяли эти платки? Они такие жесткие, что с ними ничего нельзя поделать!
        - Плохой сапожник всегда винит во всем станок,  - раздался в ответ веселый голос.
        Фэншоу поспешно обернулся, загубив очередную попытку правильно завязать узел.
        - Так ты вернулся?
        - Как видишь,  - ответил Хейзелмер.  - Все по плану.
        - С тобой никогда ничего нельзя знать наверняка. Куда ты ездил? Только в Лестершир?
        - В Лоули, Дэрент-Холл и Хейзелмер,  - пояснил маркиз.
        Фэншоу потребовалось мгновение, чтобы это осмыслить.
        - Что ж, допустим,  - осторожно произнес он.  - Ты уже виделся с Доротеей?
        - Нет, я подумал, что после разъездов по всей стране заслуживаю ужин у Элвенли. Ферди сказал, что они сегодня идут на какой-то скучный прием, так что до завтра ничего страшного точно не случится.
        - До завтра. Хорошо! Где, ты сказал, находится Дэрент-Холл?
        - Ага, нацеливаешься в том же направлении?
        - Ты не единственный, кто по неизвестным причинам вдруг решил связать себя по рукам и ногам узами брака,  - язвительно парировал Фэншоу.
        Хейзелмер пояснил со смехом:
        - Дэрент-Холл расположен в графстве Нортгемптоншир недалеко от Корби. Тебе любой укажет дорогу. Ради всего святого, позволь мне завязать этот платок, или Джереми начнет беспокоиться, не случилось ли с нами чего! Стой спокойно!
        Ловко орудуя длинными пальцами, он быстро завязал другу шейный платок и уложил красивыми складками.
        - Ну вот, все в порядке. А теперь идем!
        - Неплохо,  - признал Фэншоу, любуясь результатом.
        Поймав брошенный в него фрак, он рассмеялся и, надев его, стал вместе с Хейзелмером спускаться по лестнице.
        Шесть лет назад Джереми Элвенли завел привычку устраивать ежегодный ужин для своих ближайших друзей. С тех пор этот день стал особой датой в их календаре. На этом приеме подавались изысканные деликатесы и первоклассные вина. Обстановка на нем всегда была очень веселая. Этот год не стал исключением. Вино текло рекой, способствуя разговорам. Друзья Хейзелмера наперебой сообщали ему, с какими трудностями столкнулись, оберегая мисс Дэрент. Всем было известно о происшествии в Гайд-парке, но никому - о том, что случилось после. Как бы то ни было, они отлично знали маркиза и потому были удивлены поведением Доротеи. Найдя его в привычном благостном расположении духа, его друзья терялись в догадках. Так как их рассказы Хейзелмер находил весьма забавными, они изо всех сил старались поразить его воображение, сетуя, как тяжело им пришлось в обществе Доротеи.
        Друзья Хейзелмера, сами того не желая, подтвердили слова, сказанные сначала Ферди, а позднее Фэншоу: Доротея в самом деле взяла бразды правления в свои руки, верно рассудив, что все эти люди действуют по указке маркиза. И ей это прекрасно удалось.
        Во время ужина к маркизу подошел Десборо, чтобы рассказать о происшествии с Эдвардом Бьюкененом. Хейзелмер нахмурился, затем пожал плечами.
        - Мне стоило догадаться, что он предпримет подобную попытку. К счастью, ты оказался рядом.
        Улыбнувшись, Десборо отошел.
        У джентльменов была традиция после ужина у Элвенли отправляться в «Уайтс», где они оставались до поздней ночи или, вернее, до раннего утра. В одиннадцать часов все были с головой поглощены игрой в карты.

        Ферди, Доротея и Сесилия прибыли к леди Ротвелл ровно в восемь часов. Там их ожидали экипажи, готовые доставить на праздник в Вохсхолл[24 - Воксхолл-Гарденз - увеселительный сад в Лондоне; описан в романе В. Теккерея «Ярмарка тщеславия». Существовал с 1661 по 1859 г.] - таков был приготовленный хозяйкой сюрприз. Доротея и Ферди восприняли эту идею без энтузиазма, и лишь Сесилия пришла в восторг. Не сумев придумать вежливого предлога, чтобы отказаться, им пришлось согласиться с такой сменой планов.
        В увеселительном саду леди Ротвелл арендовала беседку, из которой открывался прекрасный вид на танцевальную площадку, освещенную гирляндами разноцветных фонарей. Гости помоложе отправились танцевать, а Доротея с Ферди предпочли наблюдать за происходящим, не покидая беседки. Леди Ротвелл также не спускала проницательного, почти материнского взгляда со своих юных подопечных.
        По слухам, Хейзелмер должен был вернуться сегодня, поэтому Доротея обдумывала, какой будет их следующая встреча. Посмотрев на ее отрешенное лицо, Ферди вспомнил о послании кузена, но не стал ей ничего говорить в присутствии леди Ротвелл.
        - Не хотите ли посмотреть на Волшебный Фонтан, мисс Дэрент?  - предложил он.
        У Доротеи такого желания не возникало, но предложение Ферди показалось ей странным. Заметив, как он едва заметно склонил голову набок, она согласилась, заинтригованная. Леди Ротвелл не стала возражать против их прогулки, и Доротея покинула беседку под руку с Ферди. Едва они скрылись из поля зрения леди Ротвелл, Доротея, не теряя ни секунды, приступила к своему спутнику с расспросами:
        - Что вы хотели мне сказать, Ферди?
        Молодой человек подумал об ужасной привычке Доротеи все усложнять, поэтому заявил напрямик:
        - Сегодня после обеда я встретился с Хейзелмером, и он просил меня кое-что вам сообщить.
        - О-о-о?  - едва сдерживаясь, протянула Доротея.
        Ферди совсем не понравился тон, которым это восклицание было произнесено. Он тут же пожалел, что не посоветовал своему высокомерному кузену лично поехать к леди Ротвелл. Все же он продолжил:
        - Он просил передать, что завтра утром явится к вам с визитом.
        - Понятно. Как жаль, что мы с ним не встретимся! Завтра утром я приглашена в гости к друзьям.
        - Я ему так и сказал,  - со значением возразил Ферди и, перехватив удивленный взгляд Доротеи, поспешил объяснить: - Сказал, что у вас, вероятно, уже будут свои планы.
        - И?
        Ферди, которому возложенная на него миссия нравилась все меньше и меньше, глубоко вздохнул и мужественно произнес:
        - Маркиз велел передать, что в ваших же интересах встретиться с ним с глазу на глаз, а не на людях.
        Угадав в послании Хейзелмера скрытую угрозу, Доротея лишилась дара речи. Заметив разгорающееся в ее глазах пламя, Ферди счел благоразумным вернуться обратно в людную беседку. Он больше не считал для себя безопасным находиться наедине с Доротеей.
        - Я провожу вас обратно к ее светлости,  - сказал он.
        Подчиняясь Ферди, Доротея позволила отвести себя обратно. Внутренне она вся кипела от негодования. Нет, она была просто в ярости! Как осмелился Хейзелмер приказывать ей? По мере приближения к беседке ее здравый смысл возобладал над раздражением. Если их последнюю встречу с маркизом можно считать неким показателем, то с ее стороны будет благоразумнее не провоцировать его. Подумав о том, что, отказав ему в свидании, она потом столкнется с ним лицом к лицу посреди бального зала, Доротея решила не искушать судьбу.

        Вскоре после ухода Доротеи и Ферди к леди Ротвелл присоединилась Сесилия, которая отлично проводила время в обществе лорда Ротвелла. Заметив румянец на щечках девушки, леди Ротвелл отослала сына в павильон за прохладительными напитками. Сесилия, восторженно повествующая о красотах Воксхолла, присела рядом с леди Ротвелл, и тут раздался стук в дверь.
        Одетый в форменную одежду лакей провозгласил о прибытии камердинера некоего джентльмена.
        - Леди Ротвелл?
        - Да?
        - У меня срочное послание для мисс Сесилии Дэрент.  - Он помахал в воздухе письмом с печатью.
        Ее светлость одобрительно кивнула, и Сесилия взяла конверт, сломала печать и вынула оттуда лист бумаги. Прочтя послание, она побледнела и безвольно обмякла на стуле, позволив леди Ротвелл забрать письмо из ее внезапно ослабевших пальцев.
        - Великий боже!  - воскликнула ее светлость, быстро пробежав послание глазами.  - Дорогая, мне очень жаль!
        - Я должна отправиться к нему,  - сказала Сесилия.  - Где мой плащ?
        - Не кажется ли тебе, что стоит дождаться возвращения Доротеи и Ферди?
        - О нет! Они, возможно, будут отсутствовать еще полчаса или дольше. Я не могу терять ни секунды. Прошу вас, леди Ротвелл, пожалуйста, разрешите мне поехать!
        Ее светлость не смогла устоять перед умоляющим взглядом больших карих глаз Сесилии. Все же, наблюдая за тем, как девушка удаляется по направлению к подъездной аллее в сопровождении камердинера Фэншоу, леди Ротвелл ощутила укол дурного предчувствия.
        Десять минут спустя в беседку вернулись Ферди и Доротея. Леди Ротвелл, до сих пор терзающаяся сомнениями, правильно ли она поступила, отпустив Сесилию, вздохнула с облегчением.
        - Ах, Ферди, как я рада вас видеть! И вас, моя дорогая, тоже. Сесилия получила очень тревожную записку и уехала с камердинером лорда Фэншоу.
        Ни Ферди, ни Доротея ничего не поняли, но, заметив в руке леди Ротвелл письмо, Ферди взял его и прочел:



«Мисс Сесилии Дэрент.
        Я пишу вам по просьбе лорда Фэншоу, который был серьезно ранен в результате несчастного случая и в настоящее время находится в моей операционной. Его светлость в очень плохом состоянии и требует вас к себе. Эту записку я передаю с камердинером его светлости. Вы можете полностью доверять этому человеку, который и сопроводит вас к его светлости. Нечего и говорить, что время очень важно.
        Джеймс Хартен, хирург».


        - О боже!  - вскричала Доротея.
        - Черт возьми, что за вздор!  - одновременно с ней воскликнул Ферди.
        - Прошу прощения?  - удивилась Доротея.
        - Это письмо - фальшивка,  - объяснил молодой человек.
        - Откуда вам знать?  - потребовала ответа леди Ротвелл.
        - Сегодня Элвенли дает ужин для друзей, после которого все отправляются в клуб «Уайтс». И так каждый год, это традиция. Так что где бы ни был Тони, Марк с ним, а уж он-то ни за что не допустил бы подобного. Вам, возможно, этого не понять, а вот у меня в этом нет никаких сомнений. В отношении некоторых вещей Хейзелмер проявляет чертовскую педантичность.
        Доротея, поверившая Ферди, высказала вслух свои тревожные мысли:
        - Но зачем кому-то было посылать фальшивое письмо?
        Ферди вдруг осознал, какую ужасную ошибку они все совершили, позабыв, что сестер-то две! Доротея и леди Ротвелл тем временем с нетерпением ожидали его ответа.
        - Мне очень жаль говорить такие слова, но, боюсь, Сесилию похитили.
        - Так и знала, что здесь что-то не так!  - в отчаянии вскричала леди Ротвелл.  - Великий боже! Что я теперь скажу Гермионе?
        - Ферди, что нам делать?  - не тратя время на театральные позы, спросила Доротея.
        Ферди, обладающий способностью вполне сносно соображать даже в чрезвычайных ситуациях, спросил:
        - Кому еще известно об этом письме?
        - Никому,  - ответила ее светлость.  - Уильям ушел за прохладительными напитками и ни о чем не подозревает.
        - Хорошо. Мы с Доротеей немедленно возвращаемся в Мерион-Хаус. Если получите еще какие-нибудь письма или требования, переадресовывайте их туда. Вам придется сказать всем, что Доротея почувствовала себя плохо и мы с Сесилией повезли ее домой.
        Ее светлость одобрила этот план:
        - Что ж, хорошо. Доротея, дорогая, передай Гермионе, что я не пророню ни слова о случившемся. Я чувствую свою ответственность за то, что позволила Сесилии уйти и теперь ужасаюсь при мысли, что твоя бабушка обо мне подумает.
        Кивнув, Доротея пробормотала извинения и благодарности, и они с Ферди поспешили к экипажу.
        Несмотря на все усилия кучера, поездка до Кэвендиш-сквер растянулась на двадцать минут. Дверь им открыл удивленный Меллоу, который сообщил о недавно доставленном для мисс Дэрент послании. Леди Мерион, добавил он, отправилась играть в карты к мисс Берри и не вернется еще несколько часов.
        Ферди с Доротеей уединились в гостиной и закрыли за собой двери.
        - Открывайте же письмо. Нам нужно узнать, чего они хотят,  - сказал молодой человек.
        Доротея сломала дешевую печать и прочла содержимое единственного листа. Ферди заглядывал ей через плечо.



«Моя дорогая мисс Дэрент.
        Ваша сестра находится у меня. Если хотите снова увидеть ее живой и здоровой, делайте так, как я вам скажу. Немедленно садитесь в экипаж и поезжайте на постоялый двор «Касл-Инн», что в Тадуорте к югу от Бенстеда. Никого с собой не берите, в противном случае ничего хорошего из вашего визита не выйдет, а репутация вашей сестры будет навсегда погублена. Если вы не появитесь до рассвета, я решу, что вы оповестили власти, и буду вынужден бежать из страны, прихватив с собой и вашу сестру. Уповаю на ваш здравый смысл и остаюсь вашим покорным слугой.
        Эдвард Бьюкенен, эсквайр».


        - Великий боже! Вот мерзавец!  - воскликнул Ферди, скривившись от отвращения.  - Вы не можете туда ехать.  - Помолчав немного, он добавил: - Но кому-то придется это сделать.
        Мысли Доротеи мешались. В похищении Сесилии была и ее вина. Если бы она внимательнее относилась к младшей сестре, а не была с головой поглощена собственными чувствами! Ведь они и в столицу-то приехали, чтобы найти мужа для Сесилии! Возможно, нужно было держаться с Эдвардом Бьюкененом построже, хотя Доротея и не представляла, как такое возможно. Быстро обдумав возможные варианты событий, она ответила:
        - Да, но кому? И как?
        У Ферди никаких сомнений по этому вопросу не возникало.
        - Самое мудрое, что мы можем сделать,  - это обратиться к Хейзелмеру. Тони будет с ним, и вместе они найдут выход. В этом Марку нет равных.
        Доротея рассеянно посмотрела Ферди в лицо. Хотя она и признавала справедливость его умозаключений, внутри у нее поднималась волна протеста. Она тут же вспомнила, каков теперь характер ее с маркизом отношений. После того как они расстались, Доротея не могла заставить себя обратиться к нему с просьбой помочь спасти сестру из лап навязчивого кавалера.
        - Нет, Ферди,  - со спокойной решимостью в голосе ответила она.  - Мы не станем привлекать ни Хейзелмера, ни Фэншоу, ни кого бы то ни было еще.
        Ферди стоял на своем, поэтому десять минут было потеряно на споры. Наконец, Доротея согласилась на компромисс.
        - Если вы привезете бабушку, мы вместе решим, что делать.
        Испытывая облегчение, Ферди поехал к мисс Берри.

        Примерно час спустя, прибыв к хорошенькому особняку мисс Берри, Ферди передал записку для ее светлости, в которой сообщил, что ее присутствие немедленно требуется в Мерион-Хаус, потому что Доротее нездоровится. Но пожилая дама к нему не вышла. Вместо этого пригласили войти его самого. Оказалось, что леди Мерион поглощена партией в роббер и желает знать, насколько плоха ее внучка, которая еще недавно пребывала в добром здравии. Ферди показалось, что в комнате присутствует половина высшего общества. Под многочисленными любопытными взглядами он был вынужден признать, что состояние Доротеи не критическое. Улыбнувшись, ее светлость пожелала завершить игру.
        Но теперь, прибыв в Мерион-Хаус и передавая дворецкому свою меховую накидку, леди Мерион казалась очень встревоженной. На переносице у нее залегла складка. Ферди проследовал за ней в гостиную и закрыл за собой дверь.
        - Где Доротея?  - спросила леди Мерион.
        Ферди с отсутствующим видом обвел комнату глазами, будто надеясь увидеть прячущуюся в углу девушку. Его взгляд остановился на белом квадратике, заткнутом за раму зеркала, висящего над каминной полкой.
        Также заметившая конверт леди Мерион подошла и забрала его. Письмо было адресовано ей. Прочтя послание, она побледнела под слоем пудры, но ее голос, когда она заговорила, был тверд:
        - Дьявол разбери эту девчонку! Она сама поехала выручать Сесилию!
        - Что?
        - Именно так!  - Леди Мерион еще раз перечитала записку.  - Сущий вздор! Она винит во всем себя.  - Она фыркнула.  - Пишет, что сама справится с Бьюкененом.
        Молчание затянулось. Ферди был слишком зол, чтобы его нарушить.
        Наконец заговорила леди Мерион:
        - А вот я вовсе не уверена, что ей удастся урезонить этого человека. Думаю, Хейзелмера нужно привлечь в любом случае. Доротея, похоже, против этого, но при данных обстоятельствах он мог бы быть нам полезен. Ей пора понять, что она почти с ним обручена, поэтому негоже разъезжать по деревням в одиночестве, да еще и скрывать это от него.  - Ее светлость пронзила Ферди взглядом проницательных голубых глаз.  - Как нам с ним связаться?
        Ферди тут же пояснил:
        - Сегодня сделать это будет нетрудно. Вы напишете записку, и мы отошлем ее ему в «Уайтс». По крайней мере одну ночь в году в его местонахождении можно быть точно уверенным.
        Кивнув, леди Мерион села за свой маленький секретер и быстро написала маркизу записку. Наблюдая за тем, как она запечатывает ее воском, Ферди произнес:
        - Не подписывайте. Я сам надпишу.
        Леди Мерион удивленно вскинула брови, но ничего не сказала. Убрав печать, она передала конверт Ферди. Взяв перо, тот написал полное имя и титул своего кузена.
        Позвав Меллоу, он передал ему письмо с наказом немедленно доставить в «Уайтс». Никакого ответа не ожидается, добавил он. Они с леди Мерион стали ждать.

        Как Ферди и предполагал, лорды Хейзелмер и Фэншоу сидели за карточным столом. Хейзелмер держал банк, а остальные игроки, сплошь его друзья, пытались этот банк взять. Игра продолжалась уже около часа, приковывая к себе внимание всех участников.
        Когда Хейзелмеру пришла очередь сдавать карты, к нему подошел посыльный с письмом на подносе. Завершив ход, маркиз взял конверт и с помощью серебряного ножа сломал печать. Положив послание на стол, он снова сосредоточился на игре.
        Маркиз сразу узнал почерк Ферди, но никак не мог взять в толк, отчего это кузену вдруг вздумалось посылать ему письма, обращаясь с использованием полного титула. Он вообще не мог понять, зачем Ферди понадобилось писать ему поздно ночью. Уделяя игре лишь половину внимания, он все же завершил первый кон и, пока другие игроки обдумывали ставки, развернул письмо.
        Ему тут же стала понятна причина странного поведения Ферди. Пока Хейзелмер быстро пробегал строчки глазами, его лицо оставалось совершенно непроницаемым, так что сторонний наблюдатель ни за что не догадался бы, что что-то не в порядке. Письмо гласило:



«Дорогой Хейзелмер,
        Сесилия похищена Эдвардом Бьюкененом. Он прислал записку с требованием, чтобы Доротея приехала к нему на некий постоялый двор. Отправив ко мне Ферди, Доротея так и сделала. Ферди полагает, что вы могли бы помочь. Мы в Мерион-Хаус.
        Искренне ваша,
        Гермиона Мерион».

        Сложив письмо, маркиз задумчиво посмотрел на карты, затем, спрятав послание в карман сюртука, снова углубился в игру и быстро завершил ее, не дав Маркэму сделать новую ставку. Оттолкнув стул от стола, он знаком приказал лакею убрать лежащую перед ним стопку монет.
        - Боюсь, друзья мои, вам придется продолжать без меня,  - спокойно пояснил он.
        - Проблемы?  - поинтересовался Питерборо.
        - Надеюсь, что нет. Как бы то ни было, мне нужно вернуться на Кэвендиш-сквер. Возьмешь банк, Герри?
        Фэншоу нахмурился, наблюдая за завершением этой сделки между Хейзелмером и Питерборо. Он также узнал почерк Ферди и, перехватив взгляд маркиза, вопросительно поднял брови. Получив в ответ едва заметный кивок, он тоже вышел из игры. Пару минут спустя приятели уже спускались по ступеням «Уайтс».
        Отойдя на значительное расстояние от входа, Фэншоу спросил:
        - Что случилось? С матушкой все в порядке, я надеюсь?
        Хейзелмер лишь покачал головой:
        - Беда пришла в другой дом.
        Не говоря больше ни слова, он протянул Фэншоу письмо. Они остановились под уличным фонарем, чтобы тот мог прочесть послание.
        - Боже мой! Сесилия!
        - Боюсь, мы так хорошо оберегали Доротею, что он слегка изменил план.  - Видя, что Фэншоу все еще всматривается в письмо, Хейзелмер забрал его и произнес: - Нужно спешить.
        До Кэвендиш-сквер они добрались менее чем за десять минут. Заинтригованный Меллоу впустил их в дом, и Хейзелмер, не дожидаясь, пока он доложит о их прибытии, сразу же прошел в гостиную.
        Леди Мерион встала со стула.
        - Слава богу, вы здесь!  - Ей с трудом удавалось скрывать охватившую ее тревогу, тяжким бременем легшую ей на плечи. Как-никак она была уже немолода.
        Хейзелмер, поприветствовав леди успокаивающей улыбкой и поцеловав ей руку, снова заставил сесть. Услышав шум в дальнем конце комнаты - это Фэншоу пытался выяснить у Ферди, что произошло,  - маркиз добавил:
        - Думаю, нам следует начать с начала.
        Он без труда положил конец начавшейся было перебранке между Фэншоу и Ферди: первый нападал, второй защищался. Джентльмены расселись - Ферди напротив леди Мерион, а Фэншоу придвинул себе стул из дальней части гостиной.
        Удовлетворенно кивнув, Хейзелмер оперся рукой о спинку дивана.
        - Начинай, Ферди.
        - Я отвез Доротею и Сесилию к леди Ротвелл, как и планировалось. Мы все полагали, что состоится маленький тихий прием, а оказалось, она готовит нам сюрприз - поездку в Воксхолл.
        - Неужели ты не мог предотвратить это?  - воскликнул Фэншоу.
        Ферди ответил, глядя не на него, но на Хейзелмера:
        - Я знал, что тебе это не понравится, но ничего не мог поделать. Доротея и Сесилия не поняли бы. Я же не мог просто отказаться и уйти.
        Маркиз кивнул:
        - Понимаю. Что случилось потом?
        - Сначала все шло хорошо. Ничего предосудительного. Была приглашена только молодежь, никаких опасных личностей. Мы с Доротеей решили немного пройтись.  - Сделав знак Хейзелмеру, он пояснил: - Твое послание. Когда мы вернулись обратно в беседку, леди Ротвелл сообщила, что Сесилии доставили письмо и она уехала.  - Похлопывая себя по карманам в поисках записки, Ферди добавил: - Говорят, что это был твой камердинер, Тони.
        Он протянул скомканный клочок бумаги Фэншоу. Прочтя записку, его светлость помрачнел и, передав ее Хейзелмеру, снова посмотрел на Ферди.
        - И она поехала с ним?
        - Леди Ротвелл пыталась ее остановить, но ты же знаешь характер Сесилии. После этого мы сразу же отправились сюда.
        - Минуточку! Известно ли о случившемся еще кому-то, кроме леди Ротвелл?
        - К счастью, нет. И она обещала помалкивать. Мы решили сообщить всем, что Доротее стало нехорошо и мы с Сесилией повезли ее домой.
        - Она - моя хорошая подруга,  - вмешалась леди Мерион,  - и не станет распускать слухи.
        - А что потом?  - поинтересовался Хейзелмер.
        - Здесь нас уже ждало письмо от Бьюкенена.
        - Где оно?  - спросил Фэншоу.
        Леди Мерион и Ферди стали вспоминать, куда они его положили. Оказалось - на секретер. Хейзелмер быстро взял листок и пробежал его глазами. Фэншоу читал, заглядывая ему через плечо.
        - Почерк такой же, что и на прочих записках?  - спросил Фэншоу.
        Хейзелмер кивнул:
        - Да, тот же самый. Значит, это был Эдвард Бьюкенен.  - Сложив письмо, он сел на диван.  - Что произошло потом?
        - Я предложил послать за тобой. Эта идея казалась мне самой правильной. Доротея запротестовала, стала настаивать, что в том нет нужды. Я так не считал. Потом она сказала, что нужно обо всем сообщить леди Мерион. Она была такой кроткой, покорной! Я согласился и поехал. Откуда мне было знать, что она начнет действовать самостоятельно, едва завидев мою удаляющуюся спину! Мне показалось, что она говорит искренне!  - гневно заключил Ферди.
        Хейзелмер улыбнулся, а леди Мерион нахмурилась.
        - Итак? Вы собираетесь ехать за ней?
        Хейзелмер надменно вскинул черные брови.
        - Разумеется. Смею заметить, мне тоже кажется, что Доротея может сама прекрасно справиться с Бьюкененом, но все же мне интересно узнать, что происходит. Однако,  - добавил он, не спуская глаз со стоящей в углу вазочки с азиатскими ландышами,  - сдается мне, что, поспешив, мы можем подвергнуть себя гораздо большей беде.
        - Как это?  - удивился Фэншоу, снова опускаясь на стул.
        - В настоящее время Сесилия? скорее всего, действительно находится на постоялом дворе «Касл-Инн» в Тадуорте под присмотром Эдварда Бьюкенена и его пособников. Доротея выехала незадолго до полуночи. Дорога займет у нее около трех часов. Сейчас половина первого ночи. Мы можем поспешить и проделать этот путь за два часа, прибыв на место вскоре после нее.  - Маркиз помолчал мгновение, чтобы перевести дух.  - Если мы будем действовать неосторожно, то что получим в итоге? Таинственное исчезновение за одну ночь обеих сестер Дэрент. А потом еще и мы с тобой, Тони, уедем из Лондона. И что мы станем делать? Вернем их обратно? До утра мы точно не вернемся, так что у сплетников будет о чем поговорить.
        Леди Мерион поморщилась, признавая справедливость его слов. Ферди побледнел.
        - Так что же нам делать?  - воскликнул Фэншоу.
        Хейзелмер усмехнулся:
        - Эта проблема вовсе не непреодолима.  - Посмотрев в встревоженное лицо леди Мерион, он добавил с улыбкой: - Какая жалость, что вашей изобретательной старшей внучки нет с нами, чтобы помочь, но, думаю, мы и сами сумеем придумать какую-нибудь правдоподобную историю. Позови Меллоу, Ферди.
        Хейзелмер приказал вызвать из Хейзелмер-Хаус его личного грума. Пока они ждали, маркиз хранил молчание, странно улыбаясь одними уголками губ. Потом спросил, уехала ли Доротея одна.
        - В записке говорится, что она взяла с собой горничную Бетси. А на козлах, разумеется, сидит кучер Лэнг,  - пояснила леди Мерион.
        Хейзелмер кивнул, оставшись довольным таким ответом, и снова погрузился в молчание.
        В гостиную, держа шапку в руках, вошел Джим. Осмотрев его с ног до головы, Хейзелмер заговорил притворно-мягким голосом, который был груму хорошо известен:
        - Джим, у меня имеется ряд поручений для тебя. Жизненно важно, чтобы ты сделал все в точности так, как я скажу, и как можно скорее. Первое, что нужно сделать, это запрячь моих серых лошадей.
        - Что?  - одновременно вскричали Ферди и Фэншоу.
        - Нет! Марк, одумайся! Это немыслимо! Серые на плохой дороге, да еще и ночью?  - взывал к нему Ферди.
        Джим лишь часто заморгал, глядя на хозяина. Фэншоу тоже открыл было рот, чтобы запротестовать, но, перехватив взгляд приятеля, счел за лучшее промолчать.
        - Какой смысл владеть самыми быстрыми лошадьми в королевстве, но не пользоваться ими, когда в том возникает необходимость?  - резонно возразил Хейзелмер. Снова повернувшись к Джиму, он продолжил:
        - После того как серые будут запряжены, скажи помощнику конюха, чтобы отвел их на площадь. Оседлай самую быструю лошадь - думаю, Молнию - и скачи сначала в Эглемон. Твои родители ведь дома, не так ли?  - обратился он к Фэншоу.
        - Да,  - озадаченно ответил его светлость.
        - Хорошо. Итак, Джим, требуй, чтобы тебя принял сам лорд Эглемон или, на худой конец, ее светлость. Скажешь, что лорд Фэншоу прибудет до рассвета в сопровождении Сесилии Дэрент и сам все объяснит. Затем скачи в Хейзелмер и сообщи моей матери, что до рассвета я приеду с мисс Дэрент и сам все объясню.  - Усмехнувшись, он добавил: - Даже хорошо, что тебе ничего не известно, сможешь с чистой совестью так всем и говорить.
        Джим, зная привычку матери Хейзелмера к дотошным расспросам, ухмыльнулся в ответ и отправился выполнять поручения.
        Фэншоу, разгадавший план Хейзелмера, улыбался. Тот, намеренно не глядя ему в глаза, обратился к леди Мерион и Ферди:
        - Рассказываю один раз. Времени на то, чтобы разучивать роли, у нас нет. Слушайте меня внимательно и, если заметите неточности, тут же поправляйте. Нужно сочинить непогрешимую историю.
        Радуясь, что ему удалось всецело завладеть вниманием слушателей, маркиз начал:
        - Некоторое время назад я опрометчиво рассказал Доротее о том, как красиво озеро Хейзелмер-Уотер на рассвете. Доротея, в свою очередь, поделилась с Сесилией, и обе они превратили нашу с тобой, Тони, жизнь в сущий ад, требуя организовать для них экскурсию, чтобы они могли своими глазами увидеть это чудо. С помощью наших уважаемых родителей мы разработали план. Лучше всего любоваться видом ранним безоблачным утром. Так как ни одному из нас не хотелось целую неделю сидеть в деревне, ожидая подходящего момента, было решено, что в первую же ясную ночь мы сядем в экипаж, полюбуемся Хейзелмер-Уотер на рассвете, затем заедем в гости к нашим родителям и вернемся в город.
        Леди Мерион кивнула, и маркиз продолжил:
        - Вы, ваша светлость, разумеется, тоже приглашены. Сегодня прекрасная лучная ночь, обещающая не менее прекрасное безоблачное утро. Идеальные условия для нашей небольшой экспедиции. Имеются какие-то замечания, Тони?
        Фэншоу со стоном обхватил голову руками.
        - Эта история годится, чтобы спасти репутацию девушек, но как насчет нас самих?
        Хейзелмер усмехнулся:
        - Едва ли наши друзья поверят в эту байку. Я имел в виду общество в целом.  - Помолчав мгновение, он добавил: - Утешай себя тем, как благодарна будет Сесилия, узнав, на какие жертвы тебе пришлось пойти, чтобы обелить ее репутацию.
        Леди Мерион фыркнула, гадая, ожидает ли и Хейзелмер благодарности от Доротеи. А он между тем продолжил:
        - Далее. Было решено, что леди Мерион и сестры Дэрент сами выберут подходящую ночь и сообщат нам. Проводя время с леди Ротвелл, они поняли, что время пришло, поэтому под предлогом нездоровья Доротеи вернулись в Мерион-Хаус и отправили нам письмо в «Уайтс». С этим помог Ферди. Все находящиеся в игровой комнате видели, что я действительно получил письмо, после чего мы с Фэншоу отправились на Кэвендиш-сквер. Пока все идет гладко, не так ли? Итак, мы прибыли и единодушно решили, что нынешняя ночь в самом деле подходящая. Тогда Ферди отправился за леди Мерион. Какую отговорку ты представил?
        - Что Доротее нездоровится.
        - Отлично, все совпадает. Однако, вернувшись домой, вы, леди Мерион, вдруг почувствовали себя нехорошо и решили не принимать участия в ночной поездке в Хейзелмер. Но вместо того, чтобы все отменить, да еще и принимая во внимание, что мы с Доротеей обручены…
        Хейзелмер замолчал, предвидя, какой фурор произведут его слова.
        - Нет,  - нетерпеливо добавил он,  - я еще не сделал ей предложение, но у меня имеется благословение этого ужасного Герберта, так что она мне точно не откажет, и по возвращении в Лондон мы будем обручены.
        Маркиз снова замолчал, но, видя, что никто не пытается ничего возразить, продолжил:
        - На чем я остановился? Ах да! Вы, леди Мерион, предложили взять вместо себя горничную Бетси. Мы тронулись в путь немедленно. Мы с Доротеей, Джимом и Тони отправились в двуколке, а Сесилия с Бетси поехали следом в карете. Мы решили провести несколько дней в деревне, так как никаких интересных светских событий в ближайшее время не намечается. Вот что произошло и еще произойдет.
        Воцарилось молчание, во время которого все обдумывали историю Хейзелмера. Леди Мерион не могла представить, как отреагирует Доротея, когда маркиз спокойно сообщит ей, что она должна стать его женой. Ей очень хотелось бы самой при этом присутствовать. Леди Гермиона решила, что Марку Генри не помешает хотя бы раз в жизни получить отпор для разнообразия. Все же она не сомневалась, что он сумеет обернуть ситуацию себе на пользу, поэтому, улыбнувшись, ничего не сказала.
        Снова заговорил Хейзелмер:
        - Осталось лишь уточнить некоторые детали. Мы с тобой, Тони, немедленно отправляемся в Тадуорт, чтобы вызволить леди из лап Эдварда Бьюкенена, после чего поедем в Хейзелмер и Эглемон. Леди Мерион, вы остаетесь здесь, чтобы предотвращать возможное появление всяческих слухов. Ну а тебе, Ферди, отводится в этой игре самая важная роль.
        На лице Ферди тут же появилось подозрительное выражение. Давнее знакомство с кузеном убедило его с осторожностью относиться к подобного рода заявлениям.
        - Что я должен сделать?
        - Во-первых, тебе нужно подать объявление о моей помолвке с Доротеей в завтрашней «Газетт»[25 - «Газетт» - официальный правительственный бюллетень: выпускается издательством ее величества.]. Не беспокойся, времени у тебя достаточно. Затем ты ненавязчиво распространишь в свете историю нашей романтической эскапады.
        - Нет!  - застонал Фэншоу, черты лица которого враз исказились, точно от сильной боли.  - После такого мы не сможем и носа показать в «Уайтс»!
        Хейзелмер заулыбался еще шире:
        - Даже если и так. Если все станут обсуждать наше идиотское поведение сегодня ночью, никому и в голову не придет искать иные причины.  - Повернувшись к Ферди, он спросил: - Не упустил ли я что-то жизненно важное?
        Ферди еще раз быстро обдумал всю историю, затем, глядя в глаза кузену, провозгласил:
        - Все хорошо. Никаких огрехов. Думаю, завтра мне стоит нанести визит Джинджеру Гордону. Сто лет его не видел.
        Фэншоу встретил это заявление еще одним мучительным стоном. Сэр Джинджер Гордон был закоренелым сплетником и заклятым врагом сэра Барнаби Раскомба. У услышанных им историй всегда вырастали очень длинные ноги.
        - Хорошо! Решено.  - Бросив взгляд на часы, Хейзелмер поднялся с дивана.  - Идем, Тони. Пришло время отправляться в путь.  - Поцеловав руку леди Мерной, он уверенно ей улыбнулся.  - Не беспокойтесь. Мы привезем их обратно живыми и невредимыми.
        Повернувшись к Ферди, Хейзелмер заметил играющую на его губах довольную улыбку.
        - А ты не слишком увлекайся, Ферди. Не забывай о том, что я хочу и дальше продолжать жить в Лондоне.
        Выведенный из задумчивости Ферди поспешил заверить кузена, что сделает все в наилучшем виде. Тот наградил его скептическим взглядом. Фэншоу распрощался с хозяйкой дома, и они с Хейзелмером ушли.
        Приятели быстро шагали по Кэвендиш-сквер. Дойдя до Хейзелмер-Хаус, Фэншоу сказал:
        - Я пойду переоденусь. Заедешь за мной, когда будешь готов?
        Хейзелмер кивнул и вошел в дом. Слуги мгновенно бросились исполнять его поручения, и десять минут спустя, одетый в более подходящую для загородной ночной поездки одежду, он сел в двуколку, запряженную норовистой парой серых лошадей, и тронулся. Забрав Фэншоу, они поехали через опустевший ночной город. Оказавшись за его пределами, Хейзелмер пустил лошадей вскачь.

        Искусный план Эдварда Бьюкенена с самого начала пошел не так. Первой частью значилось похищение Сесилии Дэрент из Воксхолл-Гарденз. Но он никак не ожидал, что девушка начнет сопротивляться, когда он схватит ее на темной аллее. С помощью своего слуги негодяю все же удалось связать ей руки и заткнуть рот кляпом. Пока они заталкивали Сесилию в карету, она ухитрилась весьма ощутимо пнуть его по голени. Связав ей и ноги, Бьюкенен отвез ее на постоялый двор «Касл-Инн» и надежно запер в гостиной, имеющей крепкую дубовую дверь.

«Касл-Инн» являлась небольшой гостиницей, расположенной недалеко от главных дорог, но все же достаточно уединенно, чтобы свести к минимуму возможность вмешательства непрошеных гостей. Входная дверь вела прямо в пивную, комнату с низким потолком, где и устроился Эдвард Бьюкенен, чтобы, самодовольно усмехаясь за кружкой эля, обдумать свое будущее. Осознав, что мисс Дэрент, наследница Мызы, милого поместья в графстве Хэмпшир, дозрела, точно слива, и была готова вот-вот упасть прямо в руки маркизу Хейзелмеру, который даже в деньгах-то не нуждается, он счел это ужасающе несправедливым и вознамерился исправить такую ошибку судьбы. Однако мисс Дэрент обладала удивительной способностью с легкостью ускользать из расставленных им ловушек. Его попытки на маскараде и пикнике ни к чему не привели. Но теперь он все верно рассчитал, так как был уверен, что ради спасения младшей сестры мисс Дэрент сама приедет к нему, а с ней и ее приданое. Ее ссора с Хейзелмером и последовавший затем отъезд его светлости из города сыграли Бьюкенену на руку. Глядя на пламя в очаге, он улыбнулся, затем встал и потянулся. Устав сидеть
в одиночестве, он решил поговорить о своем светлом будущем с мисс Сесилией, которая вот уже час находилась в одиночестве.
        Распахнув дверь гостиной, Бьюкенен неторопливо вошел в гостиную. В воздухе просвистела ваза, нацеленная ему в голову, но он успел увернуться, и она разбилась, ударившись о дверь.
        - Убирайтесь!  - приказала Сесилия тоном, напоминающим тон леди Мерион.  - Как вы посмели сюда явиться?
        Бьюкенен ожидал найти ее плачущей от горя и страха, подавленной и не способной швыряться предметами с такой точностью. Но Сесилия стояла в противоположной части комнаты у большого квадратного стола, на котором были собраны все предметы, могущие быть использованными в качестве метательных снарядов. Бьюкенен постарался напустить на себя солидный вид.
        Взмахнув рукой, он произнес:
        - Дорогое дитя! Нет никаких причин вести себя подобным образом, уверяю вас!
        - Ложь!  - воскликнула Сесилия, хватая маленькую солонку.  - Вы сумасшедший.
        Эдвард Бьюкенен нахмурился:
        - Не следует говорить подобных вещей будущему зятю, моя дорогая.
        Сесилии потребовалась целая минута, чтобы сообразить, о чем он толкует.
        - Доротея никогда не согласится выйти за вас замуж.
        - Уверяю вас, согласится,  - со спокойной уверенностью возразил Эдвард Бьюкенен. Пододвинув себе стул, он сел за стол, с опаской поглядывая на солонку в руке Сесилии.  - Отчего же нет? После того как она публично пренебрегла Хейзелмером в парке, он не захочет иметь с ней никаких дел. И прочие ее кавалеры тоже не спешат занять его место. Скоро мисс Дэрент явится сюда, чтобы провести со мной ночь,  - вы только подумайте, какой разразится скандал, если после этого она не согласится стать моей женой!
        - Великий боже! Вы и вправду, должно быть, сошли с ума. Я не знаю, что произошло между Доротеей и Хейзелмером в парке, но из города он уехал всего лишь по делам своих владений и вернется со дня на день. Если он узнает о ваших попытках… заставить Доротею стать вашей женой, он…  - Сесилии не хватало слов для описания того, на что способен Хейзелмер в подобной ситуации.
        Но Эдварда Бьюкенена ее слова не впечатлили.
        - К тому времени, как его светлости станет все известно, будет уже слишком поздно. Ваша сестра будет обещана мне, а Хейзелмер не перенесет скандала.
        - Какого еще скандала? Если он вас убьет, об этом никто и не узнает. Тони мне сказал, что, если Хейзелмер по-настоящему чего-то захочет, для него не существует преград.
        В флегматичном сознании Эдварда Бьюкенена зашевелился червячок сомнения. Он вспомнил рассказы о мастерстве, выказываемом Хейзелмером на поединках в клубе кулачных бойцов принадлежащему Джону Джексону, а также о предупреждении Десборо. Он отогнал эти мысли прочь, как не заслуживающие внимания.
        - Глупости!  - воскликнул он.
        Эдварду Бьюкенену еще только предстояло узнать, в отличие от уже сделавшего это открытие Тони Фэншоу, что Сесилия обладает завидным упрямством. Она все продолжала распространяться о возможных бедах, которые падут на голову Бьюкенена, когда Хейзелмеру станет известно о его планах. Никакие убеждения не могли поколебать ее веру в то, что маркиз непременно узнает об этом, причем очень скоро. От наказаний общего плана она перешла к живописанию подробностей, и Эдварду Бьюкенену никак не удавалось отвлечь ее внимание. Сесилия распространялась о растягивании на дыбе и четвертовании, когда раздался стук в дверь.
        Бьюкенен тут же вскочил, испытывая небывалое облегчение.
        - Надеюсь, моя дорогая, что эго прибыла ваша сестра.
        Весь путь до Тадуорта Доротея провела в размышлениях о завтрашнем свидании с Хейзелмером, а вовсе не в тревогах о нынешней встрече с Эдвардом Бьюкененом. Она совсем не боялась этого сельского увальня и ни секунды не сомневалась в собственной способности справиться с ним. Она просто рассчитывала войти в «Касл-Инн», чтобы тут же выйти обратно в обществе своей сестры. Если Эдвард Бьюкенен решил, что может подчинить ее своей воле, то очень скоро ему предстоит осознать свою ошибку. Доротея волновалась лишь, что ее бабушка, вняв увещеваниям Ферди, известит о случившемся Хейзелмера. Оставалось только надеяться, что леди Мерион все же воздержится от подобного шага.
        Доротея не сомневалась, что сумеет вызволить Сесилию и благополучно вернуться в Лондон к утренней встрече с Хейзелмером, лишившись ночного сна, но не потеряв чувства собственного достоинства.
        Лэнгу удалось без труда отыскать постоялый двор. Войдя внутрь, Доротея тут же поняла, что это приличное заведение. Успокоенная, она оставила Лэнга и Бетси дожидаться в пивной, а сама постучала в дверь гостиной. Когда ей открыли, она ворвалась внутрь с высоко поднятой головой и сразу же бросилась к сестре с распростертыми объятиями.
        - Вот ты где, моя дорогая!
        Сестры поцеловались, и Доротея стянула перчатки.
        - Ты хорошо добралась?  - спросила Сесилия.
        Закрыв дверь, Эдвард Бьюкенен снова сел на стул, чувствуя, что ситуация развивается совсем не так, как он предполагал.
        Сесилия тут же включилась в игру. Не обращая ни малейшего внимания на похитителя, сестры стали весело болтать о пустяках, как будто ничего особенного не случилось. Доротея подошла к огню, чтобы согреть замерзшие руки.
        Наконец, Эдвард Бьюкенен не выдержал и воскликнул:
        - Мисс Дэрент!
        Доротея повернулась к нему, не пытаясь скрыть охватившего ее презрения:
        - Мистер Бьюкенен. Я надеялась, сэр, что вы уже одумались и мне не придется проводить с вами беседу.
        Внушительный тон ее голоса больно ранил Бьюкенена, но он был не из тех людей, кого можно запросто нейтрализовать.
        - Моя дорогая мисс Дэрент, я понимаю, что события сегодняшнего вечера шокировали вас, но вы должны меня понять. Вы здесь. Я здесь. Вам нужно выйти замуж, и я с радостью возьму вас в жены. Если вы хорошенько подумаете, то поймете, что Эдвард Бьюкенен не так уж и плох.
        Сверкая глазами, Доротея презрительно воскликнула:
        - Вы, сэр, несомненно, самый омерзительный человек из всех, с кем я имела несчастье познакомиться. Вы считаете себя умным, а вот я в этом сильно сомневаюсь. Никак не могу взять в толк эту вашу одержимость жениться на мне. Меня это, конечно, раздражает, но ни в коей степени не волнует. Своим поведением вы показали, что не являетесь тем достойным джентльменом, каким хотели бы казаться, поэтому ни я, ни моя сестра не имеем ни малейшего желания продолжать общение с вами.
        Когда до Эдварда Бьюкенена дошел презрительный смысл сказанных Доротеей слов, он весь побагровел. Вскочив, он схватил стул.
        - Вы еще измените свое мнение, моя дорогая. Вы же не хотите, чтобы то, что я находился наедине с вашей сестрой, получило широкую огласку в обществе?
        Сестры дружно повернулись к нему, кипя от негодования, но Эдвард Бьюкенен не дал им сказать ни слова, продолжив свою тираду:
        - Так-то. Думаю, теперь вы измените свое мнение. Вам с Хейзелмером совместное будущее все равно уже не светит. Не хотите же вы, чтобы теперь еще и Сесилия лишилась расположения Фэншоу?
        Сесилия кипела от ярости.
        - Тея, не слушай его! Ну погодите же, вот услышат эти слова Тони и Хейзелмер!
        Доротея взяла Сесилию за руку, чтобы успокоить ее и не допустить нового потока оскорблений. Выпрямившись в полный рост, она заговорила, воинственно сверкая зелеными глазами:
        - Мистер Бьюкенен, никакого, скандала не будет. Мы с сестрой покидаем эту очаровательную гостиницу, садимся в наш экипаж и возвращаемся в Лондон в компании нашей горничной.
        Эдвард Бьюкенен язвительно рассмеялся:
        - Кто остановит меня от распространения слухов о том, что случилось нынче ночью?
        Доротея широко распахнула глаза.
        - Хейзелмер, разумеется.
        Девушка отдала бы все на свете, чтобы только не упоминать имени его светлости, но, насколько она могла судить, это было самое действенное средство устрашения. На кону стояло счастье Сесилии, и Доротея готова была пойти на все, чтобы защитить младшую сестру.
        Ее спокойное упоминание о маркизе на мгновение смутило Эдварда Бьюкенена, но он быстро оправился.
        - Хорошая попытка, моя дорогая. Но вам отлично известно, что это не сработает. Всему высшему свету известно о вашей ссоре с заносчивым маркизом, более того, его нет в городе. К тому времени, как он вернется, вашей репутации будет причинен непоправимый урон.
        Взгляд, брошенный Доротеей на злополучного Бьюкенена, казалось, был способен заморозить его на месте.
        - Мой дорогой сэр, раз вы так хорошо осведомлены о перемещениях маркиза, то не можете не знать о его сегодняшнем возвращении в столицу. Что же касается наших с ним отношений, то я не имею ни малейшего намерения отчитываться в них перед вами. Удовольствуйтесь тем, что лорд Хейзелмер просил о встрече со мной завтра утром.  - Она помолчала немного, чтобы дать возможность Бьюкенену проникнуться значимостью этой информации, затем обратилась к Сесилии: - Идем, милая. Пора трогаться в обратный путь. Не хочу опоздать на свидание с Хейзелмером.
        Но Эдвард Бьюкенен сдаваться не собирался.
        - Легко сказать, моя дорогая. Даже если он в городе, откуда ему узнать о происходящем? Нет, боюсь, я не могу позволить вам уйти.
        Его упрямая воинственность разозлила Доротею.
        - Глупый вы человек! Я очень надеюсь, что Хейзелмер в самом деле ни о чем не узнает. Единственная причина, по которой я сюда приехала, это желание не вмешивать его во все это. Если бы в вашей голове оставалась хоть капля здравого смысла, вы бы уже сами сажали нас в экипаж.
        - Ха-ха! Так он не знает!
        - Он не знал о случившемся, когда я уезжала, но теперь его уж точно поставили в известность.
        - У нас еще есть время пожениться,  - задумчиво произнес мистер Бьюкенен.  - У меня есть специальное разрешение, а в деревне наверняка найдется священник.
        Сесилия открыла рот от изумления.
        - Вы с ума сошли!  - воскликнула она.
        - Мистер Бьюкенен!  - усталым голосом сказала Доротея.  - Послушайте меня, пожалуйста! Я не выйду за вас замуж, ни сейчас, ни в дальнейшем.
        - Еще как выйдете!
        Доротея открыла рот, чтобы опровергнуть его слова, но не смогла вымолвить ни слова, потому что в этот момент раздался спокойный голос:
        - Не хотел бы разочаровывать вас, Бьюкенен, но мисс Дэрент абсолютно права.
        Все присутствующие повернулись к стоящему у двери маркизу Хейзелмеру, небрежно подпирающему плечом косяк.
        Доротея отдала бы все на свете за то, чтобы узнать, как долго Хейзелмер там находится. Их взгляды встретились. Слабо усмехнувшись, маркиз пересек комнату и подошел к ней. Верный своей привычке, он взял ее руку и поцеловал. Доротея, испытывая головокружение, изо всех сил пыталась скрыть удивление. Она покраснела под взглядом теплых ореховых глаз. Не отпуская руки Доротеи, Хейзелмер повернулся к Эдварду Бьюкенену.
        Фэншоу, вошедший в комнату следом за маркизом, намеренно громко хлопнул дверью. Взвизгнув, Сесилия бросилась к нему.
        Прибытие их светлостей временно лишило Эдварда Бьюкенена дара речи. Он едва мог поверить своим глазам. Его лицо напрочь лишилось последних проблесков живого ума, и он стал удивительно похож на быка.
        - Прежде чем мы продолжим этот в высшей степени бессмысленный разговор, спешу заметить, Бьюкенен, что даже после свадьбы поместье, принадлежащее мисс Дэрент, остается в ее руках.
        Холодные и четкие слова Хейзелмера подействовали на Бьюкенена, как ведро ледяной воды, выплеснутое прямо в лицо. Несколько мгновений он был не в состоянии вымолвить ни слова. Наконец, Бьюкенен промямлил:
        - Я… я… чертовски ошибался. Лорд Дэрент ввел меня в заблуждение! И сэр Хьюго!
        Сесилия, Фэншоу и Доротея выслушали это удивительное признание молча.
        - Вот именно,  - произнес маркиз.  - А теперь, как мне кажется, вам требуется отдых, чтобы восстановиться после… затраченных усилий, скажем так. Длительный отдых, я бы сказал. В вашем поместье в Дорсете, возможно? Я не имею ни малейшего желания видеть вас ни в Лондоне, ни где бы то ни было еще. Если это случится или если до меня снова дойдут слухи, что вы кого-то похитили или совершили иной неподобающий поступок, я немедленно отошлю ваши письма властям с подробным описанием случившегося.
        Жесткие слова Хейзелмера разрушили великие планы Эдварда Бьюкенена. Понимая, что быстро исчезнуть ему не удастся, он безумными глазами посмотрел сначала на Сесилию с Фэншоу, затем на Хейзелмера и Доротею, все еще держащихся за руки.
        - Но скандал…  - начал было он и тут же замолк, стоило ему встретиться глазами с маркизом.
        - Боюсь, Бьюкенен, вы снова заблуждаетесь,  - произнес тот холодным тоном, от которого у Бьюкенена кровь застыла в жилах, а в памяти всплыли услышанные ранее истории о маркизе.  - Сестры Дэрент в сопровождении своей горничной и кучера едут навестить родовые поместья лорда Фэншоу и мое. Нас с Фэншоу задержали обстоятельства, поэтому мы выехали из столицы позже и встретились с леди уже на месте.  - Маркиз ненадолго замолчал, внимательно всматриваясь в лицо мистера Бьюкенена.  - Хотите сказать, что в этом есть что-то неподобающее?
        Эдвард Бьюкенен побледнел. Напрочь лишившись самообладания, он поспешил заверить маркиза, едва двигая языком:
        - Нет-нет! Разумеется, нет! Никогда ничего подобного не имел в виду.  - Бьюкенен попытался пальцем ослабить шейный платок, будто внезапно сочтя, что тот завязан слишком туго. Он понимал, что нужно немедленно отступать, забыв о чувстве собственного достоинства.  - Становится поздно. Мне пора ехать. Ваш покорный слуга, мисс Дэрент, мисс Сесилия, милорды.  - Едва заметно поклонившись, Бьюкенен поспешил к двери, но тут осознал, что Фэншоу до сих пор стоит, прислонившись к ней спиной.
        Хейзелмер кивнул, и Фэншоу распахнул дверь, позволив напутанному Эдварду Бьюкенену скрыться.
        Послышались торопливые шаги, затем хлопнула входная дверь, и снова воцарилась тишина.
        В гостиной все пришло в движение. Сесилия, не стесняясь, бросилась в объятия Фэншоу. Доротея пожалела о собственной неспособности последовать ее примеру. Она вообще едва могла сохранять маску хладнокровия на лице.
        - Боже мой! Ну что за простофиля!  - воскликнул Фэншоу.  - Зачем ты позволил ему так легко ускользнуть?
        - Он не стоит усилий,  - рассеянно ответил Хейзелмер, пристально всматриваясь в лицо Доротеи.  - Кроме того, его же ввели в заблуждение.
        Доротея старалась не обращать внимания на слова маркиза, но у нее не получалось. Она попыталась направить разговор в более спокойное русло:
        - Заблуждение! Я неделями пыталась от него избавиться. Если бы я только знала!  - Тут ей стало интересно, а было ли и Хейзелмеру обо всем известно. У нее вдруг закружилась голова.
        Перехватив ее отсутствующий взгляд, Хейзелмер тут же попытался сменить тему. Увидев разложенные на столе всевозможные предметы, он поинтересовался:
        - Вы упражнялись в метании и использовали этого мерзкого мистера Бьюкенена в качестве мишени?
        Проследив направление его взгляда, Доротея ответила:
        - Не я, Сесилия. Но она швырнула в него всего одну вазу.
        Хейзелмер заметил валяющиеся на полу осколки.
        - И часто она так поступает?  - поинтересовался он.
        - Только когда по-настоящему разозлится.
        Обдумывая ответ Доротеи, Хейзелмер взял ее плащ и накинул ей на плечи.
        - А в цель она обычно попадает?
        - О да,  - ответила Доротея, возясь с застежками плаща.  - Она практикуется в этом искусстве с детства и хорошо натренировала руку.
        Бросив взгляд на Фэншоу, всецело поглощенного Сесилией, Хейзелмер усмехнулся:
        - Напомните мне, любовь моя, как-нибудь сказать об этом Тони. Я должен предупредить его об опасности.
        Доротея нервно улыбнулась, а Хейзелмер подал ей перчатки. Надев их, она подняла голову. Смотрящие на нее ореховые глаза смеялись.
        - Думаю, нам нужно как можно скорее покинуть этот постоялый двор. Уж очень тут многолюдно.
        Доротея улыбнулась в ответ, стараясь не обращать внимания на чувство предвкушения, вызванного его словами и тоном. Она была готова делать все, что скажет маркиз, лишь бы он при этом продолжал улыбаться своей странной, но восхитительной улыбкой. Как и обычно, Хейзелмер завладел контролем над ситуацией, но едва ли Доротея хотела оспорить способ, посредством которого он избавился от Эдварда Бьюкенена. В нынешних обстоятельствах она чувствовала, что будет благоразумнее отложить все обсуждения до возвращения в Лондон. Не стоило забывать и о запланированном на утро важном разговоре, во время которого они, несомненно, обсудят планы на будущее. Доротея вынуждена была напомнить себе, что Хейзелмер до сих пор не признался ей в своих чувствах.
        Хейзелмер с Доротеей и Фэншоу с Сесилией вышли в пивную. Увидев своих девочек живыми и здоровыми, Бетси вздохнула от облегчения и, позвав Лэнга, поспешно подошла поближе, ожидая дальнейших распоряжений.
        Маркиз бросил взгляд на часы. Было почти четыре часа утра. В двуколке они доедут до Хейзелмера за час, в экипаже - за два. Рассвет наступит около шести утра. Усмехнувшись, он повернулся к Фэншоу:
        - Предоставляю вам право ехать в экипаже. Под присмотром Бетси, разумеется.
        Доротея, стоящая с Сесилией и причитающей Бетси, подняла голову. Хейзелмер одарил ее открытой улыбкой.
        - Вот спасибо,  - без энтузиазма ответил Фэншоу, ужасаясь перспективе двухчасовой поездки в обществе своей возлюбленной и ее горничной.  - Мы сразу отправимся в Эглемон. Хейзелмер-Уотер Сесилия посмотрит в другой раз. Предпочтительнее всего вообще не на рассвете. Как подумаю, что ввязался во все это и даже не буду соответственным образом вознагражден…  - Он пытался говорить угрюмо, но не смог противиться открытой улыбке Хейзелмера.
        - Не бери в голову,  - ответил тот, понимая, что Доротея внимательно прислушивается к их разговору.  - Мне в любом случае придется объяснять гораздо больше, чем тебе.
        Подойдя к Доротее, он, не вдаваясь в подробности, в двух словах изложил дальнейшие планы и совсем было собрался вывести Доротею на улицу, когда она наконец-то снова обрела дар речи:
        - Вовсе не обязательно это делать! Разве мы не можем просто вернуться в Лондон?
        Доротея никак не могла взять в толк необходимость долгого путешествия в Хейзелмер.
        - Нет,  - со вздохом ответил маркиз.
        Доротея ожидала пояснений, но он просто взял ее за руку. Тогда она заупрямилась.
        - Я понимаю неразумность возвращения всем вместе, но мы-то с Сесилией и Бетси вполне можем это сделать. Вы же с Фэншоу вольны ехать в свои поместья.
        Хейзелмер перехватил усмешку, появившуюся на лице Фэншоу. По сути, ее невозможно было не заметить. Завидев упрямо вздернутый подбородок Доротеи и решительный взгляд, маркиз заставил ее замолчать единственным известным ему эффективным способом. На глазах у изумленных свидетелей - хозяина гостиницы, Бетси, Лэнга, заинтригованной, но довольной Сесилии и все еще усмехающегося Фэншоу - он привлек ее к себе и поцеловал. Хейзелмер не отстранялся до тех пор, пока не счел Доротею неспособной подобрать слова для того, чтобы спорить с ним.
        Когда Доротея снова пришла в себя, то обнаружила, что находится в двуколке Хейзелмера, а сам он сидит рядом, умело выводя пару серых лошадей с постоялого двора. Выехав на дорогу, они взяли направление на юг. Доротея посмотрела на профиль Хейзелмера, четко очерченный в ярком свете луны. Ей очень хотелось услышать из его уст настоящее признание. Если он и дальше намерен поцелуями улаживать любые возникающие между ними разногласия, подумала она, ей никогда не удастся ни из одной ссоры выйти победительницей. Утвердившись в своем решении, она стала обдумывать аргументы.

        Дорога между Тадуортом и Доркингом была узкой, но в хорошем состоянии. Это обстоятельство не могло не радовать Хейзелмера. Возвышающиеся по обеим сторонам изгороди отбрасывали тени и значительно сокращали видимость, невзирая даже на серебристый свет луны. Маркиз подозревал, что Доротея не станет долго хранить молчание. Одного взгляда на нее было достаточно, чтобы понять: она просто собирается с силами. Он перехватил ее подозрительный взгляд, устремленный на него, а она в ответ вздернула брови в немом вопросе.
        Улыбнувшись, Хейзелмер снова сосредоточился на лошадях. Начинать разговор ему совершенно не хотелось. Пусть уж лучше Доротея сама сделает первый шаг.
        Ждать ему пришлось недолго.
        - Вы собираетесь сообщить мне, что тут, собственно говоря, происходит?
        Маркизу очень хотелось ответить отрицательно, так как это было безопаснее всего, но все же он был вынужден сказать:
        - Это долгая история.
        - Сколько ехать до Хейзелмера?
        - Около часа.
        - В таком случае времени у нас предостаточно. Даже принимая во внимание ваших резвых скакунов.
        - Нам нужно обязательно оказаться у Хейзелмер-Уотер до рассвета.
        - Зачем?
        Посмотрев в ее прекрасное, но смущенное лицо, маркиз успокаивающе улыбнулся:
        - Потому что такова предполагаемая причина этого ночного приключения, поэтому хотя бы одной из сестер Дэрент, так давно и настойчиво об этом просивших, нужно своими глазами увидеть это зрелище. На случай, если кто-то вроде Салли Джерси, которая тоже там была, потребует от вас описания.
        Глядя ему прямо в глаза, Доротея покорно поинтересовалась:
        - Что за историю вы выдумали? Лучше рассказывайте с самого начала, в противном случае мне никогда не убедить в ее достоверности любопытных особ вроде Салли Джерси.
        Хейзелмер повиновался, радуясь этой относительно безопасной теме разговора. Он поведал Доротее о том, что случилось в Мерион-Хаус после ее отъезда.
        - Не забудьте потом с Ферди помириться.
        - Он очень расстроился?
        - Был вне себя от ярости.
        Хейзелмер вкратце пересказал ей историю, не упомянув, однако, что они якобы уже помолвлены. Несколько минут ушло у него на живописание жертв, на которые им с Фэншоу пришлось пойти ради спасения репутации Доротеи и Сесилии. Доротея рассмеялась, заслышав о возложенной на Ферди миссии распространить слухи обо всей этой истории. Хейзелмер обрадовался тому, что удалось отвлечь ее от самого главного.
        Снова посерьезнев, Доротея, задумчиво глядя на лошадей, стала мысленно перебирать все известные ей факты. Полуночная поездка - это, вероятно, лучшая возможность выудить из Хейзелмера интересующую ее информацию. При обычных обстоятельствах его внешний вид всегда отвлекал ее, поэтому разуму приходилось бороться с телом, и сформулировать связные вопросы было очень непросто, не говоря уже о том, чтобы понимать его уклончивые ответы. Доротея решила, что сейчас, сидя в двуколке с поводьями в руках и следя одновременно и за дорогой, и за ней самой, маркиз находится примерно в таком же положении, что и она. Значит, их шансы почти равны. Определенно в будущем ей следует поощрять подобные конные прогулки. В молчании они миновали Доркинг и выехали на сельскую дорогу, ведущую к Хейзелмеру. Глядя в лицо маркиза, Доротея спросила как можно более безразличным тоном:
        - Какие еще записки присылал мистер Бьюкенен? Хейзелмер вспомнил замечание Ферди о том, что, если Доротея начнет задавать вопросы, от нее никак нельзя избавиться. Покорившись неизбежному, маркиз ответил:
        - Он уже дважды пытался вас похитить. Пытаясь убедить весь свет в своем к вам интересе, я не мог предвидеть такого развития событий.
        Лунный свет рассеялся, приближался рассвет. Они пересекли границу владений Хейзелмера и теперь ехали к искусственному озеру Хейзелмер-Уотер, расположенному неподалеку.
        Долгое время Доротея не произносила ни слова, обдумывая услышанное. Наконец, она сказала:
        - Как я понимаю, первый раз был на маскараде у Брессингтонов?
        - Да. Я сразу догадался, что это была не шутка. Вот почему с тех пор я сделался на редкость внимательным к тому, что происходит вокруг вас, и даже пошел на тот скучный прием в воскресенье. Не представляю, что бы я делал, не будь я в состоянии узнавать обо всех ваших планах. Знаете ли вы, что один из моих лакеев встречается с вашей горничной?
        Доротея посмотрела на Хейзелмера с удивлением, а он, усмехнувшись, продолжил:
        - Вторая попытка была предпринята Бьюкененом на пикнике, на который вы ходили с Ферди. Он забыл передать доставленную для вас записку и прочел ее лишь на следующий день, когда его камердинер нашел ее у него в кармане сюртука. Послание было якобы подписано мной, но Ферди знает мою подпись и сразу обратился ко мне. У меня в то время был Тони, и мы не стали от него ничего утаивать.
        - А когда об этом узнали остальные ваши друзья?
        Решив, что отрицать бесполезно, Хейзелмер ответил:
        - За обедом в среду. Мне нужно было уехать из города, а Ферди с Тони не сумели бы вдвоем все время держать вас в поле зрения.
        - Вам ни разу не приходило в голову мне обо всем рассказать?  - спросила Доротея.
        - Приходило. Но я не видел, как это могло бы нам помочь.  - Заметив, что она нахмурилась, маркиз вздохнул.  - Никто же не знал, когда и где может быть предпринята следующая попытка.
        Воцарилось молчание. Выждав минуту, Хейзелмер рискнул посмотреть на Доротею. Как оказалось, она также смотрит на него вопросительным взглядом.
        - Вы невероятно своенравны, знаете ли.
        Сладко улыбнувшись, он ответил:
        - Знаю. Но я всегда действую из лучших побуждений.
        Двуколка одолела небольшой подъем. Незадолго до развилки Хейзелмер направил лошадей на поросший травой участок, представляющий собой смотровую площадку.
        - А это,  - провозгласил он,  - и есть Хейзелмер-Уотер.
        Над горизонтом в отдалении показались первые лучи восходящего солнца, в свете которых распростертый у ног Доротеи пейзаж показался невероятно красивым. Выпрыгнув из двуколки, Хейзелмер надежно привязал поводья к кусту, затем помог выйти Доротее. Вместе они спустились по вырезанной в склоне холма лестнице, ведущей к расстилающемуся внизу плато. Под старым дубом стояла каменная скамейка, с которой было удобно любоваться видом на долину. Хейзелмер-Уотер было большим искусственным озером, берега которого обрамляли плакучие ивы. В центре озера имелся островок, на котором также росли ивы. Между их зелеными ветвями виднелся летний домик с выкрашенными белой краской стенами. По поверхности воды неспешно плавали лебеди.
        По мере того как солнце поднималось выше, окружающий пейзаж расцвечивался все новыми красками: от холодных оттенков сепии к теплым розоватым всполохам первых лучей рассвета и, наконец, к золотистому сиянию света, затопляющего все вокруг. Когда солнце полностью показалось из-за холмов в дальней части плато, трава и листва ив заиграли яркими зелеными красками, а вода в озере - насыщенно-синими.
        Сидя на скамье, Доротея в немом изумлении наблюдала за меняющейся на глазах картиной. Хейзелмер, бесчисленное множество раз наслаждавшийся этим видом, все же не перестал получать от него удовольствие. Но сегодня его взгляд был устремлен только на сидящую рядом с ним женщину. Вернувшись в Лондон, чтобы одним махом покончить с прошлым и устроить будущее, он обнаружил, что его свободолюбивая Доротея, вместо того чтобы тихо и мирно ожидать его дома, уехала тайком посреди ночи сражаться с Эдвардом Бьюкененом. Вообще-то в этом не было ничего удивительного. Хотя маркиз не сомневался, что ей удастся справиться с задачей, ее желание разбираться со всем самостоятельно породило в нем стремление довести их отношения до логического конца. Но сейчас Доротея, несмотря на ее внешнее спокойствие, занимала оборонительную позицию. Даже для такой независимой девушки, как она, было бы странно держать Хейзелмера на расстоянии после всего, что с ними произошло. Он посмотрел на нее. На ее выразительном лице отражалась радость любования красивым видом. Хейзелмер вздохнул про себя. Ему нужно выяснить, что ее тревожит. Узы,
связывающие его с Доротеей, крепчали с каждым днем. В прошлом у него не было столько проблем ни с одной другой женщиной. Теперь же, хотя маркизу и казалось, будто он сумел разорвать путы и вырваться на свободу, он тут же каким-то невероятным образом снова угодил в ловушку.
        Солнце поднялось уже высоко, когда Доротея наконец повернулась к Хейзелмеру, глядя на него сияющими глазами:
        - Это было самое восхитительное зрелище, которое я когда-либо видела! Боюсь, лорду Фэншоу все же придется привезти сюда Сесилию на рассвете.
        Хейзелмеру не было дела до Фэншоу и Сесилии.
        - Только если вы сами его об этом попросите. Как мне кажется, после двухчасовой поездки в экипаже с Сесилией и этой вашей Бетси он сейчас пребывает не в самом благостном расположении духа.
        Доротея потупилась. Хейзелмер взял ее за руку, побуждая придвинуться ближе к нему, но она воспротивилась, понимая, что, если он ее сейчас поцелует, у нее не хватит духа вытянуть из него признание. Хейзелмер тут же замер. На мгновение их поглотила тишина. На губах Хейзелмера появилась кривая усмешка, но Доротея, так и сидящая с опущенными глазами, ее не заметила. Маркизу был известен только один способ ускорить развитие событий, и он им воспользовался.
        - Доротея?  - произнес он непривычно серьезным голосам.  - Дорогая, не окажете ли вы мне честь, согласившись стать моей женой?
        В первое мгновение этот вопрос ошеломил Доротею, хотя она и ожидала его. Затем, все еще глядя на их переплетенные руки, она попыталась подобрать слова, чтобы выбраться из затруднительного положения, в которое он ее поставил. Если она просто ответит согласием, то никогда не узнает правду.
        - Милорд, я понимаю… это действительно большая честь для меня. Однако, я… я не уверена, что… имеются… причины… или основания… для заключения между нами брачного соглашения.  - Доротея осталась довольна произнесенной ею туманной фразой.
        Хотя ее слова и не слишком сильно удивили Хейзелмера, все же были подобны удару под дых. Интересно, как она пришла к такому удивительному умозаключению? Он в любом случае собирался кое-что ей объяснить и, видя, что девушка сомневается в его мотивах, сразу перешел к делу:
        - Почему, по-вашему, я хочу на вас жениться?
        В его голосе не было ни капли притворства, и Доротея искренне ответила:
        - Вам же нужно жениться. Полагаю, вам требуется покладистая жена, которая рожала бы вам наследников и занималась домашним хозяйством.  - Помолчав немного, она добавила: - Женщина, которая не заставила бы вас отказаться от привычного стиля жизни.
        Впервые Хейзелмер пропустил косвенный намек.
        - В моем нынешнем стиле жизни нет ничего такого, чему вы стали бы мешать.  - Его слова ничуть не убедили ее, оказав прямо противоположное действие.
        Доротея ахнула. В первое мгновение ей почти удалось убедить себя, что она и не хочет ничего знать. Затем она покачала головой:
        - В таком случае, полагаю, мы… не подойдем друг другу.
        Хейзелмер пребывал в полнейшем недоумении. Он представления не имел, о чем говорит Доротея, но услышал, как дрожит ее голос. Сообразив, что, продолжив в том же духе, они лишь усугубят ситуацию, маркиз решил поставить на кон все. В конце концов, запутанные поводья проще всего перерезать. Главное, суметь удержать после этого коней. Завладев обеими руками Доротеи, он заставил ее посмотреть себе в лицо.
        - Если вы уверены в собственной правоте, то, разумеется, я не стану пытаться вас переубедить. Но если вы намерены убедить в этом и меня тоже, то вам придется, глядя мне в глаза, сказать, что вы меня не любите.
        Ее сердце камнем упало вниз, в голове взметнулся водоворот мыслей. Как ей это сделать? Последовало долгое молчание, во время которого Доротея ощущала на себе его жаркий взгляд. Если она поднимет глаза, то проиграет.
        - Доротея?
        Она лишь покачала головой.
        - Почему? Дорогая, вы должны предоставить мне хоть, какое-то объяснение.
        Когда Доротея услышала его невыносимо мягкий и лишенный привычной насмешливости голос, ей захотелось плакать. Девушка попыталась посмотреть на Хейзелмера, но не смогла. Высвободив руки из его ладоней, она встала со скамьи и неуверенно подошла к дубу. Ее хитроумный план обернулся сушим кошмаром. Великий боже, зачем она это только затеяла?
        Наблюдая за Доротеей, борющейся с терзающим ее внутренним демоном, Хейзелмер понимал, что не сможет помочь ей до тех пор, пока она все ему не расскажет. Тихо поднявшись, он подошел и встал у нее за спиной. Затем, взяв за плечи, решительно развернул ее лицом к себе.
        - Доротея, почему ты не хочешь выйти за меня замуж?
        Не ответить на этот вопрос было выше ее сил. Наконец, голосом, показавшимся чужим даже ее собственному уху, она сказала:
        - Потому что вы не любите меня.
        Некоторое время Хейзелмер, ошеломленный подобным заявлением, оставался неподвижным, потом до него стал медленно доходить смысл сказанного ею. Он испытал громадное облегчение. Доротея вдруг почувствовала, как затряслись его руки. Удивленная, она посмотрела ему в лицо. Оказалось, он смеется! Действительно смеется. В гневе она хотела было убежать, но Хейзелмер, угадав ее намерение, не позволил ей этого, крепко обняв и прижав к себе. Постепенно ее ярость испарилась, оставив странную пустоту. Затем до нее донесся голос Хейзелмера - приглушенный, потому что он говорил, зарывшись лицом ей в волосы, и все еще звенящий от плохо сдерживаемого смеха.
        - Любимая! Ты - бриллиант чистейшей воды. Я приложил огромные усилия, чтобы уверить весь высший свет - ну или, по крайней мере, тех его представителей, чье мнение имеет для меня значение,  - что я безумно влюблен в тебя, а ты оказалась единственной, кто этого не заметил!
        Напрягшись всем телом, Доротея все же заставила себя посмотреть на него и повторила:
        - Ты меня не любишь.
        Маркиз удивленно вскинул черные брови. Его ореховые глаза все еще смеялись, вопросительно глядя на нее.
        - Неужели?
        Его взгляд обладал поистине гипнотическим воздействием, но Доротея все же потупилась. Если она хочет узнать ответы, нужно, прежде всего, задать интересующие ее вопросы.
        - А что насчет того пари?  - спросила она, безуспешно стараясь придать своему голосу презрительное звучание.
        Хейзелмер оперся спиной о ствол дерева, не выпуская Доротею из объятий.
        - Молодые люди, имеющие слишком много денег и слишком мало здравого смысла, постоянно делают ставки на такие вещи. Это не ново. Они спорят, будут ли вместе Фэншоу и Сесилия, Джулия Брессингтон и Харкот и еще несколько пар.
        Пока он объяснял, Доротея неотрывно смотрела ему в глаза.
        - В самом деле?
        Маркиз с улыбкой кивнул. Она перевела взгляд на его плечо, обдумывая этот ответ. Хейзелмер тем временем всматривался в ее лицо. Видя, что Доротея не говорит ни слова, он добавил:
        - Более того, любимая, позволь заметить, что, если бы я в самом деле искал всего лишь подходящую и почтительную жену, я едва ли остановил свой выбор на леди, которую мне дважды пришлось выручать из скандальных ситуаций на постоялом дворе!
        - В обоих случаях моей вины не было никакой!  - с негодованием запротестовала Доротея. Она посмотрела в его дразнящие ореховые глаза, но быстро потупилась и добавила чуть слышно: - Я подумала, что, возможно, ты решил, что брак со мной… подходит тебе больше, чем брак с мисс Банттон.
        - Мисс Банттон?  - удивленно переспросил Хейзелмер и пожал плечами.  - Дорогая, да лучше жениться на еже, чем на мисс Банттон.
        Доротея хмыкнула.
        - Кто вбил эту идею тебе в голову? Сьюзен, полагаю?
        Доротея кивнула. Тут ей в голову пришла другая мысль.
        - Ты же не хочешь жениться на мне, чтобы замять, возможный скандал?
        - И это ты говоришь после того, как я приложил максимум усилий, чтобы этого скандала избежать? Конечно нет.  - Видя, что Доротея упрямо отказывается смотреть ему в глаза, он привел решающий аргумент:
        - Да и как бы я в таком случае сумел заранее обзавестись позволением Герберта сделать тебе предложение?
        Она тут же подняла голову:
        - Ты просила у него позволения?
        - Дорогая Доротея, пора уже избавляться от нелицеприятных домыслов касательно меня. Я не стал бы делать тебе предложение, если бы прежде не переговорил с твоим опекуном.
        Благочестивый тон, которым были сказаны эти слова, всколыхнул в ней былые подозрения.
        - А что насчет твоих любовниц?  - спросила она.
        - Что насчет них?
        Доротея растерялась.
        - Откуда мне знать?  - в отчаянии воскликнула она.
        - Вот именно!  - Сухой тон его голоса не оставлял сомнений в том, что маркиз имеет в виду. Доротея продолжала смотреть ему прямо в глаза, и он со вздохом пояснил: - Если хочешь знать, я порвал со своей последней любовницей в сентябре прошлого года, сразу по возвращении в Лондон и как только познакомился с тобой. В моей жизни было достаточно любовниц, чтобы понять, что теперь мне нужна жена.
        Доротея с повышенным вниманием принялась расправлять складки его шейного платка. Хейзелмер вздохнул:
        - Моя дорогая, восхитительная, глупенькая Доротея, посмотри же на меня! Я пытаюсь - похоже, безуспешно - убедить тебя в том, что люблю тебя. Самое меньшее, что ты должна в подобной ситуации делать, это внимательно слушать!
        Исчерпав запас вопросов, Доротея покорно подняла глаза. Хейзелмер одобрительно кивнул:
        - Хорошо. Вот что еще я тебе скажу, любовь моя. Я влюбился в тебя с тех самых пор, как увидел собирающей ежевику в лесу Мортон-Парка. Более того, какие бы ужасные грехи мне ни приписывали, я не имею привычки соблазнять деревенских жительниц или дебютанток.
        Ее зеленые глаза расширились.
        - А я думала, это тоже было частью пари,  - с придыханием произнесла она.
        - Единственная причина, по которой я ухаживаю за тобой,  - произнес Хейзелмер,  - заключается в том, что меня ужасно к тебе влечет.  - Заметив промелькнувшее в ее взгляде удивление, он продолжил: - Да-да. Ты думаешь, что я обладаю властью над тобой. На самом деле такой же властью надо мной наделена и ты сама.
        На губах Доротеи появилась очень милая и женственная улыбка.
        - Теперь,  - произнес Хейзелмер, крепче прижимая ее к себе,  - когда я безраздельно завладел твоим вниманием, любимая, что еще я должен сделать, чтобы убедить тебя в своей любви?
        Понимая, что этот вопрос, сугубо риторический, Доротея потянулась к маркизу губами. Сначала он покрыл ее губы серией быстрых поцелуев, дразнящих и неудовлетворяющих. Высвободив руки, она притянула к себе его голову, скорее почувствовав, чем услышав его довольный смешок. Их губы слились в глубоком долгом поцелуе. Руки Хейзелмера проникли под плащ Доротеи и принялись ласкать ее тело, облаченное в тонкое вечернее шелковое платье, в котором она была вчера. Возбуждение, схожее с тем, что они испытали в гостиной Мерион-Хаус, снова накрыло их с головой. Хейзелмер, которому с трудом удавалось сдерживать бушующее желание, мысленно выругался. Не стоило заходить так далеко. Он не может овладеть Доротеей прямо сейчас. Первую ночь их любви она должна вспоминать с радостью, а не с отвращением. Он уже оставил ее в недоумении однажды и не хотел повторения этой ситуации.
        Оторвавшись от Доротеи, Хейзелмер посмотрел в ее огромные, сияющие как изумруды глаза. Она бессознательно прижалась к нему всем телом. Это возбуждало его еще сильнее. Со вздохом он вдавил ее спиной в ствол дерева и стал прокладывать цепочку из поцелуев вдоль ее шеи. Своими длинными пальцами он ловко расстегнул ряд пуговичек на корсаже ее платья и, отодвинув в сторону кружевную сорочку, обхватил ладонями ее обнажившиеся груди, заставив застонать. Он снова прильнул к губам Доротеи, возбуждая ее. Есть и другие способы доставить ей наслаждение, и все они ему прекрасно известны.
        Много позже Доротея, завернутая в свой плащ, лежала в объятиях Хейзелмера. Она счастливо вздохнула. Засмеявшись, он поцеловал ее в макушку.
        - Означает ли это, что ты согласна стать моей женой?
        Доротея мечтательно улыбнулась.
        - А разве у меня есть выбор?  - спросила она, не поднимая головы.
        - Вообще-то нет. Если ты не ответишь согласием сейчас, я отвезу тебя в Хейзелмер, запру в своей спальне и не выпущу до тех пор, пока не сделаю беременной. Тогда у тебя вообще не останется никакого выбора.
        Доротея со смехом посмотрела на него:
        - И ты на это пойдешь?
        - Без колебаний.
        На ее губах расцвела медленная самодовольная улыбка, и она почувствовала, что объятие Хейзелмера стало крепче.
        - В таком случае мне лучше согласиться.
        Он кивнул:
        - Очень мудро.  - Маркиз внимательно посмотрел ей в лицо, будто пытаясь определить, в каком она настроении. Затем со вздохом сказал: - Подозреваю, что мне стоит воспользоваться твоим нынешним благодушным состоянием, чтобы сообщить, что объявление о нашей помолвке появится в сегодняшней «Газетт».
        Сначала Доротея не поняла смысла сказанного, затем ахнула.
        - Да как же…
        - Об этом я попросил Ферди. Я считаю разумным по возможности подпитывать сплетников хорошими новостями.
        Хейзелмер поднял Доротею и, обнимая за талию, хотел отнести ее обратно к ступеням, но она замерла на месте в притворном гневе.
        - Так вот почему ты так настаивал на нашей свадьбе!
        Хейзелмер привлек ее к себе.
        - Не начинай все сначала. Я настаиваю на нашей свадьбе, потому что люблю тебя!  - Маркиз крепко поцеловал ее, затем все же заставил пойти к лестнице.  - Кроме того,  - будничным голосом продолжил он,  - если я не овладею тобой в ближайшее время, то просто сойду с ума.
        От этого заявления Доротея залилась румянцем.


        - Дом находится вон за тем холмом. Зная мою матушку, предчувствую, что нас ожидают уже не один час!
        Доротее не терпелось взглянуть на Хейзелмер. Когда двуколка одолела подъем, она посмотрела вниз и увидела стоящий в долине огромный особняк из песчаника, купающийся в медовых лучах солнца. Спустившись по некрутому склону и перебравшись по мосту через ручей, вытекающий из озера, двуколка въехала в ворота в невысокой стене, отделяющей регулярный сад поместья от парка. Хейзелмер пустил лошадей рысью, и они помчались по дорожке, пересекающей многие акры ухоженных садов и лужаек, мимо кустарников и фонтанов, пока не достигли широкой подъездной аллеи перед главным входом.
        Джим Хитчин выбежал принять поводья, радуясь, что лошади не пострадали. Сомневаться в благополучии хозяина и его спутницы вообще не приходило ему в голову.
        Хейзелмер спрыгнул на землю и помог спуститься Доротее. Заслышав скрип колес по гравию, леди Хейзелмер, с пяти утра ожидающая в утренней гостиной, вышла на порог дома, чтобы поприветствовать гостей. Ей не терпелось узнать, как это ее всегда четко следующий правилам сын решился на ночную поездку вдвоем с мисс Дэрент, да еще и в открытом экипаже. Одного взгляда ему в лицо хватило, чтобы отложить все расспросы на потом.
        Заключив, что они не спали всю ночь, леди Хейзелмер немедленно увела Доротею наверх, в большую, заранее приготовленную комнату. Когда Доротея сбросила плащ, а за ним и платье и струящийся из окна свет озарил ее фигуру, маркиза увидела, что на идеальной коже явственно виднеются следы поцелуев. Маркиза быстро пересмотрела свое мнение касательно поведения сына. Развернувшись, она отослала прочь внимательную горничную и сама уложила сонную Доротею в постель, предварительно надев на нее одну из собственных ночных сорочек. Она не задала ни единого вопроса, не стала допытываться, куда подевались ее панталоны, так как не хотела смущать ее.
        Позаботившись о Доротее, леди Хейзелмер спустилась вниз, чтобы отыскать сына. Маркиз знал, как любопытна его мать, которая, став свидетельницей чего-то, не отступится, пока ей не расскажут всю историю целиком. Поэтому он предусмотрительно удалился в свою комнату, чтобы не позволить ей подвергнуть себя допросу с пристрастием.
        Упустив добычу, леди Хейзелмер провела утро, строя предположения о том, что же происходит между, ее сыном и прекрасной Доротеей.

        Хейзелмера разбудил шорох занавесок. Комната заполнилась солнечным светом. Он зажмурился, припоминая, что просил разбудить себя в час дня. Значит, время уже пришло.
        Вспомнив события раннего утра, Хейзелмер счастливо улыбнулся. Тут в его мысли ворвалось чье-то сдержанное покашливание. Неохотно открыв глаза, он увидел стоящего у кровати Мургатройда. Всем своим видом он выражал крайнее неодобрение.
        - Скажите, милорд, что мне делать вот с этим?  - спросил Мургатройд, демонстрируя зажатый между большим и указательным пальцами кусок материи, в котором Хейзелмеру не сразу удалось узнать предмет интимного женского туалета.  - Я нашел это в кармане вашего дорожного плаща, милорд.  - За долгие годы службы Мургатройд впервые оказался в подобной ситуации и не знал, что делать.
        Спокойно глядя в глаза своему камердинеру, Хейзелмер едва подавил желание расхохотаться.
        - Верните тому, кому это принадлежит,  - произнес он слегка приглушенно, так как все еще не вполне доверял собственному голосу.
        На обычно невозмутимом лице камердинера появилось удивленное выражение.
        - Милорд?  - недоверчиво переспросил он.
        - Мисс Дэрент,  - пояснил Хейзелмер.
        Когда до Мургатройда дошел смысл сказанного, он несколько успокоился.
        - Разумеется, милорд.
        Поклонившись, он почти дошел до двери, когда маркиз снова заговорил:
        - Кстати, Мургатройд, мы с мисс Дэрент через несколько недель поженимся, поэтому, боюсь, вам придется привыкать к подобным находкам.
        - В самом деле, милорд?
        Мургатройда охватил вихрь противоречивых эмоций. Никогда прежде ему не доводилось прислуживать женатому джентльмену. Предпочитая холостяков, свое последнее место работы он оставил именно потому, что хозяин женился. Но у Хейзелмера ему очень нравилось, да и мисс Дэрент, которая скоро станет ее светлостью, тоже казалась ему женщиной весьма приятной. Ну а маркиз… останется самим собой. Мургатройд изобразил на лице некое подобие улыбки.
        - Желаю вам обоим счастья, милорд.
        Улыбнувшись, Хейзелмер откинулся обратно на подушку, а Мургатройд отправился разыскивать Триммер.

        Следующие пять дней промелькнули в хлопотах. Хейзелмер хотел сочетаться браком в церкви Святого Джорджа на Ганновер-сквер через две с небольшим недели, но до этого нужно было сделать множество приготовлений и принять множество решений. Между поместьем и Лондоном курсировал неиссякаемый поток посыльных, доставляющих приказы и распоряжения. Ближе к вечеру первого дня в Хейзелмер на обратной дороге в столицу заглянули Фэншоу и Сесилия. Услышав новости, Сесилия пришла в восторг, а Бетси ударилась в слезы.
        Леди Мерион сообщала, что весь город только и говорит, что о поездке на Хейзелмер-Уотер. Отношения Доротеи с маркизом называли не иначе, как романом сезона. Когда Доротея, сидя за завтраком, закончила читать письмо от бабушки, Хейзелмер, улыбнувшись ей через стол, заметил:
        - Хорошо, что никто не узнает о том, что на самом деле произошло на берегу Хейзелмер-Уотер.
        Доротея ахнула от неожиданности и запустила булочкой в самодовольное лицо маркиза. Вжав голову в плечи, он запротестовал:
        - А я думал, только Сесилии свойственно кидаться предметами!
        В Лондон они решили вернуться в понедельник. Вторую половину дня в воскресенье Хейзелмер провел с Лиддиардом за обсуждением дел поместья. Управляющему предстояло одному следить за всем, пока маркиз с женой не вернутся из свадебного путешествия по Италии.
        Для Доротеи время тянулось на удивление медленно. Однажды она вышла посидеть в розарии. Прошло уже пять дней с момента их прибытия, пять дней с тех пор, как они встречали рассвет на Хейзелмер-Уотер. Все это время Марк вел себя по отношению к ней очень учтиво, но на удивление отстранений. Они лишь время от времени обменивались невинными поцелуями - никаких страстных объятий и сладостных ласк! Доротее это казалось глупым. Она никак не могла понять, что с ним случилось.
        Шелест шелковых юбок известил о прибытии леди Хейзелмер, с которой Доротея очень подружилась. Улыбнувшись, леди Хейзелмер присела на каменную скамью рядом со своей будущей невесткой и, по своему обыкновению, сразу же перешла к делу:
        - Что происходит?
        Доротея, уже привыкшая к подобной манере маркизы, поморщилась:
        - Ничего. В самом деле.
        Смерив Доротею проницательным взглядом, леди Хейзелмер тут же обо всем догадалась.
        - Вы с Марком еще не были близки?
        Доротея густо покраснела.
        Ее светлость рассмеялась, но тут же взяла себя в руки:
        - Не нужно смущаться, дитя мое. Когда вы приехали, я заметила отсутствие на тебе важного предмета дамского гардероба. Полагаю, когда ты покидала Лондон, все было на месте?
        - Да,  - усмехнулась Доротея.
        - Что ж,  - продолжила ее светлость, задумчиво глядя на мыски своих туфель, выступающие из-под подола элегантного платья,  - Марк, похоже, очень многое унаследовал от отца. Тебя, должно быть, шокирует, что, выходя замуж за признанного распутника, ты до свадьбы получаешь такое же обхождение, какое оказывал бы тебе, скажем, сын архиепископа.
        Доротея опять усмехнулась.
        - Ну, может, и не совсем такое,  - поправилась леди Хейзелмер.  - Все мужчины из рода Генри такие - в чем-то они скандальны, а в чем-то ужасно сдержанны. Это сбивает с толку. И все же, хочу тебе заметить, в нашей семье едва ли было много невест-девственниц.
        Доротея села прямо.
        - О?
        - Послушай моего совета, дорогая: если не хочешь ждать целых две недели до венчания, нужно брать ситуацию в свои руки. Завтра вы возвращаетесь в Лондон. Насколько я знаю Марка, там тебе не удастся ничего сделать. Но если ты сломишь его сопротивление прямо сейчас, то и в столице никаких проблем не возникнет.
        - Но он кажется таким отстраненным. Я подумала, что, возможно, он…
        - Отстраненным?  - воскликнула ее светлость, гадая, что же на самом деле произошло на Хейзелмер-Уотер.  - Подобные вещи не случаются, если мужчина, как ты говоришь, «отстранен». Марк старается держаться от тебя как можно дальше, потому что не доверяет самому себе,  - он знает, как близок к тому, чтобы переступить последнюю черту. Если хочешь, чтобы он занялся с тобой любовью до свадьбы, нужно его к этому подтолкнуть.
        Доротея смотрела на свою будущую свекровь широко раскрытыми глазами. Идея склонить своего упрямого властолюбивого нареченного к интимной близости показалась ей очень новой и заманчивой.
        - Как?
        Взяв, руки Доротеи в свои, леди Хейзелмер весело улыбнулась:
        - Пойдем-ка поищем подходящую одежду!

        В тот вечер Хейзелмер, как обычно, явился в гостиную прямо перед прибытием Пентона, чтобы проводить своих мать и невесту к столу. Взгляд его, стоило ему лишь переступить порог, устремился к Доротее. Маркиз не верил своим глазам. Ему потребовалось некоторое время, чтобы прийти в себя.
        На протяжении ужина он изо всех сил старался оторвать взор от сидящей справа от него Доротеи, одетой в шелковое платье цвета слоновой кости. Как это ни удивительно, его мать хранила молчание, предоставив им с Доротеей возможность вести разговор. Наконец, Хейзелмер заставил себя сосредоточиться только на лице своей невесты. Это тоже не особенно помогло, но все же было лучше, чем любоваться ее платьем. Где, черт подери, она его только раздобыла? Скорее всего, это работа Селестины, подумал он, ведь простота - ее отличительная черта. Корсаж был очень узким, с рядом крошечных перламутровых пуговок, а поверх была надета прозрачная газовая накидка. Никогда еще Хейзелмер так не радовался окончанию ужина.
        Проследив глазами за тем, как его мать с Доротеей удаляются наверх в гостиную, он, облегченно вздохнув, отправился в библиотеку. Полчаса спустя, устроившись у огня в большом кресле с подлокотниками, Хейзелмер с головой ушел в чтение газеты. Тут он услышал стук закрываемой двери. Подняв глаза, он вскочил, завидев приближающуюся к нему Доротею. Спокойная и безмятежная, как и всегда, она держала в руках книгу.
        - Твоя мама уже легла спать, чтобы утром проводить нас в дорогу, а я подумала, что будет неплохо посидеть с тобой немного. Ты же не возражаешь, правда?
        Улыбнувшись в ответ на ее улыбку, маркиз усадил ее в кресло напротив. Доротея открыла книгу и, похоже, погрузилась в чтение. Сам он снова взял в руки газету.
        Некоторое время единственными звуками, нарушающими тишину, были тиканье стоящих в углу больших дедушкиных часов да потрескивание поленьев в камине. Посмотрев на Доротею, маркиз увидел, что она отложила книгу и просто наблюдает за пламенем в камине, из-за которого ее неподвижная фигура казалась окутанной розоватым сиянием, а в темных волосах как будто проскакивали золотистые искры. Хейзелмер заставил себя вернуться к газете.
        Перечитав один и тот же столбец четыре раза, но, так и не поняв, о чем в нем идет речь, он сдался и отложил газету в сторону. Быстро подойдя к Доротее, Хейзелмер взял ее за руки, заставив подняться с кресла, и заключил в объятия. Глядя в ее изумрудные глаза сверху вниз, он склонил голову, ища губами ее губы.
        В комнате было тихо, и пламя, то разгораясь сильнее, то стихая, освещало две сплетенные воедино фигуры. Когда поцелуй закончился, оба тяжело дышали. Безмолвный диалог ореховых и зеленых глаз продолжался некоторое время, затем Хейзелмер, снова легонько поцеловав Доротею, признался:
        - Я люблю тебя.
        Опасаясь, как бы окружающее их волшебство не рассыпалось на тысячи кусочков, Доротея прошептала едва слышно:
        - И я тебя люблю.
        На его четко очерченных губах появилась дьявольская усмешка.
        - Идем в постель.

        Они поднялись в его спальню - ее комнату по соседству еще не успели привести в порядок. Их разбросанная по полу одежда тянулась цепочкой от двери к камину. В первый раз они занялись любовью на диване, потом переместились на большую кровать. Несколько часов спустя, тихонько вздохнув, Доротея уютно устроилась на груди Хейзелмера, а он крепко прижал ее к себе.
        Внезапно в темноте раздался его смешок.
        - Боже мой! Что скажет Мургатройд на этот раз?
        Доротея сонно пробормотала что-то и поцеловала его в ключицу. Она понятия не имела, кто такой Мургатройд, и ей было все равно. Ее переполняло торжество, ведь она только что победила в споре со своим заносчивым маркизом. И она не расстроится, даже если в обозримом будущем ей не удастся проделать это снова, ведь она слишком счастлива, чтобы обращать на подобные вещи внимание.

        notes



1


«Олмак» - социальный клуб в Лондоне для аристократов, существовавший в период с 1765 по 1871 г., куда допускались как мужчины, так и женщины.

2
        Таволга - род многолетних трав семейства розовых. Обладает лечебными свойствами.

3
        Любовная связь (фр.).

4
        Про себя, приглушенно (ит.).

5
        Любовь, нежность (фр.).

6
        В то время было принято при разговоре сразу с несколькими сестрами выделять старшую посредством обращения к ней по фамилии, младшие же сестры назывались по имени.

7
        В духе юной девушки (фр.).

8
        Хорошо (фр.).

9
        Ротонда - верхняя женская теплая одежда в виде Длинной накидки без рукавов, распространенная в XIX - начале XX в.

10
        Двуколка - парный двухколесный экипаж.

11
        Ландо - четырехместная открытая коляска с откидным верхом, запрягаемая парой лошадей.

12
        Званый вечер (фр.).

13
        Обязательный, диктуемый существующими нормами или модой (фр.).

14
        Фараон - карточная игра.

15
        До свидания (фр.).

16
        Персона нон грата, человек, лишенный доверия (лат.).

17
        Наряд (фр.).

18


«Роджер де Каверли» - старинный английский танец.

19
        С глазу на глаз (фр.).

20
        На Боу-стрит находилось главное полицейское управление.

21
        Карлтон-Хаус - лондонская резиденция принца-регента Георга, принца Уэльского, который в 1811-1820 гг. управлял государством в связи с психическим заболеванием своего отца Георга III; впоследствии стал королем Георгом IV и правил с 1820 по 1830 г.

22
        Брак по расчету (фр.).

23
        Чансери-Лейн - улица в центральной части Лондона, на которой расположено несколько судебных учреждений и адвокатских контор.

24
        Воксхолл-Гарденз - увеселительный сад в Лондоне; описан в романе В. Теккерея «Ярмарка тщеславия». Существовал с 1661 по 1859 г.

25


«Газетт» - официальный правительственный бюллетень: выпускается издательством ее величества.